Стихи поэтов-эмигрантов – огромный пласт нашей культуры, нашего драгоценного наследия. Среди эмигрантов «первой волны» оказалось множество поэтов, творивших на том же высочайшем уровне, на каком в России оборвался Серебряный век. О каждом из них можно написать если не захватывающий роман, то грустную лирическую повесть, что легко угадывается в кратких биографических эссе. Но главное – поэзия, прекрасная и горькая, полная любви к родной стране, продолжавшей жить в сердцах поэтов.

Во вторую книгу антологии вошли произведения крупнейших поэтов следующего поколения первой и второй волны русской эмиграции. Открывают ее стихи старейшего акмеиста Г. Иванова, а завершают стихи В. Андреева (сына Леонида Андреева и родного брата Даниила Андреева). Здесь читатель встретится с поэтом-«песенником» А. Перфильевым, сюрреалистом Б. Божневым, а также с И. Одоевцевой, С. Рафальским, В. Набоковым и многими другими. список авторов АЛФАВИТНЫЙ СПИСОК АВТОРОВ Адамович Г. В. Алексеева Л. А. Амари Андерсен Л. Н. Андреев В. Л. Анстей О. Н. Ант В.Н. Астров И. Ачаир А. А. Бакунина Е. В. Бальмонт К. Д. Белавина Н. С. Белоцветов H. Н. Бем И. А. Берберова H. Н. Бердяева Л. Ю. Березов Р. М. Биск...

Вере Сергеевне Булич (1898–1954), поэтессе первой волны эмиграции, пришлось прожить всю свою взрослую жизнь в Финляндии. Известность ей принес уже первый сборник «Маятник» (Гельсингфорс, 1934), за которым последовали еще три: «Пленный ветер» (Таллинн, 1938), «Бурелом» (Хельсинки, 1947) и «Ветви» (Париж, 1954). Все они полностью вошли в настоящее издание. Дополнительно републикуются переводы В. Булич, ее статьи из «Журнала Содружества», а также рецензии на сборники поэтессы.

Четвертая книга стихов «Ветви» (Париж, 1954) вышла незадолго до смерти Веры Булич. Настроение обреченности неизлечимо больного художника смягчено в сборник ощущением радости от сознания, что жизнь после ухода в иной мир не кончается. Лейтмотив всего, что Булич успела сделать, оставшись, подобно другим «изгнанникам судьбы», безо всякой духовной опоры и материальной поддержки, можно определить как «верность памяти слуха, крови и сердца». «Память слуха» не позволяла изменить родному языку, русской культуре. «Память крови» навевала сны-воспоминания о счастливых днях детства и юности, неповторимом граде Петра, покойном отце — друге и учителе, боготворимой родной природе. Пейзажная лирика...

В центре внимания третьего сборника «Бурелом» (Хельсинки, 1947) внутренний мир поэта, чье душевное спокойствие нарушено вторжением вероломной войны. Новое звучание обретает мотив любви к покинутой родине. Теперь это солидарность с ней в годину испытаний, восхищение силой духа народа, победившего фашизм.