У четы Макарони, проживающей в Лондоне на Брук стрит, 15, не было оснований пожаловаться на судьбу. Казалось, супруги имели абсолютно все: молодость, здоровье, деньги и любимое дело. Хотя, конечно, куда важнее – они боготворили друг друга, и главным их богатством был трехлетний сынишка Пит.

Диего Макарони, двадцатипятилетний жгучий красавец, с полным основанием именовал себя настоящим мачо. Его черные вьющиеся волосы и усики под мушкетера заставляли трепетать женские сердца. Импульсивность как нельзя лучше сочеталась в нем с добродушием и чувством юмора. Он был талантливым и преуспевающим художником; впрочем, именно его преуспевание послужило причиной разногласий с женой.

Люси Макарони, стопроцентная англичанка, обладала безупречными манерами. Пышная льняная блондинка, в свои 19 лет она уверенно шла к вершинам балетного искусства, и место прима–балерины маячило перед ней как вполне реальная перспектива. Ей относительно легко удалось восстановить форму после рождения сына.

До свадьбы у них не было ничего, кроме любви и желания работать. Знакомые считали их чокнутыми, они и сами признавали за собой склонность рисковать и любовь к всякого рода экспериментам и приключениям. Тогда между ними все было прекрасно. Прошло три года…

За мерцающими стеклами очков–полумесяцев глаза Альбуса Дамблдора казались странно застывшими.

— Это очень серьезное решение, — повторил он. Конец реплики заглушили взрывы петард, проникшие сюда из Косого переулка через две стены.

— Волдеморт сгинул, — яростно произнес семнадцатилетний паренек, отвернувшийся к окну. – От этого ребенка зависит слишком многое. Директор, можем ли мы доверить этим людям?..

Люси отчаянно прижала к груди мирно посапывающий сверток.

— А что вы собираетесь с ним сделать? – мистер Макарони сжал кулаки. – Вы понятия не имеете, как воспитывать детей!

Юноша круто развернулся, сверкнув глазами.

— Успокойся, Гарри, — мирно произнес Дамблдор. – Итак, вы знаете о его происхождении и готовы рискнуть. Это похвально, но…

— Директор, они не в состоянии представить, насколько велик риск! Если сторонники Волдеморта узнают об этом ребенке – они ведь будут искать его! – Гарри поглядел на чету Макарони, как на детей, своей же пользы не понимающих, и вновь обратился к своему наставнику. – Они подвергнут себя огромной опасности. Намного надежней будет спрятать его так…

-…как они предлагают, — невозмутимо закончил Дамблдор. – Да, они будут искать его, но! Где угодно, только не у магглов. Согласись, Гарри, это им не придет в голову.

— Вы что – собираетесь согласиться?! – в изумлении выдохнул Гарри Поттер.

— Кофе, — старик–хозяин без предупреждения вкатил тележку; в распахнутую дверь залетали звон бокалов и тосты – за Орден Феникса, Дамблдора, Гарри Поттера и компанию.

— Спасибо, Том, — поблагодарил Дамблдор. – Я собирался спросить, Диего: какие гарантии дадите нам вы, что сумеете его правильно воспитать?

— Мы обещаем, что с нами ему будет хорошо, — отрезал Макарони.

— Этого может оказаться достаточно, — задумчиво произнес Дамблдор.

…Когда час спустя они втроем покидали «Дырявый котел», все в зале очередной раз пили — за освобождение от Того, чье имя все еще боялись называть.

Рики Макарони безмятежно спал на руках своей новой матери, не подозревая, что с этого дня его будут всячески портить, реагируя на малейшие капризы, баловать и оберегать. Ему было невдомек, что он, младенец, стал причиной нарушения магических и маггловских законов, что предстоит бумажная волокита и модификация памяти нескольких людей, что он – важная персона в мире магии. Также Рики не догадывался, какое счастье приносит в семью Макарони – но зато это знали родители.

— Кажется, дождь собирается, — отметила Люси Макарони, выглядывая из‑за гардины на веранду, где играли дети.

— Разъяснится, — проворчала миссис Дуглас. – Сегодня весь день так, то солнце, то тучи. Пирог почти готов, я скажу, когда звать к столу, — она развернулась и ушла, как всегда не соизволив уточнить, согласна ли хозяйка. Люси не обиделась, поскольку уже десять лет миссис Дуглас держала весь дом в абсолютном порядке и послушании.

Люси осталась наблюдать за детьми, поражаясь, как быстро летит время. Вот и наступил день рождения Рики. Одиннадцатый.

Да, малыш Рики был им необходим. Страшно вспомнить, как они ссорились каждый день. И ведь оба были правы. Появились деньги, и Диего настаивал на втором ребенке, но для Люси это означало расстаться с балетом навсегда. Она любила детей, но… А ведь та поездка могла не состояться. Стоило им увидеть Рики, вопрос был решен; он и теперь неотразим, как Люцифер – точно, обаятельный и коварный. С того дня, как он появился, в доме как будто поселилось солнце. А когда он первый раз улыбнулся! Люси помнила абсолютно все, каждый этап его пока еще такой недолгой жизни. Он всегда был замечательным ребенком. Просто особенным.

Рики предпочитал те игрушки, которые могли что‑то делать сами, и особенно – летать. Диего усматривал в этом опасность и старался научить сына обращаться с вещами согласно их назначению, дать почувствовать, что только человек может оживить их. Он строго следил, чтобы дети сами ухаживали за собой, выполняли необходимую работу по дому, аккуратно обращались с вещами. Рики же не очень пылал трудолюбием и при случае отлынивал, «забывая» убрать игрушки или застелить постель – а она, мать, по возможности потакала ему, считая, что он еще маленький. Диего в таких случаях всегда повторял изречение Кофуция: «Ты заботишься о баране, а я забочусь о ритуале», подразумевая, что важнее верное направление, чем сиюминутное милосердие. И он, конечно, был прав.

Но что истинно радовало обоих родителей – это беспредельная привязанность Пита и Рики друг к другу. Все знакомые завидовали, какие у них дружные дети. Пит был для Рики непререкаемым авторитетом, и конкуренции с ним не выдерживал сам Диего Макарони. Оба мальчика были удивительно похожи на отца черными смоляными волосами, осанкой и голосом – Пит чуть меньше, в нем просматривалось некоторое сходство с матерью. Иногда создавалось впечатление, что Рики помыкает братом; но, стоило тому сказать хоть слово, и Рики поступал, как велено. Пит совершенно не стеснялся брата, водил его на встречи со своими друзьями и возился с его. Вот и сейчас – на день рождения Рики пришли обе банды.

Рики, конечно, был не очень послушным, и не все с ним было так гладко. Однажды они с ребятами играли возле энергостанции, и только Рики при виде запрещающей надписи обуял бес зачем‑то залезть в помещение. Позже он рассказал, что специально схватил этот провод: хотел вынести наружу и похвастаться. Старший брат почувствовал неладное, но не успел остановить его. Врачи «скорой помощи» при виде обугленного тела с ходу заявили, что уже ничем помочь не могут. В каком они были шоке, обнаружив, что, хоть он и «обгорел, как жаркое», пульс на месте! За те мучительные часы, что они с Диего присохли к двери реанимации, Люси на всю жизнь запомнила постоянно повторяемую на все лады фразу: «Он просто не может быть живым!!!». Но Рики выжил, полностью поправился. Вскоре он пошел в школу, прекрасно учился, и несчастный случай был предан забвению. В будущем году ему предстояло учиться уже в другой школе – и к этому разговору родители готовились давно. Люси с тяжелым вздохом воззрилась на письмо и остановилась на имени отправителя: «Гарри Поттер».

Тем временем дети уже устали играть. Все‑таки в этом возрасте они начали предпочитать иные развлечения, помимо беготни и «Городов». Однако миссис Дуглас наотрез отказалась выдать им карты.

— Ну, Пит, скажи! – снова потребовал Рики.

— Не скажу! – отрезал старший брат.

— Подожди несколько минут, — поддержал Саймон.

Рики снова с тоской глянул в сторону дома и убедился, что миссис Дуглас не собирается уходить из прихожей – единственный человек в доме, которого Рики побаивался. Она могла запросто огреть поварешкой даже в день рождения.

— Все равно твои подарки от тебя никуда не денутся, — поджала губы Даниэла. – Вот смотри, мистер Франкенштейн хочет, чтобы ты пожал ему лапу! – она требовательно уставилась на Рики.

Рики не нужно было упрашивать – терьер Дан нравился ему куда больше, чем новые канарейки Пита; честно говоря, он считал, что лучше было бы купить другого хомячка взамен Криса, но Пит еще переживал, да и сам Рики тоже, за три года он успел привязаться.

В этот раз Рики так и не сумел разнюхать, что же ему подарят: наученные горьким опытом родные и друзья совместно приняли меры. Его самолюбие было уязвлено: в свои одиннадцать лет он считал себя великим шпионом. Но ни подслушивания, ни специально продуманные незаконченные фразы не дали эффекта. Остался последний способ. Отвернувшись от пса, но продолжая висеть на его пушистой рыжей шее, Рики пристально вгляделся в лица гостей.

Пит, молодец, сразу же отвернулся. Сэм же и прочие приятели брата аж подпрыгивают от восторга – наверняка припасли какую‑нибудь игрушку с сюрпризом; надо поосторожнее. Роджер опустил глаза, какой‑то робкий; точно, что мать купила, то и принес – и далеко не уверен, что это придется Рики по вкусу. Саймон зато, судя по блуждающей улыбке, не подкачал.

И, наконец, Дан, единственная девчонка в компании. Это обстоятельство никогда не смущало Рики, поскольку Дан действительно была замечательным другом – и более близким, чем все остальные, кроме, конечно, Пита. Они вместе с ней ходили на плавание, и однажды она спасла Рики жизнь: неожиданно свело ногу, а остальные были уверены, что он просто прикалывается. Дан же всегда видела все как есть, и обратной стороной этого замечательного качества было то, что над ней почти никогда не удавалось подшутить. Они часто вместе делали уроки и гуляли с ее собакой. С ней у Рики было полное взаимопонимание во всем, кроме…Только бы не то, о чем он подумал!

— Дети, к столу! – позвала из дома миссис Макарони. Рики улыбнулся: мама сегодня такая красивая, новая прическа ей идет. Он гордился, что его мать – самая молодая среди родителей его друзей. Пусть Рики и знал, что он приемный сын, никогда не комплексовал по этому поводу. Подумаешь! Даже на заказ он не выбрал бы себе других родителей.

Вперед всех Рики влетел в дом, промчался мимо стола и миссис Дуглас – прямо к подаркам.

Горка на столике была не очень большой, но впечатляющей. И конечно, куча открыток! Рики всегда удивлялся – вот не лень людям их писать; потом деть их некуда, валяются, выбросить жалко; а за столом скажут то же самое.

«От папы с мамой – фотоаппарат. Здорово. Эта огромная – энциклопедия, ну конечно от Роджера, сдалась мне такая ценность. Хотя все равно надо будет сказать спасибо. Коробка от Пита – да здесь ролики! Класс! Эта коробочка от Сэма – так, печенье, пахнет вкусно; горькое!! Какой урод придумал печенье с перцем?! Судя по надписи на этикетке, эстонский; интересно, где это? В общем‑то ничего, оригинально. Что внутри этой большой коробки? Робот с кучей кнопок. Попробую вот эту…»

Тут же робот противно запищал: «А ты прошел фейс–контроль, а ты…»

— Как это выключить? – Рики вопрошающе обернулся.

Позади столпились почти все.

— Рики! – с упреком сказал папа. – Между прочим, терпение – лучший помощник. Жаль, его нельзя подарить.

Пит выхватил игрушку и куда‑то надавил. Робот затих.

— Все, пирог остынет! – категорично заявила миссис Дуглас.

— Еще один! – не согласился Рики.

Оставался подарок Дан, обернутый в яркую клетку прямоугольник. «Кассета! О ужас, худшие опасения!!»

— Дан, я тебя убью!

— Рики! – всплеснула руками миссис Дуглас.

— Между прочим, японская анимация признана во всем мире, — наставительно изрекла подруга, строго взирая на Рики из‑под ресниц, — и тебе не мешает повышать культурный уровень, чтобы не отстать от папы с мамой.

Щелк! Резинка в волосах Дан с треском лопнула и отскочила, ударившись о стену, а украшавшие ее бусинки рассыпались по полу. Как сама Дан, так и все зрители, включая Рики, вздрогнули и замерли на несколько секунд, а ее черные жесткие непослушные волосы немедленно расползлись в разные стороны, почти закрыв лицо. Приведение их в божеский вид потребовало пятнадцати минут возни, а еще помощи миссис Дуглас и мамы Рики.

За столом Рики не преминул высказать по этому поводу, что, должно быть, всевышнему неугодны большеглазые и длинноногие и он наказывает тех, кто пытается их распространять среди друзей. На самом деле он был далеко не так безмятежен.

С ним постоянно происходили всякие странные вещи. Правда, нечасто, но все они стоили того, чтобы задуматься. Достаточно вспомнить последнюю поездку в Италию на прошлогодних летних каникулах. Папины тетки вместе с бабулей, как всегда при встрече, начали причитать, почему это Педро плохо кушает, такой тощий, что даже Рикардо рядом с ним выглядит пышечкой. И в этот раз почему‑то они так разошлись, что мама явно мечтала сквозь землю провалиться. Поверх их голов Рики уставился на развешанное за окном сохнущее белье. Через несколько секунд все помчались тушить то, что осталось. Но во дворе точно никого не было. Или – тот единственный случай, когда он получил неуд. Рики собирался выбросить дневник, но не решился и долго таращился на отвратительные красные чернила, мечтая, чтоб они испарились. Когда же он раскрыл эту страницу дома, никакой записи там не оказалось. А еще миссис Дуглас рассказывала, что, когда ему исполнился год, в коляску ударила молния. Тогда пришлось покупать новую коляску, но не нового ребенка. И потом эта история с проводом, когда он чудом не погиб. Рики никому не говорил, но он часто вспоминал об этом. С тех пор ему иногда снился один и тот же сон – яркая зеленая вспышка на фоне странных теней – предположительно человеческих силуэтов.

Между тем праздник проходил своим чередом. Застольный разговор вертелся вокруг планов на будущее. Роджер всем и каждому уже сто лет назад доложил, что пойдет в тот же колледж, что и его дедушка, и какие там порядки. Питер с друзьями агитировали в свою школу. Саймон, Дан и Рики сомневались.

— Кстати, Рики, ты же забыл про мой подарок! – внезапно напомнил Саймон. – Он на столе не помещался.

Рики немедленно подскочил, изображая живейший интерес.

Обернутое длинное нечто на диване было и раньше, но тогда Рики не обратил внимания. Он рывком содрал обертку и вначале онемел. Когда затем победный клич индейцев прокатился по дому, из кухни донесся звон разбитой посуды и ругань миссис Дуглас.

Удочка! Его собственная, настоящая удочка со всеми причиндалами! Теперь он получил полное право всякий раз набиваться в компанию к отцу. У того было отличное оснащение, но все же своя персональная удочка – это круто! Жаль, что здесь не Италия, англичане плохо относятся, когда на них набрасываются с поцелуями, а то бы Саймону досталось.

— Дорогой, — на его плечо мягко легла мамина рука, – на столе ведь еще один подарок.

Рики пригляделся – да, эту микроскопическую коробочку можно и не заметить. Откуда бы? От родственников из заграницы придут позднее, они вечно все покупают в последний момент. Рики сорвал упаковку и открыл коробочку.

Внутри находилась какая‑то плохо нарисованная дрянь на веревочке.

— Это амулет, — объяснила миссис Макарони. – Его прислал мистер Поттер.

— Следовало догадаться, — проворчал Рики и поставил подарок на прежнее место.

Рики считал Гарри Поттера очень странным типом. Он иногда появлялся, и родители принимали его радушно, но Рики безошибочно чувствовал фальшь с обеих сторон. Гостеприимный дом Макарони навещало множество разных людей, а вот именно этот Рики не нравился. Он не имел ничего общего ни с папиным, ни с маминым кругом, и какого черта ему было нужно, не могла толком объяснить даже миссис Дуглас. До дня рождения он пару раз пытался что‑то дарить Рики, но при этом совершенно забывал про Пита, отчего Рики невзлюбил мистера Поттера еще больше. Разговаривать с ним было абсолютно не о чем, а его лохматые волосы и круглые очки напоминали гибрид зубрилы и хулигана. Тем противнее было признавать, и Рики не сомневался: он – та причина, которая заставляет Гарри Поттера приходить к ним домой и беседовать ни о чем с его домочадцами.

Впрочем, его жизнь пестрила интересными впечатлениями, и через пару дней он напрочь забыл о мистере Поттере. Его больше волновало, в какую новую школу определили его папа с мамой; но те отчего‑то молчали. Наконец, он не выдержал и сам спросил их об этом однажды за завтраком.

Родители переглянулись, после чего мама начала разглаживать свою салфетку, а папа сказал:

— Мы давно хотели поговорить с тобой об этом, мой бледнолицый сын. Подожди до завтра – нужно, чтобы мистер Поттер тоже пришел.

Меньше всего Рики ожидал такого счастья.

— Кому это он нужен? – заранее поддержал его Пит, намазывающий джем на печенье.

— И зачем? – с претензией потребовал Рики.

— Так нельзя. Мистер Поттер был очень внимателен к тебе. Между прочим, он твой крестный отец, — сообщила мама.

Вот так новость! Впрочем, для Рики мало значил и этот факт.

— А я и не знал, — сказал Пит.

— До сих пор мы прекрасно без него обходились, — проворчал Рики.

Все проявления недовольства Диего и Люси Макарони проигнорировали, так что Рики не оставалось ничего другого, как надуться и дожидаться достопочтенного Гарри Поттера.

Назавтра у миссис Дуглас был выходной, а Питу всучили билет в кино на дневной сеанс. Рики не сомневался, что все эти предосторожности исходят от мистера Поттера, и был вне себя от бешенства. Да кто он такой, что родители ему подчиняются?!

Несимпатичный субъект явился аккуратно в три часа с цветами для миссис Макарони. Рики терпеливо переждал обмен любезностями и сам поздоровался с гостем столь подчеркнуто вежливо, что тот смутился. Наконец, они расселись в гостиной.

— Рики, — заговорил папа, — ты ведь всегда знал, что мы не твои настоящие родители.

Мистер Поттер закашлялся, мама была бледнее обычного.

— Ну, — удивился Рики. Собирались говорить о новой школе, какое это имеет значение?

— Дело в том, Рики, — начал мистер Поттер.

— Гарри, не мешай, — резко осадил отец. – Это наше с Люси право – сказать ему правду.

— Рики, солнышко мое, ты – волшебник! – выпалила мама, словно боясь, что гость перебьет ее.

Юмора Рики не уловил. За свою жизнь он получил немало ласковых прозвищ, и ему надоело, что снова заговаривают зубы. Почему они не говорят как есть, к чему все эти поглаживания?!

— А еще зайка и киска, и пончик, — перечислил он. – Для учителей это абсолютно все равно.

— Ты ошибаешься, Рики, — нахмурился мистер Поттер.

— В какую школу я пойду? – нетерпеливо спросил Рики.

— В волшебную, — необычайно серьезно ответил мистер Поттер.

— Хватит дурака валять! – обиделся Рики.

— Это правда, — снова вмешался Диего Макарони. – Когда мы усыновили тебя, мы знали, что однажды ты возвратишься в свой мир. В мир колдунов и ведьм.

В его голосе не было и тени иронии. Рики всегда знал, когда отец шутит, а когда нет, и его заявление требовало более чем серьезного осмысления.

— Как это – я волшебник? – переспросил он.

— С тобой иногда происходили необычные вещи, — продолжила мама, — это нормально для маленького колдуна, который еще не может контролировать свои чувства. – Мама заулыбалась, и Рики точно знал, что в этот момент она вспоминает горящие простыни бабули. – Поэтому мы тебя не наказывали.

— В колдовском мире ты остался без родителей, — сказал папа. – У тебя нет родственников, а Гарри…

— Подождите! – Рики закрыл глаза и помотал головой. Убедившись, что все остались на своих местах, он с недоверчивым любопытством уставился на Гарри Поттера. – Хотите сказать, Вы – волшебник?

— Да, — кротко подтвердил Гарри Поттер и отчего‑то усмехнулся в сторону. Рики же подумал, что крестный–волшебник в сказках и в реальности – две большие разницы, поскольку ему от мистера Поттера никогда не было никакого толку, бантик сбоку и тот полезнее – хоть украшает.

— А почему в вас никто не верит?

— Об этом, Рики, ты мог бы и сам догадаться, — произнес аутсайдер от сбоку бантика. – Магглы – так мы называем не магов – захотели бы использовать магию в своих целях. Два наших мира еще не готовы пойти на контакт. Они существуют раздельно, и – так всем гораздо спокойнее.

— Вот поэтому, Рики, мы и не говорили тебе, — добавил папа, — чтобы не интриговать раньше времени.

Гость поймал вопрошающий взгляд Рики.

— Дело в том, что существуют ограничения на использование магии несовершеннолетними и запрет на ее применение в мире магглов – ну, разве что в исключительных случаях. Зная тебя…

Дальнейшее не нуждалось в объяснении. Рики был чемпионом мира по обхождению всяческих запретов, и ничто так не раззадоривало его, как слово «нельзя».

— Мы не знаем, кто твои настоящие родители, — сказала мама. – Один очень мудрый волшебник сказал, что это не имеет никакого значения.

— Он был, наверное, прав, — подтвердил Гарри Поттер.

Рики всегда соображал быстро. И ему стало ясно, что итоговый тест обучения в младшей школе, который он написал вполне прилично, скорее всего, в магической школе никому не будет интересен. Хотелось бы знать, какие тесты потребует от него обучение магии.

— А что такого есть у магов, чего нет у обычных людей? – спросил он Поттера.

— Например, волшебная палочка.

Рики захихикал.

— Да, это обязательный и очень важный атрибут каждого волшебника, — взвился Гарри Поттер. – Между прочим, колдун может перепробовать множество палочек, пока не найдет ту, что ему подходит. С другой он не добьется тех же результатов, как бы не старался.

— Это как твоя ракетка, или удочка, — уточнил Рики.

— Ну, вроде того, — мистер Поттер сразу скис, когда Рики перебил его.

— И Ваша сейчас с собой? – вдруг сообразил Рики.

— Да, — растерялся Гарри Поттер. – Показать? – он правильно истолковал жадный взгляд Рики, и, хоть хозяева всячески выказывали свое неодобрение этой затее, было поздно. Рики уже соскочил с дивана и вплотную надвинулся на гостя.

Тот нехотя полез во внутренний карман плаща и достал совершенно ничем не примечательную гладкую прямую палочку. И тогда Рики в очередной раз осенило.

— А что будет, если я ее подержу? – спросил он.

— Рики, не наглей! – сделала замечание мать, очевидно сочувствуя смятению Гарри Поттера – тот аж вспотел, и отца это явно забавляло.

— Это неприличная просьба, что ли? – спросил Рики.

Наверное, Поттеру стоило героического усилия протянуть палочку Рики.

— Вовсе нет. Хорошо, Рики, можешь подержать ее. Только недолго, и не пытайся взмахнуть – ты можешь что‑нибудь разбить, и твоя мать рассердится на меня.

Он повернул палочку другим концом. Рики осторожно схватил.

Пальцы как будто обожгло. Рики почувствовал, как внутри вскипает странная сила, и вместе с тем неприятная горечь – от утраты, или поражения. Они испытал подобное лишь однажды – несколько секунд свободного падения с бабушкиной беседки. В нем с новой силой вспыхнула позабытая было неприязнь к мистеру Поттеру. Пробормотав слова благодарности, он ткнул палочку в руки ее законного владельца и вернулся на свое прежнее место.

— Вот, Рики, скоро ты пойдешь в «Хогвартс» – так называется школа чародейства и волшебства, — бодро произнес Поттер.

— Ага, и все это время Гарри чутко контролировал, чтобы ты вырос достойным этого заведения, — отец и не старался скрыть сарказм.

— Вот именно, Диего, — сердитый взгляд в сторону папы, и Рики сжал кулаки, — «Хогвартс» – старинная школа с почтенными традициями. Ты там многому научишься, что позволит тебе стать кем угодно в колдовском мире.

— Я всю жизнь мечтал стать шпионом, — сообщил Рики собственным ботинкам.

— У нас они тоже есть. Их называют аврорами. Это большая честь, и большая ответственность. Тебе придется как следует учиться.

Рики насупился. Он считал, что учеба должна довольствоваться отведенным ей в жизни местом и не претендовать на большее. Не хватало еще, чтобы этот Поттер прочитал ему мораль! Папа с мамой так никогда не делали.

Гость, похоже, уловил настроение Рики и сменил тему.

— Я пришел рассказать, что тебе следует знать о колдовском мире. Попав туда, ты должен хотя бы понимать, о чем говорят люди вокруг тебя. Я сам вырос у магглов, в семье моей тетки, и по себе помню, как мне было неловко на первых порах. Главное, не бойся. В маггловских семьях время от времени рождаются колдуны и ведьмы, таких детей полным–полно в школе, и они ничем не отличаются от остальных.

— Не все так считают, — напомнил Диего.

— Верно, — вздохнул Гарри Поттер. — Несколько лет назад гвардия темных магов… Да, Рики, не все волшебники добрые. Их возглавлял Тот, чье имя до сих пор боятся называть. Я скажу тебе – его звали лорд Волдеморт, — голос Поттера зазвучал тверже, а Рики решил, что этот лорд чудной какой‑то. Неужели в магическом мире людям дают такие имена? Пит бы обхохотался.

— Это не смешно, Рики, — прошептала Люси Макарони.

— Люси, это лучше, чем содрогаться, как некоторые до сих пор делают, — заявил Гарри Поттер. – Так вот, они боролись за чистоту колдовской крови. Тогда было много убийств магглорожденных колдунов и магглов. Последователи Волдеморта называли себя Упивающимися смертью. Имена многих из них так же боялись произносить, как имя их предводителя. Было время, когда они вроде как проиграли: Волдеморт исчез, половина его соратников бросили в Азкабан – это колдовская тюрьма, жуткое место; другая половина сумела выкрутиться и затаилась. Пятнадцать лет спустя Темный Лорд вернул себе былое могущество, договорился с дементорами – это существа, охраняющие Азкабан, самые отвратительные демоны, какие только могут быть, – освободил заточенных соратников и снова собрал старую гвардию. Министр магии Корнелиус Фадж испугался и занял страусиную позицию; он попросту отказался признать, что Волдеморт вернулся. Из‑за этого наши ряды понесли потери, которых можно было избежать, — Поттер тяжело вздохнул. — Сопротивление возглавил величайший маг современного мира – Альбус Дамблдор. Он был единственным, кого боялся Темный Лорд. Дамблдор сразу правильно оценил ситуацию и созвал Орден Феникса. Надо сказать, Упивающиеся Смертью не сразу начали действовать – они выжидали, хотели собрать больше информации. Ладно, подробности ты узнаешь на истории магии. В конечном итоге они были разбиты, Темный Лорд сгинул. Но до сих пор в некоторых чистокровных семьях считают, что магглорожденные – люди второго сорта. Ты можешь столкнуться с такими ребятами.

— Ошибочка. Это они могут столкнуться со мной. Пусть будут внимательнее, — заявил Рики.

— Рад, что ты так настроен, — улыбнулся Поттер, – но все‑таки остерегайся. Лорд Волдеморт собрал много сторонников, он был в свое время могущественным магом…

— Не говори ерунду, Гарри, — оборвал его отец Рики. – Он был самым обыкновенным трусом и получил по заслугам. Я всегда объяснял моему сыну, что сила заключается вовсе не в том, чтоб подавлять тех, кто слабее тебя.

— Полностью согласен с тобой, Диего, — кивнул мистер Поттер. –Так вот, он был побежден, но идеи о превосходстве чистокровных были и до него, и сохранились после него, о чем я уже говорил. В «Хогвартсе» есть четыре колледжа…

— А вот этого не надо, — потребовала миссис Макарони. – Сам разберется на месте. Твое мнение по этому вопросу мне никогда не нравилось. Незачем моему сыну твои предубеждения.

— А чему учат в этой школе? – заинтересовался Рики.

— О! Превращениям, заклинаниям, зельям. Есть обязательные предметы, есть по выбору. Ты поймешь, что тебе больше всего нравится, когда начнешь учиться. Уже к третьему курсу вам предложат два предмета дополнительно к остальным, можно и больше. Лично я ходил на прорицания, и не советую тебе – абсолютно не пригодилось.

«Еще бы, — подумал Рики, — ты не в состоянии даже предсказать реакцию на собственный подарок!»

— На пятом курсе нужно будет определяться с будущей профессией, в буклетах обычно пишут, по каким предметам нужно сдать экзамены, чтобы стать тем‑то. После школы тоже можно продолжать учебу – целители, например, учатся три года; а иногда можно сразу идти работать.

— Куда ты так торопишься? – оборвал его папа. – Он же только на первый курс идет!

— Ты прав, — согласился Поттер. — Очень скоро, Рики, ты получишь письмо из школы. Там список учебников и всех необходимых вещей. Нужно будет сделать покупки в Косом переулке – это магический район в Лондоне, тебя туда проводят.

— А разве не ты его поведешь? – спросил Диего Макарони.

— Боюсь, у меня не получится, — смутился мистер Поттер. – Но Дамблдор – это директор школы, Рики, он – тот самый величайший в мире волшебник – сказал, что обязательно пришлет кого‑нибудь за тобой после письма.

Больше он ничего интересного не сказал, отвечал на расспросы родителей о каких‑то общих знакомых. А Рики, частично завлеченный невероятной перспективой, все же ощущал невнятную тоску… которая усилилась, как только его попросили пообещать, что он ничего не скажет Питу.

Обещанное письмо пришло через две недели, и с таким необычным способом доставки почты Рики столкнулся впервые. В одно прекрасное утро в форточку втиснулась сова, швырнула ему на голову конверт и отбыла восвояси. Он бы решил, что ему приснилось, если бы не реальное наличие этого самого письма, надписанного зелеными чернилами и заклеенного красивой печатью. Герб и девиз «Хогвартса» Рики понравились, особенно изображение черного барсука. Прочитав послание, Рики подумал, что все это хорошо, но островерхие шляпы нынче как‑то не в моде.

За завтраком он чувствовал себя прескверно, корча рожи родителям каждый раз, как Пит отворачивался. Когда брат позвал его с собой к Сэму, Рики отказался, чувствуя, что начинает ненавидеть магию.

Мама ушла раньше Пита – ее ждали на репетицию. Остался только отец.

Рики без стука вошел к нему в мастерскую. Диего Макарони еще не начал работать, он как раз распаковывал новые кисти.

— Письмо пришло, — проинформировал Рики.

— Да ну? Можно прочитать? – загорелся папа. Рики этого не ожидал, хотя такое любопытство было понятно, папа ведь не учился в волшебной школе. Рики нисколько не возражал.

— Ну вот что, — сказала папа, покончив с письмом, — чтобы все это купить, тебе придется поменять нормальные деньги на волшебные. Да, насколько я помню, маги пользуются монетами. В одном галлеоне семнадцать серебряных сиклей, а в одном сикле – двадцать девять бронзовых нутов, нельзя попроще!

— Так с ходу не запомню, — сказал Рики.

— Я тебе сейчас запишу, — отец взял блокнотный листок, — и постарайся не соблазняться там разными диковинными штуками. Все равно мы не сможем держать это в доме.

Задребезжал дверной звонок – значит, кто‑то пришел. Рики закусил губу.

— Пит никогда не узнает, да?

Диего Макарони поднял голову от бумажки. К удивлению Рики, он улыбался.

— Об этом мы поговорим, когда ты все купишь. Просто надо, чтобы вначале ты там побывал.

— А почему вам туда нельзя? – спросил Рики.

— Нам можно. Но лучше не стоит.

— Прошу прошения, — миссис Дуглас коротко стукнула в дверь. – Пришел какой‑то человек, говорит, что должен отвести Рики в Косой переулок или что‑то в этом роде.

— Идем, — ободряюще улыбнулся Диего Макарони.

Судя по сурово поджатым губам и сверлящему взгляду, визитер не понравился миссис Дуглас. Рики понял ее, как только сам увидел гостя. Вредный с виду субъект с выпученными глазами–фонарями, он нервно приглаживал редкие волосы. Сюртук на нем был настолько старомоден и поношен, что, казалось, его выбросили из музея, и оттого резко контрастировал с почти новыми джинсами, кстати, на два размера больше положенного.

— Этот, что ли? – буркнул дядька, обращаясь к отцу. Его голос напоминал скрип несмазанной двери.

— Добрый день, мистер Филч, — вежливо произнес хозяин дома. – Да, это мой сын Рики, и хочу верить, что вы сможете найти общий язык хотя бы на время вашей прогулки.

Мистер Филч пробормотал что‑то невнятное.

— А можно пойти в то место в нормальной одежде? – спросил его Рики. – У меня просто нет колдовской.

— Так сойдет, — проворчал проводник, — смотри не слишком шустри у меня, а то…

— Не рассчитывайте на это, — театрально вздохнул Диего Макарони. Он продолжал улыбаться, но в какой‑то момент в голосе лязгнула сталь, и Филч попятился. Макарони повернулся к сыну. – А ты, Рики, все‑таки по мере возможности веди себя хорошо.

Всю дорогу в метро они молчали. Рики от нечего делать разглядывал пассажиров, станции, время от времени ловя на себе мрачные взгляды своего проводника. Мальчика так и подмывало ущипнуть провожатого за тощий зад. Когда они вышли, то оказались в совершенно незнакомой Рики части Лондона.

— Нам сюда, — бросил Филч и толкнул обшарпанную дверь невзрачной таверны с вывеской «Дырявый котел», которую, казалось, никто из прохожих не замечал. Сгорая от любопытства, Рики проскочил вперед и услышал за спиной ругательства.

Внутри просторного зала, уставленного старомодными деревянными столами, находилось несколько посетителей, мужчин и женщин, одетых в хламиды, напоминающие женские платья и абсолютно одинаковые с точки зрения Рики. Беззубый лысый старик за стойкой при их появлении приветливо раскланялся.

— Аргус Филч, сколько лет! Давненько я тебя не видел. Говорят, ты вообще не покидаешь «Хогвартс». Пропустишь стаканчик?

— Благодарю, — нелюбезно ответил Филч, — я тут по делу. Сопровождаю одного магглорожденного за покупками. Чего только Дамблдор не поручит!

— Да! И как тебя зовут, малыш? – наклонился старик.

— Ричард, — солидно ответил Рики, оскорбленный тем, что его назвали малышом.

— Правда, некогда, Том, — заявил Филч, ухватив Рики за плечо, и поволок его к противоположному выходу.

— До встречи! – помахал старик.

Волшебный мир, конечно, и до сих пор представал перед Рики в оригинальных ракурсах, но, когда провожатый вывел его в тупик с мусорными баками и начал постукивать по кирпичной стене, явно забыв о Рики, тот совершенно обалдел. В принципе интересно было бы полазать по помойке, тем более – родители его сами отпустили, но это как‑то не ассоциировалось у него с чудесами.

— Сейчас проход откроется, шевелись! – позвал Филч.

Рики от изумления рот раскрыл – стена и в самом деле разошлась по кирпичику, открывая мощеную улочку с толпой галдящих, чудно одетых людей и магазинчиками по обе стороны. И все же Филч не вызывал у Рики доверия, и потому, сделав приглашающий жест, мальчик галантно произнес:

— Только после Вас!

Филч схватил его за руку и втащил за собой, ругая всех избалованных мальчишек на свете и Рики в частности. Пока они быстро мчались неизвестно куда, Рики без конца вертел головой, стараясь все как следует разглядеть. В общем‑то здесь продавали все то же, что и везде: одежду, книги, посуду, канцелярские принадлежности; по пути ему попался зоомагазин (только с вывеской «Совы») и аптека, от которой воняло даже на улице. Правда, все это очень отличалось от обычного, но Рики потрясло другое.

Буквально на всех столбах ему попадались изображения Гарри Поттера – на некоторых об этом можно было узнать только по надписи, поскольку он фигурировал на них в виде младенца. Чаще всего его изображали подростком в компании нескольких сверстников, да и во взрослом состоянии он почти не висел один. Фотографии двигались, временами исчезали. Однако на всех его лоб украшал шрам в виде молнии, и Рики не мог этого понять, потому что точно помнил: подобной детали во внешности мистера Поттера не существует. Из этих постеров Рики узнал, что «Гарри Поттер – великий герой волшебного мира», «Да здравствует герой!», «С днем рождения, Гарри Поттер!», «Гарри Поттеру – 29! Мальчик, который выжил…». Рекордсменом по прославлению мистера Поттера оказалось внушительное трехэтажное здание, украшенное чугунным литьем, целиком заклеенное хвалебными плакатами с дорогим Гарри разных возрастов. Рики посмотрел вверх – вывеска гласила: «Удивительные Ультрафокусы Уизли».

Его интерес явно не понравился Филчу.

— Только попал, а туда же! – рявкнул он. – У всех у вас одно на уме. Сюда ты, может, и пойдешь, но не сегодня, я уж об этом позабочусь!

— Я просто удивился, что мистер Поттер так знаменит, — попытался объяснить Рики.

Лицо Филча перекосила ядовитая усмешка.

— Это он еще в «Хогвартсе» учился, и вечно мусорил со своими дружками. Будь моя воля, передушил бы таких героев голыми руками. Ты, если вздумаешь брать с него пример, имей это в виду.

— Куда вы меня тащите? – поинтересовался Рики.

— В «Гринготс», — отрывисто бросил проводник. – Надо же тебе деньги поменять, еще и это на меня повесили, — и он кивнул на вырисовавшееся впереди высокое белое здание.

Конечно, это и был волшебный банк, и, надо признать, выглядел он внушительно – круче даже, чем мамин театр.

— С гоблинами чтоб никаких штук, — соизволил предупредить мистер Филч, — больно много радости докладывать, что тебя на куски разорвали, — при этих словах он плотоядно ухмыльнулся.

Гоблины? Рики пожалел, что не захватил фотоаппарат. В дверях банка, действительно, стояло длиннопалое остробородое существо, которое низко поклонилось им. Рики мельком пробежал глазами стихотворное предупреждение для воров, после чего прошел внутрь следом за Филчем.

В залах было полно гоблинов, занятых тем, что отец называл бюрократической волокитой, просторные внушительные помещения вызывали почтение, а в остальном там смотреть было не на что. Рики еще раз изучил папину инструкцию, сверяя, сколько сиклей в галлеоне, поменял деньги согласно вывешенному на стене курсу у седобородого гоблина, а потом они с Филчем раскланялись и покинули банк.

Делать покупки со смотрителем «Хогвартса» оказалось невыносимо скучно. Он точно, как автомат, реализовывал все указанное в письме, нигде не задержавшись лишней секунды и не давая Рики особо глазеть по сторонам. Впрочем, повсюду, чего сложно было не заметить, расхаживали дети и подростки школьного возраста с родителями, и из их реплик Рики без особых умственных усилий узнал, что «Ультрафокусы Уизли» – это лучший в мире магазин магических приколов.

Так приобрели они котел, шляпу и письменные принадлежности. От последних Рики поначалу пришел в восторг – надо же, какая музейная редкость, — но потом задумался, как ему придется с этим помучиться.

Заходить в воняющую аптеку Рики отказался наотрез.

— Ладно, — неожиданно согласился Филч. – Тогда иди один в «Завитуш и Клякс», — махнул он в сторону большого магазина, — там купишь учебники, забирай свой список. А я пока возьму для тебя компоненты снадобий, да и себе кое–чего прикуплю. С тебя двадцать сиклей.

Рики отсчитал на протянутую мозолистую ладонь ровно двадцать серебряных монеток и, не веря, что отделался от провожатого, которому давно хотел сделать что‑нибудь наперекор, направился совсем не туда, куда было велено. Толпа возле этого заведения и раньше привлекла его внимание, но Филч почему‑то каждый раз старался как можно быстрее пройти мимо.

Вывеска наверху гласила: «Все для квиддича». В витрине были выставлены самые банальные метлы, и Рики вначале не понял, почему мальчишки всех возрастов пялятся на них с таким буйным восторгом. Один из них, примерно одних с Рики лет, рыжий, энергично втолковывал что‑то рядом стоящему брюнету. До Рики долетело:

— У этой модели ограничитель скорости можно вообще снять, если надо. Мой дядя летал!..

Рики ошалело уставился на то, что привык считать средством для уборки мусора. Неужели ведьмы и вправду летают на метлах?! Впрочем, он и так тут порядочно проторчал; Филч мог закончить все дела в аптеке и пойти искать его. Рики степенно перешел улицу и прошествовал к нужному магазину.

Внутри оказалось много посетителей, и почти все покупали учебники. Рики быстро собрал те, которые находились в его списке, подумал и решил, что нелишне будет ему приобрести также и «Историю школы «Хогвартс»». А поскольку стоять в очереди он терпеть не мог, далее Рики взялся разглядывать разные другие издания. После десяти минут исследования у него создалось впечатление, что волшебники только тем и занимаются, что кого‑нибудь проклинают. Около половины всех книг носили завлекательные названия типа: «Современное применение особо мощных проклятий», «Сглаз и порча: теория и практика», «Как снять родовое проклятие» и тому подобное. Наконец, он не выдержал и снял с полки большой том с золотым тиснением и совсем уж бесстыжим названием «Непоправимые проклятия – блокировка. Гарри Поттер советует», раскрыл его…

— Эй, ты что делаешь? – раздался под ухом осуждающий голос.

Рики обернулся и встретился глазами с темноволосым бледным мальчиком чуть ниже его. Тот прямо пылал от негодования.

— В чем дело? – спросил Рики.

— Не видишь что ли – сюда нельзя, — мальчишка указал на прибитую к стеллажу табличку «Только для совершеннолетних», которую Рики проигнорировал бы, даже если б заметил.

— Ну и какое твоего ума дело? – огрызнулся Рики.

— Тебе здесь нельзя, — отрезал настырный мальчишка. – Поставь на место сейчас же, а то я позову кого‑нибудь.

Рики дождался бы этого, будь он здесь не с Филчем. Специально внятно бормоча ругательства, Рики вернул книгу на полку. Его самым очевидным образом проконтролировали.

— Доволен? – спросил Рики.

— Больше так не делай, — назидательно сказал мальчишка и ушел.

И вот с такими‑то ему предстоит учиться?! Люди здесь на метлах летают, Гарри Поттер – первая знаменитость… Рики вовремя пристроился в хвост короткой очереди; позади тут же подоспело еще десятка два покупателей.

На улице его ожидала теплая встреча.

— Чего ты там возился? – набросился Филч. – Кажется, у мадам Малкин толпа уже рассеялась. Иди подбери мантию, и шевелись, не слишком привередничай. Все равно в «Хогвартсе» школьная форма у всех одинаковая.

Мадам Малкин оказалась приземистой деловитой ведьмой в такой же ужасной хламиде, как и все здесь.

— Идешь в «Хогвартс», милый? – безошибочно определила она. – Вот здесь все, что нужно – и, кстати, у нас тут еще один молодой человек примеряет форму.

В глубине магазина на табуретке стоял массивный мальчик с круглым лицом и давно не стриженными волосами, а вторая ведьма подкалывала булавками подол его длинной черной робы. Рики сделалось плохо, когда он представил, что тоже будет носить такое, но мадам Малкин уже надела ему через голову длинный балахон и стала определять нужную длину.

— Привет, — сказал Рики.

— Привет, — мальчик метнул на него мрачный взгляд исподлобья. – Что‑то я тебя раньше не видел.

Рики вспомнил предупреждения мистера Поттера о кичливости чистокровных и решил, что, вероятно, столкнулся с одним из них.

— Ты вообще, наверное, не так уж много в жизни видел, — съязвил он.

— Последний матч по квиддичу ты точно пропустил, — заявил мальчишка.

— Переживу, — ответил Рики, догадываясь, что речь, скорее всего, идет о каком‑то колдовском спорте. — Отец всегда говорил, что спортом надо заниматься, а не смотреть.

— Ты уже знаешь, в какой колледж хочешь попасть? – сразу сменил тему и тон пристыженный собеседник.

— Нет, — Рики вспомнил – мама отчего‑то не хотела, чтобы он это знал.

— Ну, вообще‑то никто точно не знает, но я надеюсь, что попаду в «Слизерин», как папа, и старший брат у меня тоже там – да лишь бы не в «Хуффльпуфф», если уж на то пошло.

— Мммм, — скривил губы Рики, как будто ничего на свете не было скучнее этой темы.

— Посмотри‑ка на этого дядьку! – воскликнул вдруг мальчик, кивая в сторону витрины. За окном стоял убийственно мрачный Филч.

— Это мистер Филч, — сказал Рики, довольный, что знает хоть что‑то, чего не знает противный мальчишка. – Он смотритель в «Хогвартсе».

— А–а, — протянул мальчик, — мне о нем брат рассказывал. Говорят, он невыносим.

— Похоже на правду, — неохотно согласился Рики; мальчишка ему не нравился. – Он помогает мне с покупками, не знаю, как сбежать.

— А почему ты с ним? Где твои родители? – с подозрением спросил мальчик.

— Дома, — коротко ответил Рики. – Они слишком заняты, чтоб шататься тут, и попросили директора прислать приглядеть за мной кого‑нибудь, — он очень постарался засиять от важности.

Мальчишка хотел ответить, но мадам Малкин сказала: «Вот и готово, милый», стянула и движением палочки упаковала мантию, и Рики, радуясь поводу прекратить разговор, спрыгнул со стула.

— Ладно, увидимся в «Хогвартсе», — сказал Рики, отдал деньги и выбежал на улицу.

— Теперь – за палочкой, и наконец‑то я от тебя отвяжусь! – радостно прошипел мистер Филч.

— Эй, Том! – разнеслось по всему Косому переулку. Рики сразу вспомнил, что так звали того старика из «Дырявого котла», и обернулся – интересно было посмотреть, как такой субъект появится на улице. Помотав головой и не найдя никого похожего, он вновь развернулся к Филчу.

— Что с Вами? – испуганно спросил Рики.

Филч задыхался, таращась на Рики выпученными глазами. Его руки тряслись, и он не выронил многочисленные пакеты только потому, что пальцы свело судорогой.

— Вам плохо, мистер Филч? – переспросил Рики.

Провожатого передернуло. Потом, очевидно справившись с собой, он проворчал «Надо будет сообщить директору» и резко отвернулся от мальчика. Рики пожал плечами, но разбираться в странностях магов у него желания не было. Он шел за спешащим Филчем, думая о том, что скоро вернется домой, и несколько дней нормальной жизни ему гарантированы.

— Вот, — Филч толкнул дверь магазина с потускневшей вывеской, — Олливандеры, волшебные палочки.

Внутри было темно, и никаких других покупателей. В больших немигающих глазах старика за прилавком при виде посетителей забегали странные огоньки.

— Ричард Макарони, — произнес он сурово. Голос звучал чуть глуховато.

Рики удивился, но подумал, что, возможно, Олливандер знает его имя, потому что знаком с Филчем и осведомлен о его задании.

— Что бы Вам такое предложить? – в раздумье замер пожилой продавец. Его голос стал приятнее, и Рики почувствовал облегчение, когда хозяин отвернулся, прекратив пялиться на него своими сверкающими большими глазами.

Уловив за спиной движение, Рики обернулся; но Филч мрачно глядел в сторону.

Тем временем ему протянули палочку, и Рики неохотно взял ее; но в этот раз вообще ничего не почувствовал.

— Вяз и струны души дракона, хлесткая, — благодушно прокомментировал хозяин. – Взмахните!

Рики взмахнул. Ничего.

— Ладно, — казалось, маг нисколько не удивился. – Тогда как насчет…

— Мистер Олливандер, — резко оборвал его Филч. – Директор дал мне совершенно определенные инструкции. Дайте ему какую‑нибудь, и мы пойдем.

Рики растерялся. Что значит какую‑нибудь? Мистер Поттер говорил, что правильно подобрать палочку очень важно. Но, похоже, продавец был солидарен с Филчем.

— Тогда — вот эту, — протянул он Рики обернутый пергаментом футляр. – Тринадцать дюймов, береза, шерсть единорога, мягкая. Семь сиклей, и учитесь хорошо.

Как бы там ни было, Рики был рад снова оказаться дома. Филч покинул его, не доходя до двери и не попрощавшись, и Рики мысленно подвел итоги. Впечатления от первого посещения мира магов были неоднозначны: с одной стороны, он далеко не скучал эти четыре часа; с другой, он накупил всякой ерунды, одежда дурацкая, люди чудные какие‑то…

Все эти соображения он и высказал Диего и Люси Макарони.

— А может, я все‑таки пойду в нормальную школу? – с надеждой спросил он вместо заключения.

Родители обменялись быстрыми улыбками.

— К сожалению, прямо сейчас это не получится, — хитро вздохнула мама.

— Честно говоря, мы и сами не в восторге от того, что ты туда идешь. Дело в том, что всех волшебников в обязательном порядке зачисляют в школу чародейства, Министерство магии строго следит за этим, — произнес папа. – Хотя неизвестно, надолго ли ты там задержишься. Видишь ли, некоторых исключают – за нарушение правил, а ты у нас – чемпион!

До Рики начало доходить.

— Вот поэтому мы просили не говорить пока ничего Питу, — сказала мама. – Хотели вначале убедиться, что магия – это твое. Но тебе, похоже, не нравится. Так стоит ли посвящать его, за это могут модифицировать память.

— Ты все же поучись, попробуй, — посоветовал папа. – Помни, у тебя есть выбор: ты всегда можешь вернуться домой. Даже если потеряешь год, ничего страшного. Главное – это твоя жизнь, и никто не будет тобой командовать.

Родители вместе с ним просмотрели колдовские учебники. Читать было интересно. Однако движущиеся изображения обескураживали всех троих. Особенно – отца Рики.

— Снимки и рисунки делают для того, чтобы запечатлеть момент. «Остановись, мгновение, ты прекрасно!» – продекламировал он. – Кому нужны такие картины, которые постоянно убегают и вертятся, да еще и начинают жить собственной жизнью? Они же ничего не значат.

А мама заинтересовалась, сможет ли она, не будучи колдуньей, приготовить настойку Заикания, с тем чтобы угостить одну завистливую злоречивую даму – свою коллегу.

После этого разговора Рики приободрился. Он сознавал, что перед ним открыты редкие возможности, не каждому дано такое. Последние дни каникул прошли весело, он ходил по друзьям с Питом, и все было как прежде. Вместе со школьными вещами он упаковал мелки и блокнот для рисования, которые прислала ему бабуля из Италии.

И вот наступил день, когда он забрался на заднее сидение папиной машины, помахал маме и миссис Дуглас и отправился к вокзалу Кингс–Кросс. В дороге было весело – они с отцом слушали музыку, смеялись и шутили. Рики обожал кататься в машине, это ему никогда не надоедало, и к концу поездки он пребывал в превосходном настроении. Диего Макарони вытащил большую сумку Рики из багажника, запер машину, и они вместе вошли в здание вокзала.

Сразу за дверями их ожидал Гарри Поттер. Рики заметил, что под плащом у него колдовская одежда. У его ног стоял сундук вроде тех, что Рики проигнорировал в Косом переулке. Отец и крестный обменялись рукопожатием.

— Так и знал, что вы кое о чем забудете, — с улыбкой пожурил мистер Поттер. – Рики, поставь сумку в этот сундук – в поезде все будут с сундуками, лучше, если ты не станешь выделяться.

Он был прав. Но Рики не доставляло никакого удовольствия исполнять его указания. Он бы отказался, если бы размеры сундука чисто случайно не совпали так идеально с габаритами сумки.

— Считай это подарком от крестного с началом учебы в «Хогвартсе», — неловко произнес мистер Поттер. «А просто так от тебя не дождешься?» – скривил губы Рики и подумал, что никто никогда не дарил ему более ненужных вещей, чем Гарри Поттер.

Он шел впереди, за ним папа и Поттер тащили по–новому упакованный багаж, причем упаковка, похоже, раза в два превышала вес его вещей. Между платформами 9 и 10 герой волшебного мира окликнул его.

— Вот здесь! – с наигранной радостью произнес мистер Поттер. – Платформа 9 и ¾. – Он полез в карман, достал и протянул Рики какую‑то бумажку. – Твой билет, Рики. Об этом вы тоже не подумали.

«Надо же, какой незаменимый! Мог бы сразу дать нормальные инструкции, а то приперся и корчит из себя спасителя», — Рики начинал злиться.

— Диего, попрощайся с ним здесь, — предложил мистер Поттер.

Несколько секунд Рики провисел на отцовской шее.

— Ну все, — Диего Макарони поглаживал его волосы. – Сколько тебе говорить, здесь не Италия, британцы куда более сдержанны в выражении чувств.

— Мне наплевать, — проворчал Рики. Он никогда еще не уезжал из дома один и надолго. Ему вдруг отчаянно захотелось ни за что никуда никогда не уезжать. Но папа решительно отстранил его, и Рики снова встал на ноги.

— Ну, учись хорошо, — пожелал родитель и хитро подмигнул ему. Широко улыбнувшись, Рики утвердительно кивнул и хлопнул по протянутой отцовской ладони.

— Идем, — потянул его за плечо противный Поттер.

Они вплотную приблизились к барьеру, разделяющему платформы 9 и 10.

— Закрой глаза, — велел Поттер, приподнимая сундук.

Повиновавшись, Рики ощутил, как его с силой дернуло вперед. «Там же стена! Неужели он решил меня убить? Нет, его самого впечатает в первую очередь!» Желая полюбоваться на это, Рики открыл глаза и остолбенел.

Они стояли на небольшой платформе, до отказа набитой учениками и провожающими, а на рельсах вовсю дымил малиновый паровоз. Впереди на нем была надпись: «Хогвартс — экспресс».

Рики успел отметить, что многие в толпе одеты нормально. Их появление встретили восторженным вниманием. Толпу будто всколыхнуло, отовсюду зашелестели вариации на тему «Это же Гарри Поттер!». Не успел Рики ничего сообразить, как вся платформа набросилась на них.

— Мистер Поттер, дайте автограф! – пищала пухлая девица со значком «Староста».

— Гарри, старина, сто лет не видел! – хлопал его по плечу приятной внешности мужчина с волосами до плеч.

— Привет, Ли, — смущенно улыбнулся Поттер.

— Дядя Гарри! – к ним пробился тот самый рыжий мальчишка, чей дядя летал на метле без ограничения скорости. Выкатившись из толпы, мальчишка наступил Рики на ногу.

— Осторожнее, Артур, — заметил Гарри Поттер.

— А Вы с нами поедете? – приставал Артур.

— Нет, я провожаю Рики, — кивнул на него Поттер. – Еще один мой крестник, я тебе о нем рассказывал.

Все взоры, как по команде, переместились на Рики. Во взгляде Артура читалось мало приязни, из чего Рики заключил, что в своем кругу Гарри Поттер отзывался о нем не лучшим образом.

— Надеюсь, вы подружитесь, — глупее слов Рики в своей жизни не слышал, но дальше пошло еще лучше, — ты подскажи Рики, как занять место и вообще.

— Если хотите, — процедил Артур Уизли.

— Не хочу! – Рики сам не знал, отчего взялся шипеть на совершенно незнакомого человека. Но благими намерениями Гарри Поттера он был сыт по горло. Артур же, казалось, только и ждал повода обнаружить свое истинное отношение – он показал язык.

Гарри Поттер, как и многие в толпе, ничего не заметил.

— Артур Уизли–младший – Рики Макрони, — представил он. – Я пойду сдам багаж Рики. Учитесь хорошо, — и он удалился куда‑то в компании человека по имени Ли, чему Рики был неслыханно рад. У него имелись свои планы, резко контрастировавшие с последним пожеланием крестного. Выскользнув из толпы с проворством настоящего шпиона, Рики метнулся к первой же двери и залез в поезд. Наверное, так было и надо, потому что за ним полезли другие, и постепенно поезд наполнялся гамом и шорохами. Зайдя в среднее купе вагона, Рики сразу же вспомнил про билет и сунул его во внутренний карман жилетки, чтобы не потерять. Он сел и стал смотреть в окно.

Через несколько минут дверь скользнула в сторону, отчего шум стал слышнее, и перед Рики предстал тот самый мальчишка, который отчитал его в книжном магазине.

— Здесь не занято? – озабоченно спросил он.

— Нет, — честно ответил Рики; потом пожалел, что сразу не сообразил соврать; потом смирился – в конечном итоге, все равно у него будут соседи, и как знать, возможно, этот лучше, чем многие другие.

— Ники! Лаура! Идите сюда, — позвал мальчишка, прежде чем сесть напротив Рики. Почти сразу ввалились высокий парень старше Пита и девчонка с короткой стрижкой. Рики предположил, что они – брат и сестра образцового мальчика. Тот немедленно именно так их и представил.

— А тебя как зовут? – в свою очередь спросил Ники, задвигая дверь.

— Оставь! – подскочил младший. – Не закрывай!

— Да ладно. Посвободнее будет, — вскинул брови старший.

— Тут полно места! – и, стоило так сказать, в проеме тут же показался еще один субъект. Судя по росту и отсутствию значка на робе, он тоже был из первогодков.

— Можно сюда? – спросил он.

— Заходи, — разрешил образцовый мальчик – Рики про себя окрестил его праведником.

Поезд дернулся, затем начал плавно набирать скорость. У Рики сжалось сердце – он уезжал. В соседних купе что‑то посыпалось, несколько голосов вскрикнули.

Новый мальчик задвинул дверь и сел рядом с Рики.

— Еще три свободных места, — отметил праведник.

— Ну хватит. Кому надо, тот найдет, — фыркнула Лаура.

— Так кто ты? – вернулся к Рики ее старший брат. – Мы слышали, ты – крестник Гарри Поттера, но я не запомнил имя.

— Я Рики Макарони.

— Эди Боунс, — тут же представился праведник.

— Дик Дейвис, — пробубнил сосед справа.

— Дик? Ты тоже Ричард? – улыбнулся Рики. Тот кивнул.

— Странно. Гарри Поттер дружен с твоими родителями? Он теперь водится с коллегами, с семьей да со своей старой командой – только они не просят у него автографы, а остальных избегает. Все его фанаты мечтают хоть на день стать Уизли, — сказал Ники.

— Вообще‑то мои приемные родители – не волшебники, — сказал Рики. – Поттер познакомился с ними из‑за того, что они усыновили меня.

— Может, он тебе сочувствует – сам вырос у магглов, — предположил Дик.

— Только не мне, — отрезал Рики. – Мне дома хорошо. – «Почему эти воображалы так обожествляют свою магию?». Кроме того, слово «магглы» казалось ему вообще оскорбительным – как порода животных в самом‑то деле, Пит лучше отзывался о своих питомцах. Рики представить не мог, чтобы назвал так миссис Дуглас, а уж тем более – кого‑нибудь из членов семейства Макарони.

Следующий час Рики выслушивал всевозможные легенды о герое Поттере, как будто соседи были с ним близко знакомы, и вот наконец дверь купе снова отодвинулась.

— Ники! Вот ты где! – завопило несколько голосов.

Ники тут же умчался.

— Пойду и я найду Сью–Эллен, — сказала Лаура и тоже вышла.

— Мои брат и сестра в «Гриффиндоре», — гордо сообщил Эди Боунс.

— Класс! Вот бы и мне туда попасть! – размечтался Дик.

— А что такого особенного в этом «Гриффиндоре»? – спросил Рики.

— Идешь в «Хогвартс» и не знаешь? – уставился на него Дик. – Это же самый лучший колледж! Там учился сам Гарри Поттер! – восторженно добавил он.

«Отличная реклама», — подумал Рики.

— И наш директор тоже, — сказал Эди с почтением.

Дверь снова скользнула в сторону. И в этот раз появился сам Артур Уизли–младший в компании того брюнета, которого Рики видел с ним в Косом переулке. Артур победно уставился на Рики.

— Я тебе нужен? – осведомился Рики.

— А то кто! Странный ты тип, — безапелляционно заявил Уизли.

— Святой Поттер критиковал мою благовоспитанность? – холодно спросил Рики. Эди и Дик от изумления подскочили.

— Повежливее о моем крестном! – веснушчатое лицо Уизли заалело, отчего он стал похож на гибрид помидора с тыквой. – Да, он сомневался, чтоб тебя взяли в «Гриффиндор».

— А мне это надо? – поинтересовался Рики, с удовольствием изучая реакцию попутчиков.

— Много ты понимаешь! – вмешался брюнет.

— Вся моя семья там училась, — недоуменно произнес Уизли, взяв себя в руки. – Мог бы разобраться сначала. Я тоже непременно туда попаду и не уроню нашу честь.

— И не роняй, — согласился Рики совершенно пофигистически. Он только что заметил одну существенную деталь: за поясом Уизли находилась волшебная палочка, в то время как его собственная находилась вместе с сундуком неизвестно где. Уизли был из колдовской семьи и вполне мог знать всякие проклятия, поэтому Рики решил пока что не связываться. Он отвернулся к окну.

— Слушай, пошли отсюда, — в отражении было видно, как брюнет дернул приятеля за рукав.

— Странный ты какой‑то! – повторил Уизли, после чего посетители удалились.

— Между прочим, Уизли – одна из самых почтенных семей светлых магов, и среди них нет… – начал Эди, неодобрительно покосившись на Рики.

— А мне он не нравится! – заявил Рики. – И Гарри Поттер, кстати, тоже. И «Гриффиндор» мне даром не нужен!

Ответить ему не успели. Бах! По всему поезду задребезжали стекла, повалил дым, и через минуту какой‑то старшекурсник гневно завопил: «Джордан!!!».

— Пойду узнаю, что там стряслось, — сказал Эди и покинул купе.

Между тем Дик неотрывно пялился на Рики.

— Ну ты даешь! – поразился он. – «Гриффиндор» – это круто! Между прочим, знаешь, кто рассылает письма?

— Заместитель директора Минерва Мак–Гонагол, — заученно ответил Рики.

— Она возглавляет колледж «Гриффиндор», — сказал Дик.

— Прекрати! – поморщился Рики и выглянул в коридор. – Лучше скажи, кто этот Джордан.

— А это он сейчас приходил с Артуром Уизли, — доложил Дик. – Во время учебы в «Хогвартсе» его папа был спортивным комментатором, умел так подбодрить команду «Гриффиндора»…

— Да что же это за школа такая! Ты сам понял, что сказал? – в сердцах оборвал его Рики. – Директор из «Гриффиндора», заместитель директора – из «Гриффиндора», герой Поттер и светлые маги оттуда же, даже спортивный комментатор – и тот шавка гриффиндорская! Все ключевые посты заняли! Да это ж самая настоящая гриффиндорская… мафия!

— Как‑как?? – выпалило из коридора несколько голосов. Тон варьировал от полного восторга до глубочайшего возмущения.

— Мафия, — членораздельно повторил Рики и захлопнул дверь.

— Говорят, в «Хуффульпуффе» одни тупицы, — прошептал Дик.

— И ты боишься попасть туда? – дошло до Рики.

— Хочу в туалет, — буркнул Дик, низко наклонил голову и вышел в туман, забыв про дверь. «Зануда», — подумал Рики. Он попытался собраться с мыслями и спокойно проанализировать все, что узнал о колледжах, но посидеть в одиночестве ему не удалось.

— Извини. Это ты только что обозвал «Гриффиндор»? – в купе заглядывала круглолицая девочка с золотыми с красным отливом несобранными волосами. Она, также как и Рики, была одета в обычную одежду, и именно это расположило его к ней.

— Да, — гордо ответил Рики.

— А ты не мог бы повторить? – попросила она. – И пожалуйста, объясни, что это такое. Тебя ведь зовут Рики?

— Да. А ты?

— Я Селена. Селена Олливандер, — представилась девочка.

— Что, Олливандер? – встрепенулся Рики. – Волшебные палочки?..

— Это мой дедушка ими занимается, — расплылась в улыбке Селена. – Иногда я ему помогаю. Мне удалось подобрать несколько интересных сочетаний. Дед говорит, из меня может выйти изготовитель.

На этом интересном месте ее речь была прервана возвращением Эди–праведника.

— Джордан! Настоящий нахал – представь, взорвал набор №6 прямо в коридоре. Всю стену опалило, и неизвестно теперь, когда проедет тележка с едой. Надо ждать, пока дым не рассеется.

Рики почувствовал, что проголодался. Однако его кошелек был там же, где палочка и одежда. Сейчас это было важнее, чем колледжи, и потому Рики поделился своим затруднением с Эди и Селеной. Оба оказались на редкость отзывчивы: Эди ушел искать брата, чтоб спросить у него, как разыскать багаж Рики, Селена тем временем угостила его домашним печеньем своей мамы.

Неимоверно подавленный Дик вернулся за минуту до Эди с братом Ники. В их компании Рики посетил последний вагон и вышел оттуда с кошельком, палочкой и в форме. Неизвестно, что сказала Селена, но к моменту их возвращения Дик выглядел вполне оптимистично.

Покупка еды вызвала некоторые затруднения – Рики понятия не имел, что здесь вкусно, и потому вынужден был целиком и полностью положиться на советы Эди.

— А я рискну с «Берти Боттс», — заявил Ники. Купив что хотел, он снова ушел к своим друзьям.

Дик распечатал шоколадушку, после чего, к ужасу Рики, схватил живую лягушку и как ни в чем не бывало откусил ей голову. «Пит бы умер на месте», — подумал Рики, что немедленно и высказал.

Даже Селена не разделила его негодования.

— В мире магии все по–другому. Привыкай, — заявила она. Однако никто больше не ел шоколадушек.

Значение слова «мафия» Селене понравилось.

— Это и хорошо, и плохо, — сказала она. – Объединение, но в то же время – банда, — сказала она.

— Прямой перевод – «семья», — уточнил Рики. – А как насчет остальных колледжей?

— Ну, есть «Равенкло», «Хуффульпуфф» и «Слизерин», — скучно перечислил Дик, — в «Равенкло» берут тех, кто любит учиться, его закончил мой дядя. «Хуффульпуфф» – для трудолюбивых, и почему‑то они всегда оказываются последними, когда подсчитывают баллы. Кубка они уже, кажется, сто лет не получали, и еще сто лет не получат.

— Какого кубка? – спросил Рики.

— Ну, студенты в течение года зарабатывают очки для своего колледжа, — сообщил Дик. – У кого их больше, тот колледж награждается кубком школы.

— У меня брат и сестра учатся, а я не знаю таких подробностей, — с завистью сказал Эди.

— Главное – не попасть в «Слизерин», — мрачно завершил Дик. – Оттуда вышло большинство приверженцев Сами – Знаете – Кого.

Ну, раз так, Рики был полностью согласен.

Рики очень интересовало, как развлекаются в магической школе. Дик восторженно сообщил, что с третьего курса им разрешат посещать в некоторые выходные деревню возле «Хогвартса», где живут только маги. Рики предполагал, что и в школе навряд ли встретит нормальных людей, вокруг и так будут только колдуны, и не мог понять, что при таком раскладе в этой деревне такого особенного. Эди добавил, что каждый праздник отмечается роскошным пиром, но, по мнению его брата, веселее всего, когда после этого продолжают в стенах своего родного колледжа.

Остаток пути Селена с удовольствием рассказывала о волшебных палочках. От ее слов Рики все более убеждался, что вначале Поттер сказал правду – выбор нужной волшебной палочки действительно имел огромное значение.

— Я почти сразу нашел, — сказал Эди, поглаживая свою палочку. – Не дождусь, когда смогу испробовать ее. В поезде, вообще‑то, колдовать уже можно, но я как‑то не могу придумать, с чего бы начать.

— Интересно, зачем твой дедушка каждый раз говорит, из чего сделана палочка? – спросил Дик Селену.

— Ну, то ли дерево, то ли магическая субстанция должны совпадать с характером человека, — сказала Селена. – Без этого трудно будет колдовать, ведь палочка и волшебник – одно целое.

Рики решился вскрыть футляр и вытащил свою палочку. Он по–прежнему ничего не чувствовал, что с ней, что без нее. Так и не поняв, почему Олливандер подсунул ему первую попавшуюся, он вместе со всеми вышел в темноту и вдохнул прохладный ночной воздух.

Не успел он оглядеться, как на весь перрон громыхнуло раскатистое:

— Первокурсники! Все ко мне!

К ним быстро приближался фонарь, покачиваясь на недоступной высоте. Рики вспомнил восточные сказки про блуждающие сами по себе огоньки на кладбищах, которые читал ему Пит, но тут свет фонаря выхватил большое косматое лицо. Определенно, это был великан.

За его спиной Артур Уизли громко зашептал:

— Это Хагрид, он преподает Уход за магическими существами и все про них знает. Дядя Рон говорит, он замечательный, и дядя Гарри тоже так говорит.

— Так, собрались? – уточнил Хагрид. –Тогда – все за мной!

— Куда это он нас ведет? – спросил Рики у Дика; Эди и Селена куда‑то подевались.

— Это такая традиция в «Хогвартсе» – первокурсники приезжают в школу на лодках, переплывают озеро, — тоном лектора пробубнил Дик. – Остальные добираются как‑то по–другому.

— Давайте, давайте! Смотрите под ноги! – прогремел великан.

— Озеро? – заинтересовался Рики. – А рыба в нем есть?

На узкой тропинке было скользко и неудобно. В темноте Рики ступал очень осторожно, опираясь на Дика, который тоже вцепился в его рукав.

Наконец, они высыпали на берег большого черного озера. Отовсюду понеслись вздохи, да и сам Рики не смог сдержать восхищения открывшимся перед ним величественным зрелищем. Возвышаясь на вершине скалы, сияя золотыми окнами на фоне мрачного неба, на другом берегу стоял огромный замок с многочисленными башнями и башенками. А прямо перед учениками покачивались на волнах небольшие лодки.

— Ровно по четверо в каждую лодку! – скомандовал великан. Он проследил, чтобы его указание исполнили в точности. Рики, таким образом, расстался с Диком, который не поместился, и попал в компанию знакомых лиц: Артура Уизли, его приятеля Джордана и того плотного мальчишки, с которым примерял форму в магазине мадам Малкин. Последний не поздоровался, и Рики тоже не стал себя утруждать.

— Вперед! – проорал великан из собственной лодки.

Лодка неслась к его новой школе, рассекая неспокойные волны. Рики не разговаривал со своими попутчиками, любуясь на великолепный замок. А потом впереди возник утес, и пришлось пригнуться, как велел проводник. Что‑то прошелестело по волосам Рики, но он решил не открывать глаз, пока они не прибудут на место; он чуствовал себя странно и подозревал, что от катания в лодке с ним случилась морская болезнь. Наконец, лодка остановилась.

С огромным облегчением Рики выбрался на берег, но ощущение дурноты не пропало. Гадая, что это с ним такое, он со всеми пошел по переходу, следуя за фонарем, и наконец они вышли прямо к дверям замка. Дети поднялись по каменным ступеням, и проводник постучал. Судя по звуку, он спокойно мог высадить эти тяжелые двери одной левой, если б захотел.

Ворота немедленно отворились. На пороге в изумрудно–зеленой мантии стояла высокая пожилая ведьма. У нее было очень суровое лицо, почти как у миссис Дуглас, но Рики сомневался, чтобы эта дама умела так же хорошо готовить. Здороваясь, великан назвал ее профессором Мак–Гонагол.

— Спасибо, Хагрид. За мной, — скомандовала дама.

Рики оказался в огромном холле, большем, чем в мамином театре, и с высоченным потолком; а публичные заведения обычно благотворно действовали на его манеры, и Рики притих, но про себя отметил некоторые замечания. Освещение здесь, как везде в магическом мире, было допотопное – факелы; сверкающая мраморная лестница, по его мнению, была чересчур вычурной и вообще не годилась для растерзания такими хулиганами, как всякие нормальные школьники. «Хогвартс» был очень непрактичным заведением.

Профессор МакГонаголл провела первокурсников в маленькую пустую комнатку и одарила строгой улыбкой. Рики ждал, что же она скажет; хоть он и настроился на банальное приветствие как всегда перед началом учебного года, все же надеялся – вдруг да волшебнице удастся его удивить.

— Добро пожаловать в «Хогвартс», — произнесла профессор МакГонаголл. – Скоро начнется банкет, посвященный началу учебного года, но сначала вас должны распределить по колледжам. Распределение определит весь ваш последующий путь в нашей школе и, возможно, после нее. В «Хогвартсе» ваш колледж – это то же самое, что ваша семья. Вы будете заниматься в здании своего колледжа, спать в общей спальне своего колледжа и проводить свободное время в общей гостиной своего колледжа.

«Мне уже страшно», — подумал Рики. Он представил, каково это – никуда не ходить, одни и те же лица вокруг, и телефона здесь наверняка нет. Ему захотелось послать к черту эту важную церемонию и поскорее сесть в обратный поезд.

— В нашей школе четыре колледжа, они называются «Гриффиндор», «Хуффльпуфф», «Равенкло» и «Слизерин». Каждый из них предъявляет высокие требования к своим студентам. Завучи колледжей проведут с вами более подробную беседу по этому поводу. Через несколько минут вы присоединитесь к остальным учащимся в Большом Зале. Предлагаю вам не тратить времени даром и привести себя в порядок перед началом церемонии. – Сказав это, она удалилась.

Рики нагнулся посмотреть, не испачкан ли подол робы. «Могли б зеркала повесить, если так хотят, чтоб мы привели себя в порядок». Его взгляд скользнул по метке с фамилией – буквы плясали, поскольку мама вышивала неважно, но было решено не показывать хламиду миссис Дуглас.

Рики поискал знакомых и обнаружил в поле зрения только Селену – волосы выделяли ее среди всех. Подойти он не успел – вернулась строгая профессорша и велела следовать за ней, предварительно построив детей парами по принципу «кто ближе стоит». На этот раз Рики достался совершенно незнакомый мальчик, гладко причесанный, с изящной осанкой и высокомерным взглядом.

— Неизвестный крестник Гарри Поттера, — без выражения констатировал он мягким, певучим голосом. – Оригинально, что именно ты приложил достопочтенный «Гриффиндор».

— Откуда ты знаешь? – «Ну и быстро же тут расходятся сплетни!»

— Слышал. И в жизни не забуду.

— За мной! – скомандовала профессор Мак–Гонагол.

Шаркая по каменному полу, они вернулись к тем дубовым дверям, мимо которых недавно приходили. Двери распахнулись, и первогодки ввалились в огромную, ярко освещенную залу. Конечно, свет исходил от свечей – но только парящих в воздухе, отчего Рики сразу вспомнил старательно выученные в начальной школе правила противопожарной безопасности.

Четыре длинных стола с учениками тянулись на весь Большой Зал, а в конце на фоне окон стоял еще один. И те типы, что расположились за ним, судя по возрасту, могли быть или учителями, или уж очень давними второгодниками. У Рики создалось впечатление, что все они смотрят на него, хотя это не имело смысла, и скорее всего, у него просто разыгралась фантазия. Столы были красиво сервированы пустыми блюдами и кубками, при виде которых Рики сразу понял, что его мутит от голода.

Следом за профессором Мак–Гонагол они прошли к учительскому столу и остановились напротив, перед табуреткой, на которую водрузили очередную музейную редкость: на сей раз – колдовскую островерхую шляпу, заплатанную и очень грязную. Мак–Гонагол приказала встать лицом к Залу, и когда Рики вновь глянул на шляпу, у него отпала челюсть. У шляпы появился рот, и через секунду она запела:

Шляпе долго хлопали все, включая новичков. Потом профессор Мак–Гонагол прокашлялась и сказала:

— Шляпа–сортировщица распределит вас по колледжам. Я буду вызывать по списку, и каждый из вас примерит ее.

«А вдруг вши?», — забеспокоился Рики, впрочем, тотчас отвлекшись на более интересное занятие – разглядывание учителей исподтишка.

Могучий преподаватель по Уходу за магическими существами на свету оказался еще более косматым и мощным, и почему‑то не пожелал снять черную шубу. Рядом с ним плотная ведьма с растрепанными волосами рассеянно постукивала пальцем по своему кубку. Совершенно крошечный седовласый волшебник с явным интересом ждал начала церемонии. В стороне от него равнодушный субъект вежливо смотрел перед собой в никуда.

В центре восседал величественный маг в пышной мантии, с серебряными волосами и бородой, глаза которого были скрыты за блестящими очками. Рики предположил, что именно он – директор, тот самый Альбус Дамблдор, которого Поттер так расхваливал. Его мнение подтвердилось, когда тот чуть заметно кивнул профессору Мак–Гонагол, подавая сигнал начинать.

— Эйвери, Френсис! – немедленно назвала она первую фамилию.

Массивный мальчик из магазина мадам Малкин неторопливо приблизился к табурету и методично натянул шляпу.

— «Слизерин!» – довольно быстро определила вещь.

«Надо же, как по заказу», — отметил Рики. За крайним столом справа зааплодировали; сняв шляпу, Эйвери прошел туда.

— Боунс, Эдгар!

Эди уселся на табурет с таким видом, будто вот–вот хлопнется в обморок. «Стоит ли так переживать?» – для себя Рики ответил на этот вопрос отрицательно.

— «Хуффульпуфф!» – через пару минут объявила шляпа.

От второго стола слева донеслись приветственные крики и рукоплескания. Будто громом пораженный, Эди поставил шляпу на место и поплелся к тому столу, очевидно, еще полностью не осознав произошедшее. «Одни тупицы, и кубка не видать», — вспомнил Рики слова Дика. Однако, если верить песне шляпы, самые порядочные люди учились именно в этом колледже; а что в «Хогвартсе» все перевернуто с ног на голову, Рики не удивляло. Эди же, несомненно, как никто другой соответствовал требованиям «Хуффульпуффа» – от его честности куда бы деться, да и отзывчивости ему не занимать.

Тем временем какую‑то девчонку распределили в «Гриффиндор».

— Дейвис, Ричард! – вызвала профессор Мак–Гонагол.

Соломенные волосы Дика исчезли под шляпой. Рики скрестил пальцы, загадав, чтоб не сбылось страшное опасение Дика и его не определили в «Хуффульпуфф».

— «Равенкло»! – постановила шляпа.

«А ведь точно! – поразился Рики. – Там тебе и место, с твоими‑то богатыми познаниями».

Его мнение об абсурдности происходящего начало постепенно меняться; по крайней мере, в случаях с этими тремя он был полностью согласен со шляпой. Следующим относительно знакомым лицом в очереди первокурсников был «Джордан, Ральф».

— «Гриффиндор»! – завопила шляпа таким тоном, как будто ее вынуждали сотый раз повторять очевидное одно и то же.

После этого Рики начал гадать – а куда же определят его? Честно, не знал бы он о черных магах и мании чистой крови, предпочел бы «Слизерин». Почувствовал на себе чей‑то взгляд, он поднял голову.

В нормальных обстоятельствах этот человек за учительским столом, скорее всего, напугал бы его. Худой, с огромным крючковатым носом, нездоровой бледностью и сальными волосами, на вид самый молодой среди пожилых учителей, этот тип будто обжег его своими въедливыми угольно–черными глазами. Но Рики невыразимо устал от странных типов, и потому лишь вопрошающе уставился в ответ. Когда колдун немедленно отвел взгляд, Рики отчего‑то ощутил приступ агрессии. Но времени разбираться в этом у него не было.

— Макарони, Ричард! – прочитала профессор Мак–Гонагол.

Теперь уже Рики мог поклясться, что все учителя одаряют его своим неотрывным вниманием, хотя во время распределения других переговаривались и отвлекались. Он сел и нахлобучил шляпу, снова мысленно возвращаясь к соображениям гигиены.

«Ничего себе! – зазвучало в ушах. – Каков сноб!»

Рики вовремя понял, что говорит шляпа, и лишь поэтому не подскочил с громким воплем.

«Тебя хоть стирают?» – поинтересовался он.

«Не твое дело! И куда же прикажешь тебя определить?»

«Только не в «Гриффиндор»! Хотя все равно – для нормальных людей здесь нет колледжа, — изложил свои соображения Рики. – Я вообще не хочу учиться магии».

«Ну что мне делать?! Ничего другого не остается, как…»

— «Слизерин»! – виновато простонала шляпа на весь Зал.

Поставив головной убор на место, Рики непроизвольно окинул взглядом стол учителей.

Их как будто заморозило. Никто не смел дышать. В глубине их глаз, всех как одного, разливался ужас. Рики пожал плечами и зашагал к столу, чувствуя, как они провожают его.

Он успел дойти и сесть, когда, наконец, прозвучало следующее имя:

— Нигеллус, Леопольдиус!

«Назовут же человека, изверги», — подумал Рики. К табурету приблизился тот мальчик с гордой осанкой, с которым Рики вошел в Большой Зал.

— «Слизерин»! – объявила шляпа.

Рики обратил внимание, что этому хлопали усерднее, чем ему. Он расслышал, как какой‑то старшекурсник шепнул девице со значком «Староста»: «Старинный род, в родстве с Блэками и…». Мальчишка сел рядом с Рики.

— Нотт, Элладора! – прочитала профессор Мак–Гонагол.

— Когда ж это кончится! – простонал кто‑то на другом конце стола. – Умираю с голоду! И каждый год так!

«О ритуале здесь заботятся, — отметил Рики, вспомнив отцовскую поговорку, — а бараны пусть голодные сидят».

Худая блондинка тем временем присоединилась к столу «Слизерина».

— Олливандер, Селена! – знакомое имя вырвало его из задумчивости.

— «Хуффульпуфф»!

«Верно, — улыбнулся Рики. – Для нее выбрать, наверное, было трудно – она умная, и не робеет».

Мальчишка рядом внезапно дернулся и слегка толкнул Рики. Глянув, в чем дело, Рики окаменел – от них удалялось прозрачное существо, которое не могло быть ничем иным, кроме как привидением. И каким! С пустыми глазницами, жутким лицом, в одеждах, запятнанных серебристой кровью.

— Это Кровавый Барон, — соизволил объяснить сидящий рядом старшекурсник. – Наше, слизеринское, привидение. Он самый крутой! Пивз только его боится.

— Пивз – полтергейст, и не связывайтесь с ним! – тут же сурово добавила староста, обращаясь к первогодкам.

Между тем распределение подходило к концу.

— Уизли, Артур!

«Естественно, «Гриффиндор!» – угадал Рики.

Профессор Мак–Гонагол взяла шляпу, табуретку и вынесла из Зала.

Директор поднялся, и все разговоры сразу стихли.

— Добро пожаловать! – радостно произнес он. – Впереди – новый учебный год, и всем нам надо набраться сил, чтобы вгрызаться в гранит науки. Так что – приятного аппетита!

Посуда на столе мгновенно наполнилась едой и питьем. Такого обилия блюд в одном месте Рики еще не доводилось наблюдать, хотя он и побывал на стольких приемах, вечеринках и свадьбах, что и не сосчитаешь. И еда здесь была превосходного качества! Он объелся и начал опасаться, что, если будет питаться так весь год, к лету порадует‑таки итальянских бабушек своими килограммами.

Когда все наелись, директор снова встал и произнес длинный монолог, в который Рики не вслушивался, задремав от обжорства и усталости. Он понял, что речь идет о правилах школы, которые, как всякие правила, мало интересовали его.

Первой из‑за стола поднялась староста.

— Первокурсники, за мной! – скомандовала она.

«Сколько раз уже я за сегодня это слышал?», — рассердился Рики.

Их повели вниз по лестнице, следующие пять минут они петляли по подземелью, причем староста требовала запоминать дорогу. Наконец, она подвела их к тупику – совершенно голой стене.

— «Морской шепот»! – четко произнесла она и бросила через плечо, — запоминайте пароль.

Стена немедленно отдвинулась, пропуская их внутрь.

Общая гостиная «Слизерина» мало уступала в размерах Большому Залу и напоминала убранство средневекового замка; впрочем, «Хогвартсу» это соответствовало. Каменные стены были мало украшены и в основном представляли собой сплошную однородную гамму. Рики, разбирающийся в перспективе и пропорциях, предположил, что это создает иллюзию низкого потолка и зрительно сужает пространство. Сверху на цепях свисали круглые зеленоватые светильники. Под каминной доской, украшенной замысловатой резьбой, в очаге потрескивал огонь. Повсюду стояли кресла, стулья и столики.

Но Рики хотел убедиться, как это словами можно открыть стену. По его мнению, тут должен был быть какой‑то хитрый механизм. Он незаметно, за спинами товарищей, выскользнул обратно.

-…Значит, плохо объяснили! – донеслось до него шипение из‑за угла. – Его следовало распределить в любой другой колледж, только не в «Слизерин»!

— Шляпа так извинялась. Но сказала, что в этом случае ничего не могла сделать, — сегодня Рики уже слышал этот голос – он принадлежал директору.

— Не теряем ли мы контроль над ситуацией? – это была Минерва МакГонагол.

— Возможно. Я все же надеялся, вопреки предупреждениям Гарри, что воспитание окажет большее влияние, — ровный тон директора почти не выдавал его озабоченности.

— Поттер никогда не разбирался в людях! А задатки слизеринца так просто не вытравишь, — проворчал первый голос.

— Тогда, Северус, Вам все карты в руки. Теперь мальчик на Вашем попечении, — сказала МакГонагол.

— Этого только мне не хватало! О, как я надеюсь, что Филч ошибается!

— Скорее всего, Вы правы. Но мы не можем быть полностью уверены ни в чем, — произнес директор. – Вы лучше других знаете, что ментальные трансформации – мало изученный феномен, и привычная обстановка могла пробудить… Вы хоть немного продвинулись в разработке защитного зелья?

— Я делаю все возможное, — процедил первый голос.

— Теперь у Вас есть хороший стимул, — сказала МакГонагол.

— А до этого не было? – огрызнулся первый голос.

— Только из этой книги можно узнать, насколько вероятно, чтобы он вернулся, — сказал директор.

Они начали прощаться. Рики быстро шепнул стене «Морской шепот!» и, лишь оказавшись по ту сторону, задумался: о ком это они говорили?

Его отсутствия никто не заметил. Староста как раз сообщала, что спальни мальчиков слева.

Стена позади Рики отодвинулась, и что‑то черное прошелестело мимо.

— Профессор Северус Снейп – завуч нашего колледжа! – гордо представила староста, как только этот человек вышел на середину и встал рядом с ней.

Профессор Снейп был тот самый жуткий тип, который так не понравился Рики перед самым его распределением. Он был высок, и черная мантия подчеркивала плавность его движений. Рики пришло на ум сравнение с крадущейся кошкой.

— Добро пожаловать! – профессор говорил достаточно тихо, так что все сразу замолчали. – Итак, вы зачислены в «Слизерин» – тот самый колледж, который требует умения добиться цели и быть лучшими. Этому мало кто симпатизирует. – Он выдержал паузу. – Если вы здесь, значит, вы можете достичь всего этого.

«Ага, первичный фейс–контроль пройден», — подумал Рики, вспоминая робота – подарок Сэма.

— Но предрасположение – это далеко не все. Вам придется много работать, чтобы подтвердить свое пребывание в «Слизерине». Хочу верить, что наш колледж скоро сможет гордиться вами. – Говоря это, он останавливался глазами на каждом первокурснике. Когда очередь дошла до Рики, он понял, что тот взгляд на распределении был ерундой; теперь казалось, что профессор Снейп заглянул ему прямо в душу. И при этом… Рики с вызовом уставился на завуча, но тот уже отвернулся к другому ученику.

— Полагаю, день был тяжелым, — заговорил профессор Снейп гораздо мягче. – Спокойной ночи! – профессор покинул гостиную так же бесшумно, как и появился.

Рики тут же осознал, что ног не чувствует от усталости. Вместе с другими он прошел в спальню и упал на одну из стоящих там шикарных кроватей с пологом, возле которой кто‑то поставил его сундук. Уже засыпая, он никак не мог выбросить из головы взгляд профессора, и эта странная бессмыслица не исчезала. Но он же ясно видел.

Снейп боялся его.

Утром Рики проснулся оттого, что кто‑то колотил его кулаком в спину. Осознав это, он незаметно задрал ногу под одеялом и резко, изо всех сил лягнул. За этим немедленно последовали звук падения, стоны и ругань.

Рики развернулся – мальчишка из магазина мадам Малкин прижимал обе руки к челюсти.

— Чего тебе? – спросил Рики.

Ответили ему отнюдь не сразу, так что Рики успел стряхнуть с себя всякий сон.

— Ты кто такой? – спросил мальчик, потрясая блокнотом.

— Рики Макарони, — честно сказал Рики.

— Я не о том, — разъярился собеседник. – Вот сюда, — ткнул он в блокнот, — я запишу родословные. Раз ты попал в «Слизерин», это очень важно. Ты ведь крестник Гарри Поттера? Он, конечно, водится с кем попало, но ты все‑таки волшебник. Я бы объявил бойкот всяким…

— Ты меня имеешь в виду? – сурово оборвал его Рики. – Мои родители – не маги.

Рики с удовольствием пронаблюдал эффект. Раньше он и не думал, что можно так выпучить глаза и скривить губы подковой одновременно.

— То есть те, которые меня усыновили. Настоящие родители, похоже, были волшебниками, только я о них понятия не имею, Эйвери, — Рики наконец вспомнил фамилию этого типа.

— Позор! – вскочил на ноги мальчишка. – Ты обязан все выяснить о них!

— Тебя это не касается! – возмутился Рики.

— Касается! Не желаю жить в одной комнате с кем попало!

— Ну и выметайся! Попросторнее будет, — разрешил Рики.

— Прошу прощения, — прозвучало за спиной у Рики. Эйвери уставился поверх его плеча, сам Рики развернулся – мальчик, которого распределяли после него, выглядывал сквозь прорезь полога своей кровати.

— Тебя кто звал? – рявкнул Эйвери.

— Глупо, что тебя его происхождение волнует больше, чем его самого, — отметило новое лицо.

— Это не твое дело! Я и так знаю, кто ты!

Рики почувствовал себя третьим лишним.

— Если кто здесь и лезет не в свое дело, так это ты. В любом случае, невежливо будить человека в такую рань.

— Лучше не лезь, а то мой брат тут староста, — пригрозил задира.

— Так стоит ли так его позорить? – покачал головой мальчик за пологом. – Не создавай ему проблемы. Между прочим, ты ведь Эйвери, да? Это не твоему ли отцу мой отец на прошлой неделе начислил премию? Он, кажется, какой‑то там ликвидатор?

Мальчик на кровати глядел и говорил неизменно вежливо; Рики с трудом припомнил первые слоги его странного имени. Зато Эйвери покрылся красными пятнами.

— Защищай грязнокровок, узнаешь, что за это бывает! – выплюнул он и выбежал прочь из комнаты.

— Не очень переживай, — предупредил Рики мальчик за пологом.

— Спасибо. Ты ведь Леополь…

— Лео. Лео Нигеллус, — поправил мальчик. – А тебя я помню. «Гриффиндорская мафия» – это ж надо придумать!

— Насколько я понял, это чистая правда, — пожал плечами Рики.

— Только кто же это скажет! – усмехнулся Лео.

В ванной Рики как всегда тщательно привел себя в порядок.

— Какое чудо, — услышал он прямо перед собой и от неожиданности выронил расческу: говорило зеркало.

— Ох, растяпа! – немедленно откомментировало оно. — Но хотя бы не неряха, как большинство мальчишек в твоем возрасте.

Чтоб его контролировали подобным образом! Рики онемел от одной мысли…

— Да, буду указывать, — ехидно подтвердило зеркало. – Нет, это не только школьные порядки, во всем колдовском мире так.

Рики не знал, принято ли прощаться с мебелью, но принципиально не стал этого делать.

Лео совершенно не разделял его возмущения. Он всегда считал, что иначе и быть не может.

— Теперь я понял, почему зеркал нет в холле, — проворчал Рики. – Представляю, как бы они покрикивали на всех мимо проходящих. Признаю, хоть это гуманно.

Они проговорили все утро до завтрака. Лео и в самом деле происходил из старинного колдовского рода – один из его предков, кажется, очень давно был директором «Хогвартса». Его отец занимал какую‑то высокую должность в управлении волшебным банком, в котором вообще‑то, как выяснилось, хозяйничали гоблины.

Рики в свою очередь похвастался, что его отец – «настоящий мачо» и художник. Незнакомое слово на иностранном языке, судя по всему, рассмешило Лео. Ему было очень сложно понять, как человек может сам рисовать неподвижные картины, да еще отличающиеся от реально существующих предметов. В волшебном мире напрочь отсутствовала всякая абстракция и прочее.

Времени было полно, и Рики, умеющий рисовать стараниями отца вполне прилично, предложил Лео создать неподвижный портрет его самого. Тот поколебался, прежде чем согласиться, и очень удивил Рики, спросив, не будет ли изображение страдать. Рики был уверен, что нет, и потому наконец получил возможность делать что‑нибудь нормальное в этой странной школе. Пока он рисовал, новый друг расспрашивал его о жизни обычных людей, и просьба Рики не обзывать их магглами очевидным образом стоила ему значительной концентрации внимания.

Лео совершенно не мыслил себе жизни без магии, и всякий раз вежливо удивлялся, когда Рики сообщал, что без такого‑то заклинания можно прекрасно обойтись. Он остановил Рики, когда тот взялся застилать кровать.

— Это работа домовых эльфов, — заявил он.

Так Рики узнал, что существуют волшебные создания, которые обязаны убирать и притом незаметно. Представив, как бы это понравилось отцу и миссис Дуглас, Рики все же набросил покрывало, прежде чем последовать за Лео в общую гостиную.

Лео представил его нескольким одноклассникам, с которыми был знаком. Насколько Рики понял, все они были чистокровными. Хрупкая Дора Нотт на первый взгляд показалась не очень приятной особой, поскольку поинтересовалась, почему не видела его вчера в гостиной во время инструктажа. Близнецы Генри и Тиффани Флинт, по мнению Рики, были абсолютно непохожи друг на друга, но и вообще, таких детей ему раньше встречать не доводилось, и даже не из‑за мощной (куда там Эйвери!) комплекции: флегматичная девчонка только и делала, что жевала, а ее брат, наоборот, даже не двигаясь, производил впечатление чем‑то заведенного. Он с ходу сообщил, что учеба – чистая формальность, но он обязательно будет в команде и пойдет по стопам отца; возмутился, что первокурсников не берут играть за свой колледж – и все это предполагая, что Рики разделяет его мнение. Лео потихоньку сообщил Рики, что Маркус Флинт действительно очень заслуженный игрок, и даже два раза играл за сборную, но сейчас планирует уйти на тренерскую работу. Рики вспомнил, как Эйвери в первую встречу упоминал какой‑то незнакомый колдовской вид спорта, но решил уточнить в другой раз.

Оказалось, что всем известно про гриффиндорскую мафию. Старшекурсники себя не помнили от восторга. Даже Фрэнку Эйвери пришлось прикусить язык, поскольку его брат, который сообщил всем, что в этот день исполняет обязанности старосты, угостил Рики конфетой.

— Странно, у нас же два старосты – и та вчерашняя девчонка тоже, — удивился Лео по дороге в Большой Зал. Первокурсники шли туда толпой, поскольку пока что боялись заблудиться.

— Ничего странного, они просто разделили обязанности, — важно насупившись, сообщила Дора Нотт. – Эльвира – староста – мне сказала, что они с Марком вчера в поезде договорились: один день — он, другой – она. И в самом деле, зачем два старосты сразу! Они успевают отдыхать, а мы – нарушать правила, — хихикнула Дора. – В других колледжах до этого никогда не додумаются.

— А «Равенкло» себя еще умными называют, — хихикнул Фрэнк Эйвери.

В этот момент из бокового коридора появился Дик в компании нескольких одноклассников. Рики, усмехнувшийся словам Фрэнка следом за Лео, встретился с ним глазами. Конечно, он бы тоже возмутился…

— А вы гадюки! – отрезал смуглый светловолосый мальчик впереди Дика.

— Это лучше, чем вообще без зубов, как некоторые, — флегматично пожала плечами Дора Нотт.

Равенкловцы выхватили палочки; слизеринцы сделали то же самое. Рики беспомощно переводил взгляд с одного товарища на другого, чувствуя абсурдность ситуации.

— Какого черта здесь происходит? – материализовался между группами знакомый Рики завхоз Филч. Все поспешно попрятали палочки.

— Все в порядке, мистер Филч, — Рики постарался улыбнуться как можно более обаятельно. – Мы просто идем на завтрак. Скажите, мы не заблудились? – спросил он, блестяще сымитировав беспокойство.

— Нет, — Филч не сумел устоять против такого обращения.

Равенкловцы тем временем быстро прошмыгнули вперед. Дик отворачивался.

— Вам прямо и направо, а там увидите, — соизволил проинструктировать Филч.

— Большое спасибо, — сказал Рики.

— Смотри у меня, попробуй натвори что‑нибудь, — напутствовал завхоз.

— Рад был встретиться, — любезно попрощался Рики.

— Повезло, что он не пришел позже. В коридорах колдовать запрещено, — вздохнул Лео. – Хотя мы же еще не умеем как следует колдовать. Обсыпали бы друг друга искрами.

— А ему и того хватит, чтоб передушить нас голыми руками, — проинформировал Рики. – Он мне сам сказал, что у него это – давняя мечта.

— Страшный дядька, — поежилась Дора. – Как ты рискнул с ним заговорить?

Теперь на Рики поглядывали еще более уважительно, чем в гостиной.

— Да как со всеми! Что за дурость такая? – поразился Рики.

Френк Эйвери поджал губы и отвернулся.

Большой Зал был освещен так, будто находился на улице. Рики понял, почему, как только потрудился поднять глаза к потолку.

— Отражает небо. Он так заколдован, — пояснил Лео. – Можешь почитать об этом в «Истории Хогвартса».

Еда была так же хороша, как накануне, и это был еще один аргумент в пользу воздержания от сиюминутного нарушения правил. Отец был прав – следовало сначала узнать, что бросаешь, а уж потом распрощаться с магией. Через некоторое время Марк Эйвери передал расписание.

— Сейчас зелья, — сказал Лео. – С «Хуффульпуффом».

— О! – усмехнулась сидящая рядом третьекурсница. – Профессор Снейп в совершенстве знает свой предмет. И как обойти другие колледжи. И если вы под его руководством не преуспеете в первом, что вряд ли, то ко второму окажетесь способны наверняка.

— Что‑то я не очень рад, — пробубнил Рики, когда они возвращались в подземелья.

Хуффульпуффцы пришли чуть позже и держались обособленно. Рики не обратил на это внимания, с интересом изучая ингредиенты и консультируясь с Лео по поводу каждого.

— Брат говорит, наш завуч – лучший преподаватель в школе, — сообщил Эйвери. – А та девчонка права, слизеринцы у него на особом счету, — хихикнул он. – Профессор Снейп расскажет, чему сможет нас научить, если мы не тупицы.

Однако профессор ничего подобного не сделал. Возможно, оттого, что опоздал на пятнадцать минут, он с ходу приступил к диктовке несложного рецепта, не соизволив даже познакомиться с классом. Он был так суров, что ученики не осмеливались громко дышать, не то, что переговариваться. И каждый очень старался правильно выполнить инструкцию.

Рики заметил, что если профессор делал замечания, так только хуффульпуффцам. Сам Рики воспринял задание вроде игры – у него в голове не укладывалось, чтоб в школе учили смешивать всякие хвосты с разными пиявками. Но процесс ему понравился, и любопытно было узнать, что из этого выйдет. Его забавляло сосредоточенное выражение лица Эди, который, возможно, как раз поэтому что‑то там перепутал. Работа Доры Нотт странно дымилась. Зато зелье Лео отвечало всем критериям идеала.

— Боунс, вот бы дать Вам выпить то, что Вы изготовили, — мечтательно протянул профессор Снейп, и просто невозможно было удержаться от того, чтоб не захихикать. — Если Вам действительно понадобится микстура от изжоги, – не рискуйте, обращайтесь к Нигеллусу.

Рики гордо улыбнулся Лео, стукнул его по плечо – и встретился взглядом с Эди. Злость и отчуждение, которые он там увидел, не имели значения; главное – Эди ожидал от него гадости, на его лице ясно читалось «Я так и знал».

Кровь Рики вскипела. За одно утро он второй раз, абсолютно ничего для этого не сделав, рассорился с тем, с кем было подружился. Достаточно оказалось того факта, что он слизеринец, чтобы все прежние знакомые отвернулись от него.

После урока Эди выбежал из класса, не сказав ни слова. Рики провожал его глазами, полными горечи и гнева.

— Не обращай внимания, — прозвучало сбоку.

Селена уже собрала рюкзак и теперь поправляла по–прежнему распущенные волосы. Лео недоуменно воззрился на нее, затем на Рики.

— Лео Нигеллус – Селена Олливандер, — представил Рики.

— Рада познакомиться, — вежливо улыбнулась Селена и вновь обратилась к Рики. – Многие плохо относятся к «Слизерину», и ты должен быть готов к этому, если уж туда попал.

— А ты так не думаешь? – спросил ее Лео.

— Мой дедушка говорит, что слизеринцам часто достаются особенно мощные палочки. Сила – это не хорошо и не плохо, важно то, как она проявится. Предубеждения бывают только у дураков. Я не хочу быть дурой.

Рики думал о ее словах по дороге в теплицы.

— А она ничего, — отметил Лео. – Отец мне так и говорил, что общаться с другими колледжами становится сложно.

Гербология проходила совместно с «Гриффиндором». Профессор Стебль Рики понравилась – уютная такая старушка. Хотя большинство учеников от ее задания не пришли в восторг. Перепачкаться в земле – это не для некоторых волшебников! Однако Рики имел неплохие навыки возни с растениями – как комнатными, так и в саду, и потому задание не вызвало у него затруднений. Он даже помог удобрить почву Доре Нотт. Профессор Стебль начислила пятнадцать баллов «Слизерину». Гриффиндорцы немедленно скисли.

— Не удивительно, — громко прошептал Артур Уизли, — змеям и положено не вылезать из земли!

— Зелен виноград, — хором ответили Рики и Лео.

Рики обратил внимание на гриффиндорца, держащегося особняком от остальных. Густые брови и пышная шевелюра делали его похожим на гриб на тонкой ножке, тем более что сам он был худой. Он будто наблюдал за всеми.

За столом знакомились те, кто не успел сделать этого раньше. Первый класс колледжа «Слизерин» насчитывал одиннадцать человек, и некоторых из них до встречи на уроках Рики если и видел, то совершенно не помнил. Один из мальчишек, Роберт Бут, был глубоко потрясен своим распределением в «Слизерин» и зачем‑то сообщил, что его родственники, из коих все обучались в «Равенкло» и «Хуффульпуффе», будут в шоке. Это вызвало недовольное фырканье Эйвери и сидящего рядом с ним Билла Кеттлборна, но ничего неподходящего они сказать не посмели. Рики, после предупреждений Гарри Поттера ожидающий агрессии от чистокровных, убедился, что все не так трагично: может, кто‑то так и думал, но не решался демонстрировать подобные чувства и обострять отношения с одноклассниками. Позднее Лео подтвердил, что после второго падения Темного Лорда такие настроения не одобряются даже в «Слизерине». Из девчонок Рики пока что в состоянии был выделить только Тиффани и Дору. Хотя последняя и представила ему трех аккуратно причесанных девчонок с одинаково цепкими взглядами, через пару минут их имена напрочь испарились из головы Рики.

После обеда предстоял еще один урок – заклинания. Тут пришла пора вспомнить о палочке. До сих пор Рики ни разу ею не пользовался. Садясь за парту, он вдруг с ужасом представил – а вдруг у него вообще ничего не выйдет?!

Он поделился своими опасениями с Лео.

— Вздор! – постановил тот. – Колдуны могут использовать чужие палочки. Раз ты – колдун, то бери любую, и у тебя все получится.

Преподавателем по заклинаниям оказался крошечный волшебник, которого Рики запомнил со вчерашнего вечера. Звали его профессор Флитвик. Рики пришло на ум, не будет ли большим хамством, если он однажды попросит профессора с ним сфотографироваться; родителям стоит посмотреть, какие странные типы здесь преподают.

Волшебным образом вознеся себя на огромную стопку книг, профессор тоненьким голоском рассказал про заклинание левитации, после чего продемонстрировал ученикам полет чернильницы из одного угла потолка в другой по диагонали.

— Но вы пока не будете поднимать в воздух такие тяжелые вещи. У всех есть перья?

По классу прошелестел невнятный гул подтверждения.

— Прекрасно. Начинайте! – скомандовал профессор.

Рики сжал палочку в полном убеждении, что затея эта безнадежна, и ему придется ехать домой – но отнюдь не по собственному желанию. Он испытал ностальгический приступ любви к миру – все вокруг, включая Френка Эйвери, показались ему такими милыми и замечательными. Сердце наполнилось нежностью.

Перышко перед ним подпрыгнуло, ненадолго зависло и медленно опустилось. Преисполненный чистой детской радости, Рики повторил заклинание, и в этот раз результат превзошел все его ожидания: перо зависло на уровне глаз, проследовав туда за движениями его палочки. Крепко схватив ее и таким образом зафиксировав, Рики обернулся по сторонам. У половины класса тоже что‑то получалось, и от радости Рики заулыбался во весь рот.

К концу урока он оказался единственным, кому удалось полностью постичь сущность заклинания левитации. Профессор не задал ему никакого домашнего задания и дал десять очков. Последнее обстоятельство вызвало явное одобрение одноклассников. Рики тут же пообещал себе помочь всем товарищам.

Положив палочку в сумку, он недоуменно пожал плечами – а зачем ему это нужно? Рики порадовался, что не пообещал ничего подобного вслух.

— Вот видишь, — слегка обиженно произнес Лео, которому при всех удачных попытках предстояло еще тренироваться, — а ты боялся, что у тебя не получится.

— Да, — сказал Рики. Теперь он явственно ощущал странную, гнетущую и обескураживающую неудовлетворенность. Все прошло хорошо – именно поэтому Рики точно знал, что даже не приблизился к тому, как это должно было быть.

Вернувшись в гостиную, он поскорее взял карандаш и несколькими штрихами закончил портрет Лео. Рисование также вызывало в нем приятные, но не надуманные, чувства, и он знал, чему отдать предпочтение между карандашом и палочкой.

Лео долго рассматривал картинку и наконец признал, что вышло похоже, однако, в реальной жизни он выглядит не так.

— Портрет должен отражать сущность человека. Дело не в том, чтоб скопировать внешность, — авторитетно сообщил Рики. – Сейчас в живописи есть такие направления, где важным является даже не форма, а, например, цвет. Каждый цвет что‑то означает. Между прочим, румянец на щеках не всегда отражает цветущую душу. С помощью таких приемов художники показывают соответствие либо его отсутствие между внешним и внутренним.

Лео подумал и попросил Рики отдать ему портрет, чтобы показать родителям. Рики охотно подарил рисунок и тут же взялся по памяти изображать замок – такой, как ему представился во время ночной поездки. А Лео начал читать учебник по предмету, одно название которого многое обещало: «защита от темных искусств».

Однако с первого же урока все без исключения ученики вышли с головной болью. Профессор Тюшо, тот самый равнодушный субъект, с дежурной улыбкой уведомил их, что считает своим долгом дать первокурсникам основные направления защиты в теории, с тем чтобы облегчить их дальнейшее практическое усвоение на следующих курсах. После этого мало оптимистичного начала последовала лекция, требующая неимоверного напряжения, поскольку профессор читал невыразительно и слишком быстро. С ужасом думая, что подобное же предстоит им теперь каждую среду, Рики ломал голову, как бы защититься от подобной «защиты», и пришел к выводу, что нет лучше способа, чем тот, который предложили ему родители: просто вылететь из этой школы и все.

История магии после этого показалась Рики вполне сносной по двум причинам: во–первых, она и предполагала только теорию; во–вторых, преподавателем был призрак, и по сравнению с прошлым опытом Рики, это была настоящая экзотика. Кроме того, личные особенности и манеру преподавания профессора Биннза можно было при желании воспринять с чувством юмора. Он вел себя так, будто вокруг никого не было, и вообще света белого не видел за своей историей.

Профессор МакГонагол – та ведьма, что проводила распределение – преподавала трансфигурацию. Подобно Снейпу, она совершенно не выносила, чтоб ей перечили, причем данное ее свойство совершенно исключало проверку опытным путем. Она распоряжалась, не принимая никаких возражений, впрочем, ее требования были справедливы. Но Рики, выходя с ее уроков, удивлялся, неужели нельзя быть чуть помягче. При всем этом, трансфигурация ему давалась легко, хотя он и не мог себе объяснить, зачем человеку это нужно.

Астрономия была тем предметом, который мобилизовал умение Рики рисовать и позволял на некоторое время забывать, что он находится в мире колдунов и ведьм. Он чертил очень четкие и точные карты, за что профессор Зловестра неоднократно начисляла ему баллы.

Возможно, благодаря этому Рики ни разу не напомнили о его происхождении. Одноклассники, даже те, кто вначале гордо распространялся о своей родословной, были с ним исключительно дружелюбны. Он очень сдружился с Лео, который, будучи стопроцентным колдуном, все больше заинтересовывался тем, что происходит за пределами колдовского мира. Сравнивая жизнь магов и обычных людей, Рики открыл для себя много нового, чего раньше ему и в голову не приходило. Несмотря на отсутствие в школе телефона и компьютера, он не потерял связь с прежней жизнью, теперь как никогда понимая, что все это осталось с ним.

Дни, наполненные колдовскими странностями, летели незаметно, и Рики довольно быстро втянулся в школьные будни. В перерывах между занятиями он много рисовал, что позволяло ему не скучать вдали от дома.

Теперь в его жизни стали обычным делом такие события, которые он совершенно не мог представить дома: например, ежедневные встречи с привидениями. Кровавый Барон, чей вид произвел на первоклассников сильное впечатление в день распределения, каждый вечер хоть на несколько минут аккуратно появлялся в общей гостиной, бродил между учениками, которые сразу же с удвоенным жаром погружались в домашние задания, иногда спрашивал старост, не беспокоит ли Пивз представителей его родного колледжа, после чего уходил прямо сквозь стену. Надо сказать, полтергейст действительно старался обходить слизеринцев, но иногда все же не мог удержаться, чтобы и им не сделать какой‑нибудь пакости, особенно – если они оказывались в толпе других учеников. Однажды Рики и Лео, возвращаясь из библиотеки, подверглись навозной бомбардировке. После чего Рики вознамерился лично расквитаться с полтергейстом и в одно прекрасное субботнее утро вышел из замка и отправился на поиски подходящей ветки для рогатки. Но дойти до леса он не успел.

— Эй, ты куда это? – окликнул его тот самый гигантский преподаватель, который руководил их переправой на лодках. Огромная собака, находящаяся при нем, совершенно очаровала Рики. Но взгляд ее хозяина из‑под косматых бровей заставлял думать, будто происходит что‑то ужасное.

— Добрый день. Красивая у вас собака. Я хочу пойти погулять, — с невинным выражением лица сообщил Рики.

Великан остолбенел.

— Ты что? Это ж Запретный лес! А ну разворачивайся! И больше не смей туда соваться!

Рики не понял, чего он так разнервничался, пока Лео не объяснил ему, что правила это запрещают.

— Подумаешь, как будто такие запреты кому‑то интересны! Не верю я, что никто туда не ходил! – заявил Рики.

— Почему же, ходили, — сказал Лео и ядовито добавил: — Гриффиндорцы.

Последнее слово оказало решающее действие, поскольку некоторое время назад стало восприниматься Рики наравне с ругательными.

Его общение ограничивалось в основном рамками «Слизерина». Поучившись некоторое время, Рики полностью разделял точку зрения представителей своего колледжа на гриффиндорцев и уже удивлялся, как мог раньше относиться с симпатией к этим воображалам. По словам старшеклассников получалось, что «Гриффиндор» был, несмотря на наличие еще двух колледжей, единственным соперником «Слизерина». К «Равенкло» относились довольно равнодушно, с чем Рики, в принципе, был согласен. А вот «Хуффульпуфф» считался чуть ли не приютом для умственно отсталых, и по мнению Рики, это характеризовало школу магов не лучшим образом. В отличие от обычных людей, круг магов был достаточно ограничен, и Рики постоянно сталкивался с тем, что все, в общем‑то, знают друг о друге такое, чего ему и даром не надо было знать – вроде происхождения и места работы прадедушки.

Как предположил Рики вначале, «Хогвартс» действительно оказался таким заведением, где новости разлетались моментально. Так, все колледжи, включая «Слизерин», знали, что брат и сестра Эди Боунса, глубоко разочарованные его распределением в, мягко говоря, не их драгоценный «Гриффиндор», «усыновили» вместо него Уизли, с Джорданом за компанию. Как следствие, их родной брат гриффиндорских дублеров терпеть не мог, и ему отвечали тем же. Эди взялся ловить людей на нарушениях правил и шипеть на них, причем остановить его было невозможно.

— За каким чертом ему это? – с отвращением произнес однажды Лео, когда Эди перед уроком зелий приказал Доре убрать, согласно требованиям безопасности, палочку. Имея печальный опыт наблюдения за Дорой, Рики был уверен, что такая предосторожность все равно не поможет, если ей взбредет‑таки в голову очередная интересная идея. – Я бы еще понял, если б он ябедничал, и с нас снимали баллы.

То, что это вряд ли, Эди наверняка понимал не хуже слизеринцев. Профессор Снейп здорово поддерживал свой колледж, глядя сквозь пальцы на промахи слизеринцев и подчеркивая малейшие ошибки других, и его действия Рики тоже не слишком нравились. Он обозначил это так, что кроме гриффиндорской мафии, в «Хогвартсе» действует также и слизеринская банда.

Дик, судя по слухам, учился совершенно ужасно. Верилось в это с трудом, поскольку он почти не вылезал из библиотеки. Он теперь постоянно выглядел так, как в тот раз в поезде, когда признался Рики, что боится попасть в «Хуффульпуфф». При встречах он держался недружелюбно, и мало–помалу Рики перестал ему сочувствовать.

В учебе у самого Рики получалось лучше, чем у многих его сверстников. Однако чем дальше, тем больше Рики убеждался – он пользуется не своей палочкой. Во время применения палочки его как будто подменяли – он чувствовал такие приступы любви и милосердия, что становилось противно. А то, что их вызывает палочка, было определенно: едва Рики отпускал ее, блажь проходила.

Он измучил Лео назойливыми расспросами, подробно выпытывая, что именно он почувствовал в магазине у Олливандера, когда покупал палочку. Рики подозревал, что только хорошее воспитание не позволяет Лео послать его подальше.

— Меня охватило волнение, и я не захотел ее отпускать, — в сотый раз отчитался Лео, когда они после завтрака в пятницу шли на трансфигурацию. – Я не сравнивал, отличается она от других внешне или нет.

Профессор МакГонагол как всегда строго поглядывала на учеников, пока они перекрашивали пуговицы. У Рики не было никакого основания считать, будто она каким‑то образом выделяет его, однако, как в случае со Снейпом, он не сомневался, что она опасливо изучает его исподтишка. Как будто отмечает, что он пока не сделал никакой пакости.

Мысли Рики сосредоточились на вчерашнем эпизоде. Несколько дней он так расписывал Лео прелести рыбалки, что тот в конце концов загорелся. Вдвоем они подошли к Эльвире и спросили, удастся ли организовать это в «Хогвартсе». Эльвира ничего не знала и посоветовала обратиться к завучу. Рики охотнее обратился бы к Марку Эйвери, но старосты надежно обезопасили свой досуг: за любую попытку отвлечь их в это время они назначали взыскание. Ничего не оставалось, как последовать совету Эльвиры.

Лео постучал в дверь профессорского кабинета. Раздалось резкое «Войдите!». Рики проследовал первым в распахнутую Лео дверь.

Судя по тому, что он там увидел, профессор был человеком аккуратным и целиком посвятившим себя своему предмету и колледжу; впрочем, Рики считал так с самого начала. На столе красовался кубок квиддича, заработанный слизеринской командой в прошлом году. Все стены были забиты полками с различными ингредиентами, свет шел от камина и многочисленных свечей. Профессор стоял к ним спиной возле стола и наклеивал этикетки на какие‑то банки. С краю стола свешивалось письмо. Рики успел прочитать: «…приеду в ночь с пятницы около одиннадцати. Гарри Поттер.»

— Сэр, — решился обратиться Рики, поскольку тот никак не показал, что знает об их присутствии. Рики мог бы поклясться, что звук его голоса заставил профессора напрячься, хотя в его позе ничего не изменилось.

— Я Вас слушаю, — более любезно произнес он, как всегда со слизеринцами. Он закончил с одной банкой и лишь тогда обернулся. – О, Нигеллус, Вы тоже? – с Лео он говорил еще более дружелюбно. – Что‑нибудь случилось?

— Нет. Мы хотели спросить Вас, можно ли в озере ловить рыбу? – выпалил Рики.

Черные глаза профессора странно сверкнули.

— Что? – переспросил он, так и не выдав удивления, будто уточнял ясный вопрос.

— У меня есть удочка. И я хочу удить рыбу в озере. Конечно, если она там есть, и если это можно. Сэр?

— Что за нелепая фантазия? – ни с того ни с сего профессор вдруг сделался необычайно суров. – Это школа, мистер Макарони, и за всю ее историю еще не было такого прецедента, чтобы ее ученики во время учебного года позволяли себе подобное развлечение. Советую вам, молодые люди, обращать больше внимания на учебу. И в будущем, пожалуйста, не беспокойте меня всякой чепухой.

— С тобой он был более вежлив, — задумчиво отметил Рики по пути в гостиную.

— Возможно, оттого, что я чистокровный, — пожал плечами Лео. – Профессор Снейп в молодости был сторонником Сам – Знаешь – Кого.

— Нет, тут что‑то другое, — заявил Рики. – Он как‑то странно ко мне относится. И другие учителя тоже.

— Ой, не фантазируй! – наконец‑то рассердился Лео. – То палочка тебе не подходит, то еще что‑нибудь. Хватит выдумывать!

… — Макарони, необязательно перекрашивать каждую по три раза! Они у Вас все скоро станут радужными. Я и так уже дала Вам с Нигеллусом по десять баллов, и большего Вы все равно не добьетесь.

Отложив вместе с палочкой благостное оцепенение, Рики пристально заглянул в орлиные глаза профессора МакГонагол. Она поджала губы и отвернулась к другому ученику. Хотя Рики и отрешился от происходящего в классе, он был уверен – профессор МакГонагол решилась сделать ему замечание, когда у нее не осталось иного выхода.

До конца урока он отвлекся от своих мыслей, поскольку Дора Нотт, и на других уроках уже не раз пытавшаяся экспериментировать, именно по предмету профессора МакГонагол превзошла себя: она перекрасила все пуговицы на собственной мантии, отчего вся материя вокруг них невообразимо вылиняла, а затем рискнула проделать то же самое с мантией Билла Кеттлборна, который нынче за завтраком обозвал ее дурой. Мало того, что Билл возмутился; стандартная хогвартсевсая форма не предусматривала сотворенных Дорой излишеств. Профессор МакГонагол сняла десять баллов, и кроме этого, теперь любознательной девчонке предстояла воспитательная беседа с завучем.

Итак, Лео был убежден в абсолютной вздорности предположений Рики, и рассчитывать на его понимание не приходилось. Оставался единственный человек, именно с ним собирался встретиться Рики сегодня в одиннадцать.

Он по–прежнему не восторгался Гарри Поттером, но тот был, во–первых, его крестным отцом – и единственным взрослым, кого Рики знал в волшебном мире; во–вторых, ему не надо объяснять важность подходящей палочки. Возможно, он даже купит ему новую! Весь день Рики готовился к этой встрече, обдумывая, что он скажет Поттеру, и чуть не пропустил мимо ушей скандальное известие: со слизеринцев, употребивших словосочетание «гриффиндорская мафия», сегодня дважды сняли баллы!

После отбоя Рики дождался, пока вся спальня уснет, бесшумно оделся, после чего шмыгнул из комнаты в направлении гостиной. На пороге он услышал голоса, и вовремя вжался в стену: мимо прошли Марк Эйвери с одноклассником, и Рики уловил запах расхваленного сливочного пива, которое сам ни разу не пробовал.

— Росс проиграл достойно, — хихикнул собеседник Эйвери.

— Ну и пусть теперь гасит светильники, — постановил староста.

Когда за ними где‑то дальше по коридору хлопнула дверь, Рики осторожно выглянул в гостиную. Богатырского вида парень усердно околдовывал каждую свечку, и собирался продолжать так еще очень долго. Большие настенные часы показывали без десяти одиннадцать. Рики не мог ждать.

Он осторожно, за спинками кресел, пробрался к стене. Парень ничего не замечал, занятый своим делом. Стена отодвинулась…

Через пару минут Рики остановился в холле. Он спрятался за одной из колонн и стал ждать, но ничто не возвещало о прибытии в замок кого‑либо. Несколько раз пробегала миссис Норрис – нелюбимая учениками кошка завхоза Филча, и шипением реагировала на все попытки Рики погладить ее.

Простояв так черт знает сколько времени и несметное число раз прокляв Поттера, безмерно разочарованный Рики решил вернуться в постель. Он шел по темным подземельям, и постепенно гнев уступил место мыслям о палочке. Что теперь делать? Самому вызвать Поттера?

Подойдя к общежитиям, Рики не глядя буркнул: «Морской шепот». Движение заставило его поднять голову.

Стена была наглухо закрыта. Но хуже оказалось то, что в коридоре Рики находился не один. Его взгляд медленно поднялся от подола мантии к глазам человека, с которым ему сейчас хотелось бы пообщаться меньше всего.

— Ричард Макарони, — вкрадчиво произнес профессор Снейп. – За мной, — распорядился он.

Как бы там ни было, Рики ничего не собирался ему объяснять. Стиснув зубы, он проследовал за профессором по мрачным коридорам. Настенные факелы загорались по мере их приближения, что могло бы показаться Рики хорошим изобретением, не будь ситуация, в которой он находился, такой дрянной. Профессор привел его в свой кабинет и движением палочки зажег на столе несколько свечей. Свет зловеще позолотил не очень приятное с виду содержимое полок, по стенам заплясали тени. Очевидно, до визита в коридор профессор что‑то писал, поскольку, войдя первым, сразу же свернул и убрал пергамент, и только после этого повернулся к ученику.

— Садитесь! – приказал Снейп.

— Спасибо, сэр! – сказал Рики и остался стоять.

Возможно, неподчинение разозлило профессора, потому что, когда он заговорил вновь, его голос вибрировал от холодного бешенства.

— Если я все правильно помню, я только что застал Вас вне стен общежития после отбоя. Я пока что не спрашиваю Вас, где Вы шатались, — останавливающий жест в сторону Рики, который и не думал перебивать, — я глубоко возмущен тем, что Вы, студент «Слизерина»…

«…и попался, какой позор», — закончил про себя Рики.

Пауза меж тем иссякла.

— Не я ли говорил Вам, что не всякий может соответствовать требованиям нашего колледжа?

— Да, сэр! – глаза Рики расширились от восторга. А что, если…

— По–вашему, мне будет приятно смотреть в глаза коллегам, если одного из моих учеников поймают на нарушении правил?

— Нет, сэр! – «это дураку понятно», — а Рики вообще‑то было наплевать на профессора. «Вот только Лео – он так трудно сходится с людьми». Рики привязался к нему.

— Достойны ли Вы теперь называться слизеринцем? – свирепо спросил Снейп.

— Так отчислите меня, сэр! – с надеждой выпалил Рики.

Снейп подавился очередной фразой. Очень медленно он приблизился к Рики, не сводя глаз с его лица.

Даже от дежурных взглядов профессора Рики всякий раз пробирала дрожь. После он стыдил себя, клялся не поддаваться и нарочно, даже с вызовом, пытался выйти на «линию огня». Но от этого змеиного гипноза ему захотелось убежать. Рики отвернулся, прекрасно сознавая, какая это наглость.

— Почему ты так говоришь? – глухо спросил Снейп.

— Вы же сами сказали, что я недостоин Вашего уважаемого «Слизерина», — невежливо заявил он, надеясь, что от этого шансы на удовлетворение его просьбы повышаются. – Я понимаю, что в этом случае потеряю год.

— И что? – почти с любопытством продолжал допрос Снейп.

— И меня это устраивает, – сам не зная, почему, вдруг начал признаваться Рики. – Не хочу я здесь учиться. Я вообще бы не приезжал в эту школу. Магия – это конечно, здорово, но это… ерунда какая‑то. Кому это надо перекрашивать пуговицы, проклинать и прочее? Маги – это лентяи!

Рики решился снова поднять голову – уж очень любопытно было знать, как отреагирует на это заявление профессор.

— И я тоже? – холодно спросил Снейп. Однако в его взгляде что‑то изменилось.

— Наверное. Вы же маг, — робко согласился Рики. – Хотя зелья….

— Довольно, — Снейп развернулся и прогулочным шагом прошелся по кабинету, — еще ни разу в жизни я не встречал столь нахального студента. Ты переплюнул своего крестного отца, можешь так ему и сказать, пусть гордится.

— Я не докладываю ему о своих делах, — насупился Рики. – и у меня есть основания думать, что он расстроится, если я его переплюну, — Снейп резко обернулся, но Рики продолжал, уже мало беспокоясь о том, как отнесется к его словам завуч. – Если меня что интересует, так это возможность поскорее вернуться домой, в нормальный мир.

Абсолютно уверенный, что строгий профессор также пожелает избавиться от такого ученика, Рики приготовился выслушать приговор.

— Боюсь, молодой человек, я не смогу выполнить Ваше желание, — отрезал Снейп.

— Но Вы же завуч, — удивился Рики.

— Наш директор против таких крайних мер, — мягко пояснил профессор. – Да и не он один. Насколько я знаю, за последние 400 лет из этой школы не был исключен ни один студент. Только близнецы Уизли… Впрочем, они отбыли по своей воле; но это было на седьмом курсе, ты еще слишком мал. Так что ты останешься в «Хогвартсе».

— Но я не хочу этого! – отрезал Рики. – Мой отец сказал, что никто не будет распоряжаться мной!

Несколько секунд Снейп обдумывал ответ.

— Конечно, ты сам примешь решение, кем тебе стать – когда будешь к этому готов. «Слизерин» поможет тебе. А твой отец не волшебник, и он понятия не имеет, что это такое. Ты должен следовать своей природе.

Рики глубоко задумался. Каково быть волшебником в мире обычных людей? Если прикупить книжек да поучиться, из него выйдет первоклассный жулик. Но он всегда нацеливался на что‑то большее. И – что там говорил Поттер о контроле Министерства за использованием магии несовершеннолетними?

— Зачем ты покинул общежитие? – спросил Снейп.

— Хотел встретиться с Гарри Поттером. Я узнал, что он приедет в одиннадцать.

— Тебе не повезло. Он приезжал раньше и уже уехал, — проинформировал несколько удивленный профессор Снейп. – А зачем он тебе понадобился?

— Чтобы, как Вы выразились, следовать своей природе. Дело в том, что моя палочка мне не подходит.

— С чего ты это взял? – быстро спросил Снейп. Рики снова услышал нотки раздражения.

— Я это просто знаю, — упрямо заявил Рики. – Когда я с ней работаю, становлюсь каким‑то слюнтяем, готов расцеловать всех вокруг. Мне это совершенно противно. А ребята говорят, что палочка должна соответствовать моей внутренней сущности.

— Что еще ты думаешь? – профессор снова наклонил к нему лицо, и почему‑то Рики смог спокойно выдержать его изучающий взгляд – возможно, оттого, что профессор на этот раз выглядел вполне доброжелательно. Потом он отвернулся на какое‑то время, прежде чем снова заговорить с Рики.

— Вот как. Ты думаешь, что я боюсь тебя, — констатировал профессор, и его губы изогнулись в скептической улыбке.

— Дело в том, сэр, — счел нужным объясниться Рики, — что моя мама – актриса. Я могу различать малейшие оттенки эмоций. Во взглядах, жестах. И я почти никогда не ошибаюсь.

Профессор, казалось, обрел безмятежное спокойствие.

— Но не в этот раз, — сказал он почти ласково. – Значит, так – взыскание. Поможешь с уборкой мистеру Филчу один вечер, и скажи спасибо, что не больше. Можешь идти спать. И кстати, чуть не забыл: когда ты явился, я как раз менял пароль. Теперь это «Тайная комната».

Выйдя за дверь, Рики чуть задержался. И услышал единственную фразу, которую Снейп прошептал более чем одобрительно: «Итальянские жулики».

«А ты сам вредный», — мысленно отплатил Рики.

На другое утро Лео, узнав о ночном приключении Рики, пришел в страшное волнение.

— Как можно так рисковать? – распекал он Рики. – Вот теперь ты схлопотал взыскание, доволен? Так могут и отчислить!

Рики не стал говорить, что этого и добивался. Он чувствовал, такое признание расстроило бы Лео.

Выходные промелькнули незаметно, в предвкушении и волнении. Даже Рики забеспокоился – ведь в понедельник после обеда предстоял первый урок полетов.

Уроки в тот день не очень занимали даже самых усердных учеников вроде Лео и Эди.

— Говорят, школьные метлы – это ужас какой‑то, старье то еще, — поделился информацией Генри Флинт. – Последний раз новые покупали для «Слизерина», и то почти двадцать лет назад. Тогда мой папа был капитаном квиддичной команды, и они приняли нового ловца, который на шестом курсе…

— Генри, заткнись! – приказала Тиффани, которая, кажется, волновалась впервые с момента своего появления в школе. Лео, как выяснилось, умел летать с тех пор, как себя помнил. Он утверждал, что это очень просто, во что Рики охотно поверил и дождаться не мог, когда же и он попробует. Обеда как не бывало; едва расставшись после зелий, слизеринцы и хуффульпуффцы снова встретились на стадионе.

Мадам Трюк распоряжалась, как армейский офицер. Он вместе с большинством пытался заставить метлу подняться вверх, в то время как счастливчики вроде Лео и Селены уже вскарабкались на свои. Наконец, его своенравное помело тоже послушалось.

Перед взлетом мадам Трюк предупредила:

— И чтоб не смели подлетать близко друг к другу! Вчера Уизли решил пошутить и ткнул Дейвиса пальцем в спину. Дейвис упал с метлы и мог бы разбиться, если бы я не замедлила падение.

«Мерзкий тип этот Уизли», — подумал Рики и на всякий случай, прежде чем оттолкнуться от земли, крепко вцепился в рукоять.

Летать было действительно приятно. Пожалуй даже, это была одна из тех вещей, ради которых стоило остаться здесь и учиться магии. Восторженно обсуждая свой первый полет с более опытным Лео, Рики ступил в холл и успел заметить профессора Снейпа, прежде чем тот скрылся за дверями Большого Зала. Тут Рики вспомнил кое о чем.

Профессор ни слова не сказал ему, верны ли его предположения насчет палочки.

Между тем приближался первый квиддичный матч, в котором встречались команды «Гриффиндора» и «Слизерина». Везде только и говорили, что об этом знаменательном событии. В слизеринской гостиной то и дело звучали наставления, которыми старосты и вообще кто угодно потчевали игроков, и очень скоро Рики не то что узнавал каждого издалека по походке, но наизусть выучил их полные имена, фамилии, родословные (благодаря стараниям несносного Френка Эйвери), и чем сейчас занимаются их родители, дяди и тети.

В прошлом году команде «Слизерина» удалось получить кубок, чем упоенно гордились поголовно все, от первокурсников до выпускников. Успехи в квиддиче в школе считались визитной карточкой колледжа и воспринимались чуть ли не как более важные, чем сама учеба. Рики подумал, что ради этого родители не отпустили бы его так далеко, но все вокруг, казалось, только о том и думали, как бы внести свою лепту в победу родного колледжа. Генри Флинт большую часть свободного времени проводил, таскаясь за кем‑нибудь из игроков и давая им разные советы, и его терпели ради заслуженного папаши; то, что его успеваемость страдает от подобной увлеченности, его ничуть не смущало. Но он хотя бы не требовал того же от остальных.

Однажды после зелий Френк Эйвери заявил, что намерен возродить некогда существовавший в «Слизерине» хор, и пусть каждый попробует написать песню, которая во время игры убьет гриффиндорских противников наповал. Генри Флинту эта идея поначалу понравилась. Рики и Лео, однако, совсем не хотелось распевать под дудку Эйвери.

— Что это еще за ерунда? – возмутился Рики. Враг снисходительно усмехнулся.

— Я собираюсь восстановить традицию, — гордо заявил он. – Между прочим, именно наш колледж ими всегда славился. Хотя этого не понять типам вроде тебя. Должно быть, ты даже не знаешь, кто такой Драко Малфой? Крестный ведь с тобой не общается? – победно выдал Эйвери.

— Я не интересуюсь, в отличие от некоторых, типами, имеющими отношение к Гарри Поттеру. А волшебный мир стоило бы полечить от поттеромании, — заявил Рики. – Лучше бы ты сделал уроки один раз как следует, чем копировать какого‑то там поттеровского приятеля!

Эйвери разозлился, но не нашел, что ответить. По крайней мере, Рики больше не слышал ни о каком хоре.

— Вообще‑то мистер Малфой был слизеринцем, и в школе они с Поттером почти во всем и всегда были врагами, — сообщил ему шепотом Лео.

— Да плевать мне! – от души отрезал Рики. – Есть тут хоть кто‑то, кто не связан с дорогим Гарри?!

Рики больше интересовало, что за взыскание ему предстоит отработать. Лео выдвинул две гипотезы.

— Могут заставить что‑нибудь переписывать, вроде «я не буду гулять после отбоя» тысячу раз, — сказал он. – Или, если с Филчем, тогда, наверное, будешь убирать в замке.

Проще было спросить у старост, они‑то знали наверняка. Но Рики совершенно не стремился признаться им, что попался на нарушении правил. Ведь они как никто другой жаждали победы «Слизерина» в кубке школы, и любой, кто хоть как‑то посмел этому помешать, становился их кровным врагом.

Однако, они все‑таки узнали. Субботним вечером к Рики подошел преисполненный праведного гнева Марк Эйвери и начал с того, что профессор Снейп ему только что сказал, но он с трудом верит, и т. п. Марк прочитал самую суровую нотацию в жизни Рики, после чего не приходилось удивляться, почему Снейп не стал утруждать этим себя.

Марк подтвердил второе предположение Лео и велел следовать за ним в кабинет Филча.

— Убирать будешь без волшебства – руками, — сухо сообщил он, когда они вышли за пределы общежития.

Рики новость успокоила: он не знал, как делать это магическим способом. Но Марк, похоже, считал, что ничего хуже быть не может. Из двух братьев Эйвери Рики предпочитал старшего, хотя оба были истинными слизеринцами – стремились к тому, что считали лучшим, невзирая ни на что. Марк уже сейчас демонстрировал все задатки карьериста, в то время как Френк был помешан на дурацкой идее превосходства чистокровных, и Рики мечтал, чтобы старший брат когда‑нибудь поймал его на пропагандистских штучках – Марк не одобрял все то же, что и большинство.

Кабинет Филча полностью отражал нрав своего хозяина – повсюду были развешаны всевозможные запреты и угрозы, разложены самые разные вещи, изобилие которых практически исключало возможность привести их в порядок.

— И откуда я знал, что мы с тобой скоро встретимся? – желчно поприветствовал его Филч.

— Вас предупредили, — логично заключил Рики.

Филч проскрипел зубами, после чего раздраженным кивком отпустил старосту. Затем протянул Рики щетку и ведро.

Комната, в которую отвел его Филч, практически не посещалась учениками «Хогвартса»; Рики, во всяком случае, раньше никогда о ней не слышал. Там были расставлены всевозможные трофеи и памятные сувениры разных лет, представляющие собой вещественные подтверждения славной истории школы.

Этот скучный вечер тянулся невыносимо долго. Видя, что у Рики нет палочки (которая в любом случае была бы бесполезна, поскольку он не знал ни одного чистящего заклинания), Филч не следил за ним и ушел в другой конец зала. Рики до блеска перетер кучу доспехов и кубков, в том числе два, на которых стояли имена Гарри Поттера и еще какого‑то Джеймса Поттера, и один – с фамилией Уизли. Он сделал вывод, что гриффиндорская мафия здесь повсюду. Его руки покраснели от воды и мыла.

— Почисть еще один, и свободен! – рявкнул наконец Филч. – Жалко, что я должен отпустить тебя до отбоя.

Но Рики не ограничился следующим кубком. Очень уж он хотел рассказать завхозу один анекдот и посмотреть, смеется ли тот вообще. После третьего кубка он решился.

— Мистер Филч! – позвал Рики. Завхоз резко обернулся.

— Ты еще здесь?! — он подскочил к Рики, брызжа слюной от негодования. – Я же тебе велел идти спать!

Взгляд его упал на кубок, который держал Рики. Филч задохнулся, затем резко выхватил штуковину.

— «Тому Ярволо Реддлю, за особые заслуги перед школой», — прочел Рики. – Это такая ценность? Простите, так бы сразу и сказали.

— Ты издеваешься?! – ни с того ни с сего завопил Филч.

Рики недоуменно пожал плечами, не понимая, какая муха укусила этого вредного субъекта.

— Все в порядке, Макарони, — прозвучал сзади голос профессора Снейпа.

— Профессор, он… – Филч поднял кубок.

На миг лицо Снейпа застыло подобно маске.

— Думаю, Вы ошибаетесь, — сказал он. – Макарони не хотел ничего плохого, верно?

Рики кивнул. Глаза профессора снова просверлили ему душу – но уже без прежнего страха и настороженности.

— Вы собираетесь надолго задержать мистера Макарони? – дежурно поинтересовался профессор.

— Пусть идет, — отрывисто бросил Филч. Рики решил, что вряд ли скоро захочет вновь заговорить с ним.

Он вышел из зала вместе с завучем, которого, похоже, странное поведение завхоза чем‑то развлекло.

— Не обращайте внимания, Ричард, — сказал профессор. – Мистер Филч в последнее время страдал от расстройства нервов. Директор давно предлагал нанять ему помощника, но он упорно отказывается. Отчасти поэтому я так часто назначаю взыскания. У Филча очень много работы.

Рики знал, каково иметь дело с Филчем, и объяснение профессора его полностью удовлетворило. Зато после отработки взыскания возникла другая забота.

Настала пора в очередной раз сменить робу, и, роясь в вещах, Рики обнаружил там альбом – и вспомнил, что до сих пор не отправил родителям ни одного письма. Согласно обретенной привычке, он немедленно проконсультировался с Лео.

— Нужно послать сову, — слегка удивленно ответил Лео.

Так выяснилось, что это и есть нормальный способ переписки в волшебном мире.

— Ты мог бы завести себе сову, и она бы носила туда–сюда твои письма, — посоветовал друг.

— Еще чего! Мой брат всяких мышек разводит. И я не привык держать дома сову. Насколько я знаю, это далеко не домашнее животное, — отказался Рики.

— А я бы хотел, — мечтательно произнес Лео. – Родители обещали мне купить сову, если я прилично сдам экзамены за год, — вздохнул он.

Лео ушел в библиотеку, а Рики, решив, что позже попросит сову у кого‑нибудь из знакомых, не мешкая, приступил к написанию подробного отчета о прошедших восьми неделях. Он взял лист пергамента, перо, чернила и с тоской вспомнил об удобствах оставленной дома шариковой ручки.

«…я бы в жизни не подумал, что можно такое изучать в школе. На заклинаниях и трансфигурации мы выучиваем фразы на латыни, которые не каждый нормальный человек способен выговорить, не сломав язык. Я думаю, если бы все вещи производились магическим путем, почти все фабрики бы закрылись, и началась бы массовая безработица. Честно говоря, не понимаю, зачем превращать одно в другое? Наверное, из соображений экономии.

Защита от темных искусств – самый скучный предмет в школе. Я даже не запомнил фамилию типа, который преподает. Он хуже, чем зануда профессор Биннз – этот читает историю магии, будто молитву бубнит в течение часа, и прикиньте, привидение! А у защитника одни лекции, он втискивает в них кучу материала и заставляет все вызубривать. Хорошо хоть, у него контракт на один год, и он уже рвется поскорее уехать. На этой должности, говорят, вообще никто больше года не держится.

Кстати, меня распределили в «Слизерин». В связи с чем премного благодарен вам, дорогие родители, что не позволили мистеру Поттеру полить грязью мой колледж, а что именно это он и собирался сделать, я не сомневаюсь. Вы, должно быть, догадывались, что при моих выдающихся способностях «Слизерин» подходит мне больше всего. Здесь гораздо лучше, чем думают о нас другие колледжи, но мы им этого не показываем. Есть тут, конечно, противные личности, один в первый же день начал требовать с меня родословную. Зато Лео, мой новый друг – отличный парень. Он – потомственный колдун и много знает о магии.

Наш завуч, профессор Снейп – субъект довольно‑таки загадочный. В последнее время он стал относиться ко мне лучше – после того, как я нарушил правила, и он вкатил мне взыскание. Должно быть, этим я ему доказал, что я – настоящий слизеринец.

А вообще‑то, кроме учебы, заниматься тут особо нечем. Скоро у нас состоится матч по квиддичу – узнаю хоть, что это такое. Первокурсников в команды не принимают, и многие считают, что это возмутительно. Кстати, не так давно я научился летать на метле. Вот это стоящее дело! Никаких крыльев не надо, паришь вместе с жердочкой, так здорово, что хочется петь во все горло!

Пап, похоже, никто не желает меня отчислять. Я прямо просил об этом профессора Снейпа, и он сказал, что я должен следовать своей природе.

И при этом он совершенно проигнорировал одну важную проблему. Помните, мистер Поттер рассказывал, что палочка – продолжение волшебника? Так вот, я очень недоволен своей палочкой. Я точно знаю, что мне нужна другая, но не могу добиться даже, чтоб мне поверил хоть один человек. Мой друг Лео говорит, у меня разыгралось воображение и того быть не может, чтоб мне подсунули первую попавшуюся, но это так и есть! Сообщите, пожалуйста, об этом Гарри Поттеру. Хоть я его и не люблю, но он может изменить эту ситуацию в мою пользу.

Не удивляйтесь странному почтальону. Это у магов так принято. Надеюсь, ее не увидит миссис Дуглас. Постарайтесь прислать ответ с той же совой. Очень скучаю. Рики.»

Он свернул пергамент и направился на поиски кого‑нибудь из старост. Найдя Эльвиру, Рики поколебался – обращаться ли к ней: сегодня она сняла значок. Но, в конце концов, от этого с ней не воспрещалось разговаривать, и Рики спросил, нет ли у нее совы. Увы, Эльвира была счастливой владелицей кошки. Зато сказала, что есть школьные совы, которых может брать кто угодно. Рики тут же отправился искать этих сов, и на пороге гостиной столкнулся с Лео, закончившим работу в библиотеке раньше обычного. Лео попросил подождать, пока он отнесет книги, после чего составил Рики компанию.

По пути Лео рассказывал обо всем, что попадало в поле зрения. Скорее всего, он повел Рики кружным путем, поскольку неведомо как они оказались возле горгульи, ведущей, по словам Лео, в кабинет директора. Они прошли мимо и были уже довольно далеко, разглядывая картину за доспехами, когда услышали скрип и спорящие голоса.

— Но, Северус, если он чувствует, что это не его палочка, значит… – взволнованно доказывала профессор МакГонагол.

— Ничего это не значит, успокойтесь. А свою палочку он пока что все равно не получит. Она слишком мощная для обычного ребенка.

Постепенно удаляясь, голоса стихли за поворотом.

Рики и Лео с пониманием переглянулись.

— А ты мне не верил, — укорил Рики. – Я знал, здесь что‑то нечисто.

— Похоже, ты прав, — признал сразу посерьезневший Лео.

Далее Рики без особого труда вытянул из друга, что профессор Снейп пригласил Лео для приватной беседы, сообщил о нежелании Рики обучаться магии и просил Лео повлиять на него. Именно с этой целью Лео и затеял экскурсию по замку.

Если бы не все это, Рики получил бы огромное удовольствие от похода в совяльню. Он позволил Лео выбрать сову, а сам все время думал о том, что услышал сегодня. Выходит, вся эта гриффиндорская мафия с самого начала знала. Разве не сказал Филч у Олливандера: «Директор дал мне четкие инструкции»? Директор Альбус Дамблдор вызывал неизменное доверие учеников, и Рики он тоже казался симпатичным стариканом с вполне терпимыми странностями. А теперь стало очевидным, он скрывает его палочку. Отнимает конфету у ребенка, и как ему только не стыдно! Рики очень хотелось подойти к директору и напрямую спросить. Сложно представить, что ответил бы директор в таком случае, но тем приятней было пофантазировать. Он хотел поделиться этой шуткой с Лео, но передумал, предположив, что тогда ему придется выслушивать предостережения и объяснять, что вовсе не планирует ничего подобного на самом деле.

Снейп сейчас сказал, что его палочка слишком мощная для него. То же самое говорила и Селена – о том, что слизеринцам такие часто попадаются. Но как они могут быть уверены, что он не справится?! Рики вспомнил слова папы: «Никто не будет решать за тебя». Достопочтенная гриффиндорская и окологриффиндорская мафия нагло превысила свои полномочия, и Рики ломал голову, как бы им отплатить.

Лео после того случая стал замкнут, а в общении с Рики натянуто предупредителен.

— Слушай, ты совершенно не виноват, что мне не дают мою палочку, — напрямую сказал однажды Рики, сворачивая готовое сочинение для профессора Тюшо по защите от темных сил. Лео отвернулся. – Ты имел полное право не верить мне, да и кто бы мог предположить такое?

— Не в этом дело, — возразил Лео. – Я не просто не поверил – я согласился стать соучастником Снейпа. А он даже не объяснил мне, в чем дело. Прекрасно понимаю, почему ты хочешь бросить все к чертям и уехать домой из этой школы.

Никогда раньше Лео так не разговаривал. Рики понял – как минимум один человек разделяет его намерения относительно гриффиндорской мафии.

— Ну ладно, — примирительно произнес он. – Я уже никуда не собираюсь уезжать. И они меня еще узнают. Коза ностра Гриффиндоро!

Лео захихикал и выронил перо.

— В чем дело? – растерялся Рики.

— Такие слова смешные! Не могу! – давился Лео, силясь сдержать смех.

— Нормальные итальянские, — недоуменно прокомментировал Рики.

— Не говори так больше, — попросил Лео, отсмеявшись.

И вот наступил великий день. Рики уже слышать не мог слово «квиддич», но в то же время изнемогал от любопытства. Они с Лео разместились на трибуне с другими болельщиками «Слизерина», и у Рики хватило ума задать вопрос.

— А что, если студент какого‑то колледжа хочет болеть за команду соперника?

— Ему голову оторвут, — отрезал Генри Флинт.

И в самом деле, ученики рассаживались строго вместе со своим колледжем, и никаких отступлений от этого правила Рики разглядеть не удалось. Кроме того, посмотреть квиддичный матч приехало очень много взрослых, большинство которых составляли родители. Дора Нотт отделилась от одноклассников, чтобы сесть вместе с папой и дядей. Тиффани злорадно подкалывала брата, поскольку их отец приехать не смог, и не переставая шуршала пакетиком всевкусных орешков «Берти Боттс».

На учительской трибуне Рики, к своему удивлению, увидел Ники Боунса.

— Что он там забыл? – спросил Рики сидящую рядом Эльвиру.

— Боунс – спортивный комментатор, — поджав губы, сообщила она. – Он совершенно невыносим.

— Вроде Джордана?

— Какого Джордана? – не поняла староста.

— Папаша Ральфа Джордана, вон там он сидит, — указал Рики.

— Откуда я знаю, я ведь не такая старая, — возмутилась Эльвира.

Семь игроков от каждой команды, после аплодисментов и освистания соответствующими трибунами, построились на поле. Капитаны сцепили пальцы в рукопожатии, и по свистку мадам Трюк команды стартовали в воздух.

Лео успел объяснить Рики правила.

— Ничего себе! Три охотника и вратарь пекутся о квофле, в то время как победа больше всего зависит от одного ловца, и поимка снитча – чуть ли не чистая удача. Это при том, что всех и каждого норовят покалечить бладжером. Очень разумные правила, — оценил Рики.

— Макарони, ты ничего не понимаешь, — снисходительно сказала Эльвира.

Следить за воплощением только что узнанных правил поначалу было очень увлекательно, если не считать, что игра велась на огромной скорости, и Рики не всегда успевал отслеживать отдельные действия. И еще очень мешала активность соседей – столь ярых болельщиков, что куда там футбольным. Вокруг орали, прыгали, размахивали руками, злились и радовались. Флегматичная Тиффани осыпала всех вокруг орешками и толкнула Рики несколько раз.

— Мяч у сборной «Гриффиндора», Стефф умело обходит защиту «Слизерина», бросок… О, нет!

Последнее, вероятно, относилось к тому, что вратарь «Слизерина» в последний момент спас кольцо и швырнул квофл игроку своей команды. Однако за действиями последнего Боунс следить отказался, сосредоточившись на описании отличных игроков «Гриффиндора», и продолжал так, пока квофл снова не оказался у гриффиндорцев. Счет при этом сохранялся относительно равный, и Рики поражался моральной стойкости игроков своей команды.

Даже когда «Слизерин» забивал голы, Ники умудрялся отвлекаться на что‑нибудь другое, чуть ли не рассказывал анекдоты. Послушав этот концерт два часа, Рики уже не удивлялся, почему и те, и другие болельщики ведут себя не лучше комментатора. Он даже отчасти разделял намерение Эйвери организовать группу поддержки и не прочь был сам сочинить пару песен, если бы умел.

— Так тебе, верзила! – победно вскричал Боунс, когда один из охотников «Слизерина» отпустил квофл, уворачиваясь от бладжера. Когда подобное произошло с охотником «Гриффиндора», «верзилой» стал отбивала «Слизерина».

Убедившись в беспристрастности гриффиндорского комментатора, Рики признал его достойным преемником мистера Джордана–старшего. За почти четыре часа квиддич ему надоел, он отвернулся от поля и стал уговаривать Лео отвергнуть зрелище и пойти перекусить, благо настало время обеда. Но тот будто не слышал, завороженно следя за чем‑то поверх плеча Рики. Рики обернулся – и вовремя: ловец в красной форме схватил золотой мячик под самым носом слизеринца, отпугнутого бладжером.

Таким образом, матч завершился со счетом 160–290 в пользу «Гриффиндора». К изумлению Рики, не только студенты этого колледжа, но и почти все ученики «Равенкло» и некоторые – «Хуффульпуффа» были вне себя от счастья. Гриффиндорцы на радостях орали и свистели так, что давали Рики надежду: вдруг от этого ора в замке повылетят все стекла, и тогда с них вычтут все баллы, которые принес им этот несчастный матч. Между тем на учительской трибуне профессор Снейп натянуто улыбался профессору МакГонагол и терпеливо выслушивал что‑то, что она ему говорила.

Спускаясь с трибун, слизеринцы ругались. Рики разделял их чувства. Сверху было видно, как Артур Уизли и Ральф Джордан виснут на комментаторе, и Рики пожалел, что у него нет при себе бладжера и биты.

Уже спустившись на поле, они столкнулись с Эди Боунсом.

— Поздравляю, — язвительно произнес Рики. – Твой брат – сама объективность. Может, и вправду судьей станет. Гордишься?

Эди распрямился, как после удара.

— Это ты бы гордился! – вспылил он. – А лично я сгораю от стыда! – и, сжав кулаки, растворился в толпе.

Рики остановился. В глубине души он понял, что Эди прав насчет него. Он не считал себя способным на такое благородство, как Эди, и восхищался, хоть и неприятно было это признавать.

— Привет, Рики, Лео. – К ним подошла слегка обеспокоенная Селена. – Не расстраивайтесь, ваши сыграли достойно.

— Мне вообще квиддич безразличен, — заявил Рики, улыбнувшись ей.

— Наверное, это самое разумное отношение, — согласился Лео. – Было бы из‑за чего расстраиваться.

— Тогда мне надо найти Эди, — извиняющимся тоном произнесла Селена. – Он страшно расстроился.

Рики напрягся – отчего‑то он не хотел, чтобы Селена узнала о его разговоре с Эди. И он очень хорошо почувствовал, что квиддич – одна из самых сильных вещей, разделяющих колледжи «Хогвартса».

Впечатления от первого матча по квиддичу надолго не задержались. Скоро наступил Хеллоуин, и Рики, восхищенный праздничным убранством «Хогвартса», весело отпраздновал его вместе со всеми, от души признав, что здесь умеют веселиться. К тому же, его начали радовать явные успехи в учебе.

Лео, конечно, был лучшим учеником. Снейп теперь иногда хвалил и Рики, правда, не так часто. Стебль он просто обожал. Флитвик несколько раз не задал ему никакого домашнего задания. В один прекрасный день преподаватель защиты от темных искусств отозвал Лео вместе с ним в сторону после урока и предложил начать факультативные практические занятия, поскольку такие одаренные студенты заслуживают лучшего. Рики понимал, что его позвали просто за компанию, но ему было любопытно. Ребята согласились, и было постановлено начать с нового семестра.

Вместе с Лео они тщательно обдумывали, как отыскать палочку Рики и завладеть ею. Только теперь он понял, что не может покинуть мир волшебников, пока не узнает, каково это – колдовать своей палочкой. Интуитивно он знал – это то, что ему нужно. Однажды он и Лео всю вторую половину дня потратили на перелопачивание библиотеки, и в результате убедились, что это абсолютно бесполезно, и никакие книги не содержат информации, где же прячет его палочку гриффиндорская мафия. А даже если б узнали, все равно бы это не помогло, по той простой причине, что никто их туда бы не пустил. Лео высказал здравую мысль, которая не приходила в голову Рики: а откуда гриффиндорская мафия может быть уверена, что у них находится именно палочка Рики? До сих пор определить принадлежность палочки мог только сам владелец. Возможно, существовали и другие способы, вот только Лео о них ничего не знал. Честно признав это, он предложил обратиться к человеку, который, по его мнению, мог помочь: к Селене Олливандер.

«И почему я о ней раньше не подумал?» – удивлялся Рики в течение всего урока зелий, изнывая от нетерпения.

— Селена, можно с тобой поговорить? – спросил он, когда она вышла из класса; они с Лео поджидали снаружи.

Она согласилась и внимательно выслушала. Хотя с такой проблемой Селена тоже столкнулась впервые, кое–какие соображения у нее имелись.

— Возможно, владельца палочки можно определить по гороскопу. Знаете, все это поддается математическому высчитыванию при желании. Сочетание того фактора с другим, и так далее. Вроде бы в нашей школе преподают прорицания.

— Это будет на третьем курсе, — проворчал Рики.

— Но с чего ты взял, что твоя палочка тебе не подходит? – пристально взглянула на него Селена.

Этот вопрос, несмотря на всю его логичность, застал Рики врасплох. Они с Лео обменялись быстрыми взглядами и убедились в абсолютном единодушии. Не имело смысла посвящать Селену в козни гриффиндорской мафии и тем более в то, что они собираются обойти школьное руководство.

— Чувствую, — как можно наивнее сказал Рики.

— Вот перестанешь врать, тогда и поговорим, — вдруг отрезала Селена, зыркнула на Лео, развернулась и ушла.

— Чего это она? У тебя вид был не слишком виноватый, или скрытный? – спросил Рики.

— Еще чего! Я невозмутим и хладнокровен, как настоящий слизеринец, — гордо произнес Лео. – А ты?

— Меня даже миссис Дуглас бы не вычислила, — притворился обиженным Рики.

Как бы там ни было, Селена кое‑что прояснила. Рики еще сильнее поверил, что именно его палочка находится в руках гриффиндорской мафии.

Рики всегда скептически относился к гороскопам, считая их делом несерьезным, но Лео, как оказалось, придерживался на этот счет иного мнения. В частности, он сообщил, что и первое, и второе падения Темного Лорда были заранее предсказаны, и предложил Рики посмотреть одну из своих книг, взятых из дома для дополнительного чтения. В надежде обнаружить в этих книгах что‑нибудь более его касающееся, Рики согласился немедленно вернуться в общежития вместо того, чтоб выйти на свежий воздух. Однако, зайдя в гостиную, он понял, что чтение придется отложить.

Сцена, которую он застал, могла бы напугать человека с чувствительными нервами, но в любом случае впечатляла, как всякая битва титанов. Сцепившись не на жизнь, а на смерть, брат и сестра Флинт мутузили друг друга, и по ходу раскидали вокруг часть ранее аккуратно упакованных сладостей из посылки. Несколько человек, находящихся в гостиной, были настолько шокированы происходящим, что ничего не предпринимали.

— Какой кошмар! – задохнулся Лео. – Маги – и так себя ведут!

Рики обернулся как раз в тот момент, когда друг поднял палочку.

— Что ты собираешься делать? – спросил он.

— Оболью их. Надеюсь, остынут, — Лео неуверенно поглядел на него, будто ожидая одобрения.

— А ты не боишься, что после этого они вместе набросятся на тебя? Я б не рисковал, — предостерег Рики.

Лео немедленно растерял остатки решимости, спрятал палочку и проворчал «Где ходят старосты?».

Но тут произошло нечто такое, что заставило Рики позабыть об осторожности. Тиффани наконец удалось взять верх: пихнув как следует Генри в грудь, она повалила его на диван и, воспользовавшись этим, кинулась к ближайшей шоколадушке, рывком распечатала ее и проглотила в два приема.

— Какая гадость!!! – заорал Рики, не в силах совладать с отвращением.

Все внимание собравшихся обратилось на него. Генри, который был уже на ногах и явно намеревался показать сестре, что не сдается, все же подскочил к ней и щелкнул по лбу, но после этого также развернулся к Рики.

— Как ты можешь есть ее? Она же шевелится! – Рики прямо передернуло.

— А что? – недоуменно протянул кто‑то из зрителей.

— Она же не живая, — пролепетала Тиффани.

— Неужели?! – ядовито поинтересовался Рики. – А какая? Дохлая?

— Фу! Прекрати, мелочь, ничего ты не понимаешь! – рявкнула четверокурсница.

— Я теперь их есть перестану! – едва не плевался кто‑то позади нее.

Последние слова Рики заставили публику содрогнуться. На глазах Тиффани выступили слезы.

— Я понимаю, есть экзотические страны, где люди лопают живых тараканов, ящериц, — продолжил Рики.

— Заткнись, сказано! – заорал Генри, сжимая кулаки.

— Пошли отсюда, — Лео с неожиданной силой дернул его за воротник.

Понимая, что ситуация сложилась далеко не благоприятная, Рики позволил увести себя из гостиной.

— Ты чего так разошелся? – набросился на него Лео. Он был бледен и очень расстроен.

— Селена мне говорила, что это нормально для колдунов, но я не могу, — сокрушенно признался Рики. – Мой брат, Пит, он вступил в общество защиты животных и протестует против жестокого обращения с ними.

— Это же шоколад, а не животное! – попытался вразумить Лео. – Просто он так заколдован!

— А вот незачем так его заколдовывать! – отрезал Рики.

Вечером в спальню ввалился мрачный Генри Флинт и сказал, что его сестра плохо себя чувствует. Бут и Кеттлборн, не присутствовавшие при ссоре, узнав суть вопроса, были глубоко поражены странным отношением Рики. Пришлось излагать им свои соображения на еду, пока они не устали. А тогда уже сам Генри признал, что еда не должна убегать, и если она это делает, это очень неудобно. Лео от демагогии Рики только руками разводил. Неизвестно, что случилось с посылкой, но в последующие дни Рики нигде не видел ни одной шоколадушки, несмотря на то, что приближалось Рождество, и все больше людей получали подарки от родственников по почте. То, что ему удалось добиться этого, приносило Рики значительное удовлетворение.

В таком настроении он паковал вещи, собираясь домой на Рождество. Он мало что брал с собой, и потому сложил все в рюкзак, а сундук Поттера оставил в школе. Он пролистал свои рисунки и посоветовался с Лео, не подарить ли Френку Эйвери его портрет, созданный по мотивам творчества Пикассо. Учитывая хорошее праздничное настроение и зная, что указанного субъекта это вряд ли порадует, решили сохранить портрет у Рики в качестве особо мощного средства воздействия на врага, если тот вдруг вздумает развернуть еще одну кампанию против нечистокровных.

В одно прекрасное утро они сели в поезд, развозивший учеников по домам на каникулы. Многие оставались в школе, так что свободных мест было гораздо больше, и ребята легко заняли отдельное купе полностью.

Разговор, как всегда в последнее время, вернулся к больной теме – недоступной палочке Рики. Важнее всего было понять – есть ли реальные возрастные ограничения на владение палочкой, если та действительно может обладать столь специфическими свойствами, что с ней не всякий справится, или же происходящее – всего лишь результат излишней предосторожности гриффиндорской мафии.

— Я попытаюсь узнать. У меня дома большая библиотека, — сообщил Лео, — и я уверен, там полно всего, чего нет даже в запретной секции. И я могу брать любые книги.

— Что ж ты раньше‑то не сказал? – упрекнул Рики.

— Не хотел тебя обнадеживать. Это может и не сработать, — честно предупредил Лео.

«В этом весь Лео: расчет и осторожность прежде всего», — подумал Рики.

— Подожди! – вдруг осенило его. – Это далеко не единственная твоя возможность! Ведь твой отец занимает влиятельную должность. Он может быть знаком с директором?

— Большинство волшебников знают друг друга, — кивнул Лео. – Нас ведь меньше, чем магглов.

— Перестану я когда‑нибудь слышать это противное слово? – как всегда поморщился Рики.

Уже некоторое время из коридора доносился шум. Теперь он приблизился. С одной стороны распевали что‑то, судя по тону, непочтительное, про «Гриффиндор» и выкрикивали оскорбления нечистокровным. С другой, немного ближе, тоже что‑то кричали, но более дружно и громко. Ребята расслышали: «Дави змей!».

— Там – Эйвери, еще не устал! – сразу определил Рики. – А другие кто же?

— Понятия не имею, — пожал плечами Лео.

Шум с обеих сторон приближался очень быстро. Рики хотел посмотреть, но Лео остановил его. И правильно сделал, поскольку через пару минут стало очевидно, что между группами завязалась драка. Причем от заклинаний перешли к рукопашной.

Рики с Лео прилипли к дверному стеклу, но ничего не могли разглядеть из‑за искр, летящих во все стороны.

— Надеюсь, с нас не снимут баллы? – забеспокоился Лео.

Скоро с противоположного конца вагона раздался крик «Староста идет!». Вспышки и звуки драки немедленно прекратились. Мимо двери протопала толпа гриффиндорцев. И их плохо нарисованный плакат с гнусной символикой и надписью Рики не мог пережить спокойно. Он отодвинул дверь и вышел в коридор.

— Какой невозможный придурок написал вот это? – дружелюбно спросил он.

В толпе он заметил Уизли и Джордана и предположил, что революционная идея исходит от них. Но вперед протиснулся тот гриффиндорец–первокурсник, которого Рики заметил на первом уроке гербологии. Звали его Тони Филипс.

— Ну я, — ответил он, выставив вперед свою мохнатую голову и будто собираясь боднуть ею Рики.

Рики кожей ощутил, что толпа Френка Эйвери за спиной не рассосалась и бдительно следит за происходящим.

— А ты не пробовал для начала научиться писать? Слово «гадина» пишется через «и», — проинформировал Рики.

Филипс выхватил палочку. Видя, что Рики не торопится сделать то же самое, остальные гриффиндорцы ничего предпринимать не стали.

Рики напряженно думал. Отступить сейчас – значило навеки покрыть себя позором; после этого он не сможет смотреть в глаза собственному отражению, не то, что профессору Снейпу. Однако, он знал, что произойдет, воспользуйся он палочкой – она опять превратит его в сентиментального слюнтяя и, вполне возможно, он не окажет должного сопротивления Тони Филипсу. И опять же, не годится, чтоб это видела половина параллели.

Осторожно вынув палочку, Рики схватил ее за другой конец. Ничего. Тогда он сделал шаг вперед и легонько ткнул соперника тупым концом в центр живота.

От неожиданности тот потерял равновесие и рухнул на руки товарищей.

— Змеи тебе не по зубам, Пышная Грива, — сказал Рики. – Так что, киска, лови мышей!

Слизеринцы так и попадали от смеха. Но к тому моменту, как разъяренный Тони сумел встать на ноги, действительно появился староста – из «Равенкло», а значит, совершенно объективный, и гриффиндорцы убрались восвояси. А староста ничего неладного не заметил и спокойно себе проследовал из одного вагона в другой. После этого Рики собрался было вернуться обратно в купе, но у Френка Эйвери были другие планы.

— Неплохо, — надменно молвил он, — но не рассчитывай, что сможешь проникнуть в круг избранных, пока у тебя нет родословной и приличной фамилии, Макарони.

— По–моему, — вмешался Лео, — тебе не стоит еще больше позорить свою приличную фамилию, чем это сделал… твой дед, кажется?

Рики понял – речь шла о том, что один из Эйвери был Упивающимся Смертью. Он развернулся к толпе – некоторым, хотя и меньшинству, слова Лео мало понравились. И, надо признать, в этот раз усилия Френка принесли плоды – он сагитировал много народу. В рядах, собранных Эйвери, Рики заметил даже нескольких третьекурсников. Нет, Рики не мог допустить это безобразие! Он осуждающе взглянул на пребывающую от него в восторге Дору Нотт – она смутилась и отвела взгляд.

— Эйвери был очень убедителен? – спросил он. – Настолько, что вы побросали свои шахматы и шоколадушки и собрались, чтоб выкрикивать всякую ерунду, как гриффиндорская мафия? Было бы на кого равняться!

— Много ты понимаешь! – рявкнул второкурсник.

— Профессор Снейп мне кое‑что объяснил, — согласно кивнул Рики, игнорируя его тон. – Настоящему слизеринцу важнее добиваться собственных целей, чем тратить свою энергию на всяких типов и выяснять, кто громче орет. Хотя, если вам делать нечего, ну тогда ладно.

Оттолкнув Эйвери плечом, Рики зашел в купе, уверенный, что дал им пищу для размышлений.

— Ну ты даешь! Они же могли тебя прибить! – тут же набросился Лео.

Однако через пару минут в коридоре уже не было никакой толпы.

— Похоже, я снова сорвал планы Эйвери, — ухмыльнулся Рики.

— Иногда ты бываешь очень неосторожен, — заметил Лео. – Знаешь, я который раз сталкиваюсь с этим: в некоторых ситуациях ты ведешь себя в точности как гриффиндорец. Взять хотя бы тот случай, когда ты ночью пошел разыскивать мистера Поттера.

— Ничего подобного, — возмутился Рики. – Я иду на разумный риск, и не ради самого риска, а только когда мне это жизненно необходимо. Я бы ничего подобного не делал, если бы можно было без этого обойтись.

Дверь отодвинулась, и появилась Селена Олливандер. Рики немного напрягся – они не разговаривали с тех пор, как Селена подбросила ему идею насчет гороскопов и обиделась, догадавшись, что они не до конца честны с ней. Кстати, сейчас она тоже не пылала одобрением.

— Дора Нотт мне только что все рассказала, — заявила она, усаживаясь напротив Рики рядом с Лео. – А Филипс клянется, что убьет тебя. Скажи, тебе обязательно наживать врагов?

— Нет, — честно сказал Рики. – Я этого не искал.

— Ну ладно. Я тут подумала о твоей палочке. Быть не может, чтобы тебе продали неподходящую. Дашь ее мне? – попросила Селена. – Я кое‑что понимаю, может, смогу найти неисправность.

Рики передал ее так же, как держал во время дуэли – обратным концом. Девочка внимательно изучила ее глазами и взяла.

Никогда прежде Рики не видел ее такой хорошенькой. Глаза Селены вспыхнули, как два бриллианта, она распрямилась и зарумянилась. Взмахнула палочкой, рассыпав при этом золотистые искорки и немного красных. Притихшие Лео и Рики наблюдали за ней.

— Это невероятно, — медленно произнесла она в полном восторге.

Рики не нужно было ничего объяснять. Именно так должен был выглядеть человек, который нашел свою единственную палочку.

Чуть позже, осознав случившееся, Селена поделилась своими чувствами:

— С моей палочкой я тоже ощутила созвучность ритмов, но эта! – взмахнув ресницами, она глубоко вздохнула. – Полная гармония, я даже представить такого не могла, пока не узнала.

— Знаешь что, — предложил Рики, — ты можешь ее забрать. Мне она все равно не подходит.

После этого ничего не оставалось, как посвятить Селену в подробности приобретения этой палочки и заговора гриффиндорской мафии, а также в планы Рики и Лео добиться справедливости. Селена приняла живейшее участие.

— Отдал завернутую? Он никогда так не делает! – сказала она про своего деда. – Я его спрошу.

— Только не напрямую, — предупредил Лео.

— Они все одна мафия, не обижайся, скоро сама убедишься, — присоединился Рики. – Но, если это твоя палочка, почему она не досталась тебе?

— Потому что никто не собирался предлагать ее на выбор, как другие! Если она была заранее упакована, значит, предназначалась для кого‑то определенного, — стала рассуждать Селена. – И скорее всего, для тебя, потому что все остальные, как положено, выбирали палочки.

— Но почему именно эта? Она так меня раздражала, — Рики неприязненно воззрился на свою бывшую палочку в руке Селены, отвернулся и убрал подальше в сумку ту, которую отдала ему она.

— Либо она первая попавшаяся, либо какая‑то особенная, — логично заключил Лео. – И скорее второе.

— Как мне все это не нравится, — вздохнула Селена.

Рики был с ней полностью согласен.

Селена, как и Лео, по собственной инициативе решила поискать информацию. Рики радовала их готовность помочь. Когда поезд остановился, и сегодняшний путь был окончен, он был совершенно уверен, что мафии недолго осталось торжествовать.

Рики помахал Лео и Селене и прошел барьер. Он точно знал, что его встретят, однако никого знакомого не увидел и потому прошел дальше. Выйдя из здания вокзала, он сразу заметил папину машину, а рядом двух пожилых леди. Не веря глазам своим, он осторожно прокрался к ним и услышал:

— Во сколько поезд? Может, спросишь у дежурного? – волновалась сестра бабули, тетя Кристина.

— Он сам придет, — заявил папа с переднего сидения.

— Ну что вы с Люси за люди! – возмущалась укутанная в пять слоев бабушка Рики. – Обычаи в этой вашей Англии – отпустили ребенка на весь год не пойми куда.

Затруднительное положение отца было очевидным: с одной стороны, допустить, что Рики на глазах бабушек появился прямо из платформы, опасно для их здоровья; с другой – удерживать их было нелегким испытанием. Рики немедленно явился пред их очи.

Он успел забыть, что значит родственники. Его затискали прямо на улице, и он был от души рад, что никто из одноклассников не видит его в этот момент. Через некоторое время папе удалось уговорить их переместиться в салон автомобиля, и оставшуюся часть пути Рики с удовольствием слушал новости из Италии. По мере удаления от вокзала Рики как будто освобождался от всего, что тревожило его в волшебном мире.

Дома все было как прежде: идеальная чистота, забота и любовь, и никакой магии. С Питом, который успел вернуться раньше него, они проговорили весь вечер. Рики рассказал о Лео, профессоре Снейпе и Селене, поколебался насчет Эди с Диком и промолчал. Казалось, это первое знакомство в поезде было так давно! При мысли о том дне Рики на мгновение стало грустно. Однако скоро это прошло, ведь он так соскучился по Питу, папе и маме, и удивлялся, как мог обходиться без них столько времени. К тому же, обе бабушки постоянно желали общаться с внуками. Предпраздничные дни были наполнены весельем и суетой, Рики успел всем купить подарки, и даже приобрел достаточно своеобразный специально для Лео. Но, поскольку совы у него не было, решил отдать по возвращении в замок.

В сочельник Рики распечатал свои подарки и пришел от них в восторг, слегка, правда, омраченный тем, что ничто из подаренного не пригодится ему в школе. Он тут же забыл об этом, потому что его подарки всем пришлись по душе. Рики был очень рад этому.

Только когда семейство уселось за стол, Рики в полной мере осознал, насколько «Хогвартс» влился в его жизнь: он поймал себя на том, что сравнивает. Впрочем, в этом не было ничего предосудительного. Раз он смирился с тем, что школа магов ему необходима, и собирается достать свою палочку, какой смысл сердиться на себя за это.

Праздничный вечер прошел чудесно.

— Просто удивительно, как быстро меняются дети, когда редко их видишь, — заметила тетя Кристина. – Рики после перехода в новую школу стал таким серьезным. Наверное, на тебя кто‑то хорошо влияет?

Рики согласно кивнул, а мама поскорее перевела разговор подальше от школьной темы.

— Давайте выпьем за все то хорошее, что произошло с нами, и поблагодарим за это! – традиционно предложил папа.

«И пусть задуманное свершится», — мысленно добавил Рики и тоже поднял бокал.

Никогда еще Рики так не радовался каникулам. Ему всегда нравилась полная свобода, а теперь, когда в его жизнь вернулись телевизор, теннис и ролики, Рики с удовольствием забыл о школе и наслаждался привычными вещами. Миссис Дуглас относилась к нему намного лучше мистера Филча и готовила так же вкусно, как в «Хогвартсе». Родители мало расспрашивали о школьных делах, зато водили в театр и на выставки почти каждый день. Никто из прежних друзей, кроме Дан, не вернулся домой на каникулы, но и с ней встречались нечасто. После Рождества бабушки уехали, и большую часть времени Рики проводил с Питом.

Пит просто обожал возиться со всяким приручаемым домашним зверьем – это Рики знал и раньше, но теперь его увлечение составляло разительный контраст с новыми знакомыми. Пит приобрел книжку по дрессировке и учил своих канареек свистеть разные мелодии. Когда он объяснил сущность метода, это оказалось потрясающе интересным, и Рики тоже увлекся.

Однажды Пит признался, что никак не может выбрать, хочет ли он в будущем работать артистом цирка или же лучше стать ученым, изучающим поведение зверей. Они долго разговаривали, и наконец Пит спросил, а кем желает стать Рики.

— Я, конечно, понимаю, что ты еще сто раз передумаешь, но наверняка уже строишь кое–какие планы. Кстати, чему там учат в вашей школе?

Рики застыл на месте. Ведь Пит так до сих пор и не знал, чему его учат.

— Всему, — неопределенно выговорил он.

— Ну конечно, — махнул Пит. – А доступ к сети у вас есть? Я все время хотел послать тебе письмо, но ты не оставил адреса.

К счастью, их настойчиво позвали ужинать.

Этот разговор многое напомнил Рики. Профессор Снейп ясно сказал, что ему суждено жить в мире волшебников. А следовательно, не было никакого смысла скрывать это от Пита. Однако Рики не мог самолично решиться на такое признание, не посоветовавшись с родителями. Он предчувствовал, что это многое изменит, и дело было не в брате, а в нем самом: магия тогда войдет в его жизнь и вне школы, и что‑то внутри сопротивлялось этому.

После телевизора наступило время спать. Все еще обдумывая, как отнесется Пит к его редким способностям, Рики залез под одеяло и попытался снова обругать судьбу, которая навязала ему волшебный мир. Однако действительное положение дел предстало перед ним слишком очевидным. Никто не заставил бы Рики Макарони вернуться в «Хогвартс» против его воли. Если он соглашался там остаться, значит, хотел этого сам, потому что… там его палочка! Для самолюбия Рики было абсолютно неприемлемо оставить все как есть, позволить гриффиндорской мафии обойти его. Привычка выходить победителем – хорошее дело, и кроме того, ее он приобрел задолго до первых магических навыков.

На следующий день в гости пришла Дан и принесла очередную кассету. Рики вспомнил, что так и не посмотрел ту, которую получил в подарок на день рождения.

— А я так надеялся, что твои вкусы хоть немного изменятся, — вздохнул Рики. – Все‑таки взрослая школа, вторая ступень и все такое.

— Не вредничай! – потребовала Дан. – Эту я еще сама не видела, но они все хорошие.

— Мультики – это круто! – съехидничал Рики; его забавляло пристрастие подруги.

Безупречно воспитанный Пит составил им компанию, так что Рики потерял возможность поспорить. Усевшись на диван, он настроился стойко вытерпеть 180 минут.

Ничего у него не вышло. Рики заранее знал, что мог сколько угодно поддевать Дан, однако сам поддавался очарованию после очень непродолжительной борьбы и менял свое мнение на 100%. Поверхностная банальность и повторяемость всегда скрывали за собой нечто большее. В глубине души Рики считал, что все взрослые обожают мультфильмы, только стесняются признаться в этом.

В окно что‑то стукнуло, потом еще и еще.

— А обещали без дождя, — сквозь шум телевизора проворчала Дан.

— Ничего себе! – ахнул Пит.

Рики оторвался от экрана, перевел взгляд на окно и на миг остолбенел. Совы!

Он подскочил и кинулся туда с быстротою молнии.

— Осторожно, не открывай! – закричал Пит. Звук пропал – наверное, остановили видеомагнитофон.

Рики конечно же открыл окно, за которым примостились две совы, с письмом и свертком каждая. Он забрал свертки, и совы сразу же улетели. Рики успел быстро сунуть письма под майку, прежде чем к нему подскочил не на шутку перепуганный Пит.

— Я же сказал, не открывай! Они очень опасны!

— Нет! Это один мой друг так прикалывается, вот, прислал, — кивнул Рики. – А совы приручены.

— Нифига! Совы не приручаются, — авторитетно заявил Пит. – Они абсолютно дикие.

— Ну, его папа их как бы гипнотизирует, — неуверенно сказал Рики.

— Интересно будет узнать, — сказал Пит, и Рики понял, что теперь ему лучше не возвращаться из школы без правдоподобного объяснения, иначе Пит от него не отстанет.

К немалому облегчению Рики, подарки выглядели как самые обычные вещи. Схема солнечной системы, если не открывать крышку, ничем не отличалась от наручных часов, а бутылка сливочного пива прекрасно заслонила книжку с не совсем обычным названием. К последним дарам была приложена записка с поздравлениями от Селены.

Следующие два часа Рики досматривал мультфильм, наслаждался пивом (оно действительно было очень вкусным) и светской беседой. Конечно, ничего подобного его сотрапезникам пить не доводилось, но на вопрос, где это можно купить, Рики дал самый простой ответ: «Не знаю». Ему пришло в голову, а вдруг хоть одна из сов оказалась бы с почты, а не собственная, и пришлось бы платить ей за доставку. Бежать в комнату, искать деньги, а вдруг сова неправильно поймет, полетит за ним и начнет клеваться, как он объяснил бы все это Питу и Дан?

После просмотра Дан надолго не задержалась. Брат, возможно, почувствовал состояние Рики и ушел на кухню помогать миссис Дуглас.

Наконец Рики заперся в своей комнате и получил долгожданную возможность ознакомиться с содержимым конвертов.

Первым делом он распечатал письмо, надписанное аккуратным изящным почерком Лео.

«Ричард, мои поздравления с Рождеством тебя вряд ли интересуют, а о моих наилучших пожеланиях ты и так знаешь. Поэтому перейду сразу к нашему делу.

В первый же вечер дома меня замучили расспросами о том, кто ты да что ты. Я даже забыл им показать твой рисунок, а потом решил – не стоит. Нет, интерес моих родителей можно было бы логически оправдать, их расспросы начались банально – естественно, их интересует, с кем я подружился. А потом разговор шел только о тебе, и родителям не удалось мне объяснить, что в тебе их так настораживает. У меня создалось впечатление, что наше общение их чем‑то не устраивает, хотя предубеждения к магглорожденным у них никогда не было. Я прямо спросил, и оказалось, маму смущает полученное тобой взыскание. Меня сразу удивило, с чего бы им сообщали такое о незнакомом ребенке. Впрочем, родители так и не решились запретить мне водиться с тобой.

За несколько дней дома я выяснил следующее. Твое рождение как‑то связано с падением Темного Лорда, и непонятно, почему ты не так знаменит, как Гарри Поттер. Сведения о тебе тщательно охраняются, доступны только узкому кругу доверенных лиц. Твоей палочке точно есть столько же лет, сколько тебе, а может, и больше. Причем ты только родился, а вся гриффиндорская мафия, Дамблдор, Поттер и остальные, уже знали, что тебе предназначена эта палочка. Тебя усыновили магглы – специально, чтобы обезопасить, только вот не пойму, кому ты можешь понадобиться. Возможно, тобой могут интересоваться остатки гвардии Темного Лорда – а судя по тому, что я слышал, общественность намного лучшего мнения о достижениях авроров, чем есть на самом деле. Почти половина из них, так сказать, пропала без вести, и они вполне могли остаться в живых. Кроме того, серьезные волшебники не верят, что Сам – Знаешь – Кто погиб, поскольку есть основания считать его бессмертным. Не совсем все‑таки ясно, какое отношение это может иметь к тебе, но почему‑то Поттер и Дамблдор неимоверно пекутся о твоем нравственном облике. И не считают возможным доверить тебе твою палочку.

Я обдумал несколько способов, как попытаться добыть ее. Сразу скажу, каждый из них, кроме первого, требует нарушения школьных правил. Не представляю, как это может остановить слизеринца, а в особенности тебя.

Во–первых, можно пойти к мистеру Олливандеру и требовать, чтоб он заменил палочку. Учитывая, что он прекрасно знает, где твоя, и дать ее тебе не может, это вряд ли приведет к нужному результату.

А твоя палочка, я выяснил (не скажу как), находится в «Хогвартсе». Пока. Министр настаивает на том, чтоб хранить эту мощную вещь в спецотделе Министерства магии. Директор упирается, утверждает, что школа – самое надежное место, но вопрос вынесен на голосование Высшего Совета, а там большинство, включая моего папу, с ним несогласны. Так что придется поторопиться, когда мы вернемся в «Хогвартс». Для этого есть два способа.

Существует такое зелье, выпив которое, можно временно принять облик другого человека. Директор и некоторые учителя (а может, и все), знают, где твоя палочка. Можно превратиться в одного из них, пройти куда надо и забрать ее. Только тут предвижу препятствия.

1. Готовится зелье месяц и состоит из редких компонентов.

2. У нас нет столько времени.

3. Нужны фрагменты (ногти, волосы) того, в кого превращаешься; просто так в бороду директора не вцепишься.

4. Надо точно знать, куда идти, где искать твою палочку. А там может быть установлено защитное заграждение. Короче, все равно мы туда не доберемся, и тратить время на этот способ не следует.

Еще в «Хогвартсе» есть такая комната необходимости. Она содержит то, что человеку, находящемуся в ней, нужно в данный момент. Вот только не уверен, что в нее могут перемещаться вещи из других мест. Хотя я выяснил (не скажу, как), где эта комната.

Надеюсь, ты сделал домашние задания? Я сейчас не уверен, что было хорошей идеей отдать ту палочку Селене. Ее дед может узнать об этом. Жду скорой встречи, с пожеланиями счастья, Лео Нигеллус.»

Рики отложил письмо, считая, что отчет Лео превзошел все его ожидания. Он был растроган и восхищен героизмом Лео: это ж сколько ему пришлось подслушивать! Очевидно, иного способа разузнать столько не существовало; и не надо было говорить, «как». Главное – по прибытии в школу он и палочка окажутся в одном месте, а этого ему достаточно. Рики мало интересовало, что он мог бы быть знаменитостью в волшебном мире. Он немного забеспокоился, вспомнив, что еще и не брался за уроки. Но куда больше его взволновало последнее предположение Лео. Как можно было так удружить Селене?! Он же знал, что Олливандеру доверять не стоит. А вдруг тот вздумает проверить палочку внучки? Селена говорила, нет двух одинаковых палочек, изготовитель это знает, как никто другой. Кроме того, он, по ее словам, помнил каждую палочку, которую продал в своей жизни.

Рики поспешно распечатал письмо от Селены.

«Дорогой Рики! Поздравляю тебя с Рождеством и Новым годом. Желаю счастья, здоровья и исполнения желаний.

Уж и не знаю, чем так таинственна твоя палочка, только вот дедушка даже говорить об этом не хочет. Я сказала ему, что ты недоволен, так он мне вообще ничего не ответил, только посоветовал держаться от тебя подальше. Я стала сама смотреть по книжкам и поняла – та, которая у меня сейчас, представляет собой совершенно определенное сочетание. Это очень мягкая палочка, где дерево и магическая субстанция образуют качества, позволяющие смягчать нрав того, кто пользуется ею. Мне она не мешает, я всегда в таком духе, но тому, кому это не свойственно, должно быть сразу ясно. Ох, наверное, ты несносный хулиган, раз на тебя попытались так воздействовать. Артур Уизли говорил, что, по словам мистера Поттера, ты не проявляешь ни малейшей склонности к благонравию. А Гарри Поттер – влиятельный волшебник, и поскольку ты его крестник, он будет радеть о твоем исправлении. Скорее всего, тебя просто хотели перевоспитать с помощью этой палочки, а уж потом отдать тебе твою.

Но я не верю, что ты в этом нуждаешься. По–моему, мистер Поттер излишне строг. Ты абсолютно прав, что не желаешь позволять так с собой обращаться. Как и в том, что бесполезно убеждать в этом, согласно твоему определению, «гриффиндорскую мафию».

Несколько дней назад дедушка захотел проверить мою палочку, я еле выкрутилась. Какое же счастье, что в каникулы нельзя колдовать! Я просто сказала, что оставила ее в школе. Честно говоря, даже не представляю, как объясню ему, когда все выяснится. Но я все равно рада, что у меня теперь эта палочка.

Надеюсь, Лео что‑нибудь придумал. Селена».

В результате прочтения Рики окончательно определился в своем отношении к дражайшему крестному: не было на свете типа зануднее и противнее, чем Гарри Поттер. И теперь получить палочку, как никогда, стало делом чести. Его не остановили бы никакие трудности, описанные Лео. Если надо, он бы превратился в самого Поттера, пусть бы для этого пришлось содрать с последнего скальп.

Несколько оставшихся дней каникул Рики жил как обычно, но только сделал все уроки, и теперь почти все его мысли были о школе. Только в то утро, когда предстояло ехать на вокзал, он вспомнил, что так и не поговорил о посвящении Пита в его тайну.

Во время завтрака Пита вызвали к телефону. Рики только открыл рот, как произошло непредвиденное событие.

Легкий хлопок, и в комнате появился Гарри Поттер с коробкой в руках. Рики логично решил, что это очередной подарок. Родители вместе с Рики на секунду остолбенели.

— Выпьешь чаю, Гарри? – любезно пригласила мама.

— Нет времени, Люси, — заявил необычайно серьезный Поттер.

«Какой занятой!» – подумал Рики. Однако дальнейшее не понравилось ему вовсе.

— Рики должен немедленно отправиться в школу. Я принес портшлюс.

— Но… – попытался возразить Диего Макарони, пока Поттер открывал коробку. Мать Рики протестующе дернулась.

— Вокзал небезопасен, — отрезал Поттер. – Авроры получили сообщение, что в «Хограртс- экспрессе» может быть засада. Поэтому дети вернутся в школу иными способами.

«Еще бы сказал, что платформу 9 и ¾ ремонтируют, — подумал Рики. – Мне прекрасно известно, что я какой‑то особенный, и почти точно другие поедут поездом. Но он делает все, чтобы лишить меня компании».

— Рики, иди сюда, — позвал Поттер.

Рики подчинился по двум причинам. Во–первых, так было лучше сообщить Поттеру, что никуда он с ним не поедет. Во–вторых, из любопытства, чтобы узнать, что внутри коробки. Там оказался старый и рваный башмак.

Поттер вцепился в его руку повыше локтя.

— Лучше закрой глаза, — посоветовал он, глубоко вздохнул и схватил башмак.

Рики сильно дернуло, потом куда‑то потащило. Он будто летел вниз головой. Когда, наконец, приземлился на каменный пол, рука и плечо одеревенели.

— Что за наглость? – от души рявкнул он на заботливого крестного.

— Это было нужно, — ровно сказал тот.

Рики огляделся – они находились в подземелье. Только что он сидел в солнечной комнате, грыз печенье и рассчитывал еще на несколько часов общения с семьей, а тут объявился этот несносный Поттер – и все его планы оказались перечеркнуты.

— А я не хотел! – возмутился он. – Я не собираюсь позволять всяким вроде Вас командовать мною.

— Ричард, — попытался урезонить мистер Поттер.

— Как объяснят Питу мое исчезновение? Ах да, Вы об этом, как всегда, не подумали! Вас он не волнует, верно?

— Твои родители что‑нибудь сообразят, — примирительно улыбнулся мистер Поттер, что Рики совсем взбесило.

— Они не обязаны оправдывать Ваши дурацкие выходки! Запомните, пожалуйста, мистер Поттер, я никогда больше не намерен путешествовать с помощью этой отвратительной штуки.

— Портшлюса. Следует знать магические названия, Макарони, — раздался справа знакомый голос.

— Профессор, меня сейчас не интересует, как это называется, — но тон он сменил, хотя все еще горячился.

— Нет ничего удивительного в том, что такой способ перемещения тебе не нравится, — мягко промолвил профессор Снейп. – Можно к тому же предположить, что тебя не предупредили – зная Гарри, — он послал последнему ироническую улыбку, отчего Поттер вспыхнул. – Никто в твоем возрасте не желает, чтоб им командовали. И дорогой Гарри тоже был таким, точнее, еще своенравнее.

«Ну, это вряд ли», — подумал Рики.

— Меня даже не спросил, — проворчал Рики.

— Неудивительно, — скривил губы Снейп. – Поттер никогда не был силен в дипломатии. А теперь, Макарони, убирайтесь к себе. Мне с моим бывшим учеником надо поговорить.

Рики гордо удалился нарочито медленной походкой. Завернув за угол, он припустил, чтоб успеть добежать куда надо в лабиринте коридоров, т. к. услышал слова профессора «Я знаю, ты этого не любишь, и все же — прошу в мой кабинет».

Путь в обход был не самый комфортный, в мало посещаемых коридорах Филч убирался от случая к случаю, и Рики чуть не вляпался в паутину. Оказавшись в нужной части подземелий, он убедился, что прибыл вовремя – за ними как раз закрылась дверь. Видимо, Поттер прикрыл ее неплотно, поскольку Рики с приличного расстояния все слышал. Крестный, похоже, был чем‑то взвинчен (Рики понадеялся, что ему удалось сейчас пристыдить этого самодурствующего нахала), а голос профессора Снейпа звучал почти издевательски вкрадчиво, когда он выразил радость от того, что наконец представилась возможность поговорить.

— Чему Вы радуетесь? – спросил Гарри Поттер.

— Забавно наблюдать, как ты пытаешься заботиться о ребенке, с которым вы терпеть друг друга не можете. По крайней мере, теперь ты точно знаешь, каково быть в моей шкуре. Ты ведь в свое время не был очень мне благодарен. Почему тебе так трудно понять его сейчас, когда ты сам был на его месте?

— Вы проницательны, — процедил Гарри Поттер. – Увы, его отношение не освобождает меня от моей тяжкой обязанности.

— Какие слова! Позволь указать, что его отношение к тебе – всего лишь ответ на твое отношение к нему.

— С чего это вдруг Вы мне указываете? – ровно произнес Гарри Поттер.

— Ну, я все еще твой учитель. Хотя ты давно закончил школу, какое счастье! Пусть ты меня никогда не признавал, я и сейчас понимаю намного больше тебя. Когда ты увидишь, что именно твоя предвзятость делает твои обязанности такими тяжкими?

— На что Вы намекаете?

— Твоя неприязнь не имеет никакого отношения к реальному Рики Макарони. Он – обычный мальчишка, страшно далекий от всего, что ты связываешь с ним в своих мыслях. Твои страхи, будто он что‑то натворит, идут от тебя, а не от него.

— Почему Вы так уверены?

— Я же с ним знаком.

— Сам директор говорит, что ничего не определенно. Если б я мог вам поверить, мое отношение к нему изменилось бы. Вот только, сэр…

«Нужен ты мне, как пятое колесо, честное слово», — подумал Рики.

— Что только? – спросил профессор Снейп.

— Я, конечно, знаю, что вы давно отошли от Упивающихся смертью. Однако меня не оставляет мысль, что Вами может руководить не только желание помочь директору и всем нам.

— Как всегда в твои школьные годы. Я был прав, ты ничуть не изменился, — вкрадчиво произнес профессор. – С чего бы мне обижаться, напротив, это смешно: тебя пугает сама мысль, а вдруг он начнет безобразничать. Но от тебя другого ждать не приходится, а вот старина Финеан Нигеллус меня удивил. Помнишь, как разнервничался, когда я сказал, что Макарони дружит с Леопольдиусом? Начал требовать, чтоб предупредили родителей мальчика, а дальнейшее, дескать, на их совести, а потом сам же к ним отправился. Не иначе, он так заботится о своем потомстве после несчастья с беднягой Сириусом. Пока был жив – склонял его по–всякому, а как его не стало, сразу выяснилось, каким он был милым ребенком и вообще надеждой славного рода Блеков.

— Я попросил бы не говорить о Сириусе в таком тоне, — отчеканил Гарри Поттер.

— О, я не хотел задеть твои чувства, прости. Могу предложить Глоток покоя.

— Мяу! – раздалось под ногами у Рики. Вздрогнув, он в который раз подумал, что миссис Норрис – несносное создание. Однако она напомнила, что не стоит здесь задерживаться. Беседа очевидным образом перешла на личности, и должна была вскоре закончиться. Так что Рики поплелся в общежития, обдумывая услышанное.

С точки зрения Рики, у Поттера не было оснований считать его испорченным, он вел себя с этим типом лучше, чем тот заслуживал. Однако, с точки зрения Поттера такие основания были. Рики отчетливо понимал, что дети магов, даже такие, как Френк Эйвери, в массе своей были куда послушнее и воспитаннее, чем их сверстники в обычном мире с телевизором и Интернетом. А с Поттером он и правда не был паинькой; Лео на его месте вел бы себя образцово. Да и вообще, редкий первокурсник заработает взыскание в первый же месяц учебы. Неудивительно, что такому, как он, осторожные волшебники не желают доверять мощную палочку. Тем более, Артур Уизли, которого Поттер наверняка расспрашивал, стопудово дал ему не лучшую характеристику. Когда происходящее стало более–менее ясно, намерения Рики еще сильнее укрепились.

Оказавшись у стены и вспомнив, что не знает пароля, Рики решил, что предусмотрительность не свойственна не только Поттеру, но и другим членам гриффиндорской мафии, в данном случае – его завучу. По времени был завтрак, и теоретически он мог подняться наверх, подойти к столу и спросить пароль у любого, а также, если он все равно здесь, и угоститься чем‑нибудь вкусненьким. Однако он представил, каково слизеринцу появиться в Большом Зале в маггловской одежде, и решил, что такого неуважения к своему колледжу ему уже не простят. Ничего не стоило также вернуться к Снейпу и спросить его, однако тот вряд ли был счастлив после беседы с Поттером, а общения с недовольным профессором Рики предпочел бы избежать. Так что он просто дождался, когда начнут возвращаться с обеда. Первой оказалась Эльвира.

Она была рада видеть Рики, но еще больше удивилась, как он сюда попал. Преисполненный мщения, Рики честно рассказал ей о странном визите Поттера и добавил, что тот только и делает, что портит ему жизнь. В конце концов, он не считал себя обязанным хранить происходящее в тайне, тем более – если это тайна гриффиндорской мафии.

Но Эльвира, не дослушав, начала рассказывать о том, как полтергейст Пивз ворвался в кухню на Рождество и чуть не испортил праздничный пир; никаких других происшествий за время отсутствия Рики в школе не случилось.

Рики помнил, что единственным из их класса на каникулы оставался Роберт Бут, но в общежитии его не оказалось. Завалившись на кровать, Рики задумался, каково это – когда твои родственники не одобряют колледж, в котором ты учишься. Он порадовался, что его родителям на это обстоятельство абсолютно наплевать. Ему нравилось в «Слизерине», несмотря на периодические выпады Эйвери; но с ними хотя бы можно было совладать, в отличие от нотаций Эди Боунса; кроме того, он убедился, что наставление профессора Снейпа в первый вечер ему очень близко. Он хотел быть лучшим – и для этого нуждался в лучшей волшебной палочке.

— Надо же, как ты успел здесь оказаться? – удивился Лео, входя в спальню несколькими часами позже. Рики как раз цеплял значок «Слизерина» не робу перед выходом на ужин. – Я не нашел тебя в поезде и решил, что ты опоздал или еще что‑нибудь.

Рики хотел многое сказать ему, но не здесь, где пришлось бы делить компанию с одноклассниками, в числе коих фигурировал Френк Эйвери. Последний демонстративно отворачивался от Рики, очевидно воображая, что задевает его таким образом.

Лео, несмотря на то, что устал с дороги, согласился пройтись по замку. Рики почувствовал примерно то же, что вызывала в нем старая палочка, которую он отдал Селене. Он не знал, как высказать сдержанному Лео, что тоже дорожит их дружбой. Он полностью согласился, что лучше отойти от общежития подальше, и не стал спрашивать, зачем Лео поднимается по лестнице все выше и выше.

Прежде всего, Рики пожаловался на то, каким способом его сегодня переместили в школу.

— Никогда не путешествовал с помощью портшлюса, — сказал Лео. – Обычно я пользуюсь кружаной мукой.

— Это еще что?

— А, есть много магических средств перемещения, я тебе потом о них расскажу. Должно быть, ты даже про аппарирование не слышал. Так что ты выяснил?

Рики рассказал ему все последние новости – начиная с письма Селены и заканчивая тем, что Поттер и Снейп друг друга не любят. Однако основной темой доклада было дурное мнение о нем гриффиндорской мафии, включая дальнего предка Лео.

— Его портрет висит в папином кабинете, — сказал Лео. – Он мог явиться туда в любое время.

Рики не очень понял, но переспрашивать не стал.

— Так ты хорошо подумай, не окажу ли я на тебя дурное влияние, — сказал он.

— Я считаю, что твое дурное влияние пойдет мне на пользу, — серьезно заявил Лео. – А то я слишком правильный, надо жизни учиться.

За очередным поворотом они наткнулись на Филча.

— Чего вы тут шастаете? – радушно поприветствовал он их.

— Соскучились по школе и решили проверить, все ли цело, — вежливо ответил Рики.

Филч что‑то проворчал и велел шагать на ужин.

— Вечно он такой. Вот тип, — сказал Рики.

— Может, и да. Но конкретно сейчас он помешал нам. Заметил, где он стоял? – спросил Лео.

— Возле статуи.

— Как раз рядом – вход в комнату необходимости, которую я хотел посетить. Лучше сразу, раз все равно туда пойдем. Но не получилось, придется подождать.

— Та самая комната, где есть все, что угодно? Думаешь, он специально караулит?

— Вряд ли. Он слишком занят, то здесь, то там. Для этого нашли бы кого другого. Но в любом случае, у них ничего не выйдет. Мы сегодня придем туда. Ночью, — спокойно постановил Лео.

Рики даже отстал, настолько сильным было потрясение, вызванное этими словами. Лео, и вдруг так уверенно планирует нарушение правил! Рики не просил его ни о чем подобном, хоть и рассчитывал на его компанию. Пожалуй, гриффиндорская мафия в чем‑то была права, ибо он воочию наблюдал плоды своего дурного влияния.

Почти в дверях они столкнулись с Тони Филипсом. Тот злобно поглядел на Рики и сжал палочку, но в нескольких шагах семенил профессор Флитвик, и потому гриффиндорцу пришлось этим ограничиться. Он надменно фыркнул, оттолкнул Лео с дороги прошел первым. Рики вспомнил, как Селена еще в поезде говорила, что Филипс жаждет прикончить его. Рики охотно встретился бы с ним, если бы был уверен в себе так, как раньше. Но с некоторых пор вся его уверенность оказалась сосредоточена в палочке.

Большой Зал гостеприимно распахнул свои двери, и Рики поймал себя на том, что даже соскучился. Никакого особенного украшения не развесили, и речь директора, посвященная окончанию каникул, была очень краткой. Рики и Лео ели быстро, избегая смотреть на учительский стол. Казалось, даже зрительный контакт с противником заставляет нервничать и уменьшает решимость.

Лео закончил раньше и подал знак Рики, чтоб тоже поторопился. Они первыми поднялись из‑за стола, когда остальные слизеринцы еще вовсю пировали.

— Там были такие потрясающие взбитые сливки! Зачем ты меня увел? – попенял Рики другу, следуя за ним по пятам в подземелье.

— Я должен тебе объяснить, каким образом мы попадем в комнату необходимости, — сказал Лео.

Новый пароль отличался метафоричностью. «Еванеско!» – произнес Лео, и стена действительно исчезла. Так странно было осознавать, что они одни в обычно полном общежитии.

— Скоро начнут возвращаться, — сказал Лео, копаясь в своем сундуке. Он извлек оттуда аккуратно свернутое нечто, встряхнул – и у него в руках оказалась длинная блестящая накидка. Рики подумал, что, если их поймают, даже такая красота вряд ли будет иметь значение.

— Нужно убедиться, что мы оба сможем поместиться и передвигаться под одной этой мантией.

— Зачем? – не понял Рики.

— Увидишь. Надевай, — распорядился Лео, набросивший ее на себя.

Рики подчинился и вслед за Лео, стараясь идти с ним в ногу, поплелся к зеркалу.

Там никого не оказалось. В отражении Рики отчетливо видел полог кровати, расположенной в данный момент за их спинами.

— Где мы? — испугался он.

— Здесь, все в порядке. Это мантия — невидимка, — объяснил Лео. — В ней мы сегодня пойдем на охоту.

Рики был в полном восторге. Он долго изучал мантию и с виду, и на ощупь, разве что не на зуб.

— Кстати, об охоте, — наконец вспомнил он. — Я тебе тоже купил кое‑что на Рождество, да не знал, как отправить, — и вручил подарок.

Лео повертел в руках лассо.

— Похоже на обычную веревку.

— Рад, что волшебники хоть это знают! Здесь петля затягивается особым образом, не всякий может завязать такую. Я тебе постараюсь показать, если захочешь. Если научишься бросать, можешь без всякой магии притащить к себе что угодно в пределах видимости.

— Попробую, — важно согласился Лео.

— А я бы купил себе такую мантию, — оценил Рики.

— Вот это вряд ли, — сказал Лео. — Это большая редкость, и просто так ее в магазине не продадут, тем более такому ребенку, как ты. Их делают на заказ, главным образом для авроров и всяких там важных и секретных чиновников. У отца есть новая, но он постоянно берет ее с собой, и ее позаимствовать у меня бы не получилось. Эту я нашел у одной нашей родственницы — она двоюродная тетка мамы, мы навещали ее под Рождество. Честно говоря, я ее просто стащил, — с трудом признался Лео. Рики заранее это понял.

— Но она, наверное, совершенно ей не нужна, — логично предположил Рики.

— О, да. Отец ее мужа раньше работал в отделе тайн, и я помнил, что от него должна остаться мантия. Напросился к тетке в гости, хотя обычно избегаю этого, и два дня копался в сундуках на чердаке. Столько всего нашел, не поверишь, — глаза Лео восторженно сверкнули. – Ей бы следовало передать это властям или уж запереть на совесть.

— Но ты больше ничего не взял, — догадался Рики.

— Ну, знаешь, у меня есть принципы, — отбрил Лео.

— Конечно. Ты абсолютно прав. Знаешь, Лео, я очень благодарен тебе за то, что ты для меня делаешь. Честно, такого я не ожидал, — сказал Рики.

— Да ладно, — смутился Лео. – Может, сыграем в шахматы? Ждать до ночи еще прилично.

Рики, однако, предпочел свериться домашними заданиями. Он чувствовал, что расчет ходов во время шахматной партии будет подспудно вызывать мысли о плане сегодняшней операции и тем самым усиливать беспокойство Лео. Ведь Рики не знал, как пробраться в эту комнату, ответственность за все детали лежала целиком на напарнике. Домашние задания же, во–первых, уже были готовы, следовательно, вызывали благостное чувство завершенности; во–вторых, Лео наверняка приятно было как выступать в роли эксперта, так и то, что Рики наконец‑то начал относиться к учебе серьезно и, следовательно, не собирался ее бросать. Проверка уроков заняла у них большую часть вечера и вызвала неоднозначную реакцию окружающих. Староста Эльвира похвалила их и выразила надежду, что они смогут представить свое усердие как можно выгоднее и тем самым заработают много баллов для «Слизерина». Зато Френк Эйвери обозвал их книжными крысами и посоветовал больше практиковаться в проклятиях, намекнув, что не мешало бы выяснить отношения с помощью дуэли. Рики вновь ощутил неуверенность, точно зная, что со своей палочкой сейчас принял бы вызов без малейших колебаний.

— А тебе нелишне было бы научиться помалкивать, в подобных случаях ты выглядишь гораздо умнее, чем есть на самом деле, — сказал Лео.

— Тоже мне умник, — фыркнул Эйвери и отстал, потому что его позвал брат.

— Когда же наконец у меня будет палочка? – вздохнул Рики, провожая врага тоскливым взглядом.

— Терпение, будет. Считай, уже есть, — подбодрил Лео.

Постепенно наступило время сна. Ожидание тянулось невыносимо долго. Целую вечность они переодевались в пижамы, укладывались в постели и гасили свет. А потом Френк Эйвери взялся рассказывать анекдоты про гоблинов. В любой другой момент Рики бы от души посмеялся, а теперь просто отметил тот факт, что они – прижимистые существа. Его раздражало веселье одноклассников.

Вот стало тихо. Рики ждал, и ждал еще. Он лежал так в темноте неизвестно сколько времени, пока это не сделалось вовсе невыносимо.

— Лео, — громко спросил он, — ты не спишь?

— Нет, — услышал он.

Тогда Рики откинул одеяло и влез ногами в тапочки на полу. Отдернув полог, он увидел, что Лео также поднимается и натягивает халат. Пока друг разворачивал мантию, Рики успел взять из доставленного в его отсутствие рюкзака палочку Селены. Они влезли под покров мантии, как будто многократно отрепетировали это. Пока все шло по плану.

Медленно пересекли они гостиную и вот оказались за стеной, в темном каменном коридоре. Вначале казалось, там нет ни звука. Но малейшее собственное движение в подземельях вызывало массу шорохов.

— Дыши тише, — просвистел Лео.

Но как раз тишина после выхода в верхние коридоры отошла в небытие: мимо со свистом, мерзко хихикая, пронесся Пивз. Не пришлось долго гадать, что же его так развеселило – за ближайшим поворотом дружно возмущались два привидения.

— Несомненно, он нарочно, — говорил Почти Безголовый Ник, гриффиндорское привидение, — сунулся в этот коридор, потому что ему запретили там появляться. Я понимаю, Вы всегда были к нему снисходительны, дорогой Монах, но его выходки становятся совершенно невыносимы.

— Не говорите, безобразие. Но он же сказал, что кого‑то там видел, — возразило привидение «Хуффульпуффа». – Он просто хотел спугнуть этого кого‑то, и поэтому уронил статую.

— Мой дорогой, и Вы ему верите! – осуждающе вздохнул Ник. – Вот теперь поднялась паника, все ищут того, кого нет. Он же просто обожает беспорядок. Куда делся Кровавый Барон?!

На третьем этаже, действительно, сновало множество народу, от завхоза Филча до самого Альбуса Дамблдора. Несмотря на невидимость, мальчики не сразу смогли пройти мимо, но когда это удалось, Рики впервые подумал, что Пивз – не такая уж мерзость, раз сумел так растревожить гриффиндорскую мафию.

Они шли наверх по каменной лестнице, поднимались и поднимались. Рики чувствовал, как колотится сердце. Он устал, но не решался просить о передышке. С каждым шагом он все ближе подходил к своей единственной палочке, полностью понимая, что, хотя для него желанна эта встреча, она и пугает его. Он предчувствовал, что, обретя палочку, уже не останется таким, как до нее. Да, она даст ему многие возможности, но это, в свою очередь, многое потребует и от него. Как знать, может, она настолько сильно подействует на него, что он не сможет больше обходиться без магии, и тогда некоторые его планы, которые много значили в обычном мире, уйдут из его жизни.

— Теперь думай о своей палочке, — приказал Лео.

Они несколько раз прошествовали туда–сюда мимо статуи. Рики прислушался к себе: да, он побаивался, но не собирался убегать. Он хотел получить свою палочку, палочку, волшебную палочку…

Лео подвел его прямо к стене и толкнул дверь, вдруг появившуюся там. Они оказались в абсолютно пустой, непонятно как освещаемой комнатке без окна. В центре стоял маленький столик, накрытый стеклянным колпаком. А внутри…

— Палочка! – произнес восторженно Рики. Он помедлил, потом дернулся вперед. И наткнулся на руку Лео, загораживающую путь.

— Подожди. Надо проверить, не установлена ли над ней защита, — напомнил Лео. – Надо же, я забыл свою палочку!

Рики передал ему палочку Селены и стал молча ждать.

— Ох, чтоб я знал, как это делается! Попробую самые простые заклинания, — решил Лео. – Вингардиум Левиосса.

Стеклянный колпак взмыл в воздух вслед за движениями палочки в руке Лео. Рики ждал чего‑нибудь вроде сигнализации, однако ничего не случилось. Лео осторожно поставил витрину на пол рядом со столиком.

— Жаль, не знаю призывного заклятья, — сказал он. – Но, раз сфера поддалась, должно быть чисто. Рики, нет!

Но Рики был уже рядом. За несколько миллиметров от палочки его пальцы ударило током. Все тело и сознание на мгновение поразил странный жар, а потом как будто кто‑то выключил свет. Все эти ощущения полностью пропали к тому моменту, когда палочка оказалась в его руке.

Он упивался тем, как рука, а через нее все тело наливается силой. Пальцы стали горячими, и это было приятное согревающее тепло. Палочка стала продолжением его тела, а изнутри как будто лился свет. Но где‑то в глубине этой силы таилось нечто пугающее, словно он и в самом деле может не совладать. «А, ерунда!», — беспечно подумал Рики, взмахивая палочкой просто так. Сноп зеленоватых искр посыпался к его ногам.

— Твоя? – утвердительно спросил Лео.

И голос друга, и он сам, и все вокруг, казалось, наполнилось особой торжественностью. Рики имел весьма смутное представление о пении ангелов, но казалось, сейчас в его ушах звенит именно эта торжественная песнь. Комнатка стала больше, свет – ярче, тень растворилась. Его грудь распирало от восторга.

— Да, — сказал Рики.

— Тогда положи на ее место вот эту, и пошли отсюда. Незачем задерживаться, — практично напомнил Лео.

Рики свободной рукой принял палочку Селены и тут же вспомнил, что так ни разу ею не воспользовался. Впрочем, он об этом не сожалел. С помощью своей палочки он водрузил колпак на прежнее место. Лео уже ждал его под мантией.

Рики не заметил, как оказался в спальне. То ли из тактичности, то ли из осторожности Лео всю дорогу хранил молчание. Рики переполняли невыразимые эмоции. Он чувствовал себя победителем, окрыленным, гордым и счастливым.

Он не хотел убирать палочку в верхний ящик прикроватной тумбочки, не хотел расставаться с ней, но все же переборол себя. Они с Лео обменялись поздравлениями по поводу удачно проведенной операции захвата, и Рики мог бы поклясться, что друг тоже едва сдерживается, чтоб не пуститься в пляс. Рики хотел бы тиснуть его как следует, однако в подобном случае Лео, несомненно, счел бы его помешавшимся от счастья. Рики как никогда был расположен считаться с привычками других, потому пожелал Лео спокойной ночи и задернул полог.

Засыпая, Рики мысленно благословлял этот трудный день и все, что в нем было. Его душа пела.

Проснувшись на другое утро, Рики первым делом потянулся за палочкой. И снова почувствовал приятную силу. Ему было так хорошо, и он бы пропустил завтрак плюс все уроки, валяясь в постели, если б не Лео.

— Ты стащил свою палочку, чтобы ею колдовать, или просто любоваться? – сердито спросил друг. – А не будешь учиться, завуч обязательно явится выяснять, в чем дело. Ты этого хочешь?

Трудно было что‑либо на это возразить, так что пришлось Рики вставать и приводить себя в порядок. Впервые за все время обучения в «Хогвартсе», сегодня он оставил свою кровать не застеленной.

Он вновь был искренне рад видеть всех слизеринцев, собравшихся за столом родного колледжа. Разговоры после каникул шли оживленнее, обмен впечатлениями сейчас был важнее учебы. Рики ел и прислушивался ко всем понемножку. А потом Дора Нотт передала ему расписание, но Лео опередил.

— Сейчас трансфигурация, — проворчала Дора своей тарелке. Она не очень любила профессора МакГонагол, непримиримую к нарушениям инструкций и отсебятине. Главным образом благодаря ей Дора потеряла почти половину баллов, заработанных Лео и Рики. Рики нравилось думать, что так строгая дама попросту режет «Слизерин» – в отличие от Снейпа при этом соблюдая, однако, видимость приличий.

Профессор МакГонагол начала занятие с небольшого подведения итогов.

— До сих пор вы только меняли свойства предметов, не касаясь при этом, однако, их сущности. С сегодняшнего дня вам предстоит научиться превращать одни предметы в другие. Хочу верить, что у вас хватит благоразумия ограничиться выполнением учебных заданий и не экспериментировать на собственных вещах и вещах товарищей, — сердитый взгляд в сторону Доры. – Итак, сегодня вы будете превращать спички в иголки. На доске все формулы. Пожалуйста, перепишите их к себе в тетради.

Далее она подробно объясняла каждый этап, и пол–урока прошло, прежде чем Рики услышал долгожданное: «Мистер Нигеллус, раздайте, пожалуйста, спички».

Рики с трудом мог усидеть на месте, так ему не терпелось опробовать свою палочку. Ему казалось, что степенный Лео невыносимо медлителен. Как только профессор дала команду начинать, он первым выпалил заклинание.

Он был слегка разочарован, так как рассчитывал, что получится с первого раза. Но ведь профессор МакГонагол предупреждала. Рики с удвоенным жаром сконцентрировался на своей спичке.

Она стала железной! Правда, пока без ушка, но зато вся полностью. Дерево превратилось в металл. Восприняв это как метафору угасания жизни, Рики испытал странную тоску и помедлил, прежде чем взяться за следующую спичку.

Профессор МакГонагол встала из‑за стола и начала обходить учеников, с тем чтобы проверить, у кого как получается. Рики разложил перед собой все иголки, начиная с самой первой, в том порядке, как превращал их, и выбрал новую спичку. Он подождал, пока профессор переключит внимание на него, взмахнул палочкой и произнес заклинание. Через секунду на месте спички лежала полноценная иголка.

Сияя от гордости, Рики перевел взгляд на преподавателя.

Профессор МакГонагол ловила ртом воздух и хваталась за сердце. Ее очки неведомо как удерживались на кончике носа, в расширенных выпученных зрачках разливался панический страх. Она немного пошатывалась и, судя по всему, собиралась вот–вот упасть в обморок. Эта женщина не имела ничего общего со строгой дамой, к которой привык Рики, войди он сейчас в класс, ни за что не узнал бы ее.

Вставая, он легонько толкнул Лео в бок. Друг был озадачен ничуть не меньше и, следуя его примеру, поспешил к МакГонагол. Увидев их приближение, профессор замерла, затем дернула рукой, будто отстраняясь, прежде чем Рики успел поддержать ее.

— Обопритесь на меня, мэм, — сказал Рики. – Вам нужно присесть.

— Может быть, воды, мэм? – предложил Лео.

Весь класс оторвался от своего занятия и наблюдал за ними.

— Макарони, — МакГонагол слабо кивнула на его стол, — что это значит?

— Иголки, мэм, — ответил Рики, не вполне понимая, что она имеет в виду.

— Очень хорошо, — пробормотала МакГонагол и позволила усадить себя. Остаток урока она ничем не интересовалась, не проверила домашние задания и не добавила никому баллов. Рики был разочарован ее уроком, Лео тоже.

— Похоже, ей пора на пенсию, — сказал Рики.

— Что за непочтительность! – безо всякого осуждения сделал замечание Лео.

Защита от темных сил проходила как обычно. Писали факты, связанные с открытием и применением защитного заклятья. В этот раз Рики стойко боролся со скукой, вдохновленный перспективой обещанных практических занятий. В середине урока мечты его были прерваны появлением профессора МакГонагол.

Она вошла без стука и выглядела вполне оправившейся, даже более суровой, чем обычно.

— Прошу прощения, профессор Тюшо, — сказала она, — но мне нужно забрать Макарони. Профессор Снейп желает переговорить с ним. Это касается серьезнейшего нарушения школьных правил. Это срочно.

Рики так и не решился спросить ее ни о чем, шагая по коридорам. Она сопровождала его до самого кабинета, при этом ведя себя так, будто идет одна. Рики вновь почувствовал, как ему надоела эта школа.

С первого взгляда на профессора Снейпа стало ясно, что прежняя настороженность к Рики снова встала между ними. Он и не скрывал своего напряжения, но отчего‑то, вопреки обычному, избегал смотреть на Рики.

— Сядьте! – приказал он.

— Благодарю Вас, но не буду, — рискнул отказаться Рики. Хоть бы объяснили, что происходит. Эта манера обращаться с ним давно и основательно раздражала его. И вообще он отвык исполнять приказы, пока был дома на каникулах.

— Я не привык, чтоб мои ученики мне перечили, — ровно, хоть это и далось ему с усилием, произнес профессор Снейп.

— Возможно, я не совсем обычный ученик, — заявил Рики.

— Что?! – Снейпа будто пружиной подбросило. Он явно заставил себя вплотную подойти к Рики и скрестить с ним взгляд – и вновь Рики увидел в его глазах тот ужас, что и у МакГонагол. На мгновение вся грозность профессора словно растаяла. Затем постепенно страх стал исчезать. За несколько секунд профессор Снейп снова стал таким же, каким его знал Рики, нет, его будто что‑то осчастливило.

— Почему это ты необычный? – вкрадчиво спросил завуч, не переставая сверлить его взглядом.

— Ну, дети волшебников по сравнению со мной более благонравные. А я никому не позволю себя затюкать. Если Вас это не устраивает, можете отчислить меня в любое время, — решительно сказал Рики. В тот момент он совершенно не думал о палочке.

Снейп отвернулся, чему‑то улыбаясь. Затем до хруста вцепился пальцами в спинку стула.

— О Мерлин, Макарони! – выдохнул он. – Ты даже не понимаешь, что ты натворил!

— Что я натворил? – невинно спросил Рики, думая, не может же речь идти о палочке. Не догадались бы они так скоро… Увы, следующее же слово завуча разбило эту иллюзию.

— Палочка! – прошипел он, вновь посуровев.

Рики всегда безошибочно понимал, когда есть смысл отпираться, а когда это бесполезно.

— Это моя палочка! – твердо сказал он. – И я ее не отдам!

— Ты же хочешь быть отчисленным! – не удержался от ехидства профессор.

— Тогда другое дело, — Рики сразу скис. Вообще‑то ему этого уже совсем не хотелось.

— Ты знаешь, что за палочку ты украл? – скривил губы профессор. Эта поза всезнайства просто‑таки провоцировала Рики на дерзость.

— Извините, — возразил он, — я знаю, что она моя. Это ваше… ммм… объединение ее у меня украло.

— Попрошу не забываться! – рявкнул профессор. Рики подумал, какова вероятность, что он слышал про гриффиндорскую мафию.

— Как скажете, — кротко произнес Рики. – Насчет того, что это за палочка – она очень мощная. В этом все дело, не так ли?

— Да! – не задумываясь, выдал профессор Снейп. Потом, очевидно, хотел опровергнуть, но было поздно. И профессор резко перевел разговор: — Нигеллус помогал тебе найти и забрать ее?

— Нет, — без колебаний соврал Рики.

— Тебе не стыдно лгать своему завучу?

— А Вам не стыдно обвинять во лжи студента «Слизерина»? – парировал Рики.

— Это уж слишком! – возмутился Снейп. Он помолчал, возможно, мысленно посчитав до десяти. – Говори мне правду, я и так ее знаю.

— Интересно, откуда? Вы читаете мысли? – пошутил Рики и тут же с ужасом представил, что ведь это может действительно оказаться реальностью.

— А если так, то что? – приосанился Снейп.

— Улики, приобретенные незаконным путем, не считаются, — притворяясь спокойным, сообщил Рики.

— Брось свои маггловские штучки! – рассвирепел Снейп и хлопнул по столу ладонью. – Здесь это никого не волнует!

— Меня волнует соблюдение моих прав. А слово «магглы», по–моему, звучит оскорбительно, — вполне мирно произнес Рики, внутренне содрогаясь от профессорского гнева. Он испытывал лишь одно желание – развернуться и уйти, но понимал, что ему вряд ли это позволят.

— Ладно, — неожиданно согласился Снейп, впрочем, трясясь от ярости. – Я тебе сейчас как дважды два докажу, что Нигеллус помогал тебе. Для этого достаточно логики. Ясно же, ты бы не справился один. Кто хорошо ориентируется в мире магии и при этом пользуется твоим доверием? Нигеллус. Как бы ты узнал, что палочка тебе не соответствует? Только сравнив с кем‑то, а для этого лучше всего подходит ближайший друг. Ни в каких книжках не вычитаешь того, что из поколение в поколение передается в семьях магов – например, секреты «Хогвартса» вроде комнаты необходимости. Ты, впрочем, не так усердно читаешь.

— Я не скажу, даже если мне и помогали, — отчеканил Рики, желая прекратить логические построения и прекрасно понимая, что профессор прав.

— Ты даже не представляешь, какой переполох вызвал, забрав эту палочку, — покачал головой профессор. – Любой может додуматься до того же, что и я. Поэтому я не смогу защитить твои интересы, если не буду знать точно, что именно вы сделали и почему. Проблемы не только у тебя и Нигеллуса, но, удивительно, и у мисс Олливандер, — Снейп усмехнулся, наблюдая за реакцией Рики. Рики ощутил, как холодеют щеки и пальцы. – Да, да, ведь именно ее палочка непостижимым образом оказалась на месте твоей, и в этом тоже предстоит разобраться. Итак?

Рики сам не понимал, почему доверяет этому саркастичному субъекту. Он знал, что выбора нет, в любом случае гриффиндорская мафия разберется во всем; важно свести при этом к минимуму собственные потери. И Рики рассказал профессору все, начиная с разговора с Гарри Поттером в тот день, когда он узнал, что он — волшебник. Снейп в свою очередь сообщил ему, что МакГонагол сразу заметила, какая палочка у него в руке.

— Я‑то думал, с виду они все одинаковые, — удивился Рики. «И не лень же волшебникам разглядеть такое!»

— Только не в твоем случае, — сказал профессор Снейп. – Ты совершил очень серьезный проступок. Сейчас тебе предстоит разговор с директором. Он был весьма обеспокоен, когда узнал, что палочка попала к тебе в руки. Тебе лучше честно отвечать на его вопросы, если не хочешь иметь дело с Министерством магии, а связываться с этими уважаемыми господами я тебе не советую, они слишком подвержены инструкции. Если кто‑то и может прикрыть тебя от них, это Альбус Дамблдор. Я буду сопровождать тебя к нему.

— Мне оставят мою палочку? – спросил Рики.

— Я ничего не могу обещать, — честно предупредил Снейп.

И все же при поддержке завуча Рики чувствовал себя вполне надежно. Тот, зная все, не оторвал ему голову – а это было уже хорошо.

Рики следовал за Снейпом, не желая показать, что знает, где находится кабинет директора. А профессор, похоже, проверял это, поскольку несколько раз сворачивал не туда.

— «Винная ягода», — сказал Снейп, и появился эскалатор. На этот раз профессор посторонился, пропуская Рики.

Комната заставляла испытать трепет и почтение, и, хоть Рики не чувствовал себя виноватым, все же не мог представить, как сможет качать права в такой обстановке. Стены кабинета были сплошь закрыты портретами предыдущих директоров и директрис «Хогвартса». Рики подумал поискать среди них предка Лео Нигеллуса, но не представлял, как. Тем более, все они пялились на него. В волшебном мире портреты мало чем отличались от живых людей, Рики смутился и отвернулся от уважаемых персон. Он мельком заметил старую шляпу–сортировщицу на верхней полке; впрочем, большинство вещей здесь отличались почтенным возрастом.

Среди всего этого изобилия Рики не сразу заметил директора. Альбус Дамблдор стоял спиной к вошедшим и кормил с руки величественную золотую птицу. Когда он обернулся к ним, Рики непроизвольно сжал палочку в кулаке; мелькнула мысль о дуэли, которую, впрочем, тотчас же вытеснил здравый смысл.

— Господин директор, прежде чем Вы начнете, я хотел бы сказать, что придерживаюсь того же мнения, что и раньше, — сказал профессор Снейп. – Макарони – самый обычный ребенок, и не вижу смысла раздувать его важность.

— Спасибо, Северус. Можете идти, — отпустил директор.

Рики повернулся к профессору, который также глянул на него.

— С Вашего позволения, я останусь, — сказал профессор.

— Чудесно, — радушно улыбнулся директор; казалось, он пребывал в превосходном настроении. – Тогда садитесь, прошу вас.

Рики расположился в кресле, чувствуя неловкость и понимая, что здороваться, наверное, уже поздно. Он побаивался разговора с главой гриффиндорской мафии, впервые встретившись с ним лицом к лицу, и был странным образом благодарен Снейпу, хоть и знал, что тот тоже далеко не союзник.

— Итак, Ричард Макарони, — произнес директор, глядя поверх очков.

Рики помнил собственное имя и терпеть не мог, когда его произнесение означало начало неприятного разговора.

— Все, что я хочу знать: каким образом ты проник в тайное хранилище, — сказал Дамблдор. Его проницательный взгляд не был страшным, но таким, что любое вранье застряло бы в глотке. – Кто‑то сообщил тебе пароль? Кто снял проклятия?

— Профессор, он не был там, — ответил за Рики Снейп. – Он всего лишь посетил комнату необходимости.

После этих слов произошло нечто такое, чего Рики ожидал в последнюю очередь: Дамблдор откинулся в кресле и от души расхохотался.

— Не так уж много надо знать, чтобы найти ее, верно? – неожиданно желчно произнес профессор Снейп. – Даже первоклассник это может.

— О, Вы еще помните намеки Гарри? Успокойтесь, никто Вас не подозревал, Северус, — весело возразил директор. – А насчет этой комнаты – каюсь, мой промах. Я, знаете ли, специально соединил ее с хранилищем, с тем чтобы, если мы все же разгадаем, как снять купол с книги, или взять палочку, не пришлось бы преодолевать защитные заграждения в хранилище, — признался директор.

— И Вы никому не сказали, — отметил Снейп.

— Тем лучше для моих соратников. Теперь мы точно знаем, что среди нас нет предателя.

Они опять вели себя так, будто его здесь не было. Рики вспомнил, что уже слышал о книге – в первый же вечер.

— Благодарю, — процедил Снейп.

— Итак, Ричард, — вернулся к нему Дамблдор. – Кто надоумил тебя пойти в комнату необходимости?

Рики сжал зубы и потупился.

— Нигеллус, — ответил за него Снейп. – Но желание заменить палочку исходило целиком и полностью от самого Макарони. Честно говоря, это Поттер надоумил его, что палочка должна ему соответствовать, причем еще до того, как Ричард приехал в школу, — с плохо замаскированным злорадством сообщил Снейп. — Впоследствии он консультировался с мисс Олливандер, которую так кстати встретил в поезде.

— Кстати, каким образом ее палочка оказалась у тебя? – спросил директор.

— Мы поменялись. Она почувствовала, что моя прежняя ей больше подходит, — сказал Рики.

— Прежняя палочка оказывала слишком нетипичное для него воздействие, — добавил Снейп. – Олливандер перестарался.

— Он всего лишь выполнял распоряжение министра. И Вы, помнится, были с ним солидарны.

— Это мистер Поттер убедил всех, что меня надо воспитывать? – холодно вмешался Рики.

— И да, и нет, — загадочно улыбнулся директор. — Видишь ли, это особая палочка. Можно сказать, национальное достояние. И последний вопрос, Ричард. Когда брал палочку, ты ничего не почувствовал? На ней самой, или около?

— Ну, почти возле. Меня ударило током.

Профессора не шелохнулись, но в глазах обоих полыхнул странный огонь.

— Они все‑таки сделали это. Установили барьер, — произнес директор.

— Ничего удивительного, Министерство всюду сует свой нос, жаждет подстраховаться. Я говорил, их близко нельзя подпускать ни к чему, — фыркнул Снейп, обеспокоено глядя на Рики. – И что дальше? Как ты себя чувствовал?

— Потом это внезапно прекратилось, и я взял палочку, — ответил Рики.

— Сегодня же свяжусь с Министерством и потребую объяснений, — пообещал сам себе взволнованный директор. – Они не понимают, что здесь – школа?

— И дети, которые излишне любопытны, — вторил Снейп. – На книге то же заклятье?

— Да, только утроенное, — сказал директор.

Внезапно оба уставились на Рики.

— Нет, — четко постановил директор.

— Вы правы, — согласился профессор Снейп.

— Моя палочка как‑то защищала книгу, о которой вы говорите? – предположил Рики.

Судя по взглядами, которыми обменялись профессора, они жалели, что так много выболтали при нем.

— Да, — ответил директор.

— Я хочу сохранить палочку при себе, — отчаянно попросил Рики.

Директор глубоко задумался. Рики ждал, что скажет этот человек, с одной стороны, надеясь, что его решение будет благосклонно, с другой, от этого внутри Рики все переворачивалось, он совершенно не желал понимать их заботы, а только то, что зависеть от чьих‑то решений противно. Профессор Снейп, судя по виду, тоже не был равнодушен к проблеме Рики, но ждал молча, никак не пытаясь повлиять на волю своего начальника. Наконец, директор задорно улыбнулся, вызвав этим в Рики тихую ярость, и объявил:

— Похоже, в настоящий момент у меня нет иного выхода. Но эта палочка у тебя временно, пока не сделают другую. Она нужна для защиты книги. – Он кивнул Рики, затем повернулся к Снейпу. – Северус, как нам быть с нарушителями школьных правил? Я в затруднении.

— Да, задачка! Макарони, по существу, всего лишь вел себя, как подобает слизеринцу, а Нигеллус – как подобает другу; он — лучший ученик этой параллели, и, честно говоря, мне совсем не хочется налагать на него взыскание. А мисс Олливандер не из моего колледжа, так что решать не берусь. Может, предоставим их семьям возможность наказать их? Этого будет достаточно.

Предложение профессора, тут же утвержденное директором, Рики совсем не понравилось, хотя он плохо понял, какое именно наказание они имеют в виду. Снейп не поленился высказать сожаление, что родителям Рики сообщать бесполезно – они, по словам того же Поттера, совершенно равнодушны к магическому правопорядку.

Итак, Рики отпустили, еще раз напомнив, чтоб он не обольщался – палочку все равно заберут. Завуч остался с Дамблдором, у них еще были какие‑то дела, а Рики пошел на обед.

Он все думал, как же ему оставить палочку у себя. Он недолго владел ею, но за это время успел понять, что истинная магия возможна только с ней. Рики, конечно, не преувеличивал значение палочки в его жизни: например, между мизинцем и палочкой он без колебаний выбрал бы первое. Хотя Рики чувствовал, что, познав этот успех, ему будет трудно вернуться в мир обычных людей, все же он предпочел бы, потеряв палочку, расстаться с миром магии, в котором в подобном случае ему нечего будет делать. Но ему не оставили такого выбора: гриффиндорская мафия желала, чтоб он отдал сущность, делающую его настоящим волшебником, и при этом продолжал заниматься колдовством. Но без палочки последнее утрачивало для него всякий смысл. Рассуждая так, он успел спуститься с мраморной лестницы и завернуть на обед.

Крик заставил его ускорить шаг – крик, доносящийся из Большого Зала. Недоумевая, что могло произойти, Рики попытался вспомнить, бывало ли такое раньше, но ничего в голову не пришло. Обычно в школе никто не позволял себе повышать голос, а это значило, что в Большом зале происходит нечто из ряда вон выходящее.

Вбежав туда, он замер на месте, сразу приковав все внимание к столу «Хуффульпуффа». Перед Селеной висел красный, как она сама, конверт, и вопил голосом мистера Олливандера:

— Я же предупреждал, чтоб не водилась с хулиганами!..

Рики осознал всю неопределенность своего положения, пока докладывал Лео о произошедшем. Его будто подвесили между небом и землей, магией и не–магией, в то же время не подпуская близко ни к тому, ни к другому. В какой‑то момент он предпочел, что уж лучше бы сразу забрали палочку, и сказал об этом другу.

— Тогда не следовало ее искать вообще, — как всегда, логика Лео была безупречна. – Не стоит паниковать раньше времени, возможно, она им позже и не понадобится. Если ее оставили тебе, значит, не так она нужна. А даже если директор все‑таки сделает так, как он тебе сказал, все равно он рано или поздно отдаст ее. Эта палочка предназначена тебе; возможно, надо, чтоб ты немного вырос.

— По их мнению, я никогда настолько не вырасту, — проворчал Рики.

Впрочем, эти опасения отодвинулись на второй план в связи с более важным событием – первым практическим занятием защиты от темных искусств. Мальчики ждали его с нетерпением, хотя и неодинаково сильно. Лео хорошо поработал на уроках, которые Рики пропустил, и немного устал, а Рики рвался заняться чем‑нибудь конструктивным.

— Представляешь, что будет с Эйвери, если ты покажешь ему что‑нибудь из программы третьего курса, — восторженно прошептал Лео за столом. – Хотя, скорее всего, так далеко мы не зайдем, — добавил он с сожалением.

— Мне бы хоть одно любое проклятье выучить, — вздохнул Рики, — а то приходится отступать всякий раз перед Френком и этим придурком Филипсом.

После ужина они направились в кабинет профессора Тюшо. Оба были взволнованы и в приподнятом расположении духа.

Наверное, профессор прислушивался к шагам в коридоре, потому что резко распахнул дверь у них под носом. И кивком предложил войти.

— Располагайтесь, пожалуйста, — попросил он.

Ребята присели на диван и огляделись. Раньше им не доводилось бывать в этом кабинете, и Рики отметил, что по формальной обстановке, отсутствию украшений и стандартному подбору тематических книг совершенно не определить индивидуальность владельца. Да, таким Тюшо и был – безликим. Сейчас это отчего‑то пугало.

— Прежде чем мы начнем, — заговорил профессор, — я считаю необходимым обговорить с вами некоторые детали наших встреч. Это важно для того, чтобы они могли продолжаться, и разумеется, лучше не начинать, если вы с чем‑либо не согласны. Прежде всего, программа, согласно которой я преподаю, одобрена Министерством, и всякое отступление от нее грозит мне потерей должности. Кроме того, ваш завуч, скорее всего, очень ревностно отнесется к моему намерению обучать его учеников. Вы, наверное, слышали, — он многозначительно поглядел на ребят.

Рики автоматически кивнул, но замечание в адрес профессора Снейпа ему не понравилось. Он был уверен, что та же МакГонагол, к примеру, никогда бы не позволила себе подобных намеков в отношении своих коллег. И вообще, он считал Снейпа таким типом, который в состоянии добиться своего, если хочет – даже в этой школе, где царствует гриффиндорская мафия.

— Так что я рассчитываю, что вы никому ни при каких обстоятельствах не расскажете о наших занятиях, — сказал Тюшо. — Без сомнения, найдутся другие ученики, желающие в них участвовать, но я не могу сделать правилом отступление от программы.

С этим ребята согласились.

— Вы должны будете выполнять мои инструкции на наших уроках так же серьезно и добросовестно, как и любые другие учебные задания. То, что я вам предлагаю – обучение, а не игра, и требует соответствующего отношения. В противном случае, я не стану терять времени.

— Мы очень хотим научиться, — горячо заверил Лео.

— Что ж. Тогда для начала я расскажу вам, с чего мы начнем сегодня. Это заклинание достаточно простое, однако причисляется многими к магии высшей категории из‑за того, что требует глубокой концентрации и, скажем, определенного уровня зрелости. Я верю, что настойчивостью можно осилить его, хотя – это дастся вам не сразу. Я считаю, сегодня вообще ничего не получится. Возможно, вы слышали — оно называется заклинанием Щита.

— Ого! – задохнулся Лео. – Я немного читал об этом. До появления Темного Лорда в мирное время тех, кто им владел, можно было по пальцам пересчитать. Может, лучше сначала попробовать что попроще – разоружатели и отражатели?

— Исключено, — отрезал вдруг профессор Тюшо. – Мой метод не предполагает переход от простого к сложному. Я предлагаю противоположный путь: как только вы овладеете достаточно сложным заклинанием, то автоматически сможете справиться с теми, которые попроще. Это сэкономит ваше время и силы. Что скажете?

— Круто! – обрадовался Рики. Однако Лео почему‑то не разделил его энтузиазма.

— Заклинание Щита заключается в том, что человек собственной силой может создать в себе энергетическую броню, способную остановить любую атаку. Даже самые смертоносные проклятья.

— Невозможно! – вскричал Лео.

— Вы ошибаетесь, Нигеллус, — мягко произнес профессор. – Один такой человек точно существовал. Его имя до сих пор не называют.

От этих слов в комнате будто стало темнее.

— И потом, вспомните, что знаменитый герой мистер Поттер выжил, хотя и был подвергнут воздействию… Впрочем, это имеет лишь смутное отношение к заклинанию Щита, — вернулся к прежней теме профессор, очевидно почувствовав, что крестника знаменитости упоминание о дорогом Гарри Поттере совсем не вдохновляет.

— Вы считаете, для нас достижим тот же результат? – спросил Лео.

— Нет предела совершенству, молодой человек. Если вы уже установили границы, считайте, в них и останетесь. Держите ум открытым, и тогда вы сможете добиться лучшего.

Ехидный тон этих слов смутил Лео, и он опустил глаза. Профессор победно улыбнулся.

— Я буду стараться, — не очень уверенно произнес Лео. Рики были совершенно чужды колебания друга, и он не понимал, из‑за чего Лео так беспокоится.

— Сначала вам понадобятся палочки, но постепенно вы сможете обходиться без них. Приступим! – распорядился профессор.

При этих словах предвкушение и радостный подъем Рики усилились.

— Лучше сидите, — разрешил профессор. Но волнение было слишком бодрящим, и усидеть на месте было выше сил Рики. Лео послушался преподавателя.

— Заклинание звучит достаточно просто – «ТИРОИДУС», — сказал Тюшо. – Вероятно, его вы запомните без труда. Главное – вам предстоит научиться так настраивать свои эмоции, чтоб заклинание могло действовать. Для этого нужна предварительная медитация. Так что сядьте, Макарони.

Рики нехотя сел. Сердце колотилось, как молот. Его поражало спокойствие Лео, с вежливым интересом наблюдающего за бездействием преподавателя.

— Вспомните, — интонация профессора вдруг стала убаюкивающе ласковой, — случай в вашей жизни, который позволил вам почувствовать себя хозяином положения. Ситуация, когда вам предоставлялась абсолютная власть, или хотя бы такая, где вы подтвердили сами себе собственную силу. Вы никому не подчинялись. Все зависели от вас.

— Это должно относиться к учебе? – сонно уточнил Лео.

— Неважно. Вы сами устанавливали правила для себя, решали, что хорошо, что плохо, что правильно. Вас не сковывала необходимость, не вынуждал долг. Вы знали, чего хотите, и сумели добиться этого исключительно собственными силами. Даже в вашей недолгой жизни должно быть хотя бы одно такое воспоминание.

Рики погрузился в себя, честно пытаясь выудить что‑нибудь такое, но ничего не приходило в голову. Единственный случай, когда он попытался доказать, что может делать по–своему, и по собственной воле нарушил запрет не лезть на закрытую станцию, едва не стоил ему жизни. Он выкарабкался, но не стал хозяином положения, ему просто повезло.

Или – то, как он завладел палочкой. Вчера вечером данное событие, несомненно, было тем, что нужно ему сейчас. Но воспоминание о нем после беседы с директором вызвало только неуверенность и напряжение.

— Я понимаю, — так же мягко заговорил профессор Тюшо, — ваш опыт слишком мал, но все же постарайтесь вспомнить. Вспомните же хоть что‑то! Вспоминайте!

«Хоть что‑то». Мозг Рики загудел, как улей после спячки. Он должен постараться, что‑то было такое, это точно. Может, те необычные случаи проявления волшебства, которые случались с ним до школы, не давали ему покоя.

Есть! Во время последней поездки в Италии, когда бабушки критиковали маму, именно он заставил их заткнуться. Пусть неосознанно, но все же, когда загорелось белье, на мгновение он ощутил как раз такое ликование. Только он сумел прекратить то, что никому не нравилось, но взрослые в том случае были беспомощны. Он видел, как мама вздохнула с облегчением. Он добился своего, и его мало волновало, хорошо ли он поступил. Тем более, в тот раз Рики совершено не боялся наказания; он знал, что повторил бы то же самое в случае необходимости. Стало немного смешно – надо же, горящее белье может позволить человеку почувствовать себя великим.

Вероятно, выражение лиц мальчиков подсказало профессору, что эту часть они выполнили.

— Очень хорошо, — пропел он, — теперь отбросьте эту ситуацию, отрешитесь от нее. Пусть останется одно это чувство гордости и ликования, чувство, что все в вашей воле. Почувствуйте свое могущество!

Рики от души постарался, и это с заметным усилием, но удалось. Собственная сила вознесла его над суетой, еще сильнее сроднив с миром. Рики по–настоящему проникся восторгом перед жизнью, он любил всех людей, готов был прощать, награждать и жертвовать, если надо, собой — но это была далеко не та сентиментальная чепуха, которую вызывала в нем прежняя палочка.

— Получается? – спросил профессор. Рики кивнул.

— Отлично. Теперь удерживайте это чувство и одновременно про себя повторяйте: «Тироидус», «тироидус», «тироидус»… Повторяйте так, пока ощущение и слово не станут для вас единым целым. Сила, величие, могущество – «Тироидус».

Вновь и вновь Рики проживал это великолепное чувство – оно было настоящее и такое теплое! Он постигал глубинный смысл и вкладывал его в заклинание. То получалось, то нет, и он уже начинал уставать бороться с собой, готов был вот–вот выйти из этого состояния.

— Встаньте! Палочки к бою! – скомандовал профессор.

Рики открыл глаза и боковым зрением увидел, что Лео сделал то же самое.

— Когда я вас атакую, произнесите заклинание. Безразлично как – вслух или мысленно, — он направил палочку на Рики и произнес – Экспеллиармус!

«Тироидус!» – палочка сильно дернулась, но осталась в руке. Кивнув, профессор повернулся к Лео и произнес то же заклинание. Несмотря на все усилия Лео, палочка выпрыгнула. Правда, тут же рядом и упала.

— Вам обоим надо еще тренироваться, — профессор пристально вгляделся в их лица, что сразу напомнило Рики уважаемого завуча. Однако Тюшо при всем желании не мог претендовать на подобную грозность.

— Восстановите это состояние. Даю вам несколько секунд, закройте глаза.

Рики задержал дыхание.

— Ну, вперед. Ступефай!

«Тироидус!» – на этот раз его очень сильно качнуло. С трудом удержав равновесие, Рики тут же плюхнулся на сидение. Наконец‑то он почувствовал, как вымотан сегодняшними приключениями.

То же заклинание повалило Лео на кресло.

— Должно быть, Вы не полностью слили слово и чувство, — утешил профессор. – Так часто бывает с рассудочными натурами. Я удивлен, Макарони, — бесцветно сказал он. – Впрочем, Вам также следует тренироваться. Закончим на сегодня. Спокойной ночи.

Лео был несколько раздосадован.

— Может, тебе не стоило произносить вслух? Это отнимает силы, — посоветовал Рики.

— Откуда ты это взял? Я все равно так не могу. Мне просто нужно это сказать, как любое другое заклинание. Может, Тюшо прав, я не позволяю эмоциям захватить себя.

В общежития они успели как раз к отбою и сразу же, не утруждая себя уроками, отправились спать.

Рики почувствовал себя так, словно долго бежал. Внезапно снова вернулось то стучание мыслей, вроде — он должен о чем‑то вспомнить, и это связано с заклинанием. Кстати всплыл и вопрос Лео: и в самом деле, почему он решил, что произносить заклинание про себя эффективнее? Рики точно знал, что так и есть. Но, с другой стороны, самые важные вещи обычно не повторяют по сто раз. Стоило это вспомнить, смятение ушло, и Рики нашел всему исчерпывающее объяснение. Просто начало семестра оказалось чересчур богатым на события. Постепенно мысли успокоились, и Рики заснул, усталый и довольный.

Как бы то ни было, Рики быстро убедился, что разоблачение пошло ему только на пользу. Ему оставили палочку, так что он владел ею вполне легально. Во время посещения директора он узнал кое‑что о проблемах гриффиндорской мафии. И, главное, воочию увидел типичные слабости гриффиндорцев и то, как это само собой оборачивается ему на пользу.

Рики искренне верил, что действия мистера Олливандера продиктованы заботой о внучке, однако считал, что старик погорячился сверх всякой меры. По мнению Рики, родственники не имели права так поступать, и дети таких типов позволяют над собой слишком много власти. И Селена тоже считала так, поскольку отнюдь не раскаялась, а наоборот. Конечно, она была очень доброй, и понадобилось бы по меньшей мере две сотни Вопиллеров, чтобы ожесточить ее против деда. Однако с лихвой хватило одного, чтобы Селена Олливандер решительно приняла сторону Рики. Когда после того обеда он, чувствуя себя виноватым, подошел к ней, она даже слушать не стала никакие извинения.

— То, что ты сейчас рядом, лучшее доказательство того, что вся гриффиндорская мафия на твой счет ошибается. Я не успокоюсь, пока справедливость не восторжествует и тебе не оставят твою палочку. Никак не ожидала такого от деда, ну ничего, буду знать, — добавила она, содрогаясь от обиды и гнева.

— И мне надо готовиться к тому же, — уныло сказал Лео.

Рики приятно было убедиться в надежности друзей. Его немного мучили угрызения совести, и он непременно написал бы Олливандерам и родителям Лео, если б не знал точно, что этим не успокоит их, а скорее заставит волноваться еще больше. Впрочем, после кражи палочки крыть ему было нечем: репутацию отчаянного хулигана, подаренную ему Поттером, он с лихвой оправдал, да еще втянул в это двух благовоспитанных детей. Однажды Рики приснилось, как Поттер, завхоз Филч и МакГонагол осуждающе качают головами и хватаются за сердце, обсуждая его скверное поведение, а профессор Снейп с Дамблдором стоят рядом и хихикают, как будто сами с удовольствием бы сотворили что‑нибудь подобное. «С них станется, — подумал Рики, проснувшись. – Меня ругают, а сами такие же».

С обретением палочки занятия стали приносить Рики гораздо больше удовлетворения. Он не стал успевать лучше, нет, отношение к учебе и успехи остались на прежнем уровне. Как раньше, он частенько отдавал предпочтение рисованию, когда Лео шел в библиотеку. Но теперь ему нравилось и колдовать – возможно, оттого, что палочка больше не извращала его эмоциональное состояние. Она отвечала ему и послушно воспроизводила его требования, была идеальным орудием – и только. По большому счету, вещь не имела над ним никакой власти, особенно после того, как ушла потребность что‑то вспомнить, столь мучительная в первый вечер дополнительных занятий. Но при этом Рики чувствовал, что палочка подходит ему больше, чем все до сих пор, и при мысли о том, что придется отдать ее, тут же начинал строить планы, гадая, каким бы жульничеством раз и навсегда обойти гриффиндорскую мафию.

Через некоторое время стало ясно, что обстоятельства медленно, но верно меняются в худшую сторону. Вопреки опасениям Лео, Вопиллер он так и не получил. Зато Селена регулярно информировала слизеринцев об изменении ситуации. В последний раз она сообщила, что ее дед занят поиском материала для новой палочки Рики. Эта новость оказалась для мальчика более сильным потрясением, чем он ожидал.

Именно это заставило Рики кое‑что вспомнить, и он удивлялся, почему не подумал раньше.

— Они говорили, палочка охраняет какую‑то там сверхважную книгу, — поделился он с Лео и Селеной. – Знать бы, где она! Возможно, если я достану эту книгу для гриффиндорской мафии, они оставят мне мою палочку?

— Ну, я примерно знаю, где, — немного смутился Лео. – Я много слышал об этом дома, поскольку всех сейчас очень заботит эта книга. Она называется «Редкие ментальные метаморфозы», написана основателями «Хогвартса» и ими же заколдована, так что никто с тех пор не читал ее, даже в руки не брал. Им позарез нужно узнать, вернется ли к кому‑то там память или нет.

— Наверное, для какого‑нибудь аврора из больницы святого Мунго, — предположила Селена. – Многие так пострадали в столкновениях с соратниками Сами – Знаете — Кого, что до сих пор не вылечены.

«Прошло одиннадцать лет! Какой ужас», — подумал Рики. Он все больше убеждался, что его представления о колдовстве во время жизни в обычном мире были большей частью ошибочны: на поверку магия оказывалась зачастую далеко не всемогущей.

— Скорее всего, — согласился Лео, — тем более что многие разбирательства так и тянутся, не хватает свидетельских показаний. Например, дело Людо Шульмана…

— Короче! – оборвал Рики, опасаясь, что сейчас они переберут еще полсотни знакомых. Он уже неоднократно убеждался в наличии этой слабости у чистокровных волшебников. – Все это грустно, но, к счастью, мы можем помочь, если найдем книгу, которая нужна им. Ты скажи, где она, Лео!

— Туда не так‑то легко попасть, — попытался заранее урезонить Лео, очевидно почувствовав азарт друга. Рики заметил его отношение – и проигнорировал.

После продолжительных уговоров Лео сдался, тем более что Селена, как ни странно, соглашалась с Рики: для нее решающим был аргумент помощи пострадавшим.

— Вы знаете, где находятся счеты, показывающие баллы, накопленные колледжами? – обреченно спросил Лео.

— Ну да, в холле, — ответила Селена.

— Есть вход с обратной стороны. И не всякий учитель может войти, мало кто, кроме директора, знает пароль. Да обычно туда и не надо ходить, счеты ведь исправно работают. Именно там сейчас создано что‑то вроде секретного хранилища. Оно всегда находилось за дополнительной дверью, которая в комнате. А туда ведет коридор на третьем этаже. Там еще есть люк, но в него всякие совались, в том числе и Гарри Поттер с командой. А эту дверь в стене найти почти невозможно.

— Что еще? – спросил Рики, видя, что Лео колеблется.

— Есть сведения, что за этой книгой, помимо гриффиндорской мафии, охотятся остатки Упивающихся Смертью, — сказал Лео. – В «Хогвартсе» она надежно защищена, но все равно нужна осторожность.

— То есть никто не может даже дотронуться до нее? – уточнил Рики.

— Получается так, — кивнул Лео.

Однако третий участник заговора, похоже, успел передумать. Селена с неописуемо неодобрительным выражением лица переводила взгляд с одного слизеринца на другого.

— Вы что, — наконец вмешалась она, — всерьез собираетесь полезть туда?! Очнитесь! Вы – первокурсники! Вам не под силу преодолеть препятствия, над которыми бьются взрослые колдуны.

— У меня нет выбора, — просто сказал Рики. Селена заволновалась еще больше. – Если я не найду книгу – потеряю палочку. Ты ведь можешь понять?

Селена нехотя кивнула, а Рики вспомнил, что так и не спросил, какова ей его прежняя палочка, которую ей также оставили. Но сейчас речь шла о другом.

— Я не хочу, чтоб ты, и даже Лео, рисковали вместе со мной. Только прошу – не мешай, не говори никому.

— Этого я не могу обещать, — честно сказала Селена, лишний раз подтвердив правильность своего распределения в «Хуффульпуфф».

Последующие дополнительные занятия по защите от темных искусств дали неожиданный результат. Несмотря на явные старания Лео, с каждым разом становилось все очевиднее, что он все больше отстает от Рики. Умение создавать в себе магический щит давалось Рики почти легко, чему он сам удивлялся. В какой‑то момент заклинание стало усиливать внутреннюю энергию, и он мог уже физически почувствовать, что скоро будет способен растопить любые проклятия. Он не понимал тех сложностей, на которые жаловался Лео. Казалось, нечто, что у него и так было внутри, Лео предстояло еще только в себе создать.

Между тем обстановка в «Слизерине» не могла не тревожить. Приближался очередной матч по квиддичу – правда, пока что не имеющий отношения к «Слизерину». Но Френк Эйвери снова развернул бурную активность. Он воссоздал‑таки кружок пения, в чем Рики, наслушавшись на предыдущих матчах беспристрастного комментатора, не мог его винить. Однако многие моменты в стратегии Френка настораживали. На этот раз он не пытался созвать всех под свои знамена, а ограничился горсткой отборных сторонников. Совместными усилиями они сочинили песню, которую разучивали при каждом удобном случае, то есть всякий раз, когда рядом не оказывалось старост. Рики и Лео сразу стало понятно, почему, как только им представилась привилегия прослушать отрывок. Он был напичкан явными оскорблениями и угрозами.

— Слушай, неужели им это прокатит? – с удивлением спросил Рики у Лео. По его впечатлению, «Хогвартс» был местом довольно консервативным, где строго следили за соблюдением приличий.

— Это – вряд ли, — сказал Лео. – Эйвери вообразил, что воссоздает традицию, но на самом деле не учел, что сам он – далеко не достопочтенный сэр Драко Малфой. Тот был гораздо дипломатичнее и тоньше – его текст был так составлен, что не придерешься. Точно знаю, сатира на вратаря Уизли начиналась и заканчивалась словами «Уизли – наш король».

— Ни за что петь не буду ничего подобного ни про кого из гриффиндорцев, — категорично заявил Рики.

Однако он опасался напрасно – Эйвери не только не пытался привлечь их, а, напротив, отторгал, близко не подпуская к своему замыслу. Лео, предприняв несколько попыток вразумить его, исходя из интересов «Слизерина», в итоге предоставил их самим себе. Но Рики чувствовал, что не может так просто сдаться. Вначале он убеждал себя, что, если так оставить, из‑за Эйвери колледж потеряет баллы, однако истинная причина была слишком очевидна, чтоб он мог долго игнорировать ее. Любое объединение Эйвери Рики воспринимал как клуб почитателей Упивающихся Смертью. Оно обычно состояло из чистокровных колдунов, в большей или меньшей степени разделяющих предубеждение Френка к магглам и маглорожденным – с прочими Френк попросту не водился. Они были потенциально опасны для всего, чем дорожил Рики, и терпеть это рядом и бездействовать было выше его сил. Для нейтрализации угрозы он был готов на все, вплоть до того, что предпочел бы быть задействованным в дурацком кружке, тратить свободное время и распевать вместе со всем колледжем, лишь бы держать планы врага под наблюдением. Но в такой огромной чести ему отказали, и у Рики остался единственный выход: поговорить с врагом и убедить, что его затея навредит «Слизерину». Рики предусмотрительно не стал сообщать о своем намерении Лео, прекрасно зная, что тот взглянет на эту идею куда более трезво и начнет его отговаривать.

Однажды после обеда Рики вернулся в подземелье один, потому что Лео отправился в библиотеку. Делать уроки без Лео он не привык, и потому решил почитать что‑нибудь другое. Кстати вспомнилось, что он зачем‑то купил «Историю «Хогвартса»», в которую ни разу не заглядывал с начала учебного года. Дабы наверстать упущенное, он наугад открыл это поучительное произведение и погрузился в чтение. Ему попалось про Хельгу Хуффульпуфф. Почитав немного, он твердо решил, что Дик не прав, в «Хуффульпуффе» далеко на тупицы – о чем Рики, собственно, знал давно. Однако он же ясно видел, что «Хуффульпуфф» постоянно остается в аутсайдерах. Сейчас они шли последними по баллам, но и с первых дней в школе это было заметно. Рики же привык считать истинно хуффульпуффские качества особо ценными, однако в школе они не вознаграждались, и Рики понимал, почему. Добросовестные хуффульпуффцы ни на одном уроке не умели себя подать, в то время как те же гриффиндорцы, не говоря о слизеринцах, не стеснялись ненавязчиво требовать награду за свой труд. Происходящее вызывало досаду – все, начиная с распределения, разведшего его по разным баррикадам с людьми, которых сам Рики считал вполне приличными, вроде Дика и Эди. Уж точно, их он и сейчас предпочел бы Френку Эйвери, с которым формально находился в одном лагере.

Эти мысли испарили всякое желание читать о школе дальше. Рики отложил книгу и полез за блокнотом для рисования, чтобы вернуть хорошее настроение и отвлечься.

Как раз в этот момент в спальню вошел Френк. Листая, Рики не обращал внимания, что делает враг за его спиной. Но тот внезапно выхватил блокнот и потряс перед лицом Рики изображением, подписанным его именем.

— Что это еще такое? – зловеще прошипел он.

— Ты ведь читать не разучился, Френк, — сказал Рики, радуясь долгожданному поводу выяснить отношения.

— Не смей обращаться ко мне так запросто! Соблюдай дистанцию, Макарони, — вскричал Эйвери.

— Тогда не хватай мои вещи, выскочка, — парировал Рики. Он мог понять реакцию Эйвери, но, вообще‑то, никто не заставлял его подглядывать.

— Что за шум? – в спальню вошла Эльвира. Позади нее робко выглядывала Дора Нотт. Не обращая внимания, Эйвери продолжал как никогда яростно.

— Чтоб ты знал, такие маггловские штучки позорят наш колледж. Ты недостоин «Слизерина», попал сюда неизвестно как!

— Ошибаешься, — холодно возразил Рики. – Я здесь за мои мозги и истинно слизеринские качества – о которых ты, на мой взгляд, имеешь весьма смутное представление. Если б не твоя гнилая чистокровность, тебя вообще никуда бы не взяли.

Одновременно они выхватили палочки. Рики готов был сразиться: он долго сносил выходки Эйвери слишком спокойно.

— Только попробуйте! – отчеканила староста. – Вкачу взысканий вперед недели на две. Уберите палочки. Живо!

Однако подчинились они не сразу. Дора наблюдала за ними с любопытством, Эльвира сохраняла непроницаемость.

— Теперь так. Эйвери, у меня к тебе серьезный разговор.

Эйвери воззрился на Дору, которая тотчас отвернулась.

— Макарони, выйди и жди меня в гостиной, тебе мне тоже есть, что сказать.

Рики оставил альбом как есть и вышел вместе с Дорой.

— Что ей надо? – спросил он об Эльвире.

— Э. Может, это и не очень хорошо с моей стороны, — хитро улыбнулась Дора, — но Лео намекнул, и я подумала… Френк слишком рискует с этим своим кружком. Да ты, наверное, сам знаешь.

Рики остолбенел от восторга. Ловко! Науськать на Эйвери Эльвиру посредством Доры – так просто, но все же сам Рики до такого не додумался. Лео все‑таки истинный слизеринец!

Минут через пять пришла Эльвира.

— Макарони, — сурово сказала она, — Конечно, по существу мне не в чем тебя упрекнуть. Однако я заметила в твоем поведении опасные тенденции и считаю своим долгом предупредить тебя.

— О чем? – спросил Рики.

— О том, что Френк Эйвери в чем‑то прав, — вздохнула Эльвира. – Ты должен лучше понимать, в каком колледже учишься. Маггловские замашки – да, ты должен привыкать к этому слову – здесь не очень приветствуются; впрочем, в других колледжах тоже, но не в такой степени. А твои комментарии по поводу обычных в колдовском мире вещей иной раз просто несносны. И еще – то, что ты сейчас позволил себе высказать о чистокровных.

— Иногда это правда, — Рики заглянул в ее глаза.

— Иногда – да. И как раз поэтому помалкивай, — приказала Эльвира. – Это очень тонкая и щекотливая тема.

Рики потупился, недовольный, чувствуя, как в нем закипает обычное бунтарство.

— Я это говорю тебе для того, чтоб уберечь от неприятностей, — произнесла староста уже гораздо мягче. – Все‑таки я, надо признать, от души рада, что теперь по углам не валяются обертки от шоколадушек. Нам с Марком не удалось бы этого добиться никакими взысканиями.

Рики низко наклонил голову, чтобы она не видела, как он едва сдерживает смех.

— Пойми меня правильно. Никто не собирается стеснять твою свободу и указывать, что делать, чего не делать. Только не нарывайся ради гонора.

— Не буду, — сам не зная почему, — пообещал Рики.

Эльвира взяла его за подбородок и развернула к себе.

— Ты – перспективный слизеринец. Я чувствую в тебе эти нужные способности, и твои оценки, и баллы, которые ты зарабатываешь для «Слизерина» – лучшее тому подтверждение. Поэтому веди себя умнее, ты ведь это можешь.

Она ушла, оставив Рики польщенным и спокойным.

Однако в следующую минуту появился очень довольный, вопреки ожиданиям Рики, Френк Эйвери и гордо ткнул под нос Рики собственный портрет, но подписанный уже именем художника.

— Сам ты такой! – заявил Эйвери. – Сейчас повешу это на доску объявлений.

Рики никак не ожидал такого и застыл с открытым ртом.

— В чем дело? – рядом с Рики внезапно появился Лео.

— А может, еще кое–чего припишу, — Эйвери сиял, как никогда.

Рики понимал, что должен сейчас отреагировать быстро и правильно, иначе потом, возможно, не отвяжется до конца школы.

— Как насчет «Макарони - ….»

— Подавишься, — сказал Рики и пихнул нависающего Эйвери в грудь.

— И что ты сделаешь? – полюбопытствовал тот. – Будешь драться со мной?

— Нет, к чему пачкать об тебя руки или палочку? Пусть с тобой начальство разбирается, — вдруг сообразил Рики.

Этот ход, казалось, был беспроигрышным, и в кои веки, Лео полностью одобрял его.

— Что? – попятился Эйвери.

— Если я донесу о твоих коварных планах, думаешь, тебя по головке погладят? – усмехнулся Рики. – Разборки внутри колледжа – это не для «Слизерина». Так что дай пройти, а портрет можешь, так и быть, оставить себе. Бесплатно.

Он обошел врага и вернулся в спальню. К счастью, из его вещей Френк больше ничего не трогал.

— Наконец‑то ты образумился, — похвалил Лео. – Я опасался, что ты только и ждешь, как бы с ним подраться. Но согласись, побеждать головой гораздо почетнее.

Рики и сам был горд собой.

Но последующие дни показали, как сильно они ошибались. Эйвери не выполнил своих угроз, избрав иной путь – тот самый, что подсказал Рики. Он сообщил всем, кому только мог, что Рики и Лео – опасные ябеды, угрожавшие ему. В результате даже те, кто с ними никогда не общался, начали их остерегаться, коситься на них, и постепенно они оказались в почти полной изоляции.

Среди соседей по спальне больше всех их сторонился, как ни странно, Бут. Должно быть, опасался, как бы Рики или Лео не вздумалось пообщаться с его родственниками на предмет того, как ему подходит быть слизеринцем. Билл Кеттлборн все же здоровался, а Генри даже иногда просил списать домашнее задание – но сразу же после отказа его дружелюбие таяло. Фактически, из одноклассников только Тиффани общалась с ними, как прежде: с того памятного разговора о шоколадных лягушках она демонстративно отворачивалась всякий раз, как Рики оказывался в поле ее зрения.

Лео переносил ситуацию довольно безразлично, но для общительного Рики это было тяжким испытанием. Видеть, как Эйвери завоевывает все больший авторитет, и не иметь возможности остановить его, было невыносимо. И отвлечься никак не получалось.

Однажды Рики один возвращался из библиотеки, поскольку Лео решил позаниматься еще подольше. Рики же учебой был сыт по горло и радовался приближению пасхальных каникул. Он очень рассчитывал на это время, надеясь отдохнуть от школы и всеобщей настороженности. «Как мне везет, — подумал Рики. – Гриффиндорская мафия считает меня нарушителем правил, слизеринская банда – доносчиком. Хоть бы они согласовали между собой и выбрали что‑нибудь одно». Но надежда на установление взаимопонимания между двумя группами была неосуществима, как и объяснение с ними, так что оставалось только наплевать на теплое отношение тех и других.

Еще издали он услышал голоса, как будто впереди собралась небольшая толпа. Он ускорил шаг, от души надеясь, что сейчас столкнется с Эйвери лицом к лицу и покажет, на что способен, и радуясь отсутствию рядом Лео. Но, выглянув в главный коридор, Рики сразу, еще до того, как увидел зачинщика, понял, что встреча ему предстоит вовсе не с Эйвери. В центре группы, состоящей из гриффиндорцев и равенкловцев, стоял ни кто иной, как Тони Филипс, и вдохновенно разглагольствовал:

— Слизеринцы не брезгуют никакими методами, лишь бы выделиться вперед. Они совершенно не собираются считаться даже с правилами, тем более — с нами. «Слизерин» сегодня – главный претендент на кубок школы, а ответьте сами, сколько из этих баллов заработано честными путями?

Толпа одобрительно загудела. Рики, получивший в этом году немало баллов за реальные заслуги, вспомнил Лео, как раз сейчас корпящего над книгами в библиотеке. Этот Филипс не выучил и десятой доли того, что его друг, но позволял себе трепать языком в сто раз больше. Рики сжал кулаки в карманах, не в силах решить, кто же его сильнее злит: Филипс или все‑таки Эйвери.

— Слизеринцы постоянно позволяют себе всевозможные нарушения, и все сходит им с рук. Еще бы, они знают, что их выгородят. И потом, кто постоянно снимает с нас баллы, придирается по любому поводу? Профессор Снейп – самый жуткий преподаватель, когда‑либо существовавший в этой школе.

Несколько гриффиндорцев горячо закивали, но энтузиазма у притихших слушателей как‑то поубавилось. Критиковать учителя было уж слишком по меркам «Хогвартса», и как бы ни сочувствовали Филипсу, он перегнул палку.

— Только для таких придурков, как ты, — отчетливо произнес Рики, появляясь на сцене.

Филипс и прочие развернулись к нему. Порядком рассерженный Рики испепелял их взглядом, и некоторые, подобно Филипсу, отвечали ему с вызовом, другие отводили глаза. Он подумал, что сейчас похож, наверное, на профессора Снейпа.

— Полюбуйтесь – типичный слизеринец, — надменно представил Филипс, — думает, он всегда прав, не так ли?

— Думаю, тебе стоит не поливать других грязью, а научиться сыпать что положено в котел, а не мимо, — заявил Рики. Он знал, что провоцирует Филипса, но лучше так разобраться, чем пригрозить доносом – это он уже попробовал однажды; он мог и хотел справиться сам.

Филипс, точно, давно желал с ним расквитаться за эпизод в поезде. Он медленно достал палочку, Рики выхватил свою.

— На этот раз тебе придется драться со мной как положено, без фокусов, — злорадно произнес гриффиндорец.

— Ничего другого не хочу так сильно, — ответил Рики и, следуя примеру Филипса, выставил палочку перед собой.

То, что он не знал проклятий, его ничуть не смущало; Рики сразу же придумал, как выкрутиться.

— Риктусемпра! – выкрикнул противник.

Рики сразу увернулся, заклинание пролетело мимо и облупило позолоту на рамке картины позади него. Затем Рики сделал самое простое – повторил заклинание. И тоже промазал.

После четвертого повторения Филипс сделался невменяем от бешенства.

— Ты что, издеваешься, копируешь меня?! – заорал он.

Рики пожал плечами, придавая лицу наивное выражение.

Тони наставил на него палочку, собираясь, по–видимому, пригвоздить каким‑нибудь особо страшным и запрещенным заклинанием. Рики приготовился…

— Прекратите! – неведомо откуда между ними выросла фигура Эди Боунса. – Сейчас же! Сюда Филч идет!

Он схватил Рики за локоть и потащил в сторону, не дав опомниться – и вовремя же они скрылись за поворотом! Рики и так знал, что наметанный взгляд Филча сразу же отметит разрушения, а Филипс к тому же, похоже, не успел убрать палочку. На глазах Рики и Эди за несколько секунд в коридоре не осталось никого, кроме статуй и картин. Филч уволок Филипса к директору – а значит, тот мог там говорить что угодно, Рики это уже не принесет никакого вреда. Он не пойман на месте преступления, свидетели разбежались, а Филипс попался, но не успел о нем даже заикнуться! Рики спрятал палочку и медленно повернулся лицом к Эди.

— Почему ты меня выручил? – спросил он.

Так странно было снова разговаривать с Эди. Рики поймал себя на мысли, что считал это невозможным – чтобы все вернулось таким, как было до распределения. Впрочем, этого и не случилось: разговор, который должен был состояться, велся не между двумя первокурсниками, но между слизеринцем и хуффульпуффцем.

— Я не знал, что так получится, — честно сказал Эди. – Скорее всего, ты теперь выкрутишься. Но меня это больше устраивает, нежели то, что творит этот Тони Филипс.

— Ты видел его выступление в «Хогвартс–экспрессе» во время поездки на каникулы? – спросил Рики.

— Нет, я не ездил, оставался в школе. Но мне хватило того, что происходит здесь. Я проходил тут мимо, когда он только собирал слушателей. А мы с Селеной как‑то давно поговорили о необходимости терпимых отношений между колледжами. Так что я вернулся примерно за тем же, что и ты, только вот драться не собирался. Я просто хотел услышать, как далеко он зашел.

Значит, Селена сумела повлиять на отношение Эди – и настолько, что тот на мгновение стал почти таким же, как до распределения. В каждом сказанном слове Рики узнавал в Эди истинного хуффульпуффца и отдавал ему должное. Однако, при этом он вовсе не собирался смириться с тем, что сейчас придется выслушать неизбежную нотацию.

— Спасибо, — сказал он Эди. – Я просто не мог оставаться в стороне, когда этот тип поливал грязью мой колледж. Лео, наверное, когда узнает, будет ругаться.

— И совершенно правильно, — заявил Эди. – Проблемы не решаются нарушением школьных правил.

— Некоторые не понимают по–другому, — возразил Рики.

— Это не повод опускаться до их уровня, — убежденно произнес Праведник. – Значит, ты сам такой же. Теперь Филчу придется реставрировать все то, что вы попортили.

— Сейчас попробую починить, только отвали! – проворчал Рики.

— А ты умеешь? Сомневаюсь, и лучше тогда не пытайся, все равно дело в другом. Если ты уже с первого курса так себя ведешь, то что будет дальше? Маггловские дети, мне говорили, да я и сам вижу, поначалу многие такие. Но Селена почему‑то верит в тебя, хоть ты и слизеринец.

— Это еще не преступление! – ядовито напомнил Рики.

— Это – предпосылка, — вышел из себя Эди. — Я с первой встречи знал, что у тебя есть склонность поступать по–своему, невзирая на факты. И в этом, надо признать, вы с этим Филипсом похожи.

Все это Эди выпалил единым дыханием, и чем дальше, тем больше Рики хотелось, чтоб он прекратил. Услышав последнее предположение, он не сдержался:

— Ошибаешься!

— Ну конечно, ты считаешь себя слишком хорошим, чтоб допустить такое, — сказал Эди. – Ладно, я все сказал. И учти, я не буду прикрывать нарушение правил. Если меня спросят, расскажу все как есть. – И ушел.

«Как угодно», — возмутился Рики. Да этот хуффульпуффец что же, святым себя мнит?! Тоже нашелся праведник.

Но этим последствия инцидента в коридоре не исчерпали себя. Среди слушателей Филипса оказался Дик Дейвис. И после того, как толпа разбежалась, он отправился туда, где и проводил обычно почти все время – в библиотеку. И нельзя сказать, чтоб его заставляли рассказывать о подвигах Макарони.

Еще до ужина Лео очень рационально и толково объяснил Рики, почему не стоит связываться с Филипсом, и жизнь стала вовсе замечательной.

Приближались долгожданные каникулы. Рики, стоивший планы поехать домой, с каждым днем все больше убеждался, что, скорее всего, это трудно будет осуществить. Учителя заранее надавали кучу домашних заданий, некоторые из которых требовали если не колдовства, то работы с библиотечными книгами.

Для Лео Пасха означала всего лишь скорый конец учебного года и переводные экзамены. От волнения он стал рассеянным и задумчивым. В отличие от Рики, он мог бы сделать уроки и дома, тем не менее Лео был решительно настроен остаться на каникулы в «Хогвартсе», о чем уведомил профессора Тюшо на одном из занятий. Тот сказал, что готов продолжать и в каникулы, тем более, свободного времени будет больше – и вопросительно глянул на Рики.

Все это, а также то, что Френк Эйвери уезжал, в итоге убедило Рики записаться в числе немногих, остающихся в школе.

Приняв это нелегкое решение, он, как ни странно, почувствовал себя легче. Теперь он больше не разрывался, хоть и нельзя сказать, что был доволен. Он написал письмо домой, после чего полностью сосредоточился на том, чем мог бы заняться в школе. Дел нашлось предостаточно.

Прежде всего, за пару дней до каникул его вызвали в кабинет профессора Снейпа. Это привело Рики в недоумение, ведь он точно знал, что на этот раз ничего не натворил. Причем Марк Эйвери, передавший просьбу, особо оговорил, чтобы он пришел один. Лео, который и не собирался сопровождать Рики, после этого указания ударился в панику.

— Это наверняка связано с гриффиндорской мафией, — был убежден лучший друг.

Порядком взвинченным вошел Рики в кабинет профессора. И первое, что бросилось в глаза – мистер Олливандер около стола, на котором были аккуратно разложены несколько палочек.

— Добрый день, — радушно поздоровался дед Селены. Его бледные глаза заставили Рики вытянуться по струнке.

— Макарони, — раздался из тени голос профессора Снейпа, — я послал за Вами двадцать минут назад.

— Извините, — сказал Рики, с одной стороны, прикидывая, не поздно ли поздороваться; с другой, ему все совсем не нравилось.

— Я слышал, Вы изъявляли недовольство палочкой, которую купили накануне учебного года, — доброжелательно произнес Олливандер.

«Так и верю, что тебя это волнует, — в душе отметил Рики. – Между прочим, я даже знаю, сколько раз Вы это слышали. Хотелось бы знать, что все‑таки заставило Вас открыть уши?»

— Прошу простить меня за промедление, — слегка поклонился дед Селены, и Рики автоматически ответил тем же. — Я изготовил по просьбе директора несколько палочек, и очень надеюсь, что одна из них подойдет Вам.

«Просьба директора. Вот оно что», — выделил мальчик.

— Вы ведь заранее знали, Макарони, — ответил профессор на вопросительный взгляд Рики, — что мы не можем Вам позволить навсегда оставить при себе ту палочку, которую вы присвоили.

Да, но Рики успел позабыть об этом и позволил себе расслабиться, за что сейчас и поплатился. Он не предпринимал ничего, чтоб сохранить свое достижение. Совершенно забыл, что собирался достать им какую‑то книгу. И вот теперь его застали врасплох.

— Пожалуйста, встаньте вот здесь, мистер Макарони, — распорядился Олливандер.

Рики ничего не оставалось, как встать возле стола.

— Взмахните всеми палочками по очереди, — с улыбкой предложил Олливандер.

«Ты опоздал на полгода», — подумал Рики. Теперь ему не нужны были все эти палочки.

— Начните вот с этой, например, — он указал крайнюю слева. Очень мощная, хлесткая. Ясень и перо феникса. Ну же!

«А что будет, если я сейчас возьму да откажусь?», — подумал растерявшийся Рики. Прикидывая, он глянул на своего завуча – и в неотрывно следящих за ним суровых глазах впервые прочел нечто такое, чего и представить там не мог. Профессор Снейп сочувствовал ему – возможно, оттого Рики таки не решился воплотить свои намерения.

Он покорно взял какую велено палочку и взмахнул ею. Ничего.

Как можно незаметнее он вздохнул с облегчением, скрывая от наблюдателей, что доволен таким результатом.

Неунывающий и ничему не удивляющийся мистер Олливандер тут же предложил следующую. Когда и на этот раз не вышло, Рики чувствовал так, будто его окрыляет злорадство. Однако, ему с каждым разом становилось все тревожнее. Рики отчаянно не хотел, чтоб у него получилось.

Менялось настроение и у мистера Олливандера, хотя внешне это, казалось, никак не проявлялось. Но он начал нервничать. Рики замечал, как он все явственней вздрагивает всякий раз, когда ничего не происходит.

Когда палочек осталось всего две, дверь в кабинет открылась, и появились два самых мастистых представителя гриффиндорской мафии. Их‑то Рики опасался больше всего.

— Много мы пропустили? – весело спросил директор Дамблдор, здороваясь за руку с господином Олливандером.

— Увы, юный Ричард почти все забраковал, — вздохнул Олливандер. – Будем надеяться, он выберет из оставшейся пары.

— Как дела, Рики? – спросил между тем уважаемый крестный.

Рики смерил мистера Поттера недобрым взглядом и буркнул «Хорошо».

— Ну что же, — директор непринужденно расположился в кресле, — продолжай, Ричард, и не обращай, пожалуйста, на нас внимания.

«Это легко – все вы такие незаметные», — подумал Рики и с огромным нежеланием взял ту из оставшихся, что лежала дальше от него.

Он взмахнул ею – также безрезультатно.

Оставалась последняя палочка. Он оглядел собравшихся – никто не думал его торопить. Зрители терпеливо и молча ждали и, казалось, готовы ждать так сколь угодно долго. Рики впервые задался вопросом: «А чего я, собственно, так испугался?». Если палочка будет подходящей, то чего же еще надо?

Ответ пришел немедленно. Он заключался в людях, сидящих в комнате и наблюдающих за ним. Рики нашел свою палочку и не собирался менять ее, но они решили за него, исходя из каких‑то там непонятных и, если честно, безразличных Рики соображений.

Он решительно протянул руку, схватил палочку, и уже будучи уверенным в полной бесполезности дальнейших действий, тщательно взмахнул ею несколько раз. Он услышал за спиной тяжкий вздох мистера Поттера и мстительно улыбнулся. Неужели они и в самом деле могли верить, что есть другая такая палочка, которая может его устроить?

Рики повернулся, изображая готовность выполнять дальнейшие указания и прекрасно зная, что их не будет.

— Ну что же, — бодро произнес директор. – К сожалению, не получилось.

Гарри Поттер, морщась, разглядывал банки с ингредиентами на полках кабинета.

— Задали Вы мне задачку, Ричард, — мистер Олливандер, казалось, был вдохновлен своей неудачей.

— Можете идти, Макарони, — сказал профессор Снейп.

Рики был ему благодарен, поскольку ничего так не жаждал, как убраться восвояси.

— Постойте, Ричард, — уже на пороге остановил его голос Дамблдора.

Рики неохотно обернулся.

Внимание всех было приковано к директору, лишь Поттер по–прежнему изучал банки на стеллажах, избегая смотреть на Рики.

— Дайте‑ка мне вашу палочку, — добродушно, но в то же время властно потребовал директор.

С огромным нежеланием Рики передал ему палочку.

Дамблдор сидел в кресле и рассматривал ее, а Рики гадал, что же дальше. Он чувствовал напряжение остальных, и даже самого директора. Несколько долгих безмолвных секунд он ждал. А потом директор просто отдал ему палочку и поблагодарил в своей обычной элегантно вежливой манере, которую Рики успел возненавидеть.

Ему и на этот раз оставили палочку – но могло быть и по–другому. Рики невыносимо было думать, что важные для него вещи зависят от чьей‑то доброй или злой воли. Немыслимо расстроенный, ворвался он в гостиную «Слизерина» и плюхнулся на диванчик рядом с встревоженным Лео, книга которого была раскрыта на той же странице – во всяком случае, Рики видел ту же иллюстрацию, когда уходил.

— О mаmа miа! – простонал Рики, с силой проводя назад по волосам. – Они просто черти!

Лео захихикал и на секунду отвернулся. Рики припомнил, что на друга так действуют иностранные слова.

— Что там случилось? – Лео немедленно взял себя в руки.

Рики с горечью проинформировал, что враг не дремлет, и операция по изъятию у него палочки началась.

— Якудза чертова! – в сердцах резюмировал он.

Лео, полностью разделяющий его мнение о серьезности происходящего и до того глядящий сочувственно, не выдержал и снова прыснул. Рики недовольно воззрился на него.

— Прости, пожалуйста, — смутился Лео. – Но я тебя просил так не говорить. Ругайся по–английски, если надо.

— Надо не ругаться, а действовать, — отрезал Рики. – Мы так и не выяснили ничего ни об этой книге, ни что именно ее защищает.

— Впереди – две недели каникул. Найдем, — пообещал Лео. – Вот если б можно было получить пропуск в запретную секцию! Но Снейп не даст.

— Еще бы, он из той же мафии, — проворчал Рики.

— Он же не гриффиндорец, — напомнил Лео.

— Все они – одна мафия. Пусть не гриффиндорская, так окологриффиндорская, одно и то же.

Проба палочек взволновала Рики больше, чем он думал. Он буквально места себе не находил, и к вечеру Лео, безуспешно пытающийся отвлечь его уроками, вспомнил о лассо.

Они установили на столиках в пределах досягаемости несколько небьющихся предметов. Рики взялся показывать, как надо бросать лассо. Таким образом он выяснил, что сам этого делать совершенно не умеет. Вначале недоумевающий Лео через пару минут валялся в кресле, рыдая от хохота.

— Не раскручивай его так, свечи посшибаешь, — заметил он, когда стал способен говорить.

Рики неудача совершенно не смутила.

— Весь фокус в том, чтобы накинуть петлю на предмет, а дальше она без труда затягивается. На, попробуй, — тоном наставника сказал Рики.

Лео встал с кресла, забрал веревку, раскрутил ее и… почти попал.

— Постарайся, новичкам обычно везет, — сказал Рики.

— По тебе это было особенно заметно, — усмехнулся Лео – и сильно промахнулся.

После нескольких безнадежных попыток решили тренироваться на чем‑нибудь более крупном. Для этого, по здравому размышлению, лучше всего подходили спинки кресел.

К концу вечера они достигли определенных успехов, но до мастерства было топать и топать. Лео увлекся не на шутку, и Рики начал опасаться, что друг, чего доброго, не захочет отвлекаться на такое скучное дело, как поиск дурацкой книги, столь необходимой гриффиндорсой мафии. Однако, он плохо знал Лео.

— Завтра, — сказал друг, задергивая полог, — в это время мы, если повезет, узнаем, где вход в комнату за счетами. Я слышал, у них профессорский совет, мы проследим за кем‑нибудь. Спокойной ночи.

Назавтра в общежитии царил хаос, таскали и паковали вещи. Половина учеников уезжала на каникулы по домам. Лео пытался читать, но шум и беготня очень мешали, и в итоге Рики согласился пойти с ним в библиотеку, где они и проторчали до вечера не без значительной пользы. Рики написал два с половиной сочинения из заданных четырех и выбрал книги для половины рефератов, а методичный Лео успел и того больше. Когда они поднялись из‑за стола, за окном начинались сумерки.

— Половина седьмого, — сказал Лео, взглянув на часы. Они начали полчаса назад. Мы как раз успеем взять мантию.

— Не опоздаем? – забеспокоился Рики.

— Нет. Они быстро не закончат. Давай поторопимся на всякий случай, — предложил Лео.

Они скидали исписанные свитки прямо на кровати, Лео на ходу схватил мантию.

— Нет. Наденем потом, — жестом остановил он Рики. – До отбоя далеко, пойдем к кабинету директора как обычно.

Они не успели даже приблизиться к горгулье, как услышали голоса учителей, спускающихся с эскалатора. Лео немедленно развернул мантию, и к тому моменту, как Снейп, Дамблдор и МакГонагол поравнялись с ними, они стали невидимы.

— Для меня совершенно очевидно, что накожные противоядия здесь бесполезны, — говорил профессор Снейп. – Отрава на близком расстоянии может поражать посредством вдыхания паров и воздействовать на не соприкасающиеся с ней участки кожи. Нужно защитить организм как целое. Я пробовал объединить составы нескольких универсальных противоядий, однако результаты таковы, что ими можно по каплям слонов травить.

— Но полагаю, вне поля испарения яд на книге постепенно нейтрализуется? – спросила МакГонагол.

— Есть основания так считать, — голос директора донесся уже с лестницы. Рики и Лео, до того неподвижные, дружно тронулись следом.

Учителя спустились до третьего этажа, после чего завернули в один из коридоров. Долго петляли, и в итоге, к огромному разочарованию Рики, оказались возле той же комнаты на третьем этаже. Они вошли внутрь, Рики немедленно прилип к замочной скважине.

Профессора остановились возле висящих у стены доспехов.

— Может быть, все‑таки не стоит? Сюда веками никто не входил, — предупредила профессор МакГонагол.

— Мой шар исчерпал свои возможности, — произнес директор. – Настало время разведать обстановку на месте.

— Но… Вы полагаете, это может нарушить защиту замка? – безразлично спросил Снейп.

— Эта комната должна быть тайной за семью печатями. Возможно, если она открыта, некоторые элементы защиты окажутся уязвимы. Но Вы не волнуйтесь, Северус, вряд ли нам грозит нападение, — с этим словами директор направил палочку впереди себя и начал рисовать ею в воздухе замысловатые фигуры, бормоча что‑то настолько тихо, что невозможно было разобрать слова не только стоящим за дверью, но и Снейпу с МакГонагол.

Доспехи со стеной отъехали в сторону, пропуская учителей внутрь. Но к тому моменту, как двое под мантией–невидимкой тихонько толкнули наружную дверь, стена наглухо закрылась.

На всякий случай для обмена впечатлениями мальчики отошли подальше.

— Ну и место у этой книги. Так задумано, что туда вообще нельзя. А она еще защищена отдельно. Начинаю думать, что нам это не по зубам, — сказал Лео.

— Придется ждать, когда профессор Снейп сделает нормальное защитное зелье. Но и только, — отмахнулся Рики.

Вдруг он заметил какое‑то движение в противоположном конце коридора. Секунда – и он ясно видел, что там никого.

— Что такое? – спросил Лео.

— Показалось, — решил Рики.

Через пару минут стена с доспехами отъехала. Вышедший первым Снейп пожелал другим профессорам спокойной ночи и ушел. МакГонагол последовала было за ним, но вместо этого закрыла дверь и тут же вернулась.

— Профессор Дамблдор, я ошибаюсь, или Вы действительно предпочли бы оставить эту книгу в покое? – спросила она осторожно.

— Увы, моя дорогая Минерва, Министерство давит на нас, — ответил директор. – Но Вы проницательны: лично я не вижу никакого смысла в тех знаниях, которые она содержит. Допустим, мы узнаем, что он может вспомнить, или даже точно. Что это даст нам?

— Министр впадет в панику, — не задумываясь, выдала профессор МакГонагол, — и тогда… Альбус, Вы полагаете, кто‑нибудь решит избавиться от него. Как Долорес Умбридж?

— Я не берусь предсказывать реакцию ни одного представителя человеческой породы именно потому, что хорошо ее изучил.

— Вы что же, считаете, нет никакой опасности?

— Я считаю, что лучшие воспоминания всегда оказываются сильнее худших. В это стоит верить, — сказал директор. – Пожалуй, пора назначить пароль. Как насчет «Momento Mori»?

— Вы считаете, нам придется еще сюда ходить? – взволнованно спросила МакГонагол.

— К сожалению, теперь выход на комнату необходимости придется аннулировать. Если даже первоклассники нашли этот путь случайно, нет гарантии, что кто‑нибудь более искушенный не сумеет после этого случая догадаться до того же.

Профессора ушли, Рики с Лео, немного выждав, последовали за ними к главной лестнице. Далее в мантии необходимость отпала. Хотя отбой был еще нескоро, все же мальчики торопились вернуться в гостиную «Слизерина».

Весь вечер они посвятили обсуждению.

— Значит, надо сдвинуть книгу с места. А они кочергой не пробовали? – Рики уже знал, что иной раз маги неспособны додуматься до самых простых вещей.

— Это не подействует, — убежденно заявил Лео, и пришлось ему поверить.

Так что захват книги был отменен до лучших времен, когда Снейп изобретет защитное зелье. Нетрудно было выяснить, что в каникулы он сосредоточил свою активность именно на этом. Рики и Лео под разными предлогами несколько раз наведались к нему в кабинет.

Сами они посвящали время урокам, подготовке к экзаменам, дополнительным занятиям с Тюшо два раза в неделю и, конечно, метанию лассо. В последнем они оба преуспели и, когда в конце каникул начали съезжаться одноклассники, Лео взял с Рики клятву, что тот никогда и ни при каких обстоятельствах не покусится на шею Френка Эйвери. Рики на это ответил, что предоставить шею Френка решениям его же головы куда более надежно.

Рики с удивлением обнаружил, насколько изменила его школа: раньше он и представить себе не мог такого, чтоб заниматься в каникулы. Однако маги, по его наблюдению, отличались усердием и высокой дисциплиной, причем в их мире это было единственно возможной нормой. Будучи магом, он сам становился таким же, и нельзя сказать, чтоб это ему вообще не нравилось.

До конца каникул никто не интересовался его палочкой, так что постепенно Рики успокоился.

В первый же день летнего семестра профессор МакГонагол сообщила ученикам, что на экзамен по своему предмету вынесет все ключевые заклинания и оценивать будет очень строго, «так что если кто будет валять дурака, рискует вылететь из школы». Далее она прочитала небольшую лекцию о важности первых переводных экзаменов, и Рики снова чувствовал, как она временами искоса поглядывает на него. Далее все учителя начинали урок с того, что напоминали об экзаменах. Рики вспомнил свое первоначальное намерение быть отчисленным и задумался. Вроде бы он все получил от мира магии, изучил его фасад и изнанку. Если его не желают исключать за нарушение правил, то по результатам экзаменов – у них просто выбора не будет. Поэтому Рики следовало побыстрее определяться – останется он в этой школе еще на шесть долгих лет, или же вернется в мир своих родителей, где будет скептически улыбаться всякий раз, когда кто‑нибудь заговорит о колдунах и ведьмах. Он попытался представить второй вариант, ведь жил же он так, строил планы и не помышлял о волшебстве. И почувствовал жгучую тоску. Никакой магии никогда более, ни разу. Ни палочки, ни Лео, обычная шариковая ручка, формулы и опыты. Но зато и Поттер отстанет.

Рики повернул голову и посмотрел на Лео, который усердно строчил что‑то на пергаменте. За окном библиотеки на фоне Запретного леса сияло озеро.

«Да какое мне дело до этого Поттера? – подумал Рики. – Разве не я собираюсь обставить всю гриффиндорскую мафию?»

— О чем задумался? – обратил внимание Лео.

Рики попытался выявить узловые проблемы в хитросплетениях своих взаимоотношений с магическим и немагическим миром.

— Мой брат до сих пор не знает, что я колдун! – вспомнил он.

— И что ты собираешься делать? – практично спросил друг.

— Я скажу ему, — твердо произнес Рики, и только потом осознал, что именно так и поступит. Решение внутри было принято давно. Но он все равно скучал по обычному миру и тянулся назад.

— Да ты почти ничего не написал, — Лео склонился над его пергаментом. – Удивляюсь твоему спокойствию. Не будешь стараться, тебя исключат!

— Какая трагедия, — проворчал Рики и послушно уткнулся в книгу.

Между тем уроки профессора Тюшо с каждым разом нравились Рики все меньше. Лео медленно, но верно продвигался вперед – он почти научился усиливать свою энергию изнутри. А у Рики как будто коса нашла на камень. Он не мог, как ни старался, сдвинуться с мертвой точки. Элементарные сногсшибатели и разоружатели уже не действовали на него, но заклятья помощнее заставляли пошатнуться, и профессор Тюшо утверждал, что пока так остается, нельзя пробовать более серьезные заклинания. Он требовал, чтоб Рики занялся самоанализом, выяснил, в чем причина, и немедленно сообщил ему, на что Рики мог ответить только, что сам ничего не понимает. На самом деле он очень хорошо знал, что именно ему мешает, но не хотел признаться в этих страхах даже Лео.

Рики без труда умел вызывать в себе вдохновение и могущество. Но, как только профессор наставлял на него палочку, внутри у Рики будто что‑то захлопывалось, инстинкт самосохранения подавал голос в полную силу, и источник божественной энергии перекрывался. Он тут же вспоминал зачем‑то, что профессор Тюшо – учитель, а учителям доверять не следует, они все из гриффиндорсой мафии, и так далее. И с этим Рики ничего не мог поделать.

Вообще, после той пробы палочек его отношение ко всем учителям, включая Биннза и Стебль, сделалось более чем настороженным. Ему казалось, все они особенно следят за ним и, прекрасно понимая, какой это вздор, он, в то же время, постоянно находил тому подтверждение. Стараясь отвлечься от мыслей о палочке, он сосредоточил свое внимание на самоподготовке, рисовании и занятиям с Лео бросанием лассо.

После возвращения с каникул в гостиной все время было полно народу, так что разыгрывать ковбоев там стало невозможно. Поэтому Рики и Лео перенесли метания лассо в пустующий коридор на третьем этаже, благо там было полно статуй и всяческих предметов, как нельзя более подходящих в качестве мишеней. Заодно можно было и наблюдать, если вдруг кто‑нибудь из гриффиндорской мафии зачем‑то туда пойдет. На этих занятиях Рики и Лео будто менялись местами: Лео начинал комментировать маггловские порядки и изобретения, а Рики объяснять, что к чему; иногда они спорили.

— Это безусловно гораздо дольше, чем любая магия. Насколько я знаю, среднему ученику требуется около двух часов, чтобы освоить призывное заклятье.

— Зато волшебник без палочки – ноль без палочки.

— К сожалению, да. Поэтому я сейчас и тренируюсь.

Однако главной их заботой была все же слежка за профессором Снейпом. Это оказалось проще, чем казалось, поскольку к нему часто заходили МакГонагол или даже директор собственной персоной, чтоб справиться, как идет работа над защитным зельем. Один раз наведался сам Гарри Поттер, который за весь тщательно подслушанный разговор даже не спросил о Рики.

— На тебя не угодишь, — пожурил Лео. – Лезет он к тебе – ты его поносишь, не лезет – ты все равно недоволен. Что тебе от него надо, в конце‑то концов?!

— Чтоб он провалился, — от души пожелал Рики, помня обо всех благодеяниях гриффиндорской мафии.

Профессор Снейп, наверное, исключил бы обоих, если бы знал, как часто торчали они под дверью его кабинета, укутанные мантией – невидимкой, когда у него бывали посетители; как разгуливали по ночам возле тайного хода в надежде, что кто‑нибудь туда войдет.

На уроках зельеварения Рики всякий раз пытался угадать по выражению лица преподавателя, достиг ли он желанного результата. Если б не Лео, он бы не раз перепутал инструкцию, а слизеринцы знали, чем это грозило. Профессор Снейп не критиковал своих публично, зато потом в обязательном порядке оставлял на дополнительные занятия, которые продолжались до тех пор, пока ученик не справлялся, с обязательным письмом родителям после пятого урока, если доходило до такового. Профессор был не из тех, кто позволил бы учащимся своего колледжа уронить марку. А Рики помнил его намек насчет чтения мыслей и вполне верил, хотя, даже если завуч не выуживал чужих мыслей напрямую, он все равно был человеком проницательным и сразу бы понял, останься они наедине, что Рики что‑то скрывает от него.

После одного из уроков Селена радостно сообщила Рики, что все попытки ее деда создать последнему достойную палочку пока в процессе.

Тем временем приближался последний в этом году квиддичный матч – «Гриффиндор» против «Равенкло». У «Слизерина» оставалась очень слабая надежда выиграть кубок квиддича: они опережали всего лишь на двести очков, и средний счет легко перекрывал это преимущество. Смотреть этот матч Рики особо не стремился, как и три предыдущих, на которые затащил его Лео. Последний после каждого раза сожалел об этом, выведенный из себя выходками спортивного комментатора Ники Боунса.

По этой причине в то субботнее утро, когда почти вся школа высыпала на стадион, Рики и Лео отправились в библиотеку.

— Чего время терять, — проворчал Лео, — если там вдруг да будет что‑то интересное, в чем я сомневаюсь, нам и так расскажут.

Но Рики никак не мог сосредоточиться на книжках. Солнце дразняще разливалось из окон, весенний ветерок бодрил, хотелось чего‑нибудь необычного. И Рики придумал.

— Лео, — сказал он, — ведь сейчас все на стадионе?

— Да, — ответил Лео, не переставая водить глазами по строчкам.

— Ты не думаешь, что подходящее время нам наведаться в хранилище? – прошептал Рики.

— Да ты что? Зелья еще нет! Зачем? – Лео был ошеломлен.

— Разведать обстановку, — объяснил Рики. – Мы ведь должны знать, что там и как, когда всерьез туда сунемся. Ты со мной?

— Безусловно, — решился Лео.

Уже шагая по коридорам, друг задал резонный вопрос.

— А если нас там застукают? Может, сбегать за мантией – невидимкой?

— Я не могу ждать, — заявил Рики. – И никого там нет, не нужно волноваться.

Лео почувствовал, что спорить бесполезно.

Возле доспехов, действительно, не оказалось даже миссис Норрис.

— Чего ты ждешь? Назови пароль, — сказал Лео.

Рики недоуменно повернулся к нему.

— Но ты не обязан влипать во все вместе со мной. Ты и так слишком много для меня делаешь. Никто не мог бы мне помочь так, как ты.

— А мне – как ты, — улыбнулся Лео. – Моя жизнь была бы скучной.

— Но мы не можем зайти оба сразу. Вдруг дверь захлопнется, что тогда? И потом, кто‑то должен стоять на страже – на всякий случай.

Вдруг Рики напрягся: в стороне от доспехов будто что‑то прошелестело. Он протер глаза и посмотрел еще раз – там никого не было. Рики вспомнил, что однажды ему уже казалось так, и решил, что мало ли чего магического он может не знать.

— Забудь о том, что я отпущу тебя просто так. Нам придется решить, кто войдет, а кто останется, — серьезно заявил Лео.

— Дома бы мы бросили монету, но здесь, — Рики поморщился, — они с обеих сторон одинаковые.

— Значит, так: кто набросит лассо на эти доспехи, тот пойдет, — предложил Лео.

— Где ты возьмешь лассо? – удивился Рики.

— А оно у меня всегда с собой, — ухмыльнулся Лео. – Ношу в рюкзаке.

Оно вытащил веревку и протянул ее Рики.

— Ты первый, — позволил друг. Рики понимал, что в этом есть некоторый расчет – быть вторым куда проще. Он снисходительно улыбнулся этой маленькой хитрости, и вдруг испытал то самое чувство легкости и могущества, как на уроке Тюшо. Он был свободен, владел собой и всем миром. Он даже толком не прицеливался, доверясь своему телу и зрению. Веревка сомкнулась на железной шее.

Лео отлично скрыл свое разочарование, с достоинством принял веревку и лишь чуть промахнулся, потянув ее на секунду раньше, чем следовало бы. Лассо соскользнуло со шлема и упало на пол.

— Ну, решено, — сказал Рики.

— Удачи. И смотри там, будь осторожнее, не хватай все подряд, — дал напутствие обеспокоенный Лео.

Рики же был абсолютно спокоен и уверен в себе. Он назвал последний пароль, который слышал от Дамблдора. Доспехи со стеной беззвучно отодвинулись. Рики оказался в узком темном коридоре. Свет пробивался сквозь щель между полом и дверью посредине. Подойдя к ней, Рики отчего‑то не захотел до нее дотрагиваться, а потому вынул палочку и толкнул. Дверь поддалась.

Внутри помещение было хорошо освещено и наполнено всевозможными разностями, которые Рики предпочел не трогать без необходимости. Он почему‑то думал, что искомая книга будет лежать так же, как его палочка – но наткнулся на нее в числе предметов, лежащих на одной из полок, бегло осматривая все кругом. Приглядевшись, Рики прочитал не сразу различимую прибитую к полке обшарпанную табличку с блеклыми буквами: «Черная магия». Рики сразу вспомнил свою первую встречу с Эди в книжном магазине и рассмеялся.

Именно эта полка отличалась от остальных. Теперь, когда Рики выделил ее, она отчетливо источала сильную энергию. Взять книгу сейчас вроде бы ничего не стоило, но Рики был предупрежден об опасности и благодарен за это гриффиндорской мафии.

Рики подошел к высоким, во всю стену, окнам – снаружи находился холл замка. А прямо перед ним располагался совершенно элементарный механизм школьных счет. Рики поколебался, но у «Слизерина» были реальные шансы получить кубок школы честным путем. Он пожалел, что не взял бумагу и карандаш, дабы зарисовать эти счеты, но с сожалениями он опоздал, и потому, еще раз все как следует запомнив, вернулся к стене. Она была наглухо закрыта.

— Лео! – позвал Рики и стукнул по ней кулаком.

Через пару секунд он был свободен.

— Я назвал пароль, когда услышал тебя, — объяснил Лео. – Мы не знаем, как иначе можно выйти оттуда.

— Значит, в следующий раз я тоже пойду один. Не жалей, ничего там нет интересного. Даже Филч не прибирается, – сказал Рики, надеясь, что это подействует на Лео иначе, чем подействовало бы на него самого.

Дойдя до лестницы, им стало очевидно, что в холле бушует буря. Это не были крики ликования; так лихорадит возмущенную толпу. Переглянувшись, Рики и Лео спустились на обед.

Они уже привыкли к тому, что стараниями Эйвери никто не желал с ними разговаривать. Но на этот раз на них буквально набросился весь стол «Слизерина», так что стали оглядываться за другими столами. Их ждали, как манны небесной.

Никогда еще в жизни Рики не приходилось слышать столько извинений сразу, видеть столько виноватых и раздосадованных лиц. Причем все это были ученики старших курсов, а из одноклассников не присутствовало почти никого. Не оказалось за столом также и Марка Эйвери, который с утра исполнял обязанности старосты; а вот Эльвира почему‑то нацепила значок.

— Как только я послушала малыша Френка! – убивалась над своей тарелкой кудрявая полная шестикурсница.

— Да, вы были правы, когда собирались все рассказать завучу, — соглашался четверокурсник на противоположном конце стола.

Дора Нотт избегала смотреть им в глаза.

От всего этого Рики и Лео основательно прибалдели. На матче что‑то случилось, это ясно – и столь серьезное, что слизеринцы были буквально убиты горем. Но узнать подробности за столом при таком накале страстей не удалось. Не надо было никакой интуиции, чтобы понять: вопрос «В чем дело?» вызвал бы в лучшем случае тарелкой в морду. Более того – чем дальше, тем больше им пришлось отбиваться от обвинений – почему это они не пошли и не рассказали? Сбитые с толку, они оправдывались тем, что не приемлют стукачество; Лео сказал, что Рики пригрозил Френку в надежде остановить последнего таким образом.

Вырваться раньше времени от назойливых товарищей не удалось, с обеда Рики и Лео вышли вместе со всеми. Путь в гостиную лежал мимо школьных счет – и это был удар грома среди ясного неба.

Счет «Слизерина» почти сравнялся с хуффульпуффским. Их отбросило примерно на двести очков назад. Рики застыл на месте. Он чувствовал, что его пихают, но не мог оторвать взгляд от зеленого табло.

Лео оказался более отходчивым и сообразительным. Он изловил Дору, которая рассчитывала проскользнуть мимо незамеченной и от неожиданности начала вырываться.

— Изволь объяснить, что случилось на этом несчастном матче, — потребовал Лео, крепко держа ее за руки.

— Пусти, мне больно, — возмутилась Дора.

— Сначала обещай, что не убежишь, — вмешался Рики.

— С чего это? – возмутилась Дора.

— Давайте пойдем в тихое место и спокойно обо всем поговорим, — предложил Лео.

— Только не туда, где могут быть студенты других колледжей! – нервно дернулась Дора. – Я от стыда сгорю!

Рики еще за столом чувствовал странное внимание. Теперь же заметил, что на «Слизерин» поглядывают всяко, от редкого сочувствия, недоумения, сострадания до самой издевательской насмешки.

— В библиотеку! Сейчас там вряд ли кто‑нибудь появится, — справедливо предположил Лео. Доре было все равно, лишь бы подальше от толпы.

Они не взяли никаких книжек и сели в стороне от мадам Щипц.

— Ну?! – торопил Рики.

— Все кончено! – вздохнула Дора. – «Гриффиндор» выиграл кубок квиддича – обставил нас на десять очков, «Равенкло» – на двадцать. А Френк виноват в том, что мы потеряли 180 баллов. Марк сказал, что во избежание такого первогодков следует поголовно топить в озере.

— Ну, так в «Слизерине» вообще никого не останется, — логично рассудил Рики.

— Не перебивай ее! Почему так получилось? – Лео был необычайно взволнован.

— Вот повезло вам, что вас там не было! Помните планы Френка? Представьте, они все‑таки начали орать свою дурацкую песню. Так мало того, в ней оказались добавления, которые они никогда не репетировали. Берегли, как козырный туз в рукаве. Когда это вопят рядом с тобой, сквозь землю провалиться хочется. Многие наши не выдержали, а что творилось с гриффиндорцами! Я видела выражение глаз профессора Снейпа, и в жизни теперь не забуду. Из‑за одной этой песни специально устроили тайм–аут, и директор лично снял со «Слизерина» 50 очков. Тем временем у Френка хватило ума потащиться в гриффиндорскую раздевалку и начать ломать гриффиндорские метлы, которые, строго говоря, школьные. Его поймали раньше, чем он успел развязать прутья хоть на одной, сняли 20 баллов с него лично и 20 – за каждую метлу, итого 80. Профессор Снейп его едва взглядом не зажарил, хотя держался с достоинством и еще что‑то отвечал МакГонагол. Зато Марка чуть удар не хватил. Бедный! Эльвира хотела его успокоить, а он взял и исчез. Хоть бы он в озере не утопился, — высказала опасение чуткая Дора.

— Ничего себе, — покачал головой Лео.

— Будешь упрекать меня за то, что по моей вине не видел всего этого? – спросил Рики.

— Я буду тебе за это вечно благодарен.

— Еще не все, — сказала Дора. – Уже после игры, гриффиндорцы разозлились и устроили драку, с них и с нас сняли еще по 50 баллов. Хорошо, что Марк не знает об этом, а то бы он точно утопился в озере.

— Прекрати! Не утопится Марк в озере. Не может быть, чтоб на наш колледж свалилось столько несчастий сразу! – убежденно заявил Рики.

— Ребята, я хотела извиниться, — робко произнесла Дора.

— Не старайся, не заслужила, — отрезал Рики.

— Рики, ты что? – поразился Лео.

— Шучу, — буркнул Рики, сжимая протянутую руку Доры.

— Всем ученикам немедленно вернуться в общежития! Всем преподавателям явиться в учительскую! – зазвучал в библиотеке голос профессора Дамблдора.

Спеша в общую гостиную, Рики, Лео и Дора никого не встретили, что и неудивительно, поскольку после выдающихся событий никто не собирался даже приближаться к библиотеке. Они бежали по тихим и пустынным коридорам, и Рики не сомневался, что, если им сейчас встретится тот же Филч, воспримет их присутствие как нарушение директорского приказа, и бесполезно будет объяснять ему, что они просто не успели вернуться.

Очевидно, они были последними учениками, явившимися в свой колледж. Все слизерницы, за исключением, насколько Рики мог судить, братьев Эйвери, собрались в гостиной.

— Что такое? – спросила Дора у Тиффани.

— Даже Эльвира толком не знает, — пожала плечами та. – Похоже, кто‑то заходил то ли в кабинет директора, то ли еще куда‑то, куда нельзя, и учителя в ужасе. Кто‑то врет, что в школу проник Упивающийся смертью и пытался ограбить запретную секцию, но, по–моему…

Дальнейшее Рики уже не слышал. Встречный взгляд Лео сказал ему, что друг понял происходящее так же, как и он сам: их визит в хранилище не остался незамеченным.

Для «Слизерина» настали мрачные времена. Одно было хорошо – Френк стал тише воды, ниже травы. Люди почти не разговаривали между собой, притом что большую часть времени проводили в стенах общежития. Контакты с другими колледжами стали невыносимы.

Гриффиндорцы ходили гордые собой. Всякий раз, встречаясь на гербологии с Филипсом, Уизли и Джорданом, Рики вспоминал тот момент, когда, ничего не подозревая, стоял по ту сторону школьных счет и ничего не сделал. Он начертил себе механизм, разобрался, откуда и куда катятся золотые, изумрудные и рубиновые камни, и составил безупречный план.

Но, увы, вход в хранилище теперь денно и нощно караулил надежный страж. Как только кто‑нибудь приближался к зоне видимости доспехов, эта тварь начинала истошно мяукать. Миссис Норрис вообще перестала появляться в других частях замка, и однажды мальчики видели, как Филч принес ей еду. А потом очень долго объясняли тому же Филчу, что потеряли в это время на этом этаже. Завхоз упорно не желал верить, что Лео показывает Рики замок.

— Ну все, — сказал Лео, когда они все‑таки отвязались. – Больше нельзя, чтоб нас застали в этом месте.

Рики полностью соглашался.

Похоже, защитное зелье начало получаться. По крайней мере, расчеты свидетельствовали, что составы нейтрализуют друг друга на 100%. Именно так значилось в записях на столе профессора Снейпа, которые прочел Лео, пока Рики отвлекал профессора разговором по важному поводу: Марк Эйвери.

Несчастный староста близко к сердцу принял неудавшуюся кампанию своего брата и во всем винил себя. Он почти не появлялся на людях, обязанности старосты теперь все время исполняла только Эльвира. Она сказала, что Марк просил ее об этом, пообещав, что потом отдежурит свое подряд, но было очевидно: он на грани того, чтобы вообще отказаться от значка, и мечтает только сквозь землю поскорее провалиться. Узнав об этом, профессор пообещал принять необходимые меры и просил прислать к нему Эйвери в любое время.

В такой вот мало оптимистичной обстановке наступили первые экзамены. Лео, который переживал о них с начала года, в последнее время так увлекся проблемами Рики и «Слизерина», что его просто не хватало беспокоиться о чем‑то еще. Он вспомнил о сессии, только когда получил расписание, что глубоко потрясло его.

— Да ты готов лучше всех! – пытался успокоить его Рики. Но на Лео это не действовало. В результате оставшиеся до экзаменов выходные они не вылезали из библиотеки, один раз даже пропустили второй обед. Рики решил, что после такого самопожертвования просто не имеет права провалить экзамены.

В первое утро великих свершений Лео заявил, что не хочет идти на завтрак, а лучше еще почитает.

— Извини, что не присоединяюсь к тебе. Я еще не настолько заполнен небесным знанием, чтоб вкушать его вместо нормальной еды, — ответил на это Рики и ушел.

Через пару минут Лео присоединился к нему за столом. Он сказал, что среди людей ему легче побороть страх, но все равно, от напряжения у него только что зубы не стучали. Лео поразился спокойствию Рики, который уплетал за обе щеки.

— Лучше поешь, — посоветовал Рики, проигнорировав упрек в толстокожести. – Будет хуже, если упадешь в обморок при выполнении задания.

Лео немедленно потянулся за пудингом.

Рики с удовольствием пронаблюдал, каким разочарованием обернулся для друга первый же экзамен – по заклинаниям. Вопреки ожидаемым ужасам и трагическим испытаниям, требовалось всего лишь написать развернутые ответы на два элементарных вопроса и продемонстрировать на чернильнице владение заклинанием левитации. Вне себя от счастья, преисполненный усердия Лео, казалось, был готов запустить в воздух все содержимое кабинета заклинаний. Пером по пергаменту он строчил с такой скоростью, что Рики удивлялся, отчего это оно не загорелось. Лео раньше всех сдал работу, выполнил практическую часть и через 20 минут после начала экзамена был свободен. Рики хотел пойти следующим, но его опередила Дора Нотт.

Рики точно знал, что не сделал ошибок в письменной работе, и совсем не беспокоился. Но ему пришлось ждать, пока профессор Флитвик найдет подходящую вещь взамен чернильницы, которую разбила Дора. В это время он развлекался тем, что заставлял летать одну за другой книги со стола профессора. Когда тот, наконец, повернулся, то, вскрикнув от изумления, уронил и разбил еще одну чернильницу. После чего отпустил Рики восвояси.

За дверью его дожидался Лео.

— Отлично, даже не сомневаюсь! – постановил Рики. – А ты – успокоился? Ты тут торчал дольше, чем сдавал экзамен.

— Да, я ожидал, что будет сложнее, — согласился Лео. – Теперь у нас гербология после обеда. Надо ее повторить.

Такую логику Рики никак не мог принять.

— Запомни: все растения, как волшебные, так и обычные, растут корнями вниз, кроной вверх, не наоборот. Зная это, можно рассчитывать на высший балл.

— А свойства? – всполошился Лео. – У маргаритки целебный корень, у черной крапивы ядовитые лепестки, а Силки Дьявола…

-…нам точно не дадут, — попытался воззвать к здравому смыслу Рики.

— Пойду в библиотеку, еще есть время, — Лео как не слышал.

— Нет, не пойдешь! – зарычал Рики. – Хватит! Тебе книги противопоказаны. От них ты впадаешь в истерику.

— Впадаю, — подумав, согласился Лео. – А учить все равно надо.

— Только не тебе. Можно твое лассо? – осенило Рики.

— Да. Но я сейчас ерундой заниматься не буду.

— Тогда дай мне. Я буду, — сказал Рики.

Лео, уже протягивающий Рики веревку, помедлил после этих слов, но было поздно. Рики почти выхватил у него лассо, не сомневаясь, что теперь Лео ничего другого не осталось, как последовать за ним на третий этаж и следить, чтоб он не натворил чего‑нибудь. Расчет Рики оправдался – друг присоединился к киданию через несколько минут. Вначале он промахивался, но Рики не давал ему времени зациклиться на этом и тотчас швырял сам. Они так увлеклись, что опоздали на обед. За торопливым поглощением пищи беспокоиться было некогда. А Лео был слишком вежлив, чтоб упрекать Рики.

Гербология прошла очень спокойно. Пока обрезали бобы, профессор Стебль с блокнотом в руках подходила к каждому и задавала, в зависимости от того, кто как отвечал, от одного до трех вопросов, всем разные. Лео с ходу выпалил ей суть своего вопроса, она кивнула и переключилась на Эйвери, из которого пришлось тянуть ответ клещами. Рики она даже не стала дослушивать, остановив на полуслове.

Рики надеялся, что после успешной сдачи двух экзаменов друг перестанет так суетиться, но выводы Лео оказались полностью противоположны.

— Сегодня было довольно просто. Но завтра я не рассчитываю на удачу, — мрачно заключил он.

— А что там? – небрежно поинтересовался Рики.

Лео был шокирован.

— Ты что, расписание не выучил?!

— И список директоров этого заведения я тоже не выучил. И министров. И…

— Трансфигурация и зелья, — оборвал Лео.

Вечером Рики по собственному желанию листал собственные тетради, дабы улучшить собственную подготовку по указанным предметам, в которых тоже не был так уверен.

На другой день Лео вел себя не в пример спокойнее. А Рики притворялся беззаботным, не желая признать даже перед собой, что начал переживать из‑за экзаменов.

Профессор МакГонагол вызывала по одному.

— Садитесь, Макарони, — приказала она.

«Умеет же ободрить, какая она добрая», — подумал Рики, исподтишка изучая суровый профиль преподавателя.

Он точно выполнил все ее задания, и после каждого профессор сурово кивала. Она собрала перекрашенные пуговицы, гнутые булавки и обращенные перья, и Рики дернулся, собираясь встать и уйти.

— Не торопитесь, — сказала МакГонагол. В ее глазах на секунду блеснула ирония. – Ваш экзамен еще не закончен.

Она протянула ему мелко исписанный лист пергамента.

— Можете объяснить, что означают эти формулы?

— Превращение одной формы в другую, без изменения материала, все этапы, — Рики обалдело пробежал глазами пергамент. – Преобразование… ммм… пирамиды в круг, — вовремя вспомнил он.

— Какой материал? – сурово поджала губы профессор МакГонагол.

Ну… металл, — сказал Рики, чувствуя, что ответ неточен. Было четкое определение, он еще не стал повторять…

— А именно? – профессор МакГонагол опустила взгляд и забарабанила пальцами.

— Сплав, — уверенно сказал Рики. Это все, что он помнил.

МакГонигол долго сверлила его глазами. Затем достала другой пергамент.

— Вот это, — пальцем указала она.

На этот раз Рики вроде бы сказал все, что нужно, и МакГонагол отпустила его.

— Удачи, — улыбнулся он Лео, скрывая растерянность.

«А, ерунда. Я же вообще хотел завалить все экзамены», — напомнил себе Рики. Впрочем, он не сомневался, что сдал. Было лишь немного обидно, что высший балл ему теперь явно не светит.

Он не стал ждать Лео под дверью, а решил воспользоваться его отсутствием и совершить безрассудный поступок. Его неудержимо влекло на третий этаж. Прогулочным шагом, придав лицу невинное выражение, Рики пошел туда.

Миссис Норрис приветствовала его истошным мяуканьем. Рики внезапно посмотрел на нее другими глазами.

«До каких пор это милое животное будет портить мне жизнь? А я здесь остаюсь еще на шесть лет. Как я раньше не подумал про собственного брата? Конечно, кошки дрессируются!»

От радости он протянул руку погладить миссис Норрис. Кошка с шипением отскочила. «Ну и пожалуйста», — подумал Рики. Он покосился, на дверь, которая ничуть не изменилась, затем несколько раз вымерил шагами пустой коридор, и наконец решился воспользоваться Открывающим заклинанием и заглянуть за дверь. Когда он высунул голову обратно, кошка, давно переставшая подавать голос, недоверчиво следила за ним глазами.

Рики заранее знал, что нечего тут делать, с тоской поглядел на доспехи и уже начал разворачиваться, чтобы уйти. Вдруг на него упала длинная чья‑то тень.

«Только бы не Снейп», — взмолился Рики и повернул голову. Перед ним стоял профессор Тюшо.

— Здравствуйте, — поздоровался Рики, надеясь, что голос не выдает его настороженности.

— Добрый день, Макарони, — с несвойственной ему приветливостью кивнул преподаватель защиты от темных искусств. Его новый тон не понравился Рики. – Что вы тут делаете, и один?

— А… Я пришел к миссис Норрис. Она теперь почему‑то всегда здесь. Знаете, ей скучно, — вдохновенно солгал Рики. При этом он прекрасно сознавал, что в «Хогвартсе» такое вранье не убедит никого.

— Вот как? А Вы, случайно, не обратили внимания на вот эти доспехи? – так же дружелюбно указал профессор.

— А что в них особенного? В замке таких полно.

— И Вас они совсем не интересуют?

— Нет, — твердо сказал Рики. – Простите, сэр, мне надо идти.

— Как хотите, — тон Тюшо был почти приторным.

Избавившись от компании профессора, Рики в первый момент почувствовал облегчение. Затем накатила тревога и чувство вины: надо же было запросто так попасться учителю! И тут Рики отчего‑то стало жутко.

Тюшо с ним разговаривал так… как никогда раньше. Он несомненно намекал, что Рики известно, что скрывается за доспехами. Но не это настораживало Рики, а его обращение. Этот елейный подлизывающийся тон был хорошо знаком Рики, и связан именно с миром магии. Снейп? Иногда он разговаривал так с провинившимися студентами других колледжей. Возможно, что‑то похожее.

Так ни к чему и не придя, Рики решил, что не станет рассказывать Лео. Во–первых, чтоб не выслушивать нотацию; во–вторых, Лео хватало переживаний из‑за экзаменов.

— Куда ты пропал? – поприветствовал его Лео, когда они столкнулись двадцатью минутами позже возле библиотеки.

— Вышел проветриться, а потом не смог тебя найти.

Лео подозрительно уставился на него.

— Ты, надеюсь, не ходил к доспехам?

— Нет. Что я там забыл? – притворно возмутился Рики.

Во время обеда он думал не столько о предстоящем экзамене по зельям, сколько о тех противоречивых чувствах, которые вызывал в нем профессор Снейп. Завуч был не из тех, кого можно назвать симпатичным человеком; Рики не раз убеждался, что он не всегда соблюдает даже видимость справедливости. Он был на стороне гриффиндорской мафии, по существу диктуя их волю Рики. И в то же время… Некоторые слова и поступки профессора приводили его в недоумение. Он как будто относился к нему хорошо, в то время как остальная мафия поверила Поттеру. Рики же определенно предпочитал профессора крестному и доверял ему больше, чем Гарри Поттеру, которого знал с детства.

Глянув на стол преподавателей, он был неприятно удивлен, потому что, кажется, впервые в жизни там почти никто не сидел, если не считать профессора Тюшо и Хагрида. Это могло означать только внеочередное сверхсрочное собрание гриффиндорской мафии, и Рики не усматривал в этом ничего хорошего для себя. Особенно после того, как побывал где нельзя.

В отличие от МакГонагол, Снейп не стал мучить учеников теорией, ограничившись вынесением на экзамен особо сложного зелья. Сегодня он ходил по классу, и для разнообразия не сделал ни одного замечания. Рики как никогда старался не отвлекаться. По внешним признакам его результат соответствовал рецепту, но Рики все равно ни в чем не был уверен. Рики поставил колбу на стол, и его немедленно дернули за манжету. Встретившись взглядом с Селеной, Рики приветливо улыбнулся ей. Но она не ответила, бледная и напряженная. Выбираясь из толпы, он придвинулся к ней поближе.

— Зелье готово! – шепнула Селена. – Доза 5 единиц.

Эта новость заставила сердце Рики подпрыгнуть. Множество вопросов хотел он задать Селене, и уже открыл рот.

— Некогда, — она нервно дернула головой. – Хватай любую емкость, я отвлеку его. Прозрачное синее желе. Постарайся найти быстрее. Удачи.

Рики схватил пустую мензурку на 10 единиц, содержимое которой только что израсходовал, а остальное быстро скидал в сумку. Снейп стоял к нему спиной, другие ученики спешили вон, не глядя по сторонам. Селена приближалась к преподавателю.

— Не привлекай внимания! – шепнул он ничего не подозревающему Лео и скрылся за приоткрытой дверью профессорского кабинета.

Он окинул полки быстрым взглядом. Нет, не то, так он никогда не найдет. На столе находилось несколько склянок, но ничего похожего на описание Селены. Черт, он же собирается обокрасть своего завуча! Более надежного способа вылететь из школы не придумаешь.

Один за другим он дергал запертые ящики стола. Уже не сомневаясь, что искомое зелье в одном из них, он потянул кольцо самого нижнего. Ящик открылся, и небрежно глянувший Рики не поверил своим глазам: в плоской бутыли перекатывалось, потревоженное движением, прозрачное синее зелье.

«Здесь много. Но Снейп заметит все равно, хоть 5 единиц. Как только проверит». Дрожащими пальцами Рики отвинтил крышку. Наклонил. Смотрел, как медленно и неуверенно перемещалось зелье в мензурку, при этом больше всего на свете боясь пролить хоть каплю. Когда мензурка заполнилась ровно наполовину, он обнаружил, что оставил пробку на столе. Было сложно, удерживая ее и зажимая пальцем, чтоб зелье вдруг не испарилось, закрыть и поставить на место бутыль.

Не оглядываясь, он выскочил из кабинета. Снейп все так же стоял спиной, говоря Селене что‑то такое, отчего она выглядела виноватой и подавленной. Лео протянул пробку, закупорил мензурку, и Рики скорее спрятал ее в сумку.

Они с Лео взяли вещи и степенно направились к выходу. Рики очень не хотелось оставлять Селену в затруднительном положении. Он хотел окликнуть ее, рассчитывая, что тогда Снейп ее отпустит. Но Лео, угадав его намерение, схватил за руку выше локтя и покрутил пальцем у виска. Он был прав: привлеки они к себе сейчас внимание профессора, он без труда по глазам прочтет их вину, и усилия Селены будут напрасны.

Им не пришлось долго ждать ее снаружи.

— Зачем я только его спросила? Он мне сейчас целую лекцию прочитал, и дал понять, что мне положено это знать. Как думаете, это повлияет на мою оценку? – разволновалась Селена.

— Нет, — уверенно постановил Лео. – Он оценит по факту – как приготовлено зелье. Никто не приплетает частные беседы к экзамену.

— Ты нашел? Достал? – обратилась Селена к Рики.

— Да, — Рики похлопал сумку. – А откуда ты узнала?

— Гриффиндорская мафия уведомляет своих членов об изменении ситуации. Дамблдор написал моему деду. Он пришел в совяльню как раз тогда, когда я принесла свое письмо и только собиралась угостить моего филина его любимым кормом – я так всегда делаю. Я предложила директору послать его письмо с моей совой, раз уж она все равно летит. Он согласился, мы вместе вышли из совяльни. А через пару минут мой филин нашел меня во дворе. Он не полетит просто так, пока его не покормишь.

— Здорово. А ты потом хорошо заклеила письмо? Они не догадаются? – спросил Лео.

— Нет, не беспокойся, — уныло сказала Селена. – Честно говоря, мне это не нравится. Но отбирать у Рики палочку с их стороны еще хуже.

— Не переживай, ты же ни в чем не замешана, — ободрил Рики.

— Замешана, — сказала Селена. – Я сомневаюсь, что поступила правильно. Это ведь опасно для вас. Когда ты пойдешь за книгой?

— Книга нужна для благого дела, — напомнил Рики. – Я пойду, когда кончатся экзамены. Через две ночи.

Лео одобрительно кивнул.

В Большом Зале они расстались с Селеной, проследовавшей к столу «Хуффульпуффа».

— Она колеблется, — шепнул Лео. – Хуффульпуффка может выдать нас из лучших побуждений. Это вполне возможно.

— Поэтому я сообщил ей ложное время. Завтра ночью, Лео. Через одну ночь я заберу книгу, — решил Рики.

Поздно вечером они рисовали карты по астрономии. Прохлада летней ночи была приятна, и Рики сожалел, что в это время здесь не устраивают прогулок к озеру.

Назавтра писали ответы на скучнейшие 25 вопросов по истории магии. Никакой другой предмет не требовал столько зубрежки, в которой Рики никогда не был силен. Биннз обладал даром выискивать мелкие и незначительные для сути дела факты, знание которых требовало дотошности. Рики был приблизительно уверен примерно в половине своих ответов, и написал почти вдвое меньше Лео.

Последней сдавали защиту от темных искусств. Как и предыдущий, этот экзамен проходил письменно. Только теперь Рики доверял своим знаниям гораздо больше, и не без оснований. Он немного остерегался встречи с преподавателем, но Тюшо ничем не напомнил об их последней встрече в коридоре на третьем этаже.

С каждым написанным вопросом мысли Рики все больше переключались на сегодняшний план. До того он был всецело поглощен экзаменами, да и как иначе – рядом с Лео. А теперь оказалось, что времени на обдумывание деталей в обрез. Формально вроде ничего сложного: зайти и взять книгу. Ах да, сначала выпить зелье. И опередить Селену, если вдруг она решит, что ему всего этого делать нельзя. И опередить Снейпа, если вдруг тот решит проверить зелье, что могло произойти в любую минуту.

Решение созрело в долю секунды.

— Время кончилось. Отложите перья, — сказал Тюшо.

Движением палочки преподаватель призвал к себе пергаменты.

— Вы свободны.

Его одноклассники, покидая кабинет, были веселы и счастливы. Еще бы, экзамены сданы, впереди маячили две недели отдыха. Погруженный в себя, Рики чувствовал, что выделяется среди них, и это его не волновало.

— Несложный экзамен, — резюмировал Лео счастливым голосом.

Рики медленно повернулся к нему.

— Нет смысла дожидаться ночи, — сказал он. – Я пойду туда сейчас.

— Сейчас? – Лео встревожился. – Что случилось?

— Я боюсь упустить время. Нас могут раскрыть в любую минуту. Вдруг Снейп захочет взглянуть на зелье? Какой у него глазомер, ты знаешь. Он сразу поймет, сколько не хватает. Учебный год кончился, мы сдали экзамены. Гриффиндорская мафия может рассудить, что мне больше не нужна палочка. И они заберут ее — хоть сию минуту.

При всем желании в логике этих рассуждений усомниться было трудно.

— Давай сначала пообедаем, — предложил Лео.

— Нет! Как раз сейчас, пока они все в Большом Зале, лучше всего, — еще сильнее разволновался Рики. – Лео, ты не обязан идти со мной.

— Ты, надеюсь, несерьезно? – возмутился Лео.

— Тогда чего мы торчим под дверью этого кабинета?

Они быстро спустились в подземелья.

— Может, под мантией чертова кошка нас не заметит, — понадеялся Лео.

Рики выдвинул ящик тумбочки и достал драгоценное зелье.

— Ты ее не запирал?! – ужаснулся Лео.

— Поздно сожалеть, — отмахнулся Рики, в душе признавая свой промах. Секунду он помедлил, затем откупорил пробку, запрокинул голову и проглотил содержимое.

Ему было вновь странно испытать это ощущение – как будто внутри щелкнул электрический выключатель. На долю секунды все вокруг словно прекратило существовать. Но уже в следующее мгновение он ощущал сладковатый металлический вкус. Рики выпрямился, голова слегка кружилась.

— Мы должны были решить… — начал Лео.

— Все уже решено, — Рики возложил ему руку на плечо. – Я так благодарен тебе. Без тебя я не дошел бы до этого этапа. Ты и сам понимаешь, что это все‑таки моя личная проблема. Я сам должен заслужить свою палочку. Ты не можешь сделать это за меня.

— С этим сложно спорить, — скривил губы Лео на манер профессора Снейпа, — но ты такой неосторожный, Рики! Я боюсь, что ты можешь сделать какую‑нибудь глупость. У тебя не всегда хватает хладнокровия.

— Вот еще! Я тоже из «Слизерина»! – возразил Рики.

— Что толку в разговорах, когда ты уже принял зелье. Пути назад нет. Пошли, — сказал Лео, прижимая к груди мантию.

По коридору они шли уже невидимые. И конечно, миссис Норрис была на посту. Она не сразу начала мяукать даже после того, как по ее виду стало ясно, что она кое–кого унюхала. Когда все же начала, ребята находились у нее перед носом. Рики схватил ее на руки и чуть не уронил, так страшно она зарычала. Но, в отличие от мяуканья, рык нельзя было услышать издалека. Набравшись смелости, Рики вспомнил советы Пита и ласково почесал кошку за ухом. В первые секунды она застыла с выражением явного недоумения на морде. Затем чуть расслабилась, и тогда Рики осторожно передал ее Лео.

— Я постараюсь вернуться быстро, — шепнул он и выскользнул из‑под мантии.

Уже за дверью ему послышался шум снаружи.

«С миссис Норрис не так‑то просто сладить», — подумал он, останавливаясь перед доспехами.

— «Мemento mori», — произнес он пароль. Доспехи отъехали в сторону.

Рики буквально слетел по лестнице, локтем толкнул дверь и очутился в комнате.

Но не к книге подошел он в первую очередь. Он никогда не обсуждал эту часть плана с кем бы то ни было, прекрасно зная, что Селена осудит его с моральной точки зрения, а Лео сочтет затею слишком рискованной в смысле разоблачения. И тем не менее Рики подошел к счетам, в данный момент показывающим явное преимущество «Гриффиндора». Сейчас он мог изменить счет как угодно. Но Рики мыслил реалистично. Он все обдумал заранее. Увеличение очков «Слизерину» исключалось – даже если его не уличат, все слишком хорошо знают, каков настоящий счет. Он охотно подсудил бы «Хуффульпуффу», хотя бы чтоб развеять миф насчет этого колледжа, но увы, их реальный счет подтверждал легенду, а не желания Рики. Существовал единственный способ отнять победу у «Гриффиндора».

Рики стукнул по желобу и наблюдал, как пятьдесят очков упало на счет «Равенкло». Но этого было недостаточно. Рики покрутил ключ на другом желобе. Теперь в каждый из последующих десяти дней на счет «Равенкло» будет падать по десять очков. Конечно, механизм мог восстановиться и раньше. Но, по крайней мере, он сделал все возможное, чтобы помешать торжеству гриффиндорской мафии в «Хогвартсе» в этом году.

Рики вернулся к книге. Ничем не примечательная, она все так же лежала на полке. Мелькнула мысль: а что, если не просто взять ее, но и прочитать? Впрочем, там наверняка было что‑то медицинское, это его мало интересовало; и сложное, что он вряд ли поймет. «Только что сдал экзамены, и опять читать? Я скоро превращусь так в Лео», — подумал Рики и схватил книгу.

И снова возникло то же ощущение, будто внутри щелкнул выключатель. Оно длилось чуть дольше. Через пару секунд, держа в вытянутой руке тяжелую книгу, Рики чувствовал себя не то чтоб измотанным, но абсолютно опустошенным. Тело отяжелело, глаза воспалились, как будто он не спал ночью.

«Пора двигаться», — приказал себе Рики и пошел к выходу. Вдруг наружная дверь хлопнула. К нему приближались быстрые пружинистые шаги.

«Не директор, кто‑то помоложе. Но и не Лео. Поттер? А может, Снейп?» – пронеслось в голове у Рики.

Стена отъехала.

Пред Рики стоял не крестный, не завуч и далеко не лучший друг. Взгляд Рики встретился с взглядом профессора Тюшо. Он помедлил, прежде чем освободить проход и позволить стене закрыться за собой, и остался в тени.

«Он слышал нас! На кой черт надо было разговаривать под дверью его кабинета?!» – вспомнил Рики и автоматически сжал свободной рукой волшебную палочку.

— Макарони, нарушение правил не поощряется в этой школе, — несколько хрипло произнес безликий профессор. Но его тон, который Рики уже слышал ранее, совершенно не соответствовал словам: почти восторженный и какой‑то… льстивый. Рики бросило в жар.

— Следуйте за мной, — продолжал профессор.

— К директору? – собственный голос показался Рики чужим и далеким, он сам не знал, зачем спрашивает очевидное.

— Нет. Никто не узнает о Вашем проступке, — пообещал профессор.

«Так я тебе и поверил», — мысленно ответил Рики.

— Но я должен отдать книгу директору Дамблдору. Тогда он позволит мне оставить мою палочку, — желая подчеркнуть свои благие намерения, сказал Рики.

— Отнеси книгу куда я тебе скажу, и тебе не нужно будет ничье разрешение, чтоб оставить свою палочку, — прохрипел профессор.

Теперь, когда глаза Рики привыкли вглядываться в тень, он различил такое, от чего директор вылетел у него из головы. Перед ним находился совсем незнакомый человек, с фанатичным огнем в обычно равнодушных глазах. Но главное – вокруг его шеи все еще сжималась очень знакомая веревка. Рики отчетливо осознал исходящую от него опасность. В голову ударила мысль, заставившая сердце сжаться от страха и ярости.

— Где Лео? – задохнулся Рики, выставляя вперед палочку. Усталость немного отступила, как будто отодвинулась, но не исчезла.

— Какая тебе разница? – бархатно прошептал Тюшо. – Он все время был лучшим учеником. Ты ведь не любишь, когда кто‑то обходит тебя?

Да, это была правда… Рики покачнулся, еле удерживаясь на ногах.

— И ты знаешь, что надо уничтожать соперников. Ты ненавидишь, когда тебе указывают. Ты не выносишь Гарри Поттера. А Снейп – он предатель, двойной агент. Ты можешь показать им, как с тобой следует обращаться. Вспомни все, что было!

Его голос будто укачивал, убаюкивал Рики. Но от последних слов Тюшо в голове вспыхнул ослепительный свет. Да, он прекрасно помнил все: то, как эти люди старались оградить его – непонятно, правда, от чего; и то, что его ждут дома; и Лео, с которым что‑то случилось по его вине. Поборов слабость, Рики взмахнул палочкой и произнес одно из заклинаний, которыми пользовался Тюшо на факультативе.

— Ступефай!

Через секунду Тюшо размазало по стенке. Рики тряхнул головой, прогоняя остатки гипноза. «Странно, почему сейчас он не воспользовался тем, чему учил нас? Неужели он сам этого не умеет?» – подумал Рики.

Тюшо выхватил палочку и в ярости рявкнул:

— Крусио! – после чего застыл с перекошенным от ужаса лицом.

«Тироидус». Тело налилось силой, плечи распрямились, голова сама собой гордо запрокинулась. Рики не стал уворачиваться, рассчитав, что все равно не успеет, и позволил заклятью ударить себя.

По ногам прошла неприятная судорога. Это заклинание Рики никогда не слышал раньше, предположив, что оно мощнее всех тех, с которыми он сталкивался раньше. В следующую секунду в нем уже не осталось никакого сознания собственной силы – только страх и праведный гнев.

— Что Вы сделали с Лео?! – вскричал Рики, отчаянно борясь с накатывающими волнами бессилия. Зелье защиты имело слишком нежелательный побочный эффект, и он попутно решил, что непременно выскажет это профессору Снейпу, если представится случай.

— Заботишься о своих сторонниках? – отвратительно льстиво прошептал Тюшо. – Твое величие не померкнет от страшных испытаний, теперь я убедился в этом. Пойдем со мной, и у тебя не будет недостатка в друзьях.

— Ни за что! – отрезал Рики. Кажется, Тюшо не собирался убивать его, но Рики нисколько ему не верил, прилагая неимоверные усилия, чтоб удержать врага под прицелом волшебной палочки. Но ему не следовало отвечать.

Воспользовавшись тем, что Рики отвлекся, заговорив, Тюшо прошипел:

— Экспеллиармус!

«Как просто, оказывается, лишиться волшебной палочки», — вяло отметил Рики. Он чувствовал себя полностью беспомощным впервые в жизни. Злость на себя переполняла его душу.

— Она слишком мощная для тебя сейчас, — ласково сказал Тюшо. – Ты еще не умеешь ею пользоваться как должно.

— И не надо! – заорал Рики, внезапно бросаясь на врага.

Раскиснуть – из‑за какой‑то палочки! Позор! Он забыл все свои способности и умения, сосредоточив помыслы на куске дерева с начинкой. Стал таким же ограниченным трусом, как большинство колдунов. И возможно, поплатился за это лучшим другом. Энергии было мало, но Рики атаковал Тюшо, пока еще чувствуя себя способным дышать.

Он высоко поднял книгу и обрушил первый удар по руке, держащей обе палочки. Треск, хруст, вскрик врага слились в один короткий звук, слегка царапнувший слух Рики. Все плыло перед глазами, но наполненный ужасом взгляд Тюшо придал ему сил. И еще, показалось ли ему это – золотистое перо, плавно отлетающее в сторону.

— Что ты натво… – вскричал противник. Рики не дал ему закончить – остаток фразы заглушил второй удар. Рики лупил врага книгой, совершенно не боясь.

«Сначала книга, потом весь я, а потом еще и палочка! Много же тебе надо. Получай!»

— Вот тебе книга! Вот тебе! – задыхаясь, пробормотал Рики.

Последнее, что он уловил, теряя сознание – как безжизненная фигура Тюшо сползает по стене на пол.

Окно, а за ним – звездное небо. Несколько секунд полюбовавшись на эту мирную картинку, Рики приподнялся на локте, чтобы в неровном свете факелов разглядеть, где же он находится.

В помещении было множество коек с тумбочками в изножье. На соседней, не подавая признаков жизни, лежал бледный Лео. Рики дернулся, чтоб скинуть одеяло и встать.

— Он просто спит. А Вам мадам Помфри пока рекомендовала воздержаться от активности.

В поле его зрения появился директор Дамблдор. Его тон был, как всегда, дружелюбен, а глаз не видно за отражающими свет стеклами очков. «Не угадаешь, чего ожидать. Достойный глава мафии», — отдал должное Рики и заговорил:

— Профессор, я знаю, мы нарушили правила, я напал на преподавателя и, кажется, сломал особо ценную палочку. И после всего этого я хотел бы знать: что случилось?

Директор присел к нему на кровать и откашлялся.

— После того переполоха, который вы устраивали в течение года, наведываясь в хранилище, стоило бы вас исключить, — рассудил он. – Но вместо этого мне, боюсь, еще предстоит оправдываться перед Вашими родителями, Ричард.

— Откуда Вы знаете, что это мы ходили весь год? – спросил Рики.

— Упрямство, достойное слизеринца, — материализовался из тени профессор Снейп. – Увы, мы знаем точно — от мисс Олливандер. Вы не должны на нее сердиться, ведь именно благодаря ей вы оба сейчас здесь – в безопасности.

— Да, мне не следовало говорить Вам, что палочка охраняет книгу. Тогда бы Вы не совершили этот безрассудный поступок. Впрочем, мы должны были внимательнее наблюдать за Вами. Гарри меня предупредил, что Вы так просто не отстанете.

«Вечно он лезет», — подумал Рики, и вслух спросил:

— Что случилось с профессором Тюшо? И с книгой? Он ведь не… не унес ее?

— Нет. Этот человек не был тем, за кого себя выдавал. Он был очень опасен. В последний раз сегодня именно он, а не вы с Нигеллусом, незадолго до обеда пытался проникнуть в хранилище и вызвал тревогу среди нас. Не беспокойся – его больше нет.

— Я прибил его? – перепугался Рики.

— Нет, не ты, — усмехнулся директор. – Книга. Прикосновение к ней без защиты смертельно, ты не знал? Вряд ли, судя по вашему плану. Он ведь не принял то зелье, что и ты.

— Оно меня чуть не усыпило, — пожаловался Рики.

— Мы его полностью испарили, — сообщил директор.

— Но ведь теперь вы не сможете прочитать книгу и вылечить кого‑то там! – всполошился Рики.

— Увы, мой мальчик. Последнее, что успел сделать в жизни Тюшо – сжег ее. Все, что мы обнаружили рядом с вами – это пепел. Я этому рад, признаюсь.

— Как жаль, — расстроился Рики. Столько трудов, риска, а ради чего? Палочка сломана, книга сгорела.

— Не огорчайся. Это к лучшему, — заверил Дамблдор. – Основатели были правы, сделав эту книгу недоступной. Никто не должен иметь такой власти над мозгами другого. Знание – сила, Ричард, и в неподходящих руках может натворить много бед. А то знание, что было заключено в этой книге, я не доверил бы даже себе.

Рики вспомнил об атомной бомбе и решил, что в словах директора что‑то есть.

— А что случилось с Лео? – спросил он.

— Странная вещь, — вскинул брови профессор Дамблдор. Профессор Снейп проницательно уставился на Рики. – Это бы мы хотели выяснить у Вас. Дело в том, что Ваш бывший преподаватель атаковал мистера Нигеллуса запрещенным заклинанием, которое должно было убить Вашего друга. Но Нигеллус применил заклинание Щита – магию высшей категории. Естественно, напряжение оказалось ему не по силам, и мистер Нигеллус потерял сознание. Он абсолютно истощен. Сходные признаки наблюдаются и у Вас. Как Вы это объясните?

Рики подробно рассказал о дополнительных занятиях с профессором Тюшо. Дамблдор спокойно слушал, а вот Снейп к концу рассказа был вне себя.

— Как я мог упустить это! Такое творилось у меня под носом, — наконец, оборвал он Рики на середине фразы. — Но вы отлично притворялись. Обычно по мальчишкам сразу видно.

— Сэр, он в первое занятие предупредил, что Вам не понравится, если он будет работать с нами. Все говорят, что Вы сами хотите преподавать защиту от темных искусств.

— Макарони, Вы несносны и нахальны. Пожалуй, даже больше похожи на Поттера, чем я думал, — не остался в долгу профессор.

— Что ж, Ричард, теперь вы с Нигеллусом усвоили, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке. В другой раз, если кто‑то вдруг предложит Вам дополнительные занятия, идите немедленно к вашему завучу, — наказал Дамблдор.

Он встал, давая понять, что разговор окончен.

— Как скажете, сэр, — согласился Рики.

— Спокойной ночи, — пожелал директор, развернулся и пошел к выходу. За ним – профессор Снейп. Рики понимал, что протестовать бесполезно. Он желал получить ответы на некоторые вопросы, но понимал, что не может требовать. Гриффиндорская мафия вела себя по отношению к нему лояльно – и он обязан был ценить это.

Однако профессор Снейп не ушел. Он закрыл дверь за директором и вернулся к Рики.

— Простите, сэр, — сказал Рики. – Вы ведь не хотели, чтоб я попал в «Слизерин»?

К его удивлению, Снейп улыбнулся. Рики начал думать, что этот тип непредсказуем.

— Все к лучшему, — сказал профессор.

— Скажите, а что нужно было этому… Тюшо? – спросил Рики.

Снейп глубоко вздохнул, сразу посерьезнев.

— Антонин Долохов – его настоящее имя. Он – Упивающийся смертью. Сменил имя, внешность, чтобы проникнуть в «Хогвартс» и выкрасть эту книгу.

Все это было сказано быстро и ровно, и это была правда. Но у Рики создалось ощущение, что профессор чего‑то недоговаривает.

— Не ожидал, что Упивающийся смертью может так легко проникнуть в эту школу, — бросил он небрежно. – Мои родители были правы, не желая отпускать меня сюда.

Профессор раздраженно щелкнул пальцами.

— Сложно ответить на Вашу дерзость подобающим образом, Макарони, и тем не менее «Хогвартс» – одно из самых безопасных мест в волшебном мире. Разумеется, Вы вправе отнестись к этому заявлению скептически после всего, что с Вами происходило здесь. Однако просто так Долохов не проник бы сюда, — Снейп был задумчив и не глядел на Рики… – Дело в том, что профессор Тюшо действительно… существовал. Он – известный теоретик магического знания, кроме этого о нем мало что известно, поскольку профессор всегда вел затворнический образ жизни. Когда он принял предложение директора в начале этого года, многие были удивлены; и сам Дамблдор, кстати, не очень рассчитывал на успех. Сейчас уже ясно, что письмо директора к нему было перехвачено, а сам Тюшо, увы, убит.

— Вы говорите так, словно Упивающиеся смертью могли поступить иначе, — осторожно спросил Рики, надеясь, что если разговор продолжится, то рано или поздно он услышит что‑нибудь из того, что его интересует.

— Мы надеялись, что профессор мог понадобиться Долохову как источник информации о себе самом. Логичнее, конечно, было бы, если бы интервент воспользовался Всеэссенцией – зельем, которое превращает в другого и требует его частей… Кому я это рассказываю? – прервал сам себя завуч, сурово покосившись на Рики, и продолжал более сжато. – В общем, план оказался проще и наглее. Тюшо здесь был ему не нужен – зачем тащить с собой такую обузу, да и к тому же директор располагает некоторыми средствами… Сейчас, когда мы получили колдографиями настоящего Тюшо, ясно, что Антонин сильно отличался от оригинала; но он правильно рассчитал, что рядом не окажется никого, способного заметить это обстоятельство, и просто изменил собственную внешность до неузнаваемости. Далее легенда о характере профессора также играла ему на руку: он почти ни с кем не общался и не появлялся на людях без необходимости.

Рики обратил внимание, что Снейп назвал Долохова по имени; впрочем, ничего странного, учитывая то, что было известно о прошлом завуча «Слизерина». Рики интересовало другое, и, коль скоро профессор настолько утратил бдительность, он решил, что настал момент приблизиться к истине.

— А что ему нужно было от нас с Лео? Зачем он учил нас заклинанию, которого не знают многие взрослые?

— Очевидно, вербовал сторонников. Свежие силы всем нужны, — пожал плечами Снейп. – А Вы всюду суете свой нос.

— Именно я? – быстро спросил Рики, и, на давая профессору ответить, стал излагать: — Когда он предложил эти занятия, его интересовал я, а не Лео, так? Упивающийся смертью хотел захватить меня, из‑за того, что я – крестник Гарри Поттера, или есть еще другая причина, по которой меня воспитывали вдалеке от мира магов? Профессор, что Вы не хотите говорить? – с подозрением спросил Рики.

— Макарони, Вы опять забываетесь, — сверкнул глазами профессор. – Будете продолжать в том же духе, и я поступлю, как профессор Стебль. Она сегодня сняла 50 очков с мисс Олливандер, — ухмыльнувшись, добавил он.

— Что?!! – ужаснулся Рики. – Как это?

— Мисс Олливандер забеспокоилась, когда вы не явились на обед; она ждала вас, чтобы отговорить от вашей блестящей затеи. Когда вы так и не появились, она подошла к профессору Стебль и все ей рассказала, — профессор нахмурился, — включая то, как она отвлекала меня, пока Вы крали зелье. Филча немедленно послали проверить комнату, он обнаружил оглушенную миссис Норрис и сразу позвал на помощь. Мы нашли мистера Нигеллуса, а затем Вас – далеко не в лучшем состоянии. Профессор Стебль приняла случившееся близко к сердцу – знаете, она к вам прекрасно относится – и наказала мисс Олливандер.

— Но это несправедливо! – вскричал Рики. – Это я виноват!

— Хотите, чтоб я восстановил справедливость? – еще суровее ухмыльнулся Снейп.

— Что я натворил! А Лео, — Рики взглянул на друга. – У него теперь будут неприятности с родителями, да?

— Дамблдор сообщит им, — кивнул Снейп. – Но я от себя ничего не добавлю.

Профессор выглядел так, будто делает неслыханное одолжение. Рики, впрочем, это уже почти не раздражало.

— А мои родители тоже узнают? – спросил он.

— Они уже знают, и по–моему, ничуть не удивлены, — произнес профессор Снейп. – Как будто только и ждали, что ты сотворишь что‑нибудь подобное. На мой взгляд, они слишком снисходительны к тебе.

— Скажите, профессор, — внезапно забеспокоился Рики, — то, что Упивающийся смертью явился в «Хогвартс» – означает ли это, что вернется Темный Лорд Как–Его–Там?

— Темный Лорд не вернется, пока есть Рики Макарони, — изрек профессор Снейп. Рики так и не понял, что смешного было в этой шутке, произнесенной вкрадчиво — серьезным тоном, каким профессор обычно делал выговоры.

Всю следующую неделю Рики и Лео провалялись в больничном крыле, причем чувствуя себя при этом совершенно разбитыми. Рики пересказал другу беседу с директором и завучем, и они оба пришли к одинаковому мнению, что гриффиндорская мафия заслуживает лучшего отношения. О возможном конфликте с родителями Лео переживал не так сильно, как опасался Рики.

Селена Олливандер навещала их каждый день. Она так искренне считала себя виноватой в случившемся, что от ее слов Рики невольно начинал думать: «А при чем тут я?»

— Одноклассники не злятся на тебя, что ты потеряла столько баллов? – спросил ее однажды Лео.

— Они, конечно, огорчились. Но сказали, что я поступила правильно.

Рики положительно восхищался «Хуффульпуффом»!

Еще Селена рассказала, что в школе никому доподлинно неизвестно, что же произошло, а только все возмущаются, почему «Слизерин» не оштрафовали.

— Потому что наш завуч всегда прав, — задрав нос, гордо пояснил Рики.

Селена рассмеялась.

— Кстати, Рики – о твоей палочке.

Рики напрягся – он совсем не думал об этом. А теперь ему сделалось не по себе.

— Каркас разрушен, но перо феникса сохранилось, — сообщила Селена. – Мой дедушка создает совершенно уникальную комбинацию. Она должна тебе подойти.

— Главное волшебство далеко не в палочке, — сказал Рики, улыбаясь Лео и Селене.

Кроме Селены, их с Лео также навещали товарищи. Дора Нотт, Тиффани и другие приходили дважды с всевкусными орешками и ирисками. Среди них ни разу не появился Френк Эйвери. Цель этих визитеров была одна – выпытать, что же случилось. Рики с ними весьма успешно отшучивался, а Лео поступал еще лучше – он притворялся спящим.

Не обошлось и без визита старост. Марк и Эльвира, по мнению Рики, вполне созрели для руководящих должностей: они прекрасно сумели совместить демонстрацию заботы о здоровье своих подопечных с нетерпимым отношением к нарушителям школьных правил.

— Ты истинный крестник Гарри Поттера, — покачал головой Марк. – Тот тоже – в первом же классе не пойми зачем сунулся в пекло.

Рики насупился и притих. А через некоторое время явился легкий на помине Гарри Поттер.

Для начала он с видом Санта Клауса высыпал на тумбочку Рики упаковку шоколадушек; даже Френк Эйвери не обнаглел бы до такой степени. Потом заявил, что хочет поговорить с Рики наедине, и красноречиво глянул на Лео. Рики решительно вылез из кровати и натянул тапочки.

— Угощайся, Лео, — кивнул он и последовал в другую комнату. Гостю ничего не оставалось, как идти туда же.

Он плюхнулся на единственный стул и выжидательно поглядел на мистера Поттера.

— Вы хотите сказать мне что‑то особенное? – спросил он.

Гарри Поттер прислонился к подоконнику, осмотрелся вокруг, забарабанил пальцами по стене и наконец заговорил.

— Дело в том, Рики… Я недавно узнал, что ты хочешь быть отчисленным, — в его голосе сквозило плохо скрытое возмущение.

— Хотел, — поправил Рики.

— Ты передумал? – с невероятным облегчением и куда большей симпатией произнес крестный.

— Еще до Рождества, — это ведь была почти правда.

— О. Ну, я рад за тебя, — неловко улыбнулся Поттер. – Возможно, маггловский мир тебе приятен. Но магия – это стоящее дело, Рики.

— Профессор Снейп мне уже все объяснил, — пробубнил Рики сквозь зубы.

— Не говори, что тебе не нравится колдовать. Все равно не поверю, — поддразнил Гарри Поттер. – Скажи, что‑то ведь тебе особенно приятно?

«Подлить тебе какое‑нибудь особое зелье», — помечтал Рики и ответил:

— Полеты на метле.

— Да! – мечтательно подхватил Поттер, однако Рики заметил, что на самом деле он неприятно поражен. Эта наигранная сердечность крестного основательно раздражала. – Я тоже люблю это. Я ведь был ловцом, ты знаешь?

— Нет, — нахально заявил Рики, и не солгал – он не интересовался биографией Гарри Поттера. – А еще я обожаю зелья, — это была провокация.

— Зелья? – поморщился Поттер. – Вот в этом никогда не успевал. Профессор Снейп постоянно забраковывал ми работы.

— И сделал бы это снова, — раздался знакомый голос. – Директор просит тебя пройти к нему, — позвал Снейп. Похоже, он услышал последнюю фразу Рики, поскольку улыбнулся тому очень тепло.

Рики был искренне благодарен профессору за то, что тот увел Поттера, и знал – Поттер с ним солидарен.

В день выписки в больничное крыло вошла профессор МакГонагол. Рики как раз застегивал башмаки, собираясь покинуть палату. Как всегда быстро собравшийся Лео дожидался у двери.

— Макарони, — сказала МакГонагол, — потрудитесь последовать за мной в кабинет профессора Снейпа.

«Ага, поправился, теперь мне всыплют по полной», — предположил Рики. Обреченно кивнув Лео, он последовал за главой «Гриффиндора».

В кабинете, кроме сидящего за столом хозяина, собрался цвет гриффиндорсой мафии: директор Дамблдор, Гарри Поттер, мистер Олливандер, даже Стебль и Флитвик. Рики пропустил вперед профессора МакГонагол и остался в дверях.

— Ну же, — позвал директор и сделал приглашающий жест.

— Уверен, на этот раз это то, что Вам надо, — потирая руки, сообщил Олливандер.

«Все, что мне надо – повернуться и бежать от вас», — подумал Рики, но послушался. А потом Поттер улыбнулся и сказал нечто такое, отчего Рики совершенно обалдел.

— С днем рождения.

А ведь это была правда – а Рики совершенно забыл. Такое могло произойти с ним только в магической школе. И даже сейчас он не обрадовался поздравлению, а подозрительно уставился на волшебников. «Неужели они позвали меня только затем, чтобы поздравить?!». Это было невероятно!

— Для Вас есть особенный подарок, — произнес завуч и кивнул перед собой.

На столе Снейпа лежала единственная палочка.

— В ней то же перо, что в Вашей старой палочке. Очень оригинальное сочетание. Между прочим, придумала моя внучка.

Последние слова вызвали в Рики немного доверия. Рики протянул руку, коснулся прохладного дерева. У зрителей перехватило дыхание, и он решился сомкнуть пальцы. И все волнения испарились. Остались только сила и безмятежность. Он взмахнул палочкой – из нее посыпались искры, как прежде, большей частью зеленые, плюс немного желтых, синих и красных. Желая насладиться фейерверком, Рики взмахнул палочкой над головой и тут же пожалел об этом – искры обжигали.

— Макарони, Вы хотите поджечь мой кабинет после всего, что Вы тут уже натворили? – ледяным тоном произнес профессор Снейп.

«Вот, получил контрастный душ», — подумал Рики.

— Поздравляю, — захлопал в ладоши Дамблдор.

— Спасибо, — сказал Рики мистеру Олливандеру.

— Перо феникса и дикая яблоня, гибкая, — отрекомендовал сияющий изготовитель. – Колдуйте на здоровье!

— Надеюсь, впредь Вы не совершите ничего такого, из‑за чего можно расстаться с палочкой? – ехидно намекнул завуч.

«Сейчас поклянусь, что буду вести себя хорошо», — подумал Рики.

Но, кроме Снейпа, никто не считал нужным скрывать облегчение. Рики быстрее распрощался с преподавателями и помчался в слизеринскую гостиную. Он хотел найти там Лео, но вместо этого больше часа принимал поздравления от других товарищей. Они же в обязательном порядке высказывали свое мнение по поводу плохо известных им приключений Рики и Лео.

— Слизеринец не должен попадаться, — сказал какой‑то пятиклассник, — но попасться и не проштрафится – это высший пилотаж.

— Мое почтение, — вторила высокая девчонка, которую Дора Нотт представила как свою кузину.

Через некоторое время Рики с большим трудом убедился, что в общежитии Лео нет. Френк Эйвери перехватил его на пути к выходу.

— Все равно, Макарони, как бы ты не выпендривался…

— Таким, как ты, не стану, — закончил за него Рики и выбежал вон.

Он вспомнил одно важное дело и решил, что найдет Лео позднее. Рики пересек холл и вышел на крыльцо. Теплый ветерок мягко пробежал по волосам, а яркий солнечный свет заставил его прищуриться. Полшколы прогуливалось возле озера. В тот момент «Хогвартс» был просто раем.

Рики постучал в дверь теплицы номер два, из которой слышались голоса.

— Войдите, — разрешила профессор Стебль.

Внутри, кроме нее, находился еще Эди Боунс. И похоже, он не собирался уходить.

— Макарони? – удивилась профессор. – Не ожидала вновь встретить Вас так скоро. Что‑то случилось? Палочка?

— Нет, мэм, — Рики отвернулся от Эди. — Тогда бы я обратился к своему завучу. Но я хочу поговорить с Вами.

— Я слушаю, — приветливо произнесла профессор Стебль. Присутствие Боунса ей очевидным образом не мешало.

— Насчет Селены Олливандер, — решился Рики. – Я знаю, Вы оштрафовали ее. Не то чтобы я возражал Вам, но Селена – она ведь только хотела как лучше. Это я все придумал!

— И чего же ты хочешь? – профессор удивилась еще больше. Рики предположил, что за все время работы ей никогда раньше не доводилось выслушивать признание вины от слизеринца.

— Вы можете вернуть ей баллы? – спросил Рики.

— Мой дорогой, — поджала губы профессор Стебль, — твои намерения похвальны, но боюсь, я придерживаюсь иного мнения насчет поведения мисс Олливандер. Ты еще что‑то хочешь?

— Нет, — пробормотал Рики, поражаясь, как решительно она поставила точку.

Он попрощался и вышел из теплицы, толкнув за собой дверь. Но хлопнула она позже положенного.

— Ты совсем обнаглел, — произнес за спиной знакомый голос.

— Почему это? – Рики почти повернулся, но решил не связываться, махнул рукой и зашагал к замку.

Однако Эди Боунс пошел за ним.

— Не твоего ума дело обсуждать решения преподавателей, — назидательно заявил он.

«Знал бы ты, чем я занимался весь год», — подумал Рики и промолчал.

Боунс немного отстал, но в холле снова нагнал его.

— Я надеялся, что Селена хорошо на тебя повлияет. А вышло наоборот.

— Знаешь что, — не выдержал Рики, — твоими нравоучениями я сыт по горло. Еще слово, и я превращу тебя…

— Ты еще не умеешь, — с лестницы спускался уморительно серьезный Дик Дейвис.

Рики обратил внимание, что стоят они как раз напротив счет. И только что у «Равенкло» добавилось еще десять баллов. Колледж Дика лидировал, в данный момент опережая «Гриффиндор» на 14 очков. На секунду Рики пожалел, что распорядился так.

Трое в холле неприязненно переглянулись. Рики припомнил, что отношение Дика к «Хуффульпуффу», заявленное в день знакомства, навряд ли вызывает симпатию Эди; особенно теперь, когда «Равенкло» побеждал, а «Хуффульпуфф» шел последним по баллам. Воспоминание об их первой встрече в поезде пробудили в Рики то же чувство тоски по дому и отвращения к магии, которое он тогда испытал. Рики вдруг почувствовал себя счастливым оттого, что сейчас конец года, и через неделю он вернется к родителям и Питу. Он не мог дождаться, когда же наконец сыграет с Питом в настольный теннис, снова пойдет в театр, поедет с папой на рыбалку, посмотрит кассету, подаренную Дан… и Пит научит его дрессировать… миссис Норрис! Тьфу ты!

— Научусь, — пообещал Рики Дику. – Кто‑нибудь из вас видел Лео Нигеллуса?

Эди отрицательно помотал головой, но ответ Дика глубоко потряс Рики.

— Он сидит в библиотеке, — сообщил равенкловец.

«Зачем?!!» – Рики, впрочем, был слишком поражен, чтоб спросить вслух о причине столь абсурдного поведения.

— Я только что оттуда, — проинформировал Дик и отправился вниз по лестнице.

Рики пулей взлетел наверх.

Лео в самом деле находился в библиотеке, и мало того – конспектировал монографию по истории магии, которую видел среди года у второкурсника, как будто так и надо.

— Пока время есть, — объяснил он. После чего Рики окончательно сдался.

Впрочем, день рождения друга Лео счел уважительной причиной, чтоб отложить кропотливый труд на завтра. Но пожалел, что не знал этого раньше, а Рики, совершенно не узнавая себя, вдруг понял, что для него не так уж и важен подарок, который он мог бы получить. Он спросил, когда день рождения самого Лео.

— Второе января, — сказал тот. – Приходится на рождественские каникулы. Это очень удобно.

— Почему ты не написал? – спросил Рики.

— Забыл, — пожал плечами Лео.

Каждый день они прогуливались возле озера, и Рики жалел, что не может рисовать, так как листы в блокноте кончились, мелки сточились, а пергаменты были неудобны, сворачивались. Мальчики строили много догадок по поводу Тюшо.

— Я почти уверен, что он не владел заклинанием Щита, — сказал Рики.

— Мне это в голову не пришло. Я только потому набросил на него лассо, что был абсолютно уверен в бесполезности волшебной палочки, — Лео теребил в руках веревку.

— Гриффиндорская мафия конфисковала мантию? – вспомнил Рики.

— Нет, — сообщил Лео. — Какое счастье, что вредная кошка Норрис заставила меня снять ее – я боялся, она своими когтями всю изорвет. Я не успел бы надеть ее, когда услышал шаги Тюшо, поэтому закинул за статую. И ее не нашли. Но этого Упивающегося я не могу понять. Все же зачем он возился с нами? Я не верю, что он собирался привлечь такую мелочь в ряды Упивающихся смертью.

— Может, у них долгосрочный план? Или он просто втирался в доверие, чтоб заставить выкрасть для него книгу. Не мог же он верить, что у нас всерьез получится освоить это заклинание. Он так, дурака валял, — предположил Рики, не будучи уверен в этом. Он уже мог обходиться вообще без палочки, Лео тоже, разве что получалось действие «Тироидус» слабее.

— Но насколько он все продумал! Помнишь, ты назвал его никаким? Все, что положено, и ничего, что говорило бы лично о нем. Любое пристрастие могло выдать его — ведь и Снейп, и директор были с ним знакомы. Как он мог так все рассчитать! Это невероятно.

— На этот счет сколь угодно романов написано. Как планируют преступления и как попадаются. Я тебе привезу в следующем году, если хочешь.

Лео заинтересовался и выслушал пересказ нескольких фильмов.

Наконец, объявили результаты экзаменов. Лео всюду получил высший балл и был объявлен лучшим учеником параллели, и профессор Снейп лично удостоил его похвалы. Рики несколько отстал от него, главным образом из‑за истории магии.

В последний день пребывания в школе слизеринцы с особой тщательностью приводили себя в порядок перед выходом в Большой Зал. Старосты – оба – нацепили значки.

— Оставь вещи. Эльфы их уложат как надо, — сказал Лео.

Столы ломились от яств, и не успев усесться, некоторые первоклассники потянулись за вкусненьким. Но старосты почему‑то начали шикать. Окончательная тишина установилась, когда директор встал, собираясь сказать речь.

Рики оглядел преподавательский стол. Место Тюшо пустовало, и Рики невольно задумался, что, кого бы им не назначили в следующем году, он никогда уже не сможет доверять тому, кто займет эту должность. Профессора Снейп, МакГонагол и Стебль с неотрывным вниманием слушали Дамблдора. Хагрид отсутствовал.

— Вот и кончился этот год, — начал Дамблдор, — вы выросли и наверняка обогатились познаниями. Ваши достижения зафиксированы в баллах ваших колледжей, и я горд сообщить, что они довольно высоки. Прежде чем приступить к награждению лидера кубком школы, должен объявить о присуждении дополнительных очков.

По залу волной пронеслись шушуканья, причем слово «Поттер» повторялось чаще других.

— Я присуждаю 50 очков, — директор помедлил, — мисс Селене Олливандер, за способность следовать своим принципам вопреки наказаниям и наградам.

Рики поглядел на профессора Стебль, которая подмигнула ему, улыбаясь.

Стол «Хуффульпуффа» огласили громкие ровные аплодисменты. Селена зарделась почти так же, как в день получения Вопиллера. Но кислый взгляд Эди в его сторону заставил Рики порадоваться, что даже с добавлением «Хуффульпуфф» не догнал «Слизерин».

— Таким образом, — продолжил директор, и все звуки сразу смолкли, — места распределены следующим образом…

Счет «Равекло» потонул в крике ликования. Директор хлопнул в ладоши, и появились синие флаги с бронзовым орлом.

Ученики уплетали за обе щеки.

— Нигде не видел столько сладостей сразу, — сказал Лео. – Буду скучать по здешнему изобилию.

— Ты не пробовал спагетти моей бабули, — нежно произнес Рики, с мечтательной жадностью уставясь перед собой. Сидящая напротив третьеклассница от ужаса уронила вилку и скрылась под столом.

Рики наслаждался процессом отъезда из школы. Кареты отвезли их на вокзал, где стоял все тот же «Хогвартс–экспресс», так же битком набитый школьниками. Поэтому Рики и Лео пришлось делить купе с Дорой Нотт, Тиффани и Генри Флинтами, и поговорить особо не удалось. В дороге, можно сказать, не случилось никаких происшествий: Джордан с Уизли что‑то взорвали в двух вагонах; Эльвира обозвала Ники Боунса индюком и потом долго выясняла отношения с гриффиндорской старостой – той самой, что первого сентября просила у Поттера автограф; зашел Френк Эйвери и выразил надежду, что с каникул Рики не вернется; через пару минут почти те же слова прозвучали из уст Тони Филипса. Обоих Рики от души послал подальше, а Дора Нотт не поленилась облить гриффиндорца водой из палочки.

Когда проехала тележка с едой, в их купе никто не взял шоколадушки, чем удивили продавщицу. Правда, Тиффани ненадолго выходила, а когда вернулась, принесла несколько карточек.

— Я все равно буду их собирать, — заявила она. – У тебя, Макарони, ни одной нет, ведь так?

— Нет, — согласился Рики.

— Могу подарить тебе портрет Дамблдора, у меня их одиннадцать, — истинно по–слизерински расщедрилась одноклассница.

— Спасибо, не надо, — отказался Рики, — Альбус Дамблдор, конечно – великий волшебник, но это вовсе не означает, что я буду держать его изображение у себя дома.

Поезд приближался к Лондону.

— Ты напишешь мне? – спросил Лео.

— Написал бы, но как быть, у меня нет совы!

— Я пришлю свою, если что‑то интересное случится в волшебном мире. Я понимаю, ты не хочешь никакой магии на каникулах, — проницательно заметил Лео.

Рики благодарно улыбнулся.

Обменявшись планами на лето, объевшиеся и обалдевшие от свободы первокурсники ступили на платформу 9 и ¾.

— Счастливого отдыха, — Рики крепко пожал руку Лео, помахал Тиффани, показал язык в ответ на аналогичный жест Артура Уизли и покатил тележку к выходу.

Через минуту он бурно выражал восторг от встречи с мамой и папой.

— Ты рад, что вернулся? – спросила Люси Макарони.

— Еще как! – возопил Рики. Оживленно болтая, они пошли к машине.

— Рики!

С поезда на платформе номер пять выходила Дан. Она выглядела совершенно нормально: в кроссовках, джинсах и топе, куртка обвязана вокруг талии. Ее тоже встречали – отец с собакой. Поскольку Рики был ближе, мистер Франкенштейн с радостным лаем кинулся на него и облизал все лицо. Рики сморщился, удерживая собаку от дальнейших проявлений радости на расстоянии. Хихикающая Дан подошла ближе.

— Рад тебя видеть! – улыбнулся Рики.

— Я тоже. Пусти его ко мне! А это что у вас такое? – Дан указала на сундук.

— А это у нас в школе мода такая, — солидно сообщил Рики и отпустил собаку.

Глядя вокруг на знакомых и родных, а также посторонних и спешащих, людей, слушая вокзальный гвалт, гудки и шум моторов, чувствуя машинные запахи и легкое дыхание ветра, он был счастлив, что вернулся.