Пейринг: Гарри Поттер/Гермиона Грейнджер

Рейтинг: PG-13

Жанр: Romance/History

Размер: Миди

Статус: Закончен

События: Философские размышления, Сильный Гарри, Независимый Гарри

Саммари: На уроке предсказаний перед первым туром Турнира Трех Волшебников Гарри Поттер получает видение, где узнает свое будущее (канон без эпилога). Он решает изменить ход событий и начинает действовать.

Предупреждение: ООС Гарри, АУ

Коментарий автора: Аудиокнигу по этому фанфику вы можете скачать здесь:

http://o-volya.diary.ru/p185371404.htm

Благодарности: Как обычно моей бете Lady Irene.

Особая благодарность 1harjate2 за подсказанный вариант названия.

Файл скачан с сайта Фанфикс.ру - www.fanfics.ru

Глава 1.

* * *

Профессор Трелони уже пол-урока твердила о расположении Марса по отношению к Сатурну, и Гарри в который раз задавался вопросом, зачем он выбрал этот дурацкий предмет. Надо было вместе с Гермионой ходить на нумерологию и руны: по крайней мере, не приходилось бы еженедельно выслушивать очередной бред о своей скорой смерти. К тому же находиться в одном классе с Гермионой было бы гораздо приятнее, чем с Роном. Его подруга оказалась чуть ли не единственным человеком, поверившим, что он не мухлевал с Турниром. В этот момент мысли о Гермионе внезапно перетекли в какие-то видения.

— Поттер, очнитесь, — голос профессора Трелони вывел Гарри из транса. — Все ученики уже ушли. И заметьте, я не снимаю с вас баллов за сон на уроке только потому…

— Прощайте, профессор. И спасибо вам огромное.

Гарри понял, что в этот класс он никогда больше не зайдет, так как одного сегодняшнего видения ему более чем достаточно. Он проскочил мимо ошарашенной его видом Трелони и бегом направился в башню Гриффиндора. Поттер несся по коридорам Хогвартса, расталкивая учеников и не обращая ни малейшего внимания на их возмущенные окрики. Вбежав в спальню, Гарри трясущимися руками достал карту Мародеров и произнес: «Замышляю шалость и ничего, кроме шалости». Так, кто у нас в кабинете ЗОТИ?

Поттер сел мимо кровати прямо на пол: подпись под точкой на карте уничтожила надежду на то, что это видение было лишь плодом его воображения. Барти Крауч вместо Аластора Муди — это приговор, а значит, и все остальное, что он видел — тоже правда. Вместо острой потребности двигаться, овладевшей юношей, когда он очнулся в башне Трелони, Гарри почувствовал желание навсегда остаться сидеть на месте. Казалось, его тело не способно осмысленно выполнить самое простое действие. Неужели все в его жизни будет настолько плохо? Не может быть, чтобы это видение случилось у него только затем, чтобы он побольше мучился. Надо будет обязательно подумать над этим, вот только чуть погодя, когда уляжется дрожь в коленках и высохнут слезы на глазах.

Ладно, хватит терзаний. Чтобы у него было время обдумать все случившееся, надо еще пережить завтрашний день, а точнее, встречу с дурацкой хвосторогой. Впрочем, теперь дракон не вызывал былой дрожи, он казался детской забавой по сравнению с тем, что Гарри увидел на уроке прорицаний. Но чтобы пройти эту забаву, надо еще выучить Манящие чары. Вот только теперь он УВЕРЕН, что может их применять, также как в прошлом году был УВЕРЕН, что сможет вызвать телесного патронуса, зная, что уже вызывал его.

— Акцио, подушка, — Гарри взмахнул палочкой, и предмет подлетел к нему. По крайней мере, одной проблемой стало меньше; оказывается, он все и раньше делал правильно — с точки зрения техники выполнения заклинания, а не хватало ему только одного: уверенности в себе. Получается, магия не терпит слабости — не уверен, что сможешь что-то сделать, лучше и не пытайся. Стоит учесть это на будущее, хотя лучше бы этого будущего и вовсе не было. Теперь надо бы найти Гермиону, решил Гарри, а то она, наверное, уже беспокоится. Пусть хоть подруга порадуется его маленькому успеху. Сам гриффиндорец радости не испытывал.

— Гарри, ты и вправду научился! — Гермиона была в восторге, увидев, что Гарри успешно продемонстрировал свое владение заклинанием, над которым они так долго бились. — Я как чувствовала, что тебе надо отвлечься, и видишь: все получилось!

Он с грустью смотрел на ее улыбку. Разве это честно, что его лучшей, а правильнее сказать, единственной подруге придется испытать столько боли, горечи, разочарований и не получить ничего взамен? Уж кто-кто, а она достойна лучшего будущего.

— Что с тобой? — нахмурилась она. — Ты так странно смотришь на меня.

— Извини, Гермиона, — Гарри отвел взгляд, — просто я очень устал и пойду спать. Прости, пожалуйста.

— Конечно, конечно. У тебя завтра тяжелый день. Удачи и… постарайся выспаться.

Вот только вместо сна Гарри в постели предался размышлениям. Видение явно не было плодом его воображения, и лже-Муди это однозначно подтверждал. Но можно ли изменить увиденное им, вот что занимало мысли Поттера. Ему хотелось надеяться, что это было предупреждение, которое позволит ему поменять ход событий, ведь в противном случае лучше завтра самому прыгнуть в пасть дракона.

Гарри вспомнил самые мрачные моменты его видения. Смерть Седрика и смерть Сириуса. Смерть лже-Муди и настоящего Аластора. Смерть Снейпа и Дамблдора, Фреда и Люпина. Смерть еще множества хороших и не очень людей. И не только смерти, но и злоба, обман, предательство, подлость…

Да, гибель Риддла не могла не порадовать Гарри, вот только она не стала концом этого кошмара. Он, Гарри, убивающий Джинни и Малфоя, залезшего в их супружескую постель, опустившийся пьяница Рон. И, наконец, событие, которое окончательно разорвет душу Поттера — смерть Гермионы. Лучшая в мире подруга, замечательная волшебница погибнет от руки пьяного мужа. Этого Гарри допустить точно не мог. Ну что же, раз есть хоть малейший шанс избежать подобного исхода, он это сделает.

* * *

Наконец-то удалось уснуть, но это не принесло Гарри облегчения, так как всю ночь снились кошмары. Вернее, один и тот же кошмар.

Вот поступает срочный вызов, и он мчится в квартиру Уизли. Гермиона, лежащая на полу с пробитой головой, его истеричная попытка заставить колдомедика лечить уже бездыханное тело. Гарри рвался в камеру к Рону, куда его спрятали коллеги, мечтал долго и упорно выполнять на нем Круцио, но товарищи смогли его удержать и отправить домой. Если бы знали, к чему это приведет, предпочли бы пустить в камеру.

Джинни не ждала его так рано с работы. Гарри влетел в квартиру, желая разнести на мелкие кусочки все, что попадется под руку; ярость и боль сжигали его, как вдруг он услышал, что из спальни доносятся странные звуки. Он рывком открыл дверь и уставился на Джинни, которая сладко стонала, лежа под Малфоем. Любовники успели заметить его, и это стало последним, что они увидели в жизни — две Авады сорвались с палочки Гарри. Случись это в другой день, он просто плюнул бы на них и расстался с женой, но сегодня все сошлось один к одному.

Его судили максимально мягко, ведь он же был героем магической Англии. Он молчал, отказался от адвоката, ему не хотелось больше жить. Но ему не дали умереть. Три года Азкабана — насмешка, а не наказание за двойное убийство.

После тюрьмы вернулся домой, а на следующий день в его квартиру вошла Нарцисса, решившая отомстить за сына. Гарри было безразлично, что она будет делать, он не собирался сопротивляться. Сам предложил ей свою палочку, чтобы у нее не было потом неприятностей с законом, и, когда она кидала в него Круцио одно за другим, он просил только одного — еще. Поттер надеялся заглушить физической болью боль души, но и это не помогло. Нарцисса ушла, напоследок сломав его палочку, но Гарри было совершенно все равно, он хотел только одного — умереть. Он давно бы убил себя, но тогда ТАМ не смог бы встретиться с ней. Ведь в том месте, куда попала Гермиона, самоубийцам делать нечего.

К счастью, все имеет свойство заканчиваться — закончилась и эта ночь. Сон не принес Гарри отдыха, но он даже не замечал этого, казалось, он вообще отключился от жизни. За завтраком и на уроках Гермиона была рядом с ним, со страхом глядя на его потерянное лицо. Присутствие рядом подруги было единственным, что не давало ему скатиться в истерику от того, что он не сможет изменить это страшное будущее. Порой Гарри поглядывал на Рона, соображая, не стоит ли заавадить его прямо сейчас. Тогда он, конечно, отправится прямиком к дементорам, зато Гермиона будет жить. Вот только Гарри не был уверен, что в этом случае будущее для его подруги станет счастливее.

За обедом он бездумно ковырял содержимое своей тарелки.

— Поттер, чемпионы уже ушли. Пора готовиться к первому туру, — голос МакГонагалл разогнал мрачные мысли Гарри.

— Уже иду, профессор.

— Удачи тебе, Гарри! — шепот подруги овеял душу теплом.

— Все будет хорошо, — Гарри улыбнулся ей и пошел к выходу из зала.

Внезапно ему стало легче. Ведь есть гораздо более простой способ избавиться от кошмара, чем убийство Рона: надо просто завоевать любовь своей подруги. В том, что он, в отличие от Рона, не предаст эту любовь, Гарри был уверен. Ведь разве можно поступить так с единственным человеком, который был всегда верен тебе?

— Поттер, вы в порядке? — Идущая рядом профессор МакГонагалл положила руку на плечо Гарри. Ее беспокоил странный вид гриффиндорца.

— Все хорошо, профессор, я готов. — Гарри с абсолютно спокойным лицом вошел в палатку участников турнира.

* * *

Поттер, получив первую помощь от мадам Помфри, сидел в медицинской палатке. Испытание прошло без проблем. Результаты не слишком волновали Гарри, так как выигрыш кубка — это ничто по сравнению с возможностью изменить будущее дорогих ему людей, в особенности одного человека. А в такую возможность он заставил себя твердо поверить. Через мгновение в палатку влетела Гермиона, за ней шел Рон.

— Гарри, ты был великолепен! — зазвенел голос Гермионы. Видно, она очень нервничала, на щеках — следы от ногтей. — Потрясающе, Гарри! Честное слово!

Гарри показалось, что он утонул в ее глазах. Она что-то говорила, но он не вникал в слова — ему просто хотелось слышать ее голос, держать ее маленькие ладошки в своих руках, видеть перед собой такое знакомое лицо. Рон что-то пытался сказать, но Гарри не слушал его, даже не посмотрел в его сторону. Ему и в голову не приходило оторвать взгляд от раскрасневшейся взволнованной девушки. Он снова взглянул на эти ямочки от ногтей на ее щеках. Бедная, она так переживала за него…

Рон постоял еще несколько секунд, потом опустил голову и вышел из палатки. Он понял, что его надежда на то, что между ними восстановятся прежние отношения, оказалась не столь основательной, как хотелось бы. Похоже, Гарри вполне мог обойтись и без него, и теперь уже Рону придется прилагать усилия, чтобы вернуть их дружбу.

Внезапно Гермиона замолчала, увидев, что Гарри не слушает ее, и испугалась, не стало ли ему плохо. Изменившееся выражение лица Гермионы заставило его прийти в себя.

— Прости, я совсем не слушал тебя. Не отошел еще после испытания.

— Ой, это ты меня прости, совсем забыла, что ты ранен.

— Ерунда, мадам Помфри все вылечила за несколько секунд, — отмахнулся Гарри. — Просто все еще волнуюсь.

Тут раздался громкий голос, призывающий чемпионов выйти к судейским местам для оглашения вердикта. Гарри, взяв Гермиону за руку, пошел к судьям. Гриффиндорка немного зарделась, но не пыталась оставить его одного.

* * *

Вечеринка в башне Гриффиндора плавно подходила к концу. Гермиона неподвижно сидела в кресле у камина и думала о событиях прошедшего дня. Сегодняшний Гарри Поттер приятно удивил ее, вернув себе былое спокойствие, которого ему так не доставало в последние дни. Она видела, как все эти недели после объявления чемпионов его угнетало недоверие товарищей. Почему никто, кроме нее, не верил, что Гарри не подбрасывал записку со своей фамилией в кубок, ведь он сказал, что не делал этого, и его слова должно было быть вполне достаточно для друзей. Да что там слова, его вид, когда кубок выбросил имя четвертого чемпиона, яснее ясного говорил, что для него это такая же неожиданность, как и для всех. Вот и сейчас они празднуют победу Гарри в первом туре, но все равно не верят ему. Неужели он им настолько безразличен, что они плюют на его чувства?

Еще Гермиона заметила, что в гостиной Гриффиндора на вечеринке не было одного человека, Рона. Как мог младший Уизли так подло поступить, Гермиона не понимала, ведь она видела, что Гарри смирился бы с недоверием других людей, но недоверие лучшего друга, его демонстративная отчужденность буквально убивали его. И что особенно обидно, Рон давно уже понял, что Гарри не нуждается ни в славе, ни в призе, но его зависть не давала ему признать, что Гарри не мошенничал. После испытания Рон побежал вместе с Гермионой к Гарри, явно рассчитывая, что соскучившийся друг забудет на радостях все обиды и их отношения восстановятся. Он, должно быть, надеялся, что ему не придется даже простить прощения за свое поведение.

Гермиона была уверена, что еще вчера утром Гарри, не задумываясь, простил бы друга и был бы счастлив, что тот в него верит, но вот сегодня все было иначе, сегодняшний Гарри Поттер стал как-то взрослее. Нет, она была полностью согласна, что Рону пора выходить из детства и приучаться отвечать за свои действия. Если Уизли догадается еще раз подойти к Поттеру, то Гарри его, несомненно, простит, вот только сможет ли он доверять ему как раньше? И девушку беспокоило что-то еще — она не увидела радости по поводу прохождения испытания в глазах Поттера.

Гермиона заметила, что Гарри недавно ушел куда-то из гостиной. Наверняка ему назначила встречу какая-нибудь хогвартская красавица, желающая покрасоваться рядом с успешным гриффиндорцем. Что же, теперь Гарри Поттер в глазах этих вертихвосток должен представляться прекрасной парой, ведь он показал себя на испытании настоящим мужчиной, которому всегда улыбается удача. То, что еще вчера они не хотели и смотреть в его сторону, а сегодня стремились назначить ему свидание, безумно раздражало Гермиону. Этим вампиршам не нужен был Гарри, им нужен Великий Гарри Поттер, а вернее, его имя, чтобы греться в лучах его славы. Она была уверена, что они не могут дать ему и сотой доли того тепла, которого он заслужил.

Почти все гриффиндорцы уже разошлись, и стоило бы и ей пойти в спальню, а не сидеть здесь у камина, но Гермиона хотела дождаться Гарри. Ей очень хотелось увидеть его лицо, когда он войдет в гостиную. Зачем ей это надо, она и сама не могла ответить. Нет, конечно, у Гермионы имелось объяснение своим действиям: встреча Гарри могла пройти не совсем удачно, и другу потребуется ее поддержка. Вот только этому объяснению не верила сама Гермиона.

Портрет, закрывающий вход в гостиную открылся, и в комнату вошел Гарри Поттер, с накрытой скатертью корзинкой в руках. Он огляделся и, увидев подругу, улыбнулся и направился к ней.

— Гермиона, как насчет того, чтобы составить мне компанию и немного перекусить? Ты сегодня почти ничего не ела и наверняка проголодалась. Так что я сбегал на кухню и принес эклеров и горячий шоколад.

Так вот куда он исчез из гостиной! В груди девушки поселилась какая-то легкость, а на щеках проступил предательский румянец. Она изводила себя мыслями о разных девицах, а ее Гарри просто решил позаботиться о своей подруге. Конечно, это только проявление дружеских чувств с его стороны, но все равно очень-очень приятно. Ведь надеяться на то, что он позаботится о ней как о девушке, увы, не приходится.

— Спасибо, Гарри, это замечательно, — улыбнулась она. — Но ты ведь устал и мог бы не утруждать себя.

— Это гораздо легче, чем бегать от дракона. Мы же друзья, и ты ведь всегда помогаешь мне.

«Вот именно — мы друзья, и стремимся думать не только о себе, но и о своем товарище. И для меня, и для Гарри это очевидно, а вот для Рона нет. Наш рыжий друг хочет только получать внимание от окружающих, но не желает оказывать его другим. Но все равно интересно, неужели никакая девушка не догадалась пригласить его сегодня на свидание? Попробую узнать, только сначала нужно съесть хоть один эклер, а то Гарри может подумать, что я не оценила его стараний».

— Я думала, ты сегодня неплохо проведешь время. Многие девушки слишком откровенно пялились на тебя, так что стоило проявить чуток инициативы, и романтическое свидание было бы гарантировано, — произнося это, Гермиона старательно смотрела на огонь в камине, чтобы не выдать свое волнение чересчур заинтересованным взглядом.

— Ну…эти девушки хотели ведь видеть не меня, а чемпиона. Так что я лучше посижу сегодня с моей подругой, которой не важно, знаменит я или нет.

Гермиона поспешила взять еще один эклер и сделать вид, что уделяет внимание только еде. Какое счастье, что в гостиной царила полутьма, иначе он увидел бы, как она смущена. Значит, предложения были, но он от них отказался и отказался ради нее. Ну, пусть даже не раде нее, а просто потому, что слишком устал, но как бы то ни было, Гарри сейчас с ней, а не с ними.

— Не думаю, что они так просто отстанут от тебя, ты стал слишком привлекательным для этих «охотниц», так что будь наготове. И кстати, когда ты помиришься с Роном? Ведь все равно ты простишь его, да? Так стоит ли зря мучить и его, и себя, тем более он уже верит тебе?

— На эту глупую зависть я уже не обижаюсь, но дело не только в том, верит он или нет.

— А в чем тогда? — Гермиона внимательно посмотрела на Гарри.

— Гермиона, я не хочу пока говорить об этом, — вздохнул тот. — Давай потом?

— Конечно. Расскажешь, когда захочешь.

Гермиона ласково улыбнулась другу. Она понимала, что если давить на него, то он запрется в себе, и рассказа не услышишь еще долго, и еще знала, что у Гарри нет от нее секретов, просто ему тяжело сразу говорить о вещах, которые его беспокоят. И почему-то вечно нетерпеливой Гермионе Грейнджер было совсем нетрудно ждать, пока он расскажет все сам. Тут она заметила, что Гарри уже еле сидит от усталости, и как ни хотелось ей подольше быть вдвоем с ним, забота о друге взяла верх.

— Гарри, я же вижу, как ты устал. Тебе надо хорошенько отдохнуть после такого дня. Мы еще успеем поболтать в другой раз.

— Хорошо, но только если этот другой раз будет завтра, — улыбнулся он.

— Если опять увижу в таком усталом виде — не надейся, — Гермиона приняла грозный вид. — Так что иди спать.

— Хорошо, спокойной ночи, Герми.

— Спокойной ночи.

Гермиона задумчиво смотрела на удаляющегося Гарри. Интересно, он первый раз сократил ее имя... К сожалению, это, скорее всего, говорит лишь о том, что он очень устал, и произносить «Гермиона» полностью у него нет сил.

* * *

Гарри лежал в постели и думал о Гермионе. Ему не хотелось иметь тайны от подруги, но он боялся представить себе ее реакцию, если расскажет ей о видении. Она никогда не верила в предсказания и может посчитать все сказанное бредом, а его — окончательно свихнувшимся идиотом. Но, с другой стороны, факты могут убедить в обратном даже суперрациональную Гермиону. Значит, решено, он расскажет ей о своем знании предполагаемого будущего, но только не все. О жизни после окончания войны с Волан-де-Мортом ей знать не стоит. К тому же Гарри очень надеялся, что благодаря его стараниям их будущее будет уже мало напоминать видение.

Но если он решил, что Гермиона должна полюбить его, а не Рона, то стоило подумать, насколько он сам был достоин своей подруги. Гарри понимал, что назвать его идеалом весьма проблематично. Он трезво оценивал себя и находил, что даже в Хогвартсе наличествует огромное количество парней, которые в глазах Гермионы могут быть гораздо интереснее его. Гарри не выделялся в учебе в лучшую сторону, не считал себя красавцем, а его вечно растрепанный вид мог скорее отпугнуть девушку, чем привлечь ее. Есть от чего загрустить, ведь надо постараться изменить себя, и не вполне ясно что для этого необходимо сделать в первую очередь. Какими чертами должен обладать избранник Гермионы, Гарри плохо себе представлял, но тут снова помогло видение, где его подруге явно был симпатичен Виктор Крам. Чемпион Дурмстанга имел большие, чем Гарри, познания в волшебстве, а если сравнивать их фигуры, то весьма скромная физическая форма Поттера буквально бросалась в глаза. Пожалуй, Крам — вполне подходящий образец для подражания, по крайней мере, на первое время.

Гарри вылез из постели и открыл свой потертый чемодан. Порывшись в вещах, он достал старый спортивный костюм Дадли и видавшие виды кроссовки. Ну что же, вот и нашлось применение этому хламу. Он улыбнулся и наконец-то действительно улегся спать — завтра предстоял ранний подъем.

* * *

Гермиона Грейнджер, как и обычно, проснулась в шесть утра. Ее соседки по комнате — да и не только они — в это время еще спали. Гермиона привычно приводила себя в порядок, но ее мысли гуляли где-то вдали от башни Гриффиндора. Вчера она очень долго не могла заснуть: изменения в Гарри, так удивившие ее, требовали хоть какого-то объяснения. Посторонний человек вряд ли заметил бы это, но Гермиона ясно видела, что с Гарри что-то произошло. Да, он всегда был заботлив и внимателен к ней, но в этот вечер все было иначе, как будто они стали гораздо ближе друг другу. Ей даже захотелось поверить, что она не безразлична ему как девушка, и с этой приятной мыслью она и заснула вчера. Сегодня утром все это казалось бредом, ведь она прекрасно понимала, что их дружеские отношения вряд ли когда-нибудь перерастут во что-то большее, как бы ей этого ни хотелось.

Гермиона спустилась в гостиную, привычно усевшись в кресло у камина, достала книгу по нумерологии и углубилась в чтение. Внезапно портрет Полной Дамы отъехал в сторону. Девушка удивленно подняла голову — она всегда вставала первой на факультете и ни разу не видела, чтобы гриффиндорцы в такую рань уже успели сходить куда-нибудь. Неужели кто-то болтался всю ночь вне спальни?

К своему немалому удивлению, Гермиона увидела Гарри Поттера. Он был в спортивном костюме явно с чужого плеча, по его лбу тек пот, а дыхание было весьма шумным. Он хотел тихонько пройти в свою спальню, но тут заметил подругу, удивленно уставившуюся на него.

— О, привет, Гермиона. Ты чего здесь сидишь одна?

— Вообще-то я сижу здесь каждый день в это время, просто ты обычно еще спишь. А что случилось сегодня? — она отложила книгу в сторону.

— Венгерская хвосторога заставила меня пересмотреть отношение к физической подготовке. На случай новой встречи с драконом нужно научиться очень быстро бегать, вот и решил заняться зарядкой. — Гарри весело рассмеялся. Через секунду Гермиона поддержала его смех. Было здорово, что сегодня можно уже смеяться над драконом, а не готовиться к встрече с ним.

— Если не возражаешь, я через пяток минут присоединюсь к тебе, — Гарри чуть изогнул бровь, продолжая весело улыбаться.

— Конечно, я буду только рада, — Гермиона смотрела вслед поднимающемуся в свою спальню другу. Если он действительно будет каждое утро просыпаться в такую рань, а потом сидеть с ней вдвоем, то утреннее чтение в гостиной может стать не менее приятным, чем вечернее.

* * *

Ну вот, еще одна новость о подруге, о которой он даже не догадывался. Оказывается, она каждый день встает ни свет ни заря и одна сидит в гостиной. Гарри привык, что утром сонным он вываливался из спальни и всегда видел бодрую Гермиону. Он с ужасом представил, как мало он на самом деле знает о своей подруге. Девушка столько лет была рядом, а он даже никогда не спросил о ее жизни вне школы, о ее родителях. Она всегда первая предлагала свою помощь и никогда не просила ничего взамен, а ведь наверняка она уставала больше него. Да, мистер Поттер, вы редкостный тупица. Поставив в уме галочку, что впредь надо быть умнее, Гарри быстро привел себя в порядок, подхватил сумку с учебниками и направился в гостиную.

— Представляешь, с этим дурацким испытанием совсем забыл про домашнее задание, — пожаловался он Гермионе. — Придется сейчас быстренько написать эссе по чарам.

— Гарри, не расстраивайся, естественно, тебе было не до задания. Хочешь, помогу?

— Спасибо, но ты и так мне все время помогаешь. Без тебя я бы уже давно имел одни «Тролли». Ты и без меня слишком сильно устаешь от учебы, так что давай лучше я напишу сам, а ты потом проверишь? — Даже сам себе Гарри мог честно сказать, что в его словах было не только желание показать себя с лучшей стороны, но и искренняя забота о подруге. Пожалуй, заботы было даже больше.

— Хорошо, но знай, что помощь тебе совсем не утомляет меня. — Гермиона улыбнулась.

Интересно, кого она пытается обмануть, ведь он же прекрасно видел, какой усталый вид у нее каждый вечер. Сам Гарри предпочитал не переутомляться, а в случае чего совсем не возражал против того, чтобы подруга сделала задание за него. Пожалуй, слово «эгоист» прекрасно характеризует его. Надо заканчивать с этой практикой самому и не забыть заставить их «лучшего друга» слезть с шеи Гермионы.

Поттер уткнулся носом в свиток, всерьез взявшись за дело, но краем глаза он заметил, что Гермиона потихоньку наблюдала за ним, спрятавшись за книгой. От ее внимания на душе стало теплее, и работа пошла в два раза быстрее. Гарри сосредоточенно просматривал в учебнике абзац за абзацем, делая в свитке короткие записи. Он полностью ушел в работу, как делала обычно Гермиона, в отличие от них с Роном, постоянно находящими повод отвлечься.

— Ну, вот и все. Посмотришь? — Гарри протянул ей эссе. Гермиона принялась внимательно читать, и теперь уже он следил за подругой. Вот она слегка хмурится, видимо, заметив какую-то ошибку, вот улыбается над понравившейся фразой, а вот смешно шевелит губами, про себя проверяя, хорошо ли он сформулировал свою мысль. Даже жалко, что работа получилась такая короткая; на будущее стоит писать эссе в два раза длиннее, а то и в три, ведь подсматривать за Гермионой, проверяющей его работу, оказалось очень приятно.

— Ну вот, Гарри, исправь здесь и здесь, — произнесла она, протягивая пергамент. — Получилось неплохо, но тебе надо больше стараться.

— Спасибо, сможешь мне помочь еще с одним делом?

Гермиона внимательно посмотрела на него, явно ожидая продолжения, но на всякий случай утвердительно кивнула головой. А Гарри думал, как лучше объяснить появление у него новой идеи. После того, как он увидел, что его ждет впереди, его занимали мысли о том, что необходимо изменить свое отношение к учебе. Поттер совсем не испытывал желания быть беспомощным перед лицом Риддла и Пожирателей. Зато теперь ему очень хотелось не отставать в учебе от своей подруги, быть достойным ее. Гарри очень хотелось заслужить одобрение девушки, и он нашел вполне подходящий способ для этого.

— Гермиона, я хочу бросить прорицания и заняться вместо них рунами или нумерологией. Что ты мне посоветуешь? — напрямик спросил он.

Она изумленно посмотрела на него. Гарри и сам понимал, как непривычно он поступил, решив сменить этот не требующий приложения усилий предмет на гораздо более сложные. Тем не менее, сам по себе его выбор подруга наверняка одобрит.

— Боюсь, что изучать руны тебе уже поздно, мы уже слишком много всего прошли, — задумчиво произнесла она. — А вот нумерология тебе будет по силам, ты ведь до Хогварса учился в школе, а в прошлом году мы только вышли на ее уровень. А где не помнишь или не знаешь, я тебе помогу.

— Отлично. Тогда давай сегодня подойдем вместе к МакГонагалл. Надеюсь, она не будет возражать насчет замены предметов. Особенно если учесть ее «любовь» к Трелони.

Гарри, вспомнив, как обычно сдержанный декан Гриффиндора реагировала на их более чем оригинальную прорицательницу, не выдержал и рассмеялся, а спустя мгновение засмеялась и Гермиона. К этому времени гостиная уже успела заполниться учениками. Многие с удивлением смотрели на веселящегося Поттера, которого редко можно было увидеть бодрым до завтрака, но Гарри сейчас было абсолютно все равно, что окружающие о нем думают. Вернее, он даже не заметил появления этих самых окружающих. Наконец Гермиона вспомнила, что впереди их ждут завтрак и занятия. Ребята быстро собрали вещи, и девушка уже хотела привычным жестом закинуть свою тяжелую сумку на плечо, но Гарри опередил ее.

— Гермиона, разреши мне хоть в этом помочь тебе. Надеюсь, ты не возражаешь?

Та всегда очень трепетно относилась к своей независимости и никогда не позволяла друзьям носить ее сумку, пусть ей и было очень тяжело таскать в ней целую груду учебников. Но сегодня Гермиона, подумав секунду, все же приняла от него этот знак внимания. Она молча махнула рукой и направилась к выходу.

За завтраком Гермиону ждал еще один сюрприз. Едва она села за стол, как Гарри взмахнул палочкой и трансфигурировал стоящий перед ней стакан в вазу для цветов. Затем, воспользовавшись заклинанием, показанным мистером Оливандером, поместил в нее букет. Все присутствующие в большом зале удивленно уставились на Поттера, он же спокойно сел и, не обращая внимания на сверлящие его взгляды, приступил к еде.

Гермиона смущенно покраснела, ведь проявление подобных знаков внимания по отношению к ней было более чем непривычным. Гарри потихоньку бросал на нее вопросительные взгляды, надеясь увидеть ее реакцию. Подруга послала ему теплую улыбку и приняла самый невозмутимый вид. Гарри остался довольным произведенным эффектом, не удивляясь при этом сдержанности Гермионы: уж слишком много завистливых глаз смотрело в ее сторону.

Глава 2.

* * *

После первого испытания турнира школьная жизнь вошла в свой обычный ритм. Вот только для Гермионы эта жизнь стала совсем не похожей на прежнюю. Каждое утро она с радостью встречала Гарри в гостиной и тихонько наблюдала, как он старательно занимается. Для нее стала привычной утренняя проверка его необычайно возросших в объеме эссе. Она не оставила без внимания, что во время этой проверки ее друг внимательно следит за ней, но показывать, что она видит эти его маленькие хитрости, мисс Грейнджер категорически не желала, ведь тогда их утренняя игра в подглядывание могла прекратиться, а этого Гермионе хотелось меньше всего.

Она уже привыкла, что ее тяжеленную сумку теперь повсюду таскает Гарри. Благодаря замене прорицаний нумерологией их расписания совпадали почти полностью, а во время занятий по рунам, на которые Гарри не ходил, он сидел в библиотеке, старательно готовя для утренних посиделок новые эссе-великаны. Но при этом не забывал проводить подругу до класса, а потом встретить ее там же.

Мода на украшение столов в большом зале, введенная с легкой руки Гарри, охватила всю школу; стало хорошим тоном наколдовать перед своей девушкой вазу с цветами. Преподаватели не мешали этому увлечению, и во время приемов пищи столы ломились от разнообразных букетов. Многим изменяло чувство меры, но перед своим местом Гермиона неизменно обнаруживала безупречно элегантный букет.

На изменившиеся отношения между Гарри и Гермионой обратила внимание вся школа, во всяком случае, ее прекрасная половина, и теперь мисс Грейнджер часто замечала, как на нее смотрят завистливые глаза других девушек. Особенно неприятны были откровенно злые взгляды, которые на нее бросала Джинни Уизли. Гермиона заподозрила, что детское увлечение Джиневры Поттером успело перерасти во что-то большее. Вот только Гарри был абсолютно равнодушен к ее прелестям, по-прежнему воспринимая юную мисс Уизли как младшую сестру, что явно раздражало Джинни. Гермионе стало грустно, когда она поняла, что та дружила с ней только для того, чтобы быть поближе к Гарри.

Их отношения с Роном также изменились. Гарри, наконец, простил своего завистливого товарища, вот только прежней близости между друзьями не было. Рону было откровенно скучно сидеть в библиотеке, где теперь вместе проводили много времени Поттер и Грейнджер, а вечером в гостиной Гарри предпочитал болтовне или игре в шахматы работу над книгами. Сразу после окончания занятий они втроем уходили в пустые классы, где отрабатывали защитные и атакующие заклинания, помогая Гарри готовиться к следующим испытаниям турнира, но и там Рон все чаще выступал исключительно в роли мишени — сказывалась недостаточная его подготовка. Делать совместно с Гарри зарядку он отказался наотрез, мотивируя это тем, что и так не высыпается. Гермиона пожурила его за это, но про себя порадовалась, что Рон не будет мешать их утренним посиделкам. Для мисс Грейнджер было абсолютно ясно, что если так пойдет и дальше, то весьма скоро Рон для них из близкого друга превратится просто в товарища, такого же как Дин или Невилл. Но почему-то это для нее было далеко не так важно, как то, что происходило между ней и Гарри.

Да, теперь Гермиона ясно понимала, что она нравится ему как девушка. Это открытие заставило ее душу взлететь в необъятную высь. Она вспоминала, как еще до школы прочитала о мальчике, победившем могучего темного волшебника. Гермиона сразу подсчитала, что он должен поступать в школу в один год вместе с ней, а, когда встретилась с ним в поезде, очень удивилась, что вместо великого героя, осознающего свою значимость, перед ней оказался самый обычный мальчишка. Из-за этого своего разочарования она доставала его первое время в школе, пока не увидела, что за скромной внешностью и застенчивыми манерами скрывается настоящий герой. Сейчас она расцеловала бы того тролля, который позволил ей подружиться с ним. Начиная с прошлого года, Гермиона мечтала стать его девушкой, но считала себя недостойной этого. Она была рада довольствоваться ролью его друга, хоть и грезила о гораздо большем.

Еще совсем недавно она позволяла себе предаваться романтическим мечтам, только оставаясь наедине с собой. Каждое утро приходя в пустую гостиную, она привычно усаживалась в кресло у камина, в котором прошлым вечером сидел ОН. Гермионе казалось, что кресло еще хранит тепло Гарри, и ей хотелось впитать его в себя. Она доставала очередную книгу для дополнительного чтения, но ее мысли почти всегда гуляли где-то в другом месте.

И вот теперь она не решалась до конца поверить своему счастью. Она боялась спугнуть его и не торопила Гарри, а он в свою очередь очень осторожно сближался с ней, не позволяя себе тех вольностей, которые часто допускали другие парни, начиная общаться с девушками. Если еще недавно они с Гермионой могли свободно по-дружески обняться и не испытывали смущения от этого, то теперь легкое касание пальцев вызывало у двух гриффиндорцев прилив крови к щекам. Сначала Гермиона немного сердилась на него за подобную осторожность, ведь сама она была совсем не против того, чтобы Гарри проявлял большую смелость, но потом поняла, что он так же, как и она, боится спугнуть эту их близость. Эта взаимная осторожность делала ожидание каждого следующего шага навстречу друг другу еще более волнительным.

* * *

В один из декабрьских вечеров Гарри сидел в гостиной и пытался найти во взятых в библиотеке книгах более сильные варианты щитовых чар. Работа продвигалась медленно, так как юноше сильно мешало то, что сейчас рядом с ним не было Гермионы. Она первой убежала с ужина, заявив, что у нее есть кое-какие дела и до сих пор не появилась. Поттер испытывал беспокойство за нее, хоть и понимал, что не может все время находиться рядом с подругой. Сидящий рядом Рон в очередной раз обыграл Невилла в шахматы и прикидывал, как бы поаккуратнее завлечь в игру Гарри. Решив, что если просто сидеть, то дело с места не сдвинется, он твердо заявил, что другу необходимо время от времени отрываться от учебников, чтобы знания в голове лучше откладывались, и поэтому Гарри стоит прерваться и заняться чем-нибудь более приятным, чем чтение. Поттер уже совсем было решил поддаться на уговоры товарища, но тут открылся портрет Полной Дамы, и в комнату влетела Гермиона. Желание поиграть в шахматы, и так не слишком сильное, испарилось полностью.

Гермиона заметила, как прояснилось лицо Гарри, когда он увидел ее, но она не стала отвлекаться на свои чувства по этому поводу, так как в данный момент ей хотелось как можно скорее поделиться с ним новостями. И с Роном тоже, конечно.

— Идемте со мной, вы увидите что-то интересное. Гарри, ты просто обязан туда пойти! Пожалуйста!

Ей не пришлось повторять дважды, так как Поттер готов был отправиться куда угодно, лишь бы с Гермионой, а Уизли до смерти надоело скучать в гостиной. Гермиона стремительно направилась в одной ей известном направлении, и Гарри с Роном вынуждены были чуть ли не бежать за ней. Они, конечно же, попытались выяснить по дороге цель этого похода, но та была непреклонна в своем желании устроить им сюрприз.

Наконец она остановилась у картины с фруктами, висящей недалеко от большого зала, и посмотрела на ребят взглядом, полным предвкушения их реакции. Гарри, наконец, понял, куда его привела подруга. Конечно, как он мог забыть любимую идею мисс Грейнджер бороться за освобождение домовых эльфов! Теперь он был совсем не против того, чтобы поддержать ее, причем не только потому, что готов был принять на ура любую ее идею. Но желание немного подразнить подругу было непреодолимым.

— Гермиона, если я правильно понимаю, ты решила продолжить дело Фронта Освобождения Рабского Труда. Неужели мы прямо сейчас начнем раздавать носки всем эльфам Хогвартса?

— Так что, мы пришли на кухню? Здорово, всегда мечтал побывать здесь. — На лице Рона было написано, что его желание ближе познакомиться со столь важным помещением школы, вызвано отнюдь не стремлением принести домовикам свет свободы, а, скорее, надеждой на лишний перекус.

Гермиона недовольно оглядела юношей, всем своим видом показывая, что если от Уизли она ничего другого особо и не ожидала, то Гарри…Тут она заметила смешливые искорки в глубине глаз друга, и поняла, что он просто хочет пошутить. Желание рассердиться тут же исчезло.

— Гарри, ФОРТ здесь не причем. Хотя тебе и не помешало бы принять участие в его работе, да и тебе, Рон, тоже. Но сейчас вы все сами увидите.

Девушка пощекотала указательным пальцем зеленую грушу на картине, и им открылся проход на кухню. Друзья вошли в просторное помещение, Рон при этом внимательно оглядывал незнакомую для него обстановку. Высокий потолок, большие разделочные столы, ряды начищенных кастрюль и огромный кирпичный очаг в дальнем углу делали кухню Хогвартса похожей на храм кулинарного искусства. И жрецами в этом храме были десятки домовых эльфов, деловито снующих по помещению и уверенно орудующих ножами и поварешками.

Из глубины помещения к ребятам с визгом подбежало какое-то маленькое существо.

— Сэр Гарри Поттер! Сэр Гарри Поттер!

У Гарри перехватило дыхание. Домовой эльф со всей силы прижался к коленям юноши, издавая счастливый визг. Мгновенно пришло узнавание, и у Гарри внезапно защипало в глазах.

— Добби, малыш Добби. Как я рад тебя видеть.

— Да сэр, вы узнали Добби, я просто счастлив. Добби так мечтал, так надеялся увидеть сэра Гарри Поттера, и сэр Гарри Поттер пришел к Добби на кухню, — восторгу эльфа не было предела.

Гарри уже не слушал восторженные крики домовика. Ему вспомнились потухшие глаза Добби из своего видения. Этот смешной нелепый малыш, не задумываясь, пожертвовал своей жизнью, чтобы спасти Гарри и его друзей. Подчиняясь внезапному порыву, Поттер наклонился, взял Добби на руки и крепко прижал к себе. Он точно знал, что душа этого домовика намного чище, чем души многих знакомых ему людей. Ну что же, подумал он, будем надеяться, что мне удастся спасти и твою жизнь, Добби.

Очутившись у Гарри Поттера на руках, Добби на секунду замер от счастья, а потом разразился потоком восторженного визга. Восхищению эльфа по поводу того, что САМ ВЕЛИКИЙ СЭР ГАРРИ ПОТТЕР не только вспомнил его, но даже приласкал, не было предела. Гарри даже испугался, как бы Добби от счастья не отдал концы, а подняв голову, он понял, что доставил огромную радость своей подруге, смотревшей на него в этот момент абсолютно счастливыми глазами. Судя по всему, Гермиона не ожидала такой реакции от встречи Гарри с домовиком, ведь тот никогда не показывал, что испытывает к Добби теплые чувства. Ее щеки покрыл предательский румянец, делавший лицо особенно привлекательным. Видимо, смущенная девушка решила, что надо срочно отвлечь внимание Гарри и Рона, и принялась расспрашивать домовика о его жизни. Гарри спустил Добби на землю и искренне старался вслушаться в разговор, но его мысли куда-то улетали. Вдруг знакомое имя прервало его размышления.

— Прости, Гермиона, что ты сказала о мистере Крауче?

— Я сказала, что он очень плохо поступил с Винки, посмотри, какая она несчастная.

Девушка указала на заплаканную эльфийку, вид которой мог вызвать только жалость. Гарри вспомнил события на чемпионате мира по квиддичу, где эта эльфийка была опозорена своим хозяином, которого она подвела. И еще вспомнил, что, хотя мистер Крауч и показался ему малоприятным человеком, но скорой смерти, которая его ждала, он точно не заслуживал. Пока Гермиона старалась подбодрить эльфийку, в голове юноши созрел план, как можно спасти бывшего хозяина Винки. Вот только не стоит пока говорить о нем Гермионе. Лучше он потом расскажет ей об этом вместе с рассказом о своем видении. А пока стоит еще разок наведаться на кухню, но уже одному.

* * *

На следующий день последним уроком перед обедом была трансфигурация. За пять минут до конца занятия профессор МакГонагалл потребовала от учеников закончить выполнение задания и выслушать объявление.

— Юные леди и джентльмены, приближается рождественский бал, являющийся неотъемлемой частью Турнира Трех Волшебников. Бал состоится в большом зале, в восемь часов вечера, в первый день рождества. Форма одежды парадная.

Девушки принялись хихикать и перешептываться друг с другом, явно обсуждая, кто кого пригласит на бал. Юноши старались изобразить ледяное спокойствие, но получалось это у них откровенно плохо. Профессор МакГонагалл сообщила, что на бал допускаются только ученики, начиная с четвертого курса, но можно пригласить партнера и из числа младшекурсников. После этого она объявила, что за исключением Гарри Поттера все свободны. Когда школьники пошли на выход, Гарри тихонько попросил Гермиону дождаться его, а сам подошел к декану.

— Мистер Поттер, вы, как один из чемпионов открываете бал, поэтому ваше присутствие обязательно. Надеюсь, у вас нет проблем с формой?

— С формой нет, профессор, зато есть другая…

— Я вас внимательно слушаю, — профессор МакГонагалл явно показывала всем своим видом, что никакая проблема не может послужить основанием для отсутствия Гарри Поттера на балу.

— Видите ли, профессор, проблема в том, что я не умею танцевать, а мне не хотелось бы позорить Хогвартс. Вы не могли бы подсказать, кто мог бы дать мне несколько уроков?

— Вы уже определились с парой? — строгие глаза профессора пытались просветить Поттера, словно выискивая в нем что-то известное одной ей.

— Да, профессор, — Гарри задорно улыбнулся. Для него не существовало проблемы выбора, так как он еще раньше твердо решил, что пойдет на бал только со своей подругой.

— Ну, вот и отлично. В субботу вечером приходите вдвоем в мой класс. Думаю, ваша проблема будет решена.

На лице декана Гриффиндора сияла гордая улыбка. Она наверняка уже догадалась, кто будет танцевать в паре с Поттером, и явно одобряла его выбор. Ну а помощь с танцами, это точно не та проблема, которая способна поставить в тупик их декана.

Гарри решительно направился к Гермионе, одиноко сидящей на своем месте. К этому времени все ученики уже покинули класс, спеша в большой зал на обед. Даже Рон не стал дожидаться товарищей, поддавшись мощному зову своего желудка. Ну что же, так даже лучше. В картинках будущего, увиденных Гарри, на балу Гермиона была с Виктором Крамом, а сам он выглядел полным идиотом. Это дело надо было пресечь в корне, отсюда и его просьба к МакГонагалл помочь решить проблему с танцами. А у Виктора с Гермионой все равно ничего не получилось бы, успокаивал себя Гарри. Так что прости, Крам, ты, конечно, хороший парень, но придется тебе поискать другую девушку. А то слишком уж ты заинтересованно смотришь на мою подругу, когда видишь ее в библиотеке. Готов быть твоим соперником на турнире, в квиддиче и на балу.

Умом Поттер понимал, что ничего сложного в приглашении на бал своей подруги не может быть в принципе. Гарри, скорее, поверил бы, что сейчас в большом зале его дожидается Волан-де-Морт собственной персоной и с цветами в руках, чтобы поздравить с победой в первом туре, чем в то, что она откажет ему. Вот только почему-то во рту пересохло, дышать стало тяжело, уши горели, а глаза предательски норовили уткнуться в пол. Ничего, истинных гриффиндорцев не запугаешь подобными трудностями. Хотя, безусловно, встреча с Волан-де-Мортом в данный момент все же казалась предпочтительнее.

Гермиона вопросительно смотрела на подходящего к ней Гарри. Она не могла слышать, о чем он говорил с профессором МакГонагалл, и теперь ей явно очень хотелось узнать содержание их беседы. А бегающий взгляд Поттера ясно говорил ей, что с Гарри что-то нечисто. За пару шагов до нее он решительно выпрямился и смело посмотрел ей в глаза.

— Гермиона, я хочу просить тебя быть моей партнершей на балу. Как ты смотришь на это?

Теперь уже глаза Гарри искали ответ на лице девушки. Настала очередь Гермионы покрыться румянцем от смущения; она пару секунд собиралась с силами и старалась принять спокойный вид. Хотя, как подумал Гарри, даже сама себе за проявленные актерские способности Гермиона поставила бы не больше тролля.

— Гарри, я, конечно, согласна. Я очень благодарна тебе за приглашение, но подумай хорошенько, действительно ли ты хочешь меня пригласить. Ведь ты можешь выбрать партнершу, которая будет намного красивее меня. Лучше подожди немного и пригласи ту, кто тебе понравится. Ты ведь знаешь, что я не обижусь на это.

Гарри с удивлением смотрел на подругу. Неужели она сама не понимает, насколько она привлекательна? И неужели думает, что он способен променять ее на какую-нибудь яркую красотку, у которой нет и сотой доли той теплоты, что он каждую секунду видит в глазах лучшей подруги. Нет, с этими настроениями надо что-то делать. Он взял ее руки в свои ладони и тихо сказал:

— Гермиона, ты очень привлекательная девушка, и если кто-то не способен разглядеть твою красоту, то он просто идиот. Поэтому от своего приглашения я не откажусь, кто бы меня ни уговаривал.

Она радостно посмотрела на него. Было видно, что ей хотелось запрыгать от радости, но чудовищным усилием воли она сдерживала себя.

— И кстати, Гермиона, у нас с тобой в субботу вечером дополнительные занятия у профессора МакГонагалл.

Слова о занятиях мигом привели мисс Грейнджер в привычное состояние. Что бы там ни было в душе, но учеба это святое.

— Чем мы будем заниматься? Ведь об этом ты и говорил с профессором МакГонагалл?

Гарри принял самый серьезный вид, на который только был способен. Его обрадовало, что перед ним снова была его деловитая, любознательная подруга. Впрочем, посмотрим, какая она будет через несколько секунд.

— Профессор хотела предупредить, что мне, как одному из чемпионов, предстоит открывать бал, поэтому заниматься мы будем танцами. И кстати, я забыл тебе сказать, что совсем не умею танцевать. Так что партнер тебе достался далеко не самый лучший.

Вот только во взгляде Гермионы Гарри прочитал, что он будет для нее идеальным партнером, независимо от того, умеет он вальсировать или нет.

* * *

Проводив Гермиону на занятия по рунам, Гарри деловито направился в сторону подвалов Хогвартса. Он уже не раз заходил на кухню, но раньше не встречал Добби и Винки. Впрочем, Гермиона говорила, что они совсем недавно поступили на работу в Хогвартс.

Как и в прошлый раз, первым к Гарри подбежал Добби. Юноша вновь выслушал бесконечные восхваления своей скромной персоны неуемным эльфом, ласково погладил его по голове и спросил, не может ли Добби сделать так, чтобы он поговорил с Винки наедине. К вящей радости Поттера, Добби сообщил, что может оказать услугу своему кумиру, и тут же предложил юноше пройти в Выручай-комнату, заявив, что Винки уже будет ждать его там. Выслушав подробные наставления эльфа о том, как найти это помещение, Гарри отправился на восьмой этаж.

Гарри трижды прошел по коридору, старательно представляя, что ему нужно место, «где он встретится с Винки», и обнаружил искомую дверь. Войдя в нее, он увидел уютный кабинет, где в камине радостно пылал огонь, а на столике рядом с удобным креслом стоял чайник, чашки и вазочка с печеньем. Перед столом застыла в почтительной позе Винки, выглядевшая не менее несчастной, чем в прошлый раз. Гарри уселся в кресло и внимательно посмотрел на нее.

— Винки, ты раньше служила мистеру Краучу. Скажи, ты все так же любишь своего хозяина, несмотря на то, что он публично опозорил тебя?

— Винки очень любит мистера Крауча, сэр. Плохая Винки заслужила свое наказание, но она по-прежнему мечтает вернуться к мистеру Краучу. Винки очень не нравится быть свободным эльфом, сэр.

Гарри выслушал эльфийку со скрытым удовольствием. Если бы она не была так предана своему бывшему хозяину, план, возникший у него в голове в прошлое посещение кухни, вряд ли имел бы шансы успех.

— Слушай меня внимательно. Сейчас твоему бывшему хозяину грозит серьезная опасность сама-знаешь-от-кого.

Тут Гарри вынужден был прерваться, так как Винки принялась бить себя по голове, дергать за уши и наносить самой себе пощечины, сопровождая это жалобными криками, что во всем виновата только плохая Винки. Поттер прервал эту экзекуцию, схватив эльфийку за руки.

— Винки, если ты будешь наказывать себя, я не смогу нормально с тобой разговаривать и, следовательно, не смогу помочь мистеру Краучу. Поэтому веди себя хорошо и не смей наказывать и ругать себя.

Эльфийка старательно закивала головой, боясь издать хоть один звук, и Гарри порадовался, что нашел правильный способ успокоения Винки.

— Итак, продолжим. Сначала я хочу узнать, может ли домовой эльф прийти по зову только своего хозяина, или любого волшебника?

— Домовые эльфы чувствуют только зов своего хозяина, сэр. Но зато чувствуют его, где бы хозяин не находился, и могут переместиться туда, какие бы чары этому не мешали!

— Винки, очень скоро твой бывший хозяин будет нуждаться в убежище. На некоторое время, конечно. Я хочу спрятать его в Хогвартсе. Думаю, эта комната прекрасно подойдет для подобного дела. Так вот, мне необходимо, чтобы кто-то ухаживал за ним, пока он будет здесь. Ты могла бы сделать это?

— Сэр, Винки с радостью ухаживала бы за мистером Краучем, сколько бы времени это не заняло. Но Винки сейчас служит Хогвартсу, сэр. Винки должна постоянно работать для школы и не сможет все время служить мистеру Краучу. Простите недостойную Винки, сэр.

— Я так и думал, — Гарри почесал подбородок. — Тогда у меня есть предложение. Я возьму тебя к себе на работу, а, когда мистеру Краучу престанет грозить опасность, попрошу его взять тебя назад. Не думаю, что он сможет отказать мне. Но в любом случае, у тебя будет полная свобода выбора, как жить дальше. Я тебя освобожу, и ты сама решишь, что тебе делать.

Услышав эти слова, Винки бросилась обнимать колени Гарри и радостно визжать о том, что Гарри Поттер — величайший волшебник всех времен и народов. И, конечно, она готова служить мистеру Поттеру, если есть хоть малейшая надежда, что этим она поможет мистеру Краучу. А если Гарри Поттер еще и замолвит за нее словечко перед бывшим хозяином, она станет самой счастливой эльфийкой в мире.

Гарри прервал выражение восторгов маленького существа, предупредив, что, если она хочет служить у него, ей придется получать зарплату. Как Винки ни пыталась отговорить его от такого зверства, юноша был непреклонен. Он и так был уверен, что его подруга весьма отрицательно отнесется к тому, что он стал «рабовладельцем», и решил заранее задобрить ее хотя бы введением оплаты труда домовика.

Сам Гарри не знал ритуала принятия клятвы верности от домового эльфа, но Винки старательно объяснила ему все нюансы этого магического действа. Уже через четверть часа Гарри стал счастливым обладателем собственного эльфа. Теперь осталось только отдать Винки нужные распоряжения и выдать зарплату за первую неделю работы.

— Пока не пришло нужное время, ты будешь по-прежнему работать на кухне Хогвартса. Когда ты мне понадобишься, я позову тебя. И кстати, надеюсь, ты умеешь готовить кофе? И ты знаешь, где его можно достать?

— Конечно, сэр. В Хогвартсе нет кофе, но Винки знает, где его можно купить.

— Прекрасно. Вот тебе пять галлеонов, когда закончатся, скажешь, я дам еще. Твоя задача — каждое утро приносить кофе мне и мисс Грейнджер в гостиную Гриффиндора. Мы спускаемся туда в седьмом часу. Надеюсь на тебя, Винки.

— Винки счастлива служить сэру Гарри Поттеру. И хотя мисс Грейнджер ругала мистера Крауча, Винки будет служить и ей. Винки докажет, что она хороший домовой эльф, сэр.

Теперь разговор с Гермионой становился неизбежным. Как ни была терпелива его подруга, но наверняка у нее накопилось слишком много вопросов, чтобы ей хватило сил сдержать свое любопытство. И лучше удовлетворить его самому, обеспечив благоприятные условия для разговора.

Тем же вечером Гарри привел Гермиону в Выручай-комнату. Гриффиндорец сказал, что ему понадобилось место, где он сможет «спокойно поговорить со своей подругой и им никто не помешает». Комната превратилась в изящную гостиную с камином и креслами. Когда Гермиона уселась в одно из них, он устроился напротив нее, и начал рассказ о своем видении.

* * *

Гермиона внимательно смотрела на Гарри. Когда он за ужином сказал ей, что хочет сегодня серьезно поговорить и знает подходящее место для этого, она очень обрадовалась. Появилась надежда, что она узнает, что послужило причиной изменений, произошедших с Гарри. Придя в Выручай-комнату, Гермиона несколько минут не могла прийти в себя от удивления, ведь она и понятия не имела об этой тайне Хогвартса. Наконец она успокоилась и приготовилась слушать юношу, ведь комната теперь никуда не денется, а вот ее друг может передумать начинать рассказ.

Когда Гарри сообщил о своем видении, Гермиона сначала решила, что это шутка, но карта мародеров заставила ее задуматься. А Гарри продолжал. Он вкратце рассказал, как развивались события в той версии истории, что он увидел на уроке Предсказаний. Рассказал о погибших в борьбе с Волан-де-Мортом, о крестражах, о том, как они уничтожали их. Закончил он победой над темным магом.

— Гарри, ты видел секрет следующего испытания?

Гермиона решила, что дополнительная проверка истинности видения Гарри им не помешает. Одно предсказанное событие еще может быть случайностью. Но вот несколько событий подряд — это уже закономерность.

— Да, я знаю, как услышать подсказку в яйце, и знаю, как пройти его.

— Но ты уже проверял? — Гермиона требовательно смотрела на Гарри.

— Да, все так и есть.

Мисс Грейнджер опять задумалась. Ей было понятно, что Гарри рассказал не все, но она подумала, что на это у него наверняка были причины. Да и того, что было сказано ей, вполне хватило для принятия решения.

— Гарри, мы ведь попробуем все исправить, правда? — она с надеждой смотрела на друга. Ведь ему же не безразлично, погибнут все эти люди или нет.

— Конечно, попробуем. Но мне понадобится твоя помощь, — на лице Поттер читалось нескрываемое облегчение.

В ответ на это заявление девушка только возмущенно фыркнула. Когда это было, чтобы она отказала Гарри в помощи? Быть всегда рядом с ним, помогать ему во всем — это было источником радости для нее. Впрочем, Гарри пока не стоит об этом догадываться.

— А теперь рассказывай, что ты уже сделал. Не может быть, чтобы ты столько времени просто бездельничал. Иначе я решу, что это не ты, а кто-то другой, прячущийся под оборотным зельем. И кстати, почему ты еще не рассказал о Муди Дамблдору?

— Я пока еще серьезно не готовился вмешаться в ход событий, хотел делать это вместе с тобой, но кое-что уже придумал и даже начал реализовывать. Винки! — Гарри улыбнулся, заметив ошарашенное лицо Гермионы, когда та увидела внезапно возникшую перед ними эльфийку. — Сделай нам, пожалуйста, кофе.

Раздался хлопок, и она пропала из комнаты. Лицо Гермионы начало медленно наливаться гневом.

— Гарри Поттер, это то, о чем я подумала? Как ты мог. Ты опять сделал рабом свободного эльфа!

— Гермиона, ну послушай, пожалуйста…

— Я ничего не желаю слушать! Ты же знаешь, как я отношусь к этому, а ты…

Тут Гермиона замолчала, демонстративно отвернувшись от своего друга. Гарри, скорее всего, рассчитывал на более спокойную реакцию подруги.

— Гермиона, — обратился он к ее затылку, — если ты хочешь, то я прямо сейчас освобожу Винки, но сначала выслушай меня. Мне понадобится этот домовик, чтобы спасти мистера Крауча. Я сразу предупредил эльфийку, что освобожу ее, как только минует опасность для его жизни. Если ты найдешь иной способ помочь ему, я с радостью сделаю это раньше. И кстати, я плачу ей зарплату!

Гарри наверняка надеялся на действенность последнего утверждения. Вот только так легко ему не отделаться. Но серьезный разговор с ним может подождать, а вот о всяких подозрительных планах стоит узнать заранее. Лицо гриффиндорки приняло самое суровое выражение.

— Рассказывай, что за глупый план ты придумал.

Гарри поведал подруге, что, когда мистер Крауч появится в Хогвартсе, он спрячет его с помощью Винки в Выручай-комнате до конца турнира. А сделать Винки своим домовиком он вынужден, чтобы имелась возможность вызвать ее в любой момент. Ведь события могут пойти не совсем так, как ему это виделось. Тут Винки принесла две чашки горячего кофе. Гермиона старательно допросила ее насчет зарплаты и насчет освобождения и только после этого решила простить друга, и Гарри с облегчением отпустил эльфийку.

Кофе был тем предметом, которого мисс Грейнджер сильно не хватало в Хогвартсе. Волшебники крайне редко употребляли этот чудесный напиток, и Гермиона могла наслаждаться им только на каникулах. Сейчас бодрящий аромат, идущий из ее чашки, значительно поднимал настроение.

— Так, а теперь рассказывай, почему ты ничего не сказал про Муди Дамблдору.

Гарри отпил глоток из своей чашки и внимательно посмотрел на Гермиону. Его вид ясно говорил, что то, что она услышит, вряд ли ей понравится. Тяжело вздохнув, Гарри наконец заговорил.

— А зачем ему что-то рассказывать, если он и так все знает.

Гермиона недоверчиво посмотрела на него: Гарри всегда подчеркивал, что доверяет директору и тут вот такие слова… Она потребовала от друга объясниться подробнее.

— Хорошо, я начну сначала. Помнишь, в конце первого курса, когда мы спасли философский камень, мы догадались, что директор знает обо всем, что происходит в школе? Тогда нам показалось правильным, что он сознательно рисковал нашими жизнями, оставляя первокурсников одних сражаться с воплощением Волан-де-Морта. Мы не задумывались о том, что Квирелл мог попытаться убить не только меня, но любого школьника, заподозрившего его в чем-то. Нам это казалось забавным приключением. Мы не знали, что на руке у Снейпа метка, благодаря которой он точно знал, кто прячется под тюрбаном заики-профессора, а значит, знал и Дамблдор.

Гермиона задумалась над словами юноши. Сейчас она понимала, в какую авантюру ввязались они тогда по милости директора. Гриффиндорка согласно кивнула Гарри, соглашаясь с ним.

— А потом, став взрослее, мы почему-то забыли, что Дамблдор знает все, что происходит в Хогвартсе. На втором курсе директору было, конечно, очень сложно узнать, кто из школьников отсутствовал в общем зале, когда открылась Тайная комната. И, конечно, он не смог догадаться о василиске, ведь он знает о волшебных существах гораздо меньше тринадцатилетней девочки, выросшей в обычном мире. А уж если о расположении входа в комнату догадались даже мы с Роном, то величайший волшебник современности обязан был прийти к этому намного раньше. Из-за его бездействия чуть не погибли дети, чуть не погибла ты. Зато был сделан еще один шаг в воспитании Гарри Поттера — победителя Волан-де-Морта.

Гермиона видела, насколько тяжело ему рассказывать ей все это. Она подошла к креслу и, усевшись на подлокотник, обняла Гарри. Она чувствовала необходимость поддержать друга, ведь директор был очень дорогим человеком для него, и изменение его отношения к профессору Дамблдору было весьма болезненным. К своему удивлению, сейчас, обнимая Гарри, Гермиона не чувствовала того волнения, что возникало теперь между ними при простом касании рук. Видимо, в этот момент в ее объятиях был не огонь, а только бесконечная мягкая нежность. Юноша благодарно улыбнулся и продолжил.

— Потом была охота на Сириуса. Странная такая охота. Думаю, директор всегда подозревал, что предателем был не Блэк, а Петигрю, но Дамблдора все устраивало и так. Ведь пока Сириус сидел в тюрьме, я жил у Дурслей, а после них волшебный мир действительно стал для меня сказкой, для спасения которой не жалко ничего. Впрочем, надо отдать должное Дамблдору — когда Сириус все же сбежал, он не сделал ничего для того, чтобы помочь министерству поймать его. И опять повернул все так, что решить все проблемы должны были мы. Мы их и решили, но в результате Сириус в бегах, а Петтигрю удрал к своему хозяину. Но думаю, директор посчитал это допустимыми потерями. И в самом деле, если мой крестный будет на свободе, я, естественно, поеду на лето к нему, а не к Дурслям. А у Дамблдора есть маниакальная идея насчет защиты крови.

— Ну и наконец, Муди. Если бы не было так грустно, то можно было бы посмеяться, что человек, чьим девизом является «Постоянная бдительность», попался, как школьник, и проводит все время в сундуке. Вот только я не верю, что директор не распознал этого упиванца, что усердно ведет у нас занятия по защите, ведь Дамблдор и Аластор Муди старые друзья. Это все равно, как если бы Малфой попытался притвориться мной. Думаю, вы с Роном опознали бы его в течение пары дней, что бы он ни делал. Так что его опять все устраивает, и понятно почему — Волан-де-Морт должен возродиться с помощью моей крови, иначе гениальный план директора может рухнуть.

Гермиона задумчиво разглядывала Гарри. Она удивилась, что сама не пришла к подобным выводам, ведь практически вся информация у нее была. Или они настолько верили директору, что не замечали очевидного, или здесь было что-то еще. И от этого «еще» девушке становилось страшно, ведь тогда получалось, что добрейший профессор Дамблдор потихоньку воздействует на сознание детей, лишая их критического восприятия своей личности. Нет, это выглядит полным бредом, не стоит даже заикаться о подобном, пока она всерьез не обдумает сложившуюся ситуацию. А пока…

— Ты не боишься, что если будешь молчать, то Крауч убьет тебя, или кого-то еще? — шутки шутками, но иметь в роли учителя ярого Упивающегося Смертью было как-то не по себе.

— Думаю, он не представляет пока реальной опасности. Ему нужна не чья-то смерть, а похищение моей персоны. Зачем устраивать это дело столь экстравагантным способом, мне не ясно, зато очевидно, что он будет до конца турнира вести себя тише воды, ниже травы, чтобы его план не сорвался. А заодно у нас будет прекрасный учитель по ЗОТИ — кто еще научил бы меня противостоять Империусу, — Гарри грустно усмехнулся, его с недавнего времени поражал удивительно безответственный подход директора к преподаванию защиты в Хогвартсе.

— Но зачем все это надо Дамблдору? Ведь было бы гораздо проще не дать возродиться Тому-кого-нельзя-называть. Ведь с каждым разом это ему будет делать все труднее и труднее, а ты будешь становиться только сильней.

— Дамблдор стал фанатиком, а, может быть, и всегда был им. Он считает, что уничтожить Волан-де-Морта могу только я, причем непременно под его мудрым руководством, и стремится организовать это дело как можно скорее. Он, по-моему, просто боится, что умрет раньше, чем возродится эта змеелицая мразь. А то, во что обойдется его «гениальный» план, директора не особо волнует. Недаром в молодости, как раз когда его лучшим другом был Гриндевальд, Дамблдор действовал под девизом «Ради общего блага». Директор не жалеет своей жизни ради реализации этого плана и не собирается жалеть других. В этом году из-за его «гениальных» действий должны будут погибнуть оба Крауча и Седрик. Пусть младшего Крауча и не жалко, но вмешайся директор раньше, можно было бы избежать этих смертей. И я постараюсь это сделать.

Гермиона крепче обняла его. «Ох, Гарри, сколько же в тебе максимализма. Ты ведь считаешь, что должен защитить людей от всех бед, и если что-то не получается, винишь только себя. Вот только если бы ты был другим, вряд ли мне так хотелось бы быть рядом с тобой. И ты боялся, что, если я узнаю о твоем видении, о том, что тебя ждет, я перестану быть твоим другом? Какой же ты еще глупый. Понимаю, что тебе было трудно все это рассказывать, но придется тебе еще немного помучиться».

— Гарри, ответь мне еще на один вопрос, — она слегка отстранилась и требовательно посмотрела на Поттера. — Почему так изменилось твое отношение к Рону? И не рассказывай мне, что вы помирились. Я же вижу, что ты больше не считаешь его лучшим другом.

Гарри задумался на минуту, и Гермионе показалось, что он слишком тщательно подбирает слова, чтобы не сказать чего-то лишнего. Видимо, это было связано с событиями, на воспоминание о которых он наложил табу.

— Герми, Рон не в последний раз предал меня, но это я ему бы еще простил. В конце концов, он всегда раскаивался в своих глупых обидах. Но он при случае предаст не только меня, но и тебя, а вот этого я ему простить никак не могу. Я не хочу, чтобы ты плакала по его вине, и не допущу этого.

Глава 3.

* * *

В ближайшую субботу Гарри и Гермиона пришли в кабинет профессора МакГонагалл. Всю дорогу они спорили, кто же будет их преподавателем по столь специфическому «предмету», который Гарри обозвал «танцологией». Гермиона считала, что учить их будет сама декан, явно получившая в свое время классическое образование, а значит, неплохо владеющая этим искусством. Гарри настаивал, что наиболее вероятной кандидатурой является мадам Хуч, объясняя это тем, что полеты и танцы должны быть похожи друг на друга, но его подруга лишь фыркала в ответ. Гарри, примерив свое же утверждение на некого Гарри Поттера, мысленно соглашался с ней, но продолжал отстаивать свое мнение просто из вредности. Они с предвкушением постучали в дверь кабинета главы Гриффиндора и, получив разрешение, вошли.

Увы, победителя в их споре не оказалось, так как, к несказанному удивлению друзей, их учителем стала профессор Вектор. Подростки бы в жизни не догадались, что под маской строгого сухого математика скрывается страстная танцовщица. Но очень скоро юные гриффиндорцы на себе познали, что это действительно так. Занятие продолжалось четыре часа, и строгая профессор требовала не только точного запоминания движений ног и рук, но и безусловного слияния с музыкой. Гарри долго не мог понять, как же достичь этого, пока не представил себе, что не скользит по полу в потоке вальса, а летит в небе на метле. После этого у него начал, наконец, получаться не набор движений, а полноценный танец.

Гермионе было поначалу нелегко со столь неопытным партнером. Конечно, мама водила ее в детстве на танцы, но без практики, да еще и с учетом того, что Гарри вообще попытался танцевать в первый раз в жизни, она уже серьезно думала, что после занятий придется идти к мадам Помфри лечить ноги. Но постепенно дело пошло на лад: Гарри наконец-то удалось поймать мелодию, и он вдруг уверенно закружил подругу по комнате. Гермиона увидела радостную улыбку на лице своего партнера и ощутила то, чего раньше никогда не испытывала в танцах. Она перестала думать о движении ног, стало ненужным отсчитывать ритм — тело все делало само. А она утонула в глазах Гарри и категорически не желала выплывать оттуда.

Но как все хорошее, закончилось и это волшебное кружение. Профессор Вектор заявила, что на сегодня достаточно, но в следующую субботу они продолжат занятия. Ребят обрадовало ее заявление, что если они будут также хорошо танцевать на балу, то точно не опозорят Хогвартс. А на прощание профессор вручила им книгу по этикету, наказав самостоятельно изучить ее и объяснив это тем, что бал — это не только танцы.

* * *

В последнее время зелья превратились для Гарри в один из самых любимых предметов. Теперь юноша знал, как можно освобождать свое сознание от всех эмоций и сохранять ледяное спокойствие в любой обстановке. Он вспоминал, что чувствовал в своем видении, когда погиб Добби, и отгораживался от окружающего. Как оказалось, именно абсолютное спокойствие Поттера действует на профессора Снейпа, как красная тряпка на быка. А раздражать нелюбимого преподавателя, оставаясь при этом абсолютно спокойным, оказалось весьма забавным.

Входя в класс зельеварения, Гарри отключал свои чувства и все едкие замечания профессора относительно способностей Поттера, его сомнительных моральных и физических достоинств, которые раньше так бесили юношу, пролетали мимо цели. Гарри спокойно выполнял задания, и качество его зелий теперь не отличалось от зелий Гермионы. Снейпа все это бесило, чем дальше, тем больше. Он уже оставил в покое остальных гриффиндорцев, изредка делая исключение для Лонгботтома, и практиковал свое сомнительное остроумие исключительно на Поттере. Но Гарри держался, не позволяя себе расслабиться ни на секунду, зато после урока с удовольствием вспоминал белое от бешенства лицо преподавателя. Если раньше каждое занятие их группы приносило удовольствие Снейпу и безумно раздражало Поттера, то теперь роли поменялись.

Кроме того Гарри считал подобные занятия хорошей практикой по защите мыслей. Он не поленился найти в библиотеке соответствующую литературу и убедился, что находится на правильном пути. А то, что защита от вторжения в свою голову ему не помешает, выяснилось очень скоро: минимум раз в неделю, за обедом в большом зале, кто-то старался узнать, чем дышит Гарри Поттер. Нетрудно было догадаться, что этот кто-то — Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор, директор школы чародейства и волшебства «Хогвартс», Верховный чародей Визенгамота, кавалер ордена Мерлина первой степени, председатель Международной Конфедерации Магов и просто великий волшебник. Разумеется, Гарри еще не мог поставить на свои мысли даже слабый блок, но, старательно выполняя указанные в книге упражнения, научился чувствовать, когда кто-то пытается влезть в его голову. В эти моменты гриффиндорец начинал усиленно думать о полетах. Поттер уже знал, что при отсутствии зрительного контакта даже опытный легилимент, каким, несомненно, являлся Дамблдор, может считать только его поверхностные мысли. Конечно, существовали специальные заклинания, помогающие в этом, но большой зал явно не то место, где директор будет их применять. Так что пусть величайший светлый волшебник современности считает, что кроме квиддича для Гарри ничего в этом мире не существует. И Поттер готов был воздать благодарственную молитву хоть богу, хоть Мерлину, за то, что директор не лазил в его голову сразу после видения. Не было сомнений, что в этом случае его ждал бы как минимум «Обливиэйт».

К немалому изумлению Гарри, второй известный ему легилимент Хогвартса, профессор Снейп, не спешил лезть в его мысли. Видимо, зельевар был сторонником «честной игры» и старался достать Поттера обычными средствами. Однако Гарри подозревал, что благодаря его успехам в противостоянии с профессором, он скоро может пустить вход все доступные ему средства, дабы досадить столь «горячо любимому» ученику.

Последнее занятие по зельям перед началом каникул не обещало никаких сюрпризов. Как и обычно гриффиндорцы заранее подошли к дверям лаборатории. Им профессор Снейп никогда не прощал опозданий. Следом начали подтягиваться слизеринцы. Хоть их декан никогда не наказывал своих змеек, но раздражать Снейпа желающих было мало.

Драко Малфой, явно считавший, что не сможет уснуть, если в течение дня не бросит хотя бы пару оскорблений гриффиндорцам, решил подпортить львятам настроение. На этот раз он выбрал для своих целей тему предстоящего рождественского бала. Вот только сегодня объектом своих оскорблений Малфой решил сделать не Гарри Поттера, как это было все последнее время, а Гермиону Грейнджер.

— Представляю, как всякие уродины будут портить нам настроение на балу, — вещал он во весь голос, обращаясь якобы к своим «телохранителям» — Крэббу и Гойлу. — Могли бы и догадаться не портить праздник достойным людям и не появляться в приличном обществе. Взять хотя бы Грейнджер — стоит посмотреть на нее, как становится понятным, что ни один приличный парень и близко к этой грязнокровке…

Что еще хотел сказать «слизеринский принц», публике осталось неизвестным. Стоявший неподалеку Поттер давно привык не обращать внимания на малфоевские выпады, направленные на него лично, или огрызаться на них словами, но слова о подруге взбесили его. Гарри выбросил руку с палочкой в сторону Малфоя.

— Заткнись, хорек, или тебя заткну я! — в глазах гриффиндорца зажглись нехорошие огоньки.

— Ну, попробуй, Поттер, — слизеринец презрительно усмехнулся. — Здесь нет Муди, и малышку Поттера некому будет защитить.

Тут «заклятые друзья», которым уже давным-давно для того, чтобы сцепиться не требовалось особого повода, дружно решили прекратить словесную дуэль и перешли к делу.

— Фурункулюс!

— Дантисимус!

Два заклинания столкнулись в воздухе и полетели в разные стороны. Заклинание Гарри попало в Гойла, и тот покрылся прыщами, а вот заклинание Малфоя отлетело в Гермиону. у которой начали стремительно отрастать передние зубы. Когда Гарри увидел, что пострадала его подруга, он потерял контроль над собой. Глаза заволокло кровью, и Поттер выкрикнул проклятье из своего видения.

— Сектумсемпра!

Заклинание сработало безотказно, лишний раз подтверждая истинность увиденного. Блондин начал оседать на пол, весь покрытый кровью, вокруг раздались крики и девичий визг. Но Гарри все это не волновало: он склонился над присевшей на корточки и закрывшей лицо руками подругой, и с ужасом думал, что же она сейчас испытывает.

— Герми, прости меня, это я во всем виноват, я не сумел прикрыть тебя. Пойдем скорее к мадам Помфри: она тебе поможет. Все будет хорошо.

Сейчас Гарри забыл и о Малфое, и об окружающих его учениках и думал только о том, как помочь подруге. Он взял ее за плечи и начал поднимать. Девушка послушно встала на ноги, и Поттер повел ее по коридору в сторону больничного крыла.

— Отчего здесь такой шум?!

Из лаборатории появился профессор Снейп, явно недовольный тем, что его посмели побеспокоить своими криками какие-то школьники. Он оглядел учеников и внезапно увидел окровавленного Малфоя. Зельевара мгновенно оставила его хваленая выдержка, он стремительно кинулся к Драко и, наклонившись, стал водить палочкой вдоль его ран.

— Вулмера санентум!

Раны на теле Драко начали затягиваться. Увидев это, профессор Снейп облегченно вздохнул. Юный слизеринец открыл глаза и громко застонал, привычно изображая из себя жертву людской злобы.

— Малфой, немедленно в больничное крыло. И вы, Гойл, тоже. А теперь я хотел бы знать, кто это сделал.

— Это Поттер, он напал на нас, — Гойл решил нажаловаться на ненавистного гриффиндорца.

— Поттер, немедленно ко мне! — в голосе Снейпа слышалась неприкрытая злость.

Однако Гарри был не в том состоянии, чтобы выслушивать ненавистного профессора или хотя бы проявлять вежливость по отношению к нему. Сейчас Поттеру было глубоко плевать на последствия его действий, он думал о том, как помочь подруге.

— Не раньше, чем отведу Гермиону в больничное крыло! Эта мразь попала в нее заклинанием.

Профессор в бешенстве уставился на непокорного студента, даже не потрудившегося повернуться к нему лицом. Однако он усилием воли сдержал свой гнев и бросил вслед гриффиндорцу.

— Отведете Грейнджер к мадам Помфри и немедленно ко мне. Остальные в класс — занятия никто не отменял.

* * *

Поттер стоял перед белым от ярости профессором Снейпом. Когда гриффиндорец вошел в класс, зельевар молча указал ему рукой на дверь позади учительского стола, за которой располагался его личный кабинет. Войдя в него вслед за юношей, Снейп наложил на помещение заглушающие чары и приготовился к трудному разговору. Спускать этому «спасителю магического мира» его безобразную выходку декан Слизерина не собирался.

— Поттер, откуда вы узнали это заклинание? — посмотрим, как мальчишка сумеет выдержать его взгляд.

— Увидел во сне, — ярость все еще бушевала у Поттера в крови, Снейп ясно это видел по горящим глазам гриффиндорца. Ну что же, раз такой горячий, попробуем тебя остудить.

— А вы не подумали, что не окажись меня рядом, мистер Малфой мог бы умереть. И не надейся, Поттер, что Дамблдор смог бы тебя спасти в этом случае. Отправился бы ты в Азкабан, а там, зная, как на тебя действуют дементоры, через неделю бы уже повстречался со своим папашей.

Сказать, что Снейп был зол, значило ничего не сказать. Мало того, что Поттер чуть не убил его крестника, так этот тупица еще и использовал разработанное лично профессором заклинание, которое, по мнению зельевара, никто не должен был знать. И самое главное, Снейп понимал, что директор не исключит Поттера из школы, даже несмотря на явную попытку убийства ученика. И, похоже, в этом помещении не он один знал это.

— Я был бы только рад этому, — казалось, что Потер не говорит, а выплевывает слова. — Этот хорек сначала оскорбил Гермиону, а потом его заклинание попало в нее. Так что он получил по заслугам.

Снейп впервые за последнее время видел Поттера в столь взвинченном состоянии. Он решил изменить одному из своих принципов и залез в голову Поттера, быстро просматривая последние воспоминания. Да, Драко, разумеется, не следовало оскорблять Грейнджер, но Поттер явно напрасно надеется остаться безнаказанным. Что же, раз профессор Дамблдор не собирается выгонять из школы мерзкого «Избранного», то он, профессор Снейп, сумеет сделать жизнь гриффиндорца гораздо менее приятной.

— Поттер, в том, что пострадала мисс Грейнджер, виноваты вы и только вы, — голос профессора был буквально пропитан ядом. — Не затей вы дуэль с мистером Малфоем в коридоре, и с ней ничего не случилось бы. Мне интересно, как вы теперь сможете смотреть ей в глаза. Впрочем, вам не привыкать прятаться за других: спасая одну никчемную жизнь, погибла ваша мать. А «благодарный» сынок даже не удосужился принести ей букет цветов на могилу. Как трогательно.

Гарри с ненавистью уставился на профессора, но через несколько секунд не выдержал и принялся внимательно рассматривать свои кроссовки.

Северус Снейп внезапно понял, что ему наконец удалось то, что не получалось уже несколько недель — больно задеть Гарри Поттера. А значит, его догадка оказалась правдивой. Подумать только, Лили отдала свою жизнь за эту пошлую копию Джеймса Поттера, а этот достойный сын своего отца даже не удосужился вспомнить о могиле матери. Впрочем, чего еще он ожидал от отродья Поттера? На то, чтобы украсть его заклинание, у мальчишки ума хватило, а вот на то, чтобы беречь память о Лили — нет. Теперь зельевар не испытывал к Поттеру ничего, кроме презрения.

— Сотня баллов с Гриффиндора и отработки на все рождественские каникулы персонально для вас. А сейчас идите вон, мне омерзительно находиться с вами в одном помещении, — ледяным голосом произнес Снейп, и Гарри, потупившись, вышел из кабинета.

* * *

Не обращая внимания на внимательно разглядывающих его школьников, он прошел через класс и направился к больничному крылу. Подойдя к владениям мадам Помфри, Поттер уселся возле двери, испытывая желание навечно остаться в таком положении. Он постарался понять, насколько слова Снейпа, так задевшие его, действительно правдивы.

Да, он вроде бы хотел защитить Гермиону от подлеца Малфоя, но вот только самого себя обманывать не стоит — он старался не столько защитить ее, сколько наказать негодяя. И результат его действий налицо, точнее, на лице самого дорогого для него человека. А ведь еще недавно давал себе слово всегда заботиться о ней. Хорошо позаботился, нечего сказать. Она-то предпочла бы сама подставиться под заклинание, чем допустить, чтобы оно попало в друга.

А с мамой и того хуже, ведь он и в самом деле не пытался ничего узнать о родителях. Рядом были люди, которые знали Лили и Джемса, но он никогда не расспрашивал их о прошлом. Гарри с отвращением вспомнил, как в прошлом году впервые услышал имена Люпина, Блэка и Петтигрю, а ведь он видел их всех на фотографиях, подаренных Хагридом в конце первого курса. Но ему и в голову не пришло тогда спросить, что это за люди, и если бы не видение, он еще долго не узнал бы, где похоронены его родители. Видимо, он и в самом деле черствый эгоист, не заслуживающий ничего, кроме презрения.

Как бы ни злился Гарри на зельевара, он не мог не признать, что профессор во многом прав. Ведь Гарри действительно чувствовал свою вину за то, что пострадала его подруга. И он действительно давно мог бы попросить хотя бы миссис Уизли отвести его на могилу родителей. Да, ему никто не говорил, где она находится, но ведь он и не спрашивал. Наверняка и миссис Уизли, и профессор Люпин знали про то, где похоронены его папа и мама, и попроси он их, вполне возможно, что они съездили бы туда с ним. Выходит, он и в самом деле бессовестный чурбан и вполне заслужил эти резкие слова Снейпа.

* * *

Мадам Помфри очень быстро справилась с зубами Гермионы. Выданное зелье помогло привести их в прежнее состояние. Вернее, не совсем прежнее. Девушка воспользовалась случаем, и теперь ее зубы стали чуть меньше, чем были раньше. Она уже давно хотела проделать этот трюк, но ее останавливало мнение родителей-стоматологов, очень ревностно относящихся к любому вмешательству в их епархию. Теперь же, разглядывая свою обновленную улыбку в зеркало, мисс Грейнджер была очень довольна произошедшими изменениями. Гарри на балу не придется стыдиться за внешность своей подруги.

Мысли Гермионы перескочили на друга, который в последнее время стал уже не совсем другом, а чем-то большим. Она чувствовала приятное тепло в груди от того, что он так яростно бросился на ее защиту. Девушка улыбнулась: вряд ли храбрый гриффиндорец рассчитывал на подобный результат, но что ни делается, все к лучшему. Жаль только, что у Гарри теперь наверняка будут неприятности из-за Малфоя. Придется успокоить друга, а потом очень строго отчитать. Впрочем, гриффиндорка была совсем не уверена, что у нее получится эта строгость, но она решила постараться.

Выйдя из лазарета, Гермиона увидела сидящего у стены Гарри, и всякое желание ругать его тут же испарилось: он выглядел таким несчастным, что у нее перехватило дыхание. Неужели он так переживает за нее? Или Снейп придумал какое-то страшное наказание? Гермиона увидела глаза Гарри, поднявшего голову, когда открылась дверь, в них читалась такая тоска, что прямо жуть брала. Она присела на корточки перед ним и взяла его щеки в ладони.

— Гарри, ну что ты такой грустный? Посмотри, со мной все в порядке, беспокоиться не о чем. Ну, улыбнись скорее…

Вот только улыбки юноши Гермиона так и не дождалась. Она внимательно посмотрела на него. Казалось, Гарри набирается сил, чтобы сказать ей что-то, и никак не может решиться. Подняв, наконец, на нее глаза, он быстро заговорил.

— Гермиона, я очень сильно провинился перед тобой. Когда Малфой оскорбил тебя, я думал не о том, как защитить тебя, а о том, как наказать его. Прости меня, пожалуйста, если сможешь.

Гермиона увидела его испуганный взгляд. О Мерлин, неужели он и в самом деле мог подумать, что она обиделась на него и не захочет теперь быть рядом с ним? Какой же он все-таки глупый. И он действительно боится этого и переживает, что может остаться без нее. Нет, нам надо объясниться раз и навсегда, чтобы никогда уже не видеть такого взгляда от моего Гарри. Моего Гарри, как это здорово звучит, и все Малфои мира не смогут помешать мне быть его подругой. Она встала и решительно подала руку Гарри.

— Идем, до обеда еще целый час.

Они молча поднимались по лестницам на восьмой этаж. Гермиона решила, что их разговору никто не должен помешать, а обеспечить это могла Выручай-комната. Гарри явно понял, куда его ведет подруга, но сейчас Поттеру, похоже, было все равно куда идти. А Гермиона тем временем старалась подобрать нужные слова. Из-за этих мыслей они по дороге не сказали друг другу ни слова. Наконец знакомый коридор и слова «Мне нужно место, где я смогу откровенно поговорить с Гарри, и нам никто не помешает».

* * *

Друзья вошли в маленькую гостиную, где на толстом ковре напротив друг друга стояли два кресла. Гермиона уселась в одно из них и подождала, пока Гарри займет второе. Девушка решила, что не стоит томить друга ожиданием, а лучше все сказать ему сразу.

— Послушай, Гарри, и запомни это раз и навсегда. Для меня ты не просто лучший друг, а самый близкий на свете человек. И я не верю, что ты сможешь предать меня или сознательно причинить мне боль! Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы поверить в такое. Да, ты часто действуешь необдуманно, но на самом деле твоя горячность тоже нравится мне. Ты такой, какой есть, и ты дорог мне именно таким! Пойми, что бы ни случилось, я никогда не брошу тебя. Поэтому мне очень не хочется еще раз увидеть у тебя подобный испуганный взгляд, поверь, ты слишком низко оцениваешь себя. Вернее, ты думаешь, что все люди ждут, что ты будешь идеальным, и боишься их разочаровать. А когда понимаешь, что идеальным быть не можешь, как и любой другой человек, то злишься на себя. Но что бы ни думали другие люди, могу тебе твердо сказать, что меня ты никогда не разочаруешь.

Гарри слушал свою подругу и не верил своим ушам. Фактически она сейчас признавалась ему в любви. Это было то, о чем еще недавно он мог только мечтать. Гермиона, этот образец совершенства в его глазах, отдавала ему свое сердце, и значит, самое страшное, что было в его видении уже никогда не случится. Гарри надеялся, что больше никогда не увидит свой уже ставший привычным ночной кошмар, ведь он сумел его предотвратить. Поттер слишком хорошо знал Гермиону, чтобы допустить, что после того, как они скажут друг другу заветные слова, она найдет себе другого парня. И он искренне обрадовался, что их первый поцелуй будет действительно первым для каждого из них.

Но почему же тогда в видении она была с Роном? Ведь не могли же ее чувства родиться лишь несколько недель назад, значит, она и раньше была не равнодушна к нему, но почему-то предпочла другого? Или просто он боялся честно ответить самому себе почему так произошло, ведь он сам в том варианте его жизни и оттолкнул ее. Своей замечательной подруге он предпочел пустышку Джинни. И теперь Гарри понимал, что и там он не любил сестру своего друга, просто это был способ убедить себя, что Гермиона для него не более чем друг. Он идиот! Гермиона права, из-за своей уверенности, что он недостоин настоящей любви, он убедил себя в том, что Герми любит Рона и «благородно» ушел с их пути. А всезнающая мисс Грейнджер благодаря ему попалась в ту же ловушку и не решилась мешать их отношениям с Джинни, и Рона выбрала, чтобы не оставаться одной. И все это из-за одного придурка, который много лет жил рядом со своим счастьем и не разглядел его.

— Герми, я действительно идиот! Не знаю как, но тебе удается понять меня лучше, чем мне самому. И то, что ты сейчас рядом со мной, это самая большая удача в моей жизни, — Гарри робко улыбнулся подруге. — Хотя если ты внимательно оценишь себя, то поймешь, что я не заслуживаю и сотой доли того внимания, что ты даришь мне. Я хотел сказать тебе это на балу, но пусть это будет сейчас…

Замолчать Гарри заставили пальцы Гермионы, прижавшиеся к его губам. Юноша, надеясь, что девушка ничего не заметит, предпочел коснуться их легким поцелуем, чем пытаться отвести. Вернее, отводить их ему абсолютно не хотелось, и он готов был так сидеть хоть до скончания века.

Судя по вспыхнувшим щекам, Гермиона прекрасно поняла, что именно хочет сказать ей Гарри, но она явно отдавала себе отчет, что если он произнесет эти слова, то их разговор на сегодня будет окончен, и они пропустят не только обед, но и послеобеденные занятия.

— Гарри, я сумею потерпеть до бала. Лучше ты и в самом деле скажешь мне это на празднике, — ее щеки пылали пуще прежнего. — А сейчас признайся, что еще сказал тебе Снейп. Я ведь вижу, что тебя что-то гложет.

Гарри тяжело вздохнул. Если говорить о том, что Снейп сказал про его отношение к памяти родителей, придется упомянуть и о том, что злобный зельевар, оказывается, испытывал в своей жизни любовь, да еще и не к кому-нибудь, а к его маме. Но если ничего не сказать, это будет нечестно по отношению к Гермионе. Слова Снейпа слишком походили на правду, а она выставляла юношу не в лучшем свете. А прятать свои недостатки от самого близкого ему человека Гарри считал недостойным.

Рассказ Поттера получился немного сумбурным. Оказалось, что просто воспроизвести слова зельевара слишком мало, чтобы объяснить его смятение. Неожиданно для себя Гарри начал говорить о своей жизни у Дурслей, о том, как впервые Хагрид рассказал, что его родители были волшебниками, и он сам является им, и о многом другом. Он рассказал ей о том, что видел на первом курсе в зеркале Еиналеж, и об альбоме, подаренном ему лесником. Ему очень хотелось, чтобы подруга поняла, как важна для него память о Лили и Джеймсе и почему ему так больно от слов Снейпа.

* * *

Гермиона внимательно слушала его, боясь прервать. Гарри никогда столь откровенно не говорил о себе, и теперь она жалела, что раньше ей не удалось добиться от него подобного рассказа. Ведь тогда она уже давно смогла бы помочь ему вылечить спрятанные в глубине души шрамы. То, что никому другому не было дела до внутреннего состояния Гарри, ее уже не удивляло.

— Ты знаешь, я иногда не понимаю наших наставников. Ведь и Дамблдор, и МакГонагалл, и Люпин прекрасно знали твоих родителей, но за столько времени никто из них ничего не рассказал тебе. Все, что ты слышал: твои папа и мама были прекрасными волшебниками, хорошими людьми и их все любили. Или ты мне что-то не рассказал?

— Странно, но получается, что так. Я уже как-то привык к этому, и мне их молчание не кажется странным. Единственный, кто говорит что-то иное — Снейп, — тут он горько усмехнулся, — но его мнение, скорее, подтверждало мнение остальных людей, — Гарри выглядел явно удивленным. Похоже, что он и сам уже не ожидал от других людей хоть капли внимания.

— Гарри, на самом деле то, что они ничего тебе не говорили, это ужасно. Подумай, ты ведь вспоминаешь не своих родителей, а лишь их образы, созданные твоим воображением, и, естественно, очень боишься, что они будут отличаться от реальности.

Сейчас мисс Грейнджер очень помогли книги по психологии, которые она читала в свое время, пытаясь понять, почему у нее нет друзей. И хотя в ее случае толку от этого чтения было мало, но сейчас Гермиона понимала, что именно она должна сказать другу.

— И именно поэтому ты уже даже не задаешь вопросов о своих родителях, поэтому боишься увидеть их могилу, — она понимала, что должна быть очень убедительна, чтобы помочь другу. — Как тебе самому больно, что ты не являешься тем совершенным героем, которого хотят видеть волшебники, точно также ты боишься, что и твои реальные папа и мама не будут соответствовать созданному тобой идеалу. Но ведь ни ты, ни они не должны никому ничего доказывать. Пойми, даже если они были не совсем такими, как ты себе навоображал, то все равно ты будешь любить их.

Ну вот, его взгляд стал более живым… Какими же черствыми людьми надо быть, чтобы довести ее друга до такого состояния? Все кругом кричат, как они любят Гарри Поттера, но хоть кому-нибудь из них интересно, что он чувствует? Осталось совсем чуть-чуть подбодрить его, и все будет хорошо.

— Гарри, свой страх надо победить. Я сегодня же поговорю с МакГонагалл и уверена, что на каникулах мы с тобой вместе посетим могилу твоих родителей. А еще она наконец расскажет тебе о том, какими она их помнит. И ты поймешь, что гораздо лучше любить реальных людей, а не созданный тобою образ.

Гарри удивленно смотрел на Гермиону, ведь он годами жил со всем этим и не мог понять, что творится у него в душе. А она, послушав его несколько минут, все разложила по полочкам. Ведь и, правда, он боялся узнать что-нибудь не очень хорошее про своих родителей. Особенно после видения, когда понял, что его отец и Сириус были вовсе не рыцарями без страха и упрека, как он мечтал. Но, с другой стороны, если бы он не увидел этих картин, принять слова Гермионы было бы гораздо сложнее.

— Спасибо тебе. Вот только получается, что я все равно предавал память родителей, любя не их, а их образы, но я постараюсь исправиться. Вот видишь, ты опять решаешь мои проблемы, а с моей стороны получаешь одни только неприятности.

— Гарри, от тебя я получила то, чего у меня никогда не было — нашу дружбу. И поверь мне, это намного больше, чем все проблемы, которые ты когда-нибудь создавал.

Глава 4

* * *

— Разрешите, профессор МакГонагалл? — дверь в кабинет декана Гриффиндора чуть приоткрылась, и за ней показались Гермиона Грейнджер и Гарри Поттер.

— Заходите, я как раз хотела поговорить с вами по поводу сегодняшнего происшествия. Вернее, поговорить мне необходимо с вами, мистер Поттер, но, думаю, присутствие мисс Грейнджер нам не помешает.

Лицо профессора трансфигурации оставалось как всегда бесстрастным, чего нельзя сказать о ее внутреннем состоянии. Сегодняшняя встреча в кабинете директора с профессором Снейпом далась ей нелегко. Декан Слизерина в бешенстве требовал исключить Поттера из школы за попытку убийства ученика. Конечно, Дамблдор не пошел на этот шаг, однако он не помешал Снейпу облить преподавателя трансфигурации потоками словесной желчи, видимо, чтобы тот немного пришел в себя.

Отношения двух деканов вечно соперничающих факультетов и в былые годы не отличались излишней теплотой, но с появлением в школе Гарри Поттера стали откровенно холодными. Зельевар и не думал скрывать свою ненависть к сыну школьного недруга, а директор не мог или не хотел поставить его на место. Видимо, ненависть к ребенку у Северуса Снейпа была настолько велика, что он старательно перенес ее и на друзей мальчика, постоянно подвергая их оскорблениям и необоснованным взысканиям.

Мало этого, демонстративно хамское поведение декана Слизерина вело к тому, что и ученики его факультета обращались с другими студентами не самым лучшим образом. Снейп во всех случаях старался защитить своих змеек, и те, пользуясь этой безнаказанностью, постоянно пытались оскорблять и унижать других учеников. Особенно часто они задирали маглорожденных, не стесняясь вслух высказывать идеи, с которыми в свое время Тот-Кого-Нельзя-Называть рвался к власти. МакГонагалл давно убеждала директора покончить с этим особым положением слизеринцев, но Дамблдор постоянно отнекивался, утверждая, что если сильно надавить на этих детей, то родители заберут их из школы и в итоге будет еще хуже. Вот только декан Гриффиндора не понимала, почему из-за педагогических экспериментов директора должны страдать другие школьники.

И теперь это попустительство привело к тому, что Поттер чуть не совершил убийство слизеринца. МакГонагалл нимало не сомневалась, что причина нападения ее ученика на белобрысого «аристократа» кроется именно в поведении самого Малфоя, но вынуждена была признать, что Поттера необходимо наказать. Она уже сама собиралась вызвать Гарри для разговора, но раз он уже пришел, то получилось даже лучше.

— Мистер Поттер, ваше сегодняшнее поведение было безответственным и предосудительным. Что бы ни сделал мистер Малфой, вы не должны были пытаться убить его. Подобным действиям нет и не может быть оправданий.

Минерва видела, как при ее словах лицо Поттера начало бледнеть, а в глазах зажегся упрямый огонек. Грейнджер же наоборот покраснела, бросив на Гарри испуганный взгляд.

— Профессор МакГонагалл, — голос Гарри оказался неожиданно спокойным, — я могу стерпеть, когда этот слизеринский подлец оскорбляет меня, но я не могу и не собираюсь терпеть, когда он делает это в отношении моих друзей. Я считаю, что он получил по заслугам за свое поведение, и не раскаиваюсь, что запустил в него этим заклинанием. Единственное, в чем я действительно виноват, так это в том, что от моих действий пострадала Гермиона. За это я и вправду заслуживаю наказания.

Гарри смело смотрел в глаза своему декану, и той пришлось признать, что в его словах есть доля истины. Для нее не были секретом постоянные оскорбления Малфоем ее любимой ученицы, и профессор в глубине души была даже рада, что слизеринец получил, наконец, хороший урок. Вот только цена этого урока могла быть слишком велика.

— Мистер Поттер, вы, видимо, плохо понимаете, что не окажись рядом профессора Снейпа, вы сегодня стали бы убийцей и отправились бы прямиком в Азкабан. Вы уже в том возрасте, когда должны отвечать за свои действия.

— Я уже стал убийцей в одиннадцать лет, когда спасал философский камень. Почему-то то, что я был причиной смерти Квиррелла, вас не волновало, и что я при этом чувствовал, вам было безразлично, — голос Гарри не изменился, но МакГонагалл почувствовала в нем легкое презрение.

— Это далеко не одно и то же!

Профессор видела, что на Поттера ее слова производят крайне слабое впечатление. А вот лицо Гермионы Грейнджер стремительно меняло свое выражение по мере того, как она осознавала слова своего декана. На нем последовательно читались сначала осуждение Гарри, потом страх за него, а в конце появилось упрямое желание поддержать своего друга.

— Профессор, а как бы поступил Годрик Гриффиндор в такой ситуации? — голос Гермионы звенел от обиды. — Или вы считаете, что он позволил бы негодяям измываться над другими людьми? Когда вы пришли ко мне в дом, чтобы пригласить меня в школу, вы ни слова не сказали о том, что меня здесь будут безнаказанно оскорблять чистокровные волшебники. Или вы думаете, что мои родители согласились бы отдать меня в школу, где мне будут открыто говорить, что я человек третьего сорта, а мои отец с матерью, скорее, животные, чем люди?!

— Мисс Грейнджер, никто в здравом уме так не думает! Вы прекрасно знаете, что у нас на факультете учатся и чистокровные волшебники, и маглорожденные, и полукровки, и никто не делает различий между ними! — возмущение Минервы МакГонагалл во многом было вызвано тем, что слова Гермионы частично соответствовали действительности. Как это не грустно было признать, но очень малое число волшебников считало маглов полноценными людьми. Даже многие из тех, кого называли «маглолюбами», воспринимали обычных людей, скорее, как забавных зверушек, которых надо оберегать, но никак не учитывать их желания. И она поняла, что дети тут же уловили в ее голосе фальшивые нотки.

— Ну, если никто в здравом уме так не думает, то весь Слизерин давно безумен, как и большинство чистокровных с других факультетов, — презрительно сказал Гарри. — И не стоит удивляться, что часть этих «детишек» высказывают те же идеи, что и Волан-де-Морт, ведь деканом одного из факультетов Хогвартса является бывший Упивающийся Смертью, а другой экс-упиванец до недавнего времени входил в попечительский совет школы. Впрочем, бывших Упивающихся не бывает.

Минерва не знала, что можно ответить на это заявление. Как официальное лицо школы, она должна была заявить, что все это неправда, и ничего такого и в помине нет. Вот только как честный человек, она не могла не понимать, что Поттер, по сути, полностью прав. Ей самой было странно видеть, что на место заслуженного профессора Слагхорна, который никогда не поддерживал экстремистские идеи Волан-де-Морта, директор взял бывшего Упивающегося, который даже не скрывал своих антимагловских настроений. Ну а то, что практически все упиванцы, кто имел деньги и хоть намек на мозги, ушли от заслуженного наказания, являлось секретом Полишинеля.

— Как бы то ни было, мистер Поттер, вы не должны насылать проклятия на школьников, какие бы идеи они не высказывали, иначе у вас будут серьезные неприятности. Учитесь воздействовать на людей иными методами.

МакГонагалл заметила, как переглянулась стоящая перед ней парочка, и поняла, что ее ученики остались при своем мнении.

— Профессор МакГонагалл, я понимаю, что был не совсем прав, — тон, которым говорил Поттер, только с очень большой натяжкой можно было бы назвать виноватым, но хорошо уже, что он хоть пытается изобразить некое подобие раскаяния. — Согласен, что стоит пытаться воздействовать на этих «заблуждающихся молодых людей» словами, хоть и не всегда получатся. Но сегодня мы пришли к вам не за этим.

— Я догадалась, что вы явились не для того, чтобы выслушивать от меня нотации, тем не менее, в данном случае без них было не обойтись. А теперь можете, наконец, сообщить мне, о чем вы хотели поговорить.

Ученики вновь переглянулись между собой, и Гермиона сделала шаг вперед...

* * *

Едва выйдя из кабинета МакГонагалл, Гарри оказался припертым к стене своей подругой, у которой был весьма сердитый вид.

— Гарольд Джеймс Поттер, объясни мне, что значит, что ты чуть не убил Малфоя? — глаза мисс Грейнджер метали молнии.

— Гермиона, когда я увидел, что в тебя попало заклинание, на меня словно помутнение нашло. Я забыл обо всем и метнул в Малфоя проклятие, о котором узнал из видения — мне хотелось сделать ему как можно больнее.

Гарри было неудобно перед подругой, так как он подробно не рассказал ей раньше обо всем, что тогда произошло. Он просто не сообразил, что Гермиона не видела окончание его поединка с Малфоем.

— А ты подумал, что бы я почувствовала, выйдя из больничного крыла и узнав, что ты арестован за убийство?! Ты считаешь, что это был бы замечательный подарок на рождество?! И, кстати, что это за заклинание?

На лице Гарри против его воли появилась улыбка. Значит, Гермиона сердится, потому что беспокоится за него. И, конечно, его любознательная подруга не смогла бы спокойно спать, зная, что он овладел каким-то неизвестным ей заклинанием и еще не поделился этой информацией с ней.

— Не смей улыбаться, я очень сердита на тебя, — слова девушки звучали бы весомее, если бы она сама не напрягала губы, стараясь сдержать ответную улыбку.

— Понимаешь, тогда в видении я увидел несколько заклинаний, созданных Снейпом, когда он еще учился в школе, и я там даже выполнял их. Вот я бессознательно и повторил самое мощное из атакующих, которое узнал.

Гарри вполне резонно решил, что если он сразу заговорит об интересных для Гермионы вещах, то она забудет, что сердита на него. Впрочем, Поттер признавал, что когда Гермиона принимает грозный вид, в ней просыпается особое очарование, но не горел желанием злоупотреблять возможностью любоваться сердитой подругой. Однако в этот раз он не угадал. Вместо того чтобы начать выпытывать у него описания этих заклинаний, Гермиона сделала шаг назад и широко раскрытыми глазами уставилась на Гарри.

— Э... Гермиона, с тобой все в порядке? — Поттер неуверенно смотрел на девушку, пытаясь понять, что же произошло.

— Гарри, ты сам-то понял, что сказал? — мисс Грейнджер наконец вышла из ступора. — Во всех учебниках написано, что составление заклинаний — это очень сложное дело, доступное только сильнейшим многоопытным магам, а ты утверждаешь, что это делал простой школьник!

До Поттера постепенно начала доходить вся необычность ситуации. Ведь и вправду, они только пользовались готовыми рецептами волшебства, но им никогда не говорили, что можно самому составить заклинание, а тем более, как это сделать.

— То есть ты хочешь сказать, что Снейп в шестнадцать лет делал то, что посильно, может быть, одному Дамблдору? — если зельевар столь великий волшебник, то Гарри не понимал, почему он занимает такое скромное место в обществе.

— Нет, Гарри, я хочу сказать, что, скорее всего, составлять новые заклинания вполне по силам обычным школьникам, но от нас скрывают, как это можно делать.

Поттер задумался над словами подруги. Если она права, а надо отдать ей должное: мисс Грейнджер частенько впадала в такой грех, то у подобной секретности должно иметься веское обоснование. Если Гарри его не видел, то это не значит, что его не было вовсе. Но не важно, права она или нет, один вывод можно сделать однозначно.

— Мы должны научиться это делать! — в один голос воскликнули гриффиндорцы.

— Но к Снейпу я не пойду, — тут же добавил Гарри.

— Ладно, ладно, попробуем сначала без него, — у Гермионы уже возникло несколько мыслей по поводу того, с чего им стоит начать. — Я сейчас в библиотеку, кое-что посмотрю. Надеюсь, составишь компанию?

* * *

Гарри сознательно не хотел никому говорить, кто станет его партнершей на балу. Это объяснялось не желанием дать лишний повод для предположений всем сплетницам школы, а элементарной безопасностью подруги. Юноша не сомневался, что среди прекрасной половины Хогвартса найдется достаточно много интриганок, которые сделают все возможное, чтобы оказаться в паре с чемпионом. А уж обеспечить несколько дней в больничном крыле его избраннице будет для них просто делом чести. Тогда Гарри придется срочно искать другую партнершу, так как чемпион обязан прийти на бал не один, и у этих милых девушек может появиться шанс. Гермиона согласилась с ним и старательно поддерживала эту таинственность.

Но за два дня до бала на Гарри решительно насел Рон, которому очень хотелось первым узнать, кого же Поттер сделал своей избранницей.

— Гарри, ну скажи, кто это. От меня никто ничего не узнает.

На самом деле Рона сильно доставала с этим вопросом его собственная партнерша, Лаванда Браун, и «честный» гриффиндорец собирался потихоньку рассказать ей секрет Гарри. Гермиона знала об этом, так как Лаванда делилась своими коварными планами с Патил, сообщив при этом, что единственной причиной, по которой она согласилась пойти на бал с Уизли, было желание получать как можно больше информации о чемпионе. Мисс Грейнджер случайно услышала их разговор, оставаясь незамеченной этими сплетницами, и поспешила сообщить новость Гарри, который и так не ожидал от Уизли особой верности, а после слов подруги тем более не собирался ничего ему говорить.

— Послезавтра все сам увидишь. Считай, что я провожу эксперимент, сможешь ли ты умереть от любопытства или нет, — Поттер сделал загадочное лицо, а сидящая рядом с ним Гермиона улыбалась, наблюдая за попытками Рона «расколоть» Гарри.

— Ну, дай хотя бы попробую угадать. Если получится, ты хоть кивни.

Гарри только помотал головой. Определенно, его приятель не успокоится, пока не получит хоть что-то, чем можно поделиться с мисс Браун.

— Все равно я попытаюсь, и по твоей реакции все увижу, — Рон выглядел крайне самодовольным, хоть Гарри и догадывался, что эту идею придумал не он сам, а Лаванда. Поверить в то, что Уизли способен различить чужие чувства, — это то же самое, что поверить в подарки от Санта-Клауса. В этом Гарри и Гермиона были полностью солидарны.

— Итак, это должна быть очень красивая и элегантная девушка — чемпионам положены именно такие, — тут Рон сделал паузу и посмотрел на Гарри. Тот небрежно кивнул головой, якобы включаясь в игру.

— Сначала идут те, кого ты знаешь и часто общаешься, то есть Гермиона, Джинни и девушки из команды. Гермиона отпадает, понятно почему; Алисия с Кэти тоже, они идут с моими братьями, а Анжелина хоть и не сказала с кем идет, но твердо заявила что это не гриффиндорец. Остается Джинни, но она будет партнершей Невилла. Других девушек, с кем бы ты был близко знаком, нет, значит, это кто-то малознакомый.

Гарри тяжело вздохнул про себя: спасибо тебе, Рон, за то, что так высоко ценишь нашу подругу. Значит, красотой и элегантностью она не блещет! Вот только кое у кого наличествует абсолютно иное мнение, и скоро ты это узнаешь. Гермиона послала другу предостерегающий взгляд, увидев, как напряглось его лицо при этих словах Уизли, и через миг на губах Гарри появилась хитрая улыбка. Что ж, Рон, вот теперь точно не обижайся, когда твой товарищ немного пошутит, ты вполне заслужил эту маленькую месть. Между тем, рыжий гриффиндорец, который, естественно, не заметил изменений, происходивших с лицом друга, продолжил свои рассуждения.

— Конечно, если бы чемпионы могли приглашать друг друга, ты бы выбрал Флер, — при звуках ее имени лицо Рона приобрело мечтательное выражение.

— А кто тебе сказал, что это запрещено? — Гарри поражался, чем эта девушка так сильно пленила воображение Рона. Сам Поттер считал, что мадемуазель Делакур, конечно, очень красива, но он же не выпадал из реальности при виде ее лица.

— Ага, точно, просто никто не ожидает такого. Значит, все ясно — Флер. Вот почему она на меня так странно посмотрела, когда я попытался пригласить ее.

Рон устремил победный взгляд на своего друга. Тот сделал каменное лицо, убедив тем самым Уизли в правильности его предположения. На самом деле Гарри старался не рассмеяться над прямолинейностью товарища. Как бы Поттер не оценивал Уизли, он прекрасно понимал, что Флер Делакур явно предпочтет пойти на бал с кем-нибудь другим. Судя по лицу Гермионы, она была вполне согласна со своим партнером, но тоже не считала нужным ранить душу мистера Уизли своими откровениями. Гарри решил еще немного подыграть Рону, чтобы тот точно уверился в своей нелепой идее.

— Не могу сказать, с кем я пойду, но одно ты можешь знать точно — это самая замечательная девушка на свете, очень красивая, умная и смелая. Мне просто повезло, что она согласилась принять мое предложение.

Гарри с улыбкой смотрел на убегающего Рона, который поспешил к Лаванде Браун, дабы получить возможность побыть рядом с этой весьма привлекательной блондинкой в обмен на добытые сведения. Мистера Уизли ждет весьма «веселая» сцена, когда Браун и ее подружки обнаружат, что их «шпион» приносил им одну «дезу». Поттер подумал, что рождественский бал для Рона будет совсем не так приятен, как надеялся его скользкий друг. Гарри перевел взгляд на Гермиону и чуть не вздрогнул, увидев ее суровое лицо.

— Ты решил посмеяться надо мной? Я, конечно, понимаю, что Рона следовало проучить, но ты прекрасно знаешь, что я не заслуживаю всех этих восхвалений.

Поттер абсолютно не понимал, в чем его обвиняет подруга, ведь он говорил именно то, что думал, и, недоуменно уставившись на Гермиону, сообщил об этом девушке. Ему очень хотелось получить объяснение от мисс Грейнджер по поводу столь резких слов.

— Ты действительно считаешь меня красивой? — лицо подруги покрылось румянцем.

— Конечно, да! Неужели ты могла подумать, что я хотел посмеяться, когда описывал Рону тебя? И если отдельные идиоты не способны увидеть твоей красоты, это только их проблемы, — Гарри говорил абсолютно искренне. С тех пор, как он стал воспринимать Гермиону не только как друга, но и как свою девушку, он все больше и больше убеждался, что его подруга не просто симпатичная, а очень даже красивая. Правда, создавалось впечатление, что она старательно маскирует эту красоту своей вечно растрепанной прической и старомодной манерой одеваться, но Гарри, благодаря видению, уже знал, какой она может быть на самом деле.

— Прости, что сразу не поверила тебе, я ведь привыкла, что мою внешность оценивают совсем иначе, — она радостно улыбнулась и получила в ответ довольную улыбку.

— Герми, мне бы и в голову никогда не пришло стыдиться того, что ты рядом со мной. Ну, и раз уж мы сумели на время отвлечь Рона, то предлагаю посетить вдвоем одно интересное место на восьмом этаже, — тон Гарри не изменился, но его глаза ясно говорили Гермионе, что, к глубокому ее сожалению, он предложил отнюдь не романтическое свидание.

* * *

Как бы ни был Гарри поглощен своими чувствами к Гермионе, но он ни на один день не забывал о своем давнем недруге — Волан-де-Морте. Гриффиндорец понимал, что пока у них еще есть время на то, чтобы без особых проблем уничтожить хотя бы часть крестражей, удерживающих Тома Риддла в этом мире. Именно эту проблему он и хотел обсудить с подругой, так как считал, что к активным действиям лучше всего приступить именно на каникулах, когда они будут относительно свободны.

Сегодня Выручай-комната предоставила им уютный кабинет с двумя огромными кожаными креслами и небольшим столиком между ними. Гарри мысленно согласился с тем, что для нормальной работы мозга им с Гермионой желательно находиться на некотором расстоянии друг от друга. А иначе им вряд ли удастся разработать гениальный план по борьбе с Темным Лордом, так как, если они сядут рядом, то их мысли будут болтаться очень далеко от всех проблем магической Англии. Винки принесла им кофе, и Гарри решил, что можно начинать.

— Гермиона, я считаю, что в ближайшие дни нам надо приступить к уничтожению крестражей, — при упоминании этих темномагических предметов та побледнела, но, твердо поджав губы, согласно кивнула. — И начинать следует с того, который находится прямо здесь, в Хогвартсе.

Гарри понимал, что с его стороны жестоко впутывать подругу в это дело, но, неплохо зная ее, был уверен, что одного его она просто не отпустит на это дело.

— Хорошо, и когда ты предполагаешь сделать это? — когда настало время говорить о реальных планах, лицо Гермионы приобрело деловитое выражение.

— Через два дня после бала, — Гарри чуть улыбнулся. — Тогда мы успеем за время каникул уничтожить еще один.

Поттер понимал, что уничтожение «якорей» Волан-де-Морта может пройти не так легко, как ему хотелось бы, но предпочитал сделать это как можно быстрее, чтобы еще больше не изводить себя ожиданием.

— Все будет хорошо, Гарри, мы справимся, — Гермиона явно почувствовала неуверенность друга и поспешила его поддержать.

— Вместе с тобой можно справиться с любой проблемой, — Гарри порадовался, что между ними стоит преграда в виде столика, иначе их совещание на этом бы и закончилось, так как румянец, выступивший на щеках девушки при этих его словах, уводил мысли Гарри совсем в другую сторону. — Я хотел, что бы ты помогла мне решить, где лучше заняться уничтожением крестражей — здесь или в Тайной комнате? Я подозреваю, что это не так безопасно, как нам хотелось бы.

— Если я правильно понимаю, то уничтожать крестражи ты хочешь с помощью яда василиска? — Гермиона задумчиво посмотрела на Гарри.

— Да, ведь у нас к нему есть свободный доступ. Боюсь, что достать меч Гриффиндора из кабинета директора будет несколько сложнее, — Гарри подумал, что в ближайшее время точно не стоит ждать такого подарка от судьбы, как вовремя подброшенный известной личностью артефакт основателя.

— Тогда, разумеется, в Тайной комнате. Выносить оттуда клык василиска будет явно неразумно, — Гермиона старалась сделать невинное лицо, на основании чего Гарри предположил, что у Тайной комнаты было еще одно преимущество — девушке явно захотелось совершить туда экскурсию. Если бы нужно было просто вынести клык, Гарри, скорее всего, отправился бы туда в одиночку, а с крестражем они пойдут вдвоем.

— Герми, но у нас возникает одна проблема, связанная с тобой, — Поттер улыбнулся одними губами.

— И что же это за проблема? — мисс Грейнджер явно пыталась понять, что стоит за этими словами Гарри.

— Ты совсем не умеешь летать на метле, а другого способа выбраться из подземелий я не вижу: вряд ли к нам опять прилетит Фоукс. Да и спускаться туда предпочтительнее в управляемом режиме, а не как в прошлый раз, — вот теперь Гарри улыбался уже во весь рот, глядя на растерянное лицо подруги. — Так что, мисс Грейнджер, придется нам предварительно провести тренировку полетов.

Судя по лицу Гермионы, мысль о том, что ей будет необходимо оседлать непокорное средство передвижения, привела ее в легкое замешательство. Когда она предложила уничтожать крестражи в Тайной комнате, то явно не задумывалась над этой проблемой. Вот у нее в глазах мелькнула робкая надежда.

— Гарри, но ведь мы можем вдвоем полететь на одной метле, и мне придется просто покрепче держаться за тебя, — она умоляюще смотрела на Поттера.

Сам Гарри именно так и предполагал организовать их путешествие, заранее предвкушая удовольствие от тесного соседства с подругой. Но он понимал, что может случиться всякое, и предпочитал перестраховаться, тем более, когда дело касалось безопасности Гермионы.

— Мы так и сделаем, но вдруг со мной что-нибудь случится, и метлой придется управлять тебе. Я ведь не говорю, что ты должна превзойти мастерством профессиональных игроков в квиддич, но держаться на метле ты обязана уметь. Завтра с утра возьмем мою Молнию и Чистомет Алисии и потренируемся немного, — Гарри старался говорить как можно увереннее, чтобы Гермионе было легче унять волнение.

— Ну хорошо, раз надо, значит, надо, — обреченно произнесла храбрая гриффиндорка. — Но учти, если я свалюсь и сломаю себе что-нибудь, то на бал ты пойдешь с Плаксой Миртл.

— Договорились, по крайней мере, тогда точно не останусь без внимания прессы, — Гарри подумал, что раз подруга начала шутить, значит, не все безнадежно.

— Кстати о прессе, — на лице Гермионы появилась хищная улыбка. — Помнится, ты что-то говорил о Рите Скитер...

Гарри подумал, что скандальной журналистке предстоит пережить в ближайшем будущем массу не самых приятных вещей. Мисс Грейнджер уже успела наточить на нее весьма большой зуб, а о том, насколько мстительной может быть его подруга, Поттер примерно подозревал. Но, к счастью для Риты, Гарри сам имел на нее кое-какие виды. Хотя идея использовать в качестве кнута для «самой известной скандальной журналистки магического мира» перспективу отдать ее в руки озлобленной Гермионы Грейнджер показалась Гарри не самой плохой.

— Она незарегистрированный анимаг и наверняка будет присутствовать на балу в виде жука. Я хотел сам связаться с ней и заняться небольшим шантажом. Думаю, ее перо можно использовать, чтобы попытаться помочь Сириусу, а заодно подготовить общественное мнение к тому, что Волан-де-Морт не умер и может скоро вернуться. Ну и, конечно, необходимо провести с ней разъяснительную работу на тему что можно, а что нельзя писать о нас с тобой и о наших друзьях.

Гарри не собирался терпеть все те оскорбления, которым могли подвергнуть его газетчики, и предпочитал упредить их возможный удар. Кроме того, он помнил из видения, как замалчивание возрождения Волан-де-Морта мешало организации борьбы с ним. И хотя Поттер надеялся, что теперь Риддлу не удастся создать себе тело, тем не менее, считал не лишним подготовиться к худшему варианту. К тому же Гарри не хотел, чтобы Гермиона узнала о его планах, как не дать темному волшебнику набрать реальную мощь. Поттер сильно подозревал, что подруга обзовет его решение чересчур опасной авантюрой и постарается помешать ему.

— Ты, конечно, прав, вот только я думаю, что переговоры с Ритой лучше вести мне, — Гермиона ласково посмотрела на друга. — Ты слишком добрый, чтобы основательно надавить на эту хищницу.

— Конечно, можешь даже немного побить ее, — в глубине души Поттеру очень хотелось, чтобы подруга именно так и поступила. Увы, но это были явно несбыточные мечты. — И я хотел попросить Добби и Винки, чтобы они попробовали поймать Риту во время бала. Думаю, тогда она будет посговорчивее.

— Замечательно, а я приготовлю банки с заклинаниями неразбиваемости. Надеюсь, жучку будет удобно сидеть в одной из них, — на лице Гермионы засияла мечтательная улыбка.

Гарри подумал, что тот, кто решит вызвать на себя гнев мисс Грейнджер, может потом очень серьезно пожалеть об этом. И эта черта в ней также нравилась ему, хоть Поттер и не надеялся, что ее гнев никогда не будет направлен на него самого. Зато это качество делало его подругу не такой беззащитной перед окружающим их не самым добрым миром, а это для Гарри было гораздо важнее, чем возможные неудобства для него лично.

— Ну, раз с Ритой все ясно, тогда расскажи, где и как ты собираешься добыть эти крестражи, — лицо Гермионы вновь стало серьезным.

— Один уже у меня, — он показал на шкаф в углу, на одной из полок которого лежала красивая диадема. — Он хранился в Выручай-комнате и может спокойно пролежать в ней еще пару дней, пока мы окончательно не разберемся с ним. Магия Хогвартса сохранит его для нас, как хранила долгие годы. А со вторым все тоже не сложно — я собираюсь написать Сириусу, чтобы он приказал своему эльфу, Кикимеру, принести его мне. Домовик прячет его в доме Блэков и будет счастлив, когда мы уничтожим этот артефакт. А потом Кикимер сможет рассказать Сириусу правду о его брате, ведь надо же восстановить доброе имя этого человека.

— Молодец, Гарри, ты обо всем подумал.

Гермиона смотрела на Гарри такими глазами, что ему лишь чудовищным усилием воли удалось отогнать от себя желание тут же забыть обо всех делах и узнать, наконец, вкус губ своей девушки. Но он сумел сдержаться, дав себе слово позже компенсировать это долгое ожидание различными приятными способами. Гермиона заслуживала получить его признание в любви и первый поцелуй в самой романтической обстановке. «Два дня, осталось всего два дня», не уставал он повторять про себя.

* * *

Занятия полетами прошли довольно успешно: во всяком случае, Гермиона не упала с метлы и даже научилась спокойно двигаться по прямой и подниматься вверх. Гарри посчитал, что для их экспедиции этого будет вполне достаточно, так как по дороге в подземелье метлой в любом случае будет управлять он, а возможные проблемы могли возникнуть только на обратном пути. Больше всего Поттеру понравилось учить Гермиону правильно садиться на метлу и держать ее, так как все эти действия сопровождались огромным количеством касаний друг друга, что приводило его в состояние, близкое к эйфории.

Вернувшись в гостиную факультета, мисс Грейнджер решительно заявила, что ей необходимо подготовить платье к завтрашнему дню, и оставила Гарри одного. Решив, что и ему не помешает осмотреть состояние своей парадной мантии, Поттер поднялся к себе в спальню и достал свое одеяние. Критический осмотр показал, что к самой мантии претензий нет, но вот ко всему остальному...

На фоне элегантной вещи ботинки и брюки мистера Поттера смотрелись откровенно плохо. Вряд ли от обносков Дадли можно было ожидать чего-нибудь другого, но, тем не менее, перед Гарри встала серьезная проблема. Он представил, как нелепо будет смотреться в этой одежде на балу, и хорошенько обругал себя за то, что не подумал об этом раньше. Немного успокаивало, что на фоне Рона с его древней мантией, он будет выглядеть не так уж и плохо, но все равно следовало что-то предпринять в этом отношении.

Как известно, нужда резко обостряет мыслительные способности, и уже через пять минут Гарри понял, кто ему может помочь. Заодно Поттер решил выручить Уизли, так как терпеть в праздник его плохое настроение совсем не хотелось, а Гарри понимал, что приди Рон на бал в своей мантии, настроение у него испортится моментально. Вряд ли Малфой пройдет мимо и не прокомментирует одежду рыжего гриффиндорца, да и Лаванда, скорее всего, также выскажет ему свое «фи». И это в придачу к тому, что Рона и так ожидает хорошая взбучка от мисс Браун за поставку ложной информации о Гарри Поттере.

Гарри вышел в гостиную, желая для начала отыскать Рона, и увидел его, сидящего возле камина и рассматривающего свежий каталог метел. Ну что ж, младшему Уизли сегодня повезло.

— Рон, давай поднимемся в спальню, разговор есть, — Гарри вполне резонно полагал, что не стоит обсуждать проблемы одежды в комнате, где полно людей.

— Я вообще-то Лаванду жду, — судя по слегка замутненному взгляду младшего Уизли, он явно витал в мечтах о прелестной гриффиндорке.

— Это недолго, уложимся в пять минут, — Поттер не собирался отступать от своей идеи, во всяком случае, пока не собирался. К его немалому облегчению, Рон нехотя встал из кресла и поплелся в спальню. Едва за ним закрылась дверь, как Гарри взял быка за рога.

— Что ты думаешь делать со своей парадной мантией? — он назвал это розовое чудо с кружевами мантией исключительно из вежливости.

— А что с ней можно сделать? — сразу нахмурился Уизли. — Я обрезал эти дурацкие кружева, но выглядит она все равно ужасно.

В подтверждение своих слов, Рон достал из сундука этот результат скрещивания сэконд-хэнда и дизайнерского искусства Уизли. Как и предположил Поттер, чуда не случилось, и мантия выглядела ничуть не лучше, чем раньше. Лень и неаккуратность Рона привели к тому, что и без того неказистое одеяние теперь украшали не кружева, а торчащие в разные стороны нитки — печальный результат попытки Уизли взять в руки ножницы. Гарри понял, что его помощь нужна товарищу, как никогда.

— Оставь ее мне, я попробую привести в порядок, — он старался выглядеть как можно убедительнее, хотя и сам сильно сомневался, что тут можно добиться сильного улучшения. Но, во всяком случае, испортить это «одеяние» уже точно не получится. — Если ты сейчас обеспечишь, чтобы к нам в спальню никто не входил хотя бы минут десять, то завтра получишь улучшенный вариант своей мантии.

Рон уставился на приятеля широко открытыми глазами, как будто перед ним вместо Гарри Поттера стоял Санта Клаус. Видимо, для него идея о том, что можно что-то сделать прилично выглядящим, не потратив при этом пары сотен галлеонов, была за гранью фантазии.

— Ну, если ты сможешь чего сделать, то сделай, конечно, я покараулю. Главное, хоть это... не испорти, — Рон не торопясь направился к выходу из спальни.

От такой реакции приятеля желание помочь ему таяло, как снег под весенним солнцем, но Гарри все же решил не отступать от своей идеи. Не вполне доверяя Рону, Поттер, для гарантированного обеспечения конфиденциальности, наложил на дверь запирающее заклинание.

— Винки! — Гарри постарался придать себе максимально серьезный вид.

— Винки к вашим услугам, Гарри Поттер, сэр, — через секунду эльфийка стояла перед ним в свой фирменной почтительной позе.

— Послушай, Винки, мне нужна твоя помощь, — Гарри старался говорить как можно мягче. — Завтра мне надо быть на балу, а у меня есть проблемы с одеждой. Если с мантией все в порядке, то остальное надо либо привести в приличный вид, либо чем-то заменить. Ты сможешь мне с этим помочь?

— Конечно, Гарри Поттер, сэр, Винки справится со всем! Только сэру Гарри Поттеру надо и мантию привести в порядок, Винки все сделает! Винки хороший домовой эльф, она умеет ухаживать за одеждой. Если сэр Гарри Поттер позволит, Винки успеет купить все необходимое! — эльфийка выглядела весьма воодушевленной.

— Тебе же понадобятся деньги, а у меня они лежат в Гринготсе, — Гарри считал не лишним внести изменения в свой гардероб, но вот наличности под рукой у него было не так уж и много.

— Сэр, домовые эльфы могут брать деньги для нужд хозяина из его сейфа в банке. Гоблины знают, что эльф никогда не обманет хозяина, — Винки выглядела искренне удивленной от того, что Гарри Поттер не знает таких простых вещей.

— Отлично, Винки, тогда я надеюсь на тебя. Я помню, что ты очень хорошо следила за одеждой своего старого хозяина, — мистер Крауч был единственным чистокровным волшебником, который, по мнению Гарри, нормально выглядел в обычной одежде. Поэтому Поттер предположил, что и его гардероб для пребывания в магическом мире был столь же безупречен.

— Винки счастлива, что хозяин так высоко ценит ее. Если сэр Гарри Поттер позволит, Винки завтра подготовит его прическу к балу, — казалось, эльфийка сейчас расплачется от счастья, что Гарри Поттер ее похвалил.

— Спасибо, Винки, я буду тебе признателен. И еще одна просьба: ты не могла бы привести вот это, — Гарри указал на мантию Рона, — в мало-мальски приличный вид к завтрашнему утру?

— Винки сделает все, что сможет, Гарри Поттер, сэр! — схватив одежду Гарри и мантию Рона, эльфийка с хлопком исчезла.

Глава 5.

* * *

Гарри успел десяток раз очень сильно пожалеть, что дал Винки разрешение заняться его прической. Вот уже второй час гриффиндорец сидел в Выручай-комнате, а вокруг него суетилась неугомонная эльфийка. Судя по отражению в огромном зеркале, стоящем сейчас перед Поттером, его волосы еще никогда раньше не пребывали в таком идеальном состоянии, но Винки, постоянно придирчиво оглядывая это произведение собственного искусства, умудрялась находить все новые и новые причины внести изменения в прическу хозяина. Наконец-то последний неправильно лежащий волосок Гарри был сострижен, и мистер Поттер издал облегченный вздох.

Но мучения юного гриффиндорца на этом не закончились. Теперь ему предстояло впервые надеть новую одежду и постараться хоть немного привыкнуть к ней. Винки не оставила от его парадного гардероба ничего, кроме мантии, и Гарри не был уверен, что сумеет правильно надеть все эти вещи. Не будь рядом верного домовика, Поттер упал бы духом от предстоящей перспективы, но заручившись поддержкой эльфийки, приступил к нелегкому занятию.

Сначала, отослав Винки на пять минут, он полностью разделся и надел новое белье и носки — по крайней мере, с этими элементами праздничного наряда проблем у него не было. Правда, Поттеру было не совсем понятно, зачем нужно было заменять эти вещи, если под одеждой их все равно не видно, и вполне подошли бы старые, но Винки чуть не расплакалась, убеждая хозяина, что идеальным должно быть все, не важно, видит это кто-то или нет. Главное, чтобы Гарри знал это, и тогда, как убеждала его эльфийка, он сам почувствует разницу. Не желая огорчать излишне щепетильного «дизайнера», Гарри согласился прислушаться к ее мнению, к тому же он признавал, что сам в этом вопросе мало что понимает.

У рубашки вместо привычных пуговиц на рукавах были запонки, которые подобрала ему все та же Винки, а вместо широкого пояса, который Гарри видел в фильмах и который наличествовал у Рона, имелся белый шелковый жилет. Стрелки на прямых черных брюках были так остры, что Поттер боялся прикоснуться к ним, чтобы не остаться без пальцев. Белый галстук-бабочка, очки в обновленной металлической оправе и золотая цепочка, заменявшая застежку на мантии, дополнили его облик. В качестве обуви Винки вручила ему ботинки фасона Оксфорд, гордо заявив, что приличному молодому человеку пристало ходить на светские мероприятия, соблюдая консервативный стиль. По совету неугомонного домовика Гарри минут пятнадцать походил в новой одежде, удивляясь, что она ему нигде не жмет и не натирает. Все же Винки блестяще знала свое дело, и довольный Поттер осыпал эльфийку похвалами, вызвав у той приступ смущения, выглядевший в ее исполнении весьма забавно. Вручив Гарри синюю накидку, которую следовало одеть в случае, если Гарри замерзнет, довольная результатами своих трудов эльфийка исчезла из комнаты, напоследок как-то хитро улыбнувшись своему хозяину.

За полчаса до бала Поттер появился в гостиной своего факультета, вызвав своим непривычным видом целую волну шепотков прекрасной половины Гриффиндора. Королевы хогвартских сплетниц Лаванда Браун и Парвати Патил сидели в уголке и старательно разглядывали гриффиндорцев, постоянно комментируя увиденное. Гарри не сомневался, что подруги оделись к балу еще часа за три до его начала, чтобы иметь возможность не упустить ни малейших деталей в предстоящих событиях. Естественно, при появлении Поттера обе девушки переключили все внимание на него, и, судя по их ошарашенным лицам, они явно не ожидали, что их одногруппник может так измениться буквально за пару часов. Гарри чуть улыбнулся, представив какое же выражение появится на их лицах, когда они увидят его партнершу.

Через пару минут в гостиную спустился Рон и с озабоченным видом сразу же направился к Лаванде. Гарри, увидев своего товарища, подумал, что домовиков не зря считают волшебными существами. Под умелыми ручками Винки раритетная мантия младшего Уизли превратилась во что-то более-менее приличное. Естественно, она выглядела не столь элегантно, как идеально подогнанная эльфийкой мантия Гарри, но, тем не менее, Рону не придется теперь краснеть от позора под градом метких насмешек Малфоя. Вот только Поттеру было искренне непонятно, почему миссис Уизли не могла проделать все то же самое еще дома, но вспомнив несколько безалаберный способ ведения матерью Рона домашнего хозяйства, он решил, что это вполне вписывается в общую картину их семьи.

Еще утром Гарри заметил, что Винки не только приложила свои ручки к мантии Уизли, но и по собственной инициативе тщательно почистила и отгладила всю его одежду. К сожалению, Рон не оценил заботы домовика и целый день бегал на улице в этих приготовленных к празднику вещах, благодаря чему у него теперь был несколько потрепанный вид. Поттер увидел, как Браун отвела свой взгляд от него, и посмотрела на своего партнера, печально вздохнув при этом. Ну что же, Гарри не сомневался, что его товарищ услышит сегодня достаточное количество не слишком лестных слов от Лаванды, но не особо жалел его, так как сам он сделал все возможное, чтобы спасти Рона от такого «счастья».

Еще через пару минут в гостиной появилась Джинни в красной мантии и направилась к Невиллу, по дороге успев бросить заинтересованный взгляд в сторону Поттера. Гарри догадался, что ее, как и многих других девушек, волнует вопрос — кто же является его партнершей? Сегодня сестра Рона выглядела несколько старше, уже не напоминая маленькую скромную девочку, так как решилась активно воспользоваться косметикой, о которой обычно и не вспоминала. Кроме того, для своей дочки старшие Уизли не пожалели денег на приличную одежду, и Джинни не приходилось стесняться как Рону. Поттер подумал, что она совсем неплохо смотрится рядом с Лонгботтомом, как бы разбавляя своим жизнерадостным лицом его вечно грустную физиономию. Да, сегодняшняя Джинни еще недавно вполне могла бы заинтересовать его своей внешностью, веселым беззаботным характером, своей бьющей ключом энергией, но теперь Гарри уже никогда не назовет ее своей девушкой. Теперь у мистера Поттера была подруга, о которой только можно мечтать, и менять ее на кого-то другого Гарри не собирался. Он мельком подумал, что будет очень рад, если у Джиневры получится стать подругой Невилла.

Джинни заметила взгляды, которые бросал на нее Поттер, и на секунду засмущалась от его внимания. Но вот она чуть выпрямилась и с милой улыбкой подошла к своему партнеру. Она принялась болтать с Лонгботтомом, стоя к нему несколько ближе, чем предполагалось обычной дружеской беседой, чем привела стеснительного гриффиндорца в легкое смущение. Гарри оставалось только улыбаться, замечая, как время от времени она бросает быстрые взгляды в его сторону, желая увидеть реакцию доблестного участника турнира на ее несколько вольное поведение. Подобное наивное кокетство забавляло Поттера, и он пару раз направил в ее сторону хмурые взгляды, а-ля Виктор Крам, дабы подтолкнуть ее к еще более решительным атакам на скромность Невилла. Рассчитывать, что любитель трав самостоятельно проявит должную предприимчивость, было бы слишком оптимистично.

Гарри уже начал беспокоиться, не опоздают ли они к началу бала, когда на лестнице, ведущей из спален девочек, появилась его партнерша. И тут мистер Поттер понял, что та Гермиона, которая присутствовала на балу в видении, было жалким подобием красавицы, направляющейся сейчас в его строну. Ее волосы, обычно пребывающие в беспорядке, были старательно уложены в гладкую прическу с красивым узлом на затылке, лишь один локон, словно случайно выбившийся на волю, касался щеки, подчеркивая нежные черты ее лица и придавая девушке романтичный вид. Открытое платье небесно-голубого цвета придавало ее стройной фигуре ту частицу женственности, которой обычно так не хватало строгой мисс Грейнджер. Гарри увидел все это и тут же забыл, сосредоточив свой взгляд на лице подруги, буквально светящемся очарованием. В карих глазах, спрятавшихся за длинными ресницами, сверкало легкое лукавство. Гордая полуулыбка на чуть поблескивающих губах скрашивалась легким румянцем щек, выдававших ее смущение, ведь Гермиона привыкла не обращать особого внимания на свою внешность.

Поттер понял, что в данный момент он стоит столбом посреди тишины, возникшей в гостиной Гриффиндора, когда все присутствующие заметили внезапно похорошевшую мисс Грейнджер. Дав себе мысленного пинка, Гарри направился к лестнице, чтобы поздороваться со своей подругой. Она неторопливо спускалась, придерживая подол платья длинными тонкими пальцами. Казалось, она хочет дать всем гриффиндорцам возможность подольше насладиться столь редким и столь же прекрасным зрелищем. Едва ее ноги, обутые в туфли под цвет платья, коснулись пола, как Гарри уже приветствовал ее, склонившись к протянутой руке. Он почувствовал запах, свойственный только ей, который не мог бы описать словами, но который вызывал у него ощущение, что они оказались на берегу озера теплым майским утром. Выпрямившись, покрасневший чемпион предложил руку не менее смущенной девушке, и они направились к выходу.

* * *

Гермиона последний раз оглядела себя в зеркало перед тем, как покинуть спальню. Три часа трудов не прошли зря — из-за стекла на нее смотрела юная красавица, которой предстоял первый настоящий выход в свет со своим возлюбленным. Во всяком случае, мисс Грейнджер именно так предпочла прокомментировать в мыслях весьма приятную картину, представшую перед ней.

Ее волосы, с буйством которых было так нелегко справиться, на этот раз сдались в неравной борьбе с лучшей ученицей Хогвартса, воспользовавшейся не обычным шампунем, а собственноручно сваренным зельем, рецепт которого она почерпнула в книге «Тысяча косметических чар и зелий», тайком купленной ей в последний поход в Хогсмит. Девушкам в Хогвартсе разрешалось на светские мероприятия одевать на выбор парадную мантию или вечернее платье, и теперь Гермиона была очень благодарна матери, настоявшей летом именно на этом варианте одежды. Ни одна мантия не смогла бы так хорошо подчеркнуть ее фигуру, как этот элегантный наряд.

Остановившись на пару секунд на площадке перед последним пролетом лестницы, Гермиона оглядела гостиную. Большинство участников бала было еще здесь, скорее всего, ожидая, что первым в большой зал должен пойти Гарри Поттер. А вот и он, стоит посреди гостиной и чуть нервно ждет ее появления. Сердце на секунду замерло от восторга, вызванного тем, насколько хорошо выглядел сегодня ее Гарри. Вместо скромного мальчишки был уверенный в себе юный аристократ, невольно приковывающий к себе внимание всех женских глаз. На щеках Гермионы появился румянец, когда она представила, что через несколько секунд все поймут, что именно она сегодня будет его девушкой.

Но вот Гарри поднял свой взгляд и, наконец, увидел ее. На его лице появилось выражение восхищения, через миг сменившееся радостным предвкушением. Поттер направился к лестнице, чтобы встретить ее, и Гермиона начала потихоньку спускаться вниз, боясь упасть от охватившего ее волнения. Она буквально кожей ощущала на себе десятки взглядов — как восхищенных, в основном от юношей, так и откровенно злых от своих «подруг». Краем глаза она заметила особенно колючие взгляды Джинни, Парвати и Лаванды. В другое время для Гермионы было бы непосильным подвигом невозмутимо двигаться под давлением такого внимания, но сейчас ее поддерживало тепло глаз Гарри. Придав своему лицу выражение гордой уверенности, она шла навстречу своему любимому.

Вот и последняя ступенька, она протягивает руку своему партнеру, и внезапно, вместо того, чтобы привычно пожать ее, он склоняется и касается губами ее пальцев. Гермиона покраснела еще больше, но сделав усилие над собой, сумела сохранить невозмутимость и ответить едва заметным пожатием пальцев. Опершись на предложенную руку, гриффиндорка направилась со своим партнером к портрету Толстой Дамы. Она слышала приглушенные шепотки за их спинами, но вдруг поняла, что они ее абсолютно не волнует. Ведь сегодня она идет на бал с человеком, которого любит, и она знает, что он приготовил к этому дню приятный сюрприз для нее. Хотя она и догадывалась о содержании этого сюрприза, но все равно чувствовала огромное волнение. Она понимала, что этим вечером их отношения с Гарри изменятся окончательно, и страстно желала, чтобы это случилось поскорее.

Едва они вышли из гостиной, как ее обдало пронизывающим холодом выстуженных коридоров Хогвартса. В ту же секунду ей на плечи легла парадная накидка Гарри. Она благодарно улыбнулась ему, будучи не в силах произнести ни слова от волнения, охватившего ее. Ее согревало не только и не столько то, что эта накидка была теплой, а то, что она была ЕГО. Весь недолгий путь до большого зала Гермиона прилагала огромные усилия, чтобы взять себя в руки и не выглядеть дурочкой рядом со своим Гарри. Она надеялась, что, по крайней мере, внешне, ей удалось вернуть своему лицу невозмутимость, и искренне хотела, чтобы у нее хватило сил сохранить это спокойствие и дальше.

Чемпионы со своими партнерами должны были собраться в маленькой комнатке рядом с большим залом, чтобы, войдя в него последними, торжественно открыть бал. Если до первого тура отношение остальных участников турнира к Гарри было откровенно прохладным, может быть, за исключением Седрика, то после встречи с драконами чемпионы приняли Поттера в свой круг, признавая его достойным участия в соревнованиях. К их приходу в комнате уже находились Седрик с Чу Ченг, приветливо улыбнувшиеся подошедшим гриффиндорцам, и Флер с Роджером Дэвисом, капитаном команды Рейвенкло, державшиеся несколько официально. На француженке, как и на Гермионе было одето вечернее платье. В отличие от английских волшебниц, почти поголовно пришедших на бал в мантиях, девушки с континента предпочитали одежду большого мира. Почти сразу за Поттером и Грейнджер комнату вошли Виктор Крам и Анджелина Джонсон. Охотник гриффиндорской команды весело приветствовала всех, особенно выделив Гермиону и сделав пару комплиментов ее внешнему виду, а ее партнер держался весьма хмуро, что, впрочем, было его обычным состоянием.

Мисс Грейнджер заметила, что Крам бросил на нее задумчивый взгляд и пару раз довольно злобно посмотрел на Поттера. Девушка помнила, как он расстроился, когда она отказалась быть его партнершей, ответив, что уже приглашена на бал другим. Она не говорила об этом Гарри, ругая сама себя за излишнюю скрытность. В глубине души Виктор был ей симпатичен, и она была бы не против найти в нем еще одного друга, но Гермиона всерьез опасалась, что в этом случае может потерять доверие Гарри. И как могла признаться только себе самой, гриффиндорка испытывала некоторую гордость от того, что два чемпиона турнира, на которых засматривалось множество девушек, захотели пойти на бал именно с ней.

Но вот в их комнату вошла профессор МакГонагалл и попросила пары выстроиться в колонну. Открывала торжественное шествие пара Седрика и Чу, за ними стояли Флер с Роджером, а Гарри и Гермиона замыкали торжественную процессию. Вот в соседнем помещении заиграла музыка, двери открылись, и под «Марш тореадоров» Бизе пары вошли в зал.

* * *

Когда открылись двери большого зала, Гарри почувствовал легкую дрожь в ногах, но справился с волнением и решительно протянул вперед руку, чтобы Гермиона могла опереться на нее. Ему пришла в голову мысль, что очень хорошо, что их пара идет последней, а то уровень смущения, охватившего его, превысил бы любые допустимые пределы. Факультетские столы исчезли из зала, и одна его половина была заполнена маленькими столиками на четверых, за которыми расселись участники бала. Напротив них стоял большой стол, за которым сидели организаторы турнира и где были приготовлены места для чемпионов, а между ними располагалось пространство для танцев. В дальнем конце зала расположилась знаменитая в магическом мире музыкальная группа «Ведуньи», приглашенная руководством школы.

Чемпионы должны были обойти зал по кругу, и Поттер, совершая этот церемониальный марш, потихоньку разглядывал школьников, выискивая знакомые лица. Вот сидит Малфой в черной бархатной мантии, из-под которой выглядывает воротничок-стоечка рубашки, он напоминает Гарри пастора и пытается придать своему лицу такое же «пастырское» постное выражение. Рядом с ним Панси Паркинсон в светло-розовой мантии, украшенной множеством бантиков и рюшечек, ее одежда смотрится откровенно безвкусно на фоне простого элегантного платья его Гермионы. Поттер искренне порадовался обалдевшим лицам этой парочки слизеринцев, когда они узнали его партнершу. По кислой физиономии Малфоя можно было понять, что он сумел оценить разницу между своей спутницей и девушкой Поттера.

Рон Уизли завистливо посматривал на Гарри, а сидящая рядом с ним Лаванда пыталась прожечь злобными взглядами Гермиону. За одним столом с ними разместились сестры Патил, и теперь «огонь» их глаз, направленных на спутницу самого молодого участника турнира, заставлял мисс Грейнджер крепче сжимать руку своего партнера.

Наконец дефиле закончилось, и пары уселись на свои места. Гарри досталось место рядом с Перси Уизли, который замещал «заболевшего» мистера Крауча. Для Поттера, который прекрасно понимал, что на самом деле случилось с начальником отдела международного сотрудничества, лицо молодого чиновника за их столом послужило холодным душем, заставившими на время забыть волнения бала. Перси пытался ему что-то рассказать, но у Гарри не было никакого желания слушать его.

Гермиона явно заметила, что с ее спутником творится что-то не то, и постаралась помочь Гарри, сжав его руку под столом. Это напомнило Поттеру, что ничего неожиданного он на самом деле не увидел и что проблемы мистера Крауча вполне могут подождать до завтрашнего дня. К этому времени профессор Дамблдор закончил свою вступительную речь, и на столах появился легкий ужин. Несмотря на то, что обед был уже давно, Гарри абсолютно не хотелось есть, и он уделял гораздо больше внимания своей спутнице, чем праздничным блюдам. К счастью, еда отвлекла учеников от разглядывания чемпионов, и Гарри ощутил временное облегчение. Конечно, он понимал, что едва начнутся танцы, как на них снова обрушатся сотни взглядов, и старался сполна насладиться передышкой. Видя, что Гермионе, так же как и ему, тяжело выдерживать все это внимание, Гарри принялся обсуждать с ней убранство зала, желая как можно сильнее отвлечь ее, пока была такая возможность.

Но вот ужин закончился, и профессор МакГонагалл подала знак чемпионам, что пришло время начинать танцы. Четыре пары вышли в центр свободного пространства, и над залом полетела мелодия Венского вальса Штрауса. Гарри привычно представил себя парящим в воздухе и увлек Гермиону в водоворот танца. Его уже не интересовало, какие взгляды бросают на их пару, как они выглядят, что будут говорить про них вечером. Они остались втроем — Гермиона, он и музыка, и им было хорошо вместе.

Со стола организаторов турнира за парой гриффиндорцев внимательно следили глаза их декана. На ее губах сияла удовлетворенная улыбка, профессор МакГонагалл втайне радовалась сближению этих детей, искренне полагая, что они идеально подходят друг другу. Вот мелодия закончилась, и через секунду заиграл вальс из «Летучей мыши», как шепнула на ухо Гарри его партнерша. Видимо, декан Гриффиндора, которой выпало подбирать музыку для бала, откровенно симпатизировала знаменитому австрийцу. Теперь на площадку для танцев стали выходить и другие пары, но участники турнира и не думали покидать танцпол.

После первых четырех танцев Гарри почувствовал, что Гермиона уже не так легко танцует, и предложил подруге немного отдохнуть. Они взяли по коктейлю и вышли в холл. Парадные двери были открыты, и сразу за ними Гарри обнаружил вместо привычного двора созданный волшебством цветочный сад, где между кустов роз хихикая летали маленькие феи, а таинственные дорожки, уходящие во тьму, манили юных влюбленных. Гарри взял Гермиону за руку, и они пошли по одной из них, пока не оказались в цветочном гроте, оканчивающимся тупиком. Они не заметили, как следовавшая за ними на некотором расстоянии пожилая леди наложила на тропку, по которой они шли, чары отвлечения внимания, загадочно улыбнувшись при этом. После этого декан Гриффиндора сделала еще один взмах палочки, и над цветами тихо, как дыхание ветра, зазвучали «Сказки Венского Леса». Гарри аккуратно поставил стаканы на заботливо установленный кем-то столик и взял девушку за руки. Сейчас они стояли так близко друг от друга, что чувствовали малейшее движение партнера. Уши гриффиндорца сравнялись цветом с флагом родного факультета, а грудь предательски сжалась, мешая сделать полный вдох. Он заставил себя собраться и посмотрел в глаза подруги.

— Гермиона... я хотел тебе сказать... — Гарри с мольбой смотрел в глаза девушки, ожидая ее помощи, но она напряженно ждала, когда он закончит. Наконец Гарри решился: — Гермиона, я люблю тебя и хочу всегда быть вместе с тобой!

Теперь он со страхом ожидал ответа своей подруги. Нет, ответ, который есть у нее в сердце, он знал, но вот решится ли она сделать окончательный шаг к перерастанию их отношений из дружеских в романтические?

Гермиона потянулась к Гарри, прикрыв глаза и приоткрыв свои губы, и он понял, что она уже давно ответила ему, только не словами, а своей верностью, самоотверженностью, своей беззаветной верой в него. Он опустил к ней лицо и накрыл ее губы своими, стараясь преодолеть стеснение от своей неумелости. Первое мимолетное касание губ, и Гарри чуть отклоняется назад, стараясь прочесть одобрение в глазах Гермионы. Поняв, что ей понравилось, он снова поцеловал ее, больше не боясь спугнуть.

Когда их губы вторично соприкоснулись, он забыл о турнире, об ожидавших его крестражах, о происках Дамблдора и Волан-де-Морта. В этот момент для него существовала только она — его любимая. Его руки начали путешествие по спине девушки, тщательно исследуя каждый изгиб ее тела и опускаясь все ниже и ниже. Гарри на секунду прервал поцелуй, и девушка протестующе потянулась следом. Ее правая рука легла Гарри на затылок и притянула его голову к себе. Он услышал ее страстный шепот: «Я тоже люблю тебя, Гарри», — и больше в этот вечер им было не до разговоров.

* * *

Гермиона всем телом тесно прижималась к спине Гарри. Они нырнули в тоннель, ведущий в Тайную комнату, причем лихой пилот «Молнии» сразу вошел в крутое пике, стремясь как можно быстрее достичь цели. У сидящей за его спиной Гермионы ветер свистел в ушах, а сердце пыталось вырваться из груди от страха, но она, одной рукой крепко обняв своего спутника, мужественно освещала им путь своей палочкой. То, что не следует терять время зря, юным волшебникам стало ясно, едва Гарри взял крестраж в руки, чтобы отнести его в подземелье Слизерина. Осколок души Волан-де-Морта явно чувствовал приближение смертельной опасности и раз за разом обрушивал на гриффиндорцев волны ужаса, от которых темнело в глазах. Гермиона робко предложила самой нести эту проклятую диадему, чтобы ее спутнику было легче управлять метлой, но Гарри решительно отказался. Он положил крестраж в запасливо приготовленный мешок и повесил его на грудь.

И вот теперь, когда Тайная комната была все ближе и ближе, кусок души Темного лорда предпринял очередную атаку. В глазах у девушки потемнело, она полностью потеряла ориентацию, и ей начало казаться, что они сейчас врежутся со всей силы в землю и останутся навсегда в этом подземелье ярого приверженца чистоты крови. Ее силы поддерживало только понимание, что Гарри еще труднее. Ведь между Гермионой и диадемой было тело ее любимого, а Поттеру пришлось принять на себя ничем не ослабленный удар. Стараясь помочь ему, она сильнее прижалась к его спине и непрерывно повторяла «Я с тобой, я люблю тебя!» Ей самой казалось, что она кричит во все горло, а на самом деле с ее губ срывался едва слышный шепот. Но главное, что тот, к кому она обращалась, почувствовал ее поддержку и сумел выдержать это бешеное давление на мозг.

Гарри резко выровнял метлу на высоте метра над полом подземелья, и они буквально свалились с нее. Пару минут их сил хватало только на то, чтобы прийти в себя и успокоить дыхание.

— Если бы я знала, как ты собираешься лететь, никогда не села бы с тобой на метлу, — Гермиона постаралась пошутить, но вышло у нее откровенно плохо.

— Да, похоже, я недооценил силу этого артефакта. А ты еще предлагала дождаться, когда Кикимер принесет второй, чтобы два раза сюда не спускаться, брр... — Плечи гриффиндорца передернулись. — Боюсь, что пары крестражей я бы не выдержал, — Гарри тяжело дышал, его все еще била дрожь от пережитого волнения.

— Ты был прав, я просто не представляла что это такое. Но давай поскорее закончим с ним, а то у меня почти не осталось сил, — Гермиона постаралась выдавить из себя улыбку, чтобы поддержать друга.

Они встали, и Гарри повел подругу по коридору в сторону Тайной комнаты.Гермиона в это время представляла, как себя чувствовал ее спутник два года назад, когда полез в подземелье Слизерина, чтобы вытащить отсюда Джинни. Сейчас они знали, куда идут, и единственная вещь, представляющая опасность, сейчас была у Гарри, а тогда он в одиночку шел в неизвестность, чтобы спасти несчастную девочку, и не знал, что встретится ему по дороге. Тогда у него не было поддержки любимой, но он сумел справиться и с василиском, и с крестражем, а сейчас ей с трудом хватает сил просто быть рядом с ним. Гермионе стало стыдно свою слабость, и она постаралась выпрямить спину и сильнее сжать кулаки, чтобы побороть свою нерешительность.

Гарри положил диадему на камень, где когда-то лежала Джинни, и взял в руку уже проверенный однажды в деле клык василиска. Чтобы уничтожить крестраж, ему оставалось только сделать несколько шагов и нанести удар, но в этот момент Гермионе показалось, что силы покинули его — он замер на месте, не в силах сделать ни одного движения. Кусок души Темного лорда не собирался умирать без боя. Гермиона стояла рядом и чувствовала, как темная магия вымывает из ее души все светлые чувства. Еще секунда, и там вообще не останется ничего, кроме пустоты, но тут она ощутила в своем сердце яркую искорку, которая не желала тухнуть и не позволяла девушке скатиться в беспамятство. Желая отдать все силы своему любимому, она вложила огонь этой искры в яростный крик.

— Гарри, уничтожь его! Я знаю, ты можешь сделать это! Уничтожь его ради нас! — с последним вскриком ее сознание окутала темнота.

Когда Гермиона очнулась, ее голова лежала на чем-то мягком. Девушка открыла глаза и огляделась. Они все еще находились в подземелье, Гарри сидел рядом с ней на коленях, положив голову подруги себе на ноги. Тьма, которая пыталась раздавить ее, ушла в небытие.

— Гарри, ты сделал это! — В ее голосе слышался восторг.

— Тише, тише... Лежи отдыхай. Этот крестраж слишком сильно подействовал на тебя, — в его голосе слышалось неподдельное волнение.

— Мне уже лучше, спасибо тебе. Гарри, я на первом курсе говорила, что ты великий волшебник, так вот, я повторяю это снова: ты самый лучший волшебник, которого я знаю, и я счастлива быть рядом с тобой, — Гермиона смотрела в глаза любимому, желая чтобы он ощутил все ее чувства.

— Без тебя я бы не справился ни тогда, ни сейчас. Так что ты тоже великая волшебница, и уж точно ты самая смелая и самая умная ведьма на свете. И именно мы с тобой сумели уничтожить эту гадость, — Гарри запустил пальцы в волосы подруги, любуясь бликами света от палочки в ее глазах.

— М... если я такая великая, то заслуживаю, чтобы меня носили на руках. А еще лучше, чтобы меня поскорее поцеловал один недогадливый волшебник, — девушка придала своему лицу хитрый вид. — А то я могу и не поверить в свое «величие».

Гарри широко улыбнулся и поспешил исправить свою ошибку, накрыв поцелуем губы любимой.

* * *

Вернувшись из Тайной комнаты, гриффиндорцы устало расположились в кресле возле камина в гостиной своего факультета. Благодаря тому, что экспедицию по уничтожению крестража они проводили ночью, в помещении никого не было, и Гарри, усадив к себе на колени, тесно прижал к груди свернувшуюся клубочком любимую, наслаждаясь заслуженным отдыхом. Спустя несколько минут ему пришло в голову, что после подобных приключений им не помешает немного подкрепиться и выпить по чашечке кофе.

— Винки! — Через миг перед ним уже стояла эльфийка. — Принеси нам кофе и бутерброды. И попроси заодно прийти Добби.

Винки молча поклонилась и исчезла, оставив влюбленную парочку наслаждаться тишиной.

— Зачем тебе понадобился Добби? — лениво спросила немного сонная Гермиона.

— Хочу узнать, наконец, как прошла охота домовиков на Риту Скитер. Представляешь, если они ее сумели поймать, то она уже два дня сидит в банке, не зная, что ее ждет, — мысль о том, что именно зловредная репортерша могла испытывать, находясь в подобном состоянии, сразу же подняла настроение Гарри.

— Точно, мы совсем забыли про нее! — Гермиона встала с колен Гарри и уселась в соседнее кресло.

— Мы так не договаривались, — Гарри постарался придать своему голосу максимум возмущения.

— Если бы я осталась, то никаких переговоров с Ритой у нас не получилось бы. Так что потерпи немного, — она ласково погладила Гарри по щеке, на секунду задержав ладонь возле губ своего парня, чем он не преминул воспользоваться.

В этот момент в гостиной с тихим хлопком появились домовики, тащившие огромный поднос с бутербродами, кофейник и чашки. Кроме того, Добби с гордым видом сжимал в одной руке стеклянную банку, в которой летал, недовольно жужжа, здоровый полосатый жук.

— Гарри Поттер, сэр! Добби поймал плохого жука. Как и сказал сэр Гарри Поттер, жук оказался очень хитрым, но Добби был хитрее! Теперь Добби принес жука сэру Гарри Поттеру! — домовик явно был в восторге, что смог хорошо выполнить поручение своего кумира.

— Молодец, Добби, ты все сделал очень хорошо! Я очень благодарен тебе! — Гарри был искренне рад помощи домовика.

— Я тоже очень благодарна тебе, Добби. И спасибо вам обоим за угощение, — Гермиона никогда не забывала похвалить эльфов.

Домовики счастливо закивали головами, выражая свою радость от слов волшебников, и, получив разрешение идти, исчезли из гостиной.

— Ну а теперь, мисс Скитер, поговорим с вами, — Гермиона бросила предостерегающий взгляд на Гарри, напоминая ему, что переговоры с репортершей она взяла на себя. Поттер согласно кивнул и, налив им обоим кофе, откинулся в кресле, предвкушая забавное зрелище.

Жучок в банке заметался еще активнее, явно пытаясь выразить своими движениями охватившее его возмущение. Однако на Гермиону этот шум явно не произвел должного впечатления. Она придала своему лицу самое строгое выражение, на какое была способна, по мнению Гарри, попросту попытавшись скопировать профессора МакГонагалл.

— Ну, ну мисс Скитер, я начинаю подозревать, что вы еще не готовы к разговору. Думаю, если вам дать возможность предаться размышлениям в этой банке еще несколько дней, то разговор получится гораздо продуктивнее.

Девушка кивнула Гарри, и тот постарался как можно лучше подыграть подруге.

— Добби! — Эльф не заставил себя ждать. — Спрячь этого жучка куда-нибудь подальше, — гриффиндорец говорил небрежно, между делом прикладываясь к чашке. — В ближайшее время это насекомое нам не понадобится.

Рука домовика уже потянулась к банке, но жучок, видимо, осознав всю тяжесть своего положения, смиренно застыл на месте, всем своим видом пытаясь выразить покорность.

— Подожди, Добби! — Голос Гермионы был непривычно властен. — Я вижу, кое-кто осознал последствия своего плохого поведения. Оставь банку и можешь быть свободен.

Дождавшись подтверждающего кивка Гарри, Добби исчез из гостиной. Мисс Грейнджер открыла банку, выпуская жучка, но едва тот покинул свою тюрьму, направила на него палочку.

— Фините анимагус! — и через секунду перед школьниками стояла краса и гордость журналистского цеха магической Англии, очаровательная Рита Скитер. Впрочем, сегодня назвать ее очаровательной можно было только в виде очень сильного комплимента. Отсидка в банке не пошла на пользу: в гостиной Гриффиндора стояла леди весьма предосудительного вида. Помятое лицо, ободранный лак на ногтях, черные круги под глазами и не самый приятный запах создавали впечатление, что женщина слишком бурно отмечала рождественские праздники. Но боевой дух Риты остался с ней, и первым делом она схватила свою палочку, попытавшись направить ее на Гермиону.

— Экспелиармус! — увы, но надеждам журналистки на скорую месть не дано было сбыться. Гарри Поттер не собирался расслабляться рядом с этой акулой пера и разоружил ее раньше, чем она смогла совершить какую-нибудь гадость. А направленная прямо в лицо Риты палочка чемпиона турнира явно намекала на то, что вести себя репортерше стоит несколько сдержаннее.

— Мисс Скитер, — Гермиона демонстративно растягивала слова, — давайте не будем заниматься ерундой, а, лучше, серьезно поговорим. Присядьте, пожалуйста, и выпейте с нами кофе.

Ледяной голос юной гриффиндорки и не менее ледяной взгляд заставили Риту покрыться мурашками. Однако вид абсолютно спокойной девушки, разговаривающей с ней как явная хозяйка положения, и сидящего рядом Поттера, небрежно поигрывающего палочкой, не сумели сломить волю мисс Скитер, а, наоборот, заставили опытную репортершу собрать в кулак свою волю и постараться принять как можно более непринужденный вид. Как и всякий деловой человек, она умела проигрывать и умела извлекать пользу даже из своих поражений. Отпив глоток из любезно налитой Гарри чашки, Рита решила попробовать взять контроль над разговором в свои руки.

— Признаю, что вам удалось поймать меня с поличным и что теперь вы сможете доставить мне некоторые, мм... неприятности, — как ни удивительно, но теперь «потертость» внешнего вида журналистки уже не бросалась в глаза, а на первый план вышла ее непробиваемая самоуверенность.

— Не некоторые, а очень сильные, — Гермиона решила сразу же поставить Риту на место. — Учитывая, сколько врагов вы себе нажили в министерстве за годы работы, будет совсем не сложно обеспечить вам пару лет Азкабана за незаконное использование анимагии.

Гарри восхитился тем, насколько блестяще Гермиона владела своим голосом. Сейчас в нем слышалось сытое урчание кошки, которая в любой момент готова дать волю своим коготкам. Как бы иллюстрируя его мысль, Крукшанс, только что появившийся в гостиной, ловко запрыгнул на колени своей хозяйки и сладко потянулся, требуя привычной ласки. Гарри несколько отвлекся от Риты, заворожено любуясь тонкими пальцами своей подруги, зарывшимися в кошачью шерсть.

— Если бы вы хотели посадить меня в Азкабан, то сейчас мы бы не пили здесь кофе, — Скитер сделала вид, что уточнение Грейнджер не произвело на нее особого впечатления. — Нетрудно догадаться, что вам от меня что-то надо, а значит, мы будем договариваться. А где есть договор, там есть и взаимная выгода, — улыбка Риты была бы еще более очаровательна, если бы не вид ее тридцати двух очень острых зубов, готовых вцепиться мертвой хваткой в оппонента.

— Взаимная выгода — это прекрасно, — голос Гермионы можно было намазывать на хлеб вместо масла, — вот только наше положение несколько лучше, поэтому и условия будут, в первую очередь, выгодны нам.

— Если вам нужно что-то конкретное, то, несомненно, да, — сладость нежного сопрано Риты могла помочь выпить самое горькое лекарство мадам Помфри. — Но вот если вы хотите, чтобы я потрудилась не за страх, а за совесть, вам придется меня чем-то заинтересовать.

Гарри с удовольствием наблюдал за милым «мурлыканьем» двух представительниц прекрасной половины человечества. Его наблюдения ясно подтверждали мнение отдельных товарищей, что девушки, несомненно, имеют родственные связи с некоторыми представителями кошачьих, и гриффиндорцу оставалось только порадоваться, что в этих переговорах с Ритой ему отведена пассивная роль. А мнение мистера Поттера о дипломатических талантах подруги после этого разговора можно было выразить одним словом — превосходно!

Итогом «продолжительных плодотворных переговоров, проходивших в теплой дружественной атмосфере», стало соглашение между гриффиндорцами и Ритой о том, что Гермиона, фактически, становится пресс-секретарем Гарри, и все материалы Риты, имеющие отношение к ним и их друзьям, проходят предварительную цензуру бдительной девушки. Взамен мисс Скитер получала твердые заверения, что ее маленькая тайна, связанная с нарушением закона об анимагах, так и останется неизвестной широкой публике, а кроме того, ей были гарантированы эксклюзивные интервью с мистером Поттером, разумеется, под строгим присмотром Гермионы. Договоренность устроила обе стороны, и Рита, вновь превратившись в жука, покинула пределы гостиной Гриффиндора, пообещав вернуться через три дня за обещанным интервью.

— Ой, устала так, словно написала десяток эссе, — Гермиона устало откинулась в кресле. — Эта Рита прожженная интриганка, и с ней пришлось выверять каждое слово!

— Ты была просто молодцом, — Гарри вспомнил обещание подруги, и, ловко подхватив на руки, переместил ее к себе на колени. — Теперь отдыхай, а я посижу с тобой, — он поцеловал Гермиону в висок.

Она положила голову на грудь Гарри и сладко задремала, ощущая на своей щеке его теплое дыхание. Гриффиндорец старался не двигаться, чтобы не спугнуть первый сон своей девушки, и, под негромкое потрескивание дров в камине, тихо предавался мечтам о том, сколько еще таких приятных вечеров ждет их впереди.

Глава 6

* * *

Минерва МакГонагалл неторопливо шла далеко позади двух своих учеников. Гарри и Гермиона подходили к могиле Поттеров, крепко держась за руки. В этот декабрьский вечер на заснеженном кладбище в Годриковой лощине не было ни души, за исключением трех волшебников, переместившихся прямо сюда с помощью портала. Вот юноша сделал шаг вперед и опустился на колени возле надгробного камня с именами его родителей.

Декан Гриффиндора, остановившись в десятке шагов от своих подопечных, отвернулась, чтобы не мешать своими взглядами детям, вспоминая при этом разговор с директором, состоявшийся перед рождеством. Когда Минерва сообщила ему о том, что к ней пришел Поттер и попросил рассказать о жизни своих родителей в школе, ее неприятно поразила явно неадекватная реакция Дамблдора на это, казалось бы, самое обычное дело. Тот долго и упорно пытался втолковать ей, что все, что говорится мальчику, должно непременно согласовываться с ним.

МакГонагалл, безусловно, признавала авторитет профессора Дамблдора как величайшего волшебника и признанного морального лидера светлых сил, однако это не помешало ей потребовать от него объяснений столь откровенной цензуры, касающейся одного из ее подопечных. Но вместо вразумительного ответа она получила только уверения, что все, касающееся Поттера, находится под контролем у директора, и все, что тому необходимо узнать, мальчик узнает в свое время непосредственно от Дамблдора. Это уже не лезло ни в какие ворота.

Если вопросы, касающееся учебного процесса «надежды магического мира», профессор МакГонагалл еще считала находящимися в ведении директора школы, хотя и далеко не всегда была согласна с ним, то все, что касалось личной жизни мальчика, она не считала необходимым согласовывать с кем бы то ни было. В конце концов, деканом факультета Поттера была именно она, и если директор считает ее недостаточно компетентной, чтобы просто поговорить с ребенком, то пусть так прямо и заявит.

В итоге, если в начале разговора МакГонагалл собиралась проинформировать директора об этой поездке на кладбище, то после полученной отповеди, предпочла поставить Дамблдора перед уже свершившимся фактом. Она успела дать слово своим ученикам, что они вместе навестят могилу родителей Гарри, и не собиралась отказываться от выполнения своего обещания в угоду каким-то непонятным идеям директора. А в то, что он приложит все силы, чтобы помешать этой поездке, она уже не сомневалась. Слишком показательной была его реакция на простое упоминания места, где похоронены родители мальчика.

Услышав тихие шаги, профессор обернулась и увидела двух своих учеников, медленно бредущих по снегу в ее сторону. Могилу, оставшуюся за их спинами, украшал венок из кроваво-красных роз. На лице Поттера были слезы, его рука лежала на плечах Гермионы. Казалось, что Гарри не видит, куда он идет, и только воля его подруги вела юношу вперед. Декан Гриффиндора медленно вздохнула, успокаивая дыхание, и сделала несколько шагов навстречу детям.

— Я понимаю, что вам сейчас тяжело, но, тем не менее, попрошу вас поторопиться, — МакГонагалл удалось сохранить свой «фирменный» невозмутимый вид. — К сожалению, у нас сегодня очень мало времени.

— Конечно, мадам, мы и так очень благодарны вам, — Гермиона отвечала за них обоих, так как Гарри сейчас было не до разговоров.

— Беритесь за портал, — профессор протянула вперед еловую ветку.

* * *

Кикимер объявился в гостиной Гриффиндора поздно вечером первого января. Гермиона даже вскрикнула, увидев появившееся перед парой гриффиндорцев уродливое создание. К счастью, в гостиной в этот момент никого не было, так как у ребят во время каникул вошло в привычку допоздна засиживаться вдвоем на диванчике у камина, когда остальные гриффиндорцы уже расходились по своим спальням. Впрочем, ничего удивительного, скорее всего, не было — наверняка домовик получил от хозяина ясный приказ показаться школьникам только тогда, когда рядом не будет посторонних. Гарри успокаивающе сжал руку подруги, одновременно напоминая ей, что вести разговор с этим эльфом он решил сам. Слишком уж неадекватная реакция была у Кикимера на нечистокровных волшебников. А домовику сегодня и так предстояло испытать слишком много волнений, чтобы лишний раз нервировать его.

— Мой благородный хозяин прислал Кикимера к Гарри Поттеру, — прохрипел домовик, продолжив бубнить себе под нос. — Ох, если бы добрая хозяйка знала, с какой швалью приходится общаться Кикимеру. Грязнокровка смеет сидеть в присутствии молодого господина!

Гарри вскочил, готовый хорошенько треснуть эту старую развалину. Как он не готовился к встрече с эльфом Блэков, но выдерживать оскорбления в адрес своей подруги он просто физически не мог. Однако твердая рука Гермионы, схватившая его ладонь, заставила его немного успокоиться и взять себя в руки.

— Кикимер, я знаю, что Сириус приказал тебе выполнять все мои распоряжения, — как ни старался Гарри сохранять невозмутимость, в его голосе явно слышался металл. — Так вот, я запрещаю тебе произносить слово «грязнокровка» и приказываю оказывать моей подруге уважение, как и любой леди!

— Кикимер понял приказ молодого господина! — домовик пару раз кивнул, но кроме того, продолжил, «про себя», — И это «великий» Гарри Поттер! Не верится, что он сумел побить Темного лорда, если не понимает важности чистоты крови.

Вот теперь Гарри успокоился окончательно, его порядком позабивала подобная «критика» собственной персоны. Ну что же, пора перейти к делу.

-А теперь скажи мне, где сейчас медальон, ради которого погиб Регулус Блэк,— Гарри старательно подчеркнул голосом, что это приказ, обязательный к исполнению.

Кикимер внезапно задергался всем телом, а потом, оглядевшись, бросился к камину, явно намереваясь засунуть туда свою старую голову. Гарри, уже успевший немного познакомиться с повадками домовиков, успел подхватить его и удержал брыкающееся тело.

— Приказываю тебе сохранять неподвижность! — Гарри аккуратно положил замершего, как статуя, эльфа на ковер, затем, чуть подумав, продолжил. — Можешь только говорить.

Почти сразу же Поттер пожалел о своем разрешении, так как на них Гермионой тут же посыпался поток причитаний домовика с бесконечным упоминанием «плохого Кикимера, не выполнившего волю хозяина». Гарри пришлось приказать ему заткнуться на время. Слегка придя в себя от этого словесного извержения, Поттер продолжил беседу.

— Слушай меня внимательно, Кикимер, — гриффиндорец старался как можно точнее сформулировать свой приказ. — Ты сейчас расскажешь нам обо всем, связанном с этим медальоном. Ты не будешь при этом наказывать себя или впадать в истерику. Разрешаю кивнуть, если ты меня понял.

Домовик пару секунд пытался прожечь Гарри глазами, но потом несколько раз утвердительно кивнул.

— Чтобы тебе было легче говорить, учти, что я знаю и о пещере, и о том, как погиб Регулус, — Поттер немного понизил голос. — И я знаю, как уничтожить медальон. Так что можешь смело говорить.

В глазах эльфа зажглась безумная надежда. Видимо, он уже давно отчаялся выполнить последний приказ любимого хозяина, а теперь у него появился шанс сделать это. Все еще боясь поверить себе, эльф неуверенно начал:

— Кикимер бережно хранит медальон. Кикимер спрятал его в доме своих благородных хозяев и он лежит там, — тут в глазах домовика появилась мольба. — Если молодой господин знает, как уничтожить медальон, Кикимер на коленях умоляет сказать недостойному эльфу, как сделать это… — к счастью, приказ сохранять неподвижность не позволил претворить домовику свое намерение в жизнь.

Гарри сначала хотел просто приказать эльфу принести ему этот артефакт, но глядя на несчастную физиономию Кикимера, понял, что тот может не выдержать ожидания скорого исполнения своей мечты. Поттер вопросительно посмотрел на Гермиону и получил в ответ неопределенный кивок.

— Кикимер, ты сейчас принесешь мне этот медальон, и мы вместе его уничтожим, — Гарри постарался сделать свои слова как можно более весомыми. — И ты будешь молча и беспрекословно выполнять все мои приказания, иначе я отошлю тебя. И можешь уже двигаться!

Эльф часто закивал головой, стараясь уверить строгого Гарри Поттера, что он будет вести себя ну просто идеально, и с тихим хлопком исчез из гостиной.

— Уф… не думал, что с ним все будет настолько трудно, — Гарри обнял подругу. — Может быть, ты все же останешься здесь? Я справлюсь и один, вернее, вместе с этим сумасшедшим эльфом.

— Ты помнишь, что было в прошлый раз? — как не приятна была Гермионе забота ее парня, но отпускать его одного на это опасное предприятие она была не намерена. — Так что мы пойдем вместе и тогда точно справимся.

* * *

Следующим вечером Гермиона, уютно устроившись на коленях у Гарри, рассуждала о нежелании волшебников видеть чуть дальше собственного носа.

— Вот смотри, все маги привыкли считать домовых эльфов примитивными существами, — девушка подкрепляла сои слова движением руки. — Чистокровные волшебники отказываются замечать, что в отличие от них, домовики могут колдовать без помощи палочки, могут аппарировать там, где маги этого сделать не в состоянии, могут чувствовать своих хозяев на любом расстоянии.

— Если тебя послушать, так эльфы по своим возможностям равны величайшим магам, — Гарри ехидно усмехнулся. — А ведь ты еще не трогала гоблинов, кентавров и прочих магических существ.

— Просто я собирала информацию по домовикам, — Гермиона чуть покраснела. — А когда узнала про их возможности, подумала, что для нас было бы очень неплохо понять, как им удается совершать столь сложные магические действия. Вот только представь, что ты можешь колдовать без палочки…

— Ну… иногда это может быть полезно, — Гарри на секунду задумался. — Хоть я и не думаю, что без помощи палочки можно использовать более-менее сложные чары.

— Да хватит даже простейших, — Гермиона посмотрела на него, как на несмышленыша. — Представь, если тебя обезоружили, то ты фактически беспомощен. А так у тебя будет лишний шанс на победу.

— Если подумать, то ты права, — Поттер вспомнил, как в детстве удрал от Дадли на крышу здания. Подобное аппарирование могло в случае чего спасти жизнь. А тролля Рон успокоил на первом курсе с помощью примитивного Вергандиум Левиоса! — Герми, та как всегда права. Вот только боюсь, что всего этого в Хогвартсе не преподают.

— Но мы можем сами постараться узнать что-то новое! — мисс Грейнджер задорно улыбнулась. — С того дня, как я узнала о магии, мечтаю стать великой волшебницей, — она негромко рассмеялась.

— Ты и так изумительная волшебница!

Гарри совсем было собрался показать, как он рад, что одна замечательная волшебница выбрала своим сиденьем именно его ноги, но в этот момент в камине полыхнуло чем-то зеленым, и удивленным взорам гриффиндорцев предстала голова Сириуса Блэка.

— Привет, Гермиона, Гарри! — ухмыльнулся беглый анимаг. — Надеюсь, я вам не сильно помешал?

— Сириус! — Гарри одновременно чувствовал и радость от встречи с крестным, и смущение от того, что тот застал их в таком виде. Покрасневшая Гермиона тут же покинула колени своего парня и пересела на диван.

— Не стесняйтесь, я рад за вас! — смущение юных гриффиндорцев явно позабавило Бродягу. — Главное не забудьте нас с Лунатиком на свадьбу пригласить!

— Мистер Блэк! — Гермиона, покрасневшая до кончиков ушей, постаралась придать своему голосу максимум строгости. — Мы пока что не собираемся жениться!

— А когда соберемся, то припомним чьи-то подколки, — Поттер обнял подругу, чтобы она почувствовала его защиту. Гарри хоть и испытывал смущение, но общение с близнецами Уизли подсказало ему правильную линию поведения.

— Сдаюсь, сдаюсь! — старый Мародер сделал вид, что очень сильно испугался. — А то раньше, чем на рождение третьей дочки и не пригласите! И, Гермиона, не называй меня так официально, а то я решу, что мне уже сто лет, и я больше девушкам не нравлюсь!

Гарри рассмеялся, а улыбающаяся Гермиона уткнулась лицом ему в плечо. Было понятно, что победить Сириуса в подобной словесной дуэли им не удастся, и лучше сразу капитулировать.

— Я очень благодарен вам за брата, — лицо Сириуса приобрело серьезный вид. — Не знаю, как вам удалось узнать про крестраж, но то, что вы сделали…

— Это мы рады за тебя! — Гарри не считал, что они совершили великий подвиг, разделавшись с парой частичек души Волан-де-Морта. — Я ведь знаю, каково это остаться без семьи, а ты еще и думал, что твой брат был недостойным человеком.

Сириус благодарно кивнул своему крестнику. Эту ночь старый мародер просидел в их старом доме, в комнате брата, горько укоряя себя, что поверил в худшее о Регулусе. Так же как другие люди поверили в худшее о нем. Но Блэк понимал, что сейчас надо думать не о прошлом, а постараться помочь человеку, который поверил ему и сумел восстановить доброе имя его брата.

— Гарри, нам надо серьезно поговорить об этих крестражах! — Сириус хищно оскалился, произнося последнее слово. — Надо срочно сообщить об этом Дамблдору! Он должен знать о таких вещах!

— Сириус, он знает о них уже два года! — Гарри невесело усмехнулся. — Но я не хочу обсуждать это по камину. Надеюсь, пригласишь летом в гости!

— Не в гости, а домой, — очень серьезно поправил гриффиндорца крестный. — Теперь это такой же твой дом, как и мой. И надеюсь, — тут Сириус загадочно улыбнулся, — чтобы увидеть его, тебе не придется ждать лета!

— Сириус, что ты задумал? — с большим подозрением поинтересовалась мисс Грейнджер.

— Скоро узнаете! — ухмыльнулся Бродяга. — Жаль только, что следующий поход в Хогсмит у вас будет в лишь в конце марта.

* * *

Каникулы закончились слишком быстро, и Гарри пришлось втянуться в очень плотный график учебы и подготовки ко второму туру состязаний. В одиночку он бы, наверное, не смог выдержать подобной нагрузки, но постоянная помощь Гермионы помогала ему.

Теперь утро для юного гриффиндорца сопровождалось не только зарядкой и проверкой эссе, но и более приятными вещами. Нежный поцелуй, которым встречала его в гостиной девушка, способен был отогнать любой сон, а ее пушистые волосы не давали никакой возможности удержать пальцы, желающие зарыться в них. Мисс Грейнджер старательно проверяла работы Гарри, всем своим видом показывая, что не собирается отвлекаться от такого важного дела, что, однако, не мешало Гарри восхищенно любоваться своей подругой, заставляя ее краснеть от его ласковых взглядов.

К сожалению, эта идиллия слишком быстро разрушалась остальными гриффиндорцами, ведь на людях Гарри и Гермиона вели себя подчеркнуто скромно, максимум, позволяя себе держаться за руки. Но и эти прикосновения несли в себе массу приятных моментов, ведь так многое может сказать даже легкое поглаживание подушечкой пальца ладони любимой.

После занятий друзья отправлялись в библиотеку, где Гермиона старательно выискивала любую информацию по возможности создания новых заклинаний. Идея захватила ее, девушка понимала, что настоящее знакомство с магией начнется только тогда, когда она сможет не пользоваться чужими рецептами, а идти своим путем. Гарри разделял с ней это мнение, но пока ничем не мог помочь подруге — все его время занимали поиск и изучение новых защитных и атакующих заклинаний. Он больше не хотел полагаться на удачу и всерьез готовился к испытаниям турнира.

После ужина Гарри и Гермиона отправлялись в Выручай-комнату и просиживали там до позднего вечера. Остальные гриффиндорцы, видя парочку, входящую в гостиную намного позже отбоя, предполагали, что они по вечерам целуются где-то в укромном уголке. Это мнение было не то, чтобы совсем неверным, но все же весьма далеким от истины. Конечно, перед тем как вернуться в башню факультета, двое влюбленных не забывали предаться столь приятному занятию, как поцелуи, но все же основное время в Выручай-комнате они проводили за отработкой заклинаний.

Гарри, помня, что следующее испытание турнира ему придется проходить в воде, раз за разом старался освоить невербальные заклинания. Поначалу у него не получалось ничего, но постепенно практика и изучение соответствующей литературы, которую предоставляла комната, начали давать результаты. У него получалось выполнить без помощи голоса все больше и больше атакующих и защитных заклинаний.

Гермиона в это время или экспериментировала над новыми чарами, или старалась помочь своему другу, подсказывая то один, то другой способ невербального выполнения заклинаний. Сама девушка так же не забывала тренировать невербальные заклятия, так что скоро они уже могли провести друг с другом небольшой поединок, не проронив не единого слова. Кроме того, Гарри не забывал про освоение новых заклинаний, пусть пока они у него и получались только традиционным способом.

Их совместному уединению очень способствовало то, что после рождественского бала Рон Уизли в очередной раз обиделся на своих друзей. Он не мог им простить, что сам получил на празднике хороший нагоняй от Лаванды Браун и за предоставление ей дезинформации о Гарри, и за не самый лучший внешний вид и, конечно же, за нежелание и неумение танцевать. В итоге мистеру Уизли было невыносимо скучно на балу, а его друзья имели наглость веселиться! Спустить такую обиду было никак нельзя.

Новым оскорблением для мистера Уизли стало то, что его друзья, вернее, теперь бывшие друзья, даже не заметили его обиды. Им вполне хватало общества друг друга, и рыжий гриффиндорец мог еще очень долго наслаждаться своими переживаниями, прежде чем они вообще обратили бы на него внимание. Это заставляло Рона задуматься, не стоит ли простить этих предателей и первому подойти к ним, но уязвленное самолюбие не позволяло пока сделать этот героический шаг.

* * *

— Гарри, ты слишком много внимания уделяешь атаке и слишком мало обороне! — лицо Гермионы приобрело задумчивое выражение.

— И чем же, по-твоему, я сейчас занимаюсь? — Гарри уже целый час тренировался как можно быстрее выставлять невербальный Протего, и у него явно прослеживались успехи. — Ты мне постоянно говоришь, о том, что необходимо лучше защищаться, но поверь, бой можно выиграть только атакой.

— Я не говорю, что ты не изучаешь защитные заклинания, — она медленно накручивала на пялец прядь своих волос. — Но поверь, этого недостаточно.

Гарри внимательно посмотрел на подругу, и понял, что она что-то задумала. Он знал, что Гермиона иногда любит не сразу подойти к делу, а зайти издалека, и обычно это говорило о том, что ее мысли не придутся мистеру Поттеру по вкусу. Однако понимая, что все ее идеи продиктованы в первую очередь заботой о нем, Гарри решил немного помочь.

— Рассказывай, что ты там задумала, — он постарался заранее придать себе несчастный вид в слабой надежде, что Гермиона пожалеет его и откажется от своей мысли. Как и следовало ожидать, надежда оказалась напрасной.

— Это замечательная методика, которая позволит тебе научиться уклоняться от заклинаний противника! — лицо Гермионы горело воодушевлением. — Я уже давно прочитала о ней в одной книге, но до недавнего времени не могла использовать.

Гарри даже не стал спрашивать, что это была за книга. Он ясно понимал, что количество литературы, изучаемой мисс Грейнджер, за месяц намного превосходит то, что он успевал прочитать за год. И хотя в последнее время это соотношение улучшилось, подруга все равно с большим отрывом шла впереди него.

— А что теперь изменилось? — Гарри был удивлен, так как не помнил, чтобы в последнее время случилось что-то необычное.

— Ну… для использования этой методики требуются специальные учебные заклинания… — весь вид Гермионы говорил об ее огромном смущении. — А поскольку в книге их не было, я сумела разработать одно…

— У тебя получилось?! И ты молчала?! — Гарри подхватил девушку на руки и закружил по комнате. — Ты самая великолепная волшебница в мире!

Продолжить объяснения мисс Грейнджер смогла только через несколько минут. Гермиона уже не одну неделю билась над тем, чтобы найти правильный подход к созданию новых заклинаний, и вот ее усилия увенчались первым успехом. Гарри восхищался своей подругой, сумевшей в такой короткий срок решить столь сложную задачу, и постарался выразить это восхищение наиболее уместным способом.

— Подожди, я хочу тебе показать… — Гермиона решила вернуться к насущным проблемам, к немалому разочарованию Гарри. — Заклинание очень простое, направляешь палочку и произносишь «Urticae».

Говоря это, она направила свою палочку в сторону двери, и с кончика сорвался зеленый луч. Гарри не заметил никакого эффекта от заклинания и вопросительно посмотрел на Гермиону. Та немного засмущалась, но собралась с силами и решительно выдала:

— Это заклинание вызывает легкое жжение, когда попадает в человека. Не очень больно, но все же чувствительно, — под гневным взглядом Гарри девушка отвела глаза в сторону.

— Если я правильно понял, ты уже испытала это заклинание на самой себе? — Поттер не мог поверить, что его рассудительная подруга могла быть такой неосторожной. — Как ты могла так поступить! А если бы ты не правильно все рассчитала, то могла серьезно навредить себе!

— А на ком мне его испытывать? — Гермиона чуть не плакала от резкой отповеди своего друга. — Я ведь не могу рисковать другими людьми!

— А собой можешь? — Гарри вплотную подошел к ней. — У тебя же есть я, ты можешь экспериментировать на мне, но только прошу тебя, не делай так больше.

По мере того, как Гарри говорил, его голос делался все тише и тише. В конце он применил самый надежный способ убеждения — обнял Гермиону и прижал ее к груди.

— И не говори, что тебе проще рисковать собой, чем мной, — продолжил он с улыбкой. — Я знаю это, но все равно не надо так делать. Ведь если что случится со мной, то ты сможешь объяснить мадам Помфри, что именно стряслось, а вот я вряд ли.

Поттер уже заметил, что стоит покрепче прижать к себе мисс Грейнджер, как вся ее решимость спорить исчезает в неизвестном направлении, и она очень быстро соглашается с его мнением. Зная эту слабость своей подруги, он старался не злоупотреблять такой прекрасной возможностью влиять на нее, но в этот раз посчитал такой способ убеждения вполне приемлемым.

— Ну, хорошо.. если ты настаиваешь.. я буду советоваться с тобой в следующий раз, — руки девушки обвили талию Гарри. — Если ты не будешь больше на меня обижаться.

Через пару минут Гарри собрался, наконец, разрешить возникшие у него сомнения. Ведь не зря же Гермиона говорила про окопанную где-то методику.

— А как мне это Urticae поможет защищаться? — он с подозрением посмотрел на подругу. — Кажется, мисс Грейнджер, вы хотели что-то рассказать.

— Смотри, в магическом поединке очень важно уметь уворачиваться от летящих в тебя заклинаний, — Гермиона заходила по комнате. — А упражнения, о которых я читала, и должны тебе помочь научиться делать это. Я буду запускать в тебя это заклинание, а ты должен суметь не попасть под его луч! Сначала мы используем для твоих перемещений примерно четверть этой комнаты, а потом будем постепенно уменьшать пространство для маневра. В книге написано, что в итоге ты должен суметь увернуться от заклинания практически стоя на месте!

Интересно, где Гермиона сумела добыть подобную литературу? Гарри сильно сомневался, что это упражнение она вычитала в учебнике по ЗОТИ. Однако попробовать стоило, ведь в случае успеха польза будет несомненной. Вот только сначала надо уточнить у Гермионы пару моментов.

— Это заклинание можно отразить Протего? — Поттер вспомнил другое заклятье, луч которого был того же цвета.

— В том то и дело, что нет! — Гермиона была очень обрадована правильным вопросом Гарри. — Оно свободно проходит сквозь простые щиты, но от него, как и от Авады, можно защититься материальным предметом.

Теперь все понятно! Герми для того и разрабатывала это заклинание, чтобы натренировать его уходить от смертельного проклятия. От подобного проявления заботы по телу побежало приятное тепло, но Гарри решил всерьез поблагодарить за это подругу чуть позже, а пока опробовать новое упражнение. Благо, он полагал, что уклоняться от лучей не составит для него большого труда, с его-то опытом игры в квиддич!

Уже через полчаса Гарри был совсем не уверен, что он такой ловкий и выносливый. Пот тек градом, все тело болело от ушибов, полученных при ударах о мебель и падениях, а строгая учительница продолжала один за другим посылать в него жгущиеся лучи. Поттер с радостью подумал, что утренние пробежки сделали свое дело, и у него еще есть силы двигаться. Показывать себя слабаком перед Гермионой ему совсем не улыбалось, но он чувствовал, что еще немного и эта игра его окончательно доконает.

— На сегодня хватит, — мисс Грейнджер искусала себе все губы, пока гоняла Гарри, но она не могла позволить себе поддаться слабости и досрочно прекратить занятие. В книге было ясно написано, что тренировки должны заканчиваться, когда ученик будет уже падать от усталости. Теперь видя, как после ее слов Гарри просто уселся на пол, там же где и стоял, ей захотелось ударить себя чем-нибудь за подобную безжалостность. Не обращая внимания на пот и пыль, покрывавшие Гарри, она бросилась к нему и, встав на колени, нежно обняла и уткнулась лицом в его шею.

— Ну вот, мисс Грейнджер, теперь вы будете выглядеть столь же предосудительно, как и я, — Гарри невесело оглядел себя. — Не думал, что я настолько неуклюжий, даже стыдно перед тобой.

— Гарри, ты очень хорошо двигался! — Гермиона чуть отстранилась и посмотрела в зеленые глаза своего парня. — Просто тебе надо больше тренироваться! Представь, если бы это были боевые заклинания, ты бы не отделался легким жжением.

Гарри не стал уточнять, что легким это жжение было после первого попадания. А вот после примерно двадцатого каждое касание зеленого луча получалось весьма болезненным. Но он не собирался огорчать подругу, иначе с нее сталось бы и прекратить эти занятия. А в пользе их Поттер не сомневался, так как уже на практике почувствовал, что его тело нуждается в подобной тренировке.

— Не сомневаюсь, что с твоей помощью скоро переплюну любого гимнаста, — от взгляда подруги Гарри начал забывать про усталость. — Ты у меня просто молодец.

— Мы оба с тобой молодцы, — прошептала Гермиона, прежде чем отдать свои губы во власть требовательных губ Гарри.

* * *

К середине февраля Гарри уже неплохо освоился с невербальными заклинаниями и морально был готов порвать на части всех гриндилоу, если те решаться помешать ему в освобождении заложников. Поттеру очень не нравилась мысль, что его подруга должна будет беспомощной болтаться под водой, но он пока не видел способа помешать этому. На его робкое предложение организовать своевременную «болезнь» подруги, та ответила весьма бурной сценой, в ходе которой доказала Поттеру что, во-первых, она не трусиха, во-вторых, она не позволит никому отдуваться вместо себя, а в-третьих, ни за что не допустит, чтобы Гарри был без нее в этот день. Поттер сумел убедить ее в чистоте своих помыслов, применив специфические меры убеждения, и в итоге понял, что надо идти другим путем.

Идея, как спасти девушку от нежелательного купания, пришла в голову Гарри за завтраком, когда серая сова принесла Гермионе свежий номер Пророка. В тот момент мистер Поттер проявил чудеса выдержки и самообладания и сумел удержаться от того, чтобы закричать на весь большой зал «Эврика!». Поскольку долго удерживать при себе такую гениальную мысль было выше сил гриффиндорца, он поскорее утащил Гермиону с завтрака и, затащив в ближайший пустой класс, поделился своей идеей. На этот раз мисс Грейнджер благосклонно восприняла мысли друга, и парочка приступила к реализации своего коварного плана.

Утро Дня Святого Валентина не предвещало никаких катаклизмов. Профессор Локхарт вместе со своими оригинальными идеями остался забавным воспоминанием, и ученики без опаски шли на завтрак. Но едва совы принесли почту, как по залу начал раздаваться постепенно усиливающийся ропот. Школьники, выписывающие Пророк, спешили поделиться свежей сенсацией с теми, кто пренебрегал официальной прессой. Многие глаза устремлялись на преподавательский стол, где учителя также читали передовицу. К чести профессоров, они искренне старались сохранить невозмутимые лица, хотя учитывая обстоятельства, это было не просто.

Гермиона не спеша просмотрела статью Риты Скитер и передала свою газету нетерпеливо смотрящему на нее Гарри. После публикации тщательно проверенного девушкой интервью Гарри, доверие Гермионы к скандальной журналистке немного возросло, но определенные сомнения в ее лояльности все же оставались.

— Все, как мы с ней и договаривались, — шепнула она. — Профессионализма у Риты не отнять.

Гриффиндорка довольно улыбалась, глядя, как ее друг пробегает глазами по абзацам передовицы, озаглавленной «Дамблдор — преступник или сумасшедший?». Идея с помощью Риты торпедировать саму возможность для риска дорогими чемпионам людьми принесла свои плоды. Гарри не составило труда описать журналистке идею второго тура испытаний, сославшись на то, что информация исходит от конфиденциального источника. А потом он поделился кое-какими сведениями с другими чемпионами, попросив при этом своих соперников кратко охарактеризовать идеи дорогого директора.

Если Седрик ограничился сравнительно безобидным «жестокие и безответственные действия», то монолог мадемуазель Делакур был длинен и эмоционален. В ходе общения с темпераментной француженкой Гарри начал серьезно опасаться за свою жизнь, так как Флер, не видя рядом никого, на ком могла бы сорвать свою злость, начала уже как-то нехорошо посматривать на Поттера. К счастью, все обошлось, но к Краму Гарри пошел, заранее приготовившись чуть что хвататься за волшебную палочку. Однако недовольство болгарина вылилось не в поток заклинаний, а в поток весьма экспрессивных выражений на незнакомом Поттеру языке. Видимо, не желая оставлять Гарри в неведении, Крам спустя некоторое время перешел на английский, и Поттеру пришлось сильно покраснеть. Смущение гриффиндорца было вызвано тем, что, будучи англичанином, он даже не догадывался о таких богатствах родного языка, какими владел этот болгарин.

Рита Скитер, помня о соглашении с парой гриффиндорцев, наступила себе на горло и дословно воспроизвела как рассказ Поттера о грядущем испытании, так и мнение об этом чемпионов. Зато в той части статьи, где она рассуждала о недопустимости риска детскими жизнями ради поднятия зрелищности состязания, репортер оторвалась по полной. Она умудрилась жирно замазать грязью как министерство, так и директоров всех трех школ, особенно Дамблдора.

— Не думаю, что они теперь решаться запихать вас под воду, — Гарри лукаво улыбнулся подруге. — Ты, Герми, самый опасный человек в Хогвартсе.

— Это еще почему? — девушка недоумевала, чем вызваны последние слова.

— Ну как же, — Гарри весело улыбался. — Запугать до такой степени Риту Скитер, что та стала писать то, что ей говорят, а не что взбредет в ее прелестную головку, это надо быть ну очень грозной ведьмой!

— Напомни мне, чья там головка прелестная? — ласковым тоном поинтересовалась Гермиона, сделав вид, что попалась на уловку своего парня.

— Вот, именно об этом я и говорю, — Гарри выглядел абсолютно довольным. — Тот, кто тебя разозлит, очень сильно пожалеет об этом.

— Именно так, мистер Поттер, — Гермиона постаралась изобразить грозный вид. — И вам лично стоит очень серьезно подумать об этом.

Гарри не выдержал и рассмеялся, а вслед за ним заулыбалась и сама Гермиона. Гриффиндорцы недоумевающе поглядывали на парочку, не понимая, чем вызвано их веселье, а друзья не могли остановиться и продолжали веселиться.

— Герми, ты так чудесно выглядишь, когда сердишься, — Гарри наконец прекратил смеяться. — Так и хочется иногда слегка позлить тебя.

— Ничего, сегодня вечером посмотришь, когда будешь прыгать от заклинаний, — Гермиона чуть покраснела от комплимента. — Пойдем уже, а то опоздаем на занятия, — девушке жутко захотелось до начала урока успеть хоть на минутку уединиться с Гарри.

* * *

День прошел на удивление спокойно, но Гарри не покидало ощущение, что надвигаются какие-то неприятности. Поскольку он с детства привык доверять подобному чувству, то к ужину уже был весьма сильно измотан. Оставалась надежда, что сейчас они с Гермионой пойдут в Выручай-комнату, и там, наконец, можно будет расслабиться. Вернее, расслабиться не получится, так как каждое их занятие по совершенствованию боевых навыков Поттера выматывало все силы из гриффиндорца, но, по крайней мере, там не придется волноваться о том, что кто-то сумеет подстроить им гадость.

Как назло сегодня за столом к Гермионе подсела Джинни и доставала его подругу какими-то загадочными разговорами. Во всяком случае, сейчас она что-то шептала на ухо мисс Грейнджер, отвлекая девушку от еды. Ужин затягивался, но Гарри понимал, что у него нет реальной возможности поскорее отделаться от младшей Уизли. В конце концов, его подруга не обязана посвящать все свое время только ему, хотя Гарри был бы совсем не против этого.

Внезапно на другом конце их стола прогремел взрыв, и все взгляды устремились в ту сторону. Гарри рассмеялся, увидев, как из прически Рона вылетают фейерверки. Поттер не сомневался, что это шутка близнецов Уизли, а зная их умение проделывать такие вещи, прекрасно понимал, что физический урон рыжему одногрупнику не грозит. Рон с ужасом вскочил из-за стола и бросился вон из большого зала под насмешливые крики учеников.

Видимо, происшествие с братом отвлекло Джинни от разговора с Гермионой и младшая Уизли, улыбнувшись напоследок Поттеру и Грейнджер, встала из-за стола и подошла к близнецам. Гарри вздохнул с облегчением и, видя, что Гермиона допивает свой стакан с соком, понадеялся, что через минуту они, наконец, покинут большой зал.

— Ну что, пойдем, — он предложил руку девушке, едва она поставила стакан на стол.

— Гарри, отстань, мне не до тебя, — голос Гермионы был непривычно холоден. — У меня сегодня много дел, так что пока.

Поттер недоуменно смотрел, как Гермиона поднялась, проигнорировав его руку, и стремительно направилась к выходу из зала. Гарри не мог понять, что могло случиться с его подругой, и находился в легком ступоре от такого развития событий. Поттер встряхнул головой, приходя в себя, и решительно направился в башню Гриффиндора. Что бы ни случилось, но он встретит это во всеоружии!

Подойдя к своей кровати, Гарри достал карту Мародеров и проверил, где находится Гермиона. Она была в своей спальне, и он решил пройти в гостиную, в надежде, что она рано или поздно появится там. Гарри было абсолютно ясно, что им надо срочно поговорить об ее странном поведении. Поттер достал мантию-невидимку и спрятал ее за пазуху, и уже направляясь к лестнице, ведущей из спальни, свернул карту Мародеров и сунул ее в карман мантии. Когда он убирал пергамент, его рука нащупала какой-то листок, уже расположившийся там, хотя он точно помнил, что с утра карман был пуст.

Достав небольшой свернутый лист пергамента, Гарри с удивлением увидел сверху надпись «Гарри Поттеру». Замешкавшись на секунду, он развернул лист, не ожидая от подобного послания ничего хорошего. А пробежав глазами строки записки, он убедился, что его предчувствия полностью оправдались. Он глубоко вздохнул, стараясь успокоиться, и еще раз медленно прочел: «Сегодня у Гермионы в полночь свидание с Виктором Крамом в зале славы. Думаю, тебе будет интересно посмотреть на них. Твой искренний друг».

Глава 7

* * *

Укрывшись под мантией-невидимкой, Гарри сидел на полу в коридоре возле выхода из башни Гриффиндора. Часы на его руке показывали половину одиннадцатого, и Поттер ожидал, что в ближайшие минуты Гермиона выйдет из-за портрета Толстой Дамы. Он в очередной раз проверил местонахождение подруги по карте Мародеров и убедился, что она все еще не покидала свою спальню.

В первые секунды после прочтения записки Гарри хотелось немедленно бежать к Гермионе, чтобы убедиться, что все это просто страшный сон, но Поттер сумел сдержать себя и по возможности спокойно обдумать ситуацию. В конце концов, до тех пор, пока девушка не выйдет из своей спальни, возможности пообщаться с ней все равно не представится.

Для начала Гарри напомнил себе, что Крам и его Гермиона вполне могут дружески общаться, но в их романтические отношения гриффиндорец верить решительно отказывался. С другой стороны, если бы Гермиона хотела просто пообщаться с другом, она не стала бы это делать ночью в зале славы. Конечно, могли возникнуть какие-то фантастические обстоятельства, вынуждающие ее поступать именно так, но Гарри посчитал это откровенным бредом.

Но если это была встреча двух влюбленных, то тогда бред превращался из просто откровенного в полнейший. Даже если на секунду допустить, что мисс Грейнджер внезапно воспылала страстью к всемирно известной звезде спорта и решила променять компанию Поттера на нечто более привлекательное, то она вела бы себя абсолютно иначе. Гарри был абсолютно уверен, что случись такое, его подруга в любом случае сначала откровенно поговорила бы с ним, расставив в их отношениях все точки над «i».

Кроме того, Поттер не мог представить, что же должно было случиться, чтобы их с Гермионой отношения так внезапно изменились. Если сегодня в начале ужина рядом с Гарри сидела любящая его подруга, то из-за стола встала уже чужая девушка. Следовательно, корень проблемы нужно было искать там.

Фрагменты видения, услужливо вставшие перед глазами гриффиндорца, подсказали ему очевидную причину изменений, происшедших с мисс Грейнджер. Подобные броски чувств вполне могло вызвать одно достаточно известное зелье — Амортенция. Тогда все события сегодняшнего вечера становились на свои места.

Скорее всего, за ужином Джинни нашептывала Гермионе о слухах, в которых говорилось, что Крам будет встречаться с мисс Грейнджер в зале славы. В нормальном состоянии подруга Гарри возмутилась бы по этому поводу, но в это время очень удачно случилась неприятность с Роном. Гарри ни на секунду не усомнился, что близнецы с радостью откликнулись на просьбу сестренки подшутить над младшим братом. Им бы и в голову не пришло интересоваться, зачем это ей понадобилось, так что с решением задачи отвлечения всеобщего внимания у Джинни проблем не возникло. А пока все взгляды были устремлены на кричащего Рона, у мисс Уизли вполне хватило времени, чтобы подлить зелье в стакан подруги и вложить записку в карман Поттеру. После этого рядом с Гарри сидела уже совсем другая мисс Грейнджер.

Гарри несколько раз проверил ход своих рассуждений, меряя шагами спальню, и пришел к выводу, что это наиболее вероятный сценарий произошедших сегодня событий, полностью объясняющий и поведение Гермионы после ужина, и эту записку от неизвестного «друга». Как не хотелось ему верить, что маленькая Джинни, которую он считал своей сестрой, не способна на подобную подлость, однако память коварно напоминала и о влюбленных взглядах девушки, частенько бросаемых на него, и об измене повзрослевшей Джиниверы. Поттер решил придерживаться именно этой версии при дальнейшем планировании своих действий, хотя в нем еще теплилась надежда, что сестренка Рона окажется не при чем.

Понятно, что тот, кто написал ему письмо, рассчитывал, что Гарри со всем своим гриффиндорским пылом бросится в гостиную и будет там ждать свою девушку, чтобы выяснить с ней отношения. Рон, скорее всего, так бы и поступил, выставив их ссору на всеобщее обозрение. А в том, что ссора состоится, сомневаться не приходилось. Одурманенной зельем Гермионе и в голову не пришло бы отрицать, что она любит Крама и направляется на встречу с ним. А поскольку времени до свидания было немало, Гарри успел бы себя накрутить до невменяемого состояния. И когда мисс Грейнджер избавилась бы, наконец, от действия зелья, то восстановить их отношения было бы как минимум очень трудно. Да и Поттер за это время наверняка подвергся бы «осаде» со стороны одной рыжеволосой гриффиндорки и в расстроенных чувствах вполне мог начать отношения с ней. Ну а его утешительница быстренько завела бы эти отношения так далеко, что для Гарри не было бы возврата назад без полного прекращения общения с семьей Уизли.

Обдумав ситуацию, Гарри понял, что такой ход действий является абсолютно неприемлемым. Тем не менее, нужно было срочно что-то предпринять, дабы побыстрее вернуть Гермиону в нормальное состояние и найти негодяя, спланировавшего все это. Вряд ли Джинни сама придумала подобную комбинацию. Подлить зелье и подкинуть записку она еще могла, но вот разработать далеко идущий план было явно не в ее характере.

Горько усмехнувшись, Поттер подумал, что в ближайшие пару часов мисс Грейнджер вряд ли покинет свою спальню, стараясь как можно лучше подготовиться к грядущему свиданию. Это означало, что у Гарри имеется достаточно времени, чтобы успеть добыть противоядие. К сожалению, профессор Слагхорн еще очень нескоро появится в замке, а идея обратиться за помощью к Снейпу Поттером даже не рассматривалась. Оставалось идти к мадам Помфри, надеясь, что та, как и обычно, не будет задавать неудобных вопросов.

Гарри взял себя в руки и с абсолютно спокойным видом прошел через гостиную к портрету Толстой Дамы. Он заметил, что Джинни, сидевшая у камина, буквально ела его глазами, что укрепило уверенность Поттера в правильности оценки ситуации. Что ж, девочка, сегодня тебя ждет серьезное разочарование!

Едва выйдя из башни Гриффиндора, Гарри со всех ног устремился в больничное крыло. Его сводила с ума мысль, что он неправильно рассчитал действия Гермионы, и пока он добывает нужное зелье, с его подругой приключатся новые неприятности. К счастью, мадам Помфри не заставила его долго ждать и, услышав версию гриффиндорца о подлитом парочке его друзей приворотном зелье, быстро сварила противоядие. Уже через полчаса Гарри занял стратегически важную позицию в коридоре, укрывшись под мантией и контролируя ситуацию с помощью артефакта Мародеров. Теперь оставалось только ждать. Поттер подозревал, что сейчас Гермиона старательно наводит красоту, но вряд ли зелье позволит ей дождаться точного времени встречи. Скорее всего, она отправится в зал славы гораздо раньше полуночи.

Увидев, что точка, подписанная Гермиона Грейнджер, покинула спальню, Гарри свернул карту и сунул ее в карман. На всякий случай проверив, удобно ли ему будет быстро достать свою палочку, он приготовился к встрече. Через несколько секунд проход, охраняемый портретом, открылся, и Поттер чуть не вскрикнул от неожиданности. Он никак не ожидал, что его подруга может выглядеть столь вызывающе сексуально. Сейчас перед ним была не его любимая Гермиона, а девушка с картинки тех журналов, что Дадли приносил в дом тайком от родителей, а Гарри потом украдкой таскал их у своего родственничка.

Платье и прическа мисс Грейнджер были те же, что и на праздничном балу. От холода девушку защищала зимняя мантия, небрежно наброшенная на плечи. Но вот ярко накрашенных губ и длинных бордовых ногтей в рождественском образе его подруги не наблюдалось. Но главное было даже не в этом, а в ее походке и выражении лица. Все в целом выглядело порочно-привлекательным, вызывая у Поттера непривычную тяжесть внизу живота.

Гарри впился ногтями в свои ладони, стремясь отбросить все лишние мысли, и, скинув мантию-невидимку, сделал шаг вперед, перекрыв путь Гермионе. Как бы мисс Грейнджер не выглядела, она была его подругой, и он никому не позволит портить ей жизнь!

* * *

Когда Гермиона поднялась из-за стола, ее мысли были только об одном — о предстоящем свидании с Виктором Крамом. В голове стоял непривычный туман, но она не обращала на это внимания, ведь когда ты готовишься к любовному свиданию с самым желанным человеком, думать о чем-то еще просто нереально. Правда, внутренний голос пытался что-топищать о том, что с каких это пор Виктор стал ей так интересен, но всепоглощающая страсть, бушевавшая в ней, заставила его заткнуться и не мешать готовиться к сладкой встрече.

Не обращая внимания на жалкие потуги Поттера поговорить с ней, Гермиона стремительно направилась в свою спальню, чтобы как можно лучше подготовиться к предстоящему свиданию. Она должна предстать перед своим возлюбленным в наилучшем виде! Сердце готово было вырваться из груди от того восторга, что охватывал ее при мысли, что ОН обратил на нее внимание.

Гермиона даже слегка постанывала, представляя, как его сильные руки обнимают ее, его пухлые губы с жадностью целуют ее, как он властно срывает с нее одежду, чтобы убрать любые преграды, стоящие между ними. О, она надеялась, что сегодня он осчастливит ее, приняв в подарок ее девичье тело. От сладких видений, как она отдает себя ему, у девушки перехватывало дыхание. Она вспоминала некоторые сцены из фильмов, раньше вызывавшие у нее смущение, и ее фантазия превзошла своей смелостью все, что она там видела.

В спальне мисс Грейнджер решительно направилась к тумбочке Лаванды Браун и конфисковала все ее многочисленные запасы косметики на благо общества... ну, разумеется, общества себя любимой. Затем, презрительно обозрев свои резервы нижнего белья, с тяжелым вздохом выбрала наиболее подходящее случаю и, прихватив с собой оставшиеся с рождества запасы зелья для укладки волос, направилась в душ. Нежась под горячими струями, Гермиона закрыла глаза и ласкала свое тело, представляя, что по ее груди, по попке, по бедрам скользят ЕГО руки. Они подбираются к ее сладкому бугорочку и... Слегка сбросив напряжение, она направилась к столу с разложенными на нем многочисленными баночками и флакончиками, чтобы привести себя в вид, достойный Виктора.

Задолго до времени свидания она не выдержала, и вся горя от возбуждения направилась на место встречи. Ведь ее Виктор может прийти чуть раньше, и она никогда себе не простит, если заставит своего кумира ждать хоть одну лишнюю секунду! Не глядя по сторонам, Гермиона прошла через переполненную гостиную факультета. Если бы эти жалкие неудачники знали, кому сегодня она будет дарить свои ласки, они бы позеленели от зависти! Пройдя через портрет, Гермиона сделала несколько шагов и внезапно наткнулась на Гарри Поттера, появившегося из ниоткуда, словно чертик из табакерки.

— С дороги, Поттер, ты что не видишь, я спешу! — вечно этот жалкий мальчишка путается под ногами!

— Гермиона, постой! Я должен с тобой поговорить, — весь вид Гарри говорил, что он не собирается пропускать ее.

— Поттер, ты туп как дерево? — живое препятствие на пути к любимому вызывало сильное раздражение. — Я не собираюсь сейчас тратить на тебя свое время!

— Герми, я никуда не пущу тебя, пока мы не поговорим, — Поттер говорил тихим, но в то же время твердым голосом. — Это очень важно для нас обоих.

Этот дерзкий мальчишка смеет стоять на ее пути, да еще и называет ее Герми! Может быть, жалкий сопляк еще и рассчитывает, что она обратит на него внимание? Как он вообще смеет смотреть на нее, когда САМ Виктор Крам пожелал уделить ей свое внимание! Пальцы девушки хлестко ударили по щеке Гарри.

— Запомни, ничтожество, у нас с тобой не может быть ничего важного для нас двоих! — Гермиона достала палочку и направила ее в лицо одногрупника. — Иди, играйся с другими детишками, а ко мне приближаться не смей!

Она решила окончательно раздавить его и буквально убивала его взглядом. Он, однако, не испугался и принял вызов. Теперь Гермиона видела перед собой только его зеленые глаза, такие знакомые, такие близкие. Туман в голове, отгонявший все ее мысли, кроме фантазий о Краме, немного поредел, и она начала понимать, что сегодня с ней творится что-то не то. Перед ней стоит Гарри Поттер, ее лучший друг, а она только что ударила его и теперь угрожает проклясть! Гарри, ее самый близкий друг, ее любимый... Но как же Виктор? Туман опять начал сгущаться, приводя ее в благодушное состояние, но Поттер не собирался сдаваться.

— Гермиона, вспомни, я люблю тебя, вернее, мы любим друг друга, — Гарри не отводил свой взгляд от ее глаз. — Вспомни наши танцы, наши поцелуи, нашу дружбу... вспомни нашу любовь!

— Наши танцы... — Гермиона увидела себя кружащейся в центре большого зала со своим лучшим другом...

— Наши поцелуи... — маленькие феи порхают над розовыми кустами, а она прижимается губами к губам самого родного человека

— Наша дружба... — мальчишка, смело бросающийся на спину тролля, чтобы защитить ее, ребенок, решительно идущий на бой со взрослым волшебником, юноша, дерущийся с драконами и василисками, тот, кто всегда рядом, кто всегда готов прийти на помощь...

— Наша любовь... — их стремительный полет на спине гипоккрифа, их утренние посиделки в гостиной, приглашение на бал, их совместное путешествие в Тайную комнату. От тумана в голове остались жалкие обрывки, и на лице Гермионы проступила неуверенность.

— Гарри... — от звуков его имени, слетавших с губ, остатки тумана в ее голове редели с каждой секундой. — Гарри, что со мной? Я чувствую, что что-то не так...

— Все будет хорошо, любимая, — Гарри старался говорить как можно мягче. — Все будет хорошо. Ты просто отравилась, и тебе надо выпить противоядие. Сделай один глоток, и ты придешь в норму.

Поттер достал из кармана флакон с темной жидкостью и протянул ей. Гермиона, не глядя, взяла склянку и поднесла к губам. Она боялась, что если хоть на секунду отведет взгляд от глаз Гарри, то туман опять накроет ее.

Жидкость проскочила по горлу, вызвав взрыв в голове. Ее мысли окончательно прояснились, и она вспомнила все события сегодняшнего вечера. С недоверием она посмотрела на свои ужасные ногти, на красные следы своих пальцев на щеке Гарри и поняла, что все это ей не приснилось. Она и в самом деле говорила и делала все эти ужасные вещи! А самое страшное — ее мысли! Как она могла превратиться в такую отвратительную дрянь?! Девушка осела на пол и, закрыв лицо руками, разрыдалась. Она пришла в отчаяние, увидев, сколько грязи было у нее внутри. Гермиона была абсолютно уверена, что она навсегда потеряла своего Гарри, ведь ему теперь будет противно даже стоять рядом с такой гнусной похотливой предательницей!

* * *

Когда Гарри получил удар по щеке, у него на миг потемнело в глазах. Когда зрение восстановилось, Поттер увидел у себя под носом палочку Гермионы. На секунду вспыхнуло желание пропустить ее, ударить сзади заклинанием окаменения и насильно влить противоядие ей в рот. Однако Гарри тут же отогнал эти мысли. Гермиона никогда не сможет причинить ему реальный вред, что бы на нее не действовало! Поттер был абсолютно уверен в своей подруге и принял их поединок взглядов.

Когда его любимая сумела победить действие зелья, и его имя слетело с так хорошо знакомых губ, Гарри готов был танцевать от счастья. Его девушка — волшебница удивительной силы, и самое главное — она любит его! Поттер с надеждой смотрел, как она пьет противоядие, ожидая, что Гермиона вновь станет прежней. Вот только он не ждал от мисс Грейнджер столь бурной реакции на случившиеся. Впрочем, его растерянность длилась не больше мгновения.

— Герми, все закончилось, — он опустился рядом на колени и прижал ее к себе. — Ты молодец, сумела справиться с этим проклятым зельем, я восхищаюсь тобой.

— Прости, прости меня, — слова были едва различимы за всхлипами. — Я была просто ужасна, я недостойна тебя.

— Герми, я люблю тебя, — Гарри еще крепче прижал к себе рыдающую подругу. — И ты самая лучшая девушка на свете. И никогда не говори, что ты недостойная, ведь это не правда.

Поттер видел, что его Гермионе нельзя сейчас появляться в общей гостиной, но и сидеть в коридоре также было глупостью. Он решительно поднял легкое тело подруги на руки и понес ее в Выручай-комнату. Гермиона доверчиво прижалась к нему, продолжая лить слезы. В душе Гарри закипала ярость, когда он думал о подлецах, причинивших столько боли его подруге, и мысленно поклялся, что все участники это «шалости» ответят за каждую слезинку, упавшую из глаз любимой.

Войдя в комнату, Гарри обнаружил уютную гостиную с большим диваном и дверью, ведущей в ванную. Усевшись на диван, он поместил Гермиону к себе на колени, не желая ни на секунду оставлять ее одну.

— Винки! — эльфийка появилась мгновенно, видимо, чувствуя нетерпение своего хозяина. — Быстро принеси кофе и печенье.

Поскольку рыдания Гермионы не прекращались, он решил постараться помочь ей прийти в нормальное состояние. Сейчас она тихо плакала, спрятав лицо на груди Гарри. Он нежно сжал ее щеки ладонями и постарался приподнять ее голову. Гермиона начала сопротивляться, но потом сдалась его настойчивым рукам.

— Герми, не прячься, пожалуйста, — его лицо было всего в нескольких сантиметрах от лица девушки. — Все уже закончилось, и тебе незачем плакать.

Гарри почувствовал, что она хочет что-то возразить ему, но вместо того, чтобы спорить, стал стремительно покрывать любимое лицо быстрыми поцелуями. Гермиона пыталась спрятать от него свои губы, но Поттер не позволил ей этого, накрыв их нежным поцелуем. Гермиона несколько секунд крепко сжимала свои губы, но потом сдалась и открыла рот. Язык Гарри отправился в увлекательное путешествие, увлекая двух влюбленных все дальше и дальше от событий сегодняшнего вечера. Но, как и все хорошее, этот поцелуй также закончился.

Гарри видел, что Гермиона немного успокоилась, и решил, что она теперь готова к тому, чтобы выслушать его.

— Герми, в том, что случилось с тобой сегодня, виновата не ты, а скорее я, — он не отрывал взгляда от ее глаз и улыбнулся, увидев удивление, возникшее в них. — Я сильно подозреваю, что зелье тебе подлила Джинни Уизли, чтобы испортить наши отношения. Она уже много лет неравнодушна ко мне, и теперь ее ревность обрушилась на тебя. Прости, любимая, что из-за меня вынуждена страдать ты.

— Гарри, ты говоришь полную ерунду, — на секунду в глазах девушки вспыхнул привычный огонек прежней, уверенной в себе мисс Грейнджер, но он тут же потух, уступив место безнадежной тоске. — Дело не в том, кто и что подлил мне, а в том, как я на это реагировала. Если бы ты знал, сколько внутри меня оказалось грязи, ты бы ни за что не стал бы оправдывать меня.

— Нет, это ты говоришь ерунду, — Гарри чувствовал, что если он хочет вернуть прежнюю Гермиону, то должен сделать это сейчас или никогда. — Ты самый чистый человек, какого я знал, и в тебе не может быть никакой грязи. И лучшим доказательством этого является то, что ты сумела победить действие этого зелья. Это ведь не проще, чем побороть заклятие Империус...

— Гарри, причем здесь это! — Гермиона остановилась на секунду, словно не решаясь сказать своему возлюбленному то, что должна была, но потом пересилила себя. — Если бы ты не остановил меня, я бы сегодня отдалась Виктору Краму. Даже если бы он и не хотел этого, я бы сама изнасиловала его. Я... чувствую себя последней шлюхой, — последние слова Гермиона произнесла сквозь слезы.

— Это были не твои желания, а действие зелья, — Гарри тяжело вздохнул, понимая как сейчас непросто Гермионе. — Помнишь, когда лже-Муди подвергал нас Империо, мы тоже делали не то, что нам хочется. Уверен, Невилл никогда не мечтал стать гимнастом.

— Но ты-то тогда сумел справиться с заклятием, — девушка продолжала плакать.

— Да, но не сразу, — он понял, что напоминание о занятиях благотворно влияют на лучшую ученицу Хогвартса. — И ты тоже справилась, пусть и с моей помощью. Но ведь на уроке мы знали, что на нас воздействуют, а ты сумела проявить силу воли в реальной жизни. Так что я думаю, ты заслуживаешь намного большей похвалы, чем я.

Гарри видел, что лицо Гермионы постепенно проясняется, и решил закрепить успех. Гермиона должна поверить, что для него она останется самым дорогим человеком, что бы с ней ни случилось.

— Герми, я люблю тебя и буду любить тебя всегда, — он проверил свои чувства и понял, что следующие его слова будут правдой. — И даже если кто-то силой или хитростью сделает с тобой это, я все равно буду любить тебя. Потому что знаю, сама ты никогда не предашь меня.

Та попыталась что-то сказать в ответ, но Гарри решительно пресек эти действия, накрыв ее губы своими. Он понимал, что его тело будет намного убедительнее, чем любые слова.

Спустя немного времени Гермиона наконец сумела привести свои чувства в относительный порядок и задала вполне ожидаемый вопрос.

— А откуда ты узнал, что я собиралась встретиться с Крамом? — она снова вернула себе фирменный «гермионистый» вид, что не могло не порадовать Гарри.

Вместо ответа Поттер достал из кармана записку и протянул ее девушке. Прочитав этот шедевр эпистолярного жанра, мисс Грейнджер покраснела на секунду, а затем наградила Гарри жарким поцелуем.

— Это за то, что ты не поверил в мое предательство, — пояснила она несколько удивленному ее поведением мистеру Поттеру. — А теперь говори, что ты думаешь по этому поводу.

Гарри был очень доволен тем, что Гермиона хоть на время прекратила мучить себя воспоминаниями о времени нахождения под действием зелья, и решил изложить подруге весь ход своих рассуждений. Если в затею с Аморецией была вовлечена одна Джинни, то, скорее всего, Крам даже не подозревал об этом свидании. Рыжеволосой гриффиндорке было бы достаточно ссоры между Гарри и Гермионой, которая неминуемо случилась бы в факультетской гостиной, будь Поттер менее сообразительным. Но вот если в этой афере участвовал еще кто-то, а, по мнению Гарри, так оно и было, то вполне возможно, что Крам через полчаса будет ждать мисс Грейнджер в зале славы, если уже не ждет.

— Но значит, ему тоже подлили зелье! — ахнула Гермиона. — Мы должны ему помочь.

Гарри был совсем не уверен в том, что Виктору Краму понадобилась Амортенция, чтобы желать свидания с очаровательной гриффиндоркой, но, тем не менее, он не исключал возможности того, что чемпион Думштанга также подвергся воздействию любовного зелья. Немного подумав, Поттер пришел к выводу, что так, скорее всего, и есть. Ведь тогда Виктор был бы полностью лишен тормозов в общении с Гермионой, и их свидание гарантированно зашло бы слишком далеко. И Поттер ведь мог и не устраивать своей девушке сцены в гостиной, а вместо этого проследить за ней. А предугадать реакцию Гарри на подобное поведение любимой было не сложно. Скорее всего, дело закончилось бы дуэлью Поттера и Крама, что явно было нежелательным для Гарри. И подходящая кандидатура на роль подобного манипулятора у Поттера имелась.

— Гарри, я должна отнести противоядие Краму, — Гермиона вскочила с места. — Если он находится под действием Амортенции, то вполне может попытаться взять штурмом нашу башню, не дождавшись меня. А это точно не приведет ни к чему хорошему.

Поттер вполне согласился с тем, что Виктору не повредит сделать глоток зелья мадам Помфри, но решительно протестовал против кандидатуры мисс Грейнджер на роль курьера. В конце концов, он и сам может отнести зелье Краму!

— Да, и в итоге подраться с ним, — Гермиона постаралась успокоить Гарри. — Пойми, подойти к нему и уговорить выпить противоядие сейчас могу только я.

Гарри вынужден был огласиться с этим аргументом, однако категорически не желал мириться с тем, что она может оказаться во власти сбрендившего волшебника. Впрочем, он быстро нашел решение.

— Хорошо, ты отнесешь ему зелье, — он твердо сжал руку подруги — Но я буду страховать тебя под мантией-невидимкой. Я верю тебе, но в то же время и боюсь за тебя.

Гермиона ласково поцеловала его, соглашаясь.

— И еще, — Гарри слегка усмехнулся. — Думаю, тебе надо сначала привести себя в порядок.

Гермиона посмотрелась в зеркало, висевшее в углу и, увидев, что пребывает в растрепанном виде, с размазанной по лицу косметикой, с воплем ужаса бросилась в ванную.

— Винки, — Гарри призвал на помощь свою палочку-выручалочку. — Помоги мисс Грейнджер, пожалуйста.

Эльфийка поклонилась и направилась вслед за Гермионой, предварительно щелкнув пальцами. Гарри ощутил легкий ветерок, прошедшийся по его лицу, и догадался, что домовик почистила его от следов губной помады девушки. Поттер очень устал за этот бесконечно длинный день, но постарался собраться, так как приключения еще не закончились. Ожидая появления Гермионы, Гарри выпил весь кофе, ранее принесенный эльфийкой, и это хоть немного взбодрило его.

* * *

Гермиона Грейнджер не спеша поднималась по лестнице, направляясь в башню Гриффиндора, и обдумывала результаты встречи с Виктором Крамом. Как верно предположил Гарри, чемпион Дурмстранга был подвергнут воздействию Амортенции, также как и она сама. Когда она увидела безумный затуманенный взгляд Виктора, ей очень захотелось убежать куда-нибудь подальше. Однако она собрала все свое мужество и заставила себя подойти к нему. Больше всего она боялась, что Крам начнет сразу же приставать к ней, и Гарри, который был где-то рядом, без лишних разговоров атакует его. Однако все обошлось.

Виктор хоть и бросился к ней с объятьями, но сумел остановить себя под строгим взглядом мисс Грейнджер. Стоило Гермионе попросить его для начала принять противоядие, как он, не задумываясь, поднес флакон к губам. Гермиона с ужасом думала, насколько опасно на самом деле это любовное зелье, ведь ей ничего не стоило предложить Краму выпить любой яд, и он с радостью согласился бы. Зато когда противоядие подействовало, Виктор показал, что он не зря считается человеком с очень тяжелым характером.

Сначала Крам отказывался верить, что идея с зельем не принадлежала мисс Грейнджер, но Гермионе удалось убедить его в своей непричастности к этой «шалости». Наиболее убедительным аргументом для него стало то, что единственным человеком, кто мог подлить Амортенцию в его стакан, был Драко Малфой, который сидел рядом с ним за ужином. А для того, чтобы заподозрить наследника благородного рода в том, что он будет помогать маглорожденной ведьме, не хватило бы фантазии даже у Риты Скитер.

Когда Крам немного успокоился, они немного пообщались, раз уж судьба дала им такую возможность. Гермиона честно рассказала, что она тоже подверглась действию зелья, и что ее спас Гарри. Виктор, в свою очередь, признался, что гриффиндорка действительно симпатична ему, но видя их отношения с Поттером, он смирился с тем, что они могут быть, максимум, друзьями. Пользуясь его доброжелательным настроением, Гермиона попросила Виктора не упоминать ее имя в связи с этой историей. Крам, ухмыльнувшись с самым зловещим видом, заявил, что он и не собирался этого делать. Чемпион Дурмстранга приготовит Малфою кое-какой сюрприз и очень удивится, если на следующий день тот все еще будет в школе.

— Экспелиармус! — палочка, которой Гермиона освещала себе путь, вылетела из ее руки. — Ну что, грязнокровка, славно поразвлекалась сегодня?

Уйдя в свои мысли, Гермиона не обращала внимание на то, что происходит вокруг, и теперь вздрогнула, внезапно наткнувшись на Драко Малфоя. Оглянувшись, она увидела, что путь к отступлению перекрыт его верными телохранителями — Крэббом и Гойлом. В данный момент они находились в темном коридоре пятого этажа, рядом с одним из пустующих классов, где, судя по всему, и сидели в засаде слизеринцы.

— Что тебе надо, Малфой?! — вид ухмыляющегося блондина вызвал отвращение у девушки. — Проваливай в свои подземелья.

Мисс Грейнджер уже догадалась, кто был автором идеи использования любовного зелья. Судя по всему, именно Малфой добыл его и сумел уговорить Джинни участвовать в этой авантюре. Но с «подругой» они с Гарри еще поговорят, а вот общаться с этим подлецом никакого желания у нее и не было.

— Не спеши, у тебя сегодня будет длинная ночь, — Малфой явно испытывал наслаждение, видя перед собой беспомощную жертву. — Не одному же Краму получать удовольствие! Так что, шлюшка, ты сейчас постараешься удовлетворить нас как можно лучше, чтобы твоя физиономия осталась целой. Цени оказанную часть, грязнокровка, тобой воспользуются представители древних благородных родов!

Гермиона смотрела на Малфоя, как на сумасшедшего. Он что, всерьез думает, что она будет заниматься с ним чем-то? Похоже, у слизеринца полностью съехала крыша.

— Малфой, у тебя вообще мозги работают? — Гермиона рассмеялась ему в лицо. — Ты хоть подумал о последствиях?

— Не будь идиоткой, Грейнджер, — похоже, Малфой был полностью уверен в своем превосходстве. — Слышала, наверное, о заклинании Обливейт? Вижу, что слышала. Так что утром будешь помнить только о том, что поразвлекалась с Крамом, и все последствия спишешь на это. Так что лучше не выпендривайся и будь послушной...

Что Малфой собирался сказать еще, Гермионе узнать не удалось. Внезапно палочки вылетели из рук Малфоя и его приспешников, а сами они повалились на пол, замерев в неудобных позах. В глазах слизеринцев появился дикий ужас, когда из ниоткуда появилось белое от гнева лицо Поттера.

— Гарри! — Гермиона бросилась ему на шею. — Это просто ужас!

— Прости, любимая, что я так долго, — когда Поттер обнял девушку, его взгляд невольно смягчился. — Я не хотел подсматривать за тобой и был слишком далеко. Подожди меня у входа в нашу гостиную, мне надо поговорить с этими тварями!

Мисс Грейнджер прекрасно понимала — единственное, что не позволяет сейчас Гарри совершить убийство трех человек, это ее присутствие. Как не хотелось ей раз и навсегда избавиться от общества Малфоя, она не желала, чтобы ее друг совершил убийство.

— Хорошо, Гарри, — в ее голосе звучала неподдельная нежность. — Только, пожалуйста, не делай ничего непоправимого. Пусть они и заслуживают это, но постарайся сдержаться.

— Конечно, Герми, — Гарри провел рукой по ее волосам. — Они так просто не отделаются.

Судя по злобной улыбке мистера Поттера, он приготовил слизеринцам что-то особенно неприятное. Но жалеть подонков, пытавшихся изнасиловать ее, Гермиона не собиралась. Ей просто было страшно за Гарри, но она понимала, что он должен выпустить на кого-то весь гнев, скопившийся за сегодняшний вечер. И пусть это лучше будет Малфой, а не Джинни.

* * *

Мисс Уизли в одиночестве сидела в гостиной Гриффиндора и с помощью заклинания Калорус поддерживала пару чашек с чаем в горячем состоянии. Она сильно нервничала, ожидая возвращения Гарри. То, что она сегодня сделала, можно было назвать подлостью, но Джинни была уверена, что настоящей подлостью было то, что ее Гарри и Гермиона стали встречаться.

Джинни с детства мечтала о сказочном принце со шрамом на лбу и была вне себя от счастья, когда впервые встретила его. Когда Поттер спас ее из логова василиска, эти мечты окончательно превратились в уверенность, что рано или поздно Гарри станет принадлежать ей. И до недавнего времени все, казалось, и шло к этому. Юный гриффиндорец считал Джинни своим другом и хоть и не стремился пока к романтическим отношениям с ней, но в то же время и не встречался с другими девушками.

Но в этом году все пошло наперекосяк. Сначала Рон с его дурацкой завистью рассорился с Гарри, и в итоге тот стал проводить почти все свое время с этой интриганкой Грейнджер. О, Джиневра видела эту наглую маглорожденную заучку насквозь! Та прикидывалась до поры до времени просто другом Гарри, но стоило тому поссориться с Роном, как тут же окрутила его. С момента окончания первого конкурса волшебного турнира Джинни сжигала себя изнутри дикой ревностью.

Мало того, Джинни присутствовала в библиотеке, когда Виктор Крам пригласил эту Грейнджер на бал. Любая девушка в Хогвартсе с радостью согласилась бы стать партнершей лучшего в мире игрока в квиддич, но эта дрянь посмела отказать самому Краму! Ей, видите ли, мало мировой знаменитости, ее интересует исключительно национальный герой!

Все надежды Джиневры были на то, что Гарри, наконец, разглядит, что его нынешняя подруга откровенная уродина. И, казалось, все шло к тому, что на балу Поттер поймет свою ошибку. Джинни приложила определенные усилия и получила приглашение на бал от Лонгботтома, так что проблем с ее присутствием там не было. Вот тут-то неверный Мальчик-который-не-обращает-на-нее-внимания и поймет разницу между ней и этой противной зубрилкой! Мисс Уизли собиралась немного помучить Поттера, прежде чем простить, но, увы, реальность не пожелала соответствовать ее планам.

Эта несносная Грейнджер оказалась еще подлее, чем думала Джинни. Когда она увидела свою соперницу, входящую в их гостиную, ей захотелось завыть от тоски. Грейнджер выглядела не просто красивой, она была потрясающей! И ведь раньше она никогда не заботилась о своей внешности. Только теперь мисс Уизли поняла все коварство этой девки! Ну, ничего, зато ее месть теперь полностью оправдана. Подругой герою магического мира должна стать не какая-то маглорожденная девица, а добропорядочная чистокровная ведьма!

Когда Малфой подошел к ней с предложением устроить Гермионе веселую жизнь, Джинни не задумывалась ни секунды. Девка должна знать свое место в волшебном мире и не лезть туда, где тесно и его коренным обитателям. Зачем это надо Малфою, Джинни даже не задумывалась. В конце концов, Гарри будет счастлив с ней, а на Грейнджер плевать!

Когда сегодня вечером Джинни увидела, как Гарри выходит из гостиной, она поняла, что Поттер решил своими глазами увидеть свидание Крама и Грейнджер. Ну что же, он не будет разочарован! Драко уверил Джиневру, что Виктор будет на месте в нужное время. Так что Гарри узнает истинную цену своей подруги! Ну, пусть не истинную, но именно ту, которая нужна мисс Уизли. А вид этой размалеванной девки, как на крыльях спешащей к своему «возлюбленному», окончательно уверил Джинни, что удача сегодня на ее стороне.

Портрет Толстой Леди отъехал в сторону, и через несколько секунд Гарри медленно вошел в гостиную. Джинни впилась взглядом в его лицо и с восторгом прочитала на нем гнев и разочарование. Поттер не спеша подошел к камину, несколько секунд посмотрел на огонь, а затем, не говоря ни слова, уселся в кресло.

— Гарри, ты сегодня неважно выглядишь, — Джинни чувствовала, что ее голос звучит недостаточно сочувственно, но ничего не могла поделать с собственной радостью. — Что-то случилось?

Поттер внимательно посмотрел на нее, и, не говоря ни слова, кивнул головой. Но сегодня Джинивера готова была взять разговор в свои цепкие ручки. И не только разговор.

— Это из-за Гермионы? — она постаралась изобразить волнение в голосе.

Гарри явно был не в силах говорить и лишь снова молча кивнул головой. Да, Джинни поставила на нужную карту и получила главный приз!

— Не расстраивайся так из-за нее! — теперь мисс Уизли говорила вполне искренне. — Она не стоит твоего внимания! Она же чужая в волшебном мире, а все эти ужасные маглы не имеют понятия ни о любви, ни о верности.

Лицо Поттера приобрело крайне удивленное выражение. Чувствовалось, что он не ожидал таких слов от представительницы семейства Уизли.

— Да, да, — Джинни постаралась закрепить «успех». — Маглы просто спариваются, как животные, не заботясь о чувствах друг друга, это всем известно. Я уверена, что Виктор у Гермионы не первый и далеко не последний. Страшно представить, чем она занимается на каникулах. Наша семья, конечно, не считает, что маглов следует уничтожать, но мы знаем, что они на самом деле представляют из себя. У Грейнджер был шанс стать достойной волшебницей, но она как была, так и осталась маглой по своей сути. Она не стоит того, чтобы горевать о ней, ведь ты достоин лучшего!

Поттер по-прежнему молчал, но теперь Джинни смогла прочесть отвращение на его лице. Вот, он наконец-то начинает понимать разницу между настоящей ведьмой и этой жалкой маглорожденной дрянью! Ничего, на первый раз она его простит, даже мучить не будет!

— Гарри, ты сейчас устал, — ее голос наполнился нежностью. — Вот, у меня есть чай, выпей, и тебе станет легче. Поверь, найдется девушка, которая никогда не предаст тебя.

Она протянула Поттеру чашку, и он машинально взял ее в руки и отпил глоток. Джиневра буквально поедала глазами сидящего напротив нее парня. Ну же, пей скорее, и ты наконец-то станешь моим! Она увидела, как его глаза затуманились, но через миг взгляд Поттера снова стал твердым.

— Джинни, как ты могла так поступить? — голос Гарри был непривычно холоден. — Мы с Гермионой считали тебя нашим другом, но ты растоптала эту дружбу.

Мисс Уизли с ужасом смотрела на Поттера. Ведь он же выпил зелье и сейчас должен был любить ее!

— Впрочем, теперь я понимаю, что ты никогда не была другом ни мне, ни, тем более, ей! — глаза Гарри горели гневом. — Я верил тебе, считал своей младшей сестренкой, а ты предала нас. Надеюсь, теперь ты счастлива. Гермиона, дай, пожалуйста, противоядие.

Джинни, открыв рот, наблюдала, как появившаяся из воздуха Грейнджер протянула Поттеру флакон, где еще плескалось немного зелья. Гермиона даже не смотрела в сторону Джинни, но рыжеволосая гриффиндорка по лицу подруги Гарри видела, что та готова расплакаться от обиды. Наконец до Джиниверы дошло, что все ее хитроумные планы сгорели прахом, и она только что навсегда потеряла для себя Поттера. Вот только вместо раскаяния в ее душе вспыхнула ярость.

— Это ты, мерзкая тварь, отбила у меня Гарри! — девушка вскинула палочку в сторону Гермионы, но оружие тут же оказалось в руках у Гарри. Тем не менее, это не остановило разъяренную мисс Уизли. — Он должен был принадлежать мне, а ты завлекла его своими чарами! Но все равно у тебя ничего не выйдет! Он никогда не будет твоим!

Джинни была готова броситься на Гермиону с голыми руками и впиться ногтями в ненавистное лицо, но Гарри остановил ее истерику одним резким вскриком.

— Довольно! — ярость в голосе Поттера заставил замереть Джинни. — Ты уже достаточно наговорила сегодня! Теперь слушай меня!

— Джиневра Молли Уизли, я, Гарри Джеймс Поттер, требую от вас возвращения Долга Жизни, — тело гриффиндорца окутало голубое сияние. — Вы должны поклясться своей магией никогда не причинять вреда Гермионе Джейн Грейнджер или мне. Вы должны поклясться рассказать завтра утром в большом зале в присутствии всей школы, что вы пытались опоить меня зельем и рассказать всем, кто вам дал это зелье. И да закроет это долг!

С последними словами Поттера свечение перекинулось на Джинни. Девушка дрожала, ведь она выросла в волшебном мире и прекрасно понимала, что не может не выполнить приказ Поттера. Отказа от покрытия Долга Жизни приводил к утрате магии, как и нарушение магической клятвы, что для чистокровных волшебников было равносильно смерти.

Джиневра наконец осознала, что она сделала и что она умудрилась наговорить сегодня. Она поняла, что ее ревность к подруге была сродни безумию и что она сегодня лишилась дружбы и уважения людей, которых любила. Джинни сама не могла поверить, что была способна произносить такие отвратительные вещи, но память услужливо подсказывала ей, что это был не сон. Джинни чувствовала, что ей бесполезно просить прощения у Гарри и Гермионы, но она не могла не попытаться хоть как-то показать им свое раскаяние. Уизли взяла свою палочку, поданную Гарри, и приступилу к обряду клятвы.

— Я, Джиневра Молли Уизли, клянусь своей магией никогда и ни при каких обстоятельствах не причинять вреда Гарри Джеймсу Поттеру и Гермионе Джейн Грейнджер! — она взмахнула палочкой, и ее руку охватило кольцо красного света.

— Я, Джиневра Молли Уизли, клянусь своей магией признаться завтра утром перед всей школой, что пыталась опоить Гарри Джеймса Поттера Амортецией и потребовать наказания за это! — еще одно кольцо засияло рядом с первым.

— Я даю эти клятвы добровольно и без принуждения, и они не могут считаться уплатой Долга Жизни, — синее сияние вокруг Джинни медленно погасло. Через несколько секунд красные кольца начали сжиматься вокруг ее руки и, наконец, скрылись внутри ее.

Джинни опустила глаза, повернулась к лестнице, ведущей в спальню, и стала подниматься по ней. Она не слышала, как Гермиона тихо сказала Гарри: «Мне кажется, она еще может вернуть себя».

* * *

Когда на следующее утро Гарри и Гермиона пришли в большой зал, их осунувшийся вид однозначно говорил, что ребятам не удалось отдохнуть этой ночью. Пара гриффиндорцев до утра просидела в гостиной факультета, тесно прижавшись друг к другу. Гермиона боялась, что случившееся приведет к охлаждению в их отношениях, но оказалось наоборот: они стали еще ближе друг к другу. Этой ночью им не хотелось разговаривать, они просто наслаждались теплом друг друга и смотрели на пламя в камине.

Гермиона оглядела большой зал и обнаружила, что сегодня, против обыкновения, в нем еще не видно учеников Дурмстранга. Кроме того, за слизеринским столом отсутствовал Драко Малфой, как и Крэбб и Гойл. Девушка вопросительно посмотрела на Гарри, но тот лишь загадочно усмехнулся. Гермиона начала всерьез опасаться, что когда она узнает, как именно Поттер наказал подонков, это может несколько расстроить ее, и решила пока отложить этот вопрос.

Между тем в зале появились дурмстранговцы, дружной колонной направившиеся к столу Хаффлпаффа. Это вызвало шум удивления в зале, так как до этого момента подопечные профессора Каркарова всегда располагались за столом Слизерина. Дружелюбные барсуки с радостью приняли гостей в свои ряды, и тут все взгляды устремились на Игоря Каркарова, который вместе с Виктором Крамом направлялся к профессору Дамблдору. Мрачный вид директора Дурмстранга ясно говорил, что он пришел отнюдь не с радостными вестями.

— Уважаемый профессор Дамблдор, — холодно начал Каркаров. — Когда мы с учениками приехали к вам в гости, то рассчитывали на адекватное поведение ваших учеников. Однако вчера наш чемпион, Виктор Крам, был опоен зельем, что вряд ли можно считать дружественным актом. Я прошу вас разобраться с этой ситуацией и наказать виновного.

Дамблдор никак не ожидал подобных обвинений в свой адрес. Ему было прекрасно известно, что Виктор Крам является популярным игроком в квиддич, и в волшебном мире строить козни против него мог только человек с ослабленным инстинктом самосохранения. Это же подтвердил и возмущенный ропот, поднявшийся в зале. Ученики всех трех школ однозначно выражали недовольство человеком, позволившим себе нанести вред Краму.

— Мистер Крам, — директор Хогвартса решил выяснить подробности этого события непосредственно у потерпевшего. — Скажите нам, каким именно зельем пытались вас напоить, и кто это сделал.

— Вчерашний ужин молодой Малфой подлил мне в стакан зелье, и я пил его, — Крам презрительно нахмурил брови. — Он травил меня Амортенция, и только благодаря мистер Поттер, который добыл противоядие, я не совершил ничто плохое.

Повисшая тишина в зале, когда Виктор отвечал на вопрос Дамблдора, взорвалась возмущенными криками. Гермиона всегда стремилась иметь как можно больше информации о волшебном мире и знала, что среди магов считается несмываемым позором иметь противоестественные отношения. И сейчас девушка понимала, что Виктор старательно уничтожает репутацию Малфоя. Крам не сказал ни слова неправды, но у всех создалось впечатление, что Малфой проникся порочной страстью. Да, строить козни чемпиону Дурмстранга было явно не безопасно.

— Профессор Дамблдор, — мадам Помфри поднялась со своего места. — Я подтверждаю, что вчера мистер Поттер приходил ко мне за противоядием. Но он сказал, что пострадало несколько человек.

Гермиона чуть дернулась, увидев, как Джинни Уизли также встает со своего места. Твердая рука Гарри, легшая на талию мисс Грейнджер, немного успокоила ее, но все равно она чувствовала немалое волнение.

— Профессор Дамблдор, я хочу признаться в своем проступке, — Джинни говорила безжизненным тоном. — Вчера Драко Малфой дал мне любовное зелье, чтобы я подлила его Гарри Поттеру, и я совершила этот необдуманный поступок. Я раскаиваюсь в своих действиях и прошу наказать меня, как того требуют правила.

Тишина в зале, наступившая после слов девушки, прекрасно характеризовала степень удивления школьников и профессоров. Теперь ни у кого не оставалось сомнений, что Малфой имеет какие-то отклонения в своей психике. Идея возжелать двух самых известных молодых людей, присутствовавших сейчас в школе, всем казалась откровенно дикой.

— Профессор Снейп, — Дамблдор холодно посмотрел на декана Слизерина. — Где сейчас находится мистер Малфой?

Снейп выглядел не менее ошарашенным, чем остальные присутствующие в зале, но многолетняя привычка прятать истинные чувства помогла ему принять более-менее спокойный вид.

— К сожалению, мистер Малфой не ночевал сегодня в помещении своего факультета, — он гневно посмотрел на Стюарта Дэвиса, старосту Слизерина. — Сейчас принимаются меры к его розыску.

— Я думаю, он прятаться от меня, — Виктор Крам не собирался оставаться сторонним наблюдателем. — Я хочу, чтобы он знал, что когда я увижу его, я сразу буду вызывать его магическая дуэль, причем немедленно. Если он откажется, я просто прихлопну его, как паука.

— Мистер Крам, — возмутился Дамблдор. — Я не могу допустить самосуда. Проступок мистера Малфоя будет разбираться в официальном порядке.

— Я сказал, что я буду делать, и я делать это, — Крам нахмурился еще сильнее. — Думаю, мой директор поддержит меня.

Пока все ученики отвлеклись на перепалку, возникшую между Каркаровым и Дамблдором, Гермиона поднесла свои губы к уху Гарри.

— И где находится Малфой? — прошептала она.

— В том самом классе, где устроил засаду, — Поттер наклонился к Гермионе. — Я их оставил там связанными и установил на это помещение максимум маскирующих чар. Думаю, их найдут дня через три, не раньше, причем найдут исключительно по запаху.

— А что потом? — девушка подозревала, что Гарри не случайно составил текст признания Джинни таким образом, что Малфой представлялся откровенным извращенцем.

— А потом ему еще долго не придется приставать к девушкам, — жестко произнес Поттер. — Когда я искал подходящие заклинания для турнира, случайно наткнулся на одно крайне интересное проклятие. Даже не представляю, почему эту книгу не убрали в запретную секцию. Так вот, ближайшие пять лет для Малфоя с дружками девушки будут не актуальны.

Гермиона придала себе самый строгий вид, чтобы Гарри понял, что она не одобряет подобные методы воздействия на людей, хотя в душе была полностью согласна с мстительным гриффиндорцем. Но, видимо, ее строгость была слишком наигранной, чтобы произвести впечатление на мистера Поттера, и через несколько секунд мисс Гренджер сдалась.

— Надеюсь, ты не будешь злоупотреблять подобными заклинаниями, — она ласково пожала его руку.

— Конечно, ведь других Малфоев в замке пока не наблюдается, — Гарри чуть улыбнулся. — Но у нас сейчас совсем другие проблемы, связанные со вторым туром испытаний.

— Что-то случилось? — Гермиона тут же забыла все свои переживания, проникаясь беспокойством за Гарри. — Почему ты не сказал раньше, ведь так мало времени осталось!

— Да я и сам раньше не вспоминал об этом, — тот выглядел весьма смущенным. — В общем, понимаешь, я ведь совсем не умею плавать.

Глава 8

* * *

Нарцисса Блэк быстрым шагом приближалась к дверям Хогвартса в сопровождении профессора Снейпа. Еще два дня назад она была Нарциссой Малфой, женой уважаемого члена магического сообщества, и ее положение в обществе казалось абсолютно незыблемым. Множество гордых благородных волшебниц с восторгом воспринимали любой знак внимания с ее стороны, в надежде погреться в лучах славы первой леди магической Англии.

И все это рухнуло в один день. Скандал с ее сыном, Драко, больно ударил по семье Малфоев. В течение буквально двух часов Нарицисса получила презрительные отказы от принятых ранее приглашений на бал, который должен был состояться через неделю в Малфой-Мэноре. Ни одна уважающая себя семья, а другие и не могли быть приглашены в их поместье, не решилась поддержать опозоренных магов. А еще через час взбешенный Люциус получил извещение о расторжении помолвки Драко и Панси Паркинсон. Само по себе это было бы не так уж и плохо — Нарцисса с трудом скрывала отвращение к этой мопсоподобной девице и искренне жалела Драко, но для Люциуса разрыв помолвки стал последней каплей.

Нарцисса была одной из немногих людей, кто знал, что на самом деле огромное богатство Малфоев является не более чем мифом. Когда она была вынуждена выйти замуж за Люциуса, его фамильный сейф в Гринготтсе очень напоминал сейф семейки Уизли. К сожалению, найти чистокровного волшебника, не являющегося при этом близким родственником, и более-менее приличного, было огромной проблемой для Блэков: слишком уж тесно переплелись семейные связи в магическом мире. Их мать проверяла родословную предполагаемых женихов на пять поколений, не желая мешать кровь своих детей с кровью маглов. А бунтаркой, в отличие от своей сестры, Андромеды, Нарцисса никогда не была, во всяком случае, до вчерашнего дня.

Темная метка уже полгода сигнализировала Люциусу, что возвращение его страшного господина не за горами. Все деньги, которыми так любил сорить мистер Малфой, на самом деле принадлежали Темному Лорду, а муж Нарциссы был при них всего лишь управляющим. О, безусловно, траты на поддержание престижа и подкуп министерских чиновников были бы одобрены его повелителем при условии, что взамен он получит мощное политическое влияние. А вот это-то влияние и уплывало от Люциуса прямо на глазах. Можно было не сомневаться, что теперь Малфой станет нежелательной персоной в магическом сообществе, и тогда гнев его повелителя будет страшен. Если он не сможет принести Темному Лорду ни денег, ни влияния, то, скорее всего, день окончательного возвращения ужаса магической Англии станет последним днем жизни Люциуса Малфоя. А бежать и скрываться этот лощеный волшебник явно не собирался.

Выбор между сыном и темным властелином был очень труден для Люциуса и занял целых пять минут. После чего мистер Малфой заявил Нарциссе, что он изгоняет Драко из рода за порочащий честь проступок, и с этого момента они прекращают всякое общение с этим типом. Вот тут-то в Нарциссе наконец-то проявился бешеный характер Блэков. Для женщины не было вопросом, кого она должна выбрать — мужа или сына. Оставшись с мужем и очистившись от позора, она через месяц снова была бы на вершине богатства, славы, успеха. Выбери Нарцисса сына, и ее ждали только позор и бедность. И она не раздумывала ни секунды.

В этот день Люциус Малфой узнал о себе очень много интересных вещей, а его любимое поместье будет теперь восстанавливаться очень долго. Цисси объявила, что не желает больше жить с подобным подлецом и немедленно инициировала развод, благо ее брачный контракт предусматривал подобную возможность. Дорогая матушка видела Малфоя насквозь и пожелала на всякий случай оставить дочери путь для отступления. А вот после этого Нарцисса произнесла пламенную речь в стиле тетушки Вальбурги. Причем, пламенной она была в прямом смысле — заклятия огненным дождем летели с палочки разъяренной волшебницы. А так как Малфой оказался не просто подлецом, а еще и трусливым подлецом, Цисси гонялась за ним по всему поместью, попутно выжигая все на своем пути.

К счастью для Малфоя, новоявленная миссис Нарцисса Блэк хоть и погорячилась слегка, но быстро взяла себя в руки и уже через шесть часов с гордо поднятой головой навсегда покинула Малфой-Мэнор, вернее, его дымящиеся развалины. Все же кровь — великое дело, рассуждала она вечером, сидя за чашкой чая в президентских апартаментах отеля Мэриот Мэйфэйр. И она сделает все, чтобы Драко, наконец, понял, что он не какой-то там Малфой, а благородный Блэк, а значит, его не напугает никто и ничто. Если эта жалкая магическая Англия считает их недостойными людьми, тем хуже для нее. Нарцисса уже связалась с кем надо и договорилась о приобретении дома в Салеме. Мальчику будет полезен воздух Новой Англии. К тому же Нарцисса знала, что образование в местном институте намного качественнее, чем в Хогвартсе.

Представив себе бывшего муженька, бродящего на развалинах Малфой-Мэнора, благородная леди Блэк злобно усмехнулась. Только такой идиот, как Люциус, мог полагать, что она покупает себе туфли или делает маникюр где-нибудь в Косой Аллее. Женщины ее семьи привыкли получать все самое лучшее, и она прекрасно чувствовала себя в магловских кварталах Парижа и Лондона. Благо у Нарциссы хватило ума, чтобы обеспечить перекачку вполне достойной суммы с их семейного счета на ее собственный. Леди Блэк считала, что ей не помешает быть готовой к любым неожиданностям, и, как оказалось, она была абсолютно права. Теперь, по крайней мере, им с сыном есть на что жить первое время в новой стране.

Наглец Снейп, идущий справа от нее, хранил ледяное молчание. У Нарциссы было огромное желание высказать этому негодяю, еще неделю назад изображавшего преданного друга, а сейчас делавшего вид, что они едва знакомы, все, что она о нем думает, но женщина сдерживала себя. Драко всегда в превосходной степени отзывался о своем крестном, а сейчас этот сальноволосый ублюдок не смог уберечь ее сына от беды. Но приходится терпеть его мерзкое присутствие, чтобы еще больше не навредить мальчику. Когда сегодня утром этот жалкий идиот сообщил, что они наконец-то нашли Драко, она, не медля ни секунды, бросилась в Хогвартс. Надо было как можно скорее вытаскивать сына из этой школы. Все остальное сейчас не имело значение для любящей матери. Что бы ни случилось с Драко, он останется ее сыном, и она защитит его любой ценой. А отомстить всем этим негодяям можно будет и потом, когда у ее мальчика все будет хорошо.

Они вошли в больничное крыло, где Драко в целях безопасности лежал в отдельной палате. Снейп сказал по дороге, что мальчик пока не желает говорить о том, что именно с ним случилось, и Нарцисса понимала, что она должна быть первой, кто услышит его историю. Хорошо, что у сына хватило ума молчать до поры до времени. Подойдя к дверям палаты, миссис Блэк решительным жестом отстранила декана Слизерина.

— Дальше вы мне не требуетесь, — вместе со словами с ее губ лилось презрение. — Я поговорю с Драко сама.

* * *

Звонкая пощечина матери заставила Драко отшатнуться.

— Не смей уворачиваться, — гневный голос леди заставил мальчика вновь встать перед разгневанной матерью только затем, чтобы получить еще пару ударов. — Лучше бы ты и в самом деле гонялся за Крамом!

— Но она всего лишь грязнокровка! — попытка Драко оправдаться закончилась еще одним ударом.

— Забудь это слово! Там, куда мы едем, одного подобного выражения будет достаточно, что бы раз и навсегда забыть о любом образовании! — такое фанатичное следование идеям бывшего мужа безумно раздражало женщину. — Дело даже не в этой девушке, а в тебе. Мужчина, занимающийся насилием, говорит этим, что ни одна женщина к нему добровольно и близко не подойдет. Ты пытался втоптать в грязь девиз нашего рода — «Всегда чисты». Можно только поблагодарить мистера Поттера, что он не дал тебе опуститься еще ниже.

— Но... маглы же вообще животные, а маглорожденные не многим лучше, — Драко чуть не плакал. Он не понимал, чем вызван гнев матери. — Они должны быть счастливы, если им оказана честь прислуживать нам! Когда Темный Лорд возвратится, все так и будет!

Да, все было не просто запущено, а сильно запущено. Сама Нарцисса считала достойными своего внимания только чистокровных магов, но она, тем не менее, прекрасно понимала, что ее идеалы не вписываются в жестокую реальность. Но если женщина предпочитала действовать, опираясь на эту самую реальность, то ее сын до сих пор жил в мире, где значение имеют только его мечты. До поры до времени, деньги и влияние отца ограждали Драко от близкого знакомства с реальным миром, но теперь этому пришел конец. «И лучше бы он пришел раньше», — с горечью подумала она.

— Твой бывший отец, — в ее голосе слышалось презрение, — тринадцать лет назад чуть от счастья не прыгал, когда Темный Лорд канул в небытие, — женщина проигнорировала удивленный взгляд сына.

— Малфой и его дружки мечтали о господстве чистокровных родов, а в итоге стояли на коленях перед полукровкой, не удосужившимся даже толком изучить традиции магического мира. Молодые идиоты погнались за мечтой о господстве чистокровных, а получали вместо этого круциатусы и авады от «обожаемого» повелителя и были готовы слизывать пыль с его сапог только чтобы лишний раз не прогневать его, — Нарцисса старалась как можно доступнее довести до сына реальное положение дел в мире волшебства.

— Но почему тогда оте... Малфой говорил мне совсем иное? — весь мир Драко рушился на глазах. Великий темный Лорд превращался в полуграмотного полукровку, с помощью хитрости и звериной жестокости рвущегося к власти. Благородные Упивающиеся Смертью на поверку оказывались обычными бандитами, унижающимися перед своим главарем. Любящий отец с легкостью отказался от него, как и все его «друзья».

— Неужели не понятно, что им хотелось как можно скорее забыть об этом унижении? — Нарцисса не собиралась оставлять сыну дурацкие иллюзии. — И они создали пафосный миф о великом Темном Лорде и его верных соратниках. А потом они поверили в этот миф сами и внушили эту веру своим детям. А теперь, когда появились признаки возвращения их господина, они сходят с ума от страха. Сегодняшнее положение вещей устраивает их намного больше, чем будущее служение Темному Лорду.

— Но почему мы должны терпеть засилье этих... маглорожденных? — Драко пытался из последних сил защищать свои взгляды. — Они занимают места, предназначенные для нас! Так что идея-то была правильной!

— Ты сам-то веришь в этот бред? — такой аргумент мог только насмешить опытную женщину. — Если бы ты спокойно окончил школу, то благодаря политическому влиянию и деньгам семьи, ну и своему уму, конечно, очень скоро вошел бы в элиту магического сообщества. Любому другому волшебнику, будь он трижды способнее тебя, понадобилось бы гораздо больше времени и огромное везение, чтобы добиться тех же результатов. А ты променял все это на детскую вражду.

Нарцисса видела, что Драко тяжело переживает предательство любимого отца, и постаралась как можно мягче говорить с ребенком. Сейчас он все еще пребывал в шоке от свалившихся на него новостей, но вскоре ему придется смириться с ними. В Новой Англии у них не будет ни денег, ни связей, и вот тогда сын поймет, чего же он лишился на самом деле. Но зато жизнь за пределами туманного Альбиона имела одно несомненное преимущество — там не было ни Темного Лорда, ни интригана Дамблдора, ни предателя Люциуса. А жить, не боясь по десять раз на дню получить смертельное проклятие, это само по себе огромное удовольствие, так что все недостатки их будущей жизни с лихвой компенсировались этим преимуществом.

* * *

— Гарри, ты, оказывается, ужасный трус, — Гермиона весело смеялась, глядя на безуспешные попытки своего парня собраться с духом и наконец-то нырнуть в бассейн.

Проблема с приучением Поттера к воде разрешилась достаточно просто с помощью Выручай-комнаты и незаменимой Винки. Комната трансформировалась во вполне приличный бассейн, наполненный теплой водой, а домовик купила для Гарри и Гермионы купальные костюмы. Кроме того, эльфийка не забыла принести своему хозяину большой запас жаброслей, приобретенных в магазине зелий, чтобы Гарри мог потренироваться в их использовании.

И вот теперь, когда все было готово, Гарри отчаянно боялся прыгать в воду. До сих пор самым глубоким водоемом, с которым Поттер успел близко познакомиться, была огромная лужа, в которую его как-то раз уронил Дадли, но и она была глубиной ему по щиколотку. А глубина бассейна была явно больше, во всяком случае, Гермиона стояла по грудь в воде, а она была не ниже Гарри.

На самом деле основной причиной нервного состояния Поттера была не вода, а вид его подруги в купальнике. Конечно, ему случалось видеть фотографии в журналах, которые обычно стыдливо прячут от посторонних, да и в его видении присутствовало несколько пикантных сцен, но, тем не менее, девичье тело, представшее его взору, вызывало у Гарри слишком бурную реакцию. Если бы Дурсли хоть иногда возили его на пляж, то он не испытывал бы сейчас такого волнения, но что есть, то есть, он оказался абсолютно не подготовлен к столь приятному зрелищу.

Гермиона, видимо, догадалась о смущении Гарри и немножко подразнила его, разминаясь на краю бассейна перед тем, как нырнуть в воду. Когда она делала наклоны, демонстрируя немалую грацию, Гарри пришлось спешно отвернуться, дабы не подвергать себя лишнем искушению. Наконец, девушка почти бесшумно вошла в воду и, сделав несколько гребков, встала на дно и развернулась к своему другу. Она надеялась, что ободренный ее примером Гарри смело бросится в пучину, но тот предпочитал выказывать постыдное малодушие. Его несчастный вид вынудил Гермиону прибегнуть к помощи тяжелой артиллерии.

— М... меня еще никто не целовал в воде, — девушка приняла самый мечтательный вид.

Гарри представил себе, как он обнимает и целует Гермиону, и между их телами практически нет преград. Его тело адекватно прореагировало на эти мысли, и Поттер понял, что ему необходимо немедленно скрыть свое волнение. Теперь вода уже не казалась столь пугающей, и Гарри с шумом рухнул в бассейн. Он едва не поддался панике, когда с головой ушел под воду, но в тот же момент его ноги нащупали дно, и он глубоко вздохнул, поняв, что его лицо благополучно покинуло водную стихию. За свою смелость он тут же был вознагражден Гермионой, которая весьма ответственно относилась к своим фантазиям.

Спустя две минуты Гарри уже искренне верил, что он теперь обожает воду и купание в бассейне в частности. К его несчастью, Гермиона все же вспомнила, зачем они пришли в Выручай-комнату и прервала их интересное занятие, перейдя к гораздо более прозаическим вещам.

Следующие полтора часа для Гарри превратились в сплошную борьбу с водой, которая коварно пыталась забраться ему в нос и категорически не желала нести на себе его тело. Впрочем, процесс обучения плаванию содержал и немало приятных моментов. Гермиона обучала своего друга не только личным примером, но и поддерживала его, пока он пытался удержаться на поверхности с помощью весьма забавных движений рук и ног. Ощущение нежных ладоней подруги на своей груди поддерживало желание Гарри продолжать обучение как можно дольше.

Результатом этого дня стало то, что Поттер сумел, наконец, самостоятельно проплыть десяток метров. А метод поощрения его успехов, выбранный Гермионой, заставил Гарри подумать о том, что уроки плавания стоит проводить на регулярной основе, в том числе и после окончания второго тура. Вода уже не казалась ему такой страшной, особенно если в этот момент рядом с ним была Гермиона. Ребята решили, что на следующий день Гарри под чутким наблюдением мисс Грейнджер попробует использовать жабросли.

Времени оставалось всего ничего, а ведь не мешало бы еще проверить эффективность применения под водой заклинаний. Гермиона настаивала на том, чтобы Гарри испытал действие простейших заклятий на ней, но ее партнер решительно отказался, сказав, что он рисковать не собирается. После долгих препирательств гриффиндорцы решили ограничиться наблюдением за внешними эффектами заклинаний, направленных в погруженные в воду манекены, так как ни один из них не желал рисковать своим партнером.

* * *

Гарри отбился от очередной группы гриндиллоу и продолжил свой путь к центру озера. Второе испытание на практике оказалось на удивление простым. С помощью жаброслей Поттер уверенно продвигался под водой, а попытки местного народца препятствовать его движению встречали жесткую критику со стороны гриффиндорца, активно разбрасывающего вокруг себя невербальные ступенфаи. Изобретенное Гермионой заклинание Urticae также оказалось весьма кстати. Кинув его на пробу, Поттер заметил, что на гриндиллоу оно действует гораздо сильнее, чем на человека, и в дальнейшем почти полностью перешел на продукт мысли своей гениальной подруги.

Впереди показалась деревня подводного народца. Гарри поплыл к центральной площади и вполне ожидаемо обнаружил там столбы с манекенами «заложников». Мысленно он ухмыльнулся, представив разочарование доблестных организаторов турнира, вынужденных благодаря ему довольствоваться эрзацами вместо живых людей. Второй тур и так не блистал зрелищностью для зрителей, а теперь и вовсе утратил даже намек на шоу. Гарри даже пожалел собравшихся на берегу людей, вынужденных целый час в холодную февральскую погоду любоваться спокойными водами озера. Поттер еще раз убедился в странности мышления Дамблдора и компании, но решил, что это, в конце концов, их проблемы, и переключился на более насущные мысли.

Судя по тому, что все четыре манекена были на месте, Гарри сообразил, что он приплыл первым. Не желая терять преимущество, он с ходу бросил пару режущих заклинаний на веревки, связывающие «Гермиону», и, подхватив манекен, поплыл к поверхности. Поттер решил выкинуть «заложника» на берег, не вылезая из воды, и спокойно дождаться окончания действия жаброслей, лежа на песочке чуть в стороне от места, где они входили в воду. Он краем глаза заметил акулоподобную фигуру Виктора Крама, движущуюся к деревне гриндиллоу, и пожелал ему удачи в борьбе с веревками. Лишившись рук, превратившихся в плавники, Крам не мог рассчитывать на помощь магии, и теперь ему оставалось бороться с путами исключительно своими зубами. Вернее, не своими, а акульими, но это вряд ли сильно облегчало задачу. Гарри уже давно понял, что частичная трансфигурация тела, к которой прибег Виктор, была не лучшим вариантом для этого испытания.

Когда срок действия жаброслей, наконец, закончился, и Поттер поднялся из воды, он увидел, что на пляже лежали только два манекена, — Гермионы и Анжелины Джонсон. Судя по всему, Седрик и Флер не сумели справиться с заданием в отведенное время, и в этом туре им не светит набрать большое количество очков. Впрочем, Флер не только не уложилась во время, но и вообще сошла с дистанции, так как прелестная фигура француженки уже украшала собой пляж, а вот ее «заложника» видно не было.

Едва Гарри вышел из воды, как к нему бросились мадам Помфри с огромным полотенцем и Гермиона с жаркими объятьями.

— Ты молодец, ты лучший, ты просто чудо! — восторгу девушки не было предела. — Ты на четверть часа опередил Крама, это просто фантастика!

— Мисс Грейнджер, дайте мне проверить состояние здоровья мистера Поттера, — несмотря на строгость в голосе колдомедика, было видно, что пожилая леди вполне одобряет восторги Гермионы. — Гонки с драконами, купание в ледяной воде... Этих безответственных типов самих надо заставить проходить испытание, а не доверять им власть над детьми, — ворчливо продолжила она, направляя одно за другим диагностические заклинания на закутавшегося в полотенце Гарри. Наконец появление Седрика вырвало Поттера из цепких рук мадам Помфри, и он смог спокойно оглядеться.

Крам нервно расхаживал по берегу, видимо, переживая свое не слишком удачное выступление. Седрик, только что вышедший на берег, подвергся коварному нападению мадам Помфри, которая явно не собиралась просто так отпускать последнего кандидата в пациенты больничного крыла. А вот Флер почему-то нигде не было видно.

— А’рри, Э’рмион, я должна сильно благодарить вас! — голос с характерным акцентом, раздавшийся за спиной у Поттера, объяснил «исчезновение» мадемуазель Делакур. — Я вам так благодарна!

Едва Гарри успел повернуться лицом к Флер, как был заключен в объятия пылкой француженкой и беспощадно расцелован в обе щеки. Засмущавшийся гриффиндорец бросил опасливый взгляд в сторону своей подруги, но тут же с некоторым облегчением вздохнул, так как Гермиона подверглась столь же решительной атаке мисс Делакур и теперь сама принимала изъявление восторга француженки.

— Если не вы, там, в воде, была бы моя сестра, Аб’риэль! — Флер буквально дрожала от волнения. — А я даже не смогла доплыть до цели! Если не вы, то могла бы быть беда!

— Уверен, если бы там была ваша сестра, вы бы справились гораздо лучше, — Гарри постарался подбодрить девушку, хотя видение не подтверждало его оптимизма. — Вы ведь очень талантливая волшебница.

— О, спасибо! Я очень люблю моя сестра и была просто ярости, когда узнала об их план, — Флер кивнула в сторону жюри. — Я буду немножко шутить над ними, когда будут объявлять оценки, поэтому вы, А’рри, не смотреть на меня. И вы, Э’рмион, тоже, на всякий случай, — лукаво улыбнулась девушка, отходя от гриффиндорцев и направляясь в сторону Диггори.

Поттер посмотрел на свою все знающую подругу, но та лишь недоуменно пожала плечами. Гарри не стал сильно заморачиваться разгадыванием нездоровых планов мадемуазель Делакур, так как через несколько минут все и так станет ясно, зато решил кое-что уточнить у своей девушки.

— Я боялся, что ты начнешь ревновать, когда Флер набросилась на меня с поцелуями, — Гарри чуть улыбнулся. — Но судя по всему, у меня очень покладистая девушка.

— Не надейся, — фыркнула Гермиона. — Просто я не раз бывала во Франции, и знаю пылкий характер наших континентальных соседей. Все эти поцелуи в щеку у них абсолютная норма, так что я просто-напросто проявила уважение к чужим обычаям. Но вот если ты тоже решишь им следовать...

Поттер понял, что, во-первых, он очень мало знает об окружающем его мире, а, во-вторых, что у мисс Грейнджер под маской невозмутимости таятся нешуточные страсти, и лучше ее не провоцировать лишний раз. Тут его мысли были отвлечены громким голосом Людо Бэгмана, призывающего чемпионов предстать пред строгие очи жюри, готового, наконец, вынести свой приговор.

Людо наложил на себя заклинание Сонорус и принялся описывать всю сложность и героичность только что прошедшего конкурса. К удивлению Гарри, речь главы департамента спорта постепенно все замедлялась и замедлялась, а его глаза превращались в стеклянные шары. Поттер оглядел других членов жюри и понял, что неизвестное проклятие повлияло не только на мистера Бегмана.

Перси Уизли, замещавший мистера Крауча, сидел с широко раскрытым ртом, и по его подбородку стекали слюни. Игорь Каркаров засунул руку под мантию и что-то ей энергично делал. Только мадам Максим и профессор Дамблдор сохраняли спокойный вид. Поттер оглянулся на зрителей и убедился, что большинство парней, присутствовавших на трибунах, а также некоторые девушки, выглядели не многим лучше, чем Перси. Оглядев чемпионов, Гарри с удивлением обнаружил, что Виктор и Седрик старательно пытаются высмотреть что-то интересное на серой глади озера, а Флер в это время с ленивой улыбкой поглядывает сквозь полуопущенные ресницы на судейский стол.

— Гермиона, ты понимаешь, что происходит? — Гарри решил, что его подруга наверняка уже нашла объяснение всему происходящему.

— Очарование вейл, — девушка еле сдерживала смех. — Флер же пообещала устроить шутку. А заодно просила тебя не смотреть на нее, — Гарри уловил укоризненные нотки в голосе подруги.

Да, если мадемуазель Делакур способна на подобные розыгрыши, то близнецам Уизли остается признать себя жалкими неудачниками. Гарри решил, что он теперь трижды подумает, прежде чем решит рассердить прекрасную француженку.

— А почему тогда эти чары не действуют на меня? — Поттер еще раз посмотрел на Флер и убедился, что на него ее очарование не оказывает особого влияния.

— Гарри, тебе все-таки необходимо больше читать! — лицо Гермионы приняло излюбленное «профессорское» выражение. — После того, как мы увидели вейл на кубке мира, я посмотрела кое-какую литературу. Чары вейл не действуют на два типа мужчин — на тех, кто имеет истинную любовь, и на тех... ну в общем, вроде того, что все подумали о Малфое, — девушка слегка покраснела.

— Но ведь эти чары должны действовать только на мужчин, — Гарри решил до конца прояснить этот вопрос. — Но Флер предупредила тебя тоже, да и потом, я вижу на трибунах явно не вполне адекватных девушек.

Поттер кивнул на красавицу-слизеринку Дафну Гринграсс, которая откровенно наглаживала свои груди, с вожделением глядя на чемпионку Шамбатона. Впрочем, не она одна вела себя таким образом, хотя большинство девушек все же выглядели вполне прилично. Поттер заметил, что его вопрос превратил щеки Гермионы из красных в пунцовые.

— Гарри, ты такой наивный, — смущенно начала она — Видишь ли, среди девушек тоже есть такие, кто интересуется не парнями... ну или не только парнями. Но в отличие от мужчин, это не считается позором в магическом сообществе, — поспешно добавила она.

Гарри захотел пошутить над подругой, поинтересовавшись, не подействовали ли на нее чары мисс Делакур, но внезапно проснувшийся инстинкт самосохранения подсказал ему порочность этой идеи. Вместо этого он принялся размышлять над тем, почему чары Флер не подействовали на Дамблдора. Хм... вроде бы директор не женат, а это наводит на определенные размышления.

— Мадемуазель Делакур, может быть, хватит? — мадам Максим решила прервать несколько затянувшееся представление.

— Уи, мадам, — Флер постаралась принять как можно более добропорядочный вид, явно наслаждаясь смущением окружающих после падения чар.

Впрочем, наслаждалась не она одна. Виктор Крам, наконец оторвавший свой взор от красот шотландской природы, с насмешкой разглядывал своего директора. Проследив за взглядом чемпиона Дурмстранга, Поттер не смог сдержать смешок — на мантии Каркарова появилось подозрительное пятно, как раз чуть пониже его живота. Но тут Гарри почувствовал, как рука Гермионы крепко сжала его ладонь.

— Ты даже не представляешь, как я счастлива, что ты меня так сильно любишь, — прошептала Гермиона. — Но сегодня вечером я постараюсь просветить тебя, — с нежной улыбкой закончила девушка.

Гарри почувствовал, что у него краснеют уши и, не доверяя своему голосу, он ответил ответным пожатием. Следует признать, что мисс Грейнджер прочитала очень много книг и весьма изобретательно использовала свои знания анатомии. Губы Гарри расползлись в мечтательной улыбке.

* * *

Едва выйдя за пределы Хогвартса, Гарри увидел невдалеке большую черную собаку. Сомневаться в личности этого пса не приходилось, и Поттер поспешил поделиться с подругой плодами своей наблюдательности.

— Герми, мне кажется, что на меня опять охотится один беглый преступник, — он широко ухмыльнулся. — Попробуем его поймать?

— Не самая умная идея, мистер Поттер, — девушка придала себе строгий вид, но в ее глазах играли смешинки. — Что подумают люди, когда увидят одного из чемпионов турнира в обществе ужасного Сириуса Блэка?

— Они ничего не подумают, так как ничего не увидят! — Гарри обнял Гермиону. — Потому что когда ты рядом со мной, все смотрят исключительно на великолепную, прекрасную, грациозную мисс Грейнджер и не могут отвести глаз. А бедный мистер Поттер в это время умирает от ревности.

— Врунишка и подлиза, — она благодарно поцеловала его в щеку. — Но, тем не менее, нам стоит найти какое-нибудь безлюдное место, чтобы поговорить с твоим крестным.

— Думаю, он уже давно нашел что-нибудь подходящее, — Гарри продемонстрировал миру все свои тридцать два зуба.

— Я, скорее, поверю в ленивого домового эльфа, чем в предусмотрительного Сириуса, — Гермиона гордо вздернула свой носик.

Общаясь таким образом, ребята шли за псом, который неспешно трусил в сторону от деревни. Наконец, зайдя за очередной куст, Гарри оказался в крепких объятиях своего крестного.

— Я жутко рад тебя видеть, — Блэк сжимал плечи гриффиндорца своими крепкими ладонями. — Ты даже не представляешь, как сильно я соскучился.

— Я тоже скучал, Бродяга, — Поттер сам удивился, насколько его взволновала эта встреча. — Но если ты не заметил, я сегодня не один...

— Леди, я приношу вам свои извинения и спешу исправиться, — Сириус отпустил Гарри и склонился перед Гермионой в легком поклоне. — Я счастлив увидеть самую очаровательную девушку Хогвартса, которая к тому же является подругой этого охламона!

— Судя по тому, как вы оба сегодня изощряетесь в комплиментах, что-то здесь не чисто, — Гермиона с самым подозрительным видом оглядела мужскую часть их компании. — И для вас же лучше сознаться добровольно.

— Ну... — начал Гарри.

— Мы просто приготовили... — Сириус сделал большой вдох.

— СЮРПРИЗ!!! — оба джентльмена весело рассмеялись.

— Если леди не возражает, то мы сейчас отправимся в дом Блэков, — с лица Сириуса не сходила улыбка. — Там вас ждет еще один старый знакомый.

Сириус достал из кармана веревку с несколькими узлами и протянул ее ребятам. Те с некоторой опаской взялись за нее, так как их предыдущий опыт использования портключей однозначно говорил им, что это далеко не самый приятный способ путешествовать.

— Портал активируется по кодовой фразе, — для разнообразия Сириус выглядел вполне серьезным. — Перед стартом задержите дыхание и слегка подогните ноги. Ну, готовы? «Мародеры, Вперед!».

На этот раз путешествие получилось довольно комфортным. Во всяком случае, ни Гарри, ни Гермиона не испытывали тошноты и вполне благополучно приземлились на ноги.

— О Мерлин! Почему Уизли не сказали нам, как правильно пользоваться порталом? — Гермиона вспомнила свои ощущения от поездки на кубок мира.

— Новичкам положено страдать, — авторитетно заявил Сириус. — Это традиционное развлечение волшебников, так сказать, посвящение...

Гермиона ответила мистеру Блэку весьма недоброжелательным взглядом, но на него это мало подействовало — Сириус только усмехнулся в ответ. Гарри, тем временем, успел оглядеться и обнаружил, что они находятся в огромной комнате, отделанной дубовыми панелями. Зев камина напоминал своими размерами тоннель метрополитена, а огромный стол, за которым без особого труда разместился бы весь их факультет, занимал не более половины помещения. Освещалось все это факелами, закрепленными в массивных бронзовых держателях.

— Добро пожаловать в наш дом! — Сириус, наконец, заметил взгляд Гарри. — К сожалению, я пока успел очистить только гостиную и пару спален, но не волнуйтесь — к лету здесь все будет в порядке.

Из-за одной из дверей, выходящих на балкон, опоясывающий комнату с трех сторон, появилась знакомая фигура.

— Профессор Люпин! — радостно воскликнула Гемиона. — Я рада вас видеть.

— Привет, Ремус! — Гарри помнил, что Люпин настоятельно просил называть его по имени.

— Здравствуйте, — на лице оборотня появилась хорошо знакомая ребятам теплая улыбка. — И Гермиона, я же говорил, что вам теперь не следует называть меня профессором. Если вы будете называть меня по имени, я буду чувствовать себя чуточку моложе.

— Хорошо, пр... Ремус, я постараюсь привыкнуть, — Гарри увидел, что Гермионе тяжело переломить себя, и постарался помочь ей, обняв за талию и прижав к себе.

— А теперь СЮРПРИЗ! — Сириус не мог долго оставаться в тени. — Гарри, Гермиона поздравляю! Вы снова можете называть Лунатика профессором!

Гарри увидел, что на лице Гермионы появилось недоуменное выражение. Сам мистер Поттер прекрасно понимал, о чем говорит его крестный. Спустя неделю после того, как они уничтожили крестраж, к Гарри прибыл Кикимер с письмом от Сириуса. Поттер с огромным удивлением узнал, что доблестный профессор Дамблдор как-то позабыл познакомить его с некоторыми особенностями волшебного образования в Британии. Это вызвало взрыв ярости Гарри, но, к счастью, он быстро прошел. Поттер написал ответ своему крестному, внутренне сожалея, что не сможет увидеть «радостное» лицо директора Хогвартса в тот момент, когда тот получит официальное извещение из министерства. Гарри был уверен, что эта шутка придется по вкусу старому «мародеру».

Видимо, Сириус достаточно насладился недоумением, написанным на лице Гермионы, и решил дать девушке немного больше информации.

— Я нанял для вас учителя для ведения домашнего образования и внес соответствующий залог в министерство. К счастью, Лунатик преподавал в Хогвартсе, а значит, может быть допущен к преподаванию. Правда, поскольку я не числюсь среди законопослушных граждан, — он горько усмехнулся, — все бумаги пришлось оформлять Рему, а деньги в Гринготсе получал Кикимер, но я сумел провернуть это дело!

— Но... мы же не собираемся уходить из Хогвартса, — Гермиона явно не могла ничего понять.

— И не надо! — Гарри решил объяснить все толком. — Это домашнее образование — фикция, позволяющая нам колдовать вне Хогвартса. Сириус заинтересовался, пользуюсь ли я этой лазейкой в законах, и когда узнал, что я даже не в курсе подобной возможности, тут же начал проворачивать это дело. Залог вносится якобы для того, чтобы компенсировать затраты на урегулирования последствий неосторожного волшебства несовершеннолетних, а когда нам исполнится семнадцать лет эти деньги в любом случае отойдут министерству. Фактически это официальный побор на право колдовать до семнадцати лет.

— А Гарри наотрез отказался участвовать в этом, если я не включу в список учеников Рема некую мисс Грейнджер, — Сириус подмигнул юному гриффиндорцу. — Он даже имел наглость требовать, чтобы залог для этой девушки был оплачен из его сейфа, но получил от меня щелчок по носу, мысленный, к сожалению.

— Это значит, что я смогу колдовать на каникулах?! — глаза Гермионы в этот момент расширились чуть не в два раза.

Когда девушка получила утвердительные кивки от Сириуса и Люпина, она завизжала от восторга и бросилась на шею Гарри. Из ее криков все окружающие узнали, что она просто обожает мистера Поттера, что ждет и не дождется того момента, когда, наконец, сможет показать родителям настоящее волшебство, и что Гарри обязан как можно быстрее познакомиться с ними. Поттер ожидал, что первая реакция его девушки будет именно такой, и наслаждался радостью Гермионы. К сожалению, он не сомневался, что очень скоро самая умная ведьма, которую он знал, сделает кое-какие выводы, и ее настроение уже не будет столь радостным.

— Но почему нам не говорили о такой возможности? — Гермиона нахмурила лоб. — Я надеюсь, что сумма этого залога не очень большая, и мои родители в состоянии оплатить ее.

— Гермиона, я уже сказал, что мой подарок вам, поэтому ни о каких «оплатить» не может быть и речи, — Сириус состроил обиженное лицо. — А залог составляет всего тысячу галеонов.

— То есть пять тысяч фунтов, — Гермиона задумчиво посмотрела на Гарри. — Если бы Дамблдор или МакГонагалл сообщили нам об этом, то мои родители наверняка не пожалели бы этой суммы, чтобы иметь возможность видеть мои успехи. И Гарри не пришлось бы так страдать у своих родственников.

— Все чистокровные семьи знают об этом, но не спешат делиться информацией с маглорожденными, — Сириус насмешливо посмотрел на девушку. — Или ты думаешь, что они будут в восторге от того, что утратят привилегию летних тренировок?

— А директор, видимо, боялся, что если я не буду отрезан от магии на каникулах, то могу стать слишком самостоятельным, — Гарри очень хотел добавить кое-что еще о Дамблдоре, но предпочел оставить это на потом.

— Но почему Уизли не сказали нам об этом? — Гермиона все еще верила в лояльность рыжего семейства по отношению к Гарри.

— А потому что у них нет на это денег, — Гарри усмехнулся. — Так что Рон бы умер от зависти, узнай, что у нас появились новые возможности. Да и Дамблдор наверняка запретил им просвещать меня.

Лицо Гермионы приобрело задумчивое выражение, и Гарри безошибочно догадался, что в данный момент мисс Грейнджер уже строит грандиозные планы по проведению просветительской работы среди студентов. Сириусу пришлось не по вкусу грустное настроение его гостей, и он решил устроить для ребят экскурсию по дому. Все проходило достаточно безобидно, пока компания не зашла в библиотеку. Когда с мисс Грейнджер сошел благоговейный шок, вызванный видом ОГРОМНОГО числа книг, она с самым примерным выражением лица попросила у Сириуса допуск к этому книгохранилищу. Наивный «мародер» тут же разрешил девушке свободно пользоваться библиотекой и даже брать на время любые книги, которые ей понадобятся. Гермиона смотрела на мистера Блэка, как на Санта-Клауса, лично пришедшего поздравить ее с рождеством, что вызвало прилив зазнайства у Сириуса. Но Гарри быстро вывел его из этого блаженного состояния.

— Ремус, как ты считаешь, здесь поместится пара теннисных столов? — Гарри сделал вид, что старательно раздумывает над чем-то.

— Не только столы, но еще и куча тренажеров поместится, — Люпин согласно закивал головой.

— Да, спортивный зал получится классный, — голос Поттера был слаще, чем мед.

— Так, ребята, если вы не в курсе, то библиотека — это место, где хранятся книги, — Сириус непонимающе разглядел парочку «мечтателей». — Я, конечно, понимаю, что вы в Хогвартсе вряд ли бывали в столь замечательном месте...

— Сириус, мы знаем, что такое библиотека, — поспешил успокоить его Люпин. — Вот только о каких книгах ты говоришь?

Гарри заметил, что лицо Гермионы залилось краской. Девушка прекрасно поняла, на что намекал Гарри, и решала, стоит ли избавить Сириуса от необходимости выслушивать подколки крестника и старого друга. Но Поттер избавил ее от необходимости выбора.

— После того как Гермиона возьмет отсюда несколько книг, называть это помещение библиотекой будет несколько проблематично, — Гарри наслаждался удивленным лицом крестного. — Библиотек без книг не бывает!

Когда Сириуса просветили насчет любви мисс Грейнджер к печатному слову, он принялся хохотать вместе со всеми. Как истинный джентльмен, Блэк не стал отменять разрешения, но предупредил Гермиону, что на некоторых книгах может стоять магическая защита, так что лучше посещать книгохранилище вместе с ним.

После окончания экскурсии по дому, в ходе которой Сириус заставил ребят выбрать себе постоянные спальни, аргументировав это тем, что считает их, как и Рема, членами своей семьи, все вернулись в гостиную. Здесь Кикимер, напыщенный, как истинный дворецкий, подал им обед. После того как гриффиндорцы уничтожили крестраж, содержащийся в медальоне Слизерина, домовик перестал напоминать сумасшедшего и вел себя вполне корректно. Эльф даже сумел заставить себя быть вежливым с Гермионой, хотя старое воспитание всячески препятствовало этому. Поттер оценил старания домовика и всячески поощрял его в этом.

Когда обед закончился, все расселись в креслах у камина. Кикимер поставил на стол бокалы со сливочным пивом и удалился по своим делам. По внезапно изменившейся атмосфере Поттер понял, что им предстоит серьезный разговор.

— Гарри я еще раз хочу сказать тебе, что для меня было огромным облегчением узнать о том, что Регулус в конце концов восстал против В... Волан-Де-Морта, — Сириус напрягся, но сумел пересилить себя и четко произнес страшное имя. — Если не хочешь, не отвечай, я не буду на тебя давить, но мне кажется, что тебе стоило бы рассказать, как ты узнал об этом.

Гарри посмотрел на Гермиону, желая узнать ее мнение. Девушка задумалась на минуту, видимо, взвешивая все за и против. Сириус и Ремус не торопили ребят, терпеливо ожидая их решения.

— Я думаю, это будет правильным, — она внимательно оглядела взрослых волшебников. — Ты можешь полностью доверять Сириусу и Ремусу, ты ведь знаешь, что они никогда не предадут тебя, — Гермиона закончила еле слышно.

Гарри и сам хотел поделиться имеющейся у него информацией с крестным, но очень боялся реакции Сириуса. Конечно, информация о Регулусе однозначно доказывала правдивость его слов, но... И Гарри поймал себя на мысли, что истинной причиной его нежелания говорить «мародерам» о видении, является его инстинктивное недоверие к взрослым. Годы жизни у Дурслей наложили на него свой отпечаток, сделав недоверчивым и мнительным. Поттер вспомнил, как часто в Хогвартсе из-за этого недоверия у него возникали проблемы, и решил, что пора начать изменяться.

— Все началось за день до первого тура турнира, — начал он...

Глава 9

«Высочайшая честь, о которой мужчина может только мечтать, — это возможность заслонить своим телом любимый дом от того опустошения, которое приносит война».

Роберт Хайнлайн

«Звездный десант»

* * *

Два старых друга сидели у камина в доме на площади Гриммо и потягивали прекрасное огневиски из запасов семьи Блэков. К их глубокому сожалению, это были не дружеские посиделки с воспоминаниями о былых годах, а деловое обсуждение насущных проблем. Вернее, одной единственной проблемы — что делать со знаниями, полученными от Гарри Поттера?

Старые Мародеры прекрасно понимали, что они не могут остаться в стороне от войны, которую вел сын их лучшего друга. И не просто вел, а уже успел одержать в ней ряд побед. Принципиально друзьям все было понятно — нужно помочь Гарри в его борьбе с Волан-де-Мортом, но вот относительно того, как именно это можно сделать, никакой определенности не было. Как это бывало в подобных случаях в годы их юности, друзья в ходе мозгового штурма распределили между собой обязанности в соответствии с сильными чертами своих характеров.

Сириус, как это обычно и бывало, сыпал идеями, большая часть которых на поверку оказывалась бредом, но среди них попадались и подлинные шедевры. Ремус тщательно анализировал каждую мысль своего друга и, не обращая внимания на эмоциональное давление со стороны главы древнего рода Блэков, отбрасывал большую их часть. Зато то, что оставалось, было действительно интересным.

К сожалению, им сейчас очень не хватало Джеймса Поттера. В былые годы именно он принимал «командирские» решения в сложных вопросах, когда Ремус был до конца не уверен в правоте своей оценки очередной идеи, а Сириус никак не хотел отказываться от засевшей в его голове мысли. Сейчас у друзей сложилась именно такая ситуация, и им приходилось самим выпутываться из нее.

— Я не хуже тебя понимаю, что с Упивающимися Смертью надо что-то делать, — Ремус говорил как можно мягче, чтобы не спровоцировать взрыв эмоций своего друга. Это отвлекло бы их от обсуждения, а тема была слишком важна, чтобы откладывать ее на потом. — Но то, что ты предлагаешь, это чересчур радикально. Мало того, что подобные действия незаконны, так они еще и аморальны.

— И ты предлагаешь оставить этих ублюдков в покое? — Сириус едко усмехнулся.

— Конечно, нет! Но мы должны придумать что-то другое, — Люпин решительно стукнул себя по колену.

Оба Мародера по достоинству оценили рассказ Гарри и полностью поверили ему. Это было нетрудно, так как доказательства подлинности его видения были налицо. Также они были полностью солидарны с Поттеров во всем, что касалось его оценки Дамблдора, так что Мародеры понимали, что если они реально хотят помочь Гарри, то рассчитывать им придется исключительно на собственные силы.

В том, какую именно помощь они могут оказать юному гриффиндорцу, друзья также без проблем нашли общий язык. Поскольку крестражи, созданные Волан-де-Мортом, были недоступны в данный момент, а сам Гарри находился вдали от своего крестного, единственным способом поддержать мальчика в его борьбе, было лишить Волан-де-Морта поддержки его сторонников. Благодаря видению они поименно знали упиванцев, особо приближенных к своему хозяину и находящихся в настоящее время на свободе. Лишить их возможности вернуться в ряды воинства темного мага и было задачей, над которой бились друзья. Сириус выступал за то, чтобы попросту поубивать этих негодяев, считая, что это единственный гарантированный способ их нейтрализации. Люпин же настаивал на том, чтобы обойтись без трупов.

— Смотри сам, — Сириус принялся ходить по комнате. — Сдать в министерство мы их не можем, они и так все прошли через суд, и он их оправдал. И Гарри же рассказывал, что хозяин сможет вытащить пойманных упиванцев из Азкабана, так что даже если бы у нас были доказательства, это не выход.

— Бродяга, я понимаю тебя, но мы не можем просто так убивать людей, даже если они последние подонки, — Ремус продолжал сохранять спокойствие, надеясь, что его друга наконец посетит какая-нибудь гениальная идея, позволившая им разрешить эту проблему. Иначе ему придется пойти против своих моральных принципов и согласиться с мнением Блэка об окончательном решении упиванческого вопроса.

— Да к тому же, я в любом случае против Азкабана. Твое предложение мне и то нравится больше, но постарайся придумать что-нибудь еще, — Ремус устало вздохнул.

— Да уж, Азкабан не курорт, — Сириус вновь взял бокал и сделал приличный глоток. — Я-то точно предпочту умереть, чем вернуться в свою камеру, — он вдруг замер на секунду. — Камеру? Кикимер!

— Кикимер здесь, хозяин, — рядом с Блэком материализовался благообразный домовик.

— В каком состоянии подземелья в нашем доме? — Сирус наклонился к домовику. — Если я правильно помню, на них стоит антимагическая защита…

— Только на трех, хозяин, — уши домовика опустились. — Кикимер виноват, Кикимер не следил за камерами, — эльф попытался треснуться лбом о стену, но был остановлен окриком Блэка.

— Сколько времени понадобится, чтобы эти «апартаменты» были готовы к приему постояльцев? — Сириус требовательно смотрел на домовика. — И, кстати, сколько человек можно туда запихать?

— Кикимер к утру подготовит камеры! — в голосе эльфа отчетливо был слышен энтузиазм. — Пусть благородный хозяин простит задержку с подземельями! Уже утром две дюжины врагов благородного хозяина смогут сидеть за решеткой! И еще один в специальной маленькой камере! — домовик явно был горд достойным наследием семьи Блэков.

— О, помню, помню — Сириус заулыбался. — Мой пра-прадед стащил ее идею у кардинала Балю!

— А в чем там особенность? — не понял Люпин.

— Внутри камеры стоит клетка с зачарованными прутьями, площадью восемь квадратных футов, — Сириус заулыбался, очевидно, предавшись мыслям о том, как ему будет приятно видеть в ней одного старого знакомого. — В ней человек не может нормально ни лечь, ни встать. Кикимер, эту камеру приготовь к завтрашнему вечеру, остальные — до конца недели.

— Да, хозяин! — на лице эльфа сияла счастливая улыбка.

— Бродяга, ты кого решил туда запихать? — Ремус подозрительно посмотрел на друга.

— Одного хорошо нам знакомого белобрысого ублюдка! — Сириус рассмеялся. — Этому типу всегда удавалось выйти сухим из воды, так что теперь он ответит за все свои грехи! А заодно подумает, стоило ли ссориться с моей кузиной! — Блэк махнул рукой домовику, разрешая тому удалиться.

— Так, значит, ты все же нашел способ обойтись без убийств? — в глазах Ремуса Сириус прочел надежду.

— Ты ж знаешь, Лунатик, я всегда что-нибудь придумываю! — Блэк был очень доволен собой. — В этом доме есть камеры для содержания волшебников, а защитные чары, которые здесь усиливались из поколения в поколение, не позволят обнаружить их ни министерству, ни Волан-де-Морту. Все же иногда полезно иметь предков-параноиков!

Ремус облегченно вздохнул. Хоть Сириус и был очень вспыльчивым человеком, но в его душе не было зла. Люпин считал, что вариант с задержанием упиванцев ему нравится гораздо сильнее, чем убийство, пусть и оправданное.

— Но если они будут активно сопротивляться, я не буду стараться брать их живьем! — видимо, Сириус считал, что вариант с камерами в его доме ничуть не хуже, чем убийство, но рисковать жизнью ради того, чтобы сохранить ее противнику — это был обы уже слишком. В конце концов, для упиванцев разница невелика. Выбраться из подземелий дома Блэков было нереально, а думать, что эти камеры могут быть гостеприимным местом, мог только очень наивный человек, плохо знакомый с историей семьи Сириуса.

* * *

Гарри рассеянно смотрел на поле для квиддича, превратившееся за несколько дней в лабиринт из колючих кустов. Судя по словам мистера Бэгмэна, в ближайшее время эти кустики разрастутся до поистине гигантских размеров, но пока что они не внушали должного уважения. Но мысли мистера Поттера были весьма далеки от третьего тура испытаний, о котором самозабвенно вещал руководитель департамента спорта. Как помнил гриффиндорец, именно сегодня в Хогвартс должен был прийти Барти Крауч старший. В его видении это окончилось печально для пожилого волшебника, но в текущей реальности Гарри рассчитывал спасти жизнь этому магу. Как бы ни оценивал его Поттер, Крауч, по его мнению, с которым была полностью согласна мисс Грейнджер, заслуживал в худшем случае заключения в Азкабан, но никак не смерти от руки собственного сына.

Наконец-то Бэгмен оставил чемпионов в покое, и Гарри ловко юркнул под трибуны стадиона, где его уже ждала Гермиона. Сейчас им было жизненно необходимо уединение, правда, совсем не затем, чтобы придаться приятному времяпрепровождению. Ведь наблюдение за окружающей местностью с помощью карты Мародеров вряд ли можно назвать чересчур увлекательным занятием, скорее уж скучным, но требующим при этом огромного внимания.

— Гарри, он уже здесь! — Гермиона встретила Гарри шепотом, показавшимся гриффиндорцу громким криком.

Поттер посмотрел на карту и увидел точку, подписанную «Барти Крауч», которая медленно перемещалась по территории Запретного леса. Гарри выглянул наружу и, убедившись, что остальные участники презентации мистера Бэгмэна благополучно разошлись, стремительно увлек подругу к опушке, где по его прикидкам вскоре должен был оказаться мистер Крауч. Долго ждать им не пришлось — едва ребята достигли первых деревьев, как увидели шатающуюся фигуру пожилого мага. Ободранная одежда, всклокоченные давно не мытые волосы, многочисленные ссадины и порезы, из которых сочилась кровь, придавали ему откровенно дикий вид. Он качался и постоянно бормотал что-то под нос, но при этом упорно шел в сторону замка.

— Мистер Крауч! Что с вами? — испуганно вскрикнула Гермиона. Гарри запоздало вспомнил, что не описал подруге, в каком именно виде будет пребывать этот лощеный министерский чиновник.

— Дамблдор… мне нужно видеть Дамблдора — казалось, Крауч сумел чудовищным усилием воли вернуть себе сознание, но спустя миг его взгляд снова стал мутным, а с губ слетал бессвязный бред.

— Мы поможем вам! — Гарри решил действовать, пока их никто не увидел. — Винки!

Раздался хлопок, и рядом с ребятами появилась эльфийка. Увидев, в каком состоянии находится ее бывший хозяин, Винки запричитала, обливаясь слезами. Как ни хотелось Поттеру дать успокоиться верному домовику, времени не было. Они не могли позволить себе повторить сценарий, который был в видении.

— Винки, перестань плакать и займись делом! — Гарри говорил резче, чем ему хотелось бы, но он не видел другого способа прервать истерику эльфийки. — Экспеллиармус! — палочка Барти оказалась в руке у гриффиндорца. — Винки, немедленно доставь мистера Крауча в Выручай-комнату и приведи его в порядок! Мы с Гермионой придем туда позднее.

Винки ухватилась за руку пожилого волшебника и с тихим хлопком исчезла. Услышав тяжелый вздох Гермионы, Поттер обнял подругу, прижав ее к себе. Первая часть их плана блестяще удалась, и теперь можно было спокойно перевести дух. Когда несколько дней назад они приступили к детальному обсуждению этого замысла, мисс Грейнджер обнаружила, что имеется проблема, на которую Гарри почему-то не обратил внимания. Выручай-комната сохраняла заданный вид только до тех пор, пока в ней кто-либо находился. Это означало, что, когда Винки придется покинуть помещение, чтобы забрать мистера Крауча, кто-то должен оставаться внутри. Предложение Гарри временно назначить комендантом этой комнаты мисс Грейнджер было по зрелому размышлению отвергнуто. Гарри могла понадобиться помощь подруги, если мистер Крауч подойдет чуть раньше, или же любая другая случайность вмешается в планы гриффиндорцев. Решение, как ни странно, нашел сам Поттер. Гарри пришлось стать дважды рабовладельцем, взяв к себе на службу ошалевшего от такой радости Добби. Гермиона немного поморщилась, но видя счастье, написанное на лице Добби, вынуждена была согласиться, что, видимо, она чего-то не понимает в психологии домовых эльфов. В итоге, со вчерашнего вечера в Выручай-комнате постоянно находился как минимум один из эльфов мистера Поттера. А сегодня утром оба домовика пребывали там, в готовности выполнить любой приказ своего хозяина.

— Я даже немного испугалась, увидев мистера Крауча в таком виде, — ребята медленно шли по направлению к замку. — Надеюсь, домовики хорошо позаботятся о нем.

— Они справятся, — Гарри на всякий случай внимательно посматривал по сторонам. — Я приказал Винки в первую очередь дать Краучу зелье сна без сновидений, чтобы он хоть немного отдохнул. Благо мадам Помфри дала его мне без лишних вопросов.

Тут Гарри заметил знакомую фигуру Грозного Глаза Муди, вышедшего из дверей замка и стремительно направившегося в сторону Запретного леса. Ребята переглянулись, сделав одинаковые выводы. Судя по всему, карта Мародеров была не единственным артефактом, способным отследить перемещение людей в окрестностях Хогвартса. Вот только понял ли лже-Муди, что они встречались с его отцом? Но к счастью, тот только бросил взгляд в их сторону и направился дальше. Скорее всего, он использовал какие-то чары, отслеживающие Крауча-старшегои картина прогуливающейся парочки не вызвала у тайного упиванца никаких подозрений. Гарри злорадно подумал, что Барти-младший может до скончания века обыскивать Хогвартс — магия Выручай-комнаты надежно укрыла больного волшебника.

— Мы вовремя успели— облегченно вздохнула Гермиона, глядя вслед удаляющейся фигуре. — Этот тип, похоже, был настороже.

— Пусть побесится! — Гарри чувствовал внутреннее удовлетворение от удачно проведенного дела. — Пока он ищет своего отца, о побеге которого Хвост наверняка уже сообщил ему, у Барти не будет времени следить за мной. Так как теперь Выручай-комната занята, нам придется проводить тренировки в пустых классах, а мне не хочется, чтобы он видел, чем мы занимаемся.

— А разве мы делаем что-то предосудительное? — с самым невинным видом поинтересовалась Гермиона.

— Сейчас нет, — улыбнулся Гарри. — Но очень скоро будем, — он наклонился к девушке и поцеловал ее губы.

— М… все же в нарушении определенных школьных правил есть своя прелесть, — Гермиона лукаво посмотрела на Гарри, заставляя покрыться румянцем его щеки.

* * *

Альбус Дамблдор, директор школы чародейства и волшебства Хогвартс, сидел за столом в Большом зале и, казалось, внимательно наблюдал за обедавшими школьниками. На самом деле, его мысли были очень далеко от школы и от проблем учеников, поскольку в последнее время в волшебном мире стали происходить тревожные события и, самое главное, происходили они без его ведома.

Прошло чуть больше двух недель, как один за другим стали пропадать волшебники, причем не рядовые граждане, а представители древних чистокровных родов. Если бы пропал один, ну, может быть, два человека, то это можно было бы списать на несчастный случай или на кровную месть. Однако исчезло уже восемь магов, и никто не мог объяснить, куда они подевались. Малфой, Эйвери, Крэбб, Нотт, Макнейр, Яксли, Роули, Гиббон… Если после первых двух-трех случаев у Дамблдора еще оставались сомнения относительно того, какая именно группа людей стремительно покидает волшебную Англию, то теперь директору Хогвартса было абсолютно ясно, что это были бывшие Упивающиеся Смертью, сумевшие в свое время избежать Азкабана.

Последние полгода все они должны были чувствовать, что их бывший хозяин вернулся и набирает силу. Можно было не сомневаться, что темные метки на их плечах с каждым днем проявлялись все сильнее и сильнее, как это происходило со Снейпом и Каркаровым. И теперь Дамблдор никак не мог понять, что же задумали эти люди. Если они решили попытаться спрятаться от своего Темного Лорда, значит, идеи Дамблдора о перевоспитании бывших преступников принесли свои плоды, если же эти упиванцы заранее ушли в подполье… ну что же, после очередного падения их хозяина у них будет еще один шанс пересмотреть свои взгляды. Но для Дамблдора была непереносима сама мысль, что что-то в волшебном мире происходит само собой, а не в соответствии с его мудрыми планами!

Дамблдор не был идиотом и прекрасно понимал, что невозможно войти в ряды Упивающихся Смертью под действием заклятия Империус. Однако, будучи главой Визенгамота, он сделал вид, что охотно верит в невиновность этих людей. Все идеи отдельных излишне ретивых сторонников Света о том, что к подозреваемым следует принудительно применять сыворотку правды, Дамблдор рубил на корню, доказывая, что из соображений человеколюбия это зелье можно использовать только по желанию обвиняемого. В итоге, большая часть людей Волан-де-Морта сумела отделаться легким испугом и осталась на свободе.

Многие неодобрительно смотрели на подобный либерализм, но авторитет Дамблдора избавил его от подозрений в коррупции или, того хуже, в пособничестве темным силам. И подобные обвинения действительно были бы ложными, так как причина гуманности директора Хогвартса была совсем другой. Собственный опыт подсказывал Дамблдору, что каждому ступившему на темный путь необходимо дать шанс вернуться к свету. А в Азкабане идеями Света проникнуться несколько проблематично. Он сам в молодости увлекался идеями Гриндевальда, но, тем не менее, осознав ошибочность своих взглядов, повернул с пути, ведущего к тьме. Конечно, был риск, что отпущенные на свободу преступники не встанут на путь исправления, а опять возьмутся за старое и снова будут совершать убийства и насилия. Но даже одна раскаявшаяся душа была для Дамблдора дороже, чем жизни десятков невинных людей. Ведь души жертв не обращались ко тьме, а значит, дело Света не страдало. Дамблдор уже давно научился ценить не жизни, а души людей и действовал исходя из своих убеждений.

Планируемое возвращение Волан-де-Морта на этот раз будет весьма коротким. Не пройдет и месяца, как это пугало волшебного мира навсегда покинет их. Дурацкая идея о возрождении тела с помощью крови Гарри Поттера, засевшая в голове Тома Риддла, дала Дамблдору хороший шанс раз и навсегда решить эту проблему. К сожалению, душа самого Тома, похоже, будет потеряна для Света, но с этим, увы, приходилось мириться. А его сторонники, в очередной раз оставшиеся без своего лидера, не будут представлять реальной опасности. Даже если они еще не перешли на правильную сторону, их души получат еще один шанс очиститься от тьмы.

Дамблдор искоса посмотрел на Барти Крауча, сидящего по левую руку от него и старательно прикидывающегося Грозным Глазом Муди. Директор поражался самоуверенности этого наглеца, решившего, что он сможет обмануть величайшего волшебника современности! А более авантюрного плана, чем тот, что он с легкостью прочитал в мозгах этого идиота, составить было просто невозможно. И, тем не менее, естественно, благодаря стараниям самого Дамблдора, сейчас этот план успешно выходил на свою финишную прямую. Пройдет не так много времени, и Гарри Поттер отправится на свою последнюю встречу с Томом Риддлом.

Конечно, Дамблдору было немного жаль мальчишку, но ради общего блага жизнь юного Поттера должна была прерваться этой весной. Директор давно уже догадался, что в голове этого ребенка сидит один из крестражей Волан-де-Морта. Пророчество, полный текст которого знал он один, объяснило Дамблдору, что единственной возможностью избавить мир от Темного Лорда, было устроить встречу грозного волшебника с Гарри Поттером. Как подозревал Дамблдор, результатом их встречи будет гибель обоих магов, но чего стоит одна человеческая жизнь, пусть даже это жизнь ребенка, по сравнению с общим благом!

Это была уже третья встреча, которую Дамблдор старательно готовил этим двум волшебникам. Каждый раз это стоило директору огромного напряжения сил, и каждый раз тупица Том проваливал все дело. Это казалось чудом, но величайший темный маг нашего времени уже дважды не смог победить мальчишку! Дамблдор был в шоке. Он прилагал все силы, чтобы Поттер вырос тихим забитым ребенком, он старательно делал все возможное, чтобы юный гриффиндорец уделял как можно меньше внимания учебе, он, можно сказать, выложил его на блюде Тому, но тот умудрялся напортачить даже в таких тепличных условиях! Тут невольно поверишь в злой рок, но директор не привык сидеть сложа руки.

В этом году Дамблдор заметил, что Поттер становится все более и более самостоятельным. Вместо того чтобы развлекаться с Уизли и быть послушным воле великого Альбуса Дамблдора, несносный мальчишка решил взяться за учебу и, мало того, появились признаки его независимости. Теперь у директора уже не было уверенности, что ребенок покорно пойдет на смерть, повинуясь его воле, но Дамблдор и не собирался предоставлять Поттеру выбор. Оставалось только проследить, чтобы Барти сумел довести дело похищения чемпиона турнира до победного конца и молится, чтобы Том хоть на этот раз сумел уничтожить надоевшего до смерти мальчишку, а заодно и сам избавил, наконец, волшебную Англию от своей малоприятной персоны. Кто бы знал, как нелегко быть бессменным лидером светлых сил!

* * *

Оставив Гермиону в факультетской гостиной, Гарри направился в Выручай-комнату. Хоть она и порывалась сопровождать его, Поттеру удалось убедить подругу, что мистеру Краучу будет гораздо легче встретиться с ним наедине, так как глава отдела международного магического сотрудничества вряд ли до конца вернул себе сознание, и лишние лица не будут способствовать восстановлению его душевного покоя. К тому же, хоть Поттер и не привел этот аргумент, он опасался агрессивного поведения мистера Крауча. В конце концов, тот сейчас не мог отвечать за свои действия, и во что выльется его борьба с заклятием Империуса, было неясно. Гарри не собирался подвергать подругу ненужному риску.

Войдя в комнату, Гарри увидел мистера Крауча, лежащего с открытыми глазами на просторной кровати. Винки приложила немалые старания, и ее бывший хозяин выглядел гораздо лучше, чем несколько часов назад. Чисто вымытый, подлеченный, в аккуратной пижаме он больше не напоминал спившегося бродягу.

— Добрый вечер, мистер Крауч, — Гарри оглядел волшебника, надеясь что сон и уход помогли ему прийти в более-менее нормальное состояние. — Как вы себя чувствуете?

— Здравствуйте, мистер Поттер, — Крауч говорил хоть и медленно, но вполне внятно. — Пришли поинтересоваться состоянием здоровья вашего пленника?

— Не пленника, а пациента, — Гарри усмехнулся, внутренне порадовавшись адекватности своего собеседника. — А ваша свобода ограничена для обеспечения вашей же безопасности. Я надеюсь, Винки объяснила текущее состояние дел.

Гарри испытывал двойственные чувства, глядя на этого пожилого волшебника. С одной стороны, Крауч, безусловно, совершил преступление, вытащив сына из Азкабана. И этот же человек приложил титанические усилия, чтобы попытаться исправить последствия своего проступка. Поттер подумал, что, не испытывая к этому пожилому человеку симпатии, он все же чувствует жалость к нему.

— Винки сказала мне, что Дамблдор в курсе, что под видом Муди скрывается... мой сын, — Гарри видел, что Краучу тяжело давалось признание в собственной вине. — Но я не могу поверить, что директор Хогвартса спокойно относится к тому факту, что Упивающийся Смертью учит детей в школе. Это граничит с безумием.

— После того, как два года назад по школе ползал василиск, а три года назад занятия вел сам Волан-де-Морт? — Гарри видел, как при произнесении страшного имени дернулась щека Крауча. — И, кстати, должен отметить, что Барти прекрасно ведет занятия. Во всяком случае, намного лучше, чем его хозяин.

Крауч задумался на несколько минут. Гарри догадывался, что этот волшебник имел некоторое представление о странностях, происходящих последние годы в Хогвартсе. Министр Фадж мог верить или не верить в смерть Волан-де-Морта, но мистеру Краучу совсем недавно пришлось столкнуться с темным волшебником лицом к лицу. Наверняка это способствовало тому, что он переоценил для себя слухи о появлении Темного Лорда в школе три года назад.

— Раз вы не желаете сейчас разоблачать моего сына, значит, вас устраивает перспектива встречи с его хозяином? — ум старого волшебника, судя по всему, вернул былую остроту.

— Это действительно так. Не считайте это излишней самоуверенностью, но я думаю, что сейчас самый подходящий момент для этого, — Гарри спокойно смотрел на пожилого мужчину. — Так или иначе, мне все равно предстоит встреча с ним. Не спрашивайте меня, откуда я это знаю, все равно не отвечу. Достаточно сказать, что за время моего обучения в школе мы уже встречались дважды, и дважды я остался жив. Сейчас он слаб, хоть и набирает силы, но если он сумеет полностью восстановиться… это обойдется гораздо дороже.

— Я слышал о каком-то пророчестве, — задумчиво произнес мистер Крауч. Казалось, он говорит не для собеседника, а для себя самого. — И вы, мистер Поттер, судя по всему, знаете о нем. Мне остается только надеяться, что вы знаете, что делаете.

Поттер улыбнулся. Разговор начался заметно лучше, чем он изначально планировал. Видимо, лишения, которые претерпел мистер Крауч в последние полгода, положительно повлияли на его характер. Гарри объяснил пожилому волшебнику свои планы на предстоящую встречу с Томом Риддлом. С одной стороны, мнение опытного человека было не лишним, а с другой, Поттер не собирался предоставлять Краучу возможности поделиться этой информацией с кем-то еще. Магия Выручай-комнаты не позволит никому войти в это помещение без разрешения Поттера или выпустить на волю мистера Крауча. Домовые эльфы, которым был разрешен доступ сюда, получили однозначный приказ не делиться ни с кем любыми сведениями, касающимися замыслов Гарри.

— Если я правильно понял, до вашей встречи с Тем-кого-нельзя-называть мне придется пробыть здесь в одиночестве? — мистер Крауч выглядел уставшим, но старался держаться как можно бодрее.

— Именно так. Поэтому я и поделился с вами своими замыслами, — Гарри не жалел о своей откровенности, так как ему самому стало легче, когда он смог выговориться. Он боялся поведать о своих планах даже Гермионе, так как подруга наверняка попыталась бы отговорить его. Гарри и сам не горел желанием лишний раз встречаться с Риддлом, но лучшего варианта победы над темным волшебником он не находил.

— А что вы потом думаете делать со мной? — Крауч старался говорить небрежно, но чувствовалось, что он все же обеспокоен собственной судьбой.

— Я вас отпущу, только попрошу принять Винки обратно на службу, — Гарри заметил, как притаившаяся в уголке комнаты эльфийка благодарно закивала головой.

Гарри попрощался и направился к выходу. Когда он уже взялся за ручку двери, его остановил тихий голос мистера Крауча.

— Вы ведь осуждаете меня за то, что я вытащил сына из Азкабана?

— Не берусь вас судить, — Гарри повернулся лицом к Краучу. — Я понимаю, что вы поступили неправильно, но… я не знаю, как бы сам поступил в такой ситуации. В конце концов, вы старше меня и сами можете оценить свои поступки.

* * *

Кикимер трудолюбиво начищал коллекцию магловских стоматологических инструментов, в свое время собранную Арктуром Блэком, дедом его нынешнего хозяина Сириуса, ожидая в подземелье прибытия очередного пленника. Благородный хозяин Арктур хоть и считал полноценными людьми только чистокровных волшебников, что вполне соответствовало традициям дома Блэков, однако проявлял определенный интерес к магловской культуре и даже не постеснялся поместить в библиотеку знаменитый трактат Malleus Maleficarum, который не раз с удовольствием перечитывал. В данный момент инструменты были аккуратно разложены таким образом, чтобы на них открывался прекрасный вид из камер, где сидели плененные Сириусом волшебники. Лишенным возможности колдовать магам вид поблескивающих в мрачном свете факелов таинственных орудий внушал благоговейный ужас. Домовик хорошо знал свои обязанности в отношении узников подземелий Блэков и с самым зловещим видом брал в руки то одни, то другие щипчики, внимательно их разглядывал и старательно натирал до зеркального блеска. Судя по тяжким стонам, раздававшимся из камер, заключенные там волшебники внимательно следили за действиями эльфа и постепенно проникались ужасом, представляя свое ужасное будущее.

Внезапно раздался хлопок, и перед домовиком материализовалось тело очередного Упивающегося Смертью. Кикимер проворчал что-то о величии и мудрости предков своего хозяина и принялся деловито раздевать нового «клиента».

Захват в плен разгуливающих на свободе упиванцев оказался для Сириуса до неприличия простым делом, естественно, благодаря богатому семейному наследию. Еще в незапамятные времена один из его прадедов, имевший немалое число врагов, придумал эффективный способ похищения людей. Небольшой артефакт, выполненный в виде дротика, либо вручную, либо с помощи левитационных чар, бросался в будущую жертву. Едва острие входило в плоть человека и встречалось с его кровью, как активировались два заклинания, с помощью рун наложенные на дротик. Волшебник или магл, подвергшиеся атаке, мгновенно засыпали, и в тот же миг портал переносил несчастного в подземелья дома на площади Гриммо. Несчастного, потому что, как правило, заключенный выходил оттуда только в виде трупа. Блэки никогда не скрывали своего тяжелого нрава.

Упиванцы проявляли удивительное небрежение своей безопасностью, что вызывало только презрение у Кикимера. Видимо, эти типы считали, что все должны страшиться их и безбоязненно шлялись по улицам. Такая наглость со стороны врагов его благородного хозяина, по мнению эльфа, заслуживала самого серьезного наказания.

Домовик достал из одежды пленного мага волшебную палочку и убрал ее в ящик стола, на котором была разложена зловещая коллекция. В данный момент это был десятый трофей, заботливо сохраненный хозяйственным эльфом, и Кикимер самодовольно покачал головой. Если уж Блэки что-то делают, то делают это с размахом! Содержимое кошелька, найденного в одном из карманов мантии, отправилось в другой ящик. «Война должна кормить войну»: эльф даже не подозревал, что мысленно повторяет бессмертный афоризм самого императора Наполеона!

После того, как в снятых вещах не осталось ничего ценного, Кикимер с легким щелчком обратил их в пепел. Традиция требовала, чтобы узники этих подземелий были одеты исключительно в собственную кожу. Эльф со вздохом подумал, что хозяин Сириус слишком добр и даже разрешил заключенным издавать звуки. Во времена Арктура Блэка наглец, осмелившийся слишком громко вздохнуть, имел реальные шансы вслед за одеждой лишиться и кожи.

Прощальный щелчок пальцами и мистер Гойл отправился к своим товарищам по несчастью. Еще пару часов, пока не проснется, он будет пребывать в блаженном неведении относительно своей незавидной участи.

Кикимер зашел в одиночную камеру, где в клетке сидел Люциус Малфой. В данный момент блондин пытался задремать в очень неудобной позе, что не укрылось от бдительного ока домовика.

— Плохой волшебник, обидевший добрую госпожу Цисси, сполна познает гнев благородного семейства Блэков, — злобно прорычал эльф, глядя в глаза пленного «аристократа», и с чувством выполненного долга поплелся в бывшую спальню Вальпурги Блэк, где ныне пребывал портрет достойной волшебницы, перенесенный сюда Кикимером по приказу Сириуса.

— Ах, как бы обрадовалась моя благородная госпожа, если бы дожила до этих дней, — на глазах Кикимера появились слезы. — Хозяин Сириус наконец-то взялся за ум! Славные традиции Блэков не будут забыты.

* * *

— Urticae! Crinis! Urticae! — Невилл Лонгботтом одно за другим выкрикивал заклинания, направляя палочку в Гарри Поттера, крутящегося на пятачке размером примерно четыре квадратных фута. Стоявшая в пяти метрах от Невилла Гермиона помогала ему, пуская в Гарри невербальные заклятия.

Ежедневные упорные тренировки сделали свое дело, и теперь было весьма непросто поразить юного чемпиона турнира, даже находясь всего в нескольких метрах рядом с ним. Выполняя рекомендации, изложенные в руководстве и сумев напрячь свой недюжинный интеллект, Гермиона создала еще одно учебное заклинание — Crinis. Его луч имел красный цвет, и его можно было отразить с помощью Протего, зато если уж настигало многострадального ученика, то жглось в несколько раз сильнее, чем Urticae. Оно было необходимо, чтобы дать Гарри практику защиты от тех заклятий, которые можно принять на щит. Это было весьма полезно, так как даже феноменальная реакция и ловкость Поттера не всегда позволяли ему избежать всех летящих в него заклинаний.

После двух недель тренировок Гермиона поняла, что пора переходить к новому этапу обучения и, уклоняясь от заклинаний, Гарри теперь должен был одновременно поражать мишени. Сначала мишени были большими и неподвижными, но раз за разом девушка уменьшала их размер. Наконец настала пора тренироваться бить по движущимся целям, и здесь бесценную помощь ей оказал Добби. В качестве мишеней использовались блюдца, которые домовик сперва кидал с места, а когда Поттер стал довольно успешно справляться и с этой задачей, Добби начал непрерывно перемещаться по комнате, используя магию эльфов. Юный гриффиндорец пусть и с трудом, но освоил и это упражнение.

В один прекрасный момент Гермиона пришла к выводу, что тренировки с одним противником для Гарри уже пройденный этап, и стала подумывать о том, чтобы привлечь к их занятиям еще одного помощника. К сожалению, она не могла воспользоваться услугами их бывшего друга Уизли. После того как разразился скандал с участием Джинни, Рон окончательно раздумал мириться с Гарри, и ребятам приходилось обходиться без него. К счастью, благодаря видению Гари им был известен человек, который вполне мог помочь в тренировках.

Когда Гарри и Гермиона подошли к Невиллу с просьбой помочь им в тренировках для турнира, скромный гриффиндорец, не задумываясь, ответил согласием. Гермиона мысленно улыбнулась, вспомнив, как в первый раз их товарищ неуверенно вошел в пустой класс, где предстояло провести занятия. Вначале Лонгботтом был абсолютно убежден, что первое занятие с его участием окажется и последним, однако не прошло и часа, как он уверенно выпускал из своей палочки заклинание за заклинанием, заставляя Поттера скрипеть зубами, когда очередное попадание настигало недостаточно проворного ученика.

Сегодня было их последнее занятие перед третьим туром. Когда тренировка завершилась, Гарри уверял своих учителей, что как только закончится турнир, он возьмется за них и заставит испытать все мучения, что выпали на его долю. Невилл радостно улыбался, довольный, что его товарищи все больше и больше превращаются в друзей, а Гермиона с трудом удерживала себя от слез.

Гарри мог сколько угодно темнить, скрывая свои планы встретиться с Волан-де-Мортом, вот только любящая девушка прекрасно чувствовала, что Поттер не собирается довольствоваться полумерами. Конечно, он рассказывал ей, что приложит все силы, чтобы первым добраться до портала, в который будет превращен кубок, а потом сразу же отправится назад. Седрик останется жив, все будут счастливы, а Тому придется обойтись без его крови, вот только Гермиона понимала, что ее Гарри наверняка воспользуется шансом уничтожить зло в зародыше, а заодно обеспечить свободу Сириусу, предъявив народу Питера Петтигрю.

Все последние дни Гари старался быть как можно более нежным с Гермионой, гася своей любовью нервозность, охватившую ее, и она прилагала огромные усилия, чтобы быть как можно более веселой и беззаботной, радуя своего друга. И только расставаясь с ним по вечерам, она могла дать волю своим чувствам, ночи напролет рыдая в подушку.

Невилл догадался, что Гарри и Гермиона хотят побыть наедине и, попрощавшись, отправился в сторону башни Гриффиндора. Едва за ним закрылась дверь, как мисс Грейнджер, не склонная тратить этот вечер, может быть, последний в жизни Гарри на слова, обхватила шею парня руками и прижалась горячими губами к его губам. Гермионе хотелось, чтобы этот поцелуй продолжался вечность.

* * *

В этом мире миссис Уизли решила не оказывать моральную поддержку Гарри Поттеру. Интересно, Гарри до сих пор думал, что она видит в нем своего сына, а на деле получалось, что ей нужен был не еще один сын, а зять. Он не мог осуждать женщину за ее желание устроить счастье дочери, вот только мистер Поттер сильно подозревал,, что излишний интерес к его скромной особе со стороны Джиниверы в немалой степени вызван бесконечными рассказами Молли Уизли о Мальчике-Который-выжил. Но как и всякое другое искусственное чувство, эта влюбленность должна была раньше или позже закончиться. К сожалению, миссис Уизли видела только то, что хотела видеть, а ее, мягко говоря, несколько прямолинейный характер заставлял женщину двигаться напролом.

Вместо прогулки с семьей Уизли Гарри провел утро перед третьим туром вместе с Гермионой, прогуливаясь с ней по берегу озера. И он сам, и мисс Грейнджер чувствовали в это утро какую-то скованность, казалось, им трудно говорить друг с другом, и они просто молча шли, держась за руки. Наконец, Гермиона не выдержала и остановилась, повернувшись лицом к Гарри.

— Ведь если я тебя попрошу не делать этого, ты все равно не послушаешься? — Гарри уловил мольбу в голосе подруги, но только отрицательно покачал головой.

Конечно, Гермиона давно догадалась о его «тайном» плане. Последние дни оба они старательно делали вид, что встречи с Риддлом удастся избежать, вот только актерского мастерства у парочки гриффиндорцев было откровенно мало. Гари был рад, что его девушка, наконец, прорвала эту стену умолчаний, которую он старательно поддерживал, и он благодарно коснулся губами ее губ.

— Ты же знаешь, я должен попробовать, — он смотрел ей прямо в глаза. — Если Том не получит мою кровь, он поймает кого-нибудь еще и все равно возродится. Мы не сможем быть свободны, пока он ходит по этой земле.

— Но я так сильно боюсь тебя потерять, — она прижалась щекой к его груди. — Теперь, когда я знаю, что ты любишь меня, я превратилась в жуткую трусиху.

Гарри зарылся пальцами в ее волосы, нежно перебирая непокорные локоны. Здесь и сейчас ему казалось, что они остались вдвоем в этом мире. Сейчас он понимал, что идет сегодня на бой, в первую очередь, ради своей любимой, хрупкое тело которой прижималось к нему.

— Я тебя люблю, и я обязательно вернусь к тебе, — он ласково коснулся губами ее уха.

— Я знаю, и я тоже люблю тебя, — в голосе Гермионы слышались слезы. — И что бы ни случилось, я все равно буду ждать. Ждать и верить…

Глава 10

* * *

Гарри неспешно подходил к кубку, одиноко стоящему на постаменте. Бешеная гонка через лабиринт принесла свои плоды, и сейчас рядом с Поттером не было конкурентов. Конечно, грифиндорец волновался о том, что с другими чемпионами могло случиться несчастье — он помнил, нечто подобное произошло в видении с девушкой из Шармбатона, но не мог себе позволить отвлечься от главной задачи. Правда, кое-что он сделать все же смог, приказав Добби следить за Флер Делакур и в случае необходимости оказать ей помощь.

Гарри вообще удивлялся, почему организаторам турнира не пришла в голову простая идея слежения за чемпионами. Ведь если в воде для этого, возможно, и существовали некие препятствия, то в лабиринте их не было по определению — достаточно было транслировать для зрителей вид сверху, чтобы и болельщики не скучали, и чемпионы чувствовали себя увереннее. Но понять логику устроителей этого идиотского мероприятия Поттер был не в силах. Видимо, Гермиона была права, когда в конце первого курса упомянула, что для большинства волшебников само слово «логика» было пустым звуком.

Дыхание юного мага успокоилось, и он был готов приступить к выполнению основной части своего плана. На какой-то миг Поттеру захотелось поднять палочку и выстрелить в небо снопом красных искр, вызывая помощь. Вернуться к Гермионе, Сириусу, Ремусу, спокойно провести лето вместе с ними, узнать, наконец, что значит жить в кругу своей семьи. Не отправляться на свидание с самым темным волшебником нашего времени, который к тому же испытывает извращенное желание уничтожить некоего Гарри Поттера...

Вот только если он хочет спокойно жить рядом с любимой девушкой, если хочет вернуть свободу своему крестному, наконец, если он хочет жить как просто Гарри, а не как Мальчик-Который-Выжил, то неприятной миссии, увы, не избежать. Сейчас, по крайней мере, он знает, что его ждет. Если же он не встретится с Риддлом, то будущее станет непредсказуемым.

Никто не гарантирует, что у ненормального Тома не проснутся мозги, и он не придумает план, который позволит ему реально захватить власть. Тем более Гарри прекрасно понимал, что большинство волшебников покорно согнут шеи перед Волан-де-Мортом и, радостно повизгивая, будут служить ему. Можно, конечно, взять Гермиону в охапку и покинуть Англию навсегда. Его средства позволяют сделать это, так что думать, на что жить им явно не придется. И ее родители, как помнил Гарри, не прочь переехать в Австралию, так что и с ними проблем не будет, вот только как быть с остальными? Как быть с братьями Криви и их родителями, с Джастином Флич-Флечи, с отцом Тонкс. Как быть с сотнями и тысячами людей, которые погибнут по воле самозваного «Темного Лорда». Да и Риддл не успокоится, пока не найдет Гарри, а прятаться всю жизнь — это то, чего Поттер хотел меньше всего.

Ребенку, которого слишком рано заставили стать взрослым, в очередной раз приходилось вытаскивать из дерьма этот тупой волшебный мир, зная, что в ответ он не получит даже элементарной благодарности. Подавляющее большинство магов почему-то считало, что школьник обязан спасать их задницы, а они при этом будут пассивными зрителями. Тяжко вздохнув, Гарри поднял палочку и выпустил в небо пучок желтых искр. Отступать поздно, Гермиона уже получила сигнал и начала действовать согласно их плану. Поттер протянул руку и решительно взялся за кубок.

* * *

За эти полчаса Гермиона до крови исцарапала себе руки, пытаясь унять волнение за своего Гарри. Одна часть ее души страстно желала, чтобы с юным чемпионом произошел маленький несчастный случай при прохождении лабиринта, и ему не пришлось бы отправляться на бой со злобным темным магом. Но девушка понимала, что если это случится, то принципиально ничего не изменится. Все равно Волан-де-Морт попытается найти и убить Гарри Поттера, а ее возлюбленный не станет жить, вечно прячась от него. Она испытывала огромную гордость за Гарри, с таким спокойствием отправившегося на смертельно опасный поединок, и страстно молилась, чтобы он вернулся живым.

Сейчас она ругала себя последними словами, что вчера вечером она не осталась с Гарри до утра в Выручай-комнате. Ведь если случится самое страшное, она уже никогда не сможет сделать ему подарок, которым она так мечтала порадовать его. Но увы, Гарри был слишком благороден, чтобы, воспользовавшись моментом, получить на прощанье близость с ней, а она... она полная дура, думала мисс Грейнджер.

Вот над лабиринтом взлетели красные искры, и сердце Гермионы сжалось. Спустя несколько секунд судьи, бросившиеся на этот призыв о помощи, внесли в медицинскую палатку тела Виктора и Флер. К счастью, они были живы, о чем свидетельствовало и легкое шевеление их тел, и суета мадам Помфри, бросившейся к пострадавшим. Людо Бэгмен сделал объявление для расшумевшихся трибун, что чемпионы серьезно не пострадали и скоро будут на ногах. Это ненадолго отвлекло мисс Грейнджер, но затем на нее вновь навалился страх за любимого.

Но вот над центром лабиринта взлетел сноп желтых искр, и Гермиона мгновенно успокоилась. Время для переживаний прошло, сейчас надо действовать. Пока и судьи, и болельщики с удивлением смотрели на непонятный сигнал, план, разработанный вместе с Гарри, начал неумолимо претворяться в жизнь. Гриффиндорка двинулась к трибуне Хаффлпафа, где рядом со своей племянницей Сьюзен, сидела Амелия Боунс, глава департамента магического правопорядка. Краем глаза девушка заметила, как пропал лже-Муди, стоящий рядом со входом в лабиринт, на что никто не обратил внимания, отвлекшись на сигнал Гарри. Прятавшийся в ограде Кикимер, которому его молодой хозяин дал четкие указания, безупречно выполнил приказ, а семейная магия Блэков в очередной раз доказала свою эффективность. К глубокому сожалению домовика, сегодня дротик был слегка перенастроен, так как Барти Крауч-младший предстанет перед законом, а не станет еще одним постояльцем гостеприимного дома на площади Гриммо.

— Мадам Боунс, — Гермиона слегка поклонилась пожилой женщине. — Позвольте представиться, Гермиона Грейнджер. Письмо, которое вы получили этим утром, написали мы с Гарри Поттером.

Уточнять, о каком именно письме идет речь, необходимости не было. Добби в точности передал хозяину и его подруге выражения, которыми почтенная леди, пришедшая утром на службу, награждала своих подчиненных, обнаружив у себя на столе письмо от неизвестного волшебника, настоятельно рекомендовавшего ей присутствовать на финале турнира трех волшебников. В ее кабинет не могли проникнуть совы, туда невозможно было аппарировать или добраться порталом, более того, у входа постоянно находился патруль авроров, и тем не менее, послание самым наглым образом лежало на столе одного из наиболее охраняемых помещений министерства магии!

— Мисс Грейнджер, если то, что написано в письме — шутка, то я обещаю, что вы очень сильно пожалеете о своем необдуманном поступке, — хотя голос чиновницы мог сравниться температурой с жидким азотом, в ее глазах Гермиона разглядела веселые искорки. Как и предполагал Гарри, пожилая леди будет заинтересована в общении с юной гриффиндоркой, хотя бы ради того, чтобы найти дырку в системе собственной безопасности.

— Мы никогда не стали бы беспокоить вас по пустякам, — Гермиона говорила это вполне искренне. После всех обсуждений и уточнений два школьника пришли к выводу, что Амелия Боунс является наилучшим образцом высокопоставленного чиновника. Даже ее враги говорили о ней с уважением. — И у нас действительно имеется в наличии преступник, сбежавший из Азкабана.

Едва начался разговор, как мадам Боунс поднялась с места и, сопровождаемая Гермионой, отошла подальше от трибун, очевидно с целью сохранения конфиденциальности. Ее племянница прекрасно чувствовала, когда дорогая тетушка превращалась в сурового стража закона, и осталась сидеть на месте. Почтительно следуя за пожилой леди, мисс Грейнджер старательно делала вид, что не замечает пару крепких волшебников в аврорской форме, внимательно следящих за ними.

— Мне почему-то кажется, что имя беглого преступника будет не Сириус Блэк, — мадам Боунс вопросительно посмотрела на девушку.

— И вы, безусловно, будете правы, — Гермиона догадывалась, что глава ДМП прекрасно осведомлена о том, что Гарри Поттер не считает своего крестного преступником. — Но думаю, будет проще все увидеть своими глазами.

Девушка кивнула в сторону палатки чемпионов, которая опустела после того, как участники турнира приступили к испытанию, и в которой в данный момент находилось тело поддельного преподавателя ЗОТИ. Леди удивленно вскинула бровь, но, не говоря ни слова, направилась в ту сторону. Едва они вошли в палатку, как следом за ними там оказались и авроры, охранявшие свою начальницу.

— К Аластору, безусловно, имеется достаточно много претензий, — глава ДМП кивнула на лежащее тело и строго посмотрела на Гермиону. — Но если мне не изменяет память, он никогда не сидел в Азкабане.

— Это так, — Гермиона чувствовала себя не самым лучшим образом, но старательно сдерживала волнение. — Однако позвольте познакомить вас с одним интересным артефактом.

На то, чтобы объяснить Амелии Боунс, что из себя представляет Карта Мародеров ушло несколько минут. Матерая волшебница, безусловно, оценила всю ценность этой вещи, но до конца доверять ей она, конечно, не могла. Впрочем, в этом и не было необходимости — если это был не Муди, а Барти Крауч, то меньше чем через час это станет абсолютно ясно. Как известно, время действия оборотного зелья ограничено именно этим сроком. К тому же Гермиона знала, как можно уточнить это время.

— Кикимер! — волнение девушки выразилось в излишне громком приказе.

— Кикимер готов служить мисс Грейнджер, — старый домовик появился из темного угла и поклонился в ее сторону. Гермиона готова была поспорить, что с момента их последней встречи спина домовика стала наклоняться гораздо ниже.

— Через сколько времени кончится действие зелья? — Гермиона мысленно молилась, чтобы этот срок наступил как можно быстрее. Пока они тут возятся с Краучем, Гарри где-то там сражается с самим Волан-де-Мортом. Да, она ничем не могла помочь любимому, но ей очень хотелось поскорее закончить все дела, чтобы просто ждать его.

— Три минуты, мисс Грейнджер, — эльф дождался кивка гриффиндорки и с достоинством проследовал обратно в свой угол, вновь растворившись в темноте.

— Пока мы ждем, может быть, вы объясните нам, как вам удалось пробраться в мой офис? — мадам Боунс ничем не выдавала, что ожидание нервирует ее, но Гермиона понимала, что пожилая леди тоже сделана не из металла.

— Гарри приказал домовику доставить письмо, — на губах Гермионы возникла кривая улыбка. — Волшебники склонны недооценивать тех, кого считают ниже себя.

Глава ДМП нахмурилась, но тут тело лже-Муди начало преобразовываться. Амелия Боунс схватилась за палочку — перед ней лежал Барти Крауч-младший, который официально несколько лет назад умер в Азкабане. Внезапно в глазах пожилой волшебницы вспыхнул ужас.

— Это ведь он настраивал и устанавливал кубок! — в глазах женщины читался вопрос.

— Мы знали, что это ловушка, — Гермиона нервно сглотнула. — Когда вспыхнули желтые искры, Гарри отправился на встречу с Волан-де-Мортом.

— Это дурная шутка? — мадам Боунс явно не могла понять, что происходит. — Поттер придумал новый способ самоубийства?

— К сожалению, у Гарри не было другого выхода, — Гермиона сделала все, что должна была сделать, и сейчас волнение за судьбу любимого отчетливо читалось на ее лице. Гермиону душили слезы. — Если мы хотим избавиться от этого темного волшебника, Гарри должен сразиться с ним.

* * *

«Идиоты! Ничего не могут сделать по-человечески!» — Гарри Поттер свалился с высоты примерно двух метров прямо на чью-то могилу и слегка подвернул при этом лодыжку. Ходить с такой травмой он, конечно, мог, но его маневренность резко снизилась. С трудом отбежав в сторону от места приземления и затаившись среди надгробий, гриффиндорец мысленно проклинал криворукого Барти Крауча за бездарную настройку портала. А если бы Гарри упал еще менее удачно и свернул себе шею? Как бы этот идиот оправдывался тогда перед своим хозяином? Риддлу-то Поттер нужен живым! Мало Волан-де-Морт своих слуг круциатусами воспитывал, ой мало!

Долго разбирать ужасающую профнепригодность дурного упиванца Гарри не пришлось. Невдалеке послышались шаги, и Поттер разглядел приближающегося к нему толстяка, несущего в руках какой-то сверток. Хотя почему какой-то? Предатель Хвост имел честь лично доставить к месту действия самого лорда судеб Волан-де-Морта! Гарри сжал зубы, подавляя желание убить Петтигрю. Этот негодяй нужен ему живым, чтобы быть твердо уверенным, что Сириус Блэк будет оправдан, а с крысы хватит и Азкабана. Сейчас Питер подходил к тому месту, где десантировался Поттер, и Гарри находился в трех метрах сбоку от него.

Невербально брошенный Ступефай отправил упиванца вместе с его хозяином на землю. Не тратя зря времени, Гарри исполнил парочку Экспелиармусов, ловко поймав левой рукой две палочки, одна из которых была сестрой его собственной. Поттер уже собрался связать темных магов и тихо праздновать победу, но тут в траве раздался подозрительный шорох. Гарри сразу вспомнил про Нагайну и попробовал обмануть змеюку.

— Подними голову, я хочу тебя видеть, — изо рта юного волшебника послышалось шипение.

— Ты мне не хозяин, хоть и говоришь на нашем языке, — голос змеи был наполнен презрением, однако глупое пресмыкающееся все же подняло над травой голову, желая получше разглядеть врага своего господина.

Гарри не стал тратить время на болтовню со змеей, а без лишних разговоров отправил невербальное Секо в раздувающийся капюшон твари. Голова Нагайны вполне закономерно отделилась от тела и скатилась в траву. Однако Поттеру не пришлось долго наслаждаться своей победой. Прилетевшее со стороны свертка с Темным Лордом заклинание лишило сознания юного гриффиндорца.

Гарри очнулся и почувствовал, что не может пошевелиться. Осторожно осмотревшись сквозь полуприкрытые веки, он понял, что в данный момент крепко привязан к каменному надгробию. Поттеру не понадобилось сильно напрягать свой мозг, чтобы понять суть произошедшего. Пока он возился со змеей, его давний враг сумел нанести свой подлый удар. Похоже, что ритуал, который Гарри наблюдал в своем видении, все же состоится. Почему-то эта перспектива не улучшила настроение гриффиндорца, который мысленно проклинал себя за отсутствие бдительности. Только что ругал за непрофессионализм упиванцев и сам показал себя ничем не лучше!

— Я вижу, ты очнулся, — из свертка, лежащего рядом с котлом, над которым суетился Петтигрю, раздался холодный голос Риддла. — У нас есть время пообщаться до начала ритуала. Поттер, неужели ты думал, что величайший волшебник нашего времени не владеет беспалочковой магией?

— Общаться с тобой?! — Гарри прицельно плюнул в своего врага. — Единственное, что я хочу с тобой сделать, это уничтожить тебя, мразь!

— Ты нагл и не воспитан, — в голосе Волан-де-Морта звучала обида. Видимо, уже давно никто не решался так вести себя с его темнейшеством. — Но прежде чем ты умрешь, ты станешь намного вежливее. Жалкий червяк, ты будешь на коленях умолять меня о быстрой смерти, будешь слизывать пыль с моих ног в надежде получить эту милость! Я заставлю тебя познать величие лорда Волан-де-Морта. Круцио!

На Гарри обрушилась волна боли, заставляющая его стонать и корчиться. На несколько секунд Волан-де-Морт прервал действие заклинания, а потом снова обрушил его на юного гриффиндорца. После первого раза Поттер подумал, что более сильной боли быть уже не может, но сейчас понял, что он жестоко ошибался. К счастью, его мучения были не долгими — Хвост закончил приготовления, и ритуал должен был начаться.

— Это только разминка, — горделиво бросил Риддл. — Когда я верну себе полноценное тело, ты познаешь, что такое настоящая боль.

Ритуал возрождения темного лорда не отличался от того, что происходил в видении. Отдыхая от боли, гриффиндорец размышлял о своих дальнейших действиях. Из последнего разговора с Сириусом Гарри знал, что Темный Лорд не дождется прибытия своих приспешников. Именно поэтому Поттер и злил Волан-де-Морта. При отсутствии публики тот мог просто-напросто убить Гарри без всяких «вызовов на дуэль». Но теперь у гриффиндорца появлялся реальный шанс, что Риддлу захочется с ним поиграть. Однако следовало подумать и над другими вариантами развития событий.

Если бы Гарри был уверен, что Добби сумеет бесшумно явиться на его зов, он, не задумываясь, позвал бы домовика. Однако Поттер слишком хорошо знал характерный звук хлопка, извещающего окружающих о появлении эльфа, так что вариант с домовиком отпадал. Зато благодаря столь любезно предоставленному Томом Круциатусу веревки, держащие Поттера, немного ослабли от судорожных рывков пытаемого гриффиндорца. Выбраться из пут все равно было невозможно, но вот немного вытянуть руку — вполне реально.

Когда Питер старательно паковал в мантию вылезшего из котла жалкого уродца, именующего себя Темным Лордом, Гарри воспользовался тем, что на него никто не обращает внимания, и начал действовать. На возрожденного Риддла смотреть желания не возникало. Том был намного уродливее, чем Гарри помнил по видению, и Поттер предположил, что такое «улучшение» его внешнего облика связано с гибелью целых трех крестражей.

Хвост отбросил в сторону его палочку, но не стал обыскивать юного гриффиндорца. Если бы он это сделал, то с удивлением обнаружил бы, что на ноге у Гарри спрятана еще одна палочка, отобранная Поттером у Крауча-старшего. И теперь Гарри тянул к ней свою руку, проклиная про себя недостаточную злобность Темного Лорда, который мог бы и подольше мучить его Круциатусом с целью еще большего ослабления веревок. Еще чуть-чуть и пальцы Поттера ощутили приятное покалывание. Вытянув палочку, Гарри принялся с помощью невербальных Секо освобождать свое тело от пут. Конечно, в спешке страдали не только веревки, но и его кожа, но это была ничтожно малая цена за возможность двигаться.

Гарри призвал к себе свою любимую палочку и ударил по Волан-де-Морту Сектумсемпрой. Это было самое мощное невербальное заклятье, которым владел гриффиндорец. К сожалению, Риддл заметил, что в окружающей его обстановке произошли некоторые изменения, и успел среагировать на атаку юного волшебника. Ни уклониться, ни поставить щит он не успевал, но вот прикрыться телом Петтигрю у него времени хватило. Отбросив обмякшего Хвоста, Волан-де-Морт поднял свою палочку.

— Авада Кедавра!

— Авада Кедавра!

Оба волшебника одновременно выпустили смертельные проклятия. Два зеленых луча встретились и слились в один. Это не было похоже на то, с чем Гарри был знаком благодаря видению. Поток зеленого света, связавший две палочки, становился все мощнее и мощнее по мере того, как противоборствующие маги вливали силы в свои заклинания. Поттер догадывался, что стоит опустить палочку, и все будет кончено, проклятие убьет сдавшегося. Его палочка вибрировала, высасывая энергию из своего хозяина, и гриффиндорец мог лишь надеяться, что у него окажется больше сил, чем у только что возродившегося Волан-де-Морта.

В тот момент, когда Риддл отбросил тело Петтигрю и поднял свое оружие, Гарри понял, что детские игры кончились. Перед ним стоял злобный враг, которого надо победить любой ценой, ибо иначе за твое поражение будет расплачиваться своими жизнями десятки близких тебе людей. Поттер вспомнил, сколько зла уже причинил этот монстр, представил, на что он еще способен, и не колебался ни секунды. Тварь, несущая людям смерть и порабощение, должна быть уничтожена. Его голос был тверд, когда он произносил смертельное проклятие.

Гарри понимал, что они с Волан-де-Мортом не только меряются силами, но и ведут другой, гораздо более напряженный поединок. Глаза в глаза, противники старались подавить друг друга своей волей. В красных глазах Тома Риддла читался животный страх, он стремился любой ценой сохранить свою жизнь. И Гарри понял, в чем была главная слабость его противника — ему было не за что умирать. Дружба, любовь, верность, честь — эти слова ничего не значили для его противника, зато очень много значили для самого Гарри.

Силы покидали юного гриффиндорца, все же он был еще гораздо слабее, чем Темный Лорд. Гарри уже видел, как на мерзкой морде его врага начала появляться довольная ухмылка, но Поттер считал, что тот слишком рано обрадовался. Сейчас гриффиндорец понимал, что ему не победить в этом поединке, но он собрался сделать приятный сюрприз своему оппоненту. Если уж покидать этот мир, то не стоит делать это в одиночку! Надеясь, что его интуиция подсказала правильное решение, Гарри резко вскинул в сторону Риддла палочку Крауча, зажатую в левой руке, и, закрыв глаза, пропустил через себя всю энергию, скопившуюся между ним и Волан-де-Мортом, направляя ее в противника. Последней мыслью Гарри было сожаление о том, что он так никогда и не узнает результаты своего очередного безумного поступка.

* * *

Гарри Поттер почувствовал, что лежит на чем-то мягком, и задумался, умер он или еще нет. В конце концов, ноющая боль во всем теле подсказала юному гриффиндорцу, что его попытка сбежать от реальности оказалась безуспешной. Вокруг стояла ничем не нарушаемая тишина, и Гарри осторожно приоткрыл один глаз. Картина, представшая перед ним, вызвала чувство глубокого удовлетворения. На месте, где недавно стоял Волан-де-Морт, теперь валялась роскошная мантия, и рядом с ней лежала знакомая волшебная палочка. Большего из того положения, в котором находился Поттер, разглядеть было невозможно, да, собственно говоря, этого и не требовалось.

Том Марволо Риддл, именующий себя лордом судеб Волан-де-Мортом, в очередной раз был побежден Гарри Поттером. Юный погубитель темных властелинов решил, что он чересчур долго валяется на земле, и попытался подняться. Однако он тут же убедился, что несколько переоценил свои силы. Еще год назад найти выход из подобного положения было бы весьма непросто, но для нынешнего Гарри это не представляло особой проблемы.

— Добби, — чуть слышно прошептали его губы.

— Великому сэру Гарри Поттеру плохо! — появившийся эльф увидел, в каком состоянии пребывает его хозяин, и расплакался от горя. — Добби сейчас доставит сэра Гарри Поттера к мадам Помфри.

— Не надо, Добби, это подождет, — Гарри понимал, что раз он жив, то стоит позаботиться о том, чтобы получить как можно больше бонусов от своей победы. — Мне сейчас в первую очередь нужны вода и укрепляющее зелье.

Добби поджал от огорчения уши и исчез на несколько секунд. Когда он появился вновь, в его маленьких ручках были огромная кружка с водой и флакон с зельем. Эльф поднес кружку к губам Гарри, и тот жадно сделал несколько глотков, пролив большую часть воды на землю. Почувствовав, что ему стало немного лучше, Гарри глазами указал на флакон и уже гораздо аккуратнее выпил зелье. В голове мгновенно прояснилось, и Поттер сумел сесть, правда, с помощью Добби. Оглядевшись, гриффиндорец заметил лежащее на земле тело Питера Петтигрю.

— Добби, проверь, что с ним, — Гарри кивком указал на Хвоста.

Как ни удивительно, но подлый предатель оказался живым, хоть и не вполне здоровым. Заклинание ударило его в грудь, превратив ее в мешанину из крови, кусков мяса и обломков ребер, но, судя по всему, не нанесло фатальных повреждений. К счастью, Питер потерял сознание, приняв на себя проклятие, предназначенное его господину, и не смог навредить Гарри, пока тот находился в беспомощном состоянии. Наученный горьким опытом, Гарри наложил на анимага парализующее и связывающее заклинания, чтобы тот точно не смог податься в бега или тем паче ударить в спину. Несмотря на его состояние, Поттер опасался, что эта крыса окажется чересчур живучей.

Зелье творило чудеса, и Гарри сумел самостоятельно подняться на ноги. Он доковылял до останков Риддла и подобрал его палочку, а затем и палочку Петтигрю. Теперь он имел целую коллекцию трофейного оружия! До Сириуса, устроившего охоту на упиванцев, ему, конечно, далеко, но раз не получается взять количеством, то можно качеством. Одна палочка Волан-де-Морта чего стоит!

— Добби, мы возвращаемся в Хогвартс, — Гарри левой рукой схватил за шиворот Петтигрю и, направив свою палочку на кубок, валяющийся невдалеке, призвал его с помощью чар. «Был бы умнее, не бегал бы по лабиринту, а сразу вызвал кубок», — подумал Поттер, вываливаясь на траву перед судейской трибуной.

* * *

Когда Гермиона увидела, что два окровавленных тела, одно из которых принадлежало Гарри, появились перед судейской трибуной, она забыла обо всем. В первый миг ей показалось, что любимый был мертв, и на нее словно напал столбняк. Она даже не дышала, но тут губы Гарри зашевелились, и он явно что-то сказал. «ОН ЖИВ!» — это была единственная мысль, которая в этот момент была голове девушки. С глухим рычанием Гермиона побежала к своему возлюбленному, не замечая людей, также бросившихся к нему, не обращая внимания на валяющееся рядом с Поттером связанное тело, и естественно, не задумываясь над тем, что подумают люди, глядя на нее.

Так быстро она, наверное, не бегала никогда в жизни. Раньше нее возле Гарри сумела оказаться только мадам Помфри, пытавшаяся оценить состояние участника турнира. Чуть не оттолкнув колдомедика, девушка упала на колени возле тела любимого и схватила его голову в ладони.

— Гарри, Гарри, как ты? Теперь все будет хорошо, ты вылечишься! Ты сильно пострадал? Я так волновалась за тебя! — Гермиона произнесла все это на одном дыхании, щедро поливая лицо Поттера своими слезами.

— Мисс Грейнджер, немедленно придите в себя! — мадам Помфри, в первую секунду опешившая от напора юной гриффиндорки, уже успела опомниться. — Вы мешаете мне, немедленно отойдите!

— Да, да, конечно, — та чуть отстранилась, не отводя взгляда от лица Гарри, но даже не попыталась встать. Она только отвела руки от щек своего друга, но боясь, что если она отпустит его, то он может исчезнуть, сжала его ладонь.

— Что произошло? — официальным тоном поинтересовалась мадам Боунс, несмотря на свой возраст лишь на несколько метров отставшая от Гермионы. Рядом с ней находился один из авроров, второй остался охранять Барти Крауча.

Мадам Помфри попыталась возмутиться очередным наглым вмешательством в ее работу, но наткнулась на неожиданно твердый взгляд Поттера.

— Подождите минутку, со мной все в порядке, — Гарри поднялся с земли, слегка поморщившись при этом. — Прямо сейчас я точно не умру, а остальное подождет.

Колдомедик уже набрала в грудь побольше воздуха, готовясь произнести гневную отповедь, но Поттер самым наглым образом повернулся к ней спиной, глядя в лицо мадам Боунс. Гермиона хотел сказать, что Гарри следовало бы слушаться целителя, но вместо этого она лишь улыбалась сквозь слезы и смотрела на любимого. Он вернулся, и сейчас важно только это. Девушке хотелось обнять Гарри, прижаться к нему, покрыть его усталое лицо поцелуями, но вокруг было слишком много людей. Единственное, что она могла сделать — это ласкать его взглядом и крепче сжимать ладонь своего парня.

— Мадам Боунс, я официально передаю вам как главе департамента магического правопорядка Питера Петтигрю, задержанного мной. Я официально выдвигаю против этого человека, больше десяти лет числившегося погибшим, обвинение в массовом убийстве людей и в пособничестве в убийстве моих родителей, — Поттер произносил эти слова четким спокойным голосом.

— Судя по всему, мистер Поттер, вы сегодня решили удивить меня, оживив парочку «мертвецов», — в голосе главы ДМП чувствовался легкий сарказм. — Или вы не остановитесь на парочке?

Амелия Боунс вопросительно взглянула на подбежавшую МакГонагалл. Та слышала слова Поттера и сейчас внимательно вглядывалась в лицо пленного. Когда она оглядела столпившихся вокруг волшебников, в ее взгляде не было и тени сомнения.

— Это действительно Питер Петтигрю, — к декану Гриффиндора вернулся ее невозмутимый вид. — И у него отсутствует палец на руке. Тот самый...

* * *

Профессор Дамблдор давно не испытывал такого удовлетворения, как в тот момент, когда следящие чары, наложенные на Гарри Поттера, показали, что он исчез из лабиринта. Огромные усилия, приложенные признанным лидером света для обеспечения встречи мальчишки и Темного Лорда, наконец-то увенчались успехом. Теперь Поттер станет мучеником, отдавшим свою жизнь во имя победы добра, крестраж, сидящий в нем, будет уничтожен, и Дамблдор наконец-то сможет приступить к окончательному уничтожению Тома Риддла.

Директор Хогвартса не спешил показывать окружающим, что он обнаружил пропажу чемпиона. Портал, в который Барти Крауч превратил кубок, был двусторонним, это Дамблдор сумел выяснить без особого труда, а значит, планом Волан-де-Морта предусматривалось возвращение уже ненужного тела Поттера. Так что лучше прикинуться добрым наивным дедушкой и узнать новости о гибели «Надежды магического мира» вместе со всеми.

Появление непредусмотренного правилами турнира фейерверка ненадолго смутило старого мага, но он успокоил себя, решив, что это Поттер так праздновал свою предполагаемую победу в турнире. Ну что же, этот дурачок действительно победил, хоть и с солидной помощью Крауча-младшего, вот только насладиться плодами своей победы он не сможет.

Тут Дамблдор обнаружил, что Крауч куда-то пропал. Ну что же, так даже лучше. Теперь никто не узнает, что под маской Грозного Глаза по Хогвартсу несколько месяцев разгуливал Упивающийся Смертью. Эта информация могла бы подорвать авторитет Дамблдора, ведь опытный чародей просто обязан был заметить такую подмену. Так что гораздо лучше для общего блага объявить Муди предателем. Директор прекрасно знал, где сейчас находится отставной мракоборец, и уже спланировал, как по окончании всей кутерьмы, которая неизбежно возникнет, когда общественность узнает о гибели Мальчика-Который-Выжил, он уничтожит сундук с пленным волшебником. Живой Муди был неудобен для директора, а значит, ему следовало стать мертвым. Тем более что душа Грозного Глаза не пострадает от этого, а это самое главное. Конечно, Дамблдор не собирался сам убивать его, ведь гораздо лучше делать такие дела чужими руками, к тому же прямое убийство способно повредить его чистую душу. Стоит поручить МакГонагалл уничтожить опасный артефакт, в случае чего вина будет не на директоре, а на старой кошке.

Настроившись на длительное ожидание, Дамблдор принялся усиленно обрабатывать мозги сидящего рядом с ним Фаджа. Ведь тому придется осознать, что Волан-де-Морт вернулся, и единственной надеждой магической Англии в этой ситуации станет старый мудрый Альбус Дамблдор. Безусловно, директор Хогвартса не собирался менять свое теплое кресло на место министра. Послушный Фадж вполне устраивал Дамблдора в качестве официальной декорации. Пусть он делает всю грязную работу, а Альбус Дамблдор будет числиться мудрым вождем, которому не нужны слава и власть. Директор Хогвартса предпочитал быть кукловодом, а не куклой. Когда в Фадже отпадет надобность, Корнелиуса, конечно, придется убрать, он слишком много знает о несколько предосудительных делишках Дамблдора, а ради общего блага директор Хогвартса должен быть непогрешимым, ну или хотя бы казаться таким.

Альбус бросил недовольный взгляд на трибуну, где сидели хаффлпаффцы. И принесла же Моргана эту старую ведьму Боунс! Старуха сильно раздражала директора своим нежеланием безропотно подчиняться величайшему волшебнику современности. Этак дура на полном серьезе утверждала, что законы выше его «общего блага»! Боунс явно скатывалась во тьму и скоро могла стать помехой гениальным планам Дамблдора. А, может быть, уже и не скоро, а сейчас. Наверняка она заявилась не для того, чтобы посмотреть на финал турнира и повидаться с племянницей. Но что бы она ни задумала, она явно опоздала. А скоро она поймет, что, имея под рукой три сотни учеников, Альбус Дамблдор вполне может заставить их родственников делать все что угодно. Легкий намек, что их любезным чадам угрожает некая опасность, и они тут же побегут выполнять любые приказы Дамблдора. Посмотрим, куда денется несговорчивость старой ведьмы, когда ценой ее независимости станет жизнь любимой племянницы!

Риддл сегодня насладится уничтожением Поттера, даже не подозревая, что при этом он уничтожает и собственное будущее. Пророчество, полный текст которого знал только Дамблдор, однозначно говорило, что пока живы Темный Лорд и Поттер, никто не сможет убить их обоих, но только один другого. А вот когда Поттер умрет, Риддла сможет уничтожить кто угодно. Трудную миссию стать этим самым «кто угодно» директор Хогвартса взвалил на себя. Для волшебной Англии два властелина это слишком много! Одного Дамблдора будет более чем достаточно.

Когда перед их трибуной из воздуха материализовался окровавленный Гарри Поттер, Дамблдор вздохнул с облегчением. Он даже не обратил внимания на второе тело — какая разница, кого еще прислал «в подарок» Темный Лорд. К сожалению, радость профессора была недолгой, так как Поттер опять умудрился остаться живым. Риддл в очередной раз не сумел справиться с этим сопляком!

Теперь нужно срочно изолировать Поттера, чтобы он не успел наболтать лишнего, и получить всю возможную информацию. Основной вопрос — сумел Волан-де-Морт возродиться в новом теле или нет. Крауч рассчитывал на успех ритуала, но учитывая идиотизм Риддла...

Сохраняя положенное магу его ранга величие, Дамблдор в сопровождении Фаджа направился к Поттеру. К его глубокой досаде возле мальчишки уже суетилась старая курица Боунс. А «подарочком» от Темного Лорда оказалось тело Питера Петтигрю! Да еще не просто тело, а вполне себе живое и здравствующее. С этим надо было срочно что-то делать, вот только не будешь же убивать крысеныша, когда вокруг столько народа. Тут заобливейтить всех не получится! Видимо, поняв терзания директора, Мадам Боунс кивнула аврору, и тот споро аппарировал вместе с телом Петтигрю. Дамблдор мысленно сплюнул, вспомнив, что сам снял сегодня барьеры с окружающей стадион местности, якобы для проведения третьего испытания. Теперь приходилось расплачиваться за это.

— Мадам Боунс, я думаю, вы сможете поговорить с мистером Поттером, когда он будет полностью здоров, — директор придал своему лицу выражение «доброго наставника». — Думаю, мальчика надо срочно доставить в больничное крыло.

При этих словах мадам Помфри усердно закивала головой. Пусть колдомедик думает, что для директора школы здоровье учеников на первом месте. Идеалистами, к числу которых принадлежала школьная целительница, было так легко управлять!

* * *

Когда Гарри увидел, что к нему подходит Дамблдор, он понял, что директор попытается увести его от людей, что не входило в планы мистера Поттера. К счастью, он успел достаточно сильно заинтересовать мадам Боунс и рассчитывал на ее поддержку. Глава ДМП наверняка захочет, как можно раньше узнать, что же произошло, причем услышать не тщательно отредактированную Дамблдором версию, а рассказ из первых рук. Гарри аккуратно вынул свою руку из ладоней Гермионы и морально приготовился к противостоянию с директором. Причем Поттер полагал, что этот бой выиграть будет гораздо сложнее, чем сражение с Риддлом. И он не ошибся, так как Дамблдор с ходу предложил отправить его в лазарет.

— Благодарю вас за заботу о моем здоровье, — Гарри насмешливо усмехнулся. — Но я думаю, что информация о новом появлении Волан-де-Морта заслуживает того, чтобы официальные власти узнали о ней немедленно.

Гарри видел, как окружающие вздрогнули, услышав имя темного мага, за исключением Дамблдора, Гермионы и его самого. Интересно, если показать им в омуте памяти сцену с участием Риддла, хоть кто-нибудь из них сумеет сохранить свои ноги в сухости?

— Но... но... Тот-Кого-не-называют умер... тринадцать лет назад! — губы Фаджа тряслись.

— А вот и ваш третий мертвец, мадам Боунс, — улыбка Гарри была полна жизнерадостности. — Барти Крауч, Питер Петтигрю, а теперь и Том Риддл, который предпочитает называть себя Волан-де-Мортом!

— Мой мальчик, ты переутомился, тебе надо срочно лечь в постель! — в голосе Дамблдора слышались панические нотки. Он явно не рассчитывал, что Гарри вывалит на окружающих такой объем новостей. Однако директор явно не собирался сдаваться, и Гарри заметил, что рука Дамблдора легла на палочку.

— Эта информация действительно слишком важна, и поскольку мистер Поттер чувствует себя достаточно хорошо, мы обязаны немедленно выслушать его — мадам Боунс ожидаемо решила выслушать решение Гарри Поттера. Видимо, ее решимости способствовала четверка авроров, подошедшая, пока шел разговор. И судя по недовольному взгляду Дамблдора, брошенному на стражей закона, среди них не было его людей. Гарри заметил, что Дамблдор незаметно убрал руку от оружия — прямое столкновение с аврорами явно не входило в его планы.

Под бесконечные причитания Фаджа и Дамблдора, Гарри сумел рассказать мадам Боунс о сегодняшнем бое с Риддлом, опустив некоторые незначительные детали. Главе ДМП не стоило знать, что мистер Поттер применял непростительное заклинание. Затем он подробно поведал о своих предыдущих встречах с Волан-де-Мортом, коих за время его обучения в школе магии случилось целых две. Как и предполагал Поттер, Дамблдор не посчитал нужным проинформировать служителей закона ни о вселении Риддла в тело Квирелла, ни о подчинении им Джинни Уизли. Но это было не самым страшным для директора.

— По праву победителя, я завладел палочкой Волан-де-Морта, — Гарри небрежно достал из кармана оружие темного мага. — И передаю его в ваш департамент, мадам. Но думаю, оставлять ее целой будет неправильно.

Гарри усмехнулся и резким движением сломал о колено оружие своего заклятого врага. Передав обломки мадам Боунс, которая с явным трепетом взяла их в свои руки, Гарри решил взорвать свою самую большую бомбу.

— Риддл перед тем, как в очередной раз ненадолго покинуть нас, — Гарри позабавило, как осунулись лица всех присутствующих при этих словах, — как обычно произнес свою очередную пафосную речь, к которым он имеет явное пристрастие. Он похвастался передо мной способом, которым сумел обрести бессмертие. Видимо, ему давно хотелось рассказать кому-нибудь об этом, но все не было подходящего слушателя. По его мнению, я вполне подходил на эту роль, так как все равно не смог бы никому ничего рассказать.

Когда Гарри начал рассказывать про крестражи, по его спине потекли ручейки пота. Он прекрасно понимал, что если бы рядом не было мадам Боунс с ее аврорами, то он уже валялся бы где-нибудь в больничном крыле вместе со стертыми воспоминаниями. Впрочем, после его сегодняшних приключений единственным шансом сохранить свою личность нетронутой, было удаление Дамблдора из школы. Как только они окажутся наедине, Дамблдор тут же начнет рыться в памяти мистера Поттера и обнаружит там слишком много интересных вещей. Гарри трезво оценивал свои силы и понимал, что против одного из лучших легитиментов Англии его защите не выстоять. Значит, надо было сделать так, чтобы директору стало не до Поттера.

— Перед тем, как бросить в меня смертельное проклятие, Риддл сказал, что у него имеется два крестража — кольцо Мраксов и чаша Хаффлпафф, — Гарри заметил, как при упоминании о кольце в глазах Дамблдора мелькнула алчность. — Кольцо находится в доме его матери, а чаша — в сейфе Лестренджей в Гринготсе.

Все, самое главное он сказал! Вокруг стояло достаточно людей, и тайна Риддла перестала быть тайной. А этими артефактами пусть занимаются те, кому положено. Штурмовать хранилища банка гоблинов в планы Поттера не входило. Он был уверен, что у министерства хватит ресурсов, чтобы договориться с гоблинами об уничтожении крестража. А насчет кольца гриффиндорец имел стойкое подозрение, что Дамблдор любой ценой постарается добраться до него первым. А вот попадет ли он под лежащее на нем проклятие или нет, зависит исключительно от самого великого светлого мага. Если желание воспользоваться одним из Даров Смерти окажется сильнее осторожности, значит, так тому и быть. Гарри решил отплатить Дамблдору за все его умолчания той же монетой. Пусть хоть немного побудет в шкуре Гарри Поттера.

После упоминания о кольце разговор с мадам Боунс продолжился в гораздо более спокойной обстановке. Дамблдор явно утратил интерес к беседе и пребывал где-то в своих мыслях, а Фадж, лишившись его поддержки, предпочел помалкивать.

— Мистер Поттер, думаю, мы еще не раз обсудим с вами все произошедшее, — мадам Боун получила самую необходимую информацию и была похожа на кошку, стащившую кусок колбасы. Ей явно хотелось вернуться в министерство, чтобы основательно поразмышлять над полученными сведениями. — У меня остался только один вопрос: где сейчас находится Барти Крауч-старший?

Гарри улыбнулся с видом заправского фокусника. И вызвав Винки, отдал ей соответствующее приказание. Спустя мгновение перед изумленной публикой предстал сам мистер Крауч.

— Барти Крауч, вы арестованы по обвинению в организации побега из Азкабана особо опасного преступника! — глава ДМП поспешила наложить на волшебника свою лапу.

— Я полностью признаю свою вину, — с момента, когда Гарри последний раз видел пожилого волшебника, его вид резко улучшился. Сейчас его спина вновь была прямой, а на лице застыло гордое выражение.

— Я не пытаюсь оправдаться, но ни в чем не раскаиваюсь, — он спокойно оглядел застывших в удивлении людей. — Я заслужил свое наказание, но иначе поступить просто не мог.

Мадам Боунс кивнула и дала знак одному из авроров заняться мистером Краучем. Она посмотрела на Поттера, но ничего не сказала. Видимо, пожилая леди боялась, что если гриффиндорец откроет рот, то на нее свалятся еще какие-нибудь новости. На сегодня сюрпризов ей хватило с избытком.

— Одну минуту, мадам! — Крауч повернулся к Гарри. — Мистер Поттер, я прошу вас пока оставаться хозяином Винки. Если я когда-нибудь вновь стану свободным человеком, тогда я попрошу ее вернуться ко мне.

* * *

Профессор Трелони наблюдала из окна своего кабинета за знакомой парочкой гриффиндорцев, неспешно прогуливающихся вдоль озера. Вокруг них никого не было, и только немного позади школьников неспешно трусил огромный черный волкодав. События последних дней взбудоражили довольно тихую жизнь магической Англии, и круги от них достигли, наконец, скромной обители предсказательницы.

После сенсации, вызванной двойным «воскрешением» Крауча и Петтигрю, Дамблдор вынужден был покинуть пост директора школы. Родители, разъяренные тем, что целый год их детей учил беглый преступник, буквально завалили вопилерами попечительский совет Хогвартса, и уход директора стал неизбежен. Угроза возвращения Волан-де-Морта могла бы помочь Дамблдору сохранить кресло директора, но она в данный момент была неактуальна. На его место попечительский совет назначил Минерву МакГонагалл.

Первыми шагами бывшего декана Гриффндора на посту директора стали кадровые изменения. Северусу Снейпу и самой Трелони было объявлено, что в новом учебном году школа уже не будет нуждаться в их услугах. Снейп, презрительно фыркнув, тут же развернулся и покинул Хогвартс, а Трелони предпочла дождаться окончания летних каникул, благо спешить ей было некуда.

Обладая мощным даром предвиденья, Трелони еще в детстве усвоила главный урок своей бабушки — если пророчица хочет иметь долгую спокойную жизнь, то ей лучше прикинуться шарлатанкой. Те, у кого власть, хотят знать будущее, но не хотят, чтобы этой информацией владели другие. Так что любящая славу предсказательница имеет весьма большие шансы очень быстро оказаться в клетке, причем отнюдь не золотой.

Однако знание будущего тяжело и для самой предсказательницы. Хочется, чтобы мир, в котором ты живешь, становился со временем лучше, а не хуже. К сожалению, ее виденье будущего говорило об обратном. Но дар пророчицы давал ей возможность видеть не только то, что должно произойти, но и альтернативные реальности. А главное, она могла видеть точки, в которых эти реальности расходятся.

План Трелони состоял в том, чтобы найти такую альтернативу грядущих событий, которая не только устроила бы ее, но и не требовала неподъемных усилий для направления потока событий в нужное русло. Идеальное будущее не получалось, но более-менее приемлемое выбрать удалось. В итоге ей пришлось всего лишь три раза напрямую вмешаться в ход событий, чтобы избежать практически предопределенной гибели магической Англии.

Она улыбнулась, вспомнив лицо Гарри Поттера после получения им «видения». Умение показать будущее было одной из особенностей ее таланта, чем достойная леди и воспользовалась в последний раз. Для пущего эффекта она даже слегка сгустила краски — семейная жизнь Поттеров и Уизли была бы вполне приемлемой, и уж, конечно, не омраченной убийствами. Хотя Джиневра все равно не была бы верной женой — о чем только думали родители, выбирая девочке такое имя? Вот только настоящей любви у них бы не было, и Трелони решила, что Гарри вполне заслужил маленький бонус в виде будущего брака с женщиной, связанной с ним истинной любовью. А его крестный, который был, наконец, оправдан два дня назад, сможет помочь ему лучше узнать этот мир. Поттеру не придется совершать ошибок, вызванных особенностями воспитания, организованного для него Дамблдором.

Бывшему директору Хогвартса оставалось жить меньше суток. В день окончания турнира трех волшебников Дамблдор успел наложить на дом Мраксов охранные чары, прячущие его от сотрудников министерства. Соблазн завладеть кольцом оказался слишком велик, и бывший директор школы жестоко поплатился за свою алчность. Сейчас он умирал в одиночестве в своем старом доме от проклятия, наложенного Риддлом на этот артефакт. В этой реальности Северуса Снейпа рядом не оказалось.

Было вполне закономерным, что старый ученик Дамблдора не намного переживет учителя. Дух Волан-де-Морта может прятаться в Англии или лететь в Албанию, но Тома Риддла это не спасет. Чаша Хаффлпафф уже была уничтожена с помощью меча Гриффиндора, направленного твердой рукой нынешнего дректора Хогвартса. Минерва МакГонагалл оказалась истинной гриффиндоркой. Пройдет еще неделя и останки Дамблдора будут, наконец, обнаружены. Кольцо будет направлено в Хогвартс, и древнее оружие вихрастого основателя в очередной раз докажет свою грозную мощь, очистив этот мир от очередного кандидата в Темные властелины. Фадж, лишившийся поддержки Дамблдора и Малфоя, вынужден будет уступить свой пост Амелии Боунс, и магическая Англия наконец-то получит вменяемого руководителя. В отсутствие фанатичных приверженцев чистоты крови, вынужденных до конца дней наслаждаться обществом Кикимера, новый министр сумеет провести реформы, которые сделают волшебный мир более современным и жизнеспособным. И в котором не будет места для новых Темных Лордов.

Отставной профессор со спокойной улыбкой наблюдала за целующимися подростками, полагающими, что их никто не видит. После всех трудов ей предстояло тихо прожить долгие годы в мире, который был достаточно уютным для нее. Сивилла подумала, что ее новое вмешательство в будущие события потребуется еще не скоро.

Файл скачан с сайта Фанфикс.ру - www.fanfics.ru