Виктор Леденев

Убийство по расписанию

Уильям Рухман любил читать крутые детективы. Особенно ему нравились похождения Майка Хаммера, который в одиночку расправлялся с целыми бандами, без промаха поражал немыслимые цели и выходил сухим из воды в самых безнадежных ситуациях. Билл тоже был частным детективом, однако ни разу не испытал подобных приключений - сфера его интересов была совершенно иной.

Билл отложил книгу и взглянул на Джоан. Его секретарь не уступала ни в чем литературной подружке Майка Хаммера, однако стоило один раз взглянуть в ее серые глаза, как вы тут же ощущали, что имеете дело не с женщиной, а сверхновой моделью мощного компьютера, который по ошибке или с холодным умыслом поместили в тело богини. Джоан была предана своему шефу душой и телом, однако Билл не рисковал заниматься с нею сексом при свете - только в темноте и только в постели в ней просыпалось то, что романисты именуют чувствами.. Любовью это даже романтичный Билл вряд ли назвал бы, но такие отношения устраивали обоих и на этом обычно дискуссия заканчивалась.

Уильям Рухман приобрел хорошую репутацию среди коллег и клиентов, как специалист по расследованию финансовых афер, подлогов и прочих "бумажных" преступлений, за которые другие сыскные агентства обычно не хотели браться. Острый аналитический ум Билла и ювелирная работа Джоан с документами и компьютером часто приводили к успеху. Дела обычно касались крупных сумм и потому на гонорары Билл посетовать не мог, они были внушительными. Но не всегда бывало все гладко, иногда наступали периоды затишья, как будто все бизнесмены вдруг уверовали в заповедь "Не укради!" Объективно, это могло только радовать мир, однако плохо сказывалось на финансовом положении Билла и Джоан. Сейчас Билл обдумывал ситуацию. Некто Спенсер явился в бюро и предложил работу охранника для своего шефа. Обычно он отправлял таких клиентов к кому-нибудь из своих друзей-детективов, но сейчас... Работа охранника явно ниже его профессиональной квалификации и деньги, конечно, небольшие, но все-таки...

- Ваши услуги моему шефу нужны всего на один день, господин Рухман, а именно завтра - с раннего утра до полуночи..

- А что, собственно, должно произойти завтра? Конференция, вечеринка, деловая встреча?

- Господин Клаузман получил письмо, в котором сообщалось, что он будет убит 18 апреля, то есть завтра.

- А вам не приходило вам в голову, что это глупая шутка?

- Что приходило мне в голову, не имеет никакого значения, а вот мой босс воспринял это сообщение совершенно серьезно. Он ждет вас завтра утром. Это ваш чек. Спенсер поклонился и вышел. Билл опять задумался. Странная просьба, странное письмо. Убийца предупреждает жертву заранее... Его размышления прервало удивленное восклицание Джоан, поразил причем даже не смысл, а интонация

- Джоан проявила эмоции, не находясь при этом в постели! Это что-то новенькое.

- Посмотри-ка на сумму! Фантастика! За один день работы такие деньги? Сумма впечатляла, однако Билл напустил на себя маску пресыщенности.

- Это говорит о том, что они знают, с кем имеют дело. Моя блестящая репутация...

- Какая такая репутация? Две месяца без клиентов ты называешь блестящей репутацией?

- Ладно, оставим это. Как ты думаешь, это письмо написано всерьез?

- А какое тебе до этого дело? Раз клиент верит, поверь и ты, тем более, за такие деньги.

- Ты права. И все-таки здесь что-то неестественное, как в плохом театре... И, заметь, что особенно примечательно, чек был выписан заранее, еще вчера. Думаю, этот господин Клаузман напуган и даже очень. Кстати, взгляни-ка в свой компьютер, что это за птичка? Пальцы Джоан взлетели над клавиатурой. Компьютер пожужжал, свистнул и вслед за ним присвистнула и Джоан. У Билла отвисла челюсть - уже дважды за один день его секретарь дала волю эмоциям. Поистине, что-то в мире произошло необычное.

- Твой клиент стоит около трех миллиардов. Химия, пластмассы, нефть и прочие мелочи. Причем разбогател мгновенно, за какой-то год, почти сорок лет назад.

- Тогда все ясно, человек с тремя миллиардами может себе позволить такой гонорар. Моя совесть успокоилась. На сегодня все. Идем обедать. Билл достал из ящика стола "беретту" и сунул ее в кобуру.

- Насколько я понимаю, после обеда мы отправимся ко мне?

- Ты правильно понимаешь. А как, интересно, ты догадалась. На лице загадочной компьютерной богини появилась легкая улыбка. Чудеса продолжались и Билл почему-то очень не хотелось, чтобы они исчезли....

Особняк Клаузмана был большим, однако без претензий на внешнюю роскошь. Ограда солидная, охрана - тоже. У ворот охранники долго разглядывали его значок детектива, чуть ли не обыскали машину и пропустили лишь после звонка в дом. Интересно, зачем хозяину при такой охране и таких заборах еще понадобился детектив? Для рекламы? Или поболтать не с кем? В холле детектива ждал Спенсер.

- Господин Клаузман ждет вас в своем кабинете.

- Эй, дружище, вы случайно вчера не перепутали чек?

- Что вы, я никогда ничего не путаю. Проходите. Билл вошел в кабинет, скорее напоминающий зал музея средней величины. Старинная мебель, картины в золотых рамах, тысячи книг на полках... Кресло у письменного стола развернулось. В нем сидел седой старик в простом свитере. Биллу показалось, что он только что сошел с одной из картин в этом же кабинете. Старик указал на кресло напротив.

- Садитесь, детектив, простите, как вас?

- Уильям Рухман, можно просто Билл.

- Отлично, Билл. Там - виски, там - сигары. От виски детектив воздержался, однако сигары были отменные и против такого соблазна трудно было устоять. Детектив обрезал сигару, закурил, принял небрежную позу и вопросительно уставился на старика.

- Рассматриваете музейный экспонат? Да, да, я действительно стал уже частью этой комнаты - так же стар и так же много стою. Вижу, у вас есть вопросы.

- Почему вы обратились именно ко мне?

- Я много слышал о вас, мне рассказывал старина Фрейзер, вы ему помогли возвратить пару миллионов. Но мое дело не в деньгах. Прочтите-ка вот это. Рухман внимательно прочитал письмо: "Я тебя убью завтра вечером и ничто на свете не может тебя спасти, старый лицемер. Правосудие иногда запаздывает, однако всегда приходит. Прощай!" Письмо, как письмо. Штифт принтерный, отпечатано на лазернике, бумага стандартная... Никаких зацепок....

- Немного, но выразительно. И вы этому верите? А может, это просто шутка?

- Не знаю, не думаю, что это чья-то шутка.

- Тогда кому это вы так насолили, что он решил изображать правосудие?

- Знаете ли, за такую долгую жизнь, как моя, многим успеваешь насолить...

- Пожалуй. У меня такого опыта пока нет. У вас много друзей?

- Издеваетесь? Какие друзья? В лучшем случае, деловые партнеры. Были и друзья, в молодости, когда мы все были еще бедны и полны амбиций. Потом это все куда-то пропало... Молодость и дружба часто исчезают одновременно. Нет, пожалуй, сейчас я не могу похвастать друзьями.

- А как насчет наследства, простите, но ваш возраст...

- У меня никого не осталось из близких родственников. Печально, конечно, но это так. По завещанию все деньги пойдут в фонд помощи молодым ученым. Так что от моей смерти никто не выиграет.

- А почему ученым? Могли бы помогать, например, актерам или мусорщикам.

- Я сам был когда-то таким ученым - с головой полной идей, однако без денег, чтобы хоть одну из них воплотить в жизнь. Свое состояние я сделал благодаря одной такой идее, правда, не моей.

- Не вашей?

- Сейчас я стар и могу во всем признаться. Еще в университете мы дружили с Карлом Бреннером. Он - химик и открыл новый способ полимеризации, а я запатентовал его идею на свое имя.

- Ого! Значит вы его, господин Клаузман, выражаясь современно, просто кинули? Забавно.

- Ничего забавного, таких случаев сколько угодно, он был человеком, совершенно непригодным для бизнеса. Идеалист, непрактичный мечтатель. Его идея так и сгинула бы в безвестности, если бы не я.

- Понятно, можно сказать, облагодетельствовали паренька. Благородно. А как же он?

- Не надо иронии, я хорошо знаю цену своему поступку. А он продолжил свою работу, стал великим ученым, вы, возможно, слышали о нем.

- Конечно же, нобелевский лауреат Бреннер! Как я сразу не догадался! Так это вы его объегорили в молодости?

- Как видите, Карл и без меня пробился на самый верх. Но он на меня обиделся.

- И я его понимаю. Когда тебя обокрал друг, поневоле обидишься.

- Вы, Рухман, слишком молоды и потому не понимаете, что в бизнесе нет таких понятий, как дружба. Есть только успех или провал. Не думаю, чтобы Карл через столько лет еще помнил ту обиду, ведь он даже письмо мне прислал, хотел встретиться... И я согласился. Больше они на эту тему не разговаривали. Обед был подстать все обстановке - немного чопорный, но зато вкусный. Клаузман оказался интересным собеседником и неплохо образованным человеком. Он рассказывал о своих картинах, рыбной ловле, происках своих конкурентов, способах приготовления мартини, но ни разу не упомянул о причине, по которой детектив стал в этот день его гостем. Час шел за часом в неторопливой беседе. Все в доме было таким мирным и уютным, что мысль о смерти, тем более убийстве, просто не приходила в голову. Около восьми зазвонил телефон. Билл насторожился. Звонили охранники от ворот.

- Приехал доктор Эванс. Моя ежедневная процедура, укол, - ответил старик на вопросительный взгляд Билла. Доктор Эванс был похож на всех докторов в мире - деловитый, аккуратный, в круглых очках. Укол он сделал быстро и профессионально, так же стремительно удалился. Билл повертел в руках пустой флакон от лекарства. "Метакдипрофилен," Название было незнакомым Биллу, но что в этом удивительного, мало ли лекарств на свете... После укола старик заметно повеселел, встал с кресла, закурил сигару.

- Доктор Эванс строг и несправедлив, запрещает мне курить. Теперь, до завтрашнего вечера я могу немного похулиганить. Если доживу, конечно...

Биллу понравилось, что Клаузман не потерял чувства юмора. Старик с наслаждением курил, с детским удовольствием наблюдая за струйками дыма... Билл зевнул. День, указанный в письме, заканчивался, а ничего похожего на убийство не было и в помине. Однако сонливость Билла мгновенно исчезла, когда старик, затянувшись сигарой в очередной раз, вдруг дернулся, потом вытянулся в кресле и через мгновение замер. Сигара выпала из руки и дымилась на ковре.

Билл остолбенел. Несколько мгновений он тупо смотрел на недавнего собеседника, потом подскочил к старику, попытался нащупать пульс. Его не было, господин Клаузман скончался, как и было обещано в письме... Детектив дико осмотрелся вокруг, словно ища невидимого убийцу, и снова плюхнулся в кресло, судорожно пытаясь сообразить, что же такое произошло в последние минуты, что вызвало смерть? И ничего не смог придумать. Главным чувством в этот момент была досада, сильная досада. И ничего больше.

Он механически поднял сигару с ковра и раздавил ее в пепельнице. Логика услужливо подсказала несколько возможных вариантов - отравленный обед, сигара, укол... Но ведь обед он разделил вместе со стариком и ничего, жив и здоров, сигары он курил тоже. Нельзя же предположить, что старик выбрал именно одну единственную отравленную сигару из целой коробки... Укол. Да, остается укол. Склянка из-под лекарства лежала у Билла в кармане. Билл поднял трубку телефона. Спенсер, видимо, почувствовал нечто серьезное в его голосе и потому явился почти мгновенно.

- Что с боссом? Он потерял сознание?

- Увы, кажется, он мертв, как и было предсказано. И я ничем не смог ему помочь. Звоните доктору, пусть срочно приезжает.

- А, может, сначала в полицию?

- Полиция может подождать. Звоните доктору. В ожидании приезда врача Билл тщательно осмотрел рабочий стол. Деловые бумаги, копии договоров, какие-то счета, в стопке писем - обычная переписка бизнесмена.

- Спенсер, вы не помните, письмо с угрозой пришло по почте?

- Отлично помню, обычной почтой вчера утром. Босс прочитал письмо, подумал и отправил меня к вам.

- Понятно. Где конверт?

- Я его выбросил в мусоросжигатель вместе с другими ненужными бумагами. Господин Клаузман ежедневно чистит... чистил стол от лишних документов.

- Весьма предусмотрительно. А вчера никаких еще писем не было?

- Было одно. Только не с почтой, его приносил рассыльный из отеля.

- Так, любопытно. Где же оно? Я просмотрел все бумаги. Может, вы его тоже сожгли?

- Нет, этого письма я не сжигал. Это было странное письмо.

- Вот как? И что же в нем странного? Анонимное?

- Нет, там был логотип отеля, но вот имя... Оно было адресовано Фрогги Клаузману. А господина Клаузмана звали Майкл. Фрогги это его прозвище в молодости.

- А какой, вы говорите, логотип был на конверте? Билл снова взялся за телефон.

- Скажите, в вашем отеле не остановился некий господин Бреннер. Карл Бреннер. Посмотрите в гостевой книге.

- Мне не нужно никуда смотреть. Нобелевский лауреат Карл Бреннер. всегда останавливается в нашем отеле.

- Отлично, не могли бы вы соединить меня с ним?

- Это невозможно. Господин Бреннер сегодня утром улетел в Нью Йорк, где он живет.

- Скажите, а не было ли почты господину Бреннеру вчера?

- Была. Наш рассыльный ходил куда-то с письмом и пришел с ответом. Билл положил трубку. Что-то с этим письмом было не так, только вот что? Письмо с посыльным, ожидание ответа... Как сказал сам покойник, Бреннер предлагал встретиться и помириться? Убийцы обычно не имеют привычки мириться со своими будущими жертвами. Хотя, как знать... В дверях появился доктор Эванс в сопровождении Спенсера.

- Что вы с ним сделали? Что с ним?

- Не знаю, ведь это вы доктор, а не я. После укола он почувствовал себя бодрее, даже закурил. А потом вдруг - хлоп...

- Не понимаю. Похоже на инфаркт, но определенно можно сказать только после вскрытия. Курс уколов я начал почти месяц назад, ему это хорошо помогало, я так надеялся на новое лекарство.

- А может, дело в дозировке? Знаете, есть такие лекарства...

- Да нет, все было, как обычно. Лекарство, хоть недавно появилось, но зарекомендовало себя хорошо.

- И что же это за чудо?

- Метакдипрофилен, одно из производных синильной кислоты.

- Что? Ведь цианид калия жуткая отрава?

- Еще бы! Но это не цианид, а всего лишь его отдаленный родственник... Нет, надо бы вызвать полицию.

- Вызывайте, хотя... Еще один вопрос, доктор. У вас кто-либо в последнее время интересовался, применяете ли вы это лекарство?

- Да, был звонок из фирмы-производителя. Просили дать отзыв и спрашивали, кого из своих пациентов я пользую им. Они знают, что у меня очень солидные пациенты, для фирмы это серьезная реклама. Спенсер позвонил в полицию, а доктор замолчал и мрачно уставился на бывшего пациента. У него были свои заботы. Как ни говорите, а покойник - плохая реклама самому врачу... Билл напряженно размышлял. Это таинственное письмо, которое пришло и ушло... Кто его послал? Карл Бреннер? Возможно, а возможно и нет - простое совпадение. Лекарство? Нет, кажется, тут тоже все чисто. Доктор мог быть кем угодно, но вовсе не казался простофилей, чтобы оставлять улику в руках постороннего человека, к тому же еще и детектива. Рухман пытался переворошить в памяти все оставшиеся после университета знания по химии, но ничего путного не получалось. Картина рисовалась невеселая - человеку угрожают, называют время смерти и убивают точно по расписанию, а он, детектив, оказывается годным лишь на роль свидетеля. Грустно... Нет, дело, видимо, все-таки в лекарстве. Билл попробовал зайти с другой стороны.

- Доктор, а может ли лекарство в каком-либо особом случае превратиться в синильную кислоту?

- Просто так не может. Конечно, с помощью сложных реакций можно выделить кислоту из лекарства, но... Значит, кислоту все-таки можно выделить? Но сложно. Для кого? Что позволено Юпитеру, не позволено быку... Посмотрим. Билл снова взялся за телефон.

- Гарри, привет, это Рухман. Прости, что так поздно звоню, но есть один вопрос.

- Господи, Билл, какие вопросы могут быть в полночь!

- Не ворчи. Скажи-ка лучше, можно ли быстро и без сложных реакций выделить одно вещество из другого.

- И ты меня для этого разбудил? По ночам ты изучаешь химию? Конечно же, можно. Правда, это весьма непросто, но принципиально возможно. Ты когда-нибудь слышал о катализаторах? Они воздействуют на внутренние связи в молекулах, иногда убыстряют реакции, иногда - замедляют. Так вот, все зависит от устойчивости молекулы первоначального вещества, но и его можно нарушить. Есть весьма непрочные соединения, тогда задача сильно упрощается.

- А если это вещество находится внутри человека, в его организме? Скажем, лекарство?

- Это ничего не меняет, просто в человека надо ввести еще одно вещество

- катализатор. И реакция пойдет хоть в человеке, хоть в пробирке...

- А что сначала - катализатор или вещество?

- Без разницы.

- Спасибо, Гарри, ты гений! Желаю тебе стать нобелевским лауреатом. Доктор Эванс и Спенсер внимательно прислушивались к разговору.

- Скажите, Спенсер, а как господин Клаузман отправлял письмо?

- Письмо принес мальчишка из отеля и сказал, что ему велено ждать ответа. Господин Клаузман написал несколько строчек, запечатал письмо и передал мне.

- А как он запечатывал письмо?

- Как обычно запечатывают письма - уложил в конверт, заклеил и все. Спенсер на секунду задумался.

- Постойте-ка, тут тоже было нечто странное. Конверт он взял не свой, а тот, который был в письме, уже с обратным адресом.

- Вы хотите сказать, что внутри письма из отеля был еще один конверт?

- Да, и господин Клаузман запечатал именно его. Письмо из отеля он тоже вложил в этот конверт.

- Ну, вот, все встало на свои места. Что ж, господа, по традиции гениальный детектив обычно собирает всех причастных к преступлению лиц и указывает на преступника. Воспользуемся прецедентом и попробуем импровизировать в духе Эркюля Пуаро. Хотите, я сейчас вам расскажу, как убили господина Клаузмана? Отлично. Так вот, имею честь сообщить, что его убили вы, доктор, и вы, Спенсер. Доктор шариком выкатился из кресла, а Спенсер начал медленно багроветь и сжимать кулаки.

- Успокойтесь, я вовсе не хочу вас ни в чем обвинять, просто вы стали невольными соучастниками убийцы. Вы, доктор, ввели лекарство, как обычно делали каждый день в одно и то же время. Кто мог знать об этой ежедневной процедуре?

- Да, кто угодно. Я рассказывал своим коллегам, знали слуги в доме, шофер, вот Спенсер, например, знал... Господин Клаузман очень верил в это лекарство и даже по телефону рассказывал своим знакомым, как оно ему помогает.

- Понятно. Стало быть, об этой процедуре мог узнать, кто угодно. В том числе и человек, который замыслил убийство. Завтра я могу позвонить в офис фирмы-производителя, но уже знаю ответ - никто от них вам не звонил. Звонил убийца, он уточнил, в какое время вы делаете укол своему пациенту. Итак, вы ежедневно вводили господину Клаузману лекарство, в котором был яд, однако смертельные молекулы были в нем связаны сложным химическим образом и потому безобидны. Однако, каким-то образом в организм покойного попадает и катализатор, который возвращает молекулам убийственную силу. По этому принципу действует и, так называемое, бинарное химическое оружие. В нем тоже происходил реакция распада безобидного вещества с помощью катализатора и... В результате сотни, тысячи мертвецов. Вроде нашего господина Клаузмана. Но как попало это вещество в организм убитого? Я никак не мог этого понять, но здесь на сцене смертельной трагедии появляетесь вы, Спенсер, с письмом из отеля. Господин Клаузман получает весточку от старого друга с просьбой о встрече. Однако, видимо, в письме была и некая просьба. Нечто вроде того, что не стоит, мол, придавать встрече чересчур публичный характер, это наше дело, потому не надо, чтобы о ней узнали журналисты и так далее. Все логично - встреча двух таких знаменитых людей не могла бы остаться незамеченной, а огласки не хотел ни один из них. Была в их отношениях одна деликатная проблема, о которой оба не хотели бы распространяться. Господин Клаузман, как он сам мне говорил, решил помириться со своим старым другом, быть может, даже попросить у того прощения. Он выполняет просьбу и отправляет свое письмо вместе с конвертом назад в отель. Вы отдаете его посыльному и оно попадает в руки человека, который его и отправил. Круг замкнулся. Думаю, что оно исчезло безвозвратно. Таким образом навсегда исчезла и единственная бесспорная улика, без которой мой рассказ просто беллетристика в духе Агаты Кристи и ничего более.

- То есть как? Что же особенного было в письме?

- Не в самом письме, а в полоске клея на конверте. Господин Клаузман, как человек старомодный, просто смочил языком клей и запечатал письмо, так?

- Именно так. Он лизнул конверт...

- Вот и все. Я все думал, что же могло стать катализатором? После укола покойный ничего не ел и не пил, только курил. Но я никак не мог сообразить, что порядок введения компонентов не играет никакой роли. Гарри мне подсказал, что порядок не имеет значения, и до меня дошло, что катализатор попал в организм до, а не после укола. Он был в клее на конверте. В результате в организме нашего покойного господина Клаузмана образовался бинарный яд и убил его изнутри. Вы, Спенсер, лично отправили единственную улику убийце, впрочем, думаю, письма давно уничтожено, а сам Карл Бреннер спокойно летит через океан. Улик против него нет. А если бы я попробовал выложить ему свои соображения, он просто расхохотался бы мне в лицо. Убийство, совершенное гением. Недаром он все-таки нобелевский лауреат. Да, старина Клаузман, возможно, действительно хотел покаяться в грехах молодости, но тот, другой, думал иначе и все-таки припомнил старому дружку сорокалетний должок...

- Вы расскажете эту историю полиции?

- Я не сумасшедший. Если я выложу свою версию, то они точно сочтут меня психом. Улики нет, никаких косвенных доказательств - тоже. Только мои домыслы, хотя я не сомневаюсь, что именно так все и произошло. А вскрытие покажет обыкновенную остановку сердца, что в его возрасте вполне реальная вещь. Если обнаружат какое-то постороннее вещество, то сочтут это остатками лекарства. Вот и все. Как там написал в письме этот мститель? "Правосудие иногда запаздывает, но все равно приходит". Только вот правосудие ли?

После приезда полиции и нудных расспросов, Билл, наконец, уселся в свой "шевви". Ехать в пустую квартиру, где в холодильнике одиноко тосковала единственная банка пива, не хотелось. Он мечтал сейчас постоять под горячим душем, выпить немного подогретого виски и хорошенько расслабиться...

Джоан выглядела спросонок просто великолепно - чуть припухшие губы и глаза без очков делали ее похожей на немного обиженного ребенка. Билл выполнил почти всю намеченную программу и теперь стоял со стаканом на пороге спальни с полотенцем на бедрах, наблюдая, как Джоан укладывается в постель.

- Скажи-ка, милая, ты умеешь обижаться?

- Конечно, как и всякая женщина.. Вот если ты через двадцать секунд не будешь в постели, узнаешь, как я это делаю.

- А долго обижаешься?

- Нет. Обычно на следующий день забываю. Не люблю жить с обидой в душе, тоска смертная - копить обиды.

- Вот это замечательно! Просто великолепно! Туши свет!