Фразеологизм – это воспроизводимый в речи оборот, построенный по образцу сочинительных и подчинительных словосочетаний (непредикативного и предикативного характера), обладающий целостным (реже – частично целостным) значением и сочетающийся со словом: ни рыба ни мясо, все шишки посыпались (на кого?).

Фразеологизм имеет ряд существенных признаков: устойчивость, воспроизводимость, целостность значения, расчлененность своего состава (раздельнооформленное строение). Устойчивость и воспроизводимость – понятия соприкасающиеся, но не тождественные.

Воспроизводимость – это регулярная повторяемость языковых единиц разной степени сложности. Воспроизводятся пословицы и поговорки: Скучен день до вечера, коли делать нечего, крылатые выражения: Счастливые часов не наблюдают (А.С. Грибоедов); составные термины и наименования: белый медведь, серная кислота; собственно фразеологизмы: брать на буксир.

Устойчивость – это мера, степень семантической слитности и неразложимости компонентов. Устойчивость служит формой проявления идиоматичности. Так, фразеологизмы с целостным немотивированным значением типа у черта на куличиках (очень далеко) характеризуется большей устойчивостью, чем фразеологизмы с целостным мотивированным значением типа плюнуть негде (так много кого-то, что вовсе нет свободного места).

Целостное значение – это такое общее (единое) значение фразеологизма, которое трудно или невозможно вывести из значения образующих частей. Целостность значения фразеологизма достигается полным или частичным переосмыслением компонентов, в результате чего они, как правило, расходятся в значении с соответствующими словами свободного употребления. Поэтому фразеологизм разъясняется посредством такого словесного материала, которым не обладает толкуемый фразеологический оборот. Невозможно, например, фразеологизм нюхать порох (воевать, участвовать в бою) или перегибать палку (впадать в излишнюю крайность) растолковать посредством отдельно взятых слов «нюхать», «порох», «перегибать», «палку».

Семантическая целостность наиболее полно проявляется у фразеологизмов, возникших в результате метафорического переосмысления свободных словосочетаний такого же состава: бить по рукам, вертеть хвостом. Например, в составе фразеологизма брать быка за рога слово «бык» – это не самец коровы и некоторых других пород рогатого скота, а нечто не содержащееся в смысловой структуре этого слова. Зачастую собственное значение компонентов трудно или невозможно определить.

Важным признаком фразеологизма является его расчлененное строение, «сверхсловность». Так, фразеологизм втирать очки и свободное словосочетание читать газету построены по одному образцу «гл. + сущ. в вин. п.», являются раздельнооформленными единицами и не различаются по своим внешним признакам.

Перечисленные признаки имеют комплексный и обязательный характер: все они в совокупности определяют фразеологическую единицу. Если хотя бы один из этих признаков не обнаруживается, то единица не может быть отнесена к фразеологии (например, составные термины удельный вес, мягкий знак, слово сумасшедший, повторы плачет-убивается, строго-настрого). Кроме существенных, основных признаков, фразеологизм характеризуется экспрессивной окраской, вторичностью написания и пр. В системе языка фразеологизмы взаимодействуют со словом и словосочетанием, но между ними есть существенное различие.

В составе свободного словосочетания слова употребляются в обычных значениях, а в составе фразеологизма, совпадающего со свободным словосочетанием, компоненты переосмысливаются, т.к. семантически реализуется весь фразеологизм. Сравните: Мне показалось, что буря должна через несколько минут совершенно раскачать эту сосну и вырвать с корнем; Наследие гнусного старого режима мы вырвем, с корнем (С.-Ц.). В первом предложении налицо свободное словосочетание, в составе которого слово вырвать реализует значение «рывком, резким движением удалить, извлечь», а многозначное слово корень употребляется в значении «подземная часть растения, служащая для укрепления его в почве и высасывания из нее воды и питательных веществ». Во втором предложении семантически реализуется фразеологизм вырвать с корнем (уничтожить без остатка, искоренить), а не его отдельные компоненты, собственное значение которых определить трудно.

Будучи качественно разными единицами языка, фразеологизм и слово, входящее в свободное словосочетание эквивалентного состава, нередко употребляются в различном словесном окружении.

Фразеологизмы отличаются не только от свободных, но и от многих устойчивых и синтаксически неделимых словосочетаний: молекулярная физика, три ученика.

Подобные словосочетания не обладают идиоматичностью, т.к. не способны выражать нечто большее, чем то, что содержится в совокупности его составных частей. Воспроизводимость, свойственная оборотам типа трудовые успехи, не порождает семантическую целостность и вследствие этого не вызывает деактуализацию компонентов.

В отличие от слова фразеологизм имеет раздельнооформленное строение. Значение фразеологизма создается семантическим взаимодействием всех компонентов, тогда как лексическое значение порождается семантическим взаимодействием морфем.

Семантика фразеологизма во многом зависит от его структурной организации. Одни фразеологизмы образуются по схеме словосочетания: ломать голову, а другие – по схеме предложения: руки чешутся (у кого?), небо с овчинку показалось (кому?). Фразеологизмы первой группы обладают наибольшей функционально-семантической близостью со словом.

Фразеологизмы, образующиеся по модели непредикативного словосочетания, могут быть однозначными и многозначными, способны вступать в синонимические и антонимические отношения, объединяться в тематические ряды по признаку семантической общности и др.

Подавляющая часть фразеологизмов однозначна. Развитию многозначности препятствует то, что фразеологизмы часто образуются вследствие метафорического переосмысления свободных словосочетаний такого же состава. В результате повторной метафоризации одного и того же свободного словосочетания появляются такие многозначные фразеологизмы, которые обладают только метафорическими значениями. Например, фразеологизм вилять хвостом означает:

1) «хитрить, лукавить»; «Ты, брат, извини, я мужик таежный, прямой, хитрить, вилять хвостом не умею» (Ю.М. Шестаков);

2) «колебаться в выборе решения, уклоняться от прямого ответа»: «Говори! Не виляй хвостом… сума переметная» (М.Е. Слтыков-Щедрин);

3) (перед кем?) «лестью, угодничеством добиваться чьего-либо расположения». «Из-за своих личных, можно сказать, семейных расчетов вилять хвостом перед заводовладельцем…» (Д.Н. Мамин-Сибиряк).

Многозначность наиболее характерна для глагольных и наречных оборотов как самых распространенных, в меньшей степени – для именных (адъективных и др.).

Отдельные фразеологизмы способны совмещать противоположные значения. Например, глагольный оборот вертится в голове может означать:

1) «постоянно находится в сознании, волнует ум». «Вертелся в голове сумбурный сон, который ночью несколько раз обрывался пробуждениями» (М.А. Булгаков);

2) «никак не вспоминается»: «Кажется, что так легко припомнить, так и вертится в голове, мучительно близко вертится, а что именно – не знаю. Никак не схватить» (В. Гарм).

Подобно словам, фразеологизмы вступают в антонимические и омонимические отношения. Фразеологическая антонимия обычно основывается на семантическом противопоставлении компонентов, входящих в состав одноструктурных оборотов: заварить кашу – расхлебывать кашу, не из робкого десятка – не из храброго десятка.

Среди фразеологических омонимов выделяются обороты, совпадающие и не совпадающие по звучанию со свободным словосочетанием. К первой группе можно отнести обороты вытянуться в нитку – исхудать и вытянуться в нитку – проявить усердие. У этих фразеологизмов сохраняется внутренняя форма, т.е. тот образ, который положен в основу наименования.

Фразеологическая омонимия возникает здесь вследствие распада полисемии. Ко второй группе относятся фразеологизмы с утраченной внутренней формой типа благим матом – очень громко и благим матом – очень быстро. Соответствующие омонимы обычно появляются в результате случайного звукового совпадения.

Наиболее яркой семантической особенностью фразеологизмов является их способность вступать в синонимические связи и отношения друг с другом: стреляная птица, тертый калач – опытный, бывалый человек, водить за нос, морочить голову – поступать нечестно, обманывать кого-либо.

Что касается фразеологизмов, образованных по структурной схеме предложения, то они с трудом приобретают функциональные свойства слова и поэтому не способны столь активно развивать многозначность и синонимию. К тому же этих оборотов сравнительно немного в языке: глаза на лоб лезут (у кого?); руки опускаются (у кого?).

Фразеологическая синонимия богата и разнообразна. В русском языке насчитывается около 800 синонимических рядов. Под фразеологическими синонимами условились понимать фразеологизмы с предельно близким значением, соотносительные, как правило, с одной частью речи, обладающие сходной или одинаковой сочетаемостью.

Фразеологические синонимы могут быть одноструктурными, разноструктурными и сходноструктурными. Одноструктурные синонимы образованы по одной и той же модели: верста коломенская и каланча пожарная – по модели «сущ. в им. п. + прил.». Разноструктурные синонимы построены по разным моделям: очертя голову, с бухты-барахты, с закрытыми глазами – не думая о последствиях, неосмотрительно. У сходноструктурных синонимов грамматически господствующий компонент фразеологизма выражен одной частью речи, а все остальные являются разнооформленными: вешать голову, падать духом – приходить в уныние, отчаиваться».

Фразеологизмы, входящие в синонимический ряд, могут различаться оттенками значения, стилистической окраской, а иногда всеми этими признаками одновременно.

Разноструктурные синонимы давай бог наш, и был таков, и помин простыл, Митькой звали употребляются с общим значением «кто-либо быстро и обычно неожиданно удалился, исчез откуда-либо». Фразеологизмы Митькой звали, поминай как звали содержат добавочный оттенок значения «исчез безвозвратно»; и след простыл имеет оттенок значения «исчез быстро, обычно на глазах очевидцев». Все эти фразеологизмы используются в обиходно-разговорной речи. Наиболее употребительны: давай бог наш, и был таков, и след простыл, поминай как звали; фразеологизм нарезал гайку выходит из активного употребления; совершенно устарел оборот и помин простыл.

В силу полисемии фразеологизмы могут в каждом значении иметь синонимические связи. В русском языке отмечаются обширные синонимические ряды с общими значениями: «в резких выражениях сделать выговор»: дать жару, задать пару, снять стружку, намылить голову, дать прикурить; «нанести побои, сильно избить»: дать волю рукам, задать баню, дать по шее, дать выволочку, намять бока.

Многие синонимические ряды семантически сближены. Так, фразеологические синонимы не сделать лишнего шагу, палец о палец не ударить (не сделать ни малейшего усилия) перекрещиваются с двумя другими синонимическими рядами: бить баклуши, валять дурака, плевать в потолок (предаваться безделью, лени) и гранить мостовую, лощить бульвары, слоны слонять (ходить, слоняться без дела).

Все эти соотносительные синонимические ряды фразеологизмов в свою очередь семантически сближаются с лексическим синонимическим рядом бездельничать, лентяйничать, лоботрясничать, лодырничать.

Фразеологическая синонимия не только сближается с лексической, но и отличается от нее. Фразеологизмы намного беднее слов в лексико-грамматическом отношении. Так, среди фразеологизмов нет собственно местоименного разряда, в редких случаях фразеологизмы соотносятся с полными формами прилагательных. В русской фразеологической системе почти не встречаются синонимические ряды, состоящие из адъективных оборотов типа не ахти какой, не бог весть какой – средних достоинств, как в воду опущенный, как пришибленный, сам не свой – крайне расстроенный.

Вместе с тем фразеологические синонимы часто передают такие стороны действительности, которые не могут быть выражены лексической синонимией. Иными словами, фразеологические синонимы имеют самостоятельную, познавательную ценность. Соответствующие обороты, естественно, не поддаются однословной замене. Например, фразеологизмы синонимического ряда ветер свистит в карманах (у кого?), пустой карман (у кого?), за душой ни гроша (у кого?) могут быть истолкованы лишь развернутым описанием «нисколько нет денег у кого-либо, полностью отсутствуют какие-либо признаки достатка».

Фразеологические синонимы расходятся с лексическими и в стилистическом отношении: фразеологизмы отличаются большей стилистической однородностью, чем слова свободного употребления. Это объясняется тем, что фразеологизмам в основном присуща эмоционально-экспрессивная окрашенность. Фразеологизмы, входящие в синонимический ряд, содержат усилительное значение и в основном свойственны обиходно-бытовой речи. Словесный синонимический ряд отмечается большим функционально-стилистическим многообразием.

Большинству фразеологизмов, входящих в синонимический ряд, свойственно усилительное значение. Многие фразеологизмы глагольного, адъективного и особенно наречного характера содержат оттенок значения «очень, сильно, в высшей степени», который, как правило, не выделяется в семантической структуре слов близкого значения. Например, наречные обороты ни свет ни заря, чуть свет, в отличие от близких по значению наречий рано, спозаранку, содержат усилительный оттенок и обозначают не просто «рано», а «очень рано».

Фразеология русского языка включает в себя самые разнообразные речевые средства, и до сих пор границы ее четко не определены.

В современной лингвистической литературе определилось два основных направления в решении этой проблемы.

Представители одного направления (Б.Л. Ларин, С.И. Ожегов, Л.Г. Руднев) к фразеологическим относят только такие эквивалентные слову семантические единицы более сложного порядка, которым присущи семантическое обновление и метафоризация. Из области фразеологии исключаются пословицы, поговорки, многие цитаты и почти все сложные термины, т.е. все словосочетания, которые не превратились еще в лексически неделимые обороты, не получили переносно-обобщенного значения, не стали метафорическими сочетаниями.

Иного мнения придерживаются такие ученые, как Л.Л. Булаковский, Л.Л. Реформатский, Н.М. Шанский. Наряду с собственно фразеологическими оборотами во фразеологию они включают пословично-поговорочные выражения, цитаты, ставшие крылатыми выражениями, сложные термины. Подобные обороты называют фразеологическими выражениями.

Критерием выделения типов неразложимых сочетаний служит прежде всего степень слияний в них отдельных слов. Устойчивость и неразложимость элементов фразеологического оборота рассматривается, как правило, с двух точек зрения: во-первых, с точки зрения их смысловой спаянности и, во-вторых, с точки зрения возможности морфологических изменений слов, составляющих данный оборот.

При этом слитность оборотов по значению отражается и на их грамматических свойствах. Так, чем более явно выражается семантическая неразложимость оборота в целом, тем слабее становятся грамматические связи, а иногда и совсем утрачиваются (ср.: неровен час, шутка сказать, очертя голову и ввести в заблуждение – вводить в заблуждение, втереть очки – втирать очки).

По степени лексической неделимости и грамматического слияния составляющих частей многие исследователи вслед за академиком В.В. Виноградовым выделяют следующие типы фразеологических оборотов: фразеологические сращения, фразеологические единства, фразеологические сочетания.

В особую группу следует выделить некоторые цитаты, пословицы, поговорки и ряд терминологических словосочетаний, которые приобретают некоторые черты собственно фразеологизмов, например воспроизводимость в одном и том же составе и намечающуюся метафоричность. Такие обороты называют фразеологическими выражениями и включают в общий состав фразеологии.

Фразеологические сращения – это семантически неделимые обороты, общее значение которых не вытекает из семантического взаимодействия компонентов: валять дурака, во всю Ивановскую. Одни сращения противопоставляются свободным словосочетаниям эквивалентного состава: перемалывать косточки, подложить свинью (соответствующие обороты возникли из свободных словосочетаний). Другие сращения не противопоставляются свободным словосочетаниям из-за невозможности их образовать: почить в бозе, притча во языцех. Эти обороты содержат в своем составе фонетические, лексические и грамматические архаизмы, поддерживающие семантическую неразложимость фразеологизма: спустя рукава, точить лясы.

К фразеологическим единствам относятся фразеологизмы, общее значение которых вытекает из семантического взаимодействия компонентов. Подавляющая часть этих единиц образовалась в результате метафорического переосмысления свободных словосочетаний: вагон и маленькая тележка, стреляный воробей, задирать хвост. Не все фразеологические единства обладают одинаковой степенью семантической неразложенности; некоторым из них не соответствует свободное словосочетание (в их составе один из компонентов является смыслообразующими): на скорую руку – быстро, на дружеской ноге – в дружеских отношениях.

Между фразеологическими единствами много общего, но имеются и существенные расхождения. Фразеологические сращения утратили внутреннюю форму, поэтому их значения являются целостными немотивированными (втирать очки), а во фразеологических единствах внутренняя форма осознается, отчего и общее значение является мотивированным (выносить сор из избы). Кроме того, фразеологические сращения могут содержать различные архаические элементы: бить баклуши, у черта на куличках.

Отдельные фразеологические единства постепенно перерождаются во фразеологические сращения. При этом чем ярче внутренняя форма, тем медленнее протекает процесс перерождения, и наоборот. Между компонентами сращений и единств утрачены синтаксические связи, т.к. эти компоненты вследствие деактуализации утратили былое словарное значение. Например, когда фразеологизм надевать маску растолковывают путем словосочетания «скрывать сущность», то каждый компонент в отдельности передает нечто новое по сравнению со словами надевать, маска в их свободном употреблении; это семантическое приращение возникает в результате метафорического переосмысления свободного словосочетания во всем объеме.

К фразеологическим сочетаниям относятся воспроизводимые словосочетания, состоящие из двух знаменательных слов, из которых одно имеет свободное, а другое – связанное значение: закадычный друг, обращать внимание, производить впечатление. В составе фразеологического сочетания не все слова наделены одинаковой семантической полноценностью и самостоятельностью. Есть фразеологические сочетания, в составе которых слово со связанным значением не соотносится с системой значений производящего слова: воробьиная ночь, зеленая скука.

Собственное значение отдельных слов здесь установить довольно трудно. Подобные слова – компоненты, лишенные внутренней формы, имеют идиоматически связанное значение.

По большей части фразеологически связанные значения не выпадают из системы значений слова, а существуют наряду с другими значениями многозначного слова. Например, глагол отбивать в разных значениях входит во фразеологические сочетания: отбивать атаку – нападение, удар; отбивать шаг; отбивать минуты.

Фразеологические сочетания отличаются от фразеологических сращений и фразеологических единств и по структурной организации, и по семантике:

1) сочетания имеют двучленную структуру: трескучий мороз, воспрянуть духом; сращения и единства часто имеют сложное строение: наступать на любимую мозоль, склонять во всех падежах;

2) компоненты в составе сочетаний преимущественно передают отвлеченное значение, отчего фразеологическое сочетание в целом приобретает отвлеченно-аналитическое содержание;

3) компоненты сочетаний легко реализуют свое значение, компоненты сращений и единств лишены этой возможности (ср.: Он произвел хорошее впечатление. Впечатление, которое он произвел, было хорошим);

4) в сочетаниях сочетаемость слов с фразеологически связанным значением расширяется: кромешный (-ая) ад (тьма мрак) / ночь; фразеологические сочетания могут постепенно перерождаться в свободные словосочетания. Переход фразеологических сочетаний во фразеологические единства почти не наблюдается: словосочетание, состоящее из слов отвлеченной семантики, не поддается метафорическому переосмыслению. Таким образом, фразеологические сочетания не являются подлинными фразеологическими образованиями и сближаются со свободными словосочетаниями.

От собственно фразеологических условно могут быть отделены т.н. фразеологизированные обороты (выражения), которые обладают не всеми различительными признаками фразеологизмов, а лишь частью из них: воспроизводимостью в готовом виде и (в той или иной мере) образностью. Однако слова в них остаются семантически неполноценными. К таким выражениям относятся, например, отдельные цитаты, часть пословиц, ряд терминологических сочетаний. Все они приобрели некую метафоричность, которая все-таки полностью выводится из составляющих такие выражения слов. Так, фразеологизированные цитаты приобретают обобщенно-образный смысл, практически оторванный от первоначального контекста: тришкин кафтан, человек в футляре, с корабля на бал. То же можно сказать и о пословицах, утративших назидательную часть, например: голод не тетка (уже забыто продолжение – пирожка не подсунет), собака на сене (опущена вторая часть – сама не ест и другим не дает). Поговорки в большинстве своем входят в разные группы фразеологических оборотов.

Из сложных терминов к фразеологизированным выражениям относятся те, которые приобрели новое значение, например: абсолютный нуль – «о малой значимости человека».

По своему строению и по грамматическому составу фразеология современного русского языка неоднородна.

По структуре все обороты делятся на две большие группы:

1) фразеологические обороты, имеющие форму самостоятельного предложения: А судьи кто? А Васька слушает, да ест. Только боги бессмертны. Чему быть, того не миновать.

В роли предложений чаще всего выступают фразеологизированные выражения, имеющие, как правило, синтаксически законченную форму. Нередко для этой цели используются и разнообразные обороты разговорно-бытовой речи: кот наплакал, раз-два и обчелся, держи карман шире;

2) фразеологические обороты, имеющие форму словосочетания: дух времени; вавилонское столпотворение.

Фразеологизмы русского языка соотносятся с различными частями речи. Соотносительность эта предопределяется прежде всего грамматически господствующими компонентами фразеологизма, а также синтаксической ролью оборота в предложении.

Выделяются следующие лексико-грамматические разряды фразеологизмов:

1) глагольные: заткнуть за пояс, заваривать кашу, задирать нос;

2) наречные: бок о бок, в двух шагах, во все глаза;

3) субстантивные: ахиллесова пята, важная птица, волк в овечьей шкуре;

4) адъективные: легок на подъем, нечист на руку, боек на язык;

5) междометные: вот еще! вот так клюква! скажи на милость;

6) глагольно-препозиционные: горланить во все горло.

Фразеологизмы каждого разряда имеют свои отличительные морфологические особенности, располагают системой своих грамматических категорий.

Глагольным фразеологизмам свойственны категории вида, времени, наклонения, лица, числа, рода, залога. Глагольный компонент служит показателем грамматических форм фразеологической единицы: гоняю лодыря, не гонял бы лодыря. Большинство фразеологизмов не допускают свободного варьирования грамматических форм. Например, во фразеологизме как воды в рот набрал (молчит) употребляется лишь глагол совершенного вида, а в составе свободного словосочетания встречаются глаголы совершенного и несовершенного вида: набрать, набирать (в рот воды).

Ограничения в выборе форм обусловлены особенностями семантики глагольного фразеологизма. Активность видовременных форм во многом зависит от способности значительной части фразеологизмов передавать значение качественной характеристики лица или предмета. С усилением оценочного значения ослабляется значение вида и времени, без которых немыслимо понятие глагольности.

Наиболее обширную группу составляют глагольные фразеологизмы, которые имеют формы обоих видов: давать / дать жару.

Многие глагольные фразеологизмы употребляются только в форме несовершенного вида: глядеть сквозь пальцы, видеть насквозь (кого?), дышать на ладан, имеют формы настоящего и прошедшего времени. В форме совершенного вида употребляются обороты: воды не замутить, заткнуть за пояс (кого?), махнуть рукой (на кого?), имеющие формы прошедшего и будущего времени; белены объелся, как аршин проглотил, родился в сорочке, имеющие только форму прошедшего времени.

Фразеологизмы могут употребляться в каком-то одном наклонении, например в повелительном: держи карман шире – не надейся; держи ухо востро – будь осмотрителен, осторожен.

Есть фразеологизмы, употребляющиеся преимущественно или только в форме 1-го лица: покорно благодарю, шапками закидаем; или в форме 2-го лица единственного числа: далеко не уедешь, калачом не заманишь (имеющие обобщенно-личное значение); или в форме 3-го лица: (что-либо) боком выйдет, (жизнь) бьет ключом.

К наречным фразеологизмам относятся: баш на баш, без задних ног, во весь дух. Выделяются следующие разряды наречных оборотов времени: без году неделя, в мгновение ока, изо дня в день; места: за тридевять земель, на каждом шагу, у черта на куличках; образ действия: без дальних слов, наобум Лазаря, на скорую руку; причины и цели: для отвода глаз, с бухты барахты.

Фразеологизмы, соотносящиеся по значению с обстоятельственными наречиями, сочетаются со многими глаголами свободного употребления. Например, фразеологизм наобум Лазаря (необдуманно) употребляется при разных глаголах: говорить, делать, писать. В то же время наречные обороты со значением меры и степени душа в душу, ни в зуб ногой, благим матом, в розовом свете, в три ручья сочетаются с ограниченным кругом глаголов: жить душа в душу – очень дружно, горланить во все горло – очень громко – глагольно-препозиционные фразеологизмы.

Довольно много субстантивных фразеологизмов: бездонная бочка, белая ворона, казанская сирота. Именным фразеологизмам свойственны грамматические категории рода, числа, падежа. Изменяемость по падежам непосредственно зависит от синтаксической роли оборота.

Фразеологизмы, способные употребляться в качестве подлежащего, изменяются по падежам: бабье лето, медвежий угол, удельный вес; обороты, закрепившиеся в роли составного именного сказуемого, лишены (полностью или частично) падежных изменений: ни рыба ни мясо, ноль без палочки, палка о двух концах.

В адъективных фразеологизмах, семантической основой которых является понятие качества, господствующим компонентом обычно выступает краткая или (реже) полная форма прилагательного. Сравните: крепок / туг на ухо – крепкий / тугой на ухо; тяжел / тяжелый на подъем. В группу адъективных оборотов постепенно на семантико-синтаксической основе вовлекаются фразеологизмы другой структуры: в чем мать родила – голый, нагой; пальчики оближешь – очень вкусный; с иголочки – совершенно новый. Адъективные фразеологизмы с господствующим компонентом, выраженным прилагательным, способны изменяться по родам и числам: туг (туга, туги) на ухо; не лыком шит (шито, шита); некоторые имеют форму одного числа – единственного или множественного: гол как сокол, одним миром мазаны.

Чаще всего фразеологизмы образуются вследствие метафорического переосмысления свободных словосочетаний: белые мухи, гладить по головке, перевертывать вверх дном. Свободное словосочетание преобразуется во фразеологизм, когда оно становится выражением внутренней формы, указывающей направление мотивации. Слова деактуализуются, перерождаются на уровне фразеологизма. Фразеологизм может возникнуть сначала как явление речевое, а затем уже как факт языка.

Важнейшим источником фразеологизмов является разговорная речь, связанная с различного рода ремеслами, трудовой деятельностью, суеверными представлениями: гадать на кофейной гуще, попадать на крючок.

Многие фразеологизмы содержат архаические элементы лексического и грамматического характера. Часть таких фразеологизмов возникла в результате метафоризации свободных словосочетаний: бить баклуши (раскалывать полено на баклуши – чурки); появился фразеологизм бить баклуши – заниматься пустяками.

Другие обороты признаются фразеологизмами условно, в силу чисто грамматических причин: ничтоже сумняшеся. Если освободить эти обороты от архаических напластований, то они будут восприниматься как обычные устойчивые словосочетания, в составе которых употребляются в своем собственном (общераспространенном) значении. Именно поэтому в современном языке наблюдается встречный процесс грамматического выравнивания, снятия ложной идиоматичности.

Фразеологизмы могут возникнуть на основе иноязычного материала.

Основу русской фразеологии составляют исконные обороты, т.е. общеславянские (праславянские), восточнославянские (древнерусские) и собственно русские.

К общеславянским относятся, например: брать (взять) за живое, (дать) березовой каши, держать взаперти.

К восточнославянским относятся обороты: без царя в голове, глухая тетеря, ни кола ни двора.

Собственно русскими являются большинство фразеологизмов, например: высунув язык, губа не дура, зубы заговаривать.

Немало собственно русских фразеологизированных выражений уходят корнями в художественную литературу: демьянова уха, как белка в колесе, мартышкин труд.

Словосочетания по происхождению могут быть заимствованными из других языков.

Прежде всего выделяются обороты, заимствованные из языка церковно-книжного, т.е. русифицированного старославянского языка. Например: избиение младенцев, вавилонское столпотворение, притча во языцех.

Большую группу оборотов составляют т.н. фразеологические кальки и полукальки, т.е. выражения, являющиеся дословным (или почти дословным) переводом иноязычных фразеологизмов, пословиц, поговорок, например: с высоты птичьего полета, лед сломан, местный колорит (фр.); синий чулок, время – деньги (англ.).

Особую группу составляют афоризмы из античной литературы, цитаты из литературы разных народов, а также изречения, приписываемые зарубежным ученым, общественным деятелям: авгиевы конюшни, танталовы муки, быть или не быть (Шекспир), буря в стакане воды (Монтескье), а все-таки она вертится! (Галилей), принцесса на горошине (Андерсен).

Иногда иноязычные крылатые выражения употребляются в русском языке без перевода. Нередко они сосуществуют с фразеологическими кальками, которые в силу распространения используются чаще: комедия окончена – finita la comedia.

Русская фразеология пополняется за счет профессионализмов: дать задний ход, играть первую скрипку, топорная работа; жаргонно-арготических оборотов: выйти из игры, дело – табак, таковое положение; диалектных выражений: не солоно хлебавши, попасть в переплет, не мытьем так катаньем.

Функционально-стилевая классификация фразеологизмов имеет большое значение, т.к. помогает наметить возможные сферы их использования. Этой же цели служит понимание экспрессивно-стилистического их значения. В стилистическом отношении фразеологизмы отличаются от слов. Основная масса слов стилистически нейтральна, чего нельзя сказать о фразеологизмах, основное назначение которых – выражение разного рода оценок и отношения говорящего к высказываемому, что является существенным элементом фразеологического значения. Не может существовать текст, состоящий из одних фразеологизмов.

Межстилевые фразеологизмы не имеют какой-либо стилистической окраски и активно употребляются в разных стилях устной и письменной речи. Это сравнительно небольшой разряд фразеологических единиц: во всяком случае, любой ценой, минута в минуту. По большей части стилистически нейтральные фразеологизмы включают компоненты, соотносительные со словами неконкретного содержания. Поэтому соответствующие обороты, как правило, не могут быть противопоставлены свободным словосочетаниям эквивалентного состава и вследствие этого лишены обобщенно-метафорического значения.

Стилистически нейтральные фразеологизмы способны вступать в синонимические отношения со стилистически окрашенными оборотами. При таком сопоставлении отчетливее обнаруживается стилистическое расхождение между фразеологизмами, входящими в один синонимический ряд: время от времени (нейтр.) – нет-нет, да и (разг.).

Функционально-стилистические пласты находятся в постоянном взаимодействии, так что книжные и разговорные обороты постепенно переходят в нейтральные. Поэтому иногда у стилистически нейтральных оборотов сохраняется эмоционально-экспрессивное значение. Например, стилистически нейтральный оборот собственной персоной содержит иронический оттенок: «В дверях раздался звонок, и Прокоп собственной персоной предстал передо мной» (М.Е. Салтыков-Щедрин).

Книжные фразеологизмы свойственны по преимуществу письменной речи и обычно придают ей оттенок приподнятости и торжественности; они присущи в основном общественно-публицистической, официально-деловой и беллетристической речи. Эмоционально-экспрессивные свойства книжных фразеологизмов обнаруживаются на фоне стилистически нейтральных слов. Сравните: погибнуть (нейтр.) – положить живот (кн.), умереть (нейтр.) – смежить очи (кн.).

Не всегда книжные фразеологизмы обладают экспрессией торжественности или приподнятости. Они могут быть и стилистически нейтральными. Таковы характерные для литературно-книжной речи обороты иноязычного происхождения типа про и контра, зондировать почву, а также фразеологизмы из греко-латинской мифологии типа бочка Данаид, нить Ариадны.

Большая часть фразеологизмов относится к разговорной речи. Область применения таких фразеологизмов – бытовое общение, устная форма диалогической речи: задирать нос, из-за угла, из рук вон.

Фразеологизмы просторечного характера употребляются преимущественно в обиходно-бытовой речи и имеют сниженный стилистический оттенок: вынь да положь, ни кожи ни рожи, олух царя небесного. Одним из отличительных свойств разговорно-просторечных фразеологизмов является то, что они в основном образуются в результате метафорического переосмысления свободных словосочетаний такого же лексического состава: закидывать удочки, лежать на боку.

Компоненты разговорных фразеологизмов могут восходить к стилистически нейтральным словам. Так, в составе свободного словосочетания лежать на боку слова лежать на боку (ничего не делать) имеют разговорную окраску с оттенком неодобрения.

Стилеобразующую функцию выполняют компоненты фразеологизма, если они восходят к словам разговорным или просторечным. Часто при этом отдельные компоненты вступают в ассоциативные отношения, образуя вариантные ряды, отличающиеся один от другого стилистической окраской. Так, варианты вбивать себе в голову и вбивать себе в башку расходятся в стилистическом отношении: первый вариант свойствен разговорной речи, а второй из-за стилистически отмеченного компонента башка – просторечной. Фразеологизм не столько называет то или иное явление действительности, сколько оценивает его. Оценочные значения неодобрения, презрения, иронии содержатся в смысловой структуре многих фразеологизмов: чернильная душа, шишка на ровном месте.

Многие разговорно-просторечные обороты содержат усилительное значение, благодаря которому эмоционально-экспрессивные оттенки фразеологизмов проявляются с наибольшей силой. Усилительное значение особенно характерно для наречных оборотов типа (похожи) как две капли воды, (ругать) на все корки и легко обнаруживается при разъяснении смысла соответствующих фразеологических единиц. Например, наречный фразеологизм (кричать) во всю глотку толкуется посредством словосочетания (кричать) очень громко.

Лексический фонд языка как составная часть единой языковой системы существенно отличается от других сторон языка. Это отличие состоит в непосредственном обращении к действительности. Поэтому именно в лексике отражаются те изменения, которые происходят в жизни общества.

Коренные изменения, произошедшие в 90-е гг. XX в. во всех сферах нашей жизни, серьезным образом сказались на словарном составе русского языка. Изменение государственности, отказ от прошлых социальных, экономических, политических и духовных основ общественной жизни значительно ускорили эволюционные процессы в языке, и прежде всего в его словарном составе, который в настоящее время, в конце XX столетия, переживает неологический бум. А если учесть еще и тот факт, что в последнее время, по подсчетам ученых, объем знаний, которыми располагает человечество, удваивается каждые десять лет, то будет понятен стремительный рост словаря. К тому же в ходе языковой эволюции используется и содержательно-смысловой потенциал, заложенный в самом словарном составе: изменение значений слов и выражений, наращение новой семантики – все это наряду с рождением новых слов и словосочетаний значительно расширяет и обогащает словарь языка, усиливает его возможности. Появление новых слов и словосочетаний, в которых находят отражение явления и события современной действительности, стимулирует и внутриязыковые процессы в области словообразования, словоупотребления и даже словоизменения.

Период перестройки, смена государственной системы изменили сами условия функционирования русского языка, его коммуникативно-прагматический характер. Небывалая популярность средств массовой информации в настоящее время резко изменила акценты в сферах влияния на развитие языка, особенно в его литературной форме. Активность СМИ, их установка на живое непринужденное общение не только повлияла на изменение норм литературного языка в сторону их либерализации, но и изменила психологическое отношение населения к языку, явно стимулирующее расшатывание литературных норм, ставящее под сомнение их незыблемость и обязательность. Расширение сферы спонтанного общения резко сузило общение официально подготовленное. Это открыло границы литературного языка для разговорной, просторечной и жаргонной лексики и фразеологии. Свобода форм выражения породила тенденцию к небывалому словотворчеству. Современные авторы текстов, устных и письменных, не сковывают себя литературными традициями и не руководствуются тщательным выбором слов.

Наряду с этим интенсифицирован и процесс иноязычного заимствования. Все это говорит об открытости лексической системы русского языка, его активности и жизнеспособности.

В основе активных процессов в лексике лежат изменения в психологической установке масс, в их новом «языковом вкусе».

Создается новая фразеология: новые русские, русский класс, дикий рынок, шоковая терапия, теневая экономика, страны ближнего зарубежья.

Новым в таких клише является именно сочетание слов, а не слова как таковые. В сочетании новых актуальных фразеологизмов может участвовать некоторый набор ключевых слов, объединяющих словосочетания в единое семантическое поле. Например: силовой – силовое руководство, силовые меры, силовой министр, силовые структуры. Слово крутой, известное в народе в сочетаниях крутой берег или, переносно, крутой мужик, обрело небывалую жизнеспособность: крутой прикид, крутая разборка.

Возникают и новые штампы благодаря настойчивому распространению рекламы, например: райское наслаждение, рекламная пауза.

Употребление фразеологизмов придает речи живость и образность. Это ценят журналисты, которые охотно обращаются к русской фразеологии в фельетонах, очерках: «Волга» вместе с ее лихим водителем исчезла, словно сквозь землю провалилась. Обращение к разговорной фразеологии в таких случаях часто приводит к смешению стилистически разнородных элементов, что способствует комическому звучанию речи.

Особенно любят использовать фразеологизмы юмористы, сатирики: «Остап подошел к Воробьянинову вплотную и, оглянувшись по сторонам, дал предводителю короткий, сильный и незаметный для постороннего глаза удар в бок. – Вот тебе седина в бороду. Вот тебе бес в ребро» (И. Ильф и Е. Петров).

При этом устойчивые сочетания преобразуются и нередко получают новые оттенки значения, как это можно наблюдать на процитированном примере. И. Ильф и Е. Петров расчленили фразеологизм седина в бороду, а бес в ребро, который во второй части предложения утрачивает метафорическое значение.

Творческое преобразование фразеологизмов заслуживает подробного рассмотрения. Вот некоторые примеры фразеологического новаторства журналистов и писателей.

Испытанным стилистическим приемом обновления семантики фразеологизмов является изменение в них количества компонентов. Оно выражается в расширении состава фразеологизма за счет употребления уточняющих слов к тем или иным компонентам, что может изменить фразеологизм до неузнаваемости, придав ему новую образную форму: «Кошки не обыкновенные, а с длинными желтыми когтями, скребли ее за сердце» (А.П. Чехов). В иных случаях наблюдается редукция (сокращение) состава фразеологизма, что также связано с его переосмыслением. Полезные советы: не родись красивой (из газет) – отсечение второй части пословицы не родись красивой, а родись счастливой создает новый афоризм: «Красота – источник несчастья».

Замена словарных компонентов фразеологических оборотов также используется для их иронического переосмысления: Критика почтила роман молчанием (из газет). Подобное преобразование фразеологических выражений приводит к коренному изменению их значения и создает остросатирический эффект.

Своеобразным стилистическим приемом авторской обработки фразеологизмов является контаминация нескольких выражений: Не потому ли молчание – золото, что оно – знак согласия (из газет)? Такое «скрещение» возвращает фразеологическим компонентам первоначальное лексическое значение, а сами фразеологизмы вовлекает в новую образную систему. Это придает особую семантическую емкость и экспрессивность подобным каламбурам.

Одним из наиболее ярких стилистических приемов обновления фразеологизмов является разрушение их образного значения.

При этом внешне фразеологизм не изменяется, но утрачивает свое метафорическое значение и воспринимается буквально: Открытое письмо опять получил писатель Иванов. Выяснилось, что его письма вскрывает сосед по лестничной клетке Сидоров. В подобных ситуациях возникают каламбуры, построенные на т.н. внешней омонимии фразеологизмов и свободных сочетаний слов.

Обновленные писателями фразеологизмы иногда выделяют в особую группу окказиональных фразеологических неологизмов. Как и лексические неологизмы, они выполняют в художественной речи экспрессивную функцию, приближаясь к тропам.

Словари можно разделить на два основных типа: энциклопедические и филологические (лингвистические). В энциклопедических словарях дается описание того или иного явления, понятия, события. К энциклопедическим словарям относятся энциклопедии, научные справочники, дающие сведения по какой-либо отрасли знаний, терминологические словари. Существуют общие и специальные, отраслевые энциклопедии. Крупнейшими энциклопедическими словарями являются словари издательской фирмы «Брокгауз и Эфрон», «Энциклопедический словарь Русского библиографического института Гранат», изданные в России в конце XIX – начале XX вв., Большая и Малая советские энциклопедии. Среди отраслевых следует назвать энциклопедию «Русский язык» (1979 г.), словари лингвистических, литературоведческих терминов, «Детскую энциклопедию», «Популярную медицинскую энциклопедию».

В лингвистических словарях содержатся толкования слов (указываются основные значения, прямые и переносные), даются грамматические, стилистические и прочие пометы. Так, словарная статья «Город» в «Большой советской энциклопедии» (М., 1972, т. 7) содержит следующие разделы: «Экономико-географический и социологический очерк», «Облик города», «Управление городом», «Исторический очерк развития города». Сравните словарную статью «Город» в «Словаре современного русского литературного языка» в 20 т.: «Город, -а, мн. города, -ов, м. 1. Крупный населенный пункт, являющийся административным, промышленным и культурным центром района, области, округа. Областной город. Портовый город. 2. Древнее поселение, огороженное, укрепленное стеной для защиты от неприятеля как центр ремесла и торговли». Так как в энциклопедических словарях даются сведения о событиях, лицах, явлениях, в их словник входят преимущественно существительные (собственные и нарицательные).

Лингвистические (филологические) словари делятся на многоязычные, двуязычные и одноязычные. Двуязычные и многоязычные – это словари переводные, в них значения слов одного языка объясняются посредством сопоставления с другим языком (например, словари англо-русский, русско-английский, русско-англо-арабский). Среди древнейших многоязычных словарей можно назвать «Полный греко-славяно-латинский лексикон» Епифания Словенецкого (XVII в.), «Лексикон треязычный» Федора Поликарпова (XVIII в.).

В одноязычных словарях слова толкуются посредством слов того же языка. Одноязычные словари могут быть комплексными (таковыми являются толковые словари) и аспектными, отражающими тот или иной аспект (например, синонимические, словообразовательные).

Первые русские словари, появившиеся в конце XVIII в., представляли собой небольшие списки непонятных слов (с их толкованием), встречавшихся в памятниках древнерусской письменности. В XVI в. такие словари стали составляться по алфавиту, вследствие чего получили название азбуковников.

Первый печатный словарь, содержащий уже 1061 слово, появился в 1596 г. как приложение к грамматике известного филолога того времени, священника Лаврентия Зизания. Толкованию подверглись преимущественно книжные славянские слова и небольшое количество иноязычных слов.

Следующий по времени печатный словарь был составлен в 1627 г. украинским филологом Палевой Берындой. Как показывает название книги («Лексикон славяноросский»), автор поставил своей целью объяснить книжные старославянские слова. И по количеству слов (6982), и по точности их объяснений на материале живой разговорной лексики, и по критическому отношению к источникам этот словарь выделяется своим высоким филологическим уровнем.

Подготовительной ступенью к созданию словаря современного русского языка (современного для определенной эпохи) были двуязычные и многоязычные словари. В 1704 г. был издан в Москве «Лексикон треязычный» Федора Поликарпова-Орлова с толкованием русских слов на греческом и латинском языках. В ту же Петровскую эпоху был составлен первый словарь иностранных терминов «Лексикон вокабулам новых по алфавиту», содержащий 503 слова.

В XVIII в. возникает интерес к вопросам происхождения и образования отдельных слов, появляются этимологические заметки В.А. Тредиаковского, М.В. Ломоносова, А.П. Сумарокова, В.Н. Татищева и других писателей и ученых. В конце века был издан ряд словарей церковно-славянского языка («Церковный словарь» и «Дополнения» к нему содержали объяснения более 20 000 слов).

На основе предшествующей лексикографической работы появилась возможность приступить к работе над созданием нормативного словаря русского языка. В основу его могли быть положены, в частности, рукописные материалы М.В. Ломоносова и других исследователей.

Первым толковым словарем русского языка был «Словарь Академии Российской» (1794 г.), который насчитывал 43 тыс. слов. Слова размещались по гнездам. Во втором издании словаря (1822 г.) было уже свыше 51 тыс. слов и расположены они были в алфавитном порядке. Теоретической основой для составителей этого словаря (И.Ф. Богдановича, Г.Р. Державина, Д.И. Фонвизина) явилось учение М.В. Ломоносова о «трех штилях» – высоком, среднем и низком. Слова и обороты, почерпнутые из народной речи, как и слова иноязычного происхождения, встречаются здесь в незначительном количестве. Этот словарь отражает лексические нормы литературного языка второй половины XVIII в.

Значительным событием в лексикографии явилось издание в 1847 г. «Словаря церковно-славянского и русского языка», который, по мнению его авторов (А.Х. Востокова, П.А. Плетнева, Д.И. Языкова), представляет собой «вполне систематическое собрание слов». В нем содержится около 115 тыс. слов книжного и разговорного характера. В словаре много общеупотребительных слов иноязычного и церковно-славянского происхождения, включены областные слова, широко представлена лексика, относящаяся к разным отраслям знания.

В словаре дается подробная грамматическая и семантическая характеристика разъясняемых слов. Слова определяются как в прямом собственном значении, так и в переносном и сопровождаются различными стилистическими пометами: «просторечное», «церковное», «устаревшее». Для слов, относящихся к специальной и профессиональной терминологии, сохраняются такие пометы, как «военное», «морское», «артиллерийское», «горное». Фразеологические обороты отделяются от определений и иллюстраций: младый – от младых ногтей (измлада).

Однако эти толковые словари не отражают всего богатства народного языка. Такую задачу выполнил «Толковый словарь живого великорусского языка» (1863 г.) В.И. Даля. Над созданием четырехтомного словаря (свыше 200 тыс. слов) В.И. Даль работал более 50 лет. В словарь вошли почти все известные слова русского языка – бытовые, диалектные, книжно-письменные, иноязычные, профессиональные.

Даль избрал алфавитно-гнездовой способ расположения слов. Это позволяет увидеть живую связь слов, которая хорошо прослеживается в законах русского словопроизводства: «Из три выходит троить, из глагола троить: троение, тройной, тройка». Слова В.И. Даль обычно разъясняет при помощи синонимов («тождесловов»), широко привлекаемых из областной лексики. Иноязычные слова он также нередко толкует посредством семантически сближенных слов. Так, при определении слова «азарт» приводится ряд заменителей: задор, вспыл, вспых, горячность, запальчивость. В качестве иллюстраций в словаре приводятся многочисленные пословицы и пословично-поговорочные выражения.

Лексический состав и семантический строй русского литературного языка нашего времени получил отражение в «Толковом словаре русского языка» под редакцией Д.Н. Ушакова (1934 г.), в академическом «Словаре русского языка» под редакцией А.П. Евгеньевой (1957 г.), в «Словаре русского языка» С.И. Ожегова (1949 г.) и, наконец, в академическом «Словаре современного русского литературного языка» (1950 г.). Первые три словаря носят строго нормативный характер, что достигается отбором лексики, выделением таких значений, которые свойственны словам литературного языка, стилистической квалификацией слов и отдельных значений, продуманной системой грамматических помет, упорядоченной орфографией, иллюстрациями, показывающими правильное употребление слов.

«Толковый словарь русского языка» под редакцией Д.Н. Ушакова послужил своеобразным эталоном для создания последующих толковых словарей. Преследуя нормативные цели, авторы (В.В. Виноградов, Г.О. Винокур, В.А. Ларин, С.И. Ожегов, Д.Н. Ушаков) пошли по пути уменьшения объема словаря; в словарь не включены областные слова, слова, вышедшие из употребления, лексика узкотерминологическая, собственные имена. В нем есть указания на стилистические разновидности устной и письменной речи. Словарь содержит богатый материал для изучения тех изменений в области русской лексики, которые произошли после 1917 г.

В академическом «Словаре русского языка» под редакцией А.П. Евгеньевой отражены те изменения в лексико-семантической структуре языка, которые произошли в 1940–1970-е гг., использован богатый иллюстративный материал из художественной и общественно-политической литературы.

«Толковый словарь русского языка» С.И. Ожегова и Н.Ю. Шведовой можно рассматривать как наиболее современный толковый словарь. В словаре даются лаконичные и точные определения значений слов и фразеологизмов, указываются сочетаемость слов, наиболее типичное словоупотребление, хорошо представлена современная общественно-политическая лексика.

Лексика современного русского языка во всем своем богатстве и многообразии отражена в 17-томном «Словаре современного русского литературного языка». Этот словарь одновременно является нормативным и толково-историческим. По замыслу его составителей «он должен охватить все лексическое богатство русского литературного языка, с грамматической его характеристикой, преимущественно от эпохи Пушкина». Словарь включает устаревшие слова: выя, ланиты, стогны; просторечную лексику: обдирала, оболтус; многие диалектные слова, получившие отражение в художественной литературе: баять, казан, курень; термины из разных областей знания и техники: амфибия, изотермы; распространенные иноязычные слова, некоторые географические названия и собственные имена, получившие символическое значение: Обломов; редкие слова типа оболонь (заболонь), обмежевка. В первых трех томах словаря принято гнездовое расположение слов, учитывающее их связь в речи и смысловую общность. С четвертого тома слова располагаются в алфавитном порядке.

Толковые словари являются комплексными, т.к. они одновременно могут быть справочниками: орфографическими, орфоэпическими, грамматическими. В 1981 г. вышел в свет «Школьный толковый словарь русского языка» М.С. Лапатухина. Это первый толковый словарь, который одновременно является морфемным и словообразовательным.

В диалектных словарях собраны слова русских народных говоров. Сокровищницей диалектной лексики является «Словарь живого великорусского языка» В.И. Даля (1863 г.). Имеются словари говоров определенных территорий. С 1965 г. выходит многотомный «Словарь русских народных говоров», в котором представлена диалектная лексика и фразеология всех русских говоров XIX–XX вв.

Академические диалектные словари стали издаваться в середине XIX в.: «Опыт областного великорусского словаря», «Дополнения к Опыту областного великорусского словаря». В них собрано довольно большое количество материала (около 20 тыс. слов). Оба издания представляют интерес как первая серьезная попытка научной обработки и систематизации данных о территориальных диалектах.

В конце XIX – начале XX вв. были опубликованы «Словари областного архангельского наречия» Л.И. Подвысоцкого, «Материалы для словаря народного языка в Ярославской губернии» Г.И. Куликовского, «Областной словарь колымского русского наречия» В.Г. Богораза, «Кашинский словарь» И.Т. Смирнова, «Словарь ростовского говора» М.В. Волоцкого, «Материалы для объяснительного словаря вятского говора» Н.М. Васнецова, «Словарь уездного череповецкого говора» М.Н. Герасимова, «Смоленский областной словарь» В.Н. Добровольского.

В советское время вышли «Донской словарь» А.В. Миртова, «Словарь говоров Подмосковья» и «Словарь донских говоров» Л.Ф. Ивановой, «Краткий ярославский областной словарь» Г.Г. Мельниченко. Выходят «Словарь русских говоров Среднего Урала», «Псковский областной словарь», «Словарь смоленских говоров», публиковались материалы по курско-орловским, брянским говорам.

Историческое развитие русской лексики отражается в исторических словарях. Крупнейшим словарем этого типа остаются «Материалы для словаря древнерусского языка по письменным памятникам» И.И. Срезневского (1893 г.). Источником для этого словаря явились древнерусские памятники, преимущественно рукописные.

Словарный состав русского языка XV–XVII вв. получил некоторое отражение в «Материалах для словаря древнерусского языка» А.Л. Дювернуа (1894 г.). Словарь содержит около 6 тыс. слов, взятых из сравнительно небольшого количества памятников. Недостатком словаря является отсутствие русских пояснений, которые заменены латинским переводом.

В 1903 г. был издан «Словарь древнерусских личных собственных имен» Н.М. Тупикова, содержащий многочисленные факты и ссылки на исторические документы.

В 1937 г. были опубликованы под редакцией Б.Д. Грекова «Материалы для терминологического словаря древней России» Г.Е. Колчина, содержащие разнообразные общественно-политические и экономические термины из исторических документов XI–XV вв. Термины расположены в алфавитном порядке, в конце работы приложена тематическая классификация.

С 1975 г. Институтом русского языка РАН издается многотомный «Словарь русского языка XI–XVII вв.», в котором представлены различные пласты древнерусской лексики (книжная, бытовая). С 1988 г. выходит «Словарь древнерусского языка (XI–XIV вв.)».

К историческим словарям условно примыкают этимологические словари, в которых устанавливается происхождение слова. Первым русским этимологическим словарем был «Корнеслов русского языка, сравненного со всеми главнейшими славянскими наречиями и с двадцатью четырьмя иностранными языками» Н.С. Шишкевича (1842 г.). В словаре разработаны около 1,5 тыс. корней обиходных русских слов, но во многих случаях имеются произвольные сопоставления и ошибочные утверждения.

Следующим в хронологическом порядке был «Опыт словаря русского сравнительно с языками индоевропейскими» М. Изюмова (1880 г.), стоявший также на невысоком теоретическом уровне. Выше по качеству, хотя также несвободным от неверных объяснений, был «Сравнительный этимологический словарь русского языка» Н.В. Горяева (1892 г.).

Наиболее известен из дореволюционных изданий «Этимологический словарь русского языка» А.Г. Преображенского (1910 г.). Словарь содержит объяснение этимологии многих общеупотребительных русских слов и части заимствованных. Как те, так и другие группируются по первообразным словам или корням. Хотя словарь далеко не полон и содержит немало устаревших или просто неверных объяснений, он служит важным пособием по этимологии.

В 1950 г. в Гейдельберге вышел трехтомный «Этимологический словарь русского языка» М. Фасмера. Достоинством данного словаря является огромный объем изученного материала, привлечение данных топонимики и ономастики, диалектных слов, фактов других языков (финно-угорских, тюркских), обширные библиографические данные. Этот словарь является самым обширным из словарей данного типа, однако и он не свободен от неточностей, неоправданных сопоставлений.

В 1961 г. вышел «Краткий этимологический словарь русского языка» под ред. С.Г. Бархударова. Словарь, изданный как научно-популярное пособие для учителя средней школы, содержит этимологическое толкование общеупотребительных слов современного русского литературного языка.

В 1970 г. появился «Этимологический словарь русского языка» Г.Б. Цыганенко. Словарь имеет научно-популярный характер и в качестве справочного пособия предназначен для учителей-словесников и учащихся средней школы. С 1963 г. выходил отдельными выпусками «Этимологический словарь русского языка» Н.М. Шанского. Словарь предназначен для специалистов-филологов.

Представляет интерес издание многотомного «Этимологического словаря славянских языков. Праславянский лексический фонд», которое осуществлялось под редакцией О.Н. Трубачева (1974 г.). Выпуск содержит предисловие с изложением принципов реконструкции праславянской лексики, списки литературы и собственно словарь. В 1999 г. был издан в двух томах «Историко-этимологический словарь современного русского языка» Б.Я. Черных.

С 1963 г. начал выходить большой «Этимологический словарь русского языка».

К типу этимологических словарей примыкают «Краткий топонимический словарь» В.А. Никонова, содержащий сведения о происхождении и судьбе около 4 тыс. наименований наиболее крупных географических объектов бывшего СССР и зарубежных стран, а также «Словарь русских личных имен» Н.А. Петровского, включающий свыше 2,5 тыс. личных имен и сообщающий сведения об их происхождении, «Словарь названий жителей (РСФСР)», в котором собраны 6 тыс. названий жителей населенных пунктов Российской Федерации и названий жителей столиц союзных республик, «Словарь названий жителей СССР» под редакцией А.М. Бабкина, в приложении к которому приводятся также названия жителей городов зарубежных стран.

Задача этих словарей – выявить словообразовательную структуру наличных в языке слов, показать членение слова на морфемы. В 1961 г. вышел «Школьный словообразовательный словарь» под редакцией Бархударова. Словарь содержит 25 тыс. слов. Полезны три приложения:

1) довольно подробный алфавитный список приставок и суффиксов имен существительных, имен прилагательных и глаголов;

2) перечень наиболее употребительных греко-латинских словообразовательных элементов в русской терминологии;

3) краткие исторические справки о фонетических процессах, изменивших звуковую структуру слова в процессе развития языка.

В 1978 г. был издан «Школьный словообразовательный словарь русского языка» А.Н. Тихонова. Слова в нем расположены по гнездам, которые возглавляются исходными (непроизводными) словами разных частей речи. Слова в гнезде размещены в порядке, обусловленном ступенчатым характером русского словообразования. В качестве приложения дан алфавитный указатель производных слов, имеющихся в гнездах (около 25 тыс. слов). В 1985 г. словарь содержал уже 145 тыс. слов.

Широкое распространение в современном русском языке различного рода сложносокращенных слов (в т.ч. аббревиатур) вызвало потребность в создании особых словарей сокращений.

Наиболее полным является «Словарь сокращений русского языка» (1963 г.). Словарь содержит свыше 12 тыс. сокращений, дает произношение и ударение сокращений, отмечает их грамматический род. Сейчас он содержит 17 тыс. сокращений.

О степени распространенности слова в речи можно судить по частотным словарям, составляемых на основе статистических данных словоупотребления. Это создает объективную базу для рационального отбора лексики, включаемой в школьные учебники, словари-минимумы, словари для машинного перевода.

В качестве пособия для преподавателей был издан «Частотный словарь современного русского литературного языка» Д.А. Штейнфельдт (1963 г.). В словаре, содержащем свыше 2,5 тыс. слов, даются списки слов по частоте употребления, по частям речи (с указанием частотности некоторых форм), общий список слов по алфавиту.

В 1970 г. вышел «Частотный словарь общенаучной лексики» под ред. Е.М. Степановой, а в 1971 г. – «Частотный словарь языка газеты» Г.П. Поляковой и Г.Я. Соманика. Весьма полным является «Частотный словарь русского языка» под ред. Л.Н. Засориной (1977 г.), содержащий свыше 40 тыс. слов, отобранных на основании обработки средствами вычислительной техники 1 млн словоупотреблений.

Словари иностранных слов дают толкование заимствованных слов и содержат элементарные сведения об их происхождении.

Первым словарем иностранных слов был «Лексикон вокабулам новым по алфавиту», составленный в начале XVIII в. На протяжении XVIII в. издавались разнообразные словари иностранных слов и близкие к ним терминологические словари.

В 1803 г. вышел трехтомный «Новый словотолкователь, расположенный по алфавиту» Н.М. Яновского, содержащий большое количество слов из различных языков и послуживший образцом для последующих словарей иностранных слов Н.С. Кравчуновского (1817 г.), Н.С. Кириллова (1840 г.).

Ряд словарей иностранных слов был издан в советскую эпоху. В 1926 г. вышел «Полный иллюстрированный словарь иностранных слов с указанием их происхождения, ударений и научного значения» Н. Вайсблита, в 1939 г. – «Словарь иностранных слов» под редакцией Б.Н. Петрова.

Наиболее полным является «Словарь иностранных слов» под редакцией И.В. Лехина (1941 г.). В словаре дается краткое объяснение слов и терминов иноязычного происхождения, встречающихся в различных стилях речи, указывается происхождение слова, в необходимых случаях отмечается путь заимствования.

В 1966 г. вышли «Словарь иноязычных слов и выражений» А.М. Бабкина и «Краткий словарь иностранных слов», содержащий около 4,5 тыс. слов и терминов. В 1983 г. был издан «Школьный словарь иностранных слов» под редакцией В.В. Иванова.

Из последних словарей можно отметить «Словарь иностранных слов и выражений» Е.С. Зеновича (1998 г.). Особо следует выделить «Толковый словарь иностранных слов» Л.Б. Крысина (1998 г.). В отличие от других словарей иностранных слов этот словарь содержит сведения о происхождении слов, дает производные слова, толкования значений и примеры употребления, устойчивые выражения и аналоги. Словарь включает новые заимствования.

Первой серьезной попыткой кодировать русское правописание была работа Я.К. Грота «Русское правописание», в качестве приложения к книге был дан «Справочный указатель», содержавший около 3 тыс. слов. На основе «гротовской» орфографии в конце XIX – начале XX вв. был разработан и опубликован ряд орфографических словарей: «Ученический карманный словарь для правописания» В. Кименталя, «Орфографический словарик-спутник» под редакцией М. Алтабаева, «Подробный орфографический словарь» В.А. Зелинского.

В советское время вышли «Мой словарик. Краткий справочник по новому правописанию. Для учащихся» А.В. Флерова, «Новый орфографический справочник с кратким толкованием малопонятных и непонятных слов и орфографическими упражнениями в связи с развитием речи» И.В. Устинова, «Новый справочный орфографический словарь для корректоров, выпускающих и литературных работников» Я.С. Хомутова, включавший в себя около 100 тыс. слов, «Орфографический словарь» Д.Н. Ушакова для учащихся средней школы, «Орфографический словарик» С.Б. Редозубова для учащихся начальной школы, «Орфографический словарик» П.А. Грушникова.

В 1945 г. был издан специальный словарь-справочник К.И. Былинского «Употребление буквы е», в 1972 г. – словарь-справочник «Слитно или раздельно?» под редакцией Д.Э. Розенталя, «Прописная или строчная?» Д.Э. Розенталя.

Большие словари-приложения имеются в «Справочнике корректора», в «Справочнике по орфографии и пунктуации для работников печати» и в «Справочной книге корректора» К.И. Былинского.

Основательным пособием этого типа является академический «Орфографический словарь русского языка» под редакцией С.Г. Бархударова (1956 г.).

В 1997 г. вышел словарь Н.В. Соловьева «Орфографический справочник», а в 1999 г. – «Русский орфографический словарь» под редакцией В.В. Лопатина. Словарь включает 160 тыс. слов и в настоящее время наиболее полно представляет орфографический материал русского языка с учетом нарастающих тенденций.

В 1999 г. издательством «АСТ-Пресс» подготовлена и опубликована серия орфографических словарей под девизом «Ловушки орфографии». Среди них: «Орфографический словарь русского языка. Прописная или строчная?» В.В. Лопатиной; «Орфографический словарь русского языка. Одно или два н?» И.К. Сазоновой ; «Орфографический словарь русского языка. Слитно? Раздельно? Через дефис?» Б.З. Букчиной. Данные словари отражают наиболее сложные случаи современной русской орфографии.

За последние десятилетия вместе с работой по упорядочению правописания проведена большая работа по упорядочению произношения. Сводка важнейших правил литературного произношения приложена к «Толковому словарю русского языка» Д.Н. Ушакова, а в самом словаре даются необходимые указания по многим словам. Такие же указания находим в «Словаре русского языка», составленном С.И. Ожеговым. В 1951 г. была издана брошюра-словарь «В помощь диктору» под ред. К.И. Былинского с указанием ударений в словах с неустойчивым произношением. На ее основе был создан «Словарь для работников радио и телевидения» (1960 г.).

В 1955 г. был издан словарь-справочник «Русское литературное произношение и ударение» под редакцией Р.И. Аванесова. В 1983 г. вышел в свет «Орфоэпический словарь русского языка. Произношение, ударение, грамматические формы» под редакцией Р.И. Аванесова. В словаре содержатся свыше 63 тыс. слов, разработаны системы нормативных указаний, введены запретительные пометы. Небольшой «Словарь произношения, ударения и формообразования» имеется в книге Л.И. Скворцова «Правильно ли мы говорим по-русски?». В нем даются нормативные ударение и произношение, отмечаются допустимые произносительные варианты, приводятся запретительные пометы.

В 1997 г. был издан «Словарь ударений русского языка» Б.Л. Агеенко, а также «Словарь трудностей русского произношения» М.Л. Каленчук. В словаре даны варианты с пометами: «допустимо», «допустимо разговорное», «допустимо устаревшее».

В повышении речевой культуры огромную роль играют словари трудностей, цель которых – показать правильность употребления слова, уточнить его значение, обратить внимание на изменения, которые произошли в значении и употреблении слова.

Наиболее полным словарем, содержащим сведения грамматического характера, является «Грамматический словарь русского языка. Словоизменение» А.А. Зализняка (1977 г.), включающий около 100 тыс. слов. Он всесторонне отражает современное русское словоизменение (склонение и спряжение). В 1978 г. вышел «Словарь несклоняемых слов» Н.Б. Колесникова, содержащий около 2 тыс. несклоняемых имен существительных и других неизменяемых слов, большая часть которых вошла в русский язык из десятков иностранных языков. В 1981 г. был издан справочник «Управление в русском языке» Д.Э. Розенталя, включающий свыше 2 тыс. словарных статей. В 1996 г. «Управление в русском языке» вошло в сводную книгу Д.Э. Розенталя, посвященную вопросам правописания. Вопросы управления рассматриваются в книге «Именное и глагольное управление в современном русском языке» Н.Н. Прокоповича. В 1985 г. вышел «Школьный грамматико-орфографический словарь» Б.Т. Панова, содержащий сведения по произношению и морфемному составу слова; в трудных случаях дается их толкование и указываются грамматические формы.

Еще до революции издавались справочники и пособия, в которых, с одной стороны, приводились рекомендации по вопросам правильного словоупотребления и формообразования, с другой – содержались предостережения против нарушения соответствующих норм (например, В. Долопчев. «Опыт словаря неправильностей в русской разговорной речи»).

Серьезным пособием данного типа, не утратившим своего значения и в наши дни благодаря обилию содержащегося в нем материала, явилась работа В.И. Чернышова «Правильность и чистота русской речи». Работа вполне отвечает своему назначению «опыта русской стилистической грамматики».

В 1962 г. вышел словарь-справочник «Правильность русской речи» под редакцией С.И. Ожегова. Пособие имеет нормативный характер, содержит около 400 словарных статей по вопросам словоупотребления.

Значительным вкладом в издания данного типа стал словарь-справочник «Трудности словоупотребления и варианты норм русского литературного языка» под редакцией К.С. Горбачевича (1973 г.). Словарь содержит около 8 тыс. слов, отобранных с учетом трудностей акцентологических, произносительных, слово– и формообразовательных. К этому типу издания примыкают «Краткий словарь трудностей русского языка. Для работников печати» (1968 г.) и словарь-справочник журналиста «Трудности русского языка» под редакцией Л.И. Рахманова (1974 г.).

Особый характер имеет книга «Грамматическая правильность русской речи» под ред. С.Г. Бархударова, представляющая собой «опыт частотно-стилистического словаря вариантов». К этому типу словарей примыкает «Словарь трудностей русского языка» Д.Э. Розенталя. В словаре, содержащем около 30 тыс. слов, рассматриваются вопросы нормативного и вариантного написания, произношения, словоупотребления, формообразования, грамматической сочетаемости, стилистической характеристики. Справочное пособие Л.И. Скворцова «Правильно ли мы говорим по-русски?» содержит «Словарь произношения, ударения и формообразования» и «Словарь фразеологии, словоупотребления, согласования и управления».

В 1997 г. был издан «Словарь грамматических трудностей русского языка» Т.Б. Ефремова.

Учение о правильном звучании речи, о нормах литературного произношения называется орфоэпией. Это слово происходит от греч. orthos – «правильный», epos – «речь».

Развитию этой ветви лингвистики способствовали изменения, произошедшие в стране в результате Октябрьской революции. Вообще, развитие языковой нормы связано с историей литературного языка. При этом под языковой нормой мы понимаем совокупность явлений, разрешенных системой языка, отобранных и закрепленных в речи носителей языка и являющихся обязательными для всех носителей данного языка. Исследуя литературный язык, особое внимание исследователи уделяют двум эпохам: эпохе возникновения древнерусского письменного языка и эпохе формирования национального русского языка с XVII в. по 20–30-е гг. XIX в. До сих пор окончательно не решен вопрос о происхождении русского литературного языка. От разрешения этого вопроса зависит концепция дальнейшего развития языка и формирования национального литературного языка с XVII до XIX вв.

В течение двух столетий (со второй четверти XIV в. до второй четверти XVI в.) Москва объединила все северо-великорусские княжества и восточную половину южно-великорусских (в 1463 г. был присоединен Ярославль, в 1478 г. – Новгород, в 1485 г. – Тверь, в 1510 г. – Псков, в 1517 г. – Рязань). В результате в Москве поселяются представители как северо-великорусского, окающего, наречия, так и южно-великорусского, акающего. Московский деловой язык XV–XVI вв., обогащаясь элементами говора Москвы и диалектов, употребляется во всем мире. В конце XVI в. он стал общим для всего Московского государства. Вследствие оформления произношения Москвы утверждается южнорусский вокализм (аканье и иканье), в консонантизме преобладают северо-великорусские элементы (взрывное г, твердые согласные в окончаниях глаголов 3-го лица).

Московское произношение отличалось полнотой звучания и музыкальностью, что способствовало его распространению и утверждению. В XVIII в. еще не было единой произносительной нормы. М.В. Ломоносов подчеркивал, что «устный» высокий стиль – произнесение речей, декламация, чтение вслух по книге – во многом отличался от разговорного. Например, в безударных слогах [о] произносился как [о] в высоком стиле и как редуцированный звук в разговорном стиле. В высоком стиле [г] произносился фрикативно (как γ), в разговорном стиле, как правило, был взрывным (как [г]). Это различие двух стилей сохранялось в речевой практике в течение XVIII – первой половине XIX вв.

В пушкинскую эпоху московские произносительные нормы были признаны не только общерусскими, но и образцовыми.

В послеоктябрьский период происходят значительные изменения московских произносительных норм. Главными причинами стали широкое распространение грамотности и изменение состава жителей столицы, принесших с собой местное произношение. Это привело к появлению разнообразных произносительных вариантов. Наряду с тенденцией расшатывания старых московских норм произношения осуществлялась и другая – необходимость выработки единых произносительных норм. В этот период времени появляется статья Д.Н. Ушакова «Русская орфоэпия и ее задачи» (1928), которая положила начало научной разработке русской орфоэпии. В научном труде Р.И. Аванесова «Русское литературное произношение» были рассмотрены все основные черты современного литературного произношения, основные тенденции его развития, все прогрессирующие и отмирающие явления.

Можно обозначить следующие основные тенденции в развитии современного литературного произношения:

1) упрощение слишком сложных орфоэпических правил;

2) отсеивание всех узкоместных произносительных особенностей, прогрессирующее под влиянием радио, телевидения, кино, театра, школы;

3) сближение образцового произношения с письмом.

В орфоэпии рассматривается состав основных звуков языка – фонем, их качество, изменения в определенных фонетических условиях. У фонетики те же вопросы рассмотрения, но в плане описания звукового строя русского языка. Для орфоэпии главным является установление норм литературного произношения. Что понимается под словом «произношение»? В понятие этого термина входит звуковое оформление следующих элементов:

1) отдельные грамматические формы, например: подска’к[и]вать – подска’к[ы]вать; стара’й[с’а] – стара’й[са] и т.д.;

2) отдельные слова. Например, в слове помощник на месте орфографического щ произносится [ш], в то время как в слове щавель – [ш’]; в слове коричневый сочетание чн произносится в современном русском в соответствии с написанием (старомосковская норма предписывала заменить чн на шн), а в слове конечно и теперь на месте чн произносится [шн];

3) группы слов. Например, в слове искра отчетливо звучит начальный [и], в сочетании же слова с предшествующим предлогом на месте и звучит [ы] – из-[ы]скры.

В зависимости от сферы общения мы по-разному произносим слова. В быту мы говорим быстрее, меньше следим за тщательностью произношения, но во время выступления перед большой аудиторией стараемся говорить медленнее, отчетливо произнося слова. Варианты, обусловленные темпом речи, принадлежат разным стилям общения. Л.В. Щербой было выделено 2 основных стиля русского произношения – полный и неполный, хотя существует и огромное количество переходных вариантов. Примеры слов, принадлежащих к полному стилю: здра(в)ствуйте, пожалуйста, говорит; слова, относящиеся к неполному стилю: здрасте, пжалста, грит. Но между формами здра(в)ствуйте и здрасте существует множество переходных: здраствуйте, здрастуйте и т.д.

Как в полном, так и в неполном стиле возможно множество вариантов. В полном стиле у слова проявляется его идеальный фонетический состав. Варианты произношения в полном стиле колеблются от отчетливого произношения по слогам до тщательного произношения в замедленном темпе. В неполном стиле можно уловить некий средний разговорный вариант, свойственный спокойной беседе.

Полный стиль: Здра(в)ствуйте, Александр Александрович; средний стиль: Здрасте, Альсан Альсаныч! Краткий вариант разговорного стиля – быстрое и небрежное: Здрась, Сан Саныч!

На данном этапе развития лингвистики, по мнению Р.И. Аванесова, еще не решен окончательно вопрос о стилях произношения, но можно выделить три основных произносительных стиля.

1. Стиль высокий – его мы используем при публичных выступлениях, при передаче важных сообщений, при чтении поэтических произведений.

2. Стиль нейтральный – повседневная речь, не отличающаяся особой эмоциональной нагрузкой.

3. Стиль разговорный.

За пределами же литературного языка находится стиль просторечный.

Рассмотрим примеры различий произношения по стилям. В высоком стиле слова бордо, ноктюрн, сомбреро произносятся без редукции [о] и без смягчения согласного перед орфографическим е. В разговорном же стиле они будут звучать: б[а]рдо, н[а]ктюрн, самб[рэръ].

В нейтральном стиле мы произнесем [кагда] – когда, [у-тиба’] – у тебя. Для разговорного стиля характерна редукция вплоть до нуля заударного гласного рядом с сонорным: про[въл]ка вместо про[вълъ]ка, не[ктъ]рые вместо не[кътъ]рые, а также стяжение гласных в предударной части слова: в[а]бще’ вместо в[а]бще, в[ъ]бразить вместо в[а]бразить и другие явления.

В речи происходит тесное взаимодействие стилей. Часто бывает перемещение явлений, возникших в одном стиле, в другой. Например, произношение слов коне’[чн]о, ску[чн]о с орфографическим чн возникло в книжном стиле речи, но с течением времени стало рассматриваться как явление просторечного стиля. Зародившееся в том же книжном стиле произношение було[чн]ая, моло[чн]ая стало так же правомерно в нейтральном стиле, как було[шн]ая и моло[шн]ая. Происходят и обратные процессы. Произношение долгого твердого [ж] в словах дрожжи, можжевельник, жженый ранее рассматривалось как явление просторечного характера, теперь же стало восприниматься как стилистически нейтральное.

Необходимо отметить, что колебания в современном произношении имеются, но они занимают сравнительно незначительное место среди огромного количества четких и твердых норм. Эти колебания (имеются в виду колебания, допустимые в литературном языке) обычно имеют ту или иную стилистическую мотивировку. Поэтому стоит задача не устранить их, а главное, когда это окажется возможным, суметь ими воспользоваться.

Существует взаимодействие устной и письменной форм языка.

С лингвистической точки зрения устная форма языка первична, а письменная вторична, хотя процесс становления норм устной формы национального языка более длительный, чем процесс становления норм письменной формы. Одной из причин возникновения вариативности является воздействие письменной формы на устную. И основной тенденцией развития современной нормы считается приближение произношения к написанию. Например, произнесение безударного [о] в иностранных словах типа поэт, поэзия, боа, болеро и т.д. возникло под влиянием написания и поддерживалось стремлением подчеркнуть происхождение этих слов, т.к. в русских словах безударное о всегда чередовалось с [а] соответствующей степени редукции.

Влияние же устной формы на письменную – явление исключительное, даже исключение из нормы. Это возможно только тогда, когда новое произношение не вступает в конфликт с системой, когда не затрагиваются системные отношения.

При формулировании основных норм в области гласных и согласных звуков базовым берется нейтральный стиль речи.

I. Гласные звуки под ударением.

1. На месте букв а и я под ударением произносится гласный [а]: поляна – по[л’а’]на, лопата – ло[па’]та. В данном случае необходимо выделить глагол запрячь (перепрячь, распрячь, подпрячь). Он в образцовой речи произносится: запречь – зап[рэ]чь, а в прошедшем времени: запрег – зап[ро]г.

2. Гласный [э] звучит под ударением на месте букв э и е: эра – [э]ра, женщина – [жэ]нщина.

3. Под ударением на месте букв о и е произносится гласный [о]: рев – [ро]в; вор – в[о]р.?

4. В живой разговорной речи часто встречаются подмены ударного [э] звуком [о], что недопустимо. Такого рода ошибки часты в следующих словах: атлет, афера, блеф, бытие (но житье-бытье), всплеск, гололедица (но гололед), гренадер, двух-трех-пятидневный (но дневка), зев, иноплеменник (и иноплеменный, но разноплеменный), леска, опека (и подопечный), оседлость (и оседлый), передержка, преемник, склеп, слежка, современник (и современный, современность), хребет, шедевр; лемешный, местоименный, недоуменный (и недоуменно), отверстый, поперечный, равнобедренный, смятенный, ячменный; избег (прош. вр. глагола избегнуть), пригрезиться (но грезы), сек (прош. вр. глагола сечь; то же в прош. вр. глаголов отчечь, подсечь, рассечь, усечь, высечь).

5. Сложности возникают при выборе ударных [э], [о] в сложных словах. В основном сложные слова произносятся с одним ударением, обычно находящимся ближе к концу слова. Поэтому первое слово, входящее в состав сложного, утрачивает самостоятельное ударение, артикуляция ударного гласного в нем ослабляется, и качество гласного меняется – вместо [о] звучит редуцированный. Например: всеобъе’млющий (ср.: человек всеобъемлющих знаний – человек, все объемлющий своим взором); зернобобовый (ср.: зерна – бобы); если же это слово многосложное и имеет побочное ударение, то [о] сохраняется в составе сложного слова: черносмородиновое (варенье), хотя в более коротких словах первая часть черно– произносится с редуцированным [э]: чернозем, чернослив. Сохраняется [о] и в составе числительных трех-, четырех– , входящих в сложные слова: трехступенчатый, четырехэтажный.

6. В некоторых словах происходит подмена ударного [о] на [э]: безнадежный, блеклый, издевка, наемник, околесица, осетр, ременный, решетчатый, сметка, тенета и др.

7. Необходимо обращать внимание на некоторые причастные формы, различающиеся ударным гласным и имеющие разные значения: истекший (год) – истекший (кровью), оглашенный (кричит как оглашенный) – оглашенный (приказ).

8. Гласный [ы] звучит после [ж, ш, ц] на месте буквы и: [жы]вность, [шы]шка, [цы]фра.

II. Гласные звуки без ударения.

1. Как уже говорилось ранее, в основу русского литературного произношения лег акающий московский говор. Еще М.В. Ломоносов считал аканье одной из привлекательных черт живого произношения и говорил: «Выговор буквы о без ударения, как а, много приятнее».

По нормам современного литературного произношения звук [а] произносится на месте букв а и о в первом предударном слоге после твердых согласных: роса’ – [ра]са, балет – б[а]лет. В отличие от [а] ударного этот звук более краток, по длительности менее артикулированный.

2. В других безударных слогах [а] и [о] редуцируются, т. е произносятся с меньшей отчетливостью, чем под ударением, и с меньшей полнотой голоса. В этих случаях на месте а и о слышится неясный звук, средний между [ы] и [а]. Он обозначается знаком [ъ]: ла’па – ла [пъ], голова [гъла]ва, радость – [радъ]сть.

3. В начале же слова безударные [а] и [о] произносятся как [а]: алфавит – [а]лфавит; опека – [а]пека. Хотя в потоке речи, когда практически нет пауз перед словами, начинающимися с [а] и [о], вместо этих гласных появляется редуцированный звук [ъ]: в областях – [в-ъ]бластях; в арбузах – [в-ъ]рбузах.

4. В предударных слогах на месте сочетаний аа, ао, оа, оо произносится долгий гласный [а]: заострить, за аптеку, про антракт, на окне, вообще – [а].

5. В первом предударном слоге после твердых шипящих [ж] и [ш] гласный [а] произносится в соответствии с написанием, т.е. как [а]: жара – [жа]ра; шалун – [ша]лун. Есть случаи (перед мягким согласным), когда в первом предударном слоге после [ж, ш, ц] вместо [а] рекомендуется произносить звук, средний между [ы] и [э] (обозначается [ыэ]). Например: жалеть – [жыэ]леть, к сожалению – к со[жыэ]ле’нию, формы косвенных падежей слова лошадь – ло[шыэ]дей, а также формы косвенных падежей числительных с элементом -дцать – двад[цыэ]ти, трид[цыэ]ти и т.д.

В других безударных слогах после шипящих и [ц] произносится вместо [а] редуцированный [ъ]: жалюзи – [жъ]люзи, крыша – кры[шъ], цареградский – [цъ]реградский.

6. В первом предударном слоге на месте буквы а после мягких шипящих [ч] и [щ] произносится звук, близкий к [и] ([иэ]): часы – [ч’иэ]сы, щавель – [щ’иэ]вель. Произношение же в этих случаях отчетливого [и] устарело; произношение [ш’а]вель, [ч’а]сы диалектное и в литературном языке недопустимо. В остальных случаях в безударных слогах на месте а произносится редуцированный звук, напоминающий краткий [и] (обозначается [ь]): часовщик – [ч’ь]совщик, щавелен – [ш’ь]велен.

7. На месте буквы е после [ж, ш, ц] в первом предударном слоге произносится звук, средний между [ы] и [э] ([ыэ]): жена – [жыэ]на, шептать – [шыэ]птать, цена – [цыэ]на. Нужно помнить, что в этих случаях нельзя произносить [ы]: [жы]на, [шы]птать, [цы]на. В других безударных слогах на месте е произносится редуцированный звук ([ъ]): жестяной – [жъ]стяной, шерстяной – [шъ]рстяной, выше – вы[шъ], целиком – [цъ]ликом.

8. В первом предударном слоге после мягких согласных на месте букв е и я произносится [иэ]: ведро – [в’иэ]дро, пяти – [п’иэ]ти. Диалектным в данном случае будет считать отчетливое произношение [и].

В остальных же предударных слогах и в слогах заударных произносится редуцированный звук [ь]: пятачок – [п’ь]тачок. Но в безударных окончаниях на месте я произносится звук [ъ]: моря – мо[р’ъ], бремя – бре[м’ъ], песнями – пес[н’ъм’и], лисья – ли[с’ъ]. Особое внимание следует уделить произношению приставки пере– в том случае, когда второе е приставки оказывается во втором предударном слоге. Тогда второй гласный приставки в результате сильной редукции иногда неправомерно утрачивается, вследствие чего возникает при произношении просторечное слово: переменить – пе[рм]енить, пересадить – пе[рс]адить. На его месте должен звучать редуцированный ([ь]): [п’ьр’ь]менить, [п’ьр’ь]садить.

9. Отличие произношения гласных [и, у, ы] в безударных слогах от произношения в ударных незначительно. Гласные эти в безударных слогах произносятся несколько более ослабленно, но качественно не изменяются: лиса – [л’и]са, кызыл – [кы]зыл, бурундук – [буру]ндук.

Если в потоке речи буква и сливается с предшествующим словом на твердый согласный, то произносится гласный [ы]: жизнь в изгнании – жизнь в[ы]згна’нии.

Если в сложном слове первая часть оканчивается на твердый согласный, а вторая начинается с [и], тоже звучит [ы]: пединститут – пед[ы]нститут. И после [ж, ш, ц] на месте и во всех положениях произносится [ы]: жираф – [жы]раф, машина – ма[шы]на, акация – ака[цы]я. Если же в словах жизнь, казнь появляется гласный [и] между двумя согласными (жи[з’и]нь), то слова приобретают характер просторечия.

I. Качество согласных в речи.

1. В литературном языке согласный [г] относится к разряду взрывных, мгновенных, образующихся так же, как и [к], но с участием голоса. Противоречием современной орфоэпической норме является произнесение в устной речи [г] как [γ]. Но в некоторых междометиях сохраняется произнесение [γ]: ага, господи, а также в произношении некоторых заимствованных слов (габитус). В слове бухгалтер сочетание хг произносят как [γ]: бу[γ]а’лтер.

В таких словах, как легкий – ле[х]кий, мягкий – мя[х]кий, в формах косвенных падежей этих слов, в производных словах (легковесный, смягчить и т.д.) звук [г] произносится как [х].

Звук [г] произносится как [в] в следующих словах:

1) в окончаниях родительного падежа единственного числа прилагательных и местоимений -ого / -его;

2) в словах сегодня, сегодняшний, итого: кого – ко[в]о, сегодня – се[в]одня.

2. В современном языке на месте буквы щ произносится мягкий [ш]: щупальца – [ш’]упальца.

Возможен и вариант произношения в этих случаях мягкого [ш] со слабым призвуком [ч’]: щель – [ш’ч’]е’ль. Нарушающим норму считают произношение на месте буквы щ долгого твердого согласного [ш].

На стыке корня и суффикса или предлога и последующего слова произносятся как [ш’] сочетания зч, жч, сч, сщ, например: через час, заказчик, подписчик, перебежчик – [ш’]. Но в таких словах, как бесчисленный, расчертить, расчистить и некоторых других, где сочетание сч располагается на стыке приставки и корня, предпочтительным является произношение сч как [ш’ч’]. На месте щ произносится [ш] в словах всенощная, помощник. В слове дождь на месте жд произносится [ш’], возможно [шт’].

3. [Т’ ш’] – звук, состоящий из двух слитых элементов – [т’] и [ш’], мы произносим вместо буквы ч. В литературном языке этот звук всегда мягкий: врач – вра[ч’], чай – [ч]ай. Под влиянием западнорусских говоров возникает произношение буквы ч как твердого звука [ч], что является явным отклонением от литературной нормы.

4. Всегда твердыми в литературном языке являются согласные [ж], [ш]: жестяной – [жэ]стяной, шерстяной – [шэ]рстяной. Они не смягчаются даже перед мягкими согласными: хождение – хо[жд’]ение, пришли – при[шл’]и. Если [ж], [ш] смягчаются, то это воспринимается как иноязычный акцент и относится к нарушениям орфоэпической нормы. Лишь в некоторых иноязычных словах допускается смягчение [ж], [ш]: Жюль, жюри, шипр.

5. На месте буквы ц произносится звук, состоящий из двух слитых воедино элементов [т] и [с] – [тс].

По нормам произношения этот звук всегда твердый, поэтому после [ц] на месте и произносится [ы]: акация – акац[ы]я. Смягчение ц возможно в некоторых говорах и украинском языке, в литературном же языке это недопустимо. Возможны смягчения [ц] в заимствованных словах: Цюрупа, Коцюбинский.

1. В современной живой речи сочетания жж и зж внутри корня произносят как долгое твердое [ж].

В тех случаях, где должно быть сочетание [ж’] (прежде, подожди), на месте сочетания жд рекомендуется произношение [ж’] лишь в словах: дожди, дождевой, дождик, дождичек, дождище.

2. Возможно смягчение некоторых твердых согласных в положении перед мягкими согласными. Особенно это смягчение ощущается внутри корня и на стыке корня и суффикса. Чаще всего происходит смягчение зубных согласных [з, с, н] перед мягкими зубными: здесь – [з’]десь, стена – [с’]тена, рецензия – реце[н’]зия. Помимо этого, согласный н смягчается перед ч и щ: кончик – ко[н’]чик, гонщик – го’[н’]щик.

В случае, когда [з, с] выступают как конечные звуки приставки или предшествующего предлога, в произношении их перед мягкими зубными наблюдаются колебания: разлить – ра[з’]лить и ра[з]лить; слить – [с’]лить и [с]лить.

3. Со смягчением и без смягчения возможно произношение зубных согласных [д, т, з, с] перед мягкими губными [б, п, в, ф, м]: Дмитрий – [д’]митрий и [д]митрий; зверь – [з’]верь и [з]верь. Существует два варианта произношения ст перед мягким [в] в сочетании ств: искусственный – иску[с’т’]венный и иску’[ст]венный.

4. Если старому московскому произношению было свойственно смягчение губных [б, п, в, ф, м] перед мягкими губными (любви – лю[б’]ви), то в современном языке оказывается предпочтительным вариант без смягчения. Сейчас считается просторечным смягчение губных согласных перед мягким [к]: тряпки – тря[п’]ки.

5. Раньше было распространено произношение в ряде слов мягкого [р]: зеркало – зе[р’]кало. Сейчас подобное произношение относят к просторечию.

6. Диалектным и просторечным считается произношение твердых согласных в конце или в середине слова, когда должны звучать мягкие, например вместо лаге[р’] – лаге[р].

7. Устаревшим считается мягкое произношение согласных в случае, когда согласные стоят в конце приставки перед разделительным ъ. Правильно произносить: отъезд – о[т]ъезд.

8. Возможно смягчение согласного [з] только перед мягким [м] в словах на -изм (т.е. это предложный падеж единственного числа): при капитализме – при капитали[з’м’]е. В других же случаях это смягчение [з] недопустимо.

Согласные различаются не только по твердости / мягкости, но и по звонкости / глухости. При произнесении конечные звонкие согласные оглушаются: дуб – ду[п], залив – зали[ф], стог – сто[к]. Однако замена при произношении звонкого согласного [г] согласным [х] является неверной: вдруг – вдру[х]. Недопустимо и сохранение звонких согласных на конце слова, часто сопровождающееся отвердением мягких согласных: голубь – голу[б] вместо голу[п’], любовь – любо[в] вместо любо[ф’].

Если же слово оканчивается на два звонких согласных, то они оглушаются оба: мозг – мо[ск], дрозд – дро[ст]. Так же оглушаются звонкие согласные перед глухими и в середине слова: трубка – тру[п]ка, книжка – кни[ш]ка.

Перед звонкими (кроме [в]) на месте глухих согласных произносятся соответствующие звонкие: сгорел – [зг]орел, отгадать – о[дг]адать (но перед [в]: свить – [св]ить, кворум – [кв]орум).

1. Двойной согласный произносится на стыке приставки и корня или корня и суффикса, если между двумя гласными оказываются два одинаковых согласных или два согласных, различающихся лишь звонкостью / глухостью. Произношение двойного согласного зависит от того, каковы эти согласные. Если согласные длительные, то двойной согласный звучит как долгий согласный: расселить – ра[с’]елить. Двойной согласный произносится с небольшой паузой, перед размыканием органов речи – согласный с долгим затвором, если рядом находятся согласные мгновенного образования: оттащить – [атт]ащить.

Основные случаи произношения сочетаний согласных:

1) из сада, рассада – [с];

2) из-за них, сзади – [з];

3) подтянуть, оттиснуть – [тт];

4) под дном, ото дна – [дд];

5) об берег, ослеп бы – [бб];

6) без шума, бесшумный – [ш];

7) безжалостный, сжег – [ж];

8) тридцать, отца – [ц];

9) кататься, бояться – [ц];

10) находчивый, летчик – [ч].

Если слово редко употребляется, то сохраняется долгий согласный на стыке корня и суффикса: андалузский, полесский, силезский; в других случаях произносится одиночный согласный: русский, искусство, французский.

2. Когда сочетание согласных расположено не на стыке морфем, то возможны случаи произнесения долгого или двойного согласного: ванна, гамма, касса, труппа и т.д.

При других условиях сохраняется лишь один согласный: аккорд, аккуратный, грамм, корреспондент, суббота и др.

Когда сохраняются долгие и двойные согласные, они должны произноситься достаточно отчетливо. Произношение же ка[с]а вместо ка[с]а, [ад]ать вместо [ад]ать является признаком просторечия; если же произносить [в]одить вместо [в]одить (вводить) или [ж]ечь вместо [ж]ечь (сжечь), то это приведет к изменению смысла.

3. Сочетание кт произносится согласно написанию: кто – [кто], к теме – [к-т]еме. Устаревшим является произношение кт как [хт]. Не должно быть произнесения кн как [хн]. Правильным считается вариант: к кому – [к-к]ому.

4. Если раньше рекомендовалось произносить чн как [шн] (в соответствии с нормами старого московского произношения), то в современном языке выделяют три группы слов в зависимости от произнесения чн:

1) произношение чн соответствует написанию: кулачный, съемочный, лоточный, обмоточный и др.;

2) группа слов, для которых возможно двоякое произношение чн: как [чн] и как [шн]: булочная, молочный, стрелочник;

3) группа слов, в которых недопустимо произношение [чн]: горчи[шн]ик, коне[шн]о, праче[шн]ая, скворе[шн]ик, ску[шн]о, яй[шн’]ица; женские отчества Ильини[шн]а, Савви[шн]а.

Если же произносить [шн] в тех случаях, когда должно звучать [чн], то слово приобретает просторечную или диалектную окраску.

4. Если в слове между гласными находится сочетание из нескольких согласных, то в некоторых случаях один из согласных не произносится. Например, в сочетании стск [м] обычно не произносится, а ес сливаются в один долгий согласный: пропагандистский – пропаганди’[с]кий.

Звук [в] (первый) не произносится в сочетании вств в словах здравствуй, чувство и производных от них.

В остальных же случаях на его месте произносится [ф]: баловство – бало[фств]о, нравственный – нра’[фств]енный.

Согласный [ф] не выпадает в слове шефствовать. Это слово часто путают с шествовать.

Звук [т] не произносят в сочетании стн: грустный – гру[сн]ый. Нет различий в произношении следующих слов: косный и костный, свиснуть (свисать) и свистнуть (свист).

В сочетании здн мы не произносим звук [д]: поздно – по[зн]о; праздник – пра[з’н’]ик.

Звук [т] не произносится в сочетании стл: счастливый – сча[с’л’] ивый, хотя сохраняется в словах: костлявый – ко[с’т’л’]явый, постлать – по[стл]ать.

В сочетании пдск / итск в некоторых словах не произносится [д / т], в других вместо [д / т] звучит [ц]: голландский – голла[нск]ий, гигантский – гига[нцс]кий, доцентский – доце[нцс]кий.

В словах сердце, сердчишко звук [д] не произносится, а в слове солнце – звук [л].

6. В большинстве случаев сочетание чт произносится в соответствии с написанием: мачта, ничтожный. Но в слове что, в производных от него на месте чт произносится [шт]: [шт]о, [шт]обы. В слове же нечто, в словах уничтожить, ничтожный произносится [чт].

I. Гласный [о] в безударных слогах.

Все слова, пришедшие из другого языка, фонетически осваиваются и усваиваются литературным языком данной страны. В русском языке произношение гласных в заимствованных словах подчиняется общим законам русской орфоэпии. В таких заимствованных в свое время словах, как аромат, баобаб, координация, костюм, рояль, безударный гласный [о] произносят так же, как и в исконно русских. Существует небольшая группа слов (бордо, досье и т.д.), в которых в первом предударном слоге [о] сохраняется, хотя несколько ослабленный.

Редко [о] произносится во втором предударном слоге без обычной для исконно русских слов редукции: болеро, модерато. Редки случаи произнесения, когда в заударных слогах на месте буквы о произносится гласный [о]: авизо, вето, кредо, какао, радио, хаос.

Книжными являются слова, в которых в безударном положении звучит [о]. В основном это термины, т.е. слова с ограниченной сферой употребления: болеро, модерато – музыкальные термины; досье, коммюнике – дипломатические. Безударный [о] произносится в соответствии с общими орфоэпическими законами в заимствованных именах собственных: Португалия – П[ъ]ртугалия. Ослабленный [о] звучит в некоторых именах и фамилиях заимствованных: Долорес, Росси, или на месте начального о в словах: Отелло, Орфей, Орджоникидзе, Одиссей.

II. Гласный [э] в безударных слогах.

Если заимствованное слово еще не русифицировалось, то гласный [э] в безударном положении после твердых согласных не редуцируется. Например, в словах дезинформация (третий предударный слог) дедукция (первый предударный слог) после [д] звучит [э], хотя по законам русской орфоэпии в первом случае должен звучать редуцированный [ь], а во втором – редуцированный [иэ].

После мягких согласных [э] редуцируется в соответствии с общими правилами: патефон – па[т’иэ]фон, серенада – [с’ьр’иэ]нада. Есть некоторые исключения – произнесение редуцированного [э]: легато, летальный, леггорн. В нерусифицированных словах независимо от того, в ударном или в безударном слоге гласный э находится, в начале слова и после гласных буква э произносится как [э]: дуэлянт – ду[э]лянт, экран – [э]кран; эпос – [э]пос. И в этом случае есть исключения.

На месте орфографического е после гласных в первом предударном слоге возможно произнесение [э]: диетический, плетет.

Возможные искажения при произнесении иноязычных слов:

1) выпадение гласного при произношении некоторых слов. Например: в словах инициалы, инициатива опускаются вторые [и]: [инци]а’лы, [инци]ати’ва (слова происходят от лат. initium – «начало»;

2) происходят ненужные наращения согласного. Чаще всего добавляется согласный [и] в таких словах, как дерматин (дермантин), инцидент (индиндент), компрометировать (компроментировать), констатировать (константировать), прецедент (прецендент); возможны добавления гласного: перспектива (переспектива);

3) замена одного звука другим: «битон» вместо бидон, «мармалад» вместо мармелад, «электрофикация» вместо электрификация и т.д.

III. Согласные перед е.

В значительном количестве слов иноязычного происхождения перед е произносятся мягкие, а не твердые согласные. Например, в следующих случаях нельзя произносить [дэ] и [тэ]: академия, дебют, декада, демобилизация, интеллект, тенор, терапевт (должно быть мягкое [д’э]; [т’э]. Представленные выше слова уже давно русифицировались. Произношение в них твердых согласных перед е придает речи оттенок манерности.

В еще не русифицированных словах согласные перед е не смягчаются. Главным образом это происходит с зубными согласными [д, т, з, с, н, р]. Согласный [т] не смягчается перед е в словах: атеизм, ателье, метрополитен, отель, пастель, стенд, тембр, тент, термос, экстерн, эстетика. Сохраняется твердый [т] и в приставке интер-: интервью, интернационал. Твердый [т] можно обнаружить и в ряде собственных имен: Амстердам, Монтевидео, Данте.

Твердый [д] произносится в таких словах: демпинг, кодекс, модель, модерн и т.д. Сохраняется твердый [д] и в большинстве слов с приставками де-; дез-: деградация, депрессия, дезинформация, дезориентация и т.д. Хотя в современном языке под влиянием общего процесса смягчения согласных перед е происходит и смягчение согласного [д]: дегенерат, дезинфекция, дезорганизация и т.д. Твердый [д] звучит в следующих именах собственных: Дели, Декарт, Мендельсон.

Лишь в небольшом количестве слов зубные согласные [з]; [с] произносятся твердо: базедова (болезнь), безе, азбука (Морзе), несессер, секста, сенсуализм, сентенция, шоссе. В большинстве случаев происходит смягчение [з] и [с] перед е: зенит, зефир, сейм, сейф, секреция, селектор. С мягким [с] произносятся следующие географические названия: Севан, Севилья, Севр, Сена, Сенегал, Сеул. В именах и фамилиях чаще встречаются твердые [з]; [с]: Бизе, Жозеф, Мюссе, Сенека.

В словах неолит, неологизм согласный [н] перед е смягчается.

Мягко произносится [н] и в географических названиях Венеция, Женева, Неаполь и др. Твердый [н] сохраняется в словах кашне, нейрохирургия, тоннель, турне, в словах, начинающихся с элемента нео-: неоромантизм, неоклассицизм и др.; в именах и фамилиях: Рене, Эней и т.д.

Твердо в таких словах, как кабаре, кредо, реквием, реле, произносится согласный [р]. Раньше твердым был этот согласный и в приставке ре-: регресс – [рэ]гресс. Теперь [р] в этой приставке смягчился. В именах собственных Андре, Прево, Рембрандт [р] остается твердым, а в словах Ремарк, Рембо, Ренуар он произносится смягченно. В словах рейс, реклама, реликвия, рентген [р] произносится мягко – [р’э]. В большинстве заимствованных иноязычных слов под влиянием русских орфоэпических норм происходит смягчения согласных перед е.

1. Форма именительного падежа множественного числа существительных. В этой форме безударное окончание -а в потоке речи произносится как [ъ]: галчата – галчат[ъ].

2. Форма именительного падежа множественного числа существительных на -ья. В потоке речи в этой форме окончание произносится как [jъ]: колосья – колос’[jъ]. Нельзя произносить это окончание как [ju].

3. Причастия и прилагательные. У этих частей речи окончание -ую произносится согласно написанию: будущую – будущ[уjy]. То же самое и с окончанием -юю: синюю – син’[уjу]. Неверным является следующий вариант произношения: син[иjу].

4. Раньше фамилии на -ский и прилагательные на -гий, -кий, -хий произносились и твердыми [г, к, х], и с редуцированным гласным после них: Чайковский – Чайковс[къй], гибкий – гиб[къй] (в соответствии со старыми московскими нормами). В современном же произношении под воздействием написания в этих случаях распространилось произношение с мягкими [г’, к’, х’]: долгий – дол[г’ий], Маяковский – Маяковс[к’ий].

5. Глаголы на -гивать, -кивать, -хивать в современном литературном языке произносятся с мягкими [г’, к’, х’]: вытаскивать – вытас[к’и]вать. Лишь в речи людей старшего поколения и на сцене возможно произношение твердых согласных [г, к, х]: вытас[къ]вать.

6. Глаголы II спряжения 3-го лица множественного числа. В безударных окончаниях в этих глаголах -ат / -ят произносятся с редуцированным звуком [ъ]: дышат – дыш[ъ]т.

В просторечии встречается произношение, соответствующее старомосковской традиции (-ут / -ют).

7. Глаголы и деепричастия в возвратных формах.

Согласно старой московской норме в этих формах звучат твердый [с]: боюсь – бою[с], купаясь – купая[с]. В современном же литературном языке принято произношение, соответствующее написанию, – [с]. Но после з и с рекомендуется произносить в аффиксе -ся твердый [е]: грызся – гры[съ]; спасся – спа[съ].

Очень сложно установить нормы в области ударения из-за его свободы и подвижности, а подчас и неустойчивости. В. Богородицкий при изучении ударения в склонении и спряжении различал случаи постоянного ударения и случаи переходного ударения, ограничиваясь вопросом о типах изменения ударения в слове и совершенно не касаясь вопроса о законах расположения ударения в словах. И многие другие исследователи сосредоточивают свое внимание на подвижности ударения в склонении и спряжении.

Орфоэпическую практику называют дикцией. Дикция находится в полном соответствии с требованиями орфоэпии. Например, совершенно невозможно в пушкинском стихе посчитать и за союз: «И, полно, Таня, в эти лета мы не слыхали про любовь». Привычное пользование орфоэпическим и толковым словарями помогает избежать ошибок в чтении и свободном произнесении.

Структура слова определяется в результате его членения на сегменты. Сегмент – это минимальная значимая, далее не разложимая на части с теми же характеристиками часть слова, соотносящая план выражения с планом содержания и вычленяемая из слова на основе анализа.

Все слова во флективном языке в отношении членения делятся на членимые и нечленимые. Членимыми называются такие слова, в структуре которых для данного (синхронного) состояния языка есть, как минимум, два сегмента, выделяемых с позиций принципов того или иного вида анализа.

Определение морфемной структуры слова – результат морфемного анализа, который является предметом раздела о языке – морфемики, включающей в себя три раздела:

1) членение слова на его конечные составляющие – морфы;

2) отождествление морфем;

3) классификацию морфем в слове.

Морф – наименьшая формальная часть слова, имеющая значение. Членение морфа приводит к выделению незначимых частей – звуков (фонем). По отношению к слову морф – единица вторичная, т.к. вычленяется из слова в процессе морфемного анализа, не имеет, подобно слову, морфологической оформленности и смысловой законченности. Значение морфа определяется только в составе слова.

Морф за редким исключением обладает двумя признаками: отсекаемостью от других морфем и повторяемостью с тем же значением в других словах. Эта особенность морфа положена в основу правила его выделения из слова – основного принципа морфемного анализа: для того чтобы правильно вычленить морф из анализируемого слова, необходимо сопоставить это слово с двумя рядами слов – однокорневыми и одноструктурными. Так, при членении на морфы слова прибрежный его сопоставляют со словами однокорневого ряда берег, береговой, побережье) и со словами одноструктурного ряда привокзальный, приозерный, пришкольный.

Морф при– повторяется с тем же значением в словах одноструктурного ряда и отсекается от остальной части слова при сопоставлении со словами однокорневого ряда; морф -бреж– повторяется с тем же значением в словах однокорневого ряда и отсекается от морфа при– и остальной части слова при сопоставлении со словами одноструктурного ряда; морф -н– повторяется с тем же значением в словах одноструктурного ряда и отсекается от морфа -бреж– при сопоставлении со словами однокорневого ряда и оставшейся за ним части -ый при сопоставлении со словами однокорневого ряда (в данном случае с другими формами слов прибрежной, прибрежному; морф -ый повторяется с тем же значением в словах одноструктурного ряда и отсекается от остальной части слова при сопоставлении со словоформами своей лексемы.

В лингвистике наряду с термином «морф» для обозначения минимально значимой части слова употребляется более привычный для нас термин «морфема». Морф по отношению к морфеме находится в таком же соотношении, как звук к фонеме. Как и фонема по отношению к звуку, морфема по отношению к морфу является обобщенной абстрактной единицей, реально существующей в виде ее вариантов – морфов. Например, в словах берег, побережье, прибрежный выделяются абсолютно идентичные по значению, но разные по форме морфы бере(к); бере(ж), бреж, являющиеся со стороны плана выражения морфами одной и той же морфемы.

В качестве основной единицы языка слово всегда выступает перед нами как единство плана выражения и плана содержания. Поэтому если оно делится, то только на значимые части – морфемы.

Подавляющее большинство слов русского языка выступает как структурное целое, состоящее из морфем, связанных между собой определенным образом.

В современном русском литературном языке наблюдаются и слова иного типа, однако в целом их сравнительно немного. Эти слова делятся на две группы, резко противоположные друг другу. Одну группу составляют слова, структурно идентичные морфемам; в нее входят слова с непроизводной основой, не имеющей форм словоизменения: перед, но, здесь, лишь, ой! Другую группу образуют слова, которые в качестве определенных структурных целых являются единицами, состоящими не из морфем, а из слов, не только способных употребляться отдельно, но и в составе слова сохраняющих особенности сепаратного оформления; в частности, сюда относятся очень продуктивные сейчас основные слова типа диван-кровать, завод-автомат.

Все остальные слова распадаются, как минимум, на две морфемы, каждая из которых обладает своей специфической семантикой.

Значимость является таким же необходимым свойством морфемы, как и слова. От него морфема отличается по крайней мере четырьмя линиями.

1. В качестве значимых единиц языка морфемы существуют лишь в слове, тогда как слова обычно выступают (если сами по себе не образуют предложения: брезжит, жаль, нет) в составе предложения.

2. В то время как слова в своей подавляющей массе являются структурными целыми составного характера, морфемы всегда являются мельчайшими значимыми единицами языка, членение которых на еще более мелкие невозможно.

3. В отличие от слов морфемы не обладают лексико-грамматической соотнесенностью. Слова всегда выступают в языке как структурные единицы, относящиеся к определенному лексико-грамматическому разряду. Поэтому любое слово обязательно является лексико-грамматическим единством. Морфема же представляет собой указание на определенное значение или выполняет грамматические функции.

4. Слова могут быть не только воспроизводимыми единицами, но окказионализмами, возникшими единожды. Морфемы же всегда воспроизводимы (свойство «творимости» для них не характерно) и потому являются конечными значимыми элементами языка, извлекаемыми из памяти в качестве готовых и целостных единиц.

Понятие морфемы как мельчайшей значимой единицы языка, равно как и сам термин «морфема», четко и развернуто было изложено уже И.Л. Бодуэном де Куртене в 1888 г.: «Против деления речи на предложения, предложений на слова, слов на морфологические единицы, немного, пожалуй, можно сказать. Ибо, это все более подробное деление опирается постоянно на одну и ту же основу, исходит постоянно из того же самого принципа: здесь везде играет роль значение, элемент морфологически-семасиологический. Но на морфологической единице, или, как я ее назвал, „морфеме“, это деление кончается… Переходя от морфемы к звукам, мы вступаем в другую область. Морфемы и звуки являются несоразмеримыми языковыми величинами».

Выступая в языке в качестве основной единицы, слово предстает перед нами всегда как определенное структурное целое, так или иначе соотносительное по своему строению с другими словами.

Тот или иной структурный характер слова, который оно в настоящее время имеет, объясняется как его значением и грамматическими свойствами, так и отчасти его экспрессивно-стилистической окраской, употребляемостью и происхождением.

Служебные слова, междометия и модальные слова форм словоизменения не имеют. Поэтому они всегда представляют собой в структурном отношении чистую основу ибо, только, ага!.

Подавляющее большинство полнозначных слов имеют богатую систему форм словоизменений. В связи с этим они в структурном отношении оказываются составными, заключая в себе не только основу (выражающую лексическое значение слова и указывающую на его несинтаксические формы), но и окончание (служащее для выражения синтаксических свойств слова в предложении).

Среди полнозначных слов формами словоизменения не обладают и, следовательно, на основу и окончания не распадаются только наречия (здесь, направо, по-прежнему), слова категории состояния (жаль, налицо, страшно) и деепричастия (любуясь, стуча, осветив).

Не имеют форм словоизменения в нормированной речи и некоторые имена существительные, в основном аббревиатуры и слова иноязычного происхождения. Особую группу слов среди них составляют отдельные заимствования, оканчивающиеся на гласный звук (пальто, такси, денди). В словах такого рода конечный гласный, не представляя собой настоящего окончания, т.е. части слова, указывающей на отношение его к другим словам, вместе с тем не является неотъемлемой принадлежностью основы и осознается в ряде случаев как нечто подобное окончанию. Это проявляется в том, что при образовании от таких слов с помощью суффиксов производных конечный гласный звук нередко отбрасывается как обычное окончание (письмо – письмецо, пальто – пальтецо). Далеко не все несклоняемые существительные входят в этот промежуточный структурный тип слов. Большинство их структурно равны основе и образуют производные от основы в целом, включая конечный гласный, в таком случае употребляются обычно вариантные суффиксы, «осложненные» дополнительными консонантными элементами j или ш (релейный, киношник).

В ряде случае материально выраженного окончания не имеют и слова, обладающие формами словоизменения, т.е. распадающиеся на основу и окончание. Они имеют нулевое окончание, которое выделяется в них на фоне материально выраженных (ср.: стол – стола, столу).

И чистая основа, и основа, образующая слово вместе с окончанием, могут быть различными по своему характеру: в одних словах они предстают перед нами как неразложимое целое (под, там, берег), в других – как целое составное (во-вторых, холодок, старательный), складывающееся из отдельных значимых частей – морфем.

Основы, делимые на морфемы, это производные основы. В составе производных основ обязательно выделяются непроизводная основа (иначе называемая корнем) и те или иные служебные морфемы. Если в составе производной основы одна непроизводная, перед нами простое слово (очаровательный, заземлить). Если она включает в себя две или более непроизводных основы, перед нами сложное слово (головокружение, зоосад, кафе-молочная).

Непроизводная основа и служебные морфемы выступают в составе производных основ в единстве, образуя систему взаимосвязанных значимых частей. Структурный характер конкретного слова определяется не только наличием в нем тех или иных морфем, но и их словообразовательной спецификой, значением и соотношениями друг с другом.

Можно наметить следующие основные структурные типы слов:

1) слова, структурно равные морфеме (из, зря, очень, дело);

2) слова, структурно равные морфеме при употреблении в речи, когда происходят процессы словоизменения, но членимые на основу и окончание при словопроизводстве (ср.: пальто – пальтишко, индиго – индиговый);

3) слова, структурно более сложные, чем морфемы:

а) слитные слова: слова с производной чистой основой (по-новому, домой, медленно);

б) слова с непроизводной основой и окончанием (лечу, белый, наша);

в) слова с производной основой и окончанием – простые (имеющие в своем составе одну непроизводную основу) и сложные (включающие в себя две и более непроизводные основы).

Составные слова, представляющие собой целостное объединение раздельнооформленных слов: повторы, представляющие собой «усилительное» по значению и экспрессивное по характеру удвоение того или иного слова – прилагательного, глагола, наречия, междометия или звукоподражания (синий-синий, еле-еле, кис-кис); синонимичные сближения типа путь-дорога, гуси-лебеди; парные сближения суммарной семантики типа хлеб-соль, руки-ноги; слова, синтагматические отношения в которых образуют модель «определяемое – определяющее» (швея-мотористка, матч-реванш).

Образование с обратным порядком членов (определяющее – определяемое) для нашего языка в настоящее время не характерны и составными не являются (они цельно оформлены, и первая часть в них выступает как неизменяемая). Слова жар-птица, кремсода, норд-ост образуют в структурном отношении как промежуточный разряд слов, располагающийся между явно составными и слитными сложными существительными с соединительными гласными о / е, однако все же входящий уже в состав сложных слов слитного характера. В этот же разряд входят слова типа Ленинград, сорвиголова.

Слова русского языка с точки зрения морфологической структуры делятся на слова, имеющие формы словоизменения и не имеющие формы словоизменения. Слова первой группы распадаются на две части: основу и окончание, или флексию; слова второй группы представляют собой чистую основу.

Основа – это часть слова, которая выражает его лексическое значение. Основа выделяется путем вычета окончания.

Окончание, или флексия, – это изменяемая часть слова, которая указывает на отношение данного слова к другим, т.е. является средством выражения синтаксических свойств слова в предложении. Окончание может быть нулевым. Например, в различных формах слова выход (выхода, выходу, выходом) выделяется основа выходи окончания -а, -у, -ом. В именительном падеже единственного числа это слово имеет нулевое окончание.

Основа слова распадается на отдельные значимые части: приставку, корень, суффикс.

Корень слова – это общая часть родственных слов, выделяется при сопоставлении слов одного гнезда, т.е. однокоренных слов. Например, в словах ходить, выходить, приход выделяется корень ход-. Корень может присоединять к себе различные аффиксы. Аффикс (от лат. affixus – «прикрепленный») – общее название всех значимых частей слова, за исключением корня.

Аффиксы подразделяются на приставки, или префиксы, – части слова, стоящие перед корнем, суффиксы – части слова, стоящие между корнем и окончанием, и окончания. Например, в слове подберезовик выделяются корень берез– (ср.: береза, березовый), приставка под-), суффиксы -ов– и -к-, а также нулевая флексия.

В качестве наименований одной из значимых частей слова иногда употребляется термин постфикс (в применении к аффиксу -ся, -сь: трудится, умаюсь). Эта морфема удерживает особое название потому, что часто помещается после других частей слова, в т.ч. и окончания: сержусь, сердится.

В большинстве сложных слов выделяется еще одна часть слова – соединительная гласная (интерфикс): корабл-е-строение, пар-о-воз.

Выделение морфем в словах и определение их значения производится на основе сопоставления с другими словами и другими формами данного слова.

В составе слова выделяются также аффиксоиды – корневые морфемы, выступающие в функции аффикса. Сюда относятся префиксоиды: полу– (полуботинки), еже– (ежедневный) и суффиксоиды: -вар (мыловар), -вед (искусствовед), -вод (пчеловод), -воз (лесовоз), -дел (маслодел), -кол (ледокол), -коп (землекоп), -лов (птицелов), -мер (водомер), -мет (миномет), -провод (газопровод), -рез (хлеборез), -ход (теплоход), -носец (орденоносец), -образный (шарообразный), -творный (снотворный).

В словообразовании, как и в лексике, имеются многозначность, омонимия, синонимия. Так, например, многозначна приставка при-, придающая словам значения:

1) пространственной близости, смежности (приморский);

2) приближения, присоединения (пригибать);

3) совершения действия не в полном объеме или на ограниченный срок (приоткрыть, приостановиться);

4) доведения действия до конца (приставить);

5) совершения действия в чьих-либо интересах (приберечь);

6) совершения действия, сопутствующего другому действию (пританцовывать).

Примером словообразовательной омонимии может служить суффикс -ец, который выделяется в существительных, обозначающих лиц мужского пола по:

1) местности (горец);

2) национальности (испанец);

3) роду занятий (гребец);

4) социальной принадлежности, убеждениям (разночинец, вольнодумец), характерным свойствам (мудрец);

5) принадлежности к учебному заведению (суворовец);

6) приверженности учению, политическим взглядам (якобинец). Примером словообразовательной синонимии могут служить параллельные названия жителей городов, областей типа смоленец – смолянин – смоленчанин – смоленянин.

Аффиксы выражают словообразовательное или грамматическое значение в слове либо словоформе. Значение аффиксов более абстрактное, чем значение корней. Наиболее абстрактно значение окончаний. Какое именно значение выражает аффикс, можно определить лишь в слове или словоформе. Например, только в структуре слова можно определить значения суффикса -ец: в словах ловец, продавец оно выражает значение действующего лица, в словах изгибец, обедец – уничижительности.

По выполняемой функции аффиксы делятся на словообразовательные, формообразующие и основообразующие. Словообразовательными аффиксами являются приставки: автор > соавтор; суффиксы: двигать > двигатель; постфиксы: раздать > раздаться; интерфиксы: лес, парк > лесопарк. Формообразующие аффиксы используются для создания словоформ. Формообразующими аффиксами могут быть приставки: делать – сделать (вид глагола) и суффиксы белый – белее (сравнительная степень прилагательного), лечить – лечащий (причастие). Основная функция окончаний формообразующая: день – дня – дни. Однако вместе с суффиксами окончания участвуют в словообразовании, оформляя принадлежность производного слова к той или иной части речи с определенными грамматическими признаками: учитель > учительница (сущ. ж. р.), снег > снежный (прил. м. р.). Основообразующие суффиксы участвуют в образовании основ инфинитива и настоящего времени глаголов: игра-ть, играj-ут.

Корневые морфемы всегда оформляются определенными сочетаниями звуков или отдельными звуками, т.е. всегда материально выражены. Аффиксы в слове и словоформе тоже в большинстве случаев материально выражены. Вместе с тем аффиксы могут быть и не оформлены отдельными звуками. Такие аффиксы называются нулевыми. Нулевые аффиксальные морфемы выделяются в слове и словоформе при сопоставлении с соотносительными словами и словоформами, имеющими в своем составе материально выраженные аффиксы того же ряда. Так, нулевое окончание в слове класс выделяется при сопоставлении со словоформой класса, классом, в которых окончания материально выражены; в словоформе принес нулевой суффикс прошедшего времени материально выражен; в составе прилагательных безрогий, безусый нулевой словообразовательный суффикс выделяется при сопоставлении с прилагательными безводный, безразмерный, в которых словообразовательный суффикс материально выражен.

Использование аффиксов для словообразования и формообразования подчинено определенным закономерностям.

Каждый аффикс имеет свои словообразовательные и формообразующие связи с теми морфемами, которые представлены в том или ином слове-основе. Так, например, суффиксы -ат, -аст используются, как правило, для образования прилагательных от основ имен существительных, обозначающих части человеческого тела или организма животных (бородатый, зубастый). Окончания -ый, -ая, -ое, -ого, -ому применяются прежде всего для формообразования имен прилагательных, а окончания -у, -ю, -ешь, -ем – для образования форм глаголов.

Не все словообразовательные типы слов и не все формы слов представлены в языке одинаково в отношении количественном. В кругу существительных и прилагательных выделяются единичные словообразовательные модели слов, например: конюх, юноша, худощавый, а в сфере глаголов – единичные формы: дам, ем.

В процессе развития и совершенствования словообразования и формообразования аффиксы расширяют или, наоборот, суживают свои возможности словообразования и формообразования. Например, аффикс -ость в современном русском литературном языке отмечается высокой продуктивностью, а в древнерусском языке (до XVII в.) это аффикс был ограничен в отношении словообразовательных связей, сочетаясь только с непроизводными основами прилагательных.

Окончание именительного падежа множественного числа -а, ранее свойственное только существительным среднего рода, расширило свою продуктивность и стало применяться и у существительных мужского рода: города, луга, доктора. С точки зрения продуктивности в образовании слов и форм в современном русском литературном языке аффиксы распадаются на две группы: аффиксы живые и мертвые. К живым относятся аффиксы, образующие слова и формы в современном языке; они четко выделяются в составе слова с точки зрения живых связей и отношений в языке, например: рассказ, рассказчик. Мертвые аффиксы выделяются в слове только с помощью этимологического анализа, например приставка су– в слове су-пруг.

Живые аффиксы, имеющиеся в современной системе словообразования и формообразования, подразделяются на три вида: непродуктивные – не производящие новых слов и форм, но выделяемые в составе слов; продуктивные – обильно производящие новые слова и формы и легко выделяемые; малопродуктивные – редко производящие новые слова и формы, но выделяемые при словообразовательном анализе.

Непродуктивные аффиксы среди приставок:пра-дед, су-мрак, паводок; среди суффиксов: пас-тух, пуст-ырь, желт-изн-а, кол-оть; среди окончаний глаголов и существительных: дам, ем, лошадь-ми.

Продуктивные аффиксы среди приставок: до-, раз-, при-; среди суффиксов существительных: -ик, -ник, -иц(а), -чик, -щик, -ств(о); глаголов: -ыва, -ива, -ну; прилагательных: -к, -ск, -чив; продуктивными являются подавляющее число окончаний имен и глаголов.

Разграничение непродуктивных и малопродуктивных аффиксов часто не отличается четкостью.

В словообразовательной системе современного русского языка часты случаи, когда один и тот же суффикс обнаруживает неодинаковую действенность в образовании слов, различных по своей семантике и структуре. Так, суффикс -ец, образующий от существительных имена существительные со значением «принадлежащий к» в высшей степени продуктивен (например, мичуринец, ополченец). В то же время суффикс -ец характеризуется как непродуктивный в образовании имен существительных со значением лица от глагольных основ (например, пев-ец, ку-пец). Глагольные суффиксы -ыва, -ива продуктивны только в отношении приставочных глаголов (похаживать, просиживать). Продуктивное окончание -ов у существительных мужского рода в родительном падеже множественного числа (заводов, столов) является малопродуктивным в словах среднего рода (облаков, древков).

При исследовании строения слов применяются два вида анализа: морфемный и словообразовательный.

Задача морфемного анализа – выяснение состава морфем данного слова на уровне современного русского языка (разбор по составу слова). Последовательность разбора: выделяются основа и окончание; указываются приставки и суффиксы; остающийся корень сопоставляется с однокорневыми словами: на-ход-и-ть-ся.

Задача словообразовательного анализа – выяснение, от какого слова образовано данное слово, т.е. нахождение производящей и производной основы, определение порядка присоединения морфем, установление способа, с помощью которого образовано слово: просительница – проситель – просить (суффиксации); полусон – сон (префиксоид полу-).

Структура слова может быть описана в терминах, соответствующих виду анализа. Это морфема (морфемная структура слова, определяемая на основе морфемного анализа) и словообразовательной основы и словообразовательного средства (словообразовательная структура слова, определяемая на основе словообразовательного анализа).

Так, слово переписанный может быть расчленено на основе морфемного анализа на морфемы пере-пис-а-нн-ый, на основе словообразовательного анализа на словообразовательную основу и префикс: пере-писа(нный).

Слова русского языка различаются по строению основы, или морфологическому составу.

Основы всех знаменательных слов по своему морфологическому составу делятся на две группы: основы непроизводные и производные. Слова вода, гора имеют непроизводную основу, а паводок, пригорок – производную.

Непроизводная (немотивированная) основа – это единое целое, неразложимое на отдельные морфемы (значащие части); производная (мотивированная) основа – составное единство, членимое на отдельные морфемы.

Членимость производной основы на значащие части является морфологической особенностью этой основы и отличает ее от непроизводной. Это свойство производной основы наличествует в ней лишь тогда и до тех пор, пока в языке наличествует непроизводная основа, соответствующая данной непроизводной. Основы слов горец, курица, палочка являются производными; они расчленяются на отдельные морфемы потому, что в современном русском языке имеются соответствующие им непроизводные основы гора, куры, палка.

Производная основа теряет способность члениться на морфемы и становится непроизводной, если соответствующая ей непроизводная основа исчезает из языка или перестает соотноситься с ней. Так, основы слов палка, лавка, миска утратили членимость на отдельные морфемы, стали в современном языке непроизводными потому, что соотносившиеся с ними в древнерусском языке непроизводные основы пала, лава, миса выпали из словаря современного русского литературного языка. Основы слов мешок, сто, лица, обруч, погост, живот, прелесть также перешли в разряд непроизводных, т.к. перестали соотноситься с имеющимися в современном русском литературном языке непроизводными основами мех, стол, рука, гость, жить, лесть.

Непроизводная основа, соотносимая с производной, может наличествовать в языке в двух разновидностях: как отдельное слово (в чистом виде) и как отдельная морфема (в связанном виде), сочетающаяся с аффиксами или другой основой. Основы слов хвостик, звонарь, лесок являются производными, т.к. соотносятся с непроизводными основами хвост, звон, лес, которые выступают в современном русском языке в качестве отдельных, самостоятельных слов.

Основы спешк-а, выдержк-а, стирк-а являются производными, но соотносимые с ними непроизводные основы спеш-, держ-, стир– не являются самостоятельными словами, а выступают исключительно как связанные основы, в качестве морфем-корней (по-спеш-и-ть, за-держ-а-ть, вы-стир-а-ть).

Для отнесения основы к производным основам достаточно наличия в современном языке хотя бы одного родственного слова, которое имеет соотнесенную основу в чистом или связанном виде (павлин – пава, палец – шестипалый).

Основа считается производной и в том случае, если суффикс, выделяющийся при соотнесении основ, является непродуктивным и не встречается в других основах (молодой – молодежь, тлеть – тлен).

Различие между основами непроизводной и производной не исчерпывается их морфологическими свойствами. Это различие распространяется и на лексические значения основ.

Непроизводная основа слов вал, стакан, город, море не дает возможности ответить на вопрос, почему данные предметы в действительности именно так называются. Значение непроизводной основы как бы заложено в ней самой, является немотивированным. Значения производных основ слов валик, подстаканник, городище, приморский в некоторой степени осмысленны и мотивированы. Значения таких основ складываются из значений отдельных морфем, входящих в основу: валик мы осмысливаем как «небольшой вал», подстаканник – как «подставку, в которую вставляется стакан», городище – как «громадный город», приморский – как «расположенный на берегу моря».

Таким образом, производная основа обозначает предмет действительности путем установления связи этого предмета с другими предметами опосредованно, а непроизводная основа – непосредственно, чисто условно. Указанное различие в значениях непроизводной и производной основ не является всеобщим: ножик – нож.

Противопоставление производной и непроизводной основ выражается в том, что производная основа:

1) расчленяется на отдельные морфемы;

2) существует как производная до тех пор, пока наличествует соответственная ей непроизводная;

3) обозначает предметы действительности опосредованно.

Непроизводная основа:

1) морфологически не расчленяется;

2) обозначает предметы действительности условно и немотивированно.

Словообразовательные процессы в отдельных случаях ослабляют непроизводную основу в семантическом и фонетическом отношении и даже приводят к полному исчезновению исходной основы, к замене ее иной основой, образованной на базе аффиксов.

Примерами ослабления непроизводной основы могут служить слова приду, опята, гнуть, ел (иду – приду, опенок – опята, гнуть – сгибать, ел – еда) ; в первом случае и входит в состав приставки и корня, во втором я – в состав корня и суффикса, в третьем н – в состав корня и суффикса, в четвертом е – ослабленная основа – ед-. Примером новообразованной основы является слово вынуть, состоящее из приставки вы– и суффиксов -ну, -ть (ср. занять, отнять).

Производящая основа – это не особая разновидность основ, наличествующих в языке; таких разновидностей всего лишь две – производная и непроизводная. Термин «производящая» (или образующая) основа указывает на словообразовательную роль основы, а не на морфологические ее свойства.

Производящей называется основа (производная и непроизводная), на базе которой при помощи того или иного приема образовано слово, т.е. производящая (мотивирующая) – та основа, от которой образовано производное (мотивированное) слово.

В родственных словах хворост, хворостина, хворостинка основы морфологически прозрачны: в первом слове основа непроизводная, во втором и третьем – производная. Для производных основ хворостин– и хворостинк– производящими основами соответственно являются хворост– (непроизводная) и хворостин– (производная).

Для словообразования используются не только корневые, непроизводные основы, но и основы производные. Следовательно, производящими основами могут быть и непроизводная основа, и производная. Поэтому при механическом членении слова на морфемы без учета связей между ними, без осмысления соотношений между анализируемым словом и ему родственным не может быть правильно определен способ образования той или иной производной основы и, следовательно, не может быть установлено соотношение между производной и производящей основами.

Вновь образуемые в русском языке слова по своей структуре – слова с производной основой. Каждое производное слово имеет свое производящее слово, т.е. родственное (однокоренное) слово, более простое по значению и структуре, от которого оно образовано. Между производным и соответствующими производящими словами существуют определенные отношения:

1) производное слово, как правило, имеет более сложную структуру, чем производящее, т.е. содержит большее количество морфем: минерал > минераль-н-ый;

2) производное слово характеризуется большей семантической сложностью по сравнению с производящим: плотный > уплотнить – сделать плотным;

3) в соотносительной паре «нейтральное слово – стилистически окрашенное слово» производным является стилистически окрашенное слово: зубной врач – зубник (разг.), изолировать – за-изолировать (проф.);

4) в соотносительных парах «глагол – существительное, обозначающее действие», «прилагательное – существительное, обозначающее признак» производящими словами являются глаголы и прилагательные, т.к. значения действия признака характерны для них, а не для существительных: промывать > промывка, белый > белизна.

Базой для образования производных слов могут быть не только отдельные слова, но и словосочетания, устойчивые и переменные: лес и степь > лесостепь, на веки вечные > увековечить.

Одно и то же производное слово может соотноситься с двумя различными производящими словами: безынициативный > без инициативы и безынициативный > инициативный.

В производном слове выделяется производящая основа – часть производного слова, общая с производящим словом: ловкий > ловчить. Сложные слова имеют две и более производящих основы: задержать снег > снегозадержание.

Изменения в производящих основах в составе производных слов при словообразовании называются морфологическими.

Производная и производящая основы нередко различаются ударением: атлет – атлетический.

В производящей и соответствующей ей производной основах могут наблюдаться чередования фонем. Наиболее часто они имеют место на границе производящей основы и словообразовательного суффикса. Эти чередования чаще представлены или чередованием согласных фонем, парных по твердости / мягкости: обходить – обходчик, или чередованием заднеязычных согласных с шипящими: дорога – дорожный.

Производящая основа может включаться в производную как в полном, так и в усеченном виде. Усечению подвергается конечная часть основы, не являющаяся носителем основного лексического значения в слове. Чаще отсекаются суффикс, его часть или конечный гласный корня: выс-ок-ий > высота, под-соб-н-ое помещение > подсобка; усечение конечного гласного корня наблюдается в тех случаях, когда производящим словом является несклоняемое существительное: соло – солист – сольный.

При словообразовании в производном слове возможно наложение морфем – совмещение конца одной и начала другой морфемы. Этот процесс наблюдается на стыке корня и суффикса, двух суффиксов, а в сложных словах – на стыке корневых морфем между собой и с интерфиксом. Например, при образовании прилагательного розоватый (от розовый посредством суффикса -оват-; ср.: серый – сероватый) наблюдается совмещение конца корня розови начала суффикса -оват; при образовании прилагательного кисловодский (от Кисловодск посредством суффикса -ск-) наблюдается совмещение суффикса -ск– производящего слова и суффикса -ск– прилагательного.

Соотносительность производной и производящей основ выражается прежде всего в наличии у данной производной основы и предполагаемой производящей общих семантико-грамматических свойств.

Например, основы слов бичевани(е), межевани(е), ночевк(а), лицовк(а) имеют значение действия и поэтому оказываются в ближайшей семантической связи не с существительными бич, межа, ночь, лицо, а с глаголами бичевать, межевать, ночевать, лицевать; указанные основы содержат продуктивные суффиксы -ни(е) и -к(а), образующие имена существительные от глагольных основ (ср.: корчевание – корчевка, планирование – планировка). Таким образом, основы существительных бичевани(е), межевани(е), ночевк(а), лицовк(а) соотносятся с производными основами глаголов бичева(ть), межева(ть), ночева(ть), лицева(ть) и семантически, и грамматически.

Семантическая и грамматическая соотносительность первых и вторых основ свидетельствует о том, что данные существительные образованы от указанных глаголов, что основы глаголов (производные) являются производящими основами для существительных бичевание, межевание, ночевка, лицовка.

Основа слова звонкость имеет значение отвлеченного качества и поэтому семантически соотносится не с существительным звон, а с качественным прилагательным звонкий. Основа звонкость включает суффикс -ость, образующий существительное отвлеченного значения от качественных прилагательных (ср.: смелость, храбрость). Следовательно, основа прилагательного звонк(ий) является производящей для существительного звонкость.

Основа слова тушенк(а) по значению не соотносительно со словом туша, а звукосочетание -енк– в данной основе лишено значения суффикса -енк– (ср.: душонка, рубашонка). Значение основы тушенк(а) может быть выражено сочетанием отглагольного прилагательного с существительным (тушенка – тушеное мясо); эта основа семантически соотносится с основой тушен(ый) , которая является производящей для существительного тушен-к-а.

Соотношение между производной и производящей основой должно быть реальным, а не принадлежащим истории. Это значит, что морфологический состав слова определяется с точки зрения живых семантических связей, существующих между словами в современном языке, и с точки зрения закономерностей современного словообразования.

Основы слов порошок, спичка, работа, участь имеют внешне прозрачный морфологический состав, однако значение этих основ в современном языке не выводится из их этимологического состава; эти основы не соотносятся по значению с «предполагаемыми» производящими основами (порошок – порох, спичка – спица, работа – раб, участь – часть). Поэтому приведенные слова являются корневыми словами с непроизводными основами.

Основы слов шапка, говядина, хижина, нужный, ложка, кошка также относятся к непроизводным основам. Выделение в этих основах суффиксов неправомерно, лишено живых связей в современном русском языке, т.к. корневые слова шапа, говядо, хижа, нужа выпали из словаря современного русского языка. Поэтому основы слов шапка, говядина, хижина, нужный стали корневыми, непроизводными.

Словообразовательный анализ слова, т.е. расчленение слова на морфемы с точки зрения современных языковых связей и отношений, не совпадает с этимологическим анализом состава слова. Этимологический анализ вскрывает происхождение слова, что является особенно необходимым в тех случаях, когда слово изменило свой морфологический состав, утратило связь с ранее родственными ему словами.

И словообразовательный, и этимологический анализ определяет морфологический состав слова, однако первый дает картину слова в настоящем, а второй – в прошлом.

Таким образом, правомерное расчленение производной основы, правильное выделение наличествующих в ней частей – морфем – возможно только при учете соотносительности производной и производящей основ.

Например, основы баянист и артист морфологически различны: первая основа соотносится с основой баян и расчленяется на морфемы баян– и -ист; вторая основа непроизводная, т.к. соотносительная основа арт– в русском языке не существует. Основы слов косточка, ласточка при механическом членении, при выделении в составе их суффикса -очк– оказываются по составу одинаковыми (производными).

Однако соотнесение указанных основ с соответствующими производящими основами вскрывает различие этих основ: кост-очк-а (производящая основа кость) – основа производная; ласточк-а (основа ласт– в современном языке отсутствует) – основа непроизводная.

В современном русском языке основным организующим элементом словообразования является основа (непроизводная и производная).

В процессе исторического развития языка изменялся способ образования основ, в отдельных случаях изменился и морфологический состав слова: многие морфемы утратили свою роль в составе основы слова. Так, в основе слова запад морфема за– утратила значение приставки, и эта основа стала непроизводной. Изменение морфологического состава слова не является обязательным для всех основ, оно наблюдается лишь в отдельных случаях. Многие слова в современном языке членятся на морфемы точно так же, как они членились в прошлом. Однако в современном языке есть немало случаев, когда слово потеряло связь с основой, от которой оно образовано, или стало соотноситься не с производящей основой в целом, а лишь с частью ее. В этих случаях морфологический состав слова изменился.

Изменения в морфологической структуре слова вызываются следующими причинами:

1) изменением лексических значений слов, которые раньше соотносились как производящее и производное. Семантическая соотносительность слов крыло (птицы) и крыльцо (часть дома) в современном русском языке, в отличие от древнерусского, отсутствует, т.к. эти слова различны по значению. Следовательно, основы слов крыло и крыльцо не соотносятся как основы производящая и производная, и основа крыльц-о является непроизводной основой;

2) изменением звукового состава слова. Слова поволока, наволочка, обволакивать, оболочка, облако являются однокоренными словами, но морфологическая структура их различна: первые три слова – основы производные (по-волок-а, на-волоч-к-а, об-волак-ива-ть), последние два слова стали основами непроизводными вследствие фонетического изменения основы этих слов – утраты звука в (облако – обволокший, оболочка – проволочка);

3) выпадением из словаря соотносительных производящих основ или родственных слов. Слова рубаха, лебедка, ямщик в современном русском языке являются примерами непроизводных основ. Соотносительные производные основы (руб – «кусок ткани», лебедь – «вал с коленчатой рукоятью», ям – «остановка на ямской дороге») выпали из словаря современного русского языка;

4) влиянием морфологической структуры слов продуктивного типа на морфологическое строение слов непродуктивных типов, или этимологически изолированных. Сложное иноязычное слов зонтик было осмыслено вначале как корневое, а затем по аналогии со словами хвостик, ротик стало члениться на непроизводную основу зонт– и суффикс -ик.

Все эти явления в истории морфологического состава слова называются опрощением, переразложением и усложнением основ.

Опрощение – это изменение морфемной структуры слова, при котором ранее производная и членимая на морфемы основа перестает выделять в своем составе аффиксы и превращается в непроизводную (корневую). Опрощение основы ведет к появлению в русском языке новых корней.

Благодаря опрощению язык обогащается непроизводными, корневыми словами, формирует новые лексические центры словообразования (спеть – спелый – спех – спешный – успех – успешный). Опрощение основы может быть связано с изменениями в семантике производного слова по сравнению с производящим, в результате чего семантическая связь между ними утрачивается. Так, основа слова неделя стала непроизводной вследствие того, что при изменении его семантики (первоначально имело значение «день отдыха, нерабочий день») утратилась семантическая связь со словом делать, от которого оно было образовано.

Опрощение основы может происходить из-за утраты производным словом соответствующих производящего и родственных слов. Например, основа слова скорняк стала непроизводной вследствие утраты русским языком слов скора (шкура, кожа) и скорня (изделие из кожи, меха).

К опрощению основы могут приводить и фонетические изменения в производном слове, вследствие чего утрачивается связь с производящим словом: долото – долбить, масло – мазать.

Опрощение основы может происходить и вследствие утраты языком словообразовательных аффиксов. Так, вследствие утраты суффикса -кь стали непроизводными основы слов знак, звук.

Причины, вызывающие опрощение основ, могут перекрещиваться, выступать одновременно. Так, отсутствие соотносительности основ звук – звон, ядро – еда – яд, узы – узел – союз – язык является результатом не только семантического разрыва между данными словами, но и результатом фонетических изменений в основах этих слов.

Образующиеся при опрощении основ новые корни (новые непроизводные основы) отличаются от этимологических корней этих слов.

Переразложение – это изменение морфемной структуры слова, при котором перемещаются границы между морфемами при сохранении членимости производной основы на морфемы. Причиной переразложения основы обычно является утрата языком производящего слова при сохранении родственных слов. Так, в основе слова лежбище < лежба (ср.: стрельба > стрельбище) первоначально выделялись два суффикса: леж-б-ищ-е; с утратой производящего слова лежба слово лежбище стало соотноситься с глаголом лежать, а в его основе стал выделяться один суффикс: леж-бищ-е. Переразложение основы чаще происходит на стыке производящей основы и суффикса, реже – на стыке производящей основы и приставки.

В результате переразложения основ в русской словообразовательной системе появляются новые аффиксы. Переразложился суффикс -ник (наставник), образовавш ий ся соединением суффикса прилагательного -н и суффикса существительного -ик (ср.: двойной > двойник).

Суффикс -инк(а) в словах со значением «малая часть вещества» (росинка, соринка) появился в результате слияния суффикса единичности -ин(а) и уменьшительного -к(а) (соломина > соломинка).

Из сочетания приставок о– и без-, не– и до– образовались новые приставки обез-, недо-: обезболить, недоразвитый.

Усложнение основы – это изменение морфемной структуры слова, при котором ранее непроизводная основа превращается в производную (членимую на морфемы). Процесс усложнения основы противопоставляется процессу опрощения. Усложнение основы происходит обычно у слов, заимствованных русским языком. Одна из причин усложнения основ – установление семантико-словообразовательных соответствий между родственными заимствованными словами. Так, слово рафинад (от фр. raffinade) было заимствовано русским языком в начале XIX в. и имело непроизводную основу. С появлением глагола рафинировать (от фр. raffiner) в его основе стали вычленяться корень и суффикс: рафин-ад (ср.: основу глагола рафин-ирова-ть).

Усложнение основы может происходить и в результате установления семантико-словообразовательных соответствий между заимствованным и русским словами. Так, заимствованное слово фляжка (от польск. flazka) было вначале словом с непроизводной основой. Под влиянием русских одноструктурных слов типа дорожка < дорога появилось слово фляга, а основа слова фляжка стала члениться на корень и суффикс, т.е. подверглась усложнению: фляж-к-а.

Декорреляция морфем – это изменение характера или значения морфем и соотношения их в слове при сохранении членимости слова, числа и порядка следования морфем. Например, суффикс -j– в словах типа братья, мужья из словообразовательного со значением собирательности превратился в формообразующий, посредством которого образуется основа форм множественного числа существительных.

Словообразование как особый раздел науки о языке изучает родственные связи и структурные типы слов, их морфемику, строение и словопроизводство.

Термин «словообразование» в лингвистике употребляется в двух значениях: как название процесса образования новых слов в языке и как название раздела языкознания, изучающего словообразовательную систему языка. Словообразование изучает слово, исследуются состав, способ образования слова как единицы словообразовательной системы.

Словообразовательная система русского языка тесно связана с другими его сторонами – лексикой и грамматикой. Связь словообразования с лексикой проявляется в том, что новые слова пополняют словарный запас языка. Связь словообразования с грамматикой, в частности с морфологией, проявляется в том, что новые слова оформляются в соответствии с законами грамматического строя русского языка. Так, образующиеся в русском языке новые слова всегда оформляются как определенная часть речи со всеми грамматическими признаками этой части речи.

Слово как единица словообразовательной системы имеет определенную структуру, состоит из морфем (одной или нескольких): завтра, богатырский. Слово характеризуется языковой самостоятельностью, в то время как морфемы существуют лишь в составе слова. Слова всегда обладают лексико-грамматической соотнесенностью, т.е. принадлежат к определенному лексико-грамматическому разряду (части речи); морфемы лишены лексико-грамматической соотнесенности. Слова, как правило, воспроизводимы, но в отдельных случаях могут создаваться в процессе устного или письменного общения (индивидуально-авторские неологизмы); морфемы обладают только воспроизводимостью.

Словообразовательный анализ имеет в виду не лексические и грамматические признаки слова. Для словообразования важны следующие аспекты:

1) принадлежит ли слово к структурному типу слов формулы «основа + окончание»;

2) производная основа; из чего состоит производная основа: имеются ли аффиксы или только корень;

3) относится ли к регулярному типу словообразования;

4) посредством какого аффиксального средства или без него образовано;

5) какую имеет структуру;

6) каким звеном является в словообразовательном процессе;

7) каким словам родственно и др.

Отдельные слова как значимое целое изучаются в словообразовании не сами по себе, а как единицы языка, путем анализа которых лингвисты познают словообразовательную систему в целом, общие законы функционирования и развития, правила и нормы словопроизводства.

Способы словообразования – это определение того, как образованы и образуются новые слова. Ими классифицируются ряды слов с одним и тем же видом словообразовательного средства (например, суффикса – суффиксальный способ, префикса – префиксальный способ и т.д.).

При рассмотрении вопроса, каким образом создаются производные слова, следует различать способы словообразования, регулярно действующие в современном языке (синхронный аспект), и способы словообразования, являющиеся результатом исторического развития (диахронный аспект). Так, с точки зрения истории происхождения наречие добела образовано путем перехода в него краткого прилагательного в форме родительного падежа с предлогом до (наречие образовалось в тот период, когда краткая форма прилагательного склонялась): до бела (а-) / добела. С позиции синхронного словообразования наречие добела мотивируется прилагательным белый, а словообразовательное значение «предел осуществления действия» выражается с помощью префикса до и суффикса а (белый – добела). Отсюда и разные способы словообразования: в диахронном аспекте – морфолого-синтаксический (переход одной части речи в другую), а в синхронном аспекте – префиксально-суффиксальный.

Если диахронные способы словообразования определяют, с помощью какого словообразовательного средства образовано анализируемое слово, то синхронные способы определяют, с помощью какого словообразовательного средства выражено в анализируемом слове его словообразовательное значение.

Современные классификации способов словообразования берут свое начало от известной классификации академика В.В. Виноградова, который, не ставя перед собой задачи разграничения синхронных и диахронных способов, выделил четыре основных способа словообразования.

1. Лексико-семантический, суть которого в том, что новое слово появляется в результате глубокого расхождения значений одного слова, и, как следствие, в языке возникают слова-омонимы (например, кулак – «кисть руки с согнутыми и прижатыми к ладони пальцами», кулак – «богатый крестьянин-собственник, эксплуатирующий батраков, бедняков»).

2. Лексико-синтаксический, суть которого в том, что новое слово появляется в результате объединения компонентов словосочетания без изменения их морфемной структуры (вечно зеленый – вечнозеленый).

3. Морфолого-синтаксический, суть которого в том, что новое слово появляется в результате перехода слова из одной части речи в другую (благодаря – деепричастие, благодаря – предлог, мороженое – прилагательное, мороженое – существительное).

4. Морфологический, суть которого в том, что новое слово появляется в результате присоединения к существующему аффикса (аффиксов) или соединения двух и более основ (двор – дворик, стучать – достучаться).

В зависимости от количества мотивирующих слов синхронные способы делятся на простые (имеющие одно мотивирующее слово) и сложные (имеющие два и более мотивирующих слов).

В зависимости от того, с помощью какого словообразовательного средства выражено в слове его словообразовательное значение, синхронные способы словообразования делятся на аффиксальные, безаффиксальные и смешанные.

К аффиксальным способам (словообразовательное значение мотивированного слова выражено с помощью аффикса или аффиксов) относятся префиксальный, суффиксальный, постфиксальный, префиксально-суффиксальный, префиксально-постфиксальный, префиксально-суффиксально-постфиксальный.

К безаффиксальным способам (словообразовательное значение мотивированного слова выражено не с помощью аффикса, а с помощью других словообразовательных средств) относятся чистое сложение, аббревиация, сращение, конверсия.

К смешанным способам (словообразовательное значение мотивированного слова выражено одновременно с помощью аффиксальных и безаффиксальных средств) относятся сложносуффиксальный, сложнопрефиксальный, сложнопрефиксально-суффиксальный.

Лексико-синтаксическое словообразование (объединение двух или нескольких слов в одно)

Лексико-семантическим называется такой способ словообразования, при котором новые лексические единицы возникают в результате изменений в семантике уже существующих в русском языке слов.

Изменения в семантике, приводящие к созданию новых лексических единиц, могут быть двух видов. Так, возможно появление новых слов в результате того, что разные значения многозначного слова превращаются в разные слова-омонимы. Происходит «переосмысление прежних слов, формирование омонимов путем распада одного слова на два» (В.В. Виноградов).

Например, красный (цвет) – красный (относящийся к революционной деятельности, связанный с советским строем); палата – помещение, палата – учреждение.

Новые слова могут возникать в силу того, что за словом закрепляется лексическое значение, которое не связано как производное с присущим ранее этому слову лексическим значением, и происходит переосмысление существующего в языке слова. Например, в советский период появилось слово бригадир (руководитель производственного коллектива) – бригадир (офицерский чин в русской армии XVIII в.); в годы Великой Отечественной войны слово гвардия приобрело значение «отборные, лучшие войска» – гвардия – «личные воинские части правителя».

При лексико-семантическом словообразовании новые слова образуются как на базе отдельных слов, так и на базе устойчивых словосочетаний: атмосферные осадки – осадки, сахарный песок – песок. В результате лексико-семантического словообразования фонетически новых слов не возникает. Образованное слово всегда принадлежит к той же части речи, что и исходное. Процесс образования новых слов лексико-семантическим способом – результат длительного словоупотребления.

Этот способ словообразования представлен широко почти во всех семантических группах (август, Антей, бордо, Бостон, Камчатка, монета). В последние годы, однако, пополнение словарного запаса за счет «чистого» перехода значений слова не является продуктивным. Чаще всего лексико-семантический способ в основном используется для создания фирменных названий.

Следует выделить слова, которые без морфологических изменений перешли в новые и обозначают новые предметы, понятия, но при этом имеют орфографические различия. Исходное слово является в таких случаях именем собственным – географическим названием, фамилией, например: Бостон (город США) – бостон (тонкое сукно), Реглан (фамилия генерала) – реглан (особый покрой рукава одежды).

Новые слова могут образовываться при сращении сочетаний слов, объединенных в одно слово в процессе употребления в языке. Это лексико-синтаксическое словообразование. Такие слова имеют как сочинительную, так и подчинительную связь: иван-да-марья, высокоразвитый, сегодня. К лексико-синтаксическому способу относится также образование новых слов в результате сращения знаменательного и служебного слов (особенно часто предлога, отрицания): вверх, неприятель. При лексико-синтаксическом словообразовании образуется новое в фонетическом и морфологическом отношениях слово: одно из слов, составлявших словосочетание, теряет основное ударение, слова, входившие в словосочетания, утрачивают формы словоизменения, нередко изменяют семантику. В результате происходит превращение слов в морфемы в структуре образовавшегося слова.

Лексико-синтаксический способ словообразования может осложняться суффиксацией: ничегонеделание, сногсшибательный. При образовании слов из словосочетаний (часто это прилагательное + существительное) может происходить своеобразная словообразовательная компрессия: на базе прилагательного образуется имя существительное (с помощью суффикса -к-), а определяемое имя вовсе опускается. Такое свертывание двухсловных наименований в одно особенно характерно для нашего времени и распространено в разговорном стиле: пятиэтажка (пятиэтажный дом), оборонка (оборонная промышленность), зачетка (зачетная книжка), визитка (визитная карточка). Такой же способ обнаруживается и при образовании бытовых наименований различных круп – пшенка, гречка, овсянка , а также пищевых изделий – тушенка, жженка . Поскольку в данном типе словообразования участвуют суффиксальные элементы, то его можно отнести к лексико-морфолого-синтаксическому.

Образование новых слов лексико-синтаксическим способом происходит в процессе длительного словоупотребления. Чтобы сочетание слов стало словом, необходимы постоянный лексический состав в сочетании слов, стабильный порядок слов, частая повторяемость словосочетания. Лексико-синтаксический способ в современном языке продуктивен лишь в словообразовании прилагательных и служебных слов.

Слова, образованные лексико-синтаксическим способом, следует отделять от слов, образованных сложением. Слова, образованные в результате сращения сочетаний слов, зачастую сохраняют в своем составе бывшие окончания этих слов: отсебятина, сегодня. Нередко во вновь образованных словах ощущается синтаксическая связь слов, входивших в словосочетание (согласование, управление, примыкание): сегодня, сумасшедший, труднодоступный. Другими словами, в определенных условиях словосочетание перестает восприниматься как словосочетание и воспринимается как одно слово: (ср. долго играющая во дворе девочка – долгоиграющая пластинка).

Появление в языке новых лексических единиц в результате перехода слова или отдельной словоформы одного лексико-грамматического класса в другой лексико-грамматический класс или перехода в другую часть речи – это морфолого-синтаксический способ словообразования. При морфолого-синтаксическом словообразовании (в отличие от лексико-семантического) происходит изменение не только в семантике, но и в грамматических свойствах исходного слова, которое приводит к переходу его в иной лексико-грамматический класс. Так, при переходе прилагательного мороженое в существительное мороженое изменяется словоизменительная парадигма прилагательного, поскольку существительное не изменяется по родам, как прилагательное, и имеет одно значение рода во всех своих словоформах. Если словоизменительная парадигма прилагательного мороженое состоит из 24 словоформ (в единственном числе мужского, женского, среднего рода – по 6 падежных форм + во множественном числе – 6 падежных форм), существительного мороженое – 12 словоформ (по 6 падежных форм, в единственном и множественном числе).

При морфолого-синтаксическом словообразовании фонетически новых слов не образуется. Вследствие перехода слова из одной части речи в другую в языке возникают функциональные омонимы – родственные по происхождению слова, совпадающие по звучанию, но относящиеся к разным частям речи.

Морфолого-синтаксическое словообразование действует в сфере всех частей речи, кроме глагола. Выделяются следующие разновидности морфолого-синтаксического способа словообразования:

1) субстантивация (от лат. substantivum – «существительное») – переход слов других частей речи в класс имен существительных. Субстантивируются прилагательные (больной человек – больной) местоимения (ты сам виноват – сам сегодня приезжает), причастия ( битый жизнью – за битого двух небитых дают), числительные ( первое блюдо – подали первое);

2) адъективация (от лат. adjectivum – «прилагательное») – переход слов других частей речи в класс имен прилагательных. Обычно адъективируются причастия: блестящие способности, изысканный вкус.

Могут переходить в прилагательные также числительные (один стол – теперь я один), местоимения (свой характер – свой человек);

3) прономинализация (от лат. pronomen – «местоимение») – переход слов других частей речи в класс местоимений. В местоимения переходят существительные (красивые люди – у тебя все не так как у людей), прилагательные (известный художник – при известных обстоятельствах), числительные (один дом – один человек рассказал), причастия (соответствующей должности – соответствующий приказ);

4) адвербиализация (от лат. adverbium – «наречие») – переход слов других частей речи в класс наречий. В наречия переходят существительные (любоваться солнечным утром – приехать утром), прилагательные (в плотную бумагу – подойти вплотную), числительные (пятью столами – пятью пять), деепричастия (лежа на диване – читать лежа);

5) может происходить переход в числительные (красивая пара – пара столов), предлоги (благодаря учителя – благодаря учителю), частицы (налей себе – ступай себе), союзы (что случилось – знаю, что и ничего не случилось), модальные слова (правда и ложь – правда , этого не случилось), междометия (ужас парализовал толпу – ужас, как вас много!).

Слово, переходящее в другую часть речи, может приобретать все признаки новой части речи. Так словоформа суть (форма 3-го лица множественного числа настоящего времени глагола быть) при переходе в класс имен существительных приобретает все грамматические признаки этой части речи, в т.ч. и грамматический род, склонение (до самой сути, по сути дела); в этом случае происходит лексикализация грамматической формы. Лексикализация грамматической формы наблюдается при переходе слов других частей речи в имена существительные, наречия, служебные слова, междометия.

При переходе в иную часть речи слово может сохранять некоторые признаки исходного лексико-грамматического класса. Так, при переходе в класс имен существительных прилагательные сохраняют свое склонение; в этом случае происходит семантико-грамматическое переоформление целой парадигмы.

Наиболее продуктивен в русском языке морфологический способ словообразования – создание новых слов путем сочетания морфем: «ракета – ракет + чик, холод – холод + н + ый» . При морфологическом словообразовании новые слова создаются по аналогии, т.е. по образцу уже существующих в языке словообразовательных типов: безразмерный по аналогии с бесплатный, лавиноопасный по аналогии с взрывоопасный.

В результате морфологического словообразования возникают новые в фонетико-морфологическом отношении слова, но из основ и аффиксов, уже существующих в языке.

В морфологическом словообразовании современного русского языка выделяются такие его разновидности, как аффиксация, безаффиксное словообразование, сложение слов.

Безаффиксный способ словообразования действует исключительно среди существительных. Производящими основами могут быть только основы глаголов и прилагательных. Суть этого способа в том, что производящая основа без присоединения каких-либо аффиксов становится основой существительного. От производящих основ глаголов, нередко имеющих в своем морфемном составе приставки, безаффиксным способом образуются существительные мужского, реже женского рода: вывихнуть – вывих, записать – запись. От производящих основ прилагательных образуются существительные только женского рода: зеленый – зелень, сухой – сушь.

Аффиксация – самый продуктивный вид морфологического словообразования в современном языке. Это образование новых слов путем присоединения к производящей основе либо к производящему слову тех или иных словообразовательных аффиксов. Аффиксы, с помощью которых образуются новые слова, называются формантами. Формант может состоять из одного словообразовательного аффикса (приставки, суффикса, постфикса): мощный – сверхмощный, польза – полезный или из нескольких словообразовательных аффиксов: грива – загривок, толпа – толпиться. В зависимости от того, какие аффиксы участвуют в образовании новых слов, различаются виды аффиксального словообразования: суффиксальный, префиксальный, префиксально-суффиксальный, постфиксальный, префиксально-постфиксальный, суффиксально-постфиксальный, префиксально-суффиксально-постфиксальный. Данное различение происходит в зависимости от того, к чему присоединяются аффиксы: к производящей основе или к производящему слову.

Суффиксация – это образование новых слов присоединением к производящей основе суффиксов. Суффиксация действует в словообразовании всех основных частей речи современного русского языка. Она широко используется в сфере существительного (земля – земляк), прилагательного (земля – земельный), реже – в сфере глагола (зима – зимовать), наречия (два – дважды). Суффикс – главный словообразовательный аффикс русского языка. Образованное суффиксальным способом слово может принадлежать как той же части речи, что и производящее слово (существительное – существительное), так и иной (существительное – прилагательное).

Префиксальный способ словообразования (префиксация) – это образование новых слов присоединением к производящему слову приставок (префиксов). Для префиксации характерно, что префикс присоединяется не к основе слова, а к целому слову. Образованное префиксальным способом слово всегда принадлежит той же части речи, что и производящее: ехать – уехать.

Префиксация наиболее активно действует в словообразовании глаголов.

Префиксально-суффиксальный способ словообразования – это образование новых слов присоединением к производящей основе одновременно приставки (префикса) и суффикса. Различают две разновидности этого способа словообразования:

1) новые слова образуются на базе предложно-падежных форм существительных, при этом предлог превращается в приставку и одновременно к производящей основе присоединяется суффикс: за рекой – заречье;

2) новые слова образуются от производящей основы какой-либо части речи одновременным присоединением приставки и суффикса: прежний – по-прежнему. В этом случае образованные слова не соотносятся с предложно-падежными формами существительных.

Постфиксальный способ словообразования (постфиксация) – это образование новых слов присоединением к производящему слову постфикса. В современном русском языке в роли словообразовательного постфикса выступают аффиксы ся (-сь), -то, -либо, -нибудь.

Производное слово относится к той же части речи, что и производящее. Постфиксация имеет место в словообразовании глаголов: (отозвать – отозваться), неопределенных местоимений (кто-то) и наречий (где-либо).

Префиксально-постфиксальный способ словообразования – это образование новых слов присоединением к производящему слову одновременно приставки (префикса) и постфикса. Этим способом образуются только глаголы: ехать – разъехаться.

Суффиксально-постфиксальный способ словообразования – это образование новых слов присоединением к производящей основе одновременно суффикса и постфикса. Этим способом образуются только глаголы. Причем особенность суффиксально-постфиксального способа в том, что постфикс -ся невозможно отделить от остальной части слова: гордый – гордиться. Этим способом также образуются только глаголы.

Префиксально-суффиксально-постфиксальный способ словообразования – это образование новых слов присоединением к производящей основе одновременно приставки (префикса), суффикса и постфикса. Как и в суффиксально-постфиксальном способе, от данных слов невозможно отделить постфикс. Этот способ словообразования также действует только среди глаголов: стрелять – пристреливаться.

Сложение – это способ образования новых слов соединением двух или более основ или слов. Показателями словообразовательного значения сложного слова являются единое, главное словесное ударение и закрепленный порядок следования частей. В зависимости от того, что объединяется при образовании новой лексической единицы, различают основосложение и словосложение.

При словосложении образуются составные слова. В современном языке продуктивным является образование сложных составных существительных, в которых компоненты имеют определенный порядок следования (определяемое – определяющее): выставка-продажа, диван-кровать.

При основосложении образуются сложные слитные слова. В современном языке могут соединяться полные и сокращенные основы.

При сложении полных основ наиболее продуктивным является образование имен существительных мужского рода с ведущей глагольной непроизводной основой: вертолет, атомоход. Глаголы этим способом в русском языке не образуются. Такие слова, как благословить, многословить и т.п., заимствованы из старославянского языка, в котором они были кальками с греческого языка. Между составляющими компонентами в словах, образованных сложением основ, возможны сочинительные (лесостепь, научно-технический) и подчинительные отношения (снегопад, нефтеперерабатывающий). Полные основы соединяются, как правило, посредством интерфиксов о, е: чернозем, сталевар. Возможно основосложение и без соединительной гласной: десятилетка, многотомный.

Возможно также образование слов сложением полных основ с одновременным присоединением аффиксов. Такими способами словообразования являются сложносуффиксальный, сложнопрефиксальный и сложнопрефиксально-суффиксальный.

Сложносуффиксальный способ действует в сфере существительных (орденоносец – орден + носитель + -ец-; редколесье), прилагательных (разноцветный – разный + цвет + -н-, победоносный).

Слова, имеющие в своем составе два или несколько корней, не всегда образуются посредством основосложения. Наличие суффикса – еще не показатель сложносуффиксального слова. Так, слова железобетонный, радиовещание произведены от сложных слов железобетон, радиовещание посредством суффиксов -н-, -ниj-, а не образованы путем сложения основ.

Сложнопрефиксальный способ в современном русском языке представлен единичными образованиями – глаголами оплодотворить, умиротворить.

Сложнопрефиксально-суффиксальный способ в современном русском языке также представлен небольшим количеством слов типа повседневный, вполголоса.

В современном русском словообразовании в качестве словообразовательного элемента могут выступать неполноценные основы -вод, -вед, -носец, -видный, -образный, -творный и др. (языковед, благотворный).

Сокращенные основы соединяются без посредства интерфиксов. В результате сложения сокращенных основ, входящих в состав словосочетания, образуется сложносокращенное слово – аббревиатура, имеющая то же значение, что и исходное словосочетание. Аббревиатуры действуют только в сфере существительных. В зависимости от характера сокращения основы различают следующие типы аббревиатур:

1) инициальные, образованные сложением начальных звуков (БАМ, ЛЭП) или букв (ВВС, ЭВМ);

2) слоговые (образованные сложением начальных частей основ (завуч, спецкор);

3) сочетающие слоговой и инициальный типы, различные виды инициального типа (КамАЗ, ЦСКА);

4) образованные сложением сокращенной основы и целого слова (главврач, профтехучилище);

5) образованные сложением начальной части слова и формы косвенного падежа существительного (поммастера, управделами);

6) образованные, сложением начальной части одной основы и начальной и конечной или только конечной части второй (военкомат).

Аффиксы выражают словообразовательное или грамматическое значение в слове или словоформе. Значение аффиксов более абстрактное, чем значение корней. Наиболее абстрактное значение у окончаний. Какое именно значение выражает аффикс, можно определить лишь в слове или словоформе.

По выполняемой функции аффиксы делятся на словообразовательные, формообразующие и стилистические.

Словообразовательные аффиксы выполняют лексическую функцию и служат для образования новых слов. Словообразовательными аффиксами являются приставки (соавтор), суффиксы (двигатель), постфиксы (раздаться), интерфиксы (лесопарк).

Лексическая функция аффиксов выражается через словообразовательное значение, которое не следует смешивать с лексическим значением слова. Словообразовательное значение – это семантическое отношение производного слова к производящему, выраженное при помощи аффиксов. Например, у имен существительных учитель, читатель, словообразовательное значение «лицо, совершающее действие», названное производящим словом, выражено суффиксом -тель, у имен прилагательных головастый, губастый словообразовательное значение, характеризующееся внешним интенсивным признаком, названным производящим словом, выражено суффиксом -аст.

Словообразовательное значение, как лексическая функция аффикса, в отличие от лексического значения, является не индивидуальным значением отдельного слова, а присуще ряду слов, в котором лексическая функция аффикса имеет специальное общее свойство выражения.

Основные виды словообразовательных морфем в русском языке – это суффиксы и приставки. По характеру лексической функции выражаемых ими значений суффиксы и приставки отличаются друг от друга.

Присоединение к слову приставки обычно не меняет значения слова коренным образом, а лишь добавляет к нему некоторый оттенок значения. Так, глаголы с приставками улететь, прилететь, вылететь обозначают те же действия, что и глагол лететь. Приставка только добавляет к их значению указание на направление движения. Поэтому приставки присоединяются преимущественно к словам, обозначающим действия (глаголам) и признаки (прилагательным и наречиям). Для этих частей речи важно определение направления действия, времени его протекания, меры или степени признака.

Для имен существительных соединение с приставками менее характерно: античастица, ультрадемократ. Число таких слов не столь велико. В существительные, так же как в прилагательные, наречия и глаголы, приставки вносят дополнительные указания временного характера (предыстория).

Значения суффиксов иного рода. Они колеблются от широких и отвлеченных до значений очень большой конкретности. Широта и отвлеченность значений, свойственные суффиксам прилагательных -н-, -ов-, -ск– в словах автомобильный, осиновый, морской, обозначают признак через отношение к тому, что названо исходным существительным. Суффиксы существительных в целом более конкретны. Это самые многочисленные и разнообразные аффиксы русского языка.

Грамматические значения выражаются при помощи формообразующих аффиксов окончаний, суффиксов и префиксов.

С помощью окончания выражаются:

1) значение рода, числа и падежа имен существительных, прилагательных, причастий, местоимений: голуб-ое неб-о, голуб-ого неб-а;

2) значений падежа числительных: дв-а, дв-ух;

3) значение лица, числа и рода глагола: сиж-у, сид-ишь, сид-ят. Одно окончание может выражать:

1) только одно грамматическое значение: значение падежа (тр-ех), значение числа (читал-и);

2) два грамматических значения: значение рода и числа (читал-а), значение числа и падежа (чернил-а);

3) три грамматических значения: значение рода, числа и падежа (рыж-ую).

Суффиксальным способом образуются:

1) форма прошедшего времени глагола (думал);

2) форма видов глагола (узнавать);

3) формы сравнительной и превосходной степени прилагательных (редчайший).

В некоторых разрядах имен существительных суффикс совместно с окончанием выражает значение множественного числа: брат – брат-j-а . В существительных, обозначающих детей и детенышей животных, значение единственного числа, кроме окончания, передается при помощи суффиксов -онок (-енок), а множественного числа – при помощи суффикса -ат (-ят). Например: дошколенок – дошколята, ягненок – ягнята. Аналогично: опенок – опята.

Постфиксальным путем образуются формы залога: мыться.

Префиксальным путем образуются:

1) формы превосходной степени прилагательных: наилучший;

2) формы совершенного вида глаголов: построить.

Вместе с суффиксами окончания участвуют в словообразовании, определяя принадлежность производного слова к той или иной части речи с определенными грамматическими признаками (учительница – существительное женского рода).

Аффиксы привносят в слова, используемые в разных стилях речи, функционально-стилистические окраски. Известен целый ряд суффиксов книжного происхождения и соответствующей функционально-стилистической окраски: -ств-, -ость, -изм, -ур. Например: достоинство, всеобщность, корректура.

Оттенок разговорности придают словам суффиксы -як (здоровяк), -ун (болтун), -яг (дворняга). Можно отметить ряд суффиксов, характерных для научной и научно-технической речи: -сть (гегельянство), -аж (метраж). В публицистической речи употребительны слова с суффиксами -ан (критикан).

При префиксации наблюдаются те же стилевые окраски. Экспрессия высокого стиля передается префиксами из-, нис-, вос (изведать, нисходить, воспевать).

Функционально окрашены приставки книжного происхождения, характерные для научных и научно-технических, официально-деловых терминов и публицистической лексики: востребовать, избрать, в т.ч. в ряде префиксов прилагательных иноязычного происхождения с а ( асимметричный), экстра ( экстраординарный).

Суффиксы и префиксы субъективной оценки, иначе называемые экспрессивными или экспрессивно-эмоциональными, составляют сердцевину стилистических ресурсов в словообразовании. Оттенок уменьшительности обычно сопровождается экспрессией ласкательности, реже – шутливости, ироничности, оттенок увеличительности – экспрессией грубости, пренебрежения, неодобрения, а также восхищения. Суффиксы субъективной оценки более свойственны разговорной речи, чем книжной. Пример: суффиксы -ок, -ушк-, -онк, -ищ– ( дружок, женушка, душонка, грязища). Префиксы, вносящие в слово экспрессивно-стилистические оттенки (предобрый, развеселый) нередко употребляются в сочетании с суффиксами (прехорошенький).

Стилистические словообразовательные средства являются богатейшими средствами стилистической выразительности речи.

В качестве значимой части слова аффиксы воспроизводятся по-разному: одни – регулярно, другие – нерегулярно.

Регулярные аффиксы воспроизводятся в составе слов постоянно и образуют определенную словообразовательную модель. Слова с регулярными аффиксами составляют всегда определенные группы слов (с точки зрения состава и количества, правда, различные), входящие в одни лексико-грамматические ряды. Именно поэтому регулярные аффиксы выступают в подавляющем большинстве случаев как морфемы, имеющие то или иное значение не только в качестве части словесного целого, но и взятые отдельно, вне слова. Примеры: суффиксы -нель, -н-, -и– (в наречиях типа дружески), приставки по-, де-, архи-, про-, не-, из-. Регулярные аффиксы, как правило, имеют свободное значение, четко осознаваемое и дифференцируемое говорящим и внутри, и вне слова.

Нерегулярные аффиксы в составе слов встречаются редко и воспроизводимой модели не образуют. Их семантика устанавливается только путем определения связей и соотношений содержащих их слов с родственными словами и сравнения с регулярными моделями, образуемыми словами того же словообразовательно-семантического плана.

Так, в существительных любовь и свекровь выделяются суффиксы -овь. Эти нерегулярные суффиксы имеют не свободное, как, например, суффиксы -ниj– ( страдание) и -ниц– ( писательница), а связанное значение. Оно существует у суффиксов -овь (это явно разные суффиксы) только в содержащих их словах. Как суффикс именно действия суффикс -овь определяется при анализе соотношений между словами любить и любовь (тождественных тем, которые наблюдаются в регулярных моделях, вроде страдать – страдание). Как суффикс лица женского пола суффикс -овь определяется при соотношении между словами свекровь и свекор (тождественных тем, которые наблюдаются в регулярных моделях вроде кондуктор – кондукторша).

Как по своей прикрепленности к определенному слову, так и по семантике нерегулярные аффиксы напоминают слова, известные лишь в пределах фразеологических оборотов: кромешный (ад), елико (возможно) . В качестве примеров можно привести суффиксы -таш (патронташ), -ичок (новичок), -арник (кустарник). Однако при всей своей связанности значение нерегулярных аффиксов является фактом вполне реальным, ибо слова, их содержащие, существуют в языковой системе как определенные элементы словообразовательных гнезд, семантических полей и лексико-грамматических категорий.

Наличие регулярных и нерегулярных аффиксов и моделей в словообразовательной системе языка объясняется тем, что последняя представляет собой продукт целого ряда эпох, явление не только функционирующее, но и развивающееся, в котором рядом с актуальными моделями и типовыми структурами существуют также и словообразовательно изолированные слова, своеобразные структурные единоличники.

Говоря о регулярности и нерегулярности аффиксов, следует иметь в виду их воспроизводимость в целом разряде слов или в отдельных, единичных словах, выступающих в качестве словообразовательно изолированных. Говоря же о продуктивности или непродуктивности, следует иметь в виду свойственную им разную производительность в создании слов и форм, различный (для каждого аффикса и модели собственный) творческий характер.

Между понятием регулярности нерегулярности и продуктивности непродуктивности определенные взаимоотношения существуют (нерегулярные аффиксы являются одновременно непродуктивными), однако понятие регулярности не покрывается понятием продуктивности. Среди регулярных служебных морфем имеется немало таких, которые продуктивными уже не являются. Регулярность многих ныне непродуктивных аффиксов объясняется их яркой производительностью в прошлом.

О продуктивности или непродуктивности того или иного аффикса можно говорить, лишь сравнив количество и состав содержащих его слов в данной языковой системе с тем, что наблюдалось в языке в предшествующие эпохи его развития. Так, регулярный аффикс -изн, выделяющийся сейчас в соединении с основой прилагательного по крайней мере в двенадцати словах, выступает в современном русском языке таким же непродуктивным, как и нерегулярный суффикс -овизн, известный только в слове дороговизна. Все слова с этим суффиксом, употребляющиеся в настоящее время, были известны в XVIII в. Более того, в то время их было даже больше (например, ныне исчезнувшие молодизна, синизна). Продуктивными являются такие аффиксы, которые выделяются в целом ряде недавних по своему появлению в языке образований. Непродуктивные аффиксы представляют собой служебные морфемы, с помощью которых в настоящее время новые слова и формы или не образуются, или образуются очень редко.

В качестве совершенно непродуктивных в настоящее время аффиксов можно назвать, например, приставки су-, низ– (сумрак, низводить), суффиксы -знь, -ствиj– (жизнь, спокойствие). Эти аффиксы свободно выделяются и в словах, и в формах, однако среди таких слов и форм недавних образований не наблюдается.

Круг слов и форм, в которых имеются совершенно непродуктивные служебные морфемы, нередко ограничен несколькими одиночными образованиями. Так, приставка сюр– известна в русском языке лишь в словах сюрреализм, сюрреалист, сюрреалистический, суффикс -тв– со значением абстрактного действия выделяется как морфема только в существительных жатва, битва, молитва.

Примером продуктивных в настоящее время аффиксов могут быть суффиксы -к– для образования наименований лиц женского пола от соответствующих по значению слов мужского рода, -о для образования наречий от прилагательных, -ива– для образования глаголов несовершенного вида, приставки с-, от-, про. С их помощью новые слова образуются интенсивно и постоянно, их морфематические связи широки и разнообразны. Так, приставка не– обладает способностью образовывать новые прилагательные от прилагательных самой различной структуры, происхождения и времени появления (нестандартный, нечитаемый). С помощью суффикса -ость непрерывно образуются абстрактные имена существительные.

Продуктивность какого-либо аффикса в образовании структурно и семантически различных форм и слов может быть различной. Так, суффикс -тель, малопродуктивный в производстве имен со значением действующего лица, в то же время продуктивен в производстве слов – наименований действующего предмета (выпрямитель).

То же можно отметить и относительно продуктивности таких аффиксов, которые являются общими для ряда частей речи. Так, например, приставка пре– встречается и в именах, и в глаголах, и в наречиях. Однако ее действенность как образующего аффикса в сфере этих лексико-грамматических разрядов слов неодинакова. В области прилагательных и наречий приставка пре– продуктивная и свободно образует производные от любого качественного прилагательного и от наречий на -о, -е. В сфере же глаголов эта приставка, хотя и выделяется в целом ряде образованных с ее помощью слов (преуспеть, превышать), является непродуктивной: из сравнительно недавних образований можно отметить лишь преподносить и преуменьшать. Остальные глаголы с приставкой пре– были известны, как правило, уже в древнерусском языке. В именах существительных она совершенно непродуктивна, хотя в отдельных словах и выделяется (преграда, премудрость).

Вопросы о том, почему одни аффиксы в настоящее время продуктивны, а другие непродуктивны, чем объясняется тот факт, что продуктивные ранее служебные морфемы и типы словообразования становятся непродуктивными, и наоборот, объясняются следующим образом.

1. Аффиксы могут превращаться в непродуктивные в силу связанных с развитием общества изменений в лексике в целом, а также в системе и способах наименования. В современном русском языке непродуктивны суффиксы имеющиеся в словах генеральша, мельничиха. Это было связано с тем, что в XX в. женщины стали полноправными членами общества, специалистами в той или иной области общественной деятельности. Женщины стали называться в результате этого не по мужу, а по приобретенной профессии, занятию. Суффикс -ш– получил новое значение, превратившись в качестве производительной морфемы в суффикс для обозначения лиц женского пола по их деятельности, профессии.

По той же причине ранее непродуктивные суффиксы могут становиться продуктивными. Так, суффикс -тель в качестве морфемы, образующей имена существительные со значением действующего предмета, первоначально был малопродуктивен. В XVIII в., когда у него впервые появилась данная функция, с «неличной» семантикой, были известны лишь отдельные слова: делитель, указатель. Продуктивным он становится позже, в XX в., в связи с бурным развитием техники. Несомненно, с общим развитием медицины и фармакологии, с появлением многочисленных лекарств искусственного происхождения связано также и появление суффикса продуктивности -ин.

Изменения в характере номинации определили и продуктивность суффикса -к– в сфере имен, возникших в динамичном языке нашего настоящего как сжатие соответствующих фразеологических оборотов: электричка, тушенка.

2. Иногда непродуктивность аффикса объясняется узостью круга тех слов с основами, с которыми он может сцепляться в процессе словопроизводства. Так, словообразовательные связи суффикса -ат– ограничены, как правило, существительными, обозначающими части тела человека или животных (горбатый, усатый).

3. Аффиксы могут становиться непродуктивными по чисто языковым причинам, в частности в результате вытеснения их из сферы продуктивных служебных морфем другими, синонимичными им, но в то же время более приспособленными для образования слов соответствующего значения. Именно в силу этого непродуктивными стали, например, суффиксы -от-, -ин-, -ств-: доброта, глубина, лукавство, оттесненные на задний план суффиксом -ость. Утверждению суффикса -ость в качестве единственно продукт ивного суффикса имен качества в числе других причин (среди которых наиболее важным является наблюдавшееся в то время влияние на литературный русский язык литературного языка Юго-Западной Руси) способствовала его однозначность и фонетическая неповторимость.

4. В ряде случаев аффикс становится непродуктивным, потому что архаизуется соответствующая формообразующая модель. В качестве примера можно привести суффикс многократности -ыва-, -ива– ( хаживать, читывать), в XVI в. бывший продуктивным.

Для полного уяснения механизма словообразования важно определить, какие закономерности регулируют сочетаемость морфем в слове, другими словами, изучить валентные (сочетаемые) свойства морфемы.

Так, суффиксальная морфема -ител-, во-первых, сочетается только с глагольными основами, примыкая непосредственно к корневой морфеме; во-вторых, при этом в глагольной основе происходит усечение суффиксальных морфем -а, -е (спасать – спаситель), либо суффиксальных морфем -ова-, -ева– (повелевать – повелитель).

Описание валентности морфемы объясняет механизм создания слова. Можно изучать валентность как аффиксальных морфем, так и корневых, т.е. одинаково закономерны вопросы: с какими основами сочетается тот или иной аффикс? С какими аффиксами сочетается та или иная морфема?

Изучая валентность морфем, необходимо выявлять их сочетаемостные свойства, определяемые возможностями системы языка. При этом следует отграничивать явления, возможные в данном языке, но не представленные лексически. Так, например, в русском языке названия детенышей животных легко образуются с помощью суффикса -онок (лисенок, слоненок). Однако от существительного какаду производное с суффиксом -онок лексически не представлено. Между тем при необходимости оно может быть образовано с помощью интерфикса -ч– или -н– (какадученок, какадуненок). В то же время образовать название детеныша от основы глагола или прилагательного в принципе невозможно, это противоречит устройству системы языка. Поэтому, изучая словообразование, необходимо разбирать не только то, что реально существует, но и то, что возможно, хотя лексически не представлено. Такое рассмотрение дает полное представление о системе словообразования в языке.

Валентность морфем изучена мало. Для того чтобы получить полное представление о сочетаемостных свойствах морфем, следует выявить те ограничения, которые могут препятствовать соединению морфем с производящей основой. Существует несколько видов таких ограничений. Нередко они действуют комплексно, но следует различать действие каждого в отдельности.

Семантические ограничения – основной вид ограничений, определяемых системой языка. Семантические ограничения очень разнообразны. Они вызываются чаще всего семантической несовместимостью морфем. Поскольку части речи являются самыми общими лексико-грамматическими разрядами слов, самые широкие ограничения такого рода проявляются в сочетаемости аффикса с основами той или иной части речи. Так, суффикс действующего лица -тель сочетается лишь с основами глаголов, сочетание его с основами существительных и прилагательных невозможно.

Суффикс лица -чик, -щик сочетается с основами глаголов и существительных, а суффикс лица ец – с основами глаголов, существительных и прилагательных.

Кроме таких общих ограничений, действуют ограничения более специализированные, т.е. тот или иной аффикс может сочетаться не со всеми основами данной части речи, а лишь с основами определенной семантики. Например, суффикс -ш (а)-, производящий существительные, обозначающие лиц женского пола по профессии (кондукторша, агрономша) или жен по мужу (генеральша), сочетается лишь с основами существительных – наименований лиц мужского пола по профессии, но не по иному признаку.

На семантические ограничения могут накладываться т.н. прагматические ограничения. Так, суффикс прилагательных -оват(ый), обозначающий неполноту признака, сочетается лишь с основами качественных прилагательных, обозначающих нежелательные (плохие) свойства (ср. глуповатый, староватый, но отсутствуют умноватый, молодоватый). Человек как бы не хочет уменьшать положительно оцениваемые (хорошие) признаки.

Словообразовательные ограничения относятся к разряду системных ограничений – имеется в виду неучастие тех или иных видов производных основ в качестве производящих. Для примера можно назвать имена прилагательные с суффиксами субъективной оценки еньк(ий), -оконьк(ий), -ошеньк, -ущ, -енн: желтенький, желтехонький, желтешенький, большущий, высоченный. От прилагательных этих типов не образуются производные. Словообразовательный потенциал таких основ исчерпан; они замыкают словообразовательную цепь.

Стилистические ограничения в сочетаемости морфем вызываются стилистической несовместимостью морфем и объясняются тем, что словообразовательные морфемы, подобно словам, могут обладать определенной стилистической окраской. Обычно наблюдается тенденция к стилевой однородности сочетающихся морфем. Например, аффиксы, имеющие литературно-книжную окраску, тяготеют к соединению с производящими основами слов, наделенных такой же окраской. Нейтральные в стилистическом отношении слова могут сочетаться с морфемами любой окраски и употребляются в любом стилистическом окружении (в этом и состоит их нейтральность).

Стилистические ограничения в сочетаемости морфем имеют иной характер, чем ограничения семантические и словообразовательные. Они обнаруживаются как тенденции сочетаемости – несочетаемости, а не как строгие, ненарушаемые законы. В определенных условиях эта необычайность производных существительных, создаваемая контрастностью сочетающихся в составе слова единиц, может понадобиться говорящему, желающему использовать выразительные возможности языка.

Стилистические ограничительные тенденции характеризуются следующим образом. В тех случаях, когда суффикс имеет сниженную стилистическую окраску, он тяготеет к сочетанию с нейтральными и разговорными) и «не любит» книжных основ. Таковы суффиксы прилагательных -ущ, -енн, обозначающие большую степень проявления признака: жирнющий, здоровущий, толстенный. От прилагательных книжного стиля образование прилагательных с этим суффиксом затруднено. Вряд ли возможны прилагательные типа культурнущий, активнущий.

Различие между заимствованными и исконными морфемами существенно для диахронического словообразования. Оказывается, однако, что это различие, но только в преобразованном виде, важно и для синхронного изучения языка. Иноязычное происхождение морфемы может влиять на ее стилистическую окраску, становясь фактом синхронного словообразования (выступает как стилистическое ограничение в сочетаемости морфем). Именно поэтому многие морфемы иноязычного происхождения, приобретая активность в русском языке, сохраняют сочетаемость – преимущественную или исключительную – с книжными заимствованными основами. Так, суффикс -фикаци– существительных, обозначающих «снабжение тем, что названо производящей основой», проявляет активность на почве русского языка, но функционирует при этом преимущественно в кругу нейтрально-книжных заимствованных основ: радиофикация, газификация. Возможны образования и от русских основ, лишенных стилистической окраски сниженности: звукофикация, теплофикация.

Синхронная словообразовательная система языка представляет собой совокупность мотивированных слов, объединенных в словообразовательные типы и гнезда. Основная, главная единица словообразовательной системы языка – мотивированное слово. Остальные единицы словообразовательной системы функционируют либо в составе мотивированных слов (мотивирующая основа и словообразовательное средство), либо определяются через мотивированные слова (словообразовательная пара слов, словообразовательная цепочка, словообразовательная парадигма, словообразовательное гнездо, словообразовательная категория).

Словообразовательная пара представляет собой производящее и производное слово, связанные отношениями мотивированности и способом словообразования: лес – лесной. Основные «события» словообразования происходят в пределах словообразовательных пар; почти все явления словообразования можно обнаружить в этих пределах: производное слово, производящее слово, средство и способ словообразования, словообразовательное значение; словообразовательные гнезда и типы сводимы к словообразовательной паре, т.е. могут быть равны ей. Основной единицей словообразовательного анализа нередко признается именно словообразовательная пара. Словообразовательный процесс в конкретных случаях может и закончиться образованием словообразовательной пары, т.е. пары становятся гнездами.

Если процесс на том не остановится и будут образованы новые производные слова на базе того же производящего или на базе первого производного, то словообразовательные пары объединяются в словообразовательные цепи (цепочки) слов (последовательное словообразование) или в словообразовательные веера (пучки) слов (параллельное словообразование): арфа – арфист – арфистка, баян – баянист, баянный. Веера и пучки слов могут объединяться в более сложные комплексы: рыба – рыбка, рыбный, рыбак – рыбачий, рыбацкий.

В этом проявляются степени производности, от этого зависят типы словообразовательных гнезд.

Каждое простое производное слово имеет свое производящее, и только одно, образуя с ним словообразовательную пару. Словообразовательных пар поэтому столько, сколько производных слов. Сложные слова в соответствии со своими корневыми частями входят в разные словообразовательные пары (и гнезда), поэтому словообразовательных пар у сложных слов больше их собственного количества в 2–3 раза – в зависимости от количества корневых частей в их составе. Здесь следует говорить о тройках и четверках слов.

Количество словообразовательных пар с количеством производящих несопоставимо, т.к. одно производящее может иметь при себе несколько производных и, следовательно, входить в несколько словообразовательных пар: река – речка, речной, речник. Вот почему словообразовательные пары следует определять по производным, а не по производящим: производное слово определимо само по себе, и оно «ищет» свое производящее; производящее, будучи только относительным явлением, само по себе неопределимо и поэтому само по себе не предполагает производных. Производящее слово, т.о., пассивный член пары: от него образуется новое слово, но не оно образует это новое слово.

Словообразовательная цепочка – это ряд однокорневых слов, связанных отношениями, где каждое предыдущее слово мотивирует последующее. Данная единица выявляет ступенчатый характер словообразования и демонстрирует синтагматические отношения между однокоренными словами. Словообразовательная цепочка в современном русском языке может состоять из двух и более однокоренных слов.

Например: греть – грелка, греть – греться – согреться, греть – нагреть – перенагреть, перенагревать – перенагревание и т.д.

Словообразовательная парадигма – совокупность однокоренных мотивированных слов, имеющих одну и ту же мотивирующую основу (слова). Данная единица, как и словообразовательная цепочка, выявляет ступенчатый характер словообразования, но демонстрирует парадигматические отношения между однокорневыми словами.

Все слова, входящие в словообразовательную парадигму, по отношению к мотивирующему слову равномотивированы. Словообразовательная парадигма в современном русском языке может насчитывать от 2 до 20 и более членов.

Например:

зоркий – зорко – зоркость;

кочегар – кочегарка – кочегарный – кочегарить.

Словообразовательное гнездо – это совокупность однокорневых слов, упорядоченная отношениями мотивированности (непосредственной, опосредованной, равномотивированности, разномотивированности). Составными частями словообразовательного гнезда являются словообразовательные цепочки и словообразовательные парадигмы. Данная единица выявляет ступенчатый характер словообразования и демонстрирует синтагматические и парадигматические отношения между однокорневыми словами для данного состояния языка.

В составе словообразовательного гнезда могут быть 2 и более однокорневых слов, например: лекарство – лекарственный; лента – ленточка, ленточный; лето – летний – по-летнему, летом.

Таким образом, в результате словообразовательного анализа, например, слова освободитель устанавливается, что:

1) в качестве мотивирующего выступает слово освободить;

2) словообразовательная структура слова включает основу мотивирующего слова освободи и словообразовательное средство – суффикс -тель;

3) словообразовательное значение слова выражено с помощью суффикса, способ образования – суффиксация;

4) слово принадлежит к словообразовательному типу «основа мотивирующего глагола – суффикс -тель со словообразовательным значением лицо, производящее действие, названное мотивирующим словом;

5) слово входит в состав:

а) словообразовательной цепочки свобода – освободить – освободитель – освободительница;

б) словообразовательной парадигмы освободитель, освободиться, освобождать, освобождение, освободительный, мотивированных словом освободить;

в) словообразовательного гнезда со словами, имеющими корень свобод-.

Корневые гнезда – одна из форм организации словообразовательного материала. Словообразовательный материал может быть организован также по способам словообразования, по словообразовательным типам и т.п.

Обращение к гнездам при характеристике словообразования совершенно необходимо и целесообразно. Первый словообразовательный словарь русского языка построен по гнездам, хотя он не обязательно должен быть гнездовым.

Типология словообразовательных гнезд может быть построена на разных основаниях:

1) по частям речи исходных, вершинных слов;

2) по объему и количеству слов в гнезде;

3) по структуре, строению гнезда. Гнезда имеют объемное и структурное развитие.

Словообразовательная категория формируется совокупностью словообразовательных типов, объединяемых общностью словообразовательного значения в отвлечении от формальных средств выражения данного значения.

Словообразовательная категория выделяется на основании единства словообразовательного значения, в то время как средства выражения этого значения могут быть различными. В качестве примера словообразовательной категории можно привести категорию имен существительных, обладающих значением «производитель» действия, названного производящей основой, образуемых разными суффиксами от основ глаголов.

В эту категорию входят существительные с суффиксами -тель (получатель), -ец (братец), -ун (бегун), -щик (нормировщик).

Словообразование каждой части речи целесообразно описывать исходя из того, какие словообразовательные категории в ней действуют в пределах одного и разных способов словообразования.

Имя существительное – часть речи, объединяющая слова с грамматическим значением предметности, которое выражается с помощью независимых категорий рода, числа, падежа, одушевленности и неодушевленности. В предложении имя существительное выступает в функции морфологизованного подлежащего и дополнения. Существительные употребляются чаще других частей речи: на каждые 100 слов в среднем приходится 40 существительных (глаголов – 26).

В школьной практике семантика этой части речи определяется через термин «предмет» и в качестве дополнительного признака предлагаются вопросы кто?, что? (кого? чего? кому? чему? и др.).

Существительные – это слова со значением предметности, а предметом в грамматике называют все то, о чем можно спросить: это кто? или это что?, т.е. названия вещей, предметов (стул, стол, ручка, тетрадь), лиц (девочка, Ольга Ивановна, мальчик), живых существ и организмов (лошадь, бактерия, собака, вирус, лисица), растений (цветок, трава, дерево, пшеница), веществ (водород, кислород), качеств, свойств, действий в отвлечении от носителя (жадность, чтение, бег, ходьба, краснота), явлений природы и общественной жизни (холод, дождь, революция, перестройка), отношений (любовь, дружба, ненависть) и т.д. Существительные способны определяться именами прилагательными: «В песчаных степях аравийской земли три гордые пальмы высоко росли» (Лерм.).

По значению существительные делятся на группы:

1) конкретные – называют конкретные предметы живой или неживой природы: журнал, самолет, брат, грач, рыба, комар и др.;

2) вещественные – называют различные вещества: воздух, масло, сахар, бензин, капрон и др.;

3) отвлеченные – называют явления, воспринимаемые мысленно: учение, чтение, бег, упрямство, радость, храбрость, новизна, выносливость и др.;

4) собирательные – называют множество одинаковых предметов как одно целое: детвора, учительство, студенчество, листва и др.

Вещественные, отвлеченные и собирательные существительные обозначают предметы, которые невозможно считать (нельзя сказать «два воздуха», «четыре тоски», «три детворы»). Каждое из этих существительных имеет форму числа (единственного или множественного числа), но по числам не изменяется: молоко, дружба, листва; сливки, будни, кудри.

Морфологические признаки существительных – род, число, падеж, склонение.

Имена существительные принадлежат к одному из трех родов – мужскому, женскому или среднему, но не изменяются по родам: отец, мир (м. р.), сестра, страна, (ж. р.), государство, море (ср. р.).

Существительные изменяются по числам (брат – братья, книга – книги, озеро – озера) и падежам (грач, грача, грачу, грачом, (о) граче).

Таким образом, существительные имеют род и изменяются по числам и падежам – склоняются.

Начальной формой существительного является именительный падеж единственного числа.

Синтаксические признаки имен существительных. В предложении существительное является чаще всего подлежащим или дополнением: «Птички солнышка ждут, птички песни поют…» (И. Никитин.) Часто существительные зависят от глагола и ставятся при нем в определенном падеже: читать книгу, заботиться о сестре, любоваться морем.

Существительные могут распространяться прилагательными и другими существительными в косвенных падежах. При этом образуются словосочетания с существительными в роли главного слова: весеннее солнышко; ожидание каникул.

В зависимости от лексико-семантических и отчасти грамматических (морфологических) признаков имена существительные делятся на несколько лексико-грамматических разрядов:

1) нарицательные и собственные;

2) конкретные и отвлеченные;

3) собирательные;

4) вещественные;

5) единичные.

Нарицательные существительные служат наименованиями однородных предметов, действий или состояний: человек, мать, остров, река, книга, праздник, радость, горе, сон, езда. Семантически они противостоят именам существительным собственным, которые являются названиями единичных предметов, выделенных из ряда однородных: личные имена, фамилии, географические, административно-территориальные наименования, названия литературных произведений, астрономические названия, названия исторических эпох и событий, народных движений, знаменательных дат и др.: Дмитрий, Петров, Европа, Рязань, «Война и мир», Марс, эпоха Возрождения, Великая Отечественная война, День Победы. Формально грамматическая особенность собственных существительных заключается в наличии у них только формы единственного числа. Появление множественного числа связано с употреблением слова в другом значении, поэтому форма множественного числа в этом случае не является соотносительной по значению с формой единственного числа.

Имена существительные собственные употребляются в форме множественного числа:

1) при обозначении различных лиц и предметов, одинаково называющихся (двое Ивановых, обе Америки);

2) при обозначении лиц, находящихся в родственных отношенияхv(братья Карамазовы, господа Головлевы).

При обозначении типа людей, свойств их характера имена собственные (чаще всего имена литературных персонажей) могут перейти в разряд имен нарицательных: маниловы, чичиковы, хлестаковы.

Конкретные существительные употребляются для называния определенных предметов и явлений реальной действительности, взятых в отдельности и потому подвергающихся счету: школа, дом, книга, девочка.

Отвлеченные (абстрактные) существительные называют действие или признак в отвлечении от производителя действия или носителя признака. Такие имена не образуют соотносительных форм числа и не сочетаются с количественными числительными: изучение, возникновение, белизна, ненависть, эгоизм, лиризм, выборы, каникулы. Однако некоторые отвлеченные существительные, приобретая конкретные значения, употребляются во множественном числе: зимние холода, разные судьбы, семь бед – один ответ, южные широты, различные температуры.

Собирательные существительные формой единственного числа обозначают совокупность одинаковых лиц или предметов как одно неделимое целое. Они не определяются количественными числительными, но обладают особыми словообразовательными суффиксами: -в(а), -ств(о), -еств(о), -ур(а), -ат: листва, детвора, учительство, профессура, пролетариат, студенчество.

Вещественные существительные обозначают однородную по своему составу массу, вещество (жидкости, металлы, химическое элементы и соединения, пищевые продукты, сельскохозяйственные культуры и т.д.): вода, свинец, кислород, сахар, сыр, мясо, рожь, хлопок. Они имеют форму только одного числа (или единственного, или множественного): молоко, азот; сливки, дрожжи; не сочетаются с количественными числительными, но как слова, обозначающие измеряемое вещество, могут сочетаться со словами меры: килограмм муки, литр молока, много воды, гектар пшеницы. При этом вещественные существительные употребляются в форме родительного падежа единственного числа в отличие от существительных невещественных, которые в таких случаях имеют форму множественного числа. У ряда существительных мужского рода имеется две формы родительного падежа: сахара – сахару, чая – чаю, снега – снегу.

Единичные существительные (сингулятивы) называют единичные предметы, выделенные из массы вещества или совокупности однородных предметов: горошина (горох), снежинка (снег), крестьянин (крестьянство). В отдельных случаях сингулятивы образуются аналитически: головка лука, кочан капусты.

Категория одушевленности / неодушевленности. Одушевленность / неодушевленность имен существительных лексически проявляется в том, что существительные одушевленные обозначают преимущественно живых существ (людей и животных), а неодушевленные – предметы и явления реальной действительности, не причисляемые к живой природе. Грамматически категория одушевленности / неодушевленности проявляется при склонении существительных: форма винительного падежа одушевленных существительных совпадает с формой родительного падежа, форма же винительного падежа неодушевленных существительных – с формой именительного падежа: студент – одушевленное (В.= Р.: студента); стол – неодушевленное (В. = И.: стол).

Категория одушевленности охватывает главным образом существительные мужского и женского рода. У существительных мужского рода, кроме существительных на -а, -я, она проявляется в обоих числах (В.= Р.: студента, студентов), у существительных женского и мужского рода на -а, -я – только во множественном числе (В.= Р.: студенток, юношей).

Количество одушевленных существительных среднего рода невелико. К ним относятся:

1) существительные с суффиксами -ищ-(е), -овищ-(е). -лищ-(е) : чудище, чудовище, страшилище;

2) некоторые субстантивированные прилагательные и причастия: животное, насекомое, млекопитающее;

3) существительные дитя, лицо (в значении «человек» ), существо (в значении «живой организм» ).

Лексико-грамматическая категория одушевленности охватывает и некоторые названия умерших людей (мертвец, покойник), мифических существ (бог, дьявол, леший, русалка), фигур в играх, кукол и других (любить своих кукол, отдал свою фишку).

У ряда существительных наблюдаются колебания в выражении категории одушевленности / неодушевленности (в названиях микроорганизмов, у существительных образ, тип, характер и др.): рассматривать инфузорий и инфузории; убивать бактерий и бактерии; создать яркие образы, особые характеры.

В произведениях художественной литературы (особенно часто в баснях и сказках) предметы неживой природы могут наделяться свойствами живых существ, например: «Вдруг из маминой из спальни, кривоногий и хромой, выбегает умывальник и качает головой». (К.И. Чуковский.) В этом предложении к существительному умывальник задается вопрос кто? – Кто выбегает и качает головой?

Лексико-грамматическая категория рода присуща всем существительным (за исключением слов, употребляемых только во множественном числе: сани, ножницы, сливки, ворота). Она является синтаксически независимой – род имени существительного определяет родовую форму согласуемых слов: большой дом, большая комната, большое слово.

Существительные разных родов различаются парадигмой склонения (полностью или частично): дом – дома, дому и т.д., комната – комнаты, комнате и т.д., словообразовательной структурой (брат – братья, учитель – учительница и др.), некоторыми лексико-семантическими особенностями (Тбилиси – м. р., т.к. называет город, леди – ж. р., т.к. называет лицо женского пола). У существительных катеория рода является чисто формальной, у одушевленных – не только формальной, но и знаменательной («естественный» род), т.к. связана с различением названий лиц и животных мужского и женского пода. Категория рода отчетливо обнаруживается только в формах единственного числа.

Мужской род характеризуется особой парадигмой склонения, а у одушевленных существительных – принадлежностью к ней существ мужского пола: стол, конь, герой, юноша, край.

К мужскому роду относятся существительные, имеющие в именительном падеже единственного числа нулевую флексию после твердого согласного основы: дом-0, берег-0, нож-0 и нулевую флексию после мягкого согласного основы (последние в родительном падеже имеют флексию -я: огонь-0 (Р.: огня), край-0 (Р.: края). К мужскому роду относится и существительное путь.

Женский род характеризуется особой парадигмой склонения, а у одушевленных существительных – принадлежностью к ней названий существ женского пола: страна, Москва, неделя, река, горошина, радость, сестра, дочь, вишня. К женскому роду относятся существительные, имеющие в именительном падеже единственного числа окончания -а (-я): книга, земля, и существительные с основой на мягкие согласные, которые в родительном падеже имеют флексию -и: соль (Р.: соли); жизнь (Р.: жизни).

Значение общего рода может быть соотнесено как с лицом мужского, так и с лицом женского пола: неряха, сирота, умница, Саша, протеже, инкогнито.

Средний род характеризуется особой парадигмой склонения (частично совпадающей с парадигмой существительных мужского рода) и значением неодушевленности (за единичными исключениями): дитя, село, ружье, млекопитающее, чудовище, насекомое. К среднему роду относятся существительные, имеющие в именительном падеже единственного числа флексию -о (-е): поле, окно; разносклоняемые существительные на -мя: семя, имя, время, пламя; несклоняемые неодушевленные существительные: метро, пальто, такси, рагу.

Во множественном числе категория рода частично утрачивается.

Таблица 6

Множественное лицо

Таким образом, родовые различия во множественном числе сохраняются только в именительном, родительном и винительном падежах. В дательном, творительном и предложном падежах произошла унификация. Часто не различаются окончания по роду и в именительном, и в родительном (и в сходном с ними винительном) падежах: И. – -ы: столы, комнаты; -а: дома, места; -и: соседи, двери, яблоки; Р. – -ей: соседей, полей; -ий: желаний, армий; -0: солдат-0, мест-0, комнат-0. В ряде случаев наблюдаются колебания в роде имен существительных, что приводит к появлению дублетных форм: жираф – жирафа, ставень – ставня, спазм – спазма.

Род несклоняемых существительных связан с их одушевленностью или неодушевленностью, возможностью подвести видовое наименование под родовое понятие. Некоторые существительные иноязычного происхождения, обозначающие лиц, относятся к мужскому роду, если они называют лицо мужского пола, и к женскому, если называют лицо женского пола: военный атташе, знаменитый маэстро. Несклоняемые существительные иноязычного происхождения, обозначающие одушевленные предметы, относятся к мужскому роду: забавный пони, красивый какаду, длинноногий кенгуру. Исключения составляют существительные иваси (ж. р.), цеце (ж. р.), колибри (м. и ж. р.).

Род несклоняемых существительных – географических наименований – определяется по грамматическому роду нарицательного существительного, которое обозначает соответствующее родовое понятие (т.е. по роду слов город, река, озеро, гора, остров и т.д.): солнечный Сухуми, полноводная Конго, далекое Онтарио. По родовому наименованию определяется также род несклоняемых названий органов печати: популярная «Комсомолка» (газета).

Род несклоняемых аббревиатур, образованных из начальных букв или начальных звуков слов исходного словосочетания, определяется по роду ведущего слова этого сочетания: местное сельпо (сельское потребительское общество), заводской ОТК (отдел технического контроля), известный ТЮЗ (театр юного зрителя).

Категория числа имен существительных – лексико-грамматическая словоизменительная категория, находящая свое выражение в противопоставлении соотносительных форм единственного и множественного числа: студент – студенты, ученик – ученики, учитель – учителя.

Форма числа, обозначающая один предмет в ряду однородных предметов, является формой единственного числа: стол, тетрадь, альбом, стул, шкаф, ученик. Форма числа, обозначающая неопределенное множество однородных предметов, является формой множественного числа: столы, тетради, альбомы, стулья, шкафы, ученики. Единственное и множественное числа различаются средствами выражения:

1) наличием различных окончаний: книга – книги, дом-0 – дома;

2) изменением окончаний в сочетании с переменной места ударения: стена – стены, окно – окна;

3) усечением, наращиванием или чередованием суффиксов в основе: крестьянин – крестьяне, ребенок – ребята, лист – листья, жеребенок – жеребята;

4) использованием супплетивных форм: человек – люди, ребенок – дети.

Не изменяются по числам вещественные, отвлеченные, собирательные существительные и некоторые другие. Они имеют одну форму: единственного или множественного числа.

Только форму единственного числа имеют:

1) вещественные существительные: молоко, сметана, бензин;

2) отвлеченные существительные: любовь, дружба, краснота;

3) собирательные существительные: учительство, листва;

4) собирательные существительные: Кавказ, Урал, «Крокодил» (журнал), «Дрофа» (издательство).

Только форму множественного числа имеют:

1) вещественные существительные: чернила, очистки;

2) отвлеченные существительные: каникулы, именины;

3) собирательные существительные (их не очень много): развалины, кудри;

4) слова, обозначающие парные предметы (предметы, состоящие из двух частей): очки, брюки, сани, ворота, ножницы;

5) собственные имена существительные: Альпы, Карпаты, «Известия» (газета), «Бесы» (стихотворение Пушкина).

У существительных, которые имеют только форму множественного числа, не определяются род и тип склонения.

Формы числа имен существительных, как и формы рода, выполняют и синтаксическую работу: они связывают слова, указывая, какую форму числа должны иметь зависящие от них прилагательные и глаголы: наступили холодные дни.

Существительные, имеющие одну форму числа, требуют от зависимых слов согласования по форме: современная молодежь увлекается спортом; начались летние каникулы школьников. Согласование по смыслу – нарушение литературной нормы.

Неправильно: детвора играют во дворе. А надо: детвора играет во дворе.

В русском языке шесть падежей. Каждый падеж имеет свое название и значение.Каждому падежу соответствуют свои вопросы.

Таблица 7

Падежи

Все падежи, кроме именительного, называются косвенными. Падежи показывают отношение существительного к другим словам в предложении.

Чтобы определить падеж существительного, необходимо:

1) найти слово, от которого зависит существительное;

2) задать от этого слова к существительному падежный вопрос.

Например, в предложении Велосипедист ехал по пыльной дороге существительное с предлогом по дороге зависит от глагола ехал – ехал по дороге; необходимо задать падежный вопрос – ехал по чему? (вопрос дательного падежа), следовательно, (по) дороге.

Для того чтобы правильно определить падеж, нужно использовать одновременно оба (два) вопроса: вижу брата и нет брата – вижу кого? что? (в. п.), нет кого? чего? (р. п.). Изменение существительных по падежам и числам называется склонением.

Склонение имен существительных в единственном числе. Существительные в единственном числе распределяются по трем типам склонения. К первому склонению относятся существительные женского рода с окончанием на -а (-я): стена, земля, армия, а также небольшое количество существительных мужского рода с окончанием на -а (-я): дедушка, дядя, Петя. Ко второму склонению относятся существительные мужского рода с нулевым окончанием: дом-0, волк-0, конь-0, планетарий-0, а так же существительные среднего рода с окончанием на -о (-е): облако, море, здание. К третьему склонению относятся существительные женского рода с нулевым окончанием. Они имеют мягкий знак в конце основы: степь-0, ночь-0, мышь-0.

Таблица 8

Первое склонение

У существительных 1-го склонения в дательном и предложном падежах окончание -е: к стене, к маме, о стене, о маме. Но если существительное оканчивается на -ия: армия, гвардия, то в дательном и предложном падежах пишется окончание -и: к армии, к гвардии; об армии, о гвардии.

Таблица 9

Второе склонение

У существительных 2-го склонения в предложном падеже пишется окончание -е: о доме, об облаке, о море. Но если существительное оканчивается на -ий, -ие, то в предложном падеже пишется окончание -и: о планетарии, о задании. Существительные м. р. на -ий в именительном падеже имеют нулевое окончание: планетарий-0.

Таблица 10

Третье склонение

Существительные 3-го склонения в родительном, дательном и предложном падежах единственного числа имеют окончание -и: без степи, к степи, по степи, о степи, в степи.

После шипящих у существительных женского рода 3-го склонения на конце пишется ь: мышь, рожь, ночь, а у существительных мужского рода 2-го склонения ь не пишется: камыш, нож, луч.

Таблица 11

Склоняемые имена существительные во множественном числе

В родительном падеже множественного числа после шипящих ь не пишется: тучи – туч, рощи – рощ, училища – училищ.

В именительном падеже множественного числа существительные могут иметь два вида окончаний: -ы (-и) или -а (-я) . Окончание -ы (-и) могут иметь существительные всех склонений: стены, земли, овцы, волки, степи, ночи. Окончание -а (-я) могут иметь некоторые существительные 2-го склонения: директора, сторожа, профессора и др.

Чтобы различать лексическое значение некоторых существительных, во множественном числе используются разные окончания: -ы (-и) и -а (я) . Ср.: лист – листья (на дереве листья) и лист – листы (листы в книге); корень – корни (дерева), корень – коренья (положила в суп душистые коренья); зуб – зубы (зубы у человека) и зуб – зубья (зубья у грабель).

Существительные выборы, инженеры, офицеры, торты, шоферы, конструкторы имеют во множественном числе только окончание -ы. Окончание -а – нарушение литературной нормы.

Некоторые существительные мужского рода в родительном падеже множественного числа имеют нулевое окончание: солдаты – нет солдат-0, ботинки – нет ботинок-0, сапоги – нет сапог-0, чулки – нет чулок-0 (но носки – нет носков).

Разносклоняемые имена существительные.

При изменении по падежам и числам некоторые существительные имеют окончания разных склонений, поэтому они называются разносклоняемыми. К ним относятся:

1) существительные на -мя: бремя, время, вымя, знамя, имя, пламя, племя, семя, стремя, темя;

2) существительное мужского рода путь.

Таблица 12

Склоняемые имена существительные во множественном числе

Разносклоняемые существительные на -мя в родительном, дательном и предложном падежах единственного числа имеют окончание -и, как существительные 3-го склонения, а в творительном падеже единственного числа имеют окончание -ем, как существительные 2-го склонения. Существительное путь отличается от других существительных 3-го склонения только окончанием творительного падежа (как конем – 2-е склонение).

В настоящее время в русском языке употребляется три варианта вопроса о времени: Который час? Сколько времени? Сколько время? Первый вопрос – Который час? – приобретает книжную стилистическую окраску, второй – Сколько времени? – становится нормой литературной письменной и разговорной речи, третий – Сколько время? – отступление от нормы литературной речи.

Некоторые существительные в русском языке не изменяются по падежам и числам.

К несклоняемым существительным относятся:

1) нарицательные и собственные имена существительные иноязычного происхождения: ситро, какао, кофе, пальто, радио, метро, кенгуру, шимпанзе; Баку, Сочи, Гюго, Гейне, Дюма и др.;

2) названия девушки или замужней женщины: леди, мисс, миссис (английское слово), мадам (французское), фрейлейн, фрау (немецкое);

3) сложносокращенные слова: ЭВМ, МГУ, АЭС.

Они имеют одну форму: без пальто, к пальто, в пальто; новое пальто – новые пальто.

Число и падеж несклоняемых существительных можно определить в словосочетаниях и предложениях: Проложены новые шоссе. Машины мчались по широкому шоссе. В первом предложении слово шоссе употреблено в значении множественного числа именительного падежа (на это указывают слова новые и проложены). Во втором предложении слово шоссе употреблено в значении единственного числа дательного падежа (на это указывает слово широкому и предлог по-). Можно сравнить также: новые шоссе – новое шоссе.

На падеж таких существительных могу указывать предлоги: без пальто (Р. п.), к пальто (Д. п.), с пальто (Т. п.), о пальто (П. п).

Существительные образуются главным образом с помощью только суффиксов или только приставок, а также с помощью приставок и суффиксов одновременно. Кроме того, существительные образуются путем сложения слов или основ слов. Такие слова называются сложными: диван-кровать, вездеход, водопровод.

Вообще словообразование имен существительных можно разделить на два вида: неморфологический и морфологический.

Неморфологические способы образования существительных:

1) лексико-семантический (распадение слов на омонимы): долг (задолженность) – долг (обязанность); мир (вселенная) – мир (состояние без войны); реакция (химическое взаимодействие между веществами) – реакция (политика подавления общественного прогресса);

2) лексико-синтаксический (сращение в одну лексическую единицу целого сочетания слов): сумасшедший, нижеподписавшийся;

3) морфолого-синтаксический (переход из одной частив другую): булочная, гостиная, трудящиеся, дежурный.

Морфологические способы словообразования существительных:

1) аффиксация:

а) Суффиксальный способ словообразования существительных: с помощью сущиксов существительные образуются от разных частей речи: от существительных – волейбол – волейбол-ист; от глаголов – прыгать – прыг-ун, разоружить – разоруж-ени-е; от прилагательных – пустой – пуст-от-а.

Основные группы суффиксов:

– суффиксы, образующие существительные со значением лица: -ист, -тель, -чик, -щик, -ник, -к: футбол – футболист, учить – учи-тель, грузить – груз-чик, камень – ка-мен-щик, двор – двор-ник, незнакомый – незнаком-к-а;

– суффиксы, образующие имена существительные с отвлеченным значением: -ость, -от (а): смелый – смел-ость, чистый – чист-от-а, усвоить – усво-ени-е;

– суффиксы, образующие существительные со значением конкретных предметов: -ник, -лк (а), -к (а): чай – чай-ник, зажигать – зажига-лк-а, печь – печ-к-а;

– суффиксы, образующие существительные со значением уменьшительным, ласкательным, увеличительным, пренебрежительным: -к-, -оньк-, -еньк-, -ик-, -ек-, -ышк-, -ишк-, -ушк-, -юшк-, -иц-, -ищ-: песня – песен-к-а, река – реч-к-а, реч-еньк-а, береза – берез-оньк-а, ключ – ключ-ик, звонок – звоноч-ек, гнездо – гнезд-ышк-о, дом – дом-ишк-о, корова – коров-ушк-а, дядя – дяд-юшк-а, платье – плать-иц-е, дом – дом-ищ-е.

Существительные женского рода часто образуются от существительных мужского рода с помощью разнообразных суффиксов: волейболист – волеболист-к-а, сторож – сто-рож-их-а, доктор – доктор-ш-а, учитель – учитель-ниц-а и др.

Существительные мужского и женского рода нередко образуются от одного и того же существительного с помощью суффиксов -ник– (м. р.) и -ниц– (ж. р.): монтаж – монтажник, монтаж-ниц-а; разбой – разбой-ник, разбой-ниц-а; выпуск – выпуск-ник, выпуск-ниц-а и т.д.

Среди существительных со значением лица встречаются словообразовательные синонимы: сея-тель – сея-льщик.

Существуют также суффиксы-омонимы. Так, суффикс -ниц– служит для образования существительных со значением не только лица: чинов-ниц-а и др., но и предмета-вместилища чего-либо: суп-ниц-а, хлеб-ниц-а, сахар-ниц-а и др.

Существительные с суффиксами оценки характерны для художественной речи и особенно широко используются в фольклоре: «Во поле березонька стояла…» (Народная песня). «На Яик-то реке живут казачушки; там ходил да гулял атаманушка». (Народная песня). «Спой, светик, не стыдись». (И. Крылов);

б) префиксальный способ словообразования существительных: город – при + город, погода – не + погода, приятель – не + приятель, монтаж – де + монтаж.

В результате присоединения приставок не-, без-, де-, анти– у существительного появляется значение, которое противоположно значению исходного слова. Так могут появиться антонимы: нападение – ненападение, друг – недруг, доверие – недоверие, шифровка – дешифровка, монтаж – демонтаж, фашист – антифашист.

Существительные с приставками де– и анти– встречаются сравнительно редко, преимущественно в письменной речи: децентрализация, деформация, антициклон, антисептика и др.

Употребление антонимов в речи является одним из ярких выразительных средств: «Воля молодит – неволя старит» (Пословица); «У меня есть… своя родина, свой родной воздух, друзья и недруги» (И. Гончаров); «Жизненный опыт говорит мне, что абсолютная неискренность так же редка, как и абсолютная искренность» (А. Крон);

в) префиксально-суффиксальный способ словообразования: окно – под + окон + ник, одеяло – под + одеяль + ник, дорога – без + дорожь + е, берег – по + бережь + е. (В словах бездорожье и побережье суффикс -й-. Буква е обозначает два звука (й э): (й) – суффикс, (э) – окончание.).

Безафиксальный способ словообразования: взрыв, канал, прогул, разбег, гниль, удаль, синь;

2) словосложение. Сложные существительные имеют чаще два корня и образуются путем сложения двух или нескольких слов или их частей.

Сложные существительные образуются путем сложения слов: вагон-ресторан, генерал-лейтенант, юбка-брюки.

Сложные существительные образуются путем сложения основ слов с помощью соединительных гласных о или е: землетрясение, водопровод, электропила;

3) аббревиация, т.е. образование сложносокращенных существительных с помощью сложения начальных букв слов: КВН (Клуб веселых и находчивых), ЭВМ (электронная вычислительная машина), ТЮЗ (Театр юного зрителя), РСФСР, вуз, спецкорреспондент, подлодка.

Сложносокращенные слова – это всегда только существительные (среди других частей речи нет сложносокращенных слов).

В чем специфика имени прилагательного, отличающая его от других частей речи? Эта специфика выражена в трех величинах: значении прилагательного как части речи, его морфологических признаках и его синтаксической роли. Имя прилагательное имеет значение признака. Это свойство имени прилагательного связано с синтаксической функцией: к именам прилагательным относятся те лексемы, которые обозначают признаки предметов, т.е. могут быть синтаксически связаны с существительным, но не с глаголом. Это основное синтаксическое отличие прилагательных от наречий; ср.: быстрый бег – бег наперегонки – бежать наперегонки, в то время как сочетание быстрый бежать невозможно. Таким образом, мы можем определить, является ли данная словоформа прилагательным либо наречием. К прилагательным не относятся также словоформы, которые имеют значение признака и относятся к предмету (существительному), в то же время выражают значение действия и другие связанные с действием характеристики: время, указание на связь с субъектом или объектом. Таким образом, словоформы типа страдающий, переделанный, непередаваемый и иные прилагательными не являются.

Морфологические характеристики прилагательных, как правило, выражены особыми флексиями, специфичными для данной части речи: смелый, хороший, голубой и т.д. Такие прилагательные называются морфологически охарактеризованными. Но существует также ряд прилагательных, подобной характеристики не имеющих: это, как правило, заимствованные слова, которые относятся к неизменяемым: хаки, брутто, бордо, беж. Морфологически не охарактеризованных прилагательных в русском языке значительно меньше, нежели прилагательных, имеющих специфическую флексию, и все же, поскольку неизменяемые прилагательные обладают всеми остальными признаками прилагательного, выделение имен прилагательных как части речи только на морфологической основе неверно.

По своим грамматическим и семантическим свойствам прилагательные неоднородны. Школьный учебник традиционно выделяет три основных разряда прилагательных: качественные, относительные и притяжательные.

Научное языкознание подходит к вопросу о разрядах прилагательных иначе. В соответствии с грамматическими свойствами прилагательные разделяются на качественные и относительные. Четкий признак такого разделения – особенности парадигмы лексем. Относительные прилагательные обладают только падежными словоформами, а качественные, помимо падежных словоформ, имеют также краткие формы и формы степеней сравнения. Основные разряды также охарактеризованы семантически: качественные прилагательные называют признак непосредственно (частый, мокрый, подлый), а относительные называют признак через отношение к некоей субстанции (деревенский, песчаный, девятый, родительский, геройский).

Внутри относительных прилагательных выделяется несколько групп, которые отличаются друг от друга оттенками семантического наполнения и в некоторых случаях – морфологическими признаками. В состав относительных прилагательных входят собственно относительные (притяжательные и непритяжательные), порядковые (счетные) и местоименные прилагательные.

К счетным прилагательным относятся характеризующие предмет через его отношение к счету: первый класс, тринадцатого июля, восемьдесят шестая квартира. Школьный учебник традиционно причисляет эти прилагательные к порядковым числительным, т.к. они чаще всего бывают образованы от количественных числительных: пять – пятый, десять – десятый (но: один – первый, два – второй и т.д.).

Местоименные прилагательные делятся на шесть групп:

1) притяжательные (т.н. притяжательные местоимения):

а) личные, указывающие на принадлежность первому лицу (мой, наш), второму лицу (твой, ваш) или третьему лицу (несклоняемые его, ее, их);

б) возвратные, указывающие на принадлежность любому из трех лиц: свой;

2) указательные: тот, этот, такой, этакий (разг.), таков, следующий, а также слова тот-то, такой-то;

3) определительные: всякий, всяческий, каждый, любой, весь, целый, иной, другой, сам, самый;

4) вопросительные: какой, который, чей, каков;

5) неопределенны: какой-то, некоторый, некий;

6) отрицательные: никакой, ничей.

К разряду местоименных прилагательных относятся также просторечные слова таковский, ихний, нашенский, вашенский. Эти слова находят отражение в языке художественной литературы.

В особую группу выделены притяжательные прилагательные.

Качественные прилагательные обозначают свойство, присущее самому предмету, такое, которое может характеризоваться разной степенью интенсивности: серый – серее, добрый – добрее. В основном этот разряд представлен прилагательными, основа которых обозначает признак не через отношение к предмету. Сюда относятся слова, называющие такие свойства и качества, которые непосредственно воспринимаются органами чувств: цветовые, пространственные, временные, физические и другие квалифицирующие признаки, качества характера и умственного склада: красный, темный; горячий, звучный, жадный, важный.

Качественные прилагательные имеют два ряда форм – полные (атрибутивные) и краткие (предикативные): яркий – ярок, тяжелый – тяжел; они образуют формы сравнительной степени (компаратива): яркий – ярче, тяжелый – тяжелее. От качественных прилагательных возможно образование наречий на -о, -е: яркий – ярко, тяжелый – тяжело. Они будут омонимами кратких прилагательных среднего рода от того же слова. Большая часть качественных прилагательных характеризуется также рядом словообразовательных особенностей: способностью образовать другие прилагательные, называющие оттенки и степени качества (красный – красноватый, большой – большущий), и существительные, называющие отвлеченные понятия (синий – синева, глупый – глупость).

Относительные прилагательные называют признак через отношение к предмету или к другому признаку, т.е. в большинстве своем являются мотивированными словами, в отличие от качественных, как правило, которые немотивированы: стекло – стеклянный, вечер – вечерний, петух – петушиный. Это может быть обозначение признака по веществу, материалу (костяной, каменный), по принадлежности (притяжательные прилагательные: твой, дядюшкин, коровий), по назначению (женские туфли, больничная палата), по свойственности (утренняя роса, зимние игры), по отношению к неодушевленному объекту (городской, деревенский) и т.д.

Относительные прилагательные составляют основную и непрерывно пополняемую массу русских прилагательных (непополняемы лишь группы прилагательных порядковых и местоименных), т.к. имеют связь практически со всей суммой слов языка, которая пополняется неологизмами (например: компьютерный, дискотечный, менеджерский). Относительные прилагательные могут быть мотивированы словами следующих частей речи: существительными (верх – верхний, металл – металлический); глаголами (курить – курительный, дышать – дыхательный), числительными (четвертый, двухсотый) и наречиями (близко – близкий, сегодня – сегодняшний). Исключение составляют порядковые прилагательные первый, второй и многие местоименные прилагательные, являющиеся немотивированными словами.

Переход относительных прилагательных в качественные. В русском языке границы между семантико-грамматическими разрядами слов размываются. Зачастую под влиянием парадигм других лексем той же части речи некоторые классы слов обогащаются новыми словоформами, что влечет сильное изменение их характеристик.

Этот процесс в современном русском языке происходит и с относительными прилагательными: они могут развивать качественные значения. При этом значение предметного отношения в прилагательном совмещается со значением качественной характеристики этого отношения. Например, слово золотой как относительное прилагательное означает «сделанный из золота» (золотые украшения); но может выступать в нескольких переносных, качественных значениях: «золотистого цвета» (золотые волосы, золотая рожь), «хороший, полезный» (золотой человек), «умелый» (золотые руки).

По тому же принципу приобретают качественные значения некоторые прилагательные во фразеологизмах: волчий голод, собачья жизнь, железная воля, серебряная свадьба.

Притяжательные прилагательные образованы от имен и названий лиц и животных с помощью суффиксов -ов (-ев), -ин (-ын), -ий (ый) (-ой) . Эти прилагательные, так же как и относительные, не имеют кратких форм и степеней сравнения и склоняются по особому типу. Важно знать, что притяжательные прилагательные отличаются в первую очередь по своим морфологическим характеристикам; значением притяжательности (принадлежности) обладают и некоторые собственно-относительные прилагательные. Сравни: отцов – отцовский, сестрин – сестринский. Семантически эти словоформы практически идентичны, но первая в каждой паре относится к разряду притяжательных прилагательных. Противопоставленные им слова не имеют особенностей, объединяющих притяжательные прилагательные в узком смысле этого слова.

Словоформы кратких и полных прилагательных различаются в нескольких аспектах: морфологическом, синтаксическом и семантическом. Синтаксически краткие прилагательные отличаются от полных по своим сочетательным свойствам. Краткие могут выступать исключительно в роли сказуемого, тогда как полные – в роли сказуемого и определения.

Можно выявить и семантические различия. Сравни: человек болен – больной человек; он тоже хороший – он тоже хорош. Здесь полные и краткие формы передают разные оттенки смысла. Но при этом возможны случаи полной семантической идентичности: талантливый актер – актер талантлив. Таким образом, отношения между краткими и полными формами прилагательных напоминают отношения внутри парадигмы существительных; наблюдаются различия в сочетаемости при противопоставлении изолированных словоформ и содержательные различия при употреблении тех же словоформ в контексте. В целом краткие формы прилагательных более употребительны на данный момент в книжной речи, нежели разговорной.

Образование кратких форм зависит от типа склонения. У прилагательных адъективного типа склонения краткие формы образуются с помощью следующих окончаний: нулевое – для мужского рода ед. ч.; -а, -я – для женского рода ед. ч.; -о, -е – для среднего рода ед. ч.; -и, -ы – для мн. ч. При этом могут происходить звуковые изменения в основе, наиболее частым из которых является проявление в мужском роде беглого о или е (е): дерзкий – дерзок, важный – важен, скучный – скучен. У прилагательных на -нный, -нний краткая форма мужского рода образуется в результате отбрасывания второго н основы: степенный – степенен, но степенна. Это правило может иметь и вариативный характер: божественный – божественен и божествен. Иногда краткие формы образуются нестандартным образом: большой – велик, маленький – мал, горький – горек.

Категория степени сравнения прилагательных – это словоизменительная морфологическая категория, образуемая двумя рядами противопоставленных друг другу словоформ с морфологическими значениями положительной и сравнительной степеней. В формах положительной степени заключено морфологическое значение, представляющее названный прилагательным признак вне сравнения по степени его проявления.

Форма положительной степени характеризует признак предмета непосредственно и безотносительно к его проявлению в других предметах: добрый, синий, горький, мелодичный. В формах сравнительной степени (компаратива) заключено морфологическое значение, указывающее на большую степень признака: добрее, синее, горше, мелодичнее.

Средством выражения морфологического значения компаратива является особая неизменяемая форма: лучше, веселее. Формы компаратива употребляются в сочетании с Р. п. имени или в объединении с союзом чем: слон больше лошади – слон больше, чем лошадь.

Возможно и абсолютивное (изолированное, без зависимой словоформы) употребление компаратива. При этом если зависимая словоформа не подразумевается, то в компаративе сопоставляются разные состояния одного и того же предмета: жарче топите печи!

Школьный учебник выделяет также превосходную степень сравнения. Научная грамматика считает прилагательные с суффиксами -ейш-, -айш– (добрейший, горчайший, лучший) по своему значению в большей степени проявлением признака, как в прилагательных типа малюсенький, здоровенный. Они не выражают особого морфологического значения и представляют собой словообразовательные типы.

Форма сравнительной степени и т.н. превосходная степень могут быть выражены аналитическим способом посредством прилагательного в форме положительной степени сравнения и соответствующего наречия: более сильный – самый сильный.

Склонение имен прилагательных – это согласно научной грамматике изменение по родам, числам и падежам полных форм, изменение по родам и числам кратких форм, а также преобразование форм прилагательных по краткости / полноте.

У прилагательных выделяют два основных типа склонения: адъективное и смешанное. Адъективное объединяет большую часть имен прилагательных; кроме того, по тому же типу склоняются субстантивированные прилагательные и некоторые существительные. Различные авторы выделяют разное количество подтипов внутри адъективного типа склонения.

Отмечают два основных подтипа, различающихся положением ударения в слове: с ударением на флексию (окончание -ой) и с ударением на основу (окончание -ий, -ый). Первый подтип имеет три разновидности, различаемых по конечному звуку основы, который предшествует флексии:

1) после парных по твердости / мягкости согласных (тупой, родной);

2) после задненебного (плохой, тугой);

3) после твердых шипящих (большой, чужой).

Подтип с ударением на основу имеет шесть разновидностей:

1) после твердых согласных, парных по твердости/мягкости: храбрый, скучный;

2) после мягких согласных, парных по твердости/мягкости: весенний, карий;

3) после задненебного: ветхий, легкий;

4) после твердых шипящих: больший, рыжий;

5) после ц: куцый;

6) после йота: длинношеий.[12]

Прилагательные смешанного типа склонения близки к существительным соответствующего типа склонения, но в отличие от существительных они изменяются по родам. Смешанный тип склонения имеет три подтипа: первый местоименный, второй местоименный и притяжательный; по двум из них могут склоняться прилагательные.

По первому местоименному подтипу склоняются притяжательные прилагательные с основой на -ий (лисий, казачий) и на -ин (мамин, дядин) и счетное прилагательное третий. К притяжательному подтипу относятся все остальные притяжательные прилагательные.

Систему склонения прилагательных можно представить в виде таблиц (табл. 12 – 15).

Таблица 12

Склонение прилагательных с основой на парно-твердую согласную (твердая разновидность)

Таблица 13

Склонение прилагательных с основой на парно-мягкую согласную (мягкая разновидность)

Таблица 14

Склонение прилагательных с основой на шипящую

Таблица 15

Склонение прилагательных с основой на |г|, |к|, |х|.

Субстантивированные прилагательные, такие как ванная, булочная, мороженое, вожатый, будущее и др., склоняются по адъективному типу. Их парадигмы совпадают с частными парадигмами ед. ч. прилагательных, соответствующих им по типу ударения и последнему звуку основы, с той только разницей, что субстантивированные прилагательные, как правило, не изменяются по родам. Случаи типа вожатый – вожатая трактуются как однокоренные лексемы, а не словоформы одной лексемы.

В русском языке в последнее время увеличивается число словоформ, которые по значению и синтаксическим свойствам являются прилагательными, однако не обладают морфологическими характеристиками обычных прилагательных, например лексемы, состоящие из одной словоформы.

Также говорят, что все словоформы (в т.ч. падежные формы) таких прилагательных омонимичны. Их относят к нулевому склонению.

Как правило, это заимствованные слова. В русском языке к неизменяемым прилагательным относятся некоторые названия цветов (хаки, само, индиго, электрик, маренго), названия характеристик веса (нетто, брутто), названия некоторых языков (хинди, урду, пушту) и пр.

В именах прилагательных представлены следующие способы словообразования: суффиксация, префиксация, сложение, сращение, а также смешанные способы: префиксально-суффиксальный, суффиксально-сложный, сращение в сочетании с суффиксацией.

Кроме способов словообразования, в научной грамматике выделены два типа словообразования: продуктивный и непродуктивный тип. Продуктивным называют тип, по которому в настоящее время образуются новые слова; непродуктивным называется тип, который в современном русском языке больше не используется как образец для образования новых слов, и тем не менее слова, образованные т.о., могут сих пор активно использоваться. Применительно к прилагательным большинство словообразовательных типов являются продуктивными.

Новые прилагательные при таком способе образования образуются путем присоединения к основе существительного суффикса. По грамматическому характеру мотивирующего слова суффиксальные прилагательные составляют три основные группы: прилагательные, мотивированные существительными, глаголами и прилагательными; в четвертую – небольшую – группу входят прилагательные, мотивированные другими частями речи: числительными, местоимениями, наречиями, предлогами. Существует множество способов образования прилагательных как продуктивного, так и непродуктивного типа.

Прилагательные на -ов, -ев относятся к притяжательному типу склонения и имеют значение «принадлежащий тому, кто назван мотивирующим словом»: чиновникова (жена), дедов (дом) . По тому же типу были образованы некоторые русские фамилии: Иванов, Попов, Баранов. Мотивирующие слова – одушевленные существительные преимущественно м. р. I скл. со значением лица (собственные и нарицательные), а также (редко, в основном в топонимии) – названия животных (Змеев родник), мифических существ (чертов, шутов); только слово адов мотивировано неодушевленным ад ( адово пекло). Способ один из самых архаичных в современном русском языке, но до сих пор является продуктивным, что доказано лингвистами[13].

Прилагательные на -ин, -ын относятся к местоименному склонению (архаические формы – притяжательного склонения) и имеют то же значение, что и в предыдущем типе: сестрицын, ласточкин. Фамилии, образованные по этому типу – Старостин, Ильин. Мотивирующие слова – одушевленные существительные жен. и муж. р. II скл., преимущественно со значением лица (собственные и нарицательные), реже – названия животных: кошкин дом, ласточкино гнездо. Тип продуктивен.

Прилагательные на -нин относятся к притяжательному типу склонения, мотивированные существительными со значением лица, имеют то же значение, что в предыдущих типах: братнин, мужнин, дочернин (устар.). Тип непродуктивный. Ударение на первом слоге, кроме слова дочернин.

Прилагательные на -ий/-| j|– относятся к местоименному типу склонения, имеют значение «свойственный, присущий (реже – принадлежащий) тому, кто назван (что названо) мотивирующим словом»: человечий, казачий, чиновничий. Мотивирующие – нарицательные названия лиц и животных.

Кроме морфа -ий, перед которым выступают сочетания «гласная + согласная» и «сонорная + несонорная согласная» (песий, жабий), этот суффикс представлен морфами -ачий, -ичий и -овий;

1) собака – собачий, кот – кошачий;

2) белка – беличий;

3) вол – воловий.

Продуктивны морфы -ий и -ачий.

К рассмотренному типу не относятся мотивированные прилагательные такой же семантики, принадлежащие к адъективному типу склонения и не выделяющие суффикс -uй/-| j|– (-uй здесь – флексия): отчий, орлий, патриарший, монарший; основы их оканчиваются сочетанием согласных.

Прилагательные на -ин (ый) имеют значение «свойственный тому, что названо мотивирующим словом»: тигриный, глухариный. Мотивирующие – названия животных (исключение: тополь – тополиный). Прилагательные с суффиксом -н. обозначают признак, относящийся к предмету, явлению, названному мотивирующим словом: погодный, сонный, яичный.

Мотивирующие – нарицательные существительные, преимущественно неодушевленные, называющие как конкретный предмет, так и отвлеченный признак, свойство, действие. Морфами данного суффикса являются -енн, -тельн, -орн и другие, относящиеся в большинстве своем к продуктивному типу: весенний, строительный, компьютерный.

Прилагательные с суффиксом -ск, представленным морфами -ск – еск-, -ическ-, -овск– и рядом других морфов, оканчивающихся на -ск-, имеют общее значение «относящийся к тому или свойственный тому, что названо мотивирующим словом»: братский, сталинский, московский.

Тип высокопродуктивен; мотивирующие существительные – нарицательные со значением лица и неодушевленного предмета, этнические наименования, а также собственные личные имена и фамилии, однословные названия партий, обществ, организаций, учреждений, газет.

При данном способе слово с новым словообразовательным значением образуется с помощью приставки (префикса). В отличие от суффиксального способа, префиксация не меняет принадлежности слова к той или иной части речи. Сравни: брат – братский, хлеб – хлебный, но: моральный – аморальный, красный – прекрасный.

Видов префиксального способа словообразования для прилагательных немного. Наиболее распространенные приставки русского языка почти не употребляются для образования новых прилагательных (такие примеры редки: национальный – наднациональный, популярный – сверхпопулярный, организационный – межорганизационный). Более употребительны в данном случае заимствованные приставки ультра-, инфра-, анти-, про-, а-, гипо-, гипер– и др.: инфракрасный, антифашистский, прозападный, гипервентиляционный. Такие способы являются продуктивными.

Новое слово образуется путем одновременного присоединения к производящей основе суффикса и префикса. Существует две разновидности префиксально-суффиксального способа словообразования:

Новое слово возникает путем соединения предлога, преобразующегося в приставку, основы имени существительного и суффикса. Прилагательные, образованные таким способом, можно разложить на словосочетание или существительное с предлогом: человек без денег = без-денеж-ный, при море = при-мор-ский.

Префикс, участвующий в словообразовании, не соотносится с предлогом как омоним. Круг морфем, задействованных в образовании прилагательных от основ глаголов, органичен морфемами не-, -н-, -м-: образовать – не-образов-анный, победить – не-победи-мый.

Сложение основ – способ образования на базе двух или более мотивирующих основ. Опорным является последний компонент сложного слова; он служит для морфологического оформления слова и зачастую является семантическим стержнем слова. Например: огнеупорный, водоупорный – основной компонент несет значение противостояния какой-либо субстанции, семантика первой основы выполняет уточняющую функцию. Классификация лексем, полученных путем сложения основ, опирается на характер взаимодействия нескольких основ слова.

В первом случае основы могут находиться в относительно равноправных отношениях – отношениях сочинения. Как правило, такие сложные слова пишутся через дефис; между основами можно вставить союз и: физико-математический, информационно-аналитический.

Во втором случае могут возникать отношения подчинения на базе двух слов, из которых одно зависит от другого: водонапорный – напор воды, радиоволновый – относящийся к волнам радио.

Основы, образующие сложные прилагательные, могут объединяться преимущественно посредством интерфикса – соединительного гласного о либо е ( огнезащитный). Сложение основ без интерфиксации возможно только у существительных (Сталинград, кресло-качалка). Для прилагательных интерфиксация необходима даже в том случае, если основы соединены дефисом (физкультурно-оздоровительный, весенне-полевой).

Сложение может выступать в сочетании с суффиксацией. В этом случае образование мотивированного слова происходит на базе двух основ с одновременной суффиксацией опорной основы; суффикс выполняет классифицирующую функцию. Такой способ называют также сложносуффиксальным. Сложносуффиксальные прилагательные содержат суффиксы -н– и -ск-: ледоходный, старомосковский. Сложение может сочетаться с нулевой суффиксацией: темноволосый, многоязыкий.

В качестве словообразовательных средств в сложении выступают:

1) интерфикс;

2) строгий порядок компонентов, где морфологически оформляющий компонент расположен всегда в конце слова;

3) единое главное ударение.

Адъективизацией называется только такой переход других частей речи в прилагательные, когда аффиксальные способы словообразования не задействованы; способом адъективизации некоторые причастия (изумленный, душераздирающий), числительные (первый ученик), местоимения (какой из меня певец!) становятся прилагательными. Зачастую это зависит от контекста. К адъективации порой относят употребление наречий в роли определения при существительных, обозначающих конкретные предметы: волосы дыбом, куртка нараспашку. Чаще всего адъективация свойственна причастиям, у которых она проявляется в утрате или изменении функций грамматических категорий вида, времени и залога, т.е. основных глагольных признаков. Различают два основных типа адъективации причастий. Во-первых, адъективация может быть вызвана возникновением у причастий переносных лексических значений, характерных для качественных прилагательных, вследствие чего происходит семантический отрыв от производящего глагола (например: подавленное состояние, севший голос. Следствием семантического сдвига может быть появление грамматических и лексико-словообразовательных признаков качественных прилагательных, и в первую очередь возможность образования форм сравнительной и превосходной степени; например: самый блестящий ученик, более выраженная депрессия. Во-вторых, адъективация причастий может основываться на функциональном переосмыслении значений вида, времени и залога без утраты связи с ними; для причастий прошедшего времени совершенного вида характерно обозначение состояния, являющегося результатом предшествующего действия (например: поредевшая листва, выпавший снег), а для действительных и страдательных причастий настоящего времени – обозначение способности выполнять действие или подвергаться воздействию извне (например: нестареющий талант, курчавящаяся шевелюра).

Прилагательные способны также переходить в другие части речи, преимущественно в существительные (субстантивация) и наречия (адвербиализация).

Субстантивация прилагательных предполагает освобождение лексемы от грамматических категорий, характерных для прилагательных. Категория рода становится классифицирующей: ср.: булочная форма, булочное тесто (прил.) – булочная (сущ.). Такие слова, как вожатый – вожатая, соотносятся как другие названия профессий (директор – директриса). Приобретаются категории одушевленности / неодушевленности, общим для субстантивированных прилагательных и собственно прилагательных остается только тип склонения.

Переход прилагательных в существительные осуществляется разными путями. Чаще всего это эллипсис: ванная комната – ванная, ученый муж – ученый. Иногда путем перехода служит возможность прилагательного исполнять синтаксическую функцию подлежащего: на столе стояли красные и белые цветы; белые уже почти завяли, а красные были только что срезаны.

Адвербиализация возможна у словоформ, выражающих обстоятельственное значение: падежных и предложно-падежных форм склоняемых слов (слегка, вслепую). Наречия, образованные путем адвербиализации, могут сохранять в своем составе вышедшие из употребления слова и грамматические формы.

Например, формы косвенных падежей кратких прилагательных (досуха, навеселе, смолоду). В результате адвербиализации формы существительных становятся самостоятельными неизменяемыми словами, а их состав функционально преобразуется: падежные окончания становятся суффиксами наречий, а предлоги, сливаясь с существительными в одно слово, становятся префиксами.

К местоимениям относятся слова, которые, не называя предметов или признаков, указывают на них. Конкретное лексическое значение местоимения получают только в контексте. Например, местоимение ты либо указывает на лицо, к которому обращена речь: – А знаешь, ты, кажется, хороший человек, – сказала Уля Доньке, – и мне хочется, чтобы ты был хорошим человеком (Закр.); либо приобретает обобщенно-личное значение, т.е. указывает не на определенное лицо, а на лицо вообще: «И противник по болотам, по траншейкам торфяным садит вновь из минометов – что ты хочешь делать с ним» (Твард.). Местоимение всякий может иметь значение каждый: «Моя „чайка“ идет в Москве уже 8-й раз, театр всякий раз переполнен» (Ч.). Это же местоимение может выступать в значении разный, самый различный, разнообразный: «Там за стол его сажала, всяким яством угощала (П.), а также в значении любой, какой бы то ни было: В том-то и сила, чтобы без всякого права отнять имение» (П.).

Проблема местоимений – одна из наиболее сложных проблем грамматики. У местоименных слов две основные функции:

1) указание на условия речевого акта, соотнесение того, о чем говорится, с условиями речевого акта и его участниками: я говорящий, ты слушающий, тот, находящийся вдали;

2) анафорическая – соотнесение данного сообщения с другими сообщениями, отсылка к уже сказанному ранее: такой, подобный, или равный тому, о чем уже говорилось.

По значению местоимения делятся на восемь разрядов:

1) личные: я, мы, ты, вы, он, она, оно, они – указывают на говорящего, слушающего или то, о чем говорится;

2) возвратное местоимение себя – указывает на отношение производителя действия к себе;

3) притяжательные: мой, твой, наш, ваш, ее, его, их – указывают на принадлежность чего-либо говорящему, слушающему или тому, о чем говорится;

4) указательные: этот, тот, такой, таков, столько (устар. экий, этакий, сей, оный) – имеют общее значение указания на предметы, их качество или количество;

5) вопросительно-относительные:

а) вопросительные, содержащие вопрос о предмете, его признаках, принадлежности или количестве: кто, что, какой, каков (устар. каковой), чей, который, сколько;

б) относительные – перечисленные выше местоимения в функции союзных слов, соединяющих главную часть сложноподчиненного предложения с придаточной;

6) определительные: весь, всякий, каждый, сам, самый, любой, иной, другой, всяк, всякий – указывают на обобщенный признак предмета;

7) отрицательные: никто, ничто, никакой, ничей, некого, нечего (последние два слова не имеют формы именительного падежа);

8) неопределенные: некто, нечто, некоторый, некий, несколько, а также местоимения, образованные от вопросительно-относительных местоимений при помощи словообразовательных элементов кое-, -то, -либо, -нибудь: кто-то, что-нибудь – указывают на неизвестные, неопределенные предметы, признаки и количества. Местоимения – замкнутая, непродуктивная группа слов; новые местоименные слова в русском языке не появляются. Однако местоименные значения могут развиваться у некоторых прилагательных, существительных, числительных: данный вопрос, известный просчет.

Личные местоимения я, мы, ты, вы, он, она, оно, они являются по своему происхождению указательными местоимениями.

Местоимение я указывает на лицо говорящее, а местоимение ты – либо на лицо, к которому обращена речь, либо на человека вообще (приобретает обобщенно-личное значение). Эти местоимения не имеют грамматического рода и форм множественного числа (местоимения мы и вы имеют значение я и еще кто-то, и ты и еще кто-то).

Род местоимений я и ты определяется путем соотнесения с реальным полом лица, на которое они указывают. Например, в предложении Нет, – засмеялась Лида, – я ходила на хутор с Любой (Закр.) местоимение я указывает на лицо женского пола, поэтому глагол употреблен в форме женского рода.

В научной, деловой, публицистической речи и в языке художественной литературы местоимение мы иногда употребляется в значении местоимения я, например как авторское я: «На станции, в доме смотрителя, о коем уже мы упомянули, сидел в углу приезжий» (П.). Раньше встречалось употребление мы вместо я для придания речи особой торжественности (например, в царских манускриптах).

Местоимение мы употребляется и при обращении ко второму лицу, например в разговорной речи: Ну как мы себя сегодня чувствуем? – спросил доктор. Иногда это местоимение употребляется с целью придания речи иронического оттенка: Так, мы уже рассуждать начали? Местоимение вы как форма вежливости употребляется и при отнесении к одному лицу: Она взглянула на цветы… «Это кому же вы цветочков нарвали, Глеб Иванович?» (Закр.).

При склонении личных местоимений я и мы наблюдается изменение основ в косвенных падежах (супплетивизм): я – меня, мне. В творительном падеже имеются две формы: мной и мною. Первая более употребительна. Однако в поэтической речи наблюдается использование обеих форм. Местоимение третьего лица имеет категорию рода (он, она, оно) и числа (они), т.к. является по происхождению указательным (иногда называется лично-указательным).

При склонении также наблюдается изменение основы в косвенных падежах: он – его (него), ему (нему) .

Возвратное местоимение себя указывает на отношение к действующему лицу (т.е. на производителя действия). Морфологически характеризуется тем, что не имеет форм рода и числа. Склоняется оно по типу местоимения ты, однако не имеет формы именительного падежа, что обусловлено его синтаксической ролью: в предложении это местоимение всегда выступает в роли дополнения, поэтому может употребляться лишь в косвенных падежах.

Например: «Олег взял себя как кличку его (отчима) фамилию, потому что с ней у него связаны были первые героические представления о партизанской борьбе» (Фад.). В форме дательного падежа (себе) это местоимение в разговорной речи употребляется в роли частицы: «Смотри, уж ты хрипишь, а он идет себе вперед и лая твоего совсем не примечает» (Кр.).

Притяжательные местоимения иногда почти утрачивают значения принадлежности первому лицу и приобретают значение, не связанное с понятием принадлежности.

Морфологически притяжательные местоимения характеризуются тем, что не имеют формы рода и числа. Для обозначения принадлежности третьему лицу в роли притяжательных местоимений употребляется родительный падеж личных местоимений третьего лица: его, ее, их. Например: «Его лицо было треугольно» (Кат.).

Притяжательные местоимения мой, твой, свой склоняются по типу прилагательного синий, а местоимения наш, вас – по образцу старший. В винительном падеже множественного числа (а для мужского рода и в единственном числе) все притяжательные местоимения имеют двоякие формы: одни для указания на существительные, обозначающие одушевленные предметы (моих, своих), другие для указания на существительные, обозначающие одушевленные предметы (мои, твои): Он встретил своих родственников. Он увидел свои книги.

Указательные местоимения этот, тот, такой, таков, столько и устаревшие сей, оный, экий, эдакий имеют общее значение указания на какой-то один предмет из числа однородных. Разговорно-бытовые местоимения экий и эдакий имеют варианты экой, этакой и эдакой, употребляющиеся с восклицательным оттенком. Например: Экой ты, братец! (Л.).

Семантически местоимения тот и этот различаются тем, что тот указывает на предмет более отдаленный, уже упоминавшийся в речи, а этот – на предмет весьма близкий: «В те дни, когда мне были новы все впечатленья бытия» (П.); «Этот человек причиной мне всегда ужасного расстройства» (Гр.).

К числу морфологических особенностей указательных местоимений относится наличие форм рода (этот, эта, это) и числа (эти).

При склонении в винительном падеже множественного числа (для мужского рода и в единственном числе) употребляются двоякие формы: этого, того – для указания на существительные, обозначающие одушевленные предметы, и этот, тот – для указания на неодушевленные предметы. Например: «Этот путь Гаврик один пробегал за пятнадцать минут» (Кат.); «Она (Уля) знала всех этих людей» (Фад.).

Местоимения такой (и книжное таковой) имеет общее значение указания на предмет, подобный тому, о котором уже говорилось ранее: В такую ночь мне жаль людей, лишенных крова (Бл.).

Иногда местоимение такой приобретает значение слова, указывающее на большую степень качества или состояния: Он такой несчастный. Местоимение такой имеет формы рода (таков, такая, такое) и числа (такие). Склоняется оно по типу прилагательного с основой на заднеязычный согласный (тверской).

Местоимение таков употребляется сравнительно редко и только в функции сказуемого. Например: Таков и ты, поэт! (П.). Оно сохранилось в устойчивом словосочетании и был таков (исчез, скрылся): «Сыр выпал – и с ним была плутовка такова» (Кр.).

Местоимения сей, оный, эдакий в современном русском языке почти не употребляются. В начале XIX в. они еще широко были распространены в книжной речи. Сравни: у А.С. Пушкина: «Люблю сей темный сад с его прохладой и цветами». Сохранились они в отдельных устойчивых словосочетаниях: во время оно, сию минуту.

Вопросительно-относительные местоимения кто, что, какой, который, чей, сколько характеризуются семантическим и грамматическим многообразием, т.к. могут выступать и в качестве вопросительных слов, и в качестве относительных (союзных) слов. В первом случае они не указывают на предмет, лицо или признак, а лишь содержат вопрос о них: «Кто скачет, кто мчится под хладною мглой? Ездок запоздалый, с ним сын молодой» (Жук.).

В ряду относительных слов эти местоимения присоединяют придаточные части к главным в сложноподчиненном предложении: «Вот подарок тебе, что давно посулил» (Кольц.).

К морфологическим особенностям местоимений кто и что относится отсутствие форм рода и числа. Местоимение кто указывает на одушевленные предметы, что – на неодушевленные.

При согласовании глаголов с вопросительным местоимением кто употребляется мужской род единственного числа: Кто из вас, девушки, был в театре? Для согласования с женским родом употребляется дополнительное местоимение такая: Кто такая приехала?

При вопросительном местоимении что глагол-сказуемое в прошедшем времени употребляется в среднем роде: Что там упало? Род этого местоимения, выступающего в роли относительного слова, обусловливается родом того существительного, к которому оно относится: «… старый дуб, что посажен отцом» (Н.).

Местоимение который, выступая в роли вопросительного, отличается от местоимения какой семантикой предполагаемого ответа: в нем должно быть указание на порядок по счету (Который час? – Первый), или указание на один из нескольких предметов (Который цвет больше нравится? – Сиреневый).

Местоимение чей в роли относительного употребляется преимущественно в книжном языке (в поэтической речи): О ты, чьей памятью кровавой мир долго, долго будет полон! (П.). В роли вопросительного оно обозначает вопрос о принадлежности: «Чей это конь неутомимый бежит в степи необозримой?» (П.).

Местоимение сколько в восклицательном предложении употребляется чаще всего в книжной речи: «У скольких поэтов легкость руки!» (М.). В роли вопросительного это местоимение предполагает вопрос о количестве предметов: Сколько еще ждать?

Наиболее разнообразно склонение личных местоимений. Склонение личных местоимений я, ты и возвратного себя (не имеющего формы именительного падежа, т.к. всегда является дополнением) сходно с разными субстантивными словами. При склонении местоимений я и мы наблюдается изменение основ в косвенных падежах (супплетивность): я – меня, мне. В творительном падеже имеются две формы: мной и мною. Первая более употребительна. Однако в поэтической речи наблюдается использование обеих форм.

Личные местоимения он, она, оно, они, вопросительные кто, что, неопределенные кто-то, что-нибудь и другие, определительное все в предметном значении: «За все, за все тебя благодарю я» (Л.), указательные то, это, также используются в предметном значении: «То было раннею весной» (А. Т.). При образовании форм косвенных падежей используют окончания разных склонений прилагательных: -его (ср.: синего), -ну (ср.: папину). Лишь двум формам нет соответствия в склонении прилагательных: ее – форма родительного и винительного падежей местоимения она; кем, чем, тем, всем – формы творительного падежа местоимений кто, что, все, то (у прилагательных иное окончание, ср.: синим, богатым).

Местоимения он, она, оно, они образуют формы косвенных падежей от разных основ в зависимости от предложного или беспредложного употребления местоимения. Если местоимение употреблено без предлога, то окончание прибавляется к основе j: j-его, j-ее; если же падежная форма сочетается с предлогом, то окончание прибавляется к основе н’: к нему.

Притяжательные местоимения мой, твой, свой склоняются по типу прилагательного синий, а местоимения наш, ваш – по образу старший. В винительном падеже множественного числа (а для мужского рода и в единственном числе) все притяжательные местоимения имеют двоякие формы: одни – для указания на существительные, обозначающие одушевленные предметы (моих, твоих), другие для указания на существительные, обозначающие неодушевленные предметы (мои, твои): Он встретил своих родственников. – Он увидел свои книги. Также употребляются двоякие формы для указательных местоимений тот и этот.

Местоимения который, какой склоняются как прилагательные: который как старый, какой как заводской. Местоимения сколько, столько склоняются по образцу собирательных числительных: сколько (ср. пятеро), скольких (ср. троих). К особенностям склонения местоимения сколько относится то, что в именительном и винительном падежах оно, подобно именам числительным, управляет падежом, т.е. требует после себя определенного падежа, а именно родительного падежа множественного числа, например: Сколько окон в доме?

Неопределенное местоимение некто имеет только форму именительного падежа, в предложении всегда является подлежащим или же частью сказуемого: Пришел некто; Это был некто Сидоров. Местоимение нечто имеет форму только именительного и винительного падежей: Произошло нечто важное; Мы услышали нечто интересное.

Отрицательные местоимения некого, нечего, подобно возвратному себя, употребляются только в форме косвенных падежей.

Употребление разных частей речи в роли местоимений называется прономинализация (от лат. pronomen – местоимение).

В разряд местоимений функционально переходят следующие слова: существительные (например, сестра, брат, дело, вещь). Прилагательные и причастия (например, известный, целый, последний), числительные (один). Все эти слова в определенных условиях утрачивают свое лексическое значение и выполняют указательную функцию, приобретая черты местоимений, чаще всего указательных или неопределенных: Это, – говорил он, – необходимо для нашего брата служивого (П.); Мы выехали на охоту: Дело было в сентябре (в обоих случаях существительное употреблено в значении указательного местоимения); «Они не боятся чумы, полагаясь на судьбу и на известные предосторожности» (П.) – прилагательное употреблено в значении неопределенного местоимения некоторые, какие-то; В газете были упомянуты следующие студенты – прилагательное в значении указательного местоимения такие.

Глагол – это часть речи, обозначающая действие или состояние предмета как процесс. Когда говорят, что глагол обозначает действие, то имеют в виду не только механическое движение (ходит, бегает), но и состояние (спит, радуется), проявление признака (белеет), изменение признака (желтеет), отношение к чему-либо (уважает, любит).

Значение действия может быть выражено не только глаголом, но и существительным: бег, прыжки, ходьба. Однако действие, обозначенное существительным, опредмечивается в нашем сознании, мыслится как предмет: оно не приписывается какому-либо производителю и осмысляется безотносительно ко времени, тогда как действие, обозначенное глаголом, обычно предполагает какой-либо действующий предмет (лицо) и характеризуется с точки зрения времени. Действие, обозначенное существительным (ходьба), выражается в форме рода, числа и падежа, действие же, обозначенное глаголом (хожу), – в формах вида, залога, наклонения, времени и лица.

Категории вида, залога, наклонения, времени и лица составляют специфику глагола как части речи. Каждая глагольная форма обладает или всеми, или частью этих категорий. Глагол имеет категории числа и рода, но эти категории не специфичны для глагола, т.к. свойственны многим частям речи. В отличие от других частей речи глагол обозначает целую процессуальную ситуацию, элементами которой, кроме действия, являются субъект, объект и другие участники. Семантической спецификой глагола и объясняется то обстоятельство, что глагол обладает максимальным набором синтаксических признаков, что он имеет в предложении самое большое число синтаксических связей. Глагол – организующий центр предложения.

Изменения глагола по лицам и числам, временам и наклонениям (а в прошедшем времени – и по родам) называют спряжением (в широком смысле этого слова); некоторые исследователи относят к спряжению и изменения глагола по видам и залогам. Спряжением в узком смысле слова называют изменения глагола по лицам и числам.

Глагольные формы делятся на спрягаемые и неспрягаемые. Формы лица, числа, рода, времени и наклонения называются спрягаемыми (предикативными), а инфинитив, причастие и деепричастие – неспрягаемыми. Инфинитив, причастие и деепричастие имеют только часть глагольных категорий. Однако и этого достаточно, чтобы не квалифицировать инфинитив, причастие и деепричастие как особые, самостоятельные слова.

Назовем признаки, которые определяют положение инфинитива, причастия и деепричастия в рамках одного и того же глагольного слова:

1) семантическая общность: выхожу, выходить, выходящий, выходя называют одно и то же действие – «уходить откуда-либо, оставлять пределы чего-либо»;

2) морфологическая общность – наличие у спрягаемых и неспрягаемых форм категорий вида и залога, а у причастий также и категории времени;

3) синтаксическая общность – одинаковая способность подчинять себе управляемые и примыкающие формы: строя дачу; кроме того, инфинитив, подобно спрягаемым формам глагола, может выступать в функции простого сказуемого: встать! Спрягаемые формы глагола используются исключительно в синтаксической роли сказуемого (предиката) и называются предикативными. Неспрягаемые формы глагола – причастие и деепричастие – могут выступать как второстепенные члены предложения (причастие как определение и деепричастие как обстоятельство) и называются атрибутивными формами.

По происхождению инфинитив – это форма дательного – местного падежа единственного числа отглагольного существительного, впоследствии утратившего остальные падежные формы и перешедшего в систему глагола. Инфинитив иначе называют неопределенной формой глагола: он представляет собой обобщенное наименование действия, не определенного с точки зрения лица, числа, времени и наклонения. Это обобщенное значение и делает инфинитив начальной формой глагола.

Инфинитив – неизменяемая форма. Он имеет специальный формант – суффикс -ть/-ти. Обычный вид инфинитивного суффикса – -ть. Вариант -ти наблюдается у небольшой группы глаголов с осн овой на согласную и с ударением на конечном слоге: блюсти, грести , ползти, расти. Безударный -ти встречается только у глаголов с приставкой вы-, «перетягивающей» на себя ударение: вынести, вытрясти. В древнерусском языке суффикс инфинитива всегда имел вид -ти. Будучи безударным, его гласный испытал редукцию и возник суффикс -ть. В инфинитивах на -чь (печь, сечь) конечный [ч], восходящий к сочетаниям звуков [кт], [чт], включает в себя элементы корня и суффикса. Синтаксическая функция инфинитива выступает в роли всех членов предложения.

По соотношению основ инфинитива и настоящего времени глаголы делятся на несколько классов. Класс – это группа глаголов, имеющих одинаковые основы инфинитива и настоящего времени. Понятие класса позволяет более экономно характеризовать особенности формообразования глаголов. Существуют продуктивные и непродуктивные классы. Продуктивные классы пополняются новыми глаголами, непродуктивные – нет.

Существуют пять продуктивных классов, которые охватывают большую часть русских глаголов.

К 1-му продуктивному классу относятся глаголы с основой инфинитива на -а(ть) и основой настоящего времени на -аj: броса-ть – бросаj-ут;

Ко 2-му продуктивному классу относятся глаголы с основой инфинитива на -е(ть) и основой настоящего времени на -еj: добреть – добреj-ут;

К 3-му продуктивному классу относятся глаголы с основой инфинитива на -ова(ть)/-ева(ть) и основой настоящего времени на -уj: расходова-ть – расходуj-ут;

К 4-му продуктивному классу относятся глаголы с основой инфинитива на -ну(ть) и основой настоящего времени на -н: мигну-ть – мигн-ут;

К 5-му продуктивному классу относятся глаголы с основой инфинитива на -и(ть) и основой настоящего времени на мягкий согласный или шипящий: ходи-ть – ход-ят, вороши-ть – ворош-ат; у этих глаголов в формах 1-го лица единственного числа наблюдаются исторические чередования Рт/чР, Рд/жР, Рс/шР, Рз/жР и др.: молотить – молочу, водить – вожу.

Непродуктивных классов насчитывается до семнадцати. К ним, в частности, относятся:

1) бормота-ть – бормоч-ут;

2) молча-ть – молч-ат;

3) веле-ть – вел-ят и др.

Классификация непродуктивных классов затрудняется наличием мелких особенностей в небольших группах глаголов, а иногда и в отдельных глаголах: есть, ехать. Число непродуктивных классов постепенно сокращается, т.к. они подвергаются воздействию классов продуктивных (например, входят в употребление формы мяукают вместо мяучут, мурлыкают вместо мурлычут по аналогии с глаголами 1-го продуктивного класса). В печати можно встретить параллельное употребление обеих форм, хотя многие из новых форм находятся еще за пределами кодифицированного литературного языка. Такие глаголы иногда называют изобилующими (или избыточными).

Вид принадлежит к числу важнейших категорий русского глагола. Он охватывает всю глагольную лексику и всю глагольную лексему.

Значительная часть русских глаголов имеет противопоставленные формы типа решить – решать. Сравнивая члены каждой пары, мы замечаем, что при общности лексического значения они имеют нечто, различающее их. Это «нечто» – значение вида. Первый член каждой пары имеет форму совершенного, второй – несовершенного вида. Формы совершенного вида называют действия ограниченные. Формы несовершенного вида называют действия длящиеся, развивающиеся, ничем не ограниченные. Таким образом, вид – это грамматическая категория, указывающая на ограниченность / неограниченность действия: девочка выздоровела – девочка выздоравливает. В школьных учебниках виды распознаются с помощью вопросов что делать? что сделать?

Грамматическая категория вида в русском языке не имеет четкого последовательного формального выражения. Она использует несколько грамматических средств: суффиксацию, префиксацию, супплетивизм, чередование и ударение. Видовые значения некоторых глаголов вообще не имеют формального выражения и устанавливаются только в контексте: исследовать, казнить.

Категория вида находится в тесном взаимодействии с категорией времени, глаголы несовершенного вида имеют формы всех трех времен, а глаголы совершенного вида – только формы прошедшего и будущего времени; отсутствие у них формы настоящего времени объясняется несовместимостью грамматических значений совершенного вида и настоящего времени (совершенный вид характеризует действие как ограниченное в развитии, а настоящее время – как длящееся в момент речи, продолжающееся, развивающееся).

По тем же причинам глаголы совершенного времени не имеют причастий настоящего времени. Глаголы совершенного вида образуют будущее простое время: поступит; глаголы несовершенного вида – будущее составное: будет поступать.

Если глагол в форме повелительного наклонения со значением приказания не имеет при себе отрицания, то он обычно выступает в форме совершенного вида: Войдите! Если же перед приказанием появляется отрицание, то употребляется форма несовершенного вида: Не входите! Форма повелительного наклонения совершенного вида сочетается с отрицанием только в значении предостережения: Не споткнитесь!

При образовании видов глагола исходной формой, за немногими исключениями, является глагол со значением несовершенного вида.

Глаголы совершенного вида, как правило, образуются от глаголов несовершенного вида посредством присоединения приставок, реже – суффиксов (ср.: печь – испечь). Менее продуктивными способами видового образования являются:

1) противопоставление аффиксов, например: -а(ть), -и(ть), -е(ть) , обычно сопровождаемое чередованием в корне (ср.: пускать – пустить);

2) перемещение ударения (сравни: рассыпать – рассыпать);

3) выражение видов разными словами (сравни: брать – взять). Глаголы совершенного вида с приставками в отдельных случаях осмысливаются как глаголы с непроизводной основой (угостить, надлежать) и, следовательно, не соотносятся с бесприставочными глаголами несовершенного вида. Некоторые приставочные глаголы (заимствованные из старославянского языка) соответствуют бесприставочным глаголам несовершенного вида, но лишены значения совершенного вида (ср.: состоять – стоять, предвидеть – видеть).

Бесприставочные глаголы со значением совершенного вида малочисленны: пустить, пленить, хватить.

Глаголы краткого подвида с ударной приставкой вы– и значением результата действия (выходил, выбежал), свойственные разговорной речи. С ними сближаются бесприставочные пары глаголов несовершенного вида: видеть – видать: первые глаголы в каждой паре употребительны в литературном языке, вторые – в разговорной речи, преимущественно в прошедшем времени, в просторечии и в неопределенной форме (не видать и не слыхать). Глаголы несовершенного вида на -ать (толкать, чесать) при образовании совершенного вида могут использовать суффикс -ану– (толкануть, чесануть) . Образования с таким суффиксом имеют характер экспрессивно-просторечный.

Переходные глаголы обозначают действия, непосредственно и обязательно направленные на какой-либо предмет. Переходным является, например, глагол построить, имеющий значение соорудить, возвести (здание, постройку). Действие, обозначаемое этим глаголом, предполагает тот или иной объект (дом, клуб, завод) и невозможно без него. Объект, на который переходит действие переходного глагола, выражается формой винительного падежа без предлога. К переходным относятся глаголы созидания: писать, чертить, создавать; разрушения: ломать, резать; перемещения: бросать, тащить, толкать; восприятия: видеть, ощущать, чувствовать.

Иногда прямое дополнение при переходном глаголе стоит в форме родительного падежа, например при обозначении частичного объекта: принести песку, натаскать хворосту; при отрицании (не обязательно): «Я не люблю иронии твоей» (Н.); не читая этой книги (эту книгу).

Непереходные глаголы обозначают действия, не направленные на какой-либо предмет. Они имеют значение положения в пространстве, состояния, звучания: сидит, горюет, лает. В соответствии со своим значением они не могут иметь при себе прямое дополнение.

Отдельные переходные глаголы иногда употребляются в значении быть чем-либо занятым, уметь что-либо делать: «Он малый с головой, и словно пишет, переводит» (Тр.); Малыш уже читает. В этом случае переходные глаголы выступают как непереходные и, соответственно, не требуют (не допускают) формы винительного падежа без предлога. Позиция прямого дополнения при глаголе может быть нулевой. В таком случае мы имеем дело с переходным глаголом: Ты уже читал эту книгу? – Читал. Среди непереходных глаголов есть такие, которые, подобно переходным, требуют дополнения, но не прямого, а косвенного: помогать соседу, заниматься бегом, мечтать о счастье. Некоторые ученые называют такие глаголы косвенно-переходными.

Значительная часть глаголов русского языка способна выступать в противопоставленных конструкциях типа Рабочие строят дома. – Дома строятся рабочими. В первой конструкции (которую принято называть действительным оборотом речи, активом) субъект (производитель действия) выражен подлежащим, а объект (лицо или предмет, на который направлено действие) – прямым дополнением.

Во второй конструкции (которую принято называть страдательным оборотом речи, пассивом) субъект выражен дополнением, а объект – подлежащим. Семантически эти конструкции очень близки, но полного тождества между ними все же нет. Обе фразы описывают (отражают) одну и ту же внеязыковую ситуацию, но под разными углами зрения: в действительном обороте речи глагол обозначает активное действие субъекта, а в страдательном – состояние объекта, возникающее в результате этого действия.

Итак, залог – это грамматическая категория глагола, которая отражает ситуацию, включающую действие, субъект и объект, и представляет ее или как активное действие субъекта, или как состояние объекта, возникающее в результате этого действия.

Категория залога свойственна не всем глаголам, а только тем, которые обозначают ситуацию, включающую действие, субъект и прямой объект. Иначе говоря, категория залога свойственна только субъектным (личным) переходным глаголам. Бессубъектные (безличные) и непереходные глаголы стоят вне категории залога: Его знобит (бессубъектный, безличный); Малыш спит (непереходный). Сказанное тем более относится к бессубъектным (непереходным) глаголам, которые обозначают действия, не предполагающие ни субъекта, ни объекта: Светает.

Факты действительности и их связи, являясь содержанием высказывания, могут мыслиться говорящим как долженствование или необходимость.

Оценка говорящим своего высказывания с точки зрения отношения сообщаемого к действительности называется модальностью. Модальность выражается в русском языке формами наклонения, интонацией, а также лексическими средствами – модальными словами и частицами.

Категория наклонения – это грамматическая категория в системе глагола, определяющая модальность действия, т.е. обозначающая отношение действия к действительности. В русском языке различаются три наклонения: изъявительное, сослагательное и повелительное.

Если говорящий рассматривает действие как реальное и констатирует его наличие в настоящем, прошедшем или будущем, то он использует формы изъявительного наклонения: «Вчерашний день, часу в шестом зашел я на Сенную» (Н.).

Специфика изъявительного наклонения – обязательная связь с временами, что совершенно не свойственно повелительному и сослагательному наклонениям. Если говорящий побуждает кого-либо к совершению действия, то он пользуется формами повелительного наклонения: «Товарищ, верь: взойдет она, звезда пленительного счастья» (П.). Формы повелительного наклонения могут выражать приказ, требование, просьбу и совет.

Если говорящий высказывает мысль о действии, которое считается возможным или желаемым, то он использует форму сослагательного наклонения: «Мой конь и доныне носил бы меня» (П.). Сослагательное наклонение употребляется в двух основных значениях – условном и желательном (поэтому его иногда называют условно-желательным). Сослагательное наклонение со значением условия обычно употребляется в сложноподчиненных предложениях с придаточным условием: «Когда бы жизнь домашним кругом я ограничить захотел… то, верно б, кроме вас одной, невесты не искал иной» (П.).

Изъявительное наклонение не имеет специального форманта, оно выражается с помощью морфем времени и лица.

Повелительное наклонение образуется от основы настоящего (будущего) времени и выражается с помощью суффикса и формообразующих частиц.

Суффикс -и– имеет форму 2-го лица единственного числа (беги) в глаголах с приставкой вы– (выбери) и в глаголах с основой на сочетание согласных (крикни, оформи). Нулевой суффикс имеет форма 2-го лица единственного числа, если в форме 1-го лица единственного числа настоящего времени ударение падает на основу (уведомлю – уведомь).

Некоторые глаголы имеют особенности в образовании повелительного наклонения (встаю – вставай, есть – ешь, ехать – поезжай). Форма 2-го лица множественного числа образуется от формы 2-го лица единственного числа с помощью окончания -те (ведите) . Формы повелительного наклонения 3-го лица являются аналитическими (составными). Они образуются сочетанием частиц пусть, пускай с формами 3-го лица единственного или множественного числа настоящего или будущего простого времени: пусть гуляет, пускай говорит. В «высоких» стилях вместо частицы «пусть» иногда используют частицу да: Да торжествует мир на Земле! Формы 3-го лица повелительного наклонения чаще выражают пожелание. Они могут относиться не только к лицам, но и к неодушевленным предметам. Повелительное наклонение имеет также формы 1-го лица множественного числа типа идем, начнем. Глаголы несовершенного вида образуют форму давай (давай выходи) . К формам повелительного наклонения может присоединяться частица -ка, смягчающая повеление и придающая высказыванию оттенок непринужденности: Займись-ка ты делом!

Глаголы, которые обозначают действия и состояния, совершающиеся без деятеля или не зависящие от воли действующего лица, в повелительном наклонении не употребляются. К ним относятся безличные глаголы: лихорадит, смеркается; глаголы восприятия: чувствовать, видеть; глаголы состояния: недомогать, зябнуть; модальные глаголы: хотеть, желать.

Форма сослагательного наклонения представляет собой сочетание формы прошедшего времени с частицей бы: сходил бы. После слова, оканчивающегося гласной, частица бы может выступать в варианте б: «Ты, горлинка, ловила в мошек» (Кр.).

Формы сослагательного наклонения, так же, как и прошедшего времени, не изменяются по лицам, но изменяются по родам и числам.

В речи нередко наблюдается употребление одного наклонения в значении другого: «Да будь я и негром преклонных годов – и то без унынья и лени я русский бы выучил…» (М.). «Вы бы чего-нибудь покушали, Пульхерия Ивановна!» (Г.).

Глаголы в форме изъявительного наклонения обозначают реальные действия, охарактеризованные с точки зрения времени. В связи с этим они обладают формами настоящего, прошедшего и будущего времени. Эти глагольные формы характеризуют время действия не конкретно, а обобщенно, по отношению к особой грамматической точке отсчета, какой является момент речи (т.е. время высказывания).

Форма настоящего времени обозначает действие, происходящее в момент речи или частично совпадающее с ним: Я изучаю русский язык. Форма прошедшего времени обозначает действие, происходившее (происшедшее) до момента речи: Я изучал русский язык. Форма будущего времени обозначает действие, которое будет происходить (произойдет) после момента речи: Я буду изучать русский язык.

Таким образом, время – это грамматическая категория, которая выражает отношение действия, названного глаголом, к моменту речи. Категория времени выражается с помощью окончаний, суффикса и вспомогательного глагола быть.

Формы настоящего времени могут обозначать:

1) действия, происходящие в момент речи: Редеет облаков летучая гряда… (П.);

2) расширенное настоящее, т.е. действие, происходящее в момент речи, но охватывающее также более или менее значительный отрезок прошлого и допускающее (предполагающее) продолжение в будущее: Увы. Татьяна увядает. Бледнеет, гаснет и молчит (П.);

3) настоящее постоянное, т.е. действие, происходящее не только в момент речи, но и всегда, постоянно: Земля вертится вокруг своей оси;

4) действие, не привязанное к моменту речи, а свойственное кому, чему-либо как постоянное свойство: Малыш уже читает. Чугун ломается.

Основное значение форм прошедшего времени – значение действия, совершавшегося или совершившегося до момента речи: «К хозяйке дома приближалась» (П.). Формы прошедшего времени совершенного вида в ряде случаев имеют значение перфекта, т.е. обозначают прошедшее действие, результат которого сохраняется в настоящем: «Им овладело беспокойство…» (П.). Формы прошедшего времени несовершенного вида могут обозначать качество, свойство, умение: «Граф танцевал хорошо и знал это» (Л. Т.). В соединении с частицей было формы прошедшего времени (обычно совершенного вида) обозначают действие, которое началось, но по каким-то причинам тут же прекратилось: «Пустился было в состязание с нигилистом… но сам вдруг остановился» (Т.).

Формы будущего времени обозначают действия, которые будут происходить (произойдут) после момента речи.

В разговорной речи, а также в художественной литературе и публицистике формы времени могут употребляться одна вместо другой, т.е. выступать в переносных, метафорических значениях: «Итак – я еду учиться в Казанский университет» (Л. Т.) – форма настоящего времени обозначает действия в ближайшем будущем, если говорящий не сомневается в совершении этого действия и представляет его себе как уже реализующееся. «Вчера в полночь прохожу через столовую, а там свеча горит» (Ч.) – в целях оживления повествования вместо прошедшего времени может употребляться настоящее; такое настоящее время называют настоящим историческим.

Будущее простое может выступать во вневременном значении: Глупый осудит, а умный рассудит (посл.).

Формам прошедшего времени переносные значения почти не свойственны.

Те значения временных форм, которые определяются по отношению к моменту речи, называются в грамматике абсолютными. Но в известных условиях точкой отсчета для определения времени действия может стать время совершения другого действия. Такие значения временных форм называются в грамматике относительными. Эти значения обычно обнаруживаются в сложноподчиненных предложениях с изъяснительной придаточной частью: Человек понял, что ему угрожает опасность. Абсолютные и относительные значения форм времени различаются только в контексте.

Категория лица указывает на субъект действия, выраженного глаголом: говорящий (первое лицо), собеседник говорящего (второе лицо), лицо или предмет, не участвующий в речи (третье лицо). Формы 1-го и 2-го лица отличаются от форм 3-го лица тем, что указывают определенное лицо (подлежащее) (на говорящего или на его собеседника) в то время как форма 3-го лица не содержит указания на определенное лицо (или предмет), и подлежащее может быть выражено любым существительным.

Категории рода и числа являются нехарактерными для грамматической структуры глагола. Категорией рода обладают только отдельные формы глагола: прошедшее время (пришел, пришла, пришло), сослагательное наклонение (пришел бы, пришла бы, пришло бы) и причастия (пришедший, пришедшая, пришедшее), причем категория рода выражается только в форме единственного числа.

Формы единственного и множественного чисел различаются у всех форм глагола, за исключение неопределенной формы и деепричастия.

Прямые значения личных форм глагола являются определенно-личными: иду, идешь.

Кроме прямых значений, они могут иметь значения переносные.

Формы 2-го, а также 1-го и 3-го лица могут выступать в обобщенно-личном значении: Поспешишь – людей насмешишь (посл.); В лес дрова не возят.

Форма 3-го лица множественного числа часто получает неопределенно-личное значение, выражая действия без указания деятелей: «Ему коня подводят» (П.). В разговорной речи форма 3-го лица с неопределенно-личным значением может обозначать действие, производимое самим говорящим: Кому говорят! Кого спрашивают!

В русском языке есть группа глаголов, которые называют действия, происходящие без участия каких-либо действующих лиц. Такие глаголы не имеют категории лица и называются безличными. Безличные глаголы по своему лексическому значению могут выражать:

1) явления природы: морозит, вечереет;

2) физическое и психическое состояние человека: лихорадит, не хочется;

3) модальное значение долженствования: надлежит, следует;

4) действие неизвестной силы: водит, носит;

5) действие стихийной силы (в сочетании с творительным падежом): «Пути забило, наглухо запорошило снегом» (Фурм.).

Безличные глаголы имеют сокращенную парадигму: они не изменяются по лицам, числам и родам, не имеют форм повелительного наклонения, причастий и деепричастий. Их парадигма включает лишь инфинитив, две или три формы времени и одну форму сослагательного наклонения (всего 4–5 словоформ): вечереть, вечерело, вечереет, будет вечереть, вечерело бы. В предложении при безличных глаголах нет и не может быть подлежащего.

Многозначные глаголы в разных значениях могут выступать то как личные, то как безличные: « Ломит он у дуба сук » (П.). – Ломит в висках.

По образованию безличные глаголы могут быть невозвратной и возвратной формы: светает, смеркается. Невозвратная форма безличных глаголов имеет две разновидности:

1) собственно-безличные глаголы: «И рассветает уж давно» (Барат.);

2) личные глаголы в безличном употреблении: «Там русский дух, там Русью пахнет» (П.). – «Как сильно пахнет полынь на межах» (Т.).

Возвратная форма безличных глаголов в большинстве случаев образуется от личных глаголов (чаще непереходных) посредством аффикса -ся: не спит – не спится. Выделяются такие разновидности возвратной формы безличных глаголов:

1) глаголы с безличным значением, не имеющие соответствий в группе личных глаголов: «Правду сказать, отлично лежалось на этом диване» (Т.);

2) безличные глаголы, совпадающие по форме с личными: одному сбылось – предсказание сбылось.

Изменение глаголов в настоящем и будущем простом времени по лицам и числам называется спряжением. Два типа спряжения – первое и второе – различаются личными окончаниями настоящего и будущего простого времени: -у (-ю), -ешь, -ет, -ем, ете, -ут (-ют) для I спряжения; и -у (-ю), -ишь, -ит, -им, -ите, -ат (-ят) для II спряжения.

Принадлежность к тому или иному спряжению глаголов с безударными окончаниями определяется по неопределенной форме этих глаголов.

Ко II спряжению относятся глаголы с инфинитивом на -ить (брить, стелить, зиждется), семь глаголов на -еть (вертеть, видеть, зависеть, ненавидеть, обидеть, смотреть, терпеть) и четыре глагола на -ать (гнать, держать, дышать, слышать). Все остальные глаголы относятся к I спряжению.

Некоторые глаголы спрягаются частично по I, частично по II спряжению: хотеть, бежать (и образованные от них приставочные глаголы: захотеть, убежать). Такие глаголы называются разноспрягаемыми. Глаголы дать, создать, есть (с производными) спрягаются по особому (архаическому) типу: дам, даст, дадим.

В современном русском языке глаголы образуются морфологическим способом: используются такие его виды, как префиксальный, суффиксальный, постфиксальный, префиксально-суффиксальный, предфиксно-постфиксальный, суффиксально-постфиксальный, префиксно-суффиксально-постфиксальный.

Глаголы могут образовываться как от основ глаголов, так и от основ других частей речи. Образование новых глаголов от основ глаголов называется внутриглагольным словообразованием.

Префиксальный способ образования глаголов является наиболее продуктивным. От любого бесприставочного глагола путем присоединения приставки возможно образовать новый глагол с иным оттенком в лексическом значении: бежать, выбежать. Лексическое значение приставки наиболее отчетливо у глаголов движения.

Характерной особенностью глагольных приставок является наличие в их кругу приставок-антонимов, что объясняет уяснение значения приставки: заклеить – отклеить, а также приставок-синонимов, уточняющих лексическое значение глаголов: выгнать – изгнать. Некоторые приставки вносят в значение глагола экспрессивные оттенки: возрадоваться.

Суффиксальный способ образования глаголов применяется при образовании глаголов от существительных и прилагательных, а также от местоимений, числительных и междометий.

Суффикс -нича– (-ича-; -а-) употребляется при образовании глаголов от названий лиц со значением «заниматься чем-либо, действовать как кто-либо»: лодырничать, сапожничать. Суффикс -ова-(-ева-) и его производные -ствова-, -прова-, -изолирова– образуют глаголы от существительных со значением «осуществлять что-либо»: советовать, господствовать.

От существительных и прилагательных образуются глаголы посредством суффикса -и– со значением «создавать известное качество или состояние»: сорить, белить. От прилагательных возможно образование глаголов, суффиксом -е-, имеющим значение «делаться, становиться таким-то»: стареть, слабеть; реже используется суффикс -ну-: слепнуть, крепнуть. От междометий образуются глаголы суффиксом -а– (охать, ахать) и его вариантом -ка– – от междометий и звукоподражательных слов: мяукать, аукать, а также суффиксом -ну– ( ахнуть).

Суффиксально-префиксальный способ образования глаголов менее продуктивен. Разновидностью этого способа является использование суффикса -ыва– (-ова-) и суффикса -ся в сочетании с приставками: походить – похаживать, спать – выспаться (в последнем случае можно говорить о префиксально-постсуффиксальном способе).

Причастие – это особая форма глагола, которая обозначает признак предмета по действию, которое производит или испытывает: художник, рисующий картину; картина, нарисованная художником.

Причастие – это форма, совмещающая в себе грамматические и семантические признаки глагола и имени прилагательного. Причастие образуется от глагола, сохраняет его управление, имеет грамматические категории времени, вида и залога.

Причастие, как и прилагательное, называет признак предмета, но признак, создаваемый деятельностью предмета. Подобно прилагательным, причастие имеет согласуемые формы рода, числа и падежа. Система склонения причастий совпадает с системой склонения прилагательных. Страдательные причастия, подобно качественным прилагательным, имеют полную и краткую формы. Полные формы причастия обычно выполняют функцию определения: сконструированная машина, а краткие – сказуемого: машина сконструирована.

Семантическая специфика причастий лучше всего обнаруживается при сравнении их с отглагольными прилагательными типа висячий, лежачий, ходячий. Например, прилагательное ходячий (больной) имеет значение «такой, который способен ходить, передвигаться на своих ногах» (в данный момент ходячий больной не обязательно ходит, а может, например, сидеть или лежать); причастие ходящий (ходящий больной) имеет значение «такой, который в данный момент ходит (а не сидит или лежит)». Кроме формы настоящего времени, причастие ходящий имеет соотносительную форму прошедшего времени: ходивший. Прилагательное ходячий обозначает признак постоянный, вневременный, причастие ходящий – признак непостоянный, приуроченный к настоящему времени.

Совмещение в причастии свойств глагола и прилагательного дает основание исследователям по-разному квалифицировать причастие: или считать его самостоятельной частью речи, или рассматривать как отглагольное прилагательное, или воспринимать как напрягаемую глагольную форму. Последнее более точно, потому что в причастии преобладают признаки глагола.

Причастия делятся на действительные и страдательные. Действительные причастия называют признак предмета по действию, которое производит сам предмет: инженер, сконструировавший машину. Страдательные причастия называют признак предмета по действию, которое этот предмет испытывает: машина, сконструированная инженером. Страдательные причастия всегда имеют форму страдательного залога. Действительные причастия могут иметь значение действительного или страдательного залога: Бригада плотников, строящая дом; Дом, строящийся бригадой плотников; могут стоять вне залога: ползущие по небу облака.

У причастия есть только формы настоящего и прошедшего времени. Формы будущего времени у причастий не закрепились, что связано с наличием форм будущего составного у глаголов несовершенного вида (невозможно образовать причастие от буду писать). Глаголы несовершенного вида образуют причастия как прошедшего, так и настоящего времени, глаголы совершенного вида – только причастия прошедшего времени: делать – делающий, делавший: сделать – сделавший.

Формы причастий могут иметь как абсолютное, так и относительное значение. Время полных форм причастия, выполняющих в предложении функцию определения, чаще имеет относительное значение. Форма причастия настоящего времени обозначает действие, одновременное вместе с действием глагола-сказуемого: Я лежу и вижу плывущие облака. Форма причастия прошедшего времени совершенного вида обычно обозначает прошедшее действие, результат которого относится ко времени действия глагола-сказуемого: «Роняет лес багряный свой убор, сребрит мороз увянувшее поле» (П.).

Форма действительного причастия настоящего времени образуется от основы настоящего времени при помощи суффиксов -ущ-/ -ющ– (от глаголов I спряжения), -ащ-/-ящ– (от глаголов II спряжения). Форма действительного причастия прошедшего времени образуется от основы инфинитива при помощи суффикса -вш– (при основе на гласную), -ш– (при основе на согласную): рассмотре-вш-ий, перевез-ш-ий.

Форма страдательного причастия настоящего времени образуется от основы настоящего времени при помощи суффиксов -ем-/ -ом– (от глаголов I спряжения), -им– (от глаголов II спряжения): приобрета-ем-ый, нос-им-ый. Форма страдательного причастия прошедшего времени образуется от основы инфинитива при помощи суффиксов -нн– (при основе на -а, -е), -ен– (при основе на согласную и на -и-), -т– (после суффикса -ну– и корневых гласных е, и, о, у, ы): организованный, перенесенный, обманутый.

На образование причастий влияют категории переходности и вида: у непереходных глаголов нет форм страдательных причастий, у глаголов совершенного вида нет причастий настоящего времени. В связи с этим у подавляющего большинства глаголов имеется неполный набор причастных форм (не более трех). Только у переходных глаголов несовершенного вида могут быть все четыре формы причастий: читать – читающий, читаемый, читавший, читанный. Но формы страдательных причастий прошедшего времени несовершенного вида образуются редко (например, неупотребительно гнанный от гнать).

Причастия, совмещающие в себе признаки глагола и прилагательного, способны переходить (и часто переходят) в прилагательные. Этот процесс называется адъективацией. Адъективация может быть постоянной (полной) и временной. К числу причастий, окончательно превратившихся в прилагательные, относятся древнерусские формы типа ползучий, сидячий, бывалый, умелый, а также будущий, грядущий, сокровенный. Большая часть причастий подвергается временной адъективации, т.е. в одних условиях выступает в качестве причастий, в других – в качестве прилагательных: испуганный шумом олень – испуганный вид.

Адъективация заключается в утрате причастием значения действия и глагольных категорий вида, времени, залога. Чем бледнее в семантике причастия значение действия, тем легче оно утрачивается и тем скорее причастие переходит в прилагательное.

Именно поэтому чаще других переходят в прилагательные формы страдательных причастий прошедшего времени: жареный картофель, и формы действительных причастий настоящего времени: вызывающий тон. Формы страдательных причастий настоящего времени и (особенно) действительных причастий прошедшего времени адъективируются редко: уважаемый человек, наболевший вопрос.

Каковы же условия и признаки адъективации причастий? Внешним показателем считается наличие зависимых (управляемых) слов. Утрачивать глагольность и переходить в прилагательные могут только одиночные слова: жареный на масле картофель – жареный картофель. Употребление без зависимых слов является необходимым, но не всегда достаточным условием адъективации причастий. Среди одиночных причастий процесс адъективации наблюдается у тех, которые развивают переносные значения: извиняющаяся девушка – извиняющаяся улыбка. Адъективации причастий способствует их вхождение в состав терминологических сочетаний: отравляющее вещество, шагающий экскаватор. Причастие в таких сочетаниях обычно, утратив значение времени, обозначает постоянный непроцессуальный признак, т.е. не действие, а способность к совершению соответствующего действия.

Например, пишущая машинка – это не «машинка, которая пишет сейчас», а «машинка, приспособленная для письма вообще». Следствием перехода причастия в прилагательное является утрата парного причастия в форме другого времени: извиняющаяся улыбка, но не извинившаяся улыбка. У причастий, перешедших в качественные прилагательные, появляется способность изменяться по степеням сравнения, образовывать краткую форму и определительные наречия, иметь синонимы и антонимы среди прилагательных: подробности потрясающи, настроение подавленное (плохое, хорошее).

Деепричастие – это неизменяемая глагольная форма, обозначающая добавочное действие и совмещающая в себе признаки глагола и наречия, например: «Дробясь о мрачные скалы, шумят и пенятся валы» (П.) – главные действия выражены глаголами шумят, пенятся, а деепричастие дробясь обозначает добавочной действие и служит обстоятельственной характеристикой глагола-сказуемого.

Неизменяемость и синтаксическая функция обстоятельства (деепричастие может выступать в функции обстоятельства образа действия, времени, причины, цели, условия и уступки) сближают деепричастие с наречием. Но деепричастие является глагольной формой. Их объединяют общность основы и лексического значения, вид, залог, управление, способность определяться наречием. Например, у деепричастия прочитав и глагола прочитать общие лексическое значение «воспринять что-либо написанное или напечатанное», основа, грамматические значения совершенного вида, действительного залога, способность подчинять форму винительного падежа существительного и определяться наречием: быстро прочитав книгу.

Поскольку деепричастие обычно обозначает действие, сопутствующее действию сказуемого, его нередко называют второстепенным сказуемым. Если деепричастие заменить спрягаемой формой глагола, то соответствующее действие будет восприниматься как равноправное: Сидя в парке, я предаюсь воспоминаниям. – Я сижу и предаюсь воспоминаниям. Однако, деепричастия, в которых преобладает обстоятельственная семантика, такую замену не допускают: «Валя сидела на песке, охватив колени» (Лавр.). Деепричастие может сопровождать не только спрягаемые формы глагола, но и инфинитив, и причастие.

Категория времени деепричастиям не свойственна. Например, решая и решить – это формы на времени, а вида. Взятое вне контекста, деепричастие не содержит информации о том, когда произошло (произойдет) обозначенное им действие. Значение времени деепричастие приобретает лишь в контексте, в соотношении с формой времени глагола-сказуемого. Иначе говоря, деепричастие всегда имеет значение относительного времени.

Деепричастие несовершенного вида обычно обозначает действие, одновременное с действием глагола-сказуемого: «Мой грустный товарищ, махая крылом, кровавую пищу клюет под окном» (П.). В редких случаях такое деепричастие обозначает действие, предшествующее или последующее: «Раза два в год бывал в Москве и, возвращаясь оттуда, шумно рассказывал» (М. Г.).

Деепричастие совершенного вида обычно обозначает предшествующее действие: Снявши голову, по волосам не плачут (посл.). В постпозиции такое деепричастие может обозначать последующее действие: «Чичиков согласился с этим совершенно, прибавивши, что ничего не может быть приятнее, как жить в уединении» (Г.).