Parzival

Монументальный роман Вольфрама фон Эшенбаха «Парцифаль» («Рarzival») написан в первом десятилетии XIII в. Сохранившись в нескольких рукописях, роман был напечатан уже в 1477 г. В следующие столетия интерес к «Парцифалю» постепенно уменьшился, и книга была почти забыта. Ее новое издание (осуществленное X. Миллером) появилось в 1744 г., но не привлекло широкого внимания, равно как и пересказ романа гекзаметрами, выполненный Йоганном Яковом Бодмером (1698-1783) и напечатанный в 1753 г. Первое научное издание «Парцифаля» было подготовлено крупнейшим немецким исследователем К. Лахманом (1833), в 1870-1871 гг. вышло новое критическое издание романа, осуществленное К. Барчем. В 1903 г. Альберт Лейцман подготовил новое трехтомное издание «Парцифаля», затем несколько раз переизданное. (Wolfram von Eschenbach, Parzival, herausgegeben von Albert Leitzmann, 5. Auflage. Halle, 1955).

Опираясь на издание А. Лейцмана, выполнен настоящий перевод. Учитывая огромные размеры книги (в отдельных списках до 25 000 стихов), перевод этот – неизбежно сокращенный. Переводчик стремился передать не только основное содержание романа, но и его стилистические особенности – несомненный налет импровизации, отразившейся в отступлении от строгого ритмического рисунка стиха, в разговорных интонациях, повторах и т. п. При сокращении текста не опущен ни один из существенных эпизодов книги, в ряде мест вместо точного перевода дан краткий – стихотворный же – пересказ. Эти места обозначены отточиями. На русский язык роман Вольфрама в таком объеме еще не переводился.

Кого склоняет злобный бесК неверью в праведность небес,Тот проведет свой век земнойС душой унылой и больной.Порой ужиться могут вместеЧесть и позорное бесчестье.Но усомниться иногда -Еще не главная беда:Ведь даже и в утрате верыВозможно соблюденье меры.Найдется выход для сердец,Что не отчаялись вконец...Иные люди, как сороки:Равно белы и чернобоки,И в душах этих божьих чадПеремешались рай и ад,Оставив два различных цвета,Из коих каждый есть примета...Но тот, в ком веры вовсе нет,Избрал один лишь черный цвет,И непременно потомуОн канет в ночь, в глухую тьму.А не утративший надеждыРядится в белые одежды,И к праведникам он примкнет...Но всяк ли мой пример поймет?Нет, строки, что сейчас прочли вы,Для глупых слишком торопливы,Чтоб их в сознанье удержать.Так заяц тщится убежать,Когда свое изображеньеУзрит в зеркальном отраженье.(Меня наш Готфрид понимает,И все ж он «зайца» не поймает,Хоть Готфридом воспет Тристан!)Но разве зеркало – обман?!Стекло покрыто сзади цинком,Чтоб отражаться в нем картинкамДа и явлению любому...Во сне мерещатся слепомуЧерты неясного лица.Но – жаль несчастного слепца! -Изображенье тут же тает,Поскольку зренья не хватает...И мной зачитанные строкиОб оперении сорокиСодержат попросту намекНа образ, что весьма далекИ кажется неуловимым...Считаю я необходимымЗдесь привести на свой манерХотя б еще один пример.Допустим, вы щипать мастак,А все ж не выщипать никакВам волоска с моей ладони:Со дня рожденья и дононе -Могу сказать наверняка -Там не растет ни волоска.В чем суть подобного примера?В том, что всего важнее – вера!Есть волосок, нет волоска -Была бы вера высока!.....Кому не хочется из васУзнать скорей, о чем сейчасПойдет сие повествованье?О встрече или расставанье,О бегстве в ночь, покрытом тьмой,О возвращении домой,О славе или о пороке,О том, добры мы иль жестоки,О всех превратностях судьбыВ разгар немыслимой борьбыМеж черной мглой и ясным светом...Кто устоит в боренье этом,Спасенью душу отворя?Для тех старался я не зря,Кто ничего не проморгает.Пусть эта повесть помогаетИм в жизни истину найти,Фальшь и неверье отмести,Тем избежав мучений ада,И знать, что высшая наградаВернейшего из верных ждет...Рассказ о Верности пойдет,О настоящей, не фальшивой...Порой бывает верность лживой,Такая верность коротка,Что хвост у одного быка,Нет, ошибаюсь, у коровы.Она сбежала в глубь дубровы,Укус не выдержав слепня...Примеров много у меня.На сем вступление кончаю.Все, что сказал, предназначаюОтнюдь не для одних мужчин.Нет, признаюсь не без причин,Что все мои призывы к вереДолжны касаться в равной мереИ наших женщин дорогих.Не дурно, чтобы и у нихЯснее стало пониманье,Что значит доброе деянье,Кого им надо предпочесть,Чтоб подарить любовь и честь.... . . . . . . . .Ну, а теперь сочтем уместнымНачать о доблестном и честном,О гордом рыцаре рассказ...Услада он для женских глаз,Для сердца женского – утеха.Ничто герою не помеха.Отвагой славен, он потомЕще прославится умом.Он ни в одном лихом сраженьеЕще не ведал пораженья,А все, что дальше будет с ним,Мы постепенно объясним,С теченьем нашего рассказаНо по порядку, а не сразу......Издревле у племен романских,А нынче также у германских,Весьма суровый есть закон.В своих статьях содержит онНаследных прав установленья:Коль умирает властелин,Его корону и владеньяПриобретает старший сын.[1]А младший, тот, лишась всего,Не получает ничего.Так у родительского гробаВскипают вмиг вражда и злоба.Садится старший на престол,А младший брат, с отцом прощаясьВ отверженного превращаясь,Бредет по свету, нищ и гол.Нет, мы отнюдь не против старшихДостойных сыновей монарших.Напротив, вот вам крест святой,Мы всей душой приходим в ярость,Когда беспомощную старостьОтягощают нищетой.Здоровье юности дано!Младые не страшатся бедствий,Но им отказывать в наследствеНесправедливо все равно.Где тот король, тот князь и граф,Который вник бы в наши просьбы,И младшим детям не пришлось быСкитаться без наследных прав!Виновник многих зол и бедТот, кто детей страдать заставил...В Анжу[2] стал жертвой этих правилПрекрасный, юный Гамурет.Его родитель всемогущимБыл королем... Но отчегоОн безземельным, неимущимОставил сына своего?Дурной закон всему виною...В край, сотрясаемый войною,Пришла ужаснейшая весть:Король убит! Он пал за честьРодной земли... Сия кончинаВедет на трон старшого сына...[3]Ах, что за плач вокруг поднялся:Король убит! Король скончался!Наследник получает трон!Неужто не поделит онСвои богатства с младшим братомУжель без сердца старший брат?..В краю, отчаяньем объятом,Рыдал в ту пору стар и млад.Но молвил новый повелитель:"У нас с тобой один родитель,И рождены мы, брат родной,С тобою матерью однойНе уподоблюсь я злодею!Отринем смело, что старо!Владей же всем, чем я владею.Мое добро – твое добро.Не оскверним себя позоромБратоубийственной войны.Ведь пред господним приговоромИ перед жизнью мы равны!.."Услышав эту речь, вассалыВскричали: "Отчая земля,Господня милость ниспослалаТебе такого короля!"Но, к изумленью паладинов,Ответил младший сын Гандинов:"Мой брат любезный и король!Из всех богатств твоих дозвольВзять снаряжение стальное.Мне ни к чему все остальное.Кольчугу мне стальную дай,Вели стальные дать мне латы.И, рвеньем рыцарским объятый,Отправлюсь я в далекий край.Делами ратными своимиХочу твое прославить имя,И пусть в той дальней сторонеМолва пройдет и обо мне,Как о твоем отважном брате,Разбившем вражеские рати".И Гамурет с улыбкой милойСказал, достоинство храня:"Шестнадцать душ сыздетства былоОруженосцев у меня.Теперь нужны мне для походаЕще четыре молодца -Красавцы княжеского рода,Вассалы нашего отца.И, вознося молитвы Богу,Мы днесь отправимся в дорогу.Знай: обо мне услышит мир!Уверен, не один турнирУмножит славу Гамурета.И пусть наградою за этоМне будет женская любовь,Которую добуду с бою,Благословляемый тобою...Ах, как в груди клокочет кровь!..Мой добрый брат, не мы ли вместеВ краю родимом возросли,Не посрамив при этом честиСвоих отцов, своей земли.Мы вместе тяготы делили,В походы долгие ходили.И кто был рыцарь, кто был вор,Когда, в любви нетерпеливы,Мы похищали торопливоИных красавиц пылкий взор?"Тут произнес король, рыдая:"Ужели ты не шутишь, брат,Мне грудь словами раздирая,В мое вселяя сердце ад?Мой кровный брат, мой брат любимый,Мой друг до гробовой плиты,За что меня караешь тыРазлукой непереносимой?Я все с тобою разделю,Тебе отдам я полнаследства,И ты, кто был мне дорог с детства,Сам станешь равен королю!Но коль жестокий рок сильней,Чем королевские веленья,Бери любых моих коней,Доспехи, золото, каменья.И лучших слуг моих возьми,Дабы, расставшись с отчим краем,Ты был в пути сопровождаемМоими верными людьми.Пусть Бог пошлет тебе удачу.Прощай... Я безутешно плачу..."И брату старшему в ответПромолвил юный Гамурет:"Не надо плакать и стенать.Потороплюсь утешить мать.Высокая видна мне цель,Меня пьянит победы хмель.И сердце в левой половинеМоей груди стучит не зря,Чтоб, целью высшею горя,Мне отличиться на чужбине!". . . . . . . .И, плача, мать провозгласила:"Под сердцем я тебя носила,И для того ли ты возрос,Чтоб стать причиной горьких слезНесчастной матери своей?Неужто милых сыновейНа свет мы призваны рожать,Чтоб их в походы провожать?О, бремя горестных судеб!Ужель господь столь глух и слеп?Ужель, кто верит в милость божью,Себя напрасно тешит ложью?""О королевская жена,Твоя душа погруженаВ печаль о доблестном Гандине.Но не грусти о младшем сыне, -Промолвил юный Гамурет. -Я дал всевышнему обетНаш гордый род в бою прославитьИ принужден тебя оставить.Поскольку мною выбрал путь,Я не смогу с него свернуть".И отвечала королева:"О плод родительского древа!Ты добрым вскормлен молоком!Прекрасной Дамой ты влеком!..Прими мое благословенье.И с моего соизволеньяВозьми четыре сундука:В них бархат, кружева, шелкаНетронуты у нас хранятся.Тебе в пути они сгодятся.Ступай! Будь смелым до конца.А я останусь ждать гонцаС отраднейшей для сердца вестью,Что скоро снова быть нам вместе!..". . . . . . . . .В поход героя снарядили,По-королевски нарядили,Преподнесли ему подарокЦеною в много тысяч марокОт благороднейшей из дам.Он припадал к ее стопам,А ныне простирал к ней руки,Томимый горечью разлуки,При этом ставши богатеем,На зависть алчным иудеям.Он обнял мать, он обнял брата,Родной земле сказал: «Прощай!»Неужто нет ему возвратаВ родимый дом и в отчий край?Ни с кем он не забыл проститьсяПред тем, как в странствие пуститься.За самый малый знак вниманияОн всех и вся благодарил:Не в силу княжеского званьяЛюдьми он обожаем был,А в силу скромности безмернойИ прямоты нелицемерной,Той благородной чистоты,Не признающей суеты...Вот отчего вошли в преданьяЕго высокие деянья,Что были им совершеныДалеко от родной страны.Он, окруженный громкой славой,Ей не кичился никогда.Душа его была тверда,Как ясен был рассудок здравый.Служить хотел он... Но кому?Не коронованным особам,Не кесарям высоколобым, -А только Богу одному!Своей высокой цели ради.Свершил он подвиг не один...В ту пору в городе БагдадеЖил всемогущий властелин,Что подчинил себе полмира.Его считали за кумираПочти во всех концах земли.Пред ним иные королиПодобно слугам трепетали...Носил он прозвище Барук.[4]И лицезреть его мечталиВсе, обитавшие вокруг.Священным наделенный саном,Он предназначен был творцомСтать для язычников отцом,Как папа римский – христианам.И так же, как к воротам РимаИз разных стран, земель, краев,В Багдад тянулись пилигримыЗа отпущением грехов.И сей обычай сохраненВ веках до нынешних времен...Взрастил двух братьев Вавилон:[5]Помпей был да Ипомидон.[6]Барук напал на тех двоих,Забрав Ниневию[7] у них.Так сговорившись меж собой,Два брата вновь вступают в бой.Теснят Барука их войска...Но вдруг к нему издалекаПришла нежданная подмога:То был наш славный Гамурет.И хоть ему немного лет,Достоинств у него премного."Тебе, Барук, я послужу,Как друг, как рыцарь, как мужчина.Я – сын покойного ГандинаИ нынче прибыл из Анжу!.."Тут повелел Барук всесильныйЕму сменить свой герб фамильный[8],И новым он щитом снабжен,Где якорь был изображен,Как символ плаваний, скитанийИ стойкости средь испытаний.. . . . . . . . .И наш герой уплыл далеко:Сражался в Персии, в Марокко -О нем в Алеппо[9] и в ДамаскеДоселе сказывают сказки.Его копье врагам грозило,Не одного оно сразило.В песках зарыты их останки,Поглощены волной морской...Но вот он бросил якорь свойВ стране чудесной – в Зазаманке.[10]. . . . . . . . .Его на берег вынес шквал.Он Богу чуть не отдал душуИ лишь успел вступить на сушу,Как некий город увидал.Вокруг военные палатки, -Наверно, битва здесь была.И в поле, после жаркой схватки,Валялись мертвые тела.И Гамурет велит гонцуСкакать немедля ко дворцу,Дабы узнать: что здесь творится?Как именуется столица?И через несколько секундГонец приносит донесенье:"Мы прибыли в Паталамунд,[11]Народ нуждается в спасенье!Халифы начали войну.Враг справа движется и слева.И умоляет королеваСпасти злосчастную страну!.."За королеву наш геройРешил тотчас же встать горой,Сим доказав, что в мире естьИ долг, и рыцарская честь.Врагов жестокий ждет удар!..И всяк, будь молод он иль стар,Здоров иль хвор, богат иль беден,Добросердечен иль зловреден,Героя принялся хвалить,Алмазы, золото сулить."О рыцарь! Можешь взять свободноВсе, что душе твоей угодно!.." -Так весь народ воскликнул дружно...Услышав это, Гамурет,Чуть поклонившись, молвил: "Нет!Мне ничего от вас не нужно!.."И люди грянули в литавры:"До гроба мы тебе верны,Хоть наши лица и черны!"(Там, в Зазаманке, жили мавры.)Все зашумели, загалдели,Надежда к ним влилась в сердца.И жены черные гляделиНа светлокудрого бойца.Глазами черными блистая,Смотрели девы на него,Любуясь мантией егоИз дорогого горностая.. . . . . . . .В город наш герой въезжает,Его безмерно поражаетНеутолимой скорби вид.Здесь все о смерти говорит.Дороги вздыблены, разрыты,Гербы на зданиях разбиты,И раненых протяжный стонДоносится со всех сторон:Их с поля битвы ввозят в город, -И мы их видим пред собой:Один лежит мечом распорот,Копьем насквозь пронзен другой...О, сколь судьба неумолима!Сколь осажденный город нищ!..Хромых коней проводят мимоДавно неприбранных жилищ,Где, корчась на своей постели,Хозяин дышит еле-еле -Какой ему поможет врач?..Стенанья, вопли, женский плач...Такою с самого началаСия страна пред ним предстала...Он принят был персоной важной.Бургграф[12] – рубака преотважный,Родного города оплот,Охранник городских ворот -Его с любовью ввел в свой дом,Попотчевал виномИ ласково приветил...Здесь много раненых он встретил.И в самом деле: не одинВысокородный паладинНосил на перевязи руку,Бинт окровавленный на лбу,Познав военную судьбу,А также бранную науку...И, гостя юного обняв,Расцеловал его бургграф:"Наш избавитель долгожданный!Ты в этом доме гость желанный!Моею вотчиною всейРаспоряжайся и владей!"Он в раззолоченную залуПовел его к жене своей:«Се – отпрыск славных королей!»Она его поцеловала.И к королеве во дворецБургграф отправился с докладом:"К нам прибыл доблестный боец!Спеши к нему! Спасенье рядом!В наш край явился Гамурет,Защитник нашего народа!..""Скажи, он княжеского рода? -Она промолвила в ответ. -Должна я точно это знать:Могу ль его поцеловать?""О королева, этот воинСамим Баруком удостоенВысоких званий и наград!Могу побиться об заклад,О нем прослышал я впервые.В сраженье при Александрии.Мне говорили: это – он,Кем урезонен Вавилон!К тому же славный рыцарь сей -Дитя анжуйских королей,Но держит это под секретом.Иди! Встречай его приветомОт имени родной земли,Чтоб с ним вовек не разлучиться.И всем придворным повелиКак подобает облачиться..."И маршал[13], прискакав домой,Промолвил юному герою:"Пред королевою самойСейчас предстанем мы с тобою!"Тот словно солнышко зарделся,Весьма богато разоделся.Червонным золотом горя,На нем сверкали якоря -Герб достославного Барука,Нетленной верности порука.Затем, доспехами звеня,Он сел на гордого коня,Который, как другие кони,Ему достался в Вавилоне.Затем садятся на конейБургграф со свитою своейИ ко дворцу стрелою мчатся,Чтоб с королевой повстречаться...Меж тем владычица их ждет,Навстречу рыцарю идетВ сопровождении пажей,И государственных мужей,И величавых дам придворных,Очаровательных, но черных......И королеву в знак приязниГерой целует без боязни.Она, ступивши чуть вперед,Героя за руку беретСвоей нежнейшею рукою,Ведет его в свои покои,Где в окна мягкий льется свет.И вот на бархате диванаСидят отважный ГамуретИ королева Белакана.Он знал высоких жен немало,И та, сидевшая пред ним,Всем королевам остальнымНисколечко не уступала:Ни горделивою осанкой,Ни речью властной, ни умом.И лишь черна была лицомТа, что владела Зазаманкой.Но ярче звезд на небосклонеСиял рубин в ее короне.. . . . . . . .И дама рыцарю сказала:"О вас мы слышали немало,О вашей славе неспростаМолва идет из уст в уста.Вы слабым женщинам опора.И, полагаю, без укораВы мой воспримете рассказО том, что столь печалит нас".И Гамурет сказал: "Поверьте,Я предан вам до самой смерти,И я на поединок выйдуС любым, кто вам нанес обиду,Посмев нарушить ваш покой.Но кто же, кто же он такой,Подвергший вас жестоким бедам?Увы, он мне пока неведом!... . . . . . . . .Скажите прямо: кто ваш враг?Откуда? Из какого стана?"И королева БелаканаГерою отвечала так:"Узнайте жребий мой ужасный:Служил мне юноша прекрасный,Чистейшим сердцем наделен,Душою девственно-невинной,Он обладал отвагой львинойИ был... Он был в меня влюблен.Да, пылко, слепо, беззаветноИ, признаюсь, не безответно:Я втайне любовалась им,Отважным рыцарем моим,Моим вернейшим паладином,Ценя его высокий сан, -Его отец был властелиномОдной из мавританских стран.[14]Но я невольно согрешила,Я испытать его решила,Сказав: "Геройством заслужиБлаговоленье госпожи!Доспехи – мужеству помеха.Без них добейся ты успеха!"И – горе мне! – войдя в азарт,Доспехи скинул Эйзенгарт...Оставив грудь незащищенной,Он дрался, смерти вопреки.Но смерть пришла: копьем пронзенный,Он пал от рыцарской руки.Но за мгновенье до кончины,Успев собрать остаток сил,Он в грудь соперника вонзилКопье... Так действуют мужчины!..Ах, я жестоко поплатиласьЗа прихоть дерзкую мою.Вокруг молва распространиласьО том, что не в честном боюПал мой избранник ненаглядный,А что рукою кровожаднойСплела я заговора сеть,Чтоб, устранив с дороги сынаСтраны соседней властелина,Его землею завладеть.И мигом вспыхнула война.Моя страна разорена,Огнем безжалостным объята.Но хоть я плачу и казнюсь,Богами нашими клянусь,Что я ни в чем не виновата!.."Почти не сдерживая плача,Она вела свой разговор,Украдкой за слезами прячаВоспламененный страстью взор.И Гамурет, сидевший рядом,Ей отвечал таким же взглядом,И разгоралось сердце в немБлаженно-сладостным огнем.Меж тем владычица привстала,Вина пригубив из бокала,Давая рыцарю понять,Что сим окончено свиданье,Хоть оба, как гласит преданье,Волненья не могли унять.. . . . . . . . .И с увлажненными очамиГерой сказал высокой даме:"О, пусть отныне этот мечМне даст возможность уберечьОт новых бедствий вашу землю.С отрадой этот долг приемлю,Всем сердцем вам принадлежа.Моя святая госпожа,Я вашу возмещу потерю!.."Она шепнула: «Я вам верю...»К бургграфу рыцарь возвратился.Хозяин к гостю обратился:"Мой друг, не хочешь ли, скажи,Взглянуть на наши рубежи?Предвидя вражье наступленье,Войска возводят укрепленья.Сейчас предмет моих заботШестнадцать городских ворот:Враги в них ринуться готовы.Шалишь! У нас крепки засовы!.." -Так утешал себя бургграф.Но, к месту битвы прискакав,Наш рыцарь видит: дело худо;Спасти их может только чудо.Тесней сжимается кольцо,И жадно дышит смерть в лицо.Ужасен город осажденный,Он, словно на смерть осужденный.Ждет в страхе часа своего.Со всех сторон вокруг негоПротивник дерзостный залег.О нет, ни выкуп, ни залог,Ни тонкость хитроумной лестиНе отвратят кровавой мести...Кто сдержит вепрей разъяренных?..И глянь: на вражеских знаменахУбитый князь изображен,Копьем предательским сражен.Но как бы в виде возраженьяНа лживые изображеньяТа, что невинна и чиста,Два к небу поднятых перстаНа стягах вышить повелелаИ этим символом клялась,Что за святое бьется делоИ что, богам своим молясь,Скорбит о друге убиенном,О дорогом, о незабвенном...Бургграфа Гамурет спросил:"Откуда столько свежих силУ ваших недругов берется?Как величать их полководца?Кто покровитель пришлых банд?"Бургграф ответил: "Фридебранд,Главарь наемников-шотландцев.Когда б не помощь иностранцев,Давно б мы им свернули шею.Я в том тебя заверить смею!Вообрази: во вражьем станеСредь мавров служат христиане,И прочим воинам примерЗаморский рыцарь Хютигер.[15]Он в ратном деле исполин.Из наших братьев не одинЕго копьем насквозь проколот.При этом он красив и молод,Обворожителен весьма.Всех наших дам он свел с ума.А быть любимым женским полом -Не меньше, чем владеть престолом!.."Но вот за лесом солнце село,То время трапезы приспело,И старый маршал говорит:«Поедем! Стол давно накрыт».О, если вы узнать могли бОб этом рыцарском обеде,Где громоздились горы снеди -От цапель жареных до рыб.И все, чтя святость ритуала,Сама хозяйка подавала.Явилась королева в дом,Чтоб лично убедиться в том,Что угощают Гамурета,Не нарушая этикета.Она колено преклонила.Героя это удивило:Не ждал он почести такой...Затем она своей рукойОтрезала кусочек цаплиИ налила ему вина.Он осушил бокал до капли:«За вас, светлейшая жена!»Тут зазвенели бубенцы,Взялись за дело игрецы,Закувыркались скоморохи,Потешно прыгая, как блохи.Но королева БелаканаГлаз не сводила с капеллана:Его наш доблестный геройВозил повсюду за собой.Затем промолвил юный воин:"О высочайшая из жен!Я слишком щедро награжденИ этой чести недостоин".И Белакана улыбнулась:В ней жизнь воскресла, страсть проснулась,И, обходя пажей и слуг,Преподнесла им угощенья.Зарделись люди от смущенья,Приняв дары из этих рук!. . . . . . . . . .Она кивнула головой,Произнося в прощальном тостеХвалу хозяевам и гостю,И воротилась в замок свой.Служанки с черными очамиЕй освещали путь свечамиВ больших светильниках златых...Она ушла... И дом затих...Бургграф улегся на перинах.И, как в сказаниях старинных,Вокруг него пажи легли,Что сон хозяйский стерегли:Ведь супротивник недалече...Не потухали в доме свечи,И было в нем светло, как днем,И спали все тревожным сном...А Гамурет? Он в этот час,И вовсе не смыкая глаз,Метался на роскошном ложе.Пылало гордое чело.На подвиг рыцаря влеклоВ честь королевы чернокожей.В груди дыхание стеснилось,Тревожно, тяжко сердце билось,Им завладели в то мгновеньеЛюбовь и воинское рвенье,Жгла сердце огненная рана.И только утренний рассветВ окно увидел Гамурет,К себе призвал он капеллана,Чтоб душу укрепить молитвойПеред решающею битвой...Герою панцирь принесли,Коня лихого привели,Что был не раз в бою испытан,В конюшнях рыцарских воспитанИ от загривка до копытНадежным панцирем прикрыт...Герой вдевает ногу в стремя.Он полон ярости святой!Сверкает бармица.[16] На шлемеПылает якорь золотой.Щит изумрудами украшен.Из окон, с крыш, с дворцовых башенНарод на рыцаря взирает,У женщин сердце замирает.И королева говорит:"Да, он прекрасен беспримерно!Так боги выглядят, наверно!"(О, как лицо ее горит!)И он, пустив коня в карьер,Летит вперед на поле боя...Меж тем отважного герояПриметил рыцарь Хютигер.И говорит, весьма встревожен:"На сарацина не похож он!Неужто с ней вступил в союзМолвой прославленный француз?Ну что же, некуда деваться!Придется с ним посостязаться.Кто сможет одолеть меня?"И вот, вскочивши на коня,Он, по условленному знаку,Тотчас же ринулся в атаку...Теперь сошлись они друг с другом.Колотят копья по кольчугам,И древки яростно трещат,И щепки на землю летят.Ах, в беспощадной этой рубкеЖдать не приходится уступки.И неужель во цвете летПогибнуть должен Гамурет?Ведь Хютигер одолевает...Но в жизни всякое бывает,И не во сне, а наяву,С коня ударом сброшен,Противник валится в траву.,.Анжуец сильно огорошен:Нельзя лежачего добить!Но растолкуйте, как с ним быть,Коль Хютигер не хочет сдаться.Он, отдохнув, спешит поднятьсяС сырой земли и прямо в грудьКопье противнику воткнуть.«Э, не пройдет сия уловка!..»И Гамурет пронзает ловкоСвоим копьем плечо врага:"Сдавайтесь, если дорогаВам жизнь! Ведь глупо гнить в могиле!"Тот говорит: "Вы победили!Но объясните, мой герой,Кем я пленен? Кто вы такой?"И отвечает победитель:"Король Анжуйский – мой родитель.Я сын Гандина – Гамурет!"И Хютигер сказал в ответ:"Принять извольте от меняМой щит и моего коня,Согласно благородных правил...Со мной сдается мой отряд..."Анжуец рыцаря отправилКак пленника в престольный град.И там, в столице Зазаманки,Завидев пленника сего,Ему за рыцарство егоРукоплескали мавританки.Но не успели кончить сечу,Как новый враг спешит навстречу:Героя вызвал на турнирНормандец доблестный Гашир.Взметнулись копья, кони – в мыле,Оруженосцы стяги взвили,Звенят щиты, мечи гремят,И в полчаса нормандец смятИ униженно просит мира.Анжуец в плен берет ГашираИ молвит: "Повели-ка самСдаваться в плен своим войскам".Гашир молчит, не прекословя.Что делать?.. Принято условье.. . . . . . . . . .И вновь отважный ГамуретБерет копье и арбалетИ мчится к берегу морскому,Дабы ударить по другомуВысокомерному врагу.Стоял на этом берегуКороль надменный Рацалиг.[17]Он каждый час и каждый мигГрозил расправой Белакане.И в Зазаманке горожанеСтрашились, что владыка тотСтолицу приступом возьмет.Но Гамурет умел недаромВрагов сражать одним ударом.Герой противника настиг,С коня свалился РацалигИ в униженье и в тоскеЛежит, как рыба на песке.Его жена стенает, плачет,К нему на помощь войско скачет,И восемь боевых знаменУже застлали небосклон.Но рек анжуец королю:"Я вам немедленно велюДомой вернуть свои дружины!"Взвыл Рацалиг: "Мне все едино.Ах, тот, кто вами побежден,Повиноваться принужден!.."Честной народ, ликуй и ведай:Война окончилась победой!Беду геройство отвело!..У всех от сердца отлегло.Но Гамурет свой бранный пылПока еще не остудил.Он рад бы снова в бой рвануться,Однако вынужден вернуться:Его домой зовет бургграф,Свою жену за ним послав.Освободивши от забрала,Она его поцеловала,Рукою нежной обвилаИ к королеве повела.А та сама навстречу скачет.Не страшно! Пусть толпа судачитИ удивляются пажиИным причудам госпожи:Любовь не ведает запрета!Оруженосцам ГамуретаОна с улыбкой говорит:"Хозяин вас благодарит!..За вашу верность и заслугиВы будете награждены.Но нам сегодня не нужныТелохранители и слуги.Итак, друзья мои, идите!Коней в конюшню отведитеИ спать ложитесь, не боясь,Что пропадет ваш добрый князь,О нем сама я позабочусь!.."И удалились слуги тотчас...Она сняла с него доспехи,Придворных дам отправив прочь...Любви высокие утехиГерой познает в эту ночь.Покрыто соболями ложе,Струится лунный свет в окно.Что значит разность цвета кожи,Когда сердца слились в одно?Меж тем на улицах столицыТолпа шумит и веселится.Надели жены украшенья,Готовят жертвоприношенья,Чтоб отблагодарить богов,Сломивших полчища врагов.И вот, вчера еще надменный,А ныне кроткий и смиренный,Явился Рацалиг – король,Превозмогая в сердце боль.Но к побежденному нет злости!Его, как равного, как гостя,Сажают рыцари за стол.Ведь он с собою в плен привелСвоих оруженосцев конных,И с соблюденьем прав исконныхДвадцать четыре молодцаСлагают копья у дворца.Вот прибыл Хютигер на пир,А вслед за ним – герой Гашир,Чтобы в раскаянье смиренномПредстать пред новым сюзереном.Вдруг громко грянули тимпаны:В сопровожденье Белаканы,По-королевски разодет,Выходит юный Гамурет.И видят все: он был ей другом,А за ночь стал ее супругом.И молодая королеваПридворными окружена:Теперь она уже не дева,А венценосная жена.И люди слышат госпожу:"Отныне я принадлежуСо всей моей землей родноюСему отважному герою!"И молвит храбрый Гамурет:"Средь нас врагов в сем крае нет!Да будет вечный мир меж нами!А вас, кого я звал врагами,Я попросить не преминуПоцеловать мою женуВ знак долгожданнейшего мира...Прошу приблизиться Гашира!"Гашир к устам ее приник,Вслед за Гаширом – Рацалиг,За Рацалигом ХютигерЯвил изящество манер...Герой вернул свободу пленным,Их обложив изрядным леном,[18]И, расточителен во всем,Осыпал золотым дождемСвоих оруженосцев верныхВ признанье их заслуг безмерных,Всем удалиться приказалИ возвратился в тронный зал,К той, что его, как жизнь, любила...Но счастье их недолгим было.. . . . . . . . . . Прошло не так уж много дней,Он все угрюмей, все мрачней.Любовь страданьем обернулась -В нем тяга к странствиям проснулась.Душа охвачена влеченьемК невероятным приключеньям,[19]И он готов оставить ту,Чью красоту и добротуОн оценил высоким сердцем,Хоть не был ей единоверцем.Но, королеву возлюбя,Все ж превозмочь не смог себя...Он сговорился с моряком,Который был ему знакомПо прежним доблестным походам.Моряк был из Севильи родом[20]И, к маврам злобой одержим,Анжуйца причислял к своим."Коль нас не выдашь чернокожим,Мы, господин, тебе поможем.Едва отчалим от земли,Нас никакие корабли -Клянусь всевышним! – не догонят!А тот, кто сунется, – потонет!"И Гамурет не возражает.Он златом судно нагружаетИ под покровом мглы кромешнойБежит от женщины безгрешной.Меж тем она уже былаНедель двенадцать тяжела,Не ведая, что в сердце мужаНедавний жар сменила стужа.А утром некое лицоПередало ей письмецо,И хоть она могла едваЧитать французские слова,С усердьем до последней точкиПрочла ужаснейшие строчки."Охвачен болью нестерпимой,Пишу тебе, моей любимой.Я от тебя бежал, как вор,Украв последний твой укор.Вина моя не знает меры.Ах, будь с тобой одной мы веры,Не совершил бы я побегИ вместе были б мы навек.Но та, что правит Зазаманкой,Увы, не стала христианкой,И я с тобою расстаюсьИ Богу за тебя молюсь.Коль от меня родишь ты сына,Запомни: сын твой – внук Гандина,В нем кровь анжуйская течет,Потомок он Фата-Морганы,Что, растравляя в сердце раны,На подвиг рыцарей влечет.И знай: меня ты вновь обнимешь,Когда мою ты веру примешь!"Она кричит ему вослед:"Вернись ко мне, мой Гамурет!Коль ты готов на возвращенье,Я хоть сейчас приму крещенье.Разлуки яд в моей кровиОтравит плод твоей любви!Моя печаль его иссушит!О, как меня разлука душит!"Ее измучила тоска -Ничем душа не насладится.Ведь горлица без голубкаНа ветку чахлую садится.Она затворницей жилаИ в час урочный родила...От Гамурета с БелаканойНа свет явился мальчик странный:Он – видно, Бог того хотел -Был столь же черен, как и бел,Пятнистой наделенный кожей,На мать и на отца похожий.И, белые целуя пятнаНа теле сына своего,Она звала, звала того,Кто не вернулся к ней обратно.Малыш со временем подрос.Сквозь черноту его волосПробился золотистый локон.Прекрасных дам к себе привлек он,Высоких дев и знатных жен.Для бранных подвигов рожден,Он с детства внял походным трубам.Его прозвали Лесорубом:Являя в битвах чудеса,Он копий целые лесаЛомал на рыцарских турнирах.Щиты и латы были в дырахУ тех, кто смел сражаться с ним...Да, в битвах был неукротимСей Лесоруб, сей рыцарь смелый,Под стать сорокам черно-белый(И белолиц и чернолиц),Отважный воин Фейрефиц.[21]. . . . . . . . .А Гамурет, его отец,В Севилью прибыл наконец,Сдается нам – не меньше годаОн бороздил морские воды.Была дорога нелегка.Вознаградил он морякаЧервонным золотом... БогатаБыла условленная плата...

В те дни испанская земляЦвела под властью короля -Высокочтимого Кайлета.[22]Он был сородич Гамурета,В далеких странах побывал,Весьма успешно воевал.Наш друг искал его в Толедо,Но венценосный непоседа,Как нам поведало преданье,Опять умчался на ристанье.Тогда отважный ГамуретРешил за ним пуститься вслед,По-рыцарски вооруженный,Своею свитой окруженный,Украсив княжеское знамяТремя большими якорями.. . . . . . . .Его дорога привелаВ престольный град Конвалуа,[23]Где Герцелойда[24] молодая,Без повелителя страдая,Велела рыцарей созвать,Чтоб мужа верного избрать.Она, считаясь королевой,Была не женщиной, а девойИ с целью выбора владыкиТурнир затеяла великий.Так самых доблестных бойцовПривлек ее высокий зов:Ведь слаще не было приманки,Чем сердце царственной испанки.Она сказала: "Господа,Пусть мудрость божьего судаПоможет мне избрать супругаИз благороднейшего круга.Кто победит в честном бою,Тому я руку отдаюИ две страны моих в придачу;Да ниспошлет вам Бог удачу!.."Бросая на землю перчатки,Бойцы сходились в пробной схватке,Чтоб завтра снова выйти в бой,Уже не в пробный, а – в большой![25]И все ж турнир, пусть он и пробный,Здесь был подобен битве злобной:Вставали кони на дыбы,Звенела сталь, сшибались лбы,И князь, другим побитый князем,Слетев с коня, валился наземь.. . . . . . . . . .Шатры раскинув недалечеОт места предстоящей встречи,Наш друг слегка перекусил,Чтоб поднабраться новых сил.А между тем слуга монарший -Его оруженосец старший, -Направившись в престольный град,Уже проник в дворцовый сад,Застыв в почтительном поклонеПред той, стоявшей на балконе.Она, окрестность озирая,Придворных спрашивала дам:"Откуда, из какого краяСей незнакомец прибыл к нам?Взгляните на его дружины!Французы там и сарациныВ одном сражаются строю.О, я анжуйцев узнаюПо их особому наречьюИ редкому чистосердечью..."И дамы хором говорят:"Сей рыцарь сказочно богат,Он бедных щедро одаряет,Прекрасных женщин покоряет,И среди прочих ратных делОн в Зазаманке овладелДержавным скипетром и троном.Но вскоре золотом червоннымОн нагрузил свои судаИ тайно двинулся сюда,Чтоб покориться вашей воле,Свои шатры раскинув в поле..."И Герцелойда воскричала:"Сей путь судьба предначертала!Но объясните наконец,Когда ж войдет он в мой дворец?". . . . . . . . . .Почти во всех столицах мира,Где совершаются турниры, -Там с незапамятной порыСправляют пышные пиры.Свисают с каждого балконаПриезжих рыцарей знамена,И украшают их гербыДома, заборы и столбы.Нет величавее картины!..Грохочут гулко тамбурины,И отвечают флейты имПевучим голосом своим.О, насладимся превосходнойЗовущей музыкой походной,Однако надобно успетьНам Гамурета разглядеть.Прекрасен он. Судите сами:Плащ оторочен соболями,Копье остро, а меч тяжел.Зеленый бархатный камзолПоверх сорочки белоснежной...Он в позе царственно-небрежнойСидит, откинувшись в седле.Таких красавцев на землеДоселе не было, пожалуй.Рубином рот пылает алый,Златые вьются волоса...Слышны восторгов голоса:«Да, не обижен он природой!»,«Кто ж этот рыцарь безбородый?»,«Ей-Богу, он похож на льва!»...И тут же разнеслась молваО том, что рыцарь вновь прибывший,От битв недавних не остывший,Собой затмивший солнца свет,Есть знаменитый Гамурет...Меж тем, проехав мост дворцовый,Предстать пред Дамою готовый,Герой, что в битвах не шутил,Внезапный трепет ощутил.Так даже царственная птицаСилка охотника боится.И вот, одолевая страх,Наш друг привстал на стременах,Приняв достойную осанку,И в тот же миг узрел испанку:Она в короне золотойСияла редкой красотой,Что в песнях сладостных воспета...Меж тем до короля КайлетаВесть торопливо донеслась:Мол, появился дивный князьБлиз Герцелойдовой столицы,Мол, надо бы поторопиться,Чтоб разузнать, кто он такой..."То – Гамурет, сородич мой! -Вскричал Кайлет, светлея ликом. -О мужестве его великомИдет повсюду разговор.При этом он с недавних порОбласкан королевой черной...Эй, где тут мой гонец проворный?А ну-ка, мигом – на коня!И не забудь к исходу дняС моим сородичем вернуться!Авось успеешь обернуться..."Друг друга заключив в объятья,Два короля сошлись как братья.И вопрошает Гамурет:"Каких гостей, коль не секрет,В Конвалуа понанеслоИ велико ли их число?"И произнес король испанцев:"Немало знатных иностранцевИ достославнейших персонСюда стеклось со всех сторон.Британца Утер Пендрагуна[26]Весьма обидела фортуна.Осуществилось колдовство:Жена любимая его[27]И сын Артур, рожденный ею,Попавшись в сети к чародею,Исчезли... Скоро третий год,Как он нигде их не найдет.И Утер, взяв с собою зятя,Ему свои доверил рати:Король норвежцев – храбрый Лот,[28] -Добра и святости оплот,Ревнитель чести, враг обмана...Да ты слыхал ли про Гавана,Его отважного сынка?Он, правда, слишком юн пока,Еще неопытен, но все жеЧесть для него всего дороже.Геройским духом наделен,Он к высшей цели устремлен...Есть и другие постояльцы:Лихие парни провансальцыЛюбого рады бы проткнуть!О португальцах не забудь:На славу и на женщин падки...А вот раскинули палаткиНа нашем берегу рекиВаллийцев грозные полки.Сильны военным ремеслом,Всех превзошли они числом,Да и оружием надежным...А в стане противуположном -Войска враждебных королей.Попробуй всех их одолей!Там: повелитель арагонцев,[29]Король ирландцев,[30] князь гасконцев[31]И асколунцев господин,[32]Морхольт и Бранделиделин.[33]Явились, тучами нагрянув,Отряды гордых алеманов[34] -Дерется каждый за троих.Ведет брабантский герцог их...Ну, словом, всех не перечислишь.Так что ж нам делать? Как ты мыслишь?Могу ль рассчитывать в боюНа помощь братскую твою?"И Гамурет ему ответил:"Ты, кто душой и сердцем свежПоверь сейчас моим словам:Мы все поделим пополам -И пораженья и победы.Одни у нас с тобою деды,Хоть наши разнятся гербыПо странной прихоти судьбы.Так станем же сильнее вдвое!Твой герб с змеиной головоюОтныне с якорем моим,Как братья, мы соединим.И нам драконий хвост не странКоторым щит врага украшен.Ну, а теперь хотя б чуть-чутьНедурно бы и отдохнуть!"Но только Гамурет прилег,Как громкий шум его привлек:То рыцари в турнире пробном,Иным сражениям подобном,Опять сошлись между собой,Вечерний затевая бойПо группам и поодиночке...Их пыл не ведает отсрочки!Влечет их бранная игра...Наш друг выходит из шатраИ скачет прямо к месту драки,Где состязаются рубаки.Он расстелить велит коверИ с любопытством наблюдает:Один соперник наседает,Другой дает ему отпор.Светло звенят мечи стальные,Несутся кони как шальные,И, вылетая из седла,На землю валятся тела...Так на ковре наш славный другСидит в кольце вернейших слуг,Которые, воздевши пики,Стеною встали вкруг владыки.О, как не терпится емуВвязаться в драку самомуИ послужить прекрасной даме,Что беспокойными глазамиСледит, воссевши на престоле,За тем, что происходит в поле.Один гнетет ее вопрос:"Где тот, кого мне Бог принес,Чтоб стать очей моих усладой?Ужель обещанной наградойЯ не смогла его привлечьИ рыцарь в ножны спрятал меч?.."Но посмотрите! Что за диво!Герой поднялся торопливо.Усыпан яхонтами щит.Плащ из богатых тканей сшитИ блещет золотом, как в сказке.(Взлетел однажды гриф кавказскийНа заповеданный утесИ золото в когтях унес.[35]Добыча редкостная этаСчиталась главным чудом света...)Меж тем пробился наш герой(А с ним – оруженосцев строй)Сквозь рыцарей стальную стенуНа знаменитую арену.. . . . . . . . .Он бился яростно и зло.Немало воинов леглоПод тяжестью его меча.Иные корчились, кричаОт страшной, нестерпимой боли.Ей-Богу, в незавидной ролиСегодня оказались те,Кого уносят на щите.Великолепнейшие латыИзрублены, доспехи смяты,Плащи изодраны в куски,На лбах и скулах – синяки,Расплющенный ударом шлемНа шлем и не похож совсем.Сочится кровь из ран и ссадин.В бою анжуец беспощаден,Но рыцарям, кто победней,Он щедро раздает коней,В лихом сражении добытых,Наследство всадников побитых...Огнем лицо его пылало.Он приподнять решил забрало,Чтоб мог коснуться ветерокЕго разгоряченных щек...И с новой силой рвется в сечу.Вдруг – капеллан ему навстречу,Который прибыл из Анжу..."Забыл свою ты госпожу!Она, измучена тоскою,Своею белою рукоюПередала мне письмецо,Вложив в него свое кольцо,При этом выразив желанье,Чтоб ты прочел ее посланье".И Гамурет, охвачен дрожью,Вникает в смысл прекрасных слов:"О ты, кто мне всего дороже,Услышь моей печали зов!С тех пор как я тебя узнала,Любовь мне сердце истерзала.Ах, я недаром слезы лью:Я – нелюбимая – люблю.Да, год за годом, мой любимый,Живу, любимым нелюбимой.Так отзовись! Вернись ко мне!Стань королем в моей стране!Недавно мой супруг скончался,И мне престол его достался.В слезах вступила я на тронПо совершенье похорон.Теперь я сказочно богата:Алмазы, серебро и златоЛежали в мужних кладовых.Отныне ты – владелец их.Тебе, к кому душой пылаю,Свою корону посылаю.Носи ее! Пусть целый мирПоймет, что ты вступил в турнирФранцузской королевы ради,Не помышляя о награде,Обещанной другой женой...Нет, не сравниться ей со мной!Ведь я ее богаче вдвое,И сердце мне дано живое,Чтобы любимого любитьИ чтоб самой любимой быть.Вот отчего столь благосклонноДарю тебе свою корону..."Вновь опустил герой забрало.В нем чувство прежнее взыграло:Да, верность женская не разПреумножает силы в нас.Пусть Герцелойда обнаружит,Что он своей Анфлисе[36] служитИ в честь ее земли роднойЗдесь совершает подвиг свой...Меж тем, презрев закон турнирный,Где супротивники – друзья,Кровавый спор, отнюдь не мирный,Ведут приезжие князья.О, помрачение рассудка!Война – не праздник, смерть – не шутка:Святые попраны права,И красной сделалась трава.И вдруг ужасный вопль раздался:"Глядите! Якорь показался!Теперь голов не уберечь!.."Наш Гамурет вздымает меч,Сшибает недругов с налетуИ скачет на подмогу к Лоту:«Сюда! За мной! Вперед! Вперед!» -И арагонца в плен берет(Беднягу звали Шафилор)..."Доколь терпеть нам сей позор?! -Воскликнул Леелин[37] надменный,Преодолев испуг мгновенный. -В куски сей якорь изрублю!Сам в поединок с ним вступлю!"И два героя без заминкиСошлись в жестоком поединке,Удары копий. Лезвий звон.Кто победил? Кто побежден?Князь Леелин свиреп и гневен,И все ж удел его плачевен:Он сброшен на землю конем(Наш друг толкнул его копьем) -И, побежденный, в плен сдается.Какой позор для полководца!. . . . . . . . .Но бой не кончен! Слева, справаНесется рыцарей орава.Слетают всадники с коней, -Так груши падают с ветвей.(Нет, я предпочитаю груши,А не загубленные души.)И вдруг ему навстречу – князь,Весь словно дымкою подернут:Копье дрожит, к земле клонясь,Щит кверху острием повернут.Недоброй вести скорбный знак...Казалось: черной ночи мракНа поле битвы опустился.«Ты с чем, скажи, ко мне явился?»И князь ответил: "Говорят,Погиб твой венценосный брат.Служа одной прекрасной даме,Отважно бился он с врагами,Но все ж не смог их побороть.Его к себе призвал господь,И он навек оплакан тою,Кто для него была мечтою..."И Гамурет, от горя нем,С главы своей снимает шлем,К шатру оставленному скачет,И, плача горько, слез не прячет...А бой все злее, все жесточе...Но – хватит! Поздно!.. Дело к ночи...Игра в потемках – не игра...Авось дождемся до утра.Мы нынче славно воевали,Немало копий наломали,Да и устали чересчур.Ночного неба полог хмур,Зато в шатре пылали свечи,Прекрасные звучали речи:То Зазаманки повелительКак самый главный победительВ честь побежденных свой бокалВеликодушно поднимал."Пью, – говорил он, – эту чашуЗа доблесть рыцарскую вашу!Князья, мы больше – не враги!.."Но вдруг послышались шаги,И вот в шатре, залитом светом,Предстала перед Гамуретом,В сопровожденье дивных дев,Чистейшая из королев..."Мой друг, смущение отбросьте!Здесь вы – хозяин, я здесь – гостья.Однако помнить мы должны,Что вы – лишь гость моей страны,А я – владычица державыИ посему имею правоОблобызать вас и обнять.Вы против? Как мне вас понять?""О нет, владычица! Не против!Я счастлив... Выразить нельзя...Но и сидящие напротивМои высокие друзья,Что не сробели в состязанье,Достойны вашего лобзанья!"И, повинуясь Гамурету,Что был судьбою послан ей,Она, в знак дружбы и привета,Целует пленных королей.Затем промолвил славный витязь:«Моя владычица, садитесь!..»И тотчас с нею рядом сел...О, трепет этих юных телВ случайном соприкосновенье!..Погасни свечи в то мгновенье,В шатре не стало бы темно:Так, изнутри озарено,Лицо владычицы пылало,Что свет ярчайший излучало...Но вот и кравчие пришли,Неся рубиновые кубки[38] -Наследство бедной той голубки,Без друга страждущей вдали...Затем, из плена возвратясь(Их благородно отпустили),Король Кайлет и гордый князьКиллирьякаг[39] в шатер вступили...Кайлет отведал угощеньяИ произнес не без смущенья:"Послушай, милый Гамурет!Ты мрачен, как анахорет,В твоих глазах прочел я муку.Меж тем везде молва идет,Что Герцелойда отдаетТебе страну свою и руку.Ты, брат, печалишься напрасно!Ведь ты сражался лучше всех,И твой заслуженный успехВсе признают единогласно...Твои дела подобны чуду.Поверь: о том трубят повсюду.Бретонцы, алеманы, франкиСклониться рады пред тобойИ славят все наперебойТебя – монарха Зазаманки!"И тут анжуец произнес:"Меня ты слишком превознес,Чего я недостоин вовсе.Стыдись высокой госпожи!Уж лучше попросту скажи:«К турниру главному готовься!»Кайлет ответствовал, смеясь:"Ты слишком скромен, милый князь!Так знай же, доблестный воитель,Что рыцарский решил совет:В турнире надобности нет,Когда известен победитель!"Тут Герцелойда молвит: "Право,Хоть я на вас имею право,Мой друг, заверить вас спешу,Что как о милости прошуЗа мной оставить право это!Но если ваша честь задетаИль, верность той, другой, храня,Вы днесь отвергнете меня,То, покоряясь воле рока,Я вас покину без попрека!"Тут капеллан вскочил: "О нет!Другой жене он дал обет!Ее он любит больше жизни!И я затем пустился в путь,Чтоб повелителя вернутьМоей возлюбленной отчизне.О, если б знали вы, как та,Чья безгранична доброта,Тоскует, мучается, стонет,Как заживо себя хоронитПод бременем сердечных ран!..(При всем своем чистосердечьеБыл мудр достойный капелланДа и искусен в красноречье...)Так сами рассудите здраво:Кто на него имеет право?..Со мной – три князя молодых.Дозвольте вам представить их...". . . . . . . . . .Три князя дружно воскричали:"Забудь, король, свои печали!И доблесть ратную явиВо имя истинной любви!..". . . . . . . . . .Она взглянула на послов,Вникая в смысл столь дерзких слов,Затем сказала величаво:"Коли на вас имеет правоТа благородная жена,Я предоставить вам должнаВозможность в битве отличиться!..Теперь должна я отлучиться.Но знайте: в завтрашнем бою,В турнир вступив за честь мою,Вы честь окажете тем самымНе мне, а всем прекрасным дамам.И я прошу вас, мой сеньор,Не покидать нас до тех пор,Покуда, в битвы завершенье,Не оглашу свое решенье".Он тут же согласился с ней.Она велит седлать коней.Кайлет в седло ее сажаетИ госпожу сопровождает...Когда вернулся он в шатер,Наш друг сидел, потупив взор."Ты мнишь, награды я взыскую?По Белакане я тоскую.Как я ее покинуть мог?!Я от разлуки изнемог.Раскаянье мне сердце гложет.Я полагал: война поможетМне исцелиться от тоски.Грехи мои столь велики,Что искупить своею кровьюЯ их решил, сей крест влача.Но, не погибнув от меча,Стал жертвой подлого злословья.Опутан ложью окаянной,Я о себе самом узнал,Что, обвенчавшись с Белаканой,От черноты ее бежал!Словами гнусного наветаЯ насмерть ранен неспроста:Светлее солнечного светаБыла мне эта чернота!Однако есть еще причинаТого, что жжет меня кручина:В бою мой старший брат убит.Его, мечом промятый, щитПовернут вверх... О, Бог всесильный!На том щите – наш герб фамильный.Вчера я этот щит видал..."Анжуец горько зарыдал,И заливали слез потокиЕго обветренные щеки.Так, сидя в глубине шатра,Не мог уснуть он до утра...Но вот и утро занялось.Немало в поле собралосьБойцов, и молодых и старых,Понаторевших в битвах ярых.Притом, заметить мы должны,Все были так измождены,Что даже думать не хотелиО предстоящем ратном деле.И кони, под напором стали,Не меньше всадников устали...Вдруг Герцелойда появиласьИ к полководцу обратилась:«Прошу вас следовать за мной!»И за высокою женойВсе устремились в град престольный,Где наш анжуец богомольный,Как нам преданья говорят,Свершал молитвенный обряд.Вот месса светлая пропета...Едва успел умолкнуть хор,Наш друг услышал приговор:«Я выбираю Гамурета!»И зазвучал со всех сторонВсеобщий возглас одобренья...Сказав слова благодаренья,"О, горе мне! – воскликнул он. -Обвенчан я с другой женою,Дышу я только ей одноюИ только ей принадлежу,Ей повинуюсь, ей служу.Но будь я даже неженатым,Как птица вольным, и тогдаМогу быть только вашим братом,А мужем... Мужем – никогда!На то иная есть причина...""Вы говорите как мужчина.И все же выкинете выЯзычницу из головы,Моей любовью укрощенный!Как?! Обвенчаться с некрещеной?!Ужель застлал вам очи мрак?Ужель вы, христианский витязь,От скверны не освободитесь,Вступивши в христианский брак?..Спасайтесь от господня гнева,Пока не пробил страшный час!..Но, может быть, прельщает васЗемли французской королева,Что посылает вам пословС запасом сладкозвучных слов?..""О да, – ответил Гамурет. -Скитальца с отроческих летК себе Анфиса приручила,К отваге в битвах приучилаИ в годы бедности моейМеня одаривала златом.Но и сегодня, став богатым,Я, верьте, нищего бедней.Я, горемычней горемыки,Познал утрату из утрат:Восхищен мой любимый братРукою Высшего Владыки!Моим слезам утрачен счет,Скорбя, нуждаюсь сам в защите.Ах, госпожа! Любовь ищите,Где Радость пышная цветет!..""Ну, что ж, я выслушала вас,Мой славный друг, не без вниманья,Однако требует отказЗаконного обоснованья...""Я излагаю довод свой:Вам победитель не достался,Поскольку здесь как таковойБольшой турнир не состоялся"."О, все уже давным-давноТурниром пробным решено!При этом у князей светлейшихНет больше сил для битв дальнейшихА тех, кто духом отощал,Спор продолжать не приневолишь...""О королева, я всего лишьЗакон и совесть защищал,И не один – со всеми вместе.К тому же, признаюсь по чести,Сии высокие князьяСражались не слабей, чем я,Своим достойнейшим оружьем.На то, чтоб зваться вашим мужем,Прав у меня особых нет.Но все, кто верно вам служили,Сегодня право заслужилиНа благодарный ваш привет!""Пусть нас высокий суд рассудит -Как он прикажет, так и будет!"И тут пришлось ему и ейИзбрать двух доблестных князейДля отправленья правосудья...И вот что порешили судьи:"Кто здесь явился перед всемиС короной княжеской на шлеме,Чье имя на устах у всехИ чей заслуженный успехЕдиногласно признается,Сим приговором отдаетсяВ мужья прекраснейшей из жен!.."Наш друг убит, наш друг сражен,Слеза в глазах его мерцает,Он бессловесен, как немой.Тут Герцелойда восклицает:"О Гамурет! Теперь вы – мой!Пусть нас любви связуют нити!Смелей к груди моей прильните,И я клянусь, что ваше гореСо мной забудете вы вскоре!.."Грустил он несколько недель,А между тем прошел апрель,Луга вокруг зазеленели,Ручьи в долинах зазвенели.Май по дорогам кочевал -Больные души врачевал.И, пробужден дыханьем майским,Весенним, теплым ветром райским,Наш славный друг в крови своейУслышал властный голос фей,Прабабок голос всемогущий,[40]К любовным радостям зовущий:"Заветов наших не забудь!Люби! И сам любимым будь!"И, вдохновленный этим словом,В блаженном озаренье новом,Он Герцелойде молвил так:"Да будет прочен этот брак!Но пусть отныне и вовекиНе будет надо мной опеки!Прошу вас внять моей мольбеИ не приковывать к себе.Моя любовь к вам тем вернее,Чем я в делах своих вольнее,И в месяц – ну, хотя бы раз -Позвольте покидать мне васВо имя рыцарских забав.Что делать, уж таков мой нрав.А нет, – поверьте, я не лгу, -Опять не выдержу: сбегу,Как от любимой Белаканы.(Ах, мне не по сердцу капканы!)О, как она меня ласкала,Но ни на шаг не отпускала,И бросить мне пришлось жену,Ее народ, ее страну!"Испанка молвит: "Вы свободныТак поступать, как вам угодно.Я только вам принадлежу,Но вас насильно не держу"."Чем я вольней, тем постоянней.Жить не могу я без ристаний.Раз в месяц – бой, то тут, то там,Раз в месяц – копья пополам,И славой мы любовь украсим!.."Она ответила согласьем.Так подружился он с женойИ завладел ее страной...Молва ту новость принеслаВ шатер французского посла.И капеллан бежит тайкомК герою в замок, прямиком,И тут же, как бы по секрету,Тихонько шепчет Гамурету:"Той, кем вы с детства дорожили,О вас подробно доложили,Ей было радостно узнать,Что вы смогли завоевать,В своем геройстве неустанны,Двух королев сердца, и страны,Великий заслужив почет.Теперь она вам отдаетВ придачу к двум другим коронамСебя, отечество свое...""Я научился у нееБыть верным рыцарским законам.И коль велел высокий суд,Я принужден остаться тут!Пускай мне боль терзает душу,Законов чести не нарушу,Своих отцов не оскорблю.Слова ей передайте эти,Добавив, что на белом светеЯ лишь одну ее люблю,И к ней стремиться буду вечно!" -Так он сказал чистосердечноИ одарить хотел послаДарами, коим нет числа,Но тот священник узколобыйЕго дары отверг со злобой.Зато три князя молодыхСлезами горько обливались,Когда с анжуйцем расставались.И он, рыдая, обнял их.. . . . . . . . .Тут до анжуйских войск дошло,Что с князем их произошло:Пал властелин на бранном поле,Но восседает на престолеЕго геройский младший брат,Муж Герпелойды величавой,Увенчанный военной славой,О коей всюду говорят...И к венценосцу самомуЯвились рыцари с поклоном:«Стань и для нас отцом законным»"Быть,– он ответил,– посему!Хотя судьба неумолима,А наша скорбь неутолима,Ее должны мы превозмочь!Живущий да к живым вернется,И скорбь отвагой обернется!Слезами горю не помочь.Рожденный доблестным Гандином,Я стану вашим властелиномС моей возлюбленной женой.Отныне к верному причалуМоя судьба меня примчала.Здесь я бросаю якорь свой!И, положась на доблесть вашу,Пантерой этот щит украшу:[41]Пусть славный герб моих отцовВселяет в грудь моих бойцовНеукротимую отвагу!.."Все принесли ему присягу.. . . . . . . . .Он, Герцелойдою влекомый,В покой вступает незнакомый.Дверь королева заперлаИ в эту полночь отдалаАнжуйцу девственность свою.Нет, я от вас не утаю,Как наш герой, в боях суровый,Рот целовал ее пунцовый,Как оба не щадили губ,И – пусть рассказ мой слишком скуп,Сменились радостью печали,Те, что их душу омрачали...А вскорости на целый мирБыл справлен ими брачный пирИ – господу благодаренье! -Тем состоялось примиреньеДосель враждующих сторон...Князь Гамурет, взойдя на трон,Оставленный погибшим братом,Всех одарил арабским златом:От достославнейших бойцовВплоть до бродячих игрецов.. . . . . . . . .Так завершилось торжество...Не раз пантера, – герб его, -Что щит анжуйский украшала,Князей строптивых укрощала.Носил герой поверх кольчугиРубашку царственной супруги,В которую была онаВ часы любви облачена,И в той священнейшей рубашкеОн в битвах не давал промашки...В конце свидания ночногоРубашку получал он снова:Их восемнадцать набралось,Пронзенных копьями насквозь.. . . . . . . . .Да, обделен он не был славой,И княжество его цвело.Зачем же снова в бой кровавыйОн поспешил, судьбе назло?Назло судьбе, себе на горе,Вновь переплыть решил он море:Гонцов прислал за ним Барук.(Здесь, выражая сожаленье,Я сделать должен добавленье:Князь поступил как верный друг...)Барук – мы сведенья имеем -Вновь атакован был Помпеем,Не тем, которым славен Рим,[42]А тем, кто дядею своимВзращен, Навуходоносором,[43]Тем властелином, о которомШумела глупая молва,Что он – соперник божестваИз-за его завоеваний,А нынче, не без оснований,Посеявший раздоров семя,Осмеян он и проклят всеми.... . . . . . . . .Барук безмерно рад подмоге...Идет нещадная война.И знают разве только боги,Чья одолеет сторона:Помпея или Гамурета?Дерется храбро та и эта...Ах, кто под чьим падет мечом?И Герцелойда молодая,Домой супруга ожидая,Еще не знает ни о чем.Что ждет ее: добро иль худо?Вестей тревожных нет покуда,Беспечно жизнь ее течет.Довольство, радость и почетИспанку нашу окружают.Все королеву обожают,Ее вниманьем дорожат.Нет королевы благороднейИ благостней!.. Притом сегодняЕй три страны принадлежат!... . . . . . . . .Ей ревность сердце не терзала,Любя супруга своего,Она с улыбкой узнавалаО похождениях его.Пусть он иным любезен дамам, -Ее не ранит он тем самым:Какой ей может быть урон,Коль всеми привечаем он?..Меж тем прошло уже полгода,А из далекого походаНе возвратился Гамурет.Вестей о нем все нет и нет...Так радость горестью сменилась.Душа тревогой стеснена.Картина страшная присниласьЕй в час полуденного сна:Внезапно вспыхнул полог звездный,Гром громыхнул грозою грозной,Кругом пожар заполыхал,Неслись хвостатые кометы -Всемирной гибели приметы,И серный ливень не стихал.В том гуле, грохоте и визгеМетались огненные брызги...Но вот ужасный этот сонДругим ужасным сном сменен.И снится бедной королеве:Она дракона носит в чреве,И девять месяцев спустяНа свет рождается дитя:На голове его – корона...Она злосчастного драконаСвоим вскормила молоком.Но вскоре, к странствиям влеком,Он мать родимую покинулИ вдруг исчез. Как будто сгинул...Неотвратимую бедуПо высшей воле провиденьяЕй предвещали сновиденья.Она металась, как в бреду,Пока ее служанкой вернойНе прерван был сей сон прескверный.. . . . . . . . . .Сокрылось солнце. Ночь настала.Вдруг Герцелойда услыхалаШум голосов и стук копыт.Без короля вернулась свита:"Отныне нам лишь Бог – защита!Восплачь, жена! Твой муж убит!"Как смерть испанка побелела,Скорбя, душа рвалась из тела.Глава ее клонится вниз,Глаза ее не видят света.Но тут промолвил Тампанис,[44]Оруженосец Гамурета:"Узнай, как пал твой муж достойный!..Палил пустыню полдень знойный.Король был сильно утомлен,А шлем его – столь раскален,Что снял свой шлем он на мгновенье,Дав голове отдохновенье.Вдруг подошел к нему одинНаемник, некий сарацин,И кровь убитого баранаИз драгоценного стаканаПлеснул на королевский шлем,И, не замеченный никем,Отполз в сторонку... Но металлТотчас же мягче губки стал...Долготерпение Христово,Кто оскорбить тебя посмел?..Меж тем взметнулись тучи стрел,И бой кровавый вспыхнул снова.Смешенье копий и знамен!..Мы наседаем, враг сметен.Бойцов восторженные кликиЗвучат в честь нашего владыки.Глядим: уже с коня слезаетПомпея брат – Ипомидон.Неужто в плен сдается он?..О нет! Герою шлем пронзаетЕго коварное копье.Вонзилось в темя острие.Наш повелитель покачнулсяИ все ж не выпал из седла.Он, умирающий, очнулся,И – вседержителю хвала! -Хотя была смертельной рана,Домчался он до капеллана,Чтоб исповедаться пред ним:"Святой отец, я был любимИ за любовь платил любовью...И пусть моя истлеет плоть,Да будет милостив господьК той, что познает участь вдовью.Прощанье с ней безмерно тяжко...Отдайте же моей женеОкровавленную рубашку,Что в смертный час была на мне...Благодарю, прощаясь с вами,Всех воинов моих и слуг..." -Такими кончил он словами.Похоронил его БарукПо христианскому обряду.На удивление Багдаду,Король во гробе золотомЛежит в могиле под крестом...Ах, с сотворения временТаких не знали похорон!Причем не только христианеРыдали в славном нашем стане:И мавры – все до одного! -Потерю страшную осмыслив,К своим богам его причислив,Скорбя, оплакали его..."Вот что сказал оруженосецНесчастнейшей из венценосиц...Она едва не умерла,Хотя беременна былаНа восемнадцатой неделе.Стучало сердце еле-еле...Но как-то перед ней возникСедой и сгорбленный старик,Разжал он зубы королеве,Живую воду влил ей в рот,И тут же драгоценный плодВ ее зашевелился чреве.Глаза усталые открывИ отдышавшись понемногу,Она сказала: "Слава Богу!Коль я жива, ты будешь жив.Мой сын, мое родное чадо!.."(Осталась ей одна отрада:На белый свет родить того,Кто цветом рыцарства всегоВзрастет, мужаючи с годами,О чем узнаете вы сами...). . . . . . . . .И принести она велелаРубашку с дорогого телаИ смертоносное копье -Наследство скорбное свое.Припав к рубашке той кровавой,Насквозь проколотой, дырявой,Лицо прекрасное ееВновь исказилось в страшном горе...(Рубашка эта и копьеПогребены в святом собореВысокородными князьями,Анжуйца первыми друзьями.)Меж тем во многих странах светаОплакивали Гамурета.А дней четырнадцать спустяНеобычайное дитяОна рожает в страшной муке.Сын крепконогий, большерукий,Богатырям иным под стать,Красавец княжеской породы,Едва не свел в могилу мать:Ужасны были эти роды...По лишь теперь, стремясь вперед,Моя история беретСвое исконное начало...Так что б все это означало?Я долго шел кружным путем,Чтобы начать рассказ о томВеликом муже достославном,Кто станет здесь героем главным.Мы говорили без концаВ повествовании предлинномО подвигах его отца.Пришла пора заняться сыном.Мать берегла его от всехОпасных рыцарских утех,Чтоб оградить его от бедствий.Военных игр не знал он в детстве.Над ним придворные тряслись,Мать над ребенком трепеталаИ в упоении шептала:«Bon fils, cher fils, o mon beau fils!»[45]Рожденный доблестным отцом,Подрос он славным кузнецом:Душа взыграла в нем мужская,Когда в избытке юных силСвоим мечом он молотил,Из шлемов искры высекая...Возросший в королевском замке,Он вскормлен был не грудью мамки,А грудью матери своей.О, сколь отрадно было ейМладенцу милому в ротокСовать свой розовый сосок.Так в незапамятное времяПречистой девой в ВифлеемеВзлелеян был и вскормлен тот,Кто спас наш человечий родИ, муку крестную принявши,Своею смертью смерть поправши,Призвал нас к верности и чести...Но кто нарушил сей завет,Тому вовек спасенья нетОт злой судьбы и божьей мести...И, в эту мысль погружена,Высокородная женаСлезами орошала зыбку.И все же дамы во дворцеЧитали на ее лицеЕдва заметную улыбку.Она младенцем утешалась,В ней боль с отрадою смешалась...Никто из вас, мои друзья,Не знает женщин так, как я.Ведь я – Вольфрам фон Эшенбах,В своих прославленных стихахВоспевший наших женщин милых.[46]Я лишь одну простить не в силахИ посему не стану впредьЕй гимны сладостные петь.Из сердца выдерну щипцамиСтрасть к вероломной этой даме.. . . . . . . . .Итак, с историей моеюЯ познакомить вас спешу.Но нет, не «книгу» я пишуИ грамоты не разумею.Все, что узнал я и постиг,Я не заимствовал из книг.На это есть поэт другой.[47]Его ученым внемля строчкам,Готов бежать я, как нагой,Прикрывшись фиговым листочком...

III

Весьма прискорбно, господа,Что среди женщин иногдаНам попадаются особы,От чьей неверности и злобыМы терпим много разных бед.В их душах женственности нет,Они коварны и фальшивы,Жестокосердны и сварливы,Но так же, как и всех других,Мы числим женщинами их,Иного не найдя названья...Сии ужасные созданьяПорой страшнее сатаны...На вид все женщины равны,И голоса у них прелестны.Однако, признаюсь вам честно,Что, если бы достало сил,Я женский пол бы поделилНа две различных половины.Одни, как ангелы, невинны,Смиренны, женственны, верны,Другие – в помыслах черны,В них фальшь гнездится и зловредность...Вот говорят: ужасна бедность.Но той великая хвала,Что выбрать бедность предпочлаВо имя верности священной,Не осквернив себя изменой.Ну, кто из нас в расцвете летРешился бы покинуть свет,Презреть несметные богатства,Страшась греха и святотатства,Земную власть с себя сложить,Чтоб только Господу служитьИ заслужить прощенье Бога?..Увы, средь нас совсем не многоСтоль праведных мужей и жен,Чем я безмерно удручен...Но Герцелойда порешила(Ей Совесть эту мысль внушила),Вкушая божью благодать,Покинуть трон, корону снятьИ скипетр свой сложить могучий,Чтоб удалиться в лес дремучий...Печали ей не превозмочь.Ей все равно: что день, что ночь.Столь сердце скорбью истомилось,Что солнце для нее затмилось.Тоскою скованную грудь,Увы, не оживят ничутьНи луговых цветов цветенье,Ни соловьев ночное пенье.В лесу приют она нашла.С ней горстка подданных ушла,И, повелительнице внемля,Они возделывали землю,Большие корчевали пни...Так потекли за днями дни.У ней одна забота ныне:О мальчике своем, о сынеХлопочет любящая мать.И вот она велит созватьВсех взрослых жителей селеньяИ говорит без промедленья:"Постигнет смертный приговорТех, кто затеет разговорПри нашем сыне дорогомО рыцарях или о том,Как совершаются турниры.Я родила его для мира,И чтоб не сделалась беда,Он знать не должен никогдаО страшных рыцарских забавахИ о сражениях кровавых".Умолкли все, боясь угроз...А королевский мальчик росВ своем глухом уединенье,Вдали от рыцарских забав,Ни разу так и не узнав,Какого он происхожденья.Из королевских игр однаБыла ему разрешена:К лесным прислушиваясь звукам,Бродил он с самодельным луком,И, натянувши тетиву,Пускал он стрелы в синеву,Где резвые кружились птахи...Но как-то раз он замер в страхе!Была им птица сражена.О, горе! Только что онаТак безмятежно песни пела -И вдруг навек оцепенела.Навзрыд ребенок зарыдал.Как на себе он кудри рвал!Как горевал и убивался!..Он был красив, высок и прям,Он, крепкий телом, по утрамВ ручье студеном умывался.Он никаких не знал забот.Но мальчик, выросший на воле,Рыдал, бывало, в сладкой боли,Едва лишь птица запоет.Необычайное томленьеВ нем вызывало птичье пенье.В слезах он к матери бежит.Он весь трепещет, весь дрожит.Мать к сердцу прижимает сына;"Скажи, в чем слез твоих причина?С кем на лужайке ты играл?.."Молчит – как в рот воды набрал(С детьми случается такое...).Мать не могла найти покояДо той поры, покуда тайнаВдруг не открылась ей случайно.Она приметила, что сынГуляет по лесу один.И только птицу он заслышит,Волненье грудь его колышет,Стремится ввысь его душа.И, птичьим пеньем пораженный,Стоит он, как завороженный,И внемлет, внемлет, не дыша.Полна отчаянья и гнева,Повелевает королева,Созвав крестьян своих и слуг,Переловить лесных пичуг,Их без разбора уничтожить,Чтоб сына не могли тревожить.Спешат крестьяне вместе с дворней,Да птицы были попроворней,Вспорхнули с веточек они -Поди попробуй догони!..Так многие спастись успелиИ снова весело запели.Тут мальчик матери сказал:"Кто бедных птичек наказал?(Ручьями слезы побежали.)Вели, чтоб их не обижали!"Сказала мать, целуя сына:"Знай, перед Богом я повиннаИ плачу, блажь свою кляня.Ах, почему из-за меняДолжны умолкнуть божьи птицы?Нет, это вновь не повторится.Раскаянье – тому залог..."«Скажи мне, мать, что значит: Бог?..»"Мое любимое дитя,Тебе отвечу, не шутя:Он, сущий в небесах от века,Принявши облик человека,Сошел на землю, чтобы насСпасти, когда настанет час.Светлее он дневного света.И ты послушайся совета:Будь верным Богу одному,Люби его, служи ему.Укажет он тебе дорогу,Окажет он тебе подмогу,Мой добрый мальчик дорогой.Но помни: есть еще другой.Се – черный повелитель ада.Его всегда страшиться надо.Предстанет он в обличьях разных,Чтоб ты погряз в его соблазнах.Убойся их! От них беги!И верность Богу сбереги!Так отличишь ты с юных летОт адской тьмы небесный свет".И мальчик, выслушав ее,Вник в сущность мудрых наставлений...Учился он метать копьеИ столько уложил оленей,Что мать и весь ее народКормились ими круглый год.Трава ли землю покрывалаИль снеговые покрывала,Он в чащу леса уходилИ там охотился отважно.И вот, послушайте, однаждыКопьем в оленя угодил,Что был громаден непомерно.С такою ношею, наверно,Не смог бы сладить даже мул.А он и глазом не моргнулИ, на спину взваливши тушу,Упорством укрепляя душу,Явился в материнский дом,Нисколько не устав притом...Затем такой случился случай.Он лесом шел над горной кручей,К губам листочек прижимал(Чтоб сей листочек дребезжал,Служа приманкою оленям)И вдруг услышал с удивленьемКонский топот вдалеке.Сильнее сжав копье в руке,Он громким смехом разразился:"Не сам ли черт сюда явился?Я кое-что слыхал о нем.Мать говорит: властитель ночи...Что ж, поглядим, каков ты днем!Должно быть, страшен, да не очень".Так боевой священный пылВ своем он сердце ощутил.Но тут три рыцаря из чащиУже возникли перед ним.О, как доспехи их блестящи,О, как их взор неустрашим!Все трое на богов похожи.И мальчик на колени палИ, просветленный, зашептал:«О, помоги мне, правый боже!»Но первый рыцарь рассмеялся:"Откуда дурень этот взялся?Клянусь, что валезиец[48] он!А ну-ка, убирайся вон!"(Хоть мы не валезийцы с вами,И нас, баварцев,[49] дуракамиСчитают люди иногда.Пускай считают. Не беда!Нам, с нашим плохоньким умишком,Хватает мужества с излишком,И доводилось нам в боюНе раз стоять за честь свою.)Меж тем на взмыленном коне,Весь распаленный, как в огне,Возник внезапно всадник новый.Поверх кольчуги – плащ парчовый.Сей рыцарь тех троих искал.Он издалека прискакал,Гонимый чувством возмущенья:Нет похитителям прощенья -Трем воинам его дружины,Что были в сговоре повинны,Девицу из дому украв.И Ультерлек[50] – так звался граф -Решил за ними вслед пуститься,Надеясь вызволить девицу,Что жаждала его подмоги.Вдруг видит: мальчик на дороге.«Эй, слышишь, парень, прочь с пути!»Но тот, лишившись чувств почти,Пал перед графом на колени,Воскликнув в дивном просветленье:«Прости меня, великий бог!..»(Судить его не станем строго:Граф был и впрямь похож на бога,Сверкая с головы до ног.На шлеме – капельки росы,Лицо – божественной красы,Огнем горят кольчуги кольца,И золотые колокольцыСвисают с правого плеча,Чтоб при подъятии мечаОни своим чистейшим звономВрагу напомнили о том,Кто кончит бой непобежденным -Не на щите, а со щитом...)И вопрошает Ультерлек:"Скажи-ка, добрый человек,Мне это знать необходимо:Здесь, часом, не промчались мимоТри рыцаря?.. Я их ищу.Тебя я в тайну посвящу:Те трое девушку укралиИ, как мошенники, удрали,Презревши рыцарскую честь.За это их постигнет месть..."Тут вспомнил отпрыск Гамурета,Как ложь от правды, тьму от светаВысокороднейшая матьЕго учила отличать.И, внемля всаднику сему,Он понял: бог сошел к нему."Прости меня, о всемогущий,Свет справедливости несущий!" -В благоговенье он вскричал...Граф головою покачал:"Тебе я истинно скажу:Не Бог я, но ему служу".Но ты мне так и не ответил:Ты рыцарей моих не встретил?"И мальчик восклицает снова:"Что значит – рыцарь? Это словоДоселе неизвестно мне..."Граф, восседавший на коне,Сказал: "Ты молод чересчур.Но славный наш король АртурВозводит в рыцарское званьеВсех, кем заслужено признаньеИ покровительство его.Кто не страшится ничего,Кого геройство не покинет,Тот при дворе Артура принят.Спеши припасть к его стопам,И рыцарем ты станешь сам!.."И мальчик, перед графом стоя,Коснулся панциря героя,Спросив, как спрашивают дети:"Что означают кольца эти?Ты кольца носишь на груди?!"Взглянув на маленького друга,Граф рассмеялся: "Погоди!..Не кольца это, а кольчуга.Я ею прикрываю грудь,Чтоб не могли меня проткнуть!.."Промолвил мальчик с удивленьем:"Такую шкуру бы – оленям,Их не сразило бы моеНеотразимое копье!". . . . . . . . .И рыцарь в путь пустился дале.Его крестьяне увидали,Что обрабатывали луг.Немалый вызвал в них испугВид неожиданного гостя:Его копье, доспехи, меч.Но без надменности и злостиОн обратил свою к ним речь:"Да охранит вас божья милость!..Скажите, вам не приходилосьЗдесь встретить девушку одну?Сию несчастную княжнуЗлодеи подлые украли.Я весь дрожу: не умерла лиОна от страха и тоски?Я разорвать готов в кускиЕе обидчиков проклятых,Что мимо вас промчались в латах!". . . . . . . . . .Лишь граф с крестьянами расстался,Ужасный шум вокруг раздался.Крестьяне стонут: «ах!» да «ох!».Произошел переполох.Всех охватил великий трепет:"Ужо владычица нам влепит!Да как же смели мы егоВ лесу оставить одного!Считай, отныне всем нам – крышка.Возрос в неведенье мальчишка,Лесную дичь копьем пронзалИ вдруг о рыцарях прознал!Небось кровишка-то взыгралаПри виде шлема и забрала,А от кольчуги, от стальной,Он весь, ей-богу, как шальной!.."Вот мальчик к матери приходит,Горящих глаз с нее не сводитИ все выпаливает вслух.Едва не испустила духОна в немыслимой печали,Спасибо – люди откачали.А мальчик дальше речь ведет:"Каких я четырех господУ нас в лесу сегодня встретил!Что свет небес, их облик светел!Впервые я узнал от нихО славных рыцарях лихихИ короле Артуре гордом.Кто, обладая духом твердым,Не дрогнет в боевой игре,Тот принят при его дворе.Клянусь, что я не успокоюсь,Покуда сам не удостоюсьСтать верным рыцарем его!.."Нет, матери-то каковоОт сына слышать речи эти?Не за него ль была в ответеОна пред Богом и людьми?О, сжалься! Боль ее уймиИ смилуйся над ней, всевышний!..Но вечно плакать – труд излишний.Коль хочешь вовремя спастись,Без хитрости не обойтись.Порою хитрость – та же сила...И вот схитрить она решила:"Сын просит дать ему коня?Что ж, он получит от меняКоня – то бишь, слепую клячу -И шутовской наряд в придачу,А в одеянье дуракаУзнает он навернякаТолпы насмешки и побои:Мол, коли шут – не лезь в герои!..И ненаглядный мальчик мойСам в страхе кинется домой..."Так поступить она решилаИ в тот же вечер сыну сшилаИз мешковины балахон,Подобье неких панталонИ туфли из телячьей кожи,Что и на туфли не похожи,Да с погремушками колпак,Что скажешь? – вылитый дурак!..В путь уходил он на рассвете."О мой единственный на свете, -Сказала мать, прильнув к нему, -В дороге трудно одному,Но с темными людьми не знайся,Коварных бродов опасайся,Друзей фальшивых избегай,А добрым людям помогай.Коль старца мудрого ты встретишь,Его с почтеньем поприветишь,Он верный даст тебе совет.Внемли: в упрямстве толку нет!А вспыхнет девичье сердечко,Возьми заветное колечко,Но обижать ее не смей.Не оскверни души своейПоступком, помыслом греховным.Бог не простит таких грехов нам.И навсегда запомни, сын:Похитил гордый ЛеелинДва княжества твоих великих.Виновен он в бесчинствах диких:Убит отважный Туркентальс,[51]Горит Валезия, Норгальс[52]Войсками вражьими захвачен.Сей счет кровавый не оплачен,И в рабстве стонет твой народПод гнетом пришлых воевод!.."Воскликнул мальчик, не робея:"Копьем своим клянусь тебе яВрагу пощады не давать,Коль доведется воевать!.."Едва за дымкою туманаОн скрылся хмурым этим днем,Как в материнском сердце ранаСмертельным вспыхнула огнем.И, словно в сердце сталь вонзая,Ее пронзила боль сквозная,В груди дыханье заперла.И Герцелойда умерла,Страдая без родного чада.Любовь спасла ее от ада.И пусть посмертная хвалаСей образ светлый окружаетИ Герцелойду провожаетНаш вздох: «Ты матерью была!..». . . . . . . . .А мальчик, волею небес,Въезжает в Бразельянский лес.[53]Он у ручья остановился,Который черной змейкой вился.Не то что конь – петух и тотТакой ручей перешагнет.Но мальчик слыхивал, что в водуОпасно лезть, не зная броду.Иль не наказывала матьКоварных бродов избегать,Притом воды страшиться мутной?И вот, усталый, бесприютный,Весь день наш бедный дуралейИскал водицы посветлей,Покуда не увидел мелиИ снова устремился к цели,Как вдруг на правом берегуШатер приметил на лугу,Богатым бархатом обшитыйДа кожаным чехлом покрытый,Чтоб дождь сквозь крышу не проник...Наш мальчик скачет напрямикК шатру, где сладко, как богиня,Спала младая герцогиняНеобычайной красоты.Сон обвевал ее черты,Но и во сне была онаАмуром вооружена:Пылают знойные ланиты,Уста ее полуоткрыты,А зубки дивной белизны,Как из жемчужин созданы.(Ешутой[54] герцогиню звали...)Меня, увы, не целовалиСтоль бесподобные уста,О чем тужу я неспроста...Сползло соболье покрывалоИ перси чуть приоткрывало.Тут на ее руке кольцоУвидел юный наш скиталецИ ухватил ее за палец,Припомнив матери словцоНасчет заветного колечка.Ну, что за глупая овечка!..Немалый вышел перепуг,Когда она, очнувшись вдруг,Узрела возмущенным взглядомСего юнца с собою рядом."Позвольте! Кто вы и откуда?!Немедля прочь! Иль будет худо!Гляжу, да вы и впрямь наглец!Кто дал вам право, наконец,Врываться к благородной даме?!Да понимаете ль вы сами,Что вы попали не туда?.."Но глупый мальчик – вот беда! -Не говоря дурного слова,Над нею наклонился снова,Ее в уста поцеловал,С ее руки кольцо сорвалИ вдруг промолвил громогласно:«Как быть? Я голоден ужасно!..»"Ах, не меня ль вы съесть хотите?У вас на это хватит прыти, -Смеясь, воскликнула она. -Но если вы не привереда,У нас осталось от обедаНемного хлеба и винаИ жареные куропатки...Мы здесь, в лесу, живем в достатке.Прошу вас оказать мне честь..."И тут наш мальчик начал есть!..Он ел так смачно, пил так жадно,Проголодался он изрядно,За кубком кубок осушалИ уходить не поспешал.Хозяйка молвила в смущенье:"Благодарю за посещенье,Однако знайте, милый друг,Вот-вот вернется мой супруг -Орилус де Лаландер[55] смелый,И коль вам жизнь не надоела,Прошу кольцо мое вернутьИ поскорей собраться в путь".Мальчишка дерзко рассмеялся:"Вот уж кого не испугался!Но если тень падет на вас,Готов я скрыться хоть сейчас!.."И он отвесил ей поклонИ с драгоценною добычейБез дозволенья вышел вон(Нарушив рыцарский обычай).. . . . . . . .Домой спешит Орилус важный,Закончив ратные труды.Вдруг незнакомые следыНа мураве он видит влажной...В шатер вбегает к герцогине,Кричит Орилус: "Черт возьми!Клянусь, что нового ami[56]Вы тайно привечали ныне!О, сколь жестоко я наказан,Хоть всей душой был к вам привязан,Но, благородства не ценя,Вы опозорили меня!О, я с ума сойду от боли!Мне ль выступать в постыдной ролиОбманутого дурака?!Нет! Пусть скорей моя рукаПо воле господа отсохнет,Чем месть в груди моей заглохнет!.."Она промолвила в ответ:"Сколь горько слышать сей навет!Всему виной – ваш нрав горячий!..Какой-то дурень, шут бродячий,В наряде явно шутовском,Ко мне в шатер проник тайкомИ, не сказавши ни словечка,Сорвал с руки моей колечко.Затем, немного закусив,Сбежал виновник злоключеньяВ своем дурацком облаченье.Не скрою: мальчик был красивИ статен, Бог его помилуй..."Воскликнул герцог с новой силой:"Мне все понятно наконец!Вскружил вам голову юнец!Мое вы осквернили ложе!.."Она промолвила: "О боже!Ужель бродячему шутуСвою отдам я чистоту?". . . . . . . .. . . . . . . .И герцог молвил герцогине:"Вы преисполнены гордыни,Но вашу спесь я поубавлю,От воздыхателей избавлю,И жить вы будете в беде,На черством хлебе и воде!Забыв любовные объятья,Носите нищенские платья.И в виде нищенки убогойВы на кобыле хромоногойПоскачете за мною вслед!И вам домой возврата нет,Пока непрошеному гостюЯ не пересчитаю кости!.."Благоразумию назло,Он изрубил мечом седло,Что в дни счастливые, бывало,Коня Ешуты украшало...И герцог рек: "Теперь – в погоню!Я нечестивца урезоню!Будь человек он иль дракон,Зверь с огнедышащею пастью,Я разорву его на части!"Что ж. Слово герцога – закон...И тут жена как зарыдает!Не за себя она страдает;Ей не себя – супруга жаль.Ей тяжела его печаль.Все претерпеть она готоваИ даже рада умереть,Чтоб ревностью жестокой впредьНе мучить мужа дорогого!..(И я с Ешуты грех снимаю,Хотя прекрасно понимаю,Что гнев всех женщин призовуНа бедную свою главу.)Меж тем, не зная ни о чем,Герой спешит своим путем.Кого в дороге он ни встретит,С почтеньем юноша приветит:"Моя возлюбленная матьМне так велела поступать!.."В своем неведенье счастливомОн скачет над крутым обрывом.Вдруг женский голос слышит он.Не голос, нет! Протяжный стон,Вопль ужаса невероятный,Плач о потере безвозвратной...Сигуна[57] – то она была, -Полубезумная, рвалаСвои распущенные косы...Здесь содрогнулись бы утесы:В ее объятьях труп лежал.А безутешный голос звал:"Мой князь! Мой Шионатуландер![58]Свою Сигуну ты забыл!.."«Кто друга вашего убил?»«Орилус! Герцог де Лаландер!..»Он молвил: "Да хранит вас Бог!Но чем, скажите, я бы могПомочь ужаснейшему горю?Хотите, я коня пришпорюИ, где б то ни было, найдуТого, кто вам принес беду,Чтоб с ним сразиться в поединке?Не мне ль приказывала матьВ несчастье людям помогатьИ чутким быть к любой слезинке?..". . . . . . . . .Она сказала: "Мальчик мой,Сколь дорог мне твой нрав прямой!В себе соединяешь тыВсю кротость детской добротыС порывами бойца святыми!Так назови свое мне имя,Чтоб пожелать тебе удачи!.."На это юноша сказал:«Bon fils, cher fils, beau fils»... ИначеМеня никто не называл".Сигуна сразу поняла,Кого судьба к ней привела:То имя было ей знакомо...И все же наступает срок,Чтобы с последующих строкГорой наш звался по-иному..."Твое прозванье – Парцифаль![59]Оно в веках тебя прославит:Насквозь врага пронзает сталь,Насквозь любовь сердца буравит.Узнай, потомок королей,Что сердце матери твоейЛюбовь к тебе избороздила.Ах, так судьба определила,Чтобы родитель твой – корольПринес отчаянье и больЕе душе, безмерно кроткой.Без хвастовства тебе скажу:Была мне Герцелойда теткой...Отец твой – родом из Анжу,Мать – валезийская испанка -Тебе однажды жизнь далаВ прекраснейшем Конвалуа...Но ведома ль тебе изнанкаРоскошной жизни королей:Коварство, зависть – смерти злей.Властитель славного Норгальса,Узнай, что верный твой вассал -Князь Шионатуландер палПри обороне Кингривальса[60] -Твоей столицы, где народЛишь твоего прихода ждет.Два злобных рыцаря, два брата,Жрецы насилья и разврата,Тебе грозят... Из них один -Надменный рыцарь Леелин,Другой – Орилус знаменитый...Здесь пред тобою – князь убитый.Копьем Орилуса пронзен,Ах, он при жизни был казненМоей холодностью чрезмерной.Он нам обоим друг был верный.Погиб он ради нас двоих...Прости, несчастный мой жених!Сколь рано ты со мной расстался!Мне в женихи мертвец достался!Самой мне умереть пора!..""О драгоценная сестра, -Воскликнул мальчик потрясенный, -Клянусь норгальскою короной,Что заодно с тобой скорблю!Я негодяев истреблю!Они заплатят головоюЗа твой неутолимый плач!..(Он был так молод, так горяч,В нем чувство зрело боевое!)Скажи мне, как найти их след?.."Но, опасаясь новых бед,Сигуна мальчика послалаНа запад, а не на восток!,Где средь нехоженых дорогЕго бы смерть подстерегала.По направленью на БретаньДорогой едет он мощеной.Кругом – народ, куда ни глянь.Купец и рыцарь, пеший, конныйНавстречу юноше спешат.Он каждого приветить рад,По материнскому советуСтремясь душой к добру и свету...Но вот и вечер наступил.Наш мальчик выбился из сил.Вдруг рядом хижину он видит.Неужто мальчика обидитЖивущий в хижине рыбак?Скажите, разве не пустяк -Порой ненастною, вечерней,Впустить озябшего в свой дом?..Но никогда мы не поймемЖестоких нравов подлой черни!..Рыбак кричит ему в ответ:"Жди год, жди два, жди тридцать лет, -Здесь не пожрешь на даровщину!Уж не тебя ли, дурачину,Я должен потчевать винишком?Иль враг я собственным детишкам?Весь век живя своим трудом,Мы никому не подаем...Но кто мне денежек подкинет,Как лучший друг, мной будет принят.Ну, доставай свой кошелек!.."И тут наш юноша извлекКольцо божественной Ешуты.Крестьянин ахнул: «Фу-ты ну-ты!»И, весь дрожа, заговорил:"Ах, чудо-мальчик! Как ты мил!Вот уж красавец так красавец, -Мечта прелестнейших красавиц,Мой дом открыт тебе всегда!Питье найдется и еда,Перинка мягкая из пуха!..А ну, готовь постель, старуха!.."Наш друг сказал: "Я не шучу,Тебе я щедро заплачу,Уж больно есть и пить хочу яИ у тебя переночую.А завтра, рано поутру,Ты мне к Артурову дворуДорогу верную покажешь"."Все будет так, как ты прикажешь, -Сказал рыбак. – Уж как-нибудьМне хорошо известен путьК дворцу великого Артура...Твой гордый взгляд, твоя фигура,Речь, благородна и смела,Как раз – для Круглого стола..."И вот, часу примерно в пятом,Наш мальчик, вместе с провожатым,Спешит к Артуру во дворец...Гартман фон Ауэ,[61] ты, певец,Гиневре[62] верный и Артуру,Прошу тебя: не вздумай сдуруОбидеть друга моего!Зря выражает торжествоТвоя ехидная улыбка.Мой друг – не арфа и не скрипка,Чтобы могли играть на нем!Эй, Гартман! Не шути с огнем!Не то я сам твою Эниту[63]И мать Эниты – Карснафиту[64]При людях насмех подниму!Хоть и слыву я острословом,Но ранить друга острым словомЯ не позволю никому!..Но вот они въезжают в Нантес.[65]Рыбак сказал: "Вы тут останьтесь,А мне – я сам тому не рад -Никак нельзя в престольный град.Того закон не дозволяет.По шее страж накостыляетИль кто другой намнет бока,Едва увидит мужика.Что ж... Ворочусь к своей хозяйке..."Так скрылся с глаз простолюдин,А бедный юноша, один,Рысцой поехал вдоль лужайки.Дворцовых нравов он не знал,Галантным не был кавалером,И Карвеналь[66] не обучалЕго изысканным манерам.Одежд он пышных не носил,Не слыл любимчиком удачиИ в шутовском плаще трусилНа неуклюжей, тощей кляче.(Да, не таким когда-то в светВступал могучий Гамурет.)Вдруг рыцарь перед ним возник,Сияя, словно месяц ясный.То был – скажу вам – Итер Красный,[67]Один из доблестных владык...Явился он в доспехах алых,На рыже-огненном коне.Глаза горят. Лицо в огне.Шишак – в рубинах и в кораллах.Великолепный плащ на немБагровым светится огнем.Как кровь, красно его копье.Меч красной краскою покрашен(Белеет только лезвие).Прекрасен облик. Взор бесстрашен.Что жаркий пламень, кудри рыжи...Подъехав к юноше поближе,Он на почтительный поклонПоклоном дружеским ответил.И тут, немало изумлен,Наш путешественник приметилВ руке у рыцаря бокал,Что красным золотом сверкал...Неужто с Круглого столаРука предерзкая взялаБокал, украшенный портретом,Пылавший ярко-красным цветом?И рыцарь молвит: "Друг мой юный,Видать, обласкан ты ФортунойИ самой чистою из женДля славных подвигов рожден.О, как же ты красив и статен!Ты будешь славен, будешь знатен,Ты создан волею творца,Чтоб, ранив женские сердца,Их дивным исцелять бальзамомВ служении прекрасным дамам.Любовь бурлит в крови твоей.Сейчас ты въедешь в город сейИ явишься к Артуру вскоре...Увы, я нахожусь с ним в ссоре:Земля захвачена моя.Так доложи ему, что я,Его двоюродный племянник,Судьбой обиженный изгнанник,Готов к последнему суду.Скажи, что я турнира жду,Где будет назван победитель.Нет, я не вор, не похитительИ не какой-нибудь беглец.Придя к Артуру во дворец,Схватил я этот кубок дядин.Поверь, он не был мной украден.Я этот кубок взял в залог,Покуда не вернут мне землю.Я приговор любой приемлю.Но знай, – тому свидетель Бог! -Гиневре милой – о, проклятье! -Случайно пролил я на платьеИз кубка красное вино...Там было рыцарей полно,И все, кто находились в зале,Позор мой страшный наблюдали.Вот чем душа уязвлена!..Коль на меня обозленаПрекраснейшая королева,Скажи: нет повода для гнева.Ее обидеть не хотелТот, чей столь горестен удел...И все ж одно мне непонятно:Ужели кубок свой обратноАртур не хочет получить?Так из чего ж он станет пить?Неужто и на самом делеМужи Артура оробелиИ не решаются со мнойВступить сегодня в смертный бойВо имя возвращенья кубка?Мне тягостна сия уступка!.."Узнав об этом приключенье,Тотчас исполнить порученьеНаш добрый юноша решилИ въехать в город поспешил,Чтоб встретиться с Великим Мужем...За незнакомцем неуклюжим,Крича, бежала детвора.Почти из каждого двораНарод валил на площадь валом,Смеясь над бедным нашим малым.Он сквозь толпу едва пробился.Но тут пред мальчиком явилсяКрасавец юный – Иванет.[68]"Господь храни вас много лет!Мне матушка моя велелаЛюбое доблестное делоТаким приветом начинать.Я рыцарем желаю статьИ только этим озабочен!Поэтому прошу вас оченьСкорей кого-нибудь найти,Кто б мог меня произвестиНемедля в рыцарское званье...Как мне проникнуть в это зданье,К героям Круглого стола?Скажите, вы из их числа?.."Рек Иванет: "А ну, идем.Сейчас мы, друг, с тобой найдем,Кого ты ищешь не напрасно!"И в зал, разубранный прекрасно,Они вступили... За столом -Гиневра рядом с королемСредь знатных рыцарей сидела.Наш мальчик, преступив порог,Воскликнул: "Да хранит вас Бог!Так матушка моя велелаПриветить старших всякий раз...Но все же: кто король средь вас?Я доложить ему обязан,Поскольку честным словом связан,О бедном рыцаре одном.Он взял у вас бокал с виномИ был бы рад любой расплате.В турнир мечтает он вступить,Свои владенья возвратить, -Хотя без умысла на платьеГиневре он вино плеснул:Он сам мне в этом присягнул,Во всем доверившись, как другу...Когда бы мне его кольчугуКороль великий подарил,Я вас бы век благодарил!..". . . . . . . . .Взглянув на юного глупца,Король Артур, добрей отца,Сказал: "Мой мальчик, я уверен,Что ты героем стать намерен.Мне по душе твой пылкий нрав.Свою отвагу доказав,Ты будешь рыцарем могучим.Но мы сперва тебя научимЛюбовь и Славу добывать...Ну, а пока – не унывать!.."Тут наш герой как разозлится:"Ученье это год продлится!А между тем для ратных делЯ, говорят, давно созрел!"Король смеется: "Не тревожься!Ты, милый друг, всего добьешься...Сама судьба к тебе добра.Но потерпи хоть до утра -И ты получишь снаряженье...""Как так?! – воскликнул в раздраженьеМальчишка, выпятивши грудь. -Не нищий я какой-нибудь,Чтобы просить о подаянье.Я только в красном одеяньеХочу ходить, как рыцарь тот,Что ожидает у воротВо всей своей красе и блеске...А на обычные железкиМне – слышите ли? – наплевать!Моя возлюбленная матьМне и без вас подарит латы.Мы с ней достаточно богаты:Небось не нищенка она,А королевская жена!"Король ответил: "Ты не знаешь,На чей ты панцирь посягаешь.Ах, Красный Итер! Это он,Кем я столь тяжко оскорблен.Не я его владенья занял,А он меня жестоко ранил,Копьем вражды и клеветыПронзив кольчугу доброты.О дерзкий, о строптивый витязь!""И вы, король, его боитесь,Не смея у него забрать,Что вам должно принадлежать?!"Кей-сенешаль[69] шепнул Артуру:"Клянусь, с него он спустит шкуру!..Мальчишка так и рвется в бой.Приемлем тут исход любой:Удачей дело обернется -Глядишь, и кубок к нам вернется,А если Итер победит,То нас никто не пристыдит:Ведь мальчик не из вашей свиты,Он не просил у вас защиты,Не вашим он снабжен мечом,И мы, выходит, ни при чем!.."Король сказал: "Пожалуй, верно,Что этот мальчик храбр безмерно.Но я за жизнь его страшусьИ с неохотой соглашусьЕго подвергнуть испытанью..."И вот к желанному ристаньюГотовится наш юный друг...Толпятся рыцари вокруг,Ему давая наставленья.Зеваки праздные галдят.Из окон женщины глядят,Как в дни большого представленья.Меж тем как молодой и старыйК дворцу спешат со всех сторон,Вдвоем выходят на балконГиневра с гордой Куневарой,[70]Которая дала обетДо самой смерти не смеяться,Коли не сможет повстречатьсяС героем, что на целый светСебя прославит в ратном деле...Но лишь глаза ее узрелиМальчишку с дротиком в руке,В смешном, дурацком колпакеИ в несуразном балахоне,Как тут же, стоя на балконе,Веселым смехом залиласьОна, которая кляласьДержаться строгого обета...Кей-сенешаль, увидев это,Схватил красавицу за косу:"Такая честь – молокососу?!Да это ж – рыцарству позор!.."И вдруг молчальник Антанор,Тот, что связал себя обетом,Поклявшись перед целым светом,Вовек не раскрывать свои рот,Покуда смех не разберетПрелестнейшую Куневару,Подпрыгнув, словно от удара,Вскричал: "Запомни, сенешаль,Ты не уйдешь от страшной кары!Два брата есть у Куневары!(Все это слышит Парцифаль.)Лаландер вместе с Леелином,Как должно истинным мужчинам,Тебе отплатят за сестру!.."«Я в порошок тебя сотру!» -Воскликнул Кей... Набравшись духу,Он Антанору оплеухуВлепил, нисколько не стыдясьСвидетелей постыдной сцены...(Мы распознаем постепенноРазрозненных событий связь...). . . . . . . . .. . . . . . . . .Меж тем у городских воротЖдет поединка Итер Красный,Еще не зная, сколь ужасныйВдруг дело примет оборот.Не видно рыцарей покуда...Но что такое? Что за чудо?Взамен достойного бойцаТого зеленого юнцаОн замечает в отдаленье -И скрыть не может удивленья.... . . . . . . . .И вот промолвил Парцифаль:"Ах, славный рыцарь, мне вас жаль.Готов поклясться небесами:Никто не смеет драться с вами,Возможно, за нехваткой сил.Я их уламывал, просил,Все говорил, что вы велели:Насчет злосчастного винаИ что не ваша в том вина,Что вы обидеть не хотелиГиневру дерзостным поступком(Я рассказал про случай с кубком), -Все тщетно... Отменен турнир.Артур предпочитает мир.Притом – отнюдь не для потехи -Он ваши дарит мне доспехи.Как эти латы я надену,Так стану рыцарем мгновенно...Поторопитесь! Я спешуИ вас покорнейше прошуОтдать мне ваше снаряженье,Здесь неуместны возраженья!..""Ах, вот о чем Артур хлопочет!Скажи, в придачу он не хочетТебе и жизнь мою отдать?И все ж придется подождать.Оставь напрасную надеждуИ береги свою одежду:Такой наряд как раз к лицуСтоль безрассудному глупцу!". . . . . . . . .Воскликнул Гамуретов сын:"Не ты ли – злобный Леелин?Мне мать однажды говорила,Что наши земли разорилаРать беспощадная твоя.А ну, меня попробуй тронь-ка!.."Тогда тупым концом копьяКнязь дурачка толкнул легонько(Мальчишке не желая зла,А так, чтоб даром не хвалился)...Наш дуралей с коня свалился,Из носа кровь ручьем текла...Что стало дальше с глупым малым?..Охвачен гневом небывалым,Он в тот же миг поднялся вновь,Рукою утирая кровь,И дротик свой метнул столь метко,Что в глаз противнику попал.И рыцарь на землю упал,Как с древа срезанная ветка.. . . . . . . . .. . . . . . . . .Да, смертным холодом сковалоГероя павшего уста...Итак, сбылась твоя мечта!Сними с убитого забралоИ латы красные его,Не опасаясь ничего.И меч возьми, и драгоценныйШлем с этой бедной головы:В нем не нуждается – увы -Кукумберландец убиенный.Чего ж ты медлишь, Парцифаль?Ужель гнетет тебя печаль?Неужто, выиграв сраженье,Ты взять не хочешь снаряженьеТобой убитого бойца?Или страшишься мертвецаТы, славный отпрыск Гамурета?Иль навыка не приобрел?.."Сильнейшего ты поборол! -Раздался голос Иванета. -Здесь все тебе принадлежит:Его копье, и меч, и щит,И этот конь, и эти латы!.."Он обнял юношу, как брата,И снаряженье снял тотчас -От наколенников до шлема -С того, чей гордый дух угасИ чьи уста навеки немы.(Пусть безутешных женщин стонК нам долетит со всех сторон...). . . . . . . . . .. . . . . . . . . ."Теперь снимай свою хламиду! -Промолвил юный Иванет. -Ты не по-рыцарски одетИ просто шут бродячий с виду!.."Наш мальчик не без огорченьяВнимал словам нравоученья:"Одежду, что дала мне мать,Я и не думаю снимать!Доспехов мне любых дороже -Пусть что угодно говорят -Дурацкий, ветхий сей нарядИ туфли из телячьей кожи!.."И Парцифаль надел впервыеСтальные латы боевые,Сей символ доблести мужской,Поверх одежды шутовской.Затем уселся он картинноНа благородного коня(О, несравненная картина!)И молвил: "Выслушай меня,Друг Иванет. Сейчас свершилосьВсе то, что мне сыздетства снилось:Долг рыцаря исполнен мной.Но – господи! – какой ценой!..Артуру доброму с приветомВручи украшенный портретомСей драгоценнейший бокал.Скажи: не славы я искал.Иные чувства – честь и вера -Мою обуревали грудь.Но заклинаю: не забудьЗлодейских козней лицемера!Да внемлет жалобе моейСветлейший среди королей,И не избегнет страшной карыОбидчик бедной Куневары.Поверь: ее внезапный смехМне как бы предвещал успех.Зачем же царедворец дерзкийСвершил поступок свой премерзкий?За что презренный этот песУдар невинному нанес?(Я разумею Антанора...)Не знаю, скоро иль не скоро,Но отомщение грядет.Всему на свете свой черед...Однако мне пора в дорогу.Прощай. Господь тебя храни!.."И на прощание ониСмиренно помолились Богу.. . . . . . . . .Где Парцифаль? Простыл и след.Уже он скрылся за горою...А тело павшего герояПокрыл цветами Иванет,И по законам здешних местСоорудить решил он крест,Всем видимый издалека:Злосчастный дротик ПарцифаляИ поперечная доскаСей скорбный крест изображали...Он в Нантес возвратился вскоре.Король Артур в великом гореВоспринял юноши доклад.Рыдали дружно стар и млад,И всех окутал мрак могильный...Господь, помилуй и прости!..Артур велел перенестиУбитого в свой склеп фамильный.И сам, как говорит преданье,Присутствовал при отпеванье.... . . . . . . . .Должно быть, Итеру назло,И впрямь затмение нашлоНа молодого Парцифаля.Иначе, думаю, едва лиВвязался б он в столь дикий спор,А Итер жил бы до сих пор.. . . . . . . . .. . . . . . . . .Наш глупый мальчик в это времяСтремится вдаль своим путем.Он не жалеет ни о чем.Его не давит скорби бремя.Кастильский конь его удал,Испытан в зное он и в стуже,Необычайно резв к тому же...На третьи сутки увидалНаш дурень крепостные башни:"Ужель на королевской пашнеТакие крепости растут?И для чего их сеют тут?.."Вопрос был глуп, смешон, наивен,Но дивный град был вправду дивен:Там башни гордые росли,Казалось, прямо из земли.Князь Гурнеманц[71] сим градом правил.Вершитель многих громких дел,Под сенью липы он сиделИ вдаль суровый взгляд уставил.Вдруг видит: всадник перед ним,Весьма похожий на ребенка."Будь, старче, Господом храним! -Сей незнакомец крикнул звонко. -Моя возлюбленная матьМне старших привечать велелаИ ради праведного делаСоветы их перенимать"."Что ж, – князь промолвил. – В добрый час!Ты здесь желанный гость у нас.В какое ни войдешь жилище -Ни в чем тебе отказа нет.Но, думаю, мужской советТебе всего нужней, дружище!..Притом, надеюсь, мой урокТы не воспримешь как упрек..."И в тот же миг с его ладониВзмыл, колокольчиком трезвоня,Ученый сокол, устремясьВ столицу, коей правил князь.И, внемля дивному посланцу,Сбежались к князю ГурнеманцуЕго покорные пажи.«Князь! Что угодно, прикажи!»И слышат княжеское слово:"Примите гостя дорогого.Его ко мне введите в дом,Где позаботятся о нем!.."Немедля к городским воротамМальчишку глупого с почетомСопроводил военный строй.Так что ж он сделал, наш герой,Прибывши к месту назначенья?Не обошлось без приключенья...Ему стараются помочьСойти с коня, а он им: "Прочь!Я, ставши рыцарем законным,Обязан оставаться конным.С коня не смеет рыцарь слезть,Иначе он утратит честь...Но матушка моя велелаОт всей души приветить вас..."(Толпа вокруг остолбенела:Где парень разум порастряс?)Но снять пора бы снаряженье...В ответ тотчас же – возраженье:«Нет! Я свой панцирь не сниму!»«Что с вами, рыцарь? Почему?»Когда ж его уговорили,Под красным панцирем открылиШута бродячего наряд.... . . . . . . . .Князь, воротясь в столичный град,Велел пришельца вымыть в бане.Э! Гость-то прямо с поля брани:Кровоподтек, два синяка...И вот по приказанью князяБинтом с целительною мазьюПеревязали бедняка...Однако же пора обедать.«Чего изволите отведать?..»Тут гость за стол без споров сел:Он ведь с тех пор не пил, не ел,Как в доме рыбака скрывался.Теперь он до еды дорвался.Ужасный голод утолял,А князь ему все подбавлял -Вино да жирное жаркое..."Друг, вы нуждаетесь в покое, -Промолвил князь. – Хотите спать?""Моя возлюбленная мать, -Сказал юнец опять некстати, -Поди, давным-давно в кровати".Князь усмехнулся: да, простак...И молвил: «Спите, коли так».. . . . . . . . .. . . . . . . . .До полдня крепко спал наш соня,Затем протер глаза спросонья,Вскочил, увидел пред собойНа дивной ткани голубой(Знак величайшего приятья) -Подаренное князем платье:То бишь, камзол расцветки алой,Пошитый с роскошью немалой,Штаны, а также пояс к нимС отливом красно-золотымИ чудо-плащ, снегов белей,С отделкою из соболей...Восстав с постели, гость умылся,В наряд свой новый облачился,Всех живших в крепости смутив:Он был воистину красив!Тут вышел князь. "Ну, как вы спали?Я видел, вы вчера устали.Однако нам пора пойтиМолитву Богу вознести".И князь в часовню с гостем входит,Где очи к небесам возводитСлужитель божий – капеллан...С тех пор молитвы христианИ христианские обрядыГерой усвоил навсегда,О чем мы вам поведать рады...Меж тем роскошная едаИ дорогие вина ждалиПрибывшего в дубовом зале.... . . . . . . .Во время трапезы старикСпросил мальчишку напрямик,Кто он таков, откуда родом,Каким владеет он доходом.И Парцифаль ему, конечно,Все рассказал чистосердечно:О Герцелойде и роднойДалекой стороне лесной.Не позабыл и той минуты,Когда он взял кольцо Ешуты,Сигуну вспомнил, а потом,Как он за Круглым был столомУ короля Артура в Нанте,И под конец не умолчалО воинском своем таланте:О том, как Красный Итер пал...И князь при этом прослезился.Он гостя в сторону отвелИ рек: "Столь дивно ты расцвел,Сколь и чудесно ты родился!Ты славным рыцарем растешьПод знаком божьей благодати,Но иногда ты, рыцарь, все жГлупее малого дитяти.Чти память матери, но, боже,Мужчине, рыцарю, негожеНа каждом слове вспоминать,Чему его учила мать.Нет, до своих последних днейТы думай с трепетом о ней,Но этот трепет спрячь глубоко,Иначе высмеет жестокоТебя презренная толпа,Что беспощадна и тупа..."И мальчик понял: старец прав.А тот, немного переждав,Свою продолжил дальше речь:"Стремись священный стыд сберечь,Знай: без священного стыдаДуша – как птица без гнезда,Лишенная к тому же крыл..."И далее проговорил:"Будь милосерд и справедлив,К чужим ошибкам терпеливИ помни всюду и везде:Не оставляй людей в беде.Спеши, спеши на помощь к ним,К тем, кто обижен и гоним,Навек спознавшись с состраданьем,Как с первым рыцарским даяньем...Господне ждет благодаренье,Кто воспитал в себе смиренье!..Умерен будь! Сколь славен тот,Кто и не скряга и не мот!..С вопросами соваться бойся,А вопрошающим – откройся.При этом никогда не ври:Спросили – правду говори!..Вступая в бой, сомкни, мой милый,Великодушье с твердой силой!..Не смей, коль совесть дорога,Топтать лежачего врага,И если он тебе сдается,То и живым пусть остается!Ему поверив на слово,Ты отпусти несчастного!..Поверженных не обижай!..Чужие нравы уважай!Учись, мой рыцарь, с юных летБлюсти дворцовый этикет,А также рыцарский устав!..Вернувшись с боя, панцирь сняв,Умойся с тщанием, чтоб грязьОт ржавчины не завелась!..Прекрасным женщинам служи!..Любя, в любви убойся лжи!.."С волненьем Парцифаль внималИ молча, молча вспоминалМать, о которой на чужбинеВслух говорить не мог отныне!... . . . . . . . .Затем отвесил старцу онВ знак благодарности поклон:Урок был добрый им получен...Рек Гурнеманц: "Ты неразлучен,Сдается мне, с копьем своим?Но как же ты владеешь им?А щит как держишь? Нет, по мне,Висел бы он лучше на стене!"И старый князь воскликнул: "Ну-ка!Сейчас поймешь ты, что есть – наука!На плац! За мной! Сзывайте всех!Вперед! Борись за свой успех!..". . . . . . . . . .Наш Парцифаль сражался браво:Колол налево и направо.В нем, чья рука копье метала,Кровь Гамурета всклокотала,И признан был в конце концовОн самым сильным средь бойцов.. . . . . . . . . .И люди на него глядели.И вот уже в толпе галдели,Что рыцарь, посетивший их,И есть желаннейший жених...Заметим: дочь была у старца.Сия жемчужина Грагарца,Как майский день, нежна была.Увы! Одна она росла.Ее три брата в битвах пали.[72]Красавицу Лиасой звали.... . . . . . . . . .В Грагарце славном, в самом деле,Наш странник прожил две недели.Как бедную Лиасу жаль!Ее любимый ПарцифальВ Грагарце с нею не останется,Он к новым похожденьям тянется,К неведомым событьям.Супругами не быть им!Он ощущает странный зов,Идущий прямо с облаков,Зов, полный обещанья...Так пробил час прощанья.. . . . . . . . . .. . . . . . . . . .О, горемычная судьбина!И Гурнеманц, свой рок кляня,Воскликнул: "Знай, сегодня яЧетвертого теряю сына!..". . . . . . . . . .Но Парцифаль сказал: "Лиаса,Не плачь и жди иного часа,И коль того захочет рок,Я вновь вступлю на сей порог,Но не с поникшей головою,А рыцарства всего главою!Я имя господа прославлю,Христово рыцарство возглавлю,И лишь тогда на тебе женюсь,Если таким я сюда вернусь!.."...Князь обнял дорогого гостя,И слезы полились из глаз:"В четвертый раз бросаю кость я,Чтоб проиграть в четвертый раз!.."

И дальше скачет Парцифаль,На душе его печаль, -Пусть добрый им урок получен,Пусть правилам рыцарским он обучен,Грызет и жмет его тоска,Земная ширь ему узка,А узкое широким кажется...Одно с другим у него не вяжется.Как все черно, серо вокруг! -Меж тем пред ним зеленый луг.В свой красный панцирь он одет,Однако видит белый цветЗаместо красного: то разумНаходится в разладе с глазом.Сейчас герою моемуВсе в целом мире ни к чему.Любовь его томит, и в этом,Бесспорно, схож он с Гамуретом...Не зная сам, куда он едет,Одним живет, одним он бредит -Своею златовласой,Прекрасною Лиасой...Сквозь чащу путь его пролег.Спасибо, конь хоть быстроногИ, видно, так дорогу чует,Что здесь, в лесу, не заночуетСедок, покинувший Грагарц.... . . . . . . . . .И под вечер в страну Бробарц[73]Въезжает рыцарь благородный.Там, над рекою полноводной,Встал град престольный Пельрапер.[74](Покойный ныне Тампентер[75]Был королем весьма достойным.Вослед за тем как умер он,Вступила дочь его на трон,Оставленный отцом покойным...)Переполох в престольном граде:Враги теснят, народ в осаде,Притом – еще одна беда:Так поднялась в реке вода,Что всех погубит наводненье.Надежда лишь на провиденье.Молясь спасителю Христу,Вскачь по висячему мостуГерой спешит, ведомый роком,Над взбаламученным потоком...Вода, ярясь, как зверь, рычала,Шальная буря мост качала,И он на самом делеНапоминал качели -Знакомый всем предмет игрыНеугомонной детворы,Летящий вниз, летящий вверх...Но этот мост был слишком ветх,И слишком стар, сплетен из веток,И создан вовсе не для деток...Да, бушевал и выл поток,Но стольный град уж недалек,И над пучиной буйных водГерой наш движется впередК правобережным скалам,Исхлестан ветром шалым...Но вдруг он видит незнакомыхБойцов в привязанных шеломах,Числом примерно в шестьдесят.«Эй! Стой! – кричат. – Нельзя! Назад!»Приняв за короля Кламида[76]Героя нашего, что с видаИ впрямь казался королем...Крик. Лязг мечей. И тут с конемСлучилось нечто. Все видали:Уперся конь, ни шагу дале.Дрожа, ушами он прядает,Храпит, копытом об земь бьет...Тут Парцифаль с коня слезаетИ под уздцы его ведет...Охрану словно бы стряхнуло!Изрядно воинство струхнуло,Решив: король непобедим,Уж верно, рать идет за ним.(Сие смекнул начальник стражиИ – в город! Стражники – туда же!..)Так Парцифаль защитный валБлагополучно миновал.Вот он в железные воротаСтучит, гремя дверным кольцом:«Открой!..» С испуганным лицомВ оконце появился кто-то.И девушка, тонка, бела,Словами за сердце хватает:"Коль нам желаете вы зла,Нам и без вас его хватает!"И Парцифаль вскричал в ответ:"Желаю зла?! Поверьте – нет!Своими докажу делами,Что всей душой жалею вас,А также то, что здесь, сейчас,Слуга ваш верный перед вами!.."Речь незнакомца услыхав,Бежит привратница стремглавК королеве во дворецПоведать, что настал конецИх бедам и невзгодамС чудесного юнца приходом -Венцом Христовой доброты...И вот ворота отперты,И в город Парцифаль въезжает.... . . . . . . . .Юное сердце его поражаетВид этих улиц, этих лиц.Здесь нет страданиям границ...Взвалив оружие на спины,Бредут усталые мужчины,Защитники родной страны.Их жены, словно смерть, бледныИ малые их дети тают...Людей от голода шатает:Все перерезаны пути,И крошки хлеба не найти.И нет ни мяса там, ни сыра.(Губами, что не знают жира,На чаше с влагой никогдаВы не оставите следа...)О, эти немощные рты!О, втянутые животы!О, женщин высохшие груди!Какую муку терпят люди!..О, желтая на лицах кожа(Что на мадьярскую похожа[77])!О, складки скорбные морщин!..И женщин жаль... И жаль мужчин.... . . . . . . . .Но я-то что о них радею?В том доме, коим я владею,Где я хозяином зовусь,Где, не спросясь, за стол сажусь,Мышам приходится несладко.На что их воровская хватка,И ловкость, и проворство их,Коль пусто в наших кладовыхИ поживиться нечем?.. Я же,Хоть не кормлюсь посредством кражиИ в кухню запросто вхожу,Сам иногда не нахожуЧего-либо съестного.И в том даю вам слово,Что часто голодает, ах...Кто?.. Я! Вольфрам фон Эшенбах!. . . . . . . . .. . . . . . . . .И так прознали жителиО молодом воителе,Который прибыл в город к ним,Ниспослан господом самимИ вновь надежда ожилаВ них, чья судьба столь тяжела.... . . . . . . . .С большими почестями онБыл к королеве приведен,К прекраснейшей Кондвирамур...[78]Возвышеннейшая из натур,Она, безмерно справедлива,Была божественно красива,Столь величава, столь мила -Изольд[79] обеих превзошла,Столь красотою знаменита,Что Куневара и Энита,И все красавицы землиС ней состязаться не могли...На рыцаря она взглянула,Ему приветственно кивнула,А тот, застыв, молчит... ОнаУдивлена,уязвлена.Ее смущенью нет предела."Ужель свое свершили делоЗлосчастный голод и усталость?И ничего уж не осталосьОт прежней красоты моей?..Мертвы ланиты без румянца..."Слова запомнив Гурнеманца,Молчит наш рыцарь перед ней.(Нам с вами, стало быть, известно:Герой решил не забыватьСовет, что рыцарю невместноВопросы первым задавать...Итак, понявши, в чем причина,К рассказу вновь перехожу...)Сопровождали госпожуДва седовласых паладина.... . . . . . . . .Она подумала: "Ну, что ж,Ты вправду молод и хорош,Однако все молчать изволишь.Молчи... Но ты здесь гость всего лишь,А я хозяйка. Значит, я,Обычай рыцарский храня,Тебе свою оказываю милость,В уста тебя поцеловав,В сознанье королевских прав..."И как ей вздумалось, так и случилось.Затем промолвила она:"Мой рыцарь, я спросить должна:Откуда прибыли, и кто вы,И нам ли вы служить готовы?..""Владычица, еще сегодняС тем, кто всех в мире благородней,Я распрощался... Доложу,Что из Грагарца путь держу.Князь Гурнеманц Грагарцем правит.Разлука с ним мне душу давит.Однако, волю дав слезам,Ушел я странствовать... И к вамБыл занесен самой судьбою...Я счастлив вашим стать слугою!.."И, пораженная немало,Кондвирамур ему внимала."Сейчас мне, рыцарь, не до шуток!В пути вы не были и дня,А от Грагарца до меняПо меньшей мере трое суток!..Но расскажите, бога ради,Как там Лиаса? Что – мой дядя?Князь Гурнеманц достойный -Брат матери моей покойной.Вы разве этого не знали?.."И Парцифаль ответил ей:"Князь Гурнеманц в большой печали.Трех потерял он сыновей...""Ах, за меня они сражались!Я над убийцею не сжалюсь!Коварство короля КламидаМной не простится никогда,Поскольку тяжела беда,Но трижды тяжелей обида!..А вас я с радостью приму.Вы, поступив ко мне на службу,Могли бы дружбою на дружбуОтветить дяде моему.Наш край в несчастье пребывает:К нам провиант не прибывает,И хлеба, сыра, мясаКончаются запасы...Кламидов сенешаль Кингрун[80]Наш город задушил осадой,И каждый, стар он или юн,Простился мысленно с пощадой.Здесь умереть любой готов,Но в рабстве жить нам нет охоты...""Примите дюжину хлебовОт дяди вашего Кийота,[81] -Промолвил старый паладин. -Пусть поубавят ваши мукиБочонки сих заморских винДа и окорока. Три штуки..."Подобный же подарок шлетДругой сородич – Манфилот.[82]. . . . . . . . .Но Парцифаль, гласят преданья,Просил распределить даяньяСредь голодающих людей,Оставивши себе и ейВсего лишь тонкий ломтик хлеба...И пусть благословит их небо!..Людьми полученный припасХоть скуден был, но многих спас.Однако, всем на горе,И он был съеден вскоре...Народ в могилу погружался...Один лишь Парцифаль держалсяСил у него хваталоЖить... Жить во что б ни стало!. . . . . . . . .Теперь пора бы рассказать,Как Парцифаль улегся спать.Быть может, на соломеУснул безвестный дворянин?Нет! На мягчайшей из перпнУ королевы в доме!Сиянье свеч слепило взор,И драгоценнейший ковер,Что королевой послан,Был на полу разостлан.Он рыцарей отправил прочь...Слуга спешит ему помочьРазлечься, расстегнуться,Раздеться и разуться...Но вскорости проснулся онЗатем, что сладкий этот сонБыл прерван чьим-то плачем -Потоком слез горячим...Тут происходит то, о чемМы честный разговор начнем...Прелестную КондвирамурВел к Парцифалю не Амур.Она блюла свой стыд девичий,Не собираясь стать добычейЗлокозненной игры страстей...Был в полной мере ведом ейСвященный трепет пред границейМежду женою и девицей.И к Парцифалю дева шлаС надеждою, что в нем нашла,Не пошатнув законов девства,Оплот, защиту королевства.Не муж сейчас ей нужен! Нет!Мужской ей надобен совет.За свой народ она просила,Чтобы влилась мужская силаВ его слабеющую кровь...И что ей страсти! Что любовь!..Она идет походкой смелойВ одной сорочке тонкой, белой,И это ей – вернейший щит,Что от бесчестья защитит...Она служанок отпустила,Тихонько в комнату вступила,Сама пылая, как костер,И опустилась на ковер,Рыданьем спящего тревожа,Встав на колени подле ложа.... . . . . . . . .Он пробудился – сон долой."Вы на коленях? Предо мной?Стоять коленопреклоненнойВозможно лишь перед МадоннойДа перед господом ХристомИли во храме пред крестом.Я был бы счастлив, если б селиВы хоть на край моей постели...". . . . . . . . .И дева молвила тогда:"Мой друг, лишь крайняя нуждаМне обратиться к вам велела..."Так вник наш рыцарь в сущность дела..."Едва скончался мой отец,Кламид пытался под венецМеня насильно повести...Я пытки адские снестиБыла скорей готова,Чем выйти за такогоЗлодея, зверя, подлеца.Отдать ему престол отца?!Я, не моргнув и глазом,Ответила отказом.... . . . . . . . .Тут он мне объявил войнуИ разорил мою страну,И сенешаль его с ним вместеТворят кровавые бесчестья.Ах, нет надежды никакой -На вечный разве что покой...В тисках отчаянья и гневаЯ погибаю, видит Бог...""Но чем, скажите, я бы могПолезным быть вам, королева?..". . . . . . . . .И, посмотрев на Парцифаля,Она промолвила, моля:"Избавьте нас от короляИ мерзостного сенешаля!..Отпор противнику утроив,Я лучших хороню героев.Но, нашу не осилив рать,Он мнит меня измором взятьИ этот город осаждает.Кондвирамур, он рассуждает,Уступит!.. Радуйся, жених!..Но лучше с башен крепостныхВсех нас пусть сбросят в ров бездонный,Чем сделкой, якобы законной,Скреплю бесчестье и позор!.."К ней руки Парцифаль простер:"Мне все равно, – он говорит, -Кто сей Кингрун, француз иль брит,Какого он происхожденья, -Ему не будет снисхожденья!Я призову его к суду,С дороги правой не сойдуИ стану вам служить всей силой,Безропотно служить, покаУдержит меч моя рукаИль сам не буду взят могилой!.."Кончалась ночь, забрезжил день,Когда неслышная, как тень,Она ушла без промедленья,Исполненная умиленьяИ благодарности к нему,К Парцифалю моему,С которого весь сон согнало.А солнце между тем вставалоИ зажигало небосклон.И мерный колокольный звонНа башне зазвучал соборной,Скликая в храм народ упорныйСквозь дыма черную завесуНа утреннюю мессу.И наш герой вступает в храм,Где, обращаясь к небесам,Народ святую молит девуСпасти их край, их королеву.И тотчас повелел герой:«Оружье мне! И панцирь мой!»Святая жажда сталиПроснулась в Парцифале.Едва он сжал копье в руке,Как показались вдалеке,Без права и закона,Кламидовы знамена.Вновь супротивник наседал,Всех впереди Кингрун скакал...Но посмотрите, кто тамПомчался к городским воротам?Воспрянь, несчастная земля!Сын Гамурета-короляСпешит на поле брани.Молитесь, горожане,За вашего спасителя,Христовой доброты носителя!..Итак, мы видим Парцифаля,Летящего на сенешаля.Их кони вздыбились... С натугиНа брюхе лопнули подпруги.Что ж. Верно, суждено обоимДовольствоваться пешим боем.И лязгнули мечи... ПричемВпервые действовать мечомГерою выпало сегодня.(О, тайна промысла господня!..). . . . . . . . .Они сражались горячо.Кингруну Парцифаль плечоНасквозь пронзил с наскокаИ наказал его жестоко:Из раны кровь рекой течет.Сколь прежний призрачен почет!(Лишь оставаясь невредимым,Слыл сенешаль непобедимым,И тем он славу приобрел,Что шестерых он поборолЕдинственным ударом...)Все это прах теперь! Все даром!Кингрун от потрясенья нем.Какой позор! Изрублен шлем,И с головою обнаженнойЛежит он раненный, сраженный.Нет, честь былую не вернуть!Встал Парцифаль ему на грудь.Кингрун, признавши пораженье,Героя просит в униженьеЕго, презренного, спасти.Он, дескать, счастлив перейтиК такому рыцарю на службу,Он явит преданность и дружбу,Пусть Парцифаль его поймет,К себе пускай его наймет...На то последовал отказ."Пошлю я к Гурнеманцу вас.Ему на верность присягнетеИ этим честь себе вернете!""Нет, – молвил сенешаль-злодей, -Уж лучше ты меня убей!Я – страшных мук его причина,Казнил его старшого сына!"Рек Парцифаль в немалом гневе:"Так присягните королеве,С Кламидом навсегда порвав!""О, сколь мой победитель прав!Но буду ль принят здесь? Едва ли.Меня бы люди разорвалиВ куски за то, что столько слезЯ краю этому принес!.."Какое тут принять решенье,Когда одни лишь прегрешеньяВ сей жизни сенешаль свершил?И все же Парцифаль решил:"Вы станете служить однойПрекрасной даме, чтимой мной.Ее обидели ужасноИз-за меня... И громогласноВы скажете, явившись к ней,Что в мыслях до скончанья днейЯ не расстанусь с Куневарой,Что жаркий пламень мести яройВ груди не только не угас,А все сильнее каждый час.Отмщение настанет!Скажите, не устанетОн, Парцифаль, мечтать о ней,Которую обидел Кей.И помните: я вам велюСлужить Артуру-королю.Его не покидайте,Поклон мой низкий передайте.Вовеки слава и хвалаГероям Круглого стола!.."Так, покорившись новой доле,Кингрун печально съехал с поля.. . . . . . . . .. . . . . . . . .И вражьи отошли войска,Понявши, что навернякаВзять город не придется:Они – без полководца!... . . . . . . . .А Парцифаль спешит назадК Кондвирамур в престольный град,Где слух прошел средь горожан,Мол, властелин нам Богом дан,Какого сроду мы не знали.Он словно выкован из стали,А сердцем добр и справедлив,При этом молод и красив,И ясно всем без спора:Сыграют свадьбу скоро!..Меж тем Кондвирамур самаОт Парцифаля без умаИ говорит народу:"Глядели вы, как в воду.Скажу вам без обману:Его женой я стану.Лишь он моя отрада,И нам другого короля не надо!.."И при всеобщем ликованьеНе поскупилась на лобзанье,Героя крепко обняла,Она доспехи с него сняла,Омыла ключевой водоюДа угостила бы едою,Но в городе на самом делеДавно уж все припасы съели...Нет хлеба и для короля!..Вдруг два чудесных корабляС коричневыми парусамиПод пасмурными небесамиКо брегу буря принесла.Людей Господня длань спасла.На кораблях – бесценный груз:Питье, еда на всякий вкус.Тут весь народ, и стар и мал,Толпою в гавань побежал,И все страшны были собой,Все поражали худобой,Как лист осенний невесомы,Как ветром, голодом несомы.Кричали все: «Еда! Еда!..»И приключилась бы беда,Когда бы маршал престарелый,В таких делах понаторелый,Не оградил в конце концовОт разграбления купцов,А корабли от разоренья.Он, с целью умиротворенья,Купцам явиться повелелК тому, кто городом владел...Стоят купцы пред Парцифалем:«Как буря стихнет, мы отчалим».А он им говорит: "Ну, что ж.Слыхать, товар у вас хорош.Весь груз за три цены скупаю!.."Эх, вот душа-то нескупая!. . . . . . . . .Народ он щедро угощал.Тем, кто особо отощал,Велел он есть помалу -Отнюдь не до отвалу,А чтоб у этих горемыкСперва желудок попривык,Пред тем как стать набитым,К кушаньям забытым...Но вот пора ложиться спать..."Вы с королевою в кроватьСовместно нынче ляжете?Двоим стелить прикажете?"Жених с невестой молвят: «Да...»Ночная вспыхнула звезда...С задумчивым и чистым взглядомЛежит он с королевой рядом,Лежит, почти не шевелясьИ прикоснуться к ней боясь.При всем своем очарованьеОн вызвал бы негодованьеИ озлобленье многих дам,Что часто беспощадны к нам,Своим любовникам желанным:Прибегнув к способам обманным,Притворно молят нас: «Не тронь!»Чтоб пуще в нас разжечь огонь...Они нас нежат да голубятИ, ненасытные, нас губят,Упав любовнику на грудь,Полночи не дают уснуть...Нет в этом чувстве настоящего!..Кто любит, любит ненавязчиво,И я еще открою вамПриметы благородных дам...Любезен им с извечных порПред сном любовный разговор,Не долгий и не краткий,Но непременно сладкий...А валезиец наш без дрожиСейчас лежит на брачном ложе.Он Красным Рыцарем прослыл,Но до поры сдержал свой пыл,Кондвирамур сей ночью длиннойОставив девою невинной.И тем не менее онаУже теперь его жена.И чтобы видел весь дворец,На голове ее – венец,Особо достоверный знакТого, что в ночь свершился брак...И, щедростью своей горда,Она супругу городаИ баснословные именьяДарует в вечное владенье...Два дня, две ночи пролетели.И вот к супружеской постелиНеслышно третья ночь идет.Их близости настал черед.Он вспомнил матери советыИ Гурнеманцевы заветы,Что муж с женой – едина плотьИ так установил господь...Сплелись их жаркие тела,Их страсть, как пламя, обожгла,И выпит был глоток медовый -Обряд извечный и вечно новый(Здесь трижды сладостный, тем боле,Что дело обошлось без боли...). . . . . . . . . .Но слушайте! Король КламидЕще близ крепости стоит.Сил у него премного,И покарать он хочет строгоТех, кто пленил его Кингруна,В надежде, что фортунаНе подведет на этот раз.Он войску отдает приказ:"Вперед! Вперед! Не ждите!Штурмуйте! Бейте! Жгите!..". . . . . . . . . .Ну, что же! Коли бой, так бой!Осатанелой бури вой.Знамена и копья смешались,Казалось, что все помешались.На поле истерзанном здешнемМеж внутренним войском и внешнимИдет беспощадная схватка,Причем горожанам несладко.Но духом они воспряли,Услышав, как меч ПарцифаляПо шлемам противника лупит,И в крепость противник не вступит!Смятенье во вражеском стане:Отважные горожане,Охвачены пылом борьбы,Огромные валят дубы,Канатами их обвивают,В них острые колья вбивают.Колеса вращают валы,Со стен опуская стволы,Подобие гребня тяжелого,Штурмующим прямо на головы...Но от рассказа о войнеПора бы возвратиться мнеК Кингруну-сенешалю...Его мы где-то затеряли.А в это время сенешальВступает в замок Карминаль,[83]В лесу дремучем Бразельянском,В краю Артуровом, бретанском.Пред Куневарой он предстал:"Меня к вам Парцифаль прислал,Все ваши исполнять веленьяИ отомстить за оскорбленье,Что было вам нанесено...Не смыто черное пятно!И Парцифаль скорбит об этом,Мечтая с действенным ответомК тем, кто обидел вас, прийти,Все счеты наконец свести!"И Куневара вся зарделась.Поймите же, как ей хотелосьСейчас обнять объятьем страстнымТого, кто Рыцарем стал Красным...Вдруг сам король Артур явился.Кингрун почтительно склонилсяИ пресмнрепно доложил,Кто он таков, кому служилИ по какой причинеЗдесь пребывает ныне.... . . . . . . . . .А вскорости коварный КейКипгруну крикнул: "Кто там! Эй!Кингрун?! Позволь! Да ты ли это?Послушай, не конец ли светаУже воистину настал?Кингрун разбит! Кингрун устал!Кингрун врагов не побеждает,Своим врагам он угождает!Слыхал я, ты сражался пешим...Пойдем, несчастную утешим,И возместим ей, бога ради,Ущерб в размере двух оладий,Я ей велю оладьи спечь,Чтобы от мрачных дум отвлечь..."Так он «раскаялся», проклятый,Премерзкий соглядатай.. . . . . . . . . .А бой тем временем идет.Не взявши городских ворот,Кламид штурмует крепость с тыла,И ненависть в нем не остыла.... . . . . . . . . .Но Парцифаль его теснит,И вот, в отчаянье, КламидНа поединок вызываетТого, кто сердце ему разрывает,Явив столь редкостное упорство.Так пусть решит единоборство,Кому достанется сей град!..Парцифаль и горд и радВновь проявить отвагуВ служенье истинному благу.... . . . . . . . . .. . . . . . . . . .И вот сошлись они! Сошлись!Земля и небо сотряслись.Нет счета ранам и ушибам.Из шлемов – искры! Мир весь – дыбом!От конских тел – горячий пар!Удар! Удар! И вновь удар!Дышать сражающимся нечем,Щитов прекрасных не сберечь им.Кламид сначала напирал,Но видят все: он проиграл.И – поражения влиянье -Случилось кровоизлиянье:Кровь у Кламида, как ручей,Течет из носа и ушей.И, этой кровью обагренный,Стал темно-красным луг зеленый...Король сорвал с себя забрало -В волненье сердце замирало,Но Парцифаль спокойно рек:"Умри хотя б, как человек,О злой источник горьких слез,Кто столько бедствий всем принес!Но ты, наказанный с позором,Грозить разбоем и разоромМоей жене не сможешь впредь.Учись достойно умереть!..""О юный рыцарь благородный!В моей груди, как смерть, холодной,Иссякла давняя вражда...Сим – предаюсь вам навсегда...Так сжальтесь надо мной!.. Отныне,Приняв господни благостыни,Ваш край чудесно заживет,Любая рана заживет.А я... Я смерть ношу в себе,Злосчастной отданный судьбе:И ту, кого благословляю,Вам я в супруги оставляю!.."Тут Парцифаль припомнил сноваВ Грагарце слышанное слово,Как Гурнеманц учил егоНе трогать пленника того,Который в плен живым сдается,Мол, пусть живым и остается,И рек: "Отцу моей ЛиасыТотчас же, с этого же часа,На верность свято присягни!..""Нет, нет! В дугу меня согни,Убей, как жалкую собаку,Топчи, распни меня, однакоЛюбую вынесу беду,Но к Гурнеманцу не пойду!Я – в том душа моя повинна -Убил его меньшого сына!За смерть он смертью мне заплатит...Ах, неужели вам не хватитМне в отомщенье одногоБесчестья злого моего?..""Ну, что ж, твой страх я поубавлю,К Артуру-королю отправлюСлужить красавице одной.Она когда-то надо мнойБеззлобно посмеялась.За это ей досталосьОт сенешаля Кея:Рука сего злодеяВ преступном гневе поднялась...В тот миг во мне отозваласьБоль, что познала Куневара.И только месть, и только кара,И только беспощадный судОбидчика отныне ждут!Ничто не будет прощено.Так выбирай из двух одно:Служенье Куневаре нежнойИль ужас казни неизбежной!.."Кламид сказал: "Я жить хочуИ к Куневаре поскачу!Зато сюда мне нет возврата...Вот – справедливая расплатаЗа мной содеянное зло..."А Парцифаль вскочил в седло:Прыг! – ногу в стремя не вдевая!И передышки не даваяКоню, он поспешил назадК Кондвирамур в престольный град,Где ликовало все и пело,Предавшись радости всецело.. . . . . . . . . .. . . . . . . . . .За Круглым сидючи столом,Кламид рассказывал о том,Что многие уже слыхали:О валезийце Парцифале,Который грозен, хоть и юн.(Да, подтвердить бы мог Кингрун.Сколь тяжелы его удары!..)Нет меры счастью Куневары.И только Кея-сенешаляВсе эти новости смущали.... . . . . . . . . .Но возвратимся вслед за мноюТуда, где Парцифаль страноюДостойно правил; где теперьВзамен пожаров, бед, потерьВсе оживало, расцветалоИ людям жить вольготней стало.Слышны повсюду песни, смех,Веселье на душе у всех.Наследство Тампентера зятьВелел всем подданным своим раздатьА пострадавшим – особливо.И это было справедливо.Он слугами любим своими.Все славят Парцифаля имя.При этом он не забывал,Что кровью мир завоевал,Что может всякое случиться,И укреплять велел границы...Так постепенно, день за днем,Везде росла молва о нем...А королева что? Конечно,Супруга счастлива сердечно,И впрямь: всю землю обойдешь,Такого мужа не найдешь.Лишь только им она дышала,Ничто любви их не мешало...Безмерно жаль мне тех двоих!Да. Надвигается на нихРазлуки час неотвратимый.Жену покинет муж любимый,Который спас ее странуИ самое ее когда-то...Но нет! Она не виновата.Оставил он ее одну!Итак, однажды, на восходе,Король при всем честном народеСказал возлюбленной жене:"Надеюсь, что ты веришь мне,Что я души в тебе не чаю.Но я без матушки скучаю,Душа моя без нее иссохла,Сердце мое без нее заглохло,И жить не в силах я, не зная,Где матушка моя родная.Позволь ненадолго уйти,Дабы родную мать найти,А если по пути случитсяМне в ратном деле отличиться,То знай, что образом твоимЯ вдохновлен был и храним!.."Кондвирамур его любила,Словечко каждое ловила,Что Парцифаль произносил.Перечить у нее нет сил.Она все стерпит, все снесет,Но от тоски его спасет.И говорит: "Иди, мой милый!Лети, мой сокол быстрокрылый!"При этом, как гласит преданье,Смогла сдержать она рыданье,Целуя мужа дорогого...Так в дальний путь пустился сноваОтважный Гамуретов сын:На этот раз совсем один...

Спешу заверить тех из вас,Кому наскучил мой рассказ,Что расскажу в дальнейшемО чуде всепервейшем.Но перед тем, как продолжать,Позвольте счастья пожелатьСыну Гамурета -Причина есть на это.Сейчас ему как никогдаГрозит ужасная беда:Не просто злоключенья,А тяжкие мученья.Но я скажу вам и о том,Что все закончится потомПолнейшею удачей:Не может быть иначе!..К нему придут навернякаПочет и счастье... А покаОн скачет по лесу, томимыйРазлукою с женой любимой.Сегодня путь его пролегСреди нехоженых дорог,Средь мхов, средь бурелома...Чем дальше он от дома,Тем больше топей и болот...Он бросил повод. Конь бредетСквозь чащу еле-еле...Ну, а на самом делеСиница, взмыв под облака,Не перегонит седока,Который, сам того не зная,Несется, ветер обгоняя,И коль предание не врет,Еще быстрей спешит вперед,Чем он летел туда, в Бробарц,Покинув княжество Грагарц.Уж вечер... Скоро месяц выйдет.Но что сквозь заросли он видит?Там озера блеснула гладь.Ладью на озере видать.И рыбаков. А посередке,В кругу мужчин, сидящих в лодке,Он замечает одного,Кто не похож ни на кого:В плаще роскошном, темно-синем,Расшитом золотом... С павлиньимПлюмажем... Будь он королем,Пышней бы не было на немИ драгоценнее наряда.Герой с него не сводит взглядаИ спрашивает рыбака:Что, далека или близкаДорога в здешнее селенье?Но что он видит в удивленье?Сколь опечалился рыбак!В его очах – могильный мрак.Он грустно молвит: "Милый друг,На тридцать – сорок верст вокругЖилья не сыщете людского.Здесь нет селенья никакого...А впрочем, добрый господин,Тут замок – слышал я – одинНевдалеке виднеется...Вам есть на что надеяться!Спешите же скорей туда,Где скал кончается гряда,Но будьте крайне осторожны:Глядишь, и оступиться можно!..Чтоб в замок вас могли впустить,Вы попросите опуститьСначала мост подъемныйНад пропастью огромной.Опустят если – добрый знак..."«Что ж. Я поеду, коли так...»"Вам надо торопиться!Но бойтесь заблудиться!Я это говорю к тому,Что нынче ночью вас примуКак гостя в замке этом,С почетом и приветом.Страшитесь же прибрежных скал!..И, попрощавшись, поскакалВ тот странный замок Парцифаль..."Коль этот юноша чудесныйВдруг рухнет со скалы отвесной,Клянусь, мне будет очень жаль..." -Сказал рыбак, безмерно грустный...Но мчится всадник наш искусный,Господней милостью храним,И видит – замок перед ним...Не просто замок: чудо-крепость!Попытка взять ее – нелепость.Штурмуй хотя бы тридцать лет,Обрушься на нее весь свет,Вовнутрь ворваться невозможно:Защита больше чем надежна...Парцифаль при свете звездГлядит: подъемный поднят мост,И только ветер или птицаСпособны очутиться,Перемахнувши через ров,В одном из внутренних дворов...Вдруг страж заметил Парцифаля;И говорит: "Узнать нельзя ли,Откуда вы? Кто вы такой?Что наш тревожите покой?"Парцифаль сказал тогда:"Рыбак прислал меня сюда.С ним встретясь волею судеб,Заночевать, спросил я, где б...Он мне дорогу показалИ на прощанье наказал,Чтоб мост подъемный опустилиИ в замок чтоб меня впустили...""О славный рыцарь! В добрый час!Все будут рады видеть вас!Все к вашим здесь услугам,Коли Рыбак зовет вас другом!"Страж мост подъемный опустилИ, как устав велит, застылПеред высокою персоной,Сюда судьбою занесенной...А Парцифаль во весь опорВо внутренний влетает двор,Угрюмой стражею допущен...Но как же этот двор запущен!Зарос крапивой и травой.Души не видно здесь живой,Давно здесь стычек не бывало,И все зачахло, все увяло.Плац с незапамятных временНе видел яркости знамен,Давно здесь рыцари не бились,Лихие кони не носились(Так делать нечего бойцуИ в Абенберге,[84] на плацу)...Но пестрой, праздничной картинойБыл подменен сей вид пустынный...С восторгом Парцифаль взирал,Как все, кто был здесь, стар и мал,Его приветливо встречали,И клики радости звучали.И, празднично одеты,Пажи или валеты,[85]Готовящиеся в бойцы,Коня хватали под уздцы,Несли скамеечку для ног,Чтоб спешиться удобней могНаш юный рыцарь вдохновенный,Воистину благословенный...Он ловко спешился. И тутС почтеньем в дом его ведут.От ржавчины и пылиЕго лицо отмыли.Затем он получает в дарПлащ, что пылает, как пожар:То был арабский шелк блестящий,Шуршащий, нежно шелестящий,Тот плащ, что, по словам пажа,Носила прежде госпожа,Святая королеваРепанс[86] – «Не Знающая Гнева»...(Признаюсь вам, что и онаБыла пораженаКрасою Парцифаля...)Все словно бы воспряли.Печаль с угрюмых лиц сползла,И словно Радости ПослаСкорбящие встречали,Забыв свои печали...И все заботятся о немИ сладким потчуют вином.С него доспехи сняли,Чтоб плечи отдыхали,И унесли копье и меч,Но все ж, страшась нежданных встреч,Он счел опасным и ненужнымВпредь оставаться безоружным...Здесь случай вышел несуразный:Ворвался некто безобразныйИ, погремушками звеня,Героя чуть ли не дразня,Сказал ему: "Поди-ка,Тебя зовет владыка!.."Герой, оставшись без меча,Ударил дурня сгорячаСвоим тяжелым кулаком.Поверженный упал ничком,Кровь из ноздрей бежала,Спина его дрожала.И рыцари все как вздохнут:"О рыцарь! Он ведь только шут!А с шуткою, пускай и вздорной,Нам легче в этой жизни черной.Мы извиненья вам приносимИ за него прощенья просим.Слова ж его толкуйте так:Вернулся с озера Рыбак.И он уже, как нам сказали,Вас ожидает в тронном зале..."И вот вступает наш гордецВ досель не виданный дворец.В роскошном королевском зале,Наверно, сотни свеч сияли,И сотней свеч освещенаБыла здесь каждая стена.И сотни в королевском залеПерин пуховых разостлали,Покрытых сотней покрывал...Вот что наш рыцарь увидал...В трех креслах восседали чинноТри неизвестных паладина,О чем-то говоря друг с другом,Вблизи стоящих полукругомТрех изразцовых очагов.Огонь, достойный и богов,Справлять свой пир не уставалИ яростно торжествовалНад деревом Aloe Lignum[87] -Название дано из книг нам.(Но в Вильденберге у меня[88]Нельзя согреться у огня.)Вот на кровати раскладнойВнесен, усталый и больной,Дворца роскошного хозяин.Тяжелой хворью он измаян.Глаза пылают. Хладен лоб.Жестокий бьет его озноб.У очага, что посредине,Приподнялся он на перинеИ с грустью на друзей взирал.Чем жил он? Тем, что умирал,Пусть в славе, пусть в почете,Но с Радостью в расчете...И тело хворое не грелиНи печи, где дрова горелиСтоль жарким, яростным огнем,Ни шуба, что была на немС двойным подбоем соболиным,Ни шапка с пуговкой-рубином,Надвинутая на чело,Чтоб было голове тепло,Ни меховое покрывало -Ничто его не согревало...Но вопреки ужасной хвориОн, с лаской дружеской во взоре,Увидев гостя, попросилЕго присесть... Он был без сил,Но добротой лицо лучилось...И вдруг – нежданное случилось...Дверь – настежь. Свет свечей мигает.Оруженосец в зал вбегает,И крови красная струяС копья струится,[89] с острияПо рукаву его стекая.И, не смолкая, не стихая,Разносится со всех сторонИстошный вопль, протяжный стон.И это вот что означало:Все человечество кричалоИ в исступлении звалоИзбыть содеянное зло,Все беды, горести, потери!..Вдоль стен, к резной дубовой двери,Копье оруженосец нес,А крик все ширился и рос,Но лишь за дверью скрылся он,Тотчас же смолкли крик и стонИ буря умиротворилась...Тут дверь стальная отворилась,И в зал две девушки вошли:Златые косы до земли,Прекрасны, словно ангелочки,На голове у них веночки,Одеты в праздничный наряд,В руках светильники горят.С красавиц люди глаз не сводят.Но вот за ними следом входятГрафиня со своей служанкой,Лицом прелестны и осанкой.Как восхитительны их черты!Каким огнем пылают их рты!И с восхищеньем видят гостиСкамейку из слоновой кости,Что обе вносят в зал,Где Муж Скорбящий возлежал.Они смиренно поклонилисьИ к девам присоединились...Но тут под сладостный напевВступают восемь новых дев.Четыре девы в платьях темныхНесли в светильниках огромныхГромады свеч: их свет светилСветлей надоблачных светил.У четырех других был камень,Ярко пылавший, как пламень:Струилось солнце сквозь него.Яхонт, гранат зовут его...И девы устремились тожеК тому, кто возлежал на ложе.Уже поставлен перед нимСтол с украшением резным.Возникли чаши, кубки, блюда,Драгоценная посуда,И радовали взорыИз серебра приборы...Я сосчитал, что было тамПрекрасных восемнадцать дам,В шелка и бархат разодетых -Величественней в мире нет их.Но, счет закончить не успев,Я шестерых прибавлю дев,Возникших посреди другихВ двухцветных платьях дорогих...И к трапезе приготовленьеСим завершилось... И явленьеЧудесное произошло.Не солнце ли вспыхнуло так светло,Что ночь, казалось, отступила?Нет! Королева в зал вступила!..Лучезарным ликом все освещала,Чудеса великие предвещала.И был на ней, как говорят,Арабский сказочный наряд.И перед залом потрясеннымВозник на бархате зеленомСветлейших радостей исток,Он же и корень, он и росток,Райский дар, преизбыток земного блаженства,Воплощенье совершенства,Вожделеннейший камень Грааль...[90]Сверкал светильников хрусталь,И запах благовоний пряныхШел из сосудов тех стеклянных,Где пламенем горел бальзам -Услада сердцу и глазам.... . . . . . . . .Да. Силой обладал чудеснойСвятой Грааль... Лишь чистый, честный,Кто сердцем кроток и беззлобен,Граалем обладать способен...И волей Высшего ЦаряОн королеве был дан не зря...Она приблизилась к больному(И не могло быть по-иному),Поставила пред ним Грааль...Глядит с восторгом ПарцифальНе на святой Грааль... О нет!На ту, в чей плащ он был одет...Но дело к трапезе идет...И слуги вносят для господЧаны с нагретою водою...Рук омовенье пред едоюСвершает благородный круг.И вот для вытиранья рукГостям подносит полотенцаПаж с кротким обликом младенца...Дымится в чашах угощение:Столов, наверно, сто – не менее.Четыре гостя за каждым столом(Гостей – четыреста числом).Предивно убраны столы -Скатерти что снег белы.... . . . . . . . .Владыка на исходе силСам перед трапезой омылСвои слабеющие руки.И, верен рыцарской науке,Парцифаль по зову честиСо страждущим омылся вместе,У многих вызвав умиленье...И преклонил пред ним колениКакой-то очень юный граф,Обоим пестрый плат подав...Но слушайте, что было дале!У каждого стола стоялиЧетыре кравчих... Из них двоимВменялось господам своимИ нарезать, и наливать,А двум другим – все подавать...Затем с достоинством, без спешки,Вкатили кравчие тележки,На коих не один бокалЧистейшим золотом сверкалИ, ярким светом залитая,Сияла утварь золотая...Но вот вступает сотня слуг,Чтоб совершить по залу круг.Добавим, что в руках у них -Сто белых скатертей льняных(Зачем, узнаете впоследствии).Гофмаршал возглавляет шествие...Остановились пред Граалем,И тотчас дал хлеба Грааль им.(Здесь я рассказываю вамЛишь только то, что слышал сам.)Грааль в своей великой силеМог дать, чего б вы ни просили,Вмиг угостив вас (это было чудом!)Любым горячим иль холодным блюдом,Заморским или местным,Известным исстари и неизвестным,Любою птицей или дичью -Предела нет его величью.Ведь Грааль был воплощеньем совершенстваИ преизбытком земного блаженства,И был основою основЕму пресветлый рай Христов.О, сколько в чашах золоченыхВареных, жареных, печеныхЯств у Грааля-! Он готовК раздаче мяса всех сортов.Он разливал супы на диво,К жаркому предлагал подливыИ перец, обжигавший рты,Набив обжорам животы.Он кубки наполнял искристымВином, и терпким и игристым,Он, тот, пред кем склонялся мир,Справлял гостеприимства пир,И не случайно в этот залОн в гости рыцарей созвал!..Но что же с молодым героем?Он потрясен, смятен – не скроем.Спросил бы: что творится здесь?Однако скромность, а не спесьЕму задать вопрос мешаетИ права спрашивать лишает.Ведь Гурнеманц предупреждал,Чтоб Парцифаль не задавалПри неожиданных соблазнахВопросов лишних или праздных:От любопытства кровь бурлит,А вежество молчать велит!.."Нет, любопытством не унижуЧесть рыцаря!.. А то, что вижу,Мне объяснят когда-нибудь,Лишь надо подождать чуть-чуть..."Что ж, может быть иной вопросецПорой и вправду ни к чему...Но тут приблизился к немуС мечом в руках оруженосец,Меч Парцифалю преподнес,Великую радость ему принес.Сей радостный подарокСтоил бы тысячу марок:Вся из рубинов рукоять!А лезвие! Не устоятьВрагу пред этой сталью!..Тут с ласковой печальюНегромко вымолвил больной:"Был этот меч всегда со мной,Всегда служил мне верно.Теперь же дело мое скверно,Рука не в силах меч держать.И он тебе принадлежатьОтныне будет: воздаяньеЗа добрые твои деяньяИ нечто вроде возмещеньяЗа скромность угощенья..."Как речь столь странную понять?Но Парцифаль молчит опять.Молчит! Хоть все, кто были в зале,Сейчас вопроса ожидали.Он, очевидно, нужен всем.Но Парцифаль, как прежде, нем...А почему бы не спросить?(Молчанья этого проститьЯ Парцифалю не намерен!Он в послушанье неумерен:Задай вопрос он хоть один,И сразу б ожил господин,Которого мне жаль до слез.Но на губах застыл вопросУ сына Гамурета.И я не делаю секрета,Что сим – какой уж тут секрет? -Не пользу он принес, а вред:Ведь только при одном условьеМог господин вернуть себе здоровье...)Меж тем закончен странный бал,И гости покидают зал,Как бы спеша скорей отсюда.И слуги кубки и сосудыУносят с каждого стола.И кто последней в зал вошла,Уходит первой... Парцифалю,Владельцу замка и ГраалюОтвесив царственный поклон...Герой понуро вышел вон.(Ах, неспроста он так печален...)Но вот в одной из ближних спаленОн примечает старика.(Кто это? Помолчим пока.Потом, когда настанет время,Вы познакомитесь со всеми,Кто вам доселе незнаком:И с этим дивным стариком,Чья борода была,Как иней утренний, бела,И с этим королем несчастным,К моей истории причастным...)Пока же слышит наш пришелец,Как замка дивного владелецСказал: "Должно быть, вы усталиИ, мнится мне, давно не спали.Ступайте же! Уж поздний час,Постель постелена для вас..."Гость был сражен такой заботой.Но сводит рот его зевотой,И сон уже смежает очи.Хозяин молвит: «Доброй ночи!»И в спальню входит наш герой.Клянусь, что не было второйТакой роскошной спальни чудной:Блеск золотой, свет изумрудныйВолшебно падал на постель...Подумать только: неужельБогатство в мире есть такое?Не нахожу себе покоя,Дворец описывая сейПри вечной бедности моей!..Итак, он с королем рассталсяИ в комнате один остался,Сказав послушной свите:«Я спать ложусь. Вы тоже спите...»Но тут пажи вбежалиИ обувь с ног его усталых сняли,И, скинув облаченье,Почувствовал он облегченье.Но сразу обомлел, узревЧетырех прекрасных дев,Возникших на порогеВ таинственном чертоге...Он живо – шмыг под одеяло.Но так лицо его сияло,Что даже и не при свечахОн отражался в их очах.Смиренно девы попросили,Чтобы, дремоту пересиля,Он подкрепился перед сномСначала тутовым вином,[91]Затем пленительным, прохладным,Пьянящим соком винограднымИ чтоб отведал от плодов,Из райских присланных садов.... . . . . . . . .Чуть закусив, он сном забылся.Слуга тихонько удалился,А вслед за ним и девы – прочь...Так юный рыцарь встретил ночь.Он спал... Но скверно, неуютно.Из мрака выплывало смутноОдно виденье за другим...Храпит горячий конь под нимИ все куда-то мчится, мчится,Не может приостановиться...(Я даже умереть готов,Чтоб не видать подобных снов.)Вот он немного покачнулся:Наверно, ранен?.. И очнулся.В окно чудесный день глядел."Эй! Кто здесь? Кто меня раздел?А слуги где? И свита?.."В ответ – ни звука. Дверь закрыта.Он ничего не понималИ тотчас снова задремал.Когда же он опять проснулся,От удивленья ужаснулся:Ярчайший полдень на дворе,А у постели, на ковре,Доспехи красные лежали,Те, что ему принадлежали,И тут же – два меча. ПричемОдин меч – был его мечом,Испытанным и старым,Зато другой был – даромВладельца замка. Вот в чем суть!..Герою в сердце вкралась жуть:"Сон, видимо, был в руку.Я обречен на муку,На испытание войной.Войну сулил мне сон ночной,И бой, возможно, грянетСкорей, чем снова ночь настанет!..Что ж, я с охотой бой приму,В надежде угодить емуИ в угождение жене,Чей дивный плащ сейчас на мне...Однако сердцем и мечтойПринадлежу не ей, а той,Кого супругою зову,Чьим светлым обликом живу,Кто красотою вешнейЕще прекрасней здешней!.."Он сделал все, что долг велел:Доспехи бранные наделИ, опоясавшись мечами,Сверкнул воинственно очами,Готовый встретиться с врагом,И вышел. Чуть ли не бегомЧерез дворцовые покои.Но диво, диво-то какое!Во всем дворце нет ни души,Все словно замерло в тиши.И за окном нет никого,Лишь быстроногий конь егоСтоит, привязанный к перилам.Все выглядит мертвым и унылым.Наш рыцарь в дом вбегает снова -Молчанье, глуше гробового.Герой спешит из зала в зал:В оцепенении молчалДом, где вчера еще шумели гости.Герой Парцифаль вскричал от злости;И с криком выбегает вон!Вдруг нечто замечает он:Распахнуты в саду ворота,Как если б распахнул их кто-то.Трава потоптана. Глядит -Да тут все сплошь следы копыт!Видать, ворота отворились,Чтобы гости удалились...Что ж, делать нечего. И онДворец покинуть принужден,Причем без промедленья.Вдруг страж, стоявший в отдаленье,От посторонних скрытый глаз,Мост опустив, сказал: "Для васПусть день померкнет ясный!Пришелец вы злосчастный,Вас злобный рок сюда занес!Вопрос! Всего один вопросЗадать вам стоило, и крутоВсе изменилось бы в минуту.Но вы не для славы рожденыИ слыть глупцом осуждены!.."Герой Парцифаль чуть не плачет:"Страж, что же это все значит?Что за вопрос? Кому? Зачем?.."Но страж молчит. Он снова нем,Как если б сон объял его...Не называет никого.И понял Парцифаль в тот миг(Хотя всего и не постиг),Что он в полной изведает мереПечали, несчастья, потери,Судьбу беспредельно злуюВ оплату за радость былую..."Ну, а пока – вперед, вперед!К тем, кто, наверно, бой ведет,Предписанный всевышним.Я там не буду лишним, иСредь тех, кого я полюбил,Обласкан кем и принят был(Мне вечер памятен вчерашний),Драться я стану еще бесстрашнейЗа дорогую госпожу,А господину докажу,Сколь я ему благодаренЗа меч, что мне им подарен..."Он разглядел следы подков,Сел на коня – и был таков,Души моей герой любимый,Бесчестья враг непримиримый.И я его не оскорблюТем, что не скрою, сколь скорблю:Пошто он в замке не остался?.....Итак, сперва широкий стлалсяПуть перед рыцарем моим.Однако рок неотвратим,Чем глубже в лес, тем путь все уже,Смеркаться начало к тому же,Беда грозит со всех сторон.Вдруг женский голос слышит он:Дева на ветви древа сидела,Набальзамированное телоУбитого друга в объятьях держа.(Слушая это, от горя дрожа,Вы испытаете потрясенье -Иначе вам не видать спасенья...)Он сразу ее не смог узнать,Хоть у их матерей одна была мать...Верность!.. Но верность была здесь иная:Не земная верность, а неземная...И Парцифаль поклонился ей."Госпожа, – он сказал, – душою всейЯ сочувствую вашей печали безмерной.Повелите служить вам – слуга я ваш верный!.."Она благодарит с отчаяньем во взоре(Как все благодарят сочувствующих в горе):"Кто вы? Из какой вы земли?Как в эту чащу вы забрели?Люди чужие здесь редко бывали,А заблудившихся убивали.Мне приходилось видать самойТех, кто уже не вернется домой:В крови лежали их тела.Ужасные здесь творятся дела.Скачите же прочь под покровом ночи!И путь постарайтесь найти короче.Вы молоды. И собой хороши.Что же вы делали в этой глуши.""Госпожа, обо мне не думайте худо.Но, пожалуй, не дальше версты отсюдаЗамок стоит за стеной крепостной.Странный случай вышел со мной...Оказался я в зале волшебно богатом,Где все жемчугами светилось да златом,А какие там яства! И вина! О, боже!..Это было все только вчера. Не позже...""Не шутите над девой несчастной.Вы шутник, да притом опасный,В этом я присягнуть готова.Здесь за тридцать верст нет жилья никакого,А не то чтобы за версту...Вы – по вашему видно щиту -Рыцарь явно не здешний, заезжий...Ну, а замок-то, замок-то где же?Клянусь, что ни ночью вчерашней, ни днемВы в нем быть не могли, да и не были в нем.И, конечно, не тот вы имели в виду,Где, на счастье одним, а другим на беду,Всевозможнейших благ земных преизбыток:Любое блюдо, любой напиток.Но чтоб в замок этот попасть,Не нужны ни усердье, ни власть,Ни удача, ни разум могучий, -Лишь судьбой уготованный случай.В неведенье священномПриходят к этим стенам.Зовется замок Мунсальвеш,[92]А местность – Терредесальвеш,[93]Сия земля, которойАнфортас правит хворый...[94]Он смерти, говорят, бледней,Он скован ею, дышит ей,Болезнь его томит и гложет.Ни ходить, ни стоять он не может,Ни лежать, ни сидеть, ни скакать на коне, -Лишь полулежать, прислонившись к стене.Но если вправду вы попалиВ Мунсальвеш и в тронном залеУвидали бы короля,Воспряла здешняя земля,Поскольку ваше появленьеИ означало б исцеленьеАнфортаса..." – "Я видел там, -Рек Парцифаль, – прекрасных дамСреди сверканья зала..."И тут она его узналаПо голосу: "Ты – Парцифаль!Так, значит, видел ты ГраальИ короля, что был столь мрачен?Высокий жребий тебе назначен!Спеши отраднейшую вестьМне в утешенье преподнестьИ объяви: король спасен,А ты навеки вознесен,И с этого мгновеньяВ твоем повиновеньеВесь мир, все земли, все и вся.Ты для чудесных дел родилсяИ станешь королем Грааля!.."«Как вы меня узнали?»"Как?! Вспомни: это я была,Кто Парцифалем тебя нарекла...С тобой в родстве я состою,Я чтила матушку твою,Ей матушка моя – сестра,Вся – святость, вся полна добра,Она, оплаканная мной,Была венцом красы земной...Скажи, не ты ль мне сострадал,Узнав, что бедный друг мой пал,С кем я расстаться не могуИ смертный сон его стерегу,Не ведая успокоенья.Нет! С каждым днем мои мученьяВсе тягостнее, все страшней!.."Герой Парцифаль ответил ей:"О, страшен мне твой лик усталый!Стал мертв и бледен рот твой алый.Ужель зовешься ты Сигуной,Которую знал я прекрасной, юной?Не в Бразельянском ли лесуСвою оставила ты красу?Кудри твои поредели,Жизнь в тебе – на последнем пределе,Лицо твое бескровно.Мне ясно одно безусловно:Предать земле сей труп должны мы!Воистину невыносимыСтраданья, что познала ты,Смиренный ангел доброты!..". . . . . . . . .Навзрыд Сигуна зарыдала:"Я долго, долго ожидалаПредсказанного избавленья.Так вот оно: в твоем явленье!Коль тот страдалец исцелен,Мой дух, что птица, окрылен,И я упьюсь святой усладой.Так молви, так обрадуйИзвестием, что там, где был,Вопрос задать ты не забыл!.."«Спросить я не решился!..»"Знай: ты всего лишился!..О я, распятая судьбой,Зачем я встретилась с тобой?Зачем не промолчалаС самого начала?Подумать только, что видалиГлаза твои в том волшебном зале!Копье, сочащееся кровью,Хозяина в странном нездоровье,Рубины, золото, хрусталь,Наконец, святой Грааль!Ты блюда дивные едал,Ты столько, столько повидалИ доброго и злого -И не спросил ни слова?!О, гнусное отродье волчье!Душа, отравленная желчью!Узревши короля в несчастье,Вопрос, исполненный участья,Ты должен, должен был задать!Отныне ты не смеешь ждатьНи снисхожденья, ни пощады!..Будь проклят! И другой наградыНе жди, помимо этих слов!..""Сестра, я искупить готовСвой тяжкий грех любой ценою.Поверь мне, помирись со мною...""Нет, проклят, проклят, проклят будь!И о родстве со мной забудь.Забудь и Мунсальвеш, в которомТы рыцарство покрыл позором!.."Так Парцифаль расстался с ней,С бедною сестрой своей...Он скачет далее... ОднимРаскаяньем герой томим.Постигнув, сколь он грешен,Он вправду безутешен...А солнце жарит и печет,Пот по лицу героя течет.Дышать ему нечем стало,Стесняет дух забрало...Он это понимает,Свой тяжкий шлем снимаетИ едет, шлем держа в руке...Вдруг видит, там, невдалекеНа тропке, – свежий след подков.Не видно только ездоков.И тут он замер, болью скованный:На старой кляче, неподкованной,Скакала женщина. ОнаБыла бледна, была бедна,Куда-то поспешала,А кляча чуть дышалаИ не скакала, а плелась.И паутина ей вплеласьВ нечесаную гриву.А в дополненье к диву,Казалось, чуть ли не сползлоС кобылы старое седло.Оно было без луки.Немыслимые мукиПеренесла, должно быть, та,Чья бесподобна красота...Был на прекрасной дамеИстерзанный шипами,Вконец изодранный наряд(Вы в нем узнаете наврядРоскошное когда-то платье).О, горе! О, проклятье!Несчастной нет защиты.На платье дыры не зашиты.И все ж сквозь рубище белелоПрекрасное нагое тело...И рот по-прежнему пылал,Как прежде, жарок был и ал,Но – небо в том свидетель -Святую добродетельОна торжественно блюла,Хоть зло обижена былаНапраслиной, наветом...Подумайте об этом!.....Я все о бедности твержуЗатем, что радость нахожуНе в роскоши чванливых дам,Что вечно досаждают нам,А в неприкрытой плоти!(Вы меня поймете...)Но где ж красавец юный? Он,Отвесив женщине поклон,Был поражен ее словами:"К несчастью, мы знакомы с вами.Ах, слишком памятен тот час,Когда пришлось мне из-за вас,Несчастнейшей на свете,Надеть лохмотья эти.В измене я обвинена!И ваша, ваша в том вина..."Он на нее взглянул в упор:"Мной не заслужен сей укор,Поскольку, – верьте, я не лгу, -Обидеть даму не могу...Кто вы? Не угадаю...Но вам я сострадаю!.."Теперь она с ним рядом скачетИ горько, безутешно плачет.Как градинки, как льдинкиИз дивных глаз слезинки,Звеня, ей катятся на грудь...Однако стоило взглянутьЕй вновь на Парцифаля -Слезы бежать перестали...С нее он не спускает глазИ говорит: "Дозвольте, васПлащом своим укроюС подкладкой меховою,Прекраснейшая госпожа!.."Всхлипнула она, дрожа:"Ваш плащ не смею я принять,Вы в том должны меня понять.Не жаль, что жизни я лишусь,Несчастный, я за вас страшусь:Коли на помощь мне придете,Вы под его мечом падете!.."Герой едва повел плечом:"Как так паду? Под чьим мечом?Мне сила господом дана,И вражья сила ни однаМеня не одолеет:А кто дерзнет, сам пожалеет!..Так кто ж он, супротивник мой?..""Он прежде звал меня женой.Теперь же, если б мое телоЕго служанкою стать захотело,Он прочь бы оттолкнул меня,Измену мнимую кляня.В его груди угасла вера...""Надеюсь, что найдется мера,Чтоб к вере возвратить его.Но много ль войска у него?..""Нет, с ним пока что я одна.Но бойтесь! Месть его страшна!Супруг шутить не любит,Он вас в куски изрубит.Да, он изрубит вас в куски,А я исчахну от тоски,Злосчастная Ешута!.."Раздета и разутаОна Орилусом была,И все же кротостью цвела,Воистину святоюЖенской чистотою.... . . . . . . . .. . . . . . . . .Герой тотчас свой шлем наделИ словно ветер налетелНа герцога, что страшным взглядомСмотрел, как некто скачет рядомС его печальною женой...Конь Парцифаля – вихрь шальной.. . . . . . . . .Герои копьями дрались.Ешута бедная, молись!И впрямь: подобного турнираНе знали с сотворенья мира.Здесь все гремело, все звенело.Они дрались осатанело.(Ах, крови, что ль, пролито мало?)Ешута руки ломала...Орилус храбрый был боец.Да что поделаешь? ЮнецЕго одолевает,Сдаваться повелевает.«Ах так? Не слушаться меня?!»Взял и стащил его с коняМогучими руками(Что было с герцогом, судите сами)И мигом, как мешок с овсом,Швырнул его на бурелом,Синяками лицо изукрасилИ нос ему расквасил.Кровь из-под шлема льется.Одно лишь остаетсяОрилусу: глаза смежитьИ умереть... "Ты хочешь жить?Все от тебя зависит.Раскаянье возвыситТебя, и честь тебе вернет,И с сердца тяжкий снимет гнет.Проси же без смущеньяУ этой женщины прощенья!Свое доверье ей верниИ подозреньем не черни.Тебе клянусь я свято:Ни в чем она не виновата!.."«Не виновата?! Кто?! Она?!»"Да. Знай: во всем – моя вина.В своей ребячьей дуриНавлек я гнева буриНа воплощенье чистоты...Ее подозреваешь тыВ супружеской измене!Но нет на ней вины ни тени!Хочу, чтоб ты рассудку внял:Кольцо с нее я силой снялИ, как бы в ослепленье,Поцеловал без дозволенья...". . . . . . . . .Воскликнул герцог: "Я спасен!Ужели это все – не сон?Хоть я повержен и раздавлен,От худшей казни я избавлен.Мне пораженье принеслоУсладу дивную. СпаслоМеня сие известье.Что подозрение в бесчестьеОтпало!.. Что моя женаГосподним ангелам равнаСвоей небесной чистотою!Безумец! Я ее не стою...И все ж для ревности тогдаБыл повод... В том-то и беда.Она мне сердце разрывалаТем, что восторга не скрывалаПеред твоею красотой.А у меня-то нрав крутой.Дурная мысль мне в мозг вонзилась:Моя жена в тебя влюбилась,Жена мне боле не верна!..Из преопасного зернаВзросло слепое подозренье,Позор! Позор мне и презренье!Но о прощении молюЕе, что я, как жизнь, люблю!.."Рек Парцифаль: "Тебя я пощажу,Возблагодари же госпожу!Взбодрись душой, с земли восстань!Ты тотчас двинешься в Бретань.И – клятву в том с тебя беру:Придя к Артурову двору,На верность деве присягнешь!Какой? Сейчас меня поймешь:Прелестной деве, кротчайшей,О коей с болью, с тоской величайшейЯ воздыхать не позабыл.Кей-сенешаль ее побил.Из-за меня случилось это!Удар остался пока без ответа.Найди ж ее, поведай ей,Что будет отомщен злодей,Что он за все заплатит кровью...""Я рад твои принять условья, -Ответил герцог. – Но сперва к женеС повинною дозволь вернуться мне...". . . . . . . . .И примиренье состоялось.Сердце Орилуса с горем рассталось.И вскоре они в пещеру зашли,Где с мощами святыми раку нашли,И копье разноцветное там лежало -Оно отшельнику принадлежало.Отшельник Треврицент был братАнфортаса... (Так говорятПредания, по крайней мере.В ту пору не было его в пещере...)Над ракой вновь Парцифаль присягнул,Что ни разу в жизни не посягнулНа честь иль достоинство герцогини,Однако он горько жалеет нынеО дерзком поступке (известном вам),И он резнул себя по губам,Что зло свершили, без спросу целуя,Дабы кровью с них смыть печать поцелуя.И, глядя герцогине в лицо,Он с поклоном ей возвратил кольцо.... . . . . . . . .И тут же доблестный рыцарь Орилус(Чья душа для добра отворилась)Супругу плащом драгоценным укрылИ о любви своей заговорилИ о том, как виновен он перед ней,Кто всех любезней ему и родней...А Парцифаль с копьем разноцветнымСтоит, глядит на них взглядом приветным,И радость его наполняет грудь...Он решает в дальнейший пуститься путь.Ах, напрасно супруг и супругаПриглашают младого другаС ними вместе в шатровый их град.Словно бы приглашенью не рад,Он простился с милой четою,Снова движимый целью святою.... . . . . . . . .А теперь я вам о том расскажу,Как Орилус, обретший свою госпожу,Ставши снова счастливым супругом,К своим вернулся слугамВ шатровый город на лугу.И вправду молвлю, не солгу,В ту самую минуту,Когда народ узрел Ешуту,Восторга клики раздались.Из множества сердец рвалисьТе радостные клики:День наступил великий...Им поклонившись до земли,Обоих в баню повели.Двенадцать дев придворных,Прилежных да проворных,От грязи и от пылиВладычицу отмыли.И вот, умыта и свежа,Вновь почивает госпожаПосле скитаний длинныхНа пуховых перинах.Меж тем Орилус, в бане моясьИ ни о чем не беспокоясь,Мечтает только об одном:О скором отдыхе ночном.Тут дорогому господинуНеобычайную картинуОдин старательный вассалВ таких словах живописал:"Едва ты, герцог, удалился,Король Артур сюда явился.По обе стороны рекиСтоят Артуровы полки,Кругом раскинуты палатки.Герои так и рвутся к схватке.Во имя доблести и славыПридумывает он забавы:Турниры, битвы без конца,Пылают женские сердца.Их здесь немало, дам прекрасных,Любительниц сих игр опасных!.."И герцог, словно бы в огне,Воскликнул: "Снаряженье мне!А герцогине – платье!.."Не в силах передать я,Как герцогине платье шлоИ как лицо ее цвело!..Затем на ложе они вдвоем сиделиИ жареных пичужек ели...Да жаль, ей герцог есть не давал,Все беспрерывно целовалУста своей Ешуты,Порвав раздора путы.... . . . . . . . .И вот они пустились вскачь.Конь под Орилусом горяч.Орилус, герцог, был при всемВооружении своем,Однако в этот час онНе был подпоясанИспытанным своим мечом,Что говорило всем – о чем?О том, что пораженьеОн потерпел в сраженье.Меч поперек седла лежал.Плененью герцог подлежалИ крайне странной каре:Служенью Куневаре!... . . . . . . . .. . . . . . . . .Артур, приметив тех двоих,С большим почетом принял их,Как если б их давно здесь ждали.Пажи Ешуту сопровождалиПри въезде в лагерь, ко двору...И вдруг любимую сестру(О, возликуйте, божьи твари!)Узнал Орилус в Куневаре...Да и она, волнением объята,Признала в нем тотчас родного брата.Тут достославнейший ОрилусПоведал ей, что с ним случилось.Не скрыл он также и того,Какую клятву взял с негоЕго бесстрашный победитель,Заступник добру, а злу – обвинитель,Который ему явиться велелСюда, чтоб положить пределБесчинствам сенешаля Кея...Затем он воскричал, бледнея:"Кей! Кей тебя ударить смог?!Но если есть на небе Бог,Обидчик твой не уйдет от мести!С героем величайшим вместеЗа каждую твою слезуОбрушим на него грозу!..". . . . . . . . .А королева в это времяС придворными своими всемиСпешит облобызать Ешуту...Артур пришел. Ну, а к нему-тоВассалы, слуги так и льнут.Все в умиленье слезы льют,Счастливейшую видя паруИ вместе с ними Куневару,Что прежде, словно тень, брела,А нынче брата обрелаИ расцвела красою бесподобной...Но кто это с ухмылкой злобнойСтоит угрюмо в стороне?Кей, ненавистный вам и мне!Счастливцев вид его бесил,И оттого он был без сил.Вдруг он Кингруна примечает,Править пиром ему поручает."Пойми, – он говорит тайком, -При совпадении такомЯ за столом сидеть не вправе,Душой и сердцем не лукавя.Скорей я со стыда помру!Ударив герцога сестру,Себя я виноватымСчитаю перед братом.Надеюсь, ты меня заменишьИ старой дружбе не изменишь.Всех угости отменно, вкусно:Ты это делаешь искусно.Не ты ль закатывал обеды,Когда одерживал победыТвой достославнейший Кламид?..Я верю, что не утомитТебя и это угощенье..."...Отвесив герцогу поклон,Печально удалился он,Так и не заслужив прощенья.... . . . . . . . ....Куневара всех потчевала на диво,Брата родного – особливо.Король Артур, скажу без лести,Высокой их удостоил чести,Когда, собравшись почивать,Он доброй ночи пожелатьСоизволил недавним жертвам ссоры лютой.Итак, покуда день расцвел,Счастливейшую ночь провелОрилус со своей Ешутой.

Узнайте, что Артур-король,Покинув замок Коридоль,[95]Расстался со своей страной...Среди рожденных старинойПоверий и сказанийНемало указанийНа то, что он родную землюПокинул, гласу мудрых внемля,Мечтая в странствии, в путиМладого рыцаря найти,Того, кто звался Рыцарь КрасныйИ подвиг свой свершил ужасный,Невольно Итера убив,Затем, Кингруна победив,Пленил Кламида без смущеньяИ был достоин восхищенья!Но что там слава и хвала!К героям Круглого столаОтважного причислить надо!Не это ль высшая ему награда?Но прежде чем пуститься в путь,Король на верность присягнутьПовелевает слугамИ молвит: "Кто друг с другомЗатеет драку или спор,Пусть ведает, что с этих порНам все решать придется миром -Не поединком, не турниром:Нам силы надобно сберечьДля дальних странствий и для встречНегаданных-нежданныхВ нам незнакомых странах.Должны вы это понимать,Излишний шум не поднимать.В беде я не оставлю вас.Так исполняйте мой приказ!Мы своего добьемся!.."Все молвили: «Клянемся!..». . . . . . . . ....Однако где же наш герой?..То было зимнею порой.Снегами скоро все покроется...Как?! Разве на дворе не Троица?Ведь все весной напоеноИ все цветет... А! Вот оно!О, стародавние поэты,Мне ваши ведомы приметы,У вас в стихах король Артур -Изнеженнейшая из натур.Зефирами он обдуваем,Он, как цветок: он дышит маем.Весенний, майский, неземной,Он только в Троицу, веснойПо вашим движется страницам,На радость голубым девицам...Но нет! У нас он не таков!С нас хватит «сладких ветерков»!Мы сей рассказ соорудили,Собрав бесчисленные былиИ вымыслы. И так хотим,Чтоб – пусть мороз невыносим -Герой наш, столь любимый мною,С Артуром встретился зимою.... . . . . . . . .Артур со свитой скачут вдольКрутого берега Плимицоль.[96]Угрюм король и вся его свитаЗело на сокольничего сердита.Случился нынче скверный случай:Артуров сокол, самый лучший,Был перекормлен до того,Что есть не стал он ничегоПри утреннем кормленьеИ, в дерзком устремленье,Рванулся, из виду исчезИ улетел куда-то в лес.Ну, что тут делать станешь?Чем сытого заманишь?..Меж тем бесценный сокол сейВ лесу еловом средь ветвейБыл рядом с Парцифалем.(За что его восхвалим!)Да, сокол, улетевший прочь,С героем рядом был всю ночь.Трясло их от озноба,И сильно мерзли оба.А утром, только рассвело,Герой увидел: замелоЛесные тропы до единой.И этой зимнею картинойНаш друг безмерно потрясен.Он словно видит дивный сон...Но как сыскать дорогу?Он ощутил тревогу.Теперь он скачет наугад...Стволы, повалены, лежат.Кругом – камней нагроможденье.Так едет он в сопровожденьеКрасавца сокола тогоИ сам не знает про него...Над лесом ярко солнце рдеет.Но постепенно лес редеет,И вот уж впереди виднаПоляна белая одна,И диких тысяча гусей,Крича, проносится над ней...Но сокол кинулся на них:Какой-то гусь навек затих,А остальные улетели...Три капли на снегу алели,Три капли крови на лугу,Три алые капли на белом снегу...Герой наш в думу погрузился.И понял он, чей отразилсяЗдесь образ!.. Перед ним возникКондвирамур любимой лик.И в памяти все ожило:Как снег, ее лицо бело,Как кровь, красны ее ланиты!.."Кондвирамур! Меня к себе верни ты!Beau Corps!.. Прекраснейшая телом,Ты алое смешала с белым.Твой лик, поклясться я готов,Есть сочетанье двух цветов,Двух красок: белой краски с красной!Конд-ви-ра-мур!.." И вдруг безгласныйВ сердечной боли он застыл,Лишившийся душевных сил,Как если б потерял сознанье...О, горемычное созданье!.....Застыл он, неподвижен, нем.А по дороге между темВ Лаланд стрелой летел Garcon(Был Куневарой послан он)И вдруг, смущением объятый,Увидел чей-то шлем промятыйИ щит, проколотый насквозь...Но, может, все бы обошлось,Когда бы не узрел гонец(Garcon – неопытный птенец)Героя Парцифаля,Что, погружен в свои печали,Пред ним возник невдалеке,Причем сжимал копье в руке...Да, весь в томленье погруженный,Он спал. Но спал вооруженный.Во сне таинственном застыв,Он спал, копья не опустив,Как если б он, задира,Здесь, в чаще, ждал турнираИ вызывал на поединокКого-то здесь, среди лесных тропинок...Garcon к Артуру в лагерь скачет.Могу сказать: он едва не плачет."Беда! – кричит. – Беда! Беда!Дерзновеннейший рыцарь проник к нам сюдаОн держит копье свое наготове.Клянусь: он жаждет чьей-то кровиИ, видимо, желает злаГероям Круглого стола!А вы тут дремлете! Нет – спите!Вы тут в бездействии сидите!Ах, ах! Позор, какой позор!.."...Прекрасный, юный Сеграмор -Поистине судьбы избранник,Гиневры сладостной племянник,В шатер вбегает к королю:"О дядя! Об одном молю,Дозволь с тем рыцарем сразиться!Слыхал, он всех нас смять грозится!Он снаряжение надел...Однако есть всему предел!.."(Чтоб смысл понять сей пылкой речи,Скажу вам: юноша ждал сечи,Давно, давно он рвался в бойИ оттого с такой мольбой,Столь пылко обращался к дяде,Одной лишь бранной славы ради...)Король ответить поспешил:"Мой мальчик, я бы разрешилТебе в сражение вступитьИ славу доблестью купить.Но если ты откроешь бой,То, уверяю, за тобойДругие ринутся князья,А силу нам дробить нельзя.Мы Мунсальвеш должны найти,Но нам неведомы пути,И мы не знаем, как встречатьАнфортаса нас будет рать...". . . . . . . . .Тогда прекрасный СеграморК Гиневре лучезарной взорС мольбой смиренной обратил...И королеве уступилКороль. И le Roi СеграморУже летит во весь опорВ огнем пылающей бронеНа схожем с молнией коне.... . . . . . . . .А Парцифаль был недвижим,Поскольку завладела имЛюбовь, которая не разПытала и меня и вас,С ума сводила, в бой звалаИ сердце пополам рвала.Ах, знаю я такую,О коей я тоскую.Я тоже безутешенИ вроде бы помешан...Но все же вникнем в разговор,Который начал Сеграмор..."Высокочтимый господин,Вы здесь, как видите, не один.В чужие вторглись вы владенья.Мы вправе ждать от вас извиненья.Поверьте, жизнь я скорей отдам,Чем себе позволю потворствовать вам!Ответствуйте, из какой земли,С какою целью сюда вы пришли?И коль не хотите с жизнью расстаться,Вам предлагаю почетно сдаться!.."Однако Парцифаль молчал,Он ничего не замечалДа и не слышал ничего, -Так одурманила егоВолшебница – госпожа Любовь...И на снегу он все видит кровь...Отъехал le Roi Сеграмор чуть-чуть,Дабы с налета его проткнуть.Но в этот миг Парцифаль проснулся:Господин Рассудок к нему вернулся...И Парцифаль-герой с улыбкоюНаклонил копье свое пестрое, крепкое, гибкое,В пещере найденное им,В щит Сеграмора с расчетом такимВонзив, чтобы выбить из седлаТого, в ком жажда славы жила,И урезонить малостьИ чтоб при этом копье не сломалось...Вернулся в лагерь Сеграмор -Не нужен утешений хор.Он держится достойноИ говорит спокойно:"Нет в жизни худа без добра.Бой, поединок – все игра,Коль проигрался в кости,То относись без злостиК тебе назначенной судьбе.Я это знаю по себе.Бывает, что корабль и тотКрушенье терпит, течь дает...Удача ли, недоля -На все Господня воля...Однако супротивник мойПровел недурно этот бой,И я скажу без униженья,Что он достоин уваженья!.."...Явился муж отважный – КейК славнейшему из королей,Чтоб доложить о Сеграморе,Который пребывает в горе,Поскольку не повержен тот,Кто новых поединков ждетВ лесу, на прежнем месте."Неужто он избегнет мести?Дозвольте мне сразиться с ним!Иначе все мы посрамимСупругу вашу! Да, онаВсех более оскорбленаСим беспримерным посещеньем!Нельзя отделаться прощеньем!Иль службу я с себя сложу,Хоть верой-правдой вам служуНе первый год!.. О, боже правый!Ужель с былой простится славойВаш Круглый стол?! И так нелепо?!Да будь все глухи, немы, слепы,Вы быть не смеете слепым!.."И король Артур согласился с нимИ дал ему соизволенъеНа битву с тем, кто в отдаленьеЗастыл в прибежище лесном...Сейчас ему в бою честномСойтись придется с мужем грознымПод снежным ветром, днем морозным.Но Парцифаль недвижен вновь.Героя госпожа ЛюбовьОпять околдовала.Жертв ей, что ли, мало?.....Скажите, госпожа Любовь,За что вы пьете нашу кровь,Зачем вы к нам являетесьИ нами забавляетесь?Вы, исцеляя от тоски,Нам сердце рвете на куски,Вы столь искусно лечите,Что насмерть нас калечите.Скажите, и не стыдно вам,Вняв самым пламенным словам,Куражиться над ними,Над чувствами святыми,И нашу боль не укрощать,Но беспощадно превращатьЧистейшие стремленьяВ предмет увеселенья?Ужасна сила ваших чарДля тех, кто молод и кто стар,Мы все на этом светеПопались в ваши сети.Всем причинили вы беду.Мы из-за вас – в сплошном аду,Томимые нуждою,Гонимые враждою.Мы вас не в силах убедить,Мы вас не в силах победить,Напротив: вам в угодуБежим в огонь и воду...Себе в служанки выбрав Честь,Все ж позабыли вы, что естьУгроза вашей властиВ живой, в горячей Страсти!..О госпожа Живая Страсть,Молю, не дайте мне пропастьВ плену Любви холодной,Прекрасной, но... бесплодной!..Другую б песню я сложил,Коль от Любви бы заслужилРасположенья крохиЗа слезы, стоны, вздохи,За все, что пережито мной...Из-за кого? Из-за одной...Но далее не смеюПеснею своею,Весьма простонародной,Любви касаться благородной,Бессильный гнев свой изливать!..Любовь достойно воспеватьЛишь Генрих фон Фельдеке[97] умеет.Пред ним мой бедный язык немеет,Поэтому я приуныл.А Фельдеке Любовь сравнил,Вняв сладостным напевам,С большим, цветущим древом,Хоть лучше бы изображать,Как нам от нее бежать...А впрочем, от Любви уберечьНе могут нас ни щит и ни меч,Ни латы наши стальные,Ни стены крепостные.Не ускакать от нее на коне,От нее по морской не уплыть волне:На море и на сушеЗагубит наши души.. . . . . . . . .Но, госпожа Любовь, мне жаль,Что оказался Парцифаль,К великому несчастью,Под вашей строгой властью.Ах, право, в неурочный часКондвирамур прислала васК нему из Пельрапера.Скажу вам для примера(Прости, всемилостивый Бог!),Что я бы вынести не могПодобного явленья...Теперь без промедленьяРассказ я продолжаю свой,Чтоб не томился наш геройПод сладким вашим игом,А пробудился мигом......Итак, могущественный Кей,Воинственнейший средь людей,Закованный в такие латы,Что столь надежны, сколь и богаты,Свой к Парцифалю держит путь.Не сомневаюсь я ничуть:Достойный отпрыск ГамуретаНашел бы способ для ответа,И Кей бы замертво упал...Но юный валезиец спал,Его всего сковала дрема(Которая и нам знакома),Он не подъемлет головы...О женщины! Виновны – вы!Зачем рассудки нам туманите?В какую вы нас пропасть тянете?..Мне это видеть невтерпеж!Скажите, разве не похожГерой наш на самоубийцу?..Кей подъезжает к валезийцу."Я, – молвит, – требую суда!Вы нагло прибыли сюда.Чье привело вас наущенье?Неважно!.. Важно возмещеньеНепостижимого урона!О, здесь оскорблена корона!Но крови мы не жаждем, нет.А посему благой советБез возмущения примите:С себя оружие снимите,Затем, смирив свой нрав горячий,Ошейник – именно! – собачийНаденьте... Да... Я так велю!Я отведу вас к королю...Ах, не хотите? Что ж, мой милый,Тогда вас взять придется силой!"Вот что промолвил злобный Кей.Но госпожа Любовь сильнейТрезвого Рассудка:Спит Парцифаль!.. Подумать жутко,Что с Парцифалем может стать...Кей закричал: "Ты смеешь спать,Когда я говорю с тобою?!Вострепещи перед судьбою!.."Его по шлему стукнул онСвоим копьем... Раздался звон...Но валезиец не очнулся,Даже и не покачнулся."Ну, ждать я больше не могу!Сейчас ты мертвым на снегуНавеки спать уляжешься,Коль следовать за мной откажешься!..Тебя бы надобно кнутомПолосовать, дабы потомМешки с мукой взвалить на спину!Тебя, ленивую скотину,Ничем иначе не проймешь!Не понял? Ну, сейчас поймешь!Избить! Избить до синяков!Осел – так не жалей боков!Тут не воздействуешь словами!.."...О, боже! Что мы слышим с вами?!Такое и у мужикаСлетает редко с языка,А тут вот вдруг – у паладина!Но кто ж во всем этом причина?Не вы ли, госпожа Любовь?..Я знаю: вам не прекословь...Однако Парцифаль проснулся.Вновь господин Рассудок к нему вернулсяРазвеялся ужасный сон,И капель крови не видит онНа поляне белоснежной,Готовый к битве неизбежной.... . . . . . . . .. . . . . . . . .Теперь поведать вам могу,Что приключилось на снегу:Сперва казалось, грозный КейГероя нашего сильнейДа и ловчей немножко.В его щите окошкоСвоим мечом он прорубил,Но в тот же миг наказан был,Когда удар ответныйЕму нанес урон приметный.С коня он в снег лицом упалИ ногу левую сломал,А также руку правую...Бегут к нему оравоюОруженосцы и пажи...Господь! Уста мне развяжиИ повели поведать людям,Что пред Господним правосудьемБессильны ненависть и зло!Вы мните: Кею не везло?Не в этом суть! Се – воздаяньеЗа черные его деянья,Господь свой вынес приговорЗа муки те, что АнтанорИ Куневара вынесли......Из леса Кея вынесли...Вот он в Артуровом шатреНа скорбном возлежит одре,Вокруг слышны рыданьяИ вздохи состраданья.К изнемогавшему от ранПлемянник короля – Гаван[98]Собственной персонойПрибыл, потрясенный...Героя раненого жаль.Но грозно молвил сенешаль:"Довольно выть, хотя бы!Или все вы бабы?!"И рек, к Гавану обратясь:"Послушайте, великий князь.Вы – сын Артуровой сестрыИ сердцем кротки и добры.Не надо плакать обо мне:Речь о родной идет стране!О вашем дяде речь идет!Ужель король Артур падет?!Не за себя отметить прошу,Но вас предостеречь спешу,Что враг еще не побежден.Он ждет! Я в этом убежден.Да, да! Не терпится емуНас всех разбить по одному,Дабы над всеми возвышаться...Так не пора ли вам вмешатьсяИ молвить: «Этому не быть!»Вы... Вы должны его разбить!..При вашем появленьеНе выкажет он удивленья,И ни галопом и ни рысью(Я разгадал его повадку лисью)От вас он не ускачет прочь,Решивши, что себе помочьОн сможет способом иным:Лишь явитесь вы перед ним,Он вам сраженье не навяжет,А женским волосом вас свяжетИ по рукам и по ногам.(К иным доверчивым врагамОн этот способ применяет.Он связывает и сминаетНа жалость падкого юнца!..)Вы в мать пошли! Но не в отца!Отбросьте кротость, нежность, томность.Пусть я вам – раненный – запомнюсь,Когда настанет ваш чередВ сраженье ринуться, вперед!.."Все это словоизверженьеНе повергало в раздраженьеВысокочтимого Гавана.Что значит окрик грубияна?Подобный пыл нас веселит......Гаван коня седлать велитИ без оружья скачет к чаще,Готовый к встрече предстоящей.Но Парцифаля видит он,Как прежде, погруженным в сон.Тот ничего не замечает,Тот ни на что не отвечает,У госпожи Любви в плену...Сорвать не в силах пеленуСын Герцелойды с глаз незрячих...О, сколько ж огненно-горячихПотоков крови в нем кипит!Спит Парцифаль. Зато не спитВ нем кровь потомков: бабок, дедов -Мучительниц и сердцеедов,Всех, всех, кто повторился в нем, -И жжет его таким огнем,Которым грудь его согрета.И разве не от Гамурета -Сия приверженность Любви?..Зови его иль не зови,Он спит. Он ничему не внемлет.Любовный сон его объемлет......Сын Лота говорит ему:"Я за обиду не примуСие упорное молчанье.Я прибыл к вам не на ристанье,Но вы обидели престолАртура! Вами Круглый столВ какой-то степени затронут!Пусть в равнодушье вашем тонутМои слова, но объясненья,Как вторглись в наши вы владенья,Сейчас обязаны вы дать!..Вы спите? Я согласен ждать,Предоставляя вам отсрочку!.."...В одну, Гаван приметил, точкуУставил Парцифаль свой взор:Где снеговой белел ковер,Три капли огненно алели.То кровь была на самом деле!..Тогда Гаван бросает свой,Подбитый желтою тафтой,Великолепный плащ шелковый(Поступок истинно толковый!)На снег, где проступала кровь...И тут же госпожа ЛюбовьПеред Рассудком отступила,Из плена Разум рыцаря отпустила(Но сердце его все держала в плену),И Парцифаль призвал жену:"О благороднейшая, где ты?Томлюсь, терзаюсь, жду ответа.Не я ль завоевал в боюИ руку и страну твою?Кламида одолел не я ли?..Так вспомни же о Парцифале,Бедном сыне Гамурета,Который солнечного светаНе видит в ослепленье странном...Застлало мне глаза туманом..."И вдруг он дико заорал:"Эй! Кто копье мое украл?!Куда копье мое девалось?!"«Увы! В бою оно сломалось!» -Смеясь, ответствовал Гаван."В бою?! И это не обман?!Воистину невероятно!Но дрался с кем я?! Непонятно!Не с вами ведь. Вы безоружны.Дешевой славы мне не нужно...Да вы смеетесь надо мной!Я просто видел сон дурной!.."Но продолжал Гаван учтиво:"Поверьте, говорю не лживо,И хоть я с вами еще незнаком,К вам дружбой искренней влеком.Не вижу никаких препятствийК тому, чтобы мы жили в братстве.Пришел я вас не победить,А к тем шатрам сопроводить,Где множество господ и дам,Покуда неизвестных вам,Ждут вашего явленья...Итак, прошу соизволеньяВас проводить туда... в шатер...""Мне ваш приятен разговор.Вы друг мне, так я полагаю,И я вам дружбу свою предлагаю.Но кто вы, смею ли узнать?..""Кто я? Меня Гаваном звать.Сын Лота и сестры Артура...""Ах, ты и есть Гаван? НатураТвоя известна... Но покаПризнаюсь: честь невелика,Что ты мне хочешь быть полезен.Со всеми ты людьми любезен!Всем равно хочешь услужить!..С тобой я соглашусь дружитьЛишь при условье, что за дружбуВ ответ мою ты примешь службу,Чтобы понять, как ты был прав,В свои друзья меня избрав!..Однако кто же здесь владыка?""Король Артур! Ты погляди-каНа тот шатер..." – "О, погоди!Стеснение в моей груди!..Я не могу пред королевойПредстать, пока над чистой девойЕще глумиться смеет тот,Кем страшный не оплачен счет!..Злосчастный, ненавистный Кей(Из-за наивности моей)Вкатил несчастной оплеуху!Отмстить злодею хватит духу!Возмездья час неотвратим!..""...Ты только что сражался с ним,Причем, скажу, не без успеха.И сон тебе, брат, не помеха!Переломал ты Кею ногуИ руку... Словом, понемногуМесть все же осуществленаИ полностью отомщенаПрекраснейшая Куневара!Одно досадно: от удараРазбилось в щепки и твоеНеобычайное копье!..Но не печалься. В битве правойТы победил, увенчан славой.Послушай! Ликованья хор!То ждет тебя Артуров двор..."...Итак, теперь друзья до гроба,Неторопливо скачут обаТуда, к Артурову двору,К королевскому шатру...Хор ликованья громогласныйРаздался вновь, лишь Рыцарь КрасныйВ пределы лагеря вступил.Он славу доблестью купил!..Тут Куневара увидала,Кого столь долго она ожидала,Кто в битвах бился за нее,Чье благороднейшее копьеОтмстило мерзостному Кею...Была герцогиня Ешута с неюИ герцог де Лаландер, брат...Как преданья говорят,Валезиец был прекрасен:Осанкой горд и взглядом ясен,Лицо сквозь ржавчину сияло...Он ехал, приподняв забрало...Однако должен вас отвлечь,Дабы вам дать послушать речьОбретшей счастье и свободу:"Сначала господу в угоду,Затем уже на радость мнеОказались в нашей вы стороне...Покуда вас я не узрела,Тоска-печаль в моем сердце зрела,Но вот, в тот день увидев вас,Я засмеялась... В первый разСмеялось сердце!.. Да!.. От счастья!..Из черной зависти отчастиБезмерно злобный Кей при всехМеня избил за этот смех...О славный рыцарь! Сколь приятноМне это вымолвить: стократноВы отомстили за меня!Так вожделеннейшего дня,Счастливица, я дождалась!..Облобызать хочу вас, князь!И жду ответного лобзанья..."...Неимоверного терзаньяЗлосчастный разомкнулся круг...Куневара кличет слуг,Чтоб принесли герою платья...Теперь прошу вас отгадать я,Что принесли они?.. БлестящБыл меховой Кламида плащ,С его отделкой несравненной.Не просто плащ – трофей военный!(Строптивым рыцарям урок...)Да жаль: потерян был шнурок,А без шнурка ходить неловко...«Прошу вас взять мою шнуровку!..»...В руках героя оказаласьШнуровка эта, что касаласьБлагоуханнейшего тела.Того сама судьба хотела...Мой валезиец, господа,Прекрасен был как никогда...Меж тем король благословенныйОбряд молитвенный, священныйБлагоговейно совершал.Он утро Богу посвящал,Молясь всевышнему владыке...Но вот ликующие кликиИ до Артура донеслись.Он понял: люди дождались,Красный Рыцарь появился!.....Всяк поспешал, всяк торопилсяЗа королем туда, в шатер.Бежал вприпрыжку Антанор.Зачем? Могу ответить:Чтоб первым гостя поприветить.... . . . . . . . .Все злоключенья пересилив,Как светлый ангел (но без крыльев),Прекрасный, юный наш геройВстречал к нему спешащий рой.Он был красив, любезен, весел.Пришедшим он поклон отвесил,И все поздравили его(Вплоть до Артура самого)Дружным хором полнозвучнымС прибытием благополучным.Король с великой похвалоюПриблизился к герою.Затем добавил: "Спору нет,Что пользу, равно как и вред,Моей земле вы принесли:Ешуту верную спаслиОт злобного навета.Зачтется вам заслуга эта.Высок ваш рыцарский порыв!Ешуту с мужем помирив,Вы благо совершили...А с Кеем явно поспешили.Когда бы мне вовремя все рассказали,Неужто б мы сами не наказалиСенешаля своего?Нашлась бы управа и на него!..И все же просим вас поведать,Что вас заставило проведатьСии неблизкие края?Нас ожидает, чую я,Рассказ безмерно интересный...Вступите, просим, в круг наш тесный!Героев Круглого стола.Ведь ваши громкие делаИ ваша рыцарская славаВам обеспечивают правоБыть в нашу принятым средуИ в первом выступать рядуОтважных паладинов,Смущение отринув!..". . . . . . . . .И вот уж вынесен на лугИз шелка вырезанный круг(Круглого стола замена)...Уселись подле сюзеренаЕго вассалы, чтоб сейчасПрекрасный выслушать рассказ...(Король закон провозгласил,Чтоб каждый рыцарь приносилИз странствия иль с поля бояКакой-нибудь рассказ с собою...). . . . . . . . .Сей лучший из земных столов,Мы знаем, не имел углов.Быть как бы во главе столаВсем честь оказана была,Всяк удостоен честиСидеть на главном месте!.....К героям Круглого столаГиневра с дамами пришла:У них глаза горели,На рыцаря они смотрели,Который всех очаровал...И тут король Артур сказал:"Мой друг младой, доставьте радость мнеИ дорогой моей жене,Которая нежностью к вам пылаетИ вас облобызать желает,Просьбу выполнив сию...Я, конечно, сознаю,Что вам нисколько не нужныЛобзанья чьей-либо жены:Целуют слаще в Пельрапере!..Но если постучит к вам в двериКогда-нибудь король Артур,То пусть ему КондвирамурВ лобзанье не откажет:Весь век благодарить обяжет!.."И вот, прекрасная собою,Гиневра подошла к герою.Она подставила устаДля поцелуя неспроста:Прощенье это означало!..Ведь вы запомнили началоЗнакомства их, когда пронзенБыл Красный Итер... Но прощенВиновник гибели напраснойВладычицей его всевластной...И все ж с ее сбежали глазСлезинки, ибо и сейчасЗдесь Итера не позабыли:Все при дворе его любили...Конец, конец былым обидам!..Между Гаваном и КламидомСидит мой славный Парцифаль,Победоносно глядя вдаль.Всех красотою превзошел он,Отважен, благородства полон,Как говорят – в расцвете лет.И был необычаен цветИ щек его и подбородка...Он то восторженно, то кроткоМужам Артуровым внимал...Лик его напоминалЩипцы!.. (Подобными щипцамиДам, слишком ветреных сердцами,Вполне возможно удержать:Лишь надо посильнее жать!..)Любовь и Нега, Власть и СилаОт Парцифаля исходила,Все было дорого ему...И вдруг – конец!.. Конец всему!... . . . . . . . .Чтоб правде вы в глаза взглянули,Скажу: на тощем едет муле,Наряд блистательный надев,Одна из неизвестных дев.Никто (я б в том не сомневался)Ее любви не добивался,Никто по ней не тосковал,Из-за нее не рисковал.Лицом весьма неблагородна,Дева знала превосходноФранцузский, мавров речь, латынь...Но (боже правый, не покиньАртура, что бы ни случилось!)Зачем она сюда явилась?!Что нужно ей в сиих краях?!Посеять горе или страх?.....Просвещенной до пределаОна была и овладелаИ астрономией небесной,И геометрией чудесной,И вольно речь ее лилась...Кундри[99] волшебница звалась...Вся вызов госпоже Природе,В накидке по новой французской моде,В лондонской шляпе с пером павлиньим,В изысканнейшем платье синем,В плаще лазурно-голубом,Она, как град, она, как гром,Беспечность, радость сокрушалаИ шум веселья заглушала...Была она желтоглаза,С глазами, что два топаза.Коса с головы свисала,Что «красотой» потрясала:Коса была черной и длиннойИ лишь со свиной щетинойМогла бы сравниться нежностью...Такой восхитительной внешностьюИз нас обладает не всякий:Был нос у ней, как у собаки,А уши-то, как у медведицы...(Хотите ли к ней присоседиться?)Ну правда, не хороша ли?Ротик ее украшалиДва длинных кабаньих клыка,Приметных издалека.Не избежать описанийКожи ее обезьяньей,И шерстью обросших ручек,И умилительных штучек,Что назывались ногтями,Но львиными были когтями...Не уставала она сжиматьРубиновую рукоятьДлинной шелковой плети...Страшней никого я не знал на свете-Радости погубительница,Великой скорби носительница,Скача по зеленому лугу,Приближалась к Артурову кругу...Удар ужасный назревал!Но кто о нем подозревал?!Никто не ждал удара.С Артуром КуневараБеспечный разговор вела.Радостью королева цвела,Ну, а король тем боле:Сиял, как на престоле!..Кундри к Артуру подскакалаИ по-французски ему сказала:«Fils du Roi...» А впрочем, вот -Вам мой немецкий перевод.(Пришлось немало мук снести,Чтоб эту речь перевести...)"Сын Утерпендрагуна славный!Узнай: ты сам виновник главныйТого, что твой унижен трон!Бывало, шли со всех сторонК тебе смелейшие из смелых.Давно ль во всех земных пределахЗа счастье бы любой почелХоть раз взглянуть на Круглый стол?Была ли в мире выше честь,Чем так с Артуром рядом сесть?И все тебя боготворили,Тебе любовь свою дарили...Так что же вдруг произошло,Что солнце славы твоей зашло?Погибла честь, почет утрачен,Твой жребий, как могила, мрачен...Понять не можешь, в чем тут суть?Скажу. Но уж не обессудь.Хочу, чтоб все узнали:Здесь дело в Парцифале,Которому ты так мирволишь!А он ведь негодяй всего лишь!Им Красный Итер был убит.Сей грех еще не позабыт:Все плачут о достойном муже...Но грех он совершил похуже!.."...И к валезийцу подскакав,Сказала: "Низок и лукавВаш нрав и темен разум.Красавцем ясноглазымПосмели вы придти сюда.Меж тем от вас – одна беда.Я всем чудовищем кажусь,Но лишь одним сейчас горжусь,Что с вами мы не схожи.Мы не одно и то же!Вы сердцем, вы душой урод!..Пошто трусливо смолк ваш рот?Иль требуют сокрытьяИзвестные событья?..Скажите, рыцарь: как же так?Вам скорбный встретился Рыбак,Несчастием томимый...А вы? Промчались мимо!В ту приснопамятную ночьЛишь вы могли ему помочь,Но вас не занималаЧужая боль нимало...(До чьей-то скорби снизойти?!Куда там! Мне не по пути!Того печаль изъела?Но мне-то что за дело?!)Вы даже не раскрыли рта!..Но Бог вам разомкнет устаИ вырвет, вырвет ваш языкЗа тот не выкрикнутый крикПростого состраданья!И нет вам оправданьяНи в этом мире и ни в том.Вписали огненным перстомВас в некий страшный свитокДля предстоящих пыток -Кипенья в адовой смоле,В геенне!.. Но и на землеПощады вам не будет!Вас и земля осудит!И проклянет вас этот круг,В который вы попали вдруг:Едва узнают, кто вы,Все будут к вам суровы...Вы честь мужскую оскорбили,Свое достоинство сгубили,Род опозорили людской...Верьте, лекарь никакойВас не спасет от душевной хвори,И жизнь свою вы проживете в горе.Да понимаете ли вы сами,Что значит грех, совершенный вами,О бессердечный Парцифаль?Пред вами пронесли Грааль,Среди разубранного залаПред вами кровь с копья стекала!..Узрев редчайшее из див,Вы смолкли, даже не спросив,Что все бы это означало...Бессмертье вас бы увенчало,Мир вас бы к звездам превознес,Задай вы хоть один вопрос!Словцо хотя бы обронитеТам, в Мунсальвеше!.. В ТабронитеВеликой славы и наградВаш пестрый удостоен брат.Сбылись желанья Фейрефица...Но с Мунсальвешем ли сравнитсяАрабов город Табронит?(Всевышний пусть оборонитПрестол достойнейшего брата!)А вы, исчадие разврата,Преступно пали до того,Что господина моегоМеч, вам врученный, осквернили!О, господи! Да вы верны лиХотя бы памяти отца,Высокочтимого бойца?Он, кто анжуйцем назывался,Ах, как бы он сейчас терзался,О вашей низости узнав!Он, тот, чей благородный нравБыл рыцарству всему известен,Не вынес бы, что столь бесчестенЕго, им порожденный, сын!..Да что там! Разве он одинТерзался бы? О нем горюя,Сейчас в огне сама горю яИ гибну в дьявольском огне!Всех жальче Герцелойду мне!.."И Кундри в непомерной мукеСтенала, и ломала руки,И слезы горькие лила:Святая Верность ее вела.(А Верность это – та же Сила!..)И Кундри рыцарей спросила:"Остался ли еще средь васБоец, кто рвется в этот час,Душою не лукавя,К Любви и к Бранной Славе?Кто не забыл, что значит Честь?..Так знайте: в мире замок есть,Который скрыт от глаз людей.Зовется он Шатель Марвей.[100]Четыреста прекрасных девНа службе там у четырех королев.И все четыре королевыЕще прекрасней, чем их девы...В Шатель Марвей тому почет,Кого Любовь к себе влечет,Кто одержим влеченьемК высоким приключеньям.Надеюсь, что, хоть и не без труда,Сегодня еще попаду туда!.."И, ни к кому не обратившись,Ни с кем из рыцарей не простившись,Печальная дева умчалась одна.Потом вдруг на миг обернулась онаИ уже безо всякой угрозыВоскликнула сквозь слезы:"Обитель скорби Мунсальвеш!Твой дивный избавитель где ж?В беде ли тебя он оставитИли спасет да избавит?.."Речь мудрой девы безобразной,Как видим, не была бессвязной...А что наш валезиец? ОнУбит, раздавлен, заклеймен!Он знает: справедлива кара!.....Очнувшись первой, КуневараУжасно зарыдала вдруг:Ее спаситель, верный друг,Всегда ведомый чувством долга,Столь незаслуженно оболган!Прошло рыданье среди дам,И счету не было слезам......Умчалась Кундри... Но мгновенноЯвился, как бы ей на смену,Какой-то рыцарь... Ах! ОгнемПылала мантия на немИ на коне сверкали бляхи...В оцепененье, в горе, в страхеОн застает Артуров круг...Такой же след душевных мукЛицо красавца отражало...Невыносимой обиды жалоВ младое сердце его впилосьИ все отныне в нем сплелось:Отвага с горем, страсть с тоскою.Он тяжкий меч вздымал рукоюИ вдруг взревел, как ураган:«Где здесь Артур? Кто здесь Гаван?!»...Рыдали дамы безутешно...Тут кто-то из пажей поспешноЕму обоих показал."Храни вас боже! – гость сказал. -Всем вам привет свой посылаю.Но одного найти желаюСредь вас, кто станет мне врагом,Кто в озлоблении слепомНавек меня возненавидит!Я знаю, кто он. Пусть он выйдетВперед! Его зовут Гаван!..Святой обет мной Богу данВеликое свершить отмщенье!О, неподвластна укрощеньюМеня терзающая боль!Мой повелитель, мой корольГаваном мерзостно заколот!Он столь коварен, сколь и молод!Без всяких видимых причинУбит мой князь, мой господин,Брат моего отца!.. При этомГаван с притворным шел приветомК нему... И в грудь ему вонзилСвое копье что было сил...О, вот он, поцелуй иудин!Убийца низкий! Ты подсуденНеумолимому суду!Так выйди! Я ответа жду,Чтобы отмстить тебе жестоко!Да! Зуб за зуб! За око – око!И смерть за смерть!.. Не быть в долгу!Но, впрочем, может быть, я лгу,Безвинного черня наветом?!Что ж! Громко заяви об этом,Свою невинность докажи,Меня же смертью накажиНа предначертанном турнире.Вдвоем нам тесно в этом мире,И должен пасть один из нас!..Ответствуй же!.. Но не сейчас...Турнир во граде Шанпфанцуне,[101]В стране великой Аскалуне,Назначен через две недели!Ну, что ж. Сойдемся в ратном деле.Готов, как видишь, подождать,Пока тебе придется датьОтвет достаточно подробный!..О, я противник брани злобнойИ не для ругани сюдаПришел... Я требую суда,Который кровью все решит!Пускай господь свой суд свершит:Иль чью-то жизнь он остановит,Иль чью-то честь он восстановит!.."...Король Артур сперва молчал,Сначала он не отвечал,Потом промолвил: "Рыцарь сей -Любимый сын сестры моей.Когда Гаван бы в битве пал,То за него бы я предсталВ Шанпфанцуне пред судом,Которого мы с болью ждем.Однако мой племянник живИ сам услышал твой призыв.И сможет сам держать ответ.Посмотрим: прав ты или нет?Но одного я не пойму:Такое бросивши емуУжаснейшее обвинение,Ты не имеешь тем не менееНеобходимых доказательств,А только – несколько ругательств!Гореть ты будешь со стыдаПо завершении суда!.."...Вот что сказал король Артур...Тут юный, гордый Беакур[102](Он братом был Гавану)Вскричал: "Я грудью встануВ бою за брата моего!И на судилище егоЯ представлять желаю!И жаждой действия пылаю!"Хоть на слова Гаван был скуп,Он рек: "Я не настолько глуп,Чтоб просьбу выполнить твою.Сам за себя я постоюИ род наш не унижу.Но, честно говоря, не вижуПричин для поединка.Однако всякая заминкаНеверно будет понята.Так пусть Господня добротаНи в чем нас не покинет.Считайте: вызов принят!.."Но Беакур все не сдавался...Все своего он добивался...И хмурый гость сказал тогда:"О высокие дамы и господа!Его не имею я чести знатьИ вызов не смею его принять,Вражды не чувствуя к нему.Он – это видно по всему -Силен, отважен, прекрасен собой,Властен, верностью движим святой.[103]Так пусть он вложит в ножны меч,Чтоб доблести сии сберечьДля боле подходящихВстреч, еще предстоящих.А я, чье имя вам досельНеведомо, – князь Кингримурсель,Хочу сражаться лишь с однимГаваном!.. Всем же остальнымЖелаю процветаньяИ мира!.. Испытанья,Судьбой назначенного, жду!..Призвав виновного к суду,Обязан я заметить,Что мы готовы встретитьС почетом рыцарским егоВ столице дяди моего(Коль он прибыть туда согласен).Никто не будет ему опасен,Его поступку вопреки.И только от моей рукиПадет он, мной наказан.Я высшей клятвой связан!.."Все словно бы оцепенели,Услышав речь Кингримурселя.Известно было это имя!Делами славен боевыми,Сей рыцарь так мечом владел,Что равных в мире не имел...Все трепетали за Гавана...А князь, явившийся незвано,Уже успел сокрыться с глаз...Но мы продолжим свой рассказ....От Кундри рыцари узналиПодробности о Парцифале:Как валезийца величатьИ кто его отец и мать...Еще не поглотила ЛетаВ ту пору имя Гамурета.Иной с ним вместе воевал,Иной в Канвалуа бывал,Иной, кто нынче стар годами.Еще служил Прекрасной Даме -Анфлисе Несравненной, той,Что куртуазии святойАнжуйца первой обучала...И всех, конечно, огорчалаОбида, что в порыве зла,Герою Кундри нанесла......У каждого – своя обида.Ну, разве короля КламидаОднажды не обидел рокИ не был мир к нему жесток?Нет, Парцифаля и ГаванаВовек не жгла такая рана,Которая Кламида жгла:Душа в тоске изнемогла,И несть конца его печалям...И вот с героем ПарцифалемКороль вступает в разговор:"Когда б дары Кавказских горИли земель арабских клады,Монет златые водопадыИ все сокровища ГрааляВы в самом деле потеряли,Все было б меньше той потери,Что я изведал в Пельрапере,Когда, разбив меня в бою,Вы радость отняли мою.И вот я состою отнынеПри Куневаре... Для княгиниЯ только жалкий пленник ваш...О, тяжелейшей из пропажВ ничтожнейшее возмещеньеПрошу мне даровать прощенье,А Куневаре дать понять,Что стоит от меня принятьМою любовь, а также рукуВ вознаграждение за муку,Что столько времени терплю...""Ну, что ж... Я так и поступлю,Чтоб вы хоть чуточку воспряли.Ведь та, кого вы потеряли,Теперь – моя Кондвирамур!.."...Гиневра и король Артур,Рыцари и сенешалиКламида утешали,И Куневара его поняла -Любовь и руку его приняла.И он, снисхожденьем ее покоренный,Ее главу увенчал короной.... . . . . . . . .. . . . . . . . .Герой Парцифаль промолвил так:"Душу мою застилает мрак.Вот здесь я стою перед вамиИ выразить не могу словами,Какой измучен я тоской...Не нужно радости мне людской,И я назад к вам не приду,Пока Грааль вновь не найду...Я сознаю, в чем я виновен:Был непомерно хладнокровен.Мне быть не может оправданья,Поскольку выше состраданьяЗаконы вежества поставил!И ради соблюденья правилМолчал перед лицом несчастья,Ничем не выразив участьяАнфортасу, кому в ту ночьЯ мог, обязан был помочь!..Вопрос с моих не сорвался губПотому, что молод я был и глуп,Но совестью клянусь моею,Что возмужаю, поумнеюИ подвиг свой святой свершу!..Теперь прощайте!.. Я спешу!.."...Удерживать его не стали.Вокруг несчастного стоялиВ печали дамы и мужи.И рек Артур: "Не откажиМне в для меня священном праве:Опорой быть твоей державе -Союзником твоей женыВ час мира, как и в час войны!.."...Мой господин Гаван сердечноПоцеловал его: "Конечно,Друг Парцифаль, в таком путиОт поединков не уйти,От испытаний в жаркой схватке...Но верю: будет все в порядке.Бог милостив, хотя и строг...""Бог?! Бог?! Но что такое – Бог?! -Воскликнул валезиец гневно. -Не наши ль судьбы так плачевны,Чтоб мы не поняли того,Сколь бесполезна власть его,Сколь слаб и немощен всевышний!..Служить ему? Нет! Труд излишний!Я верен был ему и предан,И я обманут им и предан.Кто на него усердье тратит,Тому он ненавистью платит.Я ненависть его приму,Но боле – не служу ему!..О, есть иной предмет служенья!..Эх, друг Гаван! В разгар сраженьяНа помощь Бога не зови.Взывай к спасительной Любви,Хранительнице нашей верной!Прощай, мой друг нелицемерный,И да хранит тебя Любовь!..Кто знает, свидимся ли вновь?..". . . . . . . . .Так в этот день они расстались...Но если бы вы попытались,Прервав повествованья нить,Мою историю сравнитьСо множеством других историй(Пускай занятных, я не спорю),Вы б поступили опрометчиво...Охоты нет, так слушать нечего!Но кто охоч до песен ратных,Тот о почти невероятныхУзнает подвигах от нас...Вперед наш движется рассказО похожденьях Парцифаля -Наследника Грааля.... . . . . . . . .. . . . . . . . .

VII

Теперь поведать вам намеренО юном рыцаре, кто веренИ совести и долгуИ, видимо, надолгоВниманье ваше привлечет...За что ж ему такой почет?Скрывать от вас не стану,Что к славному ГавануОтныне обращен мой взорИ что до некоторых пор,Пока Гавана повесть тянется,Наш Парцифаль в тени останется,Чтоб снова выступить вперед,Когда придет его черед.При этом извещаю,Что труд свой посвящаюОтнюдь не одному герою,Как это делают порою,Подняв героя до небес,Чтоб пущий вызвать интересК избраннику поэта...Хочу, чтоб повесть этаПредставила бы вашим взглядамВсех, кто идет с героем рядом,Кто им любим иль нелюбим,Всех, кто под ним или над ним.... . . . . . . . .Итак, с Артуром он распрощался.(Король со свитой возвращалсяВ столицу, в Нант... Достойный кругНа время разомкнулся вдруг,Чтоб вновь когда-нибудь сомкнутьсяДля тех, кому суждено вернуться...)Гавана ждал Кингримурсель.И вот уж несколько недель(Скажу: не менее пяти)Гаван находится в пути...В панцирь облачен блестящий,Он долго едет темной чащей,Сопровождаемый своейДружиною богатырей.Средь зарослей густых полянаКак бы легла к ногам Гавана,А на поляне той – бугор.Гаван летит во весь опор,Чтобы, взобравшись на вершину,Узреть нежданную картину -Издалека ее видать:Идет бесчисленная рать,Вся ей заполнена дорога...Но в сердце рыцаря тревогаДолжна отвагу пробудить:Не отступать, а победить!..Сидит Гаван, могучий духом,На Грингульесе красноухом.Откуда взялся этот конь,Что весь пылает, как огонь?Из Мунсальвеша!.. Да! Поверьте!..Ужасной, но геройской смертьюОднажды некий рыцарь пал,А конь к Орилусу попал,Затем подарен был Гавану...Подробнее сейчас не стануРассказывать про это чудо.Придется вам терпеть, покудаВсе не раскроет Треврицент.(Настанет и такой момент...). . . . . . . . ....А рать все двигалась... БлисталиДоспехи, шлемы... Трепетали,Наверно, тысячи флажков.Стучали тысячи подков.Шли тысячи животных вьючных(В походах с нами неразлучных).Тянулись тысячи подвод...Кто ж это двинулся в поход?.....Дошло до нашего бретанца,Что это – войско Мелианца,Могущественного короля.Лиц – благодатная земля -Ему принадлежала...Однако войску надлежалоВзять крепость грозную – Барош...Такую просто не возьмешь!И нелегко за штурм приняться:Липпаут[104] умел обороняться!..Он Мелианца ленник был,Но Мелианца он любилИ пестовал когда-то,Как своего меньшого брата.Все сделал он, что обещал...(Король усопший завещал, -И это слышал исповедник, -Чтоб юный Мелианц, наследник.Был взят на воспитанье в домТого, о ком мы речь ведем:Липпаута, верного вассала...)У князя в доме подрасталоДве дочки. Звали дочерей -Обийе и Обилот... ДобрейИ чище их едва лиВ окрестных княжествах знавали.Но, как ни странно молвить, злоИз-за любви произошло:Любовь Раздору послужила!..Обийе приворожилаК себе младого короля.О снисхождении моля,Он на коленях перед ней:"Обийе, внемли мольбе моейИ на любовь ответь любовью!.."Она не повела и бровьюИ строго отвечала:"Должны вы заслужить сначалаПраво на любовь мою!..Еще вы не были в боюИ не дрались пока ни разу!.."К столь дерзновенному отказуКороль был вовсе не готов.И, сам не свой от этих слов,Во гневе он проговорил:"Тебя отец подговорилУнизить государя!Готовься к страшной каре!..Перечить смеешь королю?!Да я вас всех переколюИ всех вас уничтожу,Со всех сдеру с вас кожу!.."(Затмение нашло лиНа короля от сердечной боли,Иль тут крутой сказался нрав,Иль, вдруг рассудок потеряв,Он просто разразился бранью?..Коль верить древнему преданью,Тут было все... Но сей рассказДошел не полностью до нас,А также до ГаванаОт некоего мальчугана,Пажа из свиты Мелианца,Который, встретив чужестранца,Поведал рыцарю о том,Что мы сейчас передаем...)...Итак, король стремится к бою!Что с девою младою?Что с добрым князем стало?Униженный немало,Липпаут сказал: "Я только ленник,Но не предатель, не изменник.Пусть Рыцарский решит совет,Виновен в чем я или нет?.."При этом всем добавить надо,Что снисхожденья и пощадыУ Мелианца он просил...Но тот, однако, закусил,Как говорится, удила!..У князя все-таки былаТогда еще одна возможность:Ум проявив и осторожность,Взять короля младого в плен...Однако юный сюзеренБыл в этом доме как бы гостем.А рыцари гостям и гостьямПрислуживают, но не мстят -Закон, что и поныне свят!..Но Мелианц не унимался...Однажды ночью он поднялся,Чтобы со свитою, тайком,Покинуть навсегда тот дом,Где он был, в сущности, воспитан...И вот теперь войскам велит онСию обитель штурмом взять,Чтобы жестоко наказатьТех, кто служил его короне!..Однако к стойкой оборонеБыл князь Липпаут готов вполне:Да! Он был вскормлен на войне!.....Вот что узнал Гаван об этомСобытье (под большим секретом)...Осталось только выбирать -Чью в споре сторону принять?Обязан в битву он ввязаться,Чтобы глупцом не показаться,Чтоб трусом не сочли его!..Но если драться, то за кого?Где большей славы он добьется?Где больших почестей дождется?..Какой себе ты хочешь доли, -Сам выбирай по доброй воле.С кем будешь? За кого пойдешь?.....Гаван отправился в Барош...Но, боже правый, не посетуй!Гаван решил ни той, ни этойНе держаться стороны,Попав в водоворот войны...Он за себя еще не бился,Не зря он в Шанпфанцун стремился,Где от высокого судаОн ждал сейчас, как никогда,Погибели или почета......Сквозь неприступные воротаОн въехал в город... Долгий путьОтмерен был... ПередохнутьГаван под липою тенистойРешил, предвидя путь тернистыйТам, в аскалунской стороне!..Меж тем на крепостной стенеКнягиня с дочерьми стоялаИ вдруг Гавана увидалаПод липою, в густой тени."Обийе, прошу тебя, взгляни! -К нам рыцарь прибыл на подмогу,Благодаренье Богу!.."Обийе как рассмеется:"Где рыцарь?! Мне сдается,Не рыцарь это, а купец!..""О, помолчи же, наконец, -Сказала Обилот в ответ.(Сестрице было десять лет,Но не по возрасту онаБыла пытлива и умна.)Взгляни на шлем его блестящий!Он рыцарь! Рыцарь настоящий!И на торговца не похож!Взгляни, как он собой хорош,Как молод, как прекрасен.И коли он согласенСтать верным рыцарем моим,Навек он будет мной любим,Чудесный мой избранник!.."(Все это слышит странник,Не подает лишь видуИ не таит обиду.)"Твой злой язык, имей в виду,Уже навлек на нас беду!Сражен твоим отказом,Король утратил разум!..Идет прекрасный рыцарь к нам!..""Смешно внимать твоим словам!Ты посмотри, сколь гадкиПриезжего повадки:Разлегся около дворца!..Мать, повели прогнать купца!Во что бы то ни сталоХочу, чтоб ты к нему пажа послала!.."Пусть детский спор похож на шалость, -Княгиня старая вмешалась:"Не станем время тратить даром!Коли он прибыл к нам с товаром,Товар его приобретем,И пусть идет своим путем!..Но если рыцарь он, которыйНам смог бы послужить опоройСреди нам всем грозящих бед,Ему почтение и привет!.."Промолвив это, госпожаТотчас направила пажа,Своего питомца,Проведать незнакомца...(Хочу заметить: у ГаванаБыла надежная охрана -Дружина доблестных бойцов...Нередко, впрочем, и купцовДружинники сопровождают...И – кто он? – неспроста гадаютСейчас княгиня и княжны:Им доказательства нужны!..). . . . . . . . .. . . . . . . . .И вот, представ перед Гаваном,Паж (под предлогом крайне странным)Героя должен был спросить:«Нельзя ль у вас коней купить?..»Но, слава Богу, устрашился,Лезть с вопросом не решился,Младого рыцаря узрев:Того душил безмерный гнев,И в озлобленье крикнул он:"Мальчишка! Убирайся вонИль хочешь – ребра пересчитаю!.."(Гаван был прав, я так считаю...). . . . . . . . .. . . . . . . . .По возвращении гонцаПросит Обийе отцаПришельца в крепость залучить,Чтобы в темницу заключить.... . . . . . . . .Липпаут Гавана к себе призвалИ в полмгновения узнал,Что это вовсе не купец,А рыцарь!.. Так пришел конецДосадным недоразуменьям.Лнппаут воскликнул: "ПровиденьемВы, рыцарь, посланы сюда!..Надеюсь, боле никогдаПодобное не приключится...Коль вам угодно отличитьсяВ моем строю, я буду рад!..О нет, не просто друг! Здесь – братСейчас стоит пред вамиИ просит со слезамиПомочь, хоть я не побежден...Но враг сильней, я убежден.И вы бесконечно меня обяжете,Если мне помощь свою окажете!.."И доблестный Гаван сказал:"О, вам бы никогда я не отказал!И я готов к любому бою.Но только рисковать собоюПока не смею!.. Не могу!..Я у самой судьбы в долгу.Мне бой особый предназначен,Только этим я озадачен.Навет я должен отмести!Затем и нахожусь в пути!.."Липпаут сказал: "Не для себя,А дочерей своих любя,В которых я души не чаю,Я эту крепость защищаю!..Великий Бог мне не дал сына.Но сделать сыном господина,Вопреки дочерней воле,Я не могу! И не позволю!Дочь за него я не отдам!.."«Так пусть господь поможет вам!..»И снова князь героя началПросить о поддержке, чем озадачилОтважного отпрыска Лота...Ему ли не охотаСойтись с врагом? Он весь горит!И вот он князю говорит:«Все взвесив, позже вам отвечу...»...И вдруг бежит навстречуГавану, чей родитель Лот,Прекраснейшая ОбилотИ что-то робко произносит...Она героя в гости просит!..Так он побрел за ней вослед,За девочкою в десять лет.К прелестному ребенкуЗашел он в комнатенкуИ, как бы ослепленный,Стоял коленопреклоненный...И девочка ему открылась:"Мне говорить не приходилосьЕще с мужчиной ни с одним,Разве что с отцом моим...Надеюсь, вы без осужденьяМои воспримете рассужденьяИ не поставите мне в укорНедолгий этот разговор...Моя наставница, бывало,Вершиной духа называлаЧеловеческую речь.Но чувством меры пренебречьЯ не хочу и краткоВсе изложу вам, без остатка...Как я вас благодарю:Когда я с вами говорю,Я говорю с собою, -Вот что я вам открою...Затем скажу вам, не тая,Что я – есмь вы, а вы – есмь я!..Я – девочка, вы – муж и витязь,Но именем моим зовитесь,Поскольку с вами мы – одно.Мне это ведомо было давно.Коль это не противно вам,Я всю вам любовь свою отдам,И мне служить вы будете,А славу себе добудете!..Меньшая княжеская дочь,Молю вас отцу моему помочь,Молю вас, как любимого,Врага, досель неодолимого,Разбить, не ведая пощады,В предвиденье моей награды!.."...Гаван сказал: "Еще вам нетПятнадцати заветных лет.И хоть я от любви немею,Пять лет я права не имеюНи вам служить, ни вас любить...Сам не ведаю, как быть..."...Тут в сердце Гавана прозвучалиСлова, что слышал он от Парцифаля:«В Любовь сильней, чем в Бога, верь!..»Зачем же именно теперьОн речь припомнил эту?Чтоб внять сему совету!..И девочке Гаван сказал:"Нас воедино рок связал.Мы жизнью связаны одной.Отныне станете вы мной.Я в ваши руки отдаюМое копье и честь мою,Чтобы средь бранной вьюгиС моим мечом, в моей кольчуге,Сидя на моем коне,Себя вы обрели во мне!..И враг ваш вызов примет:Вас за меня он примет,И не снесет он головы,Когда его лишите выВчерашнего величья,Приняв мое обличье!.."...И молвит юная Обилот:"Я ваша сила и ваш оплот,Я панцирь ваш, и меч, и щит,Моя любовь вас защитит.Я с вами всюду и везде,С вами в отраде я и в беде,Я ваша твердыня и ваш очаг,От вас не отойду я ни на шаг.Вам одному принадлежа,Я господин ваш и госпожа,И ваша плоть, и ваша кровь,И ваша надежда, и ваша любовь!.."И говорит Гаван: "Я вашСлуга, защитник, верный страж!Небесную усладуЯ обрету в награду!.."...Так он, в канун сраженья,Обрел Предмет Служенья.. . . . . . . . .И Обилот бежит к отцу:"Хвала милосердному творцу!Тот рыцарь, что в наш град явился,За нас сражаться согласился!Он боле не покинет нас!..""О дочь! Благословен тот час,Когда на свет ты родилась! -В слезах воскликнул старый князь. -Как мне его благодарить?..""Дозволь, отец, договорить!Я дар бесценный обещала(О боже! Что я верещала!)Бойцу отважному сему!Но где я этот дар возьму?От горя, от стыда, от болиЯ жить на свете не в силах боле!Умру, терзаясь и любя!..""Не бойся! Выручим тебя! -Липпаут красавице ответил(Он был сейчас, что солнце, светел,Узнав столь радостную весть). -Награда для героя есть!А нет, так будет вскоре!Ишь, выдумала горе!.."И князь является к жене:"Княгиня, помогите мнеУтешить бедную малютку...Она влюбилась не на шуткуВ того геройского бойца...""...Кого сочли мы за купца?!Не может быть!.." – "В него, конечно,Чему я рад чистосердечно:Он молод и прекрасенИ в бой за нас вступить согласен!Малютке надо поспешитьК началу битвы платье сшитьТакое, чтоб на самом делеВсе от восторга обомлели!.."...Тут для портных нашлась работа!Бархат из Трабалибота,[105]Из Табронита кружеваДостали ради торжества!Кавказским золотом прекрасным,С отливом дивным, темно-красным,Редчайшая парчаГорит, как пламень горяча...Когда портные платье сшили,Князь с княгинею решилиНе пришивать один рукав,Чтоб, рыцарю его отдав,Снабдить героя талисманом...Вам не должно казаться страннымРешенье это... ОбилотНе понапрасну слезы льет:Она лишь куклой обладала,С которою она игралаВдвоем с подружкою Клаудитой...Неужто рыцарь именитыйСтоль жалкий примет талисман?Пусть на своем щите ГаванЕе рукав отныне носитИ далеко врага отбросит!... . . . . . . . .. . . . . . . . .Нависла ночь над полем боя,Чтобы привычно за собоюПовлечь живительный восход...Но утра ясного приходОтмечен был не птичьим пеньем,А лязгом, грохотом, движеньемВ атаку рвущихся колонн,Готовых князя взять в полон,На горе верным горожанам...Тем временем Липпаут с ГаваномВ бой двинули свои полки......Летели дерева куски -В щепы расколотые копья.Кружились черной сажи хлопья,Земля горела, кровь текла,Смерть страшной плетью мир секлаИ кони по полю носились,Все в мыле, бешеные, силясьНайти убитых седоков...Немало, думаю, вековЕще пройдет, но битву эту,О коей шла молва по свету,Не спишут внуки со счетов!..О, лязг мечей! О, звон щитов!О, стон земли и стен дрожанье!..Отважно бились горожане,Но Мелианца рать сильней.Внезапно появился в ней,Неведомый, но властный,Могучий Рыцарь Красный...Был беспощаден и жестокЕго удар, его наскок,И горожанам сноваДо вала крепостногоПришлось пока что отступить...Мечей булатных иступитьГерои не успелиИ на врага насели!Эй вы, держитесь, кто не зван!Вступает в битву сам Гаван,Пылающий румянцем.И с храбрым МелианцемОтчаянно дерется!Но тот хотел боротьсяИ не страшился никого!..Тогда герой Гаван егоУдарил в локоть, в самый сгиб.Мелианц чуть не погиб,Весь кровью обливался...Да, тот, кто не сдавался,Шаута-короля[106] птенец,Гавану сдался наконец,Стыд испытав и муку...Бранную наукуГаван недурно изучил:В плен короля заполучилИ в тыл его направил,Не нарушая правил...Ликуют горожане,А там, во вражьем стане,Был Красный Рыцарь уязвленТем, что король его плененИ в правый локоть ранен,А дерзкий горожанин,Который перед ним дрожал,Над ним победу одержалИ, начатый совсем недавно,Бой завершился столь бесславноНо, впрочем, он не забывал,Что сам он честно воевалИ взял немало пленных -Рыцарей почтенных...И Красный Рыцарь молвил им:"Клянитесь господом святым,Что вы, едва покинув плен,Добьетесь, чтоб Липпаут в обменМне Мелианца возвратилИ этим распрю бы прекратил.Но будут тщетными усилья(Как бы вы князя ни просили),То вы тогда за мной пойдетеИ мне святой Грааль найдете!.."И рыцари сказали:"Поверьте, о ГраалеМы не слыхали никогда!""Ах, не слыхали? Ну, тогдаДругой есть выход. Например,Явиться в город Пельрапер,К Кондвирамур прекрасной,И молвить: "Рыцарь Красный,Тот, кто Кламида одолел,Вам низко кланяться велел.Живет он, лишь о вас заботясь,И верит: вы его дождетесь!Он молит его не забывать:Грааль он жаждет завоевать..."...Сии он произнес словаИ – божья воля такова -С князьями распростилсяИ снова в дальний путь пустился,Куда вела его мечта......А в это время со щитаГерой Гаван снимал рукав.Его Клаудите передавДля благородной Обилот,Он ей поклон нижайший шлет...Рукав был сильно продырявлен,Но, как сокровище, доставленИ, украшавший славный щит,К платью девочки пришит.... . . . . . . . .И вот за стол герои сели.О, как там пили! Как там ели!Гаван счел нужным попроситьИ Мелианца пригласитьК столу, чтоб побежденныйИзведал, переубежденный,Что значит благо истинного мира!..Вдруг посредине пираТе пленники вступили в зал,Которых Красный Рыцарь взял,И все, кто были в зале,Явившимся внимали,Как Рыцарь Красный их пленил,Затем на милость гнев сменил,Доспехи и коней оставилИ в город Пельрапер направил,В далекую дорогу......Гаван в душе молился Богу.Давно уж он сообразил,Кем этот Красный Рыцарь был...О, по Господней волеЕму не пришлось на бранном полеВступить в кровавое единоборствоС тем, кто такое явил упорство -С любимым другом своим Парцифалем.(И мы Всевышнего восхвалим!..)Так жизнь друзей была спасена...Заметим, что их именаЗдесь, в крепости, не знали...Ни о прекрасном Парцифале,Ни об отважнейшем ГаванеНе слыхивали горожане......Нет в мире худа без добра.Гавану тоже в путь пора:Цель у него одна ведь!..Барош он вынужден оставить.К прелестной, дивной ОбилотОн короля Мелианца шлет,Причем с таким наказом:Внимать любым ее приказам,Знать, что ее слова – закон,Не забывать, что пленник он,По воле провидения,И неповиновенияНи в чем не смеет проявлять,Чтоб рыцарство не оскорблять!... . . . . . . . .Но Мелианца ОбилотК Обийе, сестре своей, ведетИ молвит без гордыни:"Служите ей отныне!Я Обийе вас отдаю!А волю выполнить моюВас в этом самом залеНедавно обязали.Так исполняйте ж мой приказ!..Ведь Обийе любила вас,И знаю я, что вскореО вашей глупой ссореЗабудете вы оба,Друг друга полюбив до гроба!..Итак, сестра вам – госпожа!.."Обийе, от счастья вся дрожа,В объятья заключила,Кого судьба ей возвратила, -Храбрейшего средь королей!Ах, Мелианц был дорог ей!Она давно жалела,Что так его задела,В нем справедливый вызвав гнев...Однако, все преодолевИ не утратив чести,Они отныне вместе!..Она к его прижалась ране -Мелианц был как в тумане.Он приложился к ее глазам,И волю дала она слезам,Охвачена порывомВоистину счастливым!.....К вам обращаюсь я с вопросом:Кто это принес имВдруг столько счастья и добра?Та, что, как этот мир, стараИ молода навечно!Вы поняли, конечно,Что это – госпожа Любовь,Которая вернулась вновь,Вся в солнечном сиянье,В мое повествованье......Князь Липпаут в сие мгновеньеВлюбленным дал благословеньеНа вскоре предстоящий брак...А что Гаван?.. Он как-никакВ сию историю замешан.Найдем его!.. Но где ж он?О, у прелестной Обилот!..Малютка горько слезы льет:Пришла пора прощания!Напрасны увещанияКнязя и княгини:Ей жизни нет отныне!..И говорит она герою:"Молю вас взять меня с собою!О, сжальтесь! И спасет вас Бог!.."...Но взять он с собою ее не мог,И девочку едва лиНе силой оторвалиОт в сталь закованной груди...Что ждет героя впереди?

VIII

Ни в чем судьбой не обделен,Прославлен, мужествен, силен,Гаван мой тем не менееПредчувствует сражение,Не зная и не ведая,Разгромом иль победоюЖестокий завершится спор...О, как же глух и темен бор,Как далека дорога,Как велика тревога!..Он едет несколько недель!Все мох да мох, все ель да ель,И лесу нет предела...Вдруг чаща поредела -И рыцарь поле увидал.Свершилось то, чего он ждал.Кровь вспыхнула в Гаване!..Какие-то крестьянеЕму сказали: "В АскалунВы прибыли... А Шанпфанцун,Готовый к грозной сече,Отселе недалече..."Поля... Долины... Горный склон...Вдруг чудо-крепость видит он!Как вся она сверкала,Как взор она ласкала!Клянусь, прекрасней этих стенНе помнил даже Карфаген,Когда вступил в него Эней[107]И где погибелью своейДидона доказала,Как страсть ее терзалаИ как она любила!.....Давно все это было,Однако, знаю, и сейчасУ многих в сердце не погасОгонь любви высокой,Прекрасной, хоть жестокой.... . . . . . . . .Да... Крепость в предвечерней мглеВся золотилась на скале.О камни море билось,Ревело и бесилось.Такую крепость не возьмешь!В нее без спросу не войдешь,Без спросу не покинешь -Или в пучине сгинешь.Ни славный город Акратон,[108]Ни – молвить страшно! – Вавилон,Как мне передавали,Такого не знавали!.....Вдруг видит рыцарь: с тех высот,Числом не меньше пятисот,В плащи одеты огневые,В долину скачут верховые.То, как молва передала,На журавлей охота шлаИ на другую птицу...(Быль или небылицуПреданье донесло до нас, -Гадать не следует сейчас:Занятье бесполезное.Но, господа любезные,Вы, те, кто глуп и кто умен,Рассказ свой из седых временЯ продолжать не стану,Коль к моему ГавануСочувствие вас не проймет.Надеюсь, всяк меня поймет...)Вот ужас-то! Вот страх-то!Гаван увидел Вергулахта,[109]Отважнейшего короля,Кем эта славилась земля.Он на арабском скакуне,[110]В испанской взятом стороне,Охоту возглавляет.Лицо его пылает.Он солнца жаркого ясней.При этом он потомок фейС предгорья Феймургана...[111]Он поразил Гавана,К нему с приветом обратясь,Безмерным сходством: отродясь,Здесь князя не знавали,Кто был бы так похож на Парцифаля.. . . . . . . . .Король, как я уже заметил,Гавана ласково приветил:"Вы долго пробыли в пути,И я прошу вас провестиНочь в нашем доме без заботы,Пока я не вернусь с охоты...Итак, с прибытьем! В добрый час!Гостеприимно встретит васСестра моя – Антикония..."(Увы, рассказывать начни я,Каким был королевский дом,Какой оказан был прием,Что ел и пил наш юный витязь, -Вы крайне удивитесь!..Творцы сказаний, песен, сагНе могут описать никакБлеск королевского приема!Искусство это им незнакомо...Гартман фон Ауэ тот на что жДля данных случаев хорош,Но даже он едва лиРасскажет, как встречалиГавана... Ну, и потомуМне придется самомуСии описывать событья...А вы меня не торопите!..Коль неохота слушать вам, -Другому слово передамИ слух ваш не обижу...Но вы добры, я вижу,К Гавану, другу моему,Что дорог сердцу и уму...)Итак, въезжает отпрыск ЛотаВ дворцовой крепости ворота.Рыцаря встречает тамПрекраснейшая среди дам,Та, что и царственна была,И, вместе, женственно мила.Сплелись в ее обличьеИ нежность и величье...Ее Антиконией звали...О нет! Я, думаю, едва лиЕе достойно опишу,О чем вас упредить спешу.Жаль, бедный Фельдеке скончался:Ведь он, бывало, отличалсяУменьем создавать портретПрекрасной дамы в двадцать лет.... . . . . . . . .Она Гавана приглашаетВ дворцовый зал и вопрошает:"Какие приказанья есть?Исполнить их сочтем за честь.О, сердце я свое украшу,Когда исполню просьбу вашуИ буду тем навек горда:Ведь вас мой брат прислал сюда!Так, рыцарь, требуйте же смелоВсе, что угодно!.. Я б хотелаОблобызать вас в знак привета...Вам не претит условность эта?.."О нет! Нисколько не претит!Клянусь: особый аппетитПухлые губы ее вызывали,Что жгли, пылали, зазывали.Гаван, к устам ее припав,Едва рассудок не потеряв,Успел смекнуть, что губы этиНе о дворцовом этикетеС его устами говорят...Весь нетерпением объят,Он к ней придвинулся поближеИ голову склонил пониже,Промолвил слышные едва,Но всем знакомые словаО страсти, о любовной муке,О невозможности разлуки,О том, что мучим он тоскойИ потерял навек покой...И хоть Гавана страсть терзала,Антикония отказала,И это – просьба и отказ -Здесь повторялось много раз...Дама начала сердиться:"Вы преступаете все границы!Угомонитесь, Бога ради!Покойный Гамурет – мой дядя -Всю жизнь Анфлисой дорожил...Но большего не заслужил,Чем благосклонное вниманье.А вы за краткое свиданьеВсе захотели сразу взять!..Не знаю даже, как вас звать,Еще мне неизвестно, кто вы!Ах да! Вы умереть готовы...Но кто вы?.." – "Скрою до поры.Отец мой – брат своей сестры...И все. Пока – ни слова боле.Не по своей молчу я воле.Потом узнаете вы сами..."И вновь прильнул он к дивной даме.,Погасли свечи и огни,В сумраке они одни.Он ей под платье сунул руку...И оба испытали муку,И что бы тут произошло,Благоразумию назло,Вам надо пояснять едва ли.Но... тут влюбленным помешали!..Все обернулось вдруг бедой!..Ворвался в комнату седойИли, вернее, сивыйПаладин спесивый.Гавана тотчас он узнал,Его по имени назвалИ средь глубокой ночиВзревел что было мочи,Гавана оскорбленьем зля:"Вот он – убийца короля!..О, вам, наверно, мало,Что короля не стало!Вы чуть не совершилиНад дочерью насилье!..Готовьтесь с жизнью распрощаться!..""Увы, придется защищаться, -Гаван Антиконии рек. -Безумный этот человекС ним в бой меня вступить заставил...Но жаль, я меч внизу оставил..."...Вдруг боевой раздался клич.Гаван смог вовремя постичь,Что жители сюда бегутИ что сейчас его убьютВ неистовстве слепого гнева...Тут светлая сказала дева:"Укроемся в одной из башен,И, может быть, не так уж страшенНам будет натиск черни бешеной,На жажде мщения помешанной!.."...Меж тем со всех окраин градаНа крепость движутся отряды:Здесь и герои паладины,И злобные простолюдины,Мастеровые и купцы,Седые старцы и юнцы...Бушуют город и предместья.Все просят, алчут, жаждут мести...Поняв, что другу смерть грозит,Антикония говорит,К штурмующим воззвав с балкона:"Он здесь находится законно!Ступайте с миром! Он мой гость!.."Еще сильней взыграла злость:Толпа, как разъяренный зверь,Бежит по лестнице, чтоб дверьВзломать... Но тут наш друг любезныйВзамен меча засов железныйРукой могучею беретИ обезумевший пародПо спинам лупит хорошенько,И кубарем, через ступеньку,Штурмующие покатились.А тех, кто не угомонились,Тяжелой шахматной доской(Что оказалась под рукой)Разгневанная королеваНаправо лупит и налево...О, гляньте! Чудо, в самом деле!То не каменья полетелиНа тех, кто злобен чересчур,А глыбы шахматных фигур:Ладьи, и ферязи, и пешки...Противник отступает в спешке!От стен отхлынула толпа.Носы, а то и черепаУ многих перебиты...Нет никакой защиты!..Так от погибели и злаДева рыцаря спасла,Так, проявив любовь и жалость,По-рыцарски она сражалась,Так подтвердилось вновь и вновь,Что чудеса творит Любовь.... . . . . . . . .Меж тем и Вергулахт вернулся.Не стану лгать: он ужаснулся,Сию историю узнав.Он счел, что обвинитель прав.Хоть сам ни в чем не разобрался,Разгневался он, разорался,Пообещав поддержку тающимОтрядам, в страхе отступающим......И я, что славил род Гандина,Сего дурного господинаЧто также родом из Анжу,Беспрекословно осужу!Владелец скипетра и тронаОбязан действовать резонно,Все трезво взвешивать, поправПорой свой слишком пылкий нрав.Но Вергулахт мечтает драться!Позволив буре разыгратьсяИ не успев еще остыть,Он сам желает в бой вступитьИ в поединке бранномРасправиться с Гаваном......А между тем Гаван взиралНа ту, из-за кого сгорал.Верный бесподобной даме,Ее очами и устамиИ носиком ее пленен,Он был донельзя распален.Ах, как она была желанна!Ах, как она звала Гавана!О, голос, что у соловья!О, талия, как у муравья!... . . . . . . . .И все же он подозревает,Что штурм последний созревает:Король войска решил вестиНа штурм, чтоб начисто сместиТу башню, где они засели......Вдруг слышен глас Кингримурселя:"Обидеть гостя я не дам!Скорее я погибну сам!О, мерзостное прегрешенье!..Мое принявши приглашенье,С условьем прибыл он таким,Что будет лишь со мной однимСражаться истины во имя!Со мною, а не с остальными!Что будет он для всех вокругЖеланный гость, достойный друг,С должным принятый почетом...С таким я звал его расчетом,Чтоб только божий суд решил,Свершил он или не свершилТо, в чем его подозревали?..Мы слишком долго прозревали!Но сгинул сей недобрый сон:Я вижу – невиновен он,Коль Бог меня призвал к защите!..Не здесь виновника ищите!Гаван, ты слышишь? Я с тобой!..Держись! Мы выиграем бой!И хоть пока еще нам туго,Мы выручим друг друга!.."Не замедлил Гаван с ответом,И состоялся мир на этомМежду двумя бойцами,Между двумя сердцами...Кингримурсель призвал народ,Штурм прекратив, начать отход.Толпа мало-помалуЕго словам внимала,И потому, что был он прав,Да и ландграф[112] был здесь бургграф,Пред коим не только дрожали,Но коего и уважали, -Толпа заметно поредела.Король в смятенье: «Плохо дело!..»К тому ж Кингримурсель пробралсяК Гавану, с которым он побратался.... . . . . . . . .И Вергулахт своим князьям,Испытанным своим друзьям,Промолвил: "Взявши крепость с боем.Отплатим им обоим!.."Но тут раздался ропот:Сказались разум да и опыт,Накопленный с предавних пор,Что не к добру ведет раздорМеж родичами кровными...И, будучи немногословными,Князья сказали просто:"Какой с невинных спрос-то?Пойди на мировую!.."...И вот я повествуюО наступившем миреИ о роскошном пире,Который рыцарям был дан,И как мой дорогой Гаван,Очищен от наветов злобных,Средь паладинов бесподобныхВнимал рассказам боевымО тех, кто пал и кто живымВернулся, невредимым,Притом непобедимым.... . . . . . . . .И вдруг король сказал: "Увы,Чуть не лишился и я головы,Когда вступил со мной в сраженьеРыцарь в красном снаряженье.Он не известен здесь никому,Но в мощи равных нет ему.И вот я, побежденный, сдался...Но тут такой приказ раздался:Я должен до исходаНынешнего годаСвятой Грааль ему добыть, -А не добуду, как тут быть?Тогда дойти до Пельрапера – града,Где живет его счастье, его отрада,Для него затмившая белый свет,И передать ей его привет...При этом лицо его все лучилось...Все это совсем недавно случилось...Что ж. Мне пора исполнить долг..."...На этом Вергулахт умолк.... . . . . . . . .. . . . . . . . ....Гаван премного удивилсяИ рек: "Ты не освободился,Король, от долга своего?Так знай: я выполню его!Обманывать не стану:Святой Грааль достану,Чтоб только вызволить тебя,Антиконию возлюбя...". . . . . . . . .Гласит старинное преданье,Что тяжким было расставаньеС Антиконией дивной,Чей поцелуй призывныйБыл ею снова повторен...Гаван был ею покорен......Пересказать охота,Что, по словам Киота,[113]Он сам когда-то прочитал...Гаван не плакал, не причитал,А рек не без сердечной боли:"Я покорюсь господней воле,Чтоб в путь далекий поспешить,В надежде подвиг совершить,Коль вы меня благословите!Так будьте счастливы! Живите,Не зная горя и забот...Меня ваш образ поведет!.."И королева отвечала:"Когда б не столь постыдно малоЯ вам, мой рыцарь, помогла,Я успокоиться б могла...Вы, кто смогли бесстрашно биться,Смогли бы большего добитьсяИ мира лучшего достичь,Но как бы ни был грозен бичСудьбы, что правит нами всюду,В любой беде я с вами буду,Вам сердце отдано мое,Без вас мне в мире не житье..."Она его облобызалаИ этим сердце его терзала.Не только он, да и онаПечаль изведали сполна......Те, кто Гавана сопровождали,Коней пораньше оседлалиПод липой, в густой тени,Чтоб отдохнуть могли ониПеред дорогой дальней...Кингримурсель был всех печальнейИ проводить хотел егоК границам графства своего......Гаван сказал ему: "Не стоит,Пусть вас ничто не беспокоит.Избрал я тяжкий жребий свой,Но все еще верну с лихвой,В заветный край пробьюсь, доедуИ одержу там свою победу..."...Итак, пришло прощаться время.Расцеловался Гаван со всеми -От доблестных седых мужейДо робких юношей – пажей...Затем, вскочив на Грингульеса,Гаван исчез за кромкой леса...О, то была отнюдь не тягаК источнику земного блага,О, то не набожность была,Что странствовать его звала,Свой подвиг совершить намерен,Он долгу был при этом верен,И влек героя интересК стране невиданных чудес...

«Откройте!..» – «Кто здесь?..» – "Я – по пути...В сердце свое меня впусти!"«Да как же вы уместитесь в нем?»«Надеюсь, как-нибудь смекнем».«Но тесно в этом помещении...»"Уж ты прости за посещение,Но я тебя вознагражу:Чудес премного расскажу!..""Ах, это вы, госпожа Авентюра![114]Ну, как там юный друг Артура,Я разумею – Парцифаль?Нашел ли он святой Грааль?Не скрою: жаль его мне стало,Когда его Кундри так отчитала...Но вынужден признаться вам:У многих благородных дамРассказ наш вызвал нарекания,Что от такого испытанияЯ Парцифаля не уберег,Что я к герою слишком строг...Мне эти вздохи надоели...Однако что на самом делеС моим любимцем произошло?Затменье ли вновь на него нашлоИль, господу благодаренье,Обрел широту он и ясность зренья?Живет ли в счастье он иль муке?..Прошу: в свои возьмите рукиСего повествованья нитьИ постарайтесь нас возвратитьТуда, где мы прервалиРассказ о Парцифале.Священный преступив рубеж,Вернулся ли он в Мунсальвеш,Чтоб там увидеть сноваАнфортаса больного?..Утешьте ж сообщеньем нас,Что короля от хвори спасГерой вопросом долгожданным!(О, как терзает грудь нужда нам!..)Сладчайшей Герцелойды сын,Он, тот, чьим дедом был Гандин,Он, храбрый отпрыск Гамурета,О ком поется песня эта, -Где он? Что с ним? Каков он сейчас?..Быть может, в нем давно погасОгонь страстей... А может, вновьВ нем жарко вспыхнула любовь?А может быть, в бою суровомСейчас он насмерть бьется?.. Словом,Мы все хотели б знать о нем...Нам так не терпится!.. Начнем!.."...И Авентюра рассказала:Герой наш странствовал немало,Скакал по суше на коне,И по морской он плыл волнеНа корабле под парусами,Всегда хранимый небесами.Он и на поединках дрался.Кто б состязаться с ним ни брался,Был тут же выбит из седла...Весы природа создала, -Чья перевешивает чаша:Моя или, к примеру, ваша?А та, где слава тяжелей!Но это значит: не жалейСперва себя во время боя,Будь властен над самим собою,Не потакай себе ни в чем...Вот так-то!.. Ну, а уж потомИ к недругу будь беспощаден!.....Стал воистину громаденПарцифаля перевес...Но как-то раз в дремучий лесГероя занесло случайно.Во всем вокруг гнездилась тайна.Был ранний час. Рассвет серел...Вот Парцифаль-герой узрелПещеру и ручей журчащий,Бегущий в глубь бескрайней чащи...Нет, страха он не испытал!В себе он волю воспитал,Рад приключеньям и тревогам.И был за то замечен Богом.Да, сам господь его снабдилЗапасом небывалых сил,Чтоб укрепить в нем веру......Герой вошел в пещеру,Где он отшельницу застал...Господь любовь ей ниспослал.И Богу отдала онаСвое девичество сполна,Бежала радостей земных,Чтоб жить среди скорбей однихИ вновь и вновь стонать от боли,У старой Верности в неволе...Так Парцифаль, герой наш юный,Снова встретился с Сигуной(Сам не ведая того).Притом героя моегоУжасный охватил озноб.Сигуна обнимала гроб.Князь Шионатуландер в немСпал непробудным, вечным сном...Так жизнь в Сигуне убывала...И хоть на мессах не бывалаИ на молебствиях она,Вся жизнь ее была – однаЗаупокойная молитва...Но ею выиграна битваС неумолимою судьбой!Навек пожертвовав собой,Она не изменилаТому, кого любила,Оставшись верной до концаСвященной тени мертвеца!... . . . . . . . .. . . . . . . . .Вступив в пещеру, как в темницу,Одетую во власяницуЗастал Сигуну наш богатырь...Она, держа в руках псалтырь,Его приветствовала словомЛасковым, медовым......Колечка с пальца она не снималаУбитого друга вспоминала.Камешек на кольце был богатым,Сверкающим гранатом,Пылавшим средь неимовернойКромешной темноты пещерной...Вся бледная от нездоровья(На голове – повязка вдовья),С лицом, иссушенным тоской,Сигуна (смертный страх какой!)Герою почесть оказалаТем, что рукою указалаНа деревянную скамью,И продолжала речь свою:"Умоляю вас, присядьте.Уставши, даром сил не тратьте..."Поблагодарив ее за честь,Он просит и ее присесть...Но горькие слова отказаОн слышит: "Ах, еще ни разуЯ при мужчине здесь не сидела...И нет моим страданьям предела!.."Воскликнул герой Парцифаль: "О боже!Здесь в чаще, среди бездорожья,Смертельной мучимы тоской,Без всякой помощи людской,Вы, беззащитная, умрете!..Где пропитанье вы берете,Когда здесь только лес да лес?..""О нет, по милости небесГрааль дает мне пропитаньеВ моем жестоком испытанье.И хоть противна мне еда,Приносит Кундри иногдаМне кое-что оттуда,Где торжествует чудо!.."...Герой наш Парцифаль сперваЗа шутку эти счел словаИ сам спросил не без улыбки:"Скажите, вы не по ошибкеКольцо столь дивное надели?Не влюблены ли вы, в самом деле?Тогда признайтесь, в честь когоВы в келье носите его?Ведь как же так, вас люди спросят,Колец отшельники не носят!Да и амурничать – ни-ни! -Нельзя им, боже сохрани!.."И голосом своим печальнымСигуна молвит: "ОбручальнымДолжно бы это стать кольцо.Но словно буря – деревцо,Смерть друга жизнь мою сломала.Невеста, я женой не стала,А стала скорбною вдовой...Под этой сенью гробовойСупруг почиет мой... ОднакоСвязали нас не узы брака.Я ложа не делила с ним.Он мужем не был мне земным.И хоть давно его убили,Друг друга мы не разлюбили:С супругом я не расстаюсь,Его женою остаюсь,Чем бы мне это ни грозило!..Копье Орилуса сразилоТого, кто пал из-за меня,Святость Рыцарства храня!..О Шионатуландер мой,Жизнью мы живем однойИ перед господом чисты:Ты – это я, а я – это ты!.."И тут герой наш догадался,С кем он нежданно увидался,Что он Сигуну видит вновь,Которая – сама Любовь...Освободился он от забрала,Чтоб и она его узнала...Увидев цвет его лица,Сигуна дивного юнцаНемедленно узналаИ тихо прошептала:"Да... Узнаю... Вы – Парцифаль.Нашли ли вы святой Грааль?Его вы разгадали свойства?Пришло ли священное к вам беспокойство?И, в стольких землях побывав,Вы свой ли изменили нрав?.."И деве Парцифаль ответил:"Немало зла я в жизни встретил,Друзей отважных хоронил,Стенал над сотнями могил.Грааль страдать меня заставил!Ах, я из-за него оставилСтрану, где королем я был,Жену, которую любил, -Прекраснейшую из прекрасных!Живя во власти грез напрасных,Я к ней стремлюсь и к ней хочу,Но жребий несчастнейший свой влачу...Однако никогда доселеЯ так к иной не рвался цели:Хотя б на миг Грааль узреть!А нет – так лучше умереть!..Сестра, Сигуна дорогая!Взгляни, как я изнемогаю,На слезы на мои взгляни,Ну... и хотя бы... меня не браниЗа то, что прежде было!..""Я все тебе простила!Ты, кто столь скверно поступил,Свой грех страданием искупил.Ты самовлюбленностью был отравленИ теперь от болезни сей избавлен!..""Сестра, ужасен твой удел.Но верь, и я перетерпелЗа время нашей с тобой разлукиНемыслимые муки.Мои страданья выше всякой меры!..""Всесильна мощь господней веры!Пусть он, за нас принявший муку,Свою спасительную рукуНад головой твоей простретИ пятно позора с тебя сотрет!..Не знаю, я права иль нет,Но, может быть, ты сыщешь след,В заветный Мунсальвеш ведущий,Здесь, среди темной нашей пущи.Назад тому четыре дняГостила Кундри у меня.Следы копыт ее бедняги мулаДождем не смыло и ветром не сдуло.И этот след, коли он свеж,Приведет тебя в Мунсальвеш!.."С Сигуной Парцифаль простилсяИ по следу вскачь пустился.Но все непроходимей лес,И след меж зарослей исчез, -Внезапно как бы оборвался...Так до Грааля не добралсяГерой наш и на этот раз...Надеюсь, если бы сейчасДобился Парцифаль удачи,Повел бы он себя иначе,И, даже выбившись из сил,Он бы, я думаю, спросил...О чем, – но это нам известно,А повторяться неинтересно,Хоть и приходится порой...Пусть дальше скачет наш герой.Куда?.. Я сам вам не отвечу......Вдруг кто-то скачет ему навстречу:Муж с непокрытой головой,Зато в кольчуге боевой,При этом его латыСказочно богаты.Он начал разговор прямой:"Прошу ответить, рыцарь мой,Как вы сюда, в наш лес, попали?Иль вы ни разу не слыхали,Что в Мунсальвеш проезда нет?А нарушающий запретСурово должен быть наказан:Он жизнью заплатить обязан!..Увы, таков и ваш удел..."И всадник тут же шлем надел.... . . . . . . . .Сталь в руке его сверкнулаИ Парцифаля в грудь толкнула.Но усидел герой в седле.Зато – храмовник на землеПосле ответного удара...Наш друг умел сражаться яроИ победил не одного...Вдруг, поскользнувшись, конь егоС обрыва в пропасть полетел...К счастью, Парцифаль успелЗа кедр руками ухватиться,Иначе б нам пришлось проститьсяС героем нашим навсегда......Ах, конь погиб! Но не беда:Выходит из терновникаКонь побежденного храмовника,Осталось только сесть в седло.Так Парцифалю повезло...И он тут же ускакал подале,Так его не догналиХрамовники те, кто Грааль стерегли..Нет, мы пока что не смоглиДо цели избранной добраться.Рассказ наш вынужден продолжаться......Не знаю, две или три неделиС той бранной встречи пролетели,Но Парцифаль все вперед спешил...Снежок холодный порошил,Суровый ветр по свету мчался,А лес, казалось, не кончался,Чреватый новою бедой...Вдруг рыцарь, с белой бородой,С лицом вполне, однако, свежим,Бредет по сим краям медвежьим.Да-да, босой бредет, пешком,Со странническим посошком.Его жена бредет с ним рядом,Дырявым, нищенским нарядомЕдва прикрывши наготу...Сию престранную четуДве дочери сопровождали.Они красотою своей поражали,Хотя одеты были тожеВ плащи или в платья из старой рогожи.Наверно, все семейство это,Что было в рубище одето,Шло средь лесных болот и мховЗа отпущением греховК вратам какого-нибудь храма...Придворные – мужи и дамы -В таком же рубище брели.Их лица благость обрели,Тела от холода дрожали...Собачки впереди бежали...Вид богомольцев жалок был...Наш друг коня остановилИ поклонился им учтиво.Одет был Парцифаль на диво,В отличие от остальных,Сияя блеском лат стальных,Убранством шлема поражая,Осанкой, взглядом выражаяВеличие и торжество...Слова приветные егоВознаграждены были приветом.Однако старец рек при этом:"Святейший праздник на дворе,А вы – в греховной мишуре -Порочите Господне имя!Сегодня надобно босымиНогами хладный снег месить,Не панцирь – рубище носитьИ каяться, молить прощенья..."Герой промолвил без смущенья:"Откровенно вам скажу,Что смысла я не нахожуВ занятиях такого рода...Какое нынче время года,Какой неделе счет пошел,Кто от кого произошелИ что за день у вас сегодня -То ли рождения Господня,То ль воскресения его, -Клянусь: не знаю ничего!Да! Мне все это неизвестно!...Был некто... тот, кому я честноСлужил средь бурь, невзгод, тревог.Мой господин – он звался «Бог» -Моих стараний не заметил,Мне злобой на любовь ответилИ надругался надо мной!..Так кто ж, скажи, сему виной?!Ни в чем не отступив от веры,Страдаю я сверх всякой меры,Я к помощи взывал его -Он не услышал ничего,Сим доказав свое бессилье!..Ах, на земле, на небеси ли, -Нигде, нигде защиты нет!.."И молвил пилигрим в ответ:"Твой Бог рожден святою девой?!Так образумься, не прогневайСейчас, в день пятницы страстной,[115]Того, кто спас весь род людской!..Христом испытанная мука,Ответствуй, разве не порукаЕго безмерной доброты,Которую не видишь ты?..О рыцарь! Если ты крещеный,То, к общей скорби приобщенный,Оплакать поспеши того,Кто с нас со всех, до одного,Ценой мучительной кончиныПред Богом снял грехи и вины,Нам преградив дорогу в ад!..Зачем бредешь ты наугад,В потемках, выхода не зная?..Сегодня – пятница страстная!Так поспеши себя спастиИ от души произнестиСлова раскаянья и веры!..Здесь, в этой чаще есть пещеры,В одной из них, какой уж год,Великий праведник живет...Спеши!.. Он все еще исправит,По верному пути направит...". . . . . . . . .Герой себя не поберег,Благим советом пренебрегИ счел необходимымПроститься с пилигримом.Отвесив странникам поклон,Поспешно удалился он,Стремясь к заветной цели......Все его жалели...Заметим, что недаром онБыл Герцелойдою рожден,У Герцелойды перенявОткрытый, благородный нрав,Способность к милосердьюИ редкое усердьеВо всем, где речь идет о чести...К нему вернулось благочестье.Он весь раскаяньем охвачен.Одной лишь мыслью озадачен:Хочет так на свете жить,Чтоб милость Господню заслужить......Догнав идущих к богомолью,Он молвил с искреннею болью:"О горе! Как я был не прав,Веру в Бога потеряв!..Меня догадка осенила:Бог есть Любовь. Любовь есть Сила,Та, что должна меня спастиИ в пещеру привести,Где праведник живет, отшельник..."...И вот уж конь въезжает в ельник,Чтоб встать возле пещеры той,Где Треврицент[116] живет святой.(В пещере сей был прощен Орилус,Когда Ешута с ним помирилась.)Отшельник с соблазнами мира простился:Истово каялся, строго постился,Не пил вина и хлеба не ел,Ни мяса, ни рыбы не терпел, -Ничего, что кровь в себе содержало(От состраданья сердце дрожало).В тиши смиренного уединенияИзбег он диавольского наваждения...Через отшельника до ПарцифаляДошла священная тайна Грааля......И если кто меня бранил,Зачем столь долго я хранилИсторию Грааля под секретом,Пусть знает, что своим запретомСвязал меня великий мастер Киот,Сказав, что он один найдетМесто, где он обо всем расскажет,Когда ему Авентюра прикажет...Киот, продолжая со мной беседу,Сказал, что нашел в знаменитом ТоледоСие удивительное сочинениеВ первоначальном его изложении.На арабском писано языке,Оно хранилось в тайнике...Хоть письменность у них другая,К чернокнижию не прибегая,Киот их азбуку постигБез помощи волшебных книг.Он человеком был просвещенным,Но, что важней: он был крещеным!А лишь крещеному даноОткрыть, что для других – темно,И силы неба охранялиОт некрещеных суть Грааля...Язычник увидеть Грааль не может...(Впрочем, нас это не тревожит...). . . . . . . . .Вернемся к нашему герою...Итак, он зимнею пороюВступил на тот клочок земли,Где некогда цветы рослиИ где Орилуса с ЕшутойОн со счастливою минутойПоздравил... Между тем старикОтшельник, дивно яснолик,Воскликнул, чуть ли не стеная:"Сегодня пятница страстная,А вы – с оружьем! На коне!..Помилуй, Бог!.. Прошу ко мне!..Присядьте к очагу скорее!.."...И, с наслажденьем руки грея,Герой поведал, по чьему советуЯвился он в пещеру эту:"О наставлении вас прошу!В себе я тягчайший грех ношу!.."И далее герой добавил:"Простите, коли вас заставил,Сам не желаючи того,Страшиться вида моего:С копьем, в кольчуге да в шеломе!..""Эх, добрый рыцарь! В этом домеОтвык бояться я людей.Олень или медведь-злодейМои ближайшие соседи...Но к ратным подвигам, к победеИ я в былые рвался дни!Мечты тщеславные одниМеня в ту пору занимали.О рыцарь, если бы вы знали,Какой любовью был влекомЯ в бытие своем мирском,Как снисхожденья домогалсяТой, перед коей преклонялся,Терпел успех и неуспех,Но, впав однажды в страшный грех,От грешной жизни отказалсяИ вот навеки оказалсяЗдесь, где вы видите меня...Однако вашего коняМы с вами привязать забыли!..Пойдемте!.. Дней минувших былиЯ в памяти еще храню...Но корма зададим коню,А нам, отшельникам, на ужинОдин лишь папоротник нужен.Сейчас вот здесь его нарвем...Растет он прямо надо рвом..."...Конь и накормлен и привязан.Рассказ, однако, не рассказан.Пред вами я еще в долгу.... . . . . . . . .Итак, герой стоит в снегу,Он старца ждет и цепенеет:Под сталью тело леденеет.Вот старец наконец идет,В пещеру рыцаря ведет,Сесть ближе к углям предлагает,Свечу смиренно зажигает...Парцифаль доспехи снял(Как бы укору старца внял)И опустился на солому,Почуяв сладкую истому:В пещере сделалось тепло,Хоть на дворе еще мело......Сейчас обоим было впоруВернуться к разговору.... . . . . . . . .«Так что ж, мой сын, тебя гнетет?..»"Ах, вот уж скоро пятый год,Как я отвергнут Богом...Когда я по дорогамСкачу ли, езжу ли, хожу, -Святые храмы обхожу,Чтоб вид мой не обиделТого, кто так меня возненавиделИ в помощи мне отказал..."...Всхлипнув, Треврицент сказал!"Когда б в своем уме ты был,То одного бы не забыл:Бог не помочь не может!Пусть он и нам поможет...И все ж, ответствуй, отчегоТы от себя отторг егоИ что с тобою стало,Что сердце возроптало?..Послушай, что тебе скажу -Невинность божью докажу!Тебе я сострадаю,Но Бога оправдаю!..Я самоучкою постигНе что-нибудь, а книгу книг -Писание Святое -То дело не простое!..Да я и сам писал потом,Познав Писание, о том,Сколь нам необходимоСлужить неколебимоТому, кто в мир пришел спастиНас, грешных, сбившихся с пути,И неустанным окомСледить, чтобы порокамНас в ад увлечь не удалось,А чтоб воистину сбылосьВсеобщее спасенье -Святое воскресенье!..Бог это – Верность... ПосемуБудь верен Богу своему.Бог – Истина... К безбожьюИдут, спознавшись с ложью...Бог есть – Добро. А суть ДобраВ том, чтоб душа была добра.Что ни произошло бы -Все восприми без злобы.Свой разум злобой осквернишь, -Тем самым Бога очернишь -Терпение Господне,Как сделал ты сегодня!Добро – есть свет, а зло – есть тьма.И коль ты не сошел с ума,Внемли сему совету:Вернись к Добру и к Свету!..А вот – не поученье ль нам?Был создан господом Адам.Затем возникла Ева -Причина божья гнева...От этих первых чад землиВсе бедствия произошли,Все горести на свете.У них родились дети,Два сына... Старший грех свершил:Он непорочности лишил -Кого бы? – Мать своего отца!Ах, наши бедные сердцаСкорбь и поныне гложет...""Такого быть не может! -Воскликнул бедный наш простец -В твоих словах, святой отец,Прости, коли обижу,Я смысла, жаль, не вижу.Могла ли девственницей бытьЖена, успевшая родить?..""Мой сын, твои сомненияИсчезнут в полмгновения...Земля, что девственно цвела,Адаму матерью была.Ну, а причиной срамаСтал Каин, сын Адама!Когда он Авеля убил,Он землю кровью обагрил,И, кровью орошенная,Невинности лишенная,Земля от внука зачалаПервоисток земного зла.И это означалоВсех наших бед начало.... . . . . . . . .Ответ за Каина несетВесь грешный человечий род.И только в опрощенье -Надежда на прощенье!Кичливость прочь! Смирись! Молись!Ниц перед господом вались!И, каясь неустанно,Пой господу осанну!..Будь в вере тверд и чист в любви,И даром Бога не гневиНи грубым, богохульным словом,Ни благолепием дешевым......Предсказывал еще Платон,[117]Что вступит Истина на трон.В пророчествах Сивиллы[118]Явленье высшей силы,Которой мир спасти дано,Предсказано давным-давно...Так с тихим умиленьемВнемли его веленьям!..Вот перечень его примет:Господь – есть негасимый свет,Кого он озаряет,Того он одаряетЛюбовью, лаской, теплотой!..Но нет, не только добротойОн землю покоряет:Всесильный, он караетНас за преступные дела.Он добр и не приемлет зла.Но, чуждый жажды мщенья,Дарует он прощеньеВсем, кто покается пред ним...Коли приют необходимТвоей душе в сей час тревожный,Знай, что господь – приют надежный..."...И Парцифаль сказал в ответ:"Спасибо вам за благой совет.Да будут мне во спасениеВаши разъяснения.Однако я юность свою провелСреди одних только бед и зол,И тот, кто так справедлив и так светел,Мне на любовь враждой ответил!.."Отшельник рек: "Не бойсяИ мне до конца откройся,В чем состоит твоя беда...И, может, тебе помогу я тогдаЕще каким-либо добрым советом...""Я только и мечтал об этом -Поведать вам свои печали...Страдания из-за святого Грааля -Один источник бед... Другой -Разлука с моей женой дорогой.Поверьте, без нее я таю...""Неплохо сказано, считаю!Большое благо, веришь мне,Страдать по собственной жене!Кто чтит святые узы брака,Адского избегнет мрака!..Но вот Грааль... Каким путемТы, грешник, мог прознать о нем?Лишь в небесах определяли,Кто смеет ведать о Граале.За что б тебе такая честь -Знать, что Грааль священный есть?!Нет, это – невозможно!Так отвечай неложно:В чем состоит твоя беда?.."«Скажите: вы там были?» – «Да», -Старик ответствовал, бледнея...Тут Парцифаль смекнул: "УмнееПока что скрыть, что и я там был..."И он с почтением попросил:"Так вы бы мне рассказалиО святом Граале..."Отшельник рек: "Там все священно!Святого Мунсальвеша стеныХрамовники иль тамплиеры[119] -Рыцари Христовой веры -И ночью стерегут и днем:Святой Грааль хранится в нем!..Грааль – это камень особой породы:Lapsit exillis[120] – переводаНа наш язык пока что нет...Он излучает волшебный свет,Пламя, в котором, раскинув крыла,Птица Феникс сгорает дотла,Чтобы из пепла воспрянуть снова,Ущерба не претерпев никакого,А только прекраснее становясь...Вот она – взаимосвязьМеж умираньем и обновленьем!Все это схоже с одним явленьем,Известным у птиц под названьем линька.А ну, мозгами пораскинь-ка -И ты проникнешь в сущность дива!.....Слушай дальше терпеливо.Грааль, он тем и знаменит,Что человечью жизнь хранит.Тот, кто на камень глянет,Пусть знает: хоть побьют, хоть ранят,Семь дней уж точно он не умрет!Это известно наперед.Достаточно лишь посмотреть -И невозможно умеретьВ течение недели!Диво, в самом деле!.....Исполнен к людям доброты,Грааль сохраняет их чертыДо самой старости молодыми,Вот только делает седымиС теченьем лет их волоса -Знать, здесь бессильны все чудеса!..В ночь на пятницу страстнуюГрааль, о коем повествую,Из-под заоблачных высотБелоснежного голубя на землю ждет.[121]По заведенному порядкуНа камень дивную облаткуНебесный голубь сей кладет.Так повторяется из году в год...Облаткою Грааль насыщается,И сила его не истощается,Не могут исчерпаться никогдаНи его питье, ни его еда,Ни сокровища недр, ни сокровища вод,Ни что на суше, в реке или в море живет.Несметны у Грааля богатства...Но как же попасть в Граалево братствоИ как о том, что ты избран, узнать?..Надпись на камне умей прочитать!Она появляется время от времениС указанием имени, рода, племени,А также пола того лица,Что призвано Граалю служить до конца...Служение это и есть испытание!Зато уготовано место заранее,Вернейшее место в господнем раю,Тому, кто жизнь отдаст свою,Но верность Граалю сберечь старается!.....Чудесная надпись никем не стирается,А по прочтенье, за словом слово,Гаснет, чтоб появился сноваДальнейший список в урочный часИ также, прочитанный, погас......Когда небеса сотрясало войноюМеж Господом Богом и Сатаною,Сей камень ангелы сбереглиДля лучших, избранных чад земли...". . . . . . . . .Отшельник вздохнул и промолвил дале:"Анфортас стал королем Грааля,Он правит Граалем до сих пор,Хотя он немощен и хвор...В далекой юности когда-тоЕго душа была объятаНевыносимым честолюбьем,Которым сами себя мы губим,И алчностью в любовной страсти,Что повергало весь мир в несчастье...Всевышнему благодаренье:Граалю надобно смиренье,А не придворный этикет,В котором святости-то нет!..Служители Грааля – братья.Отважны до невероятья,Они со всех концов землиСвятой Грааль стеречь пришли,Закрыв для посторонних входы...Их снарядили все народы...И все же, – продолжал старик, -Недавно в Мунсальвеш проникКакой-то рыцарь посторонний.Наглейшее из беззаконий!..Великий грех он совершил -Перед Граалем согрешил!Сойдясь с Анфортасом несчастным,Он смел остаться безучастнымПри виде столь ужасных мук!Из уст его хотя бы звукУчастья вырвался наружу!..Недостойнейшему мужуЕще воздастся! Не забудь!..А до него к Граалю путьХотел найти еще один...Не слыхивал? – Roi Леелин!Близ озера он был замеченИ верным Либбеальсом встречен.То был отважный тамплиер,Великой храбрости пример!..Но Бог свой вынес приговор:Герой погиб... А тот, как вор,Коня храмовника украл!Убитого он обобрал:Его седло увез с собою.Там – герб Грааля... Бог с тобою,Мне вдруг почудилось, мой сын,Что... Часом, ты не Леелин?!Господь и видит нас и слышит...Зачем, поведай, голубь вышитНа боевом твоем седле?!Известно ведь на всей землеЧто это значит: Мунсальвеш!Казни меня или утешь!Свершил ты это похищенье?Зачем же ты молчишь в смущенье?Нет, нет, я верю: ты не брал!.....Впервые голубя избралДля славного герба Грааля(Дабы сей герб не повторяли)Король Грааля – Титурель,Чьим сыном был Фримутель,Отец Анфортаса больного...Тебе все это слышать ново,А я... Но молви наконец,Кто ты таков? Кто твой отец?!"...Тут, может быть, не без испугаОни взглянули друг на друга.И с болью Парцифаль сказал:"Отец мой в честной битве пал,Священным связанный обетом..."«А как он звался?» – "Гамуретом.И родом был он из Анжу.Я от него происхожу...Поверьте, я не Леелин.Но я... я, Гамурета сын,Когда был молодым и глупым,Глумясь над беззащитным трупом,Свершил почти такой же грех,Украв у мертвеца доспех -Все снаряженье сняв с него...Теперь поймите, отчегоСтоль страшно в этой жизни маюсь,Покуда не раскаюсь...Сгорю я в адовом огне!Отец! Кровь Итера на мне!.."Не сдерживая слез,Блаженный старец произнес:"Жизнь мирская, сколь ты зла!Сколь много мук ты принесла!Сколь много бед ты совершила,Сколько людей блаженства лишила!.. -Он продолжал: – Вот предо мнойСын сестры моей родной!Каким помочь ему советом?И много ли будет проку в этом?И как он должен поступить,Чтоб грех столь тяжкий искупить?..Так знай, племянник мой несчастный!Поступок ты совершил ужасный.Ты Красного Итера убил,Который Богом избран былСтать образцом добра и чести!..Ни фальши он не знал, ни лести.Чист, как Господень серафим,Он повсеместно был любимЧистейшими средь женщин мира!..Ты, Богом проклятый задира,Чужд благородства и добра!..Из-за тебя моя сестраСмерть приняла, в тоске изнемогая!О Герцелойда моя дорогая!Смотри, как низко пал твой сын!.."..."О благородный господин,Что вы такое говорите?!Что же вы со мной творите?Я знаю: мать моя жива!Но если вправду таковаВсевышнего святая воля,Слезами изойду от болиВ ужаснейшем своем долгу...""Дитя, я никогда не лгу,Обмана не постиг науку.Не выдержав с тобой разлуку,Твоя достойнейшая матьПред вседержителем предстатьДолжна была, в вознагражденьеЗа верность, за долготерпенье...Ах, вещий ей приснился сон!Узнай же: ты был тот дракон,Что ей в беременности снился!Зачем на свет ты уродился?Немало минуло годов,Но все же помню: от родовСестра моя другая,Шоизиана дорогая,В тяжелых муках умерла...Сигуна – дочь ее – рослаУ Герцелойды во дворце,Забывши о своем отце -О герцоге Кийоте...Росла в тепле, росла в заботе...Да... Только третья из сестерЖива-здорова до сих пор:Репанс – владычица Грааля.Тяжел сей камень, чтоб вы знали!И не поднимет его, не возьметКупно весь человечий род,Который свои прегрешенья множит:Лишь чистая дева поднять его может!.....Король Анфортас – мне брат родной,Мне и прекрасной Репанс де Шой.Наш старший брат Анфортас с детстваГраалем правит по наследству.Сын Фримутеля старший,Он скипетр получил монаршийИ был его достоин... Да...Мы были молоды тогда,И веселы, и безбороды...Но, как велит закон природы,Мы оба начали мужать.И тут борьбы не избежатьМеж Молодостью и Любовью,Во вред душевному здоровью......Итак, Анфортас был влюбленИ столь любовью ослеплен,Что позабыл о святом Граале.Иные страсти в нем взыграли,И словно боевой пароль -«Амур!» – произносил король...Он славно бился, смело дрался,В любую битву так и рвался,Что – прямо вынужден сказать -Нельзя со святостью связать...О, злые рыцарские игры!..И вот язычник, родом с Тигра,Отравленным пронзил копьемТого, кто братом, королемИ сверстником мне доводился......Язычник жизнью поплатился,Но, воротясь домой, корольБезумную почуял боль...С тех пор не заживает рана:Гноится, ноет постоянно,Горит, как пламя, день и ночь...Врачи стараются помочь, -Увы, искусство их бессильно...В те дни я слезы лил обильноИ дал всевышнему обет,Что сам я, до скончанья лет,В лесу отшельником пребуду,О званье рыцарском забуду,Лишь был бы брат мой исцелен!..Все тщетно!.. С этих вот временВ мученьях корчится твой дядя......Перед Граалем о пощадеОн громко к господу взывал,Чтоб тот к себе его призвалИ прекратил его страданья.Но Бог не вынес оправданьяТому, кто дерзкой суетойСмел осквернить Грааль святой...Чего мы не предпринимали!Каких врачей не нанимали!Нам ни карбункул не помог(Тот, кем владел единорог),Ни кровь больного пеликана,Которой смачивалась рана,Ни заклинанья, ни густойИз необычных трав настой...Сил наших, видно, не хватает.Проходят дни... Король все тает,Он с каждым часом все слабей.И наших не избыть скорбей!..И вот однажды на ГраалеМы чудо-надпись увидали:Де рыцарь счастье принесетИ нам Анфортаса спасет,Вопрос несчастному задавши...Пред камнем на колени павши,Могу сказать, дыша едва,Пытались вникнуть мы в слова,Что друг за другом проступалиНа избавительном Граале...Вот смысл примерный этих слов:Он будет лишь тогда здоров,Когда вопрос, исполнясь ласки,Задаст приезжий без подсказкиИ чьих-то просьб, а целикомЛишь состраданием влеком!..Тогда с одра Анфортас встанет...И... королем быть перестанет.Грядут иные времена!Так возвещали письмена...". . . . . . . . .Здесь прервана была беседаВо имя скудного обеда.Полакомился наш геройКореньями, травой сырой.Сии дары угрюмой чащиКазались лучших лакомств слаще...И, старцу прямо в очи глядя,Герой Парцифаль сказал: "О дядя,Безгрешной Герцелойды брат!Я беспредельно виноват!Нет глупости моей прощенья!Так воскипи от возмущенья,Узнав, что твой родной племянникИ есть тот неизвестный странник,Что в дом к Анфортасу проникИ тут же прикусил язык...Задать вопрос я не решилсяНе оттого, что устрашился,Да и совсем не оттого,Что не было мне жаль его.О нет! Молчать меня заставилСвод рыцарских старинных правил.Так дурь сковала мне уста...""Ты словно снял меня с креста,И я как будто ожил снова!Племянник! Умысла дурногоПоступок твой не содержал.Ты – Юности принадлежал:Еще не наступила Зрелость...Но Честность ты явил и Смелость,Сумев к Анфортасу попасть...Могу ли я тебя проклясть?!Еще не раз ты ошибешься, -Но верю: своего добьешься.Сегодня ль, завтра, через год, -Тебя всевышний приведетК избранной тобою цели.И что упущено доселе,Ты наверстаешь все равно!..Так в небесах предрешено!..". . . . . . . . .. . . . . . . . .Они беседу продолжали...О братстве рыцарей ГрааляТеперь завел отшельник речь...Земной любовью пренебречьОбязаны Грааля слуги.Ни у кого здесь нет супруги(О том и помышлять грешно!),Лишь королю разрешеноВступать однажды в брак законный,Христовой верой освященный,И тем из братьев, коим данПриказ в какой-нибудь из стран,Где нет монарха, по законуДержавную надеть корону...Храмовники, прибегнув к силе,Спасенье людям приносили.Им запрещалось воевать,Чтоб просто славу добывать..."Я в юности (признаюсь в этом)Строжайшим пренебрег запретом:Не столько спасеньем души дорожил,Сколько даме одной служил,Дойдя до умопомраченьяВ порыве юношеского увлеченья.Был умереть за нее готов,Искал турниров и боев.Тогда мне было все едино:Язычника ль, христианинаИли кого еще сразить, -Только бы даму мою поразитьОтвагою непостижимой!Я дрался словно одержимый.С кем только я не воевал!Три части света я повидал:Европу, Африку и Азию,Считая: "Нет голубоглазееМоей восхитительной госпожи!.."О, за какие рубежиМеня несли Амура крылья!..В Багдаде, помню, нет, в СевильеСдружился я с одним бойцом,Который был твоим отцом, -С анжуйцем славным, Гамуретом!..И посейчас скорблю об этом,Что он направился в БагдадИ так и не пришел назад...О, рыцарь, полный благородства!..Однажды он заметил сходствоМеж Герцелойдою и мной:"В родстве ли ты с моей женой?Не брат ли ты ей, признавайся!.."Ну, как тут быть? Не сомневайся,В конце концов пришлось сказать.Что та, кого зовешь ты «мать», -Сестра моя родная...И твой родитель, вспоминаю,Мне дивный камень подарил,Из коего я смастерилТобою виденную раку...Упомянуть пора, однако,Про двадцать пять граальских девИз них воспитывают королевДля самых знатных и достойныхВладык, прославившихся в войнахПод знаком нашего крестаВо имя господа Христа...И вот Кастис, один из них,Был матери твоей жених.Благоговением охвачен,Он был Граалем предназначенСупругом стать сестры моейИ преподнес в подарок ейНоргальс, Валезию!.. Два царства!..Но вот оно, судьбы коварство,Еще жениться не успевНа лучшей из граальских дев,Кастис погиб от старой раны...И города его и страныСестра в наследство получила...Да... Так судьба их разлучила,Чтоб Герцелойде наконецВ мужья достался твой отец,Что был прославлен повсеместно...Мнишь, все тебе теперь известно?Увы, мой друг, пока что – нет...В оруженосцы ГамуретМне отдал племянника своего:Красный Итер звали его!..В Кукумберлендии он родился!..Теперь не без ужаса ты убедился,Что родич был тобою убит!..И пусть урок сей не будет забыт!.....Все это так... Но, каясь истово,Избавишься ты от нечистогоИ к Богу обратишь свой взорНе так, как бывало до сих пор...В двух, разум жгущих, сердце рвущихВ двух тяжких, к небу вопиющих,Грехах повинен ты сейчас:Ты отнял родича у нас,Славнейшего из славных,Которому нет равных.В тебе же кроется причина,Что слишком ранняя кончинаТвою достойнейшую матьСвела туда, откуда ждатьНапрасно возвращенья!Моли у господа прощенья!Отъезд твой, чересчур поспешный,Ей, нежной, любящей, безгрешной,Удар губительный нанес...И все ж еще один вопросТебе сейчас задать я смею...О, я от ужаса немею!..Где взял ты своего коня?!Нет, ты не скроешь от меня,Что б дальше с нами ни случилось,Как у тебя вдруг очутилосьС гербом Граалевым седло?!"...Поведав, что произошло(С храмовником лихая схватка),Герой раскаялся без остатка,Затем отшельника спросил:"Зачем я плащ ее носил?Что это было: подношенье?..""О нет! О нет! Не для ношеньяИскусно скроенный наряд,В котором нас боготворят,Но драгоценная обнова...Репанс племянника родного,Вручив свой дивный плащ, звалаСвершить великие дела!..И дядя меч тебе вручил.Его ты сильно огорчилСвоим губительным молчаньем!Порадуй же его своим деяньем!..Но полно!.. Спать давно пора!.."...И у потухшего костраНа тощей, на сырой соломеОни забылись в сладкой дремеИ спали не без наслажденья,Презрев свое происхожденье......Герой наш долгих две неделиПровел в отшельнической келье.Молитвенным словам внималИ жизнь по-новому воспринимал.Он с легкостью сносил лишеньяИ уповал, что прегрешеньяКогда-нибудь ему простятся......Но вот пришла пора прощаться.И Треврицент ему сказал:"Твои грехи себе я взял.Пред Богом за тебя отвечу!..А ты иди судьбе навстречу!Задуманное соверши,Прочь выкинь слабость из души,Во всем Господню слову следуй -И дело кончится победой!.."

Теперь своим рассказомВаш взбудоражу разум:И радость вам доставлю,И мужества прибавлю.... . . . . . . . .. . . . . . . . .Гаван Грааль не отыскал,Хоть год прошел, как ускакал.Чем время тратить втуне,Остался б в Шанпфанцуне!..Конечно, он не раз, не два,Былого полон удальства,В пути отважно дрался,Но все же не добралсяДо тех недостижимых мест...Ну, словом, был его отъездНенужным и поспешным,А поиск – безуспешным.... . . . . . . . .Но как-то раз пришлось ГавануЧерез зеленую полянуСкакать вперед, своим путем...И вдруг, раздробленный копьем.Он видит щит блестящий,Среди травы лежащий.Кому принадлежит сей щит?Как знать?.. Но рядом конь стоит.Привязан крепко к деревцу...Принадлежал он не бойцу.С таким седлом и стременамиНе рыцарю, а только дамеМог этот конь принадлежать!..С чего бы тут щиту лежать?..Но, впрочем, иногда мыВидали, что и дамыК турнирам рвутся и боям...О нет! Сражаться против дамВо что бы то ни сталоГавану не пристало!.."Нет, драться с дамой на коне, -Он размышляет, – не по мне.Зато уж, коли спешимся,То досыта потешимся!Вот это будет бой так бой!Катаясь по земле сырой,Сольемся мы телами,Пылая словно пламя!..Уж тут-то я не уступлю,Не пожалею – повалю!А коль меня она повалит,Меня и это не опечалит!.."...Гаван разглядывает щит:"Он насквозь копьем пробит,Зияет в нем окошко...Да, пострадал немножкоВладелец бедного щита.Но коль земная жизнь – тщета,То в ходе битвы рукопашнойСмерть не должна казаться страшной...Что значит: жизнь?.. Одни заботы!Вот щит, тот редкой был работыИ стоил дорого!.. (ПоходыВгоняют нас в одни расходы!..)"...Так наш приятель рассуждалИ вдруг под липой увидалСредь клевера зеленогоРыцаря сраженного,Который кровью истекалИ на коленях возлежалУ дивной женщины рыдающей,Спасенья ожидающей...Гаван кивнул ей. И поклономБыл встречен, столь же благосклонным.Прекрасней не встречал он лика...У дивной женщины от крикаНемного голос поохрип:Ведь рыцарь несчастный чуть не погиб....Нетрудно храброму ГавануПеревязать любую рану,Но чтоб уж все – наверняка,Он взял кусочек тростникаИ в рану сунул, словно трубку.(Хвала столь мудрому поступку,Хвала умеющим спасать!)Затем из трубки пососатьОн повелел прекрасной даме.Свершилось чудо перед нами:Сквозь трубку отсосали кровь -И полумертвый ожил вновь!..Все получилось словно в сказке...А рыцарь после перевязки,В приливе новых, свежих сил,Гавана пылко попросилНавеки с ним не расставаться!Гаван не хочет оставатьсяИ задает лишь один вопрос:«Кто такой удар тебе, рыцарь, нанес?..»И тот ответил, чуть дыша:"Рыцарь Гевелиус Лишуа!Он шутки шутить не любит,Он прямо насмерть рубит.Эх, это вовсе не игра!Ты рвешься в крепость Легруа?![122]Но именно там меня сразили!Я был почти в могиле,Когда бы ты меня не спас!..Я об одном прошу сейчас:Чтоб не случилось худа,Не жди напрасно чудаИ к крепости близко не подходи!.."Но в пылкой, молодой грудиГавана моего дорогогоЭти слова подобьем зова -«На приступ!» – прозвучали...Без страха, без печалиОн скачет с оружьем наготове,Путь узнавая по каплям крови,Раненым рыцарем пролитой(Я бы не выдержал боли той!).... . . . . . . . .И вот перед взором его, на горе,Вся золотясь в предвечерней заре,Крепость предстала чудеснаяИ скала совершенно отвесная...Но, свято лелея свою мечту,Герой поднимается в высотуСкалистой, извилистой тропкою.Ведет его сердце не робкое!..Но он останавливается, узревОдну из самых прекрасных дев:Глаза его лучшей не видели!(Мы сим никого не обидели,Но с необыкновенною девой тойЛишь Кондвирамур своей красотой,Воистину небывалой,Могла бы поспорить, пожалуй!..)И, как донесла Авентюра до нас,Был удивителен блеск ее глазИ удивителен сладостный рот.И сердце, любовных полно щедрот,Влекло простодушьем обманным:Для всех оно было капканом!.....А страсть к ней – страшнее любой кабалы.Сидела она у подножья скалы,Под брызгами водопада,Чаруя прелестью взгляда.... . . . . . . . ."Ах, окажите мне высшую честь,Позволив рядом с вами присесть! -Воскликнул Гаван, пылая,Ей огненный взгляд посылая... -Прелестнее девы я не встречал! -Гаван восторженно воскричал, -И, видимо, лучшей не встречу!..""Ну, что вам на это отвечу? -С насмешкой вдова сказала ему. -Надеюсь, вы правы... Но вот почему,Коль вы воспылали любовью,Должна я внимать пустословью?!Дурак или умный, кривой и прямой,Кого ни спроси – восхищаются мной.Мне клятвам внимать надоело!Я – слышите? – требую дела!..Но в сердце моем нет места для вас..."Он рек: "Заглянув в глубину ваших глаз,Я понял: я раб ваш – навечно!Послушайте: жизнь быстротечна...""Ну, что ж. Коли вы полюбили меня,Тогда моего приведите коня,Он там, на вершине, в дворцовом саду...Я очень устала... Пешком не дойду...Пожалуйста, поторопитесь!.."И поторопился наш витязь:Он, птице подобный, взлетел на скалуИ тем заслужил почет и хвалу,Столь быстро добравшись до цели...В саду танцевали и пели.Было великое множество тамОтважных мужей и прекраснейших дам.Гавана внезапное появленьеВсеобщее вызвало изумленье.Смолкло веселье в просторных шатрах.Многих объял безграничный страх.Многие побелели:«Еще одного?! Неужели?!»Что все это значит: «еще одного?!»Но понял Гаван: здесь жалеют его!И впрямь: все его обнимают.Беду его, что ль, понимают?..Вот старый вояка вздохнул тяжелоИ молвил: "Что, рыцарь, вас к нам привелоЗачем вы явились к нам в крепость?Чтоб испытать ее крепость?!Не знаю: вы жизнью своей дорожите?..""...Где конь... там, в саду... покажите...Я должен немедля его увести..."Тут рыцарь воскликнул: "О боже, прости!Вас хочет сгубить Оргелуза!..[123]Вы ищете с нею союза,Иль красотой ее ослеплены,Иль бесконечно в нее влюблены?И разум ваш страстью сжигаем?..Поверьте: мы все это знаем...Но знайте и вы, господин дорогой, -Ей кто-нибудь нужен: не вы, так другой,Чье юное сердце не черство,Чтоб с помощью злого притворстваСвести вас с ума, в свой силок залучить...Из этого следует заключить:Бегите отсюда! Спасайтесь!И только ее не касайтесь!..Я говорю вам без тени лжи:Нет в мире ужасней моей госпожи!Пусть хороша она ликом -Порок в ее сердце диком!..Как солнце сияют ее глаза,Но вся она – молния, гром, гроза.И насмерть она поражаетТого, кто ей возражает..."И молвил паладин седой:"Все это кончится бедой,Коли вы, рыцарь, не уйметесь,Коли за ум вы не возьметесь!.."...Гаван, однако, хохочет:"Все будет, как Бог захочет!..Но где же сей конь ретивый?"«В саду стоит, под оливой!..»...Гаван под уздцы коня берет...Тепло провожает его народ:Успеха желает и счастья,Исполнен к Гавану участья......Итак, под уздцы он ведет коня,Ничего не страшась, никого не виня,К счастью или к несчастью,Только горя своей страстью,Ведет он коня посрединкеБегущей над пропастью узкой тропинки.Достаточно чуть оступиться,Чтоб в самом низу очутиться...Но вот он дошел, он исполнил приказИ слышит: "Эй, дурень! Приходится васЖдать чуть ли не час!.. Даже боле!..Скажите, вы спятили, что ли?!Я вас от себя прогоню, дурака!.."...Гаван оробел: "Нет! Я ваш на века!Прощения вашего заслужу.Но дайте сперва вас в седло подсажу!.."Она, преисполнена яда,Сказала: "Спасибо. Не надо...В сем деле пустяшном я справлюсь без вас.И прямо в седло вспорхнула тотчас.Вот именно, что не села:Вспорхнула или взлетела!..И говорит ему в свой черед:"Слышите, дурень! Скачите вперед!А я поскачу вслед за вами!.."(Влюбилась, иными словами...)Не знаю, что там в душе у нее,Зато язык говорит свое:"Недурно бы, в самом деле,Чтоб вы с коня слетели!.."...Однако пора снисходительней намВзирать на причуды и прихоти дам.И хоть их причуды большая обуза -Пусть будет оправдана мной Оргелуза!...Меж тем с неприветливой миноюСпешит она светлою долиною...И тут заметил наш друг Гаван:Трава, полезная для ран,Растет вблизи обочины...Немного озабоченноГаван остановил коня,Траву целебную ценя,Чтоб травки нащипать пользительнойТому, кто раною мучительнойТакую жалость вызвал в нем,Герой Гаван смекнул притом,Какою трава обладает силой!..Вдруг слышит: "Господи помилуй!Зачем бы вам пучок травы?!Ах, вот в чем дело! Лекарь вы!Ну и признались бы в этом сначала.А то я за рыцаря вас считала!.."Гаван почтительно ей ответил:"Бойца я раненого встретилВот где-то здесь, невдалеке!..О, жизнь его на волоске!Трава его спасти способна!..Жаль, мне пред вами неудобно..."...И только это он сказал,Как стук копыт он услыхал.Оруженосец к герцогине,Как ветер, несся по долине...Сейчас вас познакомлю с ним:Он Кундри братом был родным.Малькреатюром[124] его звали.Черты его Кундри напоминали...На человека едва похож,Он волосом был чистый еж.Глазища злобу излучали,Из пасти два клыка торчали...В стране чудес ТрибалиботСо стародавних пор живетНесчастнейшее это племя -Адамово дурное семя...Да, прародитель наш АдамСвоим созревшим дочерямПрестрого запретил когда-то,[125]Что солоно иль горьковатоИ вредно для пищеваренья(К примеру, старые коренья)Без крайней нужды брать в еду,Чтоб не нанесть вреда плоду...Куда там! Бабы – всюду бабы.Отца послушались хотя бы!Но что им человечий род?Лишь бы полакомился рот!..Так и возникло племя чудищ...Беда! Но что тут делать будешь?..Пересказал вам эту быль я...А королева Секундилья,[126]Пред коей пал однажды ницБрат Парцифаля – Фейрефиц,Страной далекою владела,Где племя чудищ разгляделаСредь давних подданных своих...И Кундри тоже была средь них...Однажды люди рассказалиСекундилье о Граале:Ни с кем в богатстве не сравним,Король Анфортас правит им..."Неужто он меня богаче?!О, неотложней нет задачи,Чем подобраться к королю!Подарочек ему пошлюВ знак уважения и привета,И нам откроется крепость эта!.."Анфортасу был послан в дарГранат, пылавший, как пожар,А купно с дорогим гранатомКрасотка Кундри вместе с братом..Король Анфортас, говорят,Был необыкновенно радДиковинным предметам...Однако он при этомТого, кто был страшней горилл,В оруженосцы подарилГерцогине Оргелузе,С которой состоял в союзе...Итак, переменив аллюр,К Гавану МалькреатюрПодъехал мелкой рысью...Воздевши морду лисью,Он исступленно заорал:"Ты!.. Герцогиню ты украл!Тебе сверну я шею,Гнусному злодею!.."...Ну, тут наш друг Гаван слегкаУтихомирил дурака.Не повышая голоса,Схватил его за волосыИ прямо на землю швырнул,Чуть шею чудищу не свернул!Жаль вот: рука о волосДо крови укололась.Ладонь как бы прошило...Даму это рассмешило.... . . . . . . . .Вот наконец привел их путьК герою, раненному в грудь,Чтобы, излеченный травой,Он встал, здоровый и живой...И он вскричал, узрев Гавана:"Сколь эта встреча мне желанна!Где был ты? Или в сих краяхПришлось прославиться в боях?Но вижу: на тебе – ни шрама!Зачем с тобою эта дама?Она приносит лишь беду!Гаван, имей это в виду!..По милости сей герцогиниЯ кровью истекаю ныне!..Беги, я говорю, беги!..Вооруженные врагиКуда, поверь мне, безопасней,Чем эта, коей нет прекрасней!..Но, впрочем, – молвит он Гавану, -Как только на ноги я встану,В любой беде, в любом боюЯ за тебя, друг, постою!..Только подлечусь немного...Гаван, послушай, ради Бога, -Здесь, если двигаться к реке,Есть лазарет невдалеке...Дай мне коня моей подруги..."Как отказать в такой услуге?Гаван подвел ему коня...«Нет, он, боюсь, не для меня!» -Промолвил рыцарь, и нежданноОн прыгнул на коня ГаванаИ ускакал, неудержим.Его подруга – вслед за ним...Разыграна дурная шутка!..За что? За то, что сердце чутко?За то, что раненому помог?Он толком сам понять не мог...Но чем сильней его досада,Тем больше Оргелуза рада......"Ах, рыцарь!.. Скверные дела...Я вас за воина сочла,Вы рыцарем мне показались,Но лекарем вы оказались.Теперь, увидев «подвиг» ваш,Не лекарь, вижу, вы, а паж!..Я это сознаю вполне......А как насчет любви ко мне?Меня вы чуть не убедили,Что от любви с ума сходили?Но все, надеюсь, улеглось?.."О боже! Что тут началось!Какие объясненья!..Нет от любви спасенья!. . . . . . . . .. . . . . . . . .Давно уже сказать пора,Что песнопений мастераВ стихах сверх всякой мерыСлавят власть Венеры!..Нет, это, право, чересчур!Венера, Купидон, Амур,[127]Их факелы, их стрелы -Как это устарело!..Вот посмотрите: Купидон.Своей стрелой мне в сердце онЦелится напрасно -Все это неопасно!..Усвоить надобно сперва:Любовь без Верности мертва!Что там огонь Венерин?Кто любит? Тот, кто верен!Я только Верность, Верность славлюИ словно с праздником поздравлюТого, кто Верность сохранил,Любя, Любовь не уронил!..Кто Верностью запасся,Считай – навеки спасся!... . . . . . . . .. . . . . . . . .Но дальше слушайте... Итак,Наш друг Гаван попал впросак.Здесь не отделаться смешком:Он вынужден шагать пешком,А дама скачет на коне!..Об этом с тяжкой болью мнеПриходится рассказывать,Как бы себя наказывать......И вот через недолгий срокОни увидели поток,Разлившийся широко...На левом берегу потокаВеличественный замок встал,Под солнцем золотом блистал,Камнями драгоценнымиНад валами пенными...Поднималась к небесамОгромнейшая башня там,Где в окнах женщины сиделиИ с умилением гляделиНа множество земных красот.Четыреста или пятьсотИх было? Да. Не менее.Все знатного происхождения...Но продолжение – потом.Пока ж – скорее на паром!Скорее переправиться,И все еще поправится!..Вот и паромщик тут как тут...Хоть нрав у Оргелузы крут,Она рукой слегка взмахнулаИ грустно, глубоко вздохнула,Мол, переправь, не откажи,Свое усердье докажи....Гаван случайно оглянулсяИ чуть в поток не окунулся:Их некий рыцарь догонял!Кто это? Он еще не знал.Но было совершенно ясно,Что рыцарь сей свиреп ужасно,Что в силе он своей уверенИ меч щадить свой не намерен...И Оргелуза молвит: "Ну-с,Сам Лишуа ГивелиусРешил пожаловать сюда!..Никем, нигде и никогдаЕще он не был побежден.В своей победе он убежден.И вы его разубедите,Лишь если сами победите!..При этом следует сказать:Свою мне верность доказатьВы поклялись во что б ни стало.Что ж. Испытание настало.Смотрите, чтоб, не ровен час,Штаны не лопнули у васВо время схватки с перепугу!Ведь вам в бою придется туго...Блюдите рыцарский закон:Тут дамы смотрят из окон!Явите выдержку и сметку!.."...И Оргелуза села в лодку."Ужель, – вскричал Гаван тогда, -Мы расстаемся навсегда?!О герцогиня, погодите!..""Мой друг, сначала победите,А уж потом поговорим..."(Нет! Женский прав неповторим!..)Так отплыла она от брега...Меж тем Гивелиус с разбегаНа друга нашего напал.Гаван сперва чуть не упал,Но сам нанес удар прекрепкий.Копье Гивелиуса – в щепки!Затем копье Гавана – вдрызг!..Осатанелой стали визг:Герои действуют мечами,Сверкая грозными очамиИ с хрипом, тяжело дыша...Гаван вцепился в ЛишуаИ, заключив его в объятья(Отважнейшее предприятье!),Стянул с коня и – наземь – бух!..О, как перехватило дух!.."Убей меня! – несчастный просит. -Смерть избавление приноситТем, кому жизнь уж не мила.Честь, гордость, слава и хвала,Все, все, что было мной добыто,Твоей рукой навек разбито!Я проклят Богом и людьми!Так смилуйся же, так снимиС меня тягчайшую обузу!(Он намекал на Оргелузу.)Так не раздумывай! Убей!И сразу станет она твоей!.."Подумал сын отважный Лота:"Не ждал такого поворота!Рехнулся этот господин.Убить? Нет никаких причин!Он дрался, как и я, несчастный,Из-за любви своей напрасной,Из-за мучительной любви...Я не убью тебя! Живи!И жизнь тебе дарую нынеВ честь обожаемой герцогини!..". . . . . . . . .Меж тем паромщик воротился,И к сыну Лота обратился:"Ваш подвиг доблестный ценя,Вернуть вам вашего коняТоржественно мне приказали!..Ах, вы Гевелиуса взялиС неповторимым блеском в плен!..""Возьмите же его взаменМне отданного Грингульеса...Хотя бы ради интереса...". . . . . . . . .Паромщик ему благодарность принесИ на левый берег его перевез...Однако ту, что так прекрасна,Повсюду он искал напрасно.Она исчезла без следа.Никто не мог сказать – куда...Узнавши об исходе боя,Она от нашего герояСокрылась в сумраке ночном......В свой сказочно богатый домПаромщик пригласил Гавана...Был приготовлен ужин званый.Стол под яствами ломился,Но наш приятель утомился.Он мало пил и мало ел,Он, очевидно, спать хотел.... . . . . . . . .И вправду наступила ночь...Паромщик подзывает дочьИ, не позволяя ей прекословить,Велит немедля приготовитьДля гостя славного кровать:Мол, гость желает почивать...Тут должен я заметить, кстати,Роскошней, сказочней кроватиНикто, наверно, не знавал.О, бархат этих покрывал!Жар одеял и мягкость пухаПодушек, в коих тонет ухо!О, простыней прохладный лен!..Жаль, что Гаван был утомлен.С ним дочь паромщика осталась.И если б не его усталость,Отказа не было б ему...Но он устал... И посемуВ одно мгновенье слиплись очи...А коли так, то – доброй ночи!Пусть сон его господь хранит,От зол его оборонит!..Он спал... А за окном светало,И утро новое настало.

Спал наш Гаван самозабвенно,Проспал бы сутки, несомненно,И видел сладостные сны,Когда бы солнышко стеныЛучом рассветным не коснулось...Все в мире ожило, проснулось,В окно вливался птичий гомон...И, подойдя, увидел дом он -Подобие огромной башни,Где, повторяя день вчерашний,Прильнуло к окнам столько дам!..Как верить собственным глазам!И что бы это означало?..«Эх, дай-ка я посплю сначала», -Гаван, подумавши, решилИ вновь улечься поспешил...Но удивился до предела:Дочь перевозчика сиделаПеред постелью, на ковре,Вся в золоте и в серебре...Ну, тут уж не до сна, конечно!Гаван вполне простосердечно,Ни гнев не выказав, ни спесь,Спросил: "Дружок, зачем ты здесь?!Ведь на дворе еще так рано!.."И дева молвила Гавану:"Узнай веление судьбы!Отныне мы – твои рабы!Отец мой, мать и мы – их дети...Еще никто на белом светеТак много счастья и добраНам не принес, как ты вчера..."Гаван, решив, что это шутка,Спросил: "Скажи-ка мне, малютка,Что значит тот высокий дом,Зачем так много окон в нем,Оправленных в большие рамы,И кто такие эти дамы?По-моему, здесь ни однаНе отлипает от окна!.."...Дева молвила в ответ:"О сем не спрашивайте! Нет!Я на вопрос какой угодноМогу ответить вам свободно,Но здесь останусь я нема!Вы свели меня с умаВопросом, заданным некстати!.."И, севши на пол, у кровати,Она слезами залилась.Стенала, плакала, тряслась,Как бы в припадке вся дрожала...Вбежал отец. И мать вбежала."Дочь дорогая! Что с тобой?Наш покровитель дорогойС тобою пошутил, возможно,Ну... чуточку неосторожно!Так ты уж, право, не серчай,На ласку лаской отвечай...""О нет! Погибнуть мне на месте, -Ее я не затронул чести! -Гаван, бледнея, произнес. -Я только задал ей вопрос(Хоть он остался без ответа):Что означает башня этаИ для чего столь много тамВ окнах выставлено дам?Я этой потрясен картиной...Вопрос, как видите, невинный..."Но простонал паромщик: "Нет!Смерть означал бы наш ответ!Ведь вы не знаете последствий...Пред вами – бедствие из бедствий!..Гаван сказал: "Как вы упрямы!Коли в беду попали дамы,Я постараюсь им помочь!..Но вас, а также вашу дочь,Всего вопрос поверг в смятенье.Мне странно ваше поведенье!..""О господин, – паромщик рек, -Вы, столь бесстрашный человек,Не успокоитесь на этом!Поскольку мы своим ответомНевольно распалим ваш гнев.И вы, обдумать не успев,Без промедления, сейчасНачнете действовать!.. Для нас,Вам преданных и благодарных,То было б хуже снов кошмарных.Мы вами слишком дорожимИ оттого за вас дрожим.Я говорю без тени фальши..."Но рыцарь наседает дальше:"Скажите правду, все, как есть!Поймите: моя задета честь.Прямо вас предупреждаю:Не скажете – сам все узнаю...""Ну, что ж. Пеняйте на себя.Молчать мы решили, вас любя.Спешите запастись щитом,Чтоб поздно не было потом!..Узнайте же, что берег сей -Земля чудес – Терремарвей.[128]Мы не хотим от вас скрывать,Здесь есть волшебная кроватьИли иначе – Лимарвей!..[129](Ах, жизнью я поплачусь своейЗа разглашение секрета!..)Таинственная башня эта,Почти достигшая небес, -Шатель Марвей, – в стране чудесВолшебный замок, о которомДавно по всем земным просторамМолва недобрая идет...Когда б вы знали, что вас ждет!Пред тем, что ждет вас, все мученьяНевиннейшие развлеченья,Все, что вас мучило порой,Покажется детской вам игрой....Нет, вы не знали до сих пор,Что злобный чародей Клингсор,[130]Волшебник и злодей отпетый,Страною управляет этой,Ярмо на подданных надев...Четыреста прекрасных девВы в окнах замка увидали.Поймите: их заколдовали!Клингсор! Он держит их в плену!..Ах, без толку его кляну,Поскольку все от вас зависит!..Иль вседержитель вас возвыситИ силой вас снабдит такой,Чтоб доблестной своей рукойСмогли вы изверга обезглавить,А сами нашей землею править,Став нашим властелином впредь...Иль суждено вам умереть,Причем не просто, а с позором,И пасть во прах перед Клингсором.... . . . . . . . .. . . . . . . . .Я предостерегаю вас:Бывало, рыцари не разСих дев освободить хотели:Давно их замки опустели.Из этих рыцарей боевыхНе осталось почти никого в живых!..Горько на судьбу я сетую...И все ж, мой рыцарь, не советуюНапрасно жизнью рисковать.Ведь та волшебная кроватьИ многие другие вещи -Воистину зловещи!..". . . . . . . . .Гаван промолвил: "Но бойцуСтрашиться смерти – не к лицу!Цель моя священна -Вызволить из плена,Спасти от бед ужасныхВсех этих дев прекрасных!..Что ж! С божьей помощью! Пора!.."...Сказал паромщик: "Вы вчераГевелиуса одолели.И, может быть, на самом делеОсвободить удастся вамНесчастных, что томятся тамИ чей удел – могила...На то дана вам сила!..Сильнее вас я никогоНе видел, кроме одногоБойца, в исколотых, помятых,Необычайно красных латах:Он их у Итера добыл,Когда он Итера убил!..Вот это – настоящий воин!А я был чести удостоенЕго через поток везти:К нам заглянул он по пути,Куда-то торопился очень,Был чем-то сильно озабоченИ в сущность скорбных наших дел,Как видно, вникнуть не успел...Итак, его я переправил...Он пятерых коней мне оставилВ награду за мои труды...Я на его щите следыВесьма жестоких битв заметил.На мой вопрос он мне ответил,Что пятерых поочередно(Ну, это ли не превосходно?)Он паладинов победил,Их покориться убедилИ в Пельрапер послал... Слыхали?Все спрашивал он о Граале...Такого редко встретишь... Да..."..."Куда он поскакал?! Куда? -Вскричал Гаван с горящим взглядом.Да знал ли он, что я здесь рядом?!О предстоящей битве знал?!""Клингсор его не занимал,И я избег с ним разговораНасчет проклятого Клингсора,Его тревогою смущен:Он был Граалем поглощен!..""Жаль, мы не встретили друг друга!..Но полно!.. Где моя кольчуга?Кольчугу! Шлем! Коня подать!Настало время нападать!..". . . . . . . . .Доспех Гавана превосходен.И меч остер. А щит – негоден,Пробитый в схватке боевой...Паромщик щит приносит свой:"Возьмите, может пригодиться!Незаменимая вещица.Порой весьма полезен щит:Коль не спасет, так защитит!..Да и с мечом не расставайтесь.Пугать начнут – не поддавайтесь!..И вот еще о чем прошу:Зайдите в лавку, к торгашу,Там, возле крепостных ворот...Коль примет скверный оборотЗадуманное вами дело,На него положиться можно всецело.Оставьте у него коня!..И передайте поклон от меня..."...Гаван семейство этоЗа добрые советыИ помощь поблагодарил -Им настежь сердце свое отворил...И прочь отправился, спешаНайти сначала торгаша,Дабы коня ему оставить...Я мог бы многое добавить,Скажу, однако, кратко:Все шло сначала гладко...Воскликнул радостно купец:"Ну, наконец-то! Наконец!..Не надо мне вознагражденья:Мы заждались освобожденья!.."...Лежат товары на прилавке,Пасется чей-то конь при лавке...А наш герой, чуть поунявЗапальчивый свой, гордый нрав,Пешком (поймите: это – к счастью ж!)Вошел в распахнутые настежьВорота замка... Ни одинСлуга ли, страж ли, паладинЕму не встретился... Все былоБезлюдно, тихо... Все таилоВ себе неясную беду...Герой наш постоял в садуИ осмотрелся постепенно.Его смущали эти стены:Их осаждай хоть тридцать лет,Надежды на победу нет.Здесь штурм напрасен. И преступен.Поскольку замок – неприступен!.....Все это так... Но отчегоНе видно в окнах никого?Исчезли женские фигуры...По утвержденью Авентюры,Гаван, в раздумья погружен,Был крышей замка поражен,Столь светлой, пестрой и прозрачной.(Он счел ее весьма удачной,С павлиньим опереньем схожей,И он преклонился пред волей божьей...)...Заметим, что ни дождь, ни град,Ни самый сильный снегопадНе могут повредить узорам,Представшим перед нашим взором......Гаван по лестнице идет(Как знать, куда она ведет?),А после, длинным переходом,Под куполообразным сводом,Он шествует из зала в зал.Ну, хоть кого бы повстречал!..Все комнаты – как нежилые.Да люди есть ли здесь живые?..И вдруг он главный видит зал,Где пол сверкает, как кристалл...Вот здесь – посередине зала -Кровать волшебная стояла.Ее четыре колеса,Все – вот какие чудеса! -Из настоящего рубина!..Необычайная картина!..Но пол, что выложил КлингсорДарами всех на свете гор,Великолепным малахитом,Гранатом, яшмой, хризолитом,Любое диво затмевал!..Клингсор недаром затевалСвершить немыслимое чудо:Собрать в свой замок отовсюдуБогатства всех краев земли!..Тех, что вблизи и что вдали!.....Был до кровати шаг – не боле.Но пол – что ледяное поле.Чуть только по полу пройдешь,Как поскользнешься, упадешь...Наш друг, проникнуть в зал пытаясь,Едва не падая, шатаясь,До цели чуть ли не добрел!..Но трюк волшебник изобрел:Кровать отъехала в сторонку!Герой Гаван за ней вдогонку!А та – проворно – от него!..Вот что такое – волшебство!..Гаван решил: "Пусть это – чудо,Но бегать я за ним не буду!.."Присел, пригнулся он и – прыг! -Он – на кровати! В тот же миг,Как он блаженно распластался,Необычайный гром раздался.Пред этим грохотом слабаБыла архангела труба.Все грохотало, все гремело!..Хоть действовал Гаван умелоИ на кровать бесстрашно лег,Он все равно уснуть не мог.А гром ревел, а гром ярился...Тогда Гаван щитом укрылся...И сжалился над ним творец,Внезапно положив конецСвоей спасительною дланьюНемыслимому грохотанью......Но тут из пятисот пращей(Губительнее нет вещей!)В Гавана камни полетели.Герой наш, сидя на постели,Наверно, помер бы на ней,Попав под этот град камней,Но мы-то ведь не забываем,Что щит-то был непробиваем,И камни, что пращи метали,О щит ударясь, отлетали...Но вот запас камней иссяк...И тотчас – тоже не пустяк! -В сопровожденье странных звуковИз страшных, смертоносных луковПосыпались вдруг тучи стрел.Щит не поддался! Уцелел!Гавана стрелы не задели!.....Наверно, мы бы поседели,Попав в подобный переплет!..А вот Гаван на все плюет!..Да... Мы, прости нас, правый боже,Мы на Гавана не похожи:Чуть что – нас страх в дугу согнулА тот и глазом не моргнул!.....Но вдруг здоровый мужичина(Лицо – ужасная личина),Обросший рыбьей чешуей,Вошел с дубиною большой.Нет, не с большою, а с громаднойВид у него был кровожадный.Не дай Бог никому из насС таким вот встретиться хоть раз.Но тешит нас соображенье:Детина-то без снаряженья,А рыцарь со щитом своимПока что был неуязвим.Лишь увидал мужик Гавана,Отвисла челюсть у мужлана.Орет, проклятый, пасть раскрыв:«Того не может быть! Он жив!»«Боюсь, ты раньше околеешь!..»"Ничем его не одолеешь,А только влипнешь сам в беду!Себе дороже! Я пойду!.."...И вдруг донесся до ГаванаНеясный грохот барабана...Нет, барабанов двадцать штукТревожный издавали звук.И в зал огромный лев ворвался.Он бешен был: проголодалсяИ человечины алкал.Клингсор его поднатаскал!К ремням щита он лапу тянет(А барабаны барабанят),Щит без надежного ремня -Почти как всадник без коня!..Но у Гавана был недаромС собою меч!.. Одним ударомОн зверю лапу отрубил.Лев не взревел! Он протрубилКрик дикой, небывалой боли!..Но, повинуясь божьей воле,Герой Гаван решает в грудьЛьву свой булатный меч воткнуть.И мертвым лев свалился на пол...Он лишь немного поцарапалГероя... Но Гаван усталИ, обескровленный, упалНа львиный труп в изнеможенье...И к тем пришло освобожденье,Кого, ценой утраты сил,От колдовства освободилГерой, сражавшийся столь лихо...Все смолкло... Всюду было тихо,Пока, в окно не поглядев,Одна из горемычных девСвоими глазами не увидалаМертвого льва посредине залаИ лежащего рядом со львом бездыханноГероя – отважнейшего Гавана...Пришлось дрожащей от страха девеК Арниве,[131] старой королеве,Бежать, чтоб поскорей принестьНеобычайнейшую весть,Что столь же непонятна,Сколь и невероятна...Скажите, вы понять могли б -Погиб герой иль не погиб,Когда бы вы не зналиО том, что было в зале?..Арнива же была умна.Двум юным пленницам онаТотчас повелелаРазведать: в чем тут дело?.....Как девы Гавана увидали,Они безудержно зарыдали:"Герой убит! Он недвижим!Но мы ему принадлежим!.."Сим преданность они явили...И вдруг дыханье уловили,Слетевшее с пунцовых губ!..О, перед ними был не труп!..Едва с него доспехи сняли,Как с упоеньем слушать сталиСлова, что спящий лепетал...При этом с уст его слеталЗвук, на чуть слышный стон похожий...Спаси того, великий боже,Кто вызволил нас из беды!..«Скорей, – кричат, – воды! Воды!..»Ему уста они разжали(Алые губы его чуть дрожали).Воды студеной влили в рот...Но... Дальше слушайте!.. И вотГлаза его раскрылись ясные.Он видит: женщины прекрасныеСтолпились около негоИ все благодарят егоЗа возвращенную свободу...Кто свежую приносит воду,А кто – целительную мазь,Чтоб смог скорей подняться князьПосле невообразимых пыток...Арнива сварила ему напиток,Найдя целительную травку,Чтоб дело быстрее пошло на поправку.Герой с охотой пил и елИ, пристально весьма, смотрелНа дев, чей облик был чист и светел...Но Оргелузу свою он не встретил......О, как его благодарили!Чего ему только не говорили!..Но снова погрузился онВ целебный, благодатный сон...

XII

Кто спящего даром побеспокоит,Великим позором себя покроет.А тот, кто, здесь лежа, глаза смежил,Воистину отдыха заслужил!..Свидетельствует Авентюра,Что отпрыск Лота, племянник Артура,Хоть совершенно изнемог,Славу свою преумножить смог!..Мне даже сравнивать неохотаДела его с подвигами Ланцилота...[132]Признайтесь сами: неужельИзвестный вам всем король Гарель[133]Отвагой рыцарскою сравнитсяС тем, кому сейчас так сладко спится?..Ах, если б множество тех стрел,От коих он столько перетерпел,Собрать да взвалить на мула,Животное б к земле пригнуло!..Что там Ивэйн?[134] Что там Эрек?[135]Иль полководец имярек?..О господи, не стануПрекрасному ГавануКого-то противопоставлять:Зря только раны свои растравлять.Ведь, победив в ристанье,Душевные страданьяМой славный рыцарь не избыл!Увы! Страдая, он любил.И сердце его не покидалаТа, что вершиной идеалаДля друга нашего была:Оргелуза, источник зла!..Подумайте только, что творится!Способна ль вправду уместитьсяБольшая женщина в крохотном сердце?Через какую такую дверцуОна к Гавану в сердце вошлаИ как дорожку туда нашла?..Держать не стану я в секрете:Дела проделывает эти,Конечно, госпожа Любовь!..Я с нею в спор вступаю вновь,Хоть этот спор не мной навязан....За что так мучиться обязанНаивернейший ваш слуга?Жизнь всем, конечно, дорога,Однако вы ему дороже!..(Как дети на отцов похожи! -Любовью жил бесстрашный Лот!..)А разве юный Илинот,[136]Гавана родич, не был вамиЗагублен при служенье даме?..Ах, госпожа Любовь, зачемВы досаждаете нам всемИ наше губите здоровье?..И эти капли алой кровиЯ не припомнить не могу,Что на белеющем снегуПеред очами ПарцифаляНапоминанием предсталиО горестной любви к жене...А смерть принявший на войнеГамурет – его родитель -Он разве был не ваш воитель?Иль он погиб не из-за вас?!...Пусть вам припомнятся сейчасГаван и все его родные!..Прекраснейшая Итония[137] -Гавана дивная сестра.Она чиста, умна, добра,Как в вихре бешеного танцаКружилась из-за Грамофланца,[138]Известного средь королей...Вы были милостивы к ней?!Сестра другая – Сурдамур...[139]Ее ли не сгубил Амур,Влюбивши ее в Александра-царя,Пред коим рассветная гаснет заря.Вы всех терзали, всех казнили...И вот острейшую вонзилиСтрелу в израненную грудь!..Могу ли вас не упрекнутьВ преступной черствости к Гавану?!Нет! Обвинять вас не устану......Поет Любовь избранник музы!..Но бедный пленник Оргелузы,Изведав злую вашу власть,Навек вас должен был проклясть!..Как много он стерпел лишений,Одной из ваших став мишеней!... . . . . . . . .Ночь миновала. Рассветает...Свечного света не хватаетДля состязания с дневным!.....Гаван движением однимСмахнул с себя оцепененье...В окно вливалось птичье пенье.И наш приятель ощутилПрилив могучих свежих сил.Затем он произнес тихонько:"Однако же я спал долгонько!..Но боже! Вот чему я рад!.."Лежал новехонький нарядВзамен его одежды грязной,Забрызганной и безобразной,Изодранной когтями льва...Переодевшись, он сперваПрошелся медленно по залам,Любуясь блеском небывалым,Хоть во дворцах живал не раз...Хрусталь, рубин, смарагд, топазЧудесно стены украшали.Каменья словно бы дышалиСредь беломраморных колонн...Вдруг, потрясенный, видит онБольшую башню из камней,Пылавших тысячью огней,Переливавшихся, сверкавших,Необъяснимо отражавшихВ его обличии живомТот мир, в котором мы живем.Увидел он моря и горы,Разливы рек, полей просторы,Луга и тучные стада,Затем увидел города,Где улицы, дома и люди...Конечно, о подобном чудеГаван и помышлять не смел...Признаемся: он онемел...Но престарелая АрниваИ королевы дочь – Сангива[140]В сопровожденье юных внучек[141](В глазах у каждой – солнца лучик)Спешат к герою моемуС желанием внушить ему,Что, хоть была пустяшной рана,С постели подниматься рано,Что надобно себя беречьИ всеми делами пока пренебречь,Чтоб ране вновь не отвориться..."О госпожа и мастерица, -Гаван в ответ проговорил, -Весь век бы вас благодарил!Вновь приведен я в чувство -То ваше сделало искусство!Вас сам господь ко мне призвал!..""Так ты мастерицу во мне признал?И благодарен мне безмерно?..Ну, что же. Коли это верно,Тебя хочу я обязатьИх, всех троих, облобызать...Все трое – королевской крови..."Он тотчас же, не прекословя,С охотой выполнил приказИ (говорю вам без прикрас)Почувствовал выздоровленье,С чем он и принял поздравленье...И все ж глазами ищет онТу чудо-башню средь колоннИ страстно молит, чтоб АрниваСего не убирала дива......Она сказала: "Ну, так и быть.Все, что можешь увидеть, увидь!" -И пальцем ему погрозила...И башня отразила(Уж так была она устроена)Прекрасную деву и гордого воина,Которые мчались галопомСквозь лес, по запутанным тропам...Правила дева горячим конем,А рыцарь пылал благородным огнем,И, чувствуя жаркое жженье,Он, видимо, рвался в сраженье......О, если бы башня ему солгала!Той девой – увы! – Оргелуза была,И вид ее был так прелестен...А рыцарь? Он нам неизвестен.Я говорю: неизвестен пока.Еще мы с ним встретимся наверняка.Однако томить вас не стану -Вновь возвращаюсь к Гавану...Он молвит: "Там – рыцарь, я вижу его,Торопит куда-то коня своего,Воздевши копье боевое,Он хочет рискнуть головою...Ну, что же, коль хочет рискнуть, пусть рискнет!Мое копье его проткнет!..Не вы ли мне силы придали?.."...Все четверо зарыдали:"Мы не враги вам, а друзья.Сражаться вам еще нельзя.Вы не оправились от ран.А этот паладин – Флоран,[142]Доселе был непобедимым,О чем считаем необходимымДо вашего сведения довести,Чтобы образумить вас и спасти...Но будь вы даже вполне здоровы,Сражаться вам смысла нет никакого,Тут мнений быть не может двух,Несмотря на ваш славный рыцарский дух,И вы нам, пожалуйста, поверьте...В случае вашей геройской смертиНемедленно казнят и нас,Которых ваш меч благородный спас...И даже в случае вашей победыВсех ждут ужаснейшие беды:Под тяжестью железных латВновь ваши раны закровоточат,И, к торжеству себя готовя,Умрете вы от потери крови!.."...Как быть?.. Герой не хочет ждать!..Он просит женщин не рыдатьИ, обратив молитву к Богу,Собирается в дорогу,Свой долг Любви отдать спеша......И вот Гаван у торгаша,Где Грингульес покорно пасся,Чтобы его хозяин спасся!..Теперь – вперед – к другому дому,К тому паромщику седому,Который, как назначил рок,Его переправил через поток...Седой паромщик сноваПринял его как родногоИ дал копье герою длинное,Как тот волшебный щит – старинное!... . . . . . . . .И снова наступает срокПереправить Гавана через поток.Гаван еще слаб, Гаван еще болен,Но разве рыцарю позволенТрусливой слабости позор?!Итак – всему наперекор!.....Сын достославнейшего ЛотаСшиб супротивника с налета.Не поднимая головы,Средь блещущей росой травы,Лежал он, сброшенный с коняТолчком старинного копья,И в безнадежнейшем положеньеСвое признал он пораженье.... . . . . . . . .Гаван с паромщиком расстался.Старик в обиде не остался,Взамен волшебного копьяЗабрав у рыцаря коня.Однако, рассуждая здраво,Старик имел на это право,Гавана одарив щитом,Копьем снабдив... Но не о томСейчас поговорить охота,А о другом!.. Как сына ЛотаНадменная Оргелуза встретилаИ чем на восторги его ответила...Итак, на Гавана она взирает:"Вас, вижу, гордость распирает.Вы возомнили о себе,Что вы – герой!.. Но лишь судьбеСлепой обязаны удачей!..Однако нрав у вас горячий,Не то б смогли вы сплоховать,Попав в волшебную кровать!..Ого! Вы даже льва убили!..Но – полно! Разве вы забыли:Вас в замке ваши дамы ждут,И нечего вам делать тут!..Иль, как вы сами говорите,Вы, рыцарь, все еще горитеЛюбовью пылкою ко мне?.."Гаван вскричал: "Я весь в огне!Победный меч вы мне вручили!Раны мои вы залечили!Меня ваш светлый образ спас!И жить я не могу без вас!..""Ну, что ж! Тогда поскачем вместеВо имя Доблести и Чести.Но нелегко придется вам...Предупредите ваших дам!.."Исполнен трепета священного,Гаван направил в замок пленного,Который предал все огласке...У многих увлажнились глазки."Надежда наша, наш оплот,Пусть радость господь тебе ниспошлет,Пусть, нашему внимая плачу,Бог ниспошлет тебе удачу!Рыдать мы будем целыми днямиИз-за того, что расстался ты с нами!.."...Сказала мудрая Арнива:"Вот роза-то на вид красива,Да больно колются шипы!Ах, со спасительной тропыСошел наш друг, с дороги сбился.И в сердце шип ему вонзился,Хоть роза радует глаза.О, да минует его гроза!.."В волшебном замке, в дивном зале,Навзрыд четыреста дев рыдали,И этот плач не унимался......Меж тем герой за славой гнался...С любимой встретившись, ГаванЗабыл про боль телесных ран.Отныне дух его и разумПоглощены ее приказом:"Во избежание позораВы проберетесь в сад Клингсора,Чтоб для меня венок сплестиИ мне в подарок преподнести,Любой – вы слышите? – ценою!И будете любимы мною!.."Промолвил Гаван: "Я в тот сад войду,Все пересилю, любую беду,Но венок на вас надену -Высокую вы назначили цену!Ведь за любовь и жизнь отдашь!..Знайте: до самой смерти я – ваш!..". . . . . . . . .. . . . . . . . .Но вот невдалеке от садаОни услышали шум водопада,И хоть уже цель была близка,Ее отделила от них река...Оргелуза сказала: "Я буду здесь ждать...За любовь собирались вы жизнь отдать,Но жизни вашей мне не надо,А, напротив, я была бы рада,Если бы, дорогой дружок,Вам удалось в один прыжокЭту реку перепрыгнутьИ волшебного сада Клингсора достигнутьТогда бы воистину то сбылось,Что никому из рыцарей не удалось.И вы бы меня получили в награду!.."Они подъехали к водопаду.... . . . . . . . .И герой Гаван изо всех своих силШпоры коню в бока вонзил,И конь только черною гривой тряхнул -И через реку перемахнулОдним, как говорится, махом...А Гаван и не соприкоснулся со страхом......И все же, хоть конь казался крылатым,Прыжок оказался коротковатым.Коня и всадника потокВниз по течению поволок......Несчастнейшая герцогиня(Куда подевалась ее гордыня?)Стенает, льет слезы, ломает рукиПотому, что не выдержишь этой муки,Когда должно взирать твое окоНа то, что уносит вода потокаКого-то по твоей вине......(Оргелуза сгорала в любовном огне...). . . . . . . . .Между тем Гаван, уцепившись за ветку(Чудеса происходят не так уж редко)И ловко орудуя копьем,На сушу выбрался вместе с конем......Вскоре, не страшась засад,Гаван проник в заветный садИ листьев нарвал, сплел чудесный венокИ решил, что он в мире не одинок.... . . . . . . . .Он спешил к любимой. Он был влюбленным...Вдруг какой-то рыцарь в плаще зеленомПоявился невдалекеВ дивной шляпе и с ястребом на руке...Рыцарь был без оружья, без снаряженья.Но, однако, не скрыл своего раздраженья.На поклон Гавана отвесив поклон,С добрым утром пришельца приветил онИ спросил хоть и грозно, но не лукаво:"Где, скажите, вы взяли такое правоЗдесь ломать деревья, венки плести?!Я не в силах этого перенести...Оргелуза, конечно, вас подослала...Сколько рыцарей гибнет, а ей – все мало!..Но не бойтесь, дорогой господин,Я ни с кем не сражаюсь один на один,А люблю рисковать головою:Я – один, а противников – двое.Иногда я, один, вызываю троихИ пока что всегда побиваю их!.."...Пробежал по спине Гавана холод...Говоривший с ним не был ни стар, ни молод,Королевской осанкою поражал...Гаван его слушал, не возражал,Он и сам поединок считал здесь ненужным:Незнакомец-то был безоружным!..Но Гаван был уверен, что час придет -И поединок меж ними произойдет!..Затем незнакомец сказал Гавану:"Лишь с одним я драться стануОдин на один, лицом к лицу,Чей отец моему дорогому отцуНанес однажды смертельную рану...Я ответить обязан Гавану!..Может быть, вы слыхали о том,Что Гаван у Артура за Круглым столомСредь любимцев его пребывает!В жажде мщенья душа моя изнывает!Я – король Грамофланц!.. Обет мною данОтмстить за отца!..[143]" И отважный ГаванОтвечает такими словами:"Отпрыск Лота, Гаван перед вами!..Я готов хоть сейчас поединок начать,До конца за отца моего отвечать,С безоружным лишь драться не стану!.."..."О, неужто я вижу Гавана?! -Грамофланц с удивлением произнес. -Ты мне боль причинил и усладу принес...Поединок с тобою начни я -И отвергнет меня Итония!..Обещай перед тем, как сраженье начать,Итонию, сестру твою, в жены отдатьМне, кто любит ее больше жизни самой!..""...Так жестоко, так злобно шутить надо мнойВам, король Грамофланц, не пристало:Итония бесследно пропала!..Много лет не могу отыскать ее след,И надежды на это, мне кажется, нет,И откроется правда не скоро!..""...В заколдованном замке КлингсораИтония любимая мною живет!..Да! Она меня любит! Она меня ждет!..Знай же: господу было угодно -Итония отныне свободна!Говорят, что умер волшебник Клингсор!..Неужели все эти слухи – вздор?!"Гаван спешит с ответом:"Я был сегодня в замке этом,Переходил из зала в залИ только не подозревал,Любви отравлен ядом,Что Итония – рядом!..""Как? Ты в волшебном замке был?!Так это ты освободилЧетыреста дев из Клингсорова плена?!Да будет имя твое священно! -Воскликнул Грамофланц-король. -Тогда еще с одной дозвольНижайшею просьбой к тебе обратиться:В Клингсора замок возвратиться,Чтоб Итонию повидатьИ ей колечко передать!.."...И Гаван отвечает такими словами:"Когда же мы сразимся с вами?Кольцо сестре я передам,Но кровь свою я должен вам..."..."Во имя той, кто мне всех родней,Мы встретимся через шестнадцать дней,С сегодняшнего дня считая,То воля господа святая!..В долине, возле Иофланца[144]Битва Гавана и Грамофланца,Я полагаю, соберетПрекрасных дам, благородных господ.Мы, как на праздник, их созовем,Знамена мы свои взовьем.Король Артур к нам в гости прибудет.И спор отцов наших кровь рассудит!..". . . . . . . . .Вновь переправившись через поток,Гаван Оргелузе вручил венок.Она к ногам его припала,Слова благодарственные шептала.Он целовал ее в уста,Но молвил: "Святостью щитаПомыкать не смейте!..Хоть целый мир осмейте -И все ж одна святыня есть:Это – рыцарская честь.За что же вы над ней глумитесь?.."..."Мой доблестный, любимый витязь,Простите, грешницу, меня...Судьбу жесточайшую кляня,Любви я вашей недостойна.Но выслушайте меня спокойно...Когда-то, не изведав зла,Я тихой скромницей былаИ только всем добра желала,Покуда ненависти жалоНе тронуло груди моей...Один из здешних королей,Грамофланц по имени,Лишил моей любви меня,Убив того, кто был мною любим,Считался женихом моим,Дабы остатний путь земнойПрошли мы вместе: муж с женой.И вот, когда погиб мой князь,Торжественно я покляласьСвоей загубленной любовьюМстить рыцарскому сословью!..Кто бы в любви ни клялся мне,Был обречен в могильном снеНа веки вечные забыться...Я своего смогла добиться!..Вы – первый, первый среди них,Кто – слава господу! – в живых,На радость мне, остался...И отныне с мщеньем мой дух расстался....Примите же, рыцарь, мою любовь.С вами и я воспряла вновь.... . . . . . . . .Но теперь я вам тайну тайн доверю.Ужасную познав потерю,Я долго думала: как мне быть,Чтоб короля Грамофланца убить?..Его я требовала крови!И это страшное условье,Мой столь безжалостный призыв,Меня безумно полюбив,Король Анфортас принял некий...Об этом бедном человекеЯ вспоминаю иногда:Из-за меня – его беда.... . . . . . . . .Без мщенья жизнь мне сделалась постыла.С Клингсором в заговор я вступила,Чтобы добиться торжестваХотя бы с помощью колдовства...Все было зря. Все было тщетно...Летело время незаметно,И я, исполненная зла,Все лишь отмщением жила...И никого я не любила,Влюбленных рыцарей губила...Ах, кто сюда бы ни попал,Любовью страстной ко мне пылалИ сразу после объясненьяУж мог не надеяться на спасенье!..И, помню, только одного,Кто не сказал мне ничего,Полюбила я когда-то...Он, видимо, спешил куда-то,О чем-то думал все и молчал,Меня почти он не замечал...Ходил он в ярко-красных латах...Решив, что он – из неженатых,Я вспыхнула любовью вдруг...Не осуждайте меня, мой друг,Но в том, кого я полюбила,Была таинственная сила...Он верных стражников моих(Один пошел на пятерых!)Взял в плен вот здесь, на переправе,Хотя ничуть не рвался к славе...Паромщику отдал он их коней...И я полюбила еще сильней...Наверно, никем я так не дорожила,Но когда я все ему предложила:И замок свой, и владенья свои,И весь жар нерастраченной, юной любви, -Он молвил голосом печальным:"Поверьте, в Пельрапере дальнемЖдет меня королева, что мнойНавеки избрана женой.А сам зовусь я Парцифалем.Не вами, а святым ГраалемВсецело разум мой поглощен!..Мой грех!.. Он будет ли мне прощен?.."Скажите, что же это было:Я недостойного любила,И вы разлюбите меня,Безумие мое кляня?!"...Гаван ответил: "Не казнитесь!Достойнейший, честнейший витязьВас, благородная, привлек!..Ах, где он? Близок ли? Далек?Я сам ищу его повсюдуИ вас не только корить не буду,А – в этом торжественно клянусь -Пред вашим чувством преклонюсь!.....Теперь скажу о Грамофланце:На плацу, при Иофланце,Я, в том себя надеждой льщу,На поединке отомщуТому, кто принес вам столько боли!..Через шестнадцать дней! Не доле!.."...И к замку вместе они поскакали,И влюбленным взором друг друга ласкали,И ни для нее, и ни для него,Кроме них, в мире не было никого!.....Но вот показались зубчатые стены,И Гаван промолвил: "НепременноДолжны мое вы имя скрытьИ никому не говорить,Кто я такой, иду откуда -Так надобно покуда...Во имя спасенья своей сестры:От посторонних до порыСвое я имя скрою......Увидевши героя,Кто льва волшебного одолел,Весь замок восторженно загудел,Все рыцаря встречали,И крики радости звучали.И даже воины КлингсораВосторженного взораНе захотели отвестиОт рыцаря, кто смог спастиДев столь прекрасных, сколь и невинных,Когтей не убоявшись львиных...Да, с незапамятных временТак много флагов и знаменНад башнями не вилось...Все пело, веселилось...Паромщик с дочерью младойС напитками прибыли и с едой...По приглашению красоткиГаван и Оргелуза к лодкеВдвоем торжественно пошлиИ там бочонок с вином нашли.Бочонок был прозрачный -Подарок для новобрачной!Отказа не было в еде!..Плыли они по синей воде,Закусывая вкусно -Все было преискусно!..Плыли влюбленные вдвоем,И о ранении своем Гаван и думать позабыл,Ту обретя, кого он любил!..Прекрасным было их возвращенье,Отменным было угощенье,Волшебный замок пировал:Гаван всем свободу даровал!..Пир приготовила на дивоМногомудрая Арнива.И получил Гаван гонца -Весьма проворного юнца.... . . . . . . . .. . . . . . . . .Покуда в зале громыхалВеселый, пестрый, шумный бал,Покуда в этом залеРыцари с дамами танцевали,Гаван с пергаментным листкомИз зала выбежал тайком,Чтоб написать Артуру тайноПослание, важное чрезвычайно.(Он, откровенно говоря,Учился грамоте не зря:Не было в запискеИ крохотной описки.)"Гаван, племянник ваш и вассал, -Он в возбуждении писал, -Вам кланяется низко... -Так начиналась его записка. -И хоть не на одной войнеЯ дрался в дальней стороне,Я вас не забываю...Сейчас я пребываюВ том самом замке, где КлингсорБыл властелином с давних порИ где (по различным причинам)Я стал отныне господиномС женой возлюбленной моей...Однако через шестнадцать днейПод знаменитым ИофланцемСо знаменитым ГрамофланцемМне поединок предстоит!..О, пусть господь меня простит!..Ввиду сего событьяЖду вашего прибытьяВ сопровождении двора..."И молвил он гонцу: "ПораВ дорогу собираться!Не так легко добраться!.."...Едва гонец успел уйти,Его повстречала на путиПремудрая Арнива,Спросила торопливо,Куда он послан и зачем,Но мальчик оставался нем,Не мог он секрета выдать чужогоИ поэтому не проронил ни слова...Любимым послан господином,Спешил он к Артуровым гордым дружинам...

XIII

А во дворце тимпанов звонС летящими со всех сторонВосторга возгласами смешан...По стенам не один развешанДар величайших мастеров...Великолепие ковровКрасой узоров привлекало...Здесь все искрилось и все сверкало...Ну, а мягчайшие сиденья -Сидел на них бы целый день я!А кубки, полные вина!.....Послеобеденного снаЧас благодатный миновал...Дам бесконечно волновалВопрос: в каком наряде явитсяТот, кто такою отвагой славится?..Вот распахнулась дверь... Он входит,Горящим взором дам обводит,Волшебный излучая свет(Он в золотой камзол одет)...Подходит к Итонии прямо(Уязвлены другие дамы),Берет ее под локотокИ тихо отводит в уголок,Молвит ей: "Вы так невинны!Неужто же в груди мужчиныУспели вы любовь разжечьИ тем его не уберечь?"...Она хитровато сказала: "Что вы?!Досель с мужчинами ни словаЯ даже не произнесла.Сама судьба меня спаслаОт с ними всякого общенья.И, признаюсь, не без смущеньяЯ с вами – первым – говорю..."Гаван кивнул: "Благодарю... -И молвил: – Значит, вам неведом,Кто благодаря своим победамЛюбовь и славу завоевал?!Он ваше сердце миновал?.."Итония отвечает:"Вопрос ваш, стало быть, означает -Люблю иль не люблю я вас, -Пока что рыцарей у насВам не встречали равных,Столь молодых и славных..."«А вы знакомы с Грамофланцем?»...Лицо ее вспыхнуло румянцем,Затем покрылось все белизной...Гаван сказал: "Прошу, со мнойГоворите откровенно...Нас не услышат даже стены... -И он ей посмотрел в лицо. -Я вам привез от него кольцо!.."...При виде этого подаркаЕй стало холодно и жарко,Шепчет она, как бы в огне:"То я – ему, а то он – мнеКолечко это посылаем...Любовью друг к другу мы пылаемИ – вам известен ли наш секрет? -Друг другу нашу любовь и приветПередаем с колечком этим..."(Гаван не гневался, заметим...)"О господин, – сказала дева, -Я не заслуживаю гнева...И все же виновна я в одном -В греховных мыслях... Только сномВсе это было... Снилось мне,Что в заповедной тишинеПо дивной воле высших силОн получил то, что просилИ что, любя его без предела,Я только ему отдать хотела...И стали мы неразлучны отныне...А Оргелузу-герцогинюЯ ненавижу всей душой.Грех совершила я большой...Вы, появившись в этом зале,Всем облобызаться с ней приказали...Так, исполняя ваш приказ,Я согрешила в первый раз -Сколь мерзок поцелуй иудин!(О, ваш приказ был безрассуден.)Сей поцелуй мне губы жжет,И все во мне бесстыдно лжет:Лжет рот, лгут губы, лжет все тело!..Так слушайте! Поправьте дело!Готова к вашим припасть стопам,О доблестный рыцарь! Служите нам!Ваш ум столь гибок, дух столь отважен!Ваш каждый совет нам будет важен!.."...Зачем не молвил наш герой:«Узнайте же! Мы – брат с сестрой!»?Скрывая это так упорно,Виновен мой Гаван бесспорно.За многое его ценю,А здесь – прощенья нет! Виню!... . . . . . . . .Но вот и пир!.. Что снег белы,Покрыли скатерти столы,Они у левой стены стоялиДля дам, находившихся в этом зале(Поскольку так повелел Гаван)...Вот Лишуа... За ним – ФлоранВ волшебном зале появился...(Так Гаван распорядился.)...Вдоль правой стены сидели чинноЗа длинным столом одни мужчины,А слуги вносили за блюдом блюдо,И все это было похоже на чудо.... . . . . . . . .Уж к вечеру начал клониться день,Уже на замок пала тень,Уже завели в темном небе танцыЯсные звезды – ночей посланцы,Уже – едва настала тьма -Гостеприимные домаВсе – от дверей и до объятий -Раскрыли для прибывших ратей......Уже вносили свечи в зал -Темный вечер наступал,И все ж вносили их напрасно!Бессильна тьма и безопасна,Поскольку Оргелузы лик,Сияя, в сумраке возникИ дивных глаз ее сияньеТьму сокрушило до основанья...И это правда: свет очейМогущественней тьмы ночей!.....Все было так на самом деле.И у гостей глаза горелиЖеланьем, страстью молодой.Я думаю, что не водойТакое гасят пламя,Изведанное всеми нами.... . . . . . . . .И наш герой Гаван пылал -Горящий взгляд ей посылал.... . . . . . . . .Да, пламя глаз и жар речейПорой заменят нам свет свечей.Их свет воистину не нужен!.....Но вот уже закончен ужин,Достойный всяческой хвалы,И вот уже убраны столы,И герой Гаван, не без улыбки,Дал знак... И заиграли скрипкиНеобычайнейший мотив,В котором – жизнь, любовь, порыв!.О, этот сладостный, огненный танецНа лицах зажигал румянец,В сердцах надежду возбуждал,Слова высокие рождал...О, музыки волшебной звуки!Жаркие в пожатьях руки!О, ночь любви! О, сердца трепет!Робких уст невнятный лепет -Клятвы в страсти неземной!..(Все это было и со мной...). . . . . . . . .Но что Гаван?.. А он прижалсяК своей любимой... ПриближалсяТот незабвенный, заветный час,Который бывал у всех у нас,Когда рука сжимает рукуИ счастье вызывает мукуВ огне высокого порыва......Тут многомудрая АрниваСказала: "Господин Гаван,Вы не оправились от ран!..Вам отдохнуть пора в постелиИ до утра прервать веселье.Еще, мой рыцарь, вы больныИ крепко выспаться должны.Возможно, милая герцогиня,Исполненная благостыни,Сиделкой, не смыкая глаз,Ночь скоротает подле вас?..Так что ж молчите вы? Спросите?А коль откажет, попроситеОб этом... ну, хотя бы меня -Ваш сон постеречь до начала дня..."..."О, не тревожьтесь, королева, -С улыбкою сказала дева, -Уж позабочусь я о том,Чтоб сон его был добрым сном...И после моего ухода,Еще до моего ухода,Надеюсь, будет он здоров!..Желаем вам приятных снов!..". . . . . . . . .И в комнате дворцовой, дальней,Которая им стала спальней,Покрывалами белелиДве удивительные постели...Арнива, перед тем как выйти,Еще раз сказала: "ПомогитеБольному, чтобы здоров он сталИ сладко эту ночь проспал.И помните, что пламя -Под этими бинтами,Которыми перевязаныРаны, что мазью целебной смазаны...". . . . . . . . .Она ушла, закрывши дверь.И, к сожалению, теперьПовествование прерываю,Хоть искренне подозреваю,Сколь интересно вам узнатьО том, что непристойно знать!..Нет, мы достоинства своего не уронимИ не расскажем постороннимПодробности того, что было,Когда влюбленных ночь соединила...Я ничего не расскажу,Страшась обидеть госпожу,Открою лишь, что благотворенБыл истинно целебный корень,Который все недуги снял...(Кто этот корень принимал,Сам по себе наверно знает:Сие лекарство помогает!Умей лишь пользоваться им!..)...Итак, скорее поспешимС героем нашим утро встретить,Но предварительно заметитьСчитаю здесь необходимым:Ночные бдения с любимым(Хоть тысячу ночей подряд!..)Ничуть здоровью не вредят!... . . . . . . . .Так безо всяких забот пролетелиДве распрекраснейшие недели.Шла ночь за ночью, шел день за днем,Мешаясь в празднике одном.Конца нет играм да гуляньям!..Но вот однажды, утром ранним,Когда, влекомые покоем,Все разбрелись по своим покоям,Сидели в нише у окна,В которое была виднаРека в подножии обрыва, -Гаван сидели и Арнива,И рыцарь королеву-матьС почтеньем просит рассказать,Как замок сей Клингсор построил,И как он это все подстроил,И главное, – о том и речь! -Как смог он стольких дев завлечь,Не дав им выбраться отсюда?Как совершил он все это чудо?..Арнива, хоть и была седой,Дух сохранила весьма молодойИ непосредственность девичью,Что не пошло во вред величью...Она промолвила в ответ:"Ну, чуда тут большого нетВ сравнении с чудесами теми,Что происходят в наше время,И что свершал Клингсор не раз,Как у других, так и у нас...Во многих землях он известен...Конечно, твой вопрос уместен:Как он нас всех завлек сюда?..Но такое случается иногда:И сманивают, и уводят,И до безумия доводят,И держат хуже чем в пленуДаже законную жену!Любовь порой приносит горе...Но расскажу тебе о Клингсоре...В самом Неаполе рожден,В Терра де Лабур[145] он сел на трон...Он – отпрыск вполне знаменитых фамилий.Дед его – неаполитанец Вергилий[146] -Чуть ли не с детства волшебником слыл,Да, он великим кудесником был...Клингсор же в Капуе[147] был княземБлагодаря своим тайным связям...Но князя юного манилаНе власть, не рыцарская сила,А лишь объятья баб дурных...Он сутки проводил у них...За кем он только не волочился?У него рассудок помрачился!..Когда бы видел ты его!Хотел он только одного,Считая это высшим благом!И ради этого стал магом,Чтоб не было ни разуЕго домогательствам отказа...Гнев всех мужей Клингсор навлек...Но тут содержится намекНа некое его отличье.Однако требует приличьеНам этот обойти предмет...А впрочем, почему бы нет?..Я расскажу тебе все, что знаю...В Персиде,[148] я припоминаю,Нет, нет, не в Персиде, а в Калот-Эмболот[149]Один король принес ему много хлопот.Клингсор спал с его женой!И король, явившись в час ночной,Застал любовников в постели.Те и подняться не успели,Как сталь сверкнула и – долойТо, чем любовник удалойПред женщинами похвалялся!..С тех пор Клингсор скопцом осталсяИ сделался безмерно зол!О, сколько он понаделал зол!Лишь злом душа его дышала,Все доброе ему мешало.Став непригодным для любви,Он, с жаждой мщения в крови,Употребил свое искусствоНа убиенье в людях чувства,И в заточенье держит онТех, кто любим и кто влюблен.И в этом для него единыКак женщины, так и мужчины.Средь наших бедных полонянокЯзычниц ты и христианокОдновременно встретить мог...Да, всех он запер на замок,И мы надеемся отнынеСказать «навек прощай!» чужбинеИ разбежаться по домам...Отчизна греет сердце нам,А на чужбине сердце стынет...Тот, кто родину покинет,Найти обратный должен путь!..Прекрасна возвращенья суть!..О, тот, кто землею и звездами правит,Пусть нас, идущих домой, не оставит!..Любимую дочь рожает мать,Дабы дочери матери матерью стать.Льды происходят от воды,И опять водой становятся льды.Была я в радости взращенаИ к радости буду возвращена.Так плод всегда порождает плод,К брегам отрады ладья плывет,И кто понимает мой намекОт брега блаженного недалек.... . . . . . . . .Давно когда-то выпал мнеСчастливейший жребий... В моей странеС дочерью моею вместеБыла я большой удостоена чести,Любви и верности благородной...Была королевою я народной:Ко всем справедлива, со всеми добра,Любому страждущему – сестра...Одною мыслью теперь я живу,Добраться до дому наяву,Навек распрощавшись с чужбиной постылой.,Лев побежден твоею силой,Волшебная усмирена кровать,Тебя по праву называтьМы можем нашим господином...Так возвратиться домой разреши нам,Выпусти на волю нас!..Ответствуй, близок ли этот час,Когда вновь сына обниму,Когда к груди своей прижмуВысокородного Артура?.."И, как повествует Авентюра,Великое свершилось диво:Сын благороднейшей Арнивы,Король Артур издалекаВ Шатель Марвей свои войскаВел, получив письмо Гавана...Мой господин Гаван нежданноУвидел множество флажков -Цвета Артуровых полков.Под солнцем весело блисталиКольчуги и мечи из стали.При каждом рыцаре лихомСкакала прекрасная дама верхом,И вскоре, в шахматном порядке,Были расставлены палаткиИ королевские шатры,А также зажжены кострыИ флаги подняты высокоНа левом берегу потока.... . . . . . . . .Гавана радость распирала:Нет, куртуазия не умирала!И верность рыцарству жила,Как бы порой ни тяжелаБывала рыцарская доля......Итак, посередине поля,На левом берегу реки,Артуровы расположились полки;В долину ИофланцаПришли войска бретанца......Тут дорогой господин мой Гаван,Хоть в гости он пока не зван,Решает распорядитьсяЧетырем приближенным своим разрядиться.Обдумав хорошенько,Он маршала, затем мундшенка,[150]Конюшего и камергера беретИ устремляется вперед!.....С великим множеством даровОн близ Артуровых шатровВелит остановиться,А маршалу велит явитьсяК королю Артуру самому,С почтеньем доложив ему,Что здесь – пусть не тревожится -Гавана лагерь расположится.... . . . . . . . .Рано утром, лишь проснулись,Артур увидел: потянулисьГости дражайшие к нему(Теперь-то знал он, что к чему).О, как они отважны, право!Им не опасна переправа...Но отчего так много тамВоистину прекрасных дам?!Неужто в замке их так много?Поясните, ради Бога!.....Присматриваясь к каждой даме,Сравнить их с яркими цветамиВ зеленом поле я готов...Но всех прекраснее цветов,Поверьте, эти дамы были,Которых из замка освободили...Так, вырвавшись из злой неволи,Они заполонили поле,Всемерно радуя наш взор,Былой беде наперекор!... . . . . . . . .Артур с племянником сошелся."Гаван! Ты наконец нашелся!Мой дорогой племянник жив,Льва-людоеда победив!..Но кто, ответь мне, этиПрелестнейшие божьи дети?И кто, скажи, я знать желаю,Та королева пожилая?..". . . . . . . . ."Кто эта дама, ты хочешь знать?Узнай: твоя родная мать,Мудрейшая королева Арнива.А это – дочь ее Сангива:Она мне – мать, тебе – сестра.Пришла желанных встреч пора!Вновь обрели мы матерей,Которые к нам всех добрей,Которые, хоть в плен попали,Все ж не погибли и не пропали.Так что ж на свете превосходнейБезграничной милости господней?!А вот выходит из шатраМоя любимая сестра,Твоя племянница – Итония!.."...Тут слезы полились сплошные:Артур сам плакал, как дитя,Мать, сестру и племянницу обретя!Кто хотел бы познать хоть отчасти,Что значит Истинное Счастье,Того я должен был вовлечьВ сей Праздник Долгожданных Встреч,Позвать на этот Пир СвиданийПосле тревог, разлук, скитаний:Словами ведь не передашьМиг Обретения Пропаж!..Пусть вам поможет воображеньеУвидеть счастья выраженьеНа этих лицах, мне дорогих, -Искренне я обожаю их!.....Король Артур сквозь плач и смехСпросил: "Но кто ж красивей всехВ кругу твоих красавиц?Ответь-ка мне, красавец!Давно бы мне узнать пора...""Оргелуза де Логруа!Она воистину прекрасна!" -Гаван ответил громогласно,И кликами со всех сторонБыл в тот же миг поддержан он.... . . . . . . . .. . . . . . . . .Так не смолкал веселья хор...А Гаван вернулся в свой шатер,Чтоб снаряжение примерить.Сначала он хотел проверить,Раны ли не заболятПод тяжестью железных лат.Надел он панцирь и забрало,Тут ретивое в нем взыграло!Эх, снова меч бы в руки взять,Эх, вновь себя бы показатьПред дамами и господами,Как он служить умеет Даме,Готовый всех врагов смести!.....Коня велит он привести,В седло одним садится махомИ – прочь!.. (С волнением и страхомЯ говорю про сей отъездИз этих, нам известных мест...). . . . . . . . .Он скачет полем, скачет лесом,Несомый верным Грингульесом,Которого обрел он вновь...Вдруг в нем остановилась кровь.Он видит рыцаря пред собоюНад рекой полноводною, голубою.Был несравненный рыцарь тотОтваги рыцарской оплот,Всех рыцарских доблестей воплощенье.Он только чувства восхищеньяСвоею верностью вызывал.Он долга рыцарского не забывал.В нем порывы священные не стихали.Вы, безусловно, о нем слыхалиИ, безусловно, узнаете дальшеОб этом сердце, не знающем фальши.И, воздав восхищение рыцарю оному,Наш рассказ возвращается к руслу исконному...

XIV

Коль правда, что, рискнув собой,Гаван начать решится бой,То я, признаться, оченьЕго судьбою буду озабочен.Еще ни разу, никогдаТак не грозила ему беда,Урон достоинству и чести...Нет, на его оказаться местеНе пожелаю и врагу!..Но не отметить не могу,Что и противнику ГаванаЗавидовать пока что рано.Меня, однако, не страшитЕго судьба... Он сокрушит,В сраженье равный рати целой,Кого угодно дланью смелой.Он войску равен был один!..На нем, краснее, чем рубин,Доспехи алые сияли,Из дальней вывезены дали,Наверно, из заморских стран...От многих смертоносных ранИли от гибели возможнойЩит охранял его надежный,На коем не сочтете дыр...По явной видимости, мирДавно был рыцарю неведомНа тягостном пути к победам,Которыми себя он тешил...И вдруг мой герой Гаван опешил,Узрев на шлеме чужестранцаЦветущую ветку Грамофланца...И понял рыцарь потрясенный,Что это – собственной персонойКороль Грамофланц возник пред ним,Жаждой сражения одержим...Как быть?.. Увы, придется драться,Хоть битвою полюбоватьсяНе сможет дама ни однаС балкона или из окна,Что сожаления достойно...Турниры, схватки, даже войныПривыкли дамы наблюдать.[151]Обычай надо соблюдать!..А эти, коих рок заставилСойтись, не нарушали правилВоенных игр, избави Бог!Здесь каждый сызмальства берегСвятые рыцарские нравы.При этом, рассуждая здраво,Меня никто не убедит,Что, кто в турнире победит,Не понесет по меньшей мереНаибольшие потери...Велик ущерб, я бы сказал,А выигрыш ничтожно мал.И часто заслоняют бедыСияние самой победы...Слепая ненависть сильнейПриятья, дружбы давних дней......Но слушайте! Они столкнулись!..Сначала кони их взметнулись,На землю сбросив седоковС великим множеством синяков...Поднявшись, принялись они сноваКолошматить один другого,Орудуя мечами,Как мужики – цепами...Смешались в битве той роковойОбломки щитов с зеленой травой...Давно б дерущихся разняли,Но в замке-то не знали,Что между ними бой идет,А также кто здесь бой ведет:Все в замке сном забылись,Пока герои бились...Спохватятся покуда, -Обоим будет худо!... . . . . . . . .. . . . . . . . .К утру Артуровы посланцыЯвились в крепость к Грамофланцу,И ждет он вести от послов:Гаван-де встретиться готов,Он-де ваш вызов принимает,О чем-де и напоминает......В ту пору Грамофланца ратьБольшое пространство смогла занятьМеж крепостью и морем,Что было выгодно, не спорим......Пестро у короля во стане!Здесь рыцари, и горожане,И лучники, и конники,И дамы, и их поклонники...Особенно много – прекрасных жен!Король ими прямо-таки окруженКак бы живым забором...Меж тем все одержимы сборомВ поход, туда, под Иофланц,Где достославный ГрамофланцГавана встретить хочет:Мечи дружина точит......Итак, велит он собираться,Лежа на пальмовом матрацеВ своем роскошнейшем шатре,Прохладном при такой жаре...Над ним все дамы колдовали,На него набедренники надевали,И наколенники, и наплечники,Чтоб стрел и копий наконечникиПронзить монарха не могли...И тут как раз послы вошли...На гордеца взглянувши хмуро,Рек старший: "Короля АртураМы паладины и гонцы.Идет молва во все концыО славном нашем государеИ о его прекрасном дареВрагов строптивых побеждать.Вас, полагаем, убеждатьВ его могуществе не стоит...Тем более нас беспокоит,Как вы осмелились и отчегоПлемяннику егоСвой дерзкий бросить вызов.Тем самым короля унизив?!Пусть даже он виновен в чем,Ваш спор не разрешить мечом, -Напрасно только меч иступится:Весь Круглый стол за Гавана вступитсяМы все здесь братья его и друзья!.."...Король ответил: "Нет, нельзяНаш спор окончить миром.Сегодняшним турниром,Который будет весьма кровав,Сама судьба решит: кто прав,Покрытый в битве правойПрезреньем или славой!..". . . . . . . . .И с ложа Грамофланц восстал.Король доспехами блистал...Двенадцать дев для господинаПринесли подобие балдахина,Плат распластав над его главойВо время скачки верховой...Две девы, что красой сияли,С князем рядышком скакали.Он ласково взирал на них,На красавиц молодых.. . . . . . . . .. . . . . . . . .И продолжает Авентюра:Посланцы короля АртураНазад спешили, в лагерь свой.Вдруг их глазам открылся бой!..Гаван (как он сюда пробрался?!)С каким-то паладином дрался.Послов безмерный страх объял:Гаван держался, но сдавал...Знать, нелегко пришлось герою.Противник был сильнее втрое.И, весь в крови от свежих ран,Был сдаться вынужден Гаван...Послы, едва его узнали,Его по имени назвали.«О господин Гаван!..» И вдругПротивник выронил из рукКопье в тоске невероятнойИ отшвырнул свой меч булатный.И, зарыдав, воскликнул он:"Я проклят! Я приговорен!Счастье навек от меня отвернулось!..(Вот ведь как дело-то обернулось!)Средь всех грехов моих, средь всех,Я совершил тягчайший грех!С себя вины я не снимаю,Хотя, конечно, понимаю -Вновь на рассудок мой лег туман...Так, значит, это был – Гаван?!Я, стало быть, с Гаваном дрался?!Мой друг Гаван! Не он мне сдался,А я своей беде сдаюсьИ побежденным остаюсь!.."Услышав эти зовы,Гаван воскликнул: "Кто вы?За что вы так добры ко мне?..Все происходит как во сне.Когда б вы сначала все это сказали,То битву бы я проиграл едва ли...Однако знать желаю я,Кем слава отнята мояИ у кого мне ее найти,Коль наши скрестятся пути.И я заклинаю вас всеми святыми:Свое мне назовите имя!..""Так знай же, сородич мой дорогой,Я – Парцифаль, и не кто другой!.."Гаван сказал: "Поистине,Кривыми путями пришли мы к истинеДва простодушных сердца злобаЕдва не довела до гроба.Твоей рукой побеждены,Мы для любви возрождены,Для верности блаженной,Для радости священной.Так, выиграв со мною бой,Победу ты одержал над собой!.."...И тут Гаван, лишившись сил,К небу очи закатилИ пал на землю бездыханным...Послы склонились над Гаваном,Который бледен был и нем...С него тотчас же сняли шлемИ стали махать над ГаваномЕго павлиньим султаном.От этого маханьяК нему вернулось дыханье,А вскоре вернулась и сила...Так Верность его воскресила!.....Тем временем под ИофланцСпешил с дружиной Грамофланц.(Согласно правилу, любоеКороль мог выбрать место боя,И это было оттого,Что вызвал он, а – не его...). . . . . . . . .Но вот уже видна поляна,Где Грамофланц проткнет Гавана...Вдруг – что такое?.. Под кустомЕго противник, сняв шелом,Лежит изранен да измучен...Ого! Да тут, видать, полученУдар, при этом – не один!..Ужель сей юный господинОпередил своим турниромТого, кто признан целым миром?!Кто эта странная особа?!Но те молчали оба......Понятен Грамофланца гнев.Но, жженье ран преодолев,Герой Гаван с земли поднялся.Сражаться он не отказался.Напротив!.. Без излишних словОн рек: «Извольте... Я готов...»Но Грамофланц был недоволен:"Гаван, ты ранен или болен,И мне, признаться, жаль до слез,Что раны тебе не я нанес...И все-таки о бранной встречеСейчас не может быть и речи...Со слабыми я не дерусь,Скорее с бабами берусьСражаться, чем с твоим бессильем.Победу не возьмешь насильем:Такой победе – грош цена!..Приятного желаю сна!А после отдыха ночногоС тобой мы в битву вступим снова!.."...Сей речи Парцифаль внимал.Он не ослаб, он не устал,Он был собою превосходенИ явно для ристанья годен.Когда король на него поглядел,Парцифаль уже снова свой шлем наделИ рек с любезностью отменной:"Прошу вас не спешить с отменойРистанья славного сего.Я вместо родича моегоГотов под вашим ударом пасть,Коль того возжелает Господня власть,Или, напротив, вашей кровьюОтмыть Гавана от злословья!.."Но Грамофланц промолвил: "Нет!Он должен сам нести ответ!..Вы, по всему видать, герой,Но не вам предназначен этот бой!..". . . . . . . . .Герой Парцифаль, скажу вам без лести,Не посрамил сословной чести,И рассуждали знатокиО доблести его руки:"Да, равных нет ему, пожалуй!А этот выпад небывалый!А этот натиск! А удар!Здесь – вне сомнений – божий дар!.."...Теперь сказать необходимо,Как возвратились побратимы,Прервавши бранную игру,Назад, к Артурову двору.Героев радостно встречали,Им славу трижды прокричали,А Парцифаль был столь прелестен,Столь среди рыцарства известен,Столь обожаем и любим,Что все склонились перед ним.Все только на него глядели......Герои на себя наделиНовые наряды,Чему они были крайне рады......Повсюду слух распространился:"А Парцифаль-то возвратился!Тот самый?!" – «Да неужто он?!» -Так слышалось со всех сторон......Гаван сказал ему: "Ответь,Ты не хотел бы посмотретьНа четырех высоких жен,Обладательниц корон?При этом все они, вчетвером,С тобою связаны родством...Однако и помимо нихЗдесь много прелестных дам других.Их красоту всем сердцем славлю!Идем же, я тебя представлю!.."Но отпрыск Гамурета рек:"Гаван, ты добрый человекИ мне добра желаешь, зная,Как судьба меня всюду преследует злая.Но едва ли порадует женский взорМеня, на коего позорВ долине Плимицоля лег...И чем, скажи, я их так привлек?..Спасибо за великодушье,Но, как от страшного удушья,Я погибаю от стыдаИ перед дамой никогдаОтныне не предстану!.."Вот что сказал Парцифаль Гавану.Тогда Гаван сказал: "И все жСо мною ты к ним сейчас же пойдешь!"Он говорил с притворным гневомИ привел его к четырем королевам.И не презренье, не наказаньеГероя ждали, а лобзанья!.....Оргелуза тоже не удержалась,А лобзая героя, сердцем прижаласьК нему, кто так много ей принесИ радости, и горьких слез.И стыд ее снедал жестокий...Но как ее пылали щеки!Как всю ее эта встреча жгла!..Себя она еле превозмогла.... . . . . . . . .Текла приятнейшая беседа.Меж тем пришла пора обеда.Гаван Оргелузу просит честьОказать Парцифалю, с ним рядом сесть.И она отвечает: "Не желаю,Слишком многое пережила я.Он, беспощаден, строг, суров,Нас, женщин, высмеять готов.Мы для него предмет издевок.На то и молод он, и ловок,Да и могуч, как всем видать,Чтоб бедным женщинам страдать...Увы! Нет с болью в сердце сладу...Но, коль вам угодно, я с ним сяду,Боясь произнести хоть слово,Чтоб он меня не обидел снова!.."Рек Парцифаль: "Не может быть,Чтоб смел я даму оскорбить...". . . . . . . . .Едва закончился обед,Распространяя дивный свет,Артур с Гиневрой прискакали,Чтобы узнать о Парцифале..."Ну, здравствуй же, наш Рыцарь Красный!Ты путь проделал весьма опасный!Но, слава Богу, ты жив-здоровИ снова под наш вернулся кров!.."Королевскую чету,Излучавшую силу и доброту,Дамы и рыцари сопровождалиИ с восхищеньем увидалиГероя... "Гляньте! Вот он – сам!В окружении самых прекрасных дам!.."...Он был воистину красив!.....Соизволенья не спросив,Все лобызать героя начали,Чем Парцифаля озадачили.И он Артуру говорит:"Король! Тягчайшей из обид,В бесчестье страшным обвиненьем(То явью было, не сновиденьем!)Меня – увы! – смогли заставитьКруг рыцарей твоих оставить...И я ушел в далекий путь,Стремясь достоинство вернутьИ честь, казалось бы, утраченную...Ушел, чтоб плату, мне назначенную,За грех мой полностью внестиИ этим честь свою спасти...Ах, столь огромен был залог,Что, полагаю, всякий мог,Будь на моем он месте,Вообще утратить остатки чести.Так молвите, правды не тая:Неужто столь порочен я,Столь несчастен и столь смешон,Что всяких достоинств судьбой лишен?Или мне все-таки даноДостоинство, хотя бы одно?!Несчастен я... Но тем не менееПриму любое ваше мнениеКак справедливый приговор!.."И тут всеобщий раздался хор,Все заговорили разом,Что, видно, он утратил разум,Коль сам достоинств своих не зрит!..О нем полмира говорит,И он настолько славен,Что никто с ним в славе не равен,И на славе его – ни пятна, ни крапинки,Ни самой малой царапинки...И королю сказал наш друг:"Тогда верни меня в свой кругГероев Круглого стола,Коль вновь к тебе меня привелаПо воле Господа БогаЖизненная дорога!..". . . . . . . . .Он был, конечно, возвращен...И все ж, как прежде, поглощенЖеланием сразитьсяС тем, кто Гавана сразить грозится....И он говорит Гавану:"Я с Грамофланцем биться стану,Свое искусство применюИ тебя, мой родич, подменюВ поединке предстоящем,Смертной гибелью грозящем.Ведь я тоже в сад его попалИ ветку с дерева тоже сорвал.Мне честь моя возвращена,Так пусть она будет воплощенаВ нашем святом, едином деле -Ради него мы кольчуги надели!..С Грамофланцем мы бились оба,Нас обоих готова казнить его злоба.Так не все ли равно, кто с ним вступит в бой?.....Мы состоим в родстве с тобой,Друг другу всех родней мы в мире целом,Одним мы стали целым!..Я Грамофланца накажуИ правоту твою докажу!.."...Но мой Гаван ответил строго:"Сородичей у меня слишком много,И, слава Богу, братья есть...[152]Мне приказывает честьВступить в поединок самому,Не отдавая никомуЗаконнейшего праваПознать позор иль славу!.."...Ночь приближается... ГустойЗемля окрашена темнотой...Лишь кое-где огонь горел...Свои доспехи осмотрелПарцифаль, благородный воин:Нет ли в шлеме где пробоин,Кольчуга ли совсем цела,Так, чтоб в бою не подвела,Достаточно ли щит надежен?Но нет! На щит и не похож он:Весь продырявлен, весь пробит.Такой от стрел не оградит,А от копья – тем боле...Пришлось ему поневоле(Чтоб Грамофланца победить!)Оруженосца разбудить:"Ну, что глаза таращишь?!Мне новый щит притащишь!..И – понял? – оседлав коня,Здесь до рассвета жди меня..."...И рыцарь спать улегся,Покуда не зажегсяРассветным заревом восток...Он сил почувствовал приток.Пред ним лежали его доспехи,И он не сомневался в своем успехе!.....Но Грамофланца вспомнить надо...Терзала, грызла его досада:Как оказался он слепым?!За что судьба так шутит с ним?!Став жертвою самообмана,Как смог принять он за ГаванаСына могущественного Гамурета?В чем тут причина?.. Но ответаОн должного не находил......Вот по шатру он походил,Затем, лишь только день зарделся,Разрядился, разоделсяВ наряд сверкающий, стальной(Во имя девушки одной!)И поспешил на место схватки,Пылая, словно в лихорадке,Весь жаждой боя распален...Но не Гавана видит он,А все того же – Парцифаля,Чьи очи местность озирали...Могуч и грозен, весь в броне,Сидел он на своем коне -Величественная фигура!..(Герой из лагеря Артура,Надевши панцирь свой и шлем,Ушел, не встреченный никем...)...Итак, не проронив ни слова,Один копьем толкнул другого,Но знайте: о надежный щитУдарившись, копье трещит.И вскоре щепки полетели...Однако мира не хотелиДерущиеся нипочем!..Копье сломал – рази мечом! -Гласит одна из древних истин...Как Грамофланцу ненавистенНаш друг, герой наш – Парцифаль!..Но нам не Парцифаля жаль(Пустяк: царапины, ушибы!)...И с Грамофланцем не смогли бы(Какой ни есть, а все ж – король)Сейчас его оплакать боль.Нам жаль, – скрывать от вас не стану,Что исковеркало полянуСо множеством цветов, цветковЖелезо рыцарских подков!Нам внятна боль иного рода:Войной осквернена природа!Что значат доблесть, долг, права,Когда потоптана трава?!...Меж тем Гаван спешит на битву.Он Богу сотворил молитву,Ему епископ мессу пел,Чтоб он в сраженье преуспел,Ему прекрасными платками,Держа их дивными руками,Махало столько знатных дам!..(Жаль, правда, что я не был там...)И вдруг донесся слух зловредный,Что Парцифаль исчез бесследно.Как так исчез? Не для того ж(Гавана охватила дрожь),Чтобы на милость свой гнев сменитьИ всех враждующих примирить!..Нет, подозренье это ложно!Нет, это было б невозможно!Скорей всего, он там опятьРешил за друга постоять!.....Итак, под шум рукоплесканий,Под звуки всхлипов и рыданий,В доспехи яркие одет,В сознании благих примет,Летит Гаван на зов судьбы,Туда, в кипение борьбы!.....К поляне стягивались рати...Артур, в сопровожденье знати,За поединком наблюдал.Сын Гамурета наседал,А Грамофланц сопротивлялся,Но ясно было: похвалялсяОн перед рыцарями зря,Еще недавно говоря,Что лишь с двумя, с тремя, не менее,Достоин он вести сражение, -А тут дерется он с однимИ справиться не в силах с ним.(Один тот шестерых заменит!Король его еще оценит...)Где спесь, бахвальство, страсть? – Исчезли!.....С коней своих герои слезли,Чтобы, вступивши в пеший бой,Закончить спор между собой.Их лица зноем полыхали,Мечами руки их махали,Менялись, в воздухе звеня,Во время взмаха лезвия...Одно, однако, было ясно:Сраженье продолжать напрасно,К нему утрачен интерес,Поскольку явен перевес...Оружие решило спор!..Но вот летят во весь опорНа поле битвы с двух сторонПять достославнейших персонС непокрытыми главами.Торжественными словамиОни сейчас объявят тут,Что порешил высокий суд...И вот Судейского СоветаРешенье: "Отпрыск ГамуретаПобеду в битве одержал!"Нет, Грамофланц не возражал.Он Парцифалю сдался...Так, стало быть, ни с чем осталсяСын Лота, наш Гаван, наш друг!..И рыцарь произносит вдруг:"Король! Вчера, как все видали,Вы на ночь мне передышку далиИ, отличаясь истинным благородством,Своим не воспользовались превосходством.Сегодня я вам тем же самым отвечу,На завтра перенеся нашу встречу,Чтоб вы оправились от ран..."Так сказал Грамофланцу Гаван...Противник, согласившись с ним,Тотчас отправился к своим...И все вокруг оцепенело...Но тут Артур вмешался в дело.Парцифалю он сказал:"Ты Грамофланца наказал,Однако с помощью обмана:Себя ты выдал за Гавана.И – я скажу тебе в укор -От нас ты ускользнул, как вор,Сбежал! Иначе – не посетуй -Битвы не было бы этой.Но вышло так: ты – победитель,Гавановой славы похититель.Но пусть Гаван не обижается,Час новой битвы приближается!.."Гаван сказал: "Поверь, я рад,Что названый мой братПобеды доблестью добился.Он честно и бесстрашно бился.Что касается меня,Дождаться завтрашнего дняТолько бы достало сил,Чтоб я погиб или победил!.."...И в лагерь кони их помчали,Где дамы и девы их всех встречали.... . . . . . . . .Меж тем о доблестном ПарцифалеВ войсках противника узнали,Что, мол, на всей земле геройТакой не сыщется второй:Славнейший среди славных,Ему нет в мире равных.. . . . . . . . .Король меж тем всю ночь не спал,Письмо возлюбленной писал,Чтоб Итонии своей с гонцомПослать послание с кольцом.... . . . . . . . .И утром, с помощью посланца,От доблестного ГрамофланцаНе к Артуру пришло донесенье, -К Итонии пришло объясненье.И я его на память вамПочти дословно передам..."Прими мой привет, о привета достойная!Твой образ пронес сквозь беды и войны я.Прелестная дева, речь идет о тебе -Моем утешенье в безутешной судьбе.Моя любовь сплелась с твоейНаподобие корней.Ты сердце верностью укрепила,Живой водой его окропила...Верность в тебе заключена,Неверности ты лишена.В твоей любви заложен совет,Как различать мне, где – мрак, а где – свет.О ты, кто мною, как жизнь, любима,Твоя добродетель неколебима,Она, Южной подобна Звезде,Светит мне всюду и везде...Наши любви не должны разлучиться,Чему бы в мире ни случиться!Всю жизнь поклоняться себе заставьИ в трудный час меня не оставь!..Я знаю: тот, кого злоба точит,Меня разлучить с тобою хочет.Но ты подумай о нас двоихИ уговоров не слушай злых.Моя любовь тебя не порочит,Она только верность твою упрочит.Не забудь меня, своего слугу!Клянусь служить тебе, как смогу!.."...Итония утром, часу в восьмом,Пришла к Артуру с этим письмом.Слезы ее заливали щеки...Артур прочитал Грамофланца строкиИ молвил так: "Дорогая племянница,К тебе он, как видно, всем сердцем тянется.С тех пор как род существует людской,Возможно, любви не бывало такой...Над этим письмом ты не плачь и не смейся,А с ним в едином страданье слейся,Его в испытании не оставь,А все остальное – мне предоставь...Чтоб высушить эту твою слезинку,Я воспрепятствую поединку,И твой возлюбленный будет жив,Твое снисхождение заслужив...И все ж одного я никак не пойму:Клингсор тебя заточил в тюрьму,А Грамофланц пребывал на воле.Чувство меж вами вспыхнуть могло ли?..Да ты хоть видала его когда?.."Дева ответила: "Никогда,Я с ним ни разу еще не видаласьИ вся поэтому исстрадалась.А чувство возникло само собой...Я, дядя, к вам обращаюсь с мольбой:Если я смею об этом просить,Молю Грамофланца сюда пригласить,И я его наконец увижуИ, думаю, сим никого не унижу...". . . . . . . . .. . . . . . . . .О, пусть возликуют ваши сердца!К Артуру привели гонца,И чрез того молодого посланцаОн в гости к себе пригласил Грамофланца.Как преданья говорят,Грамофланц был безмерно рад.Он был Счастием оглушен,Поскольку в гости приглашенБыл как бы к Счастию самому,И счастливейший жребий выпал ему!..С немногочисленною свитой,Однако достаточно именитой,Он тотчас же пустился в путь...Здесь следует упомянуть,Что все одеты были с толком,Блистая бархатом и шелкомС отделкой темно-золотой...Король сокольничих с собойНа всякий случай прихватил.Казалось, Грамофланц спешилНа соколиную охоту(Хоть он испытывал охотуСовсем не к ловле соколов, -Король был все отдать готов,Одним желанием томимый -Скорее встретиться с любимой)......Меж тем скакал ему навстречу(Зачем скакал, я вам отвечу)Со свитою король Артур.С ним был юный Беакур,Глазами, локонами, нежной кожейС Итонией, сестрой своей, схожий.. . . . . . . . .Скакали лесом и полями.И наконец меж королямиВстреча желанная происходит!..Всех красотою превосходит,Конечно, юный Беакур.(Все верно рассчитал Артур...)Грамофланц спросил кого-то:«Кто этот юноша?» – "Сын Лота!Юный рыцарь Беакур...Как он красив, как белокур!.."...И Грамофланц, услышав это,Смекнул: "Так вот они, приметы,По коим я его сестру,Узнаю, если не умру!..Из-за нее сюда я прибылНа радость или же на погибель!.."И он с волненьем руку сжалТому, чью сестру он обожал.... . . . . . . . .Итак, примчались в лагерь... ТамАртур собрал сто прекраснейших дам,Сто вернейших подруг, сто чистейших сестер,Пригласив их в самый большой шатер...И Грамофланц, входя, притих:Ведь его Итония была среди них!..Вошла Гиневра дорогая,Гостям и рыцарям предлагаяСердечно их облобызать,Чтоб им приятье свое доказать......Но собрались здесь не на танцы!Артур промолвил Грамофланцу:"Прошу, оглянитесь по сторонам,Поскольку стало известно нам,Что вы одну особу ждете...И если вы ее найдете,Узнаете, кто здесь – она,Возможность будет вам данаС ней тотчас же облобызаться!.."...Тут я хотел бы вам признаться:Король еще по письмам знал,Как выглядит его Идеал,Затем он видел Беакура,Которого сама госпожа НатураСделала с Итонией схожим,И, как мы догадаться можем,Узнал он деву без труда,Чтоб стать ее супругом навсегда...Но жар их первого лобзаньяХранят и песни и сказанья......И сразу грянуло веселье!Гости радостно шумели,И, как у нас заведено,Уже рекой текло вино...Звенят бокалы... Гости пьяны......Меж тем Артур к шатру ГаванаТоропит своего коня..."Племянник, выслушай меня!И ты послушай, Оргелуза...Вражда – тяжелая обуза.Ее должны мы сбросить с плеч,Дабы не дать себя вовлечьВ какие-либо злоключенья...Восславим мира заключеньеМеж Грамофланцем и тобой,И незачем Гавану в бойВступать, еще не отдышавшись!.."...На уговоры его поддавшись,Оргелуза гнев на милость сменилаИ своего Гавана к миру склонила.... . . . . . . . .. . . . . . . . .В предвкушении брачного пира,Отказался и Грамофланц от турнира,А Итония, говорят,Воскликнула: "Гаван – мой брат,А Грамофланц мне станет мужем!И не враждуем мы, а дружим!.."...Так, своих не жалея сил,Король Артур всех примирил,Чего доселе не бывало-Кругом любовь торжествовалаНад ненавистью и враждой,Так же как счастие – над бедой!..Сей мир ничем не омрачился...Итак, Грамофланц с Итонией своей обручился,И свадьба сыграна была...Герои Круглого стола,А также воины КлингсораОтвести не в силах были взораОт этой пары молодой...Гиневра всех потчевала едойИ удивительными винами.Затем они рядами чиннымиВсе разошлись по своим шатрам.А что происходило там,Мы так и не узнали......Поговорим-ка о Парцифале.Все это пиршество емуСегодня было ни к чему:Герой непобедимый,Он думал о любимой,О ласковой своей жене,Скучавшей в дальней стороне...Что значит – «благоверный»? -Во имя блага верный!Великой Верностью он былСвязан с той, кого любилГорячо, сердечно,Преданно, навечно.Тоскою сердце истерзатьОн мог скорее, чем связатьСебя в час беззаботныйЛюбовью мимолетнойС одной из дам или из дев...Нет! Столько мук преодолев,Одной Кондвирамур он верен,С другими знаться не намерен......И рассуждал он про себя:"Рожден в любви, я жил любя,Любви бы на весь мир хватило...Но чем Любовь мне отплатила?Одной любовью поглощен,Люблю, любви своей лишен...И что мне ратные успехи?.."(Он глянул на свои доспехи,Которые лежали рядом,Внимательным и грустным взглядом...)"Святой Грааль стремясь найти,Я должен был от нее уйти,Уйти, во имя долга!Все это слишком долго!..Мой взор тоскует по ясноликой,Мучусь мукою великой,Рвусь к возлюбленной жене,Все радости недоступны мне!..Если бы дух мой колебался,Я бы, наверно, другим улыбался,Но Кондвирамур, мою Верность храня,Неверность похитила у меня,И, неспособный на прегрешенья,Я все равно не найду утешенья!..Господь лишил меня услады,Я обречен, не зная пощады,Цепи скорби своей влачить...Скорбящего сердца не излечить!..И я, который безмерно страдаю,Сей край отрады покидаю!.."И тут же сразу без услугОруженосцев иди слугГерой в доспехи облачился,Взял меч, копье и в путь пустился,Сам оседлав своего коня......Брезжил рассвет – начало дня...

Пусть тот, кого нетерпенье мучит,К терпению себя приучит,Пусть тот, кто спрашивать страшится:«Чем же все это завершится?» -Узнает, что уж близок час,Когда закончу свой рассказВеликой благости явленьем:Анфортасовым исцеленьем!. . . . . . . . .Пока же вас перенесуВ то место, где в глухом лесуГерой наш – лгать не буду -Впрямь приобщился к чуду.Навстречу мавр скакал один,Годами юный господин,На вид молодцеватыйИ сказочно богатый.Как описать, что он носил?..Я, нищий, не найду ни сил,Ни должного уменья,Чтоб описать каменья,Горевшие на немОслепительным огнем.Всю жизнь проживши нищим,Пред этим золотищемЯ откровенно трепещу...И равного не отыщуНи в том, ни в этом стане,Ни в Англии, ни в Бретани...Он, видимо, Любви служил.Он от рожденья ею жил.Все эти украшенья -Любовниц подношенья...К тому ж еще, страшней грозы,Он на турнирах брал призы,Другим не уступая(Разумно поступая)......Да, молодец был недурен,К тому ж рассудком одарен, -Не выиграть сраженьяБез соображенья!.....Невдалеке шумел прибой.Мавр корабли привел с собой,Ну, а на каждом – кстати -По мавританской рати.Число не трудно сосчитать:Всего их было двадцать пять,Тех кораблей, груженныхМногими сотнями вооруженных.Заметить надобно: войскаНе понимали языкаЧьего-либо другого,Кроме своего родного.Прибывши из одной земли,Они друг с другом не моглиСловами объясниться.(Все скоро объяснится...)Да, хоть земля у них одна,Различны были племена,Пришлось разноплеменнымСлужить одним знаменам.Он был королем единымВсем маврам и всем сарацинам......Он был и молод, и удал,И, скажем правду, обладалДиковинным оружьем(Мы это обнаружим)......Итак, сошедши с корабля,Король увидел короля.Поскольку короли они,Пусть спорят меж собой одни:Мы столь великим людямНи в чем мешать не будем!.....Из них был каждый, страх презрев,Душою – агнец, сердцем – лев....Зачем судьба была столь злаИ этих королей свела,Свела причем случайно:Земля ведь так бескрайна?!...Но я за Парцифаля спокоен.Мало того, что он истинный воин,Вовек живет в его кровиВерность Граалю и Любви......Их силе воздавая дань я,Страшусь: не хватит дарованья,Отпущенного мне судьбой,Чтоб описать этот дивный бойВесомо, точными словами(Заранее каюсь перед вами).Но так скажу: вначалеИх лица засиялиВ порыве увлеченьяПодобием свеченья.Но сердце на двоих одноИм было господом дано:Каждый, по воле духа святого,Носил в груди своей сердце другого.И хоть им обоим отрадно было,Сердце у них болело, ныло:Отважное сердце бойцовское,Единое сердце отцовское......Итак, хоть корень их един,Язычник и христианинСтолкнулись меж собою...Не мне им быть судьею.Я сознаю: решать не мне,На чьей победа стороне.Я лишь желаю, чтобыВ живых остались оба...Однако бой уже идет...Кто первым на землю падет,С коня кто первым свалится?(О, сколь душа печалится!)Но я немало удивлен:Безмерно был толчок силен,Но оба в самом делеВ седлах усидели...И вновь они столкнулись...Их копья не согнулись...Язычник впал в великий гнев,В седле противника узрев,Что было непривычно:Своих соперников обычноРазил он с первого удара,Исполнен огненного жара...И так же были горячиИх раскаленные мечи,Которыми они махали -И ярость, страсть в них не стихали...Кони сильно утомились,От жара их бока дымились,Но, распаляясь все сильней,Сошли противники с конейИ битву продолжали стоя,Дыша священным жаром боя...Крещеный явно уступалЯзычнику... Тот наступал,Клич выкликая: «Табронит!» -И этот клич его звенит,И перед каждым взмахом новымБодрит себя он этим зовом.Так, восклицая: «Табронит!» -Он супротивника теснит!..Но не сдавался и крещеный.Взгляд к Пельраперу обращенный,Был чист и светел, как хрусталь.И перед ним сиял Грааль......Мавр знал Любовь. Любви служеньеНе раз вело его в сраженье,И так он навык приобрелИ всех противников борол...Как нам уже известно, онБыл королевою пленен,Прекраснейшею Секундильей,И не жалел усилий,Чтобы награду заслужитьТой, для кого хотел он жить...И Парцифаль изнемогал.Лишь дух геройский помогалЕму порой с колен поднятьсяИ все еще обороняться,Теперь уж – из последних сил...И он пощады не просил...Они сражаются... Они?!Нет, истине в глаза взгляни:Здесь в испытанье боевое,Казалось бы, вступили двое,Но двое, бывшие – одним.Мы их в одно соединим:Две кровных половины,Два брата двуедины......Итак, язычник побеждал.Но Парцифаль не смерти ждал -Великой ждал услады...И тут мы вспомнить рады,Как Треврицент ему внушил,Что он пред Богом согрешилИ что одна дорогаК спасенью – вера в Бога!..И он постиг, что Бог – везде:Как в отраде, так и в беде,И того, кто Господа славит,Всевышний не оставит,И он предвкушал усладу:Всевышнего пощаду!Но с каждым криком: «Табронит!»(Град Секундильи, что стоитВ предгории Кавказа[153]) -Язычник как бы сразуМощь и отвагу набиралИ с новой силой напиралНа христианина,Отважнейшего паладина,Кого еще никогда доселеВраги никакие не одолели...А нынче силы в нем иссякали...Но мечи еще все высекалиИскры из шлемов и лат...О господи! Брата погубит брат!О господи, слыша и видя это,Оставь в живых дитя Гамурета!(Я обоих братьев имею в видуИ для обоих пощады жду,Для язычника и для христианина,Ибо плоть их и кровь их едина...)Но о чем шла в этой битве речь?О том, чтоб Любовь и Верность сберечь.Не будь у ПарцифаляКондвирамур и Грааля,Давно бы грянул приговор,И ни к чему б весь разговор...Язычник же, воин необоримый,Силен был Любовью неукротимой.Итак, Любовь – это сила одна.Но ему и другая была дана:Эта сила – его каменья, -Укреплявшая в нем уменьеВести кровавый, тяжкий бойИ совладать с самим собой...Но я судьбой крещеного обеспокоен:Изнемог, истомился бесстрашный воин.О, взбодрись же, достойнейший Парцифаль!Но если ни Кондвирамур, ни ГраальНе способны дух твой взбодрить отныне,То подумай о Кардейсе[154] и о Лоэрангрине,[155]О твоих двух мальчиках дорогих,Кондвирамур под сердцем носила их,Когда в поход тебя провожала...Не хочешь ли ты, чтоб сиротства жалоВонзилось в милых твоих детей?Так выживи! Так не ослабей!.....И, словно внемля чутким слухомСиим словам, воспрял он духомИ вспомнил о своей жене.Он вспомнил и о той войне,Когда у стен Пельрапера-градаБольшая досталась ему наградаИ побежден был король Кламид......Язычник кричал: «Табронит! Табронит!» -В свою судьбу и победу веря.Парцифаль же вспомнил о ПельрапереИ воскликнул в отчаянье: «Пельрапер!» -И тут же, являя геройства пример,Разбил в куски щит некрещеного,Посыпались каменья с оного,Я думаю, каждый кусочек щитаСтоил марок не меньше ста...Сказать, что дальше было там?..Меч Парцифаля пополамО шлем язычника разбился...Так Господь Бог распорядился(И этим пощадил бойца):Меч, отнятый у мертвеца,Не должен приносить удачу!..(О Красном Итере я плачу...). . . . . . . . .Язычник тут же встал с колен.Он не спешил сдаваться в плен,Он грозным выглядел, жестоким,Но духом обладал высоким......Свойство боя таково,Что не узнаешь: кто – кого?(О наших думая героях,Радею я о них обоих...)Язычник, видимо, знакомБыл и с французским языком.Владея им вполне свободно,Он молвил: "Нет, неблагородноСвоим мечом рубить сплечаОставшегося без меча!..Отважный муж, скажи мне – кто ты?С тобой мне драться нет охоты.Меч твой сломался, а не то бМеня бы уложили в гроб,Да и тебе пришлось бы туго...Дадим же отдохнуть друг другу..."Они присели на траву,Подвластны кровному родству.И молвил некрещеный,Взаправду восхищенный:"Поверь, что равного тебеОтвагой, стойкостью в борьбеЯ не встречал в былых походах...Да... Нам потребовался отдых...Иначе битвы не начать...Но, можешь мне не отвечать,Я знать твое хотел бы имя:Откуда ты, кого своимиРодителями ты зовешь?..""Меня превратно ты поймешь,Коль поспешу с ответом:Ведь ты усмотришь в этомМою готовность сдаться...А я готов еще сражатьсяВо имя Истинной Любви!..Себя ты первым назови!.."И мавр ответствовал герою:"Пусть я стыдом себя покрою,Но честно все тебе скажу:Я – Фейрефиц... Мой род в АнжуБерет свое начало...Владыки не бывалоБогаче и сильней, чем я...Куда ни глянь – моя земля...В моем владенье – страны..."Наш друг ответил: "Странно...Не может быть, чтоб из Анжу...К анжуйцам я принадлежу...Анжуец по наследству,Зовусь анжуйцем с детства!..Узнай же: пред тобою – я,Сын Гамурета-короля!Имеешь ли понятье,Кто он такой?.." – "Мы – братья.Мы братья сводные с тобой!Отец наш, занесен судьбойВ языческие страны,Был мужем Белаканы,Черной матери моей...""Забрало подними скорей!... . . . . . . . .. . . . . . . . .Я слышал, люди говорят,Есть у меня пятнистый братВ далеких странах где-то.Посмотрим: ты ли это?"И, восхищенья не тая,Язычник рек: «Да. Это – я...»Забрало поднял Фейрефиц:И белолиц и чернолицОн был на самом деле.Глаза его горели.И, в нем узнав свои черты,Рек Парцифаль: «Да. Это – ты...»...Двухцветный, как сорока,Растроганный глубоко,С себя язычник панцирь снял -Мир между братьями настал...И те, что друг с другом сражались,Теперь облобызались...Так восторжествовала вновьСвятая Верность и Любовь.Язычник рек: "Не сон ли это?Я вижу сына Гамурета!Мы встретились, назло врагам!..Хвала, хвала моим богам![156]Ко мне вы благосклонны,Юпитер и Юнона!..Хвала, хвала планетам,Чьим благодатным светомБыл озарен мой путь сюда,Где встретились мы навсегда!..". . . . . . . . .. . . . . . . . .И поскакали оба брата,В лучах вечернего заката,Куда? – К Артуру-королю!(Я им прекрасный пир сулюИ ошибусь едва ли.Героя в лагере ждали...)...Так в лагерь въехали они,Во всех шатрах горят огни.К ним, выстоявшим сечу,Гаван спешит навстречу,Затем из каждого шатраВесь цвет Артурова двораВыходит к ним, обоимПрославленным героям...Конечно, не секрет для вас,Что с мавра не сводили глаз,Дивясь лицом его пятнистымИ взглядом, мужественным и чистым,Да небывалой епанчой,Расшитой дивною парчой...Дамы млели от восхищенья,Глядя на каменья,Светло пылавшие на немУдивительным огнем...(Те камни, как мы уже говорили,Были подарком Секундильи...)Едва он плащ и латы снял,Гаван их под охрану взял,Чтоб то, что так сверкало,Случайно не пропало.... . . . . . . . .Вдруг грянули литавры:Посмотреть на мавраАртур с Гиневрою вошли.Они сородича в нем нашли.С ним все облобызались-Гости собирались...За славные свои делаВ герои Круглого столаЗачислен некрещеный,Но к Истине приобщенный...(Ему открыты двериК святой, Христовой вере...)Сидели все вокруг стола...И в этот миг в шатер вошлаВ драгоценнейшем наряде,С великою мольбой во взгляде,Некрасивая дева младая.Могу сказать вам, не гадая,Что это – мудрая Кундри была...Итак, в шатер она вошлаИ пала пред героем ниц...И Парцифаль и ФейрефицЗарделись от смущенья...Она пришла молить прощеньяИ не сердиться на нееЗа речь недобрую ее...Тогда сказали оба брата:Она ни в чем не виновата,Хоть Парцифаль, свидетель – Бог,Обиды ей простить не мог,Но, чтобы сей не портить пир,Он предпочел отмщенью – мир......Хочу сказать, ей не в обиду,Кундри была ужасна с виду.Такая же, как в Плимицоле.(Все дело тут – в господней воле...)Все так же она желтоглаза,С глазами – что два топаза,Все так же она длиннозуба,Все так же сколочена грубо,Все так же выглядит жуткоРот ее, синий, как незабудка...И дева сказала вот это:"Хвала тебе, сын Гамурета!Хвала тебе, Герцелойды сын!Хвала тебе, доблестный паладин!Привет и тебе, Фейрефиц пятнистый, "Ты с юных лет был воин истый,Мечом своим Секундилье служа.Была она и мне госпожа..."И, посмотрев на Парцифаля -Искателя Грааля,Она торжественно произнесла:"О ты, чьим доблестям несть числа,Будь верен себе в час великой отрады!Высочайшей ты удостоен награды!Твоих испытаний окончен срок,И тобой заслужен победный венок.Счастливейший жребий тебе уготовал.Ты вскоре будешь коронованПервейшей из земных корон,Вступивши на Граалев трон.На камне письмена сказали,Что небеса тебя назвалиВладыкой, избранным судьбой!Твоя Кондвирамур с тобойГраалем вместе будет править.При этом я должна добавитьМужское имя – Лоэрангрин...То – новорожденный твой сын.Твоим наследником он станет,Когда урочный час настанет...Так, вместе с сыном и женой,Владей короной всеземной!Когда умрешь иль станешь старцем,Другой твой сын – Кардейс – БробарцемЗаконно станет володеть...Но – главное – преодолетьТы хворь Анфортасу поможешь!..Да, Парцифаль! Теперь ты сможешьВопрос спасительный задать,Чтобы страдальцу не страдать,И сим несчастного спасти,И в мир блаженство принести!.."...Вот что Кундри возвестила.Всех радость безмерная охватила.А у счастливейшего сына землиСлезы по щекам текли...Но Кундри мудрая сказала:"Теперь – пора! Но, помни: малоНа это сил одних твоих.Мунсальвеш зовет двоих.Необходим тебе провожатый,Рвеньем рыцарским объятый!.."...И Фейрефиц воскликнул: "Брат!Любовью я к тебе объят,А также волей к бою!..Возьми меня с собою!..". . . . . . . . .. . . . . . . . .И по прошествии трех днейБратья сели на коней.Всех одарили, обласкалиИ вслед за Кундри ускакали...

XVI

Анфортас в это времяВсе той же боли бремяСредь рыцарей Грааля нес...Их верность трогала до слез.Когда б не эта верность дивная,Давно печаль бы неизбывнаяВ гроб Анфортаса свела.Жизнь ему вовсе уж не мила...Но те, кто состоялиВ священном братстве Грааля,Поддерживали силу в немОдним-единственным путем:Ему Грааль давали зреть,Тем не давая умереть...Но рыцарям Анфортас рек:"Злосчастнейший я человек!В чем ваша верность? В чем – любовь?Чтоб час за часом, вновь и вновь,Мои страданья длились?..Я тщетно убедить вас силюсь:Только смерть меня может спасти,Избавление принести.Изнемогаючи от боли,Не заслужил я этой доли,Чтоб вы, кто знал меня в бою,Жизнь бесполезную моюС таким упорством сохраняли!.."Те молча слушали... Не знали,Что отвечать... Ведь он был прав,Тягчайшие из мук познав...Исполнить, что ли, приказанье?!Но Треврипента предсказаньеИ надпись на самом ГраалеОт рокового шага их удержали.Сказано было: час грядет -И рыцарь доблестный придет,Участливо: «Что с вами?» – спросит,И вмиг Анфортас сброситС себя своих страданий груз,Освободясь от страшных уз...Однако рыцарь все не являлся...Анфортас умереть старался.Лежал, закрывши очи,Дабы привыкнуть к вечной ночиИ вновь очей не открывать...Тогда несли его кроватьК священному ГраалюИ насильно глаза ему вновь открывали.В часы сближенья двух планетСтрадал Анфортас так, что нетСлов у меня для описаньяИспытанного им страданья...От страшной боли он кричал,Чем беспредельно огорчалВсех своих придворных,Исходивших в слезах непритворных...Им целый мир казался адом,Но они не знали, что радость – рядом..Да, они этого даже не предполагалиИ к различным способам прибегали,Чтоб смягчить его муки невероятные.Разбросали травы кругом ароматные,Терпентином[157] курили и душистой гвоздикоюЧтобы как-то с болью справиться дикою,И при этом должны были воскуренияПодсластить ужасающий запах гниения...Возлежал он на матраце пунцовом,На шелку на пальмовом и тростниковом,Возлежал под стеганым он одеялом,Которое шелком горело алым,А каменья, что украшали кровать,Я бы хотел здесь вам назвать.Итак, это были: карбункул, агат,Сапфир, изумруд, аметист, гранат,Берилл, опал, халцедон, алмаз,Турмалин, бирюза, рубин, топаз......Одни каменья радуют взгляд,Другие – сердце веселят,Третьи – с давних времен и понынеУспешно служат медицине.И, мнится, именно ониАнфортаса продлили дни...Да. Много с ним хлебнули горя...Но всех вас ждет веселье вскоре:Заветный перейдя рубеж,Явились в Терра де СальвешИз Иофланца трое:Два брата, два героя(Парцифаль – одного из них имя),И некая дева с ними...Мне достоверно не сказали,Была дорога далека ли,Но, появившись здесь, любойВступает с одним из храмовников в бой...И если б не было Кундри рядом,То со сторожевым отрядомПришлось бы им повоевать, -Никак бы стычки не миновать.Но старший понял, слава Богу,Что не угрозу, а подмогуМудрая Кундри привела.Одета вестница былаВ платье с белыми голубями.Начальник стражи поднял знамяИ громко крикнул: "НаконецВсем нашим горестям – конец!.."Признаемся, что ФейрефицуХотелось со стражником сцепиться,Да, к счастью, Кундри не далаИ ласково произнесла:"Неужто вы их не узнали?Все это – рыцари Грааля,И каждый воин сих рядовПовиноваться вам готов,Хоть вы турниром не потешились..."...Храмовники тотчас же спешилисьИ с непокрытою главоюПриветствовали братьев стоя.С увлажненными очами(Волненье их представьте сами)Препроводили они гостейВ таинственнейшую из крепостей,В обитель Счастья и Печали,Где братьев толпами встречалиИ достославные мужи,И благородные пажи,И стражники, и свита...Дверь во дворец открыта.Их с трепетным волненьем ждутИ вверх по лестнице ведут,Туда, где, как известно, в залеКовры бессчетные лежалиИ где, как будто в полусне,Анфортас, прислонясь к стене,Сносил чудовищные муки...Но, увидав вошедших, рукиОн к ним приветливо простер...(Надежды ли вспыхнул в нем костер?..)Явным было его оживленьеОт столь нежданного явленья..."С тех пор как я вас увидал, -Он молвил тихо, – я все ждал,Когда вы возвратитесь,Благородный витязь!..О, вы пришли меня спасти,От чар Грааля увести,Чтоб жизнь моя не длилась доле.Нет отдыха мне от страшной боли!.."Душой к Анфортасу припадая,Парцифаль спросил его, рыдая(Вопрос явился сам собой):«О дядя! Молви, что с тобой?!». . . . . . . . .И тут судьба его решилась,И чудо из чудес свершилось:Анфортас исцелился вмиг,И перед всеми вдруг возникКак бы Анфортас новый,Красивый, сильный, здоровый.Нет, даже Парцифаль-геройС ним не сравнится красотой,Не может с ним сравниться видомАвессалом,[158] рожденный царем Давидом,Ни Вергулахт, ни Гамурет, -В красоте Анфортасу равных нет!.....И вот теперь, в избытке сил,Анфортас громко провозгласилОтважного ПарцифаляВладыкою и королем Грааля,Согласно письменам священным...Я считаю несомненным,Что, так или иначе,В мире нет никого богачеПарцифаля и брата его ФейрефицаИ в этом никто с ними не сравнится...Скажу, подробностей не зная,Что Парцифаля жена родная -Кондвирамур – в конце концовУслышала супруга зов,И скоро в путь она пустиласьИ в Мунсальвеше очутилась......Вполне достоверно известно мне,В какой они встретились стороне.За королевою супругПришел на тот заветный луг,Где он, судьбе не прекословя,Узрел три алых капли кровиНа свежевыпавшем снегу...И я напомнить вам могу,Что для него в часы печалиЭти знаки означали......Теперь он, радостный, скакалНавстречу той, кого искал,Кому молился неизменно,Кто для него была священна...Но был далек ли, близок путь,Он по дороге заглянутьК Тревриценту обязался -И вот в пещере лесной оказался......Отшельник выслушал рассказО том, как Анфортаса он спас,И молвил: "Вновь я зрю сегодня:Таинственны пути Господни!Господней власти нет границы!Се не пустые небылицы...Вот всякой мудрости итог:Бог есть слово, а слово есть бог.Бог это – сын, и бог – отец,Неизмеримо добр Творец.Господу вечное благодаренье:В твоей душе он поселил смиренье!.."...И Парцифаль сказал в ответ:"Жену я не видел пять долгих летИ еду теперь за нею,За Кондвирамур моею.Она меня ждет, может статься...Дозволь с тобой, дядя, расстаться..."...Он с Треврицентом распростилсяИ той же ночью в путь пустился.Недолго ли, долго ли он скакал -Вдруг в поле лагерь увидал.И понял он, что почти уже дома:Гербы и знамена ему знакомы.Стояли там войска Бробарца......Благороднейшего старцаКороль Грааля узнает.То старый герцог был, Кийот,Несчастный пасынок Фортуны,Муж Шозианы, отец Сигуны...С почтением отвесил онМонарху своему поклон.И, видно, избранный судьбой,Повел монарха за собойВ шатер ковровый, где жилаКондвирамур и все ждала,Когда блаженный миг наступит:Порог муж переступит!.....Когда вошли, она дремала.На нее накинуто было одеяло.Она была в одной сорочке...Рядом с ней спали ее сыночки...Отважившись ее коснуться,Кийот попросил ее проснуться...Меж тем пажи проворно снялиДоспехи с Парцифаля...И тут, широко глаза раскрыв,Королева воскликнула: «Ты жив!..»И Парцифаль наконец – пред нею,Пред королевою своею,Пред той, к которой он так спешил,Кого чуть жизни не лишилСвоим отсутствием ужасным...Теперь жена объятьем страстнымМужа родного обняла,Вернувшегося приняла,Дурного слова не сказала,А, как я слышал, облобызала......Но тут заплакали оба сына.Кардейса и ЛоэрангринаПарцифаль впервые увидалИ любовно их расцеловал.... . . . . . . . .Итак, нашли они друг другаВблизи заснеженного луга,Где Парцифаль лишился слуха и зреньяИз-за любовного оцепененья,Любовью в сердце пораженный,В мечту о своей Кондвирамур погруженный......Полагаю, что неспростаЗахотел он увидеть вновь эти места......Муж и заботливый родитель,В Мунсальвеш – свою обитель -Отправил он жену и сына,Кондвирамур и Лоэрангрина......Дорога через лес вела."Здесь, – молвил Парцифаль, – когда-то былаПещера близ ручья лесного,Туда б хотел зайти я снова,Тем более что по пути...Нельзя ли нам ее найти?.."...Пещеру эту люди зналиИ Парцифалю рассказали,Что там дева одна жила,Чья участь безмерно была тяжела.Она стенала над гробом любимого,Полна страданья неутолимого...И вот они эту пещеру нашли,Но только лишь в нее вошли,Сигуну мертвой увидали...Подобной верности в мире не знали.Она – подобье тени -Преклонив колени,Застыла, обнимая гроб...Парцифаля бил озноб...Он повелел открыть крышку гроба,Чтоб в нем отныне лежали оба:Шионатуландер, красавец юный,Рядом со своею бедной Сигуной......Кондвирамур причитала над ними:Ведь они приходились ей родными.... . . . . . . . .Путь выбрав покороче,Все той же самой ночьюЯвились в Мунсальвеш, где братБыл обнять Парцифаля рад.В ночь сей желанной встречиПылали в замке свечи.Казалось, лес свечей горел...Лоэрангрин своего дядю узрелИ закричал неистово,Боясь поцеловать пятнистого.Фейрефица это рассмешило,Но в чем-то участь его решило.... . . . . . . . .Успел он воспылать душойК прекраснейшей Репанс де Шой.И вот, вступив в кипенье зала,Она Анфортаса облобызала,С чудесным поздравив его исцеленьем.Затем своим повеленьемОна заставила ФейрефицаПриблизиться к ней, поклонитьсяИ в уста ее поцеловать...(Мне бы в том замке побывать!)...Меж тем уже приготовлялиВозношение Грааля.Грааль (так вот дошло до нас)Не выставляли напоказ -Лишь в праздник, в день для всех священный.Камень показывали бесценный...Ночь эта – господу хвала! -Великой радостью цвела...От горя следа не осталось......Несмотря на усталость,Кондвирамур, дорожное сняв одеянье,Предстала во всем своем сиянье.Фейрефиц встречал ее у дверей...Величественней, красивей, добрейОн женщины не видал ни разу...На ней сверкали алмазыИ платье, золотом тканное(Покроем – чужестранное)...Всех в восторг ее вид приводил...Фейрефиц владычицу в зал проводил......Я вам рассказывал о том,Как перед прежним королем -Анфортасом – Грааль явился...Обряд сей снова повторился.Мне ж повторяться смысла нет.Тот, чей родитель Гамурет,И та, чей родитель Тампентер,Являя Верности пример,Все чудеса ГрааляС волнением наблюдалиИ от начала до концаДушою славили творца......Итак, сменялось чудом чудо.И снова полнились сосудыРазнообразнейшим вином,И снова быль казалась сном,И снедью наполнялись блюда...(Тут, право, вспомнить бы не худо,Как в Пельрапере, в пору бед,Скуднейший дорог был обед!..)Лишь Фейрефиц не понимает:Кто эти кубки наполняет?Не может он уразуметь:Кто добывает эту снедь?.....Красавец Анфортас сидевший с ним рядом,Его окинул добрым взглядомИ некрещеного спросил:"Источник наших благ и сил,Святой Грааль лежит пред вами.Но видите ль его вы сами?.."«Святой Грааль?! Не вижу... Нет...» -Фейрефиц сказал в ответ...Но дело не в его ответе:В Любви губительные сетиРепанс анжуйца завлекла.Кровь в нем вскипела, потекла,Беснуючись, по вздутым жилам.Все стало для него немилым,Кроме нее – Репанс де Шой -Богатство, слава, край роднойИ Секундилья-королева...Исполнен страсти, боли, гнева,Герой к Юпитеру воззвал:«За что меня ты так наказал?!»И на его пятнистом телеБелые пятна совсем побелели......Меж тем Анфортас ПарцифалюСказал с немалою печалью:"Ваш брат любимый, как ни жаль,Не в силах разглядеть Грааль.Неужто Бог его так обидитИ всех благ источник он не увидит?.."Фейрефиц слова подтвердил его,Сказав, что не видит здесь ничего,И об этом тотчас узналиСобравшиеся в зале.«Как? Быть не может! Неужель?!»И только старый ТитурельНашел простое объясненье:Здесь дело – не в изъяне зренья,Не в том, что взгляд его смещен,А в том, что рыцарь – не крещен!"Едва лишь примет он крещенье,Произойдет с ним превращенье,Грааль откроется пред ним,Как он открылся остальнымХрамовникам христолюбивым!"...Сочтя все это справедливым,Рек Парцифалю Фейрефиц:"В прекраснейшую из девицВлюблен я безутешно.И я крещусь поспешно,Не стану я терять и дня,Коль она выйдет за меня!.."«Но кто счастливейшая эта?!» -Воскликнул отпрыск Гамурета."Репанс! Анфортаса сестра!Однако мне узнать пора,Как совершается крещенье?То, видимо, мечей скрещенье,Великий, видимо, турнир?Или особый это пир?.."Услышав сей вопрос,Анфортас хохотал до слез,И Парцифаль смеялся тоже:"Подобным образом негожеУ нас крещенье принимать...Ты вот что должен понимать:Чтоб стать христианином,Слейся с Богом триединым,Найди к Христовой вере путьИ о Юпитере забудь,Оставь и Секундилью -И мечта твоя станет былью!..". . . . . . . . .Принял Фейрефиц крещенье.Бог даровал ему прощенье:В купель погрузился он слепым,Грааль был для него незрим,И вот покрыла его вода -И он увидел Грааль тогда-Так разум его наконец созрел,Так взгляд его наконец прозрел...А вскоре, как гласит преданье,Свершилось и бракосочетаньеС прекраснейшей Репанс де Шой.Да, путь широкий, путь большойОткрыт христианинуНа дальнюю чужбину...Тем временем на ГраалеНадпись прочитали:"Кому наказ Господень данСтать королем одной из стран,Не может спрошен быть народом,Как звать его и кто он родом.А кто вопроса не избежит,Тому немедля надлежитОтречься от княжения..."...В знак предостереженияГосподь к молчанью принуждалЗа то, что слишком долго ждалАнфортас, боль едва осиля,Чтоб его спросили,Кто он, что с ним, – хотя бы раз!..Велик сей божеский указ!... . . . . . . . .А Фейрефица тянуло вдаль,И он промолвил: "Парцифаль,Иду я царствовать однойВосточной, дивною страной.Я ухожу с женой вдвоем...Коли дозволишь, мы возьмемС собой Лоэрангрина...""Нет, дорогого сынаНе смею с вами отпустить.Суждено ему служитьСвященному Граалю, -Так письмена сказали..."...Когда прошло двенадцать дней,Фейрефиц оседлал конейИ распрощался с братом,Глубокой скорбью объятым......А вскоре в Мунсальвеш пришлаКундри, известие принесла:От горя СекундильяСкончалась... Но всесильеРепанс отныне обрела...Страною Индия была,Где Фейрефиц достойно правил...Господь бездетными их не оставил.Репанс младенца родила,Его Иоанном назвала.[159](Он людям из восточных странИзвестен как «монах Иоанн».От монаха Иоанна пошлиВсе христиане-короли,Что правят на Востоке...Мы знаем, где истоки...). . . . . . . . .Лоэрангрин меж тем возрос.Он рыцарь был, он жаждал гроз.Во многих битвах бился смело...Но юным сердцем завладелаБрабанта[160] дивная жена.В богатстве, в славе рождена,Красотою она сверкала,Но беспощадно отвергалаВсех, жаждавших ее руки, -Пусть титулы их высоки.Какое до них ей дело?Она любви хотела......И вот из Мунсальвеша к нейБелейший среди лебедейВ Антверпен рыцаря привез.Он строен был, светловолосИ сердцем безупречен...Он был с любовью встречен...И разумеется, что онВступил на королевский трон.В Брабанте и понынеПомнят о Лоэрангрине,Хоть он себя и не назвал...Он в первый день жене сказалИ пояснил ей здраво,Что не имеет праваПоведать, кто он и откуда,Иначе им придется худо..."Увы, все под секретом...Но спрашивать не смей об этом!.."И, движимая любовью,Она блюла сие условье.Но день пришел – она спросила...И грозно ей судьба отметила.Едва она задала вопрос,Явился лебедь и увезВ неведомые далиСына Парцифаля.... . . . . . . . .. . . . . . . . .Немало стоило трудаРассказ Кретьена де ТруаЗдесь выправить с таким расчетом,Чтоб то, что было нам КиотомПоведано, восстановитьИ эту быль возобновить,Не высосав ее из пальца...Узнали мы от провансальцаВсю сложность длинного пути,Что Герцелойды сын пройтиОбязан был по божьей воле,Пока воссел он на престоле,Грааля ставши королем...В повествовании своемЯ, разбираясь мало-мальски,Что сказано по-провансальски,Вам по-немецки изложил,Но неизменно дорожилКиотовой первоосновой,Страшась рассказ придумать новый.Да, я, Вольфрам фон Эшенбах,За совесть пел, а не за страхИ за своим героем следомОт поражений шел к победам...Но высшая из всех побед -Проживши жизнь, увидеть свет,Не призрачный, а настоящий,От чистой Правды исходящий,Не просто по миру брести,А Истину вдруг обрести......Все это изложивши вам,С волненьем жду от наших дамБестрепетного приговора,С надеждой тайной, что, коль скороВсе это для одной сложил,Ее хвалу я заслужил!..