С того самого возраста, когда люди впервые задумываются над предметом этой маленькой книжки, запомнилось мне такое двустишие. Оно очаровало меня, крутилось непрестанно в сознании, напоминало о себе, словно молитва (беда только, что молитвы не было у меня в сознании в то время)… Но вот что удивительно. Размышляя о том, что из двух путей лишь один правильный, а другой ошибочный, тупиковый – ведь стихотворение настойчиво твердило именно об этом! – я постепенно склонялся к решению в пользу первого. «Искать! Вечно искать – вот смысл жизни!.. Вот цель! Вот достойный путь!» думал я. – «Ну, а если раз найти, то что же дальше? Ничего интересного». Фантазии, достойные младшего подросткового возраста.

Увы, никого не было рядом, с кем я бы мог поделиться этими фантазиями и вовремя с ними расстаться… О последствиях расскажу как-нибудь в другой раз. Так или иначе, колесо жизни, вращаясь своим чередом, вывело меня через много лет к тому же самому двустишию на другом краю планеты. Там оно звучало поразительно похоже, слово в слово, слог в слог:

Это сходство как раз и заставило меня обратить внимание на полузабытые строки. Я повторял их, то по-русски, то по-английски, и дивился: будто два экземпляра одного и того же изделия! Но при этом у меня уже не было той уверенности, что «искать» – это правильный путь, а «найти» – ошибочный: прожитые годы и приобретенный опыт дали мне материал для совсем иных размышлений… То было время, когда на развилке жизненных путей я готовился принять Святое Крещение.

Дали мне как раз тогда удивительную маленькую книжку под названием «Дидахи» – «Учение 12 Апостолов». Странность ее судьбы в том, что о ней знали с древних времен, ее цитировали многие авторы, но сам текст обнаружили совсем недавно. Написана она, как оказалось, в конце I или в начале II века, в те же годы, что Апокалипсис и Евангелие от Иоанна. Раскрываю я ее и читаю на первой странице:

«Два есть пути, один – жизни и другой – смерти, и велико различие между этими двумя путями»…

Вот как внезапно заострилась тема! Мне стало не по себе. Ведь если это все те же два пути, то выбор между ними надо было делать срочно и бесповоротно. И с «идеалом вечных поисков» пришлось расстаться навсегда, когда я прочитал 2-е Послание к Тимофею св. апостола Павла, где он пишет про людей, « утопающих во грехах, водимых различными похотями, всегда учащихся и никогда не могущих дойти до познания истины ». Очень четко разъяснил его в своих «Отрывках из дневника» священник Александр Ельчанинов (’(\'1934):

«“Я ищу истину”. – Счастье, если при этом делается ударение на последнем слове – “истина”. Много хуже, если с гордостью подчеркивают слово “ищу”, гордясь положением постоянно стремящихся к истине – “всегда учащихся и никогда не могущих дойти до познания ее”. Совсем плохо, что бывает чаще всего, когда ударение делается на слове “я”».

…А впоследствии оказалось, что все это имеет самое прямое и непосредственное отношение к предмету нашего разговора. И недаром: ведь предмет этот занимает едва ли не главнейшее положение в судьбах столь многих из нас. Каждый способен правильно проложить себе путь, «чтоб жизнь прожить», счастливый, радостный и благодатный путь Жизни (заглавная буква здесь не случайна! – об этом речь пойдет ниже), только бы, как это слишком часто и ничем не оправданно происходит, он не обернулся путем в противоположном направлении…

Ищу, знакомлюсь, выбираю… Выбирают мужа и жену, выбирают парня и девушку «для серьезных отношений», выбирают «партнера» – увы, это уже как на скотном дворе. Кого только не выбирают. Но, согласитесь, не будешь искать и выбирать – не найдешь! Это вроде бы самоочевидно. Так что два пути, «найти» и «искать», по крайней мере в начале, как будто совпадают… С таким затруднением я столкнулся, когда мне, уже священнику, задали следующий простой вопрос:

«Посоветуйте, пожалуйста, как надо выбирать мужа? Что надо прежде всего принимать во внимание? Я много читала на эту тему и слушала разных специалистов и священников, но все говорят и пишут по-разному…»

Первое, что я вздумал было ответить: « Мужа (как и жену) выбирать не надо!» Но такой совет никуда не годится: я бы наделал вам массу неприятностей. Я бы не только затруднил вам путь к браку, но и толкнул бы вас в лапы всевозможных самозванцев, проходимцев, лжестарцев, только и ждущих, как бы сделать выбор за вас, то есть лишить вас свободы воли, данной Богом. Отказываясь от свободного выбора, мы убиваем брак!

Что же насторожило меня в вопросе кандидатки в жены? Ведь и те, кто не околдован идеей «вечного поиска», и те, кто вовсе не беспокоится о поиске супруга, нередко оказываются перед необходимостью выбора. Бывает, за девушкой ухаживают несколько достойных молодых людей, и ей приходится – хотя бы из соображений приличия – отдать предпочтение кому-то одному, что неизбежно подталкивает ее к браку… Такая же ситуация сплошь и рядом возникает и у мужчины. Так в чем же проблема?

Проблема состоит в самом слове выбор, в неумеренном тяготении к одному из описанных выше жизненных путей. В современном понимании выбор слишком тесно соединен с приобретением, услугами и потреблением. «Как выбирать говяжий фарш (нижнее белье, косметолога, врача, автомобиль, дачу, профессию…)?» – пестрят заголовки в книгах, газетах и журналах. Жизнь человека заполняется этими поисками, изредка необходимыми (скажем, механику по ремонту паровозов с неизбежностью предстоит найти новую профессию!), но чаще всего совершенно излишними, навязанными вам извне.

Заставить человека искать – центральная, стратегическая задача общества потребления. Если вы не ищете себе дезодоранта для сортира непременно с ароматом чайной розы, если вы не хотите знать, какие тряпки нынче называют «стильными», если вас ничуть не волнует марка и цена нового телефона у вашей знакомой – вы, с точки зрения производителя, просто ничто, бесполезный элемент в системе. Вы не приносите ни копейки дохода тем господам, которые с таким усердием заполняют многомиллионной рекламой 20 (или 200) каналов у вас в телевизоре… Вы опасный человек! Вы свободны; это их поражение и ваша победа.

Им очень-очень нужно заставить вас искать – активно, деловито, безостановочно – лишь бы вам не найти и не прекратить ваш бег по замкнутому кругу. Это гарантирует им стабильный доход и надежную власть над вами. А власть, к вашему сведению, еще гораздо притягательнее дохода. Но это уже другая история.

…Слишком большие силы давят сегодня на всех нас, толкая на ошибочный путь; нельзя забывать об этом при самом ответственном выборе вашей жизни. Потому и говорю о выборе так подробно. Конечно, мужа и жену надо выбирать, но только выбор ваш не должен иметь ничего общего с потребительским выбором. Увы, популярные книги, журналы и телепередачи по приведенным выше причинам тщательно скрывают этот факт, послушно отождествляя брак с выбором фарша, белья, дезодоранта и домашней скотины. Передача на Первом канале «Давай поженимся!» прямо-таки взывает о продолжении: «Давай разведемся!»…

Хотите понять, что такое брак? Возьмите в руки монету.

У нее есть две стороны, разные: никто не спутает одну с другой. Но никто и не скажет, что монета состоит из двух сторон: они неотделимы одна от другой.

Брак – это смерть и новое рождение. Смерть двух независимых «я» и рождение нового существа – «мы». Это событие можно сопоставить с физическим явлением: образованием атома водорода из электрона и протона. Прежде полагали, что атом состоит из двух элементарных частиц, собранных вместе, как винт и гайка, нож и ножны, иголка и нитка. Но оказалось, что это совсем не так!

Атом действительно создается из элементарных частиц, но нельзя сказать, что он состоит из электрона и протона. Строго говоря, и тот и другой исчезают, как бы растворяясь в новом объекте, который подчиняется иным закономерностям, чем каждая из частиц в отдельности. Вот таким же образом муж и жена растворяются друг в друге, подчиняясь новому закону – закону жертвенной супружеской любви.

Тот, кто этого не понимает, не чувствует сердцем, тот угодил в опасную ловушку: из нее надо выбираться. Надо освобождать себя от рабства предрассудков в отношении брака, его природы и смысла. Брак – не приобретение, а самоотдача. Вы не приобретаете кого-то для себя в результате поисков, которые можно возобновить в любую минуту, чуть только ваше вечно неудовлетворенное «я» запросило чего-то новенького и свеженького; нет, вы отдаете себя кому-то, и вот этого кого-то вам и предстоит найти. Потому что брак – это союз любви, а любить – это значит отдать себя, навсегда и без остатка.

Удивительную вещь прочитал я недавно в книге одного психолога, а психологи, надо сказать, очень даже не прочь удивить аудиторию неожиданными откровениями: «Брак по любви невозможен в принципе /» Написано как отрезано. Психологический расчет на то, что читатель, удивленный, озадаченный, а может быть и оскорбленный в лучших чувствах, полюбопытствует: откуда могла взяться такая ересь?.. И станет читать с куда большим интересом и вниманием, чем пресную жвачку давно знакомых сентенций. Расчет, надо сказать, оправданный. И мы с вами сейчас поймем почему.

«Бог есть любовь », – говорит апостол Иоанн (1 Ин. 4; 9) и повторяет для верности дважды, чтобы у нас не осталось в том никаких сомнений. И действительно, вот уже две тысячи лет, как ни один здравомыслящий человек, исповедующий христианскую веру, не станет сомневаться на сей счет, помня такие простые слова того же апостола: вот как мы можем узнать, что такое любовь: Он отдал за нас Свою жизнь (см. 1 Ин. 3; 16).

Пока все в порядке; юноши и девушки, планирующие брак (и даже еще не планирующие), обмениваются признаниями в любви, при встречах, письменно и по телефону и, конечно же, искренне убеждены в том, что готовы отдать жизнь друг за друга…

Хорошо; идем дальше. Бог вечен. Значит, и любовь – истинная, равная Богу любовь, – тоже должна быть неизменной, нерушимой и вечной, как и Он Сам… И тут возникает досадная заминка.

Если бы так оно и было, если бы такая любовь (всем нам отлично знакомая любовь!) была вечной, жить стало бы очень сложно и в то же время очень скучно. В самом деле, мы лишились бы всей романтики молодости, всего богатства любовных переживаний, всего материала для произведений художественной литературы и искусства… Хуже того. Полюбил, скажем, Вася Машу, клянется ей в любви, взаправду, – а она возьми да выйди за Петю. Остался Вася на бобах, причем не как-нибудь, а навечно. Ни жениться, ни детей родить, только ждать: может, Петя помрет или бросит супругу – да ведь и у них дело тоже навечно сделано…

И это еще полбеды. А вот если тот же Петя окажется не на высоте положения, станет от Маши на сторону гулять, или пьянствовать, да не по-тихому, а с рукоприкладством, или торговать героином для поправки семейного бюджета, – а она все при нем, навечно. Тут поневоле взвоешь!..

Понятны горькие сомнения поэта:

Возражают на эти сомнения обычно одним-единственным образом: эта любовь, дескать, не настоящая. Кажется молодым людям (и далеко не только молодым!), что и впрямь открылась у них любовь, золотой самородок, – ан нет, это всего только мираж, «обманка». Надо, дескать, постараться, поискать, кто тебе лучше подойдет (!!!), а заодно и попробовать, как оно получится – с одной, с другой, с двадцать второй попытки – и так непременно найдешь настоящую любовь, свою «вторую половинку»… Она-то и будет вечной; тут уж можно, наконец, отдавать себя не стесняясь.

Правильно?..

Когда заходит речь о серьезной идее, всегда лучше для начала разобраться, откуда она пошла, кто ее автор, в какой связи стоит она с Христом, с Его Евангелием.

Я убежден (а вы попробуйте проверить и поправить меня), что если вы расспросите ваших друзей, тех, кто увлекается мыслями о «второй половине», то не меньше половины с энтузиазмом подтвердят вам: да, разумеется, это глубоко христианский образ, и Сам Христос в точности так проповедовал и учил.

Ну, а на самом деле, конечно же, в Св. Писании, ни Ветхого Завета, ни тем более Нового, об этом нет ни слова. Идея изначального двуполого единства человека присутствует в большинстве мифологий, начиная с самых примитивных. Классическая ее «обработка» принадлежит Платону, который среди христианских авторитетов явно не числится.

Идею о двух половинах Платон воплотил в знаменитом диалоге «Пир», в легенде об Андрогине, которую он вложил в уста известного комедиографа Аристофана:

«…Нужно прежде всего осведомиться вам о человеческой природе и о свойственных ей страстях. Исконная наша природа была не таковою, какою она является теперь, а иною: сначала было три пола людей, а не два, как теперь, – мужской и женский; к ним присоединялся еще третий пол, общий им обоим. От него осталось теперь только имя, сам же он исчез. Тогда существовало еще особое существо, Андрогин. Этот пол, и по виду и по имени, был общий полу мужскому и женскому; теперь этого пола не существует, имя его употребляется в бранном смысле. Далее – общий вид каждого человека был округленный: человек имел круглую спину и бока, у него было четыре руки, четыре ноги, два лица…»

Впоследствии с такими двуспинными, четверорукими и четвероногими чудищами происходят разные неприятности, и…

«…Зевс рассек людей пополам, подобно тому, как рассекают рябину, собираясь ее солить, или как разрезывают волосом яйцо. У всякого человека, которого Зевс рассекал, Аполлон должен был переворачивать лицо и половину шеи в сторону разреза, чтобы, смотря на него, человек стал смирнее… Когда человеческий организм был рассечен пополам, каждая половина его, вожделея другой половины, стала сходиться с ней. Обхватив друг друга руками и сплетясь между собою, они стремились к соитию».

Вот вам и поиски второй половины! Кстати сказать, пополам были рассечены не только андрогины, но и мужчины, и женщины, которые тоже имели по два лица, четыре руки и ноги, и которые в точности так же устремились к своим отсеченным половинам все с тем же самым далеко не благочестивым намерением…

Надеюсь, дальше можно не продолжать: иначе как на какой-нибудь мерзкой гомонстрации (пед-параде) с такими установками лучше не появляться.

Но что поделаешь! Каковы бы ни были ее истинное происхождение и смысл, идея «второй половины» глубоко укоренилась в головах и сердцах наших не слишком осведомленных и не слишком разборчивых современников, которые искренне хотят найти настоящую любовь. И можно им помочь таким же путем, каким всегда шла Церковь: переосмыслить языческое наследие, исходя из христианского взгляда на мир и на человека. Это и нам поможет понять, что же скрывается за парадоксальным заявлением психолога: «Брак по любви невозможен ».

– Да! – ответим мы, – брак в самом деле можно уподобить обретению второй половины. Ведь в браке мужчина и женщина, две отдельных, независимых личности, соединяются воедино, теряют свою отдельность и независимость, и возникает принципиально новое существо – семья.

Кто же может составить такую пару? Очевидно, что люди не всегда подходят друг другу как мужья и жены. Но вспомните, что Господь, создав человека по Своему образу и подобию, наделил нас даром свободной воли. Поэтому всякая предопределенность, неизбежность, «судьба» (в примитивном понимании) чужда христианству. Каждый из нас, в соработничестве с Господом, сопрягая свою и Его волю, совершает свой подвиг в свободном выборе жизненного пути, пути в Небо.

И брак – если мы решили вступить в брак – это тоже этап нашего подвига. В браке в самом деле встречаются и соединяются две половины, но это качество – быть друг для друга мужем и женой – никто в нас изначально не вкладывает: это было бы насилием над нашей свободой. Мы сами, при помощи от Господа, при содействии Его благодати, в терпении, смирении и любви вырабатываем в себе супружество.

Ищут друг друга не две половины жуткого монстра, разрезанного некогда на части баснословным Зевсом (а потом, наскучив друг другу и сославшись на «несовместимость», плюют на свой брак, на своих детей, и расходятся для дальнейших поисков); нет, находят друг друга двое бесценных Божиих созданий, чтобы в браке стать двумя половинами единого нераздельного целого.

Итак, «вторую половину» мы не столько ищем вокруг, сколько созидаем ее подле себя, своим трудом, своим терпением, своей любовью… И вот тут-то обнаруживается, что одним и тем же словом «любовь» в обиходном языке (помимо переносного, шуточного или гнусного смысла) называют две совершенно разные вещи.

Одна – любовь-чувство, та самая, признаниями в которой с таким усердием обмениваются молодые люди, про которую пишут романы и снимают кинофильмы, которая мобилизует (хотя бы временно) нашу целеустремленность и решительность, одевает нас в белое платье и черный костюм, полтора часа держит в кресле парикмахера и до зеркального сияния полирует новые туфли; под блеск фотовспышек и радостные возгласы родных и друзей сажает в роскошный лимузин и везет в загс и в церковь, а там и в ресторан: ее, эту любовь, точнее называют влюбленностью.

А вот другая любовь – любовь-дело, любовь-созидание, любовь-подвиг, любовь-жертва вначале незаметна; она, точно по Евангелию, « как зерно горчичное, которое, когда сеется в землю, есть меньше всех семян на земле; а когда посеяно, всходит и становится больше всех злаков, и пускает большие ветви, так что под тенью его могут укрываться птицы небесные » (Мк. 4; 31, 32). Эта любовь – способность отдать себя, пожертвовать своими желаниями, чувствами, предпочтениями и намерениями, самим собою ради другого.

Сеется в землю она в то самое время, когда ее гордая сестра-влюбленность празднует свой триумф; скромную эту любовь никто не видит и не знает, кроме самих молодоженов: с робким удивлением находят они в своей молодой жизни

ее чудесные ростки, в веселую минуту и в грустную, в острой конфликтной ситуации и в серых однообразных буднях, в супружеском уединении и у постели больного ребенка… Полвека мелькнуло, как вчерашний сон, золотая свадьба собирает детей, внуков и правнуков « яко новосаждения масличная окрест трапезы твоея » под тенью ветвей самой большой любви, – и давешние родные и друзья, глядя на вас двоих, с трудом унимают сердцебиение и украдкой утирают слезы…И этот радостный праздник – только прелюдия к подлинному триумфу любви, потому что земная наша жизнь – лишь начало той Жизни, для которой нас создал Господь.

Не надо думать, что во влюбленности есть что-то призрачное, ненастоящее, или, хуже того, злое и вредное. Влюбленность очень хороша и нужна людям, но она настолько же отличается от настоящей любви, насколько яблоневый цвет отличается от собранных плодов. Хоть влюбленность сплошь и рядом присваивает себе имя своей скромной сестры, без любви век ее короток: очень скоро она опадает, умирает, исчезает без следа, оставляя за собой сердечную тоску, горе, слезы, злобу, разрушенный дом, детей без родителей. Бывает и такое, о чем Митя Карамазов в отчаянии говорил брату Алеше: «Влюбиться не значит любить. Влюбиться можно и ненавидя»…

Когда же влюбленности на помощь приходит сестра-любовь, никакая сила не способна одолеть их: они поддерживают, питают и укрепляют друг друга, каждая в свой черед и в меру своих способностей. Тогда влюбленность год за годом исправно украшает супружеский союз все новыми цветами – что и подмечает внимательный взгляд гостей на золотой свадьбе.

Влюбленность – это чувство. Любовь же – подвиг свободной воли. Подвиг этот вырастает из стремления сердца, выковывается в трудных испытаниях, нередко в скорбях, иной раз и в конфликтах, но лишь в нем, в этом подвиге самопожертвования, муж и жена способны подняться до высоты

Христа. Именно этот подвиг и гарантирует, что Петя не пойдет гулять на сторону от своей Маши, не натворит бед и грехов; именно он – залог вечной любви между ними. Для того-то и существует брак, самый древний из человеческих институтов, уходящий своими корнями еще в райские кущи…

Итак, возможен ли «брак по любви»? Не будем столь непреклонны, как упомянутый в начале главы психолог; разрешим влюбленности именоваться любовью – но лишь с тем условием, чтобы добиваться второй вслед за приходом первой, чтобы не искать любви, где и когда придется, как разрезанные двуспинные чудовища, а найти ее у себя в сердце и подарить другому.

…С любовью вроде бы все ясно, но с браком множество недоумений! Куда и зачем везет нас дорогой лимузин? И нужен ли он зачастую кому-нибудь, кроме тщеславных родственников, чья главная забота – «не ударить лицом в грязь» (за вычетом тех, кто, нагрузившись коньяком, исполняет это в буквальном смысле)? А если уж приехал, то не попросить ли шофера держать курс на церковь в обход загса? Или на загс в обход церкви? Или уж лучше сразу на ресторан?.. И в самом деле, если такова ценность и сила любви, так зачем и печать в паспорте, и священник с крестом и кадилом? Они ведь нам любовь не заменят…

Начнем с мысленного эксперимента. Допустим, вы со своей невестой (соответственно, с женихом) поплыли куда-то на пароходе. А тут налетела буря, или айсберг подвернулся под форштевень, – словом, вы вдвоем на необитаемом острове. Условия для жизни вроде неплохие (костер горит, хижина, чистый родник, рыбка ловится большая и малая, в лесу фрук-ты-ягоды-орехи, и т. п.), но связи с Большой Землей нет и не предвидится. И что самое досадное – ни тебе загса, ни судьи, ни магистрата, ни священника, ни муллы, ни раввина… И даже паспорта ваши промокли до неузнаваемости! Что станете делать? Откажетесь ли от супружеского общения? А если не откажетесь – то будет ли оно супружеским, или, напротив, внебрачным, незаконным и греховным?..

Не волнуйтесь. Не вы первые заключаете брак без участия представителей религии и гражданской власти. Наши прародители Адам и Ева были в точно таком же положении, и если их благополучие впоследствии оказалось нарушено, то уж никак не из-за процедуры бракосочетания!

…Вот, а теперь вернемся с вымышленного острова на настоящую землю. В том и состоит смысл нашего эксперимента, чтобы выявить и подчеркнуть разницу: такие необитаемые острова со всеми супружескими удобствами существуют лишь в книжках для малых детей да в телепередачах для дегенератов-переростков; рай же нам так или иначе недоступен по причине несовершенства нашей собственной природы, искаженной грехопадением. Мы с вами живем не на чудо-острове и не в раю, а на реальной земле и в реальном обществе, народе, государстве, и принадлежим (если принадлежим!) реальной Церкви.

И заметим здесь же, чтобы потом не было недоразумений: трезвое отношение к реальности – это принципиально важный элемент христианства. Некоторым посторонним наблюдателям кажется, что христиане живут в мире фантазий, каких-то вымышленных «идеалов», мифов и легенд; чтобы обнаружить, насколько грубо и непростительно они ошибаются, достаточно хоть немного познакомиться с православным богословием и историей Церкви. Впрочем, это уже другая тема для разговора.

И вот в нашей реальной жизни, с древнейших времен и до нынешнего дня включительно, существует институт брака, добровольный пожизненный союз мужчины и женщины, свободных в своем обоюдном выборе. Институт этот в разные времена и в разных культурах подвергался всяческим искажениям, нарушениям и даже прямым попыткам истребления (как и сейчас кое-где в западных странах), но в эту малоприятную сторону мы, конечно же, не станем уводить нашу праздничную беседу. А напомним вот что: брачные отношения вообще, и бракосочетание в частности, неизменно относятся к сфере закона.

Законы в человеческом обществе бывают земные (гражданские, государственные) и небесные (религиозные, церковные). Опять же, в разные времена и в разных культурах граница между ними то размывалась или вовсе исчезала, то устанавливалась и укреплялась; по-разному выстраивалось и взаимодействие между теми и другими. Соответственно менялись и обычаи бракосочетания. Бывало, браки заключались гражданским юридическим актом, бывало – церковным обрядом. В сегодняшней России и сопредельных государствах, на канонической территории Русской

Православной Церкви, церковное бракосочетание следует после гражданского.

При этом надо ясно понимать: хотя брак регистрируется дважды, гражданским актом в загсе и венчанием в церкви, брак все равно один. Нет двух разных браков; есть двоякое скрепление одного и того же брака по земному и небесному закону, поскольку брак связан с обеими сторонами жизни – гражданской и церковной. Больше того, и общество (государство), и Церковь, имеют прямой интерес в том, чтобы брак был подлинным, здоровым и нерушимым. По этой самой причине, коль скоро мы не торопимся высаживаться на необитаемый остров и не фантазируем о возвращения в Эдемский сад, попросим шофера отвезти нас сначала в загс, и затем в церковь. А в ресторан, вообще говоря, и не обязательно.

Церковный взгляд на бракосочетание и супружеские отношения изложен в «Основах Социальной концепции Русской Православной Церкви» – документе, с которым должен быть знаком каждый грамотный христианин. Он был единогласно принят всеми архиереями нашей Церкви на Юбилейном Соборе в 2000 году. « Настаивая на необходимости церковного брака,  – указано там в разделе X, – …Православная Церковь с уважением относится к гражданскому браку».

Почему же в таком случае люди стыдливо запинаются и отводят глаза, произнося скороговоркой: «Мы, понимаете ли, живем в гражданском браке…»! И как понимать хлесткие строчки, послужившие эпиграфом к этой главе? Какое же тут «уважение к гражданскому браку»?

Здесь мы сталкиваемся с тем же недоразумением, что и прежде, когда говорили о любви: одно и то же слово служит для обозначения совершенно разных предметов!

Как было только что сказано, гражданский брак – это скрепление брачного союза законным представителем государственной власти; о нем-то и сказано в «Основах Социальной концепции РПЦ», к нему-то и относится уважение. Но в царской России, как и в Восточно-Римской империи после XI века и в большинстве других стран, гражданского брака не было вообще: брак заключался только служителями Церкви или других религиозных объединений, соответственно с вероисповеданием супругов. Таким образом, выражение «гражданский брак » было в то время «вежливой формулировкой» отсутствия брака как такового, то есть внебрачной связи… Мы уважаем кошачий род за ловлю мышей и чистоплотность, но те, кто знакомы с их половой жизнью, вынуждены будут признать точность сравнения нашего известного поэта-сатирика.

Язык живет своими собственными законами, но они связаны множеством нитей с жизнью общества и нации. Поэтому неудивительно, что сегодня в нашу речь просачивается такой обманный смысл важного юридического термина, подменяя собою его истинное значение.

Итак, вопрос разрешается очень просто: брак либо есть, либо его нету. Если брака нет, то называть «гражданским браком» внебрачную половую связь – бесстыдная ложь, о чем и говорил в свое время приснопамятный Патриарх Алексий II:

«…Ныне становится очевидным стремление сделать все возможное для того, чтобы внушить обществу мысль об относительности всяких норм в области морали и неприемлемости категоричных суждений относительно нравственного достоинства человеческих поступков. Внешним проявлением этого становится попытка произвести словесную подмену, заменив наиболее очевидные термины, звучание которых воскрешает в сознании обывателя чувство нравственной ответственности. Словесные, языковые предпочтения здесь как нельзя более показательны. Убийство нерожденного ребенка называется “прерыванием беременности”, блудное сожительство – “гражданским браком”…»

Конечно, будут возражения: раздадутся голоса про «необходимость пробного брака», «сексуальную несовместимость» и т. п. Характерно, что эти лозунги слышны от людей, ничего в любви не смыслящих: в лучшем случае они приводят «медицинские данные» столетней давности, когда соответствующая область науки была в зачаточном состоянии. Сегодня же любой врач подтвердит: плодотворность интимных отношений мужа и жены определяется их поведением – которое в первую очередь зависит от их доброй воли, от их взаимной заботы и внимания, от их любви.

Как ни грустно, многие нормальные юноши и девушки, мужчины и женщины по странному недоразумению видят в браке «оформление отношений», некий довесок к постели приличия ради.

А на деле-то ровно наоборот: интимная связь служит браку. И этот очевидный факт надо очень ясно и глубоко прочувствовать.

Есть ли разница, что ради чего существует: фундамент ради дома или дом ради фундамента? Или что чему служит: водопровод дому или дом водопроводу? Хотя и фундамент, и водопровод в нормальных условиях неотделимы от дома, и хотя фундамент (в отличие от интимной близости!) появляется прежде самого здания, – но если строитель не разберется в логике этих простых вопросов, строительство окончится крахом. А ведь каждый из нас, как хорошо известно, строитель своего счастья.

Никакой «пробный брак» в принципе невозможен: если он пробный, значит, уже не брак, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Вместо материального фундамента брака, интимная близость становится надругательством над ним, разрушением брака и гибелью личности. Интимная близость, вырванная, выкраденная из брака, где она только и должна существовать, несет в себе то же зло, что и всякое воровство, – но в тысячекратном размере.

Те, кто отказывается это понять, – несчастные люди; но по крайней мере можно с уверенностью сказать им: вы сами, своею собственной волей лишаете себя счастья. Просыпаясь по утрам после мероприятий, которые вы лукаво называете «любовью», раскрывая глаза навстречу солнцу, случается, вы готовы проклясть и утро, и наступающий день, и всю вашу бестолковую, безрассудную, беспутную и (уж будьте честны перед собой!) блудную жизнь…

Не было у вас таких мгновений, когда предрассветный ветерок тронет штору, за окном грянет птичий хор, прошелестит первый троллейбус и прогремит первый трамвай, затеплит узоры обоев золотистый отсвет зари и различит каждый волосок в рассыпанных на подушке прядях. И случайно проснувшись, вы не бросите взгляд на икону в углу, где огонек лампады уже почти неразличим в свете нового дня, не скажете беззвучно: «Благодарю…», прошептав вслед за именем Божиим какое-нибудь нежное, только двоим известное имя. Вам не понять, не испытать, что раннее утро – это несравненно и непередаваемо прекрасное время, когда, не открыв еще глаз, чувствуешь рядом с собою самого близкого, любимого и единственного в этом мире человека, и со слезами благодаришь Бога за любовь – цельную и чистую, прошлую, настоящую и будущую.

Если гражданская регистрация скрепляет наш брак перед лицом общества и государственного закона, и если сама Церковь уважает гражданский брак (без кавычек), – то зачем везет нас лимузин, или обычная машина, к воротам храма? Зачем звон колоколов, пламя свечей и запах ладана, зачем эта тревожная торжественность, колющие грудь, улетающие под купол слова молитв, неземные лики икон и таинственное мерцание в открытых Царских вратах, откуда выходит строгий священник в сияющей белоснежной фелони?… Не лучше ли будет вправду из загса сразу в ресторан, или хоть домой, или тотчас отправиться в свадебное путешествие, навстречу радостям медового месяца?

Вот вам на выбор несколько резонов:

✓ венчание – красивый обряд

✓ венчание – старинная традиция

✓ венчание избавляет от раздоров

✓ венчание дает здоровье детям

✓ венчание приносит счастье

✓ венчание отгоняет порчу

Одни укажут тут на два-три пункта и в душевной простоте подтвердят: да, именно по таким причинам мы и пришли в храм! Другие с укоризной обличат их невежество и предрассудки. Неправы и те и другие. А лучше сказать, правы лишь отчасти, словно несмышленые дети, заспорившие об атрибутах воинской службы – сапогах, погонах, портупее…

В той или иной мере, все, сказанное выше о венчании, – правда. Но правда лишь настолько, насколько мы способны принять эти дары. Офицер получает свое обмундирование независимо от того, кто он: наследник князя Димитрия Донского и графа Суворова, или трус и подлец; мало того, даже став предателем, он по-прежнему носит те же сапоги и ту же фуражку… В браке же все не так.

Венчание брака бесспорно содействует восприятию всего перечисленного «обмундирования»: и Божией красоты, и благочестивой традиции, и благополучия в семье, и защиты от враждебных сил – но действуем мы сами, и если действия наши уклонятся от верного направления, то никакое содействие нам не поможет. Получается почти как в сказке про новый наряд короля: как будто у офицера, нарушившего присягу, нерадивого и неверного своему долгу, сами собой сползают с плеч погоны, лопается ремень и отваливаются от сапог подошвы. И в браке, если муж и жена, или хоть один из них, отказываются от своего выбора, сворачивают с пути и теряют любовь, прочь уходит и красота, и наследие прошлого, и мирная жизнь, и мир в душе, и доверие друг ко другу.

Значит, главное в венчании брака – воспринять верное направление, найти ту магнитную стрелку, которая поведет нас двоих по пути новой жизни, найти компас, с которым мы проживем эту жизнь до золотой свадьбы и далее. Пускай нам не всегда удается идти по прямой линии: но мы всегда будем видеть эту линию и исправлять свои уклонения от нее.

Достичь этого мы не способны ни разумом, ни чувством: наш разум противоречив и слаб, наши чувства темны и непостоянны, и весь жизненный опыт каждого из нас и человечества в целом – сплошное свидетельство бессилия разума и предательства чувств перед лицом неотложных задач бытия. Нет, что-то должно измениться в нашей природе, в самой нашей душе – и как перелетная птица весенней порой неуклонно держит курс на родное гнездовье, не сбиваясь с пути, так и нам надлежит обрести свой внутренний компас, направляемый, подобно магнитному компасу, внешней силой истины.

Откуда эта сила, куда ведет этот путь?.. «Господи! не знаем, куда идешь; и как можем знать путь?» – спрашивает апостол Фома, и Спаситель отвечает ему: «Я есмь путь и истина и жизнь» (Ин. 14; 5, 6). И любовь, как мы помним, – тоже Он.

Так что если мы с вами христиане, или по крайней мере стремимся к этому высшему званию, нам надлежит знать: в Церкви – точно так же, как и в браке, и это далеко не случайно – мы не ищем, что бы такое приятное, выгодное и удобное получить от Бога; в Церкви мы находим Самого Бога и отдаем Ему свою любовь, самих себя, – и находим способность измениться к лучшему. Нам надлежит знать, что встреча с Христом – это Святое Таинство, в котором Он дарит нам Свой дар, Свою благодать. Ради нашего участия в Таинстве открывается для нас как церковь (храм с куполами, колоколами, иконами, крестами, кадильным дымом и святым Престолом), так и сама Церковь, Небо на земле.

Возможен ли подлинный, плодотворный и счастливый брак без венчания в церкви? Да, возможен, – так же точно, как возможно удачное плавание без компаса… А ведь житейское море куда шире, туманнее и опаснее, чем любое из морей Мирового океана. И вот что бывает в таком плавании.

Когда мы соединены одной-единственной естественной связью, наш союз непрочен, ему не хватает постоянства. Ведь линия связи между нами ненадежна, подвержена помехам. Словно микробы, возбудители различных недугов, в воздухе, в воде, на поверхности предметов, в организме человека, – так и повсюду, снаружи и внутри, атакуют нас скорби, трудности, неприятности, несовершенства, слабости, ошибки и грехи, свои и ближнего. И словно ржавчина, сперва едва заметная, а после грязно-бурой язвой разъедающая тело металла, так же искажают, нарушают и портят они наш союз, разрывают наш контакт, отделяют нас друг от друга. А помочь некому… Так, хоть до хрипоты кричи в телефон с оборванным проводом.

Нужна помощь извне. Нужна линия связи в обход разрыва, абсолютно надежная, абсолютно нерушимая и абсолютно безошибочная. Вот такая:

В Таинстве брака соединяются уже не двое, а трое. Третий – а скорее первый – Сам Христос.

Пусть связь между нами двоими ненадежна, подвержена помехам; но Христос приходит на помощь, протягивает руку нам обоим, снова связывает воедино – и к тому же помогает навсегда устранить причину помех.

И теперь, стоит только случиться чему-нибудь между нами, стоит только темному облаку обиды, горечи, ревности, непонимания и неприязни набежать мне на сердце, я, как и всегда в трудную минуту, погляжу вверх. И увижу Христа.

Я скажу Ему тогда: «Господи, прости меня! Наш брак – это Твой подарок, Ты подарил мне его в Таинстве венчания, чтобы мне научиться любить, отдавать себя, как Ты отдал Себя нам. Но Ты взошел на Голгофу для страданий, а мне дал брачный союз для радости и счастья, и всего-то нужно от меня, чтобы последовать Тебе в любви».

Венчание брака – довольно обширный церковный чин, и хотя священник должен читать слова молитв ясно и вразумительно, все равно, сплошь и рядом, их смысл не вполне доходит до молодоженов. Им в эту минуту бывает и не до того, чтобы вслушиваться и вдумываться в глубины церковнославянской речи… А жаль.

Поэтому очень советую всем вам: перед свадьбою познакомьтесь поподробнее с чином венчания. Издано много книг и брошюр для молодоженов и просто интересующихся православным богослужением, с описаниями Таинства, с текстами и объяснениями молитв. Есть они и в Интернете. А в крайнем случае вам подойдет книга под названием «Требник»: в ней содержатся службы, совершаемые по просьбе прихожан (требы), в том числе и чин венчания.

Польза для вас от такого знакомства будет огромной. Вы не только подготовитесь к самому Таинству венчания, но и избавитесь от всяческих суеверий и предрассудков, которые гуляют у нас в околоцерковной среде, как вирусы гриппа в детском саду, отравляя верующим людям праздник и причиняя им массу неприятностей в дальнейшем.

Чин бракосочетания состоит из двух неравных частей: обручения и собственно венчания. В прошлом, да иной раз и в наше время, обручение, то есть торжественное соглашение о предстоящем браке и обмен кольцами между женихом и невестой, совершалось заранее; но все же, как правило, сегодня венчание следует тотчас же вслед за обручением.

Начинается венчание с диалога, который ведет священник с женихом и невестой: надо выяснить и провозгласить перед лицом всех собравшихся, что выполнены главнейшие, необходимые условия бракосочетания. Он не спрашивает: « Есть ли у вас квартира?… Автомобиль?… Окончили ли институт?… Какие у вас доходы?…» (о чем иной раз так усердно заботятся наивные молодожены), даже не спрашивает о степени горячности взаимного чувства… Священник задает всего два вопроса каждому: « Имеешь ли свободное и твердое намерение стать мужем (женою) той (того), кого ты видишь здесь перед собою?» и «Не связан(а) ли обещанием брака с кем-нибудь другим?» Получив надлежащий ответ, он поворачивается лицом к алтарю и начинает священнодействие.

Внимательный взгляд непременно заметит, что чин венчания имеет немалое сходство с Литургией Преждеосвященных Даров, от возгласа «Благословенно Царство …» и до чаши, из которой по очереди пьют вино молодожены. И в самом деле, в древности бракосочетание совершалось епископом во время служения Божественной литургии. Сегодня же венчание брака происходит обычно после Литургии, за которой жених и невеста причащаются Святых Тайн.

По меньшей мере три разных русских слова передают смысл греческого « стефанос »: венец – знак власти или славы, венок – символ любви, красоты и мира, и ограждение – круговая оборона. Эти значения определяют многогранный смысл Таинства, которое недаром получило свое имя. В большинстве случаев молодоженов венчают изящными металлическими венцами в форме царской короны (чуть больший для жениха, чуть меньший для невесты) с миниатюрными иконами Спасителя и Пресвятой Богородицы соответственно. Но иногда – как, например, в молодежном лагере на оз. Селигер, когда там совершали церковное бракосочетание, – друзья жениха и невесты плетут для них венки из живых полевых цветов: поверьте, это ничем не хуже…

« Господи, Боже наш, славою и честию венчай их!» – в тот самый момент, когда священник, возложив венцы на головы жениха и невесты, торжественно произносит эти слова, взятые из величественного Восьмого псалма, хвалебного гимна Богу и человеку, совершается Таинство брака. Давайте послушаем авторитетное слово Церкви – как она учит эти действия понимать («Настольная книга священнослужителя», т. 4):

«Прежде всего этими словами и увенчанием глав их провозглашается честь и слава человеку как царю творения. Каждая христианская семья – это, безусловно, малая церковь. Сейчас ей открывается путь в Царствие Божие. Эта возможность может быть упущена, но сейчас, здесь она есть. На всю последующую жизнь, долгую и многотрудную, полную искушений, они становятся друг для друга в самом реальном смысле – царем и царицей – в этом высший смысл венцов на главах их.

Этим увенчанием выражается также честь и слава мученических венцов. Ибо путь к Царству Божиему – это свидетельство Христа, а значит, распятие и страдание. Супружество, которое не распинает постоянно свой собственный эгоизм и самодостаточность, которое не “умирает для себя” с тем, чтобы указывать на Того, Кто превыше всего земного, нельзя назвать христианским.

В супружестве Божие присутствие подает радостную надежду, что брачный обет сохранится не до тех пор, “пока смерть разлучит”, но покуда смерть не соединит нас окончательно, после всеобщего Воскресения – в Царствии Небесном.

Отсюда исходит третье и последнее значение венцов: они являются венцами Царства Божия. “Восприими венцы их в Царствии Твоем”,– произносит священник, снимая их с головы жениха и невесты, и это значит: приумножь этот брак в той совершенной любви, единственным завершением и полнотой которой является Бог».

Огражденные Господними венцами, словно крепостными стенами, от нападения врагов – видимых и невидимых, материальных и духовных, явных и незаметных, атакующих нас с завидным постоянством день за днем, пока мы ходим по этой земле, – молодожены могут смело строить здание своей семьи, малой церкви: их любви ничего не угрожает, пока она под защитою брачных венцов. Только бы не нарушилась эта защита, не побежали бы трещины по оберегающим нас стенам, не распалась бы круговая оборона… А происходит это по единственной причине – по причине наших грехов.

Каждый грех – трещина в стене. Заметишь ее, принесешь покаяние перед Господом в Таинстве исповеди, с Его помощью исправишься, освободишься от греха – и трещина надежно зацементирована. Не заметишь, не исправишь греха – он растет и расширяется, распространяются трещины, разрушаются защитные венцы… Но будем надеяться, что это не про вас!

Как и чин Литургии, чин венчания брака включает в себя чтение отрывков из Евангелия и Апостольских посланий, но, в отличие от Литургии, чтения эти всегда одни и те же. Легко доходит даже до далеких от Церкви гостей отрывок из Евангелия от Иоанна (Ин. 2; 1-11), где рассказано о самом первом чуде, которое сотворил Спаситель – о претворении воды в вино на небогатой деревенской свадьбе в Кане, близ Назарета. Господь благословляет брак Своим присутствием, по просьбе Своей Матери приходит на помощь людям, дарит им земную радость, источник которой – небесное вино: ни у кого здесь не возникает никаких сомнений.

Но вот отрывок из Послания апостола Павла к Ефесянам, где сказано о повиновении жены мужу (Еф. 5; 22–33), нередко вызывает большие недоумения, в том числе и у самих молодоженов… В этом месте священник обычно останавливается, чтобы дать объяснение словам Апостола (не все ведь, к сожалению, хорошо знакомы со Священным Писанием и учением Церкви!) Но мы на всякий случай дадим вам его заранее – тем более что здесь речь идет о самом сердце христианского брака, о том самом пути Жизни, который сегодня открывается перед вами… Вот как говорит об этом о. Эндрью Филлипс, русский православный священник из Англии:

«“Жены, повинуйтесь своим мужьям, как Господу, потому что муж есть глава жены, как и Христос глава Церкви, и Он же Спаситель тела. Но как Церковь повинуется Христу, так и жены своим мужьям во всем. Мужья, любите своих жен, как и Христос возлюбил Церковь и предал Себя за нее” (Еф. 5; 22–25).

Многие удивляются, даже возмущаются, когда слышат эти строки из Послания к Ефесянам во время бракосочетания. Сама идея послушания жены мужу кажется сегодня неприемлемой. В сознании у многих она, вероятно ассоциируются с пугалом, нарисованным на знамени феминизма: муж-тиран, деспот, угнетатель и мучитель, силой подчиняет себе несчастную жену, которая обязана повиноваться ему во что бы то ни стало… Но такой стереотип не имеет решительно ничего общего со словами апостола Павла. Давайте повнимательнее разберем их смысл.

В чем состоит духовная, аскетическая цель брака? В том, чтобы хоть в малой мере восстановить в семье ту райскую жизнь, которой наслаждались Адам и Ева в раю до грехопадения. И чтобы понять эту цель, нам прежде всего надо иметь в виду, что именно привело их к падению и потере благодати.

Ева согрешила непослушанием Господу в результате лести Змея, которая вызвала в ней гордость и тщеславие. Но и Адам также согрешил себялюбием и гордостью. Во-первых, он не заботился о своей жене, дал возможность Змею соблазнить ее на грех. Во-вторых, он согрешил, поддавшись на предложение Евы вкусить от запретного плода. И в-третьих, когда Господь обратился к Адаму, тот обвинил во всем Еву. Иными словами, Адамов грех состоял в неспособности пожертвовать собой ради жены. Сначала он не сумел оградить ее от Змея и его соблазна, затем сам поддался соблазну, и наконец, вместо того, чтобы смиренно принять на себя вину и защитить ту, за кого он отвечал перед Богом, Адам стал перекладывать на нее ответственность.

Наказание, возложенное на них обоих, в духовном смысле точно соответствовало вине каждого. Адаму предстояло трудиться “в поте лица своего ”, жертвуя собой для пропитания, смиряясь и каясь в себялюбии, из-за которого он не защитил жену от греха. А Еве – в страданиях рождать детей, смиряясь и каясь в тщеславии, из-за которого она поддалась на соблазн Змея.

Таким образом, можно двигаться к первоначальному состоянию Адама и Евы путем покаяния, если муж и жена станут развивать в себе добродетели, противоположные грехам, в которые они когда-то впали. Чтобы превозмочь свое непослушание, жена должна повиноваться мужу. Чтобы превозмочь свое себялюбие, безответственность и невнимание, муж должен жертвовать собой ради жены. Так восстанавливается райская жизнь. И недаром апостол Павел сравнивает супружество с отношениями между Христом и Церковью: Церковь подчиняется Христу, своей Главе, а Христос отдает Себя в жертву за Церковь, даже до смерти – и “тайна сия велика” (Еф. 5; 32).

Найдется ли жена, которая не станет слушаться мужа, готового пожертвовать всем ради нее, даже жизнью, как Спаситель на кресте? ((Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих” (Ин. 15; 13). Жена не станет слушаться мужа, если он не любит ее, и если муж ищет послушания, но не имеет любви, то он недостоин послушания. Ведь послушание любящему – не принуждение, а свобода, поскольку без свободы нет любви.

Итак, если жена послушна мужу, а муж с любовью жертвует собой ради жены, возникает возможность вернуть себе крупицы Эдемского сада. Таков аскетический путь брака, ведущий его к цели. И когда мужчина преодолевает свое себялюбие, а женщина – свое тщеславие, им в браке снова приоткрывается Небо».

Один человек, которого я хорошо знал, прожил очень трудную жизнь и перенес много горя. Он говорил мне как-то, что трагедия его семьи началась буквально с самых первых дней брака. Началась совершенно незаметно, когда все можно было легко исправить – но он этого тогда не понимал, а понял лишь много лет спустя.

Женился он одним из первых среди своих друзей, людей в целом добрых и благонамеренных, далеких от какого-либо недостойного поведения, тем более от разврата. Женившись, он продолжал немало времени проводить у них в компании, и кто-то из друзей сказал ему тогда:

– Смотри-ка! Ты вот женился, а перемены в тебе совершенно никакой! Все тот же отличный парень, все так же с тобой интересно и весело…

«Как это мне было приятно слышать, – вспоминал он, – прямо маслом по сердцу. Вот, думаю, здорово устроился: и нашим, и вашим. Все прекрасно в жизни, все довольны. И вправду, сказано это было в виде искренней похвалы, даже восхищения… А на самом деле то был колокол громкого боя, отчаянный сигнал тревоги. Если после свадьбы я резко не переменился, если не стал другим человеком, внутри и снаружи, – дело плохо. Брак мой по существу еще не состоялся: мне надо было быстро браться за ум и перестраивать свою жизнь на новом фундаменте.

Я тогда не обратил на это внимания – и мой “женато-холостяцкий” дом без фундамента вскорости рухнул, похоронив под обломками несколько судеб… Если бы кто-нибудь встряхнул меня тогда как следует, открыл бы мне глаза!..»

Надо сказать, что последняя жалоба моего знакомого совсем не к месту: люди не половики, трясти нас никто не станет. Воля каждого свободна, глаза у каждого открыты, и каждый, кто вступает в брак, вполне способен сделать правильный выбор. Но помочь вам в этом выборе, чтобы жизнь прожить в родном доме, а не под обломками или под забором, с чистой совестью, а не нравственным уродом, по-божески, а не по-скотски или «как у всех» – вполне в наших силах: для того мы и ведем с вами этот разговор.

Для благополучия вашего супружеского дома особое внимание и ответственность требуются в начале, при закладке фундамента. Дальнейший ход строительства, вся дальнейшая ваша жизнь – и здешняя, и нездешняя – в очень большой мере зависит от того, что произойдет в этот сравнительно короткий период. Обычно он длится не более, чем год-полтора, от свадьбы до рождения первенца, но основы супружества надо закладывать буквально в первые недели брака.

Все то, что вы получили в Таинстве бракосочетания, теперь надо претворить в жизнь, реализовать на практике. Ничего нового, неожиданного, незнакомого вы не встретите: все те же хорошо известные вам евангельские заповеди, принципы христианской жизни, которые кратко описываются одним словом любовь.

Но вот что очень-очень важно усвоить и запомнить: обыденная наша жизнь, повседневное поведение строятся на обычаях и привычках, и лишь они, в свою очередь, определяются принципами и заповедями. Так же в точности жильцы многоквартирного дома за всю жизнь могут ни разу не увидеть фундамента: у них перед глазами паркет на полу, обои на стенах, окна, двери, мебель – но все это благополучие держится на несущих конструкциях здания, о которых должны были позаботиться инженеры… А в браке обо всем заботятся только муж и жена.

Теперь обратите внимание: как муж с женой встречают друг друга? Как прощаются? Как жена просит мужа сходить в магазин, помочь на кухне или в огороде, и что он ей отвечает? Как выглядит их семейное жилище изнутри? Как они ведут себя дома, как одеты, как причесаны, утром, днем, вечером? Задерживаются ли они после работы? Прячут ли друг от друга свои записные книжки и сотовые телефоны? Общий ли у них кошелек? Советуются ли они о расходах, о семейном бюджете?..

Что направляет супругов во всех этих мыслях и делах, как не упомянутые выше привычки и обычаи? «У нас так принято… так повелось… так уж привыкли ». И формируются они именно сейчас, в эти самые дни и недели после вашего венчания. При закладке вашего семейного дома определяется его устойчивость и долговечность; на старте вашей супружеской жизни прокладываются рельсы, по которым она покатится дальше. Быть или не быть любви в основе вашего брака? – вот вопрос, на который вы волей или неволей отвечаете сегодня.

Никого в этом, конечно же, убеждать не требуется; уверен, что любая пара молодоженов с готовностью подтвердит, что именно на любви они собираются строить свое будущее… Но почему же тогда столько проблем и трудностей в браке, откуда же тогда все то зло, которое мы видим вокруг себя в семейной жизни, и о котором даже говорить не хочется в радостный день создания семьи?

«Гладко было на бумаге, да забыли про овраги ». Забыли не столько про трудности и испытания, которые ожидают всех нас на жизненном пути: трудности и испытания сами о себе напоминают. Нет, гораздо хуже: забыли, или вовсе не знали, что такое любовь и что такое брак. Упустили благодать между пальцев в суете между парикмахерской, ателье, лимузином и рестораном, или вовсе не озаботились ее принять.

Когда брак основан только на эмоциях, на влюбленности, то молодоженам, естественно, представляется, что океан счастья сам катит к ним в руки – и они даже слышат его плеск и ощущают на себе его брызги в первый «медовый» месяц брака. Но дальше они оказываются трагически не готовы к путешествию по этому океану, путешествию длиною в жизнь, ведущему в вечность.

Молодожены начинают свою семейную жизнь с привычкой выражать свою любовь друг к другу на расстоянии, в непрестанных телефонных звонках и сообщениях, электронных письмах и других знаках внимания, в собственных переживаниях, фантазиях, желаниях, помыслах… Но с сегодняшнего дня он (она) уже рядом, на расстоянии вытянутой руки и гораздо ближе. Теперь надо не нажимать кнопочки сотового телефона, не скучать, не мечтать, не марать страницы в дневнике, не испытывать чувства и не услаждаться помыслами, а любить по-настоящему – действовать, трудиться, терпеть, отказываться от своего «я» и отдавать себя другому.

Говорят иной раз – кто наивно, а кто и безответственно, – что, дескать, молодые супруги «сами по себе притираются» друг к другу, безо всяких советов и забот, как детали нового механизма… Аналогия нелепая, и горестная статистика разводов и других катастроф тому свидетельство. Допустим, он отличается трудолюбием и целеустремленностью, а она особенно чистоплотна и домовита. И вот они сочетались браком. Если теперь пустить их «притирку» на самотек, то велик ли шанс, что муж и жена поделятся друг с другом добрыми качествами и освободятся от недобрых? Не скорее ли наоборот? Добро ведь сокровенно и консервативно, а зло – агрессивно и навязчиво. Не обнаружим ли мы через год, что она стала равнодушной неряхой, а он – столь же равнодушным лентяем?..

Таинство бракосочетания низвергает с престола злобного деспота-царька, хорошо знакомого всем нам, по имени эгоизм. Он сначала как будто прячется в тень, но затем снова начинает заявлять о себе, сбивает молодоженов с принятого ими верного курса супружеской любви. Христиане, однако же, готовы дать ему отпор: они не придают значения своим прихотям, своим собственным «хочется – не хочется, нравится – не нравится». Значение они придают своим близким (сначала жене / мужу, потом и детям), умеют посмотреть на мир глазами другого и заботятся о том, что доброго можно сделать друг для друга. Потому-то брак и становится такой уникальной лечебницей едва ли не для всех болезней личности, иными словами – для избавления от грехов. Если, конечно, супруги принимают лечение.

…Самое глупое, что вы можете сейчас предпринять – это дать предыдущий абзац своему мужу (жене) с возгласом: « Посмотри, что тут про тебя написано, я ведь тебе говорил(а)!..» А самое умное – внимательно перечитать, ничего не говорить, но обдумать, вспомнить, понять, в чем я сам(а) был(а) неправ(а) – и исправляться.

Без усилия с нашей стороны эгоизм никуда не исчезает! С ним предстоит долгая борьба, но бояться ее нечего, в ней гарантирована победа, полное исцеление – если следовать заповедям Небесного Врача. Возбудителям этой смертельной болезни надо как можно быстрее создать у вас в семье непереносимые условия, так чтобы, случайно появившись, они тотчас же погибали бы под смертельными для них лучами христианской веры, любви и покаяния.

Страшную цену платят молодые (и не только молодые) супруги за ошибки в начале своей семейной жизни. Ошибок этих легко можно было бы избежать, если бы люди ясно видели их результаты. Но – здесь продолжается аналогия со строительством – здание возведено, в него заселились жильцы, все кажется в порядке, и никто не видит, как глубоко под землей грунтовые воды размывают основание стен… Когда же дом рухнет, несчастным жертвам и досужим соседям уже невдомек, что было причиною катастрофы. И лишь специалисты-инженеры узнают истину, но увы, слишком поздно.

Так и мы – духовенство, психологи, врачи, педагоги ясно видим причину семейных катастроф, видим нарушения и ошибки при закладке фундамента. Ведь если слой грунта скрывает фундамент обычного здания, то супружеская жизнь, к счастью, открыта глазу серьезного наблюдателя, особенно специалиста. Опытный священник, внимательно выслушивая тайную исповедь одного из супругов (а лучше обоих), выстраивает четкую картину отношений между ними и способен дать надежную рекомендацию к исправлению допущенных промахов. Лишь бы не оказалось слишком поздно, лишь бы не упустить момент для исцеления брака.

Причем для этого вовсе не нужно переселять жильцов, проводить трудоемкие земляные и бетонные работы: ремонт семейного здания обычно выполняется исподволь, без каких-то явных, видимых извне «мероприятий». Единственное, что необходимо – это добрая воля супругов. А воля, как мы знаем, свободна.

…Известно от чего!..

А вот, оказывается, плохо известно. Точнее сказать, известно в теории, а с практикой соединять ее не хотят или не умеют. В результате и детей у нас родится мало, а тем, кто родится, не хватает счастья. Остро не хватает его и взрослым, все по той же причине.

Дети родятся от любви. И, как сказал поэт, «тут ни убавить, ни прибавить ».

Творчество – величайшая способность человека, роднящая его с Самим Богом. Родить ребенка, сотворить нового человека, образ и подобие Божие, – высшее из всех возможных для нас видов творчества. И высота эта, столь привычная для обыденного здравого сознания, и столь недоступная для пытливого философского разума, достигается в браке.

Но вот что интересно: чем богаче и благополучнее страна, национальная группа, социальный слой, – тем слабее с деторождением. Все остальное, что касается половых сношений, преимущественно внебрачных, а то и противоестественных, – в центре всеобщего внимания, в несказанном почете: в кино и в телевизоре, в газетах и в журналах, в магазинах, на витринах и рекламных щитах, в заголовках новостей, в романах, повестях и рассказах, в скульптуре и живописи, где угодно – ни дать ни взять, сексуальная навязчивость, хоть всем им санитаров вызывай. А деторождение в «развитых странах Запада» все катится вниз да вниз. И, закономерно, семья вместе с ним, в том же направлении.

Однако вся история человечества, с доисторических времен до прошлого века, дает нам прямо противоположную картину! Чем лучше, спокойнее, благополучнее, обеспеченнее, счастливее жили люди, тем с большей энергией стремились они передать свое счастье последующим поколениям: рожали и растили детей, плодились и размножались, и наполняли землю, усилием своих трудолюбивых рук и гением своего богоданного разума опровергая вздорные теории о «перенаселении» и «ограниченных ресурсах». Как в дореволюционной России, так, к примеру, и в Соединенных Штатах после Второй Мировой войны, пять-шесть-семь детей в семье было нормой, а развод – неслыханной патологией. Но что-то случилось примерно полвека тому назад…

Уже в который раз скажем: это другая история. Заметим только с осторожной радостью, что наша с вами страна, пустившаяся было вприпрыжку за «достижениями» западных соседей, в последние годы притормозила и взяла другой курс. Растет число браков, растет и рождаемость, и к страшной злобе наших «оппонентов» замедлилась убыль населения России. Продолжить это движение предстоит вам.

В ответ на такой призыв мне как-то пришлось услышать следующее:

«Двое родителей – двое детей: разве это не идеальная пропорция? Разве семья должна заботиться о пушечном мясе для государства и рабочей силе для капиталистов?»

Мысли о пушечном мясе и капиталистах – глубоко ошибочные, абсурдные, навеянные нашим легковерным согражданам злобной антинародной пропагандой. Ее задача – разорвать нацию по социальным, экономическим, этническим швам, внушить неприязнь, ненависть друг другу, убежденность в том, что человек человеку волк, что вокруг нас прожженные мерзавцы и паразиты, а мы, «народ» – жертва «их» произвола и алчности. В начале прошлого века это удалось сделать – и в России произошла страшная катастрофа; больше мы ее не допустим. «…A то, что люди волки, сказал латинский лгун » (Е. Рейн).

Так что родить «двоих детей», о которых говорил мой оппонент, для семьи чрезвычайно мало.

Вспоминаю эпизод, мало кем не замеченный, но весьма характерный. Во время поездки В.В. Путина в один из областных центров разговор зашел о де-

мографии, и кто-то решил сострить: вот, дескать, Владимир Владимирович рекомендует, чтобы в каждой семье было не меньше трех детей! Последовал дружный смех, но закономерной была бы совсем другая реакция: «А что, разве не так?..»

Доказать это можно чисто логически. Ваша семья, ваш дом – это ваш мир, микрокосмос, и для ребенка дом также должен быть его миром. Но если в семье один ребенок, это недостижимо: приходя домой, он не находит там себе подобных. Дом оказывается для него миром родителей, а не его собственным: с младенчества он привыкает к этой грустной реальности. Мысль о том, что я чужой в своей семье, что родители здесь хозяева, а я – никто, становится бомбой замедленного действия, которая обязательно взорвется, быть может с грохотом, быть может исподволь, в подростковом или юношеском возрасте. Поэтому семью с одним ребенком так или иначе ждут тяжелые испытания, которые дай им Бог преодолеть… А куда лучше было бы их избежать!

Но немногим благоприятнее обстоит дело и при якобы «идеальной» пропорции – двух родителях с двумя детьми. Супружеская любовь – совсем не то, что любовь между братьями и сестрами: мир ребенка, растущего, развивающегося, должен быть заполнен подобными ему детьми, чтобы он постоянно ощущал себя малой частью большого целого. Тем самым нормальное воспитание детей становится возможным лишь начиная с цифры три. А лучше больше.

Иногда, слушая с одной стороны рассуждения о норме многодетности, а с другой – восхваление родительского подвига, замечают здесь как будто бы противоречие: как, дескать, подвиг может быть нормой, или норма – подвигом?.. А между тем никакого противоречия нет, по крайней мере пока и поскольку мы остаемся в рамках христианского мировоззрения.

Христианская жизнь – это всегда подвиг. Слово это в первоначальном значении имеет смысл целенаправленного усилия, стремления к достижению цели. Без подвига в жизни нет смысла, нет Христа.

Поэтому подвиг – это и есть норма, и среди всех тех подвигов, перед которыми принято преклоняться – подвигов воинских, трудовых, интеллектуальных, подвигов противостояния болезням и скорбям, подвигов самоотдачи и любви – родительский подвиг стоит едва ли не на первом месте. Надо только очень позаботиться нам, мужчинам, чтобы подвиг этот был не одно-сторонним, а общим – материнским и отцовским.

Святая Православная Церковь – в отличие от некоторых других религиозных конфессий и вопреки предрассудкам, которые распространяют у нас в околоцерковной среде, одни опять-таки наивно, а другие безответственно, – не находит в супружеской близости ничего греховного, нечистого или порочного. С особенной ясностью это видно из нашего категорического отказа от выдуманного римо-католиками особого «догмата о непорочном зачатии Пресвятой Богородицы», о якобы исключительном «непорочном» способе, каким была зачата Дева Мария своими родителями, праведными Иоакимом и Анной. Отвергаем мы эту идею по той простой причине, что непорочность супружеского соединения и зачатия детей достигается в каждом подлинном брачном союзе, прямо по слову апостола: «брак у всех да будет честен и ложе непорочно » (Евр. 13; 4).

С древнейших времен Церковь тщательно оберегала этот принцип от тех, кто по тем или иным причинам пытался (да и сейчас пытается) унизить или опорочить брак, извратить христианский взгляд на супружество и деторождение. Древний церковный сборник «Апостольских правил» содержит особый пункт (51-й), посвященный браку и связанным с ним особенностям образа жизни:

«Если кто, епископ, или пресвитер, или диакон, или вообще из священного чина, удаляется от брака и мяса и вина не ради подвига воздержания, но по причине гнушения, забыв, что все добро зело, и что Бог, созидая человека, мужа и жену сотворил их, и таким образом хуля, клевещет на создание: или да исправится, или да будет извержен из священного чина, и отвержен от церкви. Также и мирянин».

В середине IV века в городе Гангре в Малой Азии собрался особый епископский собор для изучения этих вопросов: его решения, как и «Апостольские правила», входят в канонический свод Православной Церкви. Вот 1-е, 9-е, и 14-е правила Гангрского собора во всей их строгости:

«Если кто порицает брак, и гнушается верною и благочестивою женой, совокупляющеюся со своим мужем или ее порицает, как не могущую войти в Царствие, тот да будет проклят».

«Если кто-либо девствует или воздерживается, удаляясь от брака, как гнушающийся им, а не ради самой доброты и святыни девства, да будет проклят».

«Если какая-нибудь жена оставит мужа и отойти восхочет, гнушаясь браком, да будет проклята».

К сожалению, в странах Западной Европы отказались от этих положений. Там распространился целый ряд ошибочных учений, в том числе и запрет вступившим в брак принимать священный сан. Все это привело у них к очень прискорбным последствиям, как в семейной, так и в общественной, церковной жизни. И продолжается так даже до сего дня…

Когда у вас начинается «медовый месяц» – если, надеюсь, он начался так, как мы о том говорили выше! – вы не особенно склонны раздумывать на глубокие, отвлеченные темы. И это правильно. Вам вполне хватает друг друга… А между тем с вами обоими в эти дни происходят две важнейшие, благотворные и очень глубокие перемены:

– в сфере мотивации: вы начинаете жить не для себя, а для другого, и чем крепче вы любите друг друга, тем яснее проявляется эта перемена;

– в интимной сфере: в вашу жизнь входят совершенно новые переживания, телесно и эмоционально связывающие вас друг с другом; в них, как в чудесном зеркале, вы по-новому узнаете самих себя.

И здесь, прежде чем окончить наши беседы, подскажу вам: потрудитесь соединить эти две сферы крепчайшей связью. Вторая невозможна без первой, и первая постоянно подкрепляется второю. Потому что и в интимной супружеской жизни действует все тот же принцип – отдать себя. Не «удовлетворить желание», «насладиться» или «насытить страсть», а именно отдать себя, подчинить свои интимные желания друг другу, направить свою волю не на себя, а на радость и счастье другого. Но подчеркну еще раз: само по себе это не происходит, это требует внимания и усилий обоих супругов.

Вы нашли друг друга; дар свыше соединил вас: не разжимайте рук! И не жалейте ничего друг для друга: богатства благодати, данной каждому из вас, сколь бы щедро вы ею не делились, хватит и для земли, и для Неба: