Жюль Ромэн
Женитьба Ле Труадека
Рене Монблану
Действующие лица
Ле Труадек
Бенэн
Мируэт
Комитет Честных Людей:
Гг. Трестальон
Жослэн
Де ла Муфьер
Лепандер
Минаэрт-Дюнлекотиф
Студент Шевалье
Доктор Тирбур
Сомнамбул Геррикидес
Роланд
Баронесса Жантиль-Дюран
Женевьева Жантиль-Дюран
Софи
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Мируэт,
Софи. Господин профессор сейчас занят с мсье Бенэном. Он примеряет новый костюм.
Мируэт. Тогда так и скажите, что он занят с портным. Мы бы не препирались целых пять минут, если бы вы с этого начали.
Софи. Мсье Бенэн не портной.
Мируэт. Кто же это такой, ваш мсье Бенэн?
Софи. Большой друг господина профессора. Господин профессор не решился бы заказать себе костюм, не посоветовавшись с мсье Бенэном.
Мируэт. Ах, так? Светский человек, специализовавшийся на вопросах мужских мод?
Софи. Не угодно ли вам присесть?
Мируэт. Да, да!
Мируэт. Ах, извините! Вы не личный секретарь мсье Ива Ле Труадека?
Студент. Я студент.
Мируэт. Студент? Скажите! Вы знаете, я много сделал для студентов. В четырнадцатом году я начал большую кампанию в защиту берета, да, за воскрешение берета. К несчастью, случилась война.
Студент. Географию.
Мируэт. Да, конечно, раз вы здесь. Ученик мсье Ле Труадека?
Студент. Более или менее.
Мируэт. Вы ожидаете, чтобы он вас принял?
Студент. Да, вот именно.
Мируэт. Ах, так! Дело осложняется. Вы долго с ним будете говорить?
Студент. О, я мог бы говорить с ним долго, но… нет, я не думаю, чтобы я стал говорить с ним долго. Скорее, он сам начнет делиться со мной впечатлениями.
Мируэт,
Студент. Но если вы очень спешите, я охотно уступлю вам очередь.
Мируэт. Очень спешу, мой дорогой друг, очень спешу. Как всегда, увы, но сегодня еще больше, чем когда-либо. Принимаю от всего сердца. И позвольте мне добавить, что я рад встретите такого юношу, как вы.
Студент. О, что вы!
Мируэт. Все, что вращается вокруг профессора, меня интересует, волнует. Даже самый скромный спутник. Даже Софи, да, Софи. Вы меня знаете?
Студент. Нет, я не думаю, чтобы…
Мируэт. Я редактор «Парижского Разведчика».
Студент. Ах, так вы Мир… мсье Фелисьен Мируэт?
Мируэт. Он самый. И можете посмотреть на меня. Я льщу себя тем, что принадлежу к числу редких птиц. Я, понимаете ли, единственный редактор большой парижской газеты, оставшийся кровным журналистом. Остальные — отличные люди. Но я их себе так же хорошо представляю во главе какого-нибудь банка или велодрома. Вы улавливаете мою мысль?
Студент. Да, да.
Мируэт. Расскажите мне о ваших работах.
Студент. О моих работах?
Мируэт. Вы работаете с профессором?
Студент. То есть, я пишу сочинение по географии. Он будет в составе жюри, так вот, я пришел…
Мируэт. География, какое будущее у такой науки, не правда ли?
Студент. Я выбрал географию, потому что я родом из Дофинэ.
Мируэт. Скажите! Удивительное сопоставление! Удивительное! Это в духе тэновской теории.
Студент. Кафедра в Гренобльском университете освободится года через четыре, через пять лет, самое большее. Старику Эзе восьмой десяток, и недавно у него был первый удар. А так как в тех местах живет моя семья… Иначе я лично предпочел бы заняться итальянским.
Мируэт. Ах, так?
Студент. Разумеется.
Мируэт. Это величайший наш географ, не правда ли?
Студент. Конечно, он и Бруш устроились шикарнее всех.
Мируэт. Как, по-вашему, можно его считать величайшим французским ученым нашего времени, нашим национальным ученым?
Студент. Ле Труадека?
Мируэт. Да.
Студент. Знаете, это дело вкуса.
Мируэт. Да, да. Нам нужен великий национальный ученый. Одно время я хотел заняться этим в «Разведчике». Я не знал, на чем остановиться: на своего рода референдуме среди ученого мира или на большом всенародном конкурсе с кинематографическими сеансами и крупными премиями. Я бы мог устроить это Ле Труадеку; и нам бы не пришлось жалеть. Словом, я рад видеть, с каким жаром вы о нем говорите.
Студент. Вы понимаете: он или Бруш.
Мируэт. Бруш?
Студент. Бруш очень противный тип. У него свои идеи. У него их слишком много. Ле Труадек удивителен.
Мируэт. А! Широта взглядов, не правда ли?
Студент. То есть, ему плевать на взгляды.
Мируэт. Вот как?
Студент. Он ничего не читает, ни книг, ни журналов. Разве только вечернюю газету. Так, вы понимаете, что можно быть спокойным.
Мируэт. Ах, так! Словом, по-вашему, он стоит выше ученых распрей?
Студент,
Мируэт. До такой степени?
Студент,
Мируэт. Скажите! Крайне любопытно. Крайне неожиданно… И то, что вы мне говорите, это общее мнение в вашей среде?
Студент. О, это без всякого зла.
Мируэт. Разумеется! Но тогда откуда же этот… как бы сказать?.. авторитет, которым он, по-видимому, пользуется в ученых кругах?
Студент. Право, не знаю. Имейте в виду, что это отличный тип.
Мируэт. Конечно, но…
Студент. Если за него взяться как следует, то на экзаменах он совсем не так плох.
Мируэт. Да, да… Но если стать… на чисто научную почву?
Студент. Ну, так вот, с его знаниями другие бы еще коптели в Лудеакском колледже. А он, посмотрите, как выпутался. Это, пожалуй, почище всего остального.
Мируэт. Мне приятно вас слушать. Вы мне кажетесь рассудительным юношей, умеющим чувствовать жизненные реальности. Если бы вы позволили, я бы вам задал еще один вопрос…
Студент. Пожалуйста.
Мируэт. Его прошлогодняя история, знаете, его роман? Бегство в Монте-Карло с мадмуазель Роланд, актрисой, и их связь, которая длится и до сих пор?..
Студент. Да.
Мируэт. Что об этом говорили в вашей среде?
Студент. Об этом мало говорили.
Мируэт. Это едва ли увеличило его престиж?
Студент. Скорее, да.
Мируэт. Что вы?
Студент. Известно было, что он предприимчив, но не по женской части. Его считали скорее немного… монахом. Вы меня понимаете?
Мируэт. Да.
Студент. И вот сели в лужу. С тех пор к нему уже не пристают. Разве что иногда на задних скамьях подражают звуку поцелуев.
Мируэт. Продолжайте, продолжайте! Я вас слушаю с таким интересом…
Софи,
Мируэт. Простите, Софи. Вы обо мне доложили?
Софи. Я хотела о вас доложить, но маникюрша вошла вслед за вами. Я доложила о маникюрше.
Мируэт,
Софи. О, тогда она больше никогда не вернется.
Мируэт. Передайте, как я сказал: «общественной важности и государственной неотложности». Я имею обыкновение взвешивать свои слова.
Мируэт. Послушайте, мой дорогой друг. То, что вы мне сообщили, сенсационно, и вы еще не все рассказали. К сожалению, я не могу этого использовать для «Разведчика». Но было бы преступлением оставить это втуне. Сходите сегодня же от моего имени на улицу Монмартр, дом 30, в редакцию «Скандального Парижа». Спросите мсье Куэриби. И болтайте, не стесняйтесь. Вас никто не назовет, не бойтесь. Мы, знаете, платим. В ваши годы приятно иметь немного карманных денег. Я сам был студентом.
Софи. Господин профессор просит сказать, что он сейчас выйдет. С маникюршей было уже поздно. Она уже начала одну руку.
Мируэт. Хорошо, хорошо, благодарю вас. К тому же я в восторге, что имею случай побеседовать с вами. Не уходите, Софи. Я смотрю на вас, как на представителя бесконечно интересной социальной категории. Какую газету вы читаете?
Софи. Когда как. Обыкновенно вечернюю, когда господин профессор прочтет.
Мируэт. Я не спрашиваю вашего мнения о «Разведчике», но я не удивлюсь, если вы ему сочувствуете. Что бы вы сказали об отделе, посвященном домашней прислуге? Скажем, еженедельном?
Софи. Право, не знаю.
Мируэт. Сейчас возникает столько волнующих вопросов. Вы, конечно, обратили внимание на то, с какой сдержанностью отнесся «Разведчик» к кризису домашней прислуги? Каково ваше личное отношение к вопросу о цветных горничных?
Софи. О цветных горничных?
Мируэт. Да, об антильянках, сиамках, аннамитках, негритянках… Скажите ваше мнение откровенно. Будьте спокойны, я им не злоупотреблю. Ваше имя не будет названо.
Софи. Вы хотите говорить о негритянках?
Мируэт. Да, в числе других.
Софи. Это женщины, которые сильно пахнут.
Мируэт. Скажите!
Студент. По-вашему, они так сильно пахнут?
Мируэт. Хм, пока не доказано обратное. Но, мой дорогой друг, в ваших глазах я читаю возражение. Скажите.
Студент. О, ничего! Я знаю одну негритянку в этих краях, которая совсем не так уж пахнет.
Мируэт,
Ле Труадек. Дорогой редактор!
Мируэт. Дорогой профессор!
Ле Труадек. Если позволите, то, чтобы не слишком задерживать этого юношу, я займусь им одну минуту.
Студент. Я насчет сочинения.
Ле Труадек. Да, пожалуйста… Я вас слушаю.
Студент. Могу я оставить такое заглавие?
Ле Труадек. Какое заглавие, мой друг?
Студент. То, о котором я вам писал третьего дня.
Ле Труадек. Ну, разумеется.
Студент. Я думал, что первое слово может вам не понравиться.
Ле Труадек. О, не то, чтобы я был от него в восторге.
Студент. Чем бы его заменить?
Ле Труадек. Поищите, поищите!
Студент. А что вы скажете о моей накладной диаграмме?
Ле Труадек. О вашей… Это да, это отлично. Это стоит того, чего стоит. Но ваша заслуга в том, что вы сами это придумали.
Студент. О, я это взял у Хейгельшика. Но как раз вчера я узнал, что какой-то тип из Турина камня на камне не оставил от Хейгельшика.
Ле Труадек. Из Турина? Туринской школы? Это ни два, ни полтора. Турин — это уже юг.
Студент. Итак?
Ле Труадек. Итак, работайте, работайте. Стойте твердо на ваших точках зрения. Не обращайте внимания на трусов и дураков. Я вас поддержу.
Ле Труадек. Все это славные юноши. Но им не хватает порыва, идеализма.
Мируэт. Вы, наверное, для них кумир?
Ле Труадек. Они меня уважают. Так ли они меня любят, как это можно думать? Это суховатое поколение. Я как раз собираюсь посвятить первую статью в той серии, о которой вы меня просите, умонастроению нового поколения. Что вы об этом скажете?
Мируэт,
Ле Труадек. Может быть, вы предпочитаете, чтобы я начал с… с чего-нибудь другого?
Мируэт. Нет.
Ле Труадек,
Мируэт. Я как раз хотел с вами об этом поговорить. По-видимому, этот проект отпадает.
Ле Труадек. Ах, так? Отлично, отлично.
Мируэт. Нам сейчас нужно не это.
Ле Труадек. Что же, отлично. У вас было мое обещание, у меня — ваше. Но это не важно.
Мируэт. Мы имеем на вас, дорогой профессор, гораздо более смелые виды.
Ле Труадек. Ах, вы говорите?.. Вилы… Ах, гораздо более… Ах, так, так.
Мируэт. Я вас умоляю, дорогой профессор: когда вы меня выслушаете, не отказывайтесь сразу. Оставьте себе время подумать, и, может быть, через сутки все это покажется вам не таким безрассудным, как на первый взгляд.
Ле Труадек. Само собой, но я вас прошу…
Мируэт. Никаких предисловий. Я иду напролом. Вам, должно быть, известно, хотя бы уже по статьям в «Разведчике», какое широкое внимание уделяется в настоящее время мысли, которая своим возникновением отчасти обязана мне: мысли об объединении честных людей в партию. Каково? Партия Честных Людей? Вы чувствуете магию этой формулы?
Ле Труадек. Как не чувствовать?
Мируэт. А чувствуете вы, каким чудовищным рычагом становится такая мысль, когда приближаются выборы?
Ле Труадек. Чувствую.
Мируэт. Может ли честный человек отказаться идти с нами?
Ле Труадек. Не может.
Мируэт. Человек, который отказывается идти с нами, не признает ли тем самым, что его стесняет эпитет Честного Человека?
Ле Труадек. Очевидно, признает.
Мируэт. Человек, которого стесняет эпитет Честного Человека, — это человек, который чувствует, что в нем в той или иной степени сидит плут и мошенник?
Ле Труадек. Ясное дело.
Мируэт. Другими словами, единственные люди, которые откажутся идти с нами, — это плуты и мошенники.
Ле Труадек. К сожалению, с этим нельзя не согласиться.
Мируэт. Хорошо. Вчера вечером у баронессы Жантиль-Дюран состоялось решающее собрание. Вопрос ставился так: Честные Люди — это хорошо. Партия Честных Людей — это лучше. Но партия предполагает организацию, комитет, вождя. Организация? Над ней я работаю вот уже полгода. Комитет? Он будет образован завтра, если нужно. Вождь…
Ле Труадек,
Мируэт. Вот где требовалось что-то новое, смелость, идея!
Ле Труадек,
Мируэт,
Мируэт,
Ле Труадек. Я… Я…
Мируэт. Не отвечайте мне сразу. Нет, я вас прошу. Сутки. У вас есть сутки.
Ле Труадек. Сутки?
Мируэт. Вам нужно больше?
Ле Труадек. Нет…
Мируэт. Лишних несколько часов? Лишнюю ночь?.. Дело в том, что у нас собрание сегодня вечером, собрание завтра, и я обещал принести ответ, самое позднее, завтра. Мне трудно будет заставить их ждать. Сейчас они у меня в руках. Но…
Ле Труадек. Но, во-первых, так ли я вас понял?
Мируэт,
Ле Труадек. В таком случае я не думаю, чтобы мне требовались сутки.
Мируэт. Тем лучше!.. То есть тем лучше в том случае…
Ле Труадек. Я был немного удивлен, сначала.
Мируэт. Это вполне естественно.
Ле Труадек. Но я чувствую, что к сегодняшнему собранию… да…
Мируэт. К сегодняшнему?
Ле Труадек. Да, я чувствую, что приму решение.
Мируэт. И хорошее? То, которое нужно?
Ле Труадек,
Мируэт. Как? Что вы?.. Это жаль. Я был бы рад, если бы мог уже сейчас дать понять… Это произвело бы прекрасное впечатление. И тем самым я устранял некоторые комбинации, которые могут сложиться отчасти помимо меня. Но, во всяком случае, я не стану вас торопить. Обдумайте на досуге. Я зайду погодя, часа в три-четыре.
Ле Труадек,
Мируэт. Вы дадите мне ответ. Я убежден, что за это время ничего не случится.
Ле Труадек. Да, подождите еще минуту, дорогой друг. Я чувствую, что решение приходит, и таким образом вы уйдете… спокойнее.
Мируэт. Решение? Великолепно. Браво! Какая свежесть ума, дорогой профессор, какая сила характера! Итак, скажите, значит «да»?
Ле Труадек. Приходится.
Мируэт,
Ле Труадек. А теперь, пока вы еще здесь, я был бы рад сообщить об этом мсье Бенэну, который как раз у меня в кабинете, и спросить его, что он думает о моем решении.
Мируэт. Кто это? Ваш портной? Или нет, этот господин, который помогает вам выбирать костюмы?
Ле Труадек. Костюмы? Правда, я сейчас советовался с ним о покрое костюма. Но это маленькая услуга, которую он мне оказывает в числе многих других. Мсье Бенэн для меня очень дорогой и очень ценный друг.
Мируэт. Не думайте, что я что-нибудь против него имею. Нисколько! Я даже собирался предложить ему в «Разведчике» отдел мужских мод.
Ле Труадек. Мсье Бенэну? Так вы его знаете?
Мируэт. Нет. Я о нем только что услышал в первый раз от… от кого это?.. Да, от Софи.
Ле Труадек. Я думаю, вам будет приятно с ним познакомиться.
Мируэт. Я уверен в этом и заранее этому радуюсь. Но раньше покончим с нашим делом, с глазу на глаз, дорогой профессор. То, что нас интересует, настолько серьезно и настолько конфиденциально, что было бы преждевременно вмешивать сюда третьих лиц. Так как теперь вы наш вождь, вы, должно быть, желаете получить кое-какие пояснения относительно нашей политической программы?
Ле Труадек. Сегодня вы торопитесь сообщить мой ответ вашим друзьям, и я не хочу вас задерживать. Мы поговорим об этом другой раз, когда будет время.
Мируэт. Имейте в виду, что такое любопытство я счел бы вполне естественным.
Ле Труадек. Главное — это согласиться относительно принципов, не так ли?
Мируэт. Совершенно верно.
Ле Труадек. Ведь вы Партия Честных Людей?
Мируэт. Пусть попробуют доказать мне обратное.
Ле Труадек,
Мируэт. Вы правы, дорогой профессор. Я углубляюсь в тонкости. Как будто все это немного проще!
Ле Труадек. Что же это такое?
Мируэт. Если вы мне не поможете, я, должно быть, с этим никогда не справлюсь.
Ле Труадек. Помочь вам? Каким образом?
Мируэт. Ах! Стать общественным человеком! Посвятить себя общественному благу! Отдаться «душой и телом» общественному благу! Есть люди, для которых все это только пустые фразы.
Ле Труадек. Я их жалею.
Мируэт. Да. Они не отдают себе отчета в жертвах «личного» порядка, которых может потребовать видное общественное положение.
Ле Труадек. Они не отдают себе в этом отчета.
Мируэт. Но те, кого это касается, те-то вынуждены дать себе в этом отчет, не так ли?
Ле Труадек. Да. Так, например, я… я вполне понимаю, что мне придется отложить новые исследования, которыми я был занят.
Мируэт. Разумеется, но если бы было только это!
Ле Труадек. Только это?
Мируэт. Да… конечно, уже и это очень тяжело. Но если бы не было жертв… другого рода.
Ле Труадек. О! Вам кажется, что это вовлечет меня в большие расходы?
Мируэт. Что вы! Партия Честных Людей — не ватага оборванцев. Избирая вождя, мы сознаем, какое бремя он на себя налагает, и мы поможем ему нести его достойно.
Ле Труадек. Так, так, но тогда что же?
Мируэт. Дорогой профессор. Вы уже давно у всех на виду. Но как ученый. Слава ученого озаряет его подобно мягкому и благосклонному свету. Даже его частная жизнь, если на нее падает ее отблеск, окружается словно ореолом. Да. Как не похож на нее резкий свет, которым залиты малейшие поступки политического деятеля! Вы меня понимаете?
Ле Труадек. Не настолько, насколько мне бы хотелось.
Мируэт. Слушайте. Вот, например, я. Я женат, отец семейства, и у меня две любовницы. Как видите, я не корчу из себя святого. Но я, я скромный рядовой. Я работаю в полутьме. Даже если публика меня знает и думает обо мне, ей не придет в голову требовать от меня удостоверения о добродетели. Редактору газеты полагается иметь любовниц. Это, видите, вопрос специальности. Но глава партии, глава Партии Честных Людей… Начинаете вы меня понимать?
Ле Труадек. Мне кажется, я начинаю вас понимать.
Мируэт. В таком случае?
Ле Труадек. В таком случае… в таком случае, дайте мне все-таки кое-какие указания относительно вашей политической программы.
Мируэт. Правда? Вы хотите?.. Но прежде всего, я боюсь, нет ли здесь недоразумения. Я вовсе от вас не требую, чтобы вы приняли постриг. Мы не так жестоки. Что меня беспокоит, так это известное фактическое положение, которое до сих пор не представляло почти никаких неудобств, но теперь становится невозможным. Глава партии в открытой связи с маленькой актрисой — нет, нет и нет!
Ле Труадек. Я понимаю. Но это будет тяжело.
Мируэт. Еще раз повторяю, мы не собираемся заточить вас в монастырь. Притом заметьте, когда я вижу, что человек в вашем возрасте все еще находит удовольствие во… в… так меня лично это не только не шокирует, а, напротив, радует. Я старый почитатель Генриха Четвертого и покойного бельгийского короля. И потом, когда сам немного моложе, как я, то это ободряет, открывает перспективы. Но я вам говорю — будьте спокойны. Жертва велика, но мы позаботимся о компенсациях.
Ле Труадек. Повторяю вам, это будет тяжело.
Мируэт. Тяжело? Я, который ни разу не видел этой маленькой особы иначе, как в платье и на расстоянии двух с половиной метров, я заявляю, что это будет героично…
Ле Труадек. Что касается меня, я сумею себя убедить. Я отлично понимаю, что основные свойства особы ее пола могут найтись и у другой.
Мируэт. Ей нетрудно будет утешиться тем же соображением. Вам не кажется?
Ле Труадек. Она очень привязана ко мне.
Мируэт. Это делает ей честь — я хочу сказать, что у такой молодой особы, как она, подобная привязанность предполагает возвышенные чувства. Вам будет тем легче откровенно изложить ей дело… При ее уме…
Ле Труадек. Конечно, она очень умна, но по части высоких идей…
Мируэт. Я убежден, что идя прямо, вы достигнете цели. Не мешкайте! Что? Она будет кричать? Плакать? Пускай. Потом успокоится. Если вам нужна поддержка, я к вашим услугам. В случае надобности я поговорю с ней отдельно. Когда замешаны крупные интересы, каждый жертвует собой.
Распорото хорошо. Зашить труднее.
Ле Труадек. Разумеется, это самое неотложное. Приветствую всей душой.
Мируэт. Так как мы не партия шутов и акробатов, то мы не намерены, начертав это на своем знамени, забывать об этом на деле. Глава партии, который после красивой речи о размножении возвращается в свою холостяцкую квартиру курить трубку, нам не годится.
Ле Труадек. Вы хотите, чтобы я женился?
Мируэт. Без всяких колебаний.
Ле Труадек. О!.. Но на ком, боже мой!
Мируэт. Вы знакомы с баронессой Жантиль-Дюран?
Ле Труадек. Я встречался с ней два-три раза. Так вы хотите, чтобы я…
Мируэт. Терпение!.. Правда, сначала мы имели в виду ее. Сама баронесса не возражала. Напротив, совсем напротив. Вы ей нравитесь. Интеллектуально, а также физически.
Ле Труадек. А!
Мируэт. Но баронессе уже поздно становиться матерью.
Ле Труадек. Как! Вы хотите, чтобы у меня были дети?
Мируэт. Даю вам слово, что они у вас будут.
Ле Труадек. Но вы меня приводите в ужас, дорогой друг!
Мируэт. Дайте мне кончить. Вы знакомы с младшей дочерью баронессы, Женевьевой?
Ле Труадек. Не припоминаю.
Мируэт. Это ничего. Женевьева! Одно из прекраснейших имен Франции, правда? Пантеон… Аттила… Хлодвиг!.. Мадмуазель Женевьеве скорее меньше тридцати лет… скорее меньше, чем больше… Это не Венера, выходящая из морских волн. Но никакого внешнего уродства. Превосходные принципы, без ригоризма. Что касается средств, то имя Жантиль-Дюран делает излишними пояснения. Среди прочих преимуществ этот брак, по мнению временного комитета, самым изящным образом разрешает вопрос о вашем материальном положении.
Ле Труадек. Я не знал, что Жантиль-Дюраны так богаты.
Мируэт. Очень богаты! Конечно, в нашем возрасте надо радоваться, если женщин еще прельщают наши деньги, не правда ли?
Ле Труадек. До некоторой степени.
Мируэт. Но гораздо реже случается, чтобы они сами нам их предлагали. Вы увидите, что эта перемена ролей не так уж неприятна и что она помогает мириться с другими сторонами дела.
Ле Труадек. Согласен. Но вы настаиваете на том, чтобы у меня были дети?
Мируэт. Настаиваю ли? Категорически!
Ле Труадек,
Мируэт. Что за вопрос! Женщина, которой нет еще тридцати лет, может быть матерью, да или нет?
Ле Труадек. Я не отрицаю.
Мируэт. Тогда в чем дело?.. Все было бы хорошо, если бы не одно маленькое затруднение. Мадмуазель Женевьева вполне разделяет идеи размножения. Этот пункт нашей программы ее не страшит. Мне даже кажется — позвольте мне указать вам на это, — что она может стать горячей поборницей. Да, да. Это только первое впечатление от нее обманчиво. Но увы! Она страдает некоторой узостью взглядов. Она заражена предрассудком равновозрастных браков. Не будем скрывать от себя, что тридцатипятилетний супруг был бы ей больше по душе. Но она забывает одно: отвечало ли бы это интересам партии. Это не политический ум. Может быть также, она недостаточно представляет себе способность человека ваших лет быть отцом.
Ле Труадек. В этом она может ошибаться.
Мируэт. Безусловно! И мы постараемся открыть ей глаза. Но она довольно упряма.
Ле Труадек. Она меня видела когда-нибудь?
Мируэт. Да, два раза, кажется; на лекциях, которые вы читали зимой.
Ле Труадек. И я ей не нравлюсь?
Мируэт. Как лектор — очень.
Ле Труадек. Читала она мои сочинения?
Мируэт. Она мало читает. Она равнодушна к науке. И к литературе.
Ле Труадек. Я не намерен навязывать себя этой молодой особе. Но только она напрасно воображает a priori, что человек моих лет… Знает она о моей связи с мадмуазель Роланд?
Мируэт. Конечно, нет. Она не любит сплетен да и вообще чуждается света. В этом отношении нам нечего опасаться.
Ле Труадек. О, я не вижу особой беды в том, чтобы она узнала.
Мируэт. Правда?
Ле Труадек. По-вашему, будет лучше, если чья-нибудь нескромность откроет ей это впоследствии?
Мируэт. О, впоследствии…
Ле Труадек. Слышала она о мадмуазель Роланд или видела она ее на сцене?
Мируэт. Не могу вам сказать. Эта милая Женевьева редко бывает в театре. Она обожает простые развлечения.
Ле Труадек. Найдите все-таки случай показать ей портрет мадмуазель Роланд. Я вырезал несколько ее портретов из журналов и могу вам их одолжить.
Мируэт. Ее портрет, должно быть, имеется в коллекции «Разведчика». Но для чего?
Ле Труадек. Ни для чего. Ни для чего. Судя по тому, что вы говорите, мадмуазель Женевьева значительно старше мадмуазель Роланд?
Мируэт. Да, очень возможно. Но я не понимаю, какое отношение…
Ле Труадек. Никакого отношения!.. Но только, если вы, насколько я могу судить, находите уместным не скрывать от мадмуазель Женевьевы связи, которая у меня была, когда я был холост, то было бы хорошо представить дело в его настоящем свете. Только и всего.
Мируэт. Сейчас мне нужно ваше принципиальное одобрение этого брачного проекта. Остальное…
Ле Труадек,
Мируэт. Я буду страшно рад, дорогой профессор, завязать знакомство с этим мсье Бенэном. Но меня по-прежнему удивляет, что по вопросу столь личного порядка вам нужны указания постороннего лица.
Ле Труадек. Мой друг Бенэн оказал мне величайшие услуги, и нет лучшего советника.
Мируэт. Он вам родственник?
Ле Труадек. Нисколько; мы познакомились случайно.
Мируэт. Он занимает видное положение?
Ле Труадек. Он не занимает никакого положения.
Мируэт. Как так?
Ле Труадек. На его избирательной карточке, которую я видел, значится в качестве профессии: «любитель происшествий».
Мируэт. В таком случае, он живет капиталом?
Ле Труадек. Он мне сообщил, что живет коллекцией почтовых марок.
Мируэт. Почтовых марок… Вы шутите, дорогой профессор?
Ле Труадек. Простите. Его дядя, умерший в глубокой старости, завещал ему всего-навсего коллекцию почтовых марок. Многие из них с течением времени стали очень редкими. Он показывал мне одну, которую он прозвал «быком Аписом» и которая одна уже теперь стоит больше тридцати тысяч франков. Когда мой друг Бенэн нуждается в деньгах, он отклеивает одну или несколько марок и превращает их в деньги. Бывает, что на одну марку ему удается заплатить за квартиру и кроме того купить себе пальто. Он находит, что никакая чековая книжка не доставила бы ему столько удовольствий, как его альбом, и что из всех видов собственности этот вид — самый философический.
Мируэт. Странный человек. А когда он их все продаст?
Ле Труадек. Он составил — ибо он немного математик — строго научную формулу, где продолжительность жизни, вздорожание марок и еще многое другое выражено в алгебраических знаках. И в начале каждого триместра ему достаточно пяти минут, чтобы установить, каким количеством марок он может располагать. Он утверждает, что ему стукнет восемьдесят девять лет в тот день, когда он, наконец, принесет в жертву быка Аписа.
Мируэт. Быка Аписа? Ах, да!
Ле Труадек. Как видите, это очень предусмотрительный человек.
Мируэт. Если угодно. Но меня он немного беспокоит.
Ле Труадек. Он вам очень понравится. Я позову его.
Мируэт. Раз вы считаете это необходимым.
Ле Труадек. Мой дорогой Бенэн, вы услышите нечто такое, что вас чрезвычайно удивит.
Во-первых, перед вами мсье Фелисьен Мируэт, редактор «Парижского Разведчика».
Бенэн. Я так и думал, но не смел поверить. Мне чрезвычайно приятно.
Ле Труадек. Мсье Мируэт только что основал Партию Честных Людей.
Бенэн. Уже!
Ле Труадек. Как так уже?
Бенэн. Извините. Я хотел сказать: «Давно пора».
Ле Труадек. И он явился сюда от имени Честных Людей просить меня стать их вождем.
Бенэн. Отлично.
Ле Труадек. Вас это не удивляет?
Бенэн. Меня удивило бы обратное.
Ле Труадек. Но подождите, это еще не все. Мсье Мируэт полагает, что как глава партии я должен жениться.
Бенэн. Это верно.
Ле Труадек. Хорошо ли вы подумали, дорогой друг? Вы действительно разделяете мнение мсье Мируэта?
Бенэн. Безусловно.
Ле Труадек. И он хочет также, чтобы у меня были дети.
Бенэн. Само собой.
Ле Труадек. Можно подумать, что вы заранее сговорились с мсье Мируэтом.
Мируэт. Я утверждаю, что впервые имею удовольствие видеть мсье Бенэна.
Ле Труадек. Вы не встречаете никаких возражений?
Бенэн. Никаких.
Ле Труадек. И догадайтесь, на ком он хочет, чтобы я женился?
Бенэн. На очень богатой особе из хорошей семьи.
Ле Труадек. Мой друг, вы колдун.
Бенэн. Но не первой молодости и не первой красоты.
Ле Труадек,
Мируэт. Соглашаюсь вполне.
Ле Труадек. А имени этой особы вы не отгадаете?
Бенэн. Нет, так сразу не могу.
Ле Труадек. Мадмуазель Женевьева Жантиль-Дюран, дочь баронессы.
Бенэн,
Ле Труадек. Хм… В некотором роде.
Бенэн. Лучшего нельзя было желать.
Мируэт. Вы желали услышать мнение мсье Бенэна, дорогой профессор. Вы его услышали.
Ле Труадек. Да.
Мируэт. Теперь вам было бы неудобно его отвести.
Ле Труадек. Я его не отвожу.
Бенэн. Но только само собой разумеется, что мы не любим скверных шуток и что все это очень серьезно?
Мируэт. То есть как?
Бенэн. Что мы, Ив Ле Труадек, не привыкли довольствоваться словами и не желаем изображать полишинеля.
Ле Труадек. Так, так.
Мируэт. Что вы…
Бенэн. Нам предлагают роль супруга и роль вождя. Мы принимаем и ту, и другую. Но не смеха ради.
Мируэт. Разумеется.
Бенэн. Если мадмуазель Женевьева Жантиль-Дюран рассчитывает вступить в фиктивный брак и иметь в нашем лице почетного супруга, ее необходимо немедленно же разочаровать.
Ле Труадек,
Бенэн. Возраст не оказывает на нас того действия, как она, быть может, предполагает. Мы выполним наши обязанности со всей твердостью.
Ле Труадек. Я вас прошу, дорогой Бенэн…
Мируэт. Это и наша точка зрения, раз мы требуем детей.
Бенэн. Они у вас будут, даже раньше, чем вы ожидаете, и для этого нам никого не нужно.
Мируэт. Никогда не было и речи…
Ле Труадек. Не давайте все-таки чрезмерных обязательств, дорогой друг.
Бенэн. Хорошо, хорошо. Что же касается пашей роли вождя — те же принципы. Какова сейчас организация партии?
Мируэт. У нас есть временный распорядительный комитет, который завтра же будет преобразован в постоянный.
Бенэн. Сколько в нем будет членов?
Мируэт. Пять-шесть, самое большее.
Бенэн. Хорошо. Мы сохраняем в этом комитете два места для двух близких нам лиц, компетентность и престиж которых будут полезны общему делу.
Мируэт. Можете вы мне их назвать?
Бенэн. Мы назовем их в свое время.
Ле Труадек. О ком вы говорите, дорогой друг?
Бенэн. Как будто вы сами не знаете!
Мируэт. Само собой, одно из этих лиц вы сами.
Бенэн. Отнюдь.
Мируэт. Все же мне хотелось бы…
Бенэн. Речь идет о двух Честных Людях, в самом широком смысле слова, и честность политическая не застанет их врасплох. Заметьте, что ни для одного из них я не требую должности казначея. Что касается меня, то я намерен служить связующим звеном между главою партии и комитетом. Руководящие мысли Ива Ле Труадека нередко бывают довольно темны. Самая их возвышенность требует, чтобы их переводили на более общепринятый язык. Я привык их усваивать. Мой мозг уже давно воспринял их отпечаток, и, я говорю это без ложной скромности, никто лучше моего не подготовлен к тому, чтобы делать их доступными всей корпорации Честных Людей.
Мируэт. Завтра, например, или сегодня вечером, если необходимо.
Бенэн. Сегодня вечером? Что вы! Вы как будто думаете, что постоянный комитет можно составить в два счета. Такого рода заблуждениям мы и обязаны всеми этими нежизнеспособными и бездеятельными партиями, которые поддерживают маразм нашего дорогого отечества. Постоянный комитет создается тщательно и любовно. В него надо постепенно вдыхать жизнь, единство мысли и движений, словом, душу. Это нелегкий труд, требующий опытных рук. Я привык к нему с детства и охотно возьму его на себя в этом важном случае. Но дайте мне необходимое время. Работая без отдыха, мы, может быть, поспеем к завтрашнему вечеру.
Мируэт. Мне не вполне ясно, что вы хотите сказать.
Бенэн. Вы увидите меня за работой и сразу поймете. Назначим свидание сегодня днем. Есть ли у вас помещение, где мы могли бы собрать членов комитета и приступить к их обработке?
Мируэт. Помещение партии еще не вполне готово. Оно сейчас отделывается. Имеется большая гостиная баронессы…
Бенэн. Мы ею воспользуемся завтра. Но она не подходит для подготовительных упражнений, которые я имею в виду. Поэтому вот адрес помещения, куда я вас попрошу прислать к пятнадцати часам трех членов вашего временного комитета, которых мы сохраняем, чтобы я мог их амальгамировать с двумя отборными единицами, которые я вам поставляю сам.
Мируэт. Что это за помещение?
Бенэн. Гимнастический зал; его хозяин мой приятель. Этот зал как раз свободен в эти часы. Нам будет там очень удобно. Иногда туда приходят акробаты из соседнего цирка упражняться на аппаратах. Но это люди молчаливые. Впрочем, если позволите, я выйду вместе с вами, и мы по дороге обсудим все эти подробности.
Мируэт. Весьма охотно. Потому что я начинаю в них теряться.
Бенэн,
Ле Труадек. Хм… Мне бы надо сказать вам еще два слова.
Мируэт,
Ле Труадек. Прежде всего, вы не боитесь, что мсье Мируэт испугается всех этих ваших требований?
Бенэн. Будьте покойны, мы отлично поладим.
Ле Трудек. Затем, кто эти два лица из числа наших друзей, которых вы имеете в виду для комитета?
Бенэн. А кто же, по-вашему? Шарль-Огюст Жослэн, ваш ученик и сотрудник; человек, таким уверенным стилем написавший руководство к игре в рулетку, которое вы любезно согласились подписать своим именем за одиннадцать тысяч франков.
Ле Труадек. О!.. Имейте в виду, мой дорогой друг, что я не отрекаюсь от этого сотрудничества. Но это прошлое, прошлое, которое… И я не нахожу нужным…
Бенэн. Второй — это мсье Трестальон…
Ле Труадек. О! Неужели вы поставите бывшего… взломщика во главе Партии Честных Людей?
Бенэн. Было бы опасно иметь мсье Трестальона против себя. Представьте себе, что его завербовывают наши противники, что он выдает тайну вашей истории в Монте-Карло, идет на шантаж… И потом, позвольте вам сказать, что ваши возражения свидетельствуют о полном отсутствии политического воспитания. Это нехорошо. Или вы не знаете, что политическое определение честного человека не имеет ничего общего с обычным определением? Слава богу! Иные станут отрицать за мсье Трестальоном право называться честным человеком с чисто личной точки зрения. Кто посмеет отрицать его за ним с точки зрения политической? Он человек благомыслящий. Его воззрения неопровержимы.
Ле Труадек. Мы к этому вернемся. Есть дело более спешное. Как я порву с Роланд?
Бенэн. Понятия не имею.
Ле Труадек. Так как вы имели на нее всегда большое влияние, я полагал бы, что…
Бенэн. Что?..
Ле Труадек. Что вам, может быть, легче, чем мне, удастся ее убедить.
Бенэн. Невозможно, дорогой профессор. И прежде всего я чувствую, что политические соображения окончательно овладевают мной. В голове у меня нет больше места для других забот. Вы сами отлично справитесь с этим разрывом. Это такой пустяк. Итак, до скорого свидания. Я зайду за вами в половине первого. Мы вместе позавтракаем.
Ле Труадек. Софи! Софи!.. Вы здесь?
Софи,
Ле Труадек. Мадам вернулась?
Софи. Эта особа вернулась, пока вы разговаривали с толстым господином. Но я не знаю, может быть, эта особа опять ушла.
Ле Труадек. Сходите посмотреть.
Софи. Что мне сказать этой особе?
Ле Труадек. Скажите ей… Ах, да! Послушайте, Софи. Вы можете оказать мне большую услугу. Послушайте, вы служите у меня восемнадцать лет…
Софи. Двадцать лет.
Ле Труадек. Хорошо, двадцать. Таким образом, вы здесь у себя дома. После меня, Софи, вы первая в доме и представляете дом.
Софи. Благодарю вас за доброе отношение.
Ле Труадек. Так вот, скажите мадам, что я счастлив тем, что был с нею знаком, что я сохраню о ней самое лучшее воспоминание, что я всегда буду интересоваться ею, но что мое положение неожиданно изменилось…
Софи,
Ле Труадек. Не волнуйтесь, Софи… Я говорю то, что вы должны передать мадам: «неожиданно изменилось», без всяких пояснений; что поэтому я вынужден, против воли, порвать с ней и что она должна принять соответствующие меры. Вот.
Софи. Я бы с величайшим удовольствием, уверяю вас. И поздравляю вас от всей души. Но только я не могу сказать этого сама.
Ле Труадек. Вы думаете?
Софи. Не могу. Эта особа бросит мне в голову какую-нибудь вещь, первую попавшуюся, дешевую или дорогую, ей ничего не стоит, и прибежит к вам сделать сцену, и сцену вдвое более здоровую, чем если бы вы сами с ней поговорили, потому что она скажет, что вы хотели выставить ее при помощи кухарки.
Ле Труадек. А если я предварительно уйду?
Софи. Она вас догонит рано или поздно.
Ле Труадек. Жаль! Нечего делать!
Софи. Нет, не нечего делать! Вы должны исполнить ваше намерение. Вы должны сказать ей сами напрямик. Я позову эту особу.
Ле Труадек. Постойте! Постойте! Я должен подумать одну минуту. Посидите, пока я буду думать.
А об этом что вы скажете?
Софи. О чем?
Ле Труадек. Об этом другом способе, который я придумал?
Софи. Да откуда же мне знать? Я не у вас в голове.
Ле Труадек. Это верно.
Роланд. Вот как! Вы читаете лекцию Софи? Отличная мысль.
Ле Труадек. Ах!.. Дорогая Роланд… Как раз… Софи должна была вам сказать… Нет… Это я должен был. Софи, оставьте нас!.. Это я должен вам кое-что сказать.
Ле Труадек. Садитесь, дорогое дитя. Я меняю свое положение.
Роланд. Меняете положение?
Ле Труадек. Да, совершенно. И меняю жизнь.
Роланд. Меняете жизнь?
Ле Труадек. Нравы, поведение, все.
Роланд. Что вы мне рассказываете?
Ле Труадек. Я много думал последнее время. Я недоволен собой. Человек создан не только для одних удовольствий. А я всем жертвовал ради удовольствий.
Роланд. Так что же? Вы поступаете в монастырь?
Ле Труадек. Нет, нет, не в монастырь. Но это почти одно и то же.
Роланд. Поверните голову, вот так, к свету. У вас белок глаза не совсем чистый.
Ле Труадек. Я чувствую себя как нельзя лучше… Так вот. Вы не должны отчаиваться. Мы можем остаться очень хорошими друзьями.
Роланд. Но, но… Что это значит?
Ле Труадек. Что касается меня, то несмотря на только что сказанные мною слова, я сохраню самое лучшее воспоминание о тех месяцах, что мы прожили вместе. Вы тоже, не правда ли? Если не считать нескольких маленьких ссор, совершенно вздорных, все в общем шло отлично.
Роланд. Или я ослышалась? Разрыв? Говоря обыкновенным языком, вы меня гоните? И это на вас нашло как вдохновение с неба?
Ле Труадек. Небо, небо… Дитя мое… Нельзя играть этим словом.
Роланд,
Ле Труадек,
Роланд. А я-то чуть было не оставила его с носом в мае месяце! Нет, это слишком!
Ле Труадек,
Роланд,
Ле Труадек,
Роланд,
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Ле Труадек. Я не люблю есть так наспех и потом бежать, встав из-за стола. Вы видите: у меня кровь приливает к лицу, и я чувствую неясность в мыслях.
Бенэн. У нас мало времени. Если мы желаем принять доктора и сомнамбула раньше, чем явятся эти господа из партии…
Ле Труадек. Вы действительно настаиваете на этом докторе и на этом сомнамбуле?
Бенэн. Извините меня, дорогой профессор, но по временам я не узнаю в вас того человека твердых решений и высокой совести, которого знал раньше.
Ле Труадек. Как так?
Бенэн. Неужели вы решитесь жениться на молодой девушке, которую вам сватают, не удостоверившись предварительно в вашей физической годности?
Ле Труадек. Но мне кажется, что…
Бенэн. Нам следует знать, не осталось ли у вас каких-нибудь досадных следов юношеской неосторожности.
Ле Труадек. Юношеской неосторожности?
Бенэн. Потом необходимо, чтобы не было сомнений в вашей способности к продолжению рода. Вы помните, каким тоном я говорил с мсье Мируэтом, что я сказал о полном осуществлении ваших супружеских прав? Надо было показать товар лицом. Но должен сознаться, что сейчас я немного тревожусь и хотел бы, чтобы меня успокоил сведущий человек.
Ле Труадек. Так значит, этот доктор будет меня осматривать?
Бенэн. С ног до головы.
Ле Труадек. Здесь?
Бенэн,
Ле Труадек. Мне надо будет раздеться?
Бенэн. Понятно.
Ле Труадек. О!..
Бенэн. Вы никогда не были на воинском освидетельствовании? Нет?
Бенэн. Что же касается сомнамбула…
Ле Труадек. Да к чему этот сомнамбул? Доктор еще туда-сюда. Но сомнамбул! Вы меня не разубедите в том, что это нелепо.
Бенэн,
Ле Труадек. Редакторы бюллетеня серьезные ученые, имеющие степени.
Бенэн. Степени? Мой сомнамбул член-корреспондент Чикагского Медиумического института…
Ле Труадек. А!..
Бенэн, с
Ле Труадек. О, хорошо, хорошо…
Бенэн. Командор португальского ордена Христа…
Ле Труадек. Простите… Я не знал…
Бенэн,
Ле Труадек. Свыше шестидесяти тысяч франков?.. О!..
Бенэн. Впрочем, вот и доктор.
Ле Труадек,
Бенэн. Вы воображаете, что меня устроит дружеское удостоверение?
Бенэн. Это не доктор, это мсье Шевалье.
Ле Труадек. Мсье Шевалье?
Бенэн. Да, ваш ученик студент Шевалье, которого вы принимали сегодня утром.
Ле Труадек. Ах, да!
Бенэн. Вам нужен будет секретарь. Мы с мсье Мируэтом подумали об этом юноше.
Студент. Да, то есть…
Бенэн. Вы чувствуете сильное призвание к географии?
Студент. Я, видите ли, из Дофинэ…
Бенэн. И потому, что вы из Дофинэ, вы занимаетесь географией?
Студент. Отчасти поэтому.
Бенэн. Ну, так это мы устроим.
Студент. Я? Нет.
Бенэн. Есть ли какая-нибудь политическая партия, которая была бы вам особенно противна?
Студент. О, нет!.. Или я должен поискать.
Бенэн. Хорошо. Согласились бы вы занять положение, имеющее некоторое касательство к политике?
Студент. Мне бы хотелось иметь прочное положение.
Бенэн. Да, насколько возможно. Вы знаете, политика — это вроде частной промышленности. У вас нет таких гарантий, как на государственной службе. Зато имеются другие преимущества.
Студент. Если я буду зарабатывать больше, я смогу сам откладывать на случай отставки.
Бенэн. Вот именно. Словом, мсье Ле Труадек становится во главе большой политической партии. Согласились бы вы быть его секретарем?
Студент. Так значит, мсье Ле Труадек не будет больше заниматься географией?
Бенэн. Он будет ею заниматься меньше.
Студент. Меньше?.. Что ж, я не отказываюсь… Тем более, что если ему придется снова взяться за географию, я всегда успею сделать то же самое, не правда ли?
Бенэн. Это сам здравый смысл. Зайдите ко мне в пять часов. Мы договоримся о подробностях.
Бенэн. Здравствуйте, доктор. Вам известно, в чем дело. Мсье Ле Труадек женится. Мы хотим избежать каких бы то ни было упреков со стороны семьи его будущей жены. Вы не откажете осмотреть его как следует.
Доктор Тирбур. Осмотреть… в смысле общего здоровья или более специально?..
Бенэн. Да, более специально… Когда к вам является жених и спрашивает вас: «Доктор, могу ли я жениться?» такой вопрос имеет для вас смысл?
Доктор. Должен ли я вас понять в том смысле, что мсье Ле Труадек вынужден вспоминать в силу какого-нибудь ежедневного неудобства о той или иной юношеской невзгоде?
Бенэн. Этого мы не говорим. Мы слушаемся голоса совести, быть может, без всяких оснований. Только и всего.
Доктор. О, такая предосторожность не вредит.
Бенэн. С другой стороны, мсье Ле Труадек хочет быть действительно супругом, в полном смысле этого слова. Мне самому пришлось в этом поручиться. Вы нам скажете, не переоценили ли мы своих сил.
Доктор. Но… у мсье Ле Труадека должны быть собственные впечатление на этот счет?
Бенэн. Они у него есть, но им не достает отчетливости. Я продолжаю думать, что объективное исследование…
Доктор. Как вам угодно… Но я не уверен, окажутся ли у меня в руках данные для заключения…
Бенэн. Постарайтесь их найти, доктор.
Доктор. А где мы произведем наш осмотр?
Ле Труадек. Я должен раздеться?
Доктор. Разумеется.
Ле Труадек. Но не могу же я раздеваться здесь… среди всех этих аппаратов… Нет.
Доктор. Вас смущает обстановка?
Ле Труадек. Да.
Доктор. В таком случае, мне кажется, было бы лучше со всех точек зрения найти место поукромнее.
Бенэн. А вот я вижу ширму, которая вполне нас устроит.
Ле Труадек. Стучат?
Бенэн. Ничего. Это сомнамбул. Доктор, я оставляю вас с мсье Ле Труадеком. Вам никто не помешает.
Бенэн. Кого вам угодно?.. О, простите, ведь вы мсье Эрик Геррикидес, знаменитый сомнамбул?
Сомнамбул. Он гладко выбрит, одет весьма изыскано и носит монокль. Это я.
Бенэн. Я вас не сразу узнал. В вашей внешности как будто есть какая-то перемена?
Сомнамбул. Вы меня не видели с прошлого года? Да. Тогда я ходил неряхой: старый сюртук, волосы на нос и вата в ушах. Я это бросил. Теперь клиентам нужен американский шик. К тому же, как только вы входите в моду и начинаете работать в свете, нельзя иначе: швейцары вас не впустят.
Бенэн. Я вас пригласил, чтобы сказать вам, чего я от вас жду.
Сомнамбул,
Бенэн. Как? Вас уже предупредили?
Сомнамбул,
Бенэн. Отлично. И что же?
Сомнамбул. Вам нужен ответ для себя или для него?
Бенэн. Предположим, что сначала для меня.
Сомнамбул,
Бенэн. Тш! Тш!
Сомнамбул,
Бенэн. Молчите, несчастный! Молчите! Он вас услышит.
Сомнамбул,
Бенэн. То, что вы мне говорите, полно самого волнующего интереса. Но не могли ли бы вы продолжать отвечать на мои вопросы чуть-чуть не так громко?
Сомнамбул. Не так громко? Попробую, но это трудно. Когда я слежу за собой, это мне мешает.
Бенэн. Например, не могли ли бы вы мне сказать, каков будет результат этого… обследования, которое производится за ширмой?
Сомнамбул,
Бенэн, прерывая его. Я вас прошу, мой дорогой сомнамбул.
Доктор. Мы окончили наш осмотр…
Бенэн,
Доктор,
Бенэн. Не стесняйтесь. Мсье Геррикидес, один из первейших наших сомнамбулов, читает в ваших мыслях как в раскрытой книге. С ним всякие предосторожности излишни.
Доктор. Я все-таки испытываю некоторые колебания…
Сомнамбул. Вы хотите, чтобы я говорил вместо вас?
Доктор,
Ле Труадек,
Доктор. Так вот. Мне хочется заявить, что мое заключение, в общем, безусловно благоприятно. Разумеется, возможность законченного физиологического процесса остается гипотетичной. Но вероятия, основанные на анатомическом исследовании, очень высоки. Они даже исключительны, если придавать значение, как делают некоторые, добавочному образованию, которое в одном случае нарушает в пользу мсье Ле Труадека общий закон парной симметрии, которому подчинена, как известно, вся совокупность органов нашего тела.
Сомнамбул. Я бы это выразил немного иначе.
Бенэн. Как? Верно ли мы поняли? Природа, и без того столь щедро наделившая своими дарами мсье Ле Труадека, наградила его в такой мере?
Ле Труадек. О, неужели вы считаете необходимым сообщать об этой подробности всем членам партии?
Бенэн. Нет, нет! Тайна будет сохранена, разве что представится крайняя необходимость, например, в случае полемики.
Доктор. В остальном мы не усмотрели ничего, что могло бы в каком бы то ни было отношении считаться моральным или материальным препятствием ко вступлению мсье Ива Ле Труадека в брак.
Бенэн. Великолепно, доктор, мы вас благодарим.
Бенэн,
Ле Труадек. Нет, нет… Я ничего не слышал.
Бенэн. О будущем он еще не говорил. А нас больше всего интересует будущее.
Ле Труадек. Разумеется.
Бенэн,
Сомнамбул,
Ле Труадек. Но мне больше шестидесяти лет.
Сомнамбул. Тем лучше. Таким образом вы от нее избавлены. У вас линия сердца в виде свинного хвоста…
Ле Труадек. Что?
Сомнамбул. Это техническое выражение… В виде штопора, если вам больше нравится; и линия головы теряется в лунном холме.
Ле Труадек. Скажите, скажите…
Сомнамбул. Вы собираетесь вступить в брак.
Ле Труадек. Да, это верно.
Сомнамбул. В брак, который не будет ни счастливым, ни несчастным…
Ле Труадек. А?
Сомнамбул. Но скорее несчастным…
Ле Труадек. А!
Сомнамбул. В том смысле, что один из супругов умрет на много лет раньше другого и к тому же один из них будет обманут три раза.
Ле Труадек,
Бенэн. Но мсье Геррикидес, собственно, не сказал ничего определенного. О ком идет речь, о вас или о вашей жене? Вы можете выбрать толкование, наиболее отвечающее вашим желаниям.
Сомнамбул. Я могу сказать точнее. Дайте мне вашу руку.
Ле Труадек. Нет, нет, я предпочитаю, чтобы вы не говорили точнее.
Сомнамбул. Я вам говорю, дайте мне вашу руку. Я не привык оставлять работу недоделанной.
Ле Труадек,
Сомнамбул,
Ле Труадек,
Сомнамбул. Мне еще не ясно, это ли самое лицо будет обмануто.
Ле Труадек,
Сомнамбул,
Ле Труадек,
Сомнамбул. Я не вижу больше ничего сенсационного.
Ле Труадек. Не торопитесь. Я могу вам уделить еще пять минут.
Сомнамбул. Нет, правда, я больше ничего не вижу.
Ле Труадек,
Бенэн,
Ле Труадек,
Сомнамбул. Об одной шишке?
Ле Труадек. Да, на спине, немного влево.
Сомнамбул. Ах, да! Шишка этой барышни?..
Ле Труадек. Вот именно. Вы считаете эту… деталь установленной?
Сомнамбул. О да, вполне установленной.
Ле Труадек. Ах!.. И вам представляется, что это… большая шишка?
Сомнамбул. Нет, не очень большая.
Ле Труадек. Не очень большая?
Сомнамбул. Нет.
Ле Труадек. Ах, как томат! И, по-вашему, это очень заметно, когда эта особа одета?
Сомнамбул. Нет, не очень. Это надо знать.
Ле Труадек. Так, так. Благодарю вас.
Мируэт. Здравствуйте, дорогой профессор. Я за вами. Я должен встретиться с баронессой у нее в киоске
Бенэн, быстро расставив пять стульев и отступая на несколько шагов. Садитесь, господа.
Де ла Муфьер. Первый!
Лепандер. Второй!
Трестальон. Третий!
Жослэн. Четвертый!
Минаэрт-Дюплекотиф. Пятый!
Бенэн. Хорошенько запомните ваши номера. Вы их уже менять не будете. Как вам сообщил мсье Мируэт, со старыми заблуждениями мы порываем. Комитеты, комиссии, советы, как финансовые, так и политические, существуют обыкновенно только для виду. Это чистейшие призраки, окутанные облаком циркуляров. Ни тела, ни души. Ни существа, ни лица. Партия Честных Людей введет другие методы. Я вам ручаюсь, что вы будете таким комитетным комитетом, какого еще не было с тех пор, как мир есть мир.
Минаэрт-Дюплекотиф. А что вы нас заставите делать?
Бенэн. Предоставьте себя всецело мне. Пока будет длиться работа, вы не должны ни рассуждать, ни даже думать.
Де ла Муфьер. Это будет утомительно?
Бенэн. Отдохновительно и гигиенично.
Лепандер. Откуда у вас этот метод?
Бенэн. Из Японии. Вы увидите, что здесь нет ничего сверхъестественного. И прежде всего, зарубите себе на носу, что вы должны стать распорядительным комитетом Партии Честных Людей. Вот руководящая мысль. Вот наша полярная звезда. Имейте в виду, что это вам не мешает, каждому в отдельности и в частной жизни, быть всем, чем угодно. Так, например, относительно вас, мсье Лепандер, мсье Мируэт сообщил мне, что у вас была грязная история во время большой спекуляции с сахаром…
Лепандер. Но позвольте, я не уполномочивал ни Мируэта, ни вас…
Бенэн. Мы в своем кругу, дорогой мсье Лепандер. Про вас, мсье де ла Муфьер, злые языки говорят, что вы прирожденный организатор нечистых дел и что банки неукоснительно взывают к вашему уважаемому имени всякий раз, когда требуется выудить десять-пятнадцать миллионов у мелких вкладчиков.
Де ла Муфьер. Это гнусная клевета.
Бенэн. Я именно это и хотел сказать. Что касается вас, господин номер пятый, мне никак не удается запомнить ваше имя…
Минаэрт-Дюплекотиф. Минаэрт-Дюплекотиф.
Бенэн. Да. Ну, так вот, совершенно очевидно, что, нося такое имя, вы не могли пускаться на крупные подлости. Это было бы слишком заметно. И недурно уже и то, что вам удалось жениться без особого скандала на этой старой певице, обременной любовниками и деньгами, которую прозвали, именно в виду огромного наплыва публики, «Метро-Опера».
Минаэрт-Дюплекотиф. Милостивый государь, я никому не позволю касаться…
Бенэн. Повторяю вам, дорогой мой, если я все это говорю, так это для того, чтобы мы чувствовали себя непринужденнее. Надо сразу же очистить атмосферу вашего комитета. Впоследствии, даже в пылу дебатов, вы уже не станете шпиговать друг друга предательскими инсинуациями, и злейшая клевета уже не сможет посеять среди вас раскола. Если какой-нибудь противник сочтет остроумным напечатать, например, что мсье Трестальон — человек, перед которым открываются все двери, потому что в свое время он очень свободно обращался с замками, или что мсье Шарль-Огюст Жослэн родом француз, но душою грек, вы только пожмете плечами. Итак, господа, за работу. Встать!
Комитет,
Бенэн. Вы как будто еще не совсем убеждены. Теперь упражнение немного посложнее. По команде «встать!» вы встаете, а по команде «марш!» начинаете двигаться вокруг зала гуськом, повторяя насколько можно энергичнее: «Жулики, держитесь крепче!» Поняли? Мсье… я забыл имя… словом, кончается на «тиф», открывает шествие. Чтобы двинуться, вы делаете четверть оборота налево. Это у нас называется отправление в четверть оборота. Встать!
Комитет. Жулики, держитесь крепче. Жулики, и т. д…
Бенэн. Стой! Оправиться. Да, я забыл вам сказать. Само собой разумеется, ни один из вас не должен попадать в кутузку в течение ближайших месяцев. Или пусть он нас предупредит, и партия немедленно оставит его за штатом. Вы, например, Трестальон, вы ничего не замышляете, надеюсь?
Трестальон. Нет, нет, мсье Бенэн. Клянусь вам. К тому же я совсем бросил это ремесло. Я занимаюсь живописью.
Бенэн. Живописью?
Трестальон. Да, старыми картинами.
Бенэн. И вы думаете, это меня успокаивает? Мы с вами поговорим после занятий. Вас, Жослэн, я настоятельно прошу носу не показывать ни в казино, ни в клубы до самых выборов.
Жослэн. Будьте спокойны. Но, но, кончено. Причислен к министерству иностранных дел, отдел пропаганды. Книжки и брошюры. Составляю маленькую «Жизнь Пастера», для обеих Америк. Два миллиона экземпляров.
Бенэн. Ах, так, так! Вот это мне нравится. Вы слышали, Трестальон? Берите пример.
Трестальон. Я бы рад. Но я не владею слогом.
Бенэн. Господа, тишина и внимание! Станьте в круг, лицом внутрь. Так! Мы произведем опыт «мнения в замкнутой цепи». Номер первый начинает фразу, одно или два слова, не больше. Номер второй придумывает следующее слово и так далее, безостановочно. Поначалу не слишком заботьтесь о смысле. Это придет со временем. Главное, без перебоев… Мы начнем с темы, которая была бы не слишком головоломна: «Распущенность улицы». Номер первый, начинайте!
Де ла Муфьер. Что я должен делать?
Бенэн. Начните фразу, которую эти господа продолжат. И пусть никто не теряет времени на придумывание. Говорите, в крайнем случае, что попало, но говорите безостановочно. Это основной принцип всякой политической дискуссии.
Де ла Муфьер. Распущенность…
Лепандер. Улицы…
Трестальон. Ужасна…
Жослэн. Для честного человека…
Минаэрт-Дюплекотиф. Который выходит…
Де ла Муфьер. Из дому…
Лепандер. С женой…
Трестальон. И детьми…
Жослэн. Полными невинности…
Минаэрт-Дюплекотиф. С намерением…
Бенэн. Очень хорошо! Очень хорошо! Ради бога, продолжайте.
Де ла Муфьер. Где-нибудь…
Лепандер. Купить…
Трестальон. Табаку…
Жослэн. И спичек…
Минаэрт-Дюплекотиф. Восковых…
Де ла Муфьер. В коробках…
Лепандер. По два су.
Жослэн. Позвольте! Позвольте! Восковые спички четыре су.
Бенэн. Ну так что? Не усваивайте таких привычек. Так значит, если бы вы были в Палате Депутатов, вы бы прервали товарища по партии, сказавшего нелепость? Нехорошо, мой друг! Продолжайте, Трестальон.
Трестальон. Я знаю, что мне продолжать, но ничего не могу придумать. Что вы хотите, чтобы я еще сообщил об этой коробке спичек, раз уже сказано, что они восковые и стоят четыре су?
Бенэн. Хорошо! Хорошо! Так как смычка плохо действует, мы немного усовершенствуем ваш механизм. Повернитесь лицом кнаружи. На этот раз я сам предложу вам текст: «Прогресс и порядок, мир и достоинство». Каждый по одному слову. Когда фраза окончена, вы начинаете сначала и продолжаете все быстрее и быстрее.
Трестальон. А как быть с «и»?
Бенэн. «И» считается отдельным словом. Вы готовы? Начинайте!
Комитет,
Бенэн. Быстрее, быстрее, тысяча чертей… Быстрее… быстрее!
Бенэн,
Баронесса,
Бенэн,
Баронесс,
Мируэт. Надо сознаться, что это очень оригинально.
Баронесса,
Бенэн,
Баронесса,
Бенэн. Давно, сударыня, очень давно.
Баронесса. Скажите, это не американский способ?
Бенэн. Да, сударыня, американский.
Баронесса. Я никогда о нем не слышала.
Бенэн. Он был впервые применен в 1922 году в Арканзасе.
Баронесса. В Арканзасе? В 1922 году? Так значит, это совсем новинка?
Бенэн. Совсем новинка, сударыня.
Баронесса,
Бенэн,
Баронесса. К завтрашнему вечеру? Мы сможем устроить заседание? О, тем лучше, тем лучше!
Бенэн,
Трестальон. Каждый по одному слову?
Бенэн. Да. Марш!
Комитет,
Баронесса. Нет, вы посмотрите! После одного сеанса! Это просто волшебство.
Ле Труадек. Я вас поздравляю, мой дорогой Бенэн.
Бенэн. Извините. Я должен их догнать. А то их ничто не остановит. Они таким образом выйдут на бульвары, и их всех заберут в участок!
Мируэт. Я знаю, баронесса, что это очень невежливо с моей стороны. Но меня ждет газета…
Баронесса. Пожалуйста, дорогой Мируэт. Мы еще немного побудем здесь с мсье Ле Труадеком. Когда мсье Бенэн вернется, я его порасспрошу насчет его метода.
Баронесса. Ведь правда, этот мсье Бенэн очень замечательный человек?
Ле Труадек. О да! Очень замечательный.
Баронесса. Это ваш ученик?
Ле Труадек. Не совсем. Но я имел на него влияние.
Баронесса. Кстати, в его системе я узнаю некоторые черты вашего ума.
Ле Труадек. Хм… да, может быть…
Баронесса. …Хотя он заимствовал ее главным образом у арканзасцев. Правда, у вас есть ученики во всех концах света. Ах, какая у вас прекрасная жизнь, дорогой профессор! Я только женщина. Но я тоже пыталась проложить свой скромный след… Вы верите в будущее партии?
Ле Труадек. Партии?
Баронесса. Партии, которую вы будете возглавлять.
Ле Труадек. Да, да, да.
Баронесса. Я горячо желаю удачи ей, вам, нам… Ах, наш успех был бы для меня такой наградой, таким утешением! Если бы вы знали, в каком духовном одиночестве я жила!
Ле Труадек. Вы, сударыня?
Баронесса. Да. Покойный барон ценил только жизненные удовольствия. Он никогда не понимал моего идеала, моей тревоги. Даже приближение выборов оставляло его равнодушным.
Ле Труадек. Даже приближение выборов?
Баронесса. Да, а видит бог, мы переживали такие волнующие выборы! Например, выборы 21 августа 1881 года и перебаллотировка. Вы помните?
Ле Труадек. Я был в то время так поглощен своей работой…
Баронесса. Иной раз мне хотелось бы знать, почувствует ли наконец моя милая Женевьева, что в ней зарождается политическое призвание. Я беспокоюсь.
Ле Труадек. Вас беспокоит ее здоровье?
Баронесса. Здоровье? Нет.
Ле Труадек. В общем, есть все основания думать, что она проживет очень долго.
Баронесса. Да, конечно. Но почему?
Ле Труадек. Я думал вот о чем. Чем дольше живешь, тем больше видишь предвыборных кампаний. Таким образом, рано или поздно можно заинтересоваться политикой.
Баронесса. Разумеется.
Ле Труадек. Все это так загадочно. Это как предсказания. Вы верите предсказаниям?
Баронесса. Смотря по тому, каким.
Ле Труадек. Конечно. Но, должно быть, многие исполняются.
Баронесса,
Ле Труадек. Это странно.
Баронесса. А если говорить о предрасположенности моей дочери к политике, то я не знаю, если ли у нее такая шишка.
Ле Труадек,
Баронесса. Конечно, вы мне скажете, что мать лучше, чем кто-либо, знает своего ребенка. Но у моей милой Женевьевы очень скрытный характер. Она несообщительна. Но ведь вы с нею познакомитесь и можете сами ее расспросить.
Ле Труадек. О, сударыня, я не решусь.
Баронесса,
Ле Труадек,
Баронесса. Что случилось, дорогой профессор?
Ле Труадек. Идемте!.. Я вспомнил очень важную вещь…
Роланд. Что это он делает в этом гимнастическом зале?
Бенэн,
Роланд. В том, что я сейчас видела мсье Ле Труадека между трапецией и турником, и мне нужно три минуты, чтобы прийти в себя.
Бенэн. Да. Мсье Ле Труадек по моему совету решился заняться немного физической культурой. Но каким чудом вы-то сами здесь?
Роланд. По-вашему, без полиции мне не напасть на его след? Так значит, он поступает в цирк? В качестве клоуна или акробата? Что это за женщина с ним?
Бенэн. Здешняя массажистка.
Роланд. Скажите, это вы ему посоветовали выгнать меня?
Бенэн. О! Неужели вы меня считаете таким вероломным?
Роланд. Если он меня бросил, значит я ему мешала. Чем?
Бенэн. Не знаю. Мсье Ле Труадек такой сложный человек.
Роланд. Пожалуйста, не думайте, будто я им дорожу. Что меня бесит, так это то, что я упустила двадцать случаев сама первой его бросить. Теперь мне кажется невероятным, как это я могла целый год кормиться неопределенными намеками и неопределенными обещаниями.
Бенэн. Какими это намеками и обещаниями?
Роланд. О, некое завещание, которого, держу пари, он никогда и не начинал писать. И потом эта комедия, будто раньше, чем на мне жениться, он хочет дождаться командорской ленты. Потому что, по его словам, женитьба на мне многих к нему охладит.
Роланд. Скажите, пожалуйста, я и не подозревал, что вы так близко лелеяли мечту стать мадам Ив Ле Труадек. Я объяснял себе вашу привязанность скорее физическим увлечением.
Роланд. Физическим? Да вы с ума сошли.
Бенэн. Правда, я находил, что у вас странный вкус. По крайней мере, пока я не узнал о некоторых особенностях, делающих мсье Ле Труадека чем-то вроде сверхчеловека.
Роланд,
Бенэн. Большая редкость и чрезвычайно знаменательная.
Роланд. Правда, в его годы он бы мог быть абсолютной развалиной. А он не абсолютная развалина.
Бенэн. Вы это признаете.
Роланд,
Бенэн. Нет. А что?
Роланд. У меня есть одна мысль. Но на вас нельзя положиться.
Бенэн. Какое оскорбление! Скажите мне вашу мысль.
Роланд. Нет, нет, я вам ничего не скажу.
Бенэн. Если я вам поклянусь, что никому ничего не передам?
Роланд. Нет. Оставьте меня в покое.
Бенэн. Старый друг, как я, который только о том и думает, чем бы вам быть полезным?
Роланд. Нет, нет и нет. Или, если угодно, я вам скажу, что в цирке он дел не сделает и вы гораздо больше заработаете, показывая его голым в странствующем балагане лицам не моложе восемнадцати лет.
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
Бенэн. Господа, когда вы будете готовы…
Трестальон. Мы готовы, мы готовы, мсье Бенэн.
Мируэт,
Ле Труадек. Простите! У меня голова не на месте.
Де ла Муфьер. Честные
Лепандер. Люди
Трестальон. Искали
Жослэн. Друг
Минаэрт-Дюплекотиф. Друга.
Все,
Баронесса. Меня это повергает в трепет. Вот, дочь моя, высокое в политике. Но что вы все время так горбитесь? Можно подумать, что вы хотите, чтобы вас считали в самом деле горбатой.
Мируэт. Я предлагаю использовать это для первого сообщения в прессе.
Бенэн. Рано еще. Они только-только начинают раскачиваться.
Баронесса,
Женевьева. Что я не могу привыкнуть к этой мысли. Он слишком стар.
Баронесса. Женевьева, вы девушка, для которой существует только тело. Умейте обуздывать вашу ужасную чувственность.
Трестальон. Теперь нам надлежит выбрать.
Все,
Мируэт. Ле
Бенэн,
Ле Труадек,
Мируэт,
Мируэт. Не следовало ли бы, господа, чтобы мсье Ив Ле Труадек сделал нам сначала краткую декларацию?
Комитет,
Ле Труадек,
Мируэт. Повторяю вам, что дверь надежно охраняется. Сам архиепископ парижский не мог бы сюда проникнуть.
Ле Труадек. Да, но его легче узнать.
Мируэт. Ну, начинайте.
Баронесса. Закройте глаза, Женевьева, и слушайте.
Мируэт,
Бенэн, комитету. Ответьте что-нибудь.
Все,
Бенэн,
Баронесса,
Ле Труадек,
Бенэн,
Все. Мы встаем, как один человек.
Мируэт. Кого вы намечаете, господа, в председатели партии?
Комитет,
Баронесса. Браво, господа, браво, профессор!
Женевьева. Почему вы хотите, чтобы я кричала? Мне это решительно все равно.
Бенэн,
Комитет,
Де ла Муфьер. Мы
Лепандер. Немедленно
Трестальон. Преобразуемся
Жослэн. В редакционную
Минаэрт. Подкомиссию
Трестальон,
Минаэрт. Мы
Жослэн. Переходим
Трестальон. В маленькую гостиную,
Лепандер. Чтобы составить
Де ла Муфьер. Сообщение для прессы.
Баронесса. Славные люди! Славные люди!
Минаэрт. Я им сейчас составлю это сообщение.
Баронесса,
Ле Труадек. Скорее, это я должен был бы растеряться перед такой молодостью и красотой.
Баронесса,
Женевьева. Конечно, все, что вы сказали, совершенно верно. Но я не так интересуюсь политикой, как мама.
Мируэт. Ну, это придет!
Женевьева. Может быть, это и придет позже, когда мне будет столько лет, сколько маме.
Баронесса. В ваши годы, дочь моя, у меня уже был парламентский салон. А что касается ваших личных стремлений, то позвольте вам сказать, что в нашем роду женщины всегда ставили свой долг выше своих вкусов. Не кто иной, как моя прабабка, несмотря на личную неприязнь, подала Наполеону мысль о континентальной блокаде.
Ле Труадек. О! О континентальной блокаде?
Баронесса. Да.
Мируэт,
Ле Труадек. Как! Уже! Вы находите?
Мируэт. Я вас уверяю. Баронесса этого ждет. Мы только что с ней говорили об этом.
Баронесса. Дорогой профессор, пожалуйста, садитесь.
Ле Труадек. Благодарю вас, сударыня… хм…
Баронесса. Профессор.
Ле Труадек. Сударыня…
Баронесса. Я вас понимаю… Мне кажется, что я вас понимаю.
Ле Труадек. Сударыня…
Баронесса. Не оправдывайтесь в вашем волнении. В этой минуте есть какой-то скромный трагизм.
Ле Труадек. Сударыня…
Баронесса. То, что вы мне сейчас скажете, это, может быть, не то, что хотело бы сказать ваше сердце. Может быть, и мое сердце хотело бы услышать не то, что я сейчас услышу. Но будем тверды, дорогой профессор. Мы из тех отмеченных роком людей, которые учатся побеждать, одерживая суровые победы над самими собой. Я вас прошу, не будем портить этой минуты безмолвного героизма каким-нибудь проявлением слабости… Достаточно, чтобы вы знали, что мы понимаем друг друга.
Ле Труадек. Поверьте, сударыня, я сам страшусь своей смелости…
Баронесса. Боже мой! Что он скажет?..
Ле Труадек,
Баронесса. Ах, так, так…
Ле Труадек. Боссюэ?
Баронесса. Я сейчас передам Женевьеве ваши слова. Я уверена, что она их воспримет очень живо. Может быть, она будет еще больше удивлена, чем я. До сих пор она не думала о замужестве. Это ребенок. Нельзя этого ей ставить в вину и не надо смотреть мрачно на вещи, если сначала она будет казаться немного испуганной.
Ле Труадек. Вам кажется, что она отвергнет мое предложение?
Баронесса. Я должна вам сказать, дорогой профессор, что у нас в роду при выдаче замуж молодых девушек, к счастью, не руководствуются кодексом буржуазной сентиментальности. У нас на это более высокий взгляд.
Мируэт. Может быть, я некстати?..
Баронесса. Когда вы можете быть некстати, дорогой друг?
Мируэт,
Баронесса. Старайтесь! Я не беспокоюсь, вы не угадаете.
Мируэт,
Баронесса. Он влюбился в Женевьеву и просит ее руки.
Мируэт. О! Серьезно?.. Я совершенно… О! Да это чудесно! Чудесно и восхитительно! Волшебная сказка! Мы в разгаре работы, в разгаре идейной борьбы, в суровой политической атмосфере. И вдруг взмахом палочки амур, этот вечный чародей, рождает идиллический пейзаж.
Баронесса. Мне самой приходила такая мысль. Но взглянем немного дальше, немного глубже, дорогой Мируэт. Не видите ли вы, напротив, удивительного совпадения между таинственными решениями сердца и требованиями политики? И не вспоминается ли вам восьмая глава «Государств», которую мы столько раз с вами перечитывали?
Мируэт,
Баронесса. Да, это верно.
Мируэт. Поистине, только у женщин бывают такие внезапные озарения… Но я забываю вас поздравить, вас обоих, и поздравить самого себя.
Баронесса. Благодарю вас, дорогой друг, и садитесь. Ваше присутствие как нельзя более кстати. Прежде чем говорить с Женевьевой, я думаю, нам следовало бы коснуться некоторых немного прозаических сторон этого вопроса, с которыми этой дорогой девочке незачем иметь дело. Вы знаете, с цифрами я не в ладах. А в моих имущественных делах вы разбираетесь, вероятно, лучше моего. Нам надо подумать о приданом для моей девочки.
Мируэт,
Баронесса. Во-первых, где мы поселим наших влюбленных?
Мируэт. У вас же есть особнячок на бульваре Босежур?
Баронесса. Да, это правда. Он сдан, но контракт кончается в октябре. Я рассчитывала, при возобновлении, на очень недурную надбавку. Но нечего делать. Я согласна, что этот особнячок как раз то, что нам надо.
Ле Труадек. А где находится этот бульвар?
Мируэт. В Отэйе, в конце Отэйя.
Ле Труадек. А!.. Это не очень-то центральное место. А есть поблизости метро или автобусы?
Мируэт. Но, дорогой профессор, у вас же будет свой автомобиль.
Ле Труадек. Это верно.
Баронесса. Местность? Очаровательная. Настоящее гнездышко. Сад спереди и сзади. Единственное неудобство — это окружная железная дорога, которая проходит рядом.
Ле Труадек. А!.. А в чем же здесь неудобство?
Баронесса. Дым, видите ли. Там рядом туннель. Он почти все время дымит. Но это пустяки.
Ле Труадек. А! Я побаиваюсь дыма.
Мируэт. Дело привычки. А потом, поговаривают об электрофикации дороги.
Ле Труадек. Значит, будут производиться работы?
Мируэт. Да, рано или поздно.
Ле Труадек. Работы по соседству — это очень неприятно. Шум, пыль… Рабочие так мало стесняются…
Баронесса. Во всяком случае, до октября или даже дольше вы будете жить здесь. Устройство дома потребует времени.
Мируэт. Еще бы! Мы в прошлом году там охотились.
Баронесса. Как вы его находите?
Мируэт. Для них?
Баронесса. Да.
Мируэт. Там есть доходные статьи?
Баронесса. Как же! Три фермы. Барский дом на нравах замка и вполне обитаемый летом.
Ле Труадек. Ньевр, безусловно, край очень любопытный для туриста, равно как и для ученого, и для археолога. Для нас, географов, он интересен своим климатом, который суров, и средней цифрой дождливых дней, которая очень высока. Даже лето там сырое. В общем, Франция удивительная страна; если вспомнить, что наряду с местностями, очень благоприятными для скотоводства, как Ньевр, в ней имеются области, которые по своей красоте и прелести ни в чем не уступают прекраснейшим уголкам Италии.
Баронесса. К сожалению, на Ривьере у меня ничего нет. Когда я там бываю, я живу в отеле.
Ле Труадек. О, я вовсе не это хотел сказать.
Баронесса. Что касается бумаг, то я последнее время совершенно сбилась. Вы мне подскажете, Мируэт.
Мируэт. Понятно, эти постоянные колебания курса…
Баронесса. Я могла бы, во всяком случае, уступить им доход с одного из моих домов на бульваре Османн.
Мируэт. Да.
Ле Труадек. Этот бульвар мне больше нравится, чем тот, о котором вы говорили.
Баронесса. Но ведь мы говорим о том, чтобы уступить вам доход с дома, а не о том, чтобы поселить вас в нем.
Ле Труадек. А!.. А нельзя ли было бы… выселить кого-нибудь из жильцов?
Баронесса. Нет, нет! У меня все долгосрочные контракты, и потом…
Мируэт. Вам будет в сто раз покойнее на бульваре Босежур.
Баронесса,
Мируэт. Ах, да.
Ле Труадек. Что?
Мируэт,
Баронесса. У меня их пятьсот штук, ведь так, кажется?
Мируэт. Пятьсот.
Ле Труадек. По пятьсот франков каждая?
Мируэт. 507,50 к концу биржи, вчера.
Баронесса. Вот что, я все это еще спокойно обдумаю. Теперь бы все-таки следовало поговорить о главном с моей дочерью. Я за ней схожу.
Мируэт. Ну-с? Вы довольны? Баронесса, по-видимому, не намерена скупиться.
Ле Труадек. Да. Вы находите, что мне будет хорошо в этой вилле на окружной железной дороге?
Мируэт. Разумеется, если только вы не будете слишком придирчивы.
Ле Труадек. И что я не схвачу ревматизма в этом имении?
Мируэт. Подолгу ли вы там будете жить!
Ле Труадек. О каких это бумагах вы говорили, акции какого-то там Парижа?..
Мируэт. «Скандального Парижа»! Прямо-таки великолепное дело. Газета, у которой в своей области нет соперников. Вы скажете, сомнительный жанр? Это зависит от точки зрения. Во всяком случае, вот молодцы, которые круглый год поставляют вам в среднем от двух до трех крупных скандалов в неделю! Неслыханное дело. Откуда только они их берут?
Баронесса. Вы дура и нахалка.
Женевьева. Мама…
Баронесса. Вы живете только ради самого грубого удовлетворения чувственности.
Женевьева. Не говорите так!
Баронесса. Я это буду говорить. Успех большой партии интересует вас меньше всего.
Мируэт. В чем дело, баронесса?
Баронесса. В том, что эта девчонка отказывается выйти замуж, после того как обещала мне.
Женевьева. Я ничего не обещала.
Баронесса. Вы смеете отрицать! Обещали вы мне или нет принять предложение, если оно будет блестящим, лестным и разумным?
Женевьева. Да, но я никогда не обещала выйти замуж за мсье Ле Труадека.
Баронесса,
Женевьева, хныча. Я вам клянусь, что никого не люблю.
Баронесса. Увы, это только правда, черствое сердце!
Женевьева. Вы только что мне сказали, что я чудовищно чувственна.
Баронесса. Одно с другим вполне уживается.
Ле Труадек, Мируэту. Этот инцидент мне очень тягостен.
Мируэт, баронессе и Женевьеве. Мсье Ле Труадек очень удручен. Он хочет уйти.
Баронесса, вне себя. Вот! Вот в какое положение ты нас ставишь, глупая индюшка! Но я желаю знать причины. Или вас ослепляют дворянские предрассудки?.. Готические предрассудки, между нами говоря.
Мируэт. Дорогое дитя, наверное, не знает, что в бретонском языке «Ле» перед собственным именем равнозначаще нашему «де» и является аристократической приставкой. Ле Труадек стародворянская бретонская фамилия.
Женевьева. Но в таком случае наш лакей тоже дворянин? Он бретонец, и его зовут Ле Пуик.
Баронесса. Молчите, дурочка вы этакая! Во всяком случае, аристократии ума не в чем завидовать вашей. Я вас воспитывала не в этих старорежимных воззрениях. Этот предлог она сейчас придумала.
Женевьева. Мама, это не я. Я ничего не сказала. Это вы!..
Баронесса. Вы ритор, Женевьева, опасный софист. У вас семейный дар аргументации и слова. Но берегитесь, вы им злоупотребляете.
Женевьева. Послушайте, мама, вы сведете меня с ума. Я не хотела сказать ничего дурного ни вам, ни мсье Ле Труадеку. Во-первых, когда столько народу, я путаюсь. Мне кажется, что если бы я осталась одну минуту вдвоем с мсье Ле Труадеком, я бы сумела ему объяснить, что… словом, доказать ему, что он не должен на меня сердиться.
Баронесса. Боюсь, что вы только отягчите вашу вину, и я не уверена, согласится ли профессор исполнить вашу просьбу.
Ле Труадек. Я согласен.
Баронесса,
Ле Труадек,
Женевьева. Да, гулять пешком. Я очень люблю бродить по Парижу, особенно в кварталах, куда обыкновенно не ходят, например, в бедных кварталах. Я часто хожу с горничной. Мама этого не любит. Она не может без автомобиля. Но когда все время дождь, как эти дни, то гулять почти невозможно. Как ни стараешься обходить большие лужи, возвращаешься с мокрыми ногами.
Ле Труадек. Как это верно! Я столько раз сам это замечал. Например, когда я иду читать лекцию во Французскую Коллегию, я иду пешком, это так близко от меня, и как я ни осторожен, как ни стараюсь шагать по выступам мостовой, а в конце концов вода все-таки проникает мне в сапоги.
Женевьева,
Ле Труадек. Так вот в чем дело? Я так тоже замечал. Но я не знал причины. Это вам объяснит только профессионал. Как это любопытно!
Женевьева,
Ле Труадек. И если подумать, то какие могут быть последствия!
Женевьева. Да.
Ле Труадек. Например, в отношении легких.
Женевьева. Да, в отношении легких.
Ле Труадек. Да?..
Женевьева. Это правда, что вы хотите на мне жениться?
Ле Труадек. Хм… Да, правда.
Женевьева. Это вам самому пришло в голову или моей матери и мсье Мируэту?
Ле Труадек. Мне… мне самому.
Женевьева. А!
Ле Труадек. Вы находите?
Женевьева. Вы не предпочли бы жениться на моей матери?
Ле Труадек. Я бы охотно женился на вашей матушке… я хочу сказать, вы понимаете, если бы я не имел счастья познакомиться с вами, и, конечно, ваша матушка…
Женевьева. Вам не кажется, что это еще можно устроить?
Ле Труадек. Нет. Мое сердце сделало выбор. Вы, вы одна.
Женевьева. Это очень неприятно.
Ле Труадек. Почему же?
Женевьева. Из-за разницы лет.
Ле Труадек,
Женевьева. Вот как? А вам?.. Не кажется?
Ле Труадек. С первого взгляда, конечно. Но все это очень изменилось за последнее время. Вы знакомы с работами Штиккера?
Женевьева. Как вы говорите?
Ле Труадек. Штиккера.
Женевьева. Нет.
Ле Труадек. Штиккер доказал, что в течение последнего столетия продолжительность жизни беспрерывно возрастала: что пора зрелости и пора старости беспрерывно отодвигались. Он выразил это в формулах и произвел экстраполяцию. Вы знаете, что такое экстраполяция?
Женевьева. О нет, совсем не знаю.
Ле Труадек. Или, если вам угодно, он доказал, что настанет время, когда люди будут вполне сложившимися только в пятьдесят лет и смогут помышлять о браке не раньше шестидесяти лет. И по Штиккеру, в силу исчисления вероятностей и согласно с теорией уклонений… вы в курсе этих вопросов?
Женевьева. Мне очень стыдно, но мне никто об этом не говорил…
Ле Труадек,
Женевьева,
Ле Труадек,
Женевьева. Да, да.
Ле Труадек. Так вот, обыкновенное тройное правило доказало бы вам, что при равенстве лет у меня наполовину больше… молодости, чем у обыкновенного человека, ровно на 50 % и что, следовательно, я в высочайшей степени могу считаться одним из тех предвестников, о которых говорит Штиккер.
Женевьева. Я чувствую, что все, что вы мне говорите, очень возвышенно, но надо быть более образованной, чем я, чтобы это хорошо понять. Когда я стараюсь следить за такими вот высокими мыслями, мне сразу что-то начинает сжимать голову кругом.
Мируэт. Извините… мадмуазель Женевьева, мне нужно сказать два слова мсье Ле Труадеку.
Женевьева,
Мируэт и Ле Труадек,
Мируэт,
Ле Труадек,
Мируэт. Я предупреждал швейцара: «Если явится женщина в состоянии сильного возбуждения и будет произносить угрозы, не впускайте ее. В случае надобности, позовите полицию».
Ле Труадек. Ну и что же?
Мируэт. Ну и вот, явилась молодая особа, с улыбочками слаще меда, и сказала, что она из квартиры мсье Ле Труадека по спешному делу. Швейцар не усмотрел ничего общего.
Ле Труадек. И вы ее не прогнали?
Мируэт. Скажете тоже! Да… Я начал с того, что поцеловал ей руку.
Ле Труадек. А потом?
Мируэт. А потом было не так-то легко выставить ее ногой в спину.
Ле Труадек,
Мируэт. Для чего? Чтобы вам улизнуть? Очень это вам поможет! Таинственная надежда избежать скандала, это чтобы вы ее приняли, выслушали и успокоили. Я постараюсь быть с вами.
Ле Труадек,
Мируэт. Вот мсье Ле Труадек, которого вы желали видеть. Пожалуйста, садитесь.
Роланд. Мне необходимо поговорить с мсье Ле Труадеком с глазу на глаз.
Ле Труадек. Несчастная! Чего вам здесь надо?
Роланд,
Ле Труадек. О!
Роланд,
Ле Труадек. Вы беременны?
Роланд. Приблизительно восемь месяцев.
Ле Труадек. Но это невозможно.
Роланд. Я хотела неожиданно доставить вам нежную радость.
Ле Труадек. Но послушайте! Ведь я же заметил бы!
Роланд. Мне самой не раз казалось, что вы заметили.
Ле Труадек. Я?
Роланд. Да, сперва мне казалось, что это так, по некоторым милым знакам внимания. Вчера, увы, меня в этом убедило совсем другое.
Ле Труадек. Как так?
Роланд. О, моя история не нова. Я соблазненная девушка. В ту минуту, когда мой позор становится очевидным, мой соблазнитель меня бросает.
Ле Труадек. Если это правда, это ужасно. И нет никакого средства?
Роланд,
Ле Труадек. Кто вам говорит о… молчите, несчастная! Я хотел сказать…
Роланд. В таком случае единственное средство, это чтобы вы на мне женились.
Ле Труадек. Чтобы я на вас женился?
Роланд. Ну да. Я иду на это.
Ле Труадек. Невозможно. Прежде всего, разница лет…
Роланд. Она значительна, но неудобство она представляет только для меня.
Ле Труадек. А потом мое положение! Мое положение!
Роланд. Я не понимаю. Оно будет более упорядоченным, чем раньше, и, следовательно, более почтенным.
Ле Труадек. Мое политическое положение! Вам простительно не считаться с этим, потому что вы этого не знаете. Так знайте же, что с сегодняшнего дня я являюсь вождем большой политической партии. Ах, отчего вы не сказали мне этого двумя днями раньше, я был тогда еще свободен, почти свободен!
Роланд. Ну, так пошлите к черту ваше новое положение, если оно вам мешает, и женитесь на мне.
Ле Труадек. О, что вы говорите! Вы требуете, чтобы я дезертировал. Отныне я прикован к своему посту, как капитан корабля к своему мостику.
Роланд. Тогда женитесь на мне, не сходя с мостика.
Ле Труадек. Я больше не принадлежу себе. Если я когда-нибудь женюсь, то не иначе, как по прямому приказанию моего комитета и по его выбору.
Роланд. Это вы по приказанию вашего комитета сделали мне ребенка?
Ле Труадек. Разумеется, нет.
Роланд. Значит, вам не требуется его приказаний и для того, чтобы на мне жениться.
Ле Труадек. Имейте в виду, что я бы это сделал с величайшим удовольствием. Но это решительно невозможно. Химера, я вам говорю, химера. Впрочем, я рассчитываю прийти вам на помощь.
Роланд. Благодарю вас. Единственная альтернатива — это брак или смерть.
Ле Труадек. Боже мой! Вы хотите себя убить, дорогое дитя?
Роланд. О нет, не себя. Нет, речь идет о вас.
Ле Труадек. Обо мне!
Роланд. Да, я буду вынуждена убить вас, увы, из маленького револьвера с перламутровой рукояткой, который я купила вчера и с которым больше не расстаюсь.
Ле Труадек. Да вы с ума сошли! Подумайте о возмездии: суд присяжных, каторга…
Роланд. Будьте покойны: я буду оправдана при аплодисментах публики. А так как впоследствии мне придется зарабатывать, то какая реклама! Подумайте сами. Актриса, убивающая члена Института, своего любовника! У меня будут неслыханные ангажементы.
Ле Труадек,
Роланд,
Ле Труадек. И сейчас вы находитесь в доме моей невесты.
Роланд,
Ле Труадек. Смейтесь надо мной, дорогое дитя. Мне это больше по душе. Смейтесь вдоволь! Это успокоит вам нервы. Смейтесь вдоволь над вашим старым другом.
Роланд,
Ле Труадек. Да, да, погодя.
Роланд. Нет, нет. Сейчас.
Ле Труадек. Что вы выдумали? А приличия? Мы в очень щепетильной среде.
Роланд. Я вам говорю, что хочу быть ей представлена немедленно.
Ле Труадек. Я вас умоляю на коленях, не подымайте скандала.
Роланд. Какого скандала? Или вы меня принимаете за селедочницу? Мне случалось бывать представляемой гораздо более знатным особам, чем мадмуазель Жантиль-Дюран. Князь Монакский явился приветствовать меня в моей ложе.
Ле Труадек. Мой дорогой друг!
Роланд. Ну-с! Я жду!
Ле Труадек. Я не могу! Я не могу!
Роланд. Тогда я закричу. У меня очень резкий голос.
Ле Труадек. Боже мой! Боже мой! Но что вы ей скажете?
Роланд. Все обойдется как нельзя лучше. Я хочу быть первой из близких вам людей, с кем вы познакомите вашу невесту. Это вопрос самолюбия. Но поторопитесь, я теряю терпение.
Ле Труадек. Вот мадмуазель Роланд, которая желает с вами познакомиться… Я вас покидаю.
Роланд. Мадмуазель Жантиль-Дюран?
Женевьева. Да… Женевьева Жантиль-Дюран.
Роланд. Так как я уже и без того злоупотребляю вашей любезностью, прося вас о столь неожиданном свидании, я избавлю вас от всяких предисловий и перейду прямо к делу. Я вот уже больше года любовница мсье Ле Труадека. Вы знаете, что значит «любовница»? И вот теперь я беременна. Вы знаете, что значит «беременна»? Другими словами, он сделал мне ребенка, который у меня вот здесь и которого я должна родить меньше, чем через месяц. Это несложно.
Женевьева. У вас будет ребенок?
Роланд. Да.
Женевьева. И это мсье Ле Труадек… вам… его…
Роланд. Мне… его… вот именно.
Женевьева. Это как раз то, о чем говорил Штиккер.
Роланд. Что вы говорите?
Женевьева. Вы знаете Штиккера?
Роланд. Нет, не знаю… Ах, это не кондитер?
Женевьева. Нет, нет, это ученый.
Роланд. То, что я вам сказала, по-видимому, удивляет вас меньше… чем я думала.
Женевьева. Нет, все-таки немного… Я думала о маме, которая будет очень горда.
Роланд. Очень горда?
Женевьева. Я уже так и слышу: «Ну-с, дочь моя, что я вам говорила?»
Роланд. A-а! Я с удовольствием вижу, что ваша матушка не ошибалась относительно мсье Ле Труадека.
Женевьева. Мне казалось, что в виду его возраста…
Роланд. К сожалению, возраст ничему не мешает.
Женевьева. К сожалению? Почему к сожалению?
Роланд. Или, по-вашему, это положение мне приятно?
Женевьева. Вам — не знаю, может быть и нет.
Роланд. Кого это?
Женевьева. Маленького.
Роланд. Понятия не имею. Я думала о чем угодно, только не об этом.
Женевьева. А!.. Хотите, я поищу в календаре? Это будет очень интересно. Я очень люблю искать в календаре.
Роланд. Я вижу, вы любите читать.
Женевьева. Ах, очень. Особенно календарь, это так интересно. Бывают имена, которые напоминают о рыцарях, о средневековых легендах или о чудесах.
Баронесса,
Роланд. Но, сударыня…
Баронесса. Так знайте же, что я защищу ее своим собственным телом. У меня в доме десять мужчин, не считая слуг. Но мне никого не нужно.
Роланд. Уверяю вас…
Баронесса. Отдайте мне ваше оружие, немедленно… Да, и прежде всего ваш револьвер с перламутровой рукояткой.
Роланд. Клянусь вам, что у меня нет оружия.
Баронесса. Отдайте мне ваш мешочек.
Роланд. Вот мой мешочек. Я сказала мсье Ле Труадеку о револьвере, чтобы его напугать. Но можете посмотреть сами. Единственная перламутровая вещь в мешочке это лорнетка.
Баронесса,
Роланд. Я вам его даю.
Женевьева. Это правда, мама. Мы с мадмуазель Роланд очень мило беседовали.
Баронесса. Очень мило. А о чем?
Женевьева. Мадмуазель Роланд сказала мне, что ждет ребенка и что это мсье Ле Труадек… ей… его…
Баронесса. Так вот в чем дело… я не могла понять… Мсье Ле Труадек был так взволнован.
Женевьева,
Баронесса,
Баронесса. Женевьева, я сегодня обошлась с вами сурово.
Женевьева. Мама?
Баронесса. Обстоятельства вас оправдывают. Этот брак невозможен.
Женевьева. Ах!
Баронесса. От такой девочки, как вы, нельзя требовать, чтобы она выходила замуж за человека, который приносит вам в свадебной корзине ребенка, только что прижитого с актрисой. В ваши годы трудно мириться с этой грубой действительностью, к которой только опыт учит относиться хладнокровно. С вашей стороны это было бы чрезмерным самоотречением, и я бы обвиняла себя, что вынудила вас к нему.
Женевьева. Так вы больше не хотите, чтобы я вышла замуж за мсье Ле Труадека?
Баронесса. Нет, конечно. Разумеется, мы должны спасти политическое положение и найти выход. Но не вы, дочь моя, будете расплачиваться за это.
Баронесса,
Мируэт. Да?
Баронесса. Сопротивление Женевьевы становится слишком законным.
Мируэт. Эта история с ребенком кажется вам достаточно ясной?
Баронесса. Достаточно ясной, увы! Заметьте, что я не принадлежу к числу тех дур, которые возмущаются естественным порядком вещей. Боже мой! Мы вполне допускали, что жених, который не так уж молод, успел немного пожить. О чем мы можем жалеть, так это о том, что все это случилось так не вовремя.
Мируэт. Разумеется, это совпадение наводит на размышления.
Баронесса. Один из путей, который вел к цели, отрезан. Нечего делать! Мы все-таки добьемся своего. Я знаю, о чем вы будете меня просить, Мируэт.
Мируэт. Хм…
Баронесса. Вы хороший и добрый друг, и поэтому вы не решаетесь мне сказать, что так как при создавшемся положении необходима жертва, а требовать ее от Женевьевы мы теперь уже не можем, то вы ждете ее от меня. Ну, так вот! Я готова.
Мируэт. Готовы?
Баронесса. Раз это необходимо, я сама выйду замуж за мсье Ле Труадека.
Мируэт. Вы?.. Вот как!
Баронесса. Притом, разве мы таким образом не возвращаемся к нашему первоначальному проекту?
Мируэт. Хм… да…
Баронесса. Вы боитесь, что мне это будет тяжело?
Мируэт. Да, с одной стороны.
Женевьева. Но, мама, почему вы не спрашиваете меня, подумала ли я или нет?
Баронесса. Подумала о чем?
Женевьева. Обо всем этом. Это раньше вам бы следовало решить выйти замуж за мсье Ле Труадека вместо меня, когда вы видели, что мне этого не хочется. А теперь вы только о том и думаете, чтобы выйти за него замуж, и даже не знаете, хочется мне этого теперь или нет. И вы как будто считаете, что мсье Мируэт не может не разделять вашего мнения.
Баронесса. Видели вы когда-нибудь, чтобы до такой степени мог доходить дух противоречия? Она и слышать не хотела об этом браке, пока он был разумен. А теперь, когда он абсурден, ей этого хочется.
Мируэт. Может быть, это на нее подействовали ваши первоначальные доводы.
Баронесса,
Женевьева. Но, мама, вместо того, чтобы ссориться, спросим лучше у мсье Ле Труадека, на ком из нас он предпочитает жениться.
Баронесса. Вот уж, поистине, одна из тех глупостей, секретом которых владеете вы одна!
Мируэт. Позвольте, дорогая баронесса, я вовсе не нахожу, чтобы мысль Женевьевы была так уж нелепа.
Баронесса. Суд Париса? Нет ничего комичнее.
Мируэт. По-моему, мы можем откровенно обсудить положение с мсье Ле Труадеком. Я оставил его в обществе мсье Бенэна.
Баронесса. Как хотите… Во всяком случае, если мсье Ле Труадек в состоянии говорить свободно, знаю заранее, что он скажет.
Баронесса,
Мируэт,
Женевьева. Вот именно. Не считайте, будто вы обязаны соглашаться с моей матерью, мсье Ле Труадек. Я думала об идеях Штиккера.
Баронесса. Молчите, дурочка. Ваше вмешательство — верх неприличия.
Ле Труадек,
Баронесса,
Мируэт. Я должен признаться, что советы мсье Бенэна бывают иногда очень удачны.
Баронесса. В таком случае, устраивайте ваше совещание втроем. Я пойду отдохнуть. У меня ужасно болит голова. Идемте, Женевьева.
Женевьева. Нет, нет, я остаюсь.
Баронесса. Бросьтесь в объятия мсье Ле Труадека, пока он здесь.
Мируэт. Но вот и мсье Бенэн. Какой у него взволнованный вид!
Бенэн,
Мируэт. Новое несчастье?
Бенэн. Да… мои Честные Люди начали сами рассуждать.
Мируэт. А чем это плохо?
Бенэн. Нечего сказать! Я их запихал в угол комнаты и
Ле Труадек. Это чрезвычайно неприятно.
Бенэн. Но подождите. Они издают новое урчание, и наконец я различаю следующее
Мируэт и Ле Труадек. О!
Бенэн, не без гордости. Не правда ли, любопытно? На второй день.
Мируэт. Ваш метод представляется мне не вполне безопасным!
Бенэн. Пожалуй.
Мируэт. Ну и что же?
Бенэн. Они стали корчиться, как червяк, потом сказали: «Мы нарядим следствие». Затем они немедленно и по собственному почину преобразовываются в следственную подкомиссию и начинают странствовать по комнатам и коридорам, бурча: «Мы ищем истину». Вот! Слушайте!
Мируэт. Это они так шумят?
Бенэн. Да.
Ле Труадек. Это ужасно.
Баронесса,
Бенэн. Я не могу на них положиться.
Баронесса. Если их не остановить, то, разгуливая таким образом, они перебьют мои вещицы и поцарапают старинную мебель!
Бенэн. А! А!
Баронесса,
ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Мируэт,
Студент. Да, как будто.
Мируэт. Вам известно, что сегодня мы вырабатываем программу внешней политики. Вас, как географа, это должно интересовать?
Студент. О да! А потом, ко всему надо приноравливаться.
Мируэт,
Студент,
Мируэт. Их не слышно.
Студент. В это время они обыкновенно всего тише.
Мируэт. А у мсье Ле Труадека ничего нового?
Студент. Ничего.
Мируэт. А что Роланд? Никаких признаков жизни?
Студент. Никаких вот уже больше недели. Мой патрон даже очень встревожен. Он не решается выходить по вечерам и ходит обыкновенно посредине улицы, из-за серной кислоты. Но только вот автомобили.
Мируэт. Он будет?
Студент. Да, да.
Мируэт,
Студент,
Мируэт. Приходится.
Студент. Ну, так я пройдусь.
Мируэт. Что? Вы их боитесь?
Студент. Когда здесь мсье Бенэн, я спокоен. Но когда они одни… им всякое приходит в голову…
Комитет,
Мируэт. Я? Да Мируэт же, ваш Друг Мируэт.
Комитет,
Мируэт,
Комитет,
Мируэт. Вот вопрос! Я основатель Партии Честных Людей.
Комитет,
Мируэт. Нет, послушайте! Это чересчур! Спрашивать редактора «Парижского Разведчика», каковы источники его доходов?
Комитет,
Мируэт,
Комитет. Сколько вам приносит «Скандальный Париж»?
Мируэт,
Комитет. Тш!.. ш!.. ш!.. ш!.. ш!..
Комитет. Вы свободны.
Студент,
Комитет,
Студент. Это и есть мадмуазель Роланд.
Комитет. Это честная женщина?
Студент. Спросите у нее.
Комитет. Садитесь.
Роланд,
Комитет. Зачем?
Роланд. Чтобы показать ему этого ребенка.
Комитет,
Роланд. Потому что естественно, чтобы отец знал своего ребенка.
Комитет,
Роланд. Этого мальчугана.
Комитет,
Роланд,
Комитет. Его отец не честный человек?
Роланд. Не очень!
Комитет,
Роланд. Я надеюсь на вас, господа, у вас такой добрый вид.
Комитет,
Мируэт,
Комитет,
Привет миру!
Так как мы действительно собрались здесь
Чтобы рассмотреть и обсудить
Общие всей земле интересы
Мы прежде всего пошлем
Обращение
Благодарность
Привет
Всему миру!
А именно
Парижской прессе
Провинциальной прессе
Иностранной прессе
Нашим друзьям и союзникам
Законным государям
И государям незаконным
Великому Ангорскому собранию
Дайль Эрину
Всенегрскому конгрессу
Фашо Италии
Совету советов
Его святейшеству папе
Шейх-Уль-Исламу
Его превосходительству Далай-Ламе
Главнокомандующему Армии Спасения
Которые все
Встретили возникновение Партии
С энтузиазмом
Все более мрачным голосом.
С симпатией
С дружеской сдержанностью
С благожелательной нейтральностью
Или с добросовестным равнодушием.
Ле Труадек. Эта внушительная манифестация, к которой я от всей души присоединяюсь, служит естественной прелюдией к тем мыслям, которыми мне бы хотелось с вами поделиться. Внешняя политика, господа…
Ле Труадек,
Мируэт,
Комитет. Тш!
Бенэн. В чем дело?
Ле Труадек. Ах, мой милый Бенэн, вы как раз вовремя!
Мируэт,
Бенэн,
Мируэт,
Мируэт,
Роланд. В понедельник, то есть во вторник.
Мируэт. Так этому малютке всего только четыре дня. У него крепкий вид для его возраста. Он еще не говорит?
Роланд. О, что вы!
Мируэт. Он родился в Париже?
Роланд. Нет, в деревне.
Мируэт. Там вы и сделали заявление?
Роланд. Заявление?
Мируэт. Ну да, в мэрию.
Роланд,
Мируэт. О! О!
Роланд. Мне хотелось, чтобы раньше… его увидел отец.
Мируэт,
Роланд. Пожалуйста, я вас прошу… я хочу, чтобы никто в это не вмешивался.
Мируэт. Очень это вам поможет! Начнется следствие. Вы рожали в больнице?
Роланд,
Мируэт. Эта подруга может дать показания?
Роланд,
Мируэт. Ну да, полиции. Роды — это не фокуснический номер. Тут требуется все знать точно.
Роланд,
Мируэт,
Роланд,
Мируэт,
Роланд,
Мируэт. Вот как! В таком случае я его спихну в ясли к баронессе.
Роланд. Тш! Мсье Ле Труадек. Ничего ему не говорите!
Мируэт. Ну, знаете!
Роланд,
Мируэт. Со мной? Прекрасная мысль.
Ле Труадек. Дорогая Роланд, пожалуйста, покажите мне этого ребенка немного поближе. Какой он милый и хорошенький!
Роланд. Он спит. Мы его разбудим.
Ле Труадек. Не разбудим, если вы осторожно.
Мируэт,
Ле Труадек,
Ле Труадек. Дорогая баронесса, дорогая мадмуазель Женевьева. Вы пришли на заседание?
Баронесса. Оно уже кончилось?
Ле Труадек. Нет, оно только прервано. Из-за меня, должен сознаться, и благодаря чисто личному делу. Мадмуазель Роланд
Баронесса. Как! Он родился? Тот самый ребенок, который?..
Женевьева. У него хорошо сложенный вид, мама.
Баронесса. Ну да. Все пальцы на месте.
Женевьева,
Роланд. Мальчик.
Ле Труадек,
Ле Труадек,
Баронесса,
Мируэт. Итак, Женевьева, что вы решаете?
Женевьева,
Мируэт. Это совершенно естественно.
Женевьева. Я колеблюсь между Клодом и Ригобером. Клод проще и милее. Но Ригобер — это как будто гуляешь со своим ребенком в лесу былых времен.
Баронесса. О господи! О чем это вы замечтались, дочь моя?
Женевьева. Об имени для маленького. Я обещала приискать ему имя. И мне очень хотелось бы быть его крестной.
Баронесса. Слушайте лучше, о чем вас спрашивают. Как ваши капризы? По-прежнему ли вы хотите выйти замуж за мсье Ле Труадека?
Женевьева. Кто? Я? Ах, да!
Баронесса. Несмотря на этого младенца?
Женевьева. Напротив, это доказывает, что Штиккер прав. А потом, если я буду его крестной!..
Мируэт. Было бы очень хорошо уведомить комитет о помолвке, теперь уже официальной, — не правда ли? нашего председателя и Женевьевы. Но, баронесса, с этой стороны у нас не все благополучно.
Баронесса. Комитет все так же неукротим?
Мируэт. Хуже прежнего. Честность им ударила в голову. Она им слишком непривычна.
Баронесса. Мсье Бенэн не может с ними справиться?
Мируэт. Ему это дается с большим трудом.
Баронесса. Мсье Бенэн, мы как раз говорили о вас и о комитете…
Бенэн. Ну и работа, я вам скажу! Мне недавно удалось вывести их отсюда, да, но каково теперь!
Мируэт. А что?
Бенэн. Я им сказал, что в коридоре жулик. Ну, вот они ищут.
Мируэт,
Бенэн. Вы думаете, они так и успокоятся? Ну, нет! Я им обещал жулика. Им нужен жулик.
Ле Труадек. Разве так трудно найти жулика?
Мируэт. Нет, не так трудно. Но надо, чтобы сам жулик этому немного помог.
Ле Труадек. А у нас нет никакого жулика под рукой?
Мируэт,
Ле Труадек. По-моему, их слышно… Если им покажется, что над ними подшутили, они очень рассердятся.
Бенэн. Я думаю!
Ле Труадек,
Бенэн,
Студент,
Бенэн. Честных Людей? Нет.
Ле Труадек,
Мируэт,
Ле Труадек,
Студент. Меня? Что я сделал?
Ле Труадек. Вы ничего не сделали. Но вопрос не в этом. К тому же мсье Мируэт вручит вам чек на две тысячи франков в виде вознаграждения.
Студент. Хорошо, хорошо! Но все-таки забавная вещь политика.
Ле Труадек,
Студент. Я лишусь места?
Ле Труадек,
Мируэт,
Ле Труадек. Ну, хорошо, пусть будет месяц.
Студент. Они на меня не набросятся?
Ле Труадек. Не бойтесь ничего. В нужную минуту я вас прогоню. Притом, это их сразу успокоит.
Баронесса,
Ле Труадек,
Комитет. А, а!
Ле Труадек. Мы его поведем без колебаний.
Комитет,
Ле Труадек,
Комитет,
Ле Труадек. Жулики…
Комитет,
Баронесса. Замечательно! Замечательно!
Ле Труадек,
Комитет,
Ле Труадек. Дорогая Женевьева, прошу вас подойти.