Рубаи

На Востоке не было принято ставить памятники, тем более женщинам.

Время не сохранило изображения Мехсети Гянджеви, первой азербайджанской поэтессы, современницы великого Низами, не оставило полных сведений о ее судьбе, не донесло всего творчества ее. Но разве скудность биографических сведений не покрывается с лихвой щедростью народных преданий и легенд? А из тех произведений, которыми располагаем мы, вырастает женственный и мужественный образ вольнолюбивой мятежницы! Восставать против мракобесия и ханжества, подрывать основы основ исламизма, коран и шариат, — на такое отваживались немногие из самых бесстрашных мужей Востока. Но когда подобный подвиг совершала женщина, да еще восемь веков назад, он должен быть признан трижды и трижды великим.

Имя азербайджанской поэтессы, жившей в XI–XII вв., и ее четверостишия-рубаи славились так, что многие строки, созданные Мехсети в Гяндже, приписывались Омару Хаяму из далекого Нишапура и наоборот.

На Востоке не было принято ставить памятники, тем более женщинам. Но Мехсети Гянджеви бессмертными четверостишиями сама себе воздвигла памятник. И я приношу к его подножию, как скромный букет, томик ее стихов, впервые переведенных на русский язык.

БАКУ.

Владимир КАФАРОВ.

* На колесе судьбы не год, не два Распята, ни жива и ни мертва, Я вместе с ним вращаюсь непрестанно. Вот почему кружится голова. * Тот, кто любви навек предаться смог, Не смеет говорить: «Мой жребий плох». Я спутника себе всю жизнь искала. Им оказался собственный мой вздох. * Богат безмерно — не подкупишь смерть. Она сумеет всех смести, стереть. Один старик сказал мне в Харабате: «Живи счастливо, належишься впредь». * Внесли свечу, любимицу молвы, А на рассвете вынесут — увы! Так не гордись своею головою. Взгляни — свеча сгорает с головы. * Душой кривя, не станешь ты правей, Судьба твоя — кривой разлет бровей, Ну что же, помни мудрость вековую: Ставь чашу криво, только не пролей. * Коран и шариат мужей и жен Соединяют браком испокон. Мой брачный договор — четверостишье. Религии какой подвластен он? * В воде погибнет пламя все равно. Как жить, коль пустотой дышать дано? Мы все землею станем, так пускай Певец поет, а кравчий льет вино. * Целуй меня. За разом раз еще, И шесть, и семь, и девять раз еще. В десятый раз целуй меня скорее, А после сразу десять раз еще! * Тебя целую, чувства не тая. Весны моей долина — грудь твоя. У нас с тобой два тела, но отныне Единым сердцем стали — ты и я. * Кровопускатель, будь нежней чуть-чуть, Любимого леча, не позабудь: Конец иглы, ему входящей в руку, Вонзается в мою больную грудь. * Ты — как чинара возле родника, Задумчива, безмолвна и кротка. Я с кувшином иду не за водою — Чтоб на тебя взглянуть издалека. * Любви предамся ночью без забот. Мечту мою исполни, небосвод: Пусть длится ночь, хотя она печальна, Пусть медлит день, хоть счастье он несет! * Прекрасна роза средь родных ветвей. Прекрасен одержимый соловей. Удивлена коротким веком роза. А соловей — своей разлуке с ней. * Ты, сын хабита, должен верить мне. Как я верна — реши наедине. Из-за меня в огонь готовы люди, А я хочу сгореть в твоем огне. * От постоянства ты далек, я знала. Готов нарушить свой зарок, я знала. Начнешь любовью — завершишь враждой. Конец я знала с самого начала. * Печален небосвод, уйдя во тьму. Дай мне вина, быть может, боль уйму. Никто не любит так, как я, веселья. А небо шлет мне горе! Почему? * Разлукой сердце полня, жить нельзя. Как полночи без полдня жить нельзя. Спокойно ты живешь, меня не помня. А мне, тебя не помня, жить нельзя. * Тебе враги твердили вразнобой: «Не связывай судьбу с ее судьбой». Ты хочешь, чтобы их труды пропали? Давай же завтра встретимся с тобой! * Не верь, что без тебя живу счастливо, Нет, обессилев, я клонюсь, как ива. Я поняла: терпенье — мой удел. Но что поделать — жду нетерпеливо. * Не убежать — тоска стоит на страже, А радость не поспорит с каплей даже. С тобой разлучена, считаю дни, Жизнь без тебя — бессчетные пропажи. * От горя не спасает и броня. Я боль сношу, терпение храня. Не сердце у тебя, а тяжкий камень, И камень тот на сердце у меня. * Я на базаре видела: подкошен Лежал под куропаткой мертвый коршун. Она твердила: кто терзал других, Тот под ноги вот так же будет брошен. * Румяный хлебопек возник в окне, Игриво подает чуреки мне. Он превратил меня печалью в тесто, Боюсь — теперь поджарит на огне. * Мне дорог шерстобит румянолицый. То грудь его — души моей темница, О боже, дай поцеловать его, Я перестану, может быть, томиться. * Мой шапошник умел и остроглаз, Он шапки шить атласные горазд. Из четырех одна хвалы достойна, А я хвалила каждую сто раз. * Ты — словно месяц, ученик портного. Я, Мехсети, служить тебе готова. Я нитью стать хочу, чтоб припадать К губам твоим, что выглядят медово. * Богатство мира — страсть. Пою о ней. Сын ювелира, ты — знаток камней. На камень я как будто не похожа, Так что же взглядом ты прильнул ко мне? * Не счесть ни ядов и ни жал любви, Надежду искромсал кинжал любви, Любви бокал я выпила, но тщетно: Он существа не содержал любви. * Ужель и вправду мужем должно звать Того, кто не умеет жен ласкать? Мой поцелуй, учти, в полцарства ценят, А ты не хочешь даром целовать?