Дождевая вода тонкой струйкой стекала по развороченной стене, собиралась в лужицу у порога и неспешно переливалась через щель на улицу. Уцелевшая занавеска на выбитом окне влажно колыхалась меж неплотно прикрытыми ставнями. Капли глухо разбивались на грязной, в подпалинах простыне, прикрывающей тело принесённого в жертву мужчины.

Зябко поддёрнув сползающее с плеч одеяло, Гарри Поттер нашарил в кармане отсыревшие спички и с трудом зажёг огарок свечи. Он скорчился на куче тряпья в большом шкафу, разбухшие стенки которого хоть как‑то защищали от сквозняка. Шкаф напоминал незабвенный чулан у Дурслей, разве что был потеснее, да и поставить сюда раскладушку никто не догадался.

Отогревая пальцы у дрожащего огонька, он ещё раз сверил рисунок в книге с чертежом на предварительно отмытом участке пола. На крашеных половицах он еще раньше прорисовал строгие линии многоуровневой гексаграммы. Каждый уровень прорисован особым мелом. Двенадцать уровней, двенадцать пропитанных разными зельями мелков. Зелья готовились почти полгода. Ещё столько же дорабатывался древний обряд Ухода–За–Грань… Все завершали руны, выведенные кровью жертвы, над которыми сейчас колыхалась туманная дымка, похожая на знойное летнее марево. Придирчиво изучив своё творение, Поттер удовлетворённо кивнул: всё было готово.

Он неторопливо сжёг конспекты и тщательно перемешал пепел. Запер в сундучок рукописи, которые еще при жизни написала Гермиона. Туда же сложил старинные книги: уничтожить уникальные гримуары и инкунабулы рука не поднялась. Сундучок закопал в саду, под вывороченной взрывом яблоней. Рядом похоронил последнего из Лестрейнджей — Рабастана, своей добровольной жертвой многократно усилившего магию ритуала. Но сразу уйти от этой простой, без надгробия, могилы оказалось трудней всего. Слишком много пережито вместе, слишком много пройдено…

Вдали бухнул взрыв, затрещала автоматная очередь, залаяли собаки — Охотники на ведьм загоняли очередную жертву. Вот только волшебников в этих краях не осталось. Волшебная Чума, биологическое оружие магглов, не знала промаха. Но за выжившими магами шла беспощадная охота. Пойманных тут же уничтожали. Впрочем, сразу отличить волшебника от маггла у Охотников получалось редко. Значит, снова какому‑то магглу крупно не повезло.

Тем временем опустились сумерки. Дождь стих. Сквозь пелену облаков проступил смутный кружок полной луны. Время пришло.

От импровизированных курильниц поднимался белесый дымок. Дурманящий аромат кружил голову. Отчего‑то щипало глаза, глухо заколотилось сердце. Скинув заскорузлую от пота и грязи одежду, Поттер ступил на руну Перехода. Страха не было. Совсем.

Синеватого пламени чёрных свечей было вполне достаточно, чтобы не действовать вслепую. Хриплое пение наизусть заученных катренов плавно переходило в речитатив. Певческим искусством он не владел, да это и не было важным. Главным для обряда были стремление и воля. Но силы быстро утекали.

В какой‑то момент на руне Жертвы проявился призрак Рабастана. От его молчаливой поддержки стало легче. Затем пришла Гермиона, погибшая два месяца назад. Тени друзей, родных, знакомых и незнакомых волшебников, казалось, заполнили всё пространство комнаты. Внезапно линии гексаграммы, до этого едва мерцавшие, ослепительно вспыхнули. Руна под ногами обожгла босые ступни, словно раскалённый металл. Поттер торопливо опрокинул в рот заранее приготовленное зелье. Внутренности сковало льдом, а холод быстро распространился по телу, вытесняя все ощущения. Последним, что увидел Гарри, был вихрь света, пронёсшийся по линиям чертежа. Пятиконечная звезда в круге словно провалилась в сияющую глубину гексаграммы. Порыв горячего ветра толкнул в спину, и не было сил устоять. Раскинув руки, Гарри Поттер упал в бездонный колодец…

Сильный удар о каменный пол оглушил, вышиб воздух из груди, заполнил рот солоноватой кровью из разбитых губ. Судорожно втянув воздух, Поттер закашлялся от попавшей в горло пыли. Прямо перед глазами каменную плиту пересекала тонкая ровная дорожка из пепла. Немного повернув голову, он проследил её путь до присыпанного белесым прахом рисунка. Однозначно руна. Вот только выведена она не его рукой. В уши разом хлынули звуки: звон капель, потрескивание факелов на стенах, собственное сиплое дыхание. Из темноты доносилось шуршание, словно что‑то осторожно терлось о камень.

Поттер с трудом сел и растерянно огляделся: просторный мрачный зал, по–видимому, первоначально был пещерой. В неверном свете факелов проступали гротескные лики статуй. Глаза из драгоценных камней пристально следили за ним.

Рядом, на расстоянии вытянутой руки, врос в землю выщербленный овальный камень, то ли алтарь, то ли пьедестал. На нём обнаружилась пара чаш, бутыль с чем‑то напоминающим склизкий кисель и большая раскрытая книга в деревянном переплёте. Поодаль, за круглым колодцем или бассейном — ряд тёмных арок. Вероятно, где‑то там может быть выход. Но само место показалось Гарри совершенно не знакомым: он мог поклясться, что никогда здесь не бывал.

По задумке ритуала он должен был перенестись в своё детское тело. Как ни крути, а у Гарри Поттера, знаменитого Мальчика–Который–Выжил, было достаточно власти и влияния, чтобы повернуть историю в иное русло. Благо жизненный опыт, знания и умения перекочевали бы сквозь время вместе с духом. Смерть семьи, гибель друзей, целый год подготовки во время гражданской войны — и что в итоге? Куда он попал?

Резко навалилась дурнота. Перед глазами всё расплывалось и качалось. Встать удалось только с третьей попытки. Мешал слишком длинный подол чёрной мантии, сильно мёрзли босые ступни. Несколько шагов до круглого бассейна окончательно отняли силы. Рухнув на колени у каменного бортика, Поттер заглянул в тёмное зеркало воды — очень хотелось пить. Вековую тишину зала потряс полный ужаса хриплый вопль: из отражения в тёмной воде на Гарри пялилась уже почти забытая безносая личина Волдеморта!

Так, при просчитывании вероятностного исхода ритуала переселение в тело Тёмного Лорда даже теоретически не рассматривалось. Этого не может быть. Просто не может, и всё!

— Снова выделился, Поттер? Тебе оказались побоку все законы магии, да? — Он скорчился от смеха на полу. Тонкие бледные пальцы, похожие на паучьи лапки, бессильно скребли по камню, ломая ногти. Подавить истерику никак не получалось. Эхо заметалось под тёмным сводом, неузнаваемо искажая звуки. Шуршание и скрежет переместились и слышались теперь совсем рядом.

— Глупые ритуалы, никчёмные зелья… Мой бедный Хозяин! К чему увеличивать свою магию, если и так ты сильнейший? Мой несравненный Хозяин. Мой мудрый Хозяин… Верная Нагини рядом. Всегда рядом. Стережет покой Хозяина… — Обессиленный Гарри равнодушно наблюдал за приближением огромной змеи. Хохот сменился мучительной икотой. Ему было всё равно.

— Хозяин болен? Хозяин ранен? — уродливая треугольная голова рептилии склонилась к самому лицу. Холодный язык обеспокоенно коснулся щеки.

— Да, вроде того… — устало пробормотал Поттер. — Хозяин немного не в себе. Это уж точно!

Как ни странно, Нагини не заметила подмены. Змея бестолково суетилась вокруг, причитала, норовила приподнять с пола и мягко журила за самонадеянность. Похоже, она действительно искренне любила своего хозяина.

Несмотря на всю абсурдность ситуации, валяться на стылых камнях было не слишком удобно. Гарри, опершись о твёрдую змеиную шею, поднял себя на ноги и тяжело опустился на бортик водоёма. Он потерянно уставился на свои мертвенно бледные гладкие ладони — без единой линии. Интересно, что нагадала бы по таким рукам профессор Трелони? Поттер зажмурился и горько всхлипнул без слёз, внезапно осознав, в какую чудовищную ловушку угодил: он теперь Волдеморт и это навсегда. И из этого тела так быстро не выпрыгнешь.

И что делать? К кому пойти за помощью? Стиснув руками голову, Тёмный Лорд скорчился и застонал, раскачиваясь из стороны в сторону, как от непереносимой боли. Уж лучше б он умер от Волшебной Чумы!

И очень хотелось проснуться.

— Хозяин расстроен. Кто посмел расстроить Хозяина? Верная Нагини накажет обидчика! Разорвёт клыками, отравит крепким ядом, удушит…

После некоторых раздумий выбор оказался небольшим: либо придется притворяться всю жизнь Волдемортом, либо надо срочно убить себя. Второе казалось наиболее привлекательным. Всё равно, рано или поздно кто‑нибудь из приближённых заметит подмену и тогда… Интересно, а когда юный Гарри сподобиться его убить? Себя самого… Смешно.

Характерные жесты, привычки, даже походка наблюдательному человеку скажут очень много! Особенно если этот человек близко знаком и с Тёмным Лордом, и с Гарри Поттером, таких в ближнем окружении Волдеморта трое: Снейп, Петтигрю и Люциус Малфой. Хотя Люциус из этой троицы, наименее опасен — знакомство с Гарри у него весьма мимолётное. Петтигрю будет держать свои открытия при себе — слишком труслив, а вот от Снейпа точно придётся избавиться…

Поттер невесело хмыкнул, сообразив, что уже строит планы на будущее. Да, самоубийство не в его характере. Он боец. Какой бы поганой ни была жизнь, Гарри Поттер как всегда постарается выжить.

Ладони заскользили по отвратительно шершавой коже лица. Он сковырнул ногтем крохотную прозрачную чешуйку со щеки и зашипел от боли. Ни ресниц, ни бровей, слабый намёк на нос с узкими змеиными ноздрями, глубокие впадины глазниц… Единственный плюс — очки теперь не нужны. Даже мелкие предметы глаза различали во всех подробностях.

Немного поколебавшись, Гарри опустил руку между костистых коленей и сквозь грубую ткань мантии попытался определиться в наиважнейшем для мужчин вопросе. К его большому облегчению, всё необходимое, пусть и весьма скромного размера, у Волдеморта в наличии имелось.

— Хозяин устал. Хозяину нужен отдых, — причитала Нагини. Что ж, дельный совет. Пойти, хорошенько выспаться, а там, на свежую голову, глядишь, что‑нибудь и придумается. Но сначала нужно себя обезопасить.

Волшебная палочка из тиса обнаружилась в рукаве. Потянув за гладкую рукоять, Гарри освободил её из специальных креплений. Палочку из остролиста он всегда носил либо в кармане, либо в аврорских ножнах на поясе. Теперь старые привычки придётся забыть.

По руке прокатилась приятная волна магии, и с кончика волшебной палочки посыпались серебристые искры. Ощущения были слегка иными, чем обычно, но, судя по всему, тисовая палочка слушалась его беспрекословно. Полюбовавшись на яркий огонёк люмоса, Гарри призвал пустой кубок с алтаря и вдоволь напился холодной воды из колодца. Сразу стало легче. Убрав артефакт обратно в рукав, он осторожно поднялся на ноги.

Центр тяжести у Волдеморта немного отличался, но не сильно. Гораздо труднее было совладать со слабыми суставами. Делая первые неуклюжие шаги, Гарри напомнил себе раскоряченную ящерицу. Колени норовили выгнуться назад, стопы подворачивались, а при неловких движениях поясница отзывалась болью. Придётся заново учиться ходить. К счастью, далеко идти не пришлось. Личные покои Волдеморта располагались рядом со странным залом. Рухнув на жесткую кровать, Поттер мгновенно уснул.

Магически созданное тело Тёмного Лорда имело множество недостатков. Самым большим изъяном, помимо отталкивающей внешности, была неспособность хранить тепло. Хотя кто‑то заботливо укрыл его одеялом, к моменту пробуждения Гарри совершенно замёрз. Сонно нащупав в рукаве волшебную палочку, он наложил на кровать согревающие чары. Отогрелся, но вся кожа стала нестерпимо зудеть. Пришлось вставать и разыскивать ванную.

В спальне оказалось три двери: первая открылась в полутёмный коридор с редкими пятнами светильников, вторая вела в жутко захламлённый кабинет, больше похожий на свалку, и лишь за последней дверью обнаружилось разыскиваемое помещение. Гарри застыл на пороге, от удивления открыв рот: позеленевшая от времени и явно антикварная медная ванна на звериных лапах покоилась посреди просторной комнаты. Ни кранов, ни раковины–умывальника здесь не наблюдалось. Рядом полотняная ширма целомудренно прикрывала ночной горшок с цветочным узором по ободку. Всё.

Похоже, слухи о презрении Волдеморта к материальным благам были не преувеличением, если не сказать преуменьшением.

Использование ночного горшка по назначению выявило ещё несколько проблем ущербного тела, которое Поттер нечаянно захватил. Радовало отсутствие зеркал. Смотреть на себя голого было тошно. Вряд ли в ближайшее время у него возникнет желание полюбоваться на своё отражение. И с этим придётся жить…

Заклинание Агуаменти наполнило ванну довольно быстро. Поэкспериментировав с чарами кипячения и охлаждения, он нагрел воду до приемлемой температуры и наконец‑то смог ополоснуться. Ни мыла, ни моющих зелий, ни полотенец в ванной комнате не оказалось.

Злой, мокрый и босой, он вернулся в спальню. Применять на себе высушивающие чары не рискнул — воспоминаний о зуде хватит надолго. Надевать грязную мантию не хотелось, но другой одежды у Волдеморта попросту не было. Как и белья. Пришлось наскоро освежить и напялить чёрную хламиду обратно. Обувь тоже отсутствовала как вид.

Мириться с этим Гарри не собирался. Из обрывков пергамента он трансфигурировал пару носок. Носки получились омерзительного розового цвета — любимого оттенка незабвенной Долорес Амбридж. Похоже, пергамент содержал остаточную магию, вмешавшуюся в процесс заклинания. Покачав головой, Поттер попытался натянуть обновку на ногу, но тут же, шипя ругательства, сдёрнул обратно. Теперь ясно, почему Тёмный Лорд обходился без обуви: ногти на ногах, больше похожие на когти, обладали невероятной чувствительностью. Даже лёгкое нажатие на ногтевую пластину вызывало острую боль, похожую на удар тока.

Но ходить босым по стылому полу… Он решительным Секо отрубил кончик носка и аккуратно надел на ступню. Получилось! Похоже, дорогой Том до этого не додумался. Нарядив и вторую ногу, Гарри довольно полюбовался результатом. Трансфигурировать ботинки с дырками для пальцев? Хотя…

Через пару минут он пристроил на ноги немного неуклюжие, но добротные чёрные сандалии на толстой подошве. И то хлеб! Кстати о хлебе…

За время омовения кто‑то добрый разжег в спальне камин. Рядом поставили кресло и маленький столик. На столе исходила паром глубокая серебряная чаша.

— Ну конечно! — Гарри досадливо шлёпнул себя ладонью по лбу. — Эльф! — гаркнул он властно, не забыв прищёлкнуть пальцами. Как выяснилось, в логове Тёмного Лорда обитал пугливый немой домовик. Едва появившись, он задрожал всем телом и простёрся ниц, готовый выполнить любое приказание хозяина. Но свежий номер «Ежедневного Пророка» принести не смог, как Поттер его ни просил. Похоже, над руинами действовали чары, не выпускающие домового эльфа за пределы подземелий. Новости придётся добывать иным путём.

С тяжким вздохом отпустив трясущегося в истерике домовика, Поттер сел завтракать. Только сейчас он осознал, что не ощущает вкусов и запахов. Содержимое посудины Гарри опознал как наваристый бульон. Выпить до дна приятно горячий, но совершенно пресный завтрак он не смог — излишка желудок не принял. Однако почувствовал себя куда лучше. Теперь предстояло заняться делами.

Нагини болтала без умолку. Она увлечённо рассуждала о величии и уме своего Хозяина, о предстоящей охоте на крыс в дальних подземельях, о прогретом солнцем карнизе где‑то в саду, о гастрономических преимуществах крыс над кроликами… Гарри её почти не слушал. Он аккуратно переставлял непослушные ноги и, попутно внимательно изучал доставшийся ему дом. Впрочем, домом это назвать было трудно. Волдеморт свил себе гнёздышко в подземельях разрушенного замка, расположенного неизвестно где.

С вершины каменной осыпи, куда вывела небольшая дверца, открывался вид на бесконечные зелёные холмы. И никаких признаков близкого жилья вокруг.

Над руинами ещё сохранились охранные чары бывших хозяев. Как выяснилось, Тёмный Лорд сумел перенастроить их на себя и в результате получил малопригодное для жизни, но хорошо укрытое, надёжное убежище.

За всё время экскурсии Поттер не встретил ни одного Пожирателя Смерти. И это было странно — гулкое эхо шагов, звон капель, бормотание фамилиара — и ни души, ни живой, ни мёртвой. Сейчас Гарри не отказался бы побеседовать даже с призраком. Ведь он так и не смог определиться во времени. Для Нагини существовало только «давно», «недавно» и «сейчас». Числа и даты она не воспринимала. Да и зачем они змее?

Подземелье было построено в два яруса и напоминало лабиринт из множества коридоров и промозглых комнат и залов. Личные покои Волдеморта располагались на нижнем ярусе, рядом с Ритуальным залом, где, собственно, и завершился обряд Перехода–За–Грань. Немного дальше находились темницы. Заглядывать туда Нагини почему‑то не хотела, хотя и утверждала, что узников там нет. Гарри не стал настаивать: если темница пуста, то что там рассматривать? Вообще змея Волдеморта его приятно удивила вполне сносным, уживчивым характером.

На верхнем ярусе находился обширный сводчатый зал с претензией на готичность. Под пыльными драпировками на возвышении стояло массивное кресло, похожее на трон. Поттер невесело хмыкнул: знакомое место! За время Второй Магической войны он предостаточно насмотрелся на сходки Пожирателей Смерти, благодаря ментальной связи с Волдемотром. До самого переселения Тёмного лорда в Малфой–Мэнор собрания проходили именно здесь. Интересно, почему Том решил покинуть столь приглянувшееся ему место? Только ли из вредности и желания досадить белобрысому снобу? Может, сырость и холод так достали, что готов был сбежать куда угодно.

— А где мои верные слуги? — как бы невзначай спросил Гарри у змеи.

— Хозяин никого не призывал, — с лёгким недоумением ответила она. — Хозяин закончил с ритуалами? Хозяин призовёт слуг и будет веселиться? — От предполагаемых способов увеселения Пожирателей Смерти Гарри Поттер содрогнулся. Нет, с вечеринкой лучше повременить.

За залом сборищ находился узкий, неожиданно сухой коридор, который объединял несколько помещений с круглыми отверстиями в наружной стене. Дневной свет заливал кучи нанесенного ветром мусора. Поттер не разбирался в фортификации, и назначение этих сквозных дыр для него было загадкой. Глядя на танцующие в столбах солнечного света пылинки, он решил: если уж придётся жить в теле Волдеморта всю оставшуюся жизнь, то томиться в сыром подвале он не будет. Расширить отверстия до размеров окон, отстроить камины, уютно обставить… Да, это уже будет действительно Дом.

Глотая очередную чашку бульона, Гарри поворачивал к огню то один бок, то другой. Спину и ноги он уже хорошо прогрел. Нагини нежилась рядом, радуясь за хозяина. По её мнению, прошедший ритуал пошёл‑таки Тёмному Лорду на пользу. Хозяин стал почти таким, каким был до своего падения. Разум и жизненные силы вернулись к нему… Поттер покачал головой: если уж змея видела сумасшествие Волдеморта, то, спрашивается, куда смотрели Пожиратели? Ладно бы сами за психом следовали, так они ещё и детей своих под рабское клеймо подставляли!

Отставив полупустую чашу, он двинулся в кабинет: предстояло разобраться в текущих делах.

Здесь царил хаос. Похоже, в кабинет пытались втиснуть обширную библиотеку, перевезённую из какого‑то другого места, но о книжных стеллажах никто не позаботился. Книги лежали на всех поверхностях, толстым слоем покрывали пол, холмились у стен, грудой покоились на письменном столе. Поверх всего этого валялись свитки пергамента — и смятые, и аккуратно скатанные, какие‑то статуэтки, сломанные перья, ингредиенты для зелий, просто мусор…

Подобрав ком бумаги из забитого золой камина, Гарри расправил смятый лист «Ежедневного Пророка». На него, улыбаясь, смотрел Седрик Диггори в траурной рамке. Газета выглядела совсем свежей.

Кроме газет в кабинете обнаружился тайник с паролем на парселтанге, который ему любезно «напомнила» Нагини. Она совершенно не удивилась его забывчивости. Видимо, провалы в памяти любимого хозяина случались и раньше. Среди прочего хлама в тайнике нашёлся личный дневник Волдеморта.

Лёжа ночью без сна, Гарри осторожно удерживал ниточку ментальной связи со своим юным вторым я. Пятнадцатилетнего Гарри Поттера мучил кошмар о событиях на кладбище. Взрослый Гарри даже немного ему завидовал: страхи мальчика были по–детски наивны. В конце концов, что он видел? Мгновенную безболезненную смерть Седрика, пару непростительных в исполнении еле живого «новорожденного» и пародию на дуэль с ним же. Ах да, ещё древний ритуал возрождения на отвратительно сваренном зелье. Да и какой из Петтигрю зельевар? Так уж, на безрыбье…

А уж состав зелья как ничто другое демонстрировал безумие Волдеморта. Это же надо додуматься взять одним из трёх важнейших составляющих кость отца–маггла, напрочь лишённую какой‑либо остаточной магии! Почему Волдеморт не сообразил воспользоваться останками деда–волшебника? Хоть Марволо Гонт магом был весьма посредственным, но всё‑таки не магглом!

Это уж не говоря о плоти слуги–клятвопреступника, что сейчас разгуливает где‑то с серебряной лапой. Какого результата надеялся достигнуть Тёмный Лорд, совмещая кровь Гарри, все еще хранившую частицу жертвы Лили Поттер и плоть Хвоста, её предавшего? Что хорошего могло из этого получиться? Гарри возмущённо повернулся на другой бок. Стёганый ночной колпак, созданный из макулатуры, всё норовил свалиться с лысой головы.

В дневнике ясно говорилось, что, только увидев себя в зеркале и некоторое время помучившись от болей из‑за разлагающихся тканей, Волдеморт спохватился. Найти причину болезни труда не составило. За неделю он провёл пять тяжёлых рискованных ритуалов, стараясь спасти с таким трудом созданное тело от разрушения. И, надо признать, это ему удалось. На данный момент тело было вполне стабильно. Нагини ошибалась — не магию увеличивал её обожаемый Хозяин. Из «крови врага» он создавал себя заново…

Гарри резко сел. Вот оно! Кусочки головоломки сложились в полную картину. Его собственный ритуал Перехода–За–Грань предусматривал захват и слияние с более молодой версией Гарри Поттера. Это означало неминуемую борьбу сущностей за преобладание в теле. Как правило, побеждала более взрослая версия и поглощала перепуганную и ничего не понимающую молодую. Всё могло закончиться и сумасшествием — такой вариант тоже рассматривался.

Однако в мире существовало почти пустое, занятое лишь на одну восьмую, подходящее по параметрам тело Волдеморта. Естественно, сущность Гарри спокойно и без шума заселилась в пригодное для проживания место, легко вышвырнув прочь «огрызок» души законного хозяина.

А точно ли Волдеморт изгнан? Поттер, торопливо очистив сознание, внимательно «обшарил» своё ментальное пространство. Плотный сгусток мрака, похожий на дохлого слизня, обнаружился на самой периферии, задавленный и почти уничтоженный, но живой. Гарри с любопытством «тронул» осколок некогда Великого и Ужасного. Сгусток не отреагировал. И как теперь избавиться от пребывающего в коме крестража? Хотя крестраж ли это? Как ещё назвать ментальные останки Волдеморта? И не таскать же этот полутруп в себе! Хотя… Сосуществовали почти семнадцать лет, и ничего.

Вспомнилась вдруг былая обида на Альбуса Дамблдора, когда через пару лет после Победы Гарри случайно узнал от одного Невыразимца, что существует минимум два способа избавиться от крестража, не разрушая носитель: будь то драгоценный артефакт или живое существо, уничтожать его необязательно. Вряд ли директор этого не знал, но он решил подстраховаться и отправил глупого доверчивого мальчишку на смерть. Во избежание. По мнению мудрого старца, слишком сильный и влиятельный чародей, в какого неминуемо вырос бы Гарри, магическому миру были не нужны. Да и зачем могущественные маги, если пора брататься с магглами? Сила, видите ли, магглов пугает! Не проще ли завалить сразу две угрозы маггловскому благополучию одной Авадой? И жизнь идёт дальше предначертанным Дамблдором путём. К Волшебной Чуме.

Поттер сердито взбил кулаком плоскую подушку. Несмотря на усталость, спать расхотелось совсем. Оно и к лучшему — слишком многое предстояло обдумать. В конце концов, будучи Тёмным Лордом, гораздо проще изменить судьбу волшебного мира. А менять придется много. И так жаль, что все наработки и планы, составленные совместно с Рабастаном и Гермионой, совершенно не годились в данной ситуации. Какой из него стратег? Хотя…

Волны лениво лизали песчаный берег.. Перед глазами расстилалась безбрежная синь с белыми пятнышками морских птиц. За спиной вставала сплошная стена зелёных джунглей Кричали чайки. Солнце гладило щёки, не обжигая, а лаская. Хотелось понырять в прозрачной воде, потом вываляться в чистом сухом песке и умиротворённо подремать.

Изумлённый вскрик заставил неспешно повернуть голову: в паре шагов от него статуей застыл Гарри Поттер. Лохматый, босой, в растянутой футболке и обвислых трусах, он словно только что вылез из постели. Собственно, так оно и было.

— Привет, — миролюбиво сказал Волдеморт и бросил камешек в набежавшую волну. Поттер предсказуемо рванул в сторону джунглей. Собрав в пригоршни горячий песок, Тёмный Лорд с удовольствием пропустил его сквозь пальцы. Краешком сознания он уловил момент пробуждения Гарри в кровати в доме Дурслей, его испуг и недоумение. Что ж, знакомство состоялось. Теперь каждую ночь юный Гарри Поттер будет оказываться на берегу моря в компании злейшего врага. Рано или поздно он сообразит, что никто на него нападать не собирается, вот тогда они и поговорят. Да и изоляция мальчика у Дурслей только на руку. Помнится, он тогда едва не свихнулся от тоски и одиночества. Даже друзья толком не писали. Тут поневоле хоть с Волдемортом заговоришь!

Довольно зевнув, Гарри вышел из созданного его воображением мирка. Этой крайне сложной ментальной методике его обучил Рабастан, который только благодаря такому иллюзорному миру сохранил разум в Азкабане. Самое же интересное заключалось в том, что, пребывая на вымышленном морском берегу, волшебник прекрасно отдыхал. И при этом никаких кошмаров.

Начинался второй день в теле Волдеморта. Взвесив все «за» и «против», Гарри решил, что всё же надо заняться застрявшим в голове крестражем.

Работа с крестражем напоминала потрошение склизких флобберчервей на отработке у Снейпа. С трудом сдерживая тошноту, Поттер вскрывал и пропускал через себя один за другим слои воспоминаний, эмоций, переживаний — всё то, что составляло сущность Волдеморта. Его интересовала только память, а прочее шло лишь омерзительным довеском.

Окажись осколок души, обнаруженный Гарри, живым, он мог бы серьёзно за это поплатиться. Но и сейчас, оставив в покое изувеченный крестраж, он уже не мог со всей уверенностью сказать, что остался прежним Гарри Поттером. Ему показалось, какая‑то, пусть незначительная, часть Волдеморта все‑таки осталась с ним.

Хотя чему там оставаться? Хорошо хоть, звериная злоба на всех и вся, а в придачу к ней неуёмная жажда власти, свойственная Волдеморту, оказались для Гарри совершенно чужды. Так как теперь? Гарри–Том? Что ж, пусть будет Гарри–Том.

Люциус Малфой выглядел плохо. Это не скрывали ни косметические чары, ни безупречного покроя мантия, ни отточенный многими поколениями особый малфоевский лоск. Из дневниковых записей и обрывков воспоминаний Волдеморта Гарри–Том знал, что несколько дней назад Люциус подвергся очень жестокому наказанию за погубленный дневник–крестраж. Удивительно, как он вообще смог явиться на зов метки? Ему бы ещё лечиться и лечиться, возлежа на мягких подушках и попивая чаёк из нежных рук супруги, а не ползать на коленях перед сумасшедшим маньяком…

— Мой Лорд.

— Рад тебя видеть, мой скользкий друг, — ухмыльнулся Гарри–Том. — Как твоё здоровье?

— Я готов верно служить вам, милорд, — изобразил преданность Малфой. От него веяло тоскливым ожиданием новой боли и унижения. А еще чувствовался гнетущий страх, но боялся он явно не за себя. Гарри–Том заинтересованно «копнул» чуть глубже. Перед глазами мелькнул калейдоскоп чужих воспоминаний: искажённое страстью красивое женское лицо, белокурые волосы, разметавшиеся по подушке, губы, шепчущие: «Люци… Люциус»; смеющийся белокурый мальчик на детской метле; он же немного постарше, играющий с собакой; совсем взрослый и важный первокурсник на перроне вокзала… Люциус Малфой боялся за свою семью.

О своей новой способности Гарри–Том узнал только сегодня утром, когда, практикуясь вызывать по Тёмной метке своих слуг, призвал Хвоста. Петтигрю юлил и лебезил, ползая у ног хозяина, а Волдеморта едва не передёргивало от тошнотворной волны страха и отвращения, идущей от крысы–анимага. Пришлось закрыться дополнительным ментальным щитом. И что это было? Спонтанная легилименция, совмещённая с эмпатией? Нет, не то.

Ментальным наукам Гарри Поттер обучался уже после войны. Въедливый преподаватель в Школе Авроров сумел сделать то, что оказалось не под силу Снейпу: он научил знаменитого курсанта–аврора постоянно держать ментальные щиты. Способности Гарри оказались невыдающимися, но учитель оценивал их как вполне удовлетворительные. Уже потом, после краха Волшебного Мира, сидя в убежище, Рабастан Лестрейндж от скуки обучил его разным хитрым штучкам из высшей ментальной магии, но и он гением Гарри не считал.

Возможно, новые способности достались вместе с отобранной памятью. Но и здесь неувязочка: Волдеморт чувствовал ложь — это общеизвестный факт. Был сильным легилиментом — это тоже ясно. Но эмпатом? Вот это вряд ли. В его воспоминаниях не было ни намёка на это.

Да и эмоции Петтигрю… Сомнительно, чтобы прежний Волдеморт стал бы терпеть рядом с собой ничтожество, испытывающее к его персоне такое омерзение. Тёмный Лорд себя очень любил.

Скорое всего, произошло слияние магии и способностей Поттера и Реддла. Впрочем, Гарри–Тома извечные «почему» и «откуда» мало занимали. Это было, и точка. Теперь нужно как можно быстрее научиться пользоваться новыми возможностями.

И сейчас, беседуя с Люциусом, Гарри–Том убедился, что никакие щиты окклюменции от его «всевидящего взора» не спасают. А уж Малфой умел защищать своё сознание! И ему было что скрывать.

От толпы Пожирателей Смерти веяло страхом, тревогой, смутным ожиданием и лёгкой ностальгией по ушедшей свободе. Да–а, двенадцать лет жизни без господина даром не прошли. Но была ещё и надежда. Вот этого Гарри–Том не понимал: не наивно ли ожидать каких‑то благ от Волдеморта?

— Рад вас видеть, мои верные соратники, — с высокого трона возвестил Тёмный Лорд. По толпе пронёсся единый вздох удивления. Ещё бы, не слуги — соратники! Даже Люциус, усиленно изучающий пол под ногами, изумлённо вскинул глаза.

— Отныне вы не будете стоять на коленях в моём присутствии, ибо доказали мне свою верность и преданность. Вполне достаточно почтительных поклонов. Это привилегия для ближнего круга. Разочаровавшие меня её утратят вместе со своим положением приближённого.

«Искусный лидер умело дозирует кнут и пряник, — поучал когда‑то Рабастан, лениво тренькая на гитаре. — Причём подчинённым должно казаться, что пряника гораздо больше. Таким был Тёмный Лорд до роковой Авады в твой гранитный лоб, болван гриффиндорский. Несколько прямолинеен, несколько несдержан, но так харизматичен! Впрочем, кому я говорю? Разве ты поймёшь? Эх, за нашим Лордом хотелось идти и в огонь, и в воду! Для нас он был всем! Да–а, он знал, как использовать наши слабости… Но куда опасней был твой любимый Дамблдор: его‑то кнута вообще никто не замечал, а в пряниках и яд сладкий! Не так ли, Поттер?»

— Нам предстоят великие дела. Захват власти в Министерстве — лишь первый шаг на дороге к полной победе. Мы поднимем Магический Мир из той зловонной ямы, в какую его столкнули магглолюбцы. Мы вернём истинные Законы, по которым жили наши предки. Мы возвысим имя волшебника…

«Высокопарные речи тебя смешат? Говорю же — болван. Как любил говаривать мой дед, непобедимый дуэлянт: точно и к месту подобранное слово дарует отвагу и удачу. Думаешь, почему полководцы всех времён и народов перед битвой произносят речь? Так просто на подвиги никто не пойдёт, а вот если умело вдохновить…»

— Оставим магглов их судьбе — они нас больше не интересуют. Наша цель — волшебный мир! Его процветание, его благополучие — вот наша главная задача. Каждый из вас получит своё задание, по уму и способностям. Макнейр, — окликнул Волдеморт министерского палача, — как обстоят дела со штурмовыми отрядами?

— Почти все старые штурмовики живы и здоровы, — жадно облизнул мясистые губы Пожиратель Смерти. — Ожидают лишь вашего зова, милорд.

— Хорошо, — величественно кивнул лысой головой Гарри–Том. — Cобери их в каком‑нибудь дальнем поместье для тренировки. Но не поднимай шума. Магглов не трогать, внимания к себе не привлекать. Новобранцев пока не набирать: пусть сначала командиры вспомнят былые навыки. В штурмовых отрядах будут только элитные бойцы.

— Да, милорд! — гаркнул осчастливленный палач, взволнованно прижимая к груди серебряную маску.

— Ступай, — милостиво махнул рукой Волдеморт. Самых кровожадных и опасных Пожирателей Смерти следовало держать под надзором, а ещё лучше — под хорошим замком.

— Эйвери, каково состояние агентурных сетей? — из толпы шагнул щуплый и невысокий мужчина, чем‑то напоминавший женщину. Лицо худое, желтое, а вот голос неожиданно басовитый:

— Связи легко восстановимы, милорд. В доносчиках и соглядатаях нет недостатка. Осмелюсь предложить новые планы…

Наконец в зале остался один Малфой. На ногах он держался только из гордости. Похоже, кто‑то из его сердобольных приятелей, уходя, наложил на беднягу Энервейт — он часто смаргивал, характерно встряхивал головой и явно испытывал сильную жажду. Просматривать его на эмоциональном уровне Гарри–Том не рискнул.

— Следуй за мной, — приказал Волдеморт, поднимаясь с трона.

Расчищенный домовиком кабинет уже не выглядел, как городская свалка. Книги стройными колоннами загромождали соседнюю комнату, а на освобождённом пространстве появился потёртый диван и кое–какая другая мебель. Откуда всё это притащил эльф, хозяин решил не уточнять.

Люциус рухнул в предложенное кресло и закрыл глаза, пережидая дурноту. А когда открыл, обнаружил под носом флакон с любезно сковырнутой пробкой. Зелье пришлось выпить — не отказывать же Волдеморту. Реакция последовала незамедлительно. Да–а, случайно изобретённая Гермионой «Живодёрка» боль причиняла не слабее Круцио, зато излечивала травмы и восстанавливала силы как ничто другое. А главное — готовилась очень быстро, правда, из редких и практически несочетаемых ингредиентов. Утром Гарри–Том взорвал два котла, прежде чем разлил по флаконам стратегический запас зелья. Если ещё и усилить его действие потоком магии…

С магией он перестарался. Выпущенная сила неожиданно мощной волной окатила скорчившегося в кресле Малфоя. Крик резко оборвался, и Люциус вытаращил серые глаза с розовыми от лопнувших капилляров белками. За считанные секунды белки обрели прежний белый цвет. Исчезли с висков хорошо замаскированные седые пряди, явно полученные во время недавнего наказания. Даже морщины разгладились и лицо посвежело. Интересный эффект.

Внезапно яркая вспышка осветила на миг все уголки кабинета. Обоих волшебников ощутимо тряхнуло магической отдачей, а Малфоя ещё и выгнуло дугой. Остаточный откат разлитой магии призрачным «инеем» осел на стенах.

— Кажется, я снял какое‑то кровное проклятие с тебя, мой побитый друг, — задумчиво произнёс Тёмный Лорд, анализируя ощущения. — Впрочем, разберёшься с этим сам. Как самочувствие?

— О, прекрасно, как никогда, милорд! — совершенно искренне ответил мокрый от пота Малфой. В эмоциональном плане он испытывал такой клубок чувств, что Гарри–Том, морщась, счёл за благо обновить щит. Только головной боли ему не хватало!

— М…мой Лорд? — хрипловато прошептал Малфой после продолжительного молчания. Ах, да. Гарри–Том неохотно убрал руку с его головы. Люциус был не просто тёплый, он был горячий! Ладонь приятно согрелась в его волосах.

— Позвольте вопрос, милорд, — поспешил сгладить неловкость Люциус. — Это ваше экспериментальное зелье? Я никогда не слышал…

— Нет, это забытое зелье Слизерина, — высокомерно солгал Волдеморт. Очень хотелось погреть и вторую руку, но это было бы неуместно. — Употребляю только для особых случаев. Надеюсь, ты оценишь оказанную милость?

— О да, мой Лорд! Я ваш самый верный слуга…

— Соратник, Люциус, соратник. Малфою не пристало быть слугой! Итак, к делу. Как сюзерен, я должен позаботиться о своих вассалах, которые терпят муку в Азкабане. Немедля найди хорошего адвоката, который возьмётся законным путём отсудить им свободу. Мне полезнее восстановленные во всех правах соратники, чем скрывающиеся от авроров беглецы. Прошло четырнадцать лет, а это достаточный срок, чтобы в памяти обывателей забылись их прегрешения. В Министерстве сейчас брожение, Фадж ест у тебя с рук, а старика Дамблдора скоро прогонят из Визингамота. Более удачной комбинации для нашего дельца трудно подобрать. Итак, Люциус, приступай.

Третий по счёту адвокат приятно удивил. Он не упал без чувств, как первый, не разрыдался и не стал молить о пощаде, как второй, а лишь с достоинством поклонился и уселся в предложенное кресло. Если бы не синюшная бледность и нервный тик, можно было бы сказать, что он даже не напуган.

— Полагаю, в случае отказа от сотрудничества меня убьют? — спокойно осведомился он, укладывая кожаный портфель на колени. Ещё и изрядный нахал! Гарри–Тому мистер Томсон нравился всё больше.

— Никаких убийств и увечий, — любезно оскалился Волдеморт. — К чему напрасные жертвы? Хороших адвокатов нужно беречь. В случае отказа вам просто сотрут память. Но если, взявшись а дело, вы предадите огласке хоть какие‑то его детали… — он многозначительно замолчал. Гость понимающе склонил голову. Всё же от дурной славы Того–Кого–Нельзя–Называть есть несомненная польза. К удивлению Гарри–Тома, от адвоката, кроме обычного страха, веяло истеричным весельем, хотя внешне это никак не проявлялось. Забавный тип.

— Отчего же, милорд, — тонко улыбнулся мистер Томсон. — Сохранение тайн клиента неотъемлемая часть нашей профессии.

— Значит ли это, что вы решились? Размер гонорара установите сами. Расходы пусть вас не волнуют, важен результат. Что ж, суть дела такова…

Мирную прибрежную тишину оглашали крики чаек и яростные вопли связанного Гарри Поттера. Обмывая окровавленное лицо в тёплых волнах, Гарри–Том пытался определить: перейдут ли в реальный мир замечательные синяки или нет? Кто бы мог подумать, что в его юном теле было столько ловкости и силы? Это ж надо — Волдеморту морду набил! И связать мальчишку удалось с трудом, благо, новое тело хоть чуть–чуть физически сильнее Гарри. Но поганец успел руки искусать, дважды плюнуть в лицо, а уж нехороших выражений в его змеемордый адрес… Куда смотрела тётя Петунья, воспитывая племянника? Было смешно и почему‑то обидно. Хотя сам виноват: «Постоянная бдительность!», а к Гарри Поттеру спиной повернулся. Интересно всё же, почему сегодня мальчик не убежал в джунгли, а напал? Может, случилось чего в доме Дурслей? Нет, не вспомнить.

— Чтоб тебя Снейп на ингредиенты распотрошил, смердячий ублюдок! — Поначалу в речах Поттера звучал горький пафос, но обличать Вольдеморта в смерти родителей, Диггори и прочих убитых и замученных людей оказалось пустой затеей: Тёмный Лорд отнёсся к его обвинениям с полнейшим равнодушием. Тогда он решил попросту отвести душу. Фантазия Гарри не иссякала, но предсказуемо вертелась вокруг школьных тем. Он уже отправил Волдеморта заниматься любовью с соплохвостами, накормил его драконьим навозом, прокатил на поганой метле, утопил в грязном котле… Кстати, самые обидные, по мнению Гарри Поттера, «обзывалки», были связаны с немытым деканом Слизерина. Ах, благодарные ученики! Он уже и забыл, как ненавидел бедолагу Снейпа…

Все попытки вырваться из туго, но бережно пеленающей его мантии — напрасная трата сил и времени. Гарри–Том ещё не забыл печального навыка: на одной из начальных стадий Волшебной Чумы больные проявляли буйство, и их особым образом связывали. Тёмный Лорд присел на безопасное от плевков расстояние и стал строить замок из песка. Терпения ему было не занимать.

Чтобы добиться пересмотра давно закрытого дела, необходимы вновь открывшиеся обстоятельства, и Гарри–Том, как бывший аврор, это прекрасно понимал. Каким бы гениальным ни был адвокат, просто так он сделать ничего не мог. Значит, нужно организовать эти самые «новые обстоятельства», а в придачу к ним неопровержимые улики. И обязательно побольше шума в прессе.

Обойти сигнальные чары больницы Святого Мунго было несложно, но хлопотно. Для своего несанкционированного посещения Гарри–Том выбрал ночь выходного дня, когда в тускло освещённых ночниками коридорах не было ни души. Его не почуяли даже домовики, деловито натирающие ступени лестниц. Волдеморт остановился возле двери на пятом этаже. Табличка над дверью гласила: «Недуги от заклятий», палаты Януса Тики. Из ординаторской, располагавшейся дальше по коридору, доносились гневные голоса. Немного расширив дверной зазор, Гарри–Том заглянул в ярко освещённую комнату. Друг против друга застыли два рассерженных целителя в форменных мантиях лимонного цвета.

— Янус, то, что сделал твой ассистент, — преступление! Ты это понимаешь? — надрывалась полная ведьма, уперев руки в бока.

— Глупости, Селеста, Лонгботтомам уже ничто не повредит, и ты это прекрасно знаешь, — отмахнулся франтоватого вида целитель. Впрочем, в его голосе проскальзывало явное смущение. — Ну, ошибся парень, с кем не бывает? Желудки им промыли, абсорбцию провели, универсальный антидот ввели… Не тратить же на них драгоценные слёзы феникса! И вообще…

— Что за зелье он им дал, выяснили? — устало сдалась ведьма.

— Клару новенькая сиделка в соседнюю палату позвала, а Златопуст Локонс успел в её отсутствие немного в зельевара поиграться. Он это любит. Из флаконов на столике медиведьмы всякое в большую склянку намешал. Там и моющие средства были, и стандартные зелья, и кое‑что по уходу за лежачими, даже остатки обеда… А недоумок ассистент решил, что Клара не успела больных зельем напоить, ну и помог…

— Стыд какой! — прижала ладони к щекам ведьма. — И это наша будущая смена!

— Ничего, к утру проспятся. Вот увидишь, всё будет хорошо.

Осторожно прикрыв дверь, Гарри–Том довольно ухмыльнулся. Ему несказанно повезло. Если задуманное получится и Лонгботтомы придут в себя, вопросов о внезапности исцеления ни у кого не возникнет. Скажут, что экспериментальное зелье помогло… имени Локонса.

В пятом часу утра Волдеморт, с трудом переставляя ноги, вышел из больницы и аппарировал прямиком в свою спальню. Как выяснилось, целитель душ из него весьма посредственный. Его новые, ещё до конца не изученные способности едва не дали сбой. На что он надеялся, направляясь сюда? Голова разрывалась на части после долгой работы с Лонгботтомами — Гарри–Тому пришлось связывать разрозненные обрывки воспоминаний, разматывать клубки противоречивых эмоций и страхов… Одно радовало: по крайне мере, Алисе он смог помочь. Да и ложное воспоминание хорошо «прижилось» в головах обоих супругов. Если Алиса придёт в себя, тут уж важно не дать замять сенсационную новость, а то с Министерства станется!

Проклиная всё на свете, Гарри–Том скинул сандалии и растянулся на кровати. Болело даже то, что в принципе не могло болеть. Ещё и очередной бульон от трясущегося эльфа в желудке не удержался. Натянув на гудящую голову ночной колпак, он сбежал от печальной реальности в свой «морской» сон, куда почти сразу вслед за ним провалился не менее обиженный жизнью Гарри Поттер.

Через девять лет оползень приоткроет каменную кладку, смотрящуюся совершенно неуместно на склоне могучего гранитного утеса над рекой. Ее приметят местные пастухи, попытаются разобрать, но не сумеют. Сообщат властям… Новость дойдет и до магов.

Три отряда разрушителей заклятий много месяцев будут взламывать многослойные охранные щиты, пока не обнаружат маленькую лазейку, образованную всё тем же оползнем на месте осыпавшейся связки рун. О сенсационной находке огромного клада затрубят все магические газеты. А вот стереть из памяти магглов любые упоминания об обнаруженном тайнике окажется очень непросто.

Всё, что нужно было сделать Гарри–Тому, это отыскать пока ещё не знаменитый утёс и проделать лаз в слабом месте на стыке охранных щитов. А вот с проблемой переправки и хранения сокровищ пришлось идти к гоблинам.

В пещере с припрятанной казной Гриндевальда царило поистине варварское изобилие. Монеты сыпались из переполненных сундуков и недовольно скрипели под ногами. Высокими горками высились золотые и серебряные слитки, подпирая собой тёмные углы. В открытых шкатулках сияли самоцветы и живописно змеились драгоценные ожерелья. Грозно поблёскивали старинные мечи… Лишь на стеллажах с артефактами был идеальный порядок: капризные волшебные вещицы не любили небрежного отношения.

Гарри–Том задумчиво поддел пальцем жемчужную нить, покачал, бросил обратно в груду драгоценностей.

— Почтенный мастер Грипхук, — негромко окликнул он замершего в экстазе гоблина, — вот клад, который я обнаружил. Полагаю, будет справедливо и правильно вернуть вашим кланам некоторые изделия, которые вы в когда‑то отдали волшебникам… во временное пользование. Остальное же я прошу переправить в мой сейф в «Гринготтсе».

— Сколько и каких изделий? — колючие глаза гоблина вспыхнули алчным огнём.

— Сколько? — лениво улыбнулся Волдеморт. — Все! Мне чужого не нужно. Я чту законы вашего народа и знаю, что лишнего вы не возьмёте. Честь превыше всего, не так ли?

Один из четверых спутников мастера Грипхука издал странный лающий звук. Остальные дружно захрюкали в ответ. Всё же жаль, что Гарри–Том не знал гоблиндука. Впрочем, общение с гоблинами в Убежище дало свои плоды. Теперь он хоть что‑то понимал в их странной жизненной философии. А когда гоблины дружно поклонились, на душе стало совсем хорошо..

— Какой ответный дар ты хотел бы от кланов, Тёмный–Лорд–Волшебников? — почтительно осведомился мастер.

— О, сущий пустяк, — легко отмахнулся Волдеморт. — Я хочу для своей коллекции те ненужные вам книги, рукописи и прочие письменные свидетельства старины, что вы выгребаете из оставшихся без хозяев сейфов и храните где‑то на задворках. Согласись, мастер Грипхук, — это не обременительно для кланов.

К вечеру того же дня Гарри–Том стал хозяином трёх забитых золотом сейфов с высшей защитой и счастливым обладателем огромной библиотеки редчайших, а то и уникальных волшебных книг. И почему раньше никто не догадался выторговать у гоблинов эти литературные сокровища? Действительно странно.

С обретением финансовой независимости отпала надобность в «доении» богатых Пожирателей Смерти. Отныне финансировать свою политику он мог сам.

К тому же Гарри–Том получил уважение и лояльность гоблинских кланов — а это дорогого стоит! Гораздо приятнее жить, зная, что серокожее мелкое воинство не ударит своим очередным саботажем в спину, прикрыв в очередной раз доступы к сейфам.

Море волновалось. Волны с рокотом набегали на пологий берег, норовя лизнуть ноги пенными языками, но, не достигнув ступней, с шипением скатывались обратно во взбаламученную пучину. Ветер трепал подол широкой мантии, ласкался, словно засидевшийся в одиночестве щенок…

Прикрыв глаза от удовольствия, Тёмный Лорд облизнул с губ солёные брызги. Блаженство! Рабастан в своё время настойчиво предупреждал, что искушение остаться навсегда в иллюзорном мире может оказаться очень велико. Чем тягостнее жизнь, тем сильнее желание забыться. Но поддаваться ему ни в коем случае нельзя — это верная смерть.

За пару недель в теле Волдеморта Гарри–Том сумел как‑то приспособиться и даже смирился с недостатками своей новой внешности. Труднее всего оказалось поладить с соратниками и обуздать их жажду разрушительной деятельности. Пришлось в срочном порядке найти каждому как можно более трудоёмкое занятие. С особым удовольствием он отправил Крэбба и Гойла в роли парламентёров к вейлам. Смех сквозь слёзы, да и только!

Нанятый адвокат оказался на редкость въедливым типом. Он умудрился собрать такие дополнительные материалы по осуждённым Пожирателям Смерти, что Гарри–Том только диву давался, пролистывая плотные пергаментные листы со свидетельскими показаниями. Как бывший аврор он прекрасно знал, сколько упорного труда и немалой доли удачи потребовалось для сбора подобных данных. Окажись в своё время эта папка на столе авроров, не избежать бы Волдемортовским прихвостням поцелуя дементора еще до его «воскрешения»!

— Вы моих соратников собираетесь освободить или подвести под смертную казнь, а мистер Томсон? — почти ласково оскалился Тёмный Лорд, откладывая в сторону компромат. — Или вы считаете меня недостаточно осведомлённым в их делах?

Томсон сглотнул и невольно поёжился. Но потом упрямо выпятил острый подбородок и заявил:

— В своей работе я основываюсь на достоверной информации, милорд. Как подтасовать факты, переиначить показания, вывернуть правду наизнанку, знает любой адвокат, но не каждый сумеет это сделать. Я побеспокоил вас, милорд, с единственной целью — предупредить. На данный момент затевать повторные судебные процессы несколько преждевременно. Защита крайне слаба. Нам понадобятся очень и очень веские доказательства невиновности этих магов. Конечно, это не касается дела Лестрейнджей — их ждёт полное и безоговорочное оправдание. Особенно если удастся скрыть некоторые… шалости Беллатрикс Лестрейндж. На волне успеха этого дела можно было бы возбудить интерес общественности к делам прочих осуждённых Пожирателей Смерти. Но нам пока нечего предъявить в их оправдание. Я не знаю, каким образом вам удалось провернуть уникальный трюк с миссис Лонгботтом, милорд, но, вполне возможно, нам придётся повторить его и с другими свидетелями.

«Вот это вряд ли», — угрюмо подумал Гарри–Том. В который раз он задался вопросом, а стоит ли освобождение Рабастана всех этих хлопот, если в придачу к другу и наставнику придётся выпустить на свободу восемь оголтелых убийц? С другой стороны, если он освободит только Лестрейнджей и не позаботится о прочих заключённых Пожирателях, кнат ему цена как сюзерену! Вассалы, разорви их горгулья! Да–а…

Хрясь! Перезрелый плод с чавканьем впечатался в затылок. Волдеморт резко развернулся. Пока он предавался невесёлым мыслям, за его спиной Гарри Поттер успел построить баррикаду из поломанных ветром ветвей и вооружиться красными шипастыми «яблоками». Теперь, во всеоружии, он начал боевые действия. Ну чисто ребёнок! Хотя…

По его желанию из земли выросла замечательная катапульта с полным ковшом сухого песка. Азартно потерев ладони друг о друга и ловко увернувшись от очередного плодового снаряда, Тёмный Лорд активировал спусковой механизм. Вторая Магическая война началась.

Утренний «Ежедневный Пророк» всё ещё не доставили. Впрочем, Гарри–Том и так знал, какая сенсация задержала выпуск самой популярной газеты волшебного мира. Журналисты наконец‑то получили полную информацию о том, кто напал на Лонгботтомов и довёл их до сумасшествия. Списать всё на покойных Крауча–младшего, Трэверса, Ивэна Розье и его брата Стэна оказалось не так уж и трудно. По новой версии, братья Розье и их приятель Трэверс были под действием Оборотного зелья в образе Лестрейнджей, но, увлёкшись пытками, забыли о времени. Лонгботтомы это видели…

О мотивах подставы в статье не говорилось прямо, но тонкие намёки в тексте заставляли читателей заподозрить, что речь шла о банальной мести. Была и романтическая подоплёка — специально для читательниц. Подлая месть отвергнутого поклонника, чем не повод? Всё же до Азкабана Беллатрикс была настоящей красавицей А трагедия знаменитых авроров Лонгботтомов как‑то незаметно сводилась к роли подвернувшихся под руку жертв.

А ещё Гарри–Том знал, что вряд ли когда‑нибудь сможет прямо посмотреть в глаза Невиллу Лонгботтому.

С отделкой помещений со сквозными отверстиями в стенах Люциус Малфой явно перестарался. Гарри–Том решительно не понимал, к чему столько лепнины и позолоты. Но мягкие ковры, мраморные камины, статичные пейзажи без подозрительных шевелений и незваных посетителей с других картин, изящная мебель и огромные окна со старинными витражами ему однозначно понравились. Однако прочая вычурная роскошь несколько подавляла Тёмного Лорда. Похоже, Люциус просто перетащил сюда всю обстановку из некоторых комнат в своём Малфой–мэноре. Хотя…

Но теперь хотелось просто сидеть в парчовом кресле, потягивать хорошее вино, любуясь закатом и не забивать голову разными глупостями вроде спасения мира и захвата власти…

— Угодил ли я вам, мой Лорд? — почтительно спросил Малфой у Волдеморта, озадаченно разглядывающего королевских размеров кровать. Перин на ней было не меньше пяти штук, да пуховые одеяла, да покрывала… Ещё гора белоснежных шёлковых подушек. И в довершение балдахин в слизеринских тонах с длиннющими кистями в виде извивающихся змеек…

— А зачем темная метка вышита на постельном белье? — полюбопытствовал Тёмный Лорд, втихомолку прикидывая, как бы переправить в новую спальню своё старое спартанское ложе.

— Моя супруга Нарцисса очень хотела сделать вам приятное, милорд, — поклонился Люциус. — Мы так благодарны вам за снятое проклятье…

— Да? И что же это было? — не то чтобы Гарри–Тома интересовали подробности, но соблюсти вежливость всё же следовало. Благо, его Пожиратели Смерти нарадоваться не могли на вменяемость своего господина.

— Месть Артура Развратника из клана Уизли, милорд. Девять поколений назад он проклял моего предка Альфарда Малфоя, уличившего его в кровосмешении. Желая прервать наш род, он обрёк молодого Альфарда на бесплодие. Магией семьи удалось смягчить проклятие, но с тех пор в семье рождается только одно дитя, наследник. — Похоже, легенда была общеизвестным фактом, иначе Люциус не стал бы выдавать семейные секреты.

Чистокровные патриархи старинных семей очень щепетильно относились к наследию своих не менее чистокровных предков. Рабастан тоже любил порассуждать на тему легенд и вековых традиций, благо в его семье их было великое множество. Поттеру даже казалось, что он находит некое извращённое удовольствие, перетряхивая грязное бельё своих славных предков. И не только своих. Любимый фетиш волшебников: разнюхать чужую тайну и использовать её себе во благо, а если не получится — растрепать на весь мир.

А ещё Лестрейндж не переставал глумиться над Гарри Поттером, который абсолютно ничего не знал о прошлом своей семьи. Впрочем, жизненные перипетии давно почивших магов Гарри тогда не интересовали, а жаль, сейчас бы пригодилось.

— На моём семейном древе появилась призрачная ветвь ещё не рожденной дочери, милорд, — тихо произнёс Малфой. — Не согласитесь ли вы стать её крёстным отцом?

Гарри–Тому пришлось сделать колоссальное усилие над собой, чтобы не вытаращиться на белокурого волшебника. О нечистокровности Темного Лорда он наверняка знал, да и не было это секретом для ближнего круга. Всё же старшие родственники, отцы и дяди сегодняшних Пожирателей Смерти с ним в школе учились, дружбу водили. Заключать подобного рода союз чистокровным магам с полукровкой не с руки: заветы предков не позволяют. Это уже не политический союз. И, будь Волдеморт хоть Императором Вселенной, Люциус на подобный шаг просто так пойти не мог… Так в чём подвох?

Гарри–Том прикусил губу в раздумье. «Ай да Люциус! Это ж надо так Волдеморта озадачить! И ведь не спросишь прямо — вывернется. А на ментальном уровне такая мешанина чувств, что ничего не разобрать. Эх, Рабастан, несносный лентяй и балагур, где ты? Я бы у тебя хоть спросил, чего Малфою вдруг понадобилось делать меня крестным…»

За окном закат утонул в багровых тучах. Сумерки мягко опускалась на холмы, чернильным морем заливая узкие долины.

— Что ж, я согласен, — небрежно обронил Тёмный Лорд. — Но услуга за услугу, мой горячий друг. С сегодняшнего дня ты станешь моей постельной грелкой.

Холёное лицо Малфоя вытянулось в изумлении. Он открыл рот, закрыл, снова открыл… Не дождавшись внятного протеста, Гарри–Том скомандовал:

— Раздевайся! — А сам удалился в ванную.

Натянув до подбородка одеяло, Люциус, не мигая, смотрел в полумрак балдахина над головой. Его одежда была аккуратно сложена на кресле, а не разбросана по полу, как ожидал Гарри–Том. Неужели Малфои знают, что такое любовь к порядку? За ними вроде бы домовики всегда убирали.

Тёмный Лорд немного взволнованно поправил ворот новенькой пижамы, недавно приобретённой по каталогу магазина мадам Малкин вместе со скромной стопкой других необходимых вещей, но, взяв себя в руки, по–хозяйски нагло откинул одеяло.

Люциус был совершенно голый. Обескураженного Волдеморта окатило ментальной волной такого панического ужаса, что он пробил все кропотливо воздвигнутые щиты. Гарри–Том едва не расхохотался, когда понял, что Малфой покорно ждёт зверского изнасилования. Не объяснять же ему, что и Том Риддл, и Гарри Поттер к мужчинам совершенно равнодушны! Хотя… Может, в Гарри–Томе что‑то изменилось при перерождении? Неужели, при взгляде на обнажённого мужчину, у него появятся какие‑то неоднозначные чувства?

Гарри–Том испуганно прислушался к себе. Действительно, чувство есть и вполне определенное: зависть. Да и как тут не позавидовать? Вон как щедро природа Малфоя одарила, особенно… местами. И красив Люциус, и умён, и богат, а уж изворотлив! Просто грех не попользоваться!

Недобро ухмыльнувшись, Волдеморт забрался на мягчайший матрас и притиснул к себе окаменевшего от страха мага, оплёл его ногами и руками, как озябшая лиана, и удовлетворённо устроил голову на гладких, ухоженных волосах. Замечательная получилась грелка для вечно мерзнущего тела Волдеморта!

Но сразу заснуть не удалось: приползла с охоты Нагини. Она была крайне раздражена новшествами в жизни обожаемого хозяина. Мало того, что он оставил замечательное подземелье, так ещё и переселился в совершенно непотребное светлое место! Ковры ей не нравились — длинный ворс цеплялся за чешуйки. От резких запахов свежей краски и новых тканей она начала чихать, а теперь наверняка будет расстройство желудка.

Яркий свет ослеплял и вгонял в меланхолию, а пышная кровать Волдеморта и его подозрительная возня под одеялом с посторонним магом будила горькие мысли о гнезде, яйцах и юрких малышах. Отдыхать Нагини устроилась под хозяйским ложем.

Гарри–Том поплотнее обнял возомнившего себя бревном Люциуса, который, явно старался дышать через раз, и снова попытался уйти в свой морской мирок. Несмотря на то, что было тепло словно он лежал у хорошей печки, ему мешала забыться не прекращающееся ворчание змеи. Возмущаться несправедливостью жизни Нагини не переставала даже во сне. Эх, взять бы эту болтливую змею, да подарить Макнейру на добрую память!

— Почему?! Почему ты не убиваешь меня? — растрёпанный Гарри Поттер, стиснув кулаки, яростно кричал с безопасного расстояния. Гарри–Том вальяжно раскинулся на берегу. Сегодня песок был ощутимо горячим. Не призрачно тёплым, как всегда, а по–настоящему горячим. Закопать бы в него озябшие ступни, погрузить руки…

— Почему, проклятый Волдеморт? Почему?! — Всё‑таки в детстве он был на редкость приставучим ребёнком.

— Потому, что я не Волдеморт, — с удовольствием произнёс Гарри–Том, рассматривая только что выкопанную из песка великолепную раковину. Раньше столь тонко выполненные предметы ему не удавались. Сказалось влияние Люциуса, не иначе.

— Врёшь! — завизжал мальчик. — Ты всегда врёшь!

— Как тебе будет угодно, — пожал плечами Тёмный Лорд, укладывая в ряд уже третью замечательную ракушку.

— И кто ты тогда? Моргана–девственница? — хамить Поттер научился уже неплохо, но до снейповского ядовитого сарказма ему ещё расти и расти.

— Твой кровный брат. Для отца ты слишком молод, поэтому лучше брат, — спокойно ответил Гарри–Том, извлекая из вырытой лунки очередную находку. Эта была почему‑то чёрная, витая, сыто переливающаяся перламутром.

— Что–о? — ломающийся юношеский голос Гарри «дал петуха» от изумления.

— Да тут просто всё, — отмахнулся Тёмный Лорд. — При возрождении Волдеморт взял твою кровь с жертвой матери. Однако кровная защита сработала совсем не так, как Тому мечталось — она медленно убивала его семь дней, он сопротивлялся, проводил сложные ритуалы… А последний обряд его и вовсе добил. Благодаря этому на свет появился я, Гарри–Том. У меня твой характер, все воспоминания до момента, как кровь покинула вены, даже привычки и отношение к жизни, но я значительно старше. Ведь со мной память и жизненный опыт Тома…

— Не верю! Это неправда! — казалось, мальчика сейчас стошнит. Надо же, какой впечатлительный! А что бы он сказал, узнав не подкорректированную версию, а чистую правду?

Некоторое время Гарри бродил в отдалении, видимо, переваривая новость. Потом решительно приблизился.

— Что это за место? — довольно грубо спросил он.

— Это созданный моим сознанием мир, — не стал скрывать Гарри–Том. — Я здесь отдыхаю, когда сплю. А поскольку мы с тобой ментально связаны, то и ты можешь бывать здесь. Знаешь, некоторые знания Волдеморта могут быть очень полезны, только нужно научиться ими пользоваться…

— Например, непростительными заклятьями кидаться! — мальчик явно хотел драки.

— Дурак ты! — картинно обиделся Тёмный Лорд. — Знаешь, какие в его памяти залежи знаний? Больше, чем вся хогвартская библиотека! Да Гермионе в жизни столько не выучить!

— Чёрная магия! — с отвращением выплюнул Гарри Поттер.

— На самом деле тёмных проклятий не существует. Как и светлых. Это всё предрассудки. Магия, она и есть Магия, ни зелёная, ни розовая. Помнишь, на первом курсе Рон едва тролля не убил? Каким заклинанием он дубину поднял?

— Чарами левитации… — прикусил губу мальчик.

— О, страшное тёмное проклятие — Вингардиум Левиоса! — спаясничал Гарри–Том, изображая панический страх. — Круцио, между прочим, было изобретено целителями для своих медицинских нужд. Это потом его в пыточное переделали… Не веришь? У Гермионы спроси.

— Вот нож простой возьми, — вдохновенно продолжил Волдеморт, — им и убить можно, и карандаш подточить, и хлеб нарезать. Всё зависит от твоих намерений, от тебя самого. Те проклятия и чары, что мы привыкли называть тёмными, в большинстве своём относятся к группе так называемых «заклинаний духа» или «эмоциональных». Вот они‑то наиболее опасны для неподготовленных к их воздействию магов. Для их создания нужно не только желание, знание формулы и движения палочки, но и соответствующая эмоция…

— Знаю, Грюм рассказывал, — оборвал Гарри, глядя исподлобья.

— А неплохой получился учитель из Крауча–младшего, да? Жаль, что он тогда уже совсем сумасшедшим был. Небось поначалу всё назло папаше делал, чтоб ему насолить, придурок избалованный, а потом затянуло…

Помолчали, глядя друг на друга.

— Всё равно тебе не верю! — упрямо буркнул Гарри, пнув песок. Он решительно направился в сторону джунглей и уже не видел странную улыбку на безносом лице бывшего заклятого врага.

— Никуда ты не денешься, ребёнок, — шептал себе под нос Гарри–Том, украшая ракушками слепленную из песка башню. — Уж свой‑то характер я знаю. Тебе тайну показали, загадку: теперь не успокоишься, пока всю подноготную из меня не вытянешь. Так что подружиться с тобой не проблема. И не расскажешь никому, побоишься, что друзья испугаются и отвернутся от тебя. Это ж надо, Гарри Поттер с Волдемортом запросто общается! А воспоминания твои никто не рассмотрит: мой мирок для других любителей лазить по мозгам закрыт. И мы теперь действительно братья, Гарри, я это тебе докажу.

По детским впечатлениям Северус Снейп запомнился как крайне отталкивающая личность. Сейчас же Гарри–Том смотрел на него через призму жизненного опыта взрослого мужчины. Но надо признать, приятнее для глаз Снейп не стал. Однако былой антипатии, а то и отвращения, он более не вызывал. Непри… неординарная внешность, но у каждого свои недостатки. Что важнее, сильный маг и очень опасный противник. В качестве союзника он был бы просто неоценим…

Профессор был у Вольдеморта на первом, после возрождения, собрании, получил от него «отпущение грехов», наряду с хорошей порцией Круцио, но с Гарри–Томом он ещё не встречался. Новый Тёмный Лорд долго не решался призвать зельевара для беседы. В сердце жил подспудный страх, что Снейп с первого взгляда определит самозванца и тут же выведет его на чистую воду. И что тогда делать? Лишь уверившись в своих силах и крепко войдя в роль Волдеморта, Гарри–Том призвал профессора.

— Здравствуй, Северус–с-с, — с удовольствием прошипел Волдеморт, аккуратно заглядывая за изнанку всех оклюментных щитов зельевара: жгучая, клокочущая ненависть, обёрнутая в кокон смирения и преданности, неподъёмная усталость и застарелая боль. Так вот какова ваша истинная сущность, мистер Снейп!

— Мой Лорд… — коленопреклонённый профессор выглядел почти безобидно. Правильно, привилегии члена ближнего круга стоять в присутствии сюзерена он не удостаивался. Хотя наверняка знал о ней от Малфоя, всё же они с Люциусом близкие друзья–приятели.

По взмаху палочки из тёмного угла зала прилетел удобный стул.

— Присаживайся, — величественно приказал Тёмный Лорд. Снейп смешался, но быстро взял себя в руки. Дождавшись, пока заинтригованный зельевар займёт предложенное место, Гарри–Том сказал:

— Я много размышлял, Северус–с, и пришёл к выводу, что был несправедлив к тебе. Единственный раз ты попросил меня об одолжении, а я не сдержал данное обещание и не сохранил жизнь твоей подружке Эванс. Думаю, ты меня не простил. Я не оправдал твоих надежд.

Глаза сидящего напротив Снейпа странно остекленели. Подглядывать за его чувствами Гарри–Том не решился.

— Я предан вам, милорд, — твёрдо произнёс зельевар.

— Если б я не был уверен в этом, Северус, то этого разговора не было бы, — ухмыльнулся Вольдеморт. — Дай твою левую руку, — приказал он. Снейп повиновался. Взмахом палочки освободив предплечье от одежды, Гарри–Том на парселтанге произнёс конрзаклятие над завораживающе жутким рисунком. Снейп уже не слышал, как вскрикнула развоплощённая змейка, как скрипнул зубами удаляемый череп. Согнув в прощальной болезненной конвульсии бывшего хозяина, тёмная метка исчезла.

Вчера Гарри–Том усердно потренировался на подопытной крысе Петтигрю, то снимая, то вновь ставя ему метку. Теперь он владел этим «искусством» в совершенстве.

— Я решил дать тебе время на размышление, Северус, — негромко произнёс Тёмный Лорд шокированному профессору, что недоверчиво уставился на чистую кожу.

— Если через десять лет ты решишь вернуться под мои знамёна, я приму тебя. Если нет… Это твой выбор, и я не буду ни мстить, ни заставлять. Однако надеюсь, что ты всё же вернёшься ко мне. А теперь уходи.

Снейп растерянно встал со стула и, неуклюже поклонившись, пошатываясь, побрёл к двери. Гарри–Том держал грозное выражение лица до тех пор, пока за зельеваром не закрылась дверь, а потом, рассмеявшись, довольно потёр руки.

Он чувствовал себя победителем.

Где‑то в доме часы скрипуче отбили десять раз. Тёмный Лорд сонно вскинулся, но тут же со стоном повалился обратно на подстилку из содранных с плечиков мантий. Голова гудела, как медный колокол. Гарри–Тома всё ещё слегка потряхивало от пережитого ужаса. Оказаться запертым в сознании умирающей Беллатрикс… И ведь его едва не застали на месте преступления! Что бы он сказал Рудольфусу? Хорошо, что он сумел чудом выползти в соседнее помещение незамеченным и забраться в старый шкаф.

Ещё было смутное воспоминание, как навстречу ему шагнул Дамблдор с явными признаками Волшебной Чумы на лице и как он врезался головой в живот старика и вместе с ним ухнул в тёмное нутро шкафа. Должно быть, сейчас насмерть перепуганный боггарт затаился где‑нибудь тут, в углу.

Он не хотел смерти Беллатрикс — он хотел помочь. Суд и триумфальное освобождение Лестрейнджей прошло точно по расписанному адвокатом сценарию. То, чего Гарри–Том так желал, свершилось — Рабастан был на свободе. К сожалению, встретить друга он не смог: оборотное зелье на Волдеморта не действовало, а маскировочные чары не могли скрыть мощную магическую ауру.

Потом потянулось бесконечное ожидание. Погружённые в лечебный сон нанятым целителем бывшие арестанты набиралась сил. Гарри–Том дважды навещал их, сквозь полог лечебных чар глядя на исхудавшего Рабастана.

Тогда‑то и пришла ему в голову гениальная идея подкорректировать рассудок спящей Беллатрикс. Если с Алисой получилось, то почему бы не помочь сумасшедшей Белле? Не так уж много у него сейчас было последователей, чтобы ими разбрасываться. Тем более четырнадцать лет Азкабана были достаточным наказанием за её злодеяния, а новых она пока не совершила. Да и что греха таить, любопытно было взглянуть на влюблённую в Волдеморта Беллатрикс без признаков безумия.

И вот под покровом ночи Тёмный Лорд тайно проник в жилище Лестрейнджей… Ну почему он не сообразил, что Алиса, в отличие от Беллы, была физически здорова? Да и причины их сумасшествия были совершенно разными. Неудивительно, что в самый ответственный момент сердце Беллы дало сбой, а он, безнадежно увязнувший в трясине её кошмаров, только после смерти ведьмы смог освободиться из её сознания. Нет, он не хотел её убивать…

Тело затекло в неудобной позе, но размеры шкафа не позволяли вытянуться в полный рост. Хорошо хоть старых вещей здесь хранилось немного, и ему вполне хватило места, чтобы спрятаться. Осторожно меняя положение онемевшей ноги, он всё же задел какие‑то коробки. Пара из них обрушилась вниз, подняв пыль и попутно придавив старательно прячущегося боггарта. Призрак возмущённо зашипел, но обругать Волдеморта не осмелился.

— Обычному человеку достаточно потереть переносицу, чтобы чихать расхотелось, а мне как быть? — пожаловался ему Гарри–Том, пытаясь беззвучно чихнуть в чьею‑то зимнюю мантию. — С таким носом даже не высморкаешься толком… И вообще, сижу тут с тобой, как застигнутый мужем любовник, — в сердцах добавил он, прислушиваясь к звукам снаружи.

В Лестрейндж–мэноре не стихала суета. В коридоре то и дело звучали хлопки перемещающихся домовиков, топот волшебников, приглушённые голоса. Вряд ли в таком столпотворении получится выбраться из укрытия незамеченным, а антиаппарационные чары с упадком сил просто не пробить.

Обрадованный тем, что на него обратили внимание, боггарт оживлённо завозился и обдал пространство могильным холодом, явно норовя превратиться в дементора. Волдеморт от души пнул его ногой. Взвизгнув, «дементор» затих, но шкаф выстудить успел.

Бормоча ругательства, Гарри–Том закутался в только что осквернённую соплями мантию. Пальцы проваливались в проеденные молью дыры. Вряд ли в такой красоте удастся согреться, но сейчас явно не мешает поспать. Правда, сил с ночи явно прибавилось, и теперь он уже не напоминал сам себе выброшенную на берег медузу. Ну что стоило захватить с собой флакончик «Живодёрки»? А ещё опытный аврор! Впрочем, он много чего не догадался сделать. Видимо, гриффиндорство неискоренимо. Нет бы сначала подумать, спланировать, просчитать последствия в случае неудачи, а уж потом за дело браться! Ничему‑то жизнь Поттеров не учит, даже если они теперь Волдеморты.

Сон не шёл. Из коридора доносились голоса. Гарри–Том узнал бас Макнейра и гнусавый тенорок Паркинсона. Видимо, собирались родственники и друзья семьи, чтобы проститься с миссис Лестрейндж.

И тут страшная мысль прогнала всякую сонливость — а вдруг кому‑нибудь из гостей понадобится комната? А тут в шкафу Волдеморт сидит… Гарри–Том поёжился и невольно подтянул колени к груди, представив всеобщее изумление. Сначала его, конечно, Редикулюсом приложат, но потом… Это ж сколько магов и домовиков заодно ему придётся уничтожить, чтобы скрыть позор? Так может, всё же рискнуть и попытаться улизнуть из дома сейчас? Лишь бы сил хватило на качественные маскирующие чары.

Он аккуратно выбрался из шкафа в порядком обветшавшую без хозяев пыльную комнату. Дверца за его спиной резко захлопнулась. Понятно, обратно его не пустят. Заклинание по очистке себя от грязи и паутины далось на удивление легко. Теперь следовало решить, как действовать дальше.

А собственно, зачем таиться? Кто посмеет спросить у Волдеморта, что он тут делает? Ступай себе к выходу с гордым видом. Хотя…

Дверь в комнату покойной была открыта настежь. Надменный, грозный и собранный, в ореоле невероятной по силе магии, Волдеморт величественно шагнул из сумрачного коридора к ложу погубленной им ведьмы. О Беллатрикс успели позаботиться. Закрытое вуалью лицо женщины было умиротворённо спокойным.

На стуле рядом с кроватью застыл Рудольфус Лестрейндж. За его плечом маячил мрачный Рабастан.

— Мой Лорд! — изумлённо ахнул младший из братьев. Гарри–Том жадно вгляделся в до боли знакомые черты. Измождённый, с серой, как у гоблина, кожей и тусклыми глазами, Рабастан был невзрачной тенью себя самого из будущего. И всё же это был он. Даже по Рону и Гермионе Гарри–Том не скучал так, как по Басти. Но из образа выходить нельзя. Как бы там Рабастан в будущем не похвалялся когда‑то особым доверием, на деле прежний Волдеморт ценил, прежде всего, старшего из братьев и лишь снисходительно принимал служение младшего.

Властно сжав плечо начавшего было вставать со стула Рудольфуса, Тёмный Лорд изрёк:

— Прими мои соболезнования, друг.

— Мой Лорд, вам опасно здесь находиться, — взволнованно произнёс глава рода Лестрейндж, — в доме полно посторонних, ожидаются авроры, министерские клерки…

— Я не мог не прийти, — пафосно выдал Гарри–Том и царственно положил на грудь Беллатрикс наколдованную кроваво–красную орхидею. Вопреки распространённым сплетням, в обрывках памяти Волдеморта он не нашёл никаких фривольных воспоминай о Белле. Да и Рабастан утверждал, что питаемые ею чувства к повелителю были чисто платоническими и, увы, не взаимными. Волдеморт ценил Беллатрикс как отличного боевого мага–штурмовика, но как женщина она его не интересовала. В его вкусе была скорее холодная Нарцисса, чем страстная Белла. А умел любить Том Риддл только власть.

— Умоляю, уходите, милорд! — Рудольфус всё же поднялся. — Я очень благодарен вам за участие, но…

— Как это случилось? — не слушая увещеваний, спросил Гарри–Том, не спуская печального взора с покойной миссис Лестрейндж.

— Целитель говорит, что её сердце не выдержало радости от обретения свободы, — тихо сказал Рабастан.

Помолчали.

— Что ж, я вынужден оставить вас наедине с горем, — вздохнул Волдеморт. — Рудольфус, поправляй здоровье и приступай к своим обязанностям. Пост главного советника и моего доверенного секретаря по–прежнему за тобой. Найдётся дело и для тебя, Рабастан…

В окно влетела взъерошенная сова и комком перьев рухнула под ноги Волдеморта. Чарами призвав синий конверт официального вида, явно срочную депешу из Министерства, Гарри–Том нетерпеливо извлёк листок дорогого пергамента с гербом Малфоев. Его украшали всего две каллиграфически выведенные строчки: «Мой Лорд, Гарри Поттер произвел заклинания патронуса и ступефай при магглах. Фадж послал авроров для его ареста и преломления волшебной палочки. Постараюсь их опередить».

Длинная очередь просителей из вассальных семей никак не кончалась. А ведь секретарь обещал не более десяти человек в день! Удивительно, с какой скоростью распространяются новости. Но и отказать нуждающимся в аудиенции Тёмный Лорд не мог — это было бы неосмотрительно. Всё же забота об оставшихся без кормильцев женщинах и детях была его прямой обязанностью: обеспечить достойное проживание обнищавшим семействам, выделить приданное, пристроить на выгодную должность, подыскать хорошего мастера для наставничества, оплатить обучение детей в Хогвартсе и других волшебных школах… С его теперешним финансовым положением это было нетрудно, но на редкость скучно и утомительно.

А сегодня выслушивать трясущихся и заикающихся от страха просителей было и вовсе невыносимо: душа болела за Гарри. О памятной атаке дементоров Гарри–Том попросту забыл, да и похоже, что она сдвинулась по времени. В его детстве нападение произошло в последних числах июля, а сейчас на дворе середина августа. И в кого мальчишка запустил ступефай? От кого оборонялся?

Тёмный Лорд нетерпеливо ёрзал на троне, всерьёз подумывая бросить всё и аппарировать к дому Дурслей, когда в зал вошла очередная просительница. От одного взгляда на неё все мысли из головы словно ветром сдуло.

Прощальный реверанс мисс Элиды Нотт просто потряс воображение. Гарри–Том с интересом естествоиспытателя протянул ей руку для поцелуя и получил возможность ещё раз полюбоваться на содержимое глубокого декольте, кокетливо прикрытое полупрозрачным кружевом. Да–а, ведьма была хороша! Даже если она додумалась применить к себе заклятие локального увеличения отдельных частей тела и обвесилась чарами иллюзорной красоты… эффект получился поистине замечательным! Странно, что родственники не сумели найти ей достойного супруга. Ну и что, что бесприданница? С такой‑то внешностью…

Элида дошла до двери, томно покачивая всеми своими прелестями, а на пороге призывно оглянулась. Тёмный Лорд шумно сглотнул слюну. Уже подзабытое чувство вожделения робко поскреблось в его ущербное тело. Он недоверчиво прислушался к себе. Неужели… Да! Орган, «смерть» которого не вызывала никаких сомнений, подавал явные признаки жизни!

Значит, Малфой прав: организм Гарри–Тома начал видоизменяться. И обсыпанные чешуёй волосы Люциуса по утрам — это не следствие волдемортовской линьки, как он думал, а качественное перерождение кожного покрова, чешуйки на котором природой уже не предусмотрены. Гарри–Том зажмурился, боясь поверить. Слишком часто пустые надежды обманывали бывшего Мальчика–Который–Выжил. Снова стать человеком, а не бледной ящерицей…

Дверь резко распахнулась, едва не ударив замешкавшуюся мисс Нотт, которая всё ещё строила глазки. В зал для аудиенций ворвались те, кого Гарри–Том с нетерпением ждал.

— Милорд… — два учтивых поклона и одно преклонённое колено: Малфой, Эйвери и адвокат Томсон. Тёмный Лорд милостиво кивнул, приветствуя и одновременно разрешая начать доклад.

— В Литтл Уингинге действительно были дементоры, мой Лорд. Они через отрытое окно проникли в дом мальчишки Поттера и едва не лишили души его маггловских родственников. Поттер прогнал их с помощью патронуса, — проницательные глаза Эйвери нехорошо блестели, — за это его дядя–маггл побил племянника. В целях самообороны мальчик оглушил его ступефаем. А тётка Поттера вышвырнула мальчишку на улицу, отказав от дома. Вопиллер из Министерства настиг его в толпе магглов. Приказ об отчислении из школы и лишении волшебной палочки вызвал у Гарри Поттера мощный стихийный выброс. Сейчас там работают обливиэйторы…

— Где мальчик сейчас?

— В моём доме, милорд, как вы и приказали, — слегка скривился Малфой. Давний приказ Волдеморта укрыть Поттера в случае опасности энтузиазма у Люциуса не вызывал. Но разве Тёмному Лорду откажешь? — Семейный целитель оказал ему необходимую помощь… и он уже успел подраться с моим сыном. — Эйвери хмыкнул и пробормотал что‑то вроде «шустрый пацан», а адвокат кашлянул, пытаясь скрыть смешок.

— Кто послал дементоров, выяснили?

— Да, милорд.

— Замечательно, — удовлетворённо произнёс Тёмный Лорд, откидываясь на спинку трона. — Мистер Томсон, вы будете защищать Поттера в суде. Ты, Эйвери, сделаешь так, чтобы Дамблдор на заседание суда не попал, а предварительное судебное предписание запрещало мальчику покидать место, где он сейчас находится, то есть имение Малфоев. Сделай упор на инциденте с вопиллером. От тебя, Люциус, я ожидаю самого гостеприимного отношения к мальчишке. Обеспечь Поттеру лучшие каникулы в его жизни. Мальчик должен проникнуться к тебе благодарностью и уважением. Как ты это сделаешь — твои проблемы. У меня на Гарри Поттера большие планы. Действуйте!

Песок рябел крохотными кратерами после недавнего дождя. Вода у берега помутнела, а на глубине приобрела удивительную синь. Мелькали серебристые рыбки, сонно покачивалась на волнах полупрозрачная медуза, медленно скользили по поверхности тени облаков. Сидящий рядом Гарри недовольно сопел, но больше не возмущался. Известие о том, что ему придётся провести остаток лета в семье Малфоев, он принял без восторга.

— Страшно было? — негромко спросил Гарри–Том. Мальчик раздражённо тряхнул отросшей чёлкой, но честно ответил:

— Да. Я спал, когда дементоры в дом влетели, а Дурсли в гостиной телевизор смотрели. Вдруг тётя Петунья завизжала… Она их видит, представляешь? Когда я вниз сбежал, один дементор уже капюшон откинул, чтоб дядю Вернона поцеловать, а второй над Дадли склонился. Что мне оставалось? Со второй попытки вызвал патронуса, и олень выгнал дементоров обратно в окно. А дядя Вернон… Ты же знаешь, он, когда боится, сразу угрожать и кулаками размахивать начинает. Пришлось его ступефаем приложить. А тётя сказала, чтобы я убрался из её дома. Она больше, мол, не пустит меня даже на порог. — Он помолчал, перебирая мелкие полосатые камешки и вздохнул, искоса глянув на Гарри–Тома.

— Но гораздо страшнее было, когда на автобусной остановке рядом со мной появился Малфой, вцепился в плечо и аппарировал неизвестно куда.

— Что, думал, ко мне в темницу? — поддел Волдеморт. Гарри фыркнул и, смущённо потёршись ухом о плечо, стал смотреть на облака.

— Малфои тебя не обидят, а ты просто наслаждайся жизнью. Когда тебе ещё выпадет возможность в таких хоромах погостить? Кстати, зачем ты Драко побил?

— Он первый начал, — огрызнулся Поттер.

— Будто Хорька не знаешь! — хмыкнул Волдеморт. — Для него день прожит зря, если он кому‑нибудь в суп не плюнул! Даже удивительно, как у хитроумного Люциуса такой пакостный сынок уродился.

— И мне две недели с ним общаться…

— А ты подумай о другом: в Малфой–мэноре отличное квиддичное поле. Так что ты сможешь каждый день у Драко из‑под носа снитч выхватывать. То‑то он побесится! — Гарри заулыбался, видимо, во всех подробностях представил физиономию проигравшего Малфоя–младшего.

— Да и на учебной дуэли ты его завалишь, если постараешься, конечно. В Малфой–мэноре магию несовершеннолетних не засекут — пользуйся. Только законы гостеприимства не нарушай. Мы с тобой о законах Магического Мира говорили, помнишь? А ещё Люциус будет проводить с тобой беседы. И не спорь! — осадил он открывшего было рот Поттера. — То, что мы тут с тобой по ночам обсуждаем, это, конечно, хорошо, но Люциус более сведущ в интригах. Согласись, очень полезно для самолюбия вовремя распознать, когда тебя исподволь принуждают сделать что‑либо, угодное чужой воле. Или хочешь, чтоб тобой помыкали? Нет? Тогда внимательно слушай мистера Малфоя и запоминай. За оставшееся до сентября время многому не научишься, но хоть что‑то в памяти отложится. Да и финансы тебе пора изучать. После совершеннолетия кто за тебя фамильными деньгами управлять будет? Молли Уизли? То‑то же!

— А друзьям писать можно? — подозрительно прищурился Гарри, явно удручённый открывшейся перспективой. Учиться он не любил.

— Нужно! — веско изрёк Гарри–Том. — И Сириусу обязательно пиши. Волнуется ведь. Но думай, что пишешь, и не проболтайся, какой подарок на Рождество мы Бродяге готовим. Теперь‑то Петтигрю не сбежит! Жаль, раньше этого сделать нельзя, но сам понимаешь — конспирация.

Всё оставшееся до первого сентября время Люциус проходил со скорбным выражением на лице.

— Этот мальчик сущее наказание, милорд! — неустанно повторял он. — Никаких понятий о приличии, весьма вольное воспитание и невозможно упрямый характер. Он не оставляет попыток освободить всех моих домовиков, придумывая самые невероятные способы. Каждый день колотит моего сына, унижает его на квиддичной площадке, а его манеры за столом… Вдобавок он рассекретил тайный ход, построенный ещё в шестнадцатом веке, и обозвал фамильных павлинов «белыми курами»! Вы уверены, милорд, что Поттер так уж нам необходим?

К Хэллоуину из Азкабана был освобождён последний заключённый Пожиратель Смерти — Долохов. Остальные уже были на свободе. Министерство переживало очередную пертурбацию: часть неугодных Тёмному Лорду чиновников была дискредитирована и уволена со своих постов, а их место заняли ставленники Волдеморта. Для волшебного мира, мира долгожителей, смена руководящего состава неминуемо влекла за собой смену курса политики. Люциус Малфой уже обдумывал детали интерьера в кабинете Министра Магии и даже заказал новое кресло по своим меркам, но Фадж был ещё нужен. Он так старательно, можно сказать, даже талантливо втаптывал в грязь репутацию Дамблдора, что мешать ему не стоило.

Ближний круг и вновь приближенные к Тёмному Лорду волшебники усиленно готовились к государственному перевороту, втихомолку деля между собой министерские портфели, а Гарри–Том в это время переживал не лучший период в своей жизни: на него внезапно свалился пубертат.

Мало того, что его лишившаяся чешуек физиономия покрылась прыщами, так ещё постоянное сексуальное возбуждение причиняло немало неудобств. От конфуза хоть как‑то спасала широкая мантия, но нанятый ещё летом целитель категорически запретил применять «охлаждающее» заклинание. Мол, всё идёт как надо, ну и что, что так бурно — на то причины есть. Кровь‑то в венах теперь течёт подростковая, та самая — поттеровская. Вот и конфликтует взрослая магия с детской кровью. Ничего, всё со временем образуется и будет в лучшем виде.

Насчёт «лучшего вида» целитель явно преувеличивал. Пробившийся на макушке мягкий младенческий пушок вызывал у Гарри–Тома гомерический хохот. Брови прорастали клочками, ресницы радовали яркой рыжиной, а места, где когда‑нибудь появятся усы и борода, чесались, не переставая. Выходя из своих чертогов, приходилось наводить маскирующие чары, дабы не нервировать впечатлительных соратников.

Но самым неприятным было то, что пришлось прогнать Люциуса из своей постели. Проснувшись однажды утром, Гарри–Том с ужасом обнаружил, что увлечённо тискает притихшего Малфоя, прижимаясь к нему самым интимным образом. Неловкость удалось замять, обернув в шутку, но от его услуг в качестве грелки пришлось отказаться. Правда, теперь Тёмный Лорд уже не мёрз так, как прежде, но и к Люциусу в своей постели он успел привыкнуть. Спать одному на широкой кровати было неуютно. И всё чаще в мысли и фантазии проникала прелестная Элида Нотт.

Если не держать собравшихся за длинным столом соратников в постоянном напряжении, то любое собрание неминуемо превращалось в банальную склоку. Ближний круг распался на две враждующие фракции: бывших узников Азкабана и тех, кто сумел в свое время избежать заключения. Тёмный Лорд никак не мог понять, что они делят. У «азкабанцев» лидировал Долохов — прирождённый скандалист, нервы которого окончательно расшатались за время долгого заключения. Его оппонентом выступал невыносимый зануда Паркинсон, к месту и не к месту поминавший былые заслуги своих славных предков. Слушать их перепалки было тошно.

«Это они от безделья собачатся, — размышлял Гарри–Том. — Надо срочно занять всех делом, но, как на грех, политическая ситуация пока не требует решительных действий». Форсировать же события совершенно не хотелось. Вот и приходилось многозначительно поигрывать волшебной палочкой, поглядывая на разошедшихся соратников, и время от времени окатывать заседающих волнами своей магии. Была применена и пара Круцио — чтоб не забывали все‑таки, кто хозяин.

Зато Нагини от этих сборищ получала несказанное удовольствие. Пока обсуждали дела — змея дремала, обвив кольцами трон любимого хозяина, но стоило разгореться скандалу…

— Снова у слуг Хозяина весенний гон, — со знанием дела заявляла она, устроив голову на плече Гарри–Тома. — Какие резвые самцы! Солнце ещё не греет, а они уже за самок бьются. Вон тот пузатый хорош — много мышей в гнездо принесёт. Хозяин собрал хороших самцов. Хозяин мудр!

— Мой Лорд, — шепнул на ухо неслышно возникший за троном Эйвери, — около часа назад министр Фадж отдал приказ арестовать директора Хогвартса Альбуса Дамблдора.

Оттасканный за ухо Гарри Поттер страшно обиделся и ушёл к той невидимой границе, что отделяла иллюзорный мир от реального, однако пересекать её он не торопился. Последние три дня они с Тёмным Лордом не виделись, так как время сна у них не совпало. Странно, но Гарри–Том успел соскучиться по вредному мальчишке. Неужели привязался сам к себе? И смешно, и грустно.

— Есть ли у тебя мозги, болван гриффиндорский?! — крикнул Волдеморт в спину демонстративно пинающему камень Поттеру. — Я из кожи вон лезу, стараюсь тебя от неприятностей оградить, а ты в школе войско против Министерства собрал! Это ж надо додуматься! — Об Отряде Дамблдора из своего детства Гарри–Том предпочёл не вспоминать.

— И ничего я не собирал, — запальчиво крикнул в ответ Гарри, — просто мы с ребятами ЗОТИ изучали. Всего‑то три занятия провел… Я же тебе говорил, что Перкс на уроках про выведение тараканов рассказывает, а не про щитовые чары. Как нам экзамены сдавать? — Навязанный школе Министерством профессор Перкс был достойным продолжателем дела Долорес Амбридж, ныне отбывающей срок в Азкабане. Да, суд над Гарри Поттером в конце лета закончился весьма неожиданно для «розовой жабы». Уж адвокат Томсон на славу постарался!

Поттер с независимым видом спустился к воде, искоса поглядывая на Гарри–Тома: долго дуться он не умел.

— Ладно, извини, погорячился я, — тяжко вздохнув, произнёс Тёмный Лорд. — Но и ты меня пойми. Мне сообщают, что Дамблдор из школы сбежал, а Гарри Поттера чуть было из Хогвартса не исключили и вообще — едва не арестовали. И за что? За подготовку мятежа против Министерства!

— Глупо всё получилось, — согласился мальчик, с облегчением присаживаясь рядом и виновато отводя глаза. — Но кто ж знал, что так получится?

— Научись думать и просчитывать последствия, прежде чем за дело браться…

— Говоришь, как Снейп, — хихикнул Гарри и словил на это раз подзатыльник.

— Ладно, забудем, — буркнул Волдеморт. — А теперь слушай внимательно и запоминай. Не сегодня–завтра в стране произойдут глобальные политические изменения. Твоя задача сидеть тихо, понял? Не высовывайся. Дамблдор уже большой мальчик — со своими проблемами сам разберётся. Не вечно же ему за детскими спинами прятаться! Что заварил, пусть сам и расхлёбывает…

— Пообещай мне, что никого не убьёшь!

— Как я такое могу обещать? — изумился Гарри–Том. — Я же Тёмный Лорд! Мне положено. Невинных трогать не стану — это точно, а если кто нарвётся — своё получит!

— Ты убьёшь директора, да? — горько уточнил мальчик.

— Не хотелось бы, — честно ответил Волдеморт. — Отправить бы его на пенсию — сахарную редиску выращивать, но тут уж как получится.

Помолчав, спросил:

— Мне надо с Сириусом поговорить, поможешь организовать?

За неделю до Рождества в Косой аллее лавочник и двое покупателей задержали за попытку ограбления какого‑то бродягу. К немалому удивлению авроров, пойманным преступником оказался ни кто иной, как покойный Питер Петтигрю. Дело замять не удалось: несмотря на принятые меры, новость просочилась в прессу. Журналисты тут же припомнили дело беглого Сириуса Блэка, который якобы этого самого Петтигрю убил. А вылезшие на белый свет подробности… Даже августовский скандал с откровениями миссис Лонгботтом и последующим освобождением Лестрейнджей не вызвал такого резонанса. Общественность была потрясена тем фактом, что мистер Блэк, безвинно просидевший в Азкабане двенадцать лет, даже не был осуждён! Ведь ни толкового следствия, ни суда над ним так и не провели.

«Любого из нас, независимо от возраста и пола, могут схватить и отправить в Азкабан по ложному обвинению, без суда и следствия!» — кричал «Ежедневный пророк».

«Питер Петтигрю — организатор тайного общества садовых гномов–убийц! Гномы уже захватили Министерство Магии. Сириус Блэк притворяется Фаджем!» — тонко намекал журнал Придира.

«Мистер Блэк такой душка! — умилялся фотографии Сириуса пятнадцатилетней давности еженедельник «Ведьмин досуг». — Он самый завидный жених этого года».

«Мы все умрём!» — лаконично добавлял «Очаг колдуна».

И сколько ни пытался заострить внимание авроров легиллимент–невыразимец, присутствовавший на допросах Петтигрю, на странные «шрамы» в памяти задержанного, должного интереса это не вызвало. Как и едва затянувшаяся рана на месте утраченной руки с почти стёртыми следами очень сильной магии. На тот момент у аврората имелись более важные дела — все нечеловеческие расы как с ума посходили! Если ноту протеста от Князя вампиров, обиженного ущемлением прав нелюдей, министерство благополучно проигнорировало, то акции возмездия оборотней равнодушными не оставили никого. И вейлы чего‑то требовали, и даже русалиды… А тут ещё и Блэк. В обычно сонных министерских кулуарах жизнь закипела, как зелье в котле первокурсника Лонгботтома. Взрыв казался неминуем.

На экстренно созванном заседании Визенгамота, посвященному делу Блэка, после оглашения оправдательного приговора Министр Фадж внезапно почувствовал себя плохо. Вызванный к больному штатный целитель диагностировал проблемы с сердцем и срочно отправил главу Министерства в больницу Святого Мунго. Как известил читателей на следующий день «Ежедневный Пророк», Корнелиус Фадж объявил о своей отставке по состоянию здоровья. Новым Министром Магии был назначен Люциус Абраксас Малфой.

Тоскливые завывания Рабастана могли довести до ручки кого угодно. Его хорошо поставленный звучный баритон творил с душою что‑то страшное. От особо заковыристых рулад волосы вставали дыбом. Кто бы мог подумать, что лиричную балладу о прекрасной Розамунде можно исполнить с таким накалом? Гитара плакала и стонала под его искусными пальцами…

«Что ж творит, поганец, а?!» Швырнув сломанное перо на стол, Гарри–Том энергично растёр виски. На порванном пергаменте расплывалась россыпь клякс. Очередной черновик письма к Князю вампиров полетел в мусорную корзину. А ведь он еще недавно сам радовался, какая хорошая акустика в гостиной!

Вечера под тихий перебор струн Рабастана, прозванного Менестрелем, и неспешную беседу с узким кругом избранных быстро превратились в добрую традицию. Немало судьбоносных замыслов и интересных идей родилось именно в уютной, расписанной танцующими нимфами комнате…

— О–о-о–о, Розамунда–а-а!

Может, всё же стоило разрешить ему участвовать в треклятом рейде? Право слово, как ребёнок! Сам должен понимать: если магия ещё и наполовину после Азкабана не восстановилась, то какая, к Мордреду, охота на оборотней–людоедов? Ну и что, что Антонин Долохов со штурмовиками ушёл — кому нужен этот Долохов? А Рабастан пусть еще при Тёмном Лорде побудет.

Фенрир Грейнбек и его банда свирепствовали на юге страны, но уничтожать ее аврорат не торопился. Поэтому организованную Гарри–Томо акцию по отлову распоясавшихся оборотней Малфой назвал удачным популистским ходом, но сам почему‑то участвовать отказался, сославшись на дела. И хотя Эйвери ехидно намекал на укрепление авторитета Министра, Люциус на провокацию не повёлся. Для этого дела, мол, у повелителя отряд штурмовиков есть — пусть развлекаются, а его удел — политика.

Пожалуй, это был первый серьезный рейд со времён возрождения Волдеморта. Ну, не считая отправки отряда карателей за беглым Каркаровым. В тот отряд входили те, кто пострадал от его предательства и спрашивать у них отчёта об исполнении миссии Волдеморт не собирался. Они были в своём праве.

На особо драматичной ноте Рабастан странно вскрикнул и замолчал. Волдеморт облегчённо обмяк в кресле, наслаждаясь блаженной тишиной. Интересно, что Басти сказал бы, узнай он о «детских» следящих чарах, наложенных на него Тёмным Лордом и о том, что этот дикий концерт стал достоянием ушей повелителя? Младший Лестрейндж безрассудством не отличался, но Гарри–Тому было гораздо спокойнее жить, зная, что с Рабастаном всё в порядке. Потерять его ещё раз он просто не мог.

Низ специально зачарованной для фамилиара двери кабинета с характерным шорохом растаял, пропуская в комнату змею, которая деловито тащила гитару.

— Нагини! — ахнул Тёмный Лорд, опрокинув чернильницу на документы.

— Хорошая охота, — невнятно оповестила змея, не разжимая челюстей, и обвила инструмент удушающим захватом. — Нагини давно мечтала поймать существо, что верещит в деревяшке в руках у тощего. Если добыча вкусная, верная Нагини поделится с Хозяином. — И, деловито отломив клыками здоровенный кусок лакированного корпуса, хищным броском сунула голову в дыру.

На ветке фикуса сидела птица, отдалённо похожая на чайку, и, склонив рогатую голову набок, в упор разглядывала Тёмного Лорда. Её не по–птичьи большие и умные глаза насмешливо поблёскивали. Гарри–Том обозленно скривил губы и запустил в «чайку» ракушкой. Птица неспешно перелетела на другую ветку и снова уставилась на Волдеморта. Тяжёлый, глумливый взгляд ползал по спине, как насекомое, но он терпел и не оборачивался.

Эту тварь он создал в тот день, когда они с Басти, Люциусом, Эйвери и адвокатом Томсоном увлеклись дегустацией вина из малфоевских подвалов. Отличное было винцо, надо сказать! Не то чтобы Гарри–Том прочувствовал весь его букет, который так расхваливал Эйвери но расслабляло вино преотличнейше! Всё же три века выдержки, это вам не сливочное пиво. Люциус, помнится, только тосты поднимал за победу Тёмного Лорда и за себя любимого, то бишь за нового Министра. А вот пил ли он? При всём желании уже не вспомнить. А может, постоянно обновляемое содержимое бокала Гарри–Тома — его изощрённая месть за всё хорошее? Вполне в малфоевском духе.

Да–а, как поначалу вечера Гарри–Тому было хорошо, так по окончании было плохо. Целитель рвал на себе волосы, метался со склянками, клизмами, тазиками, взывая к благоразумию Тёмного Лорда и то и дело наступая на взбудораженную Нагини. А салатово–зелёный Волдеморт мечтал о быстрой смерти…

— Безобр–р-разие! — высказалась чайка.

— Без тебя знаю, — пробурчал Гарри–Том. — Чтоб я еще когда‑нибудь каким вином соблазнился… И как от похмельных чудовищ избавиться? Такой прекрасный мирок был, а теперь? Вот на кой я вас к ментальной структуре пляжа привязал, а? Не стереть, не забыть…

Из моря всплыло бронированное шипастое чудище, разинуло кошмарную зубастую пасть, огласило окрестности неблагозвучным рёвом и снова затонуло. Гарри–Том расстроенно присел на камень. Булыжник под ним шевельнулся, выпустил белесое щупальце, подгрёб к себе пару мелких камешков и аппетитно захрустел. Тёмного Лорда подбрасывало от жевательных движений, но с камня он упрямо не слезал. Утешало то, что никто пока не покушался на его жизнь.

Вдруг пейзаж дрогнул, и на солнечный пляж ступил Гарри Поттер.

— Ты ведь знаешь о пророчестве, да? — гневно сжимая кулаки, крикнул он, едва завидев Волдеморта на призрачном берегу.

— И тебе привет, — буркнул тот, всё же сползая на песок. День выдался на редкость хлопотный, и Гарри–Тому хотелось просто помолчать безо всяких разборок. Ну, может, немного пофилософствовать. — Это ты про «тот, кто может победить Тёмного Лорда, родится на исходе седьмого месяца…», да? — вяло уточнил он. — Знаю, конечно. Так оно исполнено ещё четырнадцать лет назад. Ты ж тогда Волдеморта его собственной Авадой, отражённой от твоего гранитного лба, прибил. А остальное — очередные домыслы.

— Как это? — неуверенно спросил Поттер, разом растеряв весь гонор.

— Ну, вот сам посуди, — Гарри–Том поудобнее разлёгся на песке, закинув руки за голову. — У пророков, что эти самые пророчества изрекают, есть одна общая черта: они могут предсказать будущее только непосредственно заинтересованному в деле человеку. Вот тебе Сибилла предсказала, что Петтигрю сбежит и поможет возродиться Волдеморту, так? А Дамблдору, который ломал голову, как остановить войну, Трелони выдала про конец седьмого месяца и прочее. Так вот, братишка, срок исполнения её пророчеств не более полутора–двух лет — она слабая предсказательница, и пророчество про Петтигрю это подтверждает. Кстати, не знаю, дождёмся ли мы от неё каких‑либо новых откровений… В последнее время она усиленно налегает на херес, а спиртное ясному видению будущего не способствует.

— Но профессор Дамблдор считает…

— Небось старик явился к вам с крёстным домой, испортил беззаботную вечеринку в честь первого дня каникул и оправдания Блэка, а под конец вчера пригласил тебя для приватной беседы и объявил, что твоя судьба убить Волдеморта и никак иначе?

— Ну да… а ты откуда знаешь? — подозрительно напрягся Поттер.

— Это его обычные повадки, — хмыкнул Тёмный Лорд, — ничего нового. Знаешь, дело, конечно, твоё, но я не советовал бы тебе так уж полагаться на мнение дорогого Альбуса — у господина директора свои цели в этой войне. Сейчас ему нужно… нет, ему просто необходимо, чтобы ты верил в свою избранность. По его замыслу, однажды мы с тобой сойдёмся в поединке и уничтожим друг друга. Сколько раз уже он это подстраивал?

— Он не мог… — тоскливо выдохнул Гарри.

— Ну почему не мог? Очень даже мог, — рассудительно произнёс Гарри–Том, извлекая из воздуха травинку и прикусывая её зубами. — Но я не говорю, что он злодей и замыслил недоброе по отношению к тебе… Это политика, Гарри. Сам ты ему, может, очень даже нравишься, и он искренне переживает, что вынужден пожертвовать тобой ради общего блага. Он видит конкретный путь, по которому магическое общество должно пойти, дабы вылезти из средневекового болота… К сожалению, Дамблдор идеалист. В мечтах и на бумаге идеи эти, может, и очень хороши, но для реальной жизни они совершенно не годятся. Он не знает магглов, он никогда с ними не жил… Но слишком быстро всё завертелось. Так что теперь ни отступить от своих великих планов, ни изменить что‑либо в них он уже не может. Как и признаться себе, что оказался неправ.

— Постой, можно ведь всё рассказать ему, и что ты хороший, и…

— Это я‑то хороший?! — не поверил своим ушам Волдеморт, даже привстав на локте. — Думай что говоришь, болван гриффиндорский! И вообще мы с тобой мою политику и характер уже тысячу раз обсуждали, не начинай по новой.

— Ты мне никогда не врёшь, — твёрдо припечатал Поттер, упрямо поджав губы, — а Дамблдор…

— Так и он не врёт, — фыркнул Тёмный Лорд, чувствуя, как заалели уши. — Просто информацию дозирует или не договаривает. Это уже как бы и не ложь.

— И всё равно…

— Я просто хочу, чтобы ты выжил и был хоть немного счастлив, — измученно прикрыв глаза, пробормотал Тёмный Лорд, укладываясь обратно на песок. Ничто не утомляет так разумного взрослого человека, как юношеский максимализм, даже если он твой собственный.

Сочельник выдался снежным и морозным. Аппарировав на пригорок за чертой Хогсмида, Гарри–Том восхищённо уставился на расцвеченную огоньками окон громаду Хогвартса. В сгущающихся зимних сумерках замок производил поистине волшебное впечатление, но долго любоваться красотами не позволил морозец. Кинув прощальный взгляд на школу, заснеженный Запретный лес и покрытое льдом Чёрное озеро, Тёмный Лорд отправился к месту свидания.

Визжащая Хижина будила много воспоминаний детства. С трепетной ностальгией Тёмный Лорд обходил маленькие тесные комнаты с наглухо заколоченными ставнями и мебелью, изгрызенной зубами оборотня. Заранее посланный сюда домовик успел убрать пыль и навести относительный порядок, но дух давно заброшенного жилья вытравить он, конечно, не смог.

В этой комнатке на втором этаже Гарри Поттер впервые увидел своего крёстного и чуть его не прибил. Здесь, на полусгнившей кровати, лежал Рон со сломанной ногой, прижимая к груди крысу Петтигрю. А вот эта обломившаяся трухлявая балка ударила по темечку торжествующего Снейпа. Тройной Экспеллиармус со всей дури… И как они тогда не убили зловредного зельевара? К тому же в стрессовых ситуациях магия лилась из Поттера рекой, но никто в школе не озаботился обучить его контролю. Ведь уже после заживо сожжённого Квирелла и раздутой тётушки Мадж было ясно, что выбросы эти для окружающих очень опасны. Ох, не на силу любви рассчитывал старый интриган…

Кстати, летом придётся самому с мальчишкой позаниматься.

А на эти вот половицы, возле очага, он каждый год после Войны приносил цветы. Это — место гибели Снейпа от клыков Нагини.

Как потешался Рабастан, когда он однажды прочувствованно поведал ему о великой любви Снейпа к его, Гарри, маме, и о том, как профессор самоотверженно спасал его от смертельных опасностей.

«О Лили Эванс ничего сказать не могу — по школе её не помню, — насмешливо растягивая слова, сказал тогда Басти, — она года на три меня младше была. Но позже слышал, что девица себе на уме. А вот папаша твой был редкостный придурок! Что волком смотришь? Правду говорю. Мало того, что уважаемую семью Поттеров опозорил, безо всякой нужды разбавив кровь, так ещё и погиб, как последний идиот! Да прекрати ты кулаками махать! Что за нелепая маггловская привычка? Сам подумай — без волшебной палочки кинулся на Лорда — это геройство? В доме ни одного аварийного портключа на случай беды — это разумно? Вместо того чтобы на себя Фиделиус замкнуть, ставит Хранителем Секрета совершенно ненадёжного дружка — это забота о семье? Нет, Поттер, тебе крупно повезло, что хоть какие‑то мозги достались. С такой‑то наследственностью… А в великие амурные дела Снейпа я не верю. Если уж он сумел водить за нос двух величайших магов, то провести тебя с воспоминаниями для него легче лёгкого. Очень разумно с его стороны подстраховаться на случай твоей победы. Жить‑то хочется, и желательно не в Азкабане. Ты ведь так сентиментален, Поттер, так доверчив — прямо как нежная дева! Говоришь, спасал он тебя? Знаешь, с таким спасителем и убийц не надо!»

Да–а, у Басти на всё в жизни есть своё особое мнение. Верное или не верное, но особое!

Направив волшебную палочку в жерло камина, Гарри–Том вызвал синеватое колдовское пламя. Оно, конечно, грело, но не обжигало, а, самое главное, не давало дыма. Присев в тепле у камелька, он прислушивался к звукам снаружи.

С улицы доносился гул голосов, смех, музыка и весёлые выкрики: волшебники готовились праздновать Рождество.

О прибытии гостей его предупредило шебуршение в потайном ходе. По–приятельски кивнув застенчиво улыбающемуся румяному с мороза Поттеру, Гарри–Том церемонно поприветствовал напряжённого как струна Сириуса. Тот прожигал его взглядом, часто сглатывал и нервно мял в руках скомканную мантию–невидимку. Из‑под невесомой серебристой ткани артефакта то и дело выглядывал кончик волшебной палочки. От Блэка веяло страхом, сомнением, застарелой ненавистью и тяжестью данного кому‑то обещания. Крестник жался к нему, как птенец к наседке, но опасений в его эмоциях не было вовсе — только любопытство и предвкушение. Тёмный Лорд даже представить не мог, каким образом мальчишке удалось уговорить крёстного тайно встретиться с Волдемортом.

Придвинутое к огню большое скрипучее кресло легко вместило и крёстного, и крестника. Отпускать от себя Гарри хоть на шаг Сириус откровенно боялся.

— К сожалению, у нас мало времени для приватной беседы, мистер Блэк, — сверился с часами Тёмный Лорд, — а обсудить нам нужно очень важные вещи.

— Чего ты хочешь? — вызывающе выпятил подбородок Сириус. Да–а, чувства самосохранения у крёстного было ещё меньше, чем у Гарри.

— Рассказать правду о смерти Регулуса Блэка, — непринуждённо сообщил Волдеморт. — Полагаю, вас это заинтересует?

— Почему… почему Рег не пришёл ко мне? Я бы… — стиснув голову руками, шептал Сириус.

— Регулус глупцом не был, — проникновенно произнёс Гарри–Том. — Зная тебя, он понимал, что ты пошлёшь его подальше, не дав и слова сказать! — Щадить крёстного он не собрался. Иногда хорошая порка намного полезнее всякого сочувствия. — У тебя были верные друзья, место в ордене Феникса и неограниченная свобода. Нужен ли тебе был младший братец с тёмной меткой на руке и с не менее тёмными проблемами? Ты небось мечтал встретить его в бою и хорошенько приложить каким‑нибудь особо вредным проклятием. Не убивать, нет, только проучить на мародёрский лад.

— Хватит! Перестань! — Гарри, гневно сверкая глазами, приобнял скорчившегося Блэка за плечи.

— Твой брат погиб героем, искренне считая, что…

— А где сейчас эта штука… медальон? — слушать других Сириус тоже не умел. Что ж, придётся научиться. Погибнуть на этот раз Гарри–Том ему не позволит. За время беседы Тёмный Лорд успел тайком восстановить кое–какие разрушенные Азкабаном связи в сознании крёстного. Это отняло много сил, но результат того стоил. Ночных кошмаров у Бродяги теперь поубавится. Да и повреждений было на удивление мало. Видать, анимагическая форма действительно неплохая защита от дементоров.

— Спроси у своего домовика, — ухмыльнулся Волдеморт, — но это после. Сначала я объясню, что собой представляет эта симпатичная безделушка. Слышали ли вы о крестражах?

Массивное ложе тряслось и качалось от судорожных движений изнемогающей змеи.

— Сильнее, Хозяин! Ещё сильнее! Скоро, уже скоро! Нагини чувствует, Нагини знает…

Вниз сыпались подушки, сползло одеяло — Гарри–Том, не отрываясь от дела, умудрился вытереть залитое потом лицо о его свисающий край. Всё же сдирать кожу с гигантской змеи было очень нелегко. Сидя на полу и упираясь ногами в край кровати, Тёмный Лорд с пыхтением и сдавленными проклятиями изо всех сил тянул жесткую шкуру на себя. Нагини в свою очередь едва не завязывалась морским узлом от усердия, стараясь выбраться из изношенной кожи. Мутно–узорчатый чулок «выползка» почти погреб его под собой. Последний отчаянный рывок — и Волдеморт с размаху приложился затылком о комод. Сверху упала бутылка и больно стукнула по голове. Слегка пахнущее мятой жидкое масло залило пижаму, вмиг пропитав и без того влажную от пота ткань. Нехорошо помянув Мерлина, Волдеморт обессиленно завалился на бок. Одеревеневшие от напряжения пальцы сжимали резко сужающийся хвост шкуры. Расцепить их никак не получалось.

— Нагини свободна и прекрасна! Нагини счастлива! О мой великий Хозяин, мой могучий Хозяин… Хозяин устал? — холодный змеиный язык хлестнул по уху. Гарри–Том с трудом поднял отяжелевшие веки. Глаза змеи обрели прежний золотисто–коричневый цвет, а не тот мертвенно–голубой, что несколько дней вгонял его в дрожь. Кожа её лоснилась в свете камина. Хотелось бы надеяться, что и характер фамилиара теперь придёт в норму.

Последние две недели были просто ужасны. Мало того, что Волдеморт и так с ума сходил от внезапно обрушившегося на него мира запахов, так ещё и Нагини перед линькой стала совершенно невыносима. Она и раньше любила поворчать, но ставшее теперь непрерывным брюзжание, жалобы на жизнь и надуманные обиды усиливали у хозяина и без того не проходящую мигрень. Все попытки приструнить распоясавшегося фамилиара заканчивались змеиной истерикой. Ещё и обычно не свойственная ей агрессивность… В покоях Тёмного Лорда приближённые передвигались только на цыпочках, разговаривая приглушёнными голосами, а то и шепотом. Ни о каких вечерних посиделках не могло быть и речи. А Гарри–Тому приходилось по десять раз на дню успокаивать разобидевшуюся на всех змею, умащивать маслом её зудящую шкуру, разминать особо болезненные участки… Неужели всё позади? Только до следующего года.

По полу гулял сквозняк. Через открытую форточку в спальню проникали запахи талого снега, мокрого мха и влажной земли. Гарри–Том жадно вдыхал ещё недавно недоступные ему ароматы. Запахи воспринимались остро, ярко, будя множество приятных воспоминаний. Именно в такие минуты и кажется — вот оно, счастье!

— Нагини голодна. Нагини хочет много–много жирных сочных крыс! Самую большую и толстую добычу Нагини принесёт Хозяину…

Взбираться на разворошённую постель не было сил. Но спать на полу всё же нельзя. Увешенный соплями Тёмный Лорд — это как‑то несолидно. На ходу стащив с себя изгаженную пижаму, он вольготно развалился во всю кроватную ширь, и облегчённо прикрыл глаза. Весёлая весенняя капель убаюкала измученного Волдеморта. За окном занималась заря нового дня.

Лёжа на животе и подперев щеку рукой, Тёмный Лорд снисходительно наблюдал за стараниями Поттера. Тот пытался приручить поедающий мелкие камешки булыжник.

Гарри сильно вытянулся за зиму. Из взъерошенного худенького невысокого подростка он превратился во всё такого же лохматого долговязого юнца. Неуклюжий и угловатый с виду, как все его сверстники, он передвигался на удивление грациозно. Экономные движения, никакой суетливости… Всё же наследственный талант боевого мага так просто не спрячешь! Ещё и способности к анимагии. Жаль, Гарри–Том так и не нашёл времени для обучения. Интересно, а со сменой тела его анимагическая форма изменилась или осталась прежней?

— Смотри, уже совсем близко от моей руки гальку взял! — радостно сообщил Гарри, оглядываясь на Волдеморта, пока Камнегрыз деликатно хрустел подношением.

— Ты это и вчера говорил, и две недели назад, — зевнул Гарри–Том, — а как боялось оно тебя, так и боится.

— Неправда! Он привыкает понемногу. Просто… — Гарри сделал неопределённый жест рукой, изображая сложную духовную организацию ожившего камня.

— Просто дикое оно и глупое, — ехидно закончил Волдеморт.

— Ну–у, каков создатель… — многозначительно ухмыльнулся мальчик и, смеясь, увернулся от горсти песка.

Тёмный Лорд перевернулся на бок, сменив объект ленивого созерцания. Над морской пучиной вились чайки, явно карауля бронированного монстра. Почему‑то они активно его невзлюбили. Вот из глубины всплыло чудище, и вся стая, азартно вереща, кинулась на врага. Тот, разинув клыкастую пасть, звучно щёлкнул челюстями и снова погрузился на дно. Правду говорят — нет худа без добра. Новые обитатели морского берега внесли в сонный мирок приятное разнообразие. А как и почему они были созданы, Поттеру знать совсем необязательно.

— … а Лаванда и говорит: «Хочу новую метлу, но родители вряд ли согласятся купить. Может, если я расстанусь с Энтони, прогоню Люка и Тео и не буду встречаться с Алексом, то у меня хватит времени на подготовку к СОВ? За хорошо сданные экзамены родители просто обязаны будут купить мне подарок! Хотя Дика всё же оставлю, а то как я совсем без парней‑то?»

Ещё хотелось сблизиться с Сириусом. Совместное уничтожение крестражей почти примирило Блэка с Тёмным Лордом, но поверил ли он в сказочку о таинственном и небывалом появлении на свет Гарри–Тома? Может, рассказать ему правду о прыжке во времени и прочем? Всё же, пусть и неохотно, но Сириус дал магическую клятву о неразглашении… И он всё ещё его крёстный.

— … нет, ты представляешь? Восемь голов из десяти поймал! Да Рон будет классным вратарём!

Хорошо бы летом собрать Гарри, Басти и Сириуса и махнуть всем вместе куда‑нибудь в продолжительное и увлекательное путешествие. По всем морям и океанам, по всем странам и континентам. Он за свою жизнь нигде толком и не побывал…

— Да ты вообще не слушаешь! — мальчик обиженно надулся.

Тяжко вздохнув, Волдеморт перекатился обратно на живот и уставился на прищурившегося Поттера. Он и вправду отвлёкся.

— Я тебе ещё Снейпа не простил! — вредным голосом сообщил Гарри.

— Я‑то тут причём? — почти натурально возмутился Гарри–Том. — Директора Хогвартса попечительский совет школы выбирает, а не Лорд Судеб Волдеморт.

— Кто бы без твоего указания Снейпа в директоры продвинул, а? — рассердился Поттер. — Да он всех учеников, кроме слизеринцев, разгонит, а школу развалит! Вот после Пасхальных каникул войдёт в должность, и всё!

— Вот это вряд ли, — осклабился Волдеморт. — При директоре Снейпе в Хогвартсе порядок точно будет! Это вам не Дамблдор, которому до школьных проблем уже давно дела нет. По ночам теперь по школе не пошатаешься, за глупые выходки баллы не получишь и вообще…

— Почему не МакГонагалл? — набычился Поттер.

— Как преподаватель она очень даже ничего, — охотно пустился в рассуждения Гарри–Том, — а администратор из неё слабый. Не станет Минерва дамблдоровские порядки менять. Как было всё, так и будет. Помолчи, дай договорить! Что за нелепая привычка перебивать собеседника? Вот представь, что на первом курсе вы не к МакГонагалл с историей о философском камне побежали, а к Снейпу. И что было бы дальше?

— Ну… — Гарри опустился на песок напротив Тёмного Лорда, задумался. Они часто играли в эту игру: Гарри–Том давал задачку из жизни, а Поттер пытался строить логическую цепочку своих воображаемых действий. Сначала ничего не получалось, да и теперь успехи не особенно радовали. Зато Гарри хотя бы иногда начал думать. А ведь в своё время преподаватель в школе авроров готов был Гарри Поттера удавить за полное отсутствие логического мышления. Но больше всего его бесило то, что знаменитый курсант умудрялся дать правильный ответ после ряда совершенно неверных предпосылок. Как он это делал, теперь было тайной и для самого Поттера.

— Ну, он бы… он бы снял кучу баллов, а потом…

— А потом закрыл вас в классе в компании грязных котлов, а сам побежал проверять тайник, так?

— Так.

— И уж он бы позаботился, чтобы троице мелких гриффиндорцев не взбрело в буйные головы лезть в логово к Пушку. Да, он бы проследил! А что сделала Минерва? То‑то же! Она просто отмахнулась. А ведь она, как декан, напрямую за вас отвечала. — Гарри молчал, босой пяткой роя ямку в песке. — МакГонагалл на директора не тянет, уж не обессудь, — подвёл итог Гарри–Том.

— Много ты понимаешь! — фыркнул Поттер, но про школьные дела больше не вспоминал.

Быть приглашённым на завтрак Тёмного Лорда считалось знаком особого доверия. Братья Лестрейнджи, адвокат Томсон, Эйвери и Малфой присутствовали обязательно. Иногда приглашались Яксли, Долохов и Руквуд, реже Макнейр. Брат и сестра Кэрроу подобной чести не удостоились ни разу, хотя и всячески её добивались. Прочим Пожирателям Смерти оставалось лишь мечтать отведать жиденькой овсянки и кипячёного молока в обществе милорда. Иногда Гарри–Том своих подданных совсем не понимал.

Весеннее солнце играло на гранях хрустальных бокалов и начищенном столовом серебре. Блики скользили по тончайшему фарфору тарелок и супниц, сахарниц и молочников. Соратники шуршали утренними газетами, приглушёнными голосами обмениваясь мнениями, а Тёмный Лорд, спрятавшись за разворотом «Ежедневного Пророка», старался ещё хоть несколько минут подремать. Полутора часов сна явно не хватало для полноценного отдыха… Разговоры за столом мягко рокотали, точно морской прибой. Порой из общей массы выделялся чей‑то голос, чтобы тут же потонуть в шуме. Опять раскричались чайки. Одна каркала до того настырно, что противный бас так и ввинчивался в уши.

— … к тому же у вейл освящённый веками военный союз с вампирами и кентаврами. Да и гоблины запросто могут нелюдей поддержать. Что будем делать, милорд? — озабоченно спросила чайка басом Эйвери.

Гарри–Том встрепенулся, с трудом сбрасывая дрёму.

— Следовать намеченным путём, — твёрдо заявил он, озвучив беспроигрышный, казалось бы, вариант ответа.

В напряжённой тишине оглушительно громко звякнула выпавшая из пальцев Малфоя ложка.

— Но, мой Лорд… — жалко пролепетал побледневший Люциус, — даже объединённых сил аврората и наших штурмовиков недостаточно для… Даже если мы поднимем ополчение из всех взрослых и дееспособных волшебников, нам не выстоять против тройственного союза нелюдей! Ещё и гоблины…

— Гоблинского восстания не будет, — утешил его Волдеморт, чувствуя, как от ужаса шевелятся волосы на затылке. Что он ляпнул? О чём вообще речь?!

— Доверяюсь вашей мудрости, милорд, — тяжело произнёс Эйвери и сунул нос в кружку с чаем.

Остальные как по команде последовали его примеру. Снова зажурчали голоса, зашуршали газеты… Выждав немного, Гарри–Том с силой лягнул под столом ногу сидящего рядом Рудольфуса. Тот, и глазом не моргнув, понятливо потянулся за сахарницей, как бы невзначай склонясь к Тёмному Лорду.

— Руди, о чём шёл разговор? — прикрыв рот салфеткой, прошипел Гарри–Том.

— Вейлы объявили боевую готовность, мой Лорд, — невозмутимо прошептал в ответ главный советник, бросая в чай пятый кусок сахара. — Со дня на день ожидаем ультиматума. Вы только что согласились на войну с ними. — Впервые Гарри–Том увидел, как в тёмно–карих глазах Рудольфуса заплясали искорки веселья. Лестрейндж вдруг заговорщицки подмигнул и, откинув голову, рассмеялся. За столом вновь повисла тишина.

— Прошу прощения, милорд, — непринуждённо извинился он, вытирая глаза, — но до меня только что дошла ваша шутка. Война с вейлами! Очень остроумно!

Тут Гарри–Том со всей отчётливостью осознал, за что так ценил Рудольфуса прежний Волдеморт. Он снисходительно скривил подрагивающие губы в кривой улыбке. Мол, что с вас, тугодумов, взять? Облегчение соратников было почти ощутимым. Под угодливое хихиканье Тёмный Лорд хлебнул из своей чашки. Напряжение медленно отпускало.

— Какие новости от послов к вейлам? — деловито спросил он, надеясь, что на этот раз не попадёт впросак.

— Связь с послами утеряна, милорд, — с готовностью отрапортовал Эйвери. — Скорее всего, они мертвы.

Но послы оказались живы и здоровы, в чём он вскоре убедился.

Они походили на двух обнищавших бродячих рыцарей, только что выбравшихся из очередной заварушки. Стальной шлем то и дело сползал Гойлу на глаза. Он меланхолично сдвигал его на затылок закованной в броню перчаткой. В многочисленных прорехах чёрного плаща тускло поблёскивала кольчуга. Судя по выпуклостям, у Крэбба под обтрёпанной мантией была настоящая кираса, а испанский рыцарский шлем украшали многочисленные царапины. Господа послы переминались с ноги на ногу, гремели железом, сопели, но нарушить повисшее тяжёлое молчание не смели.

— Итак… — наконец произнёс Волдеморт, с трудом разомкнув стиснутые зубы.

— Вернулись вот, милорд, — исчерпывающе выдал Гойл.

Крэбб солидно кивнул, подтверждая слова товарища. При общении с этими двумя Гарри–Тома не покидало стойкое ощущение, что они над ним издеваются. И хотя эмоции их ясно говорили о страхе и глубочайшем почтении, избавиться от неприятного чувства Тёмный Лорд никак не мог.

— И каковы ваши успехи? — сосчитав до десяти, вкрадчиво спросил он, поигрывая волшебной палочкой.

— Хороши наши успехи, милорд, — довольно осклабился Гойл. — Бабы белобрысые таки не смогли нас убить!

— Не смогли, — закивал Крэбб. — Хоть и гнались до самого берега, но не поймали. Куда им?

— Но с мётел сбили, — погрустнел Гойл.

— А вода холодная, — вздохнул Крэбб.

— Зато мы теперь послами к русалидам можем — плавать‑то уже умеем, — порадовал повелителя Гойл.

— И рыбу кулаками глушить, и жарить её на камнях, — прищурился от удовольствия Крэбб.

— Можем и сырую рыбёшку есть, ежели камней подходящих нет, — пустился в рассуждения Гойл. — Рыбка всякая хороша!

— Так! Почему вейлы за вами гнались?! — рявкнул Волдеморт, потеряв всякое терпение.

— Да кто их поймёт, милорд? — грустно ответил Гойл. — Ходят в перьях, крыльми машут, что с них взять? Они ж все на одно лицо: смазливые, вертлявые, волосы длинные… Прижал тут одну бойкую в уголке, потискал, приласкал — а оказался мужик.

— Никак не разобрать, — согласился Крэбб, потирая подсохшие царапины на щеке. — Только потом уж, после дела и сообразишь…

— Вот и приходится железо на себе носить, — поделился наболевшим Гойл. — Ежели клеваться налетят, так сталь‑то не прокусят! А от огненных шаров за щитом укрыться можно.

— Нам бы к русалидам, милорд… Рыбы они и есть рыбы — хоть с руками, хоть с плавниками. Уж с ними‑то мы наверняка договоримся!

Зажмурившись, Гарри–Том во всех подробностях представил первую в истории магического мира войну с русалидами.

Вчитываться в каждый поданный на подпись документ было скучно до тошноты. Однако мошенничать, подписывая не глядя, не получалось: Рудольфус имел дурную привычку внимательно следить за процессом просмотра бумаг, а то и комментировать поднятые в них вопросы, если Тёмный Лорд, по его мнению, не прилагал должного усердия. Причём самые важные документы всегда находились ближе к концу стопки.

— Зачем ещё три дополнительных зала министерским архивистам? — подавив зевок, спросил Гарри–Том.

Сидящий в кресле напротив Лестрейндж встрепенулся:

— Архив готовится к принятию закона о магглорожденных, милорд, — с готовностью откликнулся он. — Обязательная проверка грязнокровок на родословную уже сейчас, едва начавшись, предполагает большое количество выявленных побочных ветвей старинных семейств и наследников угасших родов. Архивисты опасаются, что имеющиеся помещения просто не вместят…

— Ясно, — недовольно буркнул Тёмный Лорд, вырисовывая сложный вензель на прошении главного архивариуса. Все не запланированные министерским бюджетом новшества спонсировал он сам.

Грядущий закон о магглорожденных обещал стать большой проблемой. Но вопрос назрел, и другого выхода попросту не было. Все благоразумные волшебники понимали, что нужно что‑то делать с засильем грязнокровок, которые тащили за собой в магический мир чуждую магам культуру. Однако три пункта нового закона наверняка вызовут возмущённый ропот. Нет, введение в школе такого предмета, как Маговедение, обязательного для магглорожденных, никого не удивит. И экзамен для СОВ и ТРИТОНов по культуре и обычаям тоже проблем не вызовет. А вот патронаж и, при необходимости, принятие в семью новоявленных родственников вполне могут закончится бунтом!

Согласно закону, всех выявленных при проверке магглорожденных родственников волшебники должны признать, проследить за их обучением и адаптацией в обществе… Вот только следовать новому правилу магам вряд ли захочется. А ведь придётся…

Тяжко вздохнув, Гарри–Том взял следующую бумагу.

Появившийся с тихим хлопком домовик аккуратно поставил на край стола поднос с очередным «перекусом». Тёмный Лорд раздражённо поморщился: требования целителя переходили всякие границы. Восьмиразовое питание очень напоминало изощрённое издевательство. Эх, ввести бы снова в обиход так любимое когда‑то Волдемортом Круцио, а то приближённые совсем распоясались!

Окинув брезгливым взглядом нечто протёртое в серебряной миске, стакан молока и тонкий до прозрачности кусочек хлеба, он тоскливо покосился на доверенного секретаря. Не будь в кабинете Рудольфуса, он бы уничтожил содержимое подноса одним взмахом волшебной палочки, но тот явно был в сговоре с целителем. Слушай потом нытьё…

— Сделаем перерыв, мой Лорд, — бодро объявил Лестрейндж, забирая приготовленную и для него чашку вонючего лечебного чая. Что ж, давиться этой мерзостью за компанию уже не так противно, как в одиночку.

Работать с Рудольфусом Лестрейнджем было удивительно приятно. Ни Азкабан, ни гибель Беллы не пошатнули его внутреннего спокойствия. Он был надёжен, исполнен чувства собственного достоинства, хладнокровен, к тому же умён и молчалив. Но иногда Гарри–Том задавался вопросом: а догадывался ли он, что с Тёмным Лордом не всё чисто? И что будет, когда Руди заподозрит неладное? Новые ментальные способности Гарри–Тома здесь пасовали, а применять легилименцию на бывших узниках Азкабана — дело безнадёжное. Можно считать редкой удачей, если кроме тюремных воспоминаний у них удастся подсмотреть иные сцены жизни. Похоже, долгое воздействие дементоров создавало своеобразный ментальный щит.

Конечно, многие промахи и изменения в характере повелителя соратники списали на утрату тела, а затем обретение нового. Кто знает, какие метаморфозы с личностью при этом должны происходить? Но Рудольфус очень хорошо знал замашки прежнего Волдеморта. Недаром Рудольфус Лестрейндж считался одним из самых опасных последователей Тёмного Лорда. Такого не обманешь. Конечно, рискованно было приближать его к себе…

Запихнув в себя ложку овощного пюре и залпом прикончив половину молока, Гарри–Том постарался не морщиться. Вкусовые рецепторы только начали восстанавливаться, и до наслаждения едой было ещё далеко, но демонстрировать это кому‑либо он не собирался. Вон Руди цедит свой гадостный чай и виду не подаёт.

— Что запланировано на вторую половину дня? — деловито уточнил Волдеморт и, пока секретарь сверялся с записями в блокноте, быстро спрятал хлеб под пресс–папье. Ответить Лестрейндж не успел. В коридоре послышался взволнованно–заискивающий голос младшего секретаря, который явно пытался задержать некую важную особу, которая ломилась к Тёмному Лорду без доклада.

В руке Лестрейнджа тут же оказалась волшебная палочка, но Гарри–Том успокаивающе покачал головой. Он ясно ощущал эмоции перепуганного грядущим наказанием секретаря и безудержную решимость Люциуса Малфоя.

— Прошу о немедленной аудиенции, милорд, — склонился в учтивом приветствии Министр Магии и тут же дерзко вскинул подбородок, — наедине. — От него веяло столь сильными и противоречивыми чувствами, что у Гарри–Тома разом заболела голова. Тут были и злость на кого‑то ничтожного, и великая обида, и твёрдое намерение идти до конца… Интересно, кто сумел так достать непробиваемого Малфоя?

Пытливо глянув на Волдеморта, Рудольфус кашлянул и, пробормотав что‑то о неотложном деле, тактично выскользнул за дверь. Закончив укреплять ментальные щиты, Гарри–Том вышел из‑за стола.

— Что случилось, Люциус–с?

— Вам достаточно было попросить меня, мой Лорд, и я нашёл бы куда более достойную кандидатуру, — безо всяких вступлений министр швырнул на стол чёрную кожаную папку. — Волдеморт озадаченно открыл твёрдую обложку. С большой колдографии ему кокетливо улыбалась конопатая невзрачная ведьмочка в мантии лазурного цвета.

— Мисс Элида Нотт, — убийственным тоном прокомментировал Люциус, — без прикрас и косметических зелий.

Гарри–Том замер, а потом смутился, как застигнутый за интимным процессом подросток. Проклятый секретарь клялся и божился, что никто не узнает… И сколько же шпионов в ближнем окружении работает на Малфоя? Обнаглели! Да и сам хорош — это ж надо так подставиться! Но как быть, если либидо совсем замучило? Элида выглядела очень привлекательной и вполне доступной. Если уж она змеемордому Волдеморту глазки строила…

— Ты ведь понимаешь, мой скользкий друг, что я не жениться на ней собираюсь? — вкрадчиво поинтересовался он, чувствуя, как от ярости выходит из‑под контроля магия. Задребезжали оконные стёкла, зазвенела посуда на подносе. Воздух, казалось, загустел и начал покалывать, как острые иглы.

— Я собрал досье на эту… ведьму, мой Лорд, — взволнованно произнёс Люциус, задыхаясь и оттягивая пальцем тесный ворот мантии. — Поверьте, Элида Нотт давно забыла, что такое девичий стыд! И зная это, осмелюсь ли я допустить к вам ту… тела которой касались даже магглы? Да она не смеет смотреть на вас! Эта вульгарная падшая девка… — он закашлялся, но продолжил: — Она запачкает вас, милорд!

Волдеморт изумлённо моргнул, невольно вобрав в себя разлитую магию. Министр облегчённо выдохнул. Похоже, бунт дался ему нелегко. Но на малфоевской физиономии не было ни страха, ни раскаяния. На нем застыло странноватое выражение, опознать которое Гарри–Том не смог, а приспускать ментальную защиту, когда головная боль только улеглась, не рискнул.

— Она недостойна вас… — прошептал Люциус.

Тёмный Лорд растерянно потёр шею. Какое дело Министру Магии до постельных дел Волдеморта? Ну не наглость ли? Дай Малфою волю, так он в кроватку Гарри–Тома запихнёт Аллекто Кэрроу! А что? Чистокровная ведьма в Мерлин знает каком поколении, с тёмной меткой, проверена и надёжна… Уж у Аллекто‑то девичий стыд в наличии, ибо вряд ли кто на него покусился! Даже Нагини называет её не иначе как «страшная». Нет, ну надо же — «недостойна вас»! Можно подумать, Волдеморт божий одуванчик! У самого‑то Люциуса, небось, любовниц без счёта… Круцио, Круцио и ещё раз Круцио! А потом хорошенько разобраться с секретарём. И перетрясти всё ближнее окружение, чтоб не расслаблялись…

Влетевший в окно серебристый патронус–оленёнок помешал его кровавым планам. Мелко перебирая трогательно тоненькими ножками и прядая ушами, оленёнок замер напротив Тёмного Лорда.

— Волдеморт! — оглушительно гаркнул он хриплым голосом Сириуса Блэка, и в кабинет тут же ворвались оба Лестрейнджа, Эйвери, адвокат Томсон и бледный как смерть секретарь. «Под дверью подслушивали», — машинально отметил Гарри–Том, но следующая фраза патронуса заставила забыть и о наглом Малфое, и о слишком любопытных соратниках.

— Гарри пропал из школы. Все вещи на месте, а ребёнка нигде нет! Если ты сейчас же… — Дальше Тёмный Лорд уже не слышал. Сжав в руке волшебную палочку, он сосредоточился на ментальной связи с Поттером и аппарировал. Последнее, что он ощутил, это чью‑то руку, вцепившуюся в подол его мантии.

Аппарационный путь закончился в воде. Подчиняясь магической инерции, Тёмный Лорд штопором устремился на дно. Ледяная вода разом сковала тело, причиняя мало с чем сравнимую боль. И это было хорошо, иначе Гарри–Том заорал бы во всё горло от неожиданности, а так рот попросту не открылся. Несомненно, в такой ситуации крик был бы последним деянием в его жизни.

Пожалуй, такого «мокрого конфуза» с аппарацией с ним не случалось со времён бравого курсантства. Да и то, в тот позорный раз он неаккуратно перенёсся в мелкую речушку, пропахав в её галечном дне внушительную борозду. А сколько насмешек потом пришлось выслушать! Хотя теперь вряд ли кто‑то посмеет смеяться над Тёмным Лордом…

Ноги глубоко утонули в мягком иле. Всё же усилия для аппарации он опять не рассчитал: привыкнуть к своей возросшей на порядок магии было гораздо труднее, чем к неординарной внешности.

Первый испуг прошёл, и Волдеморт принялся спасать свою жизнь. К счастью, пальцы по–прежнему судорожно сжимали волшебную палочку. Невербальные чары головного пузыря, а затем и согревающие дали возможность выжить в столь негостеприимной среде. Однако задравшаяся широкая мантия здорово мешала в воде, но расстаться с ней Тёмный Лорд не мог — в потайных карманах было припрятано много чего полезного на все случаи жизни.

Переместившись впопыхах, он и предположить не мог, куда его занесёт, но попавшая в рот вода была определённо пресной. Уже хорошо. Из реки или озера выбраться всё же проще, чем из неизвестной точки в море. Угадать бы ещё, где разместилась засада… А что это ловушка ордена Феникса, Гарри–Том не сомневался.

После бегства из школы Дамблдор, по слухам, собрал в полном составе «старую гвардию», раздал всем задания, а потом отбыл в неизвестном направлении. Ни агентурная сеть, ни поисковые заклинания бывшего директора обнаружить не смогли. Возле тайников с фальшивыми крестражами он также не появлялся. Это было очень и очень подозрительно.

Всё бы ничего, но Тёмного Лорда напрягала гнусная привычка старика ставить под удар одного конкретного мальчишку, при этом не слишком‑то заботясь и о безопасности прочих школьников. И хотя стараниями Волдеморта Гарри Поттер уже не доверял так безоглядно свергнутому директору, поддаться на обман и пойти за ним в неизвестность он всё ещё мог. К сожалению, мальчик все еще был слишком наивен.

Связаться с Гарри ментально Волдеморт не решался. Если Альбус или Снейп рядом, они запросто могут учуять посыл. А подставлять мальчишку под ещё большие неприятности он не хотел. И не факт, что от чужого ментального вторжения в разум Поттера защитит старинный медальон–артефакт, подаренный ему Гарри–Томом на Рождество. Всех случайностей не учтёшь, на то они и случайности.

И всё же зря он решил появиться на некотором расстоянии от похищенного Поттера. Подстраховался, надо же! Опять не обдумав ситуацию, кинулся в бой… Нет, что ни говори, а Гриффиндор — это навсегда.

Под водой царил полумрак. Рядом из облака поднятой мути проступала колыхающаяся стена длиннющих водорослей. Это как же ему повезло не ввинтиться в их гущу! Попробовав вытащить ноги из топкого дна, Волдеморт понял, что крепко увяз. Может, это и к лучшему — как пробку на поверхность, под авады ордена Феникса, не выбросит, а там полегонечку, помаленечку можно из воды выбраться и затаиться в каких‑нибудь прибрежных кустах.

Тут в памяти кольнуло воспоминание каком‑то соратнике, который вполне мог увязаться за ним, когда вцепился в мантию. Однако поблизости никого не было видно. Отнесло прочь при выходе из аппарационной точки?

— Акцио, Рудольфус! — гаркнул Тёмный Лорд, не опасаясь быть услышанным с берега. Воздушный пузырь срезонировал звук, и Волдеморт поморщился от неприятных ощущений в ушах. Призвать можно было бы и молча, но нервное напряжение требовало выхода.

— Акцио, Рабастан! — Да что ж такое, неужели это Эйвери? Но и пронырливого шефа разведки толща воды не отдала. — Акцио, адвокат! Акцио, Малфой! — если это продажный министр магии, то тут он его собственноручно и утопит. За Элиду.

Со скоростью пушечного ядра из зарослей вылетело обвитое буро–зелёными верёвками водорослей тело и едва не вбило Гарри–Тома в ил окончательно. От удара головной пузырь лопнул, и он нахлебался мутной воды. Наконец, обеспечив себе возможность дышать, Волдеморт поудобнее перехватил туго стянутого водорослями соратника и развернул лицом к себе. Люциус был мёртв. Остекленевшие глаза бессмысленно таращились в подводный сумрак, а белые волосы развевались как растревоженные змеи на голове Горгоны Медузы.

— Ну уж нет! — прошипел Гарри–Том, наливаясь лютой злобой.

Направленное в сердце утопленника проклятие кипящей крови получилось просто чудодейственным: Малфой не только ожил, но и дико заверещал в своём свеженаколдованном пузыре. Выждав немного, чтобы Люциус как следует прогрелся, Тёмный Лорд прекратил реанимацию соратника. Надо же, а проходные баллы по оказанию первой помощи в аврорате он еле наскрёб. Правда, подобные проклятия для целительских целей применять его точно не учили.

— М…мой Лорд… — Министр судорожно вцепился посиневшими пальцами в мантию повелителя. Его трясло, а зубы так громко стучали, что разобрать, что он бубнил еще, было просто невозможно. Несмотря на все усилия и согревающие чары, Малфой, похоже, никак не мог прийти в себя.

— Дома разберёмся, — буркнул Волдеморт, пытаясь отодрать от себя перепуганного мага.

— Умоляю, лучше сразу убейте, только не снова тонуть! — взвизгнул тот, ещё крепче цепляясь за одежду Гарри–Тома. Час от часу не легче!

— Прибить тебя, конечно, заманчиво, мой мокрый друг, но не дело это — так часто министров менять, — вздохнул Волдеморт, рассеянно обдирая с Малфоя скользкие ленты водорослей.

Это стало стратегической ошибкой. Едва ощутив достаточную свободу, Люциус мёртвой хваткой обнял его руками за шею, а ногами за талию. Ни уговоры, ни угрозы, ни обещание жуткой расправы не смогли пробиться к разуму спасённого волшебника.

— Ладно, Мордред с тобой, — сдался Тёмный Лорд, — забирайся ко мне на спину. Время дорого. — Повторять приглашение не пришлось.

С Малфоем на закорках плыть было не слишком удобно, но дополнительный вес пришёлся кстати. Помогая себе заклинанием утяжеления, он медленно пробирался вблизи дна, стараясь не поднимать много мути. Наблюдатели наверняка не спят, и ещё неизвестно, не следит ли за его передвижением своим волшебным глазом Аластор Грюм. Или сквозь толщу воды он не видит? Хотелось бы надеяться…

Время от времени на пути Тёмного Лорда появлялись грендилоу, в темной глубине мелькали то ли крупные серебристые рыбы, то ли русалки, но никто не нападал. Должно быть, это грозное и незаюываемое зрелище — ползущий по дну Волдеморт, осёдланный Малфоем!

Вблизи берега дно полого поднималось. Вот тут у Тёмного Лорда и появились первые подозрения. Чем ближе к поверхности, тем чаще стали попадаться торчащие из ила предметы: раскисший башмак, явно с детской ноги, закупоренная реторта с чем‑то маслянистым, порванная ученическая сумка и прочий легко опознаваемый хлам. Гарри–Том почти не удивился, когда перед глазами мелькнуло буро–белесое щупальце, похожее на весло с огромными пульсирующими присосками, и неведомая сила вышвырнула его из воды. Гигантский кальмар по–прежнему исправно выполнял свои обязанности по водворению на сушу жаждущих приключений школьников. И Тёмных Лордов в придачу.

Совершив короткий полёт и проломив прибрежные кусты, Волдеморт затих на высоте в самой их гуще. Вот Малфою меньше повезло: его снесло со спины повелителя, и хлёсткие тонкие ветви не удержали господина министра. Всплеск и приглушённые ругательства оповестили Волдеморта, что соратник более или менее удачно приземлился.

Меж голыми ветками с набухающими почками виднелся серый небосвод с низко нависающими тучами. Сквозь туманную морось проступали тёмные очертания башен Хогвартса, а в противоположной стороне шумел на ветру Запретный лес. Оккупированный Тёмным Лордом куст рос на взгорке, и с этой стратегически выгодной точки хорошо просматривался пустынный школьный двор, аккуратный ряд теплиц и подходы к квиддичному полю. Сам того не желая, с любезной помощью гигантского кальмара Волдеморт оказался на территории школы, незнамо как преодолев все магические барьеры. Похоже, аппарация в озеро даже создателям охранных щитов в голову не приходила. Да–а, если вспомнить те джунгли из водорослей…

Но если он оказался возле Хогвартса, то значит и Поттер где‑то тут.

Вытянув шею, Гарри–Том ещё раз внимательно осмотрел окрестности. Никаких следов засады он не обнаружил, но ветер издали донёс звонкий девичий голосок и более низкое юношеское бормотание. Из леса по тропинке в сторону школы неспешным шагом двигались двое подростков. В белокурой девочке, благодаря ее необычному внешнему виду, Тёмный Лорд безошибочно узнал Полумну Лавгуд. А вот то, что она гуляет с Поттером… Это когда же мальчишка успел? И ведь даже полсловом не обмолвился! Как‑то это неправильно — помнится, Гарри–Том весь пятый курс о хорошенькой Чжоу Чанг мечтал…

— Главное, правильно переставлять ноги, Гарри, — журчал потусторонний голосок Полумны. — Если левой шаг делать шире, а правой уже, и ступню ставить наискось, то из следов получается своеобразный защитный контур, и преследующий волшебника злопастный брандашмыг быстро теряет след.

Парочка преодолела крутой подъём, и Волдеморт ясно разглядел забавные помпончики на пёстрой шапке Луны. Гарри, уныло шлёпающий по грязи рядом с ней, зябко кутался в куцую маггловскую куртку, стараясь натянуть воротник на уши. Надеть головной убор он не додумался.

— А я в детстве с пауками дружил, — смущённо признался юный кавалер, влажно шмыгнув носом.

— Это были простые пауки, Гарри? — безмятежно уточнила она, отводя с дороги ветвь. — Иногда попадаются пауки–перевёртыши. Они ткут чёрную паутину и отлавливают ею хорошие сны… О! Добрый день, господин Министр! — всё также заоблачно произнесла Полумна, останавливаясь рядом с занятым Волдемортом кустом. — Я рада, что вы читаете «Придиру» и на практике используете папины советы, но в этой луже полно невидумчиков, сэр. От мозгошмыгов вы, конечно, избавитесь, однако невидумчики весной так шаловливы… Может, вы переползёте в соседнюю лужу? Там вам будет удобнее…

— Мистер Малфой? — потрясённо ахнул Поттер.

Тёмный Лорд заинтересованно зашевелился, пытаясь разглядеть Люциуса в столь компрометирующем положении, но ветки предательски затрещали, и он вынужденно присоединился к компании. И всё же заросли почти вытаявшей прошлогодней осоки для приземления оказались куда приятнее малфоевской лужи!

В хижине Хагрида весело плевался угольками раскочегаренный Поттером очаг, распространяя блаженное тепло. Самого хозяина не было дома. Как сообщил Гарри, полувеликан вернётся домой нескоро, так как у фестралов в Запретном лесу началась выжеребка. От устроившегося возле огня Малфоя валил пар. Люциус потерянно вертел в руках обломок своей волшебной палочки и ощупью выбирал из волос обрывки водорослей. С его раскинутой на стуле мантии на пол натекла грязная лужица. Оскорблённый хохотом Волдеморта на берегу, он гордо отказался от высушивающего и чистящего заклинания. Да и сейчас он всем своим видом изображал неприступную крепость. Надо же, какой обидчивый!

Луна умело возилась с чайником, Поттер гремел «каменными» кексами и ведёрными кружками, накрывая на стол, а Тёмный Лорд всё никак не мог понять, почему с Гарри сейчас Полумна и где же Рон с Гермионой? Неужели друзья рассорились? Это было бы очень некстати. Конечно, Рон Уизли временами бывал редкостной свиньёй, но Гермиона прочно и навсегда заняла в жизни Гарри Поттера почётное место старшей сестры. Впрочем, не допрашивать же мальчишку при посторонних…

А Луна в свои четырнадцать лет была такой забавной. И удивительно уютной. На ментальном уровне от неё веяло душевной теплотой, спокойствием и миром. Подобного благотворного сочетания Гарри–Том ещё не встречал. Живой Умиротворяющий бальзам, не иначе! Эх, заполучить бы Полумну Лавгуд в своё ближайшее окружение! И, что самое приятное, она совершенно его не боялась.

Впрочем, свою магию он держал под строгим контролем — Луна просто не могла знать, кто перед ней, а внешность Гарри–Тома уже стала вполне человеческой. Он придирчиво вгляделся в своё отражение в начищенном до блеска чайнике. Ну не красавец, конечно, но и не ящерица. Уже сейчас было ясно, что полной копией Гарри Поттера он не будет. В его лице проступала смесь чёрт и Поттера, и Риддла. Пожалуй, только слишком худ и бледноват.

Короткие тёмные волосы по–поттеровски торчат ёжиком на макушке. А брови и высокий лоб — это от Риддла. Как и губы. Но скулы и упрямый подбородок явно роднят его с Гарри. Только тонкий хрящеватый нос уникален — ничего общего с двумя своими «прародителями» в его очертаниях нет. И тёмно–вишнёвого цвета глаза. Что ни говори, а внешностью своей Гарри–Том был почти доволен.

От чая Люциус брезгливо отказался, не соблазнила его и неказистая выпечка Хагрида. Впрочем, Волдеморт тоже не рискнул отведать сомнительного угощения. Зато душистый травяной чай прихлёбывал с удовольствием. Полумна почти сразу ушла к очагу развлекать разговором угрюмого министра, а Поттер тут же подсел поближе к Гарри–Тому, явно горя желанием поделиться новостями.

Воздвигнув Полог Тишины, Тёмный Лорд сурово взглянул на своё юное альтер эго.

— Ты знаешь, что тебя ищут? — К его удивлению, Гарри утвердительно кивнул.

— Мы, правда, не хотели так долго задерживаться, — виновато опустив голову, произнёс он, выковыривая изюминку из кекса. — Я утром с Роном разругался, Гермиона начала нам выговаривать, вот я рассердился и ушёл к Хагриду. А он в Запретный лес собрался, предложил с ним пойти, выходной же сегодня. Я согласился, а возле опушки мы Полумну встретили, она с нами пошла… Мы там столько всего видели! Неприятностей у меня не будет, ты не думай — Хагрид записку МакГонагалл написал, вот… Ну, что мы ему помогали.

— И давно вы ушли? — сдерживая досаду, спросил Тёмный Лорд. Очень хотелось надрать мальчишке уши.

— Из школы? Рано утром, сразу после завтрака. Задержались немного. Там, представляешь, единороги! Новорожденные! А ещё мне кентавр сказал…

— Патронуса пошли, — сквозь зубы процедил Волдеморт.

— Патронуса? — Гарри недоумённо уставился на собеседника.

— Крёстный твой на уши всех поставил — тебя ищет. Помнишь, как говорящего патронуса посылать? Зря я тебя учил? Успокой Блэка, иначе он весь Орден поднимет.

— Ой, я сейчас… — проводив глазами выпрыгнувшего в дверь серебристого Сохатого, мальчик удручённо потёр лоб. — Я крёстному обещал утром по сквозному зеркалу новости рассказать и забыл. Надеюсь, он не очень обиделся.

Призвав себя к долготерпению, Тёмный Лорд уставился на тушки фазанов и перепелов, развешенные под прокопчённым потолком хозяйственным Хагридом. Рядом, на протянутой под балкой верёвке, дожидались своего часа пучки смутно знакомых сушеных трав и кореньев. В большой бочке в углу, накрытой засаленной тряпкой, кто‑то возился и утробно вздыхал. Заштопанную весёленькой расцветки занавеску на окне украшал собой маленький нетопырь. А в знаменитом кротовьем пальто, повешенном на крючке у входной двери, пищали мышата.

— … а я и говорю: «Лучше уж с миссис Джонс землю в теплицах рыхлить, чем с чокнутым помощником Филча кубки натирать. Он так странно смотрит на меня, как будто…»

— У Филча помощник? — вяло удивился Тёмный Лорд, сонно наблюдая за Малфоем.

Тот накладывал на себя чары волшебной палочкой Полумны. Палочка слушалась его с трудом, сыпала искрами, искажала чары, но Люциус упорно ей размахивал. Сама Лавгуд с отстранённым интересом созерцала, как Министр чистит перышки, и время от времени что‑то говорила. Может, советы давала? Похоже, Луну нимало не заботило, что её волшебная палочка сейчас в чужих руках.

— Ну да! У всех профессоров теперь есть ассистенты, а у профессора Спраут и мадам Помфри их даже по двое. И в библиотеке появился архивариус Прюитт. Такой вредный! Всё ему…

— Постой, — Гарри–Том тряхнул тяжёлой головой, сбрасывая дрёму. — Что за новшества? Какие ещё ассистенты?

— Ты меня вообще когда‑нибудь слушаешь? — в зелёных глазах Поттера горело неподдельное возмущение. — Я тебе об этом ещё неделю назад рассказывал!

— Ну, так ещё повтори, — как можно дружелюбнее улыбнулся Волдеморт, ощущая в животе холодок от предчувствия очередных неприятностей.

День клонился к закату. Разбухшие тяжёлые тучи едва не задевали верхушки деревьев, а дождь только усилился. Зябко передёрнув плечами и накинув на голову капюшон, Тёмный Лорд сошёл с грубых каменных ступеней на раскисшую тропинку в огород.

Дощатый туалет Хагрида, спрятанный в зарослях орешника, поражал воображение своими размерами. Небольшой гараж, да и только! Перекошенная дверь жалобно скрипела на ветру. Над входом, на приколоченных оленьих рогах, какая‑то птаха свила гнездо. С заросшей мохом крыши струйки воды стекали в ржавый котёл, где затаился кто‑то бородавчатый и хвостатый. Выпученные тёмные глаза неопознанной зверюшки подозрительно следили за незваным гостем. Оставалось лишь надеяться, что в самом туалете никто не живёт. Порыв ветра стряхнул с кустов целый водопад холодных капель, и обременённый нелёгкими думами Гарри–Том поспешил укрыться от непогоды за щелястой дверью.

Итак, Дамблдор никуда не исчезал. Он преспокойно жил в своих директорских апартаментах, попросту это не афишируя. Более того, он умудрился протащить новый указ через попечительский совет, и школа обзавелась целым набором всевозможных ассистентов, помощников и архивариусов. А уж их фамилии просто ласкали слух! Чуть ли не весь Орден Феникса вполне легально проживал в Хогвартсе. Вот так тихо и незаметно Волдеморт потерял, казалось бы, уже завоёванную школу. И что самое обидное, Гарри ведь предупреждал! Нет, сам Поттер не понимал всей важности передаваемой информации — он просто делился событиями своей жизни, но имеющий уши да услышит! Ну почему Гарри–Том витал в облаках, а не внимал своему самому надёжному шпиону? Пусть и невольному. Эх, гнать в шею Эйвери с его агентурной сетью! Гнать!

Он дошёл почти до крыльца, когда шорох веток за спиной и тяжёлое дыхание большого зверя застали задумавшегося Тёмного Лорда врасплох. Уже судорожно выдирая из рукава волшебную палочку вместе с петлями креплений, он тоскливо понимал — не успеет. Сокрушительный удар в спину отбросил его с тропинки в мокрый бурьян. Палочка отлетела в сторону. Он успел перевернуться на спину, когда тяжеленная туша упала на грудь, выбив дыхание, и… Влажный горячий язык азартно прошёлся по лицу, залепил глаза, попал в раскрытый в ужасе рот. Огромный пёс увлечённо вылизывал свою добычу.

— Клык, фу!!! — крикнул Гарри, спеша на помощь к поверженному Тёмному Лорду.

Но оттащить чёрную псину удалось только совместными усилиями Малфоя, Поттера и Лавгуд. Клык возмущённо подвывал, вырывался из вцепившихся в ошейник рук и умильно поглядывал на отплёвывающегося Волдеморта.

— Вы ему понравились, — любезно пояснила Полумна, гладя лобастую голову пса. — Собаки всегда чувствуют хороших людей.

От ехидной ухмылки Люциуса Малфоя Гарри–Тому захотелось немедленно утопиться в недавно покинутом туалете.

— Вам в школу давно пора, да и нас ждут дела, — властно напомнил он, кто тут хозяин. Главным образом для Малфоя.

— Вот твоя палочка, — сунул в руку гладкий прутик Гарри. Он грустно улыбнулся. Ему не хотелось уходить.

— Идите, — приказал Тёмный Лорд. На душе было тошно.

Угрожающий гул мощного магического поля ощущался даже в отдалении. И в полусотне шагов от знаменитых хогвартских охранных щитов кожа горела, будто ошпаренная кипятком. Защита была настроена явно на самого Волдеморта. Впрочем, и Малфою было несладко: он с силой сжимал левое предплечье, сквозь зубы бормоча грязные ругательства. Подземный ход под Дракучей ивой также был надёжно запечатан. О том, чтобы проломить антиаппарационный барьер, не могло быть и речи. Не действовали и портключи. Они оказались в ловушке, в глубоком тылу врага.

— Что будем делать, мой Лорд? — спросил Малфой, грея руки у очага в уже опостылевшей хижине Хагрида.

Гарри–Том не ответил. Мыслей в голове не было никаких. Он, сидя на кровати полувеликана, рассеянно гладил довольного пса и вяло боролся с подступающей дремотой. Глаза слипались от усталости…

Его разбудил собачий скулёж, в котором явно слышалась просьба. Клык скрёбся в дверь. В хмуром свете туманного утра рядом, под лоскутным одеялом, зашевелился Малфой.

— Доброе утро, милорд, — поприветствовал он повелителя, как привык за время совместного спанья в одной постели.

— Думай, что говоришь! Какое оно доброе? — проворчал Гарри–Том, с трудом сгибая затёкшую шею. — Алохомора! — бросил он заклятие в закрытую на засов дверь. Не теряя время на благодарность, пёс унёсся во двор.

— У меня с девяти часов заседание в Визенгамоте, а в полдень приём послов… — потерянно произнёс Люциус, беспалочковыми чарами приводя волосы в порядок. — И фамильную трость я в озере утопил, — ни с того, ни с сего тихо добавил он.

Гарри–Том не ответил. Он с удивлением смотрел на зажатую в пальцах волшебную палочку. Даже в скудном освещении на светлой древесине ясно выделялись до боли знакомые щербинки и царапинки. Он держал в руке палочку из остролиста — личную собственность Гарри Поттера.

Умываться пришлось из бочки под водостоком. В доме Хагрида имелся таз и даже кувшин, но одного взгляда на них хватило, чтобы Тёмный Лорд предпочёл бочку. Как и чем окончательно приводил себя в порядок Люциус Малфой, Гарри–Том не интересовался.

За ночь в его отдохнувшем мозгу сложился простой и надёжный план отступления — снова прыгнуть в озеро, выбраться на противоположный берег и аппарировать восвояси. Главное уйти тихо — сражаться в одиночку против всего ордена Феникса Гарри–Тому не улыбалось. Ведь от Малфоя с его сломанной волшебной палочкой не было никакого толку. Разве что беспалочковыми чарами Гребня Дамблдору бороду взлохматит или шнурки на ботинках у кого свяжет. Хотя это будет нападением на Министра Магии в Хогвартсе… Можно раздуть в прессе колоссальный скандал. Только какая польза от шумихи, если их обоих убьют? А значит — озеро, пробежка по дну и домой. Мало ли что Малфою этот план не понравится, кто его вообще спрашивает? Если что, качественное Империо, и всё. Снова становиться ездовым Волдемортом? Ну уж нет. Под заклятием подчинения Люциус сам поплывёт наперегонки с кальмаром. Однако уйти просто так, не решив проблему с волшебными палочками, нельзя.

Похоже, Гарри их перепутал, когда поднял оброненную Тёмным Лордом палочку там, на тропинке в огороде. Нет, в магическом плане никаких неудобств при колдовстве быть не должно — всё же артефакты Поттера и Волдеморта сестры и прекрасно друг друга заменяют. Вот только как объяснит Гарри смену палочки? А то, что обнову заметят, удивятся и поинтересуются, Гарри–Том не сомневался. Вот, например, та же наблюдательная Гермиона. И как он ни любил подругу детства, сомневаться в дальнейших действиях мисс Грейнджер не приходилось: наверняка побежит к МакГонагалл за советом, а та приямком к Дамблдору… И всё из лучших побуждений. А мальчик совершенно не умеет врать — этот полезный навык придёт к нему много позже, по мере накопления жизненного опыта. Да и то…

Рассеяно глотая подогретый заклинанием вчерашний перестоявший чай, Тёмный Лорд лихорадочно перебирал в уме способы быстро связаться с Гарри. Патронус отпадал сразу — шептать на ушко магические посланники не умели. К тому же, Гарри–Том понятия не имел, какой у него сейчас патронус — не напугать бы детишек насмерть.

Послать сову? Наложить на себя дезилюминационные чары и добраться до совятни не проблема, но опять же, письмо привлечёт ненужное внимание. Да и есть у Рона привычка читать послания через плечо друга. Мол, какие секреты от лучших друзей? Прочитает и заорёт на весь Большой зал… Хотя…

Гарри–Том закрыл глаза и сосредоточился на ментальной связи с Поттером. Гарри спал и наверняка все еще был на иллюзорном морском берегу. Он недавно научился оставаться там уже после того, как Волдеморт просыпался. Всё же школьники встают позже Тёмных Лордов. Более того, Поттер даже начал кое‑что изменять в самой структуре пляжа. Правда, пока созданные им предметы туманным облачком проходили сквозь пальцы, но Волдеморт на похвалы не скупился. Лиха беда начало!

Помянув нехорошим словом Мерлина, Тёмный Лорд метнулся к кровати и под удивлённым взглядом Малфоя устроился поудобнее. Однако уснуть не получалось — засыпать даже по собственному приказу Гарри–Том не умел.

За стеной скрипело на ветру дерево, журчала вода, шумел лес, где‑то под полом скреблись мыши, а в отдалении закукарекали петухи. Собачий лай гармонично вписывался в сельскую пастораль. Пожалуй, только мычания коров и блеяния овец для полной картины не хватает…

— Милорд, проснитесь! Кажется, сюда кто‑то идёт, — аккуратно встряхнул его за плечо Люциус и тут же торопливо пояснил, — пёс явно приветствует знакомого. Гарри–Том едва успел соскочить с лежанки, как снаружи прочавкали по грязи тяжёлые шаги, и дверь домика широко распахнулась.

Хагрид по каким‑то своим приметам уже знал, что в избушке его поджидают чужие. Может, Клык ему рассказал? Тёмный Лорд не удивился бы, окажись это так. Полувеликан вошёл в дом, бдительно выставив перед собой потрёпанный розовый зонт в одной руке, и взведённый самострел в другой. Он был всё такой же огромный и лохматый, как в детстве Гарри–Тома, и в домике сразу стало тесно. Промокший в лесу до нитки, весь в грязи и серый от усталости, Хагрид, тем не менее, был грозен и внушителен. Недобро поблёскивая маленькими глазами, похожими на смородины, лесничий вперил взгляд в надменно задравшего нос Малфоя и гулким басом произнёс:

— Эт кто тута?

К счастью, всё внимание Хагрида было поглощено давним врагом, с чьей подачи он когда‑то был упрятан в Азкабан на два страшных месяца. Это если не считать почти казненного Клювокрыла и прочих мелких и крупных пакостей Люциуса Малфоя. Тёмный Лорд, в это время, скрытый ветхой занавеской, бесшумно навёл порядок в жилище и парой заклинаний вернул на места все сдвинутые вещи — как помнил. Жаль, до кухонного стола не дотянуться. Придётся сделать вид, что чаи тут распивали вовсе не они. Уходя, знаете ли, дом‑то запирать надо, дорогой Хагрид!

Свою чёрную мантию Гарри–Том спешно перекрасил в синий «министерский» цвет. Из огромной дырявой рукавицы трансфигурировал кожаный портфель, как у адвоката Томсона, а пыльный бутылочный осколок с полки возле кровати превратил в очки в толстой роговой оправе «а ля Перси Уизли». Напоследок зачерпнув из сковородки загустевшего сала, старательно «прилизал» волосы на голове. Министерский клерк–секретарь был готов. Тем временем страсти накалялись.

— … чё надоть? Министры, чай, по чужим домам не шляются, когда хозяева того… отлучилися!

— Назвать домом этот… хлев! — брезгливо выплюнул Люциус, ещё выше задрав подбородок. Весь его вид говорил, что это какая‑то ошибка, и блистательного мистера Малфоя тут вообще нет и быть не может! Гарри–Том деликатно кашлянул, являя себя народу.

— Личным приказом Министра Магии, — монотонно загундосил он, разворачивая созданный из газетного обрывка официального вида пергамент, — от десятого марта сего года, пересмотрено дело Рубеуса Хагрида, лесничего, хранителя ключей школы Хогвартс и профессора по Уходу За Магическими Существами, от двадцатого апреля тысяча девятьсот девяносто второго года…

— Чёйта? — испуганно ахнул Хагрид, пятясь к двери.

— …единовластным решением Министра Магии Люциуса Абраксаса Малфоя…

— Дык я ж ничё… Дык я ж из лесу тока…

— … вернуть звание волшебника и право ношения волшебной палочки вышеозначенному Рубеусу Хагриду. Министерство Магии приносит свои извинения за причинённый моральный ущерб, а также за заключение в тюрьму для волшебников Азкабан без должного разбирательства, и обязуется перечислить на счёт Рубеуса Хагрида компенсацию в размере одной тысячи галеонов. Скреплено печатью…

— А? — лесничий так и застыл с поднятой ногой, расширенными глазами глядя на не менее потрясённого Малфоя. Впрочем, Люциус оправился похвально быстро.

— Эт как жа… Палочку мне? — в следующий миг полувеликан громко разрыдался. Крупные слёзы текли по щекам, застревая во влажной бороде. Он грузно опустился на табурет, выронив из рук на пол свой арсенал, всё ещё не сводя взгляда с неожиданного благодетеля. Эмоции расчувствовавшегося Хагрида и разозлённого Малфоя тараном били в ментальные щиты Тёмного Лорда. Морщась и давя желание растереть виски, Гарри–Том упрятал пергамент в портфель. Попади «документ» в руки опытного мага, и обман будет тотчас раскрыт. Эх, придётся господину Министру в спешном порядке подтверждать приказ Волдеморта, а то некрасиво получится.

— Надеюсь, вы не считаете, что я явился сюда только затем, чтобы сообщить вам эту новость? — процедил Люциус, стряхивая с рукава снова безупречной мантии несуществующие пылинки. И когда только успел прихорошиться? — Заместитель директора в замке?

— А как жа? У себя она, — хлюпнул носом лесничий, утираясь гигантским носовым платком. — И профессор Снейп тама… Директор наш будущий. Ток вчерась утречком вернулся. По важным делам того… ездил. Дык я провожу! Ужо не сомневайтесь — самой чистой тропкой до крыльца замка доведу, и не увозитесь! — разом воодушевился Хагрид, который не знал, куда себя деть от смущения и великой радости.

— Мордред тебя задери, Люциус–с! — прошипел Волдеморт, когда они спускались в огород. — На кой ты ведёшь нас прямо в лапы ордена Феникса?!

— В кабинете директора камин с открытой связью с Министерством, милорд, — почтительно шепнул Малфой. — Доверьтесь мне, и мы скоро будем в безопасности. А МакГонагалл скажем, что приходили проверить защиту школы в эти неспокойные времена… Если что, Северус прикроет.

Гарри–Том, скрипнув зубами, совсем уж было собрался наложить на Хагрида Обливиэйт, Малфоя силком затащить в озеро и наплевать на перепутанные волшебные палочки — Гарри как‑нибудь выкрутится, когда им наперерез из‑за пригорка выбежала квиддичная команда Слизерина. Утомлённые ранней тренировкой ученики спешили на завтрак.

— Отец! — изумлённо пискнул Драко, от неожиданности уронив с плеча метлу, но тут же опомнился и, приняв важный вид, официально раскланялся с главой своей семьи. Прочие слизеринцы проявили не меньшую учтивость. Теперь отступать было поздно. Пристроившись сбоку от толпы взбудораженных школьников, не сводивших глаз с господина Министра, Тёмный Лорд, нарочито сутулясь и подволакивая ноги, посеменил вслед за Люциусом к замку.

«Как белобрысый идиот собирается объяснять своё появление на территории школы, если охранные щиты настроены на Тёмную Метку?» — кусал губы Гарри–Том, с бессильной злобой глядя в горделиво выпрямленную спину Малфоя. Тот двигался с поистине королевским величием, снисходительно слушая сына и совершенно не обращая внимания на разглагольствующего Хагрида. Лесничий упоённо размахивал руками, повествуя о новом виде соплохвостов, и о том, какие замечательные монстры ему во сне пригрезились… И, похоже, в собеседниках счастливый Хагрид вовсе не нуждался.

Двери школы неотвратимо приближались. Уже у подножия гранитной лестницы парадного входа ощущалось «пение» сигнальных контуров — стоит пересечь носителю Тёмной Метки их невидимые глазу границы, как тут же взвоет в кабинете директора какой‑нибудь хитрый артефакт. Вероятно, и в прошлой жизни Дамблдор прекрасно знал обо всех отмеченных Меткой старшеклассниках. Знал, но ничего не предпринимал… старый пень!

— Осторожнее, господин Министр, здесь лестница крутая, — подобострастно подскочил Волдеморт, подхватывая под ручку Малфоя. Он цепко стиснул пальцы на спрятанном под одеждой клейме. Направленный поток контрзаклятия пронзил тело волшебника, стирая с кожи уродливый рисунок, разрывая его связь с магическим ядром носителя. Люциус вскрикнул от нестерпимой боли, слепо ткнулся головой в Хагрида и, если бы не Тёмный Лорд, и растянулся бы на радость школьникам прямо на ступенях. А Снейп, помнится, и звука не издал…

— Проклятая лестница! — через силу ругнулся Малфой. Его пошатывало. На побелевшем лице яростным светом вспыхнули серые глаза. Волдеморта окатило ментальной волной такого фееричного ликования, что переживания Хагрида на его фоне просто поблёкли! Да–а, от такого обилия счастья и у дементора началась бы изжога.

Осознание случившегося обрушилось на Гарри–Тома во всей своей неприглядности. «Провёл‑таки!» — стучало в висках. То, как просто и буднично Люциус провернул интригу с избавлением от Тёмной Метки, вызывало невольное восхищение. Небось столько лет мечтал от клейма избавиться, освободившемуся Снейпу люто завидовал, а тут такая возможность… И ведь даже не намекал — Волдеморт сам, добровольно Метку удалил. Ну что ж, можно Люциуса поздравить — наконец‑то он своего добился.

Вот только почему интуиция вопит как баньши? Гарри–Том с трудом сглотнул слюну, ставшую вдруг горькой. В воздухе словно повеяло душком предательства. «Только не Малфой!» — хотелось ему закричать. Уж в преданности Люциуса он не сомневался. «Как прежний Волдеморт до последнего не усомнился в Снейпе», — безжалостно подсказала память. Малфои всегда там, где им выгодно, — это аксиома волшебного мира. А сегодня удача явно не на стороне Тёмного Лорда.

Не на берегу была ловушка ордена, нет, не на берегу…

Должно быть, Люциус договорился с Дамблдором этой ночью, пока Гарри–Том спал. Спасать свою шкурку Малфой всегда умел мастерски! А что? За подставу Волдеморта под орденские авады ему, может, и пост Министра сохранят. Снова Люциус на белом коне и в фаворе у народа! А расплата… Без Тёмной Метки повелитель за предательство не отомстит — просто не успеет. Умно.

«Допрыгался, доверчивый гриффиндорский болван, — почти весело подумал Гарри–Том, начав подъём по лестнице. — Теперь остаётся только сунуть башку в пасть льву — жизнь прожил дураком и умру, похоже, тоже по–дурацки».

— Ты чего? Что стряслось? — заспанный ментальный голос Гарри застал его врасплох. Похоже, увлёкшись переживаниями, Волдеморт перестал блокировать связь с Поттером. Слышимость оказалась удивительно чёткой. Жаль, раньше он так и не рискнул развить этот способ общения с Гарри, а теперь уже поздно.

— Слушай внимательно и запоминай, — грубо оборвал поток вопросов Тёмный Лорд. — Сейчас же собери всё самое необходимое и, не привлекая внимания, беги к Выручай Комнате. Потребуешь у неё тайный ход в Хогсмид. Скорее всего, лаз приведёт в «Кабанью голову». Не попадайся на глаза хозяину трактира Аберфорту — он родной брат Дамблдора. Оттуда, опять же скрытно, выберись на окраину деревни и вызови «Ночного рыцаря». Отправляйся на Гриммо к Сириусу. Пусть он немедля проведёт обряд Антитабулы: вам необходимо защититься от поисковых заклятий и артефактов. Обряд скроет вашу кровь и магию всего на несколько дней, но за это время вы успеете уехать за границу маггловскими путями. Чем дальше убежите, тем лучше. Там поселитесь вблизи какого‑нибудь мощного магического строения–артефакта — из‑за подобной помехи и расстояния найти вас будет затруднительно. В Англию не возвращайся ни за какие пряники! Ты всё понял?

— Том, я… — почему‑то всхлипнул Поттер.

— И не называй меня этим именем — не моё оно! Я Гарри–Том. На разговоры времени нет. Действуй!

Как часто бывало в смертельно опасных ситуациях, его мысли стали ясными, а движения собранными и пружинистыми. В кровь хлынула волна адреналина. Что ж, сегодня Дамблдор увидит, как погибают настоящие Тёмные Лорды! Главное, свести к минимуму опасность для школьников. Небось о ребятишках опять никто не задумается.

Теперь следовало позаботиться о себе.

Он сосредоточился на ментальной связи с Гарри, усилием воли заставив себя отгородиться от испытываемых мальчиком чувств, попутно маскируя свою магию под его магическую ауру. Если повезёт, сигнальные чары признают его за Поттера. Жаль, с охранными щитами по периметру Хогвартса этот номер не пройдёт — их мощь на несколько порядков выше.

В такую рань в сумрачном холле не было ни души. Слизеринцы, а с ними и Драко, умчались в свои подземелья, собираясь привести себя в порядок к началу завтрака, на котором наверняка будет присутствовать сам Министр Магии. Полувеликан всё ещё был пьян от счастья, и его громогласные восхваления школьных теплиц, птичника и тыквенных гряд многократным эхом метались под сводами замка. На шум прибежал завхоз Филч со своей верной миссис Норрис. Тут же, откуда ни возьмись, появились лаборанты с аврорской выправкой и ассистенты с повадками бывалых вояк. Что ж, неплохую охрану для школы организовал Альбус Дамблдор. Жаль, что тогда, в детстве Гарри–Тома, он так не подсуетился. Стольких бед можно было бы избежать! Интересно, что заставило старика подстраховаться на этот раз?

Сквозь суету приветствий, презрительно–гневного распекания Малфоя, который отчитывал лаборантов, точно нерадивых слуг, блеяния услужливого Филча, обиженных мяков миссис Норрис, на которую под шумок наступили, Гарри–Том отчётливо различил странный звук, который, казалось, шёл отовсюду. Шорох? Шепот? Шелест? Похожий звук издавали чешуйки Нагини при движении её тела. Гарри–Том прижался спиной к стене и, затравленно вертя головой, и приспустил все свои щиты, пытаясь определиться в источнике новой напасти.

— Поттер–обормоттер! — гаденько хихикнул высунувшийся из рыцарских доспехов Пивз, и, изобразив ртом неприличный звук, разорвал над головой дорогого гостя бумажный фунтик с белым порошком. Обсыпанный мелом Волдеморт едва ли заметил диверсию несносного полтергейста. В этот момент он переживал самое невероятное ощущение в своей жизни: полное ментальное единение с чем‑то несоизмеримо большим, чем он сам.

— Хозяин?!

Это было плохой идеей — приспустить ментальные щиты на вражеской территории. К сожалению, Гарри–Том понял это слишком поздно. Но кто бы мог подумать, что старый добрый Хогвартс, казалось бы, изученный вдоль и поперёк, может таить в себе подобную угрозу? Невидимая и неосязаемая змея, чешуйки которой так знакомо шуршали при движении, нанесла молниеносный ментальный удар по беззащитному разуму Тёмного Лорда. Он словно провалился в огромное стоячее облако.

Гарри–Том отчаянно рванулся прочь, но не смог даже пошевелиться. Сейчас он напоминал сам себе вмурованную в янтарь букашку. Настолько тёплый и уютный янтарь, что сопротивляться не хотелось совершенно. Раствориться бы, стать частью этого немыслимого чуда… Но нельзя! Он знал это совершенно точно.

Подавив панику, Гарри–Том с любопытством осмотрелся: он находился в неком обширном пространстве, сплетённом из тысяч тончайших ментальных нитей. Сквозь эту «паутину» проходили более плотные «тяжи». Он не решился трогать эти верёвки, поэтому попробовал потянуть за ближайшую ниточку и…

… недовольно шевельнулся, сгоняя прочь приставучую ворону. Наглая птица каждую весну пыталась свить гнездо в его кроне. Отпугнёшь раз — опять прилетит. Вот только кучи мусора и писклявой живности в его развилке не хватает! И так под корой древоточцы завелись: корни чешутся — спасу нет. Так ещё и ворона…

Гарри–Том растерянно взмахнул гибкими ветвями, нечаянно задев озабоченную продолжением рода птицу. Обиженно каркнув, ворона перекувыркнулась в воздухе, и тут же его сознание вытеснило прочь злобное ликование воинственной Дракучей ивы. Не успев опомниться, Тёмный Лорд снова оказался в странном облаке, с перепугу вцепился в новую нить и…

… съёжился от дискомфорта в треснувшей раме. Излишки влаги вспузырили краску в уголке холста. На этом месте обозначилась эрозия, которая обнажила глубинные слои грунтовки. Какая приманка для плесени! А реставраторов всё нет и нет…

Судорожные метания Тёмного Лорда словно разбудили кого‑то, до этого момента пребывавшего в полусне.

— Хозяин?! — радостный возглас–шипение пронёсся от коридоров подземелий до крыши Астрономической башни и басовитым гулом застрял где‑то под черепом.

— Нагини?! — изумлению Гарри–Тома не было предела.

— Нет, Хозяин, не Нагини! Это я — Хогвартс! Наконец‑то ты вернулся!

Гарри–Том невольно «обернулся» на голос и вновь задел нить…

… его снедало глухое недовольство перенаселённостью когда‑то удобного и просторного помещения. Помёт и перья убирали абы как — от случая к случаю. А паутину со стен так и вовсе не сметали. Место на жёрдочке приходится отвоёвывать. Крылья не развернуть, чтобы не задеть соседей — тут и до драки недалеко! Поилки всегда пустые, корма скудные, а мыши тощие…

Гарри–Том дёрнул совиной головой в негодовании и… ударился затылком о стену. От физической боли сознание слегка прояснилось, и он осознал, что всё ещё находится в холле школы. Неподалёку разглагольствовал Люциус Малфой, а на лицо сыпался какой‑то белый порошок. Что это было? Если бы не стойкий привкус ещё тёплой мыши во рту, можно было бы сказать, что он задремал. Абсурд! Однако восстановить ментальные щиты Тёмный Лорд не успел — его вновь поглотило облако паутинок–нитей. Игнорируя причитания странной змеи в своей голове, он решительно дёрнул за «верёвку».

Он следил за температурой в огромных печах на кухне. На плитах булькали огромные котлы с кашей, шкворчали сковородки с яичницей, дышали парком горячие сосиски. Среди общей сутолоки пара трудолюбивых эльфов с припорошенными мукой ушами месила тесто. Огромный ком ноздреватой массы, казалось, был готов затянуть их в свои глубины, как Хогвартс Тёмного Лорда…

Осознав правила игры, Гарри–Том уже целенаправленно посетил забитую хламом кладовку, где, судя по толстому слою пыли, домовики не прибирались со времён безоблачного детства Альбуса Дамблдора. И книжный запасник со стаями бумажной моли… Кто бы мог подумать, что в благословенном Хогвартсе есть столь запущенные места?!

Замок ликовал и суетился, как засидевшийся без хозяев домашний питомец. Дай ему волю — он повилял бы Гриффиндорской башней, как хвостом!

Но Гарри–Том уже имел солидный опыт общения со своим норовистым чешуйчатым фамилиаром и быстро направил восторги замка в деловое русло. О том, каким образом у Хогвартса оказалась змеиная душа, он старался не думать — так и до сумасшествия недалеко! Ещё одного свихнувшегося Тёмного Лорда магический мир просто не переживёт.

О чём думал Салазар Слизерин, наделяя свой родовой замок змеиной душой? Да ещё и дав власть над Хогвартсом только своим потомкам? И не всем подряд, а только обладающим определённым волшебным даром — под стать своему собственному. Что это за дар такой, Гарри–Том смутно догадывался. Ведь ни Том Риддл, ни Гарри Поттер замку не подходили, но стоило им объединиться в одном теле… Неудивительно, что почти тысячу лет Хогвартс так никто и не прибрал к рукам. До того самого момента, пока на его порог не ступил Гарри–Том. И как только замок не одичал?

— Ох, мистер, это всё Пивз, гад такой! А ну пшёл прочь, нежить проклятая!!! — перед лицом Тёмного Лорда замельтешила швабра, коей завхоз Филч пытался отогнать от гостя зарвавшегося полтергейста. Тот, хохоча и обзываясь, просочился в стену. Но Гарри–Том краешком сознания успел уловить мысль–образ Пивза о стащенном и припрятанном пузырьке чернил. Похоже, дорогих гостей поджидала новая пакость.

— Я сию же минуту обмахну вас щёткой, сэр, — угодливо суетился завхоз вокруг находящегося в прострации Тёмного Лорда. — Зачарованная щётка‑то — пыль сама к ней липнет. Профессор Флитвик на Рождество подарил… Каждый год мне полезное дарит. Да ещё профессор Снейп — вот единственные приличные люди в школе!

Филч ещё что‑то бормотал, но Волдеморту было уже не до него — он «осматривал» свои владения.

Величественные залы, хорошо знакомые любому школьнику коридоры, учебные аудитории и жилые помещения. Но Хогвартс нетерпеливо звал в иные места: обветшавшие стыки канализационных труб в толще стен, подмытый водой фундамент Астрономической башни глубоко под землёй, пока не заметные глазу трещины в стенах… Надо признать, свои обязанности по сохранению замка Хогвартс выполнял добросовестно. Но и только. Везде была нужна хозяйская рука.

Знаменитые хогвартские щиты напоминали ветхую простыню. Многочисленные прорехи кое‑как закрывали «заплаты» из инородных чар прошлых и нынешнего директоров. Поверх них красовались наслоения разнообразных щитов, добавленных для вполне определённых нужд каждого нового директора.

И Дамблдор, кстати, ещё поскромничал: былые главы преподавательского состава творили и вовсе уж странные непотребства! Впрочем, Мерлин им судья. У Тёмного Лорда сейчас и без загадок прошлого проблем хватало. Взять хотя бы то, что эта дырявая конструкция из щитов запросто могла обрушиться в самый ответственный момент. Собственно, это и случилось в прошлой жизни — при взятии Хогвартса Волдемортом.

Работы был непочатый край. Половина предусмотренных Основателями бытовых чар исчерпала себя и канула в небытие. Неудивительно, что обитатели замка так мёрзли зимой и задыхались от духоты летом. Взять хотя бы согревающие чары на стенах ванных комнат… Гарри–Том озабоченно проследил неровно пульсирующую «сеть» подогрева до ближайшей душевой. Судя по полотенцам в чёрно–жёлтую полоску, это было общежитие Хаффлпаффа. Глянул внутрь и разом позабыл обо всём на свете. Это была ванная комната старшекурсниц. Прелестные юные нимфы плескались под душем, самозабвенно щебеча с подругами. Одна пухленькая дева расчёсывала волосы перед зеркалом, даже не пытаясь прикрыть наготу…

— Всегда знал, что на работу в Министерство берут одних недоумков, но чтоб полных идиотов… Ты глянь, Фил, у него даже слюни текут! — злобно–завистливый шёпот невольно выдёрнул Тёмного Лорда из процесса созерцания сладостных образов. Устыдившись своих низменных помыслов, Гарри–Том твёрдо решил отложить знакомство с Хогвартсом до лучших времён… Если они наступят.

К удивлению Гарри–Тома, все его ментальные похождения заняли не больше пяти минут. Навстречу нежданным гостям только что подоспела Минерва МакГонагалл.

В Большом зале ещё только начали собираться на завтрак заспанные ученики. Процессия, сопровождающая Министра Магии, неминуемо привлекла всеобщее внимание. Ещё бы! Двери Большого зала распахнулись перед Малфоем сами собой. По мере его движения под ногами из ниоткуда появлялась ковровая дорожка. Над головой вспыхивали плавающие в воздухе свечи, совсем нелишние в это пасмурное утро. А на стол преподавателей легла белоснежная кружевная скатерть. Полный фурор!

Гарри–Тома, как личность незначительную и ничем не примечательную, свита из лаборантов быстро оттёрла в сторону. Он был доволен — всё внимание охраны обратилось на Малфоя. Но и совсем уж без надзора Тёмный Лорд не остался — рядом ковылял Филч, сквозь зубы понося бойких «фениксовцев».

Торжественная процессия проследовала к столу, где Малфоя с почестями усадили по правую руку от пустующего пока директорского кресла. Когда Тёмный Лорд подоспел, все стратегически важные места возле министра уже были заняты.

Пришлось устроиться на краю — между Трелони и Флитвиком. Декан Равенкло приветливо заулыбался со своей стопки книг, подложенной на стул, и учтиво склонил голову в приветствии. Гарри–Том с удовольствием поздоровался с миниатюрным профессором — добродушный и весёлый Флитвик всегда ему нравился. Но не стоит забывать, что титул чемпиона Англии по магическим дуэлям просто так не даётся. Филиус Флитвик был умелым бойцом.

Витающая в эмпиреях Сибилла отстранённо кивнула. И было не понятно, то ли она гостя приветствует, то ли просто со своими мыслями согласна.

А на столе… выбросив из головы грядущую драку, Тёмный Лорд налёг на изыски школьной кухни. Всё же воевать на сытый желудок — это совсем не то же самое, что на голодный! Да и не хотелось уже воевать. Дух Хогвартса неотступно крутился где‑то рядом, не желая покидать вновь обретённого хозяина. А стоило обратить на него внимание, как тут же начинал подсовывать видения заплесневелых стен и растрескавшихся лестниц в подземелье.

Люциус блистал. Его манерная размеренная речь невольно приковывала к себе всеобще внимание. И Гарри–Том не раз ловил себя на мысли, что сочувствует Минерве МакГонагалл, которой приходится оправдываться перед министром. Всё же, как ни крути, а на территорию школы они проникли незваными. А если бы со злым умыслом? А если бы враги? Минерва то бледнела, то краснела, но стойко держала оборону.

Одолев яичницу с сосисками, есть которую целитель категорически в свое время не советовал, Тёмный Лорд принялся неспешно потягивать какао, разглядывая бывших однокашников. К облегчению Гарри–Тома, за столом Гриффиндора сидело несколько младшекурсников, которых он не помнил, и всего с пяток старших. Остальные, видимо, ещё не проснулись. Гарри–Том порадовался, что нет Рона и Гермионы — он бы не хотел с ними сейчас встретиться. На данный момент сильных переживаний было и так слишком много.

А вот факультет Слизерин присутствовал на завтраке полным составом. Даже квиддичная команда подоспела вовремя. Аккуратные и чистенькие дети чинно вкушали овсянку, вежливо переговариваясь между собой. Однако как Северус их все‑таки вышколил!

— … ясно вижу беду! Вас ждёт страшное несчастье! — Гарри–Том запоздало сообразил, что Трелони пытается завязать с ним непринуждённую беседу. Уж как умеет.

— В самом деле? — он вежливо поддержал разговор, намазывая маслом румяную булочку.

— Да–да! О, мистер, вы умрёте! Жуткой, мучительной смертью… — вдохновенно подвывая, воскликнула Сибилла, взмахнув ложкой. Брызги подливы полетели во все стороны.

— Какое горе, — поддакнул Тёмный Лорд, удаляя пятно с рукава с помощью салфетки. Воспользоваться волшебной палочкой Гарри он не рискнул. Рядом тихонько захихикал Флитвик:

— Не обращайте внимания на Сибиллу, — прошептал он. — Она увлекающаяся натура, но добрая душа. — Гарри–Том согласно кивнул, хоть и сильно сомневался в душевности старой шарлатанки.

К учительскому столу прошёл припозднившийся Снейп — во всём чёрном, застёгнутый на тысячу пуговиц и как всегда суровый. Тёмный Лорд с интересом наблюдал за Люциусом. Тому явно не терпелось похвастаться эпохальным событием в своей жизни. Ещё бы! Теперь Снейп не единственный, кому повелитель удалил Метку. И правда — Малфой выразительно глянул Снейпу в глаза и легко, как бы невзначай, прикоснулся к левому предплечью. Северус понял, выгнул бровь. Собственно, на этом обмен новостями и закончился. Что значит — старые друзья! Гарри–Том даже немного позавидовал такому взаимопониманию.

— … и хиромантия поможет нам в этом. Дайте вашу руку, и я в подробностях расскажу вам о вашем будущем! — Гарри–Том вздрогнул, когда костлявые пальцы Трелони неожиданно вцепились в его запястье, норовя развернуть ладонь к свету и к всевидящему третьему глазу настырной пророчицы. Стойкий аромат хереса, исходивший от нее, не менее навязчиво лез в ноздри.

— Не нужно! Право слово, я не нуждаюсь… — Тёмный Лорд испуганно сжал кулак — основные линии на ладони появились недавно и были ещё слишком тонкими. Он постарался не слишком грубо оттолкнуть Сибиллу, но не тут‑то было! Хватка у Трелони была как у бульдогов тёти Мардж.

— Вы не понимаете, юноша, какая страшная опасность нависла над вами! — она упорно тянула его руку на себя. Глаза за толстыми стёклами «стрекозиных» очков стали размером с блюдца.

— Сибилла, милочка, зачем же так пугать нашего гостя? — весело пропищал Флитвик, который, казалось, получал от сего действа колоссальное удовольствие. Едва ли в ладоши не хлопал. Его можно было понять — много ли развлечений у скромного школьного учителя? На шум потасовки стали оборачиваться и другие профессора. Покраснев от натуги, Гарри–Том всё же выдернул свою руку из цепкого захвата Трелони и во избежание спрятал за спину.

— Ну хоть на чаинки дайте взглянуть! — в отчаянии воскликнула она, звеня многочисленными бусами.

— У меня какао! — добил её Тёмный Лорд, отодвигаясь как можно дальше. Оставшись ни с чем, пророчица обиженно завернулась в свои шали и нахохлилась.

— Так вы говорите, что учились в Дурмштранге? — ни с того ни с сего спросил Флитвик. Тут Гарри–Том обнаружил, что, спасаясь от посягательств Трелони, он едва не залез к маленькому профессору на колени.

— Нет–нет, я прошёл обучение волшебству в частной школе в Канаде, — быстро выдал Тёмный Лорд, отодвигаясь обратно на приличествующее расстояние. У Флитвика вполне могли быть знакомые во всех европейских школах.

— О, как интересно! Я ни разу не был в Канаде. А правда, что у вас…

— Он пришёл в тёмный час… — грубый нечеловеческий голос, в котором не было ничего от Трелони, прорезал гомон множества застольных бесед, как нож масло. Гарри–Том замер — только очередного пророчества на его голову не хватало! А то, что откровение свыше будет о нём, было ясно с первых слов. Не раздумывая, он нанёс по сознанию Трелони ментальный удар. К его удивлению, то, что сейчас его заполнило, почти не поддавалось воздействию извне.

— Он пришёл… — собрав все силы, Тёмный Лорд ворвался в разум Трелони и сдавил это загадочное нечто. На этот раз получилось. Почти. Сибилла содрогнулась, но упорно продолжала, — Когда… два маленьких котенка поссорились в yглy… Сердитая хозяйка взяла свою метлу… И вымела из кухни дерущихся котят… Не справившись при этом, кто прав, кто виноват…[1] — по её телу снова прошла судорога, и Гарри–Том обессиленно откинулся на стуле — «нечто» вышвырнуло его прочь, как того самого котёнка. —

… он пришёл. — Трелони вздрогнула, встряхнулась, словно попавшая под дождь собака и поморгала, с недоумением глядя на сотню устремлённых на неё глаз. В зале стояла полная тишина.

— Кажется, это стишок из маггловского фольклора? — неуверенно произнесла МакГонаггал, которая не могла решить, как же ей реагировать на подобное сольное выступление.

— Отличное исполнение, Сибилла! Оригинальное, — жизнерадостно пискнул Флитвик, салютуя предсказательнице кружкой с чаем. Та растерянно улыбнулась, явно не понимая, о чём речь, но на всякий случай благодарно кивнула.

Тёмный Лорд оглядел лица остальных волшебников, сидящих за столом. Обозначив складку на лбу, Люциус Малфой напряжённо пытался постичь суть происходящего. А вот Снейп понял сразу. Он был бледен как смерть, у него странно горели глаза. Ещё бы! Он‑то уже слышал однажды подобное выступление Трелони и на своей шкуре испытал то, к чему это привело. Как и следовало ожидать, взгляд Северуса устремился к гриффиндорскому столу, обшарил лица немногих присутствующих учеников, не нашёл лохматой темноволосой головы и в панике метнулся к дверям зала. А вот это плохо: едва закончится завтрак, как зельевар побежит искать Гарри Поттера и не успокоится, пока не найдёт. И поднимет тревогу. Значит, нужно Снейпа отвлечь.

Путь из Большого зала до директорских апартаментов, где якобы располагался подключенный к сети камин, напоминал триумфальное шествие. Свита министра разрослась, включив в себя, кроме ассистентов, ещё и учителей. Жаль, идти недалеко. Для Гарри–Тома это была ещё одна возможность ознакомиться с замком заново.

Окидывая стены хозяйским взглядом, Гарри–Том с трудом мог поверить, что это всё тот же любимый с детства Хогвартс. Он словно попал в иной мир. И дело даже не в многочисленных наслоениях чар, зачастую уже погасших и мёртвых. Вот кто бы мог подумать, что у привидений есть свои проторенные тропы? И судя по всему, существовали обширные области, призракам не доступные. А заложенная камнем ниша в стене, возле кабинета арифмантики, со спящим волшебным существом? Кто, когда и зачем его туда засунул? А расшитый странными, явно не человеческими рунами и символами гобелен возле гостевых покоев? От него так и фонит неопознанной магией. А давно сбитый и выщербленный орнамент на колоннах у Зала славы? Почему, глядя на него, возникает чувство, что вернуть на место каменные листья и порхающих птичек можно безо всякого труда? На каждом шагу Гарри–Тома поджидали тайны и загадки, от которых сердце радостно трепетало в предвкушении. Вот только времени на разглядывание и разгадывание сейчас не было — Люциус Малфой целенаправленно двигался в сторону директорской башенки.

Вести министра и его секретаря в круглый кабинет за горгульей МакГонагалл явно не хотела. Похоже, Дамблдор не посвятил её в свои коварные замыслы по быстрому устранению Тёмного Лорда. С упорством, достойным лучшего применения, она отвлекала Малфоя ссорой и сворачивала то в сторону учительской, то к своему кабинету. Однако, в отличие от неё, Люциус знал, что происходит, и наивные уловки преподавателя трансфигурации надолго остановить его продвижение не могли. Надежда Минервы на то, что горгулья не пропустит дорогих гостей на вращающуюся лестницу, также была безжалостно уничтожена — каменный страж отпрыгнул в сторону, не дожидаясь пароля. МакГонагалл оставалось лишь надеяться, что Альбус догадается спрятаться в своих апартаментах.

-… учебный план! И это не первое заявление, проигнорированное отделом образования, господин министр. Это просто возмутительно! — Так громко кричать на тесной вращающейся лестнице не было никакой нужды — Малфой с МакГонагалл стояли на ступеньках почти рядом. Не услышать натренированный долгими лекциями голос декана Гриффиндора мог разве что глухой. Свита из учителей и лаборантов обеспокоенно переглядывалась — все были в курсе места укрывательства Дамблдора, однако действовать без приказа они не могли. К удивлению Гарри–Тома, в ордене Феникса дисциплина всё‑таки была.

Круглый кабинет мог похвастаться нехарактерным для замка теплом и уютом. Приятно пахло нагретой смолой от сосновых поленьев, красивой горкой сложенных возле камина. Издавали мелодичный звон загадочные серебряные приборы на многочисленных столиках и полках. Поскрипывая, тикали старинные часы. Возились и покашливали в своих портретных рамах покойные директора…

Чуткий нос Тёмного Лорда уловил рассеивающийся аромат свежезаваренного чая и ванили. Да и груда бумаг на столе, и второпях брошенный плед с головой выдавали недавнее присутствие Дамблдора. Кто бы сомневался?

Гарри–Том скромно присел в уголке на обитый весёленьким ситцем стул и, тайком трансфигурировав «оправдательный документ» Хагрида в блокнот, принялся делать вид, что конспектирует речь Малфоя. В комнату набилась целая толпа народу. Тёмному Лорду даже пришлось спрятать ноги под стул, чтобы не оттоптали.

После безрассудной ментальной атаки на Трелони Гарри–Том чувствовал себя вялым и уставшим, к тому же его знобило — видать, купание в Чёрном озере без простуды не пройдёт. Хотелось тишины, покоя и ещё прилечь бы где‑нибудь. И переел с голодных глаз… Но об отдыхе оставалось лишь мечтать.

«Зачем я вообще вмешался в «выступление» Трелони? — раздражённо думал он, чиркая пером по пергаменту. — Ну изрекла бы она очередную чушь… И что с того? Так бы все и догадались, что это я — главный герой пророчества! Всё равно, пусть и иносказательно, но Сибилла озвучила, что хотела. Надо же, обозвать Волдеморта и Дамблдора парой дерущихся котят. Глупость какая! И смешно, и грустно».

А спасительный камин был так близко! И летучий порох в вычурной вазочке на полке. Но Гарри–Том со всей отчётливостью понимал, что отсюда его не выпустят, да он теперь и сам не уйдёт. Бросить Хогвартс он просто не мог.

Ещё путаясь в ментальной паутине замка и то и дело попадая куда совсем не планировал, Тёмный Лорд отслеживал сразу несколько событий. Первым был «полёт» Снейпа по коридорам — уже в опасной близости от Гриффиндорской башни. Досадные препятствия в виде взбесившихся лестниц зельевара не смущали — он отлично знал все обходные пути.

Следующими шли метания Пивза, получившего от замка шокирующее разрешение на погром кабинета зельеварения. Судя по всему, полтергейст готовил нечто выдающееся. А двумя этажами выше, в своей спальне, Альбус Дамблдор напряжённо вглядывался в большое зеркало, по–видимому, исполняющее роль монитора. Роскошную раму оплетали толстые жгуты следящих чар и светящихся рун, хитроумно переплетённых между собой. Очень любопытная вещица.

Гарри–Том не утерпел и из‑за плеча директора тоже заглянул в мутноватую глубину зазеркалья. Как он и ожидал, там отражалось всё происходящее в кабинете. Скривив губы в недоброй улыбке, Волдеморт намертво заблокировал окна и двери в спальне старика, обновил антиаппарационный щит и сетку от портключей. По сути дела, сам того не подозревая, Альбус оказался в комфортной тюремной камере. Тёмному Лорду даже стало немного не по себе от того, с какой лёгкостью удалось нейтрализовать великого Альбуса Дамблдора.

Но радоваться было рано — на свободе ещё оставался орден Феникса. Запечатать фениксовцев в каком‑нибудь помещении, как и их руководителя, пока не представлялось возможным. И предатель Малфой…

Внезапно замок отчётливо тряхнуло, и только потом донёсся звук глухо бухнувшего взрыва. В комнате все разом замолчали, настороженно прислушиваясь.

— Что это у вас творится? — первым опомнился Малфой.

— Н…не знаю, — МакГонагалл растерянно мазнула рукой по щеке, точно кошачьей лапкой провела.

— Это где‑то у входа или в подземельях, — определил Филч. Не сговариваясь, вся толпа «фениксовцев» ринулась прочь из кабинета. Топот на лестнице, скрежет горгульи — и наступила благословенная тишина.

А в кабинете Снейпа бушевал огненный ад. Ох, не только пузырёк чернил был у Пивза в заначке! Похоже, в дело пошло всё содержимое тайников с фейерверками близнецов Уизли. Хм, без их согласия.

Гарри–Том благоразумно заблокировал пожар в пределах комнаты, но парочка шутих, пропалив входную дверь, успела вырваться в коридор. Да–а, Пивз окончательно рехнулся от счастья. Что ж, нет худа без добра — пользуясь случаем, Тёмный Лорд дал огню возможность выжечь чары на стенах помещения. Разобраться во всей многослойной мешанине сходу не было никакой возможности, а обновлять защиту кабинета давно пора.

— …благодарю, господин министр, но мы справимся сами, — ханжески поджав губы, изрекла Минерва. — Приятно было вас увидеть, но, знаете ли, дела…

— Надеюсь, вы примите к сведению все мои замечания? — свысока изрёк Малфой, шагнув к камину и протягивая руку за дымолётным порошком.

— Не сомневайтесь, — буркнула Минерва, всеми помыслами уже несясь к месту очередного безобразия.

Гарри–Том нервно сглотнул. Это что же, Люциус сейчас шагнёт в камин и… А как же засада?

— Так вы идёте, мил… мистер Смит? — Малфой оглянулся на Волдеморта, подвигал бровями, всем своим видом выражая почтительное нетерпение. Тёмный Лорд неуклюже поднялся со стула. Неужели вот так просто можно уйти?

Вдруг ослепительная вспышка света ударила по глазам. Громко ахнула МакГонагалл, уже взявшаяся за дверную ручку. Выпустив лапы бьющего крыльями феникса, на ковёр величественно ступил Альбус Дамблдор.

— Ну здравствуй, Том.

Прекрасный Феникс, воинственно трубя, взвился под самый потолок. Гарри–Том едва не застонал от досады: как он умудрился забыть об огненном фамилиаре Дамблдора? Из‑за таких вот мелочей и рушатся великие планы.

Свергнутый директор успел подготовиться к битве — лиловая, в золотых звёздах мантия слегка укорочена для лёгкости передвижения. Вместо обычных туфель с пряжками — удобные полусапожки. Конечно же, ярко–красные. Борода подвязана ленточкой, а пышные рукава подвёрнуты до локтя. Настоящий боец!

И вот тут‑то Тёмного Лорда проняло. Слишком много потрясений оказалось за один день. Согнувшись пополам, Гарри–Том дико расхохотался. Он ясно понимал, что нужно взять себя в руки и собраться для решающей битвы, но остановиться не было сил. Всё, что он мог — это показывать пальцем на опешившего директора, этим же пальцем ему грозить и неприлично ржать. Где‑то над головой верещал феникс, недвусмысленно напоминая об участи василиска с выклеванными глазами, на Волдеморта смотрела Старшая палочка с уже светящимся концом, а он тупо ржал.

— Директор Да–амблдор! – от Люциуса Малфоя повеяло таким страхом, гневом и изумлением, что Гарри–Том зашёлся в новом приступе истерического смеха. Судя по эмоциям министра, появление опального директора стало для него полной неожиданностью. И кто этих Малфоев поймёт? Искоса поглядывая на невменяемого повелителя, Малфой отчеканил:

— Именем Министерства вы арестованы! Немедленно отдайте мне свою волшебную палочку и…

— Я рад, что ты снова научился смеяться, Том, — глядя исподлобья на Гарри–Тома и не обращая внимания на министра, сказал Дамблдор. – Значит, для тебя ещё не всё потеряно.

— Альбус, что происходит? – вскричала совершеннодезориентированная МакГонагалл.

— Экспеллиармус! – гаркнул Дамблдор. Палочки Тёмного Лорда и Минервы улетели под стол. Он недоверчиво покосился на возмущённого Люциуса, невербально повторил заклинание, но волшебную палочку Министра так и не получил – обломки на разоружающее заклинание не реагировали. Завоёванные артефакты он приманил к себе чарами.

— Вот и всё, Том, — подвёл итог старый волшебник, пряча в карман светлый прутик из остролиста. МакГонагалл могла только беззвучно открывать рот и переводить взгляд с одного на другого.

— Иди, Минерва, — приказал Дамблдор, и не глядя, сунул ей в руку невольно отнятую палочку. – Позаботься о детях.

— Но, Альбус…

— Иди! – В голосе директора звякнула сталь. Декан Гриффиндора сверкнула квадратными очками, но безропотно вышла. Она правильно поняла приказ начальника привести сюда «фениксовцев», однако выйти в коридор не смогла – горгулья её не выпустила. И патронусы рассыпались от соприкосновения со стенами. И анимагическая форма не помогла – подходящего лаза для кошки не нашлось. Даже трансфигурированные из камешков мыши с записками в зубах не смогли просочиться в щели. Но хуже всего было то, что винтовая лестница наверх попросту испарилась, оставив после себя кучку пыли и мусора. Минерва оказалась в ловушке.

Всхлипывая, хихикая и икая, Гарри–Том рухнул на недавно оставленный стул. Игнорируя Дамблдора, который начал вещать нечто возвышенное и пафосное, он нащупал в кармане флакон успокоительного, отпил половину — расслабился, но руки всё равно тряслись. Нервное и неблагодарное это дело – работать Тёмным Лордом.

-… ответишь за свои злодеяния. Тебя ждёт пожизненное заключение в Нурменгарде. Долгие дни и ночи будут наполнены раздумьями и сожалениями, пока ты не осознаешь свои ошибки и не раскаешься. Только так ты…

Гарри–Том устало поглядел на вдохновенно разглагольствующего директора — ещё не начавшись, битва уже превратилась в фарс. Сколько лет он мечтал вот так сойтись с проклятым Дамблдором один на один, высказать ему всё наболевшее, потыкать бородатой мордой в чудовищные ошибки его политики, и прибить гада чем‑нибудь неприятным и крайне болезненным! Чтоб понял…чтоб осознал… чтоб проникся. И вот сошлись…Что делать дальше, Тёмный Лорд не представлял. Оказывается, уже перегорело всё: и ненависть, и злость на старого интригана. «Он хотел как лучше, а получилось как всегда». Это словно про Альбуса Дамблдора сказано. «Кто в своей жизни ни наделал ошибок – тот родился мёртвым». А сам‑то Гарри–Том безгрешен? Вот точно знает, к чему приведёт его политика? «И боги ошибаются». Гарри–Том утомлённо прикрыл глаза. Как ни крути, а убить Дамблдора или в Азкабан упрятать он не может. И пропади всё пропадом!!!

Одно радовало – Гарри, наверняка, был уже под крылышком у Сириуса. Хочется верить, что у крёстного хватит ума уберечь мальчишку.

— Довольно! Вы не смеете, Дамблдор! – вдруг вскричал бледный Малфой. – Бегите, милорд, бегите! Я задержу его! – И, схватив с каминной полки вазу с дымолётным порошком, швырнул её в директора. Однако, как по–гриффиндорски!

Увернуться Дамблдор не успевал, как и выставить щит. Скорее всего, ваза никакого урона Альбусу бы не причинила, но вмешался Фоукс – проигнорировать нападение на хозяина феникс не смог. Он с лёта попытался сбить потенциально опасный снаряд. Лёгкий, как пальца, порошок взметнулся вверх и серым облаком накрыл магов. И тут полыхнуло. Кто же знал, что от соприкосновения с фениксом дымолётная дрянь взрывается?

— Каррраул! Всех в Слизерин!!! Всех в Хаффлпафф!!! Всех а Гриф… кха–кха… тьфу на вас!!!

— Кто закрыл нас в рамах?! Изверги! Инквизиторы! Горим, коллеги! Горим!!!

— Зовите эльфов! Лейте воду! Портреты, портреты выносите!!!

В дыму и чаду, под ор обитателей картин, министр с директором схлестнулись врукопашную. Тёмный Лорд в это время пытался совладать с собственной магией, которая сперепугу отозвалась сокрушительным выбросом. Горели портьеры, взрывались серебряные приборы, из покорёженных шкафов валились книги. Прямо под ноги Волдеморта подкатилась каменная чаша думосбора, помечая свой путь туманной дорожкой пролившихся воспоминаний. Серебристая субстанция чьей‑то памяти быстро истаивала, не впитываясь в ворс ковра. А в голове азартно верещал дух Хогвартса, радуясь устроенному хозяином бедламу. Ну хоть кому‑то хорошо…

А в подземельях бушевал другой пожар. В коридоре возле кабинета зелий было не протолкнуться – весь персонал школы сбежался на тушение. Мелькали значки старост – вот их точно никто не приглашал, но какой школьник не воспользуется своей привилегией? Суматошно носился Филч с пустым ведром. Флитвик поливал раскалённую дверь водой из волшебной палочки. Хагрид зачем‑то вытаскивал в и так переполненный коридор старые пыльные парты из соседнего заброшенного класса. А два ассистента поймали ещё не погасшую шутиху в рыцарский шлем и теперь не знали, что с ней делать. Но тут появился Снейп и мгновенно, словно по волшебству, воцарился порядок. Все‑таки какой талантливый из него может получиться администратор!

А в круглом кабинете Малфой тряс Дамблдора за бороду, успевая тузить куда нипопадя, а тот возвращал министру увесистые оплеухи. От созерцания потасовки у Гарри–Тома даже настроение поднялось. А старик‑то ещё крепкий! Ишь, молодому и увертливому Люциусу спуску не даёт. О, как в глаз засветил! Драка — дело увлекательное. Оба соперника полностью отдались сражению – взаимных обид с лихвой хватало. Не теряя время даром, Тёмный Лорд беспалочковым заклинанием отнял у Дамблдора волшебные палочки – свою и его. Тот в пылу драки даже и не заметил. Небось, Альбус вот так, на кулачках, только в детстве с братцем Аберфортом отношения выяснял…

И тут с тихим хлопком материализовался домовик Добби, за лапку которого держался бледный и решительный Гарри Поттер. Эльф тут же исчез. День абсурда продолжался. Гарри–Том даже злиться не стал – от кого он, вообще, ждал послушания? От Поттера? Мальчик изумлённо оглядел поле битвы и вопросительно оглянулся на Тёмного Лорда, явно требуя объяснений. Тот независимо пожал плечами. Мол, я тут ни причём. И многозначительно подёргал себя за ухо, намекая на скорую расправу над Мальчиком–Который–Выжил. Ведь просил же! Гарри дёрнул уголком рта, но на безопасное расстояние отодвинулся.

Но вдруг Поттер со страшным криком кинулся на драчунов и растолкав обоих, выхватил из‑под каблука Малфоя попискивающий комочек. Крохотный птенец феникса легко поместился в его ладони. Скорее всего, внеплановое самосожжение Фоукса спровоцировал взрыв дымолётного порошка. Ведь до этого он выглядел вполне здоровым.

Бережно сдув прилипший мусор с легендарной, но ещё не оперившейся живности, Гарри отнёс птенца к чудом устоявшему в погроме золотому насесту. Фоукс довольно заворковал, устраиваясь в куче тёплой золы.

— Ты не Волдеморт… Кто ты? – требовательно произнёс Директор, в упор глядя на Гарри–Тома. Драка была позабыта. Вопрос прозвучал бы внушительно, если бы не подбитый глаз старика, всклокоченная и опалённая грива седых волос и изрядно погоревший наряд. Впрочем, Люциус выглядел не лучше — сажа и побои обильно украсили облик господина министра.

— Тёмный Лорд, кто же ещё? – фыркнул Гарри–Том, с интересом поглядывая на увлечённого заботами о фениксе Поттера. Где‑то рядом ревниво ворчал Хогвартс – ему не нравилось внимание хозяина к чужому фамилиару. Из‑за входной двери доносились возмущённые кошачьи вопли — профессор МакГонагалл в человеческом обличии кричать стеснялась. Никак не успокаивались портреты покойных директоров, всё ещё призывая гасить пожар и спасать холсты. Похоже, они пытались получить от ситуации максимум удовольствия. Отчаянно фальшивя, пела бравурную песнь Распределяющая шляпа, добавляя свою лепту в общую какофонию. А на Гарри–Тома снизошло умиротворение — должно быть, успокаивающего зелья перебрал.

— Милорд, бегите! – опять завёлся Люциус и даже попытался двинуть Альбусу поддых, но тут ловко увернулся и заехал министру в челюсть. Нокаутированный Малфой уже не поднялся – его настигли чары сна Волдеморта. Разговор предстоял тяжелый, и одержимый идеей спасения повелителя, министр тут был явно лишним. Как и Гарри Поттер. Посвящать Гарри в тонкости своей жизни Тёмный Лорд считал излишним. У мальчишки и так переживаний хватает. Поттер уснул прямо под насестом.

Вдруг нарастающий рокот разом перекрыл все звуки в помещении. С каминной полки посыпались безделушки, трещины поползли по изразцовому фасаду. Пыхнуло багровое пламя, и в нос ударил знакомый запах Взрывного зелья. Кашлянув осколками кирпичей, камин выплюнул на ковёр Северуса Снейпа.

Толсто обмотанных верёвками директора и зельевара Волдеморт со всем возможным комфортом устроил на обгоревшем диване.

— Давайте спокойно поговорим, — запоздало предложил он, струйкой воды из волшебной палочки гася тлеющий ковёр под ногами пленников. Занавеси на окнах беспрепятственно догорели и осыпались на каменный пол обугленными ошмётками. Дым и чад быстро рассеивались под действием соответствующих чар, но вонь горелых тряпок так быстро удалить не получится. Снейп с непроницаемым выражением лица смотрел на поверженного Малфоя. Он, похоже, был уверен, что Люциус убит. К счастью, Гарри из‑за кучи книг ему не было видно. У всех есть свой предел… Дамблдор не шевелился — он не оставлял попыток пробить ментальные щиты гостя. Волдеморт ему не мешал — занятый делом Альбус был предсказуем.

— Итак, позвольте продемонстрировать вам небольшое, но реалистичное кино, — деловито потёр ладони Гарри–Том. И через «паутину» Хогвартса явил взорам пленённых профессоров трёхмерную картину боя подростков и Пожирателей Смерти в отделе Тайн. – Начнём, пожалуй, отсюда…

Снейп напоминал сломанную куклу. Альбус застыл статуей и даже не моргал. Тёмный Лорд давно снял заклинание Верёвок со своих пленников, а те не заметили, увлечённые просмотром. Но вот на месте ужасающих картин гибели Магического Мира, злосчастного ритуала Перехода–За–Грань и становления нового Тёмного Лорда снова проступил разгромленный директорский кабинет.

— Вот такие дела, — подвёл итог Гарри–Том, изо всех сил стараясь остаться хладнокровным и бесстрастным, как и подобает Тёмным Лордам.

— Альбус… вы действительно… мальчишка Поттер… вы готовили его на убой? – прохрипел Снейп, с трудом повернув голову к своему работодателю. Дамблдор отмер, сник, суетливо, по–стариковски, провёл рукой под носом:

— Это необходимо, мальчик мой. Гарри является крестражем Волдеморта и другого способа уничтожить…

— Кроме двух известных ритуалов изгнания ментальных подселенцев, — вредным голосом влез Гарри–Том. – Ритуалов, которые успешно проведёт даже средней силы маг.

— Только Авада Кедавра Волдеморта уничтожит… — словно не слыша подсказок, продолжал бубнить директор.

— А ещё яд василиска, Дьявольский огонь, зачарованное оружие производства гоблинов… Да из такого набора можно и третий ритуал состряпать – было бы желание! — снова высказался Тёмный Лорд.

— Альбус!!! – на Снейпа было страшно смотреть.

— Я хотел как лучше, — едва слышно прошептал Дамблдор. – Лучше для всех. Для всеобщего блага. Что значит одна жизнь по сравнению с жизнями миллионов? Мы, волшебники, вымираем, Северус. Нужно что‑то делать…

— Ваше благо – объединение волшебников с магглами?! – Снейп вскочил, стискивая кулаки. Ещё немного — и к синякам от Малфоя у Альбуса добавятся отметины от зельевара. Заслуженные, да. Всё же презабавное это зрелище – драка между волшебниками! Подавив злорадство, Тёмный Лорд решил вмешаться. Избиение стариков – это не то, чего бы ему хотелось.

— Северус, сядь! – рявкнул Волдеморт и к его удивлению, Снейп тотчас повиновался. Должно быть, по привычке. – Альбус, вам придётся дать Магическую Клятву, что вы отойдёте от дел и ни под каким видом не будете вмешиваться в политику Волшебного Мира. Вы не попытаетесь как‑либо влиять на жизнь Гарри Поттера, его крёстного и его окружение. Вы самоустранитесь, Альбус. Уйдёте на покой, – в последнюю фразу Тёмный Лорд вложил всю силу своего убеждения и изрядную долю ментального внушения.

— Вы не сможете без меня, – лицо Дамблдора исказилось от горя. – Мой жизненный опыт… достижения…

— Войдут в историю, – великодушно заверил Гарри–Том. – Ваше время прошло, Альбус. Уступите место молодым. Может, мы и наделаем ошибок, но это будут наши ошибки.

Возможно, уговаривать бывшего директора пришлось бы долго, но духу Хогвартса не терпелось – у него там несмазанные флюгеры на крышах скрипят, на складе потолок просел, тайный ход обвалился, канализация засорилась, озёрные жители берег подрывают, в подземелье противомышиные чары ослабли, в прачечной котлы текут, а Хозяина праздной болтовнёй от важных дел отвлекают! Магия замка душным коконом окутала Альбуса Дамблдора, принуждая ритуалом связанного со школой волшебника исполнять волю хозяина. Сопротивляться деморализованный маг не мог. Отныне и навеки клятва вступила в действие.

— Обещай, Гарри–Том, что не причинишь вреда моим людям, — тихо, но твёрдо произнёс Альбус Дамблдор, поднимаясь с дивана. Преобладающее в его эмоциях опустошение подозрительно быстро сменялось жаждой деятельности. Похоже, Тёмный Лорд чего‑то не учёл, а хитроумный Альбус уже выявил лазейку в клятве и прикидывал возможности для маневра. Гарри–Том равнодушно пожал плечами – против «фениксовцев» он ничего не имел. Более того, среди них почти вся семья Уизли, Люпин и Тонкс, даже крёстный – какие могут быть преследования? Вот Аластора Грюма, конечно, надо бы изловить и слегка подправить ему мозги, но остальные…

Нарушив драматизм момента, Малфой на полу по–плебейски всхрапнул, почмокал губами и повернулся на бок. Лицо Снейпа просияло. Он порывисто вздохнул, с видимым усилием удержав себя на месте. Волдеморт под шумок перенёс Гарри поближе к Министру – на ковре всё же теплее, чем на голом полу.

А низложенный, но не сломленный Дамблдор, тем временем пытался забрать феникса. Но что‑то пошло не так: птенец грозно шипел, разбрасывал искры, и даже тяпнул Альбуса за палец.

— Что же ты, глупыш, — ласково приговаривал старый волшебник, стараясь сгрести строптивого фамилиара в карман вместе с золой.

— Я не советовал бы вам это делать, дражайший Альбус, — надменно произнёс с портрета некий господин в парчовой мантии. Все обитатели картин, как один, прекратив метаться, таращились на разворачивающееся в кабинете действо.

— Да–да, коллега, чужого феникса стащить сложно, знаете ли, — подтвердил старик со слуховой трубкой.

— Крайне сложно, крайне! Да и зачем? Подрастёт и всё равно улетит к выбранному хозяину, — сокрушённо качнул напудренным париком покойный директор с круглого портрета.

— О чём вы говорите, друзья? – растеряно обернулся к полотнам Дамблдор.

— Феникс обязан жизнью мальчику Поттеру, а ещё раньше долг жизни был за Гарри. Василиск ребёнка почти убил, ведь так? Теперь же связь закрепилась, — мягко произнесла пожилая леди с седыми волосами. – Вы пренебрегли волшебным фамилиаром в угоду своим страстям, Альбус. Вы предали доверие Фоукса. Фениксы подобного не прощают. Вы знаете.

Ни увольнение с должности, ни запрет на политическую деятельность не нанесли Альбусу Дамблдору такого сокрушительного поражения, как потеря феникса. Сгорбившись и шаркая ногами, к двери направился сломленный старик. Гарри–Том быстренько восстановил винтовую лестницу – унижать уже побеждённого противника было не в его правилах. На пороге Дамблдор машинально пошарил в карманах, замер, медленно обернулся.

— Не это ищите? – мило улыбнулся Тёмный Лорд, небрежно взмахнув Старшей Палочкой. Серебристые искры звёздным водопадом украсили разгромленный кабинет. И невольно поёжился от вспыхнувшей в синих глазах Дамблдора лютой ненависти.

— А что ты будешь делать с временным парадоксом, Волдеморт? – звучным голосом осведомился Дамблдор. — Не замкнёшь петлю – прорвёшь ткань времени! И не нужна будет война – ты и так погубишь всех. – Сжав губы так, что они побелели, бывший директор, пустив парфянскую стрелу, покинул кабинет навсегда.

Сквозняк шевелил волоски на шее Тёмного Лорда – из треснувших стекол сильно дуло. Да и сама оконная рама не выдержала напора магического выброса и вспучилась пузырём. Забившиеся на зимовку в щели мухи приобрели голубовато–хрустальный оттенок и недовольно шевелились. Если это само не пройдёт, то проснувшиеся с теплом насекомые запросто наплодят новый вид волшебных мух…

Уже покинул территорию школы свергнутый Дамблдор. Надо отдать должное старику – беспалочковое заклинание Гламура он наложить на себя не забыл. Тем самым не дав повода орденцам брать штурмом свой бывший кабинет. И даже умудрился успокоить МакГонагалл, объяснив её заключение за горгульей сбоем в работе чар, а сцену в круглом кабинете – нелепым недоразумением. Он, мол, уже извинился перед министром и его секретарём. И предупредил, что покидает замок, ибо оставаться здесь небезопасно, да и Малфой его видел… Поверила ли Минерва – неизвестно, но кивала она исправно.

Успел погаснуть пожар в подземельях, когда комната полностью выгорела. К счастью, ничего ценного Снейп в своём кабинете не хранил, а до кладовой ингредиентов и готовых зелий пламя не добралось. Ну, может куча–другая студенческих эссе испепелилась, так вряд ли кто‑то о них будет плакать. В крайнем случае, Северус прикажет студентам заново написать – с него станется. И даже коллекцию заспиртованных страшилищ при желании можно восполнить. Да, было бы желание! Жизнь в Хогвартсе вернулась на круги своя. Если бы не выходной день, то и уроки шли бы в обычном режиме.

А Волдеморт всё ещё сидел на обитом ситцем стуле в круглом кабинете. Его одолевали тяжкие думы.

Что ни говори, а в разработке ритуала Перехода–За–Грань Гарри Поттер участия почти не принимал. А если уж совсем честно, то теоретическими изысканиями занималась одна Гермиона. Басти в науках также не был силён, но он хорошо разбирался в магических обрядах и тонкостях Тёмных искусств — мог на пальцах объяснить, почему этого делать нельзя, а вот это — вполне прокатит. Всё же знания даже самых умных выпускников Хогвартса не могли сравниться с традиционным домашним образованием представителей старинных семей. Ну откуда магглорожденной Гермионе знать базовые структуры Магии Крови, если эта отрасль волшебства была запрещена Министерством, а за одно хранение книг по этой теме сажали в Азкабан? Вспомнить только, с каким остервенением Молли Уизли сжигала ценнейшие древние инкунабулы в кухонном камине особняка Блэков…

Совсем уж отлынивать Гермиона другу не позволила – Гарри Поттеру тоже пришлось перелопатить гору книг, выискивая крупицы нужной информации, а так же выслушать все снисходительно–пространные лекции, которыми Рабастан соизволил осчастливить его и мисс Грейнджер. И даже помогать с варкой зелий… Но в памяти не сохранилось ничего об обсуждении временного парадокса. Почему? Не могли же Гермиона и Басти не подумать о том, что заброшенному в прошлое Гарри Поттеру придётся в одиночку разрывать временную петлю! Почему не проинструктировали?

«Прорвать ткань времени… И что с этим делать‑то теперь? Как предотвратить?» — Тёмный Лорд порывисто вздохнул. Впрочем, предрекаемая Дамблдором глобальная катастрофа наступит не сегодня и даже не завтра. Это подождёт. На данный момент есть более насущные дела.

Тряхнув смазанной жиром шевелюрой, Волдеморт осторожно покосился на потерявшегося в думах зельевара. Собственно, его реакции он и дожидался. В душе Снейпа бушевали такие чувства, что Гарри–Том не рискнул бы поставить и медный кнат на то, какая эмоция одержит верх. И как к такому подступиться? А перетянуть на свою сторону Снейпа надо. Оставшись один, без должного присмотра, он такого может наворотить! Северус – человек сильных чувств.

Осознав, что до сих пор крутит в руках отнятую у Дамблдора волшебную палочку, Гарри–Том брезгливо отбросил её в сторону и вытер пальцы о подол мантии. Старшая Палочка была ему совершенно не нужна. И более того, вызывала у Тёмного Лорда стойкое чувство отвращения. Уж слишком кровавый след тянулся за ней из глубины веков… Но и оставлять один из могущественных Даров Смерти старому магу было бы крайне опрометчиво. Разобиженный Альбус вполне мог придумать с её помощью что‑нибудь нехорошее. Например, от наложенной Клятвы избавиться – потом хлопот необерёшься! Да и с фениксом как‑то неловко получилось. Это ж надо – забрать волшебного фамилиара у одного из сильнейших магов современности! Поистине, на такое способен только Гарри Поттер! О своей истории с Нагини Тёмный Лорд предпочёл не вспоминать.

Брошенная волшебная палочка звонко запрыгала по полу и закатилась в щель рядом с мирно посапывающим Люциусом Малфоем. Гарри Поттера он прижимал к себе, как дорогое сердцу дитя. Мальчик улыбался во сне и пускал слюни на мантию Министра. Идиллия.

Солнце заглянуло в витражные окна. Блики заиграли на осколках стекла на полу, пуская солнечных зайчиков по шушукающимся портретам. Созерцая игру света в дымке над тлеющим ковром, Тёмный Лорд отстранённо думал, что надо бы позвать домовиков и навести тут порядок, да и вещи Альбуса собрать…

— Вы зря отпустили Дамблдора, милорд, — ожесточённо прошипел Снейп, напугав почти задремавшего Волдеморта. – Будьте уверены — он не успокоится. Вы ещё пожале–ете…

* * *

Экстренный выпуск «Ежедневного пророка»:

«Арестованный накануне Альбус Персиваль Вулфрик БрайанДамблдор, один из почтеннейших волшебников нашего времени, чьё имя не нуждается в представлении, оправдан по всем статьям! Однако, благосклонно приняв искренние извинения чиновников Министерства, выразивших досаду от того, что нелепый приказ бывшего Министра Магии Корнелиуса Фаджа не был вовремя отменён, вернуться на занимаемые раннее посты он категорически отказался. Вот что он заявил журналистам: «Друзья мои, я прожил длинную, плодотворную, полную свершений жизнь. И уже недалёк тот день, когда я отправлюсь в своё последнее приключение. А сейчас… Всё чего жаждет моё усталое сердце – это маленький домик в глуши, тёплые вязанные носки, чай с плюшками у камелька и любимые книги. Я не прощаюсь, друзья. Двери моего дома всегда открыты для вас, а распахнутое окно легко найдут почтовые совы. И напоследок я хочу сказать самое главное: Олух! Пузырь! Остаток! Уловка!»

Тёмный Лорд бережно разгладил помятый уголок газеты. Этот эпохальный номер он намеревался сохранить на долгую память. Ещё бы! Ведь сейчас Гарри–Том держал в руках реальное доказательство окончания войны. С передовицы ему отечески улыбался Альбус Дамблдор, и даже на черно–белом снимке была хорошо видно, как заговорщицки поблёскивают его голубые глаза.

Да–а, роль Альбуса Рабастан Лестрейндж исполнил просто блестяще! Настоящий же Дамблдор в это время зализывал душевные раны в задних комнатах трактира «Кабанья голова» — на попечении брата Аберфорта. Похоже, у бывшего директора случился нервный срыв. Как выяснили агенты Эйвери, у Альбуса действительно имелся небольшой дом где‑то в захолустье, которым он изредка пользовался. А носки и книги Гарри–Том был готов собственноручно посылать бывшему директору хоть каждый день. Чего не сделаешь ради мира во всём мире.

Раскинув руки в стороны, Тёмный Лорд рухнул на кровать, устланную разнообразными магическими изданиями, словно покрывалом. Они так и эдак освещали сенсационное интервью бывшего главы Визенгамота, бывшего директора Хогвартса, и много ещё чего бывшего… Наступала новая эпоха – эпоха без мудрого руководства Альбуса Дамблдора. Под диктатурой Гарри–Тома.

* * *

Заседания Ближнего Круга Гарри–Том просто ненавидел – сплошная головная боль. К сожалению, без этих шумных сборищ в кабинете за длинным столом обойтись не получалось – соратники требовали неусыпного внимания. После весьма неожиданной и бескровной победы выяснился прискорбный факт – ответственных постов на всех сподвижников не хватило. Да и рутина многих министерских должностей никак не соответствовала живым и деятельным натурам Пожирателей Смерти. А это было чревато. Одно время Гарри–Том даже всерьёз подумывал организовать какой‑нибудь массовый несчастный случай для своих самых рьяных сторонников. Тем более, что большинство из них в мирной жизни были совершенно бесполезны. Как ни странно, спас ничего неподозревающих штурмовиков адвокат Томсон. Однажды, на вечерних посиделках в волдемортовской гостиной он с юмором рассказал о маггловском благотворительном концерте камерной музыки, куда был вынужден пойти для встречи с особо ценным клиентом. Окончания истории Гарри–Том уже не слышал – его поразила простота решения труднейшей, казалось бы, задачи. Благотворительность! Три дня он усиленно обдумывал возникшую идею, а затем его верные Пожиратели Смерти получили крайне сложные, но почётные задания, рассчитанные даже не на годы – на поколения! Задания, которые автоматически переводили бывших головорезов в разряд почтенных меценатов. Политическая выгода‑то какая!

Правда, сами соратники были не в восторге от предстоящих свершений. Только Волдеморту, ведь, не возразишь. Такова очередная прихоть Тёмного Лорда.

И совсем другие собрания проходили по вечерам в гостиной Волдеморта. Здесь собирались только доверенные лица, которым сидеть за одним столом с Ближним Кругом было уже зазорно: братья Лестрейнджы, Малфой, адвокат Томсон и Эйвери. У всех большие чины, должности и звания. Устраивать дебоши никто из них не пытался, и Тёмный Лорд просто отдыхал душой, слушая неспешную беседу. Недавно в круг избранных по протекции Рудольфуса вошёл глава Отдела Тайн Августус Руквуд. К удивлению Гарри–Тома, он оказался удивительно интересным и разносторонне образованным волшебником с неординарным мышлением.

— Уже не первое десятилетие Отдел Тайн пытается донести до правительства простую мысль: без обособленных, полностью закрытых от глаз магглов обширных территорий, интенсивное развитие Магического Мира невозможно! – выразительно размахивая руками, напористо вещал Руквуд. — Одного Хогсмида совершенно недостаточно. Нам придётся выжить магглов из трёх–четырёх смешанных деревень и закрыть территорию новейшими разработками Фиделиуса. Простецы забудут о них навсегда. И никакие их хитрые технологии не смогут проникнуть за завесу нашей тайны. А если сместить пространственные вектора — деревни окажутся в непосредственном соседстве. Сюда же перенести замки и поместья старинных родов с их угодьями, и мы получим единую территорию – Волшебные земли.

— Так ведь в конце восемнадцатого века уже пытались объединять – не вышло ничего, — напомнил не менее эрудированный адвокат Томсон.

— Именно! – словно обрадовался подсказке Руквуд. – Тогда ничего не получилось, ибо самодурство и упёртость волшебников сравнимы разве что с гоблинской жадностью! Но сейчас у нас есть Милорд, слово которого – закон! Кто посмеет ослушаться? То‑то же! И в завершении я предлагаю объединить новую территорию с Хогвартской долиной. Хогсмид вполне может стать довольно крупным городом – столицей Магического Мира, если хотите. Не причиняя ни какого притеснения обитателям Запретного леса и школьным землям. Места там — более чем достаточно. Ещё и волшебные расы…

Тёмный Лорд тихонько вздохнул. То, что предлагал глава Отдела Тайн, было, безусловно, нужно. От магглов надо надёжно спрятаться, и лучше сделать это сейчас, а не спустя годы. Кто спорит? Но сколько времени и нервов потребуется для реализации этого проекта! Вон у господина Министра какое задумчивое лицо – прикидывает уже, на кого бы большую часть ответственности спихнуть. И что делать потом с этими Волшебными землями?

Вспомнился вдруг совет Басти высказанный в ответ на заявление Гермионы о необходимости прогресса в Магическом Мире: мол, когда Гарри в своё детское тело перенесётся, то он непременно должен продвигать маггловские технологии в жизнь и быт волшебников.

«Скажите, о великомудрая грязнокровка, зачем мне, чистокровному магу в двадцатом поколении, ваш телефон? – вальяжно развалясь на диване и, закинув ногу на ногу, поинтересовался Рабастан. – Ах, с друзьями поговорить? А что мешает мне воспользоваться каминной сетью? Ах, камина под рукой нет? Так сова с письмом слетает. Ах, долго летит? Так патронуса пошлю с сообщением. Да что вы говорите! Магглы могут увидеть! А откуда в моём поместье магглы? Да и в окружении моих друзей магглы точно не водятся. Ну так и быть, воспользуюсь Парными Листами. Напишу письмецо другу – текст тут же отразится на втором листе. Гарантирую – магглы не увидят. Ах, дорогое удовольствие эти листы? Так я отнюдь не беден, как и мои друзья. Есть ещё сквозные зеркала, переговорные медальоны… Что же вы замолчали, мисс Грейнджер? И на Поттера не оглядывайтесь, он вам ничего умного не подскажет. Самолёт? А зачем мне ваш самолёт? Я апприровать ещё не разучился. А в Америку портключ можно купить. Вон, Поттер так вообще на метле бы через океан махнул… Предки же наши с комфортом на ковре–самолёте летали. Магнитофон? Это что за зверь? А. Ясно. Простейший аналог – музыкальные поганки. Есть ещё запоминающие кристаллы, даже думосброс приспособить можно: тут вам и звук, и картинка. Ах, телевизор лучше? Ну на вкус и цвет… А радио ваше так и не прижилось в Магическом Мире, мисс Грейнджер. Была на него мода, была, но быстро увяла. Даже я по молодости лет… Вы видели у кого‑то новейшие модели? Нет? И не увидите. Это касается и многого другого, что грязнокровки пытаются втащить в наш мир. Ваша беда в том, что вы не знаете истории, не умеете пользоваться артефактами и упорно лезете туда, где совершенно не нужны!»

Да–а, при всей своей экспрессии, Рабастан был прав в одном – Магическому Миру маггловский путь развития не подходил. Волшебники были прирождёнными консерваторами, и изменить это не получится. Как ни смешно звучит, но именно застойное болото — естественная среда обитания волшебников. Пусти в это болото проточную воду новизны — и магию смоет, растворит… Идти следовало иным путём — развивать саму магию.

* * *

Отложив недочитанный журнал с увлекательнейшей статьёй о квиддиче, Тёмный Лорд недовольно уставился на доверенного секретаря. Тот невозмутимо положил перед ним на стол папку с документами.

— Смета и счета из Хогвартса, милорд, — бесстрастно прокомментировал Рудольфус Лестрейндж.

— Опять? – с некоторой досадой воскликнул Гарри–Том. – Неделю назад подписывал… Что ещё там Северус придумал?

— Полную реконструкцию давно не используемого северного крыла подземелий под ученические лаборатории и мастерские, мой Лорд. Директор Снейп упирает на то, что раз уж в школьную программу вновь вводят Артефактологию, Магию Крови и углублённое изучение Рунной магии, то необходимы и специальные помещения для изучения и создания артефактов.

Тёмный Лорд удручённо кивнул. Уговорить Снейпа занять положенное ему директорское кресло было очень нелегко. Как и обуздать его пламенные порывы к немедленной мести Дамблдору. Его, видите ли, обманули! Нежный какой. Не его одного. Переживёт.

Гарри–Том разворошил аккуратную стопку документов, вытаскивая счета наобум и подписывая их почти не глядя. Рудольфус хмурил брови, но благоразумно молчал. В финансовые махинации Волдеморта он старался не вмешиваться.

И дико бесило упорное нежелание Снейпа признать в Тёмном Лорде повзрослевшего Гарри Поттера. Бывший декан Слизерина даже мысли подобной не допускал, наплевав на очевидные доказательства. В этом был весь Северус Снейп: Гарри — сын Джеймса Поттера, но никак не Лили Эванс; Гарри — самодовольный, избалованный, наслаждающийся своей славой, пусть и полуслепой, недокормленный, в ужасающих обносках с чужого плеча… Снейп был неисправим.

Впрочем, даже такой заскорузлый и упёртый, Северус был очень полезен. Главное, предельно загрузить его делами, чтоб времени на глупости не оставалось. Вот Тёмный Лорд и дал ему карт–бланш. Запущенное Альбусом хозяйство школы очень нуждалось в твёрдой руке. Сам Гарри–Том не мог всё время быть в Хогвартсе, хоть и очень хотел – статус и обязанности Тёмного Лорда не позволяли. И всё же, за пасхальные каникулы ему удалось проделать колоссальную работу по восстановлению охранных чар и мелкому ремонту в замке. Однако, дух Хогвартса находил всё новые и новые неполадки. Его послушать — так замок без хозяина в любой момент мог рухнуть и рассыпаться в мелкий щебень!

А ещё хотелось устроить себе апартаменты на верхних этажах заброшенной Восточной башни. Какой оттуда открывался вид… Эх, придётся потерпеть до лучших времён.

* * *

Сладостное сумасшествие мая прорвалось даже в ментальный мирок. Чайки парами кружили над волнами. Особо настойчивые самцы самозабвенно вытанцовывали на берегу перед своими крылатыми красотками, не обращая ни малейшего внимания на Тёмного Лорда. Забытое чайками зубастое чудище рассекало лазурную гладь, недоумённо взрёвывало, било хвостом, даже прикидывалось бездыханным трупом – всячески нарывалось, но птицам было не до него. Что поделаешь – весна–а…

Гарри–Том пресыщено потянулся и закинул руки за голову. Губы сами собой расползались в довольной улыбке. Мисс Элида Нотт оказалась горячей штучкой! И совершенно безотказной. А уж какой ненасытной… В самый раз для подросткового либидо Тёмного Лорда. Ну до чего же хороша! Главное — успеть бросить в неё Селенцио, когда она перешагивала порог спальни. Есть такой тип женщин – они таинственны и притягательны, ровно до того момента, как откроют рот. К сожалению, Элида была из их числа. С другой стороны, особого ума от неё никто и не ждал– не за тем приглашали. А там, где надо, она очень даже сообразительная…

Пляж дрогнул и на миг подёрнулся мелкой рябью, а море породило маленькое, но наглядное цунами. На песок шагнул разъярённый Гарри Поттер.

— Поэтому, да? Потому, что я твой крестраж, да? Поэтому ты со мной по–хорошему? – едва сдерживая злые слёзы, крикнул Гарри. Тёмно–синяя, в ярких фениксах его пижама была так измята, что стало ясно – прежде чем уснуть, мальчик в переживаниях весь искрутился на кровати.

— С чего ты взял? – искренне удивился Тёмный Лорд, внутренне обмирая.

— Не смей мне врать! – заорал Поттер, вспугнув увлечённых брачными играми чаек. Птицы, оглушительно галдя, заметались над пляжем.

— Да больно надо, — фыркнул Тёмный Лорд и демонстративно отвернулся. Он бы и вовсе на песок улёгся, но летающие чайки могли гадко отомстить на лицо за прерванное игрище. – Крестраж, крестраж… Я вот тоже крестраж, но истерик по этому поводу не устраиваю.

— Чего?! – начавший, было, новую гневную тираду Гарри, от неожиданности поперхнулся.

— А ты как думал? Во мне тоже кусок души Волдеморта. И ничего, живу.

— Это другое, — решительно отмёл Поттер. – Ты просто такой, и всё.

— Как скажешь, — легко согласился Гарри–Том.

— Я не хочу умирать! — Гарри вдруг горько всхлипнул, уткнувшись лбом в колени.

— Вот дурень! – восхитился Тёмный Лорд. – Да кто ж тебя убивать будет? На меня не рассчитывай – сразу говорю.

— Да что ты понимаешь?! – снова закричал Гарри, забыв про слёзы. – Ты вообще нечеловек!

— Будешь истерики закатывать – отдам на усыновление Снейпу, — сердито прошипел Тёмный Лорд, обидевшийся на «нечеловека». – Он мне как раз намекал на твоё дурное воспитание. Вот и воспитает. — Поттер испуганно захлопнул рот и даже немного отполз назад. В дети к Снейпу он не хотел.

— А ты, собственно, чего завёлся‑то? – решил не доводить дело до ссоры Гарри–Том. Не время.

Растерявший былой запал мальчик неуверенно почесал шрам на лбу, глубоко вздохнул и подсел поближе к Тёмному Лорду.

— Хёдвиг поздно вечером письмо от Дамблдора принесла. А там… Это правда, что я крестраж?

— Скорее всего, да, — лицемерно пожал плечами Волдеморт. – Это объясняет и нашу ментальную связь, и твою способность говорить со змеями, и…

— Как мне теперь жить? – несчастно глянул на него Поттер. – Профессор Дамблдор пишет, что крестраж в любой момент может захватить моё тело и…

— Столько лет не мог, а сейчас вдруг захватит? Маленький осколок — полноценную душу почти взрослого мага? Что ж он тебя младенцем не подчинил? — Тёмный Лорд расслабленно потянулся. – Дурак твой Дамблдор. Или, попросту, нас с тобой стравить хочет. Вон в Нагини тоже крестраж был, но он и её, простую змею, захватить не мог. А ты переживаешь… Эх, мне бы твои заботы!

— Что мне делать? – Гарри доверчиво заглянул в тёмно–вишнёвые глаза.

— Вообще‑то у тебя есть три пути: во–первых, уничтожить крестраж путём специального ритуала, — рассудительно стал загибать пальцы Тёмный Лорд, — но тогда ты уже не сможешь общаться со мной ментально. Для Нагини я именно это и сделал. Живая змеюка всё ж, жалко. Да и привязался я к ней. Во–вторых, мы можем перевести крестраж в активное состояние и заставить его слиться с твоей душой, раствориться в ней, но тогда неизбежны некоторые изменения твоей личности и характера, да и магии тоже. И, в–третьих, оставить всё как есть — до лучших времён. Решать тебе.

— Когда я должен дать ответ? – невнятно спросил Поттер, сосредоточенно грызя ногти.

— Ты вообще никому ничего не должен, — ухмыльнулся Волдеморт. – Это твоя жизнь, братишка.

— Тогда… тогда я подумаю до летних каникул, ладно?

Распахнув глаза, Гарри–Том постарался успокоить отчаянно колотящееся сердце. Он едва дождался ухода Гарри. Показывать мальчишке свою тревогу нельзя было ни в коем случае – Поттер мог наделать глупостей. Дамблдор! Скатившись с кровати, Тёмный Лорд лихорадочно напялил брюки прямо на пижаму и, накинув мантию, кинулся к остывшему за ночь камину. За окном едва занялся рассвет.

Не смотря на срочный призыв повелителя, Рудольфус был бодр, собран и готов к подвигам. У адвоката Томсона из‑под мантии торчал край ночной рубашки, он тайком позёвывал, ежился на утреннем холодке, но саквояж с документами не забыл. Жаль, что дома не было Басти и Эйвери, но призывать их через Тёмную Метку Гарри–Том не стал – время дорого. И только заспанный Люциус в роскошном стеганом халате решился проявить любопытство:

— Что случилось, мой Лорд?

Первые лучи солнца окрасили бороду Альбуса Дамблдора в золотисто–розовый цвет. Он умер, сидя в придвинутом к открытому окну кресле. Великий чародей, несокрушимый, как английская монархия, со взором, устремлённым в светлое будущее. Он ушёл из жизни на год раньше, чем в первой жизни Гарри–Тома, но, как и тогда, до мелочей спланировал собственную гибель.

Тёмный Лорд отстранённо наблюдал за слаженной работой соратников. Как Малфой колдует над золотой чашечкой–песочницей на столе, пытаясь заставить песчинки сложиться в воздухе в том порядке, в каком они прилипли к влажным чернильным строчкам последнего письма. Как Рудольфус обследует подоконник с помощью некоего артефакта, одновременно записывая результаты в блокнот. Как адвокат Томсон изымает предсмертную записку из‑под руки покойного и, следуя строгому приказу, не читая, прячет в кожаную папку…

— Судя по остаточному следу от магии почтовых сов, писем было пять, мой Лорд. – Рудольфус закончил свою работу первым. — Одно послание отправлено на несколько часов раньше прочих. Возможно, оно было приготовлено заранее, а остальные письма требовалось написать. Отсюда и временной промежуток. Адресатов выявить вряд ли возможно.

— С песком так же неудача, милорд, — оставив песочницу в покое, подошёл Малфой. – Песок старый, давно используемый – в связный текст его не сложить. А писчее перо совсем новое, им ещё не писали…

— Как Альбус смог обойти Клятву? – разжал стиснутые зубы Гарри–Том. – Как это вообще возможно?

— Если он не дорожил своей жизнью и был готов пустить сокрушительный магический откат на свой род, то обойти Непреложный Обет вполне реально, — меланхолично произнёс Лестрейндж. – Есть темномагический ритуал, совершив который, можно выгадать несколько часов жизни. Правда, требуется человеческая жертва, но и пара–тройка домовиков сгодятся. Готов поспорить на свою любимую зубочистку, что и Аберфорт Дамблдор неожиданно для себя сегодня ночью отбыл в мир иной. Во имя Всеобщего Блага, разумеется.

— Так я в Гринготтс, милорд, — вздохнул адвокат Томсон, передавая повелителю папку. – Не любят гоблины Дамблдора, но вдруг всё же согласились письма кому‑нибудь передать? Или документы. А у меня в банке есть хорошие знакомства… — Было видно, что ему очень хочется задать какой‑то вопрос Волдеморту, но так и не решившись, он отбыл.

С трудом отведя взгляд от потухших глаз бывшего директора, Гарри–Том рявкнул во всю силу лёгких:

— Акцио почтовые совы с письмами Альбуса Дамблдора!!! – не то, что бы он надеялся… Конечно же, ничего не произошло. В волшебном мире чудес не бывает. Соратники почтительно немного подождали, но время поджимало.

— Будем инсценировать естественную смерть, милорд? – размял пальцы Лестрейндж. Гарри–Том устало кивнул, и, уже выходя на крыльцо, услышал малфоевское:

— Без целителя справимся, Руди?

— Не в первый раз, Люци.

Странно, но Гарри–Том никак не ожидал, что смерть Альбуса так его расстроит. И дело даже не в последней пакости Дамблдора. Кто знает, как бы он сам на его месте поступил? Хотя, конечно, хлопот теперь будет масса. Вряд ли старик удержался в письмах от упоминания Даров Смерти и не известил надёжных людей, что Старшая Палочка находится у Волдеморта. А дураки всегда найдутся… И ведь натравил бы Поттера на Тёмного Лорда! Если бы не ментальная связь, и с таким трудом завоёванное доверие мальчишки, ещё неизвестно, как бы всё обернулось. Да, тут Дамблдор просчитался. А вот на Волдеморта начнётся настоящая охота – для смены хозяина Старшей Палочки убивать‑то необязательно! Можно и из‑за угла Экспеллиармусом огреть. Только бы у Сириуса хватило ума оградить Гарри от доброхотов из Ордена…

Первый удар пернатого ядра сбил Тёмного Лорда со ступенек. Второй настиг его уже на земле в лопухах.

— Какого Мордреда!!! – заорал побитый Волдеморт, отплёвываясь от птичьих перьев. И тут же получил в живот третьей совой. От контрольного удара четвёртой спас Люциус, принявший птицу на себя.

Гарри–Том заторможено повозился, стараясь восстановить дыхание. Однако распластавшийся на нём Люциус здорово мешал «оживанию» и, видимо, на фоне контузии, странно елозил на поверженном Волдеморте, бормоча в ухо несвязные глупости.

— Кхм, сов было всего четыре, милорд, — тактично кашлянул с крыльца Рудольфус. – Пятая, скорее всего, уже достигла адресата.

«Да, Поттер письмо уже получил» — мысленно согласился Тёмный Лорд. Спихнув с себя невменяемого Малфоя, Гарри–Том внимательно разглядел «ядра». Сильно помятые совы были живы. Они гневно глядели на волшебников, но ни взлететь, ни даже уковылять прочь не пытались. Это было невозможно. Такого просто не могло быть! Наверняка птицы успели далеко улететь – простым Акцио достать их нереально. Хотя… Как бы он не относился к Старшей Палочке – он её хозяин. И похоже не так уж важно, ею он колдует или нет. Гарри–Том аккуратно снял с лап перевязанные лентой письма, отряхнул с мантии прилипший пух и перья и посмотрел в пронзительно–синее небо. Начинался новый день.

22.02.2012

Эпилог

Если нет пробелов: http://hogwartsnet.ru/mfanf/ffshowfic.php? l=0&fid=56925&chapter=12

Скандал набирал обороты. Напрягая горло, орал Сириус, на него шипел и плевался ядом Снейп, лез с ценными советами Малфой, который, конечно же, знал лучше всех, как воспитывать Гарри Поттера. Нагини увлечённо комментировала происходящее из‑под диван: ей очень нравился шипящий Северус. Она была уверена, что такой тон он выбрал только ради её удовольствия. Подперев щеку рукой, и стараясь не обращать внимания на безобразную сцену, Тёмный Лорд бездумно смотрел в окно. Всё равно о его присутствии в комнате все как‑то позабыли.

А в заиндевевшие стёкла скреблась снежная буря. Злой ветер завывал в каминной трубе, и даже жар от подброшенных в пламя дров никак не мог прогреть кабинет на вершине Восточной хогвартской башни, казавшийся таким уютным летом. Зима в этом году выдалась суровой.

Особенно пронзительный вопль Сириуса заставил поморщиться Гарри–Тома. Снейп с Блэком перешли на личности, поминая старые обиды. Да–а, семья — это вам не скопище Пожирателей Смерти, их Круцио не приструнишь, волнами своей магии не припугнёшь… А жаль.

Принимать чью‑либо сторону Тёмный Лорд не собирался. Чего бы там эти трое не думали, все решения по Гарри принимал он сам. Да и как иначе, если мальчишку пришлось усыновить? Как выяснилось, Сириус с воспитанием Надежды Магического Мира не справлялся — вокруг Поттера замельтешили подозрительные личности, лезли со своей пропагандой осиротевшие «фениксовцы»… Вот и пришлось Гарри–Тому взять на себя ответственность. Усыновил сам себя. Прелестно.

К счастью, сегодня Поттера не было дома — он с друзьями по Академии Магии отмечал окончание сессии где‑то в Хогсмиде. Уж он бы не упустил бы шанса высказаться: с некоторых пор Гарри весьма болезненно относился к ущемлению своей свободы. Тёмный Лорд тяжко вздохнул — до него по ментальной связи доносились отголоски безудержного веселья. М–да, было бы что отмечать: три предмета еле сдал, а Аналитическую Арифмантику и вовсе завалил. Может, и правда не стоило настаивать на его дальнейшем образовании? Пошёл бы в профессиональный квиддич, тормозил собой бланжеры, снитч ловил… Вот только с таким ушибленным на голову наследником Волдеморту уж точно ловить нечего! Нет, пусть грызёт гранит науки и высшую магию осваивает. Благо, способности есть.

И Сириус с Гарри сколько угодно могут мечтать о Париже и девочках — в эти зимние каникулы балбесу их не видать, как собственных ушей. Репетитор по арифмантике Поттеру, а не девочки! Пусть крестный один во Францию едет. Ему полезно проветриться.

Не видать Снейпу Поттера в учениках. Мальчишке летом двадцать исполнится — какое Наставничество? Раньше надо было хлопотать, пока Гарри школу не окончил. Но тогда Северус был слишком занят — лелеял многочисленные обиды, строил планы мести, Хогвартс перестраивал… До Поттера ли ему было? А теперь поздно — поезд ушёл.

И Люциусу ничего не светит. Семейство Малфоев, конечно же, пользуется особым расположением Тёмного Лорда. Ещё бы: в крестнице своей Гарри–Том души не чаял. А что малышка сквиб, так что с того? Выросшего у магглов Гарри–Тома этим не напугать. Чадолюбивый Люциус надёжно дочурку пристроил — кто посмеет обидеть любимую крестницу Волдеморта? Вот только заключать брачное соглашение между пятилетней крохой и Поттером Тёмный Лорд категорически не соглашался. И пусть красотой и умом Асфоделия Малфой уродилась в папеньку — кто спорит? И не зловредная, как братец Драко, ну может чуть капризная и избалованная — ну так еще слишком маленькая! Это же сколько лет придётся ждать, пока мисс Малфой до брака дорастёт? Нет, у Гарри должна быть хотя бы иллюзия выбора. Пусть воображает, что сам себе невесту сыскал, а там посмотрим.

Кстати, Джинни Уизли у Поттера никаких особых чувств так и не вызвала, хоть и очень старалась. Да и любовь у Гермионы с Роном не случилась. И как Гарри–Том не размышлял, так и не мог понять, что же друзьям детства помешало. Неужели в прошлой жизни и здесь Дамблдор подсуетился? Теперь уже не узнать…

В камине полыхнуло зелёное пламя, явив миру физиономию доверенного секретаря.

— Прошу прощения, милорд, но прибыла делегация из Антарктиды. — Гарри–Том величественно кивнул, и, с трудом скрывая облегчение, шагнул к камину — ор в комнате стоял немилосердный. Увлечённая скандалом троица даже не заметила его ухода.

В готическом зале Собраний стоял промозглый холод. Плотно завернувшись в зимнюю мантию, Гарри–Том царственно воссел на трон. Что поделать — для официальных приёмов Волдеморта тут самый подходящий антураж. Полукругом расположились приближённые, наглядно демонстрируя, кто в фаворе у Тёмного Лорда. Вырванный из домашнего тепла Ближний Круг преданно подпирал стены, выпуская из ртов облачка пара. Воздух над толпой едва слышно гудел от многочисленных согревающих чар — жаль, большая их часть поглощалась каменными стенами.

До сегодняшнего дня Гарри–Том и не подозревал о существовании подобной расы. Диковинного вида послы заросли густой бело–бурой шерстью по самые глаза. Небольшие, но грозного вида бивни, крепкие когти, подвижные собачьи уши и неожиданно красивые, выразительные глаза. Спрашивать у Рудольфуса, как эта раса называется, Тёмный Лорд не стал — «зверюшки» могли иметь чуткий слух, а это ж вопиющее нарушение этикета получается. С оскорблений дипломатические отношения не начинают. Мало ли… Конечно же, послы принесли подарки. Как без подарков‑то? Внушительная связка мехов, нечто в большом закрытом сундуке, и в придачу — волоокую красотку с подпиленными бивнями. Она томно вздыхала, выгибая спинку, и стыдливо опускала взор. Стоящий по левую руку повелителя Рабастан сдавленно хихикал, умело маскируя смех под кашель — на Тёмного Лорда наплывал развесёлый калейдоскоп фривольных образов о совместном проживании мохнатой девы и Волдеморта.

Эх, узнать бы какая сволочь пустила слух, что Тёмный Лорд неравнодушен к экзотическим девицам… Чуть ли не каждый день Аллекто Кэрроу, приставленная к общежитию «гарема», докладывала о ссорах и драках между девятью «одалисками». Теперь будет десятая. И куда их девать?

Если уж на то пошло, то у Гарри–Тома на одну Элиду Нотт времени не хватало — не то что на развлечение целого гарема! Правда, за пять лет мисс Нотт изрядно поднадоела, но сменить любовницу… Тёмный Лорд тоскливо вздохнул. Ничего, пара месяцев воздержания и Элида снова станет желанной. Проверено.

Ну и дурак был Том Марволо Риддл, мечтая о мировом господстве! Он просто не представлял, какая это бесконечная морока. Всё чего хотел Гарри–Том — это навести порядок в родной магической Англии: чтоб не было войны с магглами, чтоб не умирали друзья от Волшебной Чумы… Весь остальной мир его мало волновал. Ни покорять, ни завоёвывать он никого не собирался. Самому бы выжить.

Нет, надо было сразу бросить в Руквуда Аваду Кедавру, когда он только заикнулся о создании Волшебных земель! Но кто же знал, что магическим народам по всему миру так эта идея понравится? Ладно бы мелкие племена и народности — желание слабых обзавестись могучим сюзереном вполне понятно. Но даже процветающие магические сообщества ряда развитых стран слали осторожные запросы! На поклон к Волдеморту с прошением о вассалитете шли и люди, и нелюди, вроде этих… мохнатых. Натерпелись, видать, от вездесущих магглов. Вот вам и Статут о секретности! Мог ли Гарри–Том им отказать? Невыразимцы с ног сбились, присоединяя всё новые территории к уже имеющимся — Волшебные Земли росли с пугающей скоростью. И срочно требовались новые международные и межрасовые законы, и более гибкий институт власти, ибо насквозь бюрократическое Министерство Магии никак не справлялось, и много чего ещё. Тёмного Лорда не покидало ощущение, что он запустил настоящую лавину событий, которая вышла из‑под контроля и, того и гляди, похоронит его под собой…

Обнимая кружку озябшими ладонями, Гарри–Том отхлебнул горячего чая, и влажно шмыгнув носом, пристроил ноги в вязаных носках на каминной решётке. Несмотря на согревающие чары, он промёрз до костей на этом дипломатическом приеме. Погреться бы в ванне с настоем душистых трав, а потом залезть в тёплую кровать, под пуховые одеяла… Однако Тёмного Лорда сегодня ждала ещё масса неотложных дел — дай Мерлин к полуночи управиться.

За его спиной у письменного стола деловито возился Рудольфус, сортируя переписку — шуршал бумагами, стучал дверцами секретера, скрипел ножками стула. Надо бы собраться с силами и присоединиться к нему — закончить черновик с завтрашней речью для…

— Я прошу вас уделить мне немного времени, мой Лорд, — неожиданно проговорил над ухом Лестрейндж. Гарри–Том моргнул, и приглашающее кивнул на неудобный стул, где обычно получал нагоняй Поттер. Руди аккуратно сел, нерешительно облизнул губы и сцепил пальцы в замок, явно собираясь с мыслями. Тёмный Лорд поспешно убрал ментальные щиты. Волнующийся Рудольфус Лестрейндж — это нечто небывалое, а потому тревожное. На него явственно повеяло нерешительностью и даже некой обречённостью. Похоже, ничего хорошего для себя от этого разговора Руди не ждал. И затаённый страх — это было уж совсем интересно.

— О чём ты хочешь поговорить? — поторопил его Гарри–Том, и сам невольно начиная нервничать.

— О ваших изысканиях, милорд. Вы собрали внушительную коллекцию книг по путешествиям во времени и изучению временного парадокса, — огорошил Рудольфус. Гарри–Том едва не поперхнулся чаем — он‑то был уверен, что его осторожные поиски тайна для приближённых. — Для вас Августус добыл уникальный артефакт по обнаружению временной петли и её производных…

Ну да, достал Руквуд тот самый артефакт, только эта хвалёная штуковина никаких временных флуктуаций уловить не смогла. Словно и не было возвращения в прошлое: ни двойного течения времени, никаких завихрений, ответвлений, развилок и прочего. А все труды по хронопутешествиям дружно уверяли — прошлое неизменно и незыблемо — это базисный закон Магии. Можно погулять по прошлому, замкнув временной вектор в петлю — это да. Но максимальный срок проникновения составляет не более двенадцати часов. Далее ушедшая реальность размывается, и действие хроноворота попросту прекращается. Любые диверсии, вмешательства и попытки как‑либо повлиять на случившиеся события инстинктивно блокируются самой магией волшебника. Зачастую подобные деяния оканчиваются гибелью неразумного путешественника. Недаром существует правило, которое говорит о том, что показываться на глаза своей более ранней версии ни в коем случае нельзя. И уж тем более нельзя «провалиться» в своё детское тело. Что же они тогда с Басти и Гермионой натворили? И как вся из себя правильная мисс Грейнджер допустила подобное непотребство?

— Умоляю, мой Лорд, скажите, что вы задумали? — хрустнул пальцами Лестрейндж. — Вы знаете, что моя жизнь принадлежит вам. И в любом случае вы можете рассчитывать на мою преданность.

Гарри–Том грустно заглянул в кружку, словно по чаинкам на дне хотел прочитать подсказку, как выкрутиться из этой щекотливой ситуации. Конечно, можно наврать с три короба, и Рудольфусу придётся этим удовлетвориться — не уличать же во лжи Тёмного Лорда! Хотя…

— Неужели вы хотите изменить что‑то в прошлом, милорд? Но зачем? Ваша власть как никогда прочна, враги повержены, а оппозиции уже не подняться с колен. Вы всевластный Повелитель волшебного мира, так зачем что‑либо менять?! — от Рудольфуса веяло таким страхом и отчаянием, а Гарри–Том так устал тащить на себе неподъемный груз забот, что он вдруг решился:

— Да ни хочу я в прошлое лезть! — с досадой воскликнул Тёмный Лорд, со стуком отставив кружку. — С чего бы? Мне жить ещё не надоело! Всё гораздо сложнее, Руди. — Он с силой потёр шею и испытующе уставился на доверенного секретаря. — Как ты думаешь, кто я?

— Продукт удачного перерождёния и слияния крови и магии: Гарри Поттера и Тома Марволо Риддла, — спокойно сказал Рудольфус.

— Но… — только и смог выдавить из себя изумлённый Волдеморт. Он замолчал, лихорадочно обдумывая ситуацию. Его одолевало искушение подтвердить догадку секретаря и на этом остановиться.

— Нет, Руди, — тяжело произнёс Гарри–Том, — ты ошибаешься. Никто никуда не перерождался. А история такова…

Всё так же стучала в окна непогода. Ночной замок давно затих, погрузившись в сон. Где‑то рядом бормотал дух Хогвартса, привычно жалуясь хозяину на самоуправство нового директора, на непробиваемую спесь и гонор Нагини, с которой совершенно невозможно ладить, на дурную погоду и злой ветер, который наверняка погнёт парочку флюгеров на крышах башен, а то и черепицу посрывает…

— … осталось не многим более полутора лет до катастрофы. Да, время ещё есть, но уже сейчас, в любом событии, мне мерещатся первые признаки грядущего апокалипсиса. И я никак не могу найти способа разорвать временную петлю. Вот такие дела, — закончил печальный рассказ Гарри–Том, взволнованно вертя в руках пустую кружку. Лестрейндж прищурившись и наморщив лоб, сосредоточенно вглядывался в покрытую пеплом горку углей в камине. Тёмный Лорд не решался нарушить затянувшееся молчание, однако волшебную палочку в рукаве держал наготове. Не стоит забывать, кому он доверил свою тайну — вряд ли секретарь нападёт, но… Так, на всякий случай. Жаль, Рудольфуса не прочтёшь на эмоциональном уровне с той лёгкостью, как скажем Рабастана или Эйвери. Но судя по всему, сейчас он был поглощён некими расчётами.

— Я давно должен был догадаться, — тихо сказал Рудольфус. — Но, увидев вас рядом с мальчиком и заметив ваше очевидное сходство, я сделал поспешный вывод и на этом успокоился. Непростительное легкомыслие.

— Так уж и очевидное сходство? — облегчённо проворчал Гарри–Том, убрав пальцы с волшебной палочки, но всё же задетый лёгкостью разоблачения.

— Прежний Тёмный Лорд любил ставить эксперименты над собой, — рассудительно продолжал Лестрейндж. — Поэтому ваши очередные изменения никого из приближённых не насторожили. А позже, проникнувшись обаянием вашей новой личности, мы опасались только одного — что очередным ритуалом вы повредите себе снова. К нашему счастью, в Ритуальный зал вы больше не заглядывали. Эйвери даже предлагал взорвать алтарь…

— Руди, а тебя не напрягает то, что я, по сути, убил и захватил тело твоего прежнего повелителя? — не выдержал Гарри–Том.

— Отчего же, мой Лорд? — тонко улыбнулся Лестрейндж. — Магами правит сильнейший. Так что вы в своём праве. Кто осмелится это оспорить?

— Но… но я же просто самозванец! Как ты не понимаешь?! — вскричал Гарри–Том, не усидев на месте. Он уже и сам не понимал, чего хочет от Рудольфуса.

— Не самозванец, а признанный правопреемник, — Лестрейндж тоже вскочил на ноги. Он больше не улыбался.

— Да кем признанный? — уже заорал Гарри–Том, стискивая кулаки.

— Фамилиаром Волдеморта — Нагини, — тихо, но проникновенно произнёс Рудольфус. — Фамилиара нельзя обмануть, мой Лорд. Он привязан к хозяину самой магией.

Гарри–Том застыл с открытым ртом. Это ему даже в голову не приходило.

— Но Фоукс от Дамблдора к Поттеру сам перешёл, — наконец нашёлся он.

— Фениксы! — пренебрежительно скривился Лестрейндж. — Их считают самыми верными друзьями, но при этом забывают о том, что фениксы бессмертны. Что им жизнь мага? Один миг в бесконечной череде сгораний и возрождений. Сегодня один хозяин — завтра другой. Знают ли они вообще, что такое верность?

Гарри–Том ошалело потряс головой. Мысли разбегались.

— Отриньте сомнения, милорд. Прежнего Тёмного Лорда вы превосходите во всём, а уж силой сияния своей магии затмеваете и тех, кто был до него! — проникновенно вещал секретарь. — Служить вам — великая честь. Быть под вашей защитой — истинное счастье вассала!

— Руди, ты меня с ума сведёшь, — беспомощно прошептал Гарри–Том, ясно ощущая за пафосом искренность Лестрейнджа. И, чтобы прервать неловкую сцену, произнёс:

— Так ты поможешь мне с временной петлёй?

— Нет, милорд, — в который уже раз огорошил его Рудольфус, весело ухмыляясь. — Я не смогу помочь вам в проблеме, которой не существует!

— А…

— Так уж получилось, что ритуал Перехода–За–Грань изобрёл один из моих предков лет четыреста назад. Знаете, милорд, в архивах любой родовитой чистокровной семьи можно найти кучу таких вот… неприменимых обрядов — курьёзов. Это чудо, что вы со своими соратниками сумели…

— Отчего же неприменимых? — вкрадчиво осведомился Гарри–Том, наливаясь лютой злобой. Лестрейндж что, поиздеваться над ним решил?

— От того, мой Лорд, что за четыре века так и не нашлось ни одного Лестрейнджа, готового добровольно, без какого‑либо принуждения, отдать свою жизнь и магию не входящему в род волшебнику, за призрачный шанс переместить того в иную реальность. За грань нашего мира. Это ритуал не для путешествий во времени, повелитель…

Гарри–Том оглушено прикрыл глаза. Разом всплыли в памяти и завертелись хороводом обрывки разговоров Басти и Гермионы, недомолвки, оговорки, откровенное враньё. Почему он раньше этого не понял? Был слишком занят спасением мира, впрочем, как всегда.

— … не предназначен для манипулирования временем. В этом я ручаюсь своей магией. Нет и не может быть никакого временного парадокса. Предок был большим поклонником учения о многослойности бытия. Всю свою жизнь он посвятил поиску доказательств данной теории, и в результате изобрёл этот ритуал, но опробовать его…

Должно быть, Рабастан, желая произвести впечатление на магглорожденную Гермиону, заливался соловьём о свершениях своих великих предков. Гарри в такие моменты просто переставал его слушать, а она выловила в потоке хвастливого бреда треклятый ритуал. И шанс спасти Гарри Поттера. Не себя. А Басти поддержал. Почему? Этот вопрос он задал Рудольфусу.

— Вашу жизнь они ценили больше, чем свою, милорд, — снова заулыбался тот. — Вы слишком яркая личность. Вас можно либо любить, либо ненавидеть — третьего не дано, — спокойно ответил он. — Вы никому не оставляете выбора, мой Лорд.

Гарри–Том раздражённо поморщился, нарезая круги по комнате. Он старался не думать о погибших друзьях — это было больно.

-… большая доля удачи! Столь тонко рассчитать время выхода и совместить его с ритуалом «Отторжения души»… Я просто восхищён!

Удача. Именно на знаменитую поттеровскую удачу и был расчёт. Поручи Гарри Поттеру самое провальное и сложное дело — и он его выполнит. Особенно, если ему ничего не объяснять! Так Дамблдор воспитывал своего героя, да и начальство аврора Поттера частенько использовало проверенный метод… Тёмный Лорд прижался лбом к ледяному стеклу. Сквозь снежную круговерть проступали весёлые огоньки Хогсмида. Он никого не спас — это другой мир.

— А эта ведьма, Грейнджер, уже обручена, милорд? — Спросил Лестрейндж. Гарри–Том медленно развернулся к доверенному секретарю.

— Нет, Гермиона пока погружена в учёбу, — отстранённо произнёс он. И тут же властно рявкнул: — Какого Мордреда, Руди! Я тут о гибели мира переживаю, а ты о чём думаешь?! — От окрика повелителя Лестрейнджа аж подбросило на стуле.

— Молю, не гневайтесь, мой Лорд, — он в защитном жесте поднял ладонь. — Тот мир, может быть, и погиб, но наш вы, несомненно, спасли.

— Зачем тебе Гермиона? Объяснись! — Волдеморт не спешил менять гнев на милость.

— Для продолжения рода Лестрейнджей, — твёрдо отчеканил Рудольфус. — Столь сильная и умная ведьма будет ценным приобретением. А нам давно следовало разбавить кровь.

— Руди, а ты для неё не староват? — неожиданно для себя развеселился Гарри–Том. — Да и согласится ли она…

— Не для меня, милорд — для Рабастана, — с достоинством ответил секретарь. — У меня детей уже не будет, а вот у Басти ещё есть шанс зачать наследника. Если они хотя бы где‑нибудь сумели совместно разработать и воплотить в жизнь столь сложный ритуал, то семейная жизнь для них — вполне реальная вещь. А мисс Грейнджер пусть уговаривает будущий жених — это его забота.

«Что ж, отличный способ отомстить друзьям за обман», — грустно ухмыльнулся Тёмный Лорд, снова вглядываясь в темноту за окном. Семейная жизнь под девизом: «Ни минуты без ссоры».

— Иди, Руди, я хочу побыть один, — устало произнёс Гарри–Том строящему грандиозные планы Лестрейнджу. Тот помялся у камина, но всё‑таки шагнул в зелёное пламя. Видимо, опасение, что грозный Волдеморт с горя кинется в окно башни, показалось уж слишком нелепым.

Из‑за туч выполз ущербный месяц, и лунные отсветы легли на стену — на вставленный в рамку газетный лист с портретом Альбуса Дамблдора. За изнанкой рамы умостились в магическом тайнике прощальные письма покойного директора, которые ни прочесть, ни уничтожить Тёмный Лорд так и не решился… Поговорить бы со стариком сейчас — тот бы его понял. Гарри–Том был в этом уверен. Небось, Дамблдору самому некому было душу излить. Вот бы взаимно и облегчили тяжесть грехов. От разговора с Руди стало только хуже.

Неблагозвучно тренькнули сигнальные чары, оповещая, что «сын» изволил явиться домой. В пятом часу утра! Ну, завтра поганец своё получит! Недаром Нагини утверждает, что от молодого хозяина пахнет самкой. Надо срочно выяснить, что за обольстительная красотка охмурила нашего балбеса…

Жизнь продолжалась.