Интервью с Анатолием Карачинским, президентом группы компаний IBS

E-xecutive: Анатолий, ни для кого не секрет, что профессия менеджера сейчас наиболее востребована на рынке. Расскажите, что вы думаете по поводу этого института. Кто такие современные менеджеры?

Анатолий Карачинский: Мне было бы непросто определить понятие менеджер, сказать, кто он и что он. Дело в том, что я не отношу себя к традиционным менеджерам, я – профессионал в области информационных технологий. Вообще, у меня на сей счет весьма своеобразные взгляды. Однако с абсолютной уверенностью могу постулировать, что менеджер – это человек, умеющий выбираться из кризисных ситуаций, способный выжить в условиях бешеной энтропии, в каковых мы сейчас пребываем.

E-xecutive: Какими качествами, по-вашему, должен обладать идеальный менеджер, если, конечно, такой феномен существует?

А. К.: Прежде всего менеджер должен обладать изрядной долей дальновидности. Я говорю об умении проводить грань различия между главным и второстепенным. Сюда же я отношу способность поставить себе цель и неуклонно следовать ей, не погрязая при этом в рутине.

Ни в коем случае нельзя забывать и человеческий фактор. Очень важно находить с людьми общий язык, уметь настроить их на максимальную работоспособность. Надо уметь руководить коллективом, создавать в нем правильную атмосферу, находить своих людей.

Одним из важнейших качеств менеджера я считаю способность выстраивать и налаживать систему, которая в дальнейшем будет работать автономно. Кроме того, надо уметь делегировать свои полномочия. Это непреложное условие успешной работы руководителя.

Проблема в том, что многие зачастую меняют местами цель и средства. Престижная должность, дорогая машина и прочая внешняя «новорусская» атрибутика представляют существенный риск для их обладателя в плане замещения ценностей. Если за это зацепиться, то о реальном профессиональном росте можно забыть.

Однако все же нужно быть амбициозным. Но ваши амбиции обязательно должны проявить себя в результате. Если же они живут лишь в вашем воображении, то грош им цена. Алгоритм здесь должен быть такой: сказано – сделано. И тем самым доказано.

Интервью с Александром Изосимовым, генеральным директором компании «Вымпелком»

E-xecutive: Кто такой, на ваш взгляд, менеджер? Какими качествами он должен обладать?

А. И.: Если мы говорим о высшем звене, то здесь человек должен быть не менеджером, а лидером. Разница в том, что менеджер решает поставленные ему задачи, находясь в определенных рамках, а лидер сам устанавливает рамки. Точнее, не всякий менеджер должен быть лидером, но между топ-менеджером и лидерством можно ставить знак равенства.

E-xecutive: Что же такое лидерство? Можно ли ему научиться или это совокупность врожденных качеств?

А. И.: Лидерство – скорее комплекс составляющих: уровень способностей, энергия, талант, образование. Современный менеджмент – это не умение грамотно решать поставленные задачи, это умение работать с людьми, умение находить адекватный ресурс, мотивировать людей, получать от них максимальный результат.

E-xecutive: Могут ли менеджеры повлиять на дальнейшее развитие бизнеса в России? Или нынешняя ситуация, когда собственник первичен, а менеджер вторичен, останется неизменной?

А. И.: Повлиять могут только те лидеры, которые создают. Менеджер, разумеется, должен выйти на первый план. Сила собственника – в его предпринимательстве, однако, создавая успешный бизнес, он может очень быстро достичь порога своей компетентности. В этом случае грамотный собственник должен сделать шаг в сторону и уступить дорогу профессионалам, но не тем, которые будут просто «полировать семейное серебро», а тем, которые продолжат развивать бизнес. E-xecutive: Как вы считаете, покажет ли себя полезным и жизнеспособным online community[2] топ-менеджеров?А. И.: Ответ прост: я не знаю. Все сетевые чаты и форумы, которые мне доводилось видеть, основываются на крайне простых вещах и используют упрощенную систему коммуникации. Главный порог для такого рода комьюнити – сложность дискуссии, и если создателям сообщества удастся задать соответствующую направленность общения, то все наверняка получится.

E-xecutive: Исследования фокус-групп показали, что потенциальным посетителям сайта были бы интересны для обсуждения такие темы, как HR-аналитика,[3] применение западных управленческих технологий в России…

А. И.: hr-аналитика действительно является весьма интересной темой, что же до западных технологий и их применения, то сама постановка вопроса кажется мне несколько надуманной…

E-xecutive: И в заключение: что бы вы могли пожелать нашему онлайн-проекту?

А. И.: Семь футов под килем! У России есть возможности, одна из них – Интернет; с ее помощью, я считаю, мы сможем закрыть большие пробелы, быстро наверстать многое из упущенного… И если сообществу удастся объединить российский топ-менеджмент, это будет неплохим шагом вперед.

Интервью с Павлом Анфаловым, генеральным директором компании «Арбат энд Ко.» (розничная сеть «Арбат Престиж»)[5]

E-xecutive: Какими качествами должен обладать менеджер, претендующий на пост CEO?

Павел Анфалов: Если мы говорим о претендентах на должность генерального директора, которые никогда прежде не были CEO, то, по моему глубокому убеждению, их надо отбирать либо из маркетингового, либо из финансового подразделений компании.

Причина проста. Я не знаю, какие вопросы задают рекрутеры, интервьюируя кандидатов на маркетинговые позиции, но контрольным вопросом должен быть не «Чем вы занимаетесь?», не «Какие у вас были рекламные бюджеты?», не «Какую долю на рынке получил тот или иной проект, которым руководил человек?», а «За что отвечает маркетинг?». И правильный ответ на него: «За P&L».[6] Пункт номер один в должностных обязанностях маркетингового специалиста – отчет о прибыли и убытках. За него не отвечает генеральный директор – у него другие задачи: координация, направление, контроль… А маркетинговый специалист зарплатой, карьерным ростом, рабочим местом отвечает за прибыль и убытки по бренду.

Я начал свою карьеру директором по дистрибуции в McDonalds. Хорошая работа – до того момента, когда начинаешь понимать, что она просто не очень интересная (слишком уж механическая: поменять товар, доставить, отгрузить…), не требует никакого творческого подхода.

Тогда я получил новое предложение. Помните Россию в 1991 году? Пустые полки, темные улицы. И в это время приходит компания CPC International и заявляет о том, что она хочет начать работу на российском рынке. Работу я, по большому счету, получил по знакомству – люди, которые работали в CPC в Брюсселе, знали меня лично. Заключая со мной соглашение, вице-президент CPC, человек лет пятидесяти, до этого проработавший в Pepsi-Cola International около 15 лет, сказал: «Мы начинаем бизнес в России, который будет строиться вокруг брендовых продуктов собственного производства общенациональной дистрибьюторской сети. Нам нужны специалисты по продажам, финансам, логистике. Но тебе я предлагаю заняться маркетингом». В 90-е даже слова такого не было. Я обиделся. Помню, он сказал тогда: «Я могу тебя оценить. Ты амбициозен. Наверное, тебе хочется не просто работать, а получать удовольствие от своей работы, которое ты можешь получить, только если ты отвечаешь за целый блок. И наверное, ты хочешь стать генеральным директором». Он был абсолютно прав.

Так вот, путь генерального директора лежит, по моему мнению, только через карьеру директора по маркетингу. В международных производственно-маркетинговых компаниях в 80 % случаев кантри-менеджерами становятся директора по маркетингу, в 15 % – директора по продажам и в 5 % случаев – директора по финансам. Карьера логиста может завершиться в лучшем случае на посту вице-президента по логистике. Такая тупиковая ветвь. Просто потому, что сама функция предполагает некое ограничение. От логистов ничего не требуется, кроме доставки товара из пункта А в пункт В. Все остальные обязанности – вокруг этого. Примерно то же самое и вокруг продаж: объем продаж и сохранность товара. А бизнес в сущности – не вокруг объема продаж, он вокруг зарабатывания денег. Так вот, где зарабатывать деньги, с какой скоростью, в каком объеме, определяют не финансы (которые на самом деле только считают), а выбранная стратегия: товар, рынок, норма рентабельности и т. д. А это маркетинг. Представители остальных функций (продажа, финансы, логистика) – обслуживающий персонал.

Хороший финансовый директор может стать генеральным директором, но это скорее исключение. Потому что у хорошего финансового директора голова устроена таким образом, чтобы не бизнес развивать, а сохранить то, что есть. У него задача – правильно посчитать, а для того, чтобы развивать бизнес, нужно иметь возможность оторваться от «текучки» и подумать стратегически. Можете себе представить финансиста, который взялся фантазировать о том, каков будет отчет о прибылях и убытках компании в будущем году?! Я живьем таких не видел. У них много обязанностей: обеспечить компанию кредитными ресурсами, правильной информационной системой, но все это для того, чтобы в итоге правильно посчитать. А правильно посчитать для того, чтобы быть уверенным, что то, что есть сейчас, бережно сохраняется.

Про «продажников». Это особые люди с уникальным талантом. Чтобы этот талант развивался, в них всегда поощряется только одна способность – продавать, их единственная задача – наращивать объем продаж. Глупо спрашивать у директора по продажам о себестоимости продукта – его это вообще не должно волновать. Как только он начнет думать про эту сторону медали, возникнет «блок». Мысль о том, что он продает свои джинсы за $3 при их себестоимости $5, будет мешать ему продавать. Неспроста во многих компаниях у «продажников» нет доступа к сведениям о себе стоимости, им просто запрещено ее знать. О себестоимости должны думать финансисты. Логисты же вообще ни о чем не должны думать. Единственная функция, которая думает обо всем бизнесе целиком, при этом не неся целиком ответственности, называется маркетингом.

E-xecutive: А зачем маркетинговому специалисту думать о себестоимости? Он должен думать только о том, что нужно клиенту, которого не интересует себестоимость, которого вообще никакие показатели не интересуют. Маркетинг должен угадать, что нужно клиенту.

П. А.: Совершенно верно. Но маркетинг должен думать о клиенте только в соответствии с пунктом первым – отчетом о прибылях и убытках. Клиент – это спрос. Маркетинг – вокруг того, чтобы товар донести до потребителя, найти дорожку. По ходу дела возникает много разных вещей: кто твой конечный потребитель, какой ему нужен товар, как создать дорогу для товара, чтобы он попал к потребителю по той цене, с теми характеристиками и в том объеме, которые ожидает рынок. Но это «думание» о потребителе нужно только чтобы выйти на цену, реализацию количества при заданной себестоимости. Вы думаете о потребителе не долями на рынке – это никого не интересует. Важно продать, например, 10 млн. штук жевательной резинки по конкретной цене продаж, которую задает маркетинг, потому что он знает: а) потребность на рынке и б) себестоимость своего товара. В конечном счете ни цена на рынке, ни себестоимость товара не имеют значения; важна лишь конкретная вещь: нижняя строка P&L. Как только это выполнено – считайте, работа сделана.

Рекламные кампании на самом деле нужны не для увеличения объема продаж, как думают «продажники», и не для того, как думают потребители, чтобы их убедили в том, что этот товар хороший, а для нижней строки P&L. Маркетинг отвечает за P&L, но не отвечает за финансовый результат компании. Правильно спланированный отчет о прибылях и убытках – и, как следствие, правильно созданные продукты, планы по продажам, потребительские качества товара, которые задают некоторую себестоимость. Маркетинг должен все это определить, при этом не неся ответственности за выполнение. Потому что если маркетинг начнет отвечать за текущие результаты работы, то все – конец стратегии. Кто-то должен отвечать за оперативную составляющую, а кто-то – за стратегическую. За оперативную в этом случае отвечает генеральный директор.

От обслуживающего подразделения требуют четко регламентированной работы – от маркетинга этого не требуется, что дает ему возможность, зная весь бизнес, весь товар, задавать, не отвечая за текущий финансовый баланс, параметры бизнеса: какой бренд, в каком объеме, по какой цене, с какой рекламной поддержкой и в итоге с какой прибылью будет продавать компания. Остается немного: обеспечить поддержку маркетинговых решений другими функционалами и составить финансовый отчет. Здесь может произойти слом.

Кстати, если брать транснациональные компании, то в них финансовые директора доходят до кресел генеральных директоров, но это скорее исключения, потому что эти люди больше, чем финансовые директора. Они думают, например, об эффективности рекламной кампании. Но для того чтобы расти дальше, нужен опыт в пограничных функциях компании. То же самое с «продажниками», которые могут стать директорами, но это случай на уровне уникальности. Логисты не могут ими стать никогда, как и юристы или начальники службы безопасности.

Есть ключевой момент, общий для маркетинга и CEO. Если на вопрос «За что вы отвечаете в компании?» директор по маркетингу говорит: «За долю на рынке», – значит, человек носит титул и получает зарплату, но даже не подозревает о том, что маркетинг не отвечает за долю на рынке. Доля на рынке – это один из способов увеличить объем продаж, цену реализации и, как следствие, P&L.

То же самое с генеральными директорами. В идеале генеральный директор отвечает за весь бизнес целиком, но в реальности это зачастую не так. Например, я сомневаюсь, что генеральный директор, кантри-менеджер компании Coca-Cola в России, знает, что такое оптимизация налогообложения. А для российского бизнеса это ощутимый элемент. Очень важный момент – взаимоотношения с акционерами. Генеральный директор производственной компании может не иметь отношения к финансам, он может даже не знать о них. Он может отвечать за машины, гайки, оборудование, логистику, собственно производство – и быть не в курсе всего остального: кадровой работы, финансов, маркетинга.

E-xecutive: Если оценивать генеральных директоров, какими навыками и способностями они должны обладать?

П. А.: Для того чтобы быть успешным генеральным директором, нужно уметь принимать решения и нести за них ответственность – перед самим собой, советом директоров, инвесторами. При этом нужно еще уметь подчиняться. Ведь сильному, волевому человеку не так легко исполнить решение акционеров, с которым он не согласен. Но вы не можете отвечать за других людей, не будучи сами дисциплинированными. Это базовая вещь.

E-xecutive: Есть ли существенная разница в корпоративной культуре крупных российских и западных компаний?

П. А.: После работы в консорциуме «Альфа-групп» я понял, что принципиальной разницы между компанией Coca-Cola и «Альфа-групп» нет. Между группой ЮКОС и компанией Philip Morris принципиальной разницы тоже нет. Где-то больше говорят по-английски – где-то меньше говорят по-английски, где-то больше лоска – где-то меньше… Если говорить о корпоративной культуре, то русские компании ее очень быстро переняли. Иногда бывают перегибы, но они видны только человеку, который долгое время работал в западной компании, а потом перешел в аналогичную российскую. А если не иметь возможности сравнить, то между корпоративными культурами ЮКОСа и Philip Morris особой разницы нет. Путь на самом деле один.

Западные компании стали прозрачными, корпоративными и цивилизованными просто потому, что жизнь вынудила. Если говорить про работодателя, то в инофирме вы не видите того, кто вас нанимает. Создается ощущение, что вас нанимает, например, кантри-менеджер или директор по логистике. То есть люди, работающие по найму, нанимают людей, работающих по найму, чего нет в российских компаниях, по крайней мере в средних и недавно ставших крупными, где владельцы при найме работника присутствуют лично. Человек, нанимающийся в западную компанию, будет работать на наемного топ-менеджера, идеологически такого же, как его подчиненные. А в случае найма генерального директора в российский бизнес он попадает в распоряжение частных владельцев, живых людей, которые не ограничены условностями контрактов и кровно заинтересованы в успешности бизнеса. А это разные вещи: «репортировать» менеджеру, который просто выше тебя по званию и находится в Вене, или конкретному человеку, который вложил в дело 10 млн. и хочет знать, что происходит с его деньгами. Ставится ключевой вопрос: «Где деньги?!»

Это жесткий спрос, на уровне глубочайшей личной заинтересованности и, как следствие, повышенной ответственности. В западном бизнесе по-другому. Но посмотрите на результаты западных компаний и российских. Российские как-то бодрее – не только потому, что наполнены мобильным персоналом, агрессивны и играют не всегда по правилам, но и потому, что спрос с менеджера значительно более конкретный.

Проработав шесть лет в маркетинге, я свыкся с мыслью, что не отвечаю ни за какой финансовый результат. Есть присказка по поводу того, что маркетинг не делает ошибок. Он их сделать не может по идеологическим причинам, потому что максимум, что он может совершить, – принять неверное маркетинговое решение. Но между ошибкой и неверным решением – пропасть. То же самое в случае, если человек работает в российской или западной компании: неверное решение в западной компании может стать драматической ошибкой в России. Совсем другой спрос.

По большому счету, разница между российскими компаниями и западными становится все меньше и меньше. Не потому, что западные становятся похожими на нас, а потому, что российские компании идут тем же путем. Пример. Я совсем недавно начал работать в компании «Арбат Престиж», но одна из конкретных задач, которая была проговорена с акционерами, – осуществить эффективный переход к цивилизованному корпоративному управлению. То есть компания и без того прозрачная и современная, но есть некоторые отголоски прошлого. Перед нами стоит задача избавиться от этих отголосков. Но одно дело принять решение, а другое – его исполнить. 1000 человек сотрудников, все разные. Как составляются контракты – неизвестно, как проводить переговоры с людьми – непонятно, как вводить цивилизованную систему премирования – в принципе ясно, но нужно это реализовать. Перед людьми ставится такая задача. Существует конкретная программа по переходу на максимально цивилизованные взаимоотношения с государством и внутри, с сотрудниками, в течение года. Как следствие – корпоративная культура, тренинги для персонала, социальные выплаты и т. д. Это не прихоть – это необходимость.

С одной стороны, если вы хотите, чтобы персонал работал на вас эффективно, качественно и честно, то и относиться к нему нужно таким же образом, а если вы хотите относиться честно к персоналу, то должна быть отстроена известная система: контракты, официальная зарплата, социальные премии, должностные инструкции, оценка деятельности по отдельному периоду, постановка конкретных задач. И русские компании идут к этому очень бодро. Имея штат в 5000 человек, вы не можете позволить себе не отстроить честную систему взаимоотношений с персоналом. Это просто невозможно. И невозможно ожидать, что за маленькие деньги вы получите квалифицированных работников. А если это хорошие работники за большие деньги, то будьте любезны отыграть цивилизованные правила взаимоотношений.

Российские компании еще и тем симпатичнее западных, что в них решения исполняются очень быстро. Вот существенная разница между Западом и Россией: русские гораздо мобильнее, у нас компании меньше и рядом собственники – люди, которые принимают стратегические решения. Например, стратегическое решение уровня «строить новую фабрику или не строить» принимается в Philip Morris на уровне правления, которое собирается раз в полгода, а документы к нему готовы еще за полгода.

Но для многих менеджеров никакой разницы между российскими и западными компаниями нет. Масса людей перетекает туда-сюда. Какой ключевой вопрос вы зададите IT-директору Coca-Cola, который отличался бы от вопроса, заданного IT-директору «Балтики»?.. Есть нюансы, наверное, вокруг бюджетов, информационных систем и т. д. Но идеологически IT в «Балтике» ничем не отличается от IT в Coca-Cola. Может быть, только частотой поездок на конференции по обмену опытом. Требования к человеку одни и те же. Компьютеры одни и те же. Логист в McDonalds ничем не отличается от логиста в «Арбат Престиж». Разница между успешными компаниями России и Запада небольшая, если это не какой-нибудь кооператив, который довольно сильно отличается от западного бизнеса, но я с такими не работаю – и думаю, что вы тоже.

E-xecutive: Существовало мнение, что разница между российскими и западными компаниями в общем заключается в том, что российская компания работает на сиюминутную прибыль, а западная – на макропоказатели. Что вы думаете по этому поводу?

П. А.: Это абсолютно не так. Утверждение, что западные компании работают на макропоказатели, не вполне корректно. Оно выглядит правдоподобным, когда мы сидим в России и смотрим на их деятельность здесь – тогда да, войдя на рынок и заплатив некоторую цену за вход, нельзя ожидать немедленной отдачи, так не бывает. Я помню, что это было частью PR, когда McDonalds, войдя на российский рынок в 1989 году, сказала, что гамбургер будет стоить 3 рубля. Мы, дескать, не боремся за прибыль – нам интересен рынок. Если бы не одно «но»: в результате стоимость акций McDonalds на Западе существенно выросла.

E-xecutive: Чего вы ждете от рекрутерских компаний? Какие подходы используете при найме персонала?

П. А.: Я отвечу на этот вопрос с точки зрения работодателя. Когда я провожу беседы с кандидатами, я всегда спрашиваю: «Почему вы хотите получить эту работу?» Ответы – в словесной форме – могут быть самые разные, но истинных причин всего две – люди работают: а) за деньги, б) ради удовольствия.

Тут возможны варианты. Например, вы наняли на работу человека, который работает только за деньги, из которого выжимать можно по максимуму. Или же есть другая позиция, когда вы не можете платить много денег, но есть некоторая потребность в человеке, и здесь, наверное, нужно искать того, кто будет работать в большей степени для удовольствия. Но правильный человек – это баланс. Всегда должен быть баланс между удовольствием от работы и зарплатой, которую получаешь. Многие из тех, кого я нанимал, для себя это определили.

Карьерная заинтересованность нужна, но если говорить про коллектив как таковой, про штат сотрудников – например, у меня 700 человек в магазине – отнюдь не все они должны быть карьеристами. Все вокруг баланса. Выходя на работу, человек должен знать, что он отработает свои 8 часов, получит компенсацию и удовольствие от самой работы, от того товара, с которым он работает, от отношений в коллективе, от социальных вещей. Все вокруг баланса между деньгами и удовольствием.

Удовольствие от работы может быть разным: карьерный рост, интересная/неинтересная индустрия. В удовольствии важный элемент – на кого вы работаете. Люди, которые давно работают в бизнесе, от рекрутерских компаний ждут помощи в вещах, о которых еще не знают. Когда приходит работодатель и описывает параметры той или иной позиции, вы знаете, что в голове он уже это проигрывал и решил, что у него самого ничего не получится. При этом мы ждем не только профессиональной помощи, но и сервиса. Вот баланс – важно не только найти правильного человека, но еще получить удовольствие по ходу найма. Понять, что агентство, которое предоставляет сервис, не только зарабатывает деньги, но и заинтересовано в тебе как в компании.

E-xecutive: Возвращаясь к вопросу о том, кто может стать генеральным директором. Понятно, что любой хороший директор по продажам должен обладать инструментарием, каким-то опытом. Не обязательно, чтобы маркетолог обладал этим опытом продаж. Однако есть такие клиенты, которые ведут разговор о должности директора по продажам и маркетингу, отвечающего сразу за два направления – за объем продаж и за маркетинг. Кто этот человек, директор по продажам и маркетингу (иногда позиция называется «коммерческий директор»)? И может ли он стать генеральным директором?

П. А.: В этом случае обратите внимание на должностные обязанности: вы увидите, что задействована всего лишь часть функций маркетинга – например, определение ценовой стратегии или рекламная поддержка товара. Я думаю, что если человек отвечает за эти два направления, то маркетинговые функции делятся пополам. Те, которые ближе к продажам, отдаются продажам, а стратегической частью и P&L занимается генеральный директор, потому что невозможно контролировать одновременно P&L и продажи.

E-xecutive: Кросс-индустриальные переходы – сложны или просты?

П. А.: Для меня – просты, потому что реальной разницы между индустриями нет. Для того чтобы целиком окунуться в любой бизнес, нужно 3–4 месяца (2 – недостаточно, 4 – предел). И когда переходишь в компанию из близкой индустрии, то ожидания людей, которые тебя принимают на работу, таковы, что ты должен быть «в теме»: бизнесы же похожие, степень ответственности и требования максимальны с самого первого дня. Когда переходишь из «далекой» отрасли (например, из продуктов питания в нефтяной бизнес), несмотря на то, что все похоже, тебе дают некоторое время, чтобы освоиться в новой среде.

Публикация на основании выступления в рамках корпоративного университета компании Ward Howell International.

Интервью с Борисом Вольпе, директором по маркетингу компании SAP в странах СНГ и Балтии

E-xecutive: Борис, вы начинали как ученый-физик. Что привело вас в маркетинг?

Борис Вольпе: Моя научная карьера развивалась стремительно, и в еще очень молодом возрасте мне удалось защитить все мыслимые диссертации. Но позже, когда Советский Союз распался и физику перестали финансировать, я решил принять приглашение Университета Торонто. Однако в университете мне не понравилось, и я решил попробовать себя в бизнесе, сначала в Штатах. Позже, вернувшись в Россию, я работал в компании Mars, затем меня пригласили в «Альфа-банк».

E-xecutive: То есть у вас была неудачная попытка эмигрировать?

Б. В.: Нет, идеи эмигрировать у меня никогда не было. Я российский гражданин и принципиально никуда не уеду.

E-xecutive: С чего началась ваша работа на ниве маркетинга?

Б. В.: Мне приходилось заниматься маркетингом, как это ни странно звучит, еще в науке, причем в такой, как физика, да к тому же советская. Во всяком случае, я воспринимал свою работу как маркетинг, потому что это было управление идеями, ресурсами и людьми с точки зрения достижения результатов. Мы продавали оборонным и промышленным предприятиям Советского Союза различные продукты – например, химически агрессивные среды. Нужно было идти к директорам предприятий и объяснять, чем наша технология производства жидкости «икс» лучше, чем у других. Кстати, в науке мы как организация зарабатывали очень хорошие деньги на условиях хозяйственных договоров, и я очень многому научился. Если честно, позже, начав изучать маркетинг, я ничего радикально нового, кроме структурированного знания по этому предмету, для себя не открыл.

E-xecutive: Существует мнение (в частности, его высказала недавно президент российского отделения Microsoft Ольга Дергунова), что проблемы российского маркетинга коренятся, помимо прочего, в существовавшем в Советском Союзе уклоне в точные науки. Поэтому люди с техническим образованием, которых сегодня в бизнесе большинство, хорошо разбираются в выстраивании бизнес-процессов, но не в потребностях клиента. Что вы можете ответить на это как «физик в маркетинге»?

Б. В.: Я с этим радикально не согласен. Во-первых, я считаю, что образование еще не делает человека гуманитарием или математиком. Я сторонник позитивистского подхода и считаю, что любое ремесло, а маркетинг в особенности, должно базироваться на точных науках. Маркетинг – это вовсе не гуманитарная дисциплина, это финансовая наука о том, как получать прибыль. Вообще, для меня наук без цифр не бывает. Психология, медицина, теория коммуникаций – это прикладные, позитивистские науки с цифрами. У любой науки должна быть логическая структура. Людям, получившим точное, позитивистское образование, проще мыслить структурно, и я не верю, что они не могут быть креативны или что они хуже других разбираются в людях, не понимают их потребностей. Если человек полноценен как личность, в нем есть что-то еще кроме математической теории. Он может быть колоссально эффективен, в том числе и с точки зрения качества мышления. Вы знаете, чем отличается гуманитарий от технического специалиста? Видя, как взлетает самолет, он думает: «Как красиво, как грациозно». А специалист смотрит и думает: «Так, угол наклона такой-то, для этого ветра это нормально, тяга хорошая». То есть у него есть целостное представление о том, как движется самолет, о том, как внутри него вертится турбина и т. д. У него взгляд значительно богаче. И это не мешает ему восхищаться красотой полета. Просто уровень его восхищения глубже. Поэтому мне точная наука дала способность видеть бизнес «рентгенологическим взглядом»: как он работает, как строить стратегию, где есть проблемы и где их нет. А это совершенно необходимо.

E-xecutive: Какова же главная проблема маркетинга в России, на ваш взгляд?

Б. В.: Проблема нашего маркетинга в том, что у нас очень много квазимаркетологов. Это люди, которые решили, что маркетинг – то же самое, что и история КПСС, но немного о другом. И вот они пытаются сделать дымовую завесу: написали массу книжек, в которых ничего нельзя понять. На мой взгляд, главное – не брать эти книги в руки. Ведь настоящая наука очень прозрачна: когда я беру хорошую книжку, к примеру, по геологии, я вижу, что она структурирована и имеет правильный логический дискурс, мне все в ней понятно (может быть, за исключением нескольких терминов), хотя в геологии мне никогда разбираться не приходилось. Если же книга плохая, это проблема книги, а не геологии. Так вот, маркетинг в России тормозят как раз квазимаркетологи, которые пытаются сделать из него полуискусство-полурелигию. А маркетинг на деле – это спокойная, тихая позитивистская наука, которая включает в себя конкретный набор компетенций, областей знания. В конечном счете маркетинг – это не наука, а просто суть бизнеса. Если взять разные корпорации в различных отраслях, то мы увидим, что маркетингом часто называют совершенно разные функции – например, продажи и логистику.

E-xecutive: Квазимаркетологи – это исключительно теоретики или также менеджеры в компаниях?

Б. В.: Это люди, которые не поняли сути или получили квазиобразование, начитавшись таких же книжек. К сожалению, даже хорошие западные книжки по маркетингу часто переводят на русский язык так, что они полностью теряют суть, наполняясь безумными терминами. Мне присылали на рецензию одну книгу западного автора. Эта книга в оригинале была очень проста, но в переводе превратилась в кандидатскую диссертацию, она абсолютно беспредметно изобиловала непонятными терминами, и если бы я ее не читал на языке оригинала, то не смог бы понять, о чем она.

Проблема в том, что у нас очень много неконцептуализированного маркетинга. По многим книгам и статьям видно, что их авторы просто не умеют четко мыслить. Ведь если у человека есть идея, ее можно изложить просто. Я сам защищал диссертации, сидел в ученых советах и знаю, что если в диссертации есть большая идея, то человек сможет четко и структурно рассказать, в чем она состоит. Если же идеи нет, тогда появляется большая и очень вязкая защитная оболочка из ничего. В математике или в физике, кстати, бредовую книжку написать нельзя, потому что жесткая и саморегулирующаяся система логики не позволяет выдвигать бредовые идеи. В гуманитарных же науках многие пытаются такие идеи продвинуть. Это неэкологично по отношению к маркетингу. На таких книгах надо бы ставить знак «Вредно» и «Не брать в руки». Надо читать первоосновы и слушать людей, которые что-то действительно сделали.

E-xecutive: Кстати, о непонятных терминах. В пресс-релизе о вас написано, что вы внедряете принципы «интегрированного реляционного маркетинга». Что это такое?

Б. В.: Не знаю, но могу догадаться. (Улыбается.) Есть английское понятие relations marketing – это маркетинг, основанный на отношениях. Мы работаем в сфере B2B,[7] а это самый сложный сегмент, потому что здесь человек, принимающий решения, принимает их в сумме своих ролей. Он должен интегрировать эти роли и принять решение. Поэтому здесь нужен интегрированный маркетинг, который будет включать компоненты какого-то личностного, в хорошем смысле слова, эмоционального подхода. Мы пытаемся сейчас сделать наши решения более эмоциональными, чтобы люди поняли, что они будут просто получать эмоциональное удовольствие, когда на экране увидят все 20 филиалов своей компании, как у них сегодня повышается поток клиентов или растут продажи. Вот что имеется в виду. Это прежде всего маркетинг, основанный на отношениях, на общем контексте, на общих ценностях.

E-xecutive: Много ли в маркетинге в вашей отрасли сегодня, с практической точки зрения, «нехоженых дорожек»?

Б. В.: В любом бизнесе есть много нехоженых дорожек, а на всех хоженых уже стоят конкуренты. Конкурентное преимущество – это скоропортящийся товар, любую идею быстро имитируют, подделывают. Я пришел в компанию SAP в очень интересное время, когда она глобально становилась более «маркетинговой», в хорошем смысле этого слова. Это этап развития, который проходят компании во всех отраслях. Например, в 70-е годы на Западе никто даже и не слышал, чтобы в розничных банках работали маркетологи. В то время отрасль еще не достигла зрелости. Когда банковская платформа стала гибкой и понятной и деньги как ресурс появились в достаточном количестве, перед банками встала задача повышать прибыль в условиях, когда бизнес-модели были фактически одинаковыми, или придумывать новые. Им пришлось бороться за клиентскую базу, учиться делать клиентов более прибыльными, а это и есть маркетинг. Если мы сейчас возьмем розничные коммерческие банки, конкурентное преимущество там строится только на маркетинге. Все остальные ресурсы у всех одинаковы: деньги, IT-системы и т. д. Успешность строится на умении банка донести до людей какую-то большую идею. В нашей отрасли сейчас происходит то же самое. С развитием Интернета решения становятся более простыми и открытыми, а их архитектура – более сложной. Конкурентное преимущество в нашей отрасли теперь создается из умения донести до руководителя предприятия преимущества твоего IT-решения, твоей системы управления.

E-xecutive: Какие перемены вам пришлось осуществить по вступлении на нынешнюю должность?

Б. В.: За прошедшие полтора с лишним года мы вместе с генеральным директором компании SAP Алексеем Шлыковым существенно преобразовали маркетинговое направление. Точнее говоря, просто сделали все по-другому. Маркетинг, который традиционно был в нашей компании слабой, поддерживающей функцией к PR, сейчас стал ключевой функцией, которая двигает бизнес и отвечает за стратегию компании. Естественно, это делается в очень тесной кооперации с коммерческим департаментом, с консалтингом, со всеми другими функциями. Маркетинг, как мне представляется, начинает играть консолидирующую роль, предлагая стратегии, аналитику рынка, разные средства по привлечению клиентов.

E-xecutive: Легко ли сотрудники компании приняли осуществляемые вами изменения?

Б. В.: Поначалу чувствовался скепсис, но у меня есть опыт управления изменениями, и я был готов к этому. Вынести скепсис легко, когда знаешь, что ты прав, и когда есть люди, которые разделяют твое мнение. Поначалу многие говорили: «Ну что вы, ведь мы компания, продающая интеллектуальный продукт, а вы предлагаете телемаркетинг.[8] Никогда в жизни на территорию SAP не ступит телемаркетолог!» Но сегодня мы уже используем широчайший спектр маркетинговых средств, и всего за год для наших уважаемых коллег из коммерческого отдела это стало привычной практикой. Мы работаем теперь вместе, и это очень хорошо, когда маркетинг и сейлз – одна функция с точки зрения бизнес-процесса. Другими словами, мы выстроили сквозные бизнес-процессы, которые объединяют маркетинг, коммерческий блок, клиентский блок и т. д. За счет этого мы работаем эффективно – расширили клиентскую базу, выходим в новые отрасли и сегменты.

E-xecutive: Какие маркетинговые средства сейчас использует компания?

Б. В.: Мы используем разные инструменты, стараясь поддерживать баланс между ними. Поддерживаем текущую клиентскую базу, пытаемся чаще напоминать клиентам о том, что мы есть. Проводим большие рекламные кампании, причем для России – чисто российские. С прошлого года мы не размещаем никакой глобальной рекламы без глубинной локализации. Используем интерактивные средства, доносим информацию до потенциальных клиентов визуально, коммуникативно, на примерах наших партнеров и клиентов. Используем самые разные средства, связанные с уже упомянутым телемаркетингом, – используем cold calling,[9] чего в этой индустрии никто до нас не делал. Команда очень хорошо обученных сотрудников контакт-центра звонит потенциальным клиентам и в течение 2–3 минут уже может их заинтересовать нашим предложением, назначить встречу с экспертной группой или менеджером.

E-xecutive: Существует мнение, что в результате затянувшегося поглощения PeopleSoft компанией Oracle эти компании существенно сдали свои позиции в конкурентной борьбе на рынке корпоративных IT-решений. Сказалось ли усиление позиций SAP на вашей работе?

Б. В.: У Peoplesoft и JD Edwards, двух компаний, которые поглотила корпорация Oracle, насколько мне известно, развернутой клиентской базы в России и странах СНГ не было. Эти две компании не были особенно активны на нашем рынке, здесь они в основном обслуживали своих глобальных клиентов, поэтому поглощения не привели к какой-то существенной динамике на рынке. Я также не думаю, что и в глобальном масштабе поглощения, предпринятые компанией Oracle, станут в ближайшее время серьезным фактором, влияющим на нашу работу. Кроме того, хотя Oracle и является одним из наших серьезных конкурентов в области решений, мы используем базы данных, а также некоторые инфраструктурные решения Oracle. В науке о стратегии бизнеса сегодня это называется «коопетиция» – конкуренция и кооперация. В целом, я думаю, конкурентный ландшафт на нашем рынке не изменился.

Беседовал Илья Зиненко, E-xecutive.

Интервью с Дмитрием Куприяновым, генеральным директором инвестиционной компании Basis

E-xecutive: Большая часть вашей карьеры была связана с управлением персоналом в крупных FMCG-компаниях.[10] Что побудило сменить не только компанию, но и индустрию?

Дмитрий Куприянов: Прежде всего я хочу сказать, что с огромной любовью и трепетом отношусь к компании «Вимм-Билль-Данн» и считаю ее одной из самых ярких и инновационных на российском рынке, лучшей в моем профессиональном опыте. Но в какой-то момент сложилось понимание того, что надо идти дальше, решать новые задачи, выходить на новые рынки. Я со своей стороны постарался выполнить все задачи, поставленные передо мной акционерами в 1998 году: за это время компания объединила 23 завода, построила систему управления этими активами, вышла на NYSE,[11] с IPO[12] сформировала одну из лучших на рынке команд. Я очень рад, что мне представилась возможность поучаствовать в этих проектах.

Когда «Вимм-Билль-Данн» активно готовили к продаже Danone, я понял, что компания перешла на совершенно новый этап своей деятельности. Я никогда не скрывал своего желания со временем перейти из HR в общий менеджмент. Оставаться в индустрии, которую за годы работы изучил вдоль и поперек, означало для меня пойти по второму кругу в профессиональном плане, то есть остановиться в своем развитии. Не хотел бы показаться высокомерным, но после масштаба и сложности задач, над которыми я работал в «Вимм-Билль-Данн», уже непросто было найти на рынке проект достаточно интересный, который мог бы стать новым профессиональным вызовом.

E-xecutive: Каким образом сформировалось ваше решение о переходе в инвестиционную компанию Basis?

Д. К.: Со своими нынешними российскими и западными партнерами я долгое время работал в качестве консультанта по России. Когда проект стал расширяться, закономерно появилась мысль: если мы так хорошо друг друга понимаем, почему бы нам не работать вместе на другом уровне? И с 1 октября прошлого года я был назначен генеральным директором и членом совета директоров управляющей инвестиционной компании Basis.

E-xecutive: Чем вас привлекла компания Basis как возможность для продолжения карьеры?

Д. К.: Если честно, эта позиция дает мне возможность доказать, и прежде всего самому себе, что я не только могу быть хорошим наемным менеджером, но и в состоянии создать новый бизнес и руководить им. Дальше совершенствоваться в HR можно, но для меня это не будет новым опытом. А впереди еще, Бог даст, лет двадцать активной профессиональной жизни, и хочется потратить это время на создание чего-то, что можно оставить своим детям. Чужой бизнес или свою карьеру по наследству не передашь.

В качестве генерального директора я курирую все основные направления деятельности компании Basis – прямые инвестиции в области сетевой розничной торговли, коммерческого строительства и производства. Наша компания хотя и достаточно молодая, но состоит из очень сильных профессионалов, имеющих почти 10-летний опыт работы в области инвестиций. Возможность руководить такой компанией и развивать новые для рынка проекты – интересная профессиональная задача.

E-xecutive: Руководство не отдельным подразделением, а целой компанией – насколько это сложнее, а может быть, и легче оказалось для вас?

Д. К.: Не могу сказать, что я столкнулся с какими-то новыми для себя процессами. В течение последних 10 лет у меня была прекрасная возможность практиковаться в управлении лидирующими в своих секторах компаниями, так что на чужих ошибках многому научился. Конечно, этот опыт не может полностью застраховать от ошибок собственных, но он помогает максимально результативно осуществлять любой проект. Что касается управления одним функциональным подразделением, то в «Вимм-Билль-Данн» в моем подчинении находилось около 245 человек, а это почти самостоятельная фирма.

Принципиальное отличие – в другом уровне ответственности: в ВБД большинство решений были коллегиальными – принимались правлением или советом директоров. В Basis всю ответственность за принятые решения мы с партнером принимаем на себя. Конечно, выше риски, но интереснее и сложнее сам бизнес. Кроме того, являясь соучредителем, я смотрю уже совершенно иначе на проект, поскольку за каждое решение несу уже не только профессиональную, но и финансовую ответственность.

E-xecutive: Как проходила ваша адаптация к новой роли? Был ли этот переход для вас сложным психологически?

Д. К.: За годы своей профессиональной деятельности я выработал определенную методику, которая позволяет мне быстро адаптироваться к любым новым условиям. Будучи по первому университетскому образованию клиническим психологом, я научился многим приемам, которые позволяют мне чувствовать себя комфортно практически с любым человеком. Существует множество различных техник, позволяющих входить в контакт с разными людьми: начиная с НЛП – так называемые техники подстраивания – и заканчивая эмоциональными техниками. Ключевые моменты – анализ ситуации, быстрая диагностика ролей, определение структуры общения. А далее применяются техники эмоциональной подстройки: с каждым членом команды необходимо найти ту систему обмена информацией и построения общения, которая для него наиболее комфортна. Таким образом, вы одновременно играете несколько партий. Так же строятся и взаимоотношения в новом бизнесе. Например, мне приходится общаться с человеком с правильной, прекрасно поставленной речью, очень четким, структурированным мышлением и несколько дистанцированной системой общения. Но на том же проекте со мной работает человек, предпочитающий гораздо более неформальное общение. Выбрав только один из вариантов, я бы не нашел общий язык с другим человеком, поэтому необходимо настраиваться на волну каждого игрока в команде.

Примечателен в этом плане опыт моей недавней экстрим-поездки в Танзанию на сафари: я освоился с обстановкой и нашел общий язык с проводниками уже в первый день, хотя некоторые из моих друзей до конца нашей двухнедельной поездки чувствовали себя не в своей тарелке. Так что переход прошел для меня в рабочем режиме.

E-xecutive: С чего начинается работа в новой компании? Что необходимо диагностировать, что менять в первую очередь?

Д. К.: Прежде всего надо понять принципы взаимодействия внутри компании и те роли, которые выполняют ключевые игроки. Параллельно необходимо изучать рынок, на котором начинаешь работать. Мелочей здесь нет, и я стараюсь просмотреть всю аналитику за последние несколько лет. Огромное количество времени занимают финансовые вопросы: в процессе инвестирования постоянно происходит оценка рисков, и, как бы хорошо тебе ни подготовили информацию, окончательное решение остается за тобой.

E-xecutive: Помог ли опыт HR’а в установлении отношений с новой командой? Возникли ли какие-либо сложности?

Д. К.: Опыт не просто помог – я думаю, без него в принципе невозможно было бы руководить подобного рода проектами, поскольку человеческий фактор в успешности бизнеса очень высок. Сложностей не возникло, во всяком случае пока…

E-xecutive: Каковы, на ваш взгляд, основные требования к руководителю управления по работе с персоналом и к руководителю целой компании? Что общего и какие различия?

Д. К.: И тот и другой обязательно должны обладать стратегическим мышлением и навыками управления, которые позволяют реализовывать идею через команду людей. Оба должны быть харизматическими личностями, нести определенный заряд энергии окружающим. Это не значит, что ты должен нравиться всем окружающим – это значит, что по отношению к тебе не должно остаться равнодушных. Но в отличие от HR’а руководитель должен всегда брать ответственность принятия решений на себя.

E-xecutive: Помните ли вы свое первое впечатление от объема новой информации? Необходимы ли вам были глубокие знания рынка инвестиций?

Д. К.: Я помню, что первые три недели я был похож на героя Тома Круза из фильма «Фирма», когда он приходит на работу в крутую юридическую компанию. Партнеры принесли ему несколько ящиков, доверху набитых документами, и сказали: «Это надо знать, чтобы работать с нами». И потом он пару недель с перерывами на сон все это читал. Только в моем случае еще добавилась необходимость встречаться с десятками людей в России и за границей. До сих пор мой режим работы – с 9 до 23 часов, чуть меньше в выходные дни: оставляю время для семьи.

Что касается инвестиций, то у меня есть финансовая специализация, которую я получил в Академии народного хозяйства РФ, уже работая в ВБД, но что-то пришлось еще раз перечитать и, самое главное, много слушать более подготовленных коллег. Но я рад, что сегодня в день получаю новой информации раза в два больше, чем год назад.

E-xecutive: Переход с руководящей, но не первой позиции в лидирующей на рынке компании на первую позицию в менее известной – это ступень вверх или можно сказать, что это горизонтальное перемещение?

Д. К.: Для меня это ступень вверх по одной причине: такой переход развивает меня профессионально и дает возможность получить новый опыт. Вернуться в большую компанию никогда не поздно, но создать свой проект – более заманчивая цель для меня. Проработав довольно долго в крупной компании, я не испытываю комплекса принадлежности к большому бизнесу, что бывает характерно для менеджеров в начале профессионального пути – этакий эффект мышонка, сидящего на спине слона. Это иллюзия, потому что слон остается слоном, а мышонок может за секунду оказаться на земле. А самое главное, я всегда держу в голове, что большинство нынешних крупных компаний тоже когда-то начинали свою деятельность с идеи и энтузиазма своих создателей. Я искренне верю, что лет через пять у меня будет возможность рассказать вам, как мы построили тот большой проект, о котором я сейчас только думаю.

E-xecutive: Как бы вы охарактеризовали свой управленческий стиль в нынешней компании? Чем он отличается от стиля, который вы практиковали, будучи директором управления по работе с персоналом ВБД?

Д. К.: Я практикую демократизм в отношениях и вместе с тем жесткую систему постановки целей и контроля их выполнения. Для всех участников проекта должна существовать поэтапная стратегия реализации той или иной цели, и за каждым блоком закрепляется определенный специалист, который и несет за него ответственность. Но мы вместе обсуждаем, что и в какие сроки должно быть сделано, и оформляем выработанные решения в виде некого action-плана, выполнение которого я уже контролирую сам. И здесь важно не на людей надавить, а очень жестко поддерживать самодисциплину. Я пытаюсь приучить людей к тому, что они всегда, на любом этапе проекта, могут обратиться ко мне, если у них возникают какие-либо вопросы или трудности. Но если они не обращаются за помощью, а ситуация оказывается упущена, я их наказываю. Такого подхода к управлению людьми я придерживаюсь и как HR, и как генеральный директор.

E-xecutive: К чему труднее всего подготовиться при переходе в новую компанию, на новую должность? Могли бы вы предложить какие-то правила или советы?

Д. К.: Труднее всего принять в расчет мелочность и человеческую непорядочность. Любой новый руководитель, приходя в компанию, попадает в круговорот интриг и дележа сфер влияния, независимо от своего желания и компетенций. Самое сложное – не потерять при этом правильного ориентира на бизнес. Совет здесь может быть только один – полагаться на свой опыт и интуицию.

E-xecutive: На ваш взгляд, насколько универсальна функция менеджера? Зависит ли она от той области, в которой человек работает?

Д. К.: На мой взгляд, если человек обладает определенным складом характера, чертами личности и знаниями, он сможет управлять любым бизнесом. Топ-менеджеру, независимо от того, занимается ли он электростанциями или кофе, необходимы хорошее знание финансов, понимание логики маркетинга и продаж и навыки общего менеджмента (система постановки целей, построение мотивации, контроля).

E-xecutive: У вас очень солидный опыт в плане образования. Насколько обязательно для менеджера специальное бизнес-образование?

Д. К.: Я буду учиться и дальше, если хватит сил и времени. На своих лекциях в МВА я студентам перефразирую слова Ленина: «Учиться, учиться и учиться – значит зарабатывать, зарабатывать и зарабатывать». В современном бизнесе остановиться в собственном развитии хотя бы на год – значит потерять свои позиции. Для меня период вузов и МВА прошел с пользой, но сейчас больше буду постигать на практике. Хотя, если честно, меня не покидает желание лет через пять отучиться еще на Executive MBA, но туда надо приходить с опытом управления собственным бизнесом.

E-xecutive: В чем преимущества западного образования перед российскими школами? Как полученные за границей знания помогают на практике?

Д. К.: Основное отличие – в подходе: западные программы МВА очень сильно ориентированы на рынок. Это не столько образование, сколько некий бизнес-проект, который продается, и если программа становится неинтересна, ее не покупают, то она моментально реагирует на запросы аудитории и меняется. Русский МВА тяготеет пока к традиционному, университетскому образованию, российские программы живут по стандартам, установленным Министерством образования. И это первый серьезный недостаток российского бизнес-образования. Вторая большая ошибка заключается в том, что русские школы берут всех, кто может заплатить, чего никогда себе не позволяют западные школы МВА. На Западе для того, чтобы стать слушателем, ты должен представлять определенную профессиональную ценность для тех людей, которые будут учиться вместе с тобой, поскольку программы построены таким образом, что примерно половина полученных знаний исходит от преподавателей, но остальное слушатели получают сами от работы в своей группе, совместного решения кейсов и т. п.

Я бы порекомендовал российским школам не гнаться за количеством выпускников, а создавать свой бренд, чтобы можно было сказать, что выпускники этой школы – действительно высококлассные менеджеры, даже если школа выпускает их всего 10 в год.

Разумеется, западное бизнес-образование очень помогает в моей профессиональной деятельности. Западные программы МВА – это некий сублимированный опыт всех мировых ошибок. Любой рынок развивается по определенным законам, и ты имеешь возможность предугадывать все возможные варианты развития событий.

E-xecutive: Существуют ли для вас пределы развития карьеры, тот момент, когда вы смогли бы остановиться с чувством, что выше идти некуда?

Д. К.: Я бы сказал, что это не карьерные пределы. Я очень четко представляю себе, каким я должен быть через 10 или 20 лет своей профессиональной жизни. Я бы хотел создать проект, полезный для общества и обеспечивающий мою финансовую независимость, и кроме этого, консультировать новые проекты на основании тех знаний и опыта, которые я приобрету за эти годы. Очень хотел бы больше преподавать: это огромное удовольствие, когда ты чувствуешь, что твои знания помогают кому-то быстрее достичь успеха. И самое главное – достигая всего этого, очень хочется сохранить крепкое здоровье и любовь близких людей, чтобы было с кем разделить радость хорошо пройденного пути.

Беседовала Екатерина Закомурная,E-xecutive.

Интервью с Лидией Гречиной, директором по маркетингу управляющей компании «Росхлебопродукт»

E-xecutive: Вы добились значительных успехов в IT-бизнесе. Что побудило вас столь радикально сменить отрасль?

Лидия Гречина: Желание постоянно развиваться. Для меня, как и для любого профессионала, всегда было важно двигаться вперед, ощущая легкий стресс от перемен и постоянно расширяя свой кругозор. После девяти лет в IT-индустрии мне захотелось узнать, что творится за пределами IT-рынка, получить представление о других отраслях экономики, расширить профессиональные знания и опыт в маркетинге и продажах. Я целенаправленно стремилась в сферу товаров массового спроса, или FMCG, как принято называть эту отрасль. Я ожидала (и это подтвердилось на опыте), что в FMCG-компаниях маркетинг – самый полнофункциональный и интересный, и это действительно ключевая функция в организации. В компаниях сектора В2В, куда можно отнести Oracle, маркетинг еще не занял такое место. Безусловно, в зависимости от менеджмента компании, уровня конкуренции в отрасли и других факторов маркетинговую функцию в B2B-компаниях можно наделять самым разным смыслом. Также широта задач зависит от того, является ли компания представительством западной структуры или локальной организацией. Но, по моему опыту в B2B-компаниях, основная задача, которую ставит перед маркетингом менеджмент, – создать среду, в которой служба продаж сможет комфортнее и эффективнее продавать продукт или услугу, обеспечить различные каналы коммуникаций между существующими и потенциальными клиентами и службой продаж, вооружить «продажников» необходимыми маркетинговыми инструментами для убеждения клиентов. Таким образом, В2В-маркетинг сводится в основном к маркетинговым коммуникациям. В некоторых компаниях маркетинг наделяют еще и стратегически-планирующей функцией, но чаще всего функцию разработки стратегии, продукта, аналитики, ценообразования берут на себя другие подразделения компании, под маркетингом понимая только коммуникативную часть четырех «P».[13] В «Агросе» я занимаюсь именно классическим маркетингом, то есть в мою компетенцию входит решение всего комплекса задач вокруг создания продукта и его продвижения. Я также отвечаю за финансовые показатели и P&L. Причем все решения по разработке продукта, ценообразованию, стратегии продаж, стратегии распределения продуктов, аналитике принимаются здесь же, в отличие от условий работы западного представительства. В «Агрос» я пришла и еще по одной причине: здесь существует производство, а значит, и новые просторы для решения профессиональных задач, тем более что агропромышленный сектор – одна из наиболее динамично развивающихся сегодня отраслей.

E-xecutive: Чем отличаются приемы маркетинга в IT-индустрии от маркетинга в FMCG?

Л. Г.: Маркетинговые инструменты в первую очередь зависят от целевой аудитории, ее типа, размера, и лишь затем имеют определенные особенности, связанные с продуктом. Поэтому в IT-индустрии маркетинг неоднороден, так как для одних IT-продуктов основной целевой аудиторией является корпоративный сектор (такие продукты и услуги продает компания Oracle), для других конечными пользователями являются физические лица (например, это касается цифровых фотоаппаратов), для третьих – и физические, и юридические лица (например, для принтеров, ноутбуков). У многих IT-производителей (компании Hewlett-Packard, Dell) в продуктовом портфеле присутствуют все типы продуктов.

В FMCG целевая аудитория – это миллионы обычных людей. Если говорить про специфику продукта, то FMCG и IT-продукты отличаются местами продажи, частотой покупки и потребления, особенностью принятия решения о покупке. Если не брать во внимание различия, связанные с целевыми аудиториями, то в целом IT-продукты покупаются реже, на принятие решения влияют технические характеристики продукта, доверие к производителю, надежность. Стоимость продукта относительно высокая, покупки происходят относительно редко. FMCG-продукты покупаются часто, зачастую спонтанно, стоимость единицы продукта достаточно низкая, на покупку влияет знание и привлекательность торговой марки, упаковка и опыт первичной покупки. В связи с этими особенностями продукта и целевой аудитории в маркетинговых коммуникациях FMCG доминируют такие составляющие, как реклама (как эффективный инструмент по построению узнаваемости бренда и лояльности у массового потребителя), мерчендайзинг (для наиболее привлекательного представления продукта на полке магазина), промо-акции в магазинах для обеспечения первичной покупки; большое внимание уделяется разработке упаковки и анализу потребительских предпочтений. В IT широко используются различного рода мероприятия, семинары, выставки для демонстрации продукта и его возможностей, консультации IT-специалистов, интернет-сайты для предоставления технической информации и общения с потребителями, адресные рассылки, PR.

E-xecutive: С какими трудностями вам пришлось столкнуться при смене работы?

Л. Г.: Помимо всяких новшеств, которые сваливаются на тебя в связи с переходом в другую компанию – незнакомые процессы, новые люди, другая корпоративная культура, – возникает огромный объем информации, связанный со спецификой отрасли, производства, терминов. При этом ты сам хочешь как можно быстрее включиться в решение насущных вопросов, да и компания ожидает от тебя того же. Поэтому в первое время возникает неприятное ощущение собственной некомпетентности. Все это, безусловно, создает достаточно стрессовую ситуацию для амбициозного профессионала, привыкшего к успеху. Причем в российской компании никто не дает тебе много времени на раскачку. В «Агросе» за первые две недели интенсивной работы у меня сложилось впечатление, что я работаю уже как минимум три месяца, – такой объем информации приходилось переваривать и такой объем действий совершать. Правда, мне очень повезло, потому что я сразу попала на тренинг по маркетингу, где собрался весь руководящий состав компании и как раз обсуждались текущие маркетинговые вопросы. Однако основное обучение проходило в работе. Но основной плюс – все это очень интересно. Пусть и ценой такого стресса, но ты очень активно двигаешься вперед. За полгода работы в другой компании, в другой отрасли я узнала очень много нового, расширила свои профессиональные знания как по маркетингу, так и по смежным областям, освоила основные принципы работы этого значительного и динамичного сектора российской экономики. Это очень полезно как для моей карьеры, так и для личного развития. Если говорить о сложностях при смене работы, то, наверное, стоит коротко упомянуть и о различиях в организации бизнеса западной и российской компании. Особенностью работы в представительстве западной компании являются четко установленные для всех сотрудников процессы и правила. Все они максимально продуманы и ориентированы на мировые бизнес-стандарты, что положительно влияет на организацию и условия работы. В российских компаниях организация работы имеет несколько антрепренерский характер, многие вещи делаются впервые, то есть сама культура бизнеса в России является менее устоявшейся. С другой стороны, здесь интересней работать, потому что есть возможность влиять на более широкий круг решений и видеть реальные результаты.

E-xecutive: Какой совет вы могли бы дать специалистам, столкнувшимся с проблемой перехода на новую работу?

Л. Г.: Если вы переходите в совсем новую для себя область или индустрию, необходимо максимально быстро освоиться и включиться в работу, восполнить пробелы в знаниях о новом бизнесе, технологиях, компании. И здесь очень важно правильно себя повести в коллективе, какую бы должность вы ни занимали. Основной совет – не надувать щеки, не строить из себя большого начальника, а выстраивать отношения со всеми сотрудниками компании и как можно больше спрашивать, если вы чего-то не знаете.

Вторая проблема, с которой, например, все время сталкиваюсь я сама, – это желание «изменить мир за час» и, как следствие, безумный трудоголизм, который вызывает дикие перегрузки и стресс. Таким же, как я, я бы посоветовала умерить свое усердие и требования к собственной эффективности и результативности. Возникает опасность перегореть или надорваться, что не нужно ни вам самим, ни вашему новому работодателю. Все хорошо в меру, и не надо проверять пределы своего организма.

E-xecutive: В чем заключаются отличия в структуре построения IT-и агрокомпании?

Л. Г.: В it-компаниях помимо службы продаж, которая является важной во всех отраслях экономики, одну из ведущих ролей играет техническая служба, то есть отдел по поддержке программных продуктов и оборудования. Производства как такового в IT-компании может и не быть. Например, компания – системный интегратор лишь оказывает услуги по построению IT-инфраструктуры. В агропромышленном же комплексе, во-первых, значительную роль играет производство, во-вторых, большое значение имеет логистика, а также бэк-офис,[14] так как количество заказов огромно.

E-xecutive: Каков ваш стиль руководства и отличается ли он от стиля руководства на предыдущем месте работы?

Л. Г.: Мой стиль руководства не изменился. Основным принципам управления я научилась у своих руководителей в Hewlett-Packard и Oracle, и этот стиль руководства можно назвать демократическим. Я стараюсь мотивировать своих сотрудников на выполнение задания путем доверия и большой доли ответственности. Так управляли мной, давая много свободы, поощряя мои успехи и помогая мне почувствовать себя уверенней. Я в полной мере почувствовала самостоятельность в принятии решений и всю полноту ответственности за них. Это не позволяет подвести руководителя и заставляет стремиться к успеху. Так комфортнее работать мне самой, и того же я жду от своих подчиненных. Если доверие, ответственность, результат человека не интересуют, а ему нужно административное руководство, то, возможно, это не тот человек, которого я хотела бы видеть в своей команде. Я стараюсь замечать все успехи своих сотрудников и не слишком ругать их за ошибки. Безусловно, существует определенный цикл развития сотрудников.

Новички требуют большего коучинга, большего контроля. Но как только человек выходит на какой-то определенный уровень и становится заметно, что ему можно доверять, создание таких условий максимально развивает и мотивирует сотрудника. Я считаю, что ответственность и профессионализм вырастают в разы именно при таком подходе.

E-xecutive: Изменились ли объемы работы и укладываетесь ли вы в обычный восьмичасовой рабочий день?

Л. Г.: Интенсивность работы повысилась. Можно сказать, что в «Агросе» год идет за два по сравнению с моей предыдущей работой. Первое время я уходила домой в 10–11 часов вечера каждый день, но для меня это нормальный режим работы на новом месте, тем более что времени на раскачку практически не было. Сектор FMCG более конкурентен и динамичен, так же как и цикл продаж. Здесь все решают дни и часы, этим обусловлена и интенсивность работы. Долгое время я не укладывалась в восьмичасовой рабочий день, только недавно у меня стало получаться более планомерно строить свою работу. Хотя в «пики» все равно работаю допоздна.

E-xecutive: Сто дней уже прошло, вы достигли уже каких-то результатов? И вообще, это достаточный срок, чтобы чего-то достичь?

Л. Г.: Это недостаточный срок, чтобы достичь каких-то глобальных результатов, но достаточный, чтобы разобраться в ситуации и установить стратегическое направление деятельности, а в следующие сто дней ты уже готов предпринимать более серьезные, осознанные шаги, которые должны принести практические результаты в ближайшем будущем. За шесть месяцев, прошедших со дня моего прихода в «Агрос», по моему направлению рост продаж составил 40 %. Была разработана стратегия развития направления, включая анализ рыночной ситуации и расчет бизнес-плана. Рассмотрены различные варианты портфеля брендов – также с расчетами объемов продаж, выручки и сроками достижения результатов по каждому из вариантов, разработан план работы по запуску нового бренда. С точки зрения развития продуктового ассортимента – запущена новая линейка куриной фасованной продукции, начался выпуск блинов под одним из имеющихся брендов; оптимизированы рецептуры продукции – с точки зрения конкурентоспособности и экономической эффективности. Для стимулирования продаж по моему направлению были разработаны и проведены продуктовые тренинги для службы продаж, разработаны стандартные трейд-маркетинговые акции, разработана и внедрена программа ежемесячного нематериального поощрения подразделений и отдельных менеджеров службы продаж за лучшие результаты по выполнению плана. Совместно со службой продаж были разработаны планы развития территорий, пересмотрена практика стимулирования партнеров на объем.

E-xecutive: Что для вас было бы наибольшим успехом в карьере, на чем вы могли бы остановиться?

Л. Г.: Цели, которые я перед собой ставлю сегодня, могут измениться через какое-то время, так как я все время проверяю их на соответствие самому важному критерию: действительно ли мне это нужно? Пока генеральное направление моей карьеры и, соответственно, область профессиональных интересов те же, что и пять лет назад, – общее управление бизнесом. Это может быть роль генерального директора какой-либо компании либо собственный бизнес. В работе наемным сотрудником для меня наиболее важна возможность решать интересный круг вопросов, максимально широкий и важный для развития компании, участвовать в принятии всех ключевых решений. Чтобы встать у руля собственного бизнеса, необходимо взять на себя огромную ответственность, дополнительные риски, быть готовой к нестабильной ситуации, очень важно найти команду единомышленников, необходимые ресурсы. Может быть, лет через пять все это совпадет и я буду морально готова начать собственный бизнес. Пока же я набираюсь опыта, узнаю о том, что происходит в различных отраслях, компаниях, наблюдаю множество способов организации бизнеса. E-xecutive: Чему вы уже научились за время работы в качестве руководителя по маркетингу?

Л. Г.: Многому. Я убедилась, что маркетинг – это функция, которая взаимодействует со всеми службами внутри компании, и для достижения успеха необходимо строить свою деятельность и коммуникации как можно более плотно и согласованно со всеми подразделениями. Маркетинг сам по себе не может существовать, это одна из основных функциональных областей, которая определяет стратегию компании и влияет на ее реализацию, но в первую очередь важно создать понимание роли маркетинга внутри компании, донести маркетинговую стратегию до каждого и в идеале сделать всех сотрудников немного маркетологами.

Беседовала Ирина Чемоданова,E-xecutive.

Интервью с Романом Петренко, генеральным директором телеканала СТС[15]

E-xecutive: Роман, с точки зрения топ-менеджера, телевидение – обычный бизнес? То есть можно ли после управления телеканалом возглавить, скажем, хладокомбинат, и наоборот?

Роман Петренко: Очень интересный вопрос. Начну ответ немного издалека. Телевидение – довольно нестандартная индустрия, поскольку в России оно никогда не работало как бизнес. Надо сказать, что одна из наших больших проблем – я имею в виду СТС – в том, что государство до сих пор не рассматривает телевидение как бизнес. Оно рассматривает данную индустрию исключительно с позиции своей информационной безопасности. Поэтому на рынке господствует то, что я называю «субсидируемая олигополия»: государству принадлежит половина эфира, оно контролирует в этой индустрии 65 % всех национальных денежных потоков и субсидирует свои каналы. В эту индустрию, которая как бизнес никогда не функционировала, практически не было притока свежей крови из каких-либо других отраслей. И я, наверное, был одной из первых ласточек. Американский акционер, которому в тот момент принадлежало 100 % собственности СТС, пришел на российский рынок с целью зарабатывать деньги. Соответственно, когда возник вопрос «а кто будет этим заниматься?», он довольно серьезно просканировал всю медийную отрасль, после чего оказалось, что именно классических управленцев в этой сфере, скорее всего, нет.

Возвращаясь к вашему вопросу, хотел бы сказать, что управление телевизионным каналом, по крайней мере в модели коммерческого телевидения СТС, очень похоже на управление в любой другой индустрии. Я вообще верю в то, что менеджер – это универсальная специальность, он может менять отрасли и индустрии. Безусловно, есть отраслевая специфика, которой универсальный менеджер может овладеть довольно быстро. Телевизионный менеджер – это «конвертируемый» менеджер.

Вообще, несмотря на то что российское телевидение никогда не было бизнесом в классическом понимании, управление в нем всегда присутствовало, хотя и с другими целями и задачами. Поэтому управляющих по старым стандартам довольно много – под это было «заточено» практически все телевидение. Управление с целью сгенерировать дополнительную ценность для акционеров – для российского телевидения концепция новая, поэтому, соответственно, менеджеров такого калибра, способных управлять компанией для достижения именно этой цели, не так много.

E-xecutive: Будет ли, по вашему мнению, в обозримом будущем как-то меняться ситуация с «субсидируемой олигополией»?

Р. П.: Как я уже говорил, государство рассматривает нашу отрасль исключительно с позиций информационной безопасности. У меня были разговоры и в министерстве – в частности, я выступал на российско-американском «круглом столе», инициированном Путиным и Бушем. Мне оппонировали лица из Министерства печати, телевидения и радиовещания. Из их речи я понял, что вряд ли в ближайшее время будут какие-то сдвиги. Связано это прежде всего с тем, что государство не чувствует своей безопасности. Например, из речи Лесина можно было понять, что льготами и субсидиями для государственных каналов пользовались не только государственные каналы, но и отдельные частные каналы тоже – он имел в виду НТВ. А потом НТВ использовало свое влияние для того, чтобы бороться с теми, кто ему в свое время помогал. Таким образом, могу сказать, что особого облегчения нашего положения я не ожидаю в течение где-то следующих двух лет как минимум.

E-xecutive: Роман, давайте теперь перейдем собственно к вашей истории успеха.

Р. П.: Скажу честно – я никогда не думал, что буду работать на телевидении. Моя последняя должность была Marketing Director в компании Mars. Раздался звонок из крупной рекрутерской компании, от них я впервые услышал название этого телеканала: СТС находился тогда на стадии start up и совсем не был известен. Меня смутил тот факт, что отрасль для меня совсем незнакомая: правда, я занимался покупкой рекламы (Mars тогда был рекламодателем номер один на рынке) и был знаком с рынком с позиции покупателя, но мне было предложено перейти на сторону продавца. Я, поскольку работал в маркетинге, вначале счел это странной идеей, но затем последовало двухмесячное общение с акционерами канала – компанией StoryFirst Communications, – в результате которого я понял, что могу что-то сделать для компании, могу привнести нечто новое в индустрию. Как я уже говорил, с точки зрения передового менеджмента многие каналы крайне слабы, и в этой ситуации как раз можно было что-то сделать. Поэтому после двух месяцев переговоров я принял решение. Это был довольно рискованный шаг, так как мне предстоял «троекратный переход»: новая компания, абсолютно незнакомая отрасль и новая позиция. Но буквально через две недели мне казалось, что я работаю здесь уже очень долго. Меня сразу же погрузили в колоссальное количество проблем.

E-xecutive: Пришлось ли сразу заниматься решением кадровых вопросов?

Р. П.: Знаете, я пришел в этот бизнес идеалистом, и с тех пор, как мне кажется, идеализма поубавилось. В то время я искренне верил, что людей можно изменить, и прилагал в этом направлении колоссальные усилия. В частности, мы, менеджеры первой волны, время от времени все вместе выезжали за город и проводили там два дня, чтобы понять, в каком бизнесе мы работаем. Это была заря коммерческого телевидения, и многим идея использования телевидения для зарабатывания денег казалась кощунственной. В течение 7–8 последующих месяцев топ-менеджмент компании поменялся где-то на 75 %. 50 % из покинувших телеканал составили уволенные, 50 % – те, кто просто осознал, что им не подходит та идея, которую я хотел продвигать.

E-xecutive: Как вы могли бы охарактеризовать ту корпоративную культуру, которую вы создали на телеканале?

Р. П.: Наиважнейшей составляющей нашей корпоративной культуры я считаю открытость компании. Традиционный советский (или, я бы даже сказал, «совковый») подход состоит в том, что тот, кто владеет информацией, концентрирует в своих руках власть. Поэтому информацию на этом рынке так просто не дают. Применительно к нашему каналу тезис об открытости означает, что все члены команды знают, куда плывет корабль. Все знают наши цели, задачи, стратегию и знают, что главное в нашем бизнесе.

Могу немного рассказать о методах. Был разработан такой документ, как корпоративная философия. Ключевые параметры бизнеса каждый понедельник выводятся через Интернет на экраны. Сотрудники видят состояние трех наших ключевых показателей: доля национальной аудитории, техническое проникновение (охват страны) и наши доходы. Таким образом, каждый сотрудник телеканала имеет доступ к этой информации 52 раза в год – вопросов больше не остается. Открытость еще, кстати, характеризуется такими внешними атрибутами, как, например, открытые двери. (Офис Романа отделяет от остальной телекомпании стена. Совершенно прозрачная. – E-xecutive.) Еще один момент: все вакансии, которые появляются внутри компании – даже если управляющим кажется, что среди сотрудников подходящих кандидатов нет, – в обязательном порядке публикуются в локальной сети. Соответственно, каждый сотрудник, отвечающий заданным критериям, имеет шанс на продвижение. Именно поэтому у нас колоссальное количество людей воспитано внутри компаниии, с другой стороны, текучки почти нет, так как каждый человек на своей позиции знает, что у него на СТС есть шанс. Мы стараемся создать атмосферу меритократии, когда человек получает продвижение благодаря конкретным, реальным заслугам. У каждого человека есть свои цели и задачи, инициатива поощряется, и продвигаются именно те, кто достиг каких-то осязаемых результатов.

Еще можно упомянуть доброе отношение к людям и отсутствие каких-либо иерархических барьеров.

E-xecutive: Вы кричите на подчиненных?

Р. П.: Я читал интервью Константина Эрнста, где ему задавали такой же вопрос. Он сказал, что это вполне нормально. Но я вообще не могу представить себе такие ситуации, когда начальник может кричать на своего подчиненного. По-моему, если начальник повысил голос на подчиненного, то одного из них надо увольнять. Потому что подчиненный, на которого повысили голос, как мне представляется, просто не сможет эффективно работать.

E-xecutive: Скажите, что такое маркетинговый склад ума – это свойство врожденное или приобретенное?..

Р. П.: Я, безусловно, верю в образование и поэтому не считаю, что с чем-то нужно родиться. Но мне кажется, что прежде всего здесь должен быть интерес. Моя первая работа в серьезном бизнесе была в компании Unilever, на должности Sales Manager. Тогда еще функции маркетинга в этой компании не было. Но у меня сразу возник колоссальный интерес к маркетингу. Книги Филипа Котлера я прочитал в оригинале от корки до корки. Поэтому я считаю, что нужно просто иметь интерес к профессии.

E-xecutive: Мы совсем недавно проводили опрос среди топ-менеджеров по поводу книг, которые на них повлияли. Чаще всего звучали имена Котлера и Якокки. А вы бы что назвали?

Р. П.: Безусловно, Котлер и, пожалуй, stephen covey “The Seven Habits of Highly Effective People”.[16] Эта книга, как ни странно, не о менеджменте, а о человеке – о том, что для него главное, что у него происходит внутри. (Любопытно, что на столе Романа лежит книга “The Discipline of Market Leaders” Трейси Вирсема и том «Управление персоналом» Станислава Шекшни. – E-xecutive.)

E-xecutive: Котлер ведь не пишет ничего сверхъестественного, а просто, так скажем, структурирует мозги, верно?

Р. П.: Абсолютно верно. В маркетинге как раз наиболее важен структурный подход. Это не точная наука, там нет единственно правильного решения. Потому что, если бы оно было, в каждом сегменте существовал бы лишь один бренд. Но именно потому, что одного правильного решения нет, их может быть масса. Более того, одна стратегическая опция в маркетинге, будучи верной для одной компании, может стать фатально ошибочной для другой.

E-xecutive: Чувствуете ли вы себя монополистами в нише развлекательного телевидения в России?

Р. П.: Нет. Но в любом бизнесе управляющий хочет контролировать весь рынок. Разумеется, весь рынок одним брендом не покрыть. Надо сказать, что канал СТС является неким портфелем торговых марок. У нас есть со-бренд, который называется «Кино в 21:00», например. У нас есть ежедневные мультфильмы для детей, которые являются самым сильным «детским» брендом на телевидении. Когда СТС начиналось, у компании практически не было другого выбора. В то время существовало несколько компаний, которые занимались всем: ОРТ, РТР, НТВ, – и поэтому нам нужно было просто искать свой путь. В конкуренции, как известно, можно победить только двумя способами: либо делать то же самое, но лучше, либо стать абсолютно другими и удерживать первенство в этом другом секторе. Поэтому мы выбрали иной сегмент – развлекательное телевидение – и стараемся быть в нем лучшими. Пока это еще не состоялось, но у нас есть конкретный план.

E-xecutive: На пятки в ближайшее время наступать вам не будут, да?

Р. П.: Уже наступают. Государственные каналы – к вопросу о субсидируемой олигополии – в настоящее время тратят из своих бездонных карманов колоссальные деньги на покупку американских блокбастеров. Голливудское коммерческое кино делается в расчете на молодую аудиторию, поскольку именно в ней и находятся все рекламные деньги. Поэтому в плане кинопоказа это уже сдвиг в нашу сторону. По американской терминологии мы – широкий канал. В России до недавнего времени нас называли специализированным каналом, поскольку мы специализировались на относительно молодой аудитории, до 45 лет, и в таком сегменте, как развлечение. Я думаю, что если конкуренция будет усиливаться и далее, то придется уходить в какие-то более узкие ниши, с тем чтобы доминировать там.

E-xecutive: Действительно ли СТС является единственным в России прибыльным каналом?

Р. П.: Да, абсолютно верно. По итогам года по всем показателям оперативная прибыль у нас была позитивная.

E-xecutive: Вам интересно то, чем вы занимаетесь?

Р. П.: Безусловно интересно. Вообще, телевидение – такая отрасль, из которой люди не уходят. Причем в других странах тоже – оно затягивает, засасывает. Мне кажется, это самая интересная отрасль. Это и хорошо, и плохо: хорошо – для людей, но плохо – для индустрии.

Беседовал Андрей Подшибякин, E-xecutive.

Интервью с Александром Идрисовым, управляющим партнером компании Strategica

E-xecutive: Как вы пришли в консалтинговый бизнес?

Александр Идрисов: Во время перестройки (конец 1988-го – начало 1989 года) я возглавил Инновационный центр «Интекс» при Академии наук СССР, главной идеей которого был поиск и коммерциализация разработок советских ученых. Но, несмотря на значительные доходы, мы совершенно бездарно распоряжались полученными деньгами. Мы практически не контролировали свои операции, были не способны отбирать проекты и управлять процессом их реализации, поэтому результат нашей деятельности был предрешен: мы раздали все деньги ученым и не получили никакой экономической выгоды; наш бизнес скорее был чем-то вроде захватывающей игры для взрослых. И я решил преобразовать хаотично функционирующий, плохо управляемый и чудовищно диверсифицированный инновационный центр в компанию, которая будет зарабатывать деньги на чем-то более конкретном: специализированных IT-продуктах и консультационных услугах. Мы разработали программное обеспечение, которое позволяло построить финансовую модель предприятия и оценить перспективы его развития – Project Expert. После этого стали консультировать компании по вопросам бизнес-планирования и помогать им в поиске инвесторов. Но вскоре обнаружили, что инвесторы, даже получив замечательный бизнес-план, после первой встречи не желали продолжать сотрудничество с нашими клиентами. Тогда мы поняли, что нужно оказывать профессиональную поддержку клиентам в процессе подготовки к взаимодействию с инвесторами. Так мы пришли к необходимости уделять большее внимание управленческому консультированию и, как говорится, «втянулись». Чтобы получить опыт и необходимые навыки работы в этой области, мы стали приглашать для работы в нашей компании иностранных консультантов с опытом работы в ведущих международных консультационных фирмах. Наше подразделение по разработке программных продуктов выделилось в отдельную компанию, а я сосредоточился на консультационном бизнесе. Так и родилась компания «Про-Инвест Консалтинг». Мы сфокусировались исключительно на стратегическом консультировании и корпоративных финансах, что и является сегодня нашим основным бизнесом.

E-xecutive: Что привлекает вас в вашей работе?

А.И.: Возможность учиться и думать, принося при этом ценность своим клиентам. Возможность общаться с талантливыми, хорошо образованными и приличными людьми, которые умудрились за несколько лет выстроить вполне конкурентоспособный бизнес стоимостью в десятки или даже сотни миллионов долларов. Причем сделали это с нуля! Мы называем этих людей «другими русскими». Сегодня именно эти «другие русские» составляют большую часть наших клиентов.

E-xecutive: Ваш бизнес-слоган?

А.И.: 3f! first – to new ideas. fastest – to implement change. finest – Customer service and place to grow for young, talent and ambition professionals.

E-xecutive: Какова, на ваш взгляд, главная цель для топ-менеджера крупной компании?

А.И.: Создать из крупной компании великую компанию! Если более предметно, то, во-первых, собрать вокруг себя профессионалов; во-вторых, сформулировать ясную стратегию, способную обеспечить устойчивый рост бизнеса; и в-третьих, заставить стратегию работать, выстроив эффективную организацию и трансформировав стратегические цели компании в конкретные измеряемые параметры, когда каждый ключевой сотрудник компании будет понимать, каким образом его успех связан с успехом компании.

E-xecutive: Какими вы видите свою компанию и себя через 10 лет?

А.И.: С точки зрения будущего нашего бизнеса я вижу это так. Компания «Стратегика» – российский лидер рынка стратегического консультирования, профессиональная репутация которой и способность эффективно осуществлять операции на рынке являются реальной основой для ее высокой стоимости и ликвидности. Это компания, управляемая партнерами (совладельцами компании), реальными лидерами, наиболее талантливыми, квалифицированными и амбициозными профессионалами, которых объединяют общие цели и способность успешно их достигать. У нее широкая международная сеть стратегических партнеров, не исключено слияние с одним из ведущих международных игроков рынка стратегического консультирования. Для себя лично предполагаю следующее: продолжать консультировать своих клиентов или преподавать, если сохраню драйв; а может быть, писать музыку или детские книжки (если решу изменить свою жизнь).

E-xecutive: Ваше самое большое достижение и самая большая ошибка?

А.И.: Достижение – хорошая семья. Ошибка – низкая избирательность в деловых контактах на ранних стадиях развития бизнеса. Недавно я разбирал старые документы и нашел мешок с несколькими тысячами визитных карточек совершенно бесполезных людей. К сожалению, затраченное на этих людей время уже никогда не вернуть.

E-xecutive: Что для вас значит слово «успех»? Вы успешный человек?

А.И.: Для меня успех заключается в том, чтобы делать то, от чего реально получаешь удовольствие. Общаться преимущественно с теми, с кем тебе приятно иметь дело. Как говорил один мой друг: «Тебе очень повезло: среди людей, которые тебя окружают, нет ни одной противной рожи!» А это значит, что я могу считать себя успешным человеком.

E-xecutive: Могли бы вы дать совет, как преуспеть в консалтинговом бизнесе? Как из линейного менеджера стать топ-менеджером?

А.И.: Надо любить своих клиентов как самых близких друзей и постоянно работать над собой, чтобы представлять реальную ценность для успеха их бизнеса. Научиться быть не администратором (командиром производства), а реальным лидером – сильнейшим среди равных.

E-xecutive: Когда, на ваш взгляд, российские консалтинговые компании смогут работать на мировом уровне?

А.И.: Когда профессиональные стандарты российских компаний приблизятся к уровню международных компаний. Когда наиболее талантливые и квалифицированные профессионалы начнут приходить в российские консультационные фирмы. Когда наши клиенты будут все чаще открывать для себя, что не боги горшки обжигают.

E-xecutive: Чем бы вы занялись, если бы не были управляющим партнером вашей компании?

А.И.: Писал бы музыку, это мне всегда хорошо удавалось.

E-xecutive: Назовите лучшую и, наоборот, худшую стороны вашей работы.

А.И.: Лучшая – как я уже говорил, возможность постоянно учиться и общаться с талантливыми людьми. Худшая – хотя и редко, но случается, что нас пытаются использовать во внутриполитических «разборках», когда цели непосредственного заказчика и его бизнеса не совпадают. Безусловно, мы делаем все, чтобы избегать этого, однако такой риск все же существует.

E-xecutive: Чему вас научили годы в бизнесе?

А.И.: Опираться на факты, принимать во внимание реалии нашей жизни и условия развития рынка. Удерживаться от искушения предложить идеальную теоретическую модель: теоретические схемы хороши, но нужно принимать во внимание риски на случай их неудачи. Когда это необходимо, говорить «нет» сотрудникам, клиентам, партнерам.

E-xecutive: Чего не должен бояться консультант?

А.И.: Своих клиентов. Человек, который не уверен в том, что он предлагает своим клиентам, и в том, что его рекомендации можно внедрить в жизнь, никогда не станет хорошим консультантом.

E-xecutive: Чего вы ждете от людей, с которыми работаете, и от ваших клиентов?

А.И.: От своих людей – преданности нашим клиентам, креатива и профессионализма. От клиентов – доверия, готовности открыто и честно обсуждать свои проблемы, так как наличие этих проблем часто и является источником новых возможностей для роста.

E-xecutive: Обязательно ли иметь профильное образование, чтобы достичь высот в определенном секторе рынка?

А.И.: Я встречал многих выдающихся людей, достигших впечатляющих высот в бизнесе и не имеющих профильного образования. И вместе с тем я слышу так много ужасной музыки, написанной профессиональными композиторами.

E-xecutive: Как вы расслабляетесь, боретесь со стрессами?

А.И.: Боксирую грушу, вспоминая свою бытность инструктором по рукопашному бою. Играю на гитаре или фортепиано, но очень редко, хотелось бы чаще.

E-xecutive: Назовите, пожалуйста, книги, которые в наибольшей степени повлияли на ваше видение бизнеса и места в нем топ-менеджера.

А.И.: piter senge – “The fifth discipline”. Jack Welch – “Straight From The Gut”. David Maister – “Managing the Professional Service Firm, True Professionalism, Practice What You Preach”. Marvin Bower – “The Will to lead”.[17]

E-xecutive: Назовите лучший профессиональный совет, который вы получали.

А.И.: «Лучше иметь небольшой бизнес, но прибыльный» и «Нам не нужно много работы, нам необходима хорошая работа». Еще: «Умереть на вечной стройке легко, главное – уйти со стройки с деньгами».

E-xecutive: В какой компании вы бы не отказались работать?

А.И.: Я бы мог работать во многих компаниях, и легче ответить на вопрос, где бы я отказался работать: в компании, управляемой непрофессиональным самодуром. Мы большую часть своей жизни проводим на работе, и лучше, если вы сможете провести ее в компании с приличными и приятными вам людьми.

E-xecutive: Кого из бизнесменов или профессиональных управленцев вы могли бы назвать своим кумиром и почему?

А.И.: Вероятно, я буду очень банальным. Во-первых, это Джек Уэлч (экс-CEO компании General Electric): те принципы управления, которые он применял для управления крупнейшей корпорацией в мире, могут быть с успехом применены российскими менеджерами. Во-вторых, Марвин Бауэр: он создал великую компанию – McKinsey&Company.

Творческий заработок консультанта – интервью с партнером компании «Стратегика» Александром Ованесовым – http://www.e-xecutive.ru/about/faces/article_2298/

Особенности системы управления по целям в холдинговых компаниях – http://www.e-xecutive.ru/publications/aspects/article_2419/

Дезориентированная нация – http://www.e-xecutive.ru/publications/scenarios/article_2243/

Интервью с Филиппом Модиано, партнером компании «Стратегика» – http://www.e-xecutive.ru/publications/specialization/article_2151/

Управление эффективностью банка – новое качество менеджмента – http://www.e-xecutive.ru/publications/aspects/article_1946/

Все, что вы хотели знать о BSC, от ее создателей – http://www.e-xecutive.ru/reading/newfolder2921/article_1866/

Стратегия роста в новых условиях – http://www.e-xecutive.ru/publications/aspects/article_1764/

Интервью с главой представительства 3Com в СНГ Виталием Фридляндом[18]

E-xecutive: Путь в бизнес у каждого индивидуален. Расскажите: как случилось так, что вы сменили сферу деятельности и из науки ушли в бизнес?

Виталий Фридлянд: Да, действительно, значительная часть моей жизни была посвящена науке. На протяжении 14 лет я работал в Государственном всесоюзном центральном научно-исследовательском институте комплексной автоматизации. Начинал с инженера-системотехника, а закончил начальником лаборатории специальных систем и прикладных программ. За это время успел защитить кандидатскую диссертацию в России, подтвердить степень PhD[19] в США и написать 45 научных работ. Однако все это в прошлом. В определенный момент, когда я почувствовал, что советская наука катится к пропасти, мне пришлось решать вопрос, который стоял перед очень многими людьми моего поколения: как обеспечивать семью, детей, наконец, как дальше жить? В итоге я принял решение и ушел в бизнес.

E-xecutive: Насколько сложным психологически оказался переход по сути в другой мир?

В.Ф.: Время, конечно, стирает грани и сглаживает острые углы, однако даже сейчас бывают попытки рефлексии по этому поводу. Впрочем, скажу лишь, что каждому овощу свое время. Многие мои знакомые так и остались до сих пор старшими научными сотрудниками с зарплатой в 2000 рублей. При этом они замечательные, интеллигентные люди, просто у них другие приоритеты, другая система ценностей. Я же по природе своей активный человек и поэтому не мог остаться «вещью в себе», пассивным наблюдателем, созерцающим крах научной системы.

E-xecutive: В какой компании вы начинали свою карьеру как менеджер?

В.Ф.: Последние 13 лет я работаю в бизнесе и начинал как вице-президент одного из первых советско-германских СП «Дельфин-информатика». В принципе, в этой компании я занимался тем же, чем и в советское время (системотехника, прикладная математика), однако работал уже на себя, а не на абстрактного «дядю». Проработав в «Дельфин-информатике» три года, я пришел в компанию Digital Equipment Corporation и с тех пор, вот уже десять лет, работаю с американскими инвесторами. Замечу, что Digital Equipment Corporation – своеобразная кузница, школа нынешних кантри-менеджеров, многие из которых вышли из первого «призыва» компании, одной из первых среди американских IT-компаний, открывшей представительство в России. В Digital Equipment Corporation я работал три года, контролировал прямые продажи, занимал позицию Account Group Manager по нефтегазовому и индустриальному комплексам. В дальнейшем год работал в качестве технического директора компании Foxboro, и вот уже почти шесть лет работаю в 3Com.

E-xecutive: На сегодняшний день вы занимаете высокий пост, и, очевидно, вашу карьеру можно считать успешной. Но даже в самой успешной карьере всегда бывают неудачи, даже провалы.

В.Ф.: Начнем с того, что понятия успех-неуспех весьма относительны и то, что на каком-то этапе кажется неудачей, через три года, например, выглядит совсем по-другому. Да, наверное, с точки зрения обывателя я удачливый, успешный человек. Однако в жизни я часто руководствуюсь словами Окуджавы, который говорил, что очень страшно, когда вырастают пьедесталы, которые выше наших побед.

С точки зрения карьеры, как бы странно это ни звучало, неуспехом я считаю мой уход из ЦНИИКА. Сейчас я могу сказать, что это были самые счастливые годы в моей жизни. И я благодарен тем людям, с которыми мне довелось работать в те годы. Неуспехом, пусть и не своим, я считаю развал великой страны, который сломал жизни очень многих людей. И, честно говоря, я бы не пожелал своим сыновьям ни в жизни, ни в работе испытать те стрессы, через которые пришлось пройти мне.

Наконец, если говорить о неуспехах с точки зрения сейлза, то и тут, естественно, были неудачи. Впрочем, я считаю, что сейлз, который всегда выигрывает, – это не сейлз.

E-xecutive: Можно ли, с известными оговорками, сказать, что ваш карьерный успех во многом зависел от удачи или случайностей?

В.Ф.: Сейчас мы можем уйти в дебри философии и диалектических категорий. Скажу так: за удачу нужно бороться, и тогда она придет. Например, в советское время я испытывал серьезные проблемы с ограничением доступа к информации, к ресурсам, к учебе. Я думаю, люди еще помнят, что такое «пятый пункт». Поэтому, образно выражаясь, там, где мой друг «Иванов» должен был сделать усилие в один ньютон, я должен был затратить пять ньютонов. Я должен был быть безупречен во всем – в учебе, в отношениях с коллегами, и я благодарен тем людям, которые были выше стереотипных предрассудков, людям, которые во многом помогли мне. Готовил я свою удачу? Думаю, ответ очевиден. Соответственно, закономерны мой карьерный рост и та должность, которую я занимаю.

E-xecutive: Расскажите о стратегии компании 3Com в России.

В.Ф.: Компания, как и раньше, позиционирует себя как производитель активного сетевого оборудования. По решению корпоративного руководства 3Com, СНГ – одна из пяти территорий, наряду с Францией, Великобританией, США и Китаем, где компанией делаются инвестиции в развитие представительства, партнерской сети и маркетинговой деятельности. За последние полтора года компания обновила 85 % своих продуктовых линеек. Сегодня 3Com занимает первое место в мире по объемам поставок коммутаторов Gigabit Ethernet. В целом по продукции 3Com продажи увеличились по сравнению с периодом прошлого года на 75 %, то есть почти в два раза. Впервые объемы продаж в России и странах СНГ выше, чем в странах Центральной Европы и Скандинавии. 3Com в России и СНГ вышла на пятое место по продажам в регионе EMEA и на одно из первых мест по прибыльности продаж.

Такова краткая статистика. По сути, стратегия компании не изменилась – мы занимаемся производством, поставкой, инсталляцией активного сетевого оборудования, развитием рынка. Однако компания прошла через серьезную стадию перемен, как и весь IT-рынок за последние два года. Конъюнктура рынка сегодня такова, что цикл жизни продукта и технологии имеет тенденцию к стремительному сокращению. Поэтому мы ориентируемся на удовлетворение потребностей рынка с точки зрения развития гигабитных технологий, с точки зрения поставок высокотехнологичных коммутаторов нового поколения. Вместе с тем мы продолжаем внедрение инновационных технологий, в частности беспроводных. Однако в своей деятельности мы ориентируемся на корпоративных клиентов.

E-xecutive: Подобная направленность на корпоративных клиентов связана с особенностями российского IT-рынка?

В.Ф.: В какой-то степени да. Дело в том, что российский IT-рынок в массе своей не является потребительским рынком. Он изначально ориентирован на корпоративного клиента. Если взять экономически высокоразвитые страны, то в них около 90 % технологий работает на конечного пользователя. У нас, если пользоваться советской терминологией, IT-рынок – по сути производство средств производства.

E-xecutive: Каковы в таком случае перспективы развития российского IT-рынка?

В.Ф.: Российский рынок IT находится в такой ситуации, когда он, с одной стороны, достаточно замкнут. По большому счету, он не выходит на западные рынки, за исключением сферы офшорного программирования, он не экспортно-ориентирован. С другой стороны, в силу объективных экономических причин наш рынок очень сильно зависит от западных производителей в части поставок высокотехнологичного оборудования. Именно поэтому у нас превалирует «отверточное» производство. Впрочем, тенденция все большего удовлетворения спроса как населения, так и корпоративных клиентов на персональные компьютеры российской сборки, на мой взгляд, положительна.

Да, безусловно, возникает вопрос: почему при наличии высококлассных специалистов с глубокой теоретической и практической подготовкой в России, по большому счету, компании занимаются либо сборкой компьютеров, либо дистрибуцией импортной продукции? Ответ прост: кадры решают все, но деньги решают чуть больше. И привлечение инвестиций, на которые многие уповают и смотрят как на панацею, вряд ли возможно в силу элементарной экономической нецелесообразности. Мир идет к разделению, к диверсификации, и если, например, на Тайване или в Сингапуре производят чипы, то 5—10 фабрик будет достаточно, чтобы удовлетворить глобальный спрос. Именно поэтому западным компаниям невыгодны инвестиции в развитие нашего рынка. А вот сборочное производство действительно приносит выгоду. К этому нужно отнестись как к данности, как к тому, что в России не водятся слоны и не растут бананы.

Кроме того, для нашего IT-рынка существен тот факт, что он, по сути, не является экономикообразующим, он вторичен по отношению к производству. На Западе развитие IT-рынка диктует развитие экономики в целом. Например, возьмем такую отрасль, как биотехнологии выращивания генетически чистых веществ для фармацевтики. 5–7 лет назад реализация этих технологий была невозможна в силу того, что просто не существовали компьютеры и приложения, с помощью которых можно было бы проводить трехмерный генетический анализ, делать расчеты по ДНК. Как только появились такие компьютеры, стала развиваться технология. Согласитесь, что для России на нынешней стадии экономического развития подобные проекты просто нереализуемы. Впрочем, повторюсь, я считаю, что тенденции в развитии сборочного производства весьма положительны. Например, я пользуюсь компьютером российской сборки и не имею к нему претензий.

E-xecutive: Скажите, как вы оцениваете уровень современного российского менеджмента?

В.Ф.: Сразу скажу, что я с определенной степенью иронии отношусь к понятию MBA. Знаете, раньше была такая шутка: «Ученым можешь ты не быть, но кандидатом стать обязан». По этому принципу жили очень многие молодые люди, закончившие институт. Это считалось признаком хорошего тона, шагом в карьере, в какой-то степени позволяло выгадать в деньгах и тешить себя мыслью, что ты близок к процессу выработки идей, а не просто к исполнительству. Во многом то же самое происходит сегодня с MBA. Я думаю, что это просто мода. На самом деле я в большей степени уважаю тех людей, которые идут учиться на MBA, пройдя лет семь менеджерской школы в хорошей компании. Тех, кто уже немало знает, набил себе шишки, но понимает, что знаний все равно недостает.

Впрочем, несмотря на иронию, я достаточно спокойно отношусь к моде на MBA – если сейчас нужно иметь галочку в резюме, то почему бы и нет. Так или иначе, но, даже несмотря на распространение в России западных стандартов менеджмента, каких-то идей, теоретических концепций, менеджмент очень разный. Сейчас реально у власти менеджмент, который прошел советскую школу. Это люди, которым 40–50 лет. И я полагаю, что еще как минимум лет десять расстановка сил не изменится. Поэтому для поколения тридцатилетних есть только один шанс – уже сейчас показывать, что они лучше, образованнее, эффективнее, доказывать, что они тоже могут занять эти позиции. Если же они будут ждать естественной смены поколений, то к власти в бизнесе придут молодые и амбициозные – те, кому сейчас 20–25 лет.

Кроме того, очень интересно оценивать уровень менеджмента в региональном аспекте. Менеджмент в пределах Садового кольца уже фактически ничем не отличается от западного – и по образованию, и по опыту. Многие сделки совершаются на уровне межкорпоративной бизнес-этики. В провинции ситуация иная – не скажу, что там ломоносовы-кулибины, но уровень менеджмента ниже, на него кроме всего прочего влияют культурные особенности регионов, менталитет людей, в конце концов конъюнктура бизнеса. Однако я полагаю, что с течением времени уровень менеджмента будет повышаться – это объективная тенденция. E-xecutive: Заканчивая наш разговор, хотелось бы узнать: что заставляет вас и по сей день развиваться, двигаться дальше?

В.Ф.: Все очень просто – я человек активной жизненной позиции, я люблю жизнь, я люблю удовольствия. Я не сноб, но тем не менее люблю хорошие, красивые машины. Однако, памятуя о словах Окуджавы, если жизнь меня заставит, я пересяду на «девятку». В любом случае я считаю, что эпикурейство в хорошем смысле этого слова, любовь к жизни и радость от нее в большой степени способствуют удаче и успеху.

Беседовал Андрей Руденко, E-xecutive.

Интервью с Павлом Теплухиным, президентом управляющей компании «Тройка Диалог»

E-xecutive: Павел Михайлович, традиционный вопрос: каков был ваш путь в бизнес? Молодое поколение менеджеров сегодня сразу может прийти на руководящие позиции, получив профильное образование. Однако вы начинали карьеру, когда рынка в стране фактически не было и вам приходилось его формировать.

Павел Теплухин: Я окончил экономический факультет МГУ в 1986 году и первым делом поступил в аспирантуру, поскольку альтернатива службы в армии никоим образом не способствовала старту карьеры. Аспирантура же при этом оказалась весьма важным шагом в моей жизни, поскольку я начал заниматься экономической статистикой, то есть прикладной и очень непростой ветвью экономической теории. В связи с моей научной работой мне пришлось сталкиваться с проблемами самых разных предприятий, часто общаться с генеральным руководством и погружаться довольно глубоко в деятельность российской экономики. Поскольку команда, в которой я работал, была искушенной не только в вопросах теории, но и в практической, реальной экономике, нам было предложено начать работать над нормативными правительственными документами, регламентирующими так называемую аренду с правом выкупа. Это была первая форма приватизации в России – то, что в США называлось An Employee Stock Ownership Plan (ESOP). По этой схеме работники предприятия создают некое партнерство как самостоятельное юридическое лицо, которое, в свою очередь, берет в аренду производственные мощности у государства, и постепенно эти мощности выкупаются. В результате предприятие становится полностью частным.

В то время я работал в Центральном экономико-математическом институте Академии наук СССР под руководством Евгения Георгиевича Ясина. После того как наша команда разработала нормативные документы, нам, разумеется, захотелось посмотреть, как вся эта теория работает на практике. С несколькими моими коллегами мы стали ездить по СССР и внедрять эти приватизационные проекты на многих предприятиях. Фактически мы помогали им переходить на новые формы юридического взаимодействия с государством. Тогда это было революционно, прогрессивно. Наверное, с тех пор у меня появилась привычка быть «пионером».

Через некоторое время Егор Гайдар пригласил всю нашу команду в свой вновь образованный Институт экономической политики, и мы стали заниматься национальной программой приватизации. В том числе отрабатывались различные формы приватизации – через приватизационные счета, чеки, ваучеры. Я, кстати, до сих пор считаю, что ваучерная приватизация – отнюдь не лучшая форма, мне она не очень нравилась в то время, хотя и была впоследствии принята за основу национальной приватизации. Так вот, вся программа приватизации моделировалась, мы экспериментально отрабатывали эти модели на целых отраслях. В частности, я работал с Министерством электротехнической промышленности, и в моем ведении находились 270 предприятий, поведение которых я моделировал по самым разным схемам.

Параллельно с этим меня пригласил академик Макаров, который входил в совет директоров совместного советско-американского предприятия «Диалог». СП было создано в период перестройки и к 90-м годам объединяло почти сорок компаний в разных отраслях, в разных республиках СССР. Была идея акционировать эти предприятия, а акции распределить между сотрудниками. Соответственно, там, где есть акции, должен быть оборот. А где есть оборот, должна быть брокерская контора.

Первоначально мы хотели создать внутреннюю биржу для этого СП.Я помог в разработке всех документов для ее основания, которые, кстати, в дальнейшем были взяты Борисом Федоровым за основу при создании ММВБ.

Как я уже говорил, нам понадобилась брокерская контора. Поэтому мы решили зарегистрировать первую в России брокерскую компанию под названием «Тройка Диалог». Это было сделано в январе 1991 года. Тогда у истоков компании стояли четыре человека. Один из них, американец Питер Дерби, выделил нам небольшой стартовый капитал. В то же время мы пригласили в качестве стажера Рубена Варданяна, который был студентом старших курсов в МГУ. Вместе с ним пришли еще несколько человек, тоже студенты. Вначале мы занимались операциями, связанными с приобретением активов, поскольку как такового фондового рынка не было. Практиковали консультационную деятельность. Прежде всего работали с компаниями, входившими в Американскую торговую палату, для них приобретали активы в России. Например, для Philip Morris мы приобретали Краснодарскую табачную фабрику, был проект с Tetra Laval, с Lafarge по приобретению цементных заводов, с Cargill.

А потом появился ваучер. Точнее, 150 миллионов ваучеров, которые, кстати, являются самыми ликвидными в мире бумагами, поскольку ни у одной компании нет 150 миллионов акционеров. И мы начали интенсивно консолидировать эти бумаги, конвертировать их в акции российских предприятий. «Тройка» заработала в полную силу как брокерская компания. Через «Тройку» прошло порядка 4 % всех российских ваучеров. В результате нашей деятельности развивалась и организационная структура, и бухгалтерская отчетность, депозитарий, бэк-офис и т. д.

В 1996 году мы в третий раз решили выступить в роли пионеров и решили, что общество созрело для управления активами. В итоге была создана управляющая компания «Тройка Диалог», которая должна была заниматься еще не существовавшими в то время паевыми инвестиционными фондами. Начали мы с более структурированного, цивилизованного и простого рынка, то есть с американского. 3 июля 1996 года мы создали первый в США открытый фонд, который специализировался на России. Американская комиссия по ценным бумагам (SEC) сделала достаточно трудный и опасный шаг, поскольку приняла решение о регистрации этого фонда, еще не зная, что на президентских выборах победит Ельцин. Более того, политическая конъюнктура была такова, что вероятность возврата к власти коммунистов была весьма высокой. Однако риск был оправдан, поскольку фонд стал лучшим в Америке в 1996–1997 годах по доходности и вырос за два года до $250 млн.

E-xecutive: А не сложно было убеждать американцев в том, что в Россию можно вкладываться?

П.Т.: Сложно, конечно. Но при этом мы доказали, что это возможно и выгодно.

В дальнейшем появились российские ПИФы, потом пенсионные негосударственные фонды, потом страховые компании, которые сегодня очень агрессивно завоевывают рынок. Потом появились коммерческие банки, которые в какой-то момент поняли, что они хорошо занимаются пассивными операциями, но с точки зрения активных операций сильны лишь в области работы с облигациями. Но рынок государственных ценных бумаг сужается, а на корпоративном рынке коммерческие банки до сих пор не обладают достаточной квалификацией. Поэтому многие из них по сей день предпочитают отдавать деньги в управление нам, по-прежнему оставляя за собой работу по привлечению активов. Размещение активов – наша задача.

На сегодняшний день мы обслуживаем порядка 40 пенсионных фондов, 23 банка, примерно 6000 пайщиков ПИФов, несколько миллионов пенсионеров, 4 паевых фонда, 6 крупнейших страховых компаний. Это наши клиенты. Плюс состоятельные люди, которые на Западе этот бизнес назвали бы private banking.[20] В России до private banking рынок пока не дорос, и мы не торопимся громко провозглашать это название. Однако около 300 наиболее богатых граждан России обслуживаются в индивидуальном порядке.

E-xecutive: Павел Михайлович, все-таки вы пришли в бизнес из науки. Склад характера, склад ума ученого совсем не похожи на предпринимательское или менеджерское восприятие мира, жизни и работы. Насколько органично вы сменили сферу деятельности? Пришлось ли пережить психологическую борьбу с самим собой?

П.Т.: Есть талантливые от Бога люди, которые рождаются менеджерами. Наверное, я не такой. Мои знания, опыт руководящей работы я приобрел за долгие и непростые годы работы в бизнесе. Это не безусловный рефлекс.

Из кризиса 1998 года я вынес очень важный урок. Самое тяжелое для менеджера – увольнять. Увольнять человека, который ничего плохого не сделал ни компании, ни лично тебе. Все, что он делает, он делает хорошо и профессионально. Только работы для него больше нет, поскольку бизнес встал. И в этом случае расставаться с человеком очень тяжело, поскольку каждый человек в компании – это главный актив, это очень большая ценность. Его тяжело найти, еще тяжелее воспитать и обучить. Но работы нет, и мы должны расстаться. Хорошими друзьями, партнерами – но должны. Такой разговор происходил довольно часто в 1998 году.

E-xecutive: Кстати, как «Тройка» пережила дефолт?

П.Т.: Денег точно не потеряла. В то время я еще работал экономистом и составил модель российского рынка ГКО, которая предсказала, что будет кризис и будет дефолт. По моим прогнозам, это должно было случиться в сентябре 1998 года. Об этом я сделал соответствующий доклад на совете директоров «Тройки» в июне. Отчасти мы подготовились, однако допустили две ошибки. Во-первых, не угадали со временем (сентябрь). А во-вторых, после того как я предсказал, что будет дефолт, мне удалось найти способ, с помощью которого дефолта можно было избежать. Я рассказал о нем тем людям, которые принимали решение о дальнейшем развитии страны. Я думал, что они воспользуются моим советом. К сожалению, все произошло не так, как я предполагал. Хотя, может быть, объявление дефолта в 1998 году было правильным управленческим решением. Было очевидно, что в сентябре он наступит объективно, поэтому не было смысла ждать еще целый месяц. В данном случае правительство Кириенко приняло правильное решение, но, повторюсь, рецепт, как избежать обвала, был.

Второй сложный момент для меня как для топ-менеджера – это управление ростом компании. «Тройка Диалог» – компания, которая в течение 10 лет находится в стадии бурного роста. Это необыкновенно долго. Во многих других бизнесах период роста составляет 2–3 года. Потом наступает стагнация. Ежегодный прирост нашего бизнеса составляет от 40 до 50 %. Это означает, что постоянно нужно бежать. Постоянно искать новые пути развития, во-первых, с точки зрения управленческих технологий, а во-вторых – с точки зрения усовершенствования технологий информационных. При этом каждая информационная революция очень тяжело дается всей компании.

Сейчас у нас 300 индивидуальных счетов (условных миллионеров), а через год будет 1000. Если мы сегодня не примем революционное технологическое решение, мы не сможем увеличить клиентскую базу, поскольку утонем в потоке информации. А при этом те самые 300 клиентов требуют повышенного внимания. В работе с такими клиентами не может быть категорий типа «приблизительно три рубля». Должно быть так: «три рубля двадцать девять копеек». Ведь каждая копейка является проверкой на точность, а значит – на профессионализм. Поэтому, если мы не внедрим эту систему, мы не выполним свою бизнес-задачу. А чтобы внедрить эту систему, нужно огромное напряжение. Всю накопившуюся информацию необходимо перевести на новую платформу, все это делается в реальном времени, по ходу ведения бизнеса. При этом одновременно нужно обучаться. Как видите, это настоящая революция в том социуме, который называется «компания». И эти революции мы переживаем раз в два года. Поэтому люди должны быть постоянно ментально напряжены, должны быть готовы к моментальному повороту событий, к постоянному обучению.

Например, три года назад мы внедрили систему блок-трейдинга. Когда трейдер совершает сделку, скажем, с акциями «ЛУКОЙЛа» на сумму $3 млн., одним нажатием кнопки эта сделка расписывается на 300 счетов, акции расписываются поштучно. Одновременно выписываются 300 tickets, они превращаются в 300 подтверждений о проведении сделки, подтверждения рассылаются по тремстам адресам брокеров, отражаются на счетах, проводятся по бухгалтерским проводкам и т. д. При этом трейдер физически совершает одну операцию, в то время как система заключает триста договоров купли-продажи. Это фантастически сложное технологическое решение, к которому мы шли и успешно его внедрили.

И наконец, идет постоянная смена организационной структуры. Это тоже очень сложная задача, потому что многие менеджеры не успевают интеллектуально расти одновременно с уровнем проблем, которые ставятся перед ними. Не успевают в силу разных причин: это и семья, и загруженность текучкой, и пресловутые стрессы. Поэтому оргструктура компании находится в постоянной динамике. При этом нужно очень деликатно обходиться с людьми.

E-xecutive: Упрощенно, ваша роль в этом процессе заключается в том, что вы видите всю шахматную доску сверху и грамотно, логично передвигаете фигуры?

П.Т.: Ни в коем случае. В том-то вся и сложность, что, если бы мне сказали: «Нарисуй идеальную организационную структуру», я бы ее нарисовал. И это не было бы сложно. Но дело в том, что сотрудники компании – это живые люди, каждый со своей историей, со своими навыками и знаниями, поэтому идеальной структуры быть не может по определению. И ее изменение – это некий процесс, который не прекращается во времени с введением, например, жесткого штатного расписания и регламентов.

По этому поводу мы недавно приняли решение: мы знаем, что через два года у нас в России появится private banking. Правильный. Такой, каким он должен быть и каким он является на Западе. К этому нужно готовить и наших сотрудников, и наших клиентов, и надзорные органы. Поэтому мы приняли организационное решение: внутри управляющей компании выделить два основных подразделения – по работе с институциональными клиентами и по работе с частными клиентами. Казалось бы, ну простейшее решение, чего бы его раньше не принять? Да просто потому, что у нас один частный клиент по размерам своих активов больше, чем десять пенсионных фондов. Поэтому к институциональному подразделению относятся пенсионные фонды, страховые компании и т. д., а к частному – юридическое консультирование, налоговое планирование, создание индивидуальных пенсионных планов и т. д. Значит, в компании появляются два вице-президента. Вполне возможно, что через какое-то время обособится юридическое подразделение, что на самом деле правильно.

Отдельно выделяется портфельный менеджер (и его подразделение), который управляет активами и институциональных, и частных инвесторов. Портфельных менеджеров хорошо бы иметь десять, но он в реальности один, и он – лучший. Поэтому его нужно максимально эффективно использовать. И сегодня у нас есть лучший портфельный менеджер по акциям, и лучший – по облигациям. Портфельных менеджеров мы обособили в отдельные подразделения, тем самым совершив очередную революцию, потому что до сих пор во многих инвестиционных банках с клиентами общается непосредственно портфельный менеджер. Но это изначально неправильно, поскольку если он общается с клиентом, то не управляет портфелем. Как же он может быть лучшим, если отвлекается на решение неактуальных для него вопросов? В данном случае мы разделили процессы, и с клиентами общается менеджер по обслуживанию, в то время как портфельный менеджер занимается тем, чем и должен заниматься.

Другой постоянный процесс – это взаимодействие с акционерами. Это важная роль топ-менеджера. Акционеры, как правило, разные, у них разные интересы, и эти интересы необходимо учитывать, притом что акционеры должны быть постоянно вовлечены в развитие компании и, с другой стороны, получать от нее то, что они хотят получить – дивиденды или рост капитализации. Задача топ-менеджера заключается еще и в том, чтобы согласовывать интересы менеджмента и группы акционеров, поскольку эти интересы не совпадают: грубо говоря, одни хотят быть больше, а другие – эффективнее. Это далеко не одна и та же цель, поэтому приходится находить баланс интересов.

E-xecutive: Ваша компания показывает исключительно позитивную динамику, десять лет вы растете и лидируете. В чем секрет – в том, что вы постоянно совершаете прорывы, или же в том, что так или иначе растет российская экономика, а с ней и объемы фондового рынка?

П.Т.: Все взаимосвязано. Первоначально, в январе 1991 года, мы стартовали с суммой в $35 тысяч. Последние немногочисленные транзакции с мелкими пакетами акций «Тройки» оценивают ее примерно в $70 млн. Я думаю, что за десять лет рост неплохой…

E-xecutive: Считаете ли вы этот рост самым серьезным успехом в своей карьере?

П.Т.: Недавно был опубликован список богатейших людей планеты, в который попали 17 наших соотечественников. Когда я прочитал этот список, я за себя порадовался, поскольку увидел в нем шесть своих клиентов. И это было подтверждением того, что бизнес состоялся, что я построил нечто, что привлекает 30 % богатейших людей России. При этом друг с другом они могут весьма жестко конкурировать, у них у всех есть свои банки, в том числе и крупные, в которых работают сотни и тысячи людей. Но когда идет речь о собственных деньгах, они выбирают «Тройку Диалог». Если бы кто-то в Америке мог сказать: я, мол, обслуживаю 30 % самых богатых людей страны – об этом человеке писали бы все учебники по бизнесу.

E-xecutive: Но ведь жизнь и карьера складываются не только из триумфов…

П.Т.: Как это ни парадоксально звучит, самая большая неудача постигла меня с запуском одного из самых успешных проектов – американского фонда. Мы запустили фонд, он был очень эффективен, в нем были собраны большие деньги, но мы не предусмотрели одного: будучи таким эффективным и привлекательным, фонд стал желанной добычей.

Мы запускали этот фонд совместно с одной небольшой американской компанией из Нью-Джерси, которая помогла нам пройти через многочисленные бюрократические преграды. Эта компания юридически стала нашим партнером в управлении фондом. Благодаря этому фонду компания стала весьма привлекательной и оказалась поглощенной более крупной компанией, которую поглотила, в свою очередь, еще более крупная, и еще… В результате этих операций нашим партнером оказалась ING, которая, воспользовавшись довольно незаметной, с нашей точки зрения, лазейкой в договоре, просто вытеснила нас.

С тех пор фонд потерял былую привлекательность, но для нас это был урок: в бизнесе нет мелочей. «По понятиям»

большой бизнес не делается – несмотря на обоюдные симпатии и джентльменские соглашения, очень часто последнее слово остается за юристом.

E-xecutive: Очевидно, успех бизнеса в IB и в управлении активами в большей степени зависит от доверия клиента к компании, от репутации. Накладывает ли это какой-либо отпечаток на саму компанию? Я имею в виду, должны ли быть в компании такие же доверительные отношения между сотрудниками?

П.Т.: Безусловно, доверие и репутация – это очень важно. Что касается компании… Да, наверное. Понятно, что весь наш бизнес опирается на доверие и репутацию. Репутация строится всю жизнь, а разрушена может быть в один день. Это та аксиома, которую я часто повторяю своим сотрудникам.

E-xecutive: Как бы вы охарактеризовали корпоративную культуру в компании, каков ваш вклад в ее формирование?

П.Т.: Когда я принимаю людей на работу, я сразу говорю им, что, пожалуй, самым главным для меня является их умение общаться с коллегами. В «Тройке» люди проводят на работе 10–12 часов в сутки, то есть большую часть своей активной жизни. И им на работе должно быть комфортно. Не только с той точки зрения, что у них должен быть большой стол, удобный стул, кондиционер, лифт, столовая, хотя это тоже важно. Им должно быть психологически комфортно находиться именно в этом коллективе. Должно быть естественное чувство взаимопомощи. Подчеркиваю, естественное, а не фальшивое, не натянутое, не надуманное. Подставить плечо, поддержать, в конце концов, ответить на телефонный звонок, если твой коллега физически не может, – вот это важно. Соответствие кандидата корпоративной культуре просматривается уже на стадии отбора кадров. В «Тройку» очень сложно попасть. Нужно пройти интервью с большим количеством сотрудников компании, подчиненных и начальников, и оставить у всех позитивное впечатление. Иначе мы не достигнем синергии и упомянутого эмоционального комфорта. Но потом комфорт нужно поддерживать, и именно для этого существуют корпоративные традиции. Например, вот уже много лет каждый понедельник в девять часов утра вся компания собирается вместе и обсуждает новости, поздравляет коллег с праздниками, дарит какие-то подарки, обменивается информацией, просто общается.

E-xecutive: То есть это не традиционное сухое совещание?

П.Т.: Наоборот, эта встреча должна быть нетрадиционной. Хотя бы затем, чтобы люди начинали рабочую неделю с улыбкой на лице, а не с гримасой патологической усталости. У нас в каждом подразделении и в управляющей компании в целом дважды в год совершаются корпоративные выезды. Например, раз в год мы все вместе готовим бизнес-план. Ведь это не задача топ-менеджера – это задача всей команды, включая водителей, бухгалтеров, секретарей. А потом, когда этот план разработан совместно, его гораздо легче выполнить.

E-xecutive: Потому что каждый знает цели и приоритеты, все прозрачно…

П.Т.: Именно так, каждый знает, куда бежим, зачем бежим, каждый знает, кто что делает. Это и есть естественный обмен информацией. Второй раз в год мы устраиваем нормальный team-building:[21] бегаем, прыгаем в лесу, ходим в сауну и поем песни…

E-xecutive: Вопрос, наверное, более глобальный. Экономика России растет. Президент говорит, что мы должны удвоить ВВП. Происходит долгожданная сделка ТНК-BP, и лондонский City,оживившись, смотрит на Россию как на наиболее перспективный регион для инвестирования. Потом ЮКОС объявляет о слиянии с «Сибнефтью».А потом арестовывают Платона Лебедева. Падает капитализация ЮКОСа, и лихорадит фондовый рынок. И фактически все то, к чему российский бизнес и власть шли два последних года, перечеркивается. Как вы оцениваете происходящее? Как действия государственных органов повлияют на инвестиционную привлекательность страны?

П.Т.: Мне однозначно не нравится то, что происходит, пусть я и не обладаю каким-либо сокровенным знанием относительно тех событий, которые происходили вокруг «Апатита» в период приватизации. В конце концов, пусть в этом разбирается суд. Но то, как правоохранительные органы ведут себя со своими гражданами, вызывает у меня, мягко говоря, непонимание. Ведь Платон Лебедев официально объявил себя миллиардером, что в России равносильно подвигу. Он просто так «убежать» не может – все его активы здесь, в России, свой миллиард он не сможет увезти в кармане. Господин Лебедев – заметная, публичная фигура, он не может просто так потеряться. Если уж у следствия такие серьезные к нему претензии, так давайте цивилизованно, через суд, добивайтесь адекватной меры пресечения, которых, кстати, множество: подписка о невыезде, домашний арест, залог, поручительство и т. д. Зачем же принимать подобные меры, которые применяются к социально опасным элементам? Человек находится в больнице, у него проблемы со здоровьем. Ведь все мы люди… Все мы можем болеть, особенно когда очень много и интенсивно работаем. И вот с больничной койки человека поднимают, надевают на него наручники и везут в следственный изолятор. Я этого не понимаю. Это неадекватное отношение в первую очередь к гражданину Российской Федерации, которым правоохранительные органы хотят показать свою неконтролируемую силу.

E-xecutive: Показать бизнесу или обществу в целом?

П.Т.: И бизнесу, и обществу. Не нужно этого делать.

E-xecutive: Как, по-вашему, поведет себя в этой ситуации крупный капитал? Кое-кто сегодня уже начинает говорить о массовом его оттоке за рубеж, приводя в пример Романа Абрамовича, который выходит из РУСАЛа и покупает английский «Челси».

П.Т: Сейчас рано говорить о сложившейся тенденции. Пока, кстати, работала тенденция возвращения капиталов в Россию. Новая тенденция не сложилась, хотя сейчас она формируется, и дальнейший сценарий будет во многом зависеть от ситуации вокруг ЮКОСа. Пока же основная масса инвесторов в ожидании, и я не думаю, что мы сможем говорить о формировании какой-то тенденции раньше сентября, поскольку август в целом достаточно вялый месяц. Рынок будет ждать сентября.

E-xecutive: Вернемся к вашей карьере. Можете ли вы назвать людей, которые оказали на вас сильное влияние в профессиональном плане?

П.Т.: Во-первых, это мой партнер Рубен Варданян. Я считаю, что он очень талантливый менеджер. Это человек с фантастической энергией, и он заражает окружающих своим желанием двигаться вперед, не останавливаясь, от одного успеха к другому. Года три назад он представлял совету директоров свои размышления о будущем «Тройки» и назвал свою презентацию «Шестая скорость». Его видение в пятилетней перспективе «Тройки» было столь сильно по своему энергетическому заряду, что дало новый импульс, запас сил, оптимизма и уверенности всей компании. Это принципиально важно.

Второй человек – Уоррен Баффет. Понятно, что он «продукт» американской системы и такого человека в России быть не может. Но он самим своим существованием доказал, что индустрия под названием «управление активами» может быть одной из ключевых в рыночной экономике в целом. Не производство нефти, не добыча алмазов и даже не банковский бизнес, а именно управление активами всех тех людей, которые и заняты этими разными бизнесами.

Еще один человек, с которым я довольно близко знаком, – Джордж Расселл. Он возглавляет компанию Russell, созданную его отцом. Она находится в пригороде Сиэтла. Компания небольшая, но при этом управляет одним триллионом долларов и является крупнейшей в мире управляющей компанией. Именно она, а не Meryll Lynch или Citibank, – небольшая компания, с дружной командой, с семейными обедами, которые они устраивают каждый день. И вот этот человек, удивительно деликатный, тонкий, всесторонне образованный, управляет такими деньгами, на которые можно купить три ВВП России или десять российских фондовых рынков. При этом он умеет быть и менеджером, выдает интересные идеи, постоянно внедряет новые технологии.

E-xecutive: Павел Михайлович, последний вопрос. Десять лет на рынке – и рост в две тысячи раз. Вроде бы все успешно, но что подвигает вас к дальнейшему развитию? Где тот внутренний мотор?

П.Т.: У многих людей следующая философия: вот, мол, я поработал в офисе девять часов, ушел по звонку, а потом у меня начинается жизнь. То есть «заработал – потратил». Я не хочу осуждать этих людей, может, у них такой стиль жизни и такая работа. У меня же работа и жизнь – это единое целое. Это процесс, от которого я получаю большое удовольствие. Я постоянно общаюсь со своими коллегами как в офисе, так и вне его. Я люблю общаться со своими клиентами, и, кстати, отнюдь не о состоянии их инвестиционного портфеля. Это некий круг общения очень интересных, состоявшихся людей, ярких индивидуальностей, с неординарным подходом к жизни. Именно поэтому мне до сих пор интересно.

Беседовал Андрей Руденко, E-xecutive.

Интервью с Владимиром Ругой, вице – президентом по связям с общественностью ТНК – ВР

E-xecutive: С какого момента вы осознанно строили свою карьеру? Когда почувствовали себя менеджером?

Владимир Руга: С 1992 года, когда я был заместителем главного редактора газеты «Вечерняя Москва». Тогда мне в руки попала брошюра, посвященная PR, и я решил этим заняться. А менеджером ощутил себя в 1997-м, когда стал работать в крупной корпорации «Сибнефть». Когда цели соответствуют возможностям, ты владеешь рычагами для решения постав ленных задач – это и есть, на мой взгляд, полноценная управленческая работа.

E-xecutive: Но ведь у вас был опыт руководства собственной компанией «PR-центр»?

В.Р.: Был. Но мне это не очень нравилось. Наверное, в душе я все-таки корпоративный менеджер, люблю работать в команде. А самостоятельные игрища на PR-поле интересны только до определенного возраста. Рано или поздно наступит момент, когда захочется большей стабильности и более крупных задач. Работа любого агентства сродни работе стрингера, «солдата удачи». Конечно, у «PR-центра» были крупные проекты, но все они являлись точечными акциями – просто точка приложения усилий была огромной. Действительно интересные задачи встали передо мной только внутри крупной компании.

E-xecutive: В чем основное различие между политическими и корпоративными Public Relations?

В.Р.: Политический pr затрагивает лишь сиюминутные интересы. Может быть, по результатам выборов людям предстоит жить или мучиться, радоваться или страдать. Но политтехнологу отведена лишь роль подрядчика. А в крупной корпорации ты начинаешь связывать себя с организацией, с ее наследием, ее будущим – а значит, начинаешь работать на собственный интерес. Не секрет, что многие политтехнологи грешат поверхностным отношением к своим проектам: сделали – и слава богу. В корпоративной работе это невозможно: любые ошибки тебе же и исправлять. Корпорация – это корабль, плывущий по волнам, здесь PR-директор если не штурман, то, во всяком случае, вперед смотрящий. Его задача – понимать направление движения, распознавать угрозы и обходить их.

E-xecutive: Какие поворотные точки в своей карьере вы можете назвать?

В.Р.: Первая точка – прочтение брошюры «Что такое PR», мне тогда было 22 года. Вторая поворотная точка – знакомство с Борисом Березовским в 1996 году. И третья точка – 2003 год, когда я перешел в команду ТНК-ВР.

E-xecutive: Значит, создание собственного бизнеса не является для вас ключевым событием?

В.Р.: Нет, это не поворотная точка. Это продолжение чтения брошюры и ее применение на практике в более позднее время.

E-xecutive: Складывается ощущение, что вы создаете автобиографическую легенду, где эта брошюра играет определенную роль.

В.Р.: Да нет, просто в тот момент я был журналистом и не представлял себе, что такое PR. А когда видишь в систематическом изложении то, что: а) тебе интересно и б) на чем ты можешь зарабатывать деньги, и тебе 22 года, то рождается желание реализовать это в жизни. Так что это не легенда, а подлинная история.

E-xecutive: Как вы относитесь к идее стандарта в PR?Существует ли набор необходимых компетенций, сертификатов и т. д.?

В.Р.: Профессия pr достаточно широка. Одно дело – специалисты, работающие в рамках корпоративного PR, другое дело – политтехнологи. Это не взаимоисключающие, но достаточно отдаленные друг от друга специальности. Правда, политконсалтинг пребывает в плачевном состоянии, и скоро заниматься им не будет никакого смысла. Политика всегда будет заботить людей. Но административный ресурс на выборах уже сегодня заменяет творческие искания, а завтра он может их вытеснить окончательно. Наглядный тому пример – последние выборы.

Думаю, что в профессии PR просто не может быть стандартов. Всяческая стандартизация в области, которая не связана с производством ракет и точных технологий, – это что-то притянутое за уши. Везде все абсолютно индивидуально. Даже если взять работу в нефтянке: «Сибнефть» – это один стиль, ТНК-ВР – другой, ЮКОС – третий. Перед каждой компанией стоят свои задачи. Здесь могут работать только общие положения, универсальные идеи, но не более того.

E-xecutive: Ваша карьера развивалась достаточно стремительно. Такой успех обычно связан с эпохой перемен.

В.Р.: Конечно.

E-xecutive: А существуют ли условия для быстрой карьеры сегодня?

В.Р.: Я думаю, что их нет. Трудно даже сравнивать 2003 год и год 1994—1995-й, это просто разные эпохи. Сейчас все актуальнее классическая схема построения карьеры, постепенная наработка опыта. А тогда даже вновь созданное PR-агентство могло получить сразу, случайно, весьма лакомый кусок. Сегодня рынок перенасыщен, и новому агентству может попасть большой заказ, только если оно создается непосредственно под проект.

E-xecutive: Как вы и ваши ровесники получали необходимые знания в начале карьеры?

В.Р.: В основном методом проб и ошибок. Тогда в стране все только начиналось, на дворе был 1992 год. Клиенты приходили совершенно разные: бывали с наколками, бывали с золотыми цепями, бывали плохо говорящие по-русски. Мы брались за свои первые проекты. Пробовали. У кого-то получалось, у кого-то – нет. Так и нарабатывался личный опыт. Пожалуй, сегодня уже не существует тех путей продвижения, которыми шли я, Сергей Михайлов, Алексей Ситников и другие «пионеры».

Я всегда говорю студентам, которым периодически читаю лекции, что PR – это своего рода наука о продаже воздуха. Поэтому, как и в любой другой лженауке, здесь все определяется лишь наличием опыта и умением ориентироваться на местности. И еще пониманием того, по каким законам живет информационное пространство: где и как создается информация, как выпускается газета или передача, на кого они рассчитаны. Полное понимание ситуации на информационном поле – это и есть опыт.

E-xecutive: Какие личные качества необходимы в профессии?

В.Р.: Я бы сказал, что в PR нужна некая прозорливость. Порой требуются «третий глаз и шестое ухо», то есть восприятие ситуации на инстинктивном уровне. Скажем, чувство опасности. Задача – быстро и четко понять, откуда она исходит и какие проблемы несет тебе и твоему клиенту.

E-xecutive: Можете привести пример неудачного проекта, в котором вам доводилось участвовать?

В.Р.: В свое время неудачей окончились выборы курского губернатора Александра Руцкого на второй срок. Его рейтинг был поднят довольно высоко, все было готово к выборам, а за день до голосования его сняли. Неудачей были прошлые выборы Геннадия Селезнева по Московской области.

E-xecutive: Политтехнологии и PR напрямую связаны с моделированием информации. Как вы относитесь к сфабрикованным материалам и другим «черным» технологиям?

В.Р.: Каждый специалист в области PR решает самостоятельно, каковы рамки дозволенного в его работе. Для меня, например, всегда были закрыты темы, связанные с семьей. У каждого есть свои «скелеты в шкафу», и надо понимать: все, что ты используешь против другого, может быть использовано против тебя. Не раз был свидетелем того, как люди делают пакости, а когда им дают сдачи, начинают кричать: «Как же так? Это нарушение прав человека!» Всегда следует осознавать, на что идешь, и если уж ввязываешься в драку, не бойся получить в ответ. Либо пиши о цветочной выставке.

E-xecutive: Правильно ли я понимаю, что один из основных активов вашей профессии – это репутация?

В.Р.: Да, конечно. Я бы добавил сюда еще доверие: отношения между заказчиком и клиентом должны быть абсолютно открытыми. Если нет искренности, иной раз всплывают «сюрпризы», которые могут все испортить, – а все потому, что клиент постеснялся вас о чем-то предупредить.

E-xecutive: Во главе собственного агентства вы одновременно разрабатывали план действий и реализовывали его. А кем в большей степени является глава PR-департамента крупной компании – стратегом или исполнителем?

В.Р.: Стратег – слишком громкое слово. Стратегические и исполнительские функции совмещены, PR-директор – главный исполнитель собственных планов. Сначала необходимо понять сущность компании, увидеть ее цели. Необходимо определить, как твои личные и профессиональные возможности могут помочь компании достичь этих целей. Потом ты задаешь вектор, по которому будет идти организация, выбираешь методику достижения цели. Прикидываешь, сколько это будет стоить, и, если это не разорит компанию, осуществляешь задуманное.

E-xecutive: А какие преобразования ожидают ТНК после слияния с ВР?

В.Р.: Я не хотел бы пока касаться подробностей, но в общих чертах задача состоит в согласовании исторически разных культур. Даже внутри ТНК существует несколько субкультур, которые привнесли образовавшие ее компании: «Сиданко», ТНК, «Онако». На этой неоднородной основе должно появиться единое целое, нам предстоит серьезная работа в области внутренних коммуникаций. Вторая задача – сделать так, чтобы объединенная компания уютно себя чувствовала во внешнем мире.

E-xecutive: Насколько вы готовы делегировать свои полномочия и какая ответственность ложится на вас?

В.Р.: Каждый должен заниматься своим делом. Я не умею изготавливать бензин, но, наверное, могу дать дельный совет, когда этот бензин будет раскручиваться как товар. Смогу сказать, как лучше это сделать и кто может нам помочь в этом наиболее профессионально. В этом я и вижу свою роль, забирать себе все функции было бы неправильно. Нельзя объять необъятное, как говорил Козьма Прутков.

E-xecutive: Вы называете себя командным игроком. А кто она – ваша команда, есть ли у нее постоянное ядро?

В.Р.: В «Сибнефти» был отличный коллектив, после моего ухода кто-то из этих людей остался, кому-то я помог перейти с повышением на новое место. Но я никого не вожу за собой, тем более что в ТНК сложилась самостоятельная, абсолютно профессиональная команда. На верхних уровнях здесь работают профессионалы, с которыми интересно общаться, которые четко понимают задачи компании и прислушиваются к мнению других. Это и есть команда.

E-xecutive: Вы занимаетесь преподаванием. Что именно вы хотите передать своим слушателям?

В.Р.: Я периодически читаю лекции на программе второго высшего образования журфака МГУ, веду курс Public Relations в «Арт-Имидже». Не могу сказать, что пытаюсь чему-то научить: я лишь рассказываю о своем видении профессии, о самом процессе нашей работы. Хочу развеять фантазии и иллюзии относительно PR, в которых многие пребывают. Нет ничего хуже, чем ситуация, когда человек приходит в вуз в восторженном состоянии, пять лет учится, а попав в реальную среду, понимает, что все совсем не так, как он предполагал. Происходит крушение иллюзий. Пусть лучше студенты заранее узнают, что это за профессия, может быть, кто-то захочет выбрать что-нибудь другое.

Рассказываю о некоторых ошибках, которые допускал сам и которые не советовал бы делать другим. Сюда входят вопросы работы с клиентами, вопросы расчета с клиентами, вопросы переоценки собственных возможностей и многое другое. Часто случается, что известные люди оказываются нечистоплотными по отношению к консультантам, которые с ними работают. И к этому нужно быть готовым, для меня здесь нет ничего удивительного. Представьте, что вам все время внушают, что вы гениальны, и об этом трубят с плакатов и газетных страниц. Вы смотрите на эти, так сказать, «плоды» своей гениальности и начинаете в нее верить. «А зачем платить консультанту, – думаете вы, – я и сам гениален. Пусть будет доволен тем, что работал со мной».

E-xecutive: Кто на политической сцене вызывает у вас уважение с точки зрения построения своего имиджа? Какие типажи вам интересны?

В.Р.: Я восхищаюсь Жириновским – именно с точки зрения создания образа. Его можно уважать или не уважать, соглашаться с ним или нет – но не признавать, что он мастер, нельзя. Если же говорить о вымышленных героях, то мне всегда нравился Остап Бендер. Гениальный персонаж. Вечный для нашей истории, особенно в переходный период. Тогда был период нэпа и постнэпа, а эта эпоха имеет множество параллелей с сегодняшним днем.

E-xecutive: Верите ли вы в то, что российский избиратель более управляем, чем западный?

В.Р.: У России за спиной 300 лет Мамая, множество войн и 70 лет советского режима. Традиции так называемой демократии сводятся к нулю – ее просто не существовало в природе. Поэтому здесь как нигде была сильна пропаганда: «Советские крабы – лучшие крабы», они же и единственные. Я как-то увидел рекламный плакат 20-х годов: он практически не отличается от тех плакатов, которые я видел в детстве. Один в один, других просто не было. Так и получилось, что люди привыкли: есть только одна точка зрения, и все остальное – неправильно. Подсознательно они ищут эту точку, а демократическая позиция всегда была слабой. Лучше прямо, вперед и с песней – тогда все отлично и нет времени оглядываться.

E-xecutive: Предположим, так обстоят дела в области политики. А если говорить о корпоративном PR,кого вы рассматриваете в качестве своей аудитории?

В.Р.: Здесь все зависит от задачи. Если мы говорим о продаже бензина, то это автолюбители. Если мы говорим о внутреннем PR – сотрудники нашей компании, которых около 130 тысяч. А если говорить о политической составляющей работы любой компании, то здесь твоя целевая группа располагается в пределах Садового кольца. Так что у нас большой срез целевой аудитории.

E-xecutive: Что такое, на ваш взгляд, корпоративная открытость?

В.Р.: Открытость – это когда процессы, идущие внутри организации, понятны инвестору. И тот не боится тратить на компанию свои кровные, заработанные деньги, поскольку видит работу механизмов, которые принесут ему дивиденды. Наглядный пример – «Сибнефть»: в 1996 году это была, по мнению общественности, темная лошадка, а сейчас – одна из самых привлекательных для вложения капитала нефтяных компаний.

E-xecutive: Как вы следите за реакцией аудитории на свои инициативы?

В.Р.: Основной набор инструментов общеупотребителен. Проходит большое количество специальных акций, например на автозаправках, которые дают нам обратную связь. Кроме того, работает «горячая линия», проводятся периодические опросы. Все это позволяет нам отслеживать реакцию людей на нашу работу.

E-xecutive: В одном из своих интервью вы говорили, что крупному бизнесу, точнее собственнику, лучше «не светиться» в российских условиях. Последние события показывают, что так оно и есть. Вы работали с Борисом Березовским и Романом Абрамовичем. Можете ли вы сказать, на какую аудиторию направлены усилия PR-менеджера известной персоны?

В.Р.: Быть помощником по PR таких людей – занятие в известной мере неблагодарное. Борис, скажем, всегда сам общался с прессой. Но крупные фигуры всегда окружены большим объемом задач, которые необходимо решать средствами PR. Здесь нет необходимости строить образ: эти личности абсолютно самодостаточны. Им не нужны никакие советчики и советники, люди, структурирующие их работу.

Однако вокруг них существует империя, в которой и задействован PR-специалист.

E-xecutive: Скажите, откуда пришли профессионалы первой волны российского PR, нынешняя «высшая лига»? Что их объединяет?

В.Р.: В основном это люди гуманитарного склада. Сережа Михайлов закончил МГИМО, Леша Ситников – профессиональный психолог, Игорь Писарский – архитектор-дизайнер. Что их объединяет? В начале 1990-х годов объединяла интересная работа. А со временем приходит понимание, что другого делать не умеешь. И первопроходец идет дальше, иногда повторяясь.

E-xecutive: Известно, что PR до известной степени похож на шоу-бизнес. Как бы вы оценили себя с этой точки зрения? Вы шоумен?

В.Р.: Главное – найти столб, вокруг которого можно заниматься своим шоу… Не знаю, наверное, я – заинтересованный зритель с режиссерскими амбициями, который иногда вмешивается в происходящее.

E-xecutive: Вы амбициозный человек?

В.Р.: Я амбициозен настолько, насколько позволяет моя должность вице-президента компании ТНК-ВР.

E-xecutive: А какова, на ваш взгляд, роль профессиональной тусовки, помогает ли она пиарщику достигать собственных и корпоративных целей?

В.Р.: Такой тусовки практически не существует. Попытки создать профессиональные клубы по интересам продолжаются с 1993 года, но они так и не увенчались успехом. Тусовка ради тусовки? Конечно, ведя холостяцкий образ жизни, можно где-то периодически бывать, но там никому ничего не докажешь, ничего серьезного не добьешься. 80 % людей, которые убивают на это время, являются для меня загадкой: что они, собственно, делают, как у них хватает энергии на все это? Когда я спрашиваю: «Чем человек занимается?» – мне отвечают: «Да вроде бы чем-то занимается». А чем – никто сказать не может. Есть чудный девиз: лучше быть, чем казаться. Вот и все.

E-xecutive: Вам приходилось создавать образы других людей. А над собственным имиджем вы работаете?

В.Р.: Нет. Если бы я работал над своим имиджем, мне нужно было бы заняться спортом, похудеть, купить себе другие очки. Но меня и так все устраивает. Для меня важнее ощущение комфорта. Например, очки такой формы я купил 10 лет назад, у меня сто пар одинаковых. Сейчас мне говорят: «Какие у вас модные очки!» Видимо, мода возвращается. Мне очень тяжело отвыкать от старых вещей. Если привык к кофе с молоком, к письменному столу, привык к своей квартире, которую пора бы уже поменять, – от всего этого трудно отказаться.

E-xecutive: Однако менять компанию вы решаетесь?

В.Р.: Я думаю, что семь лет в одной компании – это приличный срок.

E-xecutive: Насколько вас привлекает близость к таким вещам, как народное признание, слава, власть и прочее?

В.Р.: За последние восемь лет я повидал столько людей, вкусивших и славы, и власти, и всего прочего… И видел, как они страдали, потеряв это. Лично мне ближе спокойствие, здоровье, уверенность в будущем. Люблю теплую компанию, а еще – читать, укрывшись теплым пледом. Такие ценности накладывают неизмеримо меньшие обязательства. Я – человек-хобби, хоббит, если хотите. Наверное, поэтому я пишу книжки – это своего рода отдушина – и отношусь к ним как к хобби: «льется» – и я пишу, «не льется» – не пишу.

E-xecutive: Судя по вашим книгам, в литературе вас привлекает возможность моделирования ситуации, самой истории: например, что было бы, если б Ленин погиб в 1917 году?.. Вы собираетесь писать продолжение этих романов?

В.Р.: Нет, это тупиковая версия. Я думаю, следующим будет исторический роман, где, разумеется, присутствует вымысел, но нет ухода в моделирование истории. Такая литература воспринимается людьми более естественно.

E-xecutive: У вас есть убежище, в котором вы на время скрываетесь от всех и вся?

В.Р.: Есть, но это не место – это среда. Для меня это любимая музыка – русские романсы. Но не те, которые сейчас популярны, а настоящие, которые пели в период расцвета жанра, до революции и потом в период нэпа. Сейчас даже творческие коллективы, исполняющие романсы, не знают их, они только «Шмеля» поют. Так что некоторым из них я помогал подбирать репертуар.

E-xecutive: И последний вопрос: что вам нравится в вашей профессии?

В.Р.: Зарплата. (Улыбается.) А если серьезно, то искусство в моей работе. После революции искусство стало разношерстным, и его стали нести в массы. Я бы назвал Public Relations искусством, максимально близким народу.

Беседовал Федор Богдановский, E-xecutive.

Интервью с Марком Фединым, экс – президентом консалтинговой компании BKG

E-xecutive: Марк, в чем подоплека слияния BKG с компанией «Аксион»?

Марк Федин: Поскольку мне нужно было в августе-сентябре 2004 года перейти на другой проект, причем перейти быстро, то весной того же года пришлось оперативно принимать решение: либо компанию закрывать, либо продавать. Начиная с мая мы вели с разными компаниями переговоры о продаже, одновременно рассматривая неприятный для меня вариант закрытия компании. Принять последнее решение мне было бы очень тяжело: я чувствую ответственность как за сотрудников, с которыми столько лет проработал, так и за успешный бренд, к созданию которого имею непосредственное отношение.

E-xecutive: Продажу BKG называют чуть ли не первой удачной сделкой на рынке российского консалтинга. Это действительно так? Если да, то благодаря чему?

М.Ф.: BKG, на наш взгляд, очень успешная компания как с точки зрения бренда, так и с точки зрения бизнеса – хотя бы потому, что она генерирует хороший денежный поток.

Я рассматривал предложения о покупке со стороны четырех компаний. Во-первых, я далеко не всем предлагал купить BKG, так как для меня очень важны персоны, которые стоят за бизнесом. В консалтинговом бизнесе главную роль играет персона, первое лицо компании. Иногда за вполне успешными консалтинговыми компаниями стоят люди, которые мне не близки по тем или иным причинам. А мне хотелось бы, чтобы компания попала в успешные руки. Очень важно, чтобы ментальность человека, который будет управлять этим бизнесом, его жизненная позиция и динамика совпадали с моими, потому что, по сути дела, этот человек в чем-то будет повторять меня. И поскольку я сам нанимал людей в свою компанию, нес за них персональную ответственность, то мне бы хотелось, чтобы им и в дальнейшем было комфортно в ней работать.

Во-вторых, я выбирал похожий бизнес, близкий профильному для BKG. Поскольку аудит и консалтинг все-таки имеют существенные различия, мне было очень важно, чтобы компания, с которой я заключу сделку, была с точки зрения выпускаемого продукта «чистой».

В-третьих, «Аксион» и BKG не схожи по клиентам. BKG занималась в основном средними и растущими компаниями – средними с точки зрения российского рынка, такими как Dixis, «Дымов», то есть компаниями с числом персонала около 300–700 человек. Это довольно масштабные, быстро растущие компании, но их нельзя назвать «мегакрупными», вроде нефтяных. Кроме «Роснефти», среди наших клиентов практически не было нефтяных компаний. Был, кстати, неплохой опыт с РАО «ЕЭС России», но я не могу назвать эту компанию нашим основным клиентом. А у «Аксиона» основная деятельность как раз основывалась на работе с «крупняком». И потому наши компании в этом смысле очень хорошо друг друга дополняют. Кроме того, у нас получилось хорошее пересечение по услугам: пакеты «Аксиона» и BKG в чем-то пересекаются, а во многих случаях дополняют друг друга. У BKG очень серьезно представлены услуги в области развития эффективности бизнеса: Balanced Scorecard,[22] KPI[23] и так далее. У «Аксиона» это направление развито в меньшей степени, зато хорошо развито IT-консультирование, логистика. Я думаю, через три-четыре года консалтинговые компании, которые не будут иметь в своем пакете услуг IT, будут менее успешными, чем остальные. И перед моей компанией, кстати, раньше тоже стоял выбор: развивать это направление (IT-услуги) либо договариваться об интеграции с какой-то иной компанией, чтобы получился большой IT-блок. Мы выбрали последний вариант, и я уверен, что теперь BKG обеспечена будущим развитием в области IT-услуг.

Кроме того, в «Аксионе» хорошо развита персонифицированная продажа услуг, то есть первое лицо компании продает нескольким руководителям крупных компаний на рынке и на этом строит бизнес. У нас была принципиально другая методика продаж – direct-sales. Вообще, мы выделялись на рынке в хорошем смысле: первыми построили систему прямых продаж, за нами последовали потом несколько компаний. Теперь в «Аксионе» существует и та и другая система продаж, в результате чего компания стала более устойчивой, и если вдруг первое лицо уйдет из бизнеса, то в компании останутся не только его связи, но и система продаж, созданная в BKG.

Одним словом, все перечисленные условия, очевидно, и обеспечили успех сделки.

E-xecutive: Но «Аксиону» предстоит пережить процесс серьезной реструктуризации, который отнимет большое количество времени и ресурсов. Говорят, этому очень радуются конкуренты.

М.Ф.: У них есть повод. Дело в том, что интеграция абсолютно любой компании – это непростой процесс. Если его не сопровождать работой по специально отработанной методологии, то процесс слияния может быть неуспешным. Об этом говорит мировой опыт: лишь 20 % компаний, проводивших слияния самостоятельно, добивались успеха по сделкам. Если же сопровождение оказывали профессиональные консультанты, то соотношение было принципиально другое – около 80 % успешных сделок.

Почему оказался неуспешным опыт слияния компаний «Галактика» и «Парус»? Потому что они делали слияние самостоятельно. Они – IT-специалисты и не знали, как правильно методологически проводить слияние. Поскольку «Аксион» регулярно занимается подобными сделками и в его пакете есть такая услуга, как поглощение и слияние компаний, безусловно, они и знают, и понимают, как это правильно делать. Мы тоже умеем делать такие вещи, потому что сопровождали много интеграционных процессов на рынке в течение последних четырех лет. И прежде чем слияние «Аксиона» и BKG произошло фактически, мы в первую очередь создали специальный интеграционный комитет, который разработал значительную развернутую программу по слиянию. Безусловно, трудности будут, для того и был создан комитет, чтобы эти трудности решать.

E-xecutive: Из вашей профессиональной биографии следует, что основной мотив ваших межотраслевых переходов обычно формулировался так: «стало скучно». Каков мотив перехода на сей раз?

М.Ф.: Можно сказать, что аналогичный. Консалтинг – это классический, скучный бизнес. Там нет масштаба операций, которого мне всегда не хватает. По натуре я человек динамичный, и заниматься деятельностью, которая противоречит моей натуре, мне не хотелось бы. Консалтинг скучен еще и тем, что приходится очень часто решать довольно однотипные задачи для разных клиентов. При этом нет, на мой взгляд, радикальной возможности сразу резко расширить свой бизнес, то есть заниматься собственно его развитием. Консалтинговый бизнес можно развивать либо поглощая другие компании, либо выводя на рынок «мегаинтересный» новый продукт, что сейчас довольно проблематично, так как не очень понятно, что нового можно вывести на рынок. Поглощение других компаний означает инвестиции в эти компании. Но ни я, как один из акционеров, ни другие акционеры не были готовы к этому.

Немаловажную роль сыграли и размышления над собственной миссией как человека, как предпринимателя. Я искренне убежден в том, что заниматься такой деятельностью, как консалтинг, сродни, наверное, работе в медицине. Нужно понимать свою миссию, надо искренне верить, что ты не навредишь в своей работе, надо быть абсолютно убежденным в том, что все продукты, которые ты предлагаешь, действительно востребованы и приносят пользу. К сожалению, далеко не всегда бывает так. Только в 50 процентах случаев клиенты признают полезность твоего дела. Заниматься работой, которую зачастую клиент считает бесполезной, на которую он смотрит как на вынужденную трату денег, – обидно и не хочется. Мне не хочется делать то, что иногда воспринимается людьми как бесполезное. Если бы я был консультантом и выполнял проекты самостоятельно, то мог бы сетовать на свою неуспешность, на неправильность методологии, но поскольку это делают другие люди, то вряд ли правильно это контролировать. Всегда есть элемент субъективности со стороны конкретных людей, в каждом отдельном проекте есть своя креативность, и этим хорош консалтинг, но в то же время в этом его беда. Потому что иногда люди делают то, что не всегда нужно клиенту – это называется «вторжение». Для меня это было очень серьезным разногласием с пониманием собственной миссии как профессионала.

На российском рынке консалтинг воспринимается как нечто эфемерное, то, что нельзя пощупать руками, и люди, которые несут идеологию консалтинга, воспринимаются если не как шарлатаны, то как не всегда полезные люди. Для меня это недопустимо. Я хочу быть полезным – это личная миссия. Как уже состоявшийся и состоятельный человек я хочу, чтобы моя миссия не противоречила тому бизнесу, которым я занимаюсь.

E-xecutive: Когда вы пришли на консалтинговый рынок, ваша политика была весьма агрессивна, порой на грани фола (если вспомнить историю с первоначальным названием компании – Business Consulting Group, которое пересекалось с Boston Consulting Group). Если бы сегодня вы начинали свою работу на этом рынке, по какому принципу вы бы действовали? Оправдала бы себя теперь такая методика?

М.Ф.: Я бы по-прежнему настаивал на агрессивном подходе, но политику бренда построил бы несколько иначе. Шаг, связанный с первоначальным названием компании Business Consulting Group (позже мы переименовали ее в BKG), был оправданным, но, хотя и добавил известности компании, как ни странно, не добавил ей клиентов. Мы ведь работали в основном с российскими компаниями. И примерно через два года, в тот момент, когда среди наших клиентов появились средние и крупные российские компании, стало понятно, что такой фокус с названием вредит имиджу. Так что сегодня агрессивную маркетинговую политику, прямые продажи я бы использовал по-прежнему, а ход с названием не стал бы повторять, потому что он действительно был на грани фола, в области консалтинга он довольно опасный и совершенно неприемлем в сообществе.

E-xecutive: То есть в то время рынок еще не был достаточно требовательным и строгим?

М.Ф.: Дело в том, что я случайно пришел в консалтинг. Холдинг, в рамках которого я управлял компанией, пользовался услугами небольшой консультационной фирмы. Когда наступил кризис, мы продолжали пользоваться ее услугами. Однажды выяснилось, что дела у нее идут неуспешно. Предыдущие владельцы говорили так: «У нас есть определенные услуги, но нет методологии и консультантов. Есть люди, которые умеют что-то делать, но это „что-то“ уже никому не нужно». А что надо сделать для того, чтобы быть успешным? Нужно провести нормальное исследование и нанять штат людей. Но это инвестиция, а к инвестиции они не были готовы.

Мы с партнерами по бизнесу купили эту компанию. Начали с того, что провели исследование как компаний-клиентов, так и компаний-консультантов. Направили журналиста, который взял около сорока интервью у руководителей консультационных компаний. В результате мы увидели, что представляет собой рынок. Мы узнали о наиболее востребованных услугах, о наиболее полезных маркетинговых моделях: что и как работает, что не работает, что стоит делать, а что не стоит. Полученную информацию мы использовали при вхождении на рынок. Это, конечно, позволило сэкономить время и избежать многих ошибок.

Кроме того, чтобы понять профессию консультанта и саму суть консалтингового бизнеса, я пошел учиться в «Школу консультантов по управлению» к Аркадию Ильичу Пригожину в Академию народного хозяйства. Очень хорошая школа, но там готовят скорее «одиночных» консультантов, чем руководителей средних и крупных консультационных компаний, а это совершенно особая специфика. Тем не менее я многое постиг…

E-xecutive: Какие ноу-хау, позволившие создать в итоге столь ликвидный продукт, вам удалось применить в BKG?

М.Ф.: Давайте разделим собственно консалтинговые ноу-хау, то есть те продукты либо методики, которые применяются для развития компании-клиента, и ноу-хау, связанные с работой на рынке: «снятие потребности», маркетинговая активность и продвижение компании.

С точки зрения маркетинговой активности, я думаю, что мы первые начали исследовать потребности. Мы стали проводить регулярные конференции, где раздавали анкеты, с помощью которых узнавали о том, каким конкретно компаниям какие конкретно услуги нужны, и после этого выходили на них с прямыми продажами. Это сразу позволяло, с одной стороны, сформировать пакет услуг, а с другой – обращаться к конкретной компании с конкретными запросами – такого не делал никто, да и сейчас мало кто делает. К сожалению, сегодня по-прежнему консалтинг продают по старым связям.

Второе ноу-хау – это деловые завтраки. Сначала мы ежемесячно устраивали семинары, потом два раза в месяц проводили так называемые презентации, а позже я за презентации стал брать деньги – этого тоже никто не делал. Мы проводили презентации по утрам, назвав их «деловыми завтраками». Клиентам говорили так: «Мы арендуем помещение и кормим вас достойной пищей – и за это берем плату. Свои услуги мы презентуем бесплатно. Если кому-то это не нравится, мы готовы вернуть деньги за то, что отняли у вас время». Деньги назад никто никогда не требовал, ни разу ни один из слушателей не ушел с делового завтрака, а ведь это было трехчасовое мероприятие для первых лиц средних и крупных компаний. Мы первыми стали делать это по утрам. Почему именно утром? Потому что у руководителя не разрывается день. Другие компании обычно проводили такие презентации во второй половине дня, и руководителям было сложно уехать с работы на трехчасовую встречу, в то время как утром – в самый раз: с десяти до тринадцати – деловой завтрак, потом – на работу.

Теперь о ноу-хау в области методологии. Я думаю, мы первые принесли на рынок матрицу аутсорсинга (которая сегодня так и называется теми, кто ее использует: «матрица аутсорсинга БКГ») и универсальную процессную модель, которая была описана нами три года назад, после завершения трех проектов. Сегодня эти модели широко используются во многих компаниях, в том числе и в крупных – например, в «Норильском никеле», хотя мы с ними не работали.

Кроме того, мы добились эффективной работы со средствами массовой информации. До середины этого года мы были самой упоминаемой консультационной российской компанией. Причем я изначально на PR-бюджет денег никаких не выделял. Многие компании строили свою PR-работу таким образом: работа с PR-агентством предполагала некий бюджет. Как получится – непонятно, будут там платить кому-то или не будут платить – неизвестно. Я сразу принципиально сказал: «Никогда в жизни платить журналистам не буду». И никогда не платил. Это было принципиальное правило, основанное на моем искреннем убеждении, что профессионалам доплачивать посторонние деньги нельзя. Нельзя доплачивать ни своему сотруднику, ни журналисту. Своему сотруднику – потому что это будет доплата за его непрофессионализм, за то, что он не умеет принести интересный материал журналисту, а умеет лишь дать взятку. Журналисту – потому что ему не будет интересен материал и он будет врать. Поэтому изначально ставилась задача: достать такой материал, который будет интересен читателю и самим средствам массовой информации. Такая вот парадигма позволила нам стать наиболее упоминаемой консультационной компанией.

Еще одно ноу-хау, которое вряд ли кто-то в ближайшее время сможет повторить: мы создали деловой сайт с рассылкой. Сначала это была еженедельная рассылка, потом начали эксплуатировать идею ежедневной рассылки, содержащей полноценные новости со статьями. В этой рассылке кроме экономических новостей были выжимки информации, часто недоступной подавляющему большинству менеджеров регионов и даже средних российских компаний. Это дало свой результат – увеличилось количество обращений со стороны региональных компаний. На сегодняшний день у рассылки больше 25 тысяч подписчиков. Благодаря ей посещаемость сайта стала очень высока (более 3000 посетителей в день), а кроме того, мы сформировали свою аудиторию, у которой складывается мнение о компании как о профессионале, заботящемся о них бесплатно и ежедневно.

E-xecutive: Что для вас было самой большой сложностью при отчуждении компании, в которую вы вложили без малого пять лет работы?

М.Ф.: Что касается оставленного бизнес-проекта – да, он был успешным, но я уходил, с материальной точки зрения, в значительно более успешный проект. Главной болячкой при уходе для меня стали те люди, которые остались в компании. BKG – выстраданный мною проект. Конечно, говорить о том, что компанию эту создавал я, было бы совершенно неправильно. Наверное, основная моя заслуга в том, что я сумел подобрать нужных людей и правильно поставить задачи, все остальное делали они: занимались маркетингом, PR, консалтингом и так далее. Моя основная компетенция состояла в том, что я правильно подбирал людей и ставил им правильные задачи. А они их правильно выполняли. Мне нужны были умные, сильные, талантливые, и все они прошли через меня. И когда настала пора уходить, у многих из них в глазах стоял немой вопрос: «Куда же ты, отец родной? Как же мы без тебя?» Дело в том, что я был для них частью команды, частью их успеха, и они отождествляли компанию с моим именем. Возможно, кто-то обиделся, но напрямую об этом никто не говорил и вряд ли когда-то скажет. Я пошел дальше своей дорогой, а они пошли своей, но уже без меня. Возможно, это обидно для них. Это и было самым болезненным для меня. При этом я убежден, что на человеческом уровне подавляющее большинство поняло и приняло мой выбор.

E-xecutive: В BKG вы проработали почти пять лет, то есть больше, чем в любом другом вашем проекте. Планировали ли вы изначально посвятить компании такое большое количество времени?

М.Ф.: Я увлекся. Изначально была поставлена такая задача: один год посвящен инвестициям, затем год или два – возвращению инвестиций, потом год – зарабатыванию денег и поиску дополнительного инвестора, причем не просто инвестора, а того, кому можно продать бизнес. Выбор был двоякий: либо продать весь проект, либо продать пакет акций. Через три года мне стало понятно, что можно еще очень многое сделать: ввести новые услуги, увеличить масштабы бизнеса и так далее. И конечно, я увлекся. Перемены – процесс длительный, он занимает порой два, три, четыре года и больше, и в начале перемен бросать компанию, особенно если ты сам их затеял, – просто безумие. Примерно к марту 2004 года я все же закончил эпоху перемен в компании и понял, что теперь нужно либо затевать работу в новом секторе, чтобы развивать компанию дальше – а развивать ее нужно, – либо уходить. Я принял решение уйти, потому что это был бы еще один цикл на два-три года, не меньше.

E-xecutive: Можно ли определить разницу в вашем прежнем и нынешнем положении с точки зрения позиции топ-менеджер/акционер? Какая из этих ваших ролей более значима в обоих случаях?

М.Ф.: Если ты не номинальный акционер и владеешь большим пакетом акций, то для тебя не может быть более значимой или менее значимой роли. В той компании, куда я сейчас вхожу, я владею долей в размере чуть меньше 40 % акций, и с точки зрения влияния на бизнес у меня возможностей больше. В BKG у меня было 20 % акций. Но на новом месте для меня как управленца есть бонус: в этом бизнесе будет еще один ключевой акционер, и все риски, удачи, победы, трудности, которые могут быть впереди, достанутся нам двоим. В BKG была другая ситуация: в тот момент, когда мы инвестировали, все на свои плечи принимал я, а это довольно тяжело морально: что называется, «твоя спина в зрительном зале». Когда распоряжаешься чужими деньгами, когда ты не единственный акционер, приходится довольно трудно. В новом проекте ситуация другая: мы согласовываем риски, а потом действуем вместе.

E-xecutive: Вы пришли в телекоммуникации, отрасль, в которой еще не работали. Достаточно ли вы поняли ее специфику?

М.Ф.: Собственного опыта управления компанией, занимающейся телекоммуникациями, у меня не было. В то же время у BKG было около полутора десятка компаний-клиентов, которые в этой сфере работали. Я здорово погружался в эти проекты, постоянно отслеживал тенденции отрасли, и потому очень хорошо знаю ее специфику, знаю структуру телекоммуникационных компаний, понимаю, как работает система управления, какие можно допустить ошибки на разных стадиях. Мы работали и с компаниями, которые давно существуют на рынке, и с теми, что вышли на него недавно. Поэтому я имею достаточно глубокое представление об отрасли не как человек, который читал много аналитики, а как специалист, который изнутри видел все, чем дышат компании. Практически во всех этих компаниях я очень много работал с первыми лицами – собственниками, первыми управленцами и со вторым уровнем управления. Для меня, конечно, многое там знакомо, хотя говорить о том, что я знаю все, – безумие. Ни в одной отрасли это невозможно. Более того: я с сожалением буду смотреть на человека, который скажет, что он в конкретной отрасли знает все. Перспектив у такого человека на рынке немного. Поэтому я буду стремиться к тому, чтобы изучить отраслевой опыт в значительной степени, и мне в этом помогут.

Кроме того, там есть третий инвестор, крупнейшая международная телекоммуникационная компания, и мы сможем интегрировать их опыт работы в этой отрасли, персонал и наработанные очень серьезные связи с тем, чтобы избежать многих ошибок.

E-xecutive: В программу по «изучению отраслевого опыта» включена работа с консультантами?

М.Ф.: Мы уже работаем с двумя английскими компаниями – консультантами по брендингу. Я даже задействовал два брендинговых агентства в России. Здесь есть очень интересные компании в этой области, на мой взгляд.

E-xecutive: Сферы телекоммуникаций и консалтинга схожи, наверное, своей высокой конкуренцией. Может ли в этом отношении вам что-либо пригодиться из вашего консалтингового опыта?

М.Ф.: Если говорить о качествах как таковых – мне могут пригодиться умение держать удар и активный способ ведения бизнеса. Если говорить о консалтинге, там существуют две модели развития бизнеса: «фермер» и «охотник». «Фермер», который «выращивает» своих клиентов, всегда находится рядом с ними. Это, как правило, относится к работе с крупными компаниями – я рядом с компанией, она сама растет и меня «выращивает». А я по натуре охотник: иду на охоту и ищу ту компанию, вместе с которой буду вести бизнес. При правильных шагах и такая модель бизнеса может принести успех.

Относительно умения держать удар – этому меня научила служба в Вооруженных силах. Я прошел хорошую, непростую школу кадрового офицера военно-морского флота, причем боевой, командной специальности, где я научился держать удар и на работе, и в жизни. Это помогает быть конкурентоспособным, не бояться того, что вокруг происходит, как бы тяжело ни приходилось.

Что касается высокой конкуренции: я вхожу на рынок мобильной связи – если точнее, оборудования для мобильной связи, – который пока находится в стадии формирования и растет на 15–20 % в год. Это облегчает задачу, но я вряд ли буду расслабляться.

E-xecutive: Что еще, по-вашему, объединяет эти два рынка и, наоборот, делает их различными?

М.Ф.: Я пришел на рынок B2C, где работа идет с конечным покупателем, с физическими лицами. В консалтинге же была работа все-таки с бизнесом.

По поводу того, что объединяет – необходимость правильного управления брендом. Я допустил значительное количество ошибок при построении бренда BKG, исправлял их дважды, проводил репозиционирование. До конца не довел, но это, опять же, вопрос двух-трех лет, про которые я говорил. В телекоммуникациях, на рынке B2C, бренд имеет ключевое значение, он принципиально важен, потому что все оборудование, которое сегодня продают, по функциональным характеристикам абсолютно одинаковое. Там прежде всего бренд имеет принципиальное значение. Вот это очень важно, и на этом я сегодня сосредоточил свои основные усилия.

E-xecutive: Каковы перспективы и амбиции у этой компании?

М.Ф.: Первые три года мы будем выводить на рынок новый товар, по причине конкуренции я не могу сказать, что это за продукт. В своей категории этого продукта пока нет. И это уже дает нам существенное преимущество с точки зрения времени и ресурсов для того, чтобы реализоваться, и мы, вне всякого сомнения, в этой категории станем первыми. А первенство в категории обеспечивает 50 % присутствия на рынке в данной области товаров. Обороты там нешуточные, довольно большая команда и операции во всей Европе (в том числе в России) и Америке, частично в Азии.

E-xecutive: С переходом в международную компанию вы вышли на мировой рынок, в то время как ранее работали исключительно на внутреннем. Не боитесь выходить в открытое море?

М.Ф.: Нет, как раз в открытое море выходить не боюсь именно потому, что моряк. С консалтингом я точно так же выходил в открытое море. Более того, когда я увольнялся в 1993 году из Вооруженных сил, многие мои сослуживцы говорили: «Куда ты? Поезд уже ушел». Вряд ли он ушел, потому что у самого человека всегда существуют огромные возможности. Все зависит от восприятия: возможности перед тобой или трудности. Я вижу только возможности. Для меня открытое море – это море возможностей, и я хочу их использовать. Для меня это вызов, радость, fun.

E-xecutive: Помимо ваших личностных установок помогали ли формированию вашего стиля бизнеса теоретики, бизнес-гуру?

М.Ф.: Могу назвать книги, которые я принимаю полностью: есть у Тома Питерса книга «Представьте себе!» – это книга-вызов. Еще есть такая книга, которая называется «Бизнес в стиле дзен», там описывается стиль ведения бизнеса с вызовом, но вызовом не оскорбляющим… Вообще, мне близка восточная философия. Я занимался довольно долгое время карате, причем не только на уровне рукопашного боя – набора приемов для нападения или защиты, а именно философией. Много об этом читал и проникся этими вещами. E-xecutive: Нет опасения, что в новом бизнесе вам со временем тоже станет скучно?

М.Ф.: Нет. Я выбрал проект, которым готов заниматься до конца жизни. Беседовал Илья Зиненко, E-xecutive.

Интервью с Анастасией Зотеевой, первым вице – президентом Финансовой корпорации «УралСиб»

E-xecutive: Первый вопрос – как вы пришли в финансовую отрасль?

Анастасия Зотеева: Я думаю, что у большинства людей, которые добиваются успеха, – за исключением, может быть, Мэрилин Монро, которая всю жизнь мечтала быть актрисой, – все получается случайно. И у меня тоже все получилось случайно. Я окончила факультет вычислительной математики и кибернетики МГУ и уехала в Швецию, в Институт экономики стран Восточной Европы, где познакомилась с известным шведским экономистом, советником премьера по экономическим вопросам Андерсом Ослундом. В то время строилась новая, рыночная система экономического обеспечения России, и Борис Федоров, который тогда был министром финансов, организовал группу советников, иностранных экспертов. Благодаря знакомству с Андерсом, который входил в эту группу, я также приняла участие в этой работе как специалист, занимающийся сугубо математической статистикой, прикладной экономикой и т. д. Руководил группой американец, жена которого возглавляла отдел пластиковых карт в «Диалог-банке». Она набирала команду, и меня порекомендовали как исключительно перспективную молодую барышню, которая может помочь в деле становления этого бизнеса в России. Так я и оказалась в финансовой среде.

E-xecutive: Трудно ли было учиться, обживаться в новой для вас роли?

А.З.: Учиться было трудно в университете: там были физика, математика, статистика и так далее. А бизнес – это скорее игра, и есть определенные правила, которые быстро заучиваются. А потом все решают твое творчество, креативность, твой интерес. Никакого специального образования, скажем, по карточному бизнесу, у меня не было и нет до сих пор. Хотя сейчас я вернулась к этой же теме на новом уровне и руковожу в том числе и карточным бизнесом в Финансовой корпорации «УралСиб».

E-xecutive: Каковы для вас «основные правила» бизнеса, о которых вы упомянули? Какими они были ко времени вашего прихода в «Диалог-банк»?

А.З.: Прежде всего были некие параметры, заданные не нами: например, требования Visa и MasterCard. Остальное надо было создавать самим. И правила для нас оказались такими: что ты придумал, то ты и будешь продавать. Особого выбора не было: мы не обладали ни инфраструктурой, ни отлаженной технологией, ни даже адекватным продуктом. Но зато было желание зарабатывать деньги и развиваться. Мой тогдашний руководитель была очень творческим человеком, обладающим заводным, взрывным характером. Так что мы работали по ночам, постоянно устраивали мозговые штурмы. Для одного из продуктов, которые я придумала, я сама рисовала в Exсel платежки, сама писала компьютерную программу, с помощью которой велось управление продуктом: «Перевод средств с карточного счета на другой счет». И так получается, что эти «правила игры» сопровождают меня всю жизнь: даже в ФК «УралСиб» – крупной, состоявшейся структуре федерального масштаба – постоянно приходится придумывать что-то новое, чтобы затем это новое продавать.

E-xecutive: А если сравнить два типа лидеров: строителей, которым интересно «поднимать» бизнес с нуля, и системных менеджеров, которые заботятся о повторяемости достижений, «простраивают» бизнес, – с кем вы себя ассоциируете?

А.З.: Я не вижу большого противоречия: один строит, другой развивает, но творческая суть одна. Правда, «менеджеров-строителей» меньше, и ценятся они выше. Когда ты вступаешь в любой бизнес, который еще не сформировался окончательно, надо принимать нестандартные решения. Приходится работать «на темной полянке» или даже прорубать свою просеку. После тебя приходят люди, занимающиеся регулярным менеджментом, принципы которого вырабатывались десятилетиями и даже столетиями. Во множестве учебников изложен порядок такой работы: есть поставленная задача, под нее пишется оперативный план, для него существует план контроля и так далее. Оперативный, линейный менеджмент более зарегламентирован, чем проектный. Все-таки, думаю, я скорее «строитель».

E-xecutive: Не с этим ли связано то, что до «УралСиба» вы меняли место работы в среднем раз в два года? Проект окончен – и вы беретесь за новый?

А.З.: Не только в этом дело: была и пара ошибок, от которых никто не застрахован, в некоторых местах я просто не приживалась. Основной причиной, конечно, были именно новые проекты: сначала – в «Диалог-банке», затем – в Brunswick UBS. Это была исключительная компания, идеально подходившая мне корпоративная культура, но место, которое я занимала, было совершенно «не моим». Здесь я тоже участвовала в создании системы, но системы бэк-офиса. Я выполнила свою задачу, но дальше стало неинтересно. Хотелось другого – бизнеса, клиентов, денег. Это было сумасшедшее время, 1996 год, когда казалось, что вокруг тебя летают огромные, многомиллионные сделки, и в эту пору невозможно думать о тонкостях или просчитывать, как сокращать издержки. Время горящих глаз.

E-xecutive: Какова же она, среда, которая вам нравится?

А.З.: Мне нравится строить. Нравится приходить в бизнес, который требует рывка, развития. И после этого переходить на новое место, может быть, даже не до конца завершив стройку. Например, в «УралСибе» я приступала к проекту, он сдвигался с мертвой точки, появлялся какой-то задел – и я переходила на следующий участок. Наверное, я очень жадная до людей, отношений, информации, до чего-то нового. Мне необходимо чувство полета.

E-xecutive: Но кажется, что сейчас в бизнесе оптимизм первооткрывателей постепенно уступает опыту и осторожности в духе старых капитанов?

А.З.: Да, это правда. Если ты хочешь двигаться и развиваться, приходится встраиваться в окружающие тебя правила и условия. И надо очень серьезно работать над собой: иногда хочется прыгнуть выше головы, а следует хватать себя за ноги и останавливать. Приходится отстраняться от ситуации, оценивать ее, как положено независимому эксперту. Но я органично это воспринимаю: я тоже расту и взрослею, мне не 23 года, как было, когда я пришла в «Диалог», и не 26, как было в Brunswick’e. Так что появились взвешенность, осторожность и мудрость, если хотите.

E-xecutive: Вернемся к самому началу вашей карьеры: вы получили полномочия и подчиненных, стали менеджером. Как вы прошли этот Рубикон?

А.З.: Это случилось практически сразу после моего прихода в «Диалог-банк», в 1993 году. Прошло три месяца испытательного срока, и мне, в силу навыков и характера, отдали клиентское направление и продажи. У меня появилась группа из трех человек. А задание было сложным: продавать продукт – кредитные карточки, которые можно было использовать только внутри страны. Появилась первая стратегия продаж, первый опыт. Но эмоционально я не оценивала этот этап как «переход в менеджеры» – я просто неслась вперед по бурной реке. Это было очень радостное время: мы были очень молоды, эмоциональны, амбициозны, и препятствия, которые сейчас могли бы испугать, тогда проходили насквозь. Мы не успевали понять, что это может быть страшно.

Была такая история: одним из наших клиентов была крупнейшая компания (не будем называть имен), в которой, разумеется, отлично знали, что такое международные карточки. И я приехала к ним, вся из себя звездная и молодая, и стала рассказывать, как им будет хорошо, когда они начнут пользоваться нашей карточкой. Передо мной – аудитория менеджеров, уже в то время опытных и профессиональных, настроенных крайне скептически. Но, видимо, мой задор пробил эту стену, и все удалось. Еще одна составляющая комфортной для меня среды сегодня – это ребята и девчонки, в которых я узнаю себя тогдашнюю. Мне очень нравится видеть, как они взрослеют, учатся, становятся профессионалами. И при этом у них не перестают гореть глаза – им нравится то, что они делают, и они не боятся сложностей. Это огромное удовольствие для любого менеджера, когда твоя команда растет вместе с тобой.

E-xecutive: Вы руководствуетесь теми же критериями, когда берете на работу новых людей?

А.З.: Работать можно со всеми. Нельзя сказать, что я предпочитаю, например, светлые волосы и зеленые глаза, людей, которые хорошо говорят по-английски или по-японски. Для меня в первую очередь важен позитивный настрой, при котором человек готов учиться, договариваться, смотреть вокруг и меняться сам. Все остальное приложится: и профессиональные качества, и коммуникативные навыки. Всему можно научить. Но позитивному настрою, некой «искре в бизнесе» – не научиться. Мне кажется, что любой человек может справиться практически с любой работой. Но человеку с талантами бухгалтера не стоит браться за блок развития бизнеса, а от сейлза трудно добиться результата в back-office. Если бы изобретение пороха поручили тому, кто всю жизнь складывает цифры, мы бы, наверное, до сих пор стреляли при помощи лука и стрел.

E-xecutive: Расскажите, как вы прошли кризис 1998 года. Для любого финансиста эта дата является определяющей.

А.З.: Как ни удивительно, но кризис 1998 года я встретила совсем не в финансовой компании. Было такое время, когда после неудачи в одном банке, с командой которого мы находились в полном противоходе, я решила отставить в сторону финансы. Итак, я пришла в компанию, которая тогда называлась The Point, адрес у нас был: Красная площадь, дом 1. Компания занималась консалтингом в области коммуникаций. Конечно, август ударил по нам очень больно: моментально прекратились все проекты, клиенты сокращали расходы. Нам тоже пришлось сужаться до минимальных размеров, а потом потихоньку восстанавливать бизнес. Но никакого кризиса как коллапса в моей профессиональной жизни не было, и вокруг меня – тоже. Было тяжеловато, но все можно пережить.

E-xecutive: Неудачи, которые вам приходилось испытывать, – каковы были их причины?

А.З.: Сейчас, обобщая опыт неудач, я прихожу к выводу, что мне в какой-то момент стало лень работать. Были интересные проекты и возможности, но я ленилась их использовать. Не знаю, что со мной происходило: не хотелось встраиваться в команду и налаживать отношения, предпринимать необходимые усилия, чтобы мой проект оказался успешным. Но, слава богу, этот период прошел, дав мне урок: ни один проект не бывает неудачным из-за внешних обстоятельств. Ты все можешь сделать сам, но только в том случае, если действительно этого хочешь и готов к работе.

E-xecutive: И все же, даже если работаешь только с охотой, это все-таки работа, которая требует профессионального подхода?

А.З.: Конечно, но энтузиазм неотделим от профессионализма. Как раз потому, что дело есть дело и необходимо его выполнять.

E-xecutive: Еще относительно недавно компании финансового сектора работали в основном на очень узкий круг клиентов, вели кэптивный бизнес и так далее. Когда, на ваш взгляд, произошел перелом, бизнес повернулся к клиенту и озаботился его поиском?

А.З.: Видимо, это произошло как раз после 1998 года. Тогда руководители финансовых структур поняли, что на кэптивном бизнесе и только корпоративных клиентах каши не сваришь, как бы они ни были доходны. Топ-менеджеры задумались о том, что существуют рынок, потребитель, спрос, маркетинг. Для меня лично это случилось в 2000 году, когда я пришла в «НИКойл».

E-xecutive: Почему вы выбрали именно эту компанию?

А.З.: Меня привлекла личность руководителя, Николая Цветкова. Это человек, который сам построил бизнес и который остается у его руля. И обладает даром принимать нестандартные решения, в том числе в плане назначений.

E-xecutive: Не возникает ли здесь конфликт между принципами владения бизнесом и принципами управления им?

А.З.: Возможно, и Николаю Александровичу порой приходится нелегко. Но он, как мне кажется, смотрит на себя прежде всего как на управленца и старается вести себя именно так. Для нас, топ-менеджмента «УралСиба», он больше первый менеджер корпорации, чем акционер.

E-xecutive: Вы хотели бы когда-нибудь стать главой собственного бизнеса?

А.З.: Нет. Когда ты наемный менеджер, твоя работа – это работа, а когда ты владелец, твоя работа – это жизнь. Моя жизнь – не на работе. У каждого человека, я думаю, рано или поздно возникает такое понимание, ко мне оно пришло после рождения дочери.

В личной жизни я другая. Например, у меня, как у любого топ-менеджера, немало профессиональных навыков, как-то: переговорщик, «уговорщик», манипулятор в каком-то смысле. Но я совершенно не пользуюсь этим дома, в своей личной жизни.

E-xecutive: Планировали ли вы свою карьеру, строили ли ее?

А.З.: Нет, я старалась развиваться в той области, которая мне интересна. Это органический рост. Я не мечтала с детства быть «суперменеджером»: так получилось, и мне нравится. Нравится видеть рост людей, нравится зарабатывать деньги – не только личные, но и деньги для компании. Сегодня, просматривая стратегические планы, которые я выстраивала прежде, я удивляюсь: какими они кажутся игрушечными, как вырос масштаб работы! Три года назад бизнес был совсем иным, сейчас он поднялся на совершенно другую высоту. И ты продолжаешь развивать его, двигаться вперед – это дает ощущение, что нет ни пределов, ни границ. Что тоже очень приятно.

E-xecutive: Поддерживаете ли вы дистанцию между собой и подчиненными, или стремитесь быть к ним ближе?

А.З.: Я прошла тот этап, когда хотелось быть ближе. Было время, в том числе и в моей работе в «УралСибе», когда я строила бизнес «от себя», играла как лидер ключевую роль. Особенно это было необходимо, когда требовался прорыв. Тут ты «включаешь харизму», поднимаешься и идешь вперед, как «Свобода на баррикадах», что, конечно, работает. Но со временем уровень бизнеса становится столь высок, что дистанция необходима. «Завязывать» отношения на себе в этой стадии, я бы сказала, безответственно по отношению к акционерам: убери тебя – и многое развалится.

E-xecutive: Как распределяются ваши усилия по отдельным направлениям бизнеса «УралСиба»? Что занимает больше всего времени?

А.З.: Это может показаться странным, но, являясь лицом и руководителем Управляющей компании «УралСиб», я меньше всего времени уделяю ПИФам. Это направление уже очень хорошо структурировано, им я руковожу с 2001 года, и здесь сформировалась более чем самостоятельная команда. С моей точки зрения – лучшая команда на рынке. И они в десять раз реже, чем другие, заходят в мой кабинет. Гораздо больше внимания требуют розничный банковский и страховой бизнес. Не могу сказать, что для нас это новое направление. Но страховой рынок развивается очень динамично, и есть заделы, которые грех не использовать, то же касается и банковской розницы.

E-xecutive: Интересно было бы услышать ваш прогноз на будущее. Будете столь же оптимистичной?

А.З.: Пока нам будет трудновато. Но здесь дело не в оптимизме или пессимизме, а в твоем подходе. Работать надо в тех условиях, которые есть, и самое глупо е – плакать, что, мол, рынок падает. Зарабатывать надо на любом рынке.

Есть люди, которые чувствуют себя хорошо только тогда, когда дела идут в гору, шампанское льется каждый день. А есть те, кто всегда с недоумением смотрит на чужое ликование и ждет очередной сложной ситуации. Тут, как и по всюду, необходим баланс людей и настроений. Но главное – если ты идешь по дороге из желтого кирпича, не нужно говорить, что ты идешь по песку. Оценивай ситуацию объективно: это еще одна обязанность менеджера. Чем сложнее ситуация, тем выше ценится твой профессионализм.

E-xecutive: В России есть несколько очень успешных банков с отличным позиционированием – например, «Русский стандарт». А на каком продукте или идее может добиться лидерства ваш розничный банк?

А.З.: Я курирую не просто розничный бизнес, а Финансовый супермаркет «УралСиб». Наше преимущество не сводится к одному продукту, оно в том, что мы умеем разные продукты упаковывать вместе и адекватным образом предлагать потребителю. Мы – не группа компаний, а КОРПОРАЦИЯ. Поэтому мы призваны вести не кросс-продажи разных продуктов, а создавать некие кросс-продукты, которые нужны потребителю. Например, есть срез людей, которым необходимы обязательное страхование, банковский депозит и более чем консервативная стратегия управления в ПИФах. Есть другой срез: ему нужны добровольное автострахование, имущественное страхование, VIP-обслуживание и доверительное управление. Наше преимущество и стратегия – создавать и упаковывать сложные продукты сообразно потребностям клиентов. Создание Финансового супермаркета – амбициозный проект, и он требует концентрации серьезных усилий. Но думаю, что за 2005–2006 год мы свою задачу выполним.

E-xecutive: Не произойдет ли смешения в рамках «супермаркета» совершенно разных категорий клиентов?

А.З.: Мы стараемся уходить от такого смешения. Например, в Москве есть VIP-офис и есть широкая розничная сеть.

Если клиент придет в обычное отделение и не найдет эксклюзивного сервиса, который ему необходим, он будет по определенной процедуре передан заботам VIP-офиса. Эту систему мы сейчас и строим: если у нас есть клиент, он получит именно тот сервис, за которым пришел.

E-xecutive: Не возникает ли у вас ощущения, что, поднимаясь по карьерной лестнице, вы постепенно отдаляетесь от конечных потребителей? Как вы компенсируете это растущее расстояние?

А.З.: Для изучения нужд клиента всегда есть специально обученные люди, маркетинговое подразделение, которое представляет мне результаты исследований. А самой мне очень нравится mystery shopping – я часто звоню или приезжаю в розничные точки, где обслуживают моего клиента, чтобы посмотреть, каков реальный уровень сервиса. Еще есть система контроля качества, которая должна быть в любой компании.

E-xecutive: Каковы ваши принципы управления, ваши ноу-хау?

А.З.: Главное – это уважение к человеку. Независимо от того, на каком он уровне и какую позицию занимает. Это мой первый принцип. Не знаю, можно ли назвать его ноу-хау, но, поверьте, мне он очень сильно облегчает работу. Второе – тоже личная особенность: креативность и творчество. Никакая, даже самая сумасшедшая идея не должна остаться без внимания. И третье – твердость духа и решимость. Есть множество внешних и внутренних факторов, которые пытаются сбить тебя с той самой дороги из желтого кирпича. Нужно четко знать, куда ты идешь, и осознавать себя на этой дороге. Не позволять никому сгонять тебя ни вправо, ни влево.

E-xecutive: Что же за «сумасшедшие идеи» рождались и реализовывались?

А.З.: Приведу пример, не связанный с бизнесом, но принесший ему огромную пользу. Когда я пришла командовать бизнес-направлением «УралСиба» по работе с крупными корпоративными клиентами, в нем была очень разрозненная команда с весьма спорной корпоративной культурой. И в качестве командообразования я предложила поставить спектакль: мюзикл с танцами и песнями, которые готовили бы сами сотрудники. Мы уехали в дом отдыха, написали сценарий – и потом действительно сделали мюзикл, где выступали все наши ребята. И еще мы устроили церемонию вручения собственных «Оскаров» – каждому за его вклад. Вы не поверите, насколько сильно это повлияло на людей! Думаю, во многом благодаря этому и получилась та сильная команда, которая есть у нас сегодня.

Беседовал Федор Богдановский, E-xecutive.

Интервью с Екатериной Гороховой, вице-президентом рекрутинговой компании Kelly Services, генеральным директором по СНГ

E-xecutive: Екатерина, ваша профессиональная история началась с получения технической специальности – по образованию вы инженер-физик…

Екатерина Горохова: Точнее «механик-исследователь».

E-xecutive: Почему вы пошли в «механики»?

Е.Г.: Не могу сказать, что у меня было больше таланта к физике, чем к литературе, скорее даже наоборот. Мне казалось, что быть независимой, делать карьеру и зарабатывать можно только в технической среде, что гуманитарный путь не даст карьеры. Становясь писателем или журналистом, ты обязан стать хорошим писателем или журналистом. А если ты инженер, ты можешь быть стандартным инженером, но делать при этом четкую, успешную карьеру.

E-xecutive: Не говорит ли это о том, что осторожность – одна из главных ваших черт?

Е.Г.: Поскольку я хочу быть успешной, я осторожно отношусь к выбору ниши, в которой могу добиться успеха.

Это не значит, что я не хочу рисковать, я как раз боюсь оказаться «середнячком», попав в ту область, где у меня меньше потенциала. И в тот момент, при советском образе жизни, технический путь виделся простым, понятным и честным, в отличие от гуманитарного, идеологически ограниченного. Я чувствовала это, несмотря на то, что мой дедушка был писателем, а многие родственники – блестящие гуманитарии.

E-xecutive: Долго ли вы работали по профилю?

Е.Г.: Очень мало: год-полтора. Я попала в научно-исследовательскую лабораторию, где очень быстро поняла, что не могу целыми днями в одиночестве сидеть над формулами. Я хотела динамики жизни, общения с людьми, а наука – слишком медленный процесс. И когда начались перемены, появились новые возможности: в 1991 году друзья по политехническому институту открыли совместное предприятие с финнами и предложили мне возглавить отдел туризма по работе с американцами, и я с удовольствием согласилась. Родители переживали: «Как же твоя ненаписанная кандидатская?» Но пришла новая жизнь, и я нырнула в нее, разом зачеркнув семь-восемь лет физики и математики.

E-xecutive: То есть вы с места в карьер стали менеджером.

Е.Г.: «Менеджером» – громко сказано, хотя у меня в подчинении действительно было три человека. Компания занималась всем, чем только можно было заниматься в те времена. Я работала с американцами – должна была находить им квартиру либо гостиницу, организовывать поездки в Эрмитаж и так далее. Тогда еще не было ни квартир, ни гостиниц, и, с одной стороны, надо было найти ненормальных американцев, готовых приехать в голодную перестроечную Россию, а с другой – придумать, как и куда их поселить, потому что тогда все упиралось во взятки и связи.

E-xecutive: Что из полученного тогда опыта вам пригодилось в дальнейшей карьере?

Е.Г.: Умение выпутываться из сложных стрессовых ситуаций, когда ничего «не срастается», а мне нужно, чтобы любым путем все получилось. Была курьезная ситуация, когда приехала крупная баптистская делегация из Оклахомы. Они повели меня в единственную баптистскую церковь в Петербурге и попросили переводить церковную службу. Я была в ужасе, но этим дело не ограничилось: потом они пригласили меня к мэру Собчаку и уговорили переводить переговоры. Это было серьезное испытание, но я выдержала. Так что работа в этой компании помогла мне еще и подтянуть английский. Хотя очень скоро мне стало там тесно и скучно.

E-xecutive: Следующий этап был серьезнее: вы перешли в компанию Unilever,на тот момент только что пришедшую на российский рынок. Это крупная западная компания со сложившейся корпоративной культурой. Были ли сложности с адаптацией к этой культуре?

Е.Г.: Наоборот, было невероятно легко. Я сразу поняла, что именно в этой культуре я и должна была родиться, влилась в компанию очень органично, у меня быстро стало все получаться. Видимо, я была абсолютно не зашорена нашей советской действительностью, и западный подход к бизнесу, западная культура поведения очень мне импонировали.

Пройдя тяжелейший конкурс и попав в компанию Unilever в первой волне кандидатов, людей, которые стали пионерами Unilever в России, я была сразу назначена на очень престижную позицию Key Account Manager. Мне дали служебную машину и совершенно сумасшедшую по тем временам зарплату – $350, во много раз большую, чем у всех моих сверстников. Я стала по местным меркам богатым человеком, это было очень престижно и ужасно интересно.

E-xecutive: Для многих наших соотечественников и по сей день не так-то просто принять западные стандарты работы. Благодаря чему вы так легко их освоили?

Е.Г.: Думаю, здесь повлияла в первую очередь семья. У меня очень динамичная, креативная мама. Она научила меня не быть косной, тянуться ко всему новому. Я выросла в среде, где читали запрещенные книги, слушали BBC. И как только у меня появлялась возможность научиться чему-то новому, я не упускала ее.

E-xecutive: Насколько интенсивным было ваше карьерное продвижение в Unilever?

Е.Г.: Я была амбициозной, мне хотелось завоевывать новые вершины, и Unilever мне такую возможность давала. После стажировки в Венгрии мне дали в подчинение отдел. Вскоре я стала начальником отдела продаж по Петербургу и Ленинградской области. На этой позиции я успела сходить в декретный отпуск, после возвращения из которого меня вновь повысили.

E-xecutive: Как вам удалось тогда совместить семейную и профессиональную жизнь?

Е.Г.: Ребенку было всего четыре месяца, когда я вышла из декретного отпуска. Это было непростое решение, но я пошла на это, сознавая, что могу упустить возможность сделать новый карьерный шаг – занять должность директора продаж региона, равного чуть ли не трети всей России. Мне пришлось, оторвав от себя еще практически грудного ребенка, много ездить – в Новосибирск, Барнаул, Кемерово, Новокузнецк… Помню, мои подчиненные, крепкие сибирские парни, были в ужасе: «Эта ненормальная женщина бросила маленького ребенка и поехала завоевывать Сибирь!» Будет неправдой, если я скажу, что это было легко. Каждой женщине хочется сполна испытать радости материнства, но карьера не всегда дает такую возможность.

E-xecutive: Ваш переход из FMCG в сферу кадровых услуг выглядит достаточно неожиданным. Как это произошло?

Е.Г.: Я проработала в сфере FMCG семь лет. Этого времени достаточно для того, чтобы хорошо понять индустрию, и мне захотелось перейти в новую область. Поначалу я думала, что уйду в телекоммуникации, поскольку у меня техническое образование. Но получилось так: Kelly Services выполняла для Unilever крупные проекты по найму сотрудников в регионах. Мы работали очень тесно, многих людей из Kelly Services я знала лично. Как потом оказалось, генеральный директор Kelly Services в России Мишель Шорр принимала участие в поиске региональных менеджеров для Unilever. Ей говорили: «Найдите нам такого же менеджера, как Катя». То есть я была для нее неким эталоном успешного сейлз-менеджера. И когда она узнала, что я готова рассматривать другие предложения, то решила: а почему не к нам? И предложила мне работу в своей компании.

E-xecutive: Какая особенность была у этого перехода?

Е.Г.: Если в unilever я возглавляла отделы, где в моем подчинении было около 100–150 человек, то на новом месте их стало значительно меньше. Зато теперь я полностью отвечала за финансовые результаты филиала – за продажи, маркетинг, финансы. Таким образом, новая позиция была меньше по масштабу, но не по сложности.

E-xecutive: Пришлось ли вам получать бизнес-образование, чтобы освоить, к примеру, финансы?

Е.Г.: Крупные компании не очень-то приветствуют MBA, они сами создают мощные системы тренингов. И в Unilever я прошла большое количество тренингов, в том числе финансовых. А поскольку я человек технический, мне цифры не доставляют проблем. Я легко освоила финансы, не как финансист, а как менеджер.

E-xecutive: Сильно ли различаются корпоративные культуры двух компаний?

Е.Г.: Да, kelly services – это динамичная американская компания, нацеленная на результат, который очень жестко измеряется. Unilever – крупная европейская компания, правильная, мудрая, демократичная, довольно размеренная. И если честно, я от этой предсказуемости начинала скучать. Мне нужен был динамичный фронт работы, и Kelly Services мне этот фронт работы предоставила: «Дерзай, it’s up to you!» Мне это понравилось, и я со всей своей накопленной энергией окунулась в новый бизнес.

E-xecutive: Вы внедрили какие-то ноу-хау в новой компании?

Е.Г.: У kelly services не было глубокой культуры продаж, и над этим пришлось поработать, потому что продавать услуги сложнее, чем товар, так как товара здесь, по сути, нет. По поводу конкретных ноу-хау – в Unilever в ходу было выражение “stealing with pride” – «воровство с гордостью». Имеется в виду, что надо брать приемы из самых разных сфер бизнеса и грамотно внедрять их у себя. Например, в Unilever была очень умная, передовая система оценки персонала. Когда я пришла в Kelly Services в 1999 году, спрос на услуги по персоналу был низкий, и я решила, что надо продавать что-то еще. Поначалу я взяла за основу программу Unilever, но оказалось, что у Kelly Services в других странах нечто подобное уже есть. Мы выписали эту методику, адаптировали к российскому рынку и стали успешно продвигать ее.

E-xecutive: Как случилось, что вы стали руководить шведским отделением Kelly Services?

Е.Г.: Это была не моя идея. Один из менеджеров Kelly Services, отвечавший за регион Северной Европы, приехал в Швецию и увидел, что там проблемы с менеджментом и результатами. Он решил, что Стокгольм от Санкт-Петербурга близко, и способствовал моему назначению на позицию директора шведского отделения. Я пыталась отказаться, но мне сказали: «Хочешь быть генеральным директором в России? Тогда попробуй себя в Швеции». И я согласилась, осознавая, что иду на колоссальный риск, ведь в случае провала все мои достижения в Питере просто забудутся!

Уже на пути в Швецию я подумала: мы всегда восхищались экспатами,[24] выросли в благоговении перед иностранными менеджерами, теперь пора доказать, что и сами вышли на достойный уровень. Я хорошо помню себя в 90-х годах: в Unilever мой начальник был голландцем, человеком с другой ментальностью, с другим пониманием бизнеса, и перед ним я испытывала именно благоговение. Поэтому я осознала, что цель испытания – понять, смогла ли я выйти на «экспатовский» уровень, воспримут ли меня в кросс-культурной среде. Получив ответы на эти вопросы, я узнаю, на что способна.

Нельзя сказать, что у меня получилось сделать все, что хотела, потому что год – это маленький срок, особенно для такой нединамичной по психологии страны, как Швеция, где все происходит в несколько раз медленнее, чем в России. Тем не менее, безусловно, у меня что-то получилось. Я не успела привести компанию к прибыли, но тенденция спада сменилась тенденцией роста. Кроме того, мне удалось поменять отношение шведов к работе. Оно заключалось в том, чтобы прийти ровно в 8:00, а уйти ровно в 17:00 – и тут же обо всем забыть. В пять часов все выключали компьютеры, и через минуту офис был пуст. Им было трудно со мной, а мне было трудно с ними, потому что кроме серьезных кросс-культурных различий у нас была совершенно разная динамика работы.

E-xecutive: Случались ли конфликты?

Е.Г.: Случались. Если русские люди на какие-то предложения обычно сразу говорят: «Это не будет работать», «Это плохо», «Мы не будем», то шведы никогда так не скажут. Они будут слушать, молчать, никогда не выскажут своего мнения, зато потом придут к тебе группой и устроят официальное собрание с «разбором полетов», дескать, почему их заставляют делать то, с чем они не согласны. Это случалось. Дело осложнялось тем, что я была одна, без семьи, которая осталась в Москве, без друзей, без родственников, в чужом городе, в чужой среде. Были трудные моменты, когда мне казалось, что сейчас сломаюсь. Но на следующий день я просыпалась и говорила себе: «Нет, так просто не сдамся».

E-xecutive: Как вы преодолевали сложные ситуации? Вам приходилось советоваться с руководством компании или вы решали все сами?

Е.Г.: Чаще всего я решала все сама. Порой даже приходилось «разделять и властвовать», потому что мои любимые методы управления командой не срабатывали. В этом шведском коллективе ответственность была размыта, а для меня команда – это коллектив, где каждый отвечает за определенный участок работы. И вынужденный метод управления, который мне пришлось применить, давал свои результаты.

E-xecutive: То есть добиться перелома вам удалось исключительно благодаря работе с людьми?

Е.Г.: Изменив один только стиль работы коллектива, нельзя добиться серьезных перемен. Маркетинговые ходы и определенные изменения в стратегии и тактике компании так же важны, как и команда. Но если у тебя есть маркетинговые ходы и нет команды, которая будет их внедрять, у тебя ничего не получится. Поэтому кроме стратегии реорганизации ответственности сотрудников у меня была и стратегия переориентации компании на другие ниши. Шведское отделение было маленьким, неуспешным, самым отстающим, занимало самые последние места во всех рейтингах. Небольшая компания может добиться успеха, став лучшей в определенной небольшой нише, и эта стратегия сработала.

E-xecutive: Руководство компании поставило вам положительную оценку за работу в Швеции?

Е.Г.: В данном случае не важно, какую оценку поставило мне руководство, – важно, что поставила я сама себе. Я поняла, что после Швеции мне море по колено, раз уж я прошла школу выживания в суровой и даже враждебной среде.

E-xecutive: Есть ли у вас авторитеты в бизнесе?

Е.Г.: Сложный вопрос. К сожалению, чаще всего чем дальше люди в бизнесе или во власти, тем меньше они мне импонируют. Поэтому назвать конкретные имена я бы не смогла. Для меня может быть авторитетом совершенно обычная женщина, растящая четверых детей и делающая это замечательно. Безоговорочных авторитетов в бизнесе у меня нет, я беру понемногу от каждого, черпаю идеи из книг.

E-xecutive: Что вы читаете на досуге?

Е.Г.: В последнее время много читаю Джона Фаулза, недавно перечитывала Ричарда Баха. Бизнес – это важно и интересно, но это далеко не все.

E-xecutive: Какие качества вы цените в подчиненных?

Е.Г.: Для меня в людях очень важен интеллект и возможность его развития, некий потенциал человека. Ценю динамизм, умение работать в команде и нацеленность на достижения, результаты. Я люблю людей с горящими глазами, которые хотят взять ту же вершину, что и я. Иначе мне неинтересно с ними работать.

E-xecutive: В преддверии Восьмого марта не могу не задать такой вопрос: как по-вашему, есть ли сегодня в бизнесе гендерная проблема, или о ней уже можно забыть? Различие между мужским и женским стилями руководства – не миф ли это? Может быть, есть только индивидуальный стиль у каждого руководителя, независимо от его пола?

Е.Г.: Думаю, различия все-таки остались и останутся. В первую очередь, мужчины менее эмоциональны, и это несомненный плюс, так как женщины часто тратят много рабочего времени на ненужные эмоции. Излишняя эмоциональность очень мешает бизнесу, и я всегда старалась, чтобы ко мне это не относилось.

В то же время мужчины часто хуже принимают решения, в чем-то они даже большие конформисты, чем женщины. Последние, как ни странно, меньше боятся принимать жесткие решения, они могут «резать» быстрее, но мягче. Например, увольняя человека, женщина сумеет поговорить с ним так, что уволенный уйдет с чувством, что с ним поступили справедливо. После разговора с мужчиной работник часто уходит в обидах, начинает судиться или мстить.

Поэтому мне кажется, что сейчас стал приветствоваться женский стиль управления. Во всяком случае, в нашей индустрии, по моим наблюдениям, работа лучше получается у женщин. Может быть, потому, что женщины более терпеливы – ведь, работая с людьми, надо постоянно выдерживать как позитивные, так и негативные излияния кандидатов. Не каждый мужчина может это выдержать. Так что есть либо «женские», либо «мужские» индустрии, где те или иные более успешны. К примеру, когда я работала в Unilever, я чувствовала, что женщине там сложно сделать карьеру. Тот бизнес – более мужской, и мужчин там было больше.

E-xecutive: Какие черты вы отмечаете в себе как руководителе?

Е.Г.: Многие мои коллеги говорят, что моему характеру больше присущи мужские черты. Есть позитивная эмоциональность, она помогает воодушевлять компанию. Вообще я воспитана свои эмоции сдерживать. Во всяком случае, я бы не сделала карьеру гендиректора в Kelly Services, если бы не умела отметать ряд эмоций, потому что в любой крупной корпорации эмоции мешают выстраивать отношения, влиять и добиваться нужных решений.

Если говорить о моем стиле управления, то я люблю открытость и гласность, когда младший рекрутер, так же как и я, понимает стратегию компании на пять лет вперед. Это стратегия, которая помогает формированию мощных команд, и я в эту философию менеджмента верю и ее проповедую.

Беседовал Илья Зиненко, E-xecutive.

ВАСИЛИЙ ПОЗДЫШЕВ,

Head of Global Accounts&International Partnerships банка Cetelem, член Сообщества менеджеров E-xecutive с 2004 года:

«Я регулярно слежу за разделом «Новости карьеры» на E-xecutive. На мой взгляд, это очень своевременная и подробная информация о назначениях на ведущие управленческие позиции в частном и госудаственном секторе России. Другого подобного информационного ресурса (по оперативности, охвату отраслей и детализации) я пока не нашел. Что еще более важно, часто эта информация сопровождается кратким комментарием самого менеджера – о причинах, мотивациях, перспективах и задачах, которые поставлены перед ним (или перед ней) на новом посту. А иногда еще и комментарии Сообщества можно прочитать, что тоже очень полезно.

Я вижу в этом не просто возможность вовремя узнать о кадровых перестановках в ведущих российских компаниях и правительственных учреждениях, но и рассматриваю рубрику как вклад в развитие конструктивного (а не «гиперинфляционного» пока еще) рынка топ-менеджеров в России.

Тот факт, что в разделе «Вакансии» регулярно появляются новые, интересные и корректно представленные предложения, служит для меня подтверждением того, что за фасадом сайта идет активная работа команды рекрутинга. В качестве конструктивной критики могу отметить небольшое несоответствие между большинством предложений, ориентированных на опытных специалистов и менеджеров, и спросом основной и наиболее динамичной «популяции» сайта, представленной в значительном количестве людьми с небольшим опытом работы.

Что касается системы онлайн-рекрутмента E-xecutive Personalia и Search@E-xecutive, то предлагаемая Сообществом идея «информационного поля», где можно получить рекомендации о компаниях и кандидатах из источников, которые заслужили ваше доверие, мне очень и очень нравится. К сожалению, мой опыт найма специалистов для проектов в России – через рекрутинговые агентства и напрямую – показал необходимость «проверок и перепроверок» карьерных историй: некоторые из них были не просто приукрашены, но прошли основательный курс «эстетической хирургии».

В заключение хочу особо отметить в разделе «Карьера» периодические материалы о неординарных личностях в российском бизнес-коммьюнити, о людях, которые смогли своим трудом и умом чего-то добиться в этом мире. Разумеется, особую ценность имеют примеры людей, живущих и работающих рядом с нами, людей, с которыми можно вступить в контакт через Сообщество, а не далеких и полумифических «ли якокках».

Я всегда с удовольствием читаю об их жизненном пути, решениях и сделанном выборе. Подобные «истории из жизни» не просто интересны – они дают пищу для размышлений. На мой взгляд, это исключительная возможность напомнить молодым управленцам простые «карьерные истины». Я говорю о том, что если строить лестницу очень быстро или если в ней не хватает нескольких ступенек, то она вряд ли будет надежной; о том, что прежде чем собирать плоды, нужно возделать поле, засеять его, ухаживать, и самое главное – набраться терпения; наконец, об огромной разнице между понятиями «карьера» и «призвание», о том, что одно нужно строить, а другое – искать. К сожалению, в наше время, когда люди становятся «ресурсами» и «продуктами», эти простые истины все больше забываются. Пора вспоминать…»

Шаг 1. Оцените себя (определите свой индивидуальный продукт, который вы будете продавать работодателю).

Шаг 2. Проведите исследование рынка и наметьте свое место.

Шаг 3. Определите круг предварительных задач (проанализируйте вашу продукцию с точки зрения рынка).

Шаг 4. Разработайте и внедряйте свой маркетинговый план. Если следовать предложенной технологии планирования карьеры, то поиск работы покажется вам занимательным действием. Последовательно реализуя предложенную технику, вы быстро добьетесь результатов.

Смотрите также другие статьи в рубрике «Советы по карьере» на E-xecutive

«Ошибки при написании резюме» – http://www.e-xecutive.ru/career/article_14/

«CV – инструмент продаж» – http://www.e-xecutive.ru/career/article_425/

«Ложь в вашем резюме» – http://www.e-xecutive.ru/career/article_525/

«Надо ли писать сопроводительное письмо» – http://www.e-xecutive.ru/career/article_405/

«Быть готовым к вопросу» – http://www.e-xecutive.ru/career/article_382/

«Интервью, которого не было» – http://www.e-xecutive.ru/career/article_3241/

«Расскажите о себе: самый сложный вопрос на интервью» – http://www.e-xecutive.ru/career/article_3391/

«Скрытый рынок вакансий» – http://www.e-xecutive.ru/career/article_489/

«Новый способ произвести впечатление на работодателя» – http://www.e-xecutive.ru/career/article_543/

«Бренд по имени «Вы» – http://www.e-xecutive.ru/career/article_1135/

«Карьерист-трансформер: горизонт планирования» – http://www.e-xecutive.ru/career/article_2174/

«Из Москвы в регионы за карьерными перспективами» – http://www.e-xecutive.ru/career/article_2394/

«Карьера без правил» – http://www.e-xecutive.ru/career/article_2579/

«Искусство управлять своей карьерой» – http://www.e-xecutive.ru/career/article_2791/

Тест «Насколько вы успешный кандидат: интерактивное интервью» – http://www.e-xecutive.ru/career/test_199/

Тест «Якоря карьеры: оценка карьерных ориентаций» – http://www.e-xecutive.ru/career/test_201/

В ситуации выбора из двух высококвалифицированных кандидатов на одну и ту же позицию при прочих равных условиях работодатель отдаст предпочтение тому, кто грамотней проведет переговоры о заработной плате. В бизнесе это является фактически аксиомой. Тем не менее большинство из нас по-прежнему ощущают неловкость и дискомфорт при ведении переговоров о заработной плате, хотя такие переговоры становятся обычной частью современного бизнеса. В ситуации устройства на новую работу и обсуждения с работодателем компенсационного пакета принципиально важно чувствовать себя уверенным в этой части переговоров. Работодатель ожидает от кандидата конструктивного обоснованного диалога о заработной плате, такого же логичного, уверенного и грамотного, как и при обсуждении профессиональных умений нанимаемого кандидата. Используя советы, приведенные ниже, вы сможете освоить некоторые техники ведения переговоров о заработной плате и узнать о стратегических основах искусства обсуждения компенсационного пакета работника.

В жизни каждого из нас есть задачи, обязательные к исполнению. Одна из таких задач – оценка предложения о работе. Всю свою трудовую жизнь вам время от времени придется заниматься оценкой предложения о работе. Оценивая документ с названием «Предложение о работе», вы ставите перед собой задачу детально проанализировать все составляющие будущей работы – и в результате принять или отвергнуть данное предложение.

В России практика получения «Предложения о работе» пока еще не является общепризнанной, и поэтому многие вопросы остаются непроясненными. E-xecutive опубликовал статью «Оценка предложения о работе» (http://www.e-xecutive.ru/career/article_17/), в которой были рассмотрены составляющие этого документа. Здесь мы уделим внимание практическим техникам оценки предложения о работе. Ниже предлагаются три возможных подхода, которые помогут вам в принятии решения.

Итак, перед вами документ, полученный от работодателя. Через неделю, максимум через месяц вы должны ответить на данное предложение. Вы должны принять серьезное решение, которое определит направление развития вашей профессиональной карьеры.

Перед тем как подвергнуть оценке то или иное предложение, отступите назад и посмотрите на всю картину целиком. Воссоздайте для себя общую площадь координат, в системе которой вы будете оценивать предложение о работе. Вспомните о ваших намерениях. Чего вы хотите достичь, совершив очередной шаг в своей карьере? Чему вы хотите научиться и что вы хотите получить от этой работы? Какая работа вам нужна, чтобы она гармонировала с остальной вашей жизнью?

Мы приводим три подхода к оценке предложения о работе:

– экспертные консультации;

– логика цифр;

– эмоциональная и интуитивная оценка.

Подход 1. Экспертные консультации

Если вам трудно оценить данное предложение о работе, обратитесь за консультацией к экспертам. В реальной жизни многие наши знакомые могут выступить в их качестве. Спросите мнения других людей. Поговорите с теми, кто знаком с этой организацией. Послушайте, что говорят люди, занимающие подобную должность. Даже те, кто не знаком с данной работой или отраслью, могут помочь вам советом. Непредвзятый взгляд со стороны позволит посмотреть на проблему с разных сторон.

В ходе обсуждения ваших предложений собеседники могут обратить ваше внимание на те факты, которые вы не заметили. Вопросы, которые они могут задать, помогут вам всесторонне раскрыть новую перспективу – она и будет потом лежать в основе вашей оценки того или иного предложения.

Помните, что любой совет всегда имеет в основе личный опыт человека, его цели и ценности. Но не к каждому человеку можно обратиться. Соответственно, найдите людей, которые не заинтересованы в том, чтобы вы приняли то или иное решение. Постарайтесь определить внутренние причины, заставившие людей дать вам тот или иной совет, чтобы решить, согласны ли вы с их выводами.

Однако не забывайте, что ответственность за принятие того или иного решения лежит исключительно на вас. Соберите как можно больше информации и затем положитесь на свою собственную способность принимать правильные решения.

Подход 2. Логика цифр

Если вы человек рациональный и логичный, то в ситуации принятия решения вам может помочь элементарный логический расчет (см. таблицу ниже).

Принятие решения о работе

Начните с вашего собственного представления о хорошей работе. Проанализируйте предстоящие должностные обязанности, сферу ответственности, возможность карьерного и профессионального роста, стиль руководства, типы поведения сотрудников и коллег, полный компенсационный пакет и т. д. Определите для себя, какие аспекты этой должности являются для вас самыми важными. Хотите ли вы работать в конкретной отрасли или с каким-то определенным кругом людей? Что для вас более важно: зарплата, интересная работа или местонахождение фирмы? Хотите ли вы часто ездить в командировки? Запишите все эти факторы, располагая их по порядку. Начните список с самого важного.

Составьте таблицу принятия решения. В левой колонке (вертикальный столбец) отметьте все требования, которые вы предъявляете к новому месту работы. По горизонтали отметьте рассматриваемые вакансии, включая прежнее место работы. Затем сравните каждое предложение с вашими пожеланиями и оцените эти соответствия по 5-балльной шкале: от 1 (все очень плохо) до 5 (прекрасно, перспективно).

Например, работа «А» может получить оценку 5 по категории «Возможность приобрести опыт работы в данной отрасли», потому что это работа в средствах массовой информации, где вы и хотите работать. Но в то же время она может иметь отметку 2 по параметру «Образ жизни / рабочая обстановка», потому что у вас есть семья, а работа требует частых командировок.

Чтобы быть абсолютно точным в таком логическом расчете, вы должны проиндексировать ваш список требований и желаний. Разумеется, некоторые параметры в оценке вашей работы являются более важными. Следовательно, они имеют больший вес и их нельзя одинаково оценить. В этом случае выберите 2–3 параметра, которые для вас наиболее важны. Умножьте на 1,5 те оценки, которые вы присвоили по этим параметрам каждому месту работы, и сложите все оценки. Теоретически то предложение, которое набрало максимальную сумму баллов, соответствует вам самым наилучшим образом.

Иногда основанный на интуиции ответ на предложение не соответствует тому баллу, который это предложение получило в результате данного теста. Подобное несоответствие означает, что вам следует еще раз взвесить все «за» и «против». Посоветуйтесь с коллегами и друзьями, обратитесь к экспертным мнениям. Либо вы еще не до конца определились с приоритетами, либо у вас неполная информация об этой работе. Может быть, вы неправильно сформулировали вопросы или пытаетесь оценить не те аспекты будущей работы. Именно в этом случае взгляд со стороны может оказаться полезным при выборе правильного решения.

Подход 3. Эмоциональная и интуитивная оценка

В реальной жизни люди не так уж рациональны. Когда мы принимаем решение, то далеко не всегда рационально подсчитываем все издержки и вознаграждения. Достаточно часто решение принимается на основе интуиции. Если вы человек с развитой интуицией, то, возможно, такой подход при оценке предложения о работе окажется продуктивным для вас.

Этот шаг потребует от вас усиленной работы правой половины головного мозга, потому что именно она отвечает за эмоциональное восприятие. Вам потребуется вся сила вашего воображения и способность представить себе будущее. Расположитесь в каком-нибудь тихом и спокойном месте, где вы сможете сосредоточиться и вам никто не будет мешать. Закройте глаза и представьте себе, что вы приняли предложение, о котором думаете. Представьте, что вы уже работаете на этой должности. Причем это надо делать отдельно для каждого места работы, если вы располагаете несколькими предложениями.

Как строится ваш обычный день? Во сколько вы встаете? Что вы наденете на работу? Как вы будете добираться до работы и сколько времени у вас это займет? Как начинается ваш рабочий день? Какова обстановка на работе? Как проходит ваш рабочий день? Какова насыщенность рабочего дня? Есть ли у вас необходимые для такой работы силы? Замыкаются ли ваши обязанности на работе внутри компании или она подразумевает внешние контакты? Какие связи вы осуществляете с работниками из других отделов, с клиентами, партнерами, членами совета директоров? Заметна ли ваша деятельность для ключевых фигур в компании и есть ли у вас возможность установить сеть хороших знакомств? Чему может вас научить ваша новая должность? Какие знания и навыки вы сможете усовершенствовать? Как все это соотносится с вашими долгосрочными целями и задачами? Какова схема управления в компании? Как принимаются решения? Какие люди там работают и как они общаются между собой? Сработаетесь ли вы с вашим начальником? Станет ли компания вашим вторым домом? Когда и как заканчивается ваш день? Как рабочий график соответствует вашей личной жизни? Возвращаясь в прожитый на работе день, как вы его оцениваете? Каково вообще ваше отношение к новой должности?

Конечно, не у каждого человека развито образное мышление, поэтому подобный подход может оказаться неприемлемым для вас. Однако если не спеша попытаться представить себе, что за работа вас ждет в будущем, то это может во многом раскрыть вам глаза. Если вы расслабитесь и дадите волю своему воображению, результаты этого опыта могут удивить вас.

Перечисленные подходы взаимно дополняют друг друга, поэтому вы можете использовать различные элементы каждого из них, чтобы принять правильное решение.

Смотрите также другие статьи в рубрике «Советы по карьере» на E-xecutive

«Оценка предложения о работе» – http://www.e-xecutive.ru/career/article_17/

«Работодатель и кандидат: двустороннее принятие решения» – http://www.e-xecutive.ru/career/article_1047/

Конкуренция между компаниями за талантливых сотрудников сегодня как никогда остра. Если вы когда-нибудь получали предложение о работе от рекрутеров или непосредственно работодателей, будучи уже сотрудником какой-нибудь компании, то наверняка сталкивались с ситуацией контрпредложения со стороны собственного босса. Как показывает практика кадрового консультирования и рекрутмента, ситуация получения встречного предложения не всегда однозначна, вы можете оказаться перед непростым выбором. Когда вы получаете предложение о работе, будучи ценным сотрудником для своей компании, ваш начальник, возможно, захочет, как говорят рекрутеры, «перебить оффер». Прежде чем идти на доверительную беседу с начальником в связи с новым предложением о работе, взвесьте все «за» и «против».

Практика встречных предложений является достаточно распространенной в современном бизнесе. Успешные, талантливые менеджеры нужны всем, все более ощущается нехватка в хороших управляющих, и потому компании предпринимают активные действия по привлечению сотрудников из конкурирующих структур. В то же время они часто вынуждены выплачивать более высокую зарплату, чтобы сохранить собственные лучшие кадры.

Встречные предложения, как утверждают специалисты, выдвигаются по крайней мере в 50 % случаев. Рекрутеры обычно задают кандидатам, получившим предложение от новой компании и намеревающимся его принять, следующие вопросы: вы уже говорили со своим начальством? Какова реакция на ваш уход? Оффер перебивали? Каково ваше решение после беседы с руководством?

Несмотря на распространенную практику контрофферов, вероятность их получения не всегда одинакова и зависит от целого ряда факторов. Например, вероятность получения встречного предложения варьируется по отраслям экономики. Контрпредложения реже встречаются в производственном секторе, но гораздо чаще распространены в областях, связанных с использованием высоких технологий, а также в сфере финансовых и профессиональных услуг, где идеи и таланты одного-единственного человека могут вносить существенный вклад в бизнес.

Практика также показывает, что существуют компании, которые принципиально не делают контрпредложений, точно так же как и не берут назад людей, работавших у них ранее. Есть некоторые корпоративные стандарты, которые необходимо учитывать в каждом конкретном случае.

Прежде всего, когда вы сообщаете своим работодателям о том, что у вас на руках есть конкурентное предложение, следует отчетливо понимать, что данный факт их не обрадует. Как говорят работодатели: «Мы не любим делать встречные предложения, но порой у нас просто нет выбора в ситуации, когда мы хотим удержать на работе сотрудника с редкими способностями и действительно успешного».

Быть уволенным, полететь с работы, попасть под сокращение, получить от ворот поворот – как это ни назови – никогда не бывает приятным. Когда подобное происходит с руководителями разных уровней, они употребляют более мягкие, завуалированные выражения. Они уходят на покой, уходят по взаимному соглашению, оставляют работу в компании, чтобы больше времени проводить с семьей, меняют род деятельности или ставят для себя новые высоты. Даже увольнение по собственному желанию может пройти не очень гладко. Но как бы мы ни расставались с работодателем, стоит хорошенько поразмыслить над тем, как это сделать лучше всего.

Через три года работы над десятичасовым документальным многосерийным фильмом о погибших цивилизациях (Lost Civilizations) для Time-Life Video and Television Джейсон Вильямс узнал, что он уволен с поста вице-президента по производственным вопросам. Его просто не оказалось в команде, которую набрал новый президент компании.

Такое происходит сплошь и рядом, но от этого не легче. Вильямс гордился своей работой. Он знал, что руководство компании чувствует вину за то, что его спровадили под таким благовидным предлогом, и спросил у них, дадут ли ему право использования небольших отрывков материалов фильма в коммерческих целях. Он верил в свою работу. «Если вы хорошо выполнили свою работу, то вы будете знать, какую прибыль вы принесли всей фирме», – говорит он.

Разрыв контракта о найме, не важно по чьей инициативе, – стресс для обеих сторон. Как бы ни хотелось топнуть ногой, ударить кулаком об стену или разбить копировальный аппарат, нужно набраться сил и сохранить хладнокровие – уйти как подобает профессионалу.

Тем, кто увольняется по собственному желанию и собирается устраиваться в другую фирму, помогут несколько принципов, благодаря которым этот переход пройдет гладко, без негативных эмоций, и которые позволят не сжигать мосты позади себя. Нед Элтон ушел из Procter&Gamble после семи лет работы в компании на должности менеджера мировых марок для того, чтобы открыть NW2 Media – компанию по интернет-маркетингу. Когда бывший босс спросил Элтона: может быть, тот передумает и останется, то услышал в ответ твердое «решение уже принято».

Не следует просить вас уволить, если вы в действительности этого не хотите. Никогда не стоит использовать уход с работы как средство повышения зарплаты.

Томас Маклейн, исполнительный директор совета директоров в Greenwich, штат Коннектикут, предлагает отправлять написанное от руки письмо вашему генеральному директору или непосредственному начальнику и после этого, не откладывая в долгий ящик, просить о приеме по личному вопросу. Во время беседы предложите любую помощь, чтобы избавить фирму от неудобств, которые вы причиняете своим уходом. Если возможно, согласитесь проработать еще столько, сколько это необходимо, и ввести в курс дела того, кто займет ваше место. Если вы не можете остаться, вам следует оставить ваш электронный адрес и номер домашнего телефона или другие контактные данные.

«Позаботьтесь о команде – ваших бывших коллегах. Они остаются, и они не должны почувствовать себя пассажирами тонущего корабля, с которого вам удалось спастись», – говорит Маклейн. Не забывайте, что, возможно, они смотрели на вас как на наставника, и, таким образом, вы несете некоторую ответственность за них и их семьи.

Согласовав объявление о вашем увольнении с руководством, вы избежите сплетен, слухов и потенциально опасных домыслов. «Вы могли бы устроить для сослуживцев вечеринку», – говорит Джон Бонджиомо, руководитель поискового агентства MyRecruiter.com.

В каждой отрасли, однако, существуют свои правила. У банкиров и биржевых маклеров с Уолл-стрит процесс увольнения часто протекает быстрее. «В этом сумасшедшем мире конкуренции, связей и репутации многие увольняются за один день, безо всяких проводов и прощальных речей», – говорит Март Бейли, глава совместного предприятия Callaway Private Equities partners.

Даже если гром грянул неожиданно и вас поставили перед фактом, попытайтесь подчеркнуть положительные моменты. Если у вас есть проблемы с коллегами, уладьте их, не критикуйте других и оставьте свое рабочее место и документацию в порядке. В условиях современных, развивающихся по спирали рыночных отношений многие несколько лет спустя возвращаются в компании, в которых когда-то работали. На новом месте вы можете обнаружить, что ваш бывший работодатель стал вашим клиентом или даже подчиненным.

Увольнение часто считают клеймом позора. Решения обычно принимаются при закрытых дверях и держатся в секрете. Иногда известие об увольнении становится подтверждением давно мучившего предчувствия, а иногда генеральный директор неожиданно сообщает вам о решении совета директоров после одного из совещаний. И снова, независимо от того, как это случилось, главное – спокойно реагировать на происходящее.

Очень сильно искушение дать волю гневу, особенно если вы считаете, что вас подставили. Возможно, если вы один из боссов, руководство компании не совсем четко представляло себе вашу роль еще при приеме на работу или, может быть, вы не вписались в культуру той страны, где работали.

«Вместо того чтобы жечь мосты, возьмите себя в руки, – советует Дон Андерссон, президент The Andersson Group. Его фирма помогает компаниям определить навыки и модель поведения, необходимые для конкретных должностей. – Даже перед собеседованием при уходе из компании спросите себя, чему научил вас этот межличностный опыт».

Какова бы ни была причина вашего увольнения, откажитесь от борьбы. Сконцентрируйте свои силы на получении рекомендательных писем. Это означает, что вы должны договориться об официальной версии вашего увольнения, которую подтвердит ваша компания. (Если вы все еще кипите от злости, отдохните столько времени, сколько потребуется, чтобы начать поиск новой работы без горечи в сердце.)

Затем создайте выгодные для себя условия на время перехода в другую компанию. Попросите руководство дать вам возможность доработать на прежнем месте как можно дольше. Не забудьте упомянуть о помощи в трудоустройстве и о других всевозможных льготах и благах. Руководители среднего уровня, скорее всего, воспользуются поддержкой, оказываемой компаниями уволенным сотрудникам. Сюда входит и пользование библиотеками, и проведение консультаций, и предоставление офиса и помощи секретарей. Если захотите, вы можете просить денежной компенсации, говорит Томас Маклейн.

Если вы считаете, что ваше увольнение можно оспорить в суде, не заводите об этом разговор, пока не проконсультируетесь с адвокатом. Кроме того, спросите себя, что вы при этом выиграете. «Можно выиграть битву, но проиграть войну», – предупреждает Дон Андерссон. Может быть, другая компания не захочет принять на работу сутягу.

Вы можете заработать на чувстве вины, которое обязательно испытывает ваш начальник. Почти любой человек, которому приходится кого-нибудь увольнять, переживает внутреннюю борьбу. Мало кто находит удовольствие в исполнении роли Господа Бога, принимая решение относительно чужой карьеры. Более того, известие о конфликте может повлиять на моральное состояние остальных сотрудников.

Джейсон Вильямс, который признает, что он воспользовался чувством вины своего работодателя для того, чтобы получить дешевые права на свой документальный фильм, был вознагражден три месяца спустя, когда его работа на глазах у тысяч телезрителей получила премию «Эмми» за лучший документальный фильм. «Моя компания, JWM Productions, впоследствии смогла заработать в общей сложности свыше 6 миллионов долларов при использовании этого материала», – говорит он. Хладнокровие и хорошо продуманный план действий в конце концов окупились с лихвой.

Вы уволены, или Как уйти и не заболеть – http://www.e-xecutive.ru/career/article_4334/

Как не проиграть, когда проиграла ваша компания. Искусство выйти сухим из воды – http://www.e-xecutive.ru/career/article_3811/

Убить тирана и погубить карьеру – http://www.e-xecutive.ru/career/article_3119/

Игра на понижение – http://www.e-xecutive.ru/career/article_2508/

Как облегчить себе смену работы – http://www.e-xecutive.ru/career/article_1203/

Тест «Грозит ли вам увольнение?» – http://www.e-xecutive.ru/career/test_117/

Что такое выход на новую работу? Постепенное погружение или прыжок в ледяную воду? Начало пути по прямой дороге или блуждание по лабиринту? В любом случае смена места работы психологами расценивается как стрессовая ситуация для человека, а адаптивный процесс непрост как для нового сотрудника, так и для коллектива, в который он попадает. В иностранных компаниях этот процесс, как правило, документально оформленный и строго контролируемый, пытаются даже смягчить неформальными методами. Например, в некоторых фирмах новичка встречают цветами. А в крупных японских концернах нового сотрудника в первый день могут повести обедать в ресторан, как бы сразу принимая его в большую семью, образ которой лежит в основе японской корпоративной культуры.

Для российской действительности подобные элементы адаптации выглядели бы скорее как излишние изыски, уместность которых довольно-таки спорна. Однако это не означает, что в наших компаниях нового члена команды предоставляют самому себе, обрекая на самостоятельные военные действия с компьютером, интуитивный поиск источников информации и торжественное представление себя новым коллегам.

По сути, адаптация – это методика, основной задачей которой является эффективное вовлечение нового члена команды в процессы, происходящие в компании, и подготовка в срок лояльного сотрудника с акцентом на необходимых для успешной работы знаниях и навыках.

Реализация инструментов адаптации начинается еще на этапе отбора кандидатов. Большинство компаний стараются уделять этому этапу повышенное внимание, и еще во время интервью HR-специалисты стремятся определить, насколько быстро и успешно сможет тот или иной кандидат стать полноправным членом коллектива. Нередко именно на финальном интервью человека знакомят с принципами корпоративной культуры компании, ее ценностями и миссией. Это позволяет новому специалисту составить для себя хотя бы первое представление о том, в какую атмосферу он попадет в свой первый рабочий день.

Однако повышенного внимания к процедурам отбора персонала недостаточно для быстрого выведения сотрудника на необходимый уровень производительности труда. И как таковой процесс адаптации вступает в полную силу в первый день выхода нового сотрудника на работу. Первый день – несомненно, самый тяжелый, несмотря на то что в профессиональном плане назвать его полноценным нельзя. Обычно этот день посвящен знакомству с другими сотрудниками, инфраструктурой фирмы, внутренним распорядком. Новичку показывают офисную технику, внутренние средства коммуникации (Интернет, внутреннюю IT-сеть, телефонную сеть и т. п.), рассказывают о специфике работы подразделений.

Процесс знакомства с новыми коллегами зависит от масштабов компании и уровня позиции, на которую приходит сотрудник. Как правило, если речь идет о крупной компании, то познакомиться с несколькими сотнями, а то и тысячами человек, разбросанными по разным офисам, невозможно по определению. В таких случаях нового специалиста знакомят с сотрудниками подразделения, в котором ему предстоит работать, а остальной персонал компании получает ознакомительное письмо с информацией о вновь прибывшем. В случае выхода на работу нового топ-менеджера отдельное письмо о его назначении получают все руководители компании. Рядовых сотрудников, как правило, представляют только руководителям их отдела, личного же знакомства с генеральным руководством в большинстве компаний не происходит.

Специалисты в области кадрового консалтинга настоятельно рекомендуют внедрять в систему бизнес-процессов компании документально оформленную программу адаптации, в которой четко прописаны все этапы введения нового сотрудника в новую должность. При этом не менее важным моментом, чем разработка такой программы, оказывается и контроль над ее эффективной реализаций. И HR-департаменты некоторых компаний уже пошли по пути внедрения адаптивных программ как части работы с персоналом.

«У нас существует письменно оформленный документ, который, по сути, является программой адаптации новых сотрудников в компании», – рассказывает Михаил Павлов, директор по персоналу «Евразбанка». По его словам, первый этап программы включает в себя знакомство с положением о персонале, беседу с одним из HR-специалистов и назначение куратора для нового сотрудника. Как правило, куратором становится руководитель подразделения или рабочей группы, в которых предстоит работать новичку. При этом назначение куратора оформляется в форме письменного распоряжения. Куратор пишет для нового сотрудника план по вопросам, необходимым для изучения в определенные сроки, и ставит проектные задачи (как правило, около 20). «По прошествии установленного времени, – продолжает Михаил Павлов, – выставляются оценки по каждой задаче. Оценки проставляют руководитель структурного подразделения и наше управление, которое оценивает не только и не столько профессионализм человека, сколько его личные качества, способность к адаптации, лидерский потенциал. После этого мы собираемся вместе и выносим общее заключение».

Внедрение регламента по адаптации новых сотрудников в консалтинговой компании БДО Юникон, по словам Марины Малыхиной, заместителя генерального директора по персоналу, позволило каждой службе компании четко представить для себя, как на каком этапе она должна участвовать в адаптации сотрудника, чтобы он чувствовал себя комфортно. «Регламент представляет собой письменный документ, в котором прописаны все моменты адаптации: от встречи нового сотрудника до организации его рабочего места, – рассказывает г-жа Малыхина. – Был момент, когда люди выходили на работу и еще три дня организовывали свое рабочее место; из-за этого приходилось держать административный персонал, который за это отвечал. А регламент позволил даже сократить административного менеджера, который уже просто стал лишним звеном». Новым сотрудникам вручается комплект документов со всей необходимой информацией о компании, ее внутренних процессах, стандартах одежды и коммуникации. Когда сотрудник приходит в подразделение, к нему прикрепляют специалиста. «Пока формально система коучинга у нас не прописана, – отмечает Марина Малыхина, – но как таковая система наставничества уже работает. Кроме того, мы внедрили систему оценки персонала, и по нашему регламенту, когда человек проходит испытательный срок (три месяца), руководитель подразделения обязательно с ним встречается и ставит ему задачи на следующий год, формализуя их в оценочной форме». Контроль над реализацией этой программы адаптации полностью лежит на HR-службе.

Процедура прикрепления к новичку куратора является довольно распространенной практикой. Причем в некоторых компаниях есть определенная категория сотрудников, которые становятся такими бизнес-наставниками. «Адаптацией сотрудника занимается специалист того подразделения, в которое назначен новичок, – говорит Константин Чубшев, заместитель директора по персоналу компании «Миэль». – И у нас есть определенное количество сотрудников в компании, которые помимо своей основной работы занимаются наставничеством». «Мы назначаем человеку профессионального куратора, это, как правило, руководитель группы, куда направлен новый сотрудник, – поясняет Юлия Брусова, менеджер по подбору и адаптации персонала компании CBOSS. – И кроме того, менеджер, который занимался этим человеком на этапе подбора, также продолжает курировать своего кандидата».

Для управленческих позиций процесс адаптации осуществляется несколько иначе. Вообще, по мнению HR-специалистов, само по себе понятие топ-менеджера подразумевает некую способность к более быстрой адаптации. Поэтому при появлении в компании нового руководителя не встает вопрос о кураторе, а контроль и оценка нового сотрудника осуществляется уже непосредственно высшим руководством организации. Знакомство топа с руководителями и генеральным директором осуществляется, как правило, при участии непосредственно HR-директора компании. «Ключевыми позициями я занимаюсь сама, – рассказывает Марина Малыхина о своей работе с топ-менеджерами, – я знакомлю новых сотрудников с руководителями и осуществляю контроль над их адаптацией. Кроме того, во внутренней сети у нас размещены фото всех руководителей с их бэкграундом и мини-интервью HR-специалиста компании с каждым вновь пришедшим топ-менеджером, из которого всем становится понятно, как человек видит себя в новой компании и чего от него в ней ожидают».

По единогласному мнению HR-профессионалов, вновь пришедшего сотрудника ни в коем случае нельзя оставлять без поддержки и перегружать информацией. Что же касается тактики поведения персонала в отношении новичка, то в этом вопросе можно услышать несколько отличные мнения. «Я полагаю, что необходимо, чтобы коллектив был психологически открыт новому сотруднику, поскольку это позволит ему сразу почувствовать себя уверенно», – говорит Юлия Брусова. Однако, по словам Михаила Павлова, должен присутствовать элемент дистанции, и сначала каждый человек должен получить своего рода кредит доверия: «Излишняя близость с самого начала со стороны сотрудников – скорее отрицательный момент. Соблюдение номинальной дистанции помогает понять, как быстро и легко адаптируется сотрудник в новом коллективе».

И вполне естественно, что в период адаптации новичку многое прощается. Это время отдано сотруднику на самореализацию в новой компании и новой команде, на приобретение необходимых навыков и завоевание уважения и признания. На определенные незнания, неумения, профессиональные промахи и не слишком высокие результаты работы, по мнению HR-специалистов, можно в первое время закрыть глаза. «Бывает, что в первые два-три месяца человек находится в своеобразном анабиозе, – говорит г-н Павлов, – а потом вдруг неожиданно «просыпается» и показывает совершенно потрясающие результаты». Эффективность работы в период адаптации зависит во многом от личных качеств человека, и, по словам специалистов по работе с персоналом, здесь трудно выявить какие бы то ни было закономерности. «В моей практике бывало, что люди первое время отставали процентов на тридцать относительно других специалистов, – замечает Константин Чубшев. – Но были случаи, когда человек приходил и «с нуля» выдавал более высокий результат, чем сотрудники, которые давно работают в компании».

Как вести себя новому сотруднику в первые дни пребывания на новом месте работы? Существует несколько простых, но работающих практически в любом коллективе правил, которые помогают новичку не вызвать раздражения и завоевать расположение новых коллег. Профессионалы в области HR-менеджмента рекомендуют в первые дни не слишком напирать на свои таланты и не проявлять излишнюю инициативу. Гораздо важнее показать интерес к работе, внимательность, наблюдательность, желание и способность обучаться. Конечно, новые предложения от человека, который оценивает все совершенно свежим взглядом, могут оказаться бесценными и быть с энтузиазмом приняты, однако, прежде чем выкладывать свои взгляды на бизнес-процессы в компании, обратите внимание на внутренние и производственные взаимосвязи, на то, как сотрудники общаются между собой и каким именно образом выступают с инициативами. В самом начале очень важно попытаться понять неофициальные правила игры в компании. Уже в самое ближайшее время придется определять, кто является неформальным лидером, к кому следует обращаться за помощью при нестандартных ситуациях, от кого можно получить поддержку, а с кем не стоит слишком открываться. Однако в любом случае по отношению ко всем сотрудникам необходимо избегать любых проявлений панибратства и перехода не неформальные отношения с кем-либо из новых коллег.

Как уже отмечалось ранее, во время испытательного срока и даже сразу после его окончания от новичков не ожидают головокружительных успехов и относительно лояльно относятся к неизбежным ошибкам. Так что не стоит бесконечно оправдываться по поводу возникающих недочетов и впадать в панику, даже если в первый день вы назвали начальника не тем именем, вывели из строя одновременно ксерокс, факс и компьютер, а несчастный принтер заставили печатать тысячу страниц без перерыва…

Екатерина Закомурная, E-xecutive.

Дайджест статьи «Practicing benevolent leadership», опубликованной на сайте компании Spencer Stuart

Что позволяет некоторым менеджерам преуспевать в карьере, в то время как другие, наделенные такими же талантами, никогда не достигают подобных вершин? Консультанты компании Spencer Stuart Джим Ситрин и Рик Смит в своей книге “The 5 Patterns of Extraordinary Careers” задались вопросом, почему это происходит. Изучив тысячи топ-менеджеров, они выявили пять общих для всех управленцев, достигших наивысших результатов, атрибутов, которые определяют карьерный успех: понимание собственной ценности, демократичный тип лидерства (benevolent leadership), преодоление парадокса вседозволенности, дифференцированное использование принципа 20/80, умение находить правильные средства (силы, эмоции, люди).

Эти пять атрибутов оспаривают расхожее мнение, что исключительное достижение в большинстве случаев является результатом простой удачи. Они доказывают, что успех представляет собой высшее проявление эффективности и использования возможностей.

На первый взгляд кажется, что карьерный успех вращается вокруг личной эффективности. Многие рассматривают его как путь постоянного повышения по должностной лестнице, причем это восхождение выглядит как путь вероломства и предательства. И чем выше ты забираешься, тем более враждебным становится твое окружение.

Совсем не обязательно. К счастью, факты говорят о том, что среди наиболее успешных топ-менеджеров, занявших высшие позиции в корпоративной иерархии, подавляющее большинство – это те, кто смог привлечь лучшие таланты и вдохновить их на достижение исключительного уровня эффективности. Изучение опыта нескольких сот топов показало, что они были наставниками для своих подчиненных и даже вышестоящих руководителей.

Авторы исследования попросили людей рассказать об особенно успешном руководителе, которого они знали. И выяснилось, что такие «исключительно успешные менеджеры» отнюдь не воспринимаются как поглощенные только своими интересами. Как раз наоборот. Около 90 % из них были описаны как заботящиеся о карьере своих подчиненных в такой же или даже большей степени, чем о своей собственной. Только 4 % были охарактеризованы как занятые исключительно собственной карьерой, и не более 5 % исповедовали агрессивное управление по принципу «пленных не брать». Данное исследование продемонстрировало, что лидерство, сфокусированное на успехах других, – действительно важнейший атрибут успешных топ-менеджеров. Авторы назвали этот тип лидерства «великодушным» (benevolent leadership).

Понять, что перед вами именно такой лидер, очень легко. В компании быстро распространяется информация, царят честность и креативность. Люди свободно могут обратиться к вышестоящим сотрудникам без опасения за последствия. Каждый член команды чувствует свою ответственность как по отношению друг к другу, так и по отношению к своему лидеру.

Benevolent leaders могут обладать различными стилями взаимодействия, но независимо от стиля они создают атмосферу открытой коммуникации, честности и доверия, делегируя как менее значимые, так и важнейшие задачи.

Более того, они показывают, как именно успех всей команды приносит выгоду непосредственно каждому ее члену.

В этом факте самом по себе нет ничего необычного. Всем нам в какой-то момент своей карьеры доводилось работать в блестящих командах. Мы, возможно, работали под руководством действительно отличного начальника или получали признание за высокую эффективность наших подчиненных. Необычно другое: большинство самых успешных профессионалов постоянно находятся в таких условиях. Они почти всегда окружены только top-performers – наиболее эффективными и результативными сотрудниками.

Вероятно, самое важное в этом то, что, когда внимание лидера сфокусировано на успехе членов команды, высокая эффективность и лояльность сотрудников становятся естественным результатом. Benevolent leader максимизирует эффективность, снимая барьеры между лидером и подчиненными своим авторитетом и даже иногда выступая равным им членом коллектива.

В современной бизнес-среде, когда кризисы следуют один за другим, «великодушное лидерство» уместно и важно, как никогда ранее. Люди стремятся работать в атмосфере, где смелые, честолюбивые желания успеха являются правом каждого, а командная деятельность управляется на основе набора этических ценностей.

Совсем недавно мы все могли наблюдать целый ряд прецедентов неэтичного поведения, воровства и махинаций со стороны топ-менеджеров, которые набивали свои карманы, в то время как их сотрудники оставались лишь с багажом запятнанной репутации их бывшего работодателя. Люди вверяли своим лидерам здоровье их компании. Печально, но во многих случаях это доверие оказалось предано.

Таким образом, именно способность создавать среду, в которой подчиненные, партнеры и даже вышестоящие управленцы хотят работать, то есть среду, где каждый чувствует, что может достичь вершины своего личного успеха, открывает топ-менеджерам максимум возможностей добиться величайших успехов в собственной карьере.

Екатерина Закомурная,E-xecutive.

В древности любой переход в иное возрастное или социальное качество отмечался каким-либо ритуалом, иногда довольно неприятным для взрослеющего или продвигающегося по социальной лестнице индивида. Такие ритуалы называются ритуалами перехода. Человек, прошедший через них, должен был возродиться в новом качестве и приобрести, так сказать, новую личность. Казалось бы, между современным менеджером, непрерывно шагающим по ступеням карьеры, и ритуалом перехода не может быть никакой связи. Однако, опросив нескольких экспертов, нам удалось выяснить, что кое-что из ритуальных механизмов перехода в новую ипостась продолжает работать и сейчас. Шаг на новую ступень для управленца по-прежнему в чем-то сродни древнему обряду «рождения заново». Обычно, превращаясь в топ-менеджера, бывший средний менеджер осознает, что его набор знаний и навыков (компетенций), вполне адекватный для его прошлой позиции, становится недостаточным или непригодным для существования в новом качестве. Речь идет не только о довольно легко приобретаемых технических навыках (hard skills) (обучение некоторым из них, впрочем, все же требует немалого труда), но и о гораздо более трудноосязаемых человеческих качествах (sof skills), овладение которыми иногда требует глубокой личностной перестройки. Здесь-то для современного менеджера и начинается его собственный «ритуал перехода», иногда также весьма трудоемкий и болезненный. Ниже мы попытаемся выяснить, как проходит этот ритуал в нашем «расколдованном», по словам Макса Вебера, мире. Чтобы до конца «расколдовать» поставленную в начале проблему и перевести ее в практическую плоскость, вопрос можно сформулировать так: каких компетенций обычно не хватает среднему менеджеру при переходе на топ-менеджерскую позицию и как он может восполнить эти пробелы?

Два года назад я стал руководителем среднего звена в рекламном агентстве и на собственном опыте познал основы руководства. Вот этим опытом я и хочу сейчас с вами поделиться. Статья адресована тем, кто только собирается стать руководителем или стал им совсем недавно. Если в процессе чтения у вас появилась мысль, что здесь излагаются общеизвестные истины, – значит, статья не для вас.

Прежде чем перейти к изложению тех правил, которые я усвоил, хочу дать свое определение того, что называется руководством. Но сначала откроем учебник: «Руководство организацией (leadership) – способность оказывать влияние на отдельных лиц и на группы, побуждая их работать на достижение целей организации».[26] Сухо и очень абстрактно.

Чтобы понять, что значит быть руководителем, представьте, что вам отрубили руки. Вы больше ничего не можете делать собственными руками. Но взамен рук вы имеете несколько помощников, которые будут исполнять ваши указания и просьбы. Ваша задача: выполнить работу, используя лишь потенциал своих помощников. В процессе руководства у вас может периодически возникать желание вернуть себе руки, ведь вы могли бы выполнить работу лучше своих подчиненных. Но вам нужно научиться подавлять в себе это желание. Руки обратно не пришьешь. Поэтому вы должны стремиться к тому, чтобы накачать «мускулы» у ваших помощников, усилить понимание и взаимодействие между ними. Только так вы сможете выполнять работу, масштаб которой превосходит возможности одного человека.

Управлять своими помощниками вы можете по-разному. Вы можете быть авторитарным руководителем – когда мотивируете своих сотрудников страхом наказания, а ваши приказы не подлежат обсуждению. Вы можете быть демократичным руководителем – когда строите ваши отношения с помощниками на основе доверия и уважения, а при постановке задачи стараетесь заинтересовать и вдохновить. На собственном опыте я понял, что не существует общего правила. Все зависит от ситуации. Но если мы говорим о рекламном агентстве, то есть о предприятии, производящем Интеллектуальный Продукт, то стиль руководства должен быть ближе к демократичному.

Руководителями становятся при различных обстоятельствах. Но существуют три основных ситуации прихода в руководство.

1. Вы формируете «под себя» новую команду со стороны.

2. Вы стали руководителем своих бывших коллег.

3. Вас пригласили руководить в незнакомую организацию или подразделение.

Я расположил эти ситуации по мере увеличения сложности работы (я говорю об активном руководстве, когда вы навязываете подчиненным те или иные правила игры). Проще всего руководить людьми, которых вы сами отобрали и наняли. Они уже воспринимают вас как руководителя. Во втором и третьем случаях не факт, что люди сразу будут подчиняться вам. Наверняка вы встретите противодействие. Третий случай самый сложный, потому что вас воспринимают как чужака. Вы не знаете ни сложившуюся организационную культуру, ни людей, которыми должны управлять. Конечно, кое-что вы можете подстроить под себя, но некоторые вещи лучше не трогать, хотя бы на первых порах.

В некотором роде я побывал в каждой ситуации. Сначала я стал руководителем своих бывших коллег (ситуация 2), но при этом для них я был чужаком, не посвященным в детали их работы, и меня первое время воспринимали враждебно (ситуация 3). Через некоторое время возникла потребность в найме дополнительных сотрудников, и в результате численность отдела возросла вдвое (ситуация 1).

Здесь я излагаю правила, которые применимы ко всем ситуациям. Но ввиду специфичности некоторых из них я дополнительно комментирую в отдельных пунктах ситуации 1 и 3.

Итак, основные правила управления людьми.[27]

В обзоре, посвященном зарплатам директоров по маркетингу, мы сосредоточимся на рассказе о «верхушке» этого рынка, где работают наиболее квалифицированные и востребованные управленцы. Мы также постараемся подробнее описать специфику профессии директора по маркетингу в различных индустриях и систему маркетинг-менеджмента, которая существует в различных отраслях. Наш источник – ресечеры и консультанты компании Ward Howell Int., ведущей подбор руководящих кадров высшего звена. Обзоры зарплат линейных специалистов по маркетингу регулярно публикуются различными агентствами (к примеру, здесь: http://www.job-today.ru/nnovgorod/issue/s05_04_5.htm. Смотрите также газету «Ведомости» от 29 июня 2004 г.). Сначала мы поговорим о наиболее «маркетинг-ориентированных» отраслях: FMCG и ритейле.

Говоря о специализации директора по маркетингу в общих чертах (конкретный список обязанностей варьируется в зависимости от индустрии и компании), можно отметить следующие моменты. Директор по маркетингу подчиняется непосредственно генеральному руководителю компании, отвечает за разработку и воплощение стратегии по ее брендам, основываясь на интернациональных стратегиях (в международной организации) и на собственных разработках. В обязанности директора по маркетингу входят бизнес-планирование, бюджетирование мероприятий, связанных с рекламой и promotion по всем торговым маркам, и, разумеется, руководство людьми. Все эти функции осуществляются при постоянном взаимодействии с другими подразделениями, в первую очередь – с отделом продаж. Маркетолог должен четко представлять каналы продвижения и сбыта продукции, а не быть просто креативщиком. По этой причине далеко не всегда сотрудник маркетингового агентства способен прийти в компанию на должность директора по маркетингу, хотя существуют и успешные примеры таких переходов. Кроме того, директор по маркетингу отвечает за ассортимент и выдвигает инициативы по изменениям в продуктовой линейке, формулирует задачу производящим подразделениям (потребительские свойства продукта). Ценообразование также является важной составляющей его работы.

В небольших компаниях маркетинговые функции могут передаваться коммерческому директору или менеджеру по маркетингу. Кроме того, стратегические вопросы развития компании, продуктового ряда, выбора той или иной целевой аудитории обычно находятся в ведении генерального руководства, и маркетологи могут выполнять сугубо исполнительские функции. Далеко не во всех бизнесах целесообразно строить полноценный маркетинговый отдел: например, в В2В-секторе порой достаточно специалиста по организации семинаров, ивентов и презентаций. Во многих компаниях, в первую очередь небольших российских, работа директоров по маркетингу сводится к ритейл-аудиту, расчету стоимости рекламных кампаний, формулированию брифов маркетинговым и рекламным агентствам, а также к созданию упаковки товара.

FMCG, или ТНП (товары народного потребления), – наиболее развитая с маркетинговой точки зрения индустрия. Именно здесь возникло разделение функций продаж и маркетинга: ведь задача отдела продаж – поставить товар на полку супермаркета, а задача маркетингового отдела – побудить покупателя взять с полки именно этот товар.

Если говорить о «классическом FMCG», здесь всегда присутствует директор по маркетингу, которому подчинены директор/менеджер по торговому маркетингу, бренд-менеджеры групп продуктов. В крупных компаниях над Group Brand Managers стоят и так называемые Сategory Brand Managers. Group Brand Manager имеет в подчинении бренд-менеджеров отдельных марок, у которых могут быть ассистенты. Кроме того, в структуре маркетингового департамента можно встретить Marketing Research Manager, который отвечает за исследовательскую работу (качественные и количественные исследования, ритейл-аудит, фокус-группы), а также курирует контакты с внешними подрядчиками (маркетинговые и рекламные агентства).

В некоторых случаях позиция директора по торговому маркетингу не является подчиненной директору по маркетингу, а относится к отделу продаж. Причем в компаниях, ведущих продажи не только в розничных сетях, но и в гостиницах, общепите и т. д. (это направление называют HoReCa: hotels-restaurants-catering), трейд-маркетинг розничного и HoReCa-бизнеса разделены и имеют собственных руководителей. Наиболее характерна такая ситуация для алкогольных компаний.

Описанная структура существует лишь в крупнейших международных организациях, а в большинстве случаев все обстоит проще. Впрочем, в крупнейших российских FMCG-компаниях маркетинг-менеджмент будет строиться приблизительно по той же схеме.

Как правило, в структурированной западной компании, ориентированной на потребителя, компенсация директора по маркетингу будет находиться в вилке $120–150 тыс./год. В крупнейших компаниях, где имеется множество крупных товарных категорий, годовая компенсация может составлять $150–200 тыс. плюс бонусы (30–50 % от годовой зарплаты, в зависимости от выполнения планов и реализации проектов) и пакет льгот. Причем нельзя сказать, что западные компании платят здесь заметно больше российских конкурентов. Все компании, заметные на рынке и успешно продвигающие потребительские товары, располагают сильными маркетологами, чей опыт и талант стоят не менее $10–15 тыс./мес.

Category Managers в крупнейших компаниях зарабатывают $8—10 тыс./мес. Group Brand Manager пол у чает $5–7 тыс., Brand Manager – $3–5 тыс./мес. В компаниях меньшего размера, где бренд-менеджер подчиняется непосредственно директору по маркетингу, его компенсация может составлять $2,5–3 тыс./мес.

Директор по торговому маркетингу в крупной FMCG-компании зарабатывает $5–7 тыс./мес. (если он отвечает за весь торговый маркетинг). В крупной компании с относительно узким набором продуктов и брендов его зарплата составит $2,5–4 тыс./мес.

Marketing Research Manager в крупной компании может рассчитывать на $3 тыс./мес. Требования здесь высоки: знание и навык проведения количественных и качественных исследований, знание того, как управлять всем циклом работы маркетингового агентства (аудит, фокус-группы и пр.).

В компаниях, где ассортиментная линейка не столь широка, а многие функции отданы на аутсорсинг (например, маркетинговые исследования, разработка и реализация рекламной стратегии, проведение BTL-акций и пр.), «генеральный маркетолог» будет получать меньшие деньги: $5–8 тыс./мес.

Если говорить о специалистах по маркетингу второй линии, хороший бренд-менеджер стоит на рынке не менее $3 тыс./мес. Это также руководящая должность, причем главная задача бренд-менеджера – не в управлении людьми, а в управлении торговой маркой. Его задача – увеличить объем продаж не за счет расширения присутствия продукта в торговле, а за счет заинтересованности потребителя в покупке именно его товара.

Если говорить о ритейле, следует отметить, что здесь директор по маркетингу будет отвечать за то, за что в ТНП отвечают директора по торговому маркетингу. Круг обязанностей маркетологов в рознице определяется следующими тенденциями. Во-первых, в розничной индустрии все более популярным становится категорийный менеджмент, когда магазин разбивает весь ассортимент по группам продуктов, каждой из которых управляет специальный менеджер. Не вдаваясь в детали, можно сказать, что эта схема позволяет не только увеличить продажи, но и лучше узнать потребности клиента, предложить ему не просто товары, а некие решения (условно, продавать людям гостиные, а не диваны).

Во-вторых, в рознице необходимо четкое таргетирование магазина: кто станет его покупателем, какие товары в нем будут представлены, по каким ценам, в каком ассортименте и т. д. В-третьих, магазины все активнее развивают дополнительные услуги, привлекая покупателей не только стандартной возможностью купить продукты (в супермаркетах), но и возможностями оплатить услуги сотовой связи, погасить кредит, перекусить, купить какую-то одежду и многое другое. В-четвертых, постепенно формируется культура работы с поставщиками, и некоторые розничные сети уже строят эти взаимоотношения не на принципе «прижать и получить свою цену», а на принципах взаимовыгодного партнерства.

Весь комплекс этих нововведений подпадает под определение «маркетинговые инициативы». Соответственно, нарастает потребность в специалистах, способных построить такую систему и управлять ей. Неудивительно, что этот спрос во многом покрывается за счет экспатов или маркетологов с опытом работы в FMCG. Дело в том, что специалистов по торговому маркетингу и выстраиванию ассортиментной политики от ритейла в России критически не хватает (большая их часть работает в западных торговых сетях). А опытных специалистов в сфере ТНП уже немало, и их опыт оказывается вполне востребован и применим в ритейле. Кроме того, здесь есть и специалисты по маркетингу, занимающиеся продвижением самой марки ритейлера. Их задачи достаточно далеки от «маркетинга по Котлеру»: не ведя глубинной работы с потребителями, они сосредотачивают свои усилия на проведении рекламной и PR-деятельности.

Итак, компенсации. Верхнюю планку в ритейле задают специалисты-иностранцы. Как правило, сфера их компетенции шире, чем у российских коллег: они занимаются и проработкой форматов торговли, и выбором оборудования, и созданием антуража магазина (всем, что называется retail-development). Рыночная стоимость таких специалистов в крупных сетях – от $200 тыс./год.

За ними следуют коммерческие директора, которые зачастую отвечают и за закупки, и за продажи, и за торговый маркетинг. Типичная зарплата здесь – до $8 тыс./мес. В их подчинении находятся различные торговые специалисты и менеджеры (байеры, менеджеры по закупкам определенных товарных категорий и т. д.), а также «маленькие» менеджеры по маркетингу, отвечающие за поддержку отдельных категорий товара. Эти люди получают более скромные вознаграждения – как правило, до $3 тыс./мес.

В телекоммуникациях, как и в секторах розничной торговли и ТНП, чрезвычайно остра конкуренция, и эффективная маркетинговая функция становится жизненно необходимой. В компаниях-операторах связи высок процент маркетологов с техническим образованием, профессиональных связистов. Департамент маркетинга в крупной компании-операторе может выглядеть следующим образом: отдел маркетинговых исследований, отдел маркетингового планирования и анализа, отдел разработки продуктов и их продвижения и отдел маркетинговых коммуникаций (реклама и PR). В зависимости от размера компании и ее абонентской базы департамент может насчитывать от двух-трех человек до нескольких десятков. В крупных сотовых компаниях структура маркетингового департамента наиболее разветвлена.

Существуют концептуальные различия в маркетинге услуг разных сотовых компаний, что определяет и структуру менеджмента. Опыт работы в ТНП-секторе востребован в первую очередь при сегментации рынка, построении маркетинговых коммуникаций и продвижении услуг. При этом за разработку продуктов и услуг все равно должны отвечать люди с опытом работы в телекоммуникациях, поскольку здесь необходимо глубокое понимание технической стороны продуктов.

В компаниях – сотовых операторах можно отметить интересную позицию менеджера по программам лояльности, который отвечает за разработку способов удержания существующих клиентов и привлечения или переманивания от конкурентов новых абонентов. По каждому из продуктов оператора обычно существует специальная группа маркетологов, что усложняет структуру маркетингового департамента.

В некоторых случаях директору по маркетингу не подчиняются отделы рекламы и PR либо отдел разработки продуктов и услуг. Кроме того, в крупных операторах маркетинговая политика обычно централизована, и в подчинении директора по маркетингу штаб-квартиры могут находиться директора по маркетингу филиалов. При этом единая маркетинговая стратегия разрабатывается «наверху», а затем адаптируется к регионам.

Вознаграждение менеджеров-маркетологов в телекоммуникациях зависит прежде всего от объема и характера бизнеса компании. В проводных операторах зарплаты традиционно ниже, чем в сотовых компаниях, хотя есть и отдельные исключения. В проводных операторах директор по маркетингу получает в среднем $60—100 тыс./год, в отдельных случаях – до $120–150 тыс. В сотовом операторе директор по маркетингу (над которым также может стоять вице-президент) получает $85—120 тыс./год (иногда, если сфера ответственности директора по маркетингу сужена, – от $60 тыс./год). В свою очередь, доход вице-президента, курирующего маркетинг, может достигать $300 тыс./год и более. Начальники отделов и в проводных, и в сотовых компаниях получают $35–65 тыс./год. Приблизительно такое же вознаграждение могут получать региональные директора по маркетингу крупнейших компаний.

Банковский сектор сегодня переживает существенные изменения. Если раньше он был ориентирован исключительно на обслуживание корпоративной клиентуры, то сейчас наблюдается переход к обслуживанию мелкого и среднего бизнеса, а также широкого круга частных лиц. Банки вынуждены строить свой бренд и маркетинговую функцию по совершенно иным принципам, чем раньше. Возникает потребность в новых знаниях, в людях, способных создать и донести имидж банка, преимущества его сервиса до конечного потребителя. Очень часто банки приглашают на работу специалистов из ТНП: это основной путь поиска маркетологов для большинства индустрий.

В этой связи компенсации для опытных маркетологов, которые предлагают банки, могут быть весьма конкурентными. Сказываются и сложность задач, и факт переманивания профессионалов с высокой репутацией.

Глава департамента маркетинга выполняет или курирует приблизительно тот же круг задач, что и его коллеги в FMCG. В многопродуктовых банках каждому продукту соответствует свой специалист по маркетингу или группа. Менеджер одного продукта может получать сравнительно невысокую зарплату – $3–4 тыс./мес. Если же человек продвигает весь розничный бизнес банка плюс несет бизнес-ответственность за прибыли и убытки по продажам всех продуктов, его компенсация может составлять около $120 тыс./год. Есть люди, которые получают и больше – до $150 тыс., однако таковых немного, и сфера их ответственности шире, чем у коллег.

Маркетинг как функция в российском фарм-бизнесе пока не обнаруживает столь четкого системного и аналитического подхода, какой наблюдается в FMCG. Его специфика обусловлена в первую очередь тем, что маркетинговые усилия направлены не столько на конечного потребителя, сколько на аптеку, врача, больницу и т. д. Еще одна особенность отрасли: фармацевтика – это во многом high-tech индустрия, многие инновационные препараты сложны и дороги в разработке, и маркетолог также призван правильно подать продукт и обеспечить хорошие продажи.

Структура маркетингового департамента в компаниях-производителях в целом похожа на другие индустрии. Обычно генеральному менеджеру компании напрямую подчинен директор по маркетингу, в подчинении которого находятся product-менеджеры (обычно от 2 до 10) и несколько ассистентов отдела маркетинга. Также в крупных компаниях всегда есть человек, курирующий маркетинговые исследования и работу с подрядчиками. Встречается и другая структура: система бизнес-юнитов, то есть групп продуктов. Здесь продукция компании делится на категории согласно терапевтической направленности: госпитальные, продающиеся в аптеках и др. В рамках категории они могут подразделяться по группам. Каждую категорию возглавляет свой менеджер, в подчинении которого находятся несколько product-менеджеров.

Наиболее успешные и высокооплачиваемые директора по маркетингу зарабатывают в отрасли $6–9 тыс./мес. (крупные компании). Менее опытные специалисты, а также директора по маркетингу средних и небольших компаний получают $3–6 тыс./мес. Минимальная вилка зарплат (небольшие компании, малые заслуги маркетолога) – $2–3 тыс./мес. Согласно тем же критериям менеджеры продуктов получают $4–6 тыс./мес. (I категория), $2,5–4 тыс./мес. (II категория), $1,5–2,5 тыс./мес. (III категория).

Для России Chief Information Offcer – пока довольно условное понятие. Менеджеров, соответствующих этому определению в его западном понимании, можно пересчитать по пальцам, несмотря на то что первые лица в IT многих компаний именуются CIO. В обзоре мы коснемся и «настоящих» CIO, и тех, кому, возможно, российские компании поторопились придать такой статус.

С точки зрения положения в компании CIO обыкновенно подчиняется напрямую генеральному менеджеру, иногда – вице-президенту, курирующему всю административную работу в компании и весь бэк-офис, то есть подразделения, не приносящие живых денег. В международных организациях российский CIO может быть напрямую подчинен старшему CIO, находящемуся в штаб-квартире корпорации. В некоторых компаниях IT-функцию включают в административный департамент или подчиняют финансовому директору, что не всегда правомерно. Задачи IT не сводятся исключительно к поддержке бизнеса либо его администрированию. IT становятся решающим фактором развития, и именно это понимание породило должность Chief Information Offcer – менеджера, курирующего IT и входящего в высшее руководство организации.

В международных корпорациях CIO входит в правление компании. Он должен хорошо понимать стратегию компании и на этой основе разрабатывать IT-стратегию, как краткосрочную, так и долгосрочную. CIO необходимо понимание бизнес-процессов в организации и того, как оптимизировать эти процессы с точки зрения информационных технологий.

Chief Information Offcer в крупной организации руководит большим департаментом, в котором также есть менеджеры среднего звена. Здесь есть человек, отвечающий за информационные системы, приложения и разработки, люди, отвечающие за инфраструктурные решения, телекоммуникации, поддержку пользователей.

Помимо того что CIO разрабатывает и внедряет стратегию IT, он определяет и бюджеты. Причем в них есть не только расходные статьи, но и доходные: CIO должен понимать, какие средства будут сэкономлены благодаря внедрению тех или иных систем, привлечению новых поставщиков. Чрезвычайно важным для CIO является навык управления проектами. Также он определяет размеры зарплат своего персонала, курирует его развитие и обучение. Ключевой задачей CIO является обеспечение бесперебойной работы существующих информационных систем. CIO должен быть в курсе последних тенденций мирового рынка IT для бизнеса и своевременно проводить техническое и программное перевооружение компании.

Следует отметить важное отличие между ролью CIO в России и на Западе. Бюджеты, выделяемые на IT, тратятся по-разному: в нашей стране CIO львиную долю всей необходимой работы проводят силами своего департамента, на Западе – с использованием подрядчиков. Существует мнение, что западный CIO в большей степени управляет деньгами и проектами, а его российский коллега – собственными сотрудниками.

В сфере телекоммуникаций, а также в банках, где система должна работать непрерывно, IT играют чрезвычайно важную роль. Клиенты таких компаний должны 24 часа в сутки иметь доступ к сервису. Если говорить о других компаниях, где IT-менеджмент получил особое развитие, следует упомянуть мультинациональные корпорации, имеющие производство на территории СНГ со штатом в тысячи человек. Сюда относятся нефтегазовые, автомобилестроительные, FMCG-компании. Конвейер, как и платежные системы, также зачастую не должен останавливаться, а значит, особенно важна бесперебойная работа связи, ERP-систем и так далее.

Характерная особенность рынка заключается в том, что грамотных, по-настоящему бизнес-ориентированных лидеров в корпоративных IT очень мало. С этим связано то, что порой еще недостаточно сформировавшихся как менеджеров IT-специалистов называют CIO и возлагают на них функции бизнес-лидеров. От них ждут большей ориентации на бизнес и на клиента, которой очень часто недостает. Эта проблема касается всей IT-функции, от руководителя до системного администратора. Но на уровне CIO особо остра нехватка людей, обладающих глобальным видением бизнеса, пониманием, куда движется компания и зачем предпринимаются какие-то шаги в IT. Как только менеджер приобретает понимание, что именно он может сделать, чтобы компания зарабатывала больше денег, его ценность, а следом за ней и статус возрастают. Практически единственный путь будущего CIO или IT-директора – постепенный рост.

Самые высокие вознаграждения для CIO на сегодня предлагают крупнейшие российские холдинги, за ними следуют мультинациональные корпорации. Максимальное совокупное вознаграждение CIO может составлять около $350 тыс./год. Есть примеры и значительно больших вознаграждений, но это частные случаи, возможно, связанные с особым положением CIO внутри компании и его взаимоотношениями с менеджментом.

В крупных российских и западных компаниях зарплаты CIO колеблются от $100 тыс./год до $200 тыс./год. Такое вознаграждение будет предназначаться «настоящему» CIO, обладающему хорошим опытом и стратегическим взглядом на IT-функцию. Такие руководители обыкновенно входят в советы директоров компаний.

Зарплаты в $5–7 тыс./мес. выплачиваются в компаниях меньшего размера, а также в крупных организациях, в которых функция IT не получила большого развития. Компенсация около $5 тыс./мес. еще не говорит о том, что ведущий IT-менеджер обладает недостаточно высоким профессионализмом и потенциалом для развития. Однако круг его обязанностей и возможностей сужен характером компании, соответственно, относительно невелико и его вознаграждение. Если компания западная, CIO обязательно должен вписываться в ее корпоративную структуру, хорошо говорить по-английски, обладать клиентоориентированным и бизнес-ориентированным мышлением.

Однако большинство компаний, как российских, так и международных, выплачивают первому лицу в IT вознаграждение до $5 тыс., а в огромном числе случаев – существенно меньшее. Причины тому различны. Так, для мелкого бизнеса достаточно одного-двух специалистов, иногда – фрилансеров, и IT-директор здесь не является необходимой фигурой. Аналогичные зарплаты могут быть и в крупном бизнесе еще советского типа, где «IT-директора» порой занимаются всем, что имеет хоть какое-то отношение к IT и техническому обеспечению работы компании, вплоть до починки розеток. Также невелики могут быть зарплаты в небольших представительствах западных компаний (несколько десятков человек), где IT-менеджер обеспечивает поддержку пользователей, и не более того. Во всех этих случаях распространенная компенсация – около $1,5–2 тыс./мес. Максимальные зарплаты IT-специалистов, не имеющих подчиненных, могут достигать $2–3 тыс./мес. (крупнейшие компании), в большинстве случаев – около $1–2 тыс./мес.

Система вознаграждения специалистов по кадрам имеет ряд особенностей, выделяющих HR на фоне других управленческих должностей. Прежде всего важна та роль, которую играет специалист: функции HR могут пониматься совершенно по-разному. Где-то он занимается лишь поддержкой HR-функции, ведет кадровое и административное делопроизводство, организует процесс рекрутмента и участвует в нем в качестве исполнителя, решает другие организационные вопросы. Например, так может выглядеть работа HR в представительствах западных компаний, где корпоративные политики создаются «наверху», а затем спускаются в региональные офисы. Есть и другая концепция, кардинально противоположная первой. Здесь директор по персоналу выполняет стратегические функции, является участником управления компанией и бизнес-партнером генерального руководства. Роль HR определяется руководством и акционерами, и очень часто в подчинении главного HR, включенного в решение стратегических задач компании, находится ряд «исполнителей».

Важно также отметить, что в нашей статье речь идет о компаниях, где действительно существует понимание Human Resources как особой функции управления. Это означает, что организация воспринимает своих сотрудников как одну из основных составляющих своего капитала, важный ресурс, который необходимо развивать, поддерживать и использовать с максимальной отдачей. То есть конечной целью HR-менеджмента является устойчивость компании и повышение эффективности ее работы.

Должностные обязанности HR зависят от организационной структуры компании. Многие холдинги используют подход, согласно которому в каждом отдельном бизнесе компании существует довольно независимый «универсальный» HR. В его функции входят и рекрутмент, и training&development, и compensations&benefits, и внутренние коммуникации, и корпоративная культура, и делопроизводство. А стратегические задачи решает HR-директор, которому подчиняются HR-менеджеры подразделений. Подобная схема хорошо подходит для матричных систем: в компании выделяются дочерние предприятия или подразделения, каждое из которых пользуется определенной независимостью.

Существует и другая стратегия, где каждая HR-функция получает своего руководителя на уровне всей компании. При этом всегда сохраняется пост «главнокомандующего» – директора по персоналу.

В небольших российских компаниях (до 100–150 человек) понятие human resources не определено. Обыкновенно минимальную часть функций HR-специалиста (расчет зарплат и ведение трудовых книжек) берет на себя бухгалтер или офис-менеджер, иногда появляется специальный сотрудник – инспектор по кадрам или менеджер по персоналу. Зарплаты здесь очень малы: $500–700/мес., в редких случаях – до $1 тыс./мес.

В средних и крупных российских компаниях (от 150 человек), где выделена позиция HR-менеджера, всегда принимается политическое решение, в каком диапазоне ему платить: ниже рынка, на уровне или выше рынка (такое решение касается всей системы компенсаций в компании). И если компания решает платить ниже рынка – а таких в России много, – квалифицированный HR может получать очень небольшие деньги, порядка $1,5 тыс./мес. При этом на него возлагаются практически все обязанности «полноценного» HR; правда, всегда возникают трудности с их адекватным исполнением. Максимальные компенсации в этом секторе составляют до $3 тыс./мес.

Крупные российские FMCG-компании платят HR-директору порядка $5 тыс./мес. В случае, если HR-директор выполняет стратегические функции, компенсация может составлять $7—10 тыс.

Российские холдинговые структуры, в основном сырьевые, задают высшую планку компенсаций на рынке в целом. Даже HR-директора отдельных подразделений могут получать от $10 тыс./мес. плюс крупные бонусы (20–50 % от годовой зарплаты), привязанные к личным достижениям и достижениям подразделения. HR-директор всего холдинга может получать компенсацию $300–500 тыс./год (с учетом бонусов), в отдельных случаях – еще больше.

Западные компании, работающие в России, руководствуются корпоративными стандартами вознаграждений. Соответственно, для них существует максимальная «приемлемая цена» HR-специалиста. С другой стороны, у «иностранцев» есть четко выстроенная система HR-менеджмента на уровне международной структуры организации. Поэтому многие российские компании стремятся «переманивать» HR’ов из западных компаний и предлагают им более высокое вознаграждение.

В представительских офисах западных компаний, не занимающихся производством в России и не ведущих здесь широкомасштабных операций, как правило, нет отдельного HR-менеджера. Его функции может выполнять бухгалтер или, как ни странно, personal assistant руководителя офиса. Какие-то процедуры или документы, касающиеся HR-функции, присылаются из штаб-квартиры.

Как только пройден рубеж representation-офиса без права коммерческой деятельности, а персонал разрастается до 150–170 человек, привлекается собственно HR, который обычно не выполняет стратегических функций. Средняя вилка зарплат здесь – $2,5–3,5 тыс./мес.

Западные компании с числом работников 200–500 человек платят главе hr-департамента около $5 тыс./мес. Персонал свыше 700 человек подразумевает компенсацию от $7 тыс. для HR-директора и около $5 тыс. для его непосредственных подчиненных (compensations&benefits, stufing&development). Причем в крупных FMCG-компаниях обыкновенно разделяются должности директоров по персоналу на производственном и sales-направлениях, и «производственники» могут зарабатывать больше (в зависимости от количества работников, которыми им предстоит управлять).

Вторая линия HR существует в компаниях, обладающих большим штатом сотрудников и четкой внутренней структурой. Существует несколько основных специализаций, находящихся в подчинении у директора по персоналу. Среди них – recruitment manager (подбор персонала), иногда – stufing&development manager (отвечает как за подбор кадров, так и за обучение и развитие, оценку персонала, учебный центр компании и т. д.) либо training&development manager. Также во «вторую линию» HR входит compensations&benefts manager (разработка программ компенсации и льгот, системы грейдинга и прочее). В очень больших компаниях можно встретить специалистов, ответственных только за внутренние коммуникации. Всегда есть сотрудники, отвечающие за кадровое делопроизводство и документооборот. Это низкооплачиваемая должность, поскольку считается, что для выполнения такой рутинной работы высокой квалификации не требуется.

Хороший тренинг-менеджер с опытом работы около пяти лет, особенно в структуре FMCG-компаний, в среднем по рынку получает $3–3,5 тыс./мес. Крайне редко встречаются зарплаты до $5 тыс./мес. (крупнейшие международные FMCG-компании). В российских компаниях, где функция обучения обыкновенно не воспринимается как ключевая, зарплаты менеджеров по обучению составляют до $1,5 тыс., иногда – $2 тыс./мес.

Рекрутмент-менеджеры зарабатывают сравнительно немного – около $2 тыс./мес., в случае если они не являются «внутренними хедхантерами». Причем в западных компаниях такая функция встречается крайне редко – считается, что неэтично напрямую переманивать людей, при этом все активно используют услуги соответствующих агентств.

Особенно востребованы опытные специалисты по вознаграждениям (compensations&benefits manager). В западной корпорации высококвалифицированный “comp.&ben.” зарабатывает $3–5 тыс./мес. В российских холдингах, где такая специализация встречается редко (но уж если встречается, то связывается с выполнением ряда стратегических функций), зарплаты могут быть еще выше. Найти хорошего compensations&benefits-менеджера чрезвычайно тяжело. Источником таких специалистов являются западные компании, где данная позиция встречается намного чаще, чем в российских. Как правило, специалистов по компенсациям «растят» внутри компании.

Функция HR достаточно универсальна для любого бизнеса, и переходы из индустрии в индустрию случаются очень часто. Самые высокие зарплаты на рынке платят HR’ам западные FMCG-компании, где HR-функция наиболее развита. «Выше рынка» платят табачные и алкогольные компании. Традиционно высоки компенсации в нефтегазовых компаниях, как западных, так и российских, а также в металлургии и крупнейших производственных структурах. Причем иногда HR-директора в таких компаниях берут на себя административные функции, что также существенно сказывается на вознаграждении.

Определение роли коммерческого директора зависит от того, что компания считает коммерцией в своем бизнесе – то есть на чем она зарабатывает деньги. В производственной компании, создающей многокомпонентный продукт, где при этом относительно не развита система сбыта (например, компания является монополистом на рынке или в регионе), не нужно выстраивать собственную эшелонированную систему продаж – коммерческий директор отвечает преимущественно за закупки. Вторая возможность – коммерческий директор отвечает за продажи и в какой-то мере за маркетинг. Третий вариант – когда под коммерцией подразумевается вся торгово-закупочная деятельность компании. Такое понимание встречается чаще всего в российских компаниях, объемы бизнеса которых невелики.

В западных структурированных компаниях функции коммерческого директора обычно исполняются директором по маркетингу и продажам либо директором по продажам. Позиция Commercial Director также встречается, но обыкновенно такую роль играет глава дивизиона, менеджер, отвечающий за какой-то конкретный бизнес. В его руках – продажи, маркетинг, операционное и административное руководство, логистика, включая доставку товара до потребителя в международном масштабе. Ему не подотчетны лишь финансы и юридические службы, а также функция управления офисом. Подчиняется он генеральному руководству компании.

Как сузить понятие «коммерческий директор»? Пожалуй, это можно сделать только одним способом: вводить подвиды этой специальности: директор по маркетингу и продажам, директор по торгово-закупочной деятельности, директор по закупкам и все возможные комбинации. Подавляющее большинство компаний считают, что у них коммерческий директор есть, однако деятельность этого специалиста варьируется от компании к компании.

Попробуем охарактеризовать систему компенсации ключевых специалистов, отвечающих за коммерческую функцию. Здесь они будут фигурировать под общим названием «коммерческие директора».

Говоря о западных компаниях, работающих в России, следует подчеркнуть их особенности. Как уже говорилось, здесь обычно нет коммерческого директора как такового, а есть директор по продажам и маркетингу, компенсация которого рассчитывается исходя из устоявшейся на Западе системы. Общее вознаграждение такого специалиста составляет около 70 % от пакета генерального директора представительства. При этом у директора по маркетингу и продажам несколько больше бонусная составляющая: дело в том, что генеральный директор больше ориентирован на структурные изменения, а коммерческий специалист – на успешные продажи, от размеров которых зависит его бонус (система бонусирования коммерческих директоров оговорена в статье отдельным пунктом).

Минимальная базовая компенсация коммерческого директора в представительстве западной компании – $5–7 тыс./мес. Как правило, специалист такого уровня имеет малое влияние на формулировку торговой и ассортиментной политики, у него в подчинении небольшое число сотрудников, на него не возлагаются ответственные задания в области маркетинга.

Если в подчинении коммерческого директора западной компании находится несколько десятков человек, он принимает решения по коммерческой политике, по продажам и т. д., базовая компенсация колеблется в пределах $7—12 тыс./мес. Встречаются и более высокие зарплаты, в зависимости от корпоративной политики, сложности и объема выполняемых задач (до $15 тыс./мес.).

Если все коммерческие функции компании курирует ее глава либо профессионал высочайшей категории, решающий ключевые вопросы развития бизнеса в национальных масштабах (очень часто эта роль отводится экспатам), его базовая компенсация может колебаться в диапазоне $200–300 тыс./год. В отдельных случаях она превышает $500 тыс./год (крупнейшие международные компании, в частности в области FMCG). Конечная сумма компенсации определяется объемом бизнеса, степенью влияния коммерческого менеджера на результаты, необходимостью реализовывать сложные масштабные проекты (например, выстраивать национальную систему продаж).

Компенсация коммерческих директоров в российских компаниях, как и в западных организациях, зависит не столько от размера компании, сколько от размера структуры, которую непосредственно возглавляет коммерческий директор, степени его свободы в принятии решений, вклада самого коммерческого директора в общую прибыль компании.

Маленькие российские компании славятся широким диапазоном в области вознаграждений. В одних считают, что $2 тыс./мес. – это много, в других – что $5 тыс. – это мало. «Вилка зарплат» коммерческого директора между $2–5 тыс. характерна для компаний с небольшим оборотом и невысокой сложностью бизнеса. Коммерческий директор выполняет здесь скорее административные и контрольные задачи, руководит работой sales-менеджеров, работает с ключевыми клиентами. Инициативе его места нет, поскольку собственник компании всегда «где-то рядом».

Средние по размерам компании также дают самый разнородный материал относительно уровня зарплат. Например, компания с оборотом около $15 млн. работает на высокодоходном рынке, штат состоит из нескольких человек, причем коммерческий директор объективно вносит решающий вклад в прибыль. В таком случае его зарплата может составлять и $100 тыс./год. Если же в похожей компании существует большой штат, а коммерческий директор играет скорее роль исполнителя, его компенсация будет ниже. Часть денег, которая могла бы быть зачислена в доход коммерческого директора, будет просто распределяться между сотрудниками его департамента. Обыкновенно коммерческий директор получает в российских компаниях средних размеров $5–7 тыс. в месяц базовой компенсации. Но нельзя сказать, что коммерческий директор в небольшой или средней российской компании непременно будет получать мало. Наоборот, здесь можно зарабатывать больше, поскольку коммерческий директор является ключевой фигурой для бизнеса в целом. Поэтому он может участвовать в прибыли, быть акционером компании и т. д.

В хорошо структурированных крупных российских компаниях базовая зарплата коммерческого директора в целом соответствует положению в западных компаниях. Наиболее распространенная компенсация – $5–7 тыс./мес. Возможно увеличение «базы» и до 10–15 тыс./мес.

Вершину рынка компенсаций занимают руководители дивизионов и торговых домов, де-факто являющиеся коммерческими директорами, а де-юре – генеральными директорами (исключая финансовую, юридическую и некоторые другие функции). Они получают, как правило, более высокие зарплаты и относительно консервативный бонус. Здесь базовая компенсация составляет $100–180 тыс./год. Немало специалистов такого уровня получают и больше.

Размеры бонуса коммерческих директоров на любом уровне, в любой компании обычно не ниже 20 % от базового вознаграждения, наиболее распространенная ставка – 25–50 %, иногда – до 100 %. Классическая форма бонусирования – простой бонус по результатам продаж, либо по прибыли, либо по реализации конкретных проектов (например, успешный запуск нового продукта, организация отдела продаж, выход в регион и т. д.). Но все чаще бонусы имеют сложную структуру, когда учитываются сразу несколько параметров: продажи, проекты и пр. Высокие бонусы (50—100 % от «базы») предлагают компании, находящиеся в стадии активного роста, где необходимо выстраивать с нуля систему продаж, быстро принимать многочисленные ответственные решения, четко реагировать на изменения.

Говоря о компенсации финансовых директоров, работающих в России, следует отметить несколько интересных моментов, касающихся размера и структуры их вознаграждения. Для определения вилки зарплат необходимо прежде всего обратить внимание на компанию, в которой работает финансист.

Компенсационный пакет специалиста, работающего в западной компании, ведущей операции на территории России, как правило, строится с учетом корпоративных стандартов. Компенсация ключевого финансового специалиста (Finance Director / Finance Manager) представительства зарубежной компании на территории России варьируется от $3 тыс. до $12 тыс./мес., наиболее часто встречающийся диапазон – $4–5 тыс./мес. Как правило, в компаниях этой категории бонус отсутствует. Он может быть представлен «тринадцатой зарплатой» либо фиксированным процентом от годовой компенсации (до 20 %), в зависимости от корпоративных стандартов компании.

Базовая компенсация финансового директора (Finance Director/Chief Financial Offcer) международной компании, занимающейся производством на территории России, находится в диапазоне $5—15 тыс./мес., существует также возможность получения бонусов, stock options и т. д. Компенсационный пакет финансового директора крупной международной производственной компании, имеющей несколько производственных предприятий на территории России, может достигать $1 млн/год.

Компенсационный пакет финансового директора российской компании зависит от следующих факторов.

Часто структура компенсации финансового директора в российской компании следующая: базовая компенсация и бонусная часть (очень часто она зависит от выполнения конкретных задач, поставленных перед специалистом).

С поправкой на отмеченный выше субъективизм, базовая компенсация финансовых директоров составляет:

– в компаниях с оборотом до $5 млн. – $2–5 тыс./мес.;

– с оборотом $15—100 млн. – $3—10 тыс./мес. + бонус;

– с оборотом $100–500 млн. – $5—12 тыс./мес. + бонус;

– с оборотом от $500 млн. – $10–20 тыс./мес. + бонус.

Компенсация финансового директора крупного российского холдинга варьируется от $150 тыс. до $1 млн./год в качестве базовой заработной платы плюс возможность получения бонусов. Схожие данные представляет исследование Ward Howell, проведенное в июле 2003 года. Согласно ему, финансовые директора в штаб-квартирах российских холдинговых компаний зарабатывают минимум $120 тыс./год, максимум – $250 тыс./год. Средняя зарплата здесь – $171,25 тыс. Бонусы для этих специалистов могут колебаться в диапазоне $60—600 тыс., средний показатель – $113 тыс. В то же время финансовые директора крупных российских холдингов могут зарабатывать больше. Так, согласно информации в СМИ, официальная зарплата первого вице-президента по экономике и финансам одной из крупнейших российских нефтяных компаний еще в 2002 году составляла $1,8 млн./год. Базовая зарплата финансового директора одной из дочерних компаний, входящих в холдинг, по данным упомянутого исследования, составляет $70—200 тыс./год, средняя цифра – $140 тыс. В интегрированных компаниях эти показатели составляют соответственно $48—220 тыс./год, средняя зарплата – $119,55 тыс./год.

Говоря об индустриальном соответствии размера компенсации, можно выделить следующие категории (в порядке убывания суммы компенсации):

– производственные «ресурсные» компании, работающие в нефте-, газо-, металлодобыче и переработке;

– различные производственные компании, FMCG;

– ритейл;

– телекоммуникации и IT;

– транспорт;

– финансовые институты: коммерческие и инвестиционные банки (позиция финансового директора является частью back-office), страховые, консалтинговые, лизинговые компании;

– недвижимость.

Компенсация финансистов, работающих в естественных монополиях (РАО «ЕЭС», РАО «РЖД», Почта России и др.) или на крупных предприятиях, существенный пакет акций которых принадлежит государству, в настоящее время несколько меньше, нежели у их коллег, работающих в негосударственных компаниях. Интересна ситуация в сельском хозяйстве: поскольку эта отрасль переживает сейчас этап становления (формирование агрохолдингов), высококвалифицированных финансистов с опытом работы в сельском хозяйстве крайне мало, сельскохозяйственные холдинги склонны «перекупать» специалистов из других отраслей или у конкурентов.

Федор Богдановский, Илья Зиненко, E-xecutive. Юлия Корнейчук, Ward Howell International.

Разные лица войны

E-xecutive: Если говорить о талантах в IT-сфере – сейчас можно наблюдать новый бум высокотехнологичных отраслей. Обостряет ли это войну за таланты?

Х. Х.-Дж.: Высокотехнологичная сфера – это нечто особенное! Она постоянно переживает взлеты и падения, и так же резко колеблется спрос на таланты и их предложение. В какой-то период всем резко требуются специалисты по одному языку программирования, и на рынке труда возникает дефицит таких программистов. Все молодые специалисты начинают учить этот язык. Но пока они заканчивают обучение, появляется потребность в программистах для других типов систем – и им уже приходится переучиваться! Наиболее ценные сотрудники в этой области – разработчики программных продуктов или видеоигр, вклад которых в ценность готового продукта очень велик. Их труднее всего найти или подготовить. В этом сегменте рынка IT-талантов идет более ожесточенная борьба за эффективных профессионалов, чем на нижнем уровне, представленном техническими специалистами.

Спецификой IT-отрасли является также глобализация. Нельзя строить дома или присматривать за ребенком по Интернету из другой страны, но оказывать многие IT-услуги – можно. Классические примеры работы на иностранных заказчиков на аутсорсинге – Индия и Ирландия. Однако глобальный рынок талантов в этой области сегодня остается диким, и это создает компаниям массу проблем. IBM – пример успешного управления IT-талантами. Эта компания разработала сложную систему оценки и прогнозирования спроса на IT-услуги со стороны своих потребителей, в соответствии с которой она загодя готовит и подбирает по своей глобальной базе данных таланты на позиции, которые нужно будет занять завтра.

E-xecutive: Не кажется ли вам, что во многих глобальных компаниях, несмотря на быстро меняющийся рынок, слишком длинный цикл найма? Даже у некоторых лидеров рынка высоких технологий он превышает сто дней. Не может ли компания из-за этого проиграть войну за таланты?

Х. Х.-Дж.: В областях, где трудно найти нужных специалистов и важно успеть нанять первоклассного профессионала, пока его не переманил кто-то другой, сокращение цикла найма может помочь в войне за таланты. Это особенно актуально для двух-трех типов действительно ценных специалистов – возможно, для них нужно разработать специальную процедуру найма, не пренебрегая, впрочем, качеством подбора и отбора кандидатов. В других отраслях, где потребность в профессионалах той или иной специализации можно прогнозировать, возможно использование другой стратегии. Например, если пенсионный фонд планирует в течение последующих трех лет нанять двух консультантов, полезно будет изучить рынок, найти интересных кандидатов на эту позицию и поддерживать с ними контакты, пока вакансия не освободится.

E-xecutive: В вашей книге «Война за таланты» можно увидеть много ссылок на компанию Enron. Некоторые считают, что именно концепция войны за таланты способствовала созданию «культа звезд» и презрения к акционерам и клиентам. Как вам кажется, насколько справедливы эти упреки?

Х. Х.-Дж.: Причиной краха Enron стала отнюдь не концепция войны за таланты – многие компании управляют талантами в соответствии с ней и преуспевают. На мой взгляд, Enron погубила чрезмерная концентрация на деньгах. Корпоративная культура этой компании, ее ценности базировались почти исключительно на финансовом успехе. К тому же в Enron была прекрасная система поиска и привлечения талантов, но не было эффективной системы их развития. В основном в Enron фокусировались на интеллектуальном потенциале менеджеров, на силе их амбиций, способности агрессивно стремиться к цели, но не обращали внимания, например, на то, насколько эффективно менеджеры работают в команде, насколько успешно они управляют людьми. В этой компании поощрялось заключение крупных, эффектных сделок, даже если в долгосрочной перспективе они были невыгодными.

Есть разные стили управления талантами, и каждый из них может быть успешен. В Hewlett-Packard развита ориентация на командное взаимодействие и совсем непопулярна «культура звезд». В большинстве инвестиционных банков, наоборот, поощряются личные достижения. В PepsiCo также оценивается личный вклад, а не командная эффективность. Главное – найти правильное сочетание типа организации и культуры управления талантами.

М.Л.: Конечно, есть. Этот риск всегда присутствует при передаче информации в перенасыщенном информацией мире. В эру сенсорного брендинга супермаркеты, например, начнут продавать брендам 3D пространство. Сегодня бренд покупает 2 метра на полке – а в будущем он будет покупать 7 кубометров пространства, на котором будет контролировать и запах, и звук, где его можно будет попробовать, и, конечно, рассмотреть. Когда вы войдете в эту зону, вы окажетесь в мире конкретного бренда. Когда покинете ее, немедленно попадете в новую зону, которую контролирует другой бренд.

E-xecutive: Есть компании, часто меняющие логотипы в поисках идеального. Страдает ли в этих случаях лояльность клиента?

М.Л.: Значение логотипа не стоит переоценивать – в конце концов, потребитель выбирает бренд не после того, как он взглянул на логотип, а после того, как определил, что именно даст ему продукт. Смена логотипа очень затратна – лучше инвестировать в ценность продукта для клиента, а логотип пусть будет стабильным.

E-xecutive: Вы говорите, что эффективность рекламы на телевидении снижается. Тем самым вы советуете компаниям не рекламироваться по телевизору?

М.Л.: В большинстве случаев – да, потому что это слишком дорого, а эффективность очень ограниченна.

E-xecutive: Интернет-компаниям не так-то просто использовать вашу концепцию: из пяти чувств они могут воздействовать только на зрение и слух. Значит ли это, что они вне игры?

М.Л.: Не значит. Концепция сенсорного брендинга предназначена только для того, чтобы оптимизировать свой подход к тем чувствам, на которые вы можете воздействовать. Для тех компаний, которые могут воздействовать только на слух и зрение, хорошим началом в использовании концепции будет добавление аудиоряда на свои сайты. Сегодня менее 1 % компаний из списка Fortune 1000 используют звук на сайтах.

E-xecutive: Известно, что дети – наиболее восприимчивая аудитория. Можно ли сделать вывод, что они составляют самую важную целевую группу для тех, кто будет использовать подход BRAND sense?

М.Л.: В принципе да, хотя бы потому, что они – аудитория на перспективу. Но, пожалуйста, имейте в виду, что мы не теряем своей способности воспринимать информацию через органы чувств, когда нам 25 или 45 лет, просто наши чувства уже не столь остры, как в 12 лет, когда органы чувств работают на 200 % лучше, чем 10–15 лет спустя.

E-xecutive: У вас есть любимые бренды – как у специалиста, а не потребителя?

М.Л.: Это google, absolut vodka, virgin и disney (на два бренда из перечисленных я работаю).

E-xecutive: Формируют ли ваши идеи тенденции в мировом маркетинге и брендинге?

М.Л.: Около 35 % компаний из списка Fortune 500, по оценке Millward Brown, в течение ближайших 3–4 лет внедрят сенсорный брендинг.

E-xecutive: Как вы оцениваете ваш собственный бренд как бизнес-гуру?

М.Л.: Я одеваюсь всегда в черное – на моем сайте можно посмотреть фотографии. Также на сайте и семинарах звучит моя собственная музыкальная тема; дизайн сайта и слайдов, которые показывают на семинаре, основан на определенной графической концепции, в которой преобладают два цвета – черный и темно-желтый, у меня есть свой branded язык (как письменный, так и устный). Кажется, достаточно для бренда.

Беседовал Илья Зиненко, E-xecutive.