Дзенские коаны — краткие истории, смысл которых невозможно постичь, опираясь исключительно на рациональную логику; это не просто притчи, размышление над которыми может привести к просветлению, но и уникальный источник управленческой мудрости. В своей новой книге Владимир Тарасов комментирует классические коаны дзен, помогая нам извлечь из древних текстов уроки эффективного управления.
Прочитав эту книгу, вы научитесь интуитивно осознавать реальность, не прибегая к размышлениям над словами и понятиями, чтобы решать неразрешимые на первый взгляд проблемы, сможете использовать секреты великих мастеров дзен для достижения личных и корпоративных целей.
Предисловие для русского читателя
Отсутствие заботы о других есть не что иное, как пассивная форма агрессии.
23 августа 1992 года мне предстояло получить автомобиль в поволжском городе Тольятти — вишневую четверку с универсальным багажником — в качестве оплаты за проведенную деловую игру по приватизации АвтоВАЗа.
Для того, чтобы тольяттинские бандиты выпустили машину из заводских ворот беспрепятственно и неповрежденной, я, следуя местному обычаю, дал для этих целей знакомой работнице завода десять тысяч рублей. Она села рядом с водителем, держа сумочку с деньгами на коленях, чтобы отдать их при выезде. Но, благополучно миновав заводские ворота, она вернула деньги со словами:
Позже американцы своей гуманитарной бомбардировкой наших братьев-славян в городе Белграде заполнили в русской картине мира недостающее звено между демократами и бандитами.
По случаю успешного завершения акции «игра в обмен на автомашину» мы с одним из заводских руководителей поехали к нему на дачу. Расположение дачных участков повторяло заводскую иерархию: начальство отдельно, работники отдельно. Его участок был, понятно, не из рядовых.
После по-русски основательного обеда хозяин посетовал, что не может пригласить меня попариться в свою баньку, что над оврагом, разделяющим несколько дачных участков. И пояснил, что та немного подгорела от пожара в овраге, куда дачники сбрасывают ненужную мебель и всякий хлам.
Я рассмеялся:
Как люди живут, так и работают. Через полгода у моей четверки на скорости в сто двадцать заклинило двигатель, и после капитального ремонта я её продал.
В августе 2004 года мы с одним из моих учеников — владельцем магазинов модной одежды в Тольятти — забрели в одно из прибрежных агентств по недвижимости на Мальте. Мне нужно было арендовать жильё на пару месяцев.
Осмотрев несколько апартаментов, мы с хозяйкой агентства вернулись в офис. Она поинтересовалась, откуда я. Услышав, что из Эстонии, удовлетворилась:
Я её понимал. Разговор шел на английском, а мой спутник тактично молчал, не обозначая своей национальной принадлежности. Когда она узнала, что квартира мне нужна для работы над книгой, спросила, на каком же языке я пишу:
А в августе 2006 года, работая уже над другой книгой в небольшом эстонском городке Хаапсалу, я спросил русского массажиста, жаловавшегося мне на «
Достаточно и приведенных примеров, чтобы задуматься: что с нами, русскими, не так?! Чем мы драматично отличаемся от других народов?
На этот вопрос многие известные русские люди искали и давали свои ответы. Однако то ли эти ответы, хотя и ложились кучно вокруг мишени, но как-то всё не в десятку, то ли десятка у этой мишени вообще отсутствует.
Великий грек Гераклит, живший две с половиной тысячи лет назад, сказал, что
Бывают законы, которые изменяются со временем. Например, некто пожимает руку сотне человек. Понятно, что как бы он ни старался, его первое рукопожатие будет отличаться от девяносто девятого. Или, например, открывается новый ресторан. Вначале все вкусно, быстро и недорого. Потом все уже без изюминки, медленно и недешево. Или подобно тому, как возникает и видоизменяется тропинка в лесу.
А существуют ли иные законы? Ученые говорят, что да. Но я подозреваю, что не все из них так думают.
Отдельные фрагменты социальной технологии, элементы поведения связаны между собой причинно-следственными связями, образуя бесконечные нити. Эти нити могут включать, наряду с человеческим поведением, поведение животных и машин. А также дождя, ветра и всего того, что способно изменяться и как-то себя вести. Напомню слова Гераклита о том, что всё изменяется.
Вот пример фрагмента такой нити:
Социальная технология, изменяясь вследствие самих фактов своего бытия и тем самым развиваясь, образовала всё, что нас окружает.
Всё, что мы видим перед собой, любой предмет, представляет собой не что иное, как возможности оперирования этим предметом.
И человек также является, с одной стороны, частью, с другой — продуктом социальной технологии: его тело, его поведение, его чувства и мысли.
Человек же, действуя, пытается познать и повлиять на развитие социальной технологии. Можно сказать, что сам человек представляет собой сложный социально-технологический комплекс, обладающий самосознанием, т. е. своим собственным «Я».
Что такое «Я» пока не знаю. Знаю только, что некоторые люди посвящают всю свою жизнь поиску ответа на этот вопрос и даже заявляют, что смысл человеческого существования именно в этом поиске.
Но если меня приставить к стенке и заставить всё же ответить на вопрос, что такое «Я», то в силу недостатка знаний отвечу уклончиво:
Поскольку мы не знаем, что такое «Я», нам трудно судить о том, кто или что обладает самосознанием. Мы просто предполагаем, что всё то, что демонстрирует нам поведение, сходное с человеческим, — обладает им. Четких критериев пока нет. Даже глядя в прошлое — на развитие собственных дочерей, — я не могу определенно сказать, в какой момент у них появилось своё «Я».
Здравый смысл подсказывает, что и другие сложные социально-технологические образования, а не только человек, могут обладать самосознанием.
Думаю, с моей стороны было бы слишком смело предполагать, что социальная технология как бесконечное целое не обладает самосознанием, т. е. своим «Я».
Но с другой стороны, Конфуций сказал:
И правда! Мы можем у любого листа бумаги найти центр тяжести. Но если этот лист бесконечен, то центр у него найти, в принципе, невозможно.
Однако поскольку социальная технология — не лист бумаги, будем вежливы и не будем лишать её возможности обладать самосознанием.
Человек, являясь частью социальной технологии, постоянно с ней взаимодействует, и когда это взаимодействие сопровождается некоторым взаимопониманием, то можно говорить об общении между ними. Средством любого общения является язык, какую бы природу он не имел. Понятно, что одни люди склонны и способны понимать язык социальной технологии, у других это получается хуже. Тот, кто больше понимает её язык, тот чаще с ней и общается и больше влияет на её развитие. Условно можно сказать, что такие люди являются
Но надо оговориться, что и субъекты являются таковыми лишь весьма относительно, что бы они о себе по этому поводу ни воображали. По большому счету, все мы являемся объектами социальной технологии, которых она выращивает, шлифует, направляет. Тем не менее различие между субъектами и объектами все же достаточно ощутимо. Как уже было сказано, обычно субъекты и осознают себя как субъекты, а объекты осознают себя как объекты.
Заметим, что, в свою очередь, социальная технология позволяет и нам в какой-то мере на себя влиять, а значит, и она, несмотря на все её величие, является в некотором смысле объектом.
О человечестве в целом можно сказать, что когда оно находится на восходящей ветви своего развития, то его субъектность растет, а когда на нисходящей — падает.
Социальная технология образовала различные, взаимодополняющие ниши для разных народов и не оставила ни одну из них незаполненной. Ведь незаполненная ниша как ничейная территория: всегда найдутся желающие её занять, недовольные своим положением в своих, так сказать, родных нишах. Если какой-либо народ в силу неадекватных действий своих субъектов исчезает с лица земли, появляется новый народ с подобными же характеристиками. Нас интересует прежде всего, какую нишу занял наш русский народ и в чем его главное отличие от других народов.
Как читатель уже догадался, эта книга предназначена для субъектов и чуть-чуть — для объектов, чтобы помочь им обрести субъектность.
Между народами и биологическими видами можно провести некоторую параллель.
И те и другие сформировались при участии такого важного биологического механизма, как
А
Правда, если мы переводим взгляд на человечество, складывается ощущение, что в наше время наименее приспособленные дают наибольшее потомство. Похоже, что
В силу механизма внутривидовой агрессии происходит оттеснение слабых и неприспособленных на границу ареала обитания.
Чем сильнее эта агрессия, тем дальше оттесняются проигравшие, и тем больший ареал обитания занимает данный вид, что способствует его выживанию. Ведь если из-за природного катаклизма часть вида погибнет, то благодаря его распространению по большой территории хоть какая-то часть уцелеет.
Это хорошо видно на примере рыбок. Чем выше уровень внутривидовой агрессии, тем в большем жизненном пространстве нуждается каждая особь, и тем меньше рыбок одного и того же вида могут сосуществовать в одном и том же аквариуме. А вот рыбки разных видов могут там спокойно уживаться, чем и объясняется обычное разнообразие аквариумных обитателей.
Если уровень внутривидовой агрессии еще выше, то рыбок одного вида придется селить в этом аквариуме еще меньше, иначе сильные забьют слабых. Еще выше — можно оставить только одну пару: самца и самку. Еще выше — только самца, иначе он забьет даже свою любимую самку.
Есть у внутривидовой агрессии одно приятное следствие: чем выше у того или иного вида её уровень, тем более склонны особи этого вида к такому феномену, как индивидуальная дружба, что помогает им успешнее противостоять агрессивной социальной среде себе подобных. У видов с низким уровнем внутривидовой агрессии явление дружбы не наблюдается. Конечно, речь идет о высокоорганизованных видах животных.
Можно на досуге изобразить все народы точками на плоскости, где осями выбрать уровни межвидовой и внутривидовой агрессии. Кстати, в порядке гипотезы можно сказать, что близость пары народов на этой плоскости будет сопровождаться и близостью их языков. Однако монстр политкорректности может вмешаться и прервать это невинное занятие. Поэтому лучше будем говорить лишь об одном, своём русском народе.
Д
Низкая межвидовая агрессия означает, что наш народ легко принимает к себе представителей других народов, легко вступает с ними в брак, а также не испытывает никакого дискомфорта, если приходится работать под начальством инородца. Для наших — любой, кто говорит по-русски, уже русский, уже свой, независимо от национальности, с которой этот «свой» на самом деле себя отождествляет. Для этого ему достаточно лишь самоназваться русским.
Если мы все же попытаемся определить, кто такой
И неважно при этом, кем по природному происхождению, «по крови» этот человек является.
Р
Только вот кто ж его знает, с кем он себя отождествляет, а с кем — нет?! Именно поэтому «русский» — категория расплывчатая.
Всех остальных, для кого родной язык — русский, но к кому вторая часть определения не подходит, называют
Понятно, что русских в этом смысле в России меньшинство, причем постоянно уменьшающееся меньшинство, а русскоязычных — большинство, и их голос от имени русских слышнее, чем непосредственно голос самих русских, что вполне естественно.
В частности, в наше время на русских охотно списывают такие несимпатичные явления, как
Благодаря низкому уровню межвидовой агрессии нашего народа многонациональная Россия, к счастью, обходится без серьезных межнациональных конфликтов.
Что же касается войны в Чечне, то похоже, что это конфликт не национальный, не между русскими и чеченцами, а успешный криминальный бизнес, затеянный властвующей элитой. И поскольку любой бизнес имеет свой цикл развития — зарождается, расцветает и умирает, то и чеченский вопрос через некоторое время потеряет свою актуальность.
Высокая внутривидовая агрессия означает, что наш народ внутри себя крайне недружный, не поддерживает друг друга в инородческой среде и не доверяет друг другу. За пределами России ни в одной стране мира русское землячество не является той общностью, которой можно было бы гордиться. Повсюду царит деловая беспомощность, разобщенность, интриги и конфликты. Да и в самой России создать какую-либо жизнеспособную общественную организацию — без внешнего финансирования или не под эгидой известного высокопоставленного лица — практически невозможно, если иметь в виду именно русских, а не русскоязычных людей.
Когда же упоминают о русских националистических организациях, то умалчивают об источниках их финансирования. Известно —
Но благодаря именно этому взаимному отталкиванию, русский народ, если взглянуть на карту мира, занял довольно большую территорию на поверхности земного шара. И у нас способность к настоящей дружбе и подлинной любви развита более, чем у ряда других народов.
Что же удерживает русских людей вместе при высоком уровне внутривидовой агрессии?
Два фактора:
Можно, пожалуй, указать и третий, вспомогательный фактор:
В силу важности территориального единства мы так и не удержали ни одного из своих заморских владений. Ни земель в Калифорнии, ни Аляски, ни островов на Балтике, ни Крыма. Неизвестно, удержим ли Калининград и Южные Курилы. И дело здесь скорее не во всемирном крушении империй, а в хлопотности и ненужности для традиционного российского управления иметь плоховато контролируемых собственных граждан где-то там, за морем-океаном.
Россия, в отличие от других стран, никогда не поддерживала своих русских соотечественников за рубежом и едва ли будет это делать, несмотря на весь их патриотизм, рассматривая их если не как врагов, то как чужих, лишь изредка и неумело пытаясь использовать их в качестве разменной политической монеты.
Приверженность центральной власти, ориентация на вертикальные, а не на горизонтальные связи — естественное следствие сильной внутривидовой агрессии, порождающей готовность, даже без особой необходимости, пойти навстречу вышестоящему, но не своему соседу.
И поскольку всякие устойчивые социальные связи рационализируются и обретают ценность, то для русского человека — точнее,
Слаба центральная российская власть — истончается и рвется эта нить, и ускользает от русского мужчины смысл его жизни. Простые бытовые и семейные радости сытой и комфортной жизни, удовлетворяющие европейца, для него недостаточны, если не сказать, не достаточно интересны. Ему подавай пусть туманную и почти иллюзорную, но возможность как-то влиять на судьбу человечества. Хотя бы для того, чтобы эту самую возможность горделиво отвергнуть. Ведь отвержение не означает несуществование!
Не понимать значения этого обстоятельства — значит, не понимать саму суть
Именно поэтому наш народ уважает только ощутимо сильную, хотя бы и не особенно добрую, власть, обеспечивающую существование этой нити, и не готов ни выбирать, ни долго терпеть над собой недостаточно сильную фигуру, пусть даже и в симпатичном варианте
Занятие большого ареала на земном шаре не прошло бесследно для формирования нашего национального характера.
Продвижение вперед и вперед в результате выдавливания из центральных областей на обширные пространства, не лучшим образом приспособленные для жизни, ставило на первое место проблемы выживания, а не качества жизни. Формировалось отношение к новому месту обитания как к «ничейному» и временному, которое впоследствии, возможно, тоже придется покинуть. Как бы не совсем оседлые, но и не кочевники.
Это привело к расточительному отношению к ресурсам и отсутствию уважительного и бережливого отношения как к своей, так и к чужой собственности, терпимости к воровству и вандализму, к неаккуратности, пренебрежению мелочами и деталями, экологией и эстетикой.
Но, с другой стороны, это продвижение привело к способности быстро схватывать суть, основное, главное. К широте души, благородному отсутствию меркантильности и мелочности, терпимости к лишениям и неудобствам. К готовности работать в неподходящих условиях и в неподходящей одежде, с неподходящим инструментом — на «
Благодаря повышенной способности к дружбе появились такие качества, как открытость, доброта и сердечность, готовность поделиться, прийти на помощь — вплоть до навязчивости и ненужного вмешательства в чужие дела.
Повышенная внутривидовая агрессия естественным образом вырабатывает устойчивое недоверие к соплеменникам, вплоть до готовности больше доверять инородцу, нежели своему, а формула «
Сочетание таких чудесных качеств, как готовность к дружбе, недоверие к своим и пренебрежение мелочами и деталями, приводит к категоричности в межличностных отношениях типа:
к легкому переходу от дружбы к вражде и обратно, трагическому отсутствию навыка устанавливать на длительное время ровные, устойчивые нейтрально- положительные отношения с окружающими.
Другим важным следствием недоверия к своим и пренебрежения мелочами и деталями является устойчивая, органическая незаконопослушность. В наших народных сказках герой достигает успеха именно благодаря постоянному нарушению всех мыслимых правил.
И напротив, соблюдение правил — состояние для нас противоестественное, обычно вызываемое реальным страхом неотвратимо скорого и строгого наказания. Русский человек раздумывает, как нарушить правило, даже не потрудившись с ним хорошо познакомиться.
Бывает и наоборот: можно изредка наблюдать старательное соблюдение правил нашими людьми, вызванное особо торжественным состоянием души и настроения. Правда, обычно это длится недолго.
С другой стороны, сами законы и правила, составляемые нашими соплеменниками, в силу недоверия к тем, кому они адресованы, а также пренебрежения мелочами и деталями, оказываются довольно низкого качества, отчего их соблюдение нередко бывает проблематично, опасно или абсурдно.
Возник утешающий принцип:
Постоянное изменение условий существования или же ожидание таких изменений не позволяло складываться устойчивой повторяемости действий, внятным социальным ролям, ритуальности и технологичности жизни по сравнению с другими народами. Из-за отсутствия устойчивых социальных ролей и ритуалов наши семьи не сплочены, а между поколениями нет преемственности.
М
Из-за неумения перейти от идей и опытных образцов к технологии, а также из-за недоверия к собственным изобретателям наши изобретения зависают и не имеют значимых последствий для человечества, а затем, будучи переизобретенными, возвращаются к нам уже из других стран. Так случилось с воздушным шаром, паровозом, самолетом, подводной лодкой, радиотелеграфом и т. д.
Заметим, что если техническое изобретение или изготовление действующего макета единичного образца не требует технологичности, то всякое социальное изобретение без технологичности невозможно: оно требует повторяемости действий от многих людей и только в этой повторяемости и может существовать.
Все социальные и социально-технологические изобретения, прижившиеся хотя бы на некоторое время в нашей стране, приходят к нам извне: от православия, марксизма, идеологии «общечеловеческих ценностей» или рыночного фетишизма до акционерных обществ, построения финансовых пирамид, телефона доверия или аппарата по выдаче номерков для соблюдения очереди.
Мы любим творить, но в силу пренебрежения мелочами и деталями пренебрегаем красотой и изяществом, не принимая всерьез эстетические ценности. Убедительное объяснение, почему не получилось красиво и качественно, нам вполне может заменить саму красоту и качество. А уж слово «
В силу пренебрежения эстетическими ценностями наша бытовая архитектура непривлекательна, наши уж никак не обделенные природной красотой женщины в массе своей неэлегантны, часто одеваются «не по случаю» и рано записываются в «бабуси», а мужчины страдают отсутствием благородной осанки даже при наличии благородных сердец.
Мы предприимчивы, но ничего не доделываем до конца. Избегаем тщательной мелочной работы, а хотим изобретать или решать «принципиальные вопросы», действовать широкими мазками, создавая главное и оставляя «доведение до ума» другим. Лень, нередко присущая изобретательным, но в данный момент не охваченным жаром деятельности людям, присуща и нам в полной мере.
Русский стиль работы:
Если же говорить о нашем управленческом стиле, то ему присущи целых три ахиллесовы пяты:
Этот ряд национальных особенностей можно продолжить, но проще обобщить:
А мы и есть молодой народ, «
И как подросток нуждается в руководстве взрослого, так и наш народ, по крайней мере до последнего времени, не обходился без управления со стороны инородцев.
Если мы обратим внимание на те периоды в нашей истории, когда народ-страна делал значимый рывок вперед и в сторону, то увидим, что делал он это не совсем самостоятельно, что не обошлось без самого активного участия «
Устойчивая незаконопослушность как управляемых, так и управляющих, некачественные законы и правила, нуждающиеся в толкованиях и устных разъяснениях, выработали специфическую русскую модель управления, главной отличительной чертой которой является относительная независимость поощрений и наказаний от фактического соблюдения установленных законов и правил, что
Подчиненные продвигаются руководством по службе, поощряются, наказываются и увольняются не в зависимости от их формальных успехов в соответствии с установленными правилами и критериями, а по ощущениям руководства, насколько хорош или плох тот или иной работник или насколько он лоялен лично к руководителю.
Правила и требования по их соблюдению отдельно, а оргвыводы — отдельно.
Символом русской модели управления вполне может быть двуглавый орел.
И смотрят эти головы, естественно, в разные стороны. С одной стороны, работник должен хорошо выполнять работу, соблюдать порядок, исполнять приказы и распоряжения, а с другой — нравиться своему руководству, обладающему далеко не простым и неустойчивым нравом. То руководитель ценит тех, кто на работе «
Русскую модель управления удобнее всего понять на примере удачных и неудачных деловых игр.
Всякая работа может выполняться хорошо или плохо.
Такими же бывают хорошие деловые игры, где, с одной стороны, правила разумны и их выполнение жестко контролируется, а с другой — эти правила обеспечивают возникновение так называемого
А бывают плохие деловые игры, где или изначально не обеспечивается соблюдение правил, или сами правила неудачны, не обеспечивают возникновения игрового момента, играть по правилам неинтересно. Тогда ведущий деловой игры призывает участников
Подобно плохим деловым играм,
Причина возникновения плохих или не до конца продуманных правил, которые затем спускаются подчиненным для выполнения, лежит всё там же — в невнимании к мелочам и деталями, в недоведении системы правил «
Из-за слабого различения сущего и должного нередко возникает и
Естественно, что в таких условиях трудно связывать оценку подчиненных с их реальным вкладом в работу. Этим и объясняется
Таким образом, русская модель управления является раздвоенной пирамидой, где рациональные правила самой деятельности и иррациональная практика оценки действий участников этой деятельности являются достаточно оторванными друг от друга. Образуются две сдвинутые друг относительно друга организационно-поведенческие структуры — пирамиды.
Первая обеспечивает организацию деятельности. Вторая — оценку персонала и соответствующие оргвыводы. Акцент в русской модели управления делается именно на этой второй. Поэтому основные руководящие усилия направляются именно на вторую пирамиду: ведь первая требует большой компетентности и кропотливой работы. А стало быть, ошибки руководителя персонифицируются и его некомпетентность, если таковая имеет место, становится очевидной.
Следствием акцента на вторую пирамиду является перестановка кадров как типичная реакция на деловую неудачу, а
Реорганизация позволяет не изучать досконально всё, что было сделано до него, поскольку это уже «
В этом способе ухода от необходимости кропотливого изучения деятельности предшественников — основная мотивационная пружина инноваций русских руководителей.
Не обходимся мы и без другой крайности — никаких инноваций, никаких кадровых перестановок — рутинизация в областях, где лакомые куски отсутствуют или хорошо спрятаны, неочевидны для постороннего глаза.
Сказать, что наша модель управления совершенно неэффективна, значит сказать неправду.
Если, говоря словами выдающегося социального технолога Владимира Ульянова-Ленина, постараться «
Кстати, именно внимание к мелочам и деталям, понимание, что не решенная «
Все иные недостатки нашего национального характера так или иначе связаны именно с этим качеством. И здесь недостаточно просто лозунга и недостаточно просто решимости. Внимание к мелочам и деталям воспитывается годами, вместе с семейными традициями и общей культурой, а не приобретается в одночасье. Конечно, индивидуальный прогресс определенной части русских людей в этом вопросе возможен при достаточных усилиях, но он непрост.
Можно предположить, что для русского народа замечательным выходом из положения было бы снова пригласить для высшего государственного управления «
Во-первых, наша собственная российская элита обычно занята не «
А во-вторых, и это главное — происходит смена поколений, отменяющая все рецепты прошлого.
В результате технологической глобализации подрастает новое
Кроме того, компьютерные технологии приучают уважать мелочи и детали: нельзя нажать «
Это новое поколение, оторванное от прежнего ментально и ценностно, является уже и
Н
Таким образом, наша русская лодка рискует перевернуться кверху килем: управляемые окажутся более стратегичными, технологичными и адекватными современным социально-технологическим реалиям, чем управляющие, а значит, они и будут определять судьбу страны. Сами же они рискуют подпасть под управление со стороны технологической элиты развитых государств, и мы столкнемся с массовой виртуальной эмиграцией:
Не будем также спешить восторгаться «
Обратим внимание на его социально-технологических предшественников. Таковыми являются идеальные бюрократы Макса Вебера и технократы. Для тех и других характерна подмена человеческих ценностей правилами, инструкциями и технологиями, т. е. подмена живого мертвым.
Ценности обусловливают поведение человека целиком, они неразрывно связаны с чувственной стороной его существования. Правила, инструкции или технологии абстрагируются от чувств исполнителя, ошибка в них не сигнализируется эмоциональной сферой до тех пор, пока не наступят необратимые последствия.
То же самое с дигитальным поколением. Образно говоря, нажав не на ту кнопку на компьютере, девушка может по ошибке выйти
У дигитального поколения, как и у их предшественников-технократов, ценностные ориентации в жизни в значительной мере сводятся к их технологизированным потребностям. Такие понятия как патриотизм, человечность, чувство прекрасного или духовность, им понятны лишь в той степени, в какой они технологичны, а теперь еще и компьютеризированы.
Но если сегодня это поколение, хотя бы на время отдыха и отправления естественных надобностей, еще отрывается от компьютера (многие — с трудом) и поневоле обращается к ценностному и целостному существованию, то в обозримом будущем, когда компьютер, катастрофически уменьшившись в размерах, будет имплантирован в мозг человека, на сцену выйдет дигитальное поколение в его чистом, незамутненном ценностями виде.
Новый класс иначе строит свои отношения с государством: его представители не выбирают себе, как прежде, старую или новую родину, всецело отдавая себя на милость того или иного государства. Они строят свое персональное
Вопросы,
решаются раздельно и чисто прагматически.
Случаи, когда на все эти вопросы ответом для представителей дигитального поколения является одно и то же реальное государство, постепенно встречаются все реже. И все чаще — парагосударства, которые сейчас составляются индивидуально по наитию, а впоследствии будут профессионально конструироваться для решения данных вопросов.
Между новыми парагосударствами начнется конкуренция за один и тот же главный ресурс — количество налогоплательщиков.
Как же ведет себя дигитальное поколение в сфере человеческих отношений?
Другой пример.
Когда технология наступает на чувственную сферу, на сферу человеческих отношений, ценности оказываются не у дел — вполне достаточно и потребностей.
До определенной степени развития технологичности можно говорить о прогрессе в самом лучшем смысле слова, но дальнейший её рост и проникновение во все сферы человеческой жизнедеятельности несомненно приводит к регрессу.
К счастью, наш народ явно не дошел до этой опасной стадии, и рост нашей технологичности пока ещё на пользу. Но если этот процесс пустить на самотек, мы получим рано или поздно те же последствия излишней технологичности, которые уже имеют западные страны.
Для того чтобы достойные похвалы русские национальные черты не исчезли под натиском глобальной технологизации всего и вся, важно опередить технологическое наступление осмысленным и ответственным подходом к подрастающему дигитальному поколению русских людей, своевременно прививая внимание к мелочам не только технического, но и прежде всего социального, этического и эстетического характера. Такую работу невозможно успешно проводить на лозунговом уровне — необходимо обучать разглядыванию социальных, этических и эстетических последствий различных, хотя бы и внешне похожих, вариантов поведения. Только тогда мы сможем ожидать появление на мировой арене
Таким образом, параллельно с решением пока еще актуальной задачи повышения экономического и политического влияния России в современном мире необходимо сосредоточить внимание на борьбе за умы, сердца и души дигитального поколения русских людей, в руках которого, так или иначе, окажется будущее страны. Либо славное будущее, либо бесславное. И борьбу эту лучше вести не агитацией и призывами к чувствам, которые у этого поколения не развиты, а пробуждением его внимания и интереса к деталям и мелочам человеческого поведения и пониманию их последствий, без чего невозможно обрести
Казалось бы, причем здесь японские коаны? И вообще Япония?
Притом, что
Похоже, нам есть чему поучиться у японцев. И в частности, через японские коаны.
Коаны — это короткие дзенские истории, наполненные неоднозначным смыслом, рассказывающие либо о конкретных обстоятельствах
Просветление — явление редкое, и ему предшествует накопление готовности ученика к просветлению, подобно тому, как маленький кристаллик, брошенный в раствор, может способствовать быстрой кристаллизации не любого, а лишь перенасыщенного раствора.
Но ведь на коан можно посмотреть также и как на маленький
Итак, начнем?!
От автора
Владимир Тарасов
Чашка чая
Нан-ин, японский учитель дзен, живший в эру Мейдзи (1868–1912 гг.), принимал у себя университетского профессора, пришедшего узнать, что такое дзен. Нан-ин пригласил его к чаю.
Он налил гостю чашку доверху и продолжал лить дальше.
Профессор следил за тем, как переполняется чашка, и, наконец, не выдержал:
Лить в полную чашку чай — сумасшествие. Пытаться узнать что-то новое переполненным умом — также сумасшествие.
Но сумасшедший не понимает, что он сумасшедший. Чтобы он понял, надо показать ему другого человека — такого же, играющего роль зеркала для него. Чтобы, увидев себя в этом зеркале, он подумал: «
Много лет назад я начал писать рассказы, и они мне самому поначалу нравились.
Чтобы пообщаться с такими же молодыми, как и я, начинающими писателями, я стал ходить в литературное объединение. И лишь когда я услышал чужие рассказы, понял, что мои вовсе не хороши. И не потому, что чужие были лучше. Не лучше. В них было много огрехов, несуразностей, литературных штампов и длиннот. Много всего такого, что я тут же, как в зеркале, увидел у себя. Благодаря этому я стал писать лучше.
Обратный образ. Продолжать выливать из пустой чашки чай тоже сумасшествие.
Ведь сколько не старайся, ничего оттуда не выльется, раз уж чашка пустая.
Да, это тоже сумасшествие, но уже другого рода. В чем разница?
В первом случае — разливающийся по получай заставляет нас осознать проблему и что-то предпринять.
Во втором же случае — никакой нарастающей проблемы не возникает, мы наедине с пустой чашкой и можем тешить себя надеждой, что оттуда еще что- то выльется, достаточно долго.
Однажды в конце 80-х прошлого столетия, в романтические времена кооперации, ночью с колес моего автомобиля сняли колпаки. Не на время, а навсегда. Я огорчился и стал думать, как мне поступить. Решил купить новые, такие же, и снова их поставить. Их тоже украли. Я иногда бываю упрямым: снова купил и поставил такие же, что были прежде. Их снова украли.
Я понял, что накапливается проблема, что я думаю об этих, неизвестных мне, но весьма конкретных ворах больше, чем думал о них раньше. А значит, вполне возможно, что и они обо мне, конкретном человеке, стали думать значительно больше, чем думали раньше. Ситуация из чисто ролевой стала перерастать в персонифицированную, а это мне ни к чему. И я стал ездить без колпаков.
Если не накапливается ничего, можно в бесплодных попытках растратить жизнь.
А что именно у вас накапливается?! Что накапливается в семье, в фирме?!
Как Нан-ин догадался, что «чаша ума» профессора переполнена?
Человек уже стал университетским профессором, и только теперь удосужился поинтересоваться, что такое дзен.
Почему он не сделал этого раньше? Возможно, он имел предвзятое мнение о дзен, как о не очень важном для жизни занятии, и не хотел забивать себе голову лишними вещами.
Да и существуют ли на свете университетские профессора, «чаша ума» которых не переполнена?! Может быть, кто-нибудь встречал таких?
Обычно, когда человек возбужденно обращается ко мне с жалобой или претензией, я первым делом выясняю, в какой именно момент эта жалоба или претензия возникла. И если оказывается, что вовсе не секунду назад, я спрашиваю: «А почему же вы ко мне обратились только сейчас?!» Как правило, человек немного успокаивается и начинает объяснять. Бывает, мы оба из этих объяснений узнаем много чего нового.
Что же изменилось, почему профессор всё же пришел?
Человек, имеющий предвзятое, необоснованное мнение, постоянно, хоть бы и тихо, мучим потребностью получить подтверждение своей неверной позиции.
Каждое более или менее относящееся к делу явление он истолковывает в пользу своей предвзятости, тем самым как укрепляя саму предвзятость, так и увеличивая муки потребности подтверждения своей позиции.
И когда эти муки, рано или поздно, переливаются через край его души, он готов услышать и другую точку зрения.
Однако будем справедливы. А разве наш замечательный Нан-ин не имеет предвзятого мнения о профессоре? Конечно, имеет. Не кажется ли, что дело отчасти в том, что такая фигура, как университетский профессор, удобная и безопасная мишень для насмешек?!
Сам факт, что Нан-ин начал беседу с демонстрации переполненной чашки и заявления, что «чаша ума» профессора переполнена, еще не поговорив с самим профессором, говорит о том, что у Нан-ина в отношении профессора уже имеется определенная отрицательная установка: «Все вы университетские профессора одинаковы!» Он спешит поставить на профессоре штамп человека с переполненной «чашей ума». Но не только дзенские учителя, но даже и университетские профессора не одинаковы. Однако Нан-ина это не интересует, у него, что называется, наболело. Здесь Нан-ин демонстрирует нам свою человеческую слабость.
Когда мы спешим поставить на ком-нибудь штамп, что является тому причиной? Давайте припомним!
Кто-то нас разочаровал или обидел, а мы не имели возможности дать сдачи. Осталась в душе заноза.
И когда встречаем очень похожего по внешним или анкетным данным, по роду занятий или той же национальности человека, то мы торопимся поставить штамп не потому, что так действительно искренне думаем, а чтобы избежать попадания снова в неприятную ситуацию или хотя бы отвести душу. Например, «все строители привирают, приворовывают и обманывают» или «у моряка в каждом порту по жене».
Может, и Нан-ина кто-то из университетских профессоров когда-то обидел или разочаровал. А может быть, не Нан-ина, а кого-то, кто являлся для него авторитетом, ведь штампы передаются в процессе воспитания и передачи социального опыта…
А нет ли тут и извечного иронического противостояния теоретиков и практиков?! Пожалуй, тоже есть.
Но почему же пафос этой истории на стороне Нан-ина? Потому что Нан-ин здесь — это конкретный человек, а университетский профессор — только схема, образ человека с переполненной «чашей ума». Потому- то и нет у профессора здесь конкретного имени. Получается, что нет необходимости вообще доказывать, что у профессора «чаша ума» переполнена, поскольку это по определению так: ведь университетский профессор не конкретный человек, а собирательный образ всех людей, у которых «чаша ума» переполнена.
Что же сделал Нан-ин? Он сказал, что не сможет показать дзен, пока профессор не опустошит свою чашку.
Но тем самым он и показал дзен.
Сказал, что не сможет показать, а сам показал.
Если человеку сказать: «Я тебе покажу», — он и впрямь может согласиться, что что-то увидел, хотя на самом деле не увидел. Согласится потому, что поддался внушению, логике или из вежливости.
А если человеку сказать: «Я тебе не могу показать!», — а он всё же увидит, то это уже он сам увидит, и это видение — твёрдое.
Моя жена Хелле мне жаловалась, что я иногда её не слышу, когда она мне что-то говорит. У меня до поры до времени возникало чувство виновности, пока не прочитал в Интернете, что женская речь мужчиной воспринимается как музыка, т. е. тем же участком головного мозга. Журчит приятно и журчит, а содержание не очень-то ухватывается. Когда мужчина слышит мужчину, он слышит прежде всего именно содержание, а не музыку. Я поделился этой, извиняющей меня, информацией с женой. Но и Хелле не останавливается на достигнутом, она изменила тактику: скажет раз и не повторяет. Я переспрошу, она не отвечает. И вдруг до меня стало доходить, что именно она произнесла. И я стал чаще слышать её с первого раза.
Профессор не сразу обратил внимание Нан-ина, что чашка его переполнена, а некоторое время следил за процессом переливания через край. Почему?
Сперва он думал, что главное для Нан-ина полностью наполнить чашку, и что Нан-ин переливает через край, чтобы убедиться, что чашка полна.
Профессор не понимал, что для Нан-ин главное не наполнить чашку, а наоборот — создать потребность в опустошении её и в итоге опустошить.
Тот, у кого в детстве была копилка, помнит тот драматический момент, когда копилка почти полна, и, чтобы иметь причину её разбить и радостно опустошить, надо было поскорее до конца её наполнить. Наполнить, чтобы опустошить.
Когда профессор понял, что не понимает действий Нан-ина, для него произошло столкновение с неожиданностью.
Ведь он пришел к Нан-ину как к уважаемому учителю дзен, действия которого, безусловно, разумны. После столкновения с неожиданностью картина мира профессора пошатнулась, и он воскликнул, что чашка переполнена, как бы для того, чтобы помочь Нан-ину увидеть адекватно реальность, а в действительности потому, что без объяснения Нан-ина он уже не мог сам обрести адекватную картину мира.
Вот теперь «чаша ума» профессора опустошена: все знания, её наполнявшие, не помогли профессору, он своим восклицанием обратился к Нан-ину за помощью.
Вот теперь он готов к непредвзятому восприятию дзен.
Двое заблудились в незнакомом месте. Один так уверен в своей правоте, что не хочет даже выслушать второго, несмотря на все попытки того быть выслушанным. В результате он идет за первым. Прошли немного, но вот уже и первый начал сомневаться, и, как бы невзначай, спрашивает у второго: «А ты-то куда предлагал пойти?!»
Хлопок одной ладони
Учителем храма Кеннин был Мокурай, Молчащий гром. У него был маленький протеже по имени Тойо, которому было только двенадцать лет.
Тойо видел, как каждые утро и вечер старшие ученики приходили в комнату учителя для получения общих инструкций по сан-дзен или для персонального обучения, при котором задавались коаны для того, чтобы освободить ум от заблуждений. Тойо тоже захотел выполнять сан-дзен.
Но ребенок настаивал, так что учитель, наконец, был вынужден согласиться. Вечером в соответствующее время маленький Тойо подошел к порогу комнаты Мокурая для сан-дзен. Он ударил в гонг, чтобы сообщить, что он пришел, три раза поклонился перед дверью в знак уважения, вошел и сел перед учителем в почтительном молчании.
Тойо поклонился и пошел в свою комнату, чтобы рассмотреть эту проблему. Из окна он услышал музыку гейш. «
На следующий вечер, когда учитель попросил его показать хлопок одной ладони, Тойо начал играть музыку гейш.
Думая, что музыка будет мешать, Тойо ушел в более спокойное место. Он снова погрузился в медитацию. «
Оказавшись перед учителем в следующий раз, Тойо начал капать водой.
Напрасно Тойо медитировал, чтобы услышать хлопок одной ладони. Он слышал шум ветра, но и этот звук был отвергнут. Он слышал крик совы, но и этот звук был отвергнут.
Более десяти раз приходил Тойо к Мо- кураю с различными звуками, все было неправильно. Почти год обдумывал он, что же может быть хлопком одной ладони. Наконец, маленький Тойо достиг подлинной медитации и перешел пределы звуков. «
Тойо реализовал хлопок одной ладони.
Тойо был младше других учеников и ему хотелось стать старше, стать таким, как они. Для этого он хотел заниматься тем же, чем занимаются они. Поэтому он попросил коан в подражание им.
Многие слышали историю о генерале, который обходил шеренгу парашютистов и спрашивал, нравится ли им прыгать с парашютом. Каждый отвечал, что нравится. Но один признался, что ему не правится. «Так почему Вы здесь?!» — удивился генерал. «Потому что мне нравится быть с ребятами, которым нравится прыгать с парашютом!»
Мы знаем, что нередко молодые люди выбирают для поступления в вуз именно тот предмет, который преподавал тот школьный учитель, который больше других учителей нравился им чисто с человеческой стороны, безотносительно преподаваемого им предмета.
В какой мере каждый из нас занимается не совсем тем, чем ему хотелось бы заниматься, а тем, чем занимается наш идеал? Ведет ли этот путь туда, куда мы хотим прийти?
Учитель сначала не хотел давать коан Тойо, считая, что тому рано этим заниматься. Учитель ссылался на то, что Тойо еще молод. А что значит — молод? Очевидно, что у Тойо, по мнению учителя, еще нет неких качеств, чтобы работать над коаном, и которые приходят с возрастом человека.
В студенческие годы я постоянно опаздывал на лекции, экзамены и вообще везде, куда только можно опоздать, и это меня ничуть не беспокоило. Но с годами я не только стал существенно реже опаздывать, но и собственные опоздания стали меня раздражать гораздо больше, чем опоздания других. К чужим опозданиям я отношусь весьма философски. Никаких видимых причин для такой перемены, кроме возраста, мне установить не удалось.
Конечно, можно сказать, что если человек начинает заниматься серьезными, ответственными делами, то он невольно научится не опаздывать. Но с другой стороны, он именно с возрастом и начинает заниматься серьезными и ответственными делами, т. е. тогда, когда подойдет некий срок — для каждого свой. А для кого-то — так никогда и не подойдет.
Но Тойо настойчиво просил. Для работы над коанами как раз и нужна настойчивость. Тойо не уговаривал учителя, что у него уже есть настойчивость, а просто предъявил её. Показать, предъявить, а не рассказать — это и есть дзен. Увидев у Тойо настойчивость, учитель согласился.
В студенческие годы, когда весь советский народ возмущался американской акцией против Кубы, мы с приятелем пытались с независимым видом пройти в ворота кубинского посольства мимо дежурного милиционера, чтобы встретиться с кубинским послом. Милиционер нас, естественно, остановил: «А вы хоть знаете, куда вы идете?» — «Знаем, знаем! Мы на Чайковку не пойдем!» Эта фраза имела решающее значение — он понял: свои ребята! Дело в том, что на улице Чайковского находилось американское посольство. В итоге он нас пропустил туда, куда нас никто не приглашал, но встреча с послом все же состоялась. Мы не стали убеждать, что мы «свои», а показали это.
Пред тем как получить коан, Тойо совершил ритуал, подчеркивающий уважение к учителю, уважение к той задаче, которую учитель ему задаст. Уважение означает прежде всего предельное внимание.
Однажды ко мне пришли два молодых человека с просьбой обсудить их бизнес-идею. Они собрались в коммерческих целях проложить под Балтийским морем тоннель, соединяющий Таллинн и Хельсинки. Я решил не отмахнуться, а уважительно отнестись к этой бизнес-идее, и детально разобрал плюсы и минусы прожекта, возможные препятствия и подводные камни, наметил для них пути решения и обширный сценарий ближайших шагов. Они ушли сильно озадаченные, но довольные. Через несколько лет я узнал, что они до сих пор мне признательны, что я отнесся к их приходу столь серьезно.
Тойо получил задание показать хлопок одной ладони. Не движение ладони, а её хлопок. Показать звук хлопка. Показать, т. е. изобразить. Показать кому? Учителю. Не рассказать, а показать, изобразить!
Однажды мой молодой помощник загорелся купить себе «за недорого» сильно подержанный джип. Пересесть на джип было его мечтой, и я представлял, как будет трудно удержать его от покупки. Все мои аргументы были ему известны наперед. Поэтому я не стал ничего говорить, а просто подвел его и показал ржавое пятно на подножке. Он вздохнул и отказался от покупки.
Люди часто, даже когда их попросишь показать, а не рассказать, всё же начинают рассказывать. И даже после того, как снова попросишь всё же показать, снова начинают рассказывать. Потому что рассказать часто бывает намного легче, чем показать.
Это значит, не рассказать, что заплатил, а показать квитанцию. Не рассказать, что принял квартиру, а показать ключи от неё. Не рассказать, что знаешь дорогу, а показать дорогу.
Тойо услышал музыку гейш. Он еще молод, для него еще важно подражание, и он возлагает свои надежды прежде всего на подражание. Поэтому он решил изобразить учителю музыку гейш. Взял первое попавшееся под руку! В надежде, что он либо угадал, либо учитель так или иначе, вольно или невольно, даст ему какую-то подсказку, укажет на верное направление поиска. Пока Тойо решает коан не для себя, а для учителя! Чтобы, так сказать,
Когда после девятого класса я пошел работать на завод, мой первый учитель жизни, механик 6-го разряда Саша Зайцев, критикуя изготовленный мною собственный инструмент из нержавейки, разъяснил, что есть работа для дяди и есть работа для себя. Если сделал некачественно работу для дяди, тебя поймут — мастер наряд закрыл и порядок! А если делаешь некачественно для себя — тебя никто на заводе уважать не будет! Но я оказался плохим учеником — мне неловко для других делать хуже, чем для себя.
Система зачетов и экзаменов, принятая в школах и вузах, нацеливает на работу именно «для дяди», чем и объясняется быстрота забывания знаний после обучения. Но привычка работать, чтобы «сдать зачет», т. е. отделаться от работы, от поставленной задачи — у многих остается на долгие годы.
Учитель сказал, что музыка гейш — это не хлопок одной ладони, что Тойо не понял хлопка. Вот подсказка:
Тойо не понял подсказку. Он молод и рассчитывает на удачу — предпочитает действовать методом проб и ошибок. Он изображает учителю звуки капающей воды, шум ветра и проч. До тех пор, пока у него сохраняется надежда на удачу. Сначала надежда увеличивалась — вот-вот угадаю! Но затем начала падать, поскольку всё новые и новые попытки не давали никакого опыта, ничего не накапливалось! И вот тогда Тойо понял подсказку учителя: надо не пытаться угадать хлопок, а надо понять его!
Напомним старую шутливую истину: когда перепробовал все варианты, но ничего не получается, остается, наконец, заглянуть в инструкцию!
Тойо требовалось терпение, и он его проявил. Но и учителю требовалось терпение, и он терпеливо браковал всё, что предъявлял ему Тойо, — не помогал и не мешал ему. Не то, не то, не то… Почему не то? Потому что не то. Тойо сам должен понять, что «то!».
Тойо занялся медитацией. Что есть «хлопок одной ладони»? Всё, что мы можем о нём сказать, — не хлопок, а наши слова о нем. Когда мы отбросим все, что не есть хлопок, мы поймем, что такое есть хлопок. Потому что лишь он и останется.
Три года назад мы с
— В вашей картине отсутствует душа, а в моей она присутствует.
— А что такое душа?
— А это то, что остается после ответов на вопрос о том, кто Я. Кто Я? Мои руки — не Я. Мои ноги — не Я. Моё тело — не Я. Моя голова — не Я, это лишь моя голова. Мои мысли — не Я. Мои чувства — не Я… А кто — Я? Вот то, что останется, и есть душа.
— Давайте продолжим: моя душа — это тоже не Я, а только моя душа!
— Нет, нет! Моя душа — это и есть Я!
И Тойо сумел это сделать. Он не показал учителю хлопок, а просто, отбосив всё, что не есть хлопок, стал другим. Стал человеком, который понял, что такое хлопок одной ладони. Учителю теперь и не нужно было видеть изображение хлопка одной ладони.
Учителю было нужно, чтобы Тойо стал другим: стал человеком, понявшим, как звучит беззвучный звук. То есть показать хлопок одной ладони означает стать человеком, который понял хлопок одной ладони. Подобно тому, как показывают, что лекарство хорошее, предъявив выздоровевшего человека.
Вспомним Пушкина, прыгающего на одной ноге и в восторге от самого себя восклицающего: «Ай да Пушкин! Ай да сукин сын!» — после того как он закончил «Бориса Годунова». То есть он понял, что он — уже не тот Пушкин, который было
Человек изменяется после выполненной им в совершенстве работы потому, что он делает шаг в свою
Если человек, выполнив дело, требующее высокого качества, не стал другим, значит, он выполнил это дело не с тем самым высоким качеством, на которое только способен!
С другой стороны, если человек делает что-либо впервые гораздо хуже, чем обычно, чего он никогда не делал, то он «развивается» в обратную сторону. Теперь это тоже уже новый человек, от которого теперь можно ожидать плохой работы. Тем более, если речь идет не о плохой работе, а о плохом поступке. Преступник не тот, кто преступил закон, — вспомним чеховского «Злоумышленника» — а тот, кто преступил моральную грань в душе своей и теперь гораздо легче может совершить плохой поступок снова.
Ежеминутный дзен
Дзенские студенты учатся у мастеров дзен, по меньшей мере, лет десять, прежде чем им будет позволено учить других.
Тенно, который, закончив свое ученичество, стал учителем, пришел навестить Нан-ина. День выдался дождливый, и Тенно надел деревянные башмаки и взял зонтик. После приветствия Нан-ин заметил:
Смущенный Тенно не смог дать достойного ответа. Он понял, что не может реализовать в себе дзен каждую минуту. Он стал учеником Нан-ина и учился еще шесть лет, чтобы усовершенствовать свой ежеминутный дзен.
Длительность обучения позволяет не только получить знания, как принимать правильные решения и поступать правильно, не только приобрести навыки принимать правильные решения и поступать правильно, но и самое главное:
Когда я начал проводить управленческие поединки, меня изматывало то напряжение, с каким мне приходилось удерживать в памяти диалог участников и свои будущие комментарии. Чисто интуитивно я решил не делать письменные заметки. Из-за такого напряжения я неохотно решался на проведение поединков, но приходилось, поскольку они были востребованы. И думал, что так будет всегда. Но по прошествии лет пяти-шести вдруг неожиданно появилась внутри меня легкость. Стало совсем нетрудно все слышать и запоминать, и теперь я люблю проводить поединки. Очевидно, богатая практика дала привычку подсознательно различать, что важно, а что не важно услышать и запомнить, и объем учитываемой информации резко снизился.
Тенно пришел навестить учителя Нан-ина, но поскольку он закончил ученичество, то теперь он наносил визит не как ученик учителю — неважно, своему или чужому, а уже как коллега коллеге. Это важный момент в жизни, освоение новой, более взрослой и социально значимой роли. Учитель же задал простой вопрос об обыденных действиях. Это в других учениях высокая теория — отдельно, а обыденная жизнь — отдельно, но не в дзен. Учение ничего не стоит, если его нельзя или трудно применить в обыденной жизни.
Однажды, рассказывая о статистических и динамических закономерностях в менеджменте нашим одиннадцатиклассникам, я привел аналог в физике — атмосферное давление. А заодно, чтобы проверить их понимание, я спросил: «Какой, примерно, толщины слой кирпичей надо положить на стол, чтобы давление на его поверхность стало не в одну, а в две атмосферы? Сколько? Например, 10 сантиметров, два метра или километр толщиной, сколько? Есть идеи?» Класс напряженно думал, но идей у класса не было. Вопрос казался мне простеньким, но для класса он оказался непосильным. Знания учеников оказались оторваны от жизни. После этого у меня состоялся разговор с нашим учителем физики.
Тенно смутился, потому что не смог дать достойного ответа. Ответ был бы достойным, если бы он ответил точно на вопрос или же, коль сделал промашку (с кем не бывает!), — то быстро использовал бы её для находчивого ответа, объясняющего или как-либо поучительно обыгрывающего ситуацию, почему не нашлось точного ответа. Тенно не сумел сделать ни того, ни другого, ни третьего, потому что оказался между двух ролей. Так как уже сам был учителем, он должен был бы ответить точно на вопрос. Или как ученик — проявить находчивость и как-нибудь вывернуться, раз не знает ответа. Но оказалось, что он уже не ученик, но еще не учитель.
Находчивый ответ иногда даже лучше буквального, поскольку буквальный ответ на вопрос говорит о ваших знаниях, а находчивый — о вас. Пример находчивого ответа из недавнего прошлого нашей страны:
А зачем надо помнить, куда поставил зонт? Неужели надо запоминать всякую бесполезную мелочь! Нет, не придется запоминать, если и мелочи делать осознанно, а не автоматически. Тогда они сами запомнятся. А зачем делать осознанно? Затем, чтобы не порождать в будущем проблем для себя или для других. Мелочь — это потенциальная проблема, которую легко решить, когда она маленькая, в зародыше, и трудно решить, когда она разрастется в проблемищу.
Например, если ставить зонтик осознанно, значит учесть, куда с него будет стекать вода, чтобы не иметь неприятности от образовавшейся в неподходящем месте лужи. Или ставить так, чтобы об него никто не споткнулся и проч. Когда человек выбирает, как ему сделать так, чтобы не создать будущей проблемы, то ему нетрудно вспомнить, где и как именно он поставил зонт. Каждый момент мы творим свое будущее — либо создаем, либо устраняем проблемы. Каждый момент важен и неповторим. Жить моментом, это не значит не думать о будущем. Это значит — каждый момент творить свое будущее.
Для того чтобы приучить себя к осознанным действиям, лучше начинать не с тех действий, которые вы делаете автоматически, а с моментов принятия решений. Ведь при принятии решений сознание и так включено, остается только расширить круг учитываемых обстоятельств, а также посмотреть на собственное решение чужими глазами — глазами тех, кого оно коснется, а также глазами вольных или невольных свидетелей и пересказчиков увиденного и услышанного другим людям.
Тенно понял, что он еще не учитель, а значит еще ученик! И пошел на шесть лет учиться к Нан-ину.
Почему к Нан-ину, а не туда, где учился раньше? Потому что Нан-ин одним вопросом смог аттестовать Тенно. Учиться лучше у того, кто минимумом средств достигает максимального результата.
Одно время мне изредка задавали вопрос: «Вот у вас есть однодневные тренинги, а разве можно за один день чему-то научить?!» На что я отвечал: «Кто не может ничему научить за один день, тот ничему не научит и за триста дней! Потому что ноль, умноженный на триста, дает также ноль».
Первый принцип
Когда путник подходит к храму Обаку в Киото, он видит вырезанные над воротами слова: «первый принцип».
Буквы необычайно большие, и ценители каллиграфии восхищаются ими, как верхом мастерства. Они были написаны Кодзеном 200 лет тому назад. Когда мастер писал их, он изобразил их сначала на бумаге, с которой рабочие, увеличив, перенесли их на дерево. Когда Кодзен рисовал буквы, с ним работал самоуверенный ученик, который сделал несколько галлонов чернил для письма и никогда не упускал случая покритиковать работу своего мастера.
—
Кодзен терпеливо исписывал один лист за другим, пока не набралось 84 «первых принципа», ни один из которых так и не заслужил одобрения ученика.
Однажды, когда молодой человек вышел на несколько минут, Кодзен подумал: «
И он торопливо написал с умом, свободным от раздражения: «
Многие и очень многие произведения искусства люди называют выдающимися и гениальными. Нередко такая оценка весьма субъективна. Если же изготавливают увеличенную копию, руководствуясь лишь эстетическими, а не коммерческими соображениями, то это уже нечто более объективное.
На уроке каллиграфии в Киото я спросил у наших учителей о надписи «первый принцип» на воротах. Я хотел увидеть эту надпись своими глазами. К сожалению, в тот момент я не смог припомнить название самого храма — Обаку. Но то ли мой английский был слишком плох, то ли перевод с английского на японский, то ли ни ворот, ни надписи уже нет, то ли учителя просто ничего не слышали об этой истории, но только моя затея не удалась. В следующий раз, когда я буду в Киото, постараюсь довести дело до конца и в новой редакции этой книги расскажу, чем оно закончилось.
Кстати, недавно я прочел этот же коан в другой версии, там вместо слов «первый принцип» было слово «первооснова». Слова похожие, но всё же разные.
Ученик готовил чернила для мастера, т. е. осуществлял техническую помощь, но считал себя морально вправе критиковать работу мастера. Очевидно, считал, что они работают вместе, и он тоже, в какой-то мере, отвечает за качество написанных иероглифов. То есть написанные иероглифы являются отчасти делом коллективного творчества. Случается, что человек, оказывающий творцу техническую помощь, искренне считает себя, хоть и в небольшой степени, соавтором.
Но для того чтобы играть роль критика, и критика очного, а не заочного, кто-то должен играть роль критикуемого, и эту роль играет мастер. Мы видим, что он даже подыгрывал ученику, спрашивая: «А это?», т. е. проявлял такт. Но не только. Ему ведь и в самом деле было любопытно, что скажет ученик на этот раз. Ведь играя даже неприятную для себя роль, человек порой находит и в ней положительные моменты.
Кроме того, мастер, очевидно, был человеком тактичным.
Почему мастер согласился? Точнее, почему он не протестовал против роли критикуемого, хотя она, как мы знаем, его раздражала? Очевидно потому, что он тоже считал, что у ученика есть на это моральное право.
Оба молчаливо считали, что такое право есть, но исходили из разных оснований.
Ученик — потому что думал, что его критика полезна мастеру и таким образом является расширением помощи, связанной с приготовлением чернил. Ведь мастер, рисуя иероглифы, учитывает как качество бумаги, так и качество кисти и чернил. Ученик, приготовивший чернила, ощущает себя специалистом, не меньшим, чем его учитель, в части знания качества чернил. А значит, хотя бы и в очень узком смысле, компетентным в том, как рисовать иероглифы.
Мастер же ощущал, что своим терпением к мешающей ему критике он как бы расплачивается с учеником за помощь по приготовлению чернил.
Такие замечательные качества, как благородство, тактичность и вежливость, конечно, надо и иметь, и проявлять. Но надо также уметь их и не проявлять, иначе мы окажемся их заложниками. Всё, что другой человек незаслуженно от нас получает, не только приносит нам ущерб, но и портит его как человека. И если мы обратим внимание на это последнее обстоятельство, то нам психологически легче будет воздержаться от предоставления другому незаслуженной им роли.
Еще один нюанс. Мастер, обучая учеников, их критикует, что им не всегда нравится, но мастер понуждает их терпеть его критику. Способность терпеть критику выступает как некое достоинство. И вот теперь, когда критикуют мастера, ему трудно отречься от этого достоинства, ценность которого он должен подтверждать личным примером.
Почему мастер, написав 84 «первых принципа», не удовлетворился ни одним из них? Потому что все они не понравились ученику? В какой-то мере, да. Но не только. Он сам тоже считал, что они недостаточно совершенны, и он мог бы написать лучше.
Почему у него не получалось лучше? Потому что ему приходилось играть одновременно две роли: роль каллиграфа, рисующего иероглифы, и роль критикуемого, и не просто критикуемого, а критикуемого
Сумма этих двух ролей превращала мастера в человека, играющего
Когда ученик вышел, с ним вместе «вышла» и роль мастера быть критикуемым, помеха исчезла. У мастера осталась одна роль: роль хорошего мастера. И мастер поспешил ею воспользоваться.
Теперь ученик одобрил его работу. Похоже, что критика ученика была объективной — стоило мастеру сделать прекрасную работу, как ученик тут же признал это. Единственное, чего так и не понял ученик, что он- то и был причиной плохих результатов мастера.
Скорее всего, ученик теперь останется при мнении, что именно благодаря его критике мастер достиг совершенной работы, и в следующий раз с еще большим моральным правом будет мешать мастеру своей критикой, пока мастер не положит конец его посягательствам на свою свободу творчества.
Правда, если ему «
Ну, а может быть, и вправду высокое качество каллиграфии было достигнуто мастером благодаря сперва назойливому присутствию ученика, а затем внезапно представившейся свободе творчества? Свободе, стрелой вырвавшейся из лука. Может быть. Мы не знаем ответа на этот вопрос. Это тот случай, когда нужна статистика, которая, по понятным причинам, не может существовать, когда мы имеем дело с шедеврами.
Пот Кадзана
Однажды Кадзана попросили исполнить богослужение на похоронах провинциального помещика. До тех пор он никогда не видел высокородных и знатных господ и поэтому очень нервничал. Когда церемония началась, Кадзан весь взмок от волнения.
Возвратясь с церемонии, Кадзан собрал своих учеников.
Он признался, что не достоин быть учителем, потому что ему не хватает равного отношения к славе и безвестности, которым он обладал в уединенном храме. Затем Кадзан сложил с себя обязанности учителя и стал учеником другого мастера дзен.
Через восемь лет он вернулся к своим бывшим ученикам просветленным.
Раньше Кадзан не имел дела со знатными людьми, а теперь они появились на его богослужении. Не важно, насколько именно знатные. Важно, что знатные по сравнению с теми, с кем ему раньше приходилось иметь дело. Но, конечно, на этом богослужении присутствовали и простые, незнатные люди.
Кадзан взмок от волнения, значит, его собственное волнение стало для него очевидным. И стало очевидным, что волнение именно из-за присутствия знатных господ.
А что значит — присутствуют знатные? Это значит, что Кадзан ощущал на себе значительное социальное давление, мешающее ему хорошо выполнять свою роль.
Откуда взялось это давление? Оно обусловлено рядом механизмов.
Раньше, свершая богослужение, он ощущал себя в центре внимания аудитории, а теперь оно смещалось в сторону наиболее знатных господ. Получалось, что он хуже удерживал внимание, чем прежде, хуже совершал обряд.
Известен эксперимент, когда на лекции экспериментатор по договоренности с аудиторией незаметно для лектора подает ей знаки, как воспринимать слова лектора: положительно (как нечто крайне интересное) или отрицательно (как нечто мало интересное). Знаки подавались по заранее составленному графику без всякой связи с реальным содержание того, что говорит лектор. В результате, когда подавался отрицательный знак, лектор, чувствуя негативную реакцию аудитории, начинал сбиваться, путаться, говорить неуверенно и неинтересно, а когда положительный, то лектор чувствовал душевный подъем и вдохновение от аудитории, говорил интересно и увлекательно.
Короля играют придворные. Присутствующие своим перешептыванием, заискиванием перед знатью, всем своим поведением указывали ему, что он тоже должен как-то учитывать присутствие знати. Аудитория оказалась иерархически структурирована. А как он должен был это учитывать?
Кадзан, безусловно, уважал ритуал. Но со светским ритуалом он не был знаком. Он нервничал еще и потому, что мог невольно оказаться нарушителем некоего неизвестного ему ритуала.
Знатные люди нередко бывают своенравны, капризны и высокомерны, обладают большим влиянием и властью. Они легко могут устроить серьезные неприятности, а то и просто причинить горе простому человеку и даже не обратить на это внимания. Для многих из них жизнь простого человека не является такой уж ценной. Поэтому простые люди и заискивают перед ними, подсознательно опасаясь неприятностей или надеясь на их милости.
Кадзан понял, что не выдержал этого социального давления и ему не хватило равного отношения к безвестности и славе, которого он теоретически до этого придерживался. Теория — это одно, а практика — другое.
И он потерял часть уважения к себе как к учителю. У учителя теория и практика не могут расходиться, иначе это не учитель, а озвучиватель текстов, правил и теорий.
Нужна практика, чтобы привыкнуть вести себя адекватно. Но человек не может все на свете перепробовать и освоить на практике. Кадзану необходимо было научиться точно держать и выполнять свою роль, независимо от того, имеет он опыт общения с той или иной аудиторией или такового не имеет. Научиться никому не предоставлять морального права
Когда я начинал преподавать искусство управленческой борьбы — предмет новый и дотоле никому неизвестный, — практически от каждой новой аудитории неизменно следовали вопросы: «
Он не утешил себя рассуждением: «Я — хороший, а учение плохое». Он сказал себе: «Учение хорошее, а я недостаточно обучен». А если учение хорошее, то найдется другой мастер дзен, который сможет его обучить. И вовсе необязательно должен быть некий Великий Мастер. Если учение действительно хорошее, то таких мастеров, которые могли бы Кадзану помочь, должно быть достаточно много. Должна быть взаимозаменяемость мастеров, подобно врачам, которые лечат друг друга.
Кадзан не просто молча исчез, чтобы втайне от учеников подучиться, а заявил своим ученикам, что не имеет морального права их учить. Тем самым он утверждал истину как наивысшую моральную ценность. Именно этот поступок дает возможность с чистым сердцем вернуться к своим ученикам после
Это накладывает на него определенные обязательства: он не сможет вернуться к ученикам прежним. Тем самым он поместил себя в
Визитная карточка
Кейгу, великий дзенский учитель Эры Мэйдзи, стал главой Тофуку, кафедрального собора в Киото. Однажды правитель Киото навестил его в первый раз. Его слуга вручил визитную карточку правителя, на которой было написано: «Китацаки, правитель Киото».
—
Слуга с извинениями вернул карточку.
Кейгу стал главой кафедрального собора, т. е. стал главой
Правитель Киото навестил Кейгу впервые. Значит, создается прецедент. От того, какие у них сложатся отношения и как распределятся между ними роли в этот первый визит, зависят дальнейшие отношения между этими двумя социальными институтами.
Слуга вручил Кейгу визитную карточку, из которой следовало, что Китацаки пришел к нему в роли правителя Киото. Если это так, то в какой роли Китацаки ожидает видеть Кейгу? Ведь кафедральный собор географически на территории Киото.
Кейгу не видит приемлемой для себя роли, если Китацаки собирается с ним общаться в роли правителя Киото, поэтому он отказывает в визите.
Кейгу отказывает Китацаки не персонально, а как представителю определенной категории. Он говорит: «Я не имею дела с такими людьми!» Какими людьми? Такими, которые приносят свою должность, как обувь на территорию собора, а не оставляют её за порогом.
Кейгу сказал: «
Слуга с извинениями вернул карточку Китацаки.
Почему с извинениями? Потому, что слуга вынужден был передать не совсем вежливые слова правителю. Он не мог не передать эти слова, поскольку Кейгу сказал: «
«
Кому же он сказал о своей ошибке? Слуге сказал. Почему он счел возможным объясняться со слугой? Потому что слуга — это не почтальон. Слуга в курсе всего происходящего. Он может внести ту или иную интонацию в слова, сказать о реакции другой стороны или промолчать. Своей манерой выполнения поручения он может способствовать ссоре, а может — примирению.
Слуга мог сказать правителю: «
Он мог сказать: «
Он мог сказать: «
Он мог сказать: «
И т. д.
Небольшое изменение текста или интонации его произнесения может повлечь за собой радикальную разницу в последствиях.
Китацаки снова отправил слугу к Кейгу. В какой-то мере он рисковал. Если бы Кейгу вновь отказал в визите, правитель
Кейгу и Китацаки правильно поняли друг друга и теперь между ними, независимо от их социального положения, сложатся правильные и дружеские отношения. Когда стороны успешно справляются с неловкой ситуацией, сама эта неловкая ситуация служит на пользу их отношениям.
Все — лучшее
Когда Бандзан шел по рынку, он услышал разговор между покупателем и мясником.
—
При этих словах Бандзан обрел просветление.
Бандзан услышал разговор случайно. Мы не знаем, что он делал на рынке, но можно предположить, что роль покупателя была ему близка и понятна.
Покупатель обратился к мяснику с довольно типичной просьбой. Она, по существу, означала, что он внимательно отнесется к тому, какой кусок мяса получит, и своей репликой хочет удержать мясника от попытки предложить ему то, что трудно «всучить» другим, более взыскательным покупателям.
В самой просьбе покупателя скрыто неэтичное предположение, что без этой просьбы продавец не постарается дать ему кусок получше, т. е., поступит как не очень хороший или не очень честный продавец.
Бандзан ожидал обычной реакции мясника, вроде заверения в том, что тот постарается выбрать этому покупателю кусок получше. Но Бандзан столкнулся с неожиданностью. Мясник категорически отверг просьбу покупателя. и отверг мотивированно.
Что значит дать конкретному покупателю лучший кусок? А худший — кому? Другому покупателю? Но тот, кто дает нам понять, что он готов подсунуть кусок похуже другому, не отнесется ли он и к нам так же? Не готов ли он и нам предложить, что поплоше, на словах расхваливая свой товар?
С точки зрения логики, заверения мясника странноваты: не может быть любой кусок самым лучшим! В лучшем случае — все куски мяса одинаковы. Логика логикой, но продавец предлагает самому покупателю убедиться на практике, что он прав, что каждый кусок — лучший. Убедиться методом от противного: он предлагает покупателю самому найти кусок, который не был бы самым лучшим. И покупатель оказывается не в состоянии опровергнуть продавца.
Многовековой опыт человечества в части решения проблемы доказывания и снятия обвинений выработал четкую и эффективную формулу: презумпцию невиновности, когда тяготы доказывания перекладываются на сторону обвинения. И продавец эффективно пользуется своим правом на презумпцию невиновности.
Ход продавца внезапен, безошибочен и неуязвим. Он является не уходом от трудного вопроса, а устремлением вперед с
Возникает вопрос с алогичностью. Она действительно имела бы место, если бы были некие объективные критерии оценки качества куска мяса, вроде веса, плотности, химического состава и проч. Но «лучшесть» куска мяса зависит не только от самого куска, но и от вкусов и пристрастий покупателя, его намерений в отношении этого конкретного куска, его эмоционального состояния и др.
Сам покупатель также не является чем-то неизменным, напротив, его психологическое состояние, мысли и система подсознательных приоритетов изменяется каждую секунду. Изменяется ежесекундно и его оценка куска мяса. Можно сказать, что разные куски оцениваются не одним, а каждый раз разными покупателями. Поэтому теоретическая возможность того, что каждый кусок окажется лучшим, всё же есть.
Кроме того, даже если бы покупатель попытался практически опровергнуть мясника и постарался бы выбрать наименее привлекательный кусок, продавец, хорошо разбирающийся в различных свойствах мяса, наверняка сумел бы убедить покупателя, что именно этот кусок действительно и есть самый лучший, и привел бы массу исчерпывающих аргументов.
В истории роль дзенского учителя невольно сыграл ничего не подозревающий мясник. Его реплика — это не теория, это практика. В этом есть своё преимущество бытовых диалогов перед лекциями учителей. Как бы ни были хороши лекции и беседы, всегда остается вопрос, насколько применимы заявляемые там знания на практике. Недостатком же практики является то обстоятельство, что ценные мысли и приемы там встречаются нечасто,
Точная пропорция
Сен-Но Рикун, чайный мастер, захотел повесить на столб корзину с цветами. Он попросил плотника помочь ему, указывая снизу, куда поместить корзину: немного повыше или пониже, немного вправо или влево, до тех пор, пока не нашел, что она точно на месте.
—
Плотник, чтобы испытать своего хозяина, отметил место, а затем притворился, что забыл, куда нужно поместить корзину.
Чайный мастер попросил плотника помочь. Не попросил выполнить некую работу, а помочь.
Плотника попросили двигать корзину с цветами. Двигать корзину — не требует квалификации, но это физически несколько тяжелее, чем указывать, куда двигать. Очевидно, и закрепление корзины на столбе также осуществлял плотник. Поэтому вопрос о том, чей вклад в размещение корзины на столбе больше — плотника или чайного мастера — вопрос спорный.
Отметим также, что с точки зрения плотника, работа по размещению корзины не требует квалификации чайного мастера, поскольку имеет малое отношение к искусству приготовления чая. Таким образом, плотник в своей картине мира имел основание считать себя равным чайному мастеру в деле размещения корзины. Равным или, по крайней мере, сравнимым по квалификации, хотя и признавая его право как хозяина определять месторасположение корзины. Именно это обстоятельство позволило плотнику подшутить над мастером, как он подшутил бы и над коллегой по своему ремеслу: заставил мастера снова определять место для корзины.
Но между плотником и чайным мастером есть всё же разница: чайный мастер в своем деле — мастер, а плотник и в своем деле — только ремесленник. Мастер отличается от ремесленника прежде всего пониманием деталей и нюансов, умением эти детали и нюансы учитывать и использовать на практике.
Для плотника понятно, что не все равно, куда повесить корзину. Ведь и в собственном доме плотник иногда задумывается, куда разместить какую-то новую вещь.
Но для плотника непонятна та тщательность, с которой чайный мастер выбирает место. А поскольку двигать корзины приходится ему, то эта тщательность не только не понятна, но кажется совершенно излишней, а возможно, и раздражает. В то же время плотник до конца не уверен и в своей собственной позиции.
Плотник решается устроить чайному мастеру проверку. Но это является одновременно и проверкой обоснованности собственного скептицизма. Поскольку роль помощника позволяет не слишком корректно исполнять свои функции, то, отметив указанное мастером место, плотник сообщает ему, что забыл, где это место. Как бы невинная шутка.
Но это всё же была не совсем шутка. Это, скорее, был обман. Обман, понуждающий мастера вновь проделать ту же самую работу.
Условно говоря, эту проверку предстояло оплатить мастеру. Оплатить своей повторной работой. Именно это обстоятельство и являлось выгодой, достигаемой путем обмана. Плотник мог бы сказать: «
Но можно взглянуть на ситуацию и с другой стороны. Мастер попросил плотника помочь, а проверка, устроенная плотником — это всего лишь
И мастер повторяет результат. Для плотника это является столкновением с неожиданностью. Оказывается мастер — и тут мастер. А он сам как был ремесленником, так ремесленником и остался, даже в этом вопросе.
Плотник проиграл борьбу, которой мастер даже не заметил. И оказалось, что оплатить повторную работу мастера придется плотнику. Оплатить частью своей репутации. Теперь плотник в глазах чайного мастера — не очень толковый помощник, из-за которого пришлось снова проделывать одну и ту же работу.
Однако плотник и приобрел кое-что. Его картина мира стала более адекватной. Он понял, что мастер — это не просто так. Мастер — это мастер! И до него так просто не дотянуться!
Дзен и кочерга
Хакуин любил рассказывать своим ученикам об одной старухе — владелице чайной, хваля ее за понимание дзен. Ученики отказывались верить его рассказу и решили сами сходить в чайную и проверить его слова.
Когда женщина увидела их, она сразу смогла определить, пришли ли они попить чаю или посмотреть как она владеет дзен.
В первом случае она любезно обслужила их.
Во втором — пригласила учеников зайти за ширму. Как только они зашли, она начала лупить их кочергой.
Девять из десяти учеников не смогли убежать от нее.
Хакуин любил рассказывать о старухе, хорошо понимающей дзен. Очевидно, эта старуха была определенной диковинкой. Ведь старуха была хозяйкой чайной, а не монахиней, посвятившей себя Дзен. Ученики не верили, и их неверие вполне укладывалось в схему «
Когда Хакуин хвалил старуху ученикам, он тем самым ставил её, в некотором смысле, им в пример. Когда учитель ставит в пример человека, находящегося за рамками учебной группы, он как бы молча говорит ученикам: «Вам всем далеко до этого человека!» Ведь если бы было близко, он нашел бы пример внутри группы! А раз приходится выходить за пределы группы — значит, далеко! Это интригует и задевает, а то и обижает. И им захотелось самим взглянуть на этот пример и составить свое о нём заключение.
Когда учитель вынужден прибегать к живым примерам, лежащим за пределами учебной группы? Обычно это происходит в двух случаях.
Когда ученики только начинают обучение, и их необходимо воодушевить. Но в этот момент они доверчивы, верят учителю на слово.
И когда учитель чувствует некоторое неудовлетворение от успехов учеников, когда их прогресс слишком медленен, когда чувствуется, что они воодушевлены не так, как прежде, когда накапливается усталость от отсутствия значимых достижений. Они не так доверчивы, как прежде, и хотели бы сами убедиться в том, что перед ними ставят реальные, достижимые цели.
Ученики заходили в чайную под предлогом попить чаю. Между предлогом и причиной нет китайской стены. Иногда предлог и становится причиной. А иногда кажущаяся причина является лишь предлогом. Однако старуха, увидев их, могла сама точно определить, что есть для них причина, а что — предлог. Понимание людей и способность отличать предлог от причины, отличать демонстрируемое от подлинного, в этом тоже дзен, поскольку искусство дзен как раз и состоит в понимании сути вещей, в различении подлинного и кажущегося.
Когда они пришли попить чаю, старуха выступила в роли хозяйки чайной, а они — в роли её клиентов, потому и получили чай.
Когда же чай был предлогом, а на самом деле они хотели проверить, как она владеет дзен, она уже не могла быть в роли хозяйки чайной, поскольку они пришли не в роли клиентов, а в роли проверяющих. Если они хотят проверять, значит, отводят ей роль проверяемой — роль претендентки быть диковинкой, т. е. пытаются навязать ей нежелательную для неё роль, да еще находясь в её же чайной.
В этом случае старуха пригласила учеников за ширму, т. е. в место, где чай не пьют, и где она может себе позволить выступить не в роли подающей чай, а какой-то другой роли.
Какую роль выбрала себе старуха? Ученики сами выбрали себе роль обманщиков, пришедших не за чаем. Раз они пытались навязать ей роль обманутой, то сами развязали борьбу, войну с ней. Поэтому она выбрала роль воспитательницы, преподающей урок обманщикам на тему «
Именно перенесение действа в место за ширмой, место, отведенное не для клиентов, а также кочерга в качестве орудия, а не предмета, используемого для приготовления чая, указывают на то, что её действия — не результат эмоционального взрыва, а взвешенная воспитательная мера.
Такая взвешенная мера указывает ученикам и на то, что старуха не просто догадалась, а точно знает, зачем они пришли на самом деле.
Девять из десяти учеников не смогли убежать от неё. Значит, с одной стороны, наказание было всерьез, а не просто желанием попугать. С другой стороны, шанс убежать всё же был. И легче всего им мог воспользоваться тот из учеников, который больше других понимал или скорее других понял, что они занимаются не совсем благовидным делом. Скорее всего, такой ученик старался держаться подальше от старухи.
Конечно, ученики неравны. Кто-то в большей мере понимает неэтичность поведения, кто-то больше понимает опасность действий, кто-то больше склонен подталкивать других к активным действиям и т. д. Но в итоге, раз речь идет об усвоении дзен, то виноват более всех тот, кто менее всего понимает дзен, чья картина мира наименее адекватна, кто менее других готов встретить побои. Именно такой ученик и нуждается более других в жестком уроке. А удар палкой за ошибку — обычный педагогический прием в дзен. Раз уж вместо класса чайная, то почему кочерге не заменить собою палку?
Кроме того, реальная возможность убежать имелась, ведь один из десяти убежал! Эта возможность была уроком на сообразительность и указанием на её гуманную снисходительность: ведь старуха могла не просто отвести их за ширму, а еще и не дать никому возможности ускользнуть от побоев.
Тем самым старуха удовлетворила подспудную просьбу учеников: показала, что она действительно понимает дзен. И показала, что за знания, полученные обманным путем, приходится платить!
Повиновение
Беседы дзенского учителя Банкея привлекали не только дзенских учеников, но и людей разных сект и рангов. Он никогда не цитировал сутры и не увлекался схоластическими рассуждениями. Его слова шли от его сердца прямо к сердцам слушателей.
Его большая аудитория вызвала недовольство священника секты Ничирен, так как последователи секты покидали его, чтобы слушать о дзен. Эгоцентричный ничиренский священник пришел в храм, намериваясь поспорить с Банкеем.
—
Священник стал величественно прокладывать себе дорогу через толпу к учителю. Банкей улыбнулся.
Священник повиновался.
—
Священник с достоинством перешел направо.
Дзенский учитель привлекал не только дзенских учеников, поскольку не цитировал, не рассуждал, а устанавливал сердечную связь со слушателями. Обращение к разуму выключает, прерывает сердечную связь, поскольку тот, кто обращается к разуму, уже тем самым отвращается от сердца.
Само сердце не способно себя разумно ограничить, а потому разум одного человека ограничивает сердечную привязанность другого, а значит, сама сердечная связь изначально не симметрична. Под давлением жизненных обстоятельств сердечная связь в настоящем оказывается опасной для своего собственного будущего и может нуждаться в ограничении ради этого самого будущего. И рано или поздно кто-то из связанных этой связью людей должен взять на себя
Кто из действующих лиц окажется этим человеком, определяется социальными ролями и объективными обстоятельствами конкретной ситуации. В ролевом раскладе
Поэтому и говорят: «
Противник учителя упомянут как эгоцентричный человек, который хотел поспорить с учителем. Слабый в завоевании сердец надеется выиграть спор, опираясь на разум.
Однако разум и сердце, выступая как противоположности, имеют некое общее следствие — человеческое поведение. Священник возложил надежды на поведение как на ту площадку, где он сможет взять реванш.
Священник публично задал коварный вопрос как начало поединка: «Те, кто уважают тебя, повинуются тебе, а я тебя не уважаю, сможешь ли ты заставить меня тебе повиноваться?»
Если Банкей ответит: «
Это типичная ловушка, ведь, по мнению священника, повиноваться или нет, зависит только от него самого. И хотя лукавство этой ловушки очевидно и для аудитории, нередко аудитория легко переходит на сторону победителя. Тем более аудитория разношерстная, состоящая отнюдь не только из преданных учеников Банкея. Казалось, выигрыш уже в кармане.
Однако Банкей предлагает
Догматизм священника не позволяет ему стереть грань между спором как высокой интеллектуальной деятельностью и бытовым перемещением, которое Банкей просит его проделать. Подобно тому, как отправление естественных надобностей не имеет никакого отношения даже к самой жаркой дискуссии.
Мы видим, что непримиримый в своих умозрительных построениях священник с бытовой точки зрения вполне покладист. Поэтому Банкей назвал его тонким и мягким человеком. Опираясь на его природу, Банкей продемонстрировал послушание священника, не вступая с ним в спор.
Так, человеческая суть священника оказалась в противоречии с его теоретическими позициями, его человеческое любопытство и желание послушать популярного человека вступили в противоречие с его амбициозностью, но достигли с ней
Почему священник не заметил, как стал слушаться команд Банкея? Потому что он вовсе не воспринимал их как команды. В его картине мира, где теоретическая деятельность полностью оторвана от бытовой практики, повиноваться — значит соглашаться, т. е.
Так, человеческая суть священника оказалась в противоречии с его теоретическими позициями, его человеческое любопытство и желание послушать популярного человека вступили в противоречие с его амбициозностью, но достигли с ней компромисса: в результате он занял место в аудитории и уважаемое, и удобное для слушания.
Банкей не торжествовал победу, а озвучил послушание священника и тут же объяснил его тонкостью натуры священника, т. е.
Можно ожидать, что несостоявшийся спор был заменен сердечной связью учителя и ученика: поведение — тот мостик, через который сердечная связь и разум перетекают друг в друга.
Настоящие друзья
Давным-давно в Китае жили два друга, один из них искусно играл на арфе, другой искусно слушал. Когда первый играл и пел о горах, второй говорил: «
Но вот второй заболел и умер.
Первый из друзей перерезал струны своей арфы и никогда больше не прикасался к ней. С этого времени обычай перерезать струны арфы является знаком настоящей дружбы.
Друг искусно слушал. Искусно — значит, он как слушатель и понимал друга-музыканта, и вдохновлял его на игру. Таким образом, музыкальное произведение обретало уникальную красоту и поэтичность благодаря их общим усилиям, и слушателя с полным основанием можно назвать соавтором.
Эта совместная деятельность была настолько важной для обоих, что являлась неотъемлемой частью их образа жизни, при этом, как мы можем предположить, достаточно счастливой жизни.
Плюсы в том, что соавтор вдохновляет, он будит, стимулирует, поддерживает творческую энергию. В моменты упадка и апатии соавтор может помочь снова подняться. Да и качество самих произведений может стать существенно выше.
А минусы — в зависимости от партнера, необходимости согласовывать с ним свое творчество как соавтора, а иногда и необходимость подстроиться под него, а то и — чего не бывает! — где-то наступить на горло собственной песне.
Отношения этих двух друзей можно уподобить счастливому браку, поскольку счастливая полноценная любовь есть результат совместной деятельности обоих и невозможна без полного взаимопонимания.
Такие отношения — пример глубокой человечности по отношению друг к другу, где
Друг-слушатель умер. Его невозможно заменить. Всякая попытка заменить его окажется предположением, что он и прежде был заменим. А значит, предположением, что их великая дружба была великой иллюзией.
Была ли дружба иллюзией, можно было бы обсуждать, пока друг был жив. Но теперь, когда его нет, за его спиной подвергать сомнению их дружбу было бы предательством.
Чем лучше партнер и чем идеальнее сотрудничество-соавторство с ним, тем более трагичен его уход. Некоторые слабые духом или, напротив, сильные своим эгоизмом натуры по этой причине стараются не привязываться к другим, как бы ни был хорош этот другой человек.
Друг-музыкант перерезал струны арфы и больше не прикасался к ней. Он мог бы и не перерезать струн, а просто не прикасаться к арфе. Но когда- нибудь позже могло бы появиться искушение все же сыграть на ней.
Откуда появилось бы искушение для такого верного друга? Дело в том, что всё со временем меняется. И человек со временем меняется. А изменившийся человек — это уже не тот, что был прежде. Это — новый человек, с другой системой приоритетов и ценностей, другой картиной мира. И этот другой человек мог бы поддаться искушению сыграть на этой арфе.
Бывает, люди расходятся. Тогда изменяются оба, оба становятся другими людьми и в каких-то отношениях находят замену другому. Если бы наши друзья разошлись, возможно, появился бы другой слушатель, зазвучали бы другие мелодии, и это не было бы предательством. Но друг умер. Он уже не может измениться. Он только с каждым годом становится всё моложе по отношению к оставшемуся в живых. И изменить отношение к нему уже никак нельзя, иначе — предательство. Мы не говорим о тех случаях, когда после смерти вскрываются некие новые обстоятельства, радикально меняющие представление об умершем. Ведь у нас здесь не детектив, а романтическая, хотя и жизненная история.
Перерезав струны, друг поставил точку в своей музыкальной деятельности. И, конечно, освободившееся время занял чем-то другим. Сложился другой образ жизни. И он избавился даже от тени риска изменить своему другу.
Это подобно счастливому браку, когда вскоре после того, как уйдет из жизни один из супругов, уходит и второй. Потому что замена невозможна. Но в браке перерезать струны арфы невозможно, возможно перерезать лишь струны жизни.
Заметим, что и в нашей культуре, встретив новую любовь, водить её по тем же чудесным местам, читать те же чудесные стихи и говорить те же проникновенные слова, что и любви предыдущей, считается предательством по отношению к обеим. Поскольку это означает восприятие их обеих заменяемыми, а значит, отношение к ним как к средству, а не как к цели.
Ибо, даже если никто не умирал, умерла любовь, а она, умершая, уже не может измениться, может лишь с каждым годом становиться моложе.
Для тех же, кто не имел счастья узнать настоящую дружбу (а дано это счастье немногим) нельзя не рассказать следующую историю.
Если ты любишь, то люби открыто
Двадцать монахов и одна монахиня по имени Эсюн занимались медитацией у некоего дзенского учителя. Эсюн была очень миловидной, несмотря на то что голова ее была острижена, а одежда очень скромна. Несколько монахов тайно влюбились в нее. Один из них написал ей любовное послание, настойчиво требуя встречи наедине.
Эсюн не ответила. На следующий день учитель проводил занятия с группой, и когда они были окончены, Эсюн встала. Обращаясь к тому, кто написал ей, она сказала: «
Если бы монахов было мало, то, скорее всего, у них установились бы с девушкой симметричные отношения, и их стихийный коллективный социальный контроль затруднил бы любому из них поддаться искушению и попытаться установить с девушкой какие-то особые отношения, тем более отношения интимные. Но монахов было двадцать. Такая большая группа естественным образом распадается на небольшие группы, и один человек может легко оказаться вне внимания, если он не входит ни в одну из них. Он оказывается предоставленным самому себе, наедине со своей слабостью, отчаянием, со своей дерзостью или искушением.
Несколько монахов тайно влюбились в Эсюн. Однако они так и остались на этапе вздыхания по ней и не решились на что-либо большее. Кроме одного, который всё же написал ей любовную записку. Когда человек влюбляется, не важно, тайно или явно, он ревниво следит за поведением других по отношению к объекту его чувства и замечает, если он не одинок в своем пристрастии. Поэтому то обстоятельство, что влюбилось несколько человек, придало дополнительной храбрости одному из них —
Эсюн не лишила вовремя его надежды. Наверняка до того, как решиться на записку, он бросал на неё выразительные взгляды. А ведь одного её убийственного взгляда в ответ было бы достаточно, чтобы лишить его надежды на успех и отбить охоту предпринимать какие-либо действия.
Очевидно, Эсюн, которая была коротко острижена, скромно одевалась и не желала замечать красноречивых взглядов, считала, что она сделала достаточно для того, чтобы никто не проявлял к ней интереса как к женщине.
Но оказалось, что этого недостаточно. Находясь среди мужчин, она не думала о них, считая себя в этом смысле в безопасности. Но отношение мужчины и женщины бывает подобно отношению зверя и дрессировщика. Зверь опасен для дрессировщика вначале, пока не укрощен, но опасен и впоследствии, когда дрессировщик самоуверенно утрачивает бдительность.
Можно полагать, что еще для кого-то из влюбившихся в Эсюн переход к конкретным действиям был также в области ближайшего развития, но их останавливал ряд обстоятельств:
— уважение к монастырскому уставу и чувство долга;
— уверенность, что ничего хорошего из этого не выйдет;
— гуманность, нежелание поставить Эсюн в неловкое положение…
Тот, кто написал записку, перешагнул через все эти обстоятельства — ни одно из них его не остановило. А могло остановить — ведь пока человек под влиянием чувства не полностью потерял контроль над собой, он еще способен овладеть своим чувством. Однако монах безответственно упустил такую возможность. Это тонкий момент. Момент, когда еще можно противопоставить зарождающемуся чувству надежный заслон —
Бывает, что человек незаметно для себя проскакивает через этот момент, и это трагедия.
А бывает, что просто
Монах превратил свои эмоции в необратимый поступок. Эсюн интересовала его как женщина, а не как человек. Он не думал о том, как она воспримет его записку, он мечтал о том, чтобы она восприняла её так, как ему хотелось.
Влюбленный не в силах объективно воспринимать встречное отношение к себе: обычно он впадает в крайность, либо истолковывая любую мелочь в свою пользу, считая её признаком ответного чувства, либо — как свидетельство полного отсутствия взаимности, колеблясь между радостной надеждой и горьким отчаянием.
Возникает естественное желание положить конец этой пытке и как-то объясниться, даже подсознательно понимая, что ни к чему хорошему это не приведет.
Необратимость поступка нужна и для того, чтобы положить конец колебаниям: делать — не делать! Как говорится,
То есть поступок совершался исходя из внутренних причин, где возможная реальная реакция Эсюн оказывалась за пределами картины мира монаха. Если бы он был способен трезво смотреть на вещи, то легко бы заметил по тому, как она разговаривает с ним, как смотрит на него, что уступить его желанию вовсе не было в области ближайшего развития Эсюн. Но влюбленный, или вообразивший себя таковым, как раз-то и не способен трезво смотреть на вещи.
Под давлением страсти он
Он думал, что, получив записку, она будет
— он отвлек её от обучения;
— теперь надо как-то себя вести с ним — не очень понятно, как…;
— что-то надо сделать и с самой запиской;
— скрыть или не скрыть случившееся от группы.
Эсюн оказалась в этическом тупике: обнародовать записку — некрасиво, скрывать же значило являться в некотором роде сообщницей, что ей совершенно не по душе. Вот какой вопрос она решала, о чем автор записки и не подозревал в силу своего эгоцентризма.
Она нашла безупречный этически, но рискованный фактически выход из ситуации, предложив автору записки публично обнять её. Конечно, она рисковала, поскольку, если бы он подошел и обнял, ей пришлось бы покинуть группу.
Но риск был обоснованным. Поскольку автор записки совершенно не ожидал от неё подобной реакции, он растерялся от столкновения с неожиданностью.
Мы не знаем, чем закончился этот эпизод, но скорее всего — его растерянностью, бездействием и полным прекращением каких бы то ни было поползновений. Мужчины, в своем большинстве, в подобных ситуациях гораздо трусливее, чем они сами об этом думают.
Несмотря на то что Эсюн представляется нам положительной героиней, внимательней отнесемся к её предложению. В нем есть некоторый оттенок, который не может не беспокоить.
Не покидает беспокоящее чувство, что некое сходство с предложением Эсюн все же имеется.
И вообще некоторое сходство между женщинами имеется.
Кстати,
Грязная дорога
Тандзан и Экидо шли однажды по грязной дороге. Лил проливной дождь. Проходя мимо перекрестка, они встретили красивую девушку в шелковом кимоно и шарфе, которая не могла перейти через рытвину.
—
Девушка одета в красивую одежду — значит, и играет роль красивой девушки. Перейти рытвину может и сама, но испачкается и утратит роль красивой девушки. Роль эта для неё важна, иначе она бы попыталась перебраться через рытвину сама. Поэтому она нуждается в помощи. Естественно, Экидо и воспринимает её в роли красивой девушки. Монахам же не подобает общаться с подобными.
Почему же Тандзан увидел другую её роль: роль человека, нуждающегося в помощи.
Он увидел её беду:
— не только в том, что она не может перейти рытвину;
— не только в том, что придется перейти от роли красивой девушки к роли красивой девушки, нуждающейся в помощи;
— не только в том, что, более того, придется перейти к роли красивой девушки, нуждающейся в помощи от первых встречных, но и в том, что первыми встречными оказались монахи — люди, не пригодные для оказания ей помощи в данной ситуации.
Экидо видит многое, но он не видит, что они с Тандзаном играют для девушки роль «беды».
Тандзан же представляет себе, как её надежда, появившаяся, когда она заметила приближающихся людей, сменилась разочарованием: увы… это всего лишь монахи!
У монастырского устава есть
Но где граница? Поднять ли упавший в канаву женский веер, вырванный из нежной руки порывом ветра?
Обратим внимание:
Экидо и слыхом не слыхал о проблеме противоречия буквы и духа.
Тандзан же решает вопрос в пользу духа устава. Однако увидеть в нем хорошего человека, но плохого монаха было бы ошибкой.
Не может хороший человек быть плохим монахом: он может не быть монахом вообще или же быть хорошим монахом. Ведь институт восточного монашества опирается на моральный авторитет, а не на силу. И вообще,
Экидо задает свой вопрос перед тем, как войти в храм. Почему именно в этот момент? Потому что, когда они уже войдут, у него возникнет сложный моральный выбор: сообщать ли о поступке Тандзана другим или утаить? Пока же они шли, он пытался разобраться с ситуацией сам.
Тандзан ответил Экидо не по существу вопроса, а встречным упреком. Объяснять тому, кто не видит проблемы, — пустое, сначала нужно помочь увидеть проблему. Упрек же в том, что Экидо слишком долго думает о красивой девушке. Теперь у Экидо проблема: он ратует за соблюдение устава, но сам же его нарушает! Ему надо пожить с этой проблемой, прежде чем он сможет правильно понять поступок Тандзана.
Попытка объяснить и переубедить другого в том, что не является для того проблемой, —
Заметим, что после ответа Тандзана инцидент формально исчерпан, и у Экидо возникает моральное право
Вор, ставший учеником
Однажды вечером, когда Ситиро Кодзюн читал сутры, вошел вор с острым мечом и стал требовать или деньги, или жизнь. Ситиро сказал ему:
—
—
Незваный гость забрал большую часть денег и собрался уходить.
—
Через несколько дней его поймали, и среди других он сознался в преступлении против Ситиро. Когда Ситиро позвали как свидетеля, он сказал:
После того как закончился тюремный срок, человек пришел к Ситиро и стал его учеником.
Пришел вор с острым мечом, т. е. играл роль грабителя и не имел в виду играть какую-либо иную роль. Но чтобы играть роль грабителя, необходимо, чтобы кто-нибудь играл роль жертвы ограбления.
Однако Ситиро стал играть роль не жертвы ограбления, а человека, которому мешают читать сутры. Чтобы устранить помеху, он предложил вору самому взять немного денег в ящике.
Возникла ролевая нестыковка. вор играет роль грабителя, а Ситиро отводит ему роль нищего попрошайки.
Однако обе эти роль позволяют вору беспрепятственно залезть в ящик с деньгами, что он и делает. Тем не менее его подсознание безусловно улавливает эту ролевую разницу, которая пока ему кажется непринципиальной.
Ситиро остановил вора распоряжением оставить часть денег на налоги. Он не попросил вора, а распорядился, поскольку продолжал играть роль не жертвы ограбления, а собственника денег, который один только и может ими распоряжаться.
Вор действительно оставил часть денег. Очевидно, ему было психологически комфортнее позволять Ситиро играть роль хозяина денег, поскольку в этом случае ограбление проходило бесконфликтно.
Но когда вор собрался уходить, Ситиро остановил его напоминанием о необходимости поблагодарить за подарок. И вор это сделал, тем самым отказавшись от неиспользованной им роли грабителя и согласившись утвердиться на роли просителя денег, которому их подарили.
Вор поблагодарил просто для того, чтобы бесконфликтно закончить ситуацию. Но в действительности он мог бы поблагодарить Ситиро не только за деньги, а еще за две вещи. За бесконфликтность ситуации, благодаря точному исполнению Ситиро роли не жертвы, а человека, подарившего деньги нуждающемуся. И за то, что Ситиро удержал вора от роли грабителя.
Поскольку вор продолжал воровать и грабить, возможно, он подсознательно, чувствуя свою слабость как грабителя в случае с Ситиро, убедил себя в том, что это было все-таки ограбление.
Когда вора поймали, он сознался, в том числе в ограблении Ситиро. Но Ситиро и на суде не стал играть роль жертвы, поскольку не чувствовал себя ею. Как свидетель, он озвучил фактическую роль вора и тем лишил его
Теперь вор осознал, что Ситиро действительно не дал себя ограбить, что Ситиро благодаря моральной твердости оказался сильнее грабителя, вооруженного острым мечом.
Такое столкновение с неожиданностью полностью перевернуло картину мира вора. Отбыв свой тюремный срок, благодаря которому он имел время хорошо продумать и прочувствовать случившееся, он пришел к Ситиро и стал его учеником.
Дающий должен благодарить
Когда Сейсецу был учителем Энкаку в Камакура, он потребовал большое помещение, так как то, в котором он преподавал, было переполнено.
Умедзу Сейбей, купец из Эдо, решил пожертвовать 500 кусков золота, называемых рё, на строительство более просторной школы. Эти деньги он принес учителю.
Сейсецу сказал: «
Умедзу отдал Сейсецу сумку с золотом, но остался недоволен отношением учителя.
Один человек на три рё может прожить целый год, а его даже не поблагодарили за 500 рё!
—
—
—
—
—
Учитель потребовал большое помещение. Потребовал, а не попросил. Это значит, что иначе не будет учить, и это может напугать. Значит, он учит хорошо.
Если его требование не будет удовлетворено, а с его стороны не последует никаких санкций, то авторитет учителя станет ниже. То есть требуя, учитель рискует своим авторитетом, своим
Раз рискует, значит действительно новое большое помещение необходимо, и это понятно всем. Понятная проблема подтолкнула учеников к конкретным действиям, и один из них, столичный купец — человек не бедный, принес деньги на строительство просторной школы.
Учитель согласился их взять — значит, мог бы и не согласиться. Учитель не нищий. Нищий — это человек, кроме всего прочего, согласный принять деньги от любого. А учитель — нет!
Купец недоволен тем, что учитель не придал должного значения его поступку, и даже не поблагодарил за деньги. Он намекает на значимость своего поступка и на ожидание благодарности. Учитель намек явно игнорирует, и купец переживает столкновение с неожиданностью. Поведение учителя его раздражает, и совершенно ему непонятно.
Купец настойчиво делает намек еще более явным: это и для него самого чувствительная сумма, а он принес её
В картине мира купца он принес большую сумму
Учитель без всякой вежливости обнажает конфликт ценностей: «
Вместо этого купец слышит иное: «
Благодарность, в отличие от оплаты, не имеет конкретных размеров и конкретного срока, после которого моральная задолженность быть благодарным исчезла бы полностью.
Учитель, благодарный ученику, уже не на 100 % учитель, а
Ученику же быть в долгу перед учителем не только не помеха ученью, но даже напротив: если ученик не ощущает себя в долгу перед учителем, то он уже не совсем ученик, а скорее
Учитель — в своей картине мира — согласился пойти навстречу купцу и принять от него деньги. А мог бы и не принять! Так кто же кого должен благодарить?!
Купец, похоже, не понимает разницы между нищим и учителем: нищий берет от любого и тратит на себя, а учитель берет не от любого и тратит на общее дело.
Почему учитель берет не от любого? Потому что тогда он действительно становится лицом нуждающимся и должен быть благодарен каждому ученику-спонсору. А как он может отблагодарить ученика?
Либо выйти для этого ученика из роли учителя, в которую потом трудно, если не невозможно, вернуться. Это значит, в каком-то смысле, потерять ученика. Может быть, вместо этого приобрести друга, партнера или, напротив, критика или недовольного клиента.
Либо отблагодарить его, оставаясь в роли учителя, выделив его некоторым образом среди других учеников. Но любое выделение из чувства благодарности ухудшает процесс обучения как выделенного ученика, так и учеников не выделенных — так сказать, обделенных.
Как учителю избежать задолженности перед учеником-спонсором безоговорочно? Как говорил великий Мао: «Чтобы палку выпрямить, её надо перегнуть!» Учитель не будет должником дающего лишь в случае, когда дающий сам является его должником. И не может принять деньги в случае, если дающий не готов ощущать себя должником учителя.
Принимая от купца деньги, учитель проявляет доверие купцу, верит, что купец способен остаться благодарным. От кого-то другого он бы и не принял денег. Купец же, даже если сам этого сейчас не понимает, может остаться тем же самым учеником, но с еще большим чувством благодарности к учителю.
Прямое разъяснение всего этого купцу — дело многосложное, лучше пока оставить его наедине с проблемой. Дающий должен благодарить!
Не любовь — доброта
Жила в Китае одна женщина, которая свыше двадцатити лет помогала одному монаху. Она построила ему небольшую хижину и кормила его, тогда как он занимался медитацией. Наконец ей захотелось узнать, насколько он продвинулся за это время. Чтобы определить это, она заручилась помощью одной очень чувственной девушки.
—
Девушка пригласила монаха к себе, обняла его и без долгих церемоний спросила, как он намерен поступить.
—
Девушка вернулась и передала женщине слова монаха.
Она тотчас же пошла к хижине монаха и сожгла ее.
Женщина решила начать помогать монаху и делала это свыше двадцати лет. Чтобы было удобнее его кормить и оказывать иную помощь, она построила ему вблизи своего жилья небольшую хижину. Когда она принимала такое решение, то была, по меньшей мере, на двадцать лет моложе, сильнее и выносливее. Трудно сказать, как долго она рассчитывала помогать монаху, может быть, до конца дней своих. Если бы не построенная хижина, а монах просто приходил бы, можно было бы понемногу снижать объем помощи монах стал бы приходить реже или нашел бы другой источник существования. Однако благодаря хижине монах никуда не делся, у него сложился образ жизни, при котором женщине не было возможности как-то ослабить свою помощь, которую с годами было всё труднее оказывать.
Когда мы в 1989 году проводили 50-дневный бизнес-лагерь, в самом его начале я предложил нашему массажисту, чей массаж, а еще больше его рассказы о профессии, мне очень понравились, обедать за нашим столом — столом организаторов. Он сначала вежливо отказывался, но я его уговорил. Однако по прошествии нескольких дней его присутствие за нашим столом стало тяготить, поскольку события в бизнес-лагере стремительно набирали обороты, было уже не до его рассказов, которые к тому же исчерпались, а у нас уже велись разговоры, не предназначенные для посторонних ушей. Мне пришлось напрячь все свои сценарные и дипломатические способности, чтобы в результате он оказался в дальнейшем обедающим за другим столом.
Двадцать лет действительно большой срок в жизни человека. Поэтому вполне естественно, что женщина, подталкиваемая к тому же накопившейся усталостью, пожелала поинтересоваться, как далеко продвинулся монах в самосовершенствовании.
Раз она захотела узнать, значит, не знала. Трудно представить себе, что они вообще никак не общались, — помогать человеку и кормить его не общаясь, маловероятно. Бытовое общение с монахом никак не говорило о том, сколь много он преуспел в своем занятии. Это — еще одна причина, подтолкнувшая женщину к проверке.
Для проверки женщина заручилась помощью одной очень чувственной девушки. Заручилась, значит, были переговоры, и девушка пообещала соблюсти договоренность. При этом помощью не просто девушки, а очень чувственной девушки, т. е. девушки, которая способна не изображать чувство, а его на самом деле испытывать. Мы не знаем, может быть, девушка знала этого монаха, и испытывать необходимые чувства для неё оказалось посильной задачей, т. е. речь идет не об артистических способностях.
Поскольку такая проверка — предприятие достаточно необычное, то можно ожидать, что девушка согласилась под влиянием или давлением морального авторитета женщины. Двадцать лет подвижничества как-никак!
Женщина устроила проверку в полном соответствии с духом дзен —
Что же такое поступок? Можно сказать, что это разовый, завершенный
Бывает, что и сам человек, совершающий поступок, не знает заранее о том, как он поступит. Тогда его поведение и для него самого — поступок.
А бывает, для него такой поведенческий ответ — в порядке вещей, но для присутствующих является неожиданностью. Так или иначе, для других людей оценка нравственных и морально-волевых качеств автора поступка меняется.
Однако проблемная моральная ситуация естественным образом возникает не очень часто и, когда её не хотят дожидаться, её провоцируют. Отметим, что провокация неразрывно связана с обманом. А
Действительно, что женщина имела в виду, если поведение монаха в спровоцированной ситуации ей не понравится? Едва ли она имела для себя готовый ответ на этот вопрос. Но он явно маячил на горизонте, хотя бы в виде формулы: «
И здесь придется вернуться назад и задаться вопросом, что толкнуло честную женщину заняться провокацией? Очевидно, «
Девушка пригласила монаха к себе, обняла его и спросила: «
В проблемной ситуации, требующей поступка, люди ведут себя по-разному.
Более эмоциональные — либо следуют эмоциональному порыву и совершают соответствующий поступок, либо, напротив, резко обуздывают свой порыв и дают задний ход.
Люди более рассудочные менее склонны к поступкам, поскольку их реакция более заторможена, они взвешивают за и против, думают об упаковке поступка, их поведение более эффективно, но менее ярко и не зажигает сердца.
И конечно, есть люди, которые боятся всякого самостоятельного поведения, тем более поступка. Они проявляют нерешительность и трусость, которые маскируют под здравомыслие, взвешенность и расчетливость.
Вторых и третьих легко перепутать между собой, поэтому первые явно в выигрыше — особенно в глазах тех, кто не умеет считать на много шагов вперед, т. е. в глазах
Монах ответил поэтично, но отрицательно на позыв девушки. Ответил излишне красивыми словами. В них можно уловить и оттенок самодовольства в том смысле, что он был доволен своим красивым ответом. Он думал о форме ответа, о том, как этот ответ будет выглядеть. Если бы он больше думал о содержании, он не смог бы так позаботиться о форме. Думая о форме, он заботился о себе. Ведь девушку интересует содержание, а не форма. Даже косноязычный желанный ответ много желаннее красивого и даже остроумного, но не желанного. Значит, монах заботился о себе, а не о девушке.
А что девушка могла от него ожидать?! Точнее, чего женщина, приславшая девушку, могла от него ожидать? Какой его ответ она бы одобрила? Конечно, не согласие на поползновения девушки. Конечно, отказ! Но не только отказ, а также решение — или хотя бы попытку решения — проблемы девушки. Ведь если девушка предлагает себя монаху, да еще очень немолодому, так ведь не от хорошей же жизни! Монах должен увидеть, что жизнь девушки нехороша, и помочь ей. В том, как именно он сможет помочь девушке, и проявится его мудрость, его человеческое совершенство. А он отделался красивым ответом.
Ведь даже если монах и заподозрил бы неискренность в поведении девушки, разгадал провокацию и решил на неё не поддаться, опять-таки не от хорошей же жизни девушка участвует в такой игре! А значит, нуждается в помощи.
Монах же во всяком случае поступил как эгоцентрист.
Именно это и возмутило женщину. Она решила более не кормить монаха и не помогать ему. Но как это сделать, не вступая с ним в сложный этический диалог? Простой женщине легче сделать, чем объяснить. А что нужно сделать, чтобы монах исчез из её жизни? Конечно, сжечь его хижину. Когда он лишится места проживания, он уйдет куда-нибудь. А если не сжечь, он останется. Она и сожгла.
Сообщение
Тандзан написал 60 почтовых карточек в последний день своей жизни и попросил отправить их. Вслед за тем он умер. На карточках было написано:
Тандзан был учителем, и можно ожидать, что большинство адресатов его почтовых открыток были его учениками. Он был настоящим учителем. Об этом свидетельствует даже тот факт, что он знал, когда наступает последний день его жизни — в отличие от большинства людей. При этом в свой последний день он был вполне дееспособен.
Для того чтобы лучше понять поведение Тандзана, стоит обратить внимание на эволюцию отношений учителя и учеников
У хорошего учителя ко всем ученикам равное отношение, у него нет любимчиков или изгоев. Он одобряет и поощряет, осуждает и наказывает поступки учеников, а не их самих. Всякое выделение ученика в ту или другую сторону означает отход от роли учителя и переход на иную роль, что наносит ущерб качеству обучения. Если же плохие поступки ученика лишают учителя надежды на эффективность продолжения обучения, он дает ученику последний урок — изгоняет ученика. То же самое у хорошего руководителя: для него нет хороших или плохих подчиненных, а есть плохие и хорошие поступки подчиненных — ведь руководитель управляет не людьми, а их поведением, их поступками. Если плохие поступки подчиненного не оставляют руководителю надежды, он увольняет его, давая тем самым шанс состояться как полноценной личности где-то в другом месте.
Но, несмотря на равное отношение учителя к ученикам, сами ученики, конечно, не равны между собой, и неодинаково относятся к самому учителю. Подобно тому, как люди равного достатка в одном и том же супермаркете приобретают для себя разные товары, так и ученики с помощью учителя приобретают разные знания и навыки. Есть те, которые стараются подражать учителю по форме, есть те, кто старается глубоко вникнуть и понять содержание учения, есть и те, кто хотел бы использовать учителя и его учение как трамплин, чтобы «
В обсуждениях сомнений и в спорах отшлифовывается учение, уточняются его основополагающие тезисы, ответы на наиболее типичные вопросы и мера дозволенности отклонений в толкованиях. Изгнание ученика как последний урок применяется учителем достаточно редко, скорее ученики с сильно отклоняющимися взглядами и поведением сами покидают учителя. Единицам из них удается состояться и явить миру собственное учение, но такое случается исключительно редко — остальные уходят в небытие. Так или иначе, но невеселая перспектива быть изгнанным при сильной мере отступничества держит учеников в определенных рамках. Скрываемые от учителя по этой причине сомнения и антитезисы подобны сжатой пружине, ждущей своего часа, чтобы выпрямиться.
И вот учитель уходит из этого мира. Пружина разжимается. Начинаются разночтения и разнотолкования учения — теоретические, этические и коммунальные распри между учениками. Нет веского слова учителя, чтобы положить этому конец и расставить всё по своим местам. Но остался авторитет Учителя, который «
Чтобы отделить аксиоматику от иных утверждений, догмы обустраиваются и намертво связываются с определенной вещественной атрибутикой — неизменным ритуалом с определенным вещественным реквизитом. Именно неизменность физического действа — ритуала прочно отгораживает догмы от вольного или невольного их изменения. Задача ритуала в данном случае одна — оградить догмы от покушений на их обсуждение и изменение.
Однако пытливый ум может добраться и до догмы, начать задавать правоверным последователям учения тяжелые вопросы, указывающие на абсурдность той или иной догмы в контексте современной и более адекватной картины мира. Чтобы навсегда вывести догматику за поле боя логики, её объявляют объектом веры, где вера — добровольное ограничение своего ума. Возникает известное: «
Однако, если догма выскальзывает из объятий доказательств, то становится важным ответ на вопрос, откуда она взялась. А взялась она от учителя. И если учитель — обычный человек, то конструкция получается ненадежной. Другое дело, если утверждать, что учитель — божественного происхождения! Повод к тому есть, поскольку на самом деле учитель — человек достаточно необыкновенный для своих учеников. Догматика увенчивается главной догмой —
И хотя на флаге этой религии имя учителя, её догматы могут оказаться достаточно далекими от его подлинного учения. Всё зависит от того, кто из учеников — действительных или мнимых, — оттеснив других, более скромных и менее честолюбивых, сможет ухватиться за древко. Важным козырем, как уже говорилось, является близость к учителю в его последние дни. Казалось бы, учитель мог бы приблизить в последний момент тех, кто более близок к нему по духу, кто более ему предан, но это означало бы перестать быть учителем, а начать играть какую- то другую роль. Это была бы роль предсказателя поведения бывших учеников в последующей жизни, когда те уже выйдут из-под контроля учителя. Но учителю легко ошибиться в таком предсказании, поскольку он постоянно находится со своими учениками в роли их учителя, а они — в роли его учеников. У него не было возможности наблюдать их в других ролях: например, в роли руководителя, политического противника, истца в имущественном споре, внезапно разбогатевшего человека и т. д.
И вот теперь вернёмся к Тандзану. Он не читал моего текста. Возможно, решая разослать почтовые карточки, он был далек от мысли о чем-то подобном. Но интуитивно любой учитель учитывает похожий сценарий, поскольку это — социальная технология, над которой учитель не очень-то властен. Тандзан разослал все 60 открыток в течение одного дня, тем самым никому из своих адресатов не дав преимущества
Теперь обратимся к содержанию надписи на карточках. «
Другая его фраза — «
Его учение оказывается защищенным от так называемого
Бывает профанация учения или другое учение, которое может быть даже выдающимся, но всё же другим. Никому в голову не придет говорить, что Эйнштейн «
Под флагом же развития обычно реализуют стратагему «
Разослав же 60 таких открыток, сложно не умереть. Теперь уже и
Десять последователей
Дзенские ученики давали обет, что они хотят изучать дзен, даже если учитель убьет их. Обычно они надрезали палец и скрепляли свое решение кровью. Со временем обет превратился в простую формальность, и по этой причине ученик, умерший от руки Экидо, стал выглядеть мучеником. Экидо был жестоким учителем. Его ученики боялись его. Один из них на дежурстве, отбивая удары, означающие время дня, пропустил удар, так как загляделся на красивую девушку, проходившую мимо ворот храма.
В этот момент Экидо, который стоял за его спиной, ударил его палкой, и случайно этот удар оказался смертельным.
Опекун учеников, услышав о случившемся, пошел прямо к Экидо. Зная, что тот не переносит упреков, он стал хвалить мастера за его суровое учение.
Экидо вел себя так, как будто ученик был жив и ничего не произошло.
После этого под руководством Экидо просветления достигли более десяти его последователей — совершенно необычное число.
Любой учитель знает, как важна для ученика мотивация к изучению предмета.
Секрет хороших учебных заведений не в учителях-звездах, как это кажется некоторым неискушенным их владельцам, а в методах отбора учеников и дисциплине, обеспечивающих высокий уровень мотивации к учебе. Конечно, и учителя-звезды важны, но не настолько. При отсутствии у учеников мотивации «
И наоборот, при высокой степени мотивации ученики сами подстегивают даже посредственного учителя проявлять некоторую звездность, а то он и вовсе расцветает как звезда.
И отбор, и дисциплина служат одной и той же цели — поддержанию постоянно высокого уровня мотивации. При этом под отбором имеется в виду не разовый отбор учеников при приеме, а постоянный — через отсеивание-исключение тех, кто имеет недостаточную мотивацию — вплоть до последнего дня обучения. Это не означает, что в результате отсеивания остаются единицы. Нет, сама угроза отсеивания обеспечивает необходимую мотивацию, если исключение из учебного заведения для ученика крайне нежелательно. А насколько оно для него действительно нежелательно?
Молодые люди нередко бывают легкомысленны и недальновидны. Поэтому часто их исключение из школы более нежелательно для родителей или опекунов ученика, чем для них самих. Тогда механизм мотивации усложняется: угроза исключения мотивирует родителей мотивировать ученика имеющимися у них методами и средствами, кои у разных родителей разные. Эта часть мотивации лежит за пределами учебного заведения, неподвластна его методологическому и педагогическому регулированию и трудно предсказуема, из-за чего учебное заведение оказывается имеющим предел в своем совершенстве. Чтобы снять этот предел, необходимо иметь полный контроль над мотивацией учеников и методами её повышения в рамках самого учебного заведения. Именно такой подход мы видим в обсуждаемой истории, случившейся в одной из дзенских школ.
Ученики в этой школе давали обет, что хотят изучать дзен, даже если учитель убьет их. Значит, к изучению дзен допускались только ученики, имеющие сильную мотивацию. Насколько сильную? Чем можно измерить мотивацию? Может быть, ученик и имеет сильную мотивацию к изучению дзен, но вот появилось нечто, мотивация к чему окажется еще сильнее. Тогда ученик забросит дзен и начнет уделять внимание этому новому объекту, и мотивация к изучению дзен может вообще на время исчезнуть. Тогда и данный обет мало чего стоит. Но поскольку ученик обязался принять от учителя смерть, то при таком отвлечении он рискует лишиться жизни. При столь серьезном обете ученик в течение всего времени обучения или имеет максимальную мотивацию к изучению дзен, или расстается с жизнью. А пока ученик жив, его мотивация к изучению максимальна.
В каком случае учитель пользуется этим экстраординарным правом? В том случае, если ученик заслужил это своим поведением. Но что значит заслужил? Кто определяет, заслужил или не заслужил? Конечно, учитель. Но учитель может ошибиться, погорячиться, оказаться пристрастным и несправедливым. Кто определяет, прав ли учитель? Никто.
Можно заметить большое сходство между подобным ученичеством и классическим рабством, при котором раб должен исполнять любые желания и прихоти своего господина, а тот при желании мог убить его, не неся при этом никакой ответственности или отчетности перед кем-либо. То обстоятельство, что ученики в дзенской школе не только учатся, но и исполняют различные хозяйственные обязанности по дому, только увеличивает сходство.
Когда право учителя или воспитателя на наказания учеников ограничены, в случае конфликта между учеником и учителем, учитель может ощущать недостаток средств воздействия, какая-то часть учеников может встать на его сторону и пытаться ему помочь восполнить недостаток этих средств «
Теперь мы видим, что даваемый в дзенской школе обет является не просто надуманным пышным символом, а вполне неслучайным требованием. Конечно, для нас встает вопрос:
Обет сопровождался ритуалом: обычно ученики надрезали себе палец и скрепляли своё решение кровью. После такого ритуала забыть о своём обязательстве принять смерть — довольно трудно. Вообще статистически любые договоренности между людьми, не сопровождаемые ритуалом, оказываются гораздо менее надежны. Даже такой простой ритуал, как пожатие рук по достижению договоренности, как правило, снимает последующие дискуссии о том, договорились ли стороны до конкретного результата или только обменялись мнениями.
Ритуал должен быть адекватен договоренности. Если речь идет о денежных сделках, таким ритуалом часто является небольшой денежный залог. Если о предоставлении существенной помощи в дальнейшем, то сопровождается помощью хотя бы в пустяковом вопросе
Если дело касается готовности серьезно пострадать или умереть, то соответствующий ритуал включает уже небольшое страдание: ведь кто не готов пострадать в малой степени уже сейчас, явно постараетсяуклониться от большого страдания. Отсюда и надрезание пальца, — казалось бы, пустяк, но кто из нас хотел бы это сделать прямо сейчас?!
Ко времени рассказываемых событий обет превратился в пустую формальность. Это означает, что уже давно никто никого так жестоко не наказывал. Почему? Времена рабства, времена, когда самурай, желая опробовать качество своего нового меча, мог это сделать на первом встречном крестьянине, прошли. Общество изменилось. Но школа, как известно, один из наиболее консервативных социальных институтов. Прежние порядки формально остались, но и сами превратились в формальность. Когда правило долго не применяется на практике, ученики расслабляются.
Но люди по-разному относятся к пустой формальности. Нередко случается, что более добрые и сердечные люди стараются пустые формальности игнорировать. Люди же черствые или жестокие предпочитают ими при случае руководствоваться. Учитель Экидо был именно из таких.
Ученик, заглядевшись на красивую девушку, отбивая удары, означающие время дня, пропустил удар. Этим он мог ввести в заблуждение тех, кто по ударам ориентировался во времени, расстроить чьи- то планы и договоренности. Возмущенный учитель ударил его палкой и, не рассчитав удар, нечаянно убил. Экидо не собирался убивать, но наказать собирался сделав это, поступил по-своему правильно.
Откуда мы узнали, что причиной ошибки ученика была красивая девушка? От того, кто при этом присутствовал или от самого Экидо.
Возможно, причиной всего была именно девушка, возможно, она опробовала силу обаяния своего взгляда на ученике и сразила его. Тогда причиной смерти стал взгляд девушки. Взгляд конкретен. И только тот, кому он адресован, может оценить его подлинную силу. Может быть, она хотела проверить, может ли взглядом своих прекрасных глаз заставить ученика сбиться со счета. Ведь девушки нуждаются в подтверждении своей привлекательности.
Опекун погибшего ученика пришел к Экидо. Опекун знал правила, знал, что не мог предъявить какую-либо претензию Экидо, но он, как опекун, должен был хоть что-то предпринять. Не зная, как подступиться к учителю, он стал хвалить его за суровые методы обучения, тем самым поднимая тему суровости и как бы приглашая Экидо рассказать о случившемся, как-то объясниться. Если бы у Экидо был какой-то груз на душе, он непременно воспользовался бы предоставленной возможностью поделиться. Но груза не было, и опекуну это стало понятно, поскольку Экидо вел себя так, как будто ничего не произошло. Экидо поступил так, как, по его мнению, требовала ситуация, а что случилось, то случилось. Если бы он стал обсуждать происшедшее с опекуном, то тем самым показал бы, что нуждается в одобрении или хотя бы понимании своих действий. Тот же, кто нуждается в одобрении и понимании, не вполне самостоятелен. А значит, не может быть Мастером.
После этого случая под руководством Экидо появились более десяти просветленных последователей — совершенно необычное число. То есть происшедшее не подкосило, а укрепило Экидо, сделало его еще совершеннее как учителя. Но не только его. Понятно, что ученики тоже сделали свои выводы из случившегося, и их мотивация к учебе и послушанию учителю повысилась. Они и до этого его боялись, а теперь стали боятся еще больше. Страх может и помочь, и помешать. Очевидно, есть оптимальный уровень страха, при котором человек мобилизует все свои силы, делает даже невозможное, и Экидо удалось этот уровень уловить.
Читатель может возмущенно возразить: «А как же свободная творческая атмосфера обучения, когда ученики, все как один, охваченные жгучим интересом к обучению, сами мотивированы больше некуда, когда между учителем и учениками устанавливаются дружеские сердечные отношения?!» Отвечаю: «Я не против. Я очень даже "
Просто надо различать два разных жанра:
Если же говорить о современном учебном заведении, дающем наилучший результат, то оно должно покоиться на вполне очевидных принципах:
— отбор из многих кандидатов немногих, основанный не только на имеющихся знаниях и навыках, но и в первую очередь на результатах большой подготовительной работы, проделанной лично кандидатом для поступления именно в это конкретное учебное заведение — он должен понести трудовые затраты, которые жаль терять;
— угроза отчисления с первого до последнего дня, дамокловым мечом висящая над снижающими свою мотивацию учениками;
— учителя, одинаково относящиеся ко всем ученикам;
— оценка и отбор учителей на основании успехов их учеников после окончания учебного заведения.
Истинное процветание
Один богач попросил Сенгая написать что-нибудь, чтобы процветание его семьи продолжалось от поколения к поколению. Сенгай взял большой лист бумаги и написал: «
—
Богач захотел получить такое напутствие, следуя которому можно было бы обеспечить процветание его семьи от поколения к поколению. Казалось бы, зачем богачу эта фраза, если он и так процветает?! Он-то да, но то, что будет с его детьми и внуками, его волнует. Как самому процветать, ему понятно, он этому уже научился. Но то, как достичь процветания рода на длинной дистанции поколений, ему пока не понятно. Он, конечно, мог наблюдать, как наследники других богачей ссорятся между собой, пускают по ветру состояния, погрязают в изнеженности и разврате. Ему нужен был рецепт, и он обратился к учителю Сенгаю. Надо отдать ему должное, он понимал, что в этом вопросе он ниже учителя.
Сенгай взял большой лист бумаги и написал на нем свой рецепт процветания. То, что он не взял час, день, неделю, месяц или год на размышление, говорит о том, что он был готов к ответу. Значит, для него этот вопрос не новый, а достаточно знакомый. Вопрос знакомый, ответ известный, почему же он неизвестен богачу? Есть общечеловеческие вещи, через которые с волнением проходит каждый из нас так, как будто до него никто из миллиардов людей до нас не проходил — первый приход в школу, первая любовь, первое предательство, ожидание первого ребенка, первые волнения о будущем детей, первое понимание неизбежности своей смерти и первые приготовления к ней и кое- что еще. И каждый раз кажется, что у нас — исключительная, ни на чью не похожая ситуация. И мы ищем исключительный, специально для нас предназначенный рецепт. А когда рецепт выписывают тут же, не потратив и минуты на размышление, это разочаровывает.
Сенгай этого уважения не показал. Он учитель. Говоря словами одного из рассерженных суфиев: «
Но если отнестись без уважения к вопросу можно встретить неуважение к вашему ответу. Что и произошло. Когда богач прочитал: «
Сенгай объяснил, что процветание рода проверяется последовательностью смертей всех поколений. Если сын умирает раньше отца или внук раньше сына, это никак не может быть процветанием. А такой порядок не может нарушиться только в том случае, если каждый в роду проживет полноценную жизнь и не умрет раньше отведенного человеку времени. Раньше же умирают от излишеств, легкомыслия, болезней, конфликтности и других, вредящих процветанию, вещей. Добиться в роду соблюдения нормальной последовательности смертей и есть процветание рода.
Простота этой формулы кажущаяся. Добиться её выполнения не так уж просто. Оглянувшись вокруг, мы увидим сплошь и рядом нарушения нормальной последовательности смертей. Разве эти люди не хотели нормальной последовательности? Конечно, хотели. Но не получилось. А что они делали для того, чтобы получилось? Не в последний момент, когда уже поздно было что-либо предпринять, а с самого начала? Да ничего не делали! Думали, что всё само собой получится. Но раз у большинства родов этого не получается, значит, само собой ничего и не получится. Надо прилагать какие-то специальные усилия.
В чем же могут состоять эти усилия? Многие думают, что для обеспечения хорошей жизни своим потомкам необходимо заработать так много денег, чтобы всем обозримым поколениям рода не было необходимости работать. Трудно придумать что- либо глупее этой мысли. На самом деле те, кто так утверждает, не настолько глупы, просто этим тезисом они прикрывают свою психологическую зависимость от денег.
Уже давно известно, что деньги — гигиенический фактор, а не гарантия счастья.
Другие думают, что счастье — в образовании. Дать детям и внукам первоклассное, востребованное обществом образование — вот то, что может и должен сделать предок, заботящийся о процветании рода. То есть не дать детям денег, а научить их зарабатывать, по принципу «
Удочка, конечно, лучше, чем уже выловленная рыба, но счастье и не в удочке. Что же всё-таки нужно для процветания рода?
Одной из важнейших ценностей является традиция отторжения чужаков, пытающихся внедриться в род со своими, чуждыми роду ценностями. А также отторжения членов рода, не принявших систему ценностей рода или изменивших им. И тут, как уже говорилось, важно не само отторжение, а его угроза.
Но мы понимаем, что ничто так не разрушительно для процветания рода в этом смысле, как любовь.
И тут уж процветание рода и личное счастье начинают расходиться, но Сенгай об этом богачу не сказал.
Курильница
Женщина из Нагасаки по имени Кейм была одной из нескольких мастериц, изготовлявших курильницы в Японии. Такие курильницы были произведением искусства и ставились только в чайных комнатах и перед семейными святынями.
Кейм, которая унаследовала это искусство от отца, любила выпить. Кроме того, она курила и большую часть времени общалась с мужчинами. Как только ей удавалось заработать немного денег, она устраивала праздник, приглашая художников, поэтов, плотников, рабочих — людей различных профессий и любителей развлечений. В их обществе она делала свои композиции.
Кейм делала свои курильницы очень медленно, но когда работа была окончена, это была работа мастера. Ее курильницы хранились в домах, женщины которых никогда не курили, не пили и не разговаривали свободно с мужчинами.
Однажды мэр Нагасаки заказал Кейм курильницу для себя. Она все задерживала выполнение заказа, пока не прошло полгода. В это время мэр, который по службе попал в отдаленный город, навестил ее. Он настоял на том, чтобы она начала работать над его курильницей.
Наконец Кейм пришла в голову идея, и она сделала курильницу. После того как курильница была закончена, она поставила ее на стол. Кейм долго и придирчиво смотрела на нее. Она выпила и покурила перед ней, как будто находилась в своей компании.
Целый день Кейм смотрела на нее. Наконец, подняв молоток, Кейм разбила ее на мелкие куски. Она увидела, что в курильнице нет того совершенства, которого требовал ее разум.
Кейм унаследовала искусство изготовления курильниц от отца и стала одной из немногих женщин-мастеров, чьи курильницы были подлинными произведениями искусства. Обучаясь от отца, она переняла и некоторые мужские качества и привычки: курила и любила проводить время в веселой, преимущественно мужской компании. Она устраивала праздники, приглашая людей различных профессий и в их обществе делая свои композиции. Разные мнения и разные картины мира давали ей творческий импульс.
Она не копила деньги и вела жизнь, во многом похожую на жизнь мужчины —
Естественно, она в значительной мере усвоила и мужской подход к искусству. Женщины в искусстве больше внимания уделяют форме, поэтому женское искусство по большей части декоративно, мужчины — содержанию, смыслу своих произведений, и ставят перед собой очень высокую планку.
Кейм делала свои курильницы очень медленно, но когда работа была окончена, это была работа мастера. Ее курильницы хранились в домах, женщины которых никогда не курили, не пили и не разговаривали свободно с мужчинами.
Когда мэр Нагасаки заказал ей курильницу для себя, она не спешила выполнять заказ и тянула полгода, пока он не начал настаивать. Мэр её родного города — не последний в городе человек. Но это обстоятельство не было для неё достаточным стимулом, чтобы сразу приняться за дело. Для подлинного художника высокие должности или большие деньги — вещи, хотя и уважаемые, но весьма абстрактные, далекие от его повседневных занятий и системы ценностей. Подобно тому, как для бедного человека разница между миллионером и миллиардером малоинтересна и несущественна. Но нельзя сказать, что заказ мэра она просто игнорировала. Она его не спеша обдумывала. Ей нужно было поймать, ухватить идею этой курильницы.
Наконец Кейм пришла в голову идея, и она приступила к работе. Она сделала курильницу и поставила её на стол.
Она долго смотрела на неё. Теперь, когда идея была воплощена в материале, она смотрела и на свою идею, и на то, как эта идея была воплощена. Мастер редко может оценить своё произведение сразу. Нужно, чтобы творческий поток, который двигал его мысль и руку, замедлился и остановился. Ведь роль творца и роль оценщика результатов собственного творчества — разные роли. Чтобы покинуть хорошо сыгранную роль, успокоиться и войти в новую, не менее ответственную роль, нужно время.
Она долго и придирчиво смотрела на курильницу. Потом выпила и покурила перед ней, как будто она была в компании. Ей всё же трудно было переключиться с одной важной роли на другую. Она интуитивно решила сделать между этими двумя ролями санитарный зазор — вставила между ними третью роль, привычную роль участницы застолья. А в её компаниях, конечно же, среди других тем, обсуждались и её, и чужие работы, искусство вообще, критики, ценители, покупатели и многое другое.
Теперь она была готова смотреть на курильницу объективным и очень требовательным взглядом, и целый день смотрела на неё.
Наконец, её внутренние весы успокоились и замерли: она увидела, что в курильнице не было того совершенства, в котором нуждался её разум.
Она подняла молоток и разбила курильницу на мелкие кусочки. Чтобы начать всё сначала, получить полную творческую свободу и не быть заложницей уже проделанной работы.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Теперь, когда вы познакомились с текстом этой книги, самое время познакомиться и со смыслом прочитанного более основательно, чем это получилось само собой. Чтобы помочь вам в этом, я предлагаю для самостоятельного разбора один внешне простой и хорошо запоминающийся коан.
Уход Эсюн
Когда Эсюн, дзенской учительнице, было за шестьдесят, и она была близка к тому, чтобы покинуть этот мир, она попросила нескольких монахов сложить во дворе дрова.
Решительно усевшись в центре погребального костра, она подожгла его с краю.
—
— Только такому глупцу как ты есть до этого дело, — ответила Эсюн.
Пламя поднялось вверх, и она умерла.
Попробуйте разобрать его сами, подобно тому, как я сделал это с предыдущими двадцатью! Что-нибудь да получится! И если вы захотите узнать мое мнение о результате вашей работы, пришлите мне его по адресу: school@tarassov.ee
Только не торопитесь это делать. Пусть сначала подготовленный вами к отправке текст полежит месяц в уединении и, если, перечитав его, вы сочтете, что «
ЗАРАНЕЕ БЛАГОДАРЮ!