Дверь скрипит, если…

Дверь скрипит, если… Tasha 911

00–00 недель. Дверь скрипит, если тебе нравится ненавидеть то, как она это делает

Дверь скрипит, если, взявшись за ручку, не приложить усилие и не приподнять ее немного вверх. В Лондоне тысячи куда более неухоженных квартир, но ты в них, к счастью, не был, и от этого именно собственная кажется самой убогой и маленькой на свете. Не жилье, а будто перевалочный пункт. Только в твоем случае он ведет из «ниоткуда» в «никуда». Смешно… Прыгать через свое прошлое, уместившееся в двадцать картонных коробок, охренительно «весело». Тем более что пока проберешься — точно вспомнишь, что в них лежит и как давно требовалось разложить всю эту магическую мишуру по полочкам. Собственная слабость все еще претит, но из какого пальца взять и высосать недостающие силы? И правда, смешно. Лучше во все горло смеяться над собственной судьбой. Это как-то избавляет от желания найти в этой квартире хоть что-то устойчивое, не скрипящее, и именно на этой штуке повеситься.

Немного попинав непривычно округлыми бедрами углы упаковочной тары и потирая места будущих синяков, можно добраться до кухни и наконец заглянуть в пакет, доставленный посыльным. Раньше тебе их утром заносил кто-то из друзей, но спустя два года потребность окружающих утешать и опекать тебя стала очень умеренной. Есть капризы, которым трудно потакать долгое время. Видимо, твое нежелание высовывать свой нос дальше прихожей собственной квартиры — один из них. В кульке только рис, камбала, креветки и немного овощей. Ты примерно знаешь, кто так заботится о твоем здоровом питании, но лучше бы это был не ее день. От парочки банок пива или бутылки скотча ты сегодня не отказался бы. Но вместо этого приходится снова пробираться мимо коробок, загромоздивших всю гостиную, к компьютеру в надежде прочесть в интернете, как можно скрасить свой вечер с помощью камбалы и спортивного канала.

Программа прочитана, а рецепт почти найден, когда за воротник майки падает первая холодная капля. Ты смотришь на потолок и, наверное, не сразу понимаешь природу возникновения на нем серого пятна. Когда к первой капле присоединяется вторая, на этот раз ужалившая в лоб, — происходящее становится очевидным: тебя заливают. С магглами это случается довольно часто. Волшебнику всего-то и нужно, что пара взмахов палочкой, и с твоей стороны, наверное, стоило бы за два года выяснить, в какую коробку ты ее сунул. Но этого не произошло на протяжении всего того времени, что ты лавируешь между картонными ковчегами из прошлого, а значит, немедленно ничего не изменить. Остается только один выход. Благо, телефон домовладельца прикреплен магнитом к дверце холодильника. Не тобою… Но должна же быть хоть какая-то польза от той, кто кормит рыбой пленника своей глупости?

Неудачи фатальны. Ты впервые вынужден встретиться с тем, кто не является твоим другом, будучи обремененным двумя «дынями», спрятанными под влажной майкой. Менеджер из компании, в которой для тебя сняли жилье, увещевала подняться на этаж выше и самому узнать, в чем проблема. К сожалению, ее офис расположен на другом конце города, а у твоего нового соседа, только вчера занявшего квартиру, до сих пор отключен телефон. Увы, сама она не в состоянии сообщить, какой служащий нужен, чтобы устранить проблему.

Соседи… Все твои познания о них заключались в том, что ты примерно выучил, кто в какое время уходит на работу и возвращается с нее, топая мимо входной двери. Ты бы с радостью обошелся без этой информации, но в вашем старом доме только грузовой лифт. Считается, что три этажа можно прекрасно преодолеть, пользуясь лестницей. И дернул же тебя черт поселиться именно на втором. Впрочем, жилье выбирала любительница камбалы, а она во всем предпочитает придерживаться золотой середины.

Поняв, что придется проявлять чудеса своей прославленной храбрости, ты натянул на босые ноги разношенные кеды и выскользнул за дверь. Огляделся по сторонам, словно опасаясь, что сейчас, откуда ни возьмись, выскочит репортер с камерой или Рита Скитер с прытко пишущим пером, и бегом бросился вверх по лестнице. Ненавистная квартира под номером «13» встретила тебя доносящимися из-за двери звуками громкой музыки. Золотые циферки «1» и «3» словно смеялись над твоими попытками попасть внутрь, пока ты сбивал кулаки о светлое дерево. Тогда ты решил проорать громче:

— Открывайте, потоп! — К счастью, время было раннее, и на твои крики никто не сбежался. К несчастью, ушей гребаного меломана они тоже не достигли. Ну, раз «потоп» не сработал, ты завопил: — Пожар! Тайфун! Цунами! Землетрясение! Насилуют!

Как выяснилось, в мире еще существуют волшебные слова. Музыка в квартире стихла. Дверь открылась, и почти что голый человек, прикрывший некоторые части своего тела полотенцем, сухо спросил:

— Кого?

Нет. Нет. Нет! Из всех людей в мире, которые могли доставить тебе неприятности, именно на этого меньше всего хотелось наткнуться. О, ты представлял все последствия этой встречи. Сколько отборнейших насмешек прольется на твою голову, если немедленно что-нибудь не предпринять. Главное — вести себя уверенно, так, словно эти «дыни» росли на твоем теле вечность, и ты понятия не имеешь, как удобно писать стоя.

— Вода! — Ты гневно ткнул пальцем в лужи на полу прихожей. — Я — соседка снизу, вы меня заливаете.

— Значит, никого не насилуют? — Хмурый, вечно всем недовольный ублюдок Северус Снейп смотрел на тебя, как на восьмое чудо света, но хотя бы не высказывал дурацких и, к сожалению, весьма точных догадок типа «Гарри Поттер, вы ли это?» Аллилуйя! При всем сходстве с тем славным парнем, которым ты когда-то являлся, теперь у тебя есть внушительный бюст, тоненький голосок, волосы до попы, а также бедра, на которые ты сам иногда засматриваешься, забывая, что теперь это не чьи-то достоинства, а твоя проблема. Вот шрама на лбу нет. Ненавистное зелье украло у тебя хоть что-то ненужное. Снейп не станет вменять в вину несчастной мокрой девице сходство с человеком, которого ненавидит. А если попробует, ты просто задерешь майку и пошлешь его к черту. Всех дел-то.

— Начнут, если вы немедленно не ликвидируете потоп. Я уже звонила в управляющую компанию. Они хотят знать причину аварии.

На лице Снейпа была написана смесь злости и смущения. Никогда раньше ты не видел такого выражения, и да, черт возьми, это занятно. Очень интересное открытие.

— Никакой аварии нет, — удрученно сказал он. — Я заснул в ванной.

— Под такую громкую музыку? — Кивок. — Ну, вы герой. — Впервые твой облик принес хоть какие-то дивиденды.

С Гарри Поттером разговор был бы очень коротким. В тот единственный раз, когда тебе удалось навестить Снейпа в больнице, профессор в категоричной форме сообщил, куда ты можешь катиться со своими извинениями. Потом колдомедики вообще перестали тебя пускать, потому что этот ублюдок притворялся умирающим, стоило любому постороннему пробраться в его палату. Сейчас он смущен и оправдывается, а это почти прекрасно.

— Тряпки половые есть? Нужно вытереть лужи, иначе у меня так и будет капать с потолка. Я помогу. Ущерб обсудим потом, когда штаны наденете.

Снейп посторонился, пропуская тебя внутрь. Ну надо же, какой легкий путь доступа в его жизнь ты нашел.

— Какие-то средства для уборки есть в ванной. Не знаю, что там, все осталось от старухи, которая жила тут раньше. Только лучше бы мне и впрямь сначала привести себя в порядок.

— Я пошутила насчет изнасилования, — признался ты.

В тебя словно вселился какой-то задорный бес. После двух лет идиотизма, почти ввергнувших тебя в отчаянье, было очень хорошо заставить кого-то платить за твои невзгоды. Снейп на роль жертвы подходил идеально.

— Надевайте свои штаны и давайте займемся устранением потопа.

Квартира профессора была похожа на твою, как две капли воды. Все те же многочисленные коробки, о содержимом которых он пока предпочел не вспоминать. Ползая между ними на коленях с тазиком и полотенцем, ты смотрел, как расползаются картонные углы, и с трудом удерживался от искушения заглянуть внутрь. Снейп и так нервничал и тихо тебя ненавидел, закусив от раздражения губу. Непонятно было, почему он не решился выставить назойливую магглу и навести порядок парой взмахов палочки, но ты был этому рад. Босой профессор в простых джинсах так не укладывался в образ из воспоминаний, что ты заранее представлял, как будешь хохотать, рассказывая обо всем Гермионе. Ей должно понравиться, что ты нашел себе развлечение, не включавшее в себя непременное наличие виски и многочасовые бдения у ящика, именуемого телевизором.

— Закончили?

— Почти. — Ты со стоном распрямил затекшую спину. — Все еще немного влажно, но луж нет.

— У меня тоже порядок. — Снейп с заметным облегчением выкрутил в тазик полотенце. — Спасибо за помощь, мисс…

— Джонс.

По крайней мере, именно это имя значилось в поддельных водительских правах и паспорте, которые раздобыла для тебя Гермиона.

— Ваша квартира сильно пострадала?

Ты покачал головой.

— Нет, не очень. Только потолок придется заново побелить.

— Вызывайте рабочих. Как только будет понятна сумма ущерба, я выпишу вам чек.

У Снейпа есть чековая книжка! Шокирующая новость. Ты сам так и рассовываешь по карманам фунты, которые для тебя меняет Рон. Очень хочется спросить: как он оказался в этом доме? Почему из тысяч квартир в Лондоне снял именно эту? Увы, мисс Джонс не имеет права на такие вопросы. Впрочем, у Гарри Поттера возможностей выяснить все это было бы намного меньше. Но тебе любопытно, тебя это волнует, а значит — отступать рано.

— И все? А как же моя моральная травма?

— Какая?

— Я видела ваши худые волосатые ноги. — У Снейпа нервно задергалось веко. Видимо, ни одна девица в мире не разговаривала с ним в таком тоне. Ты решил, что несколько переборщил. Наверное, даже самые грудастые дурочки не ведут себя так с незнакомыми мужчинами. И дались тебе его ноги? Учитывая количество шрамов на руках, груди и шее, стоило пенять на моральный ущерб от чего-либо другого. — Ладно, неважно. Удачи на новом месте, и больше меня не заливайте.

Глаз профессора задергался еще больше. Не понимая, чего следует ждать, ты медленно начал отползать к входной двери, так сказать, подальше от возможного проклятия. И вот тут случилось неожиданное. Снейп рассмеялся. Нет, конечно, он не ржал во все горло, как это делал Рон, но даже тихие смешки, рвущиеся из прикрытого ладонью рта, повергли тебя в шок. Ты его развеселил! Впервые в жизни! А все лавры принадлежали смазливой брюнетке.

— Э-э-э. — Немного горестная, но честная реакция. Ты наконец принял положение, достойное двуногого человека. — Я пойду, пожалуй.

Снейп все еще продолжал хохотать.

— Постойте. — Он с трудом, но вернул контроль над собственным поведением. — Я не очень разбираюсь в добрососедских отношениях и не понимаю, что вы подразумеваете под компенсацией морального вреда. Вам нужно заплатить, или я должен, например, пригласить вас поужинать?

— Ужин подойдет. — Ну и что ты творишь? Два года не выходил из дома, а теперь видишь в том, чтобы водить за нос Снейпа, достойный повод для отказа от своих привычек? Ты в большом и шумном городе с грудями и пялящимися на них мужиками. Ужасно! Ты еще помнишь то чувство глубокого отвращения к себе, которое испытываешь после таких прогулок. Тебя терзает страх и паника. Ты неделями потом не слезаешь с дивана, потому что боишься, что эти дурацкие сиськи останутся с тобой навсегда. Когда-то ты любил женское тело, только чужое. За время бесплодных поисков возможности вернуть себе свою счастливую жизнь оно тебе уже осточертело. К дьяволу все эти ямочки и незнакомые выпуклости. Ты хочешь вернуть назад свой член. Очень хочешь, и до одури завидуешь Снейпу, у которого он есть. Но, увы, слова сказаны.

— Может, у меня? — Еще одна глупость. Меньше всего тебе хочется, чтобы он лазил через груду твоих коробок. — Хотя лучше в каком-нибудь ресторане, я ужасно готовлю. Только недалеко от дома. И что-то не слишком популярное. Желательно, чтобы вообще других посетителей не было.

Черт! Черт! Черт! Ты паникуешь. Судя по глазам Снейпа, он это понимает и уже начинает думать, что связался с неврастеничкой. Надо как-то все исправить, иначе ты никогда не сможешь реализовать свой план и задать хотя бы один из миллиона накопившихся вопросов. «Ужин — это хорошо», — пытаешься убедить себя ты. Профессор купит тебе виски, а небольшое количество спиртного тебя обычно успокаивает и заставляет смотреть на свою жизнь несколько наплевательски.

— Я только переехал и не знаю подходящего заведения. Выбирайте место сами. Я зайду за вами в девять. Устроит?

— Да, конечно.

Снейп проводил тебя до двери, даже руку пожал на прощание, демонстрируя непривычную вежливость. Ты тогда не предполагал, что дорога в ад может начаться с простого рукопожатия.

Только дождавшись, когда незнакомая блондинка перекрестит пальцы условным знаком, ты открыл дверь. Она, переступив порог, захлопнула ее за собой, неодобрительно покосилась на коробки и тяжело вздохнула.

— Конец света настал?

— В смысле?

Она достала из кармана помятую распечатку и прочитала:

— «Гермиона, принеси мне скромное платье и туфли к нему. Найди в паре кварталов отсюда ресторан и закажи в нем столик на имя мисс Джонс. Только, умоляю, приходи под оборотным зельем и предупреди всех, чтобы некоторое время не появлялись в моем доме». — Она убрала листок в карман, видимо, собираясь сохранить доказательство твоего безумия для потомков. — Я несколько месяцев уговаривала тебя хотя бы за продуктами начать ходить самостоятельно, и вдруг ты сам собрался отправиться куда-то ужинать. — Она улыбнулась. — Нет, я рада, но хотелось бы знать причину таких перемен.

Ты ткнул пальцем в серое пятно на потолке и признался:

— Снейп.

Гермиона проследила за твоим жестом.

— В смысле? Это все, что от него осталось, или как?

— Он приехал в квартиру этажом выше, и полтора часа назад я ползал на карачках по его паркету, вытирая лужи. Вместо приветствия этот ублюдок меня залил.

Подруга поморщилась. Ее всегда нервировало, когда вы с Роном говорили об учителях без должного уважения, даже о таких мерзких типах, как Мастер Зелий.

— Как он тут оказался? Никто же не знает, где ты скрываешься.

— Кажется, он явился не для того, чтобы надо мной позлорадствовать. Все это выглядит, как дерьмовое стечение обстоятельств, но я намерен все выяснить. В качестве извинений он пригласил меня поужинать, и я решил пойти.

— Тебя? — Гермиона, как и все окружающие, адресовала свой вопросительный взгляд «дыням». — Ты что, признался ему?

— Нет, конечно. — Даже само предположение о том, что ты мог поделиться с кем-то своим секретом, взбесило. — Представь, как бы он надо мной издевался! «Поттер, неприятности, в которые вы ухитряетесь попадать, убеждают меня, что на свете есть высшая справедливость». — Видимо, ты достаточно достоверно подражал профессорскому тону, потому что Гермиона рассмеялась. — Ну уж нет, для него я — безумная особа из квартиры снизу, немного похожая на парня, которого он не переваривает. Профессор чувствует себя виноватым и согласился меня накормить. Не думаю, что на всем протяжении ужина Снейп будет молчать. Хорошенькой девушке он может кое-что о себе рассказать. Я подумал, что это мой шанс задать ему хотя бы несколько вопросов. Ты же помнишь, как он орал в больнице, что скорее собственноручно сотрет себе все воспоминания, чем станет давать пояснения о том, что я видел в его прошлом. После того как я дал показания в суде и убедил Совет попечителей Хогвартса считать его полноправным директором и выплачивать положенную пенсию, он прислал мне вопиллер с искренним заверением: «Поттер, я лучше умру, чем буду облагодетельствован вами! Не смейте вмешиваться в мою жизнь!» Признаться, я отстал от него только потому, что этот идиот, лежа в Святого Мунго, выглядел таким отчаянно злым, что я решил: ему и в самом деле может хватить ума отравиться. — Ты довольно потер руки. — Но сейчас-то он не видит во мне угрозу. Я решил, что если это единственная возможность пообщаться с ним, я должен забить на свои страхи.

Гермиона снова вздохнула.

— Даже не знаю, что сказать, Гарри. С одной стороны, наверное, хорошо, что ты впервые назвал это тело «хорошенькой девушкой» а не «долбаным уродством», как обычно. Я рада, что тебя хоть что-то интересует достаточно сильно, чтобы вытащить на улицу, даже если это Снейп. Только такая выходка заранее кажется мне опасной и глупой. Как думаешь, что с тобой сделает профессор, когда правда откроется? Твое состояние — последствия действия зелья. — Она ткнула пальцем в потолок. — Там — лучший Мастер Зелий, которого мы знаем. Может, засунешь свою гордость сам-знаешь-куда и просто попросишь его помочь? Раз уж даже Слагхорн и куча колдомедиков признали собственную беспомощность…

— Старик не признал, — заспорил ты.

Декан Слизерина не был симпатичным человеком, но, по крайней мере, он единственный не разводил руками, а вселял в тебя надежду. «Дорогой Гарри, необратимой магии не существует. Нужно время. Раз все известные нам методы не дали результата, внимательно следите за своим новым телом. Фиксируйте все, что с ним связано, и, возможно, мы найдем подсказку, как решить ваши проблемы». Ты поверил. В первый год после своего побега ты старательно заносил в специальный дневник все свои неурядицы. Писал о том, как в дни месячных болит живот и наливается грудь, а соски становятся чувствительными, и приходится носить лифчик даже ночью, потому что иначе ты возбуждаешься и делаешься ужасно раздражительным. Только все это не имело никакого смысла, ведь твои мозги не принадлежали женщине, и чувствовать себя в чужом теле было противно и неловко. В конце концов, заметки свелись к одному: «Все еще девушка». Не то чтобы ты сам сдался… Просто не хотелось провести жизнь, измеряя линейкой собственные волосы, а ужиться с новым телом было невозможно. Оно никак не укладывалось в планы на будущее и представления о личном счастье.

Потому что когда любимая девушка брезгует тобой, заявляя: «Слушай, ну я же все-таки не лесбиянка. Давай подождем, пока все изменится», — это больно. Ты мог бы согласиться, если бы знал, сколько придется ждать, а пока искал подтверждение тому, что она любит тебя любым. Лез целоваться и обниматься чаще прежнего. Это не было проявлением твоих новых эмоций, просто хотелось заботы и понимания. Ты видел, как ее коробило, но не мог остановиться. Принудил ее однажды признать: «Я люблю Гарри Поттера. Не это». Тогда все стало ужасно плохо. Ты — какой-то недочеловек для той, кого так хотел впустить в свою жизнь. Больше не любимый мужчина, а мерзкое непонятное «это».

Почему вместе с телом не изменились твои мысли и чувства? Как бы все было просто, если бы ты ее больше не хотел и начал заглядываться на парней. Но увы… Все твои желания принадлежали Гарри Поттеру, который хотел жениться именно на Джинни Уизли и готов был повеситься, когда она категорически отказалась встречаться с его вагиной.

— Послушай, в любом случае обманывать Снейпа — плохая идея.

Ты покачал головой.

— Не бойся, он ничего не узнает. Начинай подыскивать мне новое жилье. Я встречусь с ним один раз, немного поговорю, а потом исчезну из его жизни, как он тогда смылся из магического мира. После того, что я рассказал о нем в Визенгамоте, Снейп никогда не согласится помочь. А терпеть унижения еще и от него я не намерен.

Гермиона нахмурилась.

— Гарри, то, что ты на кого-то обижен, не значит, что все вокруг будут причинять тебе боль. Поверь, Джинни до сих пор очень раскаивается.

— Пошла она на хрен со своими извинениями. — Злость — плачевный итог любви. Ты это понимаешь, но с каждым днем сердце остывает все сильнее. Плохое вспоминается, хорошее вычеркивается, и с этой тенденцией ничего не поделать. — Я — девка! Как бы мне ни хотелось игнорировать этот факт, ни черта не выходит. Я писаю сидя, у меня есть большие сиськи, а ее это не возбуждает. Любовь без всякого подобия на секс оказалась для нее неприемлема. Джинни дала мне понять: плевать она хотела на то, что внутри я по-прежнему Гарри.

— Это сложно принять.

Гермиона старалась оправдать подругу, и это тебя в ней бесило. Джинни, когда-то любимая, а теперь фальшиво страдающая сучка, ни разу не явилась сама. Не сказала: «Гарри, я виновата, что не смогла тебя поддержать. Давай будем стараться сохранить наши чувства, даже если ты до конца дней станешь носить юбки. Я ведь люблю того, кто заперт в этом теле, и мы все на свете будем преодолевать вместе». Ты ждал этих слов долго. Пичкал свое дурацкое, еще на что-то надеявшееся сердце разного рода ложью. Даже когда сказал: «Может, мне лучше уйти, чтобы тебя не нервировать?», — а она в ответ промолчала, еще верил: ваши главные слова будут найдены. Но Джинни просто отвернулась, глядя в окно. Нет, до того, чтобы помочь тебе собрать вещи, не опустилась.

Рыдала все время, но ведь не остановила. А теперь друзья, которые от тебя не отказались, время от времени твердили: «Гарри, ей плохо». Ты не верил. Недостаточно у нее болит, раз она до сих пор где-то, а не рядом с тобой. Ты вот мучился, но вернуться не мог. Просто не уверен был, что не пойдешь вскрывать вены, если она еще раз тебя отвергнет. Ненавидеть не лучше, но проще. Презрение придает тебе хоть каких-то сил.

— Я не хочу обсуждать ее сейчас. Мое решение принято. Если это тело позволит что-то узнать у Снейпа, я обрадуюсь, что от него была хоть какая-то польза. К тому же выйти на улицу с ним будет проще, чем одному. Я не хочу позволить себе опозориться у него на глазах, а это эффективная прививка от страха.

Гермиона поставила на пол пакет.

— Ну, как знаешь. Только я хочу видеть тебя живым, а значит, завтра же обращусь в контору по найму жилья. Сегодня делай что хочешь. — Она достала два платья в прозрачных чехлах. — В этом пойдешь или в этом? Я не знала, что за повод, так что купила два наряда, один подороже, другой поскромнее. И столики в трех разных ресторанах заказала, пойдете куда захотите. Все места приличные и не шумные. Везде хорошо кормят.

Ты с ненавистью разглядывал платья. С момента превращения не покупал себе других женских вещей, кроме лифчиков и средств личной гигиены. Хотя была еще пара трусиков, которые отдала Джинни, потому что крепить прокладку на боксеры было чертовски неудобно, а всовывать внутрь себя тампоны ты отказался категорически, как будто эта маленькая ватная штука могла тебя оттрахать и до конца лишить мужского достоинства. Необходимость вылезти из джинсов казалась тебе предательством собственного «я», но в приличные рестораны не пустили бы в майке и надвинутой на глаза кепке. Наверное, было слабостью отрицать, что однажды тебе придется натянуть на себя что-то подходящее к новой внешности. Ты и так тянул с этим сколько мог. Небезуспешно, но пора завязывать.

— Не понимаю, зачем ты так потратилась. Могла принести что-то из своего. — Кто-то должен был заплатить за то, как неловко ты себя чувствуешь. Почему не Гермиона с ее извечным заявлением «ты не должен зацикливаться на своей проблеме». — Это всего лишь ужин в городе.

Подруга пожала плечами.

— Ну, я же не знала, что к чему. Просто подумала: если ты наконец преодолеешь свою фобию перед женской одеждой, то лучше сразу залпом выстрелить из всех орудий. К тому же моя одежда была бы широковата тебе в бедрах и мала в груди.

Твои формы — похоже, предмет ее зависти. Когда ты впервые разглядел их в зеркале, то решил, что тебе зачем-то всучили самый красивый в мире бюст, хотя ты больше обрадовался бы паре невзрачных «прыщиков». Пока ты не понял — это украшение если не навечно, то надолго — мог часами изучать себя перед зеркалом, дабы запомнить на будущее, что нравится девочкам. А потом ты все это возненавидел. Меньше всего хотелось выставлять грудь на всеобщее обозрение. Декольтированное синее платье сразу полетело куда-то в угол. Второе было, вроде, ничего. Зеленое, похожее на водолазку с коротким рукавом, только достаточно длинную, чтобы натянуться до колен.

— Это сойдет.

Гермиона отчего-то хмыкнула, достала из пакета черные туфли без каблука, сумочку в тон к ним и пояс.

— Марш в ванную.

Ты вопросительно на нее взглянул.

— Зачем?

— Ноги брить. При такой длине юбки — это обязательная процедура.

Ты поискал взглядом синее платье. Оно было заметно длиннее, но стоило вспомнить откровенный вырез — и между двумя позорами ты выбрал меньший.

— Иногда я думаю, что ты садистка и намеренно надо мной издеваешься.

Гермиона, наверное, в детстве не доиграла в куклы. Иначе почему, открывая дверь Снейпу, ты чувствовал себя чертовой Барби с безупречно гладкими ногами, умеренным макияжем, но бракованными шарнирами, из-за чего все движения выходили ломаными?

— Идем?

Утешило только то, что Снейп хмуро тебе кивнул. Кажется, он тоже чувствовал себя не в своей тарелке. Костюм успешного брокера плохо сочетался с внешностью стареющего рокера. Время, что вы не виделись, не добавило Снейпу ни ухоженности, ни красоты. В твоем пыльном зеркале в прихожей вы смотрелись ужасно нелепой парой. Ты решил, что с выбором спутника для первого выхода в свет прокололся. Нежелание выглядеть глупо в глазах этого человека все еще было хорошим стимулом для решимости преодолеть трудности, но его общество заставило бы окружающих глазеть на тебя с удвоенным энтузиазмом. Тем более что платье не оправдало возложенных на него надежд, в некоторых местах оно обтягивало тело так, что приходилось все время отдавать рукам мысленный приказ не прикрывать зад или груди.

Дабы как-то справиться с паникой, ты долго рылся в сумочке в поисках ключей, которые Гермиона туда засунула. Потом не менее минуты пытался справиться с замком, но руки предательски дрожали, и Снейп в итоге раздраженно отнял у тебя связку и сам запер дверь.

— Чего вы так нервничаете, мисс Джонс?

Хороший вопрос, вот только складный ответ на него с ходу не придумывался. Одна радость: полной идиоткой в глазах профессора выглядел не Гарри Поттер, а кто-то с большой грудью.

— Все нормально, у меня просто… — Моральная травма? Приступ ненависти к слишком узким женским трусам? Их пришлось надеть, ведь привычные боксеры выпирали из-под чертового платья. — Социофобия. — Мерлин, храни Гермиону и ее любовь ставить всем диагнозы. — Это такая болезнь, я иногда беспричинно впадаю в панику, когда мне нужно выйти в город.

Снейп не стал тебя высмеивать. Только плечами пожал.

— Тогда зачем вы согласились на этот дурацкий ужин?

— Со своими недостатками нужно бороться.

Тон вышел нравоучительным, ну и черт с ним. В конце концов, те девушки, с которых ты мог бы взять пример, обожали говорить так, словно являли собой смесь ментора с заботливой мамашей.

Никакого особого уважения к решительному характеру мисс Джонс Северус Снейп не продемонстрировал.

— Ну и куда мы идем?

— Ближайший к дому ресторан готовит китайскую еду. Немногим дальше есть место, специализирующееся на пасте. А если решиться пройти четыре квартала, то можно поесть дары моря.

— Такое насилие над собой совершать не обязательно. — Снейп, закрыв дверь, вернул тебе ключи. — В подвале соседнего дома есть паб, там кормят.

Ты просто взял и занес в список своих впечатлений о профессоре его огромное человеколюбие. Может, конечно, причина странного поведения Снейпа была в чем-то другом, но то, что тебе не придется разгуливать по улицам в платье, облегчало выполнение задач, которые скопились в твоей голове в папке с пометкой «планы на вечер». Руки перестали подрагивать, словно шарниры внутри тебя кто-то, наконец, удосужился смазать.

— Идем.

Паб тебе понравился. Он был нарочито мужским и довольно претенциозным: диваны из бордовой кожи, много дерева в отделке, бармен с такой безупречной осанкой, словно кто-то посадил его на кол. Ты и не знал, что все это можно найти в вашем районе. По крайней мере, Гермиона, снявшая для тебя квартиру, об этом заведении не упоминала. Посетителей было немного, и вас хорошо скрывал полумрак темного угла, в который вы со Снейпом забились без всяких предварительных договоренностей.

— Тут уютно.

Профессор кивнул, разглядывая меню.

— По крайней мере, тихо. Сосед из квартиры напротив работает здесь менеджером. Он рассказал мне о заведении, когда помогал заносить коробки. — Снейп показал пластиковую карточку. — И дал вот это. Тут клубная система. Это первый визит, если я захочу ходить и дальше, придется платить взнос, который мне, признаться, не по карману. Так что, думаю, стоит познакомиться с этим заведением и навсегда о нем забыть. — Профессор заглянул в меню. — Это будет просто, учитывая их цены.

В тебе заговорил мужчина.

— Счет пополам.

Снейп нахмурился.

— Тогда мое извинение за потоп потеряет всякий смысл. Один вечер мой кошелек выдержит. Ни в чем себя не ограничивайте.

— Это трудно сделать, учитывая ваше предыдущее заявление. — Ты положил себе в копилку еще один факт: Снейп небогат. Директорская пенсия, похоже, не покрывала затраты на стейки по сорок пять фунтов. Может, стоило тогда выяснить, за что именно ты так хлопочешь? — Я хочу бифштекс и ризотто. — Ты знал, что твоему спутнику понравится этот выбор. Откуда? Вы долго жили в одном замке, оказалось, это насытило твою память деталями, о существовании которых ты и не подозревал. Когда подавали мясо с картошкой или тушеными овощами, Снейп всегда уходил раньше других, съедая только стейк или кусок курицы. Тот день, когда домовые эльфы приготовили рис, был единственным, когда он по собственной воле просидел все время, отведенное на ужин, и даже положил себе добавки. Интересно, какого черта ты это помнишь? Может, просто потому что наблюдателен? В конце концов, и о вкусах друзей ты можешь рассказать многое. Вот только Снейп тебе не друг, и уже даже не враг. Ты бы хотел понять — кто же вы друг другу. Но он был категорически против предоставлять больше информации, чем отдал, думая, что умирает. Объяснять уже увиденное тобой он тоже не пожелал. Упрямая зараза! Только ты, видимо, не был готов с этим смириться, и поэтому напросился на ужин. Даже заказал ризотто, возлагая на мисс Джонс определенные надежды. Часть из них оправдалась.

— Я возьму то же самое.

— Что будете пить? — тут же поинтересовался выросший как из-под земли официант.

Профессор вопросительно взглянул на тебя. В Хогвартсе не подавали алкоголь, а Снейп никогда не оттягивался в «Трех метлах» вместе с остальными преподавателями. Что ж, иногда удобно быть девушкой.

— На ваш выбор.

— Принесите нам карту вин.

Совсем неудобно. Никакого пристрастия к кислой бурде, способной вызвать колики, ты никогда не испытывал. Твои алкогольные привычки были сформированы возлияниями в компании членов семьи Уизли. Они включали в себя огневиски и пиво. Даже будучи вынужденным пьянствовать в одиночестве, ты остался верен своим вкусам.

— Может, лучше выпьем немного виски?

Профессор некоторое время сомневался в выборе, но затем кивнул официанту.

— Хорошо, принесите нам скотч.

Когда служащий испарился, за столом повисло молчание. Напряженное или нет — понять было трудно. Ты ерзал затянутой в прорезиненный шелк попой по кожаному дивану. Бритые ноги неимоверно чесались, что отнюдь не наполняло душу покоем. Снейп с искусственным любопытством разглядывал свои ладони. Ты подумал о том, что впервые видишь его руки такими голыми. Обычно из-под нескольких слоев профессорских одежд выглядывали только кончики пальцев, а сейчас можно было разглядеть даже по-мужски широкие костистые запястья.

— У вас красивые руки.

Ну и зачем ты это сказал? Может, потому что озвучил правду? Раньше тебя совершенно не интересовали насмешливые высказывания некоторых девочек: «Неужели пальцы становятся такими длинными от мытья пробирок? Может, и мне попробовать?» Тебя тогда вообще не волновало, как Снейп выглядит. Хотя нет… Неправда, ты все же отмечал, что его внешность нисколько не располагает к доверию. Вороне — воронья доля… А почему? Кажется, самыми скверными по характеру птицами ты всегда считал кукушек, подкладывающих свои яйца в чужие гнезда. Так что не так с воронами? Ненавидеть их за то, что природа обрядила воронье в черное оперение? Ну, скорбные птицы… Грустные и мрачные, словно крикливые плакальщики над могилами. Разве это повод не замечать, что у них умные проницательные глаза, и вообще они довольно красивые?

Снейп взглянул на свои ладони в некоторой растерянности.

— Спасибо… Наверное.

В этот момент на стол поставили стаканы со скотчем. В пабах, ресторанах и прочих местах выпивку всегда подают в опережение основного заказа в надежде, что клиент одним стаканом не ограничится. Ты ненавидел этот торгашеский прием. Что-то в тебе протестовало против намеренья вытрясти из твоего кармана лишние деньги. Джинни всегда смеялась, глядя, как ты упрямо отодвигаешь пинту пива в ожидании закуски: «Понять не могу, ты жадина или заботишься о своем здоровье, контролируя количество выпитого?» Ты и сам не знал, просто играл с официантами в игру «Я не дам себя надурить». Впрочем, сейчас настало время отринуть старые принципы. Заткнуть себе рот, жадно глотая содержимое стакана, показалось отличным решением.

Глядя, как ты махом расправился с порцией скотча, Снейп жестом заказал вторую и спросил без намека на деликатность:

— Вы алкоголичка, или это метод борьбы с социофобией?

Тепло виски быстро растеклось по венам. Иначе ты бы, наверное, не простил его за бестактность, которая заставила тебя озадачиться вопросом.

— Я почти каждый день что-то пью. Иногда банку пива, а порой — целую бутылку скотча. Это делает меня алкоголичкой?

— Наверное, зависит от того, как вы сами к этому относитесь. Я не вправе ставить диагноз. — Он хмыкнул. — Ну и что доминирует — немного пива или много виски?

— Пока пиво ведет в счете.

И чему ты улыбался, как дурак? Точнее, дура. Тому, что со Снейпом тебе может быть просто и весело? Легче, чем с друзьями, которых ты не постеснялся обременить собственными проблемами. Как хорошо, что он ни черта не знает о том, кто сидит напротив. Это лишает его привычной ненависти и делает ваше общение перенасыщенным новизной.

— Что ж, тогда отчаиваться пока рано, но задуматься уже стоит.

Еще факт для тебя. Снейп умеет быть приятным. Каким-то почти милым, с этими его длинными подвижными пальцами. Сейчас ты можешь понять, почему мама ценила его как друга. Хорошо, когда кто-то с тобой так бесхитростно честен.

— Я подумаю об этом завтра.

— Кажется, я встречал эту фразу раньше в одной из прочитанных книг. Там отсрочка не привела ни к чему хорошему.

Ты отсалютовал ему бокалом.

— Нет, я действительно подумаю. А сейчас давайте выпьем за потоп.

Снейп удивился.

— «За»?

— Ну да. — С собой ты честен, а вот с ним — не готов и не будешь, пока все так чудесно складывается. — Я заработала хороший ужин, мне когда-нибудь бесплатно покрасят потолок, и этот вечер заставил меня задуматься о том, какая тесная связь наладилась между мной и виски. — Ты резюмировал: — Хорошо.

Он вместо ответа выложил на стол коробочку и открыл ее. Там были ничем не примечательные одинаковые салатовые капсулы. Снейп и таблетки? Пока ты недоумевал, профессор взглянул на часы над барной стойкой и попросил у официанта воды.

— Что это?

Ты наклонился, почти стукнувшись любопытным носом о коробку.

— Таблетки, — сообщил очевидный факт Снейп. К твоему разочарованию, на пилюльках ничего написано не было.

— А от чего они помогают? Вдруг это заразно?

— Для женщины, которая не хочет жить, вы слишком боитесь смерти.

Вот такого ответа ты не ожидал и спросил:

— Чего?

Судя по нахмуренным бровям, Снейп вспоминал разговор и кого-то цитировал.

— «А в восьмой квартире живет некая мисс Джонс. Весьма странная особа, которая забирает газету в три утра и никому не показывается на глаза. Что довольно необычно, ведь она — настоящая красотка».

— Северус, некрасиво повторять услышанное от других. И я, кажется, сказал не «странная», а «забавная».

Ты поднял глаза. Во-первых, отчего-то ужасно злило, что кто-то осмелился назвать Снейпа по имени. Во-вторых, особое отвращение вызвало то, что это сделал тип, который раза три подкарауливал тебя у почтовых ящиков.

— Здравствуйте, Саша, очень мило выглядите.

Да-да, это было сказано тебе, и имя было единственным, что показалось тебе замечательным, когда Гермиона принесла документы. Она говорила, что ее кузина, чей номер социального страхования тебе присвоили, его терпеть не могла. Слишком уж по-мужски оно звучало. Ну какой нормальной девушке оно могло понравиться? Хорошо, что ты не девица.

— Саша? — удивился не слишком обычному имени профессор.

— Мои родители решили, что при такой фамилии, как Джонс, хотя бы имя должно быть запоминающимся. Они были забавными извращенцами.

Нет, твои, наверное, не были, а вот Саше Джонс с этим не повезло.

— Очень милое имя, — улыбнулся подъездный сталкер. Будучи не в состоянии оторвать взгляд от твоей груди, он вытащил из кармана визитку и уже знакомую карточку. — А я — Мартин Питерс из четырнадцатой квартиры. Работаю менеджером в этом клубе. Надеюсь, вы сюда еще зайдете, Саша. Позволите вас угостить? — Не дожидаясь ответа, Мартин сел рядом. Он, видимо, думал, что демонстрирует поведение уверенного в себе мужчины. Ты счел его лысеющим хамом. — У нас чудесное вино…

— Виски, — хмуро буркнула «прекрасная дама». Не удержавшись, ты перекрыл сумочкой угол обзора своих прелестей, доступный для «симпатяги» Мартина.

— Люблю уверенных в себе женщин, предпочитающих крепкие напитки. — Жадный взгляд переместился на твои колени.

— Я социофоб. О какой уверенности может идти речь?

Снейпу наконец принесли воду, и он выпил свои таблетки. Мартин решил, что это хороший способ устранить соперника на пути к твоему роскошному бюсту, и сочувственно поинтересовался:

— Болеете чем-то?

Снейп пожал плечами.

— У меня условный срок за нанесение побоев служащему из газовой компании. Поскольку мое поведение было признано судебными экспертами вызванным повышенной возбудимостью, связанной с приступами неконтролируемой агрессии, я обязан в течение года посещать психотерапевта и выполнять все его предписания. Врач решил скорректировать мое поведение с помощью медикаментов. — Снейп дружелюбно, но совершенно неестественно улыбнулся. — Можно сказать, что с этими таблетками окружающие меня люди вызывают гораздо меньшее раздражение.

Ты, кажется, понял, что спокойствие Снейпа вызвано не тем, что мисс Джонс вызывает у него большую симпатию, чем Гарри Поттер. Оказывается, профессорская невозмутимость была расфасована в салатовые капсулы.

— Псих, — еле слышно прошептал Мартин.

Снейп не мог его не услышать. В классе он был способен по шороху пера о пергамент определить, выписывает ли студент прилежно рецепт из учебника или строчит любовную записку. Виски в твоей крови заставило тебя обидеться вместо профессора. Мудак, облизывавший взглядом твои коленки, ни черта не знал о том, какая сложная была у этого человека жизнь, а представители коммунальных служб бывают порой чертовски бестактны. Снейп никого не убил и прошел в наказание все круги маггловского правосудия, а теперь вот сидел, покорно жевал свои пилюльки и вынужден был слушать комментарии совершенно не нужного ему человека.

— Хорошо, что вы принесли свои, а то я вечно забываю таблетки дома. — Ты протянул руку, взял две капсулы и кинул в рот. Запил водой. Растерянный взгляд менеджера доставил тебе ни с чем не сравнимое удовольствие. — Разве Северус не говорил, что мы ходим к одному доктору? — Ты понизил голос. — Мне иногда тоже хочется кого-нибудь убить.

Менеджер воспринял твои слова как шутку. Он не желал упускать из виду бритые ноги.

— Кому из нас не хочется, Саша.

Ты вздохнул.

— Однажды я избила битой курьера, который сказал, что у меня классная задница. Не все справляются со своими желаниями.

Менеджер встал.

— Прошу меня простить. Дела.

— Конечно. До встречи, Мартин. — Ты радостно помахал ему вслед, затем повернулся к Снейпу. — Урод.

Одна из бровей профессора вопросительно изогнулась.

— Про курьера не солгали?

— Преувеличила немного. Просто попугала, чтобы выставить вон.

— За правду?

— В смысле?

— Некоторые части вашего тела на самом деле очень неплохо выглядят.

— Заткнитесь. Или я позвоню в справочную службу и узнаю, где тут ближайший магазин спортинвентаря.

Профессор рассмеялся. Ну вот, ты второй раз в жизни услышал его смех. Он был приятным, совсем не похожим на раскаты грома. В нем даже ничего сатанинского не было, а ведь в детстве вы часто представляли, как пойдет дождь из жаб, если на лице Снейпа появится улыбка, от которой не скиснет все молоко в округе. Дурацкие были мысли. Может, профессор и испытывал непонятный кайф, играя роль демона из преисподней, но тебе-то отчего так нравилось верить в этот маскарад? Ответ один — так проще было его ненавидеть. Он ведь говорил гадости о твоем отце, и презирать за это было необходимо. А ненависть любит, когда ты выискиваешь причины и скармливаешь ей, чтобы, не дай бог, не похудела. Глупо было не замечать очевидное за такой ерундой. И с вечером по-идиотски вышло. Мисс Джонс не за что было извиняться перед Снейпом, а Гарри Поттер его только что в очередной раз обидел.

— Вы забавная.

«Не надо так говорить. Я злой и мерзкий ублюдок».

— Давайте закажем еще выпить. — Ты залпом осушил свой стакан.

Снейп нахмурился.

— Я, наверное, должен был предупредить. Эти таблетки нельзя запивать алкоголем.

— И что будет? — В своей жизни ты наплевал уже на такое количество «нельзя», что еще одно тебя не убьет. Вот в кого превратит — вопрос спорный.

— Не знаю, наверное, на каждого действует по-разному. Как правило, я начинаю ненавидеть этот мир больше обычного.

— Тогда зачем пьете?

Снейп пожал плечами.

— А мне не нравится его любить. Ну так что, вам заказывать скотч?

Ты кивнул.

— Двойной.

01 — 04 недели. Дверь скрипит, если за ней тебя поджидают неприятности

Проснувшись, ты взвыл от головной боли. Она была такой сильной, что в отчаянии пришлось побиться лицом о подушку. Та оказалась мягкой и в блаженный нокаут не отправила, а вот от резких движений тебя предсказуемо затошнило. Не открывая глаз, требовалось срочно доползти до туалета. Действие нужно было совершить именно вслепую, потому что за два года ты так и не купил шторы, а солнечный свет сейчас мог бы тебя убить…

«…И лучше бы он это сделал», — подумал ты, когда попытался спустить ноги с края кровати, а выяснилось, что его нет. Сразу за чем-то мягким начинался пол. Обычный, паркетный. Пришлось против воли взглянуть на мир — с крохотной надеждой, что вчера ты так напился, что уснул на полу. Догадка вышла верная. Это и был пол. Только в чужой квартире, у хозяина которой имелись отличные шторы. А вот кровати не было. Ее заменял ворох одеял, на которых ты сидел. Голый. И ошарашенный достаточно, чтобы крикнуть:

— Эй!

Никто, слава Мерлину, не ответил. Подслеповато сощурившись из-за того, что в одном глазу отсутствовала контактная линза, ты разглядел на полу неподалеку стакан воды и две таблетки аспирина. Все это лежало на белом листке бумаги. Прежде чем прочесть записку, ты разжевал кисловатое лекарство, чтобы быстрее подействовало, и запил. Затошнило еще больше, но через пару минут, которые ты просидел, запрещая себе думать о чем-либо, головная боль отпустила. Тогда ты протянул руку за запиской. Зажмурил левый глаз, чтобы буквы не расплывались, и прочел:

«Доброе утро.

Хотя оно, наверное, не такое уж приятное. Ключи — на столике в прихожей. Если вечером куда-то уйдете, киньте в почтовый ящик, ну или я зайду за ними.

Северус».

Мило, блин. Ты получил от Снейпа записку, которую тот подписал именем. Бред, но очень хорошо, что в ней не было ничего личного. Может, в этой квартире найдется вторая постель? Что если ты просто напился, потерял ключи и профессор вынужден был пригласить тебя в гости? Ну не спать же было в том идиотском платье и неудобных трусах! Точно. Все просто и логично. Ни одной причины для самоубийства.

Ты обвел взглядом комнату. Твои вещи были разбросаны по полу. Ну и черт с ними, пьяные люди редко соблюдают порядок. Взял вторую подушку. Она пахла… Человеком. Не абстрактным представителем пола, к которому ты сам когда-то принадлежал, а совершенно конкретным мужчиной, который не пользовался туалетной водой, но пах знакомо. Чем-то горьковатым и осенним.

— Черт!

Впрочем, ты себя успокоил. Пребывание двух людей обнаженными в одной постели не означает, что у них был секс. Тебе ли не знать… Джинни соглашалась спать в одной кровати с другой девушкой, но даже не пыталась ее облапать. Снейп не был похож на человека, который станет трахать первую подвернувшуюся девицу. Если ты сосредоточишься и вспомнишь, что точно произошло…

Вы поели в пабе и так много выпили, что официант приносил вам последние порции уже с признаками явного неодобрения на лице. О чем же вы говорили… Да ни о чем толком. Какие-то бредовые глупости. Снейп рассказал про парня из газовой службы. Он каждый день в семь утра приходил с разными приборами обследовать трубы в его доме на протяжении нескольких дней. На пятый злой и невыспавшийся Снейп ему вмазал, за что и заработал свой условный срок с консультациями у психолога. Ты сочувствовал. Он говорил про то, что его это происшествие волнует мало. Дальше воспоминания расплывались. В какой-то момент ты пошел в туалет и вспомнил, почему, собственно, ненавидишь этот идиотский мир. Привыкнуть к переменам в себе невозможно. Толстяк в мужском туалете, которого ты озадачил своим вторжением, описал собственные ботинки. А ты вместо того, чтобы выйти, долго и упрямо извинялся, как дурак, пока несчастный не взмолился:

— Девушка, может, все же выйдете, а?

Ты вышел, и изменение направления получилось роковым. В женском туалете молоденькая официантка курила в крохотное окошко под потолком, и, судя по запаху, отнюдь не сигареты. Девица начала смущаться, говорить, что паб мужской и девушки тут бывают редко, поэтому туалетом практически не пользуются. Умоляла не сообщать начальству. А тебя настиг один из тех порывов, которые Гермиона так отчаянно осуждала.

— У вас еще есть?

Обменяв купюру на самокрутку, ты вернулся за столик и гордо сообщил Снейпу:

— Я только что купила в туалете марихуану.

Он усмехнулся.

— Вот так всегда. Чем приличнее заведение внешне, тем больше мусора обнаружится, если копнуть поглубже.

— А вы пробовали когда-нибудь курить траву?

— Разумеется. Моя молодость пришлась на семидесятые. А вы?

Ты отрицательно покачал головой.

— Нет. Джордж как-то предлагал, но я не решилась.

— Кто такой Джордж?

Ответ вышел честным:

— Козел.

В конце концов, именно по вине этого гребаного экспериментатора ты сейчас вынужден был носить юбки.

Общество профессора было замечательно тем, что его устраивало все сказанное тобою, и подробностей он не требовал.

— Где будем курить?

— Что?

— Так это не предложение? Вы сказали про наркотики просто для того, чтобы похвастаться своей преступной предприимчивостью?

— Ну, если хотите…

— У вас или у меня?

Кажется, пилюльки с виски сказывались на Снейпе не менее пагубно, чем на тебе.

В тот момент мозгов хватило только на то, чтобы вспомнить про магическое барахло в коробках и расставленные по комнатам фотографии собственных родителей.

— У вас.

Да, именно так вы оказались в квартире Снейпа. Он запретил сидеть на коробках, ну а мебели у него не было, потому что старый дом он продал со всем содержимым, а потом снимал меблированные квартиры и ничем новым так и не обзавелся. Вы устроились на полу. Пили вино, слушали музыку, которая тебе не нравилась, и передавали друг другу самокрутку. Ты, как истинная феминистка, жаловался, что окружающие видят в тебе только грудь, Снейп раскачивался из стороны в сторону, будто видел какой-то сон наяву, и вяло сочувствовал, а дальше… Ты совершенно не помнил, что же было дальше. В голове словно образовалась черная дыра, в которой исчезли все воспоминания. Ты пытался воскресить их снова и снова, даже молился, но всевышний посмеивался над неудачником по имени Гарри и крутил кукиш.

Отбросив в сторону одеяло, ты взглянул на простыни. Ответы ведь можно поискать не только в своей голове. Белье было чистым, но как утешение это не сработало. Учитывая, что у вас было с Джинни до твоего превращения, это тело не могло принадлежать девственнице. Испытывая отвращение к себе, ты раздвинул ноги и ощупал половые губы. Они были как будто чуть припухшими, покрытыми чем-то засохшим… Чем-то? С самообманом дальше не складывалось. Тебя вырвало прямо на импровизированную постель Северуса Снейпа. Человека, который тебя трахнул.

На компьютере мигало сообщение от «С книгой по жизни». Оно было довольно простым: «Как ужин со Снейпом?» Меньше всего тебе сейчас требовалось чье-либо общество. Особенно Гермионы — с ее осуждением. Ты коротко черкнул: «Никак. Все живы, но я ничего не узнал. Что с моим новым жильем?» Задав вопрос, ты отключил компьютер, не желая сейчас вообще никаких ответов, и рухнул в панике на диван в гостиной. Мысли в голове были серыми. Ты не любил девушку, которой стал. Старался не замечать ее. Все время цеплялся за Гарри, именуя свое состояние проклятием или болезнью. Внимание мужчин было для тебя мучительным, ты злился, тебя раздражал даже Рон, ненароком обращавший внимание на твои формы, и Невилл, который краснел, как рак, стоило невзначай задеть его грудью. Самым худшим предательством по отношению к себе было переспать с кем-либо. Хотя нет, то, что это был Снейп, делало ситуацию совсем ужасной. Затевая этот дурацкий ужин, ты не думал о последствиях. Он никогда не должен был понять, с кем общается. Просто попытка узнать этого человека поближе. Найти объяснение тому, как ты сам стал относиться к нему, уже зная правду. Гермиона не ошибалась в оценках: ты — полный идиот, который никогда не думает о последствиях. Винить в произошедшем тебе было некого, кроме себя. Ты совершенно точно не хотел, чтобы Снейп страдал по твоей вине. Может, он и не станет, если ты сумеешь спрятать от него правду, а вот себя ты, похоже, уничтожил. Наверное, надо быть сильным, как-то пережить случившееся, вернуться к своим надеждам на обратное превращение, а хочется проявить слабость. Лежать, смотреть в потолок, попросить кого-нибудь стереть себе воспоминания… Только вычеркнуть вчерашний день невозможно. Вопрос о том, что же действительно между вами было, требует ответа. Почему Снейп? Судя по записке и отсутствию синяков, вряд ли имело место насилие. Что-то потянуло к нему это дурацкое тело… Виски, марихуана, таблетки? Все вместе? Нет, должен же был у тебя возникнуть мотив. Сколько бы всякой фигни ты ни скормил собственному организму, в какой-то момент он счел ситуацию нормальной. Не лежал же ты все время без сознания. Или лежал…

— Чееерт!

Чем хороша жизнь в одиночестве — можно сколько угодно орать, а стены в ответ благоразумно промолчат.

Ты не понес ключи в почтовый ящик намеренно. Но сколько бы ни настраивал себя весь день на спокойное «нужно все прояснить», когда в дверь раздался звонок, оно словно по мановению волшебной палочки превратилось в «высказать все этому ублюдку». Ты понимал, что Снейп неповинен в твоих терзаниях, но что такое логика, когда начинает властвовать гнев?

Распахнув дверь, ты сначала запустил в профессора его ключами и только потом заметил, что он не похож на довольного мужчину, который получил свое от глупой дурочки. По крайней мере, бледность и темные круги под глазами редко являются признаками самодовольства. Связка ключей ударила его в грудь и упала на пол. Тебе стало стыдно за себя до очередного приступа тошноты.

— Извините.

Он покачал головой.

— Нет, это я прошу меня простить. Мне, наверно, стоило остаться и объясниться, но утром неожиданно вызвали на работу.

Снейп работал? Впрочем, неважно, знания о нем обходились тебе слишком дорого. Всего-то и выяснилось — что он, оказывается, умел приносить извинения, причем так, что они звучали искренне.

Ну что ты мог сказать в ответ?

— Мы оба — взрослые люди. Я не должна была кидаться вещами, просто злюсь на себя. Не в моем характере — спать с тем, кого я едва знаю. И еще я обычно помню, что именно со мной произошло.

Снейп нахмурился.

— Значит, вы все забыли?

Выглядело так, будто он укорял тебя за ложь. Пришлось отчаянно возражать.

— Да. Мне хочется вспомнить, но все будто стерлось…

Ну вот, теперь в твоей голове появилось нехорошее подозрение. Какой же ты ублюдок, Гарри Поттер. Зачем ему было лишать тебя воспоминаний, если сейчас он пришел за своими долбаными ключами? Стоит, как дурак, на твоем пороге и, кажется, тихо себя и тебя ненавидит за это нелепое объяснение.

— Все было хорошо. Вот… — Он сунул тебе в руки пакет из какого-то кафе. — Вы выглядите так, будто сегодня ничего не ели.

Он наклонился за ключами, а ты заглянул в кулек. Два закрытых крышками картонных стакана с куриным супом. Почему? Этой ночью ты сказал или сделал что-то такое, за что он захотел тебя накормить?

— Минутку.

Снейп резко выпрямился.

— Что?

— У вас есть запасные простыни?

— Простите?

— Утром меня стошнило на постель.

Профессор хмыкнул.

— Прислать вам счет из химчистки?

Ты кивнул. Господи, какая отвратительная неловкость. Достав один стакан с супом, ты протянул кулек.

— Ваша порция.

Снейп продел руку в ручки пакета. Вы на миг соприкоснулись кончиками пальцев, и тебя будто током ударило. Разряд был такой силы, что ты отшатнулся назад, в спасительный полумрак прихожей. Ну и какого черта? Ты поспешно шагнул обратно, дабы не выглядеть трусом.

— Вчера… — Заставить себя взглянуть Снейпу в глаза не удалось, и ты сосредоточился на его подбородке. — Я сказала что-то? Ну, не знаю, просто должна же быть причина…

— Для секса?

— Угу.

Профессор задумался.

— Спишите все на опьянение. Тем более что это больше похоже на правду, чем то, что вы сказали вчера.

Он шагнул к лестнице, когда твое чертово упрямство дало о себе знать.

— Но все же?

Он остановился, но даже не посмотрел в твою сторону.

— Я люблю тебя.

— Что?

— Это то, что вы произнесли. А я, наверное, всегда хотел услышать это от кого-то, похожего на вас. Еще раз прошу меня простить…

Он не успел договорить. Ты захлопнул дверь раньше и бросился к зеркалу. Натянул оранжевую домашнюю майку на голову так, чтобы она скрыла черные волосы, и ударил кулаком собственное отражение.

— Бред собачий!

Глаза твои чертовы. Зеленые ведьмовские глазища… Отличный повод для Снейпа обмануться. Больно-то как. Не тебе одному, наверное. Ведь не хотел, а как бездарно все изгадил. Если профессор не лжет, то какой черт дернул тебя за язык? Почему ты сказал ему именно это? Какая нелепая, невозможная фраза. Нельзя думать о ней, не стоит искать ответ. Сейчас важно просто остановиться — найти новый дом и снова остаться наедине с надеждой вернуть себе свою жизнь. Так будет правильно. Это то, чего ты хочешь. Тот человек наверху всегда все запутывал в твоей судьбе. Ты не можешь его понять, никогда не мог, и это то, что профессора устраивает. Нет, ну все же, отчего ты произнес… Не думать! Искать другое жилье.

Ты вернул майку на место и прошел в гостиную. «С книгой по жизни» интересовалась, какие продукты купить завтра. Она всегда спрашивала, но каждый раз поступала по-своему, может, в надежде, что это выгонит тебя из дома. Ты ответил: «Ничего не нужно. Хватит того, что согласилась помочь с жильем. Скажи Рону, чтобы он тоже больше ничего не присылал». Действительно, ну чего тебе бояться людей? Самое худшее, что могло случиться с тобой в данной ситуации, уже произошло.

В магазине на углу продавали арбузы со скидкой. Почему никто никогда не приносил тебе арбузов? Тот, который ты выбрал, был огромным, со смешной плодоножкой, скрученной, как поросячий хвостик. К сожалению, твое тело оказалось не приспособлено к ношению таких тяжестей. Ты сопел от напряжения, но упрямо тащил арбуз к дому. В подъезде было тихо. В это время почти все твои соседи находились на работе. Положив свою полосатую ношу на пол, ты отдышался, потирая ноющую спину.

На лестнице послышались шаги. Ты натянул на голову кепку и сосредоточил внимание на плитах пола, надеясь, что тебя примут за человека из службы доставки и пройдут мимо. Увы… Штанины черных брюк, заканчивающиеся туфлями того же цвета, остановились в шаге от тебя. О том, на кого это было надето, думать не хотелось, но пришлось, когда тонкие пальцы вцепились в вожделенный арбуз.

— Эй! — Когда ты поднял взгляд, Снейп уже развернулся и пошел обратно к лестнице. — Нет, ну какого черта?

Не обращая внимания на твои гневные выкрики, профессор поднялся на второй этаж. Ты поплелся следом и увидел арбуз уже на коврике перед собственной дверью.

— Добрый день, мисс Джонс. Давно не виделись.

Да уж, две прекрасных недели. Снейп уже снова шел к лестнице.

— Что вам от меня нужно?

Дурацкий вопрос. Снейп получил от тебя уже даже то, в чем не очень нуждался. Тем не менее, он остановился и изобразил задумчивость.

— Полученное мною воспитание не позволяет спокойно проходить мимо женщины, если она несет что-то тяжелое. Даже если дама одета, как подросток-рецидивист. А теперь прошу меня простить — дела.

Пока ты размышлял о том, чем, собственно, не понравилась профессору твоя кепка, разрисованная черепами, Снейп уже ушел. Вкатив арбуз в квартиру, ты присел на пол у порога и подумал о том, что стоит уточнить расписание именно этого соседа, чтобы избегать столкновений с ним в подъезде. Впрочем, стоило признать — эта встреча прошла легко. Словно ничего особенного между вами не произошло. Ты даже не вспомнил о сексе, пока не остался наедине с собой. Может, не такой уж тяжелой оказалась эта моральная травма? Ты просто сменишь жилье, и со временем все забудется. Людям вообще свойственно недолго на себя злиться, вот и ты простишь. Однажды…

Дотащив арбуз до кухни, ты его тщательно вымыл и достал самый большой из своих ножей.

— Приятного аппетита, Гарри.

Вкусно, сладко. Сок бежал ручейками по подбородку. Ты ловил его сложенной лодочкой ладонью, смеялся и вылизывал пальцы, словно никогда не ел ничего вкуснее и тебе ни разу не было наедине с собой так весело. Только порция была рассчитана явно не на одного, и хотелось по привычке, которая появилась, пока ты жил в Норе, немедленно позвать к столу друзей, чтобы те тоже отплевывались коричневыми семечками и хвалили, как умело ты выбрал арбуз. Только не от кого было требовать комплиментов. Мисс Джонс друзей не нажила, а все приятели Гарри Поттера остались в другом мире. Они влюблялись, веселились, ходили на интересную работу и занимались своими важными колдовскими делами. Счастливцы, живущие в том теле, которое было назначено им природой, жизнью, выбранной самостоятельно.

Раздраженно поглаживая себя по переполненному животу, ты понял, что уже ненавидишь этот чертов вкусный арбуз. Не желаешь видеть его в своем холодильнике в качестве доказательства вынужденного одиночества. Подняв оставшуюся половину, ты уже держал ее над мусорным ведром, когда мальчик из чулана, который все еще жил в твоем подсознании, укоризненно напомнил, что вкусной еды не бывает много. Она всегда может поднять настроение кому-то еще.

— Черт с ним.

Ты вернул арбуз на тарелку и взялся за нож. Хотел принести свои извинения? Сделать что-то хорошее? Когда слова невозможны, есть сладкие арбузы.

Нарезав толстые дольки, ты уложил их на тарелку. Решения своей участи они дождались только к вечеру, и все это время ты бегал к глазку, едва заслышав шаги в коридоре. Повезло только на пятый раз. Увидев, как отшатнулся Снейп от распахнувшейся перед его носом двери, ты испытал странное удовольствие.

— Постойте тут минуту. — Почти вприпрыжку ты побежал на кухню и вернулся с тарелкой. — Вот. В благодарность за помощь и суп. Мне одной много.

Он смотрел на тарелку так, словно на ней лежали останки расчлененных младенцев. В панике и с некоторым ужасом.

— Спасибо, но…

— Не стоит благодарности, — затараторил ты. — Это ничего не значит, мне просто жаль его выкидывать, и … — Ноша показалась неоправданно тяжелой. Ты попытался сунуть ее ему в руки, но Снейп отшатнулся. Какого черта ты так обиделся? — Ну как хотите.

Ты снова хлопнул перед его носом дверью. Это уже становилось привычкой. Стараясь не давать воли своему бешенству, пошел на кухню. Выкинул содержимое тарелки в мусорное ведро и как раз собирался побиться головой об стену, проклиная собственную глупость, когда в дверь позвонили.

— Пошел к черту, — буркнул ты себе под нос. Снейп совету не последовал. Через пять минут у тебя начала раскалываться голова от трели звонка, и ты вынужден был вернуться в коридор.

— Ну что теперь? — Ты выглянул в щель приоткрытой двери только одним глазом. — Извините за навязчивость, это больше не повторится.

— У меня аллергия на арбузы, — кисло признался Снейп. — Даже если капля сока попадет на кожу рук, они мгновенно начинают чесаться. — Его передернуло от отвращения. Видимо, воспоминания об арбузных муках он бережно хранил в своей памяти.

Тебе стало немного стыдно. Почему все твои благие намеренья касательно этого человека так быстро оборачивались беспричинной злостью?

— Извините.

Он кивнул.

— Ничего. Между малознакомыми людьми такие казусы случаются.

Сколько лет ты его знаешь? Десять. И, тем не менее, информация, которую ты накопил за эти годы, так противоречива, что мисс Джонс мало чем отличается от Гарри Поттера. Она ведь тоже может сказать, что перед ней не самый счастливый человек в мире. Скорее, совершенно несчастный, способный обрадоваться случайным словам начинающей алкоголички.

— Я запомню. Никаких арбузов.

Он кивнул.

— Хорошо. — Пару секунд Снейп размышлял о чем-то, а потом открыл портфель и достал яркий листок. — Вот. — Ты бегло прочел объявление о том, что в группу, в которой занимался Снейп, необходимо привести человека, перед которым хочешь за что-то извиниться. — Я сначала думал обратиться к старушке с первого этажа. Грузчики, перевозившие мое имущество, поцарапали ей дверь. Но если вы свободны в пятницу… Не на этой неделе, а на будущей.

Ты покачал головой.

— Наверное, ваш психотерапевт вкладывал в это что-то глобальное. Вам нужно попросить кого-нибудь из друзей.

Снейп взглянул на тебя почти зло.

— Все, перед кем я действительно виноват, мертвы. — Ну да, а если и найдутся друзья — то они из другого мира. Им не объяснишь, почему разбираешься с судом из-за избиения маггла. Даже ты не слишком понимал, что движет Снейпом. Возможно, это твой шанс разобраться? Ты не успел все обдумать, а профессор уже тянул руку за бумажкой. — Верните.

Ты поспешно покачал головой.

— Я схожу.

Он нахмурился.

— Тогда встретимся через десять дней, я зайду за вами в восемь.

Ты кивнул.

— Хорошо.

И только закрыв дверь, понял, что со свойственным тебе гриффиндорским любопытством только что ввязался в авантюру, которую твой здравый смысл в лице Гермионы Грейнджер назвал бы сомнительной. Меньше всего тебе хотелось обсуждать со Снейпом то, что произошло между вами, но именно это, наверное, и предполагала встреча, на которую ты согласился пойти. Похоже, от идиотизма может спасти только скорый переезд. Ну, или скорый поезд, если броситься ему под колеса.

Подойдя к компьютеру, ты убедился, что никаких новых обнадеживающих сообщений от «С книгой по жизни» не было, и сам полез на сайты риэлторских агентств просматривать экономичные варианты. В средствах ты был ограничен исключительно собственным упрямством. У тебя в запасе имелась довольно приличная сумма денег, которые ты забрал из банка накануне случая, перевернувшего твою жизнь, с намереньем привести в порядок дом на площади Гриммо. Джинни оканчивала школу, и ты подумал, что вам было бы неплохо съехать от ее родителей и начать жить вместе. Вот только заняться этим не успел. Слишком много всего произошло. Когда после размолвки с Джинни ты стал подыскивать себе жилье, Гермиона уговаривала не экономить на собственных удобствах. Предлагала оформить на ее имя доверенность для посещения твоего сейфа. Вот только тебе пришлось бы лично прийти в Гринготтс и подписать бумаги. В том виде, в котором ты пребывал, и будучи не в состоянии даже с помощью оборотного зелья стать самим собой. Конечно, Кингсли написал бы соответствующие письмо управляющему и потребовал все скрывать, но ты до тошноты и истерики, которую закатил подруге, не хотел, чтобы кто-то видел тебя таким. Необходимость объясняться убивала. А если бы произошла утечка информации? Газеты сожрали уже столько твоих нервных клеток, что ты не мог дать им окончательно себя растерзать, поэтому упрямо решил ограничиться уже имеющимися средствами. Джордж Уизли, чувствуя свою вину за происходящее, готов был отдавать хоть всю выручку из восстановленной лавки приколов на твои нужды. Ты сказал «не нужно». Ненавидеть Джорджа не получалось. Нет, были минуты, когда хотелось его убить, но… Неважно. Когда ты порвал с Джинни, ну, или она с тобой, это как посмотреть, отношения с семьей Уизли у тебя сделались сложными.

Умом ты понимал, что эти люди ни в чем не виноваты. Они тоже это знали, но смотреть в глаза друг другу вам стало тяжело. Джордж был исключением, однако ты не хотел, чтобы он разорился или перестал поддерживать родителей ради того, чтобы ты жил в собственном доме и заедал свое раздражение не арбузами, а икрой и шампанским. Черт с ними, со всеми Уизли.

Кроме Рона с его способностью сказать Джорджу в глаза: «Ты мудак, который своими экспериментами однажды кого-нибудь убьет», а Джинни заявить, что она не умеет нести ответственность за свои чувства. После этого он тоже громко хлопнул дверями. Даже ушел из лавки приколов, устроившись в аврорат на твое прежнее место. Вы попытались жить вместе в этой квартире, потому что он хотел тебе помочь, но только раздражали друг друга из-за постоянно возникавшей неловкости. Наверное, основная причина, по которой ты так радовался тому, что Рон, наконец, свалил, сняв себе комнату в Косом переулке, была в том, что он был совершенно безоговорочно счастлив в своей любви, а ты совсем несчастен. Горечь и веселье плохо уживаются. Ты так им завидовал! Глупо. Вместо того чтобы радоваться за других, ты жалел себя.

Нужно жить иначе. Взять хотя бы Снейпа. Это ты когда-то боялся, что, выжив после произошедшего в Визжащей Хижине, он отчается? Ему и жить-то, вроде, было незачем, так нет же… Этот тип заливал соседей, бил людей по лицу и как-то распоряжался отпущенным ему временем. Охренительный, непонятный Снейп со своей работой, скудными средствами и условной судимостью. Ты, взглянув на его воспоминания, поразился. Такая глубина чувств казалась тебе, молодому и глупому, невыносимой. Почему он ничего не отрицал? Почему не пытался бороться с любовью, убивая себя этой искренней тоской по давно умершей женщине? Как ухитрился дать своей душе влезть в долги перед ее сыном? За каким чертом все еще дышал, если приравнивал смерть к свободе? Отчего когда там, в больнице, его руки обрели силу, достаточную, чтобы поднять гребаный арбуз, он разом со всем не покончил? Тебе действительно нужен был ответ на этот вопрос. Может, это подскажет тебе, как вновь почувствовать себя человеком, а не участником парада уродов. Ты пойдешь на эту чертову встречу. Сбежать можно потом, уже обогатившись новым знанием, а пока… Ты открыл страницу с предложением, сформулированным так, чтобы максимально отвечать твоим запросам: «Квартиры для одиноких».

Ты бежал к дому, понимая, что опаздываешь. Как можно было забыть о встрече, которая заставляла тебя нервничать столько дней? Причина нашлась. Прижимая к груди папку с ее фотографией, ты упивался собственным сумасбродством, дарившим удивительную легкость ногам, обутым в удобные туфли без каблука. Оказывается, если не позволять кому-то выбирать за тебя одежду, даже в этом теле можно чувствовать себя практически нормально. Есть такие женские модели джинсов, которые не обтягивают зад, и вполне пристойные рубашки без всяких там вырезов, цветочков и рюшечек.

Твое желание ознакомиться со своей находкой было так велико, что ты вынужден был принять условия риэлтора, который заявил, что хозяйка понравившегося тебе дома настаивает на знакомстве с теми, кого интересует аренда. Чтобы произвести приятное впечатление, пришлось заказать в интернете одежду, ведь совершенно случайно увидев фотографию старого коттеджа, ты сразу понял: он — именно то, что тебе нужно. Отчего-то именно таким ты представлял в своих фантазиях мир, в котором жили твои родители. Увитый плющом двухэтажный домик за каменной оградой. Дымящие трубы каминов, немного заброшенный фруктовый сад… Изумительно было совершенно все. И потолочные балки, и медные краны, даже вид, открывавшийся из окна кухни, показался тебе идеальным. Но главное, что привлекало — уединение. До ближайших соседей нужно идти минут десять через рощу и фермерское поле к пруду. От Лондона, конечно, было далековато, но ты не был привязан к этому городу какими-либо обязательствами.

Одетый во все новое, ты без жалоб на судьбу толкался в метро, пробирался сквозь толпу на вокзале Ватерлоо, потом ехал больше часа на поезде в Милфорд и еще двадцать минут на машине лысого риэлтора, но оно того стоило. Дом оказался еще лучше, чем на фотографиях. Ты гулял в саду, вдыхая аромат яблок, пока старушка хозяйка готовила чай, в который добавила листья смородины с собственного куста. Напиток показался тебе невероятно вкусным. Так пахла стряпня миссис Уизли. Настоящим домом, уютом и радостью. Ты влюбился в каждый гвоздик и кирпич, во все недостатки вроде чадящих каминных труб и скрипучих лестниц. Даже шумные водопроводные трубы и трава, пробивавшаяся между камней подъездной дорожки, казались тебе подарками судьбы. Когда старушка пригласила тебя к столу, в голове вертелся только один вопрос: «Когда можно переехать?»

— Понравилось? — спросила худенькая седая хозяйка, придававшая дополнительное очарование своему жилью.

Ты решительно закивал головой.

— Очень. Я с радостью сниму этот дом.

Риэлтор улыбнулся, а старушка вздохнула.

— Все не так просто, мисс Джонс. Я вынуждена вам отказать. — Ты нахмурился, не понимая, за что тебя лишают уже сформировавшейся мечты. — Я не хотела вас обижать, просто мы с Барри, так звали моего мужа, были сорок лет совершенно счастливы в этом доме. Здесь были зачаты мои дети, с этим местом связаны важные для меня воспоминания. Сейчас, когда я осталась одна, старшая дочь зовет меня к себе. У нее пятеро детей, и им с мужем не помешают ни лишние деньги, ни помощь любящей бабушки. Это в Ирландии, и я, признаться, все для себя решила, но хочу одного… Чтобы этому дому повезло с новыми владельцами. Я надеюсь сдать его супружеской паре на долгий срок. Возможно, со временем они полюбят это место и решат его приобрести.

— Если дело в последующем выкупе…

Старушка покачала головой.

— Дело в вас, мисс Джонс. Вы выглядите очень молодо. Как человек, который себя пока только ищет. Вас недолго будет устраивать тот покой, что царит в этом месте, и вы покинете его. Дом еще не успеет разглядеть в вас хозяйку и полюбить, а уже окажется брошенным. Я не хочу для него такой участи.

Ты не знал, почему одиноким людям в этом мире так мало доверяли. Только ты уже влюбился в этот коттедж, прикипел к нему каждой клеточкой и не собирался его никому отдавать.

— Если проблема в том, что я одна, то позвольте объяснить… — Спонтанная ложь всегда выходила у тебя более гладко, чем хорошо продуманная. — У меня есть жених, и мы собираемся пожениться и переехать из Лондона за город. Ваш дом — именно то, что мы оба всегда хотели. Едва увидели его в интернете, сразу поняли — это он.

— А вы случайно не в положении? — заботливо спросила старушка.

До тебя дошло, что современная маггловская молодежь не слишком охотно вступает в брак, если для этого нет веских причин.

— Да… — Смущение вышло у тебя таким естественным, что хозяйка довольно улыбнулась.

— Милая, это же все меняет! Вы можете приехать на следующей неделе со своим молодым человеком, и мы подпишем документы. Мистер Райли пока подготовит их для нас.

Риэлтор кивнул.

— Да? Спасибо. — Ты так не радовался уже очень и очень давно. Словно чувствовал — это волшебное место может многое изменить в твоей судьбе. Только потом тебе пришло в голову, что надо было относиться к своим словам внимательнее, ведь произнесенные назад уже не вернешь, а в тех, что прозвучали, есть своя магия.

Всю дорогу обратно в Лондон ты смотрел на вид из окна, радуясь, что скоро променяешь шумный город на свой собственный мир. Осталось только уговорить Невилла вообразить, что он не одинокий траволог, помешанный на своих кактусах, а отец твоего будущего ребенка, мечтающий жить за городом. Перед Роном ты такую задачу ставить не собирался. Он вряд ли бы достойно справился с этой ролью, каждую минуту памятуя об обожаемой Гермионе. Вот немного рассеянному Лонгботтому с его доброй улыбкой верили все старушки без исключения.

Уже на вокзале ты вспомнил о Снейпе и его группе немотивированно агрессивных. Пришлось брать такси, но оно, как назло, застряло в пробке, и четыре квартала до дома ты бежал, стараясь маневрировать в толпе прохожих, никого не сбивая с ног, но все равно прилично опоздал. Профессор уже стоял в коридоре и гневно сверлил взглядом твою дверь. Оставалось надеяться, что женщин он бьет реже, чем представителей газовой компании.

— Простите! — закричал ты еще с лестницы. — Я только вещи положу, и можем идти.

— Быстрее, — попросил Снейп. — Вы никогда не замечали, что те, кто приходит вовремя, никогда не отказывают себя в удовольствии осуждающе разглядывать опоздавших?

Наверное, профессор тоже ненавидел, когда на него пялились, а вот тебе сегодня ничего не могло испортить настроение. Роясь в сумке в поисках ключа, ты выронил папку. Распечатанные фотографии коттеджа рассыпались по полу. Снейп помог их собрать, и ты отчего-то решил пояснить.

— Думаю переехать. Хороший дом, правда? Я влюбилась с первого взгляда.

Сдалось тебе его одобрение? Наверное, хотелось дать понять, что это не бегство, а просто решение, причиной которого он не является. Даже если профессор скажет какую-то гадость…

— Хороший. — Не сказал — и ладно. — Тут стоит довольно высокая цена за аренду. Вы можете его себе позволить?

Ты покачал головой.

— Нет. — И совершенно счастливо рассмеялся. — Но я его беру.

Снейп посмотрел на тебя странно. Только сунул фотографию в руки и сказал:

— Понятно.

Что именно он понял, так и осталось для тебя загадкой.

Ты впервые посещал мероприятия, подобные тому, на которое привел тебя Снейп. На вас как на опоздавших действительно посмотрели осуждающе. Профессор извинился, и вы заняли свободные места. Стулья стояли кружком, в комнате было около десяти пар и доктор. Ты обратил внимание, что все пациенты — мужчины, но многие привели с собой женщин. Это была такая закономерность? Сильные всегда охотнее винятся перед слабыми, от равного ожидаешь большего понимания. Гости начали представляться. Понимая, что и до тебя дойдет очередь, ты шепотом спросил у Снейпа:

— Э-э-э, а кто я вам?

Чем больше времени профессор проводил в комнате, тем более раздраженным становился.

— Господи, просто скажите правду. Чем скорее мы со всем этим покончим…

Именно в этот момент психолог обратился к тебе.

— Мисс?

После историй матерей, бывших жен и коллег было совершенно некомфортно рассказывать о ваших неприятностях.

— Саша Джонс. Мы с мистером Снейпом соседи. Он в первый же день после переезда меня залил, потом пригласил поужинать. Так и познакомились.

Доктор недоуменно взглянул на Снейпа.

— Северус, когда я говорил о том, что нужно привести человека, перед которым хотите извиниться, имелся в виду кто-то близкий.

— У нас был секс, — хмуро сообщил аудитории Снейп. — Это достаточная степень близости?

Какой-то придурок, в тридцать лет живший со своей мамашей и регулярно ее колотивший, громко заржал.

— А она красотка. Мои поздравления!

Как же ты все-таки ненавидел этот мир. Себя — за то, что не хотел вспоминать этот скорбный факт собственной биографии. И Снейпа, для которого все было проще, ведь он не знал, с кем переспал.

Доктор, как ни странно, отнюдь не в тебе почувствовал болевую ниточку, за которую можно потянуть.

— Северус, на одном из занятий вы говорили, что последние сексуальные отношения были у вас много лет назад. Больше десяти, кажется…

Кто-то присвистнул. Ты начал уважать доктора, который смог вытянуть из Снейпа такую информацию, и понял: для человека на соседнем стуле все совершенно не проще.

— Больше.

— В мисс Джонс есть что-то особенное?

— Я обязан отвечать?

— Конечно, если не хотите вылететь из программы и отправиться в тюрьму, — доброжелательно и одновременно строго сказал доктор. Кого же он тебе напоминал? — Северус, откровенность именно в ваших интересах.

Снейп выглядел как человек, который мечтает умереть на месте. Нервно дернув бровью, он выдавил из себя:

— Она похожа на женщину, которая когда-то была мне дорога.

— Внешне?

— Не только. Еще характером, манерой поведения.

Психоанализ — все же величайшее достижение человечества. Вот никогда никто не говорил тебе, что ты похож на маму чем-то, кроме цвета глаз, а Снейп, который знал ее лучше других, и под пытками не признался бы, что, оказывается, у тебя ее манера поведения. Может, он не замечал этого, потому что намеренно видел в тебе только сына Джеймса Поттера? Так у него достоверно выходило ненавидеть мальчика, который мог бы ему понравиться, заметь он черточки, присущие его драгоценной Лили. Вот с мисс Джонс Снейп почти поладил. Даже в какой-то странной, только ему присущей манере признался в собственной симпатии.

— За что вы хотите извиниться перед этой девушкой, Северус?

— Я позволил себе увлечься собственными иллюзиями, не подумав о ней и ее состоянии.

— Состоянии?

— Она была совершенно пьяная… — Ты грустно кивнул, подтверждая это. — Мисс Джонс не похожа на девушку, которая спит с первым встречным. Мне стоило понять, что она расстроится из-за того, что сделала.

— Мисс Джонс, вы расстроены?

Ты не успел это обдумать, а Снейп уже ответил.

— Она швырнула в меня ключами. Конечно, она расстроена, черт возьми!

Коллега очередного склонного к агрессии пациента усмехнулась.

— Всерьез обиженные женщины кидаются чем потяжелее. Но чаще попросту игнорируют людей, которые доставили неприятности. А девушка с вами пришла.

Снейп озадаченно взглянул на тебя. Ты понял, что сейчас препарируют уже тебя, и задумался о том, что чувствуешь. Наверное, хорошо, что не было воспоминаний, а бессмысленные слова так и остались необъясненными. Ты определенно мог пережить то, что произошло. Переехав в новый дом, именно это ты и собирался сделать.

— Я была расстроена не из-за вас. Меня взбесило скорее собственное поведение. Раньше у меня действительно не было связей на одну ночь. Если причина моего «падения» в алкоголе — я не буду столько пить… — А также курить траву и потреблять неизвестные таблетки. Впрочем, об этом говорить не нужно, иначе тоже запишут в такую же группу. — Но я не виню в случившемся мистера Снейпа.

Профессор кивнул тебе и хотел было отвернуться, но врач спросил:

— А вы оба уверены, что не хотите дальше встречаться?

Хорошо, что вы одновременно пришли в ужас от такого предложения.

— Нет, я же сказал, что мисс Джонс просто спровоцировала мои воспоминания. Дело не в ней самой, я…

— Нет. Мне сейчас не нужен мужчина, то есть вообще…

Заткнулись вы тоже одновременно. Даже вздохнули с одинаковым облегчением и отвернулись друг от друга. Такая слаженность действий немного погасила в тебе возникшую панику. Пару секунд ты действительно боялся, что Снейп скажет «да», а ты не будешь знать, что с этим делать. Бред. Да как он может к тебе привязаться? Черт, и почему ты все время решаешь, что он должен чувствовать? В общем, хорошо, что все так складно вышло.

— Ну что ж, тогда мы перейдем к следующей паре.

Когда во время занятий объявили перерыв, ты все еще рассматривал жалюзи на окне. Снейпу даже два раза пришлось коснуться твоего плеча, чтобы привлечь внимание.

— Тут внизу есть кафе. Только сэндвичи и кофе для пациентов и персонала, но если хотите…

Ты вспомнил, что не ел с утра, и кивнул.

— Звучит неплохо.

Снейп достал бумажник и протянул тебе фунты.

— Возьмите деньги, я настаиваю. В конце концов, вы здесь по моей просьбе.

Чтобы не тратить время на спор, ты кивнул. Забрал купюру, стараясь не коснуться его пальцев. Откуда взялась эта чертова неловкость? Тебе было физически тяжело находиться рядом со Снейпом.

— Тогда идите. Я в это время обычно выхожу немного подышать воздухом. — Было отлично, что ему тоже не по себе, и вы совершенно идентично стараетесь установить дистанцию.

— Конечно.

Вы даже сбежали разными маршрутами. Ты — к лифту, а он выбрал лестницу. Дожевывая сэндвич с индейкой и попивая растворимый кофе, ты мучился вопросом: чего же так скверно-то на душе? Вроде, все шло хорошо, ты действительно радовался возможности забыть, но один дурацкий вопрос — и душевное равновесие было утрачено. Ты больше не считал, что прийти сюда было хорошей идеей, несмотря на то, что твой план кое-что узнать о Снейпе начал воплощаться. До отъезда ты мог действительно многое понять, если бы научился ладить с ним так, будто ничего не было. Или было, но пошло на пользу общению, а по большому счету — забылось.

Чтобы поднять себе настроение, ты, взглянув на часы, нашел в сумке мобильник и позвонил Гермионе. Она уже должна была закончить работу и как раз находилась в это время дома, а не у Рона, который возвращался позже.

Она взяла трубку после первого же гудка и вместо приветствия призналась:

— Я в шоке. Ты третий раз за два года воспользовался телефоном, который я подарила. У тебя опять сломался тот, что в квартире?

— Нет, я не дома.

— Отличная новость. А где?

— Ездил смотреть новое жилье, сейчас ем сэндвич в кафе. — Упоминать Снейпа не хотелось. — Кстати, тебе больше не стоит мучиться тем, чтобы найти мне квартиру. Я сам наткнулся на подходящий вариант.

Она тебя похвалила.

— Гарри, это очень здорово. Когда получишь на руки договор аренды, брось его мне в почту. Папин знакомый юрист его проверит.

— Хорошо. Только там есть еще один вопрос, который нужно уладить. Ты не могла бы попросить Невилла встретиться со мной завтра в городе?

Гермиона повысила голос и позвала:

— Невилл! — Потом пояснила: — Он как раз у нас. Какая-то зараза погубила все мамины розы, и я попросила его немного поколдовать над ее садиком. Сам договорись, ага?

— Ладно. — Дальше ты услышал, как Гермиона рассказывает Лонгботтому о принципах работы мобильника. Невилл, наверное, не все понял, поэтому сказал «Алло» довольно напряженно. — Привет, это Гарри. Слушай, мы можем встретиться завтра? У меня к тебе просьба.

— Извини, но я утром улетаю в Бразилию. Там будет проходить семинар по редким магическим растениям. Мы успеем решить все сегодня? Я тут у Грейнджеров еще немного провожусь, а потом свободен.

Ты расстроенно покачал головой, но потом вспомнил, что он не может тебя видеть.

— Нет, сегодня не выйдет. А это долгая поездка?

— На три недели.

Черт. Ну и кто теперь будет твоим женихом? Джордж Уизли? Это было бы для него справедливым наказанием, но ты и так знал, что он себя винит. Для него каждая встреча с тобой — пытка. Может, Билл? Он сможет изобразить достойного супруга, однако стоит к нему обратиться — и твой новый адрес узнает Флер. Ты еще помнишь, как она отнеслась к твоему превращению. Сначала, когда еще не было до конца ясно, что именно произошло, — словно к чему-то забавному, потом, как и все вокруг, старалась утешить. Когда любые слова поддержки и надежды на лучшее утратили смысл, она была единственной, кто спросил: «Почему вы носитесь с ним, будто с больным? Гарри жив, и все, что ему нужно, — научиться принимать себя таким, какой он теперь есть». Ты возненавидел ее за сказанное.

Никакое принятие или смирение в твоем случае не было возможно. Потом стало стыдно за то, что послал ее к черту, только это не меняет того, что даже сейчас ты прекрасно обойдешься без участия Флер. Ну и кто оставался? Кроме семьи Уизли, Невилла, Гермионы и Луны, присутствовавших при событии, что ты упрямо именовал «инцидентом», о твоем превращении знали только Кингсли, Слагхорн и мистер Аббот, ведущий специалист по отравлениям зельями из Святого Мунго. Он был совершенно надежен и не проговорился даже дочери. Но не мог же ты попросить своего лечащего колдомедика на денек притвориться женихом.

Хуже было бы только обратиться с этой просьбой к министру магии, а в роман со Слагхорном не поверил бы даже ты сам. На самом деле был один совершенно удобный и вполне приемлемый вариант. Ты знал, что он есть, даже отдавал себе отчет, что Снейп после сегодняшней экзекуции вряд ли откажет в тебе в просьбе. Просто не хотелось связываться с ним, памятуя недавнюю неловкость… Но на кону был дом твоей мечты. И возможность обсудить с этим человеком что-то до окончательного прощания.

Когда занятие возобновилось, ваши стулья стояли друг напротив друга. Профессор не выглядел нагулявшимся. Скорее, еще более хмурым, и ты нервничал, не зная, решиться на просьбу или нет.

— Сейчас вы должны обсудить друг с другое все сказанное ранее, — сообщил доктор. — Возможно, что-то осталось невысказанным. Помните: вы здесь ради себя. Результат терапии важен именно для вас, и ни для кого больше. Это шанс лучше понять и осмыслить свои чувства.

Снейп молчал. Чтобы как-то разрядить ситуацию, ты тихо спросил:

— Вы в это верите?

Профессор пожал плечами.

— Я не разобрался в себе за сорок лет, а этот тип утверждает, что справится за три месяца терапии. Верю ли я ему? Нет. Предоставлю материал, с которым он может попробовать? Да. Потому что это его работа. Он старается делать ее хорошо, даже если при этом ужасно меня раздражает.

— Вы не знали, во что ввязываетесь? — улыбнулся ты.

Он кивнул.

— Точно. Иногда думаю, что в тюрьме было бы гораздо спокойнее.

— Этот доктор выглядит толковым. — Жалкая попытка приободрить. Снейп пожал плечами, и ты добавил: — Вы сейчас должны что-то сказать?

— Все, что хотел, я уже сказал. Вы — тоже, и давайте на этом остановимся. Нас здесь тому и учат, что надо уметь вовремя останавливаться.

Ты хмыкнул.

— А в этом есть смысл. Может, мне тоже записаться?

— Не стоит. Один раз это интересно, на сотый — ужасно утомляет.

Разговор определенно не клеился. Профессор казался безразличным, отстраненным, а еще непонятно на что обиженным. Почему Снейп сердился на тебя? Может, таков результат коктейля из раздражения и пилюлек?

— Я сказала что-то не то?

— В смысле?

— Вы же не хотели на самом деле… — Ну кто тебя за язык тянул! Почему из всех вариантов ты всегда выбираешь самый худший?

— Нет. — Снейп сказал это спокойно. — Я же говорил: это все только мои личные фантомы.

— Или вам нравятся женщины определенного типа. — Вы оба взглянули на доктора с неприязнью. Тот остановился рядом как-то чертовски несвоевременно, хотя, возможно, именно в этом заключалась его работа.

— Не злитесь на меня так, — замахал руками доктор. — Северус, просто признайте, что мисс Джонс — особенная. Столько лет вам никто вообще не был интересен — и вдруг она. Какая она? Ну, ответьте, Северус. Вы же знаете.

Он был похож на Дамблдора! Только долек не предложил, а так принципы давления на людей те же. Тебе даже страшно стало. Как, наверное, профессор мучился, общаясь с этим типом, если тоже видел это сходство. Зачем он так с собой?

— Это бессмысленно обсуждать.

— В ваших интересах отвечать на мои вопросы.

— Не буду.

— Неужели так сложно сказать человеку, что вы о нем думаете? Это никого из присутствующих не убьет. Вы посещаете нас достаточно долго, не хотите же, чтобы усилия пропали впустую? — Доктор указал на тебя рукой. — Какая она?

— Упрямая. — Снейп возненавидел себя за сорвавшееся с губ слово, но отчего-то не заткнулся. — Она сумасбродная и категоричная. Ничего особенного, понимаете? Просто молодая женщина. С ней можно переспать и ненавидеть ее и себя за то, что этого мало. Потому что ничего не изменилось, я не стал воспринимать свои чувства иначе, просто ошибся. Увлекся самообманом. Теперь я искренен достаточно? — Снейп резко встал. Его стул упал на пол. — Прошу меня простить.

— Мы не закончили… — вздохнул доктор.

— Я закончил.

Профессор буквально выскочил из комнаты. Доктор виновато взглянул на тебя.

— Мисс Джонс, вам сейчас, возможно, обидно, но ваш визит принес ощутимую пользу. И если вы задержитесь, я смогу объяснить…

Ты вцепился в свою сумку так, что пальцы побелели от напряжения, и тоже бросился вон. Снейп за каким-то чертом торчал у лифта, и ты, не задумываясь, рванул к лестнице. Он не пошел за тобой. Такого и не должно было случиться. Не до конца понимая причину собственной паники, ты просто бежал вперед… Наверное, от мысли о том, что Снейп использовал тебя так глупо, что это даже ему не принесло никакой выгоды, ты не заметил, как оступился. Только бег вдруг сменился раздирающей болью в лодыжке и полетом. Ты выставил вперед руки. Одна из них предательски хрустнула, но это спасло от повреждений только лицо. Колени все равно больно врезались в пол. Ну вот… А твоя волшебная палочка все еще лежала в одной из коробок. Ты расхохотался, сам не понимая, почему, попробовал встать, но ноги не слушались. Лодыжка горела огнем, и даже если ты и не сломал руку, то кость совершенно точно треснула. Уж годы-то игры в квиддич приучили тебя здраво оценивать собственное состояние.

— Ненавижу! — Ты был готов взвыть от ощущения собственной беспомощности. Позвонить Гермионе? Разжалобить Невилла, чтобы отложил на день поездку, потому что один ушибленный на все места идиот, которого все хотят лишь унизить, нуждается в нем для осуществления даже не мечты, а пародии на спасение? Это низко. Ты вполне способен набрать номер скорой помощи, только сумка улетела далеко. До нее бы доползти… Ты дернулся, но за спиной прозвучали слова:

— Не двигайтесь.

Значит, все же пошел следом. Почему? Разве он не козел? Ну да, для него похоть — недостаточная замена любви. Тебя только и можно — что трахнуть и вышвырнуть. И хорошо. Разве нет? Чего ты бесишься, Поттер? Так же проще. Ты ведь так и не понял, обожаешь или ненавидишь Снейпа за то, что он сказал. С одной стороны, все было правильно. Желание ничего не оправдывает, ты ведь сам знаешь. Можно было сказать все иначе, без злости? Да пофиг. Гадкий Снейп — понятен. Вот то, что он тут — неправильно. Смазливая дура из квартиры снизу заставила его пойти за ней. Гарри знал профессора дольше, он всего-то и хотел, что извиниться, а его отвергли, не дали никаких шансов. Зато какой-то сучке Снейп их предоставил.

— Идите к черту, а?

Не пошел.

— Кричите.

— Что?

Профессор спустился к тебе.

— Если сейчас начнете орать, то сможете сказать, что это я вас столкнул. Тогда меня точно посадят.

— Если не хотите в преисподнюю, валите в задницу.

Он присел на корточки.

— Обнимите меня за шею здоровой рукой. Больница через дорогу от этого пристанища психов. Я отнесу вас туда быстрее, чем успеет доехать скорая.

В тебе заговорило какое-то странное упрямство.

— Нет!

Ты даже губы обиженно надул. Чертовщина какая-то.

— Да. И я не буду извиняться ни за что из сказанного, потому что это была правда. Только она не имеет никакого отношения к вашей жизни. Вы же нашли себе новый дом, и даже точно знаете, что делать дальше. Ну, так делайте. Чем я вас раздражаю? Чем мешаю?

Он бы совершенно прав. Мисс Джонс не должна впадать в истерику из-за слов, сказанных почти незнакомцем. Это была прерогатива Гарри Поттера, который знал Снейпа, но не хотел, чтобы тот догадался о нем. Хватит ненужных оскорблений. Все скоро закончится. Не будет даже прощания или каких-то там сцен.

Ты обнял профессора за шею.

— Да, в больницу мне, пожалуй, нужно.

Пользоваться чужой страховкой было бы с твоей стороны верхом наглости, поэтому ты подписал договор на оказание медицинских услуг и с сожалением выгреб из карманов все наличные. Молодая докторша тут же оживилась и стала записывать назначения многочисленных анализов, иногда задавая вопросы, которые тебя бесили.

— Мисс Джонс, вы живете активной половой жизнью?

— Зачем вам это знать, чтобы лечить мои ушибы?

Между женщинами существует какой-то особый тип общения. О некоторых вещах они говорят, немного понижая голос, словно это должно заставить обсуждаемое взлететь в цене.

— Видите ли, я должна задать эти нетактичные вопросы для назначения лекарств. Некоторые из них противопоказаны…

— Кому? — злился ты. — Не девственницам?

Доктор, видя твою взвинченность, заговорила строже.

— Беременным. Не все препараты безопасны для развития плода. Повторяю, вы ведете половую жизнь?

Почему нужно отвечать «да» вне зависимости от того, один раз это было за два года или ты трахаешься каждый день?

— Я не могу быть беременной!

— Вы бесплодны? — Ты никогда не задавал колдомедику Абботу этот вопрос, потому что совершенно точно не планировал с кем-то спать в этом теле. — Принимаете противозачаточные таблетки?

— Не уверена насчет первого и нет по поводу второго.

— Иные средства защиты?

Как-то ты слабо представлял себе Снейпа, пользующегося презервативами. Да и тот осмотр, который ты провел тем злосчастным утром, это отрицал. Может, были какие-то чары? Ты сам никогда не прибегал к ним, потому что Джинни пила нужное зелье, но слышал, что они бывают. Только как спросить о таком?

— Нет. У меня был незащищенный секс больше трех недель назад. До этого я два года ни с кем не спала.

— Понятно. Когда у вас первый день цикла?

Вот тут ты впервые ощутил тревогу.

— В минувший понедельник. — Впрочем, до паники было далеко. Гермиона предупреждала, что такое случается на нервной почве, а психовал ты в последние дни достаточно. — Нет, еще не началось, но я не думаю, что это значит…

Врач беззаботно улыбнулась.

— Не волнуйтесь, мисс Джонс. У нас в отделении репродукции самое современное оборудование, которое может определить, оплодотворена ли ваша яйцеклетка. Мы просто проведем пару дополнительных исследований, и тогда я назначу вам препараты. Вас отвезут на ультразвук, а потом сделают снимки ушибов.

Ты кивнул. Волнение отступило. В одном Снейп прав: бессмысленно злиться на людей, которые стараются хорошо делать свою работу, даже если при этом они вторгаются в те области твоей жизни, в которые хотелось бы никого не пускать. Профессор принес тебя в хорошую клинику. Даже молодой врач, проводивший исследования, бросил на тебя взгляд специалиста, а не мужчины, и ты без лишних нервов позволил ему поливать твой живот гелем и водить по нему холодной штукой. Исследование не заняло у него много времени. В этом человеке трудно было угадать предвестника рока. Ты ничему не придал значения, даже когда, вглядываясь в монитор, врач поправил очки и нажал на какие-то кнопки, распечатывая картинку.

— Не знаю, что говорить. В начале карьеры я всем это сообщал, начиная со слов «Мои поздравления», но, признаться, довольно многие женщины плакали, услышав такое известие. Обойдемся без предисловий. Мисс Джонс, вы беременны. Три-четыре недели. Точнее пока сказать не могу.

Ты смотрел на него молча. Наверное, твои глаза были так расширены от ужаса, что мужчина бросился к шкафчику и вернулся, сунув тебе под нос какую-то вонючую ватку. Несмотря на резкий запах, у тебя все поплыло перед глазами.

— Мисс Джонс!

Чужой голос звучал приглушенно, словно через толщу воды. Ты понимал, где находишься. Видел, как мечется врач, но ничего не мог поделать с тем, что к реальности возвращаться не хотелось.

— У вас что-нибудь сломано?

Казалось, только голос Снейпа заставил тебя очнуться. Все, что происходило до этого, было словно в тумане. Разговоры с врачами, рекомендации по лечению. Молодая докторша, отчаявшись добиться от тебя хоть какой-то реакции, собрала все записи в одну папку.

— Обязательно просмотрите все это дома. — Она нахмурилась. — Назначенные мною лекарства безопасны для плода, но если беременность нежелательная, я рекомендую в кратчайшие сроки обратиться в специальную клинику. Мы тут не делаем абортов, но есть несколько профессиональных центров. Я положу вам буклеты с информацией о них. Если решите оставить ребенка, можете наблюдаться у нас. Не тяните с решением. Помните: от этого зависит ваше здоровье и здоровье малыша.

Ты только кивал. А что еще оставалось? У тебя будет ребенок от Снейпа. Это просто не могло уложиться в голове. Каким он будет, учитывая сам процесс зачатия? Да ты даже задаваться этим вопросом не хотел. Желание было одно — забиться в темный угол, свернуться в маленький незаметный комочек и тихо, не беспокоя никого своей депрессией, сдохнуть. «У вас что-нибудь сломано?» — интересовался профессор. Точно. Твоя жизнь. Только он — последний человек в мире, который должен был об этом узнать.

— Нет. Все в порядке. — Ты даже заставил себя улыбнуться. — В руке трещина, остальное — просто ушибы. Это хорошая больница.

Снейп хмуро кивнул.

— Хорошая, но дорогая. Ваша страховка покрыла расходы?

— Без проблем, — кивнул ты, не желая вдаваться в детали. — Это не должно вас волновать. Зачем вы вообще ждали?

— Подумал, вдруг вам не хватит средств на такси до дома, — холодно сказал Снейп. — В конце концов, именно я потащил вас на эту встречу. Не стану утверждать, что вы носились по лестницам, как умалишенная, по моей вине, но, в конце концов, забрав вас из дома, я обязан туда же и вернуть.

Ну да. От этого человека в твоей жизни вообще одни проблемы.

— Верните.

Меньше всего тебе хотелось сейчас в одиночестве бродить по городу, а в карманах было пусто.

Наймом такси галантность Снейпа ограничилась. Он совершенно равнодушно смотрел, как ты ковылял до парковки, потом он сел на переднее сидение и, слава Мерлину, молчал всю дорогу. Наверное, скажи этот человек хоть слово — ты бы его возненавидел. А так… Только и кивнул в ответ на его «Прощайте», когда профессор, оставив тебя у квартиры, пошел по коридору, чтобы подняться на свой этаж. Потом ты закрылся на все замки, включил кондиционер на полную мощность и забрался под одеяло.

Хотелось ни о чем не думать, но это было невозможно. Мысли безостановочно крутились в голове, и с каждой секундой их становилось все больше. Врач в очках своими словами убил Гарри Поттера. От него больше ничего не могло остаться, если все не исправить в кратчайшие сроки, ведь иначе это нанесет непоправимый вред здоровью. Ха! Как будто у тебя может быть больше проблем, чем сейчас! Ты представил себе лица друзей, которым скажешь: «Я ношу ребенка». Немая сцена. Рон начнет спрашивать, что за дурацкая шутка, Гермиона поймет, что смеяться над такими вещами ты не станешь, и сосредоточенно нахмурится. Потом начнутся вопросы: «Как? С кем? Зачем? Что случилось с твоей гордостью и мужским самосознанием, которым ты так всех задолбал, когда готов был вгрызться в горло каждому, кто посмеет увидеть в тебе девицу?» Ты ведь осложнил не только собственную жизнь. Рон поссорился с родными и ушел из дома. Гермиона, вместо того чтобы думать о любимом парне и семье, часами выслушивала твое виртуальное нытье и заботилась о том, чтобы ты хорошо питался.

Ради чего ты изводил их? Чтобы однажды сказать: «Ребята, я тут случайно залетел. Хотите узнать, кто папаша?» Черт, ну это-то тут при чем… Ты ведь запретил себе во всем винить Снейпа. Он, может, раз в жизни позволил себе просто обмануться, расслабиться и переспать с симпатичной девицей. Теперь раскаивается — по-своему, конечно, но он ведь тащил тебя на руках в эту чертову больницу. А потом торчал в приемном покое, и не из-за того, что швырявшаяся в него ключами дура — такое уж охренительное сокровище. Такой уж профессор человек. Он на самом деле думал, что должен извиниться за то, что после случайного секса ему нет до тебя никакого дела. Снейп, твою мать, слишком хорошо воспитан, чтобы бросить на произвол судьбы истеричку, с которой переспал. Интересно, оно хоть стоило последствий, которые теперь приходится расхлебывать? Наверное, нет. До превращения ты вообще относился к сексу с некоторой прохладой. Ну да, классно, однако, не настолько, чтобы сходить из-за этого с ума.

Ты не мог представить, что можно захотеть переспать с кем-то так сильно, чтобы, например, изменить своей девушке с другой… Ну что такое это самое «хочу»? Мелочь. После того как случился «инцидент», ты хотел близости с Джинни как никогда раньше не потому, что девушку в тебе она как-то по-особому возбуждала. Нужна была именно любовь, ее ощущение, доказательство того, что тебя примут любым. Только не вышло. Отсутствие или наличие одной важной детали может сыграть решающую роль. Конечно, ты злился. Имел право. И вовсю пользовался причиной, позволявшей ее ненавидеть, потому что иначе стало бы совсем грустно. Не презирай ты Джинни — уже с ума бы сошел из-за того, что быть с нею невозможно. А так… Ты ждал перемен, чтобы однажды вернуться во всем великолепии и снова завоевать утраченное. Укорить ее — ну куда же без этого, но, конечно, в итоге милостиво простить.

Только этот план уже не выглядит идеальным, если встреча должна будет начаться со слов: «Знаешь, я тут, пока был мисс Джонс, родил себе ребенка». Вдруг после того, что произошло или произойдет, все станет необратимо? Даже вернувшись к будням Гарри Поттера, ты будешь не им, а кем-то трахнутым и некогда беременным. Кого и кто тут должен будет извинять? Дело не в том, что ты до безумия цеплялся за репутацию. Просто Гарри Поттер тоже заслужил немного покоя. Он еще мог его однажды обрести, если решить одну маленькую проблему…

Ты заставил себя выбраться из-под одеяла и сесть к компьютеру. Открыл папку, которую дала тебе доктор. В глаза сразу бросился черно-белый снимок: на фоне непонятных штрихов маленькая прозрачная сфера с черным сгустком посередине. Это даже еще ребенком не было. Ты никогда не отличался религиозностью, а потому не мог ответить на вопрос — когда именно в этой черной точке зарождается душа. Ты постучал ногтем по снимку, словно надеясь получить ответ на вопрос: есть ли там уже эта эфемерная субстанция, запертая в яйцеклетке измененного магией идиота. И если да — то за что бог ею так распорядился?

Неужели чему-то столь драгоценному, как жизнь, у него не нашлось лучшего применения? Что станет с этой черной точкой, если ты наберешь в поисковике слова «прерывание беременности»? Она вернется в рай или навсегда потеряется во вселенной, как другие никому не нужные судьбы? Интересно, на сайтах клиник, делающих аборты, написано про потерянные души? Ты хотел бы знать. Это было важно для тебя как для человека, мечтавшего о том, что однажды у него будет семья, которая поселится… Нет, не в мрачном особняке на площади Гриммо. Тебе стоило раньше признать, что для такого, как ты, он не станет домом, даже если его сто раз отремонтировать. Вот тот старый коттедж, что не сдавали одиноким, подходил тебе идеально. Ты мог закрыть глаза и представить в саду ребенка, который играет с большой лохматой собакой. Кто это будет, мальчик или девочка — неважно. Ты ведь сходишь с ума, потому что не знаешь человека, что будет смотреть на него и чувствовать себя счастливым. Кем ты станешь малышу?..

Мисс Джонс — не какое-то вымышленное существо, в тело которого тебя заточили. Она — это ты. Ее чувства к темной точке — твои чувства. И нельзя просто выкинуть этого ребенка, а потом стать прежним веселым и беззаботным Гарри. Все уже изменилось, потому что эта новая жизнь есть внутри тебя. Ее не вымарать, начав все с чистого листа. И тут ни при чем сомнения: «А вдруг я навсегда останусь таким?» Главное ведь — не матерью или отцом, а станешь ли ты в принципе хорошим родителем. Сделаешь все возможное? А что тут еще добавить.

Когда ты пришел к такому выводу, на часах было заполночь, а на душе — спокойно. Ты сел, взял блокнот и начал думать о том, как должен самостоятельно изменить свою жизнь. Не перекладывая ни на кого и сотой доли ответственности за свой выбор. Взвесив все «за» и «против», ты решил, что ничего не скажешь друзьям. Они хорошие, даже лучшие в мире, но сейчас не они были в твоей жизни самым важным. Если ты выносишь и родишь этого ребенка, то должен будешь раз и навсегда отказаться от попыток вернуть свою прежнюю жизнь. Ради его покоя и благополучия ты больше не можешь быть растерянным или сломленным. Если надо все начать заново, ты начнешь. В полном одиночестве. Или…

Ты взглянул на серое пятно на потолке. У человека этажом выше на этом свете не было никого. Он, в отличие от тебя, уже знал, что такое быть совершенно одному, и, наверное, не планировал оставить после себя какой-то весомый след. Только этот ребенок — не полностью твой. Ты не вправе присваивать его себе, как собственность, он — не только твоя надежда. Даже если бежать от всего, то зачем еще и от Снейпа? Ты не примирился с мисс Джонс, но заключил с ней пакт о взаимном неотрицании, а она должна сказать отцу своего ребенка о собственном решении. Возможно, оно причинит ему боль, может быть, профессору будет неприятно, но… Ты сидел и просто отчаянно желал знать, как воспримет новость Снейп. Даже когда действие анестезии прошло и все тело начало болеть, ты не принял таблетки, словно наказывая себя за странный порыв. Он терзал сильнее, чем что-либо другое, и в конце концов ты понял, что есть лишь один способ узнать правду. Просто нужно посмотреть ему в лицо и понять, что делать.

Наверно, стоило обратить внимание на время, но ты толком не понимал, как оказался у двери его квартиры и отчего твой палец прилип к кнопке звонка. Разбуженный и рассерженный Снейп открыл дверь и, хмурясь, посмотрел на тебя, а ты все продолжал звонить, пока профессор, взяв тебя за запястье, не заставил убрать руку. Ему не понравилось прикосновение к тебе, и он поморщился. Наверное, не стоило так перебарщивать с кондиционером, потому что ты казался себе холодным, как жаба Невилла, а пальцы Снейпа, наоборот, непривычно обжигали.

— Из-за чего бы вы ни пришли, почему это не могло подождать до утра?

Что ты там собирался анализировать и обдумывать? Одного взгляда на него тебе не хватило, чтобы хоть что-то понять. Ты и за год не смог бы разобраться, чего сам ждешь от сказанного и зачем вообще пришел… Это же Снейп! То, что он завел себе чековую книжку и ходит к психоаналитику, не делает его кем-то иным. Хотя все не так… Именно из этих мелочей складывается твое понимание: ему нужно будущее. Он хочет достойно прожить остаток своей жизни, и сейчас ты можешь дать ему больше объяснений, ради чего стоит себя беречь, чем все доктора, вместе взятые. И ты хочешь того, чтобы он ценил жизнь, а не спал в ванной, слушая свою депрессивную музыку, и не запивал таблетки вином, потому что ему все еще не хочется любить свое существование.

— Я беременна. — Снейп просто молчал. Не задавал идиотских вопросов «От кого?», просто смотрел своим совершенно обычным взглядом человека, которого все происходящее вокруг неимоверно бесит. — Врач сказал, что срок — от трех до четырех недель, и нет, я не трахалась ни с кем другим в этот временной промежуток. — Словно желая оправдаться, ты выпалил: — Мне ничего не нужно. — Огромная ложь. Ты нуждался, только сам не знал, в чем. — Я не буду предъявлять никаких требований. Просто решила оставить ребенка и подумала, что вы должны об этом знать.

Профессор смотрел на тебя, не отрываясь. У его черных глаз было странное свойство: иногда они становились пустыми, словно бесконечные туннели. Ты начинал неосознанно брести по ним вперед, словно каждую секунду ожидая, что вот-вот вспыхнет свет, но ничего не происходило.

— Мы едва знакомы. У вас наверняка были свои планы на жизнь, и, тем не менее, вы не собираетесь избавляться от нежелательной беременности?

Ты кивнул.

— Да, именно так. Это мой ребенок, я стану ему семьей. На данный момент это все мои намеренья. Мы вас не побеспокоим.

Снейп нахмурился.

— Два часа ночи. Вы меня уже беспокоите. — Он посторонился. — Входите. Не думаю, что стоит обсуждать что-либо в коридоре.

Ты отрицательно покачал головой.

— Нет, я пойду домой.

Профессор разозлился еще больше.

— Вы себя видели?

Он довольно бесцеремонно втащил тебя в квартиру и поставил перед зеркалом в прихожей. На бледное нечесаное чудовище в синяках и с черными кругами под глазами действительно было страшно смотреть.

— Идите и ложитесь в мою постель. Кровать мне привезли, так что вам будет удобно. А я переночую на кухне.

— Не нужно, — заспорил ты.

Только все возражения были очередной ложью. Ты хотел, чтобы он сейчас думал о тебе. За этим и пришел — за его пустыми глазами без тени осуждения или сочувствия. Он мог понять если не Гарри Поттера, то хотя бы мисс Джонс. Его руки готовы были позаботиться обо всем, потому что эта мисс носила его ребенка, а Снейп был честен и даже не пытался притвориться, будто знает, что с этим делать. Теперь он тоже должен был подумать. При этом ему было необходимо, чтобы в это время ты спал где-то в безопасности. Хорошо… Чем черт не шутит, вдруг он тоже решит вас оставить? Глупая мысль, но в хаосе всех иных чувств она тебя немножко согрела. Самую малость. Достаточно, чтобы ненадолго задержаться рядом с ним.

Заснуть ты так и не смог, только до рассвета проворочался на жестком матрасе. У Снейпа было все такое же твердое и угловатое, как он сам. Неуютное. Это заставило тебя еще раз усомниться в своем здравомыслии. Может, профессор и спасал тебе жизнь, но у него никогда не выходило сделать ее лучше. Отчего сейчас ты решил, будто что-то изменится из-за того, что между вами есть некая связующая нить? Когда из-за тяжелых штор пробился первый солнечный лучик, ты все же выпутался из удушливого кокона простыней и отправился на поиски хозяина дома.

Он обнаружился на кухне, в компании бутылки виски и нескольких листов, исписанных убористым почерком. Профессор спал, склонив голову на скрещенные руки. Ты понадеялся, что он потратил ночь не на составление предсмертной записки, и аккуратно тронул его за плечо. Снейп моментально выпрямился и открыл глаза. Несмотря на показную собранность, ты никогда не видел его таким растрепанным, с небритыми щеками и расфокусированным взглядом. Было забавно. Ты и не представлял, что этот извечно застегнутый на все свои многочисленные пуговички человек может выглядеть таким усталым, но одновременно совершенно домашним.

— Доброе утро. — Он кивнул. Выпитое, видимо, дало о себе знать, и, поморщившись, профессор потер виски. Ты отчего-то решил проявить заботу. — Сварить вам кофе?

— Да. Пожалуйста.

Разумеется, у него не нашлось электрического чайника и всяких модных технических приборов, которыми Гермиона оснастила твою кухню, но тебе понравилось, что руки чем-то заняты, а в голове пусто. Когда вода в стальном кофейнике нагрелась, ты высыпал в нее молотый кофе и достал две чашки. Снейп покачал головой.

— Я мало что смыслю в беременных женщинах, но, по-моему, среди полезных им продуктов не значится кофеин.

Ты кивнул.

— Мною эта дорога тоже не хожена. Только я сутки не спала. Мне сейчас нужно что-то бодрящее.

— Тогда возьмите в холодильнике молоко. — Ты открыл дверцу, и твой желудок требовательно заурчал. У Снейпа было полно еды. Ты решил, что профессор не вправе демонстрировать жадность и просительно на него взглянул. Тот щедро кивнул. — Ни в чем себе не отказывайте.

— А вам что-нибудь разогреть?

— Нет, я мало ем по утрам.

Быстро проинспектировав все содержимое холодильника, ты остановил свой выбор на кастрюльке с пастой. Именно что красивой хромированной кастрюле, а не упаковке из супермаркета. Это заставило задать вопрос:

— Вы любите готовить?

Снейп, поняв, что толку от тебя в обслуживании мало, сам потянулся за кофейником.

— Не люблю. Умею.

Ну правильно, жил же он где-то летом, пока школа была закрыта. Вряд ли Снейпу, с его неуживчивым характером, удалось бы завести хоть одного домового эльфа.

Ты поставил кастрюльку на плиту. Мясная подлива так соблазнительно запахла помидорами и базиликом, что у тебя даже голова закружилась от голода.

— Восхитительно. — Ты тянул носом в предвкушении.

Наверное, Снейп не был бы собой, если бы не задавал вопросы в своей обычной манере: дождавшись, когда оппонент расслабится, быстро и требовательно, как на допросе.

— Сколько вам лет?

— Двадцать три года.

— Где вы работаете?

— Пишу статьи для двух интернет-изданий.

— Где родились?

— В Лестере.

— Родители?

— Мать умерла при родах. Отец — три года назад. Инсульт.

Спасибо Гермионе, которая заставила тебя выучить биографию кузины так, чтобы та от зубов отскакивала, на случай возникновения каких-то вопросов у правоохранительных органов и домовладельцев. Ну и, конечно, самой Саше Джонс, оказавшей услугу тем, что, переехав на постоянное место жительства в Италию, к жениху, она позволила тебе пользоваться своими документами и прошлым. Такой план созрел у твоих друзей после замечания Гермионы: «Если тебя подстричь и покрасить в блондинку — будешь вылитая кузина Саша. Впрочем, женщины иногда меняют прическу, ты и так похож». Даже фотографии в правах и паспорте переклеивать не пришлось.

Ты улыбнулся Снейпу с чувством глубокого превосходства:

— Еще вопросы? Группа крови? Знак зодиака, может быть?

Он покачал головой, отхлебнув кофе.

— Ни к чему. Просто согласитесь, стоит узнать о матери своего ребенка что-то помимо имени и адреса. — Он нахмурился. — Вы, конечно, тоже можете спросить меня о чем угодно.

Такое заманчивое предложение заставило тебя позабыть даже о пасте. Только вопросы в голове никак не рождались, и ты повторил уже заданные.

— Сколько вам лет?

— Сорок один год.

— Где вы работаете?

— В большой фармацевтической компании, занимающейся разработкой новых препаратов для еще более крупных компаний и нескольких косметологических фирм.

— Где родились?

— В Галифаксе.

Вот. Теперь ты хотя бы знал, откуда родом твоя мать. Почему-то никто раньше не упоминал названия этого города. Вопросов сразу появилась тысяча, вот только Саша Джонс не могла их задать. Но зато она признала:

— Это все глупо выглядит. Нельзя узнать человека за пять минут.

Снейп кивнул.

— Нельзя. — И напомнил: — Ваша паста подогрелась.

Ты взял тарелку. Безупречно белая, безо всяких рисунков. Несмотря на переезд и не до конца разобранные коробки, на кухне профессора царил идеальный порядок. Даже параноидальный. Все чашки на полке были повернуты ручками в одну сторону. Тарелки были рассортированы в сушке по размеру, а гребаные полотенца для посуды висели одно к одному по длине. Тебе захотелось нарушить этот порядок, и ты дернул одно из них вниз. Снейп никак не отреагировал. Значит, эта образцовая собранность была привычкой, а не болезненной потребностью. Ты почувствовал облегчение. Наверное, в противном случае ты со своим хаосом в голове должен был бы немедленно бежать отсюда.

Пока ты ел, Снейп молчал, потягивая кофе. Когда тарелка была отодвинута, ты искренне сказал:

— Спасибо, было вкусно.

Он задумчиво взглянул на часы.

— Сейчас я позвоню шефу и скажусь больным. За год это будет мой первый пропуск, так что проблем не предвидится.

— Вы не обязаны…

Тебе почти хотелось, чтобы он ушел и эта абсурдная ситуация просто перестала существовать. Ну, вроде, теперь он знает о ребенке, понимает, что произошло, а большего ты от него и не требовал.

— Я знаю.

05–08 недель. Дверь скрипит, если, закрывая ее, ты не знаешь, что тебя ждет за порогом

За следующие две недели в твоей жизни ничего не изменилось. Ровно столько времени понадобилось старушке, чтобы освободить дом, а тебе уничтожить одну свою жизнь и обзавестись новой. Все, что принадлежало Гарри Поттеру, так и осталось лежать в коробках. Исключение составили лишь фотографии родителей и волшебная палочка, которые ты запер в стальной коробке на случай тоски по близким людям или крайней нужды в колдовстве и собирался надежно спрятать. Снейп тоже решил скрывать от мисс Джонс свою магию. То, что ваше совместное проживание строится на обоюдной лжи, стало понятно в тот единственный день, когда вы виделись у риэлтора для оформления документов. В остальное время профессор тебя избегал. Не было ясно, то ли он много работал, то ли запасался впрок терпением, но ты этому радовался. Хорошо было побыть одному, и хотя это ни черта не проясняло в твоей голове, тишина успокаивала. Покупка дома не заняла много времени. Возвращаясь к станции, Снейп внимательно изучил маленькую деревню Милфорд, в тридцати минутах ходьбы от которой вы должны были жить.

— У вас есть права на управление автомобилем?

Ты кивнул. Рон, стремившийся произвести впечатление на отца Гермионы, заядлого автолюбителя, за компанию затащил тебя в автошколу. Ты сдал с первого раза, а вот другу пришлось помучиться. Магам сложно понять, что коробка передач — это не аналог портключа.

— Есть, чего не скажешь об опыте вождения.

— Ну, вам лучше приобрести его сейчас. Через несколько месяцев такие пешие прогулки станут утомлять, да и к врачам придется ездить в столицу. Мы должны купить машину. Я научусь ею управлять, когда закончу программу у психолога. Сейчас на это просто физически нет времени.

Его слова как ничто иное убеждали: Снейп не собирался говорить мисс Джонс правду, намереваясь прилежно изображать немного странного, но все же маггла. Тебе стало не так стыдно за свое собственное вранье. В чем-то вы были квиты.

— Машина — дорогая покупка. Мы можем ее себе позволить? — «Мы» прозвучало глупо. Ты решил его оправдать. — Если на ней буду ездить не только я, думаю, стоит приобрести ее вместе. При разъезде, — ты чуть не сказал «разводе», — она будет вашей.

Профессор не стал спорить.

— Выберем что-то удобное. Можно взять подержанную.

Вот так ты окончательно стал частью отношений, которые не предполагали ни любви, ни даже брака, но уже предусматривали будущий раздел совместно нажитого имущества. Как будто вам не терпелось избавиться друг от друга еще до начала совместного проживания.

К вечеру, посетив с придирчивым профессором десяток автосалонов и убедившись, что слова Снейпа расходятся с делом и любые подержанные вещи твой сожитель готов терпеть лишь на словах, а на практике их люто ненавидит, вы стали обладателями новенького минивэна. Такого же скучного и черного, но удивительно надежного, как сам профессор. Во время первой же вашей поездки, глядя на нервно вцепившегося в дверную ручку пассажира, ты прикинул вместимость автомобиля и предложил сэкономить на перевозках.

— Личные вещи я могу за несколько раз отвезти сама. Тогда грузчиков будем вызывать только для мебели. Хотя мне нравится та, которая в доме, и большую часть своей я бы продала.

— У меня из габаритного имущества только кровать, — признался Снейп. — Ее придется привезти, чтобы устроить вторую спальню. Надо будет докупить шкафы и прочие мелочи в западную комнату, но в остальном меня тоже устраивает то, что достается нам вместе с домом.

Ты обрадовался. Не хотелось, чтобы профессор затевал большой ремонт и разрушал атмосферу уюта, существующую в коттедже.

— Вы можете забрать из моей мебели все, что понравится. Она не очень старая и подобрана в комплекте. — Ты решил не говорить, что твоя спальня обставлена нарочито по-мужски. Пусть Снейп сам все увидит и думает что хочет. Например, что тебя воспитывала семья геев-милитаристов, поэтому выросла девочка, ненавидящая оборки и предпочитающая спартанскую обстановку.

Профессор не знал подробностей, поэтому предпочел насторожиться.

— Я зайду взглянуть на обстановку?

— Завтра.

Прежде чем пустить его в свою берлогу, ты уменьшил и спрятал в кладовку коробки, упаковал фотографии и сто раз обошел комнаты, уничтожая все следы пребывания парня-волшебника. Мебелью Снейп остался доволен. Только скривился, пощупав матрас на твоей кровати, но сказал, что заменит его. Потом вы пили на кухне чай из твоих некрасивых разномастных чашек и обсуждали, сколько денег можно будет выручить за ненужное имущество, что из него продать, а какие мелочи спрятать в удобный подвал.

Вполне нормальный вечер с разговором о насущных проблемах. Все четко, с составлением плана действий и без эмоций. Простившись с профессором, ты загрустил, представив, каково было бы переезжать в дом своей мечты вместе с Джинни. Вы бы волновались от предвкушения, шутили, собирались в последней момент и наверняка на прощание занялись бы сексом в ее комнате, чтобы вот так своеобразно проститься с Норой. Увы… Непринужденности, легкости и веселья в твоей жизни больше не будет. Ты сам все решил. Выбрал безопасность, побег от любимых людей и странное партнерство со Снейпом, Который, узнав правду, тебя убьет, но это случится немного позднее. Вот так. Одно дело — желать одиночества, и совсем другое — оказаться у него в вынужденном плену. Остаток времени, пока ты еще мог быть Гарри Поттером, хотелось потратить на то, чтобы вспомнить свою прежнюю жизнь. Насладиться тем хорошим, что в ней было, не воскрешая в памяти всякое дерьмо.

Наверное, Рон и Гермиона были удивлены, когда на следующий день ты пригласил их поужинать вместе в городе. Впрочем, изумление друзей было приятным. Как хороший конспиратор — не зря же в народе говорят «с кем поведешься…» — ты пришел в паб на час раньше и вступил в сговор с официанткой, попросив приносить тебе безалкогольное пиво. Памятуя о магии слов, так изменившей твою жизнь, ты даже не лгал ей: «Я беременна, но пока не хочу, чтобы друзья об этом знали».

Девушка вошла в твое положение без лишних вопросов. Вечер вышел чудесным, вы, не сговариваясь, вспоминали только хорошее, и ты захмелел от легкой непринужденной атмосферы, понимания того, как любишь их, как любят они, такие беззаботные и счастливые уже просто от того, что тебе хоть немного весело. Когда вы прощались на крыльце, Гермиона, поддерживавшая своего перебравшего жениха, как-то слишком надолго прижалась губами к твоей щеке и спросила:

— Гарри, с тобой ведь все хорошо?

Ты поспешно кивнул.

— Конечно. — Это было вранье. Сердце болело при мысли о разлуке именно с этими двумя людьми, вы ведь так много пережили вместе. Вас не смогла разлучить война и Волдеморт, а сейчас ты сам бежал. Возможно — от собственного стыда, лишь прикрываясь интересами ребенка. Надо было сказать на прощание хоть немного правды. — Уже два года прошло с тех пор, как я такой. Мне надо привыкать к этому телу. Существует вероятность, что оно мое навсегда. Наверное, пора перестать бегать от себя и начать новую жизнь.

Ты всегда поражался интуиции Гермионы. Она находила самые верные и одновременно болезненные слова.

— Ты наш, Гарри. Был и будешь. Не нужно ничего зачеркивать, все равно не выйдет. Просто поменяй некоторые вещи. Я рада, что ты перестал запирать себя в четырех стенах, но пока не понимаю, чего ожидать от этой открытой двери. Объяснишь? Я немного волнуюсь.

На твое счастье, в разговор вмешался Рон, легонько щелкнувший Гермиону по носу.

— Нет, ты у меня и впрямь зануда. Ну зачем все эти разговоры? Сначала нервничала, что Гарри сидел дома, теперь паникуешь, что он оттуда вышел. Не надо ничего усложнять своими расспросами. Пусть поступает так, как считает нужным. — Он похлопал тебя по плечу. — Просто помни, что мы рядом. Когда надо — поддержим, а если потребуется — вовремя заткнемся. Главное — знать, что с тобой все хорошо, и ты живешь так, как того хочешь.

С тобой все было плохо. Ты не хотел быть беременным, а тем более — от Снейпа, и меньше всего нуждался сейчас в разлуке с друзьями. Но слова — это еще не все. И Рональду куда труднее станет уживаться с правдой. Его пресловутая поддержка пройдет слишком жестокое испытание твоей исковерканной реальностью. Ты не хотел этого. Не видел для себя никакого будущего в магическом мире. Ты трусливо сказал:

— Ребята, давайте поговорим об этом в следующий раз?

— Через неделю в этом же пабе? — спросила Гермиона.

— Конечно, — солгал ты, точно зная, что этой встречи не будет. Твой поцелуй тоже был необыкновенно затянувшимся, а объятья, в которые ты заключил Рона, — такими крепкими, что он невольно охнул.

— До встречи. — Неизвестно, где и когда, но в глубине души ты надеялся, что однажды наберешься мужества им все объяснить.

Пока они шли к темному переулку, чтобы аппарировать, ты, не отрываясь, смотрел им вслед. Хотелось запомнить их не осуждающими тебя, а обнявшимися, счастливыми и улыбчивыми. Нечестно, но хорошо уходить вот так — не подбирая вымученных слов прощания, просто провожая свое прошлое взглядом.

Через пять дней ты отправил свои магические вещи по лондонскому адресу Грейнджеров отсроченной доставкой вместе с трусливым письмом:

«Дорогие Рон и Гермиона.

Сочтите это самой эгоистичной из моих просьб. Не ищите меня. Я снял новое жилье. Мне необходимо побыть одному и обдумать, как я хочу жить дальше. Это очень важно для меня. Никаких проблем нет. Причин для вашего волнения тоже нет. Просто мои поиски себя… Может, отправлюсь в путешествие на машине или поищу работу, но все это я хочу делать самостоятельно и в одиночестве. Я ценю вашу заботу, но мне нужно самому принять решение, вернуться ли в таком состоянии в магический мир или начать все с чистого листа. Обещаю регулярно давать знать, что со мной все в порядке.

Гарри».

Выверенная ложь. Такая приглаженная, что довела до тошноты. Интересно — той самой, о которой предупреждали сайты о беременности, или дело было в твоем страхе перед будущим? Едва посыльный с уменьшенной коробкой ушел, ты побежал в туалет и, рухнув коленями на кафель, обнял унитаз. Ты не мог оторвать рук от холодного фарфора, даже когда в дверь настойчиво позвонили. Смесь стыда с токсикозом казалась непреодолимой.

— Открыто.

Одно простое слово — и тебе снова стало плохо.

Снейп промолчал по поводу твоей позы. Зайдя в ванную, он как-то совершенно беспомощно сел у стены и, протянув руку, стал придерживать твои длинные волосы. Ему тоже было тяжело и плохо, но не существовало оправдания тому, чтобы от страха перед будущим стошнило еще и его. Так теперь у вас будет всегда. Двум людям в одной комнате хреново, но никто из них не в силах предложить другому сочувствия, потому что вы такие. Каждый думает, что другой сильнее или меньше пережил, а значит, справится первым. Но это тоже ложь. Дело не в надежности брони или стойкости. Просто надо смириться. Так будет. Вы ничего не можете поделать. Вы станете лживее и подлее, еще более одинокими, но такова судьба. Одному с ней не справиться, а вместе — не хочется.

Ты выпрямился, прижимая ладонь к губам.

— Простите. Мне бы еще пару минут…

Снейп кивнул, поднимаясь следом.

— Вас ищет дама из управляющей компании. Она пришла за ключами.

— Они на столике в прихожей.

Снейп нахмурился.

— Ничего, она подождет, пока вам не станет лучше. Мебель я уже отправил, буду внизу. Только не задерживайтесь. Лучше нам приехать пораньше и самим проследить за разгрузкой.

— Конечно. Дайте мне минуту.

Он ушел. Ты умылся холодной водой. Взял в пустой спальне сумку с неприкосновенной железной коробкой. Передал дородной даме в очках ключи. Подождал, пока она не убедится, что ты не украл сантехнику и встроенные кухонные шкафчики. Потом спустился вниз — не оглядываясь, не вспоминая о ночных пробежках к почтовому ящику и о доставщике еды, которого по десять минут разглядывал в глазок. В памяти воскресли только ворох одеял на полу и запах арбузных корок. Ты никогда больше не сможешь есть эти чертовы арбузы! Выбежав из дома, ты молча бросился в проулок к мусорным бакам. Снейп пошел за тобой. Опять держал волосы и даже в какой-то высшей невероятной для него форме сочувствия успокаивающе погладил тебя по спине. Тогда ты понял, что жить вам вместе будет сложно, но можно. Ни на кого менее растерянного, чем они сами, ни Гарри Поттер, ни Саша Джонс были не согласны.

Новая жизнь, начавшаяся со лжи, была размеренна. Сначала ты, конечно, нервничал и суетился. Расставил по комнатам свои снимки и фотографии чужих тебе людей. Их сделал тебе один маггл, которого ты за три дня до переезда нашел в интернете. У Саши было правильное прошлое. Куча одежды на все сезоны с оторванными в спешке бирками. Мисс Джонс училась в колледже, ездила в Париж на каникулы, а ее седой отец внешне походил на настоящего джентльмена и, судя по форме, служил в армии Ее величества. У Северуса Снейпа не было ничего. Ни памятных вещей, ни намеков на будущее. Только полки, заваленные материалами о целебных растениях, и безупречный порядок в шкафах с угнетающе одинаковыми комплектами одежды. Однако посуда на вашей общей кухне принадлежала ему. Уже через неделю ты привык к белым ресторанным тарелкам и, сам того не замечая, стал расставлять их в сушке по размеру, а чашки — непременно ручками к дверце шкафа под одним углом. Сначала была попытка бороться, но после наведенного за день бардака утром ты обнаруживал, что на кухне все снова упорядочено Снейпом, и на третий день просто сдался. Если ему так удобно, то зачем плодить ненужные конфликты?

Профессор вставал в шесть. Передвигаясь по дому тихо, словно призрак, он завтракал и шел на станцию, чтобы уехать в Лондон. С работы Снейп возвращался около одиннадцати, ужинал и еще минимум два часа продолжал изучать какие-то распечатки в кабинете, который ты ему уступил. Потом он спал. Никакой громкой музыки и таблеток в зоне твоей видимости. Нормальный, слишком усталый для того, чтобы переживать о чем-либо, человек. Ты на его фоне казался себе бездельником, потому что валялся в кровати до полудня, после чего часами сидел с книгой в саду или ходил на долгие прогулки, а после возвращения смотрел телевизор. Ни в ком не нуждался, ничего не хотел. Пустота только и нарушалась, что необходимостью развернуть в правильную сторону ручки чашек.

Заведенный вами порядок вещей был нарушен в первое совместное воскресенье. Снейп выспался, и он был дома. С многочисленными вопросами, заставившими тебя вспомнить о собственной безалаберности.

Зайдя на кухню, чтобы пообедать, ты обнаружил его составляющим очередной список.

— Здравствуйте.

Он пояснил свои действия:

— Продукты на неделю. Пожелания будут?

Ты, казалось, впервые понял: еда не появляется сама собой в холодильнике. Тому, что она есть, а ты палец о палец для этого не ударил, причина — немногословный, совершенно незаметный Снейп.

— Нет. Я заплачу половину…

Он покачал головой.

— Не нужно. Я думаю, вы достаточно заняты поисками врачей и подходящей клиники. В Милфорде вряд ли можно получить качественное медицинское обслуживание. Вы ездите в Лондон, тратитесь на осмотры и бензин, так что я буду оплачивать еду.

Стало стыдно. Ты не был у врача даже с ушибами. О беременности вообще вспоминал только в те полчаса, что обнимался с унитазом из-за утренней тошноты. Потом снова шел в кровать, а проснувшись, старался радоваться дому и не вспоминать о проблемах.

— Я, в общем, пока нигде не была. Но пойду на этой неделе и…

Профессор нахмурился.

— Если вам уже сейчас страшно, что же будет дальше?

Ты сел на стул и соврал:

— Я справлюсь. Мне просто нужно немного времени.

Прозвучало откровенно жалко. Он отодвинул в сторону список.

— Давайте сходим вместе.

Ему, наверное, совершенно не хотелось с тобой возиться, но этот человек покупал еду, которую ты ел, и теперь собирался потратить на тебя остаток выходного. Почему трусливо хотелось ему это позволить?

— Не нужно. Я сама…

— Сегодня же, — холодно отрезал Снейп.

— Что?

— Мы едем в Милфорд через час. Я куплю продукты на неделю, а вы посетите местного врача, чтобы определиться, какие медицинские услуги можно получить на месте, а за какими нужно ездить в Лондон. Я тут посчитал…

— Вы в туалет тоже по графику ходите?

Злился ты преимущественно на себя, но раздражение выплеснулось на Снейпа. Впрочем, он совершенно не обратил внимания на то, как ты хлопал дверями, а потом сердито жевал сэндвич в собственной спальне. Только крикнул тебе вслед:

— Через час.

Ты поехал. Самый простой способ меньше говорить с людьми о том, что тебе не хочется обсуждать — это быстро согласиться с ними, сделать желаемое — и пусть катятся. Впрочем, поездка тебя не разочаровала. Несмотря на то, что клиника в Милфорде оказалась крохотной, в ней нашлось все необходимое оборудование для наблюдения за беременными. Пожилой доктор вел себя с тобой как заботливый дедушка, и ты немного успокоился.

— Не волнуйтесь, мисс Джонс. Мы будем наблюдать ваше состояние на всем протяжении беременности. А на случай осложнений и непосредственно самих родов вы можете заключить дополнительный договор с одной из лондонских клиник. Выберите ее сами, или я могу посоветовать больницы, с которыми мы сотрудничаем, если нашим пациентам требуются услуги, которые мы не можем предоставить.

Он показал список. Ты увидел больницу, в которую отнес тебя Снейп, и ткнул пальцем.

— Отличный выбор. Приходите через три дня, я подготовлю все документы.

Он проконсультировал тебя насчет оформления страховки и рассказал многое из того, о чем следует знать беременным женщинам. Провел знакомое исследование живота и назначил анализы. В конце концов ты взял в приемной лакричную помадку и, сунув ее за щеку, чтобы скрасить горечь от возможного увеличения твоей и без того огромной груди, поехал к супермаркету около шоссе, где должен был забрать Снейпа.

Тот обнаружился на парковке с тележкой, полной продуктов, и в компании девицы, при одном взгляде на которую ты перестал комплексовать из-за собственной груди. Это была особа из тех, кому все мужчины смотрели вслед. Девица, видимо, потратила много сил и средств, чтобы вызывать в большинстве тех, кто носит штаны, похоть, а в женщинах — неконтролируемую зависть. Снейп явно не принадлежал к большинству. Когда ты вышел из машины, то понял, что он рассматривал загорелую блондинку насмешливо, как редкое насекомое, насчет которого еще не решил — противное оно или забавное.

— Саша! — он отнесся к твоему появлению с таким заметным облегчением, что ты невольно чему-то обрадовался. Своей нужности? Невероятной крутости, которая позволила вырвать профессора из наманикюренных когтей особого вида маггловских ведьм? Снейп представил девицу: — Это Тина Тренстон. Она с мужем и детьми живет в коттедже возле пруда. — Тина, это Саша.

Правильно. С тем, кто вы друг другу, определиться было невозможно. Блондинка протянула руку.

— Приятно познакомиться. — Улыбалась она искренне и, вопреки первому впечатлению, показалась немного милой. — Мы почти соседи! Знаете, в Милфорде живут практически одни старики, и так скучно, что когда я узнала от риэлтора Райли, что коттедж миссис Декстер покупает пара из Лондона, то хотела сразу пойти познакомиться. Но муж велел дать вам время отдышаться и разобрать коробки. Ужасно удачно, что мы с мистером Снейпом встретились. Вы непременно должны прийти сегодня к нам на ужин! Мы пригласим соседей, с которыми приятно проводить время, и вы разом со всеми перезнакомитесь. — Она продолжала трещать без умолку, а ты медленно покрывался холодным потом.

Вот, оказывается, в чем проблема с маленькими деревнями, где все друг друга знают. Обманывая старушку, ты как-то не предполагал, что молва сделает вас со Снейпом парой. Ну и как теперь все объяснить? Начать построение отношений с людьми, среди которых будет расти ваш ребенок, с признания в обмане? Ты вздохнул. Ладно. В конце концов, никто не принудит вас жениться или демонстрировать особую привязанность. Некоторое время можно притворяться, а потом соврать Снейпу, что запал на местного садовника, и тихо разъехаться.

— Хорошо, мы придем. — Профессор даже вопросительного взгляда в твою сторону не бросил. Подонок.

— Тогда в восемь.

Пока твой жених, будь он трижды проклят, загружал в багажник покупки, словоохотливая соседка продолжала тебя очаровывать.

— Саша, я так рада, что вы переехали! — ворковала Тина. — У меня совсем нет подруг, близких по возрасту. — Сколько вам лет? Двадцать? Двадцать пять? Я слышала от Райли, что вы беременны. Сама родила двойняшек только год назад и еще помню весь этот ужас. — Она похлопала себя по плоскому животу. — Полгода ушло, чтобы вернуть форму. — Боже, у нас с вами столько общих тем для разговора…

Ты хотел уже только одного: узнать, можно ли купить в этом супермаркете пистолет, и как застрелиться так, чтобы Снейпа, с его талантом заводить дурацкие знакомства, отправили в тюрьму за твое убийство.

Когда вы наконец простились, то, садясь в машину, ты испытал новый приступ раздражения.

— Ну и что это было?

— Соседи, — лаконично ответил Снейп. — От вас не отстанут, пока не представитесь по всем правилам и они не удовлетворят любопытство. Я их буду видеть максимум раз в неделю, а вам придется пересекаться намного чаще. Один визит никого не убьет. Потом нужно будет пригласить местное общество к нам — и можно будет о нем забыть. Притвориться скучными и добропорядочными.

— Мы уже тянем на сенсацию, — хмуро буркнул ты. — Черт, нужно было этому риэлтору оказаться таким болтливым? Что будем говорить?

Снейп пожал плечами.

— А что тут скажешь? У нас будет ребенок, мы живем вместе.

Ты нахмурился.

— Эти люди думают, что и спим тоже не порознь, а при этом не женаты! — Что-то ты заговорил как не в меру истеричная барышня. Вдохнул, выдохнул и пояснил: — Не хочу ничего им объяснять.

— И не объясняйте. В современном обществе такие отношения, кажется, не редкость. Когда я уеду, просто скажете, что мы не сошлись характерами.

— Значит, пока мы парочка… — вздохнул ты.

Снейп очень точно подметил:

— Не я это выдумал.

Профессор плохо умел скрывать свое бешенство. Он успел одеться, выбрать из своих запасов бутылку вина в подарок хозяевам, а ты все так и сидел на кровати в домашних тренировочных штанах и майке. После трех деликатных «Вы скоро?» он вломился в спальню, яростно сверля тебя взглядом.

— Нет, я знал, что женщины собираются кучу времени, но это уже просто выходит за рамки приличий!

Ты ответил ему не менее раздраженно:

— Я социофоб и редко хожу на вечеринки. Мне надеть нечего!

Это была правда. Даже накупив кучу женских вещей в интернете, ты в основном забил шкаф рубашками, свитерами и джинсами. Платьев и прочей пригодной для похода в гости ерунды у тебя не имелось. Ну, почти …

— Не думаю, что нас звали на королевский прием. — Снейп подошел к шкафу и начал изучать содержимое вешалок. — Вот это подойдет. Оно достаточно легкое, чтобы в нем не было жарко, но длинное и с рукавами, которые прикроют ваши синяки.

Черт знает что… Это было то самое синее декольтированное безобразие, что принесла Гермиона. И почему, спрашивается, ты его не выкинул?

— Ни за что. — Ты хмуро покачал головой. — Лучше скажите, что мне стало плохо и я…

— Если я так скажу, они нас снова пригласят. — Снейп стащил тебя с кровати и затолкал в ванную вместе с платьем. — У вас пять минут. Не оденетесь — оттащу в домашнем.

Садист, скотина и козел, который слишком много на себя берет. Ты с ненавистью взглянул на наряд. Гермиона определенно издевалась, когда его покупала. Но Снейп сам виноват. Хочет пойти на вечеринку в компании шлюхи? Ты ему это устроишь.

План провалился. Большинство женщин, собравшихся у Тренстонов, были одеты в более простые и откровенные наряды. Вы с профессором выглядели как идиоты, которые для пикника нарядились, будто в оперу. Пока Снейп вручал хозяину выбранное в подарок вино, ты сверлил его спину взглядом, полным ненависти. Мистер Керк Тренстон, тридцатисемилетний адвокат с наметившимся пивным животиком и первыми признаками лысины, показался тебе необычно приветливым и добродушным для успешного юриста.

— Тина должна была вас предупредить. Мы тут в Милфорде обходимся без особых церемоний и летом предпочитаем скучным домашним посиделкам барбекю на свежем воздухе.

— Мы это учтем на будущее, — прохладно ответил Снейп, и ты его простил. Было очевидно, что не одному тебе все происходящее не по нраву.

Добродушный адвокат Керк не заметил того, что его гости довольно напряжены.

— Тина сказала, что вы работаете в фармацевтическом бизнесе, мистер Снейп…

В этот момент рядом с тобой появилась хозяйка коттеджа в джинсах и полупрозрачной кофточке.

— Саша, дорогая… — Прежде чем ты опомнился, она коснулась щекой твоей щеки, изображая приветственный поцелуй. — Оставим мужчин с их разговорами. Идем, познакомлю тебя с девочками. Я им столько о тебе рассказала… Все просто жаждут увидеть красавицу мисс Джонс. — Она понизила голос. — И кусают от досады локти, ведь нас теперь в Милфорде две соблазнительных женщины — блондинка и брюнетка. Уверена, вместе мы смотримся восхитительно. Чудесное платье. Это «Дольче»? Я хотела хоть раз устроить нормальный обед, но Керк просто помешан на пиве, жареном мясе и разговорах про спорт. Говорит, что устает от условностей за те пять дней, которые вынужден проводить в Лондоне. В Милфорде ему хочется «ослабить воротничок». Я вынуждена потакать его капризам, ведь послушная жена — залог крепкого брака. Ах да, вы же не женаты… Почему? — Она перешла на интимный шепот. — По мне, не стоит ждать слишком долго. Мужчин надо вести в церковь, пока они еще не оправились от известия о скором отцовстве. Потом, подсчитав выплаты по алиментам, они обычно приходят к выводу, что жена обойдется дороже, и смываются.

Ты бросил на Снейпа взгляд, полный тоски и отчаянья. Он пожал плечами и усмехнулся. Угнетенность сменилась раздражением. Доктор сказал, что перепады настроения — это нормально при беременности. Ты решил, что ребенок тут ни при чем, это его деспотичный отец — первопричина всех твоих мук.

— Не уверена, что хочу замуж.

Тина потащила тебя к пруду, у которого на подушках чинно восседали остальные женщины, пока мужчины толпились у жаровни и веселились, попивая пиво из ярких стаканов. Ты бы тоже предпочел запах мяса и ни к чему не обязывающий треп. Но, увы, тебя ждала кучка местных гарпий… Как же тяжело быть девушкой.

— Дамы! Дамы! — Когда вы подошли, Тина захлопала в ладоши, стараясь привлечь всеобщее внимание. — Позвольте представить вам Сашу Джонс из Яблочного коттеджа.

— Яблочного? — переспросил ты.

Коротко стриженная немолодая особа, чем-то неуловимо похожая на мадам Хуч, кивнула.

— Его так называют из-за сада. Джефф Декстер был селекционером. Разные яблони в вашем саду плодоносят с весны до крепких заморозков. А какой домашний сидр готовили старики… — Дама мечтательно улыбнулась. — После смерти мужа старушка Шарлотта порядком запустила коттедж и сад. Ей стоило переехать к детям раньше, но она все цеплялась за воспоминания о былом. Я рада, что вы уговорили ее продать вам дом. Я — Линда Бефф. — Женщина, не вставая, протянула руку. Ее пожатье вышло крепким. — Единственная местная знаменитость.

— Почему? — Ты сел на пустующую яркую подушку.

— Линду выдвигали на Пулитцеровскую премию, — сказала дама по левую руку от стриженной. Она выглядела худой и изможденной, что только подчеркивал яркий платок, намотанный вокруг головы.

Решительная особа хмыкнула.

— Магда, не забивай девочке голову ерундой. Она слишком хорошенькая, чтобы быть еще и умной.

Ты не стал злиться на такое высказывание и только пожал плечами. Они были единственными, от кого тебя пока не тошнило, — эти две дамы преклонного возраста. Потом тебя знакомили с остальными женщинами. Ты старался запомнить их имена, но уяснил одно. Большинство из них были замужем, с детьми, и успехи супругов озвучивали как свои достижения. Миссис «Муж работает в лондонском банке. Детей трое» или «Один сын. Отсудила у страхового агента дом при разводе». Снейп хотел, чтобы вы казались скучными? Ты не представлял, как это возможно среди всех этих серых людей с их однообразными проблемами. Наверное, было несправедливо так думать. Стоило сначала узнать окружающих, но ты не хотел. Вот совсем. Тебе хватало собственного дома, вида из окна кухни, запаха яблок, которых накопилось уже несколько корзинок. Зачем знать, какие люди живут за забором, если, выходя за калитку, ты предпочитал одиночество?

— Боже, какая я плохая хозяйка… — Когда ты со всеми перезнакомился, Тина села рядом. — Саша, что будете пить?

Ты вздохнул. Постоянный отказ от алкоголя еще не вошел в привычку.

— Чертов сок.

— Детка, не ругайтесь так при мне. Тина, милая, сидите, — улыбнулась дородная жена пастора. Она обернулась и крикнула в сторону мангала: — Бернард, принеси нам соку.

Ее муж в рубашке и джинсах ничем не отличался от остальных. Если бы тебя попросили определить, кто из присутствующих — священник, ты бы не смог. Вот демона отыскал бы с легкостью. Снейп и впрямь походил на язычника или бесноватого. Черные, задумчивые и практически не мигающие глаза, бескоровные бледные губы, впалые гладко выбритые щеки, точные размеренные движения… Наверное, этот человек сам не понимал, насколько он не принадлежит этому миру. Чужой. Чуждый. Обитатель темных подземелий, толкователь древних книг, повелитель кипящих котлов. Что он творил? Какого черта был здесь и сейчас? Твой дом мечты не мог вместить Северуса Снейпа даже на время. Он отторгал его, сколько бы ни было выписано чеков и ни высказано в твой адрес сдержанных незлых слов. Разве ребенок сможет изменить тот факт, что профессор не в состоянии даже притвориться магглом? В нем слишком много волшебства. Оно, как пот, сочится через поры. В любой толпе Снейп неповторим. Он не красив, не понятен, не добр, но он совершенно точно один такой. Аналогов в этом мире не существует.

— Саша. — Кто-то прикоснулся к больной руке.

Ты дернулся, будто к коже прижали оголенный провод под напряжением. И боль тут была ни при чем. Просто от взгляда, брошенного на Снейпа, у тебя пересохло в горле. Сказалось понимание того, какими разными вы были. Ну что еще это могло быть?

— Какого черта?

Возможно, человек, протянувший тебе стакан, этого не заслуживал. Он был большим. Не огромным, как Хагрид, но достаточно высоким, чтобы счесть его рост необычным. А еще — очень красивым, настолько мужественным, что это в нем раздражало. Белые зубы, внушительные мускулы и безупречный загар. Люди, которые не бравируют своей внешностью, не бывают такими нарочито безупречными. Может, ты и не испытал бы какой-то предвзятой неприязни к этому типу, если бы не та дисгармония, которая возникла в твоей голове, когда ты перевел взгляд с профессора на него. «Интересно, если меня спросят, почему я со Снейпом, мне удастся это объяснить чем-то, кроме беременности?» Почему Мастер Зелий не родился таким вот простым смазливым красавцем? Тогда… Господи, ты мог бы понять, что творилось в голове у твоей матери. Она ведь за что-то искренне ценила Снейпа? А еще ты наверняка не был бы сейчас беременным. Красота никогда не являлась той силой, что могла тебя околдовать. Но сначала насущные вопросы. Все еще хмурясь, ты прокашлялся.

— Извините. Просто я недавно неудачно упала и повредила эту руку.

— Это вы меня простите. Пастор просил передать сок. Он слишком занят критикой последнего любительского футбольного матча. — Белозубое нечто, наверняка обласканное дамами и тихо презираемое мужчинами, выглядело виноватым. — Можно пожать здоровую руку?

Ты кивнул.

— Саша Джонс.

Нет, он не пялился на твою грудь, не говорил ничего неприличного, но одним своим присутствием бесил. Наверное, ты сейчас хотел бы столь же уверенно чувствовать себя в брюках.

— Да, я знаю. Просто не мог лично не спросить ваше имя. Мэтт Джефферс. Приятного вечера.

Красавец ушел, вложив в твою руку стакан, а Тина наклонилась к твоему уху.

— Местный кобель. Три года назад он служил в полиции Лондона, но там был какой-то скандал с превышением полномочий. Дело замяли, а его перевели в Милфорд, начальником нашего крохотного участка. За год он успел трахнуть все, что мог, но прокололся на несовершеннолетней дочке мэра, которая забеременела. — Блондинка указала взглядом, на курносую невзрачную девушку, сидевшую у самой воды. Это Бриджит, она немного не в себе. Ужасно робкая особа и почти ни с кем не разговаривает. Он женился на ней по согласию семьи, чтобы избежать скандала, а через три месяца у нее случился выкидыш. Теперь Мэтт гуляет от нее. Про таких мужиков говорят, что можно забеременеть, даже просто стоя рядом с ними.

Ты равнодушно пожал плечами.

— В любом случае, еще несколько месяцев мне совершенно ничего не грозит.

Тина рассмеялась.

— Ты такая забавная, Саша!

Жена пастора воспользовалась этим звонким замечанием, чтобы задать те вопросы, которых ты так хотел бы избежать.

— Мисс Джонс… Если позволите, я на правах старшей подруги могу звать вас просто Саша? — Ты кивнул. — Надеюсь, я поступлю не слишком бестактно, упомянув, что вы ждете ребенка?

Все матери «от одного до четырех отпрысков», больше на твоей памяти ни у кого не было, умиленно улыбнулись. Тебя затошнило.

— В правде нет ничего бестактного.

Пасторша, похоже, вознамерилась бороться за твою грешную душу.

— Миссис Декстер сказала мне, что она продала дом вам и мистеру Снейпу в равных долях.

Ты угрюмо кивнул.

— Это тоже соответствует действительности.

Дама вздохнула.

— Значит, в материальном плане вы ведете себя как ответственные люди. Но что насчет души будущего ребеночка? Разве не лучше будет, если он появится на свет в законном браке?

Ты никогда не знал, как тактично отвечать на такие вопросы. Наверное, если бы эта женщина насмотрелась на то, что видел ты, она не так строго относилась бы к догматам и религиям. Верила бы в какие-то иные вещи. В искренность. В добро и верность людей друг другу и своим принципам, которая проходит за гранью выгоды или логики. Ты не был атеистом. Знал — в мире существует нечто большее, чем ты можешь осмыслить, и к этому надо относиться с уважением. Быть честным с всевышним даже больше, чем с самим собой. И если так уж случилось, что ты — парень в женском теле, а внутри тебя есть ребенок … Это не повод для венчания без любви. Разумеется, дело было в тебе и Снейпе. С Джинни бы ты просто сказал: да, я хочу семью. Под сенью магии или освященную крестными знамениями, на бланках с печатями или просто на словах — любую. Но все оказалось сложно. За рамками простых решений.

— Миссис… — Ты пытался облечь свои честные мысли в витиеватую, не оскорбительную для чужой веры форму.

— Саша, подвинься. — Было странно слышать такое простое обращение, вдыхать запах мяса с дымком, ерзать задом по большой подушке и радоваться Снейпу, ловко удерживающему две тарелки и пару стаканов. — Нам достались первые порции. Средняя прожарка, насколько я помню? — Ты кивнул. Он сел рядом и в своей обычной холодной манере взглянул на ретивую пасторшу. — Могу я ответить на ваш вопрос? Если я правильно помню Писание, господь не поощряет разводов. Наверное, в силу того, что люди, приносящие клятвы, должны быть полностью уверены в своих словах? Мы с Сашей готовы обещать своему ребенку, что позаботимся о нем, но не друг другу, что хотим всегда быть вместе.

Вот так честно и просто Снейп взял и высказал то, что бурлило внутри тебя нескладной мешаниной слов. Жена пастора заспорила:

— Но, позвольте…

Профессор покачал головой.

— Нет, я ничего такого не хочу вам позволять. Не спорьте. Вы будете проповедовать нам свою правду, потому что таково ваше желание и призвание, но мы вправе сказать: нет, мы не хотим слушать. Вам не убедить ни меня, ни Сашу, будто бог настолько бессердечен, что проклянет ребенка за то, что его родители — идиоты. Зачем тогда в него верить?

Снейп взглянул на тебя.

— Ты согласна?

Ты кивнул.

— Да.

Дородная дама поспешила сдать позиции.

— Я не хотела…

А вот ты хотел. Губы Снейпа, которые изрекли нечто настолько мудрое и одновременно понятное, тебя просто гипнотизировали. Ты не знал, как сказать ему «спасибо» не за те проблемы, в мире которых оказался по вашей случайной, еще не обдуманной вине, но за то, что он силен. Ты не научился постигать эту странную силу. Когда намеренно искал, ее не было, и это злило. Однако стоило тебе растеряться, по-настоящему пошатнуться, как ты натыкался на его плечо. Болезненно-жесткое, но оно у тебя было. Один — ноль. Снейп вел в счете по необязательным поцелуям. Тем, которые просто заменяют слова. В них много всего, и нет ничего вовсе. Ты просто коснулся губами его губ. А когда отстранился, подошли другие мужчины с тарелками для жен. Один — один. Люди вокруг вас о чем-то говорили, смеялись и спорили, а вы сидели плечом к плечу на одной подушке и ели свое мясо, точно зная: по возвращении домой этот вечер быстро сотрется из памяти, но, наверное, что-то останется. Ощущение единодушия. Оно было знакомым. Рон, Гермиона… Ты просто никогда не думал, что это чувство может связать тебя с кем-то, кроме этих двоих. «Я хочу видеть в нем друга. Очень хочу. Интересно, через сколько прожитых вместе лет он мне это позволит?» Видимо, задавшись этим вопросом, ты впервые понял, что не станешь намеренно искать причин для разъезда. Если твоя ложь даст тебе немного доверия Снейпа, то черт с ней. Пусть будет долгой.

*** В вашем доме поселилось какое-то немое взаимодействие. Вы ничего не обсудили, но, уходя на работу, Снейп оставлял тебе завтрак на столе, а ты стал готовить ему ужины. Ели вы все еще порознь, не коротали вместе вечера в гостиной, но перестали, сталкиваясь в коридорах, здороваться как люди, каждый из которых существует сам по себе. Переехав, ты наложил в большом радиусе вокруг дома защиту от сов. Они ведь могли найти адресата в любой точке земного шара. Это не избавило тебя от писем в компьютере. Их было сто семьдесят восемь. Ты не нашел в себе мужества ответить ни на одно из них. Только отписывался словами «Все хорошо», и становилось немного грустно, потому что июль подходил к концу. Впервые за много лет тебя ждал день рождения без подарков и поздравлений. Даже если в его преддверии планировалась вечеринка. Снейп напомнил тебе о ней в среду. — Нам нужно пригласить гостей. Думаю, удобнее всего — в воскресенье. Я буду свободен и помогу все подготовить, но вам стоило бы продумать, что мы устраиваем и где. В вопросах организации праздников ты был совершенно беспомощен и признал это. — У меня плохо с устройством вечеринок. Профессор пожал плечами. — Местные дамы не выглядят слишком занятыми. Я уверен, та же Тина Тренстон с радостью поможет вам все организовать. Ты кивнул. — Она, конечно, согласится, но я сойду с ума, если придется общаться с ней несколько дней подряд. Снейп задумался. — Тогда попросите о помощи миссис Джефферс. Ты удивился этому совету. Девушка по имени Бриджит за вечер и двух слов никому не сказала. Почему же Снейп остановил свой выбор на ней? — Мы почти не общались… Будет неловко. — Скажите, что это моя просьба. — Вы знакомы? Он кивнул. — Несколько раз ездили вместе в Лондон на поезде. Она показалась мне человеком, которому не повредит немного внимания со стороны окружающих. Слышать от этого скупого на то самое внимание к окружающим мужчины такие слова было странно, и ты решился. — Где ее проще всего встретить? — Они с мужем живут в доме с зеленой кровлей. Это в квартале от пожарной станции. Мимо не проедете. — Хорошо, я ее навещу.

На следующий день ты отправился в Милфорд с намереньем переложить свои заботы на чужие плечи. Дом Джефферсов действительно нельзя было пропустить. Но ты ориентировался не по крышам, хватило припаркованной возле него полицейской машины. Немного поругав себя за то, что выбрал слишком ранний час для визита, ты позвонил в дверь. Открыл тебе ослепительный Мэтт.

— Какой приятный сюрприз, Саша. Признаться, я не надеялся встретить вас так скоро. Надеюсь, вы не попали в беду?

Ты покачал головой.

— Нет, помощь полиции пока не требуется. Я надеялась встретиться с вашей супругой и попросить ее об одолжении.

— С Бриджит? — Показалось, что этот тип тебе не поверил. Наверное, решил, что ты просто использовал этот предлог для того, чтобы посмотреть, как эффектно он смотрится в летней форме. — Проходите, я сейчас ее позову.

Войдя в прихожую, а потом и в гостиную, ты заметил, что у Джефферсов очень чисто и одновременно как-то не по-семейному. В таком доме мог жить холостяк. Следы мужчины были повсюду. Его фотографии на охоте и с уловом, снимки в полицейской академии. Все эти признаки культа Мэтта хорошо смотрелись на фоне темной мебели и диванов из рыжей кожи. Коллекция виски в баре, запах сигар, но ничего, свидетельствовавшего о наличии в доме хозяйки.

— Бриджит! — Так, как Джефферс позвал жену, можно было бы кликнуть собаку. Она и появилась соответственно. Все такая же невзрачная, какая-то особенно незаметная в унылом сером платье. Остановившись в дверях, девушка даже не взглянула на тебя.

— К нам пришла Саша. У нее к тебе какое-то дело.

Вот теперь хозяйка была удивлена.

— Ко мне?

Стараясь выглядеть приветливым, ты с улыбкой кивнул.

— Да. Мы собираемся устроить небольшую вечеринку в воскресенье. Я плохо знаю соседей. Надеялась, что вы поможете мне с приглашениями и подскажете, где сделать покупки.

— Я? — Девушка растерялась.

— Именно вы.

— Ну, если хотите…

— Бриджит, с твоей стороны невежливо не предложить нашей гостье чаю.

Хозяйка вздрогнула. Ее интерес к происходящему снова угас.

— Да, конечно. Ты отрицательно покачал головой.

— Не нужно. Меня по утрам тошнит при одной мысли о еде или напитках.

К твоему облегчению, Джефферс засобирался на работу. Когда он ушел, оставив вас наедине с «женскими проблемами», его жена немного оживилась и даже проявила любопытство.

— А почему вы пришли именно ко мне?

Ты решил, что она так нервничает, предполагая твой интерес к своему мужу, и поспешил ее разуверить.

— Северус сказал, что встречал вас в поезде и вы показались ему очень толковой. — Тебе до странности нелегко было говорить о Снейпе как о близком человеке.

— Я помню. — Она кивнула. — Мистер Снейп. Ваш жених.

Ты пожал плечами.

— Ну, у нас все не очень официально.

Бриджит тебя не слушала, продолжая вслух переваривать полученную информацию.

— Он всегда едет до вокзала Ватерлоо. Мы встречались на станции три раза. Когда я опаздывала, он поймал мне такси.

Ты кивнул.

— Ну да, наверное, этот мистер Снейп.

Может, она и правда была немного чокнутой?

— И он сказал, что я могу помочь с вечеринкой?

— Точно.

— Что вы хотите устроить?

— Примерно то же, что и Тренстоны, только без мангала и с вином вместо пива. Вообще-то, я редко устраиваю такие вечера.

Девушка задумалась.

— У вас красивая беседка в саду. Можно поставить там столы и стулья прямо на земле, приготовить горячее, легкие закуски и десерты. Если не хотите возиться, еду закажем, а мебель для сада попросим у мисс Магды.

Ты нахмурился.

— У меня нет никакой беседки.

— Она разборная, из кованых деталей. Посмотрите в подвале. Если подождете пять минут, я оденусь, и мы сможем поискать ее вместе. Заодно зайдем к Линде. Вам нужно немного привести в порядок сад, а она обожает этим заниматься.

— Вы моя спасительница.

Бриджит скромно улыбнулась.

Через три часа ваш коттедж оживился. В подвале громыхала стиральная машинка, отстирывая полотно тента, в саду номинантка на престижную премию командовала фермером, взявшимся установить беседку. Ее подруга с листком, прикрепленным к папке, расписывала количество нужных столов и стульев. Сам ты палец о палец не ударил, разве что чай дамам заварил. И все это организовала немногословная Бриджит, ловко равнявшая секатором кусты изгороди.

— Я просто не знаю, как бы без вас обошлась. Она взяла стакан. — Ничего сложного. Вы просто не знали, с чего начать.

Ты и чем закончить понятия не имел. Поэтому еще раз поблагодарил и понес поднос дальше.

— А вы занятная, — сказала Линда, когда-то объехавшая с «Красным крестом» весь земной шар, написавшая книгу о правах женщин в странах третьего мира, а теперь увлеченная садоводством и владеющая собственным книжным магазином в Милфорде, в котором подрабатывали местные подростки. — Я думала, вы подружитесь с Тиной и пополните ряды пустоголовых дур с достатком выше среднего.

Ты задумалась.

— Вряд ли у меня достаток выше среднего.

— Правда? У вашего мужчины, кажется, хорошая работа.

— Ну так это его, а не моя работа.

Линда взглянула на тебя с уважением.

— Значит, вы феминистка?

Ну, тут трудно было прийти к каким-либо выводам. Как идентифицировать взгляды мужчины, запертого в беременном женском теле, ты не знал.

— Я — это я.

— Хорошая жизненная позиция. Бриджит — прекрасная девушка. Будет славно, если у нее появится подруга, близкая по возрасту. Мы, старые кошелки, иногда стараемся ее развлечь, но мало что понимаем в интересах молодых девушек. Позаботьтесь о ней, ладно?

Ты, признаться, не понимал, как нужно отнестись к этой просьбе, и понес чай Магде, которая по-прежнему ходила в своем цветастом платке и каком-то безумном свободном наряде, ярком, как оперение павлина. Та поблагодарила за чай и показала схему расстановки столов с подробным списком того, что тебе нужно будет докупить, начиная от скатертей и заканчивая спиралями, отпугивающими комаров. Женщина учла каждую мелочь. Ты поблагодарил ее.

— Вы просто мне жизнь спасли.

Та ответила сухо:

— Не говорите ерунды. Жизнь не меряется в таких мелочах.

Ты понятия не имел, чем ее задел или обидел. Просто люди бывают странными. Тебе ли не знать.

Ты зашел в кабинет закончившего ужинать Снейпа, чтобы отчитаться о своих успехах. Тот прочел списки и признался, что по пути домой уже осмотрел конструкцию беседки.

— Что насчет еды?

— Я не хотела принимать решение без вас. Линда и Магда советуют не мучиться и заказать в итальянском ресторане, а Бриджит предлагает помочь с приготовлением и сделать все самим. Ну и, конечно, вы должны выбрать вино.

Снейп задумчиво взглянул на тебя.

— Значит, вы нашли трех помощниц.

Ты пожал плечами.

— Не я. Это Бриджит их позвала.

— Тогда сделайте ей ответную любезность и позвольте помочь с приготовлением ужина. Думаю, проводить время с вами ей будет приятнее, чем дома. Возможно, на ее теле не станут появляться следы побоев, раз она вынуждена будет постоянно встречаться с вами.

Ты удивился.

— Откуда вы знаете, что он ее бьет? Она сказала?

— Я никого не обвиняю, она не делилась проблемами, это просто мои наблюдения. Даже если ушибов и синяков не видно, легко заметить, что они есть под одеждой. Когда человеку больно, он принимает неестественные позы, стараясь не причинять себе лишних страданий. — Снейп замолчал. Ты вспомнил маленького мальчика из воспоминаний, которые видел, когда он учил тебя защищать мысли. Возможно, профессор не понаслышке знал, как ведут себя люди, когда они вынуждены терпеть побои. — К тому же, рядом со станциями, на которых она выходит, всегда есть больницы. Думаю, ей стыдно обращаться к местным врачам, и она всякий раз ищет новых докторов подальше от дома.

В тебе воспрял почти позабытый герой.

— Но это ужасно. Мы должны что-то предпринять!

Снейп нахмурился.

— Вы действительно так думаете?

Ты кивнул.

— Конечно.

— Это жизнь Бриджит, а не моя и не ваша. Помощь можно дать, когда о ней просят. Если ее что-то не устраивает, бороться с этим должны не мы с вами, а она сама. Все, что вы сейчас можете сделать — это не уничтожать ее будущее доверие своими воплями о возмездии, а постараться понять, что ею движет, и стать человеком, которого она, возможно, однажды решится о чем-то попросить.

Понять Снейпа было трудно. Он был внимательнее к людям, чем ты, но при этом никогда не сокращал дистанцию между собой и ими. Не делал первых шагов, не провоцировал никого на сближение. Он просто был, и это ему удавалось лучше всего. Несмотря на то, что рассказанная история не давала тебе покоя, ты решил не проявлять лишней заинтересованности в происходящем. Просто согласился сам готовить еду. Во время совместных походов в магазины или на кухне твоя новая знакомая немного оживала, даже что-то рассказывала о своих хобби или вкусах, но стоило заговорить с ней о семье, как девушка мгновенно закрывалась. Ты с некоторым усилием, но все же старался не давить на нее, просто делал все, чтобы ей с тобой было весело.

Организованный вами вечер прошел отлично. Тина Тренстон некоторое время негодовала, что ее не привлекли к организации вечеринки, но вскоре перешла на восхваление своего платья. Впрочем, не видя твоей заинтересованности, быстро переключилась на других слушателей. Ты отлично чувствовал себя в джинсах и рубашке, официанты из местного кафе прекрасно справлялись со своими обязанностями. Снейп стоял рядом. Его рука лежала на твоей талии, но это не раздражало. Вы играли роль хозяев, и выходило неплохо. Когда, поев и отдав должное вину, гости разбились на группы по интересам и принялись гулять по освещенному фонариками саду, ты проинспектировал кухню, проверил, вымыта ли посуда, и отпустил тех наемных работников, чья смена закончилась. Остался только племянник Магды, студент, приехавший на лето к тетке и всегда готовый немного подзаработать.

— У нас хватает напитков?

— Да, Саша.

При первом знакомстве этот прыщавый покоритель сердец смотрел на тебя так, как ребенок пялится на рождественскую елку, но с появлением Тины Тренстон переадресовал свои взгляды ей. К счастью для себя, потому что ты как раз подходил к точке кипения и собирался детально объяснить, что при разговоре человеку принято смотреть в глаза, а не ниже ключиц. Покинув кухню, ты вернулся в сад и немного постоял под яблоней, наслаждаясь вечерней прохладой. Еще пару часов потерпеть — и это царство покоя будет принадлежать только тебе. От вечера останутся лишь приятные последствия вроде кучи еды и беседки, под тентом которой ты будешь целыми днями валяться с книгой на траве, игнорируя компьютер и двухсотое по счету письмо от Гермионы.

— Устали? — спросил старенький доктор, которого ты пригласил.

— Немного. Он заглянул в твой стакан и улыбнулся налитому в него соку.

— Теперь вы довольно часто будете испытывать повышенную утомляемость. Идите, отдохните. Мистер Снейп и сам проводит гостей.

Ты ухмыльнулся.

— А хорошая идея! Скажете ему, что я поднялась наверх?

— Конечно.

Ты не лег спать. Переоделся, выключил свет и сел у открытого окна. Ночь была душной, но такой благоухающей, что включать кондиционер, прогоняя из комнаты аромат яблок, совсем не хотелось. Ты выбрал прекрасный дом, и тебе нравилось в нем жить. Люди вокруг были не идеальны, но других не бывает, а ты не настолько нуждался в компании, чтобы из-за этого переживать. — Это, наверное, было самым грандиозным впечатлением в моей жизни!

Услышав смех Бриджит, ты выглянул из окна. Мрачный, по обыкновению, Снейп шел по дорожке с бокалом вина в руке. Необычно оживленная мисс Джефферс шагала рядом. Раскрасневшаяся, взволнованная, она казалась почти хорошенькой.

— Тогда нам непременно надо это повторить.

«Нам»? Ты недоуменно нахмурился. Что профессор сделал такого, что та, кого тебе с трудом удавалось разговорить, захлопала в ладоши?

— Вы правда согласны?

— Конечно. Почему бы нет? — Снейп не выглядел заинтересованным, но и раздраженным, как в те моменты, когда был рядом с тобой, не казался.

Порыв ветра сорвал с дерева лист, и тот не долетел до земли, запутавшись в волосах Бриджит. Профессор протянул руку и освободил его из каштанового плена. Девушка прыснула от смеха. Ты отпрянул от окна. Было в увиденном что-то отталкивающее. По совершенно непонятной причине ты так расстроился, что голова закружилась и перед глазами все поплыло. Ну не от мысли же, что Снейпу приятнее проводить время с другой девушкой, чем с тобой? Что к ней он может прикасаться, не задумываясь, не из-за того, что надо изображать пару? — Я ревную? Переживаю, потому что он единственный знакомый мне человек, и я боюсь еще и его лишиться?

Нет, ну что за бред. Всем будет лучше, если он просто переедет отсюда, став воскресным гостем. Звучало неубедительно. В панике ты взглянул на себя в зеркало и от неожиданности зажмурился. Всего на мгновение, но тебе показалось, что ты увидел в нем отражение прежнего Гарри Поттера. Но когда открыл глаза, все снова было на месте. И волосы, и грудь… В штаны ты не заглядывал, но тоже был уверен — там все по-старому.

— Я так паникую, что у меня начались галлюцинации.

Рухнув на постель, ты задумчиво смотрел в потолок, стараясь понять себя, но ничего не вышло. Ясно было одно: чертов Снейп был прав. Ты до одури напуган своей беременностью. Решение справиться со всем в одиночку, которое ты принял в интересах ребенка, может, и было верным, но ничуть не облегчало того пути, по которому ты пошел.

09 — 12 недель. Дверь скрипит, если ты мечешься туда-сюда

Понедельник выдался днем, тяжелым во всех отношениях. Для начала проклятый Снейп, услышав, как ты пробрался в ванную, решил зайти и осведомиться:

— Вы вчера рано ушли спать. Нормально себя чувствуете?

— Прекрасно!

Ты вытолкал его за дверь и обнял верный унитаз… Тот казался понятнее и куда более дружелюбным, потому что раздраженный таким поведением Снейп мстительно не оставил тебе завтрак. В отместку ты зубами открыл пакет молока, зная, что он ненавидит эту твою привычку. Потом хмыкнул и так же надкусил сок, у которого вообще имелась пластиковая открывалка. В итоге у тебя разболелись зубы и случилось расстройство желудка. Поиск таблеток от двух напастей привел в аптеку, где ты нос к носу столкнулся с чертовой Бриджит Джефферс. Она сияла, как начищенный чайник. Ты, стараясь унять урчание в животе, кисло улыбался, слушая ее слова о том, что вчерашний вечер был хорошим и ей все понравилось. Особенно мясо барашка. Она прямо так дважды и сказала: «Невероятно вкусная баранина». А это было единственным, что готовил Снейп. Стерва, каким-то чудом потеснившая в тебе Гарри Поттера, была уверена: этот человек изменяет вашим договоренностям и делает из тебя идиотку с помощью бледной дурочки, которую регулярно бьет муж.

— Все так хорошо вышло благодаря вам, Бриджит. Мне хотелось бы в знак благодарности пригласить вас вечером в кафе — съесть чего-нибудь сладкого. Пойдете?

— Извините, Саша. Мэтт сегодня идет в боулинг, а я должна забрать в Лондоне его костюм, который переделывали. Он будет готов только вечером, так что я вернусь довольно поздно.

— Мне тоже нужно в Лондон. Подвезти?

— Не нужно. Извините, Саша, я спешу. В другой раз, ладно?

Нет, она не твой брат по несчастью, а краснеющая обманщица! Ты вернулся домой. Три часа в бешенстве и две таблетки от расстройства спустя гриффиндорец, подвинув стерву локтем, заявил: «Можно все выяснить и наконец успокоиться. Ты же, чтоб его, Гарри Поттер. Еще одна авантюра тебя не убьет, а хуже быть уже не может». Снейп был сам виноват, что оставил тебе свой рабочий телефон.

Набрав номер, ты бодро солгал секретарю:

— Извините, вас беспокоят из службы доставки. У нас пакет для одного из сотрудников вашей компании, а адрес указан неразборчиво. Вы не могли бы подсказать, где находитесь и до какого часа работаете?

— Кто именно из сотрудников вас интересует? У нас отделы заканчивают работу в разное время.

— Северус Снейп.

Девушка что-то проверила по компьютеру.

— Да, это в нашем здании. Лаборатория работает до восьми, но доступ в нее ограничен, так что курьер может оставить пакет внизу у дежурного секретаря. Запишите наш адрес.

Ты поблагодарил, повесил трубку и, покрутив в руках драгоценную бумажку, задался вопросом: «Ну и что я творю?» Второй вопрос был из разряда «Какого черта Снейп возвращается в одиннадцать, если заканчивает в восемь?» Он, собственно, и перевесил здравый смысл. Тут пахло тайной, а ты никогда не умел игнорировать этот запах.

Профессор действительно заканчивал работать в восемь. Ты прождал его всего лишних двадцать минут. Видел, как он вышел в компании нескольких человек. Простился за руку с какой-то пожилой дамой, остальным просто кивнул и пошел по улице. Надвинув кепку на нос, ты двинулся следом. В объемной спортивной майке и широких штанах ты при ближайшем рассмотрении все еще походил на девушку, поэтому старался держаться на значительном расстоянии. К счастью, Снейп не оборачивался, он вообще не вел себя как человек, который куда-то идет, следуя определенному маршруту. Через три квартала от офиса своей компании он зашел в японский ресторан. Выпил свои таблетки и съел немного суши. Минут десять задумчиво разглядывал собственные руки и попросил счет. Потом пошел в парк возле нового колеса обозрения.

Сидел на лавочке, хмурился, глядя на катающихся на роликах подростков, и через какое-то время направился к вокзалу. Тебе отчего-то не показалось, что он просто тянул время до встречи с кем-то. Существовало какое-то иное объяснение всему, кроме проклятой Бриджит Джефферс. Нет, она тоже была. Торчала у витрины двухэтажного здания, переминаясь с ноги на ногу. Вот только, заметив ее, Снейп совсем не выглядел довольным. Он тяжело вздохнул и немного ускорил шаг. Они поздоровались и вошли внутрь. Когда они скрылись из виду, ты подошел поближе, желая узнать, что же это за место такое. Вывеска была на французском. Через витрину ты рассмотрел несколько столиков, как в кафе, и большой, разделенный перегородками зал, весь увешанный картинами. Бриджит и Снейпа ты уже не увидел.

— Эй, подруга!

Ты обернулся. За твоей спиной стояла невероятно красивая женщина лет тридцати пяти в черном топе и кожаных штанах.

— Простите? — Ты огляделся по сторонам, решив, что она зовет кого-то другого.

— Нет, именно ты. Если хочешь посмотреть выставку, то лучше сделать это сегодня. Завтра эти картины будут отправлены в Нью-Йорк.

— Картины… — нахмурился ты, пытаясь все обдумать. — Это галерея?

— Точно. — Незнакомка представилась: — Мег Райан. Пойдем, я покажу тебе свои работы.

Ты отрицательно покачал головой.

— Нет, вы извините, но я тут не за этим.

Женщина улыбнулась.

— Я так и поняла. — Она махнула рукой, указав на красную спортивную машину, припаркованную в конце квартала. — Заметила тебя, еще когда подъезжала. — Та девушка, что вошла, — твоя подруга? Я бы не парилась насчет того, что она с мужиком. Если привела его на выставку лесбийского искусства, то вряд ли это свидание. К тому же он так себе, а ты очень красивая. Никогда не думала поработать натурщицей?

— Нет. — Ты окончательно утратил связь с реальностью. Снейп, Бриджит и лесбиянки… — И насчет натурщицы нет, и насчет девушки.

— Значит, выслеживаешь того мужика?

Ты кивнул.

Мег улыбнулась.

— Обидно, но все равно пошли. Не волнуйся, они не заметят.

Эта особа схватила тебя за руку и потащила внутрь. Сделав знак охраннику у входа, женщина открыла боковую дверь. Там был еще один мужчина, который следил за мониторами.

— Привет, Бобби. Моя подруга поищет знакомых по залам?

— Конечно, Мег.

Мужчина подвинулся. Ты подошел ближе и сразу заметил Снейпа. Тот стоял рядом с Бриджит, а девушка медленно, словно завороженная, двигалась от картины к картине. Она иногда даже руку поднимала, будто желая прикоснуться к увиденному, но, вовремя опомнившись, отступала. Так они за полчаса обошли три зала, потом в один из них вернулись. Тебя никто не гнал, и ты смотрел. На отрешенный взгляд Снейпа, на его безразличие к женской красоте и восторгам спутницы. Похоже, никто тебя не обманывал. Просто профессор сам себе противоречил. Ему было жаль юную забитую девочку, но он отрицал бы это до последнего, потому что, признавшись, вынужден был понять, что о своей горькой юности он тоже сожалеет, а прощать себе что-либо Снейп был абсолютно не готов. Сколько бы салатовых таблеток он ни съел, они не научат его мириться с этим миром.

— А у этой девушки неплохой вкус, если ей так понравились именно мои картины, — усмехнулась твоя новая знакомая. — Она, скорее всего, — лесбиянка. А он… Учитывая, что женская красота его совершенно не трогает, немного смахивает на гея.

Ты по-дурацки улыбнулся.

— Нет. Просто он — это он. Прошу меня простить, все как-то глупо вышло.

Женщина протянула тебе визитку.

— Возьми. Я все еще хочу тебя нарисовать.

— Простите, но меня действительно это совсем не интересует.

Мег не очень-то расстроилась.

— Тогда отдай это той девочке. Мне любопытно узнать, чем ей так приглянулись мои работы. Пусть позвонит, я приглашу ее на следующую выставку.

Ты кивнул, вышел на улицу, снял кепку и вздохнул. Не с облегчением… Тебе было грустно. Когда позади тебя скрипнула дверь, ты обернулся и тут же снова перевел взгляд на проезжающие машины, будто кого-то ждал.

— Спасибо, что пошли со мной. Знаю, глупо было просить вас снова это сделать, но я понятия не имею, как себя вести. Наверное, если бы кто-то из этих женщин заговорил со мной или спросил мое мнение, я была бы в панике. Но картины очень красивые, и в прошлый раз мы только на две экспозиции посмотрели, а они уже закрываются и …

— Бриджит, идите, а то опоздаете на поезд.

Голос Снейпа отчего-то заставил тебя вздрогнуть.

— А вы разве не едете?

— Нет, мне еще нужно кое-куда зайти.

— Так неловко, что вы пришли только из-за меня…

— Не из-за вас. Я просто потратил время в ожидании своей встречи. Идите. Вам действительно пора.

— Еще раз спасибо! — звонко сказала Бриджит.

Ты услышал звук ее удаляющихся шагов. А потом случилось то, что должно было случиться. Он подошел и небрежно коснулся твоего плеча.

— Где вы оставили машину? Рядом с моей работой? — Ты кивнул. Снейп взял тебя за локоть. — Идем.

Вы прошли полквартала… Вернее, он шел, а ты плелся, как собачка на поводке, и вскоре заскулил.

— Что, даже не спросите, «почему»?

Снейп остановился.

— Зачем? Это я и так знаю. Видел вас в окне вчера ночью. Вы ничего не поняли, но разозлились. Утром я зашел, думая, что вы хотите спросить меня об услышанном разговоре. В конце концов, мы мало знаем друг о друге. Сомневаться — это нормально. Вы предпочли обычной беседе весь этот цирк. Я сейчас в бешенстве. Не хотите узнать о себе много нового — идите молча.

— Простите. — Ты был искренним. — Мне было сложно задавать вам вопросы. Что значит наш договор? Насколько вы будете честны со мной, если однажды захотите его расторгнуть? Я узнаю, что вам кто-то нравится, или буду вынуждена чувствовать себя идиоткой? Легко спросить о таком?

— Нет, — признал Снейп.

Ты продолжал кипеть.

— Вы же тоже не все можете высказать. — Ты смотрел на его напрягшуюся спину. — Вам не нравится возвращаться домой. Вы настолько не привыкли быть с кем-то, что от меня вас просто трясет. Но вы слишком хорошо воспитаны, чтобы орать на беременную от вас женщину, поэтому просто стараетесь ее не видеть. Мы можем что-то с этим сделать? Мир изменится, если я не буду отгрызать углы у пакетов с молоком, а вы — делать вид, что едите ужин? Только нужно ли все это, если мы оба думаем о том, как бы расстаться так, чтобы не чувствовать себя полными ублюдками? Может, лучше сразу? Без этих замысловатых издевательств над собой? Наш ребенок не станет счастливее от того, что его родители — совершенно чужие люди, которые непрестанно себя мучают, прикрываясь заботой о нем…

Снейп резко развернулся. Рывком притянув тебя к себе за руку, он заткнул твой рот поцелуем. Наверное, впервые, если не считать времен твоей амнезии, это было прикосновение мужчины к женщине. Не контакт двух актеров на одной сцене, не выражение признательности… Хотелось его оттолкнуть, а руки не гнулись в локтях. Ты приоткрыл рот, чтобы вздохнуть, а в нем оказался чужой язык. Это было не так, как с Джинни. Она никогда не смешивала ласку с гневом. Как это вообще можно было совмещать? Снейпу удавалось. Вы оба дрожали от взаимной обиды, презрения к себе и тому, кто довел каждого из вас до такого состояния. Когда он оттолкнул тебя, ты вместо того, чтобы выругаться, хмыкнул:

— Да, это худшая часть.

Он кивнул.

— Вы мне даже не нравитесь. Я не понимаю, что творится в вашей больной голове. Дело не в молоке. Я всегда могу купить отдельные пакеты. Вы неплохо готовите, хотя делаете это небрежно, и вылавливать из соуса ваши волосы — мерзко. Только какого черта вы меня ревнуете, а я сознательно провоцирую вас на это, но впадаю в бешенство при одной мысли, что мне придется остаться с вами наедине? Есть предположения?

«Вешайся, Гарри Поттер. Просто бросься под машину, только заткнись. Это невозможно! Нельзя такое спрашивать. О таком не нужно даже думать», — твердил ты себе.

— Хотите узнать меня лучше? Ну, хотя бы научиться понимать друг друга? Возможно, мы станем….

Ты не знал, что добавить. Друзьями? Бред. Он не мог дружить с твоей грудью. С той, что у Бриджит, — пожалуйста, но отчего-то не с твоей. Да и ты не хотел, чтобы он ее игнорировал. Какое безумие… Лучше и впрямь под машину. И не думать. Никогда и ни о чем.

— Кем?

— Ну…

— Нет, — категорично сказал Снейп. — Это ничего не изменит. Я просто не могу, черт возьми! У меня не получится притворяться, что мне интересно не то, что происходит со мной, а каким образом это касается вас.

Вот черт.

— Не вы один эгоист. Я не желаю, чтобы вы встречались с другими людьми, и совершенно не хочу остаться без поддержки. — Ну что ты несешь? — Простите, я не помню, как все это вышло, но мне жаль, что мы оба оказались в это втянуты.

Снейп признал:

— Мне тоже.

Ты кивнул.

— Аборта не будет. А вы не переедете!

— Нет? — нахмурился Снейп

Ты покачал головой и случайно взглянул на магазин через улицу. На часах над вывеской была половина одиннадцатого. Через полтора часа Гарри Поттеру исполнится двадцать один год. У него два варианта: остаться одному или солгать себе и окружающим. Пойти на риск, само значение которого он не понимает.

— Хотите торт?

— Что?

— Я умру, если у меня сегодня не будет сладкого.

— Я никогда не ем торты, — кисло сообщил Снейп.

— Сегодня будете.

— Зачем мне это?

Ты решился.

— Потому что в благодарность я буду завязывать волосы резинкой, прежде чем готовить. И стану рассказывать о том, что меня волнует. И даже спать с вами, если это нужно для того, чтобы наши отношения стали похожими на нормальные человеческие. Не любить. Возможно, ревновать иногда, если почувствую себя преданной. Давайте все упростим, потому что мне страшно до ужаса и я нуждаюсь в вас и вашей поддержке. Так странно вышло, что именно в вашей… — Ты нахмурился. — Нет, ну твою же мать!

Вот и все. Ты сказал даже слишком много. Апокалипсис не наступил. Только Снейп выругался и ответил, что знает, где в двух кварталах отсюда есть кондитерская «Жираф», которая работает в это время.

Саша Джонс была лгуньей. Она сумела обмануть самого профессора Снейпа. Притворяясь, что не знает этого человека, она говорила вещи, которые все усложняли. Заставляли Снейпа думать, что эта женщина чувствует его безошибочно. «Вам не нравится возвращаться домой. Вы настолько не привыкли быть с кем-то, что от меня вас просто трясет. Но вы слишком хорошо воспитаны, чтобы орать на беременную от вас женщину, поэтому просто стараетесь ее не видеть». Что это, если не абсолютное понимание? Профессора ведь немногим удавалось постичь. Гарри Поттер был в этом отношении одним из неудачников. Он прошел долгий путь, чтобы накопить хоть какие-то знания, и для чего? Чтобы Саша пожинала плоды его усилий? Чтобы Снейп признал, что не хочет отказываться от нее, потому что она красива, потому что похожа на ту мертвую особенную женщину, но при этом не волшебная, живая, и это делает все если не проще, то хотя бы попросту возможным?

Судьба предоставляла профессору не так много шансов. Тот не знал, что будет дальше, не знал, каковы его чувства, но видел перед собой только одну возможность разобраться — позволить себе немного сблизиться с лгуньей Джонс. Гарри Поттер тоже был в числе ее жертв. Глядя, как Снейп съел не только свой кусок торта, но и всех шоколадных уточек, которыми тот был щедро усыпан, дабы никто не обвинил его в том, что сделка не выполнена полностью, ты ощутил старый приступ ужаса. Легко говорить слова, которые без проблем возьмешь обратно. А если сказанного не вернуть? Можно только сидеть и смотреть, как профессор давится шоколадом.

Тебе действительно было страшно остаться совсем одному. Среди людей, которых не понимаешь, не имея возможности познакомить их с собой настоящим. Со Снейпом было проще. Даже обманывая его, в глубине души ты не изменял себе. Был странным, неадекватным, но каким-то почти свободным. Он позволял тебе это, потому что сам был далек от общепринятых норм. А еще он терпел. Тебе нравилось то, с каким постоянством он принуждал себя выносить капризы Саши. Было приятно узнавать его с той стороны, которая никогда бы не была показана Гарри Поттеру. Ты привязался к Снейпу — вцепившись в его жесткое, но крепкое плечо, которое поддерживало тебя все это время. Возможно, когда родится ребенок, ты уже не будешь чувствовать себя одиноким и нуждаться в этом человеке, но сейчас он тебе необходим.

Гарри Поттер принял решение, что должен его удержать, а Саша, со свойственным женщинам коварством, нашла выход. Не предложи она эту сделку, скорее всего, профессор заговорил бы об отъезде, а сейчас его мучило любопытство — куда же вас заведет эта ситуация. Маршрут был озвучен. Ты даже пытался себя убедить, что непоправимую глупость во второй раз совершать легче, чем в первый, и ты, вообще-то, беременный от этого мужчины, так что строить из себя невинность несколько поздно, но… Одно дело — когда ты ничего не помнишь и можешь все списать на передозировку отравы в организме, и совсем иное — осознанно лечь в постель с человеком, которого не любишь. Мужчиной, черт возьми! И все это только для того, чтобы он никуда не уходил.

Ты так паниковал, что по дороге вы чуть было не попали в аварию. Снейп, наоборот, кажется, немного опомнился, и твоя тихая истерика стала доставлять ему садистское удовольствие.

— Мысль о сексе со мной так ужасна, что вы предпочитаете умереть? — спросил он, когда ты только чудом вписался в очередной поворот.

— Я просто немного нервничаю, — признался ты. — А вы нет?

— С чего бы? — Определенно, урод. Как ему удалось так быстро вернуть себе невозмутимость? — Следите за дорогой.

Ты попытался, и до дома вы каким-то чудом доехали. Снейп сразу направился в ванную. Ты старался погасить внутреннее напряжение, заняв себя хоть чем-то. Когда он спустился на кухню, обгрызенные края пакетов были аккуратно срезаны, а ты мыл оставшиеся после обеда тарелки, накрутив на макушке какую-то упругую сардельку из волос. Такая имитация твоей готовности следовать достигнутым договоренностям Снейпа рассмешила. Нет, его лицо по-прежнему осталось невозмутимым, но ты, кажется, уже научился расшифровывать выражение его глаз. Чуть насмешливые морщинки в их уголках просто неприлично хохотали над тобой.

— Не слишком поздно для уборки?

Ты покачал головой.

— Нет. Вы же не любите, когда я оставляю на кухне беспорядок.

— Скоро закончите?

Ты взглянул на вилку в руках, на две злосчастные чайные ложки в раковине, и со вздохом признал:

— Скоро. Только потом мне еще надо в ванную и…

Снейп взмахнул рукой, прерывая поток твоих слов.

— Я пойду ложиться. Присоединяйтесь.

— У вас матрас жесткий. — Нашел к чему цепляться. Почему бы просто не сказать: «Я не могу! У меня даже думать об этом не получается».

— Ничего. Я лягу в вашей спальне.

Он определенно издевался. Ты тянул время… Полчаса ты мыл ложки, сорок минут — торчал в душе, еще двадцать — выбирал самую несексуальную в мире растянутую майку и так затянул завязку на пижамных штанах, что без ножниц из них было не выбраться. Руки дрожали, сердце стучало. В спальне было темно и прохладно, работал кондиционер. Снейп в темноте казался огромной темной кляксой. Стараясь не воспринимать его как конкретного человека, ты залез под покрывало. Вдохнул, выдохнул. Протянул руку и отдернул ее. Это было невозможно. Ты просто не можешь. Есть вещи, которые Гарри Поттер сделать не в силах.

— Насчет секса… Я…

— Вы обещали спать со мной? Ну так спите, — грубо потребовал Снейп. — Мне завтра рано вставать, так что извольте замолчать.

Вот теперь ты готов был его расцеловать. «С днем рожденья, Гарри Поттер». Это был хороший подарок.

Это превратилось в странную игру. Ты целый день настраивал себя на разговор-объяснение со Снейпом, он приходил рано, не считая тех дней, когда вынужден был посещать психоаналитика, и начинал одновременно раздражать тебя двусмысленными намеками и избегать этого разговора. В итоге ничего непоправимого так и не произошло. Ну не считать же трагедией то, что вы спали в одной постели и один раз вместе посмотрели по телевизору скучную постановку какой-то шекспировской трагедии. Зрелище было настолько нудное, что ты пошел наверх раньше профессора, так и не решившись попросить переключить на спортивный канал. Тебя, по большому счету, устраивала такая жизнь, да и Снейп не спешил переступать намеченную вами черту.

Все шло своим чередом. В почте множились непрочитанные гневные письма от Гермионы, на которые у тебя находился только один ответ: «Все в порядке». Утренняя тошнота еще держалась, но ты к ней уже почти привык. Визиты к доктору оборачивались съеденными конфетами и положительными прогнозами. Ты стал почти каждый день обедать с Линдой Бефф в мексиканской закусочной рядом с ее магазином, где пристрастился к соусу табаско.

— Когда я носила ребенка, чувствовала себя как наркоман, зависимый от всего острого и соленого.

— У вас есть дети? — удивился ты. Линда редко говорила о семье. В основном — о книгах и уходе за фруктовыми деревьями.

— Дочь. Мы не виделись, наверное, лет пятнадцать. Она со мной не разговаривает. Когда я ее родила, была так же молода, как вы сейчас. Не смогла принять ответственность, теперь вот расплачиваюсь за это.

— Простите. Если не хотите рассказывать…

— Да я не скрываю эту историю. Мне было девятнадцать, когда я залетела от своего преподавателя. Никакой трагедии. Он был свободен, любил меня, и мы поженились. Только оседлая семейная жизнь оказалась не по мне. Я тогда была одержима жаждой путешествий и вскоре после рождения дочери уехала работать в Африку. Потом были Австралия, Новая Гвинея… В общем, за шесть лет я провела дома от силы три месяца. Он встретил другую женщину и подал на развод. Дочь осталась с ним. Она часто писала мне… Знаете, маленькие девочки сочиняют очень трогательные письма. Каждый раз, прочитав одно из них, я просила подождать еще немного, но в суете дней забывала о своем обещании. В пятнадцать она перестала мне писать, а через год я встретила Тома Беффа из Милфорда. Он был совершенно обычным человеком, даже посредственным, но очень добрым. Отчего-то с ним я смогла остановиться, полюбить это место, написать книгу, разбить сад и позвонить дочери. Она мне так и не простила, что я ради кого-то сделала то, чего не в силах была осуществить, выполняя ее желание. Она называет матерью другую женщину. У нее уже своя семья. Есть дети, достойной бабушкой которым она меня не считает.

— Это грустно.

— Вы правы, Саша, но за все приходится платить. Я никого, кроме себя, в произошедшем не виню.

— А ваш муж?

— Мы прожили вместе всего два года. Это было хорошее время. Но Том умер от инфаркта в девяносто восьмом.

— Вам одиноко без него?

— Сейчас меньше, чем раньше. Какой-то философ сказал, что жизнь человека — это путь потерь, и только то, что мы умеем забывать о них, делает его преодоление возможным. Так что ешьте ваш табаско, Саша, не принимайте опрометчивых решений и наслаждайтесь тем, что рядом есть люди, готовые вас поддержать.

Ты улыбнулся.

— У вас они тоже есть. Друзья вроде мисс Магды.

Линда закатила глаза.

— О, эта женщина невыносима.

— Чем?

— Хотя бы тем, что через шесть месяцев ее в моей жизни не станет. — Ты нахмурился, и она пояснила: — Лейкемия. Три года болезни превратили ее из улыбчивой толстухи в капризную мумию. Но вы правы, она — мой друг, и я люблю ее. Не знаю, достаточно ли, но уверена, что терять ее будет чертовски больно.

Тебе нечего было сказать. Разговор произвел на тебя тягостное впечатление. У тебя же тоже были друзья. Что если с ними что-то произойдет, а тебя не будет рядом? Они поймут, из-за чего ты выбрал еще не родившегося ребенка и его покой? Простят тебе это решение? Или через несколько лет дверь в их сердца захлопнется для тебя навсегда?

Когда Снейп вернулся с работы, ты был непривычно молчалив. Он не стал ничего говорить, не было даже привычных насмешек. Вы молча ужинали. Потом он ушел в кабинет, а ты два часа смотрел фильм, но если бы тебя спросили, о чем он был, ты не вспомнил бы сюжета. Чувство, поселившееся внутри, было сродни отчаянью. Ради чего ты отказался от Гарри Поттера, его надежд и планов? Выйдет ли из этого что-то хорошее? Что если ребенок тебя не примет? Не ты его, а именно он тебя? Вы так и проживете с ним жизнь во лжи? Будет ли она счастливой? Сумеешь ли ты воспитать его человеком, который однажды поймет всю правду? Столько вопросов — и ни тени ответа…

— Вы идете спать?

Легкое прикосновение к плечу заставило тебя нахмуриться. По черному полю экрана бежали титры, и ты выключил телевизор.

— Да, уже иду. — Но с места не сдвинулся. Снейп сел на диван рядом с тобой.

— Что-то случилось? — Ты покачал головой. Его такой ответ не устроил. — Вы обещали честно отвечать на поставленные вопросы.

Разве? Ты не помнил такого пункта соглашения, ну да бог с ним. Сейчас профессор — единственный человек, с которым ты можешь поделиться хотя бы частью своих сомнений.

— Я не уверена, что смогу стать хорошей матерью. Что если я буду делать все возможное, любить его, стараться, а он все равно не будет со мною счастлив? Смогу ли я стать ему семьей, дать чувство уверенности во мне, защищенности? Что если я слишком молода, глупа или просто не подхожу для этого? Как мне тогда быть?

Снейп задумался.

— А ответа на ваши вопросы не существует. Я вот, например, точно уверен, что совсем для всего этого, как вы изволили выразиться, «не подхожу». Все, что мы с вами можем сделать — это действительно постараться. К чему приведут эти усилия, я, признаться, понятия не имею. Только ничего вообще не получится, если мы не сделаем все возможное и невозможное.

— Что, например? — спросил ты.

Он пожал плечами.

— Мы живем в этом доме, нам сложно, но шага назад мы не делаем. Хотя периодически мне хочется вас проклясть, а вам, соприкоснувшись со мной — пойти и обнять унитаз без веской на то причины.

Ты покачал головой.

— Это сложно объяснить, но меня тошнит не от вас, а от собственного панического страха перед близостью с кем-то.

— Ну так и я в душе проклинаю не конкретную женщину, а собственное неумение уживаться с людьми.

Ты улыбнулся.

— Но мы говорим об этом!

— Говорим, — кивнул Снейп. — Потому что это единственное, что мы сейчас можем сделать, не уничтожая уже достигнутого равновесия. Это чертовски выводит меня из себя. Вот такие бессмысленные разговоры… Мне проще все спланировать, чем двигаться на ощупь. Только так, как я хочу, не получится. А что-то выйти должно.

— Потому что мы стараемся?

Он кивнул.

— Другой причины я не вижу.

Ты успокоился. Вот так странно — взял и почувствовал облегчение. Снейп, который долгие годы пытался уничтожить тебя как личность, теперь дарил уверенность, а значит, вы сделали какой-то невероятный шаг вперед. Ради того единственного, что таких усилий стоило.

— Спасибо за разговор.

— Обращайтесь. Но только по серьезным причинам, иначе я сойду с ума раньше, чем у нас кто-то родится. Пойдемте спать.

Вы пошли. Ты не пытался утопиться в душе и надел первую подвернувшуюся майку, а не самую уродливую, потому что понял: Снейп не будет ничего от тебя требовать, он умеет ценить мелочи и не уничтожит ваше шаткое взаимопонимание. Вы спали под одним покрывалом. Ты больше не нервничал, балансируя на краю кровати, чтобы случайно не столкнуться локтями. Если секс для тебя невозможен, профессор смирится с этим. Ты, главное — придумай, какую важную уступку сделать ему в ответ.

Две вполне мирных недели тебя меньше тошнило по утрам. Накупив книг по садоводству и ремонту, ты занимался садом и приводил в порядок дом. Дел было так много, что ты не оставил себе времени на переживания. Бриджит Джефферс приходила помогать. Ты больше не испытывал к ней неприязни, но некоторая настороженность осталась, и однажды, перекрашивая коридор на втором этаже, ты признался, стараясь ее развеять:

— Помните тот вечер, когда я приглашала вас в кафе, а вы не пошли?

— Да. Простите, но я…

Ты улыбнулся.

— Мне неловко в этом признаваться, но я слышала ваш разговор с Северусом в саду и узнала, что я, оказывается, — ревнивая стерва.

Бриджит от изумления даже выронила валик на покрытый пленкой пол.

— Вы ревновали мистера Снейпа ко мне?

Ты кивнул.

— Точно. В общем, я проследила за вами, потом мы с ним поговорили, и все разрешилось. Если захотите еще куда-нибудь сходить, у меня масса свободного времени и есть желание поработать вашей спутницей. К тому же женщина-художник, работы которой вам понравились, дала мне свою визитку. Она сказала, что пригласит вас на новую выставку, если вы ей позвоните.

Бриджит стояла, то бледнея, то краснея как рак.

— Мисс Джонс, вы все не так поняли. Я не думала, что доставляю вам неприятности своим поведением. Вы такая красавица, у меня и в мыслях не было, что вы станете ревновать своего друга ко мне… — Ее просто трясло от ужаса. — Картины были красивые, но обычно я не хожу по таким местам. Если бы родители узнали… В общем, я вряд ли снова пойду на такую выставку.

Ты улыбнулся.

— А мы никому не скажем.

Она все равно паниковала, все отрицала, и ты отстал. Просто сунул визитку в карман ее сумочки и забыл об этом. Снейп был прав: пока эта девушка сама не наберется смелости, силой ее жизнь изменить, конечно, можно, но счастливой это Бриджит не сделает. Пусть и дальше приходит к тебе и помогает красить стены, если ей это действительно нравится. Тем более что вкус у юной миссис Джефферс был. Благодаря тому, что она научила тебя не просто покупать первую приглянувшуюся краску, а сначала представлять, как она будет смотреться, вы с профессором поскандалили лишь однажды, после чего чердак из оранжевого цвета пришлось перекрасить в серебристо-серый.

Некоторые сомнения вызывала у тебя только небольшая комната рядом со спальней. Раньше в ней располагалась библиотека, ты использовал ее для собственного стола и компьютера, но Снейп уже не первый раз говорил о том, что стеллажи лучше перенести в кабинет и, потеснившись, соглашался поставить там второй стол для тебя.

— Зачем? Я вовсе не хочу вам мешать.

— Детская, — хмуро напомнил он, и вы оба на этом слове как-то «зависли».

— Э-э-э… Подождем с ремонтом, пока не узнаем, кто родится?

— Подождем.

Еще один повод для полного согласия. Но нашелся человек, который назвал вас идиотами.

— Саша, вы в своем уме? — Тину ты видел даже слишком часто, потому что любил гулять у пруда рядом с ее домом в то же время, когда она чинно катала в коляске близнецов в сопровождении дородной няни-ирландки. — Ты просто представить не можешь, сколько всего нужно малышу и его будущей маме. Кроватку, коляску, столик для пеленания — все это за один день не выбрать. Мы, конечно, устроим тебе вечеринку для будущих мам. Я помогу составить список подарков, но простынки и погремушки должны подходить к мебели. Ее выбор крайне важен…

После двадцати минут таких разговоров ты начинал тихо сходить с ума и, в конце концов, твердо решил ничего не предпринимать, пока не узнаешь пол малыша. И, конечно, никаких ритуальных плясок и задариваний еще не рожденного ребенка. В этом вы со Снейпом были единодушны. Он был так доволен твоим решением, что не слишком ворчал, когда в воскресенье ты заявил, что умрешь без банки маринованных помидоров, и даже согласился пойти с тобой в магазин и тащить склянки «про запас». Ты отправился одеваться и выяснил, что любимые джинсы стали малы. Перемерил еще десять штук. Шесть из них были забракованы. Осторожно, бочком ты приблизился к зеркалу. Никаких видимых изменений. Живот как живот… Только чертовы штаны не позволяли заблуждаться. Ты вдруг подумал, что в последние недели расслабился. Происходящее стало казаться тебе какой-то новой игрой. Но ведь это жизнь, а не дурацкий сон. Тебе не проснуться…

— Вы идете? — Снейп постучал в дверь.

Ты чувствовал себя совершенно разбитым и, открыв дверь, сообщил:

— Я беременна.

По лицу профессора было видно, что он с трудом удержался от едкого комментария и ограничился усмешкой:

— Я это заметил.

— Вы ничего не понимаете…

— Объясните.

Если бы ты мог. Ну как передать словами тяжесть на душе? Ты разозлился. Снейп на пятьдесят процентов виноват в происходящем. А ты… А тебе доктор велел себя беречь. Вот.

— Идите на хрен со своими помидорами!

Ты хлопнул дверью, поражаясь собственной неадекватности. Потом три часа лежал в постели. Только и старался, что не вспоминать Джинни, не думать о друзьях и поменьше жалеть себя. К полуночи захотелось извиниться перед Снейпом, ну и, что греха таить, — помидоров.

Ты спустился вниз, дверь на кухню была приоткрыта. На столе стояло шесть банок разных консервированных томатов. Как мало человеку нужно для того, чтобы стать немного счастливее. Помидоры и немного участия. Хорошо, что у тебя есть он. Ты впервые подумал: может, совсем не так плохо, что ты влип в эту историю именно с таким человеком, как Северус Снейп?

Ты взял банку, ложку и, прежде чем вернуться в спальню, зашел в кабинет. Дверь скрипнула, он оторвал взгляд от книги.

— Что теперь? Начнете швыряться в меня едой?

Пришлось покачать головой.

— Не сегодня. Простите мне мои истерики. Можете и мне устроить парочку, я переживу. Вам ведь тоже трудно.

— Не сегодня, — устало сказал Снейп. Кажется, он не слишком злился. — Но я запомню ваше предложение.

Ты бочком двинулся к свободному креслу. Сел в него, скрестив ноги, щелкнул крышкой на банке. Профессор нахмурился, но промолчал. Ты звякнул ложкой по стеклу, изучая недра своей сокровищницы. Выловил самую крупную помидорку и целиком отправил ее в рот. Остро, сочно, вкусно… Ты блаженно зажмурился. Снейп не выдержал.

— Господи, вы можете есть эту дрянь на кухне? Иначе…

— Что? — Ты прижал банку к груди, будто защищая ее от посягательств. — Я просто хочу томатов и немного побыть с вами.

Профессор казался растерянным. Своим заявлением ты смел его аргументы, уже продуманные и выстроившиеся по команде «в штыковую атаку».

— Вы знаете, что мне не нравится, когда едят вне кухни, и все равно это делаете? При этом рассчитываете, что мне доставит удовольствие находиться с вами в одной комнате?

— Я не думала о вашем удовольствии. — Ты закинул в рот второй помидор и признался: — Только о своем. Для меня это почти подвиг. Раньше мне постоянно внушали, что я много думаю о других и ничтожно мало — о себе. А теперь все как-то запутанно. Наверное, я поступаю эгоистично. Но мне ведь так мало надо, чтобы почувствовать себя сейчас лучше. Просто болтать с вами, заедая свои слова. Смиритесь, а? Ну пожалуйста. Тогда я смогу принять тот факт, что у меня живот вырос.

— Совсем не видно, — озадачился Снейп. На его лице был написан тот же священный ужас, что испытал несколько часов назад ты сам.

— И мне. Но джинсы как-то узнали и отказались вмещать двоих.

Наверное, скверно, что вы оба в душе — мужчины. Куда меньше паники было бы, думай хоть один из вас как нормальная женщина.

— Если вам нужны средства на новую одежду…

Ты покачал головой.

— Обойдусь. Только вы не пугайтесь так, ладно? — Ну вот, ты это осознал — он тоже в ужасе. — Я должна была сказать. Спасибо, что вы со мной. Одна я бы не справилась.

Он нахмурился.

— Я ничего не делаю.

— Вы делаете многое. Вы ведь рядом. — Ты не знал, как его отблагодарить. Что же сказать такое правильное и важное? Сейчас бы чмокнуть его в щеку — и все… Но нельзя. Как жаль, что в вашем случае уже невозможно не придавать значения поцелуям. Ты нырнул ложкой в банку и от всей души предложил: — Помидорку?

Он отрицательно покачал головой.

— Ни за что.

Вы улыбнулись друг другу. Вышло здорово.

13–16 недель. Дверь скрипит, если ты пытаешься ее сломать

Во время обследования милый пожилой доктор улыбался, заглядывая в монитор, пока девушка, занимавшаяся ультразвуковыми исследованиями, смотрела внутрь тебя. По его лицу трудно было предположить, что случилось что-то плохое. Ты по привычке расслабился, представляя, как он скажет: «Все хорошо, Саша», и тогда ты с чистой совестью пойдешь воровать вкуснейшую лакричную помадку в приемной, набивая ею карманы. А потом доктор без всякой подготовки взял и спросил:

— Хотите узнать пол ребеночка? Сейчас есть вероятность небольшой погрешности, но плод так удачно расположен, что я могу практически с уверенностью сказать… — Он замолчал. — Только это ответственное решение. Не все родители готовы узнать ответ так рано. Иногда лучше продлить собственные ожидания, больше привыкнуть к ребенку.

Ты точно знал, что для тебя пол малыша не имеет никакого значения.

— Говорите… — И тут ты осекся.

Вы со Снейпом никогда не обсуждали этого иначе, чем как вопрос об отложенном ремонте в детской. Что если он ждет определенного результата? — Не надо… — Или нужно? Вот тебе — все равно, а он пусть катится? Какого черта это вообще важно? Ну, сбежит Снейп… Хотя в последнее время ты впадаешь в панику при мысли, что он уйдет… Чертово тело. Проклятые гормоны.

— Кто?

— Мальчик.

Нормально. Ни разочарования, ни особой радости. Для тебя это, похоже, действительно было не важно. Ты бы любил ребенка одинаково. Доктор ждал какой-то реакции. Пришлось улыбнуться.

— Значит, мальчик.

Наверное, он хотел большего энтузиазма.

— Вот увидите, как обрадуется мистер Снейп. Для мужчин в его возрасте очень важно иметь сына и наследника. — Старичок радовался больше тебя. — Советую потребовать за эту информацию какой-то стоящий подарок. Одна моя пациентка согласилась сказать мужу пол ребенка, только стоя на пляже на Гавайях.

Ты не знал, выдержат ли твои поддельные документы такую поездку. Нет, море и солнце отменялись, да и склонностью к шантажу ты не страдал, поэтому, добравшись до дома, позвонил Снейпу на работу. Секретарь соединила с лабораторией. Судя по недовольному голосу, ты оторвал профессора от чего-то важного.

— Что-то случилось? Вы в порядке? — Он волновался. Ты почувствовал себя лучше.

— Я узнала пол ребенка.

Он не стал орать или спрашивать, подождет ли эта информация до вечера. Наверное, ему проще было услышать все вот так, а не быть вынужденным изображать какую-то реакцию.

— Ну?

— Мальчик. — Повисла пауза. — Вы рады или расстроены?

Снейп признался:

— Пытаюсь понять… — Ты подождал минуту, и он добавил: — Кажется, мне все равно.

— Хорошо. — Не расстраиваться же, что ваши взгляды совпадают. Правда, доктор породил в тебе жажду наживы. — Но я бы как-то отметила это…

— Как?

— Придумайте сами. — Ты повесил трубку, надеясь, что в маггловских магазинах проклятья в коробки не упаковывают.

Профессор проявил относительный гуманизм и принес гадкое безалкогольное шампанское и торт из итальянского сыра, в котором было много фруктов и мало сахара. Кислее оказалась только улыбка Снейпа, вынужденного есть его вместе с тобой.

— Насчет ребенка… — наконец заговорил он.

— Мальчика, — напомнил ты.

— Ну да. — Он нахмурился. — У вас есть какие-то пожелания в вопросе выбора имени?

Они у тебя имелись. Если честно, ты думал о том, чтобы назвать детей в честь родителей, но как уговорить Снейпа? Плана не было… Пришлось притвориться.

— Никогда об этом не думала. У вас есть предложения? Какое-то фамильное имя, может быть?

Он кивнул.

— В роду моей матери Северус было традиционным именем, а отцу было все равно, как меня назовут. — Учитывая, что профессор впервые говорил о себе, ты предпочел молчать и слушать. — В принципе, я не склонен следовать семейным правилам. Вы можете выбрать любое имя. Я предпочел бы, чтобы фамилия также была вашей.

Ты понимал, откуда взялось это желание. Снейп думал, что если ребенок унаследует его способности, будет лучше, если он отправится в мир магов как Джонс, чем столкнется с последствиями противоречивой репутации собственного отца. Но ведь Саша имела право на вопрос.

— Вы не хотите признавать отцовство?

Профессор пожал плечами.

— Если вы не будете настаивать. Я готов оформить все юридические обязательства, но мне бы не хотелось, чтобы в метрике ребенка фигурировало мое имя.

— Почему? Вы в розыске? Ваша лаборатория выпускает не лекарства и косметику, а химическое оружие? В чем причина?

Снейп нахмурился.

— Вы можете просто молча согласиться с моим решением?

Ты покривил душой. То, что он предлагал, подходило отлично, но только для Гарри Поттера.

— Не знаю. Все это странно.

— В любом случае, еще есть время все обдумать, — сказал Снейп. — Нам не обязательно со всем разбираться сегодня.

Судя по выражению его лица, ничего добавлять к уже сказанному он не собирался. Ты смотрел на него, заедая раздражение тортом. Вроде, нечего было возразить, а хотелось… Но слов ты не нашел. Решил отомстить за свое непонятное огорчение другим способом.

Линда Бефф с интересом следила за твоими действиями. Хватило ее на полчаса, после этого, не справившись с любопытством, женщина вышла из-за прилавка.

— Саша, вы гадаете на английских словарях?

— Нет. — Хотя со стороны, наверное, выглядело похоже. — Я пытаюсь научиться открывать книги на нужной странице и тыкать пальцем в правильную строчку.

— Как успехи?

— За неделю два попадания из тысячи, — со вздохом признался ты.

Жаль, что нельзя было применить магию. Ты бы не рискнул водить Снейпа за нос при помощи колдовства, а спросить Гермиону, которой всегда удавался такой фокус с книгами, как она наловчилась делать этот трюк, не представлялось возможным.

— Зачем вам это?

Ты сказал правду.

— Я хочу дать мальчику имя, которое Северус ненавидит. Лучше бы это выглядело как случайность, чем смотрелось моей злонамеренностью.

Линда вздохнула.

— Тогда зачем такие сложности? Скажите, что неделю мучились, но так ничего и не решили и считаете нужным положиться на судьбу.

— Это как?

— У Магды племянник работает на одной из лондонских радиостанций. Его программа выходит около полуночи. Просто заявите, что согласитесь на первое услышанное мужское имя и включите нужную волну в определенное время. А мы подговорим парня, что нужно сказать.

План показался тебе идеальным. В предвкушении маленькой пакости ты даже с ужином постарался больше обычного и приготовил любимую еду Снейпа. Вернулся тот поздно, после встречи с психологом. Вы сидели на кухне, ты смотрел, как он ест, и отсчитывал минуты до полуночи.

— Что? — наконец спросил раздраженный профессор. — У меня от вашего взгляда кусок в горло не лезет.

— Ничего. — Ты старательно тянул оставшиеся пять минут. Вздыхал, рассматривал собственные руки, и наконец признался. — Я вся просто извелась с этим дурацким именем. Не могу ничего придумать! Решено. Давайте остановимся на первом мужском имени, которое услышим. Включите радио.

Снейп нажал на кнопку и вернулся к еде. На нужной волне в идеально правильное время верещала какая-то девица: «С вами Саманта, и мы продолжаем наш час рок-н-ролла. Вас ждет море хитов в исполнении признанного короля. Все зажигаем под ритмы великого Элвиса!» Ты моргнул. Снейп отправил в рот немного риса и, прожевав, признался:

— Мне уже жаль нашего ребенка.

— Это не считается! — Ты, вскочив на ноги, выключил радио и выбежал из кухни.

На следующий день Магда нанесла тебе визит и очень извинялась.

— Племянник перед эфиром зашел в паб, а там подрались футбольные фанаты, и его вместе со всеми забрали в участок. Он позвонил только утром, когда освободился.

— Скажите, что по его вине я чуть не назвала сына Элвисом.

Женщина улыбнулась.

— Только Линда могла придумать такой ненадежный план. Есть более простой способ добиться желаемого.

— Какой? — спросил ты без особого воодушевления.

— Устройте так, чтобы ваш мужчина выпил лишнего. Он вряд ли запомнит все детали вечера и подробности разговоров, а вы потом будете утверждать, что имя — его идея.

Вечером, когда Снейп поужинал, ты предложил, без особой надежды на успех:

— Немного виски?

Профессор удивился.

— Когда я пытаюсь выпить, вы обычно смотрите злыми от зависти глазами.

Ты пожал плечами.

— Наверное, я уже смирилась. Так что если хотите…

— Не очень, — признался Снейп.

— Жаль. — Чтобы как-то компенсировать искренность своего замечания, ты начал оправдываться. — Думала, если вы напьетесь, я хоть немного развлекусь за ваш счет. А то телевизор уже порядком надоел.

— Почитайте книгу.

Желая быть менее похожим на Поттера, ты даже дома носил линзы, и в последнее время, глаза начинали уставать от чтения больше обычного.

— Не хочу.

Снейп вздохнул.

— Ну, пьяным вы меня сможете увидеть в субботу. Потерпите?

Любопытство не позволило промолчать.

— А что за повод будет?

Профессор выглядел хмурым и сердитым.

— Компания, в которой я работаю, устраивает ежегодное торжество для сотрудников. Ученые — создания ревнивые, амбициозные и завистливые, так что более мерзкое мероприятие и представить трудно. Обычно его используют, чтобы продемонстрировать собственную успешность и расцеловать в зад начальство. Без виски я этот вечер вынести не в состоянии. К сожалению, пойти туда я обязан, потому что перед началом вечера успешных сотрудников премируют. Есть вероятность, что я получу чек. Деньги для нас с вами лишними не будут.

— Давно вы работаете в этой фирме?

Снейп, как всегда, был четок.

— Два года, три месяца и одну неделю.

— Вам нравится?

Он отрицательно покачал головой.

— Нет, но ничего лучше я не нашел, и сейчас не жалею об этом. Детям нужны родители со стабильным доходом. Они не должны ни в чем нуждаться и познавать трудности раньше, чем сумеют начать самостоятельно о себе заботиться. Вы согласны?

И почему ты до сих пор не подумал о курсах для получения специальности или поиске маггловской работы? Только тратил на врачей небесконечные средства и врал Снейпу про свою карьеру. А он тем временем трудился, ему не нравилось, но профессор терпел. Почему-то ты захотел придушить его, чтобы тебе не было слишком стыдно. Может, все еще злился за будущий прочерк в метрике вашего сына? Так это же хорошо — и для ребенка, и для твоего инкогнито. Но этот идиот не знает о нем и думает о себе. Саша Джонс была в бешенстве, но тебе пришлось кивнуть.

— Согласна.

— Хотите пойти со мной? Это будет ужасно скучный и пафосный вечер, но приходить со своей парой желательно. Начальство жаждет знать, с кем мы спим. Учитывая, что после рождения ребенка мне может понадобиться отпуск, вам ведь наверняка потребуется помощь… — Как же неловко он себя чувствовал, озвучивая самую простую просьбу. Так и хотел переложить ответственность за нее на другого человека. — В общем, было бы разумно заранее продемонстрировать, что у меня действительно есть некоторые обязательства.

— Будем притворяться?

Он напрягся еще больше.

— Это удобнее, чем кричать на каждом углу о специфике наших отношений.

Ты кивнул.

— Хорошо, я пойду. Это вообще не проблема.

Это стало проблемой, когда утром ты обнаружил на тумбочке у вашей общей кровати кредитку. Понятия не имея, зачем Снейп ее оставил, ты повертел ее в руках и положил на место.

— Забыл, наверное.

После обеда пришла Тина под предлогом попросить немного яблок для пирога, но было видно, что она просто мается от скуки.

— Муж на выходные останется в городе. У него в понедельник суд, и он сказал, что должен подготовить бумаги, а мы с близнецами будем мешать. Я подумываю устроить в субботу вечеринку только для девушек. Ты непременно должна прийти!

Ты почувствовал искреннюю благодарность к Снейпу за его предложение.

— Я не смогу. Компания Северуса устраивает ежегодный прием. Прости… — Вспомнив о профессоре, ты подумал о кредитке. Вдруг тот ее хватится. — Кстати, мне нужно позвонить, он забыл свою банковскую карту.

Тина захихикала.

— Саша, ты иногда ужасно глупая.

— В смысле? — нахмурился ты.

— Твой мужчина пригласил тебя на вечеринку и оставил деньги. Значит, он хочет, чтобы ты купила себе новое платье и выглядела роскошно. Давай посмотрим в интернете, что за мероприятие тебя ждет, и решим, какой наряд нужен.

Ты возражал, но от Тины было не так просто отвязаться. Впрочем, на этот раз ты обрадовался ее навязчивости. Найденные в сети фотографии с прошлогоднего отмечания годовщины компании, в которой трудился Снейп, традиционно проходящего в отеле «Клуб Квотерс», поразили тебя помпезным убранством ресторана и тем, что мужчины были нарочито элегантны, а дамы обряжены в вечерние туалеты. Если четыре звездочки обязывали к такому, ты порадовался, что это не «Ритц». Оба твоих платья, купленные Гермионой, для такой вечеринки не подходили.

— Да уж…

Глаза Тины восторженно блестели.

— А адвокатская контора моего мужа устраивает такие мероприятия только для сотрудников. Даже жаль, что блеснуть негде! — Она ткнула пальцем в монитор. — Смотри, это твой Северус!

Ты вынужден был увеличить снимок. Если судить по атмосфере, торжественная часть уже закончилась, и в зале приглушили свет. Профессор явно не старался попасть в кадр. За его столиком сидели оживленные, немного пьяные люди, весело болтавшие друг с другом, а он выглядел каким-то совершенно одиноким. Настороженным, явно далеким от того, чтобы наслаждаться происходящим. Рядом с тобой он бывал разным, но никогда — настолько замкнутым. Значит, хорошо, что ты идешь на эту вечеринку. Ему будет кому пару раз за вечер улыбнуться. А еще… Ты подумал о том, что твои идиотские формы, большие сиськи и прочие ненавистные прелести льстят его самолюбию. Ты мог раз в жизни доставить ему удовольствие. Быть самой красивой и шикарной… Ну да, девушкой, черт возьми. И если после этого ваш мальчик не будет назван Джеймсом, ты попросту удавишь его папашу.

Ты выбрал самую эффектную, на собственный взгляд, женщину и спросил:

— Я могу выглядеть так, как она?

— Да ты в сто раз лучше! — заверила Тина. — Не такая красотка, как я, но по сравнению с этой девицей — просто королева. Давай поедем в Лондон и выберем тебе такое платье, что все попадают.

Ну, сбивать с ног ты никого не хотел, но если это доставит Снейпу удовольствие… Чего не сделаешь ради Джейми.

— Хорошо.

Профессор даже под пытками не признался бы, что его беспокоит твой внешний вид, но то, с какой поспешностью он кивнул, когда ты сказал, что купил платье, подтверждало — для него это важно.

— Хорошо. Оставьте карту у себя. Я не разбираюсь во всех этих вещах, но вам потребуются деньги на прическу и всякие мелочи…

— Показать платье? — спросил ты. Наверняка в душе он опасался результата, учитывая его невысокое, после покраски чердака, мнение о вкусе Саши Джонс.

— Если вы настаиваете.

Ну не цепляться же к его словам. На этот раз тебе не было стыдно. При всей своей экстравагантности, Тина умела вовремя притормозить и понять, что нужно кому-то другому. Твой наряд был черен, как сажа. Простое длинное платье безо всякой отделки, но с замысловатым кроем. Едва его надев, ты сразу понял — нельзя от души ненавидеть создание, в которое тебя превратило зелье. Ты действительно был красоткой. Никто бы не удержался, а Снейп, при всем своем мерзком характере и склонности к мелодрамам, — всего лишь мужчина. Ему должно понравиться то, как тесный корсаж без бретелей подчеркивает твою еще не до конца расплывшуюся талию и увеличившуюся грудь, а многослойная юбка визуально делает ноги длиннее. В общем, будучи парнем, ты никогда не выглядел таким шикарным, и теперь злился из-за всего происходящего. Не потому, что был хорошенькой девушкой. Бесило, что в этом наряде ты идеально подходишь Снейпу на роль спутницы. Он смотрел на тебя и сам прекрасно это осознавал. Профессора не смущали даже твои босые ноги в джинсах, торчавшие из-под юбки, которую ты немного приподнял, чтобы не испачкать наряд.

— Вам идет.

Ты хмуро кивнул. Ну конечно, он же не из тех людей, которые в состоянии поблагодарить за то, что ты старательно под них подстраиваешься.

— Еще будут перчатки, туфли и сумочка. В общем, я знаю, что буду выглядеть нормально, так что можете не хвалить.

Ты задрал юбку повыше и уже развернулся, чтобы покинуть гостиную, когда Снейп хрипло сказал:

— Вы очень красивая женщина, Саша. Самая красивая.

Ты невольно замер на пороге. А как же твоя мама? Неужели мисс Джонс удалось немного потеснить ее в сердце Снейпа? Даже если речь шла лишь о внешности, все это было как-то… Неправильно? Лучше бы между вами не было ничего, кроме необходимости сосуществовать. Но ты знал, что он тебя хочет. Думал, это пройдет, но все, наверное, становилось только хуже. Вы привыкали друг к другу, сближались, и только ты знал, что это ужасно.

— Скоро я буду толстая, как бегемот, и вы возьмете свои слова назад.

Смешок вышел нервным. Ты поднялся в комнату, но так и не нашел в себе сил еще раз спуститься вниз, потому что хриплый голос Снейпа как будто стоял в твоих ушах, а от этого огнем горели щеки. Было плохо, неловко и почти страшно. Не только тебе, иначе почему профессор предпочел ночевать в своей спальне? Он не пришел, а ты так до утра и пролежал в постели, готовый в любой момент притвориться крепко спящим, если услышишь скрип двери. Не пришлось.

— Хорошо, — сказал ты, когда в шесть утра на кухне закипел чайник. Даже сам себе поверил.

В субботу Снейп не пошел на работу по случаю предстоящего торжества. Вы вместе позавтракали, ты немного поработал в саду, он читал, сидя у открытого окна. После того, что произошло позавчера, вам отчего-то было неловко встречаться взглядами, и ты безумно обрадовался, когда пришла шумная Тина в сопровождении стилиста. Среди твоих друзей не было геев, и парень вызвал некоторое любопытство. Говорят, женщины легко находят общий язык с такими мужчинами, но ты чувствовал себя неловко. Нет, этот тип не вилял бедрами, не хихикал и вообще не демонстрировал поведение, которое большинству обывателей кажется нормальным для гомосексуалистов. Отличие было во взгляде. Когда тебя заставили надеть платье, этот Себастьян сказал:

— Вы очень красивая, Саша.

Он почти в точности повторил слова, произнесенные Снейпом, но они тебя нисколько не взволновали. Интонация, взгляд… Ты не начал паниковать или чувствовать себя женщиной, и это убивало. Потому что в твоей голове происходила какая-то странная подмена понятий.

Ты знал, что не можешь думать как девушка! Но твое чертово смущение свидетельствовало именно об этом. Раньше, когда ты был нормальным и твое внутреннее состояние соответствовало внешности, ни один мужчина не мог вызвать в тебе такого смущения. Ты окончательно превращаешься в женщину? Немыслимо! Тебе все еще нравятся джинсы и спортивный канал. Ты любишь есть мясо и валяться на солнышке, пожевывая травинку. Платья — дорога в ад, а косметику изобрел сатана.

Ты взглянул на роскошную Тину, развалившуюся на твоей кровати с журналом. Представил ее без одежды и понял, что твой взгляд, должно быть, не менее вежлив и пуст, чем тот, которым смотрел на тебя злосчастный Себастьян. Ты попробовал вспомнить улыбку Джинни и ее прелести. Сердце сжалось от боли, но тебя не лихорадило до пунцовых щек. Раньше ты испытывал больше эмоций, и это уже пугало. Неужели началась какая-то новая стадия твоего превращения?

Стук в дверь прервал поток размышлений.

— Я только заберу зубную щетку из ванной.

Ну да, во времена, когда ты мог забывать, что этот человек рядом, твоя комната ненадолго стала вашей. Он перенес сюда всякие мелочи из второй ванной и даже аккуратно складывал на бельевую полку свою пижаму, когда переодевался после утреннего душа.

— Да, конечно. — Ты смотрел в пол, оправдывая это тем, что в твои волосы втыкали шпильки. Только чертов педик, колдовавший над локонами, сделал неосторожное движение и оцарапал заколкой шею. — Ай!

Ты резко выпрямился. «Тук-тук», — екнуло сердце. Ты посоветовал ему заткнуться, но оно упрямо повторило свое чертово «тук-тук». Снейп еще не начал собираться, но уже предпринимал какие-то действия по подготовке к выходу. Не только его волосы были мокрыми, белая кожа тоже влажно блестела. Обнаружив отсутствие щетки, он наверняка разнервничался и выскочил из душа, даже не застегнув по обыкновению домашнюю рубашку. Ты смотрел на полоску тела между полами черной сорочки. Как мрамор… Розоватые линии шрамов, бледно-голубые росчерки вен. Снейп походил на камень, твердый, обтесанный обстоятельствами, но со своей долгой неповторимой историей формирования. Человек-загадка с красивыми пальцами, длинной шеей, резкими, как росчерки пера, скулами, тонкой линией насмешливых губ и внушительным, как горный хребет, носом. Но все это мелочи по сравнению с глазами — черными дырами, вместилищем пустоты. Ты ничего не мог поделать с тем, что больше не искал в них бликов света, намека на лучшее. Не питал ложных надежд, что с ними можно договориться. Просто проваливался в эти ямы. Чувствовал себя как черная кошка в темной комнате, когда единственным доказательством жизни было немного учащенное биение сердца. «Тук-тук». Не закусить губу, а прикусить ее до боли, чтобы вопрос «Какого хрена ты так пристально на него пялишься?» достиг сознания.

Только ведь он тоже смотрел на тебя. Долго, задумчиво, неотрывно, и наверняка видел что-то свое. Ты понимал: не затянутую до нехватки кислорода талию, не золотистую от летнего загара корочку твоих «дынь». Вас волновали похожие вещи. У тебя тоже было что-то не то с глазами, иначе почему он так зациклен на них? Ну да, это же мамины… Ты вскочил. Почему-то тебя просто взбесила эта мысль.

— Осторожнее, платье! — запаниковал стилист.

Ты задыхался от злости. Тебе нужен был глоток свежего воздуха, прозрачного осеннего, с яблочным душком. Только им сейчас можно было надышаться.

— Мне просто нужна минута…

Снейп моргнул. Его веки всего на секунду опустились вниз, но твои нервы натянулись до предела. Теперь ты вообще не знал, о чем он думает. Вспоминает ли отчаянно… не тебя? Ты шагнул к двери, он не двинулся с места. Только врезавшись в Снейпа грудью, ты понял: столкновение было настолько неизбежно, что его даже просчитывать наперед не требовалось.

Тина со стилистом снова завопили в голос:

— Платье!

Ты уже не думал о том, что происходит. Было ли это временным помешательством, следствием магии, или внутри вдруг обнаружилась третья составляющая личности в виде упрямого твердолобого гриффиндорца-гея. Это чудовищное существо было готово скорее стукнуть Снейпа головой об стену, чем позволить тому обманываться, что зеленые глаза Гарри Поттера могут принадлежать кому-то кроме него! Поцелуй-сражение. Новый виток старой войны. «Виновен!» — провозгласил невидимый судья, и ты расписался в полученном приговоре жадным поцелуем. «Виновны…» — перефразировал Снейп, отвечая так яростно, будто утратил всякую возможность контролировать происходящее. Его руки, берущие тебя в плен объятий, шпильки, рассыпавшиеся по полу, и мнущаяся ткань… Вы оба были одержимы этим мгновением. Наверное, сейчас ни один не смог бы ответить на вопросы: «Кто я? Что творю? Зачем?» Свобода от собственных сомнений вышибала почву из-под ног надежнее любого виски. Это ощущение было знакомо…

Ты вспомнил ворох одеял, музыку, которую вряд ли сможешь полюбить, и дымок от марихуаны, повисший в комнате. Ерунда, которую ты нес, все множилась, и уставший от нее Снейп, будучи не в состоянии вынырнуть из собственной нирваны, вдруг прижал ладонь к твоим губам и попросил:

— Просто замолчите.

Потом он долго, не отрываясь, смотрел в твои глаза. Из-за этого мучительного взгляда твое сердце стало исполнять странные и опасные кульбиты. Ты сидел, будто загипнотизированный. Дрожали кончики пальцев и покрывались мурашками голые коленки. По венам быстро и лихорадочно, словно ей срочно нужно было куда-то успеть, бежала кровь. Видимо, у нее была назначена важная встреча где-то рядом с твоей вагиной, потому что та напомнила о своем существовании, сделавшись неприлично влажной.

Слабые покалывающие разряды начались там, где тебя касались пальцы Снейпа, и маршем прошлись от макушки до пяток. Ты отстранился. Просто чтобы не чувствовать себя таким растерянным.

— Мне пора. — Пошатываясь от смеси выпитого с тем странным торнадо, что бушевал внутри, ты поднялся, надел сброшенные на пол туфли, стянул юбку вниз до уровня, приличествующего норме, и сказал: — Увидимся.

До двери десяток шагов. Этот путь можно было преодолеть легко, но ты мучился, словно кто-то насыпал в обувь битого стекла. Пожаловаться бы на боль, но кому? На самом пороге ты почти вернул себе способность дышать и почувствовал, что он стоит сзади.

— Останься.

Снейп был тем, кто тебя попросил. Наверное, его иллюзиям хватило бы простого присутствия, но ты чувствовал себя иначе. Когда обернулся, его взгляд снова тебя околдовал. Этот человек был скрытен, но бесстрашен в своих чувствах. Он не боялся любить до того дна, которого ты так и не нащупал, барахтаясь в ласковом потоке своей светлой и удобной влюбленности. Твои бесхитростные чувства выглядели жалкими от подобных сравнений. Показалось ужасным, что ты никогда не поймешь, каково это — любить так, как любит он.

Один взгляд глаза в глаза. Стихия немилосердна. Внутри будто прорвало плотину, и тебя куда-то безжалостно несло. Не к желанной цели, а на рифы, и ты, в общем-то, осознавал, что плавание будет одиноким и с печальным финалом. А Снейп… Он так давно тонул, что это уже стало привычкой. Только сегодня у него был ты. Это нарушало обычный порядок вещей. Вряд ли к лучшему. Даже смерть не прервала связь Снейпа с той, кому он принес в жертву свое сердце, и глядя на него, ты с ума сходил от тоски. В твоей жизни есть тысячи вещей, ради которых можно и должно умереть, но ни одной, которая делает тебя по-настоящему счастливым. Позволяет чувствовать себя защищенным и не нуждающимся — нужным. Снейпу ты был необходим даже с измененным телом и спутанными мыслями. Глаза твои были чем-то очень важным для этого человека. Так же как в тот миг, когда он думал, что прощается с этим миром, и просил — проводи меня взглядом. Что они такое? Всего лишь два зеленых камешка, которые он так и не смог отпустить. За которые удержался. Было прекрасно, что он смог. Потом, в больнице, он отказался снова принять помощь твоих глаз. Потому что уже не мог обмануться — они принадлежали всего лишь Гарри Поттеру. Ты казался ему чужим, бестолковым, не способным ничего понять. Но сейчас он снова попросил тебя, и ответ мог быть только один:

— Хорошо.

Снейп взял твою руку так осторожно и нежно, что у тебя пропал голос. Нужно было дать ему понять, что все происходящее — не театр и не обман. Ты — не призрак прошлого. Черт, тебе так хотелось быть для этого человека живым… Сломанным, испуганным, до краев наполненным невзгодами и проблемами, — но настоящим. Нужно было ему это высказать, но горло онемело. Ты просто не мог постичь Снейпа. Бывают такие люди с абсолютным накалом чувств — до голых нервов, до самоуничтожения. Все только на словах хотят так любить, а на деле — боятся. Ты тоже трусил, но с той секунды, как увидел его прошлое, начал мерить собственные привязанности высоким стандартом, присущим этому человеку. И многие вещи стали серыми. Недостаточно яркими или нужными. Снейп украл у твоей жизни палитру с красками, но злиться на него за это не получалось.

— Я люблю тебя. — Это не было ложью. Ты пытался сформулировать иначе: «Не испытываю ненависти. Не умею ценить, но понимаю лучше, чем себя. Уважаю твои чувства сильнее, чем собственные»… Но все было проще — ты действительно его любил. Не так, как друзей, и, конечно, это чувство было далеко от того, что уничтожили вы с Джинни, но оно захлестывало. Северус Снейп, собиратель твоих зеленых камней, человек, которому не хочется говорить «прощай». В его глазах было все: и сумасшествие, и рассудочность, и боль, и, наверное, даже счастье, ведь это же не отвратительно — любить. Только без взаимности ничто не будет доведено до совершенства.

Он поцеловал тебя в благодарность за сказанное. Ты это принял, но точно не просил его трахнуть себя. Думал, что все зайдет так далеко? Нет. Вы оба ни о чем не думали. Снейп был одержим тобою, будто жрец, узнавший, что божество, которому он поклонялся, вполне земное, глупое, и его можно потрогать. Существо, способное растаять в ответ на ласку, превращаясь из ледника в маленький снежок, который помещается в ладони. Ты и впрямь покорно менялся: из скованной кучей условностей женщины с мужским сознанием — в человека, который до этой ночи, казалось, совсем не знал, что близость бывает такой, когда не замечаешь, как одежда оказывается на полу и обнажены не только чувства, но и руки с ногами. Даже когда он вошел в тебя, не было ни паники, ни страха, ни даже тени отрицания происходящего. Ты хотел понять Снейпа, а вышло так, что он понял тебя и каким-то образом забрал себе. Кто из вас был змеей? Скользким гадом без принципов, но с перечнем былых и будущих сожалений, извивающимся на горячей сковороде? Ты, как ни сложно это признавать. Он был искренним, выдохнув куда-то в твои волосы:

— Лили…

И сразу захотелось исчезнуть. Просто взять и забыть. Больше никогда не быть пародией на кого-то. Ты оказался слишком измотанным, чтобы сбежать, а вот с забвением все сложилось. Небезупречно, но ты смог выкинуть ту ночь из головы. Только вот память вернулась. Интересно, в ее планы входило изгадить тебе день или предостеречь? Больно-то как задаваться такими вопросами.

Снейп отстранился, словно твои губы вмиг стали горькими. Его растерянность, твой ужас — коктейль под названием «Стоит немедленно все это прекратить».

— Щетка? — Более дурацкого слова ты произнести не смог и зачем-то добавил, ткнув себя пальцем в грудь: — Воздух.

Наверное, именно так и общались неандертальцы. Что ж, умные были ребята, еще не загруженные проблемами, порожденными цивилизацией. Снейп, похоже, считал так же, потому что кивнул:

— Точно.

И вы разбежались в разные стороны. Поджав животы и следя за руками, чтобы, не приведи господь, не соприкоснуться локтями. Ты спустился по лестнице и бродил по саду, пачкая подол платья. К черту заломы на юбке. Это не кукольный дом, а твоя гребаная жизнь. Ты не можешь влюбиться в Снейпа. Не должен, не хочешь, не знаешь… Кого именно ты убьешь, если он еще раз назовет тебя чужим именем? Малыш Джейми не заслуживает такой мамаши, а значит, не нужно правды. Не стоит разрушать то стойло, в которое ты себя загнал. Ты обещал, что отправишься на этот вечер, поэтому должен успокоиться и пойти. Потом просто скажешь Снейпу: «Я так не могу», и будешь надеяться, что он, как обычно, не задаст лишних вопросов, а, проявив уважение к твоей нервной системе, тактично съедет, обозначив расстояние между вами как непреодолимое.

«Дракула и его невеста» прибыли на вечеринку вовремя. Тебя привели в порядок, юбку отпарили, прическу поправили, но ты все равно чувствовал себя подавленным. Когда вы входили в холл отеля, ты бросил взгляд в зеркало и поразился собственной бледности.

— Вам плохо? — спросил Снейп.

Тебе показалось, что его беспокойство — это вопрос вампира, который хочет понять, не переборщил ли он… Осталось ли еще что-то от его жертвы, или пора искать новую? Ты обязан был продержаться. Хотя бы этот вечер.

— Все в порядке. Просто немного холодно.

— В зале ресторана будет теплее.

Он не обманул. Только к нагретому кондиционерами воздуху прилагался шум и множество людей, кое-кому из которых профессору пришлось тебя представить. Столик, на котором имелись таблички с вашими именами, находился в третьем ряду от импровизированной сцены. Восемь человек, из которых пятеро были коллегами Снейпа, а трое — их спутниками. Пожилая дама, возглавлявшая лабораторию, и ее муж показались тебе приятными людьми. Несмотря на то, что знакомство ограничилось простым представлением, то легкое уважение, которое сквозило в словах по обыкновению мрачного профессора, убедило тебя в том, что эти люди не могут не быть в чем-то хороши, раз даже он вынужден им симпатизировать.

С остальными коллегами Снейп держался холодно и отстраненно. Пожалуй, только старший лаборант, полный юноша в очках, не вызывал у него неприязни, чего нельзя было сказать о еще двух молодых мужчинах и одной красивой женщине. Той самой шикарной особе с фотографии, на которую ты пожелал быть похожим. Она улыбнулась тебе приветливо, но при этом смерила с ног до головы взглядом, который мог содрать слой кожи, как наждак.

— У вас просто очаровательная подруга, Снейп. Признаться, я сначала решила, что она приходится вам дочерью, но, разглядев ее вблизи, поняла, что для этого мисс Джонс слишком красива.

Оскорбление, произнесенное мелодичным голоском, не было даже завуалировано. Профессор его не проигнорировал.

— У женщин странная логика. Всех девушек моложе они предпочитают считать чьими-то детьми, ведь это избавляет от необходимости видеть в них соперниц. — Его позвали из-за соседнего столика. Холодные пальцы коснулись твоего плеча. — Саша, я ненадолго.

Он мог вообще катиться к черту. Ты не был впечатлительной барышней, нуждающийся в опеке. Девица начала засыпать тебя вопросами.

— Мисс Джонс, кем вы работаете?

— Пишу статьи.

— Сколько вам лет?

Ты очаровательно улыбнулся:

— А вам? — Несмотря на безупречную внешность, вопрос женщину опечалил. Ты кивнул сам себе. — Мы на вечеринке, а не на допросе. Приятного вам вечера.

— Ей сорок, — раздался голос у твоего уха, едва дама отошла с кем-то поздороваться. — Несмотря на то, что доктор Алиса Дуглас везде утверждает, что ее внешность — следствие природного везения и разработанных ею косметических средств, мы, грешные приземленные люди, уверены, что все дело в ее бывшем муже — пластическом хирурге, который год назад бросил ее ради новой, более свежей Галатеи. — Ты обернулся. Довольно молодой мужчина нагло поменял карточки гостей, сел на соседний стул и представился. — Дэн Брейди, восходящая звезда фармацевтики и главный конкурент вашего неприветливого спутника на получение солидного чека. Простите, но мы все просто начали с ума сходить от любопытства, когда он заявил, что придет не один. Обычно о людях, с которыми работаешь, хоть что-то знаешь: имена родителей, кличку кошки… О Снейпе известно лишь то, что он существует. А вот теперь — еще тот факт, что у него есть девушка, и даже очень красивая девушка, если мне позволено будет сказать об этом.

Ты пожал плечами.

— Зачем спрашивать разрешение, если вы уже высказались?

— Сразу видно, с кем вы живете, мисс… Колючка?

— Джонс.

— Мисс Колючка-Джонс.

Этот человек заставил тебя улыбнуться. Обычно про таких людей говорят, что они несут в себе заряд определенного позитива. Видимо, долгое пребывание со Снейпом, который мог вогнать в депрессию даже ангелов, тебя порядком утомило.

— А я буду звать вас Брейди-Сплетник.

— За что?

— Человек, который начинает знакомство, поливая грязью коллег, иного не заслуживает.

— Грешен. Но нам с вами скучать еще целый вечер, и проще делать это, перемывая косточки другим. Вина?

Ты покачал головой.

— Я не пью.

Дэн вздохнул.

— Только не говорите, что познакомились со Снейпом в обществе анонимных алкоголиков. Или куда там он по вечерам ходит?.. Я тут же начну пить по-черному.

— Нет, мы были соседями.

Он вздохнул.

— Счастливец! А в моем доме живут одни старушенции.

Это не напоминало флирт. Вернее, он пытался тебе понравиться, а ты это высмеивал. Когда вернулся профессор, Брейди отчего-то решил, что вы с ним почти подружились.

— Снейп, примите мои комплименты. Мисс Джонс — красивая, умная и с чувством юмора. Как думаете, это будет справедливо, если я отобью у вас девушку после того, как вы увели у меня проект?

Профессор пожал плечами, занимая свое место подле тебя.

— Просто мои разработки были лучше.

Дэн снова склонился к твоему уху.

— Он шаман. Я выбиваю средства на новое оборудование, провожу исследования степени переработки и фильтрации, а ваш мистер Снейп разотрет какие-то корешки, сварит их — и инвесторы в восторге от результата. Может, это его магия?

Ты бросил на профессора взгляд, желая знать, как он отреагирует на это слово. Лицо Снейпа оставалось отрешенным и безразличным. Ты подумал, что вряд ли он стал бы обманывать магглов, создавая лекарства с помощью волшебства, ведь их нельзя было бы запустить в массовое производство.

— Может, он просто талантлив?

Снейпа твои слова разозлили.

— Талант бывает у художников или музыкантов. Наука предполагает знание материала, с которым работаешь, и постоянный упорный труд.

Ты взбесился. Может, из-за воспоминаний, которые нахлынули днем, но показалось, что тебя обозвали идиотом. Профессор сказал свою фразу снисходительно и, наверное, этот посыл «Что вы можете понимать?» был адресован отнюдь не его коллеге. Уже открыв рот, чтобы сказать в ответ гадость, ты даже подбородком на руку оперся, дабы заставить челюсти сомкнуться. Никакой обиды! Сердиться на Снейпа равносильно признанию, что ты чувствуешь к нему больше, чем можешь себе позволить, а это недопустимо. Одно дело — попасть в плен наркотика, алкоголя и обстоятельств, но совсем другое — постоянно думать о своем поступке, копаться в себе в поисках его значения… Так можно и с ума сойти. Только вот ни одному ребенку в мире не нужна мамаша-неврастеничка.

— Я действительно ничего не понимаю в фармацевтике.

Все верно, сказано с должным безразличием. Ну так какого черта он хмурится, словно не понимает, почему ты произнес эти слова?

Милый доктор Брейди поспешил тебя поддержать.

— О, по мнению Снейпа, мы все в ней ничего не смыслим.

Профессор промолчал. В зале появились официанты с тарелками, а многочисленное начальство компании стало произносить речи об успехах минувшего года. Потом раздавали желанные конверты с чеками. Их за вашим столом получили не только твой спутник, но еще его начальница, душка Дэн и даже женщина с красотой ненатурального происхождения. Всем аплодировали. Некоторым — искренне, Снейпу — скупо. Когда закончилась торжественная часть, на сцене появились музыканты, исполнявшие джазовые композиции. Некоторые пары танцевали, но большинство предпочло переместиться от своих столов к другим коллегам, организуя небольшие компании, и отдать должное спиртному. Вы со Снейпом остались за своим столом одни. Даже Брейди сбежал, поняв, что приглашать тебя на танцы бессмысленно.

— Еще полчаса — и можем уйти, — сказал профессор.

Ты кивнул и стал выяснять, сколько королевских креветок может влезть в одну беременную женщину. На четвертом десятке к вам подсел какой-то старик и заговорил со Снейпом о кожных заболеваниях и средствах их лечения. Ты понял, что это и был вожделенный проект, но после третьего упоминания гнойных фурункулов креветки стали казаться липкими, а токсикоз, с которым ты практически простился, напомнил о себе.

— Я отойду ненадолго?

Снейп кивнул, а старичок галантно уточнил:

— Попудрить носик?

С твоими бесами что-то не так. То по углам прячутся, то всем скопом атакуют. Ну почему этот день должен был оказаться ужасным только у тебя? Еще раз изобразив вежливую улыбку, ты признался:

— Если получится — только отолью, но что-то подсказывает — без того, чтобы немножечко поблевать, этот визит в дамскую комнату не обойдется. Ну и попудриться, конечно. Мы, девочки, после такого всегда пудримся. Не скучайте без меня.

Как будто кто-то стал бы. Снейп, судя по взгляду, не определился только в одном вопросе: придушить тебя сразу после окончания вечеринки или до дома потерпеть. Удалиться удалось гордо. Ровный твердый шаг можно отчеканить даже на каблуках и вытерпеть то, как чешется под кружевом трусов зад, до самой кабинки туалета. Вот там можно истерически посмеяться над собственной выходкой, задрав юбку и сняв перчатки, вволю поскрести кончиками ногтей ягодицы и порадоваться, что тошнота отпустила. Может, тебя вообще не из-за беременности все время мутило? Что если причина этому недомоганию — панический ужас, возникший из-за того, что происходит в твоей жизни, и Снейп? Раньше ты его, помнится, легко ненавидел, но никогда не боялся, а теперь начинаешь трястись, едва услышав из его уст очередную гадость. Нет, вам определенно стоит как можно скорее разъехаться, иначе ты совсем себя изведешь.

Принимать решения, сидя на унитазе, было отличной идеей. Ты бы так и провел в своем убежище остаток вечера, если бы не троекратное деликатное покашливание за дверью. Пришлось выходить и оправдываться перед очередью из восьми дам в три злосчастные кабинки:

— Простите, я беременна.

Они отнеслись с пониманием. По крайней мере, стали менее осуждающе топтаться на месте. Большое количество вина всех делает немножко эгоистами. Никакой пудры ты в своей сумке не нашел, так что эту часть обещания выполнить тоже не удалось.

В зал ресторана из туалета вели два коридора — короткий и длинный. Ты выбрал не самый простой путь, мимо комнаты для курения. Дверь в нее была приоткрыта, и звук знакомого имени заставил немного притормозить.

— Где Снейп нашел эту шлюху? — Спрашивал, судя по голосу, один из мужчин, что сидели за вашим столиком. — Кто-нибудь из вас верит, что это его подружка? Думаю, он ее нанял для того, чтобы по компании перестали ходить слухи, что он гей.

— Разве не вы их распускали, мистер Элрой? — спросил лаборант в очках. — Зная о некотором предубеждении нашего президента против гомосексуалистов, это ведь был самый простой способ испортить репутацию конкуренту?

— Джош, для человека, который ходит на вечеринки со своей сестрой, вы слишком много рассуждаете о вещах, в которых ничего не смыслите. Так и будете до конца своих дней мыть пробирки и носить кофе Снейпу. Вы готовы целовать ему зад лишь за то, что он считает ваши идиотские идеи перспективными. Мы продаем сыворотку, омолаживающую кожу, и ищем новые средства для косметологов. Хотите заниматься созданием лекарств — идите мыть пробирки в лабораториях больниц. А если не можете позволить себе не получать приличную зарплату, то заткнитесь и делайте то, что вам говорят. Иначе мы легко устроим так, что вы окажетесь на улице. Я прав, Алиса?

— Прав. — Ты узнал голос переделанной докторши. — Вы не на того ставите, Джош. Мы проработали в компании долгие годы, а этот мерзавец без всякого образования пришел со своими тестовыми образцами и заявил, что если президента они устроят, то он желает получить работу. Я всегда считала, что Сара — старая дура. Зачем было вообще проверять содержимое его пробирок? Позови она охрану, мы бы сейчас не имели столько проблем.

Ты не знал, как Снейп ухитрился устроиться в этот серпентарий, но, кажется, роковая карма была не только у тебя. Профессор был заговорен на проблемы с коллективом.

— Но он делает великолепные препараты, — заспорил лаборант. — Даже если раньше он работал в другой области, к фармацевтике у него талант, и президент это сразу понял, поэтому и взял мистера Снейпа. Через год он получит диплом и сможет вести свои проекты совершенно самостоятельно, без патронажа доктора Саерс.

— Джош, ты так договоришься до того, что он и лабораторию после ее ухода возглавит. Дэн, это камень уже в твой огород, не так ли? Сначала тебе не дали проект, потом отнимут место, которое ты желаешь получить.

— Вряд ли. Снейп совершенно лишен харизматичности. Помимо президента, есть еще совет директоров, а они скорее поверят обаятельному парню, с которым можно выпить и сыграть в гольф, а не замкнутому ублюдку, нанимающему проституток, чтобы исправить свою репутацию. Волноваться не о чем. Лично я собираюсь сегодня уйти отсюда с его шлюхой. Он еще пару раз рявкнет на бедную девочку — и ее можно будет брать в оборот. После такого фиаско он вряд ли посмеет явиться с кем-то еще, а Элрой и дальше станет распускать грязные слухи. В конце концов, наш президент, верующий в греховность однополых связей, вышвырнет Снейпа. А Джош засунет свое мнение в задницу, в которой, по достоверной информации, часто оказывается не только оно. И будет сидеть тихо, как мышь, иначе на биржу труда отправится первым.

Ты понял, зачем девушкам каблуки. Чтобы мучиться сомнениями: оттоптать ими кое-кому яйца или удержаться? Тебе очень хотелось все же потыкать кое-кого шпилькой. Так сильно, что от желания живот свело, словно малыш внутри тебя поддерживал мать, негодуя, что его отца поливают грязью. Правильно. Ты не должен был отказывать себе в гриффиндорском удовольствии высказать все этим людям хотя бы ради него! Ногой распахнув дверь в манере, присущей Снейпу, ты скрестил на груди руки и приказал своей брови усилить эффект насмешливой улыбки, кривившей губы. Лица присутствующих немного вытянулись. Отличное начало.

— А Снейп был прав, говоря, что в качестве коллег ему досталась кучка жалких неудачников. Начнем с вас, Дэн. Знаете, вместо того чтобы обвинять кого-то в своих проблемах, меньше ходите играть в гольф и больше трудитесь над исследованиями, как это делает Северус. Приезжая из лаборатории, он часто засиживается до утра, работая с документами. Успех действительно зависит не только от таланта. Приходится много вкалывать. И вот такая уж я девушка, что предпочту трудоголика дешевому интригану. Даже если я поругаюсь с Северусом, вы меня домой провожать не пойдете. — Ты развернулся к докторше. — Как женщина женщине, сочувствую. — Ну надо же, куда тебя занесло… — Никто не любит чувствовать себя брошенной, но даже злость может быть продуктивной. Направьте ее на собственный успех или поиски личного счастья, а не делайте людям гадости, потому что когда все кругом в дерьме, вы самой себе кажетесь немного чище. — Еще один разворот. — И, мистер Элрой, прежде чем распускать слухи о Северусе Снейпе, подумайте о том, каким идиотом вы будете выглядеть, если он сообщит людям, с которыми ему захочется что-то обсудить, что он не снимает шлюх ради спасения собственной репутации, а живет с девушкой, у которой от него будет ребенок. А вы, Джош… — Ты улыбнулся старшему лаборанту. — Если Северус сказал, что ваша идея чего-то стоит, то это правда. Он очень редко говорит комплименты, и ложными они не бывают. А насчет того, чем эти господа вас шантажируют… Мой вам совет — пошлите их на хрен. И если вас уволят из-за ориентации — наймите шустрого адвоката и отсудите у компании столько денег, чтобы они три года сидели без конвертов, а сами выберите дело по душе, найдите хорошего парня и наслаждайтесь жизнью!

Закончив свою вдохновенную речь, ты понял — что-то не так. Нет, конечно, разгневанная фурия в черном платье — это страшное зрелище, но, наверное, не настолько, чтобы смотреть на тебя, не мигая, с перекошенными лицами. Только залившийся краской бедняга Джош сделал одолжение и мотнул головой, призывая тебя обернуться.

Предчувствие было нехорошим, но пара глубоких вздохов помогли с ним справиться. Стараясь держать осанку, ты совершил грациозный разворот. В дверях стояли Снейп и худой старичок, обожавший поговорить за ужином о гнойных фурункулах.

— Прости за задержку, — искреннего раскаянья ты не чувствовал, несмотря на то, что черные зрачки Снейпа расширились от бешенства. — Мы уже можем идти, или я успею съесть еще креветок? Только не под диалоги о кожных заболеваниях, пожалуйста.

— Господа, — обратился старик к ученым. — В понедельник жду вас у себя в кабинете. Мы, кажется, должны объясниться на предмет поведения, которое я считаю недопустимым для своих сотрудников. Вы, Джош, можете не приходить. Я верующий католик, но в филиалах этой компании работают евреи, буддисты и мусульмане. Я могу не разделять их взглядов, но это не мешает мне ценить в людях профессионализм. Одного гея я как-нибудь переживу, можете мне поверить. На этом все. Давайте не портить коллегам остаток вечера.

Он подошел и, ловко схватив твою руку, успел поцеловать ее до того, как ты опомнился.

— Отличная девушка, мистер Снейп. Дайте своей даме съесть столько креветок, сколько она захочет. Мисс Джонс это заслужила своей искренней преданностью вам.

Едва старик ушел, все заговорили разом.

— Снейп, ваша милая девочка все не так поняла… — убеждал Бредли.

Женщина-доктор строго на него взглянула.

— Не унижайтесь, Дэн. Он прекрасно знает, что мы о нем думаем.

Профессор кивнул.

— Да, я это понимаю и не собираюсь извиняться за то, что лучше многих присутствующих умею делать работу, которую даже не люблю. Вы — умные люди, но мне с вами неинтересно и не о чем говорить, пока вы предпочитаете войну, а не сотрудничество. Продолжайте в том же духе, если угодно, но вам не победить по одной простой причине: пока вы тратите время на интриги, я много работаю. Любой человек, который ценит время и деньги, оценивает полезность сотрудника по результату его труда, а не по умению играть в гольф или врать прессе. На этом лично я считаю данный инцидент исчерпанным. Спасибо за поддержку, Джош, но впредь тратьте свое время не на меня и этих людей, а на то дело, которым увлечены. Идем, Саша.

Ты понял, что креветок не будет. Снейп до боли сжал твою руку и потащил к выходу. Тут уже было не до грациозности, ты бежал за ним, шатаясь на каблуках. Пока вы не оказались на улице, ни слова сказано не было. Только когда он не остановился и у выхода, а твоя несчастная юбка начала подметать пыль с асфальта, ты потребовал:

— Отпустите! — Он не послушал. Ты дернул руку. В итоге у профессора в плену осталась лишь перчатка, а ты обрел свободу и сделал шаг назад. — Беситесь? — Снейп замер, но не обернулся. — Да сколько угодно злитесь, мне наплевать! Я сказала то, что хотела, и сделала бы это в любом случае. Да, даже зная, что вы за такое по головке не погладите. Потому что я — это я! Не могу думать о том, какой быть, чтобы вам было со мной удобно. Я вообще не хочу об этом думать. Уезжайте. Моя душа не продается за помидоры и пару поцелуев…

— Сколько? — Вопрос был задан так серьезно, что ты сначала не понял его смысла.

— Что сколько?

— Я хочу знать цену. Что нужно, чтобы вы и дальше превращали мою жизнь в цирк? Ставили все с ног на голову, сводили меня с ума тем, какой глухой и упрямой бываете, а через полчаса поражали способностью видеть больше, чем я хочу показать?

Ты с удивлением понял, что скандала не будет. Саша Джонс поразила его, бросившись в бой. За Снейпа ведь никто никогда по-настоящему не сражался. Ну, наверное, кроме твоей мамы. И то, что, глядя на тебя, он сейчас думает о ней… Одна чертова мысль об этом — и кулаки начинали чесаться. Особенно правый. Тот, который он оставил без успокаивающего прикосновения шелка.

— Мне нужна правда. — Да, ты был к нему жесток, но твоя собственная участь казалась не легче. — Когда вы себя обманываете, а какие ваши поступки честны? Чего мне ждать от вас?

Он обернулся, посмотрел тебе в глаза без гнева, только с какой-то невысказанной тоской, и признал:

— Я сам не знаю.

Домой вы ехали на такси, под зажигательные индийские ритмы, но в полном, абсолютном молчании. Едва он открыл дверь, ты, опережая всякие слова, поднялся в спальню, стянул через голову платье и, отшвырнув его в угол, ничком бросился на кровать. Сил не было. У Снейпа имелась поразительная способность одним взглядом заставлять тебя заткнуться. Он смотрел так, что обиды казались глупостью, поступки — мелочными, а пропасть между ним и тобой, кем бы ты ни был, — чертовски огромной.

Ты не можешь быть жертвой, потому что все время врешь, а он наоборот болезненно честен в своих переживаниях. Ты бесишься больше, чем положено Саше Джонс, и неоправданно мало для Гарри Поттера. Не человек, а желе. Коснешься — а оно потом еще долго непонятно из-за чего дрожит. Профессор коснулся, просто чтобы потрогать свои воспоминания, а ты сказал слова, которые его в них утопили. За свою глупость он пытался извиниться — если не собственной теплотой, то налитым в стакан супом и поднятым с пола арбузом. Ему не хотелось войны. Саша Джонс сделала для него что-то хорошее. Снейпу было не так уж больно по ее вине. И, конечно, он не ожидал, что все так сложится и будет твой растущий живот, общий дом и маринованные помидоры. Он был охренительно честен с тобой, говоря: «Я не знаю». Профессор действительно понятия не имел, что со всем этим делать. Это ты запутался. В себе, во лжи и планах на будущее, а особенно в вопросе — готов ли ты носить женское белье, чтобы не чувствовать себя одиноким. Не просто сосуществовать, а действительно жить со Снейпом — значило отсечь свое прошлое. Единственное, что оправдывало такой выбор — это даже не ребенок в животе, а то, как плохо тебе было, когда он назвал тебя чужим именем. Ты смиришься с «Сашей»? Это ведь будет долго. Всегда, если тебе не повезет и ты не сможешь от него уйти.

— Черт!

— Всего лишь я. — Он зашел без стука, все еще в костюме, только галстук оказался где-то брошен. — Вода. — Стакан был поставлен на тумбочку. Он даже прикрыл тебя простыней до самой шеи. — Креветки были соленые, а я не хочу, чтобы вы глотали бурду из-под крана из-за простого желания меня не видеть.

Только после его слов ты понял, что действительно хочешь пить. Не смотреть на него, не говорить, а просто глотнуть немного воды.

— Спасибо.

Ты вернул стакан на тумбочку. Снейп сел в твое любимое кресло у окна и включил кондиционер. Кажется, вы оба любили холод.

— Вы должны были заметить, что я не молод, а значит, до встречи с вами, так или иначе, но жил. Это существование сформировало черты моего характера, и, несмотря на то, что многие из них не нравятся мне самому, они есть. Вы были правы, сказав, что я не эгоистичен. Люди, которые умеют если не любить, то хотя бы принимать собственные недостатки, не распоряжаются своей судьбой так неумело. Меня никто не научил тому, что не следует все время придираться к себе. Как любой ребенок, я хотел быть понятым, но все мои попытки донести до окружающих собственные мысли вызывали лишь насмешки и отчуждение.

— Вас наверняка кто-то понимал, — сказал ты, но он резко взмахнул рукой.

— Молчите, или я не смогу объяснить, что чувствую, а значит, назначенная вами цена уплачена не будет. Мои родители… Наверное, лет до восьми я вообще не чувствовал связи с ними. У меня был дед. Отец отца. Ему не нравился собственный сын, мою мать он не выносил на дух, их постоянные ссоры не вызывали у него ничего, кроме раздражения. Он был тихим человеком. Ненавидел конфликты и людей, которые живут ими. Старик предпочитал устраняться от проблем, поэтому, когда отец впервые поднял на меня руку, дед не стал скандалить с ним, просто забрал внука к себе. Это всех устраивало… — Снейп улыбнулся. Впервые ты видел на его лице такую улыбку, незамысловатую, не отягощенную иронией, простую. — Меня тоже. Мы жили вдвоем в крошечном доме на окраине города. Я помню каждый день из тех, что вообще смогли отложиться в памяти ребенка. Он покупал мне сладости и рассказывал сказки. Было в нем что-то такое… Даже самые обыденные рассказы звучали как волшебные истории — про его бытность наладчиком станков на ткацкой фабрике и, конечно, про бабушку. Единственной женщине в его мире. Она умерла за двадцать лет до моего рождения, но в маленьком доме все еще были аккуратно разложены ее вещи. Сейчас многие могли бы сказать, что человек способен полюбить не один раз. Но кто точно знает, сколько? Два, три, десять? Мой дед и не искал ответ. Он не разменивал это слово и не занимался расшифровкой его значений. Наверное, я унаследовал от него понимание: чем больше ты ищешь множество ее определений, тем меньше от этой самой любви остается. «Это как чай с лимоном и один кубик сахара, — говорил дедушка. — Положишь весь — будет вкусно независимо от того, станешь цедить напиток или выпьешь его залпом. Начнешь крошить кусок, жалея себя, — так до конца жизни и придется глотать кислятину, потому что неделимое не должно быть разделено».

Ты развернулся и сел на постели, прикрываясь простыней. Ну, вот же! То самое, что ты хотел от него услышать. Сейчас, наверное, будет про нее. Твою маму… Только отчего так страшно услышать ответ на свой глупый вопрос?

— Вы растворили свой кусок сахара без остатка?

Он хмыкнул.

— Нет, он растаял безо всякого толка. И не думайте, что это стало сложным выбором. Мой дед умер, когда мне было семь. Упал с лестницы, ведущей на чердак, и сломал позвоночник. Он хрипел, лежа на полу, изо рта текла кровь, но старик улыбался. Говорил не о боли, не обо мне, а том что, наконец, идет в погоню за своим кусочком сахара. Я плакал, позвонил родителям, но моя мать, которая могла его спасти, просто велела набрать номер скорой помощи.

— Почему?

— Она боялась разгневать мужа, применив свои способности. Впрочем, неважно, — сказал Снейп. Он явно старался не говорить Саше Джонс о своей магии. Она не перешагнула эту грань доверия? Ну, спасибо, что он хоть что-то говорил. Ты кивнул, умоляя продолжить. — Когда я стал жить у родителей, все изменилось. Не знаю, кого я ненавидел больше — их или дедушку за то, что тот оказался таким хрупким. А может, мне казалось ужасным то, как мало я значил для него. Он ведь ушел от меня почти с радостью, даже зная, в каких дерьмовых обстоятельствах оставляет. Но в память о нем моя первая любовь сразу была признана единственной. Не назови я ее таковой — не смог бы хоть немного оправдать человека, который меня предал.

— Эта женщина…

Снейп рассматривал свои руки.

— Девочка, потом девушка, женщина совсем недолго и точно не со мной. Она никогда меня не любила. Нас с ней связала ниточка похожести в своем отличии от других. Только она была здорова и открыта миру, а я уже заражен собственной ненавистью к нему. Было понятно, что ничего не выйдет. Даже когда мы шли рядом и я держал ее за руку… В общем, надеюсь, что вы этого не понимаете. Ужасно, когда ты с макушки до кончиков пальцев — чей-то, а тебе самому ни черта не принадлежит. Она меня даже не бросила. Вещи, в которых не нуждаются… Их не бросают, а просто оставляют в прошлом. Ей не было больно. Она отказалась меня понимать, а я так и остался со своим куском сахара в руке. Он растаял, пальцы стали липкими. Это было ужасно неприятно, а то, что тебе не нравится, исчезает медленнее, чем хорошее. Я никогда не мог забыть это ощущение, вычеркнуть ее из памяти. Сначала надеялся, что однажды отмоюсь от этого чувства, но, сколько бы воды и времени ни утекало, оно оставалось со мной. Потом она умерла. Стало одновременно не за что и не с чем бороться.

Саша Джонс не имела права знать правду.

— Давно?

Снейп кивнул.

— Очень. Я стал одной из причин ее гибели. Не спрашивайте про степень вины. Тогда, сейчас, завтра — в общем, всегда я буду считать ее абсолютной.

Ты не готов был принять это.

— Вы нажали на курок?

Профессор покачал головой

— Нет.

— Лично ее прикончили?

— Нет.

Наверное, стоило именно сейчас послать его к психоаналитику, а хотелось на хрен. Что ты и сделал.

— Тогда о какой абсолютной вине может идти речь? — Если ты что и заметил, пребывая в теле женщины, так это то, что девушки — не дуры и прекрасно понимают, когда их хотят, под какой бы мишурой слов это желание ни пряталось. — Что касается вашего куска сахара… Ее чашка знала, что он есть. Может, просто нашла повод не добавлять его к своему лимону. Думала ли она, что все так серьезно, и он растает, а вы годами будете размазывать его по пальцам? Я не знаю, черт возьми! Только нельзя предполагать, что ей было все равно, вы же любили хорошего человека, а не садиста. — Ты не ему признался, а себе. — Вот я тоже любила. Мне казалось… Один раз что-то тюкнуло в темечко — и я поплыла. Все было неловко, но совершенно искренне. Случайные встречи, паника, потные ладони… Он чувствовал то же самое. Смущался при виде меня, но девушку выбрал умом, а не дрожащими коленками. И правильно. Та его подружка была очень классной, но вскоре она погибла и сразу превратилась в лучшую в мире. Уже не могла совершить ошибок, а значит, стала идеальней. Я пробовала встречаться с тем парнем, но поняла: мне не допрыгнуть до той планки, что установила его потерянная правильная любовь, да и не хотел он этого. Потому что все фигня. Его коленки недостаточно по мне дрожали, да и та девушка была лишь символом. Та ваша подружка отгрызала углы у пакетов? Ела помидоры в библиотеке? Нет? Да вы просто не знаете ответа, и можете думать о том, что вам нравится. А я больше не хочу прыгать, поэтому второй раз выбирала умом, только ничего не делала, пока сердце не догнало моих представлений о том, какие отношения будут правильными. Но это тоже ошибка! Тому, кого знаешь и ценишь как друга, веришь абсолютно. Но что делает любовь? Она вносит в ваши отношения секс. И если по каким-то причинам ты не можешь трахаться, ваш карточный домик распадается. Любовь рушит то, на чем выросла. Дружба исчезает. Уже и вера в тягость, и надежды никакой. Так что не так с моим сахаром? Его еще не было или он где-то растаял, а я тем временем опрокинула нужную чашку? Или вы скажете, я не способна чувствовать вовсе, любить правильно, и на мне пора ставить крест? Не хочу недооценивать свои чувства, но и переоценивать их бессмысленно.

Снейп хмыкнул.

— Я не говорю, что моя модель идеальна. Она мне даже не нравится, но до сих пор жить получалось только по ней. И я чувствую себя убийцей. Умом понимаю, что нельзя быть таким категоричным, но моя душа говорит — ты виновен и не заслуживаешь ничего, кроме угрызений совести.

Ты нахмурился.

— Ну, отлично! Одна моя подруга сказала, что самый благородный и одновременно идиотский способ, которым парень может бросить девушку, это сказать: «Я тебя не достоин». Это гадко, не находите? Значит, женщина не так уж хороша, раз мужчине лень изменить себя ради нее и стремиться стать лучше. Так давайте мы с вами просто будем называть вещи своими именами…

Снейп кивнул.

— Давайте. Я не хочу ничего бросать. Это вы то зовете меня в свою постель, то защищаете от осуждения, на которое мне наплевать, а потом гоните из собственного дома. Я понятия не имею, что при этом творится у вас в голове. Мы не понимаем друг друга. Я не верю, что ситуация изменится за пару недель, что я потрачу на поиски новой квартиры. У нас будет ребенок, но не взаимное доверие. Возможно, на его появление уйдет не один год, а я даже не знаю, нужно ли нам иметь в запасе столько времени. Хотите правду? Слушайте. Я действительно не знаю, какие чувства сейчас к вам испытываю, но уходить мне не хочется. Может, только сегодня, а завтра я сам буду искать возможность побега. Так давайте просто будем вести себя естественно. Не подстраиваясь, не мучая друг друга попытками поторопить или отсрочить какие-то события. Если нам будет сложно, мы всегда успеем разъехаться. Только мне кажется, это крайняя мера. Вернуться к тому, чего мы уже достигли, будет проблематично.

— А чего мы достигли? — спросил ты, кутаясь в простыню.

— Вы ничего не знаете о том, что чувствуете, и я тоже не знаю. Это уже общий результат. Отдыхайте, Саша, это был сложный день. — Он встал.

Ты нахмурился. Может, Снейп был прав, в своих чувствах ты разбирался недостаточно, но одно понимание было: да, он не должен уходить. Ты к нему привязан не только ребенком. Общими сомнениями и тем, как он смотрит на тебя. Наверное, цену души все же можно измерить в маринованных помидорах.

— Куда вы пойдете?

— Пить чай. Вам принести?

Ты кивнул.

— А спать будете…

Профессор нахмурился.

— У себя, если это то, что вас беспокоит.

Ты почти взмолился, заставляя себя замолчать, но мама с папой не наградили, а наказали тебя честностью.

— Меня больше волнует то, что мне хочется, чтобы вы были рядом. Вот насчет остального я пока не уверена.

Он кивнул.

— Хорошо. Я не мальчик, которому гормоны могут ударить в голову. Не волнуйтесь.

Вот ты как раз и был внутри парнем. И судя по последнему поцелую, если у тебя и были проблемы, то с ориентацией, а не с этими пресловутыми гормонами. Но Снейпу-то об этом знать не обязательно… В общем, ты трусливо решил не наживать проблем осознанно, а те, что обозначатся, решать по мере их появления.

Потом вы пили чай. Много чая, потому что креветки действительно пересолили. Он пошел в душ первым и к твоему приходу уже спал. Ты обнял его, устраиваясь поудобнее, и подумал, что все хорошо. Даже лжецы имеют право наслаждаться тем, что у них кто-то есть.

17–20 недель. Дверь скрипит, если ты очень хочешь ее открыть

Ты подстригал кусты в саду, когда почувствовал, что кто-то толкнул тебя изнутри. Толчок был настолько ощутимым, что от неожиданности ты выронил секатор и прижал к животу ладони. Доктор предупреждал, что такое может произойти, но одно дело — знать, и совсем иное — почувствовать. Все, конец глупостям и сомнениям! Ты был настолько счастлив, что этим нужно было с кем-то поделиться. Вот только не слушая трескотню Тины или умиленные вздохи Бриджит. Даже сомнений не возникло, кому ты позвонишь.

— Он двигается! — Ты так орал в трубку, что об этом, наверное, узнал не только Снейп, но и все, кто находился с ним в лаборатории.

Профессор заволновался.

— А это хорошо?

— Ну да. Доктор говорил, что пора бы уже.

— Ну, тогда все нормально.

Ты смеялся.

— Не нормально — отлично!

— Что вы с ним хотите в награду?

Ну да, ты приучил его к своей алчности. Наверное, ты впервые осознал, что вы с этим человеком — уже семья. Немного странная, но уж какая есть.

— Жирный бекон и торт.

— Только не говорите, что станете есть все это одновременно. А то токсикоз начнется уже у меня.

— Я спрячусь с едой в ванной!

Снейп рассмеялся.

— Вот уж… Ладно, мне нужно идти.

— Удачного дня. И… Это ничего, что я позвонила?

Он хмыкнул.

— Это хорошо.

Ты определенно влюблялся в Снейпа. Не импульсивно, на час, а до легкой уверенности в том, что происходит. За пять дней, минувших со времени проведения банкета, в тебе росло это теплое чувство, но, лишенное похоти, оно почти не пугало. Ты просто выдумал себе всякую чертовщину. Влюбиться ведь можно не женщиной в мужчину, не парнем в своего сварливого профессора, а человеком в человека. Снейп был достоин такого чувства. Несговорчивый, не старавшийся придать своим поступкам какую-то особую значимость, он, тем не менее, заботился о тебе, как умел. Его попытки быть сдержанным и терпеливым даже без таблеток, коробка от которых, наконец, опустела, вызывали у тебя огромное желание стараться для него в ответ. Ты стриг кусты, если профессор говорил, что они разрослись. Покупал себе одежду, в которой смотрелся пристойно. Даже поубирал в чулан свои любимые кепки и старые джинсы, потому что стоило тебе вырядиться в это барахло — и Снейп, сопровождая тебя на вечернюю прогулку, чувствовал себя неловко при встрече с соседями. Если кто-то смотрел на тебя осуждающе, он выглядел оскорбленным. Не лез в драку, конечно, но парой язвительных замечаний мог довести до слез кого угодно. Тина, осмелившаяся как-то сказать, что ты небрежно относишься к собственной беременности, потом три часа рыдала в трубку, вопрошая:

— Мистер Снейп действительно думает, что я позволяю себе лезть не в свое дело?

Да, наверное, так он и думал, но тебя это не расстраивало. Может, Саше Джонс и сложно было бы привыкнуть к манерам профессора, но Гарри Поттеру его категоричность стала нравиться. Ты сам не заметил, что стал меньше «кокетничать» с окружающими. И если ту же Тину твоя честность быстро оттолкнула, то Бриджит и Линде она нравилась. Ты мог сказать, что нашел новых друзей. Это не отменило тоски по старым приятелям, просто добавило уверенности, что ты справишься с взятой на себя ответственностью. Будет даже легко, если Снейп останется рядом.

Тем же вечером, когда ты, потянувшись к тарелке, выронил вилку и схватился за живот, он резко обернулся, отставляя в сторону вымытую чашку.

— Опять? — Ты кивнул, и он растерянно уточнил: — Это больно?

— Нет. Думаю, он пока не объявил мне войну. Просто ворочается, устраиваясь поудобнее. Ну, или ему не нравятся торты.

Снейп вытер руки полотенцем.

— А можно мне…

Ты приподнял майку.

— Попробуйте. Не уверена, что что-то почувствуете… — Он прижал прохладные пальцы к твоему голому животу. Ощущения оказались настолько волнующими, что ты блаженно зажмурился. Минуту или две профессор водил ладонью по твоей коже, а потом резко ее отдернул. Ты от неожиданности вздрогнул. — Что?

Снейп выглядел совершенно потрясенным.

— Он и правда двигается?

Ты кивнул.

— Почувствовали?

— Не знаю. Может, мне показалось?

— Ну, потом сможете убедиться. Буду звать всякий раз, как наш ребенок начнет бунтовать.

Он задумчиво повторил:

— Наш ребенок…

Ты улыбнулся, хлопнув его по плечу.

— Только не говорите, будто только сейчас поняли, что он — реальность.

Снейп покачал головой.

— Нет, я знал, просто… — Он нахмурился. — Это уже очень весомое доказательство.

Похоже, профессор не злился, просто волновался. Ты, поддавшись одному из своих порывов, потянулся к нему и обнял за талию.

— Мне тоже страшно. Только ужас рано или поздно пройдет, а наш мальчик останется.

Снейп тебя отстранил.

— Минуту. — Он ушел в свою бывшую спальню и довольно долго отсутствовал. Ты даже заволновался, но Снейп вернулся. С пылью на волосах, будто рылся под кроватью или на верхних полках антресолей, куда ты уже не долезал с пылесосом, потому что, однажды застукав тебя на лестнице, профессор категорически запретил заниматься эквилибристикой. Он велел нанять для таких целей приходящую домработницу, а руки у тебя до этого так и не дошли. — Вот, — Снейп протянул тебе маленькую коробочку, обтянутую черной замшей. — Не официальное предложение, а так. Я хочу отдать вам это. Стоит недорого, и я не разбираюсь в таких вещах. Возможно, оно старомодное… В общем, можете переделать. Ну, или носить время от времени, если подойдет.

Ты открыл крышку. В коробке было действительно скромное колечко. Золотой ободок с изумрудной капелькой в центре. Судя по потертому футляру, ты должен был стать минимум вторым его владельцем.

— Чье оно?

— Моей бабушки. Когда отец продавал имущество родителей, я незаметно его стащил. Даже не знаю, зачем… Оно так и пролежало в моих вещах больше тридцати лет.

Ты не верил в его равнодушный тон. Твоей маме, наверное, очень пошло бы это кольцо. Тебе оно тоже было к лицу, но… В общем, по-прежнему было очень неприятно чувствовать себя чьей-то заменой.

— Оно красивое, но я его не возьму. — Ты попытался отдать коробочку, но профессор сделал шаг назад. Ты раздраженно нахмурился. — Да заберите же! Такие вещи не дарят просто так …

Снейп тебя перебил.

— Это не просто так. Вы — мать моего ребенка, и я хочу, чтобы оно было вашим. Мне никогда и в голову не приходило кому-то его отдать. Оно как-то не соответствовало моим представлениям о значимости тех или иных моментов, но этот хочется запомнить. Как-то отметить, что ли… — Он нахмурился. — Я не ем сладкое, вам нельзя шампанское, но наш ребенок двигается, и у меня есть это кольцо. — Профессор забрал у тебя коробку. Вынул украшение, но не надел тебе на палец, не сделал никаких красивых бессмысленных жестов. Просто взял твою ладонь, положил кольцо в ее центр и сжал пальцы в кулак. Потом улыбнулся все еще растерянно и погладил твои волосы. — Ведь правда же, пинается.

Наверное, будь ты девицей, сейчас бы заревел из-за того, что с ним может быть так хорошо, но у Гарри Поттера со слезами как-то не складывалось. Ты просто кивнул и бросился вон из комнаты. Голова кружилась, в ушах шумело, потому что хотелось поцеловать Снейпа, сжать его лицо в ладонях, посмотреть в глаза и поверить, что это уже не иллюзии. Ты дорог ему так же, как это маленькое, сжатое в кулаке колечко.

Только в спальне ты позволил себе взглянуть на него. Красивое. И камешек крохотный, как ваша взаимная привязанность, но такой же яркий. Тебя вот он слепил, до сухой рези в глазах… Ты попробовал надеть кольцо, но оно не налезало дальше второй фаланги безымянного пальца. Какого-то непривычно неуклюжего, с выпирающими костяшками. Чужого? Нет. Ты бросился к зеркалу в ванной и не с радостью, черт возьми, а с самым настоящим ужасом взглянул в глаза Гарри Поттеру.

Ты не должен был так поступать со Снейпом. Но сил, чтобы встретиться с ним лицом к лицу, не было. Через час, услышав шаги на лестнице, ты запер дверь в ванную. Он, войдя в спальню, постучал.

— Саша, с вами все в порядке? — Ты молчал, опасаясь, что голос тебя выдаст. — Если я вас чем-то обидел… Черт, да выкиньте вы это дурацкое кольцо и просто забудьте о нем.

— Нет. — Ты пискнул так противно, что самому стало тошно. Вот же они, те перемены, о которых ты постоянно мечтал на протяжении двух лет. У тебя снова есть сильные мужские руки, плоский живот, в котором нет ничего, кроме торта, а еще желание умереть, ни себе, ни кому-то другому ничего не объясняя. Просто исчезнуть, как маленький нерожденный Джейми. Ты ведь никогда не увидишь его, даже если вскроешь себе вены. В рай для невинных детских душ не принимают лжецов.

Почему Снейп никак не мог заткнуться? Отчего мучил себя и уничтожал тебя?

— Нет, не в порядке, или нет, не выкинете? — Да какая теперь, к черту, разница? Все кончилось, едва начавшись. Ты изгадил не только свою жизнь, но и его. Оскорбил человека, который поверил в тебя достаточно, чтобы говорить ужасные вещи. — Хотите.… Ну, я не знаю даже, что предложить. Сто тортов в качестве извинений? Я куплю вам другое кольцо. Только не сидите там. Скажите, что я сделал ужасного? Может, в некоторых вопросах я идиот, но это уже не изменится, если вы сейчас ничего не скажете.

— Нет…

Далось тебе это проклятое слово, а?

Снейп вздохнул и, судя по звуку, сел у двери.

— Саша… Мы же, кажется, договорились, что не будем молчать. Вы меня с ума сводите. Я ничего не понимаю.

А в мире существовали слова, которыми ты мог бы ему что-то объяснить? Станет ли он слушать голос, которым они могут быть сказаны? Ты монстр, уничтоживший уже вторую его девушку. Первая сделала выбор сама, а Сашу Джонс никто даже не спросил. И ребенка… Черт, да саму жизнь, которой профессор только захотел жить. Пусть правды никогда не было, но эта дверь между вами еще час назад могла быть открыта, и ты бросился бы ему на шею, сказав главное, что, наверное, давно стоило сказать.

— Нет…

Не это. Другое слово, но оно комом встало в горле. Тебе было так страшно взглянуть ему в глаза… Увидеть в них уже совершенно заслуженную ненависть. Пальцы сами собой зашарили под ванной в поисках проклятой коробки с кусками прошлого. Ты перепрятал ее, когда Снейп стал спать в твоей кровати и иногда искать под ней свои тапочки. Всего один поворот ключа — и все закончится.

— Саша… Я буду сидеть здесь, пока вы не выйдете.

Ну, не вечность же… Ты знал, что надежда пустая, но очень хотелось, чтобы для него это было не так уж важно, и он просто ушел. Потому что лучше ему думать, что ты его предал своей глупой мелочностью, чем знать, что тех, к кому он привязался, не существовало вовсе. Это тоже была иллюзия, только уже твоя. И ты был счастлив обманываться, что уж теперь себе врать. Он изменил тебя, твои желания и надежды. Прежних уже не воскресить…

Когда пальцы коснулись палочки, ты наконец заплакал. Слезы все катились и катились по щекам. Даже аппарировав, ты перенес их с собой, ни одной не растеряв. Глупо было, но они — единственное, что связывало тебя с домом, из которого ты не хотел уходить. С человеком, который стал для тебя важнее прошлого и будущего.

Дурацкий выбор места приземления, но единственный возможный. Ты смотрел на сад в Норе, в нем тоже пахло яблоками, но уже совсем не так, как тебе нужно. Нога угодила в нору садовых гномов, волшебство набилось в тапочки сухой землей. Что сказать? Ты дома? Нет, ты просто вернулся в прошлое. И это место — не клетка для сердца, просто еще один перевалочный пункт в поисках себя. Тебе было хорошо здесь, с людьми, что сейчас сидели на кухне, делясь пережитым за день. Все было честно. Они любили тебя, ты любил их, вы могли вместе есть арбузы и не быть одинокими, но что-то важное, вроде выверенных по длине полотенец и чашек «ручки под одним углом», в той твоей жизни отсутствовало. Не было человека, которому тебе вдруг захотелось соответствовать даже в мелочах.

— Гарри…

Счастье-то какое? Нет. Несвоевременно, и больше уже никогда не будет попадать в твое личное время. Оно отличалось от реального, потому что метла из ее рук падала удивительно медленно, и каждый шаг навстречу отдавался в ушах набатом. Она милая, красивая и, наверное, бегает, не громыхая, как стадо слонов, но ты надеялся замедлить ее темп достаточно, чтобы слезы на щеках высохли сами по себе. Увы, ее время не повинуется твоей воле.

— Привет. — Она начала тебя трогать, ощупывать с ног до головы. Ее ладони, двигаясь по щекам, отнимали твою драгоценную влагу, и она сама заплакала. — Господи, это правда ты! Настоящий…

Ну да, не подделка. Не то, что нравилось Снейпу.

— Правда. Я.

— Но как?! Мы все с ума сходили, когда Гермиона сказала, что ты уехал. Нашел нового колдомедика? Кто-то помог тебе? А как Джордж-то обрадуется! А папа с мамой… — Она потянула тебя за руку. — Идем. Ну, идем же. — Ты был просто не в состоянии сделать и шагу. Она растерянно шмыгнула носом и нашла всему нелепое, но объяснение. — Господи, что на тебе надето? Я сейчас принесу вещи Рона и…

— Никуда не ходи.

Ты не дал ей убежать. Нужно понять, что с тобой случилось тогда и какие перемены так терзают сейчас. Ты ведь знал, что всегда ей нравился. Ну нельзя же было притворяться слепцом, не замечая этого? Просто ты когда-то не видел в Джинни девушку, и она стала чужой подружкой. Тот, другой парень оказался достойным и умным. Ты понимал — он замечательный и относится к ней искренне. Это уже было не легкое увлечение популярной у парней девчонки. Этот славный ублюдок Дин действительно мог заставить Джинни раз и навсегда забыть о тебе. В какой-то момент ты понял, что не хочешь этого. Девушка, которая готова принять Гарри Поттера и героем, и аутсайдером, была важна. Ее чувства к тебе ничто не меняло, и тогда тебе не хотелось рассуждать о том, надолго ли хватит ее привязанности. Требовалось просто признать правду, чтобы вы были вместе. Ты сказал что чувствуешь, а все вышло скомканно. Быстро, невзначай, украдкой. Вот потом любить на расстоянии получалось легко и складно. Ты был счастлив, что она где-то есть, и радовался, что в твоем сердце находится место тревогам о ней. Сомнений не было, необходимости что-то в себе менять не возникало. Пока в безумное послевоенное лето вашей страсти вдруг не сделалось очень много. Ты практически не выпускал ее руку из своей. Если планы — то на двоих. Прекрасный финал твоего исковерканного детства, такой и должна быть жизнь после победы. Когда через своего главного врага ты уже с трудом, но перешагнул, и хочется только радости и счастья.

Так отчего же все рухнуло? Ты виноват, что слишком долго тянул с признанием, и она так измучилась этим ожиданием, что теперь хотела для себя идеальной судьбы, а не нового вороха проблем? Ты знал, что Джинни не плохая. Несмотря на все злые слова, что когда-то рождало твое проклятое горло, ни сукой, ни тем более стервой, она не была. Просто маленькая девочка влюбилась в своего героя. С ним можно было стать счастливой, иметь лучшую в мире магическую семью, рожать детей… Короче, не быть вынужденной рассказывать ему о том, как пользоваться прокладками. Сколько лет своей жизни ей пришлось бы потратить на твою потребность чувствовать себя Гарри? Почему ты так много требовал, оправдывая все словами: «Ты же меня любишь»? Тебе в голову не пришло спросить: «Как? За что?» Ты просто считал, что твое желание всегда быть с нею, внутренняя уверенность, что тебе нужна именно Джинни, оправдывает любой эгоизм. Только не считай ты себя сосредоточием ее счастья, заметил бы, что она тоже чего-то хочет, и это не ограничивается борьбой за твой комфорт. Джинни умела мечтать. О спортивной карьере, о собственном доме, о дружной семье с Гарри Поттером, который сможет воплотить в реальность ее желания. Нет, не с дерганой неврастеничкой с его сознанием, запертым в чужом теле. Ну кто бы мог ценить это существо с его отсутствующими планами и одной оголтелой надеждой переиграть все обратно? Глупой… Будто вместе с членом к тебе вернется и любовь, и дружба, и уважение. Не вышло. За два года жалоб на жестокость судьбы ты все безнадежно испоганил? Нет, наверное. Иначе она не смотрела бы на тебя так тепло, радуясь возвращению своего Гарри. Ты понял, почему пришел. Нужно было простить, чтобы эта замечательная девушка не мучилась чувством вины. Ты стоил ей не одного стакана пролитых слез. И проститься тоже было необходимо. Ведь как бы ни сложилась дальше твоя жизнь, любовь не может быть неудобной или, наоборот, комфортной. Она не какая-то. Любовь — это просто любовь. Чувство, не поддающееся классификации. Теперь ты это знаешь. Существуют книги, которые расскажут, как избавиться от одиночества, но ни одна из них не научит чувствовать себя счастливым.

— Мне было хорошо с тобой. — Она растерянно взглянула снизу вверх, и ты признался: — Очень.

Джинни кивнула.

— И мне. Только к чему ты это говоришь, если… — Она смахнула слезы. — Гарри, что-то не так? Ты ведь здоров, да? Ничего плохого больше не случилось?

Плохого? Ты причинил боль человеку, но и твое собственное сердце от нее теперь не исцелить. Только ей не обязательно все это знать.

— Это не болезнь, Джинни.

— Превращение… Прости, как-то трудно подобрать слова. И я тогда была очень виновата. Только не знала, как извиниться. Потому что если бы ты меня простил…

Ты кивнул.

— Теперь я тебя понимаю. Со временем все началось бы сначала. Я бы мучил себя и тебя. Не из-за того, что ты стала бы относиться ко мне не так, как я того хотел. Меня самого сожрала бы неудовлетворенность происходящим.

— Но теперь же все нормально?

Милая Джинни, она на самом деле на это надеялась.

Ты покачал головой.

— Нет. Но, кажется, теперь я знаю, каково это — любить того, с кем не можешь быть. Не трахаться, а даже просто находиться в одной комнате. У нас с тобой такого не было. Мне не было пофиг, кто я, если я с тобой, а ты не могла принять другого меня. — Ты вздохнул, искренне сожалея. — Но сейчас все по-другому. Я не могу остаться с тобой только потому, что это удобно. Мое место — там, где плохо, ведь оно единственное, где я сейчас могу быть. — Ты жадно втянул носом аромат ее яблочного сада. — Нет, ну какой идиот хотел бы испытывать боль? Но я просто не могу иначе, понимаешь?

Джинни отпустила твою руку, стерла слезы и спросила с деланым безразличием.

— Кто она? Классная? Я надеюсь, что очень сильная. Как ты сейчас.

— Не хочу отвечать на этот вопрос.

Джинни кивнула, закусив губу.

— Ты просто держи меня в курсе происходящего, ладно? Пиши по-прежнему Гермионе, что с тобой все в порядке. — Она села на корточки и разревелась, закрыв лицо руками. — Я ведь люблю… Я. Тебя. То, что связано с нами. Может, и неправильно, но хоть как-то же люблю!

Ты рухнул на колени рядом с ней и обнял.

— Я тебя тоже. — Голова знакомо закружилась, в горле встал комок. Джинни отпрянула от тебя в ужасе, а ты, вцепившись пальцами в длинные волосы, рассмеялся. — Прости…

…И аппарировал в ванную, где, свернувшись на кафеле калачиком, гладил свой живот снова и снова, пока малыш, сжалившись, не пнул тебя легонько, и это значило больше, чем все пережитое. Ты поспешно сунул палочку в коробку и затолкал ее за сливной бачок. Зашвырнул ключ на подоконник и распахнул дверь.

Он поднял на тебя совершенно безумные от смеси тревоги, паники и гнева глаза. Чудесный Снейп, такой искренний в понимании того, что ты — полный придурок.

— Я люблю вас. А сейчас нам нужно срочно в больницу, хоть в какую, чтобы мне сказали, что с Джейми все нормально.

Он сжал кулаки и сдержанно удивился.

— С Джейми?

Вот ведь…

— Вам не нравится?

— Нравится.

Ты как-то совсем растерялся. Наверное, даже признание того, что он что-то к тебе чувствует, не было бы сейчас таким желанным, как это слово.

— Почему, черт возьми?

— Джеймсом звали моего деда. Я никогда не думал об этом имени в таком ключе, но если вы прочли его на коробке и оно вас устраивает, то это, наверное, хорошо.

А оно было на ней написано? Ты узнаешь это позже, но, черт возьми… Какой же он замечательный. Теперь, понимая это, ты вцепишься в него мертвой хваткой. А может, завтра снова ударишься в отрицание своих чувств. Ну кто это может знать? Сейчас главное — ребенок. Очень важная часть тебя, его, вас…

— Врача! — заорал ты в панике. — Немедленно!

Он встал.

— Что-то случилось?

— Просто позвоните ему, черт возьми!

Он усмехнулся.

— Вы точно меня любите? Больше похоже на…

Ты просто уткнулся носом в его грудь и взмолился:

— Пожалуйста, позвоните.

— У беременных женщин случаются беспочвенные истерики и приступы паники, — разъяснял Снейпу несчастный доктор, прикрывая рот рукой, чтобы скрыть зевок.

Ты сидел, чувствуя, что на тебя смотрят, как на полного идиота, но причину своих страхов объяснить не мог. Не сказать же: «Я два часа был мужчиной и не знаю, как это могло отразиться на состоянии младенца». Оборотное зелье, например, не было противопоказано беременным, но это оно, а не та сомнительная гадость, которую приготовил Джордж. Впрочем, ультразвук не показал никаких отклонений, ты вздохнул свободнее, но ровно на те пять секунд, пока не вспомнил, что именно в панике наговорил Снейпу. Особых сомнений в собственных чувствах у тебя не было, но ты бы скорее заклеил себе рот особо надежным клеем, чем согласился признаться в них. Как вам теперь быть? Ты даже взглянуть на профессора не мог, где уж тут обсуждать что-то!

— Может быть, есть какие-то безопасные успокоительные средства?

Ты бы объяснил этому ублюдку, что любовь таблетками не лечится, но для этого пришлось бы перестать краснеть и безостановочно есть лакричные помадки.

— Я выпишу вам рецепт.

— Отлично.

Охренительно здорово. Снейп нашпигует тебя успокоительным, как рождественскую индюшку, и тогда его существование станет вполне комфортным. Ты будешь есть, спать и любоваться облачками в состоянии полного умиления от созерцания мира вокруг. Или как там эти микстурки действуют? Фанат салатовых пилюлек в этом, наверное, разбирается лучше.

— Я не буду пить никакое успокоительное. Истерик больше не предвидится. — Ты встал. — Доктор, спасибо, что пришли ради меня ночью. Я подожду в машине. — Последние слова ты адресовал ботинкам Снейпа.

Чертов садист продержал тебя на холодной улице полчаса, а, наконец выйдя из клиники, сказал:

— Рецепт я все же взял.

Ты нахмурился.

— Сами и пейте эту гадость.

Снейп кивнул.

— Если вы и дальше будете так себя вести, мне придется.

Стало немного стыдно. Да что врать — прилично стыдно, и уже привычно затошнило от презрения к себе. Создал же господь такого придурка! Ведь у вас все было почти хорошо, а теперь вот снова через задницу.

— Я извиняюсь.

Ты открыл дверь машины ключами, которые он тебе швырнул.

— За что именно? — уточнил Снейп, садясь на пассажирское сидение. — Мне нужна конкретика. Вы виноваты в том, что я час проторчал у двери в ванную, а вы просто молчали, не отвечая на вопросы, даже когда я грозился ее выбить?

— А вы грозились?

Он нахмурился.

— Издеваетесь? Все это какая-то извращенная пытка? Я категорически отказываюсь вас понимать, Саша. Сначала вы от меня бегаете и непонятно на что злитесь, потом заявляете…

Снейп осекся. У него это тоже в голове не укладывалось? Хоть какое-то утешение для твоей порядком потрепанной души.

— Неважно. Просто забудьте о том, что я сказала.

Он протянул руку.

— Верните. — Ты с удивлением взглянул на свои сжатые в кулак пальцы. Неужели так и держал в руке его подарок, пока одевался и ехал всю дорогу до клиники? Словно наделил это кольцо какой-то силой оберега. Так выжимал из него свою удачу, что даже расцарапал камнем ладонь. — Давайте, — потребовал Снейп.

И какого черта у тебя дрожали руки? Вложив кольцо ему в ладонь, ты тут же испытал странное желание его отнять. Это была значительная вещь, ею вы ознаменовали первое по-настоящему важное для вас двоих событие. Тебе не должна остаться на память только коробочка с верным именем. Не в ней заключено было нечто важное для профессора.

Снейп опустил стекло и резко взмахнул рукой, судя по всему, выбрасывая кольцо в ухоженные кусты вокруг клиники. Ты заорал от гнева:

— Зачем?!

Он равнодушно пожал плечами.

— Не вижу смысла хранить то, что никогда никому не пригодится. Ведь все неважно? Мне только и нужно, что забыть?

— Неправда! — прохрипел ты. Это мгновение было вам дорого. — Вы чертов идиот, я вас так ненавижу, что хочу… — Убить? Ударить? Поцеловать, зло кусая его сжатые губы? Ни один из вариантов не был правильным.

Ты выскочил из машины и бросился к кустам, упал на колени и принялся руками разводить в стороны ветки. Черт! Ну как в свете уличных фонарей было разглядеть такую маленькую, но ужасно нужную тебе вещь? Потому что в ней была заключена часть его сердца, та единственная, которой ты реально мог завладеть.

— Саша. — Хлопнула дверца, Снейп тоже вышел на улицу.

— Оставьте меня в покое…

— Саша… — Ты обернулся. — Я лжец. — Он чуть наклонился, протягивая тебе руку. На ладони лежало кольцо. Ты потянулся за ним, но Снейп снова сжал пальцы и спросил: — Вы выйдете за меня?

Невозможные слова. И какого хрена не он, а ты при этом стоял на коленях? Хотя чего еще ожидать от Снейпа… Но какого черта он вообще творит?

— Зачем?

Он понял вопрос, но предпочел издевку:

— А по каким причинам люди женятся? Вы ждете от меня ребенка, устраиваете истерики, как подобает уже состоявшейся супруге. То любите меня, то ненавидите. Вполне нормальные, зрелые отношения. Как порядочный человек, я обязан предложить вам их узаконить.

Ты ударил его. Снизу, кулаком, прямо в его костлявую челюсть. Почему? Ну, согласиться с его словами было невозможно, а «нет» Снейп не заслуживал. Слишком много проблем в его жизни уже было связано с одним отказом. Ты не хотел плодить новые, но даже если бы заставил себя, не смог бы сыграть в равнодушие. Поцелуй? Вы толковали их как неумелые шаманы, да и что притворяться паинькой, за обман хотелось ему как следует вмазать. Ты ведь наверняка позволишь Снейпу избить себя, если твоя ложь однажды раскроется. А пока было замечательно, что от неожиданности он выронил кольцо, и ты, схватив его, бросился прочь по улице.

Он догнал тебя, рывком развернул к себе, хорошенько встряхнул, уже занес было руку для пощечины, но сдержался. И ты, прижимая кулак к груди, спросил:

— Вы любите меня?

— Нет, черт возьми!

— А я вас?

Он покачал головой.

— Определенно не сейчас.

Это была правда. Когда его глаза сверкали бешенством, а тебя трясло от смеси гнева и паники, все было намного проще. Он наклонился, ты приподнялся на цыпочки. Нос Снейпа неудобно вжался в твой нос, а руки бесцеремонно легли на задницу. Но все это было исключительно побоку, потому что от поцелуя под тобой шатался асфальт. Кто-то кого-то волоком дотащил до машины. Ты возился с сидениями, одновременно стягивая с него рубашку. Удар коленом о рычаг переключения скоростей сопровождала ругань и поцелуи. Жестко, неудобно, какими-то урывками… Слишком страстно. Ты думал, что так не бывает у вменяемых людей. Но разве вы были здоровы? Беременный Гарри Поттер и посещающий психоаналитика Северус Снейп, готовый на нем жениться. Ладно, не совсем на нем, но тебе на это было наплевать. Как и на то, что кто-то трогал твою грудь, ласкал языком пупок и, в конце концов, оказался своим членом в месте, для этого предназначенном. Только голова кружилась, учащенно билось сердце, и ты гладил Снейпа по спине кулаком, потому что разжать пальцы и выпустить кольцо так и не смог. Потом была вспышка. Непонятная, чуждая твоему сознанию, и ты поплыл. Звезды за окном из точек превратились в светящиеся линии. Пятка врезалась в руль, и машина заорала, глуша твой собственный стон.

В окнах клиники вспыхнул свет. Вы сорвались с места в ночь, ты давил на педаль газа, какой-то совершенно шальной и свободный от чего бы то ни было, а Снейп, отвернувшись, касался кончиками пальцев стекла, забыв застегнуть штаны. Но это была такая мелочь по сравнению с твоими голыми сиськами и безостановочно рвущимся из горла смехом.

Потом вы просто были дома. По-настоящему дома… Вмести мылись в душе, доедали остатки проклятого торта, и он долго ругался «Зачем вообще ложиться спать, если скоро на работу», но отрубился, едва вы устроились в гостиной. Просто взял и уснул, немного откинувшись на спинку дивана. Твоя голова лежала на его коленях. Ты боялся шелохнуться, чтобы его не потревожить. Не спугнуть, не заставить повторять свое дурацкое «не люблю». Плевать на него. Ты стал для него большим, чем случайная связь, чем-то осязаемым, и ему от тебя теперь не отделаться. И если уж Гарри Поттер так далеко зашел в своем обмане, то почему бы не взять с его помощью все? Если, как ни посмотри, ты проклят, и однажды он может тебя возненавидеть, то пусть лучше презирает за то, что было, а не за истерики и поиск новых способов остановиться на полпути.

Ни минуты на сон. Утром ты сработал его верным будильником. Просто потряс за плечо и показал уже окольцованную руку.

— Угу.

Он нахмурился, потирая веки кончиками пальцев.

— Значит, да?

— Какое предложение — такой ответ, — улыбнулся ты. — Я сказала «угу».

21–24 недели. Дверь скрипит, если ею пользуются люди, которых ты в гости не ждешь

— Саша, вы…

— Как слон в кружевах? — осведомился ты, скептически разглядывая собственное отражение в зеркале.

— Очень милая, — поспешила уверить тебя Бриджит.

— Как слониха, съевшая слоненка, — честно признала Линда. — Ну и да, обмотанная кружевом.

Чертов Снейп. Чертова Тина. Будь проклят креветочно-фурункульный старик и весь этот гребаный мир!

— Я ненавижу это платье, но не смогу его снять, — признался ты. — Можно меня в нем отвезут прямо в родильное отделение?

А все так невинно начиналось… У тебя в арсенале было преступно огромное вранье, шесть удачных сексуальных опытов в женском теле, четыре из которых прошли все же в удобной постели, кольцо на пальце, Джеймс в животе, будущий муж, который всерьез раздумывал над тем, чтобы взять твою фамилию в интересах магического будущего ребенка, и намеренье вступить в брак по поддельным документам. То есть ты искренне полагал, что, сходив с ним в мэрию, заклеймишь себя как преступник, а профессор сможет орать на тебя на совершенно законных супружеских основаниях — и все. На этом процесс самоистязаний должен был завершиться, но не тут-то было.

Первый камень в огород метнула Тина, с которой вы со Снейпом столкнулись в супермаркете. Заметив кольцо на твоем пальце, она забыла все обиды и принялась визжать на весь магазин:

— О боже! Боже! Саша, это так чудесно! — Снейп тихо смылся в рыбный отдел. Ты взглядом бросил ему в спину несколько проклятий. — Когда свадьба?

— Ну, мы ничего пока не планировали.

— Нужно скорее. Иначе ты не сможешь скрыть живот даже при помощи удачно скроенного платья! Когда я выходила замуж… — Дальше последовал монолог на сорок минут, даже Снейп успел вернуться, и на него тут же обрушилась куча претензий. — Северус, вы немедленно должны устроить свадьбу. Я уверена, что можно договориться в церкви и выбрать удачный день. В Милфорде нечасто женятся. Пастор с радостью согласится и…

— Мэрия, — прервал ее ты. — Ничего больше не нужно, и я не против расписаться после того, как ребенок родится.

Тина гневно взглянула на Снейпа.

— Вы не можете этого допустить! Каждая девушка в душе мечтает о роскошной свадьбе и белом платье. Если сейчас Саша согласится на мэрию, потом всю жизнь будет об этом сожалеть.

Северус пожал плечами.

— Все будет так, как она захочет.

Ты точно не желал суеты, учитывая, что пообещал совершить преступление. Но Тину было уже не остановить. На следующий день она явилась с кучей свадебных каталогов, со списком мест, где можно устроить торжество, и уверениями, что все заботы готова взять на себя. Ты выставил ее вон, сославшись на недомогание. Через час ложь стала реальностью. Ощущения были настолько похожи на те, что описывались на сайтах для беременных, что, позвонив доктору, ты в панике заорал в трубку:

— Я рожаю!

— Не волнуйтесь, Саша. Вы помните, что я говорил про ложные схватки? Ваша матка начинает медленно готовиться к родам. Отдохните и постарайтесь расслабиться. Для вашей стадии беременности это нормально.

Ему удалось немного тебя успокоить, но из-за болей ты к вечеру так извелся, что не позаботился об ужине. Снейп не ругался, он приготовил рыбу и салат, соизволил тебя накормить, но вот в причине того, почему ты лежишь на диване и уже час смотришь в потолок, запутался.

— Если ты так расстраиваешься из-за свадьбы, то мы можем потратить на нее большую часть моей премии.

— Нет. Просто сегодня я неважно себя чувствую, но доктор сказал, что это нормально.

Секс давался тебе проще, чем общение со Снейпом как с любовником, которым он теперь для тебя стал. В постели между вами все было просто. Ты мог сутками изводить себя, думая, что он мужчина и ты в какой-то степени тоже. Вспоминал все профессорские некрасивости и черты характера, которые должны были раздражать, но, столкнувшись с ним лицом к лицу, соприкоснувшись кончиками пальцев, терял от всего этого безобразия голову. На обстоятельства становилось просто наплевать. Шрамы на его коже, эти многочисленные отметины переплетающихся путей и исхоженных дорог, возбуждали безумно. Пройти по ним следом… Стать первым и единственным попутчиком этого человека казалось прекрасной идеей. Сидя рядом со Снейпом, ты мог часами отчерчивать кончиками ногтей отметины на шее, и если поначалу он морщился от прикосновений, то в последнее время просто откидывался на спинку дивана и задумчиво молчал, пока его мысли не приводили к выводам, что нужно схватить тебя за запястье и потащить в спальню.

В своей прошлой жизни с Джинни ты был немного робким, но сейчас чувствовал себя свободно. Вы со Снейпом словно были на одной невидимой волне. Вам хотелось от близости одних и тех же вещей. Что-то объяснять, пытаться разобраться в партнере не требовалось. Хватало одного взгляда. Полностью прочитывались жесты.

Он пристроил себе на колени твои щиколотки, в последнее время сильно отекавшие после часа ходьбы или лишней чашки чая, и принялся поглаживать их. Ты замурлыкал от удовольствия, потирая ноющий живот.

— Уверена? — Все же Снейп был манипулятором. Не таким, как Дамблдор, но тоже довольно умелым. Он ловил момент, когда собеседник расслабится, и намертво цеплялся крючками своих слов за какие-то невидимые струнки души, вытаскивая на свет черт знает что. — Ты вообще когда-нибудь думала о собственной свадьбе?

Да, ты примерно представлял себе, какой она будет. Шатер посреди фруктового сада. Волшебник в парадной мантии объявляет вас мужем и женой, в воздух взлетает стайка разноцветных птиц. Смеются друзья, а ты целуешь Джинни. Она улыбается. Все счастливы и спешат вас поздравить. И ты тоже рад… Был бы. Когда-то. Пока не понял, что твои чувства слишком изменились, чтобы такие вещи все еще оставались возможными. От вопроса иногда легче сбежать, чем ответить на него.

— А ты?

Снейп покачал головой.

— Нет. Наверное, поэтому мне интересно, как люди себе это представляют. Расскажи. — Просьба, подкрепленная охренительно прекрасным массажем твоих пяток. И ведь не смоешься. Такие моменты со Снейпом слишком редкие и классные.

— Ну, не знаю. Наверное, я хотела бы, чтобы на венчании присутствовали родители. Это, к сожалению, невозможно, так что…

— Венчании?

Ты как-то не отождествлял фантазии с реальностью, о них можно было и поговорить.

— Ну да, чтобы кто-то напутствовал: «Живите долго и счастливо», а не указывал: «Поставьте подпись здесь». И, наверное, сложно, но здорово подбирать слова для клятвы. Я всегда задавалась вопросом, как жених с невестой вспоминают такие верные и теплые, правильные вещи, о которых стоит сказать. У меня даже при старании вышло бы через задницу. Я не умею говорить красиво. Но сам факт, что думаешь о том, что именно можешь дать любимому человеку — это как-то… правильно. Только чтобы без особого пафоса. Я не люблю, когда много суеты.

Снейп кивнул:

— Понятно. — И переместил свои руки на икры.

В тот день вы просто спали в обнимку, потому что ты реально не мог думать ни о чем, кроме того, какой классный массажер для спины прислала с няней не такая уж противная на деле Тина. Она позвонила насчет того, что рыться нужно в пятом каталоге, а ты заявил, что хочешь сдохнуть, но не замуж. Приятное подергивание специального пояса, рука Снейпа на твоей попе и его мерное посапывание убеждали, что быть беременным лгуном не так уж скверно.

Увы, это стало началом конца твоих беспечных дней.

В воскресенье вы ужинали у президента компании, в которой работал Снейп. Старичку запали в душу твои вопли, и он прислал двойное приглашение.

— Там будут в том числе и люди, с которыми ты скандалила. Обойдемся без драк? — спросил Северус.

Ты хмыкнул. Гриффиндорская привычка говорить правду неуничтожима.

— Как знать.

Он до боли сжал твою руку и признался:

— Я ненавижу это. Людей, которые за меня решают, что я заслуживаю защиты. Не нужно.

Пришлось покачать головой.

— Заешь, я буду не я, если смолчу, когда кто-то гадит в месте, которое мне дорого. Прости, но тут ничего обещать не могу. Если какая-нибудь скотина скажет о тебе плохо…

Снейп вздохнул.

— Люди не делятся на «скотов» и «не скотов», Саша. Ты ничего не знаешь об их мотивах. Не всем коллегам я неприятен из-за зависти или потому что отказываюсь пьянствовать с ними в пабах и веду себя высокомерно. Возможно, Брейди амбициозен не по способностям, а Элрой трясется за собственное место, потому что за три года все его исследования не имели успеха, но доктор Алиса Дуглас действительно необычайно умна и посвятила компании, в которой я работаю, пятнадцать лет своей жизни. Быть может, прикладывай она к этому меньше усилий и проводи время с мужем, их брак не распался бы. Ее бесят не мои успехи, а то, что я терпеть не могу дело, которым успешно занимаюсь. Она имеет на это право, не так ли? Хорошая причина для ненависти.

Ты не понимал человека, в которого был влюблен, но он очаровывал тебя своим восприятием мира. Уже тогда, три года назад, глядя в его воспоминания, слитые в думоотвод, ты просто не смог осознать, что же это такое с тобой творится. Снейп был человеком с приставкой «слишком». Он все делал через край и с перебором. Любил, ненавидел и даже проявлял равнодушие. Ну вот не верил ты, что ему действительно плевать на собственные успехи, но Северус использовал определенную форму отношения к работе: «Она — для того чтобы жить и есть. Удовольствия не предусматривает». Отказываться от принятых решений ему было сложно. Шпион… Все во мраке, покой лишь в полутонах, не быть искренним, только делать то, что должен. Тогда ты понял это. Именно серебристые нити воспоминаний, то немногое, что ты узнал о нем, заставило почти без страха шагнуть навстречу Волдеморту, когда хотелось трусить, не думать о друзьях и орать в голос: «Боже, как же я жить-то хочу!». Но ты промолчал. Снейп ведь смог. В тот момент, когда Дамблдор своими словами разрушил все, ради чего профессор сражался, он зачем-то доиграл свою роль. Его решение, тот чертов последний взгляд… «Нам не оставили выбора. Но то, что так надо, не значит, что этого хочется». Господи, как ты радовался тому, что он выжил… Только для того, чтобы снова стать ублюдком. Для Гарри Поттера. Ну почему именно для него?

— Я с собой как-нибудь справлюсь. — Это обещала не Саша Джонс. Не она задолжала Северусу Снейпу огромную порцию понимания, одно спасибо и десяток проклятий.

А ужин был так себе. Вечерний наряд для беременных позволил тебе ерзать попой по привычному хлопку трусов-шорт. Ну девчачьих, да… Впрочем, хрен с ними, ты смирился с этим так же, как с бритьем ног. Снейп, конечно, и сам был не красавцем, но предпочитал спать с женщиной, а не с лохматым оборотнем.

Те, на кого ты так яростно орал, отводили глаза. Креветок снова было много. Вечер мог стать отличным, но чудак, что сложил свои ядовитые, но приносящие деньги игрушки в одну корзину, заметил твое кольцо даже с другого конца стола.

— Северус, неужели вы и мисс Джонс женитесь?

Снейп кивнул, разделяя свой стейк на молекулы. Когда доходило до еды, манеры профессора были даже слишком безупречными. Ты давно заметил одну вещь: люди, которые могли бы называться аристократами магического мира, ведут себя более естественно, чем те, для кого этикет — приобретение, оплаченное годами долгих усилий и постоянным контролем. Взять хотя бы ваш гриффиндорский стол. Невилл Лонгботтом ел очень красиво. Беря в руки столовые приборы, он уже не был неловким, но смущался, когда ему об этом говорили. А вот Гермиона, старавшаяся вести себя достойно, всегда жевала немного сосредоточенно. Когда ей попадалась косточка, она вынуждена была вспоминать, как разрешить эту дилемму: использовать для своих целей вилку или салфетку? Были, конечно, и те, кто вообще не парился. Такие, как Рон, все делающие просто в свое удовольствие. Вы со Снейпом принадлежали к группе тех, кто думал о том, что делает. Тебя загнали в эти рамки высказывания тетушки Петуньи вроде «такой маленькой свинье место в свиннице». Ты был мал и не знал, что никаких «свинниц» не существует, а места содержания поросят называются свинофермами, но угроза подействовала. Чем пугали Снейпа, было неизвестно, но за столом он старательно соблюдал условности.

— Мои поздравления. — На этот раз по левую руку от тебя сидел лаборант Джош. Он держался немного увереннее, чем раньше, и, в отличие от стилиста Тины, вызывал у тебя не приступ паники и кучу вопросов к самому себе, а только улыбку.

— Надеюсь, вы нас пригласите, Снейп? — Брейди весь вечер очень старался быть милым с тобой и профессором.

— Извините, но это будет скромная церемония. Саша не хочет лишней суеты.

— А меня? — улыбнулся старик, миловидная, дородная и слишком молодая супруга которого тихонько на него шикнула.

— Дорогой, неуместно так напрашиваться.

Президент хмыкнул.

— Кристина, если я не стану, Снейп не пригласит нас даже на банкет после венчания.

— Ну отчего же, вы можете прийти. Мы пришлем приглашения.

— О, значит, вы уже и дату назначили?

— Да. Я договорился в Милфордской церкви на восемнадцатое ноября.

Что такое Снейп говорил? Какая церковь? До конца обеда ты сидел как на иголках, а едва он помог тебе надеть пальто и вы вышли к машине, ты недоуменно спросил:

— Что еще за планы на восемнадцатое ноября?

Он кивнул, открывая для тебя дверь водителя.

— Венчание. Сама сказала, что клятвы лучше, чем подписи.

Ты и правда говорил такое, но значит ли это, что необходимость быть честным с людьми заставляет теперь врать богу?..

— Не хочу…

— Поздно, я уже все оплатил. — Он старался сделать тебе приятное. Ну разве за это можно ненавидеть?

— Отмени, это неправильно. Когда я вообще должна была узнать?..

— Ну, теперь ты знаешь. — Он посмотрел в серое небо. — Мне кажется, все нормально выходит. Ты и я в Лондоне. Сейчас поедем и купим тебе настоящее кольцо. Потом напишем приглашения. Мне понадобится штук пять, а тебе?

Ты кивнул.

— Не больше.

— Ну, тогда для банкета снимем единственный приличный ресторан в Милфорде. Они все переперчат, и если захочешь, маринованные помидоры и табаско будут даже в торте. — Он обернулся и поосновательнее замотал шарф на твоей шее. — Не подхвати простуду. Это моя первая свадьба, и я не намерен ее отменять из-за неявки невесты. Поняла? Ты будешь в церкви, в платье, а у меня в кармане найдется кольцо, которое мы сейчас купим…

Ты заткнул ему рот поцелуем. У тебя на душе было так скверно, что сердце болело, но он все делал настолько чудесно… Так, как ты мечтал. Времени на подготовку почти нет, все спонтанно, суетиться и волноваться уже не успеваешь, и остается делать лишь то, что действительно хочется. Только он ведь не знал, что все эти замечательные решения принял для обманщика. Чем больше вы сближались, тем сильнее тебя мучила ложь. Ее возможные последствия с самого начала были ужасны, но с каждым днем они нарастали, как снежный ком. Потому что если прежнего Гарри Поттера возможная ненависть Снейпа просто волновала, то этого, влюбленного идиота, она могла прикончить.

Он отстранился, растрепав твои волосы. Это уже стало у вас привычным жестом.

— Нечего торчать на холоде.

Ты вцепился в его пальто.

— Уверен?

Северус задумался.

— Да, но…

Ты ухватился за это «но» крепче, чем за него самого.

— Если у тебя есть хоть капля сомнений, давай все отменим.

Он усмехнулся.

— …но нам лучше поторопиться в ювелирный магазин, иначе вечером из города будет сложно выехать. Погода портится. — Снейп подтолкнул тебя к машине. — И я чертовски сомневаюсь в тебе. В себе — не так сильно.

Ты жил с человеком, категоричным в своих высказываниях и склонным к тирании. Иногда его хотелось за это любить, целуясь на улице под набежавшими на небо тучами. А порой — ненавидеть, будучи вынужденным задыхаться в тисках кружевного плена.

Бриджит и владелица салона свадебных платьев бросились к тебе, помогая справиться с многочисленными застежками.

— Никуда не годится. Нужно что-то более свободное и теплое.

Да, погода всерьез вознамерилась препятствовать вашему браку. Никогда раньше ты не видел такого обильного снегопада. Стояли машины на дорогах. По телевизору расписывали свои страдания представители коммунальных служб, а ты вынужден был ходить в Милфорд пешком, потому что дорогу, вечером расчищенную снегоуборочной машиной, которую нанимал Керк Тренстон, к утру снова заметало снегом. Снейпу такая погода нравилась. Из-за того, что поезда ходили нерегулярно, ему разрешили работать дома. Это означало, что ваш подвал наспех переоборудовали в лабораторию, а в бывшей спальне профессора с твоего согласия временно поселился лаборант Джош. Он привез оборудование, реактивы и помогал Снейпу с экспериментами. Ты пересмотрел свое отношение к гомосексуалистам. Из настороженно-любопытного оно стало вполне дружелюбным. С этим парнем было весело смотреть футбольные матчи, а еще он пек самые вкусные в мире плюшки, и когда его помощь не требовалась Снейпу, добровольно играл роль твоего сопровождающего.

— Смотри, чтобы Джош в тебя не влюбился, — однажды строго сказал Северус.

— Разве это возможно? — спросил ты, наливая чай.

— Ну, учитывая, что ты ведешь себя как подросток с криминальными наклонностями…

И тут на тебя снизошло откровение.

— Ревнуешь?

Снейп хмыкнул.

— Я не люблю футбол и бейсбол, не ем тоннами печеное тесто, и мне не нравится проводить по несколько часов в день с твоими странными приятельницами, обсуждая свадебные мелочи. — Последнее и тебе не доставляло удовольствия, но ты предпочитал, чтобы Снейп на этот счет заблуждался. Слишком уж он был доволен тем, что устроил своей женщине такую свадьбу, как она хотела. — У тебя с ним так много общего, что я, признаться, растерян. Моя гордыня будет уязвлена, если беременная невеста сбежит из-под венца с геем.

Он шутил с тобой в последнее время все чаще, и это было здорово.

— Пойду на улицу и обниму столб. Надо же заранее знать, насколько ревнивый муж мне достанется.

— Ты посинеешь от холода, дожидаясь моей реакции. — Снейп взял тебя за подбородок и поцеловал в губы.

Это было даже лучше, чем ваш обмен шпильками. Первый с утра, еще один обязательный на ночь и три десятка всевозможных поцелуев в течение дня. Во время прогулки к пруду — со смехом и сгребанием с его волос снежной шапки. В процессе приготовления завтрака. За обедом. Вечером, пока он читал, а ты смотрел кино. В кабинете… И вообще каждый раз, столкнувшись, вы непременно целовались. Возможно, доктор оказал вам услугу, сказав, что с сексом стоит быть поосторожнее. Вынужденные придерживаться расписания и подстраиваться под твое состояние, вы доказывали свой взаимный интерес иными способами, и иногда, обнимая Северуса, ты просто поверить не мог, что тебе посчастливилось знать его таким. Не обремененным своим отношением к Гарри Поттеру, а нормальным, очень заботливым с той, кто ему нравится.

Вот и сегодня, прощаясь, он проверил, надежно ли замотан шарф, натянул шапку до самых глаз, а удовлетворившись результатом осмотра, поцеловал тебя и выставил за дверь, строго велев Джошу беречь невесту от глупостей и переутомления.

— Саша, вас не обижает, что он ведет себя так сурово? — спросил твой спутник.

Ты с улыбкой покачал головой. Джошу посчастливилось не знать Снейпа в его худшие годы. Но Саша Джонс не имела права рассуждать о таких вещах.

— Нет. Это даже забавно.

— Ему с вами очень повезло, — признался лаборант. — У мистера Снейпа сложный характер, с ним мало кто может найти общий язык.

— Но вы же сработались?

— Я тоже тот еще зануда. Это взаимовыгодная сделка. Я могу многому научиться у него, а он мучает меня вопросами о вещах, в которых не очень хорошо разбирается.

— Но Снейп вам все равно нравится?

И тут Джош немного смутился.

— Ну, некоторое время я думал, что он такой же, как я, только более умело это скрывает. — Ты нахмурился, и он поспешно добавил: — Нет, профессор — не мой тип, ничего такого я не имею в виду… Верите или нет, но геи тоже не влюбляются друг в друга только потому, что у них одинаковые пристрастия в сексе.

— А почему вы решили, что Снейп — гомосексуалист?

— Ну, доктору Алисе Дуглас он сначала понравился. Она сама — та еще стерва, и мужчин предпочитает себе под стать, но мистер Снейп даже не посмотрел в ее сторону. В общем, было похоже, что он совсем не интересуется женщинами. Мы же не знали, что у него есть такая милая девушка.

И кто теперь должен был ревновать? Ты почувствовал, что сам, скорее всего, не пройдешь тест со столбом. Снейп бы не замерз, начав обниматься с деревяшкой. Вот по шее получил бы. Ему ужасно не повезло с невестой. Северуса тобой, похоже, прокляли, но в последнее время сожалеть по этому поводу не получалось. И кстати, Алиса Дуглас могла катиться к черту — таково было решение Саши Джонс. Вот Гарри Поттера этот милый лаборант в очках отчего-то ужасно напрягал.

— Джош, а у вас есть парень? Если хотите, можете прийти с ним на нашу свадьбу.

Он покачал головой.

— Нет. Последний постоянный бойфренд у меня был еще в колледже. Мы встречались довольно долго, но в конце концов он предпочел порвать со мной, найдя себе девушку. Я вообще неудачник, вечно влюбляюсь в натуралов. Был не так давно парень, но мы с ним расстались. Он оказался знакомым Дэна Брейди и порядочным треплом. Теперь это уже неважно, а тогда я сильно перенервничал из-за его откровений. В общем, любовника нет.

«Значит, в натуралов?» Ты хмуро спросил:

— Снейп вам точно в этом смысле не нравится?

Джош улыбнулся.

— Точно.

Тебя это не убедило. Впрочем, в кои-то веки судьба решила не позволить тебе заблуждаться насчет искренних симпатий этого парня. Когда с тебя стянули один кружевной капкан и безжалостно впихнули в другой, Джош спросил из-за шторы, закрывавшей вход в примерочную:

— Саша, вы одеты? Тут мистер Джефферс хочет вас видеть.

При упоминании имени мужа Бриджит ты насторожился, но причин не впустить его у тебя не было.

— Входите.

Мэтт в зимней полицейской форме тоже смотрелся отлично. Кивнув дамам, он похвалил твое платье:

— Очень мило.

Ложь чистой воды.

— Вы сами в это верите?

Он хмыкнул.

— Если убрать гигантский бант сзади, вы будете выглядеть отлично.

Линда и Бриджит переглянулись. Ты уставился на свое отражение в зеркале и понял, что этот тип совершенно прав. Если не считать уродливого банта, платье было изумительным. В нем ты мог дышать и относительно свободно двигаться. Если убрать сомнительное украшение, наряд был очень простым. Платье под горло с длинным рукавом и так скроенное, что внушительный живот почти не бросался в глаза. Почувствовав, что ты наконец чем-то заинтересовался, хозяйка поспешила вмешаться:

— Бант мы уберем, на его место нашьем широкий пояс под грудь со свободно спадающими на шлейф концами, и тогда ваше положение никто не разглядит.

Ты кивнул.

— Да, я согласна. — Не то чтобы тебе нравилась сама мысль о выборе платья для венчания, но раз уж ты это делаешь, нужно принимать чертово решение со всей возможной ответственностью. — Только никакой фаты и прочей ерунды. Подберем еще какую-нибудь теплую накидку, а то если снегопад не прекратится, нам с ребенком будет холодно.

— Сейчас принесу то, что есть, — кивнула хозяйка. Ты вспомнил о Джефферсе.

— Мэтт, о чем вы хотели поговорить?

— Нам лучше обсудить это наедине.

Ты запаниковал. Что-то не так с твоими документами? Что еще милой мисс Джонс обсуждать с полицией?

— Если вы настаиваете…

Ты попросил дам выйти. Мэтт прислонился к стене.

— Я думал сегодня заехать к вам домой и поговорить с мистером Снейпом, но Бриджит сказала, что вы будете в городе, и я решил обсудить это с вами.

— Что именно?

— Позавчера я во время дежурства объезжал не только Милфорд, но и прилегающие территории. Погода, сами видите, какая. Автомобилисты сворачивают с шоссе в надежде избежать пробок, застревают на проселочных дорогах, и им нужна помощь. В общем, проезжая мимо вашего коттеджа, я заметил неподалеку девушку, явно не местную, и без машины. Решив, что она где-то бросила автомобиль и пытается добраться до города, я хотел подъехать к ней, но, заметив полицию, девица бегом бросилась к роще. Это показалось мне странным, я выскочил и побежал следом. Но, несмотря на то, что она двигалась медленно, по колено утопая в снегу, и между нами оставалось всего метров десять, за первыми деревьями девушка просто испарилась. Я проверил. Следы оборвались, и это выглядело очень странно. Пришлось даже посмотреть, не влезла ли она на дерево… Но нет. Именно что исчезла.

Ты испугался. Это было даже не дурное предчувствие, а настоящая паника.

— И все?

Он покачал головой.

— Вчера я решил снова проверить, не следит ли кто за вашим домом. Оставил машину у Тренстонов и пешком пошел к коттеджу. Спрятался неподалеку, и незнакомка действительно объявилась. Стараясь двигаться так, чтобы ее не заметили из окон, подошла к забору. Она провела там больше получаса, а потом снова ушла в рощу. Я решил не задерживать ее, пока не поговорю с вами или мистером Снейпом.

— А как выглядела девушка?

— Кудрявые каштановые волосы, серое пальто и красная вязаная шапка. Ростом выше среднего, кареглазая, стройная, симпатичная.

Да, эта сталкерша была тебе хорошо знакома. Только как она тебя нашла? Ты покрылся холодным потом, на секунду представив, что наблюдательный Снейп ее заметит.

— Все нормально. Я с этим разберусь. — Ты еще не представлял, как, но это нужно было сделать.

Мэтт внимательно взглянул на вход в примерочную и, подойдя к тебе, понизил голос до шепота.

— Значит, я был прав, предположив, что девушка — не ревнивая соперница и приходит не из-за вашего Снейпа. Он не может быть таким.

Ты, кажется, побледнел.

— Каким таким? Бабником?

Джефферс хмыкнул.

— Волшебником. Они на электричках на работу не ездят. Зато совершенно точно знакомы с людьми, которые умеют растворяться в воздухе. Саша, вы ведь ведьма, да?

Ты старательно изобразил недоумение.

— Мэтт, вы в своем уме?

— Если я прав, то вы быстро отделаетесь от Линды Бефф, моей жены и своего сопровождающего. Буду ждать вас через час в пабе за углом. Не придете — значит, я псих. Придется пугать своим сумасшествием мистера Снейпа. Хотите этого?

Ты сдался, отрицательно покачав головой.

— Я приду.

Проблемы не должны наваливаться всем скопом. Ты не знал, как встретиться и о чем говорить с Гермионой, а тут еще этот навязчивый тип! Джош явно не хотел нарушать данное Снейпу обещание и оставлять тебя без присмотра. Пришлось соврать, что ты идешь покупать себе белье для беременных, и уговорить его составить Линде компанию за обедом.

— Это всего на час, мне еще ну очень рано рожать, так что никаких эксцессов не предвидится. Пока вы будете есть тако, я куплю себе пару лифчиков. Кстати, возьмите мне порцию навынос. А еще лучше — дождитесь, пока я вернусь и съем ее прямо в ресторане.

— Может, я и в магазин с вами схожу?

— Мне будет неловко.

Лаборант сдался.

— Ладно, Саша, как хотите. А что это за парень приходил? Он вас чем-то обидел? Вы странно себя ведете.

Ты заставил себя улыбнуться.

— Мэтт? Он просто попросил, чтобы мы с Северусом приглядывали за дорогой рядом с домом. На ней могут застрять автомобили, а он не успевает за дежурство проверить все окрестности.

Джош полюбопытствовал:

— А он брат мисс Бриджит?

— Муж.

Лаборант вздохнул.

— Ну вот, красивый парень, разбирается в моде — и уже чей-то муж.

Ты решил его приободрить.

— У Мэтта замашки садиста. Ну, мы со Снейпом так думаем.

Плотный, внешне совершенно неспортивный очкарик Джош тебя удивил.

— Может, по мне и не скажешь, но в колледже я был неплохим каратистом. Так что, поверьте, рядом со мной никто не сможет демонстрировать свои садистские наклонности.

Ты невольно улыбнулся.

— Это круто. Поменьше путай эгоистичных метросексуалов с геями, и твои поиски хорошего парня непременно увенчаются успехом.

Кое-как отделавшись от своего телохранителя, которого, как оказалось, Снейп выбрал даже слишком удачно, ты поспешил в паб. Чертов Джефферс был уже там. Кажется, разговор с тобой был ему так интересен, что он даже игнорировал кокетливые взгляды двух молоденьких официанток.

— Ну и откуда вы знаете о волшебниках? — спросил ты, присаживаясь за его столик.

Он пожал плечами.

— Моя мать родом из Франции, ее прадед и его жена были магами. Дед — сквиб, его дети тоже не унаследовали магических способностей, как, впрочем, и мы с сестрой. Зато мой двоюродный брат Поль — маг. Когда мне было пятнадцать, дед собрал всю семью и рассказал нам о предках. Не хотел, чтобы мы воспринимали кузена как странного типа или, приезжая на каникулы, гадали, почему в его комнате живет сова, учебники парня иногда орут истошными голосами, а полки в его комнате набиты банками с жабьей икрой. Я не раз видел процесс аппарации и сразу понял, как исчезла ваша знакомая.

Ты кивнул.

— Понятно. И что вы теперь от меня хотите?

Мэтт ослепительно улыбнулся.

— Да просто подружиться. Это же хорошо, что в Милфорде есть волшебница. Мы можем иногда болтать об этом, интересно же…

— И все? — Ты не питал особого доверия к этому типу.

Джефферс покачал головой.

— Нет, не все. Я знаю, что вы обязаны скрывать свое существование, и готов помогать вам обманывать всех, включая собственного жениха. Но вам не кажется, что, имея такую силу, вы должны приносить людям пользу? Три дня назад из-за метели и плохой видимости поблизости сбили девочку. Кости бедра полностью раздроблены. Ее увезли в Лондон, но врачи не могут спасти ей ногу. А вы можете. Я знаю, что маги и не такое умеют.

— Кто она вам?

— Никто. Я немного знаю ее родителей, они небогаты и уже ищут банк, в котором можно оформить закладную на дом, чтобы оплатить дорогостоящие операции. Но вероятность, что лечение будет успешным, ничтожно мала.

Ты не мог понять, как можно одновременно избивать жену и быть добрым к окружающим. Шантажировать кого-то ради посторонних людей.

— А как же Бриджит?

— При чем тут она? — спросил Джефферс.

Снейп просил не лезть в это, но твой внутренний гриффиндорец уже и так извелся от бездействия.

— Что-либо сломав своей жене, вы тоже позовете меня на помощь?

Вот теперь он недоумевал.

— А я имею привычку ей что-то ломать?

Ты покачал головой.

— Нет, но вы ее бьете. Кто знает, что будет дальше, если в вашем распоряжении окажется маг, готовый оказать услугу.

Мэтт нахмурился.

— Это она вам сказала, что я ее бью?

— Нет, но нетрудно догадаться, что Бриджит — жертва домашнего насилия. Вы унижаете ее, изменяете ей, а будто этого мало, еще и бьете. Как я могу доверять такому человеку?

— Давайте я вам кое-что объясню, чтобы мы больше не возвращались к этой теме. Я никогда не поднимал руку на женщин вообще и на Бриджит в частности. Скандал на работе, сплетни о котором вы наверняка слышали, у меня был. Однажды я вытащил из притона для наркоманов девицу, которая за пару доз обслужила дилера и его пять дружков. Попользовались они ею довольно небрежно, на девчонке живого места не было, но, оклемавшись в больнице, она заявила, что ни в каком притоне вообще не была, спала со своими приятелями по согласию, а избил ее я. Разумеется, все это было полным бредом, имелись доказательства группового изнасилования, оперативная съемка и так далее. Увы, папаша непутевой особы оказался шишкой в управлении Скотланд-Ярда. Мне сказали прямым текстом: «Если не хочешь проблем, имя девушки не должно фигурировать в деле». Без ее показаний я ничего не мог предъявить дилерам и отказался. Естественно, меня никто напрямую в побоях не обвинил, но улики стали исчезать, свидетели — менять показания, а вскоре я получил перевод в Милфорд. Здесь познакомился с мэром, а он в свою очередь представил мне свою дочь Бриджит, как-то забыв упомянуть, что ей шестнадцать.

— Только не говорите, что родители подложили под вас собственную дочь!

— Можете мне не верить, но так все и было. По делам нашей деревни или просто так, но ее отец постоянно приглашал меня к себе. Мы с мэром часто выпивали. Один раз хватили лишку, и я остался ночевать. Она сама пришла ко мне в комнату, и да, у нас был секс. Может, будь я трезвее, отказался бы, а так… В общем, будил нас уже ее папаша, причем вооружившись паспортом дочери. Признаю, что струсил. В Лондоне осталось немало людей, которые с радостью уничтожили бы меня при первой возможности, так что пришлось брать на себя ответственность, тем более что за месяц переговоров с ее отцом выяснилось, что девочка беременна. Только информация был ложной. Ее родители солгали, чтобы сделать меня более сговорчивым. Уже после свадьбы я кое-что узнал о Бриджит. Таких людей называют отстающими в развитии. Она не успевала за другими учениками, и родители отправили ее в специальную школу. Там у нее случился роман с другой девочкой. Ее отец — человек грубый и деспотичный. Недоразвитая дочь-лесбиянка его не устраивала, и он, забрав ее из школы, стал подыскивать Бриджит мужа. Я подвернулся очень кстати. Начальник местной полиции в качестве зятя мэра — звучало достойно. Он приказал дочери со мной переспать. Нам устроили пышную свадьбу. Поначалу я, даже узнав про обман и фальшивый выкидыш, думал, что мы с женой или найдем общий язык, или разведемся, но Бриджит панически боится отца, а меня быстро возненавидела за то, что я пытался убедить ее не подчиняться ему во всем. С сексом у нас не сложилось: на трезвую голову легко заметить, что ты противен женщине, и я не настаивал. Так что ее синяки я заметил не сразу. Она каждый день бегала к отцу отчитываться, как прошел день, а потом старалась не попадаться мне на глаза. Только я не дурак, и постоянные отлучки жены в Лондон меня насторожили. Проследив за ней, я узнал, с чем она обращается к врачам, и устроил им с отцом скандал. Заявил, что если он еще раз ее ударит, я отвезу Бриджит на освидетельствование и заставлю написать заявление в полицию, а мэр ответил, что это не он бьет дочь, а я — жену. Знаете, что делала Бриджит? Она рыдала, но не возражала отцу. Я пытался ограничить их общение, запирал ее дома — но тогда с Бриджит случалась истерика, потому что потом отец наказывал ее еще сильнее. Водил ее к психологу, но она ничего ему не говорила. Тогда я понял, что не могу бросить эту дуру. Да, она мне противна, я ее терпеть не могу за бесхарактерность и привычку даже самые простые вещи делать только по указке. Она может не поесть, если ей не приказать, даже в туалет отпрашивается, как школьница, не говоря уже о том, чтобы что-то купить себе или в дом. Она мне так вымотала нервы, что порой я видеть ее не могу, но все что мне остается — ждать, когда же ей надоест быть вечной жертвой. Потому что если я плюну на все и верну ее отцу, Бриджит до самой смерти родителей так и будет чувствовать себя никчемной тупой идиоткой. Можете мне не верить, но такова правда. Спросите ее. Возможно, теперь, когда вы подруги, Бриджит вам хоть что-то расскажет, поделится тем, что не готова обсуждать со мной.

Его словам трудно было поверить.

— Шантажисты не выглядят надежными людьми.

— Это вы о просьбе насчет девочки? Да, Саша, я хочу уговорить вас, но что изменится, если вы откажетесь? Ваш мистер Снейп просто пошлет меня подальше, не поверив в эту историю. — Если бы он знал хоть часть правды, то не говорил бы так. Снейп поверит, и это самое ужасное. — Никто не обратит внимания на мой треп о магии. Для вас не разожгут костер. Никаких последствий. Я не идиот и не собираюсь выставлять себя клоуном, так что какой может быть шантаж? Это просьба. Могу помочь вам остаться дома в одиночестве и встретиться со знакомой без лишних свидетелей. Сегодня у меня вечеринка. Мы с ребятами будем дегустировать новый сорт виски. Приглашу Снейпа и парня, который с вами ходит, а вы подумаете, сможете ли оказать мне ответную любезность. Идет?

Это было очень хорошее предложение.

— Хорошо. Я передам Северусу ваше приглашение. Насчет девочки… Мне нужно будет съездить с вами в больницу. Потом я скажу, чем смогу помочь.

Он благодарно кивнул.

— Позвоните мне.

— Хорошо.

Ты врал. Все было хуже некуда.

— Я не понимаю, какого черта мы туда идем! — Снейп был недоволен, что его вытащили из подвала и заставляли покидать дом под завывание метели.

Ты пытался выглядеть не очень заинтересованным в его уходе, но при этом поскорее выставить строптивого сожителя за дверь.

— Джош очень обрадовался приглашению.

— Не думал, что он такой алкоголик. Пусть идет один.

— Он там никого не знает. Просто сходи с ним ненадолго. Никто же не просит вас оставаться допоздна. К тому же, почему только я должна поддерживать отношения с соседями? Одна вечеринка никого не убьет. Ты сам это говорил.

Снейп сдался, махнув рукой. Наверное, подумал, что в последние дни вы слишком много времени провели вместе, и ты вправе претендовать на несколько часов одиночества.

— Принести тебе что-нибудь?

— Нет, днем я купила кучу крекеров. Буду валяться на диване, смотреть слезовыжимательные фильмы и грызть печенье.

Он удивился.

— Что, ни одного спортивного матча в программе? С чего вдруг такая перемена во вкусах?

Ты соврал:

— Я скрываю от тебя свою сентиментальную сторону.

Профессор улыбнулся.

— Продолжай в том же духе.

Когда они с Джошем наконец ушли, ты оделся потеплее и выскользнул из дома через черный ход. Гермиона заканчивала работу в семь, значит, ее появления стоило ждать через пятнадцать минут. Что ж, твоя подруга была точна. Глядя из-за забора, как она идет из рощи, оглядываясь по сторонам, ты снова испытал щемящее чувство нежности. Любовь к близким — странная штука. Не видитесь — тяжело, встречаетесь — становится только грустнее от того, сколько времени провели порознь.

— Эй!

Она вздрогнула и подняла на тебя глаза.

— Коп сдал?

Ты кивнул.

— Угу. Пошли пить чай?

Она потерла замерзшие плечи.

— Значит, Снейпа дома нет?

— Нет.

Сколько бы Гермиона ни подбирала слова, готовясь к вашей встрече, она их, кажется, все растеряла, а ты пока так и не нашел. Только когда в прихожей снял с себя бесформенное пальто, она закусила губу.

— Знаешь, я не поверила Джинни. Та рассказала, что виделась с тобой — парнем, а потом ты взял и превратился в девушку. Она не была уверена, но ей показалось, что в беременную. Я ее на смех подняла. Сказала, чтобы никого не пугала своими байками.

Ты пожал плечами.

— Ну, как видишь, это правда.

— Да я уже несколько недель вижу, что это правда, — призналась она. — Каждый день хожу сюда, как на работу. Рон даже спрашивал, не завела ли я себе другого парня.

— Сказала ему?

Ты прошел на кухню. Гермиона, сняв мокрые сапоги, догнала тебя минуту спустя.

— Нет, Гарри. Хотела сначала поговорить с тобой.

Ты уже отвык от звуков собственного имени. Оно показалось тебе чужим и непривычным. Слишком много всего случилось, чтобы ты мог оставаться тем парнем, которого она знала.

— Тебе черный чай или зеленый? Есть кофе, но мне его нельзя. Снейп разорется, если заметит, что его стало меньше. Он следит за тем, что я ем и…

Грейнджер стукнула кулаком по столу и заорала:

— Замолчи! — Ее руки дрожали. — Гарри, ты себя слышишь? Я ничего не понимаю! Как ты мог забеременеть от этого человека? Почему ты сейчас с ним? Какого черта вообще происходит?

Ты не мог ей соврать, но истерик и криков не хотелось.

— Не ори на меня. Так какой тебе чай?

Гермиона не села, а рухнула на стул.

— Черный.

Ты поставил чайник на плиту.

— В тот вечер, когда я ходил с ним ужинать в купленном тобой платье, мы напились, и у нас был секс. Он меня не насиловал, не принуждал, просто мы оба набрались до невменяемого состояния. Да, потом я чувствовал себя ужасно, но ничего толком не помнил, так что…

— Не помнил?

— Нет, он меня не околдовывал.

Гермиона хмыкнула.

— А он и не может никого околдовать.

— Почему?

Она вздохнула.

— Господи, ты даже этого о нем не знаешь… Продолжай. Твоя история более значима, чем моя.

Ты кивнул, хотя собраться с мыслями было трудно.

— А что рассказывать? Выяснилось, что я беременный. Решив оставить ребенка, я сказал о нем Снейпу.

— Но не о себе?

Ты начинал злиться.

— А как ты себе это представляешь, Гермиона? «Привет, я Гарри Поттер, простите, что забыл упомянуть об этом перед сексом, но так получилось, что теперь у нас будет ребенок». Да он меня там же и прикончил бы. А так… В общем, я решил, что надо исчезнуть, чтобы никто не смотрел на меня с недоумением, которое написано сейчас на твоем лице. Мне сложно его вынести, а ребенку потом может стать еще хуже. Нам с ним не нужны упреки и вопросы, кто же я ему — мать или папаша, волшебный транссексуал. Когда Снейп предложил мне поддержку, я не отказался. Так мы переехали и стали жить вместе. Вот и вся история.

Гермиона покачала головой. Она смотрела на тебя хуже чем с презрением — в ее глазах была жалость.

— Нет, не вся. Я видела вас вместе во время прогулок к пруду. Как вы целуетесь, смотрите друг на друга… Что это?

Ты достал чашку.

— Да, я влюбился. Довольна?

Она задала ужасный, хотя и справедливый вопрос.

— Кто именно испытывает это чувство? Гарри Поттер? Саша Джонс?

— Думаешь, я сам себя об этом не спрашивал? Только какая разница, если я чувствую то, что чувствую!

Ты налил чай и поставил перед ней чашку. Гермиона согрела об нее озябшие руки, прежде чем тяжело вздохнуть.

— А что думает он? Ты что, действительно не понимаешь, какая это ужасная ложь? Как далеко все зашло? Это же не шутка. Вряд ли вы вместе весело посмеетесь над всем произошедшим, когда Снейп узнает правду. Даже я возненавидела бы человека, который так меня обманул.

Ты понимал, что ее слова справедливы.

— Он не узнает. А если это произойдет, когда ребенок уже родится, то, возможно, Северус ко мне уже привыкнет. Друзьями мы вряд ли останемся, но… — Черт. Даже такие планы на будущее казались тебе очень грустными, и ты осекся.

— Гарри, — она старалась говорить разумно. — Если ты однажды стал собой, это может в любой момент повториться. Магия, которая тебя изменила, наконец-то дала сбой, и это то, чего ты так ждал. Тебе нужно показаться Абботу. Может, в таком состоянии иметь дело со Слагхорном или приходить в больницу не стоит, но давай я договорюсь, и вы с колдомедиком встретитесь где-нибудь в городе.

Взмахом руки ты попросил ее замолчать.

— И что произойдет? Гермиона, а вдруг он сможет меня изменить? Избавит от этого тела, от ребенка. Ты не можешь понять, что это за ощущение — чувствовать внутри себя новую жизнь. Я не мог убить Джейми, когда он был точкой на снимке. Думаешь, я хочу его смерти сейчас? Откажусь от всего этого, потому что так правильно, удобно, и я, вообще-то, парень? Нет. Мне как-то чертовски наплевать на все это. Буду надеяться, что больше ничего не произойдет и я смогу дать жизнь этому ребенку.

Гермиона закрыла лицо руками.

— Может, я и правда тебя не понимаю, но, Гарри, все это чудовищно. Ты делаешь вещи, которые не укладываются в голове. Если я, твой друг, не могу этого принять, думаешь, у кого-нибудь получится?

— Это не самое важное. Главное — я сам в кои-то веки себя понимаю. — Ты знал, что нужно делать. — Гермиона, я никогда не думал, что попрошу тебя о таком, но, пожалуйста, оставь меня в покое. Позволь разобраться со всем самому. Я понятия не имею, чем все закончится, но надеюсь, когда придет время, ты будешь рядом. Принесешь кусок мыла для моей веревки, или что там еще понадобится.

Она нахмурилась.

— Боюсь, ничего другого. Раз уж я это упомянула, полагаю, ты должен знать кое-что о Снейпе. Когда ты исчез, я очень переживала и хотела начать поиски, но Рон запудрил мне мозги своими рассуждениями о том, как тебе сложно после двух лет отчаянной борьбы признавать поражение. Он говорил: «Дадим Гарри время, пусть попробует пожить среди людей, которые ничего о нем не знают и будут видеть лишь то, что есть сейчас, а не картинки из прошлого». — Она хмыкнула. — У него редко появляются такие мысли, и я поддалась их обаянию. Только после того, что сказала Джинни, бездействие стало невыносимым. Я не поверила ей, но просто должна была понять, что происходит. Учитывая, что ты исчез после того, как появился Снейп, я напилась Оборотного зелья и отправилась к нему. Собиралась представиться твоей кузиной, но в его квартире уже жил другой человек, а в конторе по найму меня ошарашили новостью, что вы съехали вместе.

Да, ты определенно плохо заметал следы.

— Ну и как ты узнала о Милфорде?

— Сначала я порядком растерялась. Думала, может, ты договорился с ним о помощи в исцелении и вы выбрали более уединенное место для опытов. Ты не отвечал на письма, а о Снейпе мы всегда знали очень мало. Даже профессор Макгонагалл понятия не имела, где он жил раньше, но посоветовала обратиться в Мунго. В конце концов, этот человек долго болел, а целители порой знают о своих пациентах намного больше коллег. Аббот познакомил меня с парнем, который его лечил, и я кое-что узнала. Конечно, этот колдомедик не должен был разглашать мне врачебную тайну, но он оказался жутко болтливым.

— Что с Северусом? — От такой предыстории ты начал паниковать. — Он здоров?

Гермиона кивнула.

— Физически — да, но, когда его нашли в Хижине, Снейп действительно умирал от яда и кровопотери. Каким-то образом ему удалось с помощью магии зафиксировать свое состояние на грани смерти. Только в Мунго ему ничем помочь не могли. Они пичкали его противоядиями, пытались зашить рану, но ничего не действовало. Снейп должен был погибнуть, но продолжал держаться за жизнь, вцепившись в нее сосредоточенным в каждом из нас волшебством, и ему удалось выбраться. Медленно, шаг за шагом, он шел на поправку, и целители только руками разводили, не понимая, как это происходит. К сожалению, у всего есть своя цена. Снейп израсходовал практически все свои магические силы, чтобы сохранить жизнь. После выздоровления он оказался беспомощным, как сквиб. Был не в состоянии применить даже простейшие чары. Полгода он старался восстановиться. Тело полностью пришло в норму, но способность колдовать к нему так и не вернулась. Получив диагноз «временная или полная потеря магических способностей», профессор перестал ходить к целителям и исчез. Я нашла в медицинской карте Снейпа адрес в Галифаксе, но там его уже не было — он продал дом и перебрался в Лондон.

Значит, Снейп не так уж сильно обманывал Сашу. Он не притворялся магглом намеренно, просто такова была его новая реальность, и профессор принял ее, в отличие от тебя, без паники и истерик. Научился жить в ладу с метро и электричками, мастерски выписывал чеки, готовил на электрической плите и делал все это с достоинством, которого ты в себе не нашел.

— Вот черт. Я…

Гермиона тебе сочувствовать не собиралась.

— Отчаявшись, я снова вернулась в дом, где вы жили — на этот раз под видом пожилого мужчины, а не девицы. Сказала, что должна мистеру Снейпу денег за то, что моя собака порвала ему брюки. Тогда новый жилец сказал, что профессор заходил к нему и оставил свой номер телефона. Ему по почте должна была прийти заказанная книга. Он извинялся за беспокойство, сказал, что звонил в издательство, но выяснилось, что ее уже отправили по старому адресу. Парень сообщил ему, когда ее получил. Книгу Снейп забрал, но его номер новый жилец не выбросил и отдал мне. Я позвонила и узнала, что это фармацевтическая фирма. Посмотрев их сайт, я обнаружила фото Снейпа среди сотрудников. Дальше просто выследила его, ну и увидела тебя. Очень беременного… Признаюсь, я была в шоке, особенно от того, что профессор совершенно не знал, кто находится в таком деликатном положении.

— Послушай, это…

— …Твоя жизнь и совершенно не мое дело? — Гермиона залпом допила чай и встала. — Звони, если что. Пиши это свое проклятое: «Со мной все в порядке». Только не жди, что я буду делать вид, будто в это верю. Все совсем не в порядке, и ты сам это понимаешь.

— Ты никому не скажешь?

— Нет. Только знаешь, Джинни действительно любит тебя, и это сводит ее с ума, а все друзья ужасно волнуются. Ты собираешься мучить нас вечно, если тебе удастся избежать разоблачения?

Ты готов был говорить о чем угодно, только не обсуждать болезненные для тебя вещи.

— Слушай, я хотел попросить об одолжении. Помнишь, ты говорила, что смогла вылечить своего дядю, который попал в аварию, так, что врачи ни о чем не догадались и о чудесах вопить не стали?

Гермиона была озадачена такой сменой темы.

— Ну?

Ты сходил в коридор за сумкой и, порывшись в ней, нашел бумажку с номером Мэтта.

— Есть одна маленькая девочка… Если для нее ничего не сделать, она может потерять ногу. Этот парень Джефферс, коп, который тебя выследил, догадался насчет аппарации, потому что в его роду были маги. Сможешь ему позвонить, представившись подругой Саши Джонс, и чем-нибудь помочь? В обмен на это он ничего не скажет Снейпу о твоей слежке.

Гермиона взяла листок и хмыкнула.

— И ты еще веришь, что способен хранить свой секрет достаточно долго?

— Если бы не ты!

Она пожала плечами.

— Ну, раз кому-то можно помочь, я по поводу своего разоблачения рыдать не буду. А вот тебе, Гарри, однажды придется.

После разговора с Гермионой ты чувствовал себя совершенно раздавленным. Она была права во всем, но, даже понимая это, ты не мог отказаться от Северуса теперь, когда он значил для тебя так много, что стало все равно, в каком теле ты находишься, лишь бы оставаться с ним. Взывать к совести или логике было бессмысленно. Ну разве человек может запретить себе желать хоть немного счастья? Твое заключалось в том, чтобы все было как сейчас, и, вернувшись домой, он наклонился над тобой, лежащим на диване, касаясь лба холодными губами.

— Чтобы я еще раз пошел на подобное сборище…

— Все было настолько плохо?

— Ну, Джош навеселился так, что я его с трудом до двери дотащил. Если он заснет в прихожей, не буди.

Ты поймал его руку, спешащую привычно нырнуть в твои волосы.

— Тебе было скучно без меня? — Отчего-то ответ на этот вопрос был очень важен.

— Мне теперь всегда без тебя скучно. — Он бы не был собой, если бы не попытался испоганить смысл своих прекрасных слов: — Кто еще вносит в мою жизнь столько проблем?

Ты заткнул его поцелуем. Потому что хотя сарказм и был неотъемлемой частью того, кого ты любил, сегодня очень хотелось обойтись без него. Немного отстранившись, ты попросил:

— Побудешь со мной?

Он кивнул.

— Только пальто сниму.

Ты вцепился в него.

— Нет, прямо так. Пожалуйста.

Он сел рядом — нужный, холодный, пахнущий снегом. Вы неторопливо целовались, пока пьяный Джош не зашумел в прихожей, опрокинув подставку для обуви. Да, люди в вашем мире определенно лишние. Может, как-то избавиться от них? Интересно, есть еще по-настоящему необитаемые острова? Ты бы украл Снейпа и увез на один из них. Говорить сложнее, чем действовать. Хуже лишь то, что обо всем происходящем приходится думать.

«С книгой по жизни» писала:

«Мы договорились с тем типом насчет девочки. Он поздравил меня с предстоящей свадьбой подруги. Как ты думаешь, когда Снейп узнает правду, он обратится в Визенгамот, чтобы признать брак недействительным? То, что ты собираешься сделать — уже не просто мелкое мошенничество, а преступление. Гарри, нельзя не думать о последствиях. Я умоляю тебя, опомнись».

Как жаль, что нельзя скомкать монитор и швырнуть в мусорную корзину. Через час должна была прийти Бриджит с твоим готовым платьем, церковь скромно украсили белыми лилиями из оранжереи Линды, в местном ресторане готовили изысканные блюда для немногочисленных гостей, а музыканты настраивали инструменты. Зачем ты вообще включил этот чертов компьютер? Ну да, все твои попытки написать клятву на бумаге с треском провалились, и ты опрометчиво решил попробовать ее напечатать, но из-за отсутствия вдохновения тянул время и полез проверять почту. Уже даже не лжец. Гермиона сказала, что твои намерения преступны. Хорошо хоть не обозначила их как греховные, это было бы совсем неподходящим словом для дня венчания.

— Саша… — Ты поспешно нажал на кнопку, выключая монитор. Снейп, даже сосредоточенный на застегивании запонок, не мог не заметить твоей паники. — Все хорошо?

Ты кивнул. Жизнерадостно, с энтузиазмом, потому что идешь в церковь с тем, с кем хочешь в нее пойти. Ведь в такие моменты положено радоваться? Ты очень старался. Вот Северус нервничал, это было заметно по тому, как двигались его пальцы. Они все время что-то делали. То теребили манжету, то отряхивали от несуществующей пыли лацканы смокинга. Он даже рубашку выбрал черную. Ты не возражал. В конце концов, этот цвет очень соответствовал предстоящим похоронам твоей репутации. Пути назад не будет. Ты уже не оправдаешь себя ни правдой, ни ложью.

— Мы с Джошем едем в ресторан, чтобы проверить, как идут приготовления, а оттуда — в церковь. Я заказал тебе машину, дорогу расчистили, так что проблем не будет.

— Хорошо.

Он кивнул, сделал шаг к двери, но на пороге замер.

— Если тебя что-то беспокоит, скажи мне об этом сейчас.

Его взгляд требовал от тебя искренности, но разве можно было произнести: «Я мужчина, но меня сейчас не волнует даже это. Вот тебе переживать стоит, но я скорее откушу себе язык, чем позволю этому случиться». Ты покачал головой. Он улыбнулся уголком губ.

— Кстати, я не предупредил тебя раньше, но на свадьбе будут не только мои коллеги. — Снейп нахмурился. — Эти гости могут показаться тебе несколько необычными, но они придут только в церковь, и на банкет не останутся. Можно назвать этих господ снобами, но они — единственные люди из прошлого, с которыми я поддерживаю связь. Думаю, не сообщить им о грядущих переменах в моей жизни было бы, по меньшей мере, невежливо. Я не прошу тебя общаться с ними, просто не обращай внимания, если мужчины этого семейства попытаются тебе хамить или намекать на твое сходство с кем-либо.

Малфои? Ну твою мать, а… От ужаса у тебя даже ладони взмокли. Если и были люди, перед которыми ты никогда, ни за какие деньги не согласился бы предстать в образе Саши Джонс, так это Драко и его язвительный папаша. Даже представить было трудно, что произойдет, если они начнут тебя подозревать, и как поведут себя, если обман будет разоблачен. Да Люциус Снейпу найдет таких законников, что тебя не только на британский флаг порвут, а сначала сделают в животе одну огромную, идеально круглую кровавую дырку, как на японском.

— Твои знакомые… — Черт, нужно было купить фату. А лучше — паранджу.

— Не переживай из-за них. Я просто предупредил, что эти люди немного странные. Если что, выставлю их вон.

Саша Джонс не могла злиться на Малфоев за то, что они существовали в этом мире, и ты покачал головой.

— Все нормально. Я с удовольствием познакомлюсь с теми, кого ты считаешь друзьями.

Снейп был доволен твоим ответом.

— Увидимся.

Он был уверен, что так и случится. Ты тоже, поэтому после его ухода стер письмо Гермионы. Преступники магической Британии могли гордиться — сегодня их когорту пополнит сам Гарри Поттер. Несчастный, подавленный, мечтающий прервать род Малфоев, но совершенно уверенный в своем намерении не заставлять Снейпа ждать у алтаря.

— Вы такая красивая…

Почему женщинам кажется обязательным говорить друг другу такие глупости? Стилист уже ушел, напоследок усадив тебя на высокий стул и велев не шевелиться до приезда машины. Наверное, боялся, что косметика сотрется и всем станут видны черные тени под глазами невесты и ее мертвенная бледность. От волнения тебя бросало то в жар, то в холод, и чтобы макияж не потек, мисс Магда безостановочно тебя пудрила. В итоге казалось, что к лицу прилипла маска. Ты уже пожалел, что позвал ее в свидетельницы. Когда впервые заговорил об этом, женщина нахмурилась:

— Это из-за того, что я умираю?

Да, наверное. Тебе казалось, что у людей, чья жизнь подходит к концу, должно быть больше приятных мгновений, но ей ты об этом сказать не мог.

— Вы не замужем. Говорят, так положено.

Дама кивнула.

— Ну, тогда ладно.

Она была тронута маленькой ложью и сейчас очень старалась, чтобы этот день был безупречен. Он не мог стать таким, но этого же никому не объяснишь.

— Не надо, — ты отвел в сторону руку с кисточкой. — Скоро уже приедет эта чертова машина?

— Еще полтора часа. — Бриджит волновалась не меньше тебя. Наверное, у нее были не самые лучшие воспоминания о собственной свадьбе, и поэтому она так беззастенчиво наслаждалась суетой вокруг твоей. — Мы рано закончили собираться.

— Хочу воды.

— Я принесу, — сказала Магда, но ты уже вскочил на ноги. Бездействие просто убивало. Слишком много времени на то, чтобы задаваться вопросом, правильно ли ты поступаешь.

— Не нужно. Я в состоянии спуститься на кухню… — Тебя затошнило, голова кружилась. Это был не токсикоз, а уже знакомое тебе ощущение начинающегося превращения. «Господи, только не сейчас!» — взмолился ты, бросаясь в ванную. Но, увы, господь беспощаден к грешникам. Ты только и успел, что захлопнуть дверь, прежде чем платье предательски затрещало на раздавшихся в ширину плечах. Ты задохнулся от ненависти. К себе, к создателю, к людям, что робко стучали в дверь.

— Саша, все в порядке?

Нет, все было просто ужасно, так отвратительно, что даже сил думать об этом не было. Ты сел на край ванной и закрыл глаза. Сколько на этот раз? Два часа, может быть, три? А если это все, и отпущенное тебе время истекло? Неустранимая пробоина. Корабль с именем «Гарри» на борту идет ко дну. Время молиться и каяться, только слов уже нет. Даже паники не осталось. Все кончилось в тот момент, когда, оставляя Джинни, ты почувствовал не ужас, а облегчение. Вот таким мудаком был всем нужный, всеми любимый Поттер. Ничего ценить не умел. Спустил в унитаз свою жизнь, но разве ради человека, которого любил? Стоили все его чувства тридцать сребреников, потому что каждый день он предавал своей ложью Северуса, силой которого так фальшиво восхищался. Надеялся этим сделать кого-то счастливее? Гермиона права — полный бред. Только это, черт побери, твой бред! Ты болел им, чувствовал себя живым, надеющимся на что-то…

— Саша!

Ты повернул кран, чтобы шум воды как-то заглушал изменившийся голос.

— Езжайте без меня. Я дождусь машину. Мне нужно побыть одной.

— Но… — попыталась возразить Бриджит.

Интересно, Снейп подозревал, что его ненависть к людям заразна? И если он сам уже выздоравливал, то у тебя только начался рецидив заболевания.

— Уходите! Я же не лезу в вашу жизнь! Не интересуюсь, кто вас бьет — отец или муж, не спрашиваю, что Магде говорит ее доктор. Мне сейчас просто нужно побыть одной.

— Мы подождем внизу.

Смелое возражение для робкой девочки, которую ты намеренно оскорбил.

— Нет.

— Приезжайте в церковь, Саша. Можете наплевать на нас, но не поступайте скверно с человеком, который вас действительно ждет, — холодно сказала Магда.

Ты это понимал. Представлял мрачную фигуру Снейпа у алтаря. Он не станет смотреть на часы, просто замрет в одной позе, пока его вера в тебя не иссякнет, а потом уйдет. Молча, никому ничего не объясняя. Только даже представить сложно, что будет твориться под его безупречной маской. Вернувшись в коттедж, он закричит? Выбьет эту чертову дверь и замрет на пороге… Ты очень надеешься, что потом ударит. Наотмашь, с размаху, потому что гнев будет означать, что не все его чувства тебе удалось уничтожить.

Ты так и сидел на бортике ванной, слушая гудок машины. Потом был стук в дверь, но через сорок минут шофер угомонился. Почти сразу начал безостановочно звонить телефон. Тебе нравилось думать, что именно его трели свели тебя с ума. Хотя в поступках была и логика. Еще немного — и Северус поедет узнать, что же за тараканы поселились в голове невесты, а найдет мудака с потеками туши на лице. Не нужно… Должен же существовать предел унижениям, которым ты подвергнешь Снейпа.

Открыть дверь было простым решением. Даже не вспомнив о палочке, ты бросился вниз, выскочил на улицу и бежал от своей чудесной жизни, глотая крупные хлопья снега. От холода ноги онемели, но ты продолжал нестись, пока не достиг пруда, по берегу которого вы так часто гуляли. Снейп не любил всяких формальных нежностей. Если целовал, то крепко, а все твои дурацкие попытки держать его за руку не вызывали ничего, кроме недовольства. Он сам брал тебя за локоть, когда ты уставал. Нет, правда, стоило пошатнуться — и ты всякий раз натыкался на его руку. Это было так замечательно — ее находить… Остывать, касаясь его пальцев, или, наоборот, греться о них. В зависимости от того, что тебе больше требовалось — успокоиться или почувствовать себя живее всех живых, они, казалось, меняли свою температуру. И это чертово «мы»… Как можно было его не замечать?

— Я люблю воду, — однажды сказал Северус. — Тренстон говорит, что такой бесполезный участок земли, как этот пруд, его раздражает. Земельных налогов куча, а выгоды никакой. Я думаю выкупить его, если мы разбогатеем. Можно построить на том берегу крохотный летний домик. Будем по очереди скрываться в нем от детских воплей. Потом, когда мальчик подрастет, станем коротать там жаркие летние дни.

Волшебное «мы». Он в него верил. На самом деле верил, и если тебя за что-то и вправе были разодрать черти, то за надежду, что судьба хоть раз улыбнется Гарри Поттеру своим щербатым ртом и все так и будет. У самой кромки воды ты упал на колени и заорал. Слез не было, и чтобы как-то компенсировать их отсутствие, ты просто выл, будто голодный шакал — горестно, на одной ноте. Когда голос сел от крика, начало темнеть. Остатки твоей жизни сверкали первым звездным крошевом на темнеющем небе, а снег все шел и шел. От холода ты уже перестал чувствовать боль. Даже сердце в груди, казалось, билось через раз. Все было кончено. Ты даже представлять не хотел, как вздрогнет Снейп, когда у алтаря начнут зажигать свечи. Наверное, если утром в этом пруду тебя выловят в долбаном белом платье, уже не придется ничего объяснять. Ну не сожрал же ты Сашу Джонс в надежде вырядиться в ее одежду? Или все же сожрал? Рука коснулась воды. Да, душе сделалось как-то удивительно легко. Даже хриплый крик застрял в горле. Ты распрямил плечи. Чокнутая Офелия нашла свою лужу. Снейп ведь понимал, почему она тогда выбрала смерть. А ты — нет. Сидел, смотрел пьесу и говорил, что у Шекспира что-то не то с мозгами. Люди так не поступают. Ошибся… Побег от всего — это так удивительно просто, что нет никакого страха. Ты просто перестанешь о нем думать, принимать решения будет не нужно, боль уйдет…

— Если вы сейчас утопитесь, Поттер, это будет таким паскудством, которого я в жизни не видел. А вы уж поверьте, я успел наглядеться на такое, что вам и не снилось.

Ты обернулся безо всякого стыда. Он стоял за твоей спиной, причем довольно давно, если учесть огромное количество снега на плечах. Ты больше не стыдился. Самоубийцы первым делом перешагивают через страх и стыд.

— Зачем пришли?

Люциус Малфой небрежно снял пальто и, преодолев разделявшее вас расстояние, скорее швырнул, чем набросил его тебе на плечи.

— Ну, когда большинство присутствующих поняло, что свадьба не состоится, я, отправив жену и сына домой, решил посмотреть, как выглядит девица, которой Снейп поверил достаточно, чтобы до сих пор торчать в церкви.

— Увидели?

— Да, вы орали так громко, что найти вас особого труда не составило. Выглядит как очень дерьмовый розыгрыш, только мне достаточно лет, чтобы понять: когда шутят, так не сокрушаются. Больно?

Ты кивнул.

— Очень.

— Вы обманывали его намеренно?

— Нет.

Малфой провел пальцами по набалдашнику трости. Казалось, это движение его успокаивало.

— Я знаю Северуса тридцать лет, но никогда не видел его таким счастливым, как в тот момент, когда он предупреждал меня, что если я хотя бы заикнусь о сходстве его беременной магглы с Лили Эванс, он никогда не подаст мне руки. Потому что любые предположения о том, что он обманывает себя или цепляется за прошлое, глубоко его оскорбляют. Он любит вас. Кем бы вы ни притворялись. Даже если я не понимаю, зачем вам это было надо и каким способом вы смогли осуществить свое превращение, это не изменит того факта, что внутри вы были собой. Именно тем человеком, которому удалось достучаться до Северуса Снейпа. Будет он презирать вас или простит, не так уж важно… Вам уже не вычеркнуть время, проведенное вместе.

— Почему? — Малфой казался тебе человеком, меньше всего подходящим на роль случайного утешителя.

25–28 недель. Дверь скрипит, если использовать ее не по назначению

Иногда доктора — садисты. Когда старик во время очередного осмотра сказал, что твой ребенок уже способен отличать свет от темноты и в состоянии слышать звуки из внешнего мира, ты совершенно спокойно сообщил об этом Снейпу, рассчитывая максимум на еще один торт. Увы, у профессора случился очередной приступ активности. Не будучи уверенным в своей способности ладить с людьми, он, кажется, решил привить своему ребенку собственные вкусы еще до того, как тот появится на свет. Ну, чтобы потом с ним было легче найти общий язык. В итоге твой живот вечерами слушал классическую музыку, Снейп читал ему книги и свои рабочие материалы, рассказывал истории и был совершенно убежден, что так сын запомнит его голос. Ты медленно сходил с ума. Будучи простым парнем со вкусом, не обремененным изысканностью, от Бетховена ты засыпал, Римский-Корсаков вызывал желание поесть чего-то солененького, а на вопрос, кто вырастет из мальчика, если вместо сказки на ночь ему читают Фауста, даже Снейп не нашел ответа и, сжалившись, купил тебе беруши, а себе — томик Андерсена.

Впрочем, его одержимость имела свои плюсы — вы чувствовали себя так, словно вас в доме уже трое. И с детской все как-то само собой разрешилось. Однажды ты увидел в журнале с интерьерами комнату, в которой сам хотел бы расти. Краски оказались приглушенными, мебель — мальчишеской, но в то же время уютной, и ты набрал номер дизайнера, которая все это сделала. Женщина оказалась очень приятной. Приехав через три дня, она показала тебе каталоги, а неделю спустя уже расставляла мебель и дорисовывала на стенах последние облачка. Снейп остался доволен результатом. Ты вообще заметил, что он стал чаще улыбаться. Это тебя успокаивало, как и слова врача о том, что с ребенком все в порядке. Твое превращение вроде бы никак на нем не отразилось, но страх внутри поселился. Ты нервничал. Настороженно наблюдал за своим состоянием и никак не мог расслабиться даже на пару часов. Профессор все замечал. Твое поведение его нервировало.

— Саша, что тебя беспокоит?

— Это все гормоны.

Ты так часто прикрывался этим словом, что дурацкие химические вещества, выделяемые, если верить сайту для беременных, эндокринными железами, уже напоминали Снейпу маленькую армию, непрерывно тебя атакующую.

При малейшем головокружении ты бежал запираться в туалет, а он приветствовал тебя обреченным:

— Гормоны, конечно?

Ты говорил «угу» и начинал к нему всячески подлизываться. Носил кофе в кабинет, лез обниматься… Он вяло возражал. Битву с твоими нервами профессору было не выиграть, но он боролся, подливал успокоительное в твой чай. Ты сам это видел, но притворялся, что не замечаешь его заботы о твоем здоровом сне.

Когда закончился снегопад и Северус стал снова целыми днями пропадать на работе, ты должен был почувствовать облегчение, а навалилась незнакомая раньше скука. Едва за ним закрывалась дверь, покой словно испарялся. Обедая в одиночестве, ты думал лишь о том, как скоро наступит вечер. Дело было не в вашей взаимной привычке. Только прикосновения к нему оправдывали все то, что ты совершил. Гермиона, анализируя степень твоего безумия, даже в бешенство уже не впадала. Когда ты написал, что она может заглянуть на час, чтобы ты ей все объяснил, она пришла, молча выпила чашку чая под твои заверения «Я не мог поступить иначе», а потом призналась:

— Хочу побиться головой об стол. Вернее, побить тебя, но нельзя. Беременные не должны подвергаться грубому обращению, а для Гарри Поттера черепно-мозговая травма — всего лишь еще один способ списать свою неадекватность на обстоятельства.

Уже давно она не была к тебе так строга, а ты не чувствовал ни сил, ни желания извиняться.

— Что бы я ни сказал, это будут неискренние слова. Ты мне дорога, Гермиона, и, что скрывать, я очень скучал по тебе и Рону, особенно когда только вляпался во все эти неприятности. А потом мне стало хорошо… Здесь, с ним и этой беременностью. Возможно, это говорят женские гормоны. Или ты, как обычно, пойдешь дальше и скажешь, что, всегда мечтая о семье, я просто ухватился за то, что само шло в руки?

— Думая так, я ошибусь?

Ты покачал головой.

— Нет, не ошибешься. Чтобы не удавиться от того, что стало с моей жизнью, я с самого начала действительно попытался себя убедить, что если взглянуть на нашу со Снейпом жизнь с юмором, окажется, что шутки у судьбы специфические. Но они есть, так чего ж не посмеяться вместе с ней? — Ты вздохнул, поражаясь своей искренности. — Только все это уже неважно. Да, я заигрался и ни о каком здравомыслии речи уже не идет. Потому что эта жизнь мне нравится. Я люблю ее, понимаешь? Северуса Снейпа, своего ребенка, этот дом, даже нашу дурацкую свадьбу. Может, это декорации той лжи, что я нагородил, но я счастлив здесь и сейчас. Ты можешь это понять?

Гермиона вздохнула.

— Я стараюсь, но не выходит. Гарри, а как же Джинни? Она же была так дорога тебе…

Ты кивнул.

— Я и сейчас очень ее ценю. Мне хватило сил понять, что я перед ней виноват, и принести самые искренние извинения, на которые был способен. Она не смогла принять мое превращение. Два года как-то обходилась без наших встреч, но я больше не злюсь на нее за это. Джинни просто не могла быть со мной. У каждого человека есть свое «невозможно». Я не подходил ей тогда, а она не нужна мне теперь, но это не месть. Просто со Снейпом я впервые почувствовал, что такое готовность пойти на все ради того, кто тебе нужен. Да, я лгу, изворачиваюсь, мучаюсь угрызениями совести, но не потому, что мне это в радость. Я просто не могу иначе. Он мне нужен.

— Мне кажется, ты недооцениваешь…

— А ты переоцениваешь ее чувства и мою совестливость. Мне не стыдно за то, что я сейчас скажу. Даже если так случится, что действие зелья кончится, я не пойду к ней. Мне будет кого преследовать до конца своих дней. Не под ее окнами я стану орать «Извини меня!» в надежде хотя бы на крошечное прощение.

Она нахмурилась.

— Ты в самом деле его любишь?

— Это так. Не поверишь, но я даже не шокирован своими чувствами. Мы никогда не знали Снейпа как человека. Он был либо школьной страшилкой, либо частью болезненных воспоминаний, да и Гарри Поттера порядком недолюбливал. Но сейчас, с человеком, который не вызывает у него ничего, кроме заслуженного раздражения, Снейп совсем другой. Он заботливый, ответственный, умный…

— Язвительный, нервный, злющий, как черт.

Ты улыбнулся.

— И это тоже. Но с тех пор как я именую его выходки вспышками темперамента, все стало намного проще. — Гермиона сдавалась, ты это видел, и хотелось заставить ее улыбнуться. — А в постели он…

Подруга зажала руками уши.

— Вот об этом я точно не хочу ничего знать. — Но ты ждал — ее жажда знаний подогревалась банальным женским любопытством. — Ну так?..

— Печенье к чаю будешь? У меня на прошлой неделе была мания на пожирание соленых крекеров. Она вроде как прошла, но шкафы ими доверху забиты. Еще есть овсяное, но его я не отдам никому.

Впервые за долгое время она тебе улыбнулась. Потом быстро перестала краснеть, пока вы обсуждали отличие клиторального оргазма от вагинального. Наверное, поняла, что прежним Гарри Поттером тебе уже никогда не стать, какие бы перемены ни произошли с твоим телом в будущем, и предпочла пока иметь глупую подружку с мужским характером, чем не видеться с тобой вовсе.

Прощаясь, вы договорились, что она станет иногда заглядывать в обеденный перерыв, предварительно позвонив, чтобы не застать Снейпа. Мало ли, что может случиться.

Этот разговор тебя успокоил, тем более что Гермиона помогла девочке, о которой просил Джефферс, и тот, лишь единожды поблагодарив тебя при встрече, старательно делал вид, что между вами никогда не заходило речи о колдовстве. Похоже, разоблачение откладывалось. Ты полностью расслабился и даже принялся клянчить у Снейпа елку на Рождество. Тот, в общем, не возражал, но при мысли о том, чтобы выбирать, а тем более наряжать ее вместе с тобой, его предсказуемо подташнивало. Когда же ты заговорил о носках на камин, гирляндах и прочей рождественской фигне, он заявил:

— Это без меня, Саша. Делай что хочешь, только пусть это место по-прежнему остается домом, в который мне захочется возвращаться.

Ты не знал, где граница, перейдя за которую, ты вызовешь его раздражение, поэтому в покупках был осмотрителен и скромен. Это коттедж Тренстонов смотрелся, как сверкающая инсталляция на тему Нового года, от которой у тебя слепило глаза. А в твоем саду был всего один олень из проволоки, обмотанный гирляндой с белыми лампочками, пушистая зеленая елка в гостиной, которую ты начал украшать однотонными шариками, и, конечно, омела… Ее ты старательно развесил по всему дому. Ведь если вы со Снейпом в чем-то и совпадали во взглядах, то это была любовь к поцелуям. Почему бы не создать для них дополнительный повод?

В день, когда тебе привезли и установили оленя и елку, ты ждал на обед Гермиону, и поэтому, развесив омелу, пошел на кухню разогревать остатки приготовленного Снейпом мяса. Когда стол для вашего совместного обеда с подругой был уже накрыт, в гостиной раздался грохот. Бросившись в комнату, ты услышал довольно раздраженное «Хо-хо-хо», хотя черт, вывалившийся из камина, меньше всего походил на Санту.

— Какого черта!

Люциус Малфой отряхивал с плеч сажу.

— Что, я не похож на дух Рождества?

Тебе было не до смеха.

— Не помню, чтобы подключал камин к сети. Вы в своем уме?

Малфой задумался.

— Совершенно адекватен. А с камином, если хотите знать, это не моя инициатива. Ваши истерики довели Северуса до такого нервного расстройства, что по его просьбе и с письменного разрешения я обратился в отдел каминной сети и внес ваш дом в список обслуживаемых. Он вроде умный человек, но совершенно неадекватен, когда речь заходит о беременных женщинах. При мысли, что с вами или ребенком что-то случится, а он вынужден будет довольствоваться лишь маггловской медициной, Снейп с ума сходит. Горсть дымолетного порошка он может бросить и в своем теперешнем состоянии. Вот защитить дом от вторжения посторонних ему сложно. Я обещал взглянуть на камин, когда вас не будет дома, но мне, признаться, было лень ждать случая, так что раз мы с вами теперь в одной лодке под названием «Обмани Северуса», не обессудьте.

Ты нахмурился.

— Как раз сейчас вы совершенно неуместны. С минуты на минуту ко мне придет Гермиона. — Только проговорившись, ты понял, что совершил ошибку.

Малфой улыбнулся.

— О, так нас в лодке трое. Чудесно. Знаете, у Драко после окончания школы не слишком успешно складывается карьера. Он просто мечтает устроиться в отдел правопорядка, куда перевелась ваша подруга. Слышал, она в особом фаворе у Кингсли и своего непосредственного начальника. Думаю, ей будет не сложно составить Драко протекцию — он блестящий знаток магического законодательства.

— Это шантаж? — хмуро спросил ты.

Люциус пожал плечами.

— Нужное время, подходящее место, адекватная просьба. Как же я удачно заглянул… — Малфой нагло прошел к кухне. — И пахнет чудесно.

Когда ты, справившись с желанием запустить чем-нибудь тяжелым в его затылок, догнал Люциуса, он уже сидел на кухне и ел порцию, предназначенную Гермионе.

— А ваш сын еще утверждал в школе, что члены его семьи неплохо воспитаны.

Малфой небрежно взмахнул рукой.

— Мои манеры пасуют перед вырезкой с артишоками. Забот много, времени мало, так что не демонстрируйте жадность.

Ты взглянул на часы.

— У вас десять минут. Говорите, зачем на самом деле пришли.

Он хмыкнул.

— Миссис Снейп, вы не в том положении, чтобы ставить мне условия. Но в одном правы — наша встреча обусловлена не тем, что я стал выполнять поручения Северуса и обследовать его камины. Мне нужна ваша помощь.

— В чем? Драко желает еще что-то помимо успешной карьеры?

Люциус покачал головой.

— На этот раз речь пойдет о Нарциссе. Я не люблю проводить свое время в заботах о ком-то, но она очень переживает за Северуса.

Ты насторожился.

— Вы сказали ей обо мне?

— Если бы я это сделал, Снейп уже знал бы правду. — Чтобы подчеркнуть значимость своих слов, он нахмурился. — Ради вашего покоя я лгу своей жене, но сейчас речь опять-таки не об этом. Нарцисса очень благодарна Северусу за то, что наш сын сейчас не сидит в Азкабане за убийство. Она переживает, что после больницы он быстро смирился с потерей магии и живет как маггл. Мы же с вами понимаем, что, не имея возможности колдовать, ты не забываешь о том, как это делать. Он может сколько угодно убеждать себя, что доволен жизнью, но у этого человека выдающиеся способности. Он мог бы писать книги, создавать рецептуру зелий и новые заклинания. Я предлагал ему начать собственное дело. При всех своих талантах, Снейп в некоторых вопросах наивен, как ребенок. Я пытался убедить его, что даже дурная репутация может быть коммерчески успешной. Если ты можешь летать без палочки, как Темный Лорд, и в состоянии разрезать человека на куски, то даже самые простые зелья и заклятья под твоей личной маркой будут окружены ореолом тайны и опасности. Люди охотно оплачивают свое любопытство, а ко всему, что окутано тьмой, приобщаются с куда большей готовностью, чем к чему-то хорошему. Он мог бы с моей помощью быстро сколотить состояние. Не хочет публичности? Пожалуйста. Я могу купить ему лабораторию в Германии, подобрать надежный персонал и ничего взамен не требовать. Чем больше тайн — тем лучше реклама, и он наверняка был бы намного счастливее, чем сейчас, скармливая всякую дрянь мышам в своей маггловской лаборатории. Уговорите его принять мое предложение.

Ты пожал плечами.

— Наверняка у него есть веские причины, чтобы отказаться.

Ты не хотел помогать Малфою. Какие бы блестящие перспективы ни представали перед Северусом, если он вернется в магический мир, ты вынужден будешь пойти следом. Тогда в молодой беременной жене профессора твои друзья узнают тебя, и ваш милый маленький мир с солеными помидорами, улыбками и малышом Джейми провалится прямиком в ад.

— Гордыня — достойный мотив? Он не хочет, чтобы кто-либо знал о том, что его способности утрачены. Ему не кажется, что дурная репутация — то, из чего следует извлекать выгоду. И вы — одна из причин, по которой он так считает.

— Я? — Ты ткнул пальцем в свою огромную грудь.

Малфой хмыкнул.

— Не эти сомнительные прелести. Я говорю о Гарри Поттере. Поймите, вы для Северуса — как незаживающая рана. Мы никогда не обсуждали его прошлое, которое открылось благодаря вашей болтливости, но, смею уверить, этот человек скорее согласился бы быть запертым в Азкабане, чем спасенным вами. Он искренне винит себя в смерти ваших родителей и Дамблдора и не понимает, как такое можно простить. Все ваши попытки ему помочь Северуса просто уничтожают. Он ненавидит вас за такую поверхностность чувств и фальшивое добросердечие, а себя — за то, что не может относиться к вещам проще. Может, он поэтому и боролся за жизнь, чувствуя, что расплатился недостаточно, чтобы закончить свой земной путь. Побег к магглам — его очередная епитимья. Снейп не хочет быть прощенным. Наверное, если бы вы от всей души ненавидели его, ему было бы легче.

Ты сел на стул напротив Малфоя и задумчиво взглянул в окно.

— Что же мне делать с тем, что я не испытываю к нему ненависти?

— Все еще хуже, — сообщил Люциус. — Вы его даже любите. Понятия не имею, как он это переживет. И даже трусливо не хочу знать. Может, поэтому и храню ваш секрет. Только ведь вы сейчас обладаете огромным преимуществом. Снейп позволит жене заботиться о себе. Вы ведь не Гарри Поттер. Пусть он в начале вашей беременности думал только об обязательствах по отношению к ребенку, но теперь многое чувствует к его матери. Ей он разрешает делать себя счастливым. Ну так какого черта вы останавливаетесь на достигнутом? Верните ему магию. Колдомедики почти уверены, что он сможет со временем ее восстановить. Это же Снейп, он всегда находил способы сделать себя сильнее. Нужен только повод. Согласитесь, что, вернувшись в магический мир, он не позволит себе хоть в чем-то уступать окружающим, будет усердно трудиться над воскрешением своей силы. А еще это на самом деле его место. И ваше, как ни крути, тоже.

— А вы — хороший друг, — сказал ты без особого энтузиазма.

Малфой выглядел так, будто его оскорбили.

— Это все Нарцисса и ее тревоги. Хорошая жена знает, как сделать так, чтобы ее беспокойство стало проблемой мужа. Ну что, Поттер, вы мне поможете?

— Я подумаю. Мы не говорили о его магии, но если такой разговор состоится и выяснится, что он действительно хочет вернуться, я поддержу его в этом решении. Обещаю.

Ничего добавить к сказанному ты не мог. Растерянность была слишком сильна. Ты действительно готов был сделать все возможное ради счастья Снейпа, но что будет с твоей собственной жизнью? Эгоизм говорил, что не стоит приближать начало конца. О себе ты тоже вправе подумать. Только от мысли, что для того, чтобы тебе становилось спокойнее, он будет продолжать себя казнить или торчать на нелюбимой работе, твоя ненависть к себе зашкаливала. От нее спас только стук в дверь.

— Уходите, — попросил ты Малфоя, надеясь, что он проявит хоть толику отрицаемого им сочувствия и не станет усложнять твою жизнь сильнее, чем уже успел это сделать.

Гермиона принесла тебе любимые пирожные из Косого переулка. Начинка в них чудесным образом пузырилась на языке и то и дело меняла вкус с клубничного на киви. Пока она снимала сапоги, на чем свет стоит ругая своего шефа, который так привык к повышенной работоспособности молодой сотрудницы, что никак не желал смириться с ее постоянными отлучками в обеденный перерыв, ты все прислушивался, не прозвучит ли хлопок аппарации. Что ж, Люциус Малфой был законченной сволочью. Стоило хоть раз начать заблуждаться на его счет, как он упрямо доказывал свою мерзкую сущность.

— А вот и мисс Грейнджер к нам присоединилась. — Малфой отметил ваше появление на кухне, обмакнув мясо в подливку.

Гермиона возмущенно взглянула на тебя.

— Что все это значит?

Ответил ей Малфой.

— То, что я в курсе маленькой мистификации мистера Поттера. Присоединяйтесь, пока еда не остыла.

Подругу его высказывание взбесило.

— Значит, Рону ничего нельзя говорить и пусть продолжает волноваться о тебе, а этот…

Ты ничего не ответил — в твои планы на этот день не укладывалось еще большее количество проблем. Когда ты попадал в неприятности, будучи слишком взволнованным, магия, которая изменила твое тело, проигрывала обстоятельствам, а ты не мог этого допустить, поэтому закрыл дверь, поднялся в спальню с пакетом пирожных и стал их жевать, совершенно не желая знать, закончится ли встреча на твоей кухне членовредительством.

Через три часа дверь в комнату скрипнула. Видимо, Гермиона исчерпала свой лимит проблем, с которыми может справиться самостоятельно. На пороге стоял Рон — растрепанный, в аврорской форме. Он бросил на тебя один короткий взгляд и спросил:

— Ты вправду был готов умереть, если не сможешь и дальше продолжать все это?

Пришлось честно кивнуть.

— Твою мать. — Потом он подошел к кровати, взял из твоих рук пакет и сунул в рот оставшееся пирожное. Словно пропихивая с его помощью обратно в горло готовые сорваться с губ слова.

— Презираешь меня? — Тебе просто необходимо было это знать.

Он покачал головой.

— Нет. Один раз я уже предал тебя, Гарри. Последствия были мучительными, и я поклялся себе, что ни за что не повторю подобный опыт. — Он лег на кровать рядом с тобой. — Знаешь, то, что ты делаешь сейчас…

— Не укладывается у тебя в голове?

Рон уныло смотрел в потолок.

— Нет. Мне кажется, я могу это понять. Гермиона напугана тем, что ей рассказал Малфой. Она боится, что в одиночку не вытащит тебя из этой ситуации.

— А меня не нужно никуда тащить.

Уизли нахмурился.

— Знаешь, еще в школе… До начала романчика с Лавандой я видел, что нравлюсь Гермионе. Она мне тоже очень нравилась. Я ревновал ее к другим парням и все такое, но была еще одна вещь, которая меня действительно беспокоила. Это сложно объяснить…

— Тогда зачем ты об этом говоришь? — Он пришел без криков. Хотелось быть добрым.

— Думаю, хоть раз, но я должен это сделать. Чтобы ты понял, что я действительно тебя не осуждаю. — Рон улыбнулся. — Помнишь нашу ссору на четвертом курсе? Тогда казалось, что меня все в тебе раздражало?

Ты кивнул.

— До сих пор не понимаю, почему ты сразу мне не поверил. Вроде до этого мы друг другу не лгали.

Уизли хмыкнул.

— Ну, у меня была веская причина держаться от тебя подальше. Знаешь, когда тебе четырнадцать, а ты во сне не за соседской девчонкой гонишься, а целуешь лучшего друга…

— Офигеть, — честно признался ты.

Рон хмыкнул.

— Вот и я так подумал. Ну а потом решил, что нельзя быть таким мелочным кретином и отыгрываться на тебе из-за того, что самому неловко. Я стал бегать за Флер, чтобы доказать самому себе, что не могу быть педиком, ну и со временем все прошло. В общем, сейчас у меня все классно, есть Гермиона, и я не вижу никаких идиотских снов. Я это все к чему сказал… Гарри, может, ты тоже спишь, а?

Ты погладил себя по животу.

— Рон, я беременный, это уже не сон. Было кошмарно, но сейчас все наладилось.

Он нахмурился.

— Я не хотел тебя обидеть, Гарри. Мне, если честно, не очень грустно от того, что ты расстался с Джинни. И то, что залетел… Знаешь, если бы в этом теле оказался Джордж, он бы уже двоих родил. В смысле, ну какой парень не поддастся искушению попробовать и узнать, как это бывает у девчонок? Единственное, что не укладывается у меня в голове — почему из всех людей в мире ты выбрал Снейпа? И какого черта запал на него? Может, он и не такой подонок, как мы считали, пока учились в школе, но…

Ты нахмурился.

— Но что? Он старый? Уродливый? Несносный?

— И это тоже. Но я хотел сказать о другом. Снейп не умеет прощать. Ни себя, ни окружающих. А ложь, которую ты нагородил… Ее, в общем-то, ни один человек в мире не заслуживает, но это — особый случай. Он просто не сможет тебя простить. — Рон вздохнул. — Я знаю тебя, Гарри. Ты по натуре чертов оптимист и в глубине души всегда надеешься на лучшее. Но со Снейпом у тебя его не будет. Поэтому я и прошу тебя проснуться. Только во сне человек может не думать о будущем. Ты же не станешь врать всю жизнь?

Ты закрыл глаза. Понимание того, что он прав, существовало где-то глубоко внутри тебя, вот только ты не хотел ничего решать немедленно. Оправдывал себя тем, что на первом месте должен быть Джейми. Когда он родится, ты будешь думать о том, как жить дальше.

— Ты точно не презираешь меня?

Рон отрицательно покачал головой.

— Я просто в ступоре, потому что ничего не понимаю. Но это, наверное, пройдет лет через двести. Тогда и объяснишь, почему из всех людей в мире…

Ты зажал ему рот рукой.

— Договорились — через двести лет.

Рон отстранил твою ладонь.

— Ладно.

Тебе было хорошо рядом с ним.

— Побудешь немного?

Он хмыкнул.

— Вообще-то, я теперь надолго. Гермиона уезжает в командировку и велела глаз с тебя не спускать. Правила знаю. Никаких визитов вечером и звонить по ее телефону перед приходом.

— Точно. — Ты закрыл глаза. — Спать хочу. Мне теперь очень часто хочется вздремнуть после шести.

— Спи. Я уйду через полчаса, у меня вечернее дежурство.

Ты натянул на себя одеяло, а когда уже почти проваливался в сон, он спросил:

— Гарри, а что, если твои чувства изменятся, когда закончится действие зелья?

Он не сказал «если». Похоже, все вокруг считали, что твоя участь предрешена. Ты не знал, как бороться с такими скверными пророчествами, поэтому притворился, что спишь, а значит, тебя не волнует, есть ли за пределами твоего сна какое-либо будущее.

— Этот олень в саду… — Снейп сидел в задумчивости у окна. — Ты им очень дорожишь?

Рассматривая оставшиеся елочные украшения, которые из-за наплыва незваных гостей не успел развесить днем, ты покачал головой.

— Нет.

— Тогда давай переставим его подальше от входа. Когда я сегодня возвращался со станции и увидел в саду его сверкающую фигуру, у меня чуть было сердечный приступ не случился.

Хотелось стукнуть себя ладонью по лбу. В который раз ты вообще не подумал о чувствах Северуса. Для тебя олени — это было круто, но конкретно об этом ты не думал иначе, чем о спутнике Санты. Только ведь от лица Саши ты не мог сразу сказать: «Хорошо, я его уберу».

— Чем провинились перед тобой олени?

— Слишком похоже на Патронус.

Отличный шанс выполнить просьбу Люциуса Малфоя. Всего-то и нужно было вцепиться в якобы незнакомое слово, но ты продолжал вешать на елку шары, как ни в чем не бывало. Опомнившийся от своих размышлений о былом Северус бросил на тебя встревоженный взгляд.

— Прости, что ты сказал? Я задумалась.

На его лице было написано облегчение, так что потом ты оправдывал себя, думая, что Снейпа не сделает счастливым то, о чем он даже не хочет говорить.

— Ладно, черт с ним, с оленем. Теперь, когда я знаю, что он есть, мне нет до этого никакого дела. — Пресекая твои попытки влезть на табурет, чтобы украсить верхние ветки елки, он отошел от окна. — Даже думать не смей, я сам.

Твой замечательный Северус. Заботливый, ненавязчивый, неразгаданный. Ты испытал такой приступ нежности, что, пока он стоял на табурете, ты невзначай потерся щекой о мягкий кашемир его свитера. Потом задрал его, поцеловал в живот, повинуясь одному из своих дурацких порывов, и тут же подумал: «Интересно, перестав быть женщиной, я по-прежнему захочу это делать?» Тебе казалось, что да, ты не передумаешь насчет того, чтобы всегда быть с ним. Но все-таки — чем-то же геи отличаются от нормальных мужчин? Ты слабо представлял себе, что значит быть гомосексуалистом. Хочется целовать другого парня — не проблема. Жить вместе — сколько угодно. Трахаться в задницу? При одной мысли об этом ты впадал в ступор. Это вы не пробовали даже с Джинни. Ты был воспитан тетей Петуньей, которая, может, и не была пуританкой или ревностной протестанткой, но к геям относилась с огромным предубеждением, потому что специфика секса, которым, они занимались, позволяла ей заявить: «Это грязно». Потом кое-что произошло, и ты понял, что магглы если и терпимы к людям с нетрадиционной ориентацией, то не совсем искренне. Не все, конечно, но некоторые точно. Директор одной из строительных фирм, которые закупали дрели у дяди Вернона, уволился, и на его место назначили нового управляющего, который открыто жил со своим любовником. Отношение к геям в доме на Тисовой улице мгновенно поменялось.

Пригласив нового партнера и его сожителя на обед, мистер Дурсль и его жена являли собой просто образчик толерантности, а учитывая, что контракт увеличился, и вовсе стали говорить о людях, предпочитающих собственный пол, благосклонно, но будто о больных. «Гей» звучало из их уст с той же долей сочувствия, как слово «рак». «Этот Эдвард — хороший парень, но гомосексуалист». То, как ты сам к этому относишься, не помог прояснить и магический мир. В Хогвартсе не было ни одного старшекурсника, который говорил бы о своей ориентации открыто. Шептались, конечно… Такие слухи ходили, например, о Забини. Это был высокий, хорошо сложенный темнокожий парень, и ты искренне считал, что такие сплетни распускают девочки, которым он дал отставку. А потом критический шепоток в гриффиндорской гостиной достиг предела. Пивз разнес по всему Хогвартсу шокирующую новость — он таки видел, как Блез целовался в комнате трофеев с Малкольмом Бэддоком. Вот на дебатах в вашей спальне, посвященных этому вопросу, и выяснилось, что мир магов, в общем-то, не считает нужным даже притворяться, что чужая жизнь — личное дело каждого.

— Лучше бы Забини побыстрее найти себе подружку и опровергнуть эти слухи. А то как бы он не остался без папочкиных денег, — заметил Рон.

— А что, с этим так строго?

Финниган фыркнул.

— Ага. Особенно у чистокровных. Мне мать рассказывала, что они так трясутся над своим семенем, что спускать столь драгоценную жидкость кому-то в задницу считается страшным грехом. Это даже хуже, чем спать с магглами. Там из него хоть что-то прорастет, а так… Правда, Невилл?

Лонгботтом кивнул.

— Правда. Хотя сейчас с этим уже получше. Все больше смешанных браков, а у магглов свои законы на этот счет. Моего троюродного дядю из семьи за такие фокусы не изгнали, но с парнем, в которого он влюбился, заставили порвать.

Тогда ты не проявил к этому вопросу никакого интереса. В твоей жизни не так уж много свободного пространства было отведено увлечениям, все чувства сжигала ни на миг не прекращающаяся война, но сейчас ты был чертовски озадачен, и тебе просто требовалось узнать, что по этому поводу думает Снейп. Он вроде спокойно относился к Джошу. То есть, как маггл — спокойно, но с позиции волшебника это выглядело… Ну, странно что ли.

— Ты когда-нибудь спал с мужчиной?

Елочный шарик полетел на пол. Точнее, тебе на голову, но, скатившись по волосам, разбился о более твердую поверхность. Тебе, наверное, все же стоило иначе сформулировать свой вопрос или вообще его не задавать, потому что в следующий момент Снейп повел себя странно. Он спустился с табурета и, не говоря ни слова, покинул комнату. Ты прождал три минуты в надежде, что он вернется и наорет, назвав тебя дурой. Опомнился, только когда входная дверь хлопнула. Ты в ужасе бросился следом, добежал до калитки — как был в пижаме, — но от коттеджа вело две дороги: одна к Милфорду, другая — к пруду. В темноте, освещенной лишь светом из окна гостиной и долбаным сверкающим оленем, было не разглядеть, по какой он ушел, а судя по тому, что ты не видел даже его удаляющегося силуэта, — попросту сбежал. Ну не от тебя же? Не от твоей тупости? Не навсегда? Задавая свои идиотские вопросы, ты определенно не рассчитывал на такие последствия. Не был готов к ним. Что же, черт возьми, произошло?

До трех часов утра ты извелся так, что боялся — скоро закружится голова в преддверии очередного превращения. Господи, ну сказал ты глупость. Сколько их уже Снейп от тебя выслушал, и пока вроде ни одна настолько не выводила его из себя. Так какого же черта! Сметая остатки злосчастного шарика в совок, ты злился. На себя, на Северуса, на то, как это тяжело — совсем не разбираться в хитросплетениях души того, кто тебе дорог. Когда камин вспыхнул зеленым пламенем, ты вскочил на ноги с дивана, на который в изнеможении рухнул, сто раз измерив шагами дом в нелепой надежде…

— У меня всего минута. — Ты был так разочарован, что зарычал, метнув в Малфоя подушкой. — Поттер, ну вы же не собака, а? Я и так пострадал, когда Снейп, ворвавшись в мой дом полчаса назад, поинтересовался, о чем именно мы с вами успели поговорить за время нашего короткого знакомства. Я ему совершенно спокойно солгал, что мы ничего не обсуждали, кроме истерик у беременных, он триста раз спросил, уверен ли я в своих словах, а сейчас ненадолго удалился в ванную, чтобы привести себя в порядок перед возвращением домой. Я никогда не видел его настолько выбитым из колеи. Что же вы ему сказали?

— Спросил, не занимался ли он сексом с мужчинами, — растерянно сообщил ты. — Если честно, я предполагал в ответ услышать «нет», и все.

Малфой усмехнулся.

— Поттер, вы неподражаемы. Стоило ожидать, что из всех глупых вопросов вы зададите самый бестактный. Если бы я хоть на минуту вспомнил то, как оценивал вас мой сын, и пришел к мысли, что прямолинейный идиотизм — ваше кредо…

— Объяснитесь. — Ты почти умолял.

Малфой покачал головой.

— Сейчас мне некогда. Вряд ли Снейп готов потратить еще четыре часа на поездку на поезде, так что я иду помочь ему с аппарацией. Придет — убедительно верьте всему, что он скажет, и запомните — никаких вопросов про геев, никогда, ни при каких обстоятельствах.

Ты преодолел разделявшее вас расстояние и вцепился в руку Малфоя.

— Почему?

Он вырвался.

— Потому что ответ на ваш вопрос, Поттер, — да.

Прежде чем ты успел опомниться, Люциус достал из кармана мешочек и, кинув в огонь горсть дымолетного порошка, исчез в зеленом пламени. Ты заторможенно сел на диван. Мысль о том, что Снейп спал с мужчиной, отчего-то тебя взбесила. Хуже… Она дезориентировала настолько, что мозг вообще отказывался работать. Нет, ты, конечно, не думал о нем как о девственнике, ведь даже твой небогатый личный опыт позволял понять, что до того, как лечь в постель с тобой, хотя бы в парочке других этот человек побывал. Несмотря на то, что любил твою мать. Может, именно потому, что любил, но отчаянно старался ее забыть. Но мужчина… Такое не укладывалось в твоей голове. Особенно в свете реакции Снейпа на вопрос. Если честно, то на твоей памяти профессор никогда не высмеивал сексуальность своих студентов. Что угодно мог оскорбить — происхождение, умственные способности, но когда слизеринцы начинали третировать какую-то парочку, Снейп был необычайно строг по отношению к своим змеенышам. Ты бы солгал, сказав, что обращал на эту странность особое внимание, но она же существовала, черт возьми!

Вернувшийся домой Северус выглядел всем довольным и совершенно беззаботным, и тебе, наверное, стоило промолчать, как и советовал Малфой. Но за время его отсутствия Гарри Поттер не просто закипел, он начал выкипать, как и подобает брошенному на включенной плите чайнику. Вот только вместе с влагой из тебя испарялись и остатки здравомыслия.

— Прости, что так сорвался. Неожиданно вспомнил, что забыл выключить в лаборатории один из приборов.

Ты скрестил руки на груди.

— А охране нельзя было позвонить?

Он покачал головой.

— У них нет допуска

— А мне?

Снейп пожал плечами.

— Я спешил вернуться и не подумал о звонке.

— Я злая, как собака, — признался ты.

Он кивнул.

— Злись. Я заслужил. Спать идем?

И тут ты сказал это… Вернее, проорал.

— А мне показалась, что это мой вопрос вывел тебя из себя. Может, он и глупый был, но таких сцен я не заслужила!

— Ты устраивала мне и похуже. — Под своей спокойной маской Снейп, оказывается, был не менее взвинчен. — И что теперь? Будем каждый новый день начинать со скандала? Я устал, мне через несколько часов вставать, поэтому, может, хватит рассуждать о всякой ерунде? Ты лучше всех знаешь, что я предпочитаю женщин. Возникли сомнения? Пойдем, я это продемонстрирую, и на этом будем считать инцидент исчерпанным.

Ты решил, что если ситуацию нельзя решить криком, почему бы хоть раз не сказать правду.

— Я не собиралась устраивать скандал. У меня был секс с девушкой. Мне это даже понравилось, но с тобой нравится еще больше. Просто мы мало знаем друг о друге, вот я и решила узнать о тебе и рассказать про себя. Не вижу в этом повода для ссоры.

«Гарри Поттер, ты становишься прекрасным лгуном. Триста баллов Гриффиндору за расширенные от удивления глаза Снейпа». Он был озадачен.

— Ну, извини. Я не подумал, что это часть познавательного процесса.

Ты поспешно согласился:

— Именно она. И тебе не обязательно было сбегать от разговора. Мог просто сказать: «Я не хочу это обсуждать».

— Не хочу, — кивнул он.

Ты перешел в режим Саши Джонс и неуверенно спросил:

— Может, после сказанного я тебе противна?

Северус покачал головой.

— Все нормально.

«Давай, — подстегивал себя ты. — Заставь его признаться».

— Не похоже. Знаешь, я как-то не подумала, что ты можешь оказаться человеком не слишком широких взглядов…

— Я нормально отношусь к гомосексуалистам.

— Да? — Всем своим видом ты выражал недоверие.

Снейп витиевато выругался и сел в кресло.

— Хорошо. У меня был секс с мужчиной. Довольна?

— Один раз?

Он покачал головой.

— Нет, это были длительные отношения.

Вот теперь ты точно был шокирован.

— Месяц?

— Дольше.

— Два?

Снейп хмыкнул.

— Еще дольше.

Ну нельзя же было после таких заявлений контролировать свое любопытство.

— Пять?

— Хватит гадать. Это длилось несколько лет.

— Гмм, — сказал ты, чувствуя досаду. — Мне нужны подробности!

— Наверное, самое время воспользоваться твоим предложением и сказать, что я не хочу это обсуждать. Идем спать, Саша, и давай больше никогда не возвращаться к этому разговору.

Он действительно был настроен решительно, а тебе хватило уже полученных сведений, тем более что существовал альтернативный источник информации. При таком раскладе притвориться хорошей женой было несложно.

— Ладно. — Снейп удивился такой покладистости, а ты прижал руку к груди. — Ну, я же обещала. — Ты встал с дивана и обнял его за плечи. — Давай никогда не ссориться.

Пятьсот баллов Гриффиндору за умение так прижаться своей грудью к затылку мужчины, что у него из головы вылетает не только гипотетический гомосексуализм, но и рационализм, напоминающий, что через несколько часов уже нужно быть на работе.

Чертов Малфой не появлялся три дня. Ты так извелся ожиданием, что регулярно покрикивал на Рона, как раз приходившего с завидной регулярностью. Доброго милого Рональда, таскавшего за тебя тяжести, приносившего всякие вкусности и вообще немного двинувшегося на почве твоей беременности.

— Слушай, ну я же не инвалид. До туалета вполне могу сам дойти, — бесился ты, когда он всякий раз подскакивал, чтобы проводить тебя даже в соседнюю комнату.

— Э-э, ну прости. Вид беременных теток меня реально пугает. А еще Билл такое рассказывает о состоянии Флер, что мурашки по коже. Он к нам сбегает, чтобы хоть час в день отдыхать от ее капризов.

Ты почувствовал укол немотивированной обиды. Нет, наверное, глупо было думать, что ты — единственное беременное существо в мире, который должен вертеться вокруг тебя. Устыдившись, ты спросил:

— А кого она ждет?

— Девочку.

— Сколько месяцев?

— Уже шесть. Джинни, мама и Гермиона с тайным злорадством считают каждый килограмм, который она набирает. Ты вот, кстати, совсем не набрал вес. Все такой же тощий, только живот торчит. Это нормально?

— Вполне. У меня просто такой метаболизм, торты горят, как в печке. — Ты рассмеялся. — Но Снейп в шоке. Учитывая, что раньше я кормил приготовленной им едой еще и Гермиону, а теперь — тебя, он все ждет часа, когда я разрастусь до размеров слона.

Уизли рассмеялся.

— Да уж, его чувства ты не щадишь.

— Если ты такой зануда, делай это сам. Говядину тебе не класть?

— Вот еще. — Рон протянул тарелку. — Я не настолько обеспокоен его душевным состоянием.

Уизли был лгуном, а может, просто чертовски беспокоился о тебе после того, как Малфой рассказал Гермионе о своем подвиге по спасению придурка, вообразившего себя Офелией. Но больше всего его волновала мысль о том, что сделает Снейп, если правда вдруг откроется. Поэтому, даже не встречаясь с профессором, Рон подсознательно его задабривал. Старательно уничтожал следы своего пребывания, сжигая в камине пакеты из колдовских кондитерских. А на следующий день после вашего разговора принес кучу сырых стейков и безалкогольное пиво, дабы его визиты не отразились на вашем холодильнике. Вы уже дожаривали мясо, когда в гостиной грохнулся стул, который вот уже третий день ты оставлял на страже у камина.

— Ну, наконец! — оживился ты и, вручив Рону лопатку, бросился встречать долгожданного гостя. Малфой кинул на тебя разгневанный взгляд, потирая ушибленное колено.

— Вижу, у вас накопилось ко мне ну очень много вопросов, Поттер.

— Целая куча, — признался ты. — Могли бы и поторопиться с визитом. Заставлять ждать беременную женщину — дурной тон.

— Я, знаете ли, бываю занят.

— Чем это?

— Инвестирую средства, плету интриги. Приумножаю такие маленькие золотые кружочки в своем сейфе. Их еще называют галлеонами.

Люциус бесил тебя ужасно, но его манера изъясняться, в детстве казавшаяся тебе проявлением крайней пакостности характера, сейчас развлекала. Если Снейп был демоном, то Малфой — лишь пародией на предвестника Апокалипсиса. Слишком мало в нем было драматизма. Он напоминал актера, играющего злодея, которым на самом деле не является.

— Я, кажется, что-то слышал о такой валюте. Только с разговором придется немного подождать, у меня сейчас…

Малфой жестом остановил тебя и, как гончая, втянул носом воздух:

— Вы жарите мясо!

Ты растерялся от такой смены темы.

— Да, но…

— У Снейпа должно быть в запасах вино, которое Нарцисса подарила ему после нашей поездки в Лангедок. Несите его на свою убогую кухню. Я ничего не скажу, если вы немедленно не изволите меня угостить.

— С ума сошли?

— Нет. Просто моя жена, начитавшись новомодных книг, которые пишут грязнокровки, одержимые идеей привить нам маггловскую культуру, уверовала, что мужчине в моем возрасте пора заботиться о своем здоровье, и посадила меня на здоровую, по ее мнению, пищу. За последнее время я съел столько шпината, что он мне уже в кошмарах снится, так что я хочу ваше мясо немедленно!

— Ну, оно не совсем мое.

Малфоя это ничуть не обескуражило.

— Кого надо убить, чтобы его заполучить?

Ты фыркнул.

— Воздержитесь. Я уступлю вам свою порцию. На кухне сейчас Рон, так что…

Люциус хмыкнул.

— У меня час свободного времени. Потрачу я его, отвечая на ваши вопросы, или на препирательства с вашим другом, решайте сами.

Ты легко сделал свой выбор, но Рон был с этим категорически не согласен.

— Нет, Гарри я никуда не пойду. От этого типа одни неприятности.

Малфой, запивающий мясо вином с выражением крайней степени блаженства на лице, только плечами пожал.

— Что верно, то верно. Я не несу в этот мир свет и улыбки. Но так вышло, что вашему приятелю сейчас важнее информация, которой я владею, чем ваши таланты в выборе телятины. — Он отсалютовал Рону вилкой. — Кстати, очень вкусно — свежайшее мясо, волшебные специи. Особый рецепт?

— Просто мама всегда смешивает… — Уизли осекся. — Да идите к черту! То, что вы оказались рядом с Гарри в трудную минуту, не дает вам права лезть в его жизнь.

— Правда? А мне кажется, что я тут единственный, кто отстаивает интересы Северуса.

— Обманывая его?

— Если это то, что я могу противопоставить вашей гриффиндорской когорте, при этом оттянув неизбежно фатальный финал всей истории, то почему нет? Если победа невозможна в принципе, можно, приложив старания, минимизировать ущерб.

— Евангелие от Иуды?

— Рон! — почти взмолился ты.

Друг кивнул.

— Ладно, я ухожу. Только, Гарри, помни: этому человеку нельзя доверять. Его второе имя — подлость.

— Вообще-то, Абраксас, но ваше предположение мне импонирует. — Когда Рон аппарировал, Малфой признался: — Всегда думал, что рыжевато-ржавые оттенки символизируют глупость и упадок. Ваш друг меня удивил.

Ты сел на свободный стул.

— Сами сказали, что времени в обрез, так что давайте перейдем к делу. Я хочу знать имя того, с кем несколько лет спал Снейп, и все известные вам детали.

Он удивленно пригубил вино.

— О, вы даже смогли узнать сроки его романа… Похоже, я и вас недооценивал.

— Не ерничайте, — попросил ты. — Я три дня схожу с ума от любопытства. Мне просто нужно знать правду, чтобы понять, как я отношусь к откровениям Северуса. Судя по тому, что вы сказали мне раньше, и его реакции, они — не повод надеяться на то, что в случае моего обратного превращения у нас с ним есть будущее.

— Ну, я бы не был категоричен в суждениях. Мужчина, который соглашался спать с себе подобными, и тот, кто отрицает саму идею такого времяпрепровождения — задачи разной степени сложности для покорения парнем вроде вас.

— Ну и кто это был?

— Мальсибер. Слышали о таком? — Ты кивнул, припоминая те претензии, что высказывала Снейпу твоя мама. — Я сам тогда уже не учился в Хогвартсе, — продолжил Малфой. — Но зато там был Эйвери, очень словоохотливый и наблюдательный ублюдок. Отвратительное сочетание качеств, но в определенных обстоятельствах полезное. Уверены, что хотите выслушать эту историю?

А каким мог быть ответ?

— Не обещаю, что поверю всему сказанному, но мне просто необходимо знать, что произошло.

— Тогда не обессудьте. — Малфой задумался, вспоминая хронологию событий. — Когда Снейп был распределен в Слизерин, я сразу понял, что у этого мальчика будут проблемы. Как бы это правильно выразить… Он был не по годам умен и рассудочен. Неистово верен своим идеалам и влюблен. Уже в одиннадцать лет его одержимость Лили Эванс была выгравирована на лбу огромными буквами. Не совсем подходящая характеристика для слизеринца, но у Снейпа имелся еще один недостаток. Он был искренним. Ненавидел, любил — все напоказ. Знаете, для детей, которых родители учат контролировать каждый свой шаг, такая открытость — как магнит для пинка, а то и чего похуже. Вот вы считаете Северуса привлекательным, а теперь представьте его же, только ребенком, с широко распахнутыми глазами. Некрасивого, неухоженного, но такого радостного от того, что уехал из нелюбимого дома и оказался там, где давно хотел учиться, что при взгляде на него даже самые холодные сердца начинали биться учащенно. Мы, слизеринцы, по-своему смотрим на такие вещи. Многим хотелось его сломать.

— Удалось?

Малфой покачал головой.

— Нам — нет. Насмешки и унижения он сносил стоически. Презираемый собственным деканом за способность превосходить самых одаренных учеников своей фантастической работоспособностью, он быстро снискал уважение остальных учителей. Ему бы, наверное, стоило оставаться в тени, но на первом же году обучения Снейп стал лучшим учеником курса, обойдя и одаренных, и родовитых студентов. Слизерин обычно поддерживает своих, но ему было в этом отказано. Слишком уж ценил Снейп дружбу с вашей матушкой. Из-за нее он ввязался в войну с Мародерами. Точнее, это они объявили на него охоту. Слизеринец, который водит дружбу с гриффиндоркой — это нонсенс. Наверное, Снейп никогда не стал бы общаться с человеком вроде Мальсибера, но в одиночку ему было не выстоять. Что можно сказать о Дуарте… — Малфой задумался. — Он был неглуп, родовит и мог прекрасно оценить способности Северуса. Любой слизеринец стремится к власти. Чтобы стать более значимой фигурой на факультете, Мальсибер сколотил что-то вроде собственной группировки. Входившие в нее восхищались идеями Волдеморта и делали пакости общим врагам — гриффиндорцам. Вашей матушке не нравилась эта компания, но вместо того, чтобы негодовать, ей стоило лучше защищать своего приятеля от посягательств Поттера и его дружков. Впрочем, это уже не имеет отношения к нашей истории. Суть в том, что когда Лили Эванс разорвала дружеские отношения с Северусом, тот был раздавлен, и Мальсибер этим воспользовался. Опасаясь разгневать родню, Дуарт всячески скрывал свои наклонности, и Снейп показался ему удобной жертвой, ведь был недостаточно красив, чтобы тесная дружба с ним вызвала подозрения, и не слишком знатен, а соответственно, уменьшались последствия возможного скандала. Эйвери утверждал, что Мальсибер чем-то опоил Северуса. По крайней мере, вдруг вспыхнувший к нему интерес и доверие Снейпа со стороны выглядели странно. Думаю, Северус сам осознал, что ведет себя неадекватно, и нашел противоядие от приворотного зелья. Он никогда не простил Дуарту обмана, однако отношения не прервал. В конце концов, других претендентов на место в его постели не было, а Мальсибер мог оказать ему протекцию и помочь устроиться после школы. Они встречались довольно долго. Именно Дуарт представил Снейпа Темному Лорду. Потом Мальсибер нашел себе хорошую партию, а Северус был слишком равнодушен к нему, чтобы продолжать эти отношения.

— Не понимаю, почему он так резко отреагировал на мои слова.

Малфой пожал плечами, глядя на мясо в своей тарелке так, словно оно превратилось в какую-то гадость.

— Мальсибер был расстроен решением Снейпа. Он надеялся сохранить удобного любовника даже после свадьбы, но Северус был категорически против. Все это происходило незадолго до смерти ваших родителей. А после нее, на зимних каникулах, ко мне явился перепуганный Дуарт и сказал, что, решив нанести визит Снейпу, который в свободное время предпочитал стенам замка уединение собственного дома, обнаружил его труп.

Ты даже похолодел.

— Конечно, это было преувеличением!

Малфой покачал головой.

— Нет, пришлось заниматься некромантией. — Взглянув на твое перекошенное от ужаса лицо, мерзавец усмехнулся. — Шутка. Дуарт был паникером, боялся, что его обвинят в убийстве, вот и психанул при виде крови. А осознав то, что натворил, просто пытался себя выгородить. Когда я прибыл в дом Северуса, тот был жив, несмотря на свое плачевное состояние.

— Почему его любовник так с ним поступил?

— Ну, вы же знаете, каким ублюдком Северус может быть. Он кого хочешь выведет из себя. Думаю, за годы их романа Дуарт по-своему влюбился в Северуса и не хотел окончательного разрыва, а для Снейпа эти жалкие попытки сохранить то, что никогда не было важным или значимым, выглядели смешно. Не думаю, что он сознательно мстил Мальсиберу за старый обман, но обида давала о себе знать. Наверное, он вылил на него много дерьма, раз довел уравновешенного Дуарта до такого срыва, что тот его едва не прикончил. А может, учитывая обстоятельства, именно этого Северус тогда и добивался. Иначе почему не отомстил? Я некоторое время все ждал, что узнаю о скоропостижной, но мучительной кончине Мальсибера, но того вскоре арестовали и посадили в Азкабан, а Снейп не испытал по этому поводу никаких эмоций. Он совершенно замкнулся в себе. Только после того, как мне удалось сохранить собственную свободу и я решил отметить это, напившись со Снейпом до маловменяемого состояния, я наконец спросил: «Почему?»

— Что он ответил?

— «Неважно. Я это заслужил». — Малфой нахмурился. — Признаться, самобичевание — занятие, к которому я испытываю очень мало интереса. Подробностей его двойной работы я тогда не знал, а степень зацикленности на бывшей подруге несколько недооценивал. Если вы хорошо изучили Северуса, то должны понять — больше всего на свете он ненавидит испытывать страх перед чем-либо. Не знаю, каким было его детство, но все, что вызывает в нем хоть намек на панику, ваш супруг спешит преодолеть. В школе он, например, панически боялся высоты, но проводил на метле больше времени, чем игроки в квиддич. Каждый вечер после уроков Снейп заставлял себя летать. Вы бы это видели, Поттер… Дрожащие руки, лоб в испарине, обмороки и постоянные падения из-за них. Над ним все издевались, но он упрямо продолжал и однажды добился успеха. Никто не верил, но уже в тринадцать он отлично летал.

— К чему вы это говорите?

— После того случая Снейп совершенно ничего не предпринял. Я ждал, что он заведет себе нового любовника, с которым станет обращаться еще хуже, чем с предыдущим, но ничего подобного не произошло. Он действительно хотел, чтобы его убили, и когда Дуарт не сделал этого, то пришел к выводу, что мужчины ненадежны. Думаю, узнав о вашем секрете, он в этом лишний раз убедится.

Ты поискал взглядом, что бы разбить о белобрысую голову Малфоя. Но ничего не попадалось на глаза, кроме сковородки. Ты нервно взвесил ее в руке. Разве не должен был этот разговор обнадежить? Вселить в тебя уверенность, а не растоптать ее окончательно? Тебе вдруг ужасно захотелось убить Малфоя и закопать под одной из яблонь, но тот посоветовал:

— Уймитесь, Поттер. Мальсибер для Снейпа ничего не значил. Будучи изначально обманутым, Северус не испытывал стыда, сам эксплуатируя влечение этого человека. Вы — совершенно особый случай. Тут ему не удалось избежать привязанности.

Наверное, этими словами Малфой спас свою шкуру, но ничего не прояснил в твоей голове.

— Мир сложно устроен, Поттер. Вы тогда много наговорили прессе, и я окончательно понял мотивы Северуса. Однажды я спросил его, правильны ли мои предположения. Он промолчал, но возненавидел меня за то, что я раскрыл один из его секретов. Поэтому просто радуйтесь, что он пока не говорит с вами о вещах, воспоминания о которых его бесят. Самоубийство, даже чужими руками, для него — трусость, и то, что он допустил мысль о нем, а кто-то узнал об этом, не придавало нашим отношениям легкости. Мы с ним не разговаривали почти год после того дурацкого вопроса. Его тошнило от самого моего присутствия, и это тоже был страх, а с ними…

— Снейп борется.

— Точно. Он признал, что я был прав в своих рассуждениях, лишь перед тем, как уйти из мира магов. Наверное, потому что понимал: тем, как цепляется за жизнь сейчас, искоренил любую былую слабость. Повторюсь, на вашем месте я бы радовался. По крайней мере, секс с мужчинами для Снейпа в принципе возможен, а что до любви… Он, похоже, из тех, для кого кратчайший путь к ней — через преодоление. А с вами ему уже пришлось переступить через многие свои привычки. Часть пути, так или иначе, пройдена, и забыть об этом Северус не сможет. Просто старайтесь пореже будить в нем неприятные воспоминания и подставлять человека, который знает его маленькие секреты. Одна мысль о том, что я мог рассказать его хорошенькой женушке что-то способное повлиять на ее чувства к нему, привела Северуса в бешенство. Ну так радуйтесь, черт возьми.

Закрыв лицо руками, ты отчего-то не мог быть счастлив из-за того, что Северусу Снейпу нравилась его жена. В ней было очень много от тебя, но в то же время совершенно недостаточно.

— Здравствуй. Ты…

Снейп отшатнулся от тебя. Вот так прямо отступил обратно в сад и попросил:

— Саша, я умоляю — довольно. Если ты сейчас, как верная собака, принесешь мне домашние туфли, я просто уйду из дома, пока твое временное помешательство не закончится.

После того, что рассказал Малфой, ты чувствовал необходимость стать самой значимой фигурой в жизни Северуса, вот только как тебе было этого добиться? Ребенок, конечно, весомый аргумент в пользу того, чтобы он к тебе привязался, но его было явно недостаточно. Ты просто не мог довольствоваться частью. Тебе нужен был весь его долбаный сахар. Тот, что был, и тот, что будет, потому что без него твой чай ужасно горчил. Только как кого-то завоевать? Своей уступчивостью Джинни не приучила тебя вести военные действия на любовных фронтах. По ее представлению, путь к сердцу мужчины лежал через флирт. Ты прочитал кучу сайтов на тему секса при беременности, скрепя сердце купил себе духи, какую-то полупрозрачную фигню и, вырядившись в нее, решил попробовать.

— Дорогой! — Снейп оторвал взгляд от газеты и удивленно посмотрел, как ты пытаешься сексуально дефилировать от двери к его креслу, переваливаясь, словно перекормленная утка, и совершенно неприлично виляя попой. — Что если нам сегодня подняться в спальню пораньше? — Точно, утка. От глупости происходящего ты так на себя злился, что вместо запланированного эротичного шепота вышло какое-то раздраженное кряканье.

— Ладно. — Профессора, похоже, заинтересовало, чем закончится весь этот цирк.

Вы пошли наверх. Стараясь выглядеть томным, ты скинул с себя прозрачную тряпку, оставшись в кружевной штуковине. Улегся на кровать в позе, рекомендованной в каком-то блоге девицей, у которой, если верить всему написанному, парней было больше, чем дней в году.

— Иди ко мне.

Снейп подошел и вопросительно взглянул на тебя.

— Водички?

— Зачем?

— У тебя, кажется, першит в горле.

— Вовсе нет. — Кажется, с эротической хрипотцой тоже не вышло. — Давай займемся…

Все. Природа решила, что Гарри Поттер — не сексуальная бестия, а несчастное беременное создание. Доктор говорил, что газы в твоем положении — это нормально, и контролировать их довольно сложно. Но, черт, одно дело — когда ты пускаешь их наедине с собой, и совсем другое — при Снейпе, у которого нервно задергался уголок рта. Ты натянул одеяло до груди и скомандовал:

— Воды.

Он расхохотался, а потом погладил тебя по голове.

— Саша, ты очень забавная. И сексуальная, когда не пытаешься заниматься ерундой.

Правда? Тогда почему вы в тот вечер читали книги, каждый лежа на своей половине кровати? Вывод: Гарри Поттер и флирт — понятия несовместимые.

Тогда ты решил воспользоваться наработками Гермионы. Своего мужчину надо поразить умом. Три дня полазив в книгах по фармацевтике, ты выучил несколько мудреных слов и как-то после ужина, когда вы сидели на диване, блеснул новыми знаниями:

— Сегодня я смотрела интересную передачу о фармакокинетике. Там приводили интереснейшие примеры того, как некоторые вещества меняют свои свойства, оказываясь в организме человека. Твоя работа, должно быть, такая значимая.

Снейп пожал плечами.

— Ну, во-первых, моя лаборатория занимается фармакодинамикой. Перспективнее исследовать, как те или иные вещества влияют на организм человека, а не он на них. Если ты хочешь поговорить об этом, то я считаю, что нельзя абстрагироваться от того, что это довольно точная наука. Ты, конечно, знаешь о пяти основных эффектах, оказываемых лекарственными средствами. Мои последние разработки лежат в области замещения недостающих веществ и нейтрализации избыточных. Последние опыты с антацидами, которые мы проводили с Джошем…

Полтора часа он рассуждал о чем-то на неизвестном тебе языке, а самое умное, что тебе удалось вставить — это звуки «А-а-а…», «Э-э-э…» и вопрос: «А вашим мышам не очень больно?» Операция «Умница Гарри Поттер» закончилась полным провалом.

Что ж, там, где юность потерпела неудачу, мог сработать только опыт поколений, и ты воспользовался аксиомой миссис Уизли: «Сытый муж — залог семейного благополучия». Самые сложные рецепты. Ужины из пяти перемен блюд. Ты вылизал весь дом, приносил ему книгу в гостиную, варил по утрам кофе и подавал завтрак в постель. Ну так какого черта Снейп не хотел быть счастливым рядом с тобой? Все, ты сдался. Пусть катится со своими тапочками, а твое место в его жизни так и будет ограничено положением того, кто носит его ребенка и не должен переживать из-за бывшего любовника.

— Ужин на кухне. Съешь сам. Сегодня сочельник, и нас приглашали на ночную службу. Я отказалась, а ты делай что хочешь.

Ну почему злиться на Снейпа выходило у тебя так просто и складно? А все шаги к сближению становились глупым недоразумением. Желая немного согреться, ты открыл ящик с теплыми вещами и неожиданно обнаружил в нем разноцветные яркие носки, полученные когда-то на Рождество от Добби. Странно, даже свитера, подаренные миссис Уизли, ты отправил Гермионе, а носки отчего-то оставил. Потому что людям важнее помнить грустные вещи, чем хорошие? Это не так. Просто счастью не обязательно быть заключенным в какие-либо предметы. А горе иногда нуждается в том, чтобы ты потрогал осколки прошлого и пообещал себе: «Я должен сделать так, чтобы больше не было потерь и причин для слез». Наверное, твоя ревность была глупа. Какие бы ни были у Снейпа отношения в прошлом, они оставили ему на память только вот такие доказательства горечи, а ты мог дать ему ребенка и подарить улыбку. Это будет бессмысленный труд, если превращать желание сделать кого-то счастливым в долгую кропотливую работу. Иногда достаточно просто чувствовать, что человек важен и ты сделаешь для него все на свете.

С грустью ты спрятал подальше носки, наделившие тебя такой мудростью. Если бы Снейп нашел их, появилось бы слишком много вопросов. Засовывая их на самое дно комода, ты наткнулся на что-то твердое. Это была маленькая коробка из-под теткиных бигудей, в которой хранилось еще одно твое почти забытое сокровище. Волшебные ножницы. По крайней мере, ты считал их такими, потому что состриженные ими волосы отросли на следующий же день. Когда злющая Петунья Дурсль их выкинула, ты подобрал и сохранил. Никогда не пользовался, но всегда таскал с собой в школу и обратно. Как талисман, наверное… Ведь с них в твоей жизни началась масса важных вещей.

Прижав к груди коробку, ты спустился вниз. Снейп уже поужинал и сидел в кресле у камина. При твоем появлении он тяжело вздохнул.

— Что теперь?

— Я хотела извиниться, — признался ты. — Знаешь, я веду себя как дура. Была так озабочена всякой ерундой, что даже подарка тебе не купила, и подумала, что должна отдать это. — Ты протянул коробку.

Снейп нахмурился.

— Бигуди? Саша, ну за что ты меня так ненавидишь?

— Что? — Ты рассмеялся почти до слез. — Это только упаковка. Открой.

Северус взял ее с таким лицом, будто ожидал чего-то ужасного. Щипцы для завивки, что ли? Впрочем, твой подарок его если и удивил, то раздражения не вызвал.

— Ножницы?

— Угу. Это важная вещь, они когда-то сделали мою жизнь немножечко светлее. Наверное, после оказанной ими услуги резать таким сокровищем что попало было бы глупо… В общем, пусть они будут у тебя. Мои всесильные важные ножницы. Что-то типа зарока, что я больше не стану делать глупости. С наступающим Рождеством!

Он повертел их в руках.

— Спасибо.

И все? Впрочем, ты же обещал не вести себя по-идиотски.

— Ну ладно, я пойду к себе.

— Посиди со мной, — вдруг попросил Снейп и похлопал себя по коленям. — Просто побудь рядом. Молча. Ничего не делай, и после полуночи я отдам тебе свой подарок.

Наверное, было что-то логически неверное в том, что Гарри Поттер с энтузиазмом воспринял идею поиграть в ласковую женушку, но приглашение порадовало. Одной рукой он продолжал держать книгу, другой обнимал тебя. Хорошо… Ты согрелся и под мерное потрескивание дров в камине даже заснул, впервые за несколько дней не терзаемый никакими тревогами.

Разбудил тебя бой старинных часов, доставшихся вам вместе с домом. Открыв глаза, ты понял, что Северус наблюдает за тобой. Возможно, он делал это довольно долгое время.

— Что? — Ты принялся нервно тереть кончик носа, словно на нем была грязь.

Он перехватил твою руку.

— Все нормально. Мой подарок. Поднимешься?

Ты встал. Он с трудом выпрямился. Все же твоя отнюдь не легкая тушка порядком отсидела ему ноги. Размявшись, Северус вышел из комнаты, а вернулся с небольшим пакетом. Прежде чем отдать его тебе, он сказал:

— Саша, ты должна понять: я вижу, как ты ради меня стараешься. Это приятно, хотя чаще забавно. Но в попытки угодить мне ты вкладываешь слишком много ненужных стараний и так расстраиваешься в случае неудачи, что лучше бы совсем ничего не делала, но продолжала весело улыбаться. В общем, пойми, пожалуйста — мне нравится то, что у нас сейчас есть. Тебе не надо ничего выдумывать, чтобы я зависел от наших отношений еще больше, потому что я… — Он нахмурился. Твое сердце забилось чаще. Не оттого, что ты особенно надеялся на признание, просто хорошо было, что он прекрасно понимает истинный смысл твоих поступков.

Пауза затянулась, но тебе не было из-за этого неловко.

— Не говори, если не хочешь.

Снейп вздохнул.

— Если кто и заслуживает в моей жизни такие слова, так это ты. Просто их не так просто выговорить по одной-единственной причине. Тот, кто их говорит, и тот, кто слушает, иногда вкладывают в происходящее разный смысл. Мы с тобой не слишком похожи в своих взглядах. Для тебя все проще…

Если бы он знал, насколько ошибается.

— Не проще. Иначе. — Неожиданно ты понял, что не хочешь слышать сейчас: «Я люблю тебя». Не Саше Джонс должны были принадлежать эти слова. Ты очень хотел, чтобы, произнося их, он думал о Гарри, в каком бы теле тот в этот момент ни находился. — Северус, пожалуйста, просто скажи: «С Рождеством тебя».

Снейп кивнул с некоторым облегчением.

— С Рождеством.

Он протянул пакет. В нем были справочник по фармацевтике и книга простейших рецептов испанской кухни.

— А что, Камасутры для беременных не было?

— Прости?

— Книги про секс.

Снейп фальшиво озадачился.

— Я в этом вопросе предпочитаю практику. Но если тебе нужна такая книга…

Ты поспешно покачал головой.

— Нет. Практика — это прекрасно.

Это было лучшее Рождество в твоей жизни. Потому что Северус может тебя любить, теперь ты начинал в это верить. Может, ты и вправду оптимист, как уверял Рон. Ну и бог с ним. Отчаяться легко, а вот поймать за хвост надежду — сложнее.

29 — 32 недели. Дверь скрипит, если с нею воюют сквозняки

Магда умерла в первый день нового года. Солнышко светило не по-зимнему ярко, Милфорд, засаженный вечнозелеными кустами, выглядел так, будто совсем не тосковал по былым снегопадам, и Линда Бефф, собираясь выгулять трех своих кривоногих мопсов, зашла к подруге. Потом она рассказывала тебе, рыдая в трубку, что та оставила дверь в дом открытой, надела самое любимое из своих платьев и сидела в гостиной, улыбаясь с торжеством, которое стало понятно лишь тогда, когда Мэтт Джефферс обнаружил в ее мусорном ведре пятьдесят две пустые упаковки из-под снотворного. Выяснилось, что каждую неделю она покупала лекарство по одной пачке и бережно его собирала, чтобы написать в предсмертной записке: «Это был хороший год. Я знаю, что будущему не стать лучше. Жизнь надо заканчивать на высокой ноте, пока сама можешь принять решение, когда и как уйти, а не превращаешься в вечно скулящий комок плоти, напичканный обезболивающим и мучающий тех, кто дорог. Можете ненавидеть мой выбор или принять его. Мне уже, собственно, нет до этого дела».

На следующий день состоялось чтение завещания. Согласно воле покойной, оно должно было пройти как можно скорее. Тебя тоже зачем-то пригласили. Видя, как ты нервничаешь, Снейп настоял на том, что пропустит работу и пойдет с тобой.

В адвокатской конторе выяснилось, что племяннику достаются дом и все деньги тетки, Линде — довольно дорогие украшения, Бриджит — книги об искусстве и три ценные картины. Тебе — садовая мебель и кошка.

— Что за кошка? — спросил Северус

— Ну, не то чтобы это было ее домашнее животное, — призналась Линда. — Просто черная, как сажа, драчливая тварь, одна из бездомного выводка, который Магда подкармливала годами. Каждое утро она сидела на крыше ее дома и орала. У этой кошки даже имени нет.

Профессор пожал плечами.

— Тем не менее, она теперь наша.

Вот и все. Через три дня Снейп явился домой под утро с расцарапанными до крови руками и худой большеглазой заразой, рассматривая которую на кухне, пока она искала способ забиться под шкаф, ты недоумевал:

— Все равно ведь сбежит.

— Но мы же ее взяли? Есть просьбы, в которых не отказывают. Если потеряем, то уже свою кошку, не так ли?

Ты согласился.

— Так.

На следующее утро, когда Северус уехал на работу, к тебе зашла Бриджит. Немного оживленная, в непривычно ярком бирюзовом пальто.

— Саша, вы с мистером Снейпом столько для меня сделали, что я не могла не зайти, чтобы проститься.

Ты удивился.

— Уезжаете?

Девушка кивнула.

— Я вчера продала картины, что мне завещала Магда. Не обокрала Мэтта или отца. — Она улыбалась. — Правда! Это только мои деньги, и немалые. — Бриджит закрыла лицо руками, чтобы ты не видел, как она плачет. — Помните визитку, что вы кинули мне в сумку? Я встречалась с той женщиной, Мег Райан. Она сказала, что у меня хорошие задатки. Знаете, еще в школе… В общем, я много рисовала Сару. — Она сглотнула, преодолевая собственную робость. — Свою девушку. Отец сжег мои рисунки все до единого, но я всегда помнила, что они были очень красивыми. Не «дерьмом», как он постоянно твердил, когда бил меня, не уродством и не причудами чокнутой и тупой девки. Мои работы. — Она прижала руку к груди. — Мое сердце, Саша. Оно ведь не может быть неправильным, пока бьется так же, как у других людей. Я нарисовала два эскиза в студии Мег, а она, не сказав мне ни слова, отослала их в художественную академию в Париже, где сама училась. И они пригласили меня! Дурочку, которая медленно читает и плохо соображает, просто потому, что при этом я талантлива. — Она схватила тебя за руку. — Вправду талантлива и, наверное, всегда это знала! Только никогда не осмелилась бы сказать об этом, если бы не вы и ваш муж. Спасибо. Теперь, когда мне есть чем платить за жилье и обучение, я уже через несколько часов буду во Франции. — Она просто захлебывалась эмоциями. — Я! Одна!

— Не страшно?

Она покачала головой.

— Совсем нет. Мэтт отвезет меня в аэропорт. Я виновата перед ним больше, чем перед папой. — Она закусила губу. — Но я не дам его в обиду. Мы разведемся, как только я устроюсь в Париже. Надо поторопиться в благодарность за его терпение и за то, что желал мне добра.

Она отступила назад во двор.

— Я пойду. Извините за кошку. Магда говорила, что хочет отдать ее мне, но когда я рассказала, что мечтаю уехать, она свалила заботу о ней на вас.

Ты не совсем честно сказал:

— Все нормально. Иди уже…

Бриджит привнесла в твою жизнь больше проблем, чем радостных моментов, и тем не менее ты желал ей удачи, глядя, как она бежит к подъездной дороге, в конце которой была припаркована полицейская машина.

Закрыв дверь, ты пошел кормить кошку, думая о том, что надо бы переселить ее в подвал. А то ты уже начинал бояться собственной кухни, потому что каждое вторжение на отведенную ей Снейпом территорию зараза воспринимала как прямую угрозу.

Вот и сейчас рука, сунувшая миску под шкаф, была немедленно оцарапана.

— Животные меня любят, — пытался убедить ты кошку. Она не поверила. Только царапнула когтями по лодыжке и, не реагируя на твои вопли, выскочила за дверь.

Перевернувшись в десятый раз с боку на бок, Снейп не выдержал и, отшвырнув в сторону подушку, которой закрывал ухо, сел на постели.

— Господи, да что не так с этой кошкой!

Ты почти злорадствовал.

— Принести ее было твоей идеей. Правильной, но от этой скотины все равно одни проблемы. Может, позовем полицейского, чтоб он снял ее с крыши?

— Если бы ты ее не выпустила…

— То что? Она продолжала бы гадить на кухне, кусая каждого, кто войдет? Извини, но…

Снейп махнул рукой.

— Неважно. Где наша садовая лестница?

— В подвале.

— Я сам сниму ее с крыши.

Ты был слишком сонным и измотанным его упреками по поводу сбежавшей кошки, чтобы спорить. Говорят, людям свойственно интуитивно чувствовать грядущие неприятности, но ты не ожидал от судьбы подвоха, пока, начав проваливаться в сон, не услышал во дворе кошачий визг и страшный грохот. Вскочив на ноги, ты бросился во двор и замер в ужасе. Снейп лежал на земле, и светящийся рождественский олень, которого ты так и не убрал, казалось, смотрел на него удивленно, мигая лампочками. Северус выглядел так, словно решил поваляться на холодной земле, наблюдая за звездами. Он даже головы в твою сторону не повернул, только тихо попросил:

— Саша, не надо переживать. — Как ты мог выполнить эту просьбу, когда, подбежав к нему, увидел неестественно вывернутую руку профессора и куски толстой сломанной ветки под ним, о которую, падая, он ударился спиной. — Позвони в больницу. Никогда не думал, что свалюсь с лестницы, как мой дед… У некоторых передаются по наследству инфаркты, у Снейпов — отсутствие осторожности.

Эти фразы стоили ему невероятных усилий. Северус закашлялся, изо рта хлынула кровь, и это вывело тебя из состояния шока. «Лечить переломы легко, а вот выращивать новые кости…» Голос мадам Помфри в голове повторял одну и ту же фразу снова и снова. Тебе было неинтересно слушать, что скажет Снейп. Ты ничего не хотел знать о его готовности уйти или намерении бороться и дальше. Гарри Поттер все решил сам. За него, за себя… Пара разноцветных носков в ящике, твой амулет от потерь должен был сработать. Ты плохо помнил, как добежал до ванной, влез на ее бортик и нашел на подоконнике заброшенный туда ключ. Металлическая коробка все еще пряталась за унитазом. Пока ты ее открывал, руки все время дрожали. Только оказавшись в саду и первый раз взмахнув палочкой, ты почувствовал, что успокоился. Уже ничего нельзя было изменить, а в тот момент, когда Снейпу было больно, твои страхи уже не имели никакого значения. Одно заклятье диагностики повреждений — и ты порадовался, что он не сломал позвоночник, а только получил сильнейший ушиб. Рука, ребра, проткнутое осколком кости легкое… Ты действовал осторожно и методично, так, как учили на подготовительных курсах в аврорат. Когда последнее заклятье было произнесено, ты понимал, что выполнил свою работу хорошо, но совершенно не знал, что с тобой теперь будет.

Снейп сел. Он смотрел не на тебя, а на оленя, словно именно ему адресовал свой вопрос:

— Как?

Очень хотелось понять, о чем он думает. Ты разоблачен, или он просто подозревает Сашу Джонс в том, что она ведьма? Хотя нет. Снейп же помнил всех студентов Хогвартса ее возраста. Знал, что перед ним фальшивка.

— Я…

Прежде чем ты успел выдумать хоть какую-то ложь, что позволила бы вам остаться вместе, он перевел взгляд на палочку в твоей руке. Как преступник, ты поспешно спрятал ее за спину.

— Когда почти шесть лет ты смотришь, как колдуют твои ученики, трудно обмануться на предмет того, чья перед тобой волшебная палочка. — Он говорил спокойно. В его голосе ты не услышал ни эмоций, ни гневных ноток, и это было по-настоящему ужасно. Снейп повторил свой вопрос: — Как, Поттер?

— Джордж Уизли сделал зелье, собираясь к первому апреля выставить его на продажу в своей лавке. За пару недель до этого он решил разыграть с его помощью свою семью и подлил свою отраву в суп. Оно должно было ненадолго менять в человеке то, чем он в себе недоволен. Со всеми шутка удалась. У миссис Молли на полчаса исчезли лишние килограммы, мистер Уизли избавился от залысин, Джинни недосчиталась веснушек, Рон обзавелся мускулами, Гермиона — внушительной грудью. А вот я превратился в это, хотя совершенно точно не хотел быть женщиной. Но обратного превращения не произошло. До нашей встречи это продолжалось уже два года, я обращался к колдомедикам, Слагхорну, но никто не мог мне помочь. Тогда я бросил работу и решил скрываться. Теперь я иногда меняюсь, но…

— Ясно, — перебил тебя он.

— …Но я не хотел. — Ты не знал, чего именно, только вцепился в его руку в надежде — он поймет, что у тебя на душе, лучше, чем это удавалось твоим собственным дурацким мозгам. — Все, что я говорил, было правдой.

— Про родителей? Работу? Учебу?

— Про свои чувства.

— Примите мои соболезнования. — Он аккуратно снял твою руку со своего предплечья и встал. Пока Снейп шел к калитке, у тебя закружилась голова. «Не сейчас», — умолял ты собственное тело, но когда оно тебя слушалось?

Северус все же обернулся всего на мгновенье, чтобы окинуть тебя с ног до головы одним пустым взглядом. Даже его хватило для надежды, и ты тихо попросил:

— Останься. Пожалуйста.

Он покачал головой и ушел. Без скандала. Не устраивая сцен. Как будто ему было совершенно все равно, что с тобой будет дальше.

Ты ненавидел эту кошку, но, кажется, следующие три дня прожил лишь потому, что кому-то надо было ее кормить. Твое тело стало мужским и больше не менялось. Ты проверял каждую минуту, просыпался ночами, хватаясь за живот, но ничего не происходило. Самая страшная кара за твои грехи из всех возможных. Снейп унес с собой вашего ребенка, а ты даже не мог назвать его за это ублюдком…

Рон приходил дважды, только взглянул на тебя и промолчал, принеся в спальню тарелку с едой. Она так и осталась стоять на тумбочке. Кошка могла есть, а ты — нет. У Гарри Поттера только и была возможность, что вслушиваться в тишину комнат. Не скрипели даже двери. Слишком тихо, чтобы чувствовать себя живым.

Потом пришла Нарцисса за вещами Северуса. Она была вежлива, спрашивала разрешения, прежде чем взять что-либо, а ты сидел на полу в гостиной, обхватив руками колени, и не знал, что говорить. Снейп дал ей длинный список. В него входило все, что он привез с собой. Ни одного предмета, купленного вами совместно. Ничего на память о тебе или Джейми — вас просто вышвырнули.

— А он… — Ты решился подать голос, только когда леди Малфой уже принялась прощаться.

Она посмотрела на тебя и вздохнула.

— Простите, Гарри.

Кого? Ее? Не за что было, а себя ты не мог. Только сказал:

— Передайте ему, что мне не жаль. Это было хорошее время. Я не развлекался за его счет, мне было слишком хорошо, чтобы думать о таких глупостях.

Нарцисса кивнула.

— Я скажу.

Ты не спрашивал ее о своих шансах. Было справедливо не знать их. Ты заслужил каждый долбаный час собственного отчаянья, а на следующий день запыхавшийся Рон примерил на себя роль шантажиста.

— Снейп был в министерстве и встречался с Кингсли. — Потом твой друг закусил губу. — Но я ничего не скажу, пока ты не съешь хотя бы яичницу.

Ты съел. Даже с энтузиазмом. Помылся, надел мужскую одежду, которую он принес, выполнил все его дурацкие просьбы. Только то, что он рассказал, оказалось совсем не наградой за старания.

— В общем, Шеклболт вызвал меня к себе. В его кабинете были Снейп и Малфой. Профессор категорически отказался от встречи с тобой, но согласился, чтобы присутствовал я. Он не распинался насчет того, какой ты ублюдок, просто сказал, что требует, чтобы все следы вашего совместного пребывания были уничтожены. Никакого аннулирования брака или публичного скандала он не пожелал. Ты можешь не уезжать из Милфорда, если хочешь продолжать жить в нем как Гарри Поттер, но запись о вашей свадьбе будет уничтожена, а магглам, которые знали вас как семейную пару, изменят память. По-моему, это хорошая сделка.

Что он мог понимать… Линда, Мэтт, словоохотливая Тина. Все эти люди, оставившие след в жизни Саши Джонс, просто забудут о ней. Интересно, до Бриджит доберутся? А если нет? Ее сочтут чокнутой неврастеничкой, которая, чтобы стать сильнее, выдумывает себе воображаемых друзей? Так не должно быть. Все должны понять — ты не притворялся, что существуешь, а действительно жил все это время!

— Я отказываюсь. Передай Снейпу — если хочет признать меня мошенником, пусть идет в суд. Это его право.

— Но, Гарри…

— Не нужно меня ни в чем убеждать, Рон. Когда я превращусь обратно, глупо будет начинать все сначала.

Он сказал ужасную вещь:

— Это если ты превратишься.

Ты выставил его без истерик и криков, просто просил уйти, пока он наконец не послушался. Потом тебя вырвало злосчастной яичницей. Не от волнения или страха. Ты ведь был уверен, что вернешь своего ребенка любой ценой.

— Я знаю, что ты не уничтожил рецепт. — Джордж смотрел на тебя с ужасом и ничего не понимал. Это странное выражение на обычно хитром лице ему совсем не шло. — Отдай его мне.

В лавке было шумно, даже в кабинет доносились голоса посетителей магазина. Звонкие, веселые, в большинстве своем детские. Каникулы закончились, и основным покупателям Уизли сейчас было меньше одиннадцати. Проходя через торговый зал, ты смотрел на лица малышей, колотящих друг друга фальшивыми палочками, и улыбался. Твой будет таким же. Веселым и розовощеким.

— Приятель, но ты же расколдовался! Это круто. То, о чем ты всегда мечтал. Зачем же оно тебе, а?

— До того, как зелье перестало действовать, я был беременным, и сейчас хочу вернуть своего ребенка.

Похоже, для него странностей стало слишком много.

— Ты шутишь?

— А таким шутят? Рецепт, Джордж.

Он нахмурился.

— Не дам. Ты сейчас ведешь себя странно. Я помню, что произошло в прошлый раз, и мне страшно даже подумать о том, что будет после его повторного приема. Ты же не хочешь навсегда стать лягушкой, а? К тому же если у тебя есть конкретное желание что-то изменить, оно может больше не дать сбой…

Тебе было не до подобных рассуждений.

— Джордж!

— Нет.

Ты никогда не думал о том, что станешь пользоваться легилименцией, а тем более в таких целях. Давно не практиковался, но, говорят, удача сопутствует отчаянным.

— Верхний ящик стола, Джордж. Третий пергамент снизу. Не заставляй меня применять силу. Твоя палочка осталась в кармане мантии. Моя — в руках.

Он достал бумажку и положил ее перед тобой.

— Не делай этого, Гарри.

Ты спрятал рецепт в карман.

— Спасибо за сотрудничество.

Он бросился к камину, не дожидаясь, пока ты закроешь дверь. Интересно, как скоро на тебя объявит облаву весь клан Уизли? Надо успеть… Ты пошел в ближайшую аптеку. Девушка за прилавком спросила:

— Мистер Поттер, это вы?

Ты улыбнулся.

— Точно.

— А в газетах писали о какой-то важной работе за границей.

— Она закончилась. — Ты протянул ей рецепт. — Мне нужны ингредиенты по этому списку.

Она профессионально пробежала его глазами.

— Все в наличии.

— Отлично. Фунты в оплату примете по курсу?

— Ну, вообще-то, это противозаконно, меняет только банк. — Ты улыбнулся и ждал. — Ладно, исключительно для вас.

Магический мир готов был дать своему герою все, кроме покоя, а тебе, как назло, сейчас требовалось место, в котором тебя не найдут следующие четырнадцать часов.

Мэтт Джефферс настороженно следил за тем, как кипит варево в котле, который ты поместил в его камин, а проклятая кошка безжалостно дерет его дорогой ковер. Конечно, сначала он тебе не поверил. Никто бы не смог, но после почти дословного пересказа всех ваших разговоров полицейский смирился и согласился предоставить в твое распоряжение свой очаг. Вот только его отношение к магии круто изменилось. Такого он от нее не ожидал. Французский кузен, похоже, не превращался в девочку, чтобы развлечь своих родственников.

— Не понимаю, зачем нормальному парню проходить через все это второй раз.

— Я ненормальный, — признался ты.

Он кивнул.

— Заметно.

Впрочем, ты правильно рассчитал. Мэтт был парнем любопытным. Увидеть, как на его глазах произойдет превращение, оказалось для него сильным искушением. Пока ты шинковал ингредиенты на разделочной доске, он расспрашивал тебя о многих вещах. Ты отвечал — по счетам надо платить.

— Значит, ты не был геем до того, как все это произошло? Тогда я понимаю, почему твои друзья в таком шоке и мечтают тебе помешать. Могут и в вашу волшебную психушку упрятать?

— Вряд ли. Я типа герой, так что мне безнаказанно сойдет с рук почти все. Разве только я начну бегать голышом по улицам и орать о своей любви к Кингсли.

— Не знаю, кто такая эта Кингсли, но что-то похожее мы творили в колледже на спор. Так что я не считаю это большим грехом.

— Кингсли — наш министр магии.

— Тогда лучше тебе этого не делать. А что Снейп, он совсем бросил тебя? В смысле, ты хочешь превратиться обратно только из-за ребенка или чтобы его вернуть?

Ты знал, что это невозможно. Тело Саши Джонс Северуса больше не интересовало. То, что могло существовать с помощью лжи, для правды не подходило. Ты не должен был думать о нем сейчас, позволять себе сомневаться в правильности собственных усилий. Сейчас на повестке дня был только Джейми.

— Мне нужен мой сын. Потом я сделаю все возможное, чтобы у него был еще один отец, но это подождет.

Джефферс налил себе виски и перестал задавать вопросы. Только когда зелье было готово и остыло, ты попросил его подойти.

— Зачем? Только не говори, что собираешься тестировать его на мне.

— Нет. Просто вспомнил, как Тина говорила, что можно забеременеть, даже просто стоя рядом с тобой. Сейчас мне не помешала бы удача в этом вопросе.

— Иди на фиг, Са… Гарри, — посоветовал коп, но послушно выступил в роли талисмана на удачу.

Ты расстегнул брюки, надеясь, что вскоре они станут тесны. Выпил состав Джорджа и потом полчаса был абсолютно счастлив, даже будучи брошенным Снейпом. Пока действие зелья не кончилось. Как и у всех пострадавших во время семейного обеда у Уизли, оно быстро прошло. От разочарования Мэтт лечил тебя виски. Наверное, ему не стоило этого делать, потому что даже небольшое количество спиртного на голодный желудок выстроило твоих бесов в колонны, готовые идти в атаку.

— Я не сдамся, пока существует хоть крошечная надежда. Я же Гарри, чтоб его, Поттер!

Джефферс кивнул.

— А это типа круто?

— Кузену позвони, он расскажет, — посоветовал ты и пошел есть, чтобы потом лечь спать. Нет, войны иногда выигрывают даже усталыми и голодными, ты еще помнил… Вот только сейчас тебе нужно больше сил, чем тогда. Как-то так получилось, что за общее будущее сражаться было проще, чем за свое.

— Гарри, вам нужно было прийти ко мне, когда вы только узнали о беременности. — Колдомедик Аббот был предельно вежлив. — Возможно, наблюдай я весь процесс, сейчас понимал бы лучше, почему зелье перестало работать.

— Я следил за ним сам, но ничего не понял. Оно сбоило в минуты моего сильного душевного волнения. Могу описать все, что тогда чувствовал. Это поможет?

Аббот задумался.

— В любом случае, надо начать процесс с анализов и тестов. Если вы хотите вернуться в свое состояние, то решение этого вопроса займет время.

Ты перебил колдомедика:

— У меня его немного. Если это превращение сродни тому, что происходит с помощью Оборотного, то через десять недель я уже не смогу ничего переиграть обратно.

— Магия порой необъяснима, я бы на вашем месте не волновался. — Ты понял, что он лжет. Не надувает горделиво щеки, как Слагхорн, польщенный, что стал хранителем твоего секрета, но, как и старый слизеринец, колдомедик не станет предпринимать ничего, что могло бы навредить твоему здоровью.

— Хорошо, я сдам все анализы и детально опишу все свои превращения. Сделайте все, что сможете. Есть еще специалисты, к которым я могу обратиться?

— Гарри, я не знаю тех, кто занимался решением таких задач. Кстати, ваши друзья просили меня связаться с ними, если вы появитесь.

— Не думаю, что вопрос моего здоровья — их проблема.

Он кивнул слишком поспешно — значит, сообщит, что ты у него был. Господи, ну хоть кто-то в этом мире может попытаться тебя понять? Почему-то это выходило только у маггла, которого ты едва знал.

— Звонил кузену, — сказал Мэтт, у которого ты жил уже неделю, с благодарностью принимая из твоих рук тарелку с ужином. Хоть кто-то ценил время, которое ты провел на кухне, пытаясь угодить Снейпу. Ну и за кошку, планомерно уничтожавшую чужой дом, стоило принести извинения, взяв на себя заботы о еде. — Подробностей ему не открывал, просто пытался посоветоваться. Сказал, что моему знакомому магу нужен человек, который способен совершить невозможное. Он продиктовал мне список лучших мастеров зелий во Франции, ну и удивился тому, с кем я начал водить дружбу. Он просит твой автограф.

Просматривая список, ты кивнул.

— Хоть сотню.

Потом была изнурительная аппарация между Милфордом и континентом. Каждый день с утра до ночи, представляясь разными именами, ты только и делал, что часами говорил о своей проблеме. Тебя высмеивали, над тобой издевались, но все это не имело совершенно никакого значения. Необходимость вернуть ребенка так тебя захватила, что не осталось ни смущения, ни права на стыд.

Мэтт научился угадывать результат очередной встречи по выражению твоего лица.

— Все зря?

Ты упал на диван.

— Вот когда пожалеешь, что философский камень уничтожен и Николас Фламель уже умер.

— Не знаю, кто это, но сочувствую. Кстати, приходила брюнеточка, с которой ты меня тогда свел. Она ничего не спрашивала, только сказала, что была в отъезде, а ты уехал, не предупредив, и просила дать знать, если что-то случится. Еще она сообщила, что всем сотрут память. Не мне, потому что у меня есть родич-волшебник и я вхожу в группу осведомленных о вашем существовании, но остальным в Милфорде.

— Когда? — спросил ты.

Он нахмурился.

— Я так понял, что они уже начали. — Ты сорвался с места. — Стой! — закричал Мэтт. — Может, оно и к лучшему — слишком многие волнуются, куда вы пропали…

Ты не слушал. От дома Джефферсов до магазина Линды было всего два квартала. Она уже переворачивала табличку, когда ты крикнул:

— Постойте!

Женщина улыбнулась.

— Странно, что в этом городе кому-то настолько могут понадобиться книги. Вы не местный, мистер…

Точно. Мужское тело.

— Я ищу коттедж за городом, с яблоневым садом. Там должна жить супружеская пара.

— О, я знаю дом, о котором вы говорите. Он действительно был продан какой-то паре, но они так и не переехали.

У тебя украли прошлое, а ты не мог понять, зачем. Это только решение Снейпа, или так хотели и другие люди, которых ты любил? Потому что с Гарри Поттером им было удобнее, и никто не желал верить в чудеса вместе с тобой.

— Извините. — Ты поспешно отступил в тень. — Я, наверное, ошибся. А вообще у вас чудесный магазин. И вы тоже, кажется, чудесная. Спасибо за то, что такие люди есть.

— Юноша… — Линда недоуменно нахмурилась, а ты уже бежал прочь. Пошло оно все! Ты никому не позволишь так с собой обращаться. Сам будешь помнить, и им всем тоже не дашь забыть о том, что для тебя по-настоящему важно.

— Гарри… — Луна растерянно смотрела на тебя своими мерцающими, как звезды, глазами. — Ночь. Парк. Никому не говорить о встрече. Это что-то ужасно таинственное? Мы будем искать клад?

Ты покачал головой. Вообще-то, идея обратиться за помощью именно к ней возникла у тебя спонтанно. Ты просто искал верного и при этом достаточно чокнутого друга. Способного поддержать тебя, не взывая к здравому смыслу.

— Нет. Сделаешь мне одолжение?

— Любое. — Она даже не спросила, о чем идет речь. Что ж, ты определенно не ошибся в выборе.

— Я слышал, Деннис Криви работает корреспондентом в журнале твоего отца?

Она кивнула.

— Иногда. В последнее время он чаще пишет для «Пророка», а нам отдает то, что там отказываются публиковать. Например…

Ты очень любил Луну, но не ее представления о том, что в этой жизни стоит считать интересным.

— Отлично. Можешь устроить мне с ним встречу? Только никому не говори об этом, ладно? Я хочу дать интервью вашему журналу. Министр не позволит опубликовать его в «Пророке», а мне важно, чтобы оно вышло. Это будет нашим секретом. — Ты протянул ей руку. — Лучшие друзья, да?

Она так обрадовалась, что тебе стало немного стыдно. Впрочем, ты не стал извиняться. Продажи «Придиры» взлетят до небес. Вот уже второй раз это издание выручало тебя, стоило отплатить сторицей.

Впрочем, без чувства вины ты обходился недолго. Деннис так волновался, пролистывая сделанные по ходу твоего интервью заметки, что даже заикаться стал.

— Т-тебя распнут, если я это опубликую. Ты представляешь, какой резонанс в обществе вызовет эта статья?

Ты кивнул.

— Да, но мне абсолютно все равно. Совершенно наплевать, что будет с моим именем, если это поможет вернуть Джейми.

— Ты так хотел назвать сына?

— Да, но это не для статьи.

Он задумался, а затем кивнул.

— Ладно. Я опубликую это, даже если подобная выходка будет стоить мне карьеры. Думаю, министерство за такое самоуправство по головке не погладит. Кингсли — неплохой человек, но ему приходится разгребать столько дерьма за своими предшественниками, что лишние скандалы его команде сейчас ни к чему.

— Слушай, — снова этот чертов стыд. — Я не хочу, чтобы у тебя были сложности…

Деннис улыбнулся. Потом вздохнул и махнул рукой.

— В память о Колине. Он ведь так тебя любил.

Есть вещи, вспоминать которые больно.

— Я тоже был привязан к нему. Правда.

Деннис подмигнул с грустной улыбкой.

— Ну, не так, как он к тебе. Знаешь, обычно маленькие мальчики выбирают на роль своих идолов смазливых девиц, а не других мальчиков.

— Никогда об этом не думал, — признался ты.

Деннис кивнул.

— Он знал и не особенно переживал по этому поводу. Кумиров себе создают не для того, чтобы с ними жить. Просто о них легче мечтается. В общем, удачи тебе. У тебя обязательно все получится — ты же Гарри Поттер. Думаю, он сказал бы что-то подобное.

Ты долго жал Деннису руку, он улыбался, просил неделю на то, чтобы подготовить статью, и обещал скрыть ее выход от твоих друзей, но вам обоим было грустно. Наверное, от того, как мало люди порой думают о тех, кто их любит и ценит.

33–36 недель. Дверь скрипит, если вы прилагаете усилия, чтобы расшатать петли

Учитывая резонанс, который мог возникнуть после выхода статьи, ты решил, что не вправе обременять Мэтта своим присутствием. Накануне выхода журнала, оставив на попечение копа кошку, с которой тот поладил лучше тебя, ты переехал в коттедж. Но едва переступив через порог, понял, насколько проще тебе было сходить с ума вдали от этого дома, где все напоминало о Снейпе. Даже пустые полки из-под его одинаковых белых чашек, унесенных Нарциссой. Что уж говорить о тоске, которую навевала уже начавшая осыпаться елка. Из-под нее все еще торчал пакет от рождественского подарка Северуса. Зачем ты его туда сунул? Может, хотел продлить себе праздник? Что ж, он кончился как-то скомканно, даже ожидаемые взрывы хлопушек не прогремели. Брошенный Гарри Поттер. Жалкий тип.

Нужно было победить это ощущение. Нервные герои с потухшим взглядом бой не выигрывают. Ты закатал рукава рубашки и полез в кладовку за ведром и тряпками. Никакой магии — надо было довести себя до состояния такой усталости, чтобы по окончании уборки ты просто рухнул и заснул. Без снов, без сожалений. Увы, когда состояние слабой пародии на покой было тобой почти достигнуто, в мусорной корзине под письменным столом обнаружился мятый листок. Снейп ненавидел яркие стикеры, которыми ты обклеивал свой монитор и холодильник. Тоскуя по пергаментам, он писал на пористой бумаге, словно пожелтевшей от времени, и росчерки его перьевой ручки тоже напоминали о волшебстве. Ты провел пальцем по строчкам. Просто буквы, маленькие резкие черточки и завитки, насаженные на невидимую нить, а сколько противоречивых чувств они у тебя вызывали… Дата и список планируемых мероприятий. Девятого января Снейп хотел взять отгул на работе и зачем-то повести тебя в ресторан.

— Девятое…

Прижав листок к груди, ты бегал по дому и пытался понять, что бы все это значило. А потом тебя осенило. Зима… Снейп мрачнее обычного, а слизеринцы носятся со свертками из одинаковой зеленой упаковочной бумаги… Черт, у него же был день рождения, а ты сейчас даже вспомнить не мог, на что потратил тот день. Ах да, пребывал в депрессии по поводу расставания. Ну почему ты так мало думал о нем? Был зациклен на себе, ребенке, своих страстях и страстишках, но не на Северусе. Ничего удивительного, что он отказал тебе даже в праве быть услышанным. Только ничего уже не исправить… Или еще можно? Что если ты пошлешь ему что-то сейчас? Выберешь подарок, вложив в него всего себя? Впрочем, после того, что напишут завтра в газетах, это будет выглядеть очередным издевательством. Что ж у тебя за жизнь-то такая, а?

Несмотря на усталость, сон в ту ночь так и не пришел. Ты до рассвета сидел в кресле, сжимая в руке этот чертов листок, и, кажется, учился себя ненавидеть.

Почему, сколько бы человек ни готовился к худшему варианту развития событий, действительность всегда превосходит все ожидания? Коттедж находился на осадном положении с момента твоего пробуждения. Журналисты магических газет так облепили ограду, что она готова была вот-вот рухнуть. После того как ты выкрикнул в окно «Никаких комментариев» и пригрозил проклясть каждого, кто посмеет вторгнуться на территорию твоей частной собственности, они приуныли, но попыток взять тебя измором не оставили. Камин, конечно, стоило заблокировать раньше, но ты это сделал, только выпроводив Скитер. Теперь ее алое шелковое пальто мелькало за забором. Флакон средства для борьбы с насекомыми, которым ты многозначительно потряс перед ее носом, убедил пронырливую журналистку, что отвечать на вопрос, кто отец твоего ребенка, ты не намерен даже жукам.

Разумеется, если тебя так быстро отыскали репортеры, то друзьям это сделать вообще не составило труда. Первой явилась Джинни. Прикрывая лицо от вспышек камер, она постучала в твою дверь, а ты не мог оставить ее во дворе на растерзание прессы. Хотя, возможно, стоило, потому что, едва переступив порог, она так ударила тебя по лицу свернутым журналом, что в глазах заплясали яркие звезды.

— Ты должен был обсудить это со мной. Все, начиная с собственной беременности и заканчивая нашим официальным разрывом.

Ты отвел в сторону ее руку, уже занесенную для нового удара.

— Можешь вернуть мне моего ребенка? — Она взглянула на тебя как на сумасшедшего, и ты добавил: — Если кто-то, прочитав статью, сможет, я отдам газетчикам на растерзание свою жизнь. Буду рисковать, делая самые отчаянные шаги. И мне жаль, что это коснулось тебя. Не прощай. Можешь меня еще раз ударить, но я не остановлюсь.

Джинни вздохнула.

— Как будто я на это надеялась. — Она села на полочку для обуви и, достав из сумки фляжку, сделала внушительный глоток. — Мне, вообще-то, нельзя. Режим и все такое, но когда утром девочки принесли в раздевалку журнал, я начала пить… Знаешь, такое странное чувство. Я знала, что так будет. Нет, не в том смысле, что зелье превратит тебя в девушку и ты залетишь — это слишком даже для моей фантазии. Но ты такой человек… Для того чтобы существовать, тебе нужна цель. Слова «давай просто будем жить мирно и счастливо» кажутся тебе заманчивыми, но на практике это не то, чего ты хочешь.

Ты покачал головой.

— Меня устроило бы…

Она тебя перебила:

— Может быть, но не со мной. Не спорь, Гарри, я это чувствовала с тех пор, как кончилась война. Ты говорил, ел, улыбался, целовал меня, что-то планировал, но твои глаза были в постоянном поиске. Всегда, словно ты вглядывался вдаль, но никак не мог найти точку, на которой хоть на миг остановится взгляд. А теперь ты видишь цель и готов идти к ней напролом. Меня бесит, что я не смогла стать такой целью, всегда бесило, что ты не в состоянии сосредоточиться на нас. Может, поэтому я тогда и не осталась с тобой. Чтобы не знать, что со мной станет, если из наших отношений уйдет секс и твои почти болезненные, фанатичные, продуманные до мелочей планы по созданию собственной семьи, и однажды ты перестанешь нуждаться в том, чтобы я оставалась рядом. — Она взглянула на обои в прихожей. — Кто бы ни купил твое сердце, Гарри, этот человек приобрел его недешево. Он сумел дать тебе то, чего ты хотел. Дом, ребенка, ощущение семьи. Я знаю, что иначе ты не был бы готов умереть, чтобы все вернуть.

Ты кивнул.

Джинни сделала еще глоток из фляжки.

— Я чувствую себя виноватой. Знаю, что не нужно, сомневаюсь, что, останься мы тогда вместе, из этого что-то вышло бы, но на душе все равно тяжело. Я же люблю тебя… — Она протянула тебе фляжку. — Будешь?

Ты понюхал содержимое. Запах виски ударил в ноздри. Ты покачал головой. Последние дни доказали — наличие или отсутствие в твоей жизни скотча ни черта не решает.

— Нет. Думаю, ты — не последний мой визитер на сегодня. Мне нужно сохранить ясность мыслей.

— А… — сказала Джинни и сделала еще глоток. — Рон знает, кто отец? Я его пытала все утро, но он молчит.

— Знает, — не стал лгать ты.

— А я вправе?

— Зависит от того, зачем тебе эта информация.

Она задумалась.

— Вернешься ко мне, если твой сумасшедший план найти целителя провалится?

Ты покачал головой.

— Нет. Тогда мне будет уже все равно, где и как быть. А если нет разницы, зачем мучить и тебя, и себя?

Она хмыкнула.

— Ну, я бы потерпела. Не знаю, долго ли, но надежда ведь не должна гаснуть. Хотя… Нет, я не могу верить в то, что однажды ты образумишься. Если этого ребенка не будет, что тогда? В петлю?

Ты пожал плечами.

— Даже теории строить не хочу. Я верну его…

Она глотнула еще виски.

— Ну, блаженны верующие… Скажи мне, кто отец. Обещаю, что сохраню тайну. Мне просто нужно знать, и все.

Ты не был уверен, что поступаешь правильно, но она заслуживала правду. Не в память о том, что было, а потому, что эта девушка принадлежала к тем немногим людям, которые хоть иногда понимали, что творится у тебя на душе.

— Снейп.

Джинни потрясла своей пустой фляжкой и хмыкнула.

— Да, тут надо, в общем, на абсент переходить. — Она встала. — Пойду найду открытый с утра паб. Гм, Снейп…

— Шокирована?

— Слабо сказано. Я еще не поверила. Мне надо это обдумать.

Вы не жали друг другу руки на прощание, не каялись в былых грехах, но на душе было так скверно, что ни Гермиона, ни Рон, ни даже нагрянувшая вслед за ними миссис Уизли уже не могли вывести тебя из заторможенного состояния, когда кричали, что ты дурак, жестокий к себе и другим. Джинни не сказала этого, причинив этим боль, словно подтверждая мысль: «Ничего нового. Гарри Поттер всегда был идиотом, и этого уже не изменить. Он не вправе питать иллюзии, что однажды обретет покой».

За неделю тебе пришло три сотни писем. Среди них были гневные и сочувствующие, но попадались и предложения по возвращению твоей беременности. Совершенно немыслимые, но ты не стал бросать в огонь ни одно из писем, несмотря на возмущение так и не наоравшейся вволю Гермионы.

— Гарри, я лично убью тебя, если ты согласишься хоть на один из этих чудовищных экспериментов!

Ты игнорировал ее и преступно радовался тому, что Рон, вынужденный ходить на работу, смог уговорить отца держать дома гневную миссис Уизли, а в помощь Гермионе, взявшей отпуск по уходу за чокнутым другом, прислал немногословного покладистого Невилла. Тот, слава Мерлину, ставить тебе диагнозы не собирался, больше занятый распугиванием репортеров, имевших глупость помять кусты твоей живой изгороди и вывести этим из себя тихоню Лонгботтома.

— Представляешь, союз магов с нетрадиционной ориентацией прислал мне письмо с просьбой поделиться результатами исследований в случае успеха.

— Не уходи от темы! — Гермиона осеклась. — А у нас есть такой союз?

— Они быстро организовались. Может, мне возглавить их движение?

— Кингсли и так готов тебя избить. Журналисты рвут его на части, обвиняя министерство в замалчивании истории с твоим превращением, а родовитые маги орут, что своим поведением ты попираешь нравственные устои магического сообщества.

— Думаю, Малфой орет громче всех?

Учитывая, что Люциус перестал появляться в твоем доме, можно было предположить именно такое поведение с его стороны.

Гермиона взяла «Пророк».

— Нет, его фамилия тут не значится.

В этот момент в дверь постучали, и ты дернулся, хватаясь за палочку.

— Если это опять Скитер…

Подруга встала.

— Ты сам заварил эту кашу, теперь не жалуйся. Пойду открою дверь. Невилл бы не пропустил в сад посторонних.

Возразить было нечего. Вот только визитер, которого впустила Гермиона, тебя удивил. Это был Драко Малфой. Стоило заметить, злой, как сто чертей, и, кажется, готовый побороться с министерством и твоими друзьями за право прикончить милого парня Гарри. Бросив взгляд на стопку писем, он скривился.

— Вижу, твоя скандальная слава растет, Поттер. Впрочем, об этом позже. Ты должен немедленно пойти со мной.

— Что-то с Северусом?

Малфой уже шел к тебе через комнату. Нажав на глаза змеиной головы, украшавшей набалдашник его трости, похожей на ту, что носил Люциус, Драко прижал один конец этой дурацкой палки к твоей груди, и ты почувствовал рывок портключа. Вы стояли у кованых ворот особняка Малфоев. Взмахнув палочкой, слизеринец снял с них защиту и быстрым шагом направился к дому. Ты вынужден был побежать за ним — ну хотя бы потому, что на улице было холодно. Да и любопытство терзало. Ты мог примерно сказать, кого и чем выводил из себя, но Драко в твоем списке обиженных вроде не значился. Ему бы сейчас злорадствовать, но Малфой орал похлеще Гермионы:

— Это не укладывается ни в какие рамки. Может, отца ситуация и забавляет, но у меня уже сил нет терпеть, когда в мой дом вламываются одни придурки, устраивают дуэль с другими и в результате разносят мой любимый серый кабинет, уничтожив коллекцию эксклюзивных метел. Потом они, как ни в чем не бывало, пьют отцовский коньяк, а когда он кончается, переходят на виски. Если это будет продолжаться теми же темпами, за год в Британии изведут все спиртное!

Ты ни черта не мог понять.

— Да кто они?

Драко распахнул входную дверь и, вцепившись в твое плечо, потащил за собой через холл в столовую, потом в гостиную и оттуда в кабинет, где в бытность пленником тебе бывать не доводилось. Толкнув дверь ногой, он втащил тебя внутрь и заявил:

— Не знаю, кто из них тебе нужнее, но я предпочел бы избавиться от всех и сразу.

Должно быть, твое потрясенное лицо все же доставило Малфою удовольствие, потому что он подошел и сел на диван у окна, ожидая спектакля. А ты даже не знал, какое тут можно устроить представление. На огромном столе валялся проклятый журнал. Прижавшись к нему щекой, сладко сопела Джинни. Ее волосы были спутаны, платье в нескольких местах порвано, а правый рукав еще и опален огнем. Напротив нее в кресле, гневно скрестив на груди руки, не менее крепко спал Северус, похудевший, мертвенно-бледный, с черными тенями под глазами и четырехдневной щетиной. Твое желание броситься к нему, провести рукой по колючей щеке, попросить: «Прости меня…» было огромным, но ноги не могли сдвинуться с места, потому что ты знал: единственное, что сейчас может уничтожить остатки твоих сил — это отвращение в его глазах. Поэтому ты предпочел смотреть на иные вещи: поломанную мебель, почерневшие от сажи стены и кучу пустых бутылок на столе. Похоже, Драко не соврал. В комнате дрались и пили, причем именно в такой последовательности. Только из-за чего?

— Как здесь оказалась Джинни?

— Пришла. Очень вежливо постучала в дверь и попросила мать устроить ей встречу со Снейпом. Та проводила ее к нему. Последствия видишь сам. Уж не знаю, делили они тебя таким образом или решали, кто первый прикончит, но конфликт вылился в многодневный запой.

Ваши голоса разбудили Северуса. Он вздрогнул, обвел комнату налитыми кровью мутными глазами, ни на миг не задержавшись на твоем лице, и с трудом распрямил затекшую от неудобной позы спину. После этого довольно небрежно потряс за плечо Джинни. Та, не поднимая голову с журнала, заныла:

— Ну какого хрена?..

— Прибыл Поттер.

— А… — Она выпрямилась и потянулась за бутылкой. — Лживый ублюдок.

Снейп взял свой стакан.

— За это надо еще раз выпить.

— Мы который день за это пьем, — чуть раскачиваясь из стороны в сторону, сказала Джинни. — У меня другое предложение. Выпьем за… — Видимо, ей ничего не пришло в голову. — Ох, Поттер, чертов гомик.

— Поддерживаю, — кивнул Снейп, пошатнувшись вместе со стулом. Опасаясь, что он рухнет на пол, ты бросился вперед, но профессор пригвоздил тебя к полу взглядом, вмиг ставшим рассудочным и злым. Поднеся стакан ко рту и залпом выпив остатки скотча, Снейп встал и, покачиваясь, пошел к двери. Проходя мимо тебя, он приказал:

— Уходим, Поттер.

Драко это не устроило.

— А с ней что делать?

Джинни понюхала кожу на запястье и поморщилась.

— Не волнуйся, Малфой. Сейчас вымоюсь, одолжу у твоей маменьки платье, а то меня в таком виде домой не пустят, и вернусь к себе. За половину мебели заплачу, и не надо орать, что я столько не зарабатываю — мой контракт с «Гарпиями» твои вшивые метлы как-нибудь покроет.

— Вшивые? — возмутился Малфой.

Остаток разговора ты слушать не мог, потому что Снейп, не дожидаясь, последуешь ты за ним или нет, уже покинул комнату. Догнать его тебе удалось только в холле, где профессор надевал пальто, поданное эльфом. Потом он галантно целовал руку вышедшей на шум Нарциссе.

— Северус, ты надолго? — волновалась она, настороженно скользя взглядом по вашим лицам.

Он пожал плечами.

— Не знаю.

Ты понятия не имел, о чем он. Думал, радоваться ли сказанному или… Что вообще тебя ждет? Сплошные вопросы. Ни тени ответа. Только возможность идти за ним следом. Еще вчера это казалось нереальным, а сегодня ты робел и дышал через раз, совершенно не понимая, что делать с выпавшим тебе шансом. Миновав ворота, Снейп остановился и хрипло спросил:

— Дом чарами защитили?

— Да, но…

Он не желал знать, что творится в твоей голове.

— Какова граница антиаппарационого барьера?

— Я ставил его по ограде сада.

— Ясно, — кивнул Снейп. — Вашу руку. — С Гарри Поттером он явно предпочитал придерживаться официального тона, а твои пальцы мерзко подрагивали, выдавая нервозность. Вот Северус умел контролировать свои эмоции и сжал твою руку крепко и небрежно. — Чего вы ждете? Перемещайте меня. В конце концов, кто из нас трезв?

Жаль, что он прикоснулся к тебе лишь на ту долю секунды, что потребовалась для совместной аппарации. Миг — и тебя уже слепили вспышки камер, а люди вокруг орали:

— Гарри! Гарри, ваши комментарии по поводу статьи! Наши читатели интересуются, кто отец ребенка! — Потом они узнали человека, отшвырнувшего твою ладонь в сторону. — Мистер Снейп, вас привлекли к созданию зелья? Это чувство вины бывшего Пожирателя Смерти или попытка заработать миллион, обещанный в качестве вознаграждения?

Что же ты натворил… Если твоя жизнь — дерьмо, то его теперь — еще дерьмовее, потому что бить Снейпа злыми словами не стыдно. Людям ведь так легко говорить, что есть средства, которые не оправдает ни одна цель. Они ведь не прожили его жизнь, не погружались в его полные раскаянья мысли. Вот ты знал правду и должен был… Не кричать о том, какой он замечательный, а просто заткнуться. Иного он бы не потерпел. Единственное, что ты себе позволил — это сделать шаг вперед и заслонить его от посторонних глаз:

— Без комментариев.

Идя к дому, ты силой заставлял себя не обернуться, чтобы посмотреть, следует ли он за тобой. Только когда Невилл, подстригавший кусты в саду, бросив свирепый взгляд в сторону калитки, шагнул к ней, чтобы отразить удар толпы, а открывшая тебе дверь взволнованная Гермиона замерла на пороге в нескрываемом изумлении, ты понял — ему все еще есть что тебе сказать, и это было так… Нет, не здорово. Потому что, войдя в коттедж и захлопнув за собой дверь, Снейп снял пальто и, повесив его на свой любимый крючок, сухо сказал:

— Я буду спать двенадцать часов. К моему пробуждению в доме не должно остаться ни одного человека, кроме вас, Поттер. Защиту должны обеспечивать чары ненаходимости, а не этот жалкий барьер. В противном случае… — Он не закончил фразу, видимо, не желая тратить время на пустые угрозы, и пошел наверх. Через пять минут, которые вы с Гермионой так и провели в полном ступоре, в ванной зашумела вода.

Подруга не спрашивала, помирились вы или нет, особых иллюзий на этот счет она не питала, но проявила небывалую покладистость.

— Я только возьму из гостиной сумку и вещи Невилла. Мы все устроим насчет чар и, если ты не против, станем Хранителями тайны.

Ты заторможенно кивнул. Она быстро сбегала в комнату, а вернувшись, чмокнула тебя в щеку.

— Удачи.

Натянув куртку, Гермиона выскочила за дверь так поспешно, словно боялась, что ты ее остановишь и в чем-то упрекнешь. Ты понял, в чем причина такого ее поведения, только войдя в гостиную. В камине догорали те самые письма с абсурдными планами по возвращению твоей беременности, что ты складывал отдельной стопкой. Глупая, милая Гермиона. Разве она не понимала, тем самым показывает, что готова вверить твою жизнь только одному человеку — Северусу Снейпу. Разве можно винить ее за это? Все, что вытекает из ее доверия — только твоя потребность любить его еще больше, человека, который при всей сложности своего характера даже бывшим врагам казался настолько надежным, чтобы перепоручить ему своего друга. Твое желание быть с ним… Ты не знал, хотел ли раньше чего-то так сильно. Победить Волдеморта? К черту! Там речь шла всего лишь о твоей жизни. Сейчас ты отвечал на куда более сложный вопрос — что с ней делать.

Не стоило даже врать себе, что ты не хотел подняться наверх. Это было твоим единственным желанием с той минуты, как вода в ванной комнате перестала литься. Жаль… Она как-то смывала с тебя налет фантазий. Без этого звука, сколько бы ты ни ловил свои расползающиеся мысли, они очень шустро бегали от тебя, скрываясь в норках потаенных надежд. А что если в глубине души он не злится и понимает: то, как хорошо вам было в этом доме — не сказка, не иллюзия… Ощущение от того, что рядом человек, который связан с тобой, такое осязаемое, что начинает казаться, будто свое счастье можно потрогать. Ну так что же ты все усложняешь? Он же вошел в эту дверь. Почему? А вот ответа на этот вопрос у тебя не было. Ты не понимал мотивов Снейпа. Дело в ребенке? В тебе? В иных штрихах его характера, которые позволяли драться с невестой бывшей… бывшего?.. Черт, да ты даже себе не мог ответить на вопрос, кто ты для него, потому что для тебя главным было другое — стать важным и нужным ему в любом качестве. Если бы Снейп решил, что вы в состоянии не прийти, а хотя бы приползти к дружбе, ты бы умерил свой пыл. Наверное.

В три часа ночи пытка тишиной стала невыносимой. Поднимаясь на второй этаж, ты старательно скрипел ступеньками, предупреждая его об угрозе собственного безумия или, может, распугивая ночных демонов. Ничего не будет. Ты просто воспользуешься отведенным им на сон временем, чтобы дать себе возможность разобраться в собственных ощущениях, а для этого хватит и взгляда.

Снейп спал, лежа на спине. Почти как раньше — на своей половине вашей кровати, уже успев привычно скинуть на пол одеяло. И в то же время что-то шло не так. Ты привык, что в этом доме он был спокоен, иногда даже преступно доверчив по отношению к его стенам и их обитательнице, но этой ночью ты как никогда понимал — ваше прошлое безвозвратно утрачено. Его не вернуть никакими зельями. Они просто еще раз изменят тебя, но не его мысли и чувства. Гарри Поттеру больше не стать Сашей Джонс. Занавес упал, а выходящие на поклон актеры — уже не персонажи, не кусочки фантазии, а всего лишь люди со своими проблемами. Увлекшемуся твоей игрой Снейпу, наверное, тоже неприятно было понимать, что его новый мир — всего лишь чьи-то подмостки, и он был вправе ненавидеть жалкого комедианта, что так плохо доиграл финал. Только как же хотелось иметь право снова разгладить кончиками пальцев складку между его бровей.

Ты сел на край кровати, глядя на его профиль, и робко протянул руку…

— Нет.

Он даже глаз не открыл. Может, стоило быть смелее, хоть что-то успеть, но какая разница, если ответ был получен. Проигрывать всегда больно, но шанс вернуться на поле боя останется лишь у того, кто умеет принять поражение с достоинством. Ты молча встал и вышел из комнаты. Никаких просьб и истерик. Когда-нибудь потом, когда за ним закроется дверь, ты будешь орать от того, насколько тебе сейчас плохо.

Странно, но когда думаешь: «Мне ни за что не уснуть», все мысли пропадают из головы, стоит ей коснуться подушки. Только обычно такой сон не дает тебе почувствовать себя отдохнувшим. Просыпаешься с тем же ощущением усталости, с которым лег. Чтобы завершить какую-то мысль, мудрецы рекомендуют «переспать с ней ночь», но у тебя был не сон, а какой-то провал в бездонную черную яму. И ничего стоящего ты из нее с собой не вынес.

А в доме тем временем пахло едой. Вкусной, при приготовлении которой обычно используют содержимое маленьких бутылочек с соусами и баночек со специями. Такой славный знакомый запах… У тебя даже живот свело в ожидании очередного кулинарного шедевра от Снейпа. Ну да, твой желудок был безоговорочно влюблен в этого человека, вот только ему тоже не повезло. На кухонном столе стояла всего одна тарелка, и ее содержимое было почти полностью уничтожено профессором. Тебе вместо еды полагались два листка пергамента и его хмурый взгляд.

— Читайте, Поттер.

Ты сел на стул, завистливо покосился на куриную грудку в его тарелке и, решив, что полностью исчерпал лимит мелочности своего голодного сердитого тела, сосредоточился на написанном. Первый пергамент ознакомил тебя с длинным списком ингредиентов, второй был рукописным договором, по которому Гарри Поттеру полагалось выплатить Северусу Снейпу один миллион галлеонов в случае, если тот вернет его в состояние беременности. Ты так растерялся, что даже слов не нашел.

— Вы это серьезно?

Снейп кивнул.

— Вполне. Я не собираюсь работать бесплатно.

— Но это же и ваш ребенок тоже. — Его строгий взгляд заставил тебя заткнуться.

— Нет.

Ты даже не взбесился, а просто ошалел от мысли, что он может думать, будто в том теле ты трахался с кем-то еще. Видимо, негодование было написано на твоем лице большими буквами, и Северус, как ни в чем не бывало дожевывавший свою проклятую курицу, решил прояснить свою позицию.

— У меня ничего не было с Гарри Поттером. Откуда тут взяться детям?

— Но…

— Не было, — повторил он и встал из-за стола. — У вас есть два часа, чтобы обдумать мое предложение. По истечении этого срока оно больше не считается актуальным.

Он вышел из кухни. Ты импульсивно схватил тарелку с остатками еды и швырнул ему вслед. Она разбилась о дверь. И хотя испачканной оказалась та, что вела в гостиную, ты чувствовал, что ненавидишь совсем другую. Ту, что захлопнулась, лишая тебя доступа в сердце Снейпа. На ней словно табличка красовалась, такая же зеленая, как валявшиеся на полу брокколи: «Мудакам и Гарри Поттерам вход воспрещен». Ну конечно, этот ублюдок никогда не согласился бы принять во внимание твои исключительные обстоятельства. Они не волновали его раньше, и ни черта не изменилось. Если для Снейпа даже твоя обреченность на войну с Волдемортом не стала причиной проявить немного терпимости, то что может сделать маленький Джейми? Названный, между прочим, и в честь его деда тоже!

— Я тебя ненавижу!

Наверно не стоило орать такое, но, как ни странно, всего три лживых слова — и ты полностью взял себя в руки. Так ранить могут только люди, которых ты любишь. Если для того, чтобы его слова перестали причинять боль, ты должен отказаться от своих чувств, то он мог катиться к черту — ты собирался терзаться и дальше, вот только понять бы, почему Снейп ставит такие условия.

Уборка помогла окончательно успокоиться, и, войдя в гостиную, где он уже успел устроиться с книгой в своем любимом кресле, ты спросил:

— Отрицание того, что случилось, — один из пунктов сделки? — Он кивнул. — Хорошо. Я не стану поднимать этот вопрос. — Ты сел напротив. — Какие у меня гарантии, что, доверившись вам, я получу результат? Мне уже многие обещали разобраться с проблемой, но я знал, что они не станут делать ничего из того, что может мне навредить.

— Мне слишком безразлична ваша участь, чтобы отказаться от миллиона по этой причине.

И все же ты не мог спокойно слышать от него такие слова.

— Ну, думаю, этим руководствуются шарлатаны, предлагающие мне свои услуги.

Снейп раздраженно нахмурился.

— На вашем пятом курсе, до того, как близнецы Уизли устроили свое шоу и покинули школу, произошел один случай. Забравшись в мою кладовую, эти господа похитили флаконы с несколькими зельями, смешали их в разной пропорции и подлили все это в чай Долорес Амбридж. Полагаю, эльф, который ее обслуживал, был с ними в сговоре, но сейчас мы обсуждаем не это. Рассказывая об эффекте их средства, скажу так — благодаря входящему в его состав веритасеруму, который не позволяет обманываться насчет своей мечты, эта не самая почтенная дама стала выглядеть как министр магии. Мне пришлось заниматься ее последующим развоплощением, ибо эффект длился значительно больше получаса, а лишние скандалы школе были не нужны. Каким образом Уизли узнали, что их пакость удалась, я не понимаю, возможно, доложил тот же эльф. Скорее всего, брат вашего приятеля, занимаясь своим идиотским бизнесом, вспомнил о том случае и смешал состав повторно в меньших пропорциях. Только эффект зависит не от концентрации препарата, а от того, насколько человек, который его принял, недоволен собственной жизнью. Если немного, то и эффект будет легким, если же…

— Вы сравниваете меня с Амбридж? — удивился ты. — До превращения я был счастлив.

— Не я вас уравнял, а зелье, и вы можете сколько угодно лгать себе, мне, но не входящему в его состав веритасеруму.

Его слова отзывались в тебе тоской, в которой оставалось все меньше права на недоумение. Джинни, похоже, не обманывала, когда говорила, что ты не умел до конца сосредоточиться на вещах, которые считал для себя важными. Наверное, и правда, в своем глазу порой не хочется бревна замечать, где уж тут считать соломинки. Только ведь ты и в самом деле старался не видеть ничего, что мешало бы, открыв справочник на странице со словом «счастливчик» и прочитав определение, кивать: «Ну да, я теперь такой и есть». Глупо вышло. Когда ты пытаешься избежать вопросов, на которые человек должен отвечать для себя хотя бы с крохотной долей решимости, все в тебе насквозь фальшиво, и поэтому зелья понимают эту внутреннюю боязнь правды как желание изменить себя кардинально. Нет, ты не хотел столько сложностей, тебе просто нужна была внутренняя уверенность в том, что ты поступаешь не «правильно», а так, как хочешь. Со Снейпом это вышло легко.

Ты задумывался о том, как отреагируют на твои чувства окружающие, но, господи, до чего же тебе было плевать на то, сколько дерьма они способны вылить вам на головы, пока он подставлял тебе свое плечо в часы невзгод. Не потому что хотел этого, просто таков был его характер, маленькая толика смысла во всем происходящем, и за нее ты был готов сражаться, позволял этому человеку быть честным с тобой, тогда как все попытки Джинни добиться правды в ваших отношениях не вызывали ничего, кроме раздражения. Наверное, потому что тогда ты лгал прежде всего себе, а уж потом — ей, и все попытки любимой женщины понять, о чем ты думаешь, вызывали досаду. Зачем копаться в себе, если все хорошо? Обман, трусость. Ты просто боялся, что если начнешь, то твой идеальный мирок рухнет. Но Северус… С ним вы все выстраивали уже на руинах.

Правды не было, хуже было некуда, а в таких обстоятельствах двигаться можно лишь вверх. Несмотря на стыд, ставший последствием многих принятых тобой решений, внутри все равно оставалась уверенность, что именно этим ты и занимался в минувшие дни — искал надежду. Снейп мог этого не понимать. Несмотря на весь ум этого человека и его цинизм, Северус не очень хорошо умел жить настоящим. Ты запер себя в четырех стенах на два года, а сколько лет провел в своей темнице он? Слишком много, чтобы признать — вместе вам было хорошо. Ты изменил его жизнь отнюдь не в худшую сторону, и все, чего хочешь — чтобы он признал, что это было делом рук лгуна и обманщика Гарри. Не вымышленного персонажа с большой грудью, а вполне реального парня с плохим зрением, взбалмошным характером и привычкой за все в своей жизни бороться до последнего.

— Хорошо, я не буду себе лгать. — Очень просто было принять такое решение, только, наверное, не стоило говорить, какие последствия для Северуса Снейпа оно в себе таит, и ты лишь загадочно улыбнулся. — Вы совершенно правы. Магия должна подчиняться своим законам. Счастье — такая штука, запросто можно себя убедить, что оно есть. Главное — не отвечать на вопросы, почему так считаешь. Это как карточный домик: потянешь за одну карту, чтобы рассмотреть картинку, а рухнет вся конструкция. Впрочем, вас, наверное, не интересуют мои размышления на эту тему?

— Конечно, нет.

Он сказал это так поспешно, что ты понял: Северус прислушивался ко всему сказанному тобой. По понятным причинам настроение несколько улучшилось.

— Я согласен на сделку. — Ты достал из кармана уже смятый листок, взмахом палочки призвал ручку, поставил свою подпись и протянул его Снейпу. — С чего начнем?

Тот внимательно изучил твой автограф. Может, даже не из-за особого недоверия, а просто выгадывая время, чтобы сформулировать четкий план действий.

— Есть обстоятельства, которые необходимо уточнить.

— Насчет того, что вы не можете нормально колдовать?

Снейп раздраженно кивнул.

— Ну, разумеется, вы и это выяснили.

Теперь, когда ты мог не лгать ему, разговаривать было проще.

— Конечно, вы же были мне интересны. Я хотел знать все.

Снейп нахмурился еще сильнее, в его взгляде читалась неприкрытая угроза.

— Засуньте свои чертовы интересы знаете куда? Если вам нужно зелье, рекомендую впредь…

А вот не хотелось тебе сейчас спорить, и зелье действительно было нужно, причем вам обоим, что бы он ни говорил. Потому что Снейп слишком много лет посвятил жизни одного ребенка, чтобы просто из ненависти к его лжецу-отцу уничтожить другого, к зачатию которого все же имел непосредственное отношение. Но это вы обсудите потом. Неважно, через год или двадцать лет, главное, ты верил, что однажды заставишь Северуса тебя выслушать.

— Если вы задаете вопрос, мне отвечать то, что думаю, или ориентироваться на то, желаете вы это слышать или нет? Составим список запретных тем? Это не проблема, тут я готов сотрудничать.

Твоя покладистость его отчего-то совсем не обрадовала. Махнув рукой, Снейп выглядел так, словно, командуя собственной казнью, дал отмашку палачу занести топор над плахой.

— Впрочем, это не имеет значения. Из-за моих трудностей зелье будете готовить сами, в конце концов, вы больше всех заинтересованы в эффекте, и я не вижу необходимости привлекать кого-то еще к его созданию. Впрочем, ваш уровень подготовки заставляет меня лично контролировать все этапы процесса, так что будьте любезны предоставить мне комнату и кабинет.

— Они в вашем полном распоряжении.

Он добавил:

— В качестве личного пространства, на которое вы не станете посягать.

Ты кивнул.

— Конечно.

Снейп был удовлетворен ответом, по крайней мере, казался довольным.

— Через час будьте готовы отправиться за ингредиентами. Кроме того, я составлю список необходимого оборудования. Нам понадобится пять котлов из разных металлов и еще несколько мелочей.

— Я все куплю.

— Тогда через час приходите за уточненными списками. — Он вернулся к книге, давая тебе понять, что разговор окончен. Некоторое время ты сидел молча, разглядывая его резкий профиль. Снейп действительно читал, по крайней мере, так это выглядело со стороны, но ты готов был поспорить, что если спросить его о написанном, он не вспомнит ни строчки. Ему было тяжело. Кажется, даже труднее, чем тебе, и можно было ничего не усложнять, но ответ на один вопрос был просто жизненно необходим.

— Почему? Я больше не буду возвращаться к этой теме, но прошу, скажите, по каким причинам вы согласились помочь.

Он нахмурился.

— Мне нужны деньги.

Может, он и правда не отказался бы от миллиона, но тебя такой ответ не устраивал.

— Ну так примите их просто так, в качестве моих извинений. В благодарность за все хорошее, что со мной уже успело случиться благодаря вам.

Сказанное его возмутило.

— Я не оцениваю нанесенные мне оскорбления в золоте и привык зарабатывать каждый кнат, который оказывается в моем кармане.

— Вы могли получить такую сумму и от Малфоя, который мечтает вложить в вас деньги.

Снейп нахмурился.

— Откуда вы знаете? — Потом он хмыкнул. — Нет, однажды я непременно убью Люциуса. Он и с вами успел вступить в сговор?

— Неважно…

— А по мне, это имеет значение. Ненадежный друг — сомнительный инвестор.

— И все же… Пожалуйста. Мне нужна причина, по которой вы здесь. В качестве последнего одолжения, ответьте честно. Клянусь, я больше к этому не вернусь и буду демонстрировать полное уважение к вашему нежеланию что-либо со мной обсуждать. Но все же…

Он резко тебя перебил:

— Эта ваша мисс Уизли во время нашей отнюдь не дружеской беседы изрекла довольно мудрую мысль. Вы — мерзавец, Поттер, лживый ублюдок, которого я ненавижу до глубины души, но это не повод молча смотреть, как вы убиваете себя опасными экспериментами над собственной природой. Я знаю, что нужно сделать, и остаться в стороне было бы преступлением по отношению к моей совести. Я сейчас ублажаю ее, а не вас. Довольны?

Нет, ты не был доволен. Сказанному просто не хотелось верить. Снейп — странный человек. Он причинял боль тем, кто этого не заслуживал, не умел прощать врагов, но при этом если видел возможность кому-то помочь, просто делал это. Например, готовил зелье для Люпина — по приказу Дамблдора, конечно, но что ему мешало допустить маленькую оплошность и обеспечить мучения человека, который едва его не убил? Наверное, ответственность. Снейп следил за своими студентами даже с большей строгостью, чем Макгонагалл, и никогда не позволил бы себе подвергать их жизни риску. Это делало его порядочным человеком. Достойным ровно настолько, чтобы даже тебя вытащить из дерьма. Для того чтобы потом бросить в другую кучу? Да, наверное, так. Северус искренне не понимал главного: ненависть, о которой он говорил, для тебя не менее мучительна, чем потеря Джейми. Тут не выбрать, что хуже. Два невероятно дорогих тебе человека, и если один спасал другого только для того, чтобы с чистой совестью тебя бросить…

— Вот ведь черт.

Он наконец посмотрел на тебя.

— Ну что? Вас не устраивает моя честность?

— Просто это очень больно, — сказал ты. — Простите.

Нужно было побыть одному. Подумать о том, как тебе сразиться за сразу две неимоверно важные составляющие твоего возможного счастья. Пока ты чувствовал себя так, будто вступил босыми ногами на путь, усыпанный осколками: что ни шаг — то кровавый след. В какую сторону идти, не знаешь, а стоять на месте и не двигаться, ожидая, какое решение примет за тебя судьба… Ты был не тем человеком, чтобы бездействовать. Вот только даже зная, за что хочешь бороться, ты не представлял, как это делать.

— Ну и зачем пришел? — Джинни отшвырнула в сторону модный журнал и, потирая пальцами виски, села на постели. — Мы, кажется, обсудили все, что могли, больше нам говорить не о чем.

Странно, тебе всегда казалось, что твоя бывшая невеста — простая жизнерадостная девушка, которая прекрасно смотрится с метлой в руке и в свитере домашней вязки, но, как выяснилось, ты невнимательно всматривался в ее черты. Облаченная в длинное серебристое платье, окруженная изысканной мебелью, она напоминала пусть еще немного помятую после недавнего загула, но все же принцессу. Где-то в ее знакомой осанке, оказывается, пряталась надменность, а глаза умели смотреть холодно и с вызовом.

— Ну, у меня появился еще один вопрос. — Ты перевел взгляд с ее лица на потолок, украшенный пафосной росписью, изображающей битву драконов. — Просто странно, что ты все еще в этом доме.

Она пожала плечами.

— Я пробовала вернуться в Нору. Только там мама через слово спрашивает: «Как ты, детка?», сочувственно вздыхает и прячет от меня все колющие и режущие предметы. Как будто мне больше делать нечего, кроме как придумывать, каким способом удавиться.

— Мне…

Она махнула рукой.

— Да, я знаю, что жаль. Хотела до следующих сборов переждать ее вспышку сострадания у кого-нибудь из подруг по команде. Но и они туда же, только и делают, что сочувствуют главной брошенке магической Британии. Луна, как назло, уехала охотиться за очередной несуществующей тварью. Рон с Гермионой не должны сейчас переживать, как быть друзьями одновременно и мне, и тебе. Гостиницы отменяются, там меня быстро найдет пресса, так что я подумала — а почему бы и нет… Комнат у Малфоев много.

— И они тебя пустили?

— Леди Нарцисса — дама вежливая. Раз одолжила платье, то и из-за комнаты особенно спорить не стала. Ее супруг согласился довольно поспешно, только вчера до полуночи пытался уточнить, смогу ли я быть полезной его сыночку в получении должности в министерстве.

— А ты сможешь?

— Ну почему нет — попрошу Перси, он похлопочет. Драко, конечно, порядочная сволочь, и необходимость терпеть меня еще пять дней его бесит, но, как я поняла, в магических законах он и впрямь хорошо разбирается. К тому же так мне не придется платить за его чертовы метлы. Они ведь действительно были классными. Даже жалко.

Ты тоже ужасно переживал, вот только не из-за имущества Малфоев. Волновала Джинни и ее странное, почти апатичное поведение. Наверное, лучше было позволить ей швыряться заклятиями в тебя, а не в Снейпа… И все же ты, Гарри Поттер, был тем еще засранцем: стоило только подумать о профессоре, и для бывшей девушки в твоей голове места уже не осталось.

— Ясно. Я просто пытался разыскать тебя, но никто не знал, где ты, вот и решил спросить у Нарциссы, не говорила ли, куда хочешь отправиться. А тут такая новость. В общем, все это странно, но я раскаиваюсь, что причинил столько хлопот.

— Заканчивай с этим, — потребовала Джинни. — Меньше всего мне сейчас нужны эти твои грустные улыбки. Если хочешь, чтобы все осталось в прошлом и однажды мы снова стали друзьями, не беспокой меня ближайшие пару лет. Я действительно этого хочу. Мне необходимо выкинуть все это из головы, чтобы двигаться дальше.

Ты хотел сказать еще одно «прости», но вовремя остановился.

— Скажи, как ты уговорила Снейпа мне помочь?

Ты все еще не мог верить в сказанное Северусом. А может, просто не хотел. Только больше никакой лжи себе. Ты не мог тратить время на пустые надежды и должен был точно знать, что именно происходит в твоей жизни.

Она усмехнулась.

— Ну конечно, не беспокойство же за меня тебя сюда привело…

Может, вам и правда лучше некоторое время не видеться. Всем от этого только хуже.

— Я беспокоюсь.

— Врун. — Джинни обхватила руками колени. — Ладно, я расскажу, и на этом давай раз и навсегда закроем тему. После нашего разговора я долго не могла прийти в себя. Какая только чушь в голову не лезла, лишь бы не признавать тот факт, что нашелся человек, на котором ты наконец смог задержать взгляд. — Она хмыкнула. — Ну и сам понимаешь — то, что это Снейп, не добавляло мне радостных эмоций. Мы с коньяком до такого за пару часов додумались… Как правдивая версия рассматривались варианты, что он тебя чем-то опоил или вообще принудил силой. В общем, к тому моменту, когда я, блуждая по Косому переулку, наткнулась на Малфоя-старшего и услышала, как он говорит своему знакомому, что вынужден перенести несколько важных встреч из дома в пабы, потому что у него проживает неадекватный гость, степень моего кипения уже была такова, что я морально готовилась этому типу глаза выцарапать. Ну и решила — зачем откладывать, и пошла в этот дом. Знаешь, он выглядел… В общем, побитые собаки, и те смотрятся менее жалкими. Меня такое бешенство взяло от одного взгляда на его рожу! «Вы, ублюдок, испоганили мне жизнь, забрали любимого человека, так хоть порадовались бы этому, для приличия. Так нет же, строите из себя мученика!»

Ты даже растерялся от несправедливости ее слов.

— И ты все это ему сказала?

Джинни кивнула.

— Да. А потом полезла в драку, ну и он меня молча отделал. Не хотел, но если бы не защищался, я бы его, наверное, в тот момент убила. Потом Снейп предложил вызвать колдомедика, самому со мной разбираться ему явно не хотелось. Я послала его на хрен и потребовала себе выпить. Он, как ни странно, налил, в том числе и себе, а потом сказал: «Никогда не хотел Гарри Поттера». Знаешь, у него такое лицо было, что я поверила и сказала: «А я хочу и хотела. Верните его мне».

Ты сел на кровать рядом. Нужно было найти какие-то теплые слова, но не выходило. Словно опасаясь ранить ее еще сильнее, ты чуть отодвинулся, оставляя между вами дистанцию.

— Джинни…

— Помолчи. Он ответил: «Забирайте его, мисс Уизли», и тогда я поняла, что не смогу этого сделать. Не нам с ним было решать, что у тебя на сердце. И оно ведь уже выбрало — не меня, а его, человека, которому Гарри Поттер не нужен. Тогда я ответила: «Знаете, я бы с радостью. Мне легко мечтается о том, что, отчаявшись найти способ вернуть себе ребенка, Гарри это однажды переживет. Сколько бы времени ни потребовалось, я подождала бы его, но только это все самообман. Он скорее умрет, чем смирится со своей беспомощностью, а я… Я и правда думаю, что Гарри — мерзавец и лживый ублюдок, но смотреть, как он губит себя, невыносимо». — Она вздохнула. — Я не умоляла его помочь. Он, в общем-то, молчал почти восемь часов, только регулярно наполнял наши бокалы, а потом — наверное, когда его стадия опьянения была достаточной хоть для тени признания, — сказал: «И впрямь, невыносимо».

Ты ничего не мог поделать с огромной радостью, до краев переполнявшей твое сердце.

— Он действительно так сказал?

Джинни кивнула.

— Да. Знаешь, Снейп был первым человеком в мире, с которым мне хотелось говорить о своих чувствах к тебе. Я ведь ни с кем раньше не обсуждала свои сомнения и страхи. Мама все принимает слишком близко к сердцу, Гермиона больше твоя подруга, чем моя, у нас с ней всегда были друг от друга секреты, а Луна слишком не от мира сего, чтобы понять мои приземленные тревоги. А вот со Снейпом говорить было просто. У нас ведь с ним есть кое-что общее — мы оба не понимаем, что нам делать со своими чувствами к тебе.

— Чувствами…

Джинни закусила губу.

— Снейп любит — и думаю, понимает, что именно тебя, человека с определенным характером и привычками. Только от этого все еще сложнее. Он вкратце рассказал, как был тобой обманут. Без подробностей, таким тоном, будто это происходило с кем-то другим, человеком, которого Снейп едва знает, но уже на дух не переносит. Так что на твоем месте я бы не сильно обнадеживалась. Он поможет тебе из-за того, что чувствует, это я поняла сразу, но уйдет, едва твоя жизнь окажется в безопасности.

— Но почему? — Ты почти умолял ее дать ответ, который сможешь оспорить, признав доводы, приведенные Снейпом, несущественными. — Из-за лжи? Потому что я сын женщины, которую он любил, и человека, которого ненавидел?

Джинни покачала головой.

— Нет. Все гораздо проще. Есть вещи, которые человек не может принять. Я, например, испытываю отвращение при мысли о сексе с девушкой, но Снейпа волнует даже не твой пол, лживость или возможные скандалы в прессе. Он сказал, что просто не готов принять эту ситуацию и рассматривать какие бы то ни было варианты ее решения. Пытался, но понял, что просто не может. Не хочет, чтобы с тобой или ребенком что-то случилось, и это даже мне очевидно, но притворяться, что способен находиться рядом с вами или что-то простить, выше его сил. Ему не преодолеть своего презрения к тебе и к собственной глупости, заставившей поверить в то, что с ним еще может случиться что-то хорошее. В общем, если мне ты разбил всего лишь сердце, то в этом человеке разрушил гораздо больше — надежду, которую ты заставил его обрести, и веру в будущее.

— Со временем все изменится. Я докажу ему свою искренность.

Она хмыкнула.

— Ну, Мерлин в помощь. Только помни: без тебя он обрел свое дерьмовое, но так необходимое для жизни внутреннее равновесие. А сейчас его нет. Не тебе тяжелее всех, понимаешь? Не ты тут главная жертва обстоятельств.

— Он уйдет от меня? — Жестоко было спрашивать ее о таком, но ты хотел знать мнение девушки, которая смогла так много понять о человеке, рядом с которым ты всегда чувствовал себя так, будто идешь на ощупь, вслепую.

Джинни кивнула.

— Непременно. Удерживая, ты причинишь ему только еще большую боль.

— Но я не могу его отпустить.

Она пожала плечами, вставая с кровати.

— Снейп не будет спрашивать, что ты можешь, а что нет, пока не решит, на что способен сам. — Надев туфли в тон платья, Джинни велела: — А теперь проваливай, Гарри. Больше сказать мне нечего, а состояние такое, что очень хочется просто взять и придушить тебя подушкой. Но вместо этого я пойду действовать на нервы Малфою. Надо же как-то бороться с собственным дурным настроением. Изводить людей просто и иногда приятно, делать их счастливыми — намного сложнее. Тебе ли не знать? Ты же всех вокруг изводишь, включая себя.

Ты думал над словами Джинни всю последующую неделю, вернее, отчего-то старался соответствовать ее представлениям о том, что нужно Северусу, раз уж собственных идей у тебя не было. Ты старался вести себя как можно ровнее. Никаких долгих взглядов, поменьше робости, ни намека на тоску. Если Снейпу нужно было, чтобы между вами все было спокойно, для того чтобы принять нужное решение, ты собирался дать ему столько покоя, сколько можешь. Задача, на первый взгляд, непосильная. На второй и третий, как выяснилось, тоже. Друзья, обеспечив защиту вашему дому, тактично устранились из твоей жизни. Только Рон и Гермиона по очереди приносили ингредиенты, но не принимали даже приглашения на чай, ссылаясь на занятость:

— В другой раз.

Ты бесился. Так и подмывало спросить: «Когда? Подождете, пока Снейп от меня отделается и бросит?» Никто не верил в тебя, никто не ждал от вашего временного перемирия великих перемен. Только твое долбаное сердце все время сбивалось, неверно отсчитывая такты, стоило Северусу оказаться рядом. Ты кусал губы в попытке унять сердцебиение, набирая в ладони холодную воду, по сто раз на дню плескал ее в лицо, чтобы остудить пылающие щеки. Потому что ты хотел его. Каждую минуту ощущал острую потребность прикоснуться. Даже женское тело не было таким беспутным и распутным. Каждый новый день ты начинал и заканчивал походом в душ за порцией сомнительного удовольствия. Член и твоя правая рука так надоели друг другу, что одна мысль о самоудовлетворении вызывала у тебя отвращение, и времена, когда ты был равнодушен к сексу, вспоминались как прекрасные безоблачные деньки. Вот только стоило отказаться от ежедневного ритуала, и ты начинал задыхаться, едва длинные бледные пальцы деликатно, почти с лаской касались продолговатой пробирки, а черные глаза блестели азартом, пока их обладатель разглядывал зелье на просвет. Ты был рад, что он рядом, но то, что при этом ведет себя как чужой человек, казалось невыносимым.

Снейпа же, если верить его поступкам, мало что волновало, кроме вашего исследования. Он нашел способ тебя выносить. Стоило оказаться в импровизированной лаборатории, и профессор вел себя как излишне строгий учитель с нерадивым учеником.

— Вы недостаточно мелко порезали коренья, а с такой задачей справится и первогодка… Жабью икру надо было класть на полторы секунды раньше… Поттер, медленно мешать черпаком по часовой стрелке, а не царапать им стенки котла… — И так сто раз на дню.

Однажды ты сорвался.

— Ну так сделайте хоть что-то сами!

Глупые, жестокие слова. Он просто не мог. Тебе стало стыдно. Снейп перевел ситуацию в нужное ему русло.

— Если верить тому, что пишут в том идиотском издании, которому вы давали интервью, Гарри Поттер любит своего ребенка достаточно, чтобы работать над возникшей у него проблемой, а не устраивать беспочвенные истерики.

— Ну, не такие уж они и беспочвенные, — буркнул ты себе под нос, однако удар был пропущен. Снейп обрел оружие против твоих вспышек непокорности. Джеймс стал его щитом, которым он надежно от тебя заслонился. И пусть саднило горло от желания напомнить, что это и его ребенок тоже, ты просто не мог себе этого позволить — сделка есть сделка.

Ты старался соблюдать условия, все время думал о долбаном покое этого человека, но все внутри протестовало против того, чтобы ему этот самый покой предложить. Ты нуждался в Снейпе не как в специалисте, он необходим был в качестве любимого, обняв которого, ты сможешь стать немного счастливее. Может, поэтому, когда третий по счету вариант зелья его наконец удовлетворил, ты почувствовал что-то похожее на панику.

— Это то, что вам нужно, Поттер. Теперь мы сделаем антидот, с ним будет намного проще. Поскольку я сам его варил, в рецептуре не сомневаюсь.

Ты смотрел на котел с понятным ужасом. Это же то, чего ты хотел, разве нет?

— Значит, его уже можно пить?

Снейп пожал плечами.

— Ну, я бы подождал, пока немного остынет.

Ты ухватился за это предложение «подождать». Почему, спрашивается? Разве ты не нуждался в своем ребенке? Ну вот же оно, будущее маленького Джейми, налитое в прозрачный стакан.

— Хорошо, давайте пока займемся антидотом.

Ты никак не мог сосредоточиться на работе, то и дело бросая настороженные взгляды в сторону дымящегося котла. Откуда взялась эта дурацкая паника? Ты больше не был уверен в своих желаниях? Даже сама мысль об этом выглядела предательством по отношению к ребенку. Дело было не в нем, необходимость вернуть Джейми даже не обсуждалась, только руки все равно дрожали, а Снейп был непривычно немногословен. Он просто стоял рядом, равнодушно смотрел на разделочную доску и схватил тебя за запястье лишь в тот момент, когда ты уже начал отрезать себе палец.

— Черт, корни мандрагоры испорчены. — Ты хотел вырвать руку — почти неделю твое тело мечтало о простом прикосновении, а сейчас тебя будто обожгли кислотой. Ничего приятного. Больно до одури, хочется сбежать от этого ощущения, и если нельзя куда-то, то можно стать кем-то другим. Тогда, ощущая тяжесть собственного живота, ты, может, хоть на миг обрадуешься. — Я, пожалуй, выпью сейчас, а антидот можно приготовить и завтра. — Ты говорил так быстро, что сам с трудом себя понимал. — Нет, ну зачем тянуть. Хочется скорее убедиться, что с ребенком все в порядке. Я знаю, что при использовании Оборотного зелья беременными ничего непоправимого не случается, но у нас же не совсем то зелье, правда?

Снейп, как загипнотизированный, продолжал смотреть на капли твоей крови, падающие на доску.

— Нужно исцелить, а я не могу.

Его голос звучал хрипло, а ты никак не мог осознать, о чем же он сейчас говорит. Что надо лечить? При чем тут маленькая ранка, когда от его прикосновения тебе так плохо? Ты сказал правду, такова уж природа гриффиндорцев — смирению они не обучены.

— Либо убери свою чертову руку, либо…

Северус поднял на тебя растерянный взгляд.

— Что?

Если бы ты сам мог сформулировать, чего хочешь. Только существовали лишь одни правильные слова. Не те, что соответствовали ситуации, а другие, что сорвались с языка сами собой.

— Я бы лгал тебе до последнего, если бы не твое падение с крыши. Просто тогда… В общем, твоя жизнь и мое счастье — одно целое. Одного без другого не будет. Я не выбирал, ничем не жертвовал. Иначе было невозможно. И мне чертовски не жаль прожитого с тобой. Каждый гребаный час был бесценен, и я повторил бы все снова, шаг за шагом, миллион раз. Да, черт возьми, если то, что позволило мне быть с тобой — ложь, я ей рад! — В попытке достучаться до Снейпа ты легко стукнул его кулаком в грудь. — Потому что я тебя люблю!

Последние слова ты проорал так, что стены дома, казалось, задрожали. Он закрыл глаза. Перевел сбившееся дыхание и покачал головой.

— Пей свое зелье, Поттер. Пей и хоть раз в жизни сделай все так, как нужно. Вырасти из него достойного и счастливого человека.

— Невозможно, — честно признался ты. — Потому что мы оба его родители, и у каждого из нас свои представления о том, что такое достойный и счастливый человек. Мир нашего ребенка не будет без тебя полон. Мне тоже не обрести того долбаного равновесия, которое сейчас так нужно, если тебя не будет рядом. Потому что несчастные люди, может, и в состоянии вырастить достойных людей, но им не дано сделать жизнь своих детей радостной и беззаботной. Помоги мне.

Ты сказал что-то не то. Он нахмурился, черты лица обозначились резче.

— Что ж, раз на сегодня все…

Ты вцепился в его плечи.

— Не уходи от вопросов, которые тебя мучают, Северус. Я не прошу ответа или ответственности, но если сейчас выпью это зелье, а ты вот так просто исчезнешь из моей жизни, считая, что сделал все необходимое, мы не узнаем, сможешь ли ты однажды вернуться.

Ты вдруг понял одну простую вещь. Джинни была не права насчет его равновесия. Она просто не видела тебя настолько влюбленным. Тебе ли не знать, что такое искать покой? Да, черт возьми, вы со Снейпом похожи в общем так же удивительно, как отличаетесь в мелочах. Ты понимаешь, что значит стоять на месте в страхе сделать шаг, который изменит твою жизнь, и совершенно неясно, к лучшему или худшему.

— Пусть ты не хочешь меня прощать…

Снейп устало усмехнулся.

— Да при чем тут наличие или отсутствие у меня каких-либо желаний? Я не могу, Поттер. Ты в состоянии понять? Это невозможно.

Ты сумасшедше улыбнулся.

— Я собираюсь рожать твоего ребенка, а ты все еще веришь, что в этом мире существует что-то невозможное? — Ну, по крайней мере, он перестал вырываться. Просто стоял и думал о чем-то своем. Неизвестно, не устраивало его место или что-то было не так со временем, но ни к каким решениям Снейп так и не пришел. Ты не мог удерживать его дольше. — Извини за все. Я могу и хочу бороться с твоим «невозможно», но мне не победить его, если ты мне этого не позволишь.

Было так тяжело подбирать слова. Ты сделал шаг назад. Взял со стола палочку и залечил порез на руке. Скинул в мусорное ведро испорченные корешки и, бросив последний взгляд на остывающие зелье, похожее цветом на слабо заваренный чай, сам себе сказал: «завтра». Всего один день ты выторговал у Джеймса, чтобы дать одному из его отцов обдумать, что же значит для него другой. Все правильно. Два мужчины и их ребенок — расклад, который несколько противоречит заведенным мировым порядкам. А если эти люди — Северус Снейп и Гарри Поттер, тут уже не только люди, против, кажется, само провидение. Вот только пошло оно все… Ты мог это сказать, потому что теперь прекрасно понимал, чего именно хочешь. Северусу тоже предстояло многое для себя решить. Жаль, что у вас на это всего день, но даже если тебе плевать на обстоятельства, им всегда есть до тебя дело. Все попадают в ловушки судьбы, вечно живут в каких-то рамках, и за них не выйти двоим, рука об руку, если один считает, что это невозможно.

— Я буду наверху.

Когда ты выходил из лаборатории, он все так же стоял, как тогда, в церкви, ожидая чего-то с таким огромным терпением, которого у тебя никогда не было. Только тогда ты мог гарантировать хотя бы свое желание оказаться рядом с ним, а сейчас было совершенно непонятно, соизволит ли снизойти на Снейпа так ожидаемое им откровение. Или мог? Что необходимо предпринять, чтобы решить твою участь? Ты открыл дверь, ведущую из подвала, но не смог переступить через порог. Нет, черт возьми! Для тебя просто физически невозможно было отступить, предоставив все судьбе.

Три шага. Губы, прижатые к губам. Его запах, особенный, осенний, от которого голова легко начинает кружиться. Ты для себя все понял. Для вас нет ничего невозможного. Потому что это было хорошо. Лучше, чем все, что случилось с Сашей Джонс, и в сто раз правильнее. А главное, он не мог отрицать этого, потому что ответил на твой поцелуй, и его пальцы, скользнувшие в твои короткие растрепанные волосы, были удивительно нежны, потому что они скучали по тебе… По тому теплу, что ты мог предложить его холодной коже. Только тебе мало было согреть. Ты пылал рядом с ним, вспыхивал, как спичка, готовая без остатка сгореть за мгновение. Не думая о будущем. Говорят, жизнь человека полна, когда каждый свой час он проживает как самый последний. С Северусом тебе только так и удавалось жить, и это было по-настоящему важно.

Снейп отстранился, задумчиво коснулся шрама на твоем лбу, провел подушечками пальцев по векам и крыльям носа, коснулся ими губ, прошелся по скулам.

— Не так уж много перемен, — по крайней мере, ты на это надеялся. — Тут все тебе более-менее знакомо.

Он усмехнулся. Проведя рукой по твоей шее, скользнул по плоской груди, но линию ребер счел непреодолимой и замер.

— Я навсегда стану женщиной, если это то, что тебя беспокоит.

— Понятия не имею, но ты сам хотел найти ответ. — Его рука легла на ширинку твоих брюк. Ты невольно закрыл глаза, не желая видеть сосредоточенное, лишенное эмоций выражение на его лице. Лучше было вообразить, что он сейчас смотрит на тебя так, как смотрел на Сашу, долгим взглядом, от которого кровь закипала, стуча в висках, и его зрачки расширены от возбуждения, а бледные губы чуть порозовели. Как хорошо, что для самообмана тебе хватало и ощущения его пальцев, ловких, лишенных сомнений. Ну почему твои не такие? Впрочем, они и не обретут свое знание, если ты не попробуешь.

От твоего прикосновения Снейп отшатнулся, но опоздал с этим на крохотную долю секунды. Ты широко открыл глаза, поняв, что он тоже возбужден. Жадный, не желающий делиться правдой о себе Северус раздраженно закусил губу. Вышло странно, но таким ты тоже его любил. Никто не состоит из одних достоинств, если уж ты впускаешь кого-то в свое сердце, то прими тот факт, что человек — не детский конструктор, из которого можно выбрать только понравившиеся кубики. Тут либо бери все, что есть, либо не тянись к коробке вовсе. Ты хотел забрать его себе. В этом и тени сомнений не было, ну а он… Снейп просто тебя хотел. В эту секунду хватило и этого, чтобы податься вперед, позабыв о всякой осторожности, не думая о том, будет ли потом больнее или наоборот что-то наладится. Просто было хорошо, что не ты один умел терять голову.

Никаких внятных воспоминаний об этой безумной ночи у тебя не осталось. Ты не мог сказать, что за чем следовало и кто первым рванул пуговицы на чужой рубашке так, что те посыпались на пол, а кто принял решение, что спальня — место, которое сейчас подходит вам больше, чем сырой подвал. Только ведь вы до нее так и не добрались. Окончательное грехопадение Гарри Поттера произошло в гостиной, где-то возле дивана, на мягком ковре. Ты помнил, что все длилось долго и где-то между поцелуями и порывистыми движениями рук в хаосе стонов, которые иногда многозначительнее слов, тебе стало больно. Только это была правильная боль. Горькая, как дурман, когда ты не помнишь себя от странного недоумения: «Неужели он и теперь сможет сомневаться в том, что вы друг другу нужны?» Сладкая, ведь в глубине души ты уверен: Снейп не сможет повторить это свое «невозможно». Ты так и сказал ему, не выпуская из объятий, не позволяя притвориться спящим или протрезветь от твоей страсти:

— Ты мой.

И пусть Снейп промолчал в ответ, но его худая грудь, к которой ты прижался щекой в попытке погадать на судьбу по стуку его сердца, вздымалась ровно, а пальцы, ласкавшие твои волосы, усыпляли бдительность. И ты доверился: не судьбе, пошла она к черту, а просто человеку, который определял теперь твое будущее, ровно настолько, чтобы уснуть. Крепко, без приторно-сладких снов или навязчивых кошмаров.

Только для того, чтобы проснуться в одиночестве и обнаружить послание для сына, рецепт зелья и совет поручить его приготовление Гермионе Грейнджер. Для тебя там было одно слово: «Нет». Ты даже притвориться не смог, что расстроен. Что такое это жалкое «нет», когда вы преодолели его «невозможно»? Право слово, такая мелочь. В то утро ты пел в душе. Наверное, впервые в жизни. Вышло отвратительно, похоже, вашему ребенку придется обойтись без колыбельных. Смывая с себя запах Снейпа, ты много думал о Джейми, и только о нем, потому что с его отцом тебе все было более-менее ясно. Ты вернешь его. Северус был жадным, когда речь заходила о его чувствах. Он придет за своим сахаром, который позабыл в это утро в твоей руке. Отдашь ли ты его обратно? Нет, конечно, и ему придется с этим смириться.

37–40 недель. Дверь скрипит, если в нее входят

Вышло забавно, что зелье, с которого начались все твои многочисленные неприятности, теперь приносило радость. Только никто не мог ее понять. Даже умница Гермиона пасовала перед этой непосильной для нее задачей. После того как ты сообщил ей, что все в порядке, ты снова беременный, но надеешься, что она поможет с приготовлением антидота, подруга первым делом спросила о Снейпе.

— Почему он не может тебе помочь?

— Северус ушел, — спокойно сказал ты, продолжая жевать попкорн, щедро политый кетчупом.

Похоже, вместе с ребенком в твою жизнь вернулась и тяга к самым невероятным сочетаниям пищевых продуктов. Ее взгляд говорил: «Бедняжка Гарри», но у тебя не получалось чувствовать себя несчастным. Жизнь была совершенно чудесна. Почему никто этого не замечал?

— Он вернется. Во-первых, я еще не знаю, куда перечислить деньги, а во-вторых…

Подруга перебила тебя:

— Ты действительно веришь, что он возьмет твое золото?

Улыбаясь, ты пожал плечами.

— Ну, он так распинался о необходимости его заработать, что я чувствую себя просто обязанным отыскать Снейпа и вручить ему этот миллион.

— А если не найдешь? — Гермиона совсем не хотела поддерживать твою веру в лучшее.

— Да куда он от нас с Джейми денется.

— Джейми?

Ты кивнул.

— Ну да, и не хмурься. Между прочим, так звали не только моего отца, но и его любимого дедушку.

— О, ну это, конечно, повод мыслить позитивно.

— Точно. — Сарказма ты предпочел не заметить.

— Как бы то ни было, мы немедленно отправляемся в Святого Мунго к колдомедику Абботу. Ты же не хочешь, чтобы на этот раз с твоей беременностью что-то случилось?

Когда на душе светло, покладистым парнем быть просто. Причем да, именно парнем, несмотря на грудь и огромный живот. Чтобы подчеркнуть это, ты хотел подстричь волосы. Сначала искал для этих целей свои волшебные ножницы, но потом вспомнил, кому их отдал. Странно: все вещи, которые могли напоминать о вашей связи, Снейп предпочел оставить, а вот ножниц ты так и не нашел. Может, и к лучшему, потому что вернувшаяся из магазина Гермиона из какого-то маггловского суеверия или по иным причинам начала утверждать, что беременным стричься нельзя.

— Да бог с ним, — беззаботно махнул рукой ты, влезая в джинсовый комбинезон, который она купила. — С волосами или без них, я все равно Гарри Поттер.

Она кивнула.

— Немного чокнутый, но так тебя узнать даже проще.

Ты рассмеялся. Она, похоже, не усмотрела в своих словах ничего веселого и только продолжила хмуро собирать твое барахло. Ты не спрашивал, зачем. То, что они упекут тебя в больницу, было очевидно еще до того, как молодой акушер-колдомедик, рекомендованный Абботом, сказал:

— Это первый в моей практике случай подобной беременности. Чтобы избежать возможных рисков, я предпочел бы, чтобы вы, мистер Поттер, находились в клинике. Так мы сможем внимательно изучить, не отразился ли долгий перерыв на формировании плода.

— В смысле, развит он как надо или что-то пошло не так? — Ну да, тебя тоже волновал этот вопрос.

— Именно.

— Хорошо, я побуду тут недельку, пока вы все не проверите.

Гермиона прокашлялась.

— Вообще то, речь идет обо всех четырех неделях. В твоем состоянии необходим покой. И нужно, чтобы кто-то в любой момент мог оказаться рядом и помочь.

— Я беременный, а не больной.

— Да, но таким тебя сделало зелье. И это, согласись, не самый естественный процесс зачатия.

— Вполне нормальный, — перебил ее колдомедик. — Мисс Грейнджер, магглы уже много лет практикуют искусственное оплодотворение. И хотя сейчас случай мистера Поттера уникален, изучив его, мы можем далеко продвинуться в лечении бесплодия или помочь одиноким людям иметь детей. — А тебе определенно начинал нравиться этот парень. — Мистер Поттер, помогите нам. Обещаю не слишком утруждать вас исследованиями, но мне просто необходимо ваше содействие.

Гермиона кивнула.

— И ни о чем не волнуйся. Кингсли согласился предоставить охрану, чтобы оградить тебя от слишком пристального внимания прессы. Вам с малышом сейчас действительно вредно волноваться.

Ты хмыкнул.

— Боитесь, что мой гормональный всплеск приведет к серии очередных интервью? — Она нахмурилась. — Да ладно тебе, Гермиона, я понимаю, что все эти решения продиктованы заботой обо мне. Я согласен лечь в клинику, но хочу сразу сообщить, что намерен встречаться здесь с друзьями и ходить гулять, когда мне это заблагорассудится. И вообще, свобода — классная штука. Я больше не позволю людям, осуждающим мое поведение, превратить меня в затворника.

— Никто не собирается брать тебя в плен.

Как будто ты позволил бы что-то подобное. В остальном идея насчет больницы была не так плоха. Ты даже не стал возвращаться домой. Составив список необходимых вещей и обустроившись с их помощью в просторной одноместной палате, ты стал вести себя так, как тебе хотелось. Бывшие коллеги, перекрывавшие вход в родильное отделение, пару дней чувствовали себя неловко, глядя на твой роскошный бюст, но вскоре искренняя улыбка и умение поддержать бессодержательный мужской треп о спорте вернули все на свои места, и они уже легко говорили молодой мамаше «Гарри, приятель» и таскали тебе безалкогольное пиво. Вернув себе таким образом одну часть своего былого благополучия, ты решил освоить новую группу общения — многочисленных рожениц, лежавших в палатах на твоем этаже.

Друзья приносили тебе много фруктов, и ты повадился раздавать их своим временным соседкам. Сначала те смущались, видя героя магического мира в ночной сорочке и специальном белье для поддержания живота, но беременные — особая каста, почти клан, и стоило вам заговорить о будущих малышах, как любая напряженность исчезала.

Друзья относились к твоей общительности и позитивному настрою по-разному. Рон и Гермиона настороженно переглядывались. Может, оттого, что любили тебя слишком сильно и боялись, что, долго проносив эту жизнерадостную маску, ты сломаешься, если в жизни что-то пойдет не так. Ты, как ни старался, не смог донести до них, что это не игра. Что ты действительно уверен — все будет хорошо. Снейп может быть с вами, а убедить его в том, что он этого хочет — уже не такая непосильная задача, потому что это правда. Северусу нравилось жить с тобой, он очень ответственно относился к отцовству и строил планы на ваше совместное будущее. От такого не отказываются люди, в жизни которых было не слишком много счастья. Они сражаются даже за его крохи. Снейп справится со своим предубеждением, потому что для него, как и для тебя, важно иметь в этом мире свой дом, в котором ждут, откуда бы ты ни возвращался. Место, за порогом которого остаются все проблемы. От них обитателей своего мирка спасает старая дверь, которая скрипит, но не от досады, а просто потому, что ею часто пользуются. Входят, выходят, иногда раздраженно хлопают, а порой тихо прикрывают, чтобы не потревожить чужой покой.

Весь мир — это, так или иначе, скопище дверей, через которые проходят люди, но важна из них лишь одна. Ну да, та самая, к которой ведут все дороги. И она может быть в Риме, Сеуле, Вальпараисо или Лондоне. В любой части света, где есть люди, которые оберегают с ее помощью свою семью. Жаль, что ты не мог донести понимание этого до друзей. Возможно, уйдет много времени на то, чтобы они перестали считать тебя человеком, который лжет себе, или, подобно Невиллу, боялись заговорить с тобой о Снейпе. Твой приятель, кажется, верил, что ты в хорошем настроении, пока можешь о нем не думать, потому что от этих мыслей тебе делается грустно. Еще одно заблуждение.

Ты вспоминал о Северусе каждую секунду. Никакого намеренья даже ненадолго вычеркнуть его из своей судьбы у тебя не было. Ты писал ему длинные письма, в которых отчитывался, что зелье работает прекрасно, а очередные анализы показывают, что с Джейми все в порядке. Ты описывал каждый толчок вашего ребенка, с несколько преувеличенным энтузиазмом сообщал, что заставляешь его и себя слушать классическую музыку, а читаешь ему вслух не только спортивную колонку. Ты хотел, чтобы Снейп знал обо всем, был неотъемлемой частью вашей жизни, и беззастенчиво хвастался, что наладил отношения с бывшими коллегами, плюешься от жидких супов, но стараешься питаться правильно, и вообще ведешь себя настолько примерно, что не любить тебя за это невозможно. Разумеется, он не ответил ни на одно послание. Выяснилось, что он их даже не читал. В начале второй недели вашего с Джейми пребывания в больнице тебя навестила Джинни. Ты удивился ее визиту. Кажется, она сама не верила, что пришла, потому что с порога принялась оправдываться.

— Я только отдать тебе вот это, — она бросила на столик, за которым ты завтракал, связку твоих посланий. — Смени адрес на конверте. Он больше не живет у Малфоев.

— А где?

Джинни пожала плечами.

— Мне почем знать. Он просто собрал свои вещи и исчез, а сегодня Нарцисса попросила, раз уж я все равно иду в больницу, вернуть тебе письма.

— Ты что, все еще не переехала?

Джинни хмыкнула.

— Ну, теперь проживание в их доме — уже необходимость.

Ты не понял, что она имела в виду.

— Прости?..

Джинни закатила глаза.

— Ты самый большой идиот, которого я знаю. Надо было спросить, что привело меня в больницу.

У нее была способность легко выбивать тебя из колеи.

— Ты здорова? — Волнение в голосе не было поддельным.

— На восемь месяцев здоровее, чем ты сейчас, — угрюмо сообщила она. Наверное, ты и впрямь был идиотом, потому что смысл сказанного совершенно до тебя не дошел, и Джинни вынуждена была раздраженно пояснить: — Что тут непонятного? Я беременна, и заметь: ты узнаешь это не из газет.

— Поздравляю. А кто отец?

— Драко Малфой, — заявила она, глядя на твое ошарашенное лицо не без мстительного удовольствия. — А чему ты так удивляешься? У него тоже есть член.

— Но ты же…

Она воинственно подбоченилась.

— Что «я же»? Не люблю его? Совершенно точно — нет. Кто способен в здравом уме втюриться в этого мерзавца? Меня просто бросил парень, а Драко постоянно закатывал скандалы и устраивал сцены родителям, разрешившим мне у них пожить. Только для того, чтобы сделать ребенка, любовь совершенно не обязательна. Мы с ним пару раз доругались до секса. Должна же я была понять, чем тебя так цепляют люди со сволочным характером. Ну и последствия не заставили себя ждать.

— И как он относится к случившемуся?

— Сказал, что прежде, чем спать со мной, должен был подумать о кроличьей сущности моей династии. В смысле, что мы, Уизли, размножаемся со скоростью вирусов. Но теперь это уже не важно. Мне нужно бросить карьеру и сказать родителям, что я собираюсь замуж за Малфоя. Вот и пришлось идти сюда за справкой о беременности. Боюсь, без нее они не поверят, что я настроена серьезно.

Ты даже не знал, что сказать.

— Похоже, я втравил тебя в серьезные неприятности.

Она покачала головой.

— Много чести. Ты не распоряжаешься моей судьбой, а раз уж я наделала глупостей, то должна понести за них ответственность. В конце концов, моя семья сейчас процветает и имеет политическое влияние. Так что родители Драко не возражают против свадьбы, чтобы придать ребенку статус законнорожденного. Ну и я не против. Малфой, конечно, придурок, но так вышло, что беременна я именно от него. Поживем вместе пару лет, потом тихо разведемся. Но это закрытая информация для тебя. Маме я буду врать, что влюблена без памяти, иначе она меня не то что замуж — из дому не выпустит.

— Теперь ты понимаешь, какую роль в жизни человека способен сыграть случай?

Джинни хмыкнула.

— Значит, ты не бросишься защищать меня от несчастливого брака, подобно толстой рыцарше в сияющих латах?

Ты покачал головой.

— Прости, Джинни, но мне еще пару лет не стоит вмешиваться в твои дела.

Она кивнула.

— Тоже верно. И, кстати, несмотря на мнение Малфоев по поводу твоей полезности, я не хочу видеть транссексуала вроде тебя на своей свадьбе.

Не то чтобы ты мечтал туда прийти, но она хотела твоего внимания и участия, даже если это пока причиняло боль вам обоим. Старые обиды не проходят за день, что уж тут поделать.

— К тому времени я уже буду парнем.

— Еще хуже. — Она гордо удалилась.

Что изменил ее визит? Ты стал писать Снейпу письма без указания точного адреса, полагаясь на поисковые способности сов, и позволил шокированному выходкой сестры Рону тем же вечером надраться у тебя в палате, а потом позвал Гермиону, чтобы она забрала его домой. На этом вроде все… Хотя нет, еще ты задумался о вопросе законнорожденности. В мире магов было не так уж много детей, которые носили бы фамилии матерей, а не отцов или отчимов. Ты никогда не задумывался, почему так происходит. С этим вопросом ты полез к навестившему тебя Невиллу.

— Когда был принят Статут секретности и мы стали тщательно скрывать свое присутствие от мира магглов, вскоре встал вопрос: а как, собственно, в таком случае размножаться. Если бы все волшебники веками женились только между собой, то вскоре мы все стали бы носителями множества заболеваний, появляющихся от межродственных связей. Тогда под давлением большинства была принята поправка о первом круге. Знать об истинной природе волшебника или ведьмы мог супруг, родители, братья и сестры, если речь шла о магглорожденных. Пятьдесят лет назад этот список был расширен и стал включать в себя всех членов семьи, с которыми маг поддерживает постоянный контакт.

— В общем, чтобы хотя бы поговорить по душам с магглой, приходилось сначала на ней жениться.

Невилл кивнул.

— Именно. Если станешь откровенничать без этого, нарушишь закон.

Тебе такой расклад не нравился. Надо было менять существующие правила игры. Можно сказать, что твой бойцовский дух, не привыкший к бездействию, нашел новое применение времени, которое тебе нужно было провести в ожидании Джейми.

— Невилл, а как мне подготовить свой собственный законопроект? Ну, согласись, жениться только ради того, чтобы иметь право рассказать матери своего ребенка о том, что его однажды пригласят на учебу в Хогвартс, — это идиотизм. Мы вправе сами выбирать, с кем нам быть откровенными. Есть люди, которым друзья ближе родственников.

— Что ты задумал?

Ты хмыкнул.

— Мой сын не должен быть ущемлен в своих правах. Мне нужно добиться закона, который позволит нам с его отцом заключить брак, но это вопрос времени. А пока начну с того, что перестану терять приятелей, потому что кто-то вправе стереть им память из-за моего возможного разоблачения.

Невилл был так шокирован самой мыслью, что кто-то хочет официально вступить в брак со Снейпом, что, пребывая в полной прострации, согласился притащить тебе из библиотеки министерства книжки по выдвижению проектов новых законов.

После их прочтения у тебя сформировался план действий, и ты за ужином во всех подробностях описал в письме Северусу задуманное. Наверное, сова попалась какая-то особо резвая и прыткая, потому что ночью тебе безостановочно икалось, будто кто-то непрестанно поминал тебя недобрым словом. Утешала только внутренняя уверенность: однажды он поймет, что ты прав. Даже скандальная репутация и специфические взгляды на жизнь — не повод сидеть сложа руки, когда на кону много вещей, которые важны для тебя самого, а значит, и Джейми могут однажды пригодиться.

На следующий день ты позвал Денниса и дал ему интервью, в котором сообщил свою точку зрения по вопросам порядком обветшавшего магического законодательства. Статья, как ни странно, вызвала положительный отклик даже в министерстве. Гермиона взялась помочь продвигать твои идеи в жизнь, и даже министр в приватной беседе с Роном выразил мнение, что твоя голова работает куда лучше, чем он не так давно думал.

Хотелось рассказать обо всем Снейпу, чтобы он ерничал над твоей жаждой справедливости. Ты ужасно скучал по Северусу. Чем больше дел на себя взваливал, тем сильнее становилась эта тоска.

— Все хорошо, — говорил ты друзьям.

Но они отчего-то не верили в твой душевный покой, и ты, сам того не желая, все же проникался их недоверием. Потому что писем в ответ не было. Конверты возвращались, даже не будучи измятыми прикосновением чужих пальцев. С приближением родов ты начинал медленно сходить с ума. Однажды, когда вы остались наедине с Гермионой, ты не выдержал и попросил:

— Найди его.

Она решительно кивнула:

— Конечно.

Только ничего не вышло. Ты понял это, когда через два дня, войдя в дверь твоей палаты, она беспомощно развела руками.

— Пока все безрезультатно. Малфои утверждают, что понятия не имеют, куда он отправился.

— Ничего. — Вот теперь ты действительно заставлял себя говорить правильные вещи. — Сейчас это на самом деле не важно.

— Не ври.

А иначе ты просто не мог. Не потому, что так уж хотелось себя обмануть, просто когда тебя начинали одолевать сомнения, ладони непроизвольно потели, и ты боялся, что из-за этого мог растаять невидимый кусок сахара. Если ты вообще не ошибся насчет того, что он у тебя есть.

Роды, как, впрочем, многое в твоей жизни, начались неожиданно. Просто однажды утром, надев на распухшие ноги шлепанцы, ты вышел в коридор, чтобы попросить парней из аврората отправить очередное письмо, за написанием которого засиделся до полуночи. На полпути к двери, ведущей на лестницу, ты столкнулся с Джинни, потирая ноющую поясницу, и на этот раз не забыл спросить:

— У тебя все в порядке?

Она кивнула.

— Немного потянула мышцы на тренировке и решила на всякий случай провериться. По контракту мне нужно было провести в этом сезоне четыре игры, но мои будущие родственники срезали это количество до одной. Так что в субботу у меня последний матч. — Она окинула тебя взглядом с головы до ног. — Отвратительно выглядишь.

— Не высыпаюсь, — признался ты. — Знаешь, я люблю спать на боку, но Джеймсу это не нравится и он начинает драться. Не успокаивается, пока я не проснусь и не перевернусь на спину.

Она нахмурилась.

— Даже думать не хочу о том, что все это ждет и меня. Кстати, читала твое интервью по поводу законопроекта. Довольно толково говорил.

— Тебе понравилось?

Она пожала плечами.

— Ну, через несколько месяцев я скажу так: «Мы, Малфои, ратуем за семейные ценности и против разного рода новшеств». — Она хмыкнула. — Хотя вряд ли. Меня уже сейчас тошнит, а я не в силах понять — от беременности или от будущей фамилии.

Ты хотел рассмеяться, может, даже рассказать о своих первых впечатлениях от знакомства с токсикозом, но в этот момент низ живота пронзила такая боль, что колени непроизвольно подогнулись. Ты вскрикнул, Джинни побледнела и вцепилась в твое плечо.

— Что?

Ты онемевшими губами прошептал:

— Не знаю. Больно…

Она принялась орать на весь коридор.

— Кто-нибудь, позовите колдомедика! Гарри Поттер рожает!

Ты испугался и отрицательно покачал головой.

— Рано… Еще почти неделю…

Она погладила тебя по взмокшему лбу.

— Тихо. Не паникуй, так бывает. — И, противореча своим словам, заорала: — Гребаный госпиталь! Где наш колдомедик?

Джинни за руку повела тебя к палате. Ты, несмотря на тупую боль в пояснице, почувствовал что-то вроде веселья.

— Никогда не думал, что однажды я буду рожать, а ты — паниковать.

— Заткнись, Поттер.

По счастью, врач прибежал раньше, чем вы успели подраться. Бегло осмотрев тебя, он констатировал:

— Схватки, причем очень активные. Если хотите родить в присутствии мужа… — Тут он вспомнил, с кем говорит, и заготовленная на такой случай фраза оказалась незаконченной. — В общем, даст Мерлин, все пройдет быстро.

Ты тоже на это надеялся, но Джинни была не согласна категорически.

— Ну конечно, он хочет, чтобы второй ублюдок, который за все это ответственен, сейчас был рядом. — Она строго на тебя взглянула. — Не смей рожать, пока я не вернусь.

— Но я не знаю, где он…

— Найду, даже если придется пытать будущих родственников. Жди.

Признаться, ты не хотел ничего обещать, мечтая, чтобы боль поскорее прекратилась. Когда старый доктор в Милфорде говорил, что ложные схватки похожи на настоящие, он как-то забыл тебя предупредить, что все будет настолько хуже! Час спустя ты выпил литр обезболивающей настойки, но она совершенно не помогала. В твоей палате было душно от столпившегося народа. Гермиона, Луна, миссис Уизли, Флер охали и хлопотали вокруг… Хорошо, хоть мужчины самоустранились за дверь, когда у тебя отошли воды.

Наспех переодетый в сухую сорочку, покрытый потом, совершенно измученный ты лежал в специальном кресле и сопровождал каждую схватку такими витиеватыми ругательствами, что если кто-то в магическом мире и не был в курсе, что отцом твоего ребенка является проклятый Снейп, то сейчас уже точно узнал. Ты каждые две-три минуты оповещал об этом все родильное отделение.

— Гарри, милый… — Молли, для которой отцовство Северуса оказалось еще одним ударом, держалась из последних сил, вытирая твой лоб влажной губкой.

— А-а-а-а! — орал ты в ответ и сжимал пальцы Гермионы так, что они уже распухли. — Ломать руку — и то не так больно, — жаловался ты ей. — Круцио — вообще фигня по сравнению с этим.

— Ты преувеличиваешь, — увещевала подруга.

— Подожди, пока сама… Она испуганно побледнела. — Уже не уверена, что когда-нибудь захочу иметь детей.

— Трусиха, — прохрипел ты и снова перешел на отборную брань.

Разумеется, в таких обстоятельствах и речи не было о том, чтобы кого-то ждать. Только ты все равно бросал взгляды на дверь, даже когда тебя уже просили тужиться сильнее и кричали хором, вторя колдомедику: «Головка показалась!» И, вопреки твоей судьбе, которая не очень-то была щедра на хорошие новости, эта чертова дверь все же скрипнула и на пороге показалась Джинни, прижимавшая что-то к груди.

Ты подумал, что она вряд ли смогла бы превратить Снейпа во что-то настолько маленькое, что за ладонями было не разглядеть, и закричал от досады. Но тут к твоему голосу неожиданно прибавился чужой. Такой странный звук между раздраженным писком и довольным похрюкиванием. От неожиданности ты даже заткнулся, а целитель уже выпрямился, демонстрируя тебе маленький комок плоти с непокорным черным вихром на лбу и травянисто-зелеными, удивительно ясными глазами. Не самый красивый ребенок в мире, сморщенный, как старичок, недовольно крививший свои тонкие губы, но он был твой! Джеймс… С фамилией которого пока не все было ясно. Ни одни женские вздохи умиления не могли передать то, что ты сейчас чувствовал. По щекам текли слезы, не от облегчения, просто было хорошо, что он есть. Это волшебное создание действительно стоило всего пережитого.

— Отрежете пуповину сами?

Ты кивнул и уже протянул руку, в которую санитарка готова была вложить скальпель, но Джинни ее опередила.

— Только для важных вещей, — прошептала она, вкладывая в твою ладонь кухонные ножницы. — Ну, мне так сказали.

Ты улыбнулся.

— Для самых важных.

И было даже не жаль, что Снейп не пришел. Может, не хотел превращать этот день во что-то глупое, сталкиваясь с твоими друзьями и сражаясь с их неодобрением. Главное — что в глубине души он действительно знал, что тебе нужно для счастья. Скрипнувшая дверь и старые ножницы.

Ну что сказать, ты и впрямь немного трусил. Сытый Джейми сопел в колыбели рядом с твоей кроватью, а ты лежал и смотрел на часы. Знал, что он придет, даже шепнул Рону, чтобы тот попросил авроров, стоявших на входе в отделение и измученных атакой журналистов, после полуночи обращать поменьше внимания на незваных гостей. Друг обещал, что обо всем позаботится, но ты все равно нервничал, прислушивался к каждому шороху в коридоре и злился, если узнавал в нем шаги дежурной сестры. Только сердце все равно упрямо настаивало на своем: «Это не может случиться завтра или через неделю. Я его знаю, он не выдержит пытку своим любопытством». Впрочем, то, что Снейп боролся с ним, было очевидно, когда стрелка замерла на трех. Ты только собрался послать в его адрес парочку проклятий, а ручка на двери уже повернулась.

Все, что ты успел — это захлопнуть покрасневшие усталые глаза и притвориться спящим. Северус, конечно, не всякий раз ловил тебя на лжи, но хотелось все же подпустить его к себе поближе, чтобы если вцепиться — то наверняка, и чтоб этот гад уже никогда не вырвался. Впрочем, судя по всему, тот и не собирался бежать. По крайней мере, после нескольких минут, которые Снейп провел у колыбели, матрас на твоей кровати спружинил под весом его тела.

— Удивительно некрасивый ребенок.

Самое время открыть глаза, что ты и сделал. Он лежал рядом, глядя в потолок. Ты кивнул.

— Ну так наш же… К тому же, Молли сказала, что все дети в его возрасте не слишком симпатичные.

Северус выглядел озадаченным.

— Странно. Думал, ты разорешься, что я не восхищаюсь тем, какой он чудесный.

— Я реалист.

Он хмыкнул.

— Давно ли?

— С тех пор, как мы встретились в Лондоне. — Странно, но этой ночью обо всех неприятностях тебе хотелось вспоминать исключительно с улыбкой.

— Правда? А мне кажется, что я все время живу в каком-то сумасшедшем искривленном мире.

— В котором у тебя есть сын?

Снейп бросил взгляд в сторону колыбели.

— Это можно принять.

Хорошие слова, но тебе их было мало.

— В котором есть мы?

Он кивнул.

— Вот с тобой все намного сложнее. Но я переживу. Ты устроился головой на его плече.

— Тогда в чем проблема?

— Меня бесят лгуны, я ненавижу Поттеров и тех, кто все свои проблемы решает публично, считая, что в состоянии в угоду себе перекроить все чертово мироздание. Но…

— Но? — Ты не собирался отказываться от правды.

— Тебе ведь нельзя ничего доверить. Вырастишь из ребенка бог знает что. А учитывая гены, в жизни ему и так придется несладко.

— Эй! — возмутился ты, а потом решил: пусть думает что хочет. — Точно. За мной нужен постоянный присмотр.

— Заметно. Ужасно выглядишь.

Ты признался:

— Плохо сплю без тебя. Привычка, наверное. — Доказывая правоту своих слов, ты зевнул.

Спокойствие от того, что он рядом, уже сказывалось на уставшем теле.

— Ну, пока колдомедики не выпустят вас отсюда, в твоих интересах как можно раньше избавляться от толпы своих почитателей.

— И тогда ты станешь приходить?

— Пока вы не вернетесь.

— Куда?

Снейп фальшиво озадачился.

— Ах да, у тебя же куча недвижимости. Это я — бедный обладатель жалкой половины коттеджа.

— Ты что, там живешь?

— А не должен?

Ты поспешно замотал головой.

— Просто обязан… А как давно?

— Я вернулся через три дня после нашей последней встречи. Кое-что для себя взвесил и решил, что раз уж самое ужасное со мной в жизни уже случилось и я переспал с Гарри Поттером, то дальше хуже не будет. Только не ожидал, что ты так поспешно переедешь в клинику и займешься общественной жизнью.

— Жаль, что не пришел сюда.

— Не люблю прессу. Впредь не делай из каждого своего решения шоу.

— Постараюсь. — Ты еще раз зевнул. — Кстати, о Гарри Поттере. В каком теле я должен вернуться?

— Ну, пока наш сын нуждается в тебе как в личной молочной ферме, нам лучше подождать. — Тебя этот ответ не слишком обрадовал, но он добавил: — Хотя, надеюсь, это не затянется слишком уж надолго.

— Значит, ты любишь меня?

Снейп сурово приказал:

— Спи.

Ну и бог с ним, потом как-нибудь вы разберетесь и с этим. А сейчас и правда стоит вздремнуть. Теперь можно. Дверями вы оба, похоже, нахлопались лет на триста вперед. Самое время доказать, что покой для Гарри Поттера — не такая уж ненужная вещь. А раз уж ты его наконец обрел, то сколько бы в будущем тебе ни предстояло пробовать всяческие зелья, преодолевать все возможные трудности и неприятности вам вместе будет куда как легче.

— Знаешь, я всегда хотел большую семью…

Снейп дернулся и попытался встать с кровати, но ты вцепился в него так крепко, как только мог, и снова зевнул. Ну куда он теперь от тебя денется.

Конец