Наедине с собоюславно идти зарею,только вода бы пела —звонко, пустынно, бело,рядом с землею сонной —звонкой, пустой, зеленой.Только бы полной грудьювольно вдыхать безлюдье,где, над землей витая,ангелов кружит стая.Рай их лежит высоко.Сладко в нем, одиноко.
Глухой и похоронныйсегодня звон с утра,и ветер заоконныйдо самого нутрасквозит холодноватосреди родных потерь —считай свои утраты,ведь ты один теперь.В тебе одном отлитыостатки жизни той:очаг полузабытыйи тени за чертой,что, заодно с тобою,обречены на слом.А небо голубоеповеяло теплом,и дали просветлели,и ты уже готоввдохнуть цветочной прели урыночных рядов,тот дух в себя вбирая,где, тленьем налита,живет земля сырая,земля и красота.Как время ни искусно,гляди, в который разматерия и чувстваотмаливают нас!
Сентябрьский ветер в тополях
В небе, где отгорелапамятью прошлом лете,бродит душа несмелов звонко-звенящем свете,точно прося, чтоб снова,рощицей у излуки,светлая тень былогок ней протянула руки.Что там? Прозрачен воздух,дальние видно вехи,музыка кружит в звездах,спит в тополином эхе.Слышится в перелескелегкий звук поцелуя,крыльев глухие всплескитайну хранят людскую.Но и в блаженном гулене повстречаться с вами,годы, что затонулии утекли ручьями.Юность, моя отрада,чем я тебе отвечу?Мне и тебя не надо,не выходи навстречу!Пой тростника безвестнейв пойме реки туманной.Будь, как и я, лишь песней —дальней и безымянной.К вам потянусь без страха,губы, глаза, былое.В желтые листья праха,молча, лицо зарою.Да распахнет ненастьемрака глухую полость.Пой мне, былое счастье,пой мне, заветный голос!Пой и прощай, родное,жажда и жизнь без края!И уплывай волноюв желтую славу рая.
Чайки в городских парках
Владыка фабрик, баров, где камень давит прессом,где сумрачное небо и сумрачные зданья,христианин под праздник да по воскресным мессам —ветхозаветный город, не знавший покаянья.Чудно´ в таком пейзаже пройти забавы радипо запыленным паркам, где зелень неопрятна,и, глянув вверх случайно, увидеть на закатев дождливом небе чаек — безумных, вероятно.К чему бы им, крылатым, парить в дыму и гаме,над лужами-ручьями с густым пятном мазутным?Каким жестоким ветром, какими их судьбамиприбило к этим дебрям — безводным, сухопутным?Отлучены от моря, покинуты на суше,они сдержать не могут бессильного укора,и докучают плачем их проклятые души тому,кто дал им крылья, но не дал им простора!
Прощание
Юноши,не ставшие вчера моими спутниками, прощайте!И вы,кого мне уже не суждено встретить завтра,прощайте и вы!Жизньразвела нас:позади смешливая вольница юности,впереди — жалкое убожество старости.В молодости я не умелразглядеть красоту, привлечь ее, завладеть ею.Теперья распознаю ее с первого взгляда.Что с того? Нынче все — напрасно.Ласка старикалишь осквернит молодое тело.Оттого и надлежит старой развалинев гордом одиночестве, с достоинствомуходить от позднего искушения.Как свежи и желанны целованные однажды губы.Но не целованные — еще свежей и желанней.Как быть? Что с этим делать?Ничего, друзья мои: из этого лабиринта нет выхода.А как славно было быеще побыть здесь, с вами:вместе купаться и загорать на раскаленном песке,делить за одним столом хлеб и вино,смеяться, болтать, шататься там и сям,ловя в других глазах свет и музыку.Оставайтесь, беспечные мои, такими, как есть,любите любовь, будите желания.С вами легкость и красота, и что вамдо чудака, с отрешенным видом бредущего мимо.Прощайте же, мои остряки и прелестники!Мне пора. Может, там, куда я отбываю,еще удастся каким-то чудом связать оборванную нить,чтобы сказать и сделать все,что не довелось сделать и сказать здесь.Прощайте, мои несбывшиеся!Мне осталось освоить последнюю науку —науку умирания, но я ухожу с надеждойвновь встретиться с вами,такими же прекрасными, как сейчас,в какой-нибудь другой, непохожей, жизни.