Пятница, тринадцатое
Частичная новелизация кампании "Пятница, 13-е".
Комтур полз по катакомбам, обдирая в кровь ладони. Он был измотан, голоден, зол.
Нестройный шаг стражников долбил мозг тупым молотом. Едва освещаемые светом факела, истлевшие черепа смеялись ему в лицо гнилозубым оскалом.
– Ты умрёшь здесь! Ты вечно будешь с нами! Они сожрут твою плоть и выпьют твой мозг!
– Это мы ещё поглядим, кто кого сожрёт!
Подгоняемый обострившимся чутьём, комтур резко обернулся, нажав на спуск. Страх парализовал стражника, он знал, что не сможет увернуться, его лицо застыло гипсовой маской за мгновение до того, как арбалетный болт пробуравил черепную коробку холопа, расплескав серые мозги по древним заплесневелым стенам. Но не успел труп солдата упасть на залитый кровью и мозгами пол, как комтур, преодолевая боль в руках, уже перезаряжал оружие. Да, бойцы были смышлёными, но они не знали подземелий так же хорошо, как знал их он и его братья.
Комтур уже несколько дней назад покинул пределы столицы, подземные ходы вели его к окрестностям порта. Разглядев в свете факела указующую печать, комтур надавил плечом на каменную плиту, открывая проход в залитый лунным светом подвал. Не мешкая ни секунды, он прошёл вперёд и затворил за собой щель, обрекая стражников на вечное скитание в проклятых катакомбах.
Развалины часовни… Свет ночного светила пробивался сквозь изъеденные временем доски. Поднявшись по лестнице, он вышел в ночь, накинув на голову серый рыцарский капюшон. Перед его взором предстал Руан, искрящийся мерцающим светом фонарей. Нужно было спешить, вокруг рыскали шпионы короля, и если бы не знания тайных путей, голова комтура уже украшала бы королевский стол.
В путь! Сливаясь с тенями и читая защитные мантры, беглец спешил к пристани, где его братья уже заканчивали погрузку золота и каменьев. Дважды он пускал в ход арбалет (это "нечистое", презираемое церковью оружие), кроша плоть имперских ищеек. Дважды черепа врагов разлетались, как глиняные горшки. Но он добрался до своих братьев и, перекинувшись только им понятными жестами с капитаном, взобрался на палубу флагманского насада.
– Тревога! – выкрикнул один из братьев и сразу же умолк, сражённый ударом ржавой алебарды, его голова катилась вниз по мостовой, к водам Сены.
Из-за ближайшего дома прямо к пирсам рвался отряд имперских гвардейцев!
– Арбалетчики – огонь! – не растерялся капитан.
Дюжина псов короля пополнили своими именами Книгу Мёртвых, но времени на повторный залп уже не было. Со всех сторон портовую площадь окружали королевские войска.
– Руби швартовы! Отступаем к кораблям!
– Я их задержу, – спокойно сказал комтур. Капитан лишь кивнул…
Спустя мгновение, перевернувшись в воздухе, комтур уже стоял на залитой кровью мостовой, откинув серый капюшон и обнажив меч, украшенный древними рунами.
– Трусливые собаки, кто из вас бросит мне вызов?!
Как и ожидалось, ответом был подлый окрик имперского инквизитора и сплошной лес ощерившихся металлом гвардейцев, прущих на комтура стеной.
– Смерть для Князя!!!
Взмах меча – и фонтаны крови взметнулись в ночное небо, взмах – и шлемы гвардейцев зазвенели по мостовой, взмах – и их поганые кишки, выскальзывая из вспоротых животов, с омерзительным хлюпаньем шмякались оземь. Лицо комтура было залито кровью имперских псов, он дико, исступлённо хохотал, войдя в боевой транс и махая разящим мечом с силой и неотвратимостью ветряной мельницы.
– Убейте еретика! Убейте его!! Убейте!!! – в ужасе кричал инквизитор, исходя пеной.
Это были его последние слова. Раскидывая во все стороны королевских солдат, храмовник мчался к своей цели. Ещё одно движение меча – и разрубленный надвое инквизитор пополнил список трупов.
– Счастливо оставаться, рабские отродья! – насмешливо выкрикнул капитан.
Все восемнадцать галер уже отчалили, время возвращаться к братьям… Комтур бежал по пирсу с огромной скоростью, бревенчатые остовы дрожали от тяжёлой поступи кованых сапог. Толчок, прыжок – и вот уже он среди своих.
– Мразь… – сплюнул комтур, презрительно глядя на отставших гвардейцев.
– Из цепных псов никогда не вырастут волки… – рассудил капитан.
– Мы сможем уйти от патрулей? – комтур сразу перешёл к делу.
– Не знаю. Прибрежные города наводнены шпионами, ищейки короля повсюду. Мы сможем выйти в море, но пролив наверняка заблокирован.
– Магистр клялся, что сможет провести нас через блокаду.
– Клялся.
– Где он?
– В каюте.
Стук в дверь развеял облако Осязаемого Мрака.
– Входи, брат, – донеслось из пустоты. Говорящий не раскрывал рта и продолжал сидеть спиной к двери, закрыв глаза.
– Мы оторвались от преследования, но…
– Знаю, – прервал комтура всё тот же призрачный голос.
Комтур замолчал, дивясь своей глупости, а магистр продолжил:
– Мы пройдём через их флот, брат.
– Как, магистр?
Сидящий впервые за весь разговор открыл глаза. Встал. Обернулся. Подошёл к комтуру. И вложил ему в руки золотой диск из затонувших катакомб.
– Вот так.
На его всё ещё сомкнутых губах сияла торжествующая ухмылка. Магистр имел полные причины для радости, ведь на его стороне теперь было само море.
Путь вверх по реке занял не так много времени, как разгрузка судов. Весть о заморских каликах разнеслась, подобно степному пожару, и работать приходилось под покровом ночи, тайком. Как только шумиха улеглась, комтур посетил местную таверну. Долго распрашивать не пришлось – трактирщик явно был из своих и, едва увидев монету с драконом, сразу всё понял:
– На мосту в полночь, через два дня.
Комтур верил трактирщику, но решил не рисковать, прихватив с собой нескольких надёжных людей. Магистр решил идти вместе с ними – в подобных делах он был более искушён. В условленное время на мосту они встретили небольшую группу сектантов.
Очевидно, что они опасались шпионов местной инквизиции и потому старались скрывать свои лица.
– Толкуют, что местные церковники даже хуже парижских, – шепнул магистр, на этот раз не прибегая к чревовещанию.
– Куда уж хуже! – усмехнулся комтур.
Не произнося ни слова, предводитель сектантов сделал несколько жестов, по которым храмовники сразу поняли – свой человек. Магистр ответил жестом приветствия.
– Мы рады видеть вас у себя в гостях, братья во Всеотце, – голос сектанта был зловещим, замогильным.
– Приходит время собирать цепочки кланов, – ответил комтур.
– Мы проведём вас к нашему святилищу. Здесь разговаривать опасно.
Жестом сектант указал на прибывающий к мосту корабль. Погрузившись на палубу, они отчалили на юг, двигаясь по реке за пределы города. Время от времени за бортом слышался зловещий плеск, а в сумрачных водах мерещилось нечто громадное, чудовищное, непостижимое…
Высадившись у тенистой опушки, сектанты, не медля ни секунды, отправились к ближайшему лесу. Храмовники последовали за ними. Было ясно, что волхвы ведут их к тайному храму или капищу. Путь был долог и тернист, но когда они наконец пришли, увиденное поразило их до глубины души.
Прямо посреди леса, на крупной выжженой поляне, возвышался зловещий чёрный монолит. Он был похож на греческую букву "пи", но был высечен из единого куска камня.
– О, рога Всеотца! – комтур не мог сдержать возглас удивления.
Вся поляна была уставлена алтарями, жертвенниками и прочими ритуальными сооружениями. Всё это было знакомо и понятно. Но Монолит пугал и притягивал одновременно. Он был весь исписан мерцающими рунными письменами, часть из них была комтуру знакома, а часть была совершенно чуждая, начертанная в безымянную эпоху запредельной древности, когда миром правили лютые и беспощадные титаны.
Вдруг в толпе сектантов, постепенно стекавшихся на поляну, храмовники узрели низенького и толстенького человечка восточной наружности в византийском платье.
Он был связан по рукам и ногам, а в рот был воткнут кляп. Очевидно, он был пленником, но вот зачем он здесь? Комтур это понял лишь после того, как толстяка (и почему все византийцы такие жирные?) положили на алтарь и закрепили толстыми цепями.
– Пх'нглуи мглв'нафх Йа-шшер Й'ха-нтлей вгах'нагл фхтагн!
Жертвенный нож хольмгардского жреца, пропоров толстую фофудью, с хлюпаньем вонзился в жирную тушу. Грязная кровь стекала по желобам к подножию монолита, питая его, оживляя своими соками.
– Йа! Йа! Й'ха-нтлей!
Жрец совершил знак Головы Дракона. Небо осветили разряды молний. Монолит засиял, заискрился… Некоторые руны погасли, некоторые – вспухнули с новой энергией.
– Йа! Йа! Й'ха-нтлей!
Жрец совершил знак Хвоста Дракона. Хольмгардские ведьмы припали к монолиту, черча запретные знаки костлявыми пальцами, настраивая Сквозной Канал на нужную волну.
– Йа! Йа! Йа-шшер!
Монолит окутал Осязаемый Мрак. Странная тёмная фигура проявилась сквозь потоки нездешних энергий. Вещий призрак, фантазм! Глаза пылали адским пламенем, пальцы сжимались и разжимались в истерическом припадке, гигантская пасть пыталась докричаться сквозь бездну неисчислимых миров и пространств. Наконец, молчание превратилось в шёпот, а шёпот вскоре стал криком:
– К ОРУЖИЮ!!!
И в это же самое мгновение выпущенная ордынским луком стрела пронзила череп жреца… Облава!
– К оружию! – весть разнеслась по поляне.
Ритуал был прерван, Монолит погас, фантазм рассеялся. Теперь было ясно – ордынцы специально ждали удачного момента, чтобы напасть, они поймали еретиков неподготовленными. На них теперь со всех сторон стеной пёрли вражеские каратели, а из-за этой стены летел град стрел.
– Именем Меняющего Пути! – магистр ударил руническим посохом оземь, и мир как будто перевернулся, а первая волна ордынцев попадала на землю, теряя равновесие.
– Сомкнуть щиты! Держать строй! – не растерялся комтур.
Идущая с юга волна карателей разбилась о построившихся в цепь храмовников. В самом центре цепи стоял сам капитан, сразу же принявший командование.
– Гоните их к лесу! – и, подавая пример, капитан первым вырвался вперёд, сшибая щитом ордынских опричников.
– Проклятье Кащея на ваши души!!! Почувствуйте дуновение Вечного Льда!!! – входя в экстаз, хольгардские еретики насылали на ордынцев заклятье за заклятьем. Волны холода заливали вражеские войска, мечи ордынцев трескались, а сами они падали замертво, пронзённые ледяными иглами.
– Магистр! Мы должны завершить обряд! – успел выкрикнул комтур, прежде чем его тело пронзил десяток стрел.
Храмовник рухнул в снег, его кровь изливалась на поляну, смешиваясь с кровью его павших братьев. Раскосое лицо опричника нагнулось над ним, поглядело в умирающие ледяные глаза:
– Воть ти и попальси, хлямовьник!
– Ты забрал мою жизнь… – зло выдохнул комтур.
– В Цальгляде зя твой тлюп халасо заплятят!
– Но у меня их осталось ещё восемь!
Мёртвая рука комтура схватила шею москаля мёртвой хваткой, с хрустом ломая шейные позвонки, вышибая жалкую душонку из этого немытого тела. Поднявшись, храмовник одним броском кинул ордынца к подножью Монолита. И кивнул магистру.
Тот всё понял сразу:
– Подношу тебе этот череп, Бог Крови! – острейшим жертвенным ножом магистр отсёк голову москаля и насадил её на свой рунический посох.
– Хаш Зхарр Хашут!!! – заклятьем огня он сорвал плоть с головы, оставляя лишь покрытый пламенем череп.
– Да будет Тьма! – три удара посоха, пять рунических формул, шесть запретных жестов… И Монолит снова засиял неземным огнём.
И вот, когда тёмная фигура, сотканная из теней падших душ и окутанная зеленоватым мерцанием рунических формул, выплыла из Монолита, вскинула руки к кровавой Луне и, разверзнув пасть, взревела в диком истерическом вопле-завывании, опричников парализовал Древний Ужас. А ещё через мгновение они в остервенелом безумии, побросав оружие, в страхе бежали с поляны…
Комтур выдрал из черепа последнюю стрелу и посмотрел на своё отражение в Реке Волхвов. Гигантская рваная рана, обезобразившая его лицо, зарастёт плотью ещё очень нескоро. На людях в таком виде лучше не показываться. Недовольно крякнув, он вновь накинул серый рыцарский капюшон. Вот, так будет гораздо лучше.
Комтур вновь и вновь разглядывал ритуальный тризуб новгородского первосвященника.
Сколько ему лет? Веков? Тысячелетий? Человек едва способен сдвинуть эту махину, а уж о том чтобы держать её одной рукой или размахивать в бою не могло быть и речи. На каких существ он был расчитан? Кем ковался? И зачем? Когда-нибудь он узнает. Надо лишь набраться терпения. И воли. Эти северные земли негостеприимны, но именно им суждено стать для него новым домом.