Летний вечер близился к завершению. Предметы отбрасывали длинные тени, палящее весь бесконечный день солнце почти зашло, и с минуту на минуту должны были зажечься фонари. С улицы веяло мягкой прохладой, благодаря приоткрытому окну проникающей и в комнату, где легонько колыхались занавески. Часы показывали половину десятого. Всем, включая и шестнадцатилетнего Рики Макарони, вечернее время приносило облегчение после адской дневной жары. Только он этого облегчения, ввиду особых обстоятельств, почти не замечал.

«До чего же противно! Делить тело с тобой — не только величайшее несчастье для меня, но и позор! Ни один мой день не проходил так бесцельно, бездельник!».

Рики сидел за столом, временами поднося к глазам один из лежащих перед ним развернутых пергаментных листов. Некоторое время назад он вернулся в свою комнату с ужина, и, пожалуй, члены семьи уже не рассчитывали, что он спустится. Это как нельзя лучше устраивало парня, потому что в последнее время он в глубине души предпочитал ни с кем не общаться, и причина для этого была, по его мнению, существенной. Ибо беспристрастный и компетентный психиатр, не имеющий представления о магических метаморфозах сознания, назвал бы ее шизофренией. Но Рики‑то знал, что все значительно серьезнее. Он надеялся, что одной ядовитой репликой внутренний собеседник ограничится, но, похоже, того вдохновляла усталость юноши, и, выдержав короткую паузу, он зарядил свое:

«Тот, кто только и слоняется без дела, ест да болтает, никогда не станет сильным и могущественным. Мне даже противно, насколько жалкое зрелище этот твой летний отдых. Лучше бы ты вырос в тех же условиях, что и я».

«Для тебя‑то лучше, точно», — согласился Рики, в который раз останавливаясь глазами на первой строчке и смутно опознавая отдельные буквы. Он колебался, зажигать ли свет, но на самом деле понимал, что не очень‑то ему и хочется читать.

Ричард Макарони был несовершеннолетним колдуном, и потому обучался в британской магической школе «Хогвартс». И хотя для многих, заяви он такое, это было бы диагнозом, все же на самом деле Рики давно с этим свыкся. Кроме того, в конце прошедшего учебного года он снова угодил в передрягу, опасную для жизни — но так, опять же, случалось с ним каждый год с тех пор, как он попал в любимую школу. Необычным, таким образом, могло считаться только то, что Рики оказывается, был не совсем самим собой.

Двойник между тем завел старую песню о том, в окружении каких слабовольных и вызывающих презрительную жалость людей ему приходится жить. Рики зевнул, поскольку в своих критических оценках альтернативная сущность начала повторяться еще на прошлой неделе. Может, поначалу он и волновался за безопасность своих близких, но теперь парню нудные угрозы попросту надоели.

Стремительно темнело. Рики так и не взялся за последние письма. Собственно, ничего нового он бы не узнал. Друзья писали ему аккуратно. Почти каждый день он получал от них что‑нибудь. Как будто по заранее установленной очередности.

Этим летом Рики не раз ловил себя на том, что, прочитав целое письмо, совершенно не помнит его содержания. А читать вообще‑то было ни к чему — смысл угадывался между строк. Ведь он, Рики, являл для своих друзей замечательный, единственный в своем роде повод для беспокойства, и они стремились подбодрить его.

Рики угнетала эта забота, тем более очевидная, что такого, как в этом году, никогда не случалось до сих пор. Впервые в жизни, для разнообразия, он получил письмо от Ральфа Джордана, который каждое лето с тех пор, как они познакомились, ограничивался приветами в чужих посланиях. Но тут Ральф самолично взялся за перо и от души постарался, рассказывая о трудных обстоятельствах своего романа с Тиффани Флинт. Отцы влюбленных со школы недолюбливали друг друга и потому категорически не одобряли выбор своих детей; даже когда те были в школе, они приезжали, устраивали скандалы и всякие гадости. Однако, трагедии до сих пор не случилось, да никто и не ожидал ничего подобного: Тиффани характером походила на Джульетту, примерно как реальный учитель — на святого, Ральф тоже был нормальным парнем и мало уважал средневековые страсти. Зато воздвигнутые на его пути препоны неимоверно его раздражали, чем он не преминул подробно поделиться с Рики. «Родители воспользовались каникулами, чтоб капать на мозги нам обоим. Теперь ее братец пишет мне письма под диктовку и отсылает их под именем Рока Корнишона, это наш гриффиндорский ловец. Ему это не очень‑то нравится, я так понимаю, но это ничего. Хуже, что моя мама целиком и полностью на стороне папы, потому что мистер Флинт вроде бы когда‑то то ли сбросил ее с метлы, то ли врезался в ее подругу…».

Увлекательное повествование растянулось почти на две страницы. В конце Ральф делал патетический вывод о том, что надо крепиться, ибо настанут и лучшие времена.

«Для него может, и настанут», — усмехнулась альтернативная сущность, подразумевая тем самым, что Рики надеяться не на что.

«Как? Разве ты не обещал уже тысячу раз, что зажаришь всех моих друзей, если возьмешь верх? — притворился изумленным Рики — Ну и склероз, возраст все‑таки берет свое».

Уличенная в нелогичности темная субстанция по имени Волдеморт ничуть не была этим смущена, и продолжала свои аморальные сентенции в том же духе. Именно тогда у парня родилось подходящее прозвище для него. «Назойлик, не иначе», — решил Рики, и это подняло ему настроение на целых полчаса.

Обычно он не мог себя заставить писать ответы, хотя однажды все же не отвертелся: Волдеморт Волдемортом, но нельзя же не поздравить Эди с днем рождения!

Он был приглашен туда, разумеется, но не смог заставить себя ехать куда‑либо и показываться порядочным колдунам, не обреченным на болтуна в голове. Хорошо, что только ближайшие друзья оказались посвящены в тайну. Юноша не выдержал бы сейчас такой известности, от которой в свое время страдал Гарри Поттер. Но другие одноклассники Рики, из коих у него почти со всеми сложились прекрасные отношения, в большинстве своем ни о чем не подозревали. Он легко представлял выражение ужаса и отвращения на лицах многих из них, если им откроется, кто он и что с ним происходит. Но, как назло, недавно побывавший в его школе старший брат, желая его подбодрить, всячески подчеркивал, что школьные товарищи относятся к нему хорошо, а следовательно, Ричард Макарони еще не совсем пропащий человек. Например, невозможно было оспорить, что исключительно из любви к нему друзья и приятели устраивали для его брата экскурсии по школе и окрестностям, пока Рики предавался унынию в одиночестве.

— Разрекламировал ты меня, — попенял Пит после того, как они сошли с поезда на платформе 9 и 3/4. — Эта девушка, Бетси, требует, чтобы я выслал ей инструкцию по дрессировке. Потащила меня в багажный вагон, потому что у нее там были перья и на что записать. Хочет, чтоб бедное животное прыгало через веревочку.

— У нее разве котенок? — приподнял брови Рики. Он, конечно, последние дни перед отъездом выпал из школьной жизни, но не заметить, что у одноклассницы завелась новая живность — такого просто быть не могло. «Неужели из‑за Назойлика я вообще перестал замечать, что происходит в мире?» — ужаснулся он.

— Пока нет, — развеял его опасения Пит, — но она договорилась с той, у которой сиамская кошка. Желает сделать своего котенка исключительно воспитанным и не понимает, что обычно кошкам желания людей перманентно параллельны.

Пит много знал о животных, и теперь частенько использовал эти знания, не решаясь говорить с Рики прямо о том, что его беспокоило. Да уж, он прибегал к иносказанию, Рики это прекрасно понимал. Чаще всего это принимало форму его беседы с гостем, при которой Рики просто присутствовал. Гостя живо интересовало, чему Пит, как не обладающий магией маггл, учится, и вежливый Пит охотно делился своими познаниями.

— …Павлов произвел настоящую революцию в физиологических исследованиях, — говорил он, сидя за столом и копаясь в справочнике. — До него подопытные животные обычно погибали.

Рики помнил об этой закономерности; Лорд тоже начинал с кроликов, а потом начал и людей пытать и все такое прочее. Тогда он еще не понял, для чего Пит затеял этот разговор, но постепенно благая цель заботливого старшего брата прояснилась в сознании.

Поздний час, наконец, предоставил ему возможность оставить все дела на сегодня. Рики быстро разобрал постель, закрыл окно, оставив только форточку. Прохладная постель приятно успокаивала взвинченные нервы, но мозг все еще продолжал работать.

Почти все время с тех пор, как они с Питом вернулись из школы, Рики вел себя исключительно хорошо. Его самого это устраивало, хотя, пожалуй, наедине со своей семьей он не смог бы продержаться так бодро. Однако в доме находился гость, как раз тот, при котором Рики автоматически проявляя свои лучшие качества — его бывший староста.

Не так давно Рики довелось узнать, что Марк Эйвери является старшим — и пока самым достойным — внуком миссис Дуглас, экономки, которую он много лет никак не связывал с миром магии. Однако она оказалась самой настоящей ведьмой. Марк также узнал об этом недавно и специально вернулся в Англию. Родители Рики охотно пригласили его, так что он жил в доме уже вторую неделю.

Парень поморщился и бессознательно обмахнулся все еще зажатым в руке пергаментом. Про Марка Эйвери он вспомнил определенно зря. Невольно мысли Рики возвращались все к тому же разговору, который состоялся два дня назад.

Желание Пита побеседовать о физиологических экспериментах нашло поддержку. Марк, чья невеста только что закончила обучение на целителя, проявил живейший интерес к этому вопросу. Рики же не догадался вовремя уйти, и пришлось ему слушать.

— Павлов, оказывается, сам выработал в своей лаборатории этические нормы. Он утверждал, что больное и страдающее животное не может реагировать адекватно здоровому, — объяснял брат, а у Рики темнело в глазах, и от ударов собственного пульса в висках подступала тошнота.

Как ни драматична была ситуация, сложившаяся в голове у юноши, поначалу он банально запаниковал. Раньше таких ощущений не было. При одной мысли, что в человеке наличествует кровоток, или желчь вырабатывается, или пища переваривается, ему становилось дурно. Такое чувство, словно он мог разложить организм на составляющие, как будильник, а потом не сумел бы собрать обратно. Казалось, даже своими мыслями он нарушает собственную жизнедеятельность; разумеется, причиной этого нестерпимого отвращения были кровожадные воспоминания Волдеморта.

— Ну, это правильно, — согласился Марк. — На Востоке очень трепетно относятся к жизни. Магглы, правда, сейчас деградируют, как и везде, но колдуны так и носятся с всякими зверушками, которые прямо такие грациозные, да эстетичные! По–моему, это даже неразумно. Ну, так что?

Рики стало немного легче, когда разговор переключился на эстетику. С чувством благодарности к Марку он постарался как можно подробнее представить клумбы с цветочками…

— В его лабораториях при операциях соблюдалась стерильная чистота, — рассказывал тем временем Пит. — Павлов полагал, что только если после операции животное осталось здоровым, эксперимент удался.

«А не удалось, так и черт с ним, — одобрительно произнес Волдеморт. — Всегда можно начать с начала. Вот как я с тобой».

— А я всегда считал, что Павлов мучил подопытных собак, — зачем‑то возразил Рики.

— Вовсе нет. Напротив, он старался не нарушать жизнедеятельность организма даже во время опытов…

При слове «организм» младшему Макарони сделалось совсем дурно.

«Я знаю слишком много всяких анатомических подробностей. Не надо!» — но почему‑то Рики не мог заставить себя произнести это вслух.

— … и обеспечить по возможности долгую жизнь. Удивительно, что о нем закрепилось другое мнение…

Рики автоматически запомнил эту фразу, хотя в тот момент еще не понял, что она означает. А Пит продолжал разглагольствовать и отвечать на вопросы любознательного Эйвери. Его младший брат дорого бы дал за способность по желанию отключать слух.

— …Вероятно, у магглов много гениальных ученых, — с некоторым удивлением произнес Марк.

«Подумаешь, ученый! Настоящие гении всегда экспериментируют на себе», — с гордостью добавил Темный лорд, чего Рики уже не выдержал и без объяснений покинул комнату брата.

Ворочаясь в кровати, юноша пытался очистить голову, чтобы провалиться, наконец, в сон. Он уже осознал, Пит пытался убедить его, что у всякой вины есть границы. Что общее мнение не всегда совпадает с истиной. Но Рики никто не обвинял. Он сам себе казался строгим и беспощадным судьей.

Если бы Назойлик родился в средневековье, скорее всего, он сделал бы себе приличную карьеру и, если бы сумел благообразно подать свои садистические наклонности, может, даже был бы причислен к лику святых. Но с эпохой ему не повезло так же, как и с родителями: британская общественность двадцатого века однозначно определила его как тирана, неудавшегося диктатора и особо опасного преступника.

Однако обычно Рики старался думать об этом как можно меньше. Пятнадцать минут, проведенных вдали от научного разговора, значительно улучшили его самочувствие. Когда Рики вернулся, парни успели отойти от проблемы нравственности экспериментов над братьями меньшими, и были увлечены куда более банальным делом — разглядывали неприличные фотографии, позаимствованные у Сэма, лучшего друга Пита.

Фотографиями внезапно заинтересовался и Темный лорд. Этого никак нельзя было ожидать, исходя из того, что Рики знал о его жизни. Несомненно, Том Реддл и в нормальном‑то возрасте больше внимания уделял изучению черной магии, чем противоположному полу. А теперь ему должно было стукнуть около девяноста лет!

«Зачем тебе?» — удивился Рики, невольно вспоминая хихикающее привидение Плаксы Миртл и ее слова: «Надо же, какой старый пень, а безобразничает!».

«Дай посмотреть! — невозмутимо требовала окаянная нечисть. — Все равно я сейчас бездельничаю!».

Согласно сложившейся привычке, Рики, как правило, старался действовать ему наперекор. Но покинуть компанию повторно без всякой видимой причины ему было неудобно, тем более что Марк уже поманил его присесть рядом и предложил те картинки, которые он уже просмотрел.

Комментарии Волдеморта отличались разнообразием. Он довольно часто отпускал одобрительные либо критические замечания относительно достоинств фигуры той или иной модели, но при этом успевал каждый раз возмутиться, какими бесстыдными в наше время сделались магглы, раз снимают голых девушек, а значит, их давно следует приструнить. И разумеется, его методы как нельзя лучше годились для этой цели. Кроме того, Лорд нередко гадал, «как растолстеет вот эта к сорока годам», или мечтал, «вот бы ее повесить вверх ногами и надавать по заднице». Кажется, в этом темная сущность нашла себе сносное развлечение.

Тем сильнее захотелось юноше досадить Назойлику. Игнорируя его возмущение, Рики безотлагательно воспользовался призывом миссис Дуглас помочь в пересаживании домашних растений. Он полагал, что после поучительной лекции Лорда интерес к художественной эротике проснется в нем нескоро.

Теперь, помимо всякого мусора, в его голове нередко всплывало чье‑то мудрое изречение, процитированное когда‑то отцом: «В распоряжении Всевышнего два способа наказать нас: отказывая в том, чего мы желаем, и — предоставляя нам это». С Рики произошло второе, поскольку несколько лет он упорно добивался правды о себе. Правдой оказалось дополнительное, крайне нежелательное соседство с черным колдуном в собственной голове.

Собственно, черный колдун, непочтительно обозванный Назойликом, был не обыкновенный, а знаменитый и наводящий ужас на всю колдовскую общественность даже теперь, когда последняя война с ним осталась далеко в прошлом. Рики знал, почему, потому что все воспоминания Волдеморта стали ему доступны в тот момент, когда он понял, что заменил темную личность своей. Его сознание гнездилось в теле, которое от рождения принадлежало Темному лорду, кода‑то носившему простое имя «Том Реддл», о чем давно все забыли. Рики и не подозревал о таком до недавних пор. Наверное, он сам для многих воспринимался как тот же Лорд, но как‑то предпочитал думать немного по–другому.

Они и в самом деле были очень разными. Мировоззрение Темного лорда, вкратце, характеризовалось бескрайней манией величия. Невзирая на то, что они делили одну голову, юноша не читал его мыслей, и потому всех его планов не знал, но не сомневался в их потенциальной опасности. Борьба с Волдемортом, с того момента как он заявил о себе, прекращалась, пожалуй, только ночью, когда Рики спал, и видел нередко того же врага, претендующего на мировое господство как в прошлом, так в настоящем и будущем.

Наверное, одной из главных, заранее одержанных побед над зловредной сущностью было то, что Рики за годы своей жизни научился худо–бедно принимать Гарри Поттера. Однако же сам Рики не мог сдержать усмешки при мысли, какое странное чувство юмора у жизни, заставившей героя волшебного мира стать крестным отцом самого Волдеморта. Теперь, когда все стало ясно, Рики поражался, насколько у крестного здоровое сердце, однако. От школьных выходок юного Макарони только в первом классе у Поттера, знающего правду, вполне мог случиться удар. Однако целеустремленный герой верил во второй шанс, так же, как в свое время верил в это его наставник, директор Альбус Дамблдор. И, вспомнив все, Рики оставалось только благодарить свою счастливую звезду, которая избавила его от забот упомянутого директора, поскольку между ними все‑таки стоял дядя Гарри.

Помимо этой небольшой победы, Рики имел в распоряжении определенные средства, позволяющие ему противодействовать Волдеморту, так сказать, изнутри. Он помнил об обещании, которое взял с него шеф авроров в конце года. Как единственное лицо, располагающее абсолютным знанием всего, что лорд Волдеморт когда‑либо совершил, он был обязан передать все соответствующие сведения правосудию. Так что время от времени Рики приходилось извлекать из памяти разные нелицеприятные факты, например, что Волдеморт использовал змею в качестве разведчика. Что было тринадцать Упивающихся смертью, которые с согласия своего могущественного повелителя воспользовались даром бессмертия. Не в таких, конечно, масштабах, как их господин. А всевозможные черно–магические ритуалы и посвящения, пройденные Лордом в различных странах мира, не исключено, заинтересовали бы Пита в качестве пособия по мутациям, но Рики категорически не желал брату ничего такого показывать.

История, которую он писал, вызывала у него резкое ухудшение состояния, примерно такое, как когда брат рассказывал про Павлова. Временами парню казалось, что он вот–вот упадет в обморок. Сначала он старался заниматься этой писаниной именно в те периоды, когда настроение ни к черту не годилось, но скоро понял, что так он себя вконец доконает. Портить же себе редкие моменты сносного расположения духа Рики не стал бы ни ради какого Министерства магии.

Лучше всего у него работа шла тогда, когда столь желанные для авроров воспоминания приходили спонтанно. Он все равно никуда не мог от них деться, а потому садился и записывал. После этого становилось как‑то легче. Так что Рики, находясь почти все время дома, не расставался с блокнотом и ручкой, даже повесил их себе на шею.

— Им придется учесть это в деле! — пообещала его маме миссис Дуглас, наблюдая такую старательность.

Рики покорно кивал, стараясь не думать о предстоящем слушании в Отделе магического правопорядка.

Собственно, в том, что случилось после его дня рождения, он совершенно не был виноват, но в данных обстоятельствах это мало что решало. Волнение из‑за предстоящего слушания распространилось на всю семью, после того как небольшая коричневая сова с умными глазами в одно прекрасное утро влетело в столовую, где семейство мирно завтракало, и швырнула ему на колени пухлый конверт с эмблемой Министерства. Скрыть эту эпистолярную пошлость теперь не было никакой возможности, и парню ничего не оставалось, как зачитать вслух:

«Уважаемый мистер Макарони! Довожу до Вашего сведения, что слушание по Вашему делу откладывается на неопределенный срок. Как только Отдел магического правопорядка ознакомится со всеми материалами дела, Вы будете своевременно извещены о месте и времени проведения слушания. За любыми разъяснениями Вы или представляющие Вас совершеннолетние маги имеют право обращаться непосредственно в отдел магического правопорядка, возглавляемый в настоящее время сэром Эрнстом Макмилланом. До тех пор, пока не вынесено решение, Министерство магии считает возможным продолжение Вашего обучения в школе чародейства и волшебства «Хогвартс» без ограничений. Искренне Ваша, Матильда Блумсберри. Отдел неправомочного использования колдовства. Министерство магии».

К этому письму прилагалось еще одно, втрое длиннее. Рики никогда прежде не видел этого почерка и поначалу даже не понял, от кого оно, хотя мог бы догадаться.

— Это миссис Чайнсби прислала. Мама моего одноклассника, помните, она еще приходила к нам, когда купила мне змею? — объяснил он, надеясь, что уж это письмо читать не придется. Миссис Чайнсби была ведьмой, и потому могла знать и сообщить ему нечто такое, что обеспокоит его родителей, мало что знающих о магических законах. Но, увы, ничего особенного там не оказалось. После тривиальных приветствий аристократическая дама сочла нужным попенять ему.

«Не стану скрывать, Ричард, мне искренне жаль, что твое упрямство позволило тебе добиться тех результатов, от которых тебя тщательно и, на мой взгляд, совершенно верно оберегали», — писала Гвенделина Чайнсби.

«Надо же, как обтекаемо. Вот ни за что не назовет меня Темным лордом», — грустно усмехнулся Рики.

«Виктор мне рассказал о том, как вы поговорили», — продолжала она. Рики скуксился — это сложно было назвать разговором: Вик настаивал, как всегда, на своем, знать не хотел, почему Рики не желает сделать так, как он считает правильным, и Темный лорд в вопросах квиддичной чести был воспринят им как элемент несущественный.

Переживания миссис Чайнсби по поводу Лорда очень сильно отличались от того, как приняла этот факт семья Рики. Невзирая на, в целом, хорошее к нему отношение, Гвенда Чайнсби оставалась типичной представительницей магической общественности, которая даже слышать спокойно не могла о возвращении Темного лорда. Она и в самом деле интересовалась его самочувствием, но исключительно ради себя и своего ближайшего окружения. Но, подобно матери Лео Нигеллуса, лучшего друга Рики, она никогда бы не усыновила его, зная всю правду.

Разумеется, Назойлик создал ему дополнительные проблемы в и семье. Приемные родители Рики, от которых он в прошлом году усердно добивался правды, не могли не волноваться, ожидая его домой. Беседа с матерью состоялась вечером того дня, когда они с Питом и миссис Дуглас вернулись из «Хогвартса».

Люси Макарони вошла в его комнату без стука, поскольку он оставил дверь настежь открытой. Рики как раз сидел на кровати, уставившись в противоположную стену, вяло удивляясь, как это все вокруг осталось неизменным. Она придвинула для себя стул, и дальше говорить пришлось в основном ей.

— Арабелла предупреждала меня. Она, должно быть, знала, что будет хуже, — убивалась мама. — Но мне казалось, ты еще мал для того, чтобы столкнуться с кошмаром. Ведь для меня это все…

Рики знал, что должен как‑то успокоить ее, но не мог заставить себя даже пошевелиться. Ему было стыдно за свое равнодушие, и в то же время, казалось, позволь он себе чувствовать, и развалит все вокруг.

— Конечно, для тебя колдовство — это чушь собачья. Для всех нормальных людей так. Ты знаешь, — сказал он, — я ведь узнал правду до того, как мне вернули память.

— И что? — настороженно спросила мама.

— Надо признать, я даже не испугался. Но потом, почувствовать себя… ИМ — это совсем другое. И все же я верю, что ты делала так, как считала правильным. Возможно, так и было. Я сейчас не могу об этом судить. И не хочу быть жестоким по отношению к тебе, — закончил он и подался назад, облокачиваясь лбом о стену.

— Но ты никому ничего плохого не сделал! — тут Люси не выдержала и, спрятав лицо в ладонях, зарыдала. Рики словно окаменел. Он не мог бы сказать, как долго это продолжалось — минуту, пять или все полчаса. Вдруг он почувствовал, что особо тонкая струна внутри него натянулась, и это мучительно больно. Вспомнив кое‑что, Рики достал из кармана мятый платок; но он знал, что мама ждет вовсе не этого. Решившись мгновенно, словно прыгал в холодную воду, он наклонился к ней, потянул ее за руку.

— Я клянусь, — он заставил себя заглянуть в заплаканные глаза матери, — что ни старая память, ни Упивающиеся смертью не сумеют разрушить нашу семью.

Он принялся вытирать ей щеки платком, который мама вскоре забрала. Тогда Рики снова откинулся назад, и было такое ощущение, как будто это простое движение вконец его обессилило. Люси же постепенно успокаивалась.

— Для меня достаточно уже того, что ты вернулся домой нормальным после того, что с тобой случилось, — сказала она.

— Что значит — нормальным? — ему казалось, что, как ни погляди, а никакой нормальности ему теперь и не приснится.

— Ну, ты разговариваешь со мной, ты — это Рики, — объяснила мама.

— Значит, все эти годы ты боялась, что я в один прекрасный день превращусь в кого попало, — вовремя почувствовав, что это звучит, как обвинение, он прикусил язык. Однако маму это, казалось, не смутило.

— Не то, чтобы боялась, но такая вероятность существовала. Арабелла, пожалуй, знала тебя лучше, — продолжала Люси Макарони. — Помнишь, она так хотела тебе все рассказать перед смертью? Но Гарри, да и других, всегда смущало то, что для нее критерием порядочности человека было его отношение к кошкам.

Тут Рики не мог не улыбнуться.

— Очень, кстати, существенный критерий, — сказал он. Он совершенно искренне так считал.

— Не спорю, — согласилась она. — Я думаю, тебе стоит делать то же самое, что и до сих пор, тогда…

Все время, пока мама говорила, Назойлик не переставал отпускать в адрес ее советов ехидные замечания. Юноше ничего не оставалось, как кивать и утверждать, что он ничем другим заниматься и не собирался. Однако, когда она ушла, он так и не сказал ей главное, что с порога повергло его в шок. Как оказалось, у Рики существовала проблема посерьезнее, чем Волдеморт в голове, и даже важнее, чем дисциплинарное слушание. Через несколько дней он окончательно убедился, что так и есть. Наедине с собой Рики мог вообще никакой проблемы не замечать, но, стоило ему увидеть собственного отца или услышать его голос, как с ним происходило нечто совершенно невыносимое. Казалось, со дна души поднимается огромная волна ненависти, на расстоянии переходящая в холодное отчуждение.

Это было тем мучительнее, что для такого отношения не имелось абсолютно никаких причин. Рики помнил, каким мерзким по сути и высокомерным типом был родитель Тома Реддла. Однако, когда он спросил, не его ли, Волдеморта, ненависть проявляется таким образом, зловредная сущность лишь многозначительно хихикнула, повергнув Рики в состояние еще большего смятения и неустойчивости.

Такое положение дел было мучительно для Рики. Он, как никогда, нуждался в своем отце, но не мог к нему даже приблизиться. С недавних пор в нем поселился страх, что Лорд все же, пользуясь его приступами злости, которая всегда была сущностью Волдеморта, возьмет верх, и тогда он, Рики, потеряет контроль и причинит вред близкому человеку. К счастью, Диего Макарони, похоже, в чем‑то понимал состояние сына и не искал его компании.

Однако Диего Макарони, как и мама, тоже не мог оставить без внимания сына, которого постигло такое несчастье, как Назойлик. Для разговора он выбрал время, когда Рики, следуя совету брата, воскрешал особенно хорошие воспоминания своей нынешней жизни. Надо сказать, результата он достиг не самого радужного: упорно полезли мысли, что он ничего подобного вовсе не заслужил.

А ведь на самом деле, к нему хорошо относились не только люди. Рики даже полез в сундук, и как раз рассматривал медальон, поднятый для него со дна Средиземного моря эксцентричной старой русалкой по имени Барон. Холодный камень оттягивал руку, солнце играло в красивой загадочной резьбе, а владелец украшения кисло рассуждал о том, что скажет Барон, когда узнает про Назойлика, и сообщили ли ему об этом уже. «Скорее всего, нет, — логично заключил Рики, — ведь, кроме меня, некому было с ним разговаривать на языке русалок». Осознав тяжкое бремя того, что ему самому придется во всем признаться, Рики задумался о том, как бы он сам себя повел на месте своих друзей.

В комнату постучали. Он пригласил войти, и обернулся, чтобы поглядеть, кому он понадобился.

Его взгляд встретился с взглядом отца. Диего Макарони не пытался улыбаться и делать вид, что все хорошо, поэтому у его сына не было оснований для раздражения. Но странное чувство, которого он не понимал, вновь резко обозначилось в сознании Рики. он постарался избежать прямого взгляда на отца, который, впрочем, и не настаивал.

— Ищешь другие воспоминания? — спросил он, садясь напротив.

— Это подарок русалки, — невыразительно произнес Рики. — Возьмешь?

— Насовсем — нет, конечно, — ответил отец. — Это ведь твоя собственность.

Все время, пока Диего Макарони рассматривал камень на просвет, юноша пытался разобраться, что же именно заставляет его отдаляться от человека, которого он всю жизнь любил и которым восхищался. Но теперь в душе метались, попадая в фокус попеременно, лоскуты чувств, одно другого хуже. Одно из них было очень похоже на то, что, несомненно — испытывал Лорд — он никому не позволил бы чувствовать себя хорошо в своем присутствии, а в душе человека, сидящего напротив, не разворачивался ад, и это было предметом черной зависти. Остальные ощущения Рики предпочитал не изучать.

— Это кварц, — сказал, наконец, отец. — Потрясающее мастерство. Камень очень трудно поддается обработке.

— Как и я, — вырвалось у Рики.

Он отлично знал, что отец ни на что подобное не намекал.

— Это не имеет значения, — ответил Диего. Рики сжал кулаки, чувствуя, что в нем поднимается нечто темное и страшное.

— Я чувствую себя недостойным быть твоим сыном. Уходи, пожалуйста, — попросил он.

«Лучше скажи правду. В тебе клокочет такая ярость, что ты жаждешь разрезать его на куски кинжалом», — вкрадчиво заметил Волдеморт.

«Это лучше для тебя, а не для меня». Но, хотя Рики понимал это, все его состояние Лорд описал очень точно.

— Я верю в тебя, — сказал напоследок Диего Макарони, прежде чем закрыть за собой дверь.

Рики с усилием втянул в себя воздух. Враждебность, которую он старательно подавлял, вырвалась в том, что парень с размаху вдарил кулаком по подушке.

«Какой нехороший мальчик. После всего, что он для тебя сделал. Не вытравить дрянные задатки хорошим воспитанием», — в голове Рики раздались звуки, напоминающие порицающее цоканье языком.

«Я сам не понимаю, почему я так чувствую», — отмахнулся он, и только потом сообразил, что с зловредной нечистью свои переживания обсуждать, вообще‑то, не следует.

«Хочешь, объясню?».

Пока Рики колебался, Лорд не терял времени. Рики словно оцепенел, и тогда Назойлик начал услужливо показывать ему что‑то наподобие фильма. Эта способность знать его прошлое неприятно поразила Рики. «Тогда мы были одним», — не преминул пояснить Волдеморт. Но Рики уже проваливался в воспоминания.

…Он в доме Арабеллы. В воздухе витает ощущение скорой кончины, сама Арабелла подтвердила это. Рики ждет папу, с какой‑то детской верой в чудо. О, отец все исправит, он все может. И он приезжает. Но Арабелла умирает все равно.

В тот момент он, конечно, не осознавал ничего подобного, но теперь вдруг отчетливо понял, что да, это так! В волнении Рики вскочил с кровати и принялся ходить взад–вперед по комнате. Мистера Лапку это очень устраивало; он то и дело бросался ему на ноги из засады.

«Но это же чушь! — взорвался он. — Я не могу винить папу в смерти моей бабушки. Он тут совершенно ни при чем».

Лорд мягко, шелестящее захихикал.

«Мы с тобой и в этом похожи. Твой отец не сумел победить смерть, как и моя мать. А ведь ты вправе на него рассчитывать. Вот ты ему и не доверяешь, он же не в пустяковом деле тебя подвел. Ты, хоть и не видел бабку годами, был искренне к ней привязан».

«Как мой отец мог победить смерть? Это же невозможно для человека», — ответил Рики. Он тяжело дышал, как будто пробежал очень много часов.

«Но ты так ждал его. А когда он приехал, она почти тут же умерла. Тогда ты этого не сопоставил, но последовательность событий ведь была именно такой».

«Она хотела его увидеть. А потом больше ничего не хотела», — скорее себе заметил Рики.

«Ты трус! — припечатал Темный лорд. — Не хочешь смотреть в лицо своим настоящим чувствам».

«Я не пойду на поводу у такого, как ты!», — ответил Рики.

«Ты и я — одно целое. У нас одни и те же переживания».

«Вот уж нет! — ухватился Рики. — Тебя вряд ли когда‑нибудь волновала кончина близкого человека».

В горячке он придумал еще несколько критических возражений и ждал новой реплики, но ее не последовало. Однако Рики потребовалось время, чтобы осознать невероятную вещь: Волдеморт заткнулся.

«Вот отлично», — подумал Рики. Было так странно остаться в тишине собственных мыслей. Только теперь он научился ценить это, и то лишь потому, что даже без Волдеморта тишина даровалась ему нечасто.

Не было дня, чтобы за столом не поднималась тема дисциплинарного слушания, о котором так любезно предупредила мисс Блумсберри. Люси Макарони не скрывала своего разочарования по поводу того, что маги не могут помочь Рики восстановить душевное равновесие. Они оказались также не в состоянии удалить Лорда, и более того, как оказалось, собирались возложить ответственность за контроль над темной сущностью непосредственно на ее носителя.

— За каким чертом тогда нужна магия? — возмущалась она, и вновь обращалась к миссис Дуглас, у которой уже был опыт судимости по колдовским законам.

Как ни безответственно, но Рики переживаний матери по поводу предстоящего слушания в Министерстве магии не разделял. Разумеется, для всех людей, желающих ему добра — в том числе, как ни странно, и для дражайшего крестного отца тоже — имели значение всякие законодательные заморочки. Рики же оставался равнодушным. Да, его в самом деле могли исключить из школы, и в этом случае его перспективы на будущее, предположительно, резко портились. Проблема была в том, что он не представлял себе никакого будущего, ибо по горло застрял в прошлом. Какое значение имело какое‑то несчастное слушание в сравнении с кошмаром, который разверзся внутри него. Кошмар, ко всему прочему, обладал противным зловещим голосом, и неустанно изрекал всякие прогнозы, от которых сам храбрейший Гарри Поттер полез бы на стенку.

«Знаешь, в чем твоя слабость? Ты избалован, — объявил Темный лорд, когда на второй день за обедом Рики попросил, чтобы к завтраку были апельсины. — Ты неспособен к терпеливому ожиданию, таких вот сиюминутных удовольствий у тебя больше, чем великих целей».

Рики прогнал назойливую картину, где бледный Волдеморт, одетый по–охотничьи и с винтовкой, залег в засаде в болоте и валяется так годами, рассчитывая, вдруг да мимо когда‑нибудь пройдет достопочтенный Альбус Дамблдор.

«И что теперь, апельсины не есть?» — усмехнулся он.

«Как ты примитивен, — зашипел в ответ зловещий голос. — Таким, как ты, не перевернуть мироздание грандиозными замыслами…».

«Отвали! Нет у меня грандиозных замыслов, — рассердился Рики, — и я не стану переворачивать мироздание. Пусть стоит».

«И я о том же», — продолжал ворчать Темный лорд, а поскольку его никогда не волновало, согласен юноша его слушать или нет, принялся излагать свою точку зрения на то, как надлежит достигать величия. Мог бы и не стараться — весь его жизненный путь и без того был у Рики как на ладони.

«Ты щадишь себя и всех вокруг, и за это поплатишься», — обещал Волдеморт, и хотя Рики был принципиально с ним не согласен, рассуждения Лорда вызывали в нем смятение духа, и оттого так сразу у него не находилось логичных возражений.

Пит, которому он пожаловался, не находил в этом ничего страшного и посоветовал вообще не вступать в дискуссии. По его мнению, это была пустая трата энергии.

— Ты видел сектантов, которые ходят по улицам с брошюрками? — сказал он. — Если ты с ними заговоришь, потом будет очень трудно отвязаться. Также с твоим болтуном — чем меньше времени и внимания ты ему уделяешь, тем лучше.

Лорд очень обиделся. Хотя Рики давно высказал ему, что считает его команду Упивающихся смертью чем‑то вроде радикальной секты, состоящей сплошь из редкого сорта придурков, не способных разглядеть своей же пользы и себя не уважающих, Назойлик даже в своем маловыгодном положении продолжал гордиться их преданностью.

Совет брата показался парню стоящим, хотя бы потому, что он сам не хотел уделять внимание вредоносной сущности. И Рики старался. Он не уклонялся от компании, не далее как сегодня перед ужином они втроем, вместе с Марком, играли в лото. Волдеморт и тут пытался вклиниться — но парень от него отмахивался, как от назойливого собеседника.

Тем более, Назойлик завел свою старую пластинку, а ребята обычно рассказывали вещи куда более приятные, и, как правило, Рики еще не известные. С Марком, например, прошедшим вечером было очень интересно: он рассказывал о Китае, о своей работе и всякого рода курьезных случаях, происходящих с ним.

— Между прочим, на Востоке знать не хотят нашей вседозволенности и распущенности, — говорил он одобрительно. — Если ты, к примеру, одет чуть не так, как положено по трафарету, с тобой иметь дела, скорее всего, никто не станет. Орать там вообще не принято, это ужасная невоспитанность. И все время все улыбаются — вот уж к этому я до сих пор не привык!

Рики согласился — в самом деле, у бывшего слизеринского старосты не было предрасположенности к такому поведению. Да его и не поняли бы, насколько Рики знал родной колледж и школу вообще, там уважалась чисто британская сдержанность. Скажем, если бы профессор Снейп или профессор МакГонагол, прославившиеся суровым обращением с учениками, вздумали учиться манерам у китайцев, это восприняли бы как конец света. С другой стороны, директор Дамблдор не стеснялся улыбаться — ну так его и считали чудаковатым. Впрочем, получив доступ к памяти Волдеморта, Рики открыл для себя иной взгляд на этого уважаемого и влиятельного колдуна.

…Ворочаясь, юноша пытался очистить сознание, чтобы не осталось мельтешащих мыслей. Днем он боролся с ними по–своему. В эти прошедшие дни каникул у Рики появилась тайна; если бы кто‑нибудь узнал о ней, то не обнаружил бы в его действиях ничего необычного. Ведь его мозг был перегружен образами, которые не давали покоя.

И тогда в один прекрасный момент он вспомнил о карандаше и пустом листе. Рисование было привычным способом выразить эмоции, он с детства привык делать так, и теперь, когда ему стало плохо, решил вновь прибегнуть к испытанному средству. Тем самым, как Рики вскорости понял, он применил еще один способ вариться в кошмарах прошлой жизни и вызывать саркастические реплики Назойлика.

«Ну разе так выглядит брюхо гоблина, — шипел тот, — вспомни хотя бы эту чертову картину, как там… «Урок анатомии»!».

Немного утешало только то, что рисунки Назойлику никогда не нравились, а порой и бесили его, поскольку казались темной сущности бесполезным, детский времяпровождением. На самом деле юноше они приносили пользу. Часто, если фрагменты прошлого, помноженные на комментарии Лорда, пытались завладеть им, Рики доставал альбом и изображал, что мог, тем самым как будто вынося их вне себя. Когда он рисовал, становилось легче, но конечный результат неизменно вызывал у парня глубокое отвращение. Сюжеты его картин заинтересовали бы любого ученого, пишущего учебники по защите от темной магии, но ему было не до просвещения последующих поколений. Абстрактные, мучительные переживания, клубящиеся в голове, будучи выхвачены из потока сознания и перенесены на альбомный лист, обретали пугающую конкретику. Случалось, это помогало записать еще несколько фактов, интересующих, возможно, авроров, после чего юноша скрупулезно разрывал нарисованное на мелкие кусочки. Обрывки он предпочел бы сжигать, но это насторожило бы заботливо следящих за ним родственников, и приходилось довольствоваться пошлым мусорным ведром на кухне. Впрочем, Рики не раз раздраженно заявлял Назойлику, что именно там их место, и сожалел, что не может поступить так же с документом, удостоверяющим рождение некоего Тома Марволо Реддла, субъекта бесполезного и ничем не примечательного. А поскольку это слишком злило бессильного Лорда, тот жаждал отплатить обидчику, и елейно интересовался, не имеет ли Рики в виду, что было бы для близких и дорогих родственников Рики лучше, если б не родился он. В общем, оба боролись под девизом: «Я уже есть, и с этим ничего не поделаешь».

Незаметно для себя, Рики достиг явного улучшения в технике рисования, особенно в детализации. Диего Макарони, возможно, гордился бы им, но теперь сына это не радовало. И то, что он подражает отцу, следуя по проторенному пути борьбы с собой, а ведь путь этот был тоже предложен Диего, побуждало Рики злиться на него еще больше.

Другие ближайшие взрослые, которых он всегда уважал, теперь тоже действовали ему на нервы. Миссис Дуглас, например, до дня рождения была последней женщиной на земле, которую он назвал бы ведьмой. Как бы ни старался Рики теперь убедить себя в том, что она не виновата в сложившихся обстоятельствах, и воспользовалась ими наилучшим образом, и вообще она хороший человек, но ему слишком уж хотелось злиться на всех. Миссис Дуглас ведь была, несомненно, шпионкой, которую приставил к нему Поттер, она сама так сказала. Поэтому Рики из вредности и из принципа не хотел предоставлять ей материал на себя.

А она, в отличие от отца, постоянно набивалась ему в компанию. Экономка заглядывала под разными предлогами в комнату, правда, не чаще трех раз в день, но в самые неподходящие моменты, например, когда он рисовал. Она, конечно, уходила, когда он просил оставить его в покое. Но, кажется, эту пожилую женщину неопределенность ситуации угнетала больше, чем всех остальных. И вот вчера она прямо спросила, что он намерен делать.

— Я, пожалуй, навещу на днях Даниэлу, — вяло произнес Рики, хотя внутри у него все сжималось при одной мысли, что этот разговор неизбежен. Ему предстояло основательное объяснение, и ведь Дан, зная, что он колдун, пока не знала главного. Было бы нечестно доверить рассказ о Назойлике кому‑то другому, но Дан и Волдеморт в его сознании были настолько несовместимыми сущностями, что Рики даже придумать не мог, как это будет звучать и выглядеть. — Она позвонит, когда вернется от своей бабушки или откуда‑то там, так сказал Пит.

— Об этом надо предупредить мистера Поттера, — засуетилась миссис Дуглас.

— Зачем? — ворчливо осведомился Рики. — Что, я теперь шагу без него не сделаю?

— Не сделаешь! — категорично отрезала миссис Дуглас. — Ты разве не заметил, что этим летом все вы до сих пор никуда не выходили?

Рики нахмурился. На самом деле он, разумеется, заметил это, но даже не подумал, что ограничение исходит откуда‑то извне. У него просто не возникало желания появляться на людях, и парень полагал, что тактичные родственники просто решили его не беспокоить. Он напрочь забыл, что не только у него возникли проблемы, но и он (то есть его Назойлик) создает их довольно обширному кругу за пределами своей семьи и друзей.

— Ты не представляешь, чего стоило организовать здесь охрану! Половина авроров не догадывается, по какой причине их заставляют тут торчать — это их слова, — сказала экономка. — Даже мой внук сидит в доме безвылазно.

— А кто свяжется с моим крестным отцом? — рассуждая вслух, произнес Рики.

— Я могу, — вызвалась миссис Дуглас.

— Вы меня очень выручите. Мне необходимо встретиться с Дан, — попросил Рики.

Миссис Дуглас одобрительно кивнула.

— Думаю, да. Эта девочка всегда хорошо на тебя влияла, — согласилась она.

Она ушла, оставив воспитанника в задумчивости. Он не сомневался, миссис Дуглас добьется разрешения от Поттера и от кого угодно. Но Рики заметил, что о том, чтоб он встретился с крестным отцом сам, и речи не зашло.

Тема отношений с крестным всегда была непростой, а теперь сделалась и вовсе слишком сложной для того, чтоб размышлять об этом на сон грядущий. Приехавший на другой день после возвращения мальчиков из школы мистер Поттер крестнику не показался. Оно и понятно — во время экспертизы Рики сам признался, что Волдеморт видит и слышит, читает и воспринимает все то же, что и его носитель. Парня это, в принципе, устраивало, потому как дядя Гарри обычно раздражал его до невозможности, и в его присутствии возрастал риск появления негативных эмоций, а следовательно, и победы Волдеморта.

Но иной раз Рики даже хотелось встретиться с крестным. По–человечески он сочувствовал ему. Он не сомневался, что для Поттера все, что случилось с ним — страшный удар. Герой волшебного мира и его команда всеми силами старались предотвратить возвращение Волдеморта. Они очень старались, чтобы Рики рос, как самый обычный ребенок, почти преуспели в этом, и едва не потерпели крах, когда толпа сбежавших из тюрьмы Упивающихся смертью добралась таки до своего господина, заключенного в теле шестнадцатилетнего юноши. И теперь тем, кто владел его тайной и тем не менее позволил ему жить, как обычному человеку, предстояло оправдываться, в лучшем случае, перед министром магии, в худшем — перед всей колдовской общественностью.

Но сам Рики был расстроен тем, что узнал о себе, разумеется, куда больше, чем самый заботливый крестный отец. То есть так юноша сам считал. К нему приходило все больше воспоминаний о Томе Реддле, и так часто, что не оставалось времени разобраться в собственных переживаниях.

«Если бы только можно было препарировать разум, как биолог — всякие клетки», — нередко думал он, слушая всякие научные факты от брата или по телевизору.

Но в глубине души он знал, что, даже если бы это было возможно, он все равно не стал бы себя препарировать, причем не только потому, что это наверняка было бы больно. На самом деле, Рики боялся делать это потому, что в нем находился Волдеморт. Внутри крепло убеждение, что, попытайся он довести даже в мыслях своих до конца ту же ситуацию с отцом, темная сущность сумеет вклиниться в его мыслительные процессы и исказить в сознании все, что с ним происходит. Но одного у него не мог отнять никакой Лорд: рано или поздно каждую ночь Рики отключался, забываясь тяжелым, мучительным сном, после которого к нему, тем не менее, возвращались силы для борьбы за свое Я.

О том, что Дан вернулась из школы и ждет визита Рики в любое время, но как можно скорее, Пит объявил в одно прекрасное утро. Как оказалось, она позвонила вечером, и Рики, может быть, даже слышал этот звонок, пока пытался заснуть.

— Ты вчера рано ушел, и я не стал звать тебя к телефону, — сказал брат.

— Как у нее дела? — поинтересовался Рики, напрягаясь, как будто ему предстояло пережить испытание Тремагического Турнира, с троллем подраться или что‑то вроде того. Даже не учитывая Назойлика, он теперь чувствовал себя раздвоенным. Одна его часть искренне стремилась к общению с Даниэлой, другая боялась этого, как огня, тяготилась ее предполагаемой заботой и предпочитала держаться подальше ото всех.

Разумеется, подруга детства ничего особенного по поводу своих дел Питу не сказала, откуда следовало, что поживает она превосходно, уж во всяком случае, лучше, чем Рики. Миссис Дуглас немедленно связалась с дядюшкой Гарри через особенно сигнальное зеркальце. Проходя мимо кухни, Рики слышал, как она возмущается и обзывает Поттера тюремщиком.

«Как было здорово, — с грустью вздохнул Рики, — считать дядю Гарри просто занудой и придурком». Теперь, когда истинное положение вещей открылось крестнику знаменитого Гарри Поттера, и нетрудно было догадаться, сколько сложностей создал он крестному отцу, он не мог не быть благодарен. Так же, как не мог не тяготиться этой благодарностью.

Усилиями заботливых домочадцев, уже на следующий день юноша отправился к Даниэле. Поговорив с братом, он решил, что будет лучше, если он пойдет один. Рики храбрился и согласно кивал, когда Пит предположил, что делиться его тайной — его святое право. Но на самом деле слизеринец с удовольствием подарил бы это право кому‑нибудь.

«Хочу посмотреть на эту магглу, — шипел в голове Назойлик. — Хотя бы смогу представить, как разорву ее на куски».

Рики передернуло от угроз, но не потому, что он испугался. Как вынужден был он отказаться от другой девушки, так не хотел он приближаться к Дан, деля тело с этой мутационной мерзостью.

Он отправился в гости примерно в полдень, один, хотя можно было не сомневаться, что рядом — надежная охрана. Должно быть, небеса услышали его молитвы, потому что отсрочка трудного разговора пришла с неожиданной стороны. Швейцар в подъезде сказал, что у Даниэлы никого нет дома.

— Девушка ушла гулять с собакой, — добавил он. — Но уже скоро должна вернуться, они минут двадцать как вышли.

— Ну, тогда я, пожалуй, подожду ее на скамейке, — решил Рики.

Возвращаться домой не хотелось, и несмотря на то, что та скамейка, откуда лучше всего просматривался подъезд Дан, находилась на солнцепеке, Рики присел, не удосуживаясь смахнуть пыль.

Во дворе он находился не один. Из фургона выгружали мебель. Похоже, кто‑то переехал. И еще како‑то парень лет двадцати околачивался тут же. Заметив взгляд Рики, он направился к нему.

Юноша тотчас отвернулся, без особого интереса разглядывая фиолетовый диван, который заносили в подъезд три грузчика. «Копошатся эти магглы, совсем как в муравейнике, — отметил Назойлик. — Всегда восхищался чистокровными колдунами. Им и в голову не приходило, что можно переставлять вещи самостоятельно».

«Потому их в конце концов и победили», — парировал Рики.

— Проблемы, парень? — полюбопытствовал

Рики поморщился; ему только того и не хватало, чтоб каждый встречный догадывался о том, что у него проблемы.

— Нет, — ответил он равнодушно.

«Правильно, — похвалил Волдеморт. — Я таких доброжелателей всегда ставил на место».

— Да брось, я же вижу, — чуткий тип обогнул Рики и остановился точно напротив него. — Если хреново, не надо ждать, когда тебя это вконец достанет.

«Точно. Надо пойти и оторвать голову кому‑нибудь вроде этого нахального маггла», — посоветовал Лорд.

— Есть средство решить любую проблему, — продолжал тип, — уж я‑то знаю!

С этими словами он полез в карман. Рики, абсолютно не верящий, что случайный собеседник может ему помочь, все же следил за его действиями с невольным интересом.

«А если бы он знал, в чем твоя проблема, то вызвал бы для тебя психиатров, вот и вся помощь!» — глумился Темный лорд.

Между тем тип, не переставая шарить по карманам, присел рядом. Что‑то в этом было такое, неприятное Рики, и подозрительное, но тут Лорд разразился потоком брани, требуя, чтоб рядом с ним не садился кто попало, и это заставило юношу подавить в себе сходное недовольство. А источник недовольства, между тем, обнаружил то, что искал.

— Не хочешь попробовать? — спросил парень, протягивая Рики маленький пакетик с порошком.

В одну секунду в памяти Рики всплыли все репортажи, разговоры и предостережения, виденные и слышанные им с детства и до сих пор. И, хотя их было немного, и прежде Рики никогда с этим не сталкивался, он знал, разумеется, что это такое.

«Что это ты собрался делать?» — осведомился Волдеморт с той приподнятостью, которая означала гнев.

Рики колебался. Он не сразу сообразил, чем ему может помочь белый порошок, и потом, его ведь предупреждали о последствиях приема наркотиков. Он тупо таращился на руку с пакетиком перед глазами.

«Парень, ты не понял, чье тело тебе выпала честь занимать? — зашипел Волдеморт. — Я не позволю тебе меня уничтожить ни этим, ни каким другим способом! Помни, дурь поразит твое сознание, но не мое!».

Однако, это почему‑то сильно взволновало Лорда. Рики хотел протянуть руку, и в ответ на эту попытку внутри головы в очередной раз громыхнуло, как будто от взрыва.

«Я добивался величия, несмотря на то, что жизнь не уготовила для меня ничего, кроме такой вот маггловской мерзости. Как ты смеешь? Лучше бы подумал об этих… о своих родителях! Тебе никто не говорил, что эти вещества вызывают привыкание, и разрушают тело и мозг — мой непревзойденный высокосортный мозг!!!».

Рики не обратил на это утверждение никакого внимания — он помнил, что Лорд если и помрет, то точно не от скромности.

— Ничего опасного, ты же пробовал курить? — полуутвердительно спросил тип. — Так это то же самое. Ничего опасного, — повторил он. — Ну так что, берешь или нет? — произнес парень, проявляя нетерпение.

«Если ты возьмешь, можешь ставить крест на своей жизни. Забудь о свих жалких радостях, о культурном времяпровождении, как тебя учили, о… о девочках! Совсем не вредно тебе это понять!» — надрывался Лорд.

Но Рики понимал все больше только одно — стоило обкуриться вусмерть, чтоб сбежать от этого голоса, мысленно расчленяющего каждого, кто попадал в его поле зрения. «А что, сколько это будет стоить? — подумалось ему. — Говорят, вначале и просто так дают. Может, я даже кайф получу».

«Нет, я тебе не позволю, — голос напирал изнутри. — Ты, придурок малолетний, знаешь, какого труда мне стоило обрести могущество, выучиться! И все это — псу под хвост?».

Рики попытался двинуться, но у него ничего не вышло: Волдеморт, не в силах оказать влияние на него выбор, все же сумел парализовать его тело. Поняв это, Рики ощутил, как нарастает паника, но при этом отчетливо осознавал, что мимика его не поменялась, и скорее всего он вообще выглядит, как истукан. Парень напротив, не отрываясь, смотрел на Рики, и выражение его лица становилось все более подозрительным.

«А что, это выход, — подумал Рики, — если ничто магическое не справилось с Волдемортом, может быть, я не должен думать о себе. Дядя Гарри позволил бы убить себя, — осенило его, — он — настоящий герой». Ему вспомнилось, как Волдеморт пытался вселиться в крестного, когда тому было столько же лет, сколько сейчас Рики. Холодный пол Министерства магии, где Макарони ни разу не был, сейчас казался ему более реальным, чем горячий летний воздух вокруг и собственная майка, прилипающая к телу от пота.

Лорд пребывал в ужасе, таком, что даже Рики мог его почувствовать, и «вопил»: «Не смей травить меня этой дрянью! Я рожден для великих дел, нет никого на свете, подобного мне, а ты, мелкий пакостник… — задыхался Лорд. — Никогда мои сторонники не видели меня даже пьяным. Тьфу! Я не буду валяться под забором! Не буду!! Не буду!!!» — рычал Темный лорд, и мир Рики замыкался вокруг него в какую‑то черную бездну, похожую на яйцо. Он уже не мог не только шевельнуться, но и чувствовать, что происходит вокруг, слушать, видеть. Под кожей нарастало противное жгучее и щекочущее ощущение, которое его разум опознал сразу — оно означало смерть.

Лорд вытеснял его. «Неужели все кончено?» — вопрошал Рики, но черная пустота не могла ответить.

— А ну убери эту гадость!!!

Внезапно все желание сделать Лорду наперекор съежилось, сделалось таким мелким и ничего не значащим. Яркая вспышка обожгла его изнутри и как будто очистила. В его душе в полную силу заговорил другой голос — тот, который он только что услышал, и он едва не задохнулся от стыда. Если бы любой из друзей застал его за попыткой попробовать дурь, ему было бы неприятно, но потерять лицо в глазах Даниэлы всего лишь затем, чтоб досадить Волдеморту, казалось Рики непомерно высокой ценой. Мало того, что в нем сидит маньяк, который, кстати, даже назвал его придурком, и заслуженно, так еще и он сам едва не сделал первый шаг к тому, чтоб себя угробить. Но тут, вдобавок, пришла Дан.

Мир вокруг принял прежние очертания, и первым делом все пространство вокруг заполнилось оглушительным собачьим лаем. Должно быть, Мистер Франкенштейн, пусть и прекрасно воспитанный, не мог остаться безучастным к волнению своей хозяйки, которая орала на «доброжелателя», вообще не делая при этом пауз.

— Да брось ты. Он, по–моему, и так уже… того, — но все же случайный знакомый Рики слез со скамейки и не спеша, временами оглядываясь, отправился в противоположный конец двора.

— Стоило бы позвать полицию, — пробормотала девушка и извлекла из чехла на поясе мобильник, но тот, как будто ее мысли передались ему на расстоянии, так припустил, что только пятки засверкали. Рики с невыразимым чувством минувшей опасности проводил его глазами.

После этого Дан развернулась к нему. Он ждал, с почтительным страхом, как если бы подруга детства была строгой учительницей, а он не выполнил домашнего задания, когда их глаза встретятся. Рики давно не видел ее. Дан, возможно, стала выше, и успела загореть, учитывая, что весной, когда он видел ее последний раз, она не казалась настолько смуглой. Тогда она еще ничего не знала о том, как ей не повезло с самым долгосрочным знакомством из начальной школы.

Но тут пес признал его и бросился в объятия. Да, Мистер Франкенштейн быстро разрушил зрительный контакт, требуя внимания и для себя. Пес бросился обнюхивать Рики, а он рассеянно провел рукой по шерсти, не решаясь улыбнуться его хозяйке. Тогда, специально, чтоб оттянуть объяснение, Рики принялся гладить его. Он и в самом деле был очень привязан к этой собаке, и в результате Мистер Франкенштейн облизал ему все лицо. Но вскоре Дан, решив, что хватит, отозвала своего питомца и велела ему «сидеть».

Несколько мгновений она смотрела на старого друга, решая, как отреагировать после произошедшего. Если бы ей вздумалось орать и на него, Рики бы не удивился.

— Итак, Рики.

Дан наклонилась к нему. Вся ее поза ожидания свидетельствовала, что его очередь говорить. Но Рики не мог решить, с чего начать, и ему оставалось только глупо хлопать глазами.

— Ты ведь ко мне пришел, надеюсь, а не к этому типу? — добавила она.

Строгие нотки в ее голосе подействовали на парня отрезвляюще.

— Мне нужно много рассказать тебе, — пробормотал Рики. Но окончательно он пришел в себя, лишь оказавшись у нее в комнате, где Дан поставила перед ним чашку чая на низенький японский столик.

— Ты уже знаешь, что я — колдун, — начал он, собираясь с мыслями, которые почему‑то не желали упорядочиваться.

— Пит рассказал мне, — подтвердила Дан.

— Но ты еще не знаешь главного, — с сожалением произнес Рики. — Я ведь не простой колдун.

— Да. Обычно быть колдуном так просто и банально, — без тени улыбки кивнула Даниэла. — Но ты и тут отличился.

Ее едва уловимый сарказм сильно подействовал на него. До того момента Рики был убежден, что больше ни под какими пытками не станет отвечать на вопросы о том вечере, когда получил обратно старую память. Что даже вспоминать об этом не захочет никогда.

Спрашивать его никто не стал. Дан просто сидела напротив и смотрела на него, вопросительно вскинув брови. Рики хотелось даже наорать на нее, потому что он знал, что с такими вещами не следует шутить. И он взорвался.

Впоследствии Рики не мог припомнить всего сказанного, ибо речь его лилась потоком. О черно–магических ритуалах он, правда, сообщил только то, что они существуют, и являются наказуемым деянием с точки зрения магических законов.

— То есть колдуны и ведьмы, это, вообще‑то не такая уж редкость, они даже создали свою бюрократию, — с его точки зрения, этот аргумент должен был убедить Дан в достаточном количестве магического населения. — Во мне же необычно то, что я… живу вторую жизнь. Я родился почти сто лет назад.

Удивить Дан оказалось не так легко, она лишь приподняла брови и кивнула, предлагая продолжать. Рики преодолел искушение потянуть время, излагая безрадостные подробности детства Тома Реддла–младшего. Его жизнеописание и роль в магической истории он, как мог, тоже смазал, а когда Дан предложила принести еще чаю, вдруг обнаружил, что разглагольствует уже почти два часа. Но сократить рассказ как‑то не получалось. Рики с большим трудом переключился на то, что было его собственной жизнью. Признание, что это он, не контролируя себя, заставил лопнуть ее резинку на своем одиннадцатом дне рождения, подруга приняла снисходительно.

— В глубине души я всегда знала, что это каким‑то образом устроил ты, — сказала она. — Уж слишком явно тебе этого хотелось. Но ты больше так не делал, когда попал в этот «Хогвартс». Тебя научили контролировать себя?

Рассказ о школьных приключениях и друзьях, о совах, которые носят почту, гоблинах, стерегущих золото в подземельях волшебного банка, о том, как вначале не нравились ему магические порядки, и как он привыкал к ним, так вот, этот рассказ грозил растянуться в бесконечность. Так бы и вышло, если бы Даниэла не комментировала, как теперь меняется ее отношение к событиям, в которых она участвовала, не зная всего этого. И Рики старался упоминать побольше именно таких событий. Проклятие, которое он перехватил, заслонив ее собой однажды на рыбалке; сливочное пиво, не продающееся в обычным магазинах, которым он угощал ее; пришлось даже расколоться, что по электронной почте связь с ней поддерживал не он, а Питер.

Даниэла с неослабевающим вниманием выслушала, что происходило с ним на четвертом курсе, и почему везде, где он проживал некоторое время, появлялись необъяснимые небесные вспышки.

— Так это в самом деле были инопланетяне? — поразилась она. Казалось, еще немного, и подруга не выдержит, покрутит пальцем у виска. Но Рики знал Дан — на самом деле она была из немногих неиспорченных рационализмом людей, способных поверить в такие вещи.

— Самые настоящие, — кивнул он гордо. — Между прочим, Лорд вообще плохо представлял, что они такое. Но, поскольку они просили помощи, посчитал, что сможет легко сделать их зависимыми и использовать в своих целях. Я не рискну прогнозировать, что бы у него на самом деле получилось.

— Но ты проявил с ними себя с лучшей стороны, — сказала Дан.

— Еще бы! Я весь год чертил, как проклятый, эти звездные карты. Наверное, я и в самом деле проклятый, — вдруг сник Рики.

Девушка не стала спорить.

— Но после них ведь тебе не так страшно было услышать в голове голос этого Темного? — спросила она.

— А и в самом деле! — Рики до сих пор это как‑то не приходило на ум. Пожалуй, он даже слишком спокойно относился к наличию посторонних элементов в своем разуме. — Впрочем, справедливо, что они навязались мне. Лорд их вызвал, он же и должен был решить их проблемы, то есть я.

— Любая проблема заключает в себе решение, — упрямо возразила Дан. — Вот смотри, ты говоришь, что должен был им помочь. Но появление этих вестников помогло тебе, они же тебе подсказывали, и вообще подготовили к тому, что недавно случилось. Тебе очень повезло, что они прилетели вовремя.

Рики вдруг захотелось поскорее закруглиться. Под чай он упомянул о преобразованиях и приступил непосредственно к событиям тринадцатого июня. Для этого пришлось разъяснить, кто такая Плакса Миртл. На месте Дан он давно бы начал клевать носом. Но она, как назло, с большим пониманием отнеслась к его привязанности к самой первой жертве Темного лорда. Впрочем, когда Рики признался, что пообещал меланхольной барышне сунуть голову в унитаз, когда выйдет из депрессии, подруга детства бестактно расхохоталась.

— Никогда не слышала, чтоб люди в здравом уме шли на это добровольно, — сказала она, после чего долго извинялась, потому что рассказчик обиделся.

— А знаешь, над тобой не вредно подшутить, — сказала она. — Ты слишком уж увяз в трагедии.

Пожалуй, она была права. И то, что они отвлеклись ненадолго, позволило юноше собраться с силами перед тем, как он добрался‑таки в своем рассказе до той ночи, когда Френк Эйвери перенес его в заброшенный маггловский дом. Он ничего не забыл, наоборот, с каждым произнесенным словом история обрастала новыми подробностями. Дан остановила его один раз, чтобы покормить собаку. Тогда он обнаружил, что чай давно остыл.

Рики почувствовал себя опустошенным, когда его рассказ подошел к концу. Чувство, будто он что‑то упустил, все укреплялось в его сознании. Затянувшуюся паузу прервала хозяйка.

— Но та ночь давно закончилась, — сказала Дан. — Что сейчас тебя беспокоит, Ричард?

Вопрос прозвучал совершенно логично. Тем глупее почувствовал себя парень, подыскивая ответ. При том, что ему было, на что пожаловаться, он совершенно не мог отделить случившееся ранее от своего нынешнего состояния. «А ведь я увяз в прошлом», — отметил Рики. Впрочем, это казалось ему само собой разумеющимся, потому слова Даниэлы и заставили его растеряться. При том, что прошлое настигло настоящее и поначалу словно перечеркнуло его, Рики теперь не мог думать ни о каком будущем. Об этом в итоге и заговорил:

— Ты знаешь, а ведь появление Назойлика закрыло для меня много дверей, и не только в том смысле, что я теперь буду знать, почему меня никогда не примут на работу в наше Министерство.

— Вряд ли для тебя это большая потеря, — сказала подруга.

Рики собирался с духом, и потому ее реплики даже не заметил. До сих пор он говорил с Даниэлой на эту тему очень редко.

— Есть девушка, — произнес он, наконец. — Ее зовут Селена. Когда я узнал, кто я такой, я не смог с ней встречаться.

— Ты этого хочешь? — спросила Дан.

— Я не знаю, вообще чего я хочу! — вспылил Рики. — Пойми, у меня такое чувство, что я вообще не имею права ничего хотеть. Извини, я не должен, конечно, на тебе срываться… Но мне плохо, — закончил он пессимистично и уставился в окно.

Даниэла задумалась, не скрывая, что озадачена.

— Это ненадолго, — пообещала она. — С твоим характером ты долго не выдержишь.

— Утешила, — пробормотал Рики.

— Увы, я не специалист по утешениям, — сказала Дан. — Но я твой друг, и я очень люблю тебя.

У Рики перехватило дыхание. Смущение, и тревога за ее безопасность, и мысли о том, что ему должно быть стыдно за то, что он заставляет ее переживать о себе, а может, и усталость лишили его привычной галантности и красноречия. Казалось, он целую вечность не находил ответных слов для своего самого давнего друга.

— Это потому, что ты ненормальная, — буркнул он в итоге.

— Наконец‑то ты это сказал, — фыркнула Даниэла. — Я всегда знала, что ты так считаешь, как и многие другие.

— Ничего подобного! Ты же понимаешь, что я на самом деле люблю твои мультики, — вскинулся Рики.

— Одно это уже свидетельствует о том, что ты не до конца испорченный тип, — постановила Даниэла. — Знаешь, я восхищаюсь тобой, — произнесла она уже иначе, серьезно и прочувствованно. — Столкнуться с бывшими соратниками твоей прошлой жизни… Я даже не представляю, как бы я это выдержала.

— На самом деле это особенно больная тема, — откликнулся Рики, хотя, как ни странно, теперь не чувствовал себя так отвратительно, как обычно, думая об Упивающихся смертью. — Никто в волшебном мире не понимает, почему мне иной раз жаль их. Понятно, все их ненавидят. Я с ними и раньше сталкивался, но так — никогда.

— Что именно было другим? — сочувственно спросила Дан.

— На мне оказалась большая ответственность. Пит, который не мог колдовать, и еще этот придурок Френк Эйвери, и надо было срочно что‑то придумать. Просто чудо, конечно, что появилась миссис Дуглас.

Удивление в глазах Дан за все время разговора появлялось редко, но при упоминании миссис Дуглос сверкнуло снова. Она готова была усвоить, что Рики — колдун, но ей никак не верилось, что пожилая экономка Макарони — урожденная ведьма.

— То есть, тебя выручил кто‑то большой и сильный, — констатировала Даниэла.

— Да, — согласился Рики. — Но это не первый раз, когда меня выручает ум, ловкость или сила других. В школе у меня отличная команда, — тут ему пришло в голову еще кое‑что. — Чем я буду, когда останусь один? И в то же время я не могу позволить вам рисковать собой. У меня такое чувство, будто я не достоин ни вашей дружбы, ни любви моих родителей.

Он, наконец, произнес это. Рики тут же пожалел, что так далеко зашел в своих откровениях. Он заранее знал, что начнут говорить его близкие поле такого заявления. И заранее был сыт по горло уверениями в том, какой он замечательный.

— А ты никогда не предполагал, что это не тебе решать? — мягко спросила Дан.

Рики вскинулся. Лорд слишком часто использовал привязанности для того, чтобы уничтожать.

— Другие люди не глупее тебя. Я, например, — с достоинством произнесла Дан. — И я как‑нибудь сама разберусь, дружить мне с тобой или нет.

— Я не могу допустить.

— Ты не отвечаешь за всех и вся, — возразила Даниэла. — Ты можешь распоряжаться только собой, и остается молиться, чтобы ты и с собой не натворил глупостей. Вот что ты теперь хочешь?

— Я бы все отдал, чтобы исправить пакости Волдеморта, — выдохнул Рики. Он тут же, даже не глядя на нее, почувствовал, что его планы не находят у подруги одобрения.

— Не торопись отдавать все, оно тебе еще пригодится, — ворчливо посоветовала Дан. — Когда у человека такое огромное состояние вины, как у тебя, его легко использовать, вот почему я волнуюсь за тебя. Лучше найди в случившемся положительные стороны.

— Это какие же? — мрачно поинтересовался Рики.

— Во всяком случае, в твоей биографии больше нет тайн — ни для тебя, ни для меня, — девушка пожала загорелыми плечами.

Рики хорошо помнил, как она два лета подряд советовала ему оставить эти тайны в покое.

— Ты больше не считаешь, что было бы лучше по–прежнему? — задал он самый бесполезный вопрос из всех возможных.

— Нет, — решительно, почти возмущенно возразила Дан. — Зная тебя, можно не сомневаться, ты не успокоился бы. Хотела бы я взглянуть на твою школу…

— Пит видел.

— Он мне сказал.

Рики напрягся. Брат не упоминал о том, что во время телефонного разговора отчитался перед Дан. Мысль о том, что они кооперируются за его спиной, была Рики неприятна. Дан, должно быть, заметила это, потому что насупилась и заговорила даже с вызовом:

— Он позвонил мне в школу. Сразу же, как вы приехали домой. Он вообще очень переживает из‑за того, что я все узнала. Но тем лучше, иначе бы я подумала о тебе плохо, когда застала сейчас.

Ее взгляд стал суровым. Дан было наплевать на смягчающие обстоятельства, и в отличие от хогвартсевских друзей она не собиралась его жалеть, что Рики полностью осознавал. Внезапно возникла мысль, что его побуждение разрушить себя нашло бы поддержку у многих магов. Однако объяснять это подруге не имело смысла.

— Рики, обкуриться — это не выход, — сказала она.

— Мерлина ради! Только не нотация! — с неожиданным запалом воскликнул Рики.

— А ты думаешь, я всю жизнь мечтаю заняться твоим воспитанием? — ядовито осведомилась Даниэла. — Нет, я прекрасно понимаю, что ты неспособен сейчас вести себя так, чтобы не доставлять беспокойства нам, людям, которые тебя любят…

Должно быть, она умолкла оттого, что в его глазах отразилась боль. Груз любви тяжким бременем давил на его грешные плечи. Дан присела рядом и взяла его за руку.

— Я бы и рад, — вздохнул Рики.

— Неприлично говорить такое, но я тебя понимаю, — кивнула подруга. — Знаю–знаю, ты считаешь, что твои обстоятельства уникальны. Только я тысячу раз видела такие ситуации.

От изумления парень отпрянул и выдернул свою руку, не задумываясь, что это не слишком вежливо.

— Это ты про мультики?! — не поверил своим ушам Рики.

— Я так и знала, что ты обидишься, — вздохнула Дан.

В итоге она все же запустила очередной шедевр, причем Рики смутно помнил, что когда‑то давно уже смотрел его.

Сюжет был, действительно, очень схож. Самое обидное, что Рики со стороны все казалось легко. Прошлое надо оставить в прошлом и жить настоящим, но только, если бы главный герой был с самого начала таким умным, не понадобилось бы никакого мультфильма. То, что любовь — страшная сила, почище атомной бомбы, благодаря художественному просвещению подруги Рики тоже знал давно.

Тем не менее, в результате просмотра юноше на какое‑то время стало так легко. Только когда Даниэла выключила видеомагнитофон, ее гость заметил, что наступил вечер.

— Если ты не торопишься, то давай сделаем бутерброды, — предложила хозяйка.

Рики с готовностью согласился. Ему не хотелось возвращаться домой, где ждали напряженные и обеспокоенные родственники. Здесь же он чувствовал себя спокойно, как будто они с Дан все еще ходили в начальные классы. Тем более, им было что порассказать друг другу. Он давно уже не говорил так много…

— Однажды в школе я напился, — признался Рики.

— Я знаю, — кивнула Дан, — твой друг Артур написал мне, какие меры они там придумывали, чтоб ты не совал свой нос во всякие тайны.

— Так все‑таки они приняли меры, — довольно кивнул Рики; он это подозревал. — Надо будет спросить Лео, что он подмешал.

— А чем ты так доволен? — удивилась Дан, не сводя с него пристального взгляда.

— Ну, обидно свалиться от одного бокала, — пожал плечами Рики. — Так я хотя бы убедился, что я не слабак.

— Рики, ты даже большая мелочь, чем я предполагала, — снисходительно произнесла Дан.

Постепенно она до того развязала ему язык, что он даже забыл, как стыдно ему было только сегодня, когда он всерьез собирался воспользоваться помощью «доброжелателя».

— Знаешь, я подумал, что если я пожертвую собой, то Лорд тоже сгинет, — признался Рики.

Подруга не стала критиковать его, а только отметила:

— Попытка геройства не удалась. Кстати, хочешь «тащиться» — знаю способ. Твоему Лорду не понравится, — пообещала Дан.

Рики с интересом взглянул на нее.

— Займись уборкой. И весь день убирай, — посоветовала она. — В кладовке, под коврами, разбери все шкафы.

— А при чем же тут кайф? — не понял Рики.

— А когда закончишь — такое счастье! — Дан даже потянулась от удовольствия.

Юноша ругнулся про себя.

— Зато это очень полезно, — изрекла Дан, наблюдая за его реакцией. — Ты знаешь, если серьезно, то я бы сходила куда‑нибудь погулять.

— Я бы тоже, — вздохнул Рики. — Но меня не отпустят снова. Дядя Гарри разрешил мне навестить тебя, но не знаю, как он отнесется, если я захочу гулять каждый день. Это проблематично, нас ведь охраняют.

— И сегодня тебя охраняют? — вскинулась Дан.

— Не беспокойся, в твоей квартире никого больше нет, — уверил ее Рики. Одно из полезных свойств, перешедших к нему от Темного лорда, позволяло ему самому быть уверенным в этом. Иначе он никогда не стал бы разговаривать с ней о магии, о чем ей, как маггле, знать не полагалось вовсе.

— Ну, тогда давай выпьем еще чаю, — предложила Дан. — На всякий случай, имей в виду, в парке в это время замечательно, если погода продержится. Я ведь еще не рассказала о себе…

Рики, возможно, ушел бы позже. Но швейцар позвонил и сказал, что некий мистер желает доставить гостя домой до темноты.

— Пусть поднимается, — сказала Дан в трубку, и ее глаза жестко блеснули. Рики почувствовал неладное.

— Зачем он тебе? — осведомился он, стараясь не давить своим недовольством, но все же показать его.

— Хочу посмотреть на колдовскую полицию за работой, — пожала плечами Дан.

Аврора, позвонившего в квартиру минутой позднее, невысокого и коренастого седеющего колдуна средних лет, Рики не знал. И дальнейший разговор не способствовал тому, чтобы познакомиться. Дан устроила стражу грандиозный разнос, и даже пригрозила, что пожалуется на него. Причиной ее недовольства стало то, что указанный субъект даже не почесался, когда Рики беседовал в ее дворе с неблагонадежной личностью.

— Как Вы могли подпустить к нему того человека?! Вас же наняли охранять его! — рычала она.

— А что мне, кидаться на каждого, кто к нему подходит? — огрызался аврор. — Я сразу понял, что тот тип из… — он усиленно закашлялся. Рики догадался, что он вовремя проглотил слово «магглы». — В общем, не по нашей части, — смущенно завершил он, все более теряясь.

— Вы не знаете, что такое травка? — рассердилась Дан.

— Знаю, — оскорбился субъект. — У нас тоже бывает, иногда такое дело заводим.

— У кого — у нас? — подозрительно спросила Дан, давая понять, что подозревает стража в неблаговидных поступках.

— Ну–у-у, — протянул аврор, беспомощно разводя руками.

— А из какого Вы агентства? — полюбопытствовала Дан.

— Что?! — выпалил колдун, и замер с таким видом, словно теперь ничто не заставит его сморозить новую несуразность.

— Ну, родители Рики же Вас где‑то наняли? — соизволила объяснить Дан, потрясенно покачивая головой.

Колдун счастливо встрепенулся. В этом он углядел, наконец, свое спасение, и конвульсивно вскинул руку, так чтобы часы на запястье оказались напротив глаз.

— Мерлин!.. Я хотел сказать, мы торопимся! Ведь твои родители тебя ждут. Приятно было поговорить с Вами, юная леди, — застрочил он, так и не соизволив взглянуть на часы, и подтолкнул Рики к выходу. Юноша пожалел, что к этому моменту успел уже обуться.

— Что ты наплел ей? — выразил недовольство сопровождающий, когда они с Рики, наконец, вышли на улицу. В лифте аврор получил возможность прийти в себя и, вероятно, пришел к выводу, что источником всех его злоключений является Рики.

— А что, я должен ей рассказать все, как есть, про волшебный мир? — парировал юноша. — Не забывайте, что она не ведьма, вообще‑то. У нее нормальные маггловские представления о том, как все должно быть.

Аврор мрачно нахмурился и дернул головой. Рики растолковал это так, что тот, вообще‑то, предпочитает нести службу по старой схеме, наблюдать с подходящего поста за домом Макарони и более не пересекаться ни с Рики, ни с его требовательными друзьями.

Однако в планы Рики как раз входило времяпровождение вне дома. И он сразу же ознакомил домашних с тем, что предложила ему Дан.

— Тогда я с вами пойду, — объявил Пит прежде, чем родители успели что‑либо сказать. — До того надоело, что почти не высовываемся, на людях не бываем. Это же невозможное дело — держать взаперти гостя. Мы могли бы показать тебе Лондон.

— Вообще‑то я был в Лондоне, — уточнил Марк, — но от свежего воздуха не откажусь.

Дома его дожидалось письмо, подписанное именем миссис Гвенды Чайнсби, которое с утра вряд ли порадовало бы его. «Тоже мне новый друг нашелся», — подумал Рики, вскрывая конверт. Его не особенно радовало то, что и она теперь вместе с ребятами будет бомбить его почтой. Однако от любимых друзей эта дама выгодно отличалась тем, что Рики не боялся разочаровать ее, расстроить или обидеть. Как настоящая слизеринка, миссис Чайнсби была достаточно мудрой и устойчивой, чтобы не огорчаться из‑за него. Возможно, поэтому он сразу же прочитал — по диагонали, разумеется — ее посление.

«Я бы хотела помочь тебе в сложной борьбе с самим собой, но не представляю, как именно», — так вкратце можно было пересказать все содержание, растянутое на целый пергамент.

«До чего честная женщина», — подумал Рики.

Но миссис Чайнсби о чем‑то ему напомнила. Рики наморщил лоб, стараясь восстановить в памяти, что именно. Она ведь была знакома с Дан и… да, конечно, была в восторге от того, как Рики слушается ее.

Внезапно он едва не расхохотался. Ведь Рики напрочь забыл, насколько потенциально опасен, и что утром собирался советовать Даниэле не оставаться с ним одной в квартире, в городе, на планете, и вообще держаться от него подальше. Напротив, казалось, в чем‑то он сам ее боялся.

Уже перед сном, оставшись один в своей комнате, Рики поймал себя на том, что ему не хочется рисовать то, что обычно. Но все же он привык браться за карандаш, и быстро осознал, что ему не хватает этого. «Почему бы не нарисовать что‑нибудь приличное?» — подумал он. Например, Даниэлу…

Он уже потянулся за альбомом, но тут вспомнил, что до сих пор Лорд всегда комментировал, когда он творил. «Да, вот сейчас этот придурок включится и начнет шипеть, что как будет выглядеть та, кого я рисую, когда он с ней что‑нибудь сделает. Этот паразит чувствует, когда мне хорошо!».

Неохотно отказываясь от привычки, Рики отложил карандаш и отправился в душ. Ему казалось, так правильнее. Во всяком случае, в тот вечер он так и не услышал в себе голос Волдеморта.

С утра Назойлик так же не заявил о себе. И после завтрака, который он разделил с братом и Марком, Рики это уже начало беспокоить. Он привык, что его враг, что называется, «на виду», или, точнее, «на слуху», разговаривает с ним, а теперешняя тактика была юноше непонятна. Он долго размышлял у себя в комнате, даже спрашивал совета у Мистера Лапки, но так ни к чему и не пришел. Рики

В итоге он все же решил присоединиться к компании, и, все еще в задумчивости, открыл дверь и высунулся в коридор.

— Мне необходим помощник, — раздался снизу суровый голос отца.

Слово «помощник» заставило Рики оцепенеть на пороге. Потом младший сын ощутил приступ стыда. Вдруг стало невероятно важным все то, чему он до сих пор не придавал значения, все итальянские и прочие семейные традиции, а также понимание того, для чего люди обзаводятся сыновьями. Разумеется, взрослым детям полагалось поддерживать родителей, а вовсе не создавать им проблемы. Такое тягостное чувство, вызванное сознанием, что он разочаровал отца, требовало немедленно покончить с затянувшейся неопределенностью в отношениях. «Прости, папа, что я не могут тебе помочь. Я сам себе не помощник», — подумал Рики.

Прежние чувства к отцу теперь, когда он перестал так яростно их испытывать, уже не казались Рики такими ужасными. Вознамерившись объясниться и попросить для себя еще времени, чтобы осознать свои обязанности в этой жизни, он вышел на лестницу.

Но Диего Макарони не мог уделить внимание сыну сразу же. На самом деле, он не жаловался на неблагодарность Рики, а разговаривал по телефону. Похоже, собеседник у него был туповатый, поэтому пришлось повысить голос.

— Мак–Дугал абсолютно не обладает чувством формы. Дизайн детской площадки он осилит, если только предоставить ему роль маляра. Он не художник! Нет, я не в состоянии его обучить…

Рики некоторое время постоял рядом. Затем стало ясно, что разговор закончится не скоро. Неловко покрутившись вокруг и добившись этим, что отец его заметил, Рики сделал вид, что просто рассматривает растение, и бодро направился на кухню. Там миссис Дуглас тут же предложила ему вытереть и сложить на место чистые вилки.

— Ваши бывшие подруги посчитали бы Вас экстремальной особой, — усмехнулся Рики, выполняя ее просьбу. — Вы не видели, как была потрясена миссис Тонкс, и другие родственники моего друга Артура, когда я сказал, что делаю работу по дому.

— Да ну их! — фыркнула экономка. — Ты всегда был прекрасный ребенок, вовсе не то, что думают маги о Лорде, это уж точно, — усмехнулась она.

— Но их можно понять, — сказал Рики.

— Да, конечно, — пожала плечами миссис Дуглас. — Поначалу я тоже боялась своего задания. Знаешь, сразу видно, что ты встречался с Даниэлой. Наконец‑то ты нормально разговариваешь.

Рики понимал, что она имеет в виду. Он больше не избегал разговоров на больную тему. Особенно после того, как неверно истолкованная фраза объяснила ему, что мир отнюдь не сошелся клином на его персоне.

— Каково было без магии чистокровной колдунье? — спросил он.

— А каково тебе будет, если оставить тебя без телевизора? — проворчала она. — И, тем не менее, в школе ты обходишься, и за пять лет я не слышала от тебя ни одной жалобы.

Рики не стал с ней спорить. В атмосферу вокруг него медленно, но верно возвращалась честность, да и некоторые проявления свободы тоже. Прогулка на свежем воздухе большого города получила одобрение дядюшки Гарри.

— «У нас нет таких сведений, чтоб за вашим домом следил кто‑нибудь еще», вот что он мне сказал, — пересказала миссис Дуглас. — Я, честно говоря, тоже не думаю, что есть какая‑нибудь опасность сейчас.

— Что Вы имеете в виду? — насторожилась Люси Макарони.

— Я знаю Упивающихся смертью, — с сожалением констатировала экономка, покачивая головой. — Они предпочитают знакомую обстановку. Они начнут действовать тогда, когда Рики вернется в «Хогвартс».

— Так может, ему и не возвращаться? — мать с сомнением посмотрела на него.

— Меня и без того могут туда не пустить! — возмутился Рики. — Вот подожди, состоится слушание, и меня исключат с огромной радостью.

Теперь ему это казалось ужасным. В отличие от Тома Реддла, «Хогвартс» не был его домом, отнюдь. Но все же замок оставался тем местом, где начиналось и заканчивалась его история. Парень не представлял себе жизни без того, чтоб доучиться там, и как бы он ни убеждал себя, что для других магов лучше, если он вместе с Лордом будет подальше, все же при мысли о подобном самопожертвовании становился нормальным эгоистом.

Не исключено, что идея оставить Рики дома засела бы в голове у матери, но тут вмешался Диего Макарони.

— Не вечно же они будут ждать, — напомнил он. — Впрочем, когда‑нибудь они поймут, что Рики им вовсе не нужен.

Хотя Рики на это особенно не рассчитывал, он все же с жаром закивал. Отношение к отцу. Ему было и стыдно, и больно, и злость, хоть и весьма умеренная теперь, когда он понимал ее смысл, все же выглядывала на поверхность по временам.

— Ну вот, мы развлекаемся. Что будем делать? — спросил он у Даниэлы.

— А пойдем в тир, — предложила она. — Я, правда, жуткая мазила, но все равно это забавно. Ты же не станешь надо мной смеяться. Мне в стрельбе важен процесс, а не результат.

Слизеринец не возражал. До сих пор ему, правда, доводилось целиться только из волшебной палочки, но у него всегда неплохо получалось. Даниэла подзуживала его, когда он выбрал мишень посложнее, и давала советы по обращению с ружьем, когда он уже целился. Единственное, что парня немного успокаивало — то, что в палатке околачивалось не так уже много народу и, хвала Мерлину, никого знакомого.

— Ну же! — поторопили его.

Рики прицелился. Ружье показалось слишком тяжелым, курок оттягивался с трудом. Все же он надавил, и спустил его. Раздался приглушенный звук выстрела.

— Поздравляю! — и немногочисленные аплодисменты зашелестели.

Уже позже Рики выяснил невероятный факт: он попал, но в другую мишень.

Он не успел оглянуться, как у него в руках оказался черно–белый мишка. Чувствовал Рики себя при этом как‑то глупо. Некстати вспомнилось, что ситуация не так безмятежна и естественна, как выглядит, потому что он бессмертный монстр.

— Возьми себе, — предложил он, протягивая игрушку Даниэле.

— Спасибо. Вообще‑то я не очень люблю мягкие игрушки, но панда мне нравится, — сказала Дан, разглядывая приобретение.

Подошли ребята с газировкой.

— Надо же, трофей, — одобрительно произнес бывший слизеринский староста.

— Это вроде бы китайский медведь? — спросила у него Даниэла.

Рики не видел Марка всего несколько минут, но теперь, когда бывший староста подошел, это вдруг вызвало совершенно неожиданную мысль. Ненадолго ему стало так тревожно, словно он был совершенно нормальным учеником.

— Я так утонул в своих проблемах, что даже не вспомнил о результатах СОВ, — сказал он, как бы каясь.

Дан вопросительно посмотрела на ребят.

— Это такие экзамены, — объяснил ей Пит.

— Да, — закивал Марк, — это очень важный этап. Главное, конечно, зелья.

— Почему? — поинтересовалась Дан.

Макр впервые чуть скривился, покосившись на нее, и покровительственно разъяснил?

— Профессор Снейп не берет на продвинутый уровень тех, кто не получает высших оценок за СОВу. У него был случай, когда от всей параллели в классе осталось пять человек. Вообще, у него на старших курсах всегда меньше народу, чем у любого другого преподавателя, и поэтому, между нами говоря, остальные учителя его недолюбливают.

— А к ним это какое имеет отношение? — удивился Рики.

Тут не только Эйвери, но и Пит снисходительно усмехнулся.

— Чем меньше учеников, тем проще работать, — объяснил брат. — А платят так же.

— Но, правда, идет какой‑то процент за количество выпускников, и тут он теряет, — добавил Марк. — Снейп говорит, что это ему не так важно, как покой. Постоянно жалуется, что нет худшей кары, чем учить тупиц и лентяев.

Компания медленно двинулась вперед по аллее.

— А это еще что такое? — спросил Марк, показывая в сторону.

— Игровые автоматы? — удивился Пит. — А, да, ты же не знаешь. Это такие машины. На них играют во всякую ерунду.

— Это дорого? — спросил Марк.

— Нет, — ответила Даниэла.

— Можешь попробовать, — предложил Рики. — Только я не пойду. Может, вы его проводите? — обратился он к Питу и Дан.

— Я тоже не хочу соблазняться, это так затягивает, — поморщилась Дан.

Марк решил положиться на свое благоразумие и поиграть, так что Питу, как самому воспитанному, пришлось провожать его и все показывать.

— В некоторых отношениях маги очень наивны, — изрек Рики. Дан не успела даже кивнуть.

— Хочешь, красавчик, я тебе погадаю? — откуда ни возьмись, образовалась слева от Рики маленькая юркая женщина в бусах и ярких шалях.

Парень отшатнулся.

— Всю правду скажу! Счастливым будешь, — затараторила цыганка, наступая на него.

Услышав это, Рики без лишних раздумий полез в карман. Даниэла изумленно наблюдала за ним.

— Благодарю, — отчеканил он, сунул несостоявшейся гадалке в руку фунтовую бумажку и поспешил прочь, утаскивая за руку Дан. Он надеялся, что ребята их догонят, а впрочем, это было не так уж важно.

— Все нормально? — спросила Дан, когда они оказались достаточно далеко.

— Не люблю предсказательниц, — заявил Рики и, подумав, добавил, — за одним исключением.

Но директор Джиовинеза, помнится, тоже нагадала ему море счастья.

— Эй? Куда это вы умчались? — догнал их недовольный Пит. — Я тут как раз хотел предложить — может, съедим по мороженому?

— Обязательно, — лучезарно улыбнулась ему Даниэла.

Теперь Дан навещала его через день, иногда вместе с собакой, и подолгу оставалась у Макарони. Мистер Лапка примирился с тем, что временами на первый этаж лучше не спускаться, и Пит уделяет много внимания псу гостьи. Как ни странно, но в присутствии подруги детства Рики становилось легче, и он почти не вспоминал всякую гадость.

Когда она пришла первый раз, и он знакомил ее с Марком, юноша пережил весьма напряженный момент. Собственно, сам он был виноват, потому что, погруженный в свои душевные мытарства, начисто забыл предупредить ее дополнительно, посчитав, что уже раз произнес выражение «Декрет магической секретности». Однако девушка, вероятно, полагала, что на дружеский круг секретность не распространяется. Поэтому, пожимая руку бывшему слизеринскому старосте и с любопытством оглядывая его, Даниэла спросила как ни в чем не бывало:

— Значит, ты закончил школу. А где работают колдуны?

Надо отдать должное внуку миссис Дуглас, он воспринял этот вопрос как должное, и даже потом не сделал Рики ни единого замечания насчет Дан. Так что она была в курсе всех трудностей, возникших у Рики из‑за раскрытия тайны Лорда, в том числе знала и о том, что ему предстоит слушание в Министерстве магии. Марк Эйвери посоветовал объяснить ей все до конца, чтобы она могла участвовать в общих разговорах. Еще он обещал не доносить дядюшке Гарри, что его крестник нарушил пресловутый декрет, и Рики предпочитал верить, что он сдержит слово. Впрочем, у амбициозного и патологически добропорядочного Марка имелись причины желать, чтоб Дан стерли память. Старосте было неловко от того, что посторонний человек узнал, какую роль в событиях тринадцатого июня сыграл его младший брат.

— Пожалуй, Рики, тебе все‑таки стоит быть благодарным этому парню, — решила Дан. — Намного лучше знать, чему приходится противостоять, чем не понимать, почему некоторые на тебя косятся.

— Благие последствия дурного поступка не делают лучше того, кто этот поступок совершил, — с достоинством возразил Марк. — Порой я сожалею, что моего брата не воспитывали в Китае.

Надо сказать, ребята понимали, что Рики вовсе не нравится слушать об этом все время. Собираясь вместе, они смотрели телевизор, играли в лото, или, выходя на солнце, наблюдали за тем, как Пит кидает палку Мистеру Франкенштейну возле дома. Временами, однако, у них получалось что‑то вроде адвокатской коллегии. Иной раз Рики ловил себя на мысли, что им нравится готовить его к слушанию, как детям помладше нравится играть в больничку или в школу. Но все же на таких собраниях он услышал немало дельных мыслей.

— Почему мистер Поттер доверяет вашему министру? — спросил однажды Пит, когда они вернулись с улицы и пили чай с булочками в гостиной. Марк с интересом повернулся к Рики; ему нравилось узнавать, как обстоят дела у сильных мира сего.

Рики пожал плечами. Он, пожалуй, знал, почему.

— Дигорри питает слабость к дяде Гарри, потому что он вернул тело его умершего сына. Лорд Волдеморт устроил ловушку для дяди Гарри на пустынном кладбище, а сын мистера Дигорри, Седрик, попал с ним случайно, — Рики воздержался от подробного пересказа. — Поттер, рискуя жизнью, доставил тело этого парня обратно в школу. С тех пор министр ему очень благодарен.

После этих слов у Пита сделалось такое выражение лица, что Рики стало очевидно — не так уж это хорошо. Дан тоже заметила это и едва заметно напряглась.

— Он ведь очень достойный человек — министр? — полуутвердительно спросил Пит.

— Насколько я знаю — да, — с некоторым вызовом ответил Марк. — Какое это имеет значение?

Пит глубоко вздохнул.

— Достойные люди, как правило, подавляют свои недостойные чувства, — выдал он, как простую истину. — У министра Дигорри, судя по твоему рассказу, обязательно должно быть нечто такое. Он испытывает благодарность к мистеру Поттеру — это да. Но, по логике вещей, не может не быть и другого: в глубине души Дигорри должен ненавидеть Поттера за то, что тот выжил, а его сын погиб, да еще и по ошибке.

Когда очевидность этого заявления в полной мере дошла до Рики, он ощутил, как будто почва колеблется у него под ногами.

— Думаю, мои недоброжелатели знают об этом, — сказал он.

Брат пожал плечами, давая понять, то его сейчас не это заботит.

— Может, кто‑то догадывается, но необязательно. Но проблема в том, что у министра появился повод для сомнений в Гарри Поттере, который протежирует тебе — а ты личность, с магической точки зрения, сомнительная.

Марк солидно кивнул, признавая верность рассуждений Пита, и потянулся за вареньем.

— В это противостояние твоих недругов и команды Поттера он может, не понимая этого, вложить энергию своей ненависти к герою, — закончил старший брат. Дан покосилась на него неодобрительно. «Обязательно было так явно это высказывать? Нельзя ли поделикатней?» — говорил ее взгляд.

— Какая каша из‑за меня заварилась! — вздохнул Рики.

— Слушай, я познакомил тебя со своими соображениями не для того, чтобы ты предавался отчаянию, — возмутился брат. — Это еще не гарантия твоего поражения. Просто учти.

— Понятно, — кивнул Рики.

Участие в беседе Марка и Дан действовало на Рики успокаивающе. Они, особенно Марк, выдвигая и выслушивая любые прогнозы, излучали каменное спокойствие. Это взращивало в слизеринце непонятную уверенность, что в любом случае ничего не случится.

Иногда, когда поступало разрешение от дяди Гарри, компания выбиралась в какой‑нибудь музей вместе с хозяином дома. Рики по–прежнему гордился своим отцом, но теперь как‑то на расстоянии. Он вообще в таких случаях старался больше слушать и меньше говорить. Диего Макарони, как всегда, остался неподражаем, и Дан, и Марк охотно с ним общались, болтали и смеялись. В такие моменты Рики приходилось признавать, что то, как Лорд раскрыл ему глаза на причины злости на близкого человека, принесло пользу. Осознав, какие именно претензии к отцу он подсознательно лелеял, Рики в значительной степени освободился от гнева и ярости. Но зато теперь появилась другая глупость: он сторонился отца, потому что чувствовал себя виноватым. Казалось, папа прочитает его мысли и обидится. Рики с недовольством открыл, что он, Ричард Макарони, который всегда считал себя относительно честным, открытым и непосредственным, опасается разбираться теперь со своими эмоциями, которых вдруг стало слишком много, и он не в силах понять, какие из них нормальные, а какие нет. Так было проще — держаться подальше, пока так называемый внутренний конфликт не утрясется.

Но выходы в свет случались редко, и никогда Рики не оставался один, только что его не водили за ручку. То, что его этот постоянный надзор не совсем устраивает, юноша открыл неожиданно для себя. Однажды Пит с Даниэлой ушли погулять с собакой и купить по дороге пирожные, а Рики, следуя своей же отговорке, поднялся к себе в комнату, упал на кровать и попробовал придумать, чем теперь заняться.

Вскоре ему надоело валяться, да еще мысли полезли всякие про незабвенного Лорда. Почувствовав, что клонит в сон, Рики предпочел умыться холодной водой. Он слишком хорошо знал, что потом, проснувшись к вечеру, будет ползать, как сонная муха, и еще, по всей вероятности, посмотрит очередной кошмар.

Оставаться дома изо дня в день — это лишь поначалу казалось отличным выходом. Душа Рики жаждала проветриться, и причем непременно в одиночестве. Так кстати его оставили в покое! Он опасался, что этого никогда не будет, особенно теперь, после того, как Дан застукала его за беседой с продавцом травки. Вот пойти сейчас куда‑нибудь, где его никто не знает, минут на сорок. А то и на час, Рики вообразил, за это время его никто не хватится.

Бесшумно повернул ручку, так же спустился по лестнице. Рики сам не знал, с чего у него возникло такое желание — никому не сообщать, куда идет. Впрочем, ведь наблюдающие за домом авроры наверняка увидят его и остановят.

Вот! Юноша даже поморщился от разочарования. Он ведь всегда знал, что далеко не уйдет. Ведь и к Дан на соседнюю улицу его отпустили, только все подготовив. Ему хотелось столкнуться с невидимой охраной, присутствие которой отчетливо висело в воздухе. Для чего, он и сам не очень хорошо понимал. Пусть остановят! Все какое‑нибудь разнообразие.

С такими мыслями он взялся за ручку входной двери.

— Ты далеко собрался?

Слишком хорошо знакомый тон, предполагающий, что старосте заранее известны все его гадкие задумки, в долю секунды сдвинул в мозгу Рики пару застрявших винтиков. И тогда все совсем встало на свои места.

— Дан и Пит попросили присмотреть за мной, да? — спросил он, оборачиваясь.

— Нет. Только твоя подруга, — уточнил Марк, скрестивший руки на груди. — А чего ты ждал после своей последней выходки?

— Очень мило, — пробурчал Рики, перед глазами которого тут же замелькали кадры дальнейшей подконтрольной жизни, которую блестяще организует ему миссис Дуглас, если внук ей пожалуется. До сих пор он, конечно, этого не сделал, иначе она бы уже что‑нибудь предприняла и вообще обругала бы воспитанника. Но бывший староста мог сказать ей перед отъездом, или в том случае, если Рики начнет сопротивляться заботе любимых друзей. Рики сердито покосился на него.

Марк, однако, пока не проявлял намерения привлечь экономку к воспитательному процессу.

— Составишь мне компанию? — староста кивнул на дверь гостиной. — Давно хотел с тобой поговорить, но при твоих родственниках неудобно даже заикаться об этом. Даже не знаю, какие соболезнования выразить семье, на которую свалилось такое горе.

— Так я — это горе, по–твоему? — уточнил Рики, пропуская гостя вперед.

— Брось дурака валять, — посоветовал Марк довольно сурово. — Когда я получил письмо от Снейпа…

— Вот еще новость! — перебил Рики. — Ты поэтому приехал — надзирать за мной?

— Я приехал к бабушке, — поправил Марк. — Да ты садись!

Рики невольно принял это разрешение как сигнал к действию, потом хотел было снова встать из духа противоречия, но передумал. Что он этом докажет? И юноша подался вперед, изъявляя абсолютное желание слушать.

— Я давно хотел тебе посоветовать. Занялся бы ты медитацией, — сказал Марк.

— Зачем? — удивился Рики.

— Да у тебя крыша шатается, — констатировал бывший староста. — Я знаю, странно звучит, здесь только магглы этим увлекаются, да и то по большей части не очень толково. А я начал, когда уехал на Восток, и скажу тебе, это очень полезно.

Рики пожал плечами.

— Нужно уметь выкидывать из головы всякий мусор, — постановил Марк. — А мне сказали, у тебя там некий темный маг включился вместо радио.

— Ты знаешь, последние дни я его вообще не слышу, — Рики, опять произнес это вслух, и снова стало легче. — Кстати, Лорд отлично умел впадать в транс. А в результате обычно извлекал на свет что‑нибудь отвратительное.

— Каждый находит то, что ищет, — философски рассудил Марк. — Вселенная никому не отказывает. Я тут написал, какие книги тебе могут помочь. И отдал твоему брату.

— А почему не мне? — с претензией поинтересовался Рики.

— А тебе нельзя высовываться из дома, — отрезал Марк. — Веди себя прилично, Мерлина ради, и без того проблем от тебя по горло! Это, конечно, мой братец постарался, но и тебе не вредно думать иногда, что делаешь.

Возражать бывшему старосте не имело смысла, Кроме того, возникла одна идея, и Рики уж очень хотелось знать, как она воплотится.

— Дан мне подарила один такой диск, там как раз про медитацию, — вкрадчиво произнес он. — Хочешь взглянуть?

— Нет, — отказался староста, который в присутствии Даниэлы регулярно знакомился с ее любимыми шедеврами. — Не исключаю, что когда необразованные болваны пялятся на такие вещи, смысл древних восточных таинств для них искажается. Этим надо заниматься, а не смотреть, как другие делают.

Назидательный тон бывшего старосты постепенно становился, с точки зрения Рики, все более неуместным. «Надо же, все такие специалисты по проблеме Волдеморта!» — подумал он, и не преминул резко высказаться.

— Ты думаешь, это мне поможет. У всех столько рецептов, как извести двойника! — вспылил он.

— Никто другой точно не сделает за тебя твою работу, — сурово произнес Марк. — А твоя жизнь — это твоя работа.

Однако бывший староста и прочие, очевидно, считали, что в этой работе ему следует помогать. Рики убедился в этом через день, когда отправился вниз, недоумевая, с чего это маме, которую он видел минут пятнадцать назад, вздумалось звать его. На верху лестницы он остановился, словно натолкнувшись на невидимую преграду, и пригляделся, не вполне веря собственным глазам. В холле стоял сундук. Марк Эйвери как раз здоровался за руку… с Диком Дейвисом.

В тот момент Дик поднял голову.

— Привет, Рики, — сказал он.

Рики ничего не оставалось, как ошеломленно кивнуть в ответ. Неожиданный приезд друга всколыхнул в нем противоречивые чувства. Сразу вспомнился ворох писем, на которые он своевременно не ответил, день рождения Эдгара, куда он не приехал, и все такое прочее. Но он не планировал видеть Дика раньше, чем первого сентября. Однако родители и остальные домашние были гостю откровенно рады.

— Ричард, дорогой, покажи молодому человеку его комнату! — прощебетала мама. — Папа отнесет туда вещи.

Рики понятия не имел, где именно поселят гостя, и потому тупо последовал за отцом. Тот, оставив вещи, тут же вышел.

Комната находилась точно напротив спальни Рики, и он поморщился, прикрывая глаза. Солнце как раз палило с этой стороны. Спрашивать друга: «Что ты здесь делаешь?» было бы невежливо.

— Тебя пригласили мои родители? — спросил Рики. Он успел заметить, что приезд равенкловца явно не был для них неожиданным.

— Нет, я сам напросился, — ответил друг, пристально наблюдая, как Рики на это отреагирует. — Написал твоему брату. И он охотно пригласил меня, но для тебя это, похоже, сюрприз. Ты не рад?

Прежде чем что‑то сказать, Рики несколько раз открывал и закрывал рот. Сначала он хотел напомнить, что в его положении невероятно предполагать какую бы то ни было радость, и Дик должен это понимать. Передумав, он собрался согласиться, что да, очень рад, но это показалось ему слишком фальшивым. Затем захотелось спросить, почему приехал именно он, а не кто‑нибудь другой. А Дик смотрел так, как будто читал все его мысли.

— Лео хотел приехать, но мы решили, что лучше не надо. У него дома скандал грандиозный, — сказал равенкловец.

— Вот как, — пробормотал Рики, сразу вспоминая, что на свете есть леди Пат, а также мистер Нигеллус, и то, что их единственный сын подружился с альтернативной сущностью Темного лорда, им никогда особенно не нравилось. До сих пор этого обстоятельства как будто не существовало, но теперь оно вдруг приобрело огромное значение.

— Лео вздумал сбежать из дома. Его мать от этого заболела, в общем, целая история, — добавил Дик.

— Кошмар! — вздохнул Рики. — И он собирался приехать сюда, зачем? А ты? Ты станешь возиться со мной, потому что боишься пробуждения Волдеморта? — резко спросил Рики, стараясь не скрежетать зубами. Проблемы ближайшего друга — такие мало–приличные, неприятные в том числе и для самого Рики, не присутствующего там, но нормальные, заставили его почувствовать другую сторону жизни, ту самую, которая казалась ему неважной. С одной стороны, все это казалось ему как‑то оскорбительным и мелочным; с другой, плохо становилось при мысли о том, что Лео с его благородной породой оказался вовлечен в такую нелицеприятную ситуацию из‑за него.

— Тогда бы я сбежал из страны, — ответил Дик совершенно логично. — На самом деле я не верю, что ты поддашься ему.

— Ну да. Это такой простой выход, — кивнул Рики. — Скоро я буду погребен под тяжестью вашего доверия, дорогие мои! Извини… Ладно, забудь. А что, твои родители тоже склонны думать, как ты?

— Мои родители склонны доверять мне, — так же ровно, как до сих пор, ответил Дик. — Они, собственно, ничего про тебя и не знают. Я рассказал все только бабушке, она уговаривала не ехать.

— А ты, в сознании собственной храбрости… — Рики словно с цепи сорвался, до того хотелось снова плевать ядом.

Дик решительно встал и смерил друга уставшим взглядом, не скрывая, что недоволен приемом.

— Ну, раз ты такое обо мне понимаешь, пойду лучше с твоим братом поговорю.

— Извини, — поморщился Рики, признавая, что ведет себя не очень радушно и вообще бестактно. — Может, перейдем в мою комнату, здесь слишком жарко.

— Я ведь приехал к тебе, а не к твоему брату, — говорил Дик, следуя за ним. — Ты почти не отвечал на письма.

— А что тут ответишь! — распахивая дверь, Рики кивнул на свой стол, и только тут заметил, что он почти пуст, зато на полу тут и там валяются клочки, изодранные Мистером Лапкой. — Что я еще не озверел, не беспокойтесь…

— Наверное, ты прав, я как‑то не подумал. Что‑то мусора многовато. Похоже, мы перегрузили тебя почтой, — признал Дик.

Дальнейший разговор пришлось отложить, потому что мама с лестницы позвала их в гостиную пить чай.

Похоже, члены семьи возлагали на приезд школьного друга Рики большие надежды. Атмосфера в доме сильно изменилась, это сразу стало несомненно. За столом все вели себя так, как в старые добрые времена, о которых Рики почти позабыл за последний год. Однако в приватной дружеской беседе он с маниакальным упорством возвращался к неприятным темам.

— Как поживает колдовская общественность? — поинтересовался он для порядка.

— Как обычно. Ну, с учетом того, что никого так и не поймали, — уточнил Дик.

— Это потому, что ничего не сообщают про меня, — сказал Рики. На самом деле он отдавал себе отчет в том, как это было бы ужасно. Но почему бы не пофантазировать, коль скоро ничего не происходит?

— Ты можешь это исправить. Пригласи Риту Вриттер и дай эксклюзивное интервью. Хочешь? — холодно поинтересовался Дик. — Ручаюсь, она придет в восторг.

— Нет, пожалуй, — отказался от идеи Рики, про себя соглашаясь с Диком: судя по тому, на кого точила зуб вредная репортерша все последние годы, с инстинктом самосохранения дела у нее обстояли плохо. С нее сталось бы накатать фельетон на Темного лорда.

— Ни к чему волновать народ еще больше, — подытожил Дик. — Тем более — после твоей дикой выходки.

Непонятно, как, но Рики сразу понял, что друг имеет в виду.

— Значит, мой брат пожаловался, что я хотел купить травку, — кивнул он. — Представь, маги узнали бы обо мне и об этом. Которые посмелее, они бы в очередь становились, чтоб намылить мне веревку, — усмехнулся Рики.

— Не думаю. А вот которые побогаче, те платили бы другим, чтоб они это делали, — откорректировал Дик.

Было немного обидно, что только с Рики он позволял себе иронизировать. Со всеми остальными он держался скромно и вежливо, чем заслужил симпатию и одобрение миссис Дуглас; она еще помнила, как вели себя в гостях Артур и Эдгар, которые навещали дом Макарони в Рождество на втором курсе. Марк Эйвери не пылал таким восторгом; он помнил саркастические стихи Дика, выигравшие тогда же слизеринский конкурс и поставившие на уши и «Слизерин», и «Гриффиндор», и другие колледжи».

— С твоих характером, Дейвис, только и лезть в гущу событий, — говорил бывший староста.

Реакция Дика на Даниэлу насторожила Рики. Он держался довольно прохладно с самого начала, и даже когда они обсуждали книги, которые нравились обоим, равенкловец как будто стремился сохранять дистанцию.

— Тебе не нравится Даниэла? — прямо спросил Рики, когда Пит отправился ее провожать.

— Нет, отчего же, — пожал плечами Дик. — Она именно такая, как мне рассказывали. Похоже, она хороший человек.

— Неужели дело в ее мультиках? Они, конечно, кого угодно достанут, — согласился Рики.

— Нет. Дело в том, что мои симпатии на стороне Селены, — ответил Дик.

Умение равенкловца лаконично обрисовывать острые углы не впервые подействовало на Рики, как ледяная струя в лоб.

— Мерлина ради! — взвился он. — Ты что, не понимаешь? Даниэла мой друг! Она и не может быть никем другим. Селена тоже, — добавил Рики. — Я должен реально смотреть на свои возможности. Я унаследовал от Темного лорда почти все! Ты не знаешь, как он мутирован! Какие там девушки!

Дик покосился на него с любопытством.

— А откуда ты знаешь, что ты мутант? Ты что, проходил особенный медицинский осмотр?

Рики аж подпрыгнул от такого предположения и, в свою очередь, уставился на равенкловца, крутя пальцем у виска.

— Ты спятил? Забыл, как меня кое‑кто хотел запереть в лаборатории? Нет, конечно, я так знаю. Ну, как ты думаешь, что такое бессмертие? Это бесконечная регенерация клеток, правильно?

Рики старался подобрать слова, объясняющие, что в таком случае его организм никак не может быть нормальным. А значит, совершенно ни к чему давать девушкам несбыточные надежды, когда рядом есть нормальные парни без отягченного прошлого и, не надо забывать, без хвоста в виде Упивающихся смертью.

— Ты задаешь слишком много вопросов сразу, — Дик примирительно выставил ладони вперед. — Но до сих пор ты вел самый обыкновенный образ жизни. И мадам Помфри не обнаружила у тебя никакой особой мутации.

— Она работает на Дамблдора! — раздраженно бросил Рики. — И не скажет больше, чем он ей позволит! У старика удивительная способность убеждать людей делать так, как ему нужно, — спохватившись, что уходит от темы к другой, которая тревожит его не меньше, Рики скорчил кислую мину и пожал плечами. — На самом деле мы с Дан всегда были друзьями. Я не мог ничего не рассказать ей, после того, как ее похищали в прошлом году. И я не хочу, чтоб ей модифицировали память.

— Тебе дорога ее поддержка, — кивнул друг. — И Даниэла беспокоится о тебе, это сразу видно. Я ничего не хочу сказать, может, это вовсе не то, о чем я подумал, но ты ей точно небезразличен, — констатировал Дик.

— Тебе я вроде тоже небезразличен, — пробубнил Рики, внутренне сжимаясь от осознания, сколько же проблем таит в себе такая простая вроде вещь, как человеческое общение.

Однако именно Дик в этом смысле оказался идеальным собеседником. У него в запасе имелось множество отвлеченных тем, благодаря тому, что он, единственный, пожалуй, во всей школе, прекрасно знал историю магии. Для Даниэлы это была экзотика, поэтому слушатели и собеседники у равенкловца всегда находились. Не сказать, чтоб Рики это очень нравилось, порой он сам себе на фоне друга казался дураком. Он не хотел, чтоб Питу и Дан становилось так явно, что собственных знаний по истории у него не густо, а пользоваться обширной информированностью Тома Реддла было противно.

В один такой прекрасный день он сидел на полу в гостиной, прислоняясь к креслу, и речь в комнате сливалась в его голове с барабанной дробью дождя на улице.

— История цивилизации начинается еще с Египта. Но больше всего сейчас ссылаются на Грецию и Рим, — говорил Пит.

— У нас тоже много написано про греков. Был один такой, не помню, как его звали. Он сотворил патронуса размером с гиганта, — с большим уважением произнес Дик.

О патронусах Рики даже вспоминать не хотел, и потому оставил без внимания вопрошающий взгляд Даниэлы.

— Мерлина ради, нам бы научиться создавать просто телесного покровителя, и достаточно! Да уж, наши предки были сильнее нас, — прокомментировал Марк.

— Ну, я думаю, недавняя история у вас не хуже, — ответил Пит. — Насколько я знаю о мистере Потере, он — величайший волшебник современности.

— А наш директор… — начал Дик, приглушая возражение в своем голосе.

Не выдержав, Рики фыркнул, и только когда внимание присутствующих переместилось на него, вспомнил, что в его положении смирение и скромность куда предпочтительнее гордыни и пренебрежения.

— Что? Самые знаменитые маги присутствуют здесь? — не без ехидства заметил Эйвери, переводя взгляд с Дика на Рики.

— А как же? Их Клуб даже отчеты пишет, — сказал Пит, так что Рики впервые пожалел, что был настолько откровенен со старшим братом.

Эта тема живо заинтересовала бывшего старосту, который особенно напирал на то, что он бывший, а следовательно ему можно показать некоторые вещи. Дик вначале сопротивлялся, и позже Рики почувствовал себя виноватым за то, что не оказал ему достойной поддержки.

— Странно, что эту писанину до сих пор не стребовало министерство, — указал Марк.

— Знаешь, Рики, он прав. От прошлого года у меня осталось впечатление, что вообще ничего не происходило, ну, из того, что связано с тобой, — признался Дик.

— Еще бы. У тебя своих дел хватало, — ответил Рики. — Так что ты, наверное, и не закончил отчет.

На самом деле, он совсем не хотел слушать этот самый отчет. Прошлый год в школе сам по себе был нелегким, и даже то, что тогда радовало и грело, Рики предпочел бы сейчас не воскрешать. Кроме того, вспомнились сетования Дика, случайно услышанные в поезде; он был очень огорчен, что все, написанное им до раскрытия тайны Рики, более неактуально.

— Я не стал заканчивать, потому что случились последние события, — озвучивая мысли Рики, ответил Дик. — Но кое‑что у меня есть, и я могу принести и зачитать.

К вящему неудовольствию Рики, которое он, впрочем, тщательно скрыл, гостя не только упросили ознакомить всех с его последним творчеством, но и еще и поручили Рики зачитать отрывочные четверостишия. Он начал, порадовавшись, что стихов, действительно, немного:

Значками старост отличили Клуб

Лишь в стороне остался председатель.

Посыпались на нас проблемы вдруг

Которые, увы, совсем некстати.

— А проблемы бывают кстати? — поинтересовался Рики, прерываясь.

— Да, — сказал Дик. — Например, когда директор вызывал тебя с урока твоего нелюбимого Хагрида, ты относился к этому намного лучше, хотя и знал, что он тебя не на чай приглашает.

Рики не нашелся, что на это ответить.

Ведь СОВы в пятый год сдавать,

О чем твердят все непрестанно.

И жалко время нам терять

На воспитание хулиганов.

Но как всегда в начале года

Мы лес запретный посещали.

Была отличная погода,

Опять кентавров повстречали.

Прошли мы мимо водопоя,

Нам ничего не предсказали.

Вернулись этой же тропою,

И нас, конечно, не поймали.

— А вы сами не хулиганы? — покачал головой Марк. — Часто вы шлялись по Лесу? «Как всегда», это надо же!

— Ну не начинай! Ты же больше не в школе, — сказала Даниэла. — Милые стихи, Дик.

— Рики так не считает, — возразил Дик.

— Вовсе нет. У меня такое чувство, что ты как будто не знал, о чем писать. Как ты сам сказал, вроде ничего не происходит.

В учебном мы погрязли вздоре,

Забыв, что в мире есть веселье.

Но энергичнейшая Дора

Для Артура сварила зелье.

И от любви свихнулся он,

Мы были с ним на грани ссоры.

Но Лео разумом силен,

Сумел разрушить козни Доры.

— Я так и знал, что Нотт чем‑нибудь таким отличится, — покачал головой бывший слизеринский староста.

— Интересно, если когда‑нибудь до историков дойдут твои отчеты, — сказал Рики другу уже позднее, когда Даниэла ушла домой, и они наверху вдвоем перебирали учебники, — наверное, решат, что Лорд даже без памяти не переставал подбивать приличных людей на нарушение правил и все такое.

— Не рассчитывай, это Артур убедил на ходить в Лес. Насколько я знаю, история увековечит имя Ричарда Макарони иным образом. Разве ты не получил почту? — спросил Дик.

Рики напрягся в ожидании очередной неприятной новости. Между тем Дик удалился, изъявив желание спросить у миссис Дуглас, не было ли особенной почты. Вскоре пришли они оба, со свертком. На посылке имелась огромная печать в виде герба «Хогвартса».

— Я плохо отношусь к тому, чтобы получать почту до завтрака, — воинственно заявила миссис Дуглас.

— Наверное, то же, что и мне, — бубнил Дик, оглядывая сверток. — Хотя, содержание записки может отличаться. Все, же ты, Рики — ее любимчик.

— Что ты болтаешь? — не выдержал Рики, чье напряжение в ожидании подвоха натягивалась, как пружина.

— А ты открой! — игнорируя его тон, Дик невинно хлопал ресницами.

Проблеск интереса и дух противоречия с секунду боролись за право влиять на действия Рики. Интерес победил, и обертка полетела на пол.

— Это же учебник профессора Стебль! — воскликнул Рики. — Уже вышел!

— Да, — подтвердил Дик. «Гербология. Продвинутый уровень». Для нас.

Миссис Дуглас выхватила учебник и принялась листать, восторгаясь.

Рики нескоро получил книгу обратно и также пролистал ее. Собственные рисунки показались ему такими профессиональными. Будто их рисовал не он, а кто‑то другой. Странное чувство. Пособие очень ему понравилось.

— Там, вначале, благодарности. И про Дору тоже есть, — голос Дика дрогнул.

— Да уж. И труд твой, и любовь останутся в веках отныне и навсегда. Многие поколения учеников «Хогвартса» будут штудировать твои стихи, — Рики слабо улыбнулся, и заметил, что Дик обратил на это внимание.

Чрезмерный контроль близких за его настроением неизменно вызывал глухое раздражение, которое Рики тут же старался подавить. Тем более, обычно члены семьи и друзья сами делали вид, будто просто интересуются, как у него дела, и никоим образом не ждут улучшений в его и без того отличном состоянии. Однако, Дик вовсе не стал притворяться, будто не делает ничего подобного.

— Ты начинаешь вести себя, как обычно. Невозможно постоянно упиваться вселенским страданием, — сказал он, понимающе кивая. — Это только в старых и глупых романах так бывает.

— Выходит, мое будущее — это старый и глупый роман?

— Не думаю, — возразил Дик без всякого сочувствия. — Даже если ты не станешь играть в квиддич, «Хогвартс» есть «Хогвартс». Он как снес тебе крышу, так и на место поставит.

«Как все просто для вас», — в бессильной ярости подумал Рики.

— В самом деле, Рики, не так плохи твои дела. Я, по сравнению с тобой, конечно, ничего не знаю о Томе Реддле, но предполагаю, он скорее похож на меня, чем на тебя? — спросил Дик.

— У Тома не было бабушки, — хмуро возразил Рики, не желая признавать, что друг в чем‑то прав.

— Это и в самом деле несчастье, — покачал головой Дик.

Рики слабо улыбнулся, и тут за спиной послышались быстрые шаги. Это оказалась мама.

— Вот, Рики. Дядя Гарри просил тебе передать, — сказала она, протягивая конверт. — На итальянском. Наверное, от твоих друзей из другой школы.

Рики понимал, что это невероятно, и все же при мысли о том, что там могли узнать его тайну, ему стало трудно дышать. Однако имя на конверте его немного успокоило. Тот, кто ему написал, знал его тайну больше года, но все же не отвернулся от него.

— Не совсем, — поправил Рики. — Это от учителя. От профессора Доматора.

К его удивлению, Люси хлопнула себя по лбу.

— Боже! — вздохнула она. — Я ведь совсем забыла тебе сказать. Ты как раз… все это случилось, ну и Гарри просил сообщить тебе попозже. Ты бы все равно никуда не поехал.

— В чем дело? — из потока слов Рики не понял почти ничего.

— Кто‑то из твоих итальянских учителей женился. Точно не помню, но, кажется, как раз этот, — мама кивнула на письмо.

Рики с упреком уставился на нее.

— Ну как можно забывать такие важные вещи? — внятно проворчал он.

— А Гарри отправил им поздравительную открытку от твоего имени, — доложила мама.

Уже не слушая, Рики принялся читать: «Риккардо! Я признаю уважительными причины, по которым ты не присутствовал на моей свадьбе». Рики подавил в себе желание обидеться — сам он не сомневался в уважительности своих причин. Но больше хотелось дочитать.

«…ибо там и без тебя хватало народу. Вся школа поздравила нас…».

«Значит, все‑таки Карлотта!» — подумал он.

— Что такое пантеиновый раствор? — спросил он через минуту.

— С его помощью колдографии двигаются, — ответил Дик.

Рики с трудом поднял голову от письма. Мама и Дик, как оказалось, никуда не ушли, а терпеливо ждали.

— Профессор пригласил нас на сафари, — сказал Рики.

— Нас — это кого? — уточнила мама.

— Меня, Пита, а еще ему откуда‑то известно, что у меня гостят друзья, — тут Рики прогнал не очень приятную мысль, что Поттер все о нем знает и докладывает.

После этого все решилось очень быстро и как‑то само собой. Миссис Дуглас сообщила дяде Гарри, что Рики с братом с радостью поедут. У Марка заканчивался отпуск, и он, извинившись, сказал, что хотя бы на пару дней должен заехать домой, к родителям. А Дик написал своим родственникам и убедил их отпустить его.

— Когда еще я смогу побывать в Африке? — аргументировал он, и в тот же день засел за письма для друзей…

— А почему письмо к Доре вдвое толще, чем письмо к Эди? — подозрительно спросил Рики, взирая на результат его трудов.

Несколько секунд Дик, отрешенно изучая потолок, взвешивал свой ответ.

— Знаешь ли, Эдгар мне, конечно друг, но только я отнюдь не жажду взять его за руку и все такое, — сообщил он. — Также я не намерен ему докладывать, что сильно скучаю, и что в школе мы будем видеться каждый день.

Переписка с подругой отличалась бы от всего.

Сознание того, что Селена этого никогда не прочитает, придало ему решимости.

«Дорогая Селена», — начал он и тут же отдернул себя. Нехорошо писать «дорогая», но, с другой стороны

«Ты, наверное, знаешь, что сейчас ко мне приехал Дик. Не могу сказать, что я ему не рад, но, в общем, с ним мне так же, как с моей семьей и с Марком. Все они очень переживают за меня. Я чувствую, что надо за мной наблюдать, нуждаюсь в этом, но когда это делают другие, я ужасно злюсь. Даже Даниэла ведет себя так же, ты с ней не знакома».

Рики машинально поставил точку. Умом он вроде понимал, что у Селены нет причин думать, будто Дан, о которой она слышала от него, стала чем‑то другим, нежели подругой детства. На самом деле, ситуация не была понятна и ему самому. Ведь он при Дан старался быть веселым, специально делал над собой усилие, и при этом, пожалуй, чувствовал себя виноватым, когда вспоминал о Селене. Он решил пока оставить эту тему, вздохнув от мысли, сколько на нем повисло нерешенных вопросов, за которые он просто не мог взяться, пока не почувствует себя достаточно в своем уме.

«Не то, чтобы мне не позволяют оставаться одному. Но я знаю, что это тревожит их. Я как бомба, которую лучше держать на виду, и тогда в каждый конкретный момент моя мама знает, что я пока веду себя как обычно. Хотя я преувеличиваю; пожалуй, они уже успокоились и считают, что угроза миновала. В меня верят больше, чем я сам в себя верю, странное чувство. Откуда они знают, что я останусь таким? Если бы только я мог разобраться, что мне надо на самом деле!».

Этого тоже не следовало писать девушке, с которой он собирался встречаться. Рики знал, что ее версия ответа не поможет ни ему, ни ей, и потому, тряхнув головой, снова взялся за ручку.

«Мой брат иногда может отвлечь меня, Марк Эйвери дает разные полезные советы. Мама, папа и миссис Дуглас тоже делают все возможное. Я не решаюсь злиться ни на кого из них, и при этом злюсь на самого себя».

На этом он остановился, потому что миссис Дуглас потребовала укладывать вещи. Весьма недовольная тем, что мысли воспитанника витают где‑то, пожилая ведьма сама энергично отобрала то, что, на ее взгляд, могло ему понадобиться.

— Мистер Поттер не сказал, когда именно его ждать, — ворчала она. — Хочет, чтоб вы наготове сидели.

Долго ждать не пришлось. Наутро мама, волнуясь, попросила ребят быстрее закончить завтрак, потому что снаружи их уже ждали. Дисциплинированные Питер и Дик так и поступили. Рики предпочел поесть нормально, и в итоге вышел последним.

У калитки и в самом деле ждала особенная министерская машина. Рики обалдело уставился на величественный автомобиль с дверцами, как у кареты, и с ручкой вместо руля. Впереди на месте шофера поправлял манжеты мистер Уизли, а рядом с ним крестный Поттер, развернувшись, о чем‑то разговаривал с Диком.

— Вы что, из музея его стащили? — поинтересовался Рики, кивая на машину.

— Твой брат только что спросил то же самое, — недовольно заметил крестный. — Все приличные машины заняты. Ты же не думаешь, что Министерство станет выделять для тебя транспорт в первую очередь.

— Пожалуй, надо бы замаскировать получше, — рассудительно заметил Рональд Уизли, вылезая. — Она выделяется.

Пока он колдовал, Рики и прочие прощались с домочадцами, вышедшими проводить их. Рики заметил, что миссис Дуглас, критически обозревая транспортное средство, сдерживает улыбку.

В результате размахиваний палочкой Уизли все стекла оказались затемнены, так что снаружи оригинальность управления не просматривалась. Внутри, как Рики и ожидал, оказалось просторно. Его брат, кажется, уже научился сдерживать удивление при виде всяких магических чудес и удобств, а Дик держал себя так, словно каждый день раскатывает на министерских автомобилях. Дядя Гарри расположился впереди, возле водителя.

— А как именно вы будете управлять машиной с такой ручкой? — поинтересовался Пит.

— О! Я прекрасно вожу, — не поскромничал дядюшка Артура. — Теперь — прямиком в Министерство!

— Дядя Гарри, надеюсь, мы не доставили Вам много беспокойства, — обратился Рики к крестному.

— Наоборот, — откликнулся тот, и, похоже, он и в самом деле был доволен. — Чем дальше ты будешь от дома, тем лучше. К сожалению, они вряд ли двинутся за тобой. Перехватить колдуна на границе — раз плюнуть.

— Значит, у вас будет что‑то вроде отпуска, пока мы вне страны? — уточнил Рики.

— Надеюсь на это, — дружелюбно произнес Поттер.

— А где это мы? — Пит удивленно изучал в окно. — Что, Министерство магии расположено в деловом центре?

— Ну, почти, — сказал Дик.

По дороге он объяснял Питу, как все устроено в Министерстве. Поттер и Уизли, которые поначалу косились на него, теперь имели вид откровенно недовольный; они не учли, что у Рики будут такие информаторы. Увы, теперь это не имело значения.

Затормозил аврор на улочке, где располагалась лишь парочка непрезентабельных контор, уличное кафе и небольшой магазинчик с гордым названием «Супермаркет», откуда как раз выходила бодрая старушка в джинсах. Завершали картину переполненные мусорные баки.

— А я думал, маги поместили свое министерство где‑нибудь на окраине, — поделился соображениями Пит, выбираясь из машины. — В таком месте мало ли кто по ночам шляется.

— Так. Пойдем в магазин, — Уизли развернулся в направлении немного более людной части улицы.

— Зачем? Вход для посетителей вон там! — к недоумению братьев Макарони, Дик кивнул на старую телефонную будку за мусорными контейнерами.

Дернувшись, дядя Гарри взглядом велел ему опустить руку.

— У них конспирация, — объяснил Рики. — Два года назад Люпин к моей бабушке хотел везти меня в обход.

— Мы поддерживаем лучшие традиции, — прокомментировал Уизли гордо.

В магазинчике Уизли приобрел зажигалку, объявив во всеуслышание, что его отец их собирает и очень обрадуется, а дяде Гарри приглянулся вишневый йогурт. На все покупки, усилиями колдунов здорово затянувшиеся, ушло полчаса. Когда они вернулись на прежнее место, автомобиль таинственным образом исчез.

— А наш багаж? — заволновался Пит.

— Не исключаю, что уже в Италии, — успокоил дядюшка Рон. — Международную сеть портшлюсов год назад осовременили.

Наступил интересный этап путешествия — Министрество. Залезть всем сразу в тесную телефонную будку казалось немыслимо, и хотя Дик утверждал, что это возможно, все же взрослые маги предпочли не толкаться. Дядя Гарри с Питом выбрали вторую очередь и остались на улице считать ворон.

Дик первым вошёл внутрь, за ним — Рики. Уизли втиснулся следом и закрыл дверь. Получилось очень тесно. К сожалению, будка почему‑то не расширялась волшебным образом. А Уизли вдобавок потянулся к телефонному диску, на который Рики уставился с любопытством: магический мир постоянно поставлял в его распоряжение музейные редкости.

— Я могу, — вызвался Дик и, не дожидаясь разрешения, принялся вращать диск. Уизли пожал плечами, но ничего не сказал.

Когда диск с тихим стрекотанием вернулся на своё место, в телефонной будке зазвучал ровный женский голос: «Добро пожаловать в министерство магии. Будьте добры, назовите ваше имя и цель визита».

— Рональд Уизли, — представился колдун, — отдел быстрого реагирования при штаб–квартире авроров, сопровождаю двух несовершеннолетних колдунов, им гостевые значки не понадобятся.

— Регистрация палочек — в Атриуме, — сообщил голос и замолк.

Пол под ногами задрожал, и телефонная будка стала медленно уходить под землю. Вскоре стало совсем темно, а разговаривать не имело смысла, потому что речь в любом случае перекрыло бы грохотом. Но через некоторое время ступни утонули в солнечном свете, который понимался, выше, выше. Рики отвернулся, когда свет, падающий на глаза, ослепил его.

— Министерство магии желает вам приятного дня, — сказал женский голос.

Дверь телефонной будки сама распахнулась, и вся компания высыпала наружу. Одного взгляда хватило Рики, чтобы подметить в длинном вестибюле Министерства магии незначительные изменения интерьера. Со времен лорда Волдеморта все осталось прежним, разве что кое–где повесили зеркала. Золотые символы на потолке изменялись точно так же, как раньше, возле одного из каминов образовалась короткая очередь.

Скоро к ним присоединились Поттер с Питом. Старший брат приколол к груди блестящий золотистый значок с надписью «Посетитель».

— Теперь — на шестой этаж! — скомандовал дядя Гарри, и прошлось отправляться к другим лифтам.

Департамент магических путей сообщения с первого взгляда казался типичной конторой, хотя на столах и полках размещались странноватые предметы, большая часть которых сама по себе висела в воздухе. Их ожидал колдун с клинообразной бородкой, который за руку поздоровался с Поттером и Уизли, и отошел с последним к ближайшему столу.

Пока они вполголоса переговаривались, Питу был вручен пергамент.

— Это очень важный документ, — предупредил дядя Гарри. — Можешь считать его магическим международным паспортом. Только не пытайся прочитать, тебе он не откроется. И вообще, надеюсь, он не понадобится. Ну что, Майкл, готово?

— Сюда, — подозвал бородатый колдун, кивая на ближайшую стену, и взмахнул палочкой.

Стена поднялась. За ней обнаружились дверцы, вроде как у платяного шкафа.

— Вам нужно будет всего лишь зайти внутрь, — предупредил колдун. — Внутри ничего нет, управление осуществляется снаружи. Если все пройдет нормально, через 12 минут и 45 секунд вы окажетесь в Италии.

— А если ненормально? — не мог не полюбопытствовать Рики.

Колдун снисходительно усмехнулся.

— В этом случае вас соберут в течение суток, но вообще‑то этот путь почти так же безопасен, как каминная сеть. Кстати, не исключаю головокружений и вообще такой же реакции, как при укачивании.

Рики не мог утверждать, что у него возникло нехорошее предчувствие. Тем не менее, вступая в маленькую прямоугольную каморку, он уже не был так уверен, что эта поездка — хорошая идея. Пит и Дик, присоседившиеся к нему, кажется, рассуждали о том же самом. Провожающие колдуны столпились снаружи. В их лицах Рики почудилось что‑то зловещее.

— Хорошей поездки, ребята, — пожелал дядя Гарри, после чего колдун по имени Майкл зарыл дверцы.

Тут же их довольно сильно тряхнуло, и что‑то завибрировало. Освещение в шкафу оставляло желать лучшего.

— Если бы оно не было магическим, я бы поклялся, что искрит проводка, — пробормотал Пит.

Хотя места было в достатке и для двенадцати человек, пространство сдавливало так, как будто от стен исходило невидимое напряжение. Внутри порой трясло, но при этом казалось, что за стенами что‑то вращается.

— Ну и удобства, — проворчал Рики, однако впереди ждало худшее. У него, как и предупреждал этот мистер по имени Майкл, закружилась голова.

Мгновения уходили, как часы. В один прекрасный момент свет погас вовсе. Рики услышал слабый стон и не мог бы гарантировать, что этот звук исходит не от него. Он не сомневался, что ребятам за эти страшные секунды приходило в голову то же, что и ему: этот лифт на самом деле никогда не откроется, потому что дядюшка Гарри и прочие маги нашли прекрасный способ избавиться от Мальчика — Который — Никак — Не — Помрет — Самостоятельно, а его друг и брат просто угодили с ним в одну лодку.

Когда тот же слабый, искрящий и мигающий свет, наконец, загорелся, внутри как будто стало больше воздуха.

— Хвала Мерлину! Еще один такой финт — и я попаду в особый отдел клиники святого Мунго! Полная иллюзия, что ты в гробу, — вздохнул Дик.

И дальше они куда‑то перемещались с таким же комфортом, как до сих пор. Вдруг лифт подпрыгнул, после чего со всей очевидностью замер.

— Я никогда не забуду это волшебное путешествие, — бесцветно выдохнул Пит.

— Восхищаюсь тобой. Ты еще шутишь, — заметил Рики, и тут случилось настоящее чудо — дверные створки медленно поехали в разные стороны, и внутрь «гроба» проник луч настоящего дневного света.

— Отдохните. Вам надо отойти. Этот шкаф — та еще штучка, — говорил Доматор.

Департамент по надзору за магическими существами в эту пору лета почти пустовал. Единственный сотрудник — пожилой колдун, гостеприимно позволивший им здесь остаться, угощал чаем.

— Так мы сразу отправимся в Африку? — у Дика даже глаза загорелись.

— Да. Там у меня есть кое–какая работа, — небрежно заметил Доматор. — Вам будет интересно увидеть некоторых магических существ. Собственно, это не поездка для развлечения, — уточнил он. — И даже не совсем охота. Африканские магические твари таковы, что охотиться на них в одиночку чаще всего невозможно, снаряжаются экспедиции из профессионалов.

— А что за работа? — поинтересовался Пит.

Профессор и пожилой сотрудник департамента обменялись снисходительными усмешками.

— Полный идиотизм, по сути, — ответил Доматор. — Есть такой чудаковатый старикан, которому деньги девать некуда. Так ему тут взбрело в голову, что заботливые племяннички пытаются его заразить, причем не нормальным способом, а экзотическим. Есть в Восточной Африке такое существо, весьма опасное. Его дыхание вызывает страшные болезни. Надо собрать это дыхание и передать на экспертизу. Конечно, этот бред хорошо оплачивается, в том числе поэтому я и согласился. Из‑за свадебного путешествия нам приходится теперь экономить, а со счета снимать не хочется, там проценты. Ну, оно того стоило, Карлотта пожелала отправиться в Индию и накупила там кучу всего.

— Так Вы все‑таки женились на ней! — отметил Рики.

— Вроде бы да, — с несколько удивленным видом констатировал профессор. — Я ничего ей не говорил насчет командировки, пусть это будет приятный сюрприз. Жена думает, что я помогаю бабушке на ферме с пегасами. Но не хотел бы я быть родственником этого старого болвана!

Причина, по которой Доматор решил, что пора отправляться, осталась для мальчиков совершенно неизвестной. Возможно, он заранее запланировал это дело на без двенадцати три, или же решил так спонтанно. Но именно тогда Рики и его спутникам пришлось вернуться к шкафу.

Как только двери бесшумно закрылись, отгородив их от пространства и времени, Рики всерьез задался вопросом, не развилась ли у него клаустрофобия. Присутствие взрослого колдуна, конечно, придавало уверенности, и вообще он уже переживал нечто подобное, но, однако, Рики однозначно понял, что путешествовать за границу он предпочитает на самолете.

Внутри так же временами мигал свет, завывало и трещало. Через бесконечное количество времени лифт, однако, замер, и к великой радости, его дверцы начали медленно открываться. Никто не пожелал задержаться внутри.

Помещение, в котором оказались члены африканской экспедиции, было необычное. Вдоль стен по коридору стояли статуи божков, деревянные, глиняные, каменные. Возле некоторых горел огонь, другие были снабжены курильницами, за спиной каменной фигуры, изображающей одноглазую русалку, била струя воды. Фрески, изображающие чаще всего сцены охоты на диковинных, никогда не виданных Рики тварей, заполняли пустующее пространство на стенах. Колдуны в тюрбанах неспешно переходили от одного идола к другому.

— Великолепно, правда? — раздалось у плеча. — Идемте со мной. Я принес дары для бога охоты.

Рики обернулся к Доматору. То, что убранство производило на него сильное впечатление, было почти не заметно, а вот Дик и Питер, стараясь не слишком бестактно вертеть головами, вели себя так, словно оказались в музее.

— Это традиции здесь такие? — предположил Пит.

— Да. Если мы не выполним ритуал, нас не допустят, — сказал Доматор.

Божество, казалось, совместило в себе все стихии. Крылатое, с русалочьи хвостом и четырьмя лапками, как у ящерицы, оно дышало огнем. Пламя попадало на подставку, установленную, как догадался Рики, специально для жертвоприношений. Рядом стоял, укутанный с ног до головы в лиловые одежды, жрец. С помощью палочки он призвал себе ярко–алое перо из рук Доматора и переместил его на подставку. При последующем выдохе перо превратилось в горстку пепла.

— Твой дар принят. Иди с миром, — сказал жрец на чистом английском.

Доматор, вероятно, слышал это не в первый раз, поскольку почтительно кивнул и повернулся к ребятам.

— Выход в той стороне. Мы почти на месте, — сказал он.

Рики не переставал удивляться. Несомненно, все помещение было пронизано магией сложных уровней, и даже Волдеморт не знал, как сделаны некоторые вещи. Коридор внезапно оборвался; впереди, где только что была сплошная стена, обозначилась арка, а за ней — сверкающий под солнцем песок. Однако, подойдя ближе, Рики понял, что сверкает, словно посеребренная, только узкая полоска песка, уходящая вдаль, куда‑то в выцветшую траву.

— Когда выйдете, ступайте только по этой сверкающей тропке, — проинструктировал профессор. — Не оглядывайтесь и ничего не бойтесь. Метров сто — и мы встретимся. Риккардо, ты первый!

Шагнув за пределы здания, Рики не сдержал удивленного возгласа. Он оказался в саванне — редкие деревья и высокие травы заполняли пейзаж, насколько хватало глаз. В отдалении мирно паслись носороги. Не исключено, что в траве кто‑то прятался.

Ступенька под ногой медленно растаяла. Чувствуя, что за спиной ничего уже нет — Рики не стал оборачиваться, не желая нарушать запрет Доматора, — он двинулся вперед. Полоска сверкающего песка просматривалась на метр, не более, а дальше исчезала в траве.

Рики шел и шел; был момент, когда он заметил, что на него нацелился леопард. Но, не успел парень отшатнуться, зверь перемахнул через него и исчез в зарослях на противоположной стороне. «И чего я испугался, — подумал Рики. — Пожалуй, уважающий себя леопард и не станет есть такого мутанта, как я». Собственное бессмертие, впрочем, не казалось ему теперь таким тяжелым грузом, как жара. В том месте, где песок перестал сверкать, он остановился. Вскоре к нему присоединился Пит, потом — Дик. Рики отметил, что оба они сдерживают радость от того, что больше не одни; хотя, после всех сегодняшних прыжков по географии, оказаться брошенными здесь, пожалуй, было лучше, чем остаться навсегда замурованными в тускло освещенном министерском шкафу. В общем, ребята были вне себя от восторга и других, менее приятных переживаний.

— Кажется, я видел термитник, — сказал брат.

— Да тут полно всяких тварей! Будет здорово, если… В общем, никогда я не был в Африке, — бодро произнес Дик.

Доматор пришел не так быстро по уважительной причине — он получил багаж. Нагруженная тележка перед ним катила сама по себе, а сам он, казалось, прогуливался по давно привычному маршруту.

— Не расплавились? — поинтересовался он. — Теперь налево. Минут через двадцать будем у егеря.

— А откуда Вы знаете, что найдете здесь этого зверя с заразным дыханием? — резонно поинтересовался Пит. — Пока что я видел тут только обыкновенных африканских животных.

— Скоро увидите сами, почему я в этом уверен, — усмехнулся Доматор.

Марафон по жаре, казалось, длился целую вечность; и все же он кончился непозволительно скоро. Рики даже не успел, как будто бы, все как следует разглядеть. Аккуратный, чисто выбеленный домик егеря возник словно из‑под земли. Зеленая дверь была приветливо приотворена, но профессор на нее даже не взглянул.

— Будет лучше, если мы не воспользуемся парадным входом, — сказал Доматор.

Пока они огибали дом, Рики показалось, он слышал стон. Но профессор никак на это не отреагировал. Он поднялся по ступеням, целеустремленно толкнул дверь, и его спутникам ничего не оставалось, как следовать за ним. Продолговатый коридорчик, в который они вступили, был залит светом, напоминающим освещение в школах и всяких конторах, но исходящее ниоткуда.

Комната, куда они свернули, оказалась довольно просторной — размером примерно с треть домика, каким он казался снаружи. Там имелся очаг с трубой, два дивана, кресла и низкий столик. В тонком замысловатом предмете на подставке перед очагом с большим трудом распознавался светильник.

Профессор немедленно принялся размахивать палочкой. Если не смотреть на него, то получалось, вещи распаковываются сами. И, прежде всего, в кресло полетел средних размеров мешок.

— Маски и перчатки в этом мешке, — сказал он. — Наденьте их. Я хочу, чтоб вы кое на что посмотрели, прежде чем отдыхать.

К «маскам» цвета хаки, в которых прорезь для глаз была закрыта прозрачной пленкой, оказались пришиты довольно длинные, до колен, мантии. Рики чувствовал, что выглядит в этом глупо, да и все остальные со стороны напоминали помесь монахини с десантником. Но Доматор облачился в это одеяние безо всякого смущения.

— Затяните шнуры на шее, — распорядился он.

Если бы подобным тоном разговаривал с ним дядя Гарри, год назад Рики назло не стал бы слушаться. Но последствия своеволия ныне тяжелым камнем висели на его шее. Рики затянул ремешок и завязал, полагая, что свой смысл в этом маскараде должен же быть.

Группа снова высыпала в коридорчик. По следующей двери профессор слегка стукнул.

— Это ванная, — донесся до ребят его приглушенный маской голос. — Лучше, чтобы сегодня она нам не понадобилась!

— Почему? — возмутился Рики, поскольку до сих пор он очень рассчитывал на душ. Но Доматор уже направлялся к последней двери, которая распахнулась навстречу, и в проеме возник человек в точно такой же маске.

— Приветствую, Марио, — сказал он по–английски с кошмарным акцентом.

Профессор поприветствовал его кивком головы и жестом указал внутрь комнаты.

— Прости, я забывал, что не понимать ты, — произнес человек уже по–итальянски. Судя по тому, что удалось разглядеть через прорезь, он был чернокожим. — Вы зайдите? Не трогать!

Профессор не последовал за ним, а пропустил подопечных вперед. Переступив порог, Рики ощутил сильнейшее побуждение тут же выйти. Помещение наверняка было расширено волшебным образом, поскольку такой огромной комнаты, перестроенной под палату, в доме просто быть не могло. На приличном расстоянии одна от другой располагались три кровати, возле которых суетились люди в масках. Половую и расовую принадлежность пациентов не имело смысла определять, разве что одним был ребенок лет пяти. Одного взгляда на больных хватало, чтобы понять, что их поразил страшный недуг. Маска немного приглушала стоны, но не вызывало сомнений, что все трое находятся во власти бреда. Вся кожа несчастных была покрыта вздувшимися фиолетово–кровавыми волдырями, а у того, что находился ближе к двери, лицо так вздулось, что, казалось, у него вообще нет глаз.

— Егерь, — указал на него вошедшим сидящий рядом целитель: Рики разглядел на его маске, на плече, эмблему, которую раньше видел Воолдеморт, волшебную палочку, по которой ползет змей. — Лучше бы не выходил ночью. Все равно от браконьеров ничего не осталось.

— А другие? — прошелестел кто‑то, Рики не мог разобрать, Дик или Пит.

— Его жена и дочь. Как они себя чувствуют, Игунна? — спросил Доматор.

— Уже гораздо лучше, — ответил лекарь, побудив воображение Рики заработать в неприятном направлении, как же может быть еще хуже. — Жить будут, но вот этот, — он кивнул на мужчину, — придет в норму месяца через два. Когда им память стирать — не представляю. Пожалуй, только тогда.

— Так проще всего, — согласился профессор и сделал знак своим спутникам, что пора возвращаться. Рики не нужно было упрашивать, других тоже. Пит даже специально тщательно закрыл дверь за профессором, который тут же снял маску.

— Теперь вы видели? — спросил он ехидно. — Если бы моего заказчика и в самом деле заразили дыханием нунды, он вряд ли сумел бы кому‑нибудь об этом сообщить. Но и его наследники, как бы им ни хотелось от него избавиться, тоже не стали бы так рисковать, разве что по глупости. Связываться этим зверем очень опасно; но это именно то, чем я собираюсь заняться.

Рики подумал, что у лорда Волдеморта все же, невзирая на его кровожадность, хватило осторожности не связывать свои надежды на мировую власть с этой тварью, и то слава Богу.

Он не меньше других был потрясен, когда Доматор напомнил о том, что, собственно, подошло время обеда, и будет совсем недурно, если ему помогут накрыть на стол. В углу обнаружился умывальник, и пришлось вымыть руки, потому что ладони после прогулки по саванне сделались почему‑то почти черными. Но еще веселее оказалось за едой. Профессор, явно забавляясь, наблюдал, с каким подозрением ребята разглядывают бутерброды.

— Нет здесь ядовитого воздуха, — успокоил он пару раз. — На двери палаты установлены приспособления для дезинфекции.

Но Рики видел, что и брат его, и Дик склонны больше верить собственным глазам, чем любым аргументам; да и сам он предпочитал лишний раз ничего не трогать, хотя впадать в панику ему было не свойственно. Желающих мыться в этом доме после экскурсии не нашлось, но к планам Доматора ребята проявили, пожалуй, даже неумеренный интерес.

— Мы что, будем ходить за ним? — поинтересовался Рики.

— Нет, только наблюдать. Издали, — уточнил Доматор. — Не нужно таких разочарованных лиц. Когда вы увидите его, вам этого на всю жизнь хватит, не сомневайтесь. Нунда до сих пор появляется в этих местах, и возможно, что не один.

— Марио, приехать маринованные слоновьи ухи, — проинформировала маска, заглядывая в комнату.

Рики вместе с братом отпрянули от него, а Дик застыл на месте. Теперь любой в этом доме, а вообще‑то и сама открытая дверь, казались источником заразы.

— Спасибо, сейчас иду. Это приманка, — объяснил он ребятам. — Так, пора распаковывать технику.

Оставив в комнате приспособление, подозрительно напоминающее обыкновенный насос, Доматор выбросил в окно соединенные с этой штукой шнуры, перебросил через плечо сумку и жестом пригласил Рики и компанию следовать за ним.

Только выйдя из домика, Рики осознал, что на улице свирепствует поистине адская жара. Сухой воздух опалял, но это немного успокоило парня. Он был уверен, что никакие вредоносные микробы не выживут в таком пекле.

Доматор отправился к окну, подобрал шнуры и принялся их разматывать. Направлялся он, по всей видимости, к группе колдунов, которая стояла в отдалении, почти возле горизонта, как показалось Рики. Но, по счастью, шнуры размотались на полпути к ним, и в руках профессора остались только овальные вогнутые листы, напоминающие как раз маленькие уши.

Установка ловушки не потребовала от ребят особенных усилий. К концу одного шнура профессор прикрутил странные штуковины, чуть дальше — солидную емкость. Все это по плану надлежало спрятать. Взрыхлив с помощью палочки землю, профессор принялся маскировать шнуры, закапывая их. При содействии других магов это не заняло много времени. Результатом Доматор остался доволен.

— Вот эти фильтры, — сказал он, — как раз годятся, чтобы собрать воздух после дыхания нунды. А вот это — что‑то вроде колбы, здесь он будет храниться, а попадет внутрь благодаря насосу. Я собираюсь управлять им из дома.

— А сработает? — догадался спросить Рики.

— Надеюсь, что да. По крайней мере, я все рассчитал, — усмехнулся Доматор, пожимая плечами. — До сих пор таким делом еще никто не занимался, так что всю техническую сторону я проектировал сам.

— И все из‑за чокнутого ипохондрика, — покачал головой Пит.

— Не только, — сказал Доматор, малость обидевшись. — Если повезет, колдомедики получат бесценный материал для исследований. Хоть это утешает, что не совсем глупостями занимаюсь.

Вечер наступил подозрительно быстро. Рики не мог не заразиться всеобщим состоянием, которое он окрестил атмосферой научного поиска. Ничего не происходило, но все вокруг как будто знали, что грядет нечто грандиозное и неизбежное. Однако до некоторого момента это напоминало игру. По распоряжению Доматора, на закате ребята уселись у окна и стали ждать. Прошла минута, другая. Рики очень быстро ушел в себя, и тут же дал волю унылым мыслям о безнадежности всего сущего. Интересные переживания проходящего дня отступали перед вечным вопросом «К чему все это?». Скоро все закончится, и его проблемы никуда не денутся. Но, однако же, трагическую картину портило то, что он все равно, невзирая ни на какое бессмертие, не хотел бы заразиться так, как хозяин этого дома.

— Хорош красавец? — не без гордости осведомился профессор.

Его шепот стер из головы Рики все мысли, как только его взгляд сфокусировался. Гигантский леопард, способный, наверное, ударом лапы смести весь дом, в котором они находились, отчетливо выделялся на фоне полыхающего заката. О его приближении, однако, невозможно было бы догадаться, если бы компания не наблюдала за ним; шаги мягких лап были не только бесшумны, но совершенно неощутимы. Рики не раз оглянулся, но чашки на столе так и не затряслись. Однако мощное дыхание заставляло траву расступаться перед животным, стелиться, как от ветра.

— Этот дом герметичен? — шепотом спросил Пит, оглядываясь. Рики легко догадался, что он ищет маску.

— Теперь — конечно, — кивнул профессор. — Черт, опять эти твари вырвались из резерваций! Так я и знал, еще один!

Новая особь нунды появилась с той же стороны, что и первая. Казалось, она идет по следу.

— Ну, этот вроде поменьше, — робко заметил Дик. Впрочем, ему не показалось бы так, если бы он не видел первого.

— Самка, — кивнул профессор. — Хуже всего, что сейчас на них нельзя охотиться — брачный сезон. Придется ближе к зиме собирать бригаду, ловить их и увозить отсюда. Кстати, ваш профессор, скорее всего, изъявит желание в этом поучаствовать.

— Да, он точно не откажется, — проворчал Рики, глядя, как ноздри огромного животного сокращаются, пока оно принюхивается. Хагрид, один и самых нелюбимых его учителей, точно позавидовал бы ему сейчас. Опасные, желательно крупные магические создания были его страстью, и он постоянно старался завлечь ими и учеников, впрочем, без особого успеха.

Нунды между тем приобрели поистине великанские размеры. Рики пришлось смотреть снизу ввнерх, чтобы разглядеть брюхо, густо поросшее шерстью. Одна за другой твари обошли домик. Тут до сидящих внутри донеслось мягкое фырканье.

— Запах им не нравится, — предположил Дик страшным шепотом.

У Рики возникло острое чувство нереальности происходящего. Как будто он попал в фильм ужасов или в научную фантастику, сейчас проснется — и услышит в голове голос Назойлика. «Вот черт!» — выругался он про себя.

Нунды между тем повернули в ту сторону, где лежала запрятанная приманка.

— Иногда я удивляюсь, как люди вообще решились управляться с ними. Вот что значит — верить в свои возможности, — заметил профессор очень тихо, как будто его слова могли побудить чудовищ вернуться обратно.

— Многие верят, что человек — венец творения, — сказал Пит. — И он все может.

Пренебрежительное фырканье Доматора заставило Рики вздрогнуть — на секунду у него мелькнула мысль, что нунды не ушли, а наоборот, ворвались внутрь, несмотря на то, что их размеры не позволяли этого. Напомнив себе, что ему, собственно, особо бояться нечего, Рики тут же нашел оправдание: он беспокоился не за себя, а за своих спутников, которые отправились в эту поездку вроде бы из‑за него.

— Венец, говоришь? — протянул профессор не без сарказма. — Люди эту глупость повторяют, хотя венец, по сути, это нечто вроде никому не нужного на попе бантика — так, для украшения, явление совершенно безразличное для жизнедеятельности организма. Ты хочешь сказать, что если человечество вымрет, для планеты в целом это будет безразлично?

— Иной раз я думаю, что даже лучше, — признался старший брат.

— Было время, я тоже так думал, — кивнул профессор. — За каким вот чертом человек живет, спрашивается?

Рики отвернулся к окну. У него вообще нет никакого смысла — впереди вечность, пустая и холодная.

— Наверное, все люди хотят знать ответ, — пожал плечами начитанный Пит.

— А вот многие индусы считают, что это вопрос глупый, — проинформировал Доматор. — Так, начинаю качать воздух. Отойдите к двери на всякий случай. И маски наденьте. Передай мою… Спасибо.

Ребята без лишних слов покинули наблюдательный пост. Рики вместе со всеми затаил дыхание, когда профессор нажал на рычаг, и в комнате раздался свистящий всасывающий звук. Он повторился несколько раз, после чего Доматор вынул из кармана какой‑то прибор и посветил на него. Страх Рики ослабел после того, как профессор, отложив прибор, медленно снял свою маску.

— Воздух в комнате обычный, — сказал он. — Пожалуй, я больше не буду работать с насосом.

— Мы можем вернуться? — спросил, наконец, Пит.

Когда профессор кивнул, Рики устремился к окну чуть ли не бегом. Существа в ночи пугали его. Но в то же время и гипнотизировали своей внушительной мощью и опасностью.

Нунды оставались там же. Приманка убывала медленно, причем как‑то странно. Не то, чтоб они от нее откусывали, но она становилась все ниже и меньше по всей поверхности.

— Вдыхают они ее, что ли? — предположил Пит.

— Ну вот, достаточно, я надеюсь, — сказал Доматор, отставил насос и первым отстранился от окна. Ребята тоже сразу отпрянули вглубь комнаты. — Риккардо, задерни штору, пожалуйста, — попросил он.

— Вы собираетесь свет зажечь? — напряженно спросил Пит. — А вдруг звери заметят?

Его голос доходил до Рики в темноте, когда он коснулся шершавой ткани занавески, и последний раз бросил взгляд в темноту снаружи. Два вздрагивающих силуэта напротив друг друга слегка колыхались, а контуры туши между ними постепенно таяли.

— Никогда не видел ничего более пугающего, — признался Дик. Рики обернулся, услышав скрип стула. В неровном свете масляной лампы в руке профессора лицо друга казалось серым.

— Это потому, что ты никогда не встречал вампира в чистом поле, — сказал Доматор, возясь со светом. Он открыл очаг, и света прибавилось. Управившись, профессор поставил светильник на стол и уселся напротив Дика и Пита. — Впрочем, есть твари и похуже.

Рики последним присоединился к компании. Когда он сделал шаг от окна, выяснилось, что ноги стали тяжелыми.

— Надо же, магические чудовища действительно существуют, — задумчиво произнес Пит.

— В Африке их особенно много, — кивнул Доматор. — Впрочем, в каждой части света свои. Но есть особенная тварь, — Доматор подпер голову рукой и некоторое время сидел так, в задумчивости. — Да, особенная и очень опасная. Ее невозможно ни поймать, ни убить. Во всяком случае, до сих пор это никому не удавалось. Обитает, кстати, в тропиках.

— И что это за тварь? — не удержался Дик как раз в тот момент, когда Рики внял голосу благоразумия и собирался предложить отправиться спать.

— Смертофалд, — произнес Доматор. — Его еще называют накидкой смерти. Сколько историй ходит!

— Я читал в учебнике Рики, — кивнул Пит. — Это такая толстая накидка темного цвета, которая ползает по поверхностям и кушает людей.

Рики в изумлении покосился на старшего брата. Дик и Доматор тоже не ожидали осведомленности от парня, который никогда не был колдуном, однако профессор быстро справился с собой.

— Не только людей, конечно, — кивнул он. — Но только люди имеют обыкновение болтать об этом. Мне один старик, из местных, кто сопровождает экспедиции, однажды рассказывал. Как‑то путешествовал он с магизоологами, они изучали то ли крокодилов, то ли громамонтов; нет, пожалуй, они были магглы, точно не помню, да и неважно. Факт то, что выпил он с ними здорово и свалился прямо возле походного костра. Кто‑то там поддерживал огонь и, наверное, отодвинул его подальше, чтоб не обжегся. Ну, тот проснулся, и чувствует, что‑то холодновато. Глаза открыл и видит, что совсем рядом серое такое одеяло, вроде толстое. Он даже руку протянуть не успел, а оно на колено заползает. Старик, хотя тогда он стариком еще не был, поначалу обрадовался, надо же, как удобно, одеяло само ползет!

Последняя фраза вызвала среди слушателей нервное хихиканье. Рики предполагал благоприятный исход — ведь старик сумел рассказать об этом. И все же ему было страшновато.

— А через несколько секунд его так укутало, что он пикнуть не мог, хотя куснуло больно; он всем показывает свою ногу, от которой тварь кусок таки успела отхватить. Но старик не растерялся, и покатился прямо в костер. Смертофалд, говорит, как‑то сразу развернулся, слинял с него и — в ночь. А мой знакомый отделался ожогами.

Он закончил. Только тут Рики заметил, как стало тихо вокруг.

— Отсюда мораль: хочешь жить — полезай в пекло, — пробормотал Пит.

В полумраке Рики заметил на лице наставника одобрительную усмешку.

— Повезло, — сказал Дик.

— Да. Он вовремя вспомнил, что все мерзкие твари так или иначе боятся огня, — кивнул Доматор. — Кстати, об огне. Кажется, у нас завелись саламандры.

— Да, точно, — сказал Рики, зевая. Ящерицы сновали в очаге, и Пит с восхищением следил за ними.

— Ладно, пора спать, — и профессор заставил себя подняться. — Надеюсь, утром мы уберемся отсюда пораньше.

— А этот — смертофалд может сюда залезть? — поинтересовался Дик.

— Маловероятно. Здесь все закрыто, — сказал профессор, взбивая себе подушку. — Он, конечно, тварь хитрая. Смертофалд может даже к костру подползти. Надо постоянно оглядываться, если ты в тропиках. Ладно, доброй ночи всем вам.

Рики здорово устал за этот день. Круговерть впечатлений обрывочными яркими образами вспыхивала в его мозгу, и хотя уснул он не сразу, чувство приятной, настоящей усталости убаюкивало его. Юноша не заметил, как уснул.

Разбудил его чей‑то шепот. И поначалу он не понял, почему Дик в пижаме стоит возле него, и трясущееся рукой заносит погасшую лампу, как будто для удара.

— Рики, — прошептал он, — а что это там такое черное на окне?

Со сна юноша не сразу разглядел зловещие очертания на подоконнике, но тема вечернего разговора всплыла в сознании мгновенно. В какой‑то момент он воспылал уверенностью, что плоское и черное существо шевелится.

Два вопля одновременно пронизали тишину ночи.

Рики не помнил, каким образом у него в руке оказался собственный башмак. Дик воспользовался лампой. Сорвав для лучшей видимости занавеску, они принялись лупить по опасному существу.

— Что происходит? — из темноты рядом с Диком возникло сонное лицо профессора.

— Тут… смертофалд! — пробормотал Рики, указывая на черное покрывало на подоконнике. Оно не двигалось.

Профессор отстранил Дика и жестом попросил Рики отойти. После чего склонился над страшной тварью, изучил ее, и, к ужасу ребят, потянул вверх. Когда профессор развернулся к ним, Рики как раз собирался предложить ему зажечь свет и посмотреть, что стало с монстром. Но Доматор не собирался этого делать.

— Перестаньте колотить по моей рабочей мантии и ложитесь спать, — сказал он.

Душа Рики, окрыленная подвигом, вмиг завяла. Ему ничего не оставалось, как послушаться. «А ведь я совсем не испугался», — подумал он, и на этот раз быстро уснул.

Во сне он самым хулиганским образом обмазывал дверь мистера Филча взбитым яичным белком, а завхоз стоял рядом и как ни в чем не бывало читал мелко исписанный длиннющий пергамент, да еще и посмеивался. Оказывается, в школе продавались анекдоты про слизеринского завуча.

Тот повсеместно зверствовал, наказывая учеников за упоминание любых шуток из свитка, и недоброжелательно отмечал все улыбки в своем присутствии. Поначалу Рики пребывал в убеждении, что так и надо, а потом, после смутной череды блужданий по замку, вдруг обнаружил, что почерк на пергаменте и есть почерк профессора Снейпа.

Вне себя от возмущения, слизеринец… выпрямился на кровати. Пара минут ушла на уразумение того, что это сон, но негодование на образ действий Снейпа все еще сохранялось. А что, вполне по–слизерински: продавать через посредников запрещенные собой же вещи, да еще потом наказывать тех, кто покупает. Своеобразное чувство юмора профессора Снейпа в реальности, впрочем, до сих пор подобным образом не проявлялось. И, кроме того, шутки его сочинения вряд ли имели бы большой успех среди школьников.

«Зачем я согласился охотиться?» — подумал Рики, переворачиваясь на другой бок. Хорошо, Доматор собирался только наблюдать или фотографировать. Ему, Рики, повезло, но ведь могло быть и по–другому.

Парень не знал, как это нормально объяснить кому‑нибудь, но при всем своем отменном здоровье и не маленьком уже возрасте он физически чувствовал хрупкость своих нервов. Жизнь вдруг предстала перед ним безжалостной, несправедливой и терзающей, чем‑то вроде профессора Снейпа из его недавнего сна. И покончить с таким печальным положением вещей у юноши не было возможности. А также, увы, он сам не мог избавиться от тягот жизни.

Мелькнула мысль, а не пойти ли в ванную, умыться холодной водой. Да, да, другие вот могли запросто свести счеты с собой. А его старания прошедшей жизни увенчались обретением бессмертия. Но в ванную он не пошел.

Наутро ночное происшествие стало казаться забавным. Профессор вспомнил еще парочку случаев, когда люди, наслушавшись на ночь страшных историй, делали всякие глупости.

— Что за путешествие без приключений? Зато будет, что вспомнить, — сказал он. — Тем более, больше не будет никаких опасностей. Как только солнце нагреет воздух, мы отправимся в лабораторию в противоположный конец континента. Именно там будут брать лабораторные пробы.

— А почему так далеко? — удивился Пит.

— Паранойя заказчика, — пожал плечами профессор. — Считает, если все делать в одном месте, племянники кого‑нибудь обязательно подкупят.

Перемещались они с помощью портшлюса, что Дик перенес стоически, а вот Пит, получивший возможность на опыте проверить недовольство Рики, отступил от своей вежливой манеры и пожаловался.

Лаборатория в Буркина–Фасо представляла собой стерильный с виду и по содержанию стеклянный корпус. Она была очень похожа на обычную лабораторию, и даже Пит отметил, что в ней нет ничего волшебного. Пока профессор находился в одной из стеклянных комнат, ребята ожидали его за дверью в коридоре и развлекались тем, что высматривали в окно странные растения. Впрочем, скоро им это надоело, и они принялись читать информацию на стендах, записанную главным образом по–английски.

— Надо же, глобализация и сюда проникла, — сказал Пит.

Узнать удалось много интересного. Например, как выяснилось, кормить дириколей привозной клюквой ненаучно, и на всеобщем обозрении красовался выговор некоему профессору Сэмуэлю, который вздумал кушать ее сам и обманывать сотрудников, убеждая их, что подопытные птички клюют не подходящий для них корм. Или вот некий фанат магической науки поставил себе прививку от бешенства громамонтов — надеялся вывести универсальное средство, способное в любых ситуациях успокоить истеричных ведьм.

— Да, за это он, наверное, получил бы всеобщий почет и премию, — согласился Пит. — А что он теперь с десятью копытами делать будет?

— Вылечат! Мерлин! — воскликнул Дик, бросаясь к окну. — Что это?

Рики, изучающий под руководством любителя всевозможных чудищ уход за магическими существами вот уже три года, вдруг почувствовал стыд за то, что понятия не имеет, как называется новая диковинная тварь, представшая перед ними. Пит замер, совершенно ошарашенный. Ростом существо, пожалуй, было не намного выше Доматора, но окраска, как у тигра, наводила на размышления, что это создание такое же опасное. Однако оно, несомненно, относилось к другому классу чудовищ, потому что у него вместо шерсти сверкала под солнцем гладкая и блестящая, как у лягушки, кожа. В довершение всего, у твари было три головы, и весь ее облик в целом не то что маггла, а даже Рики заставил глубоко проанализировать, а нет ли у него галлюцинаций; в памяти кстати всплыли рассказы итальянских дядюшек о белой горячке.

— Ничего себе! И такое бывает, — выдохнул старший брат. — Нет, я, конечно, читал в твоем учебнике про этих, как они там называются? Они, помнится, еще и не опасные. Но я теперь несколько раз подумаю, прежде чем самостоятельно путешествовать в Африку.

Вышедший узнать, что случилось, Доматор, как ни странно, тоже был потрясен, однако иначе, чем другие. Его взгляд, направленный на яркое полосатое чудовище, был, несомненно, влюбленным.

— Целый! Все три головы на месте! — прошептал он и полез в карман.

Существо не имело ничего против того, чтоб его фотографировали. Оно по–прежнему раскачивалось на том же месте, пребывая как будто бы в блаженной дремоте.

— Фотография целого руноследа в фазе мечтания! Бывает же такое везение, — пробормотал Доматор. — Да что с вами такое! Представьте, покажете себя школьным товарищам в такой компании! Риккардо, встань левее. Необязательно делать похоронную физиономию…

Через несколько часов Рики оказался на пороге дома профессора Доматора, нагруженный впечатлениями от фото–сессии, посещения лаборатории и обратного путешествия посредством магического шкафа.

— Подождите здесь, — сказал профессор, бесшумно приблизился к двери, очень тихо лязгнул замком и подался внутрь.

— Тебе не пришло в голову, что я тоже захочу навестить ферму твоей бабушки? — раздался тут же четкий голос Карлотты. — Она умная старушка, честно объяснила мне, куда ты подевался. Здравствуй, Риккардо…

Бывшая классная наставница показалась во всей красе. Карлотта прекрасно выглядела в новой золотистой робе легкого покроя и, очевидно, была счастлива. Рики представил ей ребят по–английски, после того, как она предложила гостям войти.

Пока профессор объяснялся с супругой, мальчиков отправили в комнату, отдохнуть перед ужином. Вытянув короткую спичку, Пит, согласно жребию, первым отправился в ванную.

— Поверить не могу, что мы вот только что были в Африке, — вздохнул Дик. — Однозначно, я буду путешествовать. Ты, я вижу, не в таком восторге, — заметил он.

— Вовсе нет. Просто у меня есть опыт чужих путешествий, — сказал Рики.

— Перестань! Какое тебе сейчас дело до Темного лорда? Он многим надоедал, но они же не вспоминают о нем постоянно! — в голосе Дика наметились признаки нетерпения. — Например, представь, что пережил директор Дамблдор, столько лет в напряжении!

— Ты знаешь, Альбус Дамблдор ненавидел Тома Реддла, — раздраженно заметил Рики. — Точно так же, как и наоборот. Эта ненависть была основана на страхе.

Он сам не обрадовался, зачем поднял эту тему.

— Но Дамблдор не боялся Темного лорда, — уверенно возразил Дик. Эта уверенность позабавила Рики, но он досадливо отмахнулся.

— Не его самого. Того, что он представлял собой. Осколок Гаунтов. Часть семейного безумия.

— Понимаю, — медленно произнес Дик. — Дамблдор ведь тоже из Гаунтов.

Воображение понесло Рики еще дальше.

— Дамблдор победил в себе всякие гадкие наклонности, надо думать, не без страданий. Но он все время помнил, как нелегко ему далась победа. И вот он видит перед собой ребенка, которому еще предстоит эта борьба. Естественно, у него все время были сомнения, выстоит ли он. Вся его подозрительность касательно Тома — на самом деле страх перед тем, чего он боялся в самом себе.

— Не думал, что ты так относишься к директору, — в голосе Дика наметились признаки тревоги. — Надеюсь, ты не станешь добиваться от него всяких разных объяснений?

— Нет! Я не стану, конечно, врать тебе, что обожаю этого старикашку. И все‑таки он святой. Он ведь предоставил так называемый шанс Тому, которого остерегался и возможно, уже тогда ненавидел. Не знаю только вот, способны ли святые испытывать ненависть, — Рики закусил губу и отвернулся к окну.

— А что говорит твоя… интуиция? — спросил Дик.

Рики честно попытался прислушаться к внутреннему голосу.

— Да, — с некоторым удивлением обнаружил он. — Ведь все люди наделены одинаковыми чувствами.

И всем людям, по мнению Рики, шла на пользу горячая ванна. После нее он почувствовал себя другим человеком. Другой человек вполне готов был к встрече с бывшими одноклассницами, в том числе — со своей первой любовью.

Франческа, племянница Карлотты, Дику, в отличие от Рики, никогда не нравилась, и, чувствуя это, поздоровалась с ним весьма холодно. Ее подруга Марина, напротив, постаралась сгладить грубость подруги. Обе они мало изменились с прошлого года, Ческа все так же много смеялась и болтала без умолку. Девушки только что вернулись с прогулки по берегу. Как выяснилось, Карлотта пригласила их для компании в отсутствие мужа, и теперь Ческа не скрывала желания как можно скорее попасть домой.

— У моей канарейки Фифи должны уже вылупиться птенцы! — повторила она раз пятнадцать.

Ужин запаздывал. Все собрались на кухне, смеялись и шутили; по мнению Карлотты, это помогало ей готовить.

— А синьора сперва сыплет соль! — запищал тоненький голосок. От неожиданности Рики подскочил на стуле, но рука Карлотты даже не дрогнула.

— Будешь ты еще учить варить — меня! — фыркнула она и повернулась к гостям. — Это матушка моего благоверного подарила нам помощницу. Можно сказать, от сердца оторвала — в свое время эта эльфийка перешла ей от родителей.

Рики прикинул, в каком почтенном возрасте должна пребывать помощница.

— Домашний эльф очень полезен в хозяйстве, — примирительно сказал Доматор.

— Вот я запрещу ей ходить к мамаше и докладывать, как я пыль вытираю один раз в неделю, — невозмутимо кивнула Карлотта. — Иной раз хочется специально заморить тебя голодом.

— А вы видели, — защебетала Ческа, — последние газеты?

Доматор недовольно покосился на нее.

— Ческа, перестань! — укорила ее Марина.

— А Карлотта говорит, что ничуть не переживает!

— Давайте после ужина сыграем в карты, — предложил тактичный Дик. Рики бросился переводить, чем и занимался весь вечер…

* * *

Не спалось. При этом в голове не обнаруживалось никаких особых мыслей. Но впервые за долгое время это ощущение пустоты не было тягостным бессилием, напротив, оно заключало в себе жажду деятельности. Кажется, ему не удалось до сих пор переварить столь скорое возвращение к цивилизации, из жарких песков и бескрайнего пространства — к свежим наволочкам и столовым приборам. Но и здесь также было очень жарко.

Не набрасывая халат, в одной пижаме Рики вышел на веранду — ощупью, потому что почти ничего не видел в беззвездной ночи. Море казалось очень близким, оно шумело за виноградными листьями. Изредка луна пробивалась сквозь тучи и рассекала кромешную темень, которая не пугала, потому что вокруг все было живым, даже воздух.

— Душно, — сказала Карлотта. Он узнал ее по голосу. Она остановилась в двух шагах и оперлась локтем о перила.

Рики не ответил.

— Считаешь, все мы должны бояться оставаться с тобой один на один? — насмешливо спросила молодая женщина.

— Только не Вы, — ответил он сухо. — Я слишком хорошо помню вашу воспитательную строгость.

— Как видишь, с Ческой у меня ничего не получилось, — констатировала она.

— А что такого пишут в ваших газетах? — спросил он.

Короткий проблеск лунного света блеском отразился в ее глазах.

— Ринальдо вернулся из своего путешествия, — сказала Карлотта.

Встрепенувшись, Рики попытался вглядеться в ее лицо, скрытое тьмой. Он слишком хорошо помнил, что Ринальдо, бывший жених Карлотты, долгое время не сходил с языков итальянских магов из‑за своих романтических поисков легендарного клада. Карлотта не решалась его оставить, пока все над ним смеялись. Но теперь, очевидно, все же бросила.

— Он что, нашел сокровища Кьяпацци? — небрежно спросил юноша.

— Нет, — ответила Карлотта. — Но в горах он наткнулся на заброшенный храм весталок. Там нашли пару ценных научных разработок типа вредноскопов, не говоря уже об исторической ценности и архитектурной. Теперь это событие года! А Ринальдо — герой. И все считают, что я должна локти кусать. Боюсь, Марио тоже иногда над этим задумывается.

— Но это же вздор! — Рики знал это точно. Он был, определенно, первым человеком, который узнал, что ждать Ринальдо Карлотте надоело, и так было еще полтора года назад. — Те, кто знает Вас, синьора, так не думает.

— Тетя говорит, эта сенсация скоро пройдет, — согласилась Карлотта. — Но что происходило накануне моей свадьбы! Ринальдо явился, и хотя я ему давно все написала, устроил сборный концерт возле дома моих родителей. Начал с серенады, потом взялся драму ломать, а под конец…

— …драка была, — закончил Рики.

— Была, — подтвердила Карлотта. — Моя свекровь здорово рассердилась, потому что Марио порвал парадный костюм. Но после этого у Ринальдо настойчивости поубавилось. У него теперь куча поклонниц. И Ческа в том числе, — иронично произнесла Карлотта.

Рики вспомнилось, что раньше Ческа считала указанного искателя приключений болваном. Хотелось отпустить какую‑нибудь шпильку по этому поводу, но, как назло, чувство юмора не спешило просыпаться. Кроме того, на слизеринца давила необходимость сказать Карлотте что‑нибудь утешительное, так что он в итоге отказался от шпильки.

— Не огорчайтесь, синьора. Все пустяки, — сказал он и неожиданно для самого себя сник. — По сравнению с моей проблемой.

— Ты который раз на неделе это повторяешь, мученик? — осведомилась бывшая классная наставница. Не дожидаясь ответа, она развернулась и ушла.

Рики остался стоять на веранде. Поначалу он обиделся. Ведь, удивительное дело, он так проникся неприятностями Карлотты, что забыл о своих! Частично до него дошло, почему никто здесь ему не сочувствует — не хотят, чтоб он захлебнулся в великой жалости к самому себе. Но, помимо этого, Рики твердо усвоил: эгоизм — фундаментальное свойство человеческой натуры. Он по себе знал, что сострадание к ближнему быстро надоедает, особенно если ближний входит во вкус и начинает страдать, так сказать, по привычке.

Покопавшись в себе, Рики отметил, что ему самому, как ни удивительно, уже далеко не так тяжело, как после раскрытия тайны исчезновения лорда Волдеморта. И даже не так тяжело, как было дома. Должно быть, перемена обстановки и в самом деле пошла ему на пользу. Нельзя же омрачать переживанием тлетворного бессмертия такую прекрасную погоду!..

Утром брат разбудил его, объявив, что лучше бы ему привести себя в порядок.

— Мне сказали, что сегодня придет в гости директриса итальянской школы, — сказал он. — Она хочет встретиться с тобой.

Что ж, Рики ждал этой встречи с ощущением, сопровождающим все неизбежное. Профессор с порога дежурно улыбнулась ему и поинтересовалась, как дела. Он тоже ответил обычным приветствием. Но было совершенно очевидно, что им предстоит другой, отнюдь не формальный разговор. Рики не видел смысла оттягивать его. Между тем директориса, она же тетка хозяйки, поздоровавшись, изъявила желание пройти в малую залу.

— Риккардо проводит меня туда. Да? — Джиовинеза кивнула ему, и он кивнул в ответ.

В комнату Рики «пропустил даму вперед», а сам закрыл дверь. Директриса «МентеСана» обернулась к нему уже с другим, довольно неуравновешенным выражением на лице.

— Только одно скажи мне, — потребовала она. — Ты доволен?!!

Экспрессии Рики почему‑то не ожидал от этой всегда добродушной, выдержанной пожилой ведьмы, хотя и слышал от заслуживающей доверия Марины, что она способна на эмоциональные поступки.

— Нет, — сказал он, подумав.

— Эти дети, о Мадонна! — Джиовинеза воздела руки к небесам. — Все вам надо! Да что уж теперь…

В волнении она села. Кресло угрожающе скрипнуло, так что Рики даже подался вперед, но она махнула рукой.

— Ты хорошо выглядишь, — сказала она, пристально разглядывая его. — Синьор Поттер писал мне, что ты сравнительно стойко перенес удар.

— А ему откуда знать? Он мне не показывается, — буркнул Рики.

— Ну, это понятно, — отмахнулась Джиовинеза, потом вскинулась и подозрением поглядела на него. — Ты не понимаешь, почему?

— Понятия не имею, — пожал плечами юноша, думая, что это, пожалуй, привычно для него — не понимать причин поведения дяди Гарри.

— Какой смысл это скрывать теперь? — восстановив прежнее спокойствие, директриса пожала плечами. — Он остерегается глазного контакта с Темным лордом, дитя мое.

В этот момент Рики глубоко осознал, какой же он недогадливый болван.

— Я получила результаты экспертизы твоего сознания, — сказала профессор. — По неофициальным каналам.

Это Рики не удивило. Еще бы, дядюшка Гарри не отказал бы ей в информации; однажды он уже скрыл от нее, кто такой Рики, и за это схлопотал по физиономии.

— Значит, Лорд разговаривает с тобой, — продолжала она.

— Уже нет, — ответил Рики. — Понятия не имею, что с ним такое случилось.

— Сядь, — профессор похлопала по сидению напротив себя. — Давай сюда свою руку, — потребовала она, как только он расположился перед ней.

Она долго и пристально изучала рисунок на ладони, так что Рики даже забеспокоился.

— Ну что? — не выдержал он.

— Все линии стали четче, — ответила прорицательница. — И старые, и твои тоже. В общем, этого следовало ожидать.

— Как это понимать? — спросил Рики, не скрывая настороженности.

— Ну, дорогой, все по–прежнему зависит от тебя, — ответила Джиовинеза. — Личное счастье, награды…

— Восемь детей, хорошие друзья, — кисло подхватил Рики. — Неужели Вы не помните, синьора, что я мутант? Я не умру, как все нормальные люди, которые дорожат своими привязанностями.

— Так ты чужд всех человеческих привязанностей? — Джиовинеза хитро прищурилась.

Рики вынужден был признать, что нет, но от этого его пессимизм только усилился.

— Кстати, — Джиовинеза вновь притянула его ладонь к глазам, — могу тебя обрадовать. Ты, несомненно, умрешь. Хотя это событие случится еще очень и очень нескоро.

— И для этого я тоже должен постараться?

— Ну и вопросы задают нынешние дети! — покачала головой почтенная директриса.

Рики не успел оглянуться, как пролетела неделя, и неожиданно обнаружилось, что он до сих пор не побывал на маяке, где располагалась школа «МентеСана». Там, помимо всего прочего, имелся великолепный зверинец, обустроенный лично профессором Доматором и его предшественником. Для Рики же наибольшее значение имело то обстоятельство, что в этом зверинце обитал Барон.

Конечно, спутники Рики, никогда там не бывавшие, очень захотели посетить «МентеСана». В том, чтобы показать маяк Питу, однако, возникли сложности.

— Ты не обладаешь магией, — объяснила директриса. — Нужно разрешение, придется объяснять, и то вряд ли наше Министерство согласится на экскурсию для тебя.

Она явно очень сожалела, и Пит не стал усугублять ее смущение.

— Не стоит беспокоиться, — сказал он. — Я посмотрю фотографии.

— А я их сделаю, — пообещал Дик, который явно чувствовал себя не очень удобно от того, что он может воспользоваться этой возможностью, а Питер — нет.

Но Рики был благодарен Дику за то, что он будет присутствовать при возможной встрече с Бароном. Ввиду того, что русалка не владела английским, и вообще никаким человеческим языком, их нельзя было познакомить, поэтому Рики готов был расписать Барону все достоинства своего друга. Он просто не хотел рассказывать про себя.

Питу уже приходилось наблюдать, как Рики перемещается в «МентеСана» через миниатюрную дверь. Но для Дика такой способ путешествовать был внове. Доматор отправил Рики первым. Шаг, кувырок — и вот он, с трудом удерживая равновесие, приземлился на светлый паркет позади арки.

Он сразу предусмотрительно отошел, потому что скоро туда же вывалился Дик. Последним к ним присоединился профессор, который просто аппарировал.

— Здесь плитку на полу сменили, — заметил Рики.

— Да, синьора постепенно заказывает ремонт в разных частях школы, — кивнул профессор. — В теплице пристроили оранжерею специально для мандрагор, чтобы они там бегали и безобразничали, как им вздумается. Теперь осталось купить мандрагоры, но они почему‑то отовсюду исчезли. Профессор Лютик так и сыпет проклятиями!

Рики с трудом прогнал эту внушительную картину, без труда нарисованную фантазией: профессор Лютик при его комплекции с легкостью мог разорвать пасть льва, и при звуках его сильного голоса, выражающего недовольство, мало кто не затрепетал бы.

— Я думаю, Всевышний скоро услышит молитвы профессора Лютика, — предположил он.

Они вышли из здания. На маяке было не так душно, хотя тоже очень жарко. Рики остановился, залюбовавшись морем. Но Дика дивное зрелище надолго не увлекло. Зато, когда они спустились в зверинец, он готов был по часу простаивать перед каждым вольером. Рики приходилось, как всегда, переводить.

— Громамонт, — объяснял Доматор. — Так за ним наблюдать намного лучше, чем без клетки, не так ли?

— Для нас лучше, — прокомментировал Рики, не удержавшись.

— А для них? — с нажимом спросил Доматор.

Рики словно током ударило, хотя на сей раз это было только воображение. Ведь он, по сути, и был зверем, выбравшимся из клетки блаженного неведения. И то, что он обнаружил за пределами ограничений гриффиндорской мафии, ему совсем не понравилось.

— У вас почти точно воссоздана среда обитания, — заметил Дик с преувеличенным восторгом, очевидно стараясь отвлечь внимание от чего‑то, непонятного ему в силу незнания итальянского. Рики перевел, полагая, что тактическая уловка вряд ли избавит его от философского спора с Доматором.

— Да, им вполне удобно. Только территория ограничена, — согласился профессор, не прекращая наблюдать за Рики.

— Скажите, сложно сделать такой вольер? — продолжал допытываться Дик.

— Создавать — сложно. Но потом они работают автоматически. Обновляются, чинятся — все сами, — ответил профессор. — Могут вечно стоять, если какому‑нибудь идиоту не вздумается портить их.

— В глубине души у каждого сидит такой идиот, — заметил Рики.

— Возможно, — согласился Доматор, и Дик беспомощно поглядел на Рики, вопрошая, что происходит. — Нам стоит поторопиться. Я бы хотел, чтобы мы застали Барона. Днем он теперь часто уплывает куда‑то.

Мысли Рики, заданные определенным направлением, продолжали течение в том же русле. Барон жил при школе много лет, был свободен и не тяготился заботой людей. С точки зрения дяди Гарри, Рики не помешало бы брать с него пример. Однако, юноша тут же вспомнил, что в отношении своих сородичей старая русалка придерживается другой позиции.

Рики ни за что не хотел бы, чтобы Барон, с которым у него сложились приятельские отношения, узнал о том, как связан он, Рики, с лордом Волдемортом, и о его внутренней борьбе с Назойликом. Не исключено, Барон ужаснется; юноша помнил, что он точно имел представление о том, как проявил себя Темный лорд в годы своего расцвета.

Надо же, как хорошо, что с ним Дик и профессор, думал Рики, спускаясь по замаскированным ступеням. Степень доверительности беседы сокращалась сама собой в присутствии посторонних; во всяком случае, Рики на это рассчитывал, как и на то, что встреча не продлится долго.

Барон был на месте, такой же белый, с зеленоватыми волосами, пожалуй, он немного похудел. При виде Рики почтенный русалид, как всегда, не выказал никаких эмоций. Зато то, с каким восторгом уставился на него Дик, старой русалке не понравилось. Барон ворчливо поинтересовался, не выросли ли у него крылья.

— Просто русалки в наших краях выглядят по–другому, они не такие красивые, — поспешил объяснить Рики. — Это мой друг, я рассказывал ему про тебя.

— Тот, который очень умный? — уточнил Барон.

Рики улыбнулся; он вспомнил, как Эдгар присылал ему вопросы, которые следовало задавать русалке для научного изучения образа жизни русалочьих сообществ. Это было так давно, целую вечность назад, когда он еще учился в «МентеСана», и скрывал от гриффиндорской мафии часть своей переписки с друзьями из «Хогвартса».

— Не тот. Но этот тоже очень умный, — уверил он Барона. — Как ты поживаешь, Бубыль?

— Как всегда. Хвост на месте. У тебя морда каменная, — неожиданно заявил Барон. — Говори, что случилось.

Парень опешил. Делать вид, что все нормально, было бесполезно, если Барон уже заметил неладное. Следовало срочно что‑то объяснять, а у Рики, как назло, не имелось для этого никаких заготовок. Самым лучшим ему казалось сейчас сказать часть правды, но так, чтобы это не прозвучало слишком страшно.

— Честно говоря, есть неприятности. Я стал разговаривать сам с собой, — ответил Рики.

— И что, говоришь сам себе много гадостей? — уточнил Барон, вынимая из воды хвост и отряхивая его.

Рики кивнул.

— Хорошо, что я научился понимать жесты бесхвостых, которые у нас такие же. Нормально нельзя сказать? — проворчала русалка, корча пугающую рожу, долженствующую изобразить недовольство.

— Рики, все в порядке? — с беспокойством спросил Дик.

— Он на что‑то сердится, — заметил Доматор. — Нам уйти?

— Не надо! — сказал Рики. Он понимал, что их присутствие ничего не решает. В их разговор все равно никто не мог вмешаться. Парень корил себя за нереальность ожиданий: ведь Барон считал сам себя кем‑то вроде наставника для Рики, и гордился тем, что видит юношу насквозь.

— Я тебе желаю повозиться с какой‑нибудь мелочью, будешь знать тогда! — внезапно заявил Барон.

Рики подумал, что у русалки, похоже, начинает проявляться возрастная обидчивость.

— Я не хотел, прости, — сказал он кротко.

— Не хотел превращаться в другого бесхвостого? — сурово спросил Барон. Мягкий взгляд его голубых водянистых глаз приобрел странное выражение, весьма напоминающее взгляд директора Альбуса Дамблдора в те моменты, когда он сканировал ум одаренного ученика Тома Реддла.

Сердце Рики подпрыгнуло, дав ему по мозгам. У него не возникло ни малейших сомнений в том, что именно означают слова Барона. Какая‑то зараза успела просветить старика о провальном пробуждении Темного лорда. А раз так, то Барон, естественно, ждал, что Рики сам будет ему все объяснять, и соответственно, теперь, когда его ожидания не оправдались, очень обиделся. Парень не знал, с чего начать, пауза затягивалась, напряжение нарастало, тем более что и Дик, и Доматор вопрошающе смотрели на него. А Барон не собирался заговаривать первым, так что Рики заставил себя сделать это.

— Что именно тебе известно? — спокойно спросил он, скрывая напряжение.

— Да все, — самодовольно заявил Барон. — Не представляешь, как быстро разносятся новости под водой. У бесхвостых бы языки отсохли. И я очень хотел тебя видеть, не для того, чтобы ты мне вешал на уши тухлую рыбу!

«Какой интересный речевой оборот! Надо подсказать профессору Снейпу», — откликнулась ехидная часть души Рики.

— Да! «Привет, Бубуль, ты знаешь, меня на самом деле не существует». Думаешь, мне нравится рассказывать всем знакомым, какой я на самом деле? — огрызнулся Рики.

— Ты хороший малек, — и Барон состроил невинную физиономию, и даже залюбовался чем‑то в ветвях над ним.

— Я уже взрослый, — сокрушенно возразил Рики, подразумевая, что теперь ему самому надо что‑то с собой делать.

— Это тебя не сильно портит, — отмахнулся Барон. — Ты мне скажи, как ты с ним справляешься?

Тон вопроса подразумевал, что Барон остается на его стороне и вовсе не спешит отказать в своем расположении. Рики с некоторой досадой убедился в очередной раз, что его опасения напрасны, и никто не собирается считать его Лордом. Старая русалка с готовностью пополнила ряды друзей, намеревающихся оказывать ему моральную поддержку.

— Сейчас он не высовывается, — ответил Рики.

— Зато другие высовываются. Берегись, малек, — сказал Барон. — Там, где ты живешь, происходят опасные вещи.

Он сказал это так, что даже спутники Рики почувствовали угрозу в непонятном им стрекотании.

— Я знаю, — не удивился Рики.

— Для тебя готовят ловушку, — продолжал Барон, не обращая внимания на юношу. — Махающие палочками бесхвостые делают что‑то возле твоей старой школы.

Информация эта вызвала у Рики мгновенные подозрения, наверняка такие же, как у авроров. Он знал, что Упивающиеся смертью не простят своего разочарования. Продолжения преследований с их стороны следовало ожидать, так что имело смысл расспросить подробнее.

— Я буду иметь в виду, — кивнул Рики. — А что они делают?

— Пока что они там только шастают, — ответил Барон. — Но ты должен опасаться, если что‑то будет не в порядке с водой. Точнее не знаю, и не допытывайся.

— Не в порядке с водой? — переспросил Рики. — Хорошо, я запомню.

— Я понимаю, почему ты не хотел сюда приходить, — милостиво кивнул Барон, смягчаясь от такого послушания. — Ты, должно быть, еще не знаешь, чего ждать от самого себя. Не хочешь вредительствовать. Это похвально.

Рики трудно было объяснить это самому, но теперь, когда все сказал Барон, это не казалось ему столь ужасным.

— Когда я буду считать, что неопасен для тебя, приду, и мы поплаваем, хорошо? — попросил он.

— Приходи, — разрешил Барон, широко зевая. — Я скажу моим братьям и сестрам, чтобы не кудахтали.

— Нам, наверное, пора уходить, — решительно произнес профессор Доматор.

— Они, наверное, считают тебя очень смелым, — сказал Рики, обращаясь к русалке.

— Да, — не стал отрицать Барон. — Ты скоро возвращаешься домой?

— Скоро, — кивнул Рики и попрощался. Когда он последним покидал площадку перед вольером, то обернулся. Барон не провожал его; Рики как раз заметил над водой хвост нырнувшей русалки, через мгновение ушедший под воду.

— Что не так, Риккардо? — спросил Доматор, когда они втроем остановились возле клетки авгура.

— Он все знает про меня, профессор, — ответил Рики. — И, наверное, так даже лучше. Мне было бы сложно ему объяснить…

Но Доматора это встревожило.

— Я не говорил, директриса, я уверен, тоже, — рассуждал он.

— Вы же не владеете языком русалок, — напомнил Рики, усмехаясь. — У них… высокоразвитая цивилизация, — сказал он, не желая повторять про засохшие языки бесхвостых. — У Барона свои каналы новостей.

— Я думаю, тебе не стоит переживать. Такая тайна не сохранится надолго, — сказал профессор. Дик, которому Рики по ходу объяснял, что к чему, хранил молчание. — Тебе следует быть к этому готовым, Риккардо.

Дик считал точно так же, и не удивился, когда оказалось, что в доме профессора их ждет письмо из Англии.

— Мистер Поттер настаивает, Риккардо, чтобы ты возвращался, — сказала Джиовинеза. — Не могу сказать, что я с ним во всем согласна, но тебя он, скорее всего, убедит. Вот, прочти!

Возвращение домой вызывало у Рики смешанные чувства. Он так и не встретился с итальянскими родственниками, и от этого казалось, что чего‑то не хватает. В то же время теперь приходилось считаться с обстоятельствами. Тон письма дяди Гарри был категоричен. «Твой приезд не тайна, и возможно, Ричард, нам удастся поймать кого‑нибудь из них. Твоя охрана, скорее всего, усилится, так что не рассчитывай больше на увеселительные прогулки. Мистер Уизли передал твои записи министру. Нам предстоят долгие международные переговоры с теми странами, где хранятся интересующие Гильдию Авроров артефакты. Но министр пока готов идти этим путем».

«Как будто у него много путей», — усмехнулся Рики.

— Я согласен с твоим крестным отцом, тебе лучше уехать, — сказал Доматор. — Теперь слишком много людей в твоей стране знают, почему Упивающиеся смертью ищут тебя. А мои соотечественники давно любопытствуют, с чего синьор Поттер так печется о тебе.

— Да, наши могут и не отнестись с пониманием к твоей проблеме, — усмехнулась куда более бестактная Карлотта. — Тебе лучше находиться рядом с теми, кто хорошо тебя знает. Ну, сам понимаешь, они в курсе, что от тебя можно ожидать.

В тот же день Рики собрал вещи. Из бывших одноклассников ему удалось попрощаться только с Мариной.

— Жаль, что ты уезжаешь так скоро. Через неделю Пеппе собирается праздновать именины, он был бы рад вам обоим, — сказала она на вполне приличном английском.

Рики пожал плечами — как он предполагал, праздник у Пеппе был далеко не единственной приятной вещью, от которой ему теперь предстоит отказаться.

Когда прощальный ужин кончился, и тарелки сами собой полетели в мойку, хозяин дома предложил Рики составить ему компанию на веранде. Солнце садилось, и было особенно душно, похоже, собиралась гроза. Предположение профессора о том, что Рики так и не вернулся к нормальным жизненным планам, парень подтвердил сразу; благодаря Барону он убедился, что прикидываться бесполезно.

— Риккардо, все, что тебе нужно, чтобы преодолеть болевой порог — это настоящая, взрослая ответственность, — сказал Доматор. — И учеба — это, конечно, не совсем то, что поможет в этом. Можно узнавать много нового, но все равно оставаться в подвешенном состоянии. Тебе нужно дело, которое захватит тебя и потребует приложения всех твоих сил, это должна быть настоящая, живая забота.

— Но я не могу, например, жениться, как Вы, синьор. И работать пока тоже не могу. А любовь к своей семье, это другое, пока что никому из них не нужна моя забота.

— Человек не бывает слишком молод для того, чтобы жить, — ответил профессор. — Делай, что можешь, Риккардо. Не опускай руки. Ты уже сделал свой выбор, а это кое‑что значит.

Рики пожал плечами, не будучи уверен, что это очень меняет ситуацию. Но, на самом деле, сейчас, после поездки, он чувствовал себя значительно лучше. Как будто взял отпуск от собственной персоны и, вернувшись, стал спокойнее ко всему относиться. Казалось, тонны времени отделяют его от той роковой ночи, когда он услышал в себе шипение Назойлика, и вообще, это было давно и неправда. Впрочем, нечто похожее на это шипение теперь нашептывало, что надо еще вернуться в Англию, в привычную обстановку, и там, не исключено, проблемы навалятся снова.

— Знаете, я действительно обрел равновесие, только не уверен, что его надолго хватит, — сказал Рики.

Больше он не услышал никаких советов и нравоучений. Решено было, что с ним вернется Дик, а брат отправится к бабушке. Джиовинеза сказала, что там сейчас находятся родители Рики. Так что с утра ребята успели проводить Пита.

— Береги себя, — сказал брат, прежде чем сесть в автобус. — Кстати, я положил тебе в сундук фотографии с охоты. Твари с них, правда, убегают, но все равно потом возвращаются. Будет, что показать в школе!

После этого в сознании Рики замелькали малозначительные декорации, обычные для отъезда. Прощание, портшлюс, который юноше и на этот раз показался довольно неприятным видом перемещения. В итальянском министерстве магии их уже ждали. И только в лифте Рики немного пришел в себя, главным образом от страха.

Кабина снова показалась ему меньше, чем на самом деле. Трясло, мигало, и вообще юношу не покидало прежнее ощущение, что он по глупости угодил в ловушку.

— Большое спасибо за эту поездку, Рики, — сказал Дик после того, как свет начал пульсировать.

Рики покосился на него, гадая, сошел друг с ума от катаний в этом жутком лифте или издевается. Мигающий свет не позволил разглядеть выражение его лица.

— Какие у тебя замечательные знакомства, — добавил друг уже после того, как они вышли в Департаменте магических путей сообщения в Лондоне. Дяди Гарри не было. Мистер Уизли, как только они сошли, углубился в какие‑то документы вместе с пожилой ведьмой, очевидно, дежурной сотрудницей.

— Меня иногда смущает это. То, что мне доверят хорошие люди, в то время как я сам себе не верю. Ты знаешь, если бы моя итальянская бабушка узнала правду, она посчитала бы меня исчадием дьявола, — вдруг вспомнил Рики. — Даже лучше, что я не увижу ее в этом году. Она бы высказала моим родителям, как усыновлять кого попало!

— Ты так на самом деле думаешь? — спросил Дик, кивая собственной бабушке, которая как раз заглянула в дверь.

Рики сразу пожалел о том, что попытался помотать головой — она тут же закружилась.

— Нет, наверное, она занялась бы моим духовным воспитанием, — предположил он. — Ладно, увидимся.

— Я пришлю тебе приглашение на мой день рождения, — пообещал Дик.

Обмен любезностями с его бабушкой не занял много времени, и вскоре Рики уже шагал к выходу вместе с мистером Уизли. Они вышли через уже знакомую телефонную будку, но на этот раз уселись в приличную машину.

— Как вы поживаете? — поинтересовался Рики. — Как дела в Пристанище?

— Не жалуюсь. Мерлин! Как это, оказывается, серьезно — отправить ребенка в школу, — вздохнул аврор. — Поверить не могу, что моя девочка уже такая взрослая. Сейчас детям столько всего надо, пока разберешься…

На эту тему он мог говорить бесконечно. После нескольких безуспешных попыток перебить его Рики оставил надежды узнать про Артура. Впрочем, он и не думал, что есть особенные новости. А поездка закончилась очень быстро, парень только успел впопыхах выразить просьбу — позволить ему поехать на день рождения Дика. Уизли неопределенно кивнул, то ли соглашаясь, то ли показывая, что пора ему открыть дверцу и выметаться из салона, и пробормотал что‑то насчет того, что надо бы обсудить это с Гарри.

— Рики, дорогой! — приветствовала его миссис Дуглас, распахивая парадную дверь.

Нахмурившись, парень поставил чемодан. Обычно экономка выражала свою радость гораздо сдержаннее, и крайне редко ее лицо при этом так сияло. Решив, что это должно быть, последствия того, что все решили быть с ним как можно мягче, Рики вздохнул и приготовился разыграть свою часть сцены, предполагающую, что всякие сюсюканья для него вещь сама собой разумеющаяся.

— Здравствуйте, — улыбнулся он и специально развернулся посмотреть, как мистер Уизли уедет.

— Как прошла поездка? — экономка продолжала хлопотать вокруг него и тогда, когда он, падая в кресло, отказался от чая, сока, кофе и минеральной воды.

— Великолепно, — признался Рики. — Миссис Дуглас, можно я…

— Да, конечно, тебе надо отдохнуть, я понимаю! Потом расскажешь. Для тебя приятный сюрприз! — объявила она.

Это уж было чересчур.

— Миссис Дуглас, я что, похож на слабоумного? — бросил он ей в спину, когда экономка куда‑то помчалась.

— А? — она развернулась с невероятным для ее возраста проворством.

— Зачем меня так опекать?

— Я не опекаю, — как будто искренне растерялась она. — Я просто так рада. Сейчас, подожди.

Миссис Дуглас вернулась с пергаментом в руках.

— Знаю, тебе не понравится, что я вскрыла твою почту, — заговорила она неожиданно сурово, — но, возможно, ты поймешь, просто не могла удержаться. Все‑таки результаты СОВ.

Рики встрепенулся, потом вновь осел в кресле.

— Хорошие результаты? — спросил он с интересом скорее вежливым, чем подлинным.

— Превосходные, дорогой! — вновь засияла миссис Дуглас и сунула список ему под нос.

Это и в самом деле оказалось уже распечатанное, без конверта, письмо из Отдела образовательных стандартов.

«Результаты Стандартных Отметок Волшебника.

Проходные оценки: Великолепно (В) Сверх Ожидания (С) Допустимо (Д)

Непроходные оценки: Плохо (П) Ужасно (У) Тролль (Т)

Ричард Макарони получил:

Астрономия В

Гербология В

Заклинания В

Защита от Темных Искусств В

История Магии Д

Зельеварение В

Маггловедение С

Прорицания С

Трансфигурация В

Уход за магическими существами С».

Завершали документ министерская печать, с фамилией действующего министра, и несколько подписей. Высшие оценки были аккуратно подчеркнуты. Это сделала, скорее всего, сама миссис Дуглас.

— Никогда не видела таких результатов по СОВам, — сказала она. — Удивляюсь, как можно с шестью «Великолепно» получить «Допустимо» по истории магии.

— Желаете отчитать меня? — Рики пожал плечами, про себя отметив, что, если бы сдавал экзамены после того, как вспомнил Волдеморта, то получил бы по этому предмету более чем «Великолепно», ведь Том Реддл в свое время здорово увлекался историей магии. — На самом деле история…

— Да, знаю, Биннз — очень своеобразный преподаватель, но ты должен был постараться, — не отступила миссис Дуглас, и в этом она стала похожа, наконец, на саму себя.

Рики вновь потянулся к пергаменту, но уже с большим интересом.

— «Сверх ожиданий» по маггловедению, — перечитал он. — Интересно, этого достаточно, чтобы пройти на ЖАБА?

— Думаю, да, — ответила экономка. — Но ты можешь спросить об этом у профессора Снейпа.

Встречи с завучем пока не предвиделось. Но зато вечером из камина вылетела записка от дядюшки Гарри, в которой Рики было категорично приказано позвонить Дан и пригласить ее завтра на прогулку в ближайший парк. «Мы хотим выяснить, следят за тобой или нет», — вот чем порадовал юношу крестный отец.

— Им сейчас позарез нужно кого‑нибудь поймать, — без сочувствия, но с пониманием пояснила миссис Дуглас.

Погода назавтра весьма располагала к пешим прогулкам и задушевным разговорам. Мистер Франкенштейн радостно резвился, проявляя куда более здоровое отношение к жизни, чем глупые люди вроде Рики. Неприятность того, что Даниэла теперь была посвящена в его тайну, заключалась в невозможности забыть о магических затруднениях даже в ее присутствии. Она с умеренно вежливой завистью выслушала его рассказ о путешествии, после чего полюбопытствовала, как к этому отнесся Назойлик.

— Он выключился, — сказал Рики. — Забавно, он хотел познакомиться с тобой. Куда он делся, хотел бы я знать? — добавил он с тревогой.

Он слишком хорошо помнил, как разрасталось в нем мучительное давление, и темнота заполняла сознание.

Дан обратила внимание на изменение интонации.

— Только не говори, что ты по нему скучаешь, — она нарочито закатила глаза, выражая тем самым, что это было бы нелепо.

— Ты знаешь, а ведь последний раз он разговаривал со мной тогда… ну, когда я чуть не купил травку, — припомнил Рики.

— Ты признаешь, что собирался ее купить, — ровно произнесла Дан. — Это подвиг, надо заметить. Фу, мистер Франкенштейн!

Ее внимание переключилось на то, чтобы оттащить пса от урны, к которой тот проявил слишком неопрятный интерес.

— Не цепляйся! — попросил Рики. — Но я, в самом деле, не слышал его с тех пор. Он еще разозлился, и испугался так, что начал теснить меня. Вопил, что я не смею портить его тело и все такое. Странно, но перед самым твоим появлением мне казалось, что он вот–вот уничтожит меня.

— Ничего странного. Ты попытался совершить акт саморазрушения, поэтому Лорд, который в данном случае выступил, как ни удивительно, как положительная сила, чуть не вытеснил тебя, — просто и ясно изложила свое видение Даниэла.

— А потом мои положительные чувства, обращенные к тебе и несвойственные Волдеморту, который и так включился в полную силу, задавили его, — подхватил Рики. — Все это замечательно, но почему я его не слышу и не чувствую? Возможно…

— Что? — прокурорским тоном произнесла Даниэла, когда пауза стала очевидной.

Рики не хотел отвечать. Но он знал, что она так просто не отстанет, и будет еще хуже, если он упрется. Даниэла умела хранить его тайны, но он сам разъяснил ей, насколько серьезна ситуация. Она вполне могла рассказать Питу, что Рики что‑то скрывает от них. И, главное, сам Рики понимал, что, не произнося вслух своих опасений, скрывая их, только придает им большую значимость и усиливает собственную нервозность.

— Если он опять стал частью меня, то это еще хуже, — сказал он.

— Знаешь, эта версия тоже не особенно хороша… Ты не допускаешь возможности, что он улетел? — осторожно спросила Дан.

— Куда? — непонимающе спросил Рики.

— Ну, искать себе другое тело, например. Более поддающееся?

Рики стиснул зубы. Хоть он и смирился, иногда любовь подруги к мультикам здорово его раздражала.

— К счастью, могу тебя успокоить, — отчеканил он. — Никто не захватит твое тело. Я знаю все о Волдеморте и о том, какими методами он владеет. На самом деле, вторжение возможно, но для этого надо, чтоб его дух освободился. А это возможно только в том случае, если я, например, сгорю дотла…

Тут он снова запнулся. В сознании воскресало переживание, на которое он сразу не обратил внимания в тот день, когда ждал Даниэлу во дворе ее дома. Лорд раздувался в его душе, и оно крепло. И взметнулось, когда он услышал голос Даниэлы.

— Я помню, как тебя ударило током, — теперь в голосе подруги слышалось сочувствие.

Рики же воззрился на нее почти с ужасом.

— Ты что, мысли мои читаешь?

— А это возможно? — спросила она с искренним любопытством. — Ты ведь сам говорил, что нет, хотя есть какой‑то способ.

— Я сейчас не о том! Понимаешь, как я понял, что он меня убивает?! — Рики продолжал, не особо следя за логикой изложения. — Но только теперь знаю, откуда я это понял. Я снова почувствовал это — как будто меня ударили током. Я ведь уже несколько раз мог погибнуть, я тебе говорил! И каждый раз — под водой, когда пил зелье, когда в меня проклятие попало, а я не успел Щит применить — возникало это ощущение.

— Это и есть ощущение смерти в твоем понимании, — кивнула Дан.

— Да. И в тот раз тоже, чувство, что весь горю и меня словно щекочет, но это больно, — продолжал Рики. — А потом, когда ты пришла, была очень мощная вспышка. Я как будто воскрес, вспомнил, что у меня вообще‑то есть принципы и все такое.

— Так может быть, это он умер, а вовсе не ты, — предположила Дан.

— Это было бы слишком хорошо, — ответил Рики пессимистично.

— Чудеса бывают, — философски изрекла Дан.

Рики помотал головой и встал на одно колено, подзывая собаку.

— Бывают, но даже они не решают всех проблем, — ответил он.

Рики все чаще ловил себя на том, что задумывается о вещах, которые его совершенно не касаются. Однако память Назойлика исправно функционировала, и благодаря этому юноша не мог не удивляться некоторым обстоятельствам, которые к моменту его поступления в «Хогвартс» сложились так, а не иначе. Не исключено, впрочем, что Лорд многого не знал о противной стороне, и все же было удивительно, например, как возможно, что Поттер, став попечителем школы, оставил Снейпа на старых позициях. Оно понятно, что слизеринский завуч был отменным зельеваром, в итоге выяснилось, что он всегда оставался верным союзником Дамблдора, и пересекались они с дядей Гарри после школы редко, но все равно, с точки зрения Рики, герой волшебного мира профессора Снейпа терпел с трудом. Тот тоже явно не хотел зависеть от Поттера, и потому, наверное, держался с ним обычно нарочито вежливо и ехидно, всячески подчеркивая, что он является учителем героя, не наоборот. Кроме того, было совершенно очевидно, что Северус Снейп, покинув «Хогвартс», без проблем найдет себе другую работу. Конечно, в школе его держала привязанность к «Слизерину», и все же… Скорее всего, причиной, вынуждающей сотрудничать двух столь разных и неприятных друг другу колдунов, был некий ученик по фамилии Макарони. Снейп был не из тех, кто выпустит из поля зрения столь сомнительную персону, а Поттер, он, конечно же, по временам сомневался, но слишком удобно было поручать Рики Снейпу и Дамблдору на большую часть года.

Подобные рассуждения вызывали у Рики нездоровое оживление, как у старых сплетниц. Он мог сравнить, годы спустя, чем были и чем стали многие колдуны и ведьмы. Тот же Поттер, очевидно, добился того, о чем мечтал. Мальчик–сирота остался далеко в прошлом; Гарри распоряжался сам собой, достиг почета и уважения, жил спокойно, если не считать проблем, вызываемых патологически неумирающим крестником. Поттер, наверное, всегда боялся, что в нем, Рики, пробудится когда‑нибудь Темный лорд, однако это не помешало дяде Гарри наладить собственную жизнь, завести семью.

Рики поморщился при мысли о том, что в этом году ему посчастливится видеть в школе Джеймса Поттера. Он надеялся, что заботливый крестный не станет просить родного сына за ним приглядывать. Кроме того, он, как слизеринец, не первый год учащийся в «Хогвартсе», вдруг задумался, какая сенсация предстоит в этом году. Колледж, куда попадет Джеймс, скорее всего, возгордится до небес. Естественно, захочет получить первенство в квиддиче и в Кубке школы, и будет стараться изо всех сил. Много шансов, что этим колледжем будет «Гриффиндор». И все вместе предположения означали, во–первых, обострение отношений между колледжами, во–вторых, то, что ситуация сложится не в пользу родного «Слизерина».

В сознании Рики неожиданно всплыла строчка из письма от Артура Уизли, и он удивился, что, оказывается, что‑то помнит из этих писем, которыми его заваливали. Артур предупреждал, что, кроме Джеймса, в этом году придется иметь дело также с его кузиной Гермионой, старшей дочкой прославленного аврора Рональда Уизли. Ближайший друг дядюшки Гарри также был потомственным гриффиндорцем, и существовала вероятность, что мисс Уизли также пойдет по стопам отца. Потенциальное гриффиндорское пополнение вызвало в душе Рики смутную тревогу, и он не мог разобраться, в чем дело. «Наверное, в том, что это — дети знакомых колдунов, которые наблюдают за мной», — решил он, и, хотя тревога не проходила, все же вскоре «знакомые колдуны» напомнили о себе.

Неожиданно позвонил дядя Гарри, и предупредил, что будет к чаю.

— Давно пора, — сурово заметила миссис Дуглас. — А то свалил все на меня. Хитрый какой!

Слизеринские качества крестного отца Рики предпочел не обсуждать. Парень гадал, с чего это вдруг в ответ на его просьбу Поттер решил нанести визит. До сих пор он просто передавал разрешение через миссис Дуглас. Не означало ли это, что теперь он вздумал лично явиться, чтоб объяснить причины отказа?

Рики надеялся, что это не так. Он хотел встретиться с друзьями, которых не видел целое лето. Тем более, существовал риск, что через полгода решением дисциплинарного слушания их пути навсегда разойдутся. А ребята, как назло, прекратили бомбить его письмами, и даже миссис Чайнсби больше не давала знать о себе. Умом Рики понимал, что причиной тому, скорее всего, соображения безопасности, но все равно ему чего‑то не хватало без почты.

Поттер был серьезен, собран и деловит. Миссис Дуглас присоединилась к ним за столом; в отсутствие родителей Рики она, понятно, считала нужным контролировать распоряжения дядюшки Гарри. Крестный отец, разумеется, начал с нравоучений.

— В этом году, Ричард, ты должен проявить себя только с хорошей стороны…

— Извините, дядя Гарри, но я не ангел, — заявил Рики, — и я не верю, что вы тот человек, который был способен когда‑нибудь показываться только с хорошей стороны в школе. Вы помните, что такое школа, сэр?

— Помню, — растерялся Поттер.

— Это такое заведение, где между учениками завязываются самые разнообразные отношения, — сказал Рики. — Например, Вам‑то известно, что Френк Эйвери и я не ладили с первого класса. И к тому, что случилось в июне, я почти не имею отношения. Извините, миссис Дуглас, — спохватился он.

— Ничего. Это так и есть, — мрачно кивнула экономка.

— Ну, допустим, Ричард, — неуверенно произнес крестный, поправляя очки. С тех пор, как Рики с ним познакомился, герой волшебного мира, пожалуй, всегда был убежден, что его странный крестник непременно имеет отношение к всевозможным проблемам и неприятностям.

— Мне интересно, отпускаете Вы меня в гости к другу или нет, — сказал Рики.

Поттер властно поднял указательный палец вверх, указывая, что пора и притормозить.

— Почему ты меня постоянно перебиваешь? — поморщился он. — Поедешь, только это будет не так просто, как до сих пор. Дом семьи Дейвисов не охраняется так, чтоб можно было просто направить тебя туда. Придется тебе пить оборотное зелье.

— Понимаю, — откликнулся Рики. Удивительно, но все, что говорил Поттер, казалось ему разумным.

— Вы, мэм, — обратился крестный к миссис Дуглас, — останетесь в доме с аврором, который будет выглядеть, как Ричард. Ваша роль, уважаемая, состоит в том, чтобы делать вид, будто Вы общаетесь с Ричардом.

— Я поняла, — недовольно откликнулась миссис Дуглас.

— Вот, — сказал Поттер. — Ты поедешь в «Хогвартс» вместе с друзьями. Что я хотел сказать, когда ты мне помешал? С начала учебного года мы встретимся только в том случае, если произойдет что‑нибудь непредвиденное».

«Вас не расстроит, что мы не увидимся. Меня тоже», — подумал Рики и кивнул.

— Консультироваться по поводу слушания ты сможешь только с профессором Снейпом. Что касается лично твоих обязанностей, — Поттер помедлил, — постарайся не выделяться.

— Я буду вести себя, как обычно, — пожал плечами Рики.

— То есть, скандально и возмутительно? — строго спросил Гарри Поттер.

— С чего Вы взяли? — рассердилась миссис Дуглас, и все же в ее мельком брошенном на Рики взгляде юноша уловил толику подозрительности.

— Ричард произвел ужасное впечатление на моего старшего сына, хотя они встречались всего пару раз, — смущенно и в то же время с вызовом произнес мистер Поттер. — Чем ты это объяснишь?

«Взаимным отторжением с Поттерами», — подумал Рики.

— Не знаю, — ответил он. — Обычно я произвожу хорошее впечатление. Спросите у кого угодно.

— Да уж! Если Плакса Миртл считает тебя милым, — развел руками дядя Гарри. Поняв по выражению лица напряженного Рики, что сболтнул лишнее, крестным поспешил вернуться в прежнюю струю. — Главное — не впутывайся в истории. Ответь, ты хочешь дальше учиться в «Хогвартсе»?

— Хочу, — проворчал Рики.

После чего дядя Гарри минут сорок объяснял, что за таким ответом стоит многое. В том числе и то, что он, Рики, обязуется выучиться, чтобы стать нормальным гражданином британского магического сообщества.

— В шестнадцать лет Вы, наверное, были очень ответственным, дядя Гарри, — съязвил Рики, не удержавшись.

И на некоторое время у крестного отца пропало желание воспитывать, но слово свое он сдержал, и тридцать первого августа в дверь Макарони позвонил почтальон, принесший бутылочку. Он был маленький, лет тридцати, толстый и небритый. Но зато его свободная одежда вполне совпадала с размером Рики.

— Не тяни, пей давай! — гаркнул он голосом, весьма напоминающим воронье карканье. Миссис Дуглас как раз успела сунуть в сумку воспитанника подарок, зубную щетку и некоторые другие необходимые вещи.

Оборотное зелье не стало лучше с тех пор, как его последний раз пил Том Реддл. Прядь его собственных волос перекочевала в карман почтальона, у которого хватило ума поинтересоваться, сможет ли он, почтальон, после зелья почувствовать себя Темным лордом. Экономка, не стесняясь, дала ему подзатыльник.

— Нельзя со мной так! У меня знак отличия, — застонал тот, потирая ушибленное место.

— Я тебе сейчас еще один сделаю, будешь так отличаться, — пригрозила пожилая ведьма.

Превратившись, Рики попрощался с миссис Дуглас, вышел из дому с сумкой на плече и прошагал квартал. Поднял с земли пустую упаковку из‑под шампуня. Портшлюс сработал безупречно…

Дверь распахнулась, как только он оказался на крыльце. Прежде всего, Дик снова представил его своей легендарной бабушке, миссис Вэлсон, работающей в архиве, Министерства магии. В прошлый раз Рики почти не обратил на нее внимания, но и теперь отметил, что на бабушку почтенная была совсем непохожа; она напоминала родственницу Рики, тетю Марию, всю жизнь проведшую в офисе, и держалась очень прямо.

— Много слышала о тебе, Ричард, — сказала она. — Очень рада и добро пожаловать.

Дед, отец и мать Дика тоже поздоровались, после чего именинник проводил Рики к остальным гостям. Судя по тому, что обнаружил он в гостиной, он прибыл последним. Лео и Эдгар немедленно поднялись ему навстречу, скрывая заметное напряжение. Гриффиндорцы даже не подумали делать ничего подобного.

— Ну и видок, Рики, — бестактно усмехнулся Артур. — Второй раз ты превращаешься, и далеко не в красавца!

— Спасибо за честность, — сухо заметил Рики. — А где Дора?

На самом деле, ему хотелось спросить про Селену. Ее тоже наверняка пригласили. Рики помнил, что не ответил ни на одно ее письмо. При мысли, что они встретятся, и придется это объяснять, он горько пожалел о своей небрежности.

— К сожалению, Дора вернется только завтра, я не успел ее предупредить, — смущенно произнес Дик. — А Селену не отпустили родители. Бетси тоже не смогла приехать, ее родители не могут отправить ее магическим способом…

— Что, ты так и будешь торчать в дверях? — поинтересовался Ральф Джордан.

Рики обменялся приветственными кивками с Лео и повернулся к Джордану.

— Привет, Ральф! — поздоровался Рики. — Как лето прошло?

— Нормально, — ответил гриффиндорец. — Если не считать, что у меня конфисковали сову, и я не получил ни одного письма от своей девушки. Зато я с ней виделся, — он хитро прищурился.

— С Тиффани виделся? — удивился Рики.

— Немного. Тиффани носила свою кошку на выставку, — сказал Ральф. — И ее родители там почти не показывались.

Кивнув, Рики проследовал, наконец, в комнату. Возле камина в свободном кресле остался лежать развернутый «Ежедневный пророк». Внимание привлекал огромный заголовок на первой странице.

— «Попытка похищения юного Ларри Огдена. Министерство магии призывает родителей к бдительности», — прочитал Рики.

На фото внизу фигурировали несколько масок в узнаваемых капюшонах.

— Да, это ужасно, — живо откликнулся Эди.

— Это дело связывают с Упивающимися смертью? — удивился Рики.

Возникла неловкая пауза.

— Да, это они, — наконец, ответил Артур весьма уверенно.

— Странно. Раньше они не похищали маленьких детей. Обычно их интересуют маги, владеющие информацией, — сказал Рики. Он не мог не заметить, что его знание привычек Упивающихся смертью друзьям в принципе неприятно, но его слишком взволновали неожиданные методы воздействия старой гвардии.

— Ларри Огден — наследник огромного состояния, — сказал Лео. — Слышал про «Огден Олд Огневиски»?

— Еще бы, — усмехнулся Рики. — Ведь я его пил на зимних каникулах. И, надо думать, ты мне туда что‑то подмешал.

— Так тебе и надо! — не сдержался Эдгар.

— Я вовсе не жалуюсь, — Рики не хотел ссориться. — Так что с этим Ларри?

— У них за две прошедших войны погибла почти вся семья, — объяснил Дик.

— Естественно, его опекун — дедушка, готов заплатить любые деньги, лишь бы с ним ничего не случилось, — добавил Эди.

Рики кивнул — с точки зрения обычного человеческого восприятия это было вполне понятно.

— Значит, старая гвардия рассчитывает на выкуп? — уточнил он. — Но не могут же они вдобавок рассчитывать, что потратят эти деньги!

Все друзья, как один, поглядели на него так, словно перед ними слабоумный. Потом Лео заговорил, мягко и терпеливо.

— Ты просто не знаешь, на что идут люди за большие деньги.

«Ну почему? Я же смотрел кино», — подумал Рики, досадуя на себя.

В этот момент гостей позвали к столу, так что тема закрылась сама собой.

За обедом все, разумеется, произносили тосты. Рики выразил искреннюю радость по поводу того, что подружился с Диком, и не заметил, как к нему вернулась собственная внешность. Говорили в основном о путешествии в Африку, а потом, после чая, ребят проводили в гостиную, и родители именинника тактично удалились. Давно Рики не посещал таких милых и уютных домашних вечеринок. Дедушка Дика прекрасно играл в карты и даже взялся учить гостей, как можно жульничать во время игры, показывая всякие приемы. Но через час в комнату заглянула его дочь, так что пришлось это прекратить.

— Может, возьмем лото? — предложил Дик.

Одну партию Рики удалось выиграть. Он поражался тому, как затягивает такое вроде бы простое времяпровождение, какой азарт закипает лично в нем, когда совпадают картинки. Артур чуть не поссорился с Эдгаром; когда Лео уронил и потерял карточку, все долго ползали по полу, чтобы ее найти. Засиделись допоздна, и Рики уснул сразу, едва его голова коснулась подушки.

— По крайней мере, ты не будешь врать, будто тебя мучает бессонница, — заметил Артур, когда утром они ждали своей очереди в ванную.

С утра все почему‑то вспомнили важную тему, которую до сих пор как‑то не удавалось обсудить. Речь шла о волшебной карте, которая показывала все перемещения в замке «Хогвартс». Данную карту весьма удачно нашли Джорджина и София Уизли, кузины Артура, но директору сие приспособление сейчас требовалось, как никогда. Ребята уже давно решили продублировать карту, но до сих пор не смогли разгадать ее секрет.

— Я не могу понять, как она работает, — сокрушенно признался Лео. — Вроде бы все просто, но никак не могу понять, с каких заклинаний следует начинать.

— Надо подождать, — считал Дик. — Когда мы вернемся к учебе, то сможем настроить свои мозги на соответствующую волну.

— Но карту надо как‑нибудь вернуть, — не сомневался Артур. — Лучше оставить дубликат моим сестрам.

Рики покорно кивал. Ему тоже не приходило никаких мыслей насчет того, как сконструировать новую карту. Он считал, что ему и думать об этом опасно, пока в голове Назойлик.

Перед отъездом не наблюдалось никакого особенного ажиотажа. Почти у всех друзей и у самого Рики вещи пересылались из дома. Родственники Дика после завтрака попрощались, пожелали удачного учебного года и отправились на службу, за исключением хозяйки дома. Миссис Дейвис объяснила, что должна дождаться мистера Уизли, который обязался доставить компанию на Кингс–Кросс.

— Я думаю, он приедет пораньше, поэтому вам, может быть, сейчас что‑нибудь завернуть с собой? — предложила она.

— Мерлина ради, не надо! — попросил Дик. — Ну кому интересна домашняя еда в поезде?

Его мать не стала настаивать и вышла, оставив ребят дожидаться аврора в столовой. Лео тут же обратил внимание на висящую за буфетом картину, изображающую призрачную деву в синих одеждах. Та, смутившись, тут же спряталась за рамкой, и стала выглядывать, так что создалось впечатление, будто она подсматривает за собравшимися.

— Дедушка купил ее для мамы, когда она закончила «Хогвартс», — охотно объяснил Дик. — Говорят, что ее много веков назад заказал один из Блеков для своей невесты, а потом она потерялась…

И вот тут Рики почувствовал себя виноватым. Ведь если бы не он, все нормально отправились бы на вокзал, и им не потребовалась бы охрана. Хуже всего было то, что так дело обстояло не только сегодня. Рики невыносима была сама мысль, что друзьям, находящимся с ним здесь и сейчас и болтающим о пустяках, еще долгие годы, возможно, будет угрожать опасность просто потому, что они согласились с ним общаться. Чувствуя, что мышцы его лица каменеют, Рики отвернулся к окну, и простоял так некоторое время.

— Рики, все в порядке? — спросил Эдгар.

Он вздрогнул, и, скорее всего, наблюдающие за ним ребята это заметили. Раздражение на то, что сам он постоянно отмечает, что сделал не так, дополнительно действовало ему на нервы.

— Неужели я возвращаюсь? Поверить не могу! — сказал Рики первое, что пришло в голову.

Он безошибочно почувствовал, что другие ему тоже не поверили. Артур нахмурился.

— Предупреждаю, в школу идет кузина Гермиона, — со значением произнес он. — С ней будет некогда киснуть и переживать о грехах прошлой жизни.

Рики пожал плечами, он не представлял, как какая‑то маленькая девчонка может своим присутствием в школе заставить кого‑то забыть о Назойлике. У самого Рики хватало сестренок, которых он и в детстве, и позже считал настоящими разбойницами. Но ему не хотелось объяснять другу разницу между хулиганским поведением и настоящим кошмаром.

— Ну и пусть учится хорошо, — пожелал он.

Первым, кто бросился Рики в глаза на перроне, оказался Люциус Малфой. Рики настолько не ожидал этого, что замер, наблюдая за бывшим соратником Темного лорда. Тот постарел, но не слишком. Он держал за руку маленькую светловолосую девочку, причем волосы у юной леди стояли дыбом, совсем как у леди Гермионы. «Интересная генетическая комбинация», — подумал слизеринец. Засмотревшись, Рики не отошел бы вовремя, если бы кондуктор не прикрикнул на него.

— Надо же, он получил разрешение проводить внучку, — прокомментировал Артур, проследив за взглядом Рики.

— Да черт с ним! — сказал дядюшка Рон. — Однако, я лучше пойду к ним, поздороваюсь.

Рики сразу стало ясно, что старик Малфой, осужденный к пожизненному домашнему аресту, вовсю пользуется возможностью проветриться вне дома. Вместе с малышкой он прогуливался по всему перрону, за ними еле поспевали профессор Малфой и леди Гермиона, родители девочки. Рональд Уизли предпочел обойтись без спринта и куда‑то делся.

— Кажется, они хорошо ладят, — сказал Рики.

— Да! Она только с дедом и считается. Родителей не слушает нифига, — объяснил Артур. — Тот еще ангелочек.

На этот раз Рики знал, что именно его не устраивает: он мог безошибочно утверждать, что в его душе шевелится досада Темного лорда. Из всех его старых соратников Люциус Малфой, как кошка, опустился на все четыре лапы, сохранив все, что нужно человеку для приемлемой жизни. А Лорд не выносил, когда другим хорошо, а ему — не очень. Кроме того, на взгляд Рики, то, что Малфой–старший разгуливает на свободе, в чем‑то было неприемлемо несправедливо.

— Тиффани с кошкой! — прозвучал за спиной голос Ральфа, преисполненный энтузиазма. — Да вон она, кажется, о своей выставке и рассказывает! Пойдем туда?

Ничего не имея против этого и радуясь поводу отвлечься, Рики вслед за друзьями направился туда, где в толпе нескольких одноклассников, преимущественно из «Слизерина», стояли брат и сестра Флинт со своей кошкой Морганой.

— Она у нас такая породистая! Ей два диплома дали, и еще приз! — хвасталась Тиффани. — О, привет!..

— Да это издевательство над животным. Никогда больше не позволю тебе ее выставлять. Два дня в клетке, — ворчал Генри. Растолстевшая звезда почивала у него на руках.

— Зато нашли ей котика! — возразила его сестра. — Он не колдовской, зато породистый.

Одобрительно кивая вместе с толпой одноклассников, Рики успел заметить, что неподалеку на перроне появился старший сын дядюшки Гарри. Мальчишка со всей очевидностью сторожил сундук, на котором сидел, умываясь, знакомый Рики самый обыкновенный, отнюдь не породистый кот.

Отделившись от группы, Рики, не задумываясь, повернул в ту сторону. Когда‑то Тигр жил у его бабушки Арабеллы, а когда попал в семью Поттеров, с ним поначалу возникли некоторые трудности. Парень считал себя вправе поинтересоваться, как он себя чувствует со своим маленьким хозяином. Подойдя ближе, Рики заметил, что на шее котика закреплен прозрачный поводок, другой конец которого находится в руке Джима.

Джим, такой же лохматый, как его папаша, тоже его заметил и совсем не обрадовался. Но Рики уже подошел довольно близко, и невежливо было бы Джима проигнорировать.

— Привет, — сказал он и протянул руку к пушистому питомцу. — Ты приучил его к поводку? Отлично.

— Как видишь, я прекрасно за ним умею ухаживать, — прорычал отпрыск дядюшки Гарри.

Разглядывая совершенно, на самый придирчивый взгляд, благополучное животное, Рики все же решился, несмотря на недовольство хозяина, кота погладить. Тигр его, конечно, не узнал и поначалу с недоверием понюхал руку. Еще бы, ведь прошло два года с тех пор, как они встречались последний раз.

Происходящее явно не нравилось юному Джеймсу. Когда ладонь Рики коснулась шерстки, хозяин кота протестующее дернулся и уже открыл рот, но тут рядом с ним возникла леди Сюзан, которая вполне любезно Рики поприветствовала.

— Приятно вновь встретиться с Вами, мадам, — вежливо ответил ей Рики, хотя был уже не рад, что все это затеял. Сдерживаемый присутствием матери, Джим в бессильном бешенстве взирал, как Рики поглаживает Тигра. Казалось, он переживает мучительную пытку, так что слизеринец поспешил убрать руку.

— Поздравляю с прекрасной сдачей СОВ, — сказала леди Сюзан.

— Спасибо, — кивнул Рики и сделал пару шагов в сторону от сундука, причем в нем тоже проснулось возмущение. Он, собственно, ничего не сделал такого этому сопляку, и по его мнению, Джеймс Поттер просто не умел вести себя прилично.

— Надеюсь, Джимми тоже будет хорошо учиться, — жена Поттера нежно потрепала шевелюру старшего сына, отчего он стал еще более лохматым и злым, чем до сих пор.

Парень счел за лучшее попрощаться и вернуться к своим, прежде чем Джим окончательно встанет на дыбы.

— …Мы ее носили и к маггловскому кошачьему целителю, и к ведьме в Косой переулок. Говорят, будет три котенка! Бетси возьмет у нас двух котят! — похвасталась Тиффани. Ее расположение было тем более заметно, что раньше она всегда называла Бетси исключительно по фамилии.

— Двух? — переспросил Рики.

— Ага. Одного я подарю тете, — сообщила Бетси. — Генри после того, как я решила это, мне такую милую записку написал!

Выражение лица Эдгара, при всем его воспитании, помрачнело. Как и Генри, он был прекрасным квиддичным игроком в своей команде и, конечно, не предполагал с ним конфликтов еще и на личной почве. Но у Флинта, по мнению хуффульпуффца, не было оснований писать Бетси милые записочки.

— Я ее предупредил, что теперь тетка точно лишит ее наследства, — объяснил Генри.

Но Бетси это не беспокоило.

— Не лишит, — уверенно сказала она. — У нее трое детей, и она и так бы мне ничего не оставила.

— …я так горжусь тобой…

Повернув голову, Рики обнаружил, что мимо как раз шествует семейство Малфоев. Маленькая Мери с большим вниманием выслушивала своего дедушку. На лице Люциуса так же, как до сих пор, было написано подлинное обожание. Сам не зная, зачем, Рики отделился от ребят и прошел за ними несколько шагов.

— Как поживаете, сэр? — спросил он.

Поначалу неохотно покосившись на него, Люциус враз побледнел. Можно было не сомневаться, что старик узнал его.

— Надеетесь, юная леди пойдет по Вашим стопам? — невинно продолжил Рики.

Но бывший Упивающийся смертью отвечать не стал, зато среагировал иным образом. Метнувшись вперед, он заслонил собой внучку и непроизвольно потянулся к тому месту, где могла бы висеть волшебная палочка.

— Что ты несешь, Ричард? — вмешалась раздраженная леди Гермиона. — Мерлин упаси!

— Я не имел в виду ничего плохого, мэм, — пробормотал Рики, смутившись, и отступил. Но он успел заметить, как, пользуясь тем, что старик отвернулся, леди Гермиона тайно от деда передает дочке какой‑то пакет, а сэр Драко при этом кривит губы.

«Какого черта мне надо?» — рассердился Рики сам на себя, и застыл на месте, растерявшись. Между тем Малфои подошли к ближайшей двери поезда, и он мог слышать последние напутствия.

— Веди себя хорошо, детка, — сказал отец.

— Учись хорошо, моя дорогая, — наставительно изрекла мать.

— А ты в этом сомневаешься? — снисходительно усмехнулся профессор Малфой.

Мери обменялась с дедом взглядами а–ля «как–они–все–же–надоели», и Люциус сказал:

— Пиши обо всем, и постарайся хотя бы раз в неделю.

— Я буду писать тебе каждый день, — пообещала малышка, зыркнув на Рики отнюдь не доброжелательно.

— Там много интересного, тебе будет некогда, — он очень постарался уменьшить горечь в своем голосе, — но не забывай нас, договорились?

Девочка с энтузиазмом закивала, позволила родителям обнять себя и, еще раз помахав деду, залезла в поезд.

— Нас! — повторила леди Гермиона. — Как трогательно, что вы вспомнили. Украли у меня дочь, а теперь согласны поделиться.

Однако старика ее недовольство отнюдь не смутило, и едва дождавшись конца фразы, он самодовольно заявил:

— Ребенок отлично чувствует, кто тебе дороже, домовые эльфы или…

— Ну не надо, — примирительно произнес сэр Драко, становясь между ними.

— Как же будет одиноко без нее, — вздохнул старший Малфой. — Ну, раз уж позволили выйти, может, посетим Дырявый котел? Сто лет не был нигде!

— Нельзя, — категорично отрезала леди Гермиона, и кивнула в ту сторону, откуда приближались дядя Гарри с супругой и мистер Уизли со своей матерью, почтенной Молли Уизли. Однако сэр Драко уже развернулся в противоположном направлении, здороваясь со своим бандитского вида приятелем — знаменитым дрессировщиком троллей, Грегори Гойлом. Миссис Гойл, кивнув знакомым, не отвлекалась от другого занятия: вытянув шею, она нервно высматривала кого‑то в окнах поезда, а потом улыбнулась и стала махать, должно быть, обнаружив дочь.

Между тем взаимное недовольство леди Гермионы и Люциуса Малфоя прогрессировало.

— Я и с вашей фамилией стану министром магии, — уверяла светская дама. — Нет, министром будет Гарри, а я — советником, — поправила она, приветствуя подошедших друзей.

В этот момент поезд дал первый гудок.

— Я проследила, они все поедут в одном купе, — как раз уверила миссис Гойл мистера Малфоя.

— Надеюсь, не доживу до такого позора. Поттер, ты же не дашь ей слишком наглеть? — с надеждой обернулся к Поттеру Люциус. Но по лицу дяди Гарри можно было догадаться, что он в этом не уверен.

— Джим так не хотел ехать с девочками, мне даже неловко, — обратилась леди Сюзан к миссис Гойл. — Дети иногда бывают такими капризными, не поймешь, что им надо.

— Наконец‑то! Где ты запропастился! — Рики почувствовал, как его с силой тянут за рукав. Артур Уизли, сделав это, впрочем, тут же сам поспешил к бабушке, попрощаться. Пока она давала ему целую кучу поручений и просила приглядывать за младшими, прозвучал второй гудок. Суета на перроне постепенно успокаивалась, провожающие прощались.

— Какие вы оба жестокие, не даете проветриться, — ворчал Люциус Малфой, шагая к конторке с летучим порохом.

— Папа, это для твоего блага, — уговаривал его сын. — Если ты нарушишь условия, просьбу могут отклонить.

— И это тогда, когда мы почти добились! Почему вы вечно все усложняете? — голос леди Гермионы затих в конторке. Муж и свекор вошли за ней.

— Ничего себе семейка, скажи? — сказал ему Артур, когда поезд тронулся и стал удаляться, набирая скорость. — Ну и моя не лучше, не соврешь.

Как староста, Уизли должен был идти в первый вагон, следующий за паровозом. Рики же следовало самостоятельно найти себе купе, а потом забрать школьную форму из багажного вагона. Совершенно обалдев от всей процедуры отправки, он медленно двинулся вдоль вагона.

— Ты! — прозвенело сзади. — Можно тебя на пару слов?

Как оказалось, обращалась к нему мисс Малфой собственной персоной, и видок у нее при этом был отнюдь не дружелюбный. Она была не одна, по обе стороны маленькую блондинку поддерживали, слева — Джим Поттер с котом на руках, справа — девочка, которую он никогда не видел, но предполагал, что это и есть хваленая Гермиона Уизли — рыжая, худенькая и с растрепанными волосами; на ее шее красовалось живописная мешанина из разных амулетов. А виденная Рики однажды Рози Гойл, полная миловидная брюнетка с косичками и с набитым ртом, оставалась наблюдателем со стороны. Насколько Рики мог заметить, она все время жевала, пока не дралась с Джимом Поттером.

— Что ты хочешь? — спросил он у Мери, останавливаясь.

— Я тебе запрещаю вообще подходить к моему дедушке, — объявила Мери. Ее глаза, карие, как у леди Гермионы, казались более темными на ее бледном личике и придавали девчонке сходство с забавным щенком, однако в целом в ней не было ничего забавного. Наоборот, она здорово раздражала своим нахальным начальственным тоном.

— А позволь спросить, — не сдержался Рики, — с чего это ты мне указываешь?

Мери повернулась к одногодкам.

— Разве объяснишь такому? — спросила она. — Вот как с ним разговаривать?

Старшая дочка Рональда Уизли, казалось, вложила в свой взгляд всю неприязнь, которую питала к Рики с тех пор, как Артур не сумел вовремя вернуть ей позаимствованные для него амулеты. Джим недовольно фыркнул.

— Никак, — подтвердила Гермиона. — Ты разве не видишь, — обратилась она к Мери, — что он — хановщик?

— Ну, в таком случае мы еще встретимся, — псевдо–вежливо изрекла Мери и гордо зашагала в сторону купе вслед за более шустрой Гермионой. Рози замыкала шествие.

После такого обнадеживающего обещания Рики ожидал от себя очередной вспышки ярости, знакомой по прошлым годам. Но ее не было. «Нахальная мелочь», — только и подумал он.

Скоро ему повезло. В самом конце следующего вагона нашлось совсем пустое купе. Юноша упал на сидение, прислонился к окну и от нечего делать стал наблюдать, что там, снаружи, такое.

Возможно, он потерял счет времени. За что Рики любил дорогу — можно выбросить из головы все мысли. Хорошо просто двигаться себе куда‑то, а там, на месте, уже думать. Но идиллию нарушила серая сова, нагло клюнув в стекло.

Подумав, что птица, должно быть, ошиблась адресатом, Рики все же распахнул окно и поскорее впустил ее. Не успел он оглянуться, как она вылетела обратно, бросив ему на колени помятый, пахнущий сыростью клочок маггловской бумаги из разлинованной тетради, свернутый вдвое.

Заинтригованный и взволнованный, Рики не прикоснулся бы к листку сразу, но, коль скоро тот не взорвался на коленях, рискнул ознакомиться с его содержимым тут же.

«Мой господин! — гласило послание. — Огромная радость увидеть Вас в начале лета придает мне сил в сложное время, когда среди старых товарищей больше нет веры. Я не смею осуждать ваш выбор. Какие бы причины не двигали Вами, я убежден, что они достаточно веские. Я никогда Вас не покину, мой Лорд.

Верный слуга».

Юноша окаменел, в то время как его мозг, пульсируя, развил чудовищную активность. Ему даже в голову не пришло, что это может быть шутка. Он знал, разумеется, что Упивающиеся смертью станут искать его. Уверения в преданности, нельзя исключить, могли оказаться и ловушкой; но и в противном случае Рики предчувствовал скорые проблемы.

Он дождался, пока в купе заглянет кто‑нибудь из друзей. Им весьма кстати оказался Артур.

— Можно узнать, что случилось? — спросил тот с порога. — У тебя такое лицо!

Рики отдал ему письмо и отвернулся. За окном как раз начались желтые поля.

— Как это к тебе попало? — осведомился гриффиндорец через минуту.

— Сова принесла, — ответил Рики. Он обратил внимание, что друг не спешит возвращать ему записку. Впрочем, так было, пожалуй, разумнее.

— Сможешь ее узнать?

От деловитых, чисто аврорских замашек друга Рики сделалось не по себе.

— Не думаю, — он помотал головой, скрывая разочарование, потому что ждал, признаться, другой реакции. Но Артур был человеком действия, и не в его привычке было распыляться на сочувствие. Впрочем, такой подход заставил Рики приободриться.

— Я думал, они все ненавидят меня, — сказал он все же.

— Какое это имеет значение? Мне интересно, что они собираются делать, — механически пробормотал гриффиндорец. — А ты не выходи из купе без необходимости и держи наготове палочку, — распорядился он и понимающе кивнул, верно расшифровав выражение, появившееся на лице Рики: — Я знаю, это вряд ли вообще пригодится. Мы здесь в безопасности. И все равно, как правильно говорит профессор Снейп, лучший способ выходить из неприятностей — не попадать в них вовсе.

Оттого, что цитата была почти точная, у Рики отвисла челюсть.

— Артур, ты заболел?!

— И давно, — раздался знакомый голос из вагонного коридора.

Рики почувствовал, что в нем просыпается злость. Все лето он не видел Френка Эйвери, но почему‑то наивно полагал, что после его последней выходки слизеринский недруг должен угомониться. Но сам Френк, которому, между прочим, тоже предстояло в обозримом будущем дисциплинарное слушание в Министерстве, почему‑то так не считал.

— Эйвери, тебе нужны дополнительные проблемы? — сурово поинтересовался Артур, точь–в-точь как сделали бы это миссис Молли Уизли или миссис Дуглас.

— Это ты их ищешь, — назидательно произнес Френк. — Удивляюсь, как ты можешь разговаривать с ним после того, как узнал, кто он. А ведь твоя семья считается белой и пушистой!

«И почему меня удивляет его наглость? Мы ведь слишком давно знакомы, чтоб у меня оставались какие‑нибудь иллюзии», — пришло в голову Рики. И все же он сурово стиснул зубы и процедил:

— Рассказать, что ли, нашему завучу о твоих выходках? До каких пор, ты думаешь, я буду терпеть?

Артур удивленно поглядел на него — его самого поведение Френка, очевидно, так не задело. Но подвигло применить другой способ противодействия.

— Кстати, о выходках, — с любопытством заговорил грифифндорец, — как Хатингтон? Если ты с ней еще не поговорил, так она в следующий час патрулирует коридоры.

Френк побледнел, но ничего отвечать ему не потребовалось.

— А ты его и вправду отдаешь? — донесся до них сияющий голосок.

Все трое развернулись в сторону коридора.

— Твоя кузина, Уизли, — проинформировал Френк, пока голос Тиффани уверял, что да, отдает и даже с удовольствием.

— Как будто я сам не слышу, — проворчал Артур.

— А родители разрешат ей завести кошку? — практично заметил Рики. — Ты бы вмешался.

— На самом деле, разрешат, — сообщил Артур. — Нас не привозили в Косой переулок в этом году, все закупили бабушка с дядей Роном. А когда они вернулись, оказалось, забыли, что в письме есть пункт насчет домашнего животного. Но Гермиона об этом не забыла! Она такой вой подняла, куда там нашему упырю. Ей конечно же пообещали, что как только ситуация позволит, папочка пойдет с ней выбирать кошку или сову. Так что дядя Рон разрешил, а тетя Луна против всякого зверья никогда возражать не станет.

Пока Артур все это рассказывал, Френк успел испариться.

— Как у нее дела? — спросил Рики. Он как раз пожалел, что тетушка Луна не осталась на этот год в «Хогвартсе» преподавать защиту от темных искусств.

— Замечательно, как всегда, — пожал плечами Артур. — А теперь, когда Гермиону выпроводили в школу, наверное, будет еще лучше. Ладно, пойду я прогуляюсь по дальним вагонам.

— Постой! — окликнул его Рики. — А что такое «хановщик»?

Уизли вздрогнул, после чего состроил равнодушную физиономию.

— Это моя чудесная сестра словечко придумала, — изрек он. — От слова «хана». Ты что, успел с ней пообщаться?

— Довелось мне испытать такое счастье, — признался Рики.

Пожалуй, еще ни одно его путешествие в школу не наваливало на него столько разных событий. И никогда не проходило в таком одиночестве. Впрочем, последним Рики совершенно не тяготился. Но некоторое время спустя в купе заглянул гриффиндорец Тони Филипс. При виде Рики он безмерно удивился.

— Макарони, так ты все‑таки здесь? — уточнил он.

«Что можно ответить на вопрос, сформулированный таким образом?» — подумал Рики не без сарказма. Филипс, с которым они все годы учебы недолюбливали друг друга, так получилось, в прошлом году тоже узнал о лорде Волдеморте. Поскольку Тони происходил из маггловской семьи, это не произвело на него такого фатального впечатления, как на Эйвери. И, однако же, гриффиндорец не мог не понимать, что это означает.

— Как видишь, — ответил Рики, решив, что не начнет ехидничать первым.

— Не то, чтобы меня это касалось, — продолжал Тони, — просто тебя нигде не было.

И он ушел. «Надо же, какой такт», — отметил Рики.

Не исключено, что он задремал. Во всяком случае, наяву никак не могло быть фиолетовых кошек, которые кружили вокруг его головы с истошным мяуканьем. Когда зрение сфокусировалось, оказалось, что напротив сидит Лео.

— Я хотел зайти раньше, — сказал он, — но Джеймс Поттер рассыпал во втором вагоне пакет с взрывными шипучками, пришлось разбираться.

В гостях они не имели возможности открыто обсудить некоторые вещи. Рики помнил о семейных неприятностях Лео, вызванных его дружбой с неподходящим лицом, и о том, что друг, скорее всего, не станет говорить об этом, чтобы не расстраивать его. Это было действительно важно.

— У тебя дома все нормально? — спросил Рики.

— Не совсем, но это не имеет значения, — ответил лучший друг.

Поезд качнуло; на мгновение Рики уловил выражение недовольства на лице Лео.

— С твоей стороны довольно неблагодарно предпочитать сомнительного типа родной матери, — сказал Рики.

— Я не собираюсь делать ничего подобного, — сухо возразил Лео, явно удивившись. — Откуда столько патетики?

Внезапно Рики почувствовал себя очень глупо, тем более что ответ на этот вопрос тут же возник в сознании.

— От Назойлика, наверное, — вздохнул он. И в самом деле, Темный лорд во все времена был склонен к театральности.

Удивление Лео побудило его объясниться. Нельзя сказать, чтоб прозвище самого страшного злодея пришлось другу по душе; он прямо заявил, что это напоминает детские дразнилки.

— Но, наверное, хорошо, что ты не относишься к этому слишком серьезно, — отметил он.

— Я отношусь к этому, как к бреду, — признался Рики. — Уж не знаю, серьезно это или нет, когда в твоей голове без разрешения включают отрывки из фильма ужасов.

Слова ободрения Рики пропустил мимо ушей.

— Ну ладно, увидимся позже, — попрощался Лео, прежде чем вернуться к своим обязанностям.

После его ухода Рики было, чем заняться. Зная, что еще немного, и они приедут, он переоделся, справился насчет багажа и по просьбе Генри Флинта помог с его совой. Так что остановка не застала его врасплох.

На перроне, как всегда, было уже темно. Протискиваясь через толпу, Рики направился к темнеющим невдалеке каретам.

— Молодой человек! Вы не подскажете, как найти Френсиса Эйвери и Ричарда Макарони?

Требовательный старческий голос был ему явно незнаком, и даже память Лорда никак не отозвалась. Рики обернулся в ту сторону. Ведьма под фонарем, в бледно–бежевой шали и с бородавкой на подбородке, обращалась к Артуру.

— А можно узнать, кто вы такая? — осведомился достойный представитель семейства Уизли.

— Я из Министерства магии, — с достоинством ответила старуха. — Нам — она кивнула на каких‑то типов, снующих в толпе., — поручено доставить их в отдел магического правопорядка.

— Вот как? — холодно переспросил Артур. — Насколько я знаю, на их счет пока нет никаких распоряжений.

— Откуда вам знать, юноша? — презрительно фыркнула старуха.

— Моя мама — аврор, а дядя возглавляет отдел быстрого реагирования. И будет лучше, если некоторые неизвестные мне личности не станут проявлять инициативу у них за спиной.

Разочарованная ведьма отстала от него и, бурча что‑то, удалилась прочь.

— Что это значит? — пробурчал Эйвери. Он так понизил голос, что едва удалось разобрать слова.

— Не знаю, но даже не вздумайте связываться с ней и ей подобными, — жестко отрезал гриффиндорский староста. — Чем быстрее вы окажетесь в «Хогвартсе», тем лучше. И вообще, не отходите от меня. Как только моя шевелюра попадет под фонарь, у них должно же хватить ума не соваться больше.

Эйвери, не очень довольный, ушел вперед на два шага, но отдаляться не стал.

— А чего они от нас хотят? — поинтересовался Рики, когда они направились к карете. Артур, оглядываясь, бдительно следил, чтобы подозрительные личности не приближались.

— Скорее всего, надеются выудить какие‑нибудь компрометирующие сведения про дядю Гарри, — ответил Уизли. — Может, они и не из Министерства даже, а из какой‑нибудь бульварной газетки.

Подозрительные личности между тем сбились в кучу, старуха ткнула в сторону мальчиков пальцем, а через миг до них долетел мрачный мужской голос:

— …как Вы умудрились, мисс Ланж, именно…

— А, нет, — заволновался Артур, — эти из Министерства. Кору Ланж мой дядя Рон кроет на все корки, говорит, более бестолковой секретарши отыскать нельзя, у нее и маразм, и склероз, и вообще ей пора на пенсию. В общем, это точно, если она не сумела распознать в толпе Уизли, — гордо добавил он.

Гриффиндорец бодрился, но Рики уловил едва слышный вздох облегчения, когда кареты тронулись.

Весь оставшийся путь до школы всегда был одинаков, разве что в этот раз не пришлось скакать по лужам, добираясь до Главных дверей. Ученики потоком стекались в Большой зал и рассаживались за длинными столами. За столом «Хуффульпуффа» Рики наконец заметил Селену Олливандер; но она не смотрела в его сторону.

Первым его побуждением было подойти к ней, он даже привстал. Но тут за учительским столом Рики обнаружил непредусмотренное, но знакомое лицо. Ричард Макарони знал этого колдуна под именем «дядюшки Барти» — он был каким‑то там родственником Виктора Чайнсби и околачивался в доме Гвенды, своей богатой племянницы. Но лорду Волдеморту указанный гражданин был известен с другой стороны. Бартоломью Бэскотт, один из самых, пожалуй, честолюбивых Упивающихся смертью, и при том осторожен, как кот. Причина, по которой он мог находиться за учительским столом, не вызывала у Рики сомнений — в кругу давно работающих и уважаемых преподавателей он был единственным новичком.

«Почему на эту должность приняли именно его? — вопрошал Рики. — Зачем гриффиндорская мафия окружает меня всякими сомнительными личностями? Надо признать, не слишком они осторожны. Якобы раскаявшийся сподвижник Темного лорда образцово подходит на место учителя защиты от темных искусств!».

— Наконец‑то скоро банкет! — Дора, потирая руки, окинула хозяйским взором еще пустую золотую посуду.

— Подожди! Распределение, как всегда, затянется, — проворчал Генри, без сомнения, жутко голодный.

— Боюсь, ты прав, — сразу помрачнела Дора.

Что‑то в ее тоне вырвало Рики из оцепенения. Он все еще не мог поверить, что он снова в «Хогвартсе», и ему позволено сидеть за столом с нормальными людьми. Правда, его нынешнее состояние напоминало скорее удивление Тони Филипса, когда тот нашел его в поезде, и уже не причиняло страданий.

— Точно. Первый год столько экземпляров, над которыми шляпа будет долго думать, — согласилась Ариадна Блекуотер.

За столом тему с энтузиазмом поддержали.

— Ларри Огден! Уж и не знаю, куда его деть, — проворчал семикурсник. — До того занянькали ребенка, смотреть противно.

— И не поймешь, что он из себя представляет, — поддакнул Генри.

— Если верить Артуру Уизли, одна из его кузин может попасть к нам. Такая хитрая, говорит. Храни нас Мерлин, — фыркнула Дора, разминая в руке салфетку.

— Мери Малфой родственники на части рвут. У нее отец из «Слизерина», а мать из «Гриффиндора», — сообщил кто‑то.

На этом размышления прервались, ибо послышался звук распахивающихся дверей, и МакГонагол повела первогодков. У многих из них мантии были в грязи. Дети, как всегда, оглядывались, кто робко, кто с любопытством. Сидящие на местах старшеклассники, в свою очередь, изучали новеньких, поскольку больше смотреть было не на что. Еще время ушло на то, чтобы построить их и установить тишину.

— А пока их будут распределять, мы будем сидеть голодные, — логично заключил кто‑то умный за столом «Равенкло».

Потом, как всегда, спела традиционно новую песню распределяющая шляпа:

Наш «Хогвартс» славный здесь и там -

Наук ярчайший свет.

Путевку в жизнь он колдунам

Дает с древнейших лет.

Четыре колледжа хранят

Мудрейших имена

Чьей волей много лет назад

Здесь школа создана.

Мой жребий предопределен

Заветы их хранить

Для нашей школы я — времен

Связующая нить.

Я в каждом быстро разгляжу

Характер и стремленья,

И тут же колледж укажу

Где ждет успех в ученье.

Тому, в ком смелость велика,

И кто в решеньях скор,

Тем будет рад наверняка

Весь колледж «Гриффиндор».

Кто полюбил упорный труд,

Отзывчивы, честны,

Тех в «Хуффульпуффе» очень ждут,

Такие там нужны.

В ученье кто неутомим,

От знаний тем светло,

Всегда я открываю им

Дорогу в «Равенкло».

Тех, кто к успеху устремлен,

Любой ценой — вперед,

Кто в хитроумии силен,

Тех «Слизерин» зовет.

Желаю я всем новичкам

Счастливого пути.

Его я открываю вам –

Вам по нему идти.

Опасения начали сбываться с самого начала. Над судьбой первого мальчика — Айберли Феликса — уполномоченный колпак размышлял три минуты; целая вечность для голодного желудка. Зато несколько следующих детей разбросали по колледжам в мгновение ока.

«Гойл, Розу», к примеру, отправили в «Слизерин» в тот момент, когда она надела шляпу до конца и только собралась опустить руку. Рики запомнил ее, потому что имел счастье однажды разнимать ее с Джимом Поттером, и потому, что она оказалась первой новой слизеринкой. Дора, переглянувшись с Лео, насупилась, ведь всем было прекрасно известно, что эта пухленькая миловидная девочка была прославленной драчуньей.

После этого для шляпы наступило время глубокого философствования, как будто она вознамерилась поиграть на нервах новичков как можно дольше. В таких случаях за столами поднималась приглушенная волна ропота.

— Может, есть способы ее поторопить, — предположил кто‑то.

— Ты что! Это же важное решение! — зашикал Тони Филипс.

Когда Мери Малфой поднималась на возвышение к табурету, со спины она напоминала ангелочка. В Рики шевельнулось любопытство и, помимо того, он совсем не хотел видеть ее в «Слизерине». «Интересно, от кого больше в этой противной девчонке — от мамаши или от папаши? — рассуждал он. — Господи, умоляю, только не в «Слизерин»! Только не в «Слизерин! Довольно с меня тяжких испытаний!».

Шляпа между тем основательно зависла — не исключено, что молитвы Рики доходили куда надо, но не слишком быстро. Прошло уже больше минуты, а маленькая блондинка все восседала на возвышении и, вопреки многим своим одногодкам, ничуть не нервничала.

— «Равенкло», — ворчливо постановила шляпа, когда народ потерял последнее терпение.

Это решение оказалось неожиданным и, пожалуй, нелестным для слизеринцев, очевидно, знакомых с семьей девочки. То здесь, то там за столом вспыхивали очаги усиленного шепота, так что профессору МакГонагол даже пришлось послать суровый взгляд к слизеринскому столу. Перехватив этот взгляд, Рики потупился; по причине, о которой он никому не собирался рассказывать, он стремился сократить любое общение с преподавателем трансфигурации.

Довольно долго шляпа решала, что делать с «Огденом, Ларриусом», и в итоге отправила его в «Слизерин», вызвав незначительное недоумение в рядах знатоков родословных, вроде Эйвери. Но тот не стал высовываться, чему Рики не требовалось искать объяснение.

Ларри Огден, стараясь на ходу свернуть свой грязный плащ и заметно стесняясь, подсел на свободное место к четверокурснице.

— Безобразие! Ты в какой луже побывал? — проворчала она и отодвинулась.

— Он поскользнулся, — робко вступилась маленькая девочка из первых, прошедших распределение, новичков.

— Нам сказали, там болота раньше не было, — добавила Роза Гойл, чему‑то довольно улыбаясь.

— Болото? — удивилась Дора.

— Представь, возле самой пристани для школьных лодок, — кивнул сидящий напротив Олдос Морти, пятикурсник. — Я видел, когда мы летом прогуливались по Хогсмиду. Непонятно, что случилось, но образовалось что‑то возле самого озера типа котлована и выглядит, как грязная такая лужа. Министерство еще тогда собиралась ее вроде бы высушить, я не знаю, почему до сих пор этого не сделали.

Недовольство Министерством было одной из самых любимых тем «Слизерина», и у многих нашлось, что высказать по этому поводу. А Рики напрягся. Нехорошие опасения зашевелились в его душе, и он почти сразу вспомнил, почему. Ведь Барон предупреждал, что Упивающиеся смертью недалеко от «Хогвартса». Да и дядя Гарри этого не отрицал. То обстоятельство, что возле школы, где‑то в начале озера, появилось болото, которого раньше не было, заставляло Рики предполагать, что это как раз то, против чего предостерегала его старая русалка.

— Скажи, Лео, — наклонился он к другу, — можно ли считать, что болото — это «непорядок с водой»?

Друг, в свою очередь, вкинул брови и вопрошающе уставился на него, озадаченный странным вопросом.

— Ладно, потом объясню, — махнул Рики и сделал вид, что полностью поглощен распределением.

После юного Огдена очередь скоро добралась до «Поттера, Джеймса», и тут уж не приходилось жаловаться на недостаток внимания. В школу попал старший сын известного героя, а с точки зрения Рики, впрочем, такой же несносный ребенок, как Рози и Мери. С той только разницей, что парень не видел смысла беспокоить Всевышнего — почти все ожидали, что Джеймс пойдет по стопам отца, и для этих ожиданий имелись основания в виде буйного темперамента Поттеров, широко известного магическому сообществу Великобритании.

— А Снейп не очень ему рад, — указала проницательная Дора.

Завуч «Слизерина» и в самом деле наблюдал за мальчишкой, корча не слишком благосклонную рожу, выражающую явную антипатию. Рики кольнуло беспокойнство, впрочем, тут же подавленное рациональным аргументом, на кой черт ему, Рики, волноваться за Джима Поттера.

— «Гриффиндор»! — выкрикнула шляпа почти одновременно с Дорой.

— Понятное дело. Здорово похож на отца, — слышалось отовсюду, пока Джеймс, весь красный и счастливый, приближался к столу «Гриффиндора», чтобы навсегда присоединиться к товарищам по колледжу.

Между тем столы оставались пустыми. Многих учеников поддерживало то, что распределение проходили дети или хорошо знакомых, или известных родителей, однако Рики не отвлекался на это, и торжественная церемония надоела ему до чертиков. «Ну и зачем это мне? Какой смысл?» — спрашивал он себя, и сознанием овладевала прежняя безнадежность. К ощущению бессмысленности происходящего добавилось презренное урчание в животе. Когда под конец осталось пять новых Уизли и еще одна девочка, голова Рики сама собой клонилась к столу.

Надо отдать должное шляпе, с Элмером и Дороти Уизли она управилась моментально; согласно семейной традиции, их отправили в «Гриффиндор».

— Ну, ждать недолго, — с облегчением вздохнули наблюдатели.

И жестоко ошиблись. Секунды уплывали в вечность, а Гермиона Уизли все сидела со шляпой на голове.

— Многогранная личность, — попытался шуткой разрядить обстановку Лео, но ему это не удалось. Гриффиндорский стол, наполовину состоящий из родственников девчонки, давил числом и потому распространил свою нервную ауру более эффективно. Все гриффидорцы, а затем и остальные напряженно следили за дальнейшим ходом распределения. Прорезь на колпаке расширилась…

— «Хуффульпуфф», — изрекла шляпа.

Рики автоматически развернулся к гриффиндорскому столу и взглядом отыскал Артура; тот был ошеломлен таким вердиктом. Похоже, Ральф несколько раз повторил для него что‑то, но ответа так и не добился.

После этого церемония закончилась так быстро, что никто этого даже и не заметил. Дамблдор, как всегда, что‑то там сказал; Рики не слушал, хотя почтительная тишина, сопровождающая все речи директора, сопутствовала ему и в этот раз. Зато потом, когда долгожданный ужин появился на столах, шум взвился под самый потолок.

— Как это — Уизли не в «Гриффиндоре»? — покачала головой Тиффани с набитым ртом.

— Действительно, странно, — согласился Лео, взявшись за ложку.

Среди голодных учеников мгновенно возрос процент благодушия. Традиционно, это была самая приятная часть вечера. Рики поймал себя на том, что восторгается тем же самым, что и Том Реддл в свое время: обилием разных блюд и тем, что все они отлично приготовлены.

«Ну и что? — спросил он себя. — Здесь все чувствуют абсолютно то же самое, даже те, у кого дома много еды». Хотя «Хогвартс», конечно, в этом смысле был мечтой любого обжоры.

После сигнала к окончанию пира Рики не стал дожидаться Лео. От спешащей в общежития Доры он узнал, что слизеринские старосты традиционно разделили обязанности, и Лео сегодня предстояла возня с сопровождением новичков.

Рики поспешил к выходу. Ему не удалось вовремя затормозить, в результате чего он помешал дистантному общению Джеймса Поттера и Розы Гойл. Благодаря тому, что каждому досталось место в конце своего стола, они как раз оказались напротив друг друга.

— Как хотели! — крикнула мальчишке Рози, прежде чем гневно зыркнуть на Рики, заслонившего он нее визави.

— Встретимся! — ответил ей Джим, когда Рики поспешно миновал линию огня.

Обернувшись, он как раз заметил, как, одарив друг друга мрачными кивками, детки отправились к своим старостам.

Между тем Гермиона Уизли и Мери Малфой встретились в проходе посреди Зала.

— Для меня это лучший выход! — манерная речь Мери перекрывала даже гомон Большого зала. Рики невольно застыл, хотя умом понимал, что слушать ее разговоры ему совсем ни к чему.

— Для меня тоже, — с энтузиазмом кивнула ей Гермиона Уизли и зачем‑то показала пальцем на стол «Гриффиндора», от которого к ней уже спешили некоторые старшие родственники.

Возле входа в гостиную «Слизерина» дожидалась Дора, недовольная тем, что приходится сообщать непосвященным пароль. Ученики не задерживались в общей комнате; почти все они мечтали только о том, чтоб добраться до своих кроватей. В гостиной было полно свободных мест, в том числе тех, которые обычно занимали в первую очередь.

Как обычно, Рики расположился в кресле возле камина, чтобы в очередной раз получить представление о том, что значит быть слизеринцем. Профессор Снейп, приветствуя новичков, несомненно, укажет им на портрет основателя, сэра Салазара Слизерина, объяснит, в чем особенность колледжа… В этом году к приятному чувству чего‑то дорогого и близкого в душе Рики примешивалась горечь. Ощущение, что все происходящее бесполезно и бессмысленно, с некоторых пор постоянно вклинивалось в самые разные моменты его жизни, и с новой силой дало знать о себе, когда он подумал о «Слизерине». У него в памяти имелось множество примеров того, куда заводили поначалу достойных магов прекрасно развитые слизеринские качества. «Не лучше ли, — думал Рики, — всю жизнь просидеть себе тихонько в какой‑нибудь пыльной конторе и никогда не узнать, на какую гадость ты способен, чтобы отличиться?». И, хотя он понимал, что так невозможно и даже неправильно, все равно мизантропия в нем расцветала пышным цветом.

Рассуждая так, он пропустил почти всю беседу завуча с первокурсниками, которая разворачивалась согласно знакомому сценарию. Профессор Снейп ушел, ни разу даже не взглянув в его сторону. Старосты, которые присматривали за первокурсниками до инструктажа, освободились. Впрочем, к этому моменту дети поспешили разойтись по спальням; к концу первого дня все уставали смертельно. В тот момент, когда Лео направился в сторону Рики, в гостиной, помимо них и Доры, оставалась только одна маленькая девочка. Она сидела на корточках в тени столика и чем‑то шуршала, так что Рики невольно приподнялся, разглядеть, что она делает.

Как оказалось, Рики собой загораживал огонь в камине. И, когда он подался вперед, его взору предстала ни кто иная, как Рози Гойл. Девчонка крепко зажимала в кулаке шоколадную лягушку; будь та живой, она бы ее придушила.

Рики замер. Конечно, он предпочел бы не смотреть, но уже было поздно.

— Чавк! — и голова лягушки скрылась во рту, а все конечности конвульсивно задергались. Сама Рози абсолютно не обращала на это внимания, а вот Рики, как загипнотизированный, взгляда отвести не мог. Лео коснулся его плеча, но он скинул руку, вскочил и направился к Рози, которая, поглощенная своим делом, обращала на него внимания не больше, чем на мебель.

— Как ты можешь их есть? — спросил он сипло. Было такое чувство, что у него пропал голос.

— А что? — Рози недобро зыркнула на него, явно не одобряя типов, которые лезут не в свое дело. — Чавк! — и лапку постигла та же участь, что и голову.

— А тебя не волнует, что они дергаются?! — шепотом возопил Рики, в плену собственного отвращения.

— Наоборот. Это мое любимое, — заявила Рози, прежде чем отправить в рот остатки лягушки.

Рики наблюдал, как она пережевывает, ритмично двигая челюстями, и его замутило.

— Послушай, — вмешалась Дора, — мисс Гойл, ты тут новенькая и, очевидно, не знаешь правил.

— Дурацкие они какие‑то, — пренебрежительно отозвалась Рози. — Я смотрю, больше тут ни у кого нет шоколадушек. Надо написать папе, чтоб еще прислал. Он будет так гордиться, что я попала в «Слизерин»! — ужасное чудовище зажмурилось от предвкушения похвал.

— Не вздумай есть их в общей гостиной! — строго произнесла Дора. — Здесь нельзя мусорить!

— А я разве мусорю? — буркнула Рози. — Ладно, пойду к себе, возьму еще.

И, специально скорчив для Рики рожицу, сияющая самодовольством девчонка удалилась.

— Не обращай внимания, — шепотом посоветовал Лео.

Рики прекрасно понимал, что старосты в затруднении, ведь никто не имеет права запретить Рози есть то, что она хочет. Тем более, общеупотребительное лакомство, любимое многими поколениями волшебников. Пробормотав нечто невразумительное насчет того, чтобы о нем не беспокоились, юноша отправился в знакомую спальню своего, теперь уже шестого курса.

Уже в постели, загородившись от мира пологом, Рики все никак не мог успокоиться. Он стал слишком чувствительным к любым проявлениям жестокости. Впрочем, он и раньше был таким, но тогда его память не подсовывала ему дополнительных эпизодов, смертей и пыток. Разумом он понимал, что становится слишком нервным. «То, что Рози кусает лягушек, вовсе не означает, что она вырастет садисткой», — сказал он себе, но самому себе не поверил. Злостные наклонности мерещились ему повсюду, особенно на уроках Минервы МакГонагол, которую, по его доброму доназойликовскому мнению, давно следовало бы замуровать в какой‑нибудь особо крепкой стене.

На самом деле, было чудом, что ему удавалось так долго не видеть шоколадушек в «Слизерине». Это было не только любимое лакомство детей чародеев; почти все, так или иначе, принимали участие в коллекционировании карточек, к этим самым лягушкам прилагающихся. Это хобби побуждало детей худо–бедно ознакомиться со знаменитыми колдунами и ведьмами прошлых лет. Так, портрет Альбуса Дамблдора, ныне управляющего школой, на карточках был. А Лорду Волдеморту в этом, естественно, было отказано.

«А ведь я сегодня даже не заметил Дамблдора», — дошло до Рики. Впрочем, на то, чтобы беспокоиться об этом и о шоколадушках одновременно, у парня уже не было сил.

Проснуться вовремя оказалось сущим мучением. Всякая радость от возвращения в школу на этом этапе отсутствовала полностью. Зевая, Рики механически привел себя в порядок, не обращая внимания на придирки зеркала в ванной, вернулся было в спальню, но, застав там только Френка, поспешно вышел.

До завтрака пока оставалось время, но в гостиной уже собралась толпа. Рики с сожалением отметил, что в диапазоне видимости нет ни одного свободного кресла. «И зачем было так рано просыпаться?» — подумал он с досадой.

— О! Это ты Макарони?

За первокурсником, вперившим в него сияющий любопытством взгляд, пристроилось несколько одногодков. Среди них была и Рози Гойл, которая опять жевала — но на этот раз, к облегчению Рики, не шоколадушку. Возле детей неловко переминался с ноги на ногу Билл Кеттлборн.

— Если только моя душа после сна не вселилась по ошибке в другое тело, то я, — пробормотал Рики, кивая.

— Что ты несешь? Это же ребенок! — прошипел Билл.

Но мальчишка не обратил внимания на непонятное философствование Рики.

— Мой кузен, — он кивнул на Билла, — говорит, это ты тот парень, который привез старинный амулет из заграницы. Еще про клад в газете писали?

— А это правда, что тебе его русалка подарила? — спросила худенькая девочка возле него.

До Рики, наконец, дошло, о чем речь.

— Да, — подтвердил он, хотя охотнее солгал бы. Его угнетало то, что он оказался в центре внимания.

— Покажи! — попросил мальчик и добавил: — Кстати, меня зовут Чевент Роквуд.

По никакой реакции Билла Рики окончательно понял, что Френк ничего не рассказал своему ближайшему другу. Иначе вряд ли Кеттлборн позволил бы ребенку, происходящему из такой семьи, подойти близко к Темному лорду. Рики кивнул, показывая, что рад знакомству.

— Да, точно, покажи! — зазвенели требовательные детские голоса.

— Я не ношу его, — сказал Рики, но, поглядев на наступающих на него детишек, сдался: — Сейчас принесу.

— Что здесь происходит?

Этот голос заставил первокурсников моментально отпрянуть. Некоторые смущенно отвернулись, делая вид, что вообще попали сюда случайно и уже уходят. Рики даже не заметил, как рядом оказался Лео.

— Дети хотят посмотреть на амулет. Я собираюсь за ним сходить, — кивнул Рики.

Ему было неприятно от мысли, что Лео ведет себя, как телохранитель. Друг, должно быть, это почувствовал, потому что в спальню Рики вернулся без конвоя. Он открыл сундук и достал амулет, аккуратно упакованный миссис Дуглас в коробку из‑под пудры.

«А зачем я вообще взял его с собой?» — вяло удивился Рики, но коробку оставил, потому что такое дополнение представлялось ему несолидным.

Первокурсники рты разинули от восторга, когда он продемонстрировал им простой овальный предмет с изящной резьбой и на цепочке. Ему впервые пришло на ум, что узор напоминает лепку на слизеринских каминах — он ведь так и не разобрался, что это такое, хотя зрители тут же начали делиться версиями. Кто видел листики, кто — крокодилов, а робкий Ларри Огден пробормотал, что это замочные скважины. Черный камень великолепно поглощал цвет, хотя казался прозрачным.

— Откуда он взялся у русалки? — спросил кто‑то.

— Барон нашел его в затонувшем корабле, — объяснил Рики. — Он много веков находился под водой.

К первокурсникам присоединялись ученики постарше, засыпали его вопросами. Неожиданно Рики показалось лестным то, как другие оценивают его сокровище, хотя он и говорил себе, что заниматься демонстрацией утомительно. Дети же, казалось, совсем не уставали любоваться на амулет. Пухленькая Рози Гойл невероятно вытянула шею, чтоб разглядеть резьбу получше.

— Интересно, эту штуку носила ведьма или маггла? — спросил Билл.

— Не знаю. Маловероятно, чтобы ведьма путешествовала на корабле, — словно со стороны услышал Рики собственный голос.

— А можно потрогать? — попросила Рози.

Предложение поначалу повергло всех в шок. Но удивление ее наглости моментально заменилось робкой надеждой: а вдруг да даст? И тогда в законном владельце вдруг проснулось что‑то, напоминающее каприз. Рики не хотел, чтобы эта вредная девчонка трогала подарок Барона. И он не стал противиться своему предубеждению.

— Нет. Уже пора в Большой зал, — напомнил он и, к великому разочарованию зрителей, унес амулет обратно.

— Вот, что ты наделала! Пусть тебе жених такой подарит, — пенял Роквуд недовольной маленькой слизеринке, когда он шагал к выходу. Рози, недолго думая, шваркнула мальчишку кулаком по лбу, так что Рики даже затормозил. Рози воспользовалась этим, чтоб пригрозить тем же кулаком и ему. Роквуд успел испариться, так что Рики, порадовавшись, что он не староста, не стал ругать ее и пошел себе дальше. К тому моменту он достаточно проснулся, чтоб окончательно утвердиться в правильности своего отказа: ведь, стоило дать амулет Рози желающих примерить его нашлись бы десятки энтузиастов. «Жадность бессмертного», — подумал он, отчего довольство собственным благоразумием сразу показалось незначительным.

Завтрака шестикурсники ждали с нетерпением. Наконец‑то у многих появилась возможность пообщаться в нормальной обстановке и со свежими силами.

— Как дела дома, Тиффани? — участливо спросила Ариадна.

— Кошмарно! — ответил ей Генри. — Папа сказал, что не желает, чтоб собственные дети подкладывали ему свиней. Тиффани здорово обиделась.

Рики кивнул с приличествующей случаю сочувственной миной. Активность родителей Ральфа и Тиффани, не одобряющих друг друга и, соответственно, выбор своих детей, и в прошлом году давала знать о себе весьма специфически.

— Генри, ты мне это писал! — с легким упреком обратилась к капитану Ариадна. — Я хочу услышать твою сестру!

— Он даже пообещал, что отберет у меня Моргану, — охотно добавила Тиффани. — Правда, в таком случае он хочет отдать ее Генри, но я все равно не согласна, это я выпросила ее купить.

— Ну, уж между собой вы как‑нибудь разберетесь, — примирительно сказала Ариадна.

— Не думаю, — отчеканила Тиффани. — Что это за брат такой, который отбирает у меня кошку!

Генри открыл рот, собираясь, не стесняясь в выражениях, рассказать сестре про то, какой он терпеливый брат, но выяснение отношений хозяев Морганы так и не началось, поскольку Дора предупреждающе шикнула и покосилась на учительский стол. Как оказалось, профессор Снейп закончил свой завтрак и вместе с завучами других колледжей направился в Зал.

— Он сначала к первокурсникам подойдет, а сюда — в последнюю очередь. Говорят, с нами придется разбираться дольше всех, — заметил Лео.

Рики непонимающе приподнял брови, и только потом в памяти зашевелилось слово «расписание».

— Многие не продолжают те предметы, которые изучали раньше, — сказала ему Дора.

Кивая ее словам, Рики все сильнее хмурился. Естественно, он и сам это знал, потому что Том Реддл в свое время через шестой курс уже проходил; но у Реддла, помнится, остались все предметы. То, что он себя с ним постоянно сравнивает в учебе, было Рики глубоко несимпатично. Плюс ко всему, неприятное чувство, что он и на сей раз выказал себя слабоумным, которому надо объяснять все то, что нормальные люди понимают сами, заставило его возмечтать, чтоб завтрак поскорее закончился. Но, как назло, он не мог никуда уйти, пока не получит индивидуальное расписание из рук своего завуча.

— Я точно не прошла на трансфигурацию, — счастливо вздохнула Тиффани. — И отлично, а то столько приходилось учить.

— Попридержите вашу радость, мисс Флинт, — прокатился над столом знакомый саркастический голос.

Профессор Снейп, попрежнему не обращая на Рики больше внимания, чем на нормальных людей, быстро раздал расписание и собирался уже покинуть своих подопечных.

— Профессор, я не хочу ходить на трансфигурацию, — донесла до сведения завуча Дора.

— А Ваши родители, мисс Нотт, изъявили такое желание, — бархатным голосом сообщил Снейп. — Если Вы достигнете согласия с ними, у меня нет никаких возражений.

— Достигну, сэр, — зловеще изрекла Дора и решительно вонзила зубы в пирог с патокой.

— Надеюсь, больше никто не жаждет перемен в выборе предметов, — ровный голос профессора как будто плыл над столами. — Этим летом я практически все согласовал с вашими родителями или опекунами.

На этом завуч «Слизерина» посчитал свой долг исполненным и развернулся к шестикурсникам спиной — его ждали выпускники, студенты последнего, седьмого курса. С ними он, кстати, разобрался моментально.

— Вы полюбуйтесь, вон МакГонагол с каждым разговаривает сейчас, — кивнул Билл на гриффиндорский стол.

— Ты при мне ее нахваливать будешь? — рявкнула Дора.

Рики как раз поглядел в свое расписание, после чего ему ничего не оставалось, как покинуть одноклассников и попытаться догнать завуча, предложившего ему такую свинью.

— Профессор! — позвал он, остановившись в дверях Зала и заметив Снейпа, который вознамерился спустить в подземелья.

Тот развернулся не сразу, как будто не ожидал, что может кому‑то понадобиться, но в его взгляде не было вопроса. «Еще бы, на его месте только болван ожидал бы, что я буду всем доволен», — подумал Рики. Слизеринец чувствовал, что профессор задерживается неохотно, да и сам он предпочел бы разобраться с делами побыстрее.

— Я же много раз говорил Вам, что не хочу учить некоторые предметы, — сказал Рики, пересекая вестибюль.

— Макарони, Вы получили отличных СОВ, — возразил Снейп. — У Вас полно в этом году свободного времени.

— Но почему я должен ходить на прорицания? — возмутился Рики. — Это же чушь собачья…

Снейп, прежде чем ответить, долго и внимательно смотрел на Рики — явно взвешивая, до какой степени с ним можно откровенничать. Юноше сделалось не по себе. Когда завуч заговорил, Рики уже сожалел, что пошел за ним.

— Честно говоря, Ричард, только Вы способны поставить на место профессора Трелони, — заявил Снейп.

Рики опешил; но все же не мог не отнестись с пониманием к аргументу, не имеющему никакого отношения к его учебе.

— Она Вам очень не нравится, да? — спросил он.

— С тех пор, как Вы поступили в школу, она при каждом удобном случае предсказывает мне неминуемую мучительную смерть, — признался завуч. — Подумайте — два года толочь воду в ступе и получить ЖАБА — это по–слизерински.

И, хотя Рики не собирался соглашаться, предложение показалось ему заманчивым.

— Вы должны быть довольны, что профессор Строгус согласился принять Вас на продвинутый курс по маггловедению, — заметил Снейп напоследок, прежде чем отправиться вниз.

Рики остался один в Главном холле. Это было так необычно — он слышал голоса, доносящиеся из Большого зала, в ближайшем коридоре, возможно, возился Филч, и все же он никого не видел. Люди были совсем рядом, но их как будто не существовало. Парню внезапно пришло на ум, что это ощущение имеет под собой другую, более тонкую основу. Не только теперь он ощутил, что от других людей его отделяет нечто. Этой невидимой границей был, пожалуй, груз бессмертия, с которым он в свои шестнадцать не знал, что делать.

Из Большого зала вышла Селена Олливандер. Естественно, вышла она не одна — рядом толпились другие шестикурсницы «Хуффульпуффа», Рики даже не различал их.

Селена тоже заметила его. Рики не знал, сколько времени они так смотрели друг на друга, скорее всего, пару секунд, не больше. Но подруги быстро увлекли ее наверх, а он так и остался стоять напротив спуска в подземелья.

Рики стоял долго, и это позволило ему окончательно убедиться, что он болван. Следовало догнать ее и хоть что‑то сказать. Тут он, впрочем, вспомнил, что теперь вся параллель ходит на уроки вместе, и существовала надежда встретить ее в классе. Пора бы уже зазвонить колоколу, а ведь даже не знал еще, какой сейчас урок. И здесь его ожидало новое потрясение.

В расписании значилось «Трансфигурация». Рики знал, что не пойдет туда ни за что на свете. Решение еще не дошло до головы, а ноги уже понесли его вниз.

Пока он шел, звонок прозвенел. Снейп уже начал урок. Он вышел крайне неохотно, всем своим видом демонстрируя, что заниматься проблемами Рики ему за сегодня уже надоело. Но ожидаемое «Ну, что еще?» он так и не произнес.

— Профессор, я… я отказываюсь посещать трансфигурацию. Мои родители не будут против. Не спрашивайте почему. Все равно я туда не пойду. Извините за беспокойство.

И, кивнув на прощание, он как можно медленнее полетел обратно.

Рики остановился на этаж ниже класса трансфигурации. В коридоре было пусто и совсем тихо, так что имелись все условия для того, чтоб собраться с мыслями и решить, чего он, собственно, хочет, и как будет себя вести. Ни на один из этих вопросов Рики толком не ответил, таращась в окно на Запретный лес. Зато за это время он выяснил, что ждать, когда все равно нечего делать, не так уж и утомительно. А ждал он именно Селену.

Его желание, пожалуй, исполнилось, потому что она появилась на лестнице в числе первых через минуту после того, как наверху раздался звук распахиваемой двери. Рики глядел на нее, конечно, слишком пристально, так что ей, пожалуй, просто пришлось остановиться.

— Как ты? — поинтересовалась она. — Ребята говорят…

— Все нормально, — поспешно ответил Рики.

— Почему ты на письма не отвечал? — спросила Селена.

— Я теперь не пишу писем вообще! — отрубил он, и, понимая, что такую чушь еще придумать надо, попытался улыбнуться. — Я хотел сказать тебе «привет».

— Ну, привет! — фыркнула Селена и устремилась вниз. Ее румянец явственно свидетельствовал, что она очень рассердилась.

Между тем на лестницы хлынул человеческий поток.

— Ты почему пропустил? — удивился, направляясь к нему, Лео.

— Не сейчас. Не задавайте вопросы, — бросил Рики и, огибая друзей, поспешил за Селеной.

Она, однако, не выказала никакого желания продолжать с ним беседу. Насупившись, Селена Олливандер упорно не оборачивалась и все ускоряла шаг. На улицу она буквально выпрыгнула, после чего Рики вынужден был признать, что он, собственно, гоняется за ней по дворику.

— Я не отвечал на твои письма, потому что, — лопотал Рики, петляя.

— Непонятно, — пробурчала девушка и вдруг затормозила.

Посредине уселась на корточки Рози Гойл. Что она делала, не было видно, да Рики это и не интересовало. Он спешил воспользоваться моментом, пока они с Селеной почти одни в этой части дворика. Дворик, впрочем, стремительно заполнялся учениками, вышедшими подышать воздухом после того, как они с утра наглотались премудрости.

— Селена, как ты не понимаешь! — продолжал слизеринец, с трудом отводя взгляд от ее волос и глядя себе под ноги. — Того Ричарда Макарони, которого ты знала, уже никогда не будет.

— Скажи лучше, — девушка развернулась к нему на ходу, ее волосы хлестнули по рукам и груди, — что ты просто не хочешь меня видеть и вообще помнить о моем существовании! Так я и не навязываюсь!

— Я хочу тебя видеть! — кулаки Рики непроизвольно сжались. — Знать, что ты рядом, что у тебя все в порядке, мне этого достаточно.

— Рики, я совсем перестаю тебя понимать, — она покачала головой и закусила губу, отводя взгляд от его лица. Рики вдруг пришло в голову, что она может сейчас заплакать, и он ощутил приступ паники. Следовало что‑то говорить, успокоить ее…

— Я не умираю. И не знаю, насколько я вообще живой, — заявил он. — Мои чувства…

— Что ты делаешь? — резко спросила Селена, глядя поверх его плеча.

Рози Гойл сменила местоположение, и теперь занималась очень интересным делом. Из одной плошки она равномерно раскладывала по лесенке, с которой они с Селеной недавно спустились, комья грязи. Затем заливала грязь водой из другой плошки, размазывала все это, и пальцами создавала причудливые узоры, усиливающие ощущение текучести всей массы. Рики невольно вспомнилось, что папа искал помощника в свою мастерскую. Девчонка, бесспорно, обладала чувством формы — получалось живописно и довольно отталкивающе.

— Отойдите, — Рози, поднявшись на ноги, решительно загородила от них собой свое творение.

— Что это? — в свою очередь, спросил Рики.

— Это я играла в понос, — важно сообщила юная слизеринка.

Мелодраматичность прежних минут была забыта. Рики и Селена переглянулись, потрясенные, после чего Селена, как староста, осторожно обратился к девочке:

— Прости, как ты сказала? Во что?

— В понос, — выпалила девочка. Ее огромные глаза выкатились, вопрошая, как некоторым старшеклассникам удалось доучиться до шестого курса при такой глухоте, скудоумии и непонятливости.

— Но это же нельзя, — растерялась Селена.

Невольно Рики пожал плечами: он сомневался, чтоб в школьных правилах был прописан запрет на игру в понос. И в этот момент первокурсник из «Равенкло», на полном ходу выбежавший на лесенку, поскользнулся, пару секунд отчаянно размахивал руками, а потом все же упал.

Рози сделала характерный жест рукой, показывающий, что она очень довольна. Селена окаменела от возмущения, поэтому Рики взял инициативу в свои руки.

— Эванеско! Скоблифай! — в мгновение ока лестница засияла чистотой.

— Ну, я тебе припомню! — и, вне себя, Рози толкнула его, удаляясь.

Подошедшие одноклассники пострадавшего проводили ее громким хохотом.

Селена помогла парню выровняться.

— Она могла бы быть тебе благодарна, — заметила девушка. — Ты ведь избавил ее от гнева Филча. Надо было наказать ее…

Они посмотрели друг на друга. Юноша видел и чувствовал, что от Селены исходит невероятная нежность. Рики не оставляло желание поблагодарить ее, но он так и не открыл рта. Постепенно взгляд хуффульпуффки стал холодным и отчужденным.

— Мне пора, — сказала она, поправляя на плече сумку. — Не хочу опаздывать… в библиотеку.

Она ушла, зато вернулась Рози. Рики автоматически, думая о своем, проследил за ней взглядом. Постояв на месте, новоявленная слизеринка направилась к навесу, под которым в углу Рики заметил непричесанную шевелюру юного мистера Поттера. По голосам он распознал, что дочери Малфоя и Уизли тоже там, хотя их не было видно в густой тени.

— Почему дождь такой грязный? — возмущенно поинтересовалась Гермиона. И только тут Рики заметил, что сверху моросит нечто неопределенное, и кое–где уже появились лужи.

— На небесах прорвало канализацию, — предположил Джим.

Подошедшая сзади Рози треснула его по шее, и что‑то пробурчала — набитый рот мешал выразиться яснее. Джимми немедленно развернулся к ней, намереваясь дать сдачи, но блондинка встала между ними.

— Перестаньте! Вы же не станете драться в школе, — назидательно сказала Мери.

— А вот она дерется, — обиженно пробурчал Джим, но, похоже, решил продержаться джентльменом, и только едко заметил: — Хановщица! Зачем ты, Рози, народ от себя отпугиваешь? Они же потом не захотят с тобой водиться!

— А мне и не надо! — буркнула Рози. — И сам ты хановщик!

Зазвонил колокол. Рики обратился к своему расписанию и в очередной раз стиснул зубы…

… — Ну, приветствую, приветствую, — пробасил Хагрид, когда вся толпа шестикурсников, стараясь поменьше толкаться и наступать друг другу на ноги, располагалась перед хижиной так, чтобы как следует разглядеть занавешенную клетку.

— То, что я вам показываю, это так, для разминки, — сообщил профессор, срывая с клетки покров. — На самом деле теперь только и начнется настоящая учеба, некоторые и на гиппогрифах будут летать, коли есть охота.

На мгновение Рики показалось, что великан вот–вот подмигнет Доре, которой досталось за полет на крылатом коне, нарушающий правила безопасности, в прошлом году. Но этого, разумеется, не случилось. Ученики с интересом изучали двух маленьких толстых птиц с оперением, больше похожим на пушистую шерсть, чем на перья. Во всяком случае, в них не было ничего зловещего.

— Дириколи — чудесные птички, — отрекомендовал Хагрид. — Диковинные, эти вот только поступили в Министерство, я их вам и показываю, а потом обратно отдам.

В этот момент одна из птиц издала отрывистый, пронзительный визг. Сам по себе этот звук был не так уж и страшен в сравнении, допустим, с криком авгура или рычанием нунды. Но неожиданность в сочетании с тем, чего обычно ожидали школьники от Хагрида, побудила многих отшатнуться, а Мелани вскрикнула.

— Не пугай их! Нечего орать, — попенял ей Хагрид.

— Они и в самом деле не опасные. Ты когда‑нибудь видела их раньше? — тихо спросил Чайнсби, наклоняясь к уху Каролины МакКинли.

Дора постучала Рики по плечу, так что пришлось интересоваться, чего ей надо. Дора пальцем указала в противоположную сторону, куда пялились теперь почти все. Как оказалось, дириколь материализовался возле изумленных Летиции Перкинс и Тони Филипса. Рики едва расслышал, как Каролина ответила «Нет».

— Но это ведь получше, чем все, что предлагал нам Хагрид до сих пор? — шепотом произнес, как бы уточняя, Виктор.

— Да, — согласилась Каролина.

— Если им не понравится чего, они так и исчезают, — кивнул Хагрид, по всей видимости, не очень довольный тем, что птицы вздумали демонстрировать свои способности так скоро. — А теперь я вам покажу, как их приманивают. Надо, чтоб у вас при себе была склянка с приятным запахом, ежели захотите на них охотиться.

— Надо тащить Перкинс в качестве приманки. У нее жасминовые духи, — пробормотала Дора.

— Профессору МакГонагол это опять не понравилось, — шепнула, кивая, стоящая рядом Нэнси Льюкот.

— Возле клетки лежат сачки и всякие пряности. Вам надо ими сачки натереть, и тогда дириколи не станут из них убегать. Только нельзя их там долго держать, и переносите аккуратно, — распоряжался Хагрид.

Рики вместе со всеми развернулся к клетке, и снова услышал голос Виктора:

— Ты не передашь мне сачок, пожалуйста?

— Да, конечно, — ответила его собеседница.

«Парад вежливости», — подумал он, косясь на сосредоточенное лицо Каролины. Она явно была чем‑то расстроена, да и Виктор не сиял от счастья. Впрочем, на уроке Хагрида ученики редко испытывали подобные эмоции.

Дириколи исчезали в облаке перьев, это было довольно занимательное зрелище. Дора взялась эти перышки, осыпавшееся на землю, подбирать, «так, на всякий случай», как она объяснила.

— Сэр, а каким образом их доставили из Министерства, и они не исчезли? — спросил Ральф. — Ведь им в дороге наверняка не все понравилось.

— На клетке чары, — объяснил Хагрид. — Это я убрал, чтоб вы могли с ними получше познакомиться.

Знакомство удалось на славу. Весь урок шестикурсники мучились, вдыхая клубничные, апельсиновые и прочие вкусные запахи, так что урчание в животе каждому было обеспечено. Птичек это, кажется, развлекало, вот только одну из них Летти, пытаясь погладить, нечаянно придавила, и больше они к ней не подлетали. Учитель остался уроком очень доволен, тем более что дириколи, устав от исчезновений, не так уж противились, когда он снова запер их в клетке.

— Ну вот, урок и прошел! К той неделе всем прочитать про дириколей в учебнике, — задал Хагрид. — От Макарони три свитка про то, как он ездил в Африку. Всем зачитаешь, — обрадовал он напоследок.

Не ожидавший такого коварства Рики словно язык проглотил.

— Ну, по крайней мере, твой рассказ нас не съест, — порадовалась Тиффани. Генри хлопнул его по плечу, отчего он сразу пришел в себя.

— А что, ты правда там охотился? — пожелал узнать Филипс, не скрывая зависти.

— Не совсем. Скорее наблюдал, — не стал фантазировать Рики. — Там были такие твари, что на них меньше, чем полусотней, охотиться бесполезно.

— А фотографии у тебя есть? — осведомилась Мелани.

— В общем, да, — с удивлением для себя самого ответил Рики, и только теперь сообразил, для чего Питер запихнул снимки в его сундук. — У Дика Дейвиса они тоже есть.

— Он вообще ничего не рассказывает, — с осуждением фыркнула равенкловская староста.

— Знаешь, Хатингтон, не обижайся, но я бы перед тобой тоже не стал отчитываться, — вмешался Артур, на мгновение опередив Рики. — Надо уметь с людьми разговаривать.

— Думай, прежде чем заявлять такое, Уизли, — теперь уже подал голос Френк Эйвери.

Рики не без злорадства заметил, как Мелани вся подобралась и целеустремленно уставилась в сторону. Теперь‑то она пожалела, что начала критиковать Дика. Заступничество Френка особо ее не радовало. К счастью для нее, шестикурсники уже дошли до Главных дверей, так что равенкловские девушки немедленно распрощались и испарились.

— Я думаю, нам всем надо собраться, — произнес Чайнсби так, словно и не заметил их ухода. — Всем шестым классам. Нам есть, что обсудить, можно и фотографии сразу посмотреть.

Спорить с ним не стали, хотя по жадным намекающим взглядам милых одноклассников Рики безошибочно определил, что они рассчитывают на зрелища гораздо раньше и не подвергаясь неудобствам конкуренции с ребятами из других колледжей. Так что и вечером Рики оказался в центре внимания и отвечал на бесконечные, в основном тупые, по его мнению, вопросы.

— Думаю, тебе это полезно, — немилосердно заявил Лео, стоило только выразить недовольство.

На следующий день с утра Рики мог бы считать себя свободным, если бы не Кровавый Барон. Рики его даже не видел. Слизеринское привидение известило Дору, что профессор Снейп желает видеть ее и Рики у себя сразу после завтрака. Туда они и отправились, ворча и недоумевая, чего ему опять надо. Неподалеку от кабинета профессора зельеварения слизеринцы нагнали Виктора Чайнсби.

— Как, Снейп и тебя вызвал? — невольно удивился Рики.

— И вас? Зачем? — в свою очередь, удивился Виктор.

— Понятия не имею, — высказалась слизеринская староста; было заметно, что незнание вызывает у нее досаду.

В класс Виктор вошел первым, но придержал дверь для Доры.

— Спасибо, — пробормотала она.

Дверь в кабинет оставалась открытой. Медлить не имело смысла, поскольку Снейп все равно слышал их шаги.

— Я собрал вас, леди и джентльмены, потому что есть особые обстоятельства, позволившие вам перейти к изучению моего предмета на уровне ЖАБА, — объявил профессор.

Дора и Виктор синхронно кивнули, и при этом покосились друг на друга и на Рики так, словно только что было обнародовано нечто неприличное.

— Да, я знаю, сэр, — пробормотал Чайнсби.

— Простите? — переспросил Рики.

Теперь уже удивился и завуч.

— Разве крестный отец с Вами не беседовал? — спросил он с осторожностью.

— Нет. Мы нечасто виделись, — ответил Рики и не стал добавлять, что вовсе не стремился к этим встречам.

Снейп тяжело вздохнул, но объясняться с бестолковым учеником ему не пришлось.

— Дело в том, что, если наши ситуации одинаковы, на самом деле твоя оценка по зельям «Сверх Ожидания», — сказал Виктор. — Моя мама обращалась к профессору Снейпу с просьбой позволить мне учиться, и он не отказался.

— А моей семье профессор сообщил уже после того, как уладил этот вопрос, — сообщила Дора.

— Вы должны понять, что я, безусловно, никогда бы не сделал этого, если бы не считал, что вам имеет смысл продолжать изучение моего предмета, — веско произнес профессор.

— Благодарим за оказанное доверие, сэр, — механически произнес Рики. — Но только, насколько я помню, СОВ выставляет комиссия из Министерства магии. Как же Вам удалось повлиять?..

— Неужели, Макарони, ты думаешь, что за столько лет преподавания у меня не найдется нужных людей в Отделе образовательных стандартов? — снисходительно усмехнулся профессор.

Размеры влияния полезных знакомств в магическом сообществе потрясли воображение Рики. А главное, он до сих пор не думал, что и в его жизни, хотя бы в том, что ему позволили учиться, данный фактор должен был сыграть свою роль.

«Если за меня просил Поттер, — пришло на ум Рики, — тогда, вероятно, гриффиндорская мафия придерживается прежнего курса. Чем больше я буду занят, тем лучше».

— Сэр, — обратилась к нему Дора, — в таком случае, я ожидала увидеть здесь еще одну девушку.

— Потрясающая осведомленность, Нотт, — кивнул завуч. — Да, в самом деле, был еще один спорный случай. В пользу мисс Фэрли решила комиссия, лично я не вмешивался. Не исключаю, — брови профессора взметнулись вверх, — что этот вопрос каким‑либо образом улаживала профессор МакГонагол, но мне об этом ничего доподлинно неизвестно. Лично я бы не возражал, чтобы на ЖАБА по зельям прошли мистер Ричмен и мисс Олливандер, — цепкий взгляд в сторону Рики, — но для их профессиональных планов это оказалось не столь принципиально. Разумеется, я рассчитываю, что вы отнесетесь к занятиям серьезно.

«В противном случае, лучше отравитесь прямо сейчас», — мысленно закончил фразу Рики, расшифровывая убийственное сверкание в глазах Снейпа.

— Надеюсь, вы понимаете, эта беседа должна остаться между нами. Я менее всего готов допустить, чтоб те студенты, которым только предстоят СОВы, узнали о такой возможности.

Профессор остался, как всегда, категоричен и требователен. Рики и глазом моргнуть не успел, как он отпустил Дору и Виктора. Они остались вдвоем.

— Как Вы настроены, Макарони? — спросил Снейп почти сочувственно. — Готовы к слушанию?

— Я не знаю, сэр, — честно ответил Рики. — Мне еще ничего не объясняли. Сэр, у меня будет адвокат?

Брови Снейпа приподнялись, хотя лицо осталось невозмутимым.

— Какой еще адвокат? — спросил он ровно.

— Который будет меня защищать, — ответил Рики, чувствуя себя крайне глупо.

— Разумеется, я знаю маггловские порядки! Плохо дело, если у тебя такие ожидания, — усмехнулся завуч, и добавил уже серьезно: — Ты сам будешь себя защищать, Ричард. И поэтому тебе следует знать, как это происходит. Ведь в твоем прошлом опыте, — профессор сделал ударение на слове «прошлый», — знания об этом отсутствует.

— Темному лорду никогда не назначали слушание в Министерстве магии, сэр, если вы это имеете в виду, — огрызнулся Рики.

— Не стоит впадать в эмоции, Макарони, — предупреждающе произнес профессор. — Совершенно недопустимо нарушать заведенный порядок. Это может сойти тебе с рук на уроке, но не в зале Уизенгамота и не в кабинете начальника Департамента магического правопорядка.

Рики ничего не ответил. Выдержав паузу, завуч продолжал:

— Как ты понял, есть два варианта. Либо тебе предстоит общаться с главой департамента, либо — с заседателями. И не стану скрывать, чем меньше народу будет вовлечено в твое дело, тем лучше.

Выйдя от профессора, Рики добрался до вестибюля и стал подниматься по лестнице, не в силах определиться, куда ему идти — в комнату старост или в библиотеку, почитать про законы. В штабе было очень вероятно встретиться с Селеной, и в этом случае им, конечно, пришлось бы пообщаться. Рики не был уверен, что следует это допускать. Вчера он уже успел убедиться, что эта девушка дорога ему. Не следовало ее расстраивать.

Он как раз собирался подняться все же на еще один пролет, в библиотеку, и — вдруг заметил Минерву МакГонагол. Она уже увидела его, остановилась на верхней ступени и наклонила голову набок — это, должно быть, означало приветствие. Рики понимал, что должен же ей что‑то ответить, и потому поздоровался.

Ему самому не понравилось, как бодро и беспечно прозвучал его голос. Однако замдиректора держалась так, словно не ждет ничего другого.

— Жаль, Макарони, что Вы отказались продолжать трансфигурацию. Но, наверное, у Вас были на то причины.

Сурово кивнув, она продолжила спускаться, обогнула его, ступая неслышно, как кошка.

«Как будто ты не знаешь эти причины», — подумал Рики со злостью.

В общежитии шестикурсников ожидала новость: красиво написанное объявление извещало, что колледж «Равенкло» приглашает однокурсников на собрание в ближайший четверг.

— Чайнсби мне дал, чтоб я тут повесила, — объяснила Дора. — И просил тебе напомнить, Ричард, чтоб ты взял фотографии с африканскими тварями. Девчонки из «Хуффульпуффа» гадают, чего ему надо.

На самом деле Рики вовсе не хотел туда идти, но благовидный предлог никак не подворачивался. Не явиться на такое мероприятие ему, как главе Клуба Единства, было бы втройне неудобно. Никаких ссор с Виктором у него не было, более того, Чайнсби, узнавший случайно в конце прошлого года о тайне Лорда, вел себя до сих пор по отношению к Рики очень лояльно. Так что в назначенное время шестикурсники — как оказалось позже, в полном составе — расселись в классе истории магии. Виктор ожидал у доски, куда, по словам Доры, «нормальный человек по своей воле не выйдет», а Мелани Хатингтон восседала за учительским столом.

— Прошлый год у нас выдался, прямо скажем, кошмарный, — заговорил Чайнсби.

Класс загудел — почти все поспешили высказать соседу, как это было. Мелани скользнула к доске. Виктор дал людям возможность поделиться впечатлениями, прежде чем снова начал:

— Но мы все‑таки сдали экзамены. Я поздравляю всех собравшихся.

— И мы тебя поздравляем, — подала голос Дора.

— Спасибо, Нотт. Всех нас, безусловно, интересует, как наша параллель выглядела на СОВах, — сказал Виктор.

— Говори о себе, — проворчала Тиффани.

— А что, тебе это абсолютно безразлично? — с сомнением спросил ее Виктор.

— Ну, не знаю. Я как‑то не задумывалась, — проворчала Тиффани.

— Наш класс посовещался и решил, что неплохо бы составить сводную ведомость результатов СОВ.

Мелани взмахнула волшебной палочкой, и на доске проявилась эта самая таблица, как раз в тот момент, когда отовсюду понеслись протестующие вопли. Таблица была составлена просто: слева шли фамилии, сверху — названия предметов. Мисс Хатингтон на всеобщее недовольство отреагировала недовольством своим собственным.

— А что, это такая тайна? — спросила она ехидно. — Кто не хочет, может не говорить, пожалуйста. Все равно все узнают, кто прошел на ЖАБА.

— Если кто соврет? — поинтересовался Билл Кеттлборн.

— Это останется на его или ее совести, — напыщенно ответила Хатингтон. — Честно говоря, мне интереснее всего узнать, как сдали уход за магическими существами. Вы ведь знаете, Хагрид — очень своеобразный преподаватель.

Ее приманка сработала.

— Хагрид — прекрасный преподаватель! — возмутился Артур. — Я получил «Великолепно»!

Колонка ухода за магическими существами заполнилась мгновенно. Как выяснилось, ученики лесничего, действительно, показали довольно приличную успеваемость. Рики даже стыдно стало за свое «Сверх Ожиданий».

После этого процесс уже было не остановить. Следующим самым интригующим предметом оказалось, бесспорно, зельеварение.

— Так мало прошло! — скривилась Хатингтон.

— У него и двое оставалось, мне говорили, — сказала Дора.

На эту тему развернулась грандиозная дискуссия. Слизеринцы заступались за своего завуча, которого многие из навечно расставшихся с зельями, вроде Филипса, охотно раскритиковали напоследок. Но Рики обратил внимание, что Каролина МакКинли тихо сидит в углу и старательно притворяется, будто ее тут вовсе нет.

— Что с ней такое? Почему она не с Мелани и Виком? — спросил он, наклоняясь к Дику.

Равенкловский староста закатил глаза, сделал неопределенный жест рукой и, наконец, шепнул: «Потом».

В ходе спора Мелани умудрялась выяснять, кто что заработал по другим предметам. Рики без удивления отметил, что единственное «Великолепно» по прорицаниям досталось Бетси Спок.

— Надо же! Столько народу, у кого нет ни одного неуда! — поразилась вслух Фиона Шеклбот; она не поленилась подсчитать, демонстрируя хваленое хуффульпуффское трудолюбие, что таких большая половина.

Даже Лео не остался равнодушным.

— Скажи, Хатингтон, — сдержанно спросил он, — как тебе одной удалось получить «Великолепно» по маггловедению?

Только тогда Рики обратил внимание, что так и есть. Сам он, Лео и даже Дик, увы, заработали только «Сверх ожиданий».

— Сама не знаю, — смутилась Мелани.

В кабинете истории магии страсти нешуточно накалялись.

— Чайнсби, ты посещал три курса по выбору? — заметила Дора.

— Да, — подтвердил Виктор, и чувство законной гордости мелькнуло в его голосе.

— У Макарони тоже три, — посчитала Хатингтон.

— А он дополнительно сдавал, — продемонстрировал свою осведомленность Френк Эйвери.

Рики подумал, что Френку в его теперешнем положении лучше не напоминать о том, что в прошлом году он проявлял повышенный интерес к делам Рики. Но озвучивать он этого не стал, и без того недалеко было до драки.

— Как? Почему? — посыпались вопросы.

— Мне дали разрешение в Министерстве, — коротко буркнул он, пользуясь тем, что многие вовсе и не слушают ответ.

Между тем все положенные клетки заполнились отметками. Виктор с некоторыми особо активными участниками занялся обобщающими подсчетами.

— Мерлин, как мы позволили втянуть себя в это! — простонала Дора.

Равенкловцы ее вопиющий глас проигнорировали.

— Ни у кого нет больше шести «Великолепно», — с удовольствием отметил Виктор. У него самого было ровно столько.

После этого началось скрупулезное выуживание, кто и за что вообще получил «Великолепно». Рики гордо распрямился, ловя оценивающие взгляды и кивки одноклассников: единственное «Великолепно» по гербологии он воспринял, как нечто само собой разумеющееся. После чего ребята долго рассуждали, что получить высший балл по древним рунам невозможно, потому его, естественно, никто и не получил.

«Какой это вздор, но как затягивает», — подумалось Рики, пока Чайнсби, разделивший с ним лавры по астрономии, скромно уверял, что это — результат старательности, и ничего более.

— Ну вот, теперь мы все знаем, — подытожил, когда волнение начало успокаиваться.

— Да! Теперь мы знаем, чем гордиться, спасибо большое, — саркастически заметила Дора.

Виктор не обратил на ее тон никакого внимания.

— Я подумал, может быть, нам стоит это отпраздновать, — сказал он. — Мы пять лет отучились вместе.

— Неужели? — прошептал Артур слева от Рики. Было заметно, что обсуждение результатов порядком его утомило.

— Нам разрешат собраться, почему нет? — заметил кто‑то.

— Дан, нужно место, — кивнул Виктор. — Я подумал о Визжащей хижине, — и он вопросительно покосился туда, где сидел Рики с друзьями.

Нечасто Рики доводилось чувствовать сильное шоковое переживание после того, как ему открылась тайна Лорда, но этот случай был именно такой. Не ожидавшие такой атаки, ребята завертели головами, обмениваясь изумленными взглядами. Не задумавшись, Рики с ходу выдал:

— А как мы туда попадем?

— Вы что! Там привидения, — возмущенно вмешалась Саманта Перкинс из «Хуффульпуффа».

— Нет там привидений, — отмахнулся Филипс.

— Так это правда, что вы там гуляли?!

Ответ на этот вопрос, как оказалось, давно интересовал многих, но почему‑то с блаженной поры третьего курса они удосужились спросить только теперь. Участники пари — Рики и Виктор, а также сопровождавшие их в ту рождественскую ночь Лео, Артур, Ральф, Тони и Мелани неохотно закивали.

— Да, мы не затащим туда столько народу, — согласился Тони. — Даже если в сарае Уизли снова найдется перемещатель. Надо поговорить с директором. Пусть выделят нам комнату.

Говоря это, он совершенно не замечал того, что Артур багровеет. Вряд ли Уизли хотел, чтоб всем вокруг стало известно о накопленных его семейством магических штуковинах. Рики посчитал, что пора вмешаться, и попросил Дика достать те африканские колдографии, которых у него самого не было.

Полчаса спустя шестикурсники, слегка попуганные рассказами о страшных магических тварях и немного отошедшие от процедуры выпытывания своих оценок, покидали класс в довольно сносном расположении духа.

— Бесподобное собрание! — фыркнул Артур.

— Да ладно! — бросил Эдгар. Казалось, он долго думал над чем‑то, и наконец решил высказать это. Рики почти ожидал, что хуффульпуффец повернется к нему; так и вышло. — Но ведь в хижину можно попасть и другим путем! Почему ты не сказал? — удивился Эдгар.

— Незачем им знать про Визжащую хижину, — Рики даже руками развел, настолько это казалось ему само собой разумеющимся. Но, помня, что мутанты могут не понимать хода рассуждений нормальных людей, он все поинтересовался: — Ты не согласен?

— Ну, если ты так считаешь, — пожал плечами Эдгар.

Артур демонстративно поглядел на часы. Как оказалось, компании однокурсников они посвятили целых два часа, и у всех сразу обнаружились дела до ужина. Слизеринцы, попрощавшись, отправились вниз.

— Он недоволен, — медленно произнес Рики, имея в виду Эдгара. Он чувствовал, что только что произошло нечто, но никак не мог расшифровать, что его так взволновало.

— Он беспокоится за тебя, — пожал плечами Лео. — Ты и в самом деле какой‑то нервный.

— Да уж. Мне даже советовали заняться медитацией, — признался Рики. — А… все‑таки, что случилось у тебя дома?

Лео не очень хотел говорить, но понимал, что это неизбежно.

— Отец застал меня за тем, как я тренирую заклинание Щита, — Лео пожал плечами. — Для них это было шоком, конечно. Это мне теперь все кажется само собой разумеющимся, да и на первом курсе так было.

— Мы были детьми и ничего не понимали, — покаянно произнес Рики.

— Я и теперь не вижу в этом ничего такого страшного.

Но нотки успокоения, сопровождающие это заявление, внушили Рики другое. Ведь именно он, пусть неосознанно, поделился с другом необычными возможностями Лорда, близкими, по сути, к черной магии. А значит, он, Рики, был ответственным за то, как они могут в Лео проявиться. Способности, переданные Лео, не тревожили его, пока они были вдалеке друг от друга. Такое равнодушие со своей стороны вдруг показалось Рики возмутительным. И справиться с угрызениями совести он додумался только одним способом: выведать, все ли с другом в порядке, и тут же учинил ему допрос с пристрастием.

Однако Лео сам был мастером таких допросов, и не очень‑то повелся.

— Мои возможности? Не знаю, но я чувствую, мне стало легче учиться. Может, это неудивительно, мы уже много чего выучили, — сказал он.

— Ты не чувствуешь, как в тебе поднимается мощная, неконтролируемая сила? — спросил Рики.

— Мерлина ради! Не пугай меня, — отмахнулся Лео. — Со своей силой я пока что справляюсь. Не хочу показаться грубым, но ты бы себя со стороны слышал. «Мощная, неконтролируемая сила» — это не первая глупость, которую я от тебя слышу с начала года. Кстати, пока не забыл — как понимать «непорядок с водой»?

Таким вот образом они поменялись ролями; Рики поведал другу о предупреждении старой русалки, и к этому Лео отнесся куда более серьезно, чем к переживаниям Рики.

— Нам не стоит вообще подходить к озеру, ни с какой стороны, пожалуй, — решил он.

— И гулять возле него нельзя? — вскинулся Рики, но тут же покорно кивнул; какая, собственно, разница для него?

— Можно, но лучше днем, когда много народу и Хагрид рядом, — ответил Лео. — Я имею в виду, когда мы пойдем в Запретный лес, лучше не уходить далеко. Я сам поговорю об этом с Артуром Уизли. Наверное, он согласится.

Рики не знал, состоялся этот разговор или нет. Перспектива прогулки казалась такой отдаленной в сравнении с текущими делами последующих дней.

Вечеринку запланировали на первые выходные. Как оказалось, свободное расписание не предполагает больше безделья, и это стало ясно довольно скоро. Профессор Дамблдор лично разрешил Виктору собраться после обеда в субботу в присутствии дежурного преподавателя. И, хотя посидеть с шестикурсниками согласилась профессор Стебль, наименее, пожалуй, вредная из профессоров, все же организаторы приуныли.

— Ну и что за веселье, когда тебя контролируют? — ворчал Тони. — Нет, надо что‑то такое придумать.

Приглашены были все, и друзья Рики, посовещавшись, решили, что отказаться будет неудобно. Рики покорно согласился.

Первый в его жизни урок маггловедения состоялся в конце недели. Генри и, особенно, Тиффани ждали этого момента с нетерпением, поскольку жаждали рассказать учителю про выставку кошек, причем Генри, конечно, рассчитывал услышать, какая это, в сущности, глупость.

— Профессор говорит, что маггловские и колдовские чудачества только проявляются по–разному, а в основе лежат одинаковые странности, — добавил Боб Бут.

Для слизеринских одноклассников было новостью, что Рики присоединится к ним, невзирая на то, что в прошлом году они вместе сдавали СОВу.

— Профессор Строгус будет к тебе придираться поначалу, — предупредил Лео.

— А я так понял, что не только поначалу, — сказал Рики; согласно полученным разведданным, маггловед не благоволил к воображалам, которые не считали нужным изучать его предмет на том основании, что знали магловскую жизнь благодаря собственному опыту. В прошлые годы слизеринцу приходилось слышать от друзей о его требовательности.

Впрочем, почти все одноклассники отправились на занятие без боязливого трепета, который вызывали, например, зелья. Рики плохо представлял, с кем предстоит встретиться, поскольку преподаватель маггловедения почти не появлялся в Большом зале и не жил в замке. Однако невысокого седого колдуна с закатанными рукавами ему довелось видеть, безусловно, не впервые. Тиффани и Генри тут же завладели вниманием преподавателя и задержали даже после звонка, так что ему пришлось от них буквально отвязываться. Рики воспользовался перерывом, чтобы как следует рассмотреть класс, но ничего, кроме белых, напоминающих простыни занавесей, вдоль стен больше не было; должно быть, там скрывалось нечто, не предназначенное для наблюдения.

Как только брат с сестрой Флинт уселись, в классе сразу стало тихо.

— Рад видеть всех, кто сдал СОВу достойно, — сказал профессор. — К сожалению, двое моих прежних учеников больше не с нами. Но такова жизнь. Вижу, среди нас появился и новичок.

Рики не ожидал, что так отчетливо осознает скачок пульса и то, что перехватывает дыхание, когда Строгус уставился на него, бесцеремонно оценивая взглядом. Такая роль ему однажды уже доставалась — в «МентеСана». Видимо, Рики отвык быть новичком с тех пор, поэтому даже под пристальным вниманием собственных, давно знакомых одноклассников почувствовал себя неуютно. Он привстал и поклонился, надеясь, что таким образом сократит смотрины.

— Профессор Стебль говорит, что ты умеешь работать руками. Это похвально, — учитель кивнул, соглашаясь в этой глубокой мысли сам с собой, — но это еще не все.

— Я буду стараться, — пробубнил Рики, после чего, похоже, преподаватель вспомнил, что в классе есть и другие ученики.

— Что же, все мы долго шли к этому курсу. Я начну нашу работу с демонстрации того, к чему вы должны придти в итоге года, — сказал профессор. — Курсовые проекты, леди и джентльмены.

Он взмахнул палочкой, и одно из покрывал упало, а за ним обнаружился шкаф с идеально чистыми стеклами, так что его содержимое немедленно предстало на всеобщее обозрение. А там было, на что посмотреть.

— Лучшие проекты тех, кто учился до вас, — гордо отрекомендовал старик, распахивая дверцы. — Вот, видите, приспособление, мелко нарезающее овощи. Я, правда, видел нечто подобное в маггловском магазине, но этот механизм сделан самостоятельно при моем наблюдении. А вот эта вещица, — он показал на невзрачную с виду коробочку с дыркой, — вырабатывает электричество, и может светить. Подходите, берите, только аккуратно, и можете задавать любые вопросы.

Коллекция Строгуса, несомненно, привлекла бы внимание Пита, и не только. Некоторые вещи были поистине допотопными, кто‑то даже постарался сконструировать мини–орудие для пыток. Преподаватель охотно отвечал на вопросы. Ему и в самом деле не раз предлагали купить эти проекты для музея, чем профессор особо гордился.

— От вас требуется, — вновь заговорил преподаватель, когда все расселись, — выбрать любое заклинание, или систему заклинаний, с помощью которых можно достичь определенного эффекта. Затем вы разработаете некоторые вещи, позволяющие добиться того же — но без магии. Понятно?

«Попробовал бы кто‑нибудь сказать, что ему непонятно», — подумал Рики. Между тем учитель, обнаружив, должно быть, на лицах подопечных должную степень понимания, довольно потер руки.

— Вам придется поработать головой, это никому не вредно. Да, мистер Флинт?

— А можно что‑нибудь связанное с едой? — поинтересовался Генри.

— Как хотите, — разрешил профессор Строгус. — Главное, чтобы это заинтересовало вас настолько, чтобы смириться с нелегкой работой в течение всего года. Мистер Уизли?

— Если я буду изучать принцип некоторых маггловских потешных штучек? Не подумайте, сэр, я не стану устраивать взрывы, — пояснил он, видя, как нахмурился седой профессор.

— Я буду консультировать всех вас, и мы разберемся, насколько возможен Ваш проект, Уизли, — сказал Строгус, и только после этого предоставил ученикам возможность списать с доски требования к курсовому проекту.

Выходя из кабинета, Рики подождал Генри Флинта и посоветовал ему собрать мясорубку. Генри идея понравилась.

Праздник по случаю сдачи СОВ собрал шестикурсников в одном из больших пустующих классов на первом этаже. Стаканы с тыквенным соком стояли в нишах, так, чтобы их случайно не разбили. Под потолком летали феи. Легкая, приглушенная музыка без слов раздавалась сверху, кое–кого сразу потянуло танцевать.

За порядком следила профессор Стебль, и с ней Рики пару минут поговорил о новом учебнике. Благодаря этому он целиком пропустил шутку, которая рассмешила поголовно всех, но не стал выяснять, что это было; всем его друзьям, включая Лео, показывающего Марго что‑то за окном, было явно не до него. Артур беседовал с Нэнси Льюкот, у Ральфа с Генри Флинтом, по всей видимости, назревала ссора.

Тут Тони Филипс, продолжая давиться от смеха, попросил внимания.

— Предлагаю рассказать, кто как сдавал экзамены, — вскричал он; предложение было встречено дружным нытьем. — Ну, что‑нибудь прикольное!

«Как я чуть не до смерти напугал экзаменаторшу, посылая в нее «Репаро», — подумал Рики. — Что должна была почувствовать несчастная женщина, видя, что ей в горло целится лорд Волдеморт! Это очень смешно, если знать, в чем прикол».

— Не обращайте на меня внимания, — предложила профессор Стебль под дружный, одобрительный смех.

А никто особо и не вспоминал о ней. После непродолжительных уговоров к Тони подошел Дон Ричмен. С ним, как он полагал, приключилась занимательная история, когда он сдавал историю магии.

— Сажусь я за стол, беру перо и, представляете, ничего не помню, — произнес он торжественно.

«Как им всем хорошо, — думал Рики. — И правильно. СОВы — это своего рода билет в жизнь. Для тех, кто только начинает».

— Видел бы ты себя со стороны, — прозвучало совсем близко.

Подошедшая Селена тоже не казалась довольной. Рики не сомневался, из‑за него.

— Подозреваю, что ничего хорошего, — согласился он, мысленно уговаривая девушку уйти. Он уже решил, решил окончательно и бесповоротно, что не встанет на ее пути. Ее присутствие рядом подвергало его решимость искушению; парень отчетливо осознал, что только поэтому избегал контактов с ней, не отвечал на письма и все прочее. Он почти представлял, какой у него в данный момент несчастный и затравленный взгляд, и самому становилось противно, но он решительно ничего не мог с этим поделать.

— Нет, это невыносимо! — вздохнула Селена, резко развернулась и метнулась прочь. Пару секунд спустя Рики стало очевидно, что она направляется к выходу их комнаты. Но не только его глаза пристально следили за маршрутом Селены.

— Макарони, какого черта? — яростно налетела на него Дора. — Я совершенно не понимаю, что с вами происходит.

— Тебе не надо вмешиваться, — сказал Рики.

— А вот это мне решать, — и слизеринка сильно толкнула его; было довольно неуместно и жалко все же почувствовать боль. — А теперь будь любезен пойти за ней… нет, я, пожалуй, с тобой пойду.

У Рики не хватило энергии сопротивляться. Когда они поднимались (Филч неохотно ответил, что видел мисс Олливандер между третьим и четвертым этажами), Дора спросила, что произошло.

— С Селеной все нормально, — убежденно ответил Рики. — А со мной — Сама — Знаешь — Что.

Он резко умолк, поскольку за поворотом обнаружились знакомые золотистые волосы, обладательница которых продолжала удаляться, но эхо коридоров далеко разнесло отголоски последних слов. Окликнутая слизеринкой, Селена остановилась и подождала их; Рики казалось нереальным, что он все же приближается к ней. Девушка выглядела крайне расстроенной и, скорее всего, не стала бы ждать его, если бы не присутствие третьего лица.

— Может, вы все‑таки поговорите? — потребовала Дора.

Любовь оставалась, с точки зрения Рики, нормальным состоянием жизни. И он продолжал иметь к этой жизни некоторое отношение. Все это мелькнуло в голове, когда его глаза встретились с глазами Селены.

— Как ты провела каникулы? — спросил он, и прозвучало это неожиданно резко.

— Не очень, — ответила она вежливо и тихо. — А ты?

Рики очень бы хотелось сказать то же самое, чувствуя, что противоположный ответ еще сильнее отдалит его от нее, если такое вообще возможно. На лице Доры между тем явственно отражалось, что она считает все происходящее идиотизмом.

— Довольно необычно, — с нарочитой небрежностью сказал слизеринец, подавляя всплывающую вину, — ты знаешь, мы ведь ездили в Африку.

— Знаю. Я ведь смотрела фотографии, — кивнула Селена. — Вместе со всеми.

Беседа в подобном стиле могла продолжаться сколь угодно долго. Юноша чувствовал, что это мучительно и для него, и для Селены, а кроме того, бестактное вмешательство Доры было скорее неизбежным, чем вероятным. Отчаянная отвага всколыхнулась в его душе, и тон его следующих слов резко изменился.

— Я очень хочу, чтобы ты была счастлива, — сказал Рики, и заставил себя поглядеть на девушку прямо.

За этим последовал оглушительный грохот: доспехи в конце коридора рухнули вперед, а счастливый Пивз, умирая от беззвучного почему‑то хохота, бросился прочь. Ни Рики, ни хуффульпуффская староста даже не повернулись туда.

— Проклятье, — проскрежетала сквозь зубы Дора и вынула палочку. Двое подождали, пока она отойдет и займется починкой.

— Счастлива где‑нибудь подальше от тебя, это подразумевается? — уточнила Селена.

Невольно Рики перевел взгляд с ее лица на значок ее колледжа, спрятал кулак за спиной и сжал его, стараясь как можно сильнее вонзить ногти в ладонь. Напряжение пока не сказалось на его самообладании, но все же ему страшно хотелось раскричаться.

— Селена, я хочу, чтобы ты оставалась моим другом, — глухо произнес Рики. — И я не хочу, чтобы ты становилась частью проблемы, которая не имеет решения. Такая проблема — это я. Ты слишком хорошая, чтобы думать сейчас о себе, возможно, хочешь помочь мне, или веришь, что наши чувства могут изменить мутацию, — услышав, что Дора возвращается, Рики заговорил быстрее. — Я, во всяком случае, не допущу, чтобы ты разделяла со мной кошмары. Мои проблемы — это не самое важное в твоей жизни. Однажды ты это поймешь…

— Разумеется, с точки зрения вселенского порядка это неважно. Но, пока я жива, все эти вещи имеют для меня значение, — сказала Селена. — Значит, ты предлагаешь дружбу? Я подумаю. Извини, Дора, я, пожалуй, вернусь на праздник.

Вслушиваясь в ее шаги, Рики не мог не заметить, что они отдаются у него в висках, как и ее голос. Они с Дорой остались в коридоре одни, но парню казалось, что Селена тоже здесь, как будто она впечаталась в воздух, которым он дышит.

— Мерлин, почему она не хочет понять? — проворчал Рики, отворачиваясь от одноклассницы.

— Она что, обязана быть с тобой ангелочком? — набросилась на него Дора. — На ее месте я бы тебя… нет, не побила, это слишком грубо, по–гриффиндорски… травить тоже нехорошо… в общем…

— Я понял твою точку зрения, Дора, — против воли, понурился Рики.

— Скажи, ты правда встречаешься с магглой? — придирчиво поинтересовалась слизеринка после непродолжительной паузы.

Рики вяло вскинулся; даже пройдя через воспоминания Назойлика, он не переставал удивляться, каким вздором способны интересоваться глупые люди.

— Нет, конечно! — ответил он с приличествующим случаю возмущением. — Мы с ней дружим с детства.

— С возрастом такая дружба становится подозрительной, — указала Дора.

— Да при чем здесь возраст! Я и Селене сейчас напомнил… Ты помнишь, кто я?

— Придурок, который упускает хорошую девчонку, — не моргнув глазом, изрекла Дора.

— Я не придурок! Я намного хуже, — и Рики продолжил разглагольствовать на больную тему, так, словно выступал обвинителем на собственно слушании в Министерстве. Он говорил о том, что бессмертен, что он не настоящий, а всего лишь альтернативная сущность психа, одержимого манией величия, да и сам он в иные периоды своей биографии бывал одержим такой манией; он выболтал даже, что, будучи не в силах смириться с победой Дика в слизеринском конкурсе стихов на втором курсе, пошел и нарисовал плакат, и отхватил половину призового фонда. Он вспомнил, что никогда толком не занимался, но это не мешало ему получать хорошие оценки и еще гордиться этим; и вообще он всегда был чрезвычайно склонен к гордыне, а это, как известно, смертный грех.

Рики, разумеется, был в этом убежден, и поглощен тем, чтоб подыскать убедительную аргументацию; ему очень хотелось быть понятым. Но он не мог не заметить, что по мере углубления его рассуждений взгляд Доры делается все более сожалеющим. В один прекрасный момент он не смог этого больше терпеть, умолк и уставился на нее в ответ.

— И подумать только, Ричард, — девушка закатила глаза к потолку, — когда‑то я собиралась с тобой встречаться.

От такого признания Рики онемел, споткнувшись на середине предложения. В голове вдруг разрослась и осталась единственная мысль: как полагается вести себя в таких случаях? А ведь слизеринке непременно надо было как‑нибудь ответить. У Назойлика же подходящий ответ позаимствовать было трудно.

— Выслушивать такие тирады, вот радость‑то, — продолжала бормотать Дора. Рики сразу вспомнилась бабуля Мичелина. Если бы ее обуревали подобные чувства, она бы уже перекрестилась, но не такова была Дора.

— Я даже не догадывался, — пробормотал Рики, взирая на одноклассницу почти с ужасом.

— А зачем тебе или мне нужно было, чтоб ты об этом догадывался? — пожала плечами Дора. — У нас все годы были отличные дружеские отношения, не всегда же ты маялся такой своеобразной дурью, как в этом году. Да это и не имеет значения, давно уже. Но одно время я планировала роман с тобой. Или мне так сильно твоя Ческа не понравилась, она бестолковая, не могу решить, что сильнее на меня подействовало, ты или желание оставить ее с носом. Просто я в то время начала с логической, так сказать, точки зрения присматриваться, кто мне подходит, и решила, что это ты.

Дора остановилась, чтобы передохнуть. Полное отсутствие смущения с ее стороны постепенно навело Рики на мысль, что, пожалуй, все не так серьезно, но шок проходил медленно.

— В общем, на третьем курсе после экзаменов я приняла такое решение. Когда ты тем летом решил уехать в Италию, я очень разозлилась. Я тебя собиралась охмурить, а ты мне все планы нарушил, — призналась Дора с загадочной улыбкой, наполненной воспоминаниями. — Удивительно, как давно это было.

— Вот так и начинаешь замечать, что у тебя есть прошлое, — ответил Рики, поскольку пауза подразумевала некую реакцию с его стороны.

— Ну да, — кисло отозвалась Дора, — опять ты про то же! Ну, я долго не переживала. А потом, когда ты приехал обратно, у меня уже появились другие интересы.

Рики одобрительно кивнул. Он был тронут всем, что услышал, и хотелось это как‑то показать Доре.

— Ты удивительная девушка, — произнес он, стараясь голосом выразить все свое уважение. — Мало с кем можно поговорить так, как с тобой.

— И хвала Мерлину, а не то этот мир погряз бы в наглости и бестактности, как у магглов! — отмахнулась Дора. — Сейчас у меня все хорошо с Диком, — сказала она. — И его тоже очень расстраивает то, что с тобой происходит.

— Я не просил об этом, — возразил Рики, сникая. — Помню, в тот же год, когда Турнир здесь был, Ван перед отъездом сказал мне, что нельзя помешать птицам скорби виться над головой, но в моих силах не позволить им свить гнездо в моих волосах. Он тогда и не подозревал, что они уже там давно поселились, — вздохнул Рики.

— Да уж, основательно они тебе голову загадили, птички эти, — отозвалась Дора и сделала вид, что принюхивается, после чего к великому изумлению Рики, сморщила нос. — Безнадегой несет, просто жуть.

— Перестань сводить все к шутке! — рассердился Рики. — Поймите, все вы, наконец, это не смешно! Я веду себя так не потому, что не хочу быть нормальным и развлекаться на вечеринке с одноклассниками, а потому, что… не могу! Ясно тебе?

Судя по взгляду, Доре было абсолютно наплевать, что на нее орут.

— Да, я поняла объективные обстоятельства. Но с головой у тебя тоже плохо, — сказала она. — Извини, не убедил. Предупреждаю — Селена Олливандер за тобой бегать не будет.

— Конечно, нет! Она не такая! — мрачно бросил Рики.

— Я ей объясню, что нет резона сидеть и страдать, — успокоила Дора и была такова.

Ее поведение на сей раз шокировало Рики и обескуражило. Он даже собирался окликнуть девушку, но, образно выражаясь, наступил сам себе на горло. Дора бы расхохоталась, если бы он вздумал ее упрекать, утверждая, что Пит и Даниэла не оставили бы его одного в таком состоянии. А ему и в самом деле было тяжело после очередной неудачной попытки объяснить все Селене. Собственно, лекция для Доры была чем‑то вроде репетиции — провальной, между прочим. И возмущенные мысли, чем‑то напоминающие Назойлика, нашептывали ему, что обошлись с ним сейчас обе барышни как‑то не очень гуманно. Стыдно терзать такого несчастного человека, каковым он сам себя считал.

В первые дни в школе слизеринца постоянно охватывали тиски странных, тягостных переживаний. Перемещаясь по коридорам, он иногда без всякого умысла начинал воображать, что пробивается не через толпу, а сквозь густые тучи. Именно в школе Рики впервые почувствовал атмосферу зловещего заговора. С этим ощущением он въехал в ворота, и, подумав, уловил, с чем это связано. С тем, что министерские дожидались его на перроне.

Ни с Артуром, ни с кем из друзей Рики этого никогда не обсуждал, и все же сам факт напрягал. Он увидел представителей Министерства магии, причем гораздо раньше, чем его об этом официально предупредили. Поняв, отчего он испытывает напряжение, парень ненадолго почувствовал себя лучше. «Всегда легче знать, чему противостоишь», — подумал Рики.

Однако, помимо происшествия на перроне Хогсмида, имелись и другие подозрительные обстоятельства, и степень их подозрительности сам Рики оценить пока не мог. Например, накануне первого в этом году урока защиты слизеринцы всесторонне обсудили персону назначенного преподавателя.

— Сэр Бартоломью — старый знакомый моей двоюродной бабушки Эвелины, — сообщила Тиффани. — И она удивляется, потому что он очень давно нигде не работал.

— Но темные искусства должен знать, — покачала головой Дора.

Френка тема явно взволновала. Он несколько раз открыл и закрыл рот, и, наконец, решился высказаться.

— О чем они только думают? Пустить в школу Упивающегося смертью!

И шестикурсники смутились, кое‑кто даже закашлялся, прежде чем подхватить тему. Этого они до сих пор вслух не произносили, хотя каждый, разумеется, знал о темном прошлом нового профессора.

— Говорят, он даже в Азкабане срок отбывал, — подтвердил Генри.

От одноклассников не укрылась резкая смена убеждений Эйвери. Боб позволил себе открыто поинтересоваться, будет ли Френк брать у нового профессора интервью, и получил в свой адрес несколько злобно высказанных угроз.

— Что это с тобой, Эйвери? — удивилась Ариадна, но, знающая, в чем дело, Дора предпочла сменить тему.

— Будем надеяться, что Бэскотт прилично преподает, а остальное нас не касается, — отрезала она.

Это был, пожалуй, единственный предмет, на котором присутствовала вся параллель. Учитывая, что должность каждый год переходила к новому преподавателю, не существовало никаких особых требований оценкам для продолжения обучения на ЖАБА. И в кабинет защиты направили стопы шестикурсники всех факультетов.

Это имело довольно продолжительные последствия. Перемена заканчивалась, а борьба за место продолжалась. Например, как Мелани, так и Бетси желали сидеть поближе к двери, но не собирались уступать друг другу. Рики решил уклониться от борьбы, но когда облюбованные задние парты занял Филипс с Летти Перкинс и приятелями, было обидно. Все же к моменту появления «дяди Барти» все более–менее расположились.

Новый профессор воплощал собой солидность и благообразие. Учитывая все, что знал о нем Рики из двух жизней, это было далеко не так. Однако в классе мгновенно установилась звенящая тишина. Он представился, но знакомиться с классом не стал, заявив, что это прекрасно можно сделать в течение учебного года. И урок начался.

— Откройте учебники на странице 43, — распорядился преподаватель.

Проделав, что требуется, Рики обнаружил, что на указанной странице начинается глава №4 под названием «Основные виды атак в начале поединка».

— Будьте любезны законспектировать эту главу, — сказал профессор и добавил довольно сурово, — до конца урока. Да, для курсовой вам пригодятся базовые знания. Что?

Его внимание привлекла поднятая рука Лео.

— Сэр, — заговорил слизеринец, получив разрешение, — а как же предыдущие главы?

Профессор принял вид донельзя удивленный и в этом, пожалуй, перестарался: он стал выглядеть точь–в-точь как сосед итальянской бабушки — деревенский дурачок, который после долгого толкания ворот обнаружил, что они открываются на себя. Рики постарался сохранить на лице серьезное выражение, поскольку Бэскотт устремил все внимание на их с Лео парту.

— А мне сказали, что мои коллеги ознакомили вас с основными классами заклятий, — сказал он.

— Это так, — согласился Лео, — но…

— Работайте, молодой человек! — профессор царственным жестом дал понять, что с него довольно, развернулся и отправился к своему месту, где и уселся. — Да, было время, — заговорил он, когда в классе заскрипели перья.

За последующие десять минут ученики получили возможность ознакомиться с одной характерной особенностью нового учителя. Бэскотт оказался неутомимым болтуном и тем напоминал Рики кое–кого из итальянской школы, тоже профессора защиты. И, пусть его размышления вслух имели некоторое отношение к предмету, все же учебному процессу они отнюдь не способствовали.

— Послушайте, сэр, — не выдержал Рики, — Вы нам читать мешаете!

Учитель, прерванный на середине фразы, выглядел обиженным. Но и дражайших одноклассников Рики тоже шокировал. Казалось, все как один смотрят на него. Не сразу до юноши дошло, что ребята попросту беспокоятся за его безопасность.

— Как это понимать? — обрел голос «дядя Барти». — Преподаватель, говорите, мешает Вам учиться?!

Сия неслыханная вольность, судя по тону, разрушала все границы дозволенного, и была достойна всяческого порицания. Профессор явно и мысли не допускал, что можно считать иначе.

— Невозможно слушать одно, а писать другое одновременно! — не отступил Рики.

Преподаватель поднялся и медленно продефилировал к нему, после чего склонился над партой.

— К Вашему сведению, — заговорил он, — помехи только укрепляют усвоению материала. Если бы Вы знали, какие методы использовал Темный лорд…

— Он знает достаточно про Темного лорда!

В изумлении Рики вместе со всем классом развернулся к окну. Туда же развернулся и новоявленный профессор.

Виктор Чайнсби, хмурясь и сжимая губы, без стеснения выражал неодобрение образу действий своего родственника. Выражение его лица отчетливо говорило: «Довольно!».

Посчитав, видимо, что делать замечание Виктору как‑то неудобно, дядя Барти махнул рукой, пробормотал «Продолжайте!» и вернулся в начало класса.

Весь урок он, мешая сосредоточиться на тексте параграфа, вдохновенно и ностальгически разглагольствовал о сражениях, в коих ему довелось принять участие в качестве действующего лица или наблюдателя.

Никто его не перебивал больше, и Рики скоро понял, что все из‑за вездесущего языка Доры, всегда готовой поделиться новостью с ближними независимо от того, из какого они колледжа. Некоторые ученики, придавленные известием о его криминальном прошлом, заметно побаивались.

— К нашему следующему уроку, — заговорил он под конец, — будет очень хорошо, если вы ознакомитесь с первой главой из монографии сэра Персиваля Игнациуса Уизли «Анатомия неправомочной дуэли». Это, пожалуй, единственный фундаментальный труд, где дается описание с последующим детальным анализом исторических сражений последней войны. Прошу составить полный расклад боевых диспозиций. О том, что это такое, вы прочтете в предисловии данного издания. Я проверил, оно имеется в библиотеке в достаточном количестве.

— Почему бы не объяснить нам сразу, что это такое? — ворчала Мелани уже за пределами кабинета. — Он что, так жаждет убедиться, что мы прочитаем?

— Боюсь, он просто не помнит, как это звучит по–научному, — насмешливо объяснил ей Артур.

— Скорее всего, ты прав, — подтвердил хмурый Виктор. — Не хочу говорить на эту тему.

Когда равенкловцы исчезли в конце коридора, Рики вспомнил, что стоило бы поблагодарить Чайнсби, но не стал торопиться. В его жизни не осталось больше тайн. И все же он чувствовал себя как‑то странно, как будто на уроке с ним произошло нечто такое, чему он пока не нашел объяснения.

Когда от обеда Рики отделяло два этажа, он, наконец, понял причину своего смятения. Барти Бэскотт вел себя так, словно и не догадывался, кто он такой.

Рики изложил свои соображения ближайшему другу, который полагал, что так вполне может быть.

— Тебя удивило, что он так с тобой разговаривал? — спросил Лео.

— Да, ты прав, — признал Рики. — Хотелось ему как вмазать! Тоже мне специалист, еще меня будет учить…

Рики прервался, заметив, что Лео сдерживает улыбку.

— И все‑таки именно он учитель, а не ты — повелитель, — напомнил друг. — Меня тоже смущает его назначение, но, Рики, ты сам знаешь, гораздо лучше, что он ни о чем не догадывается, чем наоборот.

Да уж, Рики ничего не оставалось, как смириться со сменой ролей и прочими изменениями. И в подземельях профессора Снейпа отныне все должно было стать по–другому. Из слизеринцев Рики теперь предстояло видеть там только Лео и Дору. В таком составе они и отправились после обеда к знакомому кабинету.

— Сколько нас там вообще будет? — прикинула Дора.

— Мало, — этим Лео, собственно, ничего нового не сообщил. Невзирая на последнюю новость о договоренности преподавателей с Отделом образовательных стандартов, отбор Снейпа на старшие курсы был, пожалуй, самым жестким.

— Двенадцать или десять, — сказал Рики, мысленно рисуя таблицу, начерченную Мелани Хатингтон. — Равенкловцы все посчитали, ты что, забыла?

— Надо же! Я, честно говоря, и внимания не обратила на их подсчеты, — призналась Дора.

Рики согласился с ней, что с некоторых пор за ним водится странная наблюдательность, ибо нормальные слизеринцы, в сущности, должны рассуждать, как Дора.

В классе уже находилось несколько ребят из «Хуффульпуффа» и «Равенкло». Всего три, но больших стола осталось в распоряжении тех, кого допустили на продвинутый уровень по зельям.

Возле стола, за которым расположились Дик и Эдгар, пустовал один стул, поскольку со стороны Эди сидел Чип Вэнс. Разумеется, Дора заняла свободное место. Рики и Лео, поздоровавшись, проследовали к пока еще пустующему столу, тоже на четыре места. В центре Виктор и еще два его одноклассника образовали отдельный стол «Равенкло».

— Кто там опаздывает? — раздраженно поинтересовалась Дора, будучи единственной присутствующей девушкой.

Рики вспомнилось, что рядом могла бы сидеть Селена, но она отказалась от такой возможности. Интересно, какую роль он сыграл в ее решении?

Ударил колокол. Опоздав на долю секунды, в класс ворвались Маргарет Фэрли — Рики отметил, что она и в самом деле, по словам Снейпа, получила «Великолепно» за СОВу, и Нэнси Льюкот. Одновременно с ними с противоположной стороны, из кабинета появился профессор зельеварения. Обе девушки при виде его остолбенели.

— Бесподобно, — констатировал зельевар. — Мисс, вы собираетесь завести новый обычай — входить в класс одновременно со мной? Вынужден вас огорчить — даже более свободное расписание ЖАБА не позволяет вам подобных вольностей. По пять баллов с каждой, и садитесь, наконец.

Гриффиндорки поспешили к столу слизеринцев, причем Марго приветливо и чуть виновато улыбнулась Лео, а Нэнси, пользуясь тем, что учитель остался у нее за спиной, закатила глаза.

— Итак, — заговорил профессор Снейп, — вас здесь одиннадцать. Из сорока двух, остались только наиболее способные. И прекрасно. Не вижу смысла учить зельям неуклюжих дурней.

Некоторое время профессор посвятил требованиям, которые он лично разрабатывал для курсовых работ по своему предмету. А для начала все же пришлось переписать с доски, какая работа запланирована на первый семестр. Тут и выдалась возможность поговорить с опоздавшими гриффиндорками.

— Что случилось? — шепнул Лео.

— У вас есть такая Роза Гойл? — спросила, в свою очередь, Марго.

— Ненормальная девчонка! — подхватила Нэнси. — Взялась по лестнице грязь размазывать. Мы ходили за МакГонагол, и она по требованию Филча сняла со «Слизерина» целых тридцать баллов!

Эта компенсация за наказание Снейпа, казалось, очень ее утешила.

— Лео, что делать? — обратился Рики к другу после урока. — Ведь эта малявка разорит «Слизерин»! Мы не заработаем столько баллов, сколько она нароет этого, ну, «поноса»!

— Тебе пора учиться медитации, а то ты слишком нервничаешь, — сухо ответил Лео.

Между тем «Хогвартс» умеренно потрясло еще одно отнюдь не новое начинание.

Выполняя поручение матушки, юная Мери Малфой при помощи не в меру трудолюбивой Гермионы Уизли и еще кого‑то взялась за программу максимум. Благородное дело защиты прав домашних эльфов вновь напомнило о себе. Анкеты и буклеты разошлись по «Хогвартсу» в мгновение ока. Рики лично заполнил одну анкету, поражаясь, сколько же существует в мире вопросов, над которыми он, положа руку на сердце, никогда не задумывался.

Другие по поводу рекламируемого мисс Малфой добровольного сообщества высказывались более резко. Благодаря этому Рики узнал о нем почти все.

— Одно название чего стоит, — фыркнул Ральф Джордан.

— Хорошее дело «Пукни» не назовешь, — поддакнула Дора.

— Вообще‑то сейчас организация называется по–другому, — счел нужным уточнить Дик, — Но леди Гермиона с этим названием начинала, и оно прилипло.

— Да кому все это нужно? — проворчала Мелани. — Только мусор по всей школе, так что на глаза Филчу лучше не попадаться. Особенно нам с тобой, Дейвис.

Приняв к сведению полезное предупреждение, Дик все же не спешил соглашаться с напарницей.

— На самом деле ее идеи довольно прогрессивные, даже революционные, если сверять по учебнику истории, — сказал он.

— Леди Гермиона надеется воспитать нас, — объяснил Артур. — Она не хочет оказывать давление, считает, что косвенно дойдет лучше. Она хочет, чтобы ученики своим умом дошли до необходимости как‑то кооперироваться с другими разумными существами.

— Это ей долго ждать придется, чтоб мы настолько морально выросли, — выразил общее мнение Рики. Он прекрасно помнил, в каком восторге был тот же прогрессивный директор Дамблдор, а вкупе с ним и Гарри Поттер, когда они узнали, как он скооперировался с другими разумными существами на четвертом курсе. Весь опыт двух жизней Рики говорил о том, что люди жутко консервативны, и даже если их как следует запугать или подкупить, все равно совести, на которую уповала школьная подруга дядюшки Гарри, от этого не прибавится. Ведь даже он сам, с одной стороны вполне сочувствуя начинанию леди Гермионы, с другой — был очень доволен, что ему застилают постель и стирают носки, и вовсе не хотел менять это. А с третьей стороны, при одной мысли о том, что придется что‑то делать вместе с Мери и Гермионой, ему становилось не по себе, и сразу вспоминалась милая беседа в поезде. Он предпочел бы по новой сдать пару СОВ, лишь бы они вовсе убрались из школы, прихватив с собой Рози и Джима.

Последние, естественно, подрались сразу, как только достаточно освоились на новом месте. Рики присутствовал при разбирательстве в штабе, куда пожаловал и Филипс, в качестве группы поддержки для Джима Поттера.

— Да я просто спросил, а почему она не подружилась с Огденом? — оправдывался Джим.

— На фига он мне сдался? — поинтересовалась слизеринка, с неудовольствием отвлекаясь на реплику от облизывания пальцев.

— Такой богатый жених! Как же ты упустишь? — поддразнил девчонку Джим.

— Да ну! — фыркнула Рози, прикинула расстояние меду ними, но, поняв, что наброситься на него не удастся, соизволила объяснить. — Мне надо, чтоб меня на руках носили, а этот пополам переломится. Не люблю затюканных мальчиков.

Тони Филипс покосился на Дору, вложив в этот взгляд все, что думает о ней, как о старосте, допускающей фривольные разговорчики у проштрафившейся подопечной.

— С твоими предпочтениями, Рози, ты ознакомишь нас, если захочешь, после того, как объяснишь, каким образом твой кулак оказался в кармане Тони, — сказал Лео.

— Обыкновенно. Я его туда засунула, — насупилась Рози.

Рики подумал, что старостами следует назначать только психически устойчивых учеников, и то есть риск спятить.

— Почему все постоянно сватают этой малявке всяких женихов? — рискнул полюбопытствовать он, когда за сторонами закрылась дверь. — Прямо мания какая‑то.

Дик и Эдгар обменялись печальными взглядами, кто‑то вздохнул.

— Все из‑за ее тетки, — начала Дора. — Леди Парвати очень интересная женщина.

— Она вышла замуж по расчету? — Рики припомнил, что однажды слышал нечто подобное, когда останавливался в доме Уизли после возвращения из итальянской школы.

— Дело не в этом. Своего супруга леди Парвати замучила, то у нее откровения, то озарения. Из‑за нее на ее сестру смотрели, как на такую же психичку. Хотя она очень красива, все думали, что она никогда не выйдет замуж, — ровно произнесла Селена. — А потом леди Парвати разъехалась с мистером Вудом, и он увез с собой сына.

— Насколько мне бабушка объяснила, мистер Гойл сделал предложение Падме Патил, когда скандал с ее сестрой был в разгаре, — продолжила Дора. — Сам он только что вернулся из Польши, налаживал там тролиный питомник, скандал прошел мимо него.

Рики был в ужасе от масштаба магических сплетен.

— Но ведь это ужасно! — высказался он. Но выговорить «Бедный ребенок» у него язык не повернулся. Особа, пожирающая шоколадушки и размазывающая грязь, по логике вещей, заслуживала сочувствия не меньше, чем все остальные люди на планете, и все же как‑то не очень его вызывала.

— Да, — кивнула Дора. — Поэтому мы с Лео пытаемся быть снисходительными с этой Гойл, хотя это почти всегда невозможно.

С этим Рики согласился в тот же вечер, поскольку драчуны успели получить еще одну порцию наказаний. Именно они, как выяснилось, организовали ему бесподобный вечер, наполненный острыми ощущениями.

Подчиняясь требованию учителя ухода за магическими существами, Рики потратил два вечера, но накатал все же сочинение о своем путешествии в Африку. Он не мог бы точно сказать, кого этот вопрос интересовал больше — Тони или Джима. Но именно юный Поттер, как подозревал Рики, специально помирился с душечкой Рози, чтобы она это сочинение попыталась у него из сумки вытащить. Собственно, ей это удалось, и почти незаметно. Рики бы даже не обнаружил пропажу сочинения. Но проигнорировать размазанные по собственной сумке отпечатки шоколада он не мог.

Рози, по счастью, еще не успела покинуть гостиную. Рики проследил за ней вместе с Лео и Дорой, а затем обоих откомандировали в штаб. Под нажимом старост гриффиндорец признался первым, за что заслужил от Рози презрение.

— Я просто почитать хотел! — насупился Джеймс.

Виноватым за любознательность он себя, разумеется, не считал. А Рики даже не пришлось переписывать сочинение, но после прочтения он удостоверился, что лучше бы притворился больным и не сделал задание. Хагрид от его приключений, в кои веки, пришел в восторг. И он полагал, восторг этот должны разделить и остальные, причем на практике.

— Курсовые по скучным тварям писать скучно, — рассудил лесничий. — Я вам, может, для выпуска приготовлю кой–чево, но это пока так, секрет.

В общем, Хагриду, как всегда, удалось «облагодетельствовать» учеников своим энтузиазмом сполна. На обед они пришли не в лучшем расположении духа.

— Кто мне объяснит, — ворчала Дора посреди десерта, — на кой черт мне это свежий воздух, когда приходится рисковать руками и ногами? Ого!

И Дора вытянула шею, пытаясь разглядеть что‑то на противоположном конце Зала.

— Дора! — Лео даже подтолкнул ее локтем, настолько вопиюще она пялилась. — Помни, что ты староста. На тебя все смотрят!

— Интересно как. Уизли снова любезничает с Льюкот, — проворчала староста, совсем ненадолго обернувшись к напарнику, и тут же вернулась к предыдущему вопиющему поведению.

Рики обернулся, прослеживая ее взгляд. И в самом деле, Нэнси Льюкот оказалась объектом самого пристального внимания со стороны Артура; он как раз налил для нее сока и передавал стакан.

— В прошлый раз мы опоздали к ней, — прозвучало напротив. — Северная башня далеко!

Машинально опознав голос кузины Френка и то, что бедная девочка, похоже, записалась на прорицания, Рики продолжал следить глазами за гриффиндорцами.

— Опять она будет нас запугивать! — ответил ей какой‑то мальчишка.

Рики мог бы порассказать им о заданиях Трелони много интересного, но, во–первых, и так был занят сразу едой и наблюдением, во–вторых, информированием народа обычно занималась Дора, а в–третьих, третьекурсники, догоняемые беспокойством Мирры Жанн, и так вставали из‑за стола и тянулись за портфелями.

Гриффиндорская парочка между тем направилась к выходу. Артур немного задержался, поскольку пришлось выслушать Ральфа. А на пути Нэнси образовалось препятствие в виде тех самых третьекурсников «Слизерина», что торопились на прорицания. Но Мирра Жанн остановилась, пропуская ее вперед.

— Все бы детки были такими вежливыми и воспитанными, — пробормотал Рики, удивляясь про себя чудесам наследственности; не в пример Мирре, Френк был, по его мнению, типом противным. Но не самым препротивнейшим.

История с сочинением имела продолжение. Можно было не сомневаться, что Филипс пересказал своему юному другу все, что зачитывалось на уроке.

— Врет он все! — убеждал Джим каждого, кто соглашался его послушать. — Он даже кошек дрессировать не умеет!

— Я с ним пытался поговорить — он как взбесился, даже Филипс удивляется, — прокомментировал Артур. — Думаю, ему вредно чрезмерное внимание, не знаю даже, как это прекратить.

— Теперь в школе столько звездных деток, — пробубнил Рики, невольно вспоминая свежий эпизод, о котором не собирался рассказывать. Увы, не далее как сегодня он встретил в коридоре Тигра и снова рискнул погладить; в результате невесть откуда появившийся хозяин кота едва не сбил его с ног, схватил своего питомца в охапку, но удалился не сразу, а пообещал, что непременно Рики все припомнит. Что «все», слизеринец уточнять не стал, понимая, что говорить с Поттером на языке разумных фактов в принципе бесполезно.

— Кстати, с водой тоже непорядок — Плакса Миртл снова затопила свой туалет, — проинформировал Лео.

Смысл этой шутки, как легко было догадаться по реакции присутствующих, не поняла только Бетси, но спрашивать она не стала. Рики же уловил ободряющий тон друга, но пропустил его мимо ушей.

— Серьезно, не стоит обращать внимания на всякую мелочь. Пора нам развеяться, — настаивал Артур.

Предложение погулять в Запретном лесу последовало сразу же, как только Бетси и Эдгар вышли. Но глава Клуба внезапно не проявил энтузиазма к выполнению клубной традиции. В гостиной Лео не преминул указать, что такое поведение странно.

— Знаешь, в Запретный лес можно пойти и попозже, — упрямо произнес Рики.

— Вообще‑то туда нельзя! — раздался совсем рядом голос Доры.

Рики нетерпеливо махнул.

— Не сомневайся, Дик тебя пригласит, — заявил он.

Восприняв такое утверждение благосклонно, слизеринская староста тут же поделилась последней новостью: Артур Уизли нашел себе подходящую компанию в лице мисс Льюкот, что, вероятно, не должно способствовать сожалениям с его стороны по поводу откладывания прогулки в Лес. Дора, несомненно, отпустила бы по этому поводу парочку саркастических комментариев, но тут ее отвлекла Мирра Жанн, попросив совета. Краснея и смущаясь, третьекурсница шепнула старосте, что речь идет о великой тайне. Дора без сожаления ушла с ней — она любила такие вещи.

У Рики хватило дружеских чувств порадоваться за Артура. Но, когда шестикурсники после ужина собрались в штабе, по нему, увы, никак нельзя было сказать, что он счастлив и доволен жизнью.

— Ну, как прошло? — оживился Ральф.

Артур не спешил давать ответ. Прежде он уселся напротив пустого портрета, закинув ногу на ногу.

— Никак. Кажется, я ей не нравлюсь, — довольно безразлично произнес он.

— Почему ты так решил? — Марго даже отвлеклась от починки портфеля.

Пожалуй, гриффиндорец предпочел бы не отвечать. Рики, во всяком случае, на его месте предпочел бы. Но не ответить было нельзя, хотя бы потому, что вопрос задала именно гриффиндорская староста девочек, безупречная вежливость которой невольно настраивала на аналогичное обращение; будь на ее месте Мелани или Дора, Артур уж точно попросил бы их не совать носа не в свое дело. Ко всему прочему, из тона Марго следовало, что ее озадачило такое положение вещей.

— Она все время нервничала, а потом просто убежала, — кратко изложил Уизли.

— Что значит — убежала? — не удержалась любопытная Дора.

Артур откровенно насупился. С другой стороны, пресекать тему было уже, определенно, поздно. Кроме того, можно было не сомневаться, что информация придет к Доре тем или другим путем еще до ужина.

— Помчалась в гостиную вперед меня, хотя мы шли туда вместе, — буркнул он.

Рики не преминул неодобрительно покоситься на одноклассницу — все‑таки с ее стороны бестактно было интересоваться личными делами Артура после того, как в прошлом году она опоила его любовным зельем. Поэтому он заметил, что известие о неудавшемся свидании Дору почему‑то очень огорчило. Но она ничего не стала комментировать, лишь кивнув, и вновь уставилась в книгу.

Больше Рики ничего по этому поводу не слышал, ибо не только Нэнси повела себя необъяснимо. Дальнейшее показало, что всякого рода непонятные и шокирующие поступки — скорее норма для «Гриффиндора».

Рики довелось пронаблюдать новшество в первые часы его появления, когда мимо библиотеки, из которой он выходил с одноклассниками, по коридору прошествовала стая гриффиндорцев–первокурсников. На голове Джима красовалась ярко–алая повязка. Выглядело это настолько нелепо и дико и так напоминало боевые индейские украшения, что слизеринец даже не сразу вспомнил, что находится, собственно, все еще в «Хогвартсе».

— Мерлин! Вот еще новость, — заволновалась Марго. Она явно колебалась, сделать ли замечание предводителю восторженной толпы, и ей стало легче, когда они скрылись за углом.

«Да уж, лучше не видеть того, что смущает твой покой», — подумал Рики, и почему‑то эта сцена побудила его мысленно вернуться к первому в этом году уроку прорицаний.

В тот день они с Дорой и Бобом дошли до башни, обменявшись надеждами, что теперь, когда ходить сюда им предстояло только раз в неделю, будет проще общаться со «стрекозой». Рики первым полез наверх, в класс.

Взгляд Рики сразу же встретился с взглядом профессора Трелони, едва его голова высунулась из люка. При виде его выражение лица и поза учительницы, до того лениво наблюдающей за входом, резко переменились. В ее глазах, увеличенных стеклами очков, заплескался страх, дошедший до юноши в полной мере. Предсказательница застыла на месте, и, должно быть, слишком сильно натянула одну из нитей своих бус. Во всяком случае, через пару секунд она лопнула, и сверкающие камешки разлетелись в разные стороны. Рики вовремя увернулся от одного, который просвистел возле самого уха; послышался звон, треск, глухие удары. Но профессор по–прежнему пребывала в ступоре.

— Что там творится? Лезь давай! — донесся снизу рассерженный голос Доры. — Тебя ущипнуть, Макарони?

Грубая действительность вновь вынудила Рики действовать. Как бы ни хотелось ему подождать, позволить старой ведьме привыкнуть к его присутствию, он не мог вечно висеть, загораживая вход остальным ученикам. Да и получать от Доры щипки за чувствительные места ему не улыбалось — это придавало трагической, по сути, ситуации непочтительно комическую окраску.

— Д–добрый день, — произнесла, запинаясь, предсказательница, когда он выпрямился в полный рост.

Рики кивнул и поскорее проследовал на свое старое место. Скоро рядом оказались и друзья.

— Рада, что вы решили продолжать обучение моему предмету, — продолжала щебетать профессор, ни к кому конкретно не обращаясь. А Рики легче всего было уставиться в средних размеров аквариум, наполненный, судя по всему, обыкновенной водой. С нарочитым интересом разглядывая сей сосуд, парень обнаружил там собственное отражение, которое показалось ему довольно глупым.

— Да! Представьте, экзаменационная комиссия из Министерства решила, что у меня с даром дела обстоят лучше, чем Вы думаете, — прозвучал резковатый ответ Доры.

В отражении Рики заметил, что уголки его губ приподнялись.

— Комиссия! Милочка, что они там понимают! — вздохнула за спиной Трелони, после чего раздался треск, затем — стон.

— Профессор, Вы целы? — обеспокоено спросил Боб.

— Нельзя так размахивать руками! Наложить шину? — деловито осведомилась Дора.

Судя по той диспозиции, которую Рики обнаружил, обернувшись, она попросту целилась в профессора, и вряд ли любому на месте Трелони при наличии хоть крупицы здравого смысла это бы понравилось.

Когда прорицательница отказалась от помощи, нервно уверяя, что все нормально, ребята присоединились к Рики за столом.

— Как в прошлом году, — сказал Боб.

— Не знаю. Возможно, Селена Олливандер не будет посещать этот предмет, — заметила Дора, пристально наблюдая за реакцией Рики и не скрывая этого.

Он предпочел разглядывать собственные ногти. Нельзя было отрицать, что для Селены так было бы лучше всего — от прорицаний все равно никакого толку, да и для него, Рики, было бы мучительно сидеть с ней рядом за этой самой партой. И тем не менее, он настолько привык к ее соседству, что, казалось, она все равно здесь, даже если ее нет.

— Она сдала на допустимый уровень, это точно, — произнес он, вспоминая таблицу, составленную Мелани.

— Дело не в допустимом уровне, — отмахнулась Дора, кивком приветствуя гриффиндорских девушек. — Снейп ведь ей не подсказывал, как легко и просто получать дополнительных ЖАБА.

— Ох, удружил нам наш наставник, спасибо ему большое, — проворчал Рики.

На самом уроке, впрочем, пока не произошло ничего примечательного. Учительница, волнуясь, объявила, что сегодня они будут повторять по книгам все, что уже успели пройти. Но под конец она вдруг вспомнила, что должна, вообще‑то объяснить студентам продвинутого уровня, какие требования предъявляет им дальнейшее обучение. Точнее, вспомнила она это не сама, а при активной помощи Доры, которая бестактно пожелала узнать, что же готовит ей будущее.

— В течение месяца вы будете все повторять, а там — посмотрим! — благодушно махнула рукой профессор. — К следующему уроку — реферат. Гадание по чаинкам. Не менее двух свитков, будьте любезны! И кстати — могу предсказать, что такое же задание будет у вас по всем пройденным темам. Так что готовьтесь заранее, не прогадаете!

Таким образом, одно Рики выяснил наверняка — Селена сюда приходить не станет. Но зато на заклинаниях они снова столкнулись. В этот раз девушка придумала вести себя так, словно его нет.

Флитвик посчитал наилучшим, если оставшиеся на продвинутом уровне двадцать два ученика будут сидеть в кругу, напротив друг друга. В общем, стулья стояли довольно тесно, и Рики как раз собирался поставить свою сумку возле места, которое занял Лео, когда вдруг почувствовал, что его мягко оттесняют плечом.

— Лео, можно, я тут сяду? — вежливо спросила Селена, положив руку на пустой стул рядом.

— Да, конечно, — и Лео поспешил подвинуться.

Селена присела. Рики как раз успел обнаружить, что у него нет другого выхода, кроме как расположиться по другую сторону от нее; он, впрочем, и не решился бы отойти, это было бы невежливо. Зато он перехватил злорадную ухмылку Доры.

Весь урок хуффульпуффка сидела рядом, а Рики пытался учиться, подавляя отчаяние. Она как будто не понимает, каково ему! И в то же время стойкое ощущение, что это он ведет себя глупо, не позволило ему впоследствии прокомментировать ситуацию.

Гербология, как Рики и ожидал, началась с похвальных речей профессора Стебль в адрес всех, кто справился с СОВой, а в особенности — его и Дика. Новый учебник профессора ученики, не желающие приступать к учебной работе, хвалили как можно дольше. Но в теплицах учеников ожидала и мадам Помфри, которой потребовалась помощь, так что пришлось заняться плесенью. И только в середине урока шестикурсники узнали задание для курсовых работ.

— Думаю, настала пора каждому из вас понять, что значит вырастить магическую траву от начала до конца, — решила Стебль.

Список растений, рекомендуемых к разведению в течение года, учительница огласила тут же, отчего многие заныли. Почти все растения, не требующие особого ухода, увы, вырастали либо куда быстрее, либо гораздо медленнее.

— Вы должны будете держать их во второй теплице, — сказала профессор Стебль. — Впрочем, на первых порах можно оставлять горшки при себе, если очень захотите.

— А как скоро мы должны определиться, мэм? — поинтересовался Артур.

Профессор дала на размышление две недели.

— Если бы в эти две недели мы больше ничего не делали, только размышляли, — ворчали ученики, возясь с плесенью.

— Макарони, ты‑то точно заберешь растение к себе? — ехидно предположил Филипс.

— Всенепременно, — проворчал Рики, не желая поддерживать разговор. Тони, к счастью, и не настаивал на общении.

— Я думаю выбрать мандрагору, — вслух думал Артур.

— Не советую. Под конец с ними спятить можно, — сказал Рики. — В горшки друг к другу лазают, грубят…

Он считал, что вполне достаточно представителей человеческой породы, обладающих данными свойствами, тем более что в школе их теперь хватало.

— Не поверишь! Джим подружился только с Тони, — сообщил Ральф.

— Что тут удивительного? Тони всегда восхищался дядей Гарри, а Джим — почти точная его копия, — сказал Рики. Он внимательно наблюдал за чуткой плесенью, не забывая, что в любой момент ей может надоесть складываться в скульптуры, и тогда она способна попросту сбежать.

— Да уж, он настоящий гриффиндорец, — заметил Артур не без гордости. — Кстати, он все никак забыть не может, что ты на вокзале, и потом, погладил его Тигра. А кот уже все шторы в гостиной оборвал, его, похоже, вообще не воспитывали.

— Арабелла многое позволяла кошкам, — рассеяно заметил Рики, аккуратно наматывая плесень на карандаш. Гриффиндорцы, спохватившись, принялись трясти свои чашки с рассадой, чтоб те выровнялись. — А вы не знаете, зачем Джеймс нацепил на голову эту дурацкую красную повязку? — спросил он, когда друзья более–менее справились со своей задачей.

— По мне, так чтоб привлекать внимание, — предположил Ральф.

— В отличие от дяди Гарри, ему очень нравится быть звездой, — согласился Артур.

И в самом деле, приметная повязка выделяла юного мистера Поттера в толпе школьных перемен. В коридорах Рики неоднократно замечал, что с Джимом здоровались, и тот с удовольствием заводил новые знакомства.

— Он выспрашивает у людей обо всем, что происходит в «Хогвартсе», — разузнала вскоре Дора Нотт. — Странно это как‑то. Одно дело, когда девчонка сплетнями интересуется, но мальчик!

По своей воле Рики вовсе не следил бы за бытием сына дяди Гарри в школе, но его поступление в «Хогвартс» вызвало бурный ажиотаж среди учеников. Вскорости Джимми стал снимать свою повязку на уроках — после того, как профессор Снейп вычел у него пять очков за выпендреж.

— Началось, — пробормотал Рики, когда узнал об этом.

— Что началось?! — подозрительно поинтересовалась Дора, которая, увы, слышала слишком хорошо.

— Профессор Снейп не симпатизирует семейству Поттеров, — лаконично ответил Рики.

На самом деле он был доволен, что хотя бы на Джима нашлась управа. Ибо заставить подругу новоявленного гриффиндорца по имени Рози отказаться от шоколадушек и любимой игры во дворе не сумели до сих пор ни взыскания с Филчем, ни угрозы МакГонагол написать ее родителям.

Но на небосклоне «Хогвартса» зажглась еще одна звездочка. Появление Гермионы Уизли в любой части замка неизменно сопровождалось нездоровым оживлением. Увешанная всевозможными оберегами почти на манер профессора Трелони, жизнерадостная Гермиона при этом выглядела куда более живописно.

Она легко могла объяснить назначение каждого своего талисмана.

— Вот этот, — говорила она, — любовно поглаживая сухого кузнечика, — отпугивает кошмары. А соломенная косичка приносит удачу. Важно только заплести ее в полнолуние.

Некоторых искренне интересовали ее штучки, к девчонке даже обращались за советами, которые она охотно раздавала, вопреки советам практичной кузины Софии, бесплатно. Но большинство считало новоявленную хуффульпуффку чудачкой.

Между тем шестикурсников «Слизерина» от школьных дел отвлекло важное событие: Моргана принесла трех котят, как и было обещано. Семейство расположили в спальне парней, чтобы и хозяин, и хозяйка могли их навещать, и Билл Кеттлборн не уставал ворчать, потому что котята пищали, а Моргана шипела на него больше, чем обычно.

Рики, конечно, слышал о том, что Гермиона Уизли с некоторых пор рвется повидать котят, чтобы выбрать себе одного, поскольку ей удалось договориться с Бетси и Тиффани, что она первая заберет того, который ей понравится.

— На месте Бетси я бы тоже с ней спорить не стал, — прокомментировал Рики, который считал всех трех малышей равно очаровательными. Он возился с ними охотно, и Тиффани, не подозревающая, какое же он, в сущности, чудовище, спокойно ему это позволяла.

Но ему и в голову не приходило, что профессор Снейп позволит маленькой хуффульпуффке зайти в общежития «Слизерина» перед самой сменой пароля. В это время Рики, как лицо, облеченное доверием и благосклонностью Морганы, как раз составлял компанию Тиффани, которая меняла подстилку своим любимцам. Когда Гермиона появилась в его спальне, он не сразу понял, что ему это не кажется, а после довольно недружелюбно поинтересовался, как она сюда попала.

— По воздуху прилетела! — буркнула, в свою очередь, малявка и предоставила объясняться Лео, который появился следом за ней. Когда Рики выслушал друга, оказалось, что барышня вовсю знакомится с малышами. Рики испытал злорадство, заметив, что один из них фыркает на нее. Но Гермиона заметила его насмешливый взгляд и насупилась.

— А вот этот хановщик тоже хочет котенка? — опасливо спросила девчонка у хозяйки котят.

— Нет, — сказала Тиффани. — Ему теперь и не хватит, хотя Ричард хорошо с ними управляется.

— Вот и отлично! — проворчала Гермиона и скорчила ему рожицу. — Моя киса не будет иметь с тобой ничего общего!

— Милочка, это еще не твоя киса! — возмутился Рики.

— А будет моя — шиш я тебе дам ее гладить! — поклялась Гермиона, игнорируя изумленный взгляд Тиффани. — Я знаю, что ты — настоящий хановщик! Мой брат тебе пока помогает, но Джимми Поттер мне все про тебя рассказал!

— Твой Джимми Поттер сам про себя всего не знает, — свысока бросил Рики. — Извини, Тиффани, я пойду, не буду мешать вам, — сказал он и отправился в гостиную, пережидать, когда нашествие прекратится.

Вскорости малявка и в самом деле удалилась. Тиффани, вышедшая ее проводить, по возвращении присоединилась к Рики и Лео в гостиной.

— Надеюсь, хоть с кошкой она способна поладить, — проворчал Рики.

— Ты знаешь, она городит про тебя всякий вздор, — ничуть не смущаясь, доложила Тиффани. — Она очень странная для Уизли.

Рики пожал плечами; быть странным в семье Уизли считалось, пожалуй, нормой. Теперь, впрочем, странности пришли в «Хогвартс» в таком количестве, что жаловаться на них не имело смысла.

Начало года, бесспорно, свидетельствовало об обострении квиддичной лихорадки. И, как следовало ждать, в этом году в «Хогвартсе» завелось особенное обстоятельство, именуемое Джеймс Поттер.

Внезапно повсюду заговорили об удивительных талантах отца и даже деда юного Джима на позиции ловца. По школе даже пустили слух, что для Джеймса заранее забито место в команде.

— Я пойду к директору! Так не честно! — вопил Генри Флинт, топая ногами в гостиной «Слизерина».

— Перестань действовать на нервы кошке! — возмутилась Тиффани. — Ты что, намерен теперь из‑за каждого сопляка такой концерт устраивать! Выбери нам нормального ловца и заткнись, Мерлина ради!

Но для Джима, естественно, исключения не сделали, что, впрочем, не намного умерило квиддичные амбиции гриффиндорцев. Ральф Джордан, конечно, не стал обсуждать это с Тиффани, но, вдохновленный, как и вся команда, старался как можно чаще бывать на стадионе, так что Рики видел его только на уроках, где он, по всей видимости, присутствовал только физически.

Тому, что Снейп изводит Джима бесконечными придирками, острые языки мгновенно нашли объяснение.

— Он понимает, что не видать ему в этом году кубка, вот и злится, — ни секунды не сомневался Тони Филипс, беседуя с раздосадованным Джеймсом на перемене.

Другие первокурсники тоже не отставали, приобретая своеобразную известность. Гермиона Уизли, вопиюще выделившись среди своих родственников, теперь, вдобавок, вовлекла в агитаторскую деятельность некую Лавинию Пикс — свою подругу, которая, по словам старост, в принципе была очень воспитанной и тихой.

— Но на Гермиону это не повлияло. Просто мания скандалить, особенно если с ней кто‑то не соглашается. Может и в драку полезть. Никогда в «Хуффульпуффе» такого не было, — жаловался Эдгар. — У меня такое чувство, что в этом году учиться приехали одни чокнутые.

— Мне можешь об этом не рассказывать, — кивнул Дик с таким видом, что было явно — за этим тоже скрывается очередная бесподобная история.

— Мери? — участливо спросил Артур.

— Да. Они с Виктором вчера… — Дик остановился, подбирая слова. — Я даже не знаю, что он ей такого сказал, но она на всю общую гостиную объявила эдак утомленно, что детей, пожалуй, заводить не станет.

— Слава Мерлину, — пробормотал Уизли.

— Артур, не следует делать таких заявлений, — попеняла ему Марго. — И что?

— Конечно, Мелани не могла оставить это без внимания, спросила, что так. А малявка кивнула на Виктора и говорит: «Тетя Гвенни такая хорошая, а сын у нее вон какой противный. Так что лучше не рисковать, мало ли, что получится».

— Как он это пережил? — поинтересовался Рики.

— На удивление прилично. Просто раскритиковал ее воспитание, а самообладание у него отменное, наши это ценят. Вообще Мери перегибает палку, думаю, Вик на ее дурном характере сделает себе рекламу. Она многих раздражает. Похоже, дома избаловали ее донельзя.

— С Каролиной он так и не помирился? — спросила Селена.

— Нет, — покачал головой Дик.

— Но это же идиотизм, — без колебаний высказалась Дора, — мы с тобой это уже обсуждали.

— Да, конечно. И Мелани так считает. Но Каролина, по–моему, в самом начале чувствовала себя слишком уж виноватой. Летом он с ней не связывался.

— Потому что болван, — не преминула высказаться Дора.

Рики легко мог предположить, каким болваном она считает его.

— Зато теперь она всячески подчеркивает, как на него обиделась, — закончил Дик.

Рики как раз вспомнились ее отрывистые «да» и «нет» на уходе за магическими существами, когда в штаб заглянула лучезарно улыбающаяся Нэнси.

— Марго, ты идешь, Летти начинает злиться, — сообщила она.

— Мерлин! — переполошилась гриффиндорка, вскакивая, пытаясь попасть ногой в туфлю и собирая все свои вещи в пределах досягаемости. — Нет, это я здесь оставлю. Летти устраивает сегодня гадание по какой‑то своей книжке! — соизволила объяснить она, когда, наконец, твердо встала на обутые ноги с сумкой через плечо.

— И вы все обещали быть подопытными! — кивнула Дора. — Слышала о таком.

— Неужели кому‑то интересно знать собственное будущее? — удивился Ральф после ухода старосты. — Нет, ну скажите мне!

— Да. Особенно если человека беспокоит что‑то конкретное, — ответил Рики, ничуть не замечая, насколько взрослым, утомленным и умудренным жизнью тоном это было сказано.

— Ричард, ты уже давно вызываешь беспокойство, — проворчал Эдгар.

Не только Рики развернулся к нему с изумлением и немым вопросом. Хуффульпуффец пристально и довольно хмуро наблюдал за ним, так что Рики как‑то вдруг догадался, что он специально дожидался ухода гриффиндорки для того, чтобы завести разговор. Нетрудно было догадаться, что свойства этот разговор будет, скорее всего, неприятного.

— В чем именно? — ровно произнес Рики, стараясь не фиксироваться на возникшем в комнате напряжении.

— Ты не хочешь соблюдать наши традиции! Не приехал на мой день рождения! Не согласился на вечеринку, которую предлагал Чайнсби! Говоря откровенно, мне не нравится, что с тобой происходит, — отрезал Эдгар.

Рики подумал, что ему самому это не нравится, но даже в мыслях это прозвучало слишком жалко. С другой стороны, обвинения шокировали его, как если бы Эди обозвал его хановщиком.

— Возможно, я уже не стану прежним, — сказал он, и сам не понял, зачем выдал эту фразу. — Хотя я пытаюсь делать вид, что все нормально.

Он сам себе не верил. Какая‑то фальшь, как будто он разыгрывает сцену из сериала, прикидываясь мучеником и вовсе не являясь таковым. «Но я же не притворяюсь!», — подумал Рики, чувствуя, что злится уже непонятно на кого.

— От тебя этого и не требуют, — в голосе хуффульпуффца появились холодные властные нотки. — Я верю, что тебе тяжело, но уже несколько раз ты поставил меня в тупик своим поведением. Ты ведешь себя так, как будто не хочешь никого знать, — сказал Эдгар, после чего встал и прошел к окну, затем развернулся обратно, но остановившись, безнадежно махнул.

— На что ты намекаешь? — еще сильнее напрягся Рики.

— Возможно, мы для тебя недостаточно хороши? — произнес Эдгар с леденящей вежливостью.

После этих слов Рики как‑то сразу почувствовал, что они не одни в комнате. Присутствующие нервно зашевелились, словно протестующие движения приобрели особое звучание.

— Эди, ты в своем уме? — поинтересовался Артур.

— Нет, пусть говорит, — остановил Рики гриффиндорца. — Я чувствую, что надоел вам своими проблемами. Вы оберегаете меня, хотя я вас и раздражаю. Это ненормальная ситуация, и будет гораздо лучше, если Эдгар скажет, что думает.

— Я думаю, хватит! — без паузы подхватил хуффульпуффец. — Мы делаем все возможное, а ты не стараешься!

— Я не знаю, как я могу еще стараться! — шепотом вскричал Рики. В некотором роде, ему все время было обидно, что его усилия не ценят, хотя он сам бы не мог объяснить, в какой форме ему могли бы это выразить. Но теперь, когда посыпались упреки, Рики и вовсе сделалось не по себе от явной несправедливости. Эдгар, похоже, заметил, что настрой слизеринца изменился, и, оглядевшись, затеребил свой значок колледжа.

— Нет, это ни к чему не приведет, — вздохнул он. — Может быть, позже…

Так и не договорив, Эдгар вышел, аккуратно затворив за собой дверь.

— Он остынет, — уверенно произнес Ральф. Окружающие, включая Рики, солидно закивали, хотя слизеринец и понимал, что за этой уверенностью скрываются самые сложные ощущения.

С уходом друга Рики почувствовал себя полностью опустошенным. Ребята, оставшиеся с ним, держались бодро и делали вид, что преодолели ситуацию, но далеко не был уверен в этом сам.

— Да уж, он слишком ответственный, чтоб отречься от такой проблемы, как я. Да бросьте вы! — махнул рукой слизеринец, пресекая возражения, которых не последовало. — Я и должен был пережить что‑нибудь подобное. Это еще ничего. У меня такое чувство, как будто вокруг меня сгущается что‑то темное. Вроде заговора, — неохотно признался Рики.

— Неудивительно, — отозвался Лео. — Мой папа полагает, что кто‑то мутит воду среди гоблинов.

— Вот как? — только и сказал Рики.

— В банке «Гринготтс» гуляет слух, будто Сам — Знаешь — Кто вернулся, — объявил лучший друг.

— Но откуда?.. — вскинулся Артур.

Лео пожал плечами.

— Совершенно непонятно, кто им эту золотую мысль подсунул, но только вот они теперь требуют ответа с Министерства, — добавил Дик. — Моей бабушке стало об этом известно недели две назад.

— Гоблинов можно понять, — кивнул Артур. — Им стоило многих усилий сохранить золото во время войны.

Рики терпеливо выслушал все, что друзья посчитали нужным сказать по этому поводу. Все эти факты он знал, но думать о них сейчас не мог. Случилось, собственно, то, чего он опасался с самого начала — он поссорился с другом. Однако то, из‑за чего это произошло, выбивало из колеи своей неожиданностью. Со слов Эди, получалось, что лорд Волдеморт тут и ни при чем вовсе, а все дело в его, Рики, личном неправильном поведении. Это настолько не укладывалось в голове, что Рики даже заняться ничем не мог, все валилось из рук. И ему стало еще тяжелее, когда он обнаружил за ужином, что Селена бросает на него взволнованные взгляды.

Эдгар, конечно, не злился долго. На другой же день, после урока защиты от темных сил, он дождался Рики в комнате старост и при всех, включая Селену и Бетси, попросил забыть о вчерашнем инциденте.

— Я и в самом деле зря сорвался, — с искренним сожалением признал Эдгар.

— О чем речь, конечно, — ответил Рики, после чего перемирие было, на радость всем присутствующим, скреплено рукопожатием. После чего разговоры в штабе потекли по привычному руслу. Дора заговорила о трудных первокурсниках, и большинство охотно ее подрежало; развернулось даже что‑то вроде дискуссии, поскольку Бетси, сумевшая поладить с Гермионой Уизли благодаря общему намерению обзавестись котенком, утверждала, что ничего такого особенного и ужасного в маленькой Гермионе нет. Только Лео и Дик отсели в сторону и склонились над какими‑то чертежами. Рики удивился, распознав в схемах наброски карты, которую они безнадежно пытались скопировать с прошлого года. Сам он так и не озаботился подумать над этим.

— Может быть, возьмем метлы? Стадион, как ни странно, свободен, — предложил Ральф минут через пятнадцать, как бы случайно поглядев в окно.

Идею с энтузиазмом поддержали, и Рики тоже уже готов был согласиться… как вдруг почувствовал, что просто не может, ну никак не имеет права присоединиться к ним сейчас.

— Нет, — сказал Рики. — У меня что‑то голова болит, наверное, из‑за Бэскотта, что‑то он мне не нравится.

Друзья не настаивали; Рики даже обидно стало немного, когда они ушли летать без него.

Но и тогда в комнате, помимо него, остался еще кто‑то, а именно — как раз тот человек, с которым он предпочел бы не оставаться наедине. А Селена вовсе не спешила уходить. Более того, она не поленилась встать ровно напротив; Рики, не удержавшись, ответил на ее взгляд, и с неудовольствием заметил, что в хуффульпуффке появилось нечто неуловимо стервозное, напоминающее Дору. Несколько секунд продолжалась это молчаливое общение.

— Отличное объяснение, Рики. Но ты сам сказал, что хочешь видеть меня своим другом. Вот я им и буду, — спокойно, почти угрожающе произнесла Селена. — Что происходит с тобой? Почему ты отказываешься идти в Запретный лес? Почему сейчас не пошел летать вместе со всеми?

Отсюда без вариантов следовало, что его больная голова ее не убедила.

— Настало время навестить Плаксу Миртл. Я больше не могу откладывать посещение ее туалета, — признался Рики.

Лишь на секунду в лице Селены мелькнуло озадаченное выражение.

— Ладно, — сказала она. — Тогда я пойду с тобой. Так будет лучше, не так ли?

— Наверное, — сказал Рики, и прикусил язык.

— Мило, — усмехнулась Селена, — так что, идем?

Девушка подождала, пока он запрет штаб. Рики поплелся следом, неотрывно считая солнечных зайчиков в ее переливающихся золотых волосах. «Ну почему, — вопрошал он себя, — когда я остаюсь с ней, то непременно говорю глупости или неприятные двусмысленности? Можно подумать, я не уверен, что с ней мне будет лучше».

Селена украдкой оборачивалась и бросала на него быстрые взгляды. Он знал, о чем она не решается говорить. Что его трепетный пафос касательно Плаксы Миртл неуместен, и даже сама Миртл не обвиняет его ни в чем. Что глупо было избегать встречи с привидением дорогой Миртл все это время, и даже теперь мысленно сочинять поводы, чтоб не пойти в неработающий женский туалет на третьем этаже, и при том еще отказываться пойти куда‑нибудь еще. Это Селена еще не знала, что именно он пообещал вечно ноющему привидению в конце прошлого года! Теперь Рики испытывал еще больший дискомфорт при мысли, что Плакса Миртл сейчас расскажет хуффульпуффке, каким методом она узнает, что к Ричарду Макарони вернулся здравый ум. Парень хмурился, меряя лестницу шагами и не представляя, какая сила удержит Миртл от обнародования этого интереснейшего факта. Он корил себя, что позволил девушке составить ему компанию. И при таком раскладе, по закону подлости, неудивительно, что третьего этажа они с Селеной достигли трагически быстро, а искомая персона оказалась на месте, и даже расположена к беседе.

— Здравствуй, я хотел тебя видеть, — произнес слизеринец, выдавливая улыбку; ватный язык еле ворочался, так что Рики сам не понял, были его слова достаточно внятными или нет.

— Где вы шатались все это время? — строго спросила Миртл, постепенно начиная всхлипывать.

— У меня для вас новость, — провыла Миртл.

«Неужели опять куда‑то пропал унитаз из ее любимой кабинки?!». Рики только надеялся, что если это вопиюще ужасное событие случилось, ему не придется с ним разбираться.

Сзади скрипнула дверь. Обернувшись, Рики остолбенел. На пороге стояли Мери Малфой и Рози Гойл.

Но растерялся, между прочим, не только он — Селена тоже.

— Что вы здесь делаете? — спросила она беспомощно.

— А он что здесь делает? Тут не место парням, — резонно указала мисс Малфой своим невозможно противным манерным тоном.

— А ну катись отсюда, хановщик бессовестный! — потребовала Рози, как обычно что‑то пережевывая.

Чувство собственной территории вдруг поднялось со дна души и заставило Рики поперхнуться от злости. Но сказать или сделать он ничего не успел — в старом зеркале посреди туалета отразилась физиономия юного мистера Поттера.

— Грэнжер… А это что за собрание? Зачем вы их сюда притащили? — подоспевший Джим обратил свою претензию на Мери и Рози.

— Они до нас тут торчали, — проворчала Мери.

— Позвольте! Напоминаю, что я — староста, — отчеканила Селена.

— Грэнжер… А что эти хановщики… — маленькая Гермиона даже назад подалась от изумления, благодаря чему, надо сказать, довольно сильно толкнула некую укутанную в мантию черноволосую румяную особу с длинным носом и чрезвычайно добрым выражением глаз. Рики предположил, что это, должно быть, и есть Лавиния Пикс.

Между тем Селена взяла ситуацию под контроль.

— Мистер Поттер, будьте любезны удалиться отсюда, или я сниму баллы. А Ричард просто сопровождает меня, и, если что, мы уже уходим. Да?

После этого Рики ничего не оставалось, как позволить ей увести себя из помещения, которое сделалось для него вдруг чрезвычайно дорогим и близким. «Вот что бывает, — крутилось в голове, — когда не проверяешь, все ли в порядке. Даже не наведывался в этом году, и вот результат!». Он даже высказать не мог, что сейчас чувствует, и потому предпочитал молчать, тем более что наилучшим образом для выражения чувств подходили непечатные ругательства в адрес некоторых личностей.

— Эй! Вы куда?

«Ну, что еще?!». Рики обернулся, призывая все свое терпение. Миртл летела за ними, и нагнала почти сразу.

— Им не нужен мой туалет, — сообщила она с самым таинственным видом, понижая голос почти до писка. — Я слышала, о чем они говорят. Им нужна Тайная комната.

На одно жуткое мгновение Рики почувствовал, что его волосы, обычно неощутимые, вдруг зажили своей жизнью и шевелятся, как будто танцуют неизвестную культуре, но узнаваемую сразу пляску сумасшедшего.

— Зачем им нужна Тайная комната?! — ужаснулся он.

Миртл пожала плечами.

— По–моему, они просто дурака валяют, — сообщила она.

— Нет, ну что за дети! — сетовал он Селене, когда они удалялись от злополучного туалета. — Вместо того, чтоб радоваться воде и солнцу, черт несет их в холодные, опасные подземелья, где полно крыс!

Девушка теребила локон. Она тоже казалась обеспокоенной.

— А если они расскажут, что видели тебя там, в женском туалете? — пробормотала она.

Рики словно холодной водой окатило. Затормозив, он едва не упал, и резко развернулся к подруге.

— Селена! Ты что, не понимаешь? — возопил он. — Они, эта мелочь бестолковая, хотят войти в Тайную комнату! Знаешь, сколько там всего, одних ядов четырнадцать ящиков! — Рики мысленно возвращался в лабораторию Салазара Слизерина, такую, как она предстала юному Тому несколько десятков лет назад; но в Тайной комнате почти за каждой змеиной головой было что‑то спрятано. — А если сын Гарри Поттера унаследовал способность к серпентарго…

Внезапно он остановил поток слов, осознав, что Селена его не слушает. Она глядела на него так, словно не узнавала, и в синих глазах ее постепенно нарастали гнев и обида.

— Не понимаю! — отрезала Селена. — Знаешь, мне кажется, я вообще перестала тебя понимать! Если что, я в штабе!

Так он остался в одиночестве, которое было, в некотором роде, очень полезным, поскольку в этом состоянии довольно трудно кого‑то прикончить или поскандалить. А Рики кипел от злости! Ему было все равно, куда податься, и в результате ноги сами привели его в совяльню. Заметив сову Лео и ту, что была предоставлена ему школой как председателю Клуба Единства, Рики рассердился еще больше, поскольку вспомнил, что в этом году ни директор, ни кто другой не напомнили ему, что эта ленивая и медлительная сова по–прежнему остается в его распоряжении.

Ракета, разумеется, и, бровью не повела при его появлении. Она продолжала безмятежно спать, восседая слишком высоко для того, чтоб можно было ее погладить.

— Тебе без меня точно стало лучше, — бросил парень и вернулся в штаб — дожидаться друзей, дабы огорошить их потрясающей новостью. Не каждый же день происходят такие встречи в туалете!

Рики ничего не имел против того, что Селена уже выполнила часть его работы. Во всяком случае, реакция друзей, за одним исключением, оказалась именно такой, как его собственная. Эди, увы, призывал к благоразумию, чего Рики предпочел не замечать. Он понимал в глубине души, конечно, что есть нечто нехорошее в том, что ему приятно вызывать праведное негодование в других, но никак не мог понять, в чем дело, а потому не хотел ничего менять в своей оценке ситуации.

— Ричард, ты злишься, — проницательно заметил Эдгар, не глядя на него.

— Черт побери, да! — Рики подавил желание треснуть кулаком по столу. — Я и не представлял, что кто‑то посмеет вторгнуться в наш туалет, тем более эти…

— Он не наш, — ровно произнес Эди.

— Нет, наш, — отрезал Рики. Он не хотел еще одной ссоры, но в этом вопросе не признавал никаких других мнений.

— Я согласен с Рики, — мрачно изрек Артур.

— Но нам не позволят устроить там штаб, тем более, что есть уже один, — резонно заметил Дик.

— Но мы имеем право, — начал Рики, и вдруг осекся. В глазах у него потемнело, несколько ужасных мгновений ему даже казалось, что он сейчас упадет в обморок. Внезапно до юноши в полной ясности дошло, почему чувства предостерегают его от взвинчивания Дика и остальных из‑за встречи у Миртл. Легче всего подвигнуть людей на что‑то, убедив их в том, что попираются их законные права; а у него ведь имелся подобный опыт. Именно на таких чувствах обычно играл и Темный лорд. Самым опасным, впрочем, Рики показалось то, что, даже осознавая это, он все же не переставал злиться на малявок, посягнувших на туалет Плаксы Миртл. «Я не должен давать воли своим низменным чувствам», — напомнил он себе, а поскольку было уже поздно, уныние и тревога овладели им, в то время как ребята вокруг него уже давно прекратили психовать и принялись строить планы по возвращению штаба.

В общем, Рики пребывал не в самом лучшем расположении духа, когда принял от судьбы еще один удар…

— Я вот что думаю! — счастливо объявила Трелони. — Вчера вечером я составляла задание для ваших курсовых работ. И богини судьбы поведали мне, что каждому из вас предрешено составить полную прорицательскую карту, которая будет включать несколько видов предсказания и гаданий — для большей точности.

Эту новость ошарашенные шестикурсники почтили минутой молчания, прикидывая, сколько им придется возиться.

— Составить карту сами на себя? — уточнила Фиона Шеклбот.

— Нет, дорогая, — снисходительно усмехнулась стрекоза. — Как вы можете быть беспристрастны и объективны к самим себе?

— Так нам потребуется подопытный? — спросила Дора.

— Как грубо! — нахмурилась Трелони. — Ну, конечно же, благородное искусство предсказаний вызывает у людей обоснованный интерес вот уже много столетий. И я не верю, чтобы современные юные колдуны и волшебницы не согласятся вам помочь. Такого никогда еще не бывало…

— Ей каждый год богини судьбы подсказывают? Вот это склероз! — тихо присвистнула Дора.

— Желательно, конечно, чтобы ваш… испытуемый, кхе, не был вашим ровесником, — продолжала Трелони. — Это, знаете ли, создает предубеждения и затуманивает внутреннее око.

— А еще одноклассник, если попросить, соврет, что ты на нем всякое гадание действительно проводил, — шепотом добавил Боб.

— Итак, минимум шесть видов гаданий, на ваш выбор, с приложением протоколов по каждому, — потусторонним голосом подытожила предсказательница. — Я заслушаю, что у вас получится, в конце года. До конца месяца будьте любезны предупредить меня, с кем вы будете работать.

После чего профессор Трелони проинформировала обалдевших учеников, что по вторникам в свободные часы ученикам разрешается приходить сюда для лабораторных занятий. Она робко уверила ребят, избегая глядеть в сторону Рики и Доры, что предоставит все необходимое, будь то кристалл, чай или вода. Особо Трелони напирала на важность повторений.

— Зря я надеялась, что она не будет доставать нас, — проворчала Дора, когда одноклассники, ворча, шли на обед.

— Каюсь, я оказался плохим пугалом, — тихо ответил Рики.

Вскоре, впрочем, произошло событие, которое заставило его думать, что вызывать в других страх — это не так уж плохо. Рики в очередной раз столкнулся с тем, что звездные детки провоцируют в нем агрессивные чувства, весьма напоминающие о Назойлике — и за это он готов был придушить их, чего, разумеется, категорически не следовало допускать. Опасность, по иронии судьбы, подстерегала его в общей гостиной родного колледжа, где он в компании одноклассников самым мирным образом готовил домашние задания.

— А что это ты там вешаешь? — с подозрением осведомилась бдительная Дора.

Обернувшись, Рики обнаружил идиотски счастливую Рози Гойл, которая, в самом деле, прикрепляла к доске объявлений небольшой клочок пергамента.

— А вот посмотрите! — порекомендовала первокурсница, аж подпрыгивая от нетерпения.

Дора вынуждена была оставить свои занятия и уделить внимание занятию Рози.

— Лео, можно тебя ненадолго? — раздался вскоре ее голос.

Рики, который снова погрузился в довольно сложные астрономические расчеты, почти не обратил внимания на то, что старосты застряли с Рози, и не сразу расслышал, как через пару минут позвали его. Генри Флинту пришлось толкнуть его в плечо, но даже после этого Рики совершенно не хотелось отвлекаться.

— Ну что еще? — недовольно обратился он к друзьям, стараясь проигнорировать то обстоятельство, что Рози все еще торчала тут же.

Выражение лиц и Лео, и Доры было абсолютно невозмутимым, и точно так же Лео предложил ему:

— Полюбуйся вот на это, — и указал, куда именно малютка Гойл прилепила свое объявление.

Рики пришлось наклониться, поскольку Рози была гораздо ниже его, и это создавало определенные неудобства для чтения. Поначалу Рики смотрел куда угодно, только не туда, потому что ему никак не приходило в голову, чтоб противной девчонке пришло в голову вешать в общей гостиной стихи.

В «Хогвартсе» есть странный тип,

Он как банный лист прилип.

К чужим котам он пристает,

Настоящий обормот!!!

Много он про всех болтает,

Старших он не уважает,

Драки младших разнимает,

Амулет не возвращает.

Почтенным старцам он грубит,

Как заправский паразит

Шоколадушкам он враг,

Потому что он дурак!!!

— И это называется стихи? Какая безвкусица, — промолвил Рики; краем глаза он следил за Рози.

— Ричард, все это правда? — поинтересовалась Дора.

— Насчет почтенных старцев — первый раз вижу, — безапелляционно заявил он.

— А дедушка Мери Малфой! — брякнула Рози, пялясь на него, как присяжный — на заслуженно приговоренного бандита с большой дороги.

Рики вдруг обнаружил, что ему нечего на это возразить. Сам он долго не переживал, но для Люциуса Малфоя его обращение на перроне, скорее всего, оказалось солидным потрясением.

— Ни про кого я не болтал! Это клевета, — вернулся к списку Рики.

— А про моего папу! — маленькая Рози задохнулась от возмущения, и чуть не подавилась тем, что было у нее во рту еще не–дожеванное. — Все ты врешь, хановщик! Это ты натравил на него итальянцев!

— Вот еще вздор! — не удержался Рики.

— А кто сочинил это произведение? — Лео постучал по доске.

— Джимми! — объявила девчонка, и чувство законной гордости за приятеля прозвучало в ее голосе.

— Теперь, значит, он «Джимми», а не «Поттер» и не хановщик! Можно было догадаться, — согласился Рики. — Начал со своего котика. Он, по–моему, одержим идеей фикс, что я мечтаю отобрать у него Тигра.

— Ты сам виноват! — не усомнилась Рози. — Потому что ты настоящий хановщик.

— Надо же, какой талант у звездного отпрыска, — пренебрежительно отметил Рики, перед которым оформилась необходимость как‑то спасать лицо, или хотя бы не потерять его совсем. Группа, включающая старост, возле доски объявлений, привлекала внимание слизеринцев, и не один человек уже оглянулся на них. Можно было не сомневаться, что еще до завтра все прочитают творение юного мистера Поттера. — Он долго сочинял?

— Во всех гостиных повесим! — торжественно объявила Рози.

Лео и Дора застыли в некоторой эмоциональной неопределенности. Рози весьма дальновидно дала им понять, что, даже если они потребуют убрать ее объявление, это ничего не даст.

— Надеюсь, у тебя хватит терпения это выучить, крошка, — проворчал Рики сквозь зубы. — Хотя бы к концу года.

С этим словами он развернулся и отправился обратно к дивану, где с любопытством ждали одноклассники и таблица лунных циклов в развитии магических растений.

— Что там такое? — поинтересовалась Ариадна.

— Сын дядюшки Гарри посвятил мне стихотворение, — небрежно бросил Рики. — Из него вы сразу поймете, как он меня недолюбливает. Из мальчишки получится гениальный поэт, пожалуй. Если его раньше не прикончат, конечно, — добавил он.

Появление стихов Джима имело скорые последствия. Уже с вечера вокруг Рики разгорелся ажиотаж. Он почти не обращал внимания на очаровательную мисс Гойл, нагло шуршащую шоколадушками. К нему то и дело обращались слизеринцы, и даже язык устал повторять предложенную Дорой версию, что Джимми — сын его крестного отца и, наверное, поэтому Рики ему чем‑то досадил; а чем, Рики, увы, понятия не имеет. Ближайшее окружение особенно настойчиво требовало разъяснить все обвинения Джима Поттера. То, что объяснения, которые Рики был в состоянии предоставить, оказались довольно безобидными, бесспорно, поневоле заставляло одноклассников сомневаться, что они правдивы.

Но был один человек, который не требовал ничего, а только злорадно усмехался, сидя неподалеку, и бурчал, что всегда знал Макарони истинную цену. Это, разумеется, был Френк Эйвери, злорадство которого не остановила даже угроза кузины, пообещавшей написать бабушке.

— А ты вот эти стихи тоже приложи, когда отсылать будешь, — посоветовал на это Эйвери.

Рики полагал, что надо бы поговорить с Джимом, хотя Лео, Дора и прочие друзья категорически возражали, утверждая, что это не следует придавать этой мелочи такое значение, и Артур, как староста, справится с воспитательным внушением куда лучше. Рики не послушал бы их, но теперь он опасался, что добьется только раздражения и ничего больше. К тому же, теперь Джеймса почти всегда сопровождал Тони Филипс.

— Верный телохранитель! — ворчала Дора.

Сам Джим ходил по школе гордый и, наверное, считал, что тем самым здорово напоминает льва. Он стал знаменитостью сам по себе — и очень гордился этим. Знаменитость его светилась повсюду.

Во время обеда Рики заметил буйное оживление в Большом зале, и особенно — за столом гриффиндорцев.

— Джим Поттер, — недовольно процедил Генри. — Он вышел на тренировку «Гриффиндора», и пока мадам Трюк его не выгнала, успел схватить снитч два раза!

— Совпадение, — пожал плечами Рики; он всегда был убежден, что в квиддиче нет никакой системы. — Ему просто повезло.

Но Генри это не утешило.

— Он уже трясется, что в следующем году, для нас последнем, «Слизерин» не будет чемпионом, — пояснила Тиффани.

— Заткнись!, — страшно зашипел Генри, и от души треснул кулаком по столу. На противоположной стороне раздались вскрики, и несколько человек вскочили — раскололся графин.

Рики ждал, что Джим возгордится до небес, однако потом так и не встретил его, и особо не сожалел, что не удалось проверить свое предположение.

Свободного времени у Рики и его друзей почти не оставалось. И хотя учебные часы сократились вдвое, масштабы самостоятельной подготовки опасно приближались к грани человеческих возможностей. Одни водотворные заклинания грозили похоронить учеников под кипой толстых фолиантов; то, что Рики владел ими практически, его почти не выручало. Бэскотт задавал кучу дополнительных заданий, которые могли б сойти за забаву, если бы не отбирали столько времени; но тщеславные слизеринцы, соблазненные, как и многие, баллами, которые новый учитель щедро начислял, старались. А последнее чудачество Трелони заставило Рики всерьез усомниться, действительно ли Снейп, подбивший его продолжать прорицания, желает ему добра. И Хагрид, как оказалось, знал достаточное количество продвинутых книг по своему предмету и не ленился задавать их на дом.

Об этом и думал Рики, когда шестикурсники, как обычно по пятницам, возвращались в подземелья после ухода за магическими существами. Впереди ожидали так называемые выходные, которые оказались расписанными по секундам, и при этом Рики пришла в голову одна идея насчет того, как использовать в конструировании карты Отражающие чары, и он боялся, что забудет.

По этой причине он даже не прошел в спальню, а сразу расположился за столиком в гостиной, подальше от пятикурсников — их учебный ажиотаж неприятно напоминал прошлогодние испытания. Только записав как можно более подробно, он успокоился и позволил себе несколько минут посидеть просто так.

Вскорости, однако, к нему присоединилась Дора, которой не терпелось обсудить скандальные нападки Джимми.

— На твоем месте я бы взяла и тоже что‑нибудь такое же сочинила, — посоветовала она.

— Я могу изобразить карикатуру, — предложил Рики.

— Вот и давай, изобрази, — живо откликнулась Дора.

Увлекшись, она переключилась на последние дисциплинарные нарушения Джеймса Поттера. Как оказалось, профессор Снейп всерьез намеревался вызвать в школу родителей мальчишки. Во всяком случае, именно так он сказал самому Джиму в классе. Прегрешение юного Поттера оказалось поистине ужасным.

— Он дернул за косичку эту Лавинию Пикс, ну, с ней еще дружит Гермиона Уизли, — сообщила Дора.

— Педагогическая запущенность, помноженная на дурную наследственность, — пробормотал Рики, с пониманием кивая. И в то же время его потрясло неблагоразумие дорогого крестного отца. «Нет, что ли, других имен, чтоб назвать ребенка?» — подумал он, продолжая автоматически кивать самому себе. Впрочем, он осознавал, что это была слабая мера: Поттеры слишком походили друг на друга.

— Что, прости? — Дора с подозрением наблюдала за его непонятными движениями.

— Нет, ничего, — поспешно сказал Рики. Ему вовсе не нравилась описанная Дорой ситуация, и поведение в ней не только Джима, но и Снейпа. Последний, разумеется, не всегда хорошо умел скрывать свои мысли, и было время, когда Темному лорду удалось много чего разузнать о нем.

Рики все еще слушал размышления старосты о том, какие бы она меры использовала для перевоспитания обнаглевших первокурсников, когда с арифмантики вернулся Лео. Дора не стала бы на него отвлекаться, но Рики посчитал нужным спросить друга, как дела.

— Артур сейчас говорил со мной, — сказал Лео, сразу раскладывая на столе тетради. — У него возникли проблемы.

— Неудивительно. Уизли их просто притягивают, — фыркнула Дора. — Тем более теперь. Опять Джимми Поттер?

В груди Рики застрял воздух. Смутно он догадывался, что Лео не стал бы особо говорить о таких пустяках.

— Нет, на этот раз Гермиона, его сестра. Она рассказала Джорджине про особые обстоятельства Рики, — тем же спокойным тоном сообщил Лео.

— Мерлин! — Дора даже вздрогнула. — И что близнецы?

Рики постарался не подать вида, что эта новость для него — очередной удар. До сих пор близкие друзья, даже Эдгар, ясно давали понять, что не переменили свое отношение к нему. Но это не обязательно касалось более отдаленных знакомых. Отношение приличных людей к Темному лорду не вызывало сомнений, и в душе юноши зашевелилось мрачное опасение, что эти самые приличные люди не пожелают более с ним общаться. Что, возможно, настанет такое время, когда он не сможет больше спокойно пересекать школьные коридоры.

— В точку попала, — похвалил ее Лео. — Они ему сказали все, что про него думают, ну, из‑за карты.

— При чем тут карта? — удивился Рики.

— Они считают, что теперь должны ее вернуть, — объяснил Лео, — хотя и не очень хотят это делать. Ну, мало ли кто может вздуматься прийти в школу за то тобой. Тем более, они вытрясли из Артура много подробностей, вроде того, что на самом деле с ним случилось на втором курсе.

— И все из‑за меня, — сокрушенно вздохнул Рики, нарочно преувеличивая свое огорчение. На самом деле ему хотелось узнать, может ли он рассчитывать на то, что впредь близнецы будут с ним здороваться. Лео, как оказалось, знал его достаточно хорошо, чтобы догадаться, что его беспокоит на самом деле.

— Они ничего не имеют против тебя, — отмахнулся он. — Артуру, правда, пришлось с ними долго беседовать по этому поводу. София нашла гениальным то, как мы с ним лавировали в прошлом году, когда пытались держать тебя в стороне от твоей тайны. Одно в этом деле даже хорошо. София отругала Гермиону и велела ей держать рот на замке, — сказал Лео. — Кажется, она послушалась. Но я не представляю теперь, как подбросить карту обратно.

— Вот тоже сложность! — удивилась Дора. — Оставить на любом видном месте, и достаточно.

— А если Филч ее подберет и просто выкинет? Или сожжет, — возразил Рики. — Как он разберется, что это за ценность? Это в прошлом году из‑за нее все на ушах стояли, а теперь‑то забыли.

— Ну пусть натворят что‑нибудь! — предложила новый выход предприимчивая Дора. — Им это не внове, и попадут в кабинет директора или в учительскую. Там и подсунут, вещей полно, есть, где спрятать.

— Джорджина категорически не желает, чтоб на них пало подозрение, — отверг идею Лео. — А это произойдет, если карту обнаружат после того, как они там побывают. Артур говорит, близнецы в шоке. Вспоминают через слово, что вся их семья всегда боролась с Упивающимися смертью по мере сил, а они такого дурака сваляли с этой картой, и все от жадности.

— Благородное семейство Уизли, — передразнила Дора.

Благородство Джорджины и Софии, признаться, подействовало на Рики успокаивающе настолько, что он даже решился вернуться к творчеству. Времени, которое другие шестикурсники тратили на трансфигурацию, было вполне достаточно для создания небольшого художественного произведения.

Поначалу Рики просто грыз карандаш, но затем долгожданное вдохновение все же посетило его. Он рисовал, уже даже не ради цели, а просто потому, что это доставляло ему удовольствие. Когда, наконец, рисунок был готов, он чувствовал даже некоторое смятение — результат получился слишком быстро.

«Да, и дяде Гарри это может не понравиться», — подумал он.

— Ну ты и гад! — прозвучало сзади. Сердитый голосок, однако, выражал и особое восхищение, со знаком минус.

Обернувшись, Рики едва не спрыгнул с кресла. Рози Гойл повисла на спинке, и при ее весе было удивительно, как спинка до сих пор не отвалилась. Рики понятия не имел, как долго она уже наблюдает за ним.

— Твой Джеймс сам виноват, — ответил он. — Теперь он будет знать, что я могу ответить тем же.

Но Рози это не убедило. Она продолжала сверлить старшекурсника неприязненным взглядом.

— Нашел же, чем его уколоть, — заметила малявка, и отвлеклась, чтоб облизать палец, вымазанный в шоколаде. А потом сказала нечто такое, от чего Рики опешил: — Завидуешь, хановщик, что твой папаша — не звезда?

Рики открыл рот, чтоб уверить ее, что очень даже гордится собственным отцом. Затем закрыл его, и перевел взгляд с Рози на свой рисунок. Там он изобразил, довольно похоже скопировав характерную черту Поттеров, мальчишку с растрепанными черными волосами, в которого ударила молния. Вокруг мальчишки, размахивающего палочкой, скакали лягушки, и вообще наблюдалось всевозможное безобразие. Зигзаг молнии точно воспроизводил легендарный шрам Гарри Поттера.

Рики вновь приценился к своему творчеству, на этот раз — придирчиво. Этой картинкой он хотел показать, что Джимми — невоспитанный ребенок, который считает, что прикрытие из отцовской славы позволяет ему все. Но тут Рики подумал, что ему, в сущности, не известно, как воспримет Джим этот сюжет и как отреагирует. Рики хотел бы, чтоб сын крестного, наконец, угомонился, получив сдачи. Судя по словам Рози, однако, существовали другие, не известные Рики факторы, способные спровоцировать новую войну.

— И что, он бы очень расстроился? — спросил Рики.

— Да он тебя прибьет, — ответила Рози, и более не пожелала оставаться в его обществе; возможно, конечно, что у нее просто закончилась шоколадушка.

В одиночестве Рики было проще собраться с мыслями, и до него дошло, откуда возникло у него одно противное чувство, похожее на вину. Да, разумеется, в определенном смысле Джимми вел себя как исчадие ада, а по отношению к нему, Рики — и вовсе непозволительно. Но, однако же, одно дело, когда так ведет себя мелочь, и совсем другое, если Ричард Макарони, почти взрослый колдун, начнет пакостить подобным образом.

Кроме того, в игру в качестве козыря входил крестный отец. Рики предполагал, что если до Поттера дойдет этот рисунок, сие разоблачение приструнит Джеймса, как ничто другое. Юноша с отвращением стряхнул противный холодок, нашептывающий, что не в его интересах огорчать дядюшку Гарри, который так помогает ему с этим паршивым слушанием.

Однако Рики помнил, что самые правильные решения он обычно принимал самостоятельно, а в качестве нормальных советчиков годилась, конечно, не Рози Гойл, а Пит, или, например, его собственный отец. Ведь рисовать Рики научился у своего отца. И графика получилась отличная, но вряд ли Диего Макарони гордился бы таким рисунком.

Признаться, Рики воспрянул духом, когда его творение с ходу забраковала Дора.

— Подумаешь! Ну и что тут такого? — бросила она, прежде чем Ариадна утянула ее на половину девочек.

— Чем занимался? — поинтересовался Лео, располагаясь напротив и, не глядя на него, тут же принялся копаться в сумке.

— Так, ерундой всякой, — небрежно ответил Рики, прекрасно сознавая, что, когда Джимми и компания снова выведут его из себя, гуманности у него поубавится. Кроме того, даже отказ от карикатуры не снимал с него необходимости как‑то ответить на нападки звездных деток, только вот Рики никак не мог придумать, что еще можно сделать такого, чтоб оно еще согласовывалось с высоким понятием справедливости.

— Прости, а можно поточнее насчет ерунды? — Лео, наконец, вытащил из сумки чернильницу.

— А почему ты спрашиваешь? — спросил Рики чуть агрессивно.

— Потому что тут везде карандаши и фломастеры, — ответил Лео, и загнул один палец, считая. — Дора пообещала, что ты придумаешь карикатуру на Поттера. Мне продолжать?..

Очень скоро Рики стало ясно, что не он один с трудом ладит с некоторыми первокурсниками. Стоило собраться в штабе, как ни для кого не оказывалось удивительным, что общий разговор, в конечном итоге, обращался к первокурсникам.

— Эти листовки по всей школе! — поморщился Дик. — Все же эти девчонки перестарались, мягко говоря.

— Надо сказать об этом Артуру, — предложил Лео не очень уверенно. — Гермиона Уизли и Мери Малфой его кузины, может, он сумеет как‑то на них воздействовать через бабушку, например. Кстати, где он?

— Артур не придет сегодня, — сказала Марго.

— Ничего себе! Столько уроков! — возмутился Эди, кивая на перемешанные учебники и пергаменты напротив места гриффиндорца. — Когда же он будет все это делать? И какова, позволь узнать, причина?

— Мирабелла Торнтон, пятикурсница из «Гриффиндора», — лаконично ответила Марго.

Рики, давно и безуспешно рассуждающий, где же Селена, и неужели она так обиделась на него после того, как они застали звездных деток в апартаментах Миртл, рассеянно кивнул. Этой новостью тема первогодков могла бы быть закрыта. Но, похоже, художественное произведение Джима Поттера стало последней каплей. Инициатором крутых мер оказалась, как ни странно, Мелани.

— Мерлин, что этот Поттер себе позволяет! Он, конечно, сын героя, но я считаю, нельзя делать ему поблажки, — заявила она, швыряя сорванный откуда‑то листок со стихами на стол комнаты старост. Похоже, специально для этого она и пришла.

«Профессор Снейп бы с тобой согласился», — подумал Рики. И он, Рики, тоже соглашался; невзирая на то, что стишок пользовался популярностью главным образом среди младших классов, и то не у всех, ему все‑таки было неприятно. И потому он с большим пониманием воспринял слова мисс Хатингтон:

— Если сейчас это так оставить, то любой может подвергнуться таким вот шуточкам. Это надо пресечь, — потребовала она.

Старосты без сожалений отложили уроки и приняли участие в обсуждении. Присутствовали почти все, за исключением только Селены. Рики вот уже час гадал, зайдет ли она; впрочем, последнее время она часто не появлялась, и он напоминал себе, что так даже лучше. Ребята, увлеченные животрепещущей темой, не замечали его неучастия в споре.

— Эти дети просто невозможны. Я, конечно, общался с ними раньше, но не думал, что в школе так будет, — вздыхал Эдгар.

— Не хотел бы я быть на вашем месте, — честно порадовался за себя Ральф. — Одна Гойл с ее… игрой чего стоит! А Малфой и ее этот… Клуб или как назвать. И ведь она тоже вешает сообщения на доски.

— А что делать? Их почти всех уже наказывали, и Филч в бешенстве. Предлагайте, — сказал Дик с таким видом, будто до смерти устал и готов на все.

— Как видите, меры, которые мы принимали до сих пор, не были эффективны. В самом деле, пора сделать принципиальное внушение, — предложил Лео.

— Может быть, вызвать их сюда? Всех четверых, — рассудила Марго.

— И устроить показательную порку? Я согласен, — не колебался Артур, когда заскочил после ужина, и его посвятили в план.

Хатингтон первая выскочила из штаба, намереваясь найти Мери Малфой.

— А где Селена? — все же спросил Рики. — Ей надо сообщить.

— Она сегодня вообще сюда не придет, — с удовольствием ответила Дора.

— Она собиралась встретиться с русалкой, — добавил Лео, проявив милосердие. — Она сожалела, что ты больше не выходишь на мостик.

— Это пошло бы тебе на пользу, — добавил Эдгар под занавес, и отправился на поиски Гермионы.

А Рики хотел было выйти на мостик, но так и не шевельнулся. Теперь только до него дошло, что ему неизбежно придется отказаться от любых планов на остаток дня. Как главный истец и пострадавший, он, увы, не мог уйти.

Не прошло и часа, как в комнате штаба стало очень тесно. Все старосты, включая хмурую Мелани, а также Рики, ну, и, само собой, виновники собрания расположились в меру удобно. Точнее, первокурсники, ввиду нехватки стульев, а также исходя из воспитательных целей, стояли и выслушивали претензии старост. Рози запретили жевать, и оттого она казалась разнесчастной; вид Джима был откровенно бунтарский; Мери изучала лица старшеклассников, словно ученый — редкую породу дебилов; а Гермиона погрузилась в полутранс. Впрочем, иногда она из него выныривала, дабы дополнить список собственных прегрешений, о которых старосты забыли. Так прошло с полчаса, и Рики всерьез усомнился в эффективности мероприятия. Его друзья, вероятно, тоже это почувствовали, но все никак не могли закруглиться.

— В этой школе учится триста учеников, и именно вы, как я вижу, со дня приезда сюда поставили цель перевернуть все с ног на голову, — зловеще произнес Артур.

— Думаю, сегодня мы вынесем вам последнее предупреждение, — сказала Марго.

— Я бы сразу наложила взыскание, — вставила Дора.

— Что вот это такое? — и Мелани в очередной раз принялась трясти обрывком пергамента перед носами детей.

— Девчонки тут ни при чем. Это я написал, — промямлил Джимми.

— Я бы назвал это благородным жестом, но даже стихотворные оскорбления старших в «Хогвартсе» не приветствуются, — сказал Эдгар. — Мне не хотелось бы писать дяде Гарри, но если бы дело было только в этом…

Его речь прервал отчетливый стук в дверь. Не дожидаясь разрешения, в комнату ввалился, в мантии, одетый как для выхода на улицу и с зонтом под мышкой, Тони Филипс.

— Разрешите войти? — спросил он.

— Подожди! Тебе нельзя сейчас. Это для старост, — не преминула отправить его Мелани.

Тони без особого почтения скрестил свой взгляд с ее и скептически ухмыльнулся. Похоже, с тех пор, как она стала старостой, они стали еще меньше симпатизировать друг другу.

— Мел, ты с младшими, может, так и ведешь себя, а я, хвала Мерлину, вроде бы пока не провинился, — ответил гриффиндорец.

— Уходи немедленно! — отрезала Мелани.

Рики стало не по себе. Присутствие Филипса, который вряд ли отнесся бы с сочувствием к тому, что мелочь создает ему проблемы, было слизеринцу невыгодно — и все же ему слишком хорошо помнилось, как в прошлом году в ««Хогварст» — Экспрессе» Хатингтон выставила его самого из вагона старост.

— Тони, — полупросительно обратилась к Филипсу Марго.

— Хорошо, — не стал артачиться тот. — Мне просто сказали, что Джим здесь, я и зашел за ним.

— Они психуют, что я стих написал, — просветил приятеля юный Поттер.

Рики хотелось бы возразить, но было поздно. Изумленно присвистнув, Филипс тут же отыскал его взглядом.

— Да ладно, это же просто шутка. Макарони, неужели ты обижаешься? — Тони всем своим видом демонстрировал, что это, по меньшей мере, несолидно. «Неприлично для Темного лорда», — расшифровал Рики, хотя умом понимал, что Тони вряд ли подразумевает что‑то подобное.

— А он еще мне лягушек есть мешает, — рискнула пожаловаться Рози. — Хановщик, блин…

— Сначала научись руки мыть, а потом ешь! — почти гавкнула на нее Дора. — Уже все кресла в гостиной вымазала.

— Бедные дети! Ну и разговорчики у вас, — покачал головой Филипс, но, поскольку Мелани со скрещенными на груди руками по–прежнему ждала, решил освободить помещение.

— Меня подожди! — прокричал Джеймс вдогонку.

— А кто тебе сказал, что у тебя будет свободное время после нашего разговора? — задушевнейшим тоном спросил Эдгар.

— А что? — завопил, подпрыгивая, Джимми.

— То, что я непременно доложу о твоем поведении профессору МакГонагол! — отрезал хуффульпуффец.

«Что?! МакГонагол?!!». Эта реплика заставила Рики очнуться из сонного оцепенения, которое в последнее время стало его обычным состоянием. Он даже не поинтересовался, какое впечатление угроза оказала на Джима.

— Я не уверен, что надо к ней обращаться, — произнес Рики как можно жестче. — Лично я не намерен ябедничать. Я могу справиться сам.

Лицо Эдгара сделалось непроницаемым. Рики постарался подавить вину. Понимая, что, наверное, не должен был возражать другу таким образом, он, тем не менее, ни за что на свете не желал разбирательства с участием профессора МакГонагол.

— Поттер, я полагаю, мисс Гойл рассказала тебе, какие ответные шаги я предпринял? — вкрадчиво спросил Рики.

Джеймс насупился и скрестил руки на груди, на отвечать категорически не стал.

— А как же? Художник! — презрительно ответила за него Гермиона.

— Так что в твоих интересах ликвидировать рекламу твоего творчества. Иначе завтра же на досках объявлений появится твой усовершенствованный портрет. Понятно? — сурово спросил Рики.

— Я, кстати, тоже сочиняю стихи, — заметил Дик, как бы между прочим.

Рассерженный Джим не сумел выдавить из себя ни слова, и только кивнул.

— Все с вами понятно, — холодно произнесла Мери.

После собрания у Рики на душе остался тревожный осадок. Он попытался извиниться перед Эдгаром за то, что оспорил его решение в присутствии звездных деток, но тот лишь отмахнулся.

— Какая разница! Главное, они буду знать, что безнаказанно совершать гадости им здесь не дадут, — ответил хуффульпуффец.

Рики, впрочем, это не успокоило. Ощущение, что он поступил неправильно, вновь поддавшись страху и тщеславному желанию взять верх, давило на него, как и уверенность, что Эдгар все же сердит не него, хоть и не показывает этого.

Парень по опыту знал, насколько лучше становится, если удается обсудить с кем‑нибудь свое состояние. Поговорить об этом ему вскоре удалось, когда в библиотеке равенкловец осторожно поинтересовался, не знает ли Рики, что происходит с Дорой.

— С ней? — удивился Рики. — Ничего, насколько я знаю.

— Мне кажется, она что‑то скрывает, — с досадой произнес Дик. — Я в этом почти уверен. Ее что‑то тревожит.

— Тревожит? Дору? — пожал плечами Рики. — Вот уж не помню, чтобы она в этом году что‑нибудь натворила. Хотя… знаешь, я почти не замечаю, что происходит вокруг, если это не слишком назойливо. Как, например, Джимми Поттер и прочие.

— Совершенно правильно ты поставил его на место, — отметил Дик и наклонился над тетрадью; казалось, узнав, что Рики ничего не знает о Доре, он потерял к разговору всякий интерес.

— Я в этом не уверен, — покачал головой Рики.

— Брось. Эди совсем не обижается, — проницательно заметил равенкловец, терпеливо отвлекаясь от конспекта.

— Дело не в нем. Не только в нем, точнее. Просто я как будто уже не знаю, что хорошо, а что плохо. До сих пор я не задумывался о том, как вредно сомневаться в самом себе, в своем праве думать, как думается, постоянно анализировать, не навредит ли это потом, — сказал Рики.

— Ты не задумывался, потому что не сомневался, — ответил Дик. — Знаешь, это в тебе всегда поражало.

Рики подавил вздох. Ему сейчас то время вспоминалось так, словно все происходило не с ним.

— Я был другим, — сказал он. — Точнее, я чувствовал себя другим человеком.

— Я понимаю. Тебе пришлось измениться. Нам всем это только предстоит. Но у меня это связано с окончанием школы. Как подумаю о безграничных возможностях, которые откроются передо мной! Так не хочется ошибиться и свернуть не туда.

— Что с тобой? — удивился Рики. — Ты ведь всегда знал, что хочешь путешествовать.

— Я сомневаюсь, хватит ли у меня сил воплотить это. Точнее — перебороть собственную лень и страх перед успехом. Это состояние ко многому обязывает. Мне придется рисковать, волноваться, — Дик поморщился. — Куда проще жить в горах, молиться и созерцать. Ты, наверное, считаешь, что для всех будет очень хорошо, если ты так сделаешь?

Что‑то в его тоне насторожило Рики.

— На что ты намекаешь? — спросил он с вызовом.

— На то, что у тебя есть отличный повод сбежать от жизни, — ответил Лео, присаживаясь рядом. Рики вздрогнул — он даже не заметил, как он подошел.

— Вы что, шпионите за мной? — рассердился Рики, чувствуя себя так, будто его прижали к стенке.

— Вообще‑то я искал книгу у тебя за спиной, — в доказательство тому Лео возложил перед собой длинный тонкий свиток, точащий из футляра.

— Значит, это я ненормально себя веду, и вижу то, чего нет? — нахмурился Рики.

— Как раз поэтому Эдгар так разозлился на тебя, — сказал Лео. — По сути, предложение Виктора Чайнсби было нормальным. Марго очень хотела бы, я уверен, пойти в Визжащую хижину. Понимаешь, люди, которые планируют в будущем жить, хотят развлекаться после работы и праздновать свои успехи. Вознаграждать себя за усилия, как говорится. А СОВы — это важно.

— Тут я на стороне Рики, — возразил Дик. — Визжащая хижина была для нас прибежищем, это же вы открыли тайный ход, а Вик тогда умыл руки. Не хочу, чтобы другие разгуливали по ней.

— Я говорю о другом, — сказал Лео со значением. — Всех нас сейчас беспокоит наше будущее, потому что оно неопределенно, а определяться пора. У нас довольно нервный период. А то, что ты делаешь вид, будто тебя такие проблемы не касаются, довольно‑таки раздражает, честное слово.

— Я не могу притворяться, будто переживаю за будущее так же, как и вы. Я это уже проходил, — проворчал Рики.

— Не ты, а Темный лорд. И хватит об этом, — и Лео потянул пергамент с таким видом, словно только ради этого и присел с ними вместе, а все прочее его только зря отвлекает.

— Точно. Сейчас Щипц сделает нам нагоняй за нарушение тишины в библиотеке, — заметил Дик шепотом.

Еще в начале беседы Рики почувствовал тот самый дискомфорт непонятости, который возникает, когда тебя понимают совсем не так, как ты пытаешься внушить другим. Еще более неприятно было то, что в чем‑то друзья оказались правы.

В тот момент, когда он вознамерился встать и уйти, на пороге возникла Мери Малфой. Вымученный вздох и шепот «О Мерлин!» со стороны Дика ясно давали понять, что он ее тоже заметил. Маленькая блондинка с сумкой через плечо гордо прошествовала к мадам Щипц.

— Вряд ли она пришла сюда хулиганить, — заметил Рики.

— Только не говори, что она опять собирает деньги на жалованье для домашних эльфов, — прошептал Лео.

— Нет. Она теперь убеждает всех за столом вылизывать тарелки, чтоб им меньше мыть, — ответил Дик.

— Наверное, большая радость сидеть с ней за одним столом, — предположил Рики.

— Если бы только это! Проблема в том, как она обходится с теми, кто пытается на ней подшучивать. Вчера чуть не устроила пожар в гостиной. Я так и не понял, как она это сделала.

— Милая девочка, — оценил Рики, стараясь говорить как можно небрежнее.

Его душа медленно отравлялась досадой. В поведении ребят он не чувствовал никакой нарочитости, как если бы они хотели показать, что их волнуют и другие вещи, а не только тайна Темного лорда. Друзья действительно отвлеклись на Мери — причем так, как будто его проблем не существовало вовсе. И не то чтобы Рики считал ее конкуренткой, но все же было что‑то раздражающее в том, что при появлении этой юной особы старосты готовы по первому сигналу встать на уши.

Собственно, он понимал, что ничем не заслужил повышенного внимания к своей персоне. Председатель Клуба Единства — тоже неизвестный науке зверь, скажите, пожалуйста! Вот если бы он хоть чем‑то напоминал Темного лорда, усмехался про себя Рики, то, пожалуй, заслужил бы скандальную славу. А так — в школе хватало и более интересных людей и событий.

То обстоятельство, что первый матч года должен был состояться при отвратительной погоде, а Джимми Поттера, в отличие от его знаменитого папаши, в команду колледжа пока не взяли, нисколько не повлияло на энтузиазм болельщиков. Традиционно в день первого матча завтрак прошел в шумной атмосфере, так что у Рики разболелась голова.

— Вы не обижайтесь, но я не пойду, — сказал он одноклассникам, которые не обратили на него особого внимания, поглощенные собственными бурлящими эмоциями. Даже Лео ничего не спросил; Рики заметил, что друг поколебался, но решил все же воздержаться от исполнения роли заботливой няньки.

— Правильно, Ричард, — одобрительно произнесла Тиффани. — Я тоже ходить на такое безобразие не собираюсь!

Одноклассница, не в силах надолго расстаться со своей кошечкой, спустилась в подземелья. Рики, понимая, что на самом деле Моргане сейчас не полезна компания, отправился наверх. В штабе его ожидали пергамент, перья и книги, но один вид комнаты, утонувшей в полумраке, располагал к бездеятельности. Лил дождь, серый свет скупо растекался, оставляя затененными удаленные от окна углы.

Шпион отсутствовал, поговорить было не с кем. Рики пару раз прошелся из угла в угол, затем остановился напротив полки, где стояли книги, подумал, снял толстый золоченый том под названием «Турне с троллями» и свалился в кресло, не планируя особо выбранную книгу осилить.

Вокруг было очень тихо, так, словно в замке никого не осталось. Рики почувствовал облегчение от того, что один, но сознание попыталось выразить протест против такого времяпровождения. Казалось неправильным, что вот сидит он здесь, и ничто его не волнует — ни квиддичная честь родного колледжа, ни гора домашних заданий. Но по–настоящему переживать из‑за этого он был не в силах. Все процессы как будто замедлились. Возможно, юноша даже задремал.

— Не понимаю, почему ты не пошел на матч, — прозвучало совсем рядом. — Ведь «Слизерин» играет с «Гриффиндором»!

Вздрогнув, Рики не без труда разлепил веки. Бетси держалась за дверь, словно сомневаясь, куда податься, но когда он повернулся, решилась и вошла. Мантия была небрежно наброшена на ее плечи, и, судя по тому, что на одежде не наблюдалось никаких следов сырости, на улицы девушка сегодня не бывала.

— А ты почему не пошла? И вообще, как ты здесь оказалась? — Рики смутно помнил, что у Бетси, кажется, не должно быть ключей от штаба.

— Ты же не закрывался, — судя по тону, Бетси заразилась его удивлением. — Вообще‑то я не собиралась сюда заходить. Ты так и не читал? — она кивнула на «Турне с троллями», раскрытое по–прежнему на первой странице, и присела напротив.

— Не могу сосредоточиться, — Рики пошевелил плечами и вновь бессильно откинулся назад, а после вскинулся. — Может быть, тебе уступить кресло? — спросил он.

— Вот еще! Не надо, — отказалась Бетси. — Я бы поговорила с Тиффани Флинт, но наверное, не найду ее. Хотя ты ведь лучше нее разбираешься в кошках. Питер говорил мне, что ты его расспрашивал когда‑то, как дрессировать миссис Норрис.

Рики помнил, что действительно был когда‑то настолько наивным, но все это было так давно, что казалось нереальным. И тем не менее он потрудился припомнить все то, о чем рассказывал ему брат, а также то, как эти советы сработали на бдительной кошке завхоза.

— Да, значит, об этом ты расспрашивала Пита в поезде. Меня еще удивило, с чего тебе понадобилось водить его в багажный вагон. Он мне говорил, ты уже тогда собиралась брать котенка, — закончил Рики.

— Да, собиралась. Но твоего брата я увела не поэтому.

Заявление это, сделанное абсолютно спокойным тоном, однако, показалось Рики странным. Он внимательно поглядел на одноклассницу, ожидая дальнейших объяснений.

— Я хотела, чтоб ты остался один, — ответила она, пожимая плечами. — Ведь тогда что‑то такое происходило, да?

Бетси обладала фантастической манерой походя задевать больные и деликатные места. Рики знал, она не ждет ни возражений, ни подтверждений. Застыв, он просто ждал, когда она продолжит.

— Мне казалось, он слишком уж опекает тебя. Надо человеку иногда оставаться одному. Не подумай, что он мне не понравился, — поспешила уточнить Бетси.

— Пит вообще производит хорошее впечатление, — заметил Рики. — С ним интересно, у него хорошие манеры и все такое.

Он нахмурился — в голову полезли мысли об отце, о том, что они так и не поговорили нормально, и Рики еще острее ощутил свое одиночество.

— Это у вас, наверное, семейное, — не ведая того, наступила на любимую мозоль Бетси. — Курсе на третьем ты мне очень нравился, Ричард.

Рики мгновенно вспомнил пустой коридор, затухающие на лестнице шаги Селены и Дору напротив. Парень еще успел подумать, что за год такой, ему постфактум рассказывают такие интересные вещи, которых он в свое время в упор не видел. Несмотря на то, что он развалился в кресле, увесистое «Турне с троллями» скатилось с колен и рухнуло ему на ногу, благодаря чему он убедился, что Чаруальд, по сути — отвратительный автор. Где‑то в подсознании сверлила мысль, что, пожалуй, невежливо так пялиться на девушку.

— Не пугайся так! — усмехнулась Бетси.

— Нет, я ничего. Это очень мило с твоей стороны, — промямлил он.

— А теперь, — Бетси смущенно улыбнулась, — у меня есть Эди.

На мгновение Рики погрузился в панику, осознав вдруг, что он уже больше двадцати минут, пожалуй, сидит здесь один на один с девушкой своего друга, причем друга, с которым он то ли в ссоре, то ли как, в общем, не все ясно, и черт знает, что можно подумать, особенно если зайдет сейчас Мелани — и увидит, как они мило беседуют. Однако тут же эту мысль перекрыла волна протеста. «Да что с тобой, Макарони? — зазвенел внутренний голос, больше всего напоминающий Пита, а может, папу. — Ты, никак, выдумываешь проблемы, а потом сам же их и пугаешься? Для чего тебе это, пытаешься заменить Назойлика? Если ты сам готов выносить себе приговор по каждому поводу, кто останется на твоей стороне?».

Рики встряхнулся. «И в самом деле, что это я? Не слишком ли много поводов для недовольства собой выискал я за последний час? Хватит», — подумал он. Бетси продолжала рассеянно смотреть на него, ее явно не мучили никакие опасения, и прежнее настроение вернулось к Рики так же быстро, как недавно испарилось. Он ведь твердо знал, что они не сделали ничего плохого, и не собираются.

— Эди прекрасный человек, — ответил он, улыбнувшись.

— Но он мне не говорит, что у вас случилось, — с сожалением произнесла Бетси. — Ты тоже считаешь, мне не надо вмешиваться и задавать вопросы?

— Да, — согласился он, — это совершенно ни к чему.

В последующие дни по школе перемещаться было противно, и в кои‑то веки — не из‑за Рози Гойл, а из‑за буйных гриффиндорцев. Победа их колледжа в матче против «Слизерина» отчего‑то добавила популярности Джимми Поттеру, и теперь к нему вообще было не подступиться. Трелони на прорицаниях рискнула предсказать «Грифифндору» квиддичный кубок. Возвращаясь с ее урока, Рики и Бобу пришлось выслушивать гневные реплики Доры.

— Вот кикимора! Интересно, в каком месте у нее третий глаз? — бросала та, не ожидая, впрочем, ответов.

Так спустились они в галерею, ведущую во внутренний дворик, где и стали свидетелями показательной сцены. И Рики, и Дора, конечно, сразу поняли, что что‑нибудь случится, ибо Гермиона Уизли и Лавиния Пикс восседали на одной из скамей, причем Лавиния поправляла талисманы на шее у Гермионы.

— Как дела, дурочка Уизли? — поинтересовался проходящий мимо одногодок из «Равенкло» в компании одноклассников. Гермиона позеленела.

— Что ты сказал?!

Казалось, мальчишка был не прочь поболтать. Он остановился, идущие с ним сделали то же самое.

— Я сказал, что надо быть совсем ненормальной, чтоб носить на себе все вот это, — мальчишка ловко ухватился за висящий на шее Гермионы брелок и потянул, но тут же охнул от неожиданности и боли, но не потому, что Лавиния дала ему по руке.

— Я тебя сщас по стенке размажу, — зловеще пообещал Билл Уизли, сжимая ухо наглеца. За его спиной находились еще два Уизли, мальчик и девочка помладше, но выражения их лиц тоже не предвещали обидчику ничего хорошего.

— А правда, что ты их ночью развешиваешь над кроватью и молишься? — крикнул Гермионе другой мальчишка и бросился в противоположном направлении, но наткнулся на естественную преграду в виде еще четверых Уизли, кажется, третьекурсников.

Не прошло и минуты, как на поле сражения собралось не меньше дюжины Уизли. Гермиона растерянно вертела головой, явно собираясь что‑то сказать, но никак не подворачивался подходящий момент, поскольку все внимание родственников было направлено отнюдь не на нее.

— Ты вмешаешься? — спросил Рики у Доры.

— Нет. Пойду, позову Уизли. Это его дело. Я знаю, где он.

И Дора испарилась, оставив Рики и Боба наблюдать апогей семейной солидарности.

— Какого черта тут происходит? — поинтересовалась, подходя ближе, София.

— Вот эти недоразвитые дразнят Гермиону, — ответил ей какой‑то родственник.

— Что, Макс? — взбеленилась София и бросила книги прямо на пол. — Я правильно расслышала? Зажарю!!!

— Да я сама! — завопила, наконец, младшая Уизли, потеряв терпение.

Но ее глас не был услышан. Разумеется, никто из старших Уизли не обнажил палочку против первоклассников. Но они так орали, что невозможно было расслышать слов. Это безобразие не могло продолжаться долго.

— Не обращай внимания, — лопотала Лавиния, поглаживая по плечу готовую взорваться подругу.

Наконец, появился Артур. В меру сердитый, он увел первоклассников «Равенкло» для беседы с профессором Флитвиком. Половина кузенов и кузин следовали за ними, не переставая обещать провинившимся всякого рода расправы. Остальные пожелали сопроводить Гермиону, требовали при этом, чтоб она в случае чего обращалась за помощью. С некоторым удовлетворением Рики отметил, что вид у бедняжки довольно пришибленный. Впрочем, опыт не давал ее пожалеть: слишком хорошо понимал Рики, что Гермиона не тот человек, который будет долго страдать.

Зато шестикурсники, в большинстве своем, пребывали в разорванных чувствах: подходил срок, когда следовало определиться с темой курсовых по большинству предметов.

Рики точно знал, какой у него будет проект по маггловедению. Письмо домой было составлено в кратчайшие сроки.

«Дорогая миссис Дуглас! — Рики точно знал, что обращаться надо именно к ней. — В чулане под лестницей стопка журналов с поделками. Одна такая статья посвящена сбору игрушечного вертолета. Пришлите мне ее как можно раньше».

Даже бессмертных, увы, никто не освобождал от учебы, на которой Рики и решил сосредоточиться. А для нормальных людей в «Хогвартсе» были предусмотрены и развлечения. На доске появилось объявление о походе в Хогсмид.

— Не пойду, чего я там не видел? — буркнул Рики, отнюдь не разделяя радости других учеников по этому поводу. Впрочем, проведя с ними час в общей гостиной в состоянии глубокой задумчивости, он так и не сделал ни одного домашнего задания.

— Ричард, если ты сейчас же не возьмешься за сочинение, то тебе точно придется остаться на второй год, — зловеще предрек Лео и добавил потише и с ехидством: — Впрочем, при твоем бессмертии это, наверное, не имеет значения.

Уязвленный этим замечанием, страдалец поднял голову…

— Посмотри, кто здесь, — шепнул Рики. — Не оборачивайся!

Другие ребята, имеющие возможность видеть то же, что и Рики, застыли со странными выражениями на лицах, так что Лео было трудно удержаться. Дора услужливо передала ему зеркальце.

— Этот… профессор? — изумился Лео и чуть не выронил и зеркало, и перо. — Что он здесь делает?

— В данный момент пытается заигрывать со второкурсниками, и они этому не очень рады, — ответил Рики.

Возле младших небезызвестный профессор Бэскотт надолго не задержался. Через десять минут, отследив направление его движения, шестикурсники уже не сомневались, что он зигзагами приближается к столику, за которым, помимо них, примостился только злополучный Ларри Огден. Генри ругнулся, Боб, провожая учителя глазами, проворчал себе под нос, «какого черта ему тут понадобилось».

Рики немедленно сделал вид, что сочинение поглотило его целиком, при этом стараясь не упустить не малейшего жеста дяди Барти. Направление его мысли было тревожным. До сих пор никакие учителя, за исключением завуча, в слизеринском общежитии не появлялись. Память Волдеморта зафиксировала единственное исключение: директор Диппет позволил себе вторжение на священную территорию, дабы успокоить учеников после первого окаменения, о котором Рики предпочел бы не вспоминать никогда.

То обстоятельство, что бывший соратник Волдеморта явился в гостиную, да еще и околачивается тут без всякой явной причины, навевало нехорошие опасения. Во всяком случае, дяде Гарри пришли бы в голову те же самые подозрения, что сверлили сейчас мозг Рики.

— Ну как продвигаются уроки? — бархатный голосок дяди Барти прозвучал прямо над ухом.

Воспитанные слизеринцы отвлеклись от своих дел и вежливо вскинули взоры на преподавателя.

— Как‑то продвигаются, сэр, — ответила Дора, демонстрируя трудно сдерживаемое желание вернуться к своим занятиям.

— И что вы думаете о битве в лощине Годрика?

Упомянутое задание он выдал вчера, и то, как обычно, в качестве дополнительного. Слизеринцы переглядывались, негласно советуясь, как бы покорректнее ему объяснить, что он не единственный задает домашние задания.

— Что случилось, Барти?!

«Гриффиндорская мафия не дремлет», — одобрительно подумал Рики.

Физиономия Бэскотта, пока он разворачивался, приняла выражение величайшей радости от встречи и довольства жизнью.

— Это Вы, Северус? Вот, зашел проведать свой родной колледж! Здесь, кажется, ничего не изменилось.

— Вы не видели портрет сэра Салазара? — без улыбки отрезал Снейп.

— Что Вы говорите! — восхитился незваный гость, не замечая недовольства собеседника.

Невзирая на мрачное настроение завуча, в его присутствии Рики почувствовал себя гораздо спокойнее. Снейп редко бывал любезен, и не велся на любезности других («Всяких прохвостов», — как отметил про себя Рики). И сейчас он относился к этому качеству сурового профессора с большим уважением.

Профессор Снейп охотно сопроводил профессора Бэскотта к портрету, дабы он получил возможность полюбоваться новой достопримечательностью родного «Слизерина». После чего он довольно жестким образом проводил дядю Барти к стене— выходу и проследил, чтоб тот вышел первым. За экскурсией с любопытством наблюдала вся гостиная, и когда учителя ушли, вокруг сразу поднялся шум.

— Зачем он приходил? — спросил Боб, обращаясь к Доре.

Та удивленно вскинула брови.

— Ты ведь всегда все знаешь! — мотивировал он.

Несколько секунд потребовалось Доре для решения сложной задачи: выдать тайну Рики или потерять репутацию. Судя по результату, она решила соврать.

— Он не любит Снейпа и пытается его злить, — заявила она. — Пользуется тем, что получил эту несчастную должность. Доиграется, идиот!

Единогласно согласившись со старостой, шестикурсники вернулись к домашним заданиям.

Вскоре Рики убедился: Гермиону, конечно же, ничуть не смущает то, что не все от нее в восторге. Когда он в следующий раз увидел ее в школьном дворике, она казалась вполне довольной собой и даже, по обыкновению, перечила старосте.

— Ты неправ, — как раз отрезала Гермиона. — «Хуффульпуфф» должно быть видно и слышно. Иначе как мы восстановим его авторитет?

— Вряд ли скандальная слава пойдет на пользу нашему колледжу, — нашелся Эди.

Рики поколебался, не подойти ли, но сцена, безусловно, не нуждалась в его вмешательстве. Грандиозные планы деток и без того занимали слишком много места в его жизни.

В штабе Эдгар появился порядком встрепанный, а в таком состоянии он не склонен был поддерживать разговоры. Странно притихшим казался и Артур; так что пару часов тишина в комнате старост не нарушалась ничем. Пару раз Рики специально закрывал глаза: возникала полная иллюзия, что ты один.

Покой ненадолго нарушило только вторжение Ральфа Джордана, сообщившего, не желает ли Артур принять участие в планах, которые он и Тиффани задумали для похода в Хогсмид.

— Извини, старик, но я не пойду, — ответил тот.

— Почему? — удивился Ральф, игнорируя, что Уизли вовсе не пылает желанием давать объяснения.

— Я поссорился с Мирабеллой, и теперь мне не с кем идти в Хогсмид, — проворчал Артур. — Только не спрашивайте, в чем дело. Я сам не могу понять, как в «Берти Боттс» могут оказаться только противные бобы.

Дора, не сдержавшись, усмехнулась, за что гриффиндорец наградил ее сердитым взглядом. Рики невольно подумалось, что у сомнений Дика есть основания.

Его самого, впрочем, больше беспокоило странное появление профессора защиты в слизеринской гостиной. Рики честно признал, что он, в сущности, ничего не знает о том, каким стал теперь «дядя Барти» и чем еще, помимо преподавания, он занимается в школе. А эти вопросы слизеринца должны были волновать, как он сам считал, из соображений безопасности.

О том, что у Бэскотта завелись любимчики, Рики узнал в штабе от Эдгара, когда все подустали от подготовки к контрольной по зельям и обсуждали, какие приготовления еще надо сделать к празднованию Хеллоуина.

— Кто знает, отчего Рози Гойл так злится? — спросила Дора. — Она даже в комнату к себе притащила целый котел грязи.

— Скорее всего, из‑за Ларри Огдена. Мне Джим рассказал, потому что она ему жаловалась, — ответил хуффульпуффец. — Бэскотт дал Огдену баллы, по ее словам, просто так. А от самой Рози он, судя по всему, не в восторге.

И в этом Рики, пожалуй, с Бэскоттом согласился бы. Хотя в том, что касалось самого Бэскотта, он соглашался с Френком Эйвери — который, между прочим, развил бурную деятельность как в подготовке к слушанию, так и в других, исключительно личных вопросах.

— Ты уже решила? — спросил он равенкловскую старосту после звонка, означающего свободу от защиты от темных искусств.

Мелани собирала сумку, но можно было заметить, что она сразу сжалась.

— Нет еще, — ответила она.

— Понимаю, — пробормотал Френк.

В последнее время Рики слышал это слишком часто. Не то, чтобы Эйвери не пытался быть дипломатичнее, но никогда не выдерживал до конца, и задавал столь интересующий его вопрос. Мелани пока тянула, и все же, согласно прогнозу Доры, ей предстояло принять приглашение Френка, если только она не собиралась отправиться в Хогсмид одна. Других поклонников поблизости от нее не наблюдалось. Впрочем, члены Клуба Единства помнили, на что способен Френк, лишь бы извести соперника.

Дора как раз обсуждала это с Марго, когда в комнату робко заглянула Мирра Жанн.

— Зайди и дверь закрой, — отрезала Дора.

Такой прием заставил младшекурсницу смутиться.

— У тебя проблемы? — мягко поинтересовался Эдгар. За это Дора выстрелила в него недружелюбным взглядом.

— Я…Да, — призналась девочка. — Понимаете, меня бабушка просила приглядеть за Френком.

— Понимаю, — откликнулся Рики. — Что он натворил?

— Он идет в Хогсмид с этой девушкой, Мелани. Кажется, у них не все в порядке, — неуверенно предположила Мирра.

— По–моему, там вообще ничего нет, — сказала Дора.

— Прекрати придираться, Нотт! — не выдержал Артур. Он простил ей прошлогоднее, но терпеть не мог, когда она высовывалась в таком количестве. — Чего ты хочешь? — обратился он к Мирре.

— Я хочу, чтобы кто‑нибудь из вас пошел со мной. На всякий случай. — Она смущенно смотрела в пол, водя носком туфли перед собой.

Дора удивленно вскинула брови.

— Френк ведь… Я хочу сказать, он всегда что‑нибудь да натворит. Ты ведь свободен, Уизли? — она с надеждой вскинула на гриффиндорца умоляющий взгляд. Пришла его очередь стушеваться.

— Я могу, — пришел Рики на помощь другу, — миссис Дуглас говорила со мной на эту тему.

Произнося эти слова, он старался не смотреть на Селену. Ей не следовало догадываться, что на самом деле он хочет пойти с ней.

— Отлично, но… извини, мой кузен тебя терпеть не может, — девочка явно расстроилась. — Он рассердится, если увидит меня с тобой, и все пропало.

— Пожалуй, ты права, — согласился Рики.

— Какие страсти! — фыркнула Дора.

— Ну, так ты со мной пойдешь? — взгляд Мирры вновь устремился на Артура.

— Что, Уизли, будешь играть в благородного рыцаря? — съязвила Дора.

— И буду! — выпалил Артур. — Нотт, чего тебе…

— Спасибо, — сказала Мирра.

Если бы не она, Рики забыл бы, что на младших курсах попадаются вежливые и воспитанные дети. Теперь уже он с трудом мог представить, что когда‑то можно было спокойно выходить во двор, не опасаясь поскользнуться на специально заготовленном художестве; не опасаться, что Снейпа недавно рассердил некто мистер Поттер; не находить повсюду упоминание о сотнях невидимых существ, убирающих, стирающих и готовящих за вас, и все такое прочее. Однако скоро он убедился, что способности звездных деток гораздо масштабнее, а склонности — куда ближе к недозволенному.

В часы, когда шестикурсники посещали трансфигурацию, он обычно оставался один. Прощаясь после завтрака с друзьями, парень привычно поднимался в штаб и по возможности сокращал количество домашних заданий. Так он и собирался поступить в тот день, когда, приближаясь к своему прибежищу, обнаружил, что в коридоре кое‑кто околачивается.

Рики замедлил шаг, с подозрением разглядывая уже знакомую ему четверку. Детки, заметив его, сбились в кучу и такой вот дружной когортой двинулись от окна к двери штаба.

— Вы кого ждете? — спросил юноша. Сам он совершенно не стремился к разговорам с плохо воспитанными, назойливыми детьми. С другой стороны они, возможно, ждали кого‑то из старост, хотя было бы куда вероятнее, если бы детки от них скрывались.

— Тебя, — с вызовом произнес Джеймс.

«Удивительно!». Ему казалось, что после всего, что уже случилось, они не считают его компанию настолько приятной, чтоб ее добиваться.

— И что вам нужно? — Рики замер с ключом в руке. Он не собирался впускать их в штаб, не то чтобы сомневаясь в своей способности контролировать их там, но лучше не рисковать.

— Мы хотим, чтобы ты провел нас в Тайную комнату, — ответил наследник Гарри Поттера.

Девчонки синхронно кивнули. Рики поймал себя на том, что любуется. «Брюнетка, блондинка и рыжая. Ничего себе команда у тебя, Джимми, прямо цветник». Но потом до него дошло, что именно он только что имел счастье услышать; помня, что нельзя терять контроль над ситуацией, парень сконцентрировался на том, чтоб челюсть не отпала.

— Хотим, чтобы у нас тоже был свой штаб, — добавил мальчик.

— И вы решили, что Тайная комната как нельзя лучше для этого подходит, да? — не сомневаясь в положительном ответе, Рики продолжил с еще большим ехидством. — Нет ничего более подходящего для первоклашек, чем сырое подземелье с крысами. Они мигом съедят такую мелочь…

— Ты, выбирай выражения, — Рози двинулась на него, подняв руку для удара, но Гермиона перехватила ее кулак.

— Тебе придется научиться уважать нас, — гордо изрекла Мери.

Рики удивленно приподнял бровь — только чувство юмора помогало ему победить раздражение, направленное на звездных отпрысков — на всех вместе и каждого в отдельности.

Рози тоже разозлилась, но владеть собой она умела гораздо хуже. И она не выдержала.

— Мери, за твои манеры тебя хочется убить. Хватит облизывать его. Мы о тебе кое‑что знаем, вот так‑то, приятель, — и девчонка, весьма довольная собой, снова зачавкала.

— В смысле? — уточнил Рики.

— Если ты откажешься проводить нас туда, мы всем расскажем, кто ты такой, — безапелляционно заявил Джимми.

Все, как один, скрестили руки на груди. Рози, вдобавок, топнула ножкой. Рики не знал, что сказать. Он чувствовал, что мелюзга ликует, и его реакция должна их как‑то приструнить.

— Разве вашим родителям это понравится? — в итоге, выдавил он.

— Они нам не указ, — самодовольно задрал нос отпрыск Поттера. Рики сразу вспомнилось, как он недолюбливал все эти годы дядюшку Гарри. Джимми уродился, несомненно, в папочку, но получился гораздо противнее.

— У тебя день на раздумья, Лорд, — с вызовом произнесла Гермиона. — Хановщиков ведь тоже надо предупреждать. Вот мы тебя и предупредили!

— Идемте, — подавая остальным пример, Мери развернулась и демонстративно продефилировала пару шагов. За ней последовал Джим. Слизеринку Гермиона увела за руку.

Рики был потрясен. Шантаж вошел в его жизнь весьма живописным и абсолютно неожиданным образом, сам бы парень, если бы не слышал собственными ушами, поклялся бы, что такого быть не может.

Он расположился в штабе, но не был в состоянии теперь думать ни о каких уроках. Как мог дядя Гарри быть таким неосторожным, говорить о Волдеморте в присутствии сына? Малфои‑то понятно, просветили свою девочку; он удивлялся, как вообще позволили ей учиться в одной с ним школе, но, очевидно, не так‑то просто внушить ей должную осторожность. То же касалось и маленькой Гермионы, которая, вдобавок, унаследовала семейный гонор вкупе с неуправляемостью. А уж Рози явно не страдала избытком интеллектуальности, зато считала себя пупом земли. Ей взрослые ничего не говорили, в этом Рики был уверен, но какая разница, если есть такие дружки?

В принципе, Рики не любил возиться с малышами в доме бабушки, где их водилось великое множество. Он иногда играл с ними, но никогда сам не вызывался опекать детей. При этом Рики с ними прекрасно ладил, но редко пользовался этой способностью. А теперь, когда способность влиять на других напоминала незабвенного Лорда, и вовсе не стремился ее использовать. Пожалуй, по этой причине он теперь мог радоваться, что избавлен от должности старосты. Сумел бы Том Реддл очаровать Гермиону Уизли? Или Рози Гойл? При одной мысли, что придется прилагать усилия в этом направлении, внутри поднималась волна протеста. Он признавал, что чувствует, пожалуй, то же самое, что испытывал бы Темный лорд в аналогичной ситуации: его бесило, что эта мелочь ему докучает.

Однако проблему следовало как‑то решить, пока она не стала большой проблемой. Не хотелось жаловаться и показывать, что он нуждается в помощи, тем более — против малолеток. Но Рики ума приложить не мог, что делать. Он решился посоветоваться с Артуром. Все‑таки, тот приходился родственником Гермионе, Мери, а в некоторой степени — и Джиму.

Поначалу старший брат всех Уизли долго не мог поверить в рассказ Рики. Будь он магглом, точно поинтересовался бы, не померещился ли слизеринцу столь дикий ультиматум в силу каких‑нибудь особых обстоятельств.

— Они зашли слишком далеко, — прокомментировал гриффиндорец.

И больше он ничего не сказал, но зато на следующий день после обеда в «Хогвартсе» появился взбешенный дядюшка Рон. В Большом зале как раз заканчивали обедать, так что Рики заметил его в открытую дверь. Аврор сам заглянул в Зал, убедился, что учителей там не осталось, затем вихрем пронесся через вестибюль и взлетел по лестнице.

Рики сомневался, последовать ли за ним. Он ничего не рассказал Лео, отчасти потому, что тот провел почти весь прошедший вечер с Марго, а главным образом чтобы не беспокоить. И теперь слизеринец рассудил, что куда логичнее дождаться новостей от Артура, чем следить за мистером Уизли и вызывать вопросы остальных друзей странностями своего поведения. Поэтому Рики отправился в библиотеку, куда через некоторое время, часа через два, заглянул и Артур. При всех он не стал, конечно, ничего говорить, но попозже последние новости слизеринцу все же сообщил.

— Порядок! — уверил он, задержав Рики на лестнице, когда все расходились незадолго до отбоя. — Мерлин, он им такой разнос устроил! Кстати, просил извиниться перед тобой, — добавил гриффиндорский староста.

Последнее как‑то не слишком порадовало Рики, и он только коротко кивнул.

— Ты уверен, что они послушают твоего дядю? — с сомнением спросил он.

— Пусть попробуют не послушать! — ухмыльнулся Артур. — Он пообещал им, еще одна выходка, и родители заберут их из школы. Ты бы видел Джимми! А Гермиона, кажется, поняла, что это не шуточки. Но, знаешь, теперь учителя в курсе. Профессор МакГонагол ушам своим поверить не могла.

Рики непроизвольно нахмурился, поспешно попрощался и помчался догонять ушедших вперед Лео и Дору.

— Звездные детки, — пожал плечами Рики, надеясь, что они не спросят подробностей.

Ребята спешили скорее преодолеть прохладные коридоры подземелий. Но вот Лео назвал пароль, и они оказались в освещенной, согретой огнем камина гостиной.

— Надо же, место есть! Я, пожалуй, почитаю, — решил друг. — Составите компанию?

Рики помотал головой. Он не собирался задерживаться в гостиной; юноше вдруг пришло в голову, что пора заменить подстилку Моргане. Он чувствовал, что хозяева кошки не планируют на ближайшее время ничего похожего. И еще следовало сделать для котят когтеточку и приучать их к ней. Рики как раз повернулся, чтобы сообщить о своих намерениях, как подвергся неожиданной и довольно болезненной атаке.

— Ах ты, ябеда, — Рози подпрыгнула и с силой двинула ему в плечо. — Ну, я тебе!

Погрозив ему кулачком, чавкающее чудовище отступило, сверкая глазами.

Эту сцену, к счастью, мало кто заметил. У Рики мелькнула дурацкая мысль, а не дать ли сдачи; впрочем, он не собирался ее воплощать.

— Я думал, дядюшка Рон усмирит их совсем, — каялся Артур, узнав о последней выходке Рози. — Вот хановщики!

— Они отказались от шантажа. Это уже хорошо, — заметил Рики.

— Ну не всегда же получается так, как хочется, — мудро рассудил Эдгар. — Вот, например, моя тетя Сюзан мечтает о дочке, а вместо этого у нее и дяди Гарри позавчера родился четвертый сын.

— Я не знал. В таком случае, надо его поздравить, — сказал Рики.

Пока писал открытку, он задумался, как назовут малыша. В смысле дачи имен собственным детям фантазия крестного отца до сих пор проявила себя позорно убого.

Наступил Хеллоуин. Празднование его, как всегда, сопровождалось пиршеством в Большом зале, но настроения не было, так что праздника Рики почти не заметил. Единственное, что ему запомнилось в тот день — ссора в подземном коридоре, которую ученики, возвращающиеся по общежитиям «Слизерина» и «Равенкло», в прямом смысле никак не могли обойти стороной. Действующих лиц Рики, впрочем, дольше слышал, чем видел.

— Ты мне можешь по–человечески сказать, Эйвери, почему это мне не следует с ним общаться? — требовательный голос Мелани Хатингтон на сей раз выдавал рекордное нетерпение. Должно быть, Френк уже здорово допек ее своей заботой.

— Я не могу тебе сказать, — промямлил он.

— Отлично. А я не обязана тебя слушаться, — сказала Мелани.

— Ты просто не понимаешь, — Френк как будто вконец отчаялся.

Мелани издала звук, напоминающий фырканье отъезжающего ««Хогвартс» — Экспресса».

— Естественно. Я же такая бестолочь! Где мне понять…

— Ты не бестолочь. Просто он очень… очень…

— Чего? — проревела Хатингтон. — Вот что, я каждый день в течение двух последних месяцев находилась в одной комнате с Макарони, и могу сказать, что некоторые из его дружков гораздо противнее. Одна Нотт чего стоит. Все твои хитрости, Эйвери, уж больно шиты белыми нитками. Хогсмид только в субботу. А до тех пор — прекрати за мной ходить!

Она скрылась за поворотом раньше, чем шагающий в довольно многочисленной компании Рики успел решить, нужно ее поприветствовать или не обязательно. Смущенный Эйвери, впрочем, ситуацию никак не прокомментировал, молча присоединившись к товарищам по колледжу.

— Значит, он ее все‑таки уломал, — вполголоса заметила Дора. — Мирра Жанн сказала правду. Странно!

С тех пор, как в гостиной «Слизерина» повесили объявление, оповещающее, что все желающие могут посетить деревню Хогсмид в следующую субботу, друзья строили планы. Рики не принимал участия в этих увлекательных разговорах, предпочитая заниматься уроками. Друзья не мешали. Но в общей гостиной «Слизерина» водились не только друзья. И однажды его покой и сосредоточенность были нарушены грубоватым окриком «Эй, ты!».

Рики устало поднял голову, не сомневаясь, кому адресован клич. Чавкающая Рози Гойл приближалась к нему, и не было никакого смысла поддаваться малодушному желанию ускользнуть от нее, потому что все равно бы не получилось.

— Чего тебе? — спросил он устало.

— Знаешь, Макарони, хоть ты и ябеда, я, пожалуй, могу простить тебя, — обрадовала Рози.

— Сейчас лопну от счастья, — буркнул Рики. — Я спросил, чего тебе?

Вероятно, Рози хотелось потянуть время, подражая более артистичной Мери Малфой, но у нее для этого определенно не хватало терпения. Ее глазенки горели, так что Рики начал предполагать что‑нибудь кошмарное и отодвинулся бы, но и без того уже утонул в старом кресле.

— Дай мне свой амулет! — выпалила Рози. — Тот, который тебе русалка подарила, поносить. А я за это перестану есть шоколадушки в гостиной.

Она вопросительно пялилась на него. Рики сделалось не по себе, главным образом потому, что он прекрасно понимал — у него нет оснований чувствовать себя виноватым перед ней, и однако же, ему заранее становилось стыдно за то, что он собрался развеять радужные надежды ребенка.

Рики знал, бесполезно озвучивать вопрос, который вертелся у него на языке. «Где ты научилась такому бесстыжему вымогательству?». Учитывая, что девочка была еще сравнительно маленькой, ответ напрашивался один — у ближайших взрослых. Все же парень одернул себя и удержался от того, чтобы судить по Рози о ее семье. Например, Уизли приличные люди, но бывают среди них и Гермионы.

— А что об этом думает твой друг Джимми? Он одобрил твое решение? — спросил парень.

— Поттер мне не указ, — разозлилась Рози.

«А ты мне не указ», — подумал Рики.

— Неужели женщинам обязательно носить побрякушки? — проворчал он.

Рози резко выпрямилась и отпрянула от него.

— Ах нет, значит? Ну ладно, хановщик, — и растворилась в толпе, будто ее и не было.

Скоро она вернулась. Усевшись на подлокотник, девчонка принялась демонстративно лопать лягушку, медленно, с удовольствием откусывая от нее маленькие кусочки.

«Надо продержаться. Не стану же я от нее бегать», — сказал себе слизеринец и отвернулся. Малявка тут же пересела. Он уставился в пол. Она зачавкала громче.

Терпения у Рики хватило примерно минуты на две, и за этот короткий период парень перенес и несколько приступов тошноты, и отвратительную слабость, и пару стойких порывов совершить убийство. Рози было до лампочки, что у нее во рту дрыгаются лапки и все прочее, а для Рики это было ужасно. Он подозревал, что на его лице отражаются все его чувства, свидетельствующие о душевной слабости, и потому в итоге все же удалился — как он надеялся, элегантно и с достоинством, дабы не доставлять ей удовольствия наблюдать за своими мучениями.

В спальне шестикурсников Тиффани в компании Доры возилась с котятами.

— Ты не подержишь его, вот так? — тут же попросила Тиффани. — Может, я попробую остричь ему ногти? Говорят, если рано приучать, они потом не возражают.

— Что‑то я сомневаюсь, — проворчал Рики.

Хорошенькие питомцы Тиффани только усиливали отвращение к действиям Рози. «Ну почему, Боже мой, — вопрошал парень, — почему эта девчонка такая противная? Все‑то ей дай». Он знал, Дора заметила, что он как будто бы разговаривает сам с собой, но ей надо было отвлекать Моргану, поэтому она пока ничего не сказала.

Из затеи Тиффани ничего не вышло, но она не расстроилась.

— Корм для котят заканчивается, — констатировала Дора. — Пусть пришлют из дома.

— Надо Генри сказать, — нахмурилась Тиффани. — Оставь, Ричард, пусть себе играют. Пойдем?

— Вы идите, я скоро, — улыбнулся он.

Когда Рики, пересилив себя, вернулся в гостиную, мисс Гойл сидела на прежнем месте с тем же количеством мерзкого лакомства и неотрывно следила за входом. Заметив его, тут же начала чавкать. Но в это время его позвали ребята, а там поблизости свободных мест, к счастью, не было.

Но Рики поминутно оборачивался; Рози оставалась на посту, по–прежнему чавкая. Он же, словно загипнотизированный кролик, не мог заставить себя прекратить подсматривать за отвратительным зрелищем.

— Что ты бормочешь? — обеспокоено спросил Лео.

— Ричард, ты, часом, не тронулся? — непочтительно поинтересовалась Тиффани.

А в голове Рики вертелась строчка из какой‑то песни, названия которой он не помнил.

— «Любой ценой — вперед», — процитировал он. — Теперь я понимаю, что это такое.

Большинство одноклассников не слушало его, занимаясь своими делами. Однако Дора и Лео тоже нашли глазами драчливую первокурсницу. Сочувствия Рики, впрочем, не дождался даже тогда, когда ближе к отбою лучший друг попросил «объяснить нормально», что происходит. Услышав про требование дать медальон, Дора мрачно фыркнула.

— Она решила допекать меня этим, — сообщил Рики, чувствуя себя премерзко от того, что он, по сути, ябедничает. — Я не знаю, что делать. Не бежать же к Снейпу…

То, что именно этого ему и хотелось, парень старательно скрывал даже от себя самого. Однако самое простое решение проблемы, как Рики уже убедился, не всегда бывает приемлемым и, главное, действенным.

— Не надо, — согласился Лео. — Если вмешается завуч, это только добавит ей куража. Она вообразит себя звездой, скорее всего. Незачем надоедать профессору Снейпу из‑за такого пустякового дела.

Рики не находил слов, чтоб возразить так, как ему хотелось.

— Даже не знаю, как показать ей, почем фунт лиха, — задумалась Дора.

— Эти ее лягушки, — вздохнул Рики, зажмуриваясь.

— Дело не в них!!! У тебя фобия пожирания шоколадных лягушек, — отрубила Дора. — И Мерлин свидетель, Рики, это уже твоя проблема, а не Рози Гойл.

Больше Рики ничего объяснять не пытался. Не заставишь же других пережить собственные чувства. Кажется, он начал понимать парня, который петлял по улице, лишь бы только не встречаться в собакой Дан.

Впрочем, при желании — а оно у Рики, безусловно, нашлось — он сумел найти в сложившейся ситуации и плюсы. На фоне зловещего образа Рози Гойл теперь, пожалуй, и Назойлик казался мелкой неприятностью. И слизеринца ничуть не взволновало, что накануне Хогсмида приехал крестный отец.

Но в этот раз дядя Гарри не только не встретился с Рики, а, похоже, вовсе не вспомнил о его существовании. Глава попечительского совета прибыл в школу, будучи озабочен жалобами на собственного сына.

— Профессор Снейп утверждал, что Джим просто привлекает к себе внимание, и потому не может сосредоточиться на уроке, — рассказал Артур, перекинувшись парой слов с дядей Гарри. — Ну, насмехался, будто это фамильная черта Поттеров.

— Дядя был очень расстроен, когда уезжал. Мне не нравится то, как Снейп настроен против мальчишки, — выразил обеспокоенность Эдгар. — Это даже странно. Кто бы поговорил с ним.

Рики мог бы объяснить, что это не имеет никакого значения, что если профессор Снейп за свою долгую жизнь не вправил мозги себе сам, то этого никогда не произойдет, и что оба старосты при всем желании не в состоянии повлиять на ситуацию.

— Джиму полезно, что иногда его одергивают, — примирительно произнес он вместо этого.

— Это «иногда» повторяется каждую неделю! — рассердился Эдгар, после чего Рики счел за благо уткнуться в учебник и добросовестно зубрить, и при первом удобном случае смылся из библиотеки.

В пустом классе астрономии было прохладно и пахло пылью. Рики раньше этого не замечал; впрочем, кажется, тут недавно вымыли пол. Он прошелся между парт, посидел на последней, заглянул в телескоп и ничего там не увидел, поскольку аппарат не был настроен.

Усевшись на парту, Рики задумался, почему его, в сущности, так беспокоит ситуация с Джимом Поттером, ведь, в отличие от Эди, он не был кузеном несносного мальчишки. Но, в отличие от того же Эди, он, Рики, знал слишком много, и не мог не задумываться, что в его руках достаточно нитей, чтобы попытаться изменить некоторые факты. Разумеется, он не обязан был этого делать; естественно, многое его не касалось. И все же возникший в душе дискомфорт безошибочно сигнализировал, что уклонение от действий — это как‑то нехорошо.

— Надеюсь, ты не прячешься? — разлился по пустому классу знакомый голос. Рики не шевельнулся — казалось, он спит и видит действительно волшебный сон. Во сне возможно все… Но, когда в спину стукнул кусочек мела, пришлось вернуться в реальность.

— Как ты меня нашла здесь? — спросил он Селену, которая вернулась к выходу и словно не могла решить, уйти или остаться. — Мерлин, не может быть! — вскинулся юноша, поглядев на часы. — Неужели уже два часа я здесь?

— Не знаю, — пожала плечами Селена. — Я ищу свою новую чернильницу. Посмотри вон там!..

— Эта? — Рики сразу заметил украшенную зелеными рисунками штучку в форме горы на второй парте.

Не задумываясь, он поднял ее и направился к Селене, но по мере приближения все замедлял шаг. Девушка ждала. Рики осторожно, словно вещь была хрупкой и очень ценной, передал ее Селене, при этом их пальцы соприкоснулись.

— Вот, держи, — пробормотал он.

— Спасибо. Прогуляемся к озеру? — предложила она. — Я не навязываюсь, но малышка хочет хоть иногда с тобой разговаривать.

— Откуда ты знаешь? — спросил Рики, после того, как они спустились вниз на два пролета.

— Я читаю мысли, — усмехнулась Селена, уже на первом этаже.

Большую часть пути до мостика они не разговаривали. Это способствовало тому, что Рики, только что долгое время просидевший в полутрансе, начал впадать в это состояние снова. Вокруг разливалась не обремененная никакими тревогами гармония. Возле воды никого не было, казалось, они одни в целом мире. Золотые волосы Селены, шагающей рядом, порой задевали ему руку. Рики всегда знал, что это волшебная школа. Но только сейчас полный покой, царящий вокруг, отражался в его сознании ощущением нереальности происходящего.

— Можно тебя спросить? — решительно произнесла Селена.

Рики кивнул не сразу, но удержался от того, чтоб тряхнуть головой, но расслабленное состояние и без того улетучилось само по себе. На многие ее вопросы он теперь, пожалуй, предпочел бы не отвечать. Селена лишь усилила его волнение, обойдя его и остановившись строго напротив, чтоб заглянуть ему в глаза.

— Рики, что происходит с Джимом Поттером? — спросила она. — Почему у него проблемы на уроках зелий?

Внутренне приготовившись говорить о себе, Рики растерялся.

— А почему ты обращаешься ко мне? — выпалил он единственное, что пришло в голову. Селену его реакция не смутила.

— Я чувствую, что ты знаешь причину, — ответила она.

В этот момент Рики вдохнул идущий от озера свежий воздух, несущий с собой запах воды. И мир как будто сделался чуточку другим. Девушка продолжала пристально глядеть на него — та девушка, которой ему совсем не хотелось врать.

— Может, я и не все знаю, — признался он, думая о том, что как‑то странно для взрослого человека оставаться таким мстительным на протяжении жизни из‑за того, что случилось так давно. Жизнь Северуса Снейпа, на его взгляд, сложилась удачно, он имел и авторитет, и свободу, и достаток, а недосданная когда‑то СОВа по защите от темных сил никакой погоды ему не сделала. Профессор, при всем том, что никто не отважился бы похвалить его скверный характер, был вполне вменяемым взрослым человеком, профессионалом своего дела. А его пристрастность по отношению к семейству Поттеров трудно было назвать нормальной, это признавал даже Рики. — Не хочу выдумывать, — добавил он, — давай лучше не будем говорить об этом, хорошо?

Решив, что вопрос исчерпан, Рики повернул к озеру и сделал пару шагов в сторону воды.

— Конечно, Джим с тобой ведет себя отвратительно, — сказала Селена. — Я не ждала, что станешь ему сочувствовать, — и добавила с огорчением: — Не хотелось бы думать о тебе плохо.

Несмотря на то, что мысль свою девушка выразила сумбурно, Рики мгновенно понял ее. Он развернулся, шокированный до того, что потерял дар речи. Мелькнула мысль, а чему он удивляется, ведь сам готов был подозревать себя в любых грехах. И все же завуалированный упрек оказался неожиданным и очень болезненным.

— Значит, нет? — утвердительно спросила Селена.

— Как ты могла подумать, что это я натравил Снейпа на этого безмозглого сопляка? — взвился Рики. — Во–первых, я не хозяин своему завучу… нет, это немыслимо! Селена, ты ведешь себя так, будто мы незнакомы.

— Это ты не позволяешь с тобой заново познакомиться, — ответила она.

— Ты должна знать, что я за человек, — жестко отрубил Рики.

А в следующую секунду у него появилась уже другая причина для гнева. Для себя он раз и навсегда уяснил — неправда, что ледяные брызги хорошо успокаивают.

— Не кричи, — строго произнес скрежещущий голосок, чуть более взрослый, чем он помнил.

Зеленоволосая головка с острыми клыками выглядывала из воды. Возможно, она ждала приветливой улыбки, но выведенный из себя женскими выходками Рики не собирался поощрять столь безобразную манеру его приветствовать.

— Ну вот, я пришел к тебе, а ты так себя ведешь, — проскрежетал он, отряхиваясь.

Его недовольство побудило барышню скорчить жуткую рожицу, отчего Рики, признаться, отвык.

— А с чего ты взял, что я хочу с тобой разговаривать сейчас? Приходи, когда мне будет удобно! — заявила Пибу.

И, обдав его еще одним приличным фонтаном брызг, русалка ушла под воду.

— Ну вот, пообщались, — констатировал Рики через пару минут, когда стало ясно, что она не вынырнет.

— Она на тебя обиделась, — сказала Селена, не скрывая, что ничуть не расстроена таким положением дел.

Зато Рики, разочарованный бегством русалочки, которая бестактно отвергал его компанию, не скрывал досады.

— Ты считаешь, я постоянно делаю что‑нибудь не так? Скажи, зачем ты нашла меня в классе астрономии, Селена? Неужели за мной надо постоянно приглядывать? — спросил он.

— Мы просто не хотим, чтобы ты чувствовал себя покинутым, — сказала Селена, неотрывно глядя на воду. — А на астрономию я, между прочим, вернулась за чернильницей. Я же не могла знать, что тебе вздумается туда придти.

— А как насчет субботы? Не станет же никто со мной сидеть, как с маленьким ребенком. Ты бы согласилась пойти со мной в Хогсмид? — выпалил он.

— Да. Я не собиралась, но… раз ты настаиваешь, — сказала девушка.

Слизеринец открыл рот, но вместо того, чтоб сказать, что ни на чем не настаивает, произнес: «Отлично». Возле лестницы они расстались. Рики испытывал смутный подъем, больше напоминающий мандраж. Он шел, думая, что ему надо как‑то отреагировать на свои проблемы.

— Я про всех только правду напишу! — услышал он голос Джеймса Поттера. Тот стоял в одной из оконных ниш в компании одноклассников и, кажется, был очень собой доволен.

Момент показался ему подходящим. Рики решительно направился к компании.

— Слушай, Джимми, отдохни, а? Не нужен мне твой кот, — сказал он так, что все слышали. — И ты мне тоже не нужен.

И, не оставляя оппоненту времени на ответ, гордо удалился на обед.

Когда позднее он присоединился к друзьям, штабе вовсю бушевал мозговой штурм: Артур Уизли запрашивал версии того, что можно подарить детям на дни рождения. Как выяснилось, его фантазия в этом направлении некоторое время назад забуксовала, а многочисленные родственники, как назло, продолжали ежегодно отмечать собственные именины.

— Артур, у тебя столько братьев и сестер, — Рики помотал головой, отгоняя наваждение из мельтешащих перед глазами рыжих голов.

— Вот именно. Никакого покоя, — нервно дернул плечом Артур. — Спасибо, Дик, но детские метлы у них у всех есть.

— Ты напоминаешь мне один такой персонаж, — усмехнулся Лео, отрываясь от чертежей. — Этакий брюзжащий дядюшка, старый холостяк. Он полагал, что у людей вообще одно на уме: обзавестись детьми, чтобы потом докучать ими своим ближним.

— А что, есть в этом доля жестокой правды, — ворчливо согласился старший брат всех Уизли. — Я, правда, не собираюсь оставаться холостяком. Но такой многодетности мне не надобно, благодарю! Тетя Пэнси говорит, трое детей — это потолок, и выше прыгать не следует.

— А четвертого ты утопишь? — поддел друга Ральф.

— Зачем же так непрактично? Он сначала присмотрится, выберет троих, которые ему понравятся, а после уж остальных утопит, — предложил свою версию Дик.

Все, включая Артура, захихикали. И внезапно Рики вновь сделалось не по себе. В такие моменты что‑то постоянно напоминало ему, что для него нет места в нормальной жизни. Рики задумался о себе, о предсказании Джиовинезы, от которого был далек, как от Полярной звезды.

Разговор тем временем вернулся к насущным делам.

— Джим Поттер совершенно ни на кого из Боунсов на похож, ну, кроме Лауры, — сокрушался Артур, когда дверь толкнули, и вошла встрепанная Дора в компании Мелани.

— Я бы в Азкабан отправила тех, кто произвел на свет Рози Гойл, — сообщила она.

— Не надо. Они вполне приличные люди, ты же знаешь, — напомнил Лео, считающий своим долгом сдерживать подобные порывы у себя.

— Хагрид сейчас поскользнулся на ее «поносе»! — донесла до его сведения равенкловская староста.

— Грохот был такой, что вы, наверное, и здесь слышали, — бросила Дора.

Смущенное признание, что нет, вообще‑то, не слышали, не охладило праведного возмущения слизеринки.

— А эта негодница перед Хагридом извинилась и в качестве оправдания заявила, что ее каток предназначался для меня. Я ей, видите ли, запрещаю жрать шоколадушки, ненасытная мантикраба! Пришлось все объяснять профессору Снейпу, два часа потратила.

Расставшись с Дорой после обеда примерно сорок минут назад, Рики не стал, тем не менее, вносить поправку в ее представление о времени.

— Кстати, Рики, ты так и не примирился с шоколадушками?

— Нет, — покачал головой Рики, но с течением времени, тем не менее, вынужден был констатировать в своем состоянии значительный прогресс. Он уже не сжимался весь всякий раз, как видел лягушку в руке Рози, не вздрагивал при звуке чавканья и, главное, научился отвлекаться от того, чтоб не воображать себя на месте этой лягушки, перемалываемой челюстями. Хотя — процесс поглощения живого шоколада ему по–прежнему не нравился.

Радостное оживление субботнего утра промелькнуло перед ним, как калейдоскоп ярких картинок и счастливых лиц, и не успел он оглянуться, как обнаружил себя на дороге рядом с хуффульпуффской старостой девочек.

В этот раз никто больше не составлял им компанию. Слизеринец при всем желании не смог заподозрить в этом никакого особенного подвоха: Артур был с Миррой и ее кузеном, а остальные, естественно, предпочитали гулять парами.

И вот, с нытьем в сердце от того, что он, несомненно, самим фактом своего существования расстраивает Селену, Рики неторопливо приближался к Хогсмиду, рассуждая, зачем он, в сущности, туда идет. Абсолютно правдивую версию о том, что на самом деле ему хочется компании Селены, он не стал рассматривать, дабы не заострять внимания на собственной непоследовательности. Что мог дать ему Хогсмид? Развлечений его душа отнюдь не жаждала, да и новыми впечатлениями знакомая деревня вряд ли могла его угостить. Разве может хоть что‑то подарить ему покой? Подумав, он решил, что может.

Пожалуй, в Хогсмиде он мог отдохнуть от назойливых малолеток. С первого сентября не было дня, чтоб они не мельтешили перед ним, как оживший кошмар сумасшедшего Волдеморта. Чавкающая Рози, листовки Мери, Джим–поэт в повязке на лбу, активная Гермиона… Разводы грязи по всему двору. Осознав это, Рики предпочел тут же выкинуть звездных отпрысков из головы. Это было совсем нетрудно…

— Селена, — не сдержался он, — почему ты все‑таки согласилась пойти со мной?

— Эди попросил приглядеть за тобой. Ему некогда, — ответила девушка. Она принялась старательно кутаться, хотя не было никакого ветра.

— Ясно, — сказал Рики, хотя ее ответ поверг его в еще большее смятение чувств.

— О Мерлин! Что это? — прошептала Селена.

Возле деревни подошедших студентов задерживала группа, состоящая из шести гоблинов. Один из них, очень старый, в данный момент ощупывал потрясенного пятикурсника из «Слизерина».

— Вроде не тот, — ворчливо констатировал он, отпуская парня. — Он был белый, а эти вроде все люди как люди. Розовые, как свиньи.

— Простите! — возмущенно воскликнул Рики, но гоблины уже бросились к нему.

— Стой, ты! Девчонка нас не интересует. Девчонка может идти, — деловито забормотали гоблины, а один из них подвел самого старого за руку. Секунда — и длинные костлявые пальцы впились в ребра, так что Рики непроизвольно начал вырываться.

— Тоже не похож, — сказал старик и оставил его в покое.

— А в чем дело? — потрудилась спросить Селена.

— Да говорят, Сам — Знаете — Кто, это человеческое отродье, учится в вашей школе на старших курсах. Грог его видел, когда молодым был, — объяснил гоблин.

— И даже врезал ему по ребрам, — с гордостью добавил другой гоблин. — Ну, катитесь своей дорогой, не мешайте!

Они принялись за вновь подошедшего ученика. Если бы это занятие не поглотило их целиком, гоблины наверняка обнаружили бы столь желанную им смертельную бледность в лице Рики. Ведь он отлично помнил, о чем речь. Зато его реакция не ускользнула от внимания Селены.

— Идем же! — шикнула она и потащила парня вперед почти силой, повиснув у него на руке. Они прошли немало шагов, прежде чем Рики очнулся. И почувствовал, как она близко.

— Ты ведешь себя непозволительно! — строго отчеканила Селена, вся раскрасневшись.

Рики замер, а после отпрянул, как ужаленный. В самом деле, он сам решил твердо, что эта девушка заслуживает лучшего, чем нетленный маньяк, проживающий вторую жизнь для искупления грехов старой.

— Извини, — пробормотал он.

— Если ты будешь каждый раз так зеленеть при упоминании имени Сам — Знаешь — Кого!..

Рики постарался не показать, насколько ему стало обидно. Выходит, она даже не заметила волшебное мгновение, когда казалось, что никто и ничто не стоит между ними.

— … гоблины меня вычислят и отлупят, — ехидно закончил он. — И я наконец перестану, пусть временно, надоедать моим друзьям и знакомым самоедством. В моих жалобах появится разнообразие!

— Какой вздор ты городишь, — сказала Селена.

Пренебрежение, проскользнувшее в ее голосе, задело юношу. Он очень хотел быть другом для нее и старался вести себя соответственно; а это не предполагало сарказма, к которому он только что прибегнул как к единственно доступному отвлекающему маневру. Он и сейчас не хотел бы показать, насколько растерян. Целая буря переживаний, сильных и противоречивых, а также благоразумные мысли перемешались внутри него в невообразимый коктейль. Рики не мог решить, как лучше выразить, что он чувствует, и надо ли это выражать.

— Можно купить тебе мороженое? — сформулировал он в итоге.

В глазах Селены мелькнула растерянность, однако она быстро справилась с собой.

— Как хочешь, — ответила она. — А впрочем, конечно, хочешь. Иначе бы ты не предлагал.

Странный стиль ее рассуждений озадачил Рики, и он вопросительно вскинул брови.

— Я несколько раз слышала от тебя что‑то подобное. И Дора тоже так говорит. А в последнее время, — девушка вздохнула, — подобным образом ведут себя некоторые первокурсники. Вот я и пытаюсь подстроиться.

— Зачем тебе на кого‑то быть похожей? — не понял Рики.

Они почти подошли к «Сладкому королевству». Приходилось лавировать в толпе, так что ответ Рики получил не сразу.

— Это производит впечатление на Пибу, — сказала она, остановившись у крыльца магазина, чтоб подождать его.

— Ты с ней часто встречаешься? — спросил Рики, открывая дверь и пропуская девушку вперед.

— И ты об этом знаешь, — сказала Селена с едва заметным ехидством. — Я даже знаю, как ты на эту новость отреагировал.

— Дора, — покачал головой Рики.

— Верно. Между прочим, малышка сердится, что ты забыл о ней.

— Я не забыл, просто не хочу, чтоб у нее из‑за меня были неприятности, — проворчал Рики. Он уже убедился, что путь к прилавку долог и тернист; очередь заполнила почти весь магазин.

— Ее община должна знать о Темном лорде. Им не понравится, когда до них дойдет вся эта история. Что, опять вздор?

— В точку, — кивнула Селена. — Тебе нравится вот этот розовый шарик? Кажется, он сливочный.

Следующие два часа они мирно беседовали о таких вот пустяках. И только когда они вновь поравнялись с крылатыми кабанами на школьных воротах, Рики осознал, что все это время был почти безмятежно счастлив. И ему очень хотелось, чтобы это не заканчивалось.

— Ты сейчас в комнату старост? — спросил он, стараясь, чтоб вопрос не прозвучал, как просьба.

— Да. Я думаю, тебе тоже лучше подняться туда, — улыбнулась девушка.

В штабе уже было довольно тесно, похоже, многим пришло в голову скоротать там время до ужина. Впрочем, ничего интересного они точно не пропустили — ребята только рассаживались. Рики помогал Селене освободиться от мантии, когда к компании присоединился и грифифндорский староста.

По Артуру сразу было видно, что‑то не так, впрочем, учитывая, в какой компании он сегодня гулял, этого, скорее, следовало ожидать. Гриффиндорец призвал для себя стул, вместо того, чтоб дойти до него, и плюхнулся с измученным видом, так ни с кем и не поздоровавшись.

— Ну, как Хогсмид? — спросил Ральф, пока остальные тактично прикидывались, будто не уделяют вновь прибывшему все внимание, а так, только поглядывают в его сторону.

— Как именно Эйвери с Мелани Хатингтон прогулялись в Хогсмиде? — медленно переспросил Артур, садясь поудобнее и вытягивая ноги. Выглядел он так, словно не так давно побывал в глупом положении, и до сих пор не вполне его покинул. — Ну что, нас, как и всех, гоблины остановили. Спасибо тебе, Рики, за это большое.

Обычно друзья не позволяли себе таких намеков, тем более в присутствии людей не до конца посвященных, вроде Бетси, но гриффиндорцу, судя по всему, на это было наплевать.

— Я не специально, — пробормотал Рики, и спросил так, чтоб его голос выражал должную долю беспокойства: — А что было?

— А вы что, не слышали? — и гриффиндорец нахмурился, как герой, страдающий за правду и узнавший вдруг, что его героизма никто не заметил.

— Нет, — Дора от любопытства даже подалась вперед.

Артур вздохнул, давая понять, что предпочел бы этого не говорить, да некуда деться.

— Гоблины вообще народ бестактный. Они же нас щупали, вот и похвалили мускулатуру Френка Эйвери — громко так, на полдеревни. Ладно, я себя рядом с ним дохляком почувствовал. Так они его спутнице довольно пошло намекнули, как ей повезло. Мелани я не люблю, но тут посочувствовал, она и краснела, и бледнела. Ну, это понятно…

— Хоть в обморок не грохнулась? — проворчал Ральф.

— Нет, конечно. Отпустили нас, и мы пошли дальше. Тут Мирра Жанн начала что‑то рассказывать, болтала без умолку, и вроде все успокоились. Пошли мы в «Три метлы», кузина Эйвери, как могла, разряжала и там обстановку. Ну, посидели, собрались уходить, и что вы думаете?

— Неужели Френк деньги забыл? — ужаснулся Рики, припоминая, что отец Эйвери, насколько ему дали понять, отличается патологической жадностью.

— Деньги‑то у него, как оказалось, были, — скривился Артур, — вот только он их сразу не нашел. Мне пришлось расплатиться за всех. Ну и ладно, я уже на все был готов, лишь бы быстрее вернуться. А на улице он нашел потайной карман с кошельком и принялся мне настырно так возвращать. Концерт затянулся, Мирра в конце чуть не расплакалась. Вот такая прогулка.

— Мелани, во всяком случае, было нескучно, — сказала Бетси.

— Мне девчонку жалко. Для нее это первый выход в Хогсмид, — сокрушенно произнес Артур.

— А ты чем так доволен? — проницательно заметила Дора, обращаясь к Ральфу.

Ее оценка настроения гриффиндорского капитана, надо признать, была довольно точной.

— Ты знала, что отец Тиффани приехал опять? — спросил он, хитро ухмыльнувшись.

Собравшиеся в комнате напряглись в ожидании какого‑нибудь подвоха. Все знали, что в прошлый раз мистер Флинт приложил максимум усилий, чтоб испортить прогулку.

— Нет! И чему тут радоваться? — не поняла слизеринка.

— А он нас не нашел! — самодовольно ухмыльнулся Джордан. — Вы бы видели, как мы от него скрывались! Супер!

— Игра в прятки по пересеченной местности, — пробубнила Дора.

— Мы решили, что родители не будут портить нам жизнь, — сказал Ральф уже серьезнее. — Ну и ругаться с ними лишний раз тоже не стоит. Вот сейчас, когда мы пришли, ее папаша нас ждал в вестибюле, сердитый весь такой. Ну, я поздоровался и ушел, чтоб не раздражать, а как он к Тиффани сразу стал подлизываться, вы бы слышали!

Мелани в тот день в комнату старост так и не зашла. За ужином, насколько Рики мог заметить, она вела себя, как обычно. Зато Френк умудрился посолить рукав Доры.

— Как хорошо, что Хогсмид бывает не каждый день! — сердито высказалась она, отряхиваясь.

Школьные будни оставались по–прежнему загруженными. Учеба отпечатывалась в сознании Рики, словно сон, который он уже видел. Он мог теперь не без гордости отметить, что получил по некоторым предметам такие знания, которыми Темный лорд никогда не обладал. Но зато в нем появилась и критичность, которой раньше не было. Так, защита от темных сил в изложении Бэскотта представлялась лишь бледным пересказом зловещих деяний ныне умолкшего Назойлика.

— Когда я слышу, как он гордо заявляет, сколько всякого повидал, и строит из себя старого вояку, мне его убить хочется, — признался он однажды Доре на прорицаниях, причем встретил понимание и с ее стороны, и от Боба Бута.

Однако, в школе нашелся человек, которого поведение «дядюшки Барти» задевало куда больше. Виктору Чайнсби явно не нравилось то, что у одноклассников появилась возможность наблюдать придурковатость члена его семьи. Рики понял это сразу, и посчитал, что Виктора нельзя винить в этом, но для Бетси, и не только, молчаливость равенкловского предводителя и его начавшаяся отгороженность от одноклассников и даже от лучшего друга Тони Филипса казались необоснованной странностью. Плюс ко всему, он так и не помирился с Каролиной МакКинли, и однажды на перемене ребята, возвращавшиеся с маггловедения, имели возможность лицезреть его в коридоре, любезничающего с парой равенкловских пятикурсниц. Реакция мисс МакКинли казалась Рики единственно возможной: заметив Виктора и компанию, она тут же отвернулась и быстро прошагала мимо.

— Звездная болезнь прогрессирует, — прокомментировала Дора, когда Дик рассказал ей об этом. — Кажется, Филипс с ним вчера на эту тему беседовал у библиотеки.

— И что? — спросил Рики, понимая, что при таком интересном разговоре ему все равно не светит ничего прочитать.

— Бесполезно. Кажется, Чайнсби глубоко осознал, какой он весь из себя красавец, — фыркнула Дора.

— Я надеюсь, это все же не окончательно, — ядовито возразила Мелани Хатингтон, присутствующая тут же.

— Я тоже не ожидал, чтоб они с Каролиной поссорились, — примирительно произнес Дик.

— А все ваш дурацкий дуэльный квиддич, — произнесла Хатингтон обличительно.

— Если уж ты так, то это все из‑за тебя, — не удержалась Дора.

— А тебе необязательно во все свой нос совать, Нотт, — не пожелала признать себя виноватой Мелани. — Я это дело так не оставлю!

Однако, улаживать проблемы своих друзей ей стало некогда. После того, как Френк Эйвери приглашал ее на прогулку по Хогсмиду, если ей и удавалось от него отвязаться, то с трудом. Мелани дразнили подруги, а она, как назло, относилась к этому очень серьезно. Вдобавок, часть вины за такое печальное положение вещей она возложила на Артура, и каждый мог при желании почувствовать, насколько плохо она к нему относится.

Раздражалась она и на кузину Френка, которая изо всех сил старалась ей понравиться. Учитывая, что обычно девочка притворялась, будто заходит к Доре, в штабе она могла появиться в любое время. Но злиться на Дору Мелани не пыталась, а вот Мирре частенько отвечала грубо.

— Как мне жаль Мирру Жанн, — высказался, не выдержав, Артур. — Благословит же небо такими родственниками!

После этого Мелани, отнесенная к числу родственников Мирры, на некоторое время перестала с ним разговаривать.

А Рики заработал себе новое приключение с Рози! Во вторник он, как обычно, Рики в полном одиночестве пересек дворик, чтобы подняться в класс прорицаний. Ступал он очень осторожно, и ведь помнил о возможной ловушке!

Рики не заметил удачно замаскированный, разлитый в тени ушат грязи, а когда заметил, стало поздно. Он и не подозревал, что всякая потеря координации вызывает к жизни такой ужас из глубины души. Длилось это недолго — почти сразу Рики рухнул спиной в тот самый «понос», по которому только что проехался. Хорошо, на ровную землю, а не на лестницу.

— Попался, хановщик! — хлопнула в ладоши, возникая непонятно откуда, Рози Гойл. И тут же взвыла от боли.

Хагрид крепко держал ее ухо.

Рики немедленно постарался встать сам и, хоть ему это удалось, измазался еще больше. Принять руку помощи от лесничего ему было так же неприятно, как валяться в «поносе». Харид тоже не пылал от восторга, стоя вместе с ним в вестибюле напротив МакГонагол и рассказывая, как было дело. Та, брезгливо нацелив на парня палочку, велела повернуться спиной, и с него тут же перестало капать. Но лучше Рики от этого, понятно, не становилось. Услышав, что Рози приговорена к неделе в больничном крыле, он отрывисто спросил, может ли идти. Разрешением Рики немедленно воспользовался и помчался наверх, не разбирая дороги, лишь бы поскорее скрыться от Хагрида и МакГонагол.

Парень не заметил, как оказался возле штаба. Пережитое унижение, осознание того, что для Рози наказание — пустяк, а также того, что пришлось зависеть от доброй воли Хагрида и МакГонагол, которые отреагировали именно так, как должно, обжигало ему, казалось, все внутри. Он с силой, гораздо большей, чем требуется, бросился на дверь.

Дик и Дора отпрянули друг от друга.

— Простите! — прорычал Рики и по инерции ввалился внутрь.

— Мерлин! На кого ты похож! — ужаснулась Дора.

Это замечание только разозлило слизеринца. Казалось, у него внутри паровой котел. Он метался по штабу, не в состоянии остановить ни собственные ноги, ни поток рвущихся из груди гневных слов.

— Вот маленькая гадючка! Отравить ее, что ли? Как же мне это надоело! И откуда только берутся такие детки?!

— Перестань ходить. Ты можешь хоть пару минут постоять спокойно? — Дик целился в него палочкой, и несколько комьев грязи его усилиями уж растаяли.

— Вот адское отродье, — не успокаивался Рики. — Вы подумайте, я не знаю, что с ней делать! Я! А ее дружки!

— Ричард, мы, как старосты, сталкиваемся с ними чаще тебя, — сказала Дора и тоже вынула палочку.

— Неужели! — выпалил он. — Это тебя Рози поджидает с шоколадушками в гостиной? О тебе Джимми написал памфлет! Это ты должна устроить этим маленьким пиявкам экскурсию в Тайную комнату! — Рики сам не заметил, как перешел на крик. — А ведь у меня все возможности Темного лорда приструнить их. Поверить не могу, Волдеморт пасует перед малявками!

Слизеринская староста девочек медленно приблизилась к нему, размахнулась… и отвесила оплеуху, настолько крепкую, какой нельзя было ожидать от девушки ее хрупкого сложения.

— Это тебя успокоит, наконец? — спросила она очень мирно.

Рики сник. Эмоции как‑то сразу улеглись, а разуму собственное поведение не особо понравилось. Жаловаться Дику и Доре, что он, великий и могучий, не в силах справиться с мелочью, было и в самом деле как‑то не очень… прилично, что ли.

— Вроде да. Спасибо, — пробормотал он.

— В таком случае я скажу тебе кое‑что, — Дора мрачно кивнула самой себе. — Клянусь, дорогой друг наш Ричард, что если ты еще раз назовешь себя Лордом, получишь по шее.

Пристыженный Рики признал, что она совершенно права, и за это друзья потратили на него целых десять минут, помогая отчистить мантию и все остальное. Таким образом, все они имели случай убедиться, что вязкая грязь, разведенная Рози, должно быть, в особых пропорциях, пачкает очень качественно.

— Нет, ты все‑таки пойди к себе и переоденься, — посоветовал Дик, критически обозревая результат их трудов.

— Конечно, я пойду, — Рики тут же направился к двери, обернулся и добавил смущенно: — Я не хотел вам мешать!

— Вот и убирайся! — немилосердно посоветовала Дора.

Но вечером того же дня она же нашла его и поставила перед фактом, с которым Рики не мог не согласиться: ждать дольше нельзя, прогулка по Лесу и без того откладывалась непозволительно долго. Нарушение любимой традиции расстраивало Артура Уизли даже больше, чем отсутствие побед на любовном фронте, так что его друзья поспешили запланировать посещение запретной территории на ближайшую субботу.

— Вот только под мантиями мы не поместимся, — констатировал Лео, с явным намеком глядя на Рики. Артур тоже глаз с него не сводил, да и Дик незаметно косился. И тут до слизеринца дошло, что от него требуется.

— Знаете, есть ведь способ попроще, — сказал он. — Я могу заколдовать всех вас так, что вы станете невидимыми.

— А сработает? — уточнил Уизли. — Ты не забыл, как это делается?

— Да, как обычно. Пойдем напрямик, и никто не увидит. Если только Клыку не попадемся, — добавил Рики.

В одну из последних суббот ноября Рики выполнил свое обещание. В одном из коридоров первого этажа, выходящего в Главный холл, он произносил заклинание невидимости, которое применил к себе в последнюю очередь. Дождавшись, пока никого не будет возле Главных дверей, кто‑то толкнул их, и, еще не выйдя, Рики ощутил на щеках морозное сырое дуновение. По всему пространству между Лесом и замком гулял сильный сквозняк.

— Холодно, черт, — проворчал Артур, и было слышно, что он прячет нос в шарфе.

За этим последовало презрительное фырканье Доры. Она с самого начала, казалось, наслаждалась самим фактом нарушения правил, и всевозможные неудобства на этом пути делали его только привлекательнее.

— Это потому, что некоторые в этом году никак не могли расстаться с призраками, — проворчал Ральф. — А вот Миртл бы подождала, честное слово.

Рики не стал отвечать. В лесу расцветала осень. От земли поднимались запахи сырости и свежести. По шелесту желтых листьев Рики легко нашел своих спутников и снял заклятье, не спрашивая разрешения. Артур не скрывал разочарования.

— А я‑то собирался над тобой подшутить, — объявил он Рики. — Вот бы вы меня поискали.

— Это не место для дурацких шуток, — рассердился Эдгар.

— Верно говоришь, человек.

Не успели ребята развернуться в ту сторону, как на опушке возникло целое стадо величественных кентавров. Рики пересчитал; их было девять. У всех были массивные, тяжелые копыта, луки, а у двоих — копья. Шестикурсники застыли на местах, только Дик успел пододвинуться ближе к Доре. Не то, чтобы их окружили, но никому даже в голову не пришло податься обратно, к замку — любая попытка к бегству представлялась очевидным образом бесполезной.

— Ты и в этот раз пришел, — сказал седеющий кентавр, обращаясь напрямую к Рики.

Слизеринец считал себя обязанным встретиться взглядом с огромным собеседником. Для ободрения он кстати напомнил себе, что является бессмертным мутантом, но не сумел объяснить себе, откуда в нем поднимается такой противный страх, когда чувство самосохранения должно отсутствовать.

— Пришел, — согласился Рики, не имея другого варианта ответа. — Я люблю это место, — добавил он, — и мои друзья тоже.

Невозмутимость, с которой лесные жители выслушали его, казалась Рики пугающей. Ответил ему все тот же кентавр.

— Мы ничего не имеем против тебя, человек. Но помни, Марс нам все покажет.

— Я не собираюсь подавать Марсу повода, — ответил Рики.

— Мой народ уже трижды вмешивался в дела людей, — констатировал кентавр с неодобрением. — У нас своя миссия, и мы не хотим заниматься войной. Это нам совершенно несвойственно.

— Насколько это зависит от меня, вы войной заниматься не будете, — сказал Рики.

— Помни, что это зависит не только от тебя, — наставительно произнес предводитель, после чего вся толпа развернулась и, не прощаясь, скрылась в чаще. Некоторое время Рики еще чувствовал, как ударяют копыта о замерзшую землю, и хрустят, сминаясь, сухие листья.

— Ничего себе встреча! Не вернуться ли нам обратно? — сразу же предложил Лео.

Ральф был, однако, категорически не согласен. Он справедливо полагал, что с самыми грозными обитателями леса они только что повстречались, и те ничего не сделали. На его сторону неожиданно встал Эдгар, которого не устраивало, что они, получается, зря выбирались сюда, и нет никакого смысла уходить так быстро. Развернулась дискуссия, причем мнения Рики никто так и не спросил. Он и не торопился его высказывать. Сонное состояние природы вокруг как нельзя лучше соответствовало его душевному настрою. Он и не заметил, как в его руке оказался стакан со сливочным пивом.

— Ну, давайте выпьем за традиции, — предложил Артур.

— Отличный тост, — поддержал Дик.

Ребята медленно выпили согревающий напиток.

— Я точно буду изучать кентавров, — четко произнес Рики.

— Я думал о том, чтобы писать курсовую по руноследам, но не знаю, — сказал Эдгар. — Ведь Хагрид еще не одобрил темы.

Рики кивнул; он так и знал, что хуффульпуффец подхватит предложенную им тему. Он тоже старался делать вид, что между ними не было никакой ссоры. «Хорошие у меня друзья», — подумал Рики, когда равенкловец взялся рассказывать Доре, как они впервые гуляли здесь.

Речь Дика тонула в шелесте деревьев и дуновении ветра, сливаясь с ними, а Рики, в своем полусонном состоянии, все больше концентрировался на том страхе, который он пережил, когда мощные тени вышли из лесу и надвинулись на него. Парень задавался вопросом: почему он это почувствовал? Ведь он слишком хорошо осознал, что, в принципе, бессмертен, а, зная кентавров, они, скорее всего, не стали бы причинять вред его друзьям. Так почему же он, Рики, боится того, чего с ним быть не может? И постепенно он, кажется, нашел ответ. Рики подумал, что это впитавшийся в его душу Лорд, должно быть, нашептывает ему сомнения в самом себе. Ведь тогда, когда они еще разговаривали, он всячески старался именно в этом направлении. Внушал Рики, как он слаб, никчемен, бесцелен и все такое.

— Вот интересно, если намекнуть кентаврам, что они не очень‑то вежливы? — задумчиво произнес Дик.

— Критику и среди людей никто не любит, — сказала Дора.

— Она бывает полезной, — возразил Эди.

— Ну да. Как горькое противное лекарство, — вмешался Артур.

Продолжая пикироваться, ребята пошли навстречу просьбе Рики и проводили его к месту захоронения питона, который жил у него в прошлом году. Место это почти ничем не выделялось. Возможно, оно находилось и под соседним кустом. Но это не имело значения; питон, как и бабушка Арабелла, нашел вечное — тут слизеринец не сдержал горькой усмешки — пристанище в его памяти.

— Подумать только, — сказал Рики. — В прошлом году в это время у меня еще не было змеи. А сейчас — уже нет.

Мысли о краткосрочности жизни вновь замельтешили в его голове.

— Пора возвращаться, — предложил Лео, взглянув на часы.

— Точно, — согласился Артур. — Хагрид вроде бы завтра собирался здесь охотиться на древесных лечурок, но может и сегодня собраться. Погода портится.

И в самом деле, над лесом нависали серые тучи. Даже как будто стемнело немного.

Рики не возражал; с него вполне хватило имеющейся прогулки. Вообще, сам факт нахождения вне школы пошел ему на пользу. «Вот если бы можно было всю жизнь бродить по полям и лугам, как полоумная монахиня», — вздохнул он, понимая, впрочем, что не так уж сожалеет о невозможности для себя такого привольного образа жизни. На столе в штабе напротив его стула остались не сделанными два домашних задания.

— Во всяком случае, на этот раз нам змеи не попадались, — нашел повод для оптимизма Ральф.

Школьные дни проходили один за другим, замаячил в перспективе и конец семестра. Из Министерства не приходило ничего нового, так что постепенно Рики о слушании и думать забыл. У него были другие обстоятельства, над которыми стоило поразмыслить. Хотя бы то, что Рози продолжала с наслаждением чавкать.

Как‑то на гербологии он работал, как обычно, за одним столом с гриффиндорцами.

— Тиффани говорит, ты почти не бываешь в гостиной колледжа, — заметил Ральф. — У тебя все в порядке?

Слизеринец вздохнул. Ему было стыдно признаваться самым храбрым из своих друзей, что первокласснице удалось загнать его в спальню. Она и туда порывалась проникнуть, пока Лео категорично не запретил ей, пригрозив, что напишет ей домой. Однако теперь Рози вообще не расставалась с шоколадушками — на всякий случай, вдруг да его увидит. В таком случае она первым делом лезла в карман за лакомством. Рики поделился этой новой разновидностью мучений.

— Ничего удивительного. У Гермионы талисманов целая куча. Гойл, скорее всего, с ума сходит от зависти, — пояснил Артур, подрезая ядовитые щупальца.

— Так она, наверное, думает, если покажет Гермионе мой амулет… — дошло до Рики.

— … то утрет этим нос моей кузине, — закончил Артур.

Слизеринец покачал головой; он полагал, что древний амулет вовсе не должен служить козырем в выяснении отношений малолеток между собой. Рики укрепился в том, что отказал правильно, и все же поведение Рози стало ему понятнее.

Парень не сразу осознал, что именно его так успокоило. Ему стало лучше, когда он увидел, что демоническая девчонка не такая уж и демоническая. Что ею движут нормальные, объяснимые с человеческой точки зрения желания, а вовсе не изначальная испорченность, заставляющая ее изводить его.

Впрочем, вопрос об испорченности оставался открытым, и именно о дурных наклонностях звездных деток вспомнил Рики в первую очередь, когда обнаружил двух из них, околачивающихся неподалеку от Северной башни.

— Гермиона, ты уверена? — переспрашивал Джим.

— Да ладно! — отмахнулась мисс Уизли, и решительно направилась к Рики. Джим, подумав, последовал за ней, а слизеринец махнул остановившейся было Доре, чтоб догоняла Боба. Ему вовсе не хотелось, чтоб у противной мелюзги создалось впечатление, будто бы он нуждается в охране.

— Ну, тебе опять от меня что‑то надо? — терпеливо заговорил с ней Рики.

— Ага, — кивнула девочка, мрачно насупившись.

— И чем я могу быть тебе полезен? — осведомился Рики с ядовитой вежливостью.

— Мне вот сказали, — тут девочка кивнула на Джеймса, — что ты пишешь курсовую по предсказаниям.

Колесики в голове Рики завращались с огромной скоростью. Прорицания посещала Саманта Перкинс — родственница Летиции Перкинс, которая встречалась с Тони Филипсом — ныне ближайшим другом Джеймса Поттера. Отследив весь процесс перехода информации, слизеринец кивнул сам себе, после чего вопросительно поглядел на первокурсников.

— Я уже сказала этой твоей училке, что ты мне погадаешь, мистер Хановщик, — отрезала девчонка.

В первый момент юноша не мог не отметить, что в чем‑то его задача упростилась. Мало кто из одноклассников мог бы похвастаться, что подопытный сам навязывается для работы. И, однако, подвох был слишком очевиден. «А ты надеешься, что меня таким образом достанешь», — резюмировал про себя Рики.

— Ладно, отлично, — произнес он мирно. — Только некоторые гадания очень неприятны. Не боишься?

Завуалированная угроза произвела на мисс Уизли впечатление, но обратное тому, на которое слизнеринец рассчитывал.

— Только попробуй! — задрала нос малявка. — Если мне будет больно, я папе пожалуюсь. Встречаемся в следующий вторник.

С этими словами они с Джимом развернулись и заспешили прочь.

— По крайней мере, я охотно предскажу тебе что‑нибудь в стиле профессора Трелони, — пробормотал Рики в спину Гермионе.

Уже через десять минут, однако, его сознание забило тревогу. Как выяснилось, намерение противной девчонки испортило Рики аппетит, а это являлось бесспорным признаком того, что дела идут — хуже некуда. «Не хватало теперь еще, чтобы я и сон потерял», — мысленно запричитал про себя Рики, нарочно подражая бабуле и по ходу вслушиваясь в привычные разговоры одноклассников. Ему удалось немного рассмешить себя и снизить остроту ситуации, в том числе и потому, что другие ребята тоже были по–своему забавны, поглощенные по уши своими проблемами.

— Совсем не уверена, что захочу этим летом возвращаться домой, — сказала Тиффани.

— Ты можешь у меня жить! — пригласила Дора.

— А твои родители? — с сомнением хмыкнул Генри.

— Они не будут возражать, — пообещала Дора.

Рики слушал вполуха, рассеянно провожая взглядом запоздавшую сову. До сих пор он считал, что ему не дано жить, как нормальному человеку. Но возможно, то была удобная отговорка? Практика показывала, что обыкновенная человеческая жизнь — не такая легкая штука.

— Может, и не потребуется, Дора. Я знаю, они попытаются на меня надавить, пока мне не исполнилось семнадцать. А потом я смогу делать…

Предложение оборвалось ее же визгом. Тиффани вскочила, тыча пальцем в противоположную от себя сторону. Рики вместе с Дорой и другими ребятами повернул голову, после чего тоже вскочил.

Напротив Ларри Огдена валялась красивая яркая обертка, а сам он почти исчез из виду, опутанный толстыми стеблями.

Почти всех слизеринцев парализовало от ужаса, тем более что к звуковому сопровождению Тиффани добавились вопли от других столов. Но Рики уже сталкивался с этим и знал, что делать. В долю секунды в голове выстроились все слагаемые: пасмурная погода, слабое освещение в Большом зале, красочная обертка из популярного магазина «Все для квиддича», юный возраст жертвы. И собственная палочка в футляре на поясе, под рукой. Он выхватил ее привычным жестом.

— Люмос! — выкрикнул он, сообразив нацелить луч в шею, а не в лицо первокурсника.

Дьявольские силки сползли с мальчишки, как желе. Сам Огден, побледневший, едва не упал, но был вовремя схвачен за шиворот сидящим рядом пятикурсником.

К слизеринскому столу уже спешили учителя. Впереди всех несся, едва не налетая на скамьи, Барти Бэскотт. По пятам за ним следовал профессор Снейп, его небрежно наброшенная на плечи черная мантия неслась за ним, подобно шлейфу.

— Дитя мое! — воскликнул Бэскотт, выхватывая Ларри у старшекурсника и тряся его, как грушу. — Разве ты не знаешь, что посылки надо открывать с осторожностью!

Другие учителя, остановившись в шаге от него, обменялись недоуменными взглядами. Рики заметил, как Снейп презрительно кривит губы. Быстрый взмах его палочки — и Силки, которые уже начали шевелиться, исчезли.

— Ну, идем, в больничное крыло, чего уж теперь, — Бэскотт с трогательной заботой попытался поставить Ларри на ноги. После его энергичных действий тот обмяк, словно вареный, и непонимающе хлопал глазами.

— Барти, — отчеканил зельевар, — Огден — студент моего колледжа. Я сам провожу его к мадам Помфри, — завуч оглядел ряды «Слизерина», и его глаза остановились на Рики. — Благодарю Вас, Макарони. Вы все сделали правильно. Тридцать баллов «Слизерину». Огден, не торопитесь, я полагаю, с Вами все в порядке.

— Конечно, Северус, — пролепетал преподаватель защиты вслед удаляющемуся с учеником Снейпу. Постояв немного в растерянной беспомощности, он, казалось, что‑то смекнул, и тоже отправился к выходу из Зала.

— Тебе не кажется, что Бэскотт вел себя с Ларри как‑то неестественно? — спросил Рики друга, когда они, отделавшись от восторженных одноклассников, шли в библиотеку. — И учителя это тоже заметили.

— Его что‑то беспокоило, — задумчиво произнес Лео. — Я специально следил, не воспользуется ли он замешательством, чтобы стащить что‑нибудь из этого горшка с Силками. Нет, ничего подобного.

— А что, если Силки предназначались мне? — предположил Рики.

— Маловероятно, — сказал Лео. — Но Бэскотт и в самом деле ведет себя очень странно.

Как оказалось, так считали не только они. Возле библиотеки им встретился Чайнсби, который как раз излагал Мелани и ожидающей подругу хмурой Каролине, что его родственнику не особенно свойственна трепетная забота о детях.

— Я бы подумал, что он хочет тут выслужиться и остаться на работе, если бы хуже знал дядю Барти, — честно признал Виктор. — Но он не любит работать и мечтает, чтоб поскорее этот год закончился. На следующий год уже кто‑то приглашен…

— Да? — заинтересовался Рики, бестактно влезая в чужой разговор. Виктор смерил его неодобрительным взглядом, но пенять не стал, «наверное, смирился с моими манерами», — подумал Рики.

— Да, — кивнул равенкловец. — Еще два года назад с кем‑то там заключили контракт. Этим почему‑то занималась леди Гермиона, и она в восторге от кандидата. Она предупредила маму об этом. В общем, — сообразив, что сказал, пожалуй, лишнее, Виктор сменил тон, — надеюсь, этот ваш Огден больше не будет получать таких посылочек.

— Так, понятно. Гвенда Чайнсби уговорила леди Гермиону принять на работу этого ее паразитирующего родственника, чтоб хоть на год от него избавиться. Чем объяснить его поведение, хотел бы я знать, — бормотал Рики, пока мадам Щипц искала для ребят книги. — Что ему понадобилось в нашей гостиной, и почему он околачивается по подземельям.

— Если бы можно было ему запретить, ситуация бы упростилась, — ответил Лео. — У меня пока только одна версия, и она мне не нравится.

— Считаешь, он сообщник похитителей? — предположил Рики. — И его интересует Огден, а не я.

— Пока так. Но его интересы могут и поменяться, — обрадовал Лео.

А Рики вынужден был действовать согласно своим интересам, которые требовали, чтобы он составил‑таки полную карту–гороскоп для некоей юной леди. Первое гадание маленькой Гермионе она сама назначила не когда‑нибудь, а на субботу, пожертвовав ради этого собственным выходным днем.

— На что только не идут люди, лишь бы сделать другому гадость, — прокомментировал Артур. — Если она начнет выпендриваться, отправь, будь любезен, ее ко мне.

Так что прямо с утра слизеринец отправился к помещению, которое и в другое время предпочел бы обходить по большому кругу. Гермиона уже поджидала его возле веревочной лестницы. Рики заметил, что девчонка, хоть и старается держаться с достоинством, приплясывает от нетерпения. «В подземелье не пускают, так хоть в башню благодаря мне пролезет», — подумал Рики. В принципе, он соглашался, что для ребенка прорицательская комната представляет интерес.

— После тебя, — отчеканила первокурсница.

Глядела она при этом так заносчиво, что парня обуял дух противоречия.

— Почему? Я тебя не стану дергать за ноги, — с усмешкой пообещал Рики. — Леди обычно пропускают вперед.

— Надо же, джентльмен! А я думала, ты хановщик, — шикнула она, но первой таки полезла.

— Я видела, что вы идете, — произнесла Трелони, когда голова Рики оказалась на уровне пола.

Гермиона оставила ее слова без внимания. Ее, похоже, очаровал сервиз с миниатюрными чашечками, по которым бегали ярко раскрашенные пастушки. Юноша выпрямился и коротко кивнул профессору, стараясь не глядеть на нее и вообще сократить общение.

— Юная леди предупреждена, что ей надо быть осмотрительной, — робко пробормотала Трелони, оглаживая свои бусы.

— Я и осматриваюсь, — проворчала первокурсница, переключив свое внимание на камин. Парень предположил, что она может целый день здесь провести на экскурсии, а ему вовсе не улыбалась роль гида.

— Мы будем сидеть вон там, — сказал Рики, указывая на столик, отгороженный от кресла Трелони углом камина.

Гермиона неохотно позволила слизеринцу сопроводить себя туда.

— Что сегодня будет? — спросила она Рики, глядя в упор.

— Магический кристалл, — ответил он. Этот вид гадания был избран ввиду того, что можно предсказать что угодно, и не надо готовиться. Однако сейчас, оставшись один на один с «испытуемой», он сам почувствовал себя подопытным и уже вовсе не был так уверен, что отлично выкрутился из положения.

Гермиона подождала, пока он перенесет шар на столик и установит напротив нее.

— А! Папа рассказывал, как это делается. Будешь заливать что‑то вроде «ты поплатишься за плохое поведение, дитя мое»? — предположила она со смешком. — Ну, давай!

Рики постарался не показать смущения; словоохотливого папу‑то его план не учитывал вовсе. Он уселся напротив девочки, теперь, во всяком случае, их разделял Шар, который, как всегда, не показывал ничего, кроме белого тумана. Пообещать, что она будет блуждать в тумане?

— Ну и что там? — нетерпеливо потребовала капризная барышня.

— Погоди ты! Дай сосредоточиться! — сердито бросил Рики. — Это же не делается так сразу.

В последующие несколько секунд в тишине, нарушаемой лишь редкими покашливаниями Трелони, парень чувствовал себя болваном. С другой стороны, и Гермиона ему не докучала. Наконец, он решил, что пора.

— Вижу движение. Вот ты идешь с кем‑то. Это не в замке. На дороге.

— Я каждое лето гуляю в соседней деревне с сестрами и дедушкой, — фыркнула Гермиона.

— Отлично, значит следующим летом тоже так и будет. Но это не все. Ты получишь предупреждение, — сухо заметил Рики

— Вот как! — и Гермиона привстала, глядя на него сверху вниз, непочтительно зевнула во весь рот, после чего развернулась к Трелони. — Профессор, это так надо — гадать по пыльному шару? — осведомилась она с претензией.

Рики мысленно чертыхнулся.

— Конечно, нет, деточка, — подскочила Трелони.

Рики вытирал шар, с ненавистью глядя на рыжие локоны малявки.

— А теперь пыльные тучи над моей головой, надо думать, рассеялись? — очень по–взрослому спросила Гермиона.

Рики решил пойти на принцип.

— Напротив. Теперь я могу их как следует разглядеть, — сказал он.

— Пока у меня все хорошо. И я постараюсь, чтоб так и осталось, — ответила Гермиона.

Рики пререкался с ней минут двадцать.

Опять жаловаться друзьям… при мысли об этом Рики поморщился. «Скоро у нас не останется нормальных тем для разговоров», — подумал он, — одни малолетние хановщики». Впрочем, он никого и не застал в гостиной. Естественно, все нормальные люди воспользовались субботой, чтобы, учитывая отличную ясную погоду, прогуляться перед обедом. Парень без труда занял элитное место у камина и задумался.

Как ни крути, а Гермиона была возмутительна. Рики решил проучить ее по–своему…

Картинка вышла ничего: Гермиона, увешанная разными штуковинами, которые, подобно камню на шее, тянут ее на дно — вперед и вниз. Слизеринец не пожалел времени, тщательно выписывая детали амулетов.

— Ах ты, зараза!

Рики вздрогнул; однако, ему даже в голову не пришло счесть вмешательство гласом собственной совести. Он поражался, как этой пампушке удается подкрадываться незаметно.

— А ты знаешь, что нельзя лезть в дела старших, маленькая хановщица? — спросил он резко. Рики, конечно, понимал, что это на нее не подействует, однако, теряться больше не собирался.

— Сам ты хановщик! Я все расскажу Гермионе! — угрожающе произнесла Рози, уперев руки в бока.

Парень с сожалением поглядел на малявку. Уходить она не собиралась.

— Так поторопись! — посоветовал Рики. — Твоя драгоценная Гермиона сейчас, наверное, только спускается с Башни.

Рози колобком откатилась, но не к выходу из общежитий, а на половину девочек. Вернулась она с шоколадушками…

На зельях Рики взвешивал не только ингредиенты, но и все «за» и «против» того, чтоб побеседовать с завучем насчет домогательств Рози. Он догадывался, что Снейп вряд ли поймет то, что ему угодно мучится наравне со съедаемыми шоколадными лягушками. Но, с другой стороны, она не имела права требовать, чтоб он давал ей поносить свои вещи.

Именно потому, что Рики колебался, остаться ему после занятия или нет, он не обратил внимания на звонок, а слова завуча для него прозвучали как гром среди ясного неба.

— Макарони, задержитесь. Урок окончен.

«Он что, прочел мои мысли?» — ужаснулся Рики. Хотя память Лорда недвусмысленно указывала, что это невозможно, тем, более — за весь урок профессор ни разу не заглянул ему в глаза, но вдруг с тех пор придумали новые методы?

Снейп дождался, пока класс опустеет. Рики не сводил с него глаз, полагая, что скрывать напряжение нет смысла. Профессор заметил это и заговорил, как только Эдгар тщательно закрыл дверь с той стороны.

— Я получил уведомление из Министерства магии, Ричард. Известна дата слушания Вашего дела.

Рики вдруг ясно сознал, что Рози Гойл — не более, чем маленькая противная девчонка, а Министерство — это Министерство. Он почувствовал, как в животе разрастается противный холодок. На самом деле, после того, как ему и Эйвери позволили вернуться в школу, в его душе поселилось стойкое ощущение, что никакого слушания никогда не будет. Теперь же он стоял как столб и глядел на профессора, ожидая, что вот–вот он скажет: «Завтра же».

— Когда? — выдавил он, мысленно прикидывая, как бы любой ценой избежать разбора произошедшего по новой.

— Пятого января, — сказал Снейп.

Рики стало легче дышать.

— Значит, мне позволят закончить семестр? — спросил он.

Завуч ответил утвердительным кивком.

— Вот только будет хорошо, если за этот период Вы не найдете себе новых приключений, Ричард, — посоветовал профессор.

Рики собрался было возразить, что до сих пор, между прочим, вел себя примерно, но вдруг сам прикусил язык. Малявки! Парень понимал, что, пока они в школе, он ни за что не сможет поручиться.

Ребята и Дора ждали его снаружи.

— Чего он хотел? — спросил Лео.

— Сказал, что в январе меня вызовут в Министерство, — бросил Рики. — Не хочу сейчас думать об этом. Давайте поговорим о чем‑нибудь хорошем. Да ладно, ребята! — воскликнул он. — Неужели нет ничего более интересного?

— Ну, мы с Диком собираемся гулять во внутреннем дворе завтра, но вряд ли тебе это интересно, — сказала Дора.

Однако стихия их планам не благоприятствовала. Часа в четыре, когда шестикурсники возвращались из теплиц, погода испортилась. Налетел ветер, свинцовые тучи поглотили небо. Ребята быстрым шагом месили грязь на огороде, стремясь быстрее попасть в замок.

— Вот черт! — выругалась Дора.

«Вот что бывает, — подумал Рики, — когда запланируешь приятную прогулку на свежем воздухе».

В штаб, тем не менее, ни она, ни Дик со всеми не поднимались.

— Вернутся, куда они денутся, — сказала Бетси и поежилась. — Мерлин, как же там холодно!

Рики рассеянно кивнул, и попытался сосредоточиться на чертежах, которые подсунул ему Лео; они и в самом деле напоминали пресловутую катру, но чего‑то в них все равно не хватало. Чего — никто до сих пор так и не разобрался, и это обстоятельство дополнительно усложняло задачу тем, кто пытался разобраться по новой. «Нет, дело не в знании всех переходов, — полагал Рики. — Если правильно заколдовать, они сами начнут появляться автоматически». Однако переходы отчего‑то не желали появляться, так что слизеринец потихоньку, так, чтобы друзья не заметили, отложил чертежи и погрузился в домашнее задание по заклинаниям, что вдохновляло его куда меньше, чем карта, зато сроки поджимали.

Дождь уныло барабанил по подоконнику. В атмосфере витала некая сонность, нереальность происходящего. Через некоторое время дверь отворилась, вошли Дик и Дора.

— Привет, ребята, — сказал Дик, чуть смущаясь.

Все оторвались от своих дел, дабы удостоить вновь подошедших приветственными кивками.

— Жуткая погодка, правда? — продолжал Дик.

— А ты как хотел? — огрызнулась Дора, показывая разочарование ровно в меру приличия. — Так и происходит.

Они уселись на свои обычные места, Дик принялся шуршать тетрадями, и Рики вернулся к реферату по водотворным чарам. Тема, признаться, раздражала его тем, что изобиловала нудными примечаниями, совершенно вроде бы необходимыми, на которых он никак не мог сосредоточиться.

— Надоело, — прозвучал утомленный голос. Рики поднял голову как раз в тот момент, чтоб увидеть, как Дик нетипично широким жестом откладывает пергамент. — Неужели мы не можем заняться чем‑нибудь стоящим? — спросил он.

— Например? — дружелюбно спросил Лео.

— Ну, сходить куда‑нибудь, — неопределенно произнес Дик.

— В туалет, что ли? — брякнул Рики и, смутившись присутствием Бетси и Доры, прикусил язык, но Дика эта тема почему‑то очень воодушевила.

— А, ты про Тайную комнату? — подхватил он.

— Нет, вообще‑то, — растерялся Рики.

— Малявки, конечно, обнаглели, — задумчиво произнес Дик. — Но к нам‑то это не относится?

Он оглядел собравшихся, не скрывая ожидания.

— Что ты имеешь в виду? — удивился Эдгар.

— Ну, вдруг мы там что‑нибудь найдем, — ответил Дейвис.

— Дик имеет в виду, что‑то научное, — добавила Дора.

— А ты хотел бы найти противовес Фините Инкантатем? — заинтересовался Лео.

— Да, что‑то в этом роде, — небрежно заметил Дик. — Ну, скажите, ребята, не ужели вам совсем неинтересно спуститься туда?

— Мне интересно, — к ужасу Рики, задумчиво произнес Лео, и зачем‑то выложил на стол свою волшебную палочку. — Да, очень интересно… где сейчас находится настоящий Дик Дейвис.

В замок полетело запирающее заклинание, в Дика и Дору — связывающее.

— Что происходит, дитя мое? — осведомился бывший директор Нигеллус, который как раз протирал на портрете свое пенсне, и от неожиданности едва не выронил его.

Дик тоже пребывал в шоке.

— Лео, что все это значит, дружище? — выкрикнул он.

— Дружище, — медленно повторил Лео. — Нет, определенно, ты не Дик Дейвис. Ему, между прочим, прекрасно известно, что опровергнуть Фините Инкантатем невозможно.

— Все возможно, — пробурчал субъект, которого Рики и все присутствующие теперь затруднились бы идентифицировать.

— Оборотное зелье, как я понимаю, — высказал догадку Лео. — Сочувствую вам. Вкус, говорят, отвратительный.

— Что, поцелуешь ее, чтобы проверить? — усмехаясь, предложил тип с внешностью Дика.

— Болван, — процедила девица с внешностью Доры.

— Пока не рискну, — не смутился Лео. — Я, как уже говорил, в курсе, что это зелье противное. Ждем час. Я, конечно, догадываюсь, ты — Джеймс Поттер. А кто Вы, мисс, я пока еще не решил. Вы не делали столь грубых ошибок.

Особа, изображающая Дору, никак на похвалу не отреагировала, сидела, как застывшая, с совершенно каменным выражением на лице.

— Где Дик и Дора? — потребовал Эдгар.

— А вот поищите! — злорадно предложил предполагаемый Джимми.

Члены Клуба переглянулись. Всем одновременно пришла в голову мысль о карте, которая теперь находилась у близнецов Уизли. Артур немедленно поднялся.

— Пойду, найду их, — сказал он и вышел.

В тишине, воцарившейся на минуту после его ухода, в голову Рики сами собой напросились некоторые выводы.

— Простите, — ошеломленно заговорил Рики, — вы что, рассчитывали, что я вас сейчас туда потащу, по первому требованию?

— А что, почему бы и нет, для своих‑то друзей, — и типичное выражение Джима проступило даже на лице Дика. — Нормальные люди так бы и сделали. Но ты‑то ненормальный, как я мог забыть об этом. Хановщик — он хановщик и есть.

— Какое безобразие! — вознегодовал сэр Финеан.

Явная поддевка не то чтоб задела Рики, но не прошла бесследно. Он чувствовал, что надо что‑то сказать, но понятия не имел, что именно, да и не очень хотел реагировать.

— Удивляюсь твоей забывчивости, — жестко произнес Лео, пеняя Джиму, и тем избавил Рики от необходимости отвечать.

Невероятное событие в полной мере дошло до сознания Рики только через час. Удивительно, но все это время ребята провели, не разговаривая, не двигаясь и не испытывая в этом никакой потребности. Барабанил дождь, горели свечи, постепенно темнело, и как никогда ясно ощущалось, что находишься в старинном замке.

Как оказалось, Дик и Дора чудесным образом застряли в трофейной. Рики надеялся, никто не заметил, какое выражение не мгновение появилось на его лице при упоминании этой комнаты.

— Я не мог понять, почему воздух меня отталкивает всякий раз, когда приближаюсь к выходу, — рассказал Дик. — Надо же, повесить над каждым выходом по зачарованной подкове!

— Мы каких только заклинаний не попробовали, — качала головой Дора. — Понятно, эти штуки только можно снаружи убрать.

Итак, незадолго до превращения лжедрузей и Дик, и Дора в глазах Рики как бы удвоились. И все равно он не вполне поверил в реальность трансформаций, произошедших на его глазах. В один прекрасный момент пропорции тел обманщиков начали меняться в сторону уменьшения. Робы стали велики, и даже путы упали, когда Дик и Дора превратились в Джеймса и Мери. Последняя покачивала головой, не скрывая, что не в восторге от напарника по афере.

— Мы больше ничего не скажем, — сразу предупредила она.

— А что, написать вашим родителям? — пригрозил Артур.

— Оборотное зелье сохраняется в крови трое суток, — проинформировал Лео.

— Что‑то я не уверена, — не удержалась от реплики феноменально грамотная Мери.

Рики заметил взгляды, которыми хаотично обменивались Эдгар, Лео и настоящий Дик. Определенно, друзьям было необходимо посовещаться, и без малявок, но оставить их одних, а тем более — выставить вон было немыслимо.

— Идите. Я послежу, чтобы они не натворили еще чего‑нибудь, — предложил он, и испытал досаду, когда друзья немедленно воспользовались его самоотречением и снялись со своих мест.

— Нужно выяснить, где они взяли оборотное зелье! — прошипел Лео. — Не верю, чтоб сами сварили, хотя кто знает.

— У кого‑то из их родителей могут быть неприятности, — с сожалением произнес Артур, после чего дверь закрылась.

— Ну и как тебе нравится быть здесь, когда твоя компания там? — ехидно осведомился Джимми.

— Находиться с вами для меня невероятная радость, — отчеканил Рики. Он вынул палочку, но, похоже, в этом не было необходимости. Мери не предпринимала никаких действий, разве что укуталась, Джим копошился, то скидывая обувь, то вновь ее надевая, когда ногам становилось холодно. Минут через пять друзья вернулись, и Лео передал записку. «Для выяснения этого дела мы решили пригласить только директора Дамблдора. Плакса Миртл за ним уже послана».

Разумеется, почтенный профессор не стал посещать комнату старост. Напротив, он вызвал к себе всех, кого посчитал нужным. Дальнейшее здорово напомнило Рики суд присяжных с Дамблдором в роли судьи.

Завучи колледжей от начала до конца хранили мрачное молчание. Однако Рики изумленно отметил, что даже Снейп гневается весьма умеренно, хоть и считает нужным метать громы и молнии в Рози и криво усмехаться в сторону Джима Поттера. Казалось, этих людей вообще мало что может удивить. Однако они же несколько раз относились к проделкам самого Рики как к куда более серьезным проступкам, и явная несправедливость такого подхода была ему обидна.

Расколоть деток, откуда оборотное зелье, не составило большого труда. Артур закрыл лицо руками, когда выяснилось, что это Гермиона запасла его дома «на всякий случай», благодаря тому, что ее матушка проявила небрежность в отношении порции, выданной ей для работы.

— Я его перелила, а бутылку разбила, — сказала Гермиона. — Бабушка все вымыла и не стала проверять, то там зелье или просто… в общем, я туда всякой грязи намешала, чтоб вышло похоже.

— Что‑то не так, мистер Боунс? — дружелюбно спросил директор. Рики тоже заметил, что Эдгар шарит взглядом по полкам в кабинете, как будто что‑то ищет.

— Нет, сэр, — пробормотал хуффульпуффец.

Распределить роли, кто именно будет менять облик, как оказалось, деткам удалось не без пререканий.

— Гермиона сказала, что, раз зелье добыла, сама эту тошниловку пить не будет, — проворчала Рози.

— Нужно уметь жертвовать собой, чтобы чего‑то добиться, — проворчала Мери.

«Как она любит цитировать взрослых», — с раздражением отметил Рики. Он счел вполне справедливым, что в итоге всю четверку, и тех, кто превращался, и двух других барышень, наказали одинаково, вкатив взысканий на месяц, с перенесением двух недель на следующий семестр с тем, чтоб они могли готовиться к контрольным. Кажется, никого из провинившихся особенно не впечатлило, что профессору МакГонагол было поручено написать их семьям.

Возмутительно было то, что после вынесения решения завуч «Слизерина» остановил Рики в коридоре и прокурорским тоном осведомился, почему Рики не поставил его в известность насчет назойливых требований малявок.

— Знаете, сэр, — вскинулся воспитанник, — я не намерен показывать этим милым деткам, что не в состоянии справиться с ними сам. Если я начну жаловаться каждый раз, как у меня возникнуть проблемы, Вы не придете в восторг, я Вас уверяю.

Выходка с перевоплощением всерьез поколебала душевное равновесие Рики. Наутро следующего дня он проснулся, чувствуя себя так, словно находится в эпицентре военных действий, и не сразу вспомнил, чем вызвано это состояние. А поняв, поспешил еще раз обсудить с ребятами на свежую голову невероятное происшествие. И скоро выяснил, что кое–кого оно задевает больше, чем всех остальных. Артур Уизли принял на душу, как он сам полагал, тяжелый грех, написав не бабушке, а дяде Рональду.

— Даже не знаю, связываться ли мне с семьей Мери и с дядей Гарри, — ворчал он. — По идее, надо, но пусть это лучше делает Дамблдор и МакГонагол. Хотя — они всего не напишут, потому что не знают. Мерлин, Рики, ты только не кисни! Я понимаю, это мои родственники, и как они посмели после беседы с дядей Роном так обнаглеть, чтоб снова к тебе прицепиться?! Но ты тоже хорош. Надо тебе это — грузиться из‑за них.

Слизринец отвел взгляд. Темный лорд всегда был особо чувствителен ко всякого рода пакостям. Именно этим Рики объяснял то, что выходки четверки обычно выбивают его из состояния равновесия. Но Артуру он ничего подобного не сказал.

— Меня просто шокирует их безобразное поведение, — с праведным возмущением произнес Рики.

— Но раньше ты нормально относился к тому, что детки дерутся и все такое. Сам говорил, что шалил в детстве, — указал друг.

Рики ничего не оставалось, как пожать плечами. Его собственная сверхчувствительность к грубости и жестокости казалась ему происками того же Темного лорда. Став частью юноши, тот, возможно, снова рвался наружу. И провоцировал Рики ответить чем‑то таким же.

— Знаешь, мне бы твои проблемы, — неожиданно заявил Артур.

У Рики отпала челюсть.

— У меня до сих пор нет девушки, это не катастрофа, по–твоему? — указал Уизли.

Услышав этот ценный аргумент, Рики даже не задумался о том, что собирается допустить бестактность.

— Брось ты! — вспылил он. — Ни одна их них не была тебе дорога.

— Довольно бестактное утверждение, — пробормотал Артур. — Откуда ты знаешь?

— Когда попадаешь в переплет вроде моего, начинаешь ценить все настоящее, и меньше обращать внимание на то, как полагается делать, — проворчал Рики.

— Наверное, ты прав, — с редкостной прямотой признал Артур после некоторого раздумья.

— Ты пытался встречаться с симпатичными и воспитанными девчонками, но не одна из них не стала тебе близким человеком, — пояснил Рики. — А это все несерьезно, и нет у тебя никакой трагедии.

— В такие моменты, как сейчас, я верю, что ты намного старше, — недовольно проворчал Артур, изучая свои ногти. — Мой дедушка сказал бы что‑нибудь подобное. Но я понимаю, что мне нужна девушка.

— Не торопись, — бросил Рики, раздраженный напоминанием о фактической дате своего рождения. — Все знают, что любовь не приходит по заказу.

— У меня есть основания для белой зависти моим друзьям, или скажешь, нет? — вздохнул Артур. — Не ожидал, что Ральф настолько привяжется к сестре Флинта.

— И чему тут завидовать? Родители устроили им веселую жизнь, — пожал плечами Рики.

— Кипению страстей, конечно! — снисходительно объяснил Уизли. — Что еще в жизни нужно? Для моей семьи, во всяком случае, это как воздух. А мне нет другого развлечения и другой любви, кроме как возиться с братиками и сестричками. Дик, конечно, влип, по–моему, Нотт — та еще штучка. А вот ты и Селена Олливандер…

— Не надо об этом, — Рики предостерегающе дернул рукой.

— Но она тебе близкий человек, — указал Артур.

— Именно поэтому я стараюсь держаться от нее подальше, — заявил слизеринец.

— От Даниэлы ты тоже пытаешься держаться подальше?

В тот момент Рики понял, что не выносит подобного псевдо–понимающего тона!

— Вы что, так и переписываетесь? — спросил он вместо того, чтоб отвечать.

— Она мне написала, — кивнул гриффиндорец. — Дан о тебе беспокоится. Между прочим, я, кажется, сглупил, потому что вскрыл письмо за столом старост. Селене и Элладоре это не понравилось.

Тут в комнату влетела, на ходу интересуясь, не видел ли кто ее новое перо, Марго, так что разговор пришлось прервать. Волнение Рики и множество вопросов, которые он хотел бы задать, однако, вскоре заставили его обратить внимание на одно обстоятельство. До того, как Лорд, еще не проявившись, начал беспокоить его, курса до пятого, он, Рики, был намного решительнее. Смело рисковал и при необходимости разрубал любые запутанные узлы. Неуверенность, с некоторых пор поселившаяся в его душе, проявлялась по поводу и без. И у Рики возникло подозрение, что это качество, отнюдь ему не свойственное, вовсе и не его; это сущность Волдеморта нашептывала ему сомнения в самом себе, в собственных способностях и, кроме того, в том, что он имеет право на счастье.

«Да, Лорду сыграет на руку, если я окажусь несчастным», — признал Рики, невольно начиная понимать, со своей стороны, причины беспокойства Уизли. Несчастный человек, Рики знал это точно, становится легко уязвим для разрушительных влияний. А он, понимая это и видя, что обстоятельства вокруг способствуют тому, чтоб он как следует разозлился, усугублял ситуацию тем, что ничего не пробовал в ней изменить. Тот же разговор с Джеймсом Поттером следовало довести до конца, а не подойти в коридоре и бросить пару коротких фраз. И знал ведь слизеринец прекрасно, что взаимно не любит Хагрида, и все же записался на продвинутый уровень по его предмету.

Однако любовь к животным у него наличествовала. Это лучше всего подтверждал тот факт, что он по–прежнему не выносил, когда Рози Гойл поедала шоколадных лягушек в его присутствии. Невзирая на наказание, она находила время докучать парню, и, в один прекрасный день сбежав от нее из общей гостиной в собственную спальню, Рики мстительно взялся за карандаш…

— Да, отдел магического правопорядка твои развлечения убедили бы, что ты безобиден, — фыркнул Френк, заинтересовавшись его вдохновенной деятельностью.

— Шел бы ты, — мирно посоветовал Рики и продолжил творить.

Портретик Рози вышел настолько натурально, что Рики даже противно стало. Жующее чудовище с разверстой пастью дракона и вымазанными шоколадом руками катилось по «поносу». У парня на миг возникло желание заколдовать картину так, чтобы она двигалась — усилить иллюзию скольжения.

— Очень по–взрослому, — прокомментировал голос, сопровождаемый знакомым чавканьем.

— А сюда тебя кто впустил? — строго спросил Рики, надеясь, что он не заметила, как он вздрогнул.

— Мне твой одноклассник сказал, что ты малюешь, — ответила барышня. — Я так и поняла, что меня.

Она вскочила на кровать и подползла к нему, чтобы получше разглядеть свое изображение. У Рики не нашлось, что возразить; и в самом деле, заявлять, чтоб она не воображала о себе, не имело смысла, когда в его руках было доказательство ее правоты.

— Вот я тебя нарисую на «поносе» и всем расскажу, что это ты! — пригрозила Рози. — Точно, там тебе и место.

Спрыгнув, она проследовала к выходу, потирая руки то ли от довольства, то ли от холода — все же расхаживать босиком было с ее стороны неразумно.

«И чем я заслужил такое преследование? — решил честно проанализировать юноша, все же оставшись в собственной комнате. — Ну, во–первых, у меня есть этот медальон. Во–вторых, я действительно заговорил на перроне с Люциусом Малфоем, хотя мог бы этого не делать. В–третьих, я — как ходячая модель мученика, а это раздражает многих, особенно, типов со склонностью к жестокости, вроде Рози».

Таким манером слизеринец насобирал целую кучу причин, и его даже в сон потянуло — так это было нудно, перечислять их. Признавая, что сам является источником собственных проблем, Рики испытывал непонятное злорадство, очень похожее на довольство Лорда, и это пугало юношу. Но хуже было то, что Рики испытывал явный и мучительный «дефицит совести».

Рики до сих пор не замечал, что самые честные заявления его внутреннего голоса чаще всего совпадали с мнением Эдгара. И пусть Рики не всегда поступал в соответствии с ним, они все же были. Теперь, когда Эдгар отдалился от него, он как будто совсем перестал понимать, как надо.

По общему мнению, конфликт между ними был исчерпан, ведь хуффульпуффец извинился и даже просил забыть о его так называемой несдержанности. Рики же не чувствовал, что ссора осталась в прошлом. То, что Эдгар, пусть и неявно, избегал его, казалось слизеринцу доказательством собственной негативности. То же самое относилось и к Селене, несмотря на то, что Рики сам считал нужным удерживать ее на расстоянии.

После обеда он специально задержался, чтобы не подниматься с друзьями в штаб. Когда‑то он опасался, что ребята его будут опекать, и ошибся. Они ему не надоедали; и все равно, хотелось остаться наедине с собой. Точнее, Рики знал, чего ему хотелось, и почему для этого целесообразно остаться одному.

Дождавшись, пока Главный холл опустеет, и голоса эхом разнесутся по замку, Рики не спеша поднялся на второй этаж и двинулся по длинному коридору. Собственный шаг как бы раздваивался: юноша сейчас легко мог представить, что идет не он, а кто‑то другой.

— А, это ты, — лениво поприветствовала его Плакса Миртл, в задумчивости восседающая на подоконнике.

— Увы. Никого лучше себя предложить не могу, — ответил Рики и тщательно затворил за собой дверь.

Просторное помещение, хорошо освещенное и до безобразия знакомое, напоминало теперь таинственный храм. Белые стены; белая колонна из умывальников посредине…

Рики ожидал, что особый никогда не работавший кран будет притягивать его, как магнит, или что повторится один из тех прошлогодних припадков, когда он чувствовал себя Томом Реддлом. Но ничто не замутнило сознание. Парень полностью понимал, что вот они, воспоминания Назойлика, не успевшего еще стать таковым, а вот его собственное состояние, где банальное любопытство перемешано с осторожностью.

— Хочешь туда? — спросила, заинтересовавшись, Миртл.

— Не знаю, — честно ответил Рики, испуская тяжкий вздох. — По–хорошему, не надо бы мне туда соваться. Но ведь комната там! Я знаю, она никуда не делась.

— И поэтому туда надо влезть. Мальчишки! — скривилась Плакса Миртл. — До сих порт тебя тянет на озорство.

— Это не озорство! — вскинулся Рики. — Ну как ты не понимаешь! Ведь сэр Салазар оставил наследство, и мы не имеем права просто так забыть о нем.

— Как ты хорошо говоришь! Я тебе даже верю. Похоже, ты становишься, как собирался, самим собой. Не пора ли тебе головой в унитаз? — дружелюбно и радостно предложила призрачная девушка.

— Нет, еще рано, — нахмурился Рики; награда за благие намерения вдруг показалась ему ужасно несправедливой.

— Ну и ладно, — фыркнула Плакса Миртл и, решив, наверное, что панорама за окном куда интереснее, отвернулась туда.

Как загипнотизированный, Рики продолжал пялиться на умывальник. Да, все претензии малявок раздражали его, и, если на то пошло, без них он вспомнил бы гораздо позже. Но теперь их интерес стал понятен ему, как никогда. Было тихо, хотя порой начинался шум в трубах, а слизеринец все стоял и глядел.

В зеркале он заметил, как в один прекрасный момент дверь уборной отворилась, и в проеме показалась, предваряя появление директора Дамблдора, сверкающая серебряная борода.

Рики не пошевелился, восприняв это как нечто само собой разумеющееся; реальность стала какой‑то расплывчатой. Ну, подумаешь, Дамблдор, да, в неработающем женском туалете на втором этаже, возможно, тут ему самое место.

— Здравствуй, Ричард, — произнес директор.

— Здравствуйте, сэр, — приветливо ответил Рики, и в вдруг его разум закралось сомнение, а все ли в порядке. Он моргнул, после чего уставился на директора уже по–другому.

— Давно тебя здесь не было, — сказал профессор Дамблдор, вроде бы не выходя за рамки светской беседы, но неуловимая нотка в старческом голосе несла угрозу. — Столько лет, — задумчиво произнес он.

Первой мыслью Рики было: «Слава Богу, он не знает, что здесь наше тайное убежище!». Но директор, заметив, что его слова восприняты с облегчением, насторожился.

— Я вообще зашел сюда случайно, — небрежно бросил Рики. — Просто проходил мимо.

— Я понимаю, — кивнул Дамблодр, медленно пересек разделяющее их расстояние и остановился напротив юноши, заслоняя от него зеркало. — Память — странная вещь, не так ли?

Очки–половинки блестели, как всегда, когда Дамблдор предпочитал, чтоб собеседник не сумел заглянуть ему в глаза.

— Наверное, — сказал Рики, пожимая плечами.

Ему и в голову не пришло, что Дамблдор накажет его, застукав в женском туалете. Профессор и в самом деле не сделал ничего подобного, а Рики предпочел притвориться, что не понимает намеков высокого начальства.

Хотя вся ситуация на первый взгляд выглядела странно, ее участники не задавали друг другу вопросов. Казалось, они без слов понимают друг друга, что отнюдь не отменяло той неприязни, которая завелась в свое время и окрепла между профессором Дамблдором и другим его учеником. А Рики легко мог бы воспроизвести ход мыслей Дамблдора, если бы тот застал его напротив открытого входа в Тайную комнату.

— Будьте благоразумны, Ричард. Человеку не следует возвращаться в прошлое, — посоветовал старый профессор на прощание, а на выходе пропустил юношу вперед.

«Ты хотел сказать «браться за старое»?» — расшифровал Рики, очень обиделся и не нашел ничего лучше, чем при первой возможности пожаловаться лучшему другу.

— Не нравится мне это, — сказал Лео. — Вообще, не странно ли, что директор заглядывает к Миртл? До сих пор мы никогда там не встречались с ним, хвала Мерлину, и не надо. Карты у него нет. Откуда он знал, что ты там будешь? Неужели, нет поверить не могу, он что, следит за тобой?

Рики об этом как‑то не задумался, но рассуждения Лео показались ему абсолютно справедливыми.

— Может быть, конечно, просто так совпало, он заметил, что ты не пошел с нами, и решил понаблюдать, — добавил Лео.

— Думаешь, он теперь станет меня контролировать? — спросил Рики.

— Понятия не имею, как поведет себя другой человек, который к тому же не совсем живой, — логично ответил Лео. — Меня гораздо больше смущает твое состояние. Хотя, если не притворяться, я понимаю, зачем ты пошел к этой Тайной комнате. Наверное, очень привлекательна возможность владеть таким сокровищем. И наслаждаться этим обладанием.

— Мне это не нравится, — повторил Рики недавние слова друга.

— Что поделаешь, в тебе очень много чего от Лорда, и надо к этому привыкать, — рассудил Лео.

Рики набрал побольше воздуха. На самом деле он предпочел бы вовсе не озвучивать то, о чем собирался сказать.

— Ты знаешь, Волдеморт сказал мне, что я, по сути, не существую. Ведь кто я? Альтернативная сущность своей прошлой жизни, которая не удалась…

— И ты дождался, пока он исчезнет, зачем? Чтобы повторять за ним? — сурово оборвал Лео.

Рики ничего было на это возразить. День за днем, оказываясь с друзьями в штабе, он читал на их лицах: «Ну вот, опять старая пластинка», которая, несмотря на то, что они пытались быть с ним терпеливыми, явно надоела им до смерти. После нескольких повторений это изжило себя, и по их мнению, пора было прекратить привлекать к себе внимание подобным образом, коль скоро он не собирался становиться Лордом. «Займись делом!» — сказала бы на их месте Дан. Впрочем, они это говорили, но чуть помягче.

Но в последнее время друзья почти не вспоминали о Назойлике и вообще о том, что с ним, Рики, что‑то не в порядке. Чудесная выходка первокурсников оказалась настолько сильным потрясением, что старосты намеревались обсуждать его еще не один вечер, пренебрегая даже уроками. Этот вечер не стал исключением. Сначала участники события сидели в гостиной, потом Дора попрощалась и пошла спать. Вскоре стало ясно, что разумнее всего последовать ее примеру. Погруженный в собственные мысли, Рики едва доплелся до кровати.

— Ну и денек был, — по Лео было заметно, что он устал. — Спокойной ночи.

— Доброй ночи, — сказал Рики, зевая. Но он не собирался спокойно заснуть.

На его совести висело неоконченное дело, о котором он никому не хотел рассказывать. Дождавшись, пока все обитатели спальни погрузятся в сон, он встал и тихо прокрался в коридор. Не ощущая ни холода, ни страха быть пойманным, парень целеустремленно шагал наверх. Через вестибюль, мимо спящих доспехов, выше. Его целью была трофейная.

Кубок оставался на месте. Он что есть силы дернул. Но кубок стоял, как приклеенный.

— На твоем месте, я бы не злил мистера Филча.

Рики не обратил на совет никакого внимания. Дамблдор же возник как будто из ниоткуда.

— Я хочу это выбросить, — жестко отрубил юноша.

— Я ждал, что тебе что‑то подобное придет в голову, — сказал директор.

— Вы что, шпионите за мной? — спросил Рики. Это было уже второе такое появление старого профессора, и оно раздражало.

Директор же теперь избегал смотреть на него прямо.

— Видишь ли, ученики не должны разгуливать по школе ночью, — напомнил он.

— А это не должно оставаться здесь, — парировал Рики. — Удивляюсь, как вам не стыдно допускать это.

Но Дамблдору было не стыдно.

— Ты не можешь изменить ход истории, — сказал он. — А этот кубок, осмелюсь заметить, тебе не принадлежит.

— Сэр, Вы будете мне рассказывать, что несете за него материальную ответственность? — резковато произнес Рики.

— Что здесь происходит?

К Дамблдору присоединился завуч «Слизерина» со свечой и в халате. Судя по всему, нечто, наверное, сообщение Дамблдора, вытащило его из постели, чему Снейп был не очень рад.

— Ваш ученик, Северус, желает выбросить трофей за особые заслуги перед школой, — мягко промолвил Дамбдлдор.

— Вот еще чушь! Кубок не твой, Макарони, — отрезал Снейп. — Поставь его на место сейчас же и отправляйся спать.

— Это кубок Назойлика, а я его прямой наследник, — догадался брякнуть Рики.

Профессора переглянулись, юноша же, опасаясь, что его остановят, решился. Он резко развернулся, чтобы бежать, дернулся, и его голова… свалилась с подушки.

Рики сразу понял, где находится, словно мгновенно перенесся из одной реальности в другую. Он лежал, затаив дыхание, и приводил в порядок мысли, при этом ухо чутко ловило малейшие шорохи. Ночью все стало совершенно другим, и его чувства обострились.

Нет, он, в принципе, хотел избавиться от трофея Реддла. Но не настолько, чтобы сейчас отправиться за кубком и мерзнуть не во сне, а наяву. К тому же перед Рики сразу встала задача — ну стащит он кубок, и что с ним делать? Превратить в птичку?

«Мерлин! Как же лень вставать», — подумал он, закрыл глаза и никуда не пошел.

К концу семестра стало очевидно, что нахождение в школе и учеба и в самом деле помогли Рики свыкнуться с проблемой бессмертия и прочими проблемами, унаследованными от Назойлика. Будучи занят и уроками, и общением, Рики понял, что постепенно возвращается к жизни. Однако это не означало, что все должно остаться таким же, как до сих пор, под девизом «ожидание и осторожность», — как высказался про себя Рики, когда Лео тактично свернул разговор пятикурсников о целях Темного лорда за слизеринским столом.

Перемены назревали давно, но только теперь к Рики вновь возвращалось чувство, что он — глава и создатель Клуба Единства, а следовательно, несет ответственность за здоровый климат в кругу друзей. Им всем необходима встряска, полагал он, от тоскливой атмосферы пора бы избавиться.

Рики убедился, что человек ко всему привыкает. Поступок малявок, по мере того, как он становился отдаленным прошлым, стал казаться ему уже не таким ужасным, хотя бы потому, что теперь милашка Рози драила в замке доспехи, и у нее не оставалось времени на то, чтобы допекать его своими шоколадушками.

И все же, в отличие от самого Рики, малявки жили полнокровной жизнью. Не то, чтобы ему было завидно, но они с Клубом никогда не нарушали правила подобным образом. А ведь они очень давно ничего не делали, и даже Лео уже не так стремился искать во всем «скрытые закономерности».

Рики смущали и другие обстоятельства. Его по–прежнему расстраивала ссора с Эдгаром, и более всего — то, что тот переживал из‑за своего двоюродного брата Джима. Рики все еще не был уверен, нужно ли рассказывать хуффульпуффцу причину неприятностей Джима с зельями. Долг дружбы обязывал его быть откровенным, но тот же долг повелевал оберегать душевный покой друга. Чувствуя себя неискренним по отношению к Эдгару из‑за Джеймса, Рики не решался напрямую поговорить с ним и не знал в итоге, как поступить. С этой целью он, однажды решившись, чтобы с кем‑то посоветоваться, отправился в штаб.

«Со стороны виднее», — подбадривал себя слизеринец, рассчитывая, если повезет, узнать беспристрастное мнение Дика как наиболее уравновешенного члена Клуба.

Но, открыв дверь, Рики понял, что лучше бы уж он туда не заходил.

На месте между столом и дверью, которое уже некоторое время служило в качестве позорного столба, находились Рози с Гермионой, грязные и окровавленные, так что юноша поначалу даже испугался. В качестве судей выступали потрясенный Эдгар и Артур, причем гриффиндорец обеими руками поддерживал собственную голову, несомненно опасаясь, что от тяжести проблем она отвалится. Он не обратил внимания на приход Рики, ибо в противном случае пришлось бы оторваться от назидательной беседы. В данный момент он, растеряв всякое самообладание, орал на кузину, что непременно прибьет ее.

— Не прибьешь! — завопила в ответ девчонка, пунцовая от злости. — Я тебе тогда твои три галеона не отдам, хановщик!

Рики невольно прикинул, что Артуру дороже — три галеона или душевный покой, но тут вспомнил, что в уравнении фигурирует еще бабушка Уизли, которая в случае кончины внучки точно обеспечит Артуру пожизненные угрызения совести, если они сами не возникнут естественным путем. Дальше рассуждать на эту тему слизеринцу не пришлось, поскольку ему сзади досталось дверью.

— Две недели! — торжествующе завопил ворвавшийся Филч, не потрудившись извиниться перед Рики. — Еще две недели, гадкие создания! — И, не успел парень ничего понять, как и завхоз, и девчонки испарились.

— А бабушка просила за ней присматривать, — пробормотал удрученный Артур, сразу сникая.

— А в чем дело? — Рики казалось, в этом году он спрашивал об этом непозволительно часто.

— Они попытались искупать кошку Филча, — сказал хуффульпуффец, ибо гриффиндорец неестественно зажмурился, словно отказывался принимать сей факт.

Из дальнейших объяснений Рики узнал следующее.

Согласно своей вредной природе, миссис Норрис проявила интерес к деятельности Рози во внутреннем дворе школы. И, что не менее естественно, испачкала лапы, а может, и не только лапы. Маленькая слизеринка испугалась, что, если кошка наследит в замке, то виноватой будет она, Рози.

Все присутствующие в штабе понимали обоснованность такого предположения. А вовремя появившаяся рядом с Рози участливая Гермиона предложила кошку Филча искупать.

— Моя сестричка всегда отличалась тягой к трудоемкой бестолковой деятельности, — проинформировал Артур.

Попытки изловить миссис Норрис привели к тому, что все трое извазюкались еще больше. Теперь уже необходимость купания под сомнение не ставилась. Кое‑как справляясь с вырывающейся кошкой, исцарапанные девочки добрели до ближайшего женского туалета.

— Естественно, под краном кошка так вопила, что Филч ее услышал, — сказал Артур.

— И ему не было неловко ворваться в женский туалет, — с осуждением добавил Эдгар. — А ведь перемена, там было много посетительниц.

— И они такой визг подняли, — Артур беспомощно развел руками, ругнулся и уставился в окно.

— Я объясню Гермионе, что купать кошек категорически нельзя! — заявил Рики. — А она еще котенка брать собирается! Просто удивительно, как можно так мучить с такими искренними добрыми намерениями. Не иначе, влияние Рози Гойл. Теперь и она твою кузину подучит. Мерлин, эта Рози!..

— С самой по себе Гермионой Уизли не легче, — произнес Эдгар, усаживаясь на свое место и бестолково листая учебник.

— Я знаю, — кивнул Артур.

— Ты еще не слышал ее последнего заявления! — возразил староста «Хуффульпуффа». — Тебе известно, что все люди по сути тупые и вредоносные существа?

— В принципе, я всегда это подозревал, — кивнул Артур, и тут же, спохватившись, спросил уже другим тоном: — Но как до этого додумалась Гермиона?

— Она сейчас продолжает помогать мисс Малфой с привлечением учеников в добровольное общество. И говорит, предложи людям что‑нибудь стоящее, отчего они станут лучше, так они будут нос воротить. А вот если им наобещать всякой ерунды типа легких экзаменов и мгновенного излечения от прыщей, они будут бегать за тобой с горящими глазами и выпрашивать. Сейчас она размышляет, по ее словам, как народ надурить, чтобы все сами ринулись в ПУКНИ.

Безнадежный жест, сопровождающий эти слова, лучше всего раскрывал настроение хуффульпуффца.

— Благая цель оправдывает обман? Хорошая девочка, — отметил Рики.

— Кто бы этой хорошей девочке объяснил, что не всякая помощь на пользу, — вздохнул Артур.

— Значит, она разворачивает рекламную кампанию? — уточнил Рики.

— Ты еще назови ей это слово, чтоб она гордилась! Хоть кто‑нибудь из вас жертвовал деньги на их добровольное общество? — сурово спросил гриффиндорец.

— Нет, конечно, я что, совсем дурак? — выпалил Рики. — Вот логика — плати, чтоб самому больше работать вместо эльфов.

— Может, что‑то и есть в этом, — задумчиво произнес хуффульпуффец и, проигнорировав недовольство Уизли, уткнулся в книжку теперь уже окончательно.

Эдгар обладал замечательным качеством думать, что называется, объективно, а не только в свою пользу. Последнее время Рики этого не хватало, хотя одна такая мысль возникла, и он не преминул ее выполнить.

Да, насчет трофейного кубка он все же посоветовался. Задержавшись после очередного урока зелий, где профессор Снейп дотошно проверял предварительную готовность курсовых, Рики попросил аудиенции и был приглашен в кабинет. Завуч, в уксусно–кислом настроении, велел побыстрее сказать, чего ему надо.

— Я хотел Вас видеть, сэр, потому что, мне кажется, я должен кое‑что исправить, — сказал Рики, усаживаясь напротив профессора Снейпа.

— Вы, надеюсь, передумали насчет трансфигурации, Макарони? — предположил профессор, и еле заметное одобрение в его голосе на секунду заставило Рики почувствовать зыбкость, словно он все же оказался во сне.

— Нет, сэр, — ответил он. — Насчет Темного лорда. Существует кубок, выданный Тому Реддлу за особые заслуги перед школой. Я считаю, его надо убрать из трофейной.

Снейп внимательно вгляделся в ученика. Не надо было становиться мастером чтения мыслей, чтобы понять, что он не в восторге. Ничего другого ученик не прочел бы при всем желании; Снейп был слишком хорошим мастером сокрытия мыслей.

— Я хотел сразу пойти к директору, но решил, что надо сначала обсудить это с Вами, — добавил Рики.

Парень не ожидал, что за этим последует тяжелый и — Рики не мог ошибиться — театрально преувеличенный вздох.

— Макарони, как же Вы мне надоели, — признался Снейп. Некоторое время они продолжали пялиться друг на друга, а Рики перебирал в уме, что прилично ответить на такое заявление. Но продолжил все же профессор.

— Именно сейчас, когда Вам следует вести себя благоразумно, Вас терзают разнообразные порывы. Какая разница, стоит там эта дурацкая ваза или нет? Знаете, я мечтал бы выбросить оттуда половину и переплавить на котлы. Но я этого не делаю, — и завуч протянул руку, поднимая перо. — Можете, конечно, идти к директору, но не слишком рассчитывайте на успех. Вы не хуже меня знаете его позицию в таких вопросах.

— Какую позицию? — уточнил Рики.

— Никому не дано перечеркнуть прошлое, а тяжелый урок — это тоже урок, — ответил Снейп. — А теперь возвращайтесь к учебе и, Мерлина ради, не ищите приключений хотя бы до тех пор, пока не состоится слушание.

На том Рики и распрощался. Не мог же он сказать, что это приключения сами подстерегают его в лице представителя каждого колледжа с первого курса. Он шел, лавируя в коридорах подземелий, и думал о назойливых малявках.

Именно они заставляли Рики временами сожалеть, что в нем больше не проявляется Темный лорд. В этом случае можно было бы сослаться на то, что он дурно влияет, стимулируя кровожадные мечтания своего носителя. Но поскольку его не было, Рики сам целиком и полностью нес ответственность за свое самообладание.

Во всяком случае, благодаря им он теперь почти спокойно воспринимал то, что, несомненно, взбесило бы его в нормальных обстоятельствах.

Уроки защиты от темных сил проходили все так же, сопровождаясь детальным анализом битв, которым не суждено повториться, и туманными намеками на доблестные подвиги действующего преподавателя. Семестр заканчивался, и профессор все чаще бравировал своей строгостью.

— Я по опыту знаю, что значит защита, — говорил он. — И не пытайтесь не доучить — я сразу увижу, если что будет не так.

Как правило, на таких уроках Рики отключался, думал чаще всего о слушании или о том, как бы изолировать от общества Рози Гойл. Профессор Бэскотт, по непонятным причинам, предпочитал не беспокоить его; у Рики и его друзей сразу возникло предположение, почему, но Чайнсби уверял, что дяде Барти неизвестно о прошлой жизни Рики. По мнению Виктора, игнорирование незаинтересованности Рики со стороны преподавателя было продиктовано просто нежеланием иметь дело со строптивым учеником.

Рики предпочитал не выделяться. Его курсовой проект продвигался довольно быстро, в помощи учителя он не нуждался, и даже мог иногда записывать приходящие идеи прямо на уроке.

В очередной раз он и собирался заняться этим, но никак не мог сконцентрироваться — рассуждения преподавателя сбивали с толку. Окончательно вернул его к малоинтересной действительности резкий стук, после чего, не дожидаясь разрешения, в класс заглянула заместитель директора.

— О, Минерва! — радушно произнес Бэскотт, выдавая улыбку.

— Извините, профессор Бэскотт, — резко, обрывая его, заговорила МакГонагол, — можно, я заберу Макарони?

Кровь прилила к щекам Рики, но он не шевельнулся, помня, что надо выглядеть, как обычно. Почти все одноклассники уставились на него, безгласно вопрошая, что же он натворил такое. Рики ничего не оставалось, как пожать плечами.

— Надеюсь, это ненадолго? — поинтересовался дядюшка Барти.

— Боюсь, он не сможет вернуться на урок, — отчеканила МакГонагол.

Пробормотав нечто неодобрительное, Бэскотт без особой радости отпустил его. Пришлось вылезти из‑за парты, пройти мимо доски и присоединиться к строгой даме в коридоре. Когда она закрыла дверь, отрезая его от класса, они остались совсем одни.

— Куда мы? — спросил Рики.

— К директору, — ответила она и, вопреки обычному, не понеслась впереди на всех парах. — Боюсь, Ричард, Вас ожидают серьезные потрясения.

— Кого‑то поймали? — Рики передалось ее нервозное состояние.

— Нет, к сожалению, — выдохнула МакГонагол. — Не задавайте мне вопросов! Я не тот человек, который должен Вам это рассказать. Я просто провожу Вас к кабинету директора.

Юноша мельком поймал ее взгляд, когда она разворачивалась. Он усилил общее впечатление от ее слов, очень странное. Как будто она ему сочувствует. Рики напрягся еще сильнее, но теперь уже не оттого, что приходится находиться рядом с Минервой МакГонагол. Он всю свою нормальную, доназойликовскую жизнь презирал выражение «плохое предчувствие», но теперь с ним, похоже, происходило именно это.

Дорога до кабинета директора вдруг невероятно растянулась. Рики не решался больше спрашивать. В нужном коридоре МакГонагол сбавила скорость, и, секунду поколебавшись, он обогнал ее. И, лишь остановившись строго напротив горгульи, Рики осознал, что это ничего ему не дает. Он же не знал пароль!

Но внутри явно что‑то происходило. На эскалаторе слышались голоса, и вот–вот кто‑то должен был спуститься. МакГонагол оставалась позади. А дальше Рики не сразу смог поверить своим глазам. Горгулья отодвинулась, и из кабинета директора следом за дядюшкой Гарри вышел…

— Папа! — воскликнул парень и бросился вперед.

Было безумно странным видеть Диего Макарони в «Хогвартсе», в маггловской куртке. Казалось, это последнее место, где ему следует находиться, да и Гарри Поттер привел бы его сюда только в крайнем случае. И поэтому, едва обняв отца, Рики отстранился и быстро, беспокойно спросил:

— Что случилось, почему ты здесь?

— Плохи дела, Рики, — ответил Диего, и суровое, мрачное выражение на миг застыло на его лице. — Наш дом был атакован.

Рики вздрогнул, а затем, не в силах стоять спокойно, завертел головой, взглядом ища подтверждения у Поттера и МакГонагол. На него в полной мере обрушилось ощущение чего‑то ужасного. Невзирая на обилие воспоминаний, свидетельствующих о настойчивости старой гвардии, он не ждал этого никогда, ведь крестный отец и это дурацкое Министерство магии вроде бы организовали охрану дома. Дядюшка Гарри как будто даже не видел его; он был донельзя взвинчен. А МакГонагол отводила глаза, и, несмотря на потрясение, слизеринец успел подумать, что это лучшее из всего, что она может для него сделать.

— А мама? Где Пит? — домогался Рики, заглядывая отцу через плечо, ожидая увидеть кого‑нибудь из них. Но с эскалатора никто больше пока не спускался.

— С ними все в порядке, — успокоил отец. — Вот только…

Колебания Диего лучше всяких слов сказали сыну, что кто‑то все же пострадал. Он хотел спросить «Кто?», но вместо этого задал другой вопрос, едва различая собственный голос.

— Что «только»? — потребовал он.

— Миссис Дуглас, — сказал отец. — Мы уже уезжали, но она решила вернуться. За семейными фотографиями, она хранила их у себя в комнате.

Рики отшатнулся.

— Она…

— Пока нет, — отец не нуждался в том, чтобы он закончил вопрос. — Мама с ней, в этом вашем госпитале. Но дела плохи, Рики. Она очень серьезно пострадала.

Лицо Диего выражало еще меньше надежды, чем его слова. Обернувшись по сторонам в поисках иррациональной поддержки, Рики вновь зафиксировал нервную мимику дядюшки Гарри. В глазах крестного отражалось требуемое ситуацией сочувствие, но оно не перекрывало раздражения, вызванного столь необдуманным поступком пожилой ведьмы. Наверняка ее возвращение усложнило деятельность авроров.

— Я настоял на том, чтобы с тобой встретиться. Нас теперь спрячут, — сказал Диего Макарони, привлекая Рики к себе. — Скорее всего, до лета мы не увидимся. Я привез к тебе Мистера Лапку. Тебе придется теперь заботиться о нем.

Юноша кивнул; его сознание разделилось на две половины. Одна пребывала в шоке; другая была способна что‑то понимать, смотреть по сторонам и говорить.

— А Пит? — пробормотал он.

— Он будет в своей школе, под охраной. Береги себя, Рики, — сказал отец, кивая Поттеру, который с самого начала разговора проявлял нетерпение, — не рискуй без необходимости. Я думаю, ты сможешь писать нам.

— Конечно, — согласился Гарри. — Я не хочу вам мешать, но Министр ждет. Предупреждаю, портшлюс — это неприятно.

— Можно, я провожу тебя? — спросил Рики, на самом деле обращаясь к крестному отцу.

— Пожалуйста, только быстрее, — потребовал Поттер. — Я должен торопиться, Диего, обещал Рону быть с ним. Опять на болотах видели дементоров…

— Все в порядке, Гарри, — раздался голос профессора Дамблдора. — Я вижу, Ричард уже тут. Портшлюс готов, вы можете вернуться в мой кабинет.

На эскалаторе они молчали. Времени было слишком мало, а всего — слишком много. Кабинет промелькнул, как надоевшая декорация, разве что большой пушистый кот с урчанием бросился к нему и потянулся вдоль его ноги, довольно чувствительно вонзив когти. Слизеринец тут же подхватил его на руки и принялся рассеянно гладить.

Рики не успел ничего понять, как отец обнял его на прощание. Одна искра — и Диего Макарони исчез вместе с напряженным дядюшкой Гарри. Рики продолжал еще некоторое время смотреть туда, где они стояли.

— Неужели ты страдаешь, Том?

Рики даже не сразу понял, что вопрос адресован ему. А поняв, развернулся, как ужаленный. Спрыгнувший с его рук котик недовольно фыркнул и отскочил, умываясь.

— Профессор Дамблдор, я — Ричард Макарони, — напомнил Рики, испытывая в этот момент только безграничное удивление.

— Я хочу верить, что это так, — спокойно ответил Дамблдор, цепко вглядываясь своими холодными голубыми глазами в глаза ученика. Почти сразу его опасения оправдались: Рики захлестнула такая ярость, усиленная мыслью о миссис Дуглас, что он, вполне вероятно, схватил бы директора за горло, если б тот, на свою удачу, не сидел довольно далеко. Но, во всяком случае, высказаться было в его силах.

— Знаете, сэр, вы не маразматик, — сообщил он. — Вы — старый параноик.

— Пусть лучше так, — согласился Дамблдор, когда на эскалаторе раздался шум. Подошедший Филч почтительно доложил, что сигнальные установки из Министерства доставлены.

— Зачем? — поинтересовался Рики. Он решил не говорить, что Мистер Лапка нашел себе подходящее развлечение и в данный момент рвет директорские шторы. Пусть сам старый черт смотрит за своим добром, или Филч, тоже кандидатура…

— Они — что‑то вроде усовершенствованных вредноскпов, — ответил Дамблдор, как ни в чем не бывало. — Должны отражать угрозу, если она появляется.

— А! Зеркала, — пренебрежительно произнес Рики, и отвернулся к окну. Мысль о карте, пришедшая ему в голову, могла быть замечена директором, а юноша, невзирая ни на что, не был готов выдать близнецов Уизли. И все же надо ее вернуть…

— Мистер Филч, идите во двор, ждите там, и помогите Хагриду развешивать их, когда это потребуется, — распорядился Дамблдор. — В Хогсмиде тоже придется помочь, наверное. А Вы, Ричард, свободны. Можете вернуться на урок.

Однако ученик даже не подумал послушаться директора. Следом за Филчем он спустился в холл и вышел на улицу, делая вид, что идет на уход за магическими существами. На крыльце он остановился, рассматривая большие ящики, в которых на вскидку было около двадцати штук зеркал–экранов.

Рики хотел скрыться ото всех. Он знал, что в штабе его будут искать. Мелькнула мысль отправиться на мостик, но Рики повернул все же в другую сторону, к теплицам. Там, возле стены замка, где никто не мог его видеть, он присел на камень, подпер голову и застыл.

Казалось, все вокруг тоже застыло. Ветер сюда не добирался, да его и не было. Но недвижность Рики скрывала кипение страстей. Он старался отдалить тот момент, когда ему придется четко осознать: миссис Дуглас умирает. Раньше он никогда не строил планов, как уничтожить тех, кто угрожает его семье и друзьям. В его душе зашевелилось желание мести.

А в душе Дамблдора, пусть и не совсем настоящего, все эти годы царил страх, что бомба все‑таки взорвется. Ни ради кого, пожалуй, не пошел бы Рики на такие мучения, какие претерпел Дамблдор. Внутренний голос неизвестного происхождение наставлял, что величина директорской жертвы, несмотря на любую злость, должна вызывать в нем преклонение. Но парня это как‑то не восхищало; и вообще, в ряду его переживаний Дамблдор оказался персоной, пожалуй, самой неважной.

Он сидел так довольно долго, и успел замерзнуть, когда до его слуха донеслись тяжелые шаги. Поначалу юноша подумал, что это Хагрид, возится на огороде, но потом вспомнил, что Хагрид, закончив свой урок, будет во дворе, и сейчас разбирается с сигнальными установками, а судя по тому, что видел Рики, выходя из замка, дела там хватило бы и на завтра. Рики поднял голову, и почти сразу за угол завернул ни кто иной, как Френк Эйвери.

— Ах, вот ты где! — прорычал он.

— Что тебе нужно? — спросил Рики, поскольку надо же было что‑нибудь сказать.

— Ты уже знаешь? Насчет моей бабушки? — выпалил Френк и возмущенно пробормотал. — Нет, подумать только, тебя они вызвали с урока, а меня это вроде как и не касается.

— Меня позвали встретиться с отцом, — Рики сам не знал, какая сила заставила его вскочить; внутри все клокотало от гнева, и поскольку Френк был ни при чем, Рики старался сдержаться, но был готов взорваться в любую секунду. — Я, может быть, очень нескоро увижу свою семью.

— Это ты во всем виноват! — заорал Эйвери что есть мочи.

Рики вдруг почувствовал страшную слабость. На самом деле, любой волшебник мог сказать ему то же самое, что и Эйвери. Страх, ярость и гнев испарились, осталось одно желание — прекратить это любой ценой. Никто больше не пострадает, и пусть тогда его оставят в покое. Он уйдет в горы, будет жить там отшельником, хоть бы такое положение вещей и продлилось не один век.

— Да как у тебя хватает наглости?!..

Душа Рики пока что не отреагировала на новое вмешательство. Но тело благодаря безупречной работе нервной системы все же вздрогнуло. Только через некоторое время он понял, что скандал уже бушует вовсю.

— Ты еще смеешь обвинять его! — шипел Эдгар, надвигаясь на Френка, который был значительно шире в плечах, да и повыше, но, тем не менее, пятился. Выражение лица при этом у Эйвери было самое свирепое.

— Если бы ты хоть немного соображал, с кем связываешься! Никто не смог бы организовать прошлогоднее безобразие без твоей помощи! И никто не стал бы нападать на твою бабушку, уж и не повезло же бедной женщине!

«А ведь это не совсем так, — высветилось в голове у Рики. — Когда они завербовали Френка, то уже знали, кого искать — меня».

Но Эди это принципиально не беспокоило.

— И если бы ты с самого начала не был таким придурком! Все твои шовинистические убеждения!

Френк, отупевший от крика, малость пришел в себя и сделал попытку за себя вступиться.

— Ты‑то чего орешь? — вклинился он. И тут же узнал, кто он такой и куда ему следует идти, в весьма нелестных для себя выражениях.

Совесть Рики робко подала голос, предлагая вмешаться, потому что вообще‑то все это из‑за него, как раз в тот момент, когда выведенный из себя Эйвери обнажил палочку. Эдгар и не подумал последовать его примеру; он и без того был разъярен, таким Рики никогда его видеть не приходилось.

— Немедленно убери ее! — потребовал хуффульпуффский староста. — Ты и так уже достаточно натворил!!

— Мерлин! Что — здесь — происходит?

Возле Рики затормозила Мелани Хатингтон, пылающая праведным возмущением — узнаваемое чувство, поскольку оно часто проявлялось у нее в присутствии членов Клуба Единства.

— Я сам справлюсь! — отрезал Эдгар, при обращении к ней не прибегая к крику, но тон при этом показался Рики убийственнее, чем яд василиска.

— Не сомневаюсь! Этажом выше окна дребезжат, такое эхо, — скривилась Хатингтон. — И как только Филч еще не примчался?

— Дамблдор послал его во двор, — автоматически объяснил Рики.

— Но вы чем тут заняты? — домогалась Мелани.

Ответить ей решился Френк.

— Из‑за него, — он ткнул в Рики пальцем, — моя бабушка подверглась нападению Упивающихся смертью. Она в госпитале святого Мунго, и я… не знаю, что дальше, — в глубоком расстройстве он опустил голову.

— Ты врешь! — внезапно вскинулся Рики. — Ты вообще почти незнаком с ней, и не прикидывайся…

— А я все равно переживаю! — выкрикнул в ответ Френк, делая шаг вперед, чтоб заслонить собой Мел. — Я не желаю, Макарони, чтобы мои близкие страдали из‑за тебя.

Хатингтон обогнула его и встала между ними, примирительно подняв ладони.

— В любом случае — довольно!

И Френк позволил любимой девушке увести себя от двух невменяемых типов. Они отошли на приличное расстояние, когда с огорода долетел до оставшихся голос Мелани.

— А как именно Макарони может быть к этому причастен, если он все время находился в «Хогвартсе»?

Несколько секунд Рики боялся повернуться к другу. То, что Эди заступился за него, отзывалось теплом в груди и побуждало надеяться, что, возможно, они все‑таки помирятся. А вдруг Эдгар сейчас передумает? И страх за миссис Дуглас холодным обручем сжимал сердце. Отец никогда не лгал; ее состояние не внушало больших надежд.

— Как ты? — спросил Эдгар. От него так и веяло деликатностью. Рики стало совсем не по себе.

— Могло быть и лучше, — безжизненно произнес он, уставившись на пол. Когда поднял глаза, оказалось, Эди стоит там же и смотрит на него.

— Лео забрал твоего кота в подземелья, — сказал Эди. — Он собрался там все ему показать.

— Это хорошо, — произнес Рики, заметно напрягаясь; вообще‑то это он обязан был следить за котом, а не бросать бедное животное в кабинете Дамблдора.

— Я не стану тебя расспрашивать, что случилось, — пообещал Эди.

— И так должно быть понятно, — кивнул другу Рики. — А что вам сказали?

— Это… Хагрид, — хуффульпуффец явно колебался, как начать. — Артур спросил у Тиффани Флинт, не знает ли она, куда я делся. Вот он услышал и попросил Артура задержаться. Ну и сказал насчет твоей… Это я виноват, что Эйвери примчался сюда. Он увидел, что мы остаемся, дождался нас и спросил, в чем дело. Ну, я ему и посочувствовал.

— Очень на тебя похоже, — сказал Рики и заставил себя улыбнуться. Он не хотел, что Эдгар решил, будто его обвиняют.

Тогда Эдгар жестом попросил его подвинуться и уселся рядом на камне, уставившись на запотевшие стекла теплицы. Он молчал, но было видно, что хуффульпуффец собирается сказать нечто, к чему он относится очень серьезно. Рики не мешал ему собираться с мыслями.

— Не обижайся, что я рассердился на тебя в тот раз, — сказал Эдгар. — Мне и в самом деле не понравилась твоя скрытность. Если бы не эти… воспоминания, — нашелся он, — я бы не опасался так. Мне и правда хотелось сначала за тобой понаблюдать — для твоей же пользы.

— Но тебя все‑таки смущало существование лорда Волдеморта.

Эди поежился, но замечания не сделал.

— На самом деле меня многое в тебе смущало, — признался он, — задолго до того, как все это выяснилось. Ты очень терпимо относишься к тем же Упивающимся смертью.

— Ты заметил? — голос Рики дрогнул. Он старался не обсуждать этого даже с Лео и с братом. Они говорили на эту тему только раз, когда он только получил память Лорда, и тогда Рики понял, что сочувствие вряд ли найдет. Он считал такое положение вещей справедливым. А вот теперь именно Эди Боунс, последний человек, которому он рассказал бы о своем беспокойстве за судьбу бывших соратников Темного лорда, поймал его, что называется, с поличным. Напряженно ждал Рики, что он скажет дальше.

— Да. Я даже, кажется, понял, почему, — кивнул Эдгар. — Если бы сумел отдать каждого на усыновление, то, наверное, был бы счастлив, да?

— Ну, со мной ведь это сработало, — смутился Рики, и тут же воспоминание о раненой экономке встало комом попрек горла.

— Знаешь, я много думал, что не всем дано исправиться. Но все равно надо верить в каждого человека, — кажется, Эдди принял какое‑то решение. — Я тебе расскажу, отчего я так разозлился. На самом деле, это раньше случилось, когда я узнал, что ты — по новой проживший жизнь Темный лорд. Не перебивай! — замахнулся он на Рики весьма раздраженно. — Помнишь, ты в прошлом году рассуждал о том, что негуманно держать заключенных в Азкабане и не давать им никаких шансов на исправление?

Рики не стал отпираться и подтвердил, что, в самом деле, был такой разговор.

— И я решил, — Эди глубоко вздохнул, — после школы заняться этим делом. Да, я хочу реформировать систему тюремного содержания. Ведь у магглов в этом направлении много сделано, все‑таки. Вот я и подумал. Почти в каждой семье есть Упивающийся смертью, например, у моего зятя троюродный дед…

— Это ведь твой боггарт, да? — вспомнил Рики. — Упивающийся смертью, в маске и капюшоне.

— Мне пора уже освобождаться от старых страхов, — покачал головой хуффульпуффец. — И я считаю, такая работа мне поможет. Но, когда все открылось, Мерлин, что со мной было! Я сразу вспомнил, что Темный лорд прекрасно умел убеждать. Некоторое время я обвинял тебя в том, что твое красноречие вынудило меня сделать столь дурацкий выбор, согласно которому я оставил предметы для ЖАБА в этом году.

— А теперь что изменилось? — Рики не скрывал, что потрясен планами хуффульпуффца. Сам он, при всем раскаянии и стремлении исправить ситуацию, как‑то не планировал заниматься Азкабаном. Так он и сказал.

— А тебя все равно туда не допустят, — трезво рассудил Эди. — Это же государственная служба. Тебе не доверят управление тюрьмой, и не надейся.

— Даже те, кто знает меня хорошо? — Рики подумал, куда бы рекомендовал его заботливый дядюшка Гарри.

— Тем более, — отрезал Эдгар. — Ты ведь самый настоящий слизеринец. С сомнительными, точнее, очень гибкими моральными принципами.

На это «самый настоящий слизеринец» предпочел не обижаться.

— Ну, поскольку у меня нет совести, ты вместо нее, — сказал Рики. — Серьезно, мне тебя не хватало.

Они разговаривали, казалось, очень долго, и обсудили множество различных тем. К причинам, по которым Рики избегает Селену, Эдгар отнесся с неожиданным сочувствием. Рики же, как выяснилось, очень интересно узнать, что Лаура уже дважды скандалила с мужем и при этом вела себя по–гриффиндорски буйно.

— Нам надо пойти к мадам Помфри. Иначе, я чувствую, насморка не избежать, — предусмотрительно заявил Эдгар.

Фельдшер, конечно же, не пожелала отпускать их просто так. Напоив обжигающим лекарством, она оставила обоих при себе на полдня. И впоследствии Рики считал, что для него это время, проведенное рядом с Эдгаром, принесло огромную пользу. Тот умел, не делая вид, будто ничего страшного не происходит, сочувствовать так, что Рики не раскис. Они проговорили часа четыре, пообедали вместе и поужинали, с перерывом на то, что Рики написал запрос в госпиталь святого Мунго с просьбой сообщать ему новости о миссис Дуглас. Сам он не решился бы сделать это, но Эди настаивал.

— Тебе в любом случае будет непросто, — оптимистично пообещал хуффульпуффец, сопровождая его в совяльню.

Выйдя вечером от мадам Помфри, они пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись по своим общежитиям. В душе Рики крепло ощущение, что все не так уж плохо. Все же он встретился с отцом, хотя даже и не рассчитывал на это. Кроме того, от него сейчас требовалось позаботиться о Мистере Лапке, которого он так негуманно покинул, вверив заботам незнакомых ему людей.

Рики рассчитывал, что Лео и Дора ждут его с котом. Но в гостиной ему сразу встретился кое‑кто другой.

— Послушай, Макарони, — отрывисто бросил Френк, — я был бы тебе признателен, если бы ты держался подальше от людей, которые мне дороги.

Умиротворенный разговором с вновь обретенным другом, Рики даже не обиделся.

— Ты, наверное, имеешь в виду Мелани Хатингтон? — спросил он. — Потому что миссис Дуглас скорее моя родственница, чем твоя. Да и на Мирру Жанн тебе наплевать.

Реакция Эйвери на эти слова оказалась неожиданно бурной. Он заалел, раздулся, и если бы у него из ушей от напряжения повалил пар, Рики бы не удивился.

— Сядь, — рявкнул Эйвери почти беззвучно.

Рики подчинился, подпав под впечатление, потом хотел было возмутиться, но верх одержала слизеринская осторожность: в таком состоянии Френк мог запросто поднять скандал в общей гостиной и, не исключено, наговорить много чего лишнего.

Эйвери усаживаться не стал. Он замельтешил перед Рики, вот только для большего сходства с профессором Снейпом следовало бы замедлить съемку.

— Я тебя раньше не спросил, — заворчал он, — хотя еще вначале хотел узнать. Чего ты не пошел к МакГонагол?

— Не люблю ее урок, — ровно ответил Рики.

— Это ты другим рассказывай! — рассердился Френк. — Я, между прочим, слышал все, что ты ей сказал, когда нас нашли в том доме. «Минерва, почему ты не вышла замуж?». Что это значит? У тебя что, любовь была с ней в прошлой жизни?

В груди Рики сжало, но не так сильно, как он опасался. И он понимал, что внешне остался совершенно невозмутим, судя по напряженно–разочарованному выражению лица Френка. Эйвери не удалось омрачить светлое чувство веры, как будто поддержка Эдгара придавала ему сил, и от этого Рики было немного стыдно, потому что сам он считал, что обязан переживать и мучиться.

— Нет, — честно ответил он. — Но я не стану тебе ничего объяснять. Это спросил не я, а Лорд.

Френк замер на месте. Было видно, что ему чрезвычайно хочется выругаться.

— Ты считаешь, я и он — одно и то же? — спросил Рики.

Френк задумался, но ненадолго.

— Нет. Но я вовсе не считаю, что это упрощает ситуацию, если ты понимаешь, о чем я.

— Не очень хорошо я тебя понимаю, — не стал притворяться Рики.

— Я знаю, Снейп вызывал тебя отдельно, чтобы поговорить о слушании, — продолжал Эйвери. — Что он тебе сказал?

— Наверное, то же, что и тебе, — устало вымолвил Рики. — Что мы сами будем защищать себя…

— Мерлин! Что опять, Френк? — прервали его в меру негодующие голоса.

Рики вздохнуть не успел, как оказался окружен. Лео уселся напротив, а Дора швырнул Рики на колени котика, чья шерсть была вздыблена, а зрачки расширены. Вместе с ними пришли Тиффани и Боб, и все они начали что‑то говорить.

— Ничего, мы просто так беседовали. О слушании, — пробормотал Рики.

— А можно узнать, где ты был все это время? — откровенно прокурорским тоном поинтересовалась Дора. — И Боунс тоже пропал, если бы Френк не сказал, мы бы не знали, что он с тобой.

Рики давал какие‑то объяснения, но думал о том, что родители, конечно, в безопасности, только что теперь будет с их домом? Вернутся ли они туда когда‑нибудь? Его совсем не удивило, когда ребята сказали, что вместе с ними его разыскивал профессор Снейп.

— За ужином они вроде как поссорились с мадам Помфри, — сказала всевидящая Дора. — Наверное, он рассердился, что она не сказала ему, где ты. А она и не подозревала, что ему надо это знать, наверное.

С завучем Рики все же встретился, и был благодарен профессору за то, что тот не стал тратить время на нудные ободрения. Главное, Снейп пообещал, что в случае необходимости организует отправку сообщений для семьи Рики.

— Только не стоит писать по всяким пустякам, — предупредил он. — Я, разумеется, не буду читать вашу корреспонденцию, но хотелось бы доверять Вашему благоразумию.

Снейп с сожалением подтвердил, что у миссис Дуглас мало шансов на выздоровление, невзирая даже на то, что ее состояние стабилизировалось.

— Вам лучше не думать об этом сейчас, — сурово посоветовал наставник. — Вы не можете повлиять на это, Ричард. Зато у Вас полно других, срочных дел, и сейчас это, пожалуй, хорошо для Вас.

Слизеринец вовсе не был в этом уверен; несколько дней прошли как в тумане, а дела его были пущены на самотек, хотя он, конечно же, как‑то справлялся с ними, не без значительной помощи со стороны окружающих, между прочим.

В отличие от того времени, когда они узнали, что Рики самым тесным образом связан с Темным лордом, после известия о миссис Дуглас друзья стали относиться к нему очень бережно. Поскольку из‑за отсрочки в наказании Рози снова стала появляться в гостиной, старосты беспощадно контролировали ее; с разрешения профессора Снейпа в гостиной повесили строжайший запрет на шоколадушки.

— И чего все так развопились?! — возмущалась Дора. — Несколько лет их здесь не было, а теперь жить без них не могут!

При неизбежном чаепитии Рики с Гермионой Артур вызвался присутствовать лично.

— Так она не посмеет подлить никакого зелья, — пояснил он, хмурясь. — Бабуля ей тогда всыплет!

— И что? Отравит она вас обоих, и ты не успеешь пожаловаться, — выдал утешительный прогноз Ральф.

— При мне она будет вести себя нормально, — с вызовом произнес Артур.

— Вообще‑то я сам виноват, что снова записался на прорицания. По крайней мере, три года назад у Трелони был отличный чай, — понуро заявил Рики.

— Обнадеживает, — усмехнулись гриффиндорцы.

И вот чайные листья, полученные Дорой у предсказательницы, закипели в чайнике. Все, включая Мелани, пообещали в штабе не появляться, пока Рики будет там священнодействовать с чашкой Гермионы, выискивая в таинственных узорах чаинок причуды судьбы маленькой нахалки.

На процедуру чаепития Рики немного опоздал; Артур со своей кузиной уже находились в комнате старост. Возможно, они и успели слегка поспорить, но при виде слизеринца их лица автоматически приняли безмятежное выражение.

Рики с видом знатока заварил и разлил чай, невольно вспоминая китайскую церемонию чаепития, на которой присутствовал на третьем курсе. Но тогда, в гостях у китайской делегации, все прошло настолько чудесно, что теперь при воспоминании об этом он невольно почувствовал себя жалким, и поскорее стряхнул это состояние. «Надо настроиться на деловой лад, — уговаривал себя парень. — Это всего лишь маленькая девочка, к тому же Артур со мной». Подобные мысли только укрепили в нем сознание собственной беспомощности, и он потянулся за своей чашкой. Чай оказался крепкий.

— А можно я насыплю сахара? — спросила девочка.

— Не надо, — на всякий случай запретил Рики, помня, что на уроках прорицания так никто никогда не делал.

— А почему? — с претензией осведомилась Гермиона, явно ожидая, что сейчас последует описание традиций и ритуалов гадания по чаинкам, чего Рики, в общем, не знал.

— У нас нет сахара, — практично указал Артур, избавив Рики от необходимости что‑то выдумывать.

Чай быстро кончился, но Артур налил себе еще — он мог себя это позволить. А Рики уставился, как болван, в чужую чашку. На дне чашки маленькой Гермионы, конечно, обнаружилось черт знает что. Какие‑то полукруги, цветочки, лисьи морды и прочие неопределенности, для идентификации которых требовалось хорошее воображение. Собственно, так обычно выходило у всех, но, поскольку Гермиона была особенно вредной, парень склонен был объяснить сложности истолкования особенностями ее характера.

А Гермиона между тем достала из кармана маленький фотоаппарат и щелкнула рисунок в чашке. Рики и не заметил бы этого, листая «Оракул», если б не вспышка.

— На всякий случай, вдруг понадобится для курсовой, — объяснила она, невинно хлопая глазами.

Артуру это не понравилось, хотя сам гадатель к сбору компромата на себя остался позорно равнодушен. «Пусть показывает Трелони и сравнивает с моей расшифровкой сколько угодно, — злорадно подумал он. — Все равно старуха так меня боится, что не станет опротестовывать мои выкладки».

Следующий час Рики листал книги, выискивая похожие символы. Гермиона с удивительной покладистостью ему помогала. В итоге он составил гороскоп, по которому, как назло, выходило, что малявку ждет рай на земле. Кроме одного момента.

— Вскоре тебе предстоит серьезный урок, судя по всему, — сказал он, приберегая это напоследок.

— А что насчет спуска в подземелье? — требовательно спросила Гермиона.

Рики поморщился — он вовсе не собирался поднимать эту тему. Хотя было изначально известно, что Гермиона навязала себя для его курсового проекта, только чтобы пилить его, добиваясь прогулки по Тайной комнате.

— Какого спуска? — спросил со стены сэр Финеан. Рики ругнулся про себя — о шпионе‑то он и не подумал, устраивая здесь чаепитие. Он просто надеялся, что у девчонки хватит ума не рассказывать портрету о своих заветных мечтах.

— Она говорит об уроке профессора Снейпа, — сообразил Артур. — С ним сложно бывает, знаете ли, если ты не в «Слизерине».

Сэр Финеан откашлялся, покосился недоверчиво и, судя по всему, вознамерился вздремнуть.

— Что в следующий раз? — спросила Гермиона, собираясь уходить.

— Толкование сновидений, — сказал Рики. — Веди дневник, если можешь, целую неделю, записывай, что тебе снится. Потом мы выберем одни сон, который захочешь.

— А растолкуй мой сон! — оживилась Гермиона. — Стою я посередине, вокруг меня ровное пространство, где сыро, но что‑то сыплется и взрывается.

— Это ты подружилась с Рози Гойл! — снисходительно объяснил Артур. — Она организует сырость, а ты — взрывы.

— Болван! — обиделась девочка. — Мне было очень страшно! Я даже проснулась. Ну?!

Рики, естественно, не помнил, и как назло, ничего не лезло в голову.

— Наверное, — пробормотал он, — у тебя будут проблемы со здоровьем.

— Отличное предсказание! — фыркнула она. — Самое подходящее для простудного сезона. Но я сейчас пойду и спрошу, что нашла Мери Малфой — она как раз взяла сонник и сидит с ним в библиотеке.

— Если ты все знаешь, зачем тебе гадание? — спросил Артур. — Может, тебе Мери погадает?

— Может, нам с Мери еще всю курсовую сделать для этого странного типа? — Гермиона кивнула на Рики.

если бы предложение поступило от кого‑то другого, оно было бы просто даром небес.

— Не надо, я сам, — пробормотал слизеринец.

Убедив Артура, что все нормально и могло быть похуже, Рики отправился в подземелья, будучи подавлен и зол. Его раздражало, с чего это Гермиона вообразила, что может запугивать его какой‑то там Мери.

Он с удовольствием изобразил бы карикатуру на мисс Уизли, но увы, такой шедевр уже был создан. Единственной из четверки, кто еще не имел сатирического портрета, оказалась как раз Мери.

В гостиной околачивалась Рози Гойл, которая при виде карандашей у него в руках навострилась, как гончая на дичь. Парень поскорее подался назад; но, подумав, не стал возвращаться в спальню, помня, что там девчонка его уже однажды поймала. Для своего творчества он выбрал мужской туалет в общежитиях «Слизерина», рассчитывая, что уж туда‑то Рози не сунется.

Усевшись на унитазе, Рики долго думал, какова характерная особенность Мери Малфой. «Зубы, как у заточенного хомяка! Фи! Как примитивно, неужели я ничего получше не придумаю», — подзуживая себя таким образом, Рики оставался недовольным собой, хотя на чистом листе уже кое‑что вырисовывалось.

На переднем плане фигурировал кулак размером со всю оставшуюся фигуру. Палочка, зажатая в кулаке, целила прямо в лицо зрителя. Притом девчонка ухмылялась своей мерзкой хитрой улыбочкой.

В кабинку постучали, но парень не обратил на это внимания, всецело поглощенный тем обстоятельством, что маленькая Мери — блондинка. В результате рисунок получался какой‑то блеклый. Гадая, как это исправить, и не раскрасить ли волосы в голубой цвет, как в аниме, он лишь в последний момент заметил, что ручка поворачивается. А затем в кабинку бесцеремонно вторглась торжествующая Рози Гойл.

— Тебе нельзя сюда! — вскричал Рики.

— А ты вот в женский туалет ходишь, — шикнула девчонка. — Да, ходишь, пусть он и не работает! Ну, хановщик, получишь ты! — пообещала она, вперившись взглядом в рисунок.

— Дать тебе по шее? — рявкнул Рики, хотя вместо гнева почему‑то испытывал смятение и опустошенность.

— Отдай мне лучше картинку! Я скажу Мери, она ее заколдует, и ты получишь по шее этим же кулаком!

— Не очень‑то ты умна, милочка! — Рики встал с унитаза и решительно захлопнул альбом. — Я, значит, должен отдать вам результат тяжкого труда, а вы мне за это кулаком? Ну уж дудки!

На это Рози ответила весьма своеобразно: она захлопнула дверцу кабинки перед его носом и выкатилась из туалета раньше, чем Рики пинком распахнул ее обратно.

Настала пора распрощаться с потомством Морганы. Учитывая, что хозяева долго собирались начать этот процесс постепенно, да все откладывали, малышей пришлось возвращать несколько раз. Несмотря на то, что они уже подросли, и кошка больше не стремилась опекать их, она нервничала, когда они подолгу отсутствовали.

Генри и Тиффани и не пытались скрыть, какими проблемами чревато приобретение котенка. Впрочем, об этом и так все знали, помня, какой своенравной была Моргана. Гермиона, выслушав рекомендации Артура и Эдгара, пришла в восторг, а более благоразумная Бетси решила, что заберет пока одного малыша, а другой останется успокаивать мамашу. После этого та отнеслась к пропаже других котят гораздо спокойнее, и большую часть котенок донимал Мистера Лапку, пользуясь его ленью и добродушием.

Между тем у новых хозяек началась новая жизнь. Рики узнавал все последние новости. В отличие от Рики, Артур к котятам оставался почти равнодушен, а от приобретения Гермионы был и вовсе в шоке.

— Она учит его запрыгивать на плечо, он уже это делает, — гриффиндорец поежился, — когти острые, ужас! Это он пока маленький, а как вырастет?!

— Но до чего же он крикливый, мяучит без остановки! — заметил Эдгар.

— Как будто мне дома упыря мало! — проворчал Артур.

— Кошки мяукают по утрам, — подтвердил Рики, — и довольно громко. Требуют, чтоб их покормили.

Эдгар держал свое мнение при себе, но, судя по всему, в большей степени соглашался с Артуром, чем с Рики, поскольку Бетси тоже забрала котенка и проводила с ним много времени, всегда таская с собой. Рики довелось наблюдать, как она играет с ним в штабе, и ему это не понравилось: она хватала малыша то за передние лапки, то за задние, не особо беспокоясь о том, что количество царапин на ее руках катастрофически растет. Рики полюбопытствовал, чего она таким способом желает добиться.

— Твой брат сказал, что одни кошки предпочитают ходить на передних ногах, другие — на задних, — поделилась познаниями Бетси.

— Вообще‑то они предпочитают на четырех, — не удержался Рики.

Бетси нетерпеливо кивнула. Предупреждения на нее почти не действовали, разве что с помощью Генри Эдгару удалось убедить ее не везти обоих котят с собой на каникулы.

— Иначе ты на всю жизнь запомнишь эту поездку! — угрожающе изрек слизеринский капитан.

Тиффани предложила остаться в замке на каникулах, тем более что все равно не собиралась ехать домой, и присмотреть за малышами в отсутствие их хозяев. Гермиона, как ни странно, сразу же согласилась оставить на ее попечении своего питомца.

— Она что‑то замышляет, — не усомнился Артур, — очередное приключение на мою голову. Не могу пока понять, что именно, но будет, наверное, так занята, что не до котенка.

Рики отвлек настороженного гриффиндорца, поинтересовавшись, что там насчет письма от «верного слуги».

— Его написал Упивающийся смертью, — констатировал Артур. — Из тех, что скрывается сейчас где‑нибудь на болотах. Больше ничего не знаю. Что скажет бабушка, если Гермиона опять влипнет!..

Но ему некогда было заниматься воспитанием Гермионы. Учителя — за исключением Хагрида, который отправился таки в Африку ловить нунд, а следовательно, плевать хотел на малоинтересных учеников, неспособных убить своим дыханием даже одну жалкую муху — потребовали ото всех сделать столько поправок к курсовым проектам, что столы в штабе опять оказались завалены.

— Как, спрашивается, должны мы все это успевать! — возопил Рики в один прекрасный день, обозревая горы пергаментов. — А еще ворчат, свободного времени вроде как у нас полно.

Находящийся с ним в комнате Эдгар солидно кивнул, помотал головой и собирался что‑то ответить, как вдруг раздался деликатный стук в дверь, и сразу же в комнату просунулась физиономия профессора защиты от темных сил. Казалось, Бэскотт едва сдерживает любопытство.

— Можно войти? — елейно поинтересовался он.

— Да, — ответил Эдгар, поскольку больше ничего другого не оставалось.

— Благодарю, — усмехнулся Бэскотт, появляясь в поле зрения уже целиком. — Честно говоря, меня с самого приезда сюда интересует ваш клуб. Это так необычно! Откуда вообще взялась такая идея?

«Из туалета», — подумал Рики, пожал плечами и ответил:

— Как‑то само собой получилось.

Визит профессора продлился около получаса, и все это время Рики не оставляло ощущение, что Бэскотт попросту вертится вокруг него.

— Я не решился выйти, хотя он, по–моему, хотел сказать что‑то тебе, — предположил Эди, когда они снова остались в штабе одни.

— И прекрасно, что не решился, — ответил Рики. — Я вовсе не хотел бы остаться с ним наедине. Интересует его наш Клуб, ты веришь? Он уже почти четыре месяца здесь, скоро семестр закончится.

И он в который раз подумал о том, насколько тактично будет обсудить кандидатуру нового преподавателя со своим завучем. Нет, дядя Гарри, конечно, подходил для такого разговора больше. Но он пока не появлялся, а Рики в глубине души по–прежнему предпочитал держаться от него подальше.

Наступило время контрольных работ и предварительных консультаций по курсовым. Шестикурсники были заняты почти круглые сутки. На уроках они добросовестно выкладывали из собственных голов на пергамент все, что успели усвоить, а в свободные часы в распределенном порядке посещали преподавателей.

Рики был очень доволен, что Хагрид, перед тем как уехать для общения с действительно интересными существами, принимал по классам; ему вовсе не хотелось обсуждать с ним свой проект один на один. Собственно, лесничий и не читал; он только пренебрежительно фыркнул, поскольку избранные Рики кентавры, на его взгляд, были существами не только безопасными, но и дружелюбными.

— Иная старая перечница с ядовитым языком страшнее, что в ней интересного? — усмехнулся он.

— А что, сэр, изучать можно только то, что опасно? — спросила Дора. Ее тема нареканий у преподавателя не вызывала: фестралы, призрачные кони, пользовались его неослабевающей благосклонностью.

— Изучать надо то, что не скучно, — объяснил ей Хагрид. — Какой прок от тех, кого уже приручили?

— Нет, решительно, он меня терпит, но с трудом, — прокомментировал Рики, когда слизеринцы возвращались в школу.

— Не понимаю я тебя. Тебе что, надо, чтоб он тебя любил? — брякнула Тиффани.

— Нет, конечно, — ужаснулся Рики.

Но, несмотря на повышенную загруженность, времени у Рики и его друзей как будто стало больше. Во всяком случае, оно находилось для того, чтобы заниматься картой.

— Насколько же верна поговорка «Человек изобрел работу, чтобы избавиться от необходимости думать», — ворчал Рики, склеивая пергаменты.

— А может, как раз надо как следует отупеть, и тогда до меня дойдет, — упрямо произнес Дик, в сердцах стукнул палочкой по столу, и вылетевшая искра, описав полукруг, умудрилась поджечь ему шнурок.

Подобные обстоятельства теперь постоянно случались в Клубе. Мелани Хатингтон, хоть и была недовольна, все равно не уходила из любопытства, но члены Клуба не особо обращали на нее внимание, не забывая, разумеется, о конспирации. Они использовали почти все свободное время для того, чтобы заколдовывать пергаменты. Рассматривать карту уже не имело смысла; ребята, казались, знали все, на что она способна.

После ухода за магическими существами Артур попросил товарищей по научным изысканиям задержаться в Главном холле; он утверждал, что у него возникла перспективная идея, которую, разумеется, невозможно было бы обсудить в комнате старост в присутствии Мелани.

— Что, если поначалу заставить ее показывать хоть одну точку? — предложил он.

— И она начнет отображать только то место, где находится эта точка! — предсказал Дик. — И что?

— Но нам важно добиться, чтоб на наших проектах наблюдалось хоть какое‑то движение, — задумчиво произнес Лео. — Если получится, мы, возможно, уясним этот принцип.

— С помощью каких заклинаний ты собираешься заставить точку двигаться? — уточнил Рики.

В целом, идея стоила рассмотрения, хотя вскоре стало ясно, что Артура куда больше привлекает возможность следить за перемещениями кузины Гермионы, которую он и намеревался отразить в виде точки, причем особо на этом настаивал. Обсуждая разные варианты, компания медленно двинулась вверх по лестнице. Они не заметили, как свернули в нужный коридор, и только шипение Дика «Потише!» заставило Рики немного придти в чувство.

— Наконец‑то! — поприветствовала их Мелани возле двери штаба. — Я уж думала, вы решили сюда не заходить.

— У тебя же есть свой ключ! — напомнил Дик.

— Да, но я его забыла, а идти в нашу башню через подземелья, — она скуксилась, показывая, насколько бы ей этого не хотелось. — У меня здесь две библиотечные книги, которые нужно сдавать.

Артур повозился с замком, толкнул дверь и пропустил ее вперед. Следом вошли ребята, и Рики уже собирался было закинуть свою сумку на стол.

— Мерлин, что это? — воскликнул Дик.

Рики и сам уже заметил на своем обычном месте посторонний предмет. Зловещая штуковина имела вид коричневого кожаного мешочка, зашнурованного и завязанного на бантик, причем вертикально вверх торчала привязанная полоска пергамента, на которой было что‑то написано.

Источник нового в интерьере обнаружился быстро. В форточке застряла, неудачно вылетая обратно, большая черная сова. Рики такой вообще ни разу не видел, и предоставил Артуру все функции по освобождению птицы.

Мешочек Рики трогать не стал, а записку все же прочитал, благо она была привязана так, что все было видно. «Молодой человек! Примите это скромное вознаграждение в знак моей глубокой благодарности. Сожалею, что не могу назвать себя, однако мои интересы требуют анонимности».

— Да, похоже на старомодный кошелек, — сказал Дик, придирчиво оглядев мешочек.

— Что за новая напасть?! — проворчал портрет сэра Финеана и исчез.

В этот момент сова оказалась на свободе. Неблагодарное существо довольно больно клюнуло гриффиндорца, после чего вырвалось и улетело.

— Знаете, а ведь она зачарована, — сообщил Артур, после того, как удалось остановить кровь. — И цвет, и размер у нее другие. Размер — точно, а цвет прилагается, мне мама говорила, есть такое специальное заклинание.

— Ну вот, ускользнула единственная зацепка. Что все это значило бы? — задумчиво произнес Лео.

— А ты что, не понимаешь? — фыркнул Эдгар. — Приличные люди не передают деньги таким вот способом! И уж конечно, называют себя.

Его непоколебимая уверенность в этом обстоятельстве была достаточно убедительна. Членам Клуба хотелось бы обсудить возможное наличие в этой истории Упивающихся смертью, но мешало присутствие Мелани, которая подозрительно косилась на Рики и, не исключено, кое о чем догадывалась.

Рики напрягся, сам удивляясь себе, как мог он все это время быть таким беспечным. Конечно, дел у него хватало, переживаний — тоже, но он умудрился упустить из вида несколько бесспорных фактов, в том числе — письмо, полученное им в поезде от некоего «верного слуги» с неустановленными намерениями. Субъективно парень мог, конечно, воспринимать его как персону менее значительную, чем великолепная четверка первокурсников, но вряд ли с ним согласилось бы Министерство. Рики не мог объяснить, почему его интуиция безмолвствует, хотя в шаге от него находится явный намек на опасность. Он кстати вспомнил, что Артур должен был поставить в известность своих родственников и отдать им то письмо сразу же по приезде в «Хогвартс», и получить за это какие‑нибудь сведения. Самое время было поинтересоваться, как отнеслись к письму, с которым Рики теперь почему‑то связывал «подарочек», дядюшка Рон и Нимфадора Уизли, однако он не решался заговорить об этом немедленно.

Но обсуждение все же состоялось. В самом скором времени в штабе появился профессор Снейп.

«Шпион выполнил свою функцию точно и безошибочно», — подумал Рики, метнув недовольный взгляд на раму, в которой вновь появился важный сэр Финеан.

Пришлось объясняться с зельеваром, причем он почти не задавал никаких вопросов, ученики добровольно высказывались сами, перебивая друг друга, конечно, не слишком грубо. Впрочем, рассказ не занял много времени, тем более что большая его часть была Снейпу уже известна.

— Мерлин! Отойдите отсюда, — потребовал профессор почти лениво.

Он принес с собой несколько магических предметов, и со стороны было очень интересно наблюдать, как он разбирается с мешочком. Поначалу он насыпал на записку какой‑то золотистый порошок, и в штабе вдруг зазвучал хрипловатый голос пожилого мужчины: «Молодым парням вредно давать слишком много денег».

— Именно так думал автор этой записки, когда писал ее, — счел нужным пояснить профессор в ответ на непонимающие взгляды учеников. — Жаль, что присыпка не воспроизводит голос со стопроцентной точностью.

«Что же, пока ничего особенного, — рассудил Рики. — Даже в наше время много кто так думает, например, моя бабуля». Юноша полагал, что такая позиция в отношении денег, хоть и не очень выгодна молодым парням, все же отнюдь не свидетельствует о злостных намерениях дарителя.

Однако для Снейпа этого оказалось недостаточно, и он продолжил изучение мешочка. Установка вредноскопа не показала никаких вредоносных проклятий. Едва профессор поставил волчок рядом с мешочком, тот сразу завалился набок и даже не закрутился. Только тогда Снейп рискнул взглянуть на содержимое.

В мешочке обнаружилось десять галеонов. Завуч «Слизерина» изучил их от и до, измерил и даже сравнил с тем галеоном, который нашел в своем кармане Артур.

— Есть, конечно, масса способов, — пробормотал он, едва не задевая деньги длинным носом, — но, насколько я могу судить, деньги совершенно не прокляты. Макарони, постарайтесь вспомнить, нет ли у Вас каких‑нибудь особенных щедрых доброжелателей?

— Шутите, сэр? — обиделся Рики. — У меня есть крестный отец, и до сих пор за ним не водилось подобных странных жестов.

— Кто‑нибудь еще? — настаивал Снейп. — Подумайте, кто из Ваших знакомых может позволить себе такие странные жесты.

Под нажимом профессора Рики стал припоминать, хоть и без особой надежды на успех.

— Миссис Чайнсби, — с некоторым удивлением констатировал он. — Она купила мне змею по моей просьбе, помните? Но я не думаю, чтобы это была она. Вы, конечно, можете спросить у нее, профессор.

Снейп пообещал, что так и поступит, после чего согласился с Рики, что кандидатуры родителей Лео, семейств Уизли, Боунсов, Дейвисов, мисс Блумсберри, бывшего профессора Люпина и сотрудников Отдела магических путей сообщения тоже маловероятны. Происхождение мешочка по мере отсекания возможных дарителей обрастало все большей таинственностью, тем более что сама передача денег, судя по записке, выражала благодарность за что‑то.

— Макарони, если Вы так уверены, что за последние полгода не сделали ничего хорошего, я теряюсь в догадках, — саркастически усмехнулся Снейп, однако было заметно, что он напряжен. — Деньги обычно не появляются из воздуха.

Очевидность этого заявления трудно было оспорить. Ненадолго в штабе воцарилось молчание.

— Но ведь можно узнать, откуда они пришли, — сказал Лео.

— Как? По совиной почте? — усмехнулся Уизли.

— Не по совиной почте! — отмахнулся Лео, еле заметно раздражаясь. — У всех монет есть серийные номера. Они записываются, когда деньги кладутся на счет, и когда проходят через кассы большинства магазинов. Если их сняли недавно, «Гринготтс» немедленно ответит, чьи они. Только тогда надо дело передать в Гильдию Авроров.

Все это профессор Снейп выслушал очень внимательно.

— Прекрасная мысль, Леопольдиус, — сказал он. — Я немедленно предложу профессору Дамблдору этот способ. Но, конечно, надо предусмотреть и другие возможности…

На эту тему Снейп распространяться не стал, а ушел к директору, потребовав ничего не трогать и вообще лучше выйти и запереть дверь на ключ. Мелани отнеслась к этому требованию с огромным пониманием. Рики показалось, она сама только и искала повод, чтобы сбежать быстрее в гостиную своего любимого колледжа и поделиться последними новостями с Каролиной, а может, и с Виктором.

Оставшиеся принялись обсуждать собственные версии.

— Ты думаешь, это имеет какое‑нибудь отношение к тому, что Бэскотт сюда заглядывал? — спросил Рики у Эдгара.

— Но он точно не мог ничего сюда подложить. Здесь сидел ты, — произнес хуффульпуффец таким тоном, словно он в этом сомневается.

В последующем решено было сообщить завучу о неопределенных подозрениях насчет Бэскотта.

— Не думаю, чтобы ему это повредило. Если он ни при чем, то тем лучше для него, а если имеет к этому отношения, надо обезопасить себя, — решил Лео.

— С другим директором его тут же выгнали бы, — добавил Эдгар. — Но Дамблдор верит во второй шанс. И думаю, Ричард, со Снейпом лучше всего поговорить тебе.

Рики тоже так полагал. Однако, сначала ему пришлось пообщаться с Френком.

И Лео, и Дора, и Рики были весьма удивлены, когда стало ясно, что Мел Хатингтон из штаба сразу помчалась на поиски Эйвери. Уже очень ей хотелось разузнать, что такого произошло в конце прошлого года, тем более что Френк это от нее тщательно скрывал. Факт получения кошелька по почте Эйвери здорово взволновал. И тот буквально набросился на Рики, требуя признаваться, с кем именно из старых сторонников ему вздумалось списаться.

— Слушай, я понятия не имею, откуда они взялись, — повторил Рики раз пятнадцать, пока Лео и Дора шипели на Френка, требуя не устраивать цирк в гостиной. К счастью, там было не так много учеников, а Френк и не надеялся получить ответ. Высказавшись, что «у тебя должно хватить ума не связываться с опасными типами», он для пущего эффекта грохнул кулаком по ближайшей стене и убрался из общежитий, ворча, что «должен отвлечь внимание Мелани».

— Да делай ты, что хочешь! — прошипел Рики ему вслед; его чрезвычайно возмущало, что на него ни за что, а даже «в благодарность» посыпалось столько шишек из‑за какого‑то кошелька, которого он не просил.

Как оказалось, в таком состоянии ему предстояло пообщаться с такими же нервными типами. Так, мистер Уизли, который приехал через час, не скрывал, что ему только добавляют проблем, и он понятия не имеет, как к этому несчастному мешочку относиться. А вскорости сердитый, как всегда, Филч передал Рики, что завуч вызывает его к себе. И слизеринец поплелся в подземелья, вспоминая свой предыдущий визит, закончившийся ничем. «Не входит ли у меня в привычку постоянно консультироваться со Снейпом?» — отметил он недовольно, дожидаясь приглашения войти.

В кабинете было, пожалуй, даже жарко, дрова в камине трещали и издавали сильный запах смолы. Профессор Снейп восседал за своим заваленным пергаментами столом с недовольной миной.

— Хагрид постарался, — пояснил он, кивая на камин. — Вроде бы это должно создавать рождественское настроение. Куда лучше было бы бросить в огонь большую часть вот этого, — и он пальцем потеребил ближайший пергамент. — Иной раз мне кажется, что контрольную уже нельзя написать хуже. Но каждый год ученики ставят новый рекорд.

— Мы ждем кого‑то? — спросил Рики, обращая внимание, что добавилось несколько стульев.

— Да, — ответил профессор. — Не обязательно стоять в моем присутствии, Ричард.

— Но пока никого нет, сэр, можно я скажу? Это насчет тех десяти галеонов, — Рики старательно подбирал слова.

Профессор кивком поощрил его продолжать.

— Понимаете, мне не нравится назначение профессора Бэскотта, — собравшись, произнес Рики.

— А Вы не опоздали с такими заявлениями? — усмехнулся профессор Снейп.

— Нет, меня это и раньше смущало, — не растерялся Рики. — Думаю, Вы бы, как учитель, справились лучше…

Глаза Снейп сверкнули.

— Не надо мне льстить, — оборвал его профессор. — Я бы хотел, чтобы все было ясно — Барти Бэскотта взяли сюда только после того, как тщательно проверили его на предмет подозрительных контактов. Делая такие заявления, Ричард, надо быть осторожными. При его репутации любые подозрения могут оказаться роковыми.

— Но я уверен, что это он подбросил кошелек! — вскричал Рики, и коротко пересказал, что произошло, когда Бэскотт заходил в комнату старост. — Я, конечно, не хочу наводить на него необоснованные подозрения, профессор Снейп, — добавил он. — И все же безопасность моих друзей требует быть бдительным.

— Хорошо, Ричард, я учту это, — произнес Снейп уже другим, более доверяющим тоном. — Войдите!

И, к удивлению Рики, в кабинете появились Френк, затем Мирра Жанн. Последняя в присутствии завуча явно робела, а Френк, вопреки обыкновению, неотрывно пялился на Рики, словно бы говоря: «Я за тобой наблюдаю». Рики охотно показал бы ему язык, и помешал этому отнюдь не достаточно взрослый возраст, а исключительно присутствие зельевара, который, видно, до поры решил не обращать внимания на взаимное недовольство учеников.

— Садитесь, не стойте. У меня есть новости, которые, вас, возможно, порадуют, хотя не уверен, — завуч выдержал паузу. — Я ведь сообщил вам, молодые люди, последние новости из госпиталя. Глава попечительского совета, мистер Поттер, вы знаете, глубоко сочувствует вашему несчастью, и он сделал распоряжение, возможно, не очень разумное. Вы можете навестить миссис Эйвери в госпитале святого Мунго.

Новость подействовала на ребят явно не так, как ожидал профессор. Отвернувшись от Эйвери, Рики вскинул на Снейпа откровенно гневный взгляд. Точнее, он не мог справиться с обидой, и не оттого, какое мнение высказал завуч относительно распоряжения дядюшки Гарри. Рики злило другое. Он ведь провел здесь со Снейпом несколько минут, а тот не сказал ему про миссис Дуглас, дожидался Эйвери, который, между прочим, что‑то не очень обрадовался.

— Когда? — практично спросил Френк.

— Завтра. Вы переместитесь через мой камин, — пообещал профессор. — Моя задача сейчас, — невозмутимо продолжал он, — разъяснить вам, как следует себя вести. Чтобы не привлекать лишнего внимания, никто из взрослых магов вас сопровождать не будет. Это не означает, разумеется, что вас оставят без охраны. Никаких конфликтов между собой. Я ясно выражаюсь?

— Они не будут! — пообещала Мирра, и умолкла, сама испугавшись своей смелости.

— Не следует, мисс, давать обещаний, выполнение которых от Вас не зависит, — посоветовал Снейп.

Правила безопасности и приличного поведения в изложении слизеринского завуча оставили Рики позорно равнодушным. Когда Снейп, закончив, попросил его задержаться, Рики продолжал дуться. Возможно, любой аврор предпочел бы не обратить на это внимания, но Снейпу обязательно нужно было поинтересоваться, в чем дело.

— Вы странно реагируете на хорошие новости, — сказал он.

— А почему Вы не сообщили мне первому? — огрызнулся Рики.

На миг повисшая тишина ознаменовалась оглушительным треском полена.

— Вы совсем как ребенок, — развел руками завуч.

— Чего Вы хотите? — проворчал Рики.

— Дать полезный совет. Профессор Флитвик уже побеседовал с мисс Хатингтон, и он утверждает, что убедил ее. Макарони, будет лучше, если никто, кроме ваших друзей и, коль скоро так вышло, мистера Эйвери не узнает о десяти галеонах, — сказал профессор. — Не нужно, чтобы эта подробность смущала дознавателей на слушании.

С тем его и выпроводили. Рики отдавал себе отчет, что, пожалуй, повел себя неразумно, предъявляя претензии, но вовсе не сожалел, что продемонстрировал недовольство. Состояние хронической благодарности грифифндорской мафии ему уже порядком опостылело.

Наутро это уже не имело значения. После завтрака завуч сам дождался всех троих, и на этот раз обошелся без инструкций. Рики не стал возражать, когда Френк безапелляционно заявил, что пойдет первым.

Когда зеленое пламя улеглось, Рики залез в камин и швырнул себе под ноги серебряный порошок. Как ни странно, неудобств перемещения по камину он почти не почувствовал. Казалось, только что Рики еще видел контуры кабинета зельевара — и вдруг очутился в переполненном приемном покое. Эйвери со скрещенными на груди руками отвернулся, демонстративно пялился в толпу. Рики и не нуждался в его внимании, благо там было, на что посмотреть! Многочисленные колдуны и ведьмы сидели рядами на шатких деревянных стульчиках. Некоторые выглядели вполне нормально, зато других охотно пригласили бы сниматься в фильме ужасов или в научной фантастике: хоботы, куча ног, торчащих в разные стороны, как у пауков, а у одного колдуна из ушей текла нежно–зеленая пена. На мгновение Рики показалось, что по лестнице поднимается некто очень знакомый, и он даже подался вперед. Но спина человека быстро скрылась, и, напомнив себе, что этого не может быть, парень остался на месте.

В приемной было шумно, многие пациенты издавали весьма странные, а часто просто отвратительные звуки. Между рядами ходили колдуны и ведьмы в светлых желто–зеленых робах. Они задавали вопросы и делали пометки в блокнотах. На груди у каждого была вышита эмблема: перекрещенные волшебная палочка и кость.

Наконец, появилась Мирра Жанн, и только тогда Френк изволил заговорить.

— Даже не знаю, надо ли обращаться в справочную. Наверняка она в отделении порчетерапии.

Рики поглядел на табло и кивнул. Порчетерапия по–прежнему располагалась на пятом этаже.

Продравшись сквозь толпу, они не сразу сумели выйти на лестницу. Стены повсюду были увешаны портретами знаменитых целителей жутковатого вида, но многие из них на местах отсутствовали, и сразу стало ясно, почему. Сверху доносились их резкие вопли, а так же далеко не всегда вежливые ответы поднимающихся посетителей.

— Ничего не изменилось, — сказал Рики, заметив вопрос во взгляде Мирры. — Это у них единственное развлечение — советовать здоровым людям, как полечиться.

Когда ребята стали подниматься по скрипучим ступенькам, и за ними кинулась парочка доброжелателей; портреты что‑то кричали вслед, ставили непонятные диагнозы, предлагали всякие глупые, а то и жестокие способы лечения. Но Рики не обращал внимания — теперь ему послышался, без вариантов, знакомый голос.

— Похоже, твой брат, — прислушавшись, сказал Эйвери.

Рики заторопился, но нагнать Пита ему удалось уже после того, как тот вошел в палату. Встав спиной к входу, он не видел, конечно, кто следует за ним.

Привычка старшего брата к аккуратности и в этот раз сказалась незамедлительно. Войдя, Пит бросился упорядочивать разные предметы, хаотично расставленные на столике. Несколько секунд Рики наблюдал, как он делает это, бормоча: «нормально… это надо вымыть… столик побольше… ничего себе порядок».

«Нервничает, должно быть», — не сомневался Рики. Это было Питу свойственно — браться за наведение порядка, когда больше ничего нельзя сделать; правда, такое случалось редко.

После этого слизеринец заставил себя перевести взгляд на миссис Дуглас. Больше всего он боялся, что не узнает ее. Лорд Волдеморт столько раз видел умирающих людей. Но сейчас он не разглядел ничего такого. Женщина не шевелилась, и у нее был совершенно бескровный цвет лица, но черты остались такими же, как были.

Мирра Жанн, всхлипнув, вцепилась в руку Френка.

— Здравствуй, Питер, — заговорил тот.

Пит вздрогнул, едва не выронив пустую вазу. Он вежливо поздоровался со всеми, последовали представления младшей кузины Эйвери, после чего старший брат подошел и ободряюще сжал локоть Рики. Он вел себя так, словно они и не расставались на полгода, и спешить некуда.

Говорить было абсолютно не о чем, и сами разговоры казались неуместными. В «Хогвартсе» Рики считал, что когда он будет здесь, что‑нибудь решится, как будто он мог повлиять на состояние здоровья миссис Дуглас, если будет рядом. А сейчас в его голову закралась трусливая мысль, что можно было и не приходить, все равно толку никакого.

— Как вы, ребята? — спросил Пит.

— Ничего. Вот, готовимся к слушанию, — ответил Френк.

— Нам сказали, что ни меня, ни родителей на ваше слушание не пустят, — сказал Пит.

— Моим родителям не советовали там быть. Считается, знаешь, — Френк помедлил, — что, если мы с бабушкой будем обвиняемыми, присутствие других родственников, целой толпы нашего клана, как говорится, плохо повлияет на того, кто будет разбирать дело.

— Миссис Дуглас тоже к нему готовилась. Мне кажется, она постарается вылечиться, чтобы попасть туда, — сказал Пит.

Рики невольно покосился на экономку. Она по–прежнему не шевелилась.

— Она что, вообще не разговаривает? — прошептала Мирра.

— Нет! — буркнул на нее Френк. — А как тебе позволили придти? — обратился он к Питу.

— Я написал мистеру Поттеру с его же совой, когда он сообщил мне, что случилось дома.

Рики отошел к окну. Оно показывало чудесную погоду, которой вовсе не было в действительности.

Он почувствовал, что рядом кто‑то стоит, и повернул голову. Его глаза встретились с глазами брата.

— Пит, я не хочу, чтобы с тобой что‑то случилось.

— Так и знал, что ты это скажешь. Представляешь, я тоже не хочу, — ответил брат, покосившись на экономку. — Но ты, насколько я знаю, повлиять на это не в силах. Вот и заткнись тогда.

Чувствовалось, что напряжение давно давит на Пита. То, что Рики так и поступил, как он велел, чем‑то ему не понравилось.

— Рики, что ты задумал? — спросил он.

— Макарони, ничего не делай! — вмешался Френк. Его менторский тон, слишком напоминающий Виктора Чайнсби, показался Рики даже забавным, невзирая на неуместность подобных эмоций здесь и теперь. Но следующие слова драгоценного одноклассника заставили его подскочить на месте. — Я же знаю, что ты хочешь с ними встретиться!

«Ты что, мысли мои читаешь, паразит?! — рассердился Рики, тщательно, впрочем, это скрывая. — Был у меня уже один такой в голове, пытался это делать. Большое спасибо, не надо больше».

— Не говори глупостей, — процедил он, старательно избегая смотреть на кого бы то ни было. Вспомнилось, что раньше он гордился своей способностью обвести вокруг пальца кого угодно. Но с некоторых пор лицедейство стало изменять ему — возможно, потому, что он уже не был так уверен в своем праве поступать именно так, как хочется.

Общение с братом так и не состоялось: едва они покинули палату, как два аврора с штатском, которых Рики помнил по ночи тринадцатого июня, проводили их к камину, причем Пита отправили вперед. А по возвращении в «Хогвартс» обнаружилось, что в штабе вовсю бушует очередное разбирательство. На этот раз милые детки попытались самостоятельно проникнуть в Тайную комнату, проторчали в туалете Плаксы Миртл два часа и вымокли до нитки, пока она сообразила слетать в библиотеку и доложить обстановку. Как позднее узнал Рики, Дора моментально высушила им робы; он подозревал, она бы их охотно испепелила, но, увы, такое радикальное решение проблемы вопиюще противоречило как принципам гуманности, так и школьным правилам.

— Вы что, не можете вести себя нормально? — как раз прорычал Артур, когда Рики появился на пороге.

— А вы можете? — завопил в ответ Джим, не менее сердитый.

— Не надейся, они тут все какие‑то странные! Про своего родственника я молчу, — она зыркнула на Артура и вновь потупилась, продолжая говорить с Джимом. — Ты про него лучше знаешь. А наш староста! У него классная метла, а он на ней не летает! — возмущенно заявила Мери, кивая на Дика.

— Может, вам еще дать покататься? — холодно осведомился он. — Не пора ли вам понять, что в школе…

— В этой школе есть Тайная комната! — упрямо повторила Гермиона.

— Что там за шум? — с подозрением спросила Селена.

Полные надежд взгляды, коими обменялись детки, вызвали у Рики вполне логичные подозрения, что снаружи у них имеются приятели, которые устроили диверсию с целью вызволения их из лап карающих старост.

— Я узнаю, — сказал Эдгар, поднимаясь.

И вдруг в дверь беспощадно забарабанили, так что всех, кто находился в штабе, подбросило от неожиданности.

— Макарони, а ну выходи! — завопил Френк.

Безмерное удивление, должно быть, отразилось в глазах Рики, потому что все, кто повернулся к нему, вопрошая взглядом, что происходит, так ничего и не спросили. Расставшись с Эйвери минут пятнадцать назад, Рики не ожидал, чтобы тот возжаждал встретиться с ним так скоро.

— Что еще за бедлам? — возмутилась Дора.

— Зовут меня. Посмотрим, — обогнув стул, на котором сидела Рози, Рики решительно направился к двери. Его взгляд задержался только на Селене. Ее золотые ресницы дрожали; Селена все еще переживала за него. Не в силах наблюдать это, он развернулся к двери перед собой и толкнул ее.

Зрелище снаружи нельзя было назвать будничным. Коридор был набит битком, и, однако, в построении народа угадывался известный порядок. Учащиеся с транспарантом, на котором две волшебные палочки футболили друг другу снитч, выстроилась в три колонны. Раньше Рики доводилось видеть подобные мероприятия, но до сих пор он почему‑то наивно полагал, что его одноклассники из этого уже выросли.

— Что все это значит? — спросил он спокойно, стараясь не показать, насколько выбила его из колеи неожиданная коалиция. Собственно, он и так понял: Эйвери, Филипс и Чайнсби собрали митинг. Конечно, он замечал, что в этом году Френк всячески вертится вокруг команды Виктора, а уж Тони давно с Чайнсби в дружбе. Но на его памяти еще никогда эти трое не объединялись.

— Возродим здоровую конкуренцию между колледжами! — завопил Френк, но Виктор жестом попросил его угомониться.

— Макарони, ты почему не желаешь по новой квиддичную дуэль? Надоело тебя упрашивать, — приосанился Тони Филипс.

Рики заметил, что в толпе нет ни одного хуффульпуффа, и подумал, что не зря считал представителей этого колледжа самыми нормальными.

— У меня были дела, — ответил он.

— В этом году у нас полно свободного времени, — возразил ему Тони.

— Макарони, я устал тебя уговаривать, — Виктор умудрялся держать себя в рамках, демонстрируя праведное возмущение. — Очень надеюсь, что ты ответишь на вызов.

Толпа позади него вытянулась в одну натянутую струну.

— Ответит, конечно, — поддержал его Френк.

— А он умеет играть в квидиич? — с любопытством спросил Джимми Поттер.

Рики ругнулся про себя, обнаружив, что малявки столпились у него за спиной. Меньше всего на свете он согласился бы показать им, что не владеет ситуацией. И в то же время на него давили числом, и подчиняться тоже не очень хотелось.

— Необязательно было устраивать концерт, — сказал он Виктору, пытаясь состроить солидную физиономию.

— Без концерта ты не понимаешь, — заявил Тони Филипс. — Тебе требуется особое приглашение даже для квиддича.

То, как он это сказал, не понравилось Рики. Но уточнять, что именно он имел в виду, слизеринец не решился; глупо, но ему казалось, Тони желает напомнить о лорде Волдеморте.

— Я никогда не принимаю такие решения единолично, — сказал он. — Хотя квиддич люблю не меньше всех вас. Моя команда готова ответить на ваш вызов.

— Маловато энтузиазма, — внятно проворчал Тони.

— Все это началось сто лет назад и я уже не помню, с чего, — пожал плечами Рики.

Между тем в толпе началось волнение, и не без причины: к ним пробивался Филч.

— Нет такого закона, чтобы устраивать заторы в коридорах! — вопил он. — Расходитесь! Нечего тут торчать!

— После ужина тянем жребий! — проинформировал Тони.

Так, в великом беспорядке и суматохе, закончились переговоры.

То, что Рики дал согласие, обязывало его теперь сформировать стратегию, чего он никак не мог сделать самостоятельно. Друзья тоже жаждали поговорить на тему квиддича, особенно Ральф. Выпроводить малявок удалось без труда, но тут наступило время обеда. Так что только к вечеру, собравшись, шестикурсники приступили к экстренному совету. Все соглашались, что одна тренировка до Рождества, как ни крути, была необходима.

— Ловцом, разумеется, будет Бетси Спок, — безапелляционно заявил Ральф, так что Эдгар нахмурился.

— Надо ее спросить, — благоразумно заметил Рики, впрочем, он сам не видел на этой позиции никого другого.

— Предупреждаю, Тони уже завербовал Джима, — объявил Артур.

— Но ведь первокурсникам запрещено участвовать в игре, — возмутилась Дора.

— В игре — да, но на дуэльные матчи это не распространяется, — указал Лео. — Имеют люди право проводить свободное время, как душе угодно, даже первокурсники. А метлу ему найдут, в «Гриффиндоре» кто угодно одолжит, я прав?

Ральф кивком подтвердил правоту слизеринца.

— Насколько я понял, Тони уже сходил к МакГонагол, и она ему сказала, что можно, — заявил он.

— Да ладно. Еще черт знает, какой из него ловец, он ведь не играл никогда, — скривился Рики.

— Ловец из него классный! — запротестовали хором Эди и Артур.

Собраться на стадионе удалось через день, незадолго до того, как стемнело, поскольку одна из охотников «Равенкло» повредила плечо, и команде пришлось свернуть свою тренировку. Бетси тут же организовала себе новую!

— Вот это здорово, — похвалил Артур, разглядывая полный комплект мячей в сундуке.

— Мадам Трюк мне разрешила, — с достоинством кивнула Бетси.

Рики задохнулся от чудесного ощущения, охватившего тело, когда он воспарил в небо. Как же давно он не летал! Как будто его на тысячу лет законсервировали в банке с капустой. Он рассмеялся от такого странного, пришедшего на ум сравнения. А вот к тяжести биты пришлось привыкать. Почему‑то казалось, когда он был младше, биты были другие.

Вскоре он понял, что навыки придется восстанавливать заново. Он почти разучился правильно применять силу, размахивая битой. Другие играли получше.

Возвращение квиддича в жизнь Клуба напоминало струю свежего воздуха. И сам Рики возлагал надежды на квиддичные тренировки — матч с командой Эйвери не мог состояться до слушания, но хотя бы отвлекал. Тренировки здорово успокаивали психику, к тому же давали перспективу на то, что будет потом.

— Ясно, Чайнсби носится со своей честью. Но не понимаю, с чего Филипс и Эйвери так согласились, — проворчала Дора.

— Филипса точно настроил Джимми. Мечтает мальчишка стать ловцом, — ответил ей Ральф.

— Зря ты так про Френка, — задумчиво произнес Рики. — Я, по–моему, знаю, что ему надо. С некоторых пор он стал сверхсознательным — он верит, что если меня загрузить, я не стану выступать

— Чего он боится? — спросил Эдгар.

— Он считает, что я могу встретиться со Старой гвардией, — не стал скрывать Рики; он счел, что будет хуже, если Френк начнет намекать об этом ребятам.

— Какая чушь, — сказала Селена, и на том тема оказалась исчерпана. Гораздо интереснее был, разумеется, квиддич.

— Филипс с Чайнсби быстро договорились. Будем играть не на счет, а на победы, — сказал Артур.

— Таким образом, матчей будет три, — быстро посчитал Рики. — Если нам повезет, мы будет участвовать в двух.

— Нам повезет! — не сомневался Ральф.

В том, что касается квиддича, Рики тоже вполне на это рассчитывал. Ведь в игре победа зависела от ловкости, подготовленности и удачи. Полная противоположность коварству, жульничеству, давлению и стремлению неожиданно вытаскивать тузы из рукава — а именно так Рики определял диспозицию «Гермиона плюс прорицания».

Давно подошло время взять у Гермионы астрологические данные для составления гороскопа. Но Рики, как мог, оттягивал этот момент. И дело тут было не только в Гермионе. Чем больше слизеринец думал об этом, тем отчетливее понимал, что ему на самом деле неинтересно писать курсовую по прорицаниям.

— Объясни мне, Дора, зачем мы снова впряглись в это дело, когда была такая отличная возможность покончить с ним раз и навсегда? — спросил он как‑то раз.

Дора оторвалась от «Взгляда в будущее», пытливо поглядела на него и спросила:

— Тебе ответить честно или деликатно?

— Честно, — помедлив, все же выбрал Рики. Но сама формулировка ее вопроса все же заставила его занервничать.

— Мы понадеялись, что можно получить еще одну ЖАБА, не прилагая усилий, — заявила Дора. — В общем, я понимаю, когда думаешь об этом, кажется, все будет просто.

Возразить было нечего. Более того, для себя Рики нашел еще одну причину, почему занимается этим, причем стараясь провести как можно больше видов гаданий в первом семестре. На него наступали рождественские каникулы, а следовательно — слушание. Рики казалось, он даже как бы договор с самим собой заключил, что, если много сделает, его непременно оставят в школе.

У Эйвери были другие заботы. Две слабости Мелани Хатингтон дали ему возможность не отходить от нее ни на шаг. Она же, чувствуя себя, во–первых, полезной и необходимой, во–вторых, более умной, в итоге попалась в ловушку. Рики, впрочем, считал, что в ее согласии помочь Эйвери подготовиться к слушанию не последнюю роль сыграло любопытство; она ведь так и не выяснила, что же произошло той ночью. Френк проявлял чудеса изворотливости. Судя по ее жалобам, проводя с ней много времени в библиотеке над толстыми сводами магических законов, он так толком ничего и не объяснил. Мелани терялась в догадках: то ли он продал «Хогвартс» Упивающимся смертью за подарки для нее, то ли его наняли для внутренней подрывной деятельности. Однако всякий раз она вспоминала о том, что Ричарду Макарони тоже предстояло слушание, и он имел к этому делу отношение вовсе непонятно какое. Донельзя заинтригованная и злющая, она всячески пыталась выведать правду у Френка, который глупо улыбался, радовался ее обществу и молчал, как пробка. То, что Виктор Чайнсби, понимая опасность ситуации, поговорил с ним, пытаясь убедить держаться от Мел подальше, естественно, не возымело эффекта.

Все это очень расстраивало Мирру Жанн. Обладая деликатностью, она редко подходила к Рики в часы отдыха в общей гостиной, однако, часто наведывалась в штаб. Рики полагал, таким образом она старается завоевать расположение Мелани, и не очень понимал, отчего каждый раз Дора старается не обращать внимания на девочку.

— Она тебе чем‑то не нравится? — спросил однажды Лео, после того, как Мирра, минут двадцать поболтав с Артуром и не дождавшись от своей старосты слов приветствия, ушла.

— Нет, отчего же. Тут просто расчеты трудные, — не поднимая головы, раздраженно бросила Дора.

И, хотя занималась она, вообще‑то, зельями, Рики сразу вспомнил о прорицаниях. Именно расчеты по дате рождения были самыми трудоемкими, но и наиболее легко проверяемыми. Это обстоятельство стало беспокоить Рики с тех пор, как при нем завелся ревизор в лице Мери Малфой. И не то чтобы он всерьез верил, чтобы она стала проверять трехступенчатые расчеты, и все же в глубине души крепла уверенность, что она на все способна.

Но на встречи в Северной башне Гермиона, к счастью, приходила без своих бесподобных друзей. Трелони, как обычно, уселась от них подальше и сделала вид, что ее вообще нет. У Рики был заранее заготовлен список стандартных вопросов, и он надеялся, что разберется с этим быстро.

— Когда ты родилась? — спросил Рики, сосредотачиваясь на разровненном чистом пергаменте перед собой.

— Пятого ноября, — ответила Гермиона, и зловеще добавила: — Я — Скорпион.

— Верю, — пробормотал Рики. — Так, другие подробные обстоятельства: точное время, погода…

— Я родилась без пяти два ночи, и тогда было не холодно, — ответила девочка. — Слушай, у нас к тебе предложение. Мы тебе сделаем всю вот эту муть, а ты нам покажешь Тайную комнату.

Услышав эти слова, Рикивовсе не удивился. На самом деле, в глубине души он, пожалуй, знал, что ему рано или поздно сделают такое предложение.

— Заманчиво, — вздохнул он. — Но я не могу.

в глазах маленькой девочки полыхнул такой звериный огонь, что он шарахнулся и едва не упал со стула.

— Да?! — ядовито переспросила Гермиона.

— Как ты не понимаешь, — Рики с отвращением услышал в собственном голосе нотки мольбы. — Там очень опасно.

— Да ну! Ты столько народу угробил, и теперь тебя волнует, что для нас там опасно? Не верю! — отрезала малявка свистящим, жутковатым шепотом, и уставилась на Рики с несомненной неприязнью.

— А почему ты думаешь, я вас туда не пускаю? — Рики решил, что выяснить это будет нелишне.

— Ну, во–первых, — она загнула один палец, — ты не хочешь, чтобы мы ходили через туалет Плаксы Миртл. Не пойму, тебе просто не нравится, что кто‑то посторонний, не из твоих, туда заходит, или мы там можем подглядеть какие‑нибудь ваши махинации. Во–вторых, ты — хановщик! А главное, — тут девочка загнула второй палец, — в Тайной комнате есть нечто такое, чем ты не хочешь делиться!

— Я сам туда не спускаюсь! — возмутился Рики, невольно пугаясь малявкиной догадливости. Чего–чего, а интересных предметов там хватало, и ни один из них он не хотел бы увидеть в руках звездных отпрысков.

— Собака на сене! — фыркнула Гермиона. — Ну ладно, спрашивай…

От ее милой кроткой улыбки Рики в который раз сделалось не по себе.

На вопрос «Почему автобусом?» леди Гермиона ответила: «Не люблю летать на метле!». Для Рики это было равносильно заменой мороженого на пластмассу, и вообще чувствовалось, что жаловаться не надо, а следует привыкать ко всевозможным неприятным сюрпризам.

Он охотно провел бы Рождество в школе, однако взвинченный дядя Гарри доходчиво объяснил, почему это невозможно.

— Начиная с конца семестра, ты считаешься отчисленным из «Хогвартса», — сказал он. — Дальнейшее решится на слушании, а до тех пор ты останешься на попечении назначенной директрисы. Леди Гермиона согласилась взять это на себя, потому что мне нежелательно показывать свою пристрастность. Я, возможно, буду выступать как свидетель.

Так что в один прекрасный декабрьский день Рики шел к каретам исключительно затем, чтобы проводить своих друзей, которые на Рождество разъезжались по домам, как все нормальные люди.

Бетси и Тиффани суетились с котенком, которого Бетси забирала с собой, чтобы подарить тете. Малыш нервничал и жалобно пищал, а то, что вокруг топчется куча даже знакомого народа, озабоченного тем, как бы устроить его и девушку поспокойнее, его, конечно же, только пугало.

— Он будет мяукать некоторое время, пока не освоится на новом месте, — успокаивал Рики обеих хозяек. Когда Бетси, наконец, расположилась, оказалось, кареты вот–вот тронутся. Рики прощался со всеми.

— Я буду знать, как обстоят твои дела, наверное, — говорил Дик, пожимая ему руку через окошко.

Суета царила невообразимая, или так казалось Рики, ведь он чувствовал себя выброшенным из общего ритма. Селена, которая согласилась забрать с собой Мистера Лапку, удерживала вырывающегося кота на руках и уверяла, что с ним все будет хорошо.

— Не думаю, чтобы тебе стоило волноваться. Если бы тебя хотели исключить, то уже сделали бы это, — предположил Лео.

Рики вяло кивнул, не будучи уверен, что все так оптимистично. Обычно, наверное, Министерство руководствовалось подобной логикой. Но его случай не имел аналогов, поэтому прогнозировать, как чаще всего бывает, было бессмысленно.

— Куда? Не лезь!! Это наша карета!!!

Все, как один, моментально повернулись в ту сторону. Громкость воплей была такова, что многие высовывались из карет, узнать, кого там, как минимум, убивают.

— О Мерлин! — вздохнул Эдгар, с первого взгляда оценивая происходящее. — За какие грехи меня сделали старостой?

Рики и впрямь сочувствовал друзьям, ибо возле одной из карет начиналось очередное недоразумение с участием ненаглядной четверки первокурсников. Детки с пеной у рта доказывали семикурснице Гризельде Грегор, которая, Рики видел своими глазами, первая открыла дверцу, что это их пустая карета.

— Она — слизеринка. Лучше я займусь этим, — вызвался Лео. — Рики, ты мне поможешь?

Староста легко спрыгнул с подножки, но дверцу плотно закрывать не стал. Рики автоматически кивнул, после чего ему ничего не оставалось, как последовать за другом через половину двора, где противостояние становилось все тише, но непримиримее. Гризельда здорово вышла из себя.

— Нет, как тебе это нравится? — зарычала она, апеллируя к старосте.

Укутанные в мантии детки на ее фоне казались гномиками, тем более что выражение лиц у них было похожее — упрямое и жадное. Они стеной стояли на подходе к карете и хмурились.

— Чего еще ждать от такой мелочи! — снисходительно фыркнул Рики.

Как минимум Джимми и Рози после этих слов возмечтали разорвать его на мелкие кусочки. Две оставшиеся девчонки владели собой лучше, и все же опасный блеск в глазах Мери напомнил парню, что уже сегодня они встретятся у нее дома. «А, наплевать, — подумал он с досадой. — Они все равно меня терпеть не могут».

— Мерлина ради, пусть подавятся своей каретой! — тут же сменила решение семикурсница.

— Нет, Гризельда, я тебя очень прошу, ты поезжай с ними, — сказал Лео. — Надо, чтобы кто‑то за ними присматривал. Хорошо?

Рики готов был держать пари на что угодно, что она никогда бы на это не согласилась, если бы в пределах видимости нашлось свободное место. Неудовольствие малявок было более озвучено, но Лео предложил призвать для разрешения недоразумения профессора МакГонагол, которая как раз показалась на крыльце, и вопрос был улажен.

К тому моменту, как кареты тронулись, она, однако, исчезла из поля зрения Рики. Постояв недолго в пустынном холле, Рики спустился в подземелье. Как оказалось, совершенно зря, потому что его послали наверх еще раньше, чем он успел добраться до общежития «Слизерина».

— Куда это Вы направляетесь, Макарони? — прозвучал вдруг в подземном коридоре, совсем рядом голос Снейпа; сам профессор вынырнул из тени бесшумно, как кошка. — Неужели еще не упаковали свои вещи? Рональд Уизли прибудет за Вами с минуты на минуту.

— А почему он? — капризно поинтересовался Рики, раздраженный тем, что ему ровным счетом ничего неизвестно — ни когда за ним приедут, ни что дальше.

— Он ничем не хуже других, — ответил на это профессор Снейп и отправился в холл вместе с Рики.

Аврора пришлось ждать около часа. Все это время Рики находился в учительской. Среди ее посетителей ощущалось некоторое напряжение, несомненно, из‑за него, но все же никто не нагнетал обстановку. Профессор Флитвик заварил на всех чаю. Зловестра и Стебль листали книги и время от времени поглядывали на него, но не решались заговорить с ним о слушании. Невозмутимый Снейп попросил помочь разобраться с контрольными четвертого курса, чем Рики и занимался, пока пергаменты не закончились.

Только с появлением Уизли учителя принялись желать Рики удачи, причем профессор Снейп быстро положил конец данной процедуре и выпроводил ученика вместе с провожатым за дверь. Признаться, Рики так было лучше.

— Если ты готов, тогда идем, — сказал Рональд Уизли.

«Готов к чему?» — подумал Рики, но больше в замке его ничто не держало. Они вместе вышли через главные двери и, минуя территорию от школы до дороги, слизеринец наблюдал, как качаются верхушки деревьев в Запретном лесу. В этом было нечто успокаивающее и надежное. Аврор с ним не заговаривал, в чем юноша и не нуждался; вести с ним разговоры было так же приятно и занимательно, как с дядюшкой Гарри, так что Рики не удивлялся, что они с Уизли подружились.

Провожающий ненамного опережал Рики. Пройдя несколько шагов за воротами, он вдруг остановился и полез в карман. Рики недоуменно следил за его действиями, но, собственно, было очевидно, что аврор достает палочку.

— Сейчас аппарируем, — деловито произнес Уизли.

— А разве Вы не собираетесь вызвать «Рыцарь»? — спросил Рики.

— Парень, ты что, думаешь, я стану возиться с тобой столько времени, когда его можно сократить! — усмехнулся лучший друг Гарри Поттера и крепко схватил его за руку. Парня дернуло вперед, всосало в тугую, безвоздушную трубу, похожую на открытый космос; он не мог ни пошевелиться, ни вздохнуть, а только ждать. Когда это бесконечно долгое, темное и тесное мгновение закончилось, они оказались на блестящем чистотой, широком мраморном крыльце.

— Иди, — сказал аврор, кивнув на дверь. — Они не запирают, какой смысл? Вторая дверь налево.

— А Вы разве не зайдете? — Рики чувствовал, что задает слишком много вопросов, которые его не только не касаются, но, по сути, и не интересуют, но все же он не представлял, что еще можно сказать.

— Если я зайду, то нескоро выйду. Проходили мы это уже, — ответил Уизли, коснулся своей шляпы на прощание и исчез.

Пожав плечами и задавшись вопросом, неужто компания Малфоя–старшего столь утомительна для гостей, Рики нажал на ручку и оказался в холле. Тут же загорелись маленькие, похожие на светлячков, светильники, развешанные над головой в прихожей и на стенах по коридору. Юноша аккуратно повесил мантию на свободный крючок и двинулся в сторону приоткрытой двери. Оттуда доносились голоса, и один из них, весьма рассерженный, принадлежал леди Гермионе.

— То Вы требуете, чтоб он приехал сюда, покажи его Вам, вынь да положь, — говорила она, — а теперь вдруг упрекаете меня в том, что я подвергаю опасности наши жизни.

— Я ничего такого не говорю, — возразил ей некто властный, в ком Рики, предположительно, узнал Люциуса Малфоя, старого хозяина особняка.

— Но подразумеваете, — не унималась леди Гермиона.

— Пожалуйста, не начинайте, — миролюбиво попросила, по всей вероятности, старая хозяйка. — Опасен он или нет, все равно не следует ссориться в его присутствии.

— Я, конечно, с ним побеседую, — оживился ее супруг.

И тут Рики переступил порог. Увидел он совсем не то, что ожидал, поскольку из той обстановки, что хранила память Темного лорда, сохранился только камин; кресла–качалки перекочевали к окну, а возле очага появился мягкий уголок, где и расположились Малфои. В свете зимнего дня и огненных бликов было почти незаметно, что Люциус и его жена постарели. Люциус, величественный и прямой, воззрился на вошедшего, рассеянно помахивая продолговатым куском мрамора.

— Подумать только! А Мери приедет только через шесть часов! — произнес он в пространство.

— Проходи, Ричард, — радушно кивнула назначенная директриса. — Это вот мои родственники… Отец, поставьте на место Собачью скалу, еще уроните. Это все‑таки память о моем свадебном путешествии.

— Вот я как раз хочу ее разглядеть, — оживился Люциус. — Как‑то до сих пор не обращал внимания.

Не желая смущать пожилого человека, Рики предусмотрительно уселся как можно дальше от старших Малфоев. Дипломатичная леди Гермиона заговорила о школе, и эту тему охотно поддержали. Но затем, с присущим ей тактом, она затронула вопрос несколько более тонкий.

— У меня хорошая новость, — сказала леди Гермиона. — Назначено время новой предварительной экспертизы. Тогда ты сможешь познакомиться с сэром Эрнстом. Надеюсь, ты не очень возражал, что твои вещи прибудут отдельно?

Рики все казалось подозрительным, однако, в принципе, это было ему безразлично.

Проживание в особняке Малфоев оказалось довольно комфортным, невзирая на то, что Мери не отходила от деда и бдела, как бы гость ему чего‑нибудь не сказал. Огромный рыжий кот, в меру своевольный, напоминал Мистера Лапку. Младшие дети леди Гермионы показались Рики вполне нормальными. Но через пару дней Ньют, который, безусловно, соскучился в разлуке со старшей сестрой и всюду ходил за ней, как хвостик, стал избегать компании гостя. Но он и сам большую часть времени проводил у себя в комнате, изучая обстоятельства дела.

Леди Гермиона, подготовившая документы, с самого начала настаивала, чтоб Рики их чуть ли не вызубрил. Она периодически устраивала что‑то вроде устных опросов, без устали твердя, что это важно, важно, важно.

Рождество, наступившее на третий день его пребывания в гостях, получилось вполне мирным и даже уютным. Рики презентовал семейству Малфоев чайный сервиз, заблаговременно привезенный дядей Гарри, и получил из рук леди Гермионы одну из последних моделей Галактики. По случаю праздника Мери утихомирилась.

Зато вечером после сочельника в гости пожаловала Рози Гойл. Мери приветствовала ее с большим энтузиазмом.

Для Рики ее приезд имел неожиданные последствия; нет, дело было, естественно, не в том, что ходить по двору стало не безопасно благодаря живописным разводам грязи. Просто любимая внучка Люциуса Малфоя, которую он так ревностно оберегал, вынуждена была проводить время со своей гостьей. Люциус не преминул воспользоваться этим, и Рики, признаться, был удивлен, когда после десерта, воспользовавшись отъездом леди Гермионы куда‑то в гости, старик настойчиво пригласил его к себе в кабинет.

Лорду случалось находиться здесь, так что парень уверенно направился к креслу напротив хозяйского стола. Тем самым он, по всей видимости, оправдал худшие опасения Люциуса. Обернувшись, Рики обнаружил, что тот снял с ближайшей полки гипсовую фигурку пастушки, прежде чем приблизиться.

О том, с чего бы начать разговор, хозяин долго не раздумывал. Как Рики и ожидал, старику приспичило выяснить «намерения Лорда». Пожалуй, заслуживало некоторого почтения то, с какой настойчивостью старший Малфой преодолевал собственную трусость, перечисляя обстоятельства, побуждающие его быть подозрительным. Но, когда он упомянул свою «маленькую наивную внучку, которую необходимо обезопасить», слизеринец не выдержал.

— Неужели мне всю жизнь, — возопил Рики, — предстоит встречать таких вот типов, как Вы? Параноиков? И доказывать им, что я не верблюд?

— Если бы ты был верблюдом, — зашипел Люциус Малфой, покручивая пастушку, — все было бы намного проще. А человек — опасная тварь.

От такой постановки вопроса Рики ненадолго онемел, уставившись на оригинально мыслящего пожилого аристократа. Тот, однако, предпочел разглядывать статуэтку.

Паузу заполнили приближающиеся шаги, и вскоре в комнату заглянул Драко Малфой.

— Будь любезен, Ричард, пройди в мою лабораторию, — распорядился он.

— Мы еще не договорили, Драко, — возразил отпрыску Люциус Малфой.

Но Рики уже встал, выказывая полную готовность следовать за профессором. Он был рад поводу прекратить этот разговор.

— Извини, папа. Макмиллан пришел, — сказал сэр Драко.

Коридоры поместья остались таким же бесконечными, как во времена Темного лорда. Невольно юноша отмечал перемены; половину портретов благородных предков отреставрировали, но в целом их стало меньше; другие ковры, занавески, а на подоконниках всякая рассада, не просто комнатные цветы. Гадая, кому это понадобилось: Драко для научных целей или его отцу для развлечения, а может, еще кому‑то, Рики старался отвлечься от мысли о предстоящем допросе.

Юноша отчего‑то был убежден, что лаборатория находится в подземельях. Однако эксперт толкнул следующую за библиотекой дверь. За ней оказался еще один коридор, весьма, как заметил Рики, удобный для профилактики подслушивания. Лишь после него юноша вместе с провожатым попал в просторное, но заставленное всякой всячиной помещение, из которого вели еще 2–3 двери. Но Малфой кивком предложил ему пройти к столу, из чего следовало, что пункт назначения достигнут.

Обстановка лаборатории взбудоражила старые воспоминания Лорда и побудила Рики внимательно присматриваться к предметам. Он знал цель и назначение обычных с виду музыкальных шкатулок, кусочков дерева и кожи, его не удивили и черепа разной формы в стеклянном цилиндре… Парень частенько останавливался, эксперт следовал за ним, благодаря чему прошло некоторое время, прежде чем они добрались до стола. Расположившись напротив, Малфой, вопросительно вскинул бровь, видя, что Рики переполнен впечатлениями.

— И Министерство позволяет Вам держать все это дома! — выпалил он.

И тут он заметил, что в комнате находится еще один субъект, которого почти скрыло огромное кресло, развернутое в сторону Малфоя. Человек, который в нем сидел, до сих пор неподвижно пялился в какую‑то книгу. Это был солидный блондин, однако важность его была иного сорта, чем у Малфоя. Новое лицо напоминало скорее профессора Раджионеволли из итальянской школы — человека, который может гордиться своей безупречной порядочностью. И упомянутому гостю слова Рики явно пришлись не по вкусу.

— Я изучаю то, что запрещено, — резонно возразил Малфой. — Это, как ты видишь, Ричард Макарони, — обратился он к новому лицу. — Сэр Эрнст Макмиллан возглавляет отдел магического правопорядка, — в свою очередь, представил он и гостя. — В его обязанности входит расследование случаев неправомочного колдовства. А ты и этот Эйвери, как бы то ни было, применяли магию вне школы.

— Ты можешь совсем не обращать на меня внимания, — с беспокойством обратился сэр Эрнст к Рики.

— Ты привез разрешение? — обратился Малфой к главе департамента магического правопорядка, косясь на него.

— А ты поставил его, — министерский чиновник кивнул на Рики, — в известность?

— Нет. Я полагал, это твоя обязанность.

Макмиллан наверняка хотел бы сказать Малфою что‑нибудь крепкое, но присутствие Рики и сознание долга пересилило.

— Министр считает необходимым, Ричард, применить сыворотку правды.

Несколько секунд, пока Рики свыкался с новостью, наблюдатели ему не мешали. Риск подобного допроса был очевиден. Он помнил, что, если принять зелье, невозможно отказаться отвечать на вопросы. Между тем бутылочка с темной жидкостью и стакан появились на столе, как по волшебству.

— Только если вы не станете задавать нескромные вопросы, — произнес Рики.

— Нас, то есть правосудие, не интересует твоя личная жизнь, — почти пафосно произнес Макмиллан.

— Кто готовил это зелье? — с подозрением спросил парень.

— Профессор Снейп. Как всегда, — ответил слегка ошарашенный сэр Эрнст.

Зелье Рики проглотил, не распробовав вкуса. Он помнил, что большая часть такого рода снадобий охмеляет, если долго держать во рту, и предпочитал сохранить ясность сознания. Тем временем профессор Малфой вооружился мелко исписанным пергаментом, кивнул самопишущему перу и принялся спрашивать по порядку.

— Лорд Волдеморт проявился в тебе, как отдельная сущность? — пожелал узнать он.

— Да. Он был назойливым собеседником, — добавил Рики, проверяя, какую свободу дает ему зелье. Как выяснилось, он мог, помимо ответа, высказывать те подробности, которые считал нужным. Это могло пригодиться для запутывания, если возникнет необходимость.

— Каково было основное содержание ваших… для удобства назовем это разговорами? — продолжал профессор.

— Это и были разговоры, — твердо произнес Рики. — Чаще всего он угрожал мне.

— Диалог с Темным лордом был единственным источником твоих знаний о нем?

Ну, Рики признался, что знает всю биографию Темного лорда так же, как знает содержание собственной памяти.

— Некоторые эпизоды я помню очень ярко, другие, менее важные — хуже, — уточнил он.

— О чем он говорит с тобой сейчас? — с еле заметной дрожью в голосе поинтересовался эксперт.

Этот вопрос заставил встрепенуться и мистера Макмиллана. Оба настороженно пялились на Рики.

— Я уже довольно долго не слышу его, — сказал Рики. — И… боюсь, он сделался частью меня.

Он никогда бы этих слов не произнес без признавалиума. Но слушателей такая возможность, в отличие от него самого, не пугала, а интерес Малфоя, проявившийся на его бледной физиономии, оказался совсем по другому поводу.

— Разберемся, — небрежно бросил он. — Когда ты в последний раз общался с Темным лордом? Не торопись, вспомни как следует. Какое событие этому предшествовало?

И вновь зелье одержало верх над его натурой. Рики не считал тот эпизод, когда едва не взял травку, для себя почетным. Однако пришлось выложить все подробности, малознакомым и не особо расположенным к нему колдунам. Но их реакция свидетельствовала скорее о любопытстве, чем о служебной корректности.

— Значит, он уговаривал тебя не травиться? — вмешался сэр Эрнст.

— Вопросы пока что задаю я! — рассердился сэр Драко.

Они обменялись не слишком дружелюбными взглядами. Признавалиум, однако, обязывал Рики ответить.

— Да. Моя подруга Дан еще сказала, что я повел себя, как будто я сам себе враг.

Рики вовремя прикусил язык, но все же пальцы его конвульсивно стиснули край стула. Черт дернул его заговорить про Даниэлу. Вот сейчас они спросят, известно ли ей о его тайне, да и о волшебном мире.

Но ничего подобного не произошло. Зато в глазах Малфоя появился странный жадный блеск. Перегнувшись через стол, он наклонился к Рики и спросил с непонятной настойчивостью:

— Когда именно ты перестал слышать его обращения?

— Ну… — Рики не пришлось особенно напрягаться. — Пришла Дан. Я не хотел, чтоб она застала меня за таким неблаговидным делом. Мне стало стыдно перед ней.

Малфой встал и заходил по комнате. Он казался Рики неадекватно довольным.

— Ничего себе! — бормотал он. — Нет, это определенно занятно. Да, удивительно.

Сэр Эрнст наблюдал за ним, но не вмешивался, поэтому Рики рискнул сообщить:

— Я Вас не понимаю, сэр.

— Да уж, ты не понял, — Малфой вернулся на место, по–пижонски закинул ногу на ногу, и явно сделал усилие над собой, чтобы сосредоточиться. — Пожалуйста, расскажи все, что связано с тем случаем, подробно. Что Лорд говорил поначалу, и далее, до тех пор, когда ты перестал его слышать.

— Не очень понятно, — буркнул сэр Эрнст.

— Я не планировал этот вопрос, — сухо возразил Малфой. — Как бы ты, Ричард, разделил его проявления по этапам?

— Он заволновался поначалу. Потом — запаниковал. А дальше был момент, когда я думал, что навсегда потеряю контроль, — память Рики разворачивалась, и язык, черт бы его побрал, успевал за ней один в один. — Он стал необыкновенно мощным, и его энергия подавляла меня. Я не ожидал этого, и когда совсем уже проваливался в пропасть…

— Можно ли сказать, что Лорд был на пике своих сил? — перебил Малфой.

— Да, сэр. Да, он усилился от гнева, — Рики сам не понимал, откуда так быстро берутся нужные слова. — И вдруг я услышал голос Даниэлы.

— Дальше, — властно потребовал Малфой.

— Все, — отчеканил Рики. — Больше никогда я не переговаривался с Темным лордом. У меня немного кружилась голова, но это быстро прошло. И я пошел в гости к Дан.

Все это звучало как‑то наивно и по–детски, но признавалиум ограничивал речевую активность Рики исключительно правдой.

— Невероятно, — выдохнул Малфой и обратился к самопишущему перу. — Пиши: предполагаемый эффект погашения. Ну и отторжение чужеродной субстанции, само собой.

— Прости, но это он — чужеродная субстанция в теле Темного лорда, — напомнил Макмиллан.

В обычном состоянии Рики пробормотал бы что‑нибудь вроде «как мило с вашей стороны», но теперь выпалил:

— Вспоминайте хоть иногда, что я тоже здесь нахожусь. Я, между прочим, с Вами в корне не согласен, уважаемый сэр.

Смущение Макмиллана с очевидностью доказывало, что у этого типа имелась совесть.

— А Вы, профессор, что наговорили? — поинтересовался он у Малфоя. Кажется, тем самым он выручил министерского чиновника, который сам бы хотел спросить, да не решался после того, как Рики его одернул.

— Погашение — это когда всего слишком много, и оно переходит в ничто, — снисходительно пояснил сэр Драко. — Этот феномен открыт сравнительно недавно, частью даже заимствован из маггловской науки. — Например, вспышка, которая растрачивает всю энергию, после нее ничего не остается.

— Как сверхновая звезда? — уточнил Рики.

— Наверное, — Малфой не проявил интереса к этому сравнению. — А отторжение… Тебе ведь известно, что Темный лорд пытался вытеснить того же Поттера, но не выдержал соседства с его чистой душой, — эксперт еле заметно усмехнулся в кулак, что не укрылось ни от Рики, ни от Макмиллана, который неодобрительно покачал головой. Последний посчитал нужным вмешаться.

— Ты полагаешь, Лорд взорвался, как Сверхновая? Его больше нет?

— Похоже на то, — кивнул Малфой.

— А если он растворился? Если он попытается действовать через меня? — спросил Рики.

Малфой отрицательно зацокал языком.

— Не бывает такого, чтобы две души совсем перемешались, — ответил он. — Это или ты, или не ты. А что, собственно, заставляет тебя опасаться подобного исхода?

— Раньше, когда я не знал, что Лорд — часть меня, у меня случались приступы беспричинного раздражения, — сказал Рики. — Так проявлялась сущность Лорда. Что, если он снова…

— Но не теперь? — спросил Макмиллан. — У тебя нет приступов беспричинного раздражения?

— Нет, — честно ответил Рики, добавив про себя: «Теперь есть причина!», но озвучивать это не стал, благо не спрашивали.

— Очевидно, Ричард, — усмехнулся Малфой, — у тебя весьма превратное представление о том, каким должен был человек. Если ты злишься, это не обязательно проявление Темного лорда. Например, он никогда не был частью меня. И, однако же, я не святой.

«Это уж точно», — читалось во взгляде главы департамента магического правопорядка.

— Злость и другие подобные чувства нормальны в определенных обстоятельствах. И даже необходимы для выживания в нашем мире, — назидательно изрек Малфой. — Как говорится, показывай иногда зубы, а то решат, что их у тебя нет.

— Но миссис Уизли… профессор Лавгуд сказала, что Волдеморт может взять верх вместе с дурной частью моей натуры.

Взрослые маги оба вздрогнули, когда он назвал свое старое имя. Затем Макмиллан сурово воззрился на Рики, собирался, похоже, отчитать его, но передумал.

— Мудрая женщина, — сказал Малфой.

Дальнейшие его вопросы относились к тем фактам преступной деятельности Темного лорда, по которым Рики в сентябре предоставил отчет. Перо Малфоя аккуратно фиксировало тяжелые переживания Рики, сопровождающие наплыв воспоминаний. Время от времени эксперт выдавал всякие диагнозы, половину из которых Рики даже с памятью Волдеморта не понимал. Сэр Эрнст в таких случаях мрачнел и кривил губы, но не перебивал.

Рики вновь испытал раздражение, когда приступили к выяснению, как пробуждение старой памяти повлияло на его отношения с близкими людьми. Юноша, в частности, находил свое недовольство отцом абсурдным, и без колебаний отнес это на счет влияния Темного лорда.

— Не уверен, — ухмыльнулся Малфой. Очевидно, радость по поводу испарения Волдеморта отбила у него всякое почтение к Рики. — Наши родственники на самом деле обладают свойством раздражать нас.

«У него явная тяга к нравоучениям», — подумал Рики, озвучил это и полюбопытствовал, отчего профессор все же не преподает в «Хогвартсе».

— Работать под руководством Гермионы?.. — возмутился эксперт.

— Не отвлекайся, — важно потребовал Макмиллан.

Несколько рассерженный, эксперт вернулся к тому блоку вопросов, которые Рики уже слышал в конце прошедшего учебного года. Все, что касалось событий той памятной ночи с 13–го на 14–е июня, как вдруг выяснилось, юноша помнил уже не столь уж хорошо, то и дело путал очередность событий, пропускал подробности. В недоумении Рики признался, что был твердо уверен: этот кошмар он никогда не забудет. На это сэр Драко ответил ободряюще, что забывание — неотъемлемый для нормальной памяти процесс, и его ошибки и пропуски соответствуют, по всей видимости, статистической норме.

После беседы Рики пребывал в смешанных чувствах. Он устал, но при этом был доволен предположением, что Темный лорд больше никогда его не потревожит. И еще, его смущало сомнение — а можно ли в это поверить? За последние полгода Рики свыкся с мыслью, что Волдеморт — это его крест, который предстоит таскать при себе всю жизнь.

Макмиллан согласился остаться на ужин, на котором появился также мистер Гойл, приехавший навестить Рози.

После ужина мужчины сели играть в карты, а Рики удалился к себе в спальню, дабы осмыслить на досуге замечательное известие. «Лорд испарился… чудеса», — с этой мыслью он заснул.

В последующие дни Рики, невзирая на сказочную красоту заснеженного сада, старался не выходить на улицу. Определенно, Рози удалось убедить Мери в увлекательности игры в «понос», и теперь они, подключив Ньюта, старательно завазюкивали все места, которые, по их мнению, могли бы заинтересовать Рики. Люциус, которого им удалось убедить в эстетичности подобных украшений, периодически восторгался каким‑то особенным разводами грязи. Рики был не уверен, как бы он реагировал, если бы знал истинные причины трудолюбия внучки и ее подруги: одобрил бы их деятельность или же наоборот, категорически запретил. В присутствии Рики в его руках неизменно оказывались тяжелые предметы, с которыми он не желал расстаться даже за столом. Так что, помимо совсем незаметного Нового года, единственным событием за это время стало то, что слизеринец написал для Лео открытку, поздравляющую друга с днем рождения, и попросил леди Гермиону отправить ее.

Четвертого января, как Рики предполагал, ему предстояло пережить все тяготы ожидания. Утро прошло именно так, уныло тянулись часы. Он удивился, когда пригласившая его обедать старая хозяйка, постучав, но не входя, сообщила, что его хочет видеть гостья. «Кому я мог понадобиться?» — с этой мыслью он спустился и, нельзя сказать, что не ожидал этой встречи.

Гвенделина Чайнсби довольно легко добилась того, что их оставили почти наедине — члены семейства Малфоев, Мери и ее дедушка и бабушка с Рози, расположившись в креслах возле окна, казалось, не стремились прислушиваться к их разговору.

— Ты выглядишь лучше, чем я ожидала, — сказала миссис Чайнсби, придирчиво оглядывая его.

— Спасибо, мэм. А Вы, как всегда великолепны, — произнес Рики с незначительной долей иронии; он чувствовал, что она приехала не обмениваться любезностями.

— Твои родители просили передать, что желают тебе удачи, — сказала она.

— С ними все в порядке? — встрепенулся Рики. Он очень давно, казалось, годы ничего не слышал о них; помнится, когда он виделся с Питом, подразумевалось, что у них все нормально, но тогда он смешался и даже не спросил, что и как.

— Безусловно, — покровительственным уверила его миссис Чайнсби. — Ты можешь о них совершенно не беспокоиться. Я хотела спросить тебя: почему мой сын так и не помирился с той девушкой, Каролиной.

— Ну… — Рики запнулся; пересказывать собеседнице все, что по этому поводу думала Дора, он не решался. Сам Рики. — Кажется, он сам решил, что больше не желает с ней встречаться, — нашелся он.

— Это не так, — помотала головой миссис Чайнсби; чувствовала, тема очень ее тревожит. — Я знаю, это из‑за квиддича. Виктор узнал, что она и в самом деле сжульничала, все так, как ты мне и рассказывал. Молодые люди иной раз перебарщивают с принципами. Мой сын — не исключение.

— Возможно, он и помирился бы с Каролиной, но теперь она обиделась, — решился высказаться Рики.

— Значит, между ними трещина, — кивнула Гвенда Чайнсби. — Без вмешательства третьего лица тут не обойтись.

— Тони Филипс — его лучший друг, по–моему, пытался что‑то делать, — пожал плечами Рики.

— Да. Он сейчас тоже гостит у нас, я с ним беседовала. Но он — не слизеринец. Ему не хватает хитрости, — и требовательный взгляд светской дамы устремился на Рики.

— Вы что прелагаете?! — опешил парень. — Чтоб я вмешивался в дела вашего Виктора?

— Думаю, у тебя бы получилось, — сказала миссис Чайнсби. — Что ты хочешь за это?

— Ничего, — помотал головой Рики, выбитый из колеи; в жизни ему еще не делали столь бредовых предложений.

— Тетя Гвенни, найми меня! — завопила Мери, так что Рики и его собеседница подпрыгнули.

Но та лишь снисходительно улыбнулась, и даже рекомендация Рики, что мисс «способна на все», не изменила ее настроения.

— Жаль. Ты мог бы думать, что займешься этим, когда вернешься в «Хогвартс», — сказала миссис Чайнсби, отделавшись от девчонки. — Необходимо ставить цели на будущее, — произнесла она с нажимом.

— Но я ведь могу не вернуться, — напомнил Рики, ничего особенного при этом не чувствуя, просто как факт.

— Ричард, ты должен вернуться в школу и занять достойное место в обществе, — категорично заявила Гвенда Чайнсби.

— Мэм, Вы так замечательно добры ко мне, — полуподозрительно заметил Рики. — Но Вам‑то зачем это надо?

— А как ты думаешь? — и миссис Чайнсби наклонилась к нему. В этот момент она чем‑то напоминала профессора Снейпа. — Кто еще способен остановить старую гвардию?

Несколько секунд они молча смотрели друг на друга. Раньше Рики не замечал, что эта красивая молодая ведьма способна быть такой серьезной, даже трагичной. Он вообще не задумывался, что в благополучной голливудского типа блондинке живет страх, тот самый, что терзает души нескольких поколений колдунов и ведьм в этой стране. И все надежды о прекращении волнений она связывала с персоной того, кто это начал. Рики попытался представить себя в центре Упивающихся смертью, произносящего пламенную речь. И ему тоже стало страшно.

Визитерша, вероятно, не переживала даже, что он не справится. Рики был благодарен ей за то, что она не стала развивать дальше эту тему. Она первая нарушила молчание, посоветовав на слушании говорить как можно меньше и лишь тогда, когда спросят. Скоро она засобиралась. Рики и старый хозяин проводили ее до двери, где миссис Чайнсби оставила зонтик.

— Не могу понять, почему Вы хотите, чтоб Виктор продолжал общаться с Каролиной, — спросил Рики. — Она же Вам не очень понравилась, я прав?

— Она должна нравиться не мне, — ответила миссис Чайнсби. — А по мне, эта особа ничем не хуже других.

Попрощавшись, она аппарировала.

— Какая мудрая женщина, — вздохнул Люциус Малфой и поспешил обратно в гостиную.

В день слушания Рики оделся с особой тщательностью, не потому, что думал, будто кто‑то обратит на это внимание, а просто чтобы чем‑то заняться. Перед отправкой между леди Гермионой и ее супругом вышел спор, поскольку назначенная директриса настаивала, чтобы Рики добирался обычным способом.

— Ты хочешь возиться! — возмущался сэр Драко. — А мне, между прочим, мое время дорого! Никакого нарушения закона не будет, если он и аппарирует с одним из нас.

— С нами его не должны видеть! — сурово напомнила леди Гермиона.

— Поттер сказал, что договорился насчет этого! — ответил ей Малфой, не скрывая превосходства.

В результате прибывший в особняк Малфоев Рональд Уизли вывел Рики за дверь, и оттуда они таки аппарировали к служебному входу для посетителей — уже знакомой Рики будке. В этом «лифте» слизеринец попытался придти в себя — декорации менялись слишком быстро. Но все так и продолжало мелькать, когда в Атриуме аврор оставил его возле бывшего профессора Люпина и нервного Френка Эйвери, а сам спешно направился к лифту. У Рики хватило вежливости поздороваться с оборотнем и даже с одноклассником.

— Выше нос, ребята, — посоветовал Люпин.

«Интересно, а Вас когда‑нибудь судили?» — подумал Рики, косясь на оборотня, но спросить не решился.

Пару минут спустя они уже находились в громоздком, громыхающем лифте, идущем вниз.

— Департамент тайн, — проговорил ровный женский голос.

Помещение, в котором они оказались, было совсем не таким помпезным, как то, что наверху. Это был коридор с голыми стенами, по которому и повел их Люпин.

«Хоть бы картинку повесили», — подумал Рики. Коридор действовал угнетающе. В самом конце находилась дверь, выкрашенная блестящей черной краской, но спины двух маячивших впереди волшебников свернули налево.

— Нам далеко? — спросил Френк.

— Придется еще спускаться по лестнице, — терпеливо, чуть насмешливо ответил Люпин.

На лестнице сердце Рики прыгало вверх–вниз. Двери здесь были тяжелые, деревянные, с железными засовами и замочными скважинами — точно как в фильмах про средневековые темницы.

— Зал заседаний номер десять. Вот он.

Бывший профессор Люпин остановился на некотором отдалении от мрачной темной двери, одна створка которой оказалась немного приоткрыта. Впрочем, образовавшегося отверстия хватило бы, чтоб внутрь прополз средних размеров дракон.

— Идите, — еле слышно выговорил он, озираясь по сторонам. — Там вам все покажут.

— А разве вы не пойдёте? — пробормотал Френк.

— Попозже, — сказал Люпин. — Нежелательно, чтобы меня видели с вами.

«Какие же мы жуткие типы. Ни один приличный маг не желает показываться с нами», — подумал Рики, входя.

Однако на его пути образовалась преграда: то идущий вереди Френк остолбенел и ахнул; он не мог сдержаться. Старый зал заседаний и в самом деле впечатлял, очень уж он напоминал средневековые инквизиторские судилища. Впрочем, Рики сомневался, что его товарищ по несчастью был настолько грамотным, чтобы знать о них.

Однако любой, оказавшись здесь, почувствовал бы нечто зловещее. Темные каменные стены тускло освещались факелами. По обе стороны поднимались вверх ряды пустых скамей, и кое‑кто из заседателей уже поднялся туда.

— Садитесь, — предложила подошедшая к ним пожилая ведьма; Рики узнал Кору Ланж, и ему стало неуютно. Она усугубила это чувство, указав на одинокое кресло в центре зала, подлокотники которого были обвиты цепями. Но тут Рики заметил, что для них слева поставили два стула.

Рики поднял глаза на снующих поверху людей. Они рассаживались, и их было пока немного. Он решил последовать их примеру и, сам не зная почему, выбрал стул поближе к зловещему креслу.

Мимо проходили, сначала неспешно, а потом все торопливее, группы колдуний и волшебников. Одеты все были в алые робы с красиво вышитой серебряной буквой «У» на левой стороне груди, и все обязательно смотрели на мальчиков, проходя мимо, одни строго, другие — с искренним недоумением.

— Какого черта нас собрали? — донеслось до ушей Рики. Средних лет колдун, наклонившись к соседу, казался явно раздосадованным. — Если мы так будем собираться из‑за каждого школьника, я никогда не закончу свой проклятущий отчет.

— Обычная паранойя Дигорри, — объяснил сосед. — Сейчас, когда толпа Упивающихся смертью на свободе, он из мухи готов сделать слона.

— А вам не кажется, — вступила в разговор ведьма посреди них, — что кое‑кто просто создает видимость работы?

Заметив, что внимание Рики направлено на них, маги разом смолкли и принялись сосредоточенно разглаживать складки на одежде.

— А почему сэр Персиваль не председательствует? Все‑таки разбираем первое дело нынешнего года, как он мог?! — раздавалось тут и там. Рики никак не удавалось расслышать, с какой стати от этого сэра Персиваля вообще ждут прихода сюда, но почти все отвечающие предполагали, что этот сэр, о котором Рики смутно что‑то помнил, вроде бы связан с событиями дела и, может быть, сегодня вообще не придет, дабы не нарушать беспристрастности правосудия.

— А кто это? — тихонько обратился Рики у Френку, коль скоро больше не у кого было спросить.

— Нашел чего не знать! Один из дядюшек твоего приятеля Уизли, — фыркнул Френк, вследствие чего у Рики пропала охота выяснять что‑либо еще.

Малфои пришли по отдельности. Они расселись в противоположных концах зала и демонстративно пялились в противоположные стороны. На них с любопытством поглядывали все, кому не лень.

Амос Дигорри расположился на возвышении между мистером Поттером и Рональдом Уизли. Наконец Рики получил возможность как следует рассмотреть министра, но не спешил ею воспользоваться. Чувствовалось, что министр глаз с него не сводит. Об этом тут же тихонько сообщил и Френк, добавив от себя, что ему это не нравится.

Заседание началось ровно в три. Председатель, а им оказался все же мистер Макмиллан, призвал зал к порядку.

— Дело номер один от сего года, — забубнил он. — В ночь с тринадцатого на четырнадцатое июня прошедшего года…

Рики слушал очень внимательно и вскоре понял, что речь председателя скорее введет в недоумение, чем разъяснит ситуацию заседателям. Главным и основным обвинением в адрес юношей оказалось колдовство за пределами «Хогвартса». Нарушенные положения декрета магической секретности председатель зачитал полностью. В результате лишь немногие вскинулись, когда сэр Эрнст походя объявил:

— Эйвери, Френсису по итогам заседания может быть вменено в вину предполагаемое соучастие с представителями преступного мира, известными как Упивающиеся смертью. Макарони Ричарду и Сирене Эйвери не вменяется то же самое, поскольку недостоверно, что они контактировали с упомянутыми выше членами преступной организации. Впрочем, два последних лица приглашены главным образом как свидетели.

Затем председатель зачитал адреса всех обвиняемых. В это время многие переговаривались и зевали.

— Сирена Эйвери не присутствует сегодня на заседании Уизенгамота, поскольку находится на излечении в госпитале святого Мунго, — сообщил председатель и зашуршал пергаментом. — Справка прилагается.

После этого, согласно протоколу, были представлены другие важные лица.

— Дознаватели: Эрнст Макмиллан, глава департамента магического правопорядка; Амос Дигорри, министр магии; Рональд Уизли, начальник отдела быстрого реагирования, — звучал четкий голос Макмиллана. — Судебный писец — Эмма Лаура Боунс.

Рики вздрогнул. Он отчего‑то был уверен, что это будет мисс Блумсберри. Но, по всей видимости, сестра Эди и в самом деле занимала более высокий ранг, вот только Рики сомневался, чтоб ему это помогло. Лаура выглядела жутко солидно. Все время, пока председатель говорил, она строчила, деловито склонившись над пергаментом. Но все же нашла время, чтоб отвлечься, и одарила его суровым взглядом, который дал Рики понять, что она никогда не сомневалась в его способности влипать в истории.

— Свидетели: Гарри Джеймс Поттер, старший советник Министра.

— Присутствует, — дядюшка Гарри, который до сих пор вел себя так, словно вообще незнаком ни с одним из юношей, встал и поднял руку. Председатель кивнул ему, и дядя Гарри снова сел.

— Драко Люциус Малфой, эксперт высшей категории.

Малфой проделал то же самое.

Повестка заседания показалась Рики занятной: предшествующие делу обстоятельства, сопутствующие обстоятельства…

Сэр Эрнст поднял глаза от своих бумажек и беспомощно произнес:

— Никогда не видел дела, в котором было бы столько сопутствующих обстоятельств.

— Не отвлекайтесь, — подал голос министр. — Просто перечислите то, что вам представляется важным.

Рики слушал, как этот посторонний человек добросовестным голосом перечисляет. Но, когда речь зашла о том, что миссис Дуглас применила пыточное проклятие, зал заволновался.

— Надо же! В наши дни! — вздохнула средних лет ведьма неподалеку от них с Френком.

— Но они угрожали ее внуку! — воскликнул Рики. Его поражало, как эти формалисты могут быть такими бестолковыми.

— Не горячитесь, мистер Макарони, — важно произнес председатель. — Уизенгамот примет во внимание все обстоятельства. Поверьте, мы в состоянии понять, что существуют особые условия, например, риск для жизни…

— Сэр Эрнст, — перебил его звонкий голосок, — следует ли понимать, что Вы отступаете от объективности?

Рики отыскал взглядом говорящую и с изумлением убедился, что она глубокая старуха. В памяти лорда Ворлдеморта она маячила смутно. Одна из самых мерзких сотрудниц Министерства из штата Корнелиуса Фаджа, к Упивающимся смертью, впрочем, отношения не имеющая.

— Редкая гадина, — прокомментировал Френк.

Рики мог бы поклясться, что до первых рядов его голос дошел. Пара колдуний нахмурилась, но почти все заулыбались.

Ведьма повернулась к ним.

— Хотите что‑то сказать, деточки? — проворковала она.

Рики нахмурился. Самого себя он отнюдь не считал «деточкой», а к Френку это прозвище не относилось и вовсе.

— Давайте, в самом деле, не будем отвлекаться, — перехватил инициативу сэр Эрнст. — И далее, мисс Амбридж, будьте любезны воздерживаться от комментариев моих действий. Итак…

— О, я только хотела, — залепетала мисс Амбридж, но председатель проигнорировал ее.

— Поскольку оба молодых человека являются учащимися школы «Хогвартс», к делу прилагаются характеристики от первого сентября прошедшего года, составленные профессором Северусом Снейпом, завучем «Слизерина», на том основании, что оба ученика зачислены в его колледж. Завизированы леди Гермионой Малфой, официально назначенным директором «Хогвартса». Оба ответственных лица достаточно благонадежны, имеют орден Мерлина первой степени за особые заслуги перед магическим сообществом. Уточнения требуются?

— Как все это нудно, — прошептал Рики, стараясь не шевелить губами.

— А я не знал, что директор она, — Френк повернул к нему порядком изумленное лицо.

«Вечно ты ничего не знаешь, зато это не мешает тебе делать глупости», — подумал Рики.

— Можете вкратце изложить суть документов? — попросил министр.

— Охотно, сэр, — председатель отложил характеристики и заглянул в другую бумагу, очевидно, в собственный конспект. — Как мистер Эйвери, так и мистер Макарони неоднократно привлекались к наказаниям за нарушения школьной дисциплины. В случае с Эйвери причиной чаще всего служили стычки с другими учениками…

Френк съеживался на глазах, напоминая Рики, что мельницы богов мелют, хоть и медленно. Долгое время присущая Эйвери мания чистой крови, лично Рики много крови попортившая, теперь могла выйти Френку боком.

-…на почве соревнований между колледжами, — закончил председатель. — Он является постоянным членом квиддичной команды колледжа…

«Мог бы понять, что Снейп не станет делать тебе гадость», — Рики пренебрежительно покосился на одноклассника.

— Мистер Макарони склонен к нарушению школьного распорядка. Как правило, это пребывание вне общежития после отбоя. Этим грешат многие ученики, как известно. Профессор Снейп отмечает, что как ученик он не имел мотивацию учиться магии, когда прибыл в школу, а связывал свое будущее с магглами, но впоследствии переменился под влиянием крестного отца, мистера Гарри Поттера. Успеваемость Макарони высокая, шесть «Великолепно» за СОВ. Характеристика скорее положительная. И еще…

Председатель продемонстрировал уважаемому собранию большой голубой конверт.

— По семейным обстоятельствам Ричард Макарони полгода обучался в школе ясновидения и колдовского мастерства «МентеСана». В ответ на отправленный нашим департаментом запрос, директор этого заведения тоже любезно откликнулась и прислала характеристику.

— Я вижу, сэр Эрнст, вы добросовестно подошли к своим обязанностям, — вновь зазвенел голосок Амбридж, — но не понимаю, какое отношение это имеет к делу, которое мы здесь рассматриваем.

— Прошу меня не перебивать, — набычился председатель, глядя на нее волком. — Предупреждаю, еще одно нарушение — и Вам придется покинуть зал заседаний.

— Так что она написала? — поспешно заполняя паузу, спросил Уизли и заалел, как маков цвет.

— Ничего примечательного, — проворчал председатель. — Ученик также характеризуется положительно. Профессор Джиовинеза изъявила намерение принять мистера Макарони для дальнейшего обучения в «МентеСана». Вне зависимости от того, какое решение примет Уизенгамот.

Рики вдруг сделалось так спокойно и замечательно, словно до сих пор у него на шее был поводок, который теперь сняли. В самом деле, возможность учиться в «МентеСана», с ребятами, которых он знал, в данных обстоятельствах многого стоила.

— Хорошо тебе, — пробурчал Френк.

По залу пронесся шепоток.

— Да она чокнутая! — пробасил молодой колдун во втором ряду.

— Не смейте так говорить о Летиции Джиовинезе! — то леди Гермиона перегнулась вперед. Ее глаза гневно полыхали.

Председатель был вынужден прибегнуть к молотку, чтобы привести к порядку собрание. Рики обратил внимание, что на этот раз он не грозился никого удалить.

— Мадам директор, — примирительно заговорил министр, — здравомыслящая дама и мастер прорицаний. Уизенгамот прислушается к ее заявлению.

Поначалу Рики в этом сомневался — по опыту он знал, что англичане весьма скептически относятся к мнению иностранцев. Но к мнению своего министра они относились иным образом.

— Как вы могли заметить, — подытожил председатель, — опытные педагоги не скрывают, что дети не были беспроблемными. Однако не находят в этом ничего необычного.

Кажется, многие соглашались с этим, скорее всего — те, у кого имелись собственные дети. Рики приободрился.

— Думаю, самое время приступить рассмотрение первого пункта сегодняшней повестки дня. Кто за?

Других предложений не возникло. Даже старуха Амбридж, поколебавшись, все же подняла руку. Рики понимал, что ей, по сути, нечего возразить. Сам он на месте заседателей голосовал бы быстрее в свою пользу, чтобы освободиться и уйти по своим делам.

Почти на час о существовании Рики, казалось, все забыли, детально разбирая все этапы переписки Эйвери с Упивающимися смертью. Вызвали Гарри Поттера, и тот подтвердил, что, действительно, Эйвери несколько раз довольно настойчиво пытался заговорить с ним во время его визитов в школу. Дядя Гарри сокрушенно признался, что совершенно не понимал смысла этих попыток и стремился поскорее от Френка отделаться.

Предъявили письма. И вот тут начались приколы.

— Чем вы докажете, мистер Поттер, — заголосила Амбридж, — что это не Вы писали?

Все, включая министра, заметно растерялись.

— Я должен что‑то доказывать? — удивился Поттер. — Разве меня обвиняют?

— Нет, мистер Поттер, — поспешил заверить его председатель.

— По–вашему, Долорес, Гарри Поттер связался с Упивающимися смертью? — насмешливо поинтересовался министр.

Амбридж словно по башке получила.

— Я вовсе… ничего такого… — залепетала она.

«Это было глупо», — отметил Рики. А перо Риты Вриттер строчило без остановки.

— Представьте, графологическая экспертиза имеется, — сэр Эрнст торжествующе извлек очередной пергамент и зачитал его содержимое.

Пылающий праведным гневом Гарри Поттер вернулся на место, и большинство заседателей тут же этим воспользовались, требуя перенести рассмотрение дела. Как оказалось, благодаря бюрократическим подробностям прошло уже более трех часов с момента рассмотрения. Узнав об этом, Рики сразу почувствовал, что и сам смертельно устал.

— Хоть бы предупреждали, — ворчали колдуны и ведьмы, пока расходились, — сколько это длиться будет. С виду простое дело, ничего особенного, но если тут замешана старая гвардия, это другое.

Дядя Гарри все же подошел к крестнику, когда в зале почти никого не осталось.

— Наберитесь терпения, молодые люди, — сказал он. — Завтра ваше дело решится.

— Не ожидала я, что дело будет рассматриваться со всеми подробностями, — говорила раздосадованная леди Гермиона утром шестого января, когда заявившийся с утра пораньше дядюшка Гарри вместе с семейством Малфоев допивал кофе. Рики не понравилось, что крестный прихватил с собой Джима; а тот, между прочим, уже куда‑то смылся вместе с девчонками.

— Да, — судя по тону, дядя Гарри разделял ее недовольство. — Эта тупая секретарша, сдается мне, нарочно зафиксировала все факты. Они, разумеется, не знают правды, но если мы начнем юлить, нас прижмут.

Рики предпочитал не вникать в сложные министерские перипетии; он порывался выйти из столовой, чтобы поглядеть, что там вытворяют звездные детки. Во дворе — в той части двора, которая просматривалась из окон — их не было. Присутствие всей большей половины несносной четверки в решающий для него день угнетало парня.

— Это случилось бы рано или поздно, — заметил сэр Драко.

— Ты так говоришь, потому что тебе терять нечего, — заметил крестный отец Рики.

А леди Гермиона чутко отреагировала на последующую за словами Поттера ухмылку Люциуса Малфоя.

— Вам бы хотелось, чтоб меня сняли с поста директора? — спросила она.

— Никоим образом, — невозмутимо уверил ее старый хозяин. — Тогда ты доконаешь нас со своими эльфами и прочими кентаврами. Занимайся лучше нормальным делом. Кстати, как дела в попечительском совете?

Их скучная беседа о ценах на моющие средства для завхоза длилась недолго, поскольку Рики и прочим достойным гражданам магического сообщества предстояло явиться в Министерство к двум часам. На этот раз пришлось, впрочем, задержаться, поскольку Джимми вдруг возжелал остаться в гостях и принялся настырно упрашивать отца позволить ему это.

— Да в чем дело? Ты же знаешь, что скоро тебя заберет бабушка, — отмахнулся Поттер. И когда они с Рики уже приближались к входу для посетителей, он продолжал ворчать на отсутствующего рядом сына. — Никогда не любил водиться с Мери. И ведь с Рози каждый раз дерется. Что ему вдруг вздумалось?

— Может, они уроки вместе хотят учить? — пробубнил Рики, не переставая строить догадки, а что, в самом деле, надо звездным деткам. Он знал, что они не могут без разрешения залезть к нему в комнату, стащить свои портреты и все прочее, но строить грандиозные планы по захвату Тайной комнаты вполне в их духе.

Дойдя в своих рассуждениях до этого интересного момента, Рики вынужден был прерваться, дабы поздороваться с Эйвери. Френк за то время, что они не виделись, побледнел, и было заметно, что дополнительное ожидание в кругу семьи не пошло ему на пользу.

Рики понимал это, хотя сам ничего похожего не испытывал. Отсрочка решения произвела даже успокаивающее воздействие на его нервы. Все время, пока они рассаживались, председатель произносил привычные штампованные фразы, Рики сохранял на лице приличествующее случаю внимательное выражение, но по–настоящему прислушался только, когда перешли к событиям рокового вечера.

И сам он, и Эйвери ожидали, что наконец‑то от них потребуется нечто большее, чем присутствие. Однако не тут‑то было! В Уизенгамоте строго соблюдался порядок, посему прежде всего заслушали показания доброй половины авроров, участвующих в операции спасения в тот памятный вечер. Сэр Эрнст неизменно спрашивал у каждого имя, возраст, стаж работы, а в некоторых случаях — срок пребывания в госпитале святого Мунго после произошедшего.

Внезапно, однако, чинное течение процесса оказалось нарушено. Рики не сразу понял, что произошло, но на трибунах явно разгулялось волнение.

— К порядку! — застучал молоточком председатель.

— Аврор сказал, что ты запечатывал комнату, в которой мы находились, — шепнул Френк.

— А откуда он знает такие заклинания? — поинтересовалась Долорес Амбридж.

— Уверен, — буркнул Драко Малфой, — что многие из присутствующих с причиной ознакомлены.

Рики невозмутимо оглядел трибуны, заседателей Уизенгамота, которые все уставились на него. Знали единицы, и в их глазах его поведение, возможно, было наглостью, но прятать взгляд, по его мнению, было еще хуже. «Я ничего не сделал, — повторял Рики, — ничего не сделал».

— А поточнее? — почти закричала старая ведьма.

Впоследствии Рики понял, что до ее требования председатель еще мог вернуть допрос в прежнее русло и, не исключено, не допускать до огласки все факты, связанные с фигурированием в деле персоны Темного лорда. Однако ей удалось, грубо выражаясь, «разбудить» заседателей, обратить внимание собравшихся на непонятный факт. И теперь большинство колдуний и магов с настороженным интересом поглядывали на дознавателей, ожидая объяснений.

— Следует ли нам обратиться к особым обстоятельствам? — спросил сэр Эрнст.

— Да, ввиду того, что большинству присутствующих они неизвестны, — постановил министр, тем самым поставив крест на голосовании.

— В таком случае я вновь вынужден вызвать сэра Гарри Поттера, — бодро произнес Макмиллан. — Это необходимо ввиду того, что особые обстоятельства берут свое начало в некотором прошлом. Прошу вас, мистер Поттер.

К счастью для крестного отца Рики, далеко не все солидные заседатели неотрывно следили за его особой, ловя каждое слово. Напряженно контролировали обстановку лишь некоторые маги, большую часть которых Рики не знал; но предполагал, что это и есть единомышленники и соратники, та самая команда, которая в сове время помогла герою одержать верх над злодеем. А Гарри Поттер, спустившись с трибуны, начертал для себя стул с противоположной стороны от Рики и Френка. Рассказ предстоял долгий…

— В тот год я учился на аврора, поступил на первый курс.

А Лорд Волдеморт согласовывал сам с собой последние детали нового плана. На этот раз все должно было получиться. Если кровные узы Гарри Поттера стоят на его пути — что же, неумно было бы не учесть это обстоятельство. Все, что стояло на пути Темного лорда, как он сам полагал, следовало убрать.

Уизенгамот не особенно прислушивался к герою. На трибунах вполголоса переговаривались, почтенный волшебник в пятом ряду протирал пенсне. В глазах Рики зал потемнел и словно отодвинулся: воспоминания Лорда в его сознании всплывали параллельно голосу дядюшки Гарри. Юноша решил, что не стоит этому сопротивляться; его сознание оставалось необыкновенно ясным и чистым.

— Тем летом я не встречался с моими родственниками и, признаюсь, не планировал этого в дальнейшем. Но наш осведомитель донес, что лорд Волдеморт включил в свои планы мою тетку.

Разумеется, с практической точки зрения смерть Дарсли была бессмысленна. Но Рики знал, что у Лорда был свой расчет. Тетушка Петуния мешала ему в течение многих лет. Было бы несолидно оставить без внимания этот факт. Лорд считал, что наказание для одних является уроком для других, своеобразной профилактикой. Он не планировал, однако, нападать на Гарри в ее доме. Разумеется, Поттер прибудет туда в числе прочих, когда все уже завершится. Возможно, повезет, удастся встретиться с врагом позже, если он будет возвращаться на метле один или в немногочисленной компании. Но особо рассчитывать на это не приходилось. Определенно, Лорд и представить не мог никакого осведомителя — он ведь никому не рассказал о своем плане.

— …Пришлось выставить их с дядей из дома. Якобы они выиграли путевки на горнолыжный курорт.

— Министерство оплатило, — внятно проворчал кто‑то.

— Ложь! Я сам! — оскорбился Гарри Поттер.

— Какая чушь интересует людей, — пробубнил Эйвери. — Как не стыдно считать чужие деньги.

— Не отвлекайтесь, — попросил председатель.

— Как именно Вы узнали, мистер Поттер, что безопасности Ваших дяди и тети угрожает Темный лорд? — спросил министр.

«Нет, все‑таки он поддерживает дядю Гарри», — подумал Рики.

— Меня предупредили… по нашим старым школьным каналам, — уклончиво ответил Поттер.

— Кто именно? — домогался министр.

— Профессор Малфой, — неохотно выдал Поттер. — Вообще‑то, тогда он еще не был профессором, сидел дома и учился по книжкам.

«А папаша и Снейп ему наверняка помогали», — Рики не без оснований считал, что эта мысль возникла у многих присутствующих.

Для разъяснений вновь вызвали Малфоя.

— Я обратил внимание на вспышки колдовства в том районе. Единичные, словно кто‑то аппарировал и чуть позже дезаппарировал. Не возле самого дома Дарсли, это было б слишком глупо и очевидно.

Темный лорд лично разведывал обстановку. Он не спешил. Дважды в неделю он тратил чуть меньше часа, чтобы выяснить распорядок в интересующей его семье. Об этих отлучках не догадывался абсолютно никто. Он закрывался у себя и, конечно, Упивающиеся смертью не смели беспокоить его в минуты уединения. Но, как оказалось, нашлись умы, способные помножить два на два.

Малфой как раз сообщил собранию, что мысль о возможном нападении Лорда на Дарсли возникла у профессора Снейпа, а председатель с сожалением констатировал, что указанный свидетель домогался права присутствовать на заседании, но ему отказали ввиду того, что по техническим причинам прошение задержалось. При этом он весьма недружелюбно покосился на Долорес Амбридж.

— Вы сообщили в Министерство? — поинтересовался Дигорри.

— Да. Но в Министерстве моим мнением не заинтересовались, — сэр Драко усмехнулся почти похабно. — Тогда, согласно нашему договору, я отправил сову Поттеру.

— Какой еще договор? — проворчал старик позади Амбридж.

— После школы мы знали, что Темный лорд не успокоится. Поэтому мы решили поддерживать друг друга в борьбе против него, — ответил ученый.

— Но ведь в то время Вы еще не могли знать, чья палочка производит магию, — влезла какая‑то старая бабка с возвышения.

— Нет. Позднее подобные наблюдения легли в основу моего открытия, за которое мне присудили Орден Мерлина первой степени, — довольно напыщенно напомнил Малфой. С тем его пока и отпустили восвояси.

К собственному несчастью лорд Волдеморт, в отличие от Гарри Поттера, не знал о бестактном любопытстве, расцветающем в доме Малфоев. А Поттер без смущения сообщил Уизенгамоту, что его сходство с Волдемортом почти не оставило сомнений в том, каковы намерения врага. И он, разумеется, не остался в стороне.

— Многие мои одноклассники и прежние школьные товарищи выразили желание помогать. Они все, конечно, были заняты, начиналась зима, но все же находили время.

Рики помнил, временные затраты этих сподвижников намного превысили их ожидания. Прошла и закончилась осень. В воздухе запахло Рождеством. Для Лорда к этому блаженному периоду планировать гадость было истинным удовольствием. Собственно, приурочить убийство тетки ко дню рождения Гарри Поттера казалось ему еще лучше, но уж слишком долго ждать. Извращенная натура Волдеморта жаждала крови, но боялась в очередной раз попасть впросак. Он вел себя осторожно, очень осторожно.

— Мы составили план, — сказал Гарри Поттер.

К этому моменту интерес на трибунах значительно возрос. Некоторые переговаривались, но, несомненно, обсуждали при этом показания свидетеля Поттера. И, безусловно, одобряли то, что он в свободное от занятий время выяснял зловещие планы лица, посягающего на безопасность магического сообщества.

— Мы решили, для нас это будет хорошая практика, — смущенно добавил дядя Гарри.

Он явно не слишком хотел раскрывать детали своего плана, так что трибуны в едином порыве настроились на него, словно коршун, протягивающий когти к дичи. В итоге министру пришлось потребовать, чтобы Поттер высказался более конкретно.

— Мы сменяли друг друга, пили оборотное зелье и превращались в дядю и тетю, пока они отсутствовали. В доме постоянно находилось человек десять, мы, в общем, все предусмотрели.

Лорд, разумеется, досконально изучил расписание походов по магазинам, телепередач и визитов к соседям, а также прочих перемещений Дарсли. Он выгадывал подходящий момент, но с наступлением холодов они почему‑то ограничивали свою активность домом, хозяин даже зачем‑то перенес свой рождественский отпуск. Это обстоятельство показалось ему подозрительным и вынудило затаиться на неопределенный срок.

— Мы предположительно знали, когда он поблизости, но боялись спугнуть, — продолжал Поттер.

— Одну минуту! — потребовал Дигорри. Тон его был как никогда суров. — Кто это мы?

«Вот оно», — подумал Рики, вспомнив предупреждение Пита. Министр, несомненно, хотел верить дяде Гарри; и все же кто угодно мог внушить ему сомнения, и теперь он допытывался таких вот подробностей. Сам Дигорри, пожалуй, относил свою придирчивость на счет объективности.

— Список участников в деле имеется, — заверил его председатель. — Там числится около пятидесяти имен. Их огласить?

— Не надо, — проворчал министр, подметив, что заседатели в большинстве своем тут же принялись коситься на часы.

«Сэр Эрнст тоже там практиковался», — решил про себя Рики. Постепенно до него начало доходить, как рискует защита. Получалось, что все свидетели и даже дознаватели оказывались участниками давних событий, неизвестно как, с их точки зрения, связанных с тем, что расследуется сейчас. Неудивительно, что на министра и даже доброжелательно настроенных членов собрания эта мафия Поттера производила неблагоприятное впечатление. Он, Рики, тоже бы насторожился.

Вдобавок, у него создалось впечатление, что там было ползала. Солидный брат Рональда Уизли, явно пылая благородным негодованием, шикал на соседей. Леди Гермиона инспектирующим взглядом прочесывала зал, многие оборачивались на нее и умолкали.

Время шло. Постепенно Лорд пришел к выводу, что в праздники возможны всякие неожиданности. А вот потом главе семьи придется выходить на работу, и тогда лучше всего. Естественно, Волдеморт и не предполагал, что за ним следят, да притом те, кто вовсе не собирается ему помогать.

Гарри Поттер кратко констатировал, что его любимые родственники вернулись, очень довольные. Ему пришлось объясниться с ними, отчего их довольство жизнью основательно поубавилось.

«Так вот почему дом Дарсли всегда казался мне таким знакомым!» — воспоминания раннего детства, когда он приходил туда с Арабеллой, ожили в памяти Рики. Он знал все дальнейшее и в пересказе Гарри Поттера более не нуждался. Зато среди членов Уизенгамота пробудился прямо‑таки нездоровый, с его точки зрения, интерес.

— Постепенно у нас накопились данные. Вспышки колдовства случались примерно два раза в неделю. Никогда по понедельникам и воскресеньям, — сообщил Поттер. — В честь дня святого Валентина ожидалась благотворительная распродажа. Мы были во всеоружии.

Слушатели на трибунах напрягались совершенно зря. К величайшему прискорбию Поттера и его сподвижников, лорд Волдеморт не воспользовался этим событием в жизни Литтл Уиндинга, чтобы нанести свой удар.

Зато Лорд подметил, что его предполагаемые жертвы вроде бы сделались немного нервными. Но он отчего‑то не предполагал, что в их доме постоянно находится около пяти молодых магов с палочками наизготовку. Ведь продукты закупались в том же количестве, как всегда, да и возле окон появлялись только два знакомых силуэта. Про свои намерения он по–прежнему никому не говорил.

Дядя Гарри между тем излагал, какие у него возникли проблемы в связи со стажировкой на аврора. Он покаянно признался, что более не пытался донести деятельность своей команды до сведения Министерства. Тем временем наступила весна.

Зато лорд Волдеморт, наконец, определился. В этом ему помог внезапный грипп дяди Вернона, сразивший беднягу в несколько нетипичное время — в начале апреля. Он не сомневался, что Поттер сразу догадается, чьих рук это дело, и придумал одну такую шутку, которая здорово его позабавила. Лорд вознамерился, выполнив свои намерения, открутить время назад. Почему бы не напасть в это же время, например, на аптеку в противоположном конце графства Суррей? Если повезет, Гарри тоже выйдет на практику, усмехался Лорд. Нет, это не помешает ему со временем помножить два на два, или друзья помогут, но все равно, Министерство не будет на его стороне в расследовании смерти тетки. Пусть это будет непросто доказать, надо думать, это позлит Поттера.

— Когда он вошел в дом — не таясь, через парадный вход, — в голосе героя зазвенело естественное возмущение, — дядю и тетю вывели через окно. Я вышел ему навстречу.

Надо сказать, изумленный поначалу Лорд обрадовался чрезвычайно. Появление врага все упрощало — ведь именно Поттер был единственной настоящей целью. Гарри остался верен себе — он имел глупость остаться с ним один на один.

Перед внутренним взором Рики смутные образы обозначились резче, чем это происходило в реальности, в более ярких красках. Это Поттер зря считал, что он один. В следующую секунду по обеим сторонам от него выросли двое рыжих парней и еще брюнет, да и за спиной, без сомнения, околачивался кто‑то. Но Волдеморт не терял времени. Гарри тоже.

Убивающее проклятие, вылетевшее из палочки Волдеморта, было нацелено прямо в голову Гарри Поттера. Инстинктивно тот вскинул руку, чтобы заслониться. Ничего другого он не успел бы. И потому заклятье прошло сквозь дерево и перо феникса, прежде чем ударить героя по лбу.

Свое заклинание Поттер произнес одновременно с врагом. Он целился в сердце, что априори заставило соперника презрительно скривить губы. В голову — куда надежнее, хоть Поттер и воспользовался запрещенным заклинанием Империо.

Лорд, однако, тоже не был лишен рефлексов и дернулся, чтобы заслонить ладонью грудь. Заклинание, прошедшее через палочку, только усилилось. Как в замедленной съемке наблюдал он все разгорающееся сияние, от которого уже не успел бы увернуться, даже если бы аппарировал. На его шее, на цепи висел времяворот…

— Но почему Вы использовали именно Империо? — в волнении выкрикнул кто‑то.

— Я не знаю. Я хотел только немного покоя… Он мне так надоел! — ответил Гарри.

Последнее, что довелось увидеть Волдеморту — соперник, падающий назад, на руки своих друзей и сторонников.

— И Вы не погибли? — с сочувствием спросил председатель. Дядя Гарри помотал головой.

— Я уже некоторое время догадывался, что мой шрам сделал меня одним из хоркруксов Темного лорда, — сообщил Поттер, не особо реагируя на вздохи ужаса, покатившиеся по трибунам. — Так вот, после того, как его заклинание попало в меня, я даже не потерял сознание. Просто было такое странное ощущение. Как будто распороли два куска материи, которые долгое время были сшиты вместе и являлись одним платьем. Но совсем я пришел в себя минуты через три, — Поттер недоуменно провел рукой по лбу, а затем с некоторой наивностью уставился на трибуны. — И оказалось, шрама у меня нет.

Уизенгамот напрочь позабыл о всякой служебной дисциплине. Растревоженные колдуны и ведьмы вскакивали с мест, размахивали руками, а некоторые и прогуливались туда–сюда, наступая на ноги соседям по ряду.

— А Темный лорд? Что стало с ним? — требовало собрание, оставаясь прискорбно равнодушным к переживаниям героя.

Прежде чем продолжать, дядя Гарри испустил тяжелый вздох.

Рики же сделалось совсем хорошо, потому что воспоминания, относящиеся к Воллдеморту, на этом заканчивались, и начинались его собственные. Он очень хорошо помнил, как особа, именуемая Джинни Уизли, взяла его на руки. Она произнесла довольно кисло: «Что же, похоже, Дамблдор поступил в советники Всевышнего, и тот решил дать этому ребенку второй шанс». А затем с инициативной группой началось нечто поистине ужасное.

Пришлось подавить приступ хихиканья; Рики сделал вид, что закашлялся в кулак. Но на него никто не обращал внимания.

Дело в том, что мадам Петуния Дарсли не пожелала оставить без присмотра свой дом, пусть и атакованный темной нечистью. И в подходящий момент она сочла возможным вырваться от сопровождающих и туда возвратиться. Зная эту даму, Рики считал ее способной, в принципе, справиться с кем угодно, при помощи сковороды и предметов бытовой химии. Какое у нее было лицо, когда она обнаружила в холле красивую девушку с младенцем на руках!

— Теперь я понимаю, чем вы здесь занимаетесь! — вопила она, брызгая слюной.

В последующие двадцать минут выяснилось, что она не только невысокого мнения о моральных качествах племянника и его друзей, но и не удивляется, что при указанных качествах у всей компании нет денег на дешевую гостиницу. И только после этого тетушка распахнула дверь и велела убираться вон. Пристыженные герои, как ошпаренные, выскочили под проливной дождь, и помчались продолжать начатое дело под гостеприимным кровом почтенной старушки Арабеллы Фигг. Рики помнил, что ей тоже было не до них; она ждала гостей: Люси и Диего Макарони с маленьким Питом…

Рики вспомнились пунцовые, искаженные до неузнаваемости физиономии: Уизли, папаша Ральфа Ли Джордан, Малфой… «А он что там делал? Ну, ясно, надоело сидеть дома с любящими родителями».

Между тем Гарри Поттер сообщил уважаемому собранию, что его заклинание превратило лорда Волдеморта в маленького ребенка. О концерте его тетки, коим сопровождалось это событие, герой скромно умолчал. И однако, судя по цвету его щек, он об этом, несомненно, вспомнил.

— Как такое могло получиться? — пожелал узнать министр.

Для пояснений вызвали Малфоя, и на этот раз показания эксперта заставили Рики с любопытством вытянуть шею. Сэр Драко продемонстрировал тот самый времяворот, пришедший в полную негодность. Как оказалось, вещественное доказательство хранилось в отделе тайн. Рики прислушался к себе — но близкое соседство столь судьбоносной вещи не вызывало у него никаких чувств. Между тем эксперта заставили сократить изложение формул, которые объясняли, как именно время лорда Волдеморта было пущено вспять, и с благодарностью отправили его на место. Свидетельская трибуна вновь оказалась в распоряжении крестного отца Рики.

— Гарри, — неофициально заговорил Дигорри, — сообщи Уизенгамоту, что стало впоследствии с этим ребенком.

«Правильно, Гарри, делай грязную работу, — подумал Рики, с неприязнью покосившись на министра. — И все возмущение благородного собрания из‑за сокрытия фактов обрушится на тебя». И он поклялся себе, что никогда не полезет в политику, и не будет добиваться чинов в Министерстве магии.

— Вот именно, — проворчала Долорес Амбридж, скрещивая на груди короткие ручки. — Я почему‑то не помню, чтобы в Азкабане числился заключенный, пребывающий там с детского возраста.

Рики тут же усомнился в целесообразности своей последней клятвы. Если позволять таким вот гадючкам вершить дела в Министерстве, что же тогда будет?

— Разумеется, никто не отправлял малыша, которому не исполнилось и года, в Азкабан! — Гарри Поттер постарался показать все свое возмущение такой нелепостью. — Мы посчитали, что его воспитание требует серьезной ответственности. Его забрали приемные родители. Они магглы и хорошие люди.

— Они были предупреждены о том, кого берут? — холодно спросил дознаватель Макмиллан. Ответ на этот вопрос он, по мнению Рики, наверняка знал.

— Полностью, — кивнул Гарри Поттер. — Я знал приемную мать много лет, она жила по соседству, ее опекала Арабелла Фигг, сквиб. Их во все посвятили, иначе невозможно.

— Вы хорошо знали приемных родителей, говорите? — спросил министр.

— Да, — ответил дядя Гарри.

Из слов матери Рики знал наверняка, что это вранье.

— Можете ли Вы, мистер Поттер, сообщить Уизенгамоту имена этих людей? — спросил Дигорри.

— Могу, — пожал плечами Гарри Поттер. — Диего и Люси Макарони.

У Рики возникло ощущение, будто таким образом дядя Гарри съездил холодной мокрой тряпкой по физиономии почти каждого члена Уизенгамота. Толпа отпрянула в едином порыве.

Потом на него начали показывать пальцами, перешептываться. Но Рики было наплевать. Он вдруг почувствовал, что Диего и Люси Макарони — и в самом деле его настоящие родители.

Но его личное духовное просветление никак не спасло собрание от взрыва благородного негодования.

— Министр! Вы знали! Как Вы такое допустили? — неслось со всех сторон.

— Вечно шум из‑за тебя, Макарони, — проворчал Френк.

— Надеюсь, — повысил голос председатель, — теперь Уизенгамоту ясна причина, по которой Упивающиеся смертью столь настойчиво стремились к обществу Ричарда Макарони?

При самом большом желании, он не сумел бы запугать уважаемое собрание еще больше. У магов, пожалуй, хватило сообразительности уяснить эту причину. Но в дальнейшем их мозги отказали. Даже перо назойливой репортерши зависло в бездействии, пока народ совершал дурацкие попытки трясущимися руками вынуть палочки.

— К порядку! — молоток председателя вновь задубасил по трибуне.

— Возьмите себя в руки! — прикрикнула леди Гермиона. Рики вынужден был признать, что педагогические способности у нее имеются — даже очень нервные люди послушались и притихли.

— Отвечая на ваши претензии, уважаемые коллеги, — Дигорри со своего места мог обозревать все собрание, и делал это довольно добродушно. — Нет в Министерстве магии такого закона, чтобы арестовывать младенца за грехи прошлой жизни. Гарри… мистер Поттер наблюдал за его развитием. Для этой цели он даже стал крестным отцом Ричарда.

— А я все думала, зачем… — послышалось бормотание Вриттер, адресованное самой себе. Ее перо вновь застрочило. Рики так и читал: «Ведь что мы теперь знаем о Гарри Потере? Как можно доверять здравому разумению колдуна, который сам признает, что получил мощным заклинанием по лбу?!».

Между тем к показаниям героя вновь прислушались. В подтверждение того, что в развитии необычного крестника не наблюдалось фатальных отклонений, свидетельствующих о дурных наклонностях, сэр Эрнст извлек очередной протокол. Это был список припадков неконтролируемого волшебства, которые обычно случаются в детстве с колдунами. Неудовлетворительная оценка, стертая из дневника, рассыпавшаяся резинка подруги, поддразнившей его… Со скрипом, но большинством голосов собрание признало, что биографии почти всех нормальных магов дублируют этот список, с некоторыми вариациями.

— Ума не приложу, что теперь делать! — жалобно пропищала ведьма средних лет рядом с леди Гермионой.

И, однако же, на лицах собравшихся читалось удовлетворение, точно такое, как наблюдал Рики на лицах соседок Арабеллы или итальянских бабушек, когда им сообщали свежие сплетни. Наконец‑то Гарри Поттер рассказал, как у него исчез шрам!

— Пожалуй, Министерству никогда еще не выпадало чести судить Темного лорда, а тут он сам пришел! — хихикнула Вриттер.

Как ни странно, она не одна оказалась такой дурой.

— Как интересно! — по–идиотски восторженно воскликнула Долорес Амбридж. Для пущего эффекта она встала и приподнялась на цыпочки.

— Мистер Малфой представил отчеты по обеим экспертизам, — заявил председатель.

Рики вспомнились признания самого Малфоя, что ценные документы прошли редактуру у его супруги. А эксперт лениво выдавал свои малопонятные выкладки, и только под конец собравшиеся встрепенулись, когда он выдал:

— Таким образом, можно утверждать, что на данный момент личность Ричарда Макарони осталась полностью сохранна.

— Как же это может быть? — вновь прикинулась дурочкой Амбридж.

По лицу председателя было видно, что у него руки чешутся вышвырнуть ее из зала, однако это произвело бы нехорошее впечатление, поскольку услышать ответ на этот вопрос желали многие.

— Как ученый, имевший дело с различными конкретными случаями, — солидно заговорил Малфой, — могу утверждать, что подобные прецеденты практике неизвестны, соответственно, типичные реакции тоже неизвестны. Поэтому данный результат следует считать таким же вероятным, как и любой другой.

«Неплохо выкрутился», — отметил Рики. Ведьма казалась разочарованной.

— Мистер Малфой, — министр подался вперед, — если Вы заговорили о вероятностях, то можете ли дать гарантию, что мы никогда более не столкнемся с личностью Темного лорда?

Рики, да и никто другой не успел занервничать в ожидании ответа.

— Конечно, нет, — ни на секунду не задумался эксперт. — Как никто из здесь сидящих не может гарантировать, что его никогда не постигнет безумие. Поймите, ментальные трансформации…

Председатель веско закашлял, давая понять, что нет нужды пускаться в дебри магической науки.

— Министр хотел знать, — уточнил он, не спрашивая министра, — насколько Ричард Макарони может быть опасен?

— Опасен более, чем любой другой волшебник? — переспросил Малфой.

— Я не понял, что вы подразумеваете, — сказал председатель.

— Любой человек потенциально опасен, — пожал плечами профессор черной магии. — Ведь, в сущности, ничто не мешает нам сейчас поубивать друг друга, однако мы этого не делаем. Мое дело — исследовать факты, а не домыслы. Если судить по поведению Ричарда Макарони, у меня нет оснований предполагать, что он опасен.

Речь произвела впечатление. Рики готов был дать руку на отсечение, что аргументация принадлежит леди Гермионе. Ее одобрительный взгляд, устремленный на мужа, подтверждал это — так смотрит, нет, не художник на свое творение, а садовник на непослушный разросшийся куст, которому ему удалось придать относительно правильную форму.

— Вы пытаетесь убедить нас, что он безобиден? — возмущенно закричала Амбридж.

И тем самым развязала руки сэру Эрнсту. Ее излияния прервал отрывистый стук судейского молоточка.

— Все, довольно, — рассердился председатель. — Я неоднократно предупреждал Вас. Мисс Долорес Амбридж, покиньте зал заседания немедленно!

— Но я… — завопила та.

— …не можете дождаться времени, отведенного специально для высказываний заседателей, — отрезал сэр Эрнст. — Я рассматриваю Ваше поведение как вопиющее нарушение рабочей дисциплины. Если подобное повторится, я исключу Вас из состава Уизенгамота.

Эта перспектива ей совсем не понравилась, но сдаться так просто Амбридж не пожелала.

— Молодой человек, Вы не смеете! — зазвенела она. — Я гораздо старше Вас!

— Ну и что? Уизенгамот — это не парад маразма, — громыхнул на весь зал весьма престарелый чернокожий колдун, из тех авроров, которые прошлым летом заявились к Макарони и сообщили про побег из Азкабана.

Амбридж обвела глазами трибуны, из чего Рики заключил, что там находится достаточно представителей из команды Поттера, которые были бы просто счастливы дать ей пинка под зад.

Спускалась она медленно. Председатель терпеливо дожидался, пока она выйдет.

— Безобразие, — внятно пробурчал он, прежде чем возобновить заседание. — Никто из дознавателей не хочет больше задать вопросы свидетелю?

Замечание адресовалось Рональду Уизли, который до сих пор проявил себя очень мало. И тот не преминул заговорить.

— Меня интересует разница в образе мыслей, которая появилась после открытия. Не в поведении, за этим следили мои товарищи и я. То есть сравнительные данные между двумя экспертизами, той, что сразу, и полгода спустя. Что изменилось?

«Тоже репетировал», — почувствовал Рики, хотя вел себя Уизли очень естественно.

— Коротко, пожалуйства, по возможности, — добавил сэр Эрнст.

— Вначале сущность Темного лорда вступала в диалог. Некоторое время назад реплики прекратились, — ответил профессор.

— И в «разном», — произнес председатель, явно довольный тем, что усадил‑таки Малфоя. — За пределами зала заседаний дожидается существо, пожелавшее дать показание. Так как данная сущность относится к классу духов, она не может считаться полноценным свидетелем. Тем не менее, по той же причине мы не вправе отказать духу в праве дать показания. Мисс Ланж, будьте любезны, пригласите привидение.

Обернувшись вместе со всеми, Рики даже привстал; менее всего ожидал он, что к разбирательству его дела будет привлечена Плакса Миртл, первая жертва Назойлика, о чем сэр Эрнст сообщил с должным пафосом. Полгода назад Рики, скорее всего, предпочел бы, чтоб ее не беспокоили; но теперь здравый смысл как‑то вдруг возобладал над прочими соображениями. Миртл подмигнула ему. Она робела и нервно хихикала.

Пока ее допрашивали, Рики гадал, чьими стараниями она так хорошо подготовилась. Привидение Плаксы Миртл закатило настоящий спектакль, добросовестно расписав все заслуги Рики в Клубе Единства. Хвала Мерлину, про свой туалет она умолчала, но Рики все выступление просидел, как на иголках.

— Спасибо. Можете возвращаться в «Хогвартс», — отпустил ее председатель, поскольку никто не пожелал задавать плаксивой барышне дополнительных вопросов. — Что же, это все показания. Пора подводить итоги, леди и джентльмены.

«И это все?!» — ужаснулся Рики. Юноша уже привык к ходу заседания; казалось, пока оно идет, все нормально, он и думать забыл, что за этим должно последовать какое‑то решение. Он почувствовал себя опустошенным, не в силах повлиять на то, что сейчас произойдет.

Заключительная речь сэра Эрнста не отличалась достоинством краткости. Напирая на все прегрешения Френка с бескомпромиссностью святого Петра, председатель призывал, тем не менее, учесть его юный возраст и дать новый шанс. Касательно Рики он и вовсе углубился в философию, но не забыл упомянуть, что в его действиях нет состава преступления. Вопрос с Сиреной Эйвери он предложил разрешить в рабочем порядке, и получил согласие сразу же.

Потом Френка признали невиновным большинством голосов по обоим обвинениям — «использование магии вне школы» и «предосудительные контакты с лицами, нарушившими закон». Все время, пока председатель разъяснял, что именно это означает, как‑то: возможность продолжить обучение в «Хогвартсе» и прочее, Рики все сильнее напрягался.

— Кто за то, чтобы признать Ричарда Макарони виновным в нарушении Декрета?

Ни одной руки не поднялось в воздух. Рики был в шоке, потому что до него дошло: все те, кто сомневался в нем, точнее, в том, что Назойлик испарился, просчитали, что им не тягаться с большинством. При этом они побоялись, что Темный лорд, чего доброго, их запомнит.

Вопрос о его связях с Упивающимися смертью сэр Эрнст на голосование на вынес, ввиду отсутствия всяких доказательств подобных контактов.

Поскольку судьбу миссис Дуглас предпочли оставить на совести председателя, он же — начальник отдела магического правопорядка, можно было считать, что заседание окончено. Шевеление на трибунах яснее ясного давало понять, что эта мысль пришла не только в голову Рики.

— Есть ли еще предложения? — спросил председатель. И, когда все уже предвкушали маячившую впереди свободу, момент, когда можно сорваться с места и разбежаться по домам, он заявил: — У меня есть такое предложение.

Рики видел, что как минимум у половины присутствующих возникло желание его убить.

— В целях повышения благонадежности заменить изучение защиты от темных искусств на изучение трансфигурации.

Проголосовали единогласно.

«Ни один, — злился Рики, когда председатель объявил конец заседанию, — никогда, ни за что нормальный кентавр не станет принимать в этом участие!».

Разозлившись, он и не заметил бы, что судьбоносное заседание закончилось. Автоматически подчиняясь требованию Лауры «отправляйся немедленно наверх», он встал и помчался бы прочь, не разбирая дороги. Увы, дорога была всего одна.

— Макарони, ты чем недоволен? — окликнул его Френк.

Покинув зал заседаний, он перестал излучать почтительное раскаяние и позволил себе, наконец, засветиться от счастья.

— А что я должен делать, чтоб все видели, как я доволен? — съязвил Рики. — Плясать и петь «Аве Мария»?

— Да ну тебя! Все обвинения сняли, — Френк сладко зажмурился, и стал похож на самодовольного персидского кота. — Это надо же! Нет, все‑таки наш попечитель мистер Поттер великий человек… А, понимаю. Ты хочешь ходить на защиту от темных сил?

Рики сам не знал, кто потянул его за язык.

— Не совсем. На самом деле, я не хочу посещать занятия МакГонагол.

— Помню твои прошлогодние истерики, как же, — фыркнул Френк.

Некоторое время они шли молча. Затем Френк вновь заговорил с заметной осторожностью.

— Интересуюсь еще раз! Когда ты спросил, почему она не вышла замуж… Темный лорд был с ней знаком?

«Ну, если ты больше не станешь мне с этим надоедать», — рассудил Рики, понимая, что Эйвери, раз забрал себе в голову, теперь так просто не отвяжется, и придется когда‑нибудь что‑то объяснять. Он резко и неохотно кивнул.

— Только не воображай всякую ерунду, — строго произнес Рики. — Лорд был в последнем классе, когда МакГонагол поступила в первый. Ну, может, во второй… помнится, какая‑то ее подружка пострадала от василиска. Нормальная она была девчонка, ничем от других не отличалась. Непонятно, почему выбрала себе такую жизнь. Вот даже миссис Дуглас… — он осекся. — МакГонагол не была также и Упивающейся смертью. Волдеморт просто поинтересовался делами знакомой.

— Но она к тебе не расположена, — проницательно заметил Френк.

— А мне ее расположение безразлично, — сердито заявил Рики. — Мне предмет ее не нравится. А Темный лорд, между прочим, знал его не хуже, чем защиту от темных сил.

— Знаешь ли, Макарони, не тянешь ты на Темного лорда, — высокомерно бросил Эйвери.

— А я не претендую! — вспылил Рики, нажимая на кнопку лифта. Его надежда не ехать вместе с членами благородного собрания оправдалась: впрочем, они, скорее всего, не очень спешили, стремясь обсудить потрясающие новости.

В Атриуме репортерша Вриттер брала так называемое интервью у министра магии, а он настойчиво зазывал ее для беседы в отдел магического правопорядка.

— Разве вы можете доверять словам эксперта с сомнительным прошлым, особенно сейчас, когда есть вероятность, что Лорд вновь возродился? — интересовалась она.

— Не надо голословных обвинений, — отнекивался Дигорри.

— Разве вы не читаете «Пророк»? Гермиона Малфой — страшная женщина! Я‑то все удивлялась, зачем ей понадобилось П. У. К. Н.И. Оказывается, она вербует людей…

— Уважаемая, давайте пройдем ко мне и спокойно все обсудим, — настаивал министр. Похоже, очередную порцию бреда он от нее уже принял и боялся, как бы уши в трубочку не свернулись.

Но, по счастью, она стояла довольно далеко от лифта, возле которого ожидала сразу замахавшая мальчикам высокая и прямая мисс Блумсберри; а голову Рита Вриттер повернуть не догадалась.

— Мне поручено проводить вас в кабинет мистера Люпина, — сказала мисс Блумсберри, нажимая на кнопку. — Мистер Поттер и некоторые другие члены Уизенгамота туда подойдут.

Снующая в Атриуме толпа не обращала на них внимания. Рики последовал за ней, не испытывая особых эмоций, зато Френк постоянно вертел головой, стараясь запомнить, что интересного есть в Министерстве.

Кабинет Люпина оказался просторным, с двумя окнами, показывающими разную погоду.

— Чаю? — осведомилась пожилая ведьма с таким гонором, что стало ясно: осмелься они ее затруднить, она их отравит.

— Спасибо, позже. Когда все придут, — сказал Рики, сияя любезной улыбкой.

С недовольством во взоре мисс Блумсберри предложила им присесть. Почти сразу появился бывший профессор Люпин.

— Будьте добры, мисс Матильда, пошлите срочную сову профессору Дамблдору в «Хогвартс». Сообщите только, что все в порядке, а остальное Гермиона расскажет сегодня же, — попросил он секретаршу и повернулся к школьникам. — Есть желание в дальнейшем связываться с Уизенгамотом?

— Что Вы, сэр, — вскинулся Френк. — Мерлин упаси!

Однако напускная, в чем‑то чрезмерная легкость, не свойственная Люпину, заставляла задуматься, что не все кончено.

— Что не так? — напрямую спросил Рики, когда пожилая леди удалилась.

— Вас судили в полном составе, — пробормотал оборотень скорее себе, — и все это мне не нравится.

— Это из‑за меня, — тихо сказал Рики.

— Но они не могли знать о тебе до заседания, — сказал Люпин. — Но, конечно, лучше, чтобы ты особенно не светился. А теперь — одно из двух: или Гарри появится здесь вместе с министром, или не появится вовсе, — добавил он.

— Почему эта вредная бабка так наседала? — спросил Френк.

Люпин неопределенно пожал плечами.

— Потому что она вредная, — ответил Рики. — Сэр, могу я теперь встретиться с моими родителями… до возвращения в школу?

На самом деле, ему очень хотелось теперь поговорить с отцом. Юноша чувствовал тоску от того, как они попрощались. От его летних чувств теперь остались только воспоминания, удивительные своей нереальностью.

— Боюсь, Ричард, что нет, — с сожалением ответил Люпин.

Пусть Рики и не ожидал ничего другого, но у него возникло неожиданно сильное желание, редко посещавшее его даже в детстве: кинуться на пол, лупить кулаками по ковру и вопить, пока он не добьется своего. «Надо же! Маленький мальчик хочет к папе!» — поддразнил он сам себя в воспитательных целях. И ему тут же захотелось послать себя подальше.

Люпин, должно быть, заметил на его лице следы внутренней борьбы, но от необходимости говорить успокаивающие глупости его избавило появление мистера Макмиллана. Тот пыхтел и отдувался, но скорее от возмущения, чем от спешки.

— Отвязались, но ненадолго! — заявил он. — Эта мерзавка уже собирает подписи на петицию, чтобы созвать новое заседание Уизенгамота!

— А кого судить хочет? — вежливо поинтересовался Френк.

— НАС! — выдохнул сэр Эрнст. — Тех, кто был в доме родственников Гарри, когда все это произошло. Она жаждет приписать нам заговор против Министерства. С того времени я тебя не видел, — обратился он к Рики.

Рики сдержанно кивнул, отнюдь не ожидая, чтоб глава департамента магического правопорядка взялся напоминать ему, каким он в детстве был маленьким и хорошеньким.

— Хорошо, что в твоем деле нет ничего такого, к чему можно прицепиться, — сказал Макмиллан. — Я запретил ведьме, заведующей архивом, выдавать какую‑либо информацию о тебе. Но она и так не стремится к этому.

— Это бабушка Дика, — кивнул Рики. — Я знаю миссис Вэлсон. Что тебе не нравится? — обратился он к Эйвери, который сузил глаза явно неодобрительно.

— Для меня — ничего. Я на своем месте теперь могу только помалкивать, — ворчливо продемонстрировал чисто слизеринское мировоззрение Френк.

— Пока не просочится, но это ненадолго. Начнется сенсация, — проворчал сэр Эрнст.

Пинком раскрывая дверь, в комнату влетел Уизли.

— Ты готов? — обратился он к Рики.

Юноша вопросительно поглядел на присутствующих взрослых колдунов.

— Сегодня, Ричард, ты отправишься в Пристанище, — соизволил объяснить Люпин. — Мистер и миссис Малфой уже уехали. Лучше, чтоб они сегодня не маячили в Министерстве.

— А еще лучше, чтоб я не мозолил глаза Люциусу Малфою, — сказал Рики. — Знаете, он меня боится до смерти. Должно быть, надеется, что меня приговорят к изгнанию.

— Его бы устроило, если бы ты вечно работал языческим божеством в каком‑нибудь храме на острове Пасхи, — кивнул Макмиллан.

Рики покосился на Уизли. И хотя перспектива сменить общество Мери и Рози на компанию Гермионы его не особо радовала, Рики подумал, что он, по крайней мере, встретится с Артуром.

— Тут тебе открытка, — сказал мистер Уизли и сунул парню в руку красивую картинку, изображающую заснеженный Хогсмид. Рики перевернул ее и вздрогнул, мгновенно опознав на обратной стороне почерк Селены.

«Рики, я поздравляю тебя с Рождеством и с Новым годом, мне казалось это неуместным, когда ты ждал слушания. Но теперь все позади, я рада за тебя. Я знаю, как это было для тебя важно. С пожеланиями всего наилучшего, Селена Олливандер».

Никогда еще она не писала таких коротких писем. Конечно, было приятно, что она вспомнила о нем, и все же было что‑то в записке странное, нервное и на нее непохожее.

— Когда Вас попросили это передать? — обратился он к Рональду Уизли.

— Позавчера, а что? — насторожился на всякий случай аврор. — Девушка попросила отдать ее тебе, если решение будет в твою пользу. Что не так?

Слизеринец кивнул, скорее себе. Значит, она написала это заранее. Да, для Селены это был способ успокоиться, сделать как будто так, что все уже разрешилось.

— А если нет? — спросил Рики, чувствуя себя так, словно немного опьянел.

— Не валяй дурака, парень. Нет у меня другой записочки, — фыркнул мистер Уизли и поторопил его, потому что, по его расчетам, очередь возле каминов уже должна была иссякнуть.

Торжественные возгласы и звуки хлопушек оглушили Рики, едва он переступил порог Пристанища. Артур Уизли первым бросился к нему и, довольно сильно хлопнув по плечу, выразил так свою радость. Другие его родственники выходили навстречу и тоже поздравляли.

— Гермиона сразу сообщила. По каминной сети, — сказал хозяин дома, пожимая юноше руку.

— Я так и знал, — уверенно заявил Артур.

На кухне ждал великолепный стол. Рики почти с обожанием разглядывал собравшихся: деда и бабушку Артура, его мать, устало опершуюся локтем о пустую тарелку, дядюшку Рона, тетушку Луну с маленьким сыном на коленях в окружении нескольких дочек; также присутствовали бывший профессор Лонгботтом и его жена.

Крестная мать также поздравила его. Теперь Рики получил возможность получше разглядеть ее. Она, конечно, изменилась с тех пор, как ей стукнуло одиннадцать, и даже казалось другой, чем когда ворвалась в больничное крыло на его втором курсе и ругала родителей Артура. В иное время присутствие тетки Джинни взволновало бы юношу, но сейчас в его жизни появились более волнительные заботы.

— А где Гермиона? — опасливо спросил Рики; сколько ни оглядывался, он не находил ее. Старшая из присутствующих девочек, по всей вероятности, Гризельда, неотрывно смотрела на него, так что не приходилось сомневаться, что Гермиона поделилась с ней своим добрым отношением к гостю.

— Уехала, — сообщила радостная Молли Уизли. — Сегодня утром ей пришла сова от маленькой Мери Малфой с приглашением в гости.

Рики с пониманием кивнул. Воображение тут же нарисовало Мери, Гермиону и Рози, в сумерках размазывающих «понос» по замершему дворику поместья Малфоев в надежде, что устроят ему «особенный» прием по возвращении со слушания. Сдерживая усмешку, он занял свое место, предусмотрительно оставленное для него возле Артура.

Торжественный ужин прошел в непринужденной атмосфере, которая создавалась сама собой от одного присутствия Уизли. Дядюшка Рон взял на себя функцию отвечать на вопросы касательно слушания, так что Рики наконец‑то сумел полностью расслабиться. В этом доме он действительно чувствовал, что ему здесь рады.

— Но теперь слишком много людей посвящено в особые обстоятельства, — вздохнула бабушка Артура.

— Это, конечно, создаст дополнительные сложности, — согласился ее сын. — Но, знаешь, сейчас других дел по горло. «Хогвартс», возможно, придется переводить на особый режим, но пока что и так меры приняты. Все контакты учителей тщательно проверяются, никаких исключений, — уверил Рональд Уизли, покосившись на Рики.

— Как тебе понравился Эрни? — спрашивала тем временем гостя тетушка Луна. — Правда, он настоящий блюститель закона?

— Ну, я ведь не вправе орать на супруга просто так, когда мне хочется. Нужно иметь какой‑нибудь достойный повод, — объясняла отцу миссис Лонгботтом.

Осознав, что сказала, крестная мать спрятала лицо в ладонях, сотрясаясь от хохота.

«Милые шутки Уизли», — подумал Рики и ответил тетушке Луне, что мистер Макмиллан очень милый человек.

Надо сказать, что остаток каникул очаровательная Гермиона все же подпортила. Она вернулась через день в самом скверном расположении духа, и поприветствовала Рики боевым кличем: «Вот ты где, хановщик!». Воспитательные усилия бабушки привели лишь к тому, что Гермиона умолкла.

Но чуть позже эта противная девчонка пристала к Артуру с самой настоящей нотацией: как это он, проведя шесть лет в «Гриффиндоре», да еще староста, не желает взглянуть на Тайную комнату. Рики не мог не замечать, что на друга это оказало некоторое влияние.

В день, когда они с Артуром и Гермионой вышли за калитку с вещами, дул холодный, пронизывающий ветер. Все трое кутались в мантии и старались спрятать подбородки за воротник. Мистер Уизли — отец Гермионы вышел немного вперед и проголосовал. Рики насупился при виде вывалившегося из воздуха огромного автобуса, отчего маленькая Гермиона покосилась на него с дополнительным неодобрением.

Она гордо прошла мимо шестикурсников и первая вскарабкалась в автобус, как только ее родитель управился с багажом. Мальчики полезли следом.

— Мерлин! Не видел это чудо с тех пор, как мы управились с маггловским психопатом, — пробормотал Артур, пока обожаемая кузина прощалась с отцом.

— Я бы еще столько же на нем не ездил, — откликнулся Рики. Внутри оказалось прилично народу; только у самого входа была пара мест. Кондукторша велела идти дальше, а дядюшка Рон попросил ее приглядывать за ребятами и вылез.

Несмотря на способ, посредством которого предстояло прибыть в «Хогвартс», Рики стало легче. Сам факт возвращения в школу позволял рассчитывать, что дальше все пойдет своим чередом. Бдительная Гермиона, однако, заметила, что кузен, продвигаясь в поисках места, беседует со столь несимпатичным ей слизеринцем. Она нагнала их, топоча с такой силой, что привлекла к себе внимание всех многочисленных пассажиров.

— Артур, ты мой брат, и будешь сидеть возле меня, — потребовала она.

Подразумевалось, что Рики в этой компании места нет.

— Это ты будешь сидеть возле меня и моего друга, — не растерялся старший брат.

Гермиона скрестила руки и замотала головой, показывая, что ничто не заставит ее смириться с компанией типа, не желающего показывать Тайную комнату. Спорить с ней было как‑то несолидно, да и отнимать у малышки брата — «тоже мне продолжение карьеры Волдеморта!», — подумал Рики. Но в то же время перспектива ехать одному вдруг показалась ему ужасно удручающей.

— Уступи ей, Артур, она же ребенок, — снисходительно произнес он, рассчитывая хоть как‑то уколоть несносную девчонку.

— Ах, так! Ну и пожалуйста! — фыркнула девочка, развернулась и со всей очевидностью вознамерилась вернуться в начало автобуса в гордом одиночестве.

Далеко уйти она не успела. Автобус сильно дернуло. Рики не очень разобрался, как это получилось, но в следующее мгновение Гермиона оказалась у него на коленях.

— Я не специально, — поспешила уверить она, как только ей удалось более–менее выпрямиться. — По своей воле я бы сюда не села. Вечно ты оказываешься не на том месте! Ну ты точно хановщик!

Рики даже не особенно возмутился. В тот момент для него было гораздо актуальнее удержаться там, где он был. Автобус швыряло, как на американских горках, когда он тормозил, все, включая и задние ряды, норовили вылететь через лобовое стекло вместе со своими стульями, и вообще впечатления для любителя экстрима были самые отменные. Кроме того, девчонка так и не встала с его колен, и невзирая на кошмарную тряску, у Рики создалось впечатление, что она нарочно подпрыгивала чаще и с большей силой, чем требовалось.

Счастливая поездка продолжалась около часа. Но все же «Рыцарь» остановился на краю Хогсмида, и Гермиона тотчас пулей выскочила наружу. Ребята выбрались следом, проводница выгрузила вещи, наколдовала тележки, взревел мотор — и троица оказалась предоставлена сама себе. Их никто не встречал, до вечера, когда из школы посылали кареты, было еще долго, так что ребятам предстояло самостоятельно доставить в замок три сундука.

— Что же, кажется, отсюда не очень далеко, — прикинул Артур. За деревьями действительно высились башни замка.

Прежде чем взяться за сундуки, Рики откинул со лба непослушную прядь. И его взгляд привлекло какое‑то движение по ту сторону дороги. Он, конечно, вгляделся внимательнее.

Высокая фигура в сером плаще явно взрослого человека выделялась даже за деревом, на белом фоне заснеженной живой изгороди, и что‑то в ней показалось Рики или знакомым, или подозрительным.

— Мы не одни, — ровно произнес он.

У Артура было несколько секунд, чтобы заметить на окраине заинтересовавшего Рики субъекта. Но гриффиндорцу тоже не удалось разглядеть лица, правда, маски–черепа на незнакомце тоже не было. Человек в закрытом плаще мелькнул между домами и исчез из вида.

— Он похож на кого‑то, тебе знакомого? — уточнил Артур. — В смысле знакомого Лорду?

— Не знаю, — покачал головой Рики. Даже если это и было так, он никак не мог вспомнить, кто это и при каких обстоятельствах присоединился человек с окраины к старой гвардии.

— Поторапливайтесь вы там! — повелительно прокричала Гермиона.

Если не считать того, что возле Хогсмида Рики заметил таинственного типа, возвращение в школу прошло без приключений. Вечером, садясь за слизеринский стол, он чувствовал себя прекрасно просто от того, что снова здесь. Оживление, знакомые лица, вкусная еда — только таким и запомнил бы он «Хогвартс», если бы пришлось навсегда покинуть его.

Потом было что‑то вроде собрания в штабе. Ввиду того, что друзья пожелали услышать от него подробности слушания, Рики здорово утомился и спать отправился очень поздно.

Первым уроком в семестре стояла столь нелюбимая трансфигурация, на которую его теперь обязали ходить. Хуже того, она ожидала Рики прямо с утра, сразу же после завтрака. Кроме того, профессор МакГонагол посчитала нужным особым образом с ним поздороваться.

— Что же, я вижу, в моем классе пополнение. Я надеюсь, Макарони, Вы сумеете догнать материал, потому что на курсовой требования будут едины для всех. А теперь продолжим.

Так называемая новая тема сходу показалась слизеринцу плевым делом. Рики отлично помнил, как менять цвет кожи. Он догадывался, что Минерве МакГонагол это не понравится, но ее ехидство задело его, так что юноша отказался от того, чтоб предпринять несколько показных неудачных попыток, как он планировал в начале. Одно слово — и он моментально сделался самым типичным азиатом. Одноклассники, включая ближайших друзей, понимающих, в чем дело, были явно впечатлены.

Преподавательница медленно приблизилась к нему.

— Прекрасный результат, Макарони. Только это заклинание уже устарело, — сказала она. — Десять лет назад вывели новую формулу, которая гораздо удобнее. Если бы Вы не произнесли это вслух, я бы и не подумала, что Вы сделали что‑то не так.

Подсластив пилюлю жалкими пятью баллами для «Слизерина», МакГонагол персонально для него воспроизвела на доске весь алгоритм превращения. Рики терпеливо переписал его, после чего принялся практиковаться. Результаты, к его безмерному огорчению, оказались не столь блестящи, как он привык.

— И еще напомнила, что мы практикуем непроизносимые заклинания, чтоб лишний раз показать, какой я болван, — проворчал он, когда ребята вышли с урока.

— Но у тебя сначала здорово получилось, — утешила Дора.

Рики обреченно пожал плечами.

— Теперь я понимаю, что значит освоить новый фокус для старой собаки, — проворчал он под дружный смех своих друзей.

На самом деле, Рики был удивлен, что в школе все по–прежнему. Он помнил, что в мире магии новости распространяются быстро, и было бы куда логичнее, если бы теперь от него шарахались и показывали пальцем. На второй день за завтраком он так тщательно проинспектировал содержание газеты, что одноклассники обратили на это внимание.

— Что с тобой? Еще один почитатель «Пророка» завелся, — проворчал Билл Кеттлборн. Как большинство слизеринцев, он мало уважал официальную, проминистерскую прессу.

— Вот, ищу, вдруг есть что‑нибудь про меня, — усмехнулся Рики. — А тут все про каких‑то сладкоежек, которые тыквеченьки скупают оптом!

Отделываться шутками от Лео он, впрочем, не стал, пересказав сцену в Атриуме, когда Рита Вриттер наседала на Министра.

— Удивляюсь, почему она до сих пор не воспользовалась такой информацией, тем более прямо с места событий, — высказал Рики. — Она же пергаментов пять исписала!

— Вриттер — член Уизенгамота, и по твоему слушанию прямо ничего написать не имеет права, — покачал головой Лео.

— Но она может рассказать кому‑нибудь, — предположил Рики. — Слухи пустить, взять интервью у участника заседания, пожелавшего остаться неизвестным. Кто докажет, что это она?

— Не так трудно узнать, кто автор статьи, а тогда ее мгновенно исключат из Высшего совета, — возразил Лео.

Рики это не показалось достаточной гарантией ее молчания. Собственно, он поражался, с чего ее вообще приняли в Уизенгамот, хотя журналистка, безусловно, в определенном смысле была выдающимся деятелем в своей профессии.

— Но такую новость она при себе не удержит! Она проболтается своим коллегам по перу, — сказал он.

— Подарить кому‑то такую сенсацию?! — Лео даже привстал, разглядывая Рики так, словно у него в любой момент может что‑нибудь отвалиться, то есть уже явно не в порядке. — Что ты говоришь?

— А что тогда она будет делать? — едва не закричал Рики.

— Выждет, — нахмурился Лео. — И по первому же поводу в тебя вцепится. Но в любом случае, ничего, что было на слушании, наружу не просочится.

— Главное просочится, — не сомневался Рики. — А поводом может быть что угодно.

Сейчас, когда все закончилось, он чувствовал себя как бы обделенным. Получалось так, что он даже не ощутил каникул, а тут вдруг снова оказался в гуще учебы. В груди клокотал протест; кроме того, юноша открыл для себя, что не желает мириться с такими отношениями, какие сложились у него с Селеной.

Нет, она не ограничилась открыткой, при первой возможности подошла и выразила вежливое удовольствие видеть его снова в стенах «Хогвартса», тем более что ей нужно было вернуть Мистера Лапку. Однако об открытке она даже не обмолвилась, хотя сама же просила ему передать, и соблюдала ту дистанцию, которой Рики так добивался в начале года, но теперь его это обескураживало и бесило.

Подумав, слизеринец осознал, что он может теперь позволить себе быть недоволен ее отграниченностью из‑за того, что знает о бесповоротном исчезновении Назойлика. Пожалуй, даже не бессмертие, а то, что вредоносная сущность наблюдает за ним и комментирует все его действия, побуждали его держаться от Селены подальше. Она, разумеется, и не догадывалась об этом. Но у Рики и сейчас имелась причина, мешающая напрямую объясниться с девушкой, и связано это было, как ни странно, опять же с избавлением от Лорда.

Пребывая в неопределенности, Рики был рад, когда через пару дней после начала семестра представилась возможность поговорить с другом в комнате старост. Как оказалось, у Дика тоже наличествовали личные неприятности, пусть и иного сорта. Они‑то и поспособствовали началу разговора

— Дора ведет себя странно, — сказал равенкловец. — Не могу даже объяснить, но я просто чувствую, она напряжена по непонятной мне причине. Мы даже ссорились из‑за этого.

— Возможно, эта причина и не имеет к тебе отношения, — высказал предположение Рики. — Хотя я понимаю. Когда тебя держат в неведении, это неприятно. Но теперь я понимаю, почему люди так делают.

— Селена? — сочувственно спросил Дик. — И о чем же ты не хочешь ей рассказывать?

— Ты знаешь, какие доказательства были представлены на моем слушании?

— Помню, ты говорил, но понятия не имею, какое отношение это имеет к Селене Олливандер, — пожал плечами Дик. — Я ведь не ясновидящий.

Он казался взвинченным и как будто подавленным. Рики вынужден был пересказать для него последнюю экспертизу с участием мистера Макмиллана. Он поймал себя на том, что все сказанное кажется ему теперь уже привычным, но это не помогало решить новую проблему.

— Хуже всего то, что я не могу с ней поделиться, — сокрушался он. — Даниэла уничтожила лорда Волдеморта во мне, но Селена ведь поймет неправильно.

— А ты понимаешь правильно? — спросил Дик.

— Да!

Рики просто изливал душу — друг, конечно же, ничем не мог ему помочь.

— Ты знаешь, Дора как раз и предполагает, что вам препятствует не бессмертие, а Даниэла, — сказал Дик.

— И ты, конечно, собираешься согласиться с Дорой, — проворчал Рики.

— Вовсе нет, — ответил Дик.

В дверь постучали.

— Кого, Мерлин, опять черти несут?! — прошептал Дик и уже нормальным голосом пригласил: — Войдите!

— Можно? — робкий Ларри Огден засунул голову внутрь.

— Заходи, — нетерпеливо позвал Дик, которому явно стало легче, поскольку Огден вел себя не так, как если бы явился донести о нарушениях.

— Мне велели передать, что тебя ждут возле хижины Хагрида, — обратился мальчик к Рики.

— Кто? — резонно поинтересовался Рики.

По реакции первокурсника стало понятно, что вот об этом говорить ему бы совсем не хотелось. Он спрятал руки за спиной, кашлянул и с преувеличенным интересом уставился в окно. Рики и Дик обменялись понимающими взглядами.

— Четверка, — прошептал Рики. — Спасибо, Ларри, можешь идти.

— Значит, к Хагриду, — покачал головой Дик. — Они что, надеются напугать тебя Клыком, и тогда ты потащишь их в эту Тайную комнату?

— Бес их знает, на что они рассчитывают, — фыркнул Рики. Он безумно устал от их остроумных выходок.

— А пойдем туда со мной, — сказал Дик, поднимаясь из кресла. — Я ведь староста, и пора уже взяться за них, хочется нам того или нет. Придется деткам понять, что это серьезно.

Мучимый странным тягостным предчувствием, Рики встал вслед за другом. Если бы слизеринец подчинился своему желанию, он вообще никуда бы не пошел, но такое положение вещей было исключено. Не позволять же звездным отпрыскам думать, будто он их испугался.

Дик считал точно так же.

— Надо же, какая наглость! И не стыдятся приглашать тебя из комнаты старост, чтобы подбить на нарушение правил. Если Эди об этом узнает, он рассвирепеет.

Рики согласно кивал.

Возле хижины никого не оказалось. Зато имелась указательная стрелка, добросовестно вычерченная школьным мелом. Дальнейший путь ребят лежал вдоль берега озера.

— Залезли туда, где тростник замерз, — не усомнился Рики. — Пойдем дальше или пусть ждут, сколько угодно?

Дик поколебался. Но прохладный воздух сделал свое дело.

— Идем, — решил староста. — Если они из‑за этого простудятся, то потом начнут нарочно создавать нам проблемы. На что они рассчитывают, встречаясь с тобой вне школы?

— Что учителя далеко, — ответил Рики.

Холодное озеро было прекрасно, даже хотелось бросить все и скользить по нему, но вскоре шестикурсники услышали знакомый голос, никак не сочетающийся в их сознании с приятным времяпровождением.

— Ты говоришь, как мой младший брат, — бормотал Джим. — Так бы и врезал!

Рики с Диком как раз огибали заросли, и макушки говорящих были им хорошо видны.

— Ты что! Младший брат — это хорошо, — возразила Мери.

— Кому как! — буркнул Джим.

— Точно, — поддакнула Рози. Она стояла ближе всех, поэтому она первая предстала перед вновь пришедшими в полный рост.

— Странные вы какие, — вступилась Гермиона. — Что бы вы делали, если бы у вас было столько родственников, как у меня?

Джим заметил старших, и это избавило его от необходимости отвечать на столь затруднительный вопрос. Он кивнул вперед, что побудило девчонок обернуться.

— Наконец‑то! — возмутилась Гермиона. — Ждать тебя еще!

Парень удержался от того, чтобы, согласно первому побуждению, застыть с отвисшей челюстью. Ему очень бы хотелось высказать, что он никого не просил себя дожидаться, но внутренний голос (не Волдеморт) предостерегал от вступления в бессодержательную дискуссию.

— Вот что, леди и джентльмены! — Рики решил расставить все точки над «i». — Пора бы вам прекратить валять дурака. Не видать вам Тайной комнаты как своих ушей.

— Дурака мы еще толком не поваляли, — заявила Рози.

— А может, нам с тобой по–другому поговорить? — предложила Мери. Она выступила вперед, явно рисуясь.

— Сначала научитесь нормально разговаривать, — не сдержал раздражения Рики. Из прошлого выплыло изречение, слышанное им когда‑то — насчет того, что невоспитанный ребенок есть величайшее горе для родителей. В самом деле, далеко не всем достойным колдунам и ведьмам, как показала ему практика, стоило обзаводиться детками. В тот момент он ничего так не хотел, как высказать дяде Гарри и его знаменитым друзьям все, что он думает об их полном воспитательном фиаско. Ну, может, с Гойлом не стоит связываться, а остальным он непременно напишет…

Одержимый жаждой покоя и справедливого возмездия, он не обратил внимания на то, что мисс Малфой обнажила палочку.

— Ступефай! — выкрикнула малявка. И на короткое мгновение, пожалуй, сумела изумить его до предела. А потом заклятье угодило ему в грудь, отбросило назад, и парень потерял сознание.

…Очнувшись, Рики некоторое время намеренно не подавал признаков жизни. Он лежал на мягком, но не на кровати, на чем‑то не особенно удобном, но и не жестком. Запахи были какие‑то нетипичные и перемешанные. «Полезно заранее разведать обстановку», — решил он, и потому не раскрыл глаза, а весь обратился в слух.

Поначалу казалось, что вокруг абсолютно тихо. Но постепенно его ухо различило короткие придыхания, похожие на сдавленные всхлипы. Хрустели мерзлые листья, так, словно он находился в помещении, а звук — снаружи. Временами что‑то резко трещало. Но пока ничто не говорило об угрозе, и нельзя было вечно притворяться.

Первым делом его глазам открылся нависающий каменный свод, на котором плясали тени от языков пламени.

— Вы очнулись, повелитель.

Рики выпрямился, словно его подбросило пружиной. После слушания, где ему довелось опознать довольно много колдунов и ведьм, о которых помнил Назойлик, это ощущение дежавю преследовало его и, похоже, сплелось в сознании с личностью Волдеморта. Вот и сейчас голос, приветствующий его, был знаком Темному лорду.

Впереди, в отдалении, мерцали звезды. Костер полыхал посередине, прямо на полу. Возле огня устроился не самым опрятным образом выглядящий колдун, в данный момент адресующий Рики полубезумную обожающую улыбку.

Рики автоматически кивнул в ответ. Он узнал его — Стен Шанпайк, Упивающийся смертью, из тех приспешников Волдеморта, которые присоединились позже, во времена его второго, недолгого могущества; Лорд мало общался с такого рода молодежью, отдавая предпочтение узкому кругу тех, кто с ним начинал. Опознав личность Шанпайка, юноша понял, что есть еще что‑то, беспокоящее его.

— Это ты писал мне в «Хогвартс–Экспресс»? — спросил он.

Человек у костра робко закивал.

— Рики, будь осторожен, — раздался из угла взволнованный голос Дика.

— Осторожен?! — Колдун у костра развернулся, словно ужаленный. — Осторожен рядом со мной?! Ты смеешь заявлять, будто Я угрожаю Темному лорду?! Вот я тебе, жалкое отродье…

— Не вздумай! — резко потребовал Рики. Этот тон никогда не удавался ему с малявками. Он как раз разглядел двух возле друга — одна из них, судя по светлым волосам, была Мери Малфой.

Машинально юноша отметил, что колдун неохотно, но подчинился ему.

— Где мы? — потребовал он.

— В пещере, в горах, мой Лорд.

Рики покоробило это обращение. Оно напомнило ему тот самый вечер своего последнего дня рождения, из‑за которого он угодил на слушание. Тогда с ним тоже пытались заговаривать бывшие соратники, как с Волдемортом… Но тогда рядом с ним была миссис Дуглас, которая умела расставлять все по своим местам. Теперь же Рики надлежало справляться самому.

— Освободи их, — приказал он, кивая на Дика и девчонок. Когда его глаза попривыкли к сумеречному свету очага, он разглядел, что второй малявкой оказалась Гермиона Уизли. «Надо же, именно эти! Я по уши обязан их родственникам», — отметил Рики, и не то чтобы эта мысль ему понравилась.

— Но, мой Лорд…

С обращением Рики пока решил не спорить. И без того малявки в ужасе наблюдали за тем, как он, без палочки, покрикивает на вооруженного и очень опасного преступника. Рики решил не перегибать палку.

— Нехорошо держать людей связанными, — добавил он чуть мягче.

— Но, повелитель, эти недостойные посмели поднять на Вас руку…

Рики переборол в себе вспыхнувшую злость. Не хватало еще, чтоб излюбленная компания душечки Рози Гойл устраивала ему засады. Разумеется, таких детей следовало наказать — но пусть лучше этим занимается профессор МакГонагол.

— Ничего, я не злопамятный, — солгал он. — Этот юноша — мой друг.

— Новобранец? — осведомился Шанпайк, изучающее оглядывая Дика.

— Мой друг, — повторил Рики. По возможности, он предпочитал не лгать.

— Но вы должны преподать урок вот этой мелкой пакости! — не унимался верный слуга. — Хотя бы вот этой, — его палочка указала на Мери, настолько перепуганной, что она не шевельнулась. — В ее семье два предателя, и если Вы столь милосердны, то я этого не забыл.

«Только этого не хватало», — подумал Рики. Насколько он помнил, методы, которыми пользовались Упивающиеся смертью, в принципе не способствовали перевоспитанию, а только запугиванию.

— Или вот — целый клан отступников чистой крови, — продолжал верный слуга; на этот раз в фокус попала маленькая Гермиона.

— Довольно вопить, — холодно отрезал Рики. Он поморщился, прекрасно осознавая, что копирует манеру Волдеморта, но все же в данный момент это был самый полезный из имеющихся у него навыков. — А ты помнишь, что это всего лишь маленькие девочки?

«А значит, еще не безнадежные хановщицы», — отметил он про себя.

— И их нельзя обижать, — резюмировал он.

Слуга с сомнением поглядел на него, но возражений не последовало.

— Вы и в самом деле изменились, повелитель, — констатировал он, когда веревки, сковывающие пленников, исчезли. Однако лишь Дик решился растереть запястья.

— Людям это свойственно, — сказал Рики. — Между прочим, я прожил жизнь заново.

Слугу это, казалось, вовсе не смутило.

— Кто бы ты ни был, я не оставлю тебя, — решил он. — Если Темного лорда больше нет, то я буду служить тебе.

«Вот так подарочек», — подумал Рики. Судя по взгляду, Дик подумал то же самое.

— Мы встретимся без свидетелей, — решился Рики. Ему надо было увести отсюда остальных, и как можно скорее. — Сейчас я должен вернуться в школу.

— О, да, — Рики едва не отшатнулся, обнаружив, как лицо бывшего узника изменилось в обыкновенной светской улыбке. — Поздравляю Вас с прекрасной сдачей СОВ.

— Откуда ты знаешь? — поразился Рики.

— Есть свои методы, — небрежно ответствовал верный слуга. — Хорошо, я проведу вас до спуска. Но вы, — обратился он к малявкам, — учтите, я не люблю, когда с моим господином шутят шутки.

— Они это поняли, — уверенным тоном произнес Рики. — Дик, пожалуйста, помоги им подняться.

Побуждение помочь девчонкам собственнолично Рики безжалостно подавил. Чутье подсказывало, что в присутствии Стена делать это ни в коем случае нельзя; милосердие Лорда должно иметь свои границы, и негоже поднимать врагов с пола.

Гермиона, наконец, перестала приглушенно вздыхать, когда вся процессия тронулась к выходу из пещеры. Дик начал спускаться первым, освещая себе дорогу позаимствованной свечой, хотя похититель и заявил, что спуск безопасен. Девочки, хватаясь друг за дружку, старались не отставать от старосты. А Рики задержался, чувствуя, что обязан так поступить. Иначе он не сумел бы проконтролировать, что все, кто с ним, благополучно вышли.

— Вот, сэр, — и слуга протянул ему нечто, от чего Рики поначалу шарахнулся. Но при ближайшем рассмотрении оказалось, что это волшебные палочки.

— Спасибо, — процедил Рики и сунул добычу Стена в карман. И вот он последним начал спускаться.

— Доброй дороги, мой господин, — прозвучало в ночи, после чего тень слуги исчезла. А хозяин поежился — ночью стало еще холоднее, чем тогда, на озере.

Трое дожидались его внизу.

— Ты уверен, что он не увяжется за нами? — спросил Дик.

— Нет, конечно, — ответил Рики совершенно честно и предъявил другу палочки, дабы он мог выбрать, какая его. — Наверное, нам лучше обойти Хогсмид и вернуться через ворота. Это просто темнеет рано, может, они еще не заперты.

— Точно. Все равно о случившемся придется рассказать, — кивнул Дик.

— А нам? — прозвучал в ночи требовательный голосок. Шестикурсники даже подпрыгнули: Гермиона Уизли, на самом деле, пищала громче, чем требовалось.

Обе юные особы неотрывно следили за «господином». Чуть поколебавшись насчет Мери, Рики все же бросил им палочки, но, похоже, после пережитого реакция им изменила. Раздался стук дерева о землю, и только тогда они поспешно кинулись подбирать свое оружие. Рики подождал, пока они выпрямятся.

— И что теперь? — спросил он, в упор глядя на Гермиону.

Та, бурча что‑то невнятное, принялась деловито шарить по карманам.

— Значит так, леди. Сейчас мы пойдем обратно в школу. И не будем при этом заглядывать ни в какие магазины. И новых приключений искать не будем. Вопросы есть?

Девчонки ничего не спросили; теперь они даже слишком слушались, следуя по пятам за ним и Диком. Постепенно он замедлил шаг, чтобы им не пришлось бежать за шестикурсниками.

— Мерлин! Надеюсь, он такой один здесь обитает, — пробормотал Рики.

— Слушай, как ты отвадишь этого психа? — рискнула спросить Гермиона.

Рики глубоко вдохнул. Вокруг покачивались деревья, и вообще эта пустынная дорога не казалась ему симпатичной.

— Еще не знаю, — честно ответил он.

— Мери, что с тобой? — обратилась Гермиона к подруге. Ее тон был таким встревоженным, что Рики невольно остановился и обернулся. В темноте Мери, впрочем, не показалась ему иной, чем обычно.

— Он мог нас убить, — еле дыша, выдохнула девочка.

— Только сейчас дошло? — мягко поинтересовался Рики. Но Мери стремилась говорить, а не слушать.

— Дедушка меня предупреждал. Всегда предупреждал. А мне так надоели предупреждения, что я не обращала внимания.

«Веди себя хорошо», — подумал Рики; помнится, именно так напутствовал дочь сэр Драко в тот памятный день, когда Рики впервые увидел на перроне этот жуткий гибрид «Слизерина» и «Грффиндора». Но девочку била дрожь, и он решил пока не читать нотаций. Вместо этого процессия вновь заспешила к замку.

— Ричард… а ты правда будешь еще с ним встречаться? — осторожно спросила неугомонная Гермиона.

— Безусловно, — ответил Рики, чуть помедлив.

— А может, не надо? — вмешалась Мери.

— А может, вы не будете меня учить, как и что делать? — мягко попросил Рики.

— Он, в некотором роде, немного постарше вас, — добавил Дик.

Их взгляды встретились. Дик понимал, как нелегко дастся ему новая встреча, и что он не способен оставить с носом верного слугу. А Рики вспомнился разговор с миссис Чайнсби накануне слушания.

— Хорошо, что все так закончилось, — пробормотала Гермиона.

— Если закончилось! Надеюсь, нас вообще пустят в школу, — язвительно заметил Рики. — Если кто‑то станет слушать мои объяснения и верить в них.

— А мы подтвердим, — с готовностью откликнулась Гермиона.

— Ты забыла, какую безобразную репутацию вы заработали? — Рики остановился; впереди показались крылатые кабаны на воротах «Хогвартса». Он развернулся к девочкам, которые ждали, что он скажет. Сказать было нечего. Зато, когда Рики, устало махнув в сторону святящихся окон на башнях, случайно заметил, что весь рукав у него в пыли, он услышал, как Гермиона уважительно произнесла:

— Я не думала, что ты на самом деле такой крутой.

В последующие минуты Рики припомнил все, что он думает об аврорах, которые являются к шапочному разбору. Внезапно вокруг начали возникать колдуны в плащах. Ничего не спрашивая, а только ворча, они проводили школьников в замок и доставили непосредственно до кабинета профессора МакГонагол.

Однако встретиться с заместителем директора Рики не пришлось. Зато, помимо Джимми и Рози, с побитым видом мнущихся напротив профессорского стола, там оказались родители обеих похищенных первокурсниц. При появлении компании леди Гермиона и ее супруг тотчас перестали ссориться и бросились к дочери. Ввиду того, что Уизли сделали то же самое, они едва не посбивали друг друга с ног. Прошло несколько секунд, прежде чем леди Гермиона подняла на шестикурников пылающий яростью взор.

— Мы тут ни при чем, мэм! — вырвалось у Рики.

— Я знаю! — отмахнулась назначенная директриса. — Тут постарался кое‑кто другой! Похитрее!

— Я хочу, чтобы моя дочь могла защитить себя. В ситуациях вроде этой, — заявил Малфой, все еще обнимающий девочку.

— Ты и твой папаша! Возомнили, что вам все позволено! Моя дочь нарушила закон о разумном ограничении колдовства несовершеннолетних! — леди Гермиона схватилась за голову и дернула себя за пышные волосы.

— Перестань! — возмутился сэр Драко.

— Не ссорьтесь, — робко попросила Мери. Такое поведение совершенно не вязалось с тем образом, в котором знала ее школа.

«Так вот как ты ведешь себя при родителях, дьяволенок», — подумал Рики.

Мери поднесла кулачки к глазам и захныкала.

— Не выйдет, мисс! — отрезала леди Гермиона. — Придется отвечать за то, что ты натворила. И не надо считать меня дурой. Я все вижу!

— Гермиона, ты могла бы увидеть все это и попозже, — мирно посоветовала Луна Уизли.

Назначенная директриса заметно вздрогнула, одарив чету своих друзей паникующим взглядом. Она как будто лишь теперь обратила внимание, что за этим наблюдает Рональд Уизли, которому, собственно, по должности полагалось фиксировать все нарушения законности и порядка.

— У тебя все в порядке, Ричард? — так же ровно поинтересовалась Луна Уизли.

— Да, не беспокойтесь, профессор Лавгуд, — быстро произнес Рики.

— Ему вообще не досталось, — вставила Гермиона. — Знаете, а ведь он нас увел оттуда. Этот страшный тип больше никого не захотел слушаться.

Взрослые маги охотно переключились на ее рассказ, с нездоровым оживлением требуя подробностей. Рики обратил внимание, с каким интересом, пусть и недоверчиво, прислушивается к словам подруги мисс Гойл. А Гермиона, надо признать, невольно исказила факты: по ее словам, получалось, что Рики, для того чтоб вызволить их из плена, прикинулся Лордом, и все равно они едва унесли ноги.

— Невероятно! Как ты заставил похитителя тебя послушаться, — покачал головой сэр Драко и крепко сжал руку дочери.

— Ричард всегда был сообразительным, — с гордостью произнесла миссис Уизли.

— Разумеется, наши дети в этой истории не должны фигурировать вообще, — твердо произнес мистер Уизли, соизволив заметить нервное состояние школьной подруги.

— Если бы наши дети еще понимали, что вытворяют! — прошипела леди Гермиона, не скрывая негодования, направленного в сторону сэра Драко.

— Прекрати критиковать детей! — в свою очередь, прошипел тот. — Как можно быть недовольной при таких обстоятельствах!

Обычно в подобных случаях Рики чувствовал себя неловко, но сейчас даже не счел нужным отвернуться, почти с любопытством наблюдая за развитием ссоры. Зато Дик порядком смутился, и не он один.

— Ладно, вы сами между собой разберитесь, — быстро произнес Уизли, увлекая за собой жену и дочь. Уже с лестницы донеслось его бормотание: — Хвала Мерину, все так благополучно закончилось.

— Вот видишь, — назидательно обратился Малфой к супруге, — даже твой Уизли признает…

— Это потому, что по их с Луной недосмотру Гермиона стащила всеэссенцию, и об этом известно тебе, — ехидно указала леди Гермиона, и ее лицо приняло еще более расстроенное выражение.

«С иллюзией честности придется расстаться», — отметил себе Рики и решил вмешаться, потому что сцена, во всех отношениях интересная для личностей вроде Риты Вриттер, ему успела надоесть.

— А вы не думаете, — начал он, — что, в самом деле, важнее то, что все закончилось хорошо?

Чета Малфоев, синхронно вздрогнув, пристыжено огляделась, словно до них только дошло, что они не одни.

Рики колебался. С одной стороны, ему очень уж хотелось поделиться с ними своим мнением по поводу того, отчего Мери такая вредная; говорят, противоречивое воспитание и амбиции родителей здорово портят детей, и ныне он в этом убедился. Но, с другой стороны, Малфои помогали ему во время слушания, и он чувствовал себя им обязанным; критиковать их стиль поведения, тем более — в присутствии дочки представлялось ему черной неблагодарностью.

Ничего говорить ему не пришлось. Казалось, они сами все прекрасно поняли.

— Я сожалею, Ричард, — кивнула ему леди Гермиона. — И ты, — она повернулась к Дику, — да, ты ведь тоже Ричард. Прошу прощения за безобразное поведение моей дочки. Вообще‑то она хорошая девочка…

Судя по последовавшему за этим косому взгляду, почтенная дама считала, что все дурное влияние на ребенка исходит от мужа, но никто не решился разубеждать ее в этом заблуждении.

— Уже поздно. Я думаю, будет лучше, если я и Рональд Уизли вернемся завтра для более обстоятельной беседы, — сказал сэр Драко.

Это предложение все заинтересованные лица сочли превосходным. Первым удрал, даже не попрощавшись, Джим. Дик чуть подтолкнул в спину Рози и кивнул Мери, побуждая их выйти. Рики даже в голову не пришло, что он должен следить за младшими. Вот как вживаются люди в роль старосты!

Они спускались довольно быстро, но потом наверху хлопнула дверь. По всей видимости, родители Мери решили перенести выяснение отношений со школьной территории на домашнюю.

— Они сюда идут. Быстрее, — предложила Мери, но на лестнице, ведущей в подземелья, остановилась и прислушалась.

— Ты можешь нормально объяснить, чего боишься? — донесся сверху голос Малфоя.

— Могу, представь. Вот ужас, если наша дочь в школе ведет себя, как ты, — охотно объяснила леди Гермиона.

Теперь уж Мери навострила уши; возможно, удалось бы сдвинуть ее с места с помощью упряжки драконов, но Дику и Рики это было точно не под силу.

В ответ сэр Драко проворчал что‑то настолько тихо, что эхо школьных коридоров поглотило все слова.

— Знаешь, я сегодня чуть не пообещала, что если Мери вернется живой и невредимой, я слова дурного не скажу, — призналась леди Гермиона. — Но так нельзя. Ее надо воспитывать.

Они уже почти спустились, поэтому ребятам стоило поторопиться.

— И других детей тоже, — продолжала леди Гермиона. — Завтра же сообщу Гарри насчет Джима. А Рональд почему промолчал?! Шантажировать Ричарда его тайной — это надо же! В Тайную комнату им, видите ли, захотелось! Почему Рон промолчал, ты мне можешь объяснить?! Нет, надо…

Что еще надо леди Гермионе, ребята не узнали, так как за ней как раз закрылась массивная Главная дверь.

После этого Рики не знал, что сказать. Родительская позиция леди Гермионы представлялась ему чересчур суровой. Но, поглядев на Мери, Рики с удивлением обнаружил, что глаза маленькой равенкловки светятся, и она улыбается.

— Все‑таки мама меня любит больше, чем свое правильное воспитание, — объявила она, но тут же ее лоб пересекла складка озабоченности. — Мерлин, что они расскажут дедушке?!

Они спустились в подземелья и разделились. Зевающая Рози так торопилась попасть в общежития, что Рики пришлось за ней едва ли не бежать. В гостиной оставалось несколько человек, в основном, кажется, пятикурсники. Лео и Дора ожидали в стороне. Дора тут же поймала маленькую Рози и, не посчитавшись с ее нежеланием общаться, взяла малявку за горло.

— Даже завучи не все знают об этом деле, — сказала слизеринская староста. — Не пойдешь ты спать, и не мечтай!

Так что пришлось маленькой слизеринке заново пережить весь ужас, который испытали они в Джимом, когда совсем рядом с ними возник «оборванный дикий дядька».

— Он уволок Мери и Гермиону! Хвать — и нету, ни вас, ни их! Хорошо, что мы быстро бегаем, — пропыхтела девчонка. — Джим чуть не сбил с ног Хагрида, а потом приехала крестная, и дядя Драко, и мистер Уизли, и они нас про все спрашивали.

По словам Рози, леди Гермиона узнала от нее и Джима, какое заклинание применила к Рики ее дочь, после чего вытрясла все из мужа, и оказалось, что сэр Драко в тайне от супруги давно учит дочь колдовать в домашних условиях.

— Как она орала на него! — покачала головой Рози. — Это странно. Ведь тетя Гермиона на самом деле очень воспитанная.

— Но как же это может быть? Ведь есть ограничение на магию несовершеннолетних! — сказал Рики.

— Балда ты! — ухмыльнулась Рози. — Она колдует папашиной палочкой, давно уже! Дядя Драко говорит, что он великий ученый, потому что работает по принципу профессора Снейпа.

Какой именно принцип использует родитель Мери, Рози не знала, что ее, конечно, ничуть не смущало. Основательно, как и друзья, впечатленный малфоевской логикой, до которой не додумался даже Темный лорд, Рики, со своей стороны, рассказал, что происходило с ним после того, как он очнулся в пещере, и подытожил такими словами:

— У Волдеморта есть верный сторонник, который пойдет за ним всюду, даже в туалет. — Рики схватился за голову. — Мне такая преданность ни к чему, но я не знаю, как ему это объяснить.

Друзья ему посочувствовали; но, ввиду невозможности решить эту проблему, тут же переключились на другое.

— Скажи, Рози, чем ты подкупила этого Огдена, чтоб он пошел в комнату старост? — с подозрением спросила Дора. — Пообещала дать по морде, если откажется?

— Нет, — солидно помотала головой юная слизеринка. — Он же такой трус, все время всего боится. И сласти не ест, вдруг они отравленные. Вот я и пообещала дать ему откусить лапку от той шоколадной лягушки, которую я уже попробовала.

— Бесподобная логика! — Лео даже руками развел. — Вы с друзьями просто превзошли себя.

— Тетя Гермиона и на нас так рассердилась! — покачала головой Рози. — Она редко бывает злая, обычно она все время занята.

— Что именно она сказала? — поинтересовался Лео, и его небрежность даже Рики оценил как достаточно натуральную. Впрочем, Рози была выше театральных эффектов.

— Насчет того, что мы срываем перевоспитание Сами — Знаете — Кого? — отрубила она. — Нечего так пялиться, Мери нам давно про это рассказала; у нее дед нервный, все время требует, чтоб она вела себя осторожно. Но только Джим считает, что все это сказки. Дядя Гарри тоже того, как мистер Малфой… в смысле, он же победил Темного лорда и с тех пор беспокоится, как бы чего не вышло, и тетя Сюзан жаловалась моей маме, что чересчур он волнуется, постоянно ездит к родителям Макарони и чего‑то им советует. Но если тетя Гермиона так говорит… — и она с любопытством уставилась на Рики, так что у него возникло желание закрыться от нее, пока ей не вздумалось наколоть его на булавку из коллекционных соображений. Он так и видел, как она хвастает Гермионе: «Подумаешь, твои талисманы! А вот у меня новый — лорд Волдеморт!».

— Ты чего? — девочка пихнула его кулаком в плечо.

— Устал, — Рики постарался улыбнуться и с удивлением обнаружил, что это маленькое чудовище улыбается в ответ.

— На вот, возьми шоколадушку, — расщедрилась мисс Гойл.

— Спасибо, — пробормотал Рики, механически сдернул обертку и откусил не глядя. Ему тут же пришло в голову, что он много терял все эти когда, отказываясь от магического шоколада.

— Ты что! Кусают за голову! — указала Рози. — Тоже мне гуманист, блин!

— Прости, — робко улыбнулся Рики и поспешил откусить с противоположной стороны.

Директорская власть леди Гермионы проявилась в том, что после завтрака Рики не допустили до уроков. Вместо этого Рональд Уизли по очереди допрашивал в учительской всех участников вечернего похищения, кроме по понятной причине не попавшего на прием верного слуги.

В том числе, мистер Уизли сделал неуклюжую попытку отчитать свою дочь. Но, как только Гермиона захныкала — по мнению Рики, она, несомненно, притворялась — у авторитетного аврора не хватило твердости.

— Папа, он, наверное, все‑таки понял потом, что Макарони — никакой не Лорд, — заныла она, изображая, будто испугалась. Слизеринец отметил, что она не внесла исправления в свою вчерашнюю версию, и вынужден был задаться вопросом — чего ради она, без сомнения, намеренно искажает истину.

Рики присутствовал при всех показаниях, поскольку в той же комнате его задержал эксперт по черной магии. Малфой задавал вопросы по своей части, и все это было очень неудобно, поскольку Рики то и дело отвлекался. Эксперт при этом вел себя странно: не возбранял ему прислушиваться и даже отворачиваться к мистеру Уизли. И вообще, Рики провел в его обществе три часа, но так и не понял, что от него хотят.

Наконец, они остались втроем.

— Ничего, — констатировал сэр Драко, глядя поверх плеча Рики на дядю Рона.

— И у меня то же самое, — вздохнул аврор. — И что теперь? Засекретить?

— Ты в своем уме? — лениво поинтересовался Малфой, размахивая пером. — Наверняка узнают. Как будешь выкручиваться?

— А как я должен объяснять вот это?! — Уизли собрал в охапку и приподнял пергаменты, на которых до того фиксировал рассказы ребят.

Рики решил, что пора дать знать о себе. Собеседники, несомненно, отлично понимали друг друга, Рики же не понимал ровным счетом ничего.

— А почему Вы должны что‑то объяснять в Министерстве, сэр? — поинтересовался он. — Или Вы имеете отношение к похищению собственной дочери?

От возмущения Уизли покраснел, как свекла. Малфой поначалу изумленно уставился на Рики, затем усмехнулся, как будто эта мысль его позабавила.

— Кажется, тебе пора на обед, — сказал он.

— Джентльмены, вы, в самом деле, собираетесь водить меня за нос? — Рики начинал сердиться. Ему казалось, что всяким тайнам пришел конец, он до сих пор даже мысли не допускал, что его культурно выставят, как в первом классе.

— А ты, в самом деле, полагаешь, что мы можем разглашать результаты своей работы ученику шестого курса? — с нажимом на последние слова спросил Малфой.

— Черт знает, что такое! — прорычал Уизли. — Как Гарри с тобой договаривался все эти годы?!!

— Никак. Я делал по–своему, а он — по–своему, — Рики пожал плечами для большей убедительности.

— Только этого не хватало, — Уизли потер лоб.

— Как хорошо, что я не пошел в Министерство, — зачем‑то сказал Малфой.

— Тебе тоже достанется, — злорадно пообещал Уизли.

— Прошу прощения.

На пороге стояла профессор МакГонагол. Возмущение Рики как будто заморозилось; во всяком случае, скандалить при ней сейчас он считал немыслимым.

— Дело в том, что настало время обеда, а Ричард уже пропустил второй завтрак, — сурово сказала МакГонагол.

— Вот и мы тоже как раз сказали ему, что он свободен, — охотно подхватил Уизли.

«Ну ладно же! Придется задействовать своих информаторов», — подумал рассерженный Рики.

В школе, как он заметил, ничего не знали насчет их вчерашней вынужденной «прогулки». Учителя, судя по всему, не вмешивались вообще. Однако в штабе сэр Финеан моментально покинул свой портрет, как только речь зашла о том, как переживают случившееся малявки.

— Мери поздно легла спать, потому что вечером отписывала деду, а наутро помчалась в совяльню, — сказал Дик. — По–моему, если бы этот дед не приучил ее к вседозволенности, мне бы не пришлось столько с ней возиться.

— Не только он. Ее родители очень рассчитывали, что она вырастет умной и будет хорошо учиться. Ну, так они этого и добились, — со значением произнес Артур.

— Мери слишком трепетно относится к репутации своей ученой семейки! — фыркнул Рики. — Для нее же было бы намного лучше, если бы она училась хуже! Тогда она не разозлила бы Шанпайка заклинанием, которое ей знать не положено!

— Что ты говоришь?! — замотал головой Дик. — Это просто отлично, что твой карманный маньяк ее похитил. Даже не представляю, задумалась бы она в противном случае о своем отвратительном поведении.

— А теперь она так и задумалась? — ехидно поинтересовался Рики.

— Теперь он знает, что за это ей могут прищемить хвост! — вмешался Артур. — И Мерлин свидетель, моей милой родственнице это не вредно!

Тогда Рики напомнил, что скоро звонок, и первым устремился в класс профессора Строгуса. Он никому не хотел признаваться в том, что поддержка верного слуги банально пугает его. В преданности Стена он усматривал нечто не совсем нормальное, и даже если не опасное для себя, то отталкивающее. Он был уверен, что профессор Доматор или Диего Макарони не одобрили бы, если он, Рики, станет поощрять привязанность этого человека к себе.

В ближайшем окружении слизеринца, напротив, к этому отнеслись почти терпимо.

— Если наша мелочь опять меня доведет, я им пригрожу, — усмехнулась Дора, но тут же пообещала, что воспользуется этим средством в самом крайнем случае.

Однако, подумав, Рики решил, что при малявках в принципе нецелесообразно обсуждать эту проблему. Самым лучшим для себя слизеринец считал вариант, при котором они бы вовсе позабыли обо всем, что происходило в пещере. Но Рики слышал все показания Гермионы и Мери; ни та, ни другая не сообщили, что он собирается встретиться с верным слугой. И, похоже, Уизли и Малфой восприняли как должное, что слуга подчинился приказу Лорда и отпустил их.

Вечером того же дня Рики снова вызывали в учительскую, куда снизошел и сам директор, дабы составить компанию Рональду Уизли и Нимфадоре Уизли.

— Мы не беспокоили бы тебя, — сказал, сверкая очками, Дамблдор. — Но девочки не смогли показать, где находится та пещера.

— Скорее всего, и я не смогу, — тут же нашелся Рики. — Он мог использовать путающие чары или что‑то подобное. Вы удивитесь, но я даже не могу вспомнить, как долго мы возвращались, сэр. Мне пойти с вами? — предложил он все же.

— Нет! Какого черта? Обыскать все горы — это нереально, — покачала головой мать Артура. С тем его и отпустили, однако юношу долго не покидало ощущение, что директор подозревает истину. Истина же заключалась в том, что Рики вовсе не хотел выдавать Стена аврорам.

На следующий день не случилось ничего интересного, за исключением того, что попытка гриффиндорца обрести личную жизнь вновь потерпела фиаско. Из портфеля Фионы Шеклбот, который Артур вызвался донести до кабинета заклинаний, вдруг полезло фантастическое количество насекомых. Рики лично принял участие в их уничтожении вместе со многими шестикурсниками, хотя очень мешали и попытки оказать помощь, и вопли оказавшихся тут же рядом третьекурсников из «Слизерина» и «Равенкло». Фиона ужасно расстроилась, и, хотя в произошедшем ее никто не обвинил, все равно сгорала от стыда почти неделю. Выражалось это, в частности, в том, что она вежливо избегала Артура, ибо у нее при встречах с ним тут же находилась тысяча дел.

— Как странно! Со всеми, кого я выбираю, обязательно происходит нечто более важное, чем я, — выразил гриффиндорец свою досаду, когда после занятий старосты, как обычно, собрались в штабе.

Вскоре Рики убедился, что не только он заметил, как, слушая эти слова, Дора усердно пялится в книжку.

— Что ты знаешь об этом? — прямо спросил ее Лео, когда они втроем возвращались в подземелья.

— Я тут ни при чем, — раздраженно ответила Дора.

— А кто при чем? — поинтересовался Рики, выделив особо произнесенное ею слово «я».

— Вот уж не мое это дело, — поджала губы слизеринка. — Я вообще к Уизли не имею отношения. Или вы считаете, что я совсем беспринципная? И бесстыжая?

— Нет, ничего подобного, — спокойно ответил Лео.

— Вот и не надо обвинять меня во всех грехах, — веско заявила Дора.

— Она что‑то знает, — сказал Лео, провожая ее взглядом.

Рики кивнул. Ее явная враждебность указывала на это лучше всяких намеков, а следовательно, глава Клуба Единства обязан был задуматься о том, что в скором времени проявят себя некие неизвестные пока, но несомненно малоприятные факты. И все же, положа руку на сердце, он не спешил об этом задумываться.

Все это время Рики доводилось видеть великолепную четверку только в Большом зале, и то — в тех случая, когда ему самому хотелось смотреть на них. Настало время, о котором он долго мечтал, и продолжалось оно почти неделю. «Счастье не может длиться вечно», — вспомнилось ему в тот момент, когда, вместе с ребятами из Клуба свернув на этаж, где располагался штаб, возле окна напротив он разглядел четыре знакомых фигуры.

Рики устало притормозил. Артур, напротив, направился к четверке решительным шагом.

— Что, опять? Вам мало того случая? — сурово спросил он.

Но, скорее всего, он сам не ожидал, чтоб такой подход возымел действие. Нимало не смутившись, первокурсники продолжали сверлить глазами Клуб Единства. Но все же они не рискнули совсем проигнорировать рассерженного гриффиндорского старосту.

— Ты не лезь! Не к тебе пришли, — бросила Гермиона.

— Можно, мы войдем? — предложила Мери.

— Вы опять что‑то натворили? — не пожелал отстать гриффиндорец.

— Еще не успели, — призналась Рози. — А что, без этого туда никак нельзя?

Рики поспешно замотал головой; он не сомневался в способности деток пойти и устроить очередное звездное шоу прямо сейчас, чтоб добиться своего.

— Да ладно, Артур. Подумаешь, выслушаем их. Что тут такого? — вступился Эди.

Он же отпер дверь. В комнату Рики вошел последним. Момент, что называется, настал, хотя уже после допроса о событиях, обдумав все на трезвую голову, он вдруг понял, что на его плечи сама собой возложилась ответственность за то, чтобы разумно ограничивать активность и инициативу этих милых деток.

— Ну, и что вам надо? — нетерпеливо осведомился Артур. Визитеры отказались сесть, и выстроились возле двери неровной шеренгой.

Начал Джим. О том, что так было запланировано, Рики догадался, поскольку Рози пришлось подтолкнуть смешавшегося было мальчишку. Глядя прямо на Рики настороженно и придирчиво, сын дядюшки Гарри объявил:

— Мы на самом деле хотим поговорить с тобой!

Рики сделалось тягостно.

— Хотите знать результаты экспертизы? — предположил он. — Конченый я псих или еще не совсем? Ну так знайте, что меня выставили из кабинета и ничего не объяснили. Довольны?

Трое из четверки начали переглядываться. Но не Мери. Уперев руки в бока, она, снисходительно махнув ручкой, и манерно рисуясь, снисходительно выдала:

— Вряд ли ты это знаешь лучше, чем я!

Рики раскрыл рот, и все никак не мог его захлопнуть. Он понимал, глупо так таращиться, и не находил ни одного аргумента, чтобы одернуть самодовольную маленькую нахалку.

— А чего тогда вы хотите? — помог ему Эди.

Выступление делегации продолжила Гермиона, поддержанная согласным кивком мисс Малфой.

— Прежде всего, Ричард, — строго, как типичная старшая сестра, заговорила она, выглядя в этом амплуа очень забавно, — мы с Мери хотим поблагодарить тебя за то, что ты, возможно, спас нам жизнь.

Произносить эти слова ей было явно не в радость. Справившись с собой, она добавила:

— Ну, во всяком случае, избавил от неприятной ситуации. Этот тип бы нас с удовольствием прибил!

— Не надо думать об этом, — посоветовал Рики. Он вдруг почувствовал себя, по сравнению с ними, таким взрослым, и сам удивился подступившей тревоге за душевное состояние этих плохо воспитанных детей.

— Ты нас выручил, и за это я хочу подарить тебе вот эту полезную книгу, — блондинка отделилась от своей группы и, ловко всучив ему толстый фолиант среднего формата, вернулась назад.

Обложка представляла собой волшебную палочку, искрящую со всех сторон, а поглядев на заглавие, Рики малость опешил. Коллектив авторов, состоящий из Гермионы Малфой, Гарри Поттера и Виржинии Лонгботтом, оказывается, написал эпохальный труд, под названием «Приоритетные направления развития СПОСсПЧИ в магических сообществах мира». У Рики возникла мысль спросить, что это, собственно, такое, но поскольку он уже начал небрежно пролистывать подарок, дешифрация на форзаце вполне его просветила. «СПОСсПЧИ», оказывается, расшифровывалось как «соблюдение прав отвергаемых существ с человеческим интеллектом». Рики тут же узнал, что именно так (опять же вкратце) именовалась славная организация, возглавляемая леди Гермионой, подобно «Хогвартсу», с той лишь разницей, что там не имелось авторитетного заместителя.

— Спасибо, — пробормотал слизеринец, не в силах оторваться от подарка, и в то же время не в состоянии как следует вникнуть в смысл написанного.

— Отцепись! Потом прочитаешь! — рыкнула милейшая Рози, потянув книгу на себя. Рики уступил.

— Что еще? — нахмурился Артур. — Подарили, и довольно!

— Но мы же не за этим пришли! — возмутилась Гермиона.

— А зачем? — закономерно поинтересовался Эдгар.

Тут слово вновь доверили Джиму.

— Мы хотим знать, — требовательно зазвенел его голос, притом сын дяди Гарри целеустремленно пялился на Рики, — что ты намерен делать с этим своим придурком?

Рики вновь потянулся к подарку, но на этот раз — чтобы скрыть замешательство. Вопрос застал его совершенно врасплох. Артур и Эдгар отвлеклись, наконец, от наблюдения за привычными нарушителями и с интересом поглядели на него. В самом деле, об этом он с ними еще не разговаривал. А Дик, с присущей ему деликатностью, напротив, отвернулся к окну, притворяясь, будто ему это вовсе не интересно.

— Не знаю, — честно ответил Рики.

— Но дяде Рону ты не сказал, что собираешься снова с ним встретиться! — с претензией напомнил Джим.

— Откуда вы знаете? — поразился Рики, стараясь не выдать смятения, поскольку он пытался припомнить свои слова и при этом соображал, как бы побыстрее отвязаться от непрошенных посетителей.

— Папа скопировал для меня протокол, — не смутилась Мери. — Он так делает иногда. Нельзя же держать меня в неведении! Так вот, нас с Гермионой об этом не спросили, и мы забыли сказать. А ты?

— Лучше объясни, что все это значит, — потребовал от Рики сын героя.

Рики пожал плечами. Он не придумал, что отвечать на это новоявленным борцам с темными силами. Его замешательство, должно быть, не укрылось от слушателей.

— О чем ты будешь с ним разговаривать, хоть знаешь? — снисходительно спросила Гермиона. Судя по этому тону, она теперь сомневалась не столько в его моральных качествах, сколько в умственных.

— Я постараюсь убедить его встать на путь нравственного обновления, — пробубнил Рики.

— Так ты не станешь убеждать его, чтоб он сдался? — уточнил Джим.

Рики раздражала целеустремленность этих деток. Они упорно интересовались одним аспектом, игнорируя все остальное. «Неужели я ничему не научился у папы!» — сверлило в голове слизеринца. Диего Макарони обладал удивительным красноречием и обаянием, ему‑то удалось бы заморочить им головы, по крайней мере, до тех пор, пока он разберется в собственных намерениях и будет в состоянии ответить на вопросы. Рики покосился на Рози — и усомнился, что ее может очаровать кто‑нибудь, не являющийся шоколадной лягушкой. Да и с лягушками она расправлялась быстро…

Между тем вопрос Джима завис в воздухе.

— Не уверен, что это будет хорошо, — сказал Рики. — Ну, как бы вам объяснить?! Я верю, что он не безнадежен. Он не стал жить ради ненависти и мести, как другие, когда поняли, что их идол рухнул. Я не хочу, чтобы он сидел в тюрьме.

— А вдруг он убьет кого‑нибудь? — резонно возразила Гермиона.

— Вроде бы я убедил его этого не делать, — ответил Рики, сознавая, что его голос звучит не очень уверенно.

Судя по косым взглядам, такая точка зрения не нашла у слушателей сочувствия.

— Знаете, это как‑нибудь решится без вас! — категорично отрезал Артур, осознав, что первокурсникам, тем более таким замечательным, все же не следует позволять прессовать создателя Клуба Единства в собственной резиденции.

— Да, мы тоже хотели бы задать вам пару вопросов. Вы дали понять, что экспертиза наводит на определенные выводы. И что решили ваши родители? — поинтересовался Дик.

— Во–первых, что ты не пытался воздействовать на нас черной магией, когда мы давали показания. У обоих были вредноскопы и прочие оборудования, — просветила Гермиона, гордая за отца.

— Ну, сам понимаешь, чего‑то подобного давно опасались, а тут Лорд вышел на контакт с одним из своих сторонников. А компромата нет! И скрыть это дело совсем не удастся, в Министерстве теперь все контролируют, — объяснил Джим.

— Ладно, — махнула рукой Гермиона и первой повернулась к выходу.

— Учти, мы за тобой наблюдаем, — пригрозила напоследок Рози.

Поскольку она рано убрала руку, которая требовалась ей, чтоб развернуть очередную обертку со сластями, дверь за ними захлопнулась со страшным грохотом.

— Надеюсь, они еще не опоздали на свое взыскание! Ну как, страшно? — поинтересовался гриффиндорец.

Рики тяжко вздохнул и предположил, что, если он до сих пор выстоял, есть основания надеяться на лучшее. Усмехнувшись, Уизли с согласия владельца притянул к себе капитальный научный труд.

— Ничего себе подарочек! — недоуменно произнес Артур, пролистывая «Приоритетные направления…».

— Даже в этом свою выгоду соблюдают. Вот бессовестные! — с отвращением произнес Эди, когда книга перешла к нему.

Но Рики такой подход неожиданно понравился. Дарить то, что отвечает в перспективе твоим собственным целям — это, на его взгляд, было вполне по–слизерински, и притом честно. За ним же оставалось право решить, в какой степени он поведется. Впрочем, друзья не позволили ему надолго задуматься об этом. Полагая, что визит первокурсников напряг его, они вдруг вспомнили, что, оказывается, недостаточно выразили свою радость по поводу его возращения в «Хогвартс».

— Мерлин! Стоило тебе вернуться в школу, чтоб оказаться похищенным, — вспомнив, ужаснулся Эдгар.

— А что? Я рад быть здесь, даже если опять случится что‑то подобное, — ответил Рики.

— Прекрати, Ричард, ведь ты прошел через такое испытание! Это надо как‑то отметить! — сказал Лео. — Если бы не наши милейшие первокурсники, мы бы раньше поздравили тебя с удачным завершением слушания.

— Как, например? Пировать в этой комнате? Нас каждый день тут так кормят, что я больше не хочу, — отмахнулся Рики.

— Что, если нам устроить гонки? — предложил Артур. — В выходные?

Этот вариант развлечений устраивал решительно всех. Но в назначенное время Рики не суждено было оседлать свою «Молнию». В тот день он проснулся с высокой температурой — сказалось, должно быть, то, что накануне он полдня провел в жарких теплицах, и возвращался по холоду в расстегнутой мантии, вдобавок промочив ноги. Но сам слизеринец подозревал, что виновато в его недомогании нервное напряжение последнего времени. Так или иначе, ему пришлось собраться и отправиться в больничное крыло. Он сам попросил Лео передать остальным друзьям, чтобы они не лишали себя запланированного удовольствия.

Мадам Помфри выдала ему перечную настойку и велела остаться пока в ее владениях. Слизеринец воспринял это с неудовольствием — он считал, что с таким же успехом может валяться в постели и в своей комнате. Но, к собственному удивлению, он так расклеился, что довольно легко смирился с временным заключением в палате. В этом даже имелись свои плюсы — не надо, например, спускаться обратно. Фельдшер лично напоила его обжигающим лекарством, которое, казалось, выпарило из головы остатки мыслей.

В течение дня он принял еще одну порцию зелья и выпил много горячего чая. Есть не хотелось. Рики очень давно не заболевал, и открыл для себя, что это совсем не так, как он думал. Лежать с температурой оказалось неожиданно приятно. Юноша выспался, причем сны были какие‑то обрывочные, яркие и, несомненно, жуткие; но он их не помнил, разве что там что‑то кружилось и завывало.

В нормальном состоянии Рики не смог бы пролежать целый день, бездельничая и ни о чем не думая. Стоило высунуться из‑под одеяла, тотчас же начинался озноб. А если не двигаться, было вполне комфортно. Собственная слабость как будто совсем Рики не мешала. Он чувствовал, что сил становится больше.

Перед ужином его, разумеется, навестили. Рики было очень приятно, что к летунам присоединилась и Селена.

Первым делом справившись о здоровье, визитеры приступили к рассказу о том, как прошла прогулка. Стадион был, естественно, занят. Поэтому они, по словам Бетси, «кружили над водой, как снежинки–переростки».

— А у Дика завелась новая поклонница! — объявил Уизли. — Или у его метлы, кто знает?..

Рики устремил вопросительный взгляд на равенкловца.

— Когда я спешился, хотел отдохнуть, ко мне подошла Мери Малфой и просит: «Дай покататься!», как тебе это нравится? — казалось, Дик до сих пор не может в это поверить. — Ну, я спросил: «А если не дам, то что?».

— Вот было комично! — сказала Бетси. — Она так насупилась, носик в шарф спрятала и говорит: «Ничего».

— И ты ей разрешил? — спросил Рики.

— Увы! Я сам удивился, что согласился, — признался Дик. — В самом деле, я подумал, ничего такого не произойдет, если она и покатается недолго.

— Летает она не ахти как, не для квиддича, конечно, а так, для развлечения только, — охарактеризовал Эдгар.

— Ничего подобного! — возразил Артур. — Я видел ее на метле дома. А здесь, не знаю, может из‑за шубки.

— Она вовсе не за этим попросила у меня метлу, — вмешался Дик. — Не затем, чтоб демонстрировать свое мастерство полетов.

Присутствующие встретили это заявление с недоумением, Уизли — даже с недоверием.

— А зачем? Просвети нас, — попросил Эдгар.

— Проверяла, дам я или нет, вот и все, — объяснил Дик.

На другой день Рики уже чувствовал приток сил. Мадам Помфри объявила, что он совершенно здоров. Увы, выходной день ему предстояло провести в библиотеке, рядом с Диком, который зарылся в книги, время от времени мрачно выглядывая из конспектов, чтоб забросить очередной черновик в мусорную корзину.

— Дик, у тебя все в порядке? — вынужден был поинтересоваться Рики после восьмого броска.

— Я все‑таки чувствую, что‑то происходит с Дорой. Но она ничего не хочет рассказывать. Твердит, как заведенная, что это ее не касается, — проворчал Дик.

— Похоже, нам с тобой обоим не хватает терпения, — предположил Рики.

— Да? — проворчал Дик, не особо, судя по всему, прислушиваясь к собеседнику.

— Не всегда надо торопить события — наверняка так бы сказал мой брат, — пояснил Рики. — Все, что надо, мы в любом случае узнаем. Другое дело, что лично я хочу все и прямо сейчас.

— Ну ты как маленький, — фыркнул Дик и окончательно уже уставился в «Справочник ограниченно разрешенных снадобий».

С Селеной Рики удалось заговорить только в понедельник, после заклинаний. Она поддержала разговор, поинтересовавшись, как поживает Мистер Лапка.

— Я так и не узнал, не доставил ли он тебе хлопот, — спохватился Рики, уверив девушку, с котом все замечательно.

— Ну… — она пожала плечами. — Он проник в мастерскую, стащил из запасов деда два пера феникса и истрепал их до невозможного состояния.

Хуффульпуффка с нескрываемым удовольствием пронаблюдала, какой эффект эта новость оказала на Рики.

— Мерлин! Я, наверное, должен возместить, — забормотал парень; вот уж не ожидал он, что столь безопасная и милая тема, как кошки, способна спровоцировать такую неловкость.

— Не стоит, — отмахнулась Селена. — Перья все равно пошли на изготовления палочек. Да, конечно, а что? Они же не шляпы украшать должны, Рики! Никакой кот не вытянет из них магические свойства.

— Да, наверное, — согласился Рики, все еще потрясенный катаклизмом, и тут рядом раздался нарочитый сухой кашель.

— Тебя хочет видеть профессор МакГонагол, — зловеще произнес Филч, и совсем противным тоном добавил: — Она попросила меня сразу же проводить тебя к ней.

Рики не удержался от неприязненного взгляда. Раньше завхоз не казался его таким противным типом, даже когда приходилось отбывать наказание под его руководством.

— Наверное, насчет курсовой, — предположила Селена. — Ведь теперь тебе нужно определиться с темой по трансфигурации.

Торжествующее выражение на лице Филча заметно поблекло.

Рики полагал, что Селена права. И все равно, ему не хотелось общаться с МакГонагол, тем более — один на один. А теперь это было неизбежно.

— Ричард, ты можешь выбрать какое‑нибудь безобидное превращение, — сочувственно произнесла Селена. Помня его отвращение к трансфигурации живых существ, она, должно быть, неверно истолковала протест, исходящий от него.

— Постараюсь, — улыбнулся ей Рики, прежде чем, подчинившись требованию Филча, отправиться к кабинету замдиректора.

Минерва МакГонагол читала.

— Можете идти, Аргус, — отпустила она Филча, который сразу показался Рики во сто крат симпатичнее. Юноша подошел к столу профессора и остановился.

— Вам нужно особое приглашение, чтобы сесть, Макарони? — не без издевки спросила она. — Да садитесь же!

Рики не хотелось этого делать — это предполагало, что разговор продлится долго, в то время как он мечтал его сократить.

— Ваш курсовой проект, — заговорила она деловым тоном, и вдруг осеклась.

Рики заставил себя поднять взгляд от собственных ботинок.

— Прежде всего, я хочу сказать, Ричард — мне искренне жаль, что решение Уизенгамота принуждает вас к тому, что, как я знаю, не входило в Ваши намерения, — сказала МакГонагол. — И, тем не менее, в прошлые годы, обучаясь моему предмету, Вы показывали неплохие результаты. — Она повернулась к шкафу. — Хотя бы это.

Там стоял сервиз, присланный из Италии. Рики сделал его в один прекрасный момент, находясь на подъеме. Все чашки украшали довольно точные изображения его друзей.

— Я не рассчитываю на такой уровень. Вряд ли, Ричард, Вы сейчас способны создать что‑то подобное, — сказала учительница.

— У детей совсем другая природа эмоций, — заученно повторил Рики слова профессора Инстабилито, который, впервые оценивая сервиз, помнится, был глубоко потрясен и не находил объяснения.

— Я думаю, до конца года у Вас реально не так много времени, — продолжала замдиректора. — Выбирайте тему, с которой Вы точно справитесь. Что Вам в первую очередь приходит в голову?

— Трансфигурация человека, — не задумываясь, произнес Рики.

На мгновение в ее глазах промелькнула странность. Слизеринец, пожалуй, больше всего опасался этого момента. Но вот она привычно нахмурила лоб…

— А именно? — потребовала строгая дама. Рики не заметил, когда она успела вооружиться пером, и теперь, несомненно, ждала, чтобы записать.

— Ну. Рост волос, — предложил Рики наиболее невинную, на его взгляд, тему.

Записывая, МакГонагол морщилась. Рики легко мог прочесть ее мысли. «Это элементарно для тебя. Но все слизеринцы не любят напрягаться. Как это на вас похоже».

— Что же. Хорошо, — произнесла она в итоге. — Я выпишу разрешение на некоторые книги из Запретной секции, а Вы, в свою очередь, дадите расписку, что не станете делиться рецептами с Вашими одноклассницами, Ричард. В школе и так слишком много лишней шерсти.

Оказавшись по ту сторону двери, Рики понадобилось несколько секунд на осознание того, что все позади.

Труднее всего ему было осознать, что трансфигурация стала для него явлением вполне терпимым. Возможно, так выходило оттого, что Рики только отделывался от учебы, да и другие члены Клуба Единства тоже. На передний план выступили два куда более злободневных обязательства: квиддичные тренировки, проходящие вне всякого плана, когда получится, а также попытки все же скопировать карту, пока близнецы Уизли изыскивали способы незаметно подбросить ее директору.

И с тем, и с другим дела продвигались с переменным успехом. С картой что‑то начало получаться, точки бегали, теряя порой свои подписи, но эффект неизменно оказывался удручающе кратковременным. А на квиддиче сказывался и занятый постоянно стадион, и нервозность из‑за наступления даты матча с командой Эйвери. Единственное, что без помех могли делать члены Клуба в любое нормальное время — летать, а этого, как догадывался Рики, могло оказаться недостаточно.

Кроме того, произошло незначительное и даже ожидаемое событие, которое вполне дало понять, что информация в магическом сообществе пусть медленно, но циркулирует. Случилось это за завтраком, когда многие получали почту. Рики, давно переставший инспектировать «Пророк», вдруг заметил что Лео серьезно погружен в упомянутую прессу. Понаблюдав за выражением лица друга некоторое время, Рики с уверенностью произнес.

— Лео, там… новости, да?

— Не то чтобы новости. Статья бесподобная. Тебе понравится, нет, в самом деле, — сказал Лео.

— Ни к чему тебе читать всякий бред! — воспротивилась Дора и потребовала: — Отдай немедленно! Это моя газета.

— Придется отдать, но я с тобой не согласен. Статья посвящена работе Уизенгамота, и содержание вполне невинно, — заметил Лео. Но владелицу прессы это не убедило.

— Да на нее никто и внимания не обратит! Если не знать, что подразумевается, — добавила Дора.

Газету Рики в итоге позаимствовал у Мирры Жанн. В начале и в конце он ничего интригующего не нашел, так, светские новости. Но на четвертой странице нижнюю часть занимал труд, созданный известной репортершей Ритой Вриттер, и назывался он «Новогодние будни Уизенгамота: лиха беда начало».

«Неплохо, Рита», — оценил Рики, углубляясь в чтение.

Казалось, Вриттер глубоко сочувствовала самой себе, ибо «в то время, как все добропорядочные граждане еще не отошли от зимних праздников и разбирали подарки, уютно свернувшись калачиками дома у каминов, Высший совет вынужден приступить к запланированной работе. Так, первым в текущем году было рассмотрено дело двух несовершеннолетних колдунов, обвиненных в применении магии вне стен школы. Такая тенденция сама по себе смущает, ведь известно, как Новый год встретишь, так его и проведешь. К тому же дело не только изобиловало осложнениями, но и в целом оказалось намного серьезнее, чем предполагали заседатели».

На том абзац и заканчивался, а с новой строки уже обрушивались критические замечания по адресу Департамента магического правопорядка, который склонен, оказывается, завышать свои полномочия и до последнего удерживает важные факты от рассмотрения полным составом Уизенгамота, «что впоследствии оборачивается шоком для членов совета».

На это Рики мог бы возразить только то, что бедняги были не столько шокированы, сколько напуганы.

«Все оттого, — полагала автор статьи, — что исход многих дел часто, к сожалению, предопределяется коалициями неких влиятельных колдунов и ведьм. Внутри Министерства магии, естественно, неизбежен обмен мнениями среди коллег, и потому трудно отличить, где заканчивается таковой обмен и начинается сговор».

Закидав камешками Департамент магического правопорядка, Вриттер радостно отметила, что «начало года было интересным и многообещающим. В числе свидетелей по делам, разбираемым Уизенгамотом, проходили такие достойные персоны, как сэр Гарри Поттер, чье имя не нуждается, в представлении, сэр Драко Малфой, исследователь магии, и другие известные колдуны и ведьмы».

На гербологии Артур Уизли, заметив задумчивость Рики, без малейших колебаний связал это с тем, что Рики все же нашел и прочитал «Пророк».

— Ничего особенного, ты прав, — согласился слизеринец. — Мне просто следует осознать кое‑что. Не исключено, что скоро я стану таким же знаменитым, как Гарри Поттер. И, скорее всего, мне это не понравится.

— Прекрати! Тебя здесь уже не первый год знают. Ничего не будет, — уверенно заявил Артур.

— Будет потом, когда я начну искать работу, — практично заметил Рики, перетирая между пальцами пепел для удобрения.

— Это смотря чего ты хочешь, — пожал плечами гриффиндорец.

— Хочу приносить пользу обществу, — высокопарно ответил Рики.

— А. Тогда есть сомнение, что обществу захочется принимать твою пользу, — честно признал Артур. — Мерлин, подумаешь! Ты же можешь рисовать.

— Не знаю, этого могло бы быть достаточно, — Рики огляделся в поисках лопаточки. — Но сам факт ограничения меня не радует, понимаешь?

Собственно, говорить об этом с друзьями не имело смысла. Они могли сочувствовать, но не помочь, да и не так уж беспокоила Рики проблема будущего. Тем более, жизнь текла своим чередом.

Выйдя во дворик, Рики первым делом заметил там, под навесом, известных ему первокурсников. Они его тоже заметили. «Почему бы не поздороваться?» — Рики сам не знал, с чего вдруг ему это приспичило. Почему‑то в голове укрепилась мысль, что, обойди он их стороной, они решат, будто он их опасается.

Но, когда юноша приблизился, выяснилось, что детки заняты разговором и не обращают на него внимания.

— Виктор похож на мою тетю Парвати, — отрекомендовала Рози и откусила еще печенья.

— Чем же? — заинтересовался Рики.

— Привет! Выпендривается он. Красавчик весь из себя, блин. Как говорит мой папа, не знает, как же быть такому чуду в нашем грешном мире, — пояснила маленькая слизеринка.

— Раньше он таким не был, — сказал Рики. — Ну, до такой степени.

На самом деле он, конечно, замечал изменения в Викторе, но не придавал им значения. Свободное расписание предполагало, что пересекаются они теперь довольно редко, а на уроках некогда вести светские разговоры. И все же слизеринец, в принципе, понимал, о чем ведут речь звездные детки. Чайнсби не то чтобы стал более развязным, и не страдал демонстративно, но он, судя по всему, стал утрачивать лидерские позиции в коллективе одноклассников в связи с повышенным интересом к флирту и прочему несерьезному времяпровождению.

— Ему точно лучше помириться с подружкой, — решила Мери. — Может, он выпендривается как раз потому, что остался один.

Рики подумал, что это, мягко говоря, не совсем так, Вик выпендривался всегда, но слизеринец решил не разубеждать ее.

— Выбор — тяжкое бремя, так папа говорит, — важно кивнул Джим.

— Что именно ты хочешь сделать, чтобы заставить Виктора помириться с Каролиной? — спросил Рики, предчувствуя недоброе.

Мери сделала вид, что глубоко задумалась.

— Бесполезно воздействовать на его интеллект, — произнесла она снисходительно. — Многие люди, которые считают себя слишком умными, на самом деле дураки.

«Это ты за мамой повторяешь или за папой?» — подумал Рики, но не стал комментировать.

Никакого конкретного ответа от Мери он, разумеется, не получил, и на полдня даже позабыл об этом разговоре. Рики вспомнил о нем, когда залетевшая в штаб Плакса Миртл пожаловалась, что обнаглевшая Рози Гойл заляпала в ее туалете все зеркало, ибо сначала помыть руки у нее не хватает ума.

— Хорошо, помою я твое зеркало, только не топи туалет, — пообещал Артур. — Зайду после библиотеки. Мы туда идем?

— Идите без меня, — решился Рики. — Я потом сам уберу все с зеркала.

У слизеринца была причина, чтобы остаться одному в штабе. Он считал своим долгом отправить одно письмо, но не хотел, чтобы друзья знали, что он решился все же полезть не в свое дело. Когда за Диком закрылась дверь, Рики призвал к себе чернильницу, раскатал пергамент, обдумывая, нет, не как начать, а как бы перейти к делу.

«Уважаемая миссис Чайнсби, — написал он. — Надеюсь, что Вы и Ваша мама в добром здравии, а в «Хогвартсе»…».

Здесь он остановился. Написать, что ничего особенного не происходит, было бы нечестно. Он потому и взялся за перо, что хотел предупредить ее.

«…появились некоторые обстоятельства, о которых я считаю необходимым Вас проинформировать».

«Вот так хорошо», — сам себя похвалил Рики.

«Сообщаю Вам, что Мери приняла Ваше предложение и самовольно нанялась мирить Виктора с Каролиной МакКинли. Совсем не уверен, что существование Виктора останется таким же комфортным, как до сих пор.

Не подумайте, что я разношу сплетни, — отметил Рики, — просто я считаю, что помощь Мери Малфой не так уж безобидна, а меня она слушать не станет. Возможно, вы, мэм, захотите с ней связаться. Постарайтесь, если это возможно, внести исправления в ее планы. Мне бы не хотелось…».

Рука снова остановилась.

«Чего не хотелось бы? Человеческих жертв или разрушений? Она неправильно поймет, еще чего доброго, решит, что я ей угрожаю, — у Рики уже имелся подобный опыт с леди Парвати Патил. — До чего сложное дело — писать письма людям, которые знают, что ты был Волдемортом!».

«…чтобы девочка превратно поняла свои обязанности. Она очень активная и, кроме того, подключила своих друзей».

«Которые такие же хановщики, как она», — подумал Рики. Вежливо попрощавшись и уверив матушку Виктора в своем расположении, он подписался.

Пока он отмывал глину на радость Миртл, все настойчивее предлагавшей ему провести ритуал возвращения, события не стояли на месте. Вскоре к нему присоединились гриффиндорцы, которые, конечно, не особо расстроились, что работа уже сделана. Надо сказать, они были увлечены серьезной беседой.

— Что надо было типам из Министерства? — обратился Ральф к Артуру, когда следом за ними в туалете показались и хуффульпуффцы.

— Из Министерства? — заинтересовался Рики, останавливаясь взглядом на Селене. Он не стремился впредь посещать это место, хотя не мог не признавать другого варианта развития событий — что Министерство придет за ним. Он не ожидал, однако, что им предстоит вновь пересечься так скоро.

— Они собираются болото сушить, вроде бы, — ответил гриффиндорец. — Спрашивали Хагрида, будет ли он помогать при необходимости. Он согласился, вы же его знаете.

«Добрая душа», — подумал Рики, вспоминая нежность на косматом лице при виде китайского дракона. Возможно, Рики не сразу задумался бы о других аспектах рассказа Артура, но следующая же реплика вызывала в нем уже другие чувства.

— Мерлин! Вот новость, болото все еще там, — проворчал Эдгар. — Им ведь еще осенью собирались заняться.

— Да, я тоже слышала, — вступила в разговор Селена. — Но приказы перепутали, или что‑то в этом роде. Или бумага затерялась, кто‑то приказ не подписал, все такое.

Рики небрежно кивнул; он старался не подавать виду, что обеспокоен. Долгое время, готовясь к слушанию, он почти не думал о том, что обманутые в своих надеждах сторонники Лорда все еще на свободе. Но теперь в голове звякнул колокольчик, тот, что он называл интуицией. Ведь «непорядок с водой» продолжался, и к тому же, возле «Хогвартса» нарисовался верный слуга, таинственным образом осведомленный о том, как он, Рики, сдал СОВ.

— Почему тебя это так тревожит? — сразу отметил Лео, когда Рики, вернувшись от Миртл, возобновил разговор на эту тему в общей гостиной «Слизерина».

— Потому что я верю Барону, — не колеблясь, ответил Рики.

Он не мог не задумываться о предстоящей, им же обещанной встрече с Шанпайком, и даже порой придумывал, что именно скажет, но его очень устраивало, что неизбежность этой встречи временно отсрочивало другое событие.

Первый дуэльный матч с командой Эйвери назначили на субботий вечер, причем на неоперделенное время, поскольку к полудню на квиддичном поле должны были встретиться команды «Равенкло» и «Хуффульпуффа».

— Никогда еще я не играла два матча в один день! — нервно радовалась Бетси Спок.

В день матча погода оставалась привычно холодной. Рики, как и все игроки команды Клуба и команды Эйвери, просидели на трибунах почти два часа, наблюдая за напряженной и, пожалуй, равной борьбой. Вопреки ожиданиям, победил все же «Хуффульпуфф», ибо пойманный равенкловским ловцом снитч по очкам так и не компенсировал количество забитых хуффульпуффцами голов.

— Нет, сразу играть не будем! — отрезал Френк, когда участники дуэльных матчей встретились на поле. — Я есть хочу!

Рики с любезной улыбкой ответил ему, что это отличная идея. Однако за столом у него начался тот самый предматчевый синдром, о котором он успел здорово забыть. Именно теперь, когда игроки и болельщики могли, полностью расслабившись, поглощать угощение, ему кусок не лез в горло. Все же Рики проглотил пару отбивных и запил их чаем.

Ему не стало лучше, когда в вестибюле рядом с Бетси парень увидел Селену Олливандер.

— Она будет нашей группой поддержки! — отрекомендовала Бетси.

— Удачи, — кивнула Селена. — Дора, кажется, тоже будет там, но попозже.

Непонятно почему, но Рики почувствовал себя лучше, обнаружив, что Эйвери тащит с собой человек пятнадцать зрителей. Кутаясь, игроки и болельщики поспешили к стадиону, где их — теперь уже персонально их — встретила мадам Трюк.

Внутри не дуло, но Рики знал, на метлах ветер будет ощущаться сильнее. Он выходил, как всегда, на позиции отбивающего, и споротивление ветра, помноженное на сопротивление бладжера, усложняло его задачу.

— Прибавляете вы мне работы своей традицией, — бодро отметила она. — Надеюсь, вы и в этот раз покажете приличный квиддич.

В процессе выполнения привычных ритуалов Рики отметил, что ему совсем не неприятно пожимать руку Френку Эйвери. Хотя на слушании они вовсе не подружились, к тому же Рики помнил, благодаря чьим стараниям туда попал, все же оказаться в одной лодке со знакомым было для него большим облегчением.

В воздухе слизеринец поначалу приложил усилия, чтоб сориентироваться. Бита стала вдруг непривычно тяжелой. И в самом деле, Рики давно не брался за нее. «Вот надо мне было согласиться, — подумал он. — Чем я лучше Виктора?! Как будто сам не выпендриваюсь».

Однако заниматься самокритикой во время матча несовместимо с игрой. Рики быстро втянулся в ритм атак и голов. Охранять Дика почти не приходилось: он плавно уходил на своей метле от бладжера, так что задача Рики здорово упростилась, тем более что Ральф помнил свою функцию куда лучше.

Игра продолжалась около часа. Вратарь у Френка, к сожалению, оказался замечательным и пропустил всего два гола. Артур на воротах пропустил три. Зато Рики удалось увидеть, как Бетси поймала снитч. Со стороны это казалось довольно просто: она устремилась к нему одновременно с ловцом противника, но при разнице в весе у того не было никаких шансов.

Факт победы существенно повысил и настроение Рики, и процент любви к квиддичу. Мадам Трюк выразила сдержанное одобрение обеим командам, но ему было не жалко для Френка. Все же их преимущество в баллах давало шансы на выигрыш всей воздушной дуэли. Тут он вспомнил, что проигравшая команда выбывает вовсе, и чувство победы стало еще прочнее.

— А почему твой вратарь не в команде нашего колледжа? Он, кажется, на четвертом курсе? — позволил себе полюбопытствовать Рики, когда подходил к воротам.

— На третьем. Ему запрещено играть по состоянию здоровья, — проворчал Эйвери. — Как тебе это нравится?!

Рики с изумлением воззрился на высокого здоровяка, который, невзирая на разницу в возрасте, был ниже шестикурсников не более чем на голову.

— Родители над ним кудахчут, говорят, слабое равновесие, еще какая‑то чушь, в общем, Снейп их не убедил, и еще Помфри с три короба нагородила, — добавил Френк и присоединился к своим.

Возвращение в замок было отмечено печатью триумфа. Ребята уже не обращали внимания на холод и моросящий дождь, смеялись и шутили. Особенно довольна была Бетси, которой удалось дважды схватить снитч.

Рики даже не сразу понял, отчего его друзья и его недавние соперники, едва переступив порог школы, застывают на месте с вопросительным и почтительным взглядом.

— Эйвери и Макарони! Наконец‑то!

Застывший у подножия лестницы завуч говорил таким тоном, как будто они заставили себя ждать, но ведь он знал, куда они пошли, и, помнится, не возражал. Рики поглядел на него, не скрывая непонимания.

— Вы останьтесь. Остальные могут идти, — это прозвучало, как приказ. — Для вас есть новости, — продолжил профессор, когда другие ученики испарились.

— Что? Снова слушание? — забормотал Френк. — Или?.. Не может быть…

Рики не нужно было спрашивать, что он имеет в виду. И от его веселого, оптимистичного настроения не осталось и воспоминания. Казалось ужасным, как он посмел забыть, что один из его близких людей находится в тяжелом состоянии. Впрочем, судя по тому, что завуч говорит об этом, можно было ожидать, что и тяжелому состоянию пришел конец.

— Когда вы ушли на стадион, сюда прислали сову из госпиталя святого Мунго, — сказал профессор, подтверждая его опасения.

Напряженно вглядываясь в невозмутимое лицо наставника, Рики не без труда вспомнил, как ворочать языком.

— Миссис Дуглас? Она?.. — спросил он.

Завуч отрывисто тряхнул волосами, и под высокими сводами Главного холла зазвучал его приглушенный глубокий голос:

— Я не стал бы ничего говорить, Макарони, зря вас обнадеживать, но, кажется, ситуация изменилась. Она пришла в сознание.

Невзирая на то, что школьное руководство не позволило ни ему, ни Френку навестить миссис Дуглас, хорошие и нейтрально–хорошие новости посыпались на Рики, как из рога изобилия.

— С командой Чайнсби нам играть не придется, — сообщил Ральф в следующую пятницу. — Филипс только что обыграл их.

Слушателям не понадобилось много времени, чтобы уразуметь новость.

— А почему они не предупредили, что у них сегодня квиддич? — с претензией поинтересовалась Дора.

— Из‑за малявок, если тебя это успокоит, — ответил Джордан. — Видишь ли, Джимми и Рози опять рассорились. А Тони пригласил его ловцом. Вот Рози и пригрозила, что будет сидеть на трибунах и проклинать его, как получится. Они решили провести матч в тайне, только вчера Тони договорился с Чайнсби, вот.

— И что, Тони всерьез испугался, что Рози Гойл может проклясть? — усмехнулась Марго Фэрли.

— Действительно, странно, — согласился с ней Лео.

— Нет, не испугался, но он уже сообразил, в каких отношениях Джим с Рози, я думаю, — предположил Рики. — То жить друг без друга не могут, то как кошка с собакой. А если он сейчас высмеет Рози, Джим потом на него же за это и обидится. У Тони, скорее всего, своя цель была. Он сам так себе игрок, а в присутствии зрителей это усугубляется. Хорошо, теперь мы знаем, с кем придется играть.

И, хотя новость не произвела на Рики особого впечатления, все же она кое‑что меняла в его жизни. Теперь, когда соперник определился, следовало всерьез заняться тренировками. Бетси и все остальные подтвердили свои позиции. В часы арифмантики, которые посещал только Лео, команда вышла на стадион.

Тренировка прошла, как обычно, разве что Рики после нее почувствовал себя сильнее; ощущение мышц в руках отдавало болью. «Можно подумать, я создан для того, чтоб отбиваться дубиной от агрессивных мячей», — подумал он.

После свежего воздуха было так утомительно заниматься уроками. Он не мог или, точнее, не желал сосредоточиться. К концу дня парень почувствовал себя совершенно разбитым. Но, как назло, уже в постели ему никак не удавалось уснуть.

Рики долго ворочался; казалось, прошло много часов. Но, когда он все же встал проверить время, оказалось, только половина третьего. Сна не было ни в одном глазу, и при этом постоянно вспоминалось, что он так и не выполнил работу по теории заклинаний.

«Если даже не напишу реферат, это меня гарантированно усыпит», — подумал он. Кроме того, утешало, что завтра суббота, и в случае чего можно отдыхать днем сколько угодно. Натянув халат, слизеринец вышел в общую гостиную.

Несколько кошек приветствовали его приглушенным мяуканьем. Рики решил расположиться у камина, хотя огонь почти потух, и с этой целью зажег свечи в стоящем над решеткой подсвечнике. Но, опускаясь в кресло, застыл в полусидячей позе.

На соседнем кресле спала, свернувшись калачиком, ни кто иная, как Рози Гойл. Судя по высохшим разводам на щеке, не так давно она плакала. Поколебавшись минуту, Рики решился разбудить ее. Все же спать здесь, у камина казалось ему не слишком удобным. Он потряс ее за плечо.

С ворчанием девочка открыла глаза. При виде его она явно удивилась.

— Ты что тут?..

— Тебе надо идти в свою комнату, — мягко предложил Рики, и неожиданно для себя добавил: — Что случилось?

Рози моментально надулась.

— Ничего! — буркнула она.

— Но ты плакала, — констатировал Рики.

— Как мне все это надоело. Вот бы стать мальчишкой! Тогда все точно заткнутся, — пробормотала она и вновь потянула кулачки к глазам.

— С чего ты это взяла? — удивился Рики.

— Если бы я была мальчишкой, никто не дразнил бы меня, что я ищу богатых женихов. И вообще никто не думает, чтоб парень только о том и мечтал, чтоб жениться. Между прочим, все считают, что моя мама уцепилась за папу. А на самом деле это он торопил ее, потому что боялся, что она не захочет с ним связываться, когда тетин скандал утрясется. Что скажешь?!

Она пристально следила за ним, так что парень заставил себя сдержаться и сохранить невозмутимое выражение на лице, хотя ему страшно хотелось поморщиться. Он чувствовал, что неудобно было бы сказать ей правду, которая заключалась в следующем: его совершенно не интересовали всякие перипетии во взаимоотношениях членов ее семьи.

— Но в том, чтобы быть парнем, есть свои трудности, — дипломатично возразил Рики.

— А ты хотел бы стать девчонкой? — ехидно спросила Рози.

Рики честно задумался.

— Нет, пожалуй, — ответил он. — Но я уверен, что и среди моих знакомых девушек нет таких, которые захотели бы поменять пол. Посмотри хотя бы на Дору Нотт.

— Дора классная! — оживилась Рози. — Она бы этого Огдена в понос превратила. Вот научусь я колдовать!..

— Научишься, — поспешил уверить ее Рики. — Только, надеюсь, будешь использовать свои умения в более приемлемых целях.

— Как заумно, — проворчала Рози.

— Не понимаю, чем тебя мог расстроить Огден. Ты же всегда говорила, что он слабак, — напомнил Рики.

— Его предупредили, понимаешь ли, — фыркнула Рози, — что я за ним буду охотиться. И он меня предупредил, чтоб я на него не рассчитывала. Как будто он мне нужен, дохляк несчастный!

— Так бы ему и сказала, — посоветовал Рики.

— Я — не ты! Драться у меня получается лучше, чем говорить, — ворчливо заметила Рози. — Одна радость, мой придурковатый кузен Дон не вмешивается, а то бы они вообще не заткнулись.

Замечание о кузене парень пропустил мимо ушей, лишь мельком удивившись, что сын знаменитой прорицательницы куда нормальнее, чем ее племянница. Кроме того, Рики предпочел не уточнять, с чего она взяла, что он, слизеринец–шестикурсник, не умеет драться. В нем поднималась волна непонятной самоотверженности.

— Мери говорит, чтобы я не обращала внимания, — добавила Рози, — но я не могу быть такой, как она. Я психую!

— Если хочешь, можешь всем говорить, что я — твой жених, — предложил Рики. Он подозревал, что несет вздор, который в нормальное время не выразил бы даже при наличии благого порыва, но сейчас это казалось вполне логичным решением.

Рози скептически поджала губы.

— Извини, не выйдет, — сказал она. — Ты для меня слишком старый. Вот был бы ты пусть на третьем курсе, а так, если это дойдет до моего папы, он приедет и поднимет жуткий скандал. И знаешь, может, ты и бессмертный, но больно тебе будет.

— Спасибо, что предупредила, — усмехнулся Рики.

— Не нужен мне никакой жених! — фыркнула Рози. — Вот если бы ты мне дал свой красивый черный амулет…

По ее жадному взгляду Рики понял, что она совершенно пришла в себя. А он, не ожидая атаки, откровенно стушевался.

— Вот! Жалко, да? — язвительно заметила Рози, не переставая сверлить его инквизиторским взглядом.

Позже слизеринец считал, что только сентиментальное помутнение рассудка побудило его в тот момент открыть рот.

— Пожалуй, я мог бы тебе его одолжить. Ведь мальчики обычно не носят украшения, — сказал он. — Кстати, твоя сестра тоже думает, что парнем быть лучше?

Лицо Рози окаменело.

— Сюзи — бестолочь! — отчеканила она.

Рики посчитал, что ничто не мешает ему возразить.

— А по–моему, она очень симпатичная, — сказал он. — Я ее видел однажды.

— Легко казаться симпатичной постороннему человеку, — парировала Рози. — Вот Джим тоже так считает. Как я!

— Тоже мне авторитет, — вздохнул Рики, мысленно отмечая, что сейчас он дальше от своего несостоявшегося сочинения, чем когда лежал в постели. — А мой опыт всегда говорил мне, что старший брат — это образец. Я вот моего брата очень уважаю.

— Так Джимми и говорит, что он у тебя очень хороший! Научил Тигра ходить на передних лапах, а кот, между нами говоря, до того бестолковый, — припечатала Рози. — Кстати, если бы ты был моим братом, я бы не знаю, что с тобой сделала, — честно призналась девочка.

— Удивительно, как ваши родители с вами управляются, — с невольным сочувствием произнес Рики.

Рози противно хихикнула.

— Никак! Это мы с ними управляемся, — похвасталась она. — Вот папа, например, хочет, чтоб у нас был братик, а мама боится, что мы с Сюзи его утопим!

— У ее опасений есть основания? — холодно осведомился Рики.

— Пожалуй, — мрачно изрекла Рози. — Не хочу никакого братика! Нафиг он нужен, будет орать, как у Уизли. Кошмар!

Рассуждения покоробили Рики, но он знал, что, если пытаться наставить это чудовище на путь истинный, то только сейчас.

— Но это не тебе решать, а твоим родителям, — назидательно произнес юноша.

— Значит, ты тоже считаешь моего папу несчастным, потому что у него нет сына, — злорадно произнесла Рози. — Тетя Парвати постоянно об этом твердит.

— Не обязательно, — терпеливо произнес Рики, и вдруг почувствовал, как же он устал. — Вот мои родители, наверное, хотели бы девочку. Зачем, по–твоему, людям нужны дети, Рози?

— Чтоб покупать им шоколадушки! — не усомнилась юная слизеринка.

— Почти правильно, — согласился Рики. — На самом деле быть родителем очень интересно. И ты не можешь лишать их радости. Кстати, зря ты так с Сюзи. Вам могло бы быть веселее вместе.

— Пойду я спать, — заявила Рози, с трудом вылезла из кресла и гордо удалилась.

«Спокойной ночи», — пробормотал ей вслед Рики, чувствуя себя глупо: он уже подобрал несколько подходящих аргументов. Юноша покачал головой и открыл заклинания…

Проснулся он поздно. Все тело затекло от неудобного положения — в самом деле, кресла для сна не очень подходили. Он, впрочем, спал бы и дальше, но только этому воспрепятствовала мисс Гойл. Девчонка не поленилась растолкать его, непонятно зачем выйдя в гостиную в этот ранний час.

— А! — пробурчал Рики, не совсем понимая, где он. — Это ты.

— Ага! — подтвердился Рози, энергично пихая его. — Вставай!

— Да ну тебя! Все кресла свободны, выбирай другое, — ответил Рики, и тут вдруг некоторые подробности ночного разговора всплыли в памяти. — Ты что, талисман пришла требовать?

Выражение лица девочки мгновенно переменилось, и она просияла.

— А ты мне дашь? — спросила она. — Ну конечно, дашь, — принялась она рассуждать уже для самой себя, пока Рики потягивался и зевал, пытаясь отсрочить решение и будучи сейчас не в состоянии спорить. — Он у тебя все равно в сундуке лежит, пылится. Такая красота!

— А твоя шея как раз подходит для такой красоты, — буркнул Рики, и спохватившись, что это прозвучало незаслуженно грубо, все же решился. — Хорошо, я не возражаю, чтоб ты его надела. Только особо не хвастайся.

В спальне все еще почивали. Рики с тоской поглядел на разобранную для него эльфами такую удобную постель, в которой он не нашел покоя, но теперь присел на нее и полез в сундук. Талисман оказался, конечно, на самом дне; он и в самом деле давно не брал его. В темноте сундука черный камень казался тусклым. Но, извлеченный оттуда, сразу заиграл всеми красками в красивой резьбе.

Оставленная в гостиной Рози дожидалась его, как на иголках. Она тут же перебросила цепочку через голову. Рики понимал, что это глупо, но все же его кольнуло что‑то похожее на ревность. Он считал себя собственником этой вещи, пусть и не пользовался ею, и ему было не очень приятно отдавать амулет в, пожалуй, ненадежные руки.

— А ты не боишься, что последний раз его надевала утопленница? — спросил он, робко надеясь, что Рози, может, передумает.

Ее ответ заставил его разувериться в эффективности нормальных способов убеждения.

— Ух ты! Вот это класс! — возликовала слизеринка. — Я так девчонкам и скажу!

«Интересное начало у выходных», — отметил Рики, провожая глазами счастливую девчонку, которая помчалась в ванну, ибо там, должно быть, имелось подходящее зеркало для любования собой.

Он вернулся в комнату шестого курса и, как можно было ожидать, проспал завтрак.

Пропустил он и другие события, которые, однако, не прошли мимо внимания старост. Еще до вечера Артур Уизли высказал ему все, что думает по поводу такой щедрости. Они бы точно поссорились, если бы не Дора.

— Кто тут больше всех вздыхал: «Гермиона должна понять, что она не самая крутая»? — напомнила она гриффиндорцу.

— Надеюсь, Гермиона на тебя не разозлится, Рики, — зловеще произнес Артур.

— А я для нее сейчас же гороскоп начну считать, — вскинулся Рики. Он не подумал, что может своим поступком спровоцировать новую волну недовольства среди звездных деток. Слизеринец понадеялся, что у Мери Малфой найдется достаточно дел с агитацией П. У. К. Н.И., чтоб загрузить подругу и отвлечь ее от талисмана.

Однако счастливая Рози проинформировала его, что мисс Малфой временно переключилась на «другое богоугодное дело». На вопрос, что она имеет в виду, девочка ответила: «Тетя Парвати называет так всякие заморочки как раз такого сорта, как то, что Менри задумала. Это как П. У. К. Н.И., только с людьми. Она уже такой план составила — обалдеть можно!». Говоря это, Рози хихикала от восторга, подавая парню тем самым повод для беспокойства. «Мерлин! Это не мое дело», — напомнил себе Рики, тем более что назавтра предстояло пережить очередной урок с Хагридом.

Новое чудовище лесничий, вопреки обычаю начинать новый семестр, не приволок, но зато устроил форменный разнос по курсовым проектам.

— Нечего разбирать интересных животных на компоненты для снадобий! — бушевал он. — Профессор Снейп вас, знамо дело, натаскал, но надо ж с целой тварью повозиться!

— С удовольствием! Дайте мне доступ к гиппогрифам, — вмешалась Дора. — Я уже давно передала Вам разрешение от моих родителей. Что конкретно нужно делать?

— Ты, Нотт, помолчи, не про тебя толкую, — сразу скис Хагрид. — Ходи на уроки к пятикурсникам, и дело с концом. Я про тех говорю, которые выбирали всяких ползучих водяных, они поблизости сроду не водились, или вот кентавров.

— Я видел кентавров и говорил с ними на… третьем курсе! — возмутился Рики. Все же в тот раз его и тех, кто с ним оказался, едва не втоптали в землю, и он не намеревался выслушивать необоснованные намеки на собственную трусость.

Но это не успокоило Хагрида, и он продолжал ворчать, в основанном, правда, на благоразумных равенкловцев, которые, не пожелав разделить предпочтений преподавателя, выбрали животных поспокойнее.

— Он в плохом настроении, — отметила Дора.

— Да, что‑то разошелся, — согласился недовольный Эдгар.

— Из‑за болота, — неохотно объяснил Артур. — Что‑то там у министерских не получается, и он злится, что времени ушло много, а толку нет.

Войдя с улицы в замок, шестикурсники угодили в толчею большой перемены. У Рики сразу же возникло чувство, что нечто надвигается, а в следующую секунду до него дошло, что на середине Главной лестницы фигурирует Мери Малфой.

— МакКинли! — завопила Мери на весь замок. — Ты зачем вчера трогала мои песочные часы?!

Каролина растерялась, даже замедлила шаг, и споткнулась бы, если бы Ральф ее не поддержал. Рики тоже опешил: никогда до сих пор он не сталкивался с тем, чтоб директорская дочка изменяла своим вальяжным светским манерам.

— Лезут всякие к чужим вещам! — продолжала Мери в том же стиле.

Краска стыда залила щеки Каролины, быстро распространившись на все лицо. Конечно, нашлось предостаточно любопытных, которые стали пялиться. Рики стало жаль девушку; во всяком случае, не хотел бы он оказаться на ее месте.

— Она их просто подняла и поставила на место! — не выдержал Виктор. — А ты их в следующий раз не бросай в гостиной, или ставь так, чтобы они не падали.

— Ты ей лучше подари, и тогда она к моим лезть не будет, — высокомерно посоветовала Мери. — Да, МакКинли?

— Не лезу я к твоим, — обиженно произнесла Каролина, отворачиваясь, но все равно продолжая краснеть.

Но шустрая Мери уже умчалась, и за поворотом только и мелькнула ее сумка. Шестикурсники неловко застыли в коридоре, не зная, что сказать однокласснице, подвергнутой столь резкой атаке.

— Что это с ней? Спрошу Джима, — пообещал Тони, сочувственно кивая Каролине.

— Не обращай внимания, — посоветовал девушке Виктор. — Она просто невоспитанная хулиганка.

Он поколебался, не задержаться ли, но все же прошествовал мимо и, сделав вид, будто ему что‑то где‑то очень надо, удалился тоже.

— Какова Мери! С кем поведешься! — вздохнул Артур, когда шестикурсники разбрелись. — Как, оказывается, быстро можно научиться хамству. А у нее в этом смысле друзья просто отличные!

— А что? Джим вообще отличный парень, — хмыкнул Ральф.

— А наша Рози! — закатил глаза Рики, до которого теперь дошло, чему так радовалась маленькая слизеринка.

Тактика Мери в последующие дни развернулась во всей красе. Она изводила Каролину придирками по любому поводу, о чем Мелани возмущенно докладывала Артуру, прознав о его отдаленном родстве с интеллектуальной первокурсницей. Причем придиралась Мери не просто так, бессистемно, а только когда рядом оказывался Виктор. Во всяком случае, и Дик, и Бетси утверждали, что это именно так.

— И как он реагирует? — полюбопытствовал Рики, прикидывая, написать ли миссис Чайнсби, или подобное вмешательство с его стороны — это уже слишком.

— Если так будет продолжаться, то Мери он скоро убьет, — задумчиво произнес Дик. — Но это вовсе не значит, что они помирятся с Каролиной.

— Амбиции и манеры — страшное дело, — согласилась Дора.

— Поэтому ты почти отказалась от манер, чтобы страшного стало поменьше, — оптимистично заявила Джорджина, присутствующая при сравнении пробной модели с ее картой. Друзья убили на работу полдня, и пребывали в шоке, когда обнаружилось, что точки, хоть и подписаны, фиксируют местоположение находящихся в школе существ и людей только на тот момент, когда карта открывается. В дальнейшем они оставались неподвижными, и чтобы выяснить, как поменялось их местонахождение, приходилось заново закрывать и открывать карту.

— Сохраним образец, — предложила Дора, игнорируя поддевку. — Это — единственный пока вариант, где у нас хоть что‑то получилось.

— Неужели она чувствует себя виноватой? — пробормотал Лео, следя взглядом за Дорой, когда резиденты штаба расходились перед отбоем.

— За что? — шепотом спросил Рики.

— Вот уж не имею понятия, — развел руками Лео. — Ведь ничего не происходит.

С этим Рики был полностью согласен даже тогда, когда через день по пути в библиотеку Артур Уизли с самым серьезным выражением лица отозвал его в сторону на пару слов.

— Мне написал дядя Рон, — проинформировал он.

Рики, разумеется, мог и не знать, что кто‑то из его друзей, за исключением Лео, получает письма из дому. Однако, коль скоро его поставили об этом в известность, он выжидательно поглядел на друга, полагая, что есть новость и поинтереснее.

— Ричард, золото, которое тебе пришло, — прошептал Артур.

— Что такое? — сразу заинтересовался Рики.

— Одна из монет проходила в деле об Упивающихся смертью. На самом деле, Моридориус Нотт расплатился ею, когда нелегально покупал яд. Дело тогда вышло запутанное, потому что по документам он купил сушеную смокву, а недостача яда обнаружилась случайно, в общем…

— Когда это было? — перебил Рики.

— Примерно пятьдесят лет назад, — сокрушенно признался Артур. — Моя мама училась на аврора, и они это дело разбирали как наглядное. В общем, может, это ничего и не значит, что старик Нотт когда‑то имел отношение к двум монетам, но сам факт в Министерстве не понравился.

В этом не было ничего удивительного. Все факты, имеющие отношение к Упивающимся смертью, вряд ли могли бы понравиться Министерству. С логической точки зрения, полагал Рики, между его монетами и тем, что сказал Артур, не было связи. Но когда слишком много фактов наслаивались один на другой, это вызывало подозрения.

Лео, кстати, считал, что о монетах волноваться не следует.

— В записке значилось, что это — благодарность за то, что ты уже сделал, а не аванс за какую‑нибудь гадость, которой от тебя ожидают. Стиль письма не напоминает старую гвардию, Рики, — утверждал он.

Лео можно было понять — он был занят по горло учебой, личной жизнью, а с возрастом его страсть к запутанным историям, судя по всему, начала затухать, хотя сам он утверждал, что в этом деле руководствуется своей интуицией.

В противовес его каменному спокойствию, чрезмерно напряженным сделался Эдгар. Судя по виду, у него наличествовал миллион забот, на что и указала однажды Бетси. Зайдя после этого в штаб, чтобы заняться курсовыми, Рики вынужден был спустя полчаса заметить, что хуфульпуффец просидел все это время в задумчивости, ничего не делая.

— У тебя такой вид, как будто ты проводил воспитательную беседу со звездными детками, — сказал Рики.

— С одним, — подтвердил Эди, прошелся по штабу и остановился в раздумье напротив кресла, как будто не мог решить, сесть в него или не надо. — С Джимми, — добавил он через некоторое время, — с моим кузеном.

— Что он натворил? — осведомился Рики.

— Он — как обычно, но тетя Сюзан написала мне и попросила меня разобраться в ситуации по зельям.

Сущность этой ситуации обозначилась в сознании Рики ярко и мгновенно.

— Я решился с ним просто поговорить, и мне не нравится то, что я выяснил. Джим дождаться не может, когда доучится до шестого курса. Мечтает бросить зелья, — пожаловался Эдгар.

«На его месте я бы тоже об этом мечтал», — подумал Рики, не забыв придать лицу сочувственное выражение.

— Кстати, он, в самом деле, не блещет, — признался хуффульпуффец. — Я пробовал с ним заниматься, он просто ленится. Заявил, что лучше будет играть в квиддич, представляешь?

— Ну, у людей бывают разные способности, — задумчиво протянул Рики. — Мы не можем заставлять их делать то, что нам кажется правильным. Если он не хочет заниматься зельями, наверное, так лучше для него.

— Не думаю. Экзамены не за горами, а он даже не вспоминает об этом, — Эдгар покачал головой, показывая, что он категорически не одобряет такую беспечность. — Если он с первого курса так начнет… Ты не понимаешь, Рики, наверное, посчитаешь это глупым, но я, собственно, опасаюсь, что он просто опозорит дядю Гарри.

— Надеюсь, ты ему об этом не сказал, — произнес Рики довольно резко.

— Нет. Но… ты прав, — и хуффульпуффец нахмурился, что на сей раз выдавало недовольство самим собой. — Я знаю, что ему вредно ощущать такое давление. Но как бы то ни было, оно все равно есть.

— Да уж, честность — однозначно, неприятное свойство, — проворчал Рики. — Но твое мнение тоже можно понять.

— Я вовсе не имел в виду тебя, — вскинулся друг.

— А это неважно, — развел руками Рики; он и самом деле так чувствовал. — В чем‑то я на Джима похож. Мне ведь тоже предстоит жить с грузом в виде славы Лорда.

Однако, по сути, чихать он хотел на этот груз. Оптимизм в душе Рики расцветал исподволь, постепенно. Он не сразу сопоставил упрочение своего душевного благополучия с достижением баланса в отношениях с малявками. Парню все больше становилось ясно, что верный слуга, совершив похищение, оказал ему неоценимую услугу.

— Иначе ты никогда бы не заработал авторитет, — согласился Дора, когда шестикурсники, растянувшись на полпути, неспешно шагали на урок к Хагриду.

— И тебе повезло, что он захватил именно Мери и Гермиону. У Джима и Рози, может, и не хватило бы мозгов оценить то, что ты для них сделал, — добавил Ральф.

— Гермиона хотя бы не спесивая, и умеет быть благодарной, — со сдержанной гордостью произнес Артур.

На обратном пути, после довольно изнурительной возни с образцами шкуры уэльского дракона, Рики без особых эмоций заметил, что навстречу им шагает многоуважаемый мистер Гарри Поттер. Ребята, само собой, остановились, дабы поинтересоваться, как поживает бывший преподаватель, и пожелать всего наилучшего его младшему сыну. Рики вставлял приличествующие случаю реплики вместе со всеми, и, в общем, рассчитывал, что после обмена любезностями они с крестным отцом мирно разойдутся. Впрочем, крестный, конечно, попросил именно его задержаться ненадолго. Поняв намек, воспитанные шестикурсники тут же зашагали к замку, и, судя по тому, что заметил Рики, только Тони проворчал что‑то по этому поводу.

Поттер внимательно вгляделся в Рики. Слизеринец поежился; хоть дядюшка Гарри и не вызывал в нем больше прежнего раздражения, и причины для задержки у крестного наверняка были, парень предпочел бы не стоять на открытом пространстве, благо только что получил приличную порцию холодного свежего воздуха на уроке лесничего.

— Как ты? — спросил крестный, и из него прямо‑таки несло сверхозабоченностью.

— Нормально, — пожал плечами Рики, не вполне понимая, с чего должно быть по–другому. Вроде бы ничего такого особенного из последних событий, вроде неделикатных выходок Мери в отношении Каролины, до дяди Гарри не доходило. Гадая, неужели крестного отца так сильно обеспокоило похищение в начале семестра, слизеринец параллельно соображал, нужно ли снова поинтересоваться в ответ делами этого самого дорогого крестного. Тот между тем извлек из кармана какую‑то бумажку и неловко протянул ее юноше.

— Ричард, твой отец просил передать тебе, — пробормотал дядя Гарри.

Странное беспокойство крестного сразу стало простым и понятным. В самом деле, со стороны дяди Гарри было вполне логично рассуждать, что Рики не может поживать хорошо, ничего не зная о судьбе родителей. Но почему‑то парня это не смутило. Листок не был в конверте, всего лишь сложен вчетверо. Не заботясь о том, насколько вежливо это выглядит, Рики попросту выхватил его из руки Поттера и начал читать:

«Рики, пользуясь случаем, хочу передать, что я очень рад тому, как закончилось твое слушание. Я знаю, ты хотел продолжать оставаться в этой твоей школе.

Скоро ситуация, по словам Гарри, изменится, по крайней мере, нам с твоей мамой дадут больше свободы. Мы, возможно, некоторое время поживем в доме Арабеллы. Сейчас твой крестный попросил пригласить нас ту даму, которая дарила тебе змею, миссис Чайнсби. Она и в самом деле очень милая женщина, хоть и ведьма. А вот приятельница ее мамочки, министерская секретарша — это, скажу я тебе, достойный кадр, да ты, наверное, в этом уже убедился. Сейчас она жутко занята, говорит, особое задание, вроде бы вылавливает саботаж в работе Министерства. Я ей не нравлюсь, потому что не играю в карты. Кроме того, мисс Блумсберри, кажется, не в восторге от того, что ей вменили в обязанность водить нас в ваш колдовской госпиталь к миссис Дуглас.

Гарри обещает, что когда‑нибудь мы сможем вернуться домой. Мама чувствует себя хорошо.

Мне намекнули, что недурно бы выдать тебе пару родительских нравоучений, но думаю, ты обойдешься. Папа».

Когда слизеринец поднял взгляд от письма, то оказалось, что Поттер уже довольно далеко продвинулся в направлении хижину своего приятеля Хагрида.

— Дядя Гарри! — крикнул он вдогонку.

Поттер резко остановился, постоял так некоторое время, и только потом соизволил обернуться.

— Большое спасибо! — громко и отчетливо произнес Рики, прежде чем отправиться в противоположную сторону. Он был, совершенно счастлив, получив хоть какое‑то известие, доволен к тому же собой, поскольку наконец‑то прилично повел себя по отношению к крестному, и главное, это далось ему легко. При желании он мог теперь совершенно без проблем отослать сову в дом Гвенды Чайнсби, впрочем, все равно мысленно укорял светскую даму за то, что она забыла высказаться насчет его родителей более конкретно, когда навещала его после Рождества.

В четверг после обеда Рики закончил написание довольно длинного отчета, причем взяться за это дело побудило его то, что он вспомнил о скорых именинах итальянской бабушки. Не будучи уверен, что папа сумеет поздравить ее, юноша все же вдохновился достаточно, чтобы по доброй воле накатать для родителей полтора пергамента.

Ракета лениво обрадовалась, когда он появился в совяльне. По случаю возвращения хозяина, она сделала Рики неслыханное одолжение — самостоятельно вылетела в окно всего минут через десять после того момента, как он закрепил послание у нее на лапке. Парень проводил ее взглядом и осознал, что теперь ему совсем нечего делать, кроме уроков.

В этот час, когда все одноклассники посещали защиту, он оставался совершенно один. Подумав, Рики решил проветриться. Он вышел во внутренний дворик, присел на деревянную скамью и только собрался расположиться поудобнее, как кто‑то довольно сильно дернул его за рукав.

Рядом стояла Мери Малфой.

— Я хочу поговорить с тобой, — сказала девочка, и солидно добавила: — Наедине. Если можно, в вашей комнате.

— А ты что ли прогуливаешь? — посчитал своим долгом поинтересоваться старшекурсник.

— А тебе какая разница?

Рики пожал плечами. Делать ему было совершенно нечего, и она, несомненно, это знала. Кроме того, во дворике было холодно, и в связи с этим свежий воздух не казался таким привлекательным. С некоторых пор он перестал опасаться гадостей со стороны этой юной особы. И даже в том, чтобы впустить ее в штаб, Рики отнюдь не видел угрозы для себя.

— Садись, — предложил он, огибая стол. — Что ты хотела?

Первокурсница, дождавшись, пока он присядет, расположилась строго напротив.

— Ричард, я хочу с тобой посоветоваться, — и Мери вытянулась вперед, всем корпусом наклоняясь к нему.

Рики старался не показать, что, в общем, растерялся. Он уже привык, что от этих деток можно ждать чего угодно, но все же то, что с ними никогда не было известно, до какой степени влипнешь, напрягало. Однако, барышня до сих пор вела себя вежливо и любезно, что и его обязывало к такому же образу действий.

— Почему именно со мной? — поинтересовался он.

— Потому что у тебя уже есть опыт переманивания людей на свою сторону, — последовал лаконичный ответ. — Я вовсе не хочу напоминать тебя о Темном лорде, — добавила она, — я поняла, тебе это неприятно, но ведь ты про него все помнишь?

Рики вынужден был признать, что это так.

— А зачем тебе понадобились знания Темного лорда? — спросил он.

— Я почти провалила мамино задание, — сокрушенно произнесла маленькая равенкловка. — Мне надо как‑то убедить людей обратиться к СПОСсПЧИ.

Произнося это, девочка поморщилась; напоминание о собственной неудаче ее явно огорчало.

— Боюсь, в этом деле навыки Темного лорда тебе не подойдут, — сказал Рики, скрывая облегчение. — Да и твоя мама их не одобрила бы.

— Ну, не обязательно ведь пытать, — скривилась девочка. — А вот, может, как следует припугнуть или еще что. Ты что предлагаешь?

И она требовательно, с надеждой уставилась на шестикурсника. Душой Рики владели противоречивые чувства. При всей своей образованности, девчонка явно не отличалась ни щепетильностью, ни гуманностью, и все же юноша не решился бы утверждать, что она безнадежна.

— Знаешь, я так сразу не соображу, — признался он. — Можно, я немного подумаю?

— Само собой, — отозвалась Мери. — Только ты начни думать прямо сейчас, а я с тобой тут посижу и послушаю.

Чувство, что он угодил в ловушку, послужило окончательной констатацией данного факта: да, угодил. Никаких подходящих мыслей у него не появилось; а еще, положа руку на сердце, он обругал бы всякого, кто посягнул бы на его покой, затягивая в ПУКНИ. Кроме того, Рики точно знал, что Артур его за такое сотрудничество не похвалит. Мери, бесспорно, уловила несерьезность его намерений помочь и сказала:

— Проверено, если я сейчас на тебя не нажму, ты не отнесешься к этому серьезно, что, неправда?

— Что‑то в этом есть, — признался Рики. — Тебе никто не говорил, что ты невозможно хитрая?

— Говорили, — ответила Мери.

— А почему ты тогда не в «Слизерине»? — Рики помнил, разумеется, что сам молился, чтобы этого не произошло, и все же казалось маловероятным, чтоб его пожелания как‑то повлияли на решение Шляпы.

— Потому что это огорчило бы маму, — ответила девочка. — А дедушка об этом мечтал, но ему бы не понравилось, если бы я попала в «Гриффиндор». Шляпа мне все предлагала, вот я и выбрала нечто среднее.

— Ясно, мисс Компромисс, — благодушно усмехнулся Рики.

— Только попробуй меня так обозвать при ком‑нибудь, — предупредила Мери, хмурясь. — Если прозвище прилипнет, я тебе не прощу. Вообще, только Гермиона знает, как меня распределяли. Ладно, не отвлекайся! Неужели чародеям совершенно безразличны права магических созданий?!!

Для начала Рики согласился, что это возмутительно. Ведь даже у магглов существуют общества защиты животных, причем и Питер, и Даниэла охотно участвовали бы в их деятельности, о чем Рики вспомнил, желая отвлечься от сверлящих карих глазок настойчивой девочки. Похоже, нажим катализировал действие его мозговых клеток…

— Ты и в самом деле предложил ей организовать забастовку домашних эльфов?! — едва не орал на него Артур тем же вечером.

— Успокойся, ведь эльфы никогда на это не пойдут, — оправдывался Рики, сожалея о собственной откровенности.

— Но я согласна, это, в самом деле, может заставить людей ценить чужой труд, — ровно произнесла Селена, не глядя ни на кого.

— Мерлин! Ты забыл, что Мери — дочь настоящего директора «Хогвартса»? Она — хозяйка!!! Если она прикажет, они не смогут ослушаться, — рычал Артур, разминая пальцами лоб.

— И что начнется! Будто мало нам работы, — покачал головой Лео.

— Ага, будем следить, чтоб все лентяи и недоумки в этой школе убирали свои постели, — спрогнозировал Артур.

— Ну, им это может пойти на пользу, — рассудительно заметил Эди.

— А нам — нет! Мне время моей жизни дорого, — отрезал Артур.

— Вы дослушайте сначала! — вклинился Рики. — Мери сейчас не собирается делать ничего такого. У нее первейшая задача — поставить эксперимент на себе. Выяснить, что называется, как далеко она может зайти.

— Что‑что? Что она с собой делать будет? — забеспокоился Артур, вспомнив, наверное, что он — заботливый родственник.

— Если она в течение недели сможет сама себя обслуживать, мыть за собой ванну, стирать носки и все такое, тогда… — тут Рики умолк, предоставляя слушателям возможность додумать самостоятельно.

— Ну, значит, все в порядке, — заметил, отдуваясь, все еще взвинченный Артур. — Леди Гермионе не удалось заставить ее делать это, хотя она много раз пыталась. Но, Рики, не могу понять, как ты только умудряешься придумывать такие штуки!

Однако, Артур ошибся. Лишенная потворства деда и вдохновленная великой необходимостью, Мери продержалась почти пять дней, причем убедила Гермиону разделить с ней уникальный опыт.

— Мерлин! Они сами моют себе ботинки! — рассказывал Джимми Поттер Тони Филипсу; Рики услышал его, когда случайно проходил мимо. Судя по сожалеющему тону, юный гриффиндорец полагал, что его подруг постигло причудливое безумие.

— Не рассыплются! — упокоил его Тони, потом огляделся, и заговорил только после того, как Рики отошел достаточно далеко, чтоб не расслышать его глухого шепота.

«Что за тайны?» — отметил слизеринец. Впрочем, предположительно верный ответ на то, с чем связано такое поведение гриффиндорца, он получил еще до того, как успел о нем забыть. Ведь по Артуру и Ральфу, когда они, немного опоздав, ввалились в теплицу вместе с Филипсом, предоставив последнему извиняться перед Стебль, сразу было видно — некое жутко важное решение принято.

— Я говорил с Тони. Нам дали время для игры, — сообщил Ральф, останавливаясь напротив Рики. Его ждало место возле Тиффани, и было заметно, что он торопится.

— Наконец‑то! — воскликнул Рики, жаждущий освободиться от дуэльной волынки поскорее. — Когда?

Он едва не уронил свою лопатку в драконий навоз, Лео даже предусмотрительно отодвинулся, невзирая на то, что ему тоже были интересны новости Джордана.

— С утра пораньше, — обрадовал грифифндорец. — Нам вообще‑то предложили любую субботу, но только чтобы до завтрака. В принципе можно и задержаться, команда любого колледжа, я думаю, часик подождет, но начинать придется рано.

— Ну и что? — отмахнулся Рики, которого навязанный долг чести уже допек. — Главное — дали время. Что Филипс говорит?

— Хочет выйти через недели три, — ответил Артур.

Однако предшествовало этому событию другое, не менее волнительное, а для всей школы — куда более заметное. Поход в Хогсмид был запланирован на ближайшие выходные, и с ним, как всегда, связывалось множество надежд.

Однако на этот раз Селена заявила, что не хочет гулять и никуда не пойдет. Ее поддержала Дора; Рики подозревал, из‑за того, что они с Диком опять повздорили на почве не разгаданных пока секретов.

Таким вот образом оказался Рики с Клубом в «Трех метлах». Он ценил, что друзья проводят отдых с ним, пусть даже к этому их вынудили обстоятельства. Но все они до некоторого момента прекрасно коротали время за сливочным пивом, сожалея, что нельзя выбираться сюда почаще.

Непроявленные неприятности начались с неопределенной фразы, которая, как хорошо почувствовал Рики, может означать что угодно — в зависимости от того, кто ее произносит:

— О! Надо же, кого я вижу.

Лица всех друзей мгновенно вытянулись. Рики мог бы поклясться, что места за столом, где они разместились вшестером, нет; но все же некоторые личности, очевидно, обладали способностью вклиниваться в любую дырку. В мгновение ока весьма известная ведьма призвала к себе стул и умудрилась сесть так, чтоб скрыть ноги под столиком, невзирая на то, что Дик и Ральф не пожелали подвинуться и теснили ее. И, хотя ведьма глядела удивленно, слизеринец был уверен, что это не случайная встреча.

— И я Вам рад. До смерти, — саркастически бросил Рики, заставляя себя смотреть прямо на Вриттер.

Мерзкая репортерша ухмыльнулась.

— Не ожидала, что тебя выпускают, — сказала она, — то есть…

Рики понимал, что обязан отреагировать. Но он ничего не успел ответить, как это было сделано за него.

— Если Вы верите в то, во что намекаете, то я не понимаю Вас, — вежливо произнес Лео.

— Разве? — и репортерша вскинула густо нарисованные брови. Стало неуютно. До сих пор в тесноте «Трех метел» никто не обращал на них внимания, но теперь Рики заметил, что половина публики косится на Вриттер.

— Не хочу быть грубым, но Вы напрашиваетесь, — пояснил Лео.

— Это называется «мания самоубийства», — услужливо добавил Эдгар.

— Вот как, — протянула Рита и откинулась назад. — Так вы — Его новые сторонники?

Рики вспомнилось, как верблюд в зоопарке плюнул на одну расфуфыренную даму. Он пожалел, что он не верблюд. Человеческое преимущество — речь — в данном случае могло принести только вред. И все же он рискнул.

— Если я скажу «нет», — резко произнес он, — это что‑то изменит? Вы вообще умеете слушать?

— Зависит от того, что говорят, — улыбнулась Вриттер.

— Тогда — привет вам от Мери, — с неожиданным радушием произнес Артур.

— От кого? — резко спросила Вриттер, неодобрительно изучая шевелюру Уизли. Казалось, он своей репликой сбил ее с мысли, и теперь она стремилась побыстрее вернуться к Рики.

— От Мери Малфой. Моей кузины, — улыбнулся гриффиндорец еще любезнее. — Будь она здесь, то непременно что‑нибудь заказала бы для Вас, мэм.

Казалось, Артур произнес какое‑то чудодейственное заклинание. Вриттер выпрямилась так быстро, что едва не опрокинула стол.

— Надо понимать, вам не нравится моя компания. Ну ладно же!

Когда она гордо, но быстро зашагала к выходу, не только Рики взглядом потребовал у Артура ответа. Упрекать друзей в том, что они превзошли все ожидания репортерши, у него язык не поворачивался; он не сомневался, что она отыскала бы материал. «А так мы хоть подурачились», — подумал он.

— Мери — очень предприимчивая девочка, — сказал гриффиндорец. — Она утащила у своей бабушки — магглы одно такое масло, которое продается в маггловской аптеке. Мои дядюшки Фред и Джордж потом ящик купили и экспериментировали с потешными угощениями, и решили, что эта вещь простая, но совсем не потешная.

— Касторовое масло, — усмехнулся Рики.

— Точно. В Министерстве магии как‑то устраивали благотворительный детский праздник, и Вриттер привязалась, как обычно, к леди Гермионе. И глотнула из своего же бокала, не учитывая, что Мери, естественно, была там же. Вриттер потом долго не могли выгнать из министерского туалета, — сказал Уизли. — Она только через месяц выдала статью.

— Ту самую, о повышенной агрессивности детей из смешанных семей? — припомнил Эдгар. — Такой скандал был!

— Да, чистота крови нынче не актуальна, — кивнул Дик. — Бабушка сделала пару сотен копий приказа, запрещающего Вриттер писать. Она потом больше полугода доказывала, что не имела в виду ничего плохого.

— Да ну ее! Меня больше беспокоят Упивающиеся смертью. Говорят, — Эди обернулся по сторонам, прежде чем продолжить, — с наступлением темноты здесь видели странных типов.

— Тогда почему Хогсмид не запретили? — Рики старался не показать, что занервничал. — В прошлом году они так и сделали, — но тут ему пришла в голову одна мысль, которую он озвучил прежде, чем подумал, надо ли это: — А вдруг мы — приманка?

— Слишком рискованно, — возразил Артур. — Нет! Мои меня бы точно предупредили.

И, судя по тому, что возвратились они в замок без происшествий (даже верный слуга не показался), Рики предположил, что гриффиндорец рассудил правильно.

А Мери Малфой не забыла о его обещании и однажды, опять во дворике, на перемене, спросила, удалось ли ему придумать что‑нибудь насчет привлечения народа в СПОСсПЧИ.

— Убедить людей действовать непросто, — пожал плечами Рики.

— Иногда бывает очень просто, — возразила Мери.

Не столько слова, сколько тон девочки настораживали, так что Рики невольно уставился на нее, а в голове вертелось, что от общения с этой юной леди у него, того и гляди, разовьется паранойя, как у Дамблдора. Юноша поймал себя на том, что теперь‑то он точно понимает дядюшку Гарри. Первокурсница же отнюдь не стремилась развеивать его опасения.

— Ну, наши возможности ведь не ограничены так, как у магглов, — и, осмотревшись, девчонка сделала ему знак наклониться к ней. — Я знаю, где в Дрянном переулке можно купить одну такую штуку, которая всех загипнотизирует, — шепнула она прямо в ухо.

Слизеринцу–шестикурснику сделалось не по себе. Он, конечно, понимал, что имеет дело с очень грамотным ребенком из семьи, мало уважающей закон, но все же не ожидал такого. А Мери держалась так, словно ничего особенного не сказала, разве что ее заботило, как бы кто еще не услышал ее слов.

— Лучше не надо. Ментальные трансформации, — феномен малоизученный, — возразил он.

— По–моему, Ричард, ты просто ленишься туда слетать, — проницательно заметила Мери.

— Не ленюсь, а пребываю в шоке, — поправил Рики, даже не пытаясь объяснять абсурдность ее ожиданий. — Если ты не заметила, то я пытаюсь вести жизнь законопослушного человека.

— Судя по тому, какие слухи ходят о тебе по школе, не очень‑то получается, — отчеканила Мери.

— Что еще за слухи? — лениво спросил Рики, отчасти радуясь, что разговор свернул с опасной темы.

— Всякие. Виктор Чайнсби утверждает, что вы с ним ходили по Визжащей хижине, — Мери загнула один пальчик. — А Джорджина Уизли говорила как‑то Гермионе, что ты с друзьями каждый год выбираешься в Запретный лес. Тебя наказывали за прогулки по школе после отбоя. Еще ты, помнится, украл свою палочку, и, дай подумать, ах да, ты, конечно же, собрался уходить тайком из школы, чтобы встречаться с преступником, которого разыскивают.

Все это она перечислила очень спокойно, как факты давно известные и не удивительные.

— Ну и что тут такого?! — огрызнулся Рики.

— Ничего, наверное. Ты считаешь, что надо вести себя хорошо, я верю, но есть же случаи, когда это необязательно? Моя мама тоже такая, — сказала девочка, и в ее карих глазах появилась улыбка.

У Рики возникло сильное побуждение напомнить: «Я не твоя мама, детка. Брысь!», — но он только помотал головой. То, что Мери много чего знала о нем, его не удивляло — звездным отпрыскам при желании нетрудно было все это выяснить. Но вот то, как она могла распорядиться информацией, которая касалась, в особенности, Стена Шанпайка, Рики несколько угнетало. Он, впрочем, вовсе не считал, что девочка собирается и в этот раз прибегнуть к шантажу, но, на всякий случай, стоило произвести профилактику.

— Твоя мама не поблагодарит твоего папу, если узнает, что он показывает тебя всякие такие штуки, которыми можно стирать память и все остальное, — ответил он.

— Это точно, — помрачнела Мери.

— Зачем вообще он это делает? — не удержался от вопроса Рики. В самом деле, Малфою, в его положении, стоило бы поостеречься от противозаконных действий, а не просвещать в этом направлении своего ребенка. «Вот порода! — думал себе слизеринец. — Ну ничем не вытравишь склонность к черной магии!».

— Чтобы в случае чего я знала, куда надо обращаться, — ответила Мери. — Кстати, не дергайся, гипноз отпадает. Моей маме не нужны зачарованные сторонники, а она это сразу поймет. Мы с Гермионой думаем, может быть, надо сделать все наоборот, не так, как всегда?

«Вот еще новость!» — подумал Рики и попросил объяснить, что она имеет в виду.

— Создать как можно больше трудностей, — сказала Мери. — Иногда людей тянет на неудобства.

«Любишь же ты людей, дитя мое!» — покачал головой Рики и согласился, что в этом есть свой смысл.

Как бы оригинально не мыслила юная Мери, в одном она была права: Рики и в самом деле предстояло покинуть школу, для того чтобы выполнить свое обещание, данное Шанпайку. Время шло, и встреча с верным слугой все откладывалось. Рики это действовало на нервы, поэтому решился он неожиданно. После урока трансфигурации, когда МакГонагол, он был уверен, со значением покосилась именно на него, напомнив, что со следующего урока начинает вызывать для контроля курсовых проектов, слизеринец вышел в коридор и дождался Лео.

— Ты можешь сегодня вечером прикрыть меня? — шепнул он. — И мантию дай, если не жалко.

На последнее предположение Лео весьма обиделся. А намерение Рики покинуть школу в одиночестве ему не понравилось.

— Я, конечно, понимаю, что чем больше нас будет, тем мы заметнее, — согласился он с аргументацией Рики. — Но…

— Не желаю никаких «но», — проворчал Рики. — Объясни как‑нибудь, почему меня нет на ужине. Скажи, у меня вдохновение, и я бабочек в туалете рисую. Рози подтвердит.

— Не могу я говорить Снейпу такой бред, — покачал головой Лео. И все же, когда часа в четыре они выходили с гербологии, он осторожно передал Рики свою мантию — Рики считал, она дополнительно согревает, к тому же заклинание невидимости, выполненное в «Хогвартсе», могло кого‑нибудь насторожить. Он и так рисковал, и не желал рисковать еще больше.

Тропинка вдоль кромки озера была скользкой, и Рики несколько раз почти упал. Он очень торопился, желая поскорее выйти отсюда; Рики совсем забыл, что остаться одному в этом древнем лесу довольно боязно. Юноше постоянно чудились, что вслед за ним кто‑то крадется, но, когда он останавливался, оказывалось, это обычные трески и шелесты леса. Возникли запоздалые сожаления, зачем вообще он сюда забрался.

По пути он, возможно, увидел мельком единорога — об этом сложно было судить, потому что видение длилось секунду. «Нет, наверное, показалось», — решил парень, потому что он ничего при этом не почувствовал.

Зато обмануть Дамблдора ему точно удалось, ведь Рики считал, что отлично помнит местонахождение пещеры. Но на горной гряде, которая показалась ему знакомой, теснилось с десяток пещер. Гряда выглядела неприступной, однако подбираться к ней было вполне удобно, до тех пор, пока слизеринец не уперся в пружинящую невидимую преграду. От неожиданности он чуть не упал, а между тем из пещеры в него уже прицелились: блеснул наконечник стрелы.

— Это я, — глухо произнес Рики и сбросил мантию. Он сам себе удивился, потому что скрыть испуг удалось ему как‑то само собой. Сам не зная почему, в присутствии Стена он автоматически переключался на манеры Темного лорда.

Естественно, Рики немедленно впустили внутрь. Шанпайк всячески старался продемонстрировать, что счастлив. Слуга гордо сообщил, что подобрал в лесу рассохшийся арбалет и кое‑как починил его, а настроганные им стрелы, кривоватые и неизящные, все же, по его словам, годились для охоты.

— Колдовать мне опасно, так что сами понимаете, — прибавил он, как бы извиняясь.

— Для меня совершенно не принципиально, колдуешь ты или нет, — успокоил его Рики и рискнул выглянуть из убежища. Вид с этой высоты открывался зловещий и загадочный: понизу стлался легкий туман, горы теснили одна другую. Подобраться сюда незаметно было практически невозможно.

Шанпайк попросил Рики располагаться, извиняясь, что ему особо нечего предложить. Рики махнул, показывая, что это неважно. Пока слуга говорил о том, как ему здесь живется, и расписывал свои достижения в борьбе за выживание, слизеринец прикидывал, с чего бы ему начать. И вот в монологе возникла пауза, Стен выжидательно поглядел на него.

— Что может быть лучше свободы, — заученно произнес Рики. Он сам сознавал, что говорит неубедительно, однако ничего больше не пришло ему в голову.

— Ничего, наверное, — с готовностью согласился верный слуга, однако он, несомненно, имел в виду нечто отличное от того смысла, которое Рики вкладывал в слово «свобода». Для бывшего узника Азкабана оно обозначало массу всего, и далеко не духовного плана.

— Я очень хотел бы, чтобы ты нашел себе место в жизни, — сказал Рики, чувствуя, что, развивая предыдущую тему, он ни до чего не договорится.

— В жизни мне места нет, — рассудительно заметил Шанпайк. — Мне и мне подобным.

— Но такого не может же быть! — возопил Рики. — Возможно, здесь для тебя все кончено. Но это же еще не повод ставить на себе крест!

— Можно подумать, кто‑то даст мне работу, — пожал плечами Шанпайк, и в его тоне наметились нотки ворчания.

— Пойми, ни я, ни кто другой не даст тебе того, что тебе нужно, — терпеливо продолжал Рики. — Только ты сам.

— Чудно Вы как‑то говорите, господин, — признался Стен. — Я никак в толк не возьму, о чем Вы толкуете. Если нет почета, богатства, да хотя бы доброго имени, то что еще бывает?

— Внутренний мир, — сказал Рики, краем сознания отмечая, что и это звучит слишком напыщенно.

— Это как? Кишки и печень, что ли? — слуга на всякий случай отшатнулся от него. — Или Вы про паразитов?

Такая непонятливость разозлила Рики, а злость придала сил для продолжения убеждения.

— Мудрые люди ищут просветления, — буркнул он. Совсем не таким тоном хотел бы он это сказать. — Сидят в горах и медитируют в позе лотоса, видел когда‑нибудь?

Тут уж Стен непочтительно расхохотался.

— Это я могу отлично делать, не сходя с места. А толку‑то что?

— То, что они находят смысл всего, — сказал Рики.

— А что мне потом с этим смыслом делать? — полюбопытствовал верный слуга.

— А что хочешь, — не растерялся Рики. — Важно, что ты это делаешь сам для себя.

— Не надо мне такое. Слыхал, люди с ума спрыгивают, — суеверно заметил Стен.

Рики хотел заметить, что многим Упивающимся смертью для этого не потребовалась медитация, но вовремя прикусил язык.

В целом, уговоры, долженствующие вернуть слугу к нормальной жизни где‑нибудь на другом конце планеты, ни к чему не привели. Заметив, что уже темно, Рики собрался уходить, стараясь не показать, насколько жаждал этого момента с самого начала. Слуга с поклонами проводил его до выхода и помог надеть плащ–невидимку.

Рики спускался из пещеры со смешанными чувствами. Он убедился, что вроде бы Шанпайк не так уж опасен. Но, с другой стороны, отвязаться от него не удалось; хотя он и не услышал приглашения в гости, подразумевалось, что Стен будет рядом. Тут в голове звякнул предупреждающий звоночек, и Рики остановился. Прислушался и понял: полезная привычка — бдительность. Точно — позади скатилось несколько камешков.

— Кто здесь? — спросил он довольно ровно. Собственно, Рики почти не боялся. Ветер обдувал его лицо, черные громады гор высились со всех сторон, а в пределах слышимости оставался — как запасное решение возможной проблемы — верный слуга.

— Ну я.

За несколько секунд, потраченных на обдумывание, отвечать или нет, Джеймс Поттер успел спуститься. Но все равно, когда его физиономия и все остальное материализовалось из темноты, он взирал на Рики сверху вниз и здорово гордился собой.

Слизеринец убрал руку с поясницы, хотя успел потянуться за палочкой. Облегчение, что это всего лишь Джимми, как волной смыло уже закравшиеся опасения.

— Ты зачем за мной пошел? — строго спросил Рики.

— Мы с девчонками посоветовались, — на Джима строгость не произвела никакого действия, ничуть не умеряя его важности, — и решили, что нельзя тебе позволять идти одному.

— Не доверяете? — поинтересовался Рики.

— И это тоже, — не стал отрицать мальчик.

Он стал спускаться. Рики подал ему руку.

— Ты не обижайся, — добавил Джим, — только ты сам знаешь, какой подозрительный.

— Ну, с таким защитником мне не грозят никакие моральные искушения, — усмехнулся Рики и махнул, пропуская мальчика вперед.

С гор они спустились в молчании. Джеймс, казалось, понимал, как важно соблюдать осторожность.

Рики прислушивался. Он старался обойти деревню, но не отходить слишком уж далеко от жилья — на всякий случай, ведь с ним был Джим. Над головой колыхались и трещали голые ветки, все звезды скрылись с туманного неба. Улицы Хогсмида были пустынны, но почти во всех окнах еще горел свет.

— А давай зайдем в магазин? — предложил Джеймс.

— Нельзя, — Рики едва не споткнулся от такой просьбы.

— Почему?!

Разочарование ребенка было настолько искренним, что на мгновение Рики почувствовал себя настоящей редиской.

— Потому что если продавец или еще кто увидит нас в деревне, об этом непременно узнают в школе, — объяснил парень.

— Разве? — с сомнением спросил удивленный Джим.

— Конечно, — важно подтвердил Рики, когда они свернули на лесную тропку.

Он обнаружил, что наблюдать за мальчишкой оказалось неожиданно забавно. Несколько шагов Джим недовольно обдумывал то, что, очевидно, раньше не приходило ему в голову, и только потом решился выразить свою досаду.

— Вот блин! А мама говорила, в дни, когда нет школьников, многое можно купить дешевле.

— Вполне возможно, — согласился Рики. — А что ты хотел купить?

— Самопишущее перо. Я об этом мечтаю! Но отец морщится и запрещает.

— А зачем тебе перо? — поинтересовался Рики, в глубине души прекрасно понимая Поттера. Еще хотелось поинтересоваться, откуда в таком случае у Джимми деньги, но слизеринец посчитал, что даже бестактному любопытству должны же быть пределы. Тем более, при таких друзьях, как Мери, Рози и Гермиона, спонсорство не представлялось проблематичным.

— Чтобы оно писало! — огрызнулся Джим. — Хочу сделать школьную стенгазету.

— При твоих способностях у тебя отлично получится, — вздохнул Рики. — Только репортер должен уметь не быть навязчивым. Если продвигать только свои интересы, никакой пользы обществу не будет. Я знаю одного человека, она не ведьма, так вот она считает, что даже детские произведения многому учат, а все, что делается для взрослых, куда хуже.

— Папа рассказывал мне про твою маггловскую подружку, — ухмыльнулся Джим.

Слизеринец подавил желание оглядеться — нет ли рядом Селены или других девочек из «Хуффульпуффа», которые могли бы ей передать. Им, конечно, нечего было делать ночью на лесной дорожке, и все же следовало незамедлительно создать профилактику подобным заявлениям.

— Еще раз ее так назовешь — и получишь по шее, — ровно произнес Рики.

— А что, она, наверное, классная, — не смутился Джеймс. — Так мой кузен сказал, и Артур, и все. Отец Мери, по–честному, просто обалдел, когда ты сказал, что она тебе не дала купить отравку. А мой папа считает, очень хорошо она на тебя воздействует, поэтому не хочет рассказывать про нее в Министерстве.

Рики и не подозревал о планах крестного отца насчет Дан. Но, в самом деле, не мог же Поттер совсем ничего не замечать. «Особенно после того, — усмехнулся Рики, — как я ему четыре ведра ее золотых рыбок сосватал».

— А что будет, если сообщить в Министерство? — практично поинтересовался он.

— Придется ей подписывать документы о неразглашении, или мозги прочистят, — объяснил Джим.

Рики кивнул — со времен Темного лорда в этом смысле ничего не изменилось.

— Пора надевать плащи, — сказал он, поскольку пара шагов отделяла их от открытого пространства между лесом и замком.

— Если Клык нас учует, я с ним поиграю, — предупредил Джимми.

«Да, детство у тебя в разгаре», — подумал Рики, однако в холле Джеймс его шокировал заявлением уже не совсем детским.

— Я запомнил эту дорогу. И теперь буду по ней ходить, если захочу слинять из школы, — сделав сие заявление, младший Поттер удалился, самодовольно задрав нос.

Челюсть Рики отпала, и он проводил мальчишку малость обалдевшим взглядом.

— Совсем обнаглели эти детки, — прозвучало за спиной.

Челюсть у Рики отпала вовсе. Обернувшись, он застыл, обнаружив рядом, плечо к плечу, Ральфа Джордана. Подойти так быстро и так близко, притом незамеченным, гриффиндорец не мог, но блестящий его в руках плащ–невидимка объяснял все.

— Конечно, я тоже ходил за тобой. Ты же не мог серьезно рассчитывать, что ребята тебя отпустят на такую прогулку без страховки, — сказал Ральф, пожелал Рики доброй ночи и последовал за Джимом.

— Ага, не мог, — пробормотал Рики. Зато можно было не сомневаться, что Артур, не пройдет и получаса, будет знать все подробности встречи с верным слугой почти из первых рук. Рики пришло в голову, что на первом курсе дядя Гарри не ошибался, поручая другу приглядывать за ним; теперь Артур делал это по собственной инициативе, организуя слежку в лучших традициях своей законопослушной семьи.

В гостиной «Слизерина» тоже ждали новостей о верном слуге, не считаясь с тем, что бывший носитель Назойлика не расположен к разговорам и объяснениям. Предусмотрительная Дора захватила для Рики с ужина несколько кусков рыбы и лепешку, так что ему ничего не оставалось, как пойти на ее условия.

— Я хочу, чтоб он делся куда‑нибудь, — честно признался Рики, завершая отчет. — А он сам по себе никуда не денется, вот в чем проблема. Привязался ко мне и канючит, господин, да повелитель, а какой я ему господин?

— Никудышный, судя по тому, что я слышу. Чавк!

Рики вздрогнул и огляделся, но потом рассеянно улыбнулся Рози. И она, и ее приятели знали о существовании Шанпайка столько же времени, сколько и сам Рики, но, раз до сих пор не выдали его, имелась вероятность, что они вовсе не собираются этого делать.

Уже на следующий день у него появился повод попенять себе за наивность. В перерыве между уроками четверка заявилась в штаб в полном составе, не посчитавшись, что слизеринец там может находиться не один. И присутствие Артура Уизли их не остановило. Мысль о том, что их лояльность подразумевает отдачу, ибо у них есть, на какие рычаги давить, возникла у Рики сразу же, как Гермиона, вздохнув, решительно выдала:

— Мы спрашиваем еще раз — поведешь нас в Тайную комнату?

После этого комната старост погрузилась в тишину, словно кто‑то выключил звук. Даже Артур растерялся, но ненадолго.

— Ричард, ну не возмутительно? — вспылил он.

— Возмутительно, — согласился Рики в задумчивости. Будь он гриффиндорцем, впору было сгореть со стыда, но слизеринцу трусливая мысль: «Хоть Мери отвяжется на время со своими эльфами», не возбранялась. Рассеянно вглядываясь в решительные лица первокурсников, он лишний раз убеждался, что у него нет никакого права рисковать, уступая им. Как не существовало никаких шансов, что звездные детки когда‑либо оставят свою затею.

— Ричард? — с подозрением спросил Уизли, который, похоже, начал догадываться о направлении его мыслей.

— Знаешь, Артур, может быть, все‑таки уступить? — произнес Рики довольно‑таки беспомощно.

— Вот это правильно! — обрадовался Джеймс. Девочки настороженно следили за развитием событий, и по их лицам было ясно, что ни одна из них до сих пор не позволяет себе преждевременно возликовать.

— Ты в своем уме? — холодно поинтересовался Артур.

В одном Рики был с ним полностью согласен: следовало обговорить с ним этот вариант действий в отсутствие четверки, и до того, как он категорично откажет им. Теперь Уизли не мог уступить просто так, и сила его сопротивления была прямо пропорциональна необходимости воспитывать кузину Гермиону в данный момент, а, как назло, Рики не имел понятия, как обстоят дела с этим.

— А что? — заговорил он, оправдываясь. — Я же не собираюсь пускать их туда каждый день. Так, для ознакомления… Я уверен, вам там не понравится, — бросил он небрежно, покосившись на деток.

— Это мы еще посмотрим, — пробурчала Рози.

— Ну, вот что, я не могу решить один. Пусть сначала разрешит Артур, — сказал Рики. — И вообще, надо поговорить со старостами колледжей!..

Но уже через полчаса на перемене к нему подошла Селена. Юноша невольно заволновался, ведь с некоторых пор она избегала его. Ему и в голову не пришло, зачем она ищет его компании.

— Рики, Гермиона попросила меня сделать веревочную лестницу для Тайной комнаты, — сказала она. — Ты мне объяснишь, что происходит?

— Они что, не собираются никого спрашивать? — пробормотал он потрясенно.

Так вопрос как будто бы решился окончательно.

Позже Рики поздравил сам себя с прекрасной идеей. Вместо того, чтоб оставаться меж двух огней — наседающих деток и благоразумных друзей — он просто предоставил старост деткам. Результаты сказались быстро, Дик, допустим, услышав, что Рики готов устроить экскурсию, сразу сказал Мери, что не возражает. Рики не стал бы утверждать, что в большей степени тут сработало: собственное любопытство Дика или нежелание ссориться с мисс Малфой. На Эдгара подействовала Бетси — именно к ней хитрая Гермиона направила свои стопы с просьбой. Она убедила равенкловку, что это будет такое приключение, о котором Бетси не стыдно будет хвастаться перед старшей сестрой и ее противными подругами. Единственное, что сумел Эди: уговорил их не тащить с собой котят, уверяя, что бедным животным в сырости Тайной комнаты не понравится. Лео же не сумел отказать Рози по той простой причине, что рядом находилась Дора, которую уже пригласил Дик.

Наседать на Артура Джиму помогала Гермиона. Они ходили по пятам и даже пропустили гербологию, чтоб надоедать в библиотеке. Уизли дал согласие к вечеру, всячески подчеркивая, что Рики несет полную ответственность за мероприятие, которое он, как староста и старший брат, категорически не одобряет.

— Ты знаешь уже, что Джим похвастался Тони? — злился он, когда шестикурсники собрались в штабе после ужина. — Я ему сказал, пусть не рассчитывает, но тут все будет не так просто. Филипс мне уже намекнул, что в случае чего пойдет к МакГонагол.

— Перестань, Артур! — уговаривал Ральф. — Пусть идет с нами! Надоест — оставим его там, подумаешь!

— Джим не даст, — пессимистично констатировал Уизли.

— А что Тиффани? — спросил у Ральфа Рики, желая переменить тему. — Она хочет с нами?

— Ты что, забыл, кто такая Тиффани? — скептически фыркнула Дора. — Она не полезет в сырые некомфортные подземелья в каких‑то там познавательных целях.

Остаток недели прошел весьма нервно. Рики никак не давали отвлечься от злободневных приготовлений к экскурсии, из‑за чего он остерегался, как бы Снейп или Дамблдор не обратили внимания на хаотичную возню, развернувшуюся в штабе и за его пределами.

Некоторые проблемы, впрочем, разрешились сами. Уговорить Тони воздержаться от экскурсии в подземелья удалось Виктору Чайнсби. Равенкловец даже заговорил об этом с самим Рики, снисходительно поинтересовавшись, представляет ли он, на что идет. Рики полагал, что представляет это лучше, чем кто бы то ни было, но не стал грубить.

— Я все понимаю, Чайнсби, — вздохнул он, разыгрывая огорчение. — Но у меня не такой уж большой выбор. Видишь ли, по–другому наши милые первокурсники от меня не отвяжутся.

— В таком случае я могу хотя бы несколько часов помечтать, что вы случайно забудете там Мери Малфой, — проворчал Вик.

Плакса Миртл долго ругалась; она даже прилетала в общежития «Хуффульпуффа» и «Гриффиндора», безошибочно вычислив Эди и Артура как наиболее несогласных с мероприятием. Но после этого ее навестил Джимми, попросил наблюдать за его спуском и в случае чего вызвать помощь, напомнив, как много сделала меланхоличная барышня для его знаменитого папочки. Миртл пустила целый фонтан слез и согласилась.

Эдгар опомнился к среде и принялся выяснять, как именно они смогут подняться наверх. Предложение Рики — «на метлах», чем‑то ему не нравилось, хотя другого не было. В итоге Дора рассердилась и пообещала, что наколдует каски, уберегающие головы от ударов о потолок при подъеме, а персонально для хуффульпуффца сделает корону.

В общем, Рики стало значительно проще жить, когда назначенная дата великого события наступила. Во второй половине дня в субботу все желающие осторожно, по одному просочились во владения Плаксы Миртл. Их оказалось достаточно; только Селена согласилась составить компанию Плаксе Миртл и остаться в туалете.

Было забавно наблюдать, как сдерживает нетерпение Бетси; как хмурится, маскируя предвкушение, Артур, а Гермиона нервно грызет ногти. И конечно, близнецы Уизли ну никак не могли пропустить такое! Исподволь наблюдая за Селеной, Рики остановился напротив крана; он знал, чего от него ждут.

— Откройся, — прошипел юноша.

Рози восторженно всплеснула руками, приветствуя фокус, когда кран засветился ярким белым светом и начал поворачиваться. В следующую секунду раковина рухнула вниз, открывая большую трубу, достаточно широкую, чтобы в неё можно было с трудом, но пролезть.

— Я — хозяин, — вновь зазвучал язык серпентарго.

Труба моментально сделалась втрое шире и обросла чем‑то, напоминающим ворс. Рики обнял «Молнию» и прыгнул первым.

Память Назойлика легко выдавала эпизоды, когда то же самое происходило с Реддлом, но для Рики ощущения было совсем новыми. Это напоминало спуск в бесконечный тоннель. Он мог видеть другие трубы, отходящие во всех направлениях, но ни одна из них не была такой большой, как его труба, извивавшаяся и поворачивавшаяся, плавно спускаясь вниз. Длилось это прилично, можно было предположить, что он летит уже глубже школьных подземелий. Сзади он мог слышать, как некто, прыгнувший за ним следом, на поворотах стукается о стенки трубы. Казалось, это не один человек

И как раз, когда он уже начал беспокоиться о том, не слишком ли затянулись волнительные мгновения путешествия, труба выровнялась, и он вывалился из нее, со шлепком приземлившись на сырой пол темного каменного туннеля, достаточно большого, чтобы встать в полный рост. У него хватило реакции сразу податься в сторону, ибо вскоре на его месте оказался новый посетитель подземелий.

Отряхнувшись, он обернулся. Неподалеку поднимались Бетси и Дора, которых полумрак сделал бледнее, чем обычно.

— Посторонитесь, — распорядился Рики, прогоняя их с зоны вылета.

Прошло некоторое время, прежде чем все приземлились и нормально встали на ноги, и началась новая дискуссия. Пол, как оказалось, был покрыт противной скользкой плесенью, Артур не желал оставлять здесь метлы просто так, опасаясь крыс, а Джим поначалу отказывался тащить с собой свою «Молнию».

— Ух, я бы здесь развернулась! — мечтательно протянула Гермиона.

— А мне не нравится, — высказалась Рози. Вопреки обыкновению, она не жевала, хотя и мяла в руках что‑то аппетитное.

Джим и Мери, казалось, не имели на этот счет определенного мнения. Жутковатые стены, покрытые налетом старинной плесени, явно произвели на них не самое приятное впечатление. Однако Рики показалось, что Джеймс склоняется к точке зрения Гермионы, а Мери — к мнению Рози.

— Холодновато здесь, — поежился Ральф.

Решив не расставаться метлами, они тронулись в путь, громко шлепая по мокрому полу. Рики с грустью думал о Селене, оставшейся наверху.

В туннеле было так темно, что они едва могли разглядеть что‑нибудь на расстоянии вытянутой руки. В свете волшебной палочки их тени на мокрых стенах напоминали чудовищ. Впрочем, вскорости оказалось, что пол усыпан хрупкими костями мелких животных, по всей видимости — крыс.

— Ими василиск питался, — будничным тоном поведал Рики.

— А что это там? — спросила Гермиона, невольно останавливаясь.

Впереди темнели очертания чего‑то огромного и изогнувшегося, лежащего поперёк тоннеля. Оно не двигалось, и ребята, сомневаясь, можно ли подойти вплотную, нерешительно замерли.

— О! Это как раз, для чего вы сюда пришли, — сказал ей Рики, и бодрой походкой двинулся вперед.

Свет скользнул по пустой гигантской змеиной коже поблекшего зеленого цвета, скрученной на полу тоннеля. Существо, сбросившее ее, должно было быть, по меньшей мере, двадцати метров длиной.

— Офигеть! Такая большая тварь кушала маленьких крыс, — пробормотала Рози.

Нашлось много желающих сфотографироваться на фоне василиска; последовали запоздалые сожаления о том, что забыли про фотоаппарат. Но Рики был доволен; он не хотел лишних вещественных доказательств, хотя и не сомневался, что школьными правилами экскурсии в Тайную комнату не запрещены.

Змеиная кожа задубела, как камень. Джим, пнувший ее в познавательных целях, схватился за ногу.

— Василиски чрезвычайно вредоносные существа, — резюмировал он.

— Не уверен, — не удержался Рики. — Лично я к змеям отношусь очень хорошо.

— Знаем мы тебя! — многозначительно произнес Джим, но уточнять далее не стал.

Рики заметил, что юная Гермиона без остановки вертит головой.

— Сколько пространства! Какому идиоту приспичило сделать вход в туалете! — проворчала она.

— Не будь непочтительной, — упрекнул ее Рики, обижаясь за знаменитого предка. — Сэр Салазар Слизерин создавал Тайную комнату, а не такую, по которой позволено гулять всем подряд.

— А почему в женском туалете? — поинтересовалась она с претензией.

— Ну, знаешь! Это помещение создано тысячу лет назад! Может быть, тогда здесь был мужской туалет, — нашелся Рики. — Если вы насмотрелись, то идем дальше!

Группа школьников продолжала свой путь. Тоннель поворачивал и изгибался.

— Долго нам еще? — проворчал Артур. — Вот поход‑то!

Гермиона горячо закивала, выражая полное согласие недовольству брата.

— Не злитесь, — прикрикнула Рози на друзей, порылась в карманах и заботливо предложила: — Кто хочет леденец?

И она вытянула вперед ладошку. Поскольку Рики шел рядом, девочка в первую очередь кивнула ему. Парень автоматически протянул руку, получил маленький мятный шарик и охотно разжевал его; здесь было прохладно, и он решил, что не помешает защитить горло от простуды.

— А мне? — попросила Дора.

— Извини, кончились, — констатировала Рози с огорчением, перерыв все карманы. — Но я дам тебе печенье.

И вот, наконец, когда группа повернула за очередной поворот, впереди оказалась стена, на которой были вырезаны две сплетающиеся змеи с глазами из больших сверкающих изумрудов.

— Интересно, почем стоит каждый? — пробормотала Дора.

Перед этой конструкцией Рики помедлил, нарочно дожидаясь, пока за спиной не соберется вся команда.

— И дальше что? — поинтересовалась Дора.

— Откройтесь, — сказал Рики особенно свистящим шипением.

Змеи разделились, стена треснула, её половины скользнули в стороны, и Тайная комната открылась.

— Клево! — не сдержал восхищенного возгласа Джим, пытаясь опередить Артура, за что тут же получил по лбу.

Они очутились на пороге очень длинного темного помещения. Каменные колонны, увитые переплетёнными змеями, поддерживали высокий потолок, утопавший во тьме, и отбрасывали длинные черные тени в неверном зеленоватом свечении, наполнявшем зал.

Рики поймал себя на том, что ему здесь неуютно, и непробиваемый энтузиазм мальчишки, которого не смущали темные подземелья, заставил его задуматься о том, что будет, когда они войдут.

— Там, в конце, статуя Слизерина, — сказал он. — Ладно, заходите.

— Ты очень любезен, — сказала Мери, кивая.

Статуя старца, высотой до потолка, стоявшая у задней стены, бесспорно, впечатляла. Пришлось запрокинуть голову, чтобы взглянуть в лицо гиганта: оно было древним, подбородок обрамляла длинная борода, ниспадавшая почти до самого края складчатой мантии, из‑под которой виднелись две огромные ступни, попиравшие гладкий пол зала. Но не менее впечатляли и змеиные головы, наблюдавшие за посетителей из всех частей зала.

— Как видите, слизеринская символика здесь повсюду, — заметил Рики тоном лектора. Но экскурсанты не слушали его.

— А вон оттуда, — Джим указал пальцем на голову основателя, — вылез гигантский змей. Мне папа рассказывал!

— Да, дядя Гарри заколол его мечом, — важно кивнула София.

— Попробуем залезть? — с энтузиазмом предложила Гермиона и развернулась к Рики. — Ты можешь открыть ему рот?

— Честно говоря, — ответил слизеринец, — я никогда туда не лазил. Не стоит. — И неожиданно для себя добавил: — Лучше я вам покажу другое. Но при условии, что вы ничего не будете трогать. И брать с собой ничего нельзя.

Дети с недоверием переглянулись. Рози надула губки.

— Обещаем, — кротко сказала Мери, глядя пай–девочкой.

— Ну и влипли же мы, — пробормотал Дик.

Однако было заметно, что старосты тоже рассчитывают на что‑нибудь интересное. Рики же внезапно осознал, что не в состоянии противится собственному любопытству. Ему очень хотелось узнать, не изменилось ли что в хозяйстве Слизерина с тех пор, как здесь последний раз побывал Том.

Рики направился к крайней слева колонне–змее. Он слышал, как мелочь спешит, не успевая за ним. Он стукнул по голове змею, находящуюся на уровне его глаз — это был самый простой способ открыть нишу в Тайной комнате, с другими, он помнил, будет сложнее. Но, Рики Макарони или нет, он оставался Наследником Слизерина.

— Не вздумайте войти! — бросил он через плечо и первым подался в образовавшийся проем. — Приветствую вас, братья! — прошипел он. — Не волнуйтесь, вас не потревожат.

Едва порог остался позади, включился свет. После этого Гермиона, взвизгнув, отпрянула. Однако тут же потянулась обратно, и ее приятели, за исключением милой Рози, не оставили ее без компании. Рики старался избегать взгляда Артура.

— Не кричите, — резко потребовал слизеринец, сам побаиваясь, несмотря ни на что, копошащихся на полу тут и там разноцветных полосок. — Можете не заходить, если не хотите, — добавил он с надеждой.

Кто‑то сзади все же не удержался от вздоха. Змеи разнообразных размеров и цветов замерили, оставаясь на своих местах. Многие находились за вольерами, но десятка два свободно ползали по полу. Они совсем не стремились поближе познакомиться с вошедшими. Почти все свернулись в клубки, приподнимая головы, так что юноша мог различить отдельные слова, выражающие удивление, но ничего более.

Зато визитеры с восторгом и благоговением обозревали серпентариум.

— Что ты хочешь от нас? — наконец, обратилась к нему черная блестящая змея.

— Много веков назад мой великий предок поселил ваших предков в этом доме, — сказал Рики.

— Благодарю, — прошипела змея. — Мы здесь ни в чем не нуждаемся, а тем более в людях.

— Рад был вас повидать, — ответил на это Рики, и обратился к спутникам: — Назад. Только без резких движений.

Любопытные носы малолеток и тех, кто постарше, подались обратно. Ребята явно почувствовали себя лучше, когда каменная змеиная голова плотно — Дора специально убедилась в этом — встала на свое место.

— Зачем это? — спросил Джим.

— Сэр Салазар считал змей отличными собеседниками. Он неоднократно подчеркивал, что они намного умнее людей, — ответил Дик. Будучи признанным знатоком истории магии, он вновь выдал такую подробность, о которой Рики не знал.

— Как они выжили за столько веков? — удивилась Дора.

— Запросто. Все вольеры так заколдованы, чтобы поддерживать нужные условия. Нам с Рики даже показывали, как это делается, — ответил равенкловец.

— А крыс тут полно, так что они не голодали, — добавил Рики, стараясь не показать своей радости: похоже, посещение первой ниши достигло некоторого воспитательного эффекта. Детки присмирели и, пожалуй, если б он сейчас предложил вернуться в туалет Плаксы Миртл, Рози точно согласилась бы.

— Это одно из самых интересных помещений, — произнес Рики с внезапной тоской, вспоминая своего питона.

— А что тут еще есть? — полюбопытствовала Гермиона.

— Должна быть секретная лаборатория, — предположила Дора.

— Совершенно верно. Предупреждаю — ничего там не трогать! — потребовал Рики, направляясь по диагонали к третьей голове с противоположной стороны.

Туда проникнуть было уже не так просто, и вскоре в Тайной комнате зазвучали заунывные звуки баллады. Струны были натянуты между зубами, и Рики знал, что на самом деле существовало несколько мелодий. Он выбрал ту, которая, на его взгляд, открывала наиболее безобидное содержимое.

Колонна со змеиным узором на последнем звуке разъехалась, будто треснув, и помещение, которое открылось за ней, было не таким жарким, как серпентариум. Зеленая обивка на стенах создавала ощущение уюта.

Ребята медленно разбредались. Кого‑то интересовало содержимое многочисленных склянок, кого‑то — формулы на стенах, Артур шипел на своих кузин, а Лео подошел к толстой раскрытой книге — в нее Слизерин когда‑то записывал.

— Ничего не трогайте, — повторил Рики, вертя головой и пытаясь за всеми уследить.

— Чернила почти выцвели на этой странице, — пробормотал Лео, низко наклоняясь над толстым переплетом. — Может быть, создать защитный покров?

— Оставь, — сказал Рики. — Я более чем уверен, что сэр Салазар отлично позаботился о своих записях.

Выгнать ребят оттуда стоило значительных усилий. Пожалуй, им бы хватило, но теперь Рики захотелось попугать их. В соседней нише, между прочим, находилась интересная комнатка, выглядящая поначалу безобидно и даже заманчиво. Мягкая мебель и обилие зелени в горшках способствовали этому заблуждению. Например, яркий фиолетовый с радужными разводами цветок, покрытый пеленой тумана и чем‑то хрупким и блестящим, сразу привлек внимание Гермионы.

— А почему этот красивый цветок под стеклянным колпаком? — спросила она.

— Потому что, если ты его понюхаешь, то будешь потом целую неделю говорить только правду, даже если тебе никто не станет задавать вопросов, ты все равно всех сдашь, — объяснил Рики. — В первую очередь выболтаешь все известные тебе секреты.

Отвлекшись на нее, он не успел остановить Джима, который плюхнулся в ближайшее кресло и тут же с воплем подскочил.

— Да, некоторая мебель здесь кусается, — усмехнулся Рики. — Зато другие могут делать массаж, я только не помню, которые именно. А вон тот диванчик может читать твои мысли и рассказывать о них, правда, не очень четко. Но голос у него жутко противный. Еще здесь есть кресло, которое мысли путает. А вот пуфик, — рука юноши слегка дрожала, когда он указал в сторону. — На нем Том Реддл в юности однажды посидел. На всю жизнь запомнил и больше так не делал.

— А что было? — вяло поинтересовался Дик, предвосхищая реплику Джима Поттера.

— Видел всякую чертовщину, как его демоны грызли и все такое, — не стал скрывать Рики. — Причем, оно приклеивает, пока оторвешься… А вот это милое растение, как уверяют местные жители Южной Америки, — он на расстоянии погладил пучок серых колеблющихся побегов, — если прикоснуться, может поменяться с тобой местами и похитить твою душу.

— Как это?

— Обыкновенно, — продолжал Рики скучным тоном. — Ты превращаешься в траву, а она — в тебя. Через пару дней тело без души завянет. С Земли оно исчезло примерно триста лет назад. Ну и хвала Создателю.

Ребята смущено топтались на месте, бросая опасливые взгляды на обстановку.

— Мне здесь не нравится, — сказала Дора.

— Отлично, — Рики кивнул на выход.

— А что‑нибудь не такое ужасное здесь есть? — спросила снаружи неугомонная Гермиона.

— Ну, не знаю, как ты отнесешься к этому, — хитро улыбнулся Рики, выстукивая на голове соседней змеи дату рождения сэра Салазара.

Библиотека поначалу казалась невзрачной. Несколько полок с сотней книг, не более. Но названия, которые Лео перевел с латинского, а Дик, вдобавок — с древних рун, не оставили равнодушной даже Рози. Рики раз пятнадцать повторил, что ничего нельзя трогать!

— Почему все это не подняли наверх? — возмутился в итоге Лео.

— Никто, кроме Тома Реддла, не входил в эти ниши, — ответил Рики. — А он, если вы помните, был не из тех, кто жаждет просветить человечество.

— Гад он был, — пробормотал Джим и, получив щипок от Мери, возмущенно добавил: — Что, неправда что ли?

— Правда, — кротко согласился Рики. — После Слизерина сюда спускались только он и Гарри Поттер. Но у твоего папы, Джим, не было ни времени, ни возможности, ни особых познавательных склонностей, чтоб исследовать здесь всякое разное. Впрочем, не подумайте, что в Тайной комнате не было других посетителей. Существует исключительно милая ниша, и я ни за что не впущу внутрь никого из вас. Но в свое время ее обязательно посещали все ученики Слизерина. Вы знаете, чрезмерная доброта не была ему свойственна.

— Что, совсем не покажешь? — сладким голоском заканючила Гермиона.

Рики сам не мог объяснить, что его побудило развернуться в ту сторону. И, выдергивая голову из колонны, он жестом преградил дорогу всем желающим.

— Зеркала, — непонимающе произнесла Мери, и нотка разочарования, прозвучавшая в ее голосе, задела экскурсовода.

— Это не просто зеркала, моя милая, — произнес Рики снисходительно, проникаясь особым сознанием собственной важности. — Это целая комната, выложенная плиткой из этой гадости, как видишь. Пол и потолок в том числе.

— Зеркала Сокровения? — предположил Дик.

— Увы, да. Дора, это не значит, что тебе туда надо! Так Слизерин наверняка вычислял слабых духом. По–моему, слизеринцы бывали здесь перед тем, как сдавать СОВ. И только после этого он проводил консультацию по карьерным планам. Он мог ограничить профессиональные амбиции, никогда не давал рекомендаций тем, в ком сомневался. Это, в частности, послужило основанием для его разногласий с другими основателями.

— Надо же. Не такой он был гад, как я думала, — пробормотала маленькая Гермиона.

— А ты откуда это знаешь? — с подозрением спросила Мери.

— Я, то есть Том Реддл, конечно, читал некоторые его записи, — ответил Рики гордо. — Другие основатели ничего не знали об испытании Зеркалом. Они просто не понимали, почему он не допускал до продвинутого уровня по некоторым предметам или, пару раз, способствовал отчислению даже блестящих учеников. Но он считал иначе. Слизерин много работал с ними и считал, что к моменту сдачи экзаменов они должны научиться расставлять приоритеты.

Никто не мешал ему закрывать зеркальное помещение.

— Я думаю, Дамблдор никогда бы не поступил так, — нарушил молчание Артур.

— Да, я тоже так думаю. Слизерин мало верил в то, что люди способны измениться, и предпочитал сразу обрубать все недостаточно прочные нити, — сказал Рики.

— Скажите, эксперт! Все про всех знаешь, да? — огрызнулся Джеймс и добавил не без зависти: — Жаль, что мы не знаем, есть ли такой склад у Годрика Гриффиндора.

Поначалу Рики смутился — он не замечал, что его всезнайство и взрослая поза так раздражает друзей. Но предположение мальчишки показалось ему слишком смешным.

— Гриффиндор жил совершенно открыто, — усмехнулся экскурсовод. — В результате из его наследия остался только боевой меч. Ты куда?!

Рики едва не пропустил момент, когда Гермиона, проскользнув под его рукой, схватилась за змеиную голову и потянула ее. Парню пришлось ухватить ее за шкирку, загораживая собой вновь открывшийся проход. Через секунду над девчонкой навис разъяренный старший брат.

— Ты так уверена в своей моральной устойчивости? — спросил Рики.

— Да, — с вызовом произнесла Гермиона, вырываясь от брата. — Отцепись ты!

— Гермиона, не надо, — посоветовала Мери.

— Тебе хорошо говорить! — обиделась хуффульпуффка. — Ты придешь сюда вместе с папой, и он тебе все покажет.

— Минутку! Мы говорили с тобой насчет твоего папы! — отчеканил Артур сурово.

— Ничего я ему не скажу, — надулась Мери.

— Ну что, хватит? — поинтересовался Рики с надежной. Компания медленно направлялась к середине Тайной комнаты.

— А больше нет таких закрытых ниш? — спросил Джим с любопытством.

— Еще одна, — признался слизеринец сквозь зубы.

— А другие? Здесь же столько колонн! — возмутилась Дора.

— Не исключено, что там тоже что‑то есть, — признался Рики. — Но Том Реддл просто не выяснил, как туда попасть, так что я не знаю. Ладно, последнюю нишу я вам, если уж так хотите, покажу…

— Музыкальные инструменты? — удивилась Дора, и тут же догадалась, — они заколдованы?

— Вы почему так долго?!! — оборвал ее возмущенный глас.

Возле Рики появилась Плакса Миртл.

— Мне было так страшно спускаться сюда! — захныкала она. — Зачем вы заставляете нас волноваться?!

У Рики кровь прилила к щекам при мысли о том, что наверху Селена воображает что угодно.

— Мы уже скоро. Волынку не трогай! — рыкнул он на Джима, подошедшего не в меру близко.

— А что такое? Это не тронь, то не тронь, надоело! — возмутился отпрыск геройской фамилии.

— Ты перестарался, Ричард, — с достоинством вступила в разговор Мери. — Одного раза сказать было достаточно. А то так и хочется сделать наоборот.

— Да, вот возьму и… — Джим взмахнул рукой.

— Ты уже присел в кресло, — напомнил Дик, чем заработал испепеляющий взгляд Поттера.

— А пианино? — указала Рози.

— Оно вообще не для игры, — усмехнулся Рики. — Клавиатура из зубов единорогов, чистая контрабанда запрещенных компонентов. Можешь сыграть, если не боишься быть проклятой. Впрочем, за столько веков проклятие, может, и выветрилось. Внутри, кстати, должна быть окаменевшая шкура мамонта.

— Потрясающе, — оценил Лео.

— И что, ни на чем нельзя поиграть? — с негодованием спросила Гермиона.

Выражения лица Рики и того, что он помедлил, хватило ей для далеко идущих выводов, тем более что Плакса Миртл наклонилась к его уху и тихонько, жалобно спросила: «Рики, зачем ты дразнишь детей?».

— Прекрати, — строго осадил ее Артур, но Гермиона не отреагировала.

— Они что, все–все вредные? — подключилась Мери. — Знаю, кузен, не мешай! — лениво отмахнулась она от Уизли.

Рики решил, что, в конце концов, никакой катастрофы не случится, если он и ответит.

— Нет, — сказал он. — Например, вот эта белая арфа, — и он указал на сверкающую серебряную дугу с едва различимыми струнами. — Если играть, она создаст впереди себя непробиваемый барьер. При осаде крепостей и городов в Древней Греции специально сменялись часовые исполнители, которые играли на ней без перерыва. Важно играть вдохновенно. Но, к сожалению, инструмент легко уничтожить, если сбросить что‑нибудь сверху или сбоку. Не исключаю, что это вообще единственный экземпляр, — закончил он.

— Вот он бессовестный! — рассердилась Гермиона, так что Миртл вздрогнула и на всякий случай подалась повыше.

— Кто? — не понял Артур, основательно уставший от фокусов своей родственницы.

— Да Слизерин ваш, — аттестовала девчонка. — Он собирал это здесь, и даже не показывал другим основателям.

— Не исключено, что сначала показывал, а потом перестал, — проворчал Рики, не скрывая, что обиделся за знаменитого предка. — Я полагаю, у Слизерина было расстройство ума, которое с возрастом прогрессировало. Он считал необходимым собирать различные орудия и средства обороны. Гриффиндор над этим насмехался. Ну кто станет нападать на школу, говорил он.

— Да, с Темным лордом его не познакомили, — вякнул Джим и получил по шее от Доры. — Эй, скажи ей, она гриффиндорцев обижает! — обратился он к Артуру.

— Я тебе сам сейчас скажу! — вспылил гриффиндорский староста и, тем не менее, зыркнул на Дору по–волчьи.

— Так я поиграю на арфе? — настойчиво и целенаправленно потребовала Гермиона.

— Ладно. Только все мы на всякий случай будем у тебя за спиной, — распорядился Рики.

Он пожалел о своем разрешении сразу же, потому что в записях предка о многом не говорилось. Звук, извлеченный девчонкой из едва различимых струн, мог травмировать психику всерьез и надолго. Или, может, это Гермиона нашла особенное сочетание звуков. Но, так или иначе, после этого она оставила свои попытки.

— Все, полетели наверх! — капризно потребовала Рози.

Выйдя последним, Рики запер нишу и по–хозяйски оглядел огромную каменную залу. Он не был уверен, каковы теперь будут последствия посещения Тайной комнаты. Не исключалось, что скоро здесь появятся всякие сотрудники Министерства и международных комиссий, но почему‑то его интуиция ничего такого не прогнозировала.

— Спасибо, было здорово, — искренне сказала Бетси.

Друзья уже направлялись к выходу, как Рики вдруг остановился.

— Вы не подождете меня здесь? — спросил он, и от того, что он сам еще не свыкся со своим решением, прозвучало это немного нервно. — Я быстро.

— Зачем? — спросил Лео.

Рики замялся. Говорить правду ему не особо хотелось, и все он рассудил, что не может не предупредить своих спутников.

— За статуей находится один из хоркруксов лорда Волдеморта, — все же ответил он.

— Не ходи туда! — завопил Джим, мгновенно приходя в страшное волнение.

— Что все так раскомандовались? — пробормотала Рози. — Не ходи, не трогай.

Однако предупреждение Джима могло иметь под собой основания. Вообще‑то Рики отлично помнил, что случилось, когда он последний раз пытался подойти к хоркруксу.

— Тебе нельзя подходить к хорркруксам! — повторил Джеймс, когда его спросили, какова причина. — Я не знаю, почему, мне папа сказал.

— Я знаю, почему, — вмешалась Мери.

— Еще бы, мисс Всезнайка, кто бы сомневался, — фыркнул Джеймс.

— Не выпендривайся, а то как дам, — неожиданно не в меру разозлилась Мери.

— Ясно, в твоем присутствии не может выпендриваться никто, кроме тебя, — выкрикнул Джим.

— Хватит. В чем дело? — потребовал Лео.

Мери выпрямилась, прокашлялась, как эстрадная певица перед выступлением.

— В общем, если хоркрукс где‑то рядом, Ричарду лучше вообще здесь не появляться, — зазвенел ее четкий голосок. — Вроде бы они могут в твоем присутствии оживать и принимать формы всякой нечисти. Точно неизвестно, как это повлияет на тебя.

— Какой нечисти? — уточнил Дик, озираясь.

— Что‑то полу–телесное и ненормальное, — отрезала Мери. — Заблудшие души всякие, нежити, они попытаются тебя то ли захватить, то ли занять твое место…

— Сваливаем отсюда! — энергично постановил Артур, прерывая монолог не в меру разошедшейся родственницы.

— Вы считаете, нам надо сообщить об этом? — сразу спросил Рики, как только закрыл Тайную комнату. Экскурсанты столпились у него за спиной, и было заметно, что они полны впечатлений и еще не вполне пришли в себя после того, как побывали внизу.

Их единодушие потрясало: как младшекурсники, так и друзья в ужасе замотали головами и замахали.

— Ты мало министерских видел в этом году? — сурово поинтересовался Артур.

— Они же все растащат! — убежденно заявила Рози.

— Простите, а зачем вообще надо кому‑то сообщать? — полюбопытствовала Бетси. — Или закон обязывает? Я об этом ничего не знаю, если только проблемы будут, можно сказать, а так просто — зачем?

Обсуждение этой темы растянулось почти до ужина.

— Сообщить, конечно, надо когда‑нибудь, — задумчиво произнес Эдгар. — Но не сейчас, конечно. Пусть забудется эта история со слушанием, и вообще я согласен, Ричард, незачем тебе сейчас высовываться со своим серпентарго.

— Надо подождать, пока мы вырастем! — сказала Гермиона.

— Зачем это? — спросил Рики обреченно, замечая, что первокурсники, кажется, свою подругу отлично поняли.

— А мы сами там будем все исследовать, — объяснил Джим. — Зачем отдавать лавры кому попало? Знаю, — замахал он на Мери, уже открывшую рот, — но твоему отцу много изучать не дадут, он же не министерский. А я такой классный репортаж сделаю! «Неожиданно в недрах «Хогвартса» обнаружилось…». — Он даже зажмурился от предвкушения.

— Вы только послушайте, — Рики покачал головой, изображая глубокое потрясение. — Люди мечтают вырасти, чтобы делать, что хотят, а эти — чтоб околачиваться в сырости!

— Рики, не ворчи, — попросила Селена.

— Так мы этого и хотим, — одновременно с ней произнесла Гермиона.

— Ты похож на старого зануду, — добавила Рози.

Рики охватило странное чувство; но оно было, несомненно, приятным. В нем были тревога и неуверенность, но вместе с тем — ожидание чего‑то сказочного, и дух команды, и легкость полета. Он ничего толком не знал точно; но его это абсолютно не пугало.

— Еще и обзываешься, — проворчал он. — И что теперь делать?

— Может, вы освободите, наконец, мой туалет! — завопила Миртл.

Первыми удалились близнецы Уизли, поблагодарив Рики за экскурсию. Слизеринец не сомневался, он заметил на самом деле, что Дора проводила их взглядом довольно кислым.

В гостиной «Слизерина» она выразила глубокое сожаление, что не может никому похвастаться, ибо считала, что «В «Хогвартсе», наверное, и нет ничего более интересного, чем Тайная комната». А вот Лео придержал свои восторги, сразу переключившись на деловой тон.

— Рики, мне показалось, или ты в самом деле продемонстрировал нам больше, чем с самого начала планировал? — спросил он.

— Знаешь, да, — вскинулся Рики, и в его благостное состояние, вызванное чувством наконец‑то выполненной задачи, закралось сомнение. — Я, конечно, хотел все проверить, что изменилось за годы, пока Реддл туда не заходил. Не понимаю, откровенно сказать, куда делся мертвый василиск!

Отыскав причину своего напряжения — ответа на этот вопрос он и в самом деле не знал — парень сразу успокоился.

— Это история, — поспешил объяснить Лео. — Когда Гарри Поттер учился на последнем курсе… Ну, ты прочитаешь об этом, если захочешь. Надо признать, я тебе тоже благодарен за эту прогулку.

— А твои родители — с точностью до наоборот, если бы узнали, — усмехнулся Рики.

— Ты не жалеешь, что уступил звездным деткам? — спросил друг.

— Нет, пожалуй, — подумав, ответил Рики.

Добившись своего, малявки стали просто до назойливости дружелюбными. На следующей неделе, когда шестикурсники ближе к вечеру возвращались из теплиц, две первокурсницы из «Хуффульпуффа» и «Равенкло» остановили Рики и отозвали в сторону «на пару слов».

— Я бы хотела посмотреть твои карты созвездия Сириуса. Я списывать не буду, — предупредила Мери. — За это я тебе могу дать гороскопы, я ведь составляла на Гермиону.

Не будучи уверен, что, соглашаясь, он не вредит святому делу воспитания, Рики неопределенно повел плечом. С другой стороны, он понимал, что чертеж — это не готовый реферат, его потребуется, как минимум, перечертить.

— Странная просьба. А зачем тебе «посмотреть» мои карты? — спросил он.

— Ну, не буду же я тебе гороскоп просто так отдавать, — объяснила Мери.

Рики вздохнул. Возможность закончить пораньше хотя бы одну курсовую его привлекала, тут ничего не возразишь. Созвездие Сириуса, он помнил, было уже с оценкой и росписью Зловестры, так что Мери и Гермиона никак не смогли бы выдать эту работу за свою. В целом, выполнить просьбу ничего ему не стоило.

В штабе расположился только Дик, причем он так вытаращил глаза при виде тех, кто сопровождал Рики, что слизеринец сразу понял — они опять что‑то натворили. Однако, малолетки не проявляли ничего похожего на раскаяние, скорее наоборот.

— Ты, что ли, дуешься на меня? — спросила Мери, надвигаясь на Дика.

— Я тебе поражаюсь, — ответил, отводя глаза, равенкловский староста.

— А что плохого в том, что сын тети Гвенни помирился с Каролиной? — удивилась Мери.

— Вот как? — вырвалось у Рики.

— Вчера в гостиной, — Дик покачал головой. — Каролина в слезах убежала, все в шоке, а она повернулась к Виктору и говорит: «Чего стоишь? Иди за ней, пинка давать не буду».

— Так вот они и помирились! — назидательно сказала Гермиона.

— Да, и все благодаря мне, — задрала нос Мери.

— Хвастаешься? — в штабе появилась Мелани Хатингтон, настроенная, похоже, так же, как и Дик. — Надо же, повиснуть на Каролине, целовать ее и уверять, как она тебе нравится, — Мелани зажмурилась, демонстрируя, что не в состоянии в это поверить. — После того, как ты вела себя с ней!

— А она не возражала, — сказала Мери.

— Она хорошо воспитана, — строго сказала Мелани.

— Вот поэтому она мне и нравится, не то, что некоторые, — парировала Мери.

— Некоторые, которых ты в зеркале видишь? — не пожелала отступить Хатингтон.

— Хватит! — вмешался Рики. — Вам не по пять лет, леди. Все мы ужасно рады за Виктора и Каролину, а вот где мои старые астрономические карты? Я, помнится, несколько штук в прошлом году после СОВ свалил на тот шкаф…

На обмене Рики не прогадал. Гороскопы, составленные Мери, оказались довольно занятными. Кое‑что было написано так заумно, что он списал, не сомневаясь, что даже если Трелони это и расшифрует, все равно останется под впечатлением.

Еще слизеринец узнал, что Виктор написал своей матери самостоятельно, от самой миссис Чайнсби.

«Я сожалею, Ричард, — писала она, — что не восприняла всерьез твои рекомендации, когда Мери мне навязывалась. Я и в самом деле очень благодарна девочке, только боюсь говорить об этом с ее родителями. Вряд ли им понравится, что их дочь вмешалась в дела моего сына, как и то, если я дам ей, допустим, деньги без их ведома. Не мог бы ты мне посоветовать, — спрашивала миссис Чайнсби, — как я могу отблагодарить Мери?».

«Вот так задачка!», — озаботился Рики, так что даже забыл, что держит в руке стакан с соком, и чуть не вылил его. В прошлом семестре он наверняка порекомендовал бы подарить Мери смирительную рубашку, но теперь не был так уверен. В итоге он, как слизеринец, принял самое простое решение: подойдя к Мери, спросил, чего она хочет.

— Два пакетика крыльев златоглазок, волоски единорога и сушеную в котле валериану, — не задумалась она.

— Прости, а для какого зелья? — робко поинтересовался Рики.

Мери утомленно поглядела на него. Взгляд ее карих глаз подразумевал, что интеллектуальное несовершенство окружающих — ее тяжкий крест, с которым приходится мириться. «До чего похожа на своих родителей», — подумал Рики, и его даже передернуло от напряжения, вызванного ее ровным величием.

— Твое какое дело? — раздельно произнесла она. — Не ты же будешь покупать. Да тебе и не продадут, нужен взрослый. Передай ей, и все. А нет, не все, вернись! Будь другом, не доноси моему кузену.

В общем, жизнь вдруг стала простой, понятной и легкой, так что Рики даже и не подозревал о том, что в школе еще существуют тайны и интриги. Однажды он как ни в чем не бывало поднимался в штаб с двумя друзьями, для того чтобы вместе поработать над картой.

Лео, только что обсудивший свой проект по заклинаниям, предполагал, что нужно встраивать скрытые чары. Рики не соглашался, полагаясь на интуицию, которая подсказывала, что решение должно оказаться настолько простым и примитивным, что они сами удивятся, как такое раньше не пришло им в головы. Что касается Эдгара, то он ничего не предлагал, а только перечислял, что они уже успели попробовать без особого успеха.

— Пока близнецы не придумали, как вернуть карту, мы еще можем сверяться по ней, а потом? — вопрошал он, когда друзья свернули с лестницы на нужном этаже.

— Я чувствую, они постепенно отходят от этой идеи, — сказала Рики и, вставив ключ, повернул его в замке. Толкнул дверь.

В штабе Дора и Дик держались за руки. Рики поспешно подался назад, не имея намерений им мешать.

— Нет, ты не мешаешь, — раздался голос Доры. Заметив, что за его спиной находятся еще люди, она решительно и даже требовательно произнесла: — Заходите все.

Признаться, Рики предпочел бы этого не делать. Он чувствовал себя неловко, а кроме того, то, каким тоном Дора их пригласила, безошибочно указывало на неизвестную ему пока, но несомненную дисгармонию, и предполагало признания. Обретя душевное равновесие, Рики не спешил расставаться с ним так скоро, а между тем Дора усугубила его подозрения.

— Уизли с вами нет? Хорошо, — сказала она. — Мы тут говорили насчет Мирры Жанн.

— Я уже понял, ты знала, что она пытается завоевать внимание Артура, — кивнул Лео.

Он не обсуждал это ни с кем из присутствующих, и старался сделать вид, будто не замечает удивления на лицах Рики и Эди. «Зря я думал, что он покончил с разгадыванием тайн», — нахмурился Рики.

— Да. Она еще в том полугодии подошла ко мне за советом, — ответила Дора. — Я, сами понимаете, отказалась, я с ним один раз уже влипла, а повторно — это уже было бы с моей стороны такое свинство. Но и выдавать девчонку я тоже не стала. Каждый имеет право побороться за то, что считает своим счастьем, верно?

— Наверное, — согласился Эдгар. — Простите, а что происходит?

— Мирра Жанн? По–моему, она симпатичная, — сказал Рики.

— Очень, — кивнула Дора. — Настолько, что всеми средствами истребляла девиц, к которым подваливал Уизли.

Она тряхнула головой, поправляя волосы без всякой на то необходимости. Рики, который всегда считал, что быстро соображает, не знал, что и ответить.

— Что?!! — медленно спросил Эдгар.

— Да, это она наложила на Нэнси Льюкот чесоточное заклинание, так что та сбежала со свидания, — кивнула Дора. — Потом она подошла ко мне, попросила помощи.

— Ты ей совсем отказала? — уточнил Лео.

— Ну, — замялась Дора. — Я ей подсказала книжку с занятными заклинаниями, не любовными, конечно, а так, временно выводить соперниц из строя. Не надо так на меня пялиться! Откуда я знала, что эта тихоня окажется такой способной! Заколдовала, зараза, портфель Фионы Шеклбот так, что я ее чуть не убила потом. Ненавижу тараканов! — и Дору брезгливо передернуло.

— Все, успокойся, — Дик осторожно погладил ее плечо. — Это, в самом деле, не твоя вина.

— Да уж! Я бы не стала помогать ей, когда она перетрясла пять пакетиков «Берти Боттс», выискивая всякие блевотные и перечные вкусы. Она их все перепробовала, и после этого я перестала сомневаться, нравится ей Артур Уизли или нет. Такая жертва великой любви достойна, — и Дора скорчила препротивнейшую гримасу.

— Да, пожалуй, — согласился Рики, представив, через что прошла Мирра Жанн.

— Так вот почему она уговорила Артура пойти в Хогсмид с Френком Эйвери и Мелани! — веско произнес Дик.

— Не из‑за Френка! — фыркнула Дора. — Очень надо ей опекать такого братца! Между прочим, Мирра очень радовалась, что первый раз идет в Хогсмид именно с Уизли. Хотя Мелани ей, между прочим, почти противна.

— И что нам теперь делать? — чуть беспомощно спросил Эдгар.

— Я — ничего не буду делать. Лично я вмешиваться не собираюсь, — пожала плечами Дора. — Не обещала я нянчиться с Уизли и оберегать его от посягательств маленьких настырных ведьмочек.

Рики с пониманием кивнул. Ожидать от Доры подобного альтруизма, конечно, не приходилось.

— Нет, с Артуром надо об этом поговорить, — решил Эдгар. — Но — тактично. Не то, чтобы я хочу его предупредить.

— Ему ничего не угрожает, — насупилась Дора.

Но Эдгар, судя по всему, так не считал. Выражение его лица напомнило Рики то знаменательное для Клуба время, когда они бестактно вмешались в дела Ники Боунса, спортивного комментатора, и слизеринской старосты, по просьбе Эдгара способствуя их личному счастью. Теперь Эди, судя по всему, тоже беспокоился, но способствовать не собирался.

— Так ты это возьмешь на себя? — уточнил у него Лео.

— Безусловно, — пообещал хуффульпуффец.

Дора вздохнула и, демонстрируя, что тема ее более не занимает, отвернулась и полезла в свой портфель.

— Но вы‑то помирились? — спросил Рики у нее и Дика.

— Мы и не ссорились, — сказал Дик.

Возможно, именно потому, что исследователи никак не могли сосредоточиться на колдовстве, в тот вечер работа над картой продвинулась. Созданный макет работал почти нормально, отображая до десяти точек. Но превышение этой цифры вызвало причудливые сбои, точки начинали как бы пролетать сквозь этажи и, если верить карте, исчезали где‑то на просторах космоса. А однажды буквы имен перепутались, и компания долго хохотала над новым вариантом имени зельевара: «Врусеес».

— Давайте оставим пока, кого поинтереснее, — предложила Дора, когда они, изведя с дюжину пергаментов, работали над последним, контрольным вариантом.

— Четверку с первого курса — обязательно! — вырвалось у Рики.

— Жалко, нельзя сделать так, чтоб карта отображала появление посторонних, — задумчиво произнес Лео.

Что‑то в его тоне заставило Рики напрячься, и когда он спустился в гостиную, его бдительность была обострена до предела.

Дора, попрощавшись, ушла на половину девочек, Лео пообещал ей некоторое время побыть в гостиной, убедиться, что все в порядке. Свободные места нашлось возле Рози Гойл, с которой Рики практически не общался с того дня, как они ходили в Тайную комнату. И, хотя с тех пор он не стремился к ее компании, теперь в его голову закралось подозрение, что маленькая слизеринка избегает его. Он пристально поглядел на девчонку и — о ужас — она приглушенно захихикала.

— Чем ты так довольна? — спросил он. Рози явно что‑то скрывала.

— Ну как же! Тайная комната! — объяснила малявка, поражаясь его непониманию.

— Что‑то, пока ты там находилась, ты не была в таком восторге, — заметил Рики. — Нет, милочка, ты так радуешься только тогда, когда кто‑нибудь поскальзывается на твоем «поносе». Признавайся, что ты натворила?

— Я тебе скажу, — произнес Лео, оттягиваясь назад и закидывая ногу на ногу. — Мне не зря не понравилось, когда тебе в подземельях достался единственный экземпляр конфетки.

Рики словно пружиной подбросило. Он уже не верил, как мог оказаться столь недальновидным, чтоб расслабиться в стенах этого заведения, да еще рядом со звездными детками. «Нет, покой нам только снится», — подумал он, сурово воззрившись сверху вниз на опешившую Рози. А Лео самодовольно закинул ногу на ногу.

— Этот ее леденец сразу показался мне подозрительным, — лаконично произнес он.

Рози обиженно посмотрела на него, а когда ее взгляд достиг Рики, он был уже виноватым.

— Это зелье вовсе не такое плохое. Оно просто, ну, сболтнешь чуть больше, чем собирался, и все, — захныкала Рози.

— Ладно, иди, — брезгливо поморщился слизеринец, и Рози как ветром сдуло. — А почему ты мне раньше не сказал? — обратил он претензии к другу.

— А зачем? Не думал, что для тебя это будет потрясением. От них ведь всего можно ожидать, тем более, Мери Малфой фантастически обученная особа. Не нервничай! Слишком многое произошло сегодня, — ровно произнес Лео.

Да, за последнее время в стенах школы случилось много такого, что бабушка Артура сочла бы недопустимым. Все это в итоге побудило Рики принять решение, которое лучший друг с энтузиазмом поддержал.

— Мне кажется, мы слишком уж распустили их, — считал Лео. — Они опять вообразят, что им все позволено. Раньше они тебя шантажировали, а теперь конфетки подсовывают. Я лично считаю, надо каким‑то образом объяснить, что они не правы. На твоем месте я бы немедленно запретил ей надевать амулет.

И друг выжидательно поглядел на Рики.

— Знаешь, Лео, я сделал очень хорошо, что отдал медальон Рози Гойл, — с излишней, пожалуй, горячностью произнес Рики.

— И в чем выражается это «хорошо»? — поинтересовался все еще мрачный староста. — Я понимаю, конечно, девчонка счастлива, но это для ее же пользы…

— А Темный лорд всегда были излишне привязан к вещам, — отчеканил Рики.

— О! — в этом звуке сквозило всеохватывающее понимание. Лео заговорил не сразу, осторожно подбирая слова. — Я рад за тебя. Очень хорошо, что у тебя нет таких привязанностей.

— Спасибо. Ты прав, я никогда и не был таким, как он. Мне неинтересны исторические безделушки, кровавые реликвии и все такое. Амулет мне дорог, потому что напоминает о Бароне. Я утомляю тебя?

— Нет, если ты уже все сказал, — ответил слизеринский староста и поднялся. — Все‑таки уже поздно. Кстати, по–моему, это твой кот точит когти о кресло возле камина?..

Наутро проинформировали Дору, которая с ходу честно призналась, что первокурсники оказали всем посетителям Тайной комнаты услугу, ведь без их вмешательства Рики не показал бы никому ни одной ниши. Но все же она твердо придерживалась убеждение, что первокурсников надо наказать.

— Что же делать‑то? Не пойдешь ведь к Снейпу, — рассуждала она. — И наорать на них я не смогу. У меня не получится сделать это убедительно, как если бы я в самом деле их осуждала и ничего больше.

«Так хочется помочь твоему затруднению!», — мысленно поддразнил Рики, но не стал язвить. У него вдруг появилась идея.

— Ты можешь предоставить это мне? — попросил он. — У вас ведь защита после обеда? Я попрошу Рози собрать ее приятелей в комнате старост.

Маленькая слизеринка не обрадовалась заданию. Можно было не сомневаться, тот же Джимми попенял ей, что она не сохранила тайны, вызвав своим поведением подозрения Лео. Но, надо заметить, все вызванные детки пришли, даже Лавиния Пикс, перепуганная больше других, уже ждали в коридоре, когда Рики только поднялся из Большого зала.

— Рад вас видеть, — улыбнулся Рики. Он надеялся утром, что к этому времени сумеет на них рассердиться, но наоборот, вспоминая о том, что собирается сделать, чувствовал себя смущенным и даже виноватым. А собирался он раздать дорогим первокурсникам каждому по небольшом листу пергамента, что немедленно и выполнил.

— Вот это я нарисовал в прошлом семестре, — сказал Рики.

С минуту детки молча разглядывали собственные портреты, после чего, к великому изумлению художника, принялись показывать их друг другу и даже хихикать. Лавиния рискнула высказаться и нашла портрет Рози особенно удачным, за что модель под общий хохот пригрозила ей кулаком.

— Интересно, почему мы тебе не нравимся? — спросила Гермиона.

«И в самом деле. Ведь нет ни одной уважительной причины», — усмехнулся Рики, и все же ему стало неловко.

— Ничего подобного. Просто вы частенько оказывались такими противными. Ну, я много думал, и все‑таки решил отдать вам это. Вот. Делайте с ними, что хотите, — добавил он почти виновато.

— Тогда вот тебе! — не задумалась Рози и резким движением разорвала лист на две половинки.

— Стой! — повелительно распорядилась Мери. — Нельзя поступать так с произведениями искусства. Мы устроим ритуальное сожжение, — решила она. — В туалете Миртл.

Таким вот образом воспитательное мероприятие превратилось в фарс. Рики вынужден был признать фиаско. Старосты, правда, прочли своим подопечным по короткой нотации, но тем и ограничились, благо донести завучам колледжей они и в самом деле не могли.

Предложение Мери показалось друзьям Рики настолько занимательным, что ребята пожелали присутствовать. Рики был потрясен, обнаружив во владениях Миртл нескольких кузенов и кузин Уизли, в том числе, разумеется, Джорджину и Софию; всех их позвала Гермиона. Ральф пригласил Тиффани, которая нашла идею забавной. Более того, в туалет Плаксы Миртл, к великому неудовольствию членов Клуба, притащился и Тони Филипс, на чем настоял Джеймс, так что пришлось мириться и с его присутствием.

— Мы всем завязали глаза, когда привели сюда, — успокоила Рики Гермиона. — Это наше тайное место, мои родственники и Филипс об этом знают.

«Ну да. Распознать в этом помещении туалет не так‑то просто», — подумал Рики, но уже было поздно.

Вечером, по мнению Мери, пламя должно было быть особенно красивым. На крышку унитаза постелили фольгу и сделали из него алтарь.

Плаксе Миртл было не привыкать, что в ее туалете что‑то горит, и она даже почтила упоминанием, правда, весьма нелестным, деятельность леди Гермионы по созданию костерков в школьные годы.

— Ты, я смотрю, тоже из породы тех, кто вечно что‑то придумывает, — прокомментировала Миртл, глядя, как возится Мери.

— Не только придумываю, но еще и делаю, — отрезала Мери. — Джеймс, пора зажигать!

Со всей положенной случаю торжественностью юный Поттер высек искру из палочки. Сухие пергаменты вспыхнули мгновенно, и скоро первокурсники смогли наблюдать, как съеживаются в огне карикатуры на них.

— А тебе не жалко смотреть, как горит твое творчество? — кисло поинтересовался Артур.

— Не беспокойся, я сфотографировал, — откликнулся Джимми, и начал постепенно съеживаться под взглядами девчонок.

— Не знаю, понравится ли тебе это, Ричард, — приглушенно произнес Тони, когда, впечатленные ритуалом, первокурсницы и их гости спешили наружу, — но Джим твои картины не собирается выбрасывать. Он их уже отцу отослал.

«Дядю Гарри всегда радовал мой талант», — усмехнулся Рики, наблюдая, как Филипс честно завязывает себе глаза.

Рики намеревался выйти последним, и заметил, как Эдгар воспользовался этим, чтобы тоже задержаться.

— Попробовал поговорить с Артуром насчет Мирры Жанн, — сказал он.

— И что? Он тебя не понял, — догадался Рики.

— Да, заявил, что я несу чушь, и она ребенок, — Эди развел руками. — После этого мне как‑то расхотелось рассказывать ему про заколдованные портфели.

Рики пожал плечами и высказался, что, по его мнению, Артур может прекрасно позаботиться о себе сам.

Слизеринец был доволен, что в последующие дни никто из тех, кто приходил в туалет Плаксы Миртл, не упоминал об этом и не настаивал, чтоб ему еще раз показали это место. Большая часть Уизли держалась, как прежде, нейтрально, Филипс тем более на обсуждении ритуала не настаивал. И все же через неделю Рики вспомнил об этом, когда на выходе из Большого зала его остановил Вик Чайнсби.

— Ричард, это тебе, — хмуро произнес он, протягивая маленький розовый конвертик. — От моей матери, — пояснил он. — Я понятия не имею, что там и зачем.

— Спасибо, — пробормотал Рики.

Виктор тут же развернулся и ушел. Проходящая мимо Каролина бросила подозрительный взгляд в сторону Рики с друзьями и поспешила за ним.

— Не очень‑то он рад, — констатировала Дора.

— Правильно. Любой нормальный человек предпочел бы, чтоб его семья держалась от меня подальше, — согласился Рики.

Короткая записка была нацарапана на красивой открытке, изображающей холл Министерства магии. «Дорогой Ричард! Должна сообщить, твои родители покинули мой дом. Не подумай, что меня это радует, они очень симпатичные люди. Скорее всего, это свидетельствует об улучшении обстановки, и я хочу сообщить тебе об этом, хотя твой крестный отец считает, что рано тебя обнадеживать. И, тем не менее, последователи Темного лорда ведут себя тихо, а это, возможно, означает, что они не станут искать тебя.

Но имей в виду, что, кроме них, в колдовском обществе есть и другие малопорядочные личности. Из надежного источника знаю, что в Министерстве магии неспокойно».

В конце следовали неизбежные пожелания и нравоучения. Совет быть осторожным словно продиктовал сам дядюшка Гарри. Невзирая на то, что Рики был и в самом деле благодарен миссис Чайнсби за заботу, он ощутил раздражение, которое пришлось скрывать от друзей. Прошло несколько дней, когда он, наконец, разобрался, почему разозлился.

Постепенно в его жизнь проникало убеждение: Лорд не вернется. И то, что другие, пусть не очень, но все же опасаются этого, казалось глупой, лишней перестраховкой. Рики не считал, впрочем, что Упивающиеся смертью о нем забудут, шестое чувство, или, пожалуй, все‑таки знание их порядков подсказывало, что этого не произойдет. С логической точки зрения, им было выгодно отказаться от своих притязаний и попробовать надежно спрятаться. Однако даже те беглецы, которые могли подумывать об этом, по мнению Рики, слишком боялись ярлыка предателей и мести со стороны товарищей, чтобы последовать своим собственным намерениям.

Да, угроза, бесспорно, исходила извне; и она была, даже мифическая, куда реальнее, чем Назойлик. Время стерло воспоминание о тех днях, когда злобная сущность сопровождала его, вмешиваясь буквально во все. Рики даже стало казаться забавным то, как Лорд пытался давить на него, и ничего не получалось. Во всяком случае, слизеринец не сомневался в своей способности, если понадобиться, снова противостоять внутреннему вредителю.

Как только Рики додумался до этого, то сразу почувствовал себя намного сильнее. И ему захотелось убедиться, что другие это тоже заметили. А они, как назло, вели себя и с ним, и вообще совершенно обычно. В общем, чудесной перемены, произошедшей в нем, никто не заметил, и это было обидно.

«А чего ты хотел?» — уговаривал он себя, и все же хотелось взбунтоваться, подойти к тому же Виктору Чайнсби и все высказать. «И почему я не Пигнолли? — сокрушался слизеринец. — Был бы пьяницей, так и бы и поступил». Однако вскоре ему продемонстрировали явный вред откровенной глупости и излишнего выпендрежа.

В «Хогвартс» внезапно нагрянула министерская комиссия, благодаря чему на уроке профессора МакГонагол присутствовали посторонние личности. Поскольку учеников об этом никто не предупредил, они в недоумении столпились в коридое, не решаясь войти в класс, половину которого заняли колдуны и ведьмы, кто с нашивкой аврора на мантии, кто — нацепивший ордена и всякие награды, и все — с палочками наизготовку.

— Точно из‑за меня, — пробубнил Рики, ловя на себе настороженные взгляды друзей. Многих из тех, кто сейчас находился в кабинете трансфигурации, он помнил благодаря тому, что встречался с ними не так давно — на слушании.

Наконец, появилась встрепанная профессор МакГонагол и загнала учеников в класс, приказав рассаживаться.

— Уберите палочки, — потребовала она, кивая на представителей комиссии.

Те повели себя странно: кто‑то заколебался, другие продемонстрировали возмущение, а мисс Амбридж и ее престарелая подруга прикинулись глухими.

— Сейчас же уберите палочки! — повторила МакГонагол еще раз. — Только ученики и я имеют право колдовать на моем уроке.

Назревал скандал. Даже те из ребят, кто не понимал причины происходящего, догадались, что это не обычная комиссия, а какая‑то очень проблемная на голову.

— Притворился бы ты сегодня больным, Макарони, — прошептал Чайнсби.

— Вот еще! Даже не вздумай! — прошипела Дора. — Тебе нельзя при них оставаться одному.

— Экспеллиармус!

Члены комиссии пришли в ужас, когда палочки повылетали у них из рук. Кора Ланж завопила дурным голосом и подскочила. Но, поскольку все лишние элементы, так или иначе, наблюдали за Рики, они не могли не понять, что он тут ни при чем. И их реакция на человека, разоружившего их, поначалу показалась Рики ненормальной: они тут же расплывались в глуповатых улыбках, некоторые начинали приветливо махать. Слизеринец обернулся.

В дверях стоял Дамблдор. Волшебные палочки визитеров были зажаты в его ладони и напоминали стопку карандашей.

— Вы позволите, Минерва, если я сегодня тоже поприсутствую на вашем уроке? — сияя улыбкой, спросил директор.

В процессе занятия члены комиссии вели себя отвратительно. Они переговаривались между собой и мешали, так что профессор МакГонагол даже вынуждена была сделать им замечание. Ученики, чувствуя ненормальность ситуации, то и дело совершали ошибки, впрочем, не очень серьезные; Рики пришло в голову, что большая часть министерских чиновников вообще их не замечает. Наконец, ко всеобщему облегчению, прозвенел звонок.

— Вы должны заказать для себя охрану, Минерва! — произнесла жабоподобная министерская представительница, когда ребята выходили из класса. — Удивляюсь, почему Вы до сих пор этого не потребовали.

— Я в состоянии самостоятельно справляться со всеми своими обязанностями, — с достоинством произнесла МакГонагол и добавила: — Вам этого не понять, Долорес.

Больше комиссия, впрочем, нигде не появилась, а вечером к Артуру в штаб прилетела сова с сообщением от матери. Леди Гермиона, как писала Нимфадора Уизли, посетила Министерство с критическими замечаниями по работе комиссии, и перед ней даже извинились.

— Очень хорошо, Ричард, что ты не высовываешься, — подытожил Уизли, сворачивая пергамент.

В общем, желание демонстрировать силу и благонадежность у Рики поубавилось. Ему от одной мысли, что он может походить на Долорес Амбридж, становилось нехорошо.

Однако с честностью дело обстояло иначе. Парень все отчетливее осознавал, какую кашу заварил, отведя первокурсников, да и всех остальных, в Тайную комнату. Две недели потребовалось ему для того, чтоб набраться храбрости. И вот однажды после зелий Рики задержался.

— Что Вас беспокоит, Макарони? — спросил профессор, нисколько не удивляясь тому, что Рики не уходит. — Вы ведь не вчера что‑то натворили, ведь так?

Словосочетание «Тайная комната» побудило его с пониманием кивнуть.

— И что, вы решили там побывать? — утвердительно спросил он. — Я уж не знаю, с кем, но Вы, очевидно, так и сделали. Ну?

Чем дальше, тем сильнее рассказ Рики ему не нравился. Когда юноша умолк, в классе зелий надолго установилась зловещая тишина, заполненная убийственным взглядом профессора.

— Иногда я сожалею, что не имею привычки орать на своих студентов, — сказал, наконец, Снейп. — Ибо это как раз то, чего Вы заслуживаете. И еще кто‑то сомневается, что Вы якобы можете оказаться Темным лордом! Позволить девочке угостить себя конфеткой! Как же! Нет, это невероятно!

Парень сокрушенно кивнул, умеренно выражая раскаяние, но в то же время мысль его интенсивно работала. Разговор с профессором следовало как можно скорее направить в другое русло, иначе, Рики знал, порицание его поступка выльется в конкретное и весьма неприятное наказание.

— Вы думаете, нужно сообщить в Министерство обо всем, что там, внизу, находится? — спросил он в меру взволнованно.

Лица профессора, до того пылающее бешенством, выразило сильнейшую степень презрения; подобная мысль, как он тут же заявил, достойна не слизеринеца, а только разве что слабоумного. В общем, выяснилось, что Северус Снейп считает так же, как малявки, но ученик не стал ему этого говорить.

— Джимми Поттер хочет там исследовать, — пробубнил Рики.

— Ну, это заставляет меня сомневаться, что можно надеяться на будущее, — сказал Снейп, усмехаясь. — И все же я пока не стану говорить на эту тему ни с кем, кроме Дамблдора. А он, разумеется, может и не догадываться о вашей инициативе.

— Я не уверен, что Дамблдор мне доверяет, — сказал Рики. — Мне кажется, сэр, у него подозрительность прогрессирует. Понимаете, однажды, еще в прошлом семестре, он застал меня возле входа в Тайную комнату.

— Вот как? И что же Вы там делали, Макарони? В женском туалете? — не без иронии поинтересовался завуч.

Парень опустил голову, понимая, что одного взгляда профессору сейчас будет довольно, чтоб его расколоть. И тут в его мозгу автоматически сформулировался ответ, поражающий своей простотой, правдоподобностью и отбивающий охоту выспрашивать дальше.

— Навещал Плаксу Миртл, — ответил Рики. — С прошлого года я очень сожалею…

— Началось, — буркнул Снейп, пресекая сентиментальные излияния одним своим тоном. — Насчет директора я Вам ничего не могу сказать. Сам он так не считает, но, возможно, действительно не беспристрастен к Вам, Ричард, — кивнул Снейп. — Может быть, стоит пригласить главу попечительского совета?

Окончательное решение профессор оставил за собой, а Рики было велено ни во что не ввязываться и быть благоразумным.

— Насколько проще была бы моя жизнь, Макарони, — сказал Снейп, — если бы Вы все же уехали в «МентеСана», где нет никакой Тайной комнаты.

Как назло, требование «ни во что не ввязываться» уже к утру следующего дня оказалось нарушенным.

Рики обычно не получал почты, но когда она приходила, заранее воспринимал любое письмо как важное. Он уже надорвал конверт, и только тут заметил, что на нем нет адреса отправителя. Признавая, что совершил неосторожный поступок, Рики, тем не менее, пока не почувствовал на себе никакой порчи. Он осторожно огляделся по сторонам — вроде бы никому не было до него дела, в том числе Лео, который получил посылку из дома.

Из конверта Рики извлек свернутый вдвое пергамент, оказавшийся почти полностью чистым. Лишь на самом верху имелось несколько строк, послание без труда схватывалось одним взглядом.

«Дорогой сэр! Возможно, Вам грозит опасность. Жду сегодня в районе четырех на старом месте. Верный слуга».

Рики поспешно убрал пергамент в конверт, свернул его и небрежно убрал в карман. Он покосился на сидящего слева Генри, но тот, похоже, не заглядывал ему через плечо. Зато вот Дора наверняка это сделала и теперь пялилась на него в упор, не переставая, и впоследствии наверняка спросит, что он намерен делать.

Рики раскаялся, зачем вскрыл письмо здесь, на виду у всех. Покосился на Френка, но тот, кажется, стойко предпочитал наблюдение за ним десерту из сушеных вишен.

Предупреждение верного слуги сразу же стало известно Селене. Во всяком случае, когда Рики зашел в штаб, она как раз отчитывала юную Гермиону за то, что та берет на себя труд подслушивать ее разговоры с Дорой.

— Учти, за переговоры с беглым преступником ты сам можешь оказаться в Азкабане, — мрачно предупредила девочка.

— Знаешь законы? Умница, — похвалил Рики, надеясь перевести новость в шутку.

Селена взглядом велела первокурснице помалкивать и с самым серьезным видом осведомилась, собирается ли Рики идти в горы сегодня. Парень сдержал усмешку; выходило, что Дора запомнила содержание письма. Он ответил, что да, разумеется, собирается.

— В прошлый раз мы не очень поняли друг друга. Как я должен себя вести с ним? — спросил он.

— Захвати для него еды! — рассердилась Селена. — Разве можно не подумать об этом!

Рики почувствовал стыд.

— Что? Кормить бандита? — возмутилась Гермиона.

— Нельзя позволять человеку мучиться, — ответила Селена.

— Точно. Итальянцы считают, — со значением произнес Рики, — что убивать гуманнее, чем держать в Азкабане.

— Я обязательно поеду в Италию, — убежденно заявила маленькая хуффульпуффка.

Она согласилась взять еду на кухне, пока Рики писал брату. Не объясняя, зачем, он попросил выслать литературу с духовными практиками и отдал письмо профессору Снейпу, пользуясь тем, что тот страшно занят на уроке с второкурсниками и не очень‑то заглядывает ему в глаза.

Должно быть, Стену Шанпайку удалось чем‑то вызвать у членов Клуба нечто напоминающее доверие. На этот раз никто не возражал, чтоб Рики шел один. Впрочем, он не рискнул бы утверждать, что его не сопровождают тайно.

Когда он в мантии–невидимке вышел из замка, солнце стояло высоко. Очень быстро миновав ставший относительно привычным путь вдоль озера, Рики скрылся в пещере. В полумраке его глаза еще не привыкли, и возникшее из‑за этого неприятное чувство побуждало его ожидать подвоха.

— Здравствуй, Стен, — сказал он.

— Хорошо, что Вы пришли, милорд.

Темная фигура верного слуги вынырнула справа.

— Поверьте, я не стал бы Вас беспокоить, но дело показалось мне стоящим.

— Стоящим чего? Какая опасность может грозить мне в «Хогвартсе»? — Рики хотелось быстрее перейти к делу.

Слуга нервно хохотнул. Рики тут же стали одна за другой приходить на ум обстоятельства, заставляющие усомниться в том, что школа — такое уж спокойное и мирное место.

— Лучше я расскажу Вам, что видел, — предложил Стен.

— Давай!

— Вчера ночью я прогуливался в горах. Все лучше не сидеть на одном месте. Там, дальше, есть и другие пещеры, не слишком удобные, но только и авроры туда в своем уме не полезут. Я не оставляю тут никаких вещей, все ношу с собой…

Он наклонился и любовно похлопал потертый рюкзак.

— …потому как эта пещера совсем рядом со знаменитой, в которой еще музей хотели сделать.

— Да, знаю, — сказал Рики.

— И вот я сидел на скале, когда увидел внизу человека. Он был в закрытом плаще и вел себя странно.

— Как это?

— Озирался постоянно, точно не хотел бы попасться кому‑нибудь на глаза. Сдается мне, он бы лучше всего сюда аппарировал, но просто места не знал. Да и сам потом сказал что‑то такое, был ветер, я точно не разобрал.

— Ты с ним разговаривал? — забеспокоился Рики.

— Не я. Чуть позже пришел другой. Барти Бэскотт.

Это было уже интересно. Рики невольно выпрямился, вглядываясь в затененное лицо рассказчика.

— У них тут заранее встреча была назначена, это точно, сэр! — с гордостью произнес Стен, подметив изменения в настроении слушателя. — Я весь разговор прислушивался!

Рики же отмахивался от неприятного предчувствия надвигающихся проблем, которые, учитывая, что Стен ничего не выдумал, казались ему неизбежными. Профессор Бэскотт никогда особо ему не нравился. Положа руку на сердце, ни Рики, ни Волдеморт не считали его человеком надежным. Конечно, Рики помнил заверения Рональда Уизли, что все контакты лиц, живущих в «Хогвартсе», тщательно проверяются, а «дядя Барти» к тому же сам по себе был достаточно подозрительным, чтоб наблюдать за ним. Но слизеринец также помнил, что в распоряжении черных магов есть свои средства, позволяющие обмануть слежку и погоню, а авроры далеко не всегда оказываются на должной высоте.

— Из их разговора ты понял, что мистер Бэскотт угрожает мне? — спросил он.

— Похоже на то, — казалось, Стен искренне сожалеет о таком положении вещей. — Тот, в капюшоне, передал старине Барти огромный кошель с деньгами. По всей округе звенело, пока он в карман клал, ни с чем не спутаешь!

Глаза слуги жадно блеснули. Рики невольно подумал, где был бы сейчас этот кошелек, если бы его обладатель остался здесь один, без компании в закрытом капюшоне.

— А за что деньги? — полюбопытствовал парень.

— О, тот сказал, Барти, мол, прекрасно справляется со своей задачей. Барти, ясное дело, рад стараться, говорит. А этот строго так напомнил, что, понимаете, с мальчишкой всегда было хлопот невпроворот. Ну, тут Барти давай жаловаться, что не может свободно проникать в общежития «Слизерина». Якобы Снейп, который там завучем, ему препятствует, а он не хочет его в дело посвящать.

— А тот, который платил, что сказал на это? — Рики даже шею вытянул в ожидании ответа.

— Вот оно и странно! Одобрил, сказал, что правильно, лучше не посвящать много народу. Я‑то думал, правду сказать, он велит от Снейпа избавиться, да будет ругаться, почему этого до сих пор не сделано, — высказался верный слуга.

— Ты узнал его? — перебил Рики.

— Кого? В плаще? — уточнил Стен. — Нет, господин, честно скажу, с этим ничего не вышло. Он говорил шепотом. Потом спросил Барти, не подозревает ли его в школе кто, потому что, видите ли, нельзя, чтоб кто‑то знал, любой может выдать, и он никому больше не доверяет. Старик Барти начал его успокаивать, якобы на него можно положиться. На том они и разошлись, минут пять от силы тут торчали. Ну как?

— Немного, — вырвалось у Рики.

В лице верного слуги проступила паника.

— Вы недовольны, повелитель? — прошептал он, помертвев, и бросился на пол.

Пару секунд ошеломленный Рики соображал, что означает эта незапланированная акробатика, пока до него дошло.

— Да прекрати! — юноша нервно топнул ногой. — Встань немедленно! Не собираюсь я тебя пытать. Вот только не хватало мне, чтоб из «Хогвартса» вышвырнули после того, как дядя Гарри со своей бандой старались…

— У него банда есть? — с интересом спросил Стен, поднимаясь и отряхивая колени.

— Конечно. Половина Министерства магии, — проворчал Рики. — Ладно, пора мне возвращаться. Спасибо за предупреждение.

Возвращаясь, Рики пытался упорядочить мысли. Нехорошие подозрения относительно Бэскотта, казалось, подкреплялись достаточным количеством убедительных улик. И в то же время ему было не все понятно. Больше всего его смущало, что сообщники Барти платят. В обычаях Упивающихся смертью подкуп занимал свое место, но Бэскотта, не понаслышке знакомого с их методами, куда проще было бы запугать. И потом, откуда они взяли деньги?

С другой стороны, у него не было доказательств, что в том мешочке, а емкости такого типа маги действительно использовали как кошельки, были именно деньги. Стен сам говорил, что ветер мешал ему расслышать, а звенеть могло что угодно. И все же характер разговора свидетельствовал, скорее всего, о том, что с «дядей Барти» именно расплатились.

Однако что‑то удержало парня от того, чтобы немедленно пересказать ожидающим в замке друзьям все подробности, сообщенные Стенном; по его рассказы выходило, что встретились два незнакомца, хотя он и буркнул как можно тише: «Потом еще скажу».

— Наверное, дам знать об этом дяде Рону, — предсказуемо решил Артур.

Собственно, это и удержало Рики от того, чтоб передать все как есть. Да, Бескотт ему не нравился; но он не мог без твердых доказательств нагнетать подозрения на колдуна, который уже однажды засыпался как Упивающийся смертью.

«Чего хочет Бэскотт?». От раздумий на эту тему он отвлекся только в гостиной «Слизерина», когда, оказавшись в окружении занятых уроками одноклассников, услышал приглушенный расстоянием и шепотом знакомый голос.

— Не знаю, Билл, как это все будет. Ведь скоро с нами бабушка поселится, — долетело до него.

Рики резко развернулся. Он был ошеломлен тем, какое выражение приняло обычно недовольно–презрительное лицо Эйвери; на нем было написано настолько глубокое сознание долга, что более не возникало сомнений в родстве Френка с его старшим братом.

— Разумеется, миссис Дуглас к вам не поедет, — громко заявил Рики, и даже привстал.

— А мне папа написал, что собирается забрать ее, — возразил Френк, также поднимаясь с кресла.

— А он ее спросил? — поинтересовался Рики.

— А ты что, воображаешь, что она захочет к вам вернуться?

— Да, воображаю!

Одноклассники отложили дела и застыли на своих пуфиках в растерянности. Осознав их присутствие, Рики решил не добавлять «Лучше никаких родственников, чем такие, как вы!», хотя сам не очень понимал, почему.

— Должно быть, действительно взрослеешь, — заметил позднее Лео. — И уже не так важно наговорить как можно больше гадостей и все такое прочее. Начинаешь понимать, что первенство в таких вопросах лучше не делает. Я заметил, в этом году почти все на нашей параллели друг с другом ведут себя прилично.

Но в тот момент Рики вовсе не стремился вести себя прилично. У него и сомнений не возникало, что теперь, когда экономка пошла на поправку, а дядя Гарри позволил родителям вернуться домой, все должно было к лету стать, как прежде, то есть, конечно, о пожилой женщине пришлось бы заботиться, но… При одной мысли, что колдовские родственники миссис Дуглас способны проявить в этом направлении какую‑то активность, его охватывало сознание немыслимого недоразумения, как если бы им вздумалось покопаться у него в сундуке в познавательных целях.

— Макарони, ты не думай, что не понимаю, что ты сочувствуешь и все такое, но я считаю, это не твое дело, — отрезал Френк.

— А я считаю, что не твое, — парировал Рики.

— Вы о чем спорите? — возмутилась Дора.

— Смотрите, не разорвите бедную бабку на части, — с присущим только ему грубоватым состраданием пробубнил Генри.

— Не о чем тут спорить, — произнес Рики уже немного смущенно, но не менее уверенно.

— Нет, есть о чем! Может быть, конечно, она поселится с тетей, — допустил Френк, — дядя Лазарус предлагал, это я точно знаю. Но она не останется у посторонних людей.

«Вопрос в том, кого из нас считать посторонним», — подумал Рики, но не успел высказаться.

— Перестань, Эйвери! Я думаю, твоя бабушка сама разберется, — произнес Лео довольно резко.

— Мерлин! — пробормотала Ариадна. — Неужели теперь вы еще по этому поводу станете ругаться?!

Пробормотав нечто невразумительное, Френк уселся на старое место. Рики последовал его примеру. В самом деле, следовало пощадить нервы одноклассников, которые и без того терпели их пять с половиной лет.

Рики больше не пытался спорить в Френком. Как оказалось, о многих вещах ему предстояло узнать постфактум. Команда Филипса объявила полную готовность, и более того — ее капитан взял на себя смелость договориться о времени.

— Я просто случаем воспользовался, — объяснял Тони с вызовом, и в то же время слегка оправдываясь. — Мадам Трюк была, и МакГонагол, а время самое подходящее, на стадионе как раз никого не будет.

Услышав, какое время Филипс считает «самым подходящим», Рики обалдел: в раннее утро, бесспорно, на его памяти не выходила на тренировки ни одна команда.

— Мерлин! Скажу я ему все, что думаю, потом, — проворчал Ральф.

— Ладно, сыграем, — постепенно смирились члены команды Рики. — Все‑таки, это только один раз.

Новость о финальном дуэльном матче мгновенно узнали заинтересованные лица. Мирра Жанн специально заглянула в штаб и, сияя, пообещала, что придет на стадион.

— Не надо, — покровительственно сказал Артур. — Это слишком рано, и тебе, наверное, будет холодно.

— Спасибо за заботу! — ангельски улыбнулась слизеринка. — Но я все равно постараюсь. Кстати, Уизли, можно я тебе кое‑что покажу? Не здесь.

Рики мог бы поклясться, что не только он, но и Эди, и Дора, и даже ничего не знающая Мелани исподтишка провожают их любопытными взглядами.

Не прошло и получаса, как в комнату старост заглянула София Уизли и вежливо попросила Дору выйти к ней и ее сестре «для приватного разговора».

— Это касается Клуба? — спросил Рики и встал, не желая оставлять Дору один на один с явным негодованием близнецов.

— Еще как касается, — буркнула София. — Черт знает, что в твоем Клубе творится, — добавила она, когда они оказались уже за дверью. — Нотт, ты знаешь, что эта кошмарная пигалица попросила нашего кузена «посмотреть, что у нее не так с трансфигурацией»?

— Откуда мне знать, я ведь не слежу за ней! А можно узнать, почему она вам не нравится? — в лоб спросила Дора, не скрывая раздражения.

— Хитрая слишком, — пожала плечами София.

— А я думала, для вашего драгоценного братца никто нехорош, — проворчала Дора.

— И это ты говоришь, после того, что я тебе Дика уступила! — вспылила Джорджина.

Повисшая вслед ее словам тишина, определенно, была столь же эффектна, как если бы грянул гром. По мнению Рики, этого, определенно, можно было и не говорить.

— Первый раз слышу, — отчеканила Дора. — Можно поподробнее?

— Он мне нравился, между прочим, очень даже, — сообщила Джорджина.

София невозмутимо вмешалась в процесс обмена молниями между двумя грозовыми тучами.

— Хватит говорить ерунду. Разумеется, Нотт, наша семья тебе не какая‑нибудь, и наш самый старший брат не должен встречаться с кем попало. Вот плохо, кстати, что он до сих пор один. Она ему всех подружек пораспихивала.

— Нет, ну Льюкот правда чокнутая, — нашла смягчающее обстоятельство Джорджина. — Со своей бабкой, которая всех сажает на диеты. Ну ее!

— Но вот Фиона Шеклбот мне нравилась, — постановила София. — Нотт, а ты почему этой малявке помогаешь?

— Из слизеринской солидарности! — отрезала Дора.

Рики давно чувствовал, что ему пора вмешаться, но понятия не имел, как должно реагировать. С точки зрения благородного приличия, разговоры на такие темы вообще недопустимы, лезть в чужие, а тем более, чужие сердечные дела нехорошо, но коль скоро это правило повсеместно игнорировалось, Рики не рискнул указывать рассерженным девушкам на такие банальные истины.

— А ваша мама тоже была слизеринкой, — заметил он.

На такое утверждение, с которым трудно было спорить, близнецы разом ответили, что это совсем другое дело.

— Девочки, вы не по адресу обратились, — указала им Дора. — Я совершенно не могу повлиять на Мирру Жанн, и более того, это не мое дело!

— Конечно, поэтому ты помогаешь ей «из слизеринской солидарности»! — напомнила Джорджина, прежде чем нелюбезно буркнуть «ну, пока».

Однако разногласия имелись не только между слизеринками и гриффиндорками. Вечером Рики узнал, что и внутри родного колледжа далеко не все довольны друг другом.

— Ричард, профессор Снейп сейчас плохо со мной разговаривал, — пожаловалась Рози, плюхаясь рядом на диван.

— Вот еще новость! А почему? — сказал Рики первое, что пришло в голову.

— Я его спросила, чего он каждый раз ругает Джимми Поттера, — ответила маленькая слизеринка.

— Вы вместе на зельях?

Рози кивнула. Рики избегал ее взгляда, старательно подбирая слова.

— Так уж и каждый раз? — уточнил он.

— Нет, — вынуждена была признать Рози. — Но чаще, чем других. Мне просто интересно стало.

«Профессор Снейп бьет все рекорды», — подумал Рики; он считал, что, чтобы заинтересовать Рози еще чем‑то, кроме «поноса», надо быть, по меньшей мере, поднятым со дна океана после нескольких веков валяния на дне морском.

— Иногда бывает такое, что учитель невзлюбит кого‑то одного, — ответил он. — Мой брат может найти для тебя статьи на эту тему, если хочешь.

При слове «статьи» круглое лицо первокурсницы вытянулось. Очевидно, Рики нашел отличное средство закрыть тему.

— Не надо. Ладно, пока, — сказала она и зашагала к спальням девочек.

«Интересные эти детки», — усмехнулся Рики.

Перед матчем Рики проснулся в половине шестого — будильник Лео сработал безупречно. Превозмогая нежелание вылезать из теплой постели, он оделся, еще не очень понимая, куда и зачем собирается. Единственное, о чем он вспомнил — что, вообще‑то предпочитает поздно ложиться, а не рано вставать. Но подвести команду он ни за что бы не смог, поэтому Рики ничего не оставалось, как сбросить теплое одеяло и одеться.

В холле пришлось дожидаться Эдгара. Дик имел вид откровенно сонный, Бетси зевала, а все гриффиндорцы, включая Джима Поттера, нервничали; исходило это от Тони, который, по словам Ральфа, еще до выхода в гостиную начал беспокоиться, успеют ли его игроки переодеться в форму «Гриффиндора». Кроме этого, Лео, помня свои обязанности, напомнил всем, что желательно до конца завтрака стадион освободить, потому что команда «Слизерина» выйдет на тренировку.

На улице было еще сумрачно; Рики легко мог представить, что это не раннее утро, а вечер. Солнце осветило только верхушки гор, и под ними озеро казалось темной и загадочной массой. Несмотря на ветер с озера, все вокруг было тихо, неподвижно, Рики слышал только шаги рядом идущих ребят.

— И куда нас черт несет? — пробормотал он, обметая подолом мантии траву, покрытую росой.

— Что? — не расслышал Артур.

— Я так, молитву вспоминаю, — улыбнулся Рики, понимая, что капитану несолидно предаваться пессимистичным мыслям.

Ворота стадиона были открыты, однако внутри, как и следовало ожидать, не оказалось ни одного зрителя. Даже Мирра Жанн проспала великий матч, впрочем, Рики не собирался упрекать ее за это.

— Ветер отличный, в лицо дует! — заметила Бетси.

— А если ты к нему спиной повернешься? — заметил Джим.

— Без пререканий! — отрезала мадам Трюк, спеша к ребятам. — Так, капитаны, что это за построение ваших команд? Становитесь на позиции, живо! Пожмите друг другу руки. По метлам, внимание… Старт!

Рики подался вперед, прижимая биту. Время, когда игроки зависали над полем, дожидаясь, когда выпустят квофл, было, по его мнению, самым напряженным. Еще ничего не известно, каждый вправе надеяться на решение фортуны в свою пользу. Именно в такие моменты бесполезно уговаривать, что успех — это вознаграждение за усилия, потому что никто не может быть уверен в победе, как бы усердно не тренировалась команда.

Бладжеры как будто взбесились. Рики едва успевал догонять их, бил со всей силой, и скоро боль в предплечьях и напряжение дали о себе знать весьма ощутимо. У него не оставалось ни возможности, ни желания следить за ходом игры. Мадам Трюк ничего не комментировала. Ни раз и ни два пришло ему на ум, что это идея Филипса, которому спокойно ну никак не живется.

Был момент, когда два бладжера, посланные им и Ральфом, столкнулись возле ворот противника. Хрустящий скрежет и треск загрохотали по всему полю, отражаясь от пустых трибун. В остальном же мачт слился для него в мелькание красных и черных фигур на метлах, свист ветра и долгие, изнурительные удары по тяжелым мячам. Но свисток он услышал сразу.

Как позже объяснил ему Эдгар, Бетси наклонилась в сторону Джима, оттесняя его, мгновение — и снитч затрепыхался в ее руке. Мадам Трюк заметила это, только когда девушка стала снижаться.

Спустившись на землю, Джим сердито стукнул метлой.

— Джеймс Поттер! Что это такое? — сурово обратился к нему Артур.

— Надо уметь проигрывать, — сказал Ральф.

— Не огорчайся, — добавила Бетси. — Летаешь ты здорово. Просто меня не так легко обойти.

— Потому что ты здорово толкаешься, — процедил Джим. — В следующем году, — объявил он во всеуслышание, — я зато обязательно стану ловцом «Гриффиндора»!

— А ты не забыл, — милейшим образом улыбнулся Ральф, — что состав команды выбирает капитан?

Повисла многозначительная пауза.

— А ты, меня, что ли, не примешь? — с вызовом осведомился Джим.

— Приму, наверное, — пожал плечами Ральф.

Но Рики ничего больше не хотел слушать, ни похвал, ни критики, ни отвлеченных разговоров. Его единственным желанием теперь стало попасть в Большой зал, где, должно быть, уже ждал накрытый стол.

— Отлично сыграли, — похвалил Артур.

Но на обратном пути капитан посчитал возможным обозначить свои позиции.

— Я больше не хочу играть в квиддич, — заявил Рики. — Не обижайтесь, ребята, не мое это, — и он виновато покосился на недовольного такими речами Ральфа. — Вот закончили мы с дуэлями, и чудесно. Кстати, я не буду против, если вы замените нашего капитана на большего энтузиаста.

— Эди, — тут же предложила Бетси. Чувствуя, что ребята отнюдь не в восторге от такой поспешности, она невинно захлопала глазами. — А что?

— Пусть будет Эди, — согласился Рики, попытался примирительно поднять руку и тут же уронил ее. — Мерлин! Придется, наверное, идти к мадам Помфри. Я заработал форменное растяжение.

— Тебя проводить? — предложил Лео, поскольку они уже поднимались к Главным дверям. Рики сразу почувствовал себя гораздо лучше.

— Нет уж, спасибо, я не пропущу завтрак, — возмутился он.

Не пропустил он и следующий этап гадания для маленькой Гермионы. Хотя Мери и упростила ему задачу, профессор Трелони, одобрив в целом проделанную работу, дрожащим голосом заявила, что, раз он так хорошо справляется, нелишне ему еще освоить дополнительный метод.

— Мерлин, ну какие же парни непрактичные! — ругала его Дора за пределами кабинета прорицаний. — Неужели непонятно — если ты принесешь все сразу, от тебя потребуют еще. Надо постепенно, по чуть–чуть.

— Мне стыдно, Дора, но я не так сообразителен, — ответил Рики, в глубине души целиком соглашаясь с одноклассницей.

Гермиона пошла ему навстречу, согласившись попробовать пиромантию, гадание по огню, помимо всего прочего, что им еще предстояло сделать по плану. Но Рики заметил, что она делает это весьма неохотно, и спросил, зачем же она, в таком случае, соглашается. Гермиона нахмурилась.

— Видишь ли, я кое‑что от тебя скрыла, — ответила она. — После того, как ты нас с Мери вывел из пещеры твоего психа, мне из дома написали. Они велели передать тебе столько благодарностей, — она скуксилась. — В общем, я столько не запомню, а по бумажке читать, я считаю, неприлично. Но мои родители и бабуля с дедулей расстроятся, если ты им скажешь, что я ничего тебе не предала. Так что, считай, вот эта пиромантия — и есть моя благодарность. А то письмо я выкинула.

Объяснение очень понравилось Рики. И, если до сих пор он, откровенно говоря, понять не мог, каким образом эта девчонка попала в «Хуффульпуфф», кроме как за отзывчивость в плане соучастия в дурных делах своих дружков, то теперь ему это стало более–менее ясно. Гермиона была своеобразно честной, и вот как раз предложила ему то ли честный обмен, то ли компенсацию — этого он для себя так и не решил, да и не имело значения.

В общем, занимался он обычными школьными делами, и потому весьма удивился, когда однажды, выходя вместе с другими слизеринцами из пустого класса заклинаний, где Флитвик консультировал его и одноклссаников по курсовым проектам, услышал жесткое:

— Ричард!

Рики повернул голову, удивляясь, для чего он понадобился профессору МакГонагол. Еще более ошеломило его то, что на ее лице оказалось написано нечто вроде сочувствия.

— Что на этот раз? — внятно проворчала Дора, но оставалась надежда, что в суете школьной перемены ее слова остались не услышанными.

— В учительскую! — позвала профессор в ответ на недоумевающий взгляд Рики и развернулась.

— Зачем? — поинтересовался он, когда догнал ее на лестнице.

— Боюсь, не очень хорошие новости, — сказала она. — Мерлина ради, Ричард, постарайтесь держаться спокойно.

«Что‑то с миссис Дуглас!» — других версий ему даже в голову не пришло. Парень припустил вперед так, что профессор вынуждена была его окликнуть. Он же почти внимания не обратил на эту толстокожую особь.

Они свернули в коридор, ведущий к учительской. Неопределенному беспокойству Рики тут же обозначилась причина, но, с другой стороны, сразу стало легче дышать. Он еще успел вспомнить, что его слушание позади. Но, похоже, нашлись дополнительные осложнения.

Знакомый звенящий голосок прекрасно просачивался сквозь неплотно прикрытую дверь.

— Я сама предложила это Министерству, и уж поверьте, в этом есть толк! — доказывала Долорес Амбридж.

Судя по следующей реплике, ее оппонентом был профессор Снейп.

— Мы уже имели честь познакомиться и с вашей инициативой, и с ее результатами, — таким скользящим издевательским тоном он обычно назначал наказания.

— Я не думаю, Долорес, что родители мальчика разделят Ваши планы, — раздался спокойный голос Альбуса Дамблдора.

— Они всего лишь магглы, и не могут знать всего о наших проблемах. Кроме того, позвольте, они ведь даже не настоящие родители? — казалось, Амбридж искренне изумляло предположение Дамблдора, будто ей могут в чем‑то воспрепятствовать.

— Боюсь, Ваше мнение их не заинтересует. Ни в этом вопросе, ни в каком другом, — донес до ее сведения директор.

Рики остановился на пороге.

— Наконец‑то! — с ним старая ведьма не скрывала недовольства. — Молодой человек, Министерству, — она внушительно кашлянула, — стало известно, что Вы обладаете неким особым предметом.

На какую‑то ужасную секунду Рики подумал, что речь идет о его бесценной волшебной палочке — той самой, с пером Даблдорова феникса, которая была собственностью еще Лорда. В тот момент он не мог решить, что предпочтительнее — отдать ее или же совершить убийство человеческого существа с жабьей рожей, разглагольствующего напротив в любимом кресле профессора Стебль. Кажется, учителя бы не возражали…

— Я говорю об амулете, якобы привезенном Вами из Италии два года назад.

Рики вспомнил, что, по словам первокурсников, об этом когда‑то писали в «Пророке». Значит, подарок Барона, как и сам факт дарения, были хорошо известны в кругу волшебников.

— Я действительно привез амулет из Италии, — произнес Рики не слишком дружелюбно, но и так, чтобы не нарываться.

— Так знайте же, — дабы добавить своим словам торжественности, старуха встала. — У меня есть распоряжение. Я должна забрать его у Вас и доставить в Министерство. Для экспертизы.

— С какой стати министерству интересоваться личными вещами моего крестника? — с раздражением спросил Гарри Поттер. — Это недоразумение. Я поговорю с министром.

Рики знал, что ему не показалось: в умильных глазках Амбридж сверкнуло торжество.

— Боюсь, мистер Поттер, Министерство магии имеет свою точку зрения на то, что должно. Напоминаю, что я — Назначенный Инспектор. Итак, мистер…

Повернувшись к Рики и протянув ему руку, она красноречиво умолкла. У Рики же зачесался язык учтиво закончить: «Называйте меня Темным лордом, Инспектор», но он слишком хорошо понимал, что этим только навредит себе и окружающим. Потом дошло — она ждет, что он сейчас снимет требуемое с шеи и отдаст ей.

— У меня его нет, — сказал Рики.

В его голове внезапно обрисовались контуры плана. Пусть обыскивает его сундук, и там ведь нет амулета. Мрачное настроение присутствующих в комнате наставников сигнализировало, что отдавать Амбридж эту ценную вещь крайне нежелательно.

— Представьте, я знаю! — неадекватно обрадовалась отвратительная сотрудница Министерства. — Мне стало известно, что Вы отдали его… маленькой девочке! История повторяется, не так ли?

Намек на Джинни Уизли мог стать последней каплей. Рики стиснул кулаки и автоматически потянулся за палочкой, чуть отрезвить его смог лишь холодный голос профессора Снейпа.

— Если бы Вы хоть секунду боялись, что она повторяется, Вас бы здесь не было, мисс Амбридж. От Вас тогда бы уже сейчас мокрого места не осталось бы.

— Вот как? Угрожаете? — ведьма надула губки, прикидываясь маленькой девочкой, которую обидели, хотя выглядела она при этом как пьяная крокодилица.

— Констатирую, — ответил профессор Снейп.

— Можно?

В учительскую протиснулся Френк Эйвери; ладошка, зажатая в его руке, отчаянно вырывалась. Вскоре показалась и вся Рози Гойл, рассерженная и в общем производящая угрожающее впечатление.

— Я ее привел, как Вы хотели, — пропыхтел Френк, отпуская Рози, но зато захлопнув дверь, и тем отрезав ей путь к отступлению. — Я рад помогать Министерству.

Профессор Снейп повернулся в его сторону. Завуч «Слизерина» умел выражать неодобрение без слов. Одного взгляда хватило, что Френк испарился.

Амбридж опасливо сделала шаг в сторону Рози, и остановилась все же на безопасном расстоянии.

— Детка, — попросила она, — сейчас же отдай эту опасную штуку, которая висит у тебя на шее.

Рози вцепилась в амулет, демонстрируя абсолютное нежелание с ним расстаться.

— Почему опасную? — спросила она. — Я ею еще никого по башке не двинула!

— Ну, вот, пожалуйста! — с торжеством воскликнула Амбридж и ткнула пальцем в сторону девчонки. — Полюбуйтесь, как это влияет на ребенка!

В этот момент Рози приняла решение. Выразилось это в том, что она бросилась удирать. Рики моргнуть не успел, как в поле его зрения оказалась распахнутая дверь и ничего больше.

Остальные присутствующие, включая Амбридж, как только прошло первоначальное замешательство, двинулись за ней. Инспекторша запнулась о ногу, услужливо подставленную Альбусом Дамблдором, и долго тыкалась в спину профессора МакГонагол, которая неторопливо преодолевала порог.

Когда Рики последним выскочил в коридор, ситуация показалась ему утешительной. Все учителя повернулись в ту сторону, где Рози удирала со скоростью пули, а инспекторша преследовала ее с куда меньшей скоростью.

— И что будет? — нервно спросил Поттер.

— Импедимента! — провизжала Амбридж на весь замок.

Рики сорвался с места вместе с учителями и крестным отцом. Заклинание достигло цели, и не оставалось сомнений, что Амбридж девчонку поймает. В то же время до сознания дошла реплика дядюшки Гарри, и юноша согласился, что, пожалуй, такое поведение Рози и в самом деле не поможет, а только насторожит министерских представителей еще больше.

Теперь инспекторша настигла Рози и принялась ее трясти.

— Отпустите ученицу! — потребовал Дамблдор, повысив голос. — Разрешения на обыск первокурсников Вам не давали.

Профессор Снейп применил контрзаклятье к девчонке. Та, судя по взгляду, немедленно вознамерилась собственноручно превратить инспекторшу в рисунок на стене, и не пожалела бы для этого собственных кулаков.

— Все нормально, Рози? — предусмотрительный дядюшка Гарри встал между ними и возложил руку на плечо маленькой слизеринки.

— Уговорите ее пока, — распорядилась инспекторша, и отправилась зачем‑то обратно в учительскую.

— Гойл, ты что, спятила? — профессор МакГонагол потерла висок, не зная, что еще сказать. Но Снейпу все равно не понравилось то, что она позволяет себе критиковать слизеринку. Возможно, поэтому он заметил очень мягко:

— Не стоит связываться с министерскими чиновниками, мисс Гойл.

— Дура противная, — буркнула Рози и стрельнула взглядом туда, где находилась дверь учительской.

— Сохраняйте самообладание, милочка, — дружелюбно посоветовал старый директор.

Возмущенная девчонка развернулась к Поттеру.

— Дядя Гарри! — зашипела она. — Почему Вы ее не выкинете?!

— Не могу, милая, — вздохнул герой, без сомнения переживая, что его авторитету нанесен такой урон в ее глазах. — Она от министра, к сожалению.

Между тем тот человек, из‑за которого все это началось, принял решение.

— Рози, — попросил Рики. — Отдай ей амулет.

— Нет другого выхода, — пробормотал завуч «Слизерина», отвернувшись в сторону.

Амбридж уже шла обратно с огромной сумкой.

— Спрячу, — ворчала она, — на всякий случай. Убережет от подвластья.

Недовольная Рози, придавленная распоряжениями такого количества взрослых, нашла способ выразить свой протест. Она проигнорировала протянутую руку инспекторши, вместо нее передала амулет своему завучу. Тот резким движением сунул его под нос Долорес Амбридж.

— Ну наконец‑то мы во всем разберемся, — прошептала она, почти не касаясь черного камня. Она просто уронила его на дно своей сумочки, так что Рики, и не он один, невольно подался вперед, чтоб в случае чего подхватить свою собственность.

— Не понимаю, в чем разбираться, — упрямо произнес Гарри Поттер.

— А кстати, Долорес, почему Вы его не трогаете? У Вас руки грязные? — испепеляющее вежливо поинтересовалась профессор МакГонагол, обогнула инспекторшу и гордо удалилась.

— Трогать? — взвилась Амбридж, уставившись ей в спину. — Как можно, ведь нет никаких гарантий, что это не хоркрукс, — закудахтала она, и сумка в ее руках запрыгала, словно в ней сидел заяц.

— Мне это подарила русалка, — вмешался Рики. — Эта вещица сотни лет лежала на дне океана!

— Это ты так говоришь, — милейшим голоском промурлыкала Амбридж, Рики едва отшатнулся от ее руки, так как она, похоже, собиралась потрепать его по щеке.

Рики отвернулся, а когда вновь посмотрел, ситуация заметно ухудшилась. Неприличной виляющей походкой Амбридж удалялась от них. Блеснув очками, Альбус Дамблдор отправился за ней.

Снейп и Поттер мрачно переглянулись.

— Ты понимаешь, сколько на этой штуке окажется запрещенных проклятий после ЕЕ экспертизы? — зашипел Снейп.

— Мерлин! Нельзя, чтобы она покинула школу с этим, — простонал Поттер.

— Поняла, — сказала Рози. К величайшему изумлению наблюдающих за ней старших, девчонка достала из кармана миниатюрное зеркальце, уставилась в него, буркнула «Грэнжер» и деловито осведомилась: — Мери, Джимми, Гермиона, кто где? — Выслушав, вероятно, ответ, она затараторила: — Гермиона, сейчас мимо тебя вместе с профессором Дамбдором пройдет такая мерзкая тетка из Министерства. Да, та самая, не ошибешься. У нее большая синяя сумка. Ты с кузиной Джорджиной? Отлично. Задержите ее и отберите амулет, который подарила русалка! Нет, она его стащить хочет. Себе. Насовсем.

Закончив переговоры, первокурсница «Слизерина» невинно похлопала глазками, а затем со словами: «я, пожалуй, тоже вниз спущусь», ретировалась.

Поттер развернулся за ней.

— Дядя Гарри! Может, лучше, чтоб Вас там не было? — окликнул его Рики. Он сам удивлялся, откуда в его голову приходят такие здравые мысли.

— Я — попечитель! Я имею право… То есть, я обязан ее проводить, — с достоинством возразил Поттер. Рики не сомневался, он вне себя от любопытства, а может, и от беспокойства.

— А вот ты точно не вздумай за ней ходить, — потребовал Снейп.

Они больше не разговаривали; все было и так понятно. Профессор вышел на лестницу, и ничего не выразил против, чтоб Рики составил ему компанию. Как и следовало ожидать, скоро внизу началось нечто, сопровождаемое шумом: скорее всего, довольно громким выяснением отношений. Звенящий голос Долорес Амбридж сопровождался столь гулким эхом, что расслышать что‑либо было невозможно.

— От души надеюсь, что у твоих сообщников получится, — прошептал профессор и стал спускаться.

Рики отправился следом. На третьем этаже навстречу взлетела Рози в компании кузин Уизли.

— Вот. Это твое, — счастливая слизеринка пихнула Рики амулет Барона, в то время как ее сообщницы без особого доверия косились на профессора Снейпа.

Рики подержал амулет на ладони. На секунду в черном камне отразилось его лицо.

— Знаешь, Гойл, — сказал Рики, — пожалуй, я не возражаю, чтобы ты поносила его еще некоторое время. — Стараясь не смотреть на Гермиону, раздосадованную небывалой щедростью, он добавил: — Потом, когда придет время, я у тебя его обменяю… на кое‑что.

Еще не вполне уточнив для себя свои отдаленные намерения, Рики протянул вещь обратно. Девчонка с энтузиазмом перебросила цепочку через голову и потянула ее, так что украшение оказалось ровно поредине.

Через секунду бескрайнему ликованию Рози воспрепятствовал законный интерес слизеринского завуча.

— Могу я узнать, юные леди, откуда у вас сигнальные зеркала? — спросил он, чуть прищуриваясь.

Девчонки сразу притихли. Джорджина, правда, вопросительно повернулась к младшей сестре, а та, сконфуженная, как и Рози, неопределенно кивнула на подружку. Слизеринка тут же, впрочем, с неохотой выдавила:

— Мне Мери дала.

— А у нее откуда? — продолжа допытываться настырный Снейп. Однако Рики заметил, что на самом деле происхождение зеркал для него очевидно; он должен был достаточно хорошо знать своего бывшего ученика, профессора Малфоя. И тут в памяти юноши кое‑что поднялось.

— Я так думаю, сэр, — Рики выступил вперед, решаясь заговорить, — что мистер Малфой и мистер Уизли нашли зеркала, когда делали ревизию в запасах мистера Филча. Ну, в год Турнира.

Казалось, Снейпа не обрадовало, что малышкам доверяются магические артефакты.

— Придется обсудить это с вашими родителями, — пригрозил он, покачал головой и категорично потребовал: — Вниз не спускайтесь.

Сам он поспешил туда, к великому облегчению девчонок избавив их, наконец, от своего строгого общества.

— Папа меня просил не хвастаться. И что теперь? — поинтересовалась обеспокоенная Гермиона.

— А ничего! — ответил Рики. — Если родители не возражают и правила не запрещают, учителя не станут отбирать у вас игрушки. Насчет правил можешь не беспокоиться, иначе бы он уже конфисковал твое зеркало. С мантией Чансби так было…

Спохватившись, что, возможно, сболтнул лишнее, слизеринец предпочел переключиться на более интересующую его тему. — А что вы сделали?

— Объясним, — нетерпеливо бросила Джорджина и предложила: — Я знаю, как короче всего пройти к окну, из которого видны Главные двери. Хочу убедиться, что она уберется и ничего не обнаружит.

Рики признал, что идея стоящая, и поспешил вместе с первокурсницами вслед за гриффиндоркой.

— Значит, я сразу, как получила сигнал, высунулась в окно. Оттуда видно нашу башню, в моей спальне сейчас тоже открыто. Ну, я призвала карту, это несложно было. Тут мы выскочили с Гермионой на лестницу, а там как раз шли Макс, Энжи и Алиса со своим классом. Я Максу сунула карту, наспех объяснила, что надо делать, и он помчался на второй этаж. Встал за доспехами, там поворот в коридоре ведет к тому туалету, что вечно не работает, — усмехнулась Джорджина.

— Знаю, — нетерпеливо откликнулся Рики и заметил, что Гермиона хитро подмигивает ему.

— Ну, эта старуха уже спустилась в холл, очень довольная, и директор уговаривал ее выпить чаю, она не соглашалась. А я взмахнула палочкой — и ее сумка превратилась в попугая. Макс знает, каким свистом их приманивать, а старуха, ясное дело, понятия не имела, на какой этаж ее сумка улетела, стояла на верху лестницы и орала. Подошла профессор Стебль, спросила, в чем дело, а та давай на нее ругаться, да визжать, что у нас в школе одни преступники и надо бы взять нас в руки.

— Что? — возмутился Рики.

— Стебль ей сказала, что ее руки для этого не годятся. Практика, говорит, показала, что они дырявые. И ушла, вместо нее появился дядя Гарри.

— Гениально получилось, — подытожила Рози. — Она потом убежала от него, поднялась наверх и увидела, как ее попугайская сумка вылетает из‑за угла. Я не поняла, чего она на птичку палочку нацелила, а потом, уже с сумкой, туда двинула, за угол. Я ей решила помешать, и давай путаться под ногами, спрашиваю, чего Вам там надо, там, говорю, туалет не работает, идите вниз или наверх. Весь четвертый курс висел на перилах и умирал со смеху.

— А Макс что? — Рики не переставал одобрительно кивать, и вот они оказались у нужного окна. Внизу пока что вообще никого не было, ни у крыльца, ни у ворот. Похоже, Амбридж еще не покинула здание замка.

— Макс сумку расколдовал, амулет вынул, а на его место подложил карту! — Джорджина, казалось, была этому весьма рада.

— Мерлин! — ужаснулся Рики. — А вдруг она уничтожит ее?

— Нет же! В Министерстве другой порядок, — вмешалась Гермиона. — Она гордо предъявит кому‑то изъятый подозрительный предмет. Скорее всего, дяде Эрни, он должен составить акт о приеме.

Казалось, девочка поражена бестолковостью шестикурсника.

— Хорошо, если так, — пробормотал Рики с сомнением. — Значит, Макс превратил сумку обратно в птичку и отправил к лестнице. А старушенция разве не заглянула в сумку?

— Заглянула, — кивнула Рози.

— Существует простое заклинание, которое позволяет человеку видеть не то, что есть, а то, что он хочет видеть или считает правильным, — просветила Джорджина. — Чары выветрятся минут через двадцать, она как раз доберется до работы.

Рики пристыжено прикусил язык. Он, разумеется, знал об этих чарах, но приобрел талант всякий раз в присутствии звездных отпрысков выказывать себя болваном.

В этот момент во дворе началось движение. Из ворот в сопровождении Гарри Поттера выкатилась Амбридж. Профессора Снейп и Стебль вышли чуть позже и остались на пороге. А в воротах школы появилась леди Гермиона собственной персоной. Она довольно энергично сокращала расстояние между собой и визитершей.

— Приоткрой окно, — попросила Рози, вставая на цыпочки и вытягиваясь, чтоб разглядеть побольше.

— Крестная ее не выносит, — прокомментировала Гермиона шепотом.

Между тем стало слышно, что именно говорит Амбридж.

— Нет, я не хочу воспользоваться каминной сетью школы, — долетел до учеников ее бархатный голосок. — Предпочитаю аппарировать отсюда. Не волнуйтесь, мне будет удобно.

Однако явно взбешенную леди Гермиону не волновали ее удобства.

— Долорес Амбридж! — зарычала она. — Как Вы посмели возвратиться сюда?! Пока я жива… Чтоб ноги вашей не было в этой школе, разве Вы не поняли это после того, как имели глупость пытаться здесь… что называется преподавать?

— Как Вы несдержанны, милочка! — попыталась возмутиться инспекторша. — Я побеседую с министром.

— Я тоже, не сомневайтесь, — пообещала леди Гермиона. — Надо напомнить ему, что кое–кого пора отправить на пенсию.

Она схватила министерскую под локоток и, прилагая заметные усилия, поволокла ее к выходу с территории школы. Поттер поспешил к старой подруге.

— Куда вы меня тащите? — попыталась возмутиться Амбридж.

— Скажите спасибо, что не к кентаврам, — мрачно изрекла леди Гермиона.

С визгом «Вы сумасшедшая! Спасите!» Амбридж ловко вырвалась и уже по собственному желанию помчалась к воротам. Учителя спустились с крыльца, и некоторое время общество наблюдало, как инспекторша улепетывает, не оборачиваясь. Леди Гермиона переводила дыхание.

— Миледи, — заговорил профессор Снейп. — Рукоприкладство — не лучшая модель поведения. Мне, может, тоже хотелось.

Ветер доносил его слова так четко, словно они вместе с зельеваром находились в классе.

— Да, Вы правы, — пробормотала директриса. — Извините меня, профессор Снейп. Но какова наглость!

«Руководство школы в надежных руках», — подумал Рики, после чего слизеринская осторожность напомнила о себе, и он предложил прекратить интересное дело подслушивания и пойти куда‑нибудь в такое место, где их присутствие будет воспринято как должное.

В штабе старосты при виде амулета на шее Рози пришли в восторг, да и всю историю целиком восприняли благосклонно. Участники же пересказали все, кроме, разумеется, подмены амулета картой. Ведь сэр Финеан пребывал на посту, и даже высказал несколько сдержанных похвал.

— Интересно, что теперь будет в Министерстве? — хихикнула Дора. — Как она оправдается? Хотела бы я ее видеть!

Лео вдруг развернулся на стуле. Рики уловил в глазах друга странный азартный блеск. А объектом его интереса стал уважаемый предок.

— Сэр, — сказал он, — не могли бы Вы пойти и посмотреть?..

— Но у меня может не оказаться портрета в нужном кабинете Министерства, — возразил сэр Финеан.

— Но Вы же можете ходить в гости к другим портретам, разве нет? — настойчиво спросил Лео.

Финеан хотел было возразить, но Лео красноречиво взглянул на часы. Судя по тому, что изображение немедленно исчезло, его разбирало любопытство не меньшее, чем ребят, и момент краха Амбридж упускать ему не хотелось.

Его отсутствие продлилось достаточно, чтобы рассказать о карте и договориться при шпионе делать вид, что они решительно ничего не понимают.

Профессор Нигеллус вернулся довольным. Его злорадство объяснялось просто: как оказалось, он так и не простил мерзкой особе, что в свое время она посягнула на священное кресло директора школы.

— Она, представьте, понеслась сразу к самому министру. Туда же пригласили даму из архива, чтоб запротоколировать конфискацию. Амбридж решила миновать департамент правопорядка, я так мыслю. А у нее амулета не оказалось! Мерлин, Поттер и его подруга такой скандал устроили! Сэр Гарри сказал, лично видел, как она эту штуку отобрала, и как теперь будет возвращать — ее проблемы. А леди Гермиона шипела на министра, с какой стати он засылает в школу всякие инспекции, а ее не предупреждает. Когда Гарри опознал в пергаменте пропавшую карту, она и объяснений слушать не стала — пошла строчить рапорт в отделение магического правопорядка. Есть такой пункт в законе насчет превышения служебных полномочий, а эта Амбридж не должна была забирать твой амулет без расписки. Гермиона сказала министру, что позже зайдет для серьезного разговора, так Амбридж позеленела. Но все же мне непонятно, — тон шпиона стал неуловимо подозрительным, — откуда у нее в сумочке могла оказаться карта «Хогвартса»? Та самая, что в прошлом году таинственно пропала.

Старосты изумленно переглянулись.

— Так она ее стащила? — возмутилась Дора.

— А мы столько искали! — подхватил Эдгар.

Рики полагал, что у сэра Финеана все же зародились подозрения, но никаких доказательств причастности ребят он так и не раздобыл.

Уже в общей комнате «Слизерина» Лео согласился, что решение отдать пока амулет Рози очень удачное.

— Даже если она будет хвастать, любому из нас достаточно сказать, что это копия, — придумал он. — Имеет любой староста право порадовать малышку.

Рики точно знал, что Френк получил несколько внушений, заставивших его усомниться в правильности избранной линии поведения. Первой исходило от профессора Снейпа, который вызвал его в свой кабинет, едва интересные лица покинули школу. О втором рассказала Мелани, поскольку Френк, стремясь угодить ей, а точнее, втереться в ее компанию, приобрел привычку советоваться с Виктором Чайнсби.

— Виктор считает, надо содействовать мистеру Поттеру, — сказала она. — Подруга его бабушки, которая работает в Министерстве, рассуждает именно так.

Свидетелем третьего внушения была вся слизеринская гостиная. Рози Гойл, не озаботясь разницей в возрасте, росте и весовой категории, набросилась на него сзади и принялась драть за уши. Френку пришлось прибегнуть к помощи Билла, чтоб сбросить с себя маленькую нахалку.

Четвертое, как полагал Рики, могло бы придти по почте от миссис Дуглас. Но он знал, что в ближайшее время этого не будет. Судя по туманным намекам в письмах, которые Мирра Жанн получала от своей матери, у экономки все еще не полностью восстановилась способность двигаться.

Мысли об этом неизменно удручали Рики и портили триумф. Он не думал о том, что кто‑то может заметить это, но в один прекрасный момент, когда Селена позвала его на мостик, парень получил повод сомневаться в том, насколько эффективно прячет свои переживания.

Русалка долго не появлялась, и все это время они с Селеной проговорили о планах мистера Олливандера поскандалить с Министерством, которое все активнее наседало на него, желая взять под контроль продажу палочек. Теперь им было недостаточно получать списки всех проданных палочек и их покупателей.

— Для деда это оскорбительно, — объясняла Селена. — Он говорит, что ничем не заслужил недоверия.

— Я знаю, — кивнул Рики. — Не исключаю, кто‑то хочет навязать ему принципы продажи. Скорее всего, чтоб не палочка выбирала хозяина, а покупателю предоставлялись на выбор палочки ограниченной мощности, например, для выходцев из чистокровных семей. Одно время это практиковалось… в некоторых странах.

— А тебя что беспокоит? — спросила Селена. — Бабушка Френка, да?

— А ты как полагаешь? — не стал притворяться Рики и отвернулся. — Чувствую, и мой крестный, и все прочие не договаривают. Я просто должен знать, что с ней такое ведь все проблемы, по сути, из‑за меня.

— Рики, в этом году я лишний раз убедилась, что ты очень хороший человек, — нежно произнесла Селена. И, когда она сжала его ладонь в своей, слизеринцу даже в голову не пришло выдернуть руку.

Торжество Рики от возвращения амулета померкло вовсе, когда завуч пожелал видеть в своем кабинете уже не Френка, а его.

— Ну, Макарони, — приступил он к делу без лишних реверансов, — как карта оказалась в сумочке Долорес Амбридж?

— Я тут ни при чем, сэр, — твердо отчеканил Рики. Сразу пришло на ум, что глупо было рассчитывать, будто чудесная находка карты не вызовет никаких подозрений, и, обругав Амбридж, школьные учителя этим ограничатся.

— Это очень хорошо, — вкрадчиво произнес профессор Снейп. — Если бы ты сказал «Я не знаю», это была бы ложь. А мне некогда тратить время на всякий вздор.

Паузу, долженствующую оказать на него моральное давление, ученик нарушил сам.

— Чего Вы ждете, сэр?

Пальцы профессора размеренно застучали по крышке стола, аккуратно попадая в ритм школьного гимна.

— Собственно, ничего, — сказал он. — Видишь ли, Ричард, возле окна, которое выходит на Главные двери, чуть дальше в нише висит портрет Урга Великого. С лестницы его не видно, что порой бывает очень удобно.

Выражение понимания и ужаса на лице ученика было, похоже, как раз тем, на что завуч рассчитывал. Усмехаясь с невероятно противным снисхождением, Снейп медленно закивал.

— Полагаю, в данное время профессор МакГонагол беседует с близнецами Уизли как раз об этом. Пригласите для внушения Нигеллуса, и в следующий раз вы — все вы дважды подумайте, прежде чем водить за нос школьную администрацию.

Рики потупился. Необъяснимая тяжесть не позволяла ему подняться с места, и в то же время он почему‑то ожидал, что профессор хочет сказать ему что‑то еще. И дождался.

— Мерлин, мы так боялись, что эти канцелярские крысы украли карту! — зловеще просвистел Снейп.

Вот этого Рики не предполагал. Ему казалось, что сейчас посыплются сугубо справедливые упреки о том, как важно было в прошлом году, чтоб директор мог в любой момент посмотреть, что происходило в школе, как было бы ужасно, если б она попала к Упивающимся смертью, и все такое прочее.

— Разве карту не взяли случайно? — механически спросил он.

— Иногда ты такой тупой, — отрезал Снейп.

Он встал и принялся наматывать круги по комнате.

— Неужели ты не видишь, что Министерство хочет контролировать «Хогвартс»?! — выплюнул он.

— А, — сказал Рики. Понимая, что это глуповато, он поспешно добавил: — А знаете, сэр, вы были правы. Это они ее украли. Министерские. И близнецы Уизли тут ни при чем. Они просто подобрали ее.

— Ты меня будешь убеждать, что эти юные леди — ангелы во плоти? — усмехнулся Снейп. — Довольно, Макарони. Я буду очень удивлен, если Минерва МакГонагол с тобой согласится. Впрочем, ты можешь попробовать убедить ее. Когда‑то ведь тебе удалось договориться с профессором Стебль насчет мисс Олливандер.

Напоминание о Селене вызвало резкий скачок пульса, но другое напоминание, более давнее, заставило его усомниться в своих адвокатских намерениях. МакГонагол его, конечно, слушать не станет… потому что он ей ничего не скажет…

— Макарони! — властно позвал Снейп, и теперь его голос, растерявший всю вкрадчивость, звучал ясно и отчетливо.

У Рики перехватило дыхание. Он чувствовал жар, исходящий из своего лица. Как он мог забыть, что Северус Снейп умел извлекать мысли — и куда лучше, чем Лорд. А завуч так и продолжал сверлить его глазами.

— Как это возможно? — вновь заговорил профессор, когда понял, что ответной реплики придется ждать очень долго. — Ведь это было так давно, Ричард. И не с Вами!

— Я знаю, сэр, — выдавил Рики. Язык еле шевелился.

— Но это немыслимо! Так вот почему… — Снейп, судя по всему, начинал сердиться. — Нет, дорогой мой! Отказаться от ЖАБА по трансфигурации, одного из самых востребованных и тонких магических искусств — это глупо. Вынужден даже сказать, это не по–слизерински.

Вынося вердикт, профессор внимательно наблюдал за реакцией воспитанника.

Первым побуждением Рики было ответить: «Что же Вы меня не отчислили на первом курсе, когда я сам предлагал?». Но он вовремя прикусил язык, сообразив, что такой ответ заставит Снейпа всерьез озаботиться состоянием вверенного его заботам ученика. А пристального внимания профессора в ближайшем будущем он вовсе не добивался.

— Что же, ведь теперь все наладилось, — ответил он, пожимая плечами. — Министерство исправило мою ошибку и навязало мне трансфигурацию.

— Вы уверены, что в порядке? — спросил Снейп, не скрывая подозрительности.

Рики произвел движение, нечто среднее между кивком и вращением плечом.

После этого слизеринский завуч, вспомнив, что у него полно дел, наконец‑то Рики выпроводил.

— И выкиньте из головы эту глупую историю столетней давности, — посоветовал он на прощание почти дружески.

Воспитательная беседа с завучем побудила слизеринца обратить внимание на другие свои тайны и прочие мало законные действия, которые пришлось перебрать в уме и рассортировать, иначе совесть бы назойливо напоминала о себе снова и снова. В одном Рики был абсолютно уверен — он не имеет права оставить полученную от Стена информацию при себе. У Бэскотта все же имелись подозрительные контакты, судя по всему, аврорам неизвестные.

Лео, выслушав, как обстоят дела с двумя подозрительными типами в горах на самом деле, полностью с ним согласился.

— Но, знаешь, если ты сообщишь об этом, тебе придется рассказать и про твоего… верного слугу, — заметил он, правильно догадавшись, отчего Рики в затруднении.

— Нет, — помотал головой Рики. — Пойми, я не хочу этого делать. Все‑таки, профессор Снейп должен мне поверить. Для него же лучше, если он не будет допытываться. Я не хочу делать его соучастником в деле укрывательства беглого преступника.

— Ты прав, все мы — твои соучастники, — серьезно заметил Лео. — Но от Снейпа ты, боюсь, многого ждешь. Поэтому будет лучше, если ты все же придумаешь убедительную ложь, откуда знаешь о прогулке Бэскотта в горы. Удачи.

Рики, впрочем, не торопился. Бэскотт, по словам Лео, не делал ничего подозрительного, и вовсе не пытался приблизиться к Рики тем или иным образом. К тому же признаваться Снейпу каждый день в таких вот нетривиальных обстоятельствах, вроде прогулки в горы без разрешения, для слизеринца было слишком. Так что, ожидая, пока гнев профессора, вызванный возвращением карты, успокоится, парень переключился на другие дела.

Его проект для маггловедения почему‑то не желал летать. Он тщательно проверял чертежи, из дома и дополнительно присланные братом, однако, скорее всего, механическая энергия, которой он пытался заменить батарейку, не вырабатывалась в нужном количестве. Вертолетик зависал на пару минут, даже летал, а потом заряд заканчивался. Единственное, чего Рики удалось добиться — он опускался, а не падал камнем вниз.

Профессор Строгус, однако, был вполне доволен.

— Не дергайся ты так, парень! — советовал он. — Не всегда можно добиться большего. Помни, это все‑таки не магия.

— Если бы я был разработчиком вертолетов и так ответил, меня бы отвезли кое–куда, — сердито отвечал Рики, вызывая смех всего класса. — Серьезно, оно может летать нормально!

— У меня уже столько таких игрушек. Почти каждый год пара–тройка ребят выбирают всякие летающие штуки, — разглагольствовал он. — Да, человека привлекает полет, что и говорить!

Кажется, старый профессор понимал, почему Рики увлекается этим с такой страстью. Да и сам слизеринец вполне отдавал себе отчет, что этот проект — только возможность вернуться в свое не колдовское детство, когда он еще искал свое место в мире своих родителей. И вообще, возясь с винтиками, он чувствовал себя ребенком.

Однако не всех забавляла его увлеченная работа. Мелани Хатингтон, с отвращением фыркая, сообщила Рики, что он здорово похож на ее кузена, который «вроде как слабоумный, не поймешь».

— Тогда он, наверное, гордится такой родственницей, как ты, — ответил Рики, и Мел, не разобравшись, оскорбление это или нет, на некоторое время прекратила его критиковать.

Впрочем, у них не оставалось времени для выяснения отношений. Шестикурсники были почти все время заняты, то и дело сверяясь друг с другом чертежами, формулами и образцами.

Но существовала работа, которую Рики предпочитал выполнять в перерывах, не афишируя ее, понемногу. И вот настал день, когда он составил полный список всего, что ему известно в Тайной комнате.

Лео был первым человеком, который получил возможность ознакомиться с этим списком. Рики следил за другом, пока тот читал, довольно потирая руки каждый раз, как Лео изумленно вскидывал брови, а случалось это нередко. Однако, прежде чем заговорить, слизеринский староста принял невозмутимый вид.

— У меня такое чувство, что наше сознание еще не доросло до того, чтоб использовать половину этих вещей, — сказал он. — Я думаю о том, что можно сделать, когда все это достанут из Тайной комнаты. В ненадежных руках, жадных, фанатичных тот же Цветок правды сработает кошмарно. Если, конечно, не создать сначала законы, разумно ограничивающие их использование. Как, например, на признавалиум или сок Наставника.

— Я не хочу снова вносить дисгармонию в магическое общество, — поспешно произнес Рики. — Дора права, второй раз — это перебор. И вообще, Снейп, по–моему, пока никаких шагов не предпринял. Он понимает, чем это грозит.

Лео с сомнением поглядел на него.

— Ты предпочитаешь вообще не трогать, я так понимаю? На всякий случай оставить все, как есть. Такая осторожность, как сказал бы мой отец, похвальна? И я скорее согласен, чем наоборот. Но правильно ли это? — задумался он.

— Я не знаю, — честно сказал Рики. — С одной стороны, глупо лишать людей шанса узнать. С другой — это ведь может им повредить. Что, если они еще не готовы? Что, если Тайная комната разрушит их? Они ведь, не знаю, как объяснить, очень уязвимы! Ведь Темному лорду было вовсе не так трудно найти себе среди них сторонников. Лео, ты не представляешь! Мало кто из них жаждал власти. Были и такое, кто хотел его знаний.

— Ты намекаешь на то, что знания — вещь вредная, — констатировал Лео.

— Запросто может оказаться вредной, — уныло поправил Рики.

— Знаешь, надо обсудить это не со мной. Ведь я — слизеринец, и, как и ты, выбираю осторожность. Но я чувствую, что здесь можно переборщить. Вот если б заранее знать, как лучше!

— Это невозможно, — вскинулся Рики. — И не надо. Не вредно людям набивать шишки. Просто я точно знаю, другим способом редко умнеют. Кстати, я тебя хотел спросить. Вот Джимми и Мери мечтают туда вернуться, в Тайную комнату. А ты тоже хотел бы там что‑нибудь исследовать?

— Непременно, — не усомнился лучший друг.

Рики отвел взгляд, усмехаясь. Он давно понял, что любопытство свойственно даже лучшим представителям человеческой породы. А то, что Лео доверял себе больше, чем остальному человечеству, было скорее предсказуемо.

— И, если позволишь дать совет, не отдавай этот список Снейпу до тех пор, пока он сам тебя не спросит, — добавил Лео.

— Я подожду, — согласился Рики. — Сначала нужно сказать ему про Бэскотта, а это ох как неприятно!

Но наконец, несмотря на то, что его сердце отчаянно колотилось, Рики отогнал колебания и отправился на поиски завуча.

В кабинете профессора не оказалось. Учительская, бесспорно, была вторым наиболее вероятным местом, где его можно было найти.

«Задача усложняется», — отметил себе Рики. Он знал, что там могут находиться и другие учителя. Если совсем не повезет, там же окажется и сам Бэскотт.

И все же слизеринец не стал откладывать. Казалось, чем быстрее он освободится от ценной информации, которая прилично проболталась у него в голове, тем скорее обретет спокойствие.

В ответ на стук прозвучало приглашение войти; Рики узнал голос профессора Стебль. Открывая дверь, Рики уговаривал себя, что Снейпа, наверное, и здесь нет. Но Снейп там был.

— Вы ко мне, Макарони? — сразу спросил он.

Рики ничего не оставалось, как кивнуть.

— Опять проблемы? — полуутвердительно произнес завуч без особого восторга.

— На этот раз не у меня, сэр, — ответил Рики, невольно раздражаясь: вот что бывает, когда руководствуешься ответственностью и благими намерениями, тобой же еще и недовольны. Впрочем, он помнил, что за последнее время обращался к своему завучу достаточно часто. — А может, как раз у меня, я не знаю.

— Звучит интересно, — усмехнулся зельевар.

— Я ведь не помешаю вам? — спросила Стебль для приличия. Но было видно, что пожилая ведьма не собирается никуда уходить, слишком уютно расположилась она в кресле с чашкой чая. Рики даже почувствовал неприязнь к своей любимой учительнице; впрочем, он предпочитал, чтоб это была она, а не кто‑то другой.

— Понимаете, профессор… — и он пересказал, что не так давно Бартоломью Бэскотт встречался в горах с неизвестной личностью, от которой получил предмет, напоминающий кошелек с деньгами. Разговор, подслушанный верным слугой, он постарался воспроизвести полностью.

Лица обоих слушателей вытянулись и к концу рассказа сделались совсем мрачными. Зельевар, впрочем, выглядел так почти всегда и заговорил сразу, как только юноша умолк.

— Ты сам это видел и слышал? — он, как и ожидал Рики, бил в точку.

— Нет, не я. Другой человек. Его слова заслуживают, по–моему, доверия, — с некоторым вызовом ответил Рики.

— Кто? — потребовал завуч, как нечто само собой разумеющееся.

— Я не могу назвать его, — бесцветно произнес Рики, отвернувшись к двери и внимательно разглядывая ручку.

— Прости, но так не получится, — в голосе Снейпа послышалась жесткость.

— Я и в самом деле не могу, — чуть повысил голос Рики, желая придать большую значимость своим словам.

Завуч сердито выдохнул.

— Ну и как с ним работать? — обратился он к профессору Стебль.

— Ричард, это неразумно, — мягко произнесла та.

— Я не считаю разумным выдавать человека, который без разрешения покидает территорию школы, — Рики имел в виду себя, однако преподаватели с пониманием переглянулись, и напряжение в атмосфере ослабло. — Сначала нужно проверить, действительно ли профессор Бэскотт совершает нечто предосудительное. Тогда, если потребуется, этот человек сам себя назовет. Но не я!

Снейп явно собирался ответить на это ехидным замечанием, но передумал.

— Да, действия Барти странны, — согласился Стебль, задумываясь.

— Надо решить, как лучше это выяснить, — сказал Снейп, и его угольно–черный взгляд впился в Рики. — Ладно, Макарони, я подожду. Пока что мы не станем добиваться от Вас подробностей, — милостиво согласился он. — Но будьте уверены, Вам и… еще кое–кому придется объясниться. Независимо от того, что касается действий профессора Бэскотта.

— Как прошло? — спросил Лео, когда Рики появился в гостиной.

— Теперь всем моим друзьям следует приготовиться. Вас будут подозревать в прогулках вне школы, — ответил Рики. и, тем не менее, он чувствовал давно забытое сознание исполненного долга.

Завуча он увидел раньше, чем ожидал того.

После ужина в слизеринской гостиной обычно кипела бурная жизнь. Это, впрочем, не мешало ученикам читать и готовить уроки. И в этот раз обстановка не предвещала ничего неожиданного — до того момента, как стена отодвинулась, и в гостиную «Слизерина» вошел профессор Снейп.

Он остановился так, чтоб все присутствующие могли его видеть, держа обеими руками газеты. Просить внимания завучу не пришлось — при его появлении идеальная тишина довольно быстро установилась сама собой.

— Добрый вечер, — поздоровался он. Зашелестели ответные приветствия.

— Вы нам хотите что‑то сказать, сэр? — не без волнения осведомилась Тиффани.

— Как Вы догадливы, мисс Флинт. Вот. Только что из типографии, — и профессор не то, чтоб швырнул, но довольно резко положил на ближайший столик поверх лежащих там тетрадей и книг толстую стопку газет.

— Зачем это? Здесь полно дров, — указала Дора.

Слизеринцы захихикали.

— Я с Вами полностью согласен, мисс Нотт, — ровно произнес завуч. — Но это не мне решать. Старосты, подойдите сюда.

Когда его просьба была выполнена, он протянул верхний экземпляр Доре и велел прочесть для всех, что написано на первой странице поверх заголовка красными чернилами.

— «Рекомендовано Министерством магии. Для обязательного ознакомления»? — Дора отодвинулась от профессора и поглядела на него с подозрением. — Я так понимаю, или «рекомендовано», или «обязательно», сэр.

— Вы правильно понимаете, — терпеливо ответил профессор Снейп, игнорирую сарказм ученицы. — Но в Министерстве далеко на все такие умные. Некоторые лица взяли на себя полномочия рекомендовать то, что, по их мнению, обязательно.

— Что обязательно? — вмешался Рики, чувствуя, что дело пахнет жареным.

— Министерство желает, чтобы вы прочли статью на указанной здесь странице и обсудили ее, — сказал профессор Снейп. — И мне придется, как ни прискорбно, оторвать вас сегодня от дел. Разделитесь по классам, нет, ныть бесполезно, мистер Огден!

Как выяснилось дальше, результаты обсуждения ответственный за параллель должен был «кратко зафиксировать». Старосты, ранее никогда этой работы не выполнявшие, конечно, попросили разъяснений, что именно от них требуется.

— Что‑то вроде краткого протокола, — ответил завуч. — Записывайте все, что скажут ваши товарищи, кроме, разумеется, откровенно непечатных вещей. И вообще, не давайте Министерству повода считать, что вы не обучены правилам приличия.

— А это только нам или всем? — пожелала узнать недовольная Рози Гойл.

Профессор Снейп уверил ее, что гриффиндорцам, равенкловцам и хуффульпуффцам не миновать той же участи. По его словам, всех завучей вызвали в учительскую, где министерский секретарь мисс Кора Ланж вручила каждому по семь экземпляров. Раздав их, профессор не пожелал более оставаться среди учеников и покинул их, пожелав удачи.

Поскольку самым экономным вариантом было чтение вслух, в гостиной скоро стало шумно. Первыми удалились третьекурсники — они решили, что обсуждать рекомендации Министерства в туалете гораздо продуктивнее.

— Как насчет нашей спальни? — предложил Лео. — Девушкам ведь туда заходить можно?

После некоторых возражений со стороны Ариадны и ее подруг, которых Тиффани, часто бывающая в комнате брата, быстро оборвала, было решено ненадолго принять предложение Лео. Усевшись в круг на кроватях Билла и Генри, шестикурсники приготовились слушать Дору.

На этот раз произведение Риты Вриттер располагалось на третьей странице и называлось: «Воспитание молодежи: актуально как никогда». Вступление в два абзаца пугало ужасающими последствиями разложения нравов для любого общества.

— Отпад! — оживилась Тиффани. — А то, что мы сюда пришли — это неприличием считается или как? Нравы разлагает?

— Нравы — нет, а вот кровать мою разлагает, если будешь на ней так прыгать, — проворчал Билл.

Категорично потребовав не тратить ее время на глупую болтовню, Дора продолжала читать дальше. «На фоне пугающей нестабильности все больше опасений вызывает нравственное состояние юных колдунов и ведьм. Не за горами, когда вступит в права зрелости поколение, не знавшее войны и связанных с ней ужасов». По мнению Вриттер, это самое поколение вполне могло оказаться соблазненным всевозможными яркими, но противозаконными перспективами.

— Вполне возможно, — согласился Рики и посоветовал: — Подчеркни это, пригодится, когда будешь писать, с чем согласна.

— Вообще, цитирование — самый лучший способ растянуть текст, — согласилась Ариадна.

Далее читателям напоминалось: «известно, что вербовка новых сторонников всегда была приоритетной деятельностью для Того — Кто — Не — Должен — Быть — Помянут. И теперь, когда его сторонники разгуливают на свободе, им не обойтись без посторонней помощи». И наиболее наивны и несознательны в этом смысле, как утверждала мисс Вриттер, могли оказаться именно дети и — особенно — юноши, имеющие уже некоторые знания колдовства и «лелеющие честолюбивые замыслы».

«Вот он, камень в мою сторону. И не только в мою», — отметил Рики. Он заметил, как Френк отвернулся к стене. Сложно было не согласиться, что, если бы его дело, рассмотренное в Уизенгамоте, стало достоянием прессы, наверняка аргументы Вриттер оказали бы сильное воздействие на магов. И потому Рики настораживала «обязательная рекомендация» Министерства. Он знал, что дело не только в том, что Рита Вриттер ему антипатична, но не мог сформулировать, почему прописные истины статьи вызывают у него такое отторжение.

Далее следовали советы родителям. Были они вполне стандартны: интересоваться, с кем дружит ребенок, проверять любые контакты, обсуждать увлечения, предпочтения и убеждения, и все такое прочее.

— Значит, вот как, — фыркнула Дора. — Иных мамаш и просить не надо, они и так рады выпытывать. Накопают пустяк какой‑нибудь и ходят, вздыхают! Нет, если мне после этого попытаются устроить тотальный контроль, я с нее потребую возмещения морального ущерба. Заставлю и родителей подписаться!

— Я лично считаю, что многие вещи родителям лучше не рассказывать из щадящих побуждений, — высказался Лео. — Они слишком бояться, как бы с ними чего не случилось. А жить совсем без риска невозможно.

— Я понимаю, про малышей родители все знают — как покушал и все такое, — высказалась Ариадна. — А потом человек сам должен разбираться. Ну вот умылась я, вот поговорила с подругой про уроки. Все‑то зачем рассказывать?

— Тоже мне рекомендация! Как будто люди забыли, что на свете есть вранье! Или ты и так рассказываешь сам, или никаких откровений не будет в принципе, — объяснила Дора и, не желая читать дальше, отдала газету Бобу.

Следующий абзац был посвящен «опасности честолюбивых влечений», тех самых, которые, по мнению компетентного автора, «следует своевременно выявлять и пресекать в корне».

— В общем, всех слизеринцев надо пропесочивать по три раза в день, — сделал вывод Рики.

— А то и пороть, — не постеснялся Генри. — А утопить еще проще.

— Практически каждый хочет в жизни чего‑то добиться, — буркнул Боб и отодвинул от себя газету. — Как можно растянуть на полстраницы столько воды?

— Ну а мне‑то что писать? — спросила Дора. — Насчет ее опасений за деградацию молодого и дурного поколения — ладно, соглашусь. А как прилично ответить, что советы дурацкие?

— Пиши: «интересно, занимательно, поучительно, но старо. Написано практически во всех книжках про воспитание и не всегда работает», — посоветовал Рики.

— А давай ты и напишешь! — оживилась Дора.

Рики хотел запротестовать, но потом подумал, что освобождать время ему, в сущности, не для чего.

— Да. Я думаю, их как раз мое мнение интересует больше всех, — кивнул он. — Неизвестный крестник Гарри Поттера!

— Не надо тогда! — запротестовал Лео.

— Не надо, но я столько не придумаю, — подкорректировала Дора. — Давайте так — ты придумаешь, а я перепишу. Если тебе, конечно, не дорого твое авторство.

Рики великодушно подарил свой труд Доре, и на том обсуждение шестого курса закончилось. Другим классам статья принесла больше развлечений. Старосты разбрелись по общежитию, проверяли комнаты и выгоняли из туалетов застрявших там учеников, и с трудом добились, чтобы большинство хотя бы после полуночи разошлось по спальням. Но несколько особо ярых обсуждающих задержалось в гостиной дольше.

Наутро выяснилось, что то же самое происходило во всех общежитиях. В школе появилась целая серия новых анекдотов и шуток. Джимми Поттер повесил в «Гриффиндоре» на доске объявлений: «Вы — родители? Не знаете, что делать с ребенком? Отдайте его в «Пророк» для опытов! Принесите пользу нашему обществу в нелегкие времена!». Другой популярный каламбур гласил: «Лучше читать газеты, чем растить моральных уродов».

— Да. Делать то и другое одновременно строго воспрещается! — прокомментировала пятикурсница из «Равенкло».

— И сумму штрафа надо бы указать! — добавил ее одноклассник. — Вот Министерство тогда разбогатеет!

— Оно разорится, потому что не докажет обвинение, — возразили ему. — Критерии где? Обычно люди не знают, кого они вырастили, пока этот человек не прожил жизнь до конца.

Восседающие за своим столом в Большом зале преподаватели сдержанно улыбались. В штабе после уроков, напротив, воцарилась атмосфера серьезная и даже настороженная. Мелани Хатингтон страшно злилась, что ей как старосте прибавили работы, хотя отчет за параллель, как потихоньку сообщил Дик, писал, с общего разрешения, Виктор.

— Мало того, что мной командует школьное руководство, — шипела равенкловка, — так еще теперь Министерство магии желает помогать «Пророку» продавать всякие банальности! Все же в чем‑то была права моя мама, когда не хотела отдавать меня в эту школу!

— Я не ожидала, что дело зайдет так далеко, — покачала головой Селена. — Сейчас они заставляют нас газеты читать, а потом будут указывать, чему учить. Я написала домой и сообщила об этом.

— Они специально обошли леди Гермиону, — сказал Артур. — Ее нет в стране. Сэр Драко поехал в Бразилию, на какой‑то конгресс, и она его сопровождает. Вернутся недели через две. А ведь министр наобещал ей, что школу пока трогать не планируют, и Амбридж по ее заявлению влетело. Рики, чему ты улыбаешься?

— Значит, они ее боятся, — постановил Рики. Это и в самом деле казалось ему забавным.

— Она все равно взялась уже писать. Я Вриттер имею в виду, — пояснил Лео. — Даже если нас и оставят в покое, все равно почти все колдуны и ведьмы так или иначе читают «Пророк».

— И что?! — фыркнула Мелани.

— И будут наши родители на взводе от полезных советов, — быстро нашелся Лео. Рики был уверен, нахмурился он вполне искренне, поскольку для него это была реальная проблема.

— Притворюсь, что поверила, — усмехнулась Мелани. — Знаете что? Когда‑нибудь я все равно догадаюсь.

— Когда‑нибудь все догадаются, — спокойно сказал Рики, когда за ней закрылась дверь.

— Это плохо, — помрачнела Дора. — По твоей милости, Ричард, мой дядя Тед очень долго не женился.

— Ну конечно! — Рики даже не усомнился, что имеет право на этот протест. — Теперь я буду иметь отношение ко всем глупостям, которые происходят в этом мире.

— Нет, конечно, ты тут ни при чем, — согласилась Дора. — Просто он лет до тридцати считал, что слишком опасно обзаводиться семьей. Все его однокурсники плевать хотели на такие соображения, а он считал, что они — самоубийцы. Потом влюбился, и с тех пор тем более жутко боится, что Лорд возродится.

— Это у него пятилетний сын? — припомнил Дик. — Мистер Нотт конструирует системы безопасности для Министерства?

— И все эти системы стоят у него дома, — кивнула Дора.

«Хорошо, что я больше не чувствую себя ответственным за чужую дурость», — подумал Рики.

Примерно с таким же настроем он посетил следующий школьный матч «Слизерин» — «Хуффульпуфф». Возможно, оттого, что накануне ему пришлось вмешаться в ссору Генри с сестрой, не желающей, как всегда, смотреть квиддич, или потому что слизеринцы с небольшой потерей очков, но проиграли, матч ему не понравился.

Спускаясь с трибун, он видел, как Артур утешительно похлопывает по плечу не в меру расстроенную Мирру Жанн.

Все выходные он никак не мог сообразить, почему с тех пор, как он стал правильно понимать действия Мирры, она стала так его раздражать. Ведь никакого осуждения он не испытывал.

Озарение накрыло Рики внезапно, когда, самостоятельно экспериментируя с образцом карты, он осознал, чье имя ввел в число десяти точек дважды. Две «Селены Оливандер», как ни удивительно, сразу разделились: одна находилась в гостиной «Хуффльпуффа», что, по всей видимости, соответствовало истинному положению дел. Другая в мгновение ока перенеслась в общежития «Слизерина», где сидел с картой Рики, и там исчезла. После этого слизеринец уже не мог не догадаться. Правда заключалась в том, что ему самому хотелось повести себя так же, как Мирра Жанн, только вот он все не решался подлизываться к Селене.

Вечером в воскресенье Рики все же попытался переломить ситуацию и пригласил девушку прогуляться до мостика. Его ожидания не оправдались — русалочка на сей раз приплыла.

— Есть у вас тупые старшие, — пожаловалась она. — Совсем не умеют устранять беспорядок! Навалили толстые растения, целых три, там, где вода испорчена, и ничего не делают! А еще главные!

Сколько Рики не пытался ее успокоить, он сам не доверял Министерству, и поэтому, должно быть, малышка ему так и не поверила.

— Ничего они не стараются, — отрезала она, после чего принялась хвалить новые туфли Селены, сравнивая их почему‑то с тиной и полагая, что в них мягко. Благодаря этому Рики заметил, что носы туфель, действительно, обшиты плюшем, и растерялся — сам по себе он и не заметил бы этой детали.

Когда он, постояв некоторое время и не вмешиваясь в беседу двух девушек, наземной и подводной, пришел к выводу, что ненаблюдательность подобного рода вовсе не свидетельствует о несерьезности его чувств к Селене, поднялся ветер и начался дождь.

— Идите. Вы смешно выглядите, когда в воде, — обрадовала Пибу и уплыла.

Раздосадованный неудачей и при том испытывая невольное облегчение, потому что на самом деле Рики не был уверен в совей способности плавно перейти к делу, он вынужден был проводить Селену в замок.

— Я надеюсь, скоро мы выйдем погулять просто так, а не затем, чтоб встретиться с Пибу, — сказал он, когда они прощались.

— Возможно, — ответила Селена.

В отношении Министерства ситуация обозначилась более определенно, чем личной жизни. Вопреки заверениям Дигорри, кое‑кто отнюдь не собирался оставлять школу в покое. И, как уверял Артур, всякого рода инспекторши заявлялись с самыми настоящими документами, заверенными всевозможными печатями, которые они по работе могли свободно брать.

— Далеко не все читают документы, прежде чем их подписывать, — согласился Дик. — Сейчас тот же министр вынужден часто извиняться, что не имеет понятия о подписанных им приказах. Но уже поздно, и неизвестно, сколько бумажек успело выйти из‑под его пера.

Впрочем, последующие события показали Рики, что даже законные документы не гарантируют ретивым чиновникам удачного воплощения их планам. В среду Рики, как всегда, готовил уроки в штабе в компании нескольких ребят.

Судя по тому, как он появился в штабе, Артур не имел ни малейшего почтения к тому, что его товарищи поглощены написанием курсовых. Он толкнул дверь и ворвался внутрь, поднимая ветер, так что некоторые пергаменты посыпались на пол, топая при этом так, словно в его намерения входило разбудить стадо слонов, расположившихся по соседству.

— Что сейчас было! — воскликнул он.

— Я кляксу посадила! — возмущенно вскинулась Марго.

— Сам перепишу, если захочешь, — расщедрился Уизли. — Сейчас моя тетка такое дело сделала!

Рики недоуменно переглянулся с Диком и понял, что их мысли совпадают. Он готов был заочно уважать все теток Артура, даже тех, с которыми лично не знаком, но их занятия были не из той категории происходящего на этом свете, чтобы оторвать его от горы уроков.

Однако по гриффиндорцу было очевидно, что ничто не изменит его намерение поделиться новостями с любимыми друзьями. Смиренно окунув перо в чернильницу, пока оно не закапало результаты его трудов, Рики занял выжидательную и нетерпимую позу, всем своим видом показывая, что слушает, только, пожалуйста, побыстрее.

— Я вам скажу, такое было! — повторился Артур, игнорируя явную незаинтересованность слушателей. — Родителей близнецов вызвали в «Хогвартс», из‑за карты, ну, вы знаете. Уж не знаю, как министерские ведьмы об этом пронюхали, но только сейчас в школу опять притащилась, что‑то типа инспекторша, уже другая старушенция. По–моему, та, которая привозила газеты. И вот она наложила на мою сестренку помехову порчу. Что‑то там, что она делала, показалось ей подозрительным, и она еще пыталась нудить, зачем школьнице палочка в коридоре. Филч ее, может, и понял бы…

— На кого наложила порчу? — уточнил Дик.

— На Сильвию, она на третьем курсе сейчас. Проблема в том, что тут как раз появилась тетя Пэнси. Ну, приехала, потому что ее вызвали. Когда я подошел, она уже вовсю скандалила. Она это хорошо умеет, вопить и визжать, когда надо.

Одобрение образом действий тетушки прямо‑таки фосфоресцировало в его глазах.

— Так что все‑таки произошло? — спросила Дора уже заинтересованно.

— Тетя, понятно, произнесла контрзаклинание, а этой старухе подошла и врезала по рукам. Она, наверное, уже злая в школу пришла. Еще бы, из‑за близнецов ее стали бы критиковать, а она этого не любит. Та инспекторша поначалу, наверное, начала хорохориться, выяснять, по какому праву в школе постороннее лицо. Учителя бы ей такого противодействия не оказали, конечно, сейчас эти министерские придурки могут много проблем создать, но родители — дело другое. Тетя ей объяснила, какое она постороннее лицо. Пообещала, что сегодня же свяжется с дядей Перси.

— Это его книженцию нам Бэскотт без конца подсовывает за дополнительные баллы? — проявил интерес Рики.

— Да, — кивнул Артур. — Вообще‑то из моих дядюшек он самый занудный, но на то он и Важная Персона. Та инспекторша порядком струхнула, потому что дядя возглавляет Уизенгамот, а Сильвия — его дочь. И тетушка не поленилась ей все это сообщить, после того как та заикнулась, что Уизли — люди неблагонадежные. Боюсь, теперь эта бабка не захочет у нее лечиться, ну да сама виновата, — не расстроился он.

— Учителя до поры не вмешивались, я подошел вместе с Флитвиком. Тетка все вопила на эту инспекторшу, что не даст никому дурно обращаться с членами своей семьи, Сильвии даже стыдно стало из‑за такого концерта. А тетушке хоть бы что! Начала отчитывать пришедшего дядю Гарри, который не привлекает родителей, если учителя не в силах остановить произвол. А она, знаете, целительница, и держится соответственно. Люди сами не понимают, почему ее боятся. Нет, когда орет, понятно, почему.

— Да, это здорово, что на свете есть родители учеников, — заметил Лео. — И еще лучше то, что не все из них готовы соглашаться во всем с Министерством.

Попросив Артура при случае передать тетушке Пэнси их глубочайшее почтение, ученики вернулись к своим учебным занятиям. А их, увы, как будто становилось только больше, несмотря на то, что курсовые проекты день ото дня становились толще и объемнее.

— Ричард, заживление — процесс поэтапный, — толковал Снейп, водя длинным носом по восьмой странице уже минут пять. — Где у Вас это отражено?

— Я полагал, что для варки зелья безразлично, как оно действует, — оправдался Рики.

— Для варки — само собой, но Вы обязаны представлять последствия, — ответил Снейп, пролистнул на четырнадцатую страницу и ткнул в нее пальцем. — Вот, вы об это здесь упоминаете!

Рики полагал, что это — незаслуженные придирки, и это убеждение вызывало у него досаду. Сложнее всего, как он и ждал, было с Трелони и с Хагридом.

Лесничий вдруг резко изменил тактику и начал усердно читать работы своих учеников. И ему категорически не нравилось, что Рики якобы преувеличивает опасность, исходящую от кентавров.

— Затоптать и лошадь может, — ворчал он, — и вообще любая тварь при возможности уничтожает того, кто ей не нравится, так‑то приятель!

— Считается, что люди в этом смысле отличаются от животных, — заметил Рики. За это лесничий пихнул ему обратно все его пергаменты и велел переделывать.

Даже работа Доры вызывала у него нарекания, поскольку она, не обладая художественными навыками, создала «неточный» портрет гиппогрифа.

— Да ладно. Он хотя бы чудовищ перестал нам подсовывать, — жизнерадостно заметила Тиффани.

— Просто у тебя нет амбиций. Тебе все равно, какую оценку получишь, — проворчал Виктор.

На прорицаниях начался полный абсурд. Трелони жаловалась, что она ничего не понимает в работах учеников, поскольку они намеренно пишут слишком сложно, что затуманивает ее внутренне око и мешает истине. Так что на уроках шестикурсники занимались исключительно синхронным переводом терминов, которые с таким трудом разыскивали в книжках специально из расчета, чтоб прорицательница к ним не цеплялась.

Весь в делах и планах, Рики совершенно позабыл о том, что над ним, да и над всем магическим сообществом, нависли тучи. Гром, впрочем, до сих пор не грянул, авроры никого не поймали, но парню напомнило об угрозе самым неожиданным образом. Сон, яркий и разорванный, с участием Упивающихся смертью оказался неожиданным и тем сильнее поразил его воображение. Вот только что он отбивался от них — и вдруг почувствовал, что отдавил себе запястье, подложив ладонь под щеку, а еще возникло напряжение мышц от зажмуренных глаз.

«Главное — пошевелиться, и страх уменьшится», — это Рики помнил по опыту. Пока он лежал неподвижно, это как будто консервировало кошмар. Но, как это бывало раньше, парень не сразу отважился на единственное маленькое движение: передвинуть ногу. И в самом деле, все остальное далось уже гораздо проще.

Рики перевернулся на спину и сделал глубокий вдох. Запястье затекло, но он пока не стал разминать его. Было так необычно лежать в темноте, и слышать дыхание спящей спальни, и находиться тут было, безусловно, гораздо лучше, чем там, откуда его выдернула реальность.

Прошло еще немного времени, и он снова уснул. Вот только на следующий день, уже после уроков, достаточно отойдя от того сна, слизеринец рискнул поразмыслить над ним и даже поделиться с Лео своими соображениями.

— То, что делают сейчас Упивающиеся смертью, меня как будто не касается. Но я, оказывается, не забываю о них, даже если о них не думаю. У меня такое чувство, будто я обязан об этом помнить, — сказал Рики. — Обязан, понимаешь. Нельзя создать такую ситуацию и покинуть ее, оставив на других.

— Неверно. Всегда надо исходить из того, что ты можешь сделать, — возразил Лео. — Во всяком случае, так считал Слизерин, А он был в чем‑то, но умнее тебя.

Сомневаться в уме сэра Салазара было как‑то непочтительно, тем более — в присутствии его портрета. Поэтому Рики отправился в спальню, достал карандаши и прибегнул к старому средству — к рисованию.

Хоть он и опасался, но ситуация, которую он пережил летом, пока Назойлик донимал его своими угрозами, не повторилась. Ему вовсе не захотелось выводить всяких чудищ, напротив, рука сама выводила контуры герба, и скоро змея, орел, барсук и лев заняли в нем приличествующее им местоположение. Барсук получился чуть крупнее остальных…

— Ричард, у тебя разве нет ко мне никакого почтения? Как смеешь ты дремать в моем присутствии?!

Вздрогнув, Рики выпрямился и поморгал, прежде чем контуры Плаксы Миртл обозначились в его глазах более–менее ясно. Он выдавил смущенную улыбку.

— Привет.

— Наконец‑то! Я тебя раз шесть позвала! — пожаловалась Миртл.

— Извини. Что ты хотела? — спросил Рики как можно мягче, но это не помогло.

— Я?! — взвилась Плакса Миртл и зарыдала. — Чтобы ты знал, я уже давно ничего не хочу!!!

Рики потребовалось несколько минут, чтобы убедить ее, что он не имел в виду ничего плохого. Постепенно от плаксивой барышни удалось добиться толку.

— Это противная девчонка, маленькая и рыжая, — заявила она, все еще всхлипывая.

— Гермиона Уизли? — осторожно уточнил Рики.

— Она самая, — мрачно кивнула Миртл. — Шумная такая. Уверяет, что школе грозит катастрофа! Ворвалась в мой туалет!

— В самом деле, какая наглость! — возмущенно вымолвил Рики, опасаясь, что момент снова упущен, и поток негодования уже не остановить. И все же он попытался, задав закономерный вопрос: — А чего она хочет?

— Чтоб я собрала всех вас. Вот прямо немедленно!

Парень не стал больше делать вид, будто его возмущает требовательность первокурсницы. Ему даже в голову не пришло, что, может быть, это розыгрыш. Гермиона показала себя особой достаточно серьезной, к тому же она знала, что значит для Клуба Единства туалет Плаксы Миртл. Терзаемый опасениями, Рики отправился на второй этаж.

Там уже собралась половина его друзей, а другая половина подтянулась следом. И каждый, входя, спрашивал, обращаясь к застывшей в центре четверки:

— В чем дело?

— А дело в том, что здесь снова побывала эта противная тетка и ее мерзкая подружка, — сообщила Гермиона, когда у нее набралось достаточно слушателей.

— Все так плохо? — быстро спросила Дора.

— Я ее видела только в больничном крыле, — сказала Гермиона. — Она таскала за собой дядю Гарри, и выговаривала ему, потому что он попечитель. Сначала посоветовала, — голос девочки задрожал от гнева, — сместить с поста директора тетю Гермиону. Потому что она вроде как не следит за школой. Дядя Гарри ей говорит, она, мол, прекрасно справляется, аккуратно ведет дела, а то что присутствовать каждый день не может, так ее прекрасно заменяет Дамблдор, который обладает огромным опытом как директор. Так знаете, что эта… — тут она употребила настолько крепкое слово, что даже у Артура отвисла челюсть, — сказала?

— Мне заранее не нравится, — признался Рики, не желая ни гадать, ни давать дальнейший ход явному намерению Артура выговорить сестре за сквернословие.

— Завила, что Дамблдор тоже никуда не годится! — объявила Гермиона.

— Да как она смеет! — взвился Артур.

— А так. Пора, говорит, освободить занятую несерьезную женщину и искусственного директора и назначить на этот пост того, кто будет отдавать все силы школе, — сообщила девочка.

— Мерзавка, — прошипела Мери и величественно скрестила руки на груди, притопывая ножкой.

— Тут дядя Гарри и спросил, кого назначить, «не вас ли, мисс Амбридж»? А эта дура хихикнула и отвечает, все возможно.

— А дядю Гарри она сместить не хочет? — поинтересовался Эдгар.

— Хочет! Только ему она этого не сказала, — логично рассудила маленькая хуффульпуффка. — Зато стала ворчать, что в озере, видите ли, столько русалок рядом с учениками и без всякого контроля. А она столько лет предлагает их окольцевать!

И впервые с тех пор, как исчез Назойлик, в глазах его носителя зарябило что‑то похожее на красную пелену. На ее фоне перед внутренним взором Рики предстал зевающий Барон и разворачивающаяся в сторону озера Пибу, гордо ударяющая по воде хвостом. Он глубоко уважал расу русалидов и, заразившись гонором Барона, считал их в чем‑то совершеннее людей. Парень и мысли не допускал, чтоб такая тупая и злобная двуногая зараза, как Долорес Амбридж, распоряжалась их жизнью.

— Пожалуй, она дождется, я вспомню навыки Темного лорда, — сказал он.

— А я тебя за это в щечку поцелую, — пообещала Рози, и глаза ее яростно сверкнули.

— Как она смеет критиковать мою маму! — Мери тоже не на шутку рассердилась.

— Джорджина уже отправила ей по почте навозную бомбу, — проинформировала Гермиона.

— Сдурели? — Джим в волнении повернулся к ней. — Отец мне говорит, она установит, кто прислал. Между прочим, это совсем нетрудно.

— Прекрасно! Пусть придет разбираться! — рявкнула на него Рози и с досадой покачала головой. — Я думала, в прошлый раз мы ее отучили лезть не в свое дело.

— Она тупая. Необучаемая, — проворчал Рики, все еще негодуя из‑за русалок.

— И что вы будете делать? — Плакса Миртл, взирая сверху на столь трогательное согласие, даже слезу пустила.

Этот простой и логичный вопрос вдруг резко сбросил Рики с высоты кровожадных планов в ограниченную реальность, и ему стало неловко и дискомфортно от того, как же мало он может в своем нынешнем статусе. А между тем собравшиеся обратили к нему вопросительные взгляды.

— Ну, это ведь из‑за меня, — сказал Рики. — Если не будет другого выхода, я уйду из школы.

— Не думаю, что это хороший выход, — Лео скептически помотал головой.

— Вот еще! Тогда нам всем тоже лучше уйти и оставить школу на растерзание этой старой маньячке, — высказался Артур.

Гермиона одобрительно кивнула.

— Да. Папа говорит, она терпеть не может Уизли.

— Подождите! — вмешалась Селена. — Она пока еще ничего не сделала.

— Да! Мало ли что она говорит! Скорее всего, это ее фантазии, — присоединилась Дора.

— Но она является в школу с инспекцией уже который раз, — напомнил Дик. — Конечно, ситуация может быть не настолько плоха, но это настораживает.

— Надо, чтобы родители были наготове в случае чего, — предложила Дора.

— А у моих родственников, как назло, сейчас задание — хуже не придумаешь, — проинформировал Артур. — Поступило заявление, что пара дементоров вылезла из болот. Или их ловить и обезвреживать, или следить, что, в школе происходит, а?

— Да ладно, что мы, маленькие? Нельзя все время родителей звать, — высказался Джимми.

— Но вот если она опять явится? — сурово спросила мрачная Мери. — Тогда что?

По тому, как начали переглядываться старосты, Рики понял, что им требуется срочно изыскать способ сдерживать энтузиазм звездных деток.

— Нам надо подумать, что мы можем сделать, — предложил Лео. — Давайте каждый составит свой список. Завтра уже четверг? Соберемся в субботу и обсудим.

Предложение повергло Плаксу Миртл, ожидающую немедленных активных действий, в уксусно–кислое настроение, но в целом оно было принято. Рики весьма утешило, что на этот раз, проведя в туалете Миртл некоторое время, первокурсники не просили никакой экскурсии в Тайную комнату.

Закономерно, что после собрания друзья Рики, равно как и первокурсники, стали тщательно просматривать утренние газеты — так, на всякий случай. И всякий случай не заставил себя ждать; правда, он оказался совсем не из той оперы, как Рики опасался. Сам он даже не получил в руки этот номер, поскольку газету не выписывал.

Впрочем, не заметить, что весь Большой зал взбаламутило какое‑то известие, у него не получилось. Ученики косились на стол «Слизерина», впрочем, на гриффиндорский тоже.

— Что‑то случилось? — спросил Рики, которому казалось, что только он один ничего не понимает. Чувство было, признаться, дурацкое, к тому же мгновенно всплыло, что теперь ему‑то следует быть готовым к сенсации.

— Боюсь, что да, — мрачно произнесла Дора, разворачивая газету так, чтоб было удобно дать ее прочесть. Рики протянул руку, которую она проигнорировала и тихонько, не без сочувствия, позвала: — Тиффани!

Та ответила не сразу. Как подобает воспитанной девушке, она начала прожевала, и лишь потом вперила в подругу вопросительный взгляд.

— Тут про твоего отца, — сказала Дора тоном не трагичным, но подразумевающим, что надо крепиться.

— А что, ко мне это не относится? — живо откликнулся Генри.

В долю секунды полкласса оказалось за спиной у Доры. Читать было не очень удобно, и все же крупный заголовок на второй странице, гласящий «Флинт против Джордана», Рики не пропустил бы.

Автор заметки, некто Г. Джонс, судя по стилю, был не любителем лить воду. Статья с первых слов оправдывала предупреждение Доры. «Вчера вечером состоялась безобразная драка в пабе «Дырявый котел». Мистер Маркус Флинт, более известный как «Громила», в прошлом охотник, в настоящее время тренер национальной сборной по квиддичу, придя пропустить стаканчик, встретил мистера Ральфа Джордана, известного мастера колдорекламы и совладельца известной фирмы «Удивительные Ультрафокусы Уизли». По свидетельству бармена, почтенные колдуны поначалу отпускали в пространство колкие замечания, отвернувшись в противоположную сторону один от другого. Невозможно точно определить, когда от слов перешли к действиям. Сначала они вылили друг на друга свое пиво. Далее в ход пошли волшебные палочки, а кончилось дело маггловской дракой. Совместными усилиями других посетителей удалось растащить их за несколько минут. В ходе драки уважаемые господа продолжали выкрикивать оскорбления, смысл которых остался не совсем понятен. Оба доставлены в госпиталь святого Мунго с травмами средней тяжести. От подачи заявлений в Департамент магического правопорядка пострадавшие отказались, равно как и от комментариев».

— Мерлин! — Генри схватился за голову. — Надо папе открытку послать.

— Надо, — мрачно подтвердила Тиффани и взорвалась. — Как он мог! А мистер Джордан! Позор! А еще взрослые называются. Орут, что несут какую‑то там ответственность, и все такое! Нет, Генри, ты что хочешь говори, а я из дома сбегу.

Однако братец решительно воспротивился тому, чтобы так и написать папочке в госпиталь. Он даже пригрозил свернуть сестре шею, чего Тиффани, впрочем, не очень испугалась.

— Нет, они еще нас обвиняют, что это мы их позорим! — сокрушалась она. — Теперь же вся школа об этом знает! И что я должна отвечать, если меня спросят, почему мой отец в общественных местах кидается на других таких же…

Ральф целиком и полностью соглашался с ней, особенно после того, как получил из дома длиннющую телеграмму, где сообщалось, что здоровье его отца вне опасности. Зато мамочка не преминула выразить претензии, предполагая, что если бы он не дружил с неподходящими барышнями, ей не пришлось бы навещать супруга в госпитале. Ральф прочитал по диагонали и швырнул сообщение в камин.

— На этот раз она хотя бы обошлась без жалоб на неблагодарность, — отметил он. — Как говорится, прогресс налицо!

— Но как можно к старости не поумнеть! — кипела Тиффани. — Кто‑нибудь из нас полез бы в драку, я представляю, что сказали бы родители! Нет, ты почитай, они еще орали на весь дырявый котел «не совсем понятные оскорбления»!

Скорбная весть настолько огорчила слизеринку, что она прогуляла защиту от темных искусств.

— Что может быть хуже домашних проблем и конфликтов с родственниками, — рассудительно заметил Эдгар.

Рики полностью с ним соглашался. Он и не стал бы возражать, в этом смысле ему повезло. Как и во многих других, с наставниками, с друзьями, и очень хотелось как‑то отплатить за это жизни, но пока, к сожалению, случай так и не представился. «Подождем», — подумал Рики и отправился в подземелья кормить Мистера Лапку и Моргану, о которой, он опасался, хозяева временно забыли.

Разумеется, Рики не забыл о том, что пообещал звездным деткам. То, что они рассчитывали на него и его друзей, как более старших, ко всему прочему, вызывало у него желание оправдать их доверие, что он до сих пор чувствовал, пожалуй, довольно часто: по отношению к родителям, брату, профессору Снейпу друзьям и прочим, сам того не осознавая.

Так он и ответил, когда ближайший друг устало поинтересовался, что с ним опять такое творится.

— Лео, мне надо что‑то придумать, — тихо произнес Рики, подытоживая рассказ о том, какая он все‑таки благонадежная и обязательная личность.

Друг внимательно поглядел на него, ничего не спрашивая. Было неясно, понимает он или нет, что Рики имеет в виду.

— Это ведь я привлек в «Хогвартс» всякие проверки, — объяснил Рики. — Из‑за меня Вриттер получила материал на статьи, которые читает вся школа.

— Я тоже думал об этом, — кивнул Лео. — Боюсь, сейчас мы не в состоянии отменять министерские решения. Это задача взрослых магов вроде мистера Поттера и Дамблдора.

— Они уже сделали все, что могли, — возразил Рики, — и потом, старый пара… Дамблдор вообще не настоящий. Они связаны правилами и законами, которые нас пока не связывают так, как их. Между прочим, и малявки рассчитывают на нас. Насколько я знаю, никто из них не писал домой.

— Эти детки желают все решать своими методами, а это, сам знаешь, какое своеобразие, — напомнил Лео. — Я хотел обсудить с тобой другое, Ричард. Ты знаешь, я много думал, кто мог прислать тебе деньги. Что, если это как раз провокация министерских секретарей?

— Какая еще провокация? — проворчал Рики.

— Вот и я ломал голову, чего они таким способом хотят добиться, — ответил Лео, явно полагая, что это звучит логично.

— Порадовать меня, наверное, — предположил Рики.

Лео усмехнулся, оценив шутку.

— Единственная причина, которую я нашел — вызвать подозрения. С чего тебе получать суммы от неизвестного адресанта? И если бы это всплыло на слушании одновременно с тем, что ты связан с Темным лордом…

— Но они же не знали этого, пока дядя Гарри не рассказал, — сказал Рики.

— Так и есть. Они бы уже обнародовали твои десять галеонов как обстоятельство сверхподозрительное. Знаешь, эти дамы, — Лео пожал плечами, — по–моему, отличаются большими амбициями, но не сообразительностью.

Тут Рики пришла в голову новая мысль, и он вскинулся.

— Значит, они не знают про десять галеонов. Странно, ведь дело уже передано Министерству!

— Есть другие секретари, которые там пользуются большим доверием, — сказал Лео.

Тема присланных денег в разговорах всплывала редко. Учитывая то, что Рики так и не почувствовал никакой пользы от этого поступления, он легко мог о них не задумываться. Но это не отменяло того факта, что деньги все же были присланы.

И порой Рики давал волю своему воображению. Кто мог проявить благодарность таким образом? И перед внутренним взором юноши сразу всплывала величественная фигура. Колдун, аристократ старой школы. Подобным, образом, несомненно, повел бы себя Люциус Малфой после того, как Рики вызволил Мери из лап верного слуги. Но эта возможность исключалась просто потому, что деньги пришли раньше, до того, как на сцене появилась фигура Стена. Кроме того, Люциус не стал бы напоминать ему о себе, ибо знал, с кем придется иметь дело.

Зато у пребывающего в неведении дядюшки Барти в этом смысле начисто отсутствовала всякая стеснительность. У преподавателя с Лео неоднократно вспыхивали споры, ибо, помогая другу по защите, Рики взялся пользоваться тем, что хорошо помнил многие битвы, описанные сэр Персивалем Уизли, из личного опыта Назойлика. Лео зарабатывал баллы для «Слизерина», но не единожды Бэскотту удавалось его переспорить.

Так, при обсуждении сражения у ворот «Хогвартса» профессор нанес Лео сокрушительное поражение, доказав, что он не прав, настолько очевидными аргументами, что даже Рики не нашелся, что возразить.

— Не удивительно, что Лорд провалил войну, — сказал он Лео. — Он так запугал своих сторонников, что те нещадно вешали ему лапшу на уши. Поразительно, и я в это верил!

— Но Бэскотт сказал: «Прекрасно, юноша, что у Вас есть чувство истории»! — добавил Лео.

Рики и без того знал, что обладает чувством истории, хотя бы по той причине, что он в эту самую историю влип. Ему даже книжки читать не надо было; хотя теперь воспоминания, касающиеся всяких неприятных ему фактов из биографии Назойлика, приходили с трудом. В некотором роде, впрочем, никто не ожидал, что Лорд, заточенный в нем, станет историей, а не кошмарной действительностью. Слизеринец нечасто вспоминал, как удивился эксперт тому, что Волдеморт перегорел, знаменуя тем самым, пожалуй, самый крутой поворот в истории Ричарда Макарони.

Жизнь его тоже делала крутые повороты. На зельях профессор Снейп, проходя мимо, вручил ему конверт, который никак не был подписан. Ничего не подозревая, Рики вскрыл его в тот момент, когда, догнав Селену, так же спешащую в Большой зал, сказал ей: «Привет!».

— Что‑то важное? — поинтересовалась хуффульпуффка, а между тем обращение «Дорогой Рики!», написанное легко узнаваемым для него почерком Даниэлы, безусловно, уже попало в поле ее зрения.

Рики замялся, но, понимая, что это только портит дело, вынужден был честно ответить.

Два этих события по отдельности — общение с Селеной и письмо от Дан — несли явный положительный заряд. Однако, столкнувшись, они здорово повредили одно другому. Кисло бросив: «Ладно, не стану мешать», Селена отправилась к столу для старост, а у Рики пропало всякое желание читать. Только к вечеру, понимая, что обижаться на Дан ему не за что, он все же дал волю своему любопытству.

С Даниэлой, как оказалось, встретился сам мистер Поттер. «Я заметила, что он нервничает, — писала Дан. — Совсем не уверена, что это связано с тобой, мой отец становится таким же рассеянным, когда у него проблемы на работе. Твой крестный отец не стал мне объяснять, какие у него проблемы, выразился как‑то непонятно, что знать и доказать — это не одно и то же. Насчет меня он сказал нечто такое, что мне не понравилось. Заявил, что доверяет мне больше, чем тебе. Я сказала, что не присматриваю за тобой, что мы всегда были равны, но мистера Поттера это, по–моему, мало интересует.

Мы с Питером каждый день общаемся в сети. Наконец‑то он поставил меня в известность, что до сих пор переписывался со мной от твоего имени».

«Селене бы понравилось вот это», — подумал Рики, но тут представил, как он сует хуффульпуффке письмо под нос, уговаривая прочитать, и уверенность в том, что так и надлежит поступить, заметно уменьшилась.

«…Хотя — я могла бы догадаться, в магической школе, возможно, вообще нет компьютеров», — предположила Дан.

— Рози, не чавкай, — попросил Рики, отвлекаясь.

— Я подпитываю свой мозг! — возразила девочка. — Мери говорит, это очень полезно для мозгов.

— А поучиться ты не пробовала? — пробубнил парень себе под нос, возвращаясь к чтению и удивляясь себе, неужели он не рассказывал Дан про то, что в школе нет никаких компьютеров, а только особо одаренные студенты.

Нетрудно было заметить, что Селена стала держаться от него на расстоянии. А Рози, как выяснилось, не нуждалась ни в какой учебе, прекрасно зная, что нужно делать в различных ситуациях, куда лучше, чем многие другие. Рики в чем‑то даже возмущался ее не рассуждающей силе, когда дело касалось того, чтоб постоять за себя.

Как субъект, оставшийся без девушки, он предсказуемо коротал субботний вечер в штабе за написанием курсовой по уходу за магическими существами, заранее зная, впрочем, что Хагрид забракует половину. Напротив него сидел Эдгар, который вознамерился сегодня во что бы то ни стало довести до конца одну таинственную идею относительно образца карты. Его очень устраивало, что Бетси вместе с Гермионой и Джимом устраивают первое собрание «домашних кошководов» в туалете Плаксы Миртл.

— Если Миртл до сих пор не прилетела и не пожаловалась, то все нормально, — предположил Рики, отсчитав, что они находятся там уже приблизительно полчаса.

Ребята занимались каждый своим делом, изредка переговариваясь, когда по коридору гулко застучали каблуки, после чего дверь буквально рвануло, и она жалобно заскрипела.

— Идемте скорее, — нервно позвала Марго, раскачиваясь на двери. — Я не знаю, что мне делать.

Эдгар немедленно изъявил готовность действовать, но все же поинтересовался, что снова происходит.

— Рози Гойл! — вздохнула Марго. — Утверждает, что двое одноклассников из «Равенкло» ее дразнили. Ну, она выхватила у них портфели и выкинула в окно. Дора уже пошла туда, но я чувствую, будет история.

— Иду! — отозвался Эди. — Оставлю здесь вещи, Рики, ты ведь пока не уходишь?

Исходя из того, как дальше развивались события, слизеринец быстро просек, что его функция — служить связующим звеном и передавать информацию. Как оказалось, беспардонные мальчишки предложили Рози сосватать для нее непосредственно профессора зелий, что ей жутко не понравилось и как почтительной слизеринке, и само по себе. Недолго думая, она пошвыряла под ноги обидчикам свои драгоценные учебники, мальчики попадали, а Рози выхватила у них портфели и вышвырнула с шестого этажа, так объяснил ситуацию вернувшийся за пером и пергаментом Эдгар. Марго и Лео случайно оказались на месте как раз тогда, когда пострадавшие снова начали обзывать Рози, и с ходу наложила взыскание.

— Лео остался там, конечно, но эта Гойл хотела и его отправить. Топнула гордо так ногой и заявляет: «Я посторожу!», — и шокированная Марго покачала головой. — Флитвик сказал отвести к нему всех, ну, я пошла.

После ее ухода замок, казалось, уснул. Рики начал почти физически ощущать тишину, а между тем уже неизвестно как долго никто не заходил. Остаться в штабе одному в такое время было довольно странно.

Взгляд его остановился на книжной полке. Полку украшало полное собрание Сверкароля Чаруальда.

И едва Рики подумал о том, что, как только он собирается начать читать эти книги, как что‑нибудь ему обязательно помешает, в штаб, раздувая ноздри, влетела Мелани Хатингтон.

— В чем дело, Мелани? — спросил Рики.

Девушка резко затормозила. Должно быть, обращение к себе по имени от несимпатичного субъекта рассердило ее еще больше, но, поскольку она не знала, как это грамотно выразить, пришлось отвечать.

— Боунс только что наказал двух равенкловцев! — обличительно произнесла она, и было видно, что ее это, в общем, глубоко возмущает. — Не сам он, конечно. Боунс представил дело так, будто они виноваты!

— Да, отвел их к Флитвику, и профессор назначил взыскание, — спокойно согласился Рики. хотя он не знал, так ли это наверняка, со слов Мелани так и выходило.

— Он не должен был этого делать! — заявила Мелани. — Они ведь ничего такого…

— Это они тебе сказали? — осведомился Рики.

В ответ Мелани шумно выдохнула.

— С какой стати? — забормотала она. — Да, я помню, мы договаривались, чтобы заинтересованные старосты колледжей в налагании взысканий не участвовали, — раздраженно кивнула она, демонстрируя и то, что помнит — это предложение исходило от Рики, и то, как она к этому относится.

— Они обидели Рози Гойл, — сказал Рики.

Раздражение равенкловки от этой новости не уменьшилось.

— Ах, ее! Жуть, а не девчонка, вечно во что‑то влипнет, не в свою грязь, так… — затараторила она.

— Это вовсе не значит, что ее можно обижать, — произнес Рики более сурово.

— Да, конечно, — вынуждена была согласиться Мелани.

Рики уже довольно долго смотрел на то, как она вскидывается, когда ей в голову приходит новый аргумент, и сам не зная, с чего вдруг, предложил:

— Если ты присядешь, я расскажу, что случилось, и тебе не придется искать Эдгара.

Поколебавшись, она все‑таки села. В этом положении ей стало поначалу еще неуютнее — было заметно, что внутри равенкловки клокочет бешеная активность. И по мере того, как Рики рассказывал, активность эта отнюдь не утихала, а один раз даже прорвалась наружу — когда слизеринец спросил, как бы повела себя сама Мелани на месте Рози.

— Слушай, мы обязаны пресекать такие вещи! — вспылила она. — Лучше б, Мерлином клянусь, эта мелюзга думала об уроках! Дети так часто ведут себя отвратительно! А некоторые еще думают, что они ангелочки! Если узнаю, что они еще что‑нибудь за последнее время натворили…

Рики выслушал, не перебивая.

— Ты же знаешь, Рози очень нервная девчонка, — сказал он, когда она выдохлась. — Вот как раз поэтому. У нее больная тема.

— Понимаю, — с жаром закивала Мелани. — Знаешь, Флитвик дал им один вечер в Главном холле. Что же, я к ним спущусь! Должны же они получить представление, как следует разговаривать с девочками!

— А ты не знаешь, Рози наказали? — рискнул спросить Рики.

— Да, она целый вечер будет бумажки переписывать, бедный ребенок, — ответила равенкловсая староста.

… — А я думал, она просто невозможная девица, — с удивлением констатировал Рики, когда за Мелани закрылась дверь.

— Как видите, молодой человек, договориться можно с кем угодно, — поучающе изрек сэр Финеан.

С этим Рики не стал спорить. Он догадывался, что договориться с Селеной, в общем‑то, вполне реально. Но на практике все оказывалось куда сложнее. Раньше, до Назойлика, он не испытывал таких трудностей, и поначалу чувствовал так, будто провал отделяет его от прежней беззаботности. «Наверное, людям проще слетать в космос, чем договориться между собой», — думал он, провожая взглядом длинные золотистые волосы в толпе коридора.

Ему было очевидно, что так оно и есть для многих людей, а не только для него. На заклинания опоздал Ральф Джордан, и весь урок с ним явно что‑то происходило. Он даже не пытался сосредоточиться на задании, и в итоге Флитвик задал ему дополнительный реферат.

— Что‑то случилось, Ральф? — спросил Эдгар уже в коридоре.

Джордан мрачно кивнул.

— Кошмар! Приехала эта мерзкая репортерша, сейчас расспрашивала Тиффани, почему это наши отцы подрались. Намекала ей на всякие гадости.

— И что? — почти хором спросила Дик и Дора.

— Надо же было ей именно на Тиффани нарваться, — сокрушенно качал головой Ральф. — Она ничего, конечно, не ответила, зато сказала мисс Вриттер все, что о ней думает. Эта мерзкая ведьма теперь не отвяжется.

— Она и так не отвяжется, — бодро произнес Рики. — К тому же я — куда более интересный объект. Но разве ей сюда можно? Ее же даже во время Турнира выставили из школы!

— Можно, — прозвучал за спиной мрачный, почти трагический, красивый голос. — Она здесь по заданию Министерства. Ей позволили выяснить, как справляется с работой дядя Барти.

Чайнсби хмуро, в упор глядел на Рики.

— Я не думаю, что она что‑нибудь найдет, — примирительно произнесла Каролина, касаясь плеча равенкловца. Было заметно, что тот вовсе не желает обсуждать персону дядюшки Барти, однако не позволил себе не вмешаться, когда в разговоре другие косвенно коснулись этой темы.

— Макарони, я хотел тебе сказать, — продолжал Виктор. — Я не думаю, что все эти проверки из‑за тебя. Что‑то происходит в Министерстве. Я не знаю, конечно, что именно, но там какое‑то копошение, и уже давно.

— Я понимаю, Чайнсби, — кивнул Рики.

И, хотя он не поверил Виктору, все же был благодарен ему за то, что тот не стал высыпать на него все шишки.

Со своей стороны, Рики не считал себя обязанным рассказывать Виктору о том, как сложны обстоятельства в отношении дядюшки Барти, но всерьез задумался, не обязан ли он сообщит о встрече в горах Гвенде Чайнсби. По мнению Лео, написать этой ведьме было скорее желательно.

— Она не имеет отношения к Упивающимся смертью и навряд ли когда с ними свяжется, — считал слизеринский староста. — Но, если она пыталась тебе помочь, элементарная признательность обязывает тебя предупредить ее, кого она пускает в свой дом. Если она — родственница профессора Бэскотта, ей, может быть, проще будет вытянуть из него, что за подозрительные аферы он проворчаиват в «Хогвартсе». Ты ведь тоже в ней не сомневаешься?

— Нисколько, — кивнул Рики, прекрасно зная, как миссис Чайнсби трясется на Виктором. Она ни за что бы не допустила, чтобы ее единственному сыну повредили неблагонадежные родственные связи.

— Можно еще спросить профессора Снейпа, вдруг он с ней уже договорился, — предположил Лео.

— Не пойду я к Снейпу, надоело, — проворчал Рики. — Сам справлюсь!

И все же, уже держа в руке перо, Рики подбирал выражения крайне осторожно. Он старался, чтоб по фразам нельзя было догадаться, что он испытывает личную неприязнь к мистеру Бэскотту, который преподавал его любимый предмет не на самом высоком уровне.

В некоторой степени, Рики было жаль, что он забросил свою курсовую по защите от темных сил. И самое обидное, что в результате решения Уизенгамота в его жизни отнюдь не стало меньше абсурда. Лучше бы уж ему запретили прорицания как искусство для Темного лорда исключительно полезное; и не было, разумеется, никакой надежды, что Министерство осознает опасность ухода за магическими существами. А ведь Хагрид взял моду радостно потирать руки и обещать ученикам в ближайшем неопределенном будущем знакомство с существом «по–настоящему интересным».

— Вроде бы папа ничего не слышал о том, чтоб ему предоставили дракона, — успокоил Артур. Но Рики уже убедился, что на Земле есть существа и «поинтереснее».

Однако с Хагридом еще можно было как‑то перетерпеть урок, а вот Трелони стала абсолютно невыносимой. Наверное, так и полагалось по логике вещей, что она с удвоенным усердием приступила только к предварительной проверке курсовых, чему и посвящала все уроки.

— Мои дорогие, ну конечно же, от вас никто не ждет многого прямо сейчас! Понятно, что вы только учитесь, — вещала она, раскритиковав чей‑нибудь гороскоп на основании того, что «в объяснении нет никакого творчества, это же все выбрано из книг. Старания недостаточно, чтобы постичь благородное искусство прорицаний!».

Некоторых она даже приглашала дополнительно, помимо того, что шестикурсники обязательно хоть пару раз гадали своим подопытным в ее присутствии. Рики, по счастью, участь сия миновала еще в прошлом семестре, и он общался с прорицательницей исключительно в урочные часы, но в результате на него начали коситься другие ребята.

— Если бы она от тебя не шарахалась, я бы решила, что ты ее любимчик, — честно сказала Нэнси, когда они рассаживались в кабинете профессора Снейпа.

— Интересно, что Трелони имеет против тебя? — полюбопытствовал Чип Вэнс, дождавшись Рики возле астрономической башни. — Или твоя «страшная сила» вышибает ей мозги на расстоянии?

Никому из них слизеринец, естественно, не мог открыть секрет.

— Пусть бы они ее предмет мне запретили изучать, — ворчал Рики. — Вот это было бы гуманным решением! Она бы всех заседателей в обе щеки расцеловала!

— Вот потому и не запретили! Кому нужно такое… блаженство? — резонно заметила Дора. — Ничего себе «поцелуй судьбы»!

Да уж, Трелони порой бывала донельзя дотошна. Особенно это выразилось в том, что в один прекрасный день она неожиданно попросила кого‑нибудь погадать себе любимой. И в первую очередь этот крест был взвален на плечи Доры.

Но тут прорицательница позорно прогадала. Слизеринская староста девочек особо гордилась тем, что всегда была в курсе всего происходящего в школе, и это позволило ей с честью сбросить неудобную конструкцию в пыль.

— Меня семикурсники предупредили, что этот год нам многие учителя попытаются испортить, — рассказала она, когда после урока одноклассники собрались вокруг нее, чтобы поздравить. — Вот, считают, раз мы сдаем курсовые, надо сделать так, чтоб шестой курс не расслабился между СОВами и ЖАБА. И грузят. А Трелони дает такое задание каждый год. Погадайте ей! Фокус в том, что я просто прочитала ее биографию, она стоит себе не полках, никому не нужная.

Дора великодушно подсказала всем желающим, где именно следует искать.

— Но зачем ты выдумала, будто бы в нее был влюблен какой‑то аврор особо страшной внешности, который пал смертью храбрых? — спросила Нэнси Льюкот, и в памяти Рики моментально всплыли пунцовые пятна на щеках Трелони.

— Затем, что она не сможет доказать обратного, — ответила Дора. — К тому же, такая подробность придает ей весу. Но, с другой стороны, вы видели, как она попыталась мне возразить!

Гермионе профессор Трелони тоже не нравилась, но по другой причине. Мисс Уизли не могла смириться с тем, что у предсказательницы на шее целый склад всевозможных оберегов.

— Это даже неприлично — носить столько дорогих побрякушек сразу, — насуплено сообщила она Рики, здорово напоминая всем своим видом Молли Уизли.

— А как ты оценила? — полюбопытствовал Рики.

— А я себе купить собираюсь, когда заведу собственные деньги, — спокойно ответила Гермиона. — Мне Мери показывала всякие каталоги, когда я к ней приезжала. Хотя теперь… зачем покупать? Как ты считаешь, я смогу забрать себе талисманчик из Тайной комнаты? И почему ты такой противный, что не позволил нам сразу выбрать? — тут барышня взглядом продемонстрировала слизеринцу все недовольство, какового заслуживает столь гадкая жадность.

«Хвала Мерлину, что ты на месте до этого не додумалась», — подумал Рики. Он полагал, что звездная четверка вполне способна растащить Тайную комнату по кирпичику, если им это позволить. А юной Гермионой в данный момент двигал отнюдь не познавательный интерес, а чувства куда более приземленные.

— По–моему, твои амулеты гораздо оригинальнее, — осмелился высказать Рики. — У профессора бусы однообразные.

На это Гермиона фыркнула и снисходительно заявила, что он, разумеется, ничего не понимает. Рики этого и не отрицал, после чего девочка, махнув, переключилась на критику министерских мер предосторожности.

Но, невзирая на весьма неприятные визиты всяческих комиссий, в один прекрасный момент юноша вдруг обнаружил, что вокруг него практически нет личностей, с которыми бы он не ладил. Первокурсники окончательно утихомирились, а если и хулиганили, то это не было направлено против него. Филипс и Чайнсби занимались своими делами, и даже с Френком Рики больше не спорил, даже когда тот попенял ему из‑за Мистера Лапки.

— Опять твой кот царапает это кресло! — проворчал Эйвери, специально дождавшись Рики в гостиной.

Рики оттащил своего питомца; впрочем, на кота это не оказало должного воздействия, и уже через несколько минут он вернулся к прежнему занятию.

Состояние здоровья миссис Дуглас, как утверждали Снейп, Стебль и Дамблдор, к которым Рики обращался с вопросами, больше не внушало серьезных опасений, но на первый план вышла другая проблема. Мирра Жанн, которую мать специально забирала из школы в выходные, чтобы навестить в госпитале отца и бабушку, призналась, что миссис Дуглас вовсе не стремится поселиться со своей семьей.

— Она говорит, что отвыкла так экономить, как принято в доме моего дяди, — смущенно призналась Мирра. — Еще бы! Тетя ни разу ничего ей не покупала даже в самой клинике, всегда приносила только домашние вещи и еду. А у них эльфийка готовит когда хорошо, а когда совсем ужасно, такая, как получится.

Между тем Джеймс, как выяснилось, сообщил о намерениях Рики своему отцу. Ответ дяди Гарри, пришедший на имя крестника, где он выражал тактичные сомнения в реализации этих намерений, подразумевал, что образ жизни семьи Макарони на ближайшее время вряд ли даст им возможность ухаживать за больной.

— Можно подумать, у ее родственников возможности лучше, — проворчал Рики, обсудив написанное с Тиффани во время приготовления уроков. — Она же очень давно не жила с вами, — напомнил он, кивая Эйвери.

— Мой отец с ней тоже не ладит, но мама против вас, — высказал Френк. — У тебя маггловская семья, а у вас не такая прогрессивная медицина, как колдовская.

«Зато у твоей семьи настоящая клиника. Причем в головах», — подумал Рики и кротко кивнул.

Френку такая кротость оказалась столь подозрительной, и он вновь принялся усиленно опекать Мелани, убеждая ее, что ей следует как можно реже появляться в штабе. Та, доведенная до белого каления, послала его нафиг и того дальше; отголоски скандала дошли до Рики в исполнении Рози Гойл, приплясывающей от радостного возбуждения.

— Надо научиться так здорово шипеть! — решила юная слизеринка.

Но Френк вовсе не отправился по названному Мел адресу, продолжая по мере возможности околачиваться вокруг нее. А еще он взял моду требовать с Лео и Доры, чтоб они не оставляли Рики без присмотра.

— Он вовсе не считает тебя Лордом, я это понял, — как‑то раз успокаивающе сказал Лео.

— Зачем же тогда меня контролировать? Боится, мало ли что у меня может перемкнуть? — с пониманием отозвался Рики.

— Да, примерно так, — не стал возражать Лео.

Рики не сразу смог себе объяснить, почему во время этого разговора его охватило приятное чувство легкости; но вскоре он это понял. Конечно, опасения Френка, как Рики подозревал, исходили главным образом из желания находиться рядом с равенкловской старостой, а не из действительного страха перед Темным лордом. Но Рики было приятно осознавать, что, как бы ни считал Эйвери, его это абсолютно не волнует.

Юноша редко вспоминал слушание, где с него сняли обвинения, но не мог отделаться от мысли, что перелом в его душе случился раньше. Впрочем, изменения продолжались до сих пор. Он действительно переставал бояться сам себя — а на фоне этого, Рики убедился, любая паранойя Эйвери или дяди Гарри выглядела смехотворно. И то, что Дамблдор теперь в любой момент может увидеть его на карте, Рики мало беспокоило — за исключением тех случаев, разумеется, когда он затевал что‑нибудь не очень понятное с точки зрения блюстителей школьных законов. Но Шанпайк пока не жаждал снова с ним встретиться, а других причин выбираться за территорию Рики не имел.

Тем более, своих дел и обычной школьной нагрузки парню пока хватало. В свободное время он занимался тем же, что и все, оставался на виду, а значит, у грифифндорской мафии не было причин о нем беспокоиться.

Исход матча «Равенкло» — «Гриффиндор» Рики волновал, но не слишком — ровно настолько, как положено настоящему слизеринцу. Он отправился туда вместе со всеми исключительно как зритель. Напряженный Генри в кои веки убеждал всех, что слизеринцам выгодно болеть за «Гриффиндор».

— Ты оскорбляешь наши традиции! — вспомнив былое амплуа, попенял ему Френк на подходе к стадиону.

— Я?! Я просто считать умею! А ты совсем потерял остатки мозгов с тех пор, как стал таскаться за равенкловской старостой, — добавил капитан команды уже потише.

Одноклассники вздохнули с облегчением, когда они расселись подальше друг от друга. Рики достал предусмотрительно завернутые за завтраком пирожки и приготовился наслаждаться зрелищем. Команды строились на поле.

— Мерлин! Мистер Флинт приехал! — прошипела Дора.

Рики едва не выронил пирожок. И в самом деле, Маркус Флинт взбирался на трибуну. Сын знаменитости, ругнувшись, состроил радушную мину и поспешил ему навстречу.

— Да уж, надоело Генри быть громоотводом, — прошептал Рики.

Позднее вся трибуна имела возможность послушать, как они со знанием дела обсуждают игру. Сам матч был не особо интересным, охотники играли средне, но вратари в обеих командах показали класс, и при перевесе в двадцать очков Бетси Спок поймала снитч.

— Кто бы сомневался, — ворчали слизеринцы, спеша вниз.

Рики с Лео и Дорой довелось пройти мимо отца и сына Флинтов как раз тогда, когда согласие и взаимопонимание между ними дало трещину.

— Нет, папа, не надо тебе встречаться с Тиффани! — упрашивал Генри. — Ты знаешь, она так злится из‑за того, что ты подрался с мистером Джорданом в баре.

— Моя дочь будет учить меня, как себя вести? — казалось, Флинт находил это забавным. Рики подозревал, его прекрасное настроение связано с тем, что команда Ральфа проиграла. «До чего противный тип», — подумал Рики.

— Пап, ну ты же знаешь, что будет, — проворчал Генри.

— А этот ее… приятель свое дело знает, — ворчливо согласился профессиональный квиддичный игрок, сверля глазами отдаленную фигуру капитана команды «Гриффиндора». — Удар как у…

Рики некогда было дослушивать результаты дискуссии. Вместе с другими ребятами из Клуба он подошел к Ральфу, дабы уверить гриффиндорца, что его команда сыграла вполне прилично.

— Я прекрасно отношусь к Бетси Спок, — признался тот, — но иной раз мне ее хочется просто задушить!

Рики кивнул; он не раз уже убеждался, как все бывает относительно.

Наступала весна, и становилось теплее. Даже в пасмурную погоду на улице чувствовалось что‑то теплое. Теперь ученики старались как можно чаще вылезать на солнце. Рики не был исключением, и хотя заниматься курсовыми проектами на улице из‑за слякоти было рискованно, иногда брал с собой и конспекты.

Обычно ученики старались занять лавочки, пусть даже сидеть на них порой было холодно. И, выйдя на улицу в очередной раз после особо требовательных придирок профессора МакГоангол, Рики уже заранее знал, что места ему не останется.

Во дворе он первым делом заметил Рози Гойл. Собственно, он бы наступил на нее по инерции, если бы шел чуть быстрее. Парень шарахнулся, однако сосредоточенная Рози не сдвинулась с места, разве что подняла голову, узнать, кого там несет прямо в ее «понос», который она сосредоточенно размешивала.

— Ты снова за свое? — спросил он, потому что надо было что‑то сказать.

Маленькая слизеринка упрямо сжала зубы и покосилась на него без особой симпатии.

— Да, снова, — с вызовом произнесла она. — А ты что против имеешь?

— Ничего, но это довольно‑таки негигиенично. Мало ли кто по этой грязи ходит, — пожал плечами Рики.

— Ученики, — отрезала Рози и продолжила месить глину; ее руки были почти черными.

— Ты так весь двор перекопаешь, — предположил Рики. Сунув руки в карманы, он прислонился к арке, наблюдая за тем, что делает Рози.

— А ты не хочешь попробовать? — пригрозила Рози.

Рики вздрогнул, представив, каково это будет: парень, которому почти семнадцать, сидит на корточках в луже грязи и водит пальцем по липкой жиже.

— Эй, Гойл! — прокричал, пробегая мимо, какой‑то мальчишка из «Равенкло».

— Что?! — вежливо прорычал знакомый голосок.

Мальчишка развернулся к источнику звука, узрел приближающуюся Гермиону Уизли в компании кузины Джорджины и, не пожелав отчего‑то продолжать, умчался на ту сторону двора.

— Иногда, Ричард, — сказала Рози, кивком приветствуя подругу, — я думаю, ты прав. Хорошо, когда много братьев и сестер. Жалко, что мне это все равно бесполезно. Я ведь старшая.

В этот момент Рики довольно ощутимо ткнули пальцем в спину, так что пришлось оглянуться.

— Ричард, может быть, ты подвинешься? Ты загородил проход! — сказала Мирра Жанн. — Ой…

При виде ее Джорджина нахмурилась.

— Ты здесь все равно выйти не сможешь, — сказала она слизеринке, указывая на хозяйство Рози.

— Да, ты права, конечно, — пролепетала Мирра Жанн и удалилась обратно.

— Я думаю, здесь глина не очень хорошая, — сказала Рози. — Я угостила Джимми шоколадушкой, он мне обещал принести с озера. — Хочу проверить, так ли она скользит, как в камышах.

Звонок заставил ее прервать работу. Гермиона любезно согласилась понести ей портфель пока слизеринка дойдет до ближайшего умывальника и приведет в порядок руки. Попрощавшись, они ушли, да и весь остальной двор опустел.

Рики на этом выгадал, поскольку не только сумел занять скамейку, но и, более того, те, кто сидели на ней до него, нагрели место. «Вот что значит везение», — подумал он и углубился в чтение.

В последующие пару часов он узнал все о свойствах примерно четырехсот видов пиявок, обитающих на планете, а также о пользе гирудотерапии, так что ему даже самому захотелось попробовать. «Вот вздор какой в голову лезет! — подумал парень, встряхнувшись. — Чтобы полечиться, надо заболеть сначала. А это даже бессмертным ни к чему».

После этого Рики приступил к следующему этапу: ему предстояло зарисовать пиявку. Это было нетрудно…

— Как точно, — сказала Селена. Рики не заметил, что она присела рядом, но девушка явно находилась тут недавно. Похоже, для большинства учеников наступило свободное время, потому что дворик снова наполнялся.

— Только не говори, что эти создания вызывают тебя отвращение, — с преувеличенным трагизмом произнес он.

— Нет, зачем же? — пожала плечами девушка. — Все живые существа имеют право на существование. А ты, как всегда, хорошо рисуешь. Последний раз я видела твои картины в туалете, ну, помнишь, ритуальное сожжение?

Кивая, Рики мысленно прокручивал одну возможность, которой в итоге решил воспользоваться.

— Я так давно не рисовал портреты, — сказал он. — Селена, ты не против, если я тебя нарисую?

Он постарался прямо и спокойно встретить взгляд девушки.

— Нарисуешь…меня? — переспросила Селена, заливаясь краской.

— А меня?!

Рики про себя чертыхнулся. Он понять не мог, откуда вынырнула Рози и какого черта она вернулась, впрочем, с некоторых пор лепка «поноса» для нее, должно быть, стала делом обычным. Она опять пыталась вытереть друг о дружку грязные руки, и при этом пытливо пялилась на шестикурсников.

— В самом деле, Ричард, нарисуй ее, — усмехнулась Селена.

Слизеринец подавил желание спросить: «С «поносом» или без?». Ему стало немного обидно. Ведь, предлагая услуги художника Селене, он был вдохновлен определенным интересом, каковой Рози, при всем его выстраданном добром и терпимом к ней отношении, не вызывала. И его взгляд, направленный на золотоволосую девушку, должен был объяснить это последней как можно понятнее.

— Рози это так порадует, — добавила хуффульпуффка уже мягче.

— Да, у меня будет свой портрет! Который не убегает! И я отправлю его домой! — засияла Рози. — Будет красиво!

— Не вопи так громко! — шикнул на нее Рики. — Люди подумают, что я мастерскую открываю. А мне такая реклама не нужна, спасибо большое. И без того Снейп и МакГонагол меня грызут, якобы я недостаточно успеваю делать по курсовой, а если они еще узнают, что я трачу время черт знает на что…

— Так ты меня нарисуешь? — шепотом спросила восторженная Рози и, подойдя ближе и привстав на цыпочки, добавила: — С медальоном? Я волосы распущу, чтобы красиво было!

— Селена, как ты могла?! — вздохнул Рики, бросая на подругу укоризненный взгляд. — Ладно, Рози, будет тебе твой портрет. Но тебе придется сидеть неподвижно и не жевать. Сможешь?

— Ага, — легкомысленно подтвердила Рози.

В роли модели она оказалась сущим мучением. То и дело норовила вскочить и заглянуть художнику через плечо, один раз даже попыталась устроить ему выволочку за то, что получается некрасиво. С тем, чтобы сидеть спокойно, у нее явно были проблемы. То ей требовалось почесаться, то ногами покачать, то поморгать, и на все это она непременно спрашивала у Рики разрешения. «Вот истинно путь к святости, — смиренно мыслил шестикурсник, вспоминая свой второй курс, когда он пытался закалить волю и в итоге создал Клуб Единства, — после этого, пожалуй, мое терпение беспредельно».

Рози воспринимала его подвиг, как должное. Ко всему хорошему, она пожелала быть запечатленной на фоне пылающего огня в камине, так что вскоре половина «Слизерина» заинтересовалась странным занятием Рики, вот и пришлось установить отталкивающие чары, чтоб любопытные не подходили сзади. Это, впрочем, не подействовало на Кровавого Барона, который, бесцеремонно возложив на его плечо холодную руку, объявил, что получается неплохо.

— Надо же! А гонорар за портрет как будешь получать, шоколадушками? — усмехались слизеринцы.

Но внимание, направленное на художника и натурщицу, было не только сатирическим. Посреди работы Рики даже оказался удостоен особой чести.

— Молодой человек! — позвал его со своего портрета сэр Салазар. — У Вас какая‑то разумная цель или так, баловство?

— Я упражняюсь в решении сложных задач, сэр, — громко ответил Рики.

Будучи непростой личностью сама по себе, Рози оказалась трудной и пропорционально. Художнику с трудом давался овал лица. Круглая простота формы оказывалась каждый раз обманчива, хотя поначалу нравилась натурщице.

Потратив на дело почти три часа, Рики в итоге предъявил девчонке графический набросок, в котором просматривалось несомненной сходство с маленькой слизеринкой.

— Красиво, — согласилась она, придирчиво изучив шедевр со всех сторон. — Надо же, ты умеешь, оказывается… А что ты рисовал до моего портрета? Того, первого?

Рики вспомнились комментарии Назойлика в голове и собственные жутковатые творения, нашедшие вечный покой на кухне в помойном ведре.

— Так, всякий вздор, — ответил он, и поспешил занять кресло, которое она освободила.

Прошло некоторое время, пока Рози выбралась из толпы окруживших ее ребят, желающих полюбоваться на портрет. В их сопровождении она успела прогуляться до противоположной стены — похвастаться основателю. Девочка вознамерилась немедленно отослать рисунок домой.

— А Селене Олливандер ты такое тоже сделай, — шепотом посоветовала она, добираясь до половины девочек кружным путем — мимо него. — Ей точно понравится.

— Спасибо за совет, — проворчал Рики, чувствуя себя идиотом и, странно, ничуть не страдая от этого; напротив, сознание хорошо выполненной ненужной работы грело душу. — А то сам я не догадаюсь!

С этого и началась их беседа с хуффульпуффской старостой, когда не следующий день они снова встретились на улице.

— Ты знаешь, оказывается, она тогда прогуливала защиту от темных сил, когда выпросила тебя написать ее портрет, — сказала она чуть смущенно.

В душе Рики зашевелилось нечто безудержно хулиганское.

— А ты, значит, ее поощрила, уговорив меня, — сурово произнес он. — Не стыдно?

Девушка тряхнула золотыми волосами.

— Рози Гойл возгордилась до небес! Между прочим, Гермиона и Лавиния собираются попросить тебя, чтобы ты нарисовал их тоже, — предупредила Селена.

— Даже не знаю, — пожал плечами Рики и пожаловался: — В какое положение ты меня поставила! Деньги с них брать предосудительно, отказывать — неудобно. Так мне придется пол — «Хогвартса» изобразить!

— Не буду лгать, что мне жаль. Ты становишься прежним Рики. И меня это очень радует. Расскажи мне о Даниэле, — внезапно попросила Селена.

Мгновенно возникло напряжение.

— Ты почти ничего мне не рассказываешь о ней, — произнесла девушка тем же тоном.

Рики даже себе не стал признаваться, что рассчитывал на другое продолжение. Было даже хорошо, что Селена сама заговорила о ней, потому что Рики с тех пор, как получил от подруги детства письмо, так и не решил, как лучше всего объясниться с хуффульпуффкой.

— Потому что вы похожи, — ответил он. — Не внешне, тут ничего общего как раз и нет. Она очень хочет заниматься охраной природы и всем таким, — он замолчал, не зная, что еще добавить.

— Это похвально, — вздохнула Селена.

— Мы говорим глупости, — не мог не указать Рики.

— Я не знаю, как еще облечь в слова то, что мы чувствуем, — сказала девушка. — Чувствую, тебе сложно о ней рассказывать. А меня ты бы смог описать?

— Не имею понятия, — раздраженно произнес Рики. — Не подумай, что Дан такая неуловимая и загадочная. Хотя… если бы ты посмотрела хоть один мультик из ее любимых, то поняла бы все.

— Обязательно посмотрю, — пообещала Селена. — Я слышала только впечатления Дика в пересказе Доры.

— Это не то, — убежденно произнес Рики.

Они помолчали. Верхушки деревьев в Лесу по–прежнему раскачивались, но здесь, во дворике, не чувствовалось ветра. Вот–вот должен был прозвенеть колокол.

— Погода портится, — сказала Селена.

— Как это по–английски — разводить все разговоры погодой, — поморщился Рики.

— Ничего не поделаешь, я англичанка, — с этими словами девушка встала.

Рики не мешал ей уходить, чувствуя, что для начала достаточно. Освобожденное место быстро заняла Гермиона, продемонстрировав Рики старый значок с надписью «П. У.К. Н.И».

— Наверное, надо сделать значки «СПОСсПЧИ» симпатичнее, — сказала она. — Моя крестная считает, достаточно просто букв, а кому такое понравится.

— Да, надо подумать, что бы такое на них изобразить маленькое, чтоб поместилось, и заметное, — кивнул Рики.

— В Министерстве магии был такой фонтан дружбы колдовских народов, — начала Гермиона и тут же отмахнулась сама от себя. — Что это я! Ведь его Лорд развалил!

— Вместе с Дамблдором, не забывай, — восстановил истину Рики. — Надо, конечно, подумать, как сделать значки и вообще…

И, хотя они не договорились ни до чего конкретного, через пару Рики проснулся с чувством, что он знает. Безусловно, в голове имелось готовое решение проблемы. Оставалось только вспомнить, что это за проблема, и каково ее решение. Одно было несомненно — надо обязательно делать людям приятное.

С этой мыслью он проходил до обеда, но так и не понял, каким людям и каким образом. «Магам, наверное, — предполагал он, они же тут повсюду. — И с помощью колдовства, да, точно».

Слизеринец даже прогулялся до мостика, но русалочка, которую можно было спросить неизвестно о чем, не появилась. Рики даже нагнулся к воде, высмотреть ее, но увидел только свое отражение. Отражение, искаженное колыханием воды…

От озарения он едва не потерял равновесие. Собственные контуры напомнили ему других существ, тоже с двумя руками двумя ногами. И Рики бросился в замок что есть мочи. Он очень боялся забыть, но на ходу все же успел продумать детали некоторого важного плана.

Ни на нижних этажах, ни в библиотеке Мери Малфой не оказалось. Читающие под присмотром мадам Щипц первокурсницы «Равенкло» ничего о ней не знали. Встреченная на обратном пути Каролина МакКинли уверенно заявила, что и башне колледжа ее нет.

— Она с Гермионой, — вмешалась в разговор Лавиния Пикс, как раз когда Рики с неудовольствием принялся усилием воли подавлять свой восторженный порыв, дабы временно переключиться на свои насущные дела. — Они вроде бы во дворе школы, хотели найти Рози Гойл. Но она от них сбежала. Ей не нравится строить планы про домашних эльфов.

— А тебе? — ласково спросил Рики, глядя на малышку почти с нежностью. Каролина кивнула и пошла дальше.

— Я тоже не думаю, что надо дать им свободу, хотя леди Гермиона и мечтает об этом, — серьезно ответила Лавиния. — Но Мери тоже так не считает, говорит, им плохо, когда они свободные, так что, может, и надо что‑то для них сделать. Они ведь так для нас стараются!

— А ты вступила… в это добровольное общество? — поинтересовался Рики.

— В ПУКНИ? — без тени смущения уточнила девочка. — Да, Гермиона меня упросила. Но я мало делаю. Ладно, мне надо торопиться, — и, деловито насупившись, румяная Лавиния зашагала по коридору.

Юноша и в самом деле обнаружил половину звездного состава во дворике и не мог не возликовать, узрив копну пышных светлых волос и рядом — ярко–рыжих. Между прочим, Рози от их компании тоже не уклонилась; только он заметил ее не сразу, потому что она сидела в тени Гермионы.

— Мери, я искал тебя повсюду! — с претензией сообщил Рики, тормозя напротив девочки.

Удивленный взгляд карих глаз просигнализировал Рики, что вообще‑то ведет он себя странно, смущает ее и всех окружающих, а также о том, что она отнюдь не догадалась о его новом гениальном плане и, следовательно, все еще не начала пылать восторгом по этому поводу.

— Между прочим, я знаю, какую акцию надо организовать, чтоб воздействовать на… активность учеников, — сказал он, — поскольку окружающие, впечатленные его экспрессивностью, вслушивались в разговор.

— Разве? — спросила Гермиона. На Рики не повлияла ровная вежливость ее тона, предназначенная скорее любопытывующим зевакам вокруг, чем ему.

— Надо устроить игру в «ангелов»! — шепотом выпалил он.

— Чего? Поубивать всех? — растолковала Рози и чавкнула. — Так ведь не известно, станут они все ангелами или нет. Пора тебе уже понять, Ричард, что дети — не ангелочки. Ты взрослый уже.

«Благодаря тебе я это понял», — Рики начинал сердиться. Выражение лица Мери стало заинтересованным.

Рики понадобилось минут двадцать, чтобы полностью изложить свое видение акции вербовки новых сторонников СПОСсПЧИ. Сам он не находил в своем плане ничего дурного или опасного. «Если даже не получится, во всяком случае, дети порадуются», — подумал он, глядя на взволнованные лица трех первокурсниц.

— Это круто! — охарактеризовала Рози.

— Нам надо всем это предложить! Спорим, не откажутся? — Гермиона старалась мыслить по–деловому, но было видно, что ей не терпится приступить к осуществлению «проекта».

Слизеринец, однако, не считал нужным спешить, о чем прямо заявил энтузиасткам.

— Только это не сделаешь сейчас, — предупредил он. — Нужно набраться терпения. Лучше всего приурочить это дело к Пасхе.

Слегка разочарованные, девочки все же согласились подождать.

— Поймите, ведь иначе ученики просто развлекутся и ничего не поймут, — убеждал их Рики. — Надо, чтоб они увидели реальную пользу от домашних эльфов, не просто результат.

— Мы поняли, — твердо произнесла Мери.

Рики гордился собственной сообразительностью. И даже то, что не все из друзей, узнав о грандиозной кампании, обрадовались, не умерило его уверенности в правильности избранного курса.

— Мерлин, что еще за игра? — закатил глаза Артур Уизли, не скрывая недовольство основателем своего Клуба.

Рики ожидал этого, но все равно преодолевать столь явный скепсис было трудно. Он нарочно начал объяснение, когда в штабе находились все старосты (кроме Лео и Марго), а также Ральф, Бетси и даже Мирра Жанн, в расчете на то, что среди них непременно найдется единомышленник. Но, поскольку они понятия не имели, что именно он предлагает, Рики предстояло еще просветить их.

— Это очень занятно, — ответил слизеринец. — И я, и мой старший брат в начальной школе играли в эту игру. В общем, надо, чтобы каждый написал на бумажке свое имя, завернул ее и бросил в бейсболку. Я сказал Мери, что шляпа тоже годится.

— Я слышала про такое, — вмешалась Мелани, всем своим видом выражая неодобрение тем, что он взялся подсказывать несносной Мери Малфой. — Кто вытащит бумажку с твоим именем, тот и будет твоим ангелом.

— Да. Обязанность ангела — радовать тебя, — оптимистично произнес Рики в настороженной тишине. — Например, подбрасывать всякие шоколадки, открытки и другие приятные мелочи, но так, чтобы ты не догадался, кто это делает. Если ангела вычисляют, он должен сразу подарить что‑нибудь большое и ценное, и вдобавок не есть сладкого за праздничным столом. А если его до конца игры не вычислили, он в последний день дарит памятный особенный подарок и признается, что именно он был ангелом.

— А при чем же тут эльфы? — не понял Уизли.

— Эльфы по поручению ангелов будут подарки подсовывать, — Рики смутился сильнее, чем требовалось; на самом деле, он очень гордился этой идеей, но не хотел, чтобы другие это поняли. — Мери договорится на кухне, и каждый желающий играть получит персонального помощника.

— Они подружатся, и детки захотят бороться за права домашних эльфов, — мрачно произнес Ральф. — Что же, очень возможно. Ричард, объясни мне, почему ты никак не желаешь жить спокойно?!

— Да он дождется, что разгневанные родители разорвут его на куски! — спрогнозировал расстроенный Эдгар, демонстративно глядя исключительно в окно. — Вбивать в головы детей дурные идеи!

— Вовсе они не дурные! — обиделся Рики. — Игра, если хочешь знать, учит ловкости, хитрости… учит быть внимательными друг к другу, вот!

Он отметил, как блеснули глаза Селены, и мог бы поклясться, что прочел в них одобрение.

— Если бы в это не были впутаны эльфы и Мери Малфой, я бы, может, и согласилась, — бросила Мелани.

— Ну, давайте без них поиграем, — вдруг предложила Бетси, хлопая ресницами.

Дик уронил книжку, после чего развернулась бурная полемика. Селена это предложение поддержала, и Мирра пришла в тихий восторг. Ральф предложил привлечь Тиффани. Артур яростно протестовал против игры как таковой, а Мелани ворчала, что уже выросла из таких забав. Но потом все же согласилась подумать, и ребята засобирались на обед.

— Что начнется, когда эльфы станут заниматься ерундой! И готовить, и убирать перестанут. Вряд ли, конечно, совсем, — опомнился Артур. — Когда малявки начнут?

— Я посоветовал пока разведать обстановку, — ответил Рики.

Терпения у Мери и Гермионы, разумеется, не хватило. Уже через неделю в «ангелов» играли весь первый и второй курсы. Но внимание Рики и его друзей в тот же день было отвлечено от игры, когда после ужина в штаб постучался слизеринский завуч.

Он сразу вошел, не дожидаясь разрешения. Профессор Снейп был мрачен, но при его появлении ни у кого не возникло мысли, что он явился прочесть нотацию. Он злился, однако Рики даже не подумал, что злость эта вызвана учениками и обратится на присутствующих, которые, кивками поприветствовав слизеринского наставника, застыли в ожидании того, что Снейп собирается сказать.

— Добрый вечер, — поздоровался зельевар. — Макарони, я убедительно прошу и Вас лично, и всех вас, — он обвел взглядом всех присутствующих, — держаться как можно дальше от профессора Бэскотта. Не соглашайтесь ни на какие экскурсии и не поднимайте никаких предметов, на которые он вам укажет, если только он не передаст их из рук в руки. Ясно?

— Вы что‑то выяснили про него? — не удержался от реплики Артур.

— Представьте, да, — кивнул Снейп, приближаясь к столу. — Когда я спросил, что он делал в горах, мой друг Барти занервничал. И если бы только это. Он предложил мне деньги за то, чтоб я никому больше об этом не рассказывал.

— Мерлин! — Эдгар вскочил в страшном волнении. — Ведь это же… сэр, это доказывает…

— Хуже всего, что это ничего не доказывает, Боунс, — хмуро бросил профессор. — Наш разговор больше никто не слышал. Я говорил с Рональдом Уизли десять минут назад. Он рвал, метал и плевался, но сам признал, что это — не доказательство. Требуется нечто существенное.

Молчание повисло в комнате старост. Профессор не прерывал его достаточно времени, чтоб до всех дошел смысл его слов.

— Его будут ловить с поличным? — со знанием дела полюбопытствовал Артур.

— Именно, Уизли, — кивнул Снейп. — Авроры намерены выждать. К счастью, Барти не собирается покидать школу. Но прошу учесть, нам не нужны дурацкие подвиги и неразумный риск.

— Можете не беспокоиться, сэр, — уверил его Эди.

— Может, Вы присядете? — наконец, вспомнил Рики о хороших манерах.

— Как любезно с Вашей стороны, — усмехнулся профессор, но все же уселся в кресло. — Собственно, я зашел сюда не только для того, чтобы предупредить вас. Я хотел поговорить с Макарони, но, как я понимаю, у него нет от вас секретов. Некоторое время назад, Ричард, мы говорили с вами о том, как Вы поддались уговорам некоторых первокурсников и…

— Вы сказали директору про Тайную комнату? — напрягся Рики.

— Ему — нет, — ответил профессор. — Я выбрал для Вашей новости другое лицо. Мистера Гарри Поттера, как я и планировал, если помните.

Слизеринец подумал, что мог бы в этом не сомневаться. Эта личность с точки зрения Рики была неизбежным действующим лицом всего, что его касалось.

— И что крестный отец? — спросил Артур.

— Согласился со мной, наконец, что его сын Джеймс по многим нежелательным параметрам чрезвычайно похож на него, — усмехнулся Снейп.

Рики сам не знал, какая муха его укусила.

— Сэр, Вам не кажется, что Джимми Поттер не заслуживает постоянных придирок двадцать четыре часа в сутки? — спросил он довольно‑таки резко.

Он ждал, что профессор рассердится. Но в то же время знал, что он больше не в состоянии наблюдать явно нездоровую ситуацию и вообще ничего не предпринимать. И Эдгар, и Артур молча ждали развития событий.

— Пожалуй, ты прав. На фоне нарисованной тобой жуткой картины мое отношение к нему — просто предел гуманизма, — прозвучал невозмутимый ответ.

— Профессор Снейп! — воскликнул Рики с упреком, но тот предупреждающе поднял левую руку ладонью вверх.

— Мы здесь не для того, чтобы комментировать мои методы воздействия на учеников, Ричард, — напомнил он. — Знайте, что Гарри Поттер не пришел в восторг от вашей экскурсии. И он полностью согласился со мной, что сейчас неподходящее время, чтобы вытаскивать на поверхность эту историю — во всех смыслах.

«Это он с нами согласился, а не с Вами», — подумал Рики, но решил не спорить.

— А какие действия он собирается предпринять? — практично поинтересовался слизеринец.

— Прежде всего, он просит Вас об одолжении, — лицо профессора посуровело. — Одолжении, которое Вы, несомненно, для него сделаете, помня, скольким ему обязаны.

— Да? — нейтральным тоном произнес Рики, предполагая, что профессор даст пояснения.

— Составьте по возможности детальный перечень всего, что имеется в Тайной комнате, — сказал Снейп. — С этим списком он, несомненно, обратится к леди Гермионе; он мало что предпринимает без ее советов. Но они, я думаю, сойдутся в том, что к обнародованию этого дела следует подходить очень осторожно.

Рики вздрогнул, представив, какая будет сенсация, и предпочел отмести яркие видения с заголовками «Темный лорд сдал Министерству магии Тайную комнату». Он быстро переглянулся с Лео, взгляд которого словно говорил: «Вот, я ведь предупреждал». Разумеется, профессор Снейп не мог бы пренебречь подробностями прогулки.

Ошибка Рики, как он понял позднее, заключалась в том, что он сразу передал профессору давно готовый список, для чего специально спустился к нему в кабинет. Снейп, само собой, сразу пробежал его глазами, и на данном этапе воспитанник испытал злорадное удовлетворение, наблюдая, как брови профессора по мере чтения ползут вверх, а потом и челюсть у него начала отвисать, что, правда, длилось недолго. Слизеринский наставник редко терял самообладание, так что Рики имел, пожалуй, исключительный случай увидеть потрясенного Северуса Снейпа. Впрочем, когда тот оторвался от перечисления заманчивых артефактов и решился заговорить с юношей, он вполне восстановил душевное равновесие, поскольку вопросов, свидетельствующих о праздном любопытстве, Рики так и не услышал. Профессора Снейпа, казалось, по–настоящему волновали только промашки трудного воспитанника.

— Мерлин, Вы что, держали это в своей комнате? — прошипел он, отпрянув от бумаги, как от ядовитой змеи.

— Да. А где же еще? — поинтересовался Рики, отнюдь не считая прегрешением то, что держит свои вещи там же, где и живет.

Но Снейпа это шокировало.

— Вам мало того, что случилось в прошлом году? — спросил он. — У Эйвери, помнится, был доступ к Вашим вещам.

— Знаете, Эйвери пошло на пользу то, что случилось в прошлом году, — напомнил Рики. — Я уверен, что у него не возникало желания порыться в моем сундуке.

— Хотел бы я поверить в то, что он — единственный болван, распределенный в мой колледж. Вы помните, Макарони, что у старой гвардии всегда были способы переманивать на свою сторону молодежь? — зловеще произнес завуч, тряхнул головой, так что блики свечи засверкали в его черных сальных волосах. — И в этом смысле полезные статьи, вроде тех, что пишет наша общая знакомая, представляются мне никудышной профилактикой.

— Вы правы, сэр, — ответил Рики, и в его душу постепенно начало закрадываться сомнение в безусловности собственной правоты. Пожалуй, он действительно поступил неосторожно.

— Я всегда прав, — заявил завуч.

Рики, сам того не желая, почувствовал, что возмущен его самонадеянностью. Пауза, последовавшая за этим заявлением, наверное, что‑то значила, но Рики потратил ее на то, чтоб удержаться от ответной колкости.

Я догадываюсь, что Вы не до конца честны со мной, Ричард, — констатировал профессор Снейп. — Я до сих пор не знаю, кто именно видел Бэскотта. Догадываюсь, впрочем, что это были Вы.

Рики поспешно уставился в пол. Он знал, что это почти провал, но не нашел ничего лучше, чтобы избежать немедленного разоблачения. Отсрочка, как он подозревал, ничего не решала, и все же парень попытался что‑нибудь сообразить.

— Значит, Вы следили за ним, — зазвучал в ушах голос наставника. — Для чего?

«А ведь отличная идея! Спасибо, профессор!», — обрадовался слизеринец, но сразу заставил себя вспомнить мадам Трелони и ее задания, так что, когда он отважился снова поглядеть на профессора, в его взгляде читались вполне правдоподобное сожаление и усталость.

— Я не доверял ему, — глухо ответил Рики. — Согласитесь, странно было встретить его здесь после того, что я узнал летом. Сначала я, признаться, считал, что это директор наш так устроил специально. Своего рода провокация, понимаете. Профессор Дамблдор иногда принимает очень странные решения, — поскольку юноша так считал на самом деле, заговаривание зубов пока давалось ему без напряжения. С другой стороны, он понимал, что сейчас надо сказать как можно больше, не позволяя перебить себя. — Бэскотт вел себя так, как будто не догадывается, как я связан с Назой… с Лордом.

— Насколько я знаю, никто не собирался ему об этом рассказывать, — ворчливо заметил Снейп.

— Ну а мне это показалось ненормальным, — упрямо заявил Рики. — В общем, когда я пошел за ним в горы, я ничего конкретно не подозревал, а так. Знаете, авроры не всегда показывали класс. Я привык полагаться на себя и друзей, но тут я был один.

— Как же он не заметил Вас? — продолжал профессор.

— Для меня не проблема становиться невидимым, — пожал плечами Рики. — Заклинание, в общем, я им пользовался.

Снейп больше не задавал вопросов, и все же, когда Рики закрыл за собой дверь его кабинета, он не был уверен в том, что завуч полностью уверовал в свою собственную версию.

— Я бы тоже так сделал, — одобрил Лео, — хотя вряд ли мне удалось бы так удачно притвориться. С другой стороны, если уже ты выбрал стратегию никому не рассказывать о твоем верном слуге, так и не надо ее нарушать. Тем более, он нам и в самом деле помог, с тем же Бэскоттом.

Подозрительный профессор, между тем, волновался, но не слишком. За столом учителей он отсел подальше от профессора Снейпа, и умудрялся выглядеть при этом вполне благодушно. Однако Лео, понаблюдав за ним, отметил, что он и дело стреляет глазами по сторонам.

— Жаль, что я раньше за ним не следил, — прокомментировал друг, — может, он всегда так делает.

После завтрака Рики остался совершенно свободен, а вот Лео отправился на арифмантику. Было, как всегда, привычно странно остаться без дела, когда вся школа учится. Многие с его параллели, включая друзей, предпочли провести это время в библиотеке. Рики как раз не спеша поднимался туда же, когда на этаже, мимо которого он как раз проходил, громко хлопнула дверь. Автоматически повернув голову, Рики обнаружил, что неподалеку расположен класс трансфигурации, а в его сторону бежит, не особо заботясь о сохранении тишины, Джимми Поттер.

Рики кивнул в знак приветствия, но первокурсник, игнорируя его, проскочил мимо и помчался вниз. Выглядел он явно расстроенным. Возможно, Рики не обратил бы на это внимания, однако тут в поле зрения появился Тони Филипс, с которым Джеймс едва не столкнулся. Филипс поздоровался и попытался остановить его, но мальчишка ловко вывернулся.

В этот момент дверь кабинета трансфигурации начала открываться. Рики поспешно спустился на несколько ступеней вниз, чтобы не встречаться с МакГонагол, и не успел оглянуться, как получилось так, что он и Филипс преследуют Джима.

Они миновали лестницу, Главный холл и выбежали на улицу, однако так и не настигли его. Мальчишка умел бегать быстро.

— Что ты ему сделал? — на ходу спросил Тони.

— Я — ничего, — ответил Рики. — Он просто убежал с трансфигурации, не имею понятия, почему.

Он уже успел почувствовать, что без мантии холодновато. А Джимми продолжал удирать, огибая озеро, расталкивая заросли камыша. Но он вынужден был затормозить на краю мостика, потому что дальше бежать было некуда. Старшие остановились на некотором отдалении от него.

— Джимми, в чем дело? — спросил Рики, стараясь говорить пожестче.

— Проваливай! — огрызнулся Джимми.

— Извини, но это мой мостик, — возразил Рики.

— Тогда я уйду! — Джим мгновенно подскочил, но теперь уже Тони остановил его.

— Не слишком много всего твоего здесь, Макарони? — спросил он.

— Я вас вовсе не выгоняю, — мирно произнес Рики. — Просто, Джеймс, ты беспокоишь нас…

— Может, ты уйдешь? — довольно невежливо предложил, обрывая его, Тони.

— Да какая разница? — отмахнулся Джим. — Я же всех беспокою. И Снейпа, и МакГонагол.

Шестикурсники прекратили пререкаться. Но Поттер, не желая продолжать откровения, нахохлился и умолк.

— Не верю, что ты так из‑за уроков, — Рики всем своим видом демонстрировал несерьезность подобного предположения.

— Нет. Из‑за того, что я сын знаменитого Гарри Поттера, — сказал Джеймс, глядя на воду.

Рики впервые пришло в голову, что не так‑то это и здорово. Вспомнилось, что на своей параллели Джим так и не завел друзей, ну кроме трех скандальных девиц с такими же знаменитыми родителями.

— Знаешь, несколько десятков лет назад такие, как ты, становились легкой добычей Темного лорда, — произнес он, следуя логике собственных рассуждений.

— Не дождешься, — процедил Джим.

— Да. Им надоедало существовать в тени своих знаменитых фамилий, — продолжал Рики. — Хотелось самим отличиться. Да, наверное, все дело было в этом, — сказал он скорее себе.

— Ричард, тебя заносит, — фыркнул Тони.

— Пусть говорит! — вскинулся Джим. — Он же… — и, опомнившись, умолк.

— У него свои странности, — снисходительно заметил Тони.

Рики с изумлением наблюдал, как два грифифндорца, оба посвященные в его тайну, скрывают ее друг от друга. «А я считал, вы мне все кости между собой уже перемыли», — подумал он и сказал:

— Джим, совсем не вредно иметь хорошую наследственность. Вот у меня она не лучшая.

— И ты что, от этого страдаешь? — недоверчиво поинтересовался Джим.

— Честно говоря, никогда не задумывался, — признался Рики. Да уж, родители Тома Реддла — младшего вызывали, в лучшем случае, жалость, но его это мало касалось.

Они обернулись, все трое одновременно почувствовав, что кто‑то идет. Шуршали камыши. Приподнявшись на носках, Рики разглядел золотые волосы Селены. Скоро она появилась на мостике.

— Рики? И вы? — удивилась хуффульпуффка. — Видели русалку?

— Какую? — удивился Тони.

— Мне Гермиона сказала, они тут болтают с русалкой, — доверительно сообщил ему Джим и протянул: — Вот бы поймать!

— Не вздумай, — одновременно строго произнесли Рики и Селена.

— Тебе не понравится, если она захочет поймать тебя, — добавил Рики. — А у нее было такое желание.

— А. Тогда ладно, — не стал спорить Джимми. — Да иди же! — пламенно обратился он к Тони.

Рики заметил, что тот украдкой теребит запястье; должно быть, чуть выше находились наручные часы. Сам Рики на его месте ушел бы немедленно — прохладный воздух от озера заставлял его мерзнуть еще больше.

— Его ждет Летиция, — объяснил Джимми.

Тони нахмурился и без особого доверия покосился на Рики, потом — на Селену.

— Честное слово, мы его не утопим, — пообещал Рики. — Хотя, Джим, я надеюсь, ты согласишься вернуться в замок. Не хочу здесь торчать.

— И в самом деле, — согласилась Селена, — разве можно гулять без мантии в такое время?

Джеймс не особо сопротивлялся, но заявил, что на урок не пойдет. Это Филипса не обеспокоило. Как только они ступили на твердую почву, Тони ускорил шаг, кивнул Джиму на прощание и ушел вперед.

А у Рики возник план. Еще на мостике, когда приближалась Селена, он почувствовал, что его неодолимо тянет сделать что‑нибудь нормальное и замечательное. Невзирая на то, что рассказывать об этом посторонних типам вроде Джима и тем более Тони, в принципе, не следовало. Но, подумав, он решил, что присутствие Джеймса не так уж излишне. С каждым шагом опережающего их Тони намерение Рики все крепло.

— Что ты задумал? — спросила Селена.

— Тебе понравится, — шепнул Рики, и повторил загадочно, — да, точно понравится.

— А ему? — девушка кивнула на Джима, с интересом прислушивающегося к разговору.

— Тем более, — заявил Рики. — Вот что, парень, — обратился он к Джиму. — Ты можешь ждать нас на крыльце после уроков. И, пожалуйста, не тащи с собой никого. Не только Тони, но, главное, своих девчонок.

— Они не мои девчонки! — возмутился Джим.

— Неважно! — отмахнулся Рики. — Дружишь ты с ними или как у вас это называется — творческое объединение. Чтобы их не было. Тогда я тебе кое‑что покажу.

— Русалку? — спросил Джеймс таким тоном, словно еще не решил, интересно ему это или нет.

— Надеюсь, ее не будет, — честно сказал Рики. — А ты, Селена, приходи обязательно.

Следующие полдня он, казалось, только и делал, что бегал. И как! В подземелье, оттуда — наверх, в штаб, потом — к общежитиям «Хуффульпуффа». Большинство его друзей согласились, и даже без особых эмоций восприняли новость, что Джим пойдет с ними, и только Эдгар потребовал объяснений.

— Твоему кузену необходима моральная поддержка, — назидательно произнес Рики.

И он не пожалел о своих усилиях. Солнце светило и грело во сто крат ярче, когда в итоге все собрались на мостике с удочками. Дора высказала сожаление, что еще рано загорать, а Бетси вынуждена была ненадолго покинуть общество, потому что ее котику не понравилось у воды, он вырвался и помчался к замку. Убедившись, что он не свернет к лесу, она вернулась.

Рыба превосходно клевала. Джим пребывал в восторге, тем более что Артур временами уступал ему свою удочку со всевозможными удобными приспособлениями.

— Папа мне никогда не рассказывал, что магглы так делают, — сказал мальчишка.

— Твой папа — великий колдун, но знает он далеко не все, — усмехнулся Рики.

Джим, однако, был немного разочарован тем, что русалка так и не появилась. Убедить Рики и Селену поговорить на «их чудном языке» ему тоже не удалось, вдобавок Эдгар сделал ему внушение, что это очень серьезный дар, не предназначенный для баловства.

Время пролетело незаметно, и незадолго до ужина Лео подал сигнал к окончанию развлечений.

— А можно я сюда еще когда‑нибудь приду? — спросил Джимми.

— Как вести себя будешь, — отрезала Дора, которую мальчишка тут же проинформировал, что напишет отцу и попросит прислать ему собственную удочку. О том, что папочкина знаменитость не далее как утром встала ему поперек горла, Джеймс и думать забыл.

— Вообще‑то надо было возобновить разрешение у директора, — предположил Эди, когда они возвращались с полным ведром рыбы.

— Вот еще! Он не лишал нас этой привилегии, — отмахнулся Артур.

Он и Ральф потащили ведро к Хагриду, логично решив, что Филч, которого Дамблдор в этот раз не предупредил, разозлится, что они тащат в школу нечто, после чего ему потом придется вытирать пол.

— А если Хагрид отнесет это на кухню, ему никто ничего не скажет, — просиял Джимми.

Рики надышался свежим воздухом, и даже когда он укладывался спать, у него приятно кружилась голова. Это состояние не выветрилось и на следующий день. Впервые за долгое время он, пожалуй, на вопрос «как дела» мог честно ответить «отлично». Он как будто летал, и казалось, по–другому вообще не бывает. Кстати с утра разразилась гроза, и это казалось ему замечательным. Гербология и маггловедение ничем не нарушили настроя его духа, так что в штаб Рики вошел, чуть пританцовывая.

Таким образом, он едва не сбил с ног Рози Гойл. Она, а еще Гермиона и Мери выстроились в шеренгу как раз так, чтоб находиться на виду двух старост. Мелани из‑за стола созерцала их с явной усталостью и неприязнью. Юноша с одного взгляда оценил обстановку. Своим приходом он, судя по всему, оборвал критические замечания Доры.

— Неужели опять злостное хулиганство? — спросил он полушутливо.

— Если бы! Они пытались проникнуть в запретную секцию, — пожаловалась Дора. — Если бы я не вмешалась, мадам Щипц одну из вас точно бы отлупила.

— Опять замышляете грандиозную диверсию, — с пониманием кивнул Рики.

— Просто научный опыт, — пожала плечами Мери, освещенная вспышкой молнии. — Мы даже пытались убедить Хагрида подписать для нас разрешение, но он не захотел, — объяснила она с досадой.

— Если хочешь знать, мы будем варить что‑то типа косметики, — добавила Гермиона.

— Добавите ваше варево в мыло Ларри Огдену, чтоб он весь покрылся лягушачьей шкурой? — с пониманием предположила староста «Слизерина».

— Клево! Надо сделать! — воодушевилась Рози и вопросительно повернулась к Мери. И тут загрохотал гром.

Мелани тяжко вздохнула, так что лежащее перед ней перо отлетело на противоположную сторону стола.

— Пора бы вам понять, что некоторые действия влекут за собой ответственность! Не хотелось бы мне вас снова наказывать, — продолжила отчитывать девчонок раздосадованная Дора.

Рики легко принял решение.

— Предоставьте это мне, — сказал он.

Недовольная тем, что ее снова прервали, Дора, а также Мелани уставились на него.

— У меня есть в запасе один такой воспитательный эффект, — ухмыльнулся он. — Так предоставите?

— С удовольствием! — не без пафоса, но с жаром ответила Мелани. — Это просто очаровательно с твоей стороны.

Дора поинтересовалась, можно ли присутствовать при воспитании. Когда он ответил, что нет, ей это не очень понравилось, но первокурсницы, наоборот, приободрились. Точнее, приободрились Рози и Гермиона.

— И что ты намерен с нами делать? — спросила Мери, когда он закрыл за ними дверь с той стороны коридора. Она излучала нечто среднее между опасением и скепсисом.

— Вы увидите нечто назидательное! — сказал он. — Следуйте за мной, леди.

По мере того, как позади оставались пустынные, освещаемые вспышками коридоры, энтузиазм Рики постепенно остывал. Но отступить он не решался. «Все равно мне придется это сделать, — говорил он себе. — Ведь у Миртл хорошая память».

Туалет на третьем этаже, как обычно, пустовал. Однако, когда Рики распахнул дверь одной из кабинок, вечно ноющее привидение вынырнуло из трубы и возмущенно поинтересовалось, чего надо.

— Он нас воспитывать будет, — объяснила Мери, на всякий случай не приближаясь к нему. Рики пришлось специально попросить всех девочек встать рядом. И ему показалось, что они как минимум немного сожалеют о своем хулиганстве.

«Может, хановства в них поубавится», — с этой мыслью он заглянул в унитаз. Утешало, что сим предметом гигиены давно никто не пользовался, а Филч знал свою работу, судя по тому, что унитаз блестел чистотой. В фарфоре отражались даже обеспокоенные физиономии наблюдающих барышень. Кажется, он догадался, чего именно они боятся. Все присутствующие смертельно боялись психов.

«Думай о том, — приказал себе Рики, — как тебе было плохо тогда, и как хорошо теперь».

Парень попробовал спустить воду, втайне надеясь, что агрегат неисправен. Однако сантехника работала безупречно. Он набрал в легкие побольше воздуха, сомкнул зубы и плотно сжал губы.

Когда сверху на затылок полилась не просто холодная, а почти ледяная вода, это было ему не очень приятно. «Как я мог пообещать такое?» — обругал сам себя слизеринец, чувствуя, что леденеет кожа на висках, и даже уши как будто начинаю дрожать.

Реакции зрительниц он видеть не мог, но они явно не остались равнодушны. Гермиона завизжала. Но ее крик, и прочие вздохи, приглушенные водой, до определенного момента не беспокоил его. «Хватит», — подумал Рики. И вдруг его начали вытаскивать на долю секунды раньше, чем он сам собирался вынырнуть.

Рывок трех здоровых одиннадцатилетних девчонок оказался достаточно резким, так что Рики свалился бы на пол, если бы они же его не поддержали.

— Мерлин! Вы все в брызгах, — констатировал он недовольно, отбрасывая назад мокрые волосы.

Мери, сверкая широко расширенными зрачками, в ответ на это покрутила пальцем у виска.

— Я думала, ты так хочешь утопиться? — запищала Гермиона.

— Зачем мне топиться? — недоуменно спросил Рики.

— А кто тебя знает, — ответила Рози.

Все три девочки, судя по всему, пребывали в шоке. Тут Рики поморщился — вода начала стекать за воротник, и он только сейчас понял, что не подумал о полотенце. Не сообразил он и обриться налысо перед торжественной процедурой; впрочем, этого он Миртл, хвала Создателю, не пообещал.

— Я так рада, Ричард! — рыдала прозрачная сентиментальная барышня. — Еще никто…в моем туалете… никогда…

Парень поднялся и побрел к умывальнику, мысленно поздравляя себя с тем, что отделался‑таки от обещания, данного в минуту помутнения рассудка. Но, поглядев на себя в зеркало, он понял, что похож на одного из тех придурков, каких любят показывать в кино — с ужасной прической и странным выражением лица. Он умылся и отряхнулся еще раз; девчонки гневно завизжали и попрятались в разные стороны. Это немного улучшило ему настроение — не все же мелочи над ним смеяться.

— Вот так. Надо всегда держать обещания, — сказал Рики.

— А какой болван дает такие обещания? — вылупилась на него Гермиона из кабинки.

— Прости, а у тебя все нормально? — спросила Мери.

Рики был смущен ее покровительственным тоном. Жест их впечатлил, но не совсем так, как ему бы хотелось. Следовало признать — педагогический фокус не удался.

— Ладно, давайте разойдемся по своим делам, — предложил он, но Рози преградила ему дорогу.

— Ну, ты же не пойдешь так! — возмущенно заявила маленькая слизеринка.

— А как надо? — не понял Рики.

— Голову помой! — снисходительно объяснила Мери. Она накручивала на палец свои пышные локоны, но было очевидно, что так она пытается удержать себя от того, чтобы снова покрутить пальцем у виска.

— Ага! Краны вон там, — указала Рози и кулаком толкнула Рики обратно.

Мыться в горячей воде было бы куда приятнее, да и гигиеничнее, если б не наблюдательницы.

— А у тебя волосы грязные! — проинформировала Рози, бестактно сунув нос в раковину. — Ты лазил под кроватью в пыли!

— Ничего не грязные! — возразила Гермиона, оттолкнув ее локтем; Рики при этом досталось под ребра. — Это такое мыло — синее, видишь? Оно волшебное, Ричард, теперь у тебя волосы будут отсвечивать синим, пока снова не вымоешь.

Не будучи уверен, что новость эта его радует, и желая поскорее прекратить неудавшийся назидательный спектакль, Рики поспешил завершить процедуру омовения. Гермиона подала полотенце, которое наколдовала Мери.

В этот момент зашел Дамблдор. Одним взглядом он охватил всю сцену.

— Что здесь происходит? — поинтересовался он, не скрывая, что обескуражен.

— Они мне помогают. Я упражняюсь в парикмахерском искусстве! — гордо заявила Гермиона. — А вот он, — сказала она, тыкая пальцем в Рики, — согласился быть моделью.

— Да, Ричард согласился присматривать за нами, чтоб другие старосты не волновались. Мы хотели помыть ему голову, сэр, — сказала Мери. — В мужской туалет нам нельзя, поэтому мы подумали, здесь никто не станет возражать.

— А где же ножницы? — поинтересовался почтенный директор.

— В штабе, — нашелся Рики, давая себе зарок, что никогда в жизни не позволит ни одной из этих девчонок, вооруженной ножницами, приблизиться к себе любимому. — Надеюсь, профессор, мы не нарушили никаких правил?

— Вы не хуже меня знаете, Ричард, что Вам запрещено тут находиться, — напомнил Дамблдор не без строгости. Но парень видел, что тот и сам понимает, аргумент слабоват. — Хорошо, я сделаю вид, что не ходил сюда, но, пожалуйста, будьте осторожны.

Дверь закрылась с противоположной стороны. Рики отметил, что девчонок, как и его самого, вовсе не смутило недовольство директора, хотя они его, конечно, заметили.

— Зачем осторожны в туалете? — не поняла Рози.

— Ну, он опасается, что я вас тут утоплю, и свалю это на Миртл, — ответил Рики, замотав голову полотенцем..

— Глупость, — припечатала Мери. — Знаешь, Ричард, если бы я не убедилась, что ты заслуживаешь уважения, я бы решила, что этот странный поступок говорит о твоем слабоумии. Нельзя так себя вести человеку, который пытается убедить других поддерживать единство школы. Не делай так больше, хорошо?

— Обещаю, — горячо откликнулся Рики, несколько озадаченный отповедью. Но, с другой стороны, он и не собирался повторять сегодняшний подвиг.

— Да. Назидательно было — я это на всю жизнь запомню, — говорила, удаляясь, Мери подругам.

Рики сказал себе: «Все пустяки!». Пусть он был немного смущен, но настроение осталось отличное. Оно не испортилось бы даже в том случае, если бы вдруг пробудился Назойлик. Немного портили картину только два обстоятельства: дистанция с Селеной и одно абсолютно несбыточное в данный момент желание. «Мерлин! Как мне не хватает Барона!».

Он думал, что вся школа узнает о том, что случилось в туалете Плаксы Миртл, и был немало удивлен, когда обнаружилось, что это не так. Через день он все рассказал Лео, который, выслушав его, не скрывал затруднения, как реагировать: можно смеяться, или таинство в самом деле исполнено глубокого смысла. После этого Рики подозвал Рози и спросил, что же заставило ее держать рот на замке, когда можно было сделать такую сенсацию.

— Ну да! Я разболтаю, а ты у меня талисман отберешь! — объяснила Рози. — Нет уж, лучше я буду с тобой дружить!

— Спасибо, — пробормотал Рики и больше к этой теме не возвращался.

К предупреждению профессора Снейпа друзья отнеслись со всей серьезностью и по возможности стали присматриваться к преподавателю защиты от темных сил.

— Он прекрасно владеет собой, — отметил Лео, найдя Рики во дворике после следующего урока защиты. — Провел занятие совсем как обычно.

Однако в остальном поведение Бэскотта изменилось. В теплицах профессор Стебль потихоньку сообщила Рики, что тот перестал появляться в учительской и практически уклоняется от общения с коллегами.

— Его приятельница мисс Блумсберри работает в Министерстве, — добавила она. — И эта леди предполагает, что, пожалуй, у него завелись деньги. Правда, сама она этих денег не видела, так что достоверно нельзя утверждать. Но она уверяет, что чутье ее никак не может подвести, они ведь давно знакомы.

— Одно меня в этом смущает, — признался Рики, возвращаясь вместе с ребятами с гербологии, — откуда у беглецов из старой гвардии деньги? Тем более — столько денег, чтобы Бэскотт был доволен. Он ведь привык к достатку.

— Авроры разберутся, — не сомневался Артур. — Сейчас его не трогают, чтобы не спугнуть, но если есть доказательства, они их раздобудут.

Однако Рики никак не мог понять, чего Бэскотт, собственно, добивается.

— Если он здесь из‑за меня, то ведет он себя по–идиотски, — сказал он. — Не попытался наладить со мной дипломатические отношения, ничего!

— Ты отбивал все его попытки, и он понял, что не нравится тебе, — предположил Артур.

— Недостаточно он старается! — не согласился Рики.

— А может, ему нужен и не ты вовсе! — предположил Ральф.

— Если он агент Упивающихся смертью, то я, — настаивал Рики и находил в этом все меньше логики.

Неожиданно оказалось, что Лео тоже не так уж уверен насчет Бэскотта.

— Возможно, деньги у преступников и припрятаны, — сказал лучший друг. — Но ты прав, это самый слабый аргумент насчет него. И потом, знаешь ли, во всех детективах подчеркивается, что человек не может вести себя вопреки своему характеру. а Барти Бэскотт горазд рисковать деньгами, но не свободой и головой.

Как бы то ни было, и он, и Рики с легкостью предсказывали, что в ближайшее время с этой задачей не разберутся. Надвигались пасхальные каникулы, а это означало, что придется отложить все детективные изыскания до третьего семестра.

Зато игра в ангелов процветала. Тут и там раздавались изумленные вскрики и вздохи — ученики обнаруживали подарки.

— А знаешь, это служит целям Клуба Единства, — поведал Рики лучшему другу. — Мери сказала, все колледжи играют, на первом курсе — вместе.

— Я слышал, эльфы выражают недовольство, — попытался охладить его энтузиазм Лео.

— Так леди Гермионой они тоже недовольны, — не растерялся Рики.

Сам он тоже не сказать, чтоб вообще не вызывал нареканий. Школьная администрация интересовалась им по–прежнему. В четверг после второго завтрака Дамблдор лично подозвал его и передал небольшую книгу, проинформировав, что это «от Питера». Голубые глаза директора взирали на ученика невозмутимо, и все же Рики почувствовал, что название «Медитации. Аффирмации. Путь к просветлению», а может, и содержание основательно смутили почтенного колдуна.

После этого Рики в свободное время не пожелал остаться ни в замке, ни во внутреннем дворике, откуда его легко могли пригласить для беседы в директорский кабинет. Дамблдор, несомненно, насторожился, ведь вряд ли многие поколения его учеников всерьез увлекались медитацией в школьные годы. А Рики не собирался объяснять, за чем ему книга, да и строить из себя просветленного при мастере, легко распознающим ложь, ему не улыбалось. Не мог же он болтать о том, что запросил духовную литературу для верного слуги.

Как ни странно, даже благоприятствующая погода пока что не выманила учеников на улицу. Только Хагрид возился в огороде, и под старым дубом уселись несколько пятикурсников с толстыми конспектами. Рики прошел дальше.

Рики продолжал стоять на берегу, отвернувшись к озеру, но теперь в поле его зрения попадало лицо девушки, ее блестящие золотом волосы. Если не смотреть на такие пошлые явления, как замок и огород, можно было подумать, что они оказались в диком месте между солнцем и водой.

— Я рада, что ты помирился с ними, — сказала Селена.

Кивнув, слизеринец вынужден был закрыть глаза; при его движении вдруг множество солнечных зайчиков заиграло в ее волосах, ослепляя его.

— Они меня многому научили, — признался он.

— Например? — спросила девушка и откинула назад длинную прядь.

— Я больше не боюсь оказаться в дурацком положении, — ответил Рики. — Даже не потому, что это слишком часто со мной случалось. Просто я понял, что это с каждым временами случается. Ты поэтому подошла ко мне сейчас?

— Честно говоря, — после небольшой заминки ответила Селена, — что, с чем пришла ко мне Гермиона Уизли, меня встревожило.

— Все‑таки проболтались, — пробормотал Рики. — Что ж, дети есть дети.

— Она не проболталась! — вступилась за первокурсницу Селена. — Она объяснила, зачем ты это сделал, и я рада, но…

— Тебя не устраивает, что я стал прежним? — оборвал ее Рики.

— Прежде за тобой не водилось таких номеров, — мягко возразила Селена.

— А я и не собираюсь продолжать это каждый день, — нарочито насупился Рики.

Он наблюдал, как в ее лице медленно расцветает улыбка. Вскоре они оба безудержно хохотали, и эхо разносило смех далеко по воде. Покосившись назад, Рики заметил, что Хагрид прервал работу, чтобы выяснить, что происходит. Но подходить к ним лесничий не стал, только покачал головой и вновь налег на лопату. «Это самое чудесное место в мире», — подумал Рики, и его вовсе не смущало, что в свое время и почти всю жизнь так же считал и лорд Волдеморт.

— Мерлин! Мне так хорошо с тобой, — он подался веред и взял ее за руку.

— Вот и отлично, — сказала Селена и потупилась.

— Приезжай ко мне летом, хорошо? Ты можешь с Дан познакомиться, — сказал Рики.

— Я… постараюсь, — неуверенно произнесла Селена, вскинул взор к небесам.

— Я догадываюсь, что твоей семье это не понравится, — Рики очень постарался не придавать значения этому обстоятельству, и тем не менее он невольно посерьезнел.

— Знаешь, мои родственники точно не одичают до такой степени, как отцы Тиффани Флинта и Ральфа Джордана, — выразила уверенность девушка.

Рики согласился с ней, но, как оказалось, он еще не знал последних новостей на эту тему.

Пользуясь тем, что вскорости у его детей наступал очередной день рождения, мистер Флинт прислал дочери внимательное письмо. Он поинтересовался, что ей подарить, причем совершенно откровенно попросил ответить, на какой вариант она согласна — на подарок или на продолжение отношений с Ральфом.

— Папа, правда, думает, что я куплюсь на его подарочки?! — рассердилась Тиффани. — Я вообще перестану с ним водиться, будет знать тогда! Знаешь, Генри, я домой, пожалуй, напишу, что ухожу жить к кентаврам! — придумала она тем же вечером, когда шестикурсники расходились по спальням и как раз желали друг другу спокойной ночи.

— Во, началось! — вскинулась сонный Генри. — Да ты такая же шантажистка, как наш отец. Чем я заслужил такое?

— Я на это письмо отвечать не буду, — мрачно заявила Тиффани, помахивая пергаментом и донося дуновение до обалдевших одноклассников — Передай им с мамой, что если они мне и в этом году ничего приличного не подарят, я домой не приеду.

Рики тоже получил письмо от отца. Точнее, он его пока не получил, потому что, по словам профессора Стебль, от которой он, собственно, и узнал о существовании письма, выходило, что его сначала прочитают в Министерстве.

— Это формальность, Ричард, — смутилась она, поняв, что до него послание еще не дошло. — Думаю, профессору Дамблдору скоро перешлют копию. Или оригинал.

«Совсем нормально», — подумал Рики. Но после того, как он оскандалился с малолетками, его не пугала презренная бюрократия. Друзья и Селена оставались с ним, и Рики был счастлив от того, что заново научился этому радоваться.

И ему хотелось, чтобы все тоже были счастливы. В субботу утром, позаимствовав у Лео мантию–невидимку, дабы не привлекать Дамблдора заклинаниями, не подобающими на территории школы, Рики отправился в горы. Обошел как можно дальше болото, над которым в лучах солнца поднимались противные испарения.

Стен обрадовался ему несказанно.

— О, господин! — вскричал он. Угощение его тоже порадовало.

— Вам не следует гулять одному, — сказал он, перекусывая. — Они близко. Я их тут видел, в капюшонах. Правда, не расслышал, что они замышляют, но судя по виду, явно недоброе.

— Понял, — принял к сведению Рики.

— Я тот раз забыл спросить. Как малявки? — поинтереосвался, в свою очередь, верный слуга.

— Твердо встали на путь исправления. Вот, почитай, чтоб скучно не было. Тут и упражнения есть полезные, — Рики отдал книгу с восточными духовными практиками.

— Спасибо, сэр, — обрадовался верный слуга и тут же принялся перечислять всевозможные опасности, которые могут угрожать «даже такому могущественному магу в наше неспокойное время».

По его совету Рики вернулся в замок до темноты. Он соблюдал максимальную осторожность, даже сделал крюк, выйдя из леса, и к школе приблизился со стороны ворот, сам не очень понимая, зачем так старается.

— Нет, вы точно правы, он чокнутый, — ворчал Рики, соглашаясь с мнением, с самого начала высказанным ребятами. — Удивительно, до чего застревают в мозгах всякие неприятные вещи.

— Тебе и в самом деле осторожность не помешает, — заметил Эдгар.

— Как замечательно было жить среди магглов! — рассердился Рики. — Мне тогда даже в голову не приходило, что кому‑то вздумается за мной следить. Нет, конечно, мама предупреждала, что не надо слишком доверять незнакомым взрослым, — то, что он, дожив до своего возраста, вспоминает такие подробности, Рики здорово удручало.

— Зря ты думаешь, что за тобой тогда не наблюдали, — назидательно произнес Артур.

— Я знаю, — отмахнулся Рики. — Я не о том, а о другом: как я себя тогда чувствовал. Я догадываюсь, команда дяди Гарри…

— Министр магии собственной персоной за тобой ходил! — фыркнул Артур. — Да, я еще в детстве об этом слышал, — кивнул он в ответ на изумленные взгляды. — И, когда в первый раз Рики увидел, на перроне, еще удивился, зачем бы кому он понадобился, тоже мне важная птица.

— Министр? — переспросил Рики. Он очень хорошо помнил лицо Амоса Дигорри, то, как министр глядел на него сверху вниз во время слушания, но никак не мог найти, когда и где мог встретиться с ним ранее, разве что… — Это он притворялся родственником Дан?

— Понятия не имею, кем он притворялся, — поморщился Артур. — Просто вся моя семья забавлялась, когда он, уходя с работы, гулял по маггловским выставкам и театрам, и делал вид, что прогуливается возле твоей школы. Дядя Гарри ему докладывал, но мистер Дигорри хотел лично убедиться, что ты ведешь себя нормально, не мучаешь бабочек и все такое прочее.

— Я? Бабочек?! Да как ему не стыдно!!! — Рики воздел руки к небесам и состроил уморительно серьезную физиономию.

«М–да, дивны дела твои, Господи», — смиренно размышлял Рики, спускаясь в подземелья. Его ждала стопка недописанных рефератов, которыми он слишком долго пренебрегал, уделяя больше времени курсовым.

Но прежде чем взяться за теорию заклинаний, Рики распечатал письмо, прочитал его… Перечитал второй раз.

— Что‑то не так? — спросила Дора.

Рики поднял голову — похоже, одноклассники уже какое‑то время на него пялились.

— Миссис Дуглас приняла решение, — ответил он, при этом неожиданная новость, кратко изложенная отцом, все еще укладывалась в голове.

— Оно не в пользу твоей семьи? — усмехнулся Френк; впрочем, вероятность того, что его бабушка обоснуется у его отца и, соответственно, займется его воспитанием, младшего Эйвери тоже не радовала.

— Она собирается жить в Китае, — объяснил Рики.

— Что? В Китае? Но ведь такой вариант не рассматривался. А, Марк! — догадался Лео. — Наверное, он тоже пригласил ее.

Френк издал странный звук — помесь вздоха облегчения с понимающим хмыканьем.

— У него проблемы? — забеспокоилась Тиффани.

— Еще какие! — подтвердил Френк. — Он собрался жениться на китаянке, а отец согласен приехать только на свадьбу, и то ворчит, что это сплошное разорение. Вот поэтому мой брат в отчаянии, в Китае так не принято, семья девушки настаивает на знакомстве с нашими родственниками, и вообще там сватовству уделяют большое внимание, куча традиций. Родители всем этим заниматься не собираются. Наверное, хорошо, если с ним будет бабушка, — закончил Френк.

«Ну, если так, — подумал Рики, — я, пожалуй, не буду возражать».

Рики не стал ничего высказывать и тогда, когда Френка и Мирру Жанн забрали в госпиталь святого Мунго, чтобы они смогли попрощаться с бабушкой перед ее отъездом на Цейлон. Мирра обещала написать обо всем, потому что вернуться в школу она и ее кузен намеревались после каникул.

— Можешь не писать, — сказал Рики. — Спасибо, но не стоит затрудняться, я скоро встречусь с ней сам. А тебе, приятель, придется подождать меня здесь, — добавил он, потрепав по шерсти Мистера Лапку.

Если верить обещанию матери Артура, с наступлением каникул Рики предстояло увидеться не только с миссис Дуглас, но и с его семьей. Она намеревалась лично забрать слизеринца из школы, для того чтобы он мог попрощаться с Миссис Дуглас в аэропорту. Нимфадора Уизли сообщила сыну, что семье Макарони доверили договориться насчет билетов для экономки и всего прочего.

— Как видишь, все нормально, — добавил Артур, сообщив Рики все, что считал нужным.

Однако он, судя по всему, понятия не имел, что Рики застанет миссис Дуглас в коляске. Поначалу ему подумалось, что он обознался, но рядом стояла мама. Отца и брата парень заметил позже, как будто его восприятие действительности притормаживало. Это был удар, к котором он оказался абсолютно не подготовлен. Однако миссис Дуглас не смутилась.

— Попрошу так на меня не смотреть, молодой человек, — отрезала она.

— Извините, — пробормотал Рики, заставив себя улыбнуться. Он проследовал к матери, которая украдкой ободряюще похлопала его по руке.

— Я вас оставлю, — официально кивнула Нимфадора Уизли. Однако, даже когда она растворилась в толпе, Рики не покинуло чувство, что вокруг, должно быть, полно авроров. Они находились за спинами диспетчеров, возле камер наблюдения, и повсюду — на зеркалах, под креслами в зале ожидания, в киосках находились датчики и детекторы, назначения которых магглы не понимали, да и не замечали их.

Миссис Дуглас хотела попрощаться со всеми, охотно объясняя, почему приняла именно такое решение.

— Мой зять — ипохондрик. Это кошмар какой‑то! Выискивает у себя всякие болезни, он, по–моему, знает их больше, чем сами целители. Я лежала с ним в соседней палате, и диву даюсь, как с ним можно жить.

Рики не предполагал, что дела родителя Мирры Жанн настолько плохи, и высказал теще страдальца приличествующее случаю сочувствие. Она отмахнулась. В семье мистера Эйвери, как она полагала, обстановка была не лучше.

— Мой сын, как я поняла, с возрастом стал на редкость жадным, — считала миссис Дуглас. — Нет, определенно, я с ним не уживусь, я ведь привыкла иметь свои деньги и распоряжаться ими. А вас неудобно напрягать.

Возражения родителей Рики и обоих братьев Макарони разбились о категоричное утверждение, что ей просто необходимо как можно скорее переправиться в Китай к Марку, ибо он хочет жениться.

— Да, я слышал, это проблематично, — кивнул Рики.

— Ну а мне в связи с тем, что я в ту ночь применила пыточное проклятье, между нами говоря, рекомендовано убраться из страны, — сообщила миссис Дуглас.

Рики не понял, как это получилось, но после первого шока он довольно быстро вообще перестал обращать внимание на факт ее инвалидности. Во всяком случае, травма никак не отразилась на ее командном тоне, и когда миссис Дуглас потребовала, чтоб им дали «поговорить без свидетелей пару минут», даже родители Рики не решились указывать, что это неблагоразумно.

Миссис Дуглас давала понять, что она станет спрашивать, а он отвечать. Но женщина, казалось, не знала, с чего начать.

— У меня в школе все нормально, — сказал он.

— В самом деле? — недоверчиво произнесла миссис Дуглас. — Учитывая, что первоклассники нападают на тебя и требуют показывать им Тайную комнату? Эта девчонка из Малфоев…

Менее всего Рики ожидал услышать такое, а между тем лицо экономки выражало подлинную тревогу.

— Нет, вовсе нет, не такая уж она противная, и вообще мы уже поладили, — усмехнулся Рики, чувствуя, что беззаботность у него почему‑то вышла ненатурально. — Они вообще не должны были Вам об этом рассказывать. Погодите! А кто Вам сказал?!! — изумленно выдохнул он.

Рики даже мысли не допускал, чтобы Лео, Дик или кто‑то из его друзей, а тем более леди Гермиона либо другие родители малявок стали информировать миссис Дуглас обо всех обстоятельствах того дела. Учителя же и родственники Рики подробностей насчет атаки Мери попросту не знали.

Его вопрошающий взор донельзя смутил пожилую ведьму, что заинтриговало Рики еще сильнее.

— Я попросила одного человека следить за тобой. На всякий случай, — приглушенно прошелестела она. — Многие могут быть против тебя, Рики, поэтому я подумала, верный человек рядом не помешает.

— Так это Вы приставили ко мне этого типа! — выпалил Рики. Он просто обалдел, а когда немного пришел в себя, у него уже хватило ума не называть имя верного слуги — на всякий случай.

«Вот уж воистину, никогда не знаешь, от кого чего ждать», — промелькнуло в голове слизеринца.

Лицо миссис Дуглас приняло еще более взволнованное выражение.

— Что он тебе сделал? — спросила она.

— Мне — ничего, но он чуть не применил пытки к двум первоклассницам, — ответил Рики, обернулся и, удостоверившись, что его родственники увлечены разговором, добавил. — Я никак не ожидал, чтоб Вы стали с ним общаться.

— Стен хороший парень, — пожала плечами экономка, — просто ему не повезло, и я подумала, будет неплохо, если он за тобой присмотрит. Но если он проблемы создает…

— Не волнуйтесь, я контролирую ситуацию, — уверенно произнес Рики. — Более того, он мне позже дал ценную информацию.

— А, старик Барти, — кивнула миссис Дуглас. — Вот тоже тип! Как его только пустили в школу.

— В школу пускают типов и похуже, — сказал Рики. — Комиссии всякие с чокнутыми старухами. Одна из них пробовала отобрать у меня амулет Барона. Вопила, что это хоркрукс.

— Не волнуйся, школа хорошо защищена, — оптимистично заявила миссис Дуглас. — «Хогвартс» оберегают и древние чары, и те, кто его закончил. А вот в Министерстве, сколько я помню, постоянно бардак, — припечатала она.

Прозвучало приглашение на посадку. Формальности улаживались словно сами собой, Рики уже знал, что при таких обстоятельствах не обходится без магии. До самолета пожилую ведьму проводил Диего Макарони. И даже проводив взглядом точку в небе, Рики все еще не осознал в полной мере, что теперь остался только со своей семьей.

Возле них снова возникла Нимфадора Уизли.

— Вам, наверное, нужно время, ведь такая встреча! — сказала она. — Отправка через сорок минут, так что все в порядке. Идемте со мной.

«Какие предусмотрительные», — отметил Рики без всяких эмоций.

И все же эти сорок минут с родителями и братом были очень важны для него. За столиком в кафе аэропорта было не очень уютно, но они были все вместе, впервые за долгое время.

«Пока нет новостей относительно ограбления морга на юге Шотландии», — прозвучало по радио.

Рики поморщился. Он вдруг открыл для себя, чем неприятны такие места, как аэропорт — не скрыться от звуков.

— Да, это уже несколько раз передали, и Гарри волнуется, — сказала мама.

— Ну, не будем об этом, — решил папа.

Рики тоже мечтал побеседовать с семьей на нормальные темы.

— Мы живем в старом доме Арабеллы. Там так странно без кошек! — сказала Люси Макарони. — Ходим в гости к соседям, в общем, все обычно.

— А дом сильно изменился? — спросил Рики.

— Нет. Только сняли плакаты и календари, — ответил папа. — Фотографии убрали. Мы, кстати, успели поссориться Гарри.

— А он к вам туда приезжает? — спросил Рики; с ним крестный отец в этом году почти не контактировал, должно быть, в самом деле остерегался, что крестник обратится змеей и тяпнет его. Но родителей Рики он все же навещал.

— У меня через пару недель выставка. Он потребовал, чтобы я отказался ее проводить, якобы это слишком опасно, — объяснил причину ссоры отец. — Я долго объяснял ему, что это моя работа, и в итоге мы перешли на личности.

— Ты так и не нашел помощника? — спросил Пит.

— Нет, — покачал головой отец. — Теперь это невозможно.

Тему невозможного по обоюдному согласию закрыли. Родителей больше интересовало, чем занимаются их дети.

— Я переписываюсь с Даниэлой, — сказал Пит. — По электронной почте, мы каждый день обмениваемся письмами. По–моему, большинство магов вообще не понимает, что это такое. Хотя я понимаю, что, не исключено, нас и проверяют.

— Будь осторожен, Пит, — не удержалась мама. — Помни, что Дан — хоть и близкий человек, но пока не член нашей семьи. У нее могут быть неприятности.

Рука Рики, тянущаяся за соком, замерла при слове «пока».

— Я не пишу ничего особенного, — нахмурился Пит.

— О чем ты думаешь, Рики? — тихо спросил папа.

Рики вздрогнул. От взгляда Диего Макарони, он по опыту помнил, мало что укрывалось, он умел наблюдать. Но читать мыслей, по счастью, не умел.

— О том, что это я втравил вас в эту лужу, — ответил слизеринец. — Когда‑то я мог не выбирать магию. Правда, сейчас не верится — а мог ли?

— Сомневаюсь, чтоб это помогло. Мне кажется, они бы тебя все равно нашли, — высказался Пит. — Теперь ты хотя бы обучен и знаешь, чему противостоишь.

— Ты прав, — согласился Рики. — Неработающая память Лорда мне бы не помогла.

— Они не оставляют надежды, что ты к ним вернешься, да? — спросила мама. Было заметно, что она переживает.

— Я не знаю, мам, чего они теперь хотят, — признался Рики. — Они вообще не дают знать о себе, — «за одним исключением», но об этом Рики пока родителям сообщать не собирался.

— А как в школе? В этом году что‑нибудь изменилось? — поинтересовался отец.

Рики усмехнулся; рассказ о звездных детках не уложился бы в пару фраз.

— Гарри сожалеет, что ты не поладил с его старшим сыном, — как будто прочел‑таки его мысли папа. — Это так?

— С Джимми? Да мы лучше поладили, чем с самим дядей Гарри! — отмахнулся Рики.

— Учитывая, как ты относишься к Гарри, не очень обнадеживает, — заметила мама.

И все трое выжидательно поглядели на Рики. Вокруг сновали, спешили разные люди, но было чувство, что они сидят под стеклянным колпаком.

— Ну, Джим, конечно, неуправляемый, — добавил Рики, — но у него большие способности.

— К чему именно? — поинтересовался Диего Макарони.

— К лирике и спорту, — отрапортовал Рики. — Ну и к позерству, само собой, тем более, что он попал в «Гриффиндор», как и его папочка. Джим сразу стал звездой!.. Ты знаешь, а в нашем колледже на первом курсе учится девочка…

Родителям оказалось очень интересно выслушать об увлечении Рози Гойл.

— Если будет возможность, пригласи ее на лето, — предложил отец.

— Да ее тетка с ума сойдет! — выпалил Рики. — Та, которая забрала Бусика, не помните? И прекрасно, что не помните, милейшая женщина. Только ее вместе с Рози приглашать не надо, — предупредил он, как предусмотрительный сын. — Но видели бы вы! У Рози действительно есть чувство формы! Она способна из самой обычной грязи сотворить такую гадость!..

Следующее появление Нимфадоры Уизли и короткое слово «пора» было неожиданным и опустошало; Рики даже подумал, что нескоро захочет увидеть ее в следующий раз. Только что было ощущение, что у них впереди вечность, что время не движется — и вдруг оказалось, что оно кончилось. Согласно инструкции, он отправился в туалет, подобрал пустую бутылочку из‑под шампуня, пережил неприятный рывок, и оказался в кабинете профессора Снейпа.

— Хорошо, что Вам позволили ее проводить, — прокомментировал завуч, не поднимая головы от книги. — Не стану задерживать, идите.

Остаток дня Рики провел бездеятельно, мысленно оставаясь со своей семьей. В полупустом Большом зале, где, как обычно, гремела посуда, и негромко переговаривались ученики, он закрывал глаза, и тогда казалось, что он все еще там, в аэропорту.

— Ты просто баловень судьбы, — сказала ему Тиффани вечером в гостиной. — В наше время нормальные родители — это такая редкость. Нет, ты взгляни, опять твой котик точит когти об это кресло!

Рики вынужден был признать, что на Мистера Лапку не подействовали предыдущие внушения. С упорством, достойным лучшего применения, он продолжал драть обивку многострадального кресла возле камина.

Каникулы Рики проводил в замке, где почти все время оставался в одиночестве, поскольку Тиффани и Ральф предпочитали компанию друг друга. Каждый день прогуливаясь по мостику, он однажды встретил малышку. Та рассказала очень много — о том, как Верховная дама созывала Большой совет из‑за каких новостей, сообщенных ей кентавром.

— Наши готовятся к войне на всякий случай, — говорила она. — Но будь моя воля, я бы вам такое устроила!

— Почему? — поинтересовался Рики.

— Развести грязь возле воды — это непростительно, — так считала Пибу, а поскольку Рики был из тех, кто ходит по земле, он вполне годился для выражения ее претензий.

— Я бы сам оторвал уши тому, кто устраивает непорядок с водой, — оправдывался Рики.

На каникулах было, в общем, скучно. Учеников было немного, поэтому Рики не рискнул высунуться из замка. Он не чувствовал, чтоб наставники приглядывали за ним больше, чем обычно, его осторожность была продиктована скорее тем, как он понимал свою ситуацию. Теперь, когда правда о Темного лорде могла в любой момент стать достоянием широкой магической общественности, засветиться на контактах с Упивающимся смертью было более чем неразумно. Как‑то Рики взялся фантазировать, что бы он стал объяснять, если бы его поймали в пещере. «Уверяю вас, сэр, он совершенно безобиден, и помогает мне с самыми добрыми побуждениями»! Следующим кадром было скорбное лицо Дамблдора и торжественный старческий голос: «Мерлин свидетель, я старался, Том».

«Для него это, пожалуй, и в самом деле было бы огорчительно… в какой‑то степени, — отметил Рики. — А вот для Риты был бы праздник. Почему она ничего не пишет?». Слизеринец брал в библиотеки свежие номера «Пророка», но сенсация все не появлялась, зато он узнал предостаточно имен различных колдовских знаменитостей и связанных с ними обстоятельств.

На Пасху он получил целых четыре открытки — звездные отпрыски не упустили возможности показать свое хорошее воспитание. Члены Клуба обычно отмечали так только Рождество, так что Рики, когда пришла почта, был приятно удивлен вниманием к себе. Не обошлось без забавных фраз.

«Мой дедушка тоже присоединяется к моему пожеланию и советует мне быть поосторожнее», — писала Мери.

«У нас был классный торт на праздники. Рози пришла в гости и съела половину. Надеюсь, в школе тебя тоже накормят», — беспокоился Джимми.

«Хорошо, если ты ни с кем не подрался», — выразила надежду Рози, и зачеркнула это предложение.

«Ну вот, у меня появились новые няньки. Спасибо за заботу», — подумал слизеринец, уютно вытянув ноги на диване и безуспешно пытаясь отозвать Мистера Лапку от облюбованного им кресла.

Невзирая на то, что в ночь похищения малявки проявили себя не лучшим образом, Рики вынужден был признать, что с тех пор его душевную усталость как рукой сняло. Как будто он получил заряд бодрости, и заодно — сильный пинок из царства хаоса и бессилия, в котором, казалось, он накрепко застрял.

Но еще по прошествии времени Рики почувствовал, что он стал понимать побольше. Теперь он остерегался так категорично завилять, что дело с малявками — полная труба. Гораздо важнее, однако, было то, что он перестал вспоминать каждую секунду о своем бессмертии.

Однажды, обедая, он порезал палец. Вышло очень больно; хуже того, Рики сморщился при мысли, что заживать порез будет несколько дней. Одномоментно мелькнуло в сознании, что это чушь по сравнению с вечностью, но он уже поднимался из‑за стола, чтобы попросить мадам Помфри вылечить его в кратчайшие сроки.

Кроме того, постепенно Рики приходил к тому, что похищение произошло далеко не по худшему сценарию из всех возможных. Слуга все равно захотел бы встретиться с ним, и наличие наблюдателей в этой ситуации Рики воспринимал скорее как помощь с их стороны, пусть и далеко не добровольную. Еще неизвестно, как бы сложились обстоятельства, если бы пришлось беседовать с Шанпайком один на один. Теперь же Рики чувствовал, что более–менее контролирует ситуацию.

За чтением и уроками время тянулось долго. И все же, проснувшись однажды утром в пустой спальне, Рики сразу почувствовал, что все поменялось. Сами стены как будто ждали, что скоро замок наполнится шагами и гулом голосов сотен учеников, которые еще, конечно, даже не сели в поезд.

Конечно же, все они приехали, и был торжественный ужин, и не только. В последний день перед окончанием каникул, согласно плану мисс Малфой, за ужином завершилась «игра в ангелов». Младшие курсы восторженно визжали и обменивались впечатлениями от подарков с дарителями. Остальным довелось услышать в тот вечер немало поучительного.

— Как ты догадался, что мне нужно новое перо? — спросил один мальчик у другого.

— А ты прежнее так обгрыз, что мне его жалко стало, — проворчал даритель.

— Такие милые колокольчики! — захлебывалась от восторга одноклассница Рози Гойл. — Я прямо чувствую себя котенком, когда надеваю их!

— Только не мяукай, — процедил Генри.

— А почему, — с претензией обратился мальчик из «Равенкло» к девочке из «Грифифндора», — ты подложила мне набор из девяти носовых платков, когда бывает из двенадцати? Жалко, что ли?

«Нет, она подумала, что ты не такой сопливый», — подумал Рики, но подсказывать не стал.

Банкет завершился к всеобщему удовольствию, и школьники, в полной мере почувствовав возвращение в школу, начали расходиться по своим гостиным. Рики с друзьями–слизеринцами тоже подался было в подземелья, но остановился.

Артур стоял в холле и, казалось, не мог решиться.

— Мери зачем‑то собрала толпу в небольшой комнатке возле Зала, — объяснил он. — Как считаете, там будут безобразия?

— Смотря что ты считаешь безобразиями, — ответил Рики, после чего ему и Лео пришлось удерживать грифифндорца от немедленного вмешательства в дела его кузин.

Уже на следующий день пришлось, как всегда, возвращаться к урокам. Это время было удивительным: «только вчера ты совершенно свободен, а уже сегодня не можешь поверить, что твоя голова когда‑то не была занята целой кучей дел», — сказал Джимми. И многие чувствовали себя так, словно никогда не уезжали и не отвлекались от учебы.

После маггловедения занятой Рики спустился на обед, обсуждая с Селеной детали ее проекта — ткацкого станка.

— Я тоже брала чертежи в маггловских журналах, и он, конечно, работает, как надо, только вот сколачивать деревяшки ровно у меня пока не очень получается. И если бы я знала, что придется на этой штуке соткать целый носовой платок, и только тогда Строгус поверит, что она рабочая! — рассказывала девушка.

— Надеюсь, он не заставит меня кататься на моем вертолетике, — ответил на это слизеринец.

Сегодня старосты садились за своими столами, так что Рики планировал проводить ее на место, но тут вырисовалось неожиданное препятствие. Возле Большого зала слизеринца поджидала серьезная Гермиона. Не исключено, что она была даже напугана, впрочем, в этом мисс Уизли так и не призналась.

— Ричард, ты мне нужен, — потребовала она. — А мисс Староста пусть идет!

Переглянувшись с Селеной, парень понял, что чувствует то же самое: им обоим не хотелось поощрять подобный тон.

— Ну пожалуйста, — протянула Гермиона, просекая ситуацию в мгновения ока.

— Ладно, против такого обращения я устоять не могу, — кивнула Селена и направилась дальше, бросив через плечо: — Не задерживайтесь, а то все вкусное съедят.

«Опять она меня бросила», — констатировал Рики, а между тем маленькая Уизли дернула его за рукав, заставив к ней наклониться для приватного сообщения.

— Ричард, твой чокнутый слуга прислал мне письмо для тебя, — шепнула она, огляделась, убедилась, что учителей рядом нет, и сунула ему потрепанный листок.

Парень поскорее зажал его в ладони, не будучи уверен, стоит ли читать его здесь; с другой стороны, Филч точно разглядел записку, так что, если развернуть сразу и небрежно пробежать глазами, он должен решить, что тут нет ничего особенного.

— Тебе, наверное, надо пожаловаться, — предложила девочка.

— Ты прочитала? — спросил Рики, сам не зная, зачем; это ведь было очевидно.

— Да, — отрезала Гермиона. — Этот тип, понимаешь ли, выбрал меня, потому что мою переписку вряд и кто станет проверять. И еще так невежливо напомнил мне, чем я тебя обязана!

Сообщение Шанпайка, которое он благоразумно не подписал, обладало достоинством краткости. «Я их видел, они ищут Вас. Слышал что‑то насчет того, что они собираются испортить репутацию, я толком не понял. Но возле озера их было много, и они долго возились там».

— Мой папа выезжал, когда поступил вызов из Хогсмида, но они уже исчезли, — с искренним сожалением произнесла Гермиона, видя, что Рики уже на последней строчке.

— Короче, — нетерпеливо произнес Рики. — Есть ли в этом письме то, о чем авроры еще не знают?

— Нет, наверное, — решила Гермиона, подумав.

— Тогда я не буду жаловаться, — сказал Рики, как бы просто так теребя и разминая в руках бумагу.

— Не хочешь, чтобы к тебе приставили охрану? — спросила Гермиона.

— А ты бы на моем месте хотела?

Гермиона испустила вздох.

— Если бы твой слуга не опоздал с информацией еще больше, чем Министерство, я бы точно все папе рассказала, — не колеблясь, заявила она.

— Это понятно, — кивнула Рики, не зная, может, следует успокоить девчонку. Все‑таки не каждый день получаешь письма от беглого преступника.

— Сложный ты тип, — сказала она. — Нет, надо все же за тобой присматривать.

Ответить Рики не успел — вернулась Селена и сказала, что они так пропустят трапезу.

Как оказалось, учителя это тоже заметили. В тот же день, спускаясь в подземелья, Рики как бы случайно пересекся с профессором Снейпом, следующим по тому же маршруту.

— О чем Вы так долго разговаривали с мисс Уизли в коридоре? — поинтересовался он как бы между прочим.

Но ученик ожидал этого и был готов.

— Я ей гадаю, — пожал плечами Рики, и, спохватившись ровно настолько, чтоб это выглядело естественно, поправил: — То есть, составляю на нее индивидуальную карту по прорицаниям. Это ведь вы меня уверяли, что будет легко, — добавил он кисло.

— Боюсь, Ваши претензии сейчас неуместны, — фыркнул завуч. — Что же так взволновало мисс Уизли?

— Она прочитала в одной дурацкой книге, которая хранится у нее дома, что заболеет. Даже выписала на бумажку, вот глупая девчонка! Я бы такого никогда не предсказал!

— Вот как. И почему же? — осведомился завуч.

— Предсказание должно быть хорошим, — отчеканил Рики. — Я в этом убежден, сэр.

— Сознательно лжете? — мягко поддел его завуч.

— Нет. Настраиваю людей на лучшее, — ответил Рики. На том они и распрощались, но чем больше думал Рики о письме, тем серьезнее сомневался в том, что поступил правильно. Ведь, если Упивающиеся смертью активизировались, замалчивание могло дорого ему обойтись. А в Снейпе как в союзнике он, в принципе, не сомневался. В отличие от маленькой Гермионы.

— Как ты не понимаешь, он же здесь работает! — просветила она Рики. — И обязан все время докладывать начальству! И вообще, что за вздор ты городишь, Ричард? У профессора Снейпа нет никаких полномочий для борьбы с Упивающимися смертью, он вообще не обязан это делать!

— Тебе папа перед сном читал должностные инструкции? — огрызнулся Рики. — Те, у кого хватает полномочий, не справляются. А у Снейпа есть способности, он ведь столько лет был шпионом. И я ему доверяю.

— Я тоже, — призналась Гермиона, скуксившись. — Но все равно — он такой вредный!

Рики не мог с этим не согласиться — профессор, с которым никогда не было легко на уроках, по мере приближения конца года становился все придирчивее. Зелье, которым ученики занимались помимо курсовых, было очень капризным, то не выстаивалось, то скисало, на что следовал неизменный вердикт: «Вы не стараетесь!».

— Не случайно же вам в этом году предоставили отдельное помещение, — напомнила профессор. — Что мешает вам спускаться сюда почаще и следить за процессом. Да, мисс Нотт, оно будет вариться сам по себе, но лишь в том случае, если вы с самого начала все сделали правильно!

Ученики дулись; но в школе имелись и другие оригинальные и требовательные учителя, а к шестому курсу все уже, в общем, привыкли к причудам каждого профессора.

Уход за магическими существами обещал удовольствие хоть в одном: погода стояла прекрасная. Весенняя прохлада наложила свой отпечаток на зелень, играющую яркими красками, ветерок был теплым, небо — безоблачным.

Хижина Хагрида оставалась на своем месте, равно как и сам великан, вышедший навстречу ученикам. Они выстроились полукругом напротив него, как обычно.

— Ну, я вот чего хотел вам сообщить, — начал лесничий. — В следующем году вы заканчиваете школу.

— А я и не знал, — приглушенно вздохнул Френк.

— Уж ты‑то мог бы оставаться вечным второгодником, — пробормотала Дора рядом с Рики.

— Скоро вы курсовую сдадите, понятное дело, всяких знаний там будет навалом. Но что толку, если ты знаешь, как подходить к дракону, а подойти не можешь, так ведь?

— К драконам лучше всего вообще не подходить, — выдала Мелани.

У Хагрида столь неактивная точка зрения вызвала пренебрежительное фырканье.

— Вот что, вы уже не маленькие, пора вам себя попробовать в настоящем деле.

Рики с опаской огляделся. Было вполне реально ждать, что от них потребуется что‑нибудь совсем особенное, например, объезжать драконов. Однако ничего похожего на дракона или нунду поблизости не обнаружилось, и юноша вздохнул с облегчением. Преждевременно, разумеется.

Сунув пальцы под язык, лесничий издал протяжный свист. Умудренные опытом ученики подались назад как раз вовремя. Из‑за хижины, страшно переставляя волосатые черные лапы, выполз гигантский паук, размером с буйвола, пожалуй, хотя многие потом уверяли, что он был никак не меньше слона. Несимпатичного вида челюсти, казалось, нацелились на ребят.

— Это твои мухи? — утробно пророкотал ужасный монстр, оглядывая ребят сверкающими черными глазами, из которых целиком состояла его морда.

— Не, это друзья, — замахал ему лесничий, на физиономии которого читался просто‑таки телячий восторг при виде чудовища. — Знакомьтесь, вот это Глазург, гигантский паук, акромантул, по–ученому, значится. Пауки очень мудрые создания…

«И прожорливые», — вспомнилось Рики. И еще он подумал, что в случае чего даже навыки Темного лорда могут оказаться бесполезными против очередного питомца Хагрида. В который уже раз спросил он себя, что за помрачение ума накатило на него, когда он записывался на уход за магическими существами. Ведь даже дядя Гарри, уж на что гриффиндорец, и то в свое время поступил умнее.

Гостеприимный лесничий, между тем, поинтересовался, как паучку понравилось последнее угощение. Из последующей благодарности стало ясно, что тварь сожрала целую свинью и не откажется от добавки. Хозяин с сожалением сообщил, что больше нет. Это побудило паука распрощаться и пообещать, что он еще придет.

Вконец обалдевшие от ужаса ученики молча наблюдали, как адское создание приблизилось к лесу и исчезло с глаз.

— В следующем году, — объявил учитель, — вы будете каждый воспитывать акромантула.

— Вы с ума сошли! — воскликнул Тони. Но тон его многим не понравился: слишком явно, вместе со страхом, звучала в нем восторженность. Рики понимал, что от гриффиндорца не следует ждать ничего другого; он всегда с восторгом относился к возможности изучать всякие магические штуки, за исключением только зелий. Пожалуй, Тони уже видел себя укротителем пауков–людоедов.

— Вот что я тебе, Филипс, скажу, — насупился преподаватель, скрещивая руки на груди. — Ты сам вызвался на продвинутый уровень, я тебя силой не тащил. Так будь любезен, усвой, чего положено.

Рики подумал, что сделали бы с ним любимые товарищи, стоящие рядом, если бы узнали, что много лет назад, еще в предыдущей жизни, у него была возможность уничтожить основателя колонии местных чудовищ, и он — то есть Волдеморт, конечно, но шестикурсникам это, в данных обстоятельствах, было бы все равно — эту возможность проворонил.

— Вы, конечно, с таким здоровыми сразу водиться не будете, это я про следующий год, — осчастливил преподаватель. — Вскорости одна паучиха отложит яйца, вот они вылупятся к сентябрю. У каждого из вас, как я сказал, будет персональный питомец. Это имеет очень огромный смысл, потому как пауки, которые в лесу остались, они дикие.

И далее Хагрид вдохновенно разглагольствовал. Он поведал о том, как, еще будучи школьником, приобрел яйцо. Тот факт, что это яйцо когда‑то подало повод исключить его из школы, он опустил, а Рики предпочел на этом этапе рассказа затеряться в толпе. Но хмурые складки на лице Хагрида разгладились, когда он принялся рассуждать о том, каким прекрасным другом и собеседником стал для него незабвенный Арагог, и насколько обучаемы акромантулы, если уделять им достаточно внимания. Они могут стать полезными друзьями! Ученики тупели на глазах, придавленные перспективой воспитания цивилизованных пауков.

— Ну а в этом году, — спохватился Хагрид, — у вас будет дело попроще. Познакомитесь с Глазургом. Каждому из вас придется с ним побеседовать. Это они только с виду страшные, вы скоро поймете.

К Тони, похоже, вернулся голос, потому что у него хватило ума поинтересоваться, не избавит ли новое задание от дальнейшей работы над курсовой. Категоричное «нет» прозвучало, как гимн вопиющей несправедливости. Едва отведенное время закончилось, шестикурсники кинулись к замку едва ли не бегом, и только возле главных дверей сбросили скорость.

— Ничего себе, начало семестра, — рявкнул Генри Флинт, споткнувшись о первую ступеньку. — Если б я не был с вами, то уже держал бы пари, что к концу года вас всех съедят.

— Так держи пари! Что мешает? — вспылил Тони.

— На кой черт мне деньги на том свете?! — крикнул в ответ Генри.

— Не выйдет у тебя ничего с пари, — вмешалась Тиффани. — Где ты найдешь дурака, который с тобой поспорит на обратное?

— Оптимисты всегда есть, — примирительно вмешался Рики. — Серьезно, нам надо что‑нибудь придумать. У кого идеи есть?

Тут все заговорили разом. Мелани вызвалась побеседовать с завучем. Чип предлагал всей группой отказаться от продолжения курса, чему Артур и другие, как профессионально заинтересованные, воспротивились, и они принялись бурно спорить, какова вероятность, что Хагрид при перспективе потерять целый класс образумится. Кто‑то предлагал закупить взрывчатки у магглов, на всякий случай, и даже вызвался сам ее доставить.

Галдеж с трудом прекратила профессор Стебль, вышедшая на крыльцо узнать, почему такой шум.

— Профессор Хагрид нам пауков сватает, — объяснила Нэнси.

Учительница гербологии кивнула.

— Да, я слышала, он вносил изменения в программу. В Министерстве, я помню, с трудом дали разрешение. Ну, он, несомненно, обеспечит вашу безопасность, — успокаивающе улыбнулась она и, спустившись, двинулась к теплицам.

— Слышала? — повернулась Дора к Мелани. — Вот точно так же любой завуч и скажет. Никто из них не станет подвергать сомнению профессиональную компетентность другого преподавателя.

«Учителя — одна мафия», — это Рики знал давно, и потому присоединился к мнению Доры, добавив:

— Тем более, Министерство разрешило паукам нами закусывать.

— Да ладно вам! — пожала плечами Каролина. — Ведь мы же его видели, и пока что он нас не съел. Давайте не нагнетать панику. Ведь Хагрид будет все‑таки присматривать за ним.

— Меня больше устраивает, что моя палочка будет при мне, — сказал Ральф. — И фиг я ее уберу!

Незабываемый урок стал темой дня за всеми четырьмя столами. Рики с отвращением поглядывал на младших, у которых загорались глаза, и они аж подпрыгивали от желания хоть одним глазком взглянуть на жуткую тварь. Гермиона Уизли даже спросила, нельзя ли на нем покататься; в результате того, что столы «Гриффиндора» и «Хуффульпуффа» были рядом, и слышимость была отличная, Артур опрокинул на себя графин с соком и очень ругался. Джим Поттер громко сетовал, что у него нет фотоаппарата.

— Послушай, Дора, — предложила Тиффани, когда обед подходил к концу, — может, нам на защиту не ходить? Мало ли какие сюрпризы там будут?

Когда Рики после уроков поднимался в штаб, его голова гудела от проблем и огорчений. В таком вот состоянии и нагнала его счастливая Гермиона Уизли.

— Они вступают! — от восторга девочка всплеснула руками. — Представляешь, им очень понравилось, как помогали эльфы таскать все эти сюрпризы. Но эльфы больше не показываются, — добавила она грустно. — Я боюсь, теперь они перестанут интересовать народ.

— К сожалению, это отличительная черта хорошего домашнего эльфа, — кивнул Рики. — Их и не должно быть заметно.

Гермиона им в этом смысле очень сочувствовала. Она была не из тех, кто оставляет свое мнение при себе, и само предположение, что у кого‑то такового мнения может не быть вовсе, ее ужасала.

— Надо научиться уважать тех, кто отличается от нас, — назидательно ответил на ее возмущение Рики.

— Смотря как отличается, — заявила маленькая хуффульпуффка.

— Согласен с тобой, — неожиданно для самого себя ответил юноша, но думал он при этом уже не об эльфах, а о людях.

После каникул Рики снова начали одолевать дурные предчувствия. Сказывался опыт: в «Хогвартсе» с ним всегда что‑нибудь происходило во время или после экзаменов. Учитывая, что на шестом курсе защита курсовых проектов происходила значительно раньше, пока все младшие курсы еще учились, это само по себе выбивало из привычной колеи. А тут еще старая гвардия бродила на свободе, комиссии наведывались одна за другой, и Бэскотт оставался в замке. Рики замечал, что и учителя отнюдь не безмятежны.

По его просьбе Лео с помощью своих любимых логических выкладок просканировал ситуацию. Результат, учитывающий все события второй половины года, увы, оказался неутешительным.

— Слишком много магов имеют против тебя серьезные — с их точки зрения — аргументы, — сказал друг.

— Сам понимаю, Лео, — отмахнулся Рики, — но главное — болото на месте!

— Ты болот боишься? Обхохочешься, — бросила Рози, проходя мимо.

Рики послал ей воздушный поцелуй и вернулся к разговору, мысленно отметив, что, будь он Лордом, непременно завербовал бы девчонку для разведки.

— Да, болото мне очень мешает, — серьезно произнес он, будучи сбит с толку вмешательством Рози.

— Безусловно, — согласился Лео. — Но главное — Бэскотт все еще в школе, и непонятно, что он собирается делать.

— Да ну его! Тоже мне персонаж мыльной оперы, — скривился Рики. — Субъект с темным прошлым!

— Возможно. Однако ненормально то, что слишком много лиц из Министерства появилось вокруг, после того, как им стало известно, кто ты.

Но об этом Рики почти не думал. Однажды Министерство Магии вошло в его жизнь, он счастливо отделался и был этим вполне доволен.

— Я бы тебе не советовал больше прогуливаться по горам, — сказал Лео.

— Мне этого нельзя делать не больше, чем всем вам, — напомнил Рики.

— Хорошо, мы тоже не будем, — покладисто согласился Лео и совсем не смутился, когда Рики указал, что неразумно обещать за всех.

— Между прочим, засада меня может поджидать и в «Хогвартсе», — проворчал он, и не успел забыть об этом разговоре, как так и получилось.

Рики возвращался в общежития, еще не зная, чем будет заниматься, но твердо решил, что не уроками. В перспективе ему хотелось бы что‑нибудь нарисовать, только он пока понятия не имел, что или кого. Селена Олливандер не могла позировать — она встречалась с профессором МакГонагол, которая в прошлый раз сделала ей несколько замечаний.

Уже на подходе к стене, за которой открывалась слизеринская гостиная, парень заметил невысокую фигурку. Она тоже его заметила и двинулась навстречу.

— Ричард, я тебе что‑то сказать хочу, — обрадовала Рози. Выглядела она интригующе — насупилась и глядела виновато, хоть и с вызовом. Так что Рики остановился, не доходя до общей гостиной и показывая, что внимательно слушает.

— Я знаю, почему твой кот точит когти об одно кресло. Это он меня выдать хочет, — объявила слизеринка.

Рики поймал себя на том, что, пожалуй, ожидал чего‑то подобного; он даже удивился, почему сам раньше об этом не подумал. Разумеется, великолепная четверка имела отношение к больше части всевозможных происшествий в «Хогвартсе», потому было нисколько не странно, что Рози удалось каким‑то образом столкнуть Мистера Лапку с пути истинного.

— Прости, уж не спрятала ли ты туда особенную траву, которая притягивает кошек? — спросил он.

— Нет. Я спрятала запас грязи, — очень серьезно произнесла Рози. — Понимаешь, мало ли что случится, а надо же, чтобы она была всегда под рукой.

— Логично, — кивнул Рики. — А мой кот чует землю и хочет в ней покопаться.

— Что делать? — спросила девчонка.

Несколько секунд Рики потратил на обдумывание.

— Надо ее оттуда достать, — постановил он, — пока на кресло еще можно смотреть без содрогания. Сейчас найди Мери Малфой и попроси ее, чтобы она зашла на кухню к эльфам. Пусть предупредит, чтоб нам понадобится их помощь — где‑то около полуночи. Одного — двух, больше не надо.

Рози кивнула и помчалась на поиски Мери.

Уже спустя полчаса, проведенных в гостиной, Рики пожалел, что запланировал дело. Задание по трансфигурации, за которое он в ожидании решительных действий все же взялся, и еще наводило на него тоску, сказывалась усталость, накопленная за день, и парню все сильнее хотелось отправиться спать. Кроме того, как назло, и старосты где‑то пропадали, а он не заручился их помощью.

Зато Рики установил, что интересующее их с Рози кресло все время занято. «Возможно, поэтому оно все еще не такое ободранное, как могло бы быть, если бы ребята не отгоняли от него Мистера Лапку», — подумал он.

Время шло, постепенно гостиная пустела. Один за другим желали спокойной ночи и расходились одноклассники. Рики провожал их завистливым взглядом. Рози, потихоньку сообщив, что обо всем договорилась, подмигнула ему и тоже ушла.

— Что, друг, радуешься? — спросил Рики, приманив кота к себе на колени. — Сегодня мне придется из‑за тебя потрудиться.

Мистер Лапка довольно урчал, делая вид, что его хвалят.

Одновременно с отбоем появились, наконец, Лео и Дора. Оба подавляли зевоту, а Дора разминала затекшую, по всей вероятности, кисть правой руки.

— Ужас, сколько пришлось переписывать! Заработаю взыскание и потребую, чтобы мой сегодняшний труд включили в наказание, — ворчала она. — А то получается, что староста — это хронически наказанный болван.

— Да уж, — посочувствовал Рики. — А что вы переписывали?

— Всякие подтверждения, что представители Министерства, действительно, приезжали в школу и занимались болотом, — вновь ответила Дора, так как Лео ограничился жестом, свидетельствующим о безнадежности. — В трех экземплярах, со всякими приветствиями согласно этикету! Нет, все‑таки Дик прав, хорошо жили люди в каменном веке!

Настрой любимых друзей со всей очевидностью свидетельствовал, что любое новое задание, даже чреватое интереснейшим нарушением правил, сейчас не к месту и не ко времени. Вовлекать их в спасение кресла от Мистера Лапки казалось Рики попросту негуманным. Когда со стороны девочек, вдобавок, появилась зевающая во весь рот Рози, Рики принял решение ничего им не говорить.

— Дать по башке камнем, — пробубнила Дора, продолжая разминать руку.

— Ну, так спокойной ночи. Я пока доделаю гербологию, — сказал Рики.

Как только они удалились, к нему подсела Рози.

— Ну что, без них, да? Ну и ладно. Будем ждать, когда все уйдут, да? — залопотала она.

— Придется, — подтвердил Рики.

В гостиной оставалось пятеро — два пятикурсника в том числе, и они же отправились спать последними. К тому моменту Рики вовсю клевал носом, механически отмечая убывание народа.

Резкий хлопок заставил Рики очнуться. «Никогда, — подумал он, — не привыкну я к существам, которые могут вот так внезапно появиться рядом! А впрочем… маги так могут, но я же к ним привык».

Однако рассуждать о том, что человек может ко всему приспособиться, было некогда, тем более что девчонка восприняла появление существ как должное и кивнула им с королевской благосклонностью, дабы у эльфов не возникло сомнений, кто их вызывал.

— Мы к вашим услугам, — объявил писклявым голосом эльф с абсолютно гладким черепом.

— Нам надо вон то кресло аккуратно разобрать, — объяснила Рози. — И достать оттуда сами увидите что.

Пришедшие по просьбе Мери три эльфа лишних вопросов не задавали. Как только они обивку отпороли, в нос Рики ударил запах сырой плесени. Он тут же зажег свет на конце своей палочки.

— Да, при таком содержимом скоро кресло бы рухнуло, — констатировал он, заглянув внутрь. Там действительно находилась засохшая грязь — и она цвела, а деревянная основа была покрыта налетом.

— Ты не могла ее высушить прежде, чем сюда класть? — с упреком обратился Рики к девочке.

Едва он высунулся, эльфы тут же, тесня друг друга, устремили взоры внутрь кресла. И они, к неудовольствию Рики, не выразили никакого порицания, то ли потому, что считали неполадку легко устранимой, а скорее всего из‑за привычки некритично относиться к действиям магов.

— Нет! Я ее вывалила и зашила кресло поскорее обратно, пока никто не догадался, — упрямо ответила Рози.

— Ты умеешь шить? — поинтересовался Рики, думая, сказать ей или нет, что, вообще‑то, мало кто из обитателей подземелий «Слизерина» промышляет тем, что догадывается, в каких креслах зашита грязь. Он, во всяком случае, за годы проживания здесь никогда не слышал, чтобы у кого‑то припрятанную грязь украли.

— Ага, — кивнула Рози. — Меня даже водили в кружок вышивания, чтобы я поменьше сидела дома с Сюзи.

— И ты там ни с кем не подралась? — не удержался от вопроса Рики. Он вновь повернулся к креслу, прикидывая, как бы получше прицелиться очищающим заклинанием.

— Зачем? Там все были старше и ничего, нормальные. А что это ты делать собираешься? — вдруг вскинулась она.

— Убрать все это, конечно же, — ответил Рики, гася свет на кончике палочки.

— Нет, не пойдет. Эта грязь мне нужна, — заявила Рози. — Ее надо собрать и спрятать по новой.

— На улице соберешь, — отрезал Рики. — Набери в банку, закрути крышку и поставь куда хочешь.

— Можно к тебе в сундук? — спросила Рози.

— Можно! — поколебавшись, согласился Рики. — Рози, Мерлин свидетель, пока ты рядом, я не останусь без приключений. Кстати, не хочешь погостить у меня летом? — спросил он, справившись с очисткой; домовые эльфы засыпали дерево внутри особым порошком, который, по их утверждению, сушил дерево и возвращал ему прочность.

— А зачем? — насторожилась Рози.

— Мой папа хочет с тобой познакомиться. Он даже может научить тебя лепить из грязи, — пообещал Рики.

— Я спрошу, что об этом думает отец Джима, — сказала Рози.

— А что, он говорил что‑нибудь насчет того, что водиться со мной нежелательно? — спросил парень.

— Нет, но ты так его достал, что это просто было видно, — ответила Рози, выпрямилась и подала ему руку, чтоб ему было удобнее подняться с пола. — Спасибо, что выручил. Знаешь, теперь, если у меня будут неприятности, можно, я буду обращаться к тебе?

«Это твое «спасибо»? Мило», — оценил Рики. Но по–настоящему возмутиться ее хитростью у него не получилось. Глаза закрывались сами собой, и приятное сознание хорошо выполненного задания растекалось на душе.

— Посмотрим, — ответил он. — А теперь спать, и большое спасибо, — отослал он домовых эльфов, а девчонка от себя велела им помалкивать.

«Настоящая слизеринка», — подумал Рики, сквозь сонность отмечая, что это очень важно.

Выйдя из черной меланхолии, Рики вдруг обнаружил, что вокруг него стало гораздо больше друзей и лиц, ему симпатизирующих. И не только вокруг, это подтвердилось в одно прекрасное утро, когда напротив Рики приземлилась большая сероватая сова с биркой «дальние расстояния».

Письмо, которое она принесла, оказалось от Марины Этерна из «МентеСана». Оно основательно, недели эдак на три, запоздало, что было понятно в связи в пресловутыми «мерами предосторожности», о которых слизеринцу приходилось много слышать в последнее время. В первой строчке бывшая одноклассница желала ему хороших пасхальных каникул. Рики не ожидал от нее никаких вестей, и было тем более приятно, что люди, с которыми он давно не виделся, помнят о нем.

«Наверное, ее Карлотта надоумила, — рассуждал Рики, рассеянно помахивая листком и все никак не сосредотачиваясь, чтобы прочесть. — Она, конечно, не сказала Марине правды, но раньше меня оттуда не поздравляли. Интересно, что там у них сейчас происходит? Что поделывает Барон?».

— Макарони! — повысила голос Тиффани, так что пришлось обратить на нее внимание. — Тебя Уизли зовет.

Только тут Рики заметил, что Артур, действительно, посылает ему призывные жесты. Остальные старосты наблюдали за этим, Мелани говорила что‑то, несомненно, критическое. Он встал и поплелся к столу старост, бессознательно продолжая сжимать в руке письмо из Италии.

— Наконец‑то! — приветствовал его Артур. — Ты что, совсем вокруг смотреть перестал? Мы тут решили насчет ухода за магическими существами…

— Извини, — пробормотал Рики, не представляя, как можно выполнить жуткое требование Хагрида.

— Ты получил письмо? — дежурно осведомился Эдгар, поглядывая на пергамент в его руке.

— А. Да. От Марины, из Италии. Она шлет поздравления с Пасхой, — ответил Рики.

Его слова, что он заметил не сразу, не понравились Доре и Селене, но слизеринка выразила это более явно.

— Как интересно, — саркастически произнесла она. — У тебя и в Африке, наверное, симпатичные знакомые завелись.

— Дора, что ты несешь? — поморщился Рики, не ожидавший напора, тем более столь недоброжелательного.

— Я несу тяжкий крест общения с болванами, — высказалась слизеринская староста.

Селена встала. Она решительно отодвинула стул и зашагала к выходу. Дора дернулась, порываясь отправиться за ней.

Подчиняясь мгновенному порыву, Рики жестом остановил ее.

— Не надо. Я сам, — сказа он.

«Нет, надо, наконец, прекратить это!». У Селены не было оснований так переживать из‑за какого‑то письма. Мысль, что она вообще не должна страдать из‑за него, Рики тут же отмел как несуразную. Слишком долго боролся он с собой. Настало время признать, что борьба проиграна.

Селена неслась вперед, не сбрасывая скорости. Рики преследовал ее по пятам. Она затормозила возле Главных дверей, но, обернувшись и увидев, кто идет за ней, решительно дернула дверь, и тут же захлопнула ее за собой.

Рики без колебаний вновь распахнул ее. Во взгляде Селены он заметил изумление — она, наверное, ожидала увидеть Дору, — но и некий проблеск, который придал ему уверенности.

Девушка преодолела уже значительный путь к теплицам. И, как назло, Хагрид околачивался в своем огороде. Не сомневаясь, что, если за ней побежать, ненавистный великан, скорее всего, вмешается, Рики все же ускорил шаг. Селена сделала то же самое; она не оглядывалась, но, должно быть, услышала его шаги.

Возле теплицы №1 Селена остановилась и подергала ручку. Можно было этого не делать. И так не вызывало сомнений, что внутри никого нет. Тогда девушка развернулась. Рики твердо знал, что просто обязан заговорить первым.

— Селена, в письме ничего такого нет, — получалось глупо, но он уже не мог остановиться, — имею я право на обычное человеческое общение?

— Имеешь, — отчеканила девушка, приближаясь к нему. — Извини. Это я зря разозлилась. Я знаю, что веду себя неподобающе. А я кто такая? — внезапно ее голос набрал силу; это было похоже на взрыв. — Со мной невозможно нормальное человеческое общение, потому что я, скорее всего, какая‑нибудь диковинная мантикора?

Рики смотрел и слушал, затаив дыхание. До сих пор он знал Селену, что называется, с хорошей стороны. Контраст был разительный. Только что она пыталась состроить каменное лицо, секунда, и — сверкающие глаза, пылающие щеки, и волосы, развевающиеся отовсюду. Пожалуй, так выглядели воительницы света, налетающие, подобно урагану, на всякую нечисть. Оружием Селены был словесный поток.

— Плевать мне на твою переписку! Хотела бы я знать, как ты ко мне относишься, Макарони! Я все думала, черта с два Трелони возьмет надо мной верх, не буду страдать, но сил моих больше нет!

— О чем ты? — пробормотал Рики, совершенно не понимая, что с ним происходит: в груди растекалось, затапливая все страхи, теплое блаженство.

— Она наобещала мне на экзамене, на третьем курсе, — прокричала Селена. — А помнишь, мы с Дорой поменялись! Я ведь кофе выбрала! Мне не других, не тебя, а себя надо опасаться! В этом году я узнала, что способна на страшные вещи, Рики.

— Забудь ты про старую кикимору! — попытался вступить в диалог Рики.

— Я не знаю, почему я так себя веду, — выдохнула девушка. На ее глаза наворачивались слезы, и Рики чувствовал, что она вот–вот бросится прочь от него.

Он знал. Он шагнул навстречу, обхватывая ее плечи. Селена смотрела ему прямо в глаза, когда он притянул ее к себе, и у нее точно так же перехватило дыхание, как и у него. Когда его губы накрыли ее, они оказались вне времени и пространства. Они целовались.

Рики не хотел, чтобы это заканчивалось. Не хотел отпускать ее. Но настал момент, когда надо было что‑то сказать.

— Я люблю тебя, Селена. Именно поэтому я не хотел, чтобы ты связывалась со мной.

— А меня ты спросить забыл? — вздохнула девушка.

Рики некогда было думать о том, где он уже слышал что‑то подобное.

— Я ошибался, — признался он.

Селена кивнула, и в ее облике проступило какое‑то фаталистическое уныние.

— Все же сохранилось в тебе кое‑что от лорда Волдеморта, — сказала она. — Ты опять возомнил себя сверхчеловеком, который может не считаться ни с кем, включая себя.

Ее мягкий голос, в котором не было никакого укора, проникал как будто во все, что находилось вокруг. Рики казалось, еще долго он будет слышать эти слова.

— Я знаю, что ты любишь меня, Рики. Вопрос в том, кого еще ты любишь.

Парень удивленно развел руками.

— Ты о Марине?

— Нет. Не о Марине. О Даниэле, — сказала она.

Рики тут же вспомнил другой день, летом, когда Дан заявила, что сама выберет, водиться с ним или нет. Селена восприняла повисшую в разговоре паузу по–своему.

— У тебя с ней не все ясно, да? — спросила она.

— С чего ты взяла? — сказал Рики, но уверенности ему не хватало. Он знал, что Дан все поймет, но плюшевый мишка давил на него, словно тонна железа.

— Выяснила дипломатичным путем, — нахмурилась Селена. — Точнее, не я, а Дора. Ты знаешь, я лучше пойду. Я сейчас вполне могу закатить тебе пощечину. Я не хочу этого делать.

На этот раз Рики не удерживал ее. Отбросив пока отдаленную перспективу объяснения с Дан, он медленно побрел в замок, наслаждаясь пением ангелов в собственных ушах. Рики не заметил, как оказался в подземельях, а в слизеринской гостиной бесцеремонно развалился на диване. И только тогда попытался проанализировать свои чувства, хоть как‑то разобраться в них.

Несдержанность Селены вовсе не оттолкнула его; наоборот, ему со всей очевидностью стало лучше, когда раскрылись столь своеобразные проявления ее характера. До сих пор она всегда держалась ровно и доброжелательно, возможно, поэтому он и боялся потревожить ее предполагаемый душевный покой. Селена не была ангелом; но ведь и он тоже. Истерика сделала ее ближе к нему. Рики блаженно улыбнулся: ему вдруг вспомнилось, как тетя Бианка, сестра папы, скандаля со своим мужем, била на кухне тарелки. Ему тогда было лет пять, и бабушки всячески старались, чтобы бурное выяснение отношений не коснулось детей. Но малыш Рики специально удрал от них, успел, прежде чем его поймали, заглянуть в кухню, и то, как тетка с размаху швырнула посуду об пол, показалось ему очень эффектным.

Погруженный в личные переживания, Рики не следил за временем, так что без малейших сомнений пропустил трансфигурацию. Человеческие превращения, с его точки зрения, были абсолютной чепухой в сравнении с тем, что отношения с Селеной повисли в воздухе на неопределенное время. С другой стороны, он вовсе не знал, какие именно чувства питает к нему Даниэла; она никогда ни на что такое не намекала, и неизвестно, рассчитывала ли на то, что они начнут встречаться. Это осложнило бы ситуацию, поскольку Рики не хотел бы ее обидеть, а точнее, совершенно определенно для себя решил, что хочет сохранить их дружбу, желательно до конца жизни, желательно — своей. Он проклинал свою беззаботность, из‑за которой так и не выяснил, что именно писал ей Пит все годы, пока прикидывался им.

Все это целиком владело вниманием Рики, полностью парализуя его внешнюю активность. Не шелохнулся он и тогда, когда в гостиной появились Лео, Дора и другие одноклассники. Со своего места он отлично видел их, и не подумал, что сам просматривается, возможно, не так хорошо. Поэтому его совершенно не заботило, что ближайший друг отправился на половину мальчиков, через минуту вернулся оттуда, и они с Дорой принялись обсуждать что‑то, явно волнуясь. Не исключено, что его вообще не обнаружили бы, если б не Тиффани, которая пожелала расположиться как раз на диване, так бестактно им оккупированном. Он подвинулся еще и потому, что она была весьма сердита, и в таком состоянии лучше было ей не перечить.

— Что такое? — позволил себе поинтересоваться Рики, когда одноклассница плюхнулась рядом.

— Представь, мой папочка написал, что попросил профессора Снейпа приглядывать за мной, — рыкнула та.

Тут старосты направились к нему, и Рики был рад поводу покинуть ее компанию.

— Что у тебя произошло с Селеной? — потребовала Дора.

— Не скажу. Но сейчас намного лучше, чем было, — уклончиво ответил Рики.

— Но почему ты прогулял урок? — с недовольством поинтересовался Лео. Сам он таким образом давал понять, что пропуск занятия требует более уважительной причины.

— Потому что так надо! — отмахнулся Рики. — Нечего пилить меня из‑за трансфигурации.

— А как ты теперь покажешься в Большом зале? — резонно поинтересовалась Дора. — Или голодать будешь?

Об этом Рики не подумал. Мелькнула мысль попросить ребят захватить для него бутерброды, притвориться больным, но его патологически честное настроение, навеянное воспоминаниями о том, как невыгодно не прояснять все вовремя, воспрепятствовало этому здравому решению.

— В Большом зале я покажусь обыкновенно, — сказал он. — Кстати, что там Артур придумал насчет паучков?

— Все начала Мелани, — сказала Дора. — Она заявила, что каждый в глубине души мечтает, чтоб кого‑нибудь съели, и Хагрида уволили, другое дело, что никто не желает быть этим кем‑нибудь. Я с ней согласилась, чего там. Тут Уизли давай за нашего лесничего заступаться. Он, понимаете ли, много знает, и у всех свои странности. Уизли хочет одно дело провернуть…

— Он хочет, чтоб вам позволили навещать паука группами из четырех–пяти человек, и чтобы он этого Глазурга кормил хорошо перед каждым вашим приходом, — прервал красочный рассказ Лео. — Они с Ральфом пойдут к нему сегодня в гости.

Вечером в Большом зале Рики не мог не поглядывать в сторону стола преподавателей. Его, опасения, конечно, подтверждались: он поймал на себе пристальный взгляд Минервы МакГонагол. Когда она поняла, что ученик это заметил, то наклонилась к профессору Снейпу и что‑то ему сказала. На лице слизеринского завуча, впрочем, не отразилось никаких чувств, и взглядом он Рики не удостоил.

«Милая манера, — подумал слизеринец. — Она рассчитывает, что я задергаюсь. Как бы не так!».

Он провел ужин, как обычно, в приятной и непринужденной обстановке. Генри снова рассказывал о квиддичном матче, который они с отцом посетили на каникулах. Тиффани подшучивала над ним, настолько мешая рассказу брата, что Билл посоветовал ей обращать больше внимания на Моргану, чем на приличного взрослого парня, который, в отличие от кошки, не грызет сумочные ремни.

— А не надо было их мазать маслом! — парировала Тиффани.

— Они были жесткие! И вообще, это моя сумка, и я буду делать с ней, что хочу! — рассердился Билл.

— Я поговорю с Морганой! — пообещал Генри; было видно, что ему не терпится вернуться к более интересной теме квиддича, тем более что с сестрой он за сегодня уже один раз поссорился.

К концу трапезы убежденность Рики в необходимости разговора с МакГонагол нисколько не развеялась. Лео окликнул его, когда он, вместо того, чтобы присоединиться к одноклассникам, свернул к лестнице, ведущей наверх.

— Мне надо объясниться насчет трансфигурации, забыл? — неохотно пояснил Рики.

Лео подозрительно поглядел на него, не скрывая недовольства.

— Ты уверен, что тебе это надо?

— Да! — отрубил Рики, развернулся и поспешил наверх, чтобы сразу покончить с сомнениями.

Разговор ему предстоял не из приятных. «Мэм, я пропустил Ваш урок». «Полагаю, у Вас была уважительная причина, Макарони». «Нет, мэм, не совсем, то есть…».

Пока предполагаемый диалог прокручивался у него в мозгу, слизеринец добрался до кабинета профессора МакГонагол. Тот, естественно, оказался запертым. И, вообще‑то, парню только сейчас пришло в голову, что нет никакой гарантии, чтобы после ужина профессор МакГонагол пришла именно сюда.

Судя по тому, что в последующие полчаса она не появилась, она и не собиралась этого делать. Рики успел перебрать немало аргументов, и параллельно пришел к выводу, что для него гораздо важнее, чем любое ее нелестное мнение, возможное недовольство своего завуча. Снейп никогда не приветствовал, чтобы ученики его колледжа прогуливали уроки; однажды он даже выставил Боба Бута из больничного крыла, посчитав, что его травма не настолько серьезна, и он вполне может посещать занятия.

В результате всех раздумий Рики решил спуститься в учительскую. В случае, если бы там оказался и Снейп тоже, Рики продемонстрировал бы ему, что, по крайней мере, не скрывает своих проступков после того, как для него столько сделали. Чувствуя себя примерным учеником на несколько лет младше своего настоящего возраста, и злясь на себя за это, Рики отправился на третий этаж.

В учительской действительно слышались голоса. Похоже, несколько профессоров коротали вечер вместе. Постояв за дверью пару секунд, Рики решился постучаться.

— Кто там? — недовольно осведомилась профессор МакГонагол. В ее тоне улавливалась тревога. Еще бы! На ее месте можно было ожидать старосту, докладывающего о нарушениях.

Рики принял такую реакцию за разрешение войти, и остановился за порогом. Снейп, Стебль, МакГонагол, Зловестра и Бэскотт отставили свои чашки, развернувшись к вошедшему с вежливым любопытством.

Рики растерялся. Объясняться при таком количестве свидетелей не входило в его планы. Но он почему‑то подумал об этом слишком поздно. Вызывать в коридор тоже было не совсем удобно.

— Профессор МакГонагол, — заговорил он, — я сегодня пропустил Ваш урок.

Слизеринец выдержал ее острый взгляд, хотя смотреть в глаза заместителя директора ему было тяжело.

— Мне об этом известно, Макарони, — ответила она, еле заметно усмехаясь.

— Вот как! А мне — нет! — вкрадчиво произнес профессор Снейп. — Позвольте узнать, что за новое недоразумение побудило Вас к такому поведению?

Рики точно знал, что завуч выявит любую ложь. А ведь говорить правду он не собирался ни в коем случае.

— Я просто уснул, сэр, — ответил он, уставившись на собственные ботинки с наивысшей сосредоточенностью.

— Неудивительно, — произнесла в пространство МакГонагол, — при Вашем интенсивном образе жизни.

Сам факт, что его образ жизни ее не устраивает, Рики не удивил. Но он совершенно не понял намека, и потому беспомощно уставился на своего завуча.

— Не валяйте дурака. Нам, разумеется, известно о ваших научных изысканиях, — говоря это, профессор Снейп наблюдал за ним, как бы забавляясь. — Но, ввиду того, что вы уже взрослые, директор склонен смотреть на это сквозь пальцы. Карта замка — полезное изобретение, — тут он снова помедлил, — но из‑за нее уже было довольно затруднений для нас. Так что, Ричард, если подобное повторится, я с огромным удовольствием напомню Вам, что в этой школе существуют правила, одинаковые для всех. У Вас будут замечания, профессор МакГонагол?

— Как ни жаль мне делать замечания во внеурочное время, Северус, но да, будут, — тон заместителя директора в полной мере обрел обычную суровость. — Я вынуждена увеличить для Вас домашнее задание, Ричард. Сочинение по истории трансформации, которую Вы сегодня пропустили. Спросите у товарищей, какой именно. Думаю, Вам это будет несложно.

Рики терпеть не мог таких вот намеков на свою двойную память. Он покинул учительскую в сомнениях относительно пользы благих порывов.

Но Лео с ним не согласился. Более того, то, что заботливые наставники его отчитали, лучший друг воспринял как весьма эффективную разведку.

— Значит, Бэскотт ни во что не вмешивается, а другие учителя делают вид, будто все нормально, — констатировал он.

— Да ну его! — в сердцах бросил Рики и, попросив ему не мешать, взялся, наконец, за письмо из Италии.

Оно не было тревожным само по себе, но упомянутое Мариной обстоятельство даже Лео посчитал важным. Барон в течение года вел себя необычно; Доматор, как сообщила Марина, считал, что он нервничает, «и в связи с этим был бы рад видеть тебя, Ричард, в любое время, хотя он и понимает, что это сейчас невозможно».

— В любом случае, хорошо, что твой хвостатый друг далеко, — заметил Лео. — Если за три недели ничего не случилось… Подождем местных новостей.

Те не заставили себя ждать. Наконец, статья Риты Вриттер появилась в утренней газете. Писала она абсолютно не о Лорде, хотя заголовок гласил: «Тихий ужас: незримая угроза», и потому никто из друзей Рики не обошел газету своим вниманием.

Рики дали почитать в последнюю очередь, после того, как до него уже дошли обрывки обсуждения в коридорах; те, кто относился к «Пророку» серьезно, были взволнованы рассказом некоего мистера Дж. Риппли. Указанный господин, направляясь рано утром за хлебом в ближайший маггловский магазинчик городка Бэдшоу, в котором проживал, «по счастливой случайности избежал встречи с дементором», — так утверждала автор статьи.

Судя по тому, что прочел Рики, когда в комнате старост ему буквально подсунули газету, произошло следующее. «Поведение мистера Риппли в то утро было скорее нетипичным. Обычно он, позавтракав, перемещался по каминной сети на работу в аптеку в Косом переулке. Но в тот день супруга мистера Риппли неважно себя чувствовала, и он взял на себя труд сходить в магазин перед тем, как отправиться на службу. Он вышел на улицу и поразился тому, как там холодно в этот ранний час. В тот момент он еще не подозревал неладного».

Рики отвлекся и поднял голову. Надо сказать, что не все друзья наблюдали за ним; Эдгар сидел, уставясь перед собой невидящим взором, а Дик невозмутимо вертел пером.

«Проблема в том, что мистер Риппли не очень хорошо знал, где находится хлебная лавка. Он уже собирался повернуть домой и расспросить об этом супругу, о чем забыл по рассеянности с самого начала, как вдруг увидел, что к нему приближается высокая фигура в плаще. Поначалу мистер Риппли поспешил навстречу.

Очень скоро он понял свою ошибку. Невозможно описать того смертельного ужаса, — считала Вриттер, — который испытывает всякий, кто видит, как эти кошмарные, потусторонние существа гладко скользят по воздуху в нескольких дюймах от земли. Ужасно оказаться на месте того, кто чувствует их отвратительный запах, слышит, как они с хриплым прерывистым свистом втягивают в себя воздух.

«Из нашего мира исчезло всё хорошее и радостное, и я вспомнил ужасные вещи», — говорит мистер Риппли».

«Вот это хорошо закрученный сюжет», — похвалил про себя Рики мастерство журналистки. Теперь уж ему хотелось узнать, чем кончилось дело, тем более что, судя по тому, что он дал интервью, с мистером Риппли все было нормально.

«Но на этот раз мистеру Риппли и в самом деле повезло. Раздался шум, и через секунду из‑за угла вырулил маггловский автомобиль с тремя пассажирами. Дементор кинулся прочь и скоро исчез из виду».

Впечатленный приключением аптекаря, слизеринец не обратил особого внимания на постные авторские опасения по поводу того, куда катится мир, и отложил газету.

— Что скажешь, Рики? — задумчиво произнес Лео, который с особым нетерпением дожидался, пока тот прочитает.

— Скажу, что мистер Дж. Риппли вряд ли выражает свои мысли так стилизованно, — ответил Рики.

— Появление дементоров тебя не пугает?

После этих слов звоночек интуиции еле уловимо, но звякнул. Читая, Рики не чувствовал ничего, кроме интереса, но теперь вдруг стало очевидно, насколько это может быть опасно.

— А должно пугать? — спросил он.

— Не знаю, — ответил Лео. — Просто о них стали упоминать… слишком часто, с тех пор, как закончилось твое слушание. Точно знаю, что они и до этого попадались, то есть…

— Они высовывались, — вмешался Артур. — После войны их было не видно и не слышно, попрятались на глухих болотах. Конечно, время от времени кто‑то пропадал, за всем магглами не уследишь, но чтоб как сейчас! Мама говорит, почти каждую неделю всякие очевидцы являются с заявлением, будто видели дементора.

— А почему в газетах появилось только две небольшие заметки? — прокурорским тоном спросил Эди.

Рики, прочитавший в силу равнодушия к прессе лишь одну, тем не менее, тоже желал бы это знать, и потому даже обиделся, когда гриффиндорец снисходительно скривил губы.

— Ты прямо как маленький, — ответил он. — Кому сейчас нужна паника?

— Точно! Я меньше всех заинтересован, если «Пророк» начнет напирать на всякие странности. Ведь это по времени совпадает с моими неприятностями, — согласился Рики. — Ты прав, Лео, нельзя сейчас высовываться из школы.

Он явственно ощущал тревогу и не сомневался, что именно поэтому испытывает дефицит прорицательских качеств, о которых все громче вопила профессор Трелони. Больше всего на свете Рики хотелось сейчас не рыться в туманном будущем, а разобраться, какова наличная ситуация. По «Хогвартсу» шастали непонятные типы, которые якобы намеревались высушить болото, дядюшка Барти околачивался возле общежитий «Слизерина», а профессор МакГонагол на своих уроках старалась даже не смотреть на него. Последнее обстоятельство очень устраивало бы Рики, но, к несчастью, на это обратила внимание Марго Фэрли. Причем, когда Лео не сумел назвать ей никакой вразумительной причины, у простодушной девицы хватило любопытства, и она обратилась за разъяснениями к своему завучу. По словам Лео, принципиальную гриффиндорку сбило с толку, почему учительница сразу переключилась на критику ее курсового проекта.

— Лучше бы Марго этого не делала, — вот все, что мог сказать Рики.

— Судя по твоему тону, она задела больное место, — проницательно заметил Лео.

— Не только она проявляет интерес к этому делу, ты знаешь, — недовольно проворчал Рики. — Френк постарался?

— Признаюсь, то, что я узнал от него, меня удивило, — не стал отпираться Лео. — Он еще с прошлого года удивлялся, а после слушания просто подошел ко мне…

— А ты его и выслушал! Том Реддл не встречался с МакГонагол! — прошипел Рики.

— Ну и пожалуйста, — сказал Лео. — Но я думаю, тебе же будет лучше, если ты объяснишься.

— Ты все равно не сможешь рассказать это Марго, — раздраженно бросил Рики. — Если только не собираешься посвятить ее во все с самого начала до рождества Назойликова.

Разговор происходил в библиотеке, куда шестикурсников и прочих загнало приближение сессии. Лео не настаивал — он был слишком занят этапами ухода за цветущим папоротником. Рики же после этого разговора поспешил удалиться.

Уже за дверью библиотеки он обнаружил, что за ним хвост. Характерная фамильная черта — рыжие волосы — позволяла легко вычислять Уизли даже в толчее, а когда после пары поворотов парень обнаружил, что обладательница приметной шевелюры сворачивает туда же, куда и он, стало очевидно, что настырная малолетка его преследует. Эта формулировка, Рики признавал, была не совсем уместна, возможно, девочка просто хотела о чем‑то заговорить с ним, но, будучи не расположен к этому в данный момент, слизеринец неблагосклонно относился к любому желанию составить ему компанию. Предположив, что именно ей нужно, он счел за лучшее остановиться, отойти в сторону от потока учеников и подождать ее.

— Извини, но я сегодня не смогу тебе погадать, — сказал он Гермионе. Но та как будто и не услышала.

— Ты что, целовался с МакГонагол? — бестактно поинтересовалась мисс Уизли.

У Рики перехватило дыхание. По коридору сновало прилично народу, и хотя никому, в общем‑то, не было до них дела, он сразу вспомнил поговорку «у стен есть уши». Гермиона в своей детской непосредственности вновь показалась ему невыносимой, а хуже всего, он был не в состоянии решить, как правильно повести себя.

— Как не стыдно подслушивать?! — только и смог выдавить он.

— Нечего было так громко болтать в библиотеке! — парировала девочка.

— Мы не болтали! — рассердился Рики.

— Давай пойдем куда‑нибудь, где поспокойнее, — предложила Гермиона и, не успел он опомниться, как она уже тащила его за руку наверх, в астрономическую башню.

Кабинет был закрыт, но, судя по скрипу пера, приглушенно доносящемуся из‑за двери, профессор Зловестра находилась внутри и работала. Рики расположился на ступеньках, прислонился спиной к стене, поднявшись чуть выше основания витой лестницы, а девчонке вздумалось повисеть на перилах.

Рики был ошарашен: она вела себя так, будто за тем сюда и пришла. Скоро ей это надоело, она подошла и потянула парня за руку, заставлял встать, и подвела к перилам.

— Вижу, ты здорово прибалдел, если даже не пытался помешать мне, — сказала она.

— Я как раз собирался, — пробормотал Рики, привстал, глянул вниз, и ему сделалось дурно; никогда еще его голова от высоты не кружилась так сильно. То, что сестренка одного из его друзей только что раскачивалась здесь, и он ей это позволил, привело его в ужас.

— Смотри, сам не свались, — грубовато заметила Гермиона и пихнула его обратно. — Не пойму я, чего ты так дергаешься из‑за МакГонагол. Она, конечно, не пряничная тетя…

— Ну ты сказала! — вскинулся Рики. — Почему ты все время лезешь, то в Тайную комнату, то в «понос»?! Тайнв тебе подавай! Если бы ты знала…

— Попробуй. Меня ты ничем не удивишь, — сказала девочка.

Рики с сомнением поглядел на нее. До сих он воспринимал Гермиону большей частью как представительницу клана Уизли, но сейчас ему показалось, что она все же напоминает и свою мать — профессора Лавгуд, к которой Рики относился очень хорошо. Чувство, что терять ему нечего, и недавно пережитый приступ паники в итоге развязали ему язык.

— Дело в том, что Волдеморт… — неуверенно начал он, косясь на Гермиону.

Она даже не подумала вздрагивать, просто пялилась довольно настырно, не сомневаясь, что это не конец.

— …он убил человека, которого она любила. В числе первых, и — с особой жестокостью, — сказал Рики. — А до этого тот парень, когда учился в школе, окаменел из‑за василиска — он увидел его в отражении, когда находился в ванне. И полгода валялся в больничном крыле в таком состоянии.

— Да, невесело, — посочувствовала хуффульпуффка.

Рики знал, что теперь ему придется договорить до конца.

— В общем, когда Лорд спросил Минерву, почему она не вышла замуж, это было такое изысканное, по его мнению, издевательство. У него было отвратительное чувство юмора, Гермиона.

— А что, он был хороший человек? — уточнила девочка. Рики стало ясно, что она подразумевает, конечно же, убитого, а не лорда Волдеморта.

— Так себе, — ответил юноша, хорошо порывшись в памяти. — Он был эффектным, но, знаешь, можно встретить людей и получше. Это, разумеется, вовсе не говорит о том, что его можно убить, — заверил он, спохватившись.

— Я знаю, — сказала Гермиона. — Ты думаешь, если твои друзья узнают об этом, то не захотят с тобой водиться?

— Нет, наверное, хотя их это не обрадует, — честно ответил Рики. — На самом деле, я просто не хочу поднимать эту тему и подобные ей.

— Но ведь МакГонагол не всегда так с тобой обращалась, — предположила Гермиона.

— Да, она вела себя со мной, как со всеми, хотя я понимал, что она меня недолюбливает. Я, кстати, тоже не люблю трансфигурацию, но дело не в этом. Просто сейчас она знает, что я все помню. Было бы проще, если бы она была такой же туповатой, как Хагрид.

— Не смей так говорить о Хагриде! — ощетинилась Гермиона.

— Извини, — Рики даже отпрянул. Ее сверкающие адским пламенем глазенки напомнили ему, что, даже погружаясь в себя, полезно помнить о том, с кем рядом находишься. — Я хотел сказать, он не переживает так сильно.

— А профессор МакГонагол — тонкая штучка, — с пониманием Гермиона.

— У тебя есть какое‑нибудь почтение к учителям? — невольно поддался праведному гневу Рики.

— Какое‑нибудь есть, но это не твое дело! — напомнила девчонка. Добившись своего, она скрестила руки на груди, и почему‑то не казалась такой довольной, как он ожидал.

— А с тобой что? — спросил Рики.

— Ничего, — с преувеличенным недоумением произнесла Гермиона.

— Перестань! Видно же, — с упреком заметил он и добавил чуть более сердито: — Вот когда научишься прилично притворяться, тогда ври, а пока не надо. Ну?

Гермиона насупилась, подумала и все же выдала:

— Мы с Лавинией поссорились.

— Вот как, — Рики рассудительно кивнул.

— Ей не нравится то, что я делаю, — дополнила Гермиона.

— Ну, это неудивительно, — честно признал Рики.

— Но она — моя подруга! — возмущенно воскликнула Гермиона, закипая. — Мало ли что ей кажется безобразием! Должны друзья нас поддерживать, я тебя спрашиваю?

Рики приходилось обсуждать эту тему, поэтому он незамедлительно ответил:

— Не всегда.

Такое заявление явно ошарашило девочку, и вовсе ей не понравилось.

— Я бы на тебя посмотрела, если бы твои друзья отказались тебе помогать, — сказала она гордо.

— Так было, — ответил Рики.

Фыркнув, малявка недоверчиво покосилась на него, но любопытство пересилило недовольство, и она спросила:

— Когда это?!

Рики сделал глубокий вдох, запасаясь воздухом. Ему вспомнился напыщенный профессор Малфой, охотно выдающий назидательные истины, ибо накопленная мудрость, видимо, требовала выхода. Парень отметил, что ему самому в этом году пришлось выслушать и даже самому прочесть великое множество проповедей для малолеток, и в данный момент он даже мысли не допускал, что может распрощаться с Гермионой, не объяснив ей, в чем она неправа.

— Ну вот, например, ты же знаешь, что я связан с Темным лордом? До некоторого времени он не пробуждался во мне, но временами давал о себе знать.

Гермиона кивнула. Судя по выражению ее лица, скучнее темы, чем Рики со своим Лордом, на свете не существовало. Несговорчивость Лавинии волновала ее куда больше.

— В прошлом году я еще ничего не знал о Темном лорде во мне. Но очень хотел выяснить, почему я так притягиваю к себе неприятности и опасных типов. Понимаешь, когда с тобой происходят такие вещи, хочется понять, от чего надо защищаться, и к чему тебе следует быть готовым.

— Дядя Гарри и мой папа так ругались, что ты продолжаешь в этом копаться, — сказала девочка. — Они чего только не придумывали, надеялись, ты квиддичем увлечешься или чем‑то нормальным.

Рики философски воззрился в потолок.

— Дело в том, что у меня бывали приступы — наплывы воспоминаний, чувств, явно не моих. А это отвлекает лучше, чем квиддич. Пойми, ну не может человек не замечать, что у него едет крыша, — сказал он. — В прошлом году приступы стали сильнее. Лео уже тогда сопоставил, что со мной происходит, и подозревал, что к чему. И вот однажды на истории магии…

Рики умолк, только сейчас поняв, что он сам толком не знает, как тогда получилось.

— Ты что, уснул на истории магии? — с большим пониманием спросила Гермиона.

— Не совсем. Но я задремал и, кажется, впал в транс. Дело в том, что я, сам того не замечая, в это время что‑то записал. В общем, я так понимаю, Лео решил, что мне совсем ни к чему читать это потом, когда очнусь. Он переставил мою чернильницу поближе ко мне. Я толкнул ее и залил тетрадь.

— Ничего себе, дружеский поступок! — оценила Гермиона.

— Он считал, что так будет лучше для меня, — сказал Рики. — И я на него совсем не сержусь.

— Что ты там такого написал? — пожелала узнать критично настроенная Гермиона.

— Самое смешное, что мне до сих пор не известно, что. Мы с Лео это не обсуждали, — ответил Рики.

— Значит, ты считаешь, мне надо помириться с Лавинией? — задумчиво протянула Гермиона.

— Думаю, она хорошая подруга, — кивнул Рики. — А что ты собиралась сделать?

— Я попросила мою сестру Гриззи прислать один такой бутылек. Не подумай, мы эти капли сами сделали. Вот хочу накапать на Ларри Огдена, и от него тогда будет вонять!

— Достойное занятие для дочки аврора, — вскинулся Рики. — Ты знаешь, я лично не согласен, чтобы в нашей гостиной витали неприятные запахи. Вроде бы я пока ничего тебе не сделал.

— Прости, я об этом не подумала, — призналась Гермиона, искренне огорчаясь. — Это было бы нечестно. Но Огден стал невыносимым. Он так задается!

— Многих впечатляет его знаменитая фамилия, — согласился Рики. — Это одна из самых трудных особенностей «Слизерина» — у нас любят носиться с представителями древних магических династий.

— «Трудных особенностей»! — передразнила Гермиона. — Мой папа это по–другому называет. Ну и что, у меня тоже знаменитая фамилия! Должен человек вести себя прилично?

Рики согласился, удержавшись от замечания, что сама Гермиона не очень‑то хочет обычно отвечать за свое поведение.

— Когда мы будем гадать? — спросила она.

— Когда тебе удобно, — ответил ей Рики. — Скоро закончим, — он даже зажмурился от удовольствия.

— Ричард, а если гороскоп плохой, что будет? — спросила Гермиона очень доверчиво.

— Первое, что следует знать, занимаясь гаданием — все зависит от тебя. Есть, конечно, всякие общие тенденции, но они ни в коем случае не должны мешать тебе жить.

— У меня дома считают, что хороший гороскоп — это тот, который предсказывает счастье и удачу, — кивнула Гермиона.

— Очень верная точка зрения, — согласился Рики.

— В этом смысле с тобой нормально работалось, — солидно похвалила Гермиона. — Я, конечно, тогда тебя доставала и все такое, но что мне понравилось — ты только один раз пытался меня запугивать. Ой, а это была правда! — подскочила девчонка. — Сбылось ведь!

Рики вопросительно поглядел на нее.

— Ты предупреждал, что тогда, первый раз, с шаром… — медленно произнесла маленькая хуффульпуффка, кивая Рики.

Он помотал головой, так как совершенно не помнил, что именно наплел ей в тот раз.

— Этот твой слуга — мое предупреждение, — заявила она, теперь уже поражаясь короткой памяти и бестолковости некоторых типов. — Ты же мне сказал, что я влипну, если не буду вести себя хорошо. А ты его сколько раз потом видел?

Рики мгновенно вспомнил, что беседует с дочерью аврора.

— Не скажу, — ровно произнес он, становясь уморительно серьезным.

— Ты что, стыдишься своих знакомых? — скуксилась Гермиона.

Вот чего он терпеть не мог! Эта детская непосредственность и все, что с ней связано, столько раз выводила его из себя. Но теперь он не собирался идти на конфликт с первокурсницей.

— Зачем же? Но чем меньше мы говорим на эту тему, тем лучше для всех, знаешь ли, — Рики поморщился. — Не обязательно, например, показывать свои убеждения на каждом шагу. Бывает, этим ты никому ничего не доказываешь, а только усложняешь себе жизнь.

— Но ведь это нечестно! — возмутилась Гермиона.

— Честность и глупость — это разные вещи, — возразил Рики.

— Но ты же полез головой в унитаз! — торжествующе указала девочка.

— Но ты же не похвалила меня за это! И твои подружки тоже не оценили мою принципиальность, — устало напомнил Рики. — И вообще, лучше бы ты не увлекалась подобными экспериментами…

— Рики, как ты убедил ее не носить все амулеты сразу? — поражался Артур пару дней спустя, когда они выходили из Большого зала. — Она ведь может же вести себя вполне нормально, оказывается!

— Ну, если даже я могу вести себя нормально, то почему бы и кому‑нибудь из Уизли не справиться с этой задачей? — ответил Рики, сохраняя серьезный тон.

— Я слышу, ты больше не жалуешься на бессмертие, — ехидно произнес Артур.

— Нет, я больше не собираюсь жаловаться, — уверил его Рики. — Мне теперь еще приходится учить других жизни! В общем, я изменился, и в лучшую сторону.

— Завидую тебе. Я вот тоже изменился, — проворчал Уизли. — Но не уверен, что так, как бы мне хотелось. Сам себе напоминаю старину Эди. Вместо того, чтоб заигрывать с девчонками, превратился в наседку. Весь год только о том и думаю, как бы кузина Гермиона чего не натворила.

«Я тоже превратился в наседку из‑за твоей кузины и ее дружков», — подумал Рики.

— Ну почему же? Ты еще опекаешь Мирру Жанн, — заметил он.

На это Артур раздраженно фыркнул.

— Ты только не повторяй эту чушь! — попросил он кисло. — Надо же додуматься! Кстати, еще София начала встречаться с этим книжным очкариком из «Хуффульпуффа»! Не год, а светопреставление!

Тяжкие испытания Артура нашли свое логическое продолжение на ближайшем же уроке Хагрида, ибо он, как один из лучших учеников лесничего, и к тому же автор рационализаторского предложения, попал вместе с Ральфом в первую партию ребят, которых отправили знакомиться с пауком.

Рики не понравилось, что, отведя их туда, преподаватель вернулся к остальным и как ни в чем не бывало продолжил урок, рассказывая о привычках нунды. Рики об этом уже слышал от колдуна, которому доверял куда больше, поэтому всячески пытался прислушиваться к тому, что происходит по ту сторону хижины. Наконец, минут через двадцать лекция прервалась.

— Ну, вы, значит, сортируйте корма, — распорядился лесничий. — А я пойду погляжу, как там дела.

Вскоре он возвратился вместе с четырьмя пионерами. Вид у них был далеко не радостный. Когда Эдгар шепотом поинтересовался, как прошло, Артур закатил глаза:

— Как меня угораздило попасть в группу с МакКинли?!

— Но она не может быть хуже гигантского паука! — убежденно откликнулась Бетси.

Артур неопределенно помотал головой.

— Представляете, мы только поздоровались, а она как запищит: «Так и знай, мы невкусные!».

— А он что? — спросил Рики.

— А он сказал, что еще не выяснил этого. И как давай клацать этими клешнями! Но не напал, понял, наверное, что у нас палочки. Разговаривать‑то с ним особо не о чем…

Рики оглянулся на Каролину: судя по всему, она пересказывала Мелани нечто ужасное. В общем, мирная деятельность и прекрасная погода, а также то, что прошедшие испытание вернулись в целости и сохранности, не отдалили в сознании Рики тот неоспоримый факт, что на следующей неделе ему предстоит то же самое.

— Можно узнать, почему ты не можешь сосредоточиться? — недовольно спросила Гермиона, когда они расположились в штабе с ее почти готовой прорицательской картой.

— Потому что, знаешь ли, существует вероятность, что этот труд мне не понадобится, — ответил Рики и закрыл тетрадь. — Удивляюсь, как можно восторгаться огромным пауком! Вот твоему отцу они, точно знаю, не нравятся!

Давно Рики не приходилось наблюдать такого удивления! Девочка подалась вперед и даже шею вытянула, уставясь на него во все глаза.

— И как тебе, Ричард, только не стыдно, — сказала она. — Разве Лорд боялся?

— Я не Лорд, сколько можно! — рявкнул на нее Рики, и когда она отпрянула, продолжил уже поспокойнее. — Вот если я буду уверен, что эта тварь ко мне не подойдет, вот тогда и не буду бояться.

Ответом ему был снисходительный — почти как у Мери Малфой — взгляд. В голове немедленно вырисовалась задачка: «Сколько маленьких всезнаек помещается в желудке взрослого акромантула, при условии, что каждая вооружена волшебной палочкой и обута в туфли на шпильках»…

— Да это же элементарно! — указала Гермиона. — Все животные реагируют на запахи. Говорят, они даже унюхивают больше, чем люди!

— Точно, — согласился Рики. — Ну и что?

— Вот, значит, если ты не хочешь, чтобы Глазург тебя укусил, надо намазаться чем‑то таким, чего он не переваривает, и порядок, — как дважды два, объяснила Гермиона.

Рики об этом как‑то не подумал.

— А какого запаха не выносит акромантул? — спросил он уже заинтересованно.

— Я не знаю, — ответила девочка, ничуть не смущаясь. — Надо Мери спросить. И вообще, я думала, ты подскажешь. Ты же должен все знать!

— Мне стыдно, но это не так, — покачал головой Рики.

— Ладно, я ее спрошу, — милостиво согласилась Гермиона и резво поднялась из‑за стола. — Должны же мы поблагодарить тебя за то, что ты нам помог с ПУКНИ. Может быть, она тебе даже что‑нибудь даст. Или сварим.

«Помог с ПУКНИ…Услышали бы это мои родители, — усмехнулся Рики. — Да уж, чем только не занимаются в магической школе «Хогвратс»!».

Между тем девчонка, позабыв о прорицаниях, взяла твердый курс на выход.

— Подожди, а почему вы с Мери не сделали это для вашего кузена, Артура Уизли? — с подозрением осведомился Рики.

Обернувшись, рыжая первокурсница наивно пожала плечами.

— А он нас не просил, — ответила она. — И, между прочим, Артур гораздо больше доверяет Хагриду, чем ты. Хагрид никогда бы не допустил, чтоб моего брата съели у него на уроке.

«Блажен, кто верует», — подумал Рики, но тут новая мысль заставила его подскочить и кинуться к двери, за которой барышня успела скрыться.

— Стой, Гермиона, ведь надо же, чтоб это неприятное для паука людям было терпимо! — окликнул он. — Я бы не хотел… ммм… благоухать на весь замок!

— Само собой! — прокричала в ответ мисс Уизли.

Проходящие мимо ребята останавливались и с любопытством поглядывали на парочку сумасшедших, которым вздумалось раскричаться в школьном коридоре. Слизеринец поспешил укрыться в штабе.

«Надо надеяться, что симпатии этих деток все же лучше, чем борьба с ними», — подумал Рики и, протянув руку, снял с полки «Единение с йети».

К сожалению, никакого зелья против Глазурга Мери так и не придумала.

— Увы, пауки едят все, — сказала она. — Поэтому вам, чтоб отпугнуть его, надо пахнуть ненатурально. Попробуйте намазаться одеколоном!

Рики полагал, что благодаря этому совету ему удалось сильно удивить дядюшку Гарри. «Возможно даже, он никогда от меня такого не ожидал», — предполагал проблемный крестник. Парень подключил воображение, представляя, как отнеслись мистер Поттер и его супруга к просьбе «прислать как можно быстрее какой‑нибудь хороший дезодорант».

Со своей стороны, дядюшка Гарри удивил крестника, выполнив его просьбу в рекордно короткий срок. Вечером того же дня, когда Рики отправил сообщение, причем — с Ракетой, он уже стал обладателем гантелеобразного флакончика с вязким содержимым, отдающим сильным запахом гвоздики. Называлось благоухающее средство «Парфюм–магия», и мистер Поттер в ответной записке выражал надежду, что Рики «это подойдет».

— Пусть бы Глазургу это не подошло, — выразил надежду Рики.

Он был удивлен, и не скрывал непонимания, когда обнаружил, что милейшее существо с восемью ногами и размером с лошадь — не единственное, что способно волновать его одноклассников. Произошло это в часы так называемого отдыха, когда ребята собрались в штабе, чтоб в очередной раз заняться исправлением своих курсовых.

— Почему Джим так счастлив, не знаете? — поинтересовался Эдгар, не скрывая беспокойства.

Как и все присутствующие, Рики понятия не имел. Однако вопрос хуффульпуффца усилил его раздражение трансфигурацией. «Чертовы гриффиндорцы», — подумал он, суммируя Джеймса Поттера и МакГонагол в назойливое, добавляющее проблем целое.

Злость прибавила ему сил, и в конце дня Рики таки одержал победу: трансформационные концепции роста легли на пергамент так логично, вытекая одна из другой, что даже сам он мог объяснить, что к чему. Впрочем, Рики взял самые простые отрывки из книг, и не мог быть так уж уверен, что МакГонагол будет довольна. «А, пусть ее!», — решил слизеринец.

За ужином он не обратил бы внимания на стол гриффиндорцев, но после слов Эди заметил все же, что Джимми, в самом деле, какой‑то торжественно притихший. Он сидел возле Тони Филипса, причем они оба были явно взбудоражены, и Летти Перкинс тоже, но она, скорее, нервничала, в то время как они оба ликовали. «Квиддич», — решил Рики.

И ошибся. Уже на следующий день Эдгар притащил своего кузена в штаб для назидательной беседы.

— Я не знаю, как тебе такое в голову пришло! — кипел негодующий хуффульпуффец.

Рики и Марго, а больше в штабе никого не было, отложили свои занятия. Причем Марго уронила учебник на пол и скрылась под столом, подбирая его почти минуту.

— Надеюсь, это не повесили на доске объявлений в «Гриффиндоре»? — обратился к ней Эдгар, терпеливо дождавшись ее появления из‑под стола.

— Нет, — тихо произнесла Марго.

Рики вежливо уставился на ребят, надеясь, что кто‑нибудь из них соизволит объяснить, что происходит.

— Представь, он опять написал стишок! — проинформировал слизеринца кузен Джима.

— Такой же, как обо мне? Сатирический? — получив на каждый ответ по утвердительному кивку, Рики не удержался, хотя не хотел вмешиваться в разборку, и все же спросил: — Неужели опять обо мне?

— Если бы! — вздохнул Эдгар. — О профессоре Снейпе!

— Ты сдурел, парень! — вскинулся Рики; то, что секунду назад ему хотелось возразить другу, который предпочел бы, чтоб Джим опять написал сатиру на него, вылетело из головы. Старый конфликт Снейпа с семейством Поттеров на его глазах получал новое, неожиданное направление. Конечно, у них сложились далеко не идиллические взаимоотношения. Джеймс со своей стороны делал все, чтобы подлить масла в огонь. А Снейп, учитывая его сам по себе скверный характер, никому не собирался давать спуску, и на него вряд ли подействовало бы, что Джим — всего лишь мальчишка.

— А что, он неприкосновенная персона, да? — не пожелал отступить Джеймс.

— Ты не смеешь так отзываться об учителе! — наставительно изрек Эдгар.

Марго кивнула, сцепив пальцы и глядя прямо перед собой.

— Смею! — возразил Джим. — Надо людям говорить правду!

— Я понимаю, почему дяде Гарри порой хочется тебя убить за твои репортерские замашки, — Эди провел ладонью по лбу, словно безумно устал от своей воспитательной функции.

— А Тони сказал — это классно! — выкрикнул Джим, и его щеки запылали от гнева.

— У Тони по зельям всегда был клинический позор, — ответил Эдгар.

— Это правда, — еле слышно произнесла Марго.

— А можно взглянуть? — Рики нахмурил брови, всячески демонстрируя, что он заранее не одобряет покушение Джима на преподавательский авторитет.

Эдгар поверх головы братца передал ему свернутый пергамент. И вот что Рики там прочел:

Худший из учителей,

Зелья все свои разлей!

Патлы сальные висят

Всех грязнее поросят.

А носище так и прет,

Он везде его сует.

Нечестно присуждает баллы

Чтобы пусто ему стало!

Любит только «Слизерин»,

В школе он такой один.

Придираться очень рад,

Словом, настоящий гад.

— Если так пойдет и дальше, дядю Гарри будут вызывать в школу каждый день! — сокрушался Эдгар. — Он же — глава попечительского совета школы, как тебе не стыдно!

— А его уже вызвали?! — забеспокоился Джим.

— Вот Снейп повеселится, — добавил Рики, пока Эди неохотно мотал головой, показывая, что дело до этого еще не дошло, но уже недалеко.

Кажется, они нажали на правильную кнопку — Джим несколько утратил свой воинственный видок и даже задумался.

— И все равно так ему и надо, — сказал он, но уже без прежнего запала.

— А тебе должно быть стыдно! — не отступал Эдгар. — Куда проще вылавливать недостатки других, чем научиться нормально варить зелья, с этим я согласен. Между прочим, у профессора Снейпа есть и положительные качества, — когда в ответ Джимми только фыркнул, Эди, кажется, решился добавить то, чего надеялся избежать: — А сейчас мы с тобой найдем Тони Филипса, и я попрошу его не влиять на тебя подобным образом.

— Никто на меня не влияет! — возмутился Джим.

— А я в этом не уверен, — в голосе Эдгара зазвенели металлические нотки. — Если хочешь, я это сделаю без тебя, но такие вещи нельзя оставлять без внимания. Он должен знать, что старосты не бездействуют.

И, кивнув Марго, хуффульпуффец удалился. Джим сразу помчался за ним; было слышно, что в коридоре они снова заспорили, однако Рики не стал выглядывать и подслушивать.

— Мерлин! Я надеялась, что после того, как Уизли им запретил, это дальше не пойдет, — вздохнула Марго.

Ребята вернулись из библиотеки через пару минут и, конечно, Лео не мог не заметить, что она расстроена. Рики ничего не оставалось, как показать старостам новое творение Джима.

— Вы знаете, Джеймс больше всего гордится, что скоро экзамены, — пояснил Артур. — Хочет всем показать, что нисколечко Снейпа не боится.

— Я так понял, он в любом случае сдаст не блестяще, — сказал Рики. — Очень удобно говорить потом, что Снейп срезал ему оценку, потому что злился на него. Не знаю, как дядя Гарри такую версию проглотит, но сильно спорить не станет.

— А ты откуда знаешь? — спросил Лео.

Рики с радостью заметил, что на вопрос Лео никто не обратил особого внимания. Вдобавок он не очень хорошо помнил фразу, которую только что произнес. Поэтому он ответил как можно небрежнее.

— Да так, догадываюсь. Неужели я надеялся, что Джим успокоится? — Рики все никак не мог выпустить из рук бумажку. Он, собственно, не знал, какая из сторон тут больше виновата, поэтому злился на обе стороны в равной степени. Однако Снейп, судя по всему, стихов еще не видел, иначе Джимми, вероятно, был бы наказан не Эдгаром.

— Нет смысла утверждать, что это Филипс плохо влияет, — сказал Артур. — Джимми сам по себе хорош.

Рики угрюмо кивнул. И в самом деле, звездные детки, независимо от того, как он к ним относился, были из тех личностей, которые притягивают к себе самые разнообразные события, а за неимением таковых создают их сами.

— Не хочу сейчас отвлекаться на его фокусы! — заявил Дик. — Надо попросить его, в самом деле, отложить презентацию шедевра хотя бы до тех пор, пока мы не защитим наши курсовые.

— Какие у тебя скромные притязания! А Эдгар хочет заставить братца вообще не высовываться с этими стихами, — сказал Рики. — И вообще, вам не кажется, что, чем больше внимания мы им уделяем, я имею в виду звездных деток, тем они наглее?

Одноклассники единодушно согласились и взялись за свои дела, только от Рики не укрылось понимание во взгляде, который метнул на него Лео, прежде чем отвернуться к Марго. «Он понял, что я знаю, почему Снейп не любит Поттеров», — предположил Рики, но, поскольку лучший друг ни о чем не спросил его, объяснять не стал.

С профессором Снейпом им пришлось вскоре встретиться. Завуч собрал шестикурсников в своем классе и ознакомил всех с очередностью защиты курсовых работ, констатировав со всей неизбежностью, что от столь значимых дат их отделяет всего дне недели.

— С такой формой экзамена вы еще не сталкивались, — сурово произнес он, — и, не исключаю, это единственная репетиция, которая предстоит вам перед экзаменами на ЖАБА.

Встретившись после этой беседы с гриффиндорцами, Рики получил возможность лишний раз оценить преимущество того, что он — слизеринец.

— МакГонагол заявила: «Повторение еще никому не повредило!» — ворчал Ральф. — Мерлин, она нас больше часа продержала!

— Я считаю, нас уже поздно воспитывать, — присоединился к мнению друга Артур.

После этого в атмосфере что‑то неуловимо изменилось. Появление расписания, в некотором роде, заставило многих мобилизовать свои усилия; даже Селена решила проводить больше времени за своим ткацким станком, который ее подруги по колледжу именовали не иначе, как орудием пыток. Кроме того, шестикурсники легко выделялись среди других учеников тем, что стали нервными, и крайне трепетно реагировали, если их отвлекали от учебы. Да, как оказалось, далеко не все чувствовали себя подготовленными для предстоящих испытаний. Однако многие ученики Хагрида предпочли бы, чтобы время текло быстрее. Или медленнее.

Когда Рики осознал, что настал тот день, когда ему предстоит уход за магическими существами, он почувствовал сильнейшее желание не пойти под любым предлогом. Он даже позавидовал лучшему другу, который все эти годы мирно и размеренно изучал арифмантику.

Но Хагрид, не выйди он на свидание с акромантулом, наверняка посчитал бы его трусом, а Рики этого никак не хотел. Кроме того, имелась высокая вероятность, что Дора расскажет о его хитростях Селене, и пусть та вряд ли осудила бы благоразумное, в принципе, уклонение от учебного подвига, все же слизеринцу амплуа безрассудного героя улыбалось больше. Поэтому, когда лесничий в числе прочих назвал и его фамилию, он невозмутимо сделал шаг вперед, хотя и считал, что ему сейчас не вредно будет вспомнить все молитвы, которым учила его бабушка.

Согласно списку, компанию гигантского паука с ним делили Эдгар, Бетси, а также Тони Филипс. И все они благоухали — кто во что горазд; Бетси потихоньку продемонстрировала бутылочку с лимонным одеколоном, которую «на всякий случай» положила в карман. Велев остальным подождать, Хагрид сморщил нос и поманил их за собой.

Ученики еле успевали за его широкими шагами, и потому, когда они только завернули за угол, профессор ухода за магическими существами почти приблизился к своему так называемому другу. Пока он не смотрел на подопечных, те, конечно, не теряли времени даром. Рики сунул палочку в рукав; остальные прятали их в карманах, делая вид, что там лучше всего рукам, просто так, без всякой причины.

— Мерлин! Чего все‑таки Хагрид от нас хочет? — вздохнула Бетси.

— А ты забыла? Чтоб мы общались вон с тем красавцем! — кивнул Тони.

— У Хагрида, ясное дело, великая цель, — сказал Рики. — Он хочет нас обучить тому, чему еще никому никогда не удавалось обучить. Но хотел бы я знать, чего ради этим занимается акромантул.

— А если прямо спросить, какие у него намерения насчет нас? — прикинул Эди.

Пока что паук не демонстрировал никаких намерений. И все же Рики отдавал должное Хагриду — лорду Волдеморту не удалось в свое время приручить ни одну такую тварь. «Тут без любви не обойтись», — подумал он, с неохотой приближаясь к косматому чудищу вслед за преподавателем.

— Вот они и пришли! — счастливо возвестил великан, до того беседующий с пауком на удивление тихо. — Я вас туточки оставлю ненадолго, лады? Не скучай, Глазург, я скоро вернусь.

Хлопнув милое создание по клешням, лесничий подмигнул ребятам и отправился обратно.

Наступил момент, которого Рики в глубине души всегда боялся: они остались с акромантулом наедине. Некоторое, впрочем, недолгое время они просто стояли и пялились друг на друга.

— Вы странные существа, люди, — пророкотал Глазург.

— В каком смысле? — осторожно уточнил Тони.

— В прямом. Лысые и дурные, — ответил паук.

Рики откровенно растерялся, и ему было очевидно, что товарищи по исследовательской команде испытывают те же чувства. Слизеринец быстро перебирал в уме варианты возможных реакций. Самым логичным было бы обидеться; но ссориться с мерзким существом как‑то не хотелось. Можно переменить тему; однако Рики не знал перечня подходящих тем для светских бесед с гигантскими пауками, и предполагал, что другие тоже не знают.

— Мы вовсе не лысые! — возмутилась Бетси.

От резкого выдоха твари мантии ребят рвануло назад. Должно быть, его позабавили слова девушки.

— ТО, что у вас на макушке, волосами не считается, — сообщил паук. — Но даже если бы вы были равномерно покрыты волосами, вам все равно не стать такими красивыми, как я, — паук завертелся на месте, перебирая щупальцами, так что ребята инстинктивно отпрянули, пока он демонстрировал свою великолепную черную шерсть. — Глаз почти нет! Ног недостает! И подумать только, что природа создала таких существ.

— Мы как‑то об этом не подумали, — с вызовом произнес Тони.

— Еще и воняете, — пророкотал гигантский монстр.

— Мы не воняем! — возмутилась Бетси. — Мы благоухаем!

Акромантул яростно задвигался. Невзирая на безопасное расстояние, Рики даже с палочкой отнюдь не чувствовал себя уверенно. Юноше казалось, что существо гораздо ближе, чем есть, и преодолеть это расстояние — пара пустяков.

— Нет такого слова — «благоухаем», — заявил он. — Это все человеческие выдумки. И такие, как вы, захватили землю, — казалось, что в голосе адского создания слышится печаль. — Понять не могу, как такое могло получиться.

— Ну, мы работаем, строим дома, — неуверенно начал Эдгар.

— Как будто недостаточно того, что и так есть, — осуждающе заметил паук. — Зачем вам новые шкуры? Мне в сеть как‑то попался один такой вот двуногий, когда холода стояли. Так из‑за того, что он был весь обмотан, его есть было так неудобно!

У Рики язык не повернулся посочувствовать Глазургу в связи с постигшими его затруднениями. Какое‑то время еще мудрый паук выражал недовольство людьми и свою глубочайшую к ним антипатию. Но, по счастью, в один божественный момент, вспомнив о своем долге, появился Хагрид — двуногий уродец, которого прекрасный Глазург все же наделил своей симпатией…

— Мерлин! Только не говори, что нам попался акромантул–исследователь! — возопил Артур, когда друзья поделились своими впечатлениями от общения с любимцем Хагрида.

Ребята занимались тем, что чистили нарлов для предстоящего экзамена у пятикурсников. Занятие было не из легких — недоверчивые создания сами в руки не давались, их приходилось обездвиживать. Но даже в этом случае оставался риск уколоть пальцы, поскольку иглы у них торчали под самыми неожиданными и неудобными углами.

— А что тут плохого? — не поняла Бетси.

— Знаю я эту породу. Только и мечтают, чтоб тебя развинтить на составляющие, — мрачно изрек гриффиндорец. — Помню, как нас два года назад заманил этот придурковатый маггл.

Филипс, услышав это, подошел ближе. Событие, на которое сослался Уизли, непосредственно касалось его, поскольку он имел все шансы стать тогда подопытным. Уж наверное, ему бы не хотелось, чтобы акромантул проявил к нему научный интерес подобного рода.

— А мой дядя, профессор Малфой! — продолжал Артур, не обращая внимания на одноклассника. — Не поручусь, конечно, что он своих родственников сунет под микроскоп, но вообще мне дядя Рон говорил, у него с детства были пакости на уме. Сделать что‑нибудь и посмотреть, как человек на это отреагирует — это по нему. Уж получал он по мозгам, причем знал же, что получит. Хотя у дяди Драко есть здравый смысл, он сначала думает, что какие будут последствия. А большинство исследователей становятся совсем как психи, лишь бы опыты ставить, он мне сам говорил.

— Думаешь, этот Глазург точно таким способом хочет изучить что‑нибудь сверхценное для паучьей науки? — спросил Тони.

— Не для науки, а для самых простых вещей. Например, отличаются ли по вкусу парни от девчонок, — вздохнул Генри.

— Перестань нагнетать обстановку! — возмутилась Каролина.

В общем, благодаря этому уроку в рядах шестого курса возникло стойкое взаимное недовольство. По возвращении в замок половина ребят, включая Рики, отправилась в больничное крыло, потому что контакт с колючками нарлов оказался вреден: царапины ужасно чесались.

Не то чтобы он сильно удивился, когда обнаружил на территории мадам Помфри Гермиону Уизли. Она сидела на стуле в приемной комнате и сосредоточенно терла тарелку.

— Привет, — сказала она, кивнув прежде всего любимому кузену.

— Привет. А что это ты делаешь? — с подозрением поинтересовался Уизли.

— Интересуюсь, как можно сводить заколдованные надписи с такой вот посуды, — дружелюбно ответила сестренка и больше не вмешивалась в процесс лечения. Выходя после довольно неприятной процедуры с все еще замороженными руками, Рики заметил, что на тарелке, которую девочка старательно оттирает «Универсальным пакостеснимателем», выгравировано: «Ложитесь спать ровно в десять часов». Парень еще подумал, спросить, зачем она так усердно трет, а потом решил — не стоит. Занятие маленькой Гермионы выглядело настолько мирным и невинным, что он посчитал излишним какой‑либо контроль, хоть это и была все так же мисс Гермиона.

Рики отметил, что перестает быть подозрительным и видеть в поведении других людей возможные негодящие мотивы. Все больше к нему возвращалось убеждение, поколебленное в ту памятную ночь почти год назад, что других людей можно и нужно предоставлять самим себе, а не следить за ними и не искать повода покритиковать их. Это чувство, знакомое по детским годам и говорившее, что все вокруг в основном обычно хорошие, снова укреплялось в его душе. Оно называлось доверием и позволяло Рики чувствовать себя спокойно даже на уроках у Хагрида. Да, в сравнении с началом года он стал, бесспорно, по–другому относиться к некоторым фактам. Вскоре очередное происшествие заставило его убедиться в этом.

Рики медленно спускался по Главной лестнице, рассчитывая погреться на солнце во внутреннем дворике, когда на этаже повыше раздались взвизги и крики ужаса. Он остановился, подумал, что ему все равно нечего делать, а старостам может понадобиться помощь, и направился туда, откуда раздавались голоса.

Судя по всему, происшествие не относилось к разряду общественно опасных, поскольку толпа не разбегалась, а лишь увеличивалась. Слизеринец сразу заметил светловолосую Мери Малфой и с неудовольствием предположил, что источником беспорядка, судя по всему, является именно она. Лицо девчонки было до неузнаваемости искажено бешенством, и Рики сразу понял, что палочкой она уже поработала. Еще до того, как обратил внимание на результат ее трудов.

Уилларда Брэдли, третьекурсника из «Слизерина», было трудно не заметить рядом с маленькой и хрупкой Мери; так что Рики сразу вспомнил один из давних разговоров с Питом, утверждавшим, что разум оберегает себя от гадких зрелищ. У незадачливого третьекурсника отовсюду росли щупальца, они шевелились и под одеждой, где, судя по всему, невероятно страдали от тесноты.

Как Волдеморт Рики повидал многое, но, когда ему открылось печальное положение Брэдли, его накрыл такой мощный приступ отвращения, что он едва справился с собой. «Зачем тратить деньги на декорации для съемки ужастиков, когда можно просто зайти в школу?» — подумал он.

Народ кругом безмолвствовал, что позволило Рики собраться с мыслями. Итог был неутешителен — из всех собравшихся он, похоже, оказался самым старшим, а раз так, то в отсутствии старост предпринимать действия по стабилизации дисциплины надлежало именно ему. Как назло, вспомнилось, что в свое время Реддлу приходилось справляться с такими ситуациями, и довольно успешно. Рики вынул палочку, стараясь, чтоб не тряслись руки.

— Фините…

— Не поможет! — отрезала Мери.

— Бог с тобой! — Рики повернулся к малявке, не скрывая обескураженности. — За что ты его так, Мери?!!

Губы Мери были все время сжаты в тонкую линию. Для Рики так и осталось загадкой, как ей удалось что‑то произнести.

— Никому не позволено обзывать мою маму! — проскрежетала она.

— А! Тогда да, — стушевался Рики, даже не желая предполагать, каким словом можно оскорбить леди Гермиону.

— Мерлин! Вот придурок, — отчеканила подошедшая Мелани, обращаясь к пострадавшему; очевидно, она успела услышать маленькую равенкловку и сделать свои выводы. — Иди в больничное крыло! — сказала она пострадавшему. — Дейвис тебя, возможно, проводит, — под конец ее тон стал просительным, и она даже ввернула слово «возможно».

— Нет проблем, провожу, — согласился Дик. — Но ведь это происшествие ведь не ограничится больничным крылом.

— Мери, идем в комнату старост, — миролюбиво попросил Рики, беря ее за руку.

Она неохотно, но подчинилась. Толпа расступилась, когда они двинулись по коридору. У слизеринца возникло такое чувство, словно он сопровождает или принцессу, или знаменитую бандитку; Мери держалась скованно, но с гонором, и было заметно, что она не собирается оправдываться, хотя и понимает, что не совсем права.

В комнате старост она, впрочем, без возражений позволила себя усадить и в этом положении как‑то сразу вся сжалась, так что Рики даже стало жаль ее.

— Он оскорбил твою маму без всякого повода, или ты что‑то сделала? — осторожно поинтересовалась Дора.

Рики одобрительно кивнул; перейти сразу к делу казалось ему наилучшим решением из всех возможных, хотя он понимал, что сделать это не так просто. Мери, впрочем, была вполне в состоянии отвечать.

— Я знаю, что он обзывал Гермиону и эту ее подружку, Лавинию, магглофилками, — девчонка покраснела от злости. — А он, наверное, вообразил, что может называть маму всякими словами!..

— Он ее как обычно обозвал? — уточнила Дора.

— Да. Грязнокровкой! — прорычала Мери.

— Смена Эйвери растет, — пробормотал Рики, но его никто не услышал. Мелани, до того колеблющаяся в оценке проступка маленькой равенкловки, поначалу даже выругалась, ведь, будучи магглорожденной, не могла приветствовать оскорбления подобного сорта. Дора же всегда с пониманием относилась к людям, которые умели постоять за себя.

Даже при том, что сам он теперь относился к Мери гораздо лучше, Рики с трудом сдерживал удивление тем, как быстро, в принципе, склонны люди забывать, с кем имеют дело, если находят общие убеждения. В атмосфере сочувственного понимания маленькое чудовище мгновенно оттаяло.

— Я, конечно, не стану писать об этом дедушке, — доверительно сообщила она.

— И что вы будете делать? — спросила Мелани.

— Надо сказать профессору Снейпу, чтоб наказал Брэдли, — не усомнился Рики.

— Я тоже так считаю, — сказала Дора, опередив Хатингтон, которая — Рики это просто читал в ее глазах — намеревалась одернуть его, напомнив, что он, между прочим, все‑таки не староста.

— Но и тебе, мисс, я, к сожалению, должна сделать предупреждение, — быстро сориентировалась Мелани. — Нельзя пользоваться палочкой так… импульсивно. Возможно, профессор тебя накажет, я не гарантирую.

Отыскать подходящее слово, описывающее поведение Мери, ей удалось не без труда.

— Я поняла, — насупилась Мери.

— Ладно, леди, — заговорил Рики, вставая. — Нам с вами пора на маггловедение.

Девушки спорить не стали. Однако по пути к Строгусу Мелани сердито проворчала, почему это всякие происшествия всегда происходят с одними и теми же персонами.

— Знаешь, некоторых людей само их существование ставит в центр событий, — сказала Дора.

— Наверное, и ты, и я как раз из таких людей, — ответил ей Рики. — Вроде бы ничего не делаешь для этого, но происходит то одно, то другое.

Событие собственной биографии напомнило ему о себе, конечно, тогда, когда он этого не ждал и полагал, что все новости дня исчерпаны.

— Я получил известия от дяди Рона, — сообщил Артур, когда они выходили из Большого зала.

— Привет дяде Рону, — пробубнил Рики.

— Кажется, напали на след твоих денег, Рики, — пояснил Уизли, замедляя шаг.

— Мифических денег, — слизеринец остановился в холле, подальше от двери, откуда валили школьники, так было удобнее слушать. — Я их, если помнишь, так и не получил.

— Их номера очень давно нигде не светились, — продолжал Уизли. — Как будто лежали себе в сундуке или в тайнике, в общем, дома. Дядя Рон пишет, что некое лицо в последние полгода тратило монеты той же серии. Открыто, в лавках и магазинах.

— Лицо сомнительное? — осведомился Рики.

В глазах Артура блеснула жесткость.

— Напротив. Абсолютно чист, подозрений никаких не вызывает. Может, это и ошибка, и он никак не связан с десятью галеонами, поэтому мне дядя его имя не назвал, — с сожалением произнес Артур. — Но он утверждает, что такое часто случалось в прошлом. Упивающиеся смертью нередко вербовали колдунов с безупречной репутацией. И не всех — запугиванием, между прочим. Некоторые сами по себе оказывались такими… Да что я тебе‑то об этом рассказываю? — спохватился Артур.

— Спасибо, что не всегда держишь в голове детали моей биографии, — улыбнулся Рики.

Очень скоро стало очевидно, что история с Мери не могла закончиться просто так. Ибо свою лепту в нее внести пожелала и Рози Гойл. Разобидевшись за любимых подружек и желая им удружить, она подвергла Брэдли дополнительному наказанию. Утром, узнав о способе наказания, Рики подумал, что к нему маленькая слизеринка, пожалуй, всегда испытывала симпатию, поскольку никогда такого не устраивала.

— Мерлин! В ясельках тебе место! — бушевала, узнав об этом, староста, поскольку Брэдли, посчитав себя на этот раз однозначно пострадавшим, пожаловался всем, кому мог, разве что не Дамблдору.

— Слушай, остановись на своем «поносе», — посоветовал девочке Рики из самых дружеских побуждений. — Мерилна ради, не надо расширять сферу применяемого оружия!

Рози довольно потирала руки. Она ведь самостоятельно придумала довольно примитивную, но по–своему хитроумную месть: накопив, культурно выражаясь, жидкое содержимое ночного горшка, она с этим горшком пробралась в комнату Брэдли, предварительно разузнав, где находится его кровать, дабы не было осечки.

— Ну зачем! Ты же прибавила работы домашним эльфам, — укорила ее расстроенная Гермиона.

Мери ничего не говорила, но было заметно, что она считает себя виноватой в том, что поделилась с Рози, но не предусмотрела необходимости укрощать ее энтузиазм.

— Им же теперь стирать, сушить всю постель этого типа! Ужас! — вздыхала Гермиона.

Они с Мери добровольно пожелали явиться на взыскание вместе с Рози, чему Филч был неслыханно рад. Впрочем, скоро стало известно, что благодаря вмешательству Дамблдора после двух дней изнурительного труда в трофейной малявок перевели помогать мадам Помфри.

— И зачем он только их выгораживает? — недовольно проворчал Артур, узнав об этом. — Хотя, наверное, Филча с них должно быть достаточно.

Рики не мог не заметить, что занятость большинство звездных деток в очистительных работах успокаивающе действовала на старост. Целую неделю казалось, что вообще ничего не происходит. Разумеется, многие из слизеринцев обратили внимание, что Тиффани, получив очередное письмо из дома, помрачнела. Когда в тот же день она появилась в комнате старост, никто не удивился, и даже Мелани, предчувствуя сенсацию, отложила перо. Ральф поднялся навстречу слизеринке, однако она лишь нетерпеливо кивнула ему; было заметно, что далеко не все в порядке. Одноклассница остановилась с противоположной стороны стола точно напротив Рики, так что он, в свою очередь, посчитал себя обязанным отвлечься.

— Ричард, — очень ровно произнесла Тиффани, — Ты хорошо разбираешься в художественном творчестве?

— Вроде да, — ответил он, предчувствуя подвох.

— Тогда что вот это?!

То, что она предъявила компании, представляло собой коллаж, довольно занимательный. На половину листка была наклеена фотография Ральфа, в алой квиддичной форме колледжа, сделанная, когда он стоял, опираясь на метлу. Вторая часть изображала какую‑то знаменитую манекенщицу, чье имя Рики помнил до школы, в балетной пачке; она была сфотографирована колдовским фотоаппаратом и тоже двигалась. Предполагалось, вероятно, что Ральф будет одной рукой обнимать метлу, а другой — балерину. Но в данный момент он кисло улыбался зрителю, в то время как особа в пачке, делая па, заехала ногой ему в ухо.

— Мерлин! Что это за дикость! — ужаснулся Лео.

А Тиффани с мрачным торжеством вынула из кармана исписанный пергамент и потрясла им.

— Мой дорогой папочка тут написал, что на моего парня якобы девицы вешаются, хотя он лично и не видел, — фыркала она. — А еще он доподлинно знает, что Вам, мистер Джордан, нравятся тощие и маленькие девушки.

— Мерлин! Да выкинь ты это! — засуетился Ральф, но тут Дора, оттеснив его и потянув к себе произведение искусства, ткнула куда‑то пальцем.

— Подожди! Да ведь этой тетке лет пятьдесят, — заметила она.

— Прекрати, Ральф! — раздраженно бросила Тиффани, злая на всех на свете. — Ничего я не выброшу. Я это маме отправлю и спрошу, откуда у папочки такие идеи!

— Похоже, твоего папу и в самом деле потянуло на творчество, — ехидно заметила Мелани.

— Плохо дело, — сказал Ральф, когда за Дорой и Тиффани закрылась дверь.

— Да, невесело, — согласился Рики, не представляя, что можно сделать в таких обстоятельствах.

— Ты не понимаешь! — помотал головой Ральф; судя по этому жесту, у него перед глазами до сих пор мельтешила движущаяся картинка. — Они договорились! Наши отцы договорились между собой! Иначе как объяснить, что я сегодня утром получил вот это!

Ральф покопался в сумке и вынул оттуда глянцевый журнал — из тех, какие продаются в кисках на улицах маггловских городов. Судя по обложке, изображающей улыбающуюся на всю челюсть красавицу в красном облегающем платье, журнал рекламировал моду.

— Тут есть что‑нибудь неприличное? — поинтересовался Рики, не вполне понимая смысл посылки.

— Нет, конечно, зачем? — опешил Ральф.

— За это могут наложить взыскание, особенно если Филч увидит, — зачем‑то проинформировал Эдгар.

— Папа хочет, чтоб я посмотрел, какие бывают красивые девушки, — усмехнулся Джордан. — А я тут прочитал рецепт одной диеты, так мне плохо стало. Тертая репа на завтрак, обед и ужин. Очень мне надо знать, почем нынче чулки на подтяжках! Вот что мы с тобой сделаем…

И, вынув палочку, гриффиндорец одним заклинанием превратил журнал в птичку. Та, как и положено всем вольным созданиям, тут же вылетела в окно.

— И все‑таки я не уверен, чтоб ваши родители договорились между собой, — высказал Артур, который, должно быть, был лучше других осведомлен о проблемах Ральфа.

— Может, у них синхронизация мозгов, — предположил Рики.

— Я думал, Тиффани как‑то узнала про этот журнал, потому и психует, — признался Ральф.

Тиффани злилась несколько дней, в течение которых дожидалась ответа от матери. Когда он пришел, это, разумеется, мало что изменило. По уверениям миссис Флинт, ее супруг сделал и склеил картинки самостоятельно, но у кого не спрашивая.

— Она просит, чтобы я с ним не ссорилась, — с огорчением сообщила Тиффани.

— Еще бы, как вы оба маме надоели, — фыркнул на нее Генри.

Бурная активность отцов, как всегда до сих пор, оказала на влюбленных обратное воздействие. Ральф задумал пригласить Тиффани на романтическое свидание в Запретном лесу.

— А она согласится? — с сомнением спросила Дора, с которой он догадался посоветоваться по этому поводу. — Тиффани не очень любит всякую экзотику.

— Я же не стану водить ее туда, где страшно, — оскорбился Ральф. — Достаточно просто постоять под сенью деревьев, глядя на замок. Да она дальше идти и не захочет. Она говорила, ей там не понравилось в прошлом году из‑за фестралов.

— Наверное, это будет хорошей прогулкой после экзаменов, — согласился Эдгар.

— Разумеется, нет, — нетерпеливо отмахнулся Ральф. — Бесполезно ждать до после экзаменов! Сейчас!

Беседа происходила в штабе как раз в субботу накануне защит, когда Мел Хатингтон тактично нашла себе занятия в другом месте. Гриффиндорец, разумеется, ни на секунду не усомнился в том, что друзья согласны обеспечивать страховку и прикрывать его, если вдруг он кому понадобится. Кроме того, поспешность Ральфа была опревданна с практической точки зрения: накануне утром профессор Дамблдор уехал по делам в Министерство, и существовала высокая вероятность того, что в его отсутствие никто не следит, как перемещаются точки на карте.

Когда в воскресенье стало известно, что директор в школу не вернулся, Джордан еще более укрепился в своем намерении прогуляться с Тиффани в сторону Запретного леса под мантией–невидимкой.

Возможно, хозяйка Морганы и не согласилась бы на авантюру, но как раз накануне вечером она поссорилась с братом.

— Конечно, я создаю ему трудности, — соглашалась она потом, вняв аргументации Доры. — Понимаю, что все дело в папе! Но зачем он мне советует без конца придуриваться?! Как будто дома меня сразу не раскусят, а тогда будет хуже.

С утра Генри, вопреки планам, вывел свою команду на тренировку, хотя в этом году она уже не принесла бы результата — в последнем матче должны были встретиться «Гриффиндор» с «Хуффульпуффом». По опыту зная, что брату и сестре требуется время, чтоб дуться друг на друга, Лео пригласил Тиффани в штаб, где ей довольно скоро надоело, тем более что Дора ушла в библиотеку.

— Ладно, пойдем, погуляем, — согласилась она с Ральфом, — а вечером мой братец, может, станет нормальным, и я с ним поговорю, как с нормальным.

— А мы будем работать в штабе, как будто ничего не происходит, — смиренно вздохнула Селена.

В целом тот факт, что они, будучи старостами, не пресекают подобного рода прогулки, друзей Рики особо не беспокоил. Скоро в комнате прочно установилась атмосфера сонной зубрежки, так что даже серьезный сэр Финеан посчитал ее скученной и куда‑то пропал.

Когда в один прекрасный момент до ребят донесся отрывистый звук, похожий на размах крыльев, никто, включая Рики, находящегося на продвинутом уровне прорицаний, не заподозрил, что это — весть, от которой спокойствие улетучится. До тех пор, пока влетевшая в окно белая сова остановилась напротив Рики.

— Похоже, от Джима! — определил Артур. — По–моему, это его сова.

Ребята оторвались от своих дел и лениво проследили за тем, как Рики отвязывает от лапки почту. Гордая птица тут же распушила перья и была такова.

Записка даже не была свернута. Ее содержание без труда схватывалось одним взглядом.

«Дорогой Ричард! — гласила она. — Мы пошли погулять. Пожалуйста, ни в коем случае не рассказывай старостам, что мы ушли. Только, если про нас будут спрашивать, скажи, пусть не волнуются. Мы можем до ночи задержаться. Рози».

Выполнить ее просьбу у Рики не оказалось никакой возможности, да он и не считал себя вправе скрывать от друзей вопиющее нарушение дисциплины. Не прошло и минуты, как каждый, кто присутствовал в штабе, собственными глазами убедился, что первокурсники не собираются успокаиваться.

— Мерлин! — разволновался Эдгар.

— Вот так новость! — осуждающе покачал головой Рики, будучи смущен тем, что друзья косятся на него. Похоже, он переборщил в установлении дипломатических отношений с малявками, которые теперь избрали его для своих противозаконных откровений.

При ближайшем рассмотрении оказалось, что пергамент склеен вдвое. Когда Рики попытался разлепить листок, у него ничего не вышло. И тут ему в голову кое‑что пришло.

— Фините Инкантатем! — произнес парень, и пергамент сразу же развернулся. Более того, оправдал его худшие опасения, поскольку на внутренней стороне тоже виднелись строчки.

«Ну, если ты догадался, то не обижайся, — продолжала Рози. — Мы тоже хотим гулять вне школы, как ты. В Запретном лесу столько классного! Джимми знает потрясающее место, ему еще Хагрид показывал, когда он был маленький. Триста шагов от нашего берега, если идти, как вы с ним ходили, там деревья расступаются». На этом послание заканчивалось.

Некоторые друзья Рики растерялись; другие рассвирепели.

— Надо же, мы столько раз говорили между собой, что нельзя высовываться из школы, а им‑то не сказали, — произнес Лео.

— Думаешь, если бы мы предупредили, они бы послушались? Выше вероятность, что милые детки поступили бы наоборот! — логично заключил Дик.

— Ох, найду я их там! — Артур сразу и без колебаний направился к двери.

— Ты что собираешься делать? — окликнул его Дик.

— За ними, конечно! Не пойду к учителям. Если б не Гермиона… Не могу позволить, чтоб ее еще раз поймали! — Артур треснул кулаком по косяку так, что посыпалась штукатурка.

— А если это ловушка? — рискнул все же произнести Рики.

Этого нельзя было не принять в расчет, и все же он сделал над собой усилие, чтобы обратить на себя внимание друзей. То обстоятельство, что он оказался удостоен такой симпатии Рози Гойл, что она доверила ему свое тайну, смущало его. Рики чувствовал, что в глазах друзей это могло бы вызвать нарекания в его адрес, но, похоже, до сих пор никто из них об этом не задумался.

— Где карта? — потребовал Уизли.

Увы, карта более не отображала три из четырех интересующих старост точек. Последняя — Джим Поттер — приблизилась как раз к границе Запретного леса и исчезла за ней.

— Ну вот, — беспомощно произнес Эдгар. — Можно, конечно, про них поспрашивать…

— Замечательная идея! — вскипел Артур. — Моим кузинам и прочим бестолочам опять вкатят взыскание накануне экзаменов!

И он снова направился к двери.

— Подожди! На подходе к лесу тебя остановят, надо взять мантии–невидимки, — резонно высказался Лео.

— Мы пойдем с тобой — на всякий случай, — твердо произнес Эди.

— Тогда нам надо поторопиться. Через полчаса будет темно, — прикинул Дик, бросив оценивающий взгляд на окно. — Когда они, интересно, собрались возвращаться?

— Так неизвестно, сколько они там, — напомнил Рики. — Надеюсь, никто еще не утонул.

— Не говори так! — возмутилась Селена.

Стало неловко. Рики не хотел бы предстать перед ней бесчувственным недалеким болваном.

— Можно, я с вами? — спросил он старост, очень стараясь, чтоб Селена уловила беспокойство в его голосе. — Ты ведь не станешь на нас доносить? — повернулся он к ней.

Селена внимательно поглядела на него.

— Думаю, что не стану, — ответила она серьезно, с еле различимой улыбкой во взгляде.

Пока Рики спускался в подземелья вместе с Лео, состояние его чувств можно было охарактеризовать как нетипичное. Он не назвал бы это дурным предчувствием, и не поручился бы, что его волнение не связано с приближением сессии. Обычно точно так же он чувствовал себя накануне экзаменов.

Вновь собраться членам Клуба удалось только минут через пятнадцать. Артур, позабывший, что Ральф забрал свою мантию, был сильно не в духе оттого, что зря сбегал за ней в гриффиндорскую гостиную.

— Может быть, как‑нибудь дать ему знать? — робко предложил Эдгар, придавленный перспективой очередного нарушения правил, целесообразность которого, похоже, была ему не совсем понятна.

— Не будем искать Ральфа, — отрезал Артур. — Времени нет, и вообще нечестно портить вечер приличному человеку из‑за всякой мелюзги.

— Зачем ты свою метлу взял? — поинтересовался Рики у Дика.

— Может, придется подниматься в воздух, если в лесу заблудимся, — ответил равенкловец. — Мало ли в какой чаще тайное место Хагрида, да и пауки, опять же.

Эдгар, который, похоже, собирался спросить о том же, что и Рики, и явно не считал, что брать метлу разумно, не нашел, что на это возразить.

Сознание Рики уже прониклось запретностью того, что они собрались совершить: пройти через Запретный лес, отыскать тайное место Хагрида! В принципе, пока им не возбранялось выходить на улицу, и все же он был рад, что в холле никого нет, и никто не видит, как Уизли рывком открывает высокие Главные двери.

Крыльцо освещали красные блики заката. Возле озера, как и следовало ожидать, все еще околачивались школьники.

— Пройдем по берегу. Пожалуй, никто не заметит, там камыш высокий, — предложил Дик.

— Тогда я и Лео пойдем напрямую и подождем вас возле поваленных деревьев, — предложил Артур. — Ричард, ты ведь заколдуешь меня?

— Конечно, заколдую. А что, если это очередная ловушка? — рискнул все же высказаться Рики.

— С такими детками никаких ловушек не надо, — резко произнес гриффиндорец. Когда он исчез, а после него — и Лео, Рики с Диком и Эдгаром ничего не оставалось, как спуститься к воде, насвистывая с невинным видом и притворяясь, будто они любуются красотами природы. В принципе, никому не было до них дела.

К месту встречи те, кто без мантий–невидимок, как ни странно, добрались быстрее. Вообще‑то, день был довольно теплый, но здесь, возле воды, Рики вдруг почувствовал, что не зря на нем мантия.

— Может, они уже впереди? — предположил он. — Артур так рвется побеседовать с Гермионой…

— Нет, они без нас бы не ушли, — не усомнился Эди.

— Как получилось, что они опаздывают?

— А ты забыл, как это — ходить через лес в темноте? — ностальгически вздохнул Дик.

Когда‑то Рики казалось, что эти воспоминания впечатаны в его память намертво. Но теперь только то, что он и сейчас был в сумеречном лесу, оживляло немного память об их первой прогулке. Впрочем, конечно, продираться сквозь заросли тогда было действительно трудно.

Все эти сучья, заросли, терновник, конечно, оставались в стороне, но зато ребята то и дело поскальзывались. Рики уж предпочел бы идти по берегу, где было светлее, но тогда кто‑нибудь мог заметить. Машинально он вынул свою палочку и уже собирался произнести заклинание.

— Не надо светить! Еще засекут! — раздраженно распорядился Артур. Рики легко представлял содержание его мыслей: серьезный разговор со своенравной сестренкой, безусловно, требовал подготовки.

Сумерки опускались на землю подозрительно быстро.

— Мерлин! Год сушат это несчастное болото! Как видно, оно тут насовсем, — пробормотал Эдгар.

Рики не ответил даже мысленно; ему уже приходилось смотреть, куда он встает, ничего даже смутно похожего на просвет в деревьях, обещанных картой, не было. Несколько шагов спустя Дик вдруг остановился, указав просвет.

— Знаете, а ведь я узнаю место, — сказал он. — Разве не отсюда первокурсники каждый год отплывают на лодках?

— Ну наконец‑то! — прозвучал на все озеро недовольный голосок Гермионы Уизли.

Четыре силуэта расплывчато маячили там, где свет переставал играть в воде. Шестикурсники ускорили шаг; со своей стороны, дети тоже двинулись им навстречу. Эдгар зажег свет, и Рики невольно отшатнулся, обнаружив, что все четверо первокурсников нацелены на него. Их любознательные физиономии надвигались на него, и если бы они относились к нему, как полгода назад, то впору было разворачиваться и бежать.

— Что ты хотел нам показать? — потребовал Джим.

— Я?! — поразился Рики.

Детки остановились в недоумении. Юноши — тоже.

— Не валяй дурака! Ведь ты послал нам записку, — сказала Гермиона.

— Ничего я не посылал, — возразил Рики. — Это вы…

Он развернулся к друзьям в поисках поддержки. Те уже успели обменяться весьма тревожными взглядами.

— Плохо дело, — зловеще произнес Лео.

— Почему?! — не без возмущения поинтересовался Джим.

— Если Рики не приглашал сюда вас, а Рози, я уверен, не писала ему записку…

В темноте вопросительный взгляд слизеринского старосты был не виден, но он, несомненно, был.

— Вот еще! — оскорбилась маленькая слизеринка. — Стану я ему писать! Тоже мне, жених нашелся!

Но ее шутка никого не рассмешила. Было очевидно, что, если они не писали друг другу, то в этом деле задействована и третья сторона. Рики совсем не был уверен, что хочет столкнуться с этой стороной, тем более — столкнуться сейчас.

— Ловушка, — обреченно выдохнул Эди. — Но что на этот раз?

Как Рики с друзьями, так и компания малолеток принялись усиленно озираться. Черные очертания леса и отраженная водой темнота в силу своей жутковатости не могли развеять их опасений.

— Что происходит? — спросила Гермиона.

— Пока ничего. Думаю, нам надо воспользоваться этим, чтоб убраться отсюда, — ответил ей брат.

— А — а — а, — завопила Рози, отскакивая подальше и указывая пальцем куда‑то в болото.

Поначалу Рики не понял, что ее так испугало. Последний луч солнца скрылся некоторое время назад, и чавканье в темноте, в сочетании с другими ночными звуками, пока что не вызвало в группе опасений.

Однако ночное зрение Рози Гойл оказалось на высоте. То, что немногим позже заметил и Рики, без сомнения, вызвало бы припадок религиозных чувств у любого маггла.

Из болота поднимался покойник. Его неестественно белая, давно истлевшая кожа выделялась на темном фоне жидкой грязи. Он двигался в сторону ребят, расставив руки в жутком псевдо–дружелюбном жесте, и вместе с ним приближался отвратительный сладковатый запах. Когда другие выкрики ужаса присоединились к голосу Рози, стало ясно, что у красавца есть компания.

— Инфери, — выкрикнул Рики одновременно с Диком.

Разумеется, после этого не раздалось ни одного вопроса типа: «А что это такое?». Первокурсники бросились прочь от воды, поближе к старостам. Артуру пришлось полоснуть по руке монстра, ухватившего мантию Мери.

— Не смейте высовываться! — распорядился гриффиндорец; его голос разнесся далеко по воде.

Время Рики вдруг потекло, словно в замедленной съемке. Пожалуй, в такой ситуации побывать Клубу Единства еще не довелось ни разу. Он понимал, что шансов на помощь, тем более — на скорую, у них практически нет. Пока звездные отпрыски переводили дыхание, скорее от ужаса, чем от бега, между шестикурсниками происходило экстренное совещание.

— Мы не сможем их убить, — сразу просек Артур, поскольку его заклинание на противнике никак не отразилось. Зияя пустыми глазницами, он выполз на берег вместе с прочими жуткими тварями.

— Кажется, их отпугивает свет. И тепло, — припомнил Дик и зажег свет на конце своей палочки.

— Тепло и свет, — поправил Рики.

— Значит, только огнем. Локарниум инфламарэ! — выкрикнул Лео, направив палочку вперед.

Идущий впереди инфери рухнул, остальные застыли. Но Рози, вновь завопив, указала в темноту. Ее наблюдательность оказалась довольно ценной: далеко не все ожившие покойники двинули прямо на ребят, некоторые предусмотрительно поползли в обход. Между тем из болота лезла следующая партия.

— Занять круговую оборону, — распорядился Лео. В рассеянном свете палочки Дика Рики заметил, как стиснуты его зубы.

— Зажгите палочки! — бросил Рики детям, прежде чем шарахнуть огнем по ближайшему монстру. После этого он вновь на секунду обернулся. — Умеете?

Обожженный монстр между тем дергался, делая попытки подняться. Очевидно, он сильно пострадал, поскольку ему это не удавалось. Выше пояса он почернел, кое‑что осыпалось, и до сих пор плоть тлела, посвечивая огоньками и распространяя гнилостный запах полежавших в воде растений.

— Кажется, получается, — одобрительно отметил Артур.

— Близко не подпускайте. Пусть валятся назад, — высказал пожелание Джим.

— Я все умею, — отозвалась Мери с огромным желанием услужить.

— Одновременно давайте. Огонь!

На пять сторон полетели огненные языки. Рики ненадолго показалось, что он ослеп, но только его зрение заполнилось не темнотой, а ослепительной игрой разноцветного света. Когда сияние погасло, врагов в его поле зрения стало как будто меньше. Но ненадолго, те, что успели отпрянуть, вновь перешли в наступление. Их рвение и настойчивость вызвали у Рики смутный, но определенно нехорошего свойства дискомфорт. «Они не должны вести себя так»…

— Отлично. Светите, тогда они к вам близко не подойдут, — «и к нам тоже», — но этого Рики первокурсникам говорить не стал. Меньше всего он желал признаться при сопляках, что, невзирая на прошлую жизнь и двойную память, все равно боится. Но пойти на поводу у своего страха парень не мог.

Сражение продолжалось. Вокруг них выросла уже приличная горка, затрудняющая дорогу новым атакующим. Но зрелище за пределами этой импровизированной насыпи было по–прежнему жуткое. Белеющие тут и там покачивающиеся фигуры настырно лезли; Рики предпочел пока не говорить друзьям, что они дополнительно заколдованы, может, даже зомбированы. В противном случае одного залпа огня хватило бы, чтоб инферналы полезли обратно под воду и больше не высовывались.

Но, постепенно отходя от панического оцепенения, он понимал, что их сражение не безнадежно. Совсем рядом одному инфери удалось прорваться. Рики невольно шарахнулся. Их разделяло меньше метра; но, встреченное светом из палочки Гермионы, который девчонка отважно ткнула прямо в морду, чудовище отвалило обратно в ночь.

— Зачем они лезут к нам? Хановщики! Они что, тупые? — захныкала Рози. По ее тону легко было понять, что между полным уничтожением живых мертвецов и тем, чтоб они сами, но немедленно отстали, она выбирала второе.

— Они не знают, что такое осторожность, когда рядом разваливаются им подобные, — ответил Рики, и вспышка из собственной палочки заслонила от него надвигающийся белый силуэт. Но не это обеспокоило его: юноша вдруг осознал, что его довольно сильно, и не в первый раз толкнули. Чуть скосив глаза, он заметил, что Рози зачем‑то трясет своей палочкой, и из нее на землю сыплются искры.

— Не может же их быть много в таком болоте! Локарниум Инфламарэ! — кричал Дик. Рики заметил непонимающее выражение на его лице; наверняка равенкловец уже подумал о том же, что и он.

— А мне уже достаточно и того, что есть, — ответил Эди, который перед тем произнес три заклятья почти без пауз.

— Испепеляйте их до конца! — требовал Лео.

— Они влажные, черт! Горят плохо, — проворчал Артур, улучив короткую передышку.

— Придется нам разобраться с ними, — категорично заявил Рики, видя, что дело идет на убыль. Но все равно, вокруг них шевелилось около пятидесяти трупов, и он не поручился бы, что зрелище это не будет сниться ему в кошмарах. — Если даже палец у такого разложенца оставить, он может дел натворить.

— Их отпугнул бы только сильный источник света и тепла, чтоб все осветить, как солнцем, — вздохнул Дик.

— Не думаю… Поджечь здесь все вокруг — хороший выход, — пробурчал Рики, всматриваясь поверх кучи.

Хаотичная деятельность на пределе внимания нисколько не мешала осознанию того факта, что инфери оказались в болоте не сами по себе. Весь сложный процесс Рики легко мог разложить на этапы: требовалось украсть или иным способом добыть трупы, заклясть их, привезти сюда и погрузить в болото. Само собой, все это произошло уже после того, как первокурсники этого года переплыли озеро. Отчаянно взмахивая палочкой, Рики отчетливо понимал, что тварь, в которую он прицелился, после захода солнца напала бы на любого человека, оказавшегося в десяти метрах от места захоронения.

По мнению Рики, вся затея теряла смысл, если этим человеком не оказывался он.

Наконец, шестикурсники смогли позволить себе небольшую передышку; из болота больше никто не лез, зато вокруг громоздились настоящие насыпи весьма неприятного вида. Впрочем, дожечь их несколькими совместными атаками, направляя огонь вместе в одну сторону, оказалось не так трудно. Но был момент, когда Рики едва не упал. Он был уверен, что кто‑то сзади подставил ему подножку, но когда обернулся, настолько близко никого не оказалось.

Наконец, горки пепла, все, что осталось от чудовищ, начали постепенно развеиваться. Но казалось, на это ушло несколько часов, и напряженная борьба вытянула все силы из молодых колдунов. Проведя ладонью по лбу, Рики окинул взглядом притихшую от испуга восхищенную четверку.

— Послушайте! — обратился к ним Артур с возмущением. — Кто валял дурака? Кто тут все время толкался?

— И я чувствовал, — пробормотал Эдгар, разворачиваясь к первоклассникам.

Рики тоже вопросительно и требовательно уставился на детей. Ему не очень верилось, чтобы они стали так по–дурацки шутить в условиях той жути, которую им только удалось пережить. Но то, чтоб так развлекались его друзья, было и вовсе абсолютно невероятно.

— Я ничего не делал, — сказал Джим.

— Это чертики, — выпалила Рози.

Гриффиндорский староста был не расположен шутить.

— Послушай, мисс Гойл, — двинулся он на нее, — если это остроумно, по–твоему…

Тут он прервал свою речь, поскольку покачнулся и едва не упал.

— И вовсе неостроумно! — Рози притопнула ножкой. — Чертики! Вот посвятите вниз, — крикнула она друзьям.

Джим и Мери опустили палочки — как раз вовремя, чтоб победоносное общество, собравшееся на болоте, могло заметить несколько тонких вертких созданий, метнувшихся в разные стороны.

— Мне папа сто лет назад про них рассказал. А вы не знаете, что ли? — девчонка рот разинула, в который раз откровенно поражаясь невежеству шестикурсников.

— Не знаю, — признался изумленный Артур, откровенно глупо разинув рот. Казалось, это обстоятельство весьма его злит.

— Должно быть, Хагрид считает их неинтересными, — примирительно произнес Рики.

— Я даже подумала, это снарлы, — сказала Гермиона. — Но я знаю, их не бывает.

— А чертики бывают, — авторитетно заметила Рози. — Они всем мелко пакостят, им это нравится.

Внезапно в приятное чувство сознания своей победы вкрался холодок; Рики уже открыл рот, чтобы предложить убираться отсюда поскорее. Как и предупредил Барон, «непорядок с водой» оказался весьма опасен и для самого слизеринца, и для всех, кто с ним. Парень с благодарностью подумал о старой русалке.

— Что‑то холодно стало. Пойдем отсюда, — предложил, опережая его, Джим.

— Господин! Берегитесь!

При звуке этого голоса Мери и Гермиона, синхронно вздрогнув, прижались друг к другу. Со стороны Хогсмида к ним несся верный слуга. Но путь к отступлению, а также две других стороны отрезали существа еще более отвратительные, чем те, с которыми школьники только что столь утомительно пообщались. На мгновение Рики почувствовал злость на себя и товарищей, которые вели беседы вместо того, чтоб сматываться отсюда. Впрочем, далеко уйти бы им не дали.

— Мерлин! Что же это! — прошептала Гермиона, всматриваясь в высокие тени.

— Я хотел предупредить вас, да не успел! — ворвавшись в круг, Шанпайк бестолково метался, расталкивая ребят, и рвал на себе волосы от отчаяния.

— Прекратить! — рявкнул Рики, чувствуя, что подобные действия слуги только сильнее выбивают его из равновесия — а больше ничто, кроме равновесия, не могло помочь в этой ситуации.

— Дементоры?! — прорезал тишину высокий от испуга голос Джима.

— Ты угадал, — пробормотала маленькая всезнайка Мери более взрослым, глуховатым голосом, так непохожим на ее обычную ленивую манеру речи.

В первый момент Рики показалось, что их много. Они наступали со всех сторон, зажимали в кольцо — об этом давал знать леденящий душу холод, что неизменно опережал на шаг отвратительных чудовищ. От группы сбившихся в кучку ребят ближайшего дементора отделяло еще метров десять, но у Рики было полное ощущение, что они подошли вплотную, и вот–вот воздух обожжет зловонное дыхание гниющего демона.

Необходимость безотлагательно предпринять хоть что‑нибудь усиливала панику. В старой памяти Рики отсутствовала подсказка, как справляться с дементорами. Единственное, что могло с ними совладать — магия Патронуса — лорду Волдеморту никогда не была доступна. Ведь для этого нужны счастливые воспоминания и способность любить… Ричард Макарони не мог унаследовать от него столь ценное, как оказалось, умение, и соответственно, его друзья тоже не овладели магией Патронуса.

Время почти не двигалось, словно замерзло вместе с воздухом. Холодный вихрь обволакивал его, проходя сквозь плоть, пересекая голову… В ужасе Рики все же сумел понять, что наступающих, кажется, десятка три, да, не больше, но этого вполне хватит, чтобы разделаться с их маленькой группой.

За спиной хныкала Рози. Верный слуга уже упал на колени и тихонько поскуливал.

— Лео, — заорал он изо всех сил, стараясь перекричать вой смерти в ушах, — попробуй применить Щит…

Одновременно с ним заговорил кто‑то еще; ухо Рики различило два слова. Они что‑то значили, несомненно, что‑то важное, но ему некогда было сейчас вспоминать, что именно. Юноша прилагал усилия, чтобы сосредоточиться, заставляя себя выудить из памяти нечто, придающее ему величия.

Позади него разрасталось серебряное сияние.

«Луна восходит», — подумал Рики. Но тут рядом с ним, перемахнув через стоящего на коленях Стена и задев плечо, прыгнуло что‑то большое и сверкающее.

Огромный и очень пушистый кот, размером, пожалуй, с тигра, бросился на дементоров. Действовал он, по мнению Рики, исключительно умно: сначала обежал по кругу, заставляя мерзких тварей отступить подальше. Потом зверь замелькал среди них, кого царапая, кого лупя хвостом.

— Они уходят! — запрыгала, возликовав, Рози.

Когда дементоры совсем исчезли, серебряное сияние растаяло в темноте где‑то в стороне Хогсмида. Вернулись звезды — и болотная сырость, которую Рики благословил всей душой.

— Кто это был? — прорезал тишину потрясенный голос Дика.

— Котик моей мамы. Она его любит очень, — ответил ему смешно напыщенный детский голосок.

Рики успел подумать, что Арабелла одобрила бы такого Патронуса, а затем до него дошло, и он резко развернулся, словно его ужалили.

Первоклассница Мери Малфой, держа палочку наготове, деловито озиралась, выискивая, кому бы еще врезать за дело.

— Мисс Малфой, я готов расцеловать Вас в обе щеки, — прошептал Лео.

Мери неопределенно повела плечом и присмотрелась к нему, как будто оценивая.

— Вот еще! Только ручку можно поцеловать, — постановила она.

— И то после свадьбы, — хихикнул Джим.

— А то моя бабушка тебя будет ругать, — добавила Мери.

Такой поворот беседы Лео определенно не понравился. Он прочистил горло и сказал:

— А если серьезно. Мери, ты знаешь Патронуса?

— Да, — кивнула Мери. — Видите ли, мой папа никак не мог успокоиться, что дядю Гарри научили этому заклинанию в тринадцать лет. Он считал, у меня есть все задатки, чтоб превзойти его. И когда мне исполнилось десять, у нас дома, так получилось, некоторое время находился дементор.

— Но это противозаконно! — ошарашено пробормотал Эди.

— Болван! — презрительно отозвался верный слуга. Рики отчасти понял его недобрые чувства, тем более что ему самому снова подставили подножку.

— Мерлин, сколько всякой дряни встречаешь в собственной стране! Попробуй выйти подышать свежим воздухом, так вот и становятся героями! Надо убираться отсюда, — напомнил он.

— Не так сразу!

— Скорее логично, — пробормотал Лео, хотя он, в отличие от Рики, разумеется, не помнил этого голоса.

Надо отдать им должное, Упивающиеся смертью не пытались окружать. В масках и капюшонах, они надвигались организованной группой вдоль берега, оттесняя ребят к болоту. На секунду Рики даже облегчение в душе ощутил, поскольку после всего произошедшего он уже не чувствовал себя так уж сильно за них ответственным. А они, в свою очередь, не показались спутникам слизеринца такими уж страшными. Ведь как бы то ни было, это были все же люди, а не всякая черномагическая нечисть.

Поддавшись минутному расслаблению, Рики не сразу осознал, что эта ситуация не менее опасна. Враги выставили вперед палочки, и вдруг он почувствовал, что, возможно, не успеет собраться для применения Щита. Между тем ребята, отступая, очутились возле ската на небольшой полоске суши, откуда Хагрид обычно отчаливал на лодках с новичками.

— Ваша сова, мистер Поттер, очень заметная, — усмехнулся кто‑то из капюшонов. — Но немного магии…

— … и любая другая станет похожа на нее, — шепотом закончила Мери.

— Пригнитесь! — услышал Рики. — Передай это тем, кто не понимает.

Если б не это предупреждение, Рики не догадался бы проинструктировать товарищей, поскольку считал, что они сами могут прекрасно расслышать. Голос был взрослый, какой‑то странный и абсолютно незнакомый.

Должно быть, беглых членов старой гвардии изумило, с чего это Рики и его спутники вздумали вдруг резко присесть на корточки. Но изумление их длилось недолго. Из воды полетели копья.

— Мерлин! А если они бросят неудачно? — догадался высказать Джимми Поттер, оборачиваясь через плечо.

— Русалиды! — прошептал Дик. — Но откуда…

И в самом деле, водная гладь стала похожа на капустное поле — так в темноте выглядели зеленоволосые головы русалок, но даже сейчас было видно, что они вооружены.

— Селена, — вздохнул Рики.

— Кажется, они охраняют нас. Пошлите сообщение через сигнальное зеркало, — прошептал Артур, обращаясь к первокурсникам. — У вас ведь с собой?..

— У нас зеркала только между собой, — с огорчением вздохнула Гермиона.

Ее слова сразу загасили расцветшие было надежды пересидеть атаки под защитой и дождаться помощи. Да, на этом клочке земли они занимали выгодную позицию, но не могли двинуться ни туда, ни сюда.

— И долго вы собираетесь там стоять? — поинтересовался насмешливый голос.

— Кому не суждено подняться, тот не должен нарушать порядок, — прорезал тишину торжественно–грустный, но вместе с тем и могучий голос.

Из леса выступили высокие тени. И, хотя от массива отделились лишь несколько, сучья трещали далеко позади них, раздавались другие голоса. У Рики сразу возникло чувство, что их очень много. А первокурсники заворожено, снизу вверх, следили за действиями новых героев. Между тем Упивающиеся смертью тоже подались к воде и дальше, в сторону «Хогвартса», оказавшись между копьями и стрелами.

— Пришли кентавры, — прошептала Гермиона, — с арбалетами.

Ее детский голосок в этом темном и обычно пустынном месте прозвучал так неуместно, странно, трогательно и беспомощно, что слизеринца передернуло. Противники застыли, орудия — к бою. Еще немного — и начнется кровопролитие, которое не остановить. «Мерлин, да здесь места нет для такой вот бойни», — подумал Рики и выступил вперед. Он решился.

— Я могу понять, почему вы разозлились на меня, — заговорил он, параллельно отмечая, что признание собственной вины, возможно, совсем не лучшее начало, когда имеешь дело с Упивающимися смертью. — Вы ждали, что я стану вашим предводителем.

На этом интересном месте ему пришлось прервать свою речь, так как в него полетело сразу несколько заклинаний с разных сторон. Рики сконцентрировался на самом, пожалуй, последнем переживании, позволившем ему ощутить собственную мощь. Он видел сияющую Рози, возвращающую ему амулет Барона со словами «Это твое», и еще представил лицо Амбридж, когда она обнаружила, что добытое ею доказательство испарилось. Чудесное чувство…

Когда проклятия стаяли в воздухе, так и не поразив его, у парня мелькнула тревожная догадка, что, пожалуй, демонстрация навыков Темного лорда может не понравится тем, кто пришел ему на помощь.

— Что же, надо признать, ты не совсем никудышный Лорд, — отметил человек в маске из первых рядов и покачнулся.

— Я вообще не Лорд, — твердо произнес Рики, добавив про себя: «и надеюсь, что и не Назойлик». — Но ведь вы пришли не затем, чтобы забрать меня с собой? — он обвел взглядом оппонентов, как всегда при встречах со старой гвардией испытывая дискомфорт от того, что не видит их лиц. — К сожалению, вы уже догадались, что вам не нужен другой человек, чтобы использовать свою силу. Но вы еще не поняли: можно научиться самому командовать собой, ставя более достойные цели, нежели уничтожение ближнего.

Рики был уверен, что и родители, и обе его бабушки, особенно — синьора Мичелина, гордились бы такой речью, и потому реакция слушателей ему откровенно не понравилась.

— Ты учишь нас жизни?! — найдя в этом нечто невероятно смешное, говорящий захохотал, подавая тем самым пример остальным.

Рики не стал их перекрикивать, справедливо полагая, что это безнадежно. Оставалось ждать, когда они сами успокоятся.

— Тоже мне, наставник, — давились от хохота бывшие подчиненные лорда Волдеморта.

— Почему ты не дашь им по башке? — возмущенным шепотом выразила претензию Гермиона. — Да эти хановщики…

— Потому что это нехорошо, — ответил Рики, полагая при этом себя редкостным идиотом.

Кентавры и русалиды, впрочем, тоже не вмешивались. Разумеется, в один прекрасный момент беглецам надоело хихикать.

— Чем можешь ты стать для нас, бывший Лорд, когда сам ты — только пешка в министерской игре? — с горьким презрением спросил кто‑то из толпы.

Рики, которого в очередной раз толкнули, не придумал ничего лучше, как, не скрывая своей полной некомпетентности, повернуться за разъяснениями к друзьям.

— Я подозревал это, — сказал Лео.

— Что именно? — прокаркала одна из женщин и захохотала.

— Цель усилий некоторых сотрудников Министерства магии, — Лео сделал ударение на слове «некоторых», так что Рики сразу пришли на ум Долорес Амбридж и Кора Ланж, — вовсе не доказать, что ты опасен. Это всего лишь средство, чтобы дискредитировать Гарри Поттера и всех, кого он поддерживает, в глазах министра.

— Все верно. Старик Дигорри относится к нему, как к сыну. Говорят, видит в нем своего преемника, — подтвердил враг.

— Авроры так и не отправились разыскивать нас на болота, — слева ведьма под капюшоном рассеянно помахивала в воздухе своей палочкой, так что кентавры на всякий случай вскинули арбалеты, но она проигнорировала этот жест угрозы.

— Да, министерские действительно не особо мешали собирать дементоров, — добавил один из ее спутников.

— Это саботаж! — уверенно констатировал Дик. — Да уж, низшие чины и обслуживающий персонал могут делать всякие вещи. Нетрудно устроить так, чтобы приказ пришел позже, чем надо…

— Или вписать другое место назначения, а потом сказать, ошиблась, подумаешь, с каждым бывает, — проворчала Гермиона. По ее тону Рики понял, что бравый аврор Рональд Уизли в кругу семьи не раз и не два жаловался на такие вот «досадные недоразумения».

— Какие умные детки! — умилились враги.

— Ну а Поттер здесь при чем? — все еще никак не мог понять Рики.

— Ричард, Мерлина ради! — фыркнул Эдгар, так что глава Клуба Единства вмиг почувствовал себя самым тупым в компании и обиделся бы на Эдгара за то, что он показывает неприятелю его несообразительность, но ситуация не располагала.

— Поскольку никого так и не поймали, в этом виноваты, разумеется, не министерские секретари, а авроры, — в голосе маленькой Гермионы явственно проступало возмущение.

— То есть, команда Поттера позволяет команде Волдеморта… — Рики осекся, потому что многие из Упивающихся смертью отшатнулись при звуках имени вожака. Некоторые попадали в грязь. Пока они поругивались, приводя в порядок свои ряды, у Рики хватило времени обмозговать всю картину.

— Только вот эти министерские шавки просчитались, — воскликнул Рики. — Вы вовсе не собирались им подыгрывать. Если бы нас обнаружили здесь всех, пострадавших от дементоров, — Рики постарался не заостряться на этой картине, — это доказало бы, что Гарри Поттер никак не связан с вами!

— А какое нам дело до министерских шавок? Они же с нами не договаривались, — резонно возразила маска. — Мало ли что они там себе напридумывали.

— Правильно, пусть сами делают для себя грязную работу, — поддержал ее боевой товарищ и, без предупреждения, выпустил красный луч в направлении Лео.

Слизеринский староста, в отличие от Рики, нисколько не утратил бдительности. Когда проклятие отскочило от него, земля задрожала, и не только Рики вздрогнул, полагая, что вмешались сами небеса. Но сила, сотрясающая землю, была не менее внушительна, ибо несколько кентавров, перебирающих копытами, отнюдь не выглядели довольными.

— Это вам чертики мешают, — поспешила разъяснить Рози со всей дружелюбностью.

Ближайший к ней получеловек нетерпеливо тряхнул бородой, и этого оказалось довольно, чтоб она прекратила подлизываться.

После того, как Лео отбил атаку, в рядах Упивающихся смертью повисло выжидающее молчание. В нем было и напряжение, и зависть, так что кентавры в передних рядах снова потянулись к стрелам.

— Он — посвященный? — капюшон говорил бесцветно, подавляя клокочущую злость, которую Рики почти чувствовал.

— Это мой друг, — поспешил представить несостоявшийся Темный лорд. — Я его люблю и уважаю.

— Мне он тоже так сказал, про вон того, другого, — пробормотал верный слуга, глядя в толпу, но слишком тихо, чтоб бывшие сторонники могли расслышать его. Рики вздрогнул; он умудрился забыть, что Шанпайк тоже здесь. Парня это не особо порадовало, ему казалось, что с этим типом нужно нянчиться примерно так же, как и с малявками.

— Друг он тебе или нет, это неважно, — зловеще произнес голос из‑под капюшона, и члены старой гвардии вновь прицелились.

— Они опять напрашиваются? — пророкотала русалка в первых рядах, приподнимая копье.

Кентавры молча вскинули арбалеты, а Рики, беспомощно оборачиваясь к также вооруженным друзьям, вдруг поймал себя на том, что сам тянется к палочке.

— Это и называется мудрость по–человечески? — пророкотал новый бас, отдающий скрежетом металла. — Собраться и пробовать убить друг друга разными способами? Чудно! Даже для двуруких чудно.

В рядах соперников, за исключением русалидов, началось брожение. И было бы удивительно, если б его не было.

— Этого не хватало, — шепнул Эдгар, а между тем из чащи уже выбрался Глазург собственной персоной. Рики сам не понимал, почему он так уверен, что это именно приятель Хагрида, но все же не усомнился в этом.

— Мне что, кошмар снится? — визгливо осведомилась какая‑то тетка, которую Рики почему‑то не мог вспомнить.

— Заткнись! — неожиданно грубо рявкнул на нее ее товарищ. — Будешь смотреть кошмары в Азкабане, а пока мы здесь….

— У вас не получится, — твердо произнес Рики, намеренно повышая тон.

Словно в подтверждение его слов, стоящий впереди кентавр постучал по земле копытом. А Глазург устроился в отдалении на бревне, намереваясь, по всей видимости, пока остаться зрителем.

— Мне жаль, что вы позволяли Темному лорду запугивать себя, — продолжил он, пользуясь идеальной тишиной. — Не понимаю, правда, почему. Вас было больше…

— Нас и сейчас больше, — оборвал его Упивающийся смертью. — Эй, Стен! — окрикнул он. — Не хочешь вернуться на верную сторону?

Только после этого Рики, собственно, начал злиться. Он понимал, с кем имеет дело, и в целом не обольщался, но то, что они станут при нем переманивать верного слугу, показалось парню верхом наглости.

— Не дождетесь, — не очень храбро, но вполне уверенно произнес Шанпайк. — Хватит с меня одного раза.

— Тогда нам остается только месть. У нас больше нет ничего, — казалось, Упивающиеся смертью заговорили все разом. У Рики даже голова заболела, начала раскалываться на несколько частей, одна из которых готова была рявкнуть на них не хуже старого господина. Однако юноша не оставлял пока надежды уладить дело по–хорошему; впрочем, рассчитывая на это, в глубине души он сам над собой смеялся.

— У вас есть будущее, — возразила та его часть, которая оставалась Ричардом Макарони в самом терпеливом варианте. — Подумайте. Годы, и только вам решать, что с ними делать.

Некоторые капюшоны оставались тверды, но большую часть охватило замешательство.

— А Министерство? — с претензией осведомился кто‑то.

— Да! Так оно тебе и даст открыть магазин приколов, — хихикнула истеричная тетка.

— Выбирайте из возможных вариантов, — невозмутимо гнул свою линию Рики, невзирая на то, что чертики толкали его все нахальнее, а бороться с ними, как он помнил, бесполезно, проще не обращать внимания.

— Интересно, из каких? — прозвучал насмешливый вопрос. — Старую собаку не выучишь новым фокусам!

— Если вас жизнь не научила, я не знаю, что с вами делать, — развел руками Рики.

— Кажется, я знаю, — расхохоталась невысокая женщина в задних рядах. — Карьера вне закона, ха! Я сама стану Темной леди!

— Тогда уж я сам стану Лордом! — возразил ей боевой товарищ под хохот старой гвардии.

Рики беспомощно хлопал глазами, и даже едва не упал, благодаря забавам чертиков. Но при этом у него открылась как бы дополнительная бдительность, ибо он неотрывно следил за оппонентами. Те, похоже, заметили это, потому что нападать пока не пытались.

— Шиш! — не удержалась Рози Гойл. — Ну, посмотрите вы на себя. Вот я подхожу гораздо больше!

— С чего это? — псевдо–доброжелательно поинтересовалась затеявшая спор Упивающаяся смертью.

Рики слишком хорошо знал этот тон. Но Рози было совершенно наплевать, что она нарывается.

— Я сильнее, здоровее вас, да еще и красивее, — аргументировала она.

— Прекратите! — потребовал Рики. Против воли, он чувствовал себя королем, в присутствии которого потерявшие всякую совесть наследники рвут престол на части.

— Стало холоднее, — сообщил Рики огромный русалид, предусмотрительно отплывая почти к самому болоту.

— Дементоры возвращаются, — отчетливо прозвучал в наступившей тишине обеспокоенный голосок Гермионы.

Рики сразу бросил взгляд в сторону Хогсмида и понял, что так и есть. Темные тени были все еще далеко, но уже надвигались. Мери снова подняла палочку.

— Убери, — жестом дополняя приказ, Упивающийся смертью поднял собственную палочку. После заклинания оттуда выползла гигантская сверкающая особь крокодила и, клацая зубами, уползла в темноту.

«Значит, он был когда‑то счастлив», — отметил Рики.

Между тем в рядах старой гвардии наметился раскол.

— А знаете что? — сердито пропищал Упивающийся смертью. — Я устал и хоть бы и в Азкабан — мне все равно! Мотаться по всяким пустырям, добывать себе еду. Увольте, это не по мне!

— Не знаю, правильно ли это, — ответил Рики, поражаясь своему почти отеческому тону. — Может быть, вам надо остаться на свободе. Пора бы вам научиться самим о себе заботиться.

— Легко тебе говорить, — заворчали члены старой гвардии.

— Вы, люди, делаете неправильно, что запираете себе подобных, — сказал седобородый кентавр. — Гораздо честнее убить.

— Да я и сам желаю уйти, — с вызовом произнес капюшон в самом центре толпы.

Рики не скрывал довольной улыбки, когда у этого мнения обнаружились единомышленники. Но все равно, несколько проклятий, полетевших в их сторону, не оказались для него неожиданностью. И заклинание Щита, которое использовал не только он, но и Лео, сработало как надо. Вот только Джеймс успел со свойственным ему легкомыслием высунуться из‑за спин шестикурсников.

Судя по реакции, в него попало пыточное проклятие. Бросившаяся к нему с криком Рози, не понимая, что это не помогает, принялась тормошить мальчишку, так что Рики потерял несколько секунд, прежде чем, обойдя ее широкую спину, применить контрзаклятье. Нападение вызвало возмущение среди людей и других разумных существ, включая Глазурга, и обескуражило даже некоторых Упивающихся смертью, а кентавры мгновенно вскинули луки.

— А я решаю продолжать месть! — заявил атакующий, сам себя выдав и упрощая задачу метким кентаврам.

«Ты никогда не отличался умом, блин! Нет, не нужен мне здесь труп! Что я буду объяснять потом старому паранойку?!» — молниеносно сообразил Рики.

— Ну что ж, мы с вами еще встретимся, — продолжал выпендриваться Упивающийся смертью.

— Не сомневайся! — жестко произнес Рики. — Левикорпус.

В ту же секунду субъект в маске и капюшоне повис в воздухе верх тормашками, беспомощно барахтаясь. Толпа отступила.

— Рики! — с упреком воскликнул Эди. — Какое безобразие!

— Да. Разве можно носить такие грязные кальсоны? — проворчала Гермиона.

— А паук поймал чертика и съел, — шепотом проинформировала Рози; но Рики даже смотреть в ту сторону не стал, ибо мерзких зрелищ на сегодня с него было более чем достаточно.

— Прошу прощения. Фините Инкантатем. Я думаю, я вполне ясно показал всем, кто не понял, что будет с теми, кто встанет на моем пути снова, — произнес он достаточно жестко.

— Мерлин! Зачем мы вообще ввязались в эту войну? — вздохнул Упивающийся смертью, ранее высказавший желание вернуться в Азкабан.

Рики покосился на Джима; старосты и подруги возились с ним и, судя по всему, мальчишка уже вполне оправился, так как стоял на ногах самостоятельно, и даже что‑то отвечал. Слизеринцу вспомнилось, что не раз и не два в течение этого года он желал, чтоб Джимми получил по мозгам, и даже сейчас не исключал, что испытание пойдет юному Поттеру на пользу. И все же Рики не сожалел, что наказал обидчика Джеймса.

— Люди воюют, потому что в мире копится напряжение, — изрек мудрый кентавр. — Вы просто не знаете, куда девать свою злость. Надо уметь использовать ее во благо, а для этого — научиться управлять своей энергией.

— То есть война — это отличный способ не заниматься собой, — пробормотал посерьезневший верный слуга.

У Рики отпала челюсть. Он не скрывал, что обалдел от такой мудрости. Но никто, кроме Стена, не обратил внимания на слова кентавра.

— Что‑то свистит, — констатировала русалка.

Рики не слышал ничего похожего. Тем не менее, ее слова повторил.

— Маги приближаются, — прислушавшись, сказал огромный кентавр. — Летят на метлах.

Еще не дослушав, Упивающиеся смертью начали аппарировать.

— А давайте зададим им жару! Нас больше, — предложил кто‑то, но среди тех немногих, кто еще остался, это не вызвало особой поддержки.

Кентавры, степенно развернувшись, отправились обратно в лес. То же самое сделал и Глазург, даже не попрощавшись.

— Весело будет, если нас здесь застанут. Гуляют детки, понимаете ли, по ночам вне школы! — присвистнул Артур.

— Именно этого и добивались некоторые министерские личности, — сказал Лео, хотя и так все было понятно.

— Лодки привели, — проскрипела русалка.

Рики развернулся к воде и с изумлением обнаружил доказательство непонятной заботливости русалок. В двух словах две лодки и три плаща невидимки плюс метла были признаны достаточным арсеналом для того, чтобы незаметно добраться до замка. Ребята спешно рассаживались.

— Я аппарирую, — сказал верный слуга.

Рики даже не успел подумать, что в противном случае были бы проблемы, и со степенной благодарностью кивнул Шанпайку. Через минуту он в плаще летел над водой на метле Дика — такова была просьба одной особо безобразной русалки. Он не видел скользящих лодок, накрытых именно для невидимости, но сверху мог разглядеть русалок в воде.

— Не разговаривайте! — потребовал от детишек Эди. Было так странно слышать его голос и знать, что все здесь, когда он никого из них не видел.

Рики летел над озером низко, почти касаясь воды. Пару раз он обернулся; на том берегу, где осталась заболоченная низина, засверкали огни волшебных палочек.

— Я должна отчитать тебя, человеческое существо.

Рики чуть не рухнул с метлы, хотя и помнил, что верховная дама плывет прямо под ним. Лодок он не видел, но силуэты толкающих их русалок, искаженные тощей воды, темными пятнами просвечивались возле поверхности.

— Значит, этому есть причины, — учтиво ответил Рики. Ему было интересно пообщаться с предводительницей общины русалидов. Барон таких, помнится, именовал старыми селедками. Страшная, как черт с иконы, необыкновенно тощая, старая русалка, тем не менее, отличалась грацией и проворством. Она бесшумно скользила по поверхности озера, рассекая воду, что только усиливало скрежет ее голоса.

— Да. Ты много разговаривал с Пибу.

«Вот вселенское прегрешение!» — подумал Рики, но вслух ему ничего не оставалось, как подтвердить, что да, разговаривал.

— Разве можно делать это, не спросив разрешения старших? Человеческая девчонка сегодня просила ее тебе помочь. Я поняла, как это срочно, и не успела поговорить с ней много. Но ты рассказал ей плохие истории!

— Я? Плохие истории? — растерялся Рики. — Нет!

— Ты рассказал ей историю про русалку, которая расторгла супружеские узы, — обвинительно проскрежетала верховная дама.

Рики поперхнулся холодным воздухом. До сих пор он не считал, что в жизни Барона было что‑то безнравственное, но ведь обычаи этого сообщества русалидов были ему неизвестны. К тому же рассказ самого Барона позволял понять, что с точки зрения его сородичей то, что он уплыл от изменившей ему жены вместо того, чтоб ее убить — вовсе не эталон.

— Да, я говорил с ней о такой русалке, — признался Рики. — Это мой друг, и он подарил мне…

— Возмутительно! Пибу еще маленькая! Она такая впечатлительная! — рассердилась верховная дама. — Разве можно так воздействовать на ее неокрепший ум!

— Я не думал, что это так серьезно! — пытался оправдаться Рики, клянясь, что теперь осознает, какое это хлопотное и ответственное дело — воспитание младшего поколения. Отвлекшись на моральные проблемы, он едва не ударился головой о борт одной из лодок, зато зацепился мантией–невидимкой за щепку. Теперь Рики вынужден был лететь очень осторожно, чтобы не повредить мантию Джима. Опасаясь, как бы звук не разнесся по воде, он все же тихонько постучал по лодке.

Разбушевавшаяся верховная дама продолжала отчитывать слизеринца, а высунувшийся на стук сын дядюшки Гарри, узнав, в чем дело, тихонько ругнулся на Рики.

— В последнее время я совсем не понимаю людей! — жаловалась старая русалка. — У них странные представления, о чем полагается знать детям, а о чем нет.

Рики только кивнул. Теперь, поджав ноги, он все же опасался, как бы часть мантии не соскользнула с него, в то время как ее хозяин пытался отцепить крепко нанизанный на щепку капюшон и тоже характеризовал Рики не очень лестно. Скоро, однако, ему удалось, да и старая русалка, уже ближе к берегу, нашла смягчающие обстоятельства.

— Здесь не только твоя вина. Пибу нарушила правила общины, заговорив с тобой без разрешения.

— Вы запретите ей приплывать на мостик? — не без неприязни спросил Рики. Пусть он и нечасто виделся с маленькой русалкой в прошедшем году, его огорчало, что так может получиться.

Ответ верховной дамы показал, что она колеблется.

— Какой ты скорый, — поморщилась старуха. Колебания водной глади в соотношении с ее обычной внешностью сделали это зрелище незабываемым. — Я должна решить, как лучше для нее. Любые глупые запреты вызывают бунт. Это может помешать ей занять достойное место в нашей общине.

— Я не сомневаюсь в высокой нравственности и милосердии вашего народа, — уверил ее Рики, и даже успел еще раз попросить прощения, прежде чем ступил на твердую землю.

Лодки причалили в камышах, чтобы случайный наблюдатель не мог заметить их из замка. С берега Рики осторожно подал руку сначала Дику, а потом они вместе помогли сойти остальным. Лео и Артур, последними покидая свои лодки, забрали мантии–невидимки.

Верховная дама обязалась вернуть лодки на место и сообщила, что Хагрид пока не обнаружил их пропажу.

— Пойдем открыто. Еще двадцать минут до отбоя. Мантии прячьте, — распорядился Артур.

— Там прыгало полно лягушек, — сказал Рики. — Надеюсь, ты не поймала себе?

— Нет, — не смутилась Рози. — Они, наверное, невкусные.

— Они грязные, Рози, — назидательно произнесла Мери.

Только сейчас, оказавшись в безопасности, Рики почувствовал, как прохладно на улице, но это показалось ему таким пустяком. Как ни в чем не бывало, ученики «Хогвартса» подошли к главным дверям, поднялись по ступеням и вошли в Главный холл. И здесь спокойствие закончилось. С лестницы на них налетела взбудораженная профессор МакГонагол.

— Где вы были? — членораздельно выговорила она, поочередно вглядываясь в лицо каждому.

— Дышали свежим воздухом, — пожал плечами Эдгар, и вдруг тон его изменился. — Мы ведь не пропустили отбой?

— Мерлина ради, Боунс, какой еще отбой! — профессор МакГонагол лихорадочно массировала висок. — Вас ищут авроры.

— Зачем? — вполне натурально удивился Рики.

И тут же до уха донесся знакомый серебристый голосок. Он исходил из бокового коридора, того, что вел к галереям и во внутренний дворик.

— Долорес Амбридж? Опять? — задавая эти вопросы, он, сам не зная почему, наступал на МакГонагол, требуя объяснение с нее так, словно она виновата.

— Она не с инспекцией, — стушевалась поначалу заместитель директора. — На этот раз у нее нет права здесь находиться, сама явилась.

— Она кричит, — отметила Гермиона.

И в самом деле, по приближении голоса Амбридж стало ясно, что его обладательница чем‑то не вполне довольна. Наконец, появилась и она, ведомая школьным завхозом. Миссис Норрис, как существо умное, по понятной с первого взгляда причине их не сопровождала.

Из Амбридж, по мнению Рики, вылезла вся ее сущность, ибо выглядела она как самая настоящая жаба. Прыгая отчего‑то на одной ножке, старая ведьма вдобавок была равномерно, и лицо, и одежда, покрыта приличным слоем густой грязи, по которой без труда можно было взять ее след.

— Что с Вами, Долорес? — спросила изумленная столь эффектным появлением профессор МакГонагол.

— Мадам поскользнулась и сломала ногу, — ответил Филч, уворачиваясь от полетевшего прямо ему в лоб приличного комка, поскольку Амбридж как раз вздумалось потрясти рукавом.

Пользуясь тем, что внимание МакГонагол оказалось полностью захвачено весьма для нее приятной, судя по всему, картиной, Лео кивнул команде и приложил палец к губам.

— Ничего нельзя рассказывать дяде Гарри, — сам не зная почему, постановил Рики. — И остальным тоже.

— Почему? — удивился Джим.

— Если он или другие будут знать, по ним будет видно, что они скрывают информацию, — раздраженно прошипел Артур.

«А ведь так и есть», — дошло до Рики, но думать ему было некогда, ибо стоны инспекторши и ее феноменальный вид потрясли его, как и всех.

Первой опознала сущность грязной жижи, конечно, Рози Гойл.

— Вы попали в мой «понос»! — возмущенно закричала она, показывая на Амбридж пальцем.

— Во что?! — возопила та, отряхиваясь еще яростнее, так что присутствующие отшатнулись от нее подальше. Казалось, вредная старуха совершенно позабыла о своей сломанной ноге, и лишь завхоз продолжал заботливо поддерживать ее под локоток, сам забрызганный ее стараниями с головы до пят.

— В понос, — робко повторил Артур. Эта манера была абсолютно для него нетипична.

— В самый настоящий, — закивал Джимми Поттер. Рики заметил, что, пользуясь прикрытием в виде широкой спины Дика, он и Рози ударили по рукам.

— Ну, теперь‑то вы накажете эту девчонку, профессор, — мистер Филч злорадно потирал руки.

Ученики, как и завхоз, замерли в ожидании приговора, Амбридж тоже. МакГонагол смерила алчущего кровавой расправы Филча ледяным взглядом.

— Ни в коем случае. Она ведь не пачкала в замке. А разводить грязь во дворе всякий волен. Это уже не Ваша вотчина, мистер Филч. Кстати, какого черта Вы, Долорес, делали во дворе нашей школы?

Но Амбридж не собиралась отвечать. Она судорожно махала всем, чем могла, как будто это могло помочь ей отчиститься.

— Заготовки для моего «поноса», — поваркивала время от времени Рози Гойл, качая головой, словно не в состоянии поверить, что на свете возможна такая несправедливость.

— Ну, вот что, — пресекла спектакль профессор МакГонагол. — Мистер Филч, отведите Долорес к мадам Помфри. Если позволите, я пока что наложу шину.

Это удалось не без труда, потому что Амбридж не желала принимать помощь, но зато явно стремилась сбросить с себя «понос». В свою очередь, МакГонагол совершенно не хотела вымазаться. Пока она боролась, чтобы зафиксировать ногу пострадавшей, прошло больше пяти минут. Наконец, охающая инспекторша в компании завхоза заковыляла по лестнице. Рики подумал, что она нескоро отважится снова нанести визит в «Хогвартс».

— У нее обычный вывих. Надо же так разораться, — презрительно процедила глава колледжа «Гриффиндор». — Ну а вам, — повернулась она к любимым ученикам, — придется все же дать объяснения, где вы дышали свежим воздухом. Я провожу вас в учительскую.

«Очень справедливо», — подумал Рики.

МакГонагол возглавляла шествие, следовательно, не могла видеть выражений лиц шагающих за ней учеников. Но у Рики все равно возникло стойкое ощущение, что за ним наблюдают, хоть он и понимал, что это, скорее всего, предвосхищение того, что ждет его в учительской.

В ярко освещенной комнате собралось довольно много народу: Дамблдор и все учителя, включая уважаемого Хагрида, занявшего половину всего пространства; правда, Бэскотт отсутствовал. Но зато сердитый и явно уставший Рональд Уизли встретил вновь пришедших таким «добрым» взглядом, что собственная дочь не осмелилась с ним поздороваться. Практически все кресла были свободны — наставники стояли, скрестив руки, а Флитвик нервно прогуливался туда и обратно.

— Закройте дверь, Дейвис, — распорядилась профессор МакГонагол, поворачиваясь лицом к ребятам.

— Как эта комиссия некстати! — с упреком вздохнула Стебль. — Именно когда вы, — она поглядела как будто прямо на Рики, после чего кивнула в сторону, — и вы…

Только тут слизеринец заметил Тиффани и Ральфа. Они стояли в тени возле шторы и смотрелись довольно напряженно.

— Это не может быть совпадением, — задумчиво произнес директор. — Объяснитесь, молодые люди. Кто побудил вас покинуть замок в такое время?

Его голубые холодные глаза вдруг отчетливо проглянули сквозь очки. Их взгляд был до боли проницателен, Рики не был уверен, сумеет ли противостоять этому.

— Нас побудил не кто‑то, — смущаясь, но с вызовом произнес Ральф.

— О вас речи нет! — заявила МакГонагол и раздула ноздри, демонстрируя приличествующее случаю возмущение. — Подумать только — пригласить мисс Флинт в Запретный лес! Непременно напишу вашим семьям!

— Сэр, — заговорил Лео, и Рики взглянул на друга с благодарностью: пока Лео был рядом, как‑то само собой получалось, что объясняться следует ему, как более важной персоне, — мы действительно вышли, но…

— … потому что мы сбежали, — неожиданно пришел на помощь Джимми.

— Значит, вы не желаете признаваться, кто вас надоумил, — задумчиво произнес Дамблдор.

— Нам не в чем признаваться, сэр, — не сдержался Рики.

Пожалуй, с его уст еще никогда не слетало ничего настолько неубедительного.

— Думаю, пора нам в этом разобраться, — вмешался Снейп. До сих пор он просто наблюдал, но именно своего завуча Рики сейчас опасался более всего. Он старался не думать о том, что они и в особенности он, Рики, натворили только что; гнал из памяти картины болота, ощущение леденящего холода и ужаса, русалочьи головы над водой, арбалеты впереди кентавров, толпу людей, клацающего акромантула и собственное выступление. Он старался отодвинуть осознание того, что его действия будут иметь далеко идущее последствия. И не все воздадут ему должное, хотя больше никто из ныне живущих магов, пожалуй, не сумели бы достичь ничего подобного. Упивающиеся смертью слушали его… Как бы то ни было, парень сосредотачивался на приятном чувстве завершенности, чему основательно мешала нервозная атмосфера учительской.

— Согласен, Северус. Пожалуйста, приведите Барти Бэскотта, — распорядился директор. — Разбудите его, если потребуется. Долорес Амбридж может исцелиться в любую минуту.

— Она не захочет, сэр, — убежденно заявила Рози.

Снейп тенью скользнул прочь. После его ухода Дамблдор не стал спрашивать снова, не хочет ли кто добавить новое к уже сказанному. Рики отдавал ему должное — старый параноик прекрасно умел нагнетать обстановку, когда считал нужным. И потянулись долгие минуты ожидания. Зловестра пару раз тяжко вздохнула, из чего можно было заключить, что на ее нервах это играет лучше, чем на совести предполагаемых нарушителей. Рози и вовсе полезла за шоколадушкой, которую беспрепятственно съела, а вторую щедро разорвала на четыре части для своих друзей. Рики даже не поморщился, поскольку решение директора переключило его целиком.

Да, дело приняло совсем неожиданный оборот, и Рики погрузился в раздумья. О преподавателе защиты он и забыл. Он и сам желал бы знать, что надо Бэскотту, но не думал, что гриффиндорская мафия предоставит ему возможность присутствовать при выяснении этого вопроса.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем вызванное лицо переступило порог учительской. Родственник Гвенды Чайнсби имел заспанный вид, но, определенно, привел себя в порядок. Профессор Снейп следовал за ним, заботливо прикрывая путь к бегству.

— Собрание? В такое время? Кто это придумал? — возмутился Бэскотт, не без удивления оглядывая присутствующих.

— Я, — сказал Дамблдор.

Было видно, что Бэскотт подумал секунду, прежде чем выбрать свою тактику.

— Знаете, Дамблдор, — возмутился он, — в моем контракте не сказано, что меня могут побеспокоить во внеурочное время.

— Что поделать, работа в школе такова, что в любой момент может потребовать внеплановой активности, — доброжелательно произнес директор. Внезапно его взгляд сделался суровым. — Дело в том, что присутствующие здесь студенты недавно дышали свежим воздухом. Это не запрещено, конечно, но… Вы не просили их выйти?

— С какой стати? — пренебрежительно фыркнул Бэскотт, даже не удостоив ребят взглядом.

— Вынужден спросить еще раз, — вздохнул Дамблдор. — Не уговаривали ли Вы этих учеников, Барти? Подумайте хорошенько.

— Нет, говорю! — чуть громче, но все еще вежливо произнес Барти Бэскотт, и даже Рики, зная, что это правда, посчитал его тон подозрительным. К тому же профессор защиты соизволил таки скользнуть взглядом по ученикам, как бы лениво интересуясь, из‑за кого весь сыр–бор. — А что, они выходили?

— Да. Нам хотелось бы знать, как со всем этим связаны Вы, — ответила МакГонагол.

— Боюсь, что никак, — пожал плечами Бэскотт, принимая вид оскорбленной невинности.

Даже ничего не знающие первокурсники как бы невзначай потянулись за палочками. Рики одобрительно кивнул; ночное происшествие было полезно хотя бы в том смысле, что звездные детки разобрались, что собой представляет старая гвардия.

— Брось, Барти, — отрезал профессор Снейп. — Даже дети поняли, что мы имеем в виду!

— Вот как? — Бэскотт повернулся в ту сторону, где стоял Рики в более многочисленной компании, чем та, которую представляли собой только Ральф и Тиффани. — И что же они имеют в виду?

— Сэр, их интересует, как вы связаны с Упивающимися смертью, — выпалил Артур прежде, чем его успели остановить.

— Чушь! — вскричал Бэскотт, но было заметно, что он испугался.

— А твое деловое предложение, Барти, — заговорил Снейп в зловещей тишине, — мне почудилось?

— Я не имел связи с Упивающимися смертью, — враз переполошился преподаватель защиты, и внезапно сдался. — Ну ладно, я скажу. Я не делал ничего, что нарушило бы закон, и не связывался ни с кем из преступников. Наоборот, я… я охранял от них Ларриуса Огдена.

Коронное признание было увенчано скромным потупленным взором. А у слушателей на бесконечно долгое мгновение отпали челюсти — Рики потом поставил свою на место рукой — и отнялись языки. Зато позже последовал взрыв. Казалось, объяснений потребовали все разом.

— Да, его дед меня нанял. Я ведь все равно находился рядом. Учитывая мой опыт в подобных делах. Ну, я старался. А что такого? Получать два заработка за одно и то же — и удобно, и не предосудительно.

Бэскотт объяснялся и объяснялся. Пока он это делал, Рики перехватил торжествующий взгляд Рози Гойл и невольно посочувствовал Ларри Огдену: такого, чтоб милая барышня теперь не воспользовалась возможностью задразнить «золотого ребенка, которого все охраняют», он представить не мог.

— Ладно, в этом мы разберемся, — пообещал Рональд Уизли. — Ты точно в порядке, детка? — ласково обратился он к дочери.

— Конечно, папа, — кивнула та.

Рики был потрясен хитростью Бэскотта. Это же надо! Но его подозрительное поведение теперь не смущало юношу. Интуитивно он всегда знал, что Бэскотт слишком осторожен, чтобы влипнуть в историю. «А я, увы, в таких историях попросту прописан. Совсем как дядя Гарри», — подумал слизеринец.

— И что, опасным было Ваше задание? — вкрадчиво осведомился Снейп, но директор жестом велел ему замолчать.

— Что же, Барти, это мы обсудим в более подходящее время, — сказал он буднично. — Сейчас уже поздно. Я полагаю, лучшее, что все мы можем сделать сейчас — разойтись по своим комнатам. Только мне, увы, придется остаться на посту — вдруг да понадоблюсь нашей уважаемой инспекции. Спокойной ночи, друзья мои.

— Надо же, год заканчивается не в больничном крыле, — шепнул он Лео, когда они отправились в спальню шестого курса. — Неужели я больше никогда туда не попаду?

— Попадешь, — усмехнулся Лео. — Ты найдешь, с чем.

За это Рики запустил в него подушкой.

— Какого черта! В начале сессии устроить такое! — ругался Артур на следующее утро.

Согласно спискам, непонятно по какому принципу составленным, подошла его очередь сдавать курсовую по заклинаниям. Жутко недовольный, Артур, тем не менее, принципиально не стал повторять в последний момент.

Рики же было трудно переключиться на школьную рутину по одной простой причине: он поверить не мог, что они так дешево отделались.

В туалет Миртл действующие лица ночной истории пробирались по отдельности, и так, чтоб за ними не следили. Когда Рики вошел, Мери как раз что‑то лениво вещала о Патронусах и дементорах.

— Но Мери, как же ты не растерялась! Одно дело — репетировать, и другое — столкнуться с ними наяву. Они же вызывают такие жуткие чувства! — покачал головой Дик.

Мери потупилась под пристальным вниманием всех присутствующим.

— Дело в том, — сообщила она своим туфелькам, — что я сталкивалась с настоящим дементором. Когда дома училась.

— Мерлин! Неужели… твой отец его к тебе подпустил? — ужаснулся Лео.

Между тем Рики подошел к Селене и коротко шепнул ей «спасибо». Девушка улыбнулась ему одними глазами, в которых все еще плавала тревога. И больше они ничего друг другу не сказали, «пока ничего», — Рики чувствовал, что у них будет еще полно времени, и не обиделся, когда Селена поспешно уставилась на зеркало: он тоже уловил нахально любопытствующий взгляд Гермионы и Рози.

— Дедушка его потом так ругал, — кивнула Мери. — Но мы решили — а какой смысл учиться Патронусу, если не проверить, что у меня получается? В Министерстве в Отделе тайн держат нескольких дементоров, чтобы авроры учились. А мой папа тогда что‑то такое проверял, и ему требовался один дементор — он пробыл в папиной лаборатории две недели. Вот это была жуть — когда я первый раз к дементору подошла, — девочка поежилась, ловя сочувственные взгляды. — Папа накормил меня шоколадом и очень беспокоился. Но я настояла, чтобы он мне разрешал тренироваться каждый день по полчаса. Мама, когда узнает, его убьет! — и, осознав это, Мери в ужасе захлопнула рот ладошкой.

— Брось, — неуверенно, но бодро протянул Артур.

— Ты ее не знаешь, у нее принципы, — отмахнулась Мери. — Вот поглядишь, она еще спросит, зачем нас туда занесло. Надо что‑то придумать!

Но не все смогли сразу переключиться на конструктивные планы.

— У тебя был очень мощный патронус, — в этом Рики не мог ошибиться, и его грызло любопытство. — Мери, если не секрет, что ты вспомнила?

— Рождество, — ответила девочка. — Обычно у меня дома в это время обязательно ссорятся. Но в гостях был ты, неприлично же скандалить при посторонних. И все прошло так замечательно, что даже не верится.

— И поэтому ты расстаралась развести «понос» по всему двору, чтобы я на нем поскользнулся, — припомнил Рики.

— Не занудствуй! — потребовала Мери. — Серьезно, что будем говорить?

Она оказалась права, Рики убедился в этом в тот же день, когда в школе появились директриса с сэром Драко. Он не удивился, когда всех вызвали. Причем уверения, что ничего особенного вечером не произошло, так, прогулка, их обоих поему‑то категорически не убеждали.

… — Мери, сокровище мое, скажи правду, — настойчиво попросила леди Гермиона в который раз.

— А почему вы мне не верите? — удивилась Мери, порядком уставшая от «глупых вопросов».

Сэр Драко взглядом попросил у супруги разрешения, чтобы она доверила объяснение ему. Поколебавшись, та кивнула.

— Видишь ли, детка, вчера вечером дядя Эрни задержался на работе. И зафиксировал на том болоте сигнал от волшебной палочки. От твоей волшебной палочки, дорогая.

Никто не ожидал ничего подобного. Рики почти чувствовал, как взгляды взрослых магов прожигают в нем дыры. Он ничуть не сомневался, что объяснять таинственное недоразумение придется ему, потому что все странности обычно исходили от него по вполне известным причинам. Поэтому детский голосок, прозвучавший в тишине, в чем‑то был подобен взрыву.

— Ну, понимаешь, мамочка, — Мери смущенно затеребила пуговицу. — Тебе это, наверное, не понравится. Это я пригласила ребят. Джима и Рози. Я хотела их подкупить, мы с Гермионой так подумали и решили.

— Подкупить? — переспросила леди Гермиона, глянула на мужа, словно это он должен был ей объяснить, что все это значит, а затем очень мягко попросила: — Продолжай, милая.

— Я пообещала им, что, если они начнут вместе со мной бороться за права домовых эльфов, то я их научу делать одну штуку.

— Но для этого необязательно было уходить из школы, — указал сэр Драко.

— Мы и не собирались! — воскликнула Мери. — Мы хотели пойти в трофейную. А тут Джим в окно увидел, что пришла эта ужасная проверка, — девочка надула губки. — Не поверите, она всюду заглядывала. Вот Джимми и предложил, пойдемте, говорит, заодно прогуляемся.

Отпрыск Поттера стиснул зубы, но больше никак не отреагировал на инсинуации про свою душу.

— Я читала про магию Патронуса. Помнишь, дядя Гарри рассказывал, как он вас учил, мамочка? Я долго тренировалась, — от усердия Мери даже наморщила лоб. — И, знаете, у меня даже кое‑что начало получаться.

— Но я все равно не понимаю, зачем было уходить так далеко, — заметила леди Гермиона.

— Так чтобы Хагрид не увидел, — без промедления выдала Мери, удивляясь непонимания матери. — Я так волновалась, когда доставала палочку! Думала, у меня ничего не получится.

«Отличная актриса», — не мог не оценить Рики.

— И что, получилось? — с искренним интересом спросил отец, однако Рики все же казалось, он подыгрывает девчонке.

— Знаете, столько было света, — ответила Мери.

Одноклассники принялись наперебой выражать свой восторг. Рози, впрочем, переиграла, пожалуй, потому что очень старалась. Но внимание леди Гермионы отвлек Артур, не преминув возмутиться, что пришлось в темноте возвращаться по сырости, и даже рассказал, как он злился, когда возвращал первокурсников в школу.

— Ребятам так понравился мой фокус, — заливалась тем временем Мери, хвастаясь отцу.

«Понравился — это ты поскромничала», — без труда читал Рики на лицах своих друзей–старост.

— Ну, еще бы. Мы тоже так хотим, — поддакнула Гермиона. И, можно было не сомневаться, зависть в ее голосе звучала подлинная, потому что сыграть так невозможно.

— У меня получилось! Все так захотели вступить в П. У. К. Н.И! — верещала юная равенкловка, захлебываясь от вполне правдоподобного восторга. — Даже Рози и Джим!

У Рики в голове зажегся свет. Он не исключал, что это бредовая идея, и что так ему многие и скажут, но почему‑то не сомневался. Вот с какой командой он свяжет свою деятельность после школы!

— Леди Гермиона, — сказал он, — я буду просто счастлив вступить в Вашу организацию.

Мери наградила его благодарным взглядом, зато Рози покосилась, как на психа, и отодвинулась.

— А Вы? — повернулась леди Гермиона к старостам, когда ее супруг, нагнувшись к дочери, с сочувствием спросил:

— Так она и тебя привлекла к своей организации?

— Что поделаешь, папочка, — пожала плечами Мери, — я ведь туда, считай, с рождения записана.

«Значит, папаша ничего не знал о твоей деятельности весь год», — отметил Рики.

— Мы подумаем, — твердо пообещал Артур леди Гермионе.

— Милое дело. Значит, если бы сэр Эрнст не задержался на работе, туда вообще никто не прилетел бы, — прокомментировал Эдгар, когда они освободились, наконец, от компании Малфоев, ушедших немного вперед

Родители забрали Мери домой на некоторое время, и теперь старосты могли наблюдать, как маленькая равенкловка степенно вышагивает рядом с ними по лестнице вниз.

— Ты довольна, надеюсь? — поинтересовался у супруги сэр Драко и покачал головой, словно не веря. — Наша дочь вступила в П. У. К. Н.И!

— Я буду довольна, когда ты туда вступишь! — изрекла леди Гермиона.

— Ну нет! — воскликнул профессор черной магии. — Я готов поддерживать тебя, но в разумных пределах. Скорее уж, дорогая, ты отца туда втянешь.

— Я его уже завербовала! — злорадно сообщила леди Гермиона с таким видом, как будто только что от души треснула мужа по башке чернильной бомбой.

Этого он явно не ожидал.

— Как?!! — вырвалось у Малфоя. Но Мери, на которую он тут же покосился, не спешила опровергать слова матери.

Рики вытянул шею: он тоже, как Драко, не мог себе этого представить, и в то же время не думал, чтоб такая умная ведьма, как леди Гермиона, так нагло лгала.

— Ну, не совсем, — поправила она себя. — Официально он туда не вступил. Но я попросила его раз–другой вести документацию, — она усмехнулась. — Для него это оказалось слишком заманчивым — контролировать, что я делаю. И потом, чем‑то напоминает ему времена, когда он работал в министерстве. Короче, он согласился, — усмешка почтенной дамы сделалась еще победоноснее.

— Он — твой секретарь? — все еще не мог поверить сэр Драко.

— Совершенно правильно, дорогой! И, между прочим, твоя матушка тоже принимает живейшее участие.

— О Мерлин! А ты не боишься, что они попробуют саботировать работу твоей организации? — казалось, Малфоя это действительно волнует.

— Не беспокойся, — тон леди Гермионы стал жестче. — Я их беспощадно контролирую. К тому же они знают, если что пойдет не так — оставлю за бортом, и будут локти кусать. Старик ведь умирает от скуки, и не станет рисковать.

Отъезда Мери как будто бы никто не заметил. В школе было очень спокойно, никаких инспекций, шестикурсники зубрили свои курсовые проекты. И все же отголоски ночной прогулки давали о себе знать.

С утра в среду семейство Гойлов навестило Рози. Рики и Лео столкнулись с ними, спеша на завтрак. Маленькая слизеринка прощалась с родственниками в холле.

— Мы обязательно поедем гулять в Хогсмид, детка, раз ты так хочешь, — уверяла ее мать, которая казалась взволнованной.

С появлением посторонних рядом лица родителей Рози приняли отсутствующие выражения. Рики постарался как можно быстрее пройти мимо, но все же не смог удержаться от того, чтобы не приглядеться исподтишка к мистеру Гойлу. Этот внушительный джентльмен, как выяснилось, точно так же настороженно наблюдал за ним; Рики помнил, что этот колдун участвовал в сопротивлении, знал о связи Ричарда Макарони с Лордом, и потому парень не удивился, что вызывает пристальный интерес великана. Но поторопился скрыться с глаз мистера Гойла.

Скоро Рози присоединилась к слизеринцам за столом.

— Дед Мери Малфой сообщил, что я пошла гулять вечером с девчонками и Джимми, — объяснила она. — И папа с мамой вдруг вспомнили, что они ужасно по мне соскучились.

Рики понимающе кивнул. Он полагал, что дед Мери сказал Гойлам не только это.

— Они поведут меня гулять летом, — похвасталась она. — Я куплю что захочу в «Сладком королевстве»!

— Подумаешь, был я там, — буркнул Ларри Огден.

Рози приподнялась на своем месте и смерила его брезгливым взглядом.

— И что? Боялся, что сладкая вата тебя похитит? — спросила она, почти удачно скопировав саркастическую манеру Мери. — Нет, я там буду кушать! — вздохнула она, уселась и зажмурилась от удовольствия. — Кстати, Ричард, — вновь заговорила она, — Я сказала, чтоб они не оставляли Сюзи у бабушки. Пусть едет с нами! Я решила стать для нее примером!

— Отлично, — с одобрением произнес Рики, и ему стало частично понятно испуганное выражение на лице миссис Гойл.

После обеда Рики поднялся в штаб, намереваясь привести в порядок черновики, а некоторые — и выкинуть.

— Виктор скоро зайдет, — проинформировала Мелани, как только Рики переступил порог.

— Ко мне? — уточнил он, и странная уверенность в том, что так и должно быть, укрепила его спокойствие.

— Да. Они с Каролиной собирались о чем‑то тебя попросить. О чем — понятия не имею, — нахмурилась Мелани.

Ее недовольство показалось Рики комичным.

— У них вовсе нет от тебя тайн! — убежденно произнесла Селена.

Мелани отчетливо фыркнула.

— Ну да! И у Эйвери тоже. Как мне это надоело, — воскликнула она и уткнулась в тетрадь.

Рики встретился глазами с Селеной и без слов понял, что она подумала о том же: неразумно встречаться с Чайнсби здесь, когда Мелани так настроена.

— Если они придут, передай им, что я скоро вернусь, — попросил он.

Минут через десять он почувствовал себя глупо. Околачиваться возле штаба в ожидании визитеров можно было сколь угодно долго. Рики пришло в голову, что куда удобнее будет разыскать их самому. Но, с другой стороны, это им надо. «Сделаю вид, что мы случайно столкнулись», — придумал Рики и сам себя за это похвалил.

На лестнице Рики не встретил никого из одноклассников, а ведь это был самый удобный пункт для наблюдения. Виктор и Каролина нашлись в библиотеке. Судя по тому, как сразу остановились их взгляды на Рики, они как раз разговаривали о нем. Слизеринец невозмутимо проследовал к одной из полок, где, как он помнил, находилась книга о ядовитых грибах.

Равенкловцы приняли решение. Оба поднялись и направились ему навстречу.

— Ричард, можно тебя на пару слов? — услышал он голос Виктора.

Чуть позади него Каролина встретилась взглядом с Рики и кивнула на дверь. Это было понятно. Мадам Щипц в плохом настроении за разговоры в библиотеке могла превратить в песок, поэтому Рики не возражал. По виду одноклассников он не предположил бы, что они сильно обеспокоены, во всяком случае, напряжением от них не веяло.

По коридору туда и сюда сновали школьники, создавая необходимый шумовой фон.

— У вас что‑то произошло? — не удержавшись, заговорил первым Рики.

— Случилось то, что мой дядя Барти узнал о том, кто ты такой.

Рики автоматически покосился на Каролину. Она не удивлялась, но смущение почувствовала. Виктор проговорился подружке, и Рики посчитал своим долгом выговорить ему за это.

— Для него это было, вероятно, — потрясение, — холодно произнес слизеринец.

— И еще каким! Он отказывается появляться в Большом зале, — сказал Виктор.

Рики вынужден был признать, что и в самом деле не встречал профессора защиты в последнее время.

— Ты считаешь, это из‑за меня?

— А у тебя есть другие варианты? — осведомился Виктор. — Он наконец‑то понял, какую чушь нес весь год, чему я рад, признаться. Но его состояние меня тревожит.

— Мы считаем, будет очень хорошо, если ты согласишься поговорить с ним, — сформулировала просьбу Каролина.

— А он согласится встретиться со мной? — спросил Рики без всякой уверенности.

— Это решаемо. Мы будем присутствовать, — постановил Виктор.

И, хотя его начальственная манера вызывала невольный протест, Рики не решился подчиниться мгновенному капризу и отказать Чайнсби. Он не особо сочувствовал перепуганному дядюшке Барти, но соображения гуманизма требовали, чтобы он проявил внимание к состоянию психического здоровья бывшего соратника.

— Мне это нетрудно, — произнес он без колебаний.

Равенкловцы переглянулись.

— Джим Поттер так и сказал, — неуверенно произнесла Каролина.

Последнее замечание не привело Рики в восторг. Только того не хватало ему для полного счастья, чтоб Джимми решал, что ему трудно, а что нет. А то, что Виктор заинтересовался мнением мальчишки, показалось ему чрезвычайно вредным для сына дяди Гарри, который и так наслаждался известной разновидностью звездной болезни.