За окном все еще полыхал, постепенно угасая, знойный ясный день, накаленный асфальт шипел от водополивалки, деревья возле дома застыли в безветрии. На втором этаже в своей комнате Рики Макарони предавался одному из самых редких видов своего летнего отдыха: валялся в кресле и смотрел в окно, ровным счетом ничего не делая. Обычно такое времяпровождение, если уж он все‑таки выбирал его, Рики устраивало. Но конкретно в данный момент Рики был чрезвычайно раздосадован.

Причиной тому являлся мистер Гарри Поттер, крестный отец Рики, чьи внимание, такт и забота почти всегда усложняли крестнику жизнь. Достаточно вспомнить прошедший учебный год, когда мистер Поттер убедил всю школу, что Рики – крайне непослушный ребенок, и следует держать его как можно дальше от сильной магии, в частности, от собственной палочки. А Рики думал в точности наоборот, и кончилось дело тем, что он влез в самую гущу событий и едва не расстался с жизнью – что, впрочем, случалось с ним и раньше. Справедливости ради Рики признал, что источником собственных приключений был не Поттер, а скорее он сам.

На этот раз Гарри Поттер по всем меркам превзошел себя, и его благие намерения при всей антипатии Рики не вызывали никакого сомнения. Поттер проявил невероятную щедрость и наверняка верил, что угодит крестнику своим поистине королевским подарком к прошедшему две недели назад дню рождения. Услышав от самого Рики, что ему нравится летать (о, чтоб он еще хоть что‑то рассказал о себе!), мистер Поттер, недолго думая, подарил крестнику гоночную метлу, справедливо считая, что любой мальчик из мира магов будет на седьмом небе от счастья.

Но он понятия не имел, что Рики вовсе не считает себя таковым. Да, проучившись год в школе чародейства и волшебства «Хогвартс» и натворив таких дел, что не по плечу некоторым взрослым колдунам, Рики все еще сопротивлялся тому, чтобы признать себя волшебником. Это объяснялось тем, что он вырос в обычном мире и еще год назад вообще не верил в чародеев. Он мечтал вернуться домой, чтобы забыть о магии хоть ненадолго и отдохнуть от нее. Но заботливый крестный спутал ему карты.

Родители Рики, Диего и Люси Макарони, поначалу при виде метлы были озадачены. Такой подарок они сочли проявлением своеобразного чувства юмора дорогого Гарри. Конечно, им в головы прийти не могло, чтоб типичный мальчишка мог мечтать о метле. Они не совсем поняли, «что Гарри этим хочет сказать», и Рики, еще более раздосадованный их вниманием, вынужден был объяснять, что в данном случае метла – своеобразный аналог мотоцикла. На ней волшебники летают и играют в квиддич – самый популярный вид спорта в колдовском мире. Правилами последнего тоже заинтересовались. Рики было тяжко сидеть в нормальной гостиной и говорить про квиддич. Для него два мира не пересекались, были настолько разными, что, смешивая их, ему казалось, что мир рушится. Но родители ничего подобного не замечали, пребывая в прекрасном настроении. Наконец мама, немного смутившись, спросила о цене подарка, что окончательно расстроило владельца. Рики помнил, что метла – дорогое удовольствие. И, следовательно, должен был благодарить крестного вдвойне, поскольку знал, что в школе ему будут завидовать, а родители даже бы не подумали ему такое покупать, просто не догадались бы.

Но они хотя бы знали, что Рики волшебник, пусть и не соприкасались с колдовством.

Два дня назад вернувшись домой, Рики не обнаружил там своего старшего брата. Поскольку Рики все равно встретил день рождения в школе, Пит не поехал прямо в Лондон, а вначале принял приглашение одноклассника, который жил на ферме. Пит обожал возиться с животными и имел навыки дрессировки, поэтому устоять против такой возможности просто не мог.

Рики скучал, но в то же время брат дал ему отсрочку, позволив жить обычной жизнью и ни о чем не переживать. Впрочем, время больше не терпело, Рики предстояло рассказать Питу, в какой школе он учится и кто он есть. До сих пор брат ничего не знал о волшебниках, и продолжаться так дальше не могло. Рики хотел поговорить об этом с родителями, да все откладывал. А вот теперь пришла эта посылка. Пусть ее и принес обычный почтальон, а не сова, все равно вся безмятежность отдыха сразу улетучилась, когда в родительском доме появилась колдовская метла. Это было не совсем понятно, ведь в мире магии Рики охотно вспоминал порядки не колдовского мира и даже рассказывал о них своему другу – потомственному колдуну. И не сомневался в том, что Лео нисколько не расстроился бы, получив в подарок что‑нибудь немагическое у себя дома. Впрочем, магия с самого начала не вызывала у Рики большого энтузиазма, и он сделал вывод, что вряд ли сможет скоро разобраться с этим.

Рики чувствовал жгучую потребность чем‑то заняться, его буквально трясло от бездействия. Ни смотреть телевизор, ни слушать музыку совсем не хотелось. Учить уроки – тоже. Ни прогулка, ни еда не дали бы ему ничего, пока не восстановится душевное равновесие. А как этого достичь, Рики пока не знал. Только чувствовал раздражение на прислоненный к шкафу продолговатый предмет в оберточной бумаге.

В дверь постучали.

— Рики, можно? – услышал он голос папы.

Рики медленно, будто устал, перевел взгляд от окна в комнату.

— Заходи! – пригласил он.

Диего Макарони небрежно закрыл за собой дверь. Это был высокий мужчина с мягкой улыбкой и энергичным взглядом. Рики считал его примером для подражания. Его магия была посильнее колдовской – он творил миры кисточкой.

Отец присел на столик напротив Рики.

— Мне кажется, нет, ты определенно расстроен из‑за подарка Гарри, — напрямую сказал он. – Что не так?

Рики поглядел ему прямо в глаза.

— Помнишь, папа, я хотел учиться в обычной школе?

— Значит, дело вовсе не в метле, — догадался Диего Макарони.

— Нет, как раз в ней! Понимаешь, я смирился, что в школе я – колдун. Я учился магии, и мне нравилось. Но я надеялся, дома будет как прежде. Я не хочу, чтоб магия достала меня и здесь, заполнила всю мою жизнь.

— Но ты же привез сундук с учебниками и школьной формой, — напомнил отец.

— Это другое. Поставил – и забыл. А метлу мне подсунули уже здесь. Я не хочу быть колдуном здесь, понимаешь?

— Рики, где бы ты ни был и чем бы не занимался, ты всегда остаешься колдуном, — внезапно посерьезнев, молвил Диего Макарони.

После этих слов повисло молчание. Рики не ожидал такого, и ему стало неприятно. Он надеялся, что папа отвлечет его, вместо того, чтоб поворачиваться к этому.

— Скажи, что мешает тебе принять колдовство? – нарушил молчание отец.

— Если и здесь? Мы так хорошо жили. Я не хочу, чтоб вы вовлекались в это.

— Иными словами, ты боишься потерять доверительные отношения с нами. Считаешь, раз ты – маг, это отдалит нас друг от друга. И, соответственно, ты перестанешь понимать нас, если станешь частью другого мира?

— Да, — услышать такую точную формулировку было для Рики большим облегчением.

— Послушай, — Диего наклонился к сыну, провел рукой по аккуратным черным волосам. – Да, вначале мы надеялись, что ты бросишь эту школу. Все родители хотят, чтоб дети выбрали их мир. Но мы поняли, ты должен идти своей дорогой. И от этого ты не перестанешь быть нашим сыном. Никогда.

— Я знаю, — уныло произнес Рики.

— Знаешь, но тем не менее отказываешься принять свою сущность. А это очень важно – смотреть в лицо фактам. Ты – волшебник, Рики, и остаешься им в школе, в дороге и дома. Это не значит, что твои возможности этим ограничены, наоборот, тебе позволено подойти с разных сторон. И помни, твоя принадлежность к колдовскому миру родилась вместе с тобой, и с этим ничего не поделаешь.

— Придется смириться, — проворчал Рики.

— О нет, не надо! – резко возразил Диего Макарони. — От такого смирения за версту несет упоением бессмысленным страданием. Это совершенно не свойственно тебе. Дело ведь не в колдовстве, а в твоем предубеждении и твоих опасениях. Не помню, кому принадлежит это мудрое изречение: «Если ты не можешь изменить обстоятельства, измени свое отношение к ним, и тогда ты будешь свободен от них». Оцени свои способности, Рики, раз они есть, ты имеешь полное право гордиться ими и пользоваться. Радуйся тому, что кровь в твоих жилах позволяет тебе колдовать.

— Это будет непросто, — уже более оптимистично сказал Рики.

— Согласен, это потребует силы воли. Но воля поддается тренировке. Конечно, сразу так воспринять колдовство не удастся, это слишком важно для тебя. В качестве упражнения, попробуй силой воли решить более простой вопрос. Начни‑ка вот с чего: попытайся подружиться с человеком, который тебе не нравится. Начни понимать его, сочувствовать, если выпадет возможность – и помогать. И ты скоро почувствуешь, что стал относиться к нему совершенно иначе. В качестве такового предлагаю тебе, — отец улыбнулся одними глазами, — хотя бы Гарри.

Рики, внимающий каждому слову, нахмурился и на секунду отвернулся.

— Ты ведь его терпеть не можешь, — уже в открытую усмехнулся Диего Макарони. – Представь, что он тебе симпатичен, тем более, он так для тебя старается.

Рики этого не хотелось. Он вообще понять не мог, в чем можно посочувствовать зануде Поттеру – утопающему в почете и восхищении герою волшебного мира. Но папа говорил так правильно, и потом, Рики соглашался, что ему нужно это упражнение, ведь принять себя гораздо сложнее. Он же не мог больше разрываться, хотелось ясности.

— Хорошо, — улыбнулся Рики, — я попробую.

Перед сном он решился распаковать метлу. Было очень легко держать ее в руках. Она была совершенно новой – ни одного отпечатка или иного следа хватания на блестящей рукояти, очень ровные прутья. Называлась она «Молнией». Решив, что завтра же придумает, как начать тренировку воли, Рики улегся спать….

В жизни он никогда не видел такого неба – сверкающие золотые точки звезд на фоне абсолютной черноты. Однако ощущение было хорошо знакомо: он несколько раз летал на метле. Он плавно скользил только вперед и через какое‑то время понял, что ни секунды не был один. Навстречу постоянно двигались, поодиночке, группами и потоками, бесплотные тени. И они разговаривали с ним, обращались с неизменным почтением и мольбой, и при этом все они словно были недовольны им, обвиняли в чем‑то. Статная изможденная женщина с грязными волосами, коротышка, трясущийся от страха… А он что‑то отвечал им, всем, оставаясь безмятежно спокойным. Потом поймал себя на том, что его губы сомкнуты и неподвижны; он слышал и отвечал только мысленно. Рики не знал, о чем говорит с призраками, и в тот момент, когда понял это, на его плечо легла чья‑то рука. Он повернулся: рядом с ним на метле, точно такой же «Молнии», летел Гарри Поттер. После его появления тени не исчезли, но перестали обращаться к Рики. Робко отводя взгляды, они бесшумно скользили мимо. Рики и Гарри продолжали путешествие в полном молчании, отсутствие мыслей и растворенность в ночном небе давали странную, легкую, настоящую свободу. Полный покой был приятен, но в какой‑то момент надоел Рики.

— Далеко еще? – спросил он крестного.

— Это зависит от тебя, — ответил Гарри Поттер.

От этих слов изнутри поднялось неясное беспокойство. Рики испытал раздражение оттого, что крестный выразился загадочно. Впрочем, оно заняло лишь малую часть сознания, так и не вытеснив полностью восхитительную легкость полета и чарующую красоту звездной черноты.

Потом они оба оказались в полузнакомом помещении. Частично он было похоже на подземелья «Хогвартса», где располагались общежития «Слизерина» — колледжа, в котором учился Рики. Но некоторые участки были залиты солнечным светом, а комнаты, куда они временами сворачивали, вспоминалось, явно из разных других мест. Сердце Рики забилось быстрее – он будто ожидал чего‑то. Внезапно Поттер остановился. Рики сделал то же самое.

— Подожди здесь, — сказал крестный, и куда‑то исчез.

Рики остался стоять посреди пустой каменной залы без окон, но ровно освещенной солнцем. Он вспомнил о метле и, решив выяснить, куда она подевалась, вытянул перед собой руки и поглядел на ладони. Сразу же там появился Крис – хомяк Пита, умерший от старости чуть более года назад. Рики обрадовался ему и позволил бегать по себе, он соскучился, и начал разговаривать с ним. Крис деловито вертел мордой и принюхивался, пока Рики быстро рассказывал, кажется, о том, что за все прошедшее время изменилось дома.

— А ты что делал? – спросил Рики.

Тогда справа прямо из стены появился завуч «Слизерина», профессор Снейп, как всегда, весь в черном.

— Отпустите его, Ричард, — мягко промолвил он.

Рики подумал, как странно, что он не чувствует никакого протеста. Он знал, что так и нужно сделать.

Слева появились наконец Поттер и директор школы «Хогвартс», Дамблдор, оба чем‑то озабоченные и чрезвычайно грозные. Рики широко улыбнулся и, видя безмерное удивление в глазах крестного, сказал «Возьмите?» и посадил Криса ему на плечо. Он успел последний раз погладить хомячка, прежде чем Поттер пропал.

Рики остался с наставником и директором.

— Так ты хочешь понять, почему мороженое не тонет? – необычайно серьезно спросил директор.

— Узнает в свое время, — в улыбке профессора Снейпа не было ехидства, что случалось редко.

— Рики! – позвали его. Этот голос он узнал мгновенно.

Рики обернулся – Пит стоял в дверном проеме, облокотясь о притолоку. Вся его поза выражала ожидание. Лишь на секунду Рики пожалел, что отдал Криса.

— Ну что, идешь? – улыбнулся Пит.

Рики вновь развернулся. То, что было перед ним, изменилось. Директор и Снейп оставались на прежних местах, но первый почти растаял в потоке солнечных лучей. Завуч, напротив, стал четче и темнее в сумеречном свете луны, разлитом справа и прямо перед Рики. Впереди на фоне каменной стены появились четыре затененных силуэта, и когда Рики заметил их, завуч, хотя был ближе, как бы отодвинулся. Одна из фигур стояла чуть впереди остальных; одна из трех оставшихся казалась двойной. И они тоже ждали.

— Я вернусь! – пообещал Рики и отошел к Питу, не отводя взгляд. Он помахал остающимся, взял брата за руку и вышел за пределы лунной комнаты…

Солнце ударило его по глазам еще до того, как он открыл их. Наступило утро – и сон кончился. Полный свежих сил, Рики сразу же встал с постели и, одеваясь, удивлялся тому чувству ясности, которое вызывал в нем этот странный сон. Он прекрасно помнил каждый эпизод, причем с начала и до конца, что случалось с ним крайне редко. Обычно сны сразу вылетали из головы Рики, но этот даже после пробуждения продолжал влиять на его эмоциональное состояние. По здравому размышлению, там было много жутковатого, и непонятно, откуда Рики зарядился таким оптимизмом. Вместо того, чтоб углубиться в анализ, Рики подошел к окну и взял в руки метлу, которой вчера был так недоволен.

Определенно, ночью он на ней не летал. Но помнил ощущение полета так, будто это было недавно. Он не забыл, что в каникулы нельзя пользоваться палочкой, но не знал, распространяется ли запрет на метлы. Конечно, не здесь, в Лондоне, но в ближайшую субботу они с отцом собирались за город на рыбалку, и там никто не увидит, как он летает. Рики поставил метлу и обернулся к кровати, которую ему сейчас предстояло застелить собственноручно. За время учебы в школе он отвык от этого. Все‑таки колдовство существенно облегчало жизнь, пусть даже в бытовых мелочах.

Рики все время помнил о вчерашнем своем намерении волевым усилием изменить отношение к крестному отцу в лучшую сторону. В связи с этим он задумался, а почему, собственно, у него сложился именно такой несимпатичный образ Гарри Поттера, и понял, что до сих пор продолжает думать о нем точно так же. Впервые попав в волшебный мир, Рики был несказанно удивлен тем, что его крестный–зануда – герой и освободитель, победивший самого свирепого черного чародея за всю историю магии. Гарри Поттер всегда был внимателен с ним, но Рики тем не менее не любил общаться; в частности, ему не нравилось, что внимание не распространяется на родственников Рики. И было еще что‑то, о чем Рики точно слышал, пока учился в «Хогвартсе», но не мог вспомнить, и именно это заставляло его еще сильнее верить, что Поттер – вредный тип, мешающий радоваться жизни. Тем не менее, крестный собирался скоро приехать, и Рики готовился к встрече, обдумывал слова, честно намереваясь взглянуть на крестного другими глазами. Но вскоре его отвлекло нечто более важное.

На следующий день вернулся домой Пит.

За завтраком накануне Рики не пришлось открывать щекотливую тему – отец сделал это за него. Он предложил младшему сыну не тянуть резину, и пусть разговор состоится прямо сегодня.

— Между прочим, в письмах Пит совершенно измучил нас, что ты там прислал по дрессировке сов, — добавила мама. – И он тебя непременно спросит.

Рики помнил, как однажды в присутствии брата ему принесли почту совы. Так переписывались все волшебники, но Пит, как не–маг и асс в своем хобби, был удивлен их поведением, так как отлично знал, что совы не приручаются. И Рики собирался рассказать ему правду, поскольку не имело смысла придумывать: Пит бы проверил опытным путем.

Поэтому Рики заранее достал из сундука все вещественные доказательства существования магического мира, как‑то: книги с движущимися иллюстрациями, школьную форму, волшебную палочку и гоночную метлу. Родители добавили сохраненное ими письмо из «Хогвартса» с перечнем всего необходимого для колдуна.

Рики не видел брата с Рождества. Пит стал выше, шире в плечах и немного загорел. Он торжественно нацепил на шею Рики ожерелье из шишек, а потом долго рассказывал обо всем, что произошло с ним на ферме. Мама расспрашивала подробности, Рики тоже было очень интересно, несмотря даже на томительное ожидание — тех вопросов, на которые придется отвечать ему.

Наконец, затянувшаяся пауза ознаменовала, что отчет Пита окончен. Рики переглянулся с мамой и сразу ощутил напряжение. Очевидно, Пит тоже его почувствовал, так как на его лице появилось недоуменное выражение.

— У Рики что‑то случилось? – догадался он.

— И давно, — подхватил Рики, опасаясь, что решимость покинет его. – Это связано с моей новой школой.

— Тебя на жульничестве поймали на экзамене? – Пит переводил взгляд с одного члена семьи на другого. – Дело серьезное, да?

— Нет, я ничего особенного, то есть, конечно, дело во мне. Это необычная школа.

— В смысле?

— Рики не изучает ни естественные, ни гуманитарные, ни технические науки. Там вообще отсутствуют предметы, которые есть в твоей программе, — решила помочь мама.

— А что же он изучает? – забеспокоился Пит. Он был тут самый благоразумный. Рики представил, о чем он думает: конечно, он уважал родителей, но знал, что им свойственен некоторый авантюризм. Рики в этом смысле даже превосходил их и вполне мог согласиться на экспериментирование с таким важным делом, как собственное образование.

— Колдовство, — серьезно сказал папа.

Пит был так озадачен, что даже не нашелся, что ответить.

— Пит, я – колдун, и учусь в школе чародейства и волшебства «Хогвартс». Там преподают всякие заклинания, превращения, зелья и предсказания, потому что именно это положено знать магам. У меня есть волшебная палочка, котел, метла и все такое.

— Любопытно будет взглянуть, как ты колдуешь, — радушно повернулся к нему Пит, подняв брови. Никогда не удавалось надолго сбить его с толку.

— Ой, — смутился Рики, — знаешь, мне нельзя. Понимаешь, Министерство магии запрещает использовать магию несовершеннолетним вне школы. Если я нарушу, меня отчислят.

— Ну–ну, пусть. Очень даже разумно с их стороны, — доброжелательно произнес Пит, но против воли его губы все сильнее изгибались в улыбке.

— Правда–правда, Рики – самый настоящий волшебник, — повторила мама.

Далее Пит уже не мог сдерживаться. Он расхохотался, казалось, получая дополнительный повод для веселья с каждым новым взглядом на кого‑нибудь из членов семьи.

— Рики…колдует! Ой, надо же! Вы хоть дом застраховали? Или он… починит?!

Если бы Рики не относился к брату так хорошо, он, скорее всего, обиделся бы, потому что за первый год овладел искусством колдовства и экзамены сдал очень прилично. Собственно, он готовился к тому, что сразу Пит не поверит; с самим Рики год назад так было, когда ему объявили, что предстоит учиться в «Хогвартсе». Но такой реакции он почему‑то не ожидал.

С трудом, но Пит успокоился. Настроение у него было отличное. Зато Рики мечтал растянуться на полу и стучать кулаками по паркету от бессилия.

— Хорошая шутка, — одобрил Пит, отсмеявшись. – Долго репетировали?

Родители нетерпеливо вскинулись.

— Нет! – воскликнул Рики. Не придумав ничего другого, он схватил одну из своих книжек, раскрыл на первой попавшейся картинке – это оказался портрет какого‑то алхимика – и сунул под нос брату. – Вот! Видишь, он как живой! А с портретами на стенах вообще можно разговаривать.

Портрет Питу понравился, и он долго изучал его.

— Круто! – оценил он. – Это – недавнее изобретение, тут, наверное, чип? – он лукаво взглянул на Рики.

— Это волшебная картинка! – раздраженно буркнул отец. Будучи художником, он считал меняющиеся картины чем‑то столь же противоестественным, как неподвижный от природы автомобиль — для шофера.

— Перестаньте! – отмахнулся Пит, но, вновь глянув на изображение, остолбенел. Потом заглянул на обратную сторону страницы и начал на ощупь проверять плотность бумаги.

— Не найдешь! Он пошел погулять, — сообщил Рики. – Все магические портреты так делают.

— Да почитай ты эту книжку! – посоветовал папа.

После получаса вдумчивого листания и отшучивания Пит все еще не был готов сдаться.

— Охотно верю, что если все вот это смешать, получится яд, — вот единственная его уступка. На членов семьи Пит начал поглядывать с опаской.

— Я покажу тебе настоящую магию! – не выдержал Рики и, прежде чем родители успели заволноваться, спросил: — Когда приезжает Гарри Поттер?

— Завтра, — охотно сообщила мама. Похоже, данное событие начало радовать ее. Рики всегда знал, что родители не очень симпатизируют его крестному отцу, воспринимая последнего как шпиона от волшебного мира, контролирующего их воспитание. Шишки магии, которых он называл гриффиндоской мафией, поскольку большинство их обучалось в свое время именно в этом колледже, таким образом проявляли о нем заботу с того далекого времени, когда семья Макарони усыновила его. Рики затруднялся, как вежливо отшить заботы крестного, самой свежей гордости «Грифииндора» – но теперь намеревался воспользоваться Гарри Поттером как доказательством.

— Поттер – настоящий взрослый волшебник, — сказал он Питу.

— Кто? Этот скучный субъект? – поразился Пит, но тут же согласился. – Неудивительно, что он занимается ерундой. Он увлекается каким‑нибудь шаманством, и вас туда втянул? – взволнованно спросил он отца, который сердито помотал головой. Мама не скрывала растерянности.

— Ты увидишь, как он колдует палочкой, — поклялся Рики.

— А вдруг ему тоже нельзя? – заволновалась мама; Пит закатил глаза и отвернулся. Похоже, маме вовсе не нравилось, чтоб гость безобразничал в ее доме.

— Я уговорю его! Он герой, ему можно! – отрезал Рики.

После такого заявления родители смирились, а Пит утвердился в своих худших опасениях. Остаток дня прошел в странном ожидании, почти без разговоров. Пит, однако, начал сомневаться, поскольку «шутка затянулась».

— Хорошая встреча ждет завтра твоего Поттера, — сказал он Рики перед тем, как идти спать.

К завтраку брат спустился в куда лучшем расположении духа. Он с интересом расспрашивал Рики об учебе, вежливо сдерживая удивление, а потом снова, только более внимательно углубился в изучение его школьных учебников.

Рики же мысленно вернулся к своему намерению сблизиться с мистером Поттером. Все выходило как нельзя лучше, чтобы затея была удачной.

Сегодня Рики был впервые искренне рад видеть крестного отца. Гарри Поттер приехал на час раньше, вызвав тем самым недовольство миссис Дуглас, которая не успела ничего приготовить. Рики встретил его на пороге. Пит ждал в гостиной.

— Здравствуй, Рики, — робко улыбнулся Поттер. Родители и Рики будто нависали над ним в нетерпении. Очевидно, чтобы скрыть неловкость, вызванную столь радушным приемом, он целую вечность снимал летнее пальто. Рики схватил его за руку, чего никогда раньше не делал, и втащил в гостиную.

— Мистер Поттер, пожалуйста, покажите моему брату, как Вы колдуете, — попросил он.

Пит глядел более чем скептически. Поттер смутился.

— Дело в том, что Пит не верит. До сих пор он не знал, что я — колдун.

— А зачем ему знать? – недовольно спросил мистер Поттер. Рики начинал раздражаться.

— Затем, что он мой брат, — отрезал он. Неужели непонятно?..

Но крестный не проявлял ни малейшей склонности к пониманию и не спешил выполнять просьбу Рики.

— Вы ведь взяли палочку? – вдруг забеспокоился Рики.

— Да, но…

— Тогда наколдуйте что‑нибудь!

Поттер изучил глазами комнату, взглядом поискал поддержки у застывших в дверях хозяев, зыркнул на Пита и увещевательно обратился к Рики.

— Ты знаешь, что магию нужно хранить в тайне…

Пит пренебрежительно фыркнул.

— Но вам ведь можно? – не отставал Рики, чувствуя себя все более глупо. Он бы послал Поттера и не стал упрашивать, но на карте стояло доверие Пита. Он все меньше верил, что может подружиться с Поттером – даже всей его воли не хватило бы, и он мог бы вспомнить, почему; но сейчас было не до того.

— Да, — неохотно согласился Поттер, — но это – маггловский дом.

— Это наш дом, — вежливо вмешался папа, скрестив руки на груди.

— И мы просим тебя, — присоединилась мама.

Поттер заколебался, но Рики, уже не скрывая нервного ожидания, сильно дернул его за рукав. Возможно, его требовательность возымела действие. Поттер вздохнул, поглядел на Пита, с которым был в никаких отношениях, вынул из кармана палочку, отчего Пит скривил губы. Сказав: «Смотри!», он взмахнул ею и произнес: «Розариос!». Через секунду у него в руках был букет из свежих роз.

Пит раскрыл рот от изумления, и даже родители были под впечатлением. Поттеру это против воли польстило.

— Люси, поставь в воду, — сказал отец.

— Это что – фокус такой? – ошалело спросил Пит.

Похоже, крестный смирился со своей участью, поскольку спросил:

— А что бы тебя убедило? Чего ты хочешь?

— Ну, — недолго думая, заказал Пит, в отношении к Поттеру которого теперь появилось настороженное любопытство, — попробуйте заставить вот этот стол взлететь.

— Вингардиум Левиосса, — немедленно произнес Поттер, изящно рассекая воздух взмахом палочки. Столик завис между полом и потолком.

Вот теперь Пит разволновался не на шутку.

— Так это правда? – уставился он на Рики. – Вся твоя чушь?!!

Рики закивал, широко улыбаясь.

Вернулась мама с вазой и чуть не споткнулась, увидев столик.

— Гарри, поставь на место, — попросила она. Пока Гарри выполнял ее просьбу, Рики подошел к удивленному Питу и торжественно возложил ему руку на плечо.

— Наконец‑то ты мне веришь, — сказал он.

Но это было только начало. Пит желал теперь знать все. Он требовал объяснений, подробностей, а Поттер послушно еще несколько раз продемонстрировал ему магию. Однако Рики, обрадованный реакцией брата, однозначно осознал то, что знал, наверное, сразу: подружиться с Гарри Поттером у него не выйдет. Это подтверждало каждое слово гостя, произнесенное с явной готовностью помочь, но… Рики не мог принять эту помощь. Он не открылся бы этом человеку – по той простой причине, что Поттер тоже не доверял Рики, и гораздо сильнее. Только за столом мальчик отчетливо припомнил фразу, которую однажды услышал из разговора крестного и завуча «Слизерина». Профессор Снейп сказал: «Его отношение к тебе – только ответ на твое отношение к нему». Крестный не нравился Рики именно потому, что сам испытывал подобное чувство к Рики. Для налаживания доверия нужна обоюдность. Рики при всей своей непосредственности не собирался навязываться тому, кто этого не хочет. Пусть Поттер и старался быть дружелюбным, Рики знал, что ему так же неловко. Он готов был из деликатности поддержать игру, но для закаливания воли требовался другой объект. Поняв это, Рики успокоился и стал обдумывать возможные кандидатуры. Эйвери? Нет. Филипс? Еще чего! Он немного подумал о своих врагах.

Школа чародейства и волшебства «Хогвартс», в которой учился Рики, имела в своем составе четыре колледжа, каждый со своими требованиями. «Слизерин», куда распределили Рики, некоторое время назад служил чем‑то вроде инкубатора Упивающихся смертью, поскольку многие его выпускники впоследствии поддерживали идеи лорда Волдеморта, врага Поттера и диктатора, несколько раз начинавшего войну за власть и исчезнувшего последний раз примерно в период рождения Рики. Но и теперь в «Слизерине» учились большей частью потомственные, то есть чистокровные, колдуны и ведьмы, и до сих пор среди них попадались поклонники идеи чистой крови, считающие, что колдуны первого поколения им не ровня и вообще не имеют права обучаться магии, а магглы – так маги именовали обычных людей — и вовсе не люди. Френк Эйвери считал именно так: в первый же день учебы он потребовал с Рики родословную; и впоследствии неоднократно мутил воду, а самого Рики терпеть не мог уже не просто по факту рождения, а за то, что тот несколько раз сорвал его антинечистокровные мероприятия. Водить дружбу с ним Рики не только не желал, но и не мог, поскольку Френк принципиально не допускал в свой круг магглорожденных. А помогать ему в реализации грандиозных задумок Рики не собирался. Он ненавидел Френка не только из‑за того, что тот так настроен к ему подобным, а еще потому, что тот компрометировал колледж, заставляя других думать, что «Слизерин» сплошь состоит из таких вот маньяков.

Не менее приятным человеком, чем Френк Эйвери, только повернутым в несколько противоположную сторону, был Тони Филипс, студент колледжа «Гриффиндор». Рики никогда не оставляло ощущение, что он не столько верит в свои убеждения, сколько играет. Филипс до приезда в школу ничего не знал о волшебном мире и поначалу понятия не имел о порядках «Хогвартса», но был распределен в колледж, куда почти все мечтали попасть, где в свое время учился сам Гарри Поттер, и колледж это неизменно оказывался главным соперником «Слизерина» в борьбе за кубок квиддича и кубок школы. Поначалу Тони просто присматривался к школе, а потом начал активную агитацию, созывая всех под знамена борьбы со «Слизерином» – колледжем, студенты которого отличались честолюбием и целеустремленностью, не всегда разборчивостью в средствах, а возглавляющий их завуч, профессор Снейп, — суровостью, жесткостью; он был и не всегда справедливым. Филипса охотно слушали, и Рики с презрением наблюдал, как враг покупает популярность, спекулируя призывами к справедливости и подогревая возмущение народа. Рики не собирался сочувствовать ему, но еще отчетливо видел, что Филипс тоже не подпустит к себе слизеринца, не станет рисковать завоеванным авторитетом. Да, собственно, вряд ли следовало тренировать волю на врагах. Нужен был кто‑то вроде Поттера – не кто спит и видит, как свернуть ему шею, ничего плохого, собственно, ему не сделал, а просто так не нравится; и при этом сделает встречные шаги.

За этими мыслями он не заметил, как ушло разочарование, обычно вызываемое Поттером. После обеда он так расположился к крестному, что даже решился попросить у него сову, чтобы та отнесла его письмо к другу. Все же в волшебном мире у него были привязанности, и он успел соскучиться.

— Сова? – сразу заинтересовался Пит.

Так что Рики, прежде чем получить ответ на свою просьбу, выслушал лекцию о том, что письма волшебникам носят совы, которых многие держат дома.

— Я попросил свою остаться снаружи, хотя теперь это не имеет смысла, — закончил Поттер рассказ о почтальонах. – Кому ты хочешь писать? – обратился он к Рики.

— Лео Нигеллусу, — немедленно ответил тот.

— О, — несколько смутился Поттер. – Вообще‑то, тут есть проблема. Нигеллус сейчас путешествует. Совы, конечно, носят почту на любые расстояния, но моя Хедвига уже в почтенном возрасте, и я не хотел бы ее напрягать. Ты не выберешь кого‑нибудь другого?

— Ладно, — согласился Рики. – Селена Олливандер в пределах досягаемости?

Поттер кивнул и проинформировал его о делах еще нескольких типов, что Рики пропустил мимо ушей.

Лео Нигеллус и Селена Олливандер были школьными друзьями Рики. В прошлом году они оба приложили немало усилий для того, чтобы помочь ему вернуть его палочку. Лео Нигеллус, происходящий из старинного колдовского рода, был полной противоположностью Френка Эйвери – прекрасно воспитанным, элегантным и умным. У него практически не было недостатков, разве что немного занудства. Лео заслуженно стал лучшим учеником параллели по итогам первого года и знал, казалось, о магии все. Он интересовался жизнью обычных людей, в связи с чем Рики обещал привезти для него несколько книжек.

Селена училась в другом колледже, что не помешало ей нормально общаться со слизеринцами. У нее напрочь отсутствовали предрассудки по этому поводу. Она была доброй, справедливой, трудолюбивой и честной, поэтому и попала в «Хуффульпуфф» – колледж, который неизменно оказывался в аутсайдерах любого соревнования. Ее дед изготавливал волшебные палочки для всего магического сообщества Британии и был приятелем Альбуса Дамблдора, директора школы. Рики не надеялся узнать от нее что‑нибудь о школьных знакомых, а скорее просто восстановить общение, чтоб привыкнуть к мысли о том, что скоро вновь предстоит возвращаться в волшебный мир и заниматься всей этой ерундой вроде заклинаний и превращений, без которых нормальные люди прекрасно живут и радуются.

Поттер приехал под предлогом, что ему нужно решить министерские дела в Лондоне, но Рики считал, что он просто проверяет состояние крестника после недавних событий в школе. Однако вечером Поттер не выдержал расспросов и сбежал, объявив, что желает срочно навестить жену дома.

— Предпочитаю вообще не оставлять Сюзан, — сказал он Диего Макарони. – Хоть она не одна, гостят золовка и племянники, но все равно.

— Кого ждете? – поинтересовался папа.

— Надеюсь, в этот раз – девочку! Третий мальчишка – это слишком, — закатил глаза Поттер.

— Ну, привет ей, — сказала мама.

Поттер встал с кресла и с легким хлопком исчез. Пит не мог прийти в себя – как и его младший брат, но по другой причине. Рики знал, что родителям так же интересна Сюзан, как ей — их привет. Что крестный, скорее всего, отправился не домой, а к Дамблдору – докладывать, что его заставили рассказать все магглу и демонстрировать всякие фокусы. Но что у Поттера есть дети?! Впрочем, жалко их – на Рики пялились лишь потому, что он крестник знаменитого Мальчика – Который — Выжил, каково будет детям?

Утром Поттер не рискнул возвратиться, зато позвонила Дан – подруга Рики, и напросилась на завтрашнюю рыбалку. В связи с этим Рики посвятил день двум важным вещам. Во–первых, телефонным переговорам со старыми друзьями из начальной школы, он не собирался терять связи в обычном мире. Во–вторых, забыв метлу, уделил все внимание своей удочке. У него была собственная, его гордость. И он ждал прекрасный день, наполненный новыми впечатлениями совершенно без всякого колдовства.

Они выехали за город на обычное место, неподалеку от какого‑то санатория, поскольку им был виден теннисный корт данного заведения. Можно было отойти подальше, но Пит, увлекающийся теннисом, намеревался наблюдать за игроками.

В связи с присутствием Дан от полетов пришлось заранее отказаться, но это ничуть не портило удовольствие. Вначале ребятам очень нравилось рыбачить, Рики научился правильно обращаться с удочкой, а Пит больше интересовался наблюдением за игрой в теннис. После обеда, однако, установив удочки и оставив их под присмотром отца, дети отвлеклись. Пит возился с собакой Дан, владелица наблюдала за ними. Рики вспомнил о желании написать Селене, взял из машины ручку и бумагу, и присел в стороне на камне. Но сочинить оказалось сложнее, чем он думал.

— Не помешаю? — к нему подошла Дан.

— Наоборот! – живо откликнулся Рики, изучая Дан с внезапным интересом.

За время их знакомства она не раз выручала его. Достаточно вспомнить тот случай, когда ему велели не трогать вазу, а он, конечно, полез и разбил. Дан взяла это на себя. Хотя ей, как гостье, ничего не было – но ведь ему тоже. Смуглая, с вечно растрепанными волосами, она напоминала цыганку. Предпочитала мальчишеские забавы – они раньше часто соревновались, кто лучше умеет лазить по деревьям. Но все‑таки Даниэла была девчонкой, хотя и совсем непохожей на Селену, и Рики собирался воспользоваться этим.

— Скажи, если бы тебе одноклассник писал письмо, то что бы в этом письме должно было быть? – спросил Рики.

— Ну, — задумалась Дан, накручивая прядь на палец. – Новости об общих знакомых.

— Это как раз то, что я собираюсь от нее узнать.

— Ну так и спроси, — сказала Дан.

— Логично, — согласился Рики. – Но этого же не хватит на целое письмо.

— А кто она вообще? – поинтересовалась Дан.

Рики не собирался рассказывать, что Селена – внучка изготовителя волшебных палочек, ведьма и пожирательница шоколадных лягушек.

— Хороший друг, — сказал он.

— Берегись! – заорало несколько голосов за спиной у Рики.

Ощутив, как что‑то, со свистом рассекая воздух, приближается к нему сзади, но выше, и глядя, как Дан в ужасе застыла, Рики не колебался. Выпрямившись, он мысленно произнес заклинание Щита. Через секунду что‑то стукнуло его между лопаток; расползлось пятном, и будто стаяло. Вначале ощущение было похоже на удар камнем, и Рики сразу обернулся – но на траве ничего не оказалось.

— Куда это делось? – также недоумевала Дан. – Зеленое такое, еще светилось.

— У меня на спине? – спросил Рики.

— Там нет ничего, — покачала головой Дан.

Возможно, он отвлекся бы от этого, если бы через полчаса к ним внезапно не присоединился Гарри Поттер.

Папа Рики, конечно, притворился, что так и планировалось, но Пит тоже помнил, никто не говорил, будто крестный Рики «присоединится к ним попозже». А раз он не был приглашен, значит, явился ввиду каких‑то чрезвычайных обстоятельств. Поттер даже не пробовал заняться рыбалкой, просто беседовал со всеми понемногу. Вроде бы все шло как обычно, но Рики видел, что отец и крестный скрывают тревогу.

По возвращении Дан не осталась на ужин, и Рики настоял, чтобы отец, а не Пит, пошел провожать ее с ним, не желая позволить взрослым в их отсутствие обсудить, он знал, что‑то важное. Во время еды он кожей чувствовал, как они жаждут поскорее отделаться от детей, и восхищался их мастерской игрой. Он не только не стал задерживаться, но и увел Пита, хлопнул своей дверью – и обратно.

-…Повезло, авроры их сразу сцапали, — как раз закончил свою реплику Гарри Поттер.

— А они точно не успели никому передать то, что выяснили? – нервно произнесла мама.

— В волшебном мире нет рации, и иногда это благо, — сказал крестный. – А на Признавалиум Снейпа можно положиться – они ни с кем не успели связаться, — усмехнулся Поттер. Зная Снейпа, Рики сразу поверил. – Так что другие Упивающиеся смертью еще долго не выйдут на него. И это к лучшему, не стану скрывать от вас: сегодня мы ничего бы не смогли сделать. Если бы Рики не прикрыл эту девчонку собой, Авада Кедавра угодила бы ей прямо в грудь. С его заклинанием Щита никакого бессмертия не надо.

— Но почему они хотели убить Дан? – спросил папа.

— Оказать психологическое воздействие на Рики, — вздохнул крестный. – Они рассчитывали, что Рики сам к ним придет, обменяет себя на безопасность своих близких. Долохов успел сообщить, что ему это свойственно. Думаю, он не назвал сообщникам имени мальчика, у него, судя по записям, было несколько подозреваемых; а потом директор принял дополнительные меры защиты, и связь им была перекрыта. Кстати, если повезет, мы поймаем их всех: одного из задержанных отпустили, сейчас за ним следят. Если он приведет нас к сообщникам, вы всю жизнь будете спать спокойно.

— А если он сбежит? – ужаснулась мама.

— Люси, этот и так почти ничего не знал. А то немногое, что знал, он прочно забыл.

— Меня больше беспокоит, что сказал другой. Насчет того, что в школе остался некий сюрприз, — сказал папа. – Возможно, ему не стоит возвращаться?

— Диего! Ты еще не расстался с намерением держать его подальше от мира магии?! Нельзя же запереть его и никуда не выпускать. Не волнуйтесь, «Хогвартс» сейчас обыскивают от и до. Жаль, Упивающийся не знал, что именно подсунули для мальчика, но я вас уверяю, Рики в полной безопасности, и вы тоже. Рудолфос Лестранж вышел на него совершенно случайно, мы даже знаем, как, и были сегодня рядом. Еще долго никто не догадается, что Рики – это…

— Миссис Люси! Зачем Вы залили бегонию? – возмущенно закричала миссис Дуглас из прихожей.

Экономка не успела застать его в коридоре. Да и услышал он достаточно. Рики пулей влетел к себе и плюхнулся на кровать.

Итак, все стало ясно. В волшебном мире помнили Темного Лорда, и преданные Упивающиеся смертью, не попавшие в руки авроров и Министерства магии, по сию пору пытались вернуть ему могущество, и его самого по ходу дела. В минувшем учебном году Рики помешал одному из них украсть кое‑что из «Хогвартса», и настолько эффективно, что тот умер. Очевидно, теперь ему попытались отомстить. То, что попало ему в спину, было проклятьем, которое должно было убить Дан. Но Рики умел блокировать любые нападения даже без палочки, а те, кто его охранял (вот новость!) поймали нападавшего. Вообще‑то Рики знал, что и без своих подвигов чем‑то замечателен, он был связан с падением Темного Лорда, о чем узнал от Лео. И уже не сомневался, о чем написать Селене.

Он много думал над этим уже после отъезда Поттера. И в конце концов рассказал все Питу. Это случилось уже в Италии, куда они ездили в гости к бабушке каждое лето.

С трудом отвязавшись от неугомонных кузин, они устроились в старой беседке, выбрав именно ее потому, что там никто не рискнул бы их потревожить. Рики рассказал брату все, что знал про Волдеморта. Тот оказался более спокоен.

— Не валяй дурака, Рики, не всесильны же эти Упивающиеся смертью. У них было двенадцать лет, и если за это время они не вышли на нас, то вряд ли теперь найдут. К тому же, ты знаешь такую защиту, — уважительно добавил он. – С каждым годом ты будешь уметь все больше. Поэтому меня скорее волнует, не портят ли тебе жизнь их единомышленники в школе?

— Есть один, — усмехнулся Рики, — но он просто клоун, и всем это видно. Вдруг, вспомнив кое‑что, он быстро заговорил: — Кое‑кто портит жизнь похуже. Есть у тамошнего завхоза такая умная и замечательная кошечка. Так она никому проходу не дает. Научи меня, как ее дрессировать.

— Кошку? – благостно вздохнул Пит. – Это очень умное животное. И одно из самых неподдающихся. Фактически ее нельзя вообще дрессировать в строгом смысле, можно только приручить. Тот, кому это удалось, просто высмотрел, что нравится кошке, и поощрял ее выполнять именно эти действия. А чем конкретно она помогает этому вашему завхозу?

Выслушав, как миссис Норрис шпионит, Пит воспылал фанатичным почтением к мистеру Филчу и попросил Рики познакомить его с оным при первой же возможности. Прекрасно помня скверный нрав и недружелюбие Филча, Рики вознамерился выполнить вырванное братом обещание, только если у него не будет никакого другого выбора.

В Италии Рики наконец представилась возможность опробовать свою новую метлу. Подальше от дома за холмом находилось заброшенное поле, куда обычно никто не ходил. Пит только попросил на всякий случай не подниматься слишком высоко. Рики кивнул и оттолкнулся от земли.

Земля осталась внизу. Ветер наверху был совершенно иным – особенно если летишь или в одной волне с ним, или навстречу. Необыкновенная легкость, одно из самых приятных ощущений в мире магии, заставила Рики подумать, что возвращение в школу – это не так уж плохо.

— Хочешь полетать? – спросил Рики у брата, коснувшись ногами земли. Конечно, Пит согласился, и в воздухе вцепился в него так, что Рики едва не потерял управление. Рики догадался, что он так спокоен, поскольку управляет метлой, но брат не знает, как повернет в следующую секунду: Рики снизил скорость, делая плавные круги. На земле Пит сказал, что летать ему, в общем, понравилось, однако он не скоро решится согласиться в другой раз, и оставшиеся время просто наблюдал за Рики.

По возвращении из Италии пришло очень обеспокоенное письмо от Селены, и Рики с опозданием понял, какую ошибку совершил, изложив ей все как есть; впрочем, тогда он действительно утратил душевное равновесие, но теперь успокоился и не понимал, чего так трястись. Как настоящая колдунья, Селена очень боялась Упивающихся смертью и всего, что с ними связано. Она советовала Рики быть максимально осторожным, едва ли совсем не высовываться из дома. Кроме того, она сообщила, что связалась с Лео и проинформировала его о нападении на Рики, отчего Рики окончательно раскаялся в том, что рассказал ей, предвкушая, как его встретят в поезде. Лео в лучшем случае начнет критиковать, что он постоянно притягивает к себе приключения; в худшем – уподобится Селене.

Упросить брата помочь ему справиться с кошкой завхоза оказалось трудно не только потому, что дрессировка кошек – вообще дело трудное. Законопослушный Пит для начала сказал, что ему лучше и не лазить туда, где миссис Норрис, раз туда нельзя. И еще уговорил пообещать, что Рики не станет специально искать приготовленный для него сюрприз.

Все же Пит дал ему кое–какие рекомендации. Правда, проверить их на практике Рики предстояло только по прибытии в школу. Дома Пит держал канареек, и Рики не собирался организовывать им стресс, обзаводясь кошкой. Тем более, Пит сказал – это бесполезно, то, что пройдет с одной кошкой, с другой приведет к травмам у дрессировщика.

Также Пит давал ему оригинальные советы относительно домашних заданий.

— А что ты должен сделать с этим зельем, если вне школы колдовать нельзя? – спросил он, листая учебник.

— Расслабляющее мышцы зелье состоит из многих ингредиентов. Нам задали предположительно расписать, к чему может привести замена трех из них, — объяснил Рики. – Есть идеи?

— О! Можно заменить сок пиявок на касторовое масло, — предложил Пит.

Фантазия Рики заработала со скоростью локомотивов «Хогвартс–Экспресса».

— А это так мерзко выглядит, — поморщился брат, указывая на кипящее на рисунке зелье, полностью воспроизводящее варево в оригинале, за исключением запаха.

— Здесь нужно просчитать, как повлияет на зелье изменение качества компонентов. Ну, свежести, — сказал Рики.

— Крашеные волосок единорога или рогатая улитка не портят зелье, но делают его симпатичнее, может быть, — предположил Пит. – Ты мог бы это проверить?

— Котел может взорваться от твоих экспериментов. Но я напишу, спорим, Снейпу никто не сдаст ничего подобного. И никаких подозрений насчет того, что я списывал, — ликовал Рики.

— Ну и учеба у тебя, — покачал головой брат. – А если котел взорвется, тебя по частям склеят?

— Не знаю. Теперь надо сделать трансфигурацию, а Мак–Гонагол придирается, как Снейп. Знаешь, что задала? Сочинение о практическом применении пройденных превращений.

— А какие это? – поинтересовался Пит. Выслушав отчет Рики, он начал вдохновенно излагать:

— Новинка для модниц. Перекрашивай платье, и каждый раз оно новое…

Выворачивай стаканы, поскольку это никому не причинит вреда, а будет одно и то же…

Рики усердно записывал.

— А как насчет заклинаний? – спросил он брата, исписав для Мак–Гонагол два свитка. Делать уроки было одно удовольствие.

— Классные фокусы! – сказал Пит, который к тому времени уже прочитал учебник. — Можно незаметно колдовством заставлять танцевать посуду нежеланных гостей, в другой раз не заявятся. И вообще тут все прямо для кухни. Берешь палочку, направляешь на банку, вытягиваешь желе и заставляешь левитировать. Оно стекает и равномерно размазывается…по ковру.

Рики обхохотался, но так и написал, предполагая, что чувство юмора у профессора Флитвика достаточно развито.

Но особенный интерес у Пита вызвали магические растения и их свойства.

— А я и не знал, что перед варкой некоторые растения лучше оглушить из соображений милосердия.

Лето пролетело очень быстро, как все хорошее, и приближалось время готовиться к новому учебному году.

Возможно, Рики был единственным учеником, который после получения письма из «Хогвартса» не отправился делать покупки в Косой переулок. Одновременно с письмом прибыл Поттер и привез все, что указано в списке. Рики, рассчитывающий отправиться в Косой переулок с Питом, был слегка разочарован, но и порадовался, что ему не нужно понимать Поттера, а можно от себя позлиться.

Перед началом учебного года Пит сам велел подробно описать ему нрав дрессируемой кошки, а также информировать о процессе. Он велел посылать сов с письмами домой, с тем чтобы родители пересылали ему в школу.

На этот раз Рики провожали отец и брат. Всю дорогу они болтали, и Рики даже удивился, что стремится попасть в «Хогвартс», вопреки тому, что было год назад. Одно то, что Пит знал о мире магии, делало сам этот мир в глазах Рики куда более привлекательным.

Между двумя платформами Рики не заметил никого похожего на волшебника, и по времени все должны были уже находиться в поезде, значит, ему тоже следовало поторопиться.

— Ты пройдешь прямо сквозь барьер? – уточнил Пит.

— Угу, — пробормотал Рики, бросая беспокойный взгляд на часы – они показывали 11. 58.

Быстро обняв брата и отца, которые пожелали ему отличных успехов, он растворился в стене и оказался на платформе 9 и ¾.

У него была веская причина торопиться на поезд – и не та, состав вот–вот тронется в путь. Толпы почти не осталось, все разместились по вагонам. Втащив сундук за собой и отпихнув его с дороги, Рики бросился туда, куда так спешил – в туалет.

Там было чисто и тихо. Впрочем, не очень, поскольку в остальных кабинках кто‑то находился. Рики занял последнюю.

Он вышел и как раз думал, стоит ли мыть руки, когда двери других кабинок распахнулись и в поле его зрения возникли три знакомых лица. Рики хорошо знал их, поскольку учился со всеми на одной параллели.

Артур Уизли, также крестник Гарри Поттера, был потомственным и притом истинным гриффиндорцем. Рыжий, весь в веснушках, своей самоуверенностью он с первой встречи не понравился Рики. Дик Дейвис, мальчик с соломенными волосами и затравленным взглядом, был напичкан всевозможными сведениями, которые, впрочем, не помогли ему в учебе. Он был студентом «Равенкло». И наконец, Эди Боунс, внешне ничем не примечательный шатен, был хорошо известен всем, кто позволял себе любое отступление от правил, ибо читал нотации по призванию. Даже его отзывчивость, за которую он попал в «Хуффульпуфф», не могла расположить к этому моралисту.

Четверо хмуро переглянулись.

— Надо же, какая встреча! – произнес, как и следовало ожидать, Артур Уизли; он был самым непосредственным из собравшихся. Остальные, пожалуй, предпочли бы разойтись, даже не поздоровавшись.

Для Рики из всех студентов других колледжей не было типов неприятнее; хотя нет, в «Гриффиндоре» был. Он знал, что остальные испытывают подобное же чувство к нему и друг к другу. Пожалуй, менее всего его раздражал Дик, для неприязни к нему не было особого повода, кроме того, что она возникла и копилась постепенно после вполне дружеского знакомства; а нет, однажды Дик рассказал о нем кое‑что, и вообще он был просто занудой. Хуже дело обстояло с Боунсом, который несколько раз ловил Рики и считал себя вправе его отчитывать, тот еще праведник. Артур Уизли шпионил за Рики для Поттера, причем на редкость бестактно, поддерживал выступления Филипса против «Слизерина» и вообще был просто нахалом. Эди не выносил его за то же самое, в отличие от своих брата и сестры, которые также учились в «Гриффиндоре» и предпочитали Уизли с приятелем родному брату. Артур тоже не жаловал Эди, отчасти в ответ на аналогичное отношение, а скорее потому, что был любителем нарушать правила вместе со своим приятелем Ральфом Джорданом. Еще до распределения Дик дурно отзывался о «Хуффульпуффе», «где одни тупицы», но попав туда, Эди, естественно, придерживался иного мнения. Кроме того, забава Артура однажды привела к тому, что Дик упал с метлы и чуть не разбился. Вот таким образом все четверо, будучи каждый истинным представителем своего колледжа, не выносили друг друга.

— Встреча так себе, — без особого дружелюбия ответил Рики.

Все трое в знак согласия приглушенно фыркнули, и получилось очень громко.

— Как поживает Ники? – поинтересовался Артур у Эди. Он проявил максимальную бестактность, свойственную «Гриффиндору», спросив худшее из того, что мог: Ники был тем самым братом Эди и гордостью «Гриффиндора», спортивным комментатором.

— У него и спроси! – вспыхнул Эди.

Тем временем Рики и Дик, торопясь покинуть туалет, самым дурацким образом столкнулись в дверях, и – обменялись взглядами, ясно сказавшими обоим, что никто не собирается пропускать другого вперед. Рики возмутился тем больше, что был уверен – любого другого Дейвис пропустил бы спокойно.

— Что, слишком толстые? – насмешливо произнес за спиной Уизли.

— На себя посмотри! – надменно бросил Дик.

— Не остроумно, балда! – проинформировал Рики.

— Дураки! Как некоторые магглы. Мне стыдно за ваше воспитание, — не преминул вмешаться напыщенный Эди.

И тут Рики впервые в жизни понял, как сильно отличаются потомственные маги от тех, кто вырос в маггловском мире. Перепалка взбесила его не меньше, чем других; и он тоже развернулся назад, лицом к оставшимся. Однако остальные трое автоматически сделали то, о чем он даже не вспомнил: выхватили свои волшебные палочки.

Упомянутый инструмент самого Рики в этом момент, увы, находился в сумке вместе с другими его вещами. Заметив, что он не готовится к дуэли, трое вперили в него раздраженные взгляды. Просить их подождать, пока он сбегает за палочкой, было немыслимо. Нет, Рики не приписывал им несуществующих пороков, отдавая должное – никто из присутствующих не напал бы на него, пока он безоружен. Но снисхождение чистокровных колдунов к тому, кто забывает порядки этого мира, для самолюбия Рики было невыносимо. Он‑то не считал хватание за палочку по любому поводу проявлением большого ума.

И вдруг его осенило.

— Мы ведь терпеть друг друга не можем, верно? – восторженно спросил он, переводя сияющий взгляд с одного на другого.

— Да, — хором выпалили Эди и Артур, прежде чем успели опомниться. А тогда Артур насупился, а Эди, изобразив возмущение, попытался возразить и обосновать свое поведение.

— Я просто хотел остановить Уизли, — неубедительно солгал он.

— Да тебе самому нужен тормоз, — отплатил Уизли.

Один лишь Дик удивлялся странной реакции Рики.

— Можно подумать, наше теплое отношение тебя радует, — сказал он.

— Ага. Это здорово, — с подчеркнутым энтузиазмом согласился Рики.

Оставив свои пререкания, Уизли и Боунс недоуменно воззрились на него.

— Хорошая возможность тренировать волю, — пояснил Рики. – Мне будет сложнее отнестись к вам хорошо, раз вы мне не нравитесь.

— А я вовсе не просил тебя ни о чем подобном. Обойдусь, — сказал Артур Уизли.

— Вот поэтому ты такой тупой, — от души припечатал Рики. – А я желаю совершенствоваться, для чего абсолютно не нуждаюсь в твоем разрешении. Не надо большого ума для скандалов. Но только слабаки идут на поводу у отрицательных эмоций и тратят нервы на то, что того совсем не стоит… Правильно, Эди, убери ее!

Эдгар Боунс помедлил, прежде чем спрятать, как собирался, палочку в карман, неприязненно глянув на Рики.

— А ведь если разобраться, никто из вас ничего плохого мне не сделал, — честно признал Артур.

— Кому бы это нужно? – съязвил Рики. – Так вот, вместо того чтоб потакать дурным наклонностям, которые у меня вечно высматривает наш дорогой крестный, я решил с ними бороться. Мой отец сказал, что без усилий воли не добиться великих свершений.

Артур скептически усмехнулся, Эди выглядел совершенно обалдевшим. Неожиданно выступление Рики поддержал Дик.

— Это точно, — сказал он. – Лучше всего это подтверждает история нашей школы. Основатели «Хогвартса» далеко не во всем были согласны друг с другом, но они умели договариваться. Между прочим, вначале они, несмотря на разительную несхожесть характеров и вкусов, были очень дружны между собой. Если бы они грызлись и выясняли, кто правее, скорее всего «Хогвартс» бы не существовал. И впоследствии в трудные времена школа сохранялась благодаря единству колледжей, которые сплочались, невзирая на разногласия.

— Что, совсем невзирая? – удивился Рики. Весь его опыт говорил, что принадлежность к колледжу – это такая визитная карточка, которую не вдруг выбросишь. Вековая антипатия колледжей к «Слизерину», презрительное снисхождение к «Хуффульпуффу» – по мнению Рики, даже угроза Темного Лорда не могла затмить все это, что бы там ни говорил Дик. Даже он сам, хотя и не принадлежал от рождения к миру магов, чувствовал в себе силу предубеждений; может, если бы не намерение изменить свое отношение к магии, и не стал бы сейчас объясняться с этими тремя.

— Между прочим, да, — подтвердил Артур. – Попроси дядю Гарри, он тебе расскажет.

Рики представил, в какой восторг придет Поттер, если он его еще о чем‑нибудь попросит. И с него тоже хватило общения с Поттером; Рики все больше раздражала скрытность крестного и его опека вместо того, чтоб честно предупредить, чего именно ему следует остерегаться.

— Впрочем, вне школы вообще неважно, какой колледж ты закончил, — добавил Уизли. — В анкетах о приеме на работу данный пункт отсутствует, вот. Я слышал, что люди, которые в «Хогвартсе» враждовали, потом нормально ладят.

— По–моему, «Слизерин» за версту видно, — покачал головой Дик. – Такие напыщенные.

— Ну, не скажи, — с внезапной горячностью возразил Артур. – Моя тетка Пэнси закончила именно «Слизерин».

— Обалдеть! – недоверчиво бросил Эди. – Никогда б не подумал. Она ведь дважды награждена Министерством. Подумать только – из «Слизерина», и выбрала такую профессию! Международная премия в области целительства!

— Ну, дело в том, что ее друзья пару раз неудачно сцепились с командой Гарри Поттера и дяди Рона, — улыбнулся Артур, — ей после этого приходилось их чинить. Кстати, они учились на одной параллели и абсолютно друг друга не выносили. Когда дядя Джордж, он старше, вздумал на ней жениться, дядя Рон клялся, что сбежит из дома или убьет обоих, а дядя Фред собирался взорвать себя на фирменной петарде фамильного производства, лишь бы не быть свидетелем такой катастрофы. Ничего, нормально живут, только дядя редко видит ее дома – она действительно очень честолюбивая дама.

— Редкие встречи препятствуют разочарованию, — философски заметил Дик. – Она ведь возглавляет отдел бытовых проклятий? Я там как‑то был.

— Они процветают благодаря домовому эльфу, которого подарил на свадьбу сэр Драко Малфой, — продемонстрировал осведомленность Эди. – Интересно, как принял такую щедрость твой дядя Джордж, мне всегда казалось, они не очень.

— Он‑то ничего, а вот жена сэра Драко возмутилась. Ведь дядя с тетей повесили на него всю работу по дому. Но сэр Драко в тот раз не стал ее слушать; сейчас уже не рискует. А его отец сказал ей, что для эльфа лучше вкалывать за десятерых, чем стресс от близкого соседства с ней.

Рики поморщился – имя Малфоя он однажды слышал от Френка Эйвери.

— Ей жалко эльфа?! – переспросил он. Он знал только, что эльфы почему‑то выполняют работу для магов, убирают, пакуют вещи, застилают кровати, но ни разу лично не встречал ни одного эльфа. Маги, насколько он понял, относились к домовым так, будто их не существует.

— О, она их так жалеет! Основала общество защиты, — Эди прервался, и все трое собеседников захихикали. — Кстати, они тоже странная пара: слизеринец и гриффиндорка.

— Говорят, они женились, чтоб отмазать от неприятностей его папашу – он же почти засыпался как Упивающийся смертью. Но, приняв в семью маглорожденную, Малфои доказали свою лояльность, – сказал Дик.

Странное законодательство магов поразило Рики. Хотя, колдунов по сравнению с нормальными людьми было немного, и всякие семейно–родственные дела в тесном кругу могли иметь значение.

— Вранье! Я видел обоих, — возразил Эди. – Не знаю, зачем они женились, но выглядят счастливыми.

— Конечно, вранье, — неожиданно согласился Артур. – Сэр Драко тоже мой дядя, по маминой линии. Про моих родителей тоже, кстати, постоянно все сплетничают, из‑за того, что отец в Румынии со своими драконами, мама пропадает на работе, а я живу с дедушкой и бабушкой. И бабуля говорит, что некоторым просто от скуки охота языки почесать.

Артура определенно задевала эта тема.

— А твои кузины на будущий год идут в школу? – спросил у Уизли тактичный Эдгар Боунс.

Рики поражался, насколько чистокровные обожают перебирать общих знакомых. Так было каждый раз, как несколько человек собирались вместе, и он понятия не имел, как это остановить. Чехарда имен и фактов начинала надоедать ему.

— Да, и тетя Пэнси расстраивается, а дядя Джордж ликует, потому что эти точно попадут в «Гриффиндор».

— А откуда ты так много знаешь о семье Артура? — спросил хуффульпуффца Рики, который устал от сплетен.

Эди отвернулся и притих.

— Ну давай, скажи. Чего тут стесняться? – сдвинул брови Артур, явно забавляясь смятением Боунса.

— Я не привык, в отличие от некоторых, выпендриваться, — буркнул Эди.

— Да все и так знают. В нашем‑то кругу, — закатил глаза Дик.

— Нет, только такие зануды, как ты, — проворчал Эди.

— О чем вы? – не понял Рики.

— Эдгар, Ники и Лаура – племянники Гарри Поттера, — объяснил Артур Уизли. – То есть, его жены, но это все равно. Кстати, она закончила «Хуффульпуфф». Странно, что ты этого не знаешь, — добавил он.

— Не желаю, чтоб на меня таращились и просили достать автографы, — вдруг отрезал Эди.

— Я не буду, — от чистого сердца пообещал Рики, глубоко потрясенный этой новостью. «Как тесен, оказывается, волшебный мир!». Но скромность Эди действительно поражала; впрочем, наверное, его этим так достали, что по доброй воле он не стал бы просвещать человека, который вдруг не знал о его родстве со знаменитым Гарри Поттером.

— А твоя другая тетка из «Равенкло», и она немного того, — решил расквитаться за разоблачение Эди.

— Ты на что намекаешь?! – возмутились одновременно Дик и Артур.

— А вам, господа, не кажется неприличным обсуждать в моем присутствии людей, которых я не знаю? – вежливо поинтересовался Рики.

— Да, конечно, мои родственники тебя не касаются, — опомнился Артур. – Так что ты там говорил о…

— О закалке воли, — едва вспомнил сам Рики. – Значит, никто не возражает, что представители разных колледжей в состоянии терпимо относиться друг к другу, — следующая фраза далась ему с трудом, — так что не очень удивляйтесь, если я кому‑нибудь из вас вдруг да сделаю что‑то хорошее.

Он взялся за дверную ручку, собираясь уходить.

— Ты куда это собрался? – возмущенно окликнул его Артур.

— А что? – не понял Рики.

— Думаешь, один такой крутой? Я, может, тоже хочу.

— И я так думаю! – поддержал Эди. – Не ты один хочешь совершенствоваться.

Дик внимательно изучал собственные ногти.

— Ну и пожалуйста, — разрешил Рики, но внутренне был недоволен. Не хватало ему принимать благодеяния от кого‑нибудь из этих.

— Сомневаюсь, чтоб у вас двоих пошло дальше болтовни, — неожиданно изрек Эди. – Как вы докажете, что выполните задуманное?

— Клятва, — неожиданно вмешался Дик. – Сторонники Вы — Знаете — Кого и члены ордена Феникса давали клятву. Члены Общества защиты Поттера ставили свои подписи…

— Обойдемся без бумажек, — поморщился Рики, как всегда не стремясь копировать факты биографии дорогого крестного. Кроме того, контракт, подписанный в туалете, не вызывал солидных ассоциаций. – Не собираюсь иметь дело с людьми, которым нельзя поверить на слово.

Молчание отчетливо выявило покачивание и стук колес по рельсам. Кажется, дело принимало серьезный оборот. Рики не планировал вовлекать кого бы то ни было в реализацию собственного решения, и впервые подумал, что это может вылиться во что‑то грандиозное.

— А что мы можем пообещать друг другу? – резонно поинтересовался Артур.

— Конфетки тебе каждый день дарить, не жди, не буду, — сказал Рики.

— А это правда, что из‑за тебя весь «Слизерин» не ест шоколадных лягушек? — полюбопытствовал Дик.

Указанный подвиг за Рики действительно числился. Он не мог видеть, как кусают шевелящихся созданий, и привил как‑то раз и навсегда свое отвращение товарищам по колледжу. Он гордо кивнул Дейвису.

— Ну, нас тут четверо, — Эди был серьезен как никогда и не думал отвлекаться, — если, конечно, Дейвис, ты согласен представлять «Равенкло».

Дик побледнел и закусил губу, но кивнул в знак согласия.

— Итак, все четыре колледжа. В чем заключается тренировка воли?

— Ну, — Рики припомнил слова папы, — пробовать понимать несимпатичного субъекта, сочувствовать, если выпадет возможность – и помогать. Предполагается, что после этого отношение улучшится.

— В чем именно помогать? – подал голос Дик Дейвис. – Не во все же дела соваться?

— Что ж, — вновь осенило Рики. – Мне понравилась твоя легенда о «Хогвартсе». Наше объединение будет направлено на сохранение мира и установление нормальных отношений между колледжами.

— Возможно, благо школы сможет объединить нас лучше, — согласился Боунс. — Мы будем называться… Клубом Единства.

— Ого, — одобрительно вздохнул Артур Уизли. Лица собеседников сияли, Рики чувствовал в себе и видел в зеркале то же. Происходящее было необычным и приятно волновало.

— Что нужно говорить? – нетерпеливо спросил Эди Боунс.

— Вначале соединим руки. Так делают во всех фильмах, — припомнил эффектную подробность Рики.

Никто не возражал.

— Я буду говорить, и если вы согласны, кивайте. Если против, выдергивайте руку. Каждый может добавить что‑то свое. Начнем?

— Да, — сказал Боунс.

— Итак, клянусь способствовать миру и укреплению дружественных отношений между колледжами «Хогвартса», — это было легко, все согласились, — клянусь стараться понять других членов Клуба, — припоминал Рики, — клянусь оказывать им необходимую моральную поддержку, — снова кивки, уже немного недоуменные; Рики чувствовал, что его заносит, — исполнять обязанности друга, — кивки, Рики умолк.

-…и не стесняться самому просить о помощи, если это будет необходимо, — подхватил паузу Эди; автоматический кивок, сцепленные руки слегка задрожали. После этого эстафета вроде как пошла по кругу, и следующим был Артур.

— Ну…Клянусь, что никогда соперничество любого рода не станет основанием нарушить данную клятву. Никто из нас не выдаст другого, если только для спасения жизни, — кивки, внимание переместилось на Дика.

— Можно говорить, да? Тогда пусть наш Клуб будет закрытым. Надеюсь, у меня хватит воли, чтоб выдержать вас, а больше – это уж слишком!

Это заявление не встретило никаких возражений.

— Все? – уточнил Рики.

— Достаточно, — вздохнул Артур.

Мальчики отпустили руки, и постепенно таинственная атмосфера заговора начала рассеиваться. Четыре не симпатизирующих друг другу школьника неловко переглянулись.

— Ну, счастливо, — и Артур скрылся за дверью.

— Надеюсь, не будет повода об этом вспомнить, — пробубнил Дик и тоже удалился.

Эди пропустил Рики вперед и вышел следом. Рики вернулся к сундуку и попытался его поднять.

— Помочь? – спросил Эди.

— Да, пожалуйста, — воспользовался Рики, хватая метлу. – «Молния» – хорошая модель? – спросил он.

— Да. Дядя Гарри мне тоже подарил такую после окончания первого года, — сказал Эди. – И Артуру, они вместе выбирали. У него самого, у дяди, с этой маркой связаны дорогие воспоминания.

Рики обалдел от этой новости. Так вот, значит, как все обстояло на самом деле! Просто схватил оптом в охапку, раздарил кому надо, и отвязался на год вперед от всех родственников и прочих! Щедрость, внимание и забота – визитная карточка дядюшки Гарри. А Рики еще думал, он специально для него старался ко дню рождения.

Мимо протиснулся Ники Боунс.

— Ники, не поможешь дотащить? – обратился к нему Эди.

— Еще чего! – недовольно покосился спортивный комментатор и пошел себе дальше. В прошлом году он был гораздо отзывчивее – но тогда Рики еще не был зачислен в «Слизерин».

— Не подумай, что он плохо воспитан. Просто у него… проблемы, — извиняющимся тоном произнес Эди и, заметив, что Рики заглядывает во все купе, сменил тему: — Ты ищешь Нигеллуса?

Он угадал, но Лео, друга Рики из «Слизерина», в этом вагоне не оказалось.

С трудом перетащив в соседний вагон сундук, они собрались передохнуть, но тут началось кое‑что непонятное. Навстречу им шла Эльвира – староста «Слизерина». Она еще издали улыбнулась Рики, а в этот момент из купе в середине вагона вышел Ники Боунс. Чуть не сбив ее с ног, он было чертыхнулся, но осекся. Эльвира отшатнулась.

— Здравствуй, Паркинсон, — сказал Ники очень вежливо.

— Здравствуй, Боунс. Смотреть надо, куда идешь, — попеняла Эльвира, глядя в сторону. Рики помнил, как она назвала спортивного комментатора совершенно невыносимым – за его «объективность» в оценках игры своей и остальных команд, причем особенно от него доставалось слизеринцам.

— Постараюсь, — согласился Ники. – Хорошо провела каникулы? – продолжал он.

— Не жалуюсь. А вы как? – обратилась она к Рики и Эди.

— Прекрасно. Эльвира, ты не знаешь, где Лео? – спросил Рики.

— Через два вагона отсюда. Вам не тяжело? – забеспокоилась староста.

Рики хотел сказать, что нет, но ему не удалось вставить ни звука.

— Давай я отнесу, — предложил Ники и обратился к Эльвире, — если, конечно, ты покажешь дорогу.

Эльвира кивнула, не скрывая растерянности.

— А с чего это вдруг? – спросил Рики.

— Сам хочешь тащить? — сердито зыркнул Ники, схватил сундук и более не обращал внимания на второкурсников.

Дальнейшее напоминало игру в догонялки: Эльвира неслась вперед с такой скоростью, будто за ней гнался завхоз Филч; Ники следовал по пятам, а Рики и Эди приходилось чуть ли не бежать.

— Почему он сейчас согласился? Что на него нашло такое? – спросил Рики у однокурсника.

— Ты дал клятву?! Так не любопытничай и помалкивай! – шепотом отрезал Эди.

Возле нужного купе Ники осторожно поставил сундук на пол.

— Спасибо, — сказал Рики. Но почему‑то никто не спешил расходиться.

— Это… было очень любезно с твоей стороны, Боунс, — сказала Эльвира и, бросив на ходу, — меня ждут в вагоне старост, — умчалась чуть ли не бегом. Ники волком глянул ей вслед, пробормотал что‑то крайне недовольное, развернулся и зашагал обратно; Эди поспешил за ним. И только тут Рики пришло в голову, что наверняка тащить сундук вручную было необязательно; невозможно, чтобы у магов, бездельников и лентяев во всех бытовых делах, не оказалось предусмотрено соответствующего заклинания на сей счет.

Пожав плечами, Рики отодвинул дверь и наконец‑то оказался в компании своего друга.

Судя по обилию вещей, они делили купе с кем‑то еще, но в данный момент внутри находился только Лео, занятый любимым делом – он читал, и Рики сразу вспомнил о взятых специально для него нескольких книгах. При звуке открывающейся двери он не сразу поднял голову, и приветствовал Рики очень сдержанно – улыбнувшись с некоторым беспокойством.

— Откуда ты? Я решил, что опять с тобой что‑то стряслось как всегда, — сказал он.

Через несколько минут друг удостоверился в правильности своих опасений, а Рики пожалел, что честно рассказал о причинах задержки.

Лео был в шоке от подобной неосторожности. Он сразу вспомнил все авантюры, в которые раньше пускался Рики, и заявил, что на сей раз Рики превзошел сам себя.

— В такое ввязаться! Ты хоть понимаешь, что это значит?! Взять на себя такие обязательства без всякой необходимости! Теперь ты будешь отрабатывать взыскания с Уизли и Джорданом, ловить нарушителей для нотаций Боунса, и еле как сдавать экзамены, как Дейвис!

— Ничего подобного, — пробубнил Рики, начиная осознавать, что Лео в чем‑то прав.

— Повесить на себя отношения между колледжами! Наш директор не такой энтузиаст! Нет, все‑таки удивительно, что ты не в «Гриффиндоре»!

— Не надо оскорблений, — возмутился Рики.

— Вот, сам признаешь! А знаешь, чем основная разница между слизеринцем и гриффиндорцем? Слизеринцам важно уберечь себя от неприятностей, а гриффиндорцы наоборот, ищут на свою попу приключения. О Мерлин! Три самых странных типа на параллели!

— Не считая меня, — скромно сказал Рики.

— О да! Я не зря пришел в ужас, получив это жуткое письмо от Селены о покушении. Наверное, эти летние события так на тебя повлияли. Никакой осторожности!

Через некоторое время Лео переключился на конструктивные планы на предмет того, как отмазаться от непредусмотрительно данной клятвы в случае, если кто‑нибудь из участников вздумает злоупотреблять помощью.

— Замучай их просьбами, они сами отстанут.

— Лео, мы не будет заниматься ерундой! Это серьезно! – не выдержал Рики. – Я от них не в восторге, но принять других намного проще, чем смириться с новыми и полностью отказаться от старых планов…

Он пересказал разговор с отцом после получения метлы. Для Лео дилемма Рики относительно предпочтения того и другого мира была не нова.

— Я с самого начала знал, что это серьезно, — наконец сказал друг, покачивая головой. – Только ты вряд ли понял, насколько. В мире магов дать клятву – значит выполнить ее или быть проклятым. Так что ты теперь пожизненный член этого вашего Клуба – по крайней мере, до конца школы точно.

Правда, Лео немного успокоился, когда выяснил, что пока не намечено никаких конкретных мероприятий.

Когда собственное недовольство, наконец, надоело Лео, он предложил:

— Может, поищем Селену? Она заходила недавно. Хочет познакомить тебя с племянником.

— Что? – удивился Рики.

— Да, ее вторая сестра давно закончила школу; между прочим, и какой‑то другой племянник, по–моему, тоже. Селена так гордится! – слегка усмехнулся Лео.

— Сложно представить ее в роли тетушки. У меня есть несколько, я знаю, — сказал Рики. – Любопытно, конечно, взглянуть.

— Только подождем, когда вернется кто‑нибудь. Не хочу оставлять вещи без присмотра.

— А кто вообще тут? – поинтересовался Рики.

— Билл Кеттлборн, а еще Генри и Тиффани. У них навалом вещей, и представь, они завели котенка. Ужас, как он рычит! Какая‑то особая порода, с голубыми глазами. Кстати, — Лео указал на верхнюю полку, — Веста, моя сова. Хотел тебе сразу показать, но забудешь тут, — он вновь покачал головой.

Снизу клетку было плохо видно, но когда Рики надумал залезть, Лео остановил его, сказав, что пока сова спит, и не надо нарушать тишину, которой он дождался с таким трудом. Вместо этого он показал Рики свою новую метлу – иной марки, чем подарок Гарри Поттера. Похоже, его родители от счастья, что он – лучший ученик параллели, не отказали ему ни в чем.

Метла Лео называлась «Серебряная стрела». Какое‑то время он расписывал сравнительные достоинства обоих метел, когда, наконец, пришел Роберт Бут.

Боб был слизеринцем, все родственники которого обучались в других колледжах. Это обстоятельство служило для него источником постоянного дискомфорта и отдаляло как от семьи, так и от одноклассников. Он не стремился выделиться, как‑то проявить себя, и за год проживания в общей спальне Рики не узнал о нем почти ничего.

— Можно, я тут у вас посижу? – попросил он. – А то в моем купе Френк уже несколько раз повторил, что в этом году «Слизерин» точно должен получить кубок. Толпа ходит туда–сюда, я устал слушать.

Лео охотно позволил ему остаться, поручив приглядывать за вещами, и наконец они отправились на поиски Селены Олливандер.

— Вроде бы здесь. О, черт! Полно девчонок из «Хуффульпуффа», — сказал Лео.

Они переглянулись, как бы спрашивая друг друга, стоит ли компрометировать Селену общением со слизеринцами. Лео все же рискнул постучать и, заметив их через стекло, Селена вышла в коридор. Соседки уставились вслед.

Ее волосы были аккуратно перевиты лентами, и она уже надела форму «Хогвартса» и значок колледжа. Следом за ней охотно выскочил незнакомый мальчик так же в робе, но без значка.

— Рики! Я думала, ты опоздал. Все нормально?

— Абсолютно, — поджав губы, ответил Лео.

— Ничего не случилось, я просто успел в последнюю минуту, — твердо произнес Рики, видя, что Селена правильно истолковала позу Лео и начала беспокоиться. – Мне, наверное, не стоило писать такое письмо.

— Нет, наоборот! Мой дед что‑то знал, до меня дошло урывками, и если б ты не объяснил, я бы больше волновалась, — Селена притянула за рукав мальчика и представила: — Это Сирил Стенли – мой племянник.

Рики глянул на него с интересом. Он был нисколько не похож на золотоволосую круглолицую Селену, и сложно было догадаться, что они состоят в родстве. Мальчик живо напомнил ему себя самого год назад. Пока он был еще просто ребенком – хотя уже сегодня станет представителем своего колледжа со всеми штампами и предубеждениями. Но сейчас невозможно было угадать, в какой колледж он попадет. Кстати, представленные ему как слизеринцы не вызвали в нем особого восторга, и он недоуменно поглядел на Селену. Та смутилась, но Рики и Лео быстро распрощались.

— Надеюсь, ты не будешь ей жаловаться на мою неосторожность? – спросил Рики.

— Я – нет, а вот Боунс ей в скором времени все расскажет. Смею предсказать, насколько я знаю Селену, она будет счастлива.

— Надо же! Неужели Макарони и Нигеллус? – раздался насмешливый голос из купе, мимо которого они проходили.

На пороге появился гриффиндорский враг Рики – Энтони Филипс.

— Как? Филипс! Разве ты не в психушке? – с тем же фальшивым изумлением приветствовал его Рики. Лео прыснул.

Рука врага метнулась к палочке, но остановилась на полпути.

— Скажи, а герою Поттеру не стыдно за крестника, который в «Слизерине»? – поддел Филипс. Похоже, эта реплика была заготовлена заранее, но предыдущее предположение Рики все же вывело его из себя.

— Наоборот, он мной гордится. Гоночную метлу подарил, — похвастался Рики.

— Филипс, вместо того чтоб приставать к людям, лучше почитал бы, — вмешался Лео. Рики поймал себя на мысли, что это замечание было очень похоже на стиль Эди Боунса.

— Лео, ты ждешь слишком многого. Для этого надо уметь читать, — напомнил Рики.

— Твое остроумие не помогло «Слизерину» в прошлом году, — проигнорировав намек, перешел к любимой теме Филипс. – А в этом, клянусь, мы вас размажем.

Рики почему‑то не был слишком подвержен подобным мечтаниям, однако столкновение с Филипсом всякий раз пробуждали в нем слизеринский патриотизм. Пока он обдумывал, что бы такое ответить, Лео посоветовал:

— Ты здорово поможешь в этом «Гриффиндору», если не будешь высовываться.

— Что касается твоих высказываний насчет «Слизерина», то знаешь поговорку: «Собака лает, а караван идет»? Угадай, кто здесь ты? – ядовито улыбаясь, осведомился Рики.

— Я знаю, что ты – гадюка! – ответил Филипс.

— А ты – бездарный подражатель спортивного комментатора, — сказал Рики. Одновременно Лео потребовал:

— Рики, хватит тратить время на этого хвастуна. Пошли!

И тут в ногах молнией заметалось что‑то.

— Ловите ее! – завопил знакомый голос.

Забыв про Филипса, Рики и Лео сосредоточили все усилия на существе. Через несколько секунд в руках Лео извивался вздыбленный и явно рассерженный сиамский котенок.

— Надо же, охотники–укротители, — с издевкой произнес Филипс.

Тогда Лео резко выбросил перед собой руки, сделав вид, что кидает в его сторону котенка, который страшно зарычал. Филипс тотчас отступил и закрыл за собой дверь купе.

К ним подбежал одноклассник Генри Флинт, чьи руки были сплошь исцарапаны, а местами и покусаны. Котенок все так же был на в духе, и в скором времени Лео грозила та же участь.

— Привет, Рики! Это кошмар какой‑то. Тиффани совсем обнаглела – заставила меня ловить эту красотку, а она вырывается. Отнеси ее в купе, там хоть не сбежит.

— Она лезет к моей сове! – воспротивился Лео, но все же они отошли подальше от купе Филипса.

— Не может же она по поезду носиться! – простонал Генри.

— А ты ей ничего не сделал? Не щипал, не придавил? – спросил Рики.

— Мерлин упаси! Да ты посмотри на этого зверя! Я ее уже боюсь. Она постоянно из рук вырывается.

— Тогда ясно. Кошки не любят долго быть на руках, — понял Рики. — Постараюсь ее отвлечь от совы. Вернуться бы скорее.

Лео уже не возражал, он жаждал освободиться от разгневанного котенка. Он буквально отбросил ее от себя подальше, что вызвало испуг Боба Бута и возмущение Тиффани, сидящих в купе. Кошечка, в самом деле, тут же начала карабкаться наверх.

— Тиффани, не найдется поясок? И бумажка, — попросил Рики.

Кошка сорвалась при раскачивании вагона и тут же по новой повторила попытку.

— Руки Генри. При таких укусах нужен врач, — сказал Лео.

Тем временем Тиффани достала все необходимое и протянула Рики.

— Я найду старост, у них должна быть аптечка, — сказал Бут и чуть ли не убежал.

— Слинял. И правильно, — сказал Генри. – Эта зверюга уже всех достала. Билл не возвращался? – спросил он сестру. Та помотала головой.

— Как ее зовут? – поинтересовался Рики.

— Моргана, — гордо ответила Тиффани.

Котенок между тем потихоньку добрался до верхней полки, как вдруг сова, то ли заметив это, то ли проснувшись, пронзительно ухнула. Моргана с шипением отпрянула и скатилась на пол.

— Теперь смотрите, — сказал Рики и бросил на пол привязанный к веревочке бумажный бантик. Котенок насторожился, тут же забыв о своей прежней цели. Рики потянул веревку, бантик задвигался. Котенок изготовился, подождал, красивый прыжок – и бумажка оказалась крепко зажатой в лапках. Моргана ослабила хватку, чтобы начать грызть добычу, чем Рики воспользовался и выдернул веревку. Охота на «мышь» повторилась.

Остальные наблюдали за сценой с любопытством.

— Кошки так реагируют на движение. Маленький объект вызывает у них инстинкт погони, — объяснил Рики. – Это надолго отвлечет ее от любых безобразий. На, попробуй, — он предложил веревку Тиффани.

Та отрицательно помотала головой.

— Тиффани, это твоя кошка, и я не обязан развлекать ее, — сказал Рики.

— Сейчас выброшу ее в окно, и сразу станет спокойно, — пригрозил Генри.

Тиффани с тяжким вздохом поднялась, одарила брата неприязненным взглядом и взяла у Рики поясок.

— Генри, ты – чудовище, — заявила она.

— Ну конечно. Вообще, с кошкой была твоя идея. Я хотел сову.

— Обойдешься! Тебе метлу купили, поэтому я выбирала.

— Тебе бы тоже купили. Сама не захотела.

— Ну и что? – фыркнула Тиффани, наблюдая за котенком.

— А то, что родители были счастливы, когда мы ее увезли! Из‑за тебя нас выпроводили из дома! Вы не поверите, — обратился Генри к Лео и Рики, — она носится как угорелая и дерет когтями все, что ни попадя. Как думаете, если она в общежитии всю мебель перепортит, Снейп нас исключит?

— Не паникуй, — ободряюще произнес Рики. – Это еще котенок. Когда вырастет, станет спокойнее. Надеюсь, — добавил он, наблюдая за неугомонно энергичной зверушкой. Вообще Пит говорил, что сиамские кошки отличаются своеволием и злопамятностью, и Рики представлял, какое чудесное соседство его ожидает.

— Жить она будет с тобой! – заявил Генри.

— Вот еще! Нам пополам покупали. Через день, — заявила Тиффани.

Дверь отодвинулась, и появилась еще одна одноклассница – Дора Нотт. Только ее здесь и не хватало. Со свойственным ей любопытством она уставилась на интригующую сцену, которую представляли высокая полная вертящаяся Тиффани с котенком, прыгающим туда–сюда.

— Зайди или выйди, но закрой дверь, — приказал Генри.

Дора, конечно, присоединилась к компании.

— Что это ты делаешь? – спросила она у Тиффани.

— Очень весело. Хочешь попробовать? – тут же воспользовалась хозяйка.

Дора немедленно купилась. Рики снова рассказал ей о реакции кошек на движущийся объект. Дора обожала экспериментировать, и потому, вызвав немалые опасения Тиффани, тут же начала задавать вопросы типа «а что будет, если…». Рики как раз доказывал, что ни одна кошка в здравом уме не проглотит набор детской посуды, когда наконец пришел вызванный Бутом Марк Эйвери – староста «Слизерина». Марк был старшим братом Френка Эйвери — врага Рики, но это не мешало его объективности, более того, он не интересовался ничем подобным, и Рики относился к нему с симпатией и некоторым почтением. Марк покровительственно справился, как собравшиеся провели каникулы, а затем достал мазь, и через пару минут руки Генри были как новые. Уходя, Марк похвалил котенка и выразил надежду на его хорошее поведение, отчего Генри опустил глаза и скорчил рожу, а Тиффани засияла от радости; однако оба ответили «Да, конечно!».

Рики как следует рассмотрел сову Лео. Она была не очень большая и коричневая, я черными глазами – точками. Причем когда он поглядел на нее, она немедленно уставилась в ответ и так таращилась, пока он не смутился и не оставил ее в покое.

— Какая умная, — заметил он Лео.

Вскоре после этого проехала тележка с едой. Залезая в сундук за кошельком, Рики наткнулся на книги, которые обещал привезти для Лео в конце прошедшего учебного года. Это были образцы классического детектива, и Рики решил отдать их, пока не забыл. Что и сделал, как только доел тыквеченьки.

Совмещающая кусание и жевание с игрой бантиком Дора не обратила внимания, Генри и Тиффани, едва поняв, что книги далеко не магические, деликатно сделали вид, что ничего не заметили. Им был несколько присущ снобизм чистокровных магов, однако приятельские отношения с Рики и уважение к Лео как к лучшему ученику параллели и представителю старинного рода налагали определенные обязательства. Последний же вознамерился прочитать это немедленно, «пока еще нет никаких домашних заданий». Подобный интерес появился у него после приключившейся с ними в первом классе детективной истории.

Через некоторое время Дора устала возиться с котенком и ушла. Пока Генри и Тиффани препирались, кому играть с питомицей, та преспокойно свернулась клубочком на сундуке Лео и заснула. Остаток пути Рики провел очень спокойно, чтоб не сказать скучно, беседуя с Генри о метлах и квиддиче.

К тому моменту как поезд остановился, почти стемнело. Они быстро собрали вещи, Моргана согласилась залезть на руки к Тиффани, которая перед тем догадалась ее покормить, и ученики «Хогвартса» наконец покинули поезд.

Некоторое время они искали свободную карету, и наконец пришлось остановиться на той, куда их гостеприимно впустил справедливый Эди Боунс, чье благородство не позволяло ему в одиночку занять указанное средство передвижения; а так бы оно и вышло, потому что одноклассники Эди–праведника слишком хорошо знали, что в его присутствии не поговоришь о самых интересных вещах. Пока рассаживались, Лео успел сообщить Рики, что очень заинтересовался прочитанным, а потом уж было не до того, потому что котенок снова начал показывать свой нрав. Брат и сестра Флинт оставили опасные попытки удерживать ее, и Моргана металась по карете, прыгая на всех с выпущенными коготками и жалобно мяукая. Карета тряслась, подпрыгивая на ухабах, поддерживать светскую беседу в таких условиях было более чем проблематично. Взирая на этот кошмар молча, Эди наверняка сожалел о своем милосердии и неразборчивости в компании.

— Животные не любят перемен. Постоянная смена обстановки пугает ее, — предположил Рики, видя, что Тиффани вот–вот заплачет, и тогда брат, возможно, снесет ей голову. – Когда она привыкнет к замку…

— То разнесет его в клочья, — мрачно резюмировал Генри.

После такого заявления Эди, собирающийся что‑то сказать, лишился дара речи.

Из кареты Тиффани вышла первой, закутав Моргану в мантию и заявив, что вернется в Большой Зал не раньше, чем выпустит ее в общежитии, и пошла разыскивать старост в надежде узнать пароль. Ее попутчики вздохнули с облегчением. Стараясь избегать взгляда Эди, Рики выскочил следом за ней и, обернувшись, успел заметить, с каким вежливым интересом изучают друг друга Эди и Лео.

Неторопливо поднявшись по каменным ступеням, Рики оказался в освещенном факелами холле. Поток студентов направлялся в Большой Зал, и только Рики успел подумать, что ему предстоит провести здесь целый учебный год…

— Флинт! Эйвери! Макарони! Подойдите сюда!

Голос, который их позвал, был слишком хорошо знаком Рики, и это показалось ему очень странным в начале года, когда он еще ничего не успел натворить. Но тем не менее профессор Северус Снейп, завуч «Слизерина», сейчас стоял у парадной лестницы и ждал их.

Недоуменно кивнув Лео, Рики вместе с Генри отделился от толпы и направился в противоположную сторону. Почти одновременно подошел и Эйвери.

— Я хотел бы поговорить с вами, джентльмены. Это не займет много времени. В мой кабинет, — профессор повернулся к ним спиной и начал спускаться в подземелья.

Гадая, что на этот раз от него надо и какое отношение к этому могут иметь одноклассники, особенно Эйвери, Рики еще раз прочно удостоверился, что за все лето и в поезде не нарушил ни одного правила. Френк Эйвери недовольно косился на него, а Генри Флинт, похоже, мысленно все еще был с котенком.

В кабинете профессор предложил им сесть, а сам, согласно хорошо знакомой Рики манере, остался стоять и сразу начал ходить из угла в угол.

— Итак, джентльмены, — начал он, меряя шагами комнату, — год назад на этом столе стоял квиддичный кубок. Но увы, в прошлом году нас постигло жестокое разочарование, — Эйвери понурился, поскольку тогда устроил беспорядки среди болельщиков, но Снейп продолжал, не заметив этого, — кубок получил колледж «Гриффиндор», обойдя нас всего лишь на десять баллов. Как обидно!

Флинт и Эйвери горячо закивали. Подумав, Рики присоединился к ним, ведь в принципе он был согласен, только не переживал так уж сильно.

— Квиддичная команда нашего колледжа была полностью укомплектована, но теперь защитник закончил школу. В любом случае, приток свежих сил нужен, поэтому, как следует все взвесив, я принимаю вас в команду. Насколько мне известно, все вы получили новые метлы?

Профессор дождался подтверждающих кивков.

— Тем больше у вас шансов претендовать на участие в игре. Но пока в основной состав войдет только, — профессор помедлил, и, глядя на напрягшегося в ожидании Генри, Рики почти возненавидел Снейпа, когда тот сказал: — Эйвери. Завтра же поговорите с капитаном, Френк.

— Хорошо, сэр, — прошептал Эйвери, едва дыша.

— Флинт, Макарони, пока вы будете в запасе. Я предполагаю в будущем видеть вас загонщиками, но возможно, вам предстоит выйти как охотникам.

Лица Эйвери и даже Генри сияли восторгом, который Рики разделял ровно наполовину. Он прекрасно знал, какой популярностью пользуются играющие за свой колледж, и это не было ему безразлично. Впрочем, при этом Рики не увлекался квиддичем даже как зритель. Конечно, как всякий студент, он искренне желал победы команде своего колледжа, но это совсем не значило, что он стремится туда попасть, и даже не думал о такой возможности. Кроме того, распоряжение профессора он рассматривал главным образом с позиций того, какие оно налагает на него обязательства – сколько времени и сил это потребует. И вот тут сами собой возникали вполне обоснованные подозрения.

— Это большая честь, — вдохновенно добавил профессор, — так что я вправе ждать от вас… Что не так, Макарони?

— Ничего, сэр, — быстро сказал Рики, придавая голосу тон почти идиотского восторга. Возражать завучу было не только бесполезно, но и опасно, так как, скорее всего, тот счел бы это оскорблением. Может, Рики и отказался бы от высокой чести, но не в присутствии Френка Эйвери.

По дороге в Большой зал Генри и Френк оживленно строили планы и не обращали внимания на молчание Рики. Наконец, Френк о нем вспомнил и решил поддеть:

— А ты ведь никогда не играл, Макарони? Наверное, крестный просил зачислить тебя в команду?

О такой возможности Рики даже не думал, хотя теперь это представлялось вполне вероятным. Однако следовало немедленно отвечать, а уж потом обдумывать.

— Летаю я точно получше тебя, — сказал Рики.

Когда они вошли в большой зал, распределение уже почти кончилось. Рики заметил племянника Селены за столом «Гриффиндора» и порадовался, что не вел с ним разговоров о погоде. На лицах всех сидящих за столами светилось голодное ожидание.

Лео занял для него место, но Рики не успел рассказать о причинах вызова к завучу, хотя сияющий вид попутчиков должен был успокоить всех. Директор встал, чтобы, согласно глубоко чтимой в «Хогвартсе» традиции, дать сигнал к началу пира.

Дамблдор ничуть не изменился за лето, оставаясь с виду все таким же радушным старым чудаком.

— Добро пожаловать! – поприветствовал он и, изображая возмущение, добавил: — Чего же вы ждете? Налетай!

Блюда мгновенно наполнились едой, кубки – тыквенным соком. Вслед за всеми проголодавшийся Рики набил рот едой. Зашелестели застольные разговоры.

Генри с восторгом поделился своей огромной радостью с одноклассниками, за что Рики был ему благодарен, потому что сделать это сам он не решался. Ему стало вдруг неудобно из‑за того, что Лео не предложили того же, и казалось, новость из его уст будет выглядеть как хвастовство.

Но Лео, при всей наблюдательности Рики, не выказал ни капли зависти, искренне и с едва заметным снисхождением поздравив Генри и Эйвери. Тогда Рики поделился с ним своими сомнениями.

— Понять не могу, отчего меня взяли. Френк предположил, что по просьбе Поттера. Такое может быть?

Лео немедленно посерьезнел и наклонился к Рики. Его слова потрясли последнего.

— Да. На самом деле, половина людей попадают в команду «Слизерина» именно так. Родители спросили меня, обратиться ли им к завучу с такой просьбой, они же друг друга знают. Но я понимаю, что квиддич – это не мое, к тому же тренировки отнимают уйму времени. В нашей команде всегда есть запасные. Правда, можно самому обратиться, и могут взять, если хорошо играешь.

— Но Снейп не любит Поттера! С чего бы он выполнял его просьбу? – воскликнул Рики.

— Тише! Ну, во–первых, отношение к твоему крестному не распространяется на тебя; профессор вообще был к тебе очень снисходителен. А во–вторых, это хороший способ держать тебя под наблюдением. Меньше свободного времени – меньше шансов, что ты просто куда‑нибудь влипнешь или найдешь этот – сюрприз, оставленный Долоховым, о котором писала мне Селена.

На секунду Рики вдруг задумался – а хочет ли он найти это. Потом одновременно с Лео они подняли головы, очевидно подумав одно и то же, поскольку предметом их исследования стал учительский стол. Несомненно, новый преподаватель по защите от темных сил, назначенный взамен того, который чуть не убил Лео и не похитил Рики, должен был там находиться. Но вместо одного незнакомца неожиданно обнаружилось два.

Между директором и профессором Мак–Гонагол, завучем «Гриффиндора», сидел добродушного вида и оттого тем более подозрительный мужчина в темно–синей робе. На вид лет ему было не больше, чем Гарри Поттеру – тому недавно исполнилось тридцать. Он охотно отвечал на вопросы Мак–Гонагол и ностальгически улыбался.

Чуть дальше располагался человек, одетый, по словам Лео, в форму особого отдела Министерства. Его русые когда‑то волосы почти поседели, а глаза, глядевшие мягко, вместе с тем заставляли думать, что человек этот многое пережил.

Между тем Генри, нарадовавшись вволю, заметил, наконец, что Тиффани так и не появилась. Не было за столом и старосты Эльвиры — скорее всего, по вине котенка близнецов, с которым Тиффани не справлялась одна — решил про себя Рики. Он предложил Генри отнести им обеим что‑нибудь вкусненькое, пока осталось. Подождав несколько минут, Генри так и сделал. Набрав полную тарелку всевозможных тортов и пирогов, он направился к выходу из Большого Зала, продолжая ворчать по поводу глупого выбора сестры.

— Как ты думаешь, который из них будет нашим учителем? – спросил Рики друга.

— Отец называл имя, но я не помню, — поморщился Лео.

Через некоторое время их любопытство естественным ходом событий было исчерпывающе удовлетворено.

Когда все наелись, Дамблдор вновь поднялся, чтобы напомнить ученикам о правилах и прочих прелестях школьной жизни. После чего, поздравив всех собравшихся с началом учебного года, директор указал на сидящего рядом более молодого субъекта.

— А теперь позвольте представить вашего нового преподавателя защиты от темных сил – профессор Невилл Лонгботтм.

Громкие аплодисменты и перешептывания сказали Рики, что ему предстоит иметь дело еще с одним героем волшебного мира. Мистер Лонгботтом раскланялся и сел.

— А также, в связи с прошлогодними событиями, — продолжал директор, — Министерство магии прислало к нам своего представителя. Профессор Ремус Люпин, — кивнул он, и зал вновь огласили аплодисменты, — здесь для того, чтобы удостовериться в вашей безопасности.

Тот сдержанно кивнул, улыбаясь. Однако глаза выдавали тревогу.

— Ого! Он тоже был членом Ордена Феникса, как Снейп, – зашептал Лео на ухо, — поэтому под давлением Дамблдора в Министерстве дали ему работу. Хотя этого очень не хотели. Видишь ли, он – оборотень.

Рики рассеянно кивнул, полностью пропустив мимо ушей весь смысл сказанного. Конечно, он мельком отмечал все происходящее, но в основном его внимание было поглощено не новыми лицами, а кое–чем более информативным. Сощурив глаза, профессор Снейп все это время переводил взгляд с одного на другого, и улыбался. Но эта улыбка не выражала ничего, кроме откровенного ехидства.

Сытый и довольный, оставляя в прошлом первый день, полный великих событий и волнений, Рики поднялся из‑за стола «Слизерина». Он снова был в «Хогвартсе», вдыхал знакомую атмосферу. Учебный год начался.

«Дорогие папа и мама!

С радостью сообщаю вам, что я уже втянулся в школьные будни, и все тут идет своим чередом. Меня приняли в запас квиддичной команды моего колледжа, а вчера я узнал, что запасные не обязаны ходить на тренировки, если нет вероятности, что будешь участвовать в игре. Правда, в этот раз пришлось остаться с Флинтом, который все это обожает, но в другой раз я просто не пойду. Уроки пока не занимают много времени, разбираемся с тем, что задали на лето. Спасибо Питу за его оригинальные подсказки, до которых ни один волшебник не додумается. Флитвик и Стебль от ужаса дали мне по двадцать баллов. Мак–Гонагол сказала, чтоб я не валял дурака, но потом убедилась, что я все выполнил, и начислила таки – целых пять баллов. А профессор Снейп попросил задержаться после уроков и сказал, что в следующий раз наложит взыскание.

Да, кстати, у нас новый учитель по защите от темных искусств. Оказывается, мистер Лонгботтом – одноклассник Гарри Поттера, и по этой причине мне сложно называть его профессором. Он вполне симпатичный дядька и преподает хорошо, очень понятно. Вот только, во–первых, может оттого, что я не очень расположен к носителю этой должности, мне порой кажется, что он странно смотрит на меня. То ли с болью, то ли с ненавистью. Впрочем, наверное, это воображение. Во–вторых, профессор Снейп о нем, определенно, не слишком высокого мнения. Я относил в учительскую на второй день домашние задания нашего класса и слышал, как профессор спросил мистера Лонгботтома: «А ты справишься?». Тот ответил вежливо, вы знаете, он очень воспитан: «Я ведь уже преподавал», а профессор сказал: «Да уж, преподавал», и так скептически усмехнулся. Впрочем, потом наш завуч объяснил мне, что я не должен распространяться о его предубеждении, вызванном тем, что в школьные годы Лонгботтом был никаким зельеваром, и чтоб я учился у него как следует. А я правда хочу знать этот предмет как никакой другой, чтоб защитить вас, вот только нам пока дали один разоружатель. В прошлом году Упивающийся смертью обучил нас с Лео сложному заклятью, и теперь более простые даются почти сразу. Я хотел бы узнавать больше и сказал об этом профессору Снейпу, но тот заявил, что в таком случае мне следует направить избыток энергии на другие предметы, которые изучаются не так легко. Например, на его драгоценные зелья, в которых я добиваюсь «половины того, на что способен».

И еще – у нас в школе проверяющий от Министерства, некто Люпин. Так вот, его профессор Снейп тоже не жалует, и это видно всем. Тем прикольнее наблюдать, как они общаются. Этот Люпин, кажется, вообще бы к Снейпу не подходил, но обязанности… Он набрался наглости и явился обыскивать его кабинет на предмет сюрприза Долохова как раз тогда, когда у нас проходил урок – то ли чтоб не встречаться наедине, то ли чтоб показать ученикам заботу Министерства, а скорее все сразу. Профессор сказал, что вообще‑то это уже четвертый раз, и если предыдущие комиссии ничего не нашли, то чего он хочет? Он же извинялся и приволок кучу документов, и Снейп изучал их целую минуту! То обмахивался как веером, то как бы невзначай подносил к заду, а лучше всего, когда прикидывался, что внимательно читает, и цитировал вслух отдельные витиеватые фразы, а потом начинал хвалить Министерство. Люпин явно был ведом невероятными силой воли и чувством долга, хотя боролся с собой, чтоб не развернуться и не уйти. Какая это была сцена, когда Снейп вкрадчиво предложил‑таки пройти в его кабинет, а потом можно было услышать, как Люпин уговаривает Снейпа присутствовать при осмотре и клянется, что это просто формальность, а Снейп уверяет, что ему доверяет. Похоже, это какая‑то давняя история, долго они признавались друг другу в уважении. Наконец, Люпин сказал: «Северус, мы ведь не дети», а тот как рявкнет: «Тогда веди себя как взрослый. Выполняй, наконец, как следует свои обязанности и не мешай мне работать!», вышел и захлопнул дверь. Повезло, что зелье было в тот раз простое, а урок почти кончился. Он под горячую руку взыскания налагает только так!

Мой друг Лео запоем читает детективы, каждый час заставляя меня объяснять непонятные маггловские вещи. Пока он не очень носится с учебой, но я боюсь, книги скоро кончатся. По–моему, час библиотеки в день – норма.

Передайте мою бесконечную благодарность Питу за все его советы по кошкам. Дело в том, что мои одноклассники завели сиамского котенка, с которым трудно справиться. Точнее, она справляется со всеми нами: по утрам прыгает на кровати и лупит лапой по мордам, то есть по лицам, пока не проснемся. А вечером незадолго до отбоя начинает носиться по общей гостиной и прыгать на народ, так что все быстро расходятся по спальням, и Моргана безраздельно царит на освобожденных землях. Она очень умная и мстительная: обгадила сундук Билла Кеттлборна, который однажды пытался ее пнуть, и с тех пор Билл не разговаривает с Генри и Тиффани. Кроме того, она объявила войну за территорию той кошке, про которую я рассказывал Питу. Миссис Норрис теперь появляется в подземельях только в сопровождении завхоза Филча. К счастью, наверх наша Моргана тоже не выходит, и только так мы от нее отдыхаем. В будущем лучше делать домашние задания в библиотеке, где она не пытается играть с движущимся пером, а не в гостиной, но если не успеем, мы нашли выход: отвлекать ее «мышкой» по очереди.

А еще мы с Лео почти каждый вечер устраиваем гонки на метлах вокруг стадиона. В принципе никто здесь не запрещает летать в свободное от занятий время, но студенты до этого почему‑то не додумались. Лео недавно читал книгу по фигуры высшего пилотажа, но оставил ее дома и теперь ждет, когда родители пришлют. Причем велика вероятность, что вместо этого он получит уговоры вести себя осторожнее. И еще есть кое‑что, но об этом я напишу отдельно. В целом первая неделя прошла спокойно. Целую, ваш Рики».

Отправив письмо с совой Лео сразу после завтрака, Рики пошел на занятия. Первой в тот день была гербология, проходившая традиционно с «Гриффиндором». По непонятным причинам отношения стали ровнее; видя, что Уизли и Джордан – душа гриффиндорской компании – не выказывают неприязни, Филипс затаился. Лео и Ральф Джордан, ближайший друг Артура Уизли, с интересом рассматривали друг друга. После урока как‑то так получилось, что они вчетвером поднялись по лестнице – гриффиндорцам надо было на заклинания, слизеринцам – на трансфигурацию. Говорить было не о чем. Почти дойдя до развилки коридоров, где предстояло расстаться, они вдруг услышали совершенно немыслимый для «Слизерина» и, судя по виду Уизли и Джордана, для «Гриффиндора» разговор.

Там стояли двое из «Равенкло», и один из них был Дик Дейвис. Поскольку совместных уроков у «Равенкло» со «Слизерином» не было, Рики имел чисто умозрительные представления о неуспеваемости Дейвиса и потому был потрясен и возмущен.

Один из одноклассников Дейвиса, высокий смуглый равенкловец, о котором до сих пор знать было Рики без надобности, стоял вполоборота и, не глядя на собеседника, выдавал следующее:

— Я бы показал тебе, как это делается, но у меня минутки свободной нет, сам знаешь, теперь еще квиддич, но ты все‑таки обращайся, — покровительственная улыбка, — вообще, по–моему, очевидно, что Шляпа с тобой ошиблась…

Четверо замерли в едином порыве. Тот говорил еще что‑то в том же духе и не собирался прекращать. При этом Дик, странно застывший, никак не реагировал. Первым не выдержал Уизли, и Рики полностью одобрял его решение, когда, игнорируя говорящего, гриффиндорец требовательно окликнул:

— Дейвис! Можно тебя на пару слов?

Доброхот изумленно уставился на группу, одарил Дейвиса взглядом типа «С кем это ты водишься, а еще из «Равенкло»!», сказал «Не задерживайся, скоро звонок» и попытался хлопнуть по плечу, но Дик отшатнулся, и тот удалился. Дейвис с огромным нежеланием приблизился к ним.

— Скоро звонок, — повторил он.

— Какого Мерлина ему от тебя нужно? – сурово спросил Уизли. Дик неопределенно кивнул и промолчал.

— Кто вообще этот невозможный придурок? Потрясающе похож на Эйвери, такой самодовольный, — сказал Рики.

Уизли и Джордан уставились на него в изумлении.

— Тебе не нравится Эйвери? Он же такой активный. Борец за величие «Слизерина», — сказал Джордан.

— Мне не нравятся все, кто не уважает нормальных людей вроде моих родителей. Так кто он? — вновь обратился Рики к Дику.

— Вик Чайнсби, — ответил тот.

— Очень информативно. Впервые слышу.

— Насколько я помню, в пятерке лучших учеников параллели, — сказал Джордан.

— Шел вторым, — уточнил Лео, который был первым. Он не отрывал изучающего взгляда от Дика.

— Он лучший ученик в нашем классе, и еще его взяли в команду, — одними губами произнес Дик, разглядывая обои.

— Надо же, сколько добродетелей сразу, — вздохнул Рики.

— Это не причина терпеть его болтовню, — отрезал Уизли. – Чего он лезет не в свое дело?

— Но он прав, — с неожиданной горечью выдал Дейвис. – Я заслужил критику, а он – просто идеал «Равенкло».

— Что именно в нем? Скромность или душевная чуткость? – уточнил Рики.

— Сегодня на трансфигурации я был единственным, кого оставили повторять программу первого курса, и сломал обе булавки Гнущим заклинанием вместо того, чтоб их покрасить! – признался расстроенный Дик.

— Ух ты! А как это сделать? – заинтересовался Ральф Джордан.

— Даже если бы я стер в порошок сто булавок и ненароком спалил к черту весь кабинет трансфигурации вместе с мантией уважаемой Мак–Гонагол, все равно бы не позволил говорить, будто я не гожусь для своего колледжа. Из него получился бы фарш, — и Рики подумал, что Эйвери, постоянно делающий подобные намеки, этого когда‑нибудь дождется.

— Я не владею палочкой настолько хорошо! – обреченно прошептал Дик Дейвис.

— Без палочки, Дейвис! – назидательно пояснил Рики.

Гриффиндорцам такое решение пришлось по душе. Лео же презрительно поморщился и перевел разговор.

— Понять не могу, какого Мерлина ты столько сидишь в библиотеке. Что ты там читаешь, если…

— Это другое, — пробубнил Дик. – Звонок скоро, — повторил он.

— Звонок подождет! – отрезал Уизли таким тоном, что Рики тоже предпочел не перечить. – Так что другое?

— Когда я читаю, то отвлекаюсь от всего. Мне это просто нравится, — сказал Дик, немного оттаивая.

— А результат – это не так уж и важно, — закончил Рики.

— Если б я знал, как его добиться, — горячо произнес Дик. – Но Чайнсби прав – наверное, в моем случае Шляпа ошиблась.

— Ну, в «Слизерине» с такими рассуждениями делать нечего, — сказал Лео.

— И в «Гриффиндоре» тоже, — поспешно присоединился Ральф Джордан.

— Сам знаю, — вновь раскис Дейвис. – В «Хуффульпуффе» мне самое место.

— Между прочим, компания Эди со всеми его достоинствами, не говоря о Селене Олиивандер, куда лучше, чем этот твой Чайнсби. Кстати, честность – синоним глупости только для тех, у кого не хватает ума использовать собственный ум по назначению, — эту мудрую фразу Рики слышал на какой‑то вечеринки от одного из папиных знакомых, хоть и не был уверен, что сейчас воспроизвел ее дословно. Ему польстили изумленные взгляды остальных, определенно, к нему появилось некоторое почтение даже у гриффиндорцев. Но этого не хватило, чтоб пробить пессимизм Дейвиса.

— Наверное, я много себе позволил, назвавшись представителем «Равенкло», — сказал Дик.

— Поздно! – злорадно ухмыльнулся Уизли, как никогда напоминая завуча «Слизерина». Дейвис вспыхнул и потупился. – Давно думал, и теперь кстати. Нам нужно собраться. И поговорим о…

Дейвис протестующе дернулся.

— Ты не можешь отказаться, — напомнил Рики.

— Тогда – вчетвером! – потребовал Дик. – Без, — он оглядел Лео и Ральфа, — групп поддержки.

— Как хочешь, — холодно согласился Лео. – Ни я, ни Джордан не стремимся быть тебе в тягость. Я прав, Джордан?

— В этом, безусловно, да, — уточнил Ральф Джордан.

Звонок, на который столько надеялся Дик, наконец разнесся по коридорам.

— В субботу, это послезавтра, ведь все свободны. Только надо, чтоб нам не помешали, а то Норрис приведет Филча, и он не отстанет, пока не разгонит нас. А мы вряд ли скоро закончим, — задумался Артур Уизли.

— В подземельях миссис Норрис не появляется, — подсказал Рики. – Как насчет тупика дальше кабинета зелий? В два?

— Тогда до встречи.

— Как чудно, никогда не предполагал, — сказал Лео по пути к Мак–Гонагол, — он так усердно учит. В прошлом году я, признаюсь, считал его единственным серьезным соперником за первое место. Поздравляю – теперь ты стал нянькой.

Рики представлял это собрание чем‑то вроде развлечения, хотя Лео не ожидал ничего хорошего, уговаривал быть начеку и не делать глупостей, и даже порадовался, что там будет Боунс. На зельях он перекинулся парой слов с Эди, у которого обнаружились разночтения со временем встречи.

После урока Рики, как всегда в канун выходных, испытывал благостное предвкушение. Он медленно собрал сумку, пока Лео нависал над ним в нетерпеливом ожидании. Последними покидая класс, они прошли мимо того места, где сидел Френк Эйвери. Под столом валялся разровненный, густо покрытый чернилами кусочек пергамента. Проследив направление его взгляда, Лео предостерегающе дернулся.

— Вернется, если надо. Ты же не будешь оказывать ему услугу. Не подбирай с пола! Рики!!

В последнее время Эйвери вообще не сталкивался с Рики, появляясь в спальне только на время сна и вообще избегая участия в общих делах, которые создавала Моргана. Он не возился с ней, за что близнецы, и в большей степени, как ни странно, Генри, его презирали как ренегата. Признаться, Рики был доволен, что враг ушел в тень, и даже надеялся, что зачисление в основной состав квиддичной команды выветрит из его головы любимые идеи чистой крови.

Лео ни за что бы не стал смотреть, но Рики не мог совладать с собой. Он не только поднял, но и прочитал, и – уже не жалел об уступке в достоинстве. Мелко исписанная бумажка была озаглавлена: «Безупречный план избавления магического общества от позора нечистокровных. Часть1: «Хогвартс».».

Лео, которому он это ткнул под нос, отреагировал на удивление спокойно.

— Ну и чего ты ждал? Он же спит и видит чистокровный рай, вот и сотворил «поэму о грезах!», — говорил он, уводя Рики в коридор. — Хотя, если б можно было доказать, что он занимается этим на уроке профессора Снейпа…

Его мысль была прервана возвращением Эйвери, который чуть не столкнулся с Лео. Рики, углубившись в гениальный план, этого не заметил.

— Дай сюда! – потребовал враг тем же распорядительским тоном, каковой всегда использовал по отношению к Рики.

— Надо же! Можно узнать, где ты возьмешь крокодила, чтоб скормить ему Мел Хатингтон с подружками? – поднимая глаза, осведомился Рики. — «Равенкло» не такие тупые. И крокодил не согласится жить в озере – климат не тот.

— Но вдруг да девчонки захотят поближе познакомиться с крокодилом, — возразил Лео. — И вообще, чего ты придираешься? Такие мелочи – и великий план!

— Превратить перья в скорпионов? – продолжал Рики. – Если тебе повезет и убьешь кого‑нибудь, то попадешь в этот… Азкабан. А скорее всего, пострадает тот, кто ближе, а поскольку это будешь ты, то наконец‑то мы от тебя избавимся, слава тебе, Господи!

— Макарони, тебе это все не грозит. С твоими манерами ты в «Слизерине» долго не задержишься, — надменно молвил Эйвери и обратился к Лео: — А вот ты, Нигеллус, не чувствуешь, что пора образумиться?

— Рики, немедленно отдай ему трактат, — строго приказал Лео, — а то он, чего доброго, начнет восстанавливать это по памяти и потом вместо крокодила притащит в «Хогвартс» дракона.

— Правильно, чего мелочиться? Зачем ограничиваться нечистокровными, всех давай зажарь, — напутствовал Рики, торжественно вручая грамоту и улыбаясь. При этом внутри у него все клокотало, и наверняка куда сильней Эйвери, по которому это было видно.

Выйдя из подземелья, Рики был преисполнен ожидания.

— Только не слишком надейся на эту вашу встречу, — заметил Лео. – Эйвери – та проблема, которую нам придется решать своими силами. Другие колледжи тут ничего не смогут сделать.

Ровно без десяти два в субботу, вернувшись из библиотеки, Рики попрощался с Лео, который взялся за книгу, и ушел. Он прибыл вовремя – однако там уже были Артур Уизли и Дик Дейвис.

Дейвис стоял едва ли не по стойке смирно и глядел прямо. Уизли казался рассеянным.

— Ну вот, нас трое, — лениво протянул он. – Я как раз хотел сказать…

— Боунса нет, — указал Рики.

— И что, мы просто так поговорить не можем? – спросил Уизли.

Рики в принципе не возражал; Дейвис неопределенно пожал плечами.

— Вообще, мы ведь почти не знаем «Хогвартс», — сказал Уизли. – Ну даже замок, а что снаружи? Всю жизнь мечтал побывать в Запретном лесу. Дядя Рон столько рассказывал!…

— Куда там, — сказал Рики. – Я как‑то пробовал, но привратник меня прогнал.

— Ты пробовал днем, — со значением произнес Артур Уизли, — а надо ночью.

— Кому надо? – вмешался Дик.

— Да тебе! – вдруг рявкнул Уизли. – По–твоему, ты сможешь когда‑нибудь послать своего дружелюбного приятеля, как его там, короче, Само Совершенство, если останешься таким же благовоспитанным?

Закусив губу, Дейвис не нашелся, что сказать.

— Но для этого необязательно ходить в Запретный лес, — раздался как никогда ядовитый голос Эди Боунса. Вынырнув из тени на свет факела, он жестом попросил Рики посторониться.

— Так вот почему ты сообщил мне неверное время, — набросился он на Уизли. – Хотел обработать этих без меня!

— Точно, — нисколько не смутился Артур.

— Прости, ты что, предлагаешь нам всем смотаться в Запретный лес? – решился уточнить Рики. Лично у него раньше было такое желание; а на правила он плевал. Но когда Артур начал орать на Эди, что дядя Гарри побывал там уже на первом курсе, а на втором – без взрослых, слизеринец задумался. Он никогда не стремился подражать Гарри Поттеру, и пока поклонники последнего скандалили, поглядел на беспристрастного участника – Дика. И прочел в его лице нервное ожидание, смешанное, определенно, с любопытством.

Артур называл Эди трусом, Боунс настаивал, что Поттер полез в пекло не для забавы. Наконец Артур заявил, что они с Джорданом все равно туда пойдут.

— А вы не можете настучать! – добавил он.

Да уж, об этом он сам позаботился. Эди был рассержен и сбит с толку, Рики не знал, чего хочет, а Дик вообще молчал. Между тем Артур не торопился уходить.

— А что я получу от этого похода? – спросил Рики. Он просто не мог удержаться.

— Макарони, «Слизерину» свойственно благоразумие? – отчитал Боунс и оглянулся на Дейвиса в поисках поддержки. Но тот выжидал, и скорее с интересом, чем с осуждением.

— Хороший вопрос, — обратился Уизли к Рики. – Не слабо доказать, что ты не трус?

— Я не нуждаюсь в этом, — Рики всегда сразу распознавал провокации и признал, что Лео был прав; а он не внемлет и наоборот, поощряет Уизли.

— Честно говоря, я хотел превзойти дядю Рона и моего крестного, но куда вам, — последнее задело Рики. – Такие приключения, и то, что там есть, можно увидеть только в книжках!

Рики любил приключения.

— Впрочем, не у всех хватит мужества. Простите, я забыл, что вы не гриффиндорцы.

Это уже, по мнению Рики, было оскорблением, он открыл рот…

— А тогда, — вдруг заговорил Дик, — почему ты позвал нас? И шли бы с Джорданом, как собирались.

Рики не обратил внимания на эту деталь, но она была, безусловно, существенной. Уизли не ответил.

— Логично. Ну? – поддержал Рики.

— А если я не скажу? – огрызнулся Артур.

— Не надо наглеть, — наставительно сказал Эди.

— Скажу после того, как мы там побываем, — заявил Уизли.

— Ну тогда извини, — усмехнулся Эди. Но Артур понял ситуацию лучше, и следующее его предложение это доказало.

— Тогда проголосуем. И если большинство хочет – то все пойдем. Половина – половина. Итак, кто за? – и поднял руку, не давая возможности оспорить его условия.

Рики не стал бороться с собой. Он последовал примеру Артура.

Затем… очень медленно поднял руку Дик Дейвис.

Боунса словно громом поразило.

— Да вы что все? – этот тон заставил бы Рики провалиться сквозь пол, если бы он не был знаком с манерой профессора Снейпа отчитывать нарушителей и не выработал к ней стойкий бессовестный иммунитет, свойственный слизеринцу.

План Артура выглядел очень привлекательно. Оказывается, у Джордана была мантия–невидимка, под которой могло легко укрыться три второкурсника. Выбраться из замка двумя группами, а потом спрятать плащ и идти гулять!

Рики сам не был уверен, что поступил правильно, назначив дополнительную встречу после ужина.

И, возвращаясь в общежития «Слизерина», он неоднозначно оценивал будущую прогулку. Опасения вспыхивали одно за другим. Вдруг Уизли выманивает, а потом сдаст его по просьбе Поттера? Бред, конечно, Поттер вовсе не хочет, чтоб Рики отчислили; и Артура, кстати, тоже. Было очень стыдно перед Лео, чья реакция легко предсказывалась. И все же в случае с Рики зерно Артура упало на благодатную почву. Он давно хотел чего‑нибудь… такого!

Не найдя Лео в гостиной, Рики прошел в спальню. Лео все так же лежал на кровати со спящей в изножье Морганой и читал. Он лениво повернул голову на звук шагов и, увидев Рики, поинтересовался:

— Ну и как?

Узнав о намерении Рики посетить Запретный лес, он был так потрясен, что даже не изменился в лице. Не смея смотреть в глаза своего благоразумного друга, Рики почти шепотом попросил у него мантию–невидимку.

Лео это мигом привело в чувство, он даже чуть не свалился с кровати. Моргана с шипением подскочила и скатилась на пол.

— Конечно, я не дам! – рявкнул он. Не следовало ждать ничего другого.

Далее Лео полчаса убеждал его в том, что Рики знал и так: их намерение – чистейшее безумие, не говоря о нарушении правил. Тяжко вздохнув, Рики кивнул и направился к выходу.

— Ты куда собрался?! – поинтересовался Лео.

— Сказать, что встреча отменяется. Зачем? Раз ты отказываешься, все пройдет по первоначальному плану Джордана.

Очевидно, Лео верил, что после его отказа Рики передумает. Тем злораднее прозвучало:

— А я все равно туда пойду!

Еще раз подробно выспросив намерения Рики, Лео несказанно расстроился и разозлился.

— Я знал, что от этого твоего туалетного объединения будет одна головная боль, но чтоб в Запретный лес! Ты подумал о том, что можешь оттуда не вернуться живым?

— Лео, не надо драматизировать. Это директорские сказки, вряд ли там так страшно, — попытался Рики.

Но Лео не слушал. Сухим деловым тоном он перечислил все известные ему ужасы Запретного леса и возможных наказаний на случай, если Рики все же вернется невредимым. В результате убеждаемым овладевало все большее упрямство.

— Ты же не донесешь Снейпу! – не выдержал Рики. – Конечно, я не должен был тебя просить и вообще беспокоить, так что прости, пожалуйста. Но собой я вправе располагать.

В ответ Лео проклял почему‑то именно Боунса; вероятно, за то, что тот оказался никудышной дуэньей.

— А это подействует? Что с ним будет? – забеспокоился Рики.

Для Лео подобное невежество оказалось слишком. Упав на кровать, он несколько минут трясся от истерического хохота. Моргана, наблюдающая за ним с пола, периодически порывалась прыгнуть на него, а Рики не знал, стоит ли звать врача или, может, в самом деле отказаться от прогулки, и одна мысль погружала его в уныние. Но, конечно, по прошествии некоторого времени Лео заставил себя собраться и заговорить:

— Ну хорошо. Мантию я предоставлю – только при условии, что я тоже пойду с тобой.

Это было как раз то, о чем мечтал Рики.

— Даже не думай, что я оставлю это без контроля, — продолжал Лео. – Уизли и Джордан! И этот непонятный Дейвис! И еще ты. Представляю, во что такая компания может ввязаться. Неудивительно, что Боунс сдрейфил.

— Я не рассказал им про твою мантию, — похвастался Рики. – Хотел сначала спросить тебя.

На этом разговор был прерван появлением Генри Флинта.

— Надеюсь, вы не видели Моргану?

— Увы! Она вон там, — указал Рики, но опоздал. Кошка уже карабкалась на плечо хозяина и урчала.

— Что она натворила? – обеспокоенно спросил Флинт у Лео.

— А что? – не понял друг Рики.

— Ну, у тебя такое лицо, будто что‑то случилось…

— Не знаю, от кого больше неприятностей, от Морганы или от тебя, — сказал Лео после ухода одноклассника.

— Учитывая, что я так и не научился гонять миссис Норрис, наверное, от меня, — вздохнул Рики.

Как всегда перед ужином, они вышли с метлами на стадион. К недоумению обоих, там уже находился Эдгар Боунс. И на него, с некоторой обидой заметил Рики, Лео даже не пробовал накинуться с упреками.

— Я не собираюсь вам мешать или навязываться, — сразу предупредил Эди. — Просто я недавно увидел, что вы здесь летаете. А я еще ни разу не пользовался своей новой метлой.

В нарочито дружелюбной манере Лео, не дав Рики рта раскрыть, попросил хуффульпуффца составить им компанию.

Из трех гонок вокруг стадиона Лео выиграл все. В качестве объяснения он предположил, что остальных кое‑что связывает, отяжеляет головы и соответственно уменьшает скорость метлы. Но Рики был доволен, что до ужина не слышал ворчания. А Боунс пришел в восторг от соревнования и вознамерился улучшить свою скорость, независимо от того, возьмут его когда‑нибудь играть в квиддич или нет.

Вечером слизеринцы пришли первые, на десять минут раньше условленного срока. Уже через пару минут к ним присоединился Дейвис. Лео с вежливым ехидством начал расспрашивать об ожиданиях от предполагаемой прогулки. Дик бормотал что‑то насчет свежего воздуха и новых впечатлений. Потом явился довольный Эди Боунс и рассказал Дейвису про гонки, и даже если Лео это не понравилось, как и самому Рики, он ничем этого не показал.

— Новые метлы – это круто! – вздохнул Дейвис. – Мне не купили, конечно. За что бы? Дядя Роджер, правда, отдал свою старую, которая у него стояла на чердаке. В свое время он на ней играл, и ей сто лет в обед.

Уизли вместе с Джорданом опоздали на пять минут, заявив, что встретили на лестнице Пивза, который усложнил им и без того неблизкий путь из башни в подземелья.

— Второе собрание за день, Макарони! – вздохнул Уизли так, будто всем этим они были обязаны не ему. – Что у тебя?

Рики ограничился тем, что передал слово Лео, после чего мог только открывать рот, поражаясь, как мало знает своего друга, и радуясь, что все его способности не были использованы против самого Рики. Лео сумел так навязать всем свои условия, что куда там Уизли, и взамен дав только свою мантию на этот раз. Прежде всего, он потребовал перенести время путешествия с ночи на послеобеденный день, раз все равно до леса можно дойти невидимыми. Боунс и Дейвис поддержали это предложение, и недовольным гриффиндорцам пришлось смириться. Далее, Лео заставил всех поклясться, что ни при каких обстоятельствах никто никому никогда не расскажет про эту неблагоразумную прогулку, как бы ни хотелось похвастаться. И еще — все должны выполнить домашние задания, прежде чем позволить себе такую экскурсию. Впрочем, последнее не могло дать желанного для него эффекта — отсрочки, потому что в начале года домашних заданий было не так много, о чем он сам, привыкнув уповать на них, забыл.

— Весь прошлый год мы шатались после отбоя, теперь то же самое, только еще лучше, — проворчал он по возвращении в общежития. Но больше не выражал недовольства ни разу.

На другой день требовалось сделать все необходимые уроки до обеда. В Большом зале участники заговора старались не пересекаться. Сидя за столом, Рики представлял реакцию одноклассников, если бы они знали о предстоящем походе.

Согласно плану, около двух они с Лео встретились с Дейвисом в условленном месте. Тот был в мантии и более того, захватил перчатки. На вопрос «зачем тебе это в такую жару» он сказал «на всякий случай».

С первого курса Рики помнил, что передвигаться вдвоем под мантией–невидимкой было не очень удобно. Втроем это оказалось еще проблематичнее. Дело осложнялось тем, что Дейвис, усердно стараясь не причинять неудобств, постоянно откидывал фортели: то наступал на подол, то застывал на месте, то не попадал в ритм шага. Но шнурок развязался, как ни странно, у Рики, причем когда они уже свернули на посещаемый коридор.

И тут до них донеслись голоса.

— Ну как ты не понимаешь! – в отчаянии говорила Эльвира, староста «Слизерина».

— Я понимаю только то, что ты трусиха, — раздраженно произнес тот самый голос, который так ненавидели болельщики слизеринской квиддичной команды; он принадлежал спортивному комментатору.

— Вот и найди себе такую, кто оценит твою храбрость, — попросила Эльвира.

— Я уже нашел, — сказал Ники Боунс.

— Не хватало, чтоб нас застал кто‑нибудь. Пожалуйста, прекрати околачиваться здесь.

— А что с того, что увидят?

— Тебе же это повредит. Боунс, перестань! – взмолилась Эльвира.

— Хватит, — голос Ники вдруг стал необычайно мягким, послышался шорох одежды, — Эльвира, я не дурак, если б ты хотела послать меня, то недвусмысленно сразу так бы и сделала.

— Я только это и делаю, пусти! – задохнулась Эльвира.

Далее она выскочила из‑за угла, и трое под мантией замерли от ужаса – она вот–вот должна была столкнуться с ними. Боунс вовремя схватил ее за руку и дернул к себе, его лицо выражало возмущение.

— Учти, дорогая, — угрожающе произнес он, — первый матч сезона – «Гриффиндор» против «Слизерина».

У мальчиков была отличная возможность пронаблюдать, как волевым усилием Эльвира придала своему расстроенному лицу насмешливое выражение. Она медленно развернулась…

— Да пошел ты со своим шантажом! – злорадно бросила она, выдернула руку и убежала беспрепятственно: у Лео хватило сообразительности не увлекаться интригующей сценой и заставить остальных уйти с дороги.

«Стерва!», — с мстительным обожанием пробубнил Боунс и быстро удалился в противоположном направлении.

Трое под мантией потрясенно переглянулись.

— Ничего себе! Уже не квиддичные страсти, – прокомментировал Рики.

— Надо же – спортивный комментатор и слизеринская староста, — Дейвис совершенно обалдел.

— Он что, по–английски не понимает? Хваленое гриффиндорское упрямство, — сказал Лео.

«Наверное, первоначально на гербе «Гриффиндора» и был осел, а потом для респектабельности его закрасили львом», — подумал Рики.

Лео велел поторопиться. Они вышли на свежий воздух, и так странно было в открытую шагать к Запретному лесу прямо под носом Хагрида. Впрочем, они благоразумно обошли хижину лесничего: Клык, пес, мог их учуять, а тогда ко всему прочему пришлось бы еще объяснять, откуда у них плащ–невидимка, который Лео в прошлое Рождество позаимствовал без спросу у какой‑то своей тетушки.

Пройдя вдоль кромки леса, они наконец обнаружили оговоренный ранее бантик и вошли под сень деревьев. Лео снял мантию.

— Прицепи ее к обратной стороне нормального плаща, — сказал Уизли.

Но увы, Лео не захватил плаща, а Дейвис не пожелал жариться – как, впрочем, и Джордан. Так что пришлось прятать плащи на месте, а это заняло некоторое время.

— Заклинание невидимости – для надежности, — предложил Дейвис.

— Пожалуйста, — разрешил Лео.

— Ну, — смутился Дик, — я только знаю, как оно произносится, но это уровень третьего курса. Попробуйте…

Воздев очи к небу, Лео вынул волшебную палочку и повторил сказанное Дейвисом. Заклинание сработало – аккуратно развешанные на самых внутренних и высоких ветках, до которых мальчики только могли дотянуться, мантии исчезли.

— Запомнить это дерево. Я положу вот здесь камушек, — пояснил свои действия Эди Боунс.

— Надо же, никогда не думал, что со мной будет происходить все это, — прошептал Лео на ухо Рики.

Оказавшись на запретной территории, они словно попали в другой мир. Даже освещение здесь было другое, непривычное, как тень от дневного света. Несмотря на учебу в магической школе, именно здесь Рики как никогда верилось в чудеса, жутковатые и вместе с тем притягательные. Его спутники тоже пока не двигались с места, озираясь.

— Ну пошли, что ли, — поторопил Джордан.

— Где‑то здесь должна быть тропинка, — сообщил Уизли, — и судя по тому, что мне рассказывали, лучше не уклоняться от нее.

Тропинка заросла и оказалась очень неудобной, дикой, но никто не жаловался. Вековые деревья окружали со всех сторон. Кроны закрывали небо, чем дальше они уходили, тем сумеречнее становилось.

— А что тут вообще интересного? – поинтересовался Рики.

— Не считаешь, что об этом стоило спросить раньше? – съехидничал Лео.

— Нигеллус, не будь занудой! Неужели не нравится? – изумился Джордан.

— Мне ответят или как? – напомнил Рики.

— Тут главным образом всякие магические существа, — сказал Дик Дейвис. – Кентавры — в лесу Министерство выделило им резервацию; единороги…

-…оборотни и огромные пауки, целая колония, — дополнил перечень Уизли, предварительно оглянувшись.

— О нет! Кто помнит, какая сейчас лунная фаза? Ведь в школе оборотень, — забеспокоился Боунс.

— Я вчера в окно видел молодой месяц, — сказал Джордан. – Так что все нормально, уважаемый Люпин пока не кусается.

— Вроде бы он безвредный, — припомнил Боунс, — принимает какое‑то зелье.

— Он прекрасный человек, — отрезал Уизли. – Мои родственники о нем самого высокого мнения. И вообще он был другом отца дяди Гарри. Быть оборотнем, может, и несчастье, но отнюдь не причина изолировать их, а в Министерстве была одна такая мымра. Кстати, профессор Люпин преподавал защиту от сил зла. В нем нет ничего опасного.

В принципе Рики соглашался. Мнение профессора Снейпа о Люпине до конца оставалось неясным, но он определенно не опасался министерского визитера.

— А что значит быть оборотнем? – спросил Рики. До сих пор он не замечал в поведении проверяющего особых странностей.

— Ну, раз в месяц превращается в волка, — робко произнес Дейвис, будто сообщая, что солнце, вообще‑то, встает каждый день. Остальные тоже недоуменно косились на Рики.

— Я это знаю, — желая умерить их снисхождение, сказал Рики. – Это все знают, я имел в виду какие‑нибудь специфические магические свойства. Я думал, это сказки, — пренебрежительно фыркнул он.

— А что вообще магглы думают о колдунах? – поинтересовался Уизли.

— Не обзывай нормальных людей магглами! – потребовал Рики.

Тропинка пересеклась с небольшой опушкой, и солнечного света прибавилось. Мальчики шагнули из тени, запрокидывая головы, чтобы видеть небо.

— Почему? – удивился Уизли. – Все их так называют.

— Ричард находит это оскорбительным, — объяснил Лео.

— Ну, раз так, не буду. Мой дед ими восхищается, — легко согласился Уизли.

— Они думают о магах много чего, и одно другому противоречит. Разве Гарри Поттер вам не рассказывал?

— Он вообще почти не вспоминает свою жизнь с магг… с не – колдунами.

— Ну почему, — возразил Эди, — он же навещает каждый год свою тетку, хоть они и плохо ладили. И посылает открытки с подарками на Рождество.

— Я имею в виду, мало рассказывает о жизни магг… ты оборзел, Макарони, со своими требованиями.

Благодаря общению с Лео Рики знал, что маги многого из жизни обычных людей представить себе не могут, и неоднократно распространялся на данную тему, особенно теперь, когда Лео читал детективы. Но упоминание деда заставило его вспомнить о собственных родственниках.

— А существа, живущие здесь, приручаются? – и Рики уже предвкушал, какое шикарное письмо накатает Питу.

— И присесть тут не на что! – посетовал, прежде чем ответить, Лео. – Насколько я знаю, у существ бывает по–разному. Кентавры, например, вообще отдельная раса. Они, кажется, считают себя более высокоразвитыми, чем люди.

— Они и правда очень мудры, — сказал Уизли. – В войне они сыграли свою роль. Кстати, многие из них недолюбливают людей. Хотя кентавры не причинят вреда детям, будет лучше, если мы их не встретим.

— Смотрите! – еле выдохнул Эди Боунс.

Все инстинктивно повернули головы в направлении его взгляда и застыли в восхищении. Сквозь заросли на них смотрел великолепный сверкающий единорог. Его шерсть выделялась немыслимо белым пятном в сумраке леса, золотой рог сиял, а глаза лучились кротостью. Внезапно по телу Рики прошла судорога.

Через секунду зверя как ветром сдуло.

— Это большая удача, — благоговейно шепнул Джордан.

— Их ведь почти невозможно поймать, и вообще они предпочитают девчонок, — сообщил Уизли. — Сами – Знаете – Кто убил нескольких. Его тогдашний носитель получил проклятье, равное проклятью бессмертия.

— Как? Темный Лорд действительно этого добился? – уточнил Лео.

— Мои говорят, что да.

Странное ощущение Рики прошло. Под впечатлением от встречи с волшебным существом, его спутники ничего не заметили. Но их разговор Рики не совсем понимал: бессмертие – проклятие? Разве не мечтают о нем все живущие? Так он и спросил.

— В случае с Вы — Знаете – Кем в нем почти не осталось человеческого, — сказал Лео.

— Возможно, бессмертие укрепляет гордыню, — предположил Рики.

— Я читал о случаях, — сказал Дик, — долго живущие просто выпадают из времени. Зачем делать сейчас, когда можно потом и вообще когда угодно?

— Все ясно, — пробубнил Рики.

— Ну что, вернемся в школу? – предложил Лео.

— Еще чего! – фыркнул Уизли. – Куда ты так торопишься? Я с восьми лет мечтал здесь погулять. Пройдем чуть дальше, пока не побываем во всех местах, которые я знаю!

Боунс присоединился к Лео, какое‑то время они поспорили, Артур убедил.

— Надо было захватить хоть шоколадушек, — сказал Ральф Джордан.

Одно воспоминание о съедобных живых лягушках заставило Рики скорчить гримасу отвращения.

— В чем дело, Макарони? – заметил Уизли. – Припоминаю, в поезде Дейвис говорил о том, что ты объявил им войну? «Слизерин» действительно их не ест? – недоуменно обратился он к Лео.

— В первую поездку он и нам не дал, — подтвердил Боунс, опережая Лео. – Что‑то насчет магг…

— Они же шевелятся, — отрезал Рики. Лео, Эдгар и Дик, которые уже сталкивались с его позицией по этому вопросу, принялись философски глазеть по сторонам. Гриффиндорцы зато глядели на него, как на ненормального.

— Странный ты какой‑то, — заметил Уизли; Рики вспомнил, как в первый день знакомства в «Хогвартс–экспрессе» Артур сказал то же самое.

Они продолжили путь, свернув с тропинки черт знает куда, и некоторое время единственным ориентиром служила спина Уизли впереди. Временами попадались пни, но настолько поросшие плесенью, что садиться на них как‑то не очень хотелось. Заросли цепляли одежду, и продвигаться быстро в таких условиях было невозможно. Невзирая на осторожность, Рики немного оцарапался в пути.

Место, куда они пришли, было довольно открытое и очень странное.

Некоторые деревья, похоже, давно вырванные из земли, наконец‑то послужили им отличной лавочкой. Следы копыт во множестве, очаг со свежей золой свидетельствовали, что недавно это место было очень посещаемо.

— Ух ты! Стоянка кентавров, — определил Боунс.

— Кажется, последнее время Министерство лезет на рожон, пытается давить на них, — сказал Лео. – Отец говорил, что это может плохо кончиться.

— Да ну, уладится, — возразил Джордан. – Кентавры ни во что не вмешиваются и ничем не интересуются, надо быть ненормальней Темного Лорда, чтоб с ними разругаться.

— Кентавры — странные существа, — задумчиво промолвил Дик Дейвис. – Очень независимые и при это суеверные. Я даже не могу сказать, как они относятся к людям.

Затем очень спокойно, тихим голосом он рассказал несколько фактов, в том числе тот, что кентавры предпочли звание тварей званию существ. Рики, который никогда не любил лекций, слушал с удовольствием.

«По крайней мере, они точно не приручаются», — сделал вывод Рики.

— Кстати, как поживает та кошка Флинтов? – спросил Эди у слизеринцев.

— До сих пор помнишь? – усмехнулся Лео. Эди кивнул и усмехнулся тоже.

— Она‑то отлично поживает, а вот те, кто вокруг нее, — Рики выдержал театральную паузу.

— Между прочим, она выжила из подземелий миссис Норрис, — сообщил Лео.

— Так это ж круто! – позавидовал Джордан.

— А я все лето доставал брата зря, — скуксился Рики, — а теперь дрессировать Норрис без надобности.

— Как — дрессировать?

— Ну, убеждать животных выполнять трюки. Вы что, в цирк никогда не ходили?

— А что такое цирк? – спросил Уизли.

Рики пришлось удовлетворять их любопытство. Они медленно двинулись через заросли ежевики, и кое–где еще попадались ягоды. Стало темнее и прохладнее.

— По–моему, вот теперь нам точно пора возвращаться, — напомнил Лео.

Внезапно неподалеку раздался собачий вой.

— Клык! – определил Уизли. – Должно быть, у Хагрида дела в лесу. Быстрее, пока он нас не учуял!

И они помчались, не разбирая дороги.

Но далеко убежать не успели. Через минуту мальчики едва не споткнулись о такое чудище, какого Рики не видел с тех пор, как последний раз – около двух лет назад, наткнулся в кинотеатре на рекламу какого‑то фильма ужасов. Остальные – чистокровные волшебники – все как один выхватили палочки.

К счастью, огромный, с быка, паук, с раскиданными во все стороны волосатыми лапами и ужасающими зубами, при ближайшем рассмотрении оказался дохлым и, наверное, лежал здесь не один десяток лет. И не то чтоб он сильно вонял, но общее впечатление было не из приятных.

— Ясно, Клык не такой дурак, чтоб сюда сунуться. Мы очень близко от стойбища пауков. Надо сматываться, — дал инструкции Уизли.

Насколько возможно, они вернулись назад. И не попали туда, откуда пришли. Стало очевидно, что они основательно заблудились – в Запретном лесу, в темноте и без еды.

— Надо было идти с утра, – прошептал Джордан.

— Вы же хотели ночью, — напомнил Лео.

— Ага, и с шоколадушкми, — добавил Рики. – А паучка шоколадного не желаете? Разворачиваешь, а он бежит. И щупальца такие волосатые. Ловишь его, а он брыкается, а потом кусаешь…

— Заткнись, довольно! – взревел Уизли.

— Я подумал, это как раз в стиле волшебников. Написать, что ли, в фирму–изготовитель?

— Некролог тогда заодно себе напиши, — посоветовал Джордан.

Тьма между тем все сгущалась. Явно, заканчивались сумерки.

Лео с Артуром нарочито бодро совещались, в какую сторону направить стопы.

— Я вычитал одно заклинание, — решительно вмешался Дик Дейвис. – Оно позволяет узнавать стороны света.

— И чего ждешь? – рявкнул Уизли.

— Ну, я только знаю, как оно произносится. Но я ни разу им не пользовался, оно выше уровня второго курса, — смущенно пробормотал Дейвис.

Выругавшись, гриффиндорцы и слизеринцы сами испробовали заклинание «Указуй». У Рики получилось с первого раза.

— Палочка указывает на север, — сказал Дейвис.

После определения оставшихся трех сторон света, в процессе которого Рики пришлось вспоминать устройство компаса, начали выяснять, что это дает.

— Запретный лес от замка «Хогвартса» на востоке или на юге? – вопрошал Эди.

— Озеро вроде к западу, — неуверенно бормотал Ральф.

Ни в чем не уверенные, они только старались держаться направления, противоположного пауку. Любой звук казался угрожающим в приглушенной тишине. Впервые с начала прогулки Рики стало страшно, а память тут же начала услужливо подбрасывать все, чем его пугали в этом лесу. Любой шорох сделался втройне зловещим, а учитывая, что для леса характерен постоянный шум, нервы Рики находились не в самом приятном состоянии. Стемнело, идти становилось все труднее, то и дело приходилось ждать кого‑то, запутавшегося в корнях и ветках. К тому же, стало холодно, и Рики наконец‑то отдал должное предусмотрительности Дейвиса.

Кажется, они все же вышли на тропу, но, во–первых, в темноте было не разобрать, так ли это, а во–вторых, даже если так, то непонятно, приближаются они или отдаляются от замка. Неожиданно наверху блеснули звезды, и нарушители оказали на поляне. Они оглядывались, не смея верить своему счастью.

— Это та самая опушка. Ура, мы в школе! – воскликнул Артур Уизли.

— На вашем месте я бы не был так уверен.

Вначале Рики решил, что у него слуховая галлюцинация на почве чувства вины. К тому же, никогда еще этот голос не выдавал такого ошарашенного изумления.

Отделившись от темной стены деревьев, профессор Северус Снейп в несколько шагов пересек опушку и остановился напротив шести нарушителей. Было очевидно, что, хоть он и потрясен больше, чем если бы встретил тут дракона, но отнюдь не сомневается, как следует поступать в подобных случаях.

— Великолепно, — отрывисто бросил он. – В другой раз буду больше доверять собаке Хагрида. Если бы вы знали, — убийственный взгляд просигнализировал, что профессор полностью оправился от неожиданности и взял контроль над ситуацией, — что происходило тут сегодня по вашей вине! Между прочим, как это вы никому не попались?

— Мы не прятались, сэр, — робко произнес Рики.

— Это не оправдание, — оскалился Снейп. – Ко всему прочему, вы сорвали мне сбор весьма редкого компонента для зелий. Впрочем, в вашем проступке предстоит как следует разобраться. Так что извольте следовать за мной, и никаких возражений.

Он повернулся к ним спиной, будучи нахально и, увы, не без оснований уверенным, что никто не сбежит. Рики всегда раздражала эта повелительная манера. Он буквально кожей чувствовал волнение товарищей. Вот влипли так влипли! Рики не смел поднять глаз на Лео, которого втянул в это приключение.

На открытом воздухе он начал дрожать. После этого, ступив в тепло холла, он почувствовал себя лучше.

По пути им никто не встретился, из чего следовало заключить, что отбой уже дали. Шагая в авангарде отряда, Рики переключился на прогноз возможного наказания. В отличие от своих чистокровных товарищей, он сразу отмел то, чего они наверняка опасались больше всего – отчисление. Сам профессор в прошлом году после его первого нарушения правил сказал ему, что эта крайняя мера не применялась уже более 400 лет. Но это вовсе не успокаивало Рики, так как, зная суровость Снейпа, он не сомневался, что профессор будет беспощаден. Особенно потому, что с ними были студенты других колледжей, с которых он не упускал случая снять баллы. Впрочем, баллами дело явно не могло ограничиться: завуч «Слизерина» обожал трудовое воспитание.

В своем кабинете профессор движением палочки зажег несколько свечей и только потом повернулся наконец к ученикам. Его отношение к ним, всегда неодинаковое, теперь проявилось особенно отчетливо. Он снисходительно – брезгливо оглядел Уизли и Джордана, будто и не ожидал от них ничего другого. К Боунсу и Дейвису он также не выказал симпатии, но даже не пытался скрыть недоумение. Что касается Лео и самого Рики, то они, без сомнения, невероятно огорчили и разочаровали своего завуча, и тем отчетливее почувствовали его гнев. Рики подумал, что предпочел бы попасться кому‑нибудь другому; впрочем, было бы хуже, если бы Снейп узнал такое из вторых рук.

— Итак, джентльмены, — заговорил профессор, несколько секунд помолчал и ядовито признался: — Я даже не знаю, с чего начать.

Подсказывать ему никто не решился.

— Это, конечно, не первый случай в истории школы. Но никогда еще подобным образом не были скомпрометированы все колледжи одновременно. Как вы это объясните?

«А он любопытный», — подумал Рики. Впрочем, сообщение о Клубе Единства профессора вряд ли умилило бы вообще и особенно сейчас.

— Мы заключили пари! – прервал он общее смятение первым, что пришло в голову.

— Да! – вскинул брови профессор и, просверлив Рики взглядом, спросил совершенно бархатно: — Когда Вы поймете, Макарони, что лгать мне бесполезно? Впрочем, меня не волнуют ваши тайны. Но как вы могли быть столь самоуверенными, чтоб думать, что вас не раскроют? Как долго вы шатались по лесу? Предупреждаю: за дополнительную ложь будут дополнительные неприятности.

— Мы встретились после обеда, — сразу выложил Эди Боунс. Рики не сдался бы так сразу.

— Похоже на правду. После двух собака учуяла, что в лесу кто‑то, кому там не следует находиться. Хагрид и наш уважаемый проверяющий искали вас несколько часов, встретили кентавров и не знаю, силой какой дипломатии выкрутились. Но потом Хагрид решил, что собака воет на каких‑то существ, живущих в определенной части леса.

Его речь была прервана – Дик не смог сдержать чих, после чего съежился под взглядом профессора. Тот, брезгливо фыркнув, подошел к шкафу, взял флягу, а затем взмахом палочки прямо из воздуха создал стаканы и разлил не слишком привлекательную жидкость.

— Немедленно выпейте! – приказал он.

Но ученики не торопились. Рики задумался, способен ли профессор отравить их.

— Что, хваленая гриффиндорсая храбрость побеждена слизеринской осторожностью? К сожалению, это не то, о чем я мечтаю, а всего лишь средство от простуды.

На вкус оно оказалось вполне терпимым. Рики осушил стакан, поставил на стол, и он исчез.

— А теперь наказание. В самом деле, не пригласить ли завучей колледжей на совет? И директора? Который час? О Мерлин, полночь! Они должны вдвойне рассердиться. Да, ваш проступок заслужил что‑нибудь особенное!

Рики успел заметить, как остальные опускают глаза, прежде чем сделать то же самое. Прошло несколько томительных секунд.

— Пожалуй, я справлюсь сам, — решил Снейп. Вряд ли это могло утешить. – Вы дважды виновны, нарушив границы дозволенных пространства и времени. Следовательно, так, — рассуждал профессор, — две недели взысканий. С пяти часов до отбоя вы поступаете в полное распоряжение мистера Филча. Надеюсь, это отучит вас прогуливаться. Впрочем, времени не останется. Это вторая часть. А первая будет прямо сейчас. В чем дело, Макарони?

От профессора ничего нельзя было скрыть, и в этот раз Рики не собирался. Но Уизли опередил.

— Уже так поздно, — сказал он, в ужасе от перспективы делать что‑то прямо сейчас.

— Ничего, у меня как раз бессонница, — усмехнулся Снейп, — и Вас я не спрашивал, Уизли, так что, ко всему прочему, пять очков с «Гриффиндора». Так что, Макарони? – почти ласково спросил он.

— Дело в том, что мы умираем с голоду, сэр, — выпалил Рики, боясь, что решимость покинет его.

Профессор отвернулся в сторону, немыслимо скривив губы. Поймав взбешенный взгляд Лео и осуждающий – Боунса, Рики глубоко осознал, что перешел все границы.

— Макарони, Ваша наглость бесподобна, — холодно ответил профессор. – Ну что ж, силы вам понадобятся.

Подойдя к камину, он что‑то пробормотал и постучал палочкой. Через пару минут появилось блюдо с пирожками.

— Жду вас в классе, поторопитесь! – бросил Снейп и вышел.

Пирожки были холодные, но лучше, чем ничего. Столпившись у камина, нарушители усердно жевали.

— Спасибо, — пробубнил Боунс.

— А я думал, ты не одобряешь, — съехидничал Рики.

— Это он точно не успел отравить, — произнес довольный Джордан.

— Нам лучше не задерживаться, — напомнил Лео.

Профессор Снейп сидел за учительским столом, а на каждой из шести ближайших парт находились перо, пергамент и зажженная свеча.

— Рассаживайтесь, кто где хочет, — радушно пригласил профессор.

«Неужели заставит писать «я не буду гулять после отбоя»?» – изумился Рики. Он никогда не считал завуча занудой и бюрократом.

— Итак, контрольная. Вопрос первый: что побудило Вас к такому необдуманному проступку. Вопрос второй: чем Вы и остальные там занимались – с первой минуты до последней. И не волнуйтесь, я буду бдительно следить, чтоб вы не вздумали подсказывать друг другу. Никто никуда не уйдет, пока все не выполнят задание. И в ваших интересах, чтобы отчет был подробный. Чем больше вы напишете, — Снейп оглядел не–слизеринцев, — тем меньше узнают ваши завучи. Приступайте!

Сам Рики не придумал бы лучше. Больше часа он маялся, подавляя зевоту, пытаясь сортировать информацию, и почти вечность думал, писать ли про Эльвиру и Ники Боунса, и не стал. В любом случае он накатал меньше, чем Лео, который сдал «контрольную» первым. В середине зашел привлеченный светом Филч, и профессор охотно разделил его сетования на школьников. И теперь, в конце, последовал финальный аккорд для гриффиндорцев и Эди, которых Филча попросили отвести к общежитиям. Филч охотно согласился. Проводить остальных взялся сам профессор.

— Надеюсь, вы хорошо поняли, как опозорили свои колледжи, — сказал он напоследок. – Вон из моего класса!

Неподалеку от «Равенкло» профессор отпустил Дика, выразив надежду, что тот не вздумает поискать себе приключений хотя бы до утра.

Далее он молчал, что для Рики было большим облегчением. Но перед стеной все же не сдержался:

— Превратил бы вас в мышей, и следы заметать не надо. Ну, чего ждете?

Лео произнес пароль. Едва оказавшись за стеной, Рики ощутил цепкие коготки на груди и влажный язычок на подбородке. Радостное рычание Морганы, способное обратить в бегство отряд авроров, послужило достойным завершением дня.

Как ни странно, Лео ни в чем не упрекал его даже на другой день. Напротив, он нашел замечательный повод для радости, о котором Рики совершенно забыл.

— Хорошо, что у нас не было при себе мантий–невидимок, — сказал он. – Иначе были бы настоящие неприятности. И как это наш завуч не снял баллы? Может, тоже спать хотел? Главное – Снейп не сказал, что напишет родителям, а значит, волноваться не о чем.

Рики же был чрезвычайно раздосадован. Он полностью лишился свободного времени, плюс к тому плохо помнил содержание собственной исповеди. Еще до завтрака поймав злорадный взгляд Филча, а потом наблюдая за радостным Эйвери, он никак не мог смириться, что сегодня начинается двухнедельное рабство. А вдобавок Лео, отложив книги, уволок его в библиотеку делать уроки, и Рики выслушал от него критику Дейвиса, сидящего в другом конце зала.

И вот наступил вечер. Ровно в пять нарушители встретились возле кабинета Филча. Уизли и Джордан выглядели обеспокоенными и взъерошенными, Дейвис и Боунс – просто несчастными. Злорадству Филча предела не было.

— Уж не знаю, что вы там натворили, но так вам и надо, — вот самая любезная его реплика, пока он вел ребят в один из коридоров. Судя по всему, им предстояло вычистить ползамка.

Поскольку палочки у них предусмотрительно изъяли, Филчу скоро надоело нависать и следить, и он тоже занялся делом, хоть и не отходил далеко. Товарищи Рики тут же начали жаловаться на необходимость работать руками.

— Палочкой я бы это вмиг стер! – возмущался Уизли. – Ему же выгоднее, чего придирается?

— А какие существуют чистящие заклинания? – заинтересовался Рики.

Дейвис скучно перечислил несколько, при этом Джордан вздохнул с такой тоской, будто у него отняли возможность есть, а не колдовать. Это свойство волшебников все сводить к магии всегда раздражало Рики.

Он рассказал, что у нормальных людей, между прочим, тоже сейчас стало модно придумывать всякие механические средства для облегчения домашней работы, но это не означает, что нужно разучиться действовать руками. Артур Уизли заинтересовался бытовыми машинами, но на этот раз для всех больший интерес представляли советы, как сделать так, чтоб руки меньше уставали и не раздражались от воды и мыла.

Не слишком приятным было и то, что Рики назвал «музыкальным сопровождением»: Филч повременно вмешивался и ворчал, и не давал отлынивать и отдыхать.

Но они все же получили возможность отдохнуть. Внезапно из коридора донесся грохот и радостный визг Пивза. Выругавшись, Филч помчался туда. Грохот все удалялся, и скоро затих.

Переглянувшись, мальчики одновременно бросили работу и стали разглядывать покрасневшие руки.

— Интересно, как долго он не вернется? – выразил общую надежду Лео.

— Достаточно долго, — раздался сухой властный голос. Все сразу вскинули головы.

Зрелище, представшее перед наказанными, заслуживало самого пристального внимания. К ним приближалась странная группа – оттуда, где не было никакой двери. С десяток привидений, абсолютно прозрачных и чем‑то радостно взволнованных. Кровавый Барон, привидение «Слизерина», отделился от них, подплывая к детям. Те инстинктивно шарахнулись.

— Итак, похоже, мы имеем честь видеть очень нетипичных учеников, — Барон резко тряхнул головой, и на его поклон немедленно ответили.

— Кто те четверо, заключившие договор беречь единство «Хогвартса»?

Они сделали шаг вперед.

— Ответьте нам, — взволнованно спросило привидение «Гриффиндора», — ваше намерение серьезно?

— Да, — твердо сказал Артур. – Мы дали клятву.

— Но откуда вам известно об этом? – Лео, наверное, никогда не терял бдительности.

— О, привидения имеют некоторые преимущества, — жутко усмехнулся Кровавый Барон. – Поневоле слышишь многое. Сейчас, например, я знаю вдвое больше, чем уважаемый Снейп, который порядком озадачен вашими сочинениями. И я горжусь, что ты в «Слизерине», Нигеллус.

— К делу, Барон, — поторопил Почти Безголовый Ник.

— Сейчас, Николас. Смерть возвышает человека над суетой и глупостью, свойственной живым. Поэтому мы, привидения, никогда не оцениваем друг друга по принадлежности к колледжу и стараемся по мере сил поддерживать школу.

«Особенно Вы», — подумал Рики, ибо Кровавый Барон оберегал от Пивза только учеников своего родного колледжа.

— И конечно, ваше просветление вызвало в нас самое пламенное одобрение, — произнес Жирный монах, призрак колледжа «Хуффульпуфф». Привидения закивали.

— Более того, — продолжал Кровавый Барон, — мы намерены оказать вам поддержку.

Оторвавшись от обалдевшей троицы, Рики оглянулся на Лео. Никогда еще тот не был таким серьезным.

— Что же, здесь присутствуют живые свидетели. Итак, — Барон повернулся к своим, — Миртл!

Вперед выступило привидение девушки в очках и с косичками. Выражение лица у нее было довольно кислое.

— Миртл обитает в женском туалете на втором этаже. Ее стараниями туда никто никогда не ходит. Правда, первую неделю неопытные первогодки еще суются, но к этому времени все должно уладится. Миртл?

Барышня исторгла печальный вздох.

— Там вы можете собираться когда угодно. Да, Миртл?

— Конечно, — кивок Миртл был преисполнен трагизма. – Меня можно и подвинуть, чего церемониться с бедной несчастной плаксой…

— Также вы можете просить любую информацию, которая будет служить выполнению главной цели, — не обращая внимания, вмешался Почти Безголовый Ник.

— Пожалуй, все, — подвел итог Кровавый Барон. Привидения раскланялись и разлетелись, а через несколько секунд из коридора донеслись шаги Филча.

Ребята немедленно сделали вид, что все это время добросовестно драили доспехи.

Остаток вечера они пребывали под впечатлением встречи. Особую атмосферу и эйфорию не замечал только Филч. Поэтому они почти не реагировали на его критику и старались все быстрее исправить.

Зато наутро к Лео вернулась некоторая доля ехидства. Правда, покровительство привидений вызвало в нем почтение, но была одна замечательная деталь, на которую он непременно хотел указать Рики. Поэтому они отправились в Большой Зал раньше одноклассников, чтоб кто‑нибудь ненароком не услышал.

— Прежде всего, — серьезно начал Лео, — не советую разочаровывать Кровавого Барона.

— Я знаю.

— Нет. Одно дело – договориться между собой, другое – наобещать привидениям. Я свидетель и должен следить.

— Значит, будешь нас контролировать? – из другого коридора появился Дик Дейвис.

— А ты почему так рано? – удивился Рики.

— Я обычно хожу один. С одноклассниками у меня не очень из‑за моих… хм… успехов.

— Само Совершенство пытается давать советы?

— Он меня достал, — вздохнул Дик.

— И до каких пор ты намерен – как там говорит моя бабуля? — позволять ему пить твою кровь? – уточнил Рики, будто требуя назначить точную дату.

— Но ведь Виктор вроде как добра желает, это невежливо. Если бы только Чайнсби узнал, что я представляю «Равенкло», обязательно сказал бы, что нечего взваливать на себя такое, что не по силам.

— Напоминает одну сказку. Одна с виду красивая девушка говорила гадости. И ее заколдовали так, что с каждым сказанным словом изо рта вылезала змея или жаба. А твой Чайнсби такой же – упаковка вроде ничего, но плюется жабами и гадюками. И эти твари прыгают на тебя, душат, жалят…

— Прекрати! – Дика передернуло. – Я и так отрекся от шоколадушек из‑за тебя.

— Ладно, как хочешь, — пожал плечами Рики.

— Я вот тут хотел обратить ваше внимание, — мягко промолвил Лео. – Вам не кажется символичным, что вы основали свой Клуб в туалете, и штаб вам дали в туалете?

Дейвис вспыхнул и отвернулся, в отличие от Рики, который был очень образованным мальчиком и не прочь поделиться своими познаниями с другими.

— Да, это очень даже закономерно, — с внезапным оптимизмом откликнулся он. – Между прочим, знаете, почему унитаз так называется? Впервые их начала выпускать испанская фирма «Unitas», что в переводе на английский язык означает «Единство».

Он гордо оглядел собеседников.

— Потрясающе, — хихикал Лео. Иностранные слова сами по себе всегда смешили его.

— Ну, в таком случае, — сказал Дейвис, — Чайнсби бы сказал, что в таком клубе мне самое место.

Непонятно, какие соображения двигали профессором Снейпом, однако никто во всей школе, кроме Филча, так и не узнал, что они наказаны. В этом Рики окончательно убедился, когда однажды после зелий к ним подошла Селена Олливандер и попросила совета; ее чрезвычайно беспокоил племянник, подхвативший в «Гриффиндоре» дурные предрассудки Филипса, и она не знала, как бы хорошо на него повлиять. Рики подумал, интересно, как бы она отнеслась, если бы узнала, что они совершенно просто так полдня гуляли в Запретном лесу.

Конечно, соседи по спальне знали, что по вечерам Рики и Лео отсутствуют, но это было их личное дело, кроме того, внимание оставшихся с успехом занимала Моргана.

Несколько раз в подземельях они встречали Ники Боунса, и теперь Рики знал, что ему надо. Он как‑то подумал и решил, что не стоит говорить об этом с Эди, в конце концов к непонятливости брата он отношения не имеет. И жестоко ошибался.

Наконец‑то наступили выходные, следующие после их прогулки по Запретному лесу, и половина наказания осталась позади. До сих пор наказанные еле успевали справиться с домашними заданиями между занятиями и отработкой взысканий. Но в субботу утром Рики планировал наконец‑то возобновить гонки с Лео. И потому, когда после завтрака Боунс дождался их в холле и попросил прийти на встречу в туалет Миртл, его предложение не вызвало энтузиазма.

— Полетать вы можете и потом, — Боунс проявил редкое упрямство. – День длинный, а сейчас еще холодно. Нигеллус, ты как свидетель тоже можешь присутствовать. Джордан придет.

Поскольку остальные дали согласие и, вероятно, уже дожидались в туалете, пришлось вместо того, чтоб спуститься в подземелья, подняться на второй этаж.

Очевидно, своим появлением они прервали очень живописную сцену, так как висящая под потолком прозрачная очкастая девчонка замерла на полуслове и схватилась за сердце. Запрокинув головы, раскрывшие рты гриффиндорцы и Дейвис взирали на нее.

— Еще мальчишки! – простонала Миртл. – Они считают, что с моими чувствами вообще не надо считаться! Позволить вам ходить в женский туалет! О да, ведь Миртл…

— Прости, но если тебя это так беспокоит, — вклинился между причитаниями Рики, — может, тебе лучше не зависать так высоко? Видишь ли, снизу все видно.

Взвизгнув, Миртл пулей промчалась над ними и скрылась в унитазе.

— Чувствительная барышня, — пробормотал Джордан.

— Может, если она нам не рада, — начал Боунс.

— Еще чего! Другие привидения разрешили, и вообще она какая‑то странная, — сказал Рики.

— Девчонки называют ее плаксой Миртл, — сообщил Дейвис.

— Очень верное наблюдение. Так чего ты хочешь от нас, Боунс? – Лео, как всегда, не собирался отвлекаться на мелочи, не относящиеся к делу.

Опершись о подоконник, Эди несколько секунд собирался с духом.

— Я хочу поговорить… о моем брате Ники, — отводя взгляд, произнес он.

Гриффиндорцы немедленно засветились живейшим участием, ибо эти двое спортивного комментатора просто обожали.

— С ним что‑то происходит, — согласился Ральф Джордан.

— Ему, кажется, не очень весело, — добавил Артур Уизли.

Лео и Рики переглянулись с Дейвисом. Им‑то было отлично известно, почему грустит Ники.

— Я знаю, что с ним такое, — неожиданно сказал Боунс и добавил очень серьезно: — Я должен быть уверен, что вы не проболтаетесь.

— Прекрасно знаешь, что нет, — сказал Рики.

— Дело в том, что мой брат… влюбился, — с трудом произнес Эди.

— Подумаешь, первый раз, что ли, — фыркнул Джордан.

— Я не знаю, что он там вам рассказывал… — вспыхнул Боунс. Гриффиндорцы с любопытством ожидали продолжения. — Не так все просто, лучше вообще присядьте, — взяв себя в руки, посоветовал Эди.

— И в кого? – полюбопытствовал Артур.

— В том‑то все дело! В Эльвиру Паркинсон. Она – староста «Слизерина».

Уизли так и замер с открытым ртом. Дейвис еще раз глянул на слизеринцев.

— Какой ужас! – выпалил Джордан.

Рики почувствовал злорадство. Все‑таки, «Слизерин» и «Гриффиндор» питали друг к другу те же чувства.

— Но почему?? – вопрошал Джордан. – Девчонки на нем виснут, любой нормальный колледж…

Лео плавился от восторга, любуясь на несчастное лицо говорящего.

— Вот, ему и надоели те, которые виснут, — с несчастным видом кивнул Эди.

— Такое бывает, — мудро рассудил наконец пришедший в себя Артур.

— Паркинсон знать его не хочет. И он ужасно страдает.

— Да она же… – Джордан не в силах был смириться.

— Рот закрой, — холодно приказал Рики.

— В самом деле, Ральф. Она племянница тети Пэнси и нормальная девчонка – на каникулах, — удрученно пробормотал Уизли.

— Перестаньте, — вяло попросил расстроенный Эди. – Если ты, Джордан, к тому, что ему надо обратить внимание на более подходящую особу, то наша сестра Лаура уже пробовала его отвлечь; она только и делает, что плетет интриги со своей подружкой Сью–Эллен, и ничего не получается. Эльвира Паркинсон — это очень серьезно.

Повисла пауза. И стало слышно недовольное бульканье Миртл в унитазе.

— Да, ситуация, — почесал в затылке Артур Уизли. – Между прочим, тетка ей по приколу советовала не связываться с гриффиндорцами, «потому что это – диагноз, и вся жизнь с фокусами».

Рики полностью соглашался.

— Обдумав, я убедился, что эта проблема напрямую касается отношений между колледжами. Основной аргумент этой девчонки, когда она объясняла Ники причину своего отказа – что она не желает быть растерзанной «Слизерином» и «Гриффиндором». Я так и знал, что эти его комментарии выйдут ему же боком, — не удержался Эди, который никогда не одобрял манеру брата. – Поэтому я решил обратиться к вам, так как сам я ничего не могу сделать.

— Так что же ты от нас хочешь? – логично поинтересовался Дик Дейвис.

— Собственно, мне нужна помощь слизеринцев, — в отчаянии прошептал Эди, устремив на последних взгляд, полный ожидания.

Гриффиндорцы синхронно вздохнули и повернулись туда же.

— Чего?! – отшатнулся Лео.

— Макарони, попробуй повлиять на нее как‑нибудь! – почти взмолился Боунс. – Мой брат жить не хочет! Она ему так ужасно написала!

— Эльвира не напишет ничего лишнего! – отрезал Рики. Он хорошо знал корректность старосты и не мог представить, чтоб она позволила себе непечатные выражения, которых заслужил спортивный комментатор.

— Точно. Это его и убивает. Предельно вежливо и холодно. Если бы она вышла из себя…

— Короче, Макарони, — вмешался Уизли. – Ты слышал Боунса. И я согласен, это относится к сфере отношений между колледжами. А ты давал клятву.

— Чего б тебе это стоило! – поддержал Джордан. – Давайте окончательно решим, должны ли мы вмешиваться.

Рики был возмущен, чувствуя себя в ловушке. Уизли и Джордан показали себя достойными преемниками гриффиндорской мафии в этой школе, и, собственно, Боунс тоже руководствовался интересами гриффиндорца. И взыскание они все получили из‑за инициативы Уизли. И как он мог забыть, кто правит бал в этой школе?!

— Проголосуем? – предложил Эдгар; уж он уважал законность.

Боунс, Уизли и Джордан немедленно подняли руки. Естественно, Дейвис, которому было, во–первых, все равно, и во–вторых, любопытно, последовал их примеру, напомнив:

— Голосуют только члены Клуба.

В любом случае результат был предрешен, но Рики демонстративно не согласился, и это немного утешало его.

Он первым вылетел из зала собрания, не заботясь, что кто‑нибудь может застать его выходящим из женского туалета. Лео едва догнал его.

— Ты был прав, — в сердцах бросил Рики.

— Как всегда, — философски заметил Лео.

И тут Рики кое‑что вспомнил. Круто развернувшись, он помчался обратно.

Внутри оставался один Боунс, который как раз собирался уходить.

— Эди, — с разгону начал Рики, — скажи‑ка мне вот что…

— Конечно, — согласился Боунс. Лео закрыл дверь.

— А откуда ты знаешь, что именно Эльвира написала твоему брату? Ну??

— По–моему, это очевидно, — смутившись, пробормотал Эди.

— То есть? – Рики не мог поверить; ему необходимо было услышать это.

— Я их читал, — агрессивно выложил Боунс. – Да, чужие письма, которых мне никто не давал.

Благодаря застывшему на миг отражению в зеркале Рики получил возможность ознакомиться с выражением лица Лео.

— Должен же я был разобраться, что происходит, — сказал Эди.

— А твоя сестра? Она тоже так считает?

— Лаура? Нет, она ни о чем не волнуется. А мне надо установить порядок. Если бы все было устроено честно, было б хорошо, я так считаю. Чтоб этого достичь, отступление от правил иногда необходимо.

— Слова слизеринца, — безошибочно определил Лео.

— Да. Я мог бы им стать, — спокойно сообщил Боунс. – Между прочим, Шляпа предлагала мне выбор – «Слизерин» или «Хуффульпуфф». Во мне есть это – властность, желание всем указывать, я сам знаю. Но я представил, что будет с моими родственниками, если меня определят в «Слизерин», и решил, что уж лучше «Хуффульпуфф». И не жалею, — просто закончил Эди.

Рики вспомнил Бута, чье распределение в «Слизерин» несказанно расстроило его семью. Но последние слова Эдгара вернули его к собственным проблемам.

— Ну да, — сказал Рики, — а то пришлось бы сейчас самому подбивать клинья к Эльвире.

— Ричард, пожалуйста! – еще раз попросил Боунс. – Я знаю, это будет непросто. Но хоть попытайся.

— Куда я денусь! – вздохнул Рики.

— Чего только не узнаешь о людях! – сказал Лео по пути в общежития. – Я и не подозревал о собственном счастье. Мог бы жить в одной комнате с праведником Боунсом.

— Не ожидал от него такого, — признался Рики.

— Ваш Клуб нравится мне все больше. Какие интересные люди! Кстати, поздравляю: теперь ты стал сводником.

Полетав вокруг стадиона, Рики смотрел на задание куда более оптимистично. И до взыскания успел написать Питу, попросив рассказать про любовь и что надо делать, чтоб смягчить сердце девушки в такой‑то ситуации.

В среду на взыскании Артур Уизли сообщил, что проверяющий Люпин покидает «Хогвартс». На это немедленно откликнулся Филч.

— Давно пора, — проворчал он. – Весь замок перевернули и ничего не нашли. Стоило так стараться.

— А что искали? – поинтересовался Дик.

Лео вопросительно уставился на Рики, но тот мотнул головой, прислушиваясь: ему хотелось знать, что об этом известно остальным. Но они ничего не знали. Артур Уизли выразил обиду на скрытность близких.

Рики вспомнил об этом разговоре во время следующего урока защиты от темных искусств. Профессор Лонгоботтом абсолютно не вызывал никаких подозрений, в отличие от своего предшественника, оказавшегося Упивающимся смертью: молодой преподаватель диктовал в нужном темпе, доходчиво объяснял и, хоть Рики предпочитал практику, все же понимал, что именно такое соотношение с теорией удобно его одноклассникам, которых никто не обучил особо сильной магии. Однако Рики чувствовал, что новый учитель умеет больше, и это вызывало в Рики, несмотря на доводы рассудка, стойкое недоверие.

— Вы быстро схватываете, Макарони, — попытался похвалить Лонгботтом, улыбаясь. Однако выражение глаз и тон выдавали скорее беспокойство, чем удовлетворение.

— Стараюсь, сэр, — ответил Рики и отвернулся; отчего‑то ему было тягостно от этой неискренности.

Домашних заданий становилось все больше. Вдобавок напоминали о себе другие трудности. Как‑то, спеша в библиотеку, Рики услышал разглагольствования Филипса о «Слизерине». Если б не спешка, он бы ответил, но утешало, что слушателей набралось всего три придурка, причем племянника Селены Олливандер среди них не оказалось.

Рики поражался, как подействовало на него предсказание отца. Он действительно все лучше относился к членам Клуба. Значит, у него есть воля. Ур–ра! Кстати, все это время он даже не задумывался о колдовстве и прежних планах, хотя ограниченность чистокровных колдунов все еще задевала его, но скорее забавляла, уже не раздражая.

В библиотеке он и Лео с остальными никогда не переговаривались и обычно рассаживались подальше. Согласно негласному соглашению, Клуб держали в тайне, да и с одноклассниками так было проще.

— Зелья. Твое – вот это! – указал Лео. Будучи слизеринцем в большей степени, чем примерным учеником, он предложил разделить задания; это был единственный выход все успеть.

— Ох, опять! – прошептал Рики.

В библиотеку влетел Дик Дейвис. За ним по пятам следовал Виктор Чайнсби. Пользуясь тем, что мадам Щипц на месте не было, он говорил довольно громко.

— Это заклинание нужно произносить четче, и тогда…

— Не могу я не это смотреть, — тихо простонал Лео.

— Полюбуйся на Дика! – указал Рики.

Никогда еще на лице Дейвиса не было написано такого отвращения. И походка у него была какая‑то странная: он не поднимал, а будто отдергивал ноги от пола.

— Может, повернешься, и тогда я тебе покажу…

— Ему конец, — определил Лео. Ведь гриффиндорцы отличались иным темпераментом – Рики заметил, как Уизли достает палочку.

Но прежде Дейвис развернулся. И – левой рукой отбросил от себя что‑то на собеседника.

— Ты чего? – опешил тот.

За ними с интересом наблюдала уже вся библиотека.

— Ничего, — передернул плечами Дик, пытаясь изобразить беззаботность и одновременно будто отряхивая ноги.

— С такой координацией ты еще не то разобьешь. Может, тебе обратиться к мадам Помфри?

— Сейчас тебе понадобятся ее услуги! – вспылил Дейвис. – Учти, еще одна жа… одно слово, Виктор, и неважно, как я колдую. Я тебя прибью! У тебя хватит мозгов понять это сразу?

— Пожалуйста, — встал в позу доброжелатель.

— Так заткнись наконец и катись… куда хочешь! – разрешил Дейвис, обошел Чайнсби и вышел вон из библиотеки. Так он там и не появился.

Компания едва дождалась времени взыскания.

— Как мило! Но чего ты дергался? – спросил Уизли.

— Нервы не выдержали, — предположил Джордан.

— Нет, это сказки Рики так действуют, — объяснил Лео.

А потом Филч очень долго не мог понять, что такого смешного можно найти в трофейной.

Все когда‑нибудь заканчивается, в том числе и взыскания. В пятницу вечером они собирались последний раз. Филч им уже не надоедал, поскольку это они ему надоели. Вначале он пытался мешать их разговорам, но его присутствие совершенно не влияло на Рики, и постепенно остальные тоже перестали уделять Филчу столько внимания.

Сейчас Рики особенно занимало недавно полученное письмо от родителей. Он был огорчен собственной неосторожностью, так как начиналось оно с вопроса «а откуда тебе известно про сюрприз Долохова?». Впрочем, Рики быстро решил, что именно соврет – он собирался свалить все на общение с Артуром Уизли, от которого в принципе мог это услышать. Поэтому в остальном Рики вспоминал о доме, об оставленных там развлечениях и привычках, и поскольку Артур всегда поощрял эту тему, а остальные не возражали, Рики долго говорил и наконец дошел до своей прошлогодней нереализованной мечты – рыбалки в «Хогвартсе». Лео бросал на него предупреждающие взгляды, но Рики, как всегда, слишком поздно понял, что в присутствии гриффиндорцев следует быть осторожнее. Как Уизли, так и Джордан немедленно решили, что «Хогвартс» – идеальное место для рыбалки, и только отмахнулись от предупреждений Лео, рассказавшего им, как отреагировал на это профессор Снейп в прошлом году. И расстались они на том, что Рики напишет родителям и попросит прислать удочку.

— Поздравляю, — сказал Лео вместо «Спокойной ночи», — не успел отработать взыскание, уже планируешь новое нарушение правил, как истинный…

-…слизеринец, — счастливо вздохнул Рики, пытаясь задернуть полог так, чтоб не вызвать недовольство висящей на нем кошки Флинтов.

Постепенно приближался квиддичный сезон. Студенческие разговоры большей частью вертелись вокруг этого. Эйвери постоянно волновался и не говорил ни о чем другом, и Рики порадовало, что какое‑то время врагу не придется строить грандиозные планы, так как тот все время пропадал на тренировках.

Эльвира стала раздражительной, буквально заводилась при слове «квиддич». Рики отлично понимал ее, тем более, что спортивный комментатор стал частым посетителем подземелий. В довершение всех ее неприятностей, Моргана подралась с ее кошкой. В обычных обстоятельствах она, возможно, отнеслась бы к этому спокойно, но теперь рассвирепела и наложила взыскание на близнецов Флинт. В тот вечер, по словам Доры Нотт, Тиффани от брата узнала о себе много нового и неприятного. Но при этом кошку он утешал очень ласково.

Долг обязывал Рики разведать данные в пользу злополучного комментатора. В ответ на сделанный им запрос он получил письмо от Пита. Начиналось оно с того, что и сам Рики знал прекрасно: в чужие любовные дела, как в чужую драку, лучше не соваться вообще. Однако, по его мнению, подобные неблагоприятные обстоятельства, вроде вражды колледжей, налагая запреты, могут послужить катализатором, провоцировать чувства, как это, несомненно, случилось с Ники Боунсом. Что касается Эльвиры, то Пит полписьма сетовал, кто б ему помог разобраться с фокусами девчонок, и потому он понятия не имеет, что обо всем этом думает Эльвира, как смягчить ее сердце и надо ли это делать. Завершала письмо просьба написать трактат об ухаживаниях волшебников, ибо он сам хотел удивить свою подружку.

… — Мисс Нотт, я сказала – в пуговицу! Не смейте экспериментировать с формой, пока не освоите алгоритм. И вообще, самодеятельностью займетесь позже, вне стен этого кабинета. И прекратите ваши дурацкие страхи, а не то я буду вынуждена снять баллы со «Слизерина».

«И это Вас так огорчит», — подумал Рики.

Урок трансфигурации шел своим чередом, Рики уже превратил почти всех своих жуков в пуговицы. А поскольку это задание ему не нравилось, он постарался погрузиться в свои мысли на отвлеченные темы. Но временами куда эффективнее отвлекала Дора: с начала урока она утверждала, что возле ее парты за занавеской что‑то шевелится. Профессор Мак–Гонагол не сомневалась, что Дора просто хочет отсесть от ее стола, куда она ее поместила для лучшего контроля. Но мисс Нотт все равно взялась за старое.

В данное время Рики как раз вспоминал, как на перемене застал в этом кабинете Артура Уизли – тот по поручению Мак–Гонагол складывал готовые пуговицы в ящик. Чуть позже Мак–Гонагол движением палочки превратила их обратно и попросила Рики раздать. Он еще удивился, что раздаточный материал выдерживает столько превращений.

— Макарони, не превращайте две сразу. Хорошо, что у Вас получилось в этот раз, но еще рано. Если бы не рассчитаете направление, согнете стол, и я буду недовольна.

В конце урока Рики собрал пуговицы и жуков, положил на то же место. Выполнив свои обязанности и довольный, что урок закончился, он присоединился к ожидающему его Лео и отправился на обед в Большой Зал.

Следующим по расписанию шел урок защиты от темных сил. Рики очень постарался оттянуть момент ухода, так как не любил эти занятия. Лонгботтом был вполне симпатичен, но Рики рядом с ним чувствовал что‑то зловещее, еще хуже, чем с Поттером в иные моменты. Непонятно, была ли виновна в этом атмосфера кабинета или антипатия к преподавателю.

Главное доказательство притворства Лонгботтома Рики видел в том, что только у него одного хватало терпения на Дору Нотт. Все другие учителя, даже невозмутимый завуч «Слизерина», не выдерживали ее фокусов и нередко наказывали. А вот преподаватель такого опасного предмета, как защита от темных искусств, довольно снисходительно смотрел на допускаемые ею вольности. Более того, он трактовал их как учебные ошибки и помогал исправить с ангельским терпением. За это придирчивая Дора одарила его своим расположением. Рики возмущался, как можно так легко утратить бдительность, но с ней свое мнение, понятное дело, не обсуждал.

Самого Рики, на посторонний взгляд, Лонгботтом не выделял из других учеников. А Рики сердился еще больше, что у него нет доказательств своим предчувствиям. Даже Лео склонен был симпатизировать новому профессору.

— Ну этот уж точно не Упивающийся Смертью. Дамблдор ему доверяет, — аргументировал он.

И тут к Рики подлетел мистер Филч.

— Директор вызывает, — желчно бросил он. – Немедленно.

Еще остающиеся за столом немногочисленные слизеринцы остолбенели, а Филч побелел как мел.

— Почему? – спросил Боб Бут.

— Ты же ничего не натворил? – Лео с подозрением заглянул ему в лицо.

— Нет, ничего, — твердо произнес Рики.

— Поторопись. Там разберутся, — рявкнул Филч. Ничего не понимая, Рики последовал за ним. Со стороны могло показаться, что завхоз в ярости, однако Рики дважды видел его в подобном, но более глубоком состоянии. Филч был напуган, и настолько, что когда они поднялись в безлюдные коридоры, жестом пропустил Рики вперед.

— Но кабинет директора там, — попытался возразить Рики.

— Они ждут на трансфигурации, — пояснил Филч.

Чего ради возвращаться туда, откуда он только что ушел? Филч распахнул перед ним дверь, но сам остался снаружи. В классе находились Дамблдор, профессор Мак–Гонагол и профессор Снейп. Судя по мрачному сверлящему взгляду последнего, произошло что‑то серьезное. Рики заметил на полу под занавеской, рядом с которой сидела Дора Нотт, мертвую и довольно крупную змею.

— Как Вы это объясните, Макарони? – профессор Мак–Гонагол едва держала себя в руках.

— А при чем тут я? – не понял Рики.

У него создалось впечатление, что профессор Мак–Гонагол не убила его в тот момент только потому, что в ее руках не оказалось волшебной палочки. Она излучала гнев, ненависть, высвеченные хорошим испугом. Директор успокаивающе похлопал ее по плечу и сурово кивнул Рики. Снейп также давал понять, что ситуация очень серьезна.

Директор приблизился и пристально взглянул на Рики, и вроде как успокоившись, начал допрашивать. Из его слов Рики стало ясно, в чем его подозревают: якобы он создал эту змею и выпустил в кабинете трансфигурации. Мак–Гонагол придерживалась именно такого мнения, и ее не сумел урезонить даже профессор Снейп, определенно постановивший, что второкурснику такое самостоятельно в голову не придет, если только он не очень начитан, чего в случае с Макарони можно не опасаться.

— Второкурснику? – вспылила профессор трансфигурации.

— Именно, — холодно повторил Снейп, скрестив с ней взгляд и посеревший от напряжения.

Но, как ни абсурдно это звучало, выходило, что сотворить такое имел возможность только Рики. С вечера Филч лично запер кабинет, предварительно сделав в нем уборку, и никого там не было, тут можно было довериться чутью миссис Норрис. С утра прошел урок с «Гриифиндором», и ничего необычного никто не заметил. А потом Рики подходил к столу Мак–Гонагол, после чего Дора Нотт весь урок уверяла, что за шторой что‑то шевелится. Потом Рики снова подходил к столу. И, стоило ученикам уйти, как великолепный удавчик выкатился прямо к ногам мирно записывающей в журнал Мак–Гонагол.

— А я ей не верила! Бедная девочка находилась в такой опасности! И все ученики! – злобный взгляд в сторону Рики. – Что могло произойти!

Когда профессор Снейп устал повторять коллеге, что удав абсолютно не ядовит, директор потребовал у Рики его волшебную палочку.

Этой палочкой он очень дорожил. Весь прошлый год они с Лео потратили на то, чтобы добыть ее. И Рики совсем не хотелось отдавать ее главе гриффиндорской мафии. Однако выбора не было.

Последним заклинанием, которое он использовал, естественно, было превращение жука в пуговицу. Но, так как профессор Мак–Гонагол настаивала, что змея появилась до начала урока, были проверены и предыдущие, вплоть до того, которое он проходил на первом уроке профессора Флитвика. Мак–Гонагол была удручена и извинилась. И тут же выдала великолепную версию относительно «этой безобразницы Доры Нотт, которая вечно поступает наперекор и сначала делает, а потом думает». Послали за Дорой.

Прежде чем дело дошло до проверки палочки, завуч «Гриффиндора» и ее успела отчитать по первое число. Опять ничего не обнаружили. Преподаватели немного успокоились, и происшествие поблекло, выделив на первый план милые отношения между «Слизерином» и «Гриффиндором». Снейп был готов оберегать своих дорогих учеников от инсинуаций уважаемой Мак–Гонагол. Один Дамблдор имел вид самый серьезный, и Рики разделял это.

Наконец их отпустили. Выйдя за дверь, никогда не унывающая Дора заплакала навзрыд.

— А вдруг бы она меня укусила–а-а!

Истерика одноклассницы послужила для Рики лишним поводом не ходить на защиту от темных сил, тем более что большая часть урока безвозвратно ушла в прошлое. Ворча на гриффиндорскую мафию, которая не может навести порядок в школе, он проводил девочку в общежития. Дора кивала и постепенно успокаивалась, в гостиной же ее внимание полностью отвлекла кошка Тиффани.

Между тем Рики напряженно размышлял. И чем дальше, тем меньше хорошего находил в происходящем. Определенно, кто‑то подпустил змею. И понятно, что время урока гриффиндорцев все было нормально. Филипс ушел раньше, чем в классе появился Рики, и он не знал, где тот сидит, и потому свалить это на него было маловероятно. Однако нельзя было упустить, что происшествие было обставлено так, чтобы все указывало на него. Согласно предположению Рики, подходящее время подпустить змею – когда все рассаживались и могли перемещаться по классу как угодно. Следовательно, это мог сделать любой из одноклассников, а Рики точно знал одного, который мечтал, чтоб он вылетел из школы. Френк Эйвери был вполне способен создать змею в классе, где находился сам – однозначно веря в неприкосновенность своей чистокровной особы. Рики допускал, что он может обладать необходимыми знаниями.

Все это он изложил Лео, чье беспокойство немедленно сменилось профессиональным интересом. Казалось, Лео только и ожидал чего‑то такого после того, как начитался детективов.

— Создать змею не так сложно, это одно простое заклинание, только я его не запоминал.

Чуть позже Снейп вызвал в свой кабинет весь второй курс своего колледжа, кроме Рики и Доры, и проверил их палочки, но ничего не обнаружил. Ральф Джордан сказал Дейвису, с которым Лео встретился в библиотеке, что аналогичный тест прошли гриффиндорцы. Таким образом, Филипс был чист. Но тут в голову Рики пришла совершенно очевидная мысль, которую почему‑то упустили даже взрослые маги.

Так ли уж обязательно создавать змею на месте, когда можно ее принести с собой? И в этой связи отпадал Эйвери, а подозрительными казались Филипс и – куда в большей степени – Дора Нотт.

Последняя вряд ли специально хотела навредить Рики. Но она не симпатизировала профессору Мак–Гонагол. Учитывая, что никто, кроме Доры, не видел шевелящуюся занавеску, можно было предположить, что она все это выдумала. Ведь змея выползла, когда в классе осталась одна строгая профессорша.

Для администрации история также не была окончена. На следующий день в школу приехал Люпин.

Как минимум два человека ему не слишком обрадовались. Вернувшись после урока в кабинет зелий за забытым там пеналом, Рики услышал разговор профессора Снейпа и завхоза Филча, в котором совмещался заказ профессора на новые полки и сетования на бесполезные проверки. Позже Люпин появлялся в подземельях, даже заходил в общежития с их завучем, а за ужином профессор Снейп был сердит.

За всеми этими событиями Рики не обращал внимания на тему дня и очень удивился, когда к нему подошел капитан квиддичной команды напомнить, что завтра матч и запасные тоже обязаны переодеваться в форму и приносить метлы. И весь вечер он провел в общей гостиной, держа на коленях притихшую Моргану, которая, чувствуя торжественность момента, не пыталась гонять учеников, как обычно. Ее хозяева были слишком взбудоражены, Тиффани ворчала на Генри и пренебрежительным тоном уверяла, что «Слизерин» победит – раз плюнуть.

Выходя из Большого зала после завтрака, подхваченный потоком Рики оказался зажат между Ники Боунсом и Эльвирой. И коварно нежный взгляд спортивного комментатора не предвещал ничего хорошего. Эльвира, вздрогнув, тут же отвернулась и скрылась в толпе.

Скамьи для запасных располагались снизу при трибунах для болельщиков. Кроме Генри Флинта, Рики делил компанию с высокой пятиклассницей, двумя – парнем и девчонкой — с шестого курса и парнем с четвертого. Еще до начала матча Генри открыл рот – и не закрыл его до конца.

Раньше Рики наблюдал матчи вместе с другими болельщиками – но тогда он не знал, что значит смотреть квиддич. Генри расписывал каждое движение, ни на секунду не позволяя отвлечься от захватывающего действа. В этом было несомненно хорошо то, что профессиональные оценки Флинта не давали как следует вслушаться в речь спортивного комментатора.

Оскорбленный в лучших чувствах Ники превзошел себя. Осколки его разбитого сердца грохотали на весь стадион, нанося самолюбию слизеринцев глубокие раны. Пару раз профессор Мак–Гонагол даже попыталась отобрать у него микрофон.

Что касается Эйвери, тут Рики вынужден был признать, что враг кое‑что умеет. Половину мячей он стабильно пропускал. Но зато как он ловил другую половину! Его витиеватая непредсказуемость вызывала стойкое расстройство координации охотников противника: подлетев к воротам, они нерешительно зависали перед ними, пока Френк выделывал замысловатые фигуры, совершенно неожиданно меняя направление несколько раз в секунду. Причем неудачи совершенно не смущали его, и он продолжал в том же духе. У зрителей рябило в глазах, что уж говорить об игроках.

Когда через два часа после старта ловец в зеленой форме схватил снитч, Боунс прокомментировал это так ядовито, что отнял у «Слизерина» половину радости от победы. После этого Рики не сомневался, что Эльвира скорее уж влюбится в Дамблдора, чем в него.

Но все это безобразие прошло мимо Эльвиры, поскольку, как выяснилось, она не присутствовала на матче. Рики начал думать, что Пит прав, кто там разберет, как она на самом деле думает. Даже победа колледжа не улучшила ей настроение, и она так же быстро раздражалась.

Выходные «Слизерин» упивался достойной победой. Рики смирился даже с заносчивостью Эйвери, благо тот, как всегда, не стремился общаться «с кем попало». Все проблемы растаяли. И так было до тех пор, пока не случилось то, чего давно следовало ожидать.

По словам Доры Нотт, началось с того, что на выходе из Большого Зала преисполненный гонора Френк обозвал грязнокровками двух одногодок из «Равенкло». Поблизости оказался четверокурсник из «Гриффиндора», подпадающий под ту же категорию. Но и у Френка нашлись единомышленники. Причем выяснилось, что для мании чистой крови не надо быть слизеринцем. Состоялась грандиозная дуэль. И в результате, к немалой радости Рики, у Филча снова было помощников хоть отбавляй. А Лео отметил, что, в отличие от него, Снейп послал письмо родителям Френка.

Инцидент мог бы считаться исчерпанным – для его участников. Но не для тех, кто на свою голову поклялся оберегать единство «Хогвартса».

Рики разбирал свои вещи и чуть не рассыпал все книги, когда в его спальню, морща нос, вплыла плакса Миртл собственной персоной. За нею, подпрыгиванием пытаясь достать интересный объект, ворвалась Моргана. Рики благословил разговоры о квиддиче, благодаря которым находился в спальне один и не придется объяснять соседям, почему его навещают такие визитеры.

— Добрый вечер, Миртл, — вежливо поздоровался он.

— Изволь через час явиться на собрание, — отчеканила барышня.

— А что случилось?

— Не замечаешь! Великолепно! Резня магглорожденных в разгаре, и никому нет дела! – запричитала Миртл. Ее вопли могли привлечь сюда всю гостиную, так что Рики поспешно произнес:

— Да ты что! Мои собственные родители – не волшебники.

Моргана, пролетев сквозь Миртл, приземлилась ему под ноги и зашипела. Но сердце замерло по другой причине.

— Я такая же, — глупо заулыбалась Миртл, подмигнула и улетела, хихикая.

Это Рики порядком озадачило. И вообще, не хватает, чтоб его навещали подобным образом – что было очень даже возможно.

Через минуту вернулся Лео, и по его лицу без слов было ясно, что гостью он встретил. И ничего не оставалось, как распрощаться с планами почитать и тащиться в зал собрания.

В туалете недоуменно переговаривались представители «Гриффиндора» и «Равенкло».

— Это вы назначили встречу? – обратился к пришедшим Артур Уизли.

— Нет, — удивился Рики. Хлопнула дверь – явился Эди.

— А кто позвал? – с порога спросил он.

— Ну я!! – преисполненным достоинства голосом заявила Миртл, являясь из унитаза.

«Действительно, я даже это помню», — удивился Рики собственной непонятливости.

— Это что – распоряжение Кровавого Барона? – спросил Дейвис.

— Ну да! Миртл ничего сама не может! – в ярости надвинулась на него привидение. – Миртл вечно всем подчиняется!

Пришедшие были в восторге.

— И чего ты бесишься? – неосторожно спросил Уизли.

— Я, если хотите знать, — прослезилась Миртл, — стала первой жертвой Волдеморта. Потому что я – нечистокровная!

Когда она назвала Темного Лорда, Рики с трудом припомнил, кто это такой, но вокруг него все вздрогнули.

— Да, Гарри произносит его имя, и я тоже не боюсь, — гордо сказала Миртл.

— Чего тебе бояться? Ты же мертвая! – дружно брякнули Рики и Ральф Джордан.

У Миртл был такой вид, будто она вот–вот взорвется. Но вместо того она разрыдалась.

— Наверное, ты не желаешь, чтоб в школу вернулись такие традиции, и кто‑то еще пострадал, — поспешил Рики, прежде чем она начнет жаловаться.

— Вот именно, — размазывая слезы, провыла Миртл. – Я помню, как Гарри пришел сюда, и он так смотрел на меня. И он отомстил за меня! Гарри убил василиска!

— А от нас ты что хочешь? – спросил Уизли.

— Позор! И вы его родственники! Да, я, конечно, все знаю о Гарри. А вы, — Миртл сглотнула, — такие бестактные…

— Я пошел, — заявил Уизли. Все немедленно устремились за ним.

— Эй, вы кое‑что обещали, — завизжала Миртл. — Этот, который начал…

— Эйвери? Да он просто придурок, — сказал Рики, удивляясь, что кто‑то воспринимает врага серьезно.

— С первого дня бредит родословными, — подтвердил Лео.

Однако остальные помрачнели не хуже Миртл.

— Не стоит обращать на него внимания, его это подзадоривает, — сказал Рики.

— Но таких заявлений никто давно не делал, — сказал Эди. – Мне брат говорил, что за все годы его учебы это впервые.

— Мел Хатингтон напугана, — сказал Дик Дейвис. – Другие тоже. В нашем классе я самый чистокровный, а ведь я – колдун только в третьем поколении. Мои дед и бабка магглорожденные.

Миртл надоело висеть, и, чувствуя, что маховик, заведенный ею, набирает обороты, она чинно присела на унитаз.

— Кого это волнует? – Рики не ожидал от представителей других колледжей такого беспокойства.

— Что мы можем предпринять, чтоб прекратить это? – спросил Уизли.

— Эйвери не успокоится, — покачал головой Лео.

— Эйвери – маньяк, — раздраженно бросил Рики. – Вроде Филипса.

— Ну, надеюсь, не настолько. Согласен, Тони перегибает палку, и вообще играет на популярность, но… – попытался возразить Джордан.

-…утопил бы всех слизеринцев, как Эйвери – всех нечистокровных! – закончил нейтральный Дейвис.

— И у Эйвери есть сторонники, — вернулся к теме Уизли.

— Он каждый год что‑нибудь задевает, — поморщился Рики. Сам он относился к Эйвери с прежним пренебрежением и не собирался бояться, но всегда хотел прекратить деятельность врага, находя ее опасной.

— Что нам делать? Вызвать его на дуэль? – предложил Уизли.

— Ни в коем случае! – забеспокоился Лео. – Он на это набивается давно. Это же для него способ выпендриться, показательное выступление. Даже если результат будет не в его пользу, он повернет это как травлю чистокровных, и в его полку дураков прибудет. А если вызывать всех, то их больше, и есть со старших курсов.

— Надо всю банду посадить в лужу, и тогда они затихнут – хотя бы на этот год, — задумчиво произнес Рики, оглядел собравшихся и вдруг хлопнул себя по лбу. – Дуэль!!! Ну конечно!..

… — Нам понадобится еще один человек, — сказал Джордан.

— Селена Олливандер, — предложил Эди. – Когда мы объясним, она не откажется.

— А Эйвери согласится? – засомневался Дейвис.

— Вот уж на это он непременно купится, — заверил Лео.

Миртл внимательно прислушивалась и кивала трагично — важно.

Договорившись обо всем, перешли к другой проблеме, о которой напомнили Лео и Ральф Джордан. Дело в том, что мантии – невидимки так и висели в Запретном лесу. Ценные вещи следовало забрать как можно быстрее. Мало того, что для этого было неоходимо незамеченными пробраться в лес мимо Хагрида и Клыка, так еще наступило полнолуние при том, что Люпин в школе. Оставалось ждать.

Затем Боунс неловко поинтересовался возможностью улучшения в сердечных делах своего брата. Рики изложил мнение Пита про загадочность женского мировоззрения, на что Миртл покровительственно фыркнула, и попросил рассказать, как ухаживают маги. Выслушав про фей и купидонов, причем Миртл меланхолично вздыхала, Рики представил, как это будет сочетаться в его письме со змеиной историей.

Когда они уходили, хозяйка помещения напомнила напоследок:

— И не вздумайте хоть что‑то не выполнить! Будете дурака валять, пожалуюсь привидениям ваших колледжей.

Последнее напоминание дало о себе знать, когда они, согласно договору, незадолго до отбоя шли наверх с тем, чтоб перехватить Эйвери и компанию. Когда при их приближении Пивз свернул в сторону, глаза Артура мстительно сверкнули.

— Давно мечтаю дать ему по шее, — сказал он.

— Это привидения велели ему держаться от нас подальше. А когда он в очередной раз с ними поссорится, нам достанется сразу, — пессимистично предположил Эди.

— Я одно время хотел сделать для него рогатку, — сообщил Рики.

— А что такое…? – начал Артур, но тут в поле зрения возникла искомая группа.

Пройдя еще несколько шагов, члены Клуба остановились. Поклонники чистой крови, среди которых из одноклассников был Билл Кеттлборн, сделали то же.

— Прекрасное выступление, Эйвери, — сказал Рики.

— Что, Макарони, испугался? – сдвинул брови Френк.

— Хочешь в морду прямо сейчас? – хотя он не собирался говорить это, при виде Эйвери иногда Рики охватывала неконтролируемая агрессия, выплескиваемая до сих пор только в словах.

— Рики, мы пришли, чтоб договориться, — напомнил Эди.

— Он знает, что меня тошнит от его мании. Ты давно хочешь сразиться, не так ли?

— Хоть сейчас, — Эйвери вынул палочку.

— Нет! – вмешался Лео.

— О, Нигеллус! Тебе не надоело водить дурную компанию? – спросил третьекурсник.

— Чего ж ты пристаешь к нечистокровным, если они кажутся тебе дурной компанией? – мягко спросил Лео.

Рики предполагал, что мирных переговоров не получится. Естественно, противники немедленно выхватили палочки, а гриффиндорцев не надо было упрашивать последовать их примеру. Тогда уж у Эди, Дика и Лео не осталось иного выхода. Но Рики пришла в голову интересная идея, и он остался стоять впереди остальных, как был, безоружным.

— Я полагаюсь на маггловскую силу. Нападай на меня, Эйвери, — позволил он.

Честно говоря, он не ожидал, что враг отреагирует с такой готовностью. Кеттлборн, похоже, хотел остановить Френка, но опоздал.

— Таранталлегра! – выкрикнул он.

«Тироидус!», — заклинание Щита лучше было произносить мысленно. Распрямившись, Рики встретил атаку спокойно, наслаждаясь ошарашенными лицами противников, не получивших то забавное зрелище, на которое они рассчитывали, и непроизвольными вздохами за спиной.

— А что‑нибудь посерьезнее? – надменно молвил он.

— Лучше не провоцируй нас, Френк, — пригрозил Лео, выступая вперед поближе к Рики. Чуть повернувшись, Рики понял, что на противников сейчас направлено то раздражение, которое вызвал его необдуманный, с точки зрения Лео, поступок, и мельком брошенный исподлобья взгляд сказал ему то, что Лео никогда не произносил вслух.

— Как он это сделал? – требовательно спросил кто‑то.

— Читать надо больше, — наставительно сказал Лео. Его издевательски интеллигентная манера не могла не раздражать, и потому тот, к кому он обращался, немедленно выкрикнул сногсшибатель.

На секунду Рики стало страшно; но Лео даже не покачнулся. Впрочем, атака вызвала значительное неодобрение среди сторонников Эйвери и даже у него самого: Лео происходил из старинного колдовского рода, отлично учился и пользовался расположением как старост, так и профессора Снейпа. Вполоборота Рики мог видеть недоумение на лицах гриффиндорцев и Эди; Дейвис же взглядом будто что‑то спрашивал у него.

— Вы все еще не хотите нас выслушать? Мы действительно предлагаем дуэль, — воспользовавшись замешательством, продолжал Лео, — но всем вам со всеми нами. И необычную.

— Как это? – не понял Эйвери.

— Квиддич, — сказал Рики. – Ваша команда против нашей. Если выиграем мы, вы оставите в покое нечистокровных до конца этого года. Если вы – мы не будем вам мешать. Ты видел сейчас, что мы кое‑что можем.

— Тогда какого черта вы с нами церемонитесь? – брякнул Кеттлборн и тут же смешался; очевидно, он сам был не рад происходящему и предпочел бы, насколько знал его Рики, ни с кем не ссориться.

— Ну, знаешь, предпочитаю, чтоб все было обставлено законно. Наш завуч очень не любит нарушения правил, — сказал Рики. – Тем более – среди учеников своего колледжа. А в нашем случае результаты будет трудно утаить.

— А вы так в себе уверены? – сарказм просто сочился из Френка. – Насколько я знаю, никто из вас никогда не играл в профессиональный квиддич.

— Это не твоя забота, — холодно оборвал Ральф.

— Интересно, — сказал кто‑то за спиной Эйвери. На это и рассчитывал Рики.

— Позвольте, — вмешался Билл Кеттлборн, — а кто будет судить?

— Предлагаю с нашей стороны. Нас больше, — оптимистично заявил какой‑то придурок с четвертого курса.

— Нет! – решительно возразил Рики. Он не обдумал это заранее, но ответ возник сам собой.

— Только один человек может устроить обе стороны. Мы попросим профессора Снейпа.

Его сторонники были ошарашены; Рики предугадывал, что позже ему многое скажут, особенно Лео и Уизли с Джорданом. Противники притихли.

— Я уверен, он согласится, — вкрадчиво произнес Рики, наслаждаясь смятением врага. – Ну, не сдрейфишь? Незадолго до матча мы оба обратимся к нему. Пока же лучше держать все в тайне, чтоб не интриговать народ.

— Мы не проболтаемся, — холодно заявил третьекурсник, к очевидному неудовольствию Френка.

Рики не был настолько наивен, чтобы надеяться быстро разобраться с упреками, которыми осыпали его друзья после договора. Всех как одного возмущало незапланированное впутывание профессора зелий.

— Но он единственный, кто может заставить Эйвери держать слово, это же очевидно! – настаивал Рики.

Кроме того, необычная защита, которой воспользовались Рики и Лео, заинтересовала остальных едва ли не больше, чем предстоящий матч.

— Я могу, конечно, допустить, что мои глаза обманули меня, — произнес Дик Дейвис, — но, судя по тому, что я читал, это называется заклинанием Щита. Интересно, откуда такие навыки у второкурсников, если оно доступно только зрелым магам вроде Дамблдора?

Услышав верный диагноз, Лео уставился на говорящего со смесью изумления и негодования; возвращаясь в подземелья чуть позже, он даже обозвал Дика книжной крысой. Но отвечать было надо.

Возможно, он и намеревался кое‑что сочинить, но передумал и недовольно кивнул Рики, как бы предоставляя объяснение ему. Рики, однако, прекрасно понимал, что в таком случае на него посыплются еще и шишки за все то сказанное, что Лео сочтет лишним. Поэтому лучший ученик параллели из «Слизерина», скрипя зубами, рассказал остальным, как в прошлом году Упивающийся смертью, проникнув в школу под видом преподавателя защиты от темных искусств, предложил им с Рики как особо одаренным ученикам дополнительные занятия. И вот тут‑то слизеринцев ожидал сюрприз.

— Нам с Ральфом он тоже предлагал, — сказал Уизли, — и мы даже один раз приходили к нему. А потом он сказал, что у него не хватает времени, и как‑то все это заглохло.

— Но почему в таком случае он продолжал заниматься с нами? – изумился Лео.

Рики не успел глубоко задуматься над этим вопросом.

— Слизеринские змеи, — пожал плечами Джордан. – В конце концов, большая часть Упивающихся смертью, и это не секрет, вышла из вашего колледжа. А по нам сразу видно, что мы ничем таким не соблазнимся, — гордо закончил он.

— Но ведь тогда ему следовало пригласить Эйвери? – вслух подумал Рики.

— Всем очевидно, что Эйвери – тормоз! – объяснил Лео.

После этого снова вернулись к сетованиям по поводу выбора Снейпа в качестве судьи. Дик и Эдгар профессору попросту не симпатизировали, Лео опасался, что завуч рассердится и посоветует им уделять больше времени домашним заданиям, как в случае с рыбалкой в прошлом году, а Ральф намекнул, не станет ли он подсуживать команде, в которой слизеринцев большинство.

— Не выдумывай, Джордан, — поморщился Эди и предложил разойтись, пока они еще окончательно не переругались.

Возможно, соратники надолго зациклились бы на проблеме, но судьба, всегда благосклонная к Рики, вовремя подбросила новое занятие. На следующий день почта принесла Рики долгожданную удочку. И, разрешалось это школьными правилами или нет, он намеревался ею воспользоваться.

Вечером того дня, когда Люпин появился в общем зале, Рики в сопровождении Лео и остальных вышел из замка. Заканчивался ноябрь, темнело рано. Но постановили, что лучше бродить в темноте, чем позволить себя заметить при дневном свете, что на открытом пространстве был неизбежно.

Первым и главнейшим из запланированных дел было вернуть мантии–невидимки. Артур и Ральф встали возле домика Хагрида, чтобы в случае появления последнего отвлечь его беседой и удержать собаку. Остальные кружным путем, вдоль кромки озера пробрались к Запретному лесу.

О том, чего им стоило в темноте сначала разглядеть давно поблекший бантик, а потом разыскать камушек, которым Эди отметил нужное дерево, Рики намеревался когда‑нибудь написать книгу. Ему казалось, что он сразу вспомнит обстановку, но, очутившись на месте, понял, что ничто ему незнакомо. Мантии висели на прежнем месте, однако снять их оказалось непростым делом. Рики основательно оцарапал руки и знал, что другим досталось не меньше.

В награду за перенесенные страдания, они теперь могли вернуться, нахально шагая напрямик – невидимые, конечно. Рики пришло в голову, что гриффиндорцы на их месте непременно подкрались бы незаметно и выкинули какую‑нибудь шутку, однако его спутники не интересовались ничем подобным, что было немного тоскливо.

После удачно проведенной операции возвращения настроение значительно поднялось. Вознаграждая себя, мальчики отправились на рыбалку. Они встали за старым дубом, чтобы спрятаться от возможных наблюдателей, и теперь только из окон можно было увидеть их.

— Осторожно, там водятся всякие существа. Вроде бы русалки, — предупредил Дик.

— И кальмар, — сообщил Артур.

— Да они далеко, — отмахнулся Ральф. – Вообще к берегу не подплывают.

Прохладный вечер обещал быть долгим и спокойным. Небо еще не стало полностью фиолетовым, а звезды уже вспыхивали там и тут. В мантиях было тепло, и Рики предположил, что ему долго не захочется возвращаться в замок.

— А рыба в озере вообще есть? – поинтересовался Эди.

— Ну, подают же нам ее к столу. Все, чем нас кормят, большей частью выращивается при школе, — сообщил Дик.

— Было бы глупо, имея озеро, не ловить в нем рыбу, — согласился Рики

Он показал, как обращаться с удочкой, забрасывать поплавок, наматывать леску. Все хотели тоже попробовать, и Эди установил очередность. Рики поздно вспомнил, что не накопал червей и не захватил хлеба, и потому настоящей рыбалки не получится, ведь рыба просто так не клюет. Его спутникам новость не испортила настроение; напротив, тут же начали придумывать шутки по этому поводу. Никто не следил за временем. И вдруг…

— Вы чего делаете?

Рики так и не понял, как они умудрились не заметить появления Хагрида. Лесничий буквально навис над ними; тем временем Клык с ворчанием обнюхивал каждого.

— А мы просто гуляем, — виновато–неуверенно произнес Уизли. Впрочем, уже стало достаточно темно, и выражение его лица осталось скрытым.

— Идемте‑ка со мной, — грубовато потребовал Хагрид и, не оборачиваясь, поспешил к замку. Его поведение очень сильно напоминало что‑что не очень приятное из прошлого опыта.

На этот раз их отвели лично к Дамблдору, чего Рики никак не мог ожидать. Другие еще не были в этом кабинете и с почтением разглядывали его убранство, портреты предыдущих директоров и всякие древности. Рики на это не отвлекался, думая только о том, что, похоже, навлек своим увлечением неприятности на всю команду.

Директор, впрочем, не подал виду, что недоволен вторжением. Однако при виде его по лицам даже гриффиндорцев стало ясно, что они ожидают ужасного наказания. Хагрид между тем рассказал, как застал их возле озера с «этой штукой» – и указал на удочку в руке Рики. На секунду их взгляды встретились, и глубокое возмущение, даже злость лесничего будто обожгло мальчика. Директор же после этого как‑то оживился.

— Как вы объясните это, джентльмены? – спросил он.

Эди и Дика ободрил его доброжелательный тон, но Рики раньше сталкивался с директором и прекрасно знал, что его манеры будут одинаковы вне зависимости от того, примет он решение в их пользу или нет.

— Видите ли, сэр, — решительно начал он, — это была моя идея… — по крайней мере, это он мог взять на себя.

Директор внимательно выслушал, ни разу не перебив, хотя иной раз сбивался сам Рики. Интуиция, никогда не подводившая его, говорила, что Дамблдор, как и завуч «Слизерина», является одним из немногих людей, кому в принципе лгать не имеет смысла. И потому он не хотел упустить ни одной подробности, относящейся к рыбалке.

— Профессор Снейп в прошлом году не разрешил, когда я и мистер Нигеллус обратились к нему, — честно признался Рики. – Поэтому теперь мы не стали ни у кого спрашивать, — закончил он.

— Ваши намерения мне ясны, — ответил директор. – Но не все так просто, как вам хотелось. Прежде всего, нужно спросить русалок, согласны ли они терпеть ваше вторжение в их владения; и на кухне, насколько это необходимо.

— Мы понимаем, что школа существует для другого, — уныло произнес Уизли, глядя в пол.

— Ну вот что. Вашу просьбу я обдумаю, и дам ответ в течение недели, – сказал директор, после чего кивнул на дверь и радостно предложил: — Можете идти.

Рики и его спутники ожидали чего угодно, но только не этого.

— Но… – Эди был уверен, что их накажут.

— Вы не нарушили ни одного правила. Отбой был вот только что, а насчет рыбной ловли в правилах ничего не сказано, — усмехнулся директор. – На сегодня наш разговор окончен.

Подгоняемые Харгидом, они быстро разошлись, не смея верить своей удаче.

— Все‑таки директор – очень милый человек, — отдал должное Рики по пути в подземелья.

— Уизли говорил, он единственный способен понять все, что угодно, — сказал Дик Дейвис. – И он почти никогда не ошибается. Одно слово – гений.

Приближались рождественские каникулы. Членам Клуба и тем, кого они втянули, следовало решить некоторые вопросы, пока они еще в школе. Прежде всего, оговоренный матч требовал тренировок, но стадион был постоянно зарезервирован. Как‑то ночью они собрались на первую тренировку, используя тыкву вместо квофла, и по ходу стало ясно, что для них будет огромным достижением, когда они перестанут сталкиваться в воздухе. Координацию движений при полете тоже следовало отработать. А кое–кому требовалось морально настроиться на неизбежный взлом раздевалки, где хранился необходимый инвентарь.

Во время той же ночной прогулки по замку возникли проблемы у гриффиндорцев и хуффульпуффца. Вредная кошка Норрис, выгнанная из подземелий, свирепствовала на остальной территории и начинала орать благим матом, стоило учуять хоть что‑то, и нервы Эди едва выдержали. Нужно было срочно приручать ее, но, во–первых, у Рики не хватало свободного времени, во–вторых, он ясно сказал — не ему больше всех надо. Артур и Эди вызвались научится сами, Артур – из интереса к делам магглов, Эди – из честности Но советов Рики не хватало, а ему было трудно практически проверять, так как миссис Норрис, чуя запах Морганы, рычала. Она вообще выказывала презрение ко всем, кто выходил из подземелий, выделяя таких безошибочно.

В итоге Рики, испросив разрешения у родителей и получив пламенное согласие брата, пригласил обоих к себе на каникулы с тем, чтобы их учил Пит.

Он соскучился по родным. Поэтому ему проще стало понять, почему Селена так носится со своим племянником, который показался бы Рики совершенно не стоящим внимания мальчишкой, если бы не родство с ней. Он вполне понимал ее беспокойство по поводу того, что агитация Филипса против «Слизерина» может найти поддержку в сердце любого гриффиндорца. Хотя последнее время он почти не видел своего гриффиндорского врага, все же одно обстоятельство заставляло Рики часто думать о нем.

Пит прислал ему кое‑что о змеях, и информация наводила на размышления. Оказывается, ни одна змея ни за что не выползет туда, где полно людей, если только у нее нет иного выбора. Следовательно, ее скорее подбросил Филипс, а не Дора, и рептилия мирно проторчала за занавеской. Еще такая особенность – змеи не видят неподвижные предметы, к коим на тот момент можно причислить ноги Мак–Гонагол, сидящей за столом; но при этом их притягивает тепло. В опустевшем классе ничего шевелящегося не осталось. И тогда змея выползла.

Возможность переписываться с братом очень утешала Рики, невзирая на отсутствие собственного почтальона. Сова Лео упорно отказывалась брать корм и почту из рук Рики, позволяя прикасаться к себе только хозяину. Это создавало некоторые неудобства, так как Лео должен был постоянно составлять Рики компанию, бросая свои дела. Впрочем, письма тот посылал нечасто и недалеко.

Люпин оставался в школе.

Родители Лео согласились прислать книгу о фигурах высшего пилотажа лишь взамен на метлу. Джордан взялся привезти такую же.

Рики помнил день рождения Лео и обдумывал, что подарить на Рождество, что на день рождения, когда паковал вещи. Он с легким сожалением вспомнил, что в прошлом году много рисовал, но теперь не оставалось времени.

Перед отъездом они еще раз собрались в туалете Миртл, вежливо попрощались с ней и за это выслушали еще одну лекцию о герое Поттере. По крайней мере, Рики приятно было сознавать, что теперь он долго с ней не встретится.

Возвращаясь в общежития накануне отъезда, Рики в очередной раз встретил спортивного комментатора и решил, что тот, пожалуй, действительно храбр: если бы слизеринцы не были в такой эйфории от победы…, да все равно не стоило ему тут появляться. Тот, вместо того, чтоб не обратить внимания, вдруг подозвал его к себе.

— Макарони, будь любезен, пригласи Эльв.. вашу старосту. Скажи, что это срочно, но не говори, кто.

Рики был удивлен, что Боунс все еще помнит его имя. В общежитии Эльвира первым делом попала в поле его зрения. Поколебавшись, он все же передал ей, конечно, предупредив, что это Боунс.

Стиснув зубы, Эльвира встала и вышла. Несколько минут он боролся с собой, не пошпионить ли за ней, а потом она вернулась.

— Слушай, — не глядя, потребовала она, — в другой раз говори ему, что меня нет.

И ушла. «Очень логично», — подумал Рики. А откуда ему знать, что ее нет, когда он еще не входил в гостиную? А зачем ему это? И почему Эльвира так сердится, если Боунс ей безразличен? Боится, что он подумает что надо или не хочет встречаться с Ники по объективной причине? До сих пор все ее возражения упирались в возможное осуждение со стороны окружающих.

На следующий день, когда все собрались на вокзал, Эльвира осталась в гостиной. Поскольку Рики точно знал от Артура, что она проведет каникулы у тетки, спросил ее о планах. Эльвира смутилась и сказала, что намерена добираться на каком‑то автобусе.

— Ничего себе, — объяснил Лео, — этот транспорт не для слабонервных.

И чего ради создавать себе столько неудобств? Ну закройся ты в купе с подружками и сиди там. Вдобавок, Марк Эйвери был чрезвычайно недоволен тем, что напарница его бросила в одной из немногих обязанностей, которую они выполняли вместе: демонстрировать значки старост в поезде. К тому ж, этот день выпадал на ее дежурство, и следить за порядком в поезде вообще‑то полагалось ей.

Генри и Тиффани Флинт оставались в школе, поскольку родители им написали, что еще не подготовили дом к осаде, то бишь к возвращению Морганы. По этому поводу брат и сестра поссорились, Тиффани заявила, что он может катиться один, Генри отказался из солидарности, но продолжал упрекать сестру.

Дейвис не уезжал домой на Рождество. Он сказал, что хочет воспользоваться одиночеством и улучшить успехи в колдовстве. Меланхольная Миртл после этих слов как‑то странно поглядела на него, фыркнула, отвернулась, но наученные горьким опытом члены Клуба проигнорировали сентиментальное привидение, и она скрылась в кабинке.

Дорога живо напомнила Рики победный матч и лекцию Генри Флинта. Квиддич стал больной темой, поскольку от него зависело очень многое.

Пройдя барьер, Рики, Артур и Эдгар оказались на обычном вокзале.

— И куда теперь? – спросил Артур.

Указав вперед, Рики пошел к выходу. Он пригласил их не просто так, а опять же для себя. Он хотел проверить, насколько сможет воспринять своих одноклассников в обычной обстановке дома. Возможно, это также потребовало бы от него эмоциональных усилий.

Рики представить не мог, насколько верными окажутся его опасения. Однако обстоятельства разворачивались так, что он ни на секунду не вспомнил ни о какой магии.

Уизли и Боунс очевидным образом не выносили друг друга. Во время общих собраний это не было заметно, но стало очень ясно, когда Рики остался с ними один на один. Он не уставал думать, какой ошибкой было поселить их в одной комнате. Уизли постоянно был на взводе, в назойливом как никогда морализме Боунса появилась язвительность. Завуалированные взаимные претензии, основным козырем в которых было внимание дядюшки Гарри, прекращались только за столом, в присутствии родителей Рики. Все это производило сильное впечатление на Пита, который стал относиться к Поттеру гораздо уважительнее. Вообще, он едва ли не единственный был способен отвлечь их от выяснения отношений, они охотно слушали его и даже кое‑что читали, восторгались канарейками и т. п., впрочем, они всегда были готовы сцепиться по любому поводу. Другим способом заставить их успокоиться были визиты Дан, которую однажды пригласил сам же Рики ради ее прекрасно обученной собаки. Свою долю внимания мистер Франкенштейн, конечно, получил. Но хобби Дан для волшебников оказалось вовсе неотразимо интересным. От мультфильмов оба, в особенности Артур, были в полном восторге, а счастливая Дан приходила каждый день с новой кассетой и трещала без умолку.

Кстати, телевизор они тоже смотрели – в основном передачи о животных и дикой природе, которые Пит считал полезными. Кажется, Артура однажды водили в зоопарк. Эди же таких животных видел только на картинках. Относительно же неподвижных изображений Рики не стал ничего объяснять, один раз категорично заявив, что здесь это норма, так и следует воспринимать. Картины его отца заставили гостей задуматься о процессе создания колдовских портретов – на каком этапе они начинают оживать; кроме того, тогда только они и узнали, что Рики умеет рисовать.

В перерыве между мультфильмами и образованием Рики совершил поход по магазинам. Он выбрал для Лео два подарка к каждому знаменательному событию. Поскольку половина книг, привезенных им другу, кончилась, он купил большую и новую. И кроме того, кое‑что столь же оригинальное, как и в прошлом году. Бумеранг.

Прогулка с Питом и гостями по Косому переулку, куда их по просьбе Артура отвез Поттер, доставила всем массу удовольствия. Для начала Питу продемонстрировали любимый магазин всех мальчишек: «Все для квиддича». Эди, надувшись, позволил Артуру рассказывать о метлах. После этого крестный отец погрузился в ностальгические воспоминания о школьных годах, когда он был ловцом гриффиндорской квиддичной команды. С особой гордостью Поттер сообщил, что для него сделали исключение, приняв в команду на первом курсе. Для Рики это оказалось слишком, и он решительно заявил, что желает показать Питу кое‑что в аптеке. Поттер остался с Уизли и Боунсом, так что братья Макарони получили возможность немного отдохнуть от них. Рики мало что купил, зато устроил экскурсию для брата, который от увиденного совершенно обалдел. В магазине мадам Малкин шляпы школьников стали для Пита причиной сострадания тем несчастным, кто вынужден это носить – но только после того, как с ним случились колики от едва сдерживаемого смеха. Вообще одежда волшебников вызвала в нем недоумение. Он все же настоял, чтоб зайти в аптеку, и, возможно, благодаря зимнему холоду невыносимый запах стал чуть слабее в сравнении с тем, каким его запомнил Рики полтора года назад; но Питу минуты оказалось достаточно. Зоомагазин зато он бы вообще не покинул, если бы там их не нашли Поттер с ребятами. Напоследок крестный угостил всех сливочным пивом в «Дырявом котле». По поводу заведения Пит позже высказался примерно так: не знал бы, в чем тут фокус, решил бы, что попал в психушку со свободным режимом. В общем, кончилась прогулка не так замечательно, потому что при обсуждении какого‑то летнего матча по квиддичу Уизли выразил несогласие с Боунсом, который «ничего не понимает», каждый начал гнать свое и в итоге они, совершенно забыв про Пита и Поттера, чуть не подрались. Рики даже подумал, что в школе отдал бы что угодно, чтоб увидеть на лице Эди такое доброе выражение, однако сейчас это не показалось ему таким захватывающим.

В рождественский вечер он был весь как на иголках, потому что к его гостям пачками прилетали совы с коробками от таких и сяких родственников, и он здорово опасался, что миссис Дуглас столкнется с этим фактом. Его беспокойство осталось скрытым ото всех, кроме него самого, и праздничный вечер прошел чудесно. Рики получил копилку с волшебными деньгами от родителей, печенье от миссис Дуглас и книжку от Пита. А брат был в восторге от учебника по уходу за магическими существами, и за эту подсказку Рики был весьма благодарен крестному. Бабушка Уизли прислала много сладостей. Артур подарил Рики книжку «Квиддич сквозь века», повествующую об истории этого благородного спорта, Эди – набор по уходу за метлой; зная их, Рики бы скорее предположил, что будет наоборот. Он представил, чем бы могло завершиться их вручение подарков друг другу не в обычном доме. А так Артур ограничился пакетом навозных бомб для праведника и выразил надежду, что пригодится; но и Эди тоже был не лыком шит – он вручил нахалу аптечку и выразил уверенность, что это непременно понадобится.

Но этого оказалось мало. Однажды, когда Рики наслаждался одиночеством в своей комнате и полировал метлу, из комнаты Пита вдруг раздался немыслимый визг. Выйдя узнать, что случилось, он столкнулся с Питом и Эди. Артур был в ванной и потому в коридор не вышел, но громко спрашивал, что стряслось.

Одна из канареек Пита почему‑то выбралась из клетки и заблудилась в люстре. Пит удивился ее крику, скорее похожему на того павлина, которого они видели недавно по телевизору.

Через пятнадцать минут в доме появились Гарри Поттер, Люпин и незнакомая женщина, которая бросилась обнимать Артура, и Рики заинтересовался ею больше, когда тот назвал ее мамой.

— Можешь побщаться, Нимфадора. Мы обойдемся без тебя, — разрешил Люпин.

Происшествие с канарейкой сразу забылось бы, если б они не пристали, не произошло ли здесь вот только что чего‑то странного. Как оказалось, Министерство зафиксировало в доме вспышку колдовства, правда, какого‑то нетипичного. Присутствие трех несовершеннолетних волшебников могло бы объяснить это, но их палочки не использовались с последнего учебного дня в школе, что немедленно подтвердила проверка. Артур, выйдя из ванны, вообще не понял, что происходит.

— Я так и думал, — мрачно сообщил Поттер Люпину. Тот кивнул, глаза его были печальны.

Следующие полчаса его допрашивали с пристрастием, не нашел ли он чего‑нибудь такого в школе. В результате честных ответов Рики дорогой крестный едва не плевался пеной. Люпину стоило больших усилий остановить скандал, который должен был вот–вот состояться между Поттером и отцом Рики. Однако мальчик уже не сочувствовал ему, поскольку, урезонив Поттера, проверяющий тут же сам начинал задавать Рики те же самые дурацкие вопросы.

На прощание крестный пообещал, что попросит Снейпа побеседовать с подопечным, вдруг это окажется эффективнее.

— Не стоит, Гарри? – вздохнул Люпин. – Северус может быть очень суров с мальчиком.

— Только не с этим! – буркнул Поттер. – Вы удивитесь, профессор, насколько Снейп попустительствует Ричарду. Он очень снисходителен к нему.

А присоединившаяся к ним мамаша Артура выглядела совсем по–другому; попозже Рики объяснили, что среди магов иногда рождаются полиморфы, способные менять внешность по своему желанию. Миссис Уизли произвела сильное впечатление на Пита и маму Рики.

После их ухода тема с канарейкой закрылась не сразу. Рики не ожидал, что отец так разволнуется.

— Рики, я не сказал им, что тебе известно про сюрприз Долохова, но я предполагаю, что ты способен нарочно искать то, что он тебе оставил.

— Так вот что, по их мнению, тут было! – дошло до Рики. – Нет, я не нашел.

— Тебе о нем рассказал этот мальчик, который рыжий? – уточнил папа.

— С чего?.. А, я так написал. Нет, — решил признаться Рики. Отец ему верил, не стоило лгать в пустяках. — Этот мальчик вообще ничего не знает. Они ему не говорят. Я подслушивал ваш разговор.

— Какая прелесть! – успокоился папа. – Пожалуй, ты точно станешь шпионом.

Выйдя из гостиной, Рики застал в холле Артура и Эди, рассматривающих белый шарик с зеленым глазком, висящий на шее Уизли.

— Это рождественский подарок от его мамы, — объяснил Эдгар. Артур слегка смущенно кивнул.

— Она сейчас подарила? – из вежливости спросил Рики.

— Нет, раньше. Она же не знала, что приедет, — сказал Артур и спрятал амулет.

Больше ничего особенного не произошло. Через день Рики вместе с гостями отвезли на вокзал. И впервые в жизни он был искренне рад окончанию каникул.

В поезде Рики с удовольствием вновь встретился с Лео, который сразу же пожаловался, что забыл книги в школе и потому каникулы провел довольно скучно; и с Ральфом Джорданом, которого после тесного общения с Артуром считал чуть ли не святым, невзирая на то, что тот сам был такой же. Однако, вручив Лео упакованный подарок, он сказал, что потом объяснит его назначение, как можно скорее покинул купе и умчался куда глаза глядят.

Он хотел почувствовать, что наконец‑то – все! По крайней мере, это был полезный опыт. Теперь Рики знал наверняка, что приглашать Уизли и Боунса вместе не следует. А отныне, ура, свобода! И покой.

— Паркинсон, ты от меня так просто не отделаешься. Стой!

Рики поднял голову. В противоположном конце вагона только что появились две старосты. Одна была Эльвира Паркинсон, другая – пухлая девица со значком «Гриффиндора». Последняя обогнала быстро шагающую Эльвиру и встала на дороге.

— Чего ты привязалась? — слизеринка выглядела уставшей.

— Не делай вид, будто ты ни при чем. Я все сразу поняла, когда узнала. Теперь я верю, что слизеринцы – лучшие ученики профессора Снейпа. Ты подлила кое–кому любовного зелья, да?

— Очнись, Лиз! Каким образом? – на глазах рассвирепела Эльвира.

— Уж не знаю, как, но это же ясно!

— Не ори, идиотка! – прошипела багровая слизеринка.

— Да ты посмотри на себя! – понизила голос гриффиндорская староста. – Когда в «Гриффиндоре» есть такие, как Сью–Эллен и Биллина, кто поверит, что ты…

— Завидуешь, да? – не выдержал Рики.

Обе вздрогнули и окаменели. Не исключено, что Рики досталось бы за подслушивание. Но как раз вовремя из другого вагона появился тот, из‑за кого, по справедливому мнению Рики, происходил разговор.

Ники Боунс не придумал ничего лучше, как улыбнуться Эльвире и поздороваться с ней. Гриффиндорской старосте (но не Эльвире) этого с лихвой хватило, чтоб забыть о Рики.

— Ты соображаешь, что делаешь? – со всей строгостью накинулась она на объективного комментатора. – Ты компрометируешь «Гриффиндор»!

Боунс застыл на месте. Очевидно, информировать товарищей о своей личной жизни не входило в его планы. Но навык быстрой реакции дал себя знать незамедлительно.

— Это мое дело, — твердо сказал он.

— Конечно, но я обязана предостеречь…

— Она тебя спасает, — не глядя, сообщила Эльвира. – Утверждает, что я тебя опоила.

— Даже если так, я бы не возражал, — произнес Боунс и протянул к ней руку, но она отшатнулась.

— Вот что, — твердо заявила Эльвира, подняв руки ладонями наружу, — разбирайтесь тут сами со своей гриффиндорской честью, а я обязана позаботиться о своем подопечном. Не хватает еще травить душу ребенка неподходящими глупыми разговорами. Идем, Макарони, я провожу тебя в твое купе.

Рики очень бы хотелось остаться и послушать, что именно скажет Ники гриффиндорской старосте, но, к сожалению, Эльвира нашла отличный повод смыться, и этим поводом был он. Так что пришлось подчиниться, благо староста была не в том духе, чтоб ей перечить.

— Вот бестолочь, — проворчала Эльвира как бы между прочим, но Рики понимал, что должна же она как‑то объяснить ему, — я поняла бы ее, если б он ей самой нравился…

— А тебе он нравится? – не подумав, брякнул Рики.

— Кто? Гриффиндорский павлин? Я что, с луны упавшая? – робко улыбнулась Эльвира, но ее веселость была какая‑то натянутая. Рики подумал, что будь он даже прав, после несостоявшейся только что беседы она не рискнула бы подтвердить его мнение. Она подтолкнула его к купе и удалилась.

— Чего это Эльвира в коридоре повторяет слова тетушки Пэнси? – полюбопытствовал Артур.

По крайней мере, в его отсутствие друзья накупили вкусного, так что ему самому не пришлось беспокоиться. А в остальном возвращение в школу означало проблемы, и чем дальше он ехал, тем больше их виделось. Первая ожидала их на перроне, и смысла тому Рики так и не понял.

Поприветствовав всех знакомых, Гарри Поттер отозвал его в сторону и попросил прощения за то, что был резок с ним дома. В завершение он похвалил Рики за вождение подходящей компании и сказал: «Поражаюсь, как ты пригласил эту парочку. Там, где они появляются вдвоем, начинают искры лететь. С тех пор, как они пошли в школу, так ругаются, никто не может понять, в чем дело».

«И не мог заранее предупредить, зараза», — подумал Рики.

Начало нового семестра оказалось на удивление плавным и гармоничным. Профессор Снейп, вопреки угрозам крестного отца, даже не намекал на происшествие в его доме на каникулах. Эйвери ушел на дно, Филипс тем более. Даже Моргана, превратившаяся из котенка в пушистую и достаточно тяжелую откормленную кошку, как будто стала спокойнее. И, было это стечением обстоятельств или закономерностью, но Рики очень редко встречал Ники Боунса, и тот ни разу не попросил его пригласить Эльвиру. При всей наступившей идиллии, рядом с Рики все же оказался человек, который нашел серьезный повод мутить воду.

Рики считал, что Лео чрезмерно увлекся детективами. А Лео считал, что Рики преступно беззаботен и не желает видеть, что находится в огромной опасности. Рики не уставал ругать Эди Боунса, которого кто‑то нехороший дернул за язык рассказать о визите Поттера и Люпина.

— Сначала змея в кабинете Мак–Гонагол, потом это! Неужели непонятно, что никаких случайностей тут быть не может? Ну подумай, Рики, может, ты все же нашел что‑то такое?

В отместку за отрицательные ответы Лео отнял у друга энную часть свободного времени, заявив, что сейчас как никогда нужно упражняться, чтобы не потерять навыков и в любой момент быть готовым использовать заклинание Щита. Кроме того, появилось еще одно занятие, способное отвлечь его от чтения детективов. Он считал, что метание бумеранга столь же полезно для нарушителя правил, как умение обращаться с лассо, которое Рики подарил ему в прошлом году. Для обращения с обоими атрибутами диких магглов приходилось ходить в мало посещаемый коридор на третьем этаже. При таком напряженном графике времени на учебу оставалось немного, и за это Лео в плохом настроении упрекал ни кого другого, как Рики.

— Под влиянием твоих подарков я деградирую как колдун, — однажды заявил он, тяжко вздыхая. – Эйвери умер бы на месте, если бы узнал, чем мы занимаемся, причем не где‑нибудь, а в магической школе.

— Так может, ему сказать? – задумался Рики. – И проблем станет меньше.

Усиленно упражнялся и Дик Дейвис. На первом собрании при согласовании времени квиддичной тренировки он попросил, чтоб назначили после отбоя. Почему, отвечать явно не хотел, да он и не успел бы: уважаемая Миртл бесцеремонно его опередила. Оказывается, на каникулах Дейвис мало того, что надоедал ей, ежедневно смущая ее стыдливость своим присутствием, тренируясь в сто лет назад оккупированном ею туалете, и перекрасил все унитазы, включая ее любимый. А два дня назад он еще превратил унитаз в булавку и не знал, как превратить обратно, и в результате унитаз был утерян навеки, поскольку булавку так и не нашли. Затопило первый этаж, и Филч явился обругать ее, бедную, ни в чем неповинную. Теперь Дику предстояли взыскания в больничном крыле, а еще все узнали, что «Гарри так никогда не делал».

Она прекратила орать и скрылась в кабинке как раз вовремя – хлопнула дверь, и в зал собрания ступила Селена Олливандер. Возникла некоторая скованность.

— Что ты здесь делаешь? – удивился Рики.

— Ну, вообще‑то это ведь туалет для девочек, — хитро улыбнулась Селена.

Остальные давно перестали осознавать этот факт. Рики вдруг представил, что может быть, если кто‑нибудь вроде Филча застанет их в таком неподходящем месте. Но хуже, что наплетут по этому поводу Филипс или Эйвери, если когда‑нибудь узнают. Впрочем, он с полным правом рассчитывал, что ничего такого никогда не произойдет.

— Мне это все равно, — сказала Селена. – Эдгар объяснил мне, что вам нужен седьмой игрок. Я согласна.

Это было большой удачей, так как она представлялась единственной кандидатурой из всех возможных. Предполагались еще двое, но они не годились. Виктор Чайнсби как наполовину маглорожденный мог согласиться, но его не желал терпеть рядом Дик, который к тому же утверждал, что Виктор не способен держать язык за зубами. Члены команды готовы были проявить солидарность с Диком. Кроме того, последний матч показал, что играет звезда второго курса «Равенкло» неважно, ничем не лучше присутствующих. Генри Флинт мечтал выйти на поле, однако было непорядочно втягивать его в разногласия с Эйвери, и Снейп не потерпел бы разборок внутри колледжа, поэтому Рики выманил у того обещания, что он не будет играть за Эйвери, и тем ограничился.

Обнаружилось затруднение – у Селены не было метлы не то, что новой, а вообще никакой. Дик, летавший во время каникул на подарке дяди, сделал вывод, что «старушка» еще ничего. В принципе можно было спросить про школьные метлы, но для тренировок после отбоя эта возможность отпадала. А еще Селена навязала им своего драгоценного племянника, попросив для него разрешения присоединяться к ним иногда, дабы он мог наблюдать их положительный пример. Она была так спокойна, что никто не решился возражать, а потом стало поздно.

Уроки не вызывали у Рики особых эмоций, за исключением защиты от темных искусств.

Сегодня проходили разоружатель, который Рики уже освоил. В результате Лонгботтом весь урок, каждый раз как Рики делал вид, что отворачивается, жег его взглядом, в котором ясно читалось «доброе» отношение, при том хваля Френка Эйвери за усердие.

Недовольство профессора заметила даже Тиффани.

— Чего выпендриваешься? Баллы он тебе и так дал, необязательно показывать, что ты такой гениальный самоучка, — сказала она.

Хоть такое объяснение могло сойти за правдоподобное, Рики оно не удовлетворило. А насчет баллов пришлось признать, Лонгботтом начислял и Лео и даже ему самому исправно и справедливо, пусть через силу. Впрочем, были другие дела, чтоб думать об этом сейчас

Однажды, успешно отвязавшись от очередного часа библиотеки, Рики только собрался спуститься в подземелья, как вдруг его окликнул тот, на чье внимание он не рассчитывал без неприятностей.

— Мистер Макарони, — жестом поманил его директор. Дамблдор, казалось, был чем‑то очень обрадован.

— Да, сэр, — устремился к нему Рики.

— Спешу Вас поздравить. Я только что подписал разрешение на рыбалку. Отныне вы можете собираться по средам в свободное от учебы время и по субботам – во время матчей, если захотите.

Рики, между прочим, и думать об этом забыл. Все его попытки достичь этого в прошлом терпели фиаско, а сейчас хватало других дел. Но после объявления Дамблдора на мгновение растворились все прочие заботы. Радость была тем сильнее, что оказалась совершенно неожиданной.

— Здорово, сэр! Спасибо!

— Я думал дать вам выходные дни, но решил, что так будет надежнее. Лучше, чтоб вас не видели другие ученики, иначе они тоже захотят, и я окажусь в затруднительном положении.

— Это понятно, сэр, — горячо откликнулся Рики. – Мы тоже не хотим собирать толпу.

Директор, судя по всему ожидающий возражений, тепло улыбнулся Рики.

— Я согласовал с русалами, почитал кое‑что и внес ограничение на оснащение, которое вы можете использовать. Только удочки; никаких сетей и тем более средств для оглушения рыбы. За этим будут строго следить.

— Мы ничего такого не собирались делать, — заверил Рики.

— Рыбу будете сдавать мистеру Филчу для кухни, если у вас нет других планов.

— Пока нет, — ответил Рики, чья душа распевала гимн.

— И еще, не сочтите за наглость, не возражаете ли вы, чтобы я иногда присоединялся к вашей компании? — директор пристально поглядел на него.

— Как хотите, сэр, — Рики был ошарашен. – То есть я, конечно, спрошу, остальных, но они не будут возражать.

Эйфория, в которую впал Рики от прекрасной новости, продержалась достаточно для того, чтоб он добровольно заявился в туалет Миртл и настойчиво приказал вечно ноющему привидению собрать остальных, и причем немедленно. Не привыкшая к подобному напору Миртл подчинилась безоговорочно. Впрочем, даже реакции прибывшего первым Дика Дейвиса, вызванного подобным образом, хватило, чтоб относительно отрезвить Рики. Обычно очень спокойный Дик сразу же дал понять, что готов находиться в данном помещении только по очень серьезной причине. И потому, когда собрались все, Рики чуть не начал с извинений.

Разумеется, как только разрешение было донесено до сведения прибывших, его немедленно простили. Ральф Джордан даже сказал, что это едва ли не единственная новость, ради которой он согласен был бы сюда явиться. Зато Миртл, до глубины души возмущенная «несерьезностью мальчишек», поклялась больше никогда им не помогать и выказала свое презрение наиприятнейшим для собравшихся способом, скрывшись в кабинке.

— А нам точно можно выходить к озеру? – уточнил Эди.

— Ну, а ты думал, нам предложат наколдовать рыбу и ловить ее в унитазе? Сам директор позволил, теперь никто не помешает, — Рики сиял от счастья.

— Не могу поверить, — восторгался Лео.

Рики наивно считал, что удочка была только у него. Однако Артур и Лео похвастались наличием у них того же раньше, чем он успел об этом задуматься. Артуру подарил дед, а Лео приобрел самостоятельно, и Рики втайне опасался, что он мог выбрать с какими‑нибудь прибамбасами.

— Подумаешь! – сказал Джордан. – Палка, веревка и крючок. Вот сейчас возьму и наколдую себе удочку.

Простое дело заняло больше получаса.

Но главной темой все же оставался квиддич. От него зависело все – честь, жизнь и смерть, так что даже полное изменение школьных правил вроде награждения за прогулки после отбоя не могли надолго заставить забыть о нем. Вдоволь нарадовавшись и обсудив за сооружением удочек планы на рыбную ловлю, все в одну минуту сделались очень серьезными.

— Мы должны наконец определить, кто на какой позиции будет играть, иначе это пустая трата времени, — постановил Ральф.

Исходя из опыта единственной тренировки стали рассуждать, кто к чему способен. Один хотел быть ловцом, другой – охотником, третий не соглашался. Дискуссия затянулась и грозила перейти в бесконечность.

— Довольно! – не выдержал Рики, которому было по барабану, лишь бы размазать Эйвери. – Пусть решит жребий. Распишите роли на бумажках, а я, так и быть, пожертвую свою шляпу. – «Дурацкий колпак, над которым мой брат смеялся до упаду. Может, теперь он войдет в историю «Хогвартса»».

— И что будем делать? – спросил Артур.

— Тащить! – сурово постановил Рики.

Они окружили шляпу. На данную церемонию соизволила обратить внимание сама Миртл.

— Начинай ты, раз сам это предложил, — сказал Лео.

Рики потянулся за жребием и только тут понял, на что надеется. Резко выдернув руку, он развернул бумажку и прочел «загонщик». Именно этого он хотел. Эту роль прочил ему в команде профессор Снейп, и хотелось бы попробовать, что она означает.

— Я попробую, — Боунс вытащил бумажку, развернул ее и прочитал – «охотник».

Дейвис, очень напряженный и более бледный, чем обычно, также вытащил «охотника».

Оставались Лео и гриффиндорцы. Уступая, Артур подчеркнуто вежливо кивнул. Лео достал бумажку и передал Уизли.

— «Ловец», — прошептал Артур. Он был разочарован так же, как и Джордан, но мужественно взял себя в руки и сам испытал судьбу.

Ральфу достался второй «загонщик», Артуру – «вратарь». Селена, таким образом, должна была стать охотником. Кстати Эди сообщил, что ей недавно удалось выпросить метлу у какой‑то девчонки со старших курсов, которая играла в команде «Хуффульпуффа».

Что касается миссис Норрис, то необходимость что‑то с ней делать, судя по словам Артура, вовсе отпала. Несколько раз Артур пробовал дрессировать ее и хвастался, что однажды ему удалось убедить ее пройтись на задних лапках. После этого, с удивлением рассказывал Артур, стоило ей нынче учуять его в коридоре, как она с неистовым мяуканьем умчалась прочь. Хотя он и раньше замечал, что она его избегает.

Следующей ночью они собрались на первую с начала семестра тренировку. Благодаря мантиям–невидимкам их не ограничивало время, позволяя тренироваться хоть до утра, как оптимистично заявил Ральф Джордан.

Они достали оборудование, открыв заклинанием дверь в капитанскую комнату. Это оказалось настолько просто, что обескуражило Рики. Ни сигнализации, ни охраны. Несколько минут совещались, не ограничиться ли квофлом и бладжерами или только квофлом – в темноте снитч мог потеряться, и уж если они опять попадутся, директор их утопит в озере, а еще предстоит много нежелательных объяснений. Но времени было в обрез, а научиться следовало всему. Решили рискнуть.

Ночное небо напоминало сказочные декорации. Прохлада прогоняла сон. Они не поднимались высоко, чтобы никто со стороны, если вдруг кому вздумается поглядеть в окно в столь позднее время, не заметил их.

Раньше Рики участвовал в гонках ради забавы. Но только теперь он узнал, что такое настоящая скорость. Чего стоило догнать бладжер, а уж ударить по нему, не прекращая погони, причем с нужной стороны – на собственном опыте Рики убедился, что это целое искусство. Причем требовалось так же смотреть по сторонам. Несколько раз игроки врезались друг в друга, так как каждый был целиком увлечен собственной функцией и не замечал ничего вокруг. За полчаса интенсивной погони и ударов Рики так упарился, что едва не валился с метлы, и понимал, что если так и останется, не сможет выдержать долгий матч. У Джордана вроде игра шла лучше – похоже, он умел рассчитывать силы. Лео успел трижды поймать золотой мячик, а вот из охотников забить гол удалось только Эди, и то лишь дважды, несмотря на регулярные атаки ворот. Селена несколько раз роняла квофл, Дейвис держался нормально, не считая того, что целился – и попадал – отчего‑то не в кольцо, а во вратаря.

— Тайм–аут! – потребовал Уизли.

Обсуждение не заняло много времени. Комментировали в основном Эди и Ральф.

— Я видел тактику Эйвери, если, конечно, вратарем будет он. Не обращайте внимания на его фигуры. Бросайте мяч как можно скорее, и не туда, куда смотрите. Это может обмануть его несколько раз, — посоветовал Эди.

— Дейвис, квофл не бладжер, им с метлы вратаря не собьешь. Макарони, не надо так метаться. Наша забота – следить за бладжером, а не оберегать каждого игрока в отдельности. Можно, конечно, наблюдать за двумя мячами сразу при достаточном навыке, но при нашем уровне лучше следующая тактика: разделить бладжеры и каждому следить за своим. А то быстро устанем. Мисс Олливандер, увереннее обращайся с квофлом, он не фарфоровый, — Джордан взял на себя всю критику.

— Лео, Артур, никаких замечаний, — отметил Боунс.

— Это потому, что безоблачно, видимость отличная, — сказал Лео. – Хотя я пару раз путал снитч с сиянием звезды.

Второй этап тренировки прошел не так успешно, потому что все выдохлись. Рики едва не получил по шее квофлом, который выронила Селена. Лео рискнул подняться над трибунами, поскольку заметил снитч, едва догнал его, после чего категорически заявил, что хватит искушать судьбу, коль скоро все мячи пойманы, на сегодня следует закругляться.

Проводив Дика, они вернулись в общежития. Там их деловито обнюхала Моргана, но она была не из тех, кто задает вопросы. В спальне слышалось только размеренное дыхание соседей. «Отдыхай, Френк», — подумал Рики, глядя на задернутый полог кровати врага. Часы пробили половину первого.

На другой день Лео опоздал в библиотеку. Само по себе это было странно, но в этом году Лео значительно меньше уделял внимания учебе, чем в прошлом, поэтому Рики спокойно взялся за реферат. Его глубоко возмущали подобные задания по защите от темных искусств, и он считал, что Лонгботтом мог бы давать больше практики.

Лео явился чрезвычайно серьезный и мрачный. Садясь, он с ходу сообщил:

— Что‑то странное происходит.

— С кем на этот раз? – уточнил Рики, коря себя и только себя за детективную болезнь, в которой увяз друг.

— С Артуром Уизли. Закрой эту дурацкую книгу, все равно там нет про отражатели, я в прошлом году читал, — бросил он как бы между прочим. – Я заходил к Лонгботтому уточнить объем реферата. У него в кабинете кто‑то был, когда он вышел ко мне. А в классе стояла сумка Уизли. Ну я поблагодарил его, удалился и подождал минут двадцать. Потом оттуда появился Уизли, и сначала соврал, что заходил на минутку спросить профессора по учебе. Я в порядке эксперимента сказал, что только что тоже оттуда, но его не видел, так он ничего вразумительно не объяснил.

— Ты думаешь, он хочет, чтобы Лонгботтом научил его чему‑нибудь особенному, как нас? – предположил Рики.

— От гриффиндорца этого можно ожидать. Но почему Лонгботтом в таком случае не выставил его сразу? Это мне совсем не нравится.

Задуматься и выяснить у Рики не хватило времени, поскольку в библиотеке появился один из самых редких ее посетителей. Френк Эйвери направился прямиком к Рики и Лео.

— По–моему, мы затянули с матчем. Как насчет следующей субботы? – спросил он.

Лео и Рики быстро переглянулись. Они не были готовы и не желали признать это. Кроме того, не хотелось принимать условия Эйвери.

— Профессор Снейп еще даже не знает, — напомнил Лео.

— Полноте, — скривился Эйвери, — неужели мы в самом деле будем ему сообщать? Обойдемся сами, не маленькие.

Но для Рики это был вопрос принципиальный.

— Неужели? – спросил он. – А ты не замечаешь, что стадион все время занят, а по выходным вообще нарасхват?

— Я же хожу на тренировки, — обиделся Эйвери.

— Отлично. Так вот, никто, кроме профессора Снейпа, не зарезервирует его для нас. И, если на то пошло, я не позволю, чтоб матч судил кто‑нибудь из твоей банды.

Лео отвернулся – он не слишком одобрял прямоту Рики.

— Полегче, Макарони, — угрожающе произнес Френк.

Рики же считал, что сказал самое приличное из того, что мог, и не собирался извиняться.

— Ты мог бы сам это понять, тогда не пришлось бы объяснять тебе такие простые вещи, — вмешался Лео. – Так что нет смысла возмущаться, тем более, что твоя колдовская гордость никогда не производила на нас ожидаемого впечатления.

— Мы обратимся к нашему завучу. После зелий, — отрезал Рики.

После этого разговора тренировки проводились каждый вечер. Ральфу приходилось совершать два рейда из замка на улицу. Теперь приходил еще и племянник Селены, оказавшийся на редкость непосредственным, любознательным и несносным. Правда, он понимал всю серьезность ситуации и разделял намерения членов Клуба. Кроме того, нельзя было пренебречь возможностью того, что понадобится запасной – а у команды противника наличествовал почти полный дублирующий состав. И при таком оптимистичном раскладе Сирил играл еще хуже, чем Селена, которая, увы, оказалась единственным слабым звеном. Но другого не было.

Рики довелось перекинуться с ним парой слов, из чего он заключил, что мальчишка вовсе не так увлекается выступлениями Филипса, как расписывала Селена. Конечно, непопулярности «Слизерина» немало способствовали методы преподавания профессора Снейпа, который в своем нелегком предмете никогда не делал скидок студентам других колледжей, используя их ошибки для снятия баллов, но в целом никто в «Гриффиндоре» не стремился бунтовать и предпринимать какие‑либо действия для обострения отношений. Филипса воспринимали скорее как болтуна, нежели как вожака, и даже его сторонники не горели так сильно, как он. Сирил отзывался о нем хорошо, но безо всякого восторга. Дружба Селены со слизеринцами и вообще регулярные собрания студентов из всех колледжей удивляли его, и он даже признался, что всегда считал слизеринцев заранее малосимпатичными. То, что Рики и Лео никогда не пытались к нему подлизываться, поначалу огорчало Селену, но вскоре она поняла, что это оказывает куда более эффективное воздействие.

Рики старался как можно быстрее выполнять все домашние задания, чтобы быть свободным от них. Он стал присматриваться к тому, насколько успевает Френк, чего раньше никогда не делал, и только потому, что его неуспеваемость могла отменить решающую воздушную дуэль. Собственно, с квиддичем была не просто его идея. Никто из товарищей, в отличие от него, никогда не соприкасался близко с обычными людьми, и потому вряд ли стремился так защитить их право на равенство с магами – то, что на самом деле подразумевал Рики под целью победы в матче. Остальные скорее думали о магглорожденных колдунах и даже собственном спокойствии и сознании своей порядочности в случае, если в школе прекратятся выпады Эйвери и ему подобных.

После урока зелий второкурсники, как обычно, собрали сумки. Пока большинство толпилось на выходе из класса, Селена и Эди подошли к слизеринцам.

— Нам остаться? – спросил Эди.

— Не надо. Лучше, если мы вдвоем с Эйвери. Трое – это уже толпа, он не станет идти навстречу, если решит, что мы пытаемся произвести на него впечатление своей численностью. И вообще профессор скорее выполнит просьбу студентов своего колледжа, без посторонних, — констатировал Рики.

Класс опустел. Эйвери и Рики приблизились к преподавательскому столу.

Профессор Снейп за весь урок не сделал никому не одного замечания. Он пребывал в прекрасном настроении, и Рики связывал это с недавним отъездом проверяющего Люпина. Завуч вопрошающе глянул на учеников в ожидании первой реплики.

— Сэр, — начал Рики, поскольку Эйвери безнадежно оробел. – Между мной и Френком возникли непримиримые разногласия.

— Объяснитесь, — профессор слегка приподнял одну бровь, демонстрируя недовольство.

— Дело в том, что отношение Френка к нечистокровным не может не задевать меня. А его по противоположной причине раздражает мое нахождение рядом.

— Эйвери позволил себе неподходящие высказывания в Ваш адрес, Макарони? – уточнил профессор.

Рики решил, что ябедничать нет смысла, поскольку они своим обращением преследовали иную цель.

— Дело не во мне, профессор, — уклончиво ответил он. – Мировоззрение Френка кажется мне опасным, — признать это в присутствии врага было непросто для Рики. Видя, как тот ухмыляется, он сжал кулаки.

— Его отношение абсолютно ничего не решает. Никто не спрашивает его, кого принимать в школу. Эйвери был наказан, и лично я пережил немало неприятных минут, выслушивая замечания в его адрес от моих коллег, о чем у нас был разговор. Хочу верить, Френк, что Вы сделали из этого определенные выводы?

Под таким взглядом невозможно было проявлять обычный гонор. Френк съежился и кивнул.

— Вопрос исчерпан, — сказал Снейп.

— Нет, — решился возразить Рики. Снейп недовольно воззрился на него. Рики прекрасно знал, насколько его завуч не привык к возражениям.

Эйвери был готов уйти, но Рики не собирался отступать, при этом сам себе удивляясь («Куда я лезу со своей‑то квиддичной готовностью?»).

— Я знаю, что он остался при своем, и не уверен, что его выпады не повторятся. Но, как студенты «Слизерина», оберегающие честь нашего колледжа, мы не можем устроить обычную дуэль, которая вряд ли нашла бы у Вас поддержку. Мы рискнули обратиться к Вам, сэр, именно потому, что нашли цивилизованное решение.

— Так что же вы от меня хотите? – спросил профессор. Он прекрасно держал себя в руках, выказывая свою обычную невозмутимость и ничем не выдавая чувства, которые, вне всякого сомнения, испытывал, как любой нормальный человек на его месте.

— Дело в том, что у нас обоих есть единомышленники. Мы решили, что наилучший способ – квиддичный матч. И просим вас, профессор, как нашего завуча, быть судьей.

Рики не отрываясь глядел на Снейпа.

Тот щелкнул пальцами и провел мизинцем по губам.

— В какое интересное дело вы меня втягиваете, джентльмены, — насмешливо произнес он.

— Школьные правила это не запрещают! – выпалил Рики. Он был уверен в непредусмотренности подобного, к тому же не раз убеждался, что наизусть эти правила мало кто знает.

— Да уж! – вздохнул Снейп. – Эйвери, довольно украшать интерьер. Раз уж Вы все равно молчите, подождите за дверью. А Вы останьтесь, Макарони.

За Френком закрылась дверь.

— Скажи, ты не с теми ли собрал команду, с кем прогуливался по Запретному лесу? — спросил завуч, барабаня пальцем по столу.

— Да, — сказал Рики.

— Потрясающе, — протянул профессор. – Вы меня удивили, должен признать. Картина, которую я с трудом собрал по всем вашим сочинениям, делает честь вашей скрытности и стойкости. Я бы хотел понять, – завуч пристально глядел в глаза Рики, что означало глубокую серьезность обсуждаемого вопроса, — для чего вам все это нужно?

— Это нужно нам, чтобы, ну… — Рики не тянуло на высокие слова.

— Надеюсь, не ради сомнительных приключений, с которых вы начали? – помог Снейп.

— Конечно, нет! – возмутился Рики. – Напротив. Сейчас мы очень обеспокоены тем, что могут натворить настроения Эйвери в школе. Но не считаем это поводом для нарушения дисциплины, как видите.

Это была, конечно, ложь, так как чем еще, как не нарушением правил, являлись ночные тренировки, но в тот момент Рики полностью верил в свои слова. И он почувствовал, что профессор тоже поверил.

— Что ж, — сказал Снейп, — я и не считал иначе. В тебе склонность к обхождению правил насколько нужно слизеринцу, Дейвис не из тех, кого привлекает бессмысленный риск, а Боунс, как и Нигеллус, при случае может даже сдерживать излишний энтузиазм. Правда, Уизли – тот еще ангелочек, но это семейное. Ничего удивительного, что два таких любознательных мальчишки, как ты и он, поняли друг друга, — это, несомненно, было замечание, а отнюдь не комплимент.

Рики терпеливо дожидался, что отсюда следует.

— Хорошо, я согласен. В ближайшие дни я назначу дату. Но не раньше, чем через две недели.

С тех пор, как Рики сообщил ожидающим за дверью товарищам и Эйвери решение профессора, прошло два дня. Тренировки продолжались, и постепенно Рики стало раздражать, что их перестало волновать все, кроме квиддича. Раньше он вообще о нем не думал, и с ностальгией вспоминал то прекрасное время в своей жизни. Поэтому, когда наступила долгожданная среда, Рики потребовал отдыха и настоял на рыбалке.

Погода в тот день была переменчива. То все небо закрывали тучи, то изредка появлялось солнце, иногда налетали сильные порывы ветра, но дождь все не шел. Рики пытался разведать, где тут можно накопать червей, но так ничего и не узнал, поэтому запасся несколькими кусочками хлеба.

Место в стороне от замка подпадало в тень нескольких недавно посаженных, наверняка с целью маскировать их, деревьев. Специальным заклинанием вызывался мостик. На нем было совсем не тесно.

Надев приманку, мальчишки закинули удочки и стали ждать. Разговаривать не тянуло, в последнее время после ночных тренировок даже днем хотелось спать. Солнце пригревало, и просто сидеть при полном покое и безветрии было приятно.

Рыба начала подплывать. Конечно, после каждого всплеска косяками уходила, но потом возвращалась вновь. Рики это показалось странным. Он решил, что Дамблдор, верно, специально наложил заклятье на это место, чтоб они не разочаровались в своих результатах. А Рики всегда терпеть не мог, когда с ним играли в поддавки. Причем, даже если в данном случае это и было так, с такой приманкой это оказалось бесполезным – хлеб намокал и уходил на дно, а тот, что удерживался на крючке, рыбы ощипали по бокам. Единственный улов зацепил Эди, и то, случайно!

Все же рыбалка пошла на пользу. Надышавшись свежим воздухом, они вернулись строго к отбою, и всю ночь Рики проспал как убитый.

После урока зелий профессор Снейп велел ему и Френку Эйвери задержаться. Слизеринцы были удивлены; но хуффульпуффцы так и остолбенели.

Дождавшись, пока класс опустеет, завуч встал и медленно обогнул стол, перед которым стояли Рики и Френк.

— Итак, — начал он, — ваши намерения остались прежними? Вы все еще желаете играть в квиддич?

Рики убежденно кивнул.

— Да, сэр! – сказал Френк.

— В таком случае будьте готовы встретиться во вторник, через две недели, после уроков, — размеренно произнес профессор. – Причем, если хоть одному человеку из любой команды это помешает выполнять прямые обязанности, матч немедленно отменяется. Тот, кто вздумает пренебречь этим, получит взыскание. Я рассчитываю на безупречное поведение обоих сторон при любом результате. Кроме того, присутствие болельщиков лично мне представляется неуместным; впрочем, этот вопрос я оставляю целиком на ваше усмотрение; главное, чтобы впоследствии не возникло никаких разногласий внутри «Слизерина». А теперь, пожалуйста, напишите мне списки ваших команд. Я должен их утвердить.

— И запасных тоже? – уточнил Рики, когда закончил с основным составом.

— Не стоит, — отмахнулся Снейп.

Взяв списки, он мельком пробежал их глазами.

— Я так и думал. Можете быть свободны, — отпустил завуч.

— Макарони, прощайся с жизнью, — предупредил довольный Эйвери за дверью. – Я сброшу тебя с метлы, не говоря о том, что вы проиграете.

— Твои угрозы даже первогодков не напугают. Впрочем, надеюсь видеть в тебе достойного противника. Не разочаровывай меня, — попросил Рики.

С этого дня время летело быстро. Тренировки, уроки, собрания мелькали как картинки в калейдоскопе, не оставляя места раздумьям и опасениям. Лео при такой загруженности умудрялся читать детективы, а Эди – дрессировать миссис Норрис, которая почему‑то не избегала его так, как Артура. Напротив, она находила его, когда это было совсем некстати, и некоторое время преследовала громким мяуканьем.

Перед великим днем требовалось как следует отдохнуть и выспаться. У Рики это хорошо получилось, но, судя по виду, счастливую участь разделял только Ральф.

Весь урок гербологии члены команды усиленно шептались. Даже профессор Стебль сделала замечание – верный знак того, что оба класса обратили внимание. Филипс недобро косился на Уизли и Джордана. Эйвери был ироничен как никогда. А Рики пытался сочинить удобоваримое объяснение, прекрасно зная, что Дора Нотт, заинтригованная настолько, чтоб точно делать, что велено – явление опасное.

Защита от темных сил потребовала от Рики напряжения. На этот раз была практика, и он никак не мог сосредоточиться, мысли находились на стадионе, и терпеливые исправления профессора Лонгботтома только раздражали его. Зато трансфигурация прошла так, будто ее и не было, Рики едва осознавал формулы, которые переписывал с доски, а слов профессора Мак–Гонагол не разбирал вовсе.

— Обед, и – играем! – вздохнул Рики.

— Я не смогу проглотить ни кусочка, — пробормотал Лео.

— Надо. Мы не знаем, сколько времени придется играть, — брякнул Рики и прикусил язык – ибо продолжительность матча, как и победа, зависела от ловца. А ловцом был Лео.

— Играть? – Дора Нотт неспешно обогнула их и встала впереди. – С Френком в квиддич?

— Этот придурок проболтался? – холодно поинтересовался Рики. Лео проворчал что‑то очень неодобрительное.

— Вроде того. Я слышала, как они с Биллом обсуждали вашу команду, — глаза Доры горели. – Так это удивительно! Можно, я приду?

Этого только не хватало!

— А что Френк сказал? – полюбопытствовал Рики.

— Он грубиян! Послал меня подальше, а Билл долго нес чепуху, оправдывая его. Нут так что? – потребовала Дора.

Честно говоря, они согласились бы с Френком.

— Лучше не стоит. Но если очень хочешь, ладно. Только не тащи с собой больше никого.

В туалете Миртл, в виде исключения, не стала рыдать, а закатила для героев длинную речь, которую считала торжественной, но ее истеричные требования вкупе с советами вдохновляться примером Гарри Поттера вызывали одно желание – чтоб она поскорее закончила. Пожалуй, явные плюсы тут наличествовали: последнее обсуждение так и не состоялось. Рики и без того чувствовал, что ноги стали ватными, и руки дрожат.

На поле их ожидала Селена. С полубезумным от волнения взглядом, она кусала губы и, вопреки обещанию, забыла собрать волосы.

— Насколько я поняла, у нас не будет особой формы, — сказала она. – Я наколдовала отличительные знаки.

Она разжала кулак и показала четырехцветные ленточки.

«Бантик на голову я должен нацепить, что ли?» – раздраженно подумал Рики.

Гриффиндорцы скорчили рожи, Дик уже даже открыл рот, но Эди шагнул к ней и взял ленточку. Затем, к удивлению Рики, то же самое сделал Лео. И еще поблагодарил ее, будто действительно доволен, что «есть кто‑то, кто об этом подумал». Селена вспыхнула и опустила голову, и тут до Рики дошло шипение Эди.

— Ни слова – она же на грани истерики!

— Что с этим делать? – спросил Дик, разглядывая атрибутику.

— Ну, я подумала, будет хорошо, если сделать ленточки и прилепить на грудь, — пролепетала Селена.

«Отлично задумано. Так я буду похож на Моргану, — Рики вспомнил, как однажды Тиффани попыталась украсить кошку бантом на шее. – Есть шанс, что Френк меня испугается, тем, более, я уже готов зарычать на эту идею».

— Нет, это слишком по–детски, — поспешно сказал Лео, стараясь загородить от Селены лицо Артура. – Повяжем на рукаве, этого будет достаточно.

Селена не собиралась спорить.

Рики заметил, что на трибуне «Слизерина» появилась Дора. Она явно настроилась на развлечение – приволокла несколько пакетиков с закуской, маленький термос и даже веер. К счастью, она была одна. Оглядев трибуны, Рики заметил еще одного зрителя. Племянник Селены расположился на местах гриффиндорских болельщиков.

— Вообще‑то запасным положено быть внизу, — заметил Рики Селене.

— Ну, пусть, неважно. А почему стадион свободен? Алиса только вчера возмущалась, что у нашей команды для тренировок времени в обрез. Я ей, конечно, ничего не сказала…

— Профессор Снейп зарезервировал стадион для нашей игры, — сообщил Лео.

— Профессор Снейп?

— Да. Кстати, судить матч будет он, — усмехнулся Джордан. – Как тебе?

— Что–о? – Селена так и застыла.

— Вон, идут, — указал Дик.

На стадионе появились соперники. Их было больше, и они о чем‑то совещались.

— А почему мне никто не сказал? – Селена была не в состоянии замечать что‑либо, кроме охватившего ее ужаса.

— В чем, собственно, дело? – нахмурился Лео. Артур неопределенно развел руками, закатывая глаза.

— Он такой строгий! А вдруг мы проиграем, он тогда будет издеваться над нами до конца обучения! – захныкала Селена.

— А также над нашими детьми и внуками, — добавил Рики как можно более мрачно. За это гриффиндорцы одарили его ну очень добрыми взглядами.

— Хочешь уйти? – спросил Рики. Дик немедленно ущипнул его за руку.

— Поздно, — обреченно прошептала Селена.

В число семерых, приближающихся к ним, входили Френк Эйвери и Билл Кеттлборн.

— Олливандер, немедленно сделай счастливое лицо! – потребовал Ральф.

Но обмену любезностями не суждено было состояться. Хлопнула дверь раздевалки, и оттуда вылетел сундук с инвентарем, а за ним появился профессор Снейп собственно персоной. Он поставил сундук почти одновременно с тем, когда команда Эйвери остановилась напротив защитников Единства.

— Ну, так постройтесь как положено, не мне объяснять! – рявкнул профессор.

Его требование выполнили без промедления.

— А теперь капитаны… — начал было Снейп.

— Профессор! – через все поле к ним шагала мадам Трюк. Завуч развернулся и пошел ей навстречу.

— А кто у нас капитан? – шепнула Селена.

Члены команды переглянулись.

— Ричард, это была твоя идея, — шепнул Эди и легонько подтолкнул Рики.

Похоже, мадам Трюк была озадачена происходящем и совсем не в духе.

— Под мою ответственность, — долетела до них реплика Снейпа.

«Следовательно, если что пойдет не так, он с нас шкуру спустит», — расшифровал Рики.

Мадам Трюк отошла к краю стадиона и стала наблюдать. Профессор вернулся к ученикам.

— Капитаны, пожмите друг другу руки, — приказал Снейп.

Рики отделился от своей команды. От соперников вперед выступил Эйвери. Сделав лицо непроницаемым, он сцепил свою руку с протянутой рукой врага.

— Хочу верить, что вы сыграете достойно, и мне не придется сожалеть о времени и усилиях, затраченных на вас, — сказал завуч «Слизерина».

— Да, сэр! – хором выкрикнули обе команды.

— В таком случае…

— Северус! – мадам Трюк подошла еще раз. – А почему Вы без метлы? Вы сказали, что будете судить матч.

— Я с трибун все прекрасно увижу, — невозмутимо заявил завуч.

Ранее мадам Трюк излучала неодобрение; но теперь она возмутилась. Не обращая внимания, профессор отвернулся от нее взмахом палочки открыл сундук, освободил снитч и бладжеры и скомандовал: «По метлам!».

— По моему свистку! – кисло бросила мадам Трюк, пока профессор призывал к себе квофл.

Рики подумал, что у него не хватит сил оттолкнуть ноги от земли. Но все же поднялся в воздух, рука почувствовала тяжесть биты, и вдруг Рики осознал, что уж сегодня он наконец‑то может позволить себе любую высоту полета. Ральф указал на один из бладжеров, таким образом закрепив его за собой; Рики тотчас полностью сосредоточился на втором. Однако прежде успел зафиксировать, что Артур и Френк устремились к воротам, а Эди что‑то говорит Селене.

Квофл взлетел над полем и немедленно был подхвачен Диком, который, насколько его знал Рики, сам не успел понять, как так вышло. У Рики не было времени наблюдать за охотой, потому что он по опыту знал, как нелегко догнать бладжер. Профилактики ради он послал его за пределы поля и рискнул все‑таки обернуться. Дейвис забил первый гол. Но за любопытство Рики был наказан – тот же бладжер едва не сбил с метлы его самого.

Через некоторое время Рики оценил идею Селены. Жаль только, что отличительные знаки оказались такими незаметными. При большой скорости было очень трудно выделять игроков, одетых в одинаковую черную школьную форму.

Порой, когда у него появлялась возможность наблюдать, действия команды противника казались очень странными. Они как будто совсем не были согласованы, и внезапно его осенила совершенно невероятная, но при этом очевидная догадка. «Неужели они вообще не тренировались?!!» С одной стороны, такая самонадеянность была слишком беспечной, с другой – вполне в духе чистокровных; и потом, если считать просто по времени, то когда б они могли это делать? Днем стадион был занят, а ночью они ни разу не столкнулись. За секунду осознав все это, Рики быстрее погнал свою метлу, укрепив основательно свою веру в победу. Что с того, что половина игроков соперников состояла в командах колледжей? Делать на это ставку было все равно, что склеить разнокалиберные запчасти какого‑нибудь механизма и рассчитывать, что он будет нормально работать.

Рики замечал, что иногда загонщики противника целятся бладжером в собственных охотников, но сам часто медлил, чтобы разобраться, тот или не тот. Несколько раз ему приходилось защищать ворота, поскольку излюбленной мишенью стал вратарь, с которым точно не ошибешься. До сих пор игра велась по правилам – никто не рискнул бы вызвать недовольство завуча «Слизерина». Однако курьезы происходили.

Когда Рики вместе с другим загонщиком преследовал бладжер, дабы не позволить ему пересечься с Диком, он немного отстал и уже считал дело пропащим. Но тут соперник качнулся вперед, резко подал назад и едва не упал – на ручку его метлы свалился квофл, немедленно подхваченный Эди. Рики глянул вверх и заметил застывшую в оцепенении Селену. «Жалко, что не по башке», — подумал Рики, опасаясь, как бы девчонка не вздумала подлететь к пострадавшему и начать извиняться, благо рожа последнего не предвещала ничего хорошего.

Он понятия не имел, каков наличный результат, в связи с чем понял незаменимость болельщиков, по реакции которых можно что‑нибудь угадать, и пожалел, что не предусмотрен хоть какой‑нибудь спортивный комментатор. Насколько он мог оценить, чаще всего голы забивал Боунс, поскольку его приходилось оберегать бессчетное количество раз по пути к воротам. В один из таких моментов он выжал максимальную скорость из своей метлы, раньше соперника подлетел к бладжеру и, вместо того чтоб послать в сторону, с размаху ударил сверху вниз. Так было проще, а он ужасно устал.

Через несколько минут он почувствовал, что точно не успеет, поскольку и Дейвис, чудом подхвативший мяч у Селены, и загонщик противника вместе с бладжером уже находились на штрафной площадке, где Эйвери как ни в чем не бывало выделывал свои воздушные па.

В следующий момент он понял, что совершенно не знает Селены. И такого приема профессиональный квиддич никак не мог предусмотреть. Пролетев чуть выше над занесшим биту противником, она резко наклонилась в сторону и – Рики подумал, что схлопотать по физиономии всем водопадом ее волос, наверное, даже больно. Бладжер, конечно же, ушел. Эйвери тоже замер, подобно Рики, а в это время квофл, брошенный рукой Дика, просвистел мимо его уха и влетел прямо в среднее кольцо.

— Девяносто : двадцать! – крикнула, подлетая к нему, Селена. – Мы ведем!

Синхронно глянув на учительскую трибуну, они нерешительно переглянулись: профессор Снейп закрывал лицо руками. Вдруг рядом с ним мадам Трюк схватила свой свисток и дунула в него.

— Неужели пенальти?.. – испугалась Селена.

Рики не дослушал ее, потому что сзади радостно завопили. Ему с трудом верилось, что в прошлом году он за то же самое готов был прибить Уизли с Джорданом и сожалел, что для этих целей нет биты. Только обидно было, что он все‑таки не видел, как Лео поймал снитч.

— Двести сорок : двадцать! Это разгром! – констатировал счастливый Эди Боунс, слезая с метлы.

Рики был так доволен, что даже не хотелось ничего говорить Эйвери. Впрочем, он только что глубоко осознал, какую отличную возможность упустил: с битой и бладжером против Френка Эйвери, и подумал, что ему трудно будет теперь, когда он это понял, играть в одной команде с Френком, если вдруг когда‑нибудь его примут в основной состав. «Интересно, просил ли Поттер, чтоб меня поставили именно загонщиком? Лупить людей тяжелым мячом не очень‑то приятно», — решил Рики.

На поле появились преподаватели. Лео тут же передал снитч тренерше, которая благосклонно улыбалась, и вообще выглядела более довольной, чем до игры.

— Прошу команды построиться, — распорядился Снейп. – Огласить ли счет? – поинтересовался он, когда распоряжение было выполнено. — Вижу, не стоит. Полагаю, ваши разногласия решены. Сейчас всех, кто играет в действующем составе команды «Слизерина», прошу ко мне в кабинет. Остальные могут быть свободны.

Рики не обратил внимания, как соперников словно ветром сдуло.

— Отличный матч был, Северус! Только почему без зрителей?

— Еще не хватало! Это не зрелище, это – дуэль, — голос Снейпа по мере удаления становился все тише.

— Как думаешь, Нигеллус, тебя теперь возьмут в команду? – оживленно спросила Дора.

— Вряд ли. Профессор прекрасно понял, что мне просто повезло. А мой соперник, кажется, вообще забыл, как на метле летают, — сказал Лео.

— Можно, конечно, играть и лучше, но у вас хорошо получилось, — важно сообщила Дора. – А твой последний номер, Олливандер…

— Профессор Снейп очень рассердился? – забеспокоилась Селена.

— Сщас! – скривился ее племянник.

— Это мадам Трюк рассердилась на него. Я представить себе не могла, что он может так расхохотаться, — покачала головой Дора. – Она так возмущалась его «попустительству к обхождению правил». А из‑за чего дуэль?

— Какая ты любознательная, Нотт, — рассудительно произнес Артур.

— Ну и не говорите. Простите, у меня дела, — и она убежала.

— О Мерлин! Вся школа будет знать, — вздохнул довольный Лео.

— Но нам хоть нечего стыдиться. Она права, мы достойно сыграли, — сказал Ральф.

— Который час? – вдруг спросила Селена.

— Солнце садится. Около шести, — предположил Рики.

— Я должна скорее вернуть метлу Алисе, — сказала Селена.

— Огромное спасибо, что согласилась помочь, — улыбнулся Рики, внезапно почувствовав себя совсем без сил.

— Оно того стоило. Хотя ясно, квиддич – это не мое, — вздохнула Селена, распрощалась и ушла вместе с племянником.

— Прощайте, ночные тренировки! Наконец‑то! – ностальгически вздохнул Дик.

Все рассмеялись.

— Какие воспоминания! Это было здорово, — сказал Лео.

Так необычайно торжественно было возвращаться в замок.

— Не могу поверить, что Эйвери заглохнет, — сказал Рики.

— И не верь, это вряд ли. По условиям пари, он обязан прекратить свои кампании против нечистокровных. Но ничто не обязывает его оставить в покое тебя, и меня заодно, — предупредил здравомыслящий Лео.

Ужин уже начался, но пришлось заскочить в общежития оставить метлы. Рики обратил внимание на ленту Селены и не стал ее снимать.

— Думаешь, Дора уже разболтала? – спросил он друга.

— На всякий случай я не надеюсь спокойно поесть, — произнес Лео уже в дверях Большого зала.

— Где вы были?! – зазвенел позади суровый голос профессора Мак–Гонагол.

Они обернулись. Профессор очевидно была чем‑то очень взволнована. Кутаясь в мантию, она с негодованием сверлила их глазами.

— Что‑то случилось, мэм? – рискнул спросить Рики.

— Об этом вам придется поговорить с директором. За мной, — скомандовала строгая дама.

В учительской, куда она привела их, уже находились Дора, Дик, гриффиндорцы, Эйвери с бандой; из учителей – завуч «Слизерина», профессор Флитвик и мадам Трюк. Рики не сразу заметил Дамбдора за дверью.

— Кто‑то пытался проникнуть в кабинет директора, — шепнул Дик.

— А кроме нас некому, потому что все были в Большом зале, — добавил Ральф.

— Расскажите мне, что вы делали с тех пор, как покинули стадион, и до настоящего момента, — попросил директор.

Они сказали, что спускались в подземелья. Далее профессор Снейп, похоже, повторно начал объяснять, почему эти студенты задержались и не явились к ужину вместе со всеми, причем каждое упоминание об ужине вызывало урчание в животе Рики.

— Хорошая практика, — задумчиво произнес директор.

— А почему мы ничего не знали? Вы и не собирались ставить администрацию в известность? – недовольно спросила Минерва Мак–Гонагол.

— Я то же самое сказала, — с достоинством сообщила мадам Трюк.

— Поскольку ко мне обратились студенты моего колледжа, я посчитал это внутренним делом «Слизерина». Кроме того, я сам в некоторой степени отношусь к администрации, — холодно напомнил профессор Снейп. — Конфликт улажен, и я посчитал, что не о чем сообщать.

Появились Боунс и Селена, сопровождаемые профессором Стебль.

— Внутреннее дело «Слизерина»? – фыркнула Мак–Гонагол, останавливаясь глазами на не–слизеринцах и одаривая особо гневным взором своих подопечных.

— Мэм, мы ведь не нарушали правила, — рискнул оправдаться ее любимчик Уизли.

— Кстати, в правилах действительно досадный пробел, — отметил директор. – Надо обдумать. Прекрасно, Северус, что вы поддержали инициативу.

Профессор Снейп тряхнул головой с таким видом, что Рики не завидовал следующему активисту, рискнувшему бы обратиться к нему.

Засим еще раз детально проанализировали случившееся. Рики намеревался потом спросить других подозреваемых, но и сам отлично почувствовал, что почти все преподаватели косятся на него, хоть и стараются не подавать виду. По крайней мере, Рики и Лео подтверждали алиби друг друга, а остальные вообще не могли ничего доказать. Похоже, Дора и Селена не успели вернуться вовремя и не попали на ужин до инцидента. Дик и Эди относили свои метлы в одиночестве. Джордан завернул в туалет, поэтому Уизли поднялся в гриффиндорскую башню один. После того, как профессор Снейп отпустил команду, он сам некоторое время оставался в кабинете, а они расползлись кто куда.

Больше всего профессоров удивляли необъяснимые действия преступника. Тот не назвал пароль, но при этом сумел вызвать эскалатор так, как надо. Филч, попавший первым на место происшествия, сказал, что слышал как будто бы свист – и это была единственная зацепка.

Конечно, дознание кончилось ничем, и их отпустили. Поскольку ужин закончился, им всем по новой подавали на столы отдельно.

Даже если б Рики после этого не был обеспокоен, ему все равно не дали бы забыть об этом просто так.

— Ты обратил внимание, как они все на тебя смотрели? Учителя уверены, что это был ты, — заявил Лео.

— Учитывая, что происшествия всегда происходят так, чтоб их мог совершить я, то на их месте я считал бы совершенно так же, — признал Рики.

— Но я так не считаю. Это старомодно, конечно, но своим глазам я верю безоговорочно, — сказал Лео. – Ты ходил со мной в подземелья. Похоже, кто‑то знает, на кого они будут думать, и пытается тебя подставить. Я тщательно проанализировал все три случая: со змеей в кабинете трансфигурации, в твоем доме и только что.

— А последний ты когда успел тщательно проанализировать? – спросил Рики, чтоб дать себе фору.

— Не перебивай, это несущественно, — проинформировал Лео.

— В моем доме со мной были Эди и Артур, — начал Рики.

— Заслуживает внимания. Но это не так уж важно, по сути. Магия допускает, что этот человек мог не находиться в твоем доме вообще. Можно наложить отсроченное проклятье на любую из твоих вещей. Или вещей Уизли или Боунса.

— Тогда — Эйвери, — постановил Рики. – Мы живем в одной спальне, и у него полный доступ к моим вещам.

— Не торопись с выводами, — рассудил Лео. – Подозреваемых хоть отбавляй. Весь Клуб Единства, Джордан, Эйвери; даже Дору и, пожалуй, Билла стоит оставить. Кроме того, нельзя исключать Филипса – кто знает, был ли он все время в Большом зале, я лично в этом не удостоверялся. По–моему, нас вызвали просто потому, что мы точно там не были. И еще, знаешь, насчет змеи я одно время думал: может те, кто у Мак–Гонагол по расписанию, просто надеялись сорвать следующий урок.

— У Мак–Гонагол стальные нервы. Никто не стал бы на это рассчитывать. А потом, она сама уверяет, что после нас в класс никто не заходил.

— Согласен. Вот поэтому не вздумай больше ходить один, — сказал Лео.

Рики не ожидал, что радость от завоеванной с таким трудом желанной победы испарится так быстро и безвозвратно. Он, возможно, и был способен относиться к Эйвери равнодушно, если б тот постоянно не находился рядом. А Рики чем больше думал, тем больше верил – только Эйвери мог устроить все это. Все‑таки он – чистокровный колдун, чей дед входил в число самых известных Упивающихся смертью, так что враг вполне мог знать магические штуки, какие не вычитаешь в обычных книжках.

После попытки взлома директорского кабинета даже гриффиндорцы притихли. Следуя негласной договоренности, члены Клуба не обсуждали между собой этот инцидент. Рики был в принципе рад, что на другой день их больше никуда не вызывали, а в школе никто, включая старост, почему‑то не узнал ни про кабинет, ни про матч.

Вечером они с Лео незадолго до закрытия покинули библиотеку и спустились, как обычно, по главной лестнице.

— Филипс? В холле в такое время? – вскинул брови Лео.

— Опять толпу собирает? – предположил Рики, видя, что при враге несколько человек.

— Жаль, что его нельзя обойти. Вы сейчас непременно сцепитесь, — приготовился Лео.

— Все нормально, — ободрил Рики.

— Вы только полюбуйтесь, кто идет, — громко обратился Филипс к фанатам, — с таким умным видом. Воплощенное величие и гордость «Слизерина».

— В отличие от тебя, я в этом заведении даю себе труд учиться, — холодно бросил Рики.

— Вот как! Твое предпочтение учебы объясняет твое неучастие в новых развлечениях? Ты не согласен с Эйвери, что разделывать девчонок интереснее? Правда, Олливандер чистокровная, но это, несомненно, уже не имеет значения?

— Что? – взвыли в один голос Рики и Лео.

— Сложно, конечно, поверить, что Дейвис оказался не такой тряпкой, как всегда. Интересно, что ему за это сделает Снейп?

Филипс, очевидно, не собирался пояснять свои намеки. А Рики не собирался его слушать. Развернувшись, он со всех ног помчался в единственное место, где мог бы получить ответы на все вопросы.

— Вы хотите сказать, Дейвис, что знали о несочетаемости применяемых Вами проклятий? – суровый голос профессора из‑за двери звучал на удивление спокойно, без всякой опасной вкрадчивости.

— Да, сэр, — тихо ответил Дик.

Рики остановился, секунду подумал и громко постучал.

— Войдите, — разрешил завуч.

Напротив стола действительно стоял Дик, причем таким Рики не знал его раньше: несмотря на взволнованно–виноватый взгляд, что‑то изменило его осанку, как будто он только что применил заклинание Щита, позволяющее человеку почувствовать себя владыкой мира. И – вот чудо! – профессор, вместо того чтоб угнетать студента своим обычным расхаживанием из угла в угол, сидел, даже откинувшись на спинку кресла.

— Прекрасно. Вы тот, кто мне нужен. А Вы, Дейвис, свободны.

«Господи, Уизли на его месте сразу бы испарился», — подумал Рики. Но Дик вместо этого нерешительно глянул на профессора, будто бы переспрашивая, не ослышался ли он.

Снейп саркастично усмехнулся.

— Знаете, Дейвис, если бы не Ваша быстрая реакция сегодня, я бы решил, что Вы слишком туго соображаете для «Равенкло». Если Вы очень стремитесь быть наказанным, то пойдите и натворите что‑нибудь еще. А теперь убирайтесь.

В ответ на вопросительный взгляд Рики Дик будто хотел что‑то сказать, но не осмелился и, кивнув на дверь, вышел.

— Что произошло, сэр? – немедленно обратился к завучу Рики. – Я слышал, Селена…

— Успокойтесь и сядьте! – рявкнул профессор, поднимаясь. – С мисс Олливандер все в порядке. А вот с Эйвери – нет. Лишний повод для радости Вам, не так ли?

— Возможно, сэр. В зависимости от ситуации, — не стал отрицать Рики.

— Слизеринская честность, — усмехнулся профессор. – Я не собираюсь пересказывать Вам суть конфликта. Смею думать, что многие Ваши одноклассники в скором времени с удовольствием Вас просветят. Лично я намерен изложить свое недовольство вот по какому поводу. Я справедливо рассчитывал, что после вашего мероприятия столкновения с Эйвери прекратятся. Мои ожидания не оправдались.

— Но я даже не знаю, — начал было Рики.

— Запомните, Макарони, — профессор наклонился к нему, сурово сверкая глазами, — я не потерплю пренебрежения дисциплиной в «Слизерине», ни по какому поводу. Так что умерьте ваш пыл. А теперь сделайте мне такое одолжение, извольте немедленно последовать за Дейвисом.

Однако Дика в коридоре не было. Вспомнив, что Лео, скорее всего, вернулся в общежития, недовольный профессором Рики отправился туда же.

Он пересек гостиную и уже ступил в коридор, ведущий к спальням.

— Лучше не ходи туда, — остановил его голос Доры Нотт.

Дора сидела на диване, вместе с Бобом Бутом и Тиффани успокаивая Моргану, которая явно была не в духе.

— Действительно, там сейчас убирают. Весь палас в крови, — с отвращением произнес Боб.

«Да что творится в этой школе?! Мama mia, ну и обстановочка», — подумал Рики, присаживаясь рядом с Тиффани. Ее кошка как‑то очень резко развернулась и стала принюхиваться без обычного дружелюбия, хоть и узнала Рики. Шерсть ее, несмотря на постоянные оглаживания, была все еще вздыблена.

«Ну, по крайней мере они, кажется, знают, в чем дело», — решил Рики. Его предположение сразу начало подтверждаться.

— Жалеешь, что не оказался рядом с золотоволосой принцессой? – ехидно поинтересовалась Дора.

— С Селеной Олливандер? Я вообще не в курсе, — признался Рики, — хотя Снейп сейчас отчитал меня.

— А я думала, ты рвешь на себе волосы, что упустил такую отличную возможность отделать Френка. Честно говоря, сама бы ему всыпала. Ну ладно. Помнишь, как на матче Олливандер треснула волосами по роже этому…

— Конечно, помню! И что?

— Вчера, значит, этот придурок мне угрожал, что если я кому скажу про это, мне не жить, — кисло сообщила Дора. – Так что я вот сейчас с тобой закончу и пойду жаловаться профессору Снейпу, пусть добавит, хотя мало им не показалось.

Рики терпеливо дожидался, когда она перейдет к сути.

— Сегодня, значит, нашлось несколько болванов, которые захотели объяснить то же самое Олливандер. Френк входил в их число.

— И сказал Биллу, а тот давно каялся, что связался с этими неудачниками. Билл попытался его отговорить, потом увязался с Френком и прочими, как бы они не перегнули палку, — добавил Бут.

— После ужина они попросили Олливандер задержаться; собственно, не попросили, это они так сказали, но вообще‑то ее окружили, — продолжала Дора.

Рики сжал кулаки.

— Они клялись, что хотели только поговорить, но тот, который получил по роже, достал палочку. Я все видела! – похвасталась Дора и придирчиво спросила: — Этот Дейвис из «Равенкло» – ты ведь хорошо его знаешь?

— Достаточно, — сказал Рики, негодуя, чего она тянет.

— А в «Равенкло» про него говорят, он только сейчас стал более–менее прилично учиться и вообще раньше никогда не высовывался, чему они рады.

— А я считаю, что в «Равенкло» он – единственное достойное исключение из правила зануд и воображал, так им и передай, — отрезал Рики.

— Похоже, прав все‑таки ты, — примирительно сказала Дора, так как Моргана, уловив состояние Рики, зарычала. – Так вот, Дейвис оказался там поблизости. Он тоже достал палочку и подошел к Селене Олливандер. А потом я сразу как‑то даже не поняла, чего прятели Френка валятся на пол и разлетаются в разные стороны. Филч подошел, так он целую минуту простоял как столб, пока просек, что к чему. Ужас, во что он их превратил! Когда закончил, весь побледнел, но не стал убегать. А Оливандер мне сказала, что даже испугаться не успела.

Душа Рики разрывалась между чувством законной гордости с одной стороны, завистью и сожалением, что сам не оказался где надо – с другой.

— Ну а здесь‑то что было? – спросил он, успокаиваясь.

— О, — оживилась Дора, опережая глубоко опечаленного Боба. – Я тебе говорила, что Билл пытался отговорить Френка со товарищи? Вот он близко подойти не рискнул, и не пострадал совсем, и даже сделал вид, что ни при чем, но я все знала. Недавно вернулся Лео Нигеллус и сразу спросил, не объясню ли я чего насчет Селены Олливандер. Я ему все сказала, только не успела объяснить, что у Билла были другие намерения. А потом такое началось!

— Моргана пошла к Генри, — вмешалась Тиффани, — а Лео вбежал в спальню и начал орать на Кеттлборна, а тот на него, что его все достали. А моя бедная киса очень не любит, когда кричат, — она мягко провела рукой по кошачьей спине.

— Знаешь ведь, к Лео она хорошо относится, а вот к Биллу – плохо, — констатировала Дора.

— Он ее пнуть хотел! – возмутилась Тиффани.

— Уж она отомстила! – оживился Боб. – Мы испугались, что ногу Биллу отгрызет, только Генри рискнул ее оттаскивать. А она потом все равно еще раз Билла успела цапнуть. Буду с ней поосторожней, — он опасливо покосился на Моргану и рискнул все же ее погладить.

— В итоге Биллу досталось больше всех, — с мрачным удовлетворением кивнула Тиффани, почесывая урчащую кошку за ухом.

— Генри и Лео проводили его в больницу вместе со старостой. Генри так расстроился, — сказал Боб.

В принципе Рики представлял, что пережить то же, что Кеттлборн, никому не понравится, и сочувствовал ему немного. Однако то, что Моргана не покусала Лео, определенно говорило в пользу ее интеллекта.

— Марк расстроился больше. Ему от братика одни проблемы, — фыркнула Тиффани.

— Зато я теперь знаю, кто меня защитит, — Дора ласково провела рукой по шерсти Морганы. – И всем буду рассказывать, как Френк завалил матч.

— Дора, пока все еще не поняли, какой ты ценный источник информации, пожалуйста, вспомни, что собиралась кое‑что рассказать профессору Снейпу, — попросил Рики. – А то жалко, что Френк мало схлопотал.

— Он же не ссорился с моей кисой, — сказала Тиффани.

— Конечно. Он не ссорится с теми, кто намного сильнее его, — Рики нежно потрепал ушки Морганы.

Выслушав потрясающую историю, Рики не мог спокойно оставаться в общежитии и потому отправился в туалет Миртл. Сегодня ему как никогда хотелось поговорить с Диком Дейвисом, а также удостовериться, что с Селеной действительно все в порядке. Однако вместо Дика он встретился там с гриффиндорцами и Эди. Последний, правда, говорил с Селеной, но в общем они собрались с теми же намерениями, что и Рики. По причине отсутствия героя дня Рики рассказал о несчастье Билла Кеттлборна, Джордан кое‑что знал о травмах, полученных Френком и компанией, и у собравшихся хватило ума полчаса обсуждать эти животрепещущие подробности, забыв о том, где они находятся. В результате им весь вечер пришлось внимать мнению Миртл по данному поводу. Привидение оказалось на редкость кровожадным. Она была настолько довольна, что даже вознамерилась – «о ужас, вот и совершай благие деяния» – расцеловать Дика в обе щеки. Однако, он, на свое счастье, так и не появился, и разочарованным в своих ожиданиях членам Клуба пришлось ни с чем возвращаться в общежития.

С утра Дейвис явился на завтрак очень поздно и старался не смотреть по сторонам. За столом «Слизерина» половина разговоров вертелась вокруг него. Староста Марк Эйвери, окинув его оценивающим взглядом, с ходу заклеймил позором не сумевших дать ему достойный отпор, после чего дополнительно раскритиковал брата. Второкурсники выслушивали сведения, полученные Дорой Нотт от «Равенкло». Рики и Лео определенно не желали позволить ему уйти без объяснений, и судя по тому, что Артур, Ральф, Эди и Селена тоже встали из‑за стола одновременно с Диком, они не меньше слизеринцев жаждали пообщаться. Дик не мог не ожидать этого и смываться, уповая на скорый звонок, вовсе не собирался.

— Сегодня среда, — заговорил он первым, когда они оказались в холле. – Давайте встретимся на рыбалке.

Фактически это был единственный способ для него попасть в тот день на уроки. Но отсрочка закончилась, и Рики не собирался долго ждать. Со вчерашнего дня он жаждал этой встречи, потому что — да, Дик его удивил. Он был всегда мнения о нем гораздо лучшего, чем всякие равенкловцы, но положа руку на сердце не предполагал, что Дик окажется силен в драке. Примерно то же самое говорили и остальные. Конечно, Дейвис много читал, но Рики понимал, что учиться по книжкам и применять магию на практике – разные вещи.

На мостик Дик пришел первым и даже взялся удить рыбу. Однако ее быстро распугали.

Его объяснения удивляли его самого. Он обладал богатыми познаниями и начитал много заклинаний, однако раньше выполнял только те, которые входили в школьную программу, причем неважно. Во время последних каникул у него стало получаться лучше, и он рискнул расширить диапазон изучаемых заклятий. Но Дик не относился к этим упражнениям серьезно и не ожидал, что действительно овладеет ими в такой степени.

— Когда я увидел Селену окруженной, — сказал Дик, — то, честно говоря, просто испугался. Сам не знаю, почему решил напасть первым. Я вообще не соображал, что делаю, и не сразу понял, какие именно заклинания применяю. А когда сообразил, все уже было кончено.

— Еще скажи, что раскаиваешься, — так же меланхолично добавил Рики.

— Нет, с какой стати? – возразил Дик.

— Дейвис, как ты умудряешься рассказывать о подвигах так, будто тебя к ним тащили за уши? – вздохнул Артур.

— Я действительно не уверен, что у меня в другой раз получится, когда я не впаду в такую панику, — сказал Дик.

— А если впадешь, предупреди, я отойду на всякий случай. Вдруг ты опять перестанешь соображать, — предположил предусмотрительный Лео.

— Прекратите! Как можно заранее знать такое? – возмутился Эди.

— Выходит, мы все обречены, — философски рассудил Ральф.

— Вы долго собираетесь мне внушать? Если бы я только мог убедить кое–кого в том, что я опасен… — мечтательно протянул Дик.

— Чайнсби? Он требует научить его? – собственно, Рики собирался подъехать к Дику с таким предложением.

— Он?!! Ты его явно не знаешь, — усмехнулся Дик. – Виктор пытался мне объяснить, что я сделал не так, представляете?

Несколько секунд Дейвис мог наслаждаться молчанием и как никогда глупыми физиономиями друзей.

— Но…его же там не было! Он ничего не видел! – возмутилась Селена.

История окончилась благополучно и справедливо. В последующие дни профессор был мрачен как никогда, и нельзя не согласиться, что причин хватало. Генри и Лео, которых он вызвал в связи с травмой Билла, получили сполна. Как сообщил им Снейп, за все время его преподавания в «Слизерине» не происходило подобных безобразий, и ничто не оправдывает их участников, если только завтра не конец света. Генри (но не Тиффани) досталось за разведение саблезубых тигров, а Лео – за хождение на поводу Макарони вместо того чтоб образумить последнего. Снейп пожалел, что принял Генри в команду вместо недостойно проявившего себя во время дуэльного матча загонщика, и намекнул, что Рики и Лео этого не дождутся. Утешало, что завуч только отругал их, а вот Эйвери с бандой получили взысканий на целый месяц. Членам Клуба Единства из других колледжей доставалось по любому поводу, и даже с Лео, который всегда безупречно варил зелья, завуч стал обращаться прохладно.

История о матче разлетелась по школе, и уж Дора постаралась высветить роль профессора наилучшим образом. В результате студенты начали присматриваться к Снейпу так, будто видят его впервые. Магглорожденные одаряли его особым вниманием; Дик устал слушать, как одноклассницы планируют подойти к завучу «Слизерина» и поблагодарить его, но чувство самосохранения, к счастью, оказалось сильнее. В день святого Валентина профессор получил несколько открыток, причем никто бы и не обратил внимания, если б не его зверская рожа; Рики ни за что бы не согласился встретиться глазами с главой своего колледжа и потому предпочел любоваться столом старост. Тем более что больше всего сов в этот день подлетало к Лонгботтому, а такое зрелище тоже мало притягивало.

Эльвира получала валентинки каждые пять минут. Ее соседки и даже соседи, похоже, взялись подшучивать, и Ники, который, по словам Эди, стремился вызвать в ней эмоциональный взрыв, был как никогда близок к желанному результату. Но все равно его не достиг, отчего Рики положительно восхищался самообладанием Эльвиры.

Кстати, Снейп не ограничился собственными нотациями и поговорил со старостами. Те, как обычно, разделили обязанности. Марк Эйвери счел своим долгом воспитание брата и дурной компании. Эльвире, таким образом, достались прочие второкурсники, главным образом Рики и Лео. Чем она и воспользовалась, когда в один прекрасный момент Рики вышел в общую гостиную, убедившись, что Лео не оторвется от своих детективов. Сидящая в кресле Эльвира жестом подозвала его к себе.

— Макарони, я бы хотела понять, как так получилось, что ты и Нигеллус играли в одной команде со студентами других колледжей против слизеринцев? – спросила она.

— Я не предполагал, что обязан непременно руководствоваться этим критерием при выборе друзей, — сказал Рики.

— Поскольку ты учишься в «Слизерине», должен быть очень разборчивым в знакомствах, — наставительно произнесла староста.

— Что ты имеешь в виду? Мы не прокляты, и они тоже, — отрезал Рики, начиная злиться. «Чего она так испугалась? Сама подает отличный пример, ей ни кто иной, как уважаемый Ники Боунс, пишет валентинки».

— Я просто хочу знать, кто они, — ровным голосом сказала Эльвира.

— Уизли и Джордан из «Гриффиндора», Дейвис из «Равенкло», Лео ты знаешь, — в голову Рики неожиданно пришла интересная идея.

— Все? – спросила Эльвира. Щеки ее слегка порозовели; Рики знал, что весь состав ей известен.

— Нет, еще Боунс. Эдгар Боунс из «Хуффульпуффа». Младший брат спортивного комментатора, — невинно уточнил Рики.

Эльвира резко вскинула голову. Она явно разволновалась.

— Макарони, ты что‑то определенное хочешь сказать? – гневно потребовала она.

— Я просто перечислил тех, с кем обычно общаюсь, — ответил Рики.

— Ты, на втором курсе и в «Слизерине», не можешь быть настолько тупым, чтоб не понимать меня, — заявила Эльвира.

— Так тебе неинтересна моя команда? – рискнул Рики.

— Лучше не наглей, — в голосе Эльвиры явственно слышалась угроза.

— Слушай, я не лезу в твои дела и ничего не рассказывал Доре про то, что слышал в поезде.

— Попробовал бы. Тогда бы ты не отвязался от взысканий. Я найду повод, — пообещала Эльвира

— Интересно, за что любят таких добрых девчонок? – со вздохом спросил Рики. – Мне даже жалко беспристрастного комментатора. Нет, я конечно не верю, чтобы ты подлила ему любовного зелья. Но гриффиндорка от тебя не отстанет. Как ты намерена поступить?

Тяжко вздохнув, Эльвира понизила голос.

— Я получила письмо от тетки. Просила у нее совета.

— И что?

— Есть главный и самый эффективный способ, — прошептала Эльвира. Ее взгляд на мгновение застыл. Затем она резко приказала ему отстать и больше никогда к ней с подобной темой не обращаться, а также побольше учить уроки и поменьше хулиганить с кем попало.

Постепенно жизнь влилась в нормальное русло благодаря возвращению нормальной темы: скоро должен был состояться квиддичный матч между «Слизерином» и «Хуффульпуффом». В прошлом году Рики ходил на матчи только благодаря настойчивости Лео, а последний вообще пропустил. Но в этот раз он добровольно отказался от рыбалки ради квиддича.

Накануне в туалете у него состоялась беседа с гриффиндорцами и Эди, где он решительно заявил, что у Ники нет шансов, пока он не изменит своей манеры комментировать. Эди согласился сразу, Ральф Джордан – со скрипом, но в итоге и ему пришлось признать справедливой данную позицию, чему несколько способствовало сводное родство Артура и Эльвиры. Рики, впрочем, не был уверен, что даже такая жертва со стороны гриффиндорцев приведет Ники к желанной цели, и заранее представлял объяснение с Ральфом в этом неблагоприятном случае.

Этот матч Рики смотрел с куда большим интересом, даже с некоторым профессионализмом, приобретенным благодаря личному опыту. Генри действительно оказался потрясающим загонщиком, он без малейших усилий управлял метлой на огромной скорости, будто всю жизнь провел так. Он несколько раз выводил из строя охотников противника, из‑за которых у Рики вообще создалось впечатление, что команду «Хуффульпуффа» набирали методом научного тыка. После собственного матча он отчетливо видел, что Эди Боунс играл лучше всей этой тройки, вместе взятой, а также значительно эффективнее обходил бы слизеринского вратаря, что ему и раньше хорошо удавалось. Поэтому Рики наконец оценил предусмотрительность профессора Снейпа, не пустившего больше никого на дуэльный матч, и чисто по–слизерински порадовался, что никто не догадался поставить Эди играть за свой колледж. Он надеялся, что этого долго не произойдет.

Спортивный комментатор не прекратил полностью своих цветистых изречений, но уже не старался упускать из виду все голы, забитые слизеринцами, и честно пытался не обзываться. По сравнению с прошлым налицо было улучшение.

Однако Эльвира так вовсе не считала. Судя по тому, в каком состоянии она спустилась с трибун, староста умудрилась не заметить победу команды собственного колледжа. Более того, она успела испортить настроение Марку Эйвери, – шагая по полю, они явно ссорились. Заинтригованный Рики решил поскорее разыскать Дору Нотт, но Лео нашел его раньше.

— Рики, я тебе когда‑нибудь говорил, что затея Эди безнадежна, и вызвать в Эльвире чувства к спортивному комментатору невозможно? – спросил он.

— Нет, никогда, — ответил Рики.

— В таком случае, мне не придется брать свои слова назад, так как сейчас она определенно к нему неравнодушна.

— В каком смысле?

— Не знаю. Больше пяти лет слушала его, втихую поругиваясь, а тут вдруг решила, что это надо немедленно прекратить. Помнишь, как Френк в прошлом году пытался воссоздать хор?

Еще бы! Тогда по вине врага «Слизерин» потерял почти двести баллов и шанс выиграть кубок школы, а брат Френка старался не показываться никому на глаза. А все из‑за дурацкой песни, впрочем, на лучшее Френк, по мнению Рики, был в принципе неспособен.

— Теперь она за это берется. Естественно, Марк взбесился. А Эльвира уже сообщила всем, кто рядом сидел, что будет конкурс лучшей песни. Сегодня объявление повесит и всех мобилизует. Причем она требует, чтоб Марк ее поддерживал, а он на это согласен лишь при условии, что умоет руки. Говорит, в прошлом году ему хватило позора. Но Эльвира не сдастся, это видно.

Эльвира действительно сильно разозлилась. При упоминании спортивного комментатора глаза ее мстительно вспыхивали. Она даже создала призовой фонд, основанный на добровольных пожертвованиях, и сам Рики, из чистого человеколюбия подаривший туда два сикля, был глубоко растроган щедростью многих старшекурсников, которых, видно, уважаемый Ники основательно достал.

Поспорив с Лео, Рики все же решил, что проинформирует членов Клуба о готовящейся акции – это его долг.

Однако, ожидаемого всплеска возмущения не последовало. Эди с глубоким удовлетворением согласился, что его брата давно пора бы повоспитывать, в связи с чем он заявил, что одобряет Эльвиру все больше и больше. Дик Дейвис остался абсолютно равнодушным. Ральф ехидно пожелал Эльвире море удачи, которое ей все равно не поможет, потому что обойти Ники в красноречии нереально, а Артур похвастался, что сэр Драко Малфой, основавший этот хор – кузен его мамы, и первое творение отточил против его дяди Рона, который как гриффиндорец оказался все же более стойким. Лео равнодушно поздравил его с такой осведомленностью, а Рики счел ее полезной, нахвалил Артура с три короба и при поддержке Дика уговорил выспросить подробности у обоих дядюшек, и написать им как можно скорее.

Между тем Эльвира добилась благословения завуча. Ее хитрая тактика, описанная вездесущей Дорой, стоила того, чтобы поучиться. Она потащила с собой Марка и позволила ему полчаса излагать свою точку зрения, позволила профессору себя отругать, а потом, когда напарник и завуч сочли разговор оконченным, вдруг резко нажала на их патриотические чувства, напомнив, как долго Ники притеснял родной «Слизерин». В конце она заявила, что будет отстаивать честь колледжа даже одна, и вспомнила свою тетю, которая в свое время была такой же старостой и активно поддерживала хор. Учитывая, что в те далекие времена «Слизерин» за данное объединение не потерял ни одного балла благодаря дипломатично составленным текстам, о чем Эльвира также напомнила, и способствовал объединению колледжа, чего так не хватает сейчас, профессор сдался. Но поставил условие, что она будет очень тщательно отбирать тексты песен. Теперь Эльвира забраковывала все, что к ней попадало.

— Вы – слизеринцы! У вас должен быть тонкий вкус! – возмущалась она. – Обозвать дураком – это ничего не сказать. Красиво надо! Хотите повторения прошлогоднего?

Френк Эйвери, которого она держала секретарем, краснел при каждом упоминании на радость своему брату.

Однако Рики не ожидал, что мания Эльвиры будет иметь для него какие‑нибудь последствия.

Каким‑то образом все это докатилось до ушей Филипса.

— Кажется, «Слизерин» исподтишка замышляет что‑то против «Гриффиндора»? – спросил он на гербологии.

— Нет. Мы будем жалить в открытую, как Ники Боунс, — сказал Рики.

В тот же день эта фраза облетела всю школу и стала лозунгом «Слизерина».

— Почему только на словах? – осклабился Тони.

— Тони, чего тебе надо? – взорвался Джордан. Уизли последнее время старался не высовываться, что было понятно при его разносторонних родственных связях, которые не все в «Гриффиндоре» бы одобрили.

— Поддерживаешь слизеринских змей? – фыркнул Филипс. – Будешь играть за них или за нас?

— Чего? – Рики показалось, что он ослышался.

— Рискнете играть с моей командой? Эйвери – раз плюнуть, но я докажу, что в квиддич умеют играть только гриффиндорцы, Ники прав, твоему «Слизерину» пока просто везет, и нечем тут гордиться…

Так было заключено новое пари непонятно на что.

Услышав о новом матче, Дик рассеянно кивнул, а Эди тут же начал ругаться с Артуром на предмет того, что гриффиндорцы всегда выдумывают приключения на чью‑нибудь невинную голову.

— Стоило связываться! Ему лишь бы в какой‑нибудь квиддич поиграть, потому что место в команде ему не светит, и вообще интересно, где он возьмет метлу, — разорялся Эди.

— Нет, ему важен не квиддич, а публика, — сказал Рики.

— Опять ночные тренировки, — вздохнул Лео.

Ральф молчал; фанатичное сияние, исходящее от его лица, говорило лучше всяких слов.

Рики успел забыть, какое это удовольствие – парить в ночном небе. Теперь, когда он разобрался с Эйвери, еще победить Филипса, и большего от этого года желать нельзя. К тому же благодаря тренировкам гриффиндорцы отвлеклись от слизеринской акции.

Между тем матч «Равенкло» — «Слизерин» должен был состояться через две недели после пасхальных каникул, а каникулы буквально висели на носу. Эльвира впала в истерику, поскольку до сих пор не нашлось ни одного достойного шедевра, способного утереть нос Ники. Немногие болваны, взявшиеся за перо, писали очень грубо, в основном же творцов было мало, и не помогал даже солидный призовой фонд, переваливший за сорок галлеонов.

А Рики принимал решение о проведении каникул. Он мог поехать домой, и общаться с отцом и миссис Дуглас, поскольку мама уехала на гастроли, а Пит – на какую‑то конференцию. Лео настойчиво приглашал его к себе, поскольку родители выразили желание познакомиться с Рики, которого, судя по прошлому году, считали хулиганом. Можно, конечно, и остаться в школе, но замок Рики надоел, а дома у Лео благодаря обширной библиотеке также можно было сделать домашние задания. На одной рыбалке Рики окончательно решил в пользу предложения Лео.

Делать на мостике всегда было нечего, но редко доводилось скучать. Дик имел привычку рассказывать что‑то из истории магии, так как много читал. Это звучало куда лучше лекций профессора Биннза, которые одни были способны отбить всякий интерес к его предмету у всех, как раньше ошибочно считал Рики. Однако Дик и тут был не как все ученики. Как‑то Лео сказал, что у него дома куча пыльных занудных книжек, Дик заинтересовался, тогда Лео пригласил и его. Когда Дик согласился, Рики автоматически последовал его примеру.

До каникул Артуру пришли письма от дядюшек по поводу слизеринского хора. Мистер Рон Уизли был краток и нелюбезен. Зато мистер Малфой заливался соловьем на пяти страницах, удовлетворив их любопытство более чем исчерпывающе, описывая и репетиции, и все мысли, какие у него возникали, и сам процесс творчества песен, которые сочинял лично, и какие были рожи у гриффиндорцев; и лишь в конце выразил надежду, что племянник здоров. Артур не ожидал такой откровенности, но милостиво согласился зачитать вслух для интересующихся своей историей слизеринцев. Дик почему‑то тоже оказался неравнодушен, в очередной раз удивив Лео.

Тренировки продолжались через день, поскольку матч был перспективой очень отдаленной. Эди настаивал по новой распределить роли, но Артур хотел оставаться вратарем, поскольку утверждал, что много чего знает от дяди Рона. И Рики не мог не признать, что у него получается, как будто бы даже без особых усилий.

Стало ясно, что Селена в качестве седьмого игрока отпадает, и не потому, что не хочет подвергать себя риску. Ральф и Эди с некоторой неловкостью, но единодушно постановили, что нет смысла принимать человека, который играет заведомо плохо. Лео предложил переговорить с Генри Флинтом, но не сейчас, а после каникул, потому что тот мог проболтаться, а профессор Снейп все еще был настроен неблагосклонно. Артур Уизли настоял на том, чтобы остаться вратарем, для Флинта оставили место загонщика, пять бумажек поместили в шляпу Рики.

— Обожаю неизвестность, — сказал Ральф, достал бумажку и скривился: — Фи, опять «загонщик».

— Не возмущайся, значит, так надо, — сказал Эди и вытащил «охотника».

— Что ж, в этом качестве вы себя проявили на все сто, — сказал Лео.

— Тогда, может, так все и оставим? – предложил Дик.

Рики совсем не хотел, ролью загонщика он был сыт по горло.

— Твой ход, Дик, — сказал он.

Равенкловец спокойно вытянул жребий, развернул, прочел, да так и остался стоять столбом.

— Что такое? Я вроде по–английски написал, — удивился Рики.

Дик медленно поднял голову, оглядел товарищей с невыразимым трагизмом, и без всякого выражения прочел: «ловец».

— Ладно. Теперь я, — Рики потянулся к шляпе.

— Подождите! Но я же не могу! – воскликнул Дик и нерешительно шагнул к Лео. – Может, лучше ты? Или Рики?

— «Я это заклинание знаю, но не умею», — серьезно передразнил Рики. Дик вспыхнул и отвернулся под дружное хихиканье. – Не валяй дурака, Дик, хватит!

— От ловца зависит все. Ну как вы не понимаете?! Я же завалю матч!

— Тогда я тебе голову оторву, — пообещал Артур.

— Да ну. Она крепко пришита. Разве что бладжером, — прикинул Ральф.

— Гриффиндорские олухи, — отмахнулся Дик. – Я серьезно. У меня худшая метла из всех. А еще…

— Дейвис, ты с самого начала только и пытаешься ничего не делать, — заметил Рики.

— Постоянно придумываешь, почему не можешь того и сего. Прекрати ныть, — попросил Ральф. — А вам, собственно, тянуть не имеет смысла, — повернулся он к слизеринцам. — Там два «охотника».

— Предупреждаю, что метлу ни у кого не возьму, — пробубнил Дик.

— А тебе никто и не предлагает, — сказал Рики.

— Кстати, наши соперники выйдут на матч на школьных метлах, по сравнению с которыми твоя – просто подарок. Так что оправданий у тебя не будет, — предупредил Артур. Дик взглядом показал ему язык.

— А кто им даст? – вмешался Эдгар.

— Мак–Гонагол. Они же пошли к ней, выпросили много чего, а на нас накатили бочку. Завуч проводила с нами воспитательную беседу. Ей покоя не дает, как Снейп сказал про внутренние дела «Слизерина», и теперь она намерена помочь внутренним делам «Гриффиндора». Разрешила им тренироваться вместе с гриффиндорской командой, договорилась с мадам Трюк. Так что нам придется сложнее, чем с Эйвери, — предупредил Артур.

Теперь в дни без тренировок возобновились гонки.

На последней тренировке подвели итоги, сводящиеся к тому, что придется изо всех сил отрабатывать мнение Ральфа, заключающееся в том, что нет пределов совершенству. Дик позже рассказал, что заметил на шее Артура белый шарик с зеленым глазком и удивился, зачем носить такое громоздкое украшение. «Надо же, как трогательно», — усмехнулся Рики и объяснил, что это – подарок матери, с которой Артур редко видится.

Одноклассники Рики тоже с нетерпением ждали каникул. Генри радостно сообщил, что им позволено поехать домой с кошкой, поскольку все, что она может порвать и испортить, удалено из доступной зоны дома, в связи с чем Тиффани заранее вздыхала о тюлевых занавесках в своей комнате. Поэтому в поезде Рики не пришлось скучать – Моргана от поездки разнервничалась, как в первый раз. Только на этот раз удержать ее в купе было сложнее. Хитрая Тиффани, оставив питомицу на попечении брата, вышла на минуточку и не возвращалась очень долго. Так что Генри снова пришлось бегать, сопровождая кошку, по всем вагонам. А она нахально и деловито обнюхивала все, что попадалось на пути, без спросу заворачивая в чужие купе. Артур и Ральф, давно желавшие познакомиться с Морганой, что не очень понравилось поначалу ее хозяину, восторгались ею так, что Генри даже перестал жаловаться.

Выйдя на платформе 9 и ¾, Рики в компании Дика и Лео терпеливо дождался, пока очередь поредеет. После чего они тоже зашли в здание станции. Никто не встречал, но, по словам Лео, добраться было очень просто. Он подвел их к камину, взял стоящую сверху чашку с серебристым порошком.

— Мой адрес: «Лощина Годрика, 55», — сказал Лео. – Запомнили?

— А зачем? И вообще, что мы собираемся делать? – спросил Рики.

Дик и Лео в изумлении воззрились на него, затем друг на друга.

— Он никогда не пользовался каминной сетью, — извиняющимся тоном объяснил Лео.

— Я объясню. Иди, — отпустил Дик.

Лео зачерпнул порошка, шагнул в камин, высыпал, отчего его окутало зеленое пламя, и, выкрикнув «Лощина Годрика, 55», исчез.

Рики во все глаза пялился в камин.

— Ничего сложного. Сделаешь как Нигеллус, и тебя переместит в другой камин, у него дома. Только лучше глаза закрой. Ну давай.

— И так можно попасть куда угодно? – уточнил Рики.

— Нет. Маггл… дома обычных людей присоединять запрещено. Но ты можешь попасть в любые колдовские дома или заведения Британии, если там не установлена блокировка, чего обычно нет.

— А не в Британии?

— Нас ждут, — вместо ответа напомнил Дик. Рики подумал, что даже если Дейвис чего не знает, вряд ли позволит подловить себя на этом. Взяв порошок, Рики шагнул в камин. Напоминание адреса прозвучало ему вдогонку. Он повторил, одновременно швыряя порошок под ноги.

И почти сразу понял, отчего следовало закрыть глаза. Его закружило как перышко, начало бросать из стороны в сторону. Несколько секунд, проведенных таким образом, напомнили Рики аттракцион из тех, какие он терпеть не мог. Наконец его выбросило на пол, и он не удержался бы на ногах, если бы Лео не поддержал его.

Дейвис появился почти сразу следом за ним.

Родители Лео оказались примерно такими, как и представлял Рики – очень вежливыми и серьезными, учитывая, что он уже в состоянии был воспринимать взрослых, носящих колдовскую одежду, как людей солидных. Отец Лео с первого взгляда незабываемого впечатления не производил. Он был высок, солиден и очень серьезен. Их встретили радушно, даже учитывая, что спрашивали в основном об учебе. Впоследствии Рики встречался с хозяином только за столом, но Лео заходил к нему в кабинет без стука в любое время – впрочем, нечасто, чтобы не отвлекать от работы. Мама Лео, напротив, оказалась очень миниатюрной и хрупкой. Рики приехал в этот дом с отчетливым намерением развенчать в их глазах свою репутацию ужасного ребенка. И никакие соблазны ему в том не помешали.

Это были самые скучные каникулы в жизни Рики. Лео почти все время читал, Дик тоже не вылезал из библиотеки. За столом говорили только об учебе. Поначалу ему было в диковинку бытовое колдовство, встречающееся на каждом шагу, однако зеркала здесь были такие же бестактные, как и в школе, а домашние дела делались как будто сами собой.

Полеты на метлах по имению без ограничения скорости и высоты были единственной отдушиной. Тем более, книга с фигурами высшего пилотажа находилась под рукой, и Рики от нечего делать едва не выучил ее наизусть. Они летали обязательно каждый день в любую погоду, и главное было держаться подальше от окна той комнаты, где находилась леди Патриция, мама Лео, которая, как выяснилось, боялась высоты.

Родительница обожала Лео и гордилась его успехами, потому безошибочно разглядела конкурента в Дике и даже в Рики, что они почувствовали, несмотря на ее исключительную тактичность. Лео было неудобно, Дик смущался, а Рики избрал самую легкую тактику: игнорировал и просил добавки, если хотел, и отказывался в противном случае.

Хозяин дома, когда не был на работе, постоянно трудился в кабинете. Хозяйка занималась преимущественно тем, что принимала других дам и отдавала им визиты, благодаря чему скучающий Рики поневоле узнал сплетни волшебников. Леди Гермионе Малфой без конца перемывали кости. Похоже, она допекла все магическое сообщество какой‑то своей благотворительностью. Рики спросил об этом Лео и Дика.

— Она требует для домашних эльфов равноправия, которое им даром не надо, — сообщил Лео.

— Но она добилась улучшения законодательства, — сказал Дик.

— Это ей муж подсказал, чтоб люди не смеялись. Они действительно пробили закон, запрещающий жестокое обращение с домовыми, а потом леди Гермиона вдогонку послала петицию, нормирующую рабочую нагрузку для эльфов. Как будто это кто‑то измеряет! И теперь, каждый раз как заявится к кому‑нибудь в гости, обязательно приглашает всех эльфов и допрашивает их с пристрастием, представляешь? – рассказал Лео.

— Должно быть, ей не очень рады, — предположил Рики.

— Это ее не волнует, — усмехнулся Дик. – С ней вынуждены все считаться. Во–первых, она одна из двух ближайших друзей твоего крестного и его соратник в борьбе с темными силами, не слышал разве?

«У дорогого Гарри друзья такие же дурные, как и он сам», — подумал Рики.

— И еще старинный род ее мужа открыл ей все двери, — добавил Лео. – Папа говорил про ее методы. Она надоедает свекру и заставляет его нажимать на старые связи. А мама говорит, что это беспроигрышно, потому что старому лорду от нее деться некуда – пожизненный домашний арест. Хорошо хоть, сейчас у нее маленький ребенок, всем спокойно.

— А кто такой домовой эльф? – спросил Рики.

— Это магическое создание, которое живет в колдовских семьях и прислуживает из поколения в поколение. Эльфы выполняют все распоряжения хозяев, главная радость для них – это труд, – рассказал Дик.

— Бинки! – позвал Лео.

Существо, представшее перед Рики, возникшее ниоткуда, напоминало чучело из пыли с огромными глазами, низенькое и только контурами похожее на человека. Оно было закутано в полотенце и держало себя как в полупоклоне.

— Знакомься, Рики, это Бинки, домашний эльф нашего дома. А теперь, Бинки, будь любезен, принеси нам сок.

Эльф поклонился и исчез.

— А разговаривать оно умеет? – спросил Рики. – Кстати, почему я раньше их не видел? Ты говорил, в школе тоже есть?

— Да, умеют. Да, есть. А не видно их потому, что так и должно быть, — сказал Лео.

— Можешь еще про них почитать. А лучше поучи проклятья, точно пригодится, — посоветовал Дик.

Оба вновь уткнулись в книги. Дик частенько косился на те, которые читал Лео, и однажды не выдержал, напомнив об учебной литературе. Лео ничуть не смутился и сказал, что развивает мозги, а выучить всегда успеет.

Единственное, что могло служить Рики утешением – его домашняя работа, выполненная с редкой для него добросовестностью и проверенная обоими книгоманами, была безупречна как никогда до сих пор. Он даже прикинул, сколько баллов сможет заработать для «Слизерина».

В итоге Рики усвоил урок, что с этими двумя быть третьим – тоже не самая выигрышная комбинация.

На последнем ужине миссис Нигеллус очень просила всех написать, если что понадобится.

Когда Лео и Дик подробно изложили свои предпочтения, планы на будущее, то же спросили у Рики, что он повторял на каникулах, и Лео нашелся.

— Рики интересуется деятельностью леди Гермионы насчет домовых эльфов.

Хозяева переглянулись, похоже, известие их чем‑то испугало. Но безграничное, прямо‑таки выпирающее изумление, с коим воззрились на него, совсем не соответствовало ситуации. Удивление граничило – да, с возмущением, негодованием – как это он смеет интересоваться такими вещами?! Довольно быстро взяли себя в руки и объяснили, даже с нарочитой готовностью, но обалдение осталось, так что Рики даже забеспокоился, не нарушил ли он каких‑нибудь неизвестных ему приличий. Впоследствии Дик и Лео рассеяли это опасение.

С утра мистер Нигеллус извинился, что не сможет проводить, пожал руку каждому и выразил удовлетворение от знакомства. Когда его глаза встретились с Рики, тот готов был поклясться, что уловил все еще тревожную, но успокоенность.

«Все в порядке, бомба вроде не тикает. Хулиган проинспектирован, — сделал вывод Рики. – Спасибо за репутацию, дядя Гарри».

В день окончания каникул погода была пасмурной и прохладной. В «Хогвартс–экспрессе» члены Клуба, дабы не шокировать общественность, разместились с товарищами по колледжам. Рики и Лео прошлись по вагонам, но нигде не встретили ни Генри, ни Тиффани, ни Моргану, отчего Рики приуныл, потому что поездка тоже обещала быть скучной. Зато им попался Ники Боунс.

— Передайте пламенный привет вашей старосте, — нахально ухмыльнулся он.

«Все‑таки Эльвира зря старается, твою бесстыжую рожу ничто не смутит», — подумал Рики.

В одном коридоре слышались знакомые голоса.

— Вы – настоящий позор «Гриффиндора»! – донес Филипс до сведения Уизли и Джордана. Отвернувшись, он как раз заметил Рики и Лео и кстати поинтересовался: — А вам в «Слизерине» такого не говорили?

— Что я – позор «Гриффиндора»? С чего бы? – прикинулся дурачком Рики.

— О, как смешно, Макарони! Я как раз хотел спросить Уизли, знает ли ваш крестный отец…

— Так напиши ему и просвети, — посоветовал Рики. – Правда, это не самый эффективный способ, корреспонденция поклонников его уже достала, знаешь ли.

Филипс был от рождения маглом и показал это наилучшим образом. Забыв о волшебной палочке, он бросился на Рики, и только тут слизеринец понял, как долго этого ждал. Как они лупили друг друга! Кто‑то поливал их водой из палочки; кажется, Рики слышал голос Лео. Вдруг в один прекрасный момент кто‑то вклинился между ними, с силой оттолкнув друг от друга. Поскольку Эди вцепился в плечо Рики, он не упал, а вот Филипс повалился на пол.

— Рики! Это безобразие, — тут же начал морализировать Эди.

— Могли б цивилизованно, — услышал он сбоку голос Дика. — ….! – и от намокшей одежды Рики повалил пар, высушивая ее за секунды.

Сидя на полу, Филипс с негодованием пересчитал взглядом врагов.

— Ну ты и команду собрал, Макарони. Придурки со всех колледжей. Даже, жаль, «Гриффиндор» не исключение.

— Что тут случилось? – кстати материализовался Марк Эйвери. Рядом ухмылялся его дражайший братец.

Артур нагнулся к Филипсу, схватил его за плечо и рывком поставил на ноги.

— Ничего. Здесь абсолютно ничего не происходит, — повернулся Лео к старосте.

— Вали отсюда! – приказал Уизли Филипсу.

Тот стал удаляться демонстративно медленной походкой и как бы невзначай толкнул плечом Френка Эйвери. Тот не замедлил пихнуть в ответ.

— Ну вот, — сурово начал староста, вставая напротив Рики, — знать не хочу, что вас такое объединяет, но если дисциплина… О Мерлин! Что такое?

Рики повернулся в ту сторону, куда ушел враг. Филипс лежал на полу, и все его тело сводили волнообразные судороги.

Дальнейшее происходило как в ускоренной съемке. Марк запихнул их в ближайшее купе, чему не обрадовались расположившиеся там второкурсницы «Равенкло», запер дверь заклинанием и поднял тревогу. Члены Клуба обменялись взглядами, полными ужаса. В коридоре поднялась суета, но не получалось разглядеть подробности под таким углом.

Девчонки, уловив суматоху, начали допытываться, что случилось. Из трех Рики знал только Мел Хатингтон, упитанную со стрижкой каре. Ее подруги, одна высокая, другая наоборот, подозрительно косились на вторжение. Френк Эйвери демонстративно отвернулся к окну.

— А присесть можно? – поинтересовался Эди, оглядывая разложенные всюду коробки.

— Некуда, — отрезала та, что пониже.

— Дейвис, какого Мерлина ты опять творишь? – надвинулась на него Хатингтон.

— Не твоего ума дело, — безразлично бросил он, не глядя.

Очевидно, раньше он так с ней не говорил, потому что Мелани остолбенела.

— Сразу ясно, побеседовал со слизеринцами, — надулась высокая.

— Или с гриффиндорцами, — добавила маленькая.

— Дик, как ты их выносишь? – спросил Рики, вынужденный отвлечься на происходящее.

Дик неопределенно улыбнулся и передернул плечами.

— Я бы превратил их в жаб, — посоветовал Ральф.

Девицы шарахнулись, ибо практически все, кроме Боунса, зарекомендовали себя способными на эксперименты. Впрочем, усмехнулся Рики, с Эди тоже связываться не стоило.

— Не поможет, — покачал головой Дик.

— Тогда, может, представишь нас, — предложил Лео.

— Мел Хатингтон, Бетси Спок и Каролина Мак–Кинли, — указывая на каждую, представил Дик.

До Рики разговор доходил как бы сквозь вату. Он встретился взглядом с Артуром, который почему‑то молчал, и понял, что Артур разделяет его беспокойство насчет Филипса.

Между тем снаружи все успокоилось.

— Интересно, почему Филипс упал? – вдруг вспомнил Дик.

— Может, он болен? – предположил Лео.

— В драке с Рики он пострадать не мог, поскольку после нее с ним было все в порядке, — рассудил Эди.

— Ты дрался? – прицепилась Бетси Спок. – Ну и компания у вас! – зыркнула она на Дика.

— А вы не отличаетесь аккуратностью, — не остался в долгу Эди.

— Тебя не спрашивают! – огрызнулся на девчонку Артур.

Снаружи донеслись шаги, замок щелкнул, и на пороге возник слизеринский староста. Все бросились к нему, наперебой спрашивая, что все‑таки происходит.

— Кое‑что очень странное, — медленно произнес Эйвери, останавливаясь взглядом на Рики. – Макарони, мне велено ни на секунду не выпускать тебя из поля зрения. Идем со мной.

Рики обменялся взглядами с Лео. Тот ободряюще кивнул.

— Как Тони? – спросил Уизли.

— Гораздо лучше. Но все равно по прибытии его поместят в госпиталь.

Остаток пути Рики провел в вагоне старост. Марк почти не покидал купе, за исключением нескольких минут, когда перекладывал обязанности патрулирования на Эльвиру. По хорошо понятной Рики причине та предпочла бы с ним поменяться, и в итоге они немного поскандалили, поскольку Марк чтил инструкцию.

Рики редко предавался тяжелым раздумьям, но теперь стало даже страшно. Снова и снова мысленно возвращался он к драке. Но только убедился, что точно не нанес врагу тяжелых повреждений. Однако это было уже четвертое странное происшествие в текущем учебном году, причем такое, что крайним неизменно оказывался Рики.

И вот теперь, отрезанный от друзей, он вдруг разозлился. Да какого черта все считают его опасным?

Они с Марком вышли из поезда первыми и тут же заняли вдвоем целую карету, которая повезла их к замку с большей скоростью, чем обычно. В поезде вопросы Рики не получали вразумительного ответа, потому что, судя по всему, Марк сам не знал. Рики попробовал конкретнее.

— Эйвери, почему мы едем одни? – спросил он.

— Директор с совой приказал доставить тебя быстрее.

— А зачем я им?

— Откуда мне знать, что ты натворил. В этом году ты постоянно во что‑то вмешиваешься, Макарони. А уж маггловская драка! Позволь, я кое‑что видел, пока вас не разняли. Учти, в «Слизерине»…

Свои соображения по поводу недостойного поведения Рики Марк излагал всю дорогу. А Рики гадал, что предпочтительнее – это или то, что ждет впереди.

Почему‑то в замке было так тихо. Марк проводил его до кабинета директора, где, как всегда весь в черном, определенно ожидая их, подобный застывшему изваянию стоял профессор Снейп.

Рики первым заглянул ему в глаза. Он давно перестал бояться взглядов своего завуча, и сейчас как всегда интуитивно доверяясь поддержке профессора, ожидал получить от него если не объяснение, то хотя бы ободрение. Как обычно, профессор заговорил первым.

— Что произошло, Макарони? – не отрываясь сверля его глазами.

— С Филипсом? Я не имею представления, сэр, — честно сказал Рики и вдруг поймал себя на том, что как бы сам себя подозревает, а не врет ли он.

— Они дрались, как магглы, сэр, — поправил Эйвери.

— Да, но я ничего ему не сделал, — воскликнул Рики.

— Это все, что вы можете сказать, Макарони? – уточнил профессор.

— Да, — твердо сказал Рики. Профессор покачал головой, будто не зная, что и сказать.

— Вас ждет директор, Ричард. Конечно, Вы должны честно ответить на его вопросы, это в Ваших интересах. Предупреждаю, что ситуация очень серьезна. Ступайте, Эйвери, — не допускающим возражения тоном отпустил завуч. Староста удалился. — А теперь, Макарони, прежде чем мы поднимемся. Нет ли чего такого, что вы хотели бы мне сказать, пока не поздно.

На несколько секунд Рики задумался.

— Да, — сказал он. Профессор показал, что внимательно слушает. – Дело в том, сэр, что летом дома я подслушал разговор между крестным Поттером и моими родителями. Я знаю, что мою подругу пытались убить Упивающиеся смертью. И что где‑то в этой школе спрятан какой‑то сюрприз для меня. Но это все.

— Уверены, Макарони? – быстро и с нажимом спросил Снейп.

— Я не сталкивался ни с чем необычным и не искал его специально, — сказал Рики.

— Прекрасно. Скажу Гарри, чтоб поменьше распускал язык. Идемте.

Положа руку на плечо, чего никогда раньше не делал, Снейп увлек его за собой.

Между тем в кабинете директора было явно неспокойно.

— Многие Упивающиеся смертью научились этому приему у своего предводителя, — взволнованно доказывал женский голос. Рики узнал – это была мама Артура Уизли.

— Я настаиваю, чтоб Рики дали признавалиум! – требовал Поттер. – Я знаю этого дьяволенка, если он что и нашел, не скажет.

— Мечтай, дорогой! – пробормотал Снейп и поспешно толкнул дверь. Рики видел, что еще на эскалаторе завуч беспокоился, как бы Рики не услышал чего лишнего.

— Ричард здесь, профессор, — сообщил Снейп.

В кабинете находились Гарри Поттер, профессор Лонгботтом, миссис Уизли и Люпин. При появлении Рики все встали.

Следующие полчаса он пересказал всю сцену драки и то, что сообщил Снейпу. Директор не отрываясь изучал его, будто хотел заглнуть в душу. Гарри Поттер не находил себе места. Нимфадора Уизли глядела грустно. Профессор Снейп последовательно отстаивал позицию Рики, вступая в перепалку с Поттером, пуская в ход какие‑то намеки, от которых тот готов был взбеситься; ловко затыкал Уизли и Лонгботтома и игнорировал призывы Люпина «во всем разобраться».

Наконец, директору это надоело. Поднявшись из‑за стола, он вплотную приблизился к Рики.

— Хочешь знать, что произошло в поезде с Филипсом? – спросил он.

От директора можно было ждать и правды – Рики ценил его оригинальность.

— Магглы не настолько хорошо владеют этим древним магическим искусством, но у них есть похожие методики. Ты знаешь о том, что если надавить пальцами на определенные точки, можно достигать самых разных эффектов?

— Хотите сказать?.. – ужаснулся Рики.

— А ведь ты с ним дрался, — обвиняюще произнес Гарри Поттер.

— Но я не знаю этой методики! – вскричал Рики. – Вы сами тут говорили, что ею пользовались опытные Упивающиеся смертью.

Все, как по команде, отвели глаза.

— Поттер, дети всегда дерутся. И ты в этом смысле правило, а не исключение, — протянул профессор Снейп.

На этот раз Рики вновь отпустили ни с чем, но предъявленное обвинение не давало ему покоя. Он немедленно поделился с Лео и чуть не запустил в друга подушкой, когда тот начал спокойно рассуждать.

— Что же, мы имеем все тот же круг подозреваемых. Кроме тебя, там находились все мы плюс Френк; причем Боунс, Уизли и Эйвери с Филипсом определенно физически контактировали. А Дейвис достал палочку и нацелил на вас; я, правда, не уверен, что можно тот эффект вызвать заклинанием, однако никто не следил за ним, он спокойно мог что‑то пробормотать. Он кажется мне все подозрительнее; постоянно выясняется, что он может больше, чем говорит.

— Я не хотел бы думать на членов Клуба, — уныло произнес Рики.

— Я тоже, но пока стоит быть осторожнее. И помни, кроме них, остаются еще двое.

— Двое? – вскинулся Рики. – То есть я и Эйвери? Или ты?

— Нет, — усмехнулся Лео. – Эйвери, и – сам Тони Филипс.

Гениальность сказанного дошла до Рики не сразу.

— Хочешь сказать, он притворился?

— Необязательно. Мог незаметно нажать себе – куда там?

— Но откуда магглорожденный это знает?

— Тоже вопрос, — признал Лео. – Поэтому будь начеку.

В целом ни у одного Рики дела шли неважно. Тиффани вернулась с каникул только с Морганой, потому что Генри подхвати свинку и оставался дома до полного выздоровления. Филипс уже на другой день покинул больничное крыло, оправившись настолько, чтобы доставать гриффиндорцев угрозами на всех уроках. И хоть Рики не нравилось недоверие, появившееся у него к членам Клуба, все же следовало, как и прежде, собираться на тренировки. Казалось ли Рики, но Дик выглядел так, будто хочет что‑то сказать и не решается, впрочем, спрашивать равенкловца сейчас о чем бы то ни было Рики не хотел, будучи сыт по горло общением на каникулах. Он получил много баллов за домашние задания, за что был немного благодарен обоим проверяющим.

Урок защиты от темных искусств возбудил в Рики былые подозрения.

Лонгботтом нервничал. Видно, происшествие в поезде укрепило его нелестное мнение о Рики, так как обращался он к ученику более резко, чем до сих пор. Благодаря этому Лео наконец вынужден был признать – Рики прав, Лонгботтом недолюбливает его.

— Только ничего удивительного тут нет, — согласно своему обыкновению, нашел он логичное объяснение, — он же друг твоего крестного.

«Обложил со всех сторон, дорогой Гарри», — подумал Рики и неохотно согласился.

— Возможно, ты прав. А преподаватель из него терпимый, — признал Рики.

Похоже, Ральф Джордан и Эди Боунс провели каникулы куда интереснее, чем он. Каждый гордо предъявил список маневров, которые предстояло отработать. А кроме того, Джордан привез книгу с фигурами высшего пилотажа, с тем чтобы в свободное время летать вокруг замка. Постановили, учитывая наличие хороших навыков и во избежание перегрузок, тренироваться по три раза в неделю, но летать каждый день. И конечно, никто не ожидал, что Флинт заболеет. Следовало немедленно найти седьмого игрока, поскольку Филипс мог в любой момент подойти с датой, назначенной Мак–Гонагол, и они не стали бы просить отсрочку. А Селена со слезами отказалась, поскольку, во–первых, не успевала в трансфигурации, во–вторых, искренне считала, что начинать тренировки ей уже поздно, и была права. А рассчитывать, что Сирил поддержит их против Филипса, было чистой воды утопией.

— Этот засранец будет зрителем, но не участником, — определил Ральф.

Квиддич заполонил теперь всю жизнь. Он постоянно был и в Клубе, и в колледже, и Рики удивлялся, как мог игнорировать его весь прошлый год. Эльвира, так и не нашедшая достойное произведение, смирилась было с третьим сортом и рискнула отобрать те, которые получше, но на следующем этапе все они были безжалостно отсеяны. Профессор Снейп разгневался и пригрозил вообще прекратить это безобразие. Он заявил, что вручить такому автору почти 50 галлеонов (такого размера достиг призовой фонд благодаря пожертвованию щедрой тетушки старосты) – значит, признать снижение планки требований к слизеринцам, чего никогда не случится, по крайней мере, при его жизни. Поскольку в туалете Миртл часто интересовались, как дела у Эльвиры, то там постоянно подшучивали по поводу ее намерения расквитаться с непревзойденным беспристрастным комментатором, который, подъезжая к ней, параллельно продолжает поливать грязью колледж, в котором она староста. Однако обостренная подозрительность заставила Рики обратить внимание на то, что одному из членов Клуба при этом не так весело, как другим. Однажды он впрямую спросил Дика Дейвиса, в чем дело.

— Ну, — тут же смутился Дик.

Поскольку он и раньше был источником сюрпризов, его одарили самым пристальным и благосклонным вниманием.

— Есть что сказать, Дейвис, — обеспокоенно констатировал Эди Боунс, который предпочитал знать худшее и быть к нему готовым.

— Дело в том, что я сочинил кое‑что для вашей Эльвиры, — с трудом признался Дик. – Но я же не слизеринец, как я ей предложу? И вообще, ерунда все это. Забудьте.

Его просьбе, конечно же, не вняли. Эдгар лично допекал его два урока гербологии и в итоге убедил показать шедевр.

Стихотворение до глубины души оскорбило всех присутствующих в туалете. Дик зря оправдывался, что использовал подсказанную Рики тему змей, выпрыгивающих изо рта.

— Так приложить и «Слизерин», и «Гриффиндор»! Ну всем от тебя досталось. Какой ты добрый, — оценил Лео.

— Тихий омут, — припечатал Ральф, с опасливой неприязнью косясь на поэта.

— Так описать моего брата! Это уж слишком! – возмутился Эди.

Душа Рики жаждала мщения, и он не успокоился бы двумя – тремя колкими фразами. И тут же придумал способ, который, казалось, сработает безотказно и навеки отучит Дика применять сатиру по назначению.

— Надо непременно показать это Эльвире, — заявил он.

— А мое мнение в расчет не принимается? – поинтересовался Дик.

— Да что ты! Не пропадать же таланту, — сказал Артур и подмигнул Рики.

— А если она примет и вам придется это петь? – попробовал запугать их Дик.

— Тогда соглашусь, — Рики был уверен в невозможности подобного.

— А если я сделаю вид, что не с вами, мне ничего не будет, — вслух подумал Лео.

Но все же с ними пошел. Именно он пригласил Эльвиру выйти, и судя по тому, как долго ее уговаривал, наверное, пришлось убеждать ее, что спортивный комментатор не подкупал его конфетой.

— В чем дело? – логично спросила она, увидев странную группу и особо останавливаясь взглядом на Эди Боунсе.

— Понимаешь, Эльвира, это Дик Дейвис, он написал стихи, и мы подумали, что специально для тебя, — вкрадчиво молвил Рики.

Трясущейся рукой Дик передал ей кусочек пергамента, она взяла его с более чем скептическим видом и пробежала глазами.

Рики замер в ожидании бури.

Лицо старосты стало меняться каждую секунду, как будто она быстро–быстро корчила рожи. Закончив, она еще раз перечитала творение и вдруг неистово бросилась на Дика, и не только тиснула, но и звонко чмокнула в лоб.

— Дорогой мой! – провыла она на все подземелье. – Это как раз то, что я искала.

Осторожно высвобождаясь из ее объятий, Дик повернулся и торжествующе показал язык.

Рики с опозданием понял, как сильно ошибся, но не это волновало его, а то, как объяснить такую интригующую сцену любому, кто мог бы сейчас случайно появиться у входа в общежития коллежда. И, как по заказу…

— Что тут происходит? – раздался за спинами глубокий голос профессора Снейпа.

Сияющая Эльвира гордо выпрямилась.

— Профессор! У меня есть текст!

— Но… – запротестовал было Дик. Рики понял его – шутки с профессором зелий были заведомо плохи.

Ласково потрепав его по волосам, Эльвира стремительной летящей походкой прошагала к завучу, гордо держа на весу кусочек пергамента. Дик развернулся к ним – и даже Ральф отшатнулся.

Рики счел более безопасным изучать выражение лица профессора, благо он не менялось. Наконец, Снейп поднял голову, оглядел собравшихся и вкрадчиво спросил:

— Чей это… шедевр?

Рики почувствовал себя виноватым, такого он не планировал. Язык отказывался повиноваться.

— Вот этого, — счастливо указала Эльвира. – Ты Дейвис, кажется?

В подтверждение Дик судорожно дернул головой.

Профессор и староста переглянулись. Затем очень медленно Снейп кивнул.

— Дейвис, вы удивляете меня все больше. Мисс Паркинсон, будьте любезны пригласить ко мне Марка Эйвери. Я заберу это пока, Дейвис, если не возражаете. Чуть не забыл – Макарони, тоже зайдите ко мне вместе со старостами.

И ушел.

— Не беспокойся, в случае чего нам всем дадут по шее, — ободрил Дика Лео.

Дика это не утешило, судя по последующему монологу, в котором каждому из присутствующих досталось немногим меньше, чем спортивному комментатору в одобренном Эльвирой стишке.

-… и вообще заставят вас это петь, и сами будете виноваты. В другой раз будете меня слушать, — фыркнул он.

— Боишься, что кто‑нибудь еще узнает о твоих размышлениях? – хитро прищурился Ральф.

— Нет, — Дик глубоко вздохнул. – Честно говоря, я боюсь, что братец Эди узнает, как мисс Паркинсон меня обласкала. Дуэль с семикурсником мне точно не по силам, — и ушел.

— Зря он беспокоится, — определил Лео. Рики кивнул и отправился, как велено, в кабинет профессора вместе со старостами. Завуч разрешил зайти сразу всем троим.

— Прочтите это, Марк, — профессор протянул было листок, но отдернул руку и обратился к Рики. – Дейвис не станет возражать?

— Поздно, — вырвалось у Рики.

— Как вы находите это, Эйвери? – спросил Снейп, когда глаза старосты, дойдя до конца строчки, остановились.

— В целом комментатору досталось, но так склонять наш символ — кощунство, — выпалил Марк и грозно повернулся к второкурснику: — Макарони, твое?!

— Увы, нет, — с заметным сожалением ответил за него профессор Снейп. – Значит, вы признаете, что Ники Боунс описан достаточно точно, чтобы быть узнаваемым.

— Да, но наш колледж тоже! – выпалил Марк.

— Так и должно быть! – радостно провизжала Эльвира.

— Вы хотите?!.. – задохнулся Марк.

— Да. Мисс Паркинсон считает это подходящим, и я согласен с ней. Что скажете Вы, Эйвери?

— Ну, раз так, я тоже согласен, — смешался Марк.

Получив распоряжение явиться через пару часов, старосты удалились, причем Марк уже за дверью начал ворчать.

— Макарони, — сказал профессор, — Вам известно, что матч «Слизерин» – «Равенкло» состоится очень скоро?

— Да, как и всем, — слегка удивленно ответил Рики.

— Флинт, к сожалению, не сможет участвовать в игре. Поэтому я обсудил все с капитаном, и он согласился, что вторым загонщиком выйдете Вы.

Рики постарался сообразить, почему не ожидал такого. Ну конечно, был слишком занят, чтоб еще думать о сборной колледжа, потому что отсутствие Генри было ударом для другого квиддича.

— Я видел, у вас прилично получается. Только бейте по бладжеру сильнее.

Рики предпочел бы быть охотником. Кроме того, профессор по сию пору не знал о встрече с Филипсом.

— Профессор, я должен сказать Вам. Мы, то есть те же самые, поссорились с Тони Флипсом из «Гриффиндора». Он потребовал, чтобы у нас с ним была дуэль как с Эйвери. И сейчас мы готовимся.

Брови профессора образовали галочку.

— Вам совсем покой надоел, да? Разве Вы не понимаете, Макарони, как я отношусь к этому?

— Да. Но Вы наш завуч, и я не могу скрывать от Вас.

— Я сыт по горло вашими приключениями. Я не разрешаю, — заявил завуч.

— Сожалею, сэр. Мы не можем отступить, — Рики не ожидал такого, и стало даже обидно.

— А мне плевать. Если ослушаетесь, будете наказаны, — отрезал завуч.

— Но профессор Мак–Гонагол разрешила… – начал было Рики

— А я – нет, — Снейп был непреклонен.

— Филипс наезжает на слизеринцев, — попытался обосновать Рики.

— Хорошо, что Вы сказали, я приму меры, — оскалился Снейп, отчего Рики почувствовал себя ябедой. – Но не стану потворствовать вашим оригинальным идеям. Лучше берите пример с Дейвиса, который добивается всего потихоньку. Хватит мне того, что весь призовой фонд «Слизерина» придется отдать равенкловцу, не хватало еще краснеть за вас перед Минервой Мак–Гонагол. А Вы лучше тренируйтесь как следует в сборной и… Свободны.

Понурившись, Рики шел в спальню, думая, правильно ли он поступил, рассказав профессору. Безусловно, было бы хуже, если бы Снейп узнал об этом от кого‑то другого или же постфактум, рассудил он в порядке успокоения совести. И тут его будто бес обуял. «Призовой фонд достанется равенкловцу». Рики редко испытывал зависть, но он напрочь забыл о финансовом моменте. Кроме того, стихи Дика вдруг сложились в отчетливую картинку. Рики припустил в общежитие.

В спальне находился только Роберт Бут, который возился в своем сундуке. Рики залез в свой, затем рывком скинул постель и выдернул простынь.

— Ты чего? – обалдел Боб.

— Надо. Помоги закрепить, — потребовал Рики.

Как давно он не держал в руках мелков! Рики творил самозабвенно, разрисовав все полотно, и через час мог гордиться, как натурально нарисованный Ники шипит со змеей в унисон. Боб, на глазах которого происходил невиданный всплеск чудес, сидел на кровати Лео с открытым ртом.

— Хорошо получилось? – спросил его Рики.

— Обалдеть! А оно так и не будет шевелиться?

— Нет.

— Я могу сделать, чтоб вот здесь мигало, — предложил Боб.

— Валяй. И еще заколдуй так, что не смывалось, если умеешь.

Стало еще лучше, когда линии шипения заблистали, переливаясь всеми оттенками зеленого.

— Теперь надо найти Эльвиру.

— Не боишься показать ей беспорядок? – удивился Боб. – Она же может рассердиться за испорченную простыню.

— Наоборот, стремлюсь, — но на всякий случай Рики все же собрал с пола.

Боб скоро нашел Эльвиру. Перед плакатом она замерла и долго изучала.

— Профессор Снейп сказал, что жалко отдавать весь фонд равенкловцу, — в порядке информирования сообщил Рики. – Жаль, что ты не предусмотрела других произведений, кроме стихов. Но еще не поздно все исправить и поделить приз.

— Обдумаю, — счастливо вздохнула Эльвира. – Если гриффиндорцы это увидят, попадают. Жалко, что мы играем не с ними. У нас есть транспаранты «Мы будем жалить открыто, как Ники Боунс». Кажется, твое изречение?

— Да, — подтвердил Рики.

Через час Эльвира вызвала их с Диком к профессору Снейпу. Марк уже был там, когда они явились.

— Можете сесть, если хотите, — предложил завуч. Они сразу вспомнили свое предыдущее совместное посещение этого кабинета. Завуч, вероятно, тоже, поскольку усмехнулся и сказал:

— Интересно, чего от вас можно ожидать в следующий раз? Дейвис, подойдите сюда.

Дик с отчаянной решимостью пересек пространство.

— Дейвис, ваша дерзость делает вам честь. Надеюсь, мне нескоро представится повторить подобное, но сегодня исключительный случай. Вынужден объявить вам, что вы пополам с Макарони выиграли конкурс «Слизерина» и разделите почти пятьдесят галлеонов.

— Поздравляю, — кисло бросил Марк Эйвери.

— По 23 галлеона 43 сикля, — уточнила Эльвира.

Дик обернулся к Рики. Взгляд у него был совершенно безумный.

— Марк, вот ключи. В нижнем ящике, — распорядился Снейп.

Эйвери нагнулся и достал увесистый позвякивающий мешочек.

— Пересчитайте и разделите, Дейвис, — ласково приказал профессор.

— Но я не могу! – воскликнул Дик.

— Не можете считать? – сузил зрачки профессор зелий. – Тогда вам нечего делать на моем уроке.

Старосты захихикали.

— Профессор, он просто не ожидал, — вмешался Рики.

— Быстрее надо соображать, — назидательно произнес профессор. – Впрочем, сейчас я опять могу быть обвинен моими дорогими коллегами в плетении интриг и превышении полномочий. Поэтому, Эльвира, будьте любезны пригласить сюда завуча «Равенкло» и, если он пожелает, старост. Марк, мне нужно поговорить с Вами. А вы двое подождите в классе, — сказал он, будто сожалея, что не может наложить взыскание.

Какое‑то время они просто стояли.

— На что ты собираешься потратить деньги? – нарушил молчание Рики.

— Даже не знаю, — в раздумье произнес Дик. – У меня столько никогда не было.

— Можешь, наверное, купить себе новую метлу, — предложил Рики.

— Нет, меня это не привлекает, — сказал Дик. – Кстати, о квиддиче. Меня беспокоит, что до сих пор нет седьмого игрока. Нам нужен сильный игрок против тренированной команды.

В голове Рики вдруг четко вырисовалась кандидатура, о которой он прежде и не думал.

Но пришлось ждать сначала, пока им с Диком церемонно вручат их доли, а потом идти в туалет Миртл, где Дик с притворным сожалением объявил о скором дебюте и лишний раз напомнил, что предупреждал и надо бы его слушать.

— Вот так–так! – покачал головой Эди, узнав об этом. Как и гриффиндорцы, он переживал за Ники, но в Дике вдруг обнаружилось злорадство по поводу того, что комментатор, «объективный» и к «Равенкло», получит по заслугам.

На этот раз Лео показал себя настоящим дипломатом. Он незаметно для спорящих отдалился, а потом неожиданно выскочила хозяйка помещения, запретила здесь орать и велела всем убираться и не возвращаться без хороших манер. Лео и Дик, не очень довольные друг другом, ушли в библиотеку. Рики помчался в общую гостиную «Слизерина».

Тиффани с Дорой сидели в стороне от камина и листали журналы.

— Тиффани, можно тебя попросить? – с ходу атаковал Рики.

— Да? – дружелюбно откликнулась одноклассница.

— Ты хорошо играешь в квиддич? – спросил он.

В следующую секунду он пожалел об этом. Тиффани выпрямилась, сверкая глазами. Поскольку она была на полголовы выше и куда массивнее, зрелище впечатляло.

— Я в него не играю. Я его ненавижу! – сообщила она. – Мои отец и брат на нем повернутые, факт, но я‑то нормальная! Ясно?

— Да. Спасибо, что объяснила, — пробормотал Рики, извинился за беспокойство и, потеряв надежду, направился к выходу.

— Стой! – окликнула его Дора Нотт. Она догнала и придирчиво спросила: – А зачем тебе снова квиддич?

Это был не тот человек, кому можно безнаказанно не ответить, поэтому Рики изложил ей проблему седьмого игрока, не забыв похвастаться, что будет играть за команду колледжа, и как они с Диком выиграли. Этого Дора еще не знала.

— А можно, я буду играть с вами? – спросила Дора. Рики, не ожидающий такого, неопределенно махнул рукой.

— Нужно, — в гостиной появился Лео. Вопрос был решен раньше, чем Рики понял, что произошло.

Появление в команде Доры было воспринято с некоторым скептицизмом. Эди и гриффиндорцам была хорошо знакома ее страсть к экспериментаторству. Ральф прямо спросил, не заколдует ли она квофл так, чтоб он вообще никому не давался в руки. Она была слишком хрупкой и не годилась для загонщика, поэтому Рики, который мог дополнить свою подготовку тренировками со сборной «Слизерина», уступил ей охотника.

После этого обычная жизнь стала интересно окрашена.

Профессор Снейп на своих уроках по всякому поводу донимал членов Клуба намеками насчет того, что недурно бы им вообще забыть про квиддич и лучше учиться.

И он был немного прав, поскольку в разгаре всех этих квиддичных дел члены Клуба совершенно забыли об одном важном этапе своего обучения, который свалился на них неожиданно. Следовало определиться с предметами по выбору, которые начинались с третьего курса. И вот тут Рики мог воочию убедиться в своем дурном влиянии.

Все его друзья, включая Селену Олливандер, и большинство одноклассников, единодушно и не колеблясь, избрали маггловедение.

— Хоть буду знать, Рики, когда ты врешь, а когда нет, — прокомментировал Ральф Джордан.

— Похоже, у магглов есть чему поучиться, — сказал Лео.

— А мой дед всегда так считал, — ответил Артур.

Все они очень удивились, поняв, что сам Рики не собирается следовать их примеру. Он совершенно не видел никакой пользы в том, чтоб изучать обычных людей с колдовской точки зрения.

— Я все равно узнаю от вас, если будет что не то, — отмахнулся он, задумавшись о беседе, которая на днях состоялась у него с крестным отцом. Тот как‑то туманно намекал, что ему лучше не ходить на уход за магическими существами, но Рики его выбрал, под влиянием Пита. Артур и Эдгар сделали то же самое, причем Артур гордился отцом–драконозагонщиком. Дик, всерьез обожающий (и такое бывает) историю магии, выбрал древние руны. Лео счел этот сложный предмет абсолютно непрактичным и предпочел арифмантику, в дополнение к своим любимым точным зельям. Но Рики вовсе не стремился корпеть над цифрами. Вторым предметом Селена выбрала прорицания, которые не советовал ему Поттер еще до поступления в школу. Но все же Рики постепенно стал склоняться в пользу этого предмета и записался на него.

Тренировки с командой «Слизерина», проходящие через день, отнимали у него больше времени, чем ночные с Клубом, и скоро он почувствовал пробелы в домашних заданиях. В команде слизеринцев не было ни одной девчонки, и оттого наличествовала жесткая дисциплина, капитан почти не играл, а следил за другими. Поначалу на Рики косились те, против кого он играл, и кто‑то спросил, где он успел так хорошо научиться обращаться с битой. На тренировках постоянно присутствовал кто‑нибудь из болельщиков, что удивляло Рики – у него в голове не укладывалось, как может быть настолько делать нечего.

Дора Нотт с первой подачи показала, что страшна на поле. Она попала мячом не в кольцо, а по кольцу, отчего ворота покачнулись, а звон, казалось, разнесся на многие мили вокруг. Они попрятались под скамьями и долго ждали, вдруг кто придет. Вообще, Дора, конечно, играла лучше Селены, а в остальном все то же самое. Она была в своем амплуа, швыряя мяч в неподходящий момент в непредсказуемом направлении при пасах, и даже Эди, научившийся немного угадывать, при этом ругался. Лео просто пользовался преимуществом скоростной метлы и действительно догонял квофл. Артур почти не пропускал мячи, и мог бы вообще не тренироваться. Однажды Рики заметил, как он теребит подарок матери при виде приближающегося охотника; почувствовав, что на него смотрят, Уизли смутился и объяснил, что это ему помогает сосредоточиться. Дейвис достаточно быстро находил и ловил снитч, причем не переставая каркать на отсутствие соперника.

Во всем этом было хорошо то, что Рики совершенно не успевал переживать из‑за своей включенности в основной состав и думать над загадкой странных происшествий.

Наконец наступил великий день. Весь вечер накануне Рики провел в спальне в компании Морганы, пока Эльвира в общей гостиной заставляла всех разучивать творение Дика. Петь народ отказался, поэтому решили просто скандировать.

С утра погода стояла прекрасная. Рики был благодарен тактичному Лео, который не пытался заговаривать с ним и отвлекать, глядя, как Билл, Дора и Марк напротив уговаривают Френка Эйвери поесть как следует. Эльвира впервые не отвернулась под взглядом Ники Боунса, и улыбнулась ему совершенно очаровательно, отчего он окаменел с вилкой на весу.

По пути к раздевалкам сердце Рики стучало так быстро, словно он долго бежал, а ведь игра еще не начиналась.

«Спокойно. В конце концов, это не моя личная дуэль», — сказал себе Рики.

Команда строилась для выхода на поле, когда по стадиону разнесся синхронный речитатив с хорошо выдержанным трагизмом:

Мы – слизеринцы. На гербе – змея.

Посыплем пеплом головы, друзья.

На нас пал несмываемый позор:

Наш символ перебрался в «Гриффиндор».

Он с Ники Боунсом сегодня дружит

И вместо музы ему верно служит.

Ведь столько яда, что за матч из Ники льется,

У нас и за сто лет не наберется.

А качество отменное у яда,

Ник превзошел давно любого гада.

Когда они вышли, казалось, никто не обращает внимания на игроков. Даже мадам Трюк поминутно оборачивалась на трибуны «Слизерина», где было на что полюбоваться! Несколько транспарантов и плакат Рики в центре, а впереди Эльвира в зеленом.

Все же капитаны по собственной инициативе пожали друг другу руки, тренерша дунула в свисток, и команды взлетели в небо. Рики не знал, было ли это следствием случайности, или все же антипатии, но первой его жертвой стал Виктор Чайнсби, который, не сумев взять пас, едва не попал под бладжер и улетел по инерции совсем не в ту сторону. Впрочем, это было легко. Сложнее всего становилось бороться с собой возле штрафной площадки, где летал Эйвери, а целиться полагалось в атакующего охотника «Равенкло». Также отвлекала и перекличка спортивного комментатора с болельщиками «Слизерина»: всякий раз, как Ники пытался взяться за старое, они повторяли стишок с начала до конца. Когда наконец Ники рявкнул, приказав им заткнуться, потому что они ему мешают, Рики окончательно понял, что квиддич сегодня тут никому неинтересен. После нескольких повторений однообразие надоело слизеринцам, и они добровольно и спонтанно решились на то, чего не могла добиться от них Эльвира: начали петь. Они опробовали следующие ритмы: похоронный, маршевый и любовно–ностальгический попсовый. Боунс обозвал «Слизерин», профессор Мак–Гонагол попыталась отобрать у него микрофон, и как раз в этот момент мадам Трюк дунула в свисток, потому что ловец «Слизерина» поймал снитч.

Таким образом, матч завершился без всяких комментариев.

— Прекрасно сыграно! – похвалил Лео.

Рики увидел, что на всех трибунах заботливо приклеены кусочки пергамента со стихами – на случай, если вдруг кто не расслышал.

Возле входа на стадион разыгралась трагическая сцена. Спортивный комментатор дождался слизеринской старосты, справедливо рассчитав, что рано или поздно она пройдет здесь.

— Эльвира Паркинсон, ты – самая ядовитая змея на свете! – произнес Ники Боунс.

— А ты думал, тебе все позволено! – вспыхнула Эльвира, глядя на него с не меньшим гневом.

Боунс развернулся и ушел. Зато на нее наехала гриффиндорская староста, но Рики не стал это наблюдать.

Теперь, наконец, он мог полностью сосредоточиться на грядущей встрече с Филипсом, в связи с чем не мог не замечать некоторых обстоятельств. Профессор Люпин оставался в школе, и у Рики создалось впечатление, будто он следит за ним, слишком уж часто встречал его в коридорах как бы случайно; причем проверяющий неизменно здоровался с ним, в отличие от других учеников. Он также постоянно бывал в кабинете Снейпа и на тренировках слизеринской команды.

Однако для Рики матч с Филипсом и эта победа были главными. Он очень переживал, что профессор Снейп не позволяет, сваливая его плохое настроение и несговорчивость на профессора Люпина.

Эта проблема решилась неожиданным образом. В один самый обычный вечер Рики и Лео сидели в общей гостиной и чертили карты для астрономии, пользуясь тем, что Моргана спит в комнате своей хозяйки. Неожиданно разговоры вокруг стихли. Рики поднял голову – узнать, не случилось ли чего.

Непосредственно к ним, широко улыбаясь, приближалось привидение «Хуффульпуффа» – Жирный Монах.

— Добрый вечер, – бросило оно в пустоту.

— Добрый вечер, сэр, — ошалело ответил Марк Эйвери.

Монах завис неподалеку от Рики и Лео.

— Поторопитесь, деточки. Вас хочет видеть ваш завуч, — поднялся и ушел сквозь потолок.

Вся гостиная неотрывно наблюдала за ними.

— Что вы опять натворили? – прорычал староста.

— Кучу всего, — пробормотал Рики, просчитывая, насколько возможно, чтобы Снейп узнал о ночных тренировках.

— Может, это шутка? – предположил Лео.

Но они все же собрали чертежи и отправились в кабинет профессора.

— Вот будет здорово, если ты прав, и мы явимся просто так, — сказал Рики и постучал.

— Войдите, — в голосе профессора не слышалось никакого раздражения.

— Вы звали нас, сэр? – уточнил Рики.

— Да. Моя просьба быстро дошла до вас. Ваши покровители…

Он усмехнулся и отвернулся.

— Итак. Макарони, Вы помните, я запретил вам играть с Филипсом? – спросил Снейп.

— Да, сэр, — такое начало заставило Рики вспомнить все свои опасения.

— Но вы продолжаете упрямиться? – уточнил завуч.

— Да, сэр, — этот ответ Рики как следует взвесил; если Снейп уже что‑то знает, лучше ему не врать.

— В таком случае вам обоим будет приятно узнать, что я переменил свое решение. Я не только позволяю вам встретиться с командой гриффиндорцев, но и лично буду присутствовать. Хочу верить, что мне не придется краснеть за вас перед Минервой Мак–Гонагол, — требовательно высказал глава колледжа «Слизерин».

Рики и Лео в изумлении переглянулись. Они не припоминали, чтобы профессор раньше когда‑нибудь менял мнение.

— У меня недавно был Кровавый Барон, — пояснил профессор. – Не ожидал такого. Вы нарушаете правила? – внезапно спросил он, впиваясь в глаза каждого.

Оба инстинктивно опустили взгляды в пол.

— Так, ясно. Убирайтесь, живо!

Водить Дору в штаб, по решению совета, не следовало. Она не пользовалась таким доверием, как Селена, потому что могла наябедничать и все прочее. Поэтому обсуждения проходили в разных частях замка. Примечательно, что везде через несколько минут возникал Филч, и нависал над душой, пока не заставлял разойтись по–хорошему. Единственным местом, где он не появлялся, была библиотека, но увы, там запрещалось разговаривать. Миссис Норрис, которая избегала Артура, злобно преследовала Эди и нередко на переменах провожала его громким мяуканьем. Возможно, под влиянием этого, или же компании, праведник предложил в один прекрасный момент коварный план прекращения безобразий.

Рождественский подарок Артура, навозные бомбы, естественно остались без употребления. В связи с чем их владелец запланировал следующее – со скандалом убедил Джордана давать мантию–невидимку племяннику Селены, чтобы тот в нужное время взрывал по бомбе подальше от места встречи. Надо отдать должное Сирилу – хоть он и был равнодушен к обеим сторонам, все же предпочтение отдавал той, за которую болела Селена.

Ходить с Дорой под мантией–невидимкой было тяжко: обрадовавшись свободе, она постоянно предлагала свернуть налево и посмотреть, что там.

Ко всему прочему, однажды Рики лично заметил, как Артур выходит от Лонгботтома незадолго до ужина. Вместо объяснений он попросил не соваться не в свое дело, избегая глядеть в глаза Рики и с сожалением провожая Пивза, который весь год их обходил.

Помимо Артура, беспокойство вызывал Эдгар. Все вокруг распевали песенку про комментатора, отчего он места себе не находил. Однажды Эди сцепился с Дорой по поводу Ники раньше гриффиндорцев, но та все же успела сообщить, что вчера Лаура искала Эльвиру. Это хуффульпуффца вовсе разозлило, а зная, как нежелательна ссора с Дорой, Рики вмешался, и тогда Эди сорвался на нем. Впрочем, не только: Дик тоже был виноват, раз сочинил такое.

— У меня идея, как узнать, любят ли они друг друга, — примирительно предложил Рики, которого только что вдруг осенило. План казался ему безупречным.

— Хватит с меня твоих идей, — буркнул Эди и ушел.

— Что за идея? – поинтересовался Ральф.

Все же энтузиазм гриффиндорцев дорогого стоил. Но Рики отказался проворачивать план без согласия Эди.

В конце следующей тренировки (Дора умудрилась засветить обоим загонщикам, и пригодилась аптечка Артура, подаренная Эди, ее теперь постоянно таскали на все тренировки) Артур и Ральф осчастливили всех новостью, что Филипс передал им точную дату – через четверг.

— У нас должен быть капитан, — сказал Артур.

— Тот же, — предложил Дик.

— Да, верно, Рики он особенно не терпит, — сказал Ральф.

— С первого курса, — уточнил Лео. – Заметил, какая‑то штуковина на шее Уизли, — сказал он, когда они избавились от Доры в пустой общей гостиной.

— Опять ты со своей подозрительностью. Это ему мать подарила на Рождество. Вроде помогает сосредоточиться, — объяснил Рики.

— Извини, но я неспособен так быстро, как ты, забыть о явной угрозе, — возразил Лео. Его нисколько не смутило, что инсинуации против Артура не выдержали критики. – Честно говоря, хорошо, что Дора теперь тоже под моим наблюдением.

— И что? – заинтересовался Рики.

— Ничего. Настолько, что я почти уверен – это все‑таки твои враги, Эйвери или Филипс.

— Потрясающе, — хмыкнул Рики. – Если ты все про всех знаешь, то скажи, откуда у Доры метла?

— Вот не поверишь. Она выпросила у Френка.

— Что?!! – у Рики отпала челюсть.

— Науськала Билла, что ей положена компенсация за моральный ущерб, привлекла Тиффани, они втроем и наехали. Кажется, намекали на Моргану. Не волнуйся, он не знает, зачем ей метла.

На другой день, идя в библиотеку, Рики и Лео вновь увидели Артура Уизли входящим в кабинет профессора Лонгботтома. Рики почувствовал, что подозрительность Лео против воли овладевает им, тем более что уже знал, спрашивать напрямую бесполезно.

Ники и Эльвира оба пребывали в одинаково нервном состоянии. Эльвира, вопреки ожиданиям, не радовалась, что поставила комментатора на место. Доподлинно было известно, что с ней встречалась сестра Ники и Эди, и вряд ли Эльвире понравилось общаться с ней. Ники не появлялся в подземельях. На удивление, песня стала популярной, «Равенкло» и даже «Хуффульпуфф» с удовольствием показывали, что выучили ее. Однако при повторениях ее Эльвира становилась мрачнее тучи.

— Наконец поняла, какая она дура, — объяснил Ральф. – Где она еще себе такого поклонника найдет?

В один прекрасный день Ники поругался с капитаном команды «Слизерина», но дело происходило в холле, и потому Филч разогнал их до наступления боевых действий. Рики и Лео не видели этого, поскольку обедали. Но около лестницы их встретил мрачный, как постоянно со времен матча, Эди, рассказал об инциденте и заявил:

— Хорошо, Ричард, я согласен. Проверим, или что ты там предлагаешь.

— Эди, не надо сразу обещать. Ты даже не знаешь, о чем план, — предупредил Рики.

— Придется нарушать правила? Мне не привыкать, — угрюмо заявил праведник. — Я предупредил остальных, они уже ждут у Миртл.

— Правила мы не нарушим. Но рискуем больше, потому что даже при самом благоприятном раскладе Эльвира и твой брат нас пристукнут.

Гриффиндорцы и Эди были согласны. Лео из солидарности смирился заранее. И только Дик как незаинтересованное и невовлеченное лицо сохранил здравый смысл.

— Я бы за такое точно прибил.

Эди демонстрировал полное согласие быть прибитым, подтверждая тем самым правильность своего распределения.

Дик взялся их отговаривать.

— Чего ты так разнервничался? – раздраженно бросил Артур.

— Я не хочу прощаться с вами навеки, — отчаянно вздохнул Дик.

— Есть вещи, которые стоят риска. Мы поклялись оберегать единство «Хогвартса». Разделение по колледжам не должно мешать личному счастью учащихся, — мудро изрек Рики.

Миртл важно кивала, явно пребывая в восторге.

— Сам Гарри не сказал бы лучше, — прорыдала она. – Наконец‑то вы делаете, что положено.

В гостиной они сразу же увидели Эльвиру и якобы направились к дивану мимо ее кресла. «Главное – не переиграть», – напомнил Рики. Притворно понижая голос, Лео участливо спросил:

— Неужели ничего нельзя сделать? Он точно умрет?

— Директор уже написал родителям Ники, — трагично вздохнул Рики. – Эди так расстроился. Боюсь, он не захочет сдавать экзамены. Ники же его брат все‑таки.

Эльвира резко встала и развернулась к ним.

— О, ты еще не слышала о несчастном случае с комментатором? – печально оживился Рики. – Интересно, кого назначат вместо него на последние матчи? Но Ники теперь точно жалить не будет.

— Что случилось? – псевдо–спокойно спросила Эльвира, побледнев как снег.

— Это дурацкие шутки нашего капитана. Он заметил, что комментатор часто бывает в подземельях, сказал друзьям, и они установили ловушку. И переборщили с проклятьями. Когда его нашли, было поздно. Мадам Помфри говорит, если бы хоть на полчаса раньше… — деловито излагал Лео с самым серьезным видом, но без особого сочувствия.

— Мне жалко Эди, — сказал Рики.

Эльвира вцепилась в спинку кресла. Тут подбежала Дора и возбужденно воскликнула:

— Вы уже слышали про спортивного комментатора?

— А что? – к ним подошел, как ни в чем не бывало, капитан квиддичной команды «Слизерина» и, кажется, одноклассник Эльвиры.

Глаза Эльвиры налились кровью. Изо всех сил ударив его кулаком в грудь, она повалила парня на диван и выскочила из гостиной, едва не пробив стену. Тот охал и ахал, и подняться сумел не сразу и при помощи двух приятелей.

— Действует, Рики! – в восторге пропищала Дора Нотт.

— Надеюсь только, что Ники пойдет сюда, когда узнает, что Эльвира собирается травиться из‑за издевательств девчонок. Если он пристукнет гриффиндорскую старосту, мы будем за это в ответе, — заметил Лео.

— А если сестру, то Эди расстроится и раскроит мне череп, — добавил Рики.

— Великолепно, — так Рики узнал, что улыбка Марка Эйвери может не предвещать ничего хорошего. – И вы учитесь с моим братом. Ну и параллель у вас подобралась.

— Ты все слышал? – уточнила Дора.

— Я – староста. Моя обязанность – все видеть и слышать, — скромно сообщил Марк.

«Спасибо, будем осторожнее», — подумал Рики.

— Значит, по–вашему, моя напарница неравнодушна к гриффиндорскому павлину? – Марк выглядел удивленным. – А вы чего лезете?

— Ники – брат Эди Боунса, — другого объяснения Рики не в состоянии был придумать на тот момент.

— Это я слышал. Лучшее подтверждение того, что слизеринцам не стоит заводить дружеские связи вне колледжа, — назидательно изрек Марк. – Учтите, что хоть формально вы правила не нарушили, меня не порадует, если с вашей подачи староста «Слизерина» будет компрометировать свой колледж и калечить игроков нашей сборной.

— Извини, у нас дела, — робко попробовал Рики прекратить нотацию.

— Пожалуйста, — Марк освободил проход.

— Вот влипли! Или Эльвира, или Марк, или даже оба всыплют нам! И чего мы не слушались Дика? – вздохнул Лео.

Рики надеялся, что они достаточно отстали от Эльвиры. Однако Дора вовремя дернула его за рукав, не позволяя высунуться из подземелий.

Они столкнулись прямо у подножия лестницы и секунду просто изумленно смотрели друг на друга.

— Все в порядке? – хрипло спросил красноречивый комментатор.

— А ты?.. Да, все хорошо, — промямлила Эльвира. – А разве может быть иначе?

— Я думал, ты… – Ники взволнованно изучал ее сверху вниз. – Паркинсон, ты здорова? Ничего с собой не делала?

— А ты здоров? – огрызнулась Эльвира, потом вздрогнула, покраснев, посмотрела ему прямо в глаза и с подозрением спросила: — А почему ты меня об этом спрашиваешь?

— Я не имею права просто спросить? – поджал губы комментатор. – Кстати, ты почему интересуешься?

Глаза Эльвиры засверкали, она глубоко вздохнула, раздувая ноздри, и медленно произнесла:

— Потому что мне сейчас кое‑кто сказал, что ты… Ладно, забудь, я сама разберусь с ними.

— Постой‑ка, — быстро спустившись, Ники поравнялся с ней и схватил ее за руку. – Что тебе сказали?!

— Это неважно, — Эльвира потянула руку к себе, пытаясь освободиться, но добилась только того, что Ники приблизился к ней. Пришлось снова вытягивать руку.

— Некоторые второкурсники, — прошипела она, — нуждаются в усиленном воспитании. Это моя обязанность. Увидимся.

Она промчалась мимо, как тайфун.

Выйдя из замка, они присоединились к Селене и Дику в безлюдном уголке дворика. Скоро появились остальные, причем Эди и Ральф шипели друг на друга.

— Вы должны были сидеть в гостиной, могли все испортить, — возмущался Эди.

— А нам тоже интересно! – заявил Ральф. – Он не собирался оглядываться, не до того было!

— Так я и останусь в стороне, — поддакнул Артур.

— Что там? – потребовала Дора.

— Не вышло. То есть тест выявил Положительную реакцию, но место оказалось неподходящее, — раздраженно бросил Эди.

— Она нам всыплет! – не сомневался Рики.

— Идите полетайте! – посоветовала Селена.

За ужином они предусмотрительно сели как можно дальше от Эльвиры, и кажется, она их не заметила. Совещание в туалете было коротким – не попадаться обоим.

— Я с самого начала говорил вам, — напомнил Дик Дейвис.

В гостиной Эльвиры не было. Вздыхая с облегчением, они переступили порог спальни.

— Кажется, сегодня бури не будет, — произнес Лео.

— Ошибаетесь, — из‑за полога появилась Эльвира. Никогда еще она не была такой злющей. – Все вон, кроме вот этих, — приказала она.

Билл, Боб и Френк послушно покинули комнату.

— Эльвира, — начали одновременно Рики и Лео.

— Молчать! – рыкнула она. – Выставить меня дурой! Я вам этого никогда не прощу. Взыскания – в больничном крыле…

— Одну минуту, коллега, — на пороге спальни стоял Марк Эйвери.

Старосты скрестили взгляды.

— Ты же не станешь отменять мои решения? – сладко пропела Эльвира. – Наш авторитет…

-…может очень пострадать в результате твоих действий. Стоит ли гробить на черной работе будущее «Слизерина»? Не хватит ли того, что наш колледж заставила петь под свою дудку? Вся школа воет серенады твоему павлину.

— Не лезь в мои дела! – уже не сдерживаясь, вскричала Эльвира.

— Не стоит злоупотреблять служебным положением, — строго произнес Марк. – Ты прекрасно знаешь, как я не люблю, когда слизеринцы пашут с Филчем; другие старосты тогда увидят, что у нас нелады с дисциплиной. И как бы то ни было, убивать детишек я тебе не позволю. Я лишь хочу, чтоб все выглядело прилично. Обдумай, — он развернулся и ушел.

— Господи, он знает?! – выдохнула Эльвира.

— И мы тут ни при чем. Ну подумай, этот Боунс весь год шлялся по подземельям. Люди ведь не слепые, — сказал Рики.

— Тем более, у нас ничего не скроешь, — добавил Лео.

— Он же скоро уедет. Ники заканчивает школу, — напомнил Рики. – И ты его не увидишь, можешь думать, что он умер.

— Придушу вас подушкой! – пообещала Эльвира, отворачиваясь.

— Фи, какой грязный маггловский метод. Ты прямо как самая настоящая убийца. Я читал про таких, — начал Лео.

— Тихо! Еще раз такое повторится – утоплю. И передайте вашим гриффиндорским напарникам… А нет, не надо.

— Ты не обижаешься? – некстати спросил Рики.

Эльвира несколько раз судорожно усмехнулась.

— Узнаю, как у вас с учебой, — и вышла.

— Почему, интересно, наши старосты так похожи на нашего завуча? – вслух подумал Рики.

Больше она их не трогала, и Рики преждевременно решил, что инцидент исчерпан.

Они возвращались к ужину, полетав вокруг замка, и уже собирались взойти на крыльцо, как вдруг из главных дверей им навстречу вышел беспристрастных комментатор. Скрестив руки, он остановился на дороге.

— Я хочу знать только одно. Чья это была идея? – спросил он ровно.

Дик ущипнул его, но было поздно.

— Моя, — твердо сказал Рики.

— Нет, ничего подобного, — решительно вмешался Эди, заглядывая в глаза старшего брата. – Это я начал, Ники.

Тот, определенно, не ожидал такого. Он отшатнулся, как от удара.

— Господи, родственники хуже врагов! Признаю, я был разочарован, когда ты не попал в «Гриффиндор». Но так! Выставить меня дураком! За что, брат?!!

Рики почувствовал, что ему не стоит здесь оставаться. Определенно, свидетели были лишними.

— Я хотел помочь тебе, — опустив голову, произнес Эди.

— Да как тут можно помочь, ты же еще ничего не понимаешь! – убивался Ники. – Только испортить.

— Это ты сам все себе испортил! – внезапно взорвался Эди. В его голосе все еще слышались слезы, но теперь их перекрывала такая ярость, что Ники опешил. – Твои комментарии, и ты думал, что не наживешь врагов?! Я говорил, но ты не слушал. Конечно, я ведь зануда. А ты такой крутой! В том, что ты выбрал единственную, может быть, девчонку, которая от тебя не в восторге, я не виноват!

— Эди, успокойся, — потянул его за рукав Ральф.

— Ники, он в самом деле… – извиняющимся тоном начал Артур.

-…святой, — закончил Рики, выступая вперед. – Он старался для тебе, хотя это заведомо неблагодарное дело.

— Рики, не надо. Ты совсем не знаешь Ники, — остановил Артур. Эди кивнул, сглатывая.

Откинув со лба волосы, Ники приблизился к брату и положил ладонь на его плечо.

— Не ожидал, что ты способен создать мне проблемы, — с нежностью произнес он.

— Наверное, нам не стоит мешать, — тактично заметил Лео.

Никто из мальчишек не возражал. Дик предусмотрительно схватил за руку любопытную Дору. Та не посмела открыто воспротивиться, однако в холле прилипла к окну и не пожелала отлипать.

— А вдруг он решит утопить его в озере? Вы такие беспечные, — упрекнула она.

Улучшение отношений Эди с братом вызвало аналогичное эффект с гриффиндорцами, Эди стал терпеливее к Артуру. Эльвира сдержала обещание, проверив их успеваемость, и затихла. Зато заволновался Лео, узнав, что Дик учится очень хорошо и может стать соперником. Ники не появлялся в подземельях.

За день до матча с Филипсом Артур на тренировке сказал, что встретил Дамблдора, и тот поинтересовался, почему они не ходят на рыбалку, но так, чтоб Дора не слышала.

— А ты что сказал? – спросил Лео.

— Что мы заняты.

— Ты не знаешь, зачем он ходит к Лонгботтому? – тихо спросил Рики у Эди. Спрашивать Ральфа ему казалось бесполезным, но хуффульпуффец все же жил не в подземельях и чаще бывал в тех же местах, что и Артур, а значит, мог знать больше.

— Понятия не имею, — откликнулся Эди. – Я пару раз видел его входящим в кабинет защиты от темных искусств, и однажды он при мне о чем‑то говорил с Лонгботтомом, но я не знаю, не спрашивал.

Рики был озадачен, но сейчас более важным был другой вопрос, на котором он и попытался сосредоточиться.

Профессор Мак–Гонагол забронировала стадион на пятницу, пожертвовав днем тренировок для команды собственного колледжа. Рики, впрочем, считал, что эта жертва ничего не решает, так как «Слизерин» имел значительный перевес над другими колледжами и судя по всему, в этом году должен был выиграть кубок квиддича. Однако гриффиндорцы преисполнились великой ответственности, хотя Артур и так был отличным вратарем, а Ральф как загонщик втайне служил Рики примером для подражания, хоть сам он и справлялся лучше многих, играющих за свои сборные. Эди, по никогда не высказанному мнению Рики, был лучшим охотником, какого когда‑либо знала эта школа. Лео держался на уровне, но по сравнению с Эди явно не горел. Дора же в случае чего могла бы разнести стадион, ибо ей было все равно, чем кидаться – квофлом или бладжером, что она однажды продемонстрировала, и никто не понял, как схваченный бладжер не сорвал ее с метлы. В Дике беспокоил не уровень его игры, а скорее его душевный настрой.

К завтраку Дора неведомо как успела разузнать то, чего не знали Артур и Ральф – сторонники Филипса с разрешения Мак–Гонагол наденут алую форму «Гриффиндора». Рики, успевший забыть, как важны отличительные знаки игроков, обрадовался этой новости.

День был очень жарким, и мантии не взяли. Эди предупредил, что солнце будет бить в глаза, а Рики усмехнулся, подумав, как забавно быть капитаном, которого все поучают.

На стадионе оказалось полно народу помимо соперников. Рики был глубоко потрясен при виде группы парящих привидений, включая Миртл, которая кокетливо помахала им. Он вежливо улыбнулся в ответ, Дик слегка кивнул.

— Чего она к вам так? – с подозрением спросила Дора.

— А ты ее знаешь? – безразлично бросил Дик. – Кто она вообще такая?

Завязалась светская беседа, во время которой Дора изложила все характерные черты Миртл, которые они и так знали лучше нее. Команда проследовала к другой группе.

Под трибунами находились директор, все заинтересованные учителя, Люпин, мама Артура и – о ужас – Гарри Поттер. Последний покровительственно улыбнулся, когда они подошли.

— Черная форма, которую носят все колледжи. Очень символично, — кивнул Дамблдор.

— «Гриффиндор» силен своими квиддичными традициями, — гордо заметил Поттер. Люпин ностальгически кивнул.

— Я ставлю на команду Макарони, – сказал профессор Снейп.

Взглянув на завуча, Рики поклялся пустить в ход любое мошенничество, но выиграть во что бы то ни стало.

— А ты откуда? – Эди занервничал, когда внезапно откуда‑то из‑за спин профессоров появился Ники.

— Я буду комментировать, это моя обязанность, — напомнил Ники Боунс.

— Профессор, отчего здесь столько ваших студентов? – недовольно спросил Снейп у Мак–Гонгол. – Что, «Гриффиндору» больше других делать нечего?

— Я хотела, чтоб это был настоящий матч, — сухо сказала проофессор Мак–Гонагол, однако поддевка ее смутила.

— Стройтесь! – приказала мадам Трюк. На этот раз, похоже, профессор Мак–Гонагол обставила все солидно.

Рики едва осознал, как пожал руку Филипса, и пришел в себя, только оказавшись в воздухе.

— Приветствую вас на квиддиче. Честно говоря, я затрудняюсь, как представить сегодняшние команды. Одна состоит из гриффиндорцев, другая – какой‑то компот. Впрочем, я ничего не имею в виду.

Рики точно прицелился по бладжеру и совершенно просто так послал его в ближайшего охотника.

— Что это за шутки, не по правилам, – завопил комментатор: Дора треснула охотнику, пытающемуся отнять квофл, этим самым мячом по роже.

— Пенальти, — объявила мадам Трюк. Рики заране знал, что упрекать в чем‑либо Дору бесполезно.

Атакующий не отличался изощренностью – куда целился, туда и бросил. Артур выстоял, и игра возобновилась.

Между тем Рики отбил бладжер от Дика, и на радость себе попал в Филипса. От удара по ноге враг по инерции отлетел, но не уронил квофл. Почти у ворот Лео все равно забрал мяч и пасовал Доре.

«А чтоб ее преследовать, воистину надо быть гриффиндорцем» – подумал Рики и вернулся к бладжеру.

— Боунс приближается к вратарю, осторожно, бладжер! Да!! Это мой брат!

Вопреки ожиданиям гриффиндорцы, которых на трибунах было большинство, вовсе не поддерживали исключительно соперников. Они вообще были сбиты с толку и равно восторгались как Филипсом, так и Артуром и Ральфом.

Почти за час игры Артур один раз ошибся, отвлеченный криками матери.

Но почти сразу после этого Лео забросил мяч.

И вдруг Рики увидел, как ловец Филипса на всей доступной скорости устремился вниз. Да, там парил золотой мячик, но Дик был слишком далеко! Не задумываясь особо, Рики выжал все возможное из своей метлы и отфутболил снитч от ловца соперника.

— Пенальти! Никто, кроме ловцов, не должен трогать снитч!

— Уизли в воротах как стена, настоящий гриффиндорец, — откомментировал Ники. – Господи, это что еще такое?!

Дора мастерски вносила сумятицу в ряды охотников Филипса, путаясь между ними при пасах, но сама квофл не хватала.

— Не понимаю, что происходит, — признал Ники и вопросил: — Кто пустил ее играть, чего она мешает людям? Снитч!!!

Рики, как и все, сразу забыл про бладжер. Оба ловца мчались к золотому мячику, только Дик снижал высоту, а соперник летел вверх. Протянуть руку было гораздо проще, и все, увы, говорило в пользу того, что они проиграют. Артур отвернулся; Рики заставил себя смотреть.

И давно он не видел такой акробатики! Дик не стал снижаться, поравнявшись со снитчем. Резко затормозив, он, нагнувшись с метлы, как бы кувыркнулся, сделав полный оборот.

— Счет 180:20 в пользу как их… – сообщил Ники. – Игра окончена, всем спасибо!

Спешившись, Рики сам не понял, отчего первым делом направился к Гарри Поттеру, рядом с которым мамаша обнимала Артура.

— Вы говорили, что были отличным ловцом, — сказал он. – А как Дик вы умеете?

Крестный тяжело вздохнул и отрицательно помотал головой.

Вместе с Уизли Рики вернулся к команде. Дора неотрывно следила глазами за Филипсом и показывала ему язык.

— Ники сказал, что он мной гордится! – сообщил Эди.

— Ты его превзошел, и намного. Потому что ты – классный игрок, а он всего лишь болтун, — высказался Рики и не удержался, покосившись на Ральфа, отец которого в свое время был спортивным комментатором.

Потом он отвернулся от друзей, изучая лица болельщиков.

Марк Эйвери был доволен, но не настолько, как Ники. Взгляд Снейпа говорил, что впредь он готов простить им многое, если вдруг что узнает.

На первый план выступило то, что весь год служило Рики фоном для более важных дел – собственно учеба. Это было связано с тем, что квиддич, относящийся к нему, закончился, а сессия, наоборот, приближалась. Но посещение библиотеки вызывали не только радость познания, потому что в ближайшем окружении прилично, но постоянно проявлялось явное соперничество. Фанатичные самозабвенные усилия Дика с тех пор, как он поверил в себя, стали приносить закономерные результаты, неожиданные для всех, кто знал его раньше. Лео это показалось настолько серьезным, что он даже забросил детективы – впрочем, книги все равно кончились. Рики предпочитал не оказываться рядом, если вдруг какая‑либо книга имелась в одном экземпляре, и один его друг перехватывал ее у другого. В этом случае опоздавший просил поделиться, счастливчик соглашался, и все это с такой яростной, но неизменной вежливостью, что искры сыпались. Не хотелось думать о том, чем это может закончиться, и в таких случаях Рики, если было возможно, уходил играть с Морганой.

С Лео теперь можно было говорить только об учебе, возобновленных после квиддича метаниях бумеранга и – любимая тема, от которой он не в силах был отказаться – подозрения насчет случаев в школе.

— Определенно, это мог быть любой, — в раздумье повторял он. – Но все‑таки странно, чего ради Уизли так часто бывает у Лонгботтома. и почему Боунс сказал тебе, что тоже видел их вместе, когда ты сказал, а до этого молчал? И почему Филипс так быстро поправился, а Эйвери совсем не высовывается? Подозрительно!

Он намеренно никогда не упоминал Дейвиса, ибо не желал обвинений в необъективности.

А для Дика подготовка к экзаменам стала единственной отдушиной. Неизвестно, проговорилась Дора или же старосты, но вся школа узнала, что автор столь популярной сатиры на комментатора – именно он. Эта новость была воспринята хоть и неоднозначно, но в основном отрицательно.

Однажды вечером в спальню вбежал Френк Эйвери и, вместо того, чтоб идти спать, подбежал к Рики и Лео.

— Почему мне не сказали, что это сочинил ваш приятель из «Равенкло»? Ни за что бы не выучил!

— Это потому, что у тебя дурной вкус, — сообщил Рики.

— Нет, потому что Френк получил от него по шее, — пояснил Лео.

— Считай как знаешь, Макарони, и ты, Нигеллус, тоже, — Эйвери сузил глаза, — но я больше вашу компанию терпеть не буду. Вы больше ничего такого в «Слизерине» не организуете. Я буду следить.

«Кто тебя спросит. Еще как будешь, это я верю», — подумал Рики.

Гриффиндорцы, за исключением Артура, Ральфа и Сирила, однозначно Дика возненавидели. Отдельные энтузиасты даже пытались отплатить ему той же монетой, но поскольку он не реагировал, а они не дотягивали до уровня прилипчивой дразнилки, отступали. Кстати, сам пострадавший Ники почему‑то ни разу не выразил претензии, и непонятно, чье заступничество тут сыграло большую роль – Эдгара или Артура с Ральфом.

Почти все одноклассники Дика были возмущены тем, что он, по выражению Виктора Чайнсби, «поработал на «Слизерин»». Но он изобрел возможность заставить Чайнсби отвалить на целый день – предположив за завтраком, что тот попросту завидует. Поскольку столы «Слизерина» и «Равенкло» располагались рядом, вся дискуссия не ускользнула от внимания Рики. Только на следующий день Виктор догадался пренебрежительно заметить, что, по крайней мере, не продавался врагам. Без лишних эмоций и не меняясь в лице, Дик ровным голосом вызвал его на дуэль. Все основательно перепугались, и старосты «Равенкло» долго разводили шухер.

Кстати, относительно темы последнего замечания Виктора у Дика тоже возникли почти романтические приключения. Как‑то он явился на копание червей весь бледный и с трясущимися руками.

— Это ужасно, — начал он, вопреки обыкновению не дожидаясь, когда из него начнут тянуть клещами. – Ко мне сейчас подошла одна третьеклассница и сказала…Говорит, я так разбогател, что если б мне было можно, она бы согласилась погулять со мной в Хогсмиде. Представляете?

— Это ж комплимент! Не каждому такое скажут, — рассудительно заметил Ральф.

— Это комплимент моей копилке! Отвратительно! – Дика передернуло.

— Согласен! – важно кивнул Эди.

— А она хоть симпатичная? – поинтересовался Артур.

— А ты не спросил, зачем она тебе, такая старая? – предложил Рики.

Дик помотал головой.

— Вот дура. Тоньше надо быть. Я бы на ее месте попросила сочинить для меня серенаду.

Только этого не хватало! В нескольких шагах от них стояла Дора Нотт.

— А что это вы тут делаете? – спросила она.

— Профессор Снейп попросил собрать некоторые компоненты для зелий, — бровью не поведя, солгал Лео.

Дора понадоедала для приличия и ушла.

— Как твой брат? – спросил Рики у Эдгара. Эта история кровно волновала его: столько хлопот, усилий, риска, и все зря – это не по–слизерински!

— Готовится к сдаче ТРИТОНов, — сказал Эди.

— Я бы на его месте встал в позу и ждал, когда эта воображала сделает первый шаг. Пусть извиняется, — сказал Ральф.

— Исключено. У тетки Пэнси на этот счет строгая позиция, — просветил Артур.

— Так! Опять все те же лица! И что, позвольте спросить, вы на этот раз тут копаете?

Мысленно обругав Дору, Рики поднял глаза на завуча и четко произнес:

— Это для рыбалки. Директор Дамблдор разрешил.

— Спасибо, Макарони, я помню, кто директор в этой школе, — мягко промолвил профессор.

Естественно, Снейп не удовольствовался столь кратким объяснением. Глядя то на червей, то на небольшую рощицу у озера, он неопределенно покачивал головой.

— Я спрошу Дамблдора, — пригрозил он на прощание. – Привидения ладно, но если вы еще директора обработали! Чтоб в понедельник рефераты сдали вовремя, — и удалился.

— Вот никогда не обойдется без нравоучений, — заметил Эди.

Накопленные черви предполагали рыбалку в скором времени, а между тем в ближайшую субботу должен был состояться последний квиддичный матч в году между «Гриффиндором» и «Хуффульпуффом». Рики, ни секунды не колеблясь, отдал предпочтение рыбалке. Он считал, что за год его успехи в рыбной ловле значительно продвинулись, к тому же когда еще выпадет случай – скоро сессия, а там и каникулы. Квиддичем же он был сыт по горло. Именно так открытым текстом сказал он на собрании в штабе, вызвав тем самым недовольство Миртл, которая после матча с Филипсом постоянно возмущалась, что они занимаются ерундой, и напоминала, что Гарри никогда ее не беспокоил по пустякам. Честно говоря, упоминанием о Гарри она допекла даже Артура.

К удивлению Рики, с ним согласились.

— Я все равно играю лучше, чем наша команда, хоть не придется разочаровываться в них, — скромно заметил Ральф.

Эди был с ним полностью солидарен.

Несколько часов Рики и Лео изощрялись в изобретательности, как бы так спрятать банку с червями, чтоб их не нашла и не съела Моргана. Конечно, она не могла залезть в закрытую банку, но начинала мяукать и выпрашивать, а Рики трудно было ей отказать. В итоге догадавшись, они передали ценность на хранение Дику. Тот использовал ее на все сто. Одного показа содержимого одноклассникам хватило, чтоб его оставили в покое.

Последним уроком в пятницу была защита от темных искусств. Рики закончил конспектировать раньше и в ожидании сигнала к началу практики стал приглядываться к Лонгботтому. Тот выглядел вполне безобидно и даже вызывал симпатию, однако подозрительность Рики за год так и не рассеялась. Гадая, по какому поводу с ним часто общается Артур, он стал пристально наблюдать за преподавателем, в данный момент объясняющим что‑то мисс Нотт. Предусмотрительно Рики делал вид, будто смотрит в другую сторону. И почто сразу профессор мельком – в этом невозможно ошибиться – глянул именно на него. Рики окаменел, стараясь поймать и расшифровать то, чего не успел уловить; сильно стараться ему не пришлось – взгляд повторился довольно скоро. Рики будто обожгло горечью и гневом; непонятно почему, но в тот момент он ясно понял: Лонгботтом ненавидел и боялся его, хоть притворялся очень искусно. Весь год он находился в этой школе, и весь год с Рики что‑то происходило. А ведь они еще встречались несколько раз в неделю; да что там, несколько раз в день в Большом зале. Лонботтом был сильным колдуном, уж это‑то за время учебы дошло до Рики. И он в открытую уставился на преподавателя, не сомневаясь, что взгляд повторится еще раз.

Таки вышло. «Попался!», — подумал Рики, подробно пронаблюдав, как в считанные доли секунды гнев сменился обычной доброжелательностью. Надев маску, профессор дружелюбно спросил:

— Вам что‑нибудь объяснить, Макарони?

— Спасибо, сэр, — «Да кто ты, лазутчик?!»

До конца урока Рики неотрывно наблюдал за Лонботтоном, и его подозрения крепли с каждой секундой. Профессор защиты начал нервничать, это определенно. И отпустил класс как‑то слишком быстро – едва ли не выпроводил одновременно со звонком.

Однако Лео отнесся к домыслам Рики более чем скептически.

— Я ничего плохого о нем не знаю. Родители считают его одним из самых безупречных светлых магов. Только не помню, на ком он женат.

— Да какая разница?! Ты мне скажи, зачем к нему ходит Артур Уизли?

— Не знаю, но объяснение должно быть, хотя определенно странно, что он не хочет говорить. И потом, Лонгботтома же не было рядом, когда все эти происшествия происходили, — вразумил Лео.

— Ты говорил, что это необязательно, — упрямо заявил Рики.

— Не всегда обязательно. Но время и пространство существенно в магии, Рики. Не уверен, что реально творить чудеса, в которые верят обычные люди, — сказал Лео.

— И все равно мне он не нравится. И я ему, кстати, тоже, — сообщил Рики.

— Ладно, обдумаю, — пообещал Лео. – Нам лучше сделать все уроки до завтра, ибо если у одного из нас будут негодящие рефераты по зельям, головой ручаюсь, наш завуч накроет навеки нашу рыбалку.

Субботним утром в Большом зале царило радостное возбуждение. Квиддичный сезон завершался до следующего года, однако «Слизерин» уже получил свои баллы и все надеялись на кубок. Только Эльвира сидела какая‑то грустная.

Когда другие ученики толпой повалили к Главным дверям, Рики и Лео в компании Дика спустились в подземелья за удочками. В гостиной к ним радостно бросилась Моргана, и пришлось с ней немного повозиться, чтобы она не обиделась. В результате, когда они явились на мостик, матч, судя по прекрасно слышным комментариям, уже начался.

— Представляете, Ники всех поздравил с окончанием сезона и пожелал хорошей игры, и ни слова про отличную команду «Гриффиндора», — сообщил Дик.

— Да, досталось ему в этом году! – посочувствовал Артур и спросил слизеринцев: — Ваши опять начнут вопить в случае чего?

— Вроде не собирались, — пожал плечами Рики.

— Ну так давайте начинать! – предложил Лео.

Рыба подплывала и попадалась на удочки в изобилии, только успевай класть в ведро. Так было даже неинтересно.

— По–моему, мы ничего не пропускаем, — заметил Эди. – Я так ясно представляю все, что происходит на поле.

Действительно, сегодня Ники абсолютно точно излагал все действия, предпринимаемые командами, даже не критикуя, и с его слов легко было понять, каков ход игры. Рики никогда бы не поверил, что он на такое способен.

Рики вновь попытался воспользоваться случаем и спросил Артура, зачем он в свободное время посещает Лонгботтома. Как и раньше, тот немедленно замкнулся и отвернулся.

— Я же говорил, чтоб вы больше не спрашивали, — проворчал он.

— Не старайся, — махнул Ральф. – Он даже мне не позволяет его сопровождать. Это тайна за семью печатями.

— Да, тайна! – отрезал Артур. – Чего вы нервничаете? Все нормально, просто пока он в школе, мне этого лучше не говорить, потому что начнутся намеки всякие!

— Добрый день, джентльмены! Прекрасная погода, не так ли?

На этот голос Рики немедленно обернулся, после чего обменялся удивленными взглядами с товарищами. Перед ними стоял Альбус Дамблдор собственной персоной. И в руке он держал не вполне новую удочку.

Студенты, естественно, поздоровались и согласились, что погода, несомненно, хороша.

— Не возражаете, если я присоединюсь к вам? – спросил директор.

Рики помнил, что профессор Дамблдор предупреждал о такой возможности, и даже сообщил об этом другим, но он никогда не предполагал, что нечто подобное действительно произойдет. И не один он смутился. Однако гиффиндорцы радостно заулыбались, и Артур, сделав широкий жест, пригласил:

— Добро пожаловать, сэр! – и подвинулся, освобождая место.

Раньше Рики считал, что в присутствии такого высокого начальства будет чувствовать себя скованно, и поначалу был не слишком доволен вторжением. Однако уже через несколько минут он вместе со всеми смеялся над анекдотом, который рассказал глава «Хогвартса». Директор держался просто, очень располагая к себе, и вместе с тем вызывал подлинное уважение. Рики начал понимать, почему гриффиндорцы так его обожают.

Между тем на стадионе, похоже, игра шла впустую. Голов особо не забивали, счет сохранялся почти равный и столь мелкий, что о нем и думать не стоило. Надежда Рики увидеть кубок на столе профессора Снейпа постепенно превращалась в уверенность.

Скоро Дик, который, возможно, специально готовился к каждому разу, начал рассказывать про то, как составлялась международная конвенция волшебников. Рики представлял обычное международное сообщество, и его интересовало, чем волшебники в этом смысле отличаются от обычных людей. Равенкловца, конечно, не перебивали, но в конце оказалось, что директор тоже много знал об этом. Он нахвалил Дика, наколдовал новое ведро, так как рыбу было некуда складывать.

— Некоторые положения я разрабатывал лично! – с очаровательной скромностью похвастался директор.

И тут произошло то, чего все так долго ждали: над озером разнесся звук свистка мадам Трюк. Эди и гриффиндорцы напряглись.

— Только что завершился последний матч сезона между «Гриффиндором» и «Хуффульпуффом», — объявил комментатор. – Он мог бы быть и лучше, честно говоря. Сегодня «Гриффиндор» выиграл, — тяжкий вздох Эди, — со счетом 180:50.

Крики болельщиков ликовали целую минуту.

— Забить всего пятьдесят голов за три часа, — качая головой, прошептал Эди.

— Таким образом, фаворитом этого года и обладателем кубка школы по квиддичу становится колледж «Слизерин», — продолжал Ники.

— Эх, надо бы мне там быть, — вздохнул Дамблдор, — ну ничего, профессор Мак–Гонагол справится.

Рики представил, с каким удовольствием она будет вручать кубок «Слизерину», и как они потом будут обмениваться любезностями с профессором Снейпом.

— Поздравляю, «Слизерин». Эльвира, — голос комментатора слегка дрогнул.

На мостике все, кроме беспечного директора школы, едва не выронили удочки. Глядя, как друзья застыли с расширенными зрачками, Рики почувствовал, как ускоряется биение его сердца.

— Эльвира Паркинсон! Хоть ты и кобра, но я все равно люблю тебя! Всем сердцем! Даю тебе последний шанс: приходи сегодня в три на Северную башню. Конечно, профессор, забирайте микрофон…

— Какая прелесть! – умилился директор.

— Прелесть! – взвился Эди. – Как можно, это же дело такое личное!

— Сегодня в три вся школа будет прогуливаться в Северной башне, — мрачно констатировал Рики.

— Что ж, надо будет позаботиться о защитных заграждениях, — заметил директор.

Никто его не слушал.

— «Гриффиндор», наверное, сейчас в обмороке, — бросил Ральф.

— А «Слизерин» забыл про кубок, — добавил Рики.

— Лауре придется объясняться с подругами, хоть бы о ней подумал, — возмущался Эди.

— А Эльвира! Она же теперь нигде не появится, — посочувствовал Лео. Рики припомнил, как в прошлом году после последнего матча прятался Марк Эйвери; но то, что на его глазах создавалась новая традиция для слизеринских старост, могло послужить утешением в лучшем случае очень слабым.

— Вот что любовь с людьми делает! Бедный Ники! — посочувствовал Артур.

— Ну да! Чтоб тебя так любили! – от души пожелал Лео.

— Тихо! Всю рыбу распугали! – шикнул Дик.

Подобный прагматизм и равнодушие были столь оскорбительны для чувств Рики, что он лишился дара речи.

— Какая рыба! Тут основы рушатся! А ты?… – накинулся с упреками Артур.

— Что я? Какие еще основы? – отмахнулся Дик, делая вид, что не понимает, отчего все бесятся.

— Гриффиндорец проявил такое неуважение к традициям колледжей, — пояснил Ральф.

— Вот именно, дали дураку микрофон, чтоб портить жизнь нормальному человеку, — по–своему прокомментировал Лео.

— Это она виновата, что довела его до такого, — вступился Артур. – Она начала соревнование в красноречии между колледжами.

— Извини, Ники начал первый и гораздо раньше, — не согласился Рики.

— Довольно, — вмешался директор. Все забыли о нем. Но когда вспомнили, это сразу положило конец дискуссии.

— Точно. А все равно рыба ушла, — добавил Дик.

Возвращаясь в школу, Рики очень нервничал, и чувствовал подобное состояние друзей.

— Как‑то теперь все будет? – спросил Эди.

— Ну, очевидно, что как раньше остаться не может, — рассудил Лео.

Рики тоже так считал, и потому добавил:

— Эльвире придется обозначить свое отношение. Ники высказался, теперь ее очередь.

— А вдруг она начнет тянуть? – усомнился Ральф.

— Нет. Обстоятельства не позволят, — заявил Лео.

Поскольку директор взял на себя доставку рыбы на кухню и ушел за Хагридом, они смогли в дверях смешаться с последней группой возвращающихся со стадиона студентов. Те оживленно возмущались по единственному поводу. У Рики мелькнула мысль, что объективный комментатор все же сумел сделать так, что победу «Слизерина» в кубке квиддича никто как бы и не заметил.

В холле никто не задерживался, школьники спешили на обед. Но они не могли пойти в Большой зал с удочками и потому остановились, прежде чем разойтись в разные стороны, и не зная, как лучше попрощаться.

— Эдгар! – этот голос Рики почти не помнил и с трудом понял, что он принадлежит Лауре Боунс, которая направлялась к ним, пылая гневом.

Поравнявшись с ними, Лаура смерила взглядом каждого в компании младшего брата. И на этот раз Рики совсем не хотелось уходить, хоть девушка всем видом красноречиво на это намекала.

— Ты слышал, что наш брат выдал под занавес? – спросила она.

— Конечно, я же не глухой, — улыбнулся Эди.

Сестра явно не поняла его чувства юмора.

— Отличное окончание карьеры комментатора! Лиз была права, он околдован. Но все равно Ники у меня дождется. Гриффиндорец…

— Он заканчивает и уже не будет здесь учиться, — напомнил Эди.

— Он – нет, а я буду! И на меня все шишки посыплются! – возмутилась Лаура.

— Так тебе и надо! – внезапно отрезал добрый Эди. – Оставь Ники в покое! Не нравится ему твоя Сью Эллен!

Лаура опешила. Затем, сердито бросив через плечо «Балда», удалилась к лестнице.

— Эгоистка! – пробормотал Эди.

«Ох, надеюсь, в будущем году не придется сводить ее с каким‑нибудь слизеринцем, — подумал Рики, — а то Эди такой заботливый брат».

— Доброе утро, гордость «Хогвартса», — со стороны входа донесся до них голос Ники.

Спортивный комментатор приблизился к ним пружинистой походкой, и по его виду никак нельзя было сказать, что этот человек только что разбил сердце родного колледжа, а заодно и вражеского.

— Ники, ты что, спятил? – серьезно спросил Эди.

— Глупости. В любви, как на войне! Учись, пока я здесь, — покровительственно бросил старший брат.

— Еще чего! Сегодня вся школа явится на башню, — повторил Эди.

— Вот именно, — со значением произнес Ники. – Пусть себе гуляют там, мне не жалко.

— Как это? – не понял Артур.

Но Рики понял и уже заранее обругал Ники, не дожидаясь, пока он обратится.

— Вы не могли бы передать вашей уважаемой старосте, — попросил Ники слизеринцев, — что я буду ждать ее не в башне, а в подземельях, на обычном месте, где мы пару раз сталкивались. Она знает, — пояснил он, выжидательно переводя взгляд с Лео на Рики.

— Что? Да она нас зажарит, — выпалил Лео.

Рики уловил просительный взгляд Эдгара и мысленно выругался еще раз.

— Надеюсь, этого не произойдет, — произнес спортивный комментатор.

— Как здорово у тебя все получается, — отдал должное Лео.

— Хорошо. Она узнает до трех, — мрачно пообещал Рики. Все, кроме Эди, посмотрели на него как на чокнутого.

— Спасибо, — улыбнулся Ники и, послав команде воздушный поцелуй, скрылся в дверях Большого зала.

— Ричард, тебе жить надоело? – флегматично поинтересовался Дик.

— Нет. Просто я уже столько усилий приложил, что хотелось бы получить результат, — объяснил Рики.

— Ты неисправим. Вот не буду сейчас участвовать в твоей авантюре, — пригрозил Лео. – Впрочем, что толку?

— Ладно, пошли метлы относить, — Артур увлек Ральфа к лестнице.

— Увидимся, — сказал Дик и тоже ушел. Слизеринцы последовали было за ним.

— Подождите! – окликнул их Эди. Рики обернулся.

— Вы же выиграли кубок. Поздравляю, — вежливо сказал Эди.

И, хоть он не проявлял никакой радости по поводу данного факта, по сердцу Рики разлилось тепло.

«От гриффиндорцев такого не дождешься», — подумал он, благодарно улыбаясь хуффульпуффцу.

Генри как раз устал развлекать Моргану. Рики быстро нацарапал записку, завернул ее, обвязал ленточкой и подозвал кошку.

— Что ты собираешься делать? – спросил Лео.

— Хочу, чтоб она была почтальоном, — ответил Рики.

Он и не думал слишком укреплять ленту на шее кошки, но уже сам процесс набрасывания ей не понравился, она быстро скидывала ободок лапой и зубами. Вся спальня заинтересованно наблюдала.

— Как же говорил Пит? – бормотал Рики.

— Не боишься? – Роберт Бут глядел во все глаза.

— Еще чего! Мне столько рассказывали, и не справиться…

— Лучше прекрати, а то она справится с тобой, — посоветовал Билл Кеттлборн.

Моргана уже начинала рычать.

— Можно, я заберу ее в гостиную? – спросил он хозяина. Генри согласился.

Они с Лео выглянули из коридора. Эльвира сидела в кресле, разложив на столике многочисленные свитки и пытаясь делать уроки, демонстративно игнорируя нависающую над ней толпу, время от времени огрызаясь.

— Надеюсь, Моргана поймет, к кому надо подойти. Ее не посмеет тронуть никто, — сказал Рики. В этот момент прижимаемая к груди недовольная барышня вытянула вверх лапу, вкатила ему пощечину.

— Оставь ее, — посоветовал Лео, Рики послушался, понимая, что безупречному плану не дано сбыться. План Лео был проще…

— Последний раз, — сказал Лео, прежде чем они разошлись в разные стороны. Лео позвал Эльвиру в тот момент, когда Рики встал у нее за спиной.

Группа поддержки повернулась вслед Эльвире, а Рики быстро нагнулся, сунул записку в книжку и для приличия сделал вид, что читает. Конечно, Эльвира его прогнала, как только вернулась. Но через десять минут заявилась в спальню и выгнала оттуда всех, включая Лео.

— Макарони, ты меня определенно очень тревожишь. Ты понимаешь, что если будешь продолжать в том же духе, рискуешь сильно пострадать?

— А при чем тут я? Мое дело передать, а ты сама решай, — сказал Рики.

— Я непременно выскажу кое–кому все, что думаю об эксплуатации детей, — сообщила Эльвира и вышла.

Эльвира не превратила его в предмет мебели, что уже было добрым знаком. Так он и сказал Лео.

— Предлагаю экскурсию, — важно произнес он в заключение. – Пошли на Северную башню, полюбуемся на дураков.

Готовясь к экзаменам, Рики не переставал думать, насколько все хорошо. Старосту несколько раз видели со спортивным комментатором, и было забавно наблюдать, как бесится по этому поводу Френк Эйвери, хоть Рики и не понимал, какая ему разница; Марк соблюдал безукоризненный нейтралитет. Уроки кончились, поэтому Рики уже не приходилось работать с Лонгботтомом. Никаких странных происшествий не происходило и, казалось, не произойдет. Единственным малоприятным моментом было то, что Моргана продолжала будить по утрам, невзирая на отсутствие расписания; как солидная кошка, уже не прыгала на кровати, а орала благим матом.

Наконец они получили расписание экзаменов.

— Интересно, Стебль в этот раз даст контрольную? – подумал вслух Лео, надкусывая яблоко.

Рики вспомнил, как в прошлом году Лео переживал из‑за экзаменов.

— А это что‑нибудь решает? – уточнил он.

— Ничего.

Теперь Клуб Единства вообще не собирался в туалете, чем они, наверное, радовали Миртл.

Ральф вместе со всеми просиживал в библиотеке, лихорадочно добирая то, что упущено, а Артур появлялся там от случая к случаю, ворча, что его преуспевающие дядюшки прекрасно устроились и обошлись без зубрежки. Лео и Дика это раздражало сверх всякой меры.

К первому дню экзаменов слизеринцы готовились с особой тщательностью. Предстояло сдавать зелья, и от результата зависело, насколько профессор Снейп будет расположен терпеть надситуативную активность в будущем году. Надо признать, что до сих пор он проявлял стойкое терпение, однако Рики не рискнул бы его испытывать, а Лео тем более.

В первый день Рики проснулся с чувством, что пройдет всего каких‑то три дня, и он будет свободен. Это всегда помогало в ситуациях ожидания, а поскольку торопить время невозможно, то Рики не собирался переживать.

Во время завтрака нашлись несколько дураков, накаливших и без того нервозную атмосферу, пытаясь за столом повторять то, что должны были выучить в течение года.

Заклинания, поставленные наутро, принимались индивидуально и в парах, но без всякой теории. Рики сразу перестал волноваться, так как профессор Флитвик никогда никого не заваливал. Даже Дора особо не отличилась.

Снейп, напротив, показал всю свою суровость. Это был едва ли не единственный экзамен, на котором Дора Нотт не осмеливалась допускать вольности. Во время варки зелий профессор подошел к Рики и попросил описать, что именно он делает. Но Рики предполагал более сложное зелье, и получалось легче, чем он ожидал. «Понятно, почему профессор предпочитает практические задания» – подумал Рики. Списать здесь было абсолютно невозможно.

После экзамена Лео почувствовал некоторое головокружение, но Рики не мог поверить, чтоб он пренебрег техникой безопасности и наклонился слишком близко.

— Пар этого зелья не должен вызывать подобного эффекта, — раздраженно отмахнулся Лео. — Должно быть, я все‑таки слишком переживаю из‑за экзаменов.

— Было бы из‑за чего, — прокомментировал оказавшийся рядом Артур.

На другой день состоялась трансфигурация, строгость экзаменатора заставляла волноваться всех, кроме ее любимчика Уизли. Эди сказал по этому поводу, что хорошо быть сыном полиморфа, все превращения сразу в кулаке. Ральф подтвердил, что весь год старался достигнуть уровня Артура, но безуспешно; наверное, действительно следует иметь предрасположенность. Пока они ждали в очереди, профессор Мак–Гонагол основательно рассердилась, потому что Дора Нотт так и норовила перевыполнить ее задания и добавить к указанному превращению что‑нибудь от себя, в результате чего что‑то там испортила.

Потом был самый нелюбимый для студентов экзамен — история магии. Рики как обычно не был уверен в половине вопросов. И только Дик Дейвис был спокоен за свои ответы, и все, что его после этого экзамена волновало – необычное ощущение, которого он якобы никогда раньше не знал: он представил, будто кому‑то излагает материал, и казалось, что кто‑то его на самом деле спрашивает.

Лео добросовестно справился с заданием, но не был настолько уверен.

Рики с трудом припоминал несущественные детали, столь любимые профессором Биннзом.

Артур остался недоволен и впервые забеспокоился. Когда Эди напомнил, что надо было учить, он сердито ответил: «Я надеялся, хорошо получится, а сам не знал, что писать. Это дурацкий предмет».

Вечером того же дня состоялась астрономия, где Рики превзошел себя в изящности рисунка. К Артуру вернулась обычная самоуверенность и пофигизм, а Дик чрезмерно разволновался из‑за умения чертить.

Оставался всего день, начавшийся с гербологии. Он проходил в теплицах с профессором Стебль без всякого письменного опроса. Здесь Рики как всегда был спокоен и прекрасно справлялся. Правда, под конец от солнца немного закружилась голова.

Лео деловито возился с растениями, хотя и не очень любил это занятие.

Сравнивая работы, Ральф потом сказал, что у Артура получилось почти так же хорошо, как и у Рики, и спросил друга, когда это он успел научиться. Тот неопределенно пожал плечами. Эди и Селена тоже любили предмет своего завуча, но не пылали таким энтузиазмом, как Рики, который считал копание в земле очень полезным занятием.

Последним экзаменом была защита от темных искусств. Рики настроился стойко выдержать общение с Лонгботтомом, утешая себя тем, что потом может забыть о его существовании, в самом невыгодном случае, на два месяца. Как экзаменатор приятель Поттера был дружелюбен, терпелив и почти безупречен, и Рики это злило. «Волк в овечьей шкуре!» — не сомневался он. Его почти не нужно было поправлять, профессор уже сказал, что следующее заклинание будет последним, Рики взмахнул палочкой, заглянув в глаза экзаменатора… и зашатался.

— Что с Вами, Макарони? – спросил тот, по мнению Рики, разыграв беспокойство достаточно убедительно.

— Ничего, сэр, — он подозревал, что причина как раз в этом человеке, и вознамерился все же выполнить заклинание.

— Не стоит, — с улыбкой отказался Лонгботтом. – Очевидно, сессия была сложной. Я знаю, Вы это умеете. Идите отдыхать.

Рики вышел, кипя от злости. Недомогание испарилось так же, как и возникло. Следующим зашел Лео.

Артур между тем принимал поздравления гриффиндорцев, похоже, только что удачно продемонстрировав сногсшибатель на стопке книг.

Через час Рики узнал, что он не единственный, кому сделалось нехорошо после экзамена профессора Лонгботтома. Артур, который также успешно справлялся, почувствовал настолько сильную слабость, что его едва не отправили в больничное крыло. Поскольку коварный Лонгботтом сразу отвел от себя подозрение, самолично рассказав другим учителям об обоих учениках, Рики пришлось выслушать расспросы о здоровье от своего завуча. А потом в спальню вплыло привидение Кровавого Барона и поздравило слизеринцев со сдачей сессии.

По окончании экзаменов Рики поначалу впал в эйфорию свободы, которая продлилась ровно один день, кстати выпавший на среду. Но уже за ужином он обратил внимание, что старосты чем‑то очень обеспокоены, впрочем, как и преподаватели. Некоторые, казалось ли ему это или так и было, поглядывали украдкой на него. Причем память тут же услужливо подбросила некоторые моменты во время экзаменов, когда он попросту не обращал внимания, но что‑то особенное явно происходило. Рики осознал, что проверяющий Люпин со времени его возвращения пасхальных каникул так и не уезжал из «Хогвартса», и здравый смысл требовал признать, что вряд ли он здесь проводит отпуск.

Рики начал припоминать. Определенно, во время зелий все было в порядке. Но потом вдруг, еще до астрономии, у учителей стали такие напряженные лица. Однако никто в школе не пострадал, и к студентам это вряд ли имело отношение, поскольку «Хогвартс» был таким местом, где держать что‑либо в тайне представлялось Рики очень сложным делом. Другие ничего не замечали, но обостренная чувствительность Рики к настроениям и мимике, составляющая предмет его особой гордости, и натянутые экзаменами нервы сигнализировали, что преподавателям теперь не до отдыха.

Конечно, он немедленно поделился своими соображениями с Лео.

— Если опять случилось что‑то странное, — спокойно сказал Лео, — то тебя непременно вызовут, но я предлагаю не дожидаться этого. Ты разве не слышал, что сказал Эдгар о планах на вечер? Он будет писать родителям вместе с братом, потому что Эльвира отменила встречу. Сегодня в учительской профессорский совет с участием старост. Как ты смотришь на то, чтобы совершить небольшую вечернюю прогулку под мантией–невидимкой?

Рики немедленно согласился, а потом остаток дня маялся в раздумьях. Собственно, у него не было причин влезать во что‑то, так как все было хорошо, и он уже начал сожалеть о том, что напрасно смущает свой душевный покой.

— Как бы нам так выйти, чтоб ни перед кем не засветиться? – последовательно рассуждал Лео. – Привидениям, кстати, лучше тоже не попадаться, поскольку в нарушении правил они нам помощи не обещали, и рассчитывать не приходится. Скорее их следует избегать, чтоб не донесли директору. Поэтому ожидание в туалете Миртл отпадает. Но просто так плащ из полной гостиной тоже не вынесешь.

— Тогда посидим на лавочке, — предложил Рики. – Прикрепи ее к обратной стороне обычной мантии.

Было тепло, прекрасные пейзажи «Хогвартса», озеро и прочее располагали к созерцанию.

— Вот бы насладиться законным отдыхом, — вздохнул Рики.

Лео, похоже, не разделял его точку зрения. Он даже не желал поддерживать разговор, погруженный в глубокие размышления. Рики смирился и грелся на солнышке.

— Все, пора, — сказал Лео, глянув на часы. – Без двадцати пять. Мы должны быть там до прихода всех.

По пути, как назло, никто не встретился, а Рики уже точно понял, что эта исследовательская экспедиция ему даром не нужна. Однако выбора у него не было – Лео стал как одержимый. Учительская оказалась не заперта.

Они как раз успели спрятаться в шкафу и накрыться мантией, когда в комнате появился профессор Лонгботтом – Рики узнал его по характерному скрипу обуви. Он сделала круг, побарабанил пальцами по двери шкафа, отчего у Рики симпатии ему не прибавилось, и уселся в кресле неподалеку. Следом за ним появилась профессор Стебль, которую бывший ученик приветствовал очень сердечно. Далее один за другим стали собираться преподаватели и старосты, пришел Люпин. Последними присоединились Дамблдор и профессор Снейп.

После взаимных приветствий высокий синод расселся по местам.

— Итак, уважаемые дамы и господа, я собрал вас сегодня, чтобы обсудить чрезвычайное происшествие, которое вы все знаете, — произнес профессор Дамблдор.

Повисла пауза, которую нарушила гриффиндорская староста.

— Если мы правильно Вас поняли, сэр, у профессора Мак–Гонагол украли очень ценный предмет магии.

Старосты деловито зашушукались.

— Именно, — подтвердил директор. – Ситуация очень серьезна. Посовещавшись с коллегами, я принял решение, что вы, как наши ближайшие помощники, должны знать все.

— Потому что, — сурово вставил Снейп, — ни один преподаватель не имеет такой возможности постоянно наблюдать за студентами изнутри, как вы.

— И это тоже одна из причин, Северус, — подтвердил Дамблдор.

— А нельзя ли просто установить приблизительные сроки кражи и вычислить круг подозреваемых? – спросила Эльвира.

— Слишком большой отрезок времени, — вздохнула профессор трансфигурации. – Последний раз я пользовалась им прошлым летом. А обнаружила пропажу буквально на днях. Это очень мощная магия не на каждый день.

— Возможно, это устройство незнакомо никому из вас. Вы разрешите, Минерва?

Наверное, профессор Мак–Гонагол кивнула, потому что продолжал все же директор.

— Оно называется трансфигуратор. Принцип его действия примерно такой, как у зеркала Сокровения, и потому пользоваться им могут только очень зрелые маги, да и то в исключительных случаях.

— То есть оно дает человеку нечто похожее, но не то, что ему нужно на самом деле, — пояснил Люпин.

— Да. Трансфигуратор позволяет человеку, имеющему с ним контакт – чаще это прикосновение руки, но можно иначе – временно присваивать и использовать навыки другого человека. Для этого достаточно воссоздать в памяти его облик, а точнее…

Видимо, директор не сумел подобрать слова, и Мак–Гонагол пришла ему на помощь.

— Желательно, чтобы этот человек был хорошо знаком вам, чтоб вы могли представить, как он это делает. Также помогает, если вы хотя бы визуально знаете алгоритм действий.

— Простите, но по вашим словам выходит, будто эта штука делает человека всемогущим, — заговорил Марк Эйвери. – Я не верю, что рядовой школьник мог бы долго скрывать появление у него особых способностей, учитывая, что он проводит время в общей спальне, гостиной, Большом зале, в библиотеке и на уроках, трудно что‑либо скрыть.

— Но это при условии, что он им пользуется, — мягко напомнил мистер Лонгботтом.

— А возможно ли открыть эти свойства…случайно? – спросил кто‑то из старост.

Рики не имел возможности наблюдать и не знал, от какого колледжа говорящий.

— Допускаю, что да, — серьезно ответил Дамблдор. – При определенном стечении обстоятельств можно помножить два на два. И в этом случае ученик, смекнувший, как без усилий вызывать нужные эффекты, вряд ли устоит перед соблазном повторять это снова и снова. И в этом кроется самая большая опасность.

— Для окружающих? – уточнила Эльвира.

— Нет. Для него самого. Проблема в том, что прибор дает его владельцу только умения, но не знания. Это очень страшно – получать все сразу, не задумываясь о цене и последствиях. Применяя мощную магию и не задумываясь над тем, что она означает, человек бесконтрольно растрачивает свою энергию. Понимаете теперь, почему доступ к подобному оборудованию могут иметь только зрелые волшебники, способные заранее просчитать, во что обойдется использование трансфигуратора, и свести к минимуму опасность от его магии?

Старосты невнятно зашептались и, вероятно, закивали, поскольку директор продолжал так, будто все с ним согласны.

— И естественно, как вы правильно заметили в самом начале, такой человек будет опасен для окружающих. Даже если вдруг однажды использует трансфигуратор неосознанно. Если же он поймет, что именно может делать, представьте, каким потрясением для его ума станет такое могущество!

— Да уж, всем недоброжелателям достанется, — выразил общую мысль Марк Эйвери.

— Возможно. Если он будет при этом руководствоваться собственной волей, — сказал Дамблдор.

— Что вы имеете в виду? – спросил кто‑то из старост.

— Директор, я думаю, стоит рассказать все, — внезапно вмешался Гарри Поттер.

«Надо же, как ты долго молчал. Да я уверен, вы все заранее согласовали».

— У нас есть основания считать, что на этот предмет наложено заклятье подвластья.

Воцарилась тишина.

— Простите, но оно ведь недопустимо к применению! – сказал кто‑то.

— Увы, только для законопослушных граждан, — вздохнул Дамблдор. – Данный предмет, по всей вероятности, был заколдован Упивающимися смертью.

«Так вот что за сюрприз оставил мне Долохов!»

— Неважно сейчас, каким образом так могло получиться, — перекрывая шепот, мягко вмешался Люпин. – Гораздо важнее найти того человека, который по неведению или из любопытства взял предмет у профессора Мак–Гонагол.

«И сейчас крайним окажусь я», — предположил Рики.

— Есть один студент, и мы почти уверены, — начала профессор Мак–Гонагол.

— Минутку! – резко прервал ее Снейп. – Позволю себе напомнить, что ваше предположение – обратите внимание, всего лишь предположение! – кажется мне чистейшим вздором. У вас нет никаких улик.

— Сэр! – в голосе Поттера звучала еле сдерживаемая ярость. – Если позволите, я останусь при своем мнении.

— Если бы ты это мнение держал при себе, Гарри…

«Так его, профессор! Пожалуй, стоит пойти на прорицания – я угадал, они взялись за меня».

— Мы все беспокоимся, — примирительно произнес директор. – Конечно, Северус, я знаю, что именно так Вы понимаете свой долг. Но все же придется уважать мнение большинства.

— О Мерлин! – простонал Марк Эйвери, и Рики понял – он догадался. – Вы думаете на Макарони? Но этого быть не может! Он никогда… Да я бы уже без брата остался – они друг друга не выносят.

— Ричард Макарони! – воскликнула Эльвира. – В самом деле, он, конечно, очень активный ребенок, но чтоб какие‑то особые навыки…

— Ну да, слизеринцы святые, — хмыкнула гриффиндорская староста.

— Вы что‑то сказали, мисс Трейверс? – вкрадчиво спросил Снейп.

Ответить ей не дали.

— Увы, но именно с Ричардом Макарони в этом году произошли некоторые непонятные вещи, которые заставляют нас думать, что именно он нашел трансфигуратор, — сказал Лонгботтом.

— Во–первых, в кабинете профессора Мак–Гонагол после урока со слизеринцами–второкурсниками появилась змея, причем на этом уроке мистер Макарони распоряжался раздаточным материалом.

— В ящике ниже, запертом особым заклинанием, я времнно держала трансфигуратор, пока обыскивали мой кабинет, чтобы не затерялся. Хотя я точно теперь не могу гарантировать. После стольких обысков от Министерства, — добавила профессор Мак–Гонагол.

«Аккуратнее надо быть, профессор, — подумал Рики. – Надо же, разбрасываете такие ценные вещи». Он живо представил, с каким ехидством смотрит Снейп сейчас на Люпина.

— Так вот, после этого в кабинете трансфигурации буквально ниоткуда появилась змея. При проверке палочек этого класса ничего не выявили.

— Позвольте, неужели трансфигуратор может произвести материализацию мысли?

— Только у определенных групп колдунов. К ним относятся малочисленные полиморфы, магглорожденные маги первого поколения – трансформация у них в крови, а также темные маги, прошедшие целый ряд опасных запрещенных превращений, — сказал Лонгботтом.

Профессор Снейп скептически фыркнул.

— Ну и зачем он это сделал? – спросил Марк Эйвери.

— Мы считаем, что в тот момент Ричард еще не понял, что именно произошло. И во втором случае тоже.

— Второй случай вообще кажется мне загадкой, — задумчиво произнес Люпин. – Как связать всплеск мощной магии с канарейкой его брата? Непонятно.

— Этого мы не знаем, — раздраженно бросил Поттер.

— Как и не знаем того, почему он пытался проникнуть в кабинет директора.

— Не так быстро, Лонгботтом, — пресек его профессор Снейп. – В тот раз Нигеллус подтвердил его алиби. И вообще, коль скоро вы сами признаете, что ничего не знаете, попрошу не излагать ваши домыслы так, будто вина ребенка полностью доказана.

— Извините, сэр, — огрызнулся Гарри Поттер. – но, по–моему, очевидно, что из всех именно слизеринцы наиболее склонны нарушать правила.

— И это говоришь мне ты!

— Успокойтесь! – повысил голос Дамблдор. – Я надеюсь, мы обойдемся без взаимных оскорблений. У нас одна задача, которая гораздо важнее утверждения собственной позиции. Неважно, Ричард это сделал или кто другой, но мы обязаны обнаружить этого нарушителя и спасти его от него же. Поэтому вернемся к делу.

— Безусловно, сэр, — вежливо протянул профессор Снейп.

— Северус, Вам тоже следует быть объективнее, — сделала замечание профессор Мак–Гонагол.

— Тем более что последнее происшествие со всей очевидностью указывает на Ричарда Макарони, — ровно произнес Люпин. – Драка в «Хогвартс–Экспрессе». Эйвери, вы же все видели. Ричард ударил этого мальчика…

— Чушь! – вскипел Эйвери. – Не Макарони его ударил, а они оба лупили друг друга совершенно взаимно. Кстати, этот гриффиндорец первый начал. А после драки он даже…

— Успокойтесь, Эйвери! – попросила профессор Стебль. Голос ее дрожал; очевидно, все, что она здесь услышала, ей совершенно не нравилось.

— Но после этой драки мистеру Тони Филипсу стало плохо, — сказал Лонгботтом. – Мы выяснили, что на нем применили черномагическую методику, очень опасную для жизни.

— Ричард Макарони – магглорожденный! Откуда ему знать людей, ею владеющих, и тем более видеть ее использование, — возмутилась Эльвира.

— Все может быть, — грустно вздохнул проверяющий Люпин.

— Хочу еще раз напомнить, что я считаю вышеизложенное полным вздором. Ричард Макарони не врет, поверьте моему опыту, — сказал профессор Снейп.

— Как бы то ни было, теперь вы знаете обо всех происшествиях, позволяющих нам предполагать, что в них замешано использование трансфигуратора, — подвел итог Люпин. – И я прошу вас как старост – будьте бдительны. Вы ведь примерно знаете, на что способны ученики.

— Это никогда заранее не угадаешь, — усмехнулся Снейп.

— Отмечайте каждое пусть самое незначительное происшествие, кажущееся вам подозрительным, — далее профессор Дамблдор высказал еще несколько пожеланий в таком духе.

— Но так, чтоб никто не заметил. Никакой паники, — попросил Люпин.

— Помните, я надеюсь на вас, — сказал Дамблдор. – Вопросы будут?

Однако аудитория, похоже, была слишком потрясена, чтобы спрашивать. Скоро начали расходиться. Когда Эльвира и Марк проходили мимо шкафа, стал слышен шепот Эльвиры: «Моя тетя называет это паранойей».

Последней, судя по голосу, покинула учительскую профессор Стебль, закрыв дверь обычным заклинанием.

Какое‑то время Рики и Лео продолжали сидеть в шкафу, не разговаривая и не двигаясь, пока не стало окончательно ясно, что в комнате точно никого не осталось. Тогда Рики толкнул дверь и наконец выбрался наружу.

— Что скажешь, заботливый у меня крестный? – усмехнулся он. – Подумать только, теперь на меня натравили и старост. Уже сегодня Эльвира и Марк начнут ко мне приглядываться, возможно, даже задавать вопросы, а потом Марк и вовсе станет ходить по пятам.

— Угу, — донеслось из шкафа.

Собственно, Рики не столько хотел поддерживать диалог и обсуждать услышанное, сколько стремился высказаться. Такой реакции ему хватило, чтобы продолжать:

— А как они умудрились не сказать старостам главное?! «Неважно, каким образом это получилось», — передразнил он серьезный тон Люпина. — Упивающийся смертью преподавал здесь весь прошлый год, и никто не знает! В принципе они правы, я не желаю, чтоб знали, как за мной охотятся остатки старой гвардии. Еще начнут пялиться, как на Мальчика – Который – Выжил – И – Стал – Занудой. Ты меня слышишь, Лео? Да вылезай же!

Повернувшись к другу, Рики едва не отшатнулся. Выражение лица Лео было не просто довольным; казалось, он счастлив до отупения.

— Все в порядке? – осторожно спросил Рики.

— Все прекрасно! – вздохнул Лео.

— Ты полагаешь? – обиделся Рики.

— Несомненно, — Лео выбрался из шкафа и встал напротив. – Должен поздравить тебя, Рики – ты полностью оправдан от каких‑либо подозрений благодаря сегодняшнему собранию.

— Не понял, — признался Рики.

— Жаль. Они все сказали. Только тоже не поняли. Я точно знаю, кто и когда именно нашел трансфигуратор, и почему использовал его именно так, — гордо сообщил Лео.

Рики не знал, чего хочет больше – поверить другу или же треснуть его по башке одним из его любимых детективов.

— Лео, они говорили серьезно.

— И я серьезен, как никогда. Единственное, чего я пока не знаю – что нужно было Артуру Уизли от профессора Лонгботтома. Хотя, по–моему, это может вообще не иметь никакого отношения к трансфигуратору.

— Лео, я очень хочу, чтобы ты оказался прав, но…

— Рики, говорю тебе еще раз, я уверен, что только один из всех возможных мог применить его только так! Единственная деталь… как выглядит эта штука? Успею в библиотеку? О, еще целый час до отбоя. Судьба определенно благосклонна к тебе, Рики. Надеюсь, еще сегодня мы успеем разобраться с этим раз и навсегда.

Рики слушал, как зачарованный. Лео направился к двери, доставая волшебную палочку и бормоча:

— Подумать только, а я ведь склонялся к тому, что это Филипс! Алоомора. Идем, Рики, путь так ясен. О–ля–ля!

Впервые в жизни Рики доверял кому‑то, абсолютно ничего не понимая.

— Что теперь делать? – спросил Рики, когда они отдалились от учительской.

— Приведи Артура. Я уверен, он ответит мне. Пусть идет в библиотеку. А членов Клуба собери, пожалуйста, в туалете. Используй Миртл. О, надо же, кстати.

За поворотом маячили спины Уизли и Джордана.

Лео имел вид сыщика, что позабавило бы Рики, не будь ситуация столь серьезной.

— Зачем тебе спрашивать про Лонгботтома, если это не имеет отношения к делу? – спросил Рики. – Любопытство не дает покоя?

— Важно знать все, — настаивал Лео. – Я догоню их, а ты, пожалуйста, иди к Миртл. – Лео быстрой походкой последовал за гриффиндорцами.

Ничего не понимая, Рики сделал, как велено. Он выдержал истерику Миртл и в ответ закатил собственную, поскольку речь идет о его жизни, а она не хочет помочь, хотя обещала. Миртл улетела, ехидно предупредив, что друзьям Рики ее появление может не понравиться. «Это точно», — подумал Рики.

Миртл вернулась и обругала его за то, что не нашла указанных лиц в общежитиях и ей пришлось облететь весь замок.

— Что опять происходит в этой школе? – пофигистически поинтересовался Дик, появляясь на пороге.

— Понимаешь, действительно кое‑что происходит, — сказал Рики, обдумывая, с чего бы начать.

— И как обычно, требует нашего вмешательства на ночь глядя, — заметил Дик.

— В кои веки заставил Ники писать домой, – это явился сердитый Эди.

— Честно говоря, я не имею понятия, что тут должно произойти, — признался Рики. — Сейчас нам, полагаю, все объяснят.

Миртл влетела в ряд с Эди и Диком и зависла, скрестив руки на груди.

Хлопнула дверь.

— Артур, тебя тоже вызвали? – спросил Эди.

— Нет. Я пришел сам. – Миртл кивнула.

— А где Лео? – удивился Рики. Держать людей в ожидании неясно чего ему не хотелось.

— Они с Ральфом пошли за мантиями–невидимками, — ровно сказал Артур. – Возможно, мы надолго задержимся.

Непривычно было видеть Артура таким серьезным, и Рики вслед за всеми невольно перенял его настрой.

— Лео Нигеллус убедил меня, что я должен кое‑что вам объяснить, — сказал Артур. По привычке он потянулся к шее и начал теребить свой талисман.

— Ну, что? – поторопил Рики, рассчитывая получить хороший компромат на Лонгботтома.

Вдруг Артур улыбнулся и покачал головой.

— Не сегодня. Я должен сначала получить разрешение профессора Лонгботтома. Простите, мне надо идти. Спокойной ночи, — и скрылся за дверью.

Трое непонимающе переглянулись.

— Как хотите, а я тут торчать не намерен, — заявил Эди и тоже ушел.

— Лучше проваливайте, а то если будете тут околачиваться после отбоя, скажу директору, что вы нарушаете правила, — пригрозила Миртл. Но уйти Рики и Дик не успели, столкнувшись в дверях с запыхавшимся Эди.

— Что‑то очень странное происходит, — выпалил он.

«А я об этом знаю побольше тебя», — похвалил себя Рики.

— Идемте скорее. Гриффиндорец что‑то задумал. Я только что видел, как он вышел из замка.

— Может, мы зря теряем время? – предположил Рики уже в холле. – У его родственников хорошие отношения с Хагридом. Возможно, он просто его навещает.

— Не уверен, — ответил Дик. – Гулять незадолго до отбоя – преподавателю это вряд ли понравится. Он мог навестить его и раньше.

Над крыльцом горел фонарь, но все равно сумерки уже окутали все вокруг. Темные окна избушки Хагрида свидетельствовали, что хозяин в данный момент отсутствует.

— Прохладно. Может, вернемся за мантиями? – предложил Рики.

— Ты точно уверен, что он вышел из школы? – уточнил Дик.

— Да!

— Тогда незачем терять время, бегая в общежития. Иначе мы его не найдем. И почему гриффиндорцы всегда находят приключения на наши головы? – посетовал Рики.

— Смотрите! – шикнул Эди, указывая перед собой. Глаза уже привыкли к темноте, и там, на фоне Запретного леса было едва различимо движение. Небольшая фигурка быстро скользила вдоль массива.

— В лес в такое время! – ужаснулся Эди.

— Нет, — вдруг понял Рики. – Если бы он хотел войти в лес, то уже бы это сделал. Лес – только прикрытие, чтоб не идти по открытому месту. Он движется, ну да, к выходу с территории «Хогвартса». К воротам!

Уже не задумываясь и ничего не обсуждая, они побежали. Рики чувствовал, как прохлада ознобом пробегает по коже, и свежесть от озера казалась ему совсем некстати. Артур шел быстро, не оборачиваясь.

Когда оставалось несколько шагов, Эди окликнул его.

— Уизли, ты что, спятил?

Тот молниеносно обернулся и выхватил палочку. В темноте Рики не видел его лица, но жесты показались ему совсем незнакомыми.

— Зря вы встаете у меня на дороге, — донеслось от него.

Но это был не голос Артура Уизли. Он был хриплым и одновременно глубоким и… говорила женщина.

На долю секунды Рики обожгло воспоминание – будто бы раньше он слышал что‑то подобное. Но тут же понял, что это не так, в его жизни он не встречал женщин, которые бы так говорили.

Его спутники остолбенели в ужасе.

— Артур! – рискнул все же позвать Эдгар.

В ответ раздался хрипловатый мелодичный смех.

— Ты ведь не слишком к нему привязан, да? Тем лучше для тебя, потому что…

Дальнейшее произошло так быстро, что Рики сразу поначалу даже и не понял, отчего женский голос умолк.

Внезапно появился шум борьбы, Артур шевелил руками, пытаясь отвести что‑то от груди и колотя по плечам. И вдруг рывком сбросил с себя кого‑то очень тяжелого с поразительной силой, взмахнул палочкой и послал вдогонку мелькающим фрагментам два проклятья.

Приземлившись от него в нескольких метрах, нападающий, кажется, сломал кость. Открылась голова Ральфа Джордана.

— Не шевелитесь, — спокойно, с претензией на кокетство сказал женский голос. – Я пристально наблюдала за вами, и, раз уж вы, на свое невезенье, здесь оказались, никому не позволю уйти. Подумать только, какая удача! Я уже смирилась, что вернусь ни с чем!

— Кто ты? – спросил Рики. «Так вот оно какое, заклятье подвластья», — на все лады повторял внутренний голос, усиливая страх, в то время как Рики пытался собраться и соображать в ином направлении. Всего несколько минут назад он был в школе в безопасности; а теперь находился в безвыходной беде. «Думай же!», — приказал себе Рики, надеясь, что вопрос даст ему фору.

— Тебя это не касается, — с презрением ответил голос. – Всякие грязнокровки недостойны того, чтоб с ними церемониться. Лишь избранным дано право жить. И один из вас здесь, как раз тот, кто мне нужен. Господин, — вдруг с обожанием произнесла она.

Артур протянул руки к Дику. Тот отшатнулся.

— Да, Антонин сообщил мне, что мальчика зовут Ричард. Ты был недосягаем для меня весь год. Ничего, твои способности еще проявят себя в полную силу, как только ты окажешься среди нас.

— О чем она говорит? – очень тихо шепнул Эди.

Дик нервно передернул плечами. Рики видел в его глазах испуг и изумление.

— Я целый год ждала этого момента! – взволнованно вещал голос. – Ты так отличался от других…

«Давай же, болтай побольше! – взмолился Рики. – Пока я что‑нибудь придумаю».

Кто знает о том, что они покинули школу? Никто. Лео должен прийти в туалет Миртл. Слышала ли она слова Эди? Она ему скажет. А если нет? Сколько времени он будет искать? Если он пойдет в общежитие и не застанет там Рики…

— Ты учился все лучше, удивляя всех, кто смел в тебе сомневаться, сам удивляясь себе. Конечно, это так и должно быть, ведь знание у тебя в крови. Ты избранный и станешь нашим вождем, как должно было быть уже много лет!

«Не вздумай возражать, Дик! Перед тобой – маньячка!», но Дик, по счастью, застыл неподвижно и не пытался ничего предпринимать, как и Эди.

— Как жаль, что ты не попал в «Слизерин», право. Все бы упростилось. Жалко, что сюрприз нашел сын моей никчемной племянницы, и я столько времени потеряла зря, видя, как он растрачивает магическую силу на всякую ерунду вроде экзаменов. Да, он пытался залезть к тебе в мозги, чтоб списать историю магии, представь, какая наглость!

«Трансфигуратор дает умения, но не знания», — вспомнились Рики слова Дамблдора. В его голове начала отчетливо вырисовываться картина того, что же все‑таки происходило в школе весь год… «Не время задумываться о прошлом! Надо найти выход из создавшегося положения!».

— Он, конечно же, умрет. Я подчинила его себе, чтоб заставить уйти за пределы школы, иначе нельзя аппарировать. Он должен был доставить трансфигуратор моим товарищам, потому что это все, что осталось от меня. После того, как этот назойливый слизеринец обо всем догадался, мне опасно стало оставаться в школе. Подумать только, и в среде чистокровных встречаются выродки!

«Выходит, Лео действительно все понял. И он собирался говорить с Артуром вовсе не о Лонгботтоме. Но тогда он, как и Ральф, должен заволноваться, не найдя нас в туалете. Только бы он не медлил!»

— Нигеллус разоблачил Уизли, но у него хватило дурости открыто сказать ему об этом. И Уизли собирался во всем признаться вам, как на духу. Достойный представитель своего семейства, в котором напрочь отсутствует колдовская гордость. К счастью, он давно не расставался с сюрпризом, всюду носил его с собой. И как только он прикоснулся, я завладела его телом и вытеснила рассудок. И он покинул бы «Хогвартс», не выполнив моего задания. Но к счастью, ты пошел за ним, — это приторное обожание Рики слышал уже однажды, в конце прошлого года именно так уговаривал его пойти с ним Упивающийся смертью. И Рики, в отличие от Дика, немного понимал суть происходящего. Он знал, что женщина ошибалась, принимая Дика за него, потому что именно он имел какое‑то отношение к исчезновению ее предводителя. Женщина, несомненно, была одной из Упивающихся смертью. Рики не знал, на пользу ли им то, что она ошибается, или наоборот.

— Все лишние умрут! – фанатично отрезала женщина. – Это будет местью, и началом – да, началом великой битвы, финалом которой станет твое мировое господство. Ты возьмешь сюрприз, господин, и просто слушай меня, а потом сам все поймешь.

Артур направился прямо к Дику.

В этот момент Эди, наверняка все это время боровшийся с собой, наконец, бросился к неподвижно лежащему в нескольких шагах Ральфу Джордану. Реакция Уизли, точнее, женщины, управляющей его телом, была мгновенной. Артур выхватил палочку.

Рики тоже не колебался, что ему делать. Совершенно осознанно он заслонил собой Эдгара, прекрасно зная, что сейчас выдаст себя.

— Прощай, грязнокровка, — бросил женский голос из темноты.

На мгновение гнев парализовал Рики. Он собирался сразу применить заклинание Щита, но допустил промедление. Из палочки Артура вырвалось знакомое зеленое пламя, которое чуть не убило Дан минувшим летом. Он начал произносить заклинание в тот момент, когда проклятье уже ударило в него, и опоздал, наверное, на долю секунды.

Все тело пронзило электрическим разрядом, как случалось с ним несколько раз в прошлом году по разным причинам. Это неприятное ощущение всегда напоминало Рики случай в раннем детстве, когда он едва не погиб. Вся жизнь промелькнула перед глазами. А потом… заклинание Щита начало действовать.

Спина Рики плавно распрямилась, он перестал оседать на землю, почувствовав, что ноги налились силой и могут держать его. Гордость, мощь и величие наполнили все его существо. Рики знал, что со стороны это видно – по взгляду и осанке. Голова сама собой откинулась назад, плечи распрямились, он выпятил грудь. Зная, что мир принадлежит ему, и он имеет в своем распоряжении достаточно сил, чтобы изменить все, что угодно, Рики без страха шагнул вперед и заглянул в глаза врага, захватившего тело его друга.

Это наполнило его глубокой печалью. В считанные секунды божественное состояние растаяло. Было чувство, что только что кто‑то умер. В глазах, широко распахнутых навстречу ему, он прочел изумление, смешанное в равных долях со страхом и восторгом. И – в них не было ничего от Артура Уизли.

— Не может быть! – задушено вскричал женский голос, отшатываясь от Дика.

— Может, — усмехнулся Рики. Все, чего он хотел сейчас – уничтожить существо, причинившее вред ему и его друзьям, и не имело значения, что он показал, на что способен.

— Ты тоже… Ричард! – потерянно отозвался голос.

— И вот этому меня научил твой Долохов, — злорадно произнес Рики, сжав кулаки. Артур… Может, он все‑таки жив?

— Негодяи! Они отдали тебя магглам! Так… посмеяться над нами! Как они посмели?!

Рики очень хотел ответить что‑нибудь ядовитое, но не успел.

Он вдруг почувствовал невидимое прикосновение к своему плечу и быстро отвел взгляд, чтобы противник вдруг не догадался об изменении ситуации.

Лео стоял рядом.

— Не подходи близко, — прошелестело под ухом. – Предоставь мне.

Рики различил легкий шорох одежды, отдаляющийся от него.

— Все это не имеет значения, господин, — угодливо защебетал опасный голос; Рики передернуло. Он уже не так боялся ее, а только того, что злость может заставить его совершить сейчас какую‑нибудь глупость.

— Я тоже отличаюсь от других? – бросил он холодно.

— Вы ведь не станете сердиться на меня за то, что я обозналась. Видите ли, я никак не могла предположить такой насмешки. Вы же вернете меня. Помните, я пошла в Азкабан за Темного Лорда…

— Ну и дура! – вырвалось у Рики. Пять минут назад он не был так уверен в своей полной безнаказанности. Однако заклинание Щита как будто освежило его мозг, во всяком случае, он уже не бился в тисках страха, хоть все еще опасался.

Артур Уизли остолбенел. А Рики вдруг осознал, что уже некоторое время абсолютно никто не обращает внимания, что Эди возится с Ральфом, который так и не очнулся.

— Вы не понимаете, что говорите, — заговорила женщина ласково и покорно. – Вы сейчас не знаете Беллу…

— И знать не хочу! – отрезал Рики. Теперь он отчетливо почувствовал злость на себя за то, что испугался. В самом деле, сколько их? Считая Лео, четверо с палочками против одной психички, которая даже не догадалась их разоружить. Пусть даже она и сидела в этом… Азкабане, но магия высшей категории, которую он освоил в прошлом году благодаря факультативу одного из ее приятелей, давала ему возможность защитить себя и своих друзей даже без палочки, что он и сделал только что.

— Ах так! – вкрадчиво пропел голос. Артур поднял палочку. – Боюсь, что мальчика, не понимающего своей же пользы, мне придется наказать!

Дик приглушенно вскрикнул, и Рики поспешно встал между ним и подвластным Уизли.

— А тебе не слабо? – грубовато бросил он.

— Я докажу, что нужна Вам! – немедленно вернув прежний тон, горячо откликнулась Белла.

Артур повозился с цепочкой, расстегнув, сдернул и зажал что‑то в кулаке.

— Что это? – с подозрением спросил Рики. Он знал, конечно, и, к стыду своему, при таких обстоятельствах все равно сгорал от любопытства, желая поглядеть, как выглядит трансфигуратор.

«А ведь я видел его сотни раз, — вдруг дошло до Рики. – Артур постоянно носил его на шее. Говорил, что это подарок матери. Он солгал…

И во время матчей по квиддичу использовал навыки своего дяди Рона, бесконтрольно растрачивая энергию. Он делал это постоянно в течение всего года и все больше подпадал под власть этой штуки».

— То, что сделает наивного ребенка нашим вождем! – пропела Белла.

Рики не обратил внимания на ответ, он старался не отвлекаться от своих рассуждений. Концы с концами не сходились – Уизли был не из тех людей, кто способен что‑нибудь украсть, тем более у главы своего колледжа, которую уважал и знал, что она его выделяет.

Между тем Артур разжал кулак и охватил пальцами предмет так, как ловцы держат снитч, показывая его публике. Даже в темноте Рики различал белый шарик. Артур стоял в трех шагах.

— Возьми, — торжественно и фанатично произнесли губы Артура.

Шорох позади заставил Рики чуть повернуть голову. Он успел уловить момент, когда прямо из пустоты появился длинный изогнутый в середине предмет, и, рассекая ночной воздух, молниеносно просвистел к Уизли и метко ударил его по вытянутой руке, точно по запястью.

Одновременно с криком ярости Беллы в душе Рики ударили литавры.

Отлетев назад, бумеранг аккуратно вернулся в руку Лео. Белый шарик с зеленым глазком упал на траву.

Тело Артура все еще подчинялось. Рики прыгнул вперед, стараясь не подпустить его близко к магическому предмету, и то же самое решение принял Дик. Однако даже вдвоем они едва могли совладать с ним; Артур сопротивлялся со страшной силой, и Рики всерьез опасался, что может разделить участь Джордана. На несколько секунд Рики и Дик превратились в стену на его пути к трансфигуратору. А потом безумие в глазах потухло, веки упали, напряженные мышцы расслабились, и Уизли мягко повалился на траву.

Дик отер пот со лба и повернулся к белому шарику.

— Нет, не трогай! – остановил его окрик Лео. – Все дело в этой штуке. Если ты прикоснешься к ней, она поработит тебя так же, как Артура.

Все кончилось, и Рики, наконец, осознал, что, должно быть, давно дрожит от холода.

— Заклятье подвластья? – уточнил Дик. Не дожидаясь ответа, он вместе с Рики опустился на колени рядом с Артуром.

— Он без сознания? Умер?!! – прошептал Дик.

— Пульс бьется, — определил Рики, прикладывая пальцы к шее.

— Что с Ральфом? – спросил Лео.

— Дышит. Но ему сильно досталось, — ответил Эди.

— Пыточное проклятье плюс Немая порча – страшное сочетание, — просветил Дик.

— И перелом, — добавил Рики.

— Гриифиндорская дурость, — вздохнул Лео. – Когда мы шли сюда, я просил его не подходить к Артуру. Он вроде все понял. Но потом все равно не сдержался и попробовал отнять трансфигуратор.

«На его месте я бы тоже попробовал», — признался себе Рики.

— Эту штуку? – уточнил Эди.

— Да. Мы были удивлены, не застав вас в штабе, и Миртл все сказала. Эдгар, передай мне мантию Ральфа. Скоро здесь кто‑нибудь появится, нельзя, чтоб это у нас обнаружили, — сказал Лео.

Он быстро прицепил обе мантии–невидимки с обратной стороны обычного плаща.

— Как ты догадался, что это был Артур? – спросил Рики. – Я и предположить не мог.

— О чем вы? – потребовал Дик.

— О необычайных происшествиях, в которых весь год подозревали Рики, — сказал Лео.

— Одно из них – с Филипсом в поезде, — нетерпеливо пояснил Рики. – Не стоит сейчас их пересказывать.

— Догадаться мне следовало раньше, — извиняющимся тоном произнес Лео. – С самого начала я исходил из неверного предположения, что тот, кто это делает, хочет намеренно навредить Рики. В то время как полная бессмысленность ситуаций говорила в пользу простого стечения обстоятельств. Сегодня мы с Рики присутствовали, естественно, без разрешения, на совете руководства школы, где я выслушал пересказ всей истории с начала до конца. Поскольку излагалась она так, будто виноват Рики, я вынужден был отделять факты от домыслов. И как раз это заставило меня повернуться лицом к фактам. Я исключил невозможное. И осталась правда, – скромно закончил Лео. – Ведь, в конечном итоге, достаточно было взглянуть на списки подозреваемых и сопоставить тех, кто точно мог это сделать. Я так пробовал, но каждый раз вносил еще предполагаемых лиц, и запутывался.

— Ничего не понимаю, — сообщил Эди.

— Расскажи про каждый случай, — попросил Рики.

— Вы знали о появлении змеи в кабинете трансфигурации? Так вот, директор был абсолютно прав, сказав, что Артур создал ее случайно и без всякой рациональной причины. Вероятно, он впервые тогда взял в руки трансфигуратор. И первым, кого он после этого увидел, был Рики. Вероятно, змея материализовалась из‑за символики нашего колледжа.

Следующим было происшествие в доме Рики на рождественских каникулах. Дело в том, что штука позволяет брать навыки у других людей. Брат Рики увлекается дрессировкой. Попробовать заставить канарейку кричать по–павлиньи – вполне в духе гриффиндорца. Но это было настолько бессмысленно, что мне сразу следовало понять – речь идет о недоразумении, случайности, но никак не о стремлении навредить Рики.

Однако большинство учителей, включая Мак–Гонагол, а также Гарри Поттер и проверяющий Люпин приписали тот случай действиям Рики, и уж не знаю, как они себе объяснили, для какой цели ему надо было это делать.

Сходится и с кабинетом директора – был использован навык, как вызвать эскалатор, но не знание пароля. Не представляю, что ему могло там понадобиться. Вот тут он наверняка действовал не по своей воле, а под властью этой тетки. Свист, который слышал Филч, издавала, вероятно, летящая метла – так проще и быстрее скрыться.

И, наконец, в поезде. Рики‑то подрался с Тони Филипсом, но перед этим Филипс оскорбил Артура и Ральфа, которые никак не расквитались. Методикой пальпации, если подумать, владеют не только Упивающиеся смертью. Есть как минимум две категории людей, которые могут иметь доступ к подобному знанию: авроры и целители. В семье Артура есть и те, и другие.

Сегодня я говорил с обоими гриффиндорцами. Ральф знал, что Артур взял штучку у их завуча. И убедил его вернуть немедленно, что они и сделали. Но Артур почему‑то не смог расстаться с трансфигуратором и обманул Ральфа, подложив дубликат. Ральф все это время не догадывался, что Артур использует трансфигуратор, и был сильно шокирован. Артур не смог толком объяснить свои действия, и конечно, я не должен был поддаваться на его просьбу позволить самому пойти в туалет Миртл. Я совершенно не подумал в тот момент о заклятье подвластья, потому что он вполне контролировал себя.

— Заклятье бы не сработало, если бы он не дотронулся до этой штуки, — сказал Дик.

— Он уже неосознанно постоянно тянулся к ней, — вздохнул Эди.

— Еще Ральф сказал мне, что у Артура комплекс по поводу того, что его мать – полиморф, а он – нет, — добавил Лео. – Наверное, для него была очень привлекательной возможность менять навыки по своему желанию.

— Да, помнишь, Рики, у вас дома, пока ты разговаривал с дядей Гарри и Люпином, мама Артура по просьбе твоих родственников меняла лица. А потом твоя мама спросила, может ли так Артур. Его этот вопрос не обрадовал, — сообщил Эдгар.

— И, чтоб мне провалиться, он же совсем не готовился к экзаменам, — выложил Рики собственное открытие.

Лео с Диком переглянулись и кивнули.

— Головокружения у тебя и Рики на экзаменах. Информация, которую он запрашивал, вызывала отток энергии, — понял Дик. – Действия ведь требуют большей энергетики.

— А в конце плохо стало ему, потому что использование трансфигуратора сильно истощает, как сказали сегодня профессор Мак–Гонагол и Дамблдор. Обидно, что у меня были все нити, а я смог связать их только сейчас. Это же элементарная логика, — сказал Лео.

— А зачем Артур ходил к Лонгботтому? – спросил Дик.

— Этого я не знаю, — вздохнул Лео.

— Очнется – скажет, — прошипел Рики.

Те, кто были в сознании, истерически расхохотались. Напряжение постепенно уходило, и даже окружающая непроглядная темнота уже не казалась такой жуткой.

— Главное – все обошлось, — подытожил Эди.

— И это чудо! – как замечательно было для Рики услышать голос крестного отца.

Несколько темных фигур в плащах замелькали среди учеников, зажигая палочки. Одна из них, женщина с шикарной прической, украшенной бусинками, и торчащим за ухом павлиньим пером, неспешно приблизилась к Артуру и приподняла его.

— Наш племянник не дышит, — безучастно констатировала она.

— Какой ужас! Луна, оставь, — рядом с ней на колени опустилась другая женщина, ниже ростом и более дородная. – Брось, с ним будет все в порядке. Абсолютно истощен. Куда смотрит Нимфадора?

— Можно подумать, ты с детьми проводишь много времени и не горишь на работе, Пэнси, — так же ровно сказала та, которую назвали Луной.

— Я не кинула их на свекровь, в отличие от двух таких…

— Не надо, девочки, — попросил Гарри Поттер, наколдовывая носилки.

Люпин уже сделал то же для Ральфа и даже наложил ему шину.

На Рики и его целых друзей никто не обращал внимания, пока со стороны школы не появилось еще несколько человек.

— Ассио! – сказала профессор Мак–Гонагол. Подлетевший к ней шарик она поместила в мешочек.

— Больше никто не пострадал? – деловито обратился к слизеринцам профессор Снейп.

— Нет, — за всех ответил Лео.

— Тогда незачем здесь оставаться. Идемте, дети, — сказал Альбус Дамблдор.

В холле к слизеринцам бросилась Эльвира и начала ругать срывающимся от волнения голосом:

— Как вы смеете шататься по ночам?! Вы перешли все границы! Я напишу вашим семьям!

— Во что ты ввязался, Эди?! – грохотал рядом Ники Боунс, прижимая брата к груди. – Ты хоть соображаешь, что такое заклятье подвластья?! Он мог тебя убить!

— Ники, пусти! – отбивался Эди.

— А откуда они знают? – спросил Дик, к которому никто не прицепился.

— Забыл сказать – мы с Ральфом по пути встретили Селену, и я коротко рассказал ей, что тарнсфигуратор у Артура и это очень плохо. Наверное, она передала дальше, — сказал Лео.

— Совершенно верно. Причем ей пришлось пробиваться сквозь мистера Филча, который пытался отогнать ее от моего кабинета и угрожал взысканием, если она не уберется до отбоя, — сказал Дамблдор.

На свету стало видно, что мантия дамы с прической потрепана и вымазана пятнами самого разного свойства. Директор вышел вперед, освещая дорогу, за ним на носилках летели Ральф и Артур, сопровождаемые Пэнси и Луной. Далее шли не пострадавшие второкурсники с Эльвирой и Ники. Замыкали шествие учителя. Процессия быстро оказалась в больничном крыле. Рики обратил внимание, что Поттер и еще какой‑то парень смылись.

Ральфа и Артура уложили на кроватях. Рядом с Уизли неотлучно находились обе его тетки, и одна из них заявила, что вполне способна позаботиться о нем, отчего школьный фельдшер не пришла в восторг.

— Мадам Помфри, у Вас не осталось смирительной настойки для этих четверых? – вовремя спросил, отвлекая ее, профессор Снейп. – Не хочется, знаете, начинать варить так поздно.

— Уделите внимание другому пострадавшему, — безапелляционно заявила дородная дама. – Вы ведь не сомневаетесь в моей компетентности?

Прежде чем заняться Ральфом, Помфри кинула на даму убийственный взгляд. Но потом ей стало не до того.

— Ничего себе! – ахнула она. – Вот постарались! Кто это был?

— Какая‑то Белла вселилась в Артура, — сказал Рики.

Профессор Снейп и профессор Мак–Гонагол мрачно переглянулись.

— Гарри увез трансфигуратор на экспертизу, скоро она будет готова, и мы узнаем больше, — сказал директор. – А теперь, Северус, Вы принесли то, о чем мы с Вами договаривались?

Снейп кивнул и полез в складки мантии.

Та тетка, что с прической и заляпанная, нерешительно поглядела на племянника и спросила:

— Вы уверены, что это необходимо, профессор?

— К сожалению, да, — кивнул Дамблдор. – Иначе мы не восстановим полную картину. Это не опасно, ты знаешь.

— Тетя, он поправится? – спросила Эльвира дородную даму.

— Непременно, — ответила та, вливая в рот Артура зелье из фляги. Он даже не закашлялся.

Директор присел на кровать.

— Ты меня слышишь? – ласково спросил он.

— Да, — ответил Артур своим нормальным, но слегка сонным голосом. У Рики будто камень с души свалился.

— Ты можешь мне рассказать, как пользовался штукой, которую взял у профессора Мак–Гонагол. Начнем с того, как ты ее нашел.

— Я клал пуговицы на место, и выдвинул ящик больше, чем требуется. И она выкатилась. Мне было любопытно, и я взял ее, просто чтобы посмотреть. Она мне понравилась. И тут в коридоре раздались шаги. Я прятал ее в карман, когда вошел Рики. И подумал, что слизеринцы на редкость способны появляться некстати.

— Дальше, — попросил директор.

— Я уже не мог вернуть в его присутствии, он стал бы задавать вопросы. Я сказал Ральфу и пожалел об этом. Он сразу стал строить планы, как это вернуть. Но я просто не мог. Вечером мы пришли в класс и, пока он отвлекал Мак–Гонагол, я подложил дубликат. Я понимал, что поступаю плохо, но ничего не мог с собой поделать.

— А что произошло в доме Рики Макарони? – продолжал Дамблдор.

— Я не понял этого тогда, и только позже ко мне стали приходить отрывочные воспоминания, и я начал понимать, что это сделал я. Крик павлина я запомнил по телевизору. В ванне, раздеваясь, я взял шарик, думая, как здорово получается у Питера заставлять птичек выполнять его приказы. А потом оставил воду набираться, и пошел к клетке. Хорошо помню, что сам открыл клетку и вытащил канарейку. Но ничего не собирался делать. Когда канарейка закричала, я, наверное, испугался. Я не помнил, как очутился в этой комнате. Проскользнул в ванную и все забыл. Потому что приехали крестный и мама, я был так рад.

«Да уж, здорово», — подумал Рики.

— А потом, — самостоятельно продолжал Артур, — в поезде случилось это – с Тони. Я так разозлился на него, и… Однажды, на дне рождения моей бабушки, когда собралась вся наша семья, тетя Пэнси рассказала моей маме, что недавно посещала курсы и научилась снимать и вызывать припадки. Она дотронулась до шеи мамы. Не нажала, конечно, но я запомнил расположение ее пальцев.

— Вот и скажи что‑нибудь при детях, — вздохнула дама с прической и павлиньим пером.

— Луна, тихо! – шикнула тетя–целитель. – Продолжай, дорогой.

— Тогда я в первый раз почти сразу осознал, что сделал. Я по–настоящему запаниковал. Но с Тони все было в порядке, и я старался не думать об этом. Но с тех пор стало неспокойно, и ко мне начали приходить воспоминания. Я почти убедился, что это я пытался проникнуть в кабинет директора, хотя единственное, что помнил, как вскочил на метлу, услышав голос Филча. Я не понимал, зачем мне это было нужно. Вроде бы я должен был что‑то взять.

Артур глубоко вздохнул и затих.

— Ты больше никак не пытался использовать этот предмет? – уточнил директор.

— Пытался, и использовал, — несчастным голосом отозвался Артур. – Когда мы играли в квиддич, я был вратарем, как мой дядя Рон, я хорошо помнил его рассказы, но обнаружил, что, когда дотрагиваюсь до талисмана, могу воспроизводить его профессиональные захваты и блокировки в точности, как он рассказывал, как будто сам уже умею это. Это было так здорово! Но я понимал, что должен тренироваться вместе с командой, иначе буду выглядеть подозрительно. Ральф думал, что я давно вернул эту штуку. И потому, когда во время матчей он оказывался рядом, я почти всегда, кроме одного раза, пропускал мячи. Не зря же я ходил на тренировки после отбоя вместе со всеми.

После этого коронного признания Артур умолк. Все учителя, включая директора, мадам Помфри, Эльвира и Ники воззрились на четверку. С одной стороны, Рики готов был провалиться сквозь землю, с другой, жалел, что не может подойти к Артуру и треснуть по лбу.

Отвернувшись от Эльвиры и Дамблдора, Рики встретился взглядом непосредственно со своим завучем; рядом, правда, стоял еще Люпин, но это не имело значения. Профессор Снейп ясно дал понять, что разговор, который между ними обязательно состоится, внушит, наконец, непослушному студенту некоторое почтение к школьным правилам. Впрочем, покачивания головы выдавали, что Снейп не надеется на многое.

— И часто вы тренировались? – невинно поинтересовался Дамблдор.

— Профессор! Это нечестно! – не давая Артуру рта раскрыть, воскликнули в один голос Ники и Эльвира; Рики этого никак не ожидал.

— Хорошо, Артур. Это все, что связано с талисманом? – уточнил Дамблдор.

— Нет. Дело в том, что я хорошо изучил сильные стороны всех в нашей команде – они очевидны.

— Комплиментами задобрить пытается! – шепнул Рики.

— Рики! Он же не осознает сейчас, что говорит. Это действие исповедального зелья, — напомнил Лео.

— То, что с ним происходило, ужасно, — посочувствовал Эди.

— А он даже сам не понимал, — вставил Дик.

— Ну и что? – сделав им знак умолкнуть, спросил директор.

— Я воспользовался этим, когда наступили экзамены. Я уже понял, что могу делать то, что умеют другие люди, когда думаю о них, и не очень старательно готовился. Рики хорошо управляется с растениями, и у меня тоже получилось, но когда профессор Стебль задала вопрос, пришлось вспоминать самому. С зельями вышло так классно, я даже не ожидал. Лео Нигеллус действительно отменно их варит, а я думал, Снейп его просто так захваливает.

«Вот за это ты получишь в будущем году по шее, неважно, соображаешь сейчас или нет», — подумал Рики. Преподаватель зелий невозмутимо отвернулся от Мак–Гонагол.

— Но с историей магии ничего не получилось, сколько я не вызывал образ Дика. Надеюсь, я хоть на проходной балл вытянул.

— Прекрасно. Теперь – все? – спросил Дамблдор.

— Да.

— Тогда отдыхай, — разрешила тетка, и Артур сразу расслабился.

— Итак, действительно, это было заклятье подвластья, — подытожил Снейп.

— Бедный мальчик не мог избавиться от него. У него полиморфная наследственность, и его трансфигуратор притянул как никого другого, — вздохнула Мак–Гонагол.

— Этого бы хватило, — согласился директор. – Но, Минерва, Вы использовали его летом и не испытали на себе никакого подвластья?

— Тогда… – начала профессор Мак–Гонагол. Учителя и тетки Артура начали обмениваться многозначительными взглядами.

И тут Рики осенило.

— Вы имеете в виду, что подвластье можно запрограммировать на человека определенного пола и возраста? – спросил он.

— Запрограммировать? – спросила тетка Пэнси.

— Тебе надо чаще общаться с нашим свекром, — назидательно произнесла тетка Луна. Та фыркнула.

Остальные взрослые смотрели куда угодно, только не на Рики. А школьники — наоборот.

— Я знаю, что трансфигуратор предназначался мне, — сказал Рики.

— И поэтому мы не смогли его обнаружить. Он не проявлялся, — вздохнул Люпин.

— Вероятно, Вы правы, — просто ответил Дамблдор, поставив тем самым точку.

Снаружи приближались быстрые шаги более чем одного человека.

— Рано для Гарри с Роном, — сказала Луна.

— Джинни, послушай, уже поздно, — уговаривал знакомый мужской голос.

— Меня это не волнует!

— Но может, тебе сейчас не стоит? Я зря написал так сразу…

— Что?!! Пусти меня, Невилл Лонгботтом!!

Дверь с треском распахнулась; похоже, ее открыли пинком. На пороге палаты появилась молодая рыжеволосая женщина. Она быстро оглядела собравшихся.

— Ничего себе! Всем можно, а мне нельзя?! – прокричала она, повернувшись в коридор, после чего кинулась к Артуру. – О Мерлин! Он очнется?!

Тетка Пэнси перехватила ее, не давая наброситься на Артура.

— Так же, как со мной! Бедный мальчик!

— Джинни, успокойся, — повысила голос целительница, удерживающая ее на расстоянии.

— Заклятье подвластья! Упивающийся смертью! Кто это был?

— Они говорят, — Луна кивнула на Рики и компанию, — что Белла. Вероятно, Беллатрикс Лестранж.

— Луна, тебе говорили, что ты придурковатая? – вспылила Пэнси.

— Спасибо, Пэн. Тебе того же, — спокойно ответила Луна.

— Беллатрикс Лестранж! Но ведь она погибла? – Джинни повернулась к Дамблдору.

— Она – да. Но есть разные способы, позволяющие частям личности сохраняться в предметах, — сказал директор. – Подозреваю, что это именно такой случай. Подождем, впрочем, какое заключение привезут Гарри и твой брат.

— Да никакого, — спокойно заявила Луна. – Насколько я знаю Драко Малфоя, ничто не заставит его работать в такое время. Скорее всего, Гарри с Роном поддадутся на уговоры его мамы и останутся ночевать. До утра отвалят от него со своей экспертизой как миленькие.

— А может, и нет, — возразила Пэнси. – Артур его родственник все‑таки. И Белла тоже.

— Трудно иметь дело с независимыми экспертами, они вечно ставят условия. Тем более – по черной магии, их почти нет. Северус, это Вы не советовали Малфою поступать на службу в Министерство? – невинно поинтересовался Люпин.

Мак–Гонагол неодобрительно покосилась на Снейпа.

— Какой к дьяволу эксперт?!! – возопила Джинни. – Когда Артур очнется? И где Нимфадора?

— У нее срочная командировка, — сказал Люпин. – Кстати, в Румынию. Еще не посылали сову. Вызвать обоих родителей?

— Конечно, пусть явятся. Уж я такое им скажу! – поклялась Джинни.

— Во имя неба, зачем?! Он поправится за два дня, — фыркнула Пэнси и деловито спросила: — Джинни, так как насчет успокоительного?

— Пэнси, ты черствая и сухая, — ровно сказала Луна. – И твой муж святой, что с тобой живет.

— А ты, Луна, ходячая катастрофа, и это твой муж свя… О, Рон, ты уже здесь!

В палате появились Гарри Поттер в компании высокого рыжеволосого мужчины, которого Рики прежде не разглядел в темноте. Лонгботтом зашел с ними.

— Что ты там хотела обо мне сказать, Пэн? – дружелюбно поинтересовался Рон.

— Что ты чертовски удачно выбрал себе жену.

— А почему мама не приехала? – спросила Джинни.

— Я за нее, — ответила Луна. – Я сказала, что происшествие входит в мою сферу, и ей пришлось остаться с детьми в Пристанище. Я подумала, она так разволнуется, лучше не стоит ей сюда приезжать.

Рики понял намек – у него самого была бабушка, и он знал, что лучше ахи и вздохи дюжины даже таких энергичных тетушек, чем одной бабушки.

Ники с Эльвирой, друзья и он сам поминутно сдерживали хихиканье, наблюдая теплые взаимоотношения членов семьи Уизли. Рики даже подумал, не подсказать ли Дику посвятить этому цирку специальное стихотворение и вручить его Артуру в подарок к выздоровлению.

Между тем, со слов Поттера, экспертиза полностью подтвердила предположение Дамблдора. По счастью, родственные чувства сэра Драко оказались важнее принципа не работать.

— А почему он с вами не приехал? – спросила Пэнси.

— Из соображений милосердия. Сказал, что сегодня на бедного ребенка навалятся все Уизли, и он не хочет усугублять стресс. Но завтра они с леди Нарциссой навестят Артура, — сообщил Поттер.

— Кстати, она так ругала свою племянницу Нимфадору! – покачал головй Рон.

— Это она в назидание, — усмехнулся Гарри. – Гермиона после этого даже не заикнулась о том, чтобы куда‑то там поехать и оставить малышку.

— Как Артур? – спросил Рон у Пэнси.

— Да все с ним будет отлично! Раскудахтались!

— Можно, мы с Луной завтра заберем его домой? – спросил Рон у Мак–Гонагол. Та кивнула на Пэнси, которая не заметила.

— Я бы на его месте с вами не поехала, — донесла до сведения брата Джинни. – Луна, что ты опять на себя нацепила?

— Она – ходячая эмблема своего департамента, — пояснила Пэнси.

— Приятно собраться всем вместе, — ностальгически вздохнул Лонгботтом.

Рики видел, что от смеха Эди близок к истерике. Дамблдор, возможно, тоже заметил это и сказал:

— Ну все, детям пора спать.

— И вам нет смысла оставаться, — решительно выпроводила родственников Пэнси. – Я останусь с Артуром и другим мальчиком и помогу мадам Помфри. Мне можно.

Фельдшер открыла было рот, но не нашлась, что сказать, и вышла в соседнюю комнату.

— Пэнси, такая наглость – это профессиональная черта целителей? – спросила Джинни.

— Не только. Надо еще закончить «Слизерин», — гордо сказала Пэнси и нежно потрепала стоящую рядом племянницу по щеке.

Наконец мадам Помфри принесла обещанный глоток покоя, и пришлось его пить. Потом первыми в сопровождении Мак–Гонагол ушли Ники и Эди.

— Вы остановились в Хогсмиде? – спросила Джинни Рона.

— Да, отказались от моего гостеприимства, — обиделся директор.

— Не хотим злоупотреблять.

— Идемте, — потребовал профессор зелий, кивком приглашая оставшихся учеников следовать за ним.

Они уже покинули больничное крыло, когда их нагнал Гарри Поттер.

— Ричард, — сказал крестный, улыбаясь, — я должен извиниться, — это далось ему с видимым трудом.

Если бы Рики не начал ощущать действие зелья, он бы, скорее всего, ответил что‑нибудь колкое, а так просто промолчал.

— Мы и предположить такое не могли. Я беспокоился, что ты… – еще раз попытался Поттер.

Рики кивнул, рассчитывая, что тогда заботливый опекун его отпустит.

— Послушай, он слишком устал, — сказал профессор Снейп. – Может, поговорите завтра, ладно?

Пожелав всем спокойной ночи, Гарри вернулся в больничное крыло.

— Ты не очень любезен к своему крестному, — без всякого выражения отметил Дик.

— Вредный тип. Уж он умеет показать свое доброе отношение, — зевнул Рики.

— Выходит, Артур Уизли уже завтра будет здоров, сэр? – спросила Эльвира завуча.

— Определенно, — был ответ.

— Вы были правы, настаивая, что это не Макарони, — уважительно сказала Эльвира.

В очень мирном состоянии Рики оказался в общежитиях. В гостиной их встретила Моргана. Рики подумал, что миссис Норрис не зря избегала Артура. Животные чувствуют неладное, их не обманешь. Без зелья он не уснул бы так быстро, но сейчас не осталось никаких переживаний. Рики провалился в сон.

Зато проснулся он готовый к действиям, и еще до завтрака они с Лео попытались посетить больничное крыло. Увы, туда пускали только родственников. Мадам Помфри сообщила, что Артур очнулся, но состояние Ральфа оставалось тяжелым, и они с миссис Уизли даже совещались, не отправить ли его в больницу.

На следующий же день Артура выписали, и узнал об этом Рики, как и прочие, не самым приятным образом. Сразу же после этого всех здоровых участников вызвал профессор Снейп.

В кабинет представители разных факультетов собирались отдельно. При виде Артура Рики хотел бы поговорить с ним, но присутствие профессора не располагало. Это было похоже на тот случай после прогулки по Запретному лесу, который, казалось, был так давно. Выражение лица Снейпа вновь не предвещало ничего хорошего. И то, что он поздравил Артура с выздоровлением, прозвучало так, что, будь его воля, тот бы получил как следует.

— Безусловно, вы догадались, зачем я вас пригласил, — перешел к сути суровый профессор. – Я дал вам время оправиться и прийти в себя, кроме того, мне нужно было видеть вас всех. Этот момент настал.

Рики терпеть не мог профессора в такие минуты.

— Вы же не думаете, что я склонен забыть ваши ночные прогулки? – промолвил Снейп. – Уизли, вы очень точно просветили меня и моих коллег относительно того, каким образом ваша команда оказалась так хорошо подготовленной к обоим матчам.

— Что? – Артур был в ужасе. Рики не сомневался, что списывание на экзаменах не заставило бы его так раскаиваться. Но такого он бы себе не простил.

— Действие признавалиума. Ты тут ни при чем, — осмелился объяснить Эдгар.

— Так. Следует ли мне понимать ваш обмен репликами как демонстрацию того, что вы продолжаете с одобрением относиться к собственным нарушениям правил?

Молчание. Артур смотрел в пол, прочие – в разные стороны, и только Рики старался не отводить взгляда от лица завуча. Он хорошо знал Снейпа. Тот был строг, но – уважал силу; стоит раскиснуть, и он не подумает делать поблажек тому, кто не делает их себе сам.

— Вы вообще думаете, что творите?! – внезапно смягчив тон, поинтересовался завуч «Слизерина». — Конечно, можете гордиться, что ваше безрассудство спасло жизнь Уизли. Если бы вы его не остановили, он бы погиб. Но постоянно покидать замок ночью! Не припомню таких прецедентов за всю историю школы.

«А кто бы признался?» – подумал Рики.

— Если бы я знал об этом, то не разрешил бы вам играть с Эйвери, — просветил профессор.

— Мы делали это не ради приключений. Территория школы безопасна, и у нас есть аптечка, — сказал Рики. Он понимал, что лучше не высовываться, но не мог не высказаться в свою защиту. – Это, конечно, нас не оправдывает…

— Вот именно, — стукнув кулаком по столу, рявкнул Снейп. Студенты вздрогнули и переглянулись.

— Вы нас накажете, сэр? – прямо спросил Лео.

Снейп усмехнулся в сторону.

— Следовало бы. Но не сегодня. Руководство школы считает, что вы сами достаточно себя наказали. Особенно Уизли. Сейчас с вами будет говорить Дамблдор, и он очень благосклонен. Но я хочу, чтоб вы поняли – не все так просто. И впредь я буду пристально наблюдать за вами во избежание повторения неприятной истории. Свободны.

В коридоре Артур схватился за голову.

— Мерлин! Мне сказали, сколько всего я натворил, но… — слов не хватило. – Вы должны меня ненавидеть.

— Нет, ничего подобного, — сказал Дик.

— Хотя было бы определенно лучше, если бы наш завуч не знал некоторых вещей, — добавил Лео.

— Но ты не отвечал за свои действия, — напомнил Эдгар.

— О, мне расписали: подвластье, признавалиум! А какой гоблин попутал меня взять эту штуку? Ничего бы не было!

— Ошибаешься, — сказал Рики. – Если бы не ты, ее нашел бы другой человек, тот, кому предназначалось подвластье. Я.

Он ожидал, что это подействует так: во взгляде Артура, сразу переставшего убиваться, появилось подозрение. Рики приблизился к нему и настойчиво спросил:

— Крестный и остальные – они ведь говорили с тобой обо мне. Что именно?

— Ну, — Артур отвернулся, — мне не объясняли. Но у всех постоянно из‑за тебя голова болит. Даже у Дамблдора.

— Почему? – удивился Дик.

Переглянувшись с Лео, Рики кивнул.

— В прошлом году я выяснил, что рождение Рики как‑то связано с падением Того – Кто – Не – Должен – Быть – Помянут, — сказал Лео.

На секунду Рики показалось, что он в кругу своих бабушек: отовсюду посыпались вздохи.

— Я понятия не имел, — Артур взялся разглядывать его, как будто впервые увидел.

— Так от тебя они чего хотели? – еще раз спросил Рики.

— Ну, знать, чем ты занимаешься и все такое. Я им всегда говорил, что ничего особенного. А после создания Клуба, сами понимаете, пришлось врать: мы делали одно и то же, то есть нарушали дисциплину, — Артур недобро прищурился. – И вообще, когда я стал общаться с Рики, меня начали сильно раздражать вопросы крестного и дяди – они‑то сами мне ничего не объясняли. А раз так, то и я им не стал.

— Да, забавное у тебя окружение, — захихикал Дик. – А та дама с павлиньим пером?

— Это тетя Луна, она работает в департаменте магических происшествий и катастроф, — Артур смотрел в пол. – Они с дядей Роном тоже, как я, живут с бабушкой и дедушкой. Собирались забрать меня домой, но я не согласился. Хочу дождаться, пока не выпишут Ральфа. Вы бы видели его!

— Перестань, — фыркнул Рики. – Нам сказали, что он поправится. И еще – что ты не мог не взять эту штуку. Вы как железо и магнит. Она просто притянула тебя. И хватит ныть, а то так и хочется вернуть тебя обратно в больницу!..

— Вы еще здесь?! Я, кажется, передал, что вас ждет директор, — в дверях своего класса стоял профессор зелий. По его взгляду Рики попытался понять, какую часть разговора он мог слышать – как всегда, безуспешно.

«Пусть, пусть расскажет директору! Гриффиндорской мафии не вредно поволноваться», — решил Рики. Конечно, после напоминания студенты в подземельях не задержались.

У входа в кабинет их ожидал недружелюбный завхоз Филч вместе с миссис Норрис, которая зарычала на Эди.

— Вот бы всыпал вам, — сообщил он и развернулся к горгулье: — Банановый пудинг, — и посторонился, пропуская.

На эскалаторе был слышен разговор в кабинете.

— Спасибо вам за все, директор, — говорил Невилл Лонгботтом, — но, честно говоря, я рад, что этот год закончился и мое задание тоже. Эта работа не для женатого человека. Жду не дождусь, когда вернусь домой.

— Но на банкет ты останешься? – спрашивал Дамблдор.

— О да, конечно! Сюрприз найден и обезврежен, это надо отметить.

Эскалатор остановился, они оказались в кабинете. Среди прочих вещей Рики успел заметить удочку, пока друзья здоровались с директором и бывшим преподавателем. Рики избегал смотреть на Лонгботтома – в любом случае в поттеровских приятелях его многое раздражало. К счастью, тот сразу же распрощался и ушел. Директор предложил сесть.

— Итак, джентльмены, — бодро начал он, — не стоит терять время. Хочу предложить вам…

Это не имело ничего общего с предупреждением профессора Снейпа. Встреча с директором была очень приятна. Рики представить не мог, что совет его папы будет иметь такие последствия. Клуб получил, что называется, легальный статус и нормальный штаб. Дамлбдор даже предложил им придумать отличительные знаки и принести ему на утверждение список нужных им полномочий. Узнав, что они предпочли обходиться без бумажек, радушно просил при необходимости обращаться к нему. И с тем отпустил, не сделав ни одного замечания.

— Вот как вы влипли, — сказал Лео. – Теперь не только привидения, но и директор возлагает на вас большие надежды.

— А ты не влип? – спросил Рики.

— Я? – вскинул брови Лео. – Я в туалет хожу с другой целью.

Через несколько дней Рики, проходя мимо школьной доски объявлений, прочел: «Первое заседание Клуба Единства».

«Вот чего ради было это делать? Кому надо, те и так знают. Не хватало еще, чтоб на нас ходили глазеть, как на Ники Боунса с Эльвирой».

На душе было неспокойно и по другой причине. Лео отказался присутствовать. Он был не в духе, и Рики связывал это со скорым оглашением результатов экзаменов.

— Я и так уже достаточно промучился с твоим клубом. Я, слава Мерлину, не обязан. – И выпроводил Рики из библиотеки с тем, чтобы тот до начала успел навестить Ральфа и передать ему привет.

«Лео не вспомнил. Селена тоже», — с грустью подумал Рики.

В больничном крыле он убедился, что Ральфу стало намного лучше – он уже мог двигаться и говорить, но пока с трудом держал голову. Рики пробыл недолго, не желая утомлять его.

Место встречи располагалось неподалеку от учительской. Вывеска на двери была новой. Рики постучал.

— Войдите, — ответил голос Дика.

Со вздохом вспомнив, что Эди вынес на это заседание «все самые важные вопросы», Рики нажал на ручку и толкнул дверь.

Дождь конфетти был совершенно неожиданным. На круглом столе, за которым сидели, повернувшись к входу, трое других членов Клуба, стоял очень симпатичный торт.

— С днем рождения, — сказала Селена, выходя из‑за двери.

Лео тоже был тут – он возился с бутылкой сливочного пива.

— Чувствуешь, что состарился на целый год? – поинтересовался Артур.

— Седых волос должно было прибавиться от твоих фокусов, — ответил Рики, садясь рядом.

— Ну хватит, — примирительно сказала Селена.

— Никто не жалуется, — объяснил ей Артур.

— Это был отличный год, — ностальгически вздохнул Эди.

Подняли первый тост – за Рики, основавшего Клуб Единства.

— Значит, девчонкам в мужской туалет нельзя, а вам, наоборот, можно, — отметила Селена.

Рики представить не мог, чтоб нашелся такой, пусть даже самый занудливый парень, чтоб выть в туалете годами и распугивать посетителей.

Без всякого стука в помещение вторглась Дора Нотт. А Рики надеялся, что эти объявления никто не читает.

— А вы со мной тортом поделитесь? – спросила она.

«Не поделиться – себе дороже», — подумал Рики и презентовал ей самый большой кусок. Когда она ушла, Эди спросил Лео о том, как же он додумался до своей блестящей разгадки.

— Ну, я в основном думал на Эйвери и Филипса, конечно, — сказал он. – Хотя понимал, они такие придурки, не хватит мозгов замести следы. Но и вы тоже выглядели подозрительно, кстати, Артур – наименее. Гриффиндорцы все не слишком умеют держать себя в руках, и любую странность можно списать на это. Ты в этом году довольно спокойно нарушал правила, а Дик изменился до неузнаваемости.

Дик кивнул, принимая комплимент.

— Все указывало на Рики, — напомнил он.

— Но я исходил из того, что это не Рики, — сказал Лео.

— А почему ты себя не подозревал? – спросил Эди. – Нечестно! Смотри, ты живешь в одной комнате с Рики и общаешься с ним больше всех.

— Знаешь кучу заклинаний и имеешь доступ к любой магической информации, — добавил Дик.

— И как слизеринец, вполне склонен к нарушению правил, — бесцеремонно бросил Артур.

Лео смутился, и Рики подумал, что он, должно быть, вспомнил, как позаимствовал без спросу мантию–невидимку у тетки.

— Для меня это несолидно, — заявил Лео. – И вообще, я знал, что это не я.

— А я вот не знал, — сказал Артур.

— Но у тебя были всякие провалы в памяти. А со мной все в порядке.

— Приятно слышать, — проскулил трагический голосок.

За спиной Рики висела плакса Миртл.

— О, привет, — обескураженно поздоровался Рики. Все натянуто заулыбались и закивали.

— Вы совсем меня забыли, — пожаловалась она обвиняюще.

— Ну что ты. Прости, знаешь, столько дел.

— Но вы обязаны навещать меня, — приказала она.

— Непременно, — пообещал Рики.

— Вот привязалась, — вздохнул Артур, когда привидение вышло сквозь стену.

— Кстати, мы так и не знаем, зачем ты ходил к Лонгботтому, — напомнил Рики.

— А, это… – Артур слегка смутился. – Ну, теперь, наверное, можно сказать, потому что он увольняется. Он мой дядя – муж тети Джинни. Я просто навещал его и пил с ним чай. Но если бы узнали, понимаете, стали бы говорить, что он делает мне поблажки.

Рики не мог не восторгаться такому простому решению. Но Лео не успокоился так быстро.

— И о чем вы беседовали?

— И о Рики в том числе, — заявил Артур. – Он пытался расспрашивать, но я уже сказал, что не сдал бы и себя заодно.

Через некоторое время вспомнили, что директор предложил им создать свой отличительный знак. Рики вооружился пергаментом и пером, что для наброска подходило, и спросил:

— Идеи есть?

— Унитаз! – с юмором предложил Лео.

— Еще чего! Кончай свой постмодерн! – возмутился Рики.

— «Рыцари ордена Миртл», — рассмеялась Селена.

— Я ни при чем, просто свидетель от привидений, — открестился Лео.

— Герб «Хогвартса» и еще какой‑нибудь девиз, — сказал Дик.

— «Мы сделаем вам катастрофу из ничего», — придумал Рики, вдохновленный ехидным выражением лица Лео.

— До конца года вряд ли случится новая трагедия, — сказал Эди.

— Вот еще. Представь, сейчас придет профессор Снейп, а у меня торт кончился, я не снесу такого позора, — сказал Рики.

В тот день они так ничего и не придумали, постановив взять это в качестве дополнительного задания на лето.

Неизвестно, что сказали старостам, но о происшествии с трансфигуратором не узнала даже Дора Нотт.

Зато о существовании Клуба стало известно в тот же день. Эйвери с пренебрежением отозвался о вождении дурной компании и повторился, что пока Рики в «Слизерине», колледж не восстановит былое величие. Филипс с ходу предал их всех анафеме, заявив, что любое сборище, в состав которого входят слизеринцы, служит против интересов свободных людей.

Но кто особенно возмущался, это равенкловцы второго курса. Однажды, когда Рики с бандой возвращались из больничного крыла и уже прощались, чтоб разойтись, к ним подвалили несколько во главе с Чайнсби.

— Конечно, мы не можем выражать претензии, — сказал Виктор, — но хотелось бы знать, на каком основании из всего «Равенкло» был принят именно Дейвис.

— Абсолютно случайное сочетание места и времени, знаешь ли, — ответил Рики. Эди делал знаки Артуру не психовать.

Однако Дик взирал на одноклассников с философским спокойствием.

— Странно. Директор дал вам какие‑то полномочия? – продолжал выпытывать Виктор.

— Целый вагон, — серьезно подтвердил Лео.

— Право гонять всех подряд, — не сдержался Артур, — и контролировать посещение всего – от библиотеки до туалетов.

— Не смешно, Уизли, — вмешалась миниатюрная Бетси Спок. – А ты, Дейвис, мог бы вообще‑то нас спросить, прежде чем выставляться.

— А ты могла бы вначале узнать, спрашивает ли твое мнение кто‑нибудь, — нравоучительно изрек Эди.

— Мы не уверены, что Дейвис может один представлять нас, — сказал Чайнсби.

При этих словах лицо Дика, до того смиренно–ироничное, изменилось в три секунды. Саркастично усмехаясь, он произнес с дружелюбным ехидством:

— Сожалею, но у вас ничего не выйдет. Я надежно обезопасил свой покой.

— В смысле? – уточнила Мел Хатингтон.

— Моим условием вступления в Клуб при его создании было то, что мы не принимаем новых членов – никогда и не при каких обстоятельствах, даже если кому‑то очень хочется, — объяснил он.

Равенкловцы были недовольны и не скрывали этого, удаляясь.

— Почему бы тебе… – начал Артур.

— Во–первых, я хорошо воспитан, во–вторых, это безнадежно, — сказал Дик. – Одно бесспорно – никого из этих девчонок я не стану приглашать в Хогсмид в будущем году.

Оставались считанные дни пребывания в школе. Рики, конечно, не мог дождаться, когда же у него будут, наконец, нормальные каникулы. Но теперь его живо волновало, кто же получит кубок школы. В прошлом году Рики точно знал, кому достанется кубок, потому что это полностью определялось его собственным мошенничеством в пользу «Равенкло». В этом году наблюдалась традиционная картина: «Слизерин» и «Гриффиндор» набрали почти равное количество баллов, которое ненавязчивыми усилиями завучей становилось все ровнее по мере приближения прощального банкета.

Кроме того, объявили результаты экзаменов. В целом Рики примерно того и ожидал и остался доволен. Конечно, отметка по истории магии была худшей, но лучше, чем в прошлом году. В зельях получилось выше среднего, но далеко от того совершенства, на котором настаивал профессор Снейп в начале года. Высший балл на параллели он получил по астрономии, оставив позади и Лео, и Дика. Защита от темных искусств, заклинания и трансфигурация приближались к максимальной оценке.

Дик и Лео дружно убивались над своими результатами. В гонке слизеринец все же обошел равенкловца – на половину балла, которая в результате округления стала целым. Но Лео это не порадовало.

— Могли ведь округлить и в другую сторону, — заметил он. – Честное слово, Рики, это все из‑за тебя!

Когда Артур заметил Дику, что он мог бы ликовать уже оттого, что заткнул за пояс Виктора Чайнсби, тот раздраженно ответил, что давно уже не смотрит на одноклассника как на серьезного конкурента. Но первенство Лео стало для него серьезным ударом, поставившим под сомнение вообще необходимость добросовестной учебы.

— Ты весь год читал левые книжки и все равно обошел меня на один балл, — сказал Дик.

— На половину балла, — уточнил Лео.

— Все равно много, — вырвалось у Дика.

Профессор Снейп ничего не сказал Лео, которого в прошлом году поздравил с первенством, и давал понять, чтоо не так уж доволен, а Рики тихо возмущался, не слишком ли много требует завуч «Слизерина».

По поводу Артура Эди открыто сказал, что справедливо было бы заставить его пересдавать все экзамены.

К прощальному банкету выписали Ральфа, хотя и с боем. «Мадам Помфри была настроена держать меня все каникулы», — сказал он возле Большого зала.

Рики усмехнулся, счастливый, что год закончился, но в то же время огорчаясь, что «Гриффиндор» опережает «Слизерин» на десять баллов и, следовательно, получит кубок.

За столом преподавателей не оказалось ни Поттера, ни Люпина. За год они оба так надоели Рики. Лонгботтом еще оставался, но это ненадолго. Рики подумал, кого же им дадут в будущем году – вот бы любую тетку Артура!

Банкет проходил весело. Наконец директор встал, хлопнул в ладоши, и наступила тишина.

— Прошел еще один год, — сказал он, — я горд признать, что он был очень необычным. Меня трудно удивить, но произошедшие события никогда на моей памяти не происходили в стенах этой школы и делают честь их участникам. Однако эти же события напоминают о том, что время идет вперед и требует от нас некоторого обновления. Поэтому сегодня, прежде чем объявить о присуждении дополнительных баллов и вручить кубок колледжу–победителю, я хочу сообщить о введении новых школьных правил, которые станут обязательными для всех.

Во–первых, во избежание в дальнейшем недоразумений, недосказанности и неверного распределения полномочий, и чтобы не сомневаться, как следует поступать, со следующего года вводится следующее правило для групп студентов, желающих решить спорные вопросы игрой в квиддич. Отныне все, кто организует дуэльные матчи, должны обратиться за разрешением непосредственно ко мне и ставить в известность глав всех заинтересованных колледжей. Задействованные будут тренироваться вместе с командами своих колледжей. Никаких собраний в недозволенное время. И, по настоянию одного из моих коллег, на матчи не допускаются зрители, кроме преподавателей и мадам Помфри. Но желающие могут, конечно же, наблюдать в окно.

Учителя зааплодировали. Ученики присоединились к ним с нежеланием и ропотом. Особенно недовольны были действующие составы команд.

— Будут всякие под ногами путаться из‑за Макарони, — проворчал Френк Эйвери.

— Кроме этого, учащиеся, которые посещают дополнительные занятия, должны сообщать об этом главам своего колледжа, а преподаватель, их проводящий, обязан информировать меня, то есть директора, — сказал Дамблдор.

К этому большинство осталось равнодушно и потому охотно аплодировало. Тиффани прокомментировала, что ей и обычных уроков хватает и на дополнительные никаким калачом не заманишь.

Но Лео был солидарен с Рики:

— Ему бы ввести это правило в прошлом году.

— Они просто надеялись, что история с Долоховым закончилась, — предположил Рики.

— Оправдываешь гриффиндорскую мафию? – усмехнулся Лео.

А ведь и правда: Рики больше не испытывал к ним такой враждебности. Она ушла вместе с отторжением волшебного мира, которое за этот год сменилось полным, хоть и слегка ироничным, принятием. Он радовался, что скоро поедет домой; но радовался и тому, что потом вернется в «Хогвартс».

— А теперь перейдем к самой приятной для меня части награждения учеников, отличившихся в этом году. Я присуждаю:

— мистеру Артуру Уизли – за неукротимый исследовательский дух и смелость в принятии решений — 50 баллов.

Стол «Гриффиндора» взорвался аплодисментами, их поддержали и за другими столами. Уизли сидел как деревянный. «Отлично сказано. И как точно. Ну как не дать за это баллы», — усмехнулся Рики.

— мистеру Эдгару Боунсу – за настойчивое терпение и бескорыстную поддержку — 50 баллов.

«Поддерживал он своего брата, а терпел, выходит, нас», — рассудил Рики. Эди выглядел очень довольным и смущенным. Ему хлопали с меньшим энтузиазмом, «потому что дураков всегда больше», как объяснил это себе Рики. За столом «Гриффиндора» косились на Ники, сияющего от гордости.

— мистеру Ричарду Дейвису – за готовность поставить свой острый ум на службу интересам школы — 50 баллов.

«Когда только сам Дик научится себя ценить», — вздохнул Рики. Все колледжи, включая «Равенкло», не очень бурно отреагировали на награждение Дейвиса. Тот, в отличие от Артура и Эдгара, воспринял все спокойнее, очевидно догадавшись заранее, что подошла его очередь.

— мистеру Ричарду Макарони – за выдающиеся организаторские способности — 60 баллов.

«Вот это да! Он оценил мой вклад выше – и это глава гриффиндорской мафии», — Рики не знал, какое чувство сильнее – восторг или потрясение. Кроме членов Клуба, Ральфа и Ники, это, казалось, интересовало только «Слизерин». Но зато как!

— Все они являются достойными представителями, воплощающими лучшие качества своих колледжей, — объявил Дамблдор. Половина равенкловцев, несколько хуффульпуффцев и Филипс скисли.

Необходимость соблюдать солидность после этих слов удержала Рики от того, чтоб показать Френку Эйвери язык; впрочем, это все равно бы не достигло цели, так как Френк демонстративно уставился в собственную тарелку. Зато другие одноклассники приветствовали Рики. Генри от души хлопнул его по плечу, так что он едва не задохнулся.

— Интересно, — заметил Лео, — он сравнял наш счет с гриффиндорским. Что теперь будет?

Эльвира и Ники через два стола улыбались друг другу, что отнюдь не умиляло их колледжи, замершие в напряженном ожидании.

— Однако организовать команду – это еще не все. Важно следить за порядком. И в связи с этим я присуждаю:

мистеру Ральфу Джордану, за самоотверженность и мужество – 100 очков.

Тому, кто не знал гриффиндорцев, после этих слов могло показаться, что они сошли с ума.

— И мистеру Леопольдиусу Нигеллусу, за точный расчет в мыслях и действиях – 100 очков.

«Это честно, — подумал Рики. – Я только втягивал в неприятности, а Лео нас из этого вытащил. Может, получив сто баллов, он прекратит упрекать меня».

Настала очередь слизеринцев бесноваться от восторга.

Однако после этого всплеска радости наступило затишье. Тех, кто не дал себе труда посчитать, просветили, и теперь при равном счете слизеринцы и гриффиндорцы равно переживали за исход соревнования. Директор не спешил объявлять о присуждении кубка, и оставалась надежда, что в победители все же выделят сейчас кого‑то одного. А поскольку «Гриффиндор» всегда был фаворитом, Рики сильно опасался, что директор и в этот раз отличит колледж, который в свое время окончил сам. Другие колледжи–соперники остались далеко позади – «Хуффульпуфф» отставал на 140 баллов, «Равенкло» – и того больше.

— И наконец, — вдоволь насладясь паузой, заговорил справедливый директор, — прекрасно выходить победителем, но важно при этом знать меру. Поэтому, за умение находить наилучший выход из положения следовать ему, оставаясь в рамках школьных правил, без чего невозможна, конечно, наша школа… Простите за отступление, но согласитесь, оно было нелишне после всего вышесказанного. Ну так вот, я присуждаю 150 очков за такой положительный пример для всей школы – мисс Селене Олливандер.

Желтые флаги с черным барсуком появились раньше, чем у Рики отпала челюсть.

Какое‑то время он так и сидел неподвижно, как издалека улавливая торжествующие крики за столом «Хуффульпуффа». Затем медленно повернулся к Лео – тот был не менее потрясен, и далее – к Большому залу.

Столы как «Слизерина», так и «Гриффиндора» были окутаны скорбным безмолвием. А вот за соседним столом «Равенкло» бесчувственный Дик уже уплетал за обе щеки. Эдгар, который сидел спиной к слизеринцам и равенкловцам, размахивал руками над головой. «Все‑таки в нем слизеринского хватает». Напротив Селена, которую тормошили все, кому не лень, пребывала в блаженной нирване. При виде ее счастливого лица гнев Рики несколько улегся. Но Дамблдор, который сумел так удивить, ему однозначно разонравился.

— Ну и методы воспитания положительным примером! – возмутился Рики.

— А чего вы ждали?

К ним обращался ни кто иной, как завуч «Слизерина».

— Между прочим, я предупреждал Вас, Макарони, что нарушение правил не поощряется в этой школе. Надеюсь, сегодняшнее заставит Вас изменить Ваше неверное мнение на этот счет и исправиться.

Не дожидаясь ответа, он последовал к выходу из Большого зала, как черная кошка.

— Получил, Макарони? – злорадно поинтересовался Френк Эйвери.

— Да никогда не поверю, что он согласен с директором! – прошипел Рики. – Просто, раз уж так получилось, решил воспользоваться ситуацией для нравоучения.

Коль скоро иной радости не предвиделось, Рики вернулся к своей тарелке и объелся.

Конечно, после банкета он вместе со всеми поздравил Селену и поблагодарил за то, что она вызвала для них помощь – тем более, он забыл сделать это раньше. Однако когда Селена ушла, заявление Эди повергло его в шок и заставило подумать, что неожиданная честность – вещь опасная.

— Это абсолютно несправедливо, так что кончайте прикидываться, — заявил он.

— Что? – гриффиндорцы окаменели.

— Ты недоволен? – уточнил Лео.

— Доволен, но надо не так. В будущем году я постараюсь, чтоб было честно, — сказал Эди.

— И ради этого не грех нарушить несколько правил, — невинно предположил Рики.

— Запросто, — не моргнув глазом, выдал праведник.

— Но почему Дамблдор так с нами поступил? – потерянно спросил Ральф.

— А разве не ясно? – разыграл удивление Дик.

— Просвети, — вскинул брови Артур.

— Он сделал так для того, чтобы заставить «Гриффиндор» и «Слизерин» успокоиться. Элементарная логика.

Взгляды Дика и Лео скрестились.

— Сложно возразить, — оценил Лео.

Вещи были собраны, ученики прощались до конца лета.

— Да неужели я дождался такого счастья, что целое лето не увижу эту кошку! И она не будет меня будить и прыгать ко мне на кровать! – вздыхал Билл Кеттлборн.

— Нас снова ждет веселая поездка с Морганой? – спросил Лео у Генри.

— Вроде бы она привыкла к дороге. Когда Тиффани с ней возвращалась, говорит, кошка не доставила ей особых хлопот. Только я не знаю, что по мнению Тиффани есть особые хлопоты, — заявил Флинт.

Эльвира согласилась патрулировать коридоры в поезде.

Френк Эйвери никого не агитировал, и Рики подумал, что в этом году ему досталось как никогда за всю его жизнь: поражение в квиддиче, постоянные тренировки, взыскания одно за другим, а еще служба секретарем у Эльвиры – такое только врагу и пожелаешь.

Дора Нотт также оставила одноклассников в покое, переключившись на более интересный объект – свою кузину, которая до отъезда подняла скандал, обвинив соседок по комнате в краже брошки, пока не обнаружила ее в собственном носке на дна сундука.

Уже в поезде Рики вспомнил, что, наверное, следовало поблагодарить Марка Эйвери за то, что он не позволил Эльвире растерзать их. Но староста Эйвери всю дорогу по согласованию с Эльвирой, уклонявшейся от патрулирования коридоров в «Хогвартс – экспрессе» весь год, в пути заслуженно отдыхал в специальном вагоне, куда людям без особого значка разрешалось вторгаться в крайнем случае. Рики решил отблагодарить в письменной форме. «Вот разозлится Френк, когда узнает, что я пишу к ним в дом. Приедет же Поттер летом, так хоть сову у него попрошу, все польза».

Завязался разговор о планах на каникулы.

— Как обычно, поеду к отцу в Румынию, а потом к одному из дядюшек. Вот уж чего хватает, — сказал Артур.

— Я, скорее всего, останусь дома, почитаю, чтоб в школе было меньше учить, — задумал Лео.

— Буду наносить визиты родственникам, — предположил Эди.

— Я тоже постараюсь подготовиться к учебному году, — сказал Дик.

— А я – всего понемножку и еще телевизор, — объявил Рики.

— Интересно, Упивающиеся смертью будут охотиться за тобой? – спросил Эди.

— Надеюсь, что нет. И вообще, хотелось бы знать, что именно им от меня надо, — сказал Рики.

— Этого я никогда не мог понять, — сказал Артур. – Но все действительно только о тебе и говорят. Попытаюсь выяснить, что бы это значило, но ничего не обещаю. У моей бабули строгая позиция насчет того, что можно слушать детям, а что нет.

«Бедный дядюшка Гарри. Твой шпион повернулся против тебя», — подумал Рики.

Договорились переписываться, и Рики охотно согласился, надеясь, что сможет следить за событиями в волшебном мире даже вдали от него.

Распрощавшись со всеми, он вышел на платформу и почти подошел к барьеру, когда его окликнули.

Рики повернул голову. Ну конечно, Поттер и Люпин! Все никак не желают оставлять его в покое. Только бы домой с ним не потащились. Вполне могут настаивать на сопровождении, а родители же им еще спасибо скажут.

— Значит, отучился, — уточнил Гарри. Это было очевидно, и Рики не находил манеру крестного завязывать разговор интересной. Впрочем, он уже смирился, заранее понимая, что сердиться бесполезно, назойливый крестный все равно не отстанет.

Но, как оказалось, они ждали вовсе не его. Обменявшись любезностями, Рики, наконец, преодолел барьер и вышел на нормальную платформу.

Там его ожидал Пит.

Рики был так рад встрече, что моментально забыл про все магические чудеса, и думал только о том, что впереди два месяца общения и отдыха.

— Нам сказали, ты такого натворил в школе, — напомнил Пит. Рики возгордился.

— Да, было, — важно сообщил он. – А где папа с мамой?

— Папа в машине, а мама дома, ждет тебя. Миссис Дуглас приготовила тебе такой сюрприз, пальчики оближешь, — Пит воздел глаза к потолку.

«Это лучше, чем сюрприз в любимой школе», — подумал Рики.

Пит обнял его за плечи, и они вместе пошли к выходу.