Соробин Кимбалл закончил свой отчет и перемотал магнитную ленту.

— Это должно как-то подействовать, — сказал он, обращаясь к маленькой обезьянке, которая, свернувшись калачиком, сидела в кресле в противоположном углу комнаты. Обезьянка согласно кивнула, выпучив глаза по-совиному.

— Сегодня ты что-то не очень разговорчива, — заметил Кимбалл.

Обезьянка пожала плечами. Кимбалл настроил аппарат, установил скорость воспроизведения в десять раз быстрее скорости записи и включил передающее устройство. Передача займет две минуты и двадцать три секунды, слишком близко к допускаемому максимуму. Однако у него масса материала для сообщения.

Впервые за двадцать лет ему пришлось включить передатчик, чтобы дать знать о себе, более чем на шесть или восемь секунд. Он понимал, чем это ему грозило. Если за ним охотится Империя или, более конкретно, отдел Дрофокса Джоргола — люди совершенно безжалостные, — одной минуты для них будет достаточно, чтобы засечь его местонахождение. Было бы намного безопаснее разбить отчет на шесть или семь фрагментов и передать с помощью луча каждый из них в Центр ТЕРРЫ. Однако на это у него не было времени.

Они с Гларрком обсудили вопрос и решили рискнуть. Вполне возможно, что мальчики Джоргола проспят или никого не окажется достаточно близко для их обнаружения. Это был рассчитанный риск, на который они шли сознательно.

Кимбалл установил таймер. С учетом вращения Земли, плотности его сигнала и расстояния до точки назначения, передача для Центра должна была пойти в промежутке от 04:32:20 до 04:34:53. Он посмотрел на часы — 02:17.

Не торопясь — потому что Соробин Кимбалл не из тех, кто торопится и волнуется, — он подошел к буфету и соорудил сандвич из хлеба, арахисового масла, болонской колбасы, салата-латука и кетчупа.

— Можешь подкрепиться и ты, — сказал он своей напарнице, — делать-то нам пока что нечего.

Обезьянка стремглав пересекла комнату, схватила кусок болонской колбасы и завернула в него хлеб. Они молча принялись за еду. Нужды в разговорах не было.

В 04:32:07 заработал огромный передающий генератор, его высокотональное гудение быстро перешло в жалобный вой, который затем исчез за пределами зоны слышимости.

В 04:32:20 начали вращаться катушки с лентой. Передача началась. Кимбалл выключил свет и, оставив дверь открытой, вышел наружу. Автоматические детекторы, которые окружали небольшой фермерский домик, обнаружат деятельность Империи, прежде чем он сможет что-либо увидеть, но он тем не менее смотрел в темноту.

В 04:32:42 в южной части неба появилась яркая светящаяся точка, которая направлялась прямо к нему с огромной скоростью. Она достигла его ровно за 14 секунд. Хотя Кимбалл и знал, что это бесполезно, он выхватил свой пистолет и выстрелил по снижающемуся аппарату.

Почти тут же у него закружилась голова. Шатаясь, он возвратился в дом, включил свет и устремился к перематывающимся катушкам. Четыре выстрела вывели из строя передатчик, подняв в воздух конфетти изорванной в клочья ленты. Обезьянка прыгнула ему на голову и вонзила свои острые зубы в его левое ухо. Кимбалл оторвал зверька и выстрелил в него, когда тот помчался в поисках защиты за софу. Три выстрела вдогонку проделали в кушетке огромные дыры. Генератор замедлил ход, его жалобный вой стал слышен.

Внезапно дверь распахнулась и появившийся в ее проеме мужчина в плотно облегающем тело черном комбинезоне направил на Кимбалла серебряную трубку. Кимбалл с рычанием быстро повернулся к врагу, но оказалось, что недостаточно быстро. Луч ярко-оранжевого света на долю секунды залил его тело пламенем и отпечатал его тень на стене, прежде чем Соробин Кимбалл превратился в пар.

Агент Империи в черном спрятал оружие в кобуру и отправился к аппарату, который повис в футе над землей и в шести метрах от двери.

В 04:35:14 аппарат на воздушной подушке поднялся в небо Канзаса.

А в фермерском домике дрожащая обезьянка съежилась над крошечной трещиной в полу за разгромленной кушеткой. Постепенно ее тело стало терять свои очертания, принимать газообразное состояние и буквально просачиваться в трещину. От Соро-бина Кимбалла остался только силуэт, отпечатавшийся на стене.

Земля показалась Ганнибалу Форчуну несколько иной, чем почти двести лет назад, когда он видел ее в последний раз. Это было во времена Наполеона. Тогда Форчун успешно выполнял задачу продвинуть корсиканского капрала в императоры Франции. «Ах, — вздохнул Форчун, — вот были времена: шампанское, балы, поединки, темпераментные девочки с массой талантов. Интересно, проводил ли еще кто из их потомков время так интересно?»

Рассуждения о романтических наклонностях женской части населения Земли не входили в его служебные обязанности, однако не думать о женщинах Ганнибал Форчун не мог даже и в более бедственном положении. Частично это объяснялось его привычным вниманием к любой детали, возможно даже, благодаря этому он считался одним из полудюжины лучших оперативников «Агентства Реструктуризации и Ремонта Темпоральной Энтропии» (ТЕРРА). Каким-то образом это способствовало и фантастической профессиональной сноровке Форчуна выхватывать победу из золы поражения, что позволило ему заработать желанную лицензию на вмешательство, потому что при реструктуризации линии времени то, что казалось случайным, часто может превратиться в решающую поворотную точку.

Красивый добродушный агент никогда не был пешкой и к нему обращались из разных эшелонов Агентства не меньше как к слону или к ладье в хитроумной шахматной игре между Федерацией и Империей. Тот простой факт, что именно Ганнибалу Форчуну, а не какому-то другому агенту, было поручено разузнать, что случилось с Соробином Кимбаллом, говорил о важности этого задания. Облет Семи Планет был прерван чрезвычайной ситуацией, и Ганнибал сразу вспомнил о земных женщинах и, может быть, не случайно. Тем не менее он не позволял этим мыслям мешать делу, непосредственно им выполняемому, а дело заключалось в маскировке транспортного средства, с помощью которого он и его напарник Уэбли добрались через время и пространство до этой планеты.

Машина имела обтекаемую форму и была напичкана огромным количеством разной аппаратуры, включая и дистанционное управление, которое выглядело точно как земные наручные часы середины XX века. Это была супермашина времени.

Форчун нажимал большим пальцем кнопку управления на «часах». Транспорт исчез из виду, временно переместившись в будущее. Эта часть операции была легкой, как нажатие на кнопку машины. Возвращение же машины было намного сложней. Оно могло даже уничтожить самого Ганнибала, если он допустит ошибку. Механики особенно подчеркивали этот момент с тем видом превосходства, с которым они относились к оперативникам.

— Умно, а? — громко спросил Форчун. — Не перестаю удивляться.

— Да, — прошипел в трех дюймах от его уха скучающий голос Уэбли. — Когда-нибудь машины совсем нас заменят.

— Готов к началу охоты?

В ответ Уэбли превратился в компактный шар, изящно опиравшийся псевдощупальцами о шею Форчуна. Ганнибал поневоле пригнулся, потому что его напарник весил около семи килограммов. У симбионта превращение в большую птицу заняло всего лишь несколько секунд. Спустя мгновение Уэбли, не попрощавшись даже, исчез в ночи. Это была одна из его любимых форм, вполне подходящая для разведки.

Форчун был ограничен своей человеческой оболочкой. Он не мог ни плавать на огромных глубинах, ни летать, ни бесшумно двигаться, превращаясь в кого угодно, не владел, как его напарник, телепатией. Однако его досье в ТЕРРЕ не оставляло никаких сомнений, что если кто-нибудь и смог бы узнать, что случилось с Соробином Кимбалл ом, то лишь Ганнибал Форчун. Он огляделся, увидел пенек и уселся на него в ожидании.

Ганнибалу потребовалось всего несколько минут, чтобы убедить Уэбли воспользоваться автомобилем и не пугаться. Форчун дал задний ход, вывернул руль, выехал на асфальт и поехал в направлении, противоположном тому, откуда они прибыли. «Ягуар» слушался руля, отлично вел себя на дороге. Ради эксперимента Форчун перевел скорость с первой на вторую, выжимая педаль сцепления почти до упора, как будто зная, что делает, затем на третью и, наконец, перевел рычаг вниз, на четвертую.

— Решительно превосходит лошадь, — прищел он к заключению.

Уэбли, наблюдавший за манипуляциями своего напарника, кисло улыбнулся. Он превратился в кошку, форму куда более симпатичную, чем шар.

— А ты уверен, что знаешь дорогу? — спросил он.

— Адрес указывает на Ист-Томас. Кимбалл жил к западу от Фоллвуда, поэтому если мы возьмем курс по солнцу, то должны попасть в точку.

— А что ты надеешься найти?

— То, что почти рядом с резиденцией Кимбалла находится база Империи, представляется маловероятным. С другой стороны, глайдер, уничтоживший Кимбалла, находился, по-видимому, где-то поблизости… О! Мне пришла отличная идея Как гласит газетное сообщение, мисс Мостли держит кота, за которым она ночью гналась полмили. Любой, кто так поступает, скажу я тебе, довольно сильно любит животных.

— Поэтому?..

— Поэтому ты, мой мохнатый друг, должен стать таким обворожительным, каким ты только можешь быть, найти к ней подход и заглянуть в ее дом.

Они приблизились к псевдофермерскому домику Кимбалла. Не снижая скорости, Форчун сказал:

— Не намного же мы опередили наших друзей.

Уэбли вытянул шею. За домиком виднелся багажник белого автомобиля. В сравнении с «ягуаром», по внешнему виду увиденная ими белая машина явно проигрывала.

— На какое-то время у них будет работенка, — удовлетворенно заметил Форчун.

— А не стоит ли нам остановиться и предложить помощь?

— Нет, но, разобравшись с мисс Мостли, ты можешь сюда вернуться и, если они все еще ошиваются здесь, последовать за ними.

— Хорошо.

На несколько минут между ними воцарилось молчание. Затем Форчун прервал его:

— Прости, Уэб, что я думаю вслух, но сейчас самое время вспомнить кое-что из того, что нам известно. Во-первых, Мэрилин Мостли, возможно, работает, а может быть, и не работает на Дрофокса Джоргола. Согласно данным Центра ТЕРРЫ Джор-гол является лишь одним из их начальников, имеющих отношение к Земле. В последний раз его транспортный корабль был замечен на обратной стороне Луны. И еще известно, что недавно он украл около двадцати вотарианских глайдеров, хотя, возможно, он построил несколько таких аппаратов и по заказу.

— Ну, такие парни скорее украдут, чем станут строить, — заметил симбионт.

— Не будь таким моралистом. Насколько я помню, ты сам всегда не против стащить что-нибудь по мелочи.

— Только ради выполнения задания.

— Кимбалл сказал, что Империя завладела приспособлением, которое может уничтожить на этой планете рациональное мышление. Это поможет Империи достичь двух целей: полностью открыть планету для грабежа, а также дать ей созреть для завоевания. На Земле всегда было предостаточно тиранов, но три последних года довольно аккуратно сохранялось равновесие между тиранией и свободой. Естественно, если Империя сможет парализовать свободные нации, верх возьмут тираны. Более слабый станет кланяться более сильному, и примерно через десяток лет планета окажется под властью одного правителя. Можешь быть уверен, если Джор-гол или, возможно, сам Малик начнет стрельбу, пройдут, пожалуй, столетия, прежде чем Земля в достаточной мере оправится, чтобы получить право стать членом Федерации.

— Но ведь вхождение Земли в Федерацию пока не планируется, — сказал Уэбли.

— Конечно. Наша обязанность — сохранить темпоральную линию Земли по состоянию на 2572 год… А в наше время Земля поддерживала это равновесие сил. Мы должны убедиться, что это произойдет, даже если мне придется прибегнуть к некоторому вмешательству.

— Найти приспособление и уничтожить его, — сказал Уэбли, обнажая суть проблемы.

— Точно. Найти его до того, как будет проведено полномасштабное испытание, о котором говорил Кимбалл.

Они приблизились к перекрестку. Форчун остановил машину и попытался найти какой-нибудь указатель, чтобы определить свое местонахождение. Неподалеку находилась станция технического обслуживания, поэтому он направил машину туда.

Навстречу им выскочил круглолицый молодой служитель.

— Доброе утро, мистер Ки…? Извините, не знаком с вами. Но ведь эта машина с номером ХК-Е принадлежит мистеру Кимбаллу?

— Правильно, — улыбнулся Ганнибал, заметив нотку подозрения в голосе юноши. — Я прилетел вчера ночью, и Кимбалл позволил мне воспользоваться ею. Я ищу дом № 1115 по Ист-Томас. Может быть, вы подскажете, как туда добраться?

— Конечно. А вы тоже репортер?

Форчун кивнул. Малый широко улыбнулся и указал направление. Ганнибал извлек из кармана пачку долларов, выудил двадцатку и вручил ее служителю.

— Кстати, — сказал он, — если кто-нибудь спросит, вы меня никогда не видели. Хорошо?

— Конечно, мистер. И удачи вам с Мэрилин. Вы считаете, что она действительно видела летающую тарелку?

Форчун, взявший за правило никогда ничему не удивляться, обезоруживающе улыбнулся:

— Кто же в наше время может сказать это с уверенностью?

— Она хорошая девушка, — сказал служитель, — но немного, ну, понимаете, странная. Все эти кошки, и уединенная жизнь, и все такое. Может быть, она всю эту историю и выдумала.

— Вот чтобы все это выяснить, я сюда и приехал.

— А-а-а. Ну, всего доброго. И, хм-м, спасибо. Малый спрятал двадцатку в карман и, подняв руку, попрощался с ними. Форчун выжал сцепление и выехал на дорогу.

— А стоило ли? — спросил Уэбли.

— Он знает Кимбалла и хорошо к нему относится, а автомобиль Кимбалла, ясное дело, произвел на него впечатление. Таким образом, он на нашей стороне и будет об этом помалкивать. Он знаком также с мисс Мостли. Очевидно, она ему нравится. Как репортер из газеты опасности для нее я не представляю. Но если бы парень подумал, что я кто-то другой, он вполне мог бы предупредить ее о нашем прибытии. И если она на самом деле работает на Империю…

— Понял, незачем разжевывать.

Через десять минут они подъехали к жилью Мостли. Перед ним был припаркован полуразвалившийся автомобиль неопределенной марки и года выпуска. Вдоль дороги в ряд стояли деревья, а вокруг дома росли аккуратно подстриженные кусты.

На ограде находился большой почтовый ящик, на котором красивыми буквами было написано: МОСТЛИ. Форчун поставил «ягуар» на обочине дороги:

— Сначала осмотримся?

— Не понимаю, почему, имея в виду меня, ты все время говоришь «мы», — кисло ответил симбионт. — Я вернусь через пару минут.

Он сиганул в открытое окно, пронесся по лужайке и скрылся за углом дома. Насторожившись, Форчун ждал.

Где-то далеко в поле работал какой-то сельскохозяйственный механизм, щебетали птицы. Над головой легкий ветерок шевелил на деревьях листья. Хотя было еще довольно рано, утро был теплое. Небо было похоже на безоблачную голубую чашу, по внешнему виду такую же пустую, как и при Наполеоне. Однако, изучая этот период истории, Форчун узнал, что в нем буквально повернуться негде от обилия летательных аппаратов и, кроме того, не-скольких сотен единиц оборудования на орбите от негодных опытных образцов транспортных средств до вполне действующих и полезных спутников связи и метеоспутников. В техническом отношении Земля стояла на пороге межзвездного сообщества; в политическом же отношении она была так же взрыво-опасна, как и самая смертоносная из ее водородных бомб.

Этим мирным канзасским утром трудно было представить себе, что в Индокитае ведутся реальные боевые действия, на юге США творится расовое насилие, по всей планете внезапно, то тут, то там, как от короткого замыкания, вспыхивают очаги этнической напряженности и всех прочих конфликтов, сотрясающих человеческую культуру в периоды ускоренного ее роста. Именно это неуловимое столкновение интересов в первую очередь приковало его внимание к истории Земли, а увлечение ею неизбежно связало его с линией времени это планеты на краю галактики, расположенной на расстоянии около 2000 световых лет от Центра ТЕРРЫ.

Давно уже он прекратил восхищаться техникой, которая позволила осуществлять в мгновение ока связь и перевозки на огромные расстояния и через само время. Технари отметили бы, что рассматриваемые примерно 164 000 000 000 000 000 миль являются просто абстракцией, по сравнению с которой векторная кривая субпространственной энтропии становилась как для физического, так и для временного расстояния эталоном. Так, хотя путешествие на самом деле занимало лишь немногим более часа, транспортные корабли ТЕРРЫ для полетов во времени категорически не летали быстрее света (это было все еще невозможно), а летали в совершенно иной среде.

Как-то раз один механик в порыве необоснованного доверия попытался объяснить ему это в терминах изогнутого пространства, но, израсходовав полдня времени и несколько бутылок виноградного вина кс ант и, с отвращением отказался от этой затеи в убеждении, что Форчун слабоумный. Будучи бескомпромиссным эмпириком, философия которого заключалась в том, что если что-то работает, оно реально, а если не работает, то и черт с ним, Форчун знал, что лучше не пытаться объяснять специалисту в области техники исторические процессы, которые позволяют ему понять взаимодействие сложных социальных сил с той же ясностью, с какой механик рассматривает работу какой-либо машины.

Канзасский сельский пейзаж был настолько мирным, а характер его мыслей — настолько абстрактным, что потребовалось на целых полсекунды больше, чтобы расслышать пронзительные крики, доносившиеся из-за дома Мостли, чем надо было, чтобы вернуть Ганнибала Форчуна в реальность 1966 года. Характер этих воплей начал быстро меняться от четко выраженных звуков ругани до столь же четких выражений удивления, когда, шумно импровизируя полет с помощью крыльев, Уэбли перелетел через конек крыши, стремительно бросился через лужайку и опустился на стоянку у обочины, где мгновенно принял форму кота и ввалился обратно через окно внутрь жемчужно-серого «ягуара».

— Ну? — спросил Форчун.

— Кошки, — ухмыльнулся Уэбли. — С большой вообще никаких проблем, но там еще оказались три кошки, которые разорвали бы меня на куски, если бы только дотянулись до меня когтями. Не люблю эти превращения перед незнакомыми, но они взяли меня в кольцо. Извини.

Форчун искренне рассмеялся:

— И это все, что ты разведал? Только кошки?

— Я рискую своей жизнью, — пробормотал Уэбли — а ты смеешься. Да, только кошки. Уроженки этой местности. Никаких признаков вневременных артефактов. В доме их несколько больше.

— Кроме мисс Мостли?

— Несколько больше кошек. Полагаю, семь или восемь. Женщина — одна.

— Настоящий кошачий храм! Интересно, она не египтянка?

— Пока ты будешь определять, я обожду тебя здесь.

— Нет, мой друг. Ты будешь мне там нужен.

— Тогда расстегни рубашку, и я залезу внутрь. С ужасом думаю, что будет, если они погонятся за мной.

— Оставайся как есть — не смей изменять ничегошеньки. Ты прекрасен, особенно для такой любительницы кошек, как Мэрилин Мостли.

С недовольным видом симбионт покорился, позволив своему напарнику взять себя на руки, когда тот вышел из машины.

Из-за дома доносились какие-то голоса, поэтому, не подходя к парадной двери, Форчун стал огибать дом. Там стало ясно, что один голос принадлежит молодой женщине в синей кофте и полосатой юбке, а остальные — кошкам. Женщина была вполне миловидна, небольшого роста и пропорционального сложения.

— Абсолютно не понимаю, почему вы не можете ужиться, Казанова? Где же ты, огромный котище? А ты, Скарлетт, что сидишь с таким невинным видом? Знаю, что бы ни случилось, зачинщицей, скорее всего, являешься ты, — слова легко скатывались с ее губ. — Ты тоже, Эмбер… что, ради всего святого, ты замышляешь? Из-за тебя бедный Казанова чуть было не потерял голову. Ладно, мой мальчик, все уже в порядке. Я не позволю им притронуться ни к одному твоему усу. Хороший кот. Хороший мальчик.

Пока она трещала, Ганнибал стоял и откровенно разглядывал ее. Особенно ему понравились длинные стройные ноги, волосы под газовой косынкой и словно выточенная из мрамора шея.

— Мисс Мостли? — спросил он. Молодая женщина вздрогнула и обернулась.

— Боже правый, а я и не знала, что вы здесь стоите. Немного рановато для нанесения визитов, поэтому вам придется извинить меня за мой внешний вид, но я действительно Мэрилин Мостли. Что вам угодно?.. О-о-о, какая кошечка, просто прелесть! — Девушка наконец заметила Уэбли, свернувшегося в глубок на руках у Форчуна.

— Кот, — поправил ее Ганнибал.

— Конечно. Как я могла допустить такую ошибку? Какой пушистый! — Она подошла поближе, чтобы повнимательнее рассмотреть псевдокота. Когда ее рука остановилась примерно в дюйме от его головы, Уэбли сузил глаза. — А как его зовут?

— Уэбли. А меня — Ганнибал Форчун, я из журнал «Астро». Я пишу статью об НЛО.

Руки Мэрилин Мостли взлетели к ее волосам, инстинктивно проверяя прическу. Под косынкой у нее были бигуди. Она быстро проговорила:

— Почему бы вам с Уэбли не обойти дом и войти через парадную дверь? А я за это время приведу себя в божеский вид, потому что сейчас у меня на голове, как и в доме, дикий беспорядок, но я всего на минутку, а затем мы сможем присесть и поговорить. Хотите кофе?

Она стремглав унеслась через черный ход и исчезла, прежде чем Ганнибал смог что-либо ей ответить.

Не прошло и минуты, и она, как обещала, открыла, парадную дверь. За эти шестьдесят секунд она успела сменить полосатую юбку, которая, как заметил Форчун, вполне могла быть и подолом ночной рубашки, на шорты из голубой бумажной ткани и белую блузку, украшенную крупными красными горохами.

— Устраивайтесь поудобнее, пока я приведу в порядок свое лицо, — пригласила она. — Страшно не люблю разговаривать с людьми, когда у меня такой вид. Я считала, что ваш брат журналист любит поспать… Все кошки на улице, поэтому, если хотите, можете отпустить Уэбли на пол. — И она исчезла в другой комнате.

— Не спускай с нее глаз, — прошептал Форчун, и симбионт последовал за ней.

Форчун отыскал стул и сел. Девушка не прекращая стрекотала через полуоткрытую дверь; Форчун рассеянно следил за ее болтовней, сконцентрировав основное внимание на самой комнате. В его руке был зажат небольшой прибор, которым он уже пользовался у Кимбалла. Он медленно вел поиск скрытых подслушивающих устройств, наблюдая за стрелкой, затем осторожно спрятал его в карман, довольный тем, что в непосредственной близости не обнаружил их.

— А вы уже разговаривали с шерифом Доддом? — спросила девушка. — Он звонил мне примерно час назад, чтобы извиниться за все то, что он сказал мне на днях, когда я сообщила ему о моей летающей тарелке. Некоторые люди просто ни во что не верят до тех пор, пока не увидят своими глазами. Здесь у меня сложилась репутация какой-то ветреницы, однако ведь шериф на самом деле символ ответственности! Понимаете, о чем я? Иногда я думаю, что он чувствует ответственность за все графство, — он ведь на самом деле был ко мне так внимателен с момента смерти моих родителей в прошлом году. Он считает немного ненормальной мою жизнь здесь в одиночестве в компании с кошками.

Она немного помолчала, перевела дух и неожиданно сообщила:

— Теперь-то, когда он сам увидел одну такую штуковину, он запел по другому.

Форчун кивнул, решив взять это на заметку.

— Когда он ее видел? — спросил Ганнибал.

— Сегодня, рано утром. Не думаю, что он уже успел связаться с прессой, поэтому, если вы потолкуете с ним, окажетесь первым журналистом. — Девушка исчезла, ее голос затих, и за ней по пятам поспешил Уэбли.

Она привела волосы и лицо в порядок, и это произвело впечатление на Ганнибала. Ее синие глаза сверкали на продолговатом лице, обрамленном мягкими каштановыми волосами. На ее маленьком вздернутом носике он заметил еле видимые веснушки. В коротких паузах в разговоре ее чувственные губы складывались бантиком.

— Вот, я уже почувствовала себя человеком, — сказала она.

Форчун встал.

— В вашем присутствии я также уже чувствую себя человеком, — галантно сказал он.

— Кофе будем пить там, — объявила она, приглашая его в кухню.

Ганнибал Форчун сделал два шага, но был остановлен маленькой пушистой фигуркой Уэбли, вставшего на его пути. На кошачьей мордочке симбионта было написано: «А не забыл ли ты чего-нибудь?» Форчун взял своего напарника на руки, и по дороге на кухню Уэбли приблизил свои губы к уху Форчуна и прошептал:

— Она нормальная. В мозгах хаос, но это, кажется, ее обычное состояние. Вообще никакого представления об Империи она не имеет.

Форчун сел, а Уэбли снова спрыгнул на пол. Девушка поставила кофейник на огонь и спросила:

— Что он рассказал вам обо мне?

— Кто?

— Уэбли.

Форчун широко улыбнулся:

— Он сказал, что ему жаль, что вы не кошка, потому что вы — самое красивое создание, которое ему когда-либо приходилось видеть. Я склонен согласиться с ним, но хотел бы добавить одно: я рад, что вы — человек.

Мэрилин Мостли залилась краской от смущения.

— Ну тогда скажите ему, при моем следующем перевоплощении я непременно снова стану кошкой и надеюсь, что он еще будет где-то поблизости. Очень надеюсь, что он верит в перевоплощение, то есть теорию, что душа переходит от…

— Он убежден, что кошачий вид является наивысшей формой кармы, — прервал ее Форчун.

— О! Вы тоже верите в карму? Большинство местных парней считают меня чокнутой, когда я упоминаю о чем-нибудь таком, и, конечно, то, что я видела летающую тарелку, вообще только усугубляет положение. И, знаете, я обнаружила, что большинство людей на самом деле не любят животных, поэтому они не в состоянии вообразить себя кем-нибудь из них в действительности. А вы верите в перевоплощение?

Форчун улыбнулся:

— Моя профессия вынуждает меня сохранять объективность в отношении множества тем. Но именно сейчас меня больше интересует ваша летающая тарелка. Когда вы увидели ее?

— Позавчера вечером. Казанова убежал, а мне не хотелось, чтобы он провел всю ночь на улице. Ведь никогда не знаешь, в какую беду" он там попадет, поэтому я вышла за ним. Он, конечно, подумал, что я играю с ним, и подпускал меня близко, как бы позволяя схватить себя, а затем снова лениво уходил прочь, и так, извольте видеть, все начиналось сначала. Это продолжалось очень долго, и хорошо, что у меня прекрасное чувство направления, так как в противном случае мы никогда бы не вернулись назад. Но вдруг, совершенно неожиданно, я увидела прямо перед собой этот большой предмет. Он был выше меня, примерно на уровне вашего роста.

Конечно, я только позже сообразила, что же я такое увидела, потому что меня больше занимал Казанова. Он запрыгнул на крышу этого предмета и прогуливался там с таким видом, как будто это его дом. Он считает, что ему принадлежит весь мир. Но какой кот так не считает? Я попыталась уговорить и увести его домой, но он перепрыгнул на другую сторону. Мне пришлось обойти летающую тарелку вокруг, чтобы снова добраться до Казановы, и предмет показался мне большим, больше этой комнаты, и совершенно круглым. Тогда мне подумалось, что это что-нибудь типа цистерны для воды или нечто подобное. На другой стороне меня поджидал, конечно, Казанова, и как только я приблизилась к нему, он стремглав спрыгнул и умчался прочь от летающей тарелки. Мы прошли, должно быть, еще полмили, пока он совсем не устал от игры и не дался мне в руки. Знаете, какой обиженный вид иногда бывает у котов? Они как бы говорят: «Именно вы во всем виноваты и к тому же глупы, потому что не смогли поймать меня раньше». Он очень милый, но у него начисто отсутствует совесть. Хотя так умен, что может открывать дверь и, выбравшись наружу, гулять сам по себе.

— Тарелка, — напомнил Форчун.

— Ах да! Так вот, поймав Казанову, я повернулась, чтобы отнести его домой, и именно в этот момент я ее и увидела снова: она поднималась в воздух и отсвечивала бледно-оранжевым светом, с маленькими голубыми искорками по окружности. Она взмыла вверх и исчезла за деревьями, а затем снова показалась, резко набирая высоту. Она летела совершенно беззвучно и очень быстро как крошечная звездочка. Увидев ее лишь в воздухе, я сразу же поняла, что это на нее забирался кот, это именно она, потому что я прочитала все о летающих тарелках и маленьких человечках внутри них и даже о том, как некоторые люди совершали на них полеты. Поверьте, я отругала Казанову несколько суровее за то, что из-за него я прошла мимо и не смогла встретиться с ними. Конечно, он шумно заурчал, полагая, будто делает мне огромнейшее одолжение… Вам со сливками?

Во время этого выдаваемого со скоростью пулеметной очереди повествования Мэрилин Мостли приготовила две чашки кофе и одну из них поставила перед Форчуном.

— Нет, благодарю вас, — сказал Ганнибал. — Не могли бы вы показать место, где обнаружили летающую тарелку?

— Разумеется. Однако боюсь, что с абсолютной уверенностью я не смогу найти его. Было темно, а я ловила Казанову и…

— А вы сказали, что у вас хорошо развито чувство направления.

— Да, конечно, но, знаете ли, ведь найти обратный путь домой совсем другое дело, потому что дом-то стоит на месте.

— Все это так. Во всяком случае я считаю, что материала у меня уже много. Теперь вот еще что: как его зовут, вашего шерифа?

— Шериф Додд. Его имя — Лоренцо, но все зовут его Лэрри или просто шериф Додд. Раньше он руководил оркестром, после женитьбы стал почтальоном, а затем спустя некоторое время депутатом и, наконец, выдвинул свою кандидатуру в шерифы. У него пятеро детей, и он является одним из милейших людей в мире, всегда внимательным к людям. Глядя на то, как он присматривает за мной, можно подумать, что я его родная дочь. Я считаю, что быть в друзьях у шерифа никому не помешает.

— В вас что-то есть такое, Мэрилин, что заставляет любого мужчину чувствовать себя вашим защитником. Мне хотелось бы, чтобы вы сделали мне одолжение, если вы не против.

— Конечно, нет. Я все сделаю для того, кто так любит кошек, как вы. В ту самую минуту, когда я увидела Уэбли, я уже знала, что вы наш человек. Кстати, куда он девался?

— Где-то тут. Сами знаете, у котов всегда найдутся свои дела." Я был бы вам обязан, если вы пока никому больше не будете говорить, что шериф Додд что-то видел, пока я не возьму у него интервью. Хотя бы сутки? Хорошо?

Мэрилин обворожительно улыбнулась:

— Клянусь, что буду молчать, мистер Форчун.

У Ганнибала было большое искушение заметить, что молчание немного выходит за пределы ее возможностей, однако он попридержал язык.

— Где я могу найти шерифа Додда?

— Я Позвоню ему и попрошу назначить вам встречу. Вам известно, где находятся официальные учреждения округа?

— Нет. Я здесь нахожусь всего лишь около двух часов.

Ее рассказ, как ему добраться до шерифа, длился около трех минут. Отличное чувство направления мисс Мостли, по-видимому, исключало дар запоминать названия улиц, поэтому она обильно снабдила маршрут своими ориентирами. Форчун время от времени согласно кивал, приняв про себя решение спросить дорогу у кого-нибудь другого. Наконец девушка вышла позвонить, поговорила примерно с минуту и, возвратившись, сообщила, что шериф Додд уехал по вызову, но ожидается с минуты на минуту. Уэбли прокрался обратно на кухню; Форчун сердечно поблагодарил девушку и попросил ее сообщать, если что случится, его доброму другу Сороби-ну Кимбаллу, а затем откланялся.

Усевшись в автомобиль, Форчун тяжело вздохнул.

— В чем дело? — быстро поинтересовался симбионт.

— Эта женщина. Сколько времени мы пробыли с ней? — Форчун завел двигатель и на малой скорости выехал на шоссе.

— Пятнадцать минут.

— А кажется, больше часа. Не знаю, как ей это удается. Она использует огромное количество слов при небольшом словарном запасе, заметь — девушка не говорит, а трещит как пулемет. Непрерывно. С бесчисленными повторами. Ладно, если бы она копила все эти слова, как в ведрах, чтобы вылить их, когда у нее появляются люди, — но нет, она направляет тот же нескончаемый словесный поток также и на своих кошек. Мне хотелось бы как-нибудь увидеть ее на действительно стоящей словесной дуэли — она сорвала бы все высшие призы.

— Она доставит тебе такое удовольствие, — заметил с недовольным видом Уэбли.

Форчун бросил удивленный взгляд на своего напарника и захохотал, но вскоре замолчал.

Не проехали они и двух миль, как впереди появился белый автомобиль, мчавшийся навстречу на довольно высокой скорости. Форчун с интересом наблюдал за его приближением. Он знал, что столкновение им не грозит, так как ехал определенно по другой полосе шоссе. Когда автомобиль молнией пронесся мимо, Форчун поймал быстрый взгляд его пассажиров — двух мужчин в кепках с короткими козырьками. Водитель этой машины тоже повернул голову и посмотрел на Форчуна.

— Если я не ошибаюсь, Уэбли, именно этот автомобиль мы видели не так давно у Кимбалла.

Уэбли внимательно посмотрел через спинку сиденья в заднее стекло.

— Я думаю, нас они тоже заметили.

Форчун посмотрел в зеркало. Тот автомобиль, мигая задними красными огнями, притормозил и свернул на их полосу.

— В самом деле? — обратил внимание на их маневр Форчун. — Ну что же, поиграем в гонки.

Он сильнее нажал на педаль газа и улыбнулся, когда его «ягуар» стремительно рванулся вперед. Движения на автотрассе почти не было, а сама дорога была очень ровной. Форчун не знал, насколько мощна была та белая машина, и решил это проверить.

Оказалось, что белый автомобиль хоть и не имел такой обтекаемой формы, но, очевидно, мог похвастаться двигателем столь же мощным, так как он никак не исчезал из зеркала заднего обзора. Через несколько минут стало ясно, что преследователь догоняет их.

Увидев впереди перекресток, Форчун резко затормозил и повернул направо. «Ягуар» прекрасно чувствовал дорогу. Второй автомобиль в зеркале на время пропал.

— Следи за ним, Уэб.

Симбионт сообщал о постепенном приближении второго автомобиля. Несмотря на сто миль в час, легко выжимаемых из спортивного автомобиля, белая машина продолжала сокращать расстояние между ними. По спидометру «ягуар» мог развивать скорость до двухсот миль в час, однако Форчун не чувствовал себя столь опытным водителем, чтобы ехать так быстро.

Впереди на дорогу выполз трактор. Он повернул руль слегка влево, затем вправо и обошел его. Затем вырисовался встречный грузовик, быстро оставшийся позади.

— Они все еще идут за нами, — сообщил Уэбли. — Включили на крыше красные мигалки.

— Рубиновые лазеры? Но ведь еще только 1966 год — странно.

— Они сокращают разрыв, — сказал симбионт.

— Если это лазер, нам никак нельзя подпускать их ближе.

Форчун достал свое оружие. Примерно с милю дорога была прямой, и он знал, что «ягуар» будет идти нужным курсом, если он будет твердо держать руль. До его ушей долетел пронзительный вой. Изогнувшись, он высунулся из окна и прицелился в преследующую машину.

Но его остановил резкий голос Уэбли:

— Стой! Я не знаю, кто эти люди, но они не из Империи. Я только что послал им зонд.

— Тогда зачем эти мигалки и этот отвратительный вой?

На спидометре постоянно держалась цифра «100», когда белая машина на некоторое время скрылась в низине на дороге. Уэбли ухватился за края сиденья двумя дополнительными псевдощупальцами.

— Возможно, они просто пытаются привлечь твое внимание.

— Я с удовольствием встретился бы с ними, но именно сейчас у нас нет времени на случайные знакомства.

С нарастающим мастерством агент заложил вираж на повороте шоссе.

— Ты думаешь, что этот рыжий не выглядит располагающе? — Уэбли настойчиво советовал остановиться.

Форчун застонал и мягко нажал на тормоз. «Ягуар» послушно сбавил скорость.

— Хорошо, посмотрим, чего ему надо. Выбирая подходящее место, он съехал на обочину и плавно остановился.

Белый автомобиль затормозил в нескольких метрах сзади «ягуара». Его красные огни все еще яростно мигали, однако сирена замолчала. Двери с треском открылись, и с каждой стороны появилось ПО человеку в форме. Один был высокий и тощий, а второй тучный, которому было явно тесно в своем измятом мундире. Форчун наблюдал за ними в зеркало заднего обзора, затем повернулся к Уэбли:

— Ты уверен, что они не из Империи?

— Уверен. Но они вооружены.

— Несомненно.

Один из стражей порядка подошел к дверце «ягуара». Это был высокий мужчина, долговязый, но движения его, несмотря на кажущуюся медлительность, были профессионально точны. Его лицо было серьезным; из-под форменной фуражки торчал чуб из седых волос.

Агенту ТЕРРЫ было достаточно одного быстрого взгляда, чтобы определить характер этого мужчины, род его службы и принять решение.

— Шериф, если я выйду, то, боюсь, убежит мой кот. Он не любит чужих.

Судя по всему, взгляд шерифа, отметил Форчун, был приучен так же хорошо схватывать все вокруг, как и его собственный.

— Сынок, у тебя есть заботы посерьезнее, чем твой кот. Выходи.

Ганнибал незаметно снял свои «часы» с руки и опустил их на сиденье. Затем он медленно открыл дверцу и вылез из машины, подняв руки из уважения к служебному револьверу в руке полицейского.

— Это твоя автомашина?

— Понимаете ли, не совсем.

— Я так и думал. Лишь один человек в округе водит серый «ягуар», и он мертв. Подозреваю, что ты убил его, сынок, поэтому я арестую тебя по подозрению в убийстве и, кроме того, за вождение краденого автомобиля с большим превышением допустимой скорости. Теперь повернись кругом, расставь ноги и положи руки на верх автомобиля. Вот так, правильно.

Шериф быстро и умело обыскал Форчуна.

— Полагаю, у тебя есть разрешение на ношение вот этого? — спросил он, поднимая личное огнестрельное оружие агента.

— А оно и не требуется. Это фотоаппарат.

— Ну, конечно. Как тебя зовут?

— Ганнибал Форчун, а вы, держу пари, Лоренцо Додд.

— Ну и что из этого?

— Вы тот человек, которого я ищу. Между прочим, — добавил он искренне, — когда я последний раз видел Кимбалла, он был в полном порядке. — Он подумал, что лучше не упоминать, что эта встреча была в Центре ТЕРРЫ, примерно через 600 лет по земному времени.

— Я поверю в это, когда его увижу.

— Буду надеяться, — широко улыбнулся Форчун. — А почему вы считаете, что он мертв?

Шериф Додд свободной рукой потер подбородок, не опуская пистолета.

— Я только что оттуда. Случилось нечто ужасное, это уж точно.

— Могу все это объяснить.

— У тебя еще будет возможность. Но я все-таки заберу тебя, парень, по подозрению в убийстве. Дженкинс, вы поведете автомобиль Кимбалла. Вы ведь давно этого хотели.

— А как насчет моего кота? — осведомился Форчун.

— Мы позаботимся о нем.

Заместитель шерифа, Дженкинс, полный мужчина, сказал:

— Слишком поздно, шериф Кот уже исчез. Сиганул через дверь.

Дженкинс был невозмутим. Форчун вздохнул:

— Теперь я его уже больше не увижу.

Шериф открыл заднюю дверцу белой машины и приказал Форчуну сесть в нее. Передние и задние сиденья разделяла массивная стальная сетка. Агент сел сзади и улыбнулся, наблюдая, как шериф запирал его на замок.

Тучный помощник шерифа с трудом втиснул свое тело в низко сидящий «ягуар». Затем обе машины развернулись и, возглавляемые шерифом, направились обратно в город.

Репортер из «Астро» ушел уже более получаса назад, а Мэрилин Мостли все еще говорила о нем с Казановой. Коту, казалось, это уже наскучило. Кроме того, он был, мягко выражаясь, оскорблен тем, что его хозяйка проявила полную невоспитанность, вознося до небес другого кота — какого-то, как он слышал, Уэбли. Утром Казанова делал с Уэбли все, что хотел. Он даже не испугался, увидев загадочное представление: кот, способный и — осмелившийся! — превратиться в птицу. Однако, не в маленькую птичку. Маленькие птички годятся, чтобы подкрадываться к ним, даже если у тебя и нет четкого намерения убить их. Но огромные птицы — это было все-таки нечто иное. Пытаясь все забыть, Казанова полизал свое плечо.

— То, что я видела эту тарелку, — продолжала болтать Мэрилин, — уже помогло мне познакомиться с несколькими интересными людьми. Ну, понимаешь, на самом деле пока с одним, потому что не можешь же ты считать Джейка Оуэнса интересным человеком, особенно после той саркастической заметки обо мне в газете. Однако этот мистер Форчун — Ганнибал Форчун, что за странная фамилия! — красив и молод, вроде соответствует, не старше, по-видимому, тридцати лет, но, бьюсь об заклад, еще холост и не похоже, что когда-нибудь женится. Да, я уверена, что холост, потому что он привез с собой кота. Он оставил бы Уэбли дома, если бы существовала какая-нибудь миссис Форчун. Если бы у него была дочь, ее бы звали мисс Форчун, и это было бы просто слишком ужасно, намного хуже Мостли.[1] Как дразнили меня ребятишки этим вечным: «Большей частью, что? Главным образом, что?» Знаешь, Казанова, если я когда-либо выберусь в Нью-Йорк, я просто буду вынуждена позвонить в журнал «Астро» и узнать номер телефона Ганнибала Форчуна. Разве он не сказал что-то обо мне, что заставило его почувствовать себя моим покровителем? Проклятье, Казанова, но мне хочется, чтобы мужчины в моем присутствии перестали чувствовать себя моими покровителями. При росте метр пятьдесят это совсем не такая уж безумная идея, и я могу пройти путь от маленькой девочки до состарившейся дамы, так и не познав все, что находится в этом промежутке. Понимаешь, что я имею в виду?

Потеряв всякое терпение, Казанова крадучись удалился из кухни, оставив свою хозяйку болтать в пустой комнате. В передней он запрыгнул на спинку кушетки и растянулся во всю длину, положив подбородок на лапы и устремив грустные глаза на двор в ожидании чего-нибудь соблазнительного. Его хвост один раз презрительно дернулся, а затем успокоился.

Казанова первым увидел синий автомобиль, завернувший к дому Мэрилин Мостли и остановившийся позади ее собственной древней машины. Он поднял уши торчком, услышав шорох шин по гравию, а когда выключился двигатель — и голову. Кот медленно повел хвостом, а тем временем дверцы открылись и из машины вышли трое мужчин в коричневой одежде и в голубых головных уборах.

Казанова напрягся, чувствуя в них что-то такое, что ему не совсем понравилось, особенно когда они направились прямо к дому. Волнений для порядочного кота кремового окраса сегодня утром было и так достаточно. Это его не беспокоило — в случае чего тайных убежищ было предостаточно, — а просто раздражало. Он басовито мяукнул и снова помахал хвостом.

Через несколько мгновений послышался стук в дверь.

— Хотела бы я знать, кого это, ради всего святого, тут носит? — пробормотала Мэрилин, направляясь к двери. Казанова спрятался за кушеткой.

Высокий мужской голос спросил:

— Вы Мэрилин Мостли? — Да.

— Это она, сэр. Послышался низкий голос:

— Мисс Мостли! Я — майор Грант из ВВС США. Лейтенант Поттер и я хотели бы обсудить с вами то, что вы увидели прошлой ночью.

— Конечно! Заходите, джентльмены. Держу пари, что вы на самом деле хотите доказать мне, что я не видела летающей тарелки, потому что вы, военные, не хотите признаться перед лицом общественности в том, что летающие тарелки реально существуют.

— Напротив, мисс Мостли, — ответил майор Грант. — Мы хотим убедиться, что вы действительно видели летающую тарелку. Эта проблема крайне важна для безопасности страны.

Из наблюдательного пункта за кушеткой Казано-ве были хорошо видны три пары незнакомых человеческих ног. Он насторожил усы, раздосадованный тем, что больше ничего не видно, и, стараясь держать ситуацию под контролем, медленно переместился вперед.

— Хорошо, — сказала его хозяйка, — однако мне следует извиниться за такой вид здесь, так как сегодня утром у меня не было никакой возможности заняться домашними дедами. Не хотите ли присесть? Если желаете, есть горячий кофе, я сварила его только что. Итак, вы говорите, что тарелки представляют определенную угрозу для страны, я правильно поняла?

— Кофе не потребуется, спасибо, — ответил старший офицер, выбирая наиболее удобное кресло в комнате и усаживаясь. Двое других остались стоять.

Теперь, когда Казанова переменил положение, он мог хорошенько рассмотреть всех троих. Майор, говоривший низким голосом, был рослым мужчиной с большим животом и крупным квадратным лицом. На его лице выделялся огромный нос, от которого вокруг рта расходились глубокие складки. Из-под густых бровей выглядывали маленькие холодные голубые глазки. Щеки тяжело нависали на воротник. Этот человек Казанове совсем не понравился, потому что был похож на собаку-ротвейлера, с которой кот как-то встретился, и встреча была не из самых приятных.

Пока Казанова рассматривал майора, Мэрилин изучала молодого лейтенанта. Сначала он поразил ее своей красотой, но при внимательном рассмотрении оказался просто симпатичным, и она сразу же потеряла к нему интерес. Этот юнец был не в ее вкусе. Сержант был ростом пониже обоих офицеров, но имел настоящую военную выправку, хотя лицо его восторга отнюдь не вызывало. Он выглядел ровесником шерифа Додда и к тому же был лысым.

— Что именно вы видели вчера ночью, мисс Мостли? — спросил майор.

Мэрилин рассказала примерно то же, что и Ганнибалу Форчуну. Когда она дошла до того момента, где Казанова гулял по крыше НЛО, полагая, что тот принадлежит ему, то задала риторический вопрос:

— Чего только кошки не вообразят себе, верно?

— Не знаю, что воображают себе кошки, — буркнул майор. — А вы не знаете, Поттер?

Лейтенант заверил его, что не знает, присовокупив:

— Я не люблю их.

Сержант пока все больше помалкивал.

Мэрилин эти военные стали резко не нравиться. У Казановы сложилось такое же мнение.

— Насколько я понял, вы коснулись этого объекта? — спросил майор.

— Да. Он был теплый и твердый как сталь. Мне показалось, что это цистерна с водой или что-то в этом роде. В общем, я даже не задумалась, что это за штуковина, пока…

Она замолчала, пораженная внезапной мыслью такой важности, что ей пришлось прервать свой словесный поток. В отличие от идей иного рода, эта мысль не началась с неясной догадки и ее постепенного развития, а возникла в ее голове вдруг вполне вызревшей.

— Пока что? — подсказал лейтенант.

— А откуда мне знать, что вы не собираетесь уничтожить эту тарелку? — сказал девушка с вызовом, почувствовав себя вдруг полной хозяйкой ситуации. — Не думаю, что мне понравится ваше решение.

Улыбка майора напоминала улыбку шахматиста, который понял, что его противник попал в ловушку.

— А какое вам дело до того, что случится с этой так называемой летающей тарелкой? — спросил он вкрадчиво.

— Вы ведь не знаете, кто там внутри и зачем они прилетели, но вы будете просто счастливы, если убьете их. Если бы мне пришлось выбирать чью-либо сторону, я была бы на стороне тех, кто в тарелке.

Улыбка майора стала шире.

— Бог мой! — воскликнул он. — Мисс Мостли, так мы же и есть люди из летающей тарелки.

— В самом деле? — Впервые на своей памяти Мэрилин Мостли оказалась в ситуации, когда ее реакция ограничилась тремя словами.

— Да, в самом деле, — заверил ее толстяк. — Мы прибыли с другой планеты, чтобы спасти Землю. И нам нужна ваша помощь.

— Вам нужна помощь? — как попугай, повторила она недоверчиво, переводя взгляд с одного на другого.

Улыбка майора смягчилась, стала почти отеческой. Лейтенант смотрел на Мэрилин оценивающе, не так, подумалось ей, как молодой человек вообще смотрит на молодую женщину, а как бы занося ее в каталог. Сержант оставался безучастным.

— Не представляю, какого рода помощь я могла бы оказать вам, правда…

— Наша задача, — сказал майор, — состоит в том, чтобы принести мир людям Земли. Вы можете помочь нам привлечь на нашу сторону общественность.

— Как? Я ведь никому не известный человек. И не могу я каким-либо образом влиять на людей…

— Не задавайте лишних вопросов, — предостерег ее лейтенант. — Все это объяснят вам в свое время. Вам придется пройти с нами.

— Вы проведете два-три дня на нашей секретной штаб-квартире, — продолжал майор. — Там вы узнаете все необходимое. Наш космический корабль находится рядом.

Глаза Мэрилин Мостли радостно загорелись: ей никогда не предлагали прокатиться на летающей тарелке.

— Даже не знаю, что и сказать… Правда, никогда раньше ничего подобного со мной не случалось. Однако мне необходимо найти кого-нибудь для ухода за кошками.

— Только организуйте все это быстро. Но ничего брать с собой не надо. Всем необходимым вы будете обеспечены.

Переодетый в оболочку дубликата тела Соробина Кимбалла, Уэбли появился перед входом в офис шерифа и оценил обстановку. Это было небольшое здание каркасного типа с пристроенным железобетонным корпусом тюрьмы. С потолка прихожей свисали два устаревших вентилятора, лениво приводивших в движение воздух. Довольно обшарпанный деревянный барьерчик отделял дежурку от посетителей. Напротив дежурной части висела огромная доска объявлений. Под большим календарем с красочным изображением обаятельной девицы сидел крупный морщинистый помощник шерифа, полностью поглощенный чтением служебного журнала.

— Доброе утро, Дженкинс, — сказал Уэбли. — Лэрри Додд у себя?

Помощник быстро поднял глаза, засовывая журнал в ящик стола.

— Кимбалл! — воскликнул он. — Ну, дружище, рад видеть вас живым.

— Не знал, что меня считают мертвым. — Уэбли растягивал слова, великолепно подражая голосу погибшего агента.

— Ну, хм-м, понимаете, прошел такой слух, что… — Голос Дженкинса становился все тише от смущения. — Пойду доложу шерифу.

— О'кей, — сказал андроид.

Дженкинс обошел вокруг своего стола и вышел в коридор. Вскоре появился шериф Додд, а за ним по пятам Дженкинс.

— Привет, Лэрри, — сказал псевдо-Кимбалл. — Ну что, видели еще какие-нибудь летающие блюдца?

Додд внимательно посмотрел на него.

— Откуда вам известно об этом?

— Репортер должен везде успевать. Я хочу заявить, что пропал человек.

— Угу! А зовут его случайно не Ганнибал Форчун?

Теперь пришла очередь Уэбли сделать вид, что он удивлен.

— Откуда вам это известно? Шериф осклабился:

— Просто часть моей работы. Что это за бардак на вашей кухне?

— Вы хорошо делаете свою работу, — заметил Уэбли. — Мы с Форчуном дурачились — вы ведь знаете, как это бывает со старыми друзьями.

— Он тоже говорит, что вы старые друзья. Уэбли не стал углубляться в эту тему, задав следующий вопрос:

— Что с ним, Лэрри? Примерно три часа назад я дал ему свою машину. Он обещал отсутствовать не больше часа. Я стал волноваться и собирался попросить вас помочь мне найти его. Надеюсь, он не разбился на машине, а?

— Нет, но был почти на грани этого. Я задержал его за превышение скорости, езду на украденной машине, подозрение в убийстве. — Шериф рассеянно похлопал себя по карману, поняв уже в который раз, что сигарет он там уже больше не держит.

— Видите ли, я действительно дал ему на время машину, следовательно, этот вопрос закрыт. А если он сбил кого-то, то, право, не знаю, этого не может быть… Послушайте, Лэрри, я люблю побездельничать, но нам с Форчуном еще предстоит работенка. Вы не могли бы отпустить его?

Додд задумчиво потер подбородок:

— На нем еще висит обвинение в превышении скорости, а судьи Уоткинса нет в городе. Вы гарантируете, что он явится завтра в суд?

— Конечно.

— Дженкинс, приведите сюда арестованного. Толстый помощник послушно вышел, возвратившись минуту спустя с Ганнибалом Форчуном.

— Ну, Соробин, спасибо, — улыбнулся Форчун. — Я знал, что могу рассчитывать на тебя и ты выберешься даже из могилы, чтобы выручить меня из беды.

Андроид нахмурился:

— Я же предупреждал тебя, что машина скоростная. Можем идти?

— Как только шериф возвратит мне мои вещи. Он отобрал у меня даже шнурки, — сказал Форчун.

— Обычная мера предосторожности, — пробормотал Додд. — Дженкинс, выдайте ему его вещи. — И он спросил Форчуна: — Что у вас за отношения с Мэрилин Мостли?

Ганнибал широко улыбнулся:

— Мы — коллеги по любви к кошкам, шериф. У нее есть великолепный кремовый кот по кличке Казанова.

— Понимаю, — сказал шериф, потирая подбородок. — Она хорошая девочка. Эти кошки остались у нее как память о погибших родителях. Именно я извлек мистера и миссис Мостли из разбитой машины в прошлом году. Не хотелось, чтобы с ней что-нибудь случилось во время этой внезапной поездки в Вашингтон.

— Вашингтон? Додд кивнул.

— Кажется, она видела на днях один из этих НЛО, и сразу же прибыли люди из ВВС и на несколько дней забрали ее в Пентагон для сообщения об этом. Она звонила мне менее часа назад и попросила меня присмотреть за кошками.

— Интересно, — сказал Уэбли-Кимбалл. Шериф Додд ухмыльнулся:

— Странное дело, сразу же после ее отъезда появились еще два человека из ВВС, которые разыскивали Мэрилин. О тех, предыдущих, они вообще ничего не слышали. Подозреваю, что у них там есть кто-то в Вашингтоне, кто специально все запутывает.

— Вы ближе к истине, чем думаете, — заметил Форчун.

Из кучи вещей, принесенных и выложенных на стойку помощником Дженкинсом, он взял ремень со встроенным кинжалом и продел его через брючные петли, методично зашнуровал ботинки, затем, внимательно потасовав стопку хрустящих банкнот, спрятал их во внутренний карман и спросил:

— Зажигалка, фотоаппарат, портсигар, экспонометр?

— Дженкинс, — распорядился Додд, — принесите его остальные вещи — они на моем столе. Я чуть было не угостился одной из ваших сигарет, мистер Форчун, но решил воздержаться.

— Я рад, — спокойно ответил Ганнибал. — Они не понравились бы вам: они импортные, а вкус такой, как будто они с другой планеты.

Он попал бы затруднительное положение, если бы шериф затянулся его сигаретой.

— Кстати, — сказал Уэбли-Кимбалл, — сегодня утром шериф видел летающее блюдце.

Брови Форчуна взлетели вверх:

— На самом деле? В какое время?

— В половине пятого, — ответил Додд.

— А вы не заметили, куда оно улетело?

— Прямо вверх.

— Звучит правдоподобно. А теперь, шериф, если возвратите мистеру Кимбаллу его ключи от машины, мы откланяемся.

Ключи были возвращены, и оба агента ТЕРРЫ ушли.

Помощник Дженкинс смотрел за ними из окна и увидел, что, как только они вышли на улицу, Кимбалл передал ключи от машины Форчуну. Он озадаченно повернулся к шерифу и посмотрел на него.

— В чем дело, Дженкинс? У тебя такой вид, как будто ты чем-то озабочен.

— Я просто думаю. Эта история с летающим блюдцем… Форчун сделал удивленный вид, но я не считаю, что он на самом деле был удивлен. А вот откуда Кимбалл знает, что вы видели НЛО?

— Сегодня утром я разговаривал с Мэрилин. Я позвонил ей и сказал об этом.

— Хорошо. Однако Форчун взял машину Кимбалла до этого, а мы арестовали его сразу же, как он ушел от Мэрилин.

— Так.

— Но Кимбалл знал об этом, не беседуя с Мэрилин. Откуда?

Шериф Лоренцо Додд в который раз пошарил в поисках несуществующей сигареты.

— К черту, Дженкинс. У меня есть более важные дела, чем это. — Он поискал в кармане и выудил оттуда какую-то мелочь. — Купи мне, пожалуйста, пачку сигарет. Ты знаешь мои любимые.

Дженкинс ухмыльнулся и, порывшись в ящике своего стола, торжественно достал новую пачку.

— Купил для вас вчера, шериф. Я знал, что вы не выдержите.

— Давай вперед! — воскликнул Ганнибал Форчун, чувствуя, что машина катится назад. Переключение скоростей было подпружинено, очевидно, с целью предотвращения случайного смещения на обратный ход, и он догадался, как сделать правильно.

Уэбли-Кимбалл вздохнул:

— Так держать, и в один прекрасный день ты будешь справляться с ней не хуже помощника Дженкинса.

— А что, — сказал Форчун, радостно выжимая первую скорость, — совсем неплохая машина. Земля на самом деле достигла кое-чего, чем не стыдно гордиться. И, пожалуйста, без подколов.

— Как скажешь. А теперь куда, о Мудрый Спаситель Мира? Только не гони, а то снова заметут за превышение скорости.

— Как намекал шериф Додд, ВВС, возможно, действительно все путают, но подозреваю, что одна из этих команд, о которых мы слышали сегодня, — переодетые люди Империи.

— Точно! Поэтому мы последуем за честной леди, а? Хорошо? Это даст мне возможность избавиться от этой оболочки. Не ожидаю, что ты согласишься, однако человеческое тело не является идеальным багажом, чтобы таскать его с собой.

— С человеческим телом связано довольно много удовольствий, — запротестовал Форчун.

— Я ожидал это услышать, учитывая, что твое тело единственное, которое у тебя когда-либо было. Но если ты хочешь знать о настоящем удовольствии, позволь рассказать тебе…

— Избавь. Я все слышал о твоих похождениях еще зеленым юнцом, и тем не менее я им не верю. Что же касается того, чтобы расстаться с телом Кимбалла, считаю, что еще не время. У меня такие чувство, что оно может оказаться очень кстати.

Уэбли вопросительно посмотрел на своего напарника:

— Больше всего на свете не люблю, когда играют втемную.

Солнце поднялось высоко, и дороги были забиты легковым и грузовым транспортом. Форчун наконец привык к «ягуару» и вел его так, как будто тренировался для гонок на Большой приз, полагаясь на отличную память симбионта в части дорожных указателей, чтобы добраться обратно до темпорального транспортного корабля. Наконец там, где шоссе максимально близко подходило к цели, он свернул на изрытую колеями проселочную дорогу и остановил «ягуар» в таком месте, где было мало вероятности, что его обнаружат. Отсюда до поляны, где их ожидала невидимая машина из будущего, было всего лишь несколько минут ходьбы.

— Управление? — спросил Ганнибал.

Уэбли отдал «часы». Форчун надел их на запястье, схватился за крепкую ветку и прикоснулся к заводной головке. И снова невинные ручные «часы» исчезли в скручивающемся потоке времени, выполнили свое дело и возвратились на место. Форчун открыл корабль, и они оба вошли внутрь.

— Малик, возможно, первоклассный тиран, — заметил Ганнибал, — но не великий полководец.

— Почему? — Все еще страстно желая избавиться от оболочки Кимбалла, Уэбли с вожделением поглядывал на футляр.

— Удачливые генералы постоянно заботятся о потребностях своих войск. Империя имеет немного темпоральных транспортных кораблей, и они в десять раз больше нашего. Я думал об этом, пока тебя ждал. Наша техника настолько ушла вперед от техники Империи, как пулемет от лука со стрелами. Однако в любой точке контакта мы почему-то соперничаем с ними на равных.

Форчун уселся за пульт управления и занялся настройкой.

— Они берут упорством, — предположил Уэбли, садясь рядом. — Точно так же один сумасшедший бомбардировщик может быть равен всем полицейским силам большого города.

— Хорошо ты справляешься с домашним заданием!

— Мне пришлось кое-чем заняться, пока ты прохлаждался в каталажке. А сейчас я пытаюсь вычислить, почему ты придаешь такое значение той пустоголовой рыжей девчонке.

— Это должно быть очевидным, особенно сейчас, когда ею заинтересовалась Империя. И если они забрали ее куда-то, можно спорить, они полагают, что ей известно больше, чем положено.

— Почему бы им просто не убить ее и не смыться?

Форчун нажал на кнопку; корабль наполнился пронзительным гулом.

— Ты забываешь, с кем имеешь дело, Уэб. Дрофокс Джоргол, возможно, найдет ее занятной, Что будет засчитано в пользу агента, который доставил ее. Как и любой другой командир в имперской организации, Джоргол вынашивает честолюбивую мысль свергнуть когда-нибудь самого Малика. Рискованное положение, когда пытаешься оставаться на хорошем счету у тирана и одновременно замышляешь его смерть, однако так поступает любой подающий надежды молодой исполнитель в гангстерской банде. Мальчики Джоргола знают, к чему стремится их босс, потому что у них такие же амбиции, хотя, возможно, и в меньших масштабах. Это беда любой организации, единственной целью которой является власть.

— Если ты уже закончил лекцию, нам пора в путь, — сказал Уэбли.

Форчун широко улыбнулся, затем нажал на другую кнопку и отклонился, услышав и увидев сигнал об отсчете времени. Когда погасла последняя сигнальная лампочка, лобовой иллюминатор затуманился, стрелки часов вращались назад, унося их в ближайшее прошлое, случившееся еще сегодня. Это было одно из новейших усовершенствований, которым технические специалисты ТЕРРЫ снабдили корабль, — способность скользить обратно по временной линии, которую вы занимали прежде, ни в коей мере не подвергая опасности свое собственное существование. Это было очень удобное приспособление, поскольку оно позволяло агенту наблюдать за событиями, происходившими в то время, когда сам агент занимался другими делами. Необходимо было только оставаться безучастным относительно наблюдаемых событий.

Иллюминатор очистился; Форчун подал рычаг вперед, и невидимый корабль набрал высоту. По пыльной дороге прямо под ними проворно перемещалась крошечная фигурка андроида Соробина Кимбалла, приводимая в действие Уэбли. Ганнибал прекратил подъем и нажал на другую кнопку управления; корабль рванулся вперед, мгновенно набирая скорость, взяв курс на усадьбу Мэрилин Мостли. Подлетев к ней, не видимый никем корабль остановился менее чем в тридцати метрах над землей.

Во дворе агенты ТЕРРЫ насчитали шесть беспокойно бегающих кошек и еще двух, неподвижно греющихся на солнышке у дома. Форчун притронулся к другому рычагу и на одно деление подал его вперед. Мир изменил окраску, как будто внезапно между кораблем и землей внизу был установлен красочный фильтр. В тот же миг все бегающие кошки, кажется, получили ускорение, носясь по двору с головокружительной быстротой. Машины проносились со свистом по дорогам, и верхушки деревьев качались, как от землетрясения, хотя был всего лишь слабый ветерок. Они неслись во времени, наблюдая, как внизу в несколько раз быстрее, чем на самом деле, разворачивались события.

Вот на дороге на огромной скорости появилась голубая машина и свернула к дому Мэрилин. Из машины выскочили три фигуры в военной форме и поспешили в дом. Крыша не позволила наблюдателям увидеть больше. Форчун передвинул рычаг перемещения еще на одну риску. Носящиеся по двору кошки стали плохо видны. Спустя мгновение, подобно пушинкам, увлекаемым мощным пылесосом, соблазненные звуком открываемой консервной банки с кормом, они прошмыгнули в дверь кухни и исчезли.

А затем вдруг четыре человека стрелой вылетели из передней двери и помчались к машине, которая поглотила их и почти в то же мгновение начала сдавать задом. Она выехала на дорогу и устремилась вперед в тот момент, когда Ганнибал бросил рычаг назад в нормальное положение.

Пока Форчун и Уэбли наблюдали за голубой наземной машиной, невидимый корабль грациозно поднялся на несколько десятков метров вверх. Они проследили, как она свернула на четырехрядное шоссе, а позже повернула на одну из проселочных дорог. Внизу простирались огромные ровные поля пшеницы, овса и ячменя, образуя мозаику из коричневого, желтого, зеленого и черного цветов. Голубая машина поехала по пашне, направляясь прямо к широкому простору холмистого пастбища впереди. Тщательно вглядевшись, Форчун увидел глайдер Империи, похожий с этой высоты на невинную сельскохозяйственную машину. Он задал себе вопрос, сколько же авиапассажиров видели внизу подобные корабли Империи и принимали их за газопроводные подстанции, резервуары и тому подобное. Немного рискованно, подумал он, но разумно. Когда они подлетели ближе, то увидели, что глайдер был довольно хорошо замаскирован в низине, с земли его можно было бы увидеть, лишь подойдя к нему ближе чем на пятнадцать метров.

Голубая машина приблизилась к аппарату примерно на четверть мили и остановилась. Четыре фигуры вышли из нее и прошли по пастбищу.

— Кажется, она идет добровольно, — сказал Уэбли.

— Конечно. Они, без сомнения, напели ей красивую легенду. А вот мы не пытаемся так бесстыдно перехитрить кого-либо.

Они наблюдали, наверное, в течение пяти минут за продвижением четырех фигур внизу к блюдцеобразному глайдеру. Ганнибал мог вообразить себе восторженные реакции Мэрилин, когда она поднялась на последний пригорок и увидела НЛО. Он почувствовал удовольствие, что не выслушивает ее словесную реакцию. С ее помощью можно легко одолеть даже Дрофокса Джоргола — она заговорит его до смерти.

Мэрилин и двое в мундирах вошли в глайдер, в то время как третий возвратился к голубой машине. Прошло несколько минут, затем глайдер резко поднялся вверх и понесся в юго-западном направлении.

— А теперь — за ними, — пробормотал Форчун, бегая пальцами по кнопкам управления.

Держать глайдер в поле зрения было совсем нетрудно, так как его экипаж даже не представлял, что за ним следят. Находясь в фазе невидимости, корабль ТЕРРЫ фактически не существовал во времени, занимаемом глайдером, поэтому даже самые замысловатые детекторы Империи были бы не в состоянии обнаружить его. Но Форчун все-таки держал свой корабль на расстоянии в добрых полмили от глайдера, легко подлаживаясь под его скорость.

Поля, фермы и города быстро проносились под ними, оба корабля поднимались все выше, выше земных авиатранспортных коридоров, выше скоплений облаков и, как догадывался Форчун, выше зоны радиолокационных наблюдений. Блюдце могло показаться на чьем-нибудь экране, однако на этой высоте и при такой скорости, особенно если пилот тщательно выдерживает абсолютно прямой курс, оператор радара мог легко решить, что видит метеор, вошедший в земную атмосферу и ринувшийся навстречу своему огненному концу.

Форчун подошел достаточно близко к глайдеру, чтобы определить его конструкцию и подумать, как быть дальше. Это была роскошная модель, возможно, украденная у правительственного флота в третьем секторе. Изготовлен он был фирмой «Интрасистем» примерно в 2570 году, то есть ему было около двух лет. Он должен был находиться еще в отличном состоянии, имел пирокерамическую отделку, чтобы выдерживать колебания температур 14 000 градусов, и показатель безынерционного ускорения 93 процента. Его топливных элементов хватило бы, по-видимому, еще на добрых девять-десять тысяч часов. Но по сравнению с транспортными кораблями ТЕРРЫ он представлял собой просто ручную тележку.

Форчун не отрывал глаз от сдвоенных часов на панели управления, расположенной перед ним. Те, что справа, оставались без движения с того момента, когда он включил обратное скольжение корабля по линии времени; вторые, слева, показывали с постоянным нарастанием время, истекшее с начала полета. Когда показания обоих часов совпадут, транспортный корабль выйдет из режима невидимости.

Пока продолжалось преследование, стрелки на левых часах медленно ползли по циферблату. Огромные плоские равнины внизу уступили место пересеченным холмам, которые почти сразу же скрылись за массами облаков. Впереди через медленно волнующуюся облачную белизну вырисовывалось несколько высоких пиков.

Показания обоих аппаратов совпали. Загорелась лампочка. Форчун пробежал пальцами по кнопкам управления — и лампочка погасла. Оба часовых механизма шли одинаково.

— Надежнее будет, если мы останемся пока невидимыми, — лениво сказал Уэбли.

Форчун указал на шкалу:

— Смотри сам.

Симбионт пожал своими андроидными плечами.

— Никогда бы не смог управиться с этой штуковиной, — признался он. — Слово даю.

Сейчас под ними находился глубокий каньон, на дне которого извивалась река, а по бокам возвышались гигантские остроконечные пики, бросавшие огромные тени. Стены каньона представляли собой буйство красок, что явилось результатом многовековой работы эрозии. Форчун собирался уже было восхититься вслух этим великолепием, когда имперский глайдер вдруг резко изменил курс. Форчун последовал за ним, оставив каньон далеко позади. Корабль прекрасно выполнял любые маневры.

В конце концов, пролетев огромное расстояние над бесплодной пустыней, прерываемой горами и небольшими участками леса, глайдер начал снижение, и Форчун последовал за ним. Сейчас они пролетали над зеленой долиной, покрытой возвышенными полями, темными пятнами городов и поселков. Долину пересекали длинные полосы дорог, по которым ползли похожие на насекомых разнообразные машины. В сотнях метров ниже глайдера и транспортного корабля в воздухе можно было наблюдать грациозные серебристые самолеты, описывающие круги над аэропортом, еще ниже порхали ярко раскрашенные, как стрекозы, вертолеты. Глайдер направлялся в обход на юго-восток.

Хотя и более умеренно, глайдер продолжал сброс высоты. Его скорость тоже шла постоянно на убыль, что вынуждало Ганнибала непрерывно делать поправки курса, чтобы выдерживать постоянное расстояние преследования. Вот появились опрятные рощицы, расположенных в правильном, геометрическом порядке, а затем они уступили место дикой пустыне. Глайдер летел вдоль прямой ленты шоссе.

Внизу появился и исчез небольшой городок, шоссе отклонилось к югу. Имперский глайдер летел точно на юг, направляясь, очевидно, к горной гряде. Вместо набора высоты, что обеспечило бы безопасный перелет гряды, глайдер продолжал постепенно снижаться. Форчун поднял свой корабль на несколько десятков метров выше, спокойно наблюдая за противником.

— Подозреваю, что мы прибыли к месту назначения. Не спускай с них глаз, — приказал он напарнику.

Ганнибал поставил свой корабль в воздухе неподвижно и тоже принялся наблюдать через прозрачный пол кабины.

— Где они? Уэбли показал.

— Полагаю, что он ищет место для посадки или еще что-то.

— Да. Сбавил скорость солидно. Давай спустимся пониже: плохо видно.

Форчун прикоснулся к рычагу управления; корабль круто пошел вниз по направлению к горам.

Имперский глайдер вел себя подобно рыбе, рыскающей по коралловому рифу, приближаясь сначала к одному утесу, затем к другому, то бросаясь через узкий каньон, то плывя по течению вдоль сплошной каменной стены. Ганнибал виртуозно следовал за ним, подводя свой невидимый корабль на опасно близкое расстояние к зубчатым утесам, выступам и карнизам. Местами гора имела такой вид, как будто гигантские каменные глыбы были поставлены великанами по какой-то системе; кое-где эта картина была словно бы облита грязью, которую потом заморозили. Здесь и там накапливалась почва в количествах, достаточных для поддержания жизни: высокие сосны вдоль этой горной гряды, чахлые кустарники на том склоне, скудная травка на другом.

Глайдер проникал все глубже в гору, касаясь, казалось, вскользь крутых утесов и осторожно заглядывая за их вершины. Наконец после нескольких минут явной растерянности имперцы в глайдере нашли то, что искали. В одном из наиболее неприступных утесов находился вход в пещеру, представляющий собой отверстие высотой около шести метров и шириной по меньшей мере двадцать метров. Именно к нему направился имперский глайдер и, медленно планируя, сел на площадку перед входом.

— А теперь что? — спросил Уэбли. — Следуем за ним внутрь?

— Но не на нашем же корабле! Да, мне хотелоеь бы побывать там, внутри, но будет лучше, если они не заподозрят, что мы из ТЕРРЫ. Сможешь опять найти это место?

— Давай осмотрим окрестности еще раз, чтобы я смог сориентироваться.

Спустя примерно двадцать минут, после того как Уэбли полностью удовлетворился тем, что запомнил достаточно ориентиров, которые смогли бы указать ему путь к пещере Империи, они поставили машину-невидимку в высохшем русле ручья примерно в ста ярдах от шоссе.

Форчун посмотрел на Уэбли, пока не делая попыток встать из-за пульта управления.

— Мы можем пойти пешком обратно в эти горы прямо сейчас или же разведаем кое-что вокруг, узнаем, где мы находимся, не случилось ли здесь чего-нибудь необычного, а затем уже, зная обстановку, вернемся сюда. Как ты считаешь?

— Ты думаешь, что Дрофокс Джоргол там, внутри?

— Возможно.

— А как он поступит с Мэрилин Мостли, пока мы будем пополнять свои знания об этих краях?

— Здесь у тебя веский аргумент, — уступил Форчун. — Может быть, нам следовало бы провести свое расследование до прибытия сюда Мэрилин. По текущему земному времени мы прибыли в Канзас сегодня утром в 04:58:16. Сейчас часы показывают 13:22:00. Если мы отправимся на сутки назад, то успеем управиться с разведкой до 04:58:16 часов сегодняшнего дня. И при этом будем в безопасности. А потом просто перескочим через остаток сегодняшнего утра и вернемся к этому часу.

— Что ты мне объясняешь элементарные вещи. Делаем!

Форчун уже перестроил режим управления. Часы слева пошли назад, обзор закрылся туманом. А потом они оказались на прежнем месте. Единственным изменением вида снаружи было то, что исчезла туча, заволакивавшая горизонт, потому что вчера небо было чистым.

Они вышли из корабля. Спустя несколько секунд корабль в очередной раз спрятался в потоке времени., День стоял жаркий, и, хотя веял легкий ветерок, он был не в состоянии принести облегчение в этой пустынной местности. Форчун не уставал поражаться, что Земля имеет такой разнообразный климат и что формы жизни планеты обладают такой приспособляемостью. Даже в этом каменистом и пустынном предгорье росло множество разновидностей кактусов, кустарников, летали и ползали насекомые, кричали какие-то птицы.

— Пойдем поищем людей, — сказал Ганнибал. Он уже начал потеть. У андроида, конечно, не было нужды потеть, так как он был снабжен внутренней системой охлаждения. Оба агента пошли по направлению к шоссе и, достигнув его, отправились по нему на запад.

Не прошло и пяти минут их пешей прогулки по шоссе, как в ответ на их просьбу на обочину свернул древний грузовичок-пикап, и его немолодой водитель высунулся из окна, приветливо сняв широкополую шляпу:

— Что, парни, тачка сломалась? Форчун широко улыбнулся и ответил:

— Дрянь! Заглохла и никак не заводится. Решили, что надо вернуться в город и попросить помощи.

— Прыгайте сюда! Я еду через город и дальше за Кряж Апачей.

Форчун и Уэбли-Кимбалл втиснулись в пыльную кабину.

— Спасибо. А на солнце припекает.

— В это время суток здесь можно запросто получить тепловой удар, — проинформировал их водитель.

Этот старик выглядел под стать своему автомобилю. Его лицо было изрезано морщинами, и на нем кустились заросли черных бровей и неухоженная жидкая бороденка. Растительность на его голове была такая же скудная, как и побелевшая от солнца трава в пустыне. Его, очевидно, когда-то могучее тело сейчас огрузнело, и большой живот упирался в баранку.

— Да, сэр, это солнце может убить любого, как пить дать, — повторил старик. — А вы издалека?

— Просто проезжали мимо, — ответил Форчун.

— Не тот климат сейчас для снегирей. Сначала я принял вас за киношников.

— Кинопшиков?

— Они снимают в нашей округе массу вестернов. В нескольких я сам снялся в массовке. Только мне скоро надоело это вечное ожидание, пока там разберутся с камерой, с аппаратами… Не люблю ничего не делать, даже если мне и платят за это.

— А что такое снегирь? — спросил Уэбли, который всегда был не прочь пополнить свой запас знаний о формах земной жизни.

Старик ухмыльнулся:

— Те, кто приезжает сюда отдохнуть зимой. Аризона считается раем для отпускников, когда остальная часть страны зарывается в снег. У нас не так дорого, как в Лас-Вегасе или во Флориде, приезжают зимой погреться на солнышке всякие — и богатые, и бедные.

— Понятно. А вы чем занимаетесь?

— Я занимаюсь камешками. Алмазы, но в основном самоцветы. У меня есть шесть ящиков обсидиана. Удачно приобрел сегодня утром в Супериоре. Когда я их обработаю и отшлифую, то получу «слезы апачей». Я продаю их оптом по всей стране.

— «Слезы апачей»? — повторил Форчун. — Подходящее название для драгоценного камня.

— Природное стекло, — объяснил старик. — Вулканическое. Об этих камнях впервые услышали лишь после войны, примерно в сорок седьмом или сорок шестом году. Первый парень, который начал торговать ими, называл их «дымчатым топазом». Затем кто-то вытащил на свет Божий древнюю индейскую легенду и назвал их «слезы апачей», и так и пошло. По этой легенде, когда-то давно, когда присоединяли эти земли к США, отряд апачей был окружен американской кавалерией, их загнали в горы, и они оказались на краю утеса в безвыходном положении. Апачи предпочли не сдаваться в руки белых, а массовое самоубийство, и все спрыгнули вниз с этого утеса. Увидев это, их женщины зарыдали, а Великий Дух превратил их слезы в камень.

— Красивая индейская легенда, — заметил Форчун.

— Черта с два индейская! — фыркнул старик. — Бе придумали торговцы самоцветами, она помогает продавать уйму этих стекляшек… Парни, вам надо в Феникс или здесь остановитесь?

— Здесь. — Форчун посчитал этот ответ таким же удачным, как и любой другой.

— Тогда вот перед нами… Кряж Апачей. Ну, я не хотел бы соваться в ваши дела, но на вашем месте я бы остановился вон в той гостинице под названием «Суеверие». Я слышал, что там хорошо и внимательно относятся к своим постояльцам. Они помогут вам связаться с гаражом, который не надует вас. Они заботятся, чтобы вы были по-настоящему довольны и чтобы вы когда-нибудь вернулись к ним еще.

— Спасибо за совет, — сказал Форчун.

— Не за что, — ответил старик.

— А где можно вас найти?

— Меня зовут Чарли Хэггетт. Просто любого спросите, где находится лавка драгоценных камней Чарли Хэггетта.

Форчун представился сам и представил напарника как Кимбалла. Они поблагодарили Хоггетта, когда он высадил их у гостиницы. Во время прежнего пребывания на Земле Форчун уже приобрел определенный опыт по части отелей и гостиниц, поэтому он без проблем снял номер. Оба агента ТЕРРЫ очистили пыль со своих костюмов, умылись и спустились позавтракать тут же, в гостинице.

— Ты будешь завтракать, — сказал Уэбли, — а у меня вообще не предусмотрено место для этого.

— Конечно. Завтрак — одно из тех человеческих удовольствий, о которых я говорил. Однако тебе повезло. В меню указано и твое любимое горючее. Заказать бутылочку или же ты будешь смаковать его потихоньку рюмками?

Было очевидно, что гора, название которой носила гостиница, была единственной претензией поселка Кряж Апачей на известность и его единственной туристической достопримечательностью. Форчун, как лицо, интересующееся курьезами любого века в той же мере, что и достоверными историческими фактами, решил, что будь он предпринимателем типа Диснея, непременно построил бы в этом живописном местечке парк развлечений и подвел бы сюда железную дорогу для привлечения туристов. «Фор-чунленд» звучало бы неплохо.

Пока же это был крошечный городок. Кроме гостиницы на главной улице имелись палатки, где торговали соком, желе и разным сувенирным хламом. Имелась аптека, супермаркет и маленькие магазинчики, где владельцы пытались воспроизвести интерьер прошлого века. Городок был слишком бедным, чтобы иметь шикарные неоновые рекламы, поэтому горстка торговцев для привлечения туристов, спешащих на запад, к Фениксу, использовала огромные самодельные вывески.

Форчун рассказал бармену гостиницы, что он собирает материал об этих гористых краях для своего кинофильма. Бармен направил его к мисс Лонгфелло из туристического бюро «Суеверие».

— Ее узнать просто — высокая девушка в индейской одежде.

Туристическое бюро «Суеверие» помещалось в небольшом домике без особенных архитектурных претензий, со свежеокрашенным фасадом. Внутри находилась длинная витрина под стеклом, заполненная безделушками и украшениями под старину, и несколько полок «открытками и буклетами. Стены были увешаны покрывалами с индейской вышивкой и стальным оружием.

Девушка за стойкой вполне соответствовала описанию бармена: высокая брюнетка с сияющими глазами и ленивой снисходительной улыбкой, с осанистой фигурой в индейском платье из оленьей кожи, с бусами. Две толстые черные косы спадали по плечам. Настроение Ганнибала заметно поднялось.

— Чем я могу вам помочь? — спросила девушка. Ее голос прозвучал мягко и уверенно, в точном соответствии с ее королевской манерой держать себя. Ее глаза внимательно рассматривали Форчуна и Уэбли-Кимбалла. Как опытный человек в туристическом бизнесе, она пыталась определить, насколько выгодны эти клиенты.

— Вы — мисс Лонгфелло?

— Да, я — Кэнди Лонгфелло, — подтвердила она.

— Меня зовут Ганнибал Форчун. Фирма «Галактик Филмз». Я собираюсь снять документальный фильм о ваших краях, — продолжал он импровизировать. — А мистер Кимбалл напишет сценарий. Мне сказали, что вы — местный краевед.

Высокая брюнетка улыбнулась, оценивая взглядом Форчуна так же тщательно, как и он ее.

— Полагаю, — сказала она мягко, — что как краеведу мне найдется роль в фильме?

Лишь самый близорукий продюсер, решил Форчун, не нашел бы для нее роли.

— Пока не могу ничего предложить. Может быть, мы все обсудим вместе с вами за обедом? — предложил он.

— Нам обоим повезло, — заявила она, — мне нужен сопровождающий на одно мероприятие сегодня вечером.

— Мероприятие?

— Народ апачей проводит публичную акцию протеста в связи с некоторыми недавними событиями. Возможно, это покажется вам интересным.

— Уверен, что покажется. А что за события?

— Слыхали ли вы о золотом прииске «Потерявшийся голландец»?

— Смутно.

— Здесь постоянно кто-нибудь бродит в поисках золота. Народ апачей не интересуется золотом, да к тому же здесь и нет его россыпей. Однако нас возмущают люди, попирающие наши святыни. Мы знаем эту гору, и мы всегда рады сопровождать туда туристов. Золотоискатели же обычно отказываются от проводников, пытаясь все обделывать втайне и часто погибают. В основном потому, что не могут найти дорогу назад.

— Конечно, человек поступает глупо, забираясь слишком далеко куда-нибудь, в глушь без проводника, — согласился Форчун.

Девушка кивнула.

— До вас дойдут слухи, что наши люди убили некоторых из этих старателей. Это неправда. Но это — часть популярной легенды.

— Ах да, легенда. Расскажите мне, пожалуйста.

— Эту легенду сочинили белые, — начала она. — Она не имеет отношения к апачам. — Кэнди сняла с полки брошюрку под заглавием «Легенда о золотом прииске «Потерявшийся голландец». — Конечно, вам и мистеру Кимбаллу необходимо прочитать ее. Она стоит доллар плюс пошлина три цента. Вы остановились в гостинице, не так ли?

— Да! — Форчун вручил ей деньги за брошюрку и передал ее Кимбаллу.

— Встретимся тогда в шесть. В баре?

— В баре.

Жара на улице была угнетающая. Форчун решил, что, хотя технические спецы ТЕРРЫ продела-, ли великолепную работу, спроектировав его неуничтожаемый костюм, им следовало бы предусмотреть охлаждение. Уэбли не жаловался, имея автономную систему охлаждения андроида. Чтобы удовлетворить как климатические потребности Форчуна, так и аппетиты симбионта по части топлива, остаток дня они провели в баре гостиницы, который носил интригующее название «Покои паладина».

Заправляясь, Уэбли дал бару хорошую возможность заработать. Примерно без десяти шесть он объявил о своем намерении еще раз осмотреть горы.

— Дай мне немного денег, — сказал он, — на случай, если мне потом придется идти по твоим следам.

Форчун любезно отсчитал сто долларов и вручил их симбионту вместе с брошюркой о потерявшемся голландце, которую они внимательно прочли.

Бармен, с удовлетворением наблюдавший, как Кимбалл непрерывно в течение четырех часов потребляет неразбавленные порции спиртного, посмотрел, как тот встает, чтобы уйти. Он удивленно покачал головой, увидев, что андроид вышел не шатаясь.

— Ваш друг, — заметил он Форчуну, — умеет пить.

— У него большая практика.

— Хотел бы я, чтобы таких было здесь побольше, — пробормотал бармен.

— О, таких, как мой приятель, много. Тысяч десять по меньшей мере.

Глаза бармена заблестели.

— А они не думали провести тут съезд? На их фоне самые завзятые выпивохи покажутся трезвенниками.

Ганнибал уже собирался что-то ответить, но бармен оглянулся на нового посетителя. Ганнибал тоже обернулся, а затем встал.

Кэнди Лонгфелло сменила свою одежду из оленьей кожи на изящного покроя белое платье с кружевами, которое очень шло к ее стройной фигуре и загорелым обнаженным плечам. По моде сезона оно доставало ей до колен, открывая длинные ноги в сверкающих тончайших колготках. Ее костюм дополняли изящные легкие лакированные туфли на очень высоких каблуках и сумочка на защелке.

Тяжелые косы были распущены и собраны на затылке в замысловатую башню, так что теперь ее рост достиг роста Ганнибала Форчуна.

Он пошел навстречу, чтобы поприветствовать ее. Только его глаза выражали восхищение, необходимое в случае, когда красивая женщина знает, что выглядит наилучшим образом.

— Точность — еще одна из ваших добродетелей, — улыбнулся он ей.

— Когда я подходила, то увидела, что мистер Кимбалл уходит. Он не присоединится к нам? Если он пишет сценарий, ему бы следовало посмотреть.

— У него еще какие-то дела сегодня вечером. Вы ведь знаете, что за народ писатели — каждый со странностями. Я расскажу ему, что увижу, не беспокойтесь. Не выпить ли нам по коктейлю перед обедом?

Она кивнула, и они прошли в угловой, обитый плюшем кабинет. Форчун сделал заказ.

— А теперь расскажите мне о том, против чего выступает ваш народ, — попросил он.

— За последние два-три месяца в горах появилось много приезжих.

— Что ж тут удивительного? Легенда о потерявшемся голландце состряпана достаточно умело, чтобы привлечь сюда золотоискателей.

— Не все они золотоискатели, — сказала она. — Мы уже запрашивали Бюро по делам индейцев, не сооружает ли правительство там секретную ракетную базу или что-либо в этом роде, но нам решительно ответили, что нет.

— Ну, — засмеялся Форчун, — пока вы не видели никаких летающих тарелок, с вами будет все в порядке.

Рука с коктейлем остановилась на полпути к ее губам.

— А почему вы это сказали?

— А обо всем этом я как раз и снимаю кино, — ответил он небрежно.

Обнаружение корабля-невидимки было для Уэбли простым делом даже в темноте, так как он тщательно запомнил то место. Дав точные указания таксисту, где остановиться, он повел своего напарника по мрачной местности. В пустыне при лунном свете неясно вырисовывались зловещие кактусы и кустарники. Они дошли до того места, где их ожидала машина. Делом одной минуты было сделать ее реальной, подняться на борт и переместиться в завтра. Вдруг снова наступил день и знойная пустыня без единого дуновения ветерка в виде марева открылась перед ними. В горах, возможно, будет попрохладнее.

Невидимая машина понесла их вдоль склонов, над пиками и каньонами. Потребовалось всего лишь несколько минут поиска, чтобы обнаружить пещеру Империи. Открылась огромная, почти вертикальная стена, в которой имелась только одна относительно ровная площадка, — непосредственно у входа в пещеру. Ниже ее было заметно сухое русло, местами резко обрывающееся. Если бы там не высохла вода, получился бы мощный водопад. Было очевидно, что Дрофокс Джоргол и его люди приложили все старания, чтобы найти эту природную крепость, фактически недоступную для простых землян.

По данным Уэбли, Джоргол находился в пещере. Там же сейчас была и Мэрилин Мостли. И там же находилось по меньшей мере сорок имперских глайдеров, предположительно оборудованных устройством, которое, по словам покойного Кимбалла, было способно уничтожить умственный потенциал планеты. При возможностях темпорального транспортного корабля агентам ТЕРРЫ легче легкого было бы разрушить всю имперскую крепость. Однако, даже не принимая во внимание судьбу Мэрилин Мостли, Форчун сомневался, что он пошел бы по такому пути, потому что сам хотел удовлетворить свое любопытство об этом загадочном устройстве. По этой причине он решил проникнуть в крепость, вооружившись лишь тем, что он сможет нести на себе. На его стороне был также элемент неожиданности. После того как он узнает все, что ему хотелось бы узнать, будет достаточно времени, чтобы уничтожить установку. Если будет возможно в ходе операции спасти эту девчонку Мостли, хорошо, но это не должно было помешать выполнению главной задачи.

Поставить корабль непосредственно у входа в пещеру было невозможно. Форчун огляделся. Примерно в десяти метрах над пещерой он заметил узкий, усеянный камнями выступ достаточной ширины для того, чтобы там разместился скалолаз, но слишком узкий для их корабля. Форчун, осторожно маневрируя, подвел судно к выступу и полетел вдоль него. Через шестьдесят метров он нашел площадку достаточной ширины для машины. Это местечко было незаметно от входа в пещеру из-за выступающего скального козырька — важное обстоятельство, потому что для выхода из корабля им следовало сделать его видимым.

Они решили по скальной полочке добраться до площадки над входом и оттуда спуститься вниз по веревке.

Для задуманной операции Форчун как следует вооружился. Сначала он опустил в карман своего пиджака несколько маленьких ручных гранат, затем прикрепил к левому запястью изнутри небольшой, отлично уравновешенный нож для метания. Наручные «часы» были перемещены в карман с гранатами. Во второй карман пиджака он загрузил полдюжины газовых поражающих элементов ударного действия. Уэбли экипировался так же хорошо. Наконец Форчун взял легкий, сложенный кольцами сверхпрочный канат и надел его себе на плечо. Этот канат представлял собой на самом деле нить, вытянутую из железы гигантского квазипаука с пограничной планеты, находящейся под защитой Галактической Федерации. Длина каната немного превышала тридцать метров; на одном конце он был снабжен хитрым приспособлением, которое после легкого скручивания превращалось в прочную «кошку». Канат был единственным альпинистским снаряжением. Его можно было использовать в равной степени для подъема на здания, для пересечения рек без мостов и для исследования пещер. Несмотря на такую свою длину и прочность, он весил менее четырехсот граммов.

— Вход, который мы видели, является единственным местом, где можно попасть внутрь? — спросил Форчун.

— Это единственный вход, который мне удалось обнаружить, — ответил Уэбли.

Форчун пожал плечами, проверил, как работает его пистолет, и вложил его снова в кобуру:

— Пошли.

Спустя тридцать секунд они уже стояли вдвоем на скальном выступе, а темпоральный корабль благополучно перешел вперед во времени в свою нишу. Форчун был благодарен обстоятельствам, что высокогорье принесло какое-то облегчение от жары. Однако солнце и тут довольно безжалостно нагревало скалы. Они молча медленно отправились к цитадели Империи.

Этот участок гор выглядел достаточно страшно, и теперь Ганнибал почти поверил в рассказы о горном духе, ревниво оберегающем свои тайны. Ему стало понятно, как человек мог погибнуть в этой дикой местности даже без вмешательства сверхъестественных сил. Чужак терял здесь уверенность в себе, мог оступиться и свалиться вниз гораздо скорее, чем в иной обстановке. Форчун расстегнул пиджак, спасаясь от усиливающейся жары.

Они почти дошли до узкого выступа над площадкой, когда Уэбли поднял руку в знак внимания. Форчун замер на месте, а симбионт внимательно вгляделся в поверхность соседней горы:

— Там, напротив, кто-то есть. Он следит за нами. Пистолет мгновенно появился в руке Ганнибала.

С той горы, на которую указал Уэбли, донесся звук, напоминающий крик птицы. Он прозвучал один раз, затем повторился с новой интонацией с другого места. Для обычного человека этот крик показался бы безобидным.

Но агент и его напарник поняли — о них имперцам стало известно.

Приземлившись на решетку камеры, Уэбли непроизвольно разогнул когти, чтобы попрочнее усесться. На пол камеры упали три ярких предмета: золотые портсигар и зажигалка и наручные «часы» Форчуна. Форчун поднял их.

— А шариков нет?

— Там остался лишь один шарик, — сказала летучая мышь. — Я использовал его снаружи, чтобы совершить небольшую диверсию. — Часть симбионта просочилась в замок, разобралась в его секрете и открыла его. — В конце коридора стоит охранник, — сообщил он.

Дверь открылась, и летучая мышь, размахивая крыльями, влетела в камеру, приземлившись на голову Соробина Кимбалла.

Профессор Томлинсон все еще сжимал свою голову, но плакать уже перестал. Сейчас он с удивлением смотрел на то, что происходило вокруг него, а при виде огромной летучей мыши, которая на глазах начала уменьшаться в размерах, он пришел в восторг.

Уэбли обнаружил, что выбираться из андроида намного легче, чем втискиваться в него обратно. Чтобы выбраться, требовалось всего лишь тридцать секунд или даже меньше, так как нужно было извлечь сотню с лишним управляющих волокон и соединить в одно, а чтобы втиснуться обратно, необходимо было восстановить каждое волокно отдельно и правильно его расположить, чтобы управлять псевдомышцами андроида. Такое дело лучше совершать вне чужих глаз, интимно.

— Что происходит? — спросил Томлинсон, с недоумением глядя, как «мертвый» Кимбалл всасывает в себя летучую мышь.

— Не беспокойтесь, — сказал Форчун. — Он просто любит животных.

Ганнибал открыл свой портсигар и проверил его содержимое. Кроме хитроумных сигарет в количестве трех штук, в нем находилось восемь наркотических пуль и механизм для стрельбы с эффективной дальностью поражения немногим больше пятнадцати метров. Это оружие было менее грозным, чем лазерный пистолет, но в определенных условиях могло выручить.

— Я впервые такое вижу, — сказал Томлинсон, почесав голову.

— Вы помните частоту вашего путающего луча? — резко спросил Форчун.

— Двенадцать или четырнадцать… Следовало бы посмотреть в мои записи, но я не могу этого сделать. Я сжег свои записи. Я не могу хранить подобные вещи, потому что они могут попасть не в те руки… Красивый портсигар. Вы курите?

— Нет. Бросил год назад.

— О! Интересно, а как открылась эта дверь? Разве мы не были заперты еще минуту назад?

— Сейчас почти время перерыва, — объяснил Форчун, глядя, как идут дела у Уэбли. Вне андроида остался лишь небольшой, размером с кулак, комок протоплазмы, и он просто убывал на глазах.

— Если я когда-либо снова попаду в колледж, именно это будет моим главным предметом, — сказал Томлинсон.

— Что?

— Перерыв. Может быть, сыграем в качели?

— У меня предложение лучше. Давайте поиграем в побег из тюрьмы.

— Отлично. Я буду Джеймсом. Кэгни, а вы можете быть Патом О'Брайеном.

— А мой приятель?

— А он не умер и будет играть? Тогда он будет Эдвардом Робинсоном.

Форчун ничего не понял, но простил себя за то, что плохо был знаком с американской культурой двадцатого века.

Уэбли закончил размещение в теле андроида и сел.

— Кто это — Эдвард Робинсон? — спросил он.

— Вы, — сказал профессор. — Я уже подумал, что вы умерли.

— Просто прикидывался, — заметил Форчун. — Готов, Уэб?

Уэбли-Кимбалл встал:

— Пошли.

Профессор Томлинсон приложил палец к губам.

— Однако будьте осторожны, — прошептал он. — Незачем нас видеть Эрику фон Строхейму. Он подлец.

В конце коридора стоял охранник, внимание которого; казалось, было приковано отнюдь не к пленникам. Он не расслышал тихих шагов за своей спиной, пока Форчун не захватил его шею рукой, перекрыв доступ кислорода. Стальные пальцы нашли болевые точки за ушами; через долю секунды охранник уже был без сознания. Спустя мгновение его автоматом завладел Форчун и подал знак Уэбли и профессору следовать за ним.

Коридор, который шел от их камеры, выходил на широкую галерею над главной пещерой. Отсюда беглецы увидели на дне грота целый ангар, где аккуратными блестящими рядами выстроились глайдеры Империи. В нескольких аппаратах возились техники. Галерея, где они оказались, была безлюдна.

— А куда ведут остальные туннели? — спросил Форчун.

— Не знаю, — ответил Уэбли.

— Профессор?

Томлинсон криво ухмыльнулся:

— Я вам не скажу.

— Тогда вы выбываете из игры, — сказал Форчун.

— Ну ладно. Первый ведет в спальный отсек, следующий в столовую, а последний — в офис Маркленда.

— Кто это такой?

— Он резидент Дрофокса Джоргола, то есть Эрика фон Строхейма, на Земле.

— Понимаю. А вам известно, где они держат девушку?

— Девушку? — удивился Томлинсон. — Здесь нет никакой девушки. Но подозреваю, что должна быть. — И обратился к Уэбли: — Хотите быть девушкой?

Уэбли поглядел на него с отвращением.

— Ну хорошо, — пожал плечами Томлинсон, — оставайтесь Эдвардом Робинсоном.

Форчун передал Уэбли автомат охранника.

— Возможно, это тебе потребуется. Вы оба побудьте пока здесь, а я осмотрюсь.

Форчун скрылся в коридоре, ведущем в спальный отсек, как указал профессор. Первые две двери были открыты, но помещения за ними оказались пустыми. Приблизившись к третьей, он услышал знакомый голос.

— …Казанова ходил по его поверхности так, как будто считал, что ему принадлежит весь мир. Хотя, я полагаю, все кошки считают, что им принадлежит весь мир, не так ли? Потом он спрыгнул наконец вниз с другой стороны, и мне пришлось гоняться за ним еще несколько минут, прежде чем он дался мне в руки. Я подхватила его и повернулась уже, чтобы идти домой, и тут увидела, что космический корабль поднимается в воздух…

Форчун не был склонен впадать в иллюзии по поводу неожиданного появления апачских воинов в этом районе. История, как ему было известно, полна странных совпадений. Некоторые из них он устроил сам лично, а некоторые предотвратил. Он и не думал предполагать, что апачи специально прибыли, чтобы спасти его. Просто было похоже на то, что несколько парней, воодушевленные вчерашней церемонией и громким песнопением, возможно, решили взять решение вопроса в свои руки и освободить священную гору от белых захватчиков. В таком случае сейчас он был в ненамного лучшем положении, чем несколько мгновений тому назад. Если бы апачи, получив подкрепление от его собственного меткого огня с тыла, сумели смести остальную часть имперских войск, он, вполне возможно, кончил бы тем, что был бы вынужден направить свой пистолет против индейцев.

«Только драться следует по очереди, не торопясь», — приказал он себе строго, направляя свой луч на очередного наглого молодого летчика Джоргола. Пилоты растерялись, так же как и Форчун, при внезапном появлении апачей и были намного больше уязвимы.

Индейцы на своих приученных к горам лошадях поднимались по каменистому склону, а их ружья изрыгали смерть пришельцам.

«Апачи — хорошие стрелки, — заметила Кэнди вчера вечером. — Они не могут позволить себе напрасно расходовать боеприпасы, поэтому они учатся считать каждый выстрел».

Это оказалась не пустая похвальба. Форчун, перестав прощаться с жизнью, активно включился. Он сжег еще двух имперских отчаянных парней, которые вынырнули из-за скалы, чтобы поточнее прицелиться в индейцев. При этом они неосторожно подставили свои спины под неистовый огонь Ганнибала Форчуна.

Он узнал высокую, одетую в национальный костюм воина фигуру Кэнди Лонгфелло, которая, спешившись, кралась по склону горы с винтовкой. Ганнибал ухмыльнулся, поняв, что не будет, скорее всего, вступать в перестрелку с апачами. Тем не менее перед ним возник клубок новых проблем. Частная разборка между ТЕРРОЙ и Империей вдруг превратилась в громкую общественную акцию землян.

Он уже решил, что делать с Мэрилин Мостли. Ее репутации глупой барышни будет достаточно для того, чтобы держать в тайне сегодняшние события, даже если она расскажет о своих похождениях со всеми захватывающими дух подробностями. Но Кэнди не была глупой барышней, как не были глупцами и ее собратья-апачи. Форчун искренне надеялся, что ему не придется убить их всех в порядке меры безопасности. Это было бы верхом неблагодарности, особенно после того, как они все впутались в эту заваруху, чтобы спасти его от Империи, пока он тайно спасал от нее всю планету.

Пользуясь тем, что имперцы были основательно заняты отважными краснокожими, он вручил Мэрилин лазерный пистолет и показал ей, как им пользоваться.

— Просто помните, — добавил Форчун, — что индейцы на нашей стороне.

— Вы же не собираетесь оставить меня здесь одну? — запричитала она, испугавшись, что этот герой покинет ее. Увидев, как он быстро поднимается вверх по расщелине, она никак не могла подавить свое паническое настроение.

— Я вернусь через пару минут, — заверил он ее и исчез за каменным выступом.

Она поверила. В состоянии острой влюбленности девушки, как правило, принимают многое на веру. В противном случае это не настоящая любовь. По меньшей мере именно это она вычитала в последнем выпуске журнала «Захватывающие тайны».

Мэрилин притаилась в своем скальном убежище и наблюдала за ходом боя. Она не знала, действительно ли способна сделать хоть один выстрел, однако наблюдать за ходом настоящего боя было даже интереснее, чем смотреть кино. Разве что ей не хватало музыки. Последний раз, когда она смотрела «Последнюю остановку» Кастера, били барабаны, играли скрипки и французский рожок.

— Слушай, парень, что это у тебя за пистолет? — спросил апач, все еще не спешиваясь.

Форчун дал ему посмотреть и убрал оружие в карман.

— Это называется лазер. Он стреляет лучом света особого типа. Полагаю, ты уже слышал о нем?

— Да, кажется, слышал. Чертовски рад, что ты хорошо им владеешь. Метким выстрелом ты спас мне жизнь.

Форчун криво ухмыльнулся:

— Я спас тебе жизнь? Если бы вы не успели вовремя…

— Это все Кэнди, — сказал апач, широко улыбаясь. — Она сказала, что ты попал в беду. Поскольку ты сам выиграл бой, единственное, что мы могли сделать, это подать тебе руку помощи. Я сожалею о том, что говорил вчера.

Форчун посмотрел внимательнее на разрисованное лицо и узнал Джона Лонгфелло. Он уже собирался ответить, но тут к ним подошла Кэнди, вся в пыли и еле переводя дыхание, но такая же хладнокровная, как и вчера вечером. Она обняла его и тесно прижалась к нему, вероятно, чтобы убедиться, что он настоящий.

— Кто вы? — спросила она минуту спустя.

— Ганнибал Форчун, — ответил он, мягко улыбаясь.

— Я не это имею в виду. Вы — не владелец киностудии.

— Боюсь, что не смогу ответить вам, — сказал он сдержанно.

— Понимаю.

«В эру, когда секретные агенты пользуются определенным уважением, — подумал он, — работать удобнее».

— Я мог бы заняться организацией похорон, сэр, — сказал молодой человек.

Форчун кивнул. Затем спросил:

— Вы говорите от имени всей группы? — Да.

— Лучше всего, чтобы никто вообще не узнал о том, что здесь случилось сегодня.

Джон Лонгфелло слегка выпрямился:

— Даю тебе слово апача. Мы похороним покойников и забудем их, как и место их погребения. Сегодня вечером у нас в резервации на торжественной церемонии мы примем тебя в наше племя как побратима.

— Это большая честь для меня, — ответил Форчун. — Я очень хотел бы побывать на вашей церемонии, однако моя работа ждет меня. — Он многозначительно посмотрел на часы.

— Вы еще вернетесь? — спросила Кэнди сдержанно.

— Не могу обещать.

— Тогда прощайте. — Она крепко поцеловала его. Пока их губы еще соприкасались, она успела прошептать: — Если бы я знала, что здесь замешана другая девушка, я бы осталась дома. Она тоже вся засекречена?

— Можно сказать и так, — ответил он. — Чем меньше знаешь…

Он сделал шаг назад и посмотрел на остальных апачей, подъехавших на своих лошадях поближе.

— Еще раз спасибо вам всем, — сказал он им. — Вы сами не знаете, насколько действительно важными были ваши действия сегодня для… для нашей взаимной безопасности. Хотелось бы, чтобы вам оказали почести за это.

Джон Лонгфелло сжал руку Форчуна в индейском рукопожатии:

— Ваше доверие — это больше чем почести, которые могло бы воздать правительство.