Меня окатили вновь, кажется, выливая на меня всю воду, которая могла скопиться на этой земле за все время заточения ночной принцессы. Холодная жидкость вымыла из головы звеневший в ней рев, вновь превращая меня в мелкую, мокрую, порядком испуганную пегаску, с удивлением озиравшуюся по сторонам.

Казалось, прошло всего мгновение, а картина, царившая вокруг, кардинально изменилась. Вся верхняя площадка башни, огражденная невысоким каменным парапетом, выглядела так, словно на ней порезвился вдупель пьяный дракон – весь пол был покрыт слоем отвратительной, размазанной по всему, чему только можно, грязи, густо перемешанной с кровавыми отпечатками копыт. Древки сломанных копий и отколовшихся, слетевших частей доспехов живописным ассорти покрывали каждый сантиметр пространства. Довершал картину покосившийся флагшток, на котором еще блестела эмблема противостоявшего нам десятка в виде злобно ощерившейся головы дракона. По-прежнему хромающий Рейн лишь удивленно фыркал, глядя на меня со странным недоумением, держа в копытах обломок копья.

Кстати, а где все враги?

Мотнув головой, я недоуменно покосилась на двух незнакомых мне стражей, без особого труда удерживающих мою едва стоявшую на ногах тушку. Возвышаясь надо мной на две головы, они то и дело косились на меня с каким-то непонятным мне беспокойством, плотно сжимая меня с двух сторон при малейшей попытке пошевелиться. Наши недавние противники обнаружились недалеко – рассевшись вдоль стенки, шестеро пегасов с ненавистью и страхом смотрели на наш грязный, оборванный отряд, пока пара стражей осматривала их раны.

Повернувшись, я пошарила глазами по сторонам и едва не завизжала, чувствуя, как во мне поднимается волна радости и облегчения при виде товарищей, мрачно пристроившихся вокруг сломанного столба, бывшего когда-то флагштоком. На их мордах царило уныние, когда я, подойдя к ним вплотную, присела, с облегчением положив копыта на плечи сидевших передо мной Рейна и Хая, уткнувшись лбом в их стальные, облаченные в шлемы головы.

– «Прости, командир» – глухо проговорил Крак, переползая ближе и, в свою очередь, кладя свои тяжелые ноги на наши спины – «Подвели мы тебя. Не успели. Эх, нужно было мне одеть эти дискордовы железяки! Уж ты бы их тогда…».

– «Не вини себя, Крак. Твое копье – лучшая защита для нашего десятка» – подбодрила я заметно польщенного этим признанием пегаса, с трудом поднимаясь с места – «Это я не сумела сделать так, чтобы вы победили, и теперь пойду держать за это ответ».

Поднявшись, я медленно побрела к парапету, глядя на неподвижно лежащую Черри, уносимую куда-то вниз на импровизированных носилках. Сидевший на бортике Рейн лишь вяло отмахивался от бинтовавшего его санинструктора, провожая взглядом растерянно хлопавшую глазами пегаску и заметил меня лишь в самый последний момент, уныло теребя переметные сумки, которые носила на себе Черри. За его спиной висели грозные фигуры опциона и кентуриона, с интересом разглядывающих устроенный нами кавардак.

– «Не вышло у нас, Раг. А ведь почти успели…».

– «Да, почти. Но не успели» – я мрачно посмотрела на восходящее солнце, весело блестевшее на моих мокрых ресницах маленькими капельками воды – «Опцион Шейд! Десяток не смог выполнить поставленную перед ним задачу, и готов понести наказание. Основная виновная в поражении – взявшая на себя командование десятком Скраппи Раг».

– «Ох как благородно! Ох как смело!» – как-то очень весело прохрипел Шейд, почему-то косясь на своего кентуриона – «Где бы вы там не лазали, тебе там точно последние мозги отшибло! Почему это ты взялась докладывать о поражении?».

– «Но ведь…» – я указала еле двигающейся от усталости ногой в сторону блестевшего на вершине скособочившегося столба значка второго десятка – «Нам сказали, что с рассветом наш значок должен быть на вершине этой башни…».

– «Да ну? Что ж, память у тебя еще не совсем отшибло, подстилка!» – прорычал мне в морду опцион, зачем то оглядываясь на следившего за нами кентуриона. Получив едва заметный кивок, он яростно рванул лежащие возле моих ног сумки, вытряхивая из них содержимое и поднимая лежащий среди осколков керамики и засохших кусочков еды значок десятка, сунул его мне под нос.

– «Ну и что это такое, а? Отвечай!».

– «Это наша инсигния[7]» – непонимающе глядя на него, ответила я.

– «А где она находится, тупая ты кобыла?».

– «На вершине башни…» – прошептала я, чувствуя, как во мне зарождается безумная надежда – «Неужели…».

– «Подними ее повыше, опцион» – скомандовал Нидлз. Блестящий значок в виде небольшого, глупо улыбающегося солнца, гордо занял свое место на покосившемся флагштоке, и я внезапно почувствовала бесконечный восторг при виде этого глупого, детского, презираемого остальными рекрутами символа, гордо блестевшего на вершине черной башни. Все больше и больше стражей сновало вокруг нас и каждый, пролетая мимо сгрудившейся в центре площадки испуганной группы рекрутов, приветственно стукал копытом по броне. Обернувшись к своим товарищам, я почувствовала, как на моей мордочке, помимо моей воли, появляется совершенно идиотская улыбка, в тот же миг осветившая грязные, запачканные морды членов моего десятка.

– «Ну что, справились, поньские дети, а? Думаете, хорошо справились? А ну в строй!» – продолжил хрипеть Шейд, пинками выстраивая нас на крыше башни – «Тьфу! Позор и поношение! Еле доползли, потеряли четверых, и еле-еле выдавили этих заспавшихся кретинов с башни! Да за такое распинать нужно через одного! А ты, рекрут, ты…».

– «Она больше не рекрут, и даже не гастат, Шейд» – опустившийся рядом с нами кентурион вновь задумчиво осмотрел наши склонившиеся фигуры – «Эта пятнистая производится в ранг декана[8]. Дай ей десяток, опцион – посмотрим, как она себя проявит».

– «Сделаю, кентурион».

– «Поздравляю вас, рекруты. С этой минуты вы становитесь гастатами – нашими полноправными учениками» – спокойно произнес кентурион, внимательно глядя на нас своими желтыми глазами – «Добро пожаловать в Стражу и примите мои поздравления – вы прошли свою «давилку»».

– «…абушка, бабушка! Мы уже прошли давилку?».

– «Не давилку, а давку, мой хороший. Вот, видишь, мы уже нашли себе места, и если эта пегаска немного подвинется, то мы отлично тут уместимся».

Всхрапнув, я вскинулась, осматриваясь вокруг себя мутными со сна глазами, словно выискивая возможную опасность. Но все было спокойно – никто не тыкал в меня копьем, не обливал водой и даже воздух был холоден и чист, а не насыщен туманными испарениями загадочных болот. Вокруг меня, в заметной тесноте, сидело множество пони, и я довольно быстро подорвалась на месте, присаживаясь на задние ноги, когда обнаружила, что одна занимаю место аж на троих. Уместившаяся рядом со мной пожилая земнопони благодарно кивнула мне, усаживаясь на освободившееся место вместе со своим малышом. Входящие и выходящие пони сновали по вагону, отыскивая себе свободные места, и мне на ум невольно пришли воспоминания о набитых под завязку электричках далекого прошлого этого мира.

– «Внимание, всепони! Компания «Эквестрийские Железные Дороги» в моем лице приветствует вас и предлагает вам приобрести билеты на эту чудесную поездку!» – громко выкрикивал бурый земнопони, медленно идя по проходу между скамейками вагона – «Напоминаю вам, что стоимость поездки составляет десять бит за расстояние от одной станции до другой, включая промежуточные остановки. Жеребятам предоставляются скидки!».

«Как забавно. Видимо, не все так гладко в этом мире, и вежливые проводники с шестиместными купе встречаются пока лишь только в центральной части страны» – иронично подумала я, копаясь в потерханом, засалившемся рюкзачке, и отдавая проводнику тяжелый медный жетон с вытравленной на обеих сторонах надписью «Одна поездка». Этими железяками снабжали каждого покидающего Обитель, но, видимо, контролер не часто имел с ними дела, если судить по его озадаченному виду, с которым он рассматривал тускло поблескивающий кругляш. Но никакого скандала не произошло – поколебавшись, он все же забрал медный жетон, и продолжил свой путь по вагону, оставив меня наедине с вовсю таращившимися на меня пассажирами.

Забавно. «Прошлая я» уже давно бы взбесилась от длительного ничегонеделания, вызванного столь длительной поездкой, но ощущение уже основательно подзабытого тепла, и так же смена времени бодрствования со дня на ночь основательно расслабили меня, вгоняя в блаженную полудрему. Никто не бил меня по голове, не требовал красться по звонкой мостовой в полном комплекте доспехов под ярким светом луны, и я вновь расслабилась, уткнувшись взглядом в покачивающийся потолок и слушая тихое шипение, передававшееся вагонам от бодро пыхтящего впереди нас паровоза.

– «Твай, я надеюсь, то, что ты узнаешь, останется в секрете» – передав единорожке конверт, я прошлась по библиотеке, рассматривая корешки книг в поисках чего-нибудь о свадьбах – «Просто, мои не совсем в курсе моего рода службы, и я хотела бы, чтобы все оставалось так, как есть. Эм-м… Твай?».

Обернувшись, я увидела большие и очень круглые глаза единорожки, смотрящей на меня поверх длинного листа бумаги.

– «Хоули-шмоули!» – Присоединившаяся к ней Эпплджек явно не утерпела, сунув свой нос в этот длинный «проскрипционный список», и теперь имела очень удивленное выражение на морде – «Обмажьте меня дегтем и вываляйте в перьях, но я хочу знать, как попасть в это заведение!»

– «Это счет… Счет для тебя, Скраппи» – опомнившись, единорожка отлевитировала мне список, который я, не глядя, положила на стол – «Но почему так много?».

– «А, счет…» – вздохнув, я продолжила свой путь мимо маленьких, уютных полочек, врезанных в стены библиотеки заподлицо, отчего казалось, что дуб так и вырос, с удобными нишами для расстановки книг – «Похоже, мне придется продаться в сексуальное рабство, чтобы его оплатить, судя по длине этой бумаги. Большая сумма, да?».

– «Довольно большая» – медленно кивнула головой Твайлайт. Меня насторожило выражение ее морды, и, пересилив себя и задвинув в дальний угол свое нежелание портить себе настроение, я уселась за стол, подтягивая к себе список. Вскоре, подруги присоединились ко мне, присоединяясь к рассматриванию сложенного в несколько раз листа бумаги.

– «Ух б…. б-богини!» – едва сдержавшись, брякнула я, увидев стоявшую в самом низу цифру. Длинное письмо, написанное красивым, наклонным, но нечитабельным для меня почерком, оказалось списком, перечислявшим какие-то пункты, напротив которых стояла сумма в битах и время – весь год. Заглянув под суммирующую черту, я едва не обматерила весь белый свет, увидев сумму с тремя круглыми нолями, каждый из которых был снабжен красивой точкой в серединке.

– «Ну вот, и как, ты думаешь, я показала бы этот документ Бабуле?» – я все-таки расстроилась, чувствуя непреодолимое желание засунуть в рот что-нибудь дымящееся и неосознанно шаря по столу копытом в поисках несуществующей сигареты – «Нет уж, если мне суждено было влезть в долги из-за своих упрямства, глупости и желания выслужиться перед одной древней интриганкой, то они лягут только на мою спину!».

– «Скраппи, ты не понимаешь…».

– «Уж куда мне! У тебя, случаем, закурить не найдется?» – пребывая в расстроенных чувствах, обратилась я к единорожке, все порывавшейся мне что-то сказать – «А ты чего ржешь?».

– «Ты так забавно расстроилась, хотя даже и не читала этот документ! Ну, Скрапс дает!» – ухахатывалась в шляпу Эпплджек – «Да ты хотя бы посмотри, что там написано!».

– «Да видела я сумму, видела! И если для тебя это не…».

– «Банк «Геркулес и партнеры» извещает Скраппи Раг, что, в вышеозначенном банке, на ее имя заведен счет… Хм-хм-хм…» – выдернув из моих копыт список, принялась читать Твайлайт – «На конец отчетного периода, заканчивающегося в первый день официального наступления весны в Эквестрии… так-так-так… за вычетом налогов… Сумма на вашем счету составляет одну тысячу бит. Старший клерк банка, число и подпись».

– «Ни-ипонилА…» – пискнула я, едва не подавившись очередными, готовыми вырваться из меня словами – «Это с меня хотят штуку, или я должна штуку?».

– «Знаем мы, о какой «штуке» у тебя все мысли, сахарок!» – скабрезно захихикала Эйджей, вгоняя в краску меня и за компанию, сидевшую рядом единорожку – «А я тебе говорила, что весна принесет много забавных хлопот! В этом письме тебе пишет какой-то банкир, что тебе привалило много битов за все дни обучения. Так что это не ты должна – а тебе должны! Ясно, подруга?».

– «Эм-м-м-м… Да-да, так и есть» – поспешно произнесла Твайлайт, пряча за листом бумаги ставшей абсолютно пунцовой мордочку – «Этот список – перечень жалования за какие-то достижения, плата за службу и еще что-то. С вычетом сумм за еду и предметы первой необходимости, набежала вот такая сумма. Поздравляю, Скраппи».

– «Спасибо…» – механически отозвалась я, глядя пустыми глазами на лежащую в копытах единорожки бумагу – «Значит, я теперь не бесприданница?».

– «Я не знаю всех этих ваших хитрых слов, сахарок, но я скажу тебе по-простому – ты теперь чертовски лакомый кусочек для любого женишка! Ух и повезло ж этому черному олуху, а?».

– «Эй! Ты на что это там намёкиваешь, фермерская кобыла?!».

– «Остынь, остынь, Скрапс! Я ж в шутку!» – фыркнула Эпплджек, похоже, не принимая мои слова близко к сердцу – «Знаешь, как он тут целый год тебя ждал? Честно говоря, про вас, пегасов, всякое говорят, что вы прости… промти…».

– «Промискуитетны» – тихо, словно мышка, подсказала Твайлайт, вновь пряча мордочку за какой-то книгой – «Склонны к частым… Частым…».

– «Ну, вы поняли. В общем, захотели – и понеслось. А этот – молчок. Все тебя ждал, а уж как к нему Лотос и Алоэ клинышки-то подбивали, ох как подбивали!».

– «Как, говоришь, зовут этих достойных кобыл?» – при звуках моего, ставшего чересчур нейтральным, голоса подруги недоуменно и с какой-то опаской, не отрываясь, уставились на меня. В моей голове, незаметно для других, материализовалась мягкая черная тетрадка с белыми буквами на обложке. Распахнувшиеся страницы были девственно чисты, и я была готова вписать туда первые имена. Кровью – «Имена, подруга. Мне нужны имена».

– «Да ладно тебе, Скрапс!» – желтая пони постаралась как можно беспечнее махнуть ногой – «Забудь. Теперь ты с любимым, скоро весна и все такое. Веселись! Кстати, Твай, а мы к тебе по делу. Ты уже приготовила нам список дел для помолвки?».

– «Да-да-да! Я уже все приготовила» – подорвалась с места единорожка, стараясь как можно быстрее прервать затянувшееся молчание. Тетрадь в моей голове закрылась, но не исчезла, маяча где-то на периферии сознания – «Вот, глядите!».

Развернувшийся свиток заставил меня плюхнуться на круп там же, где я и стояла. Многометровая полоса бумаги была длиннее, чем приговор серийному маньяку, а мелкий, убористый почерк единорожки не оставлял мне никакой надежды выбраться из этого списка живой или, по крайней мере, психически здоровой личностью.

– «Свадьба – это так здорово! У меня уже есть опыт организации свадьбы для коронованной особы, поэтому все пройдет как нельзя лучше!».

– «Это будет всего лишь помолвка!» – пропищала я из-под стола, куда залезла, спасаясь от брызжущей энтузиазмом Первой Ученицы Принцессы – «Нужно сделать все тихо и незаметно, правда?».

– «Глупости! Иди-ка сюда, Скраппи!» – пропела фиолетовая маньячка, извлекая заклинанием меня из-под стола и сажая на мягкий коврик перед большим деревянным пюпитром – «Начнем сначала. Первым пунктом в списке будут приглашения».

– «МЫ ПОЛАГАЛИ, ЧТО БУДЕМ ЗДЕСЬ ОДНИ!» – раздался позади трубный глас, несколько раз отразившийся от стен зала. Тихо пискнув, по устоявшейся привычке, я пулей нырнула в облако пены, способное спрятать меня целиком, и уже оттуда, из пенно-розовой глубины, смотрела на входящего в зал аликорна. Закрывавшиеся двери отрезали от нас изумленные морды стражей, до последнего момента таращившихся в узкую щель своими светящимися глазами. Похоже, они и впрямь не знали, что тут кто-то был, и с выработавшейся за год учебы циничностью я предположила, что сейчас начнется яростный спор и заключение пари на внеурочный наряд по поводу наших личностей, а самое главное – наказания, которое нам придумает разгневавшаяся принцесса.

«Вот так-так! Кажется, сама принцесса Луна решила принять перед сном бодрящую ванну?» – странно, но я совсем не чувствовала страха или обеспокоенности, возникавшие во мне каждый раз в обществе Селестии. В отличие от своей правящей сестры, Луна была для меня чем-то загадочным и привлекательным, рождая внутри чувство странной сопричастности, объяснить которого я не могла и сама. Ни страха, ни волнения – лишь какая-то глубокая, затаенная симпатия и доля сочувствия – вот и все, что я чувствовала, глядя на темно-синего аликорна.

– «Ага. Мы тоже так думали, вашвысочство!» – булькнула я из пенного сугроба, косясь на замершего в поклоне Графита – «Но раз уж вы нас посетили, то мы вполне можем и вам потереть спинку».

– «КАКАЯ НАГЛОСТЬ! КТО ИЗ ВАС, НЕДОСТОЙНЫХ, ОСМЕЛИЛСЯ ПРИКОСНУТЬСЯ К МОЕЙ ЛЮБИМОЙ МОЧАЛКЕ?».

– «Ну спасибо тебе, Скрапс» – одними губами прошептал Графит, косясь на розовый сугробик, намекающе тычущий копытом в его сторону – «Все, считай, ты осталась вдовой».

– «А ЭТО ЧТО? ДРАГОЦЕННЕЙШАЯ ПЕНА ИЗ ДАЛЕКОГО ДРОМЕДОРА?» – продолжала возмущаться принцесса, подходя вплотную к купели, и надменно глядя на нас с высоты своего роста – «КАК СМЕЛИ ВЫ, НЕДОСТОЙНЫЕ… ЧЕГО ТЕБЕ, МЕЛКАЯ?».

Слушая трубные излияния принцессы, я лишь умильно улыбалась из пенного домика, приглашающе похлопывая копытом по воде. Моя ухмылка стала еще шире, и я мысленно хихикнула, при виде ошарашенного выражения, появившегося на морде аликорна, наконец понявшей смысл моих намекающих телодвижений.

– «Это общие термы!» – прекратив улыбаться, заявила я с упрямым выражением на мордочке, при виде колебаний стоявшей перед нами принцессы – «И мы пришли сюда первые! Как преданные подданные вашего высочества, мы с радостью разделим с вами эту чудесную ванну. Но если вы возражаете…».

– «НЕСОМНЕННО!».

– «… или стесняетесь своего тела…».

– «ЕСТЕСС… ЧТО?!».

– «…то вы всегда можете дождаться своей очереди!».

– «НЕТ, НУ КАКОВА НАГЛОСТЬ!» – принцесса Луна изо всех сил топнула ногой, поднимая с пола фонтанчик брызг – «ПРЕДЛОЖИТЬ МНЕ, ПОВЕЛИТЕЛЬНИЦЕ НОЧИ, РАЗДЕЛИТЬ… ЭЙ, ОСТАВЬ МОЧАЛКУ В ПОКОЕ!».

– «Милый, ты можешь разогнуться – принцесса не собирается смущать нас своим присутствием» – начиная тереть мочалкой шею, твердо заявила я, в душе потешаясь тому, что достаточно легко могла читать чувства стоявшей перед нами повелительницы ночи – «Пожалуй, сегодня я воспользуюсь этой чудесной мочалкой, которую ты так доблестно спер из покоев принцессы».

– «ЭТО ПРАВДА?!» – кажется, пол начал потихоньку подрагивать, или мне только показалось?

– «Конечно, ваше высочество!» – с пафосом заявила я, изо всех сил толкая скрывавшиеся под пенной водой ноги черного пегаса, уже готовившегося обличать мою гнусную ложь. Пошатнувшись, он с головой погрузился в благоухающую воду, и теперь мог лишь кашлять и чихать, отплевываясь от жирных розовых клубов пены – «Он в тайне боготворит ваше высочество, и чтобы доказать мне силу своих чувств, не нашел ничего лучше, как принести мне в подарок эту безделушку, принадлежащую своему кумиру».

– «О, ДАЖЕ ТАК…» – перестав хмуриться, принцесса ночи перевела вопросительный, но теперь уже гораздо более благосклонный взгляд на вновь согнувшегося в поклоне пегаса, благодаря моим усилиям, напоминавшего взъерошенного Санта Клауса со сбившейся на бок пенной бородой. Дно купели перестало подрагивать в такт трясущемуся полу, и я вновь позволила себе приглашающее хлопнуть по взметнувшейся под моим копытом пене. На морде стоявшей перед нами принцессы явно отразилась борьба чувств. Она явно испытывала нешуточный соблазн выкинуть нас обоих из ванны на мороз, но я слишком крепко прижимала к себе ее заветную мочалку, явно выражая всем своим видом, что не отдам свой трофей без боя, шум которого явно привлек бы ненужное внимание остальных ее подданных. Да и нагретая вода, скрытая клубами розовой пены, пахла так соблазнительно…

– «Я даже потру вам спинку!».

Соломинка сломала спину верблюду. Вздохнув, аликорн быстро, но очень изящно освободилась от своих накопытников и диадемы, осторожно вступая в горячую воду и присаживаясь рядом со мной, оттеснив от меня мгновенно вспыхнувшего, словно свечка, Графита.

– «Ты совсем не боишься НАС» – произнесла она практически нормальным голосом, но все еще умудряясь выделять относящиеся к собственной персоне слова в своей неподражаемой манере – «Ответь НАМ – почему?».

– «А я должна?» – как-то очень беззаботно хихикнула я, поливая из изящного серебряного ковшика магическую гриву принцессы, тотчас же принявшую вид вполне обычных, хотя и очень густых, волос – «Рядом с вами я почему-то чувствую себя очень спокойно, и защищенно… Словно с матерью, которую я никогда не знала».

– «Ах вот как» – совсем не по-королевски потупилась она, делая вид, что увлечена разглядыванием пенных хлопьев, падающих с ее головы, уже вовсю намыливаемой моими копытами – «Тогда это объяснимо. Ну что ж, раз МЫ оказались в таком, довольно интригующем, положении, в каком не были уже тысячу лет, то наедине, ты можешь звать меня просто Луной. И кстати, тут кто-то обещал потереть мне спину?».

– «Милый, займись делом» – скомандовала я, перебрасывая наконец отплевавшемуся от пены пегасу королевскую мочалку, которую принцесса проводила обеспокоенным взглядом темных глаз – «Я не давала себе повода разобраться, почему я испытываю эти чувства, находясь возле вас… То есть, возле тебя, Луна. Рядом с принцессой Селестией все по-другому – волнение, обеспокоенность, иногда даже страх. А вот рядом с тобой – все совершенно наоборот».

– «Ты все еще мое творение, Скраппи, и похоже, в тебе зажглась маленькая искорка моей былой силы. И наверное, поэтому я так спокойно, и даже благосклонно отношусь к твоим забавным выходкам» – зажмурившись, Луна долго молчала, наконец, благодарно кивнув Графиту, осторожно водящему пенной мочалкой по темно-синей спине, в то время как я, в который раз, обильно намыливала густую, черно-синюю гриву – «Моя ошибка – и мое последнее творение».

– «Чи-иво? ОШИБКА?!» – я даже задохнулась от такого заявления, и не глядя, окатила некоронованную приколистку холодной водой из ковша – «Графит! А ну хватит намыливать ей спину! Не видишь что ли – тут твою невесту обижают!».

– «А-ах-ха-ха-ха-ха!» – запрокинув голову, Луна расхохоталась, смывая с гривы результат моих банных усилий – «Просто чудесно! Мне следовало познакомиться с тобой раньше, Скраппи Раг! Ты так не похожа на окружающих нас с сестрой пони, с их подобострастностью и угодливостью, уже успевших меня порядком утомить. А вот ты напоминаешь мне о старых временах, и пожалуй, я подумаю над тем, чтобы оставить тебя при своей персоне. Думаю, твой нареченный жених не будет против?».

Судя по виду Графита, в этот момент он явно был не против сбагрить как можно дальше опасную маленькую интриганку, но натолкнувшись на мой щенячий взгляд, он пересилил себя, и отрицательно помотал головой.

– «Прошу простить мне мою дерзость, Госпожа. Увы, я люблю ее, и не променяю ни на одну кобылу, ни на какие сокровища этого мира».

– «О, юные сердца» – кажется, этот ответ нисколько не разочаровал принцессу, элегантно выжимавшую мокрую гриву. Я заметила взгляд милого, остановившийся на двигающемся в воде королевском крупе, едва видном в покрытой пеной воде, и вновь пнула его по ногам, отправляя в очередной глубоководный заплыв – «О, весна. Время молодости и любви, как говорили в мое время. Я чувствую, что вы еще не изведали друг с другом всех восторгов влюбленных?».

– «Восторгов? А, «этих» восторгов…» – я смущенно потупила глаза, косясь на отфыркивающегося пегаса, вновь превращенного моими усилиями в розовобородого Деда Мороза – «Ну, у нас, то есть, у меня, есть определенные трудности… Но мы с ними боремся! Поэтому-то и решили посетить эти термы. Ну, я так думаю».

– «Какой интересный способ» – ехидно фыркнула Луна, нанося на свои волосы какой-то пахучий бальзам из обнаружившегося в углублении на бортике керамического флакона – «Я так и знала, что неспроста вы похитили любимую банную принадлежность повелительницы ночи. Ведь когда-то, в древнейшие времена, меня почитали и как покровительницу любви и чувственных ласк, пока не появилась эта проныра Каденза. А уж сколько этой драгоценной пены, усиливающей чувственность и страсть, вы сюда вылили… Думаю, лучше мне не говорить сестре о том, что по кое-чьей вине в ее персональном бюджете образуется неплохая дыра, правда?».

– «Ни-и-ипонила» – медленно, словно башня линкора, я повернулась к смущенно потупившемуся Графиту – «Милый, ты что – купал меня в афродизиаке?!».

– «Не вини его, юная пони» – приблизившись, шепнула мне Луна, глядя на мою сердито нахмуренную мордочку – «Твой суженый на правильном пути. Верь ему – лишь с его помощью ты сможешь встретить свой страх, встретить – и побороть. А я сегодня прослежу, чтобы никакие кошмары не смели тревожить ваш сон».

– «С-спасибо, прин… Луна» – я вновь опустила глаза – «Но только боюсь, что это не…».

– «А ты не бойся. Лишь тот, кто летит один, может упасть» – отстраняясь, проговорила принцесса – «Летящие вместе никогда не пропадут».

– «Да, думаю, стоит запомнить эту великую мудрость» – буркнула я, поглядывая на принцессу ночи – «Пожалуй, Луна, нам стоит почаще встречаться в этом отличном месте – а вдруг и я, в конце концов, заговорю загадками? Тогда все сразу поймут, что я очень умная пони!».

– «Ах вот как! Ну, что же, за все произошедшее сегодня, за всю ту дерзость, что позволяла ты себе…» – повернувшись ко мне, Луна лукаво прищурилась, и через мгновение, ее нога неожиданно быстро метнулась вперед, ловко перехватывая мое попытавшееся отпрянуть тельце – «За все это – я выкупаю тебя сама!».

– «Ай! Памагииииитеееее!» – заверещала я, отчаянно отбиваясь от королевских копыт, тщательно намыливающих мою гриву каким-то странным, остро пахнувшим шампунем – «Хулиганы зрения лишают! Графит, а ты-то что смотришь?!».

– «Ничего не могу поделать, милая – я вновь на службе» – ехидным тоном заявил мне черный подлец, стряхивая со своей рыжей гривы хлопья летящей от меня темно-синей пены – «Охраняю мочалку Госпожи, чтобы очередной влюбленный не спер ее из королевских покоев».

– «Ах так? Ах *буль-буль-буль* так?!» – простонала я, отплевываясь от льющейся на меня воды, под аккомпанемент веселого смеха Луны – «Ну, вы поплатитесь! Вы все у меня поплатитесь! Бойтесь мести злобного духаааааааа!».

– «Не стой на холоде, иначе простынешь» – скомандовал мне Графит, когда мы вернулись в свою комнату, уже освещенную ярким светом магических огней, рассевшихся на антикварной люстре. Всю дорогу я тихо ныла, прячась от встречавшихся нам стражей за широким боком любимого, вздрагивая от каждого шума, каждого звона доспехов сменявшихся на посту ночных стражей. На моей голове красовался огромных тюрбан из намотанных полотенец, и я чувствовала, как моя черно-белая грива шевелиться под ним, словно живое существо, постепенно приобретая отвратительную схожесть с магически развевающимися гривами королевских сестер. Это был подарок за веселое времяпровождение в ванной, как объяснила мне принцесса, и я чувствовала, что еще долго не смогу носа высунуть из комнаты, не смущая дворцовую челядь своей новой, развевающейся шевелюрой.

«Убивать надо за такие приколы! Ну как я теперь кому-нибудь на глаза-то покажусь?!».

– «Осторооо-ай!» – кто-то очень шустрый и явно забывший, где его глаза, галопом слетел по лестнице, распугивая поднимавшихся по ней пони, и врезался в мою застывшую фигурку. С интересом крутя головой, я не успела среагировать, и уже через секунду обнаружила себя растянувшейся на дороге, скрученной в живописную кучу из восьми ног, двух голов и множества книг и свитков, часть из которой оказалась во рту столкнувшейся со мной фиолетовой единорожки.

«Четыре свитка за раз? Ну нихрена ж себе! Да за ней должны бы бегать все жеребцы нашего городка!» – подумала я, обозревая открывшуюся мне картину, в то время как навалившаяся на меня Твайлайт изо всех сил пыталась отплеваться от жеваной бумаги, забившей ее рот – «Так-так-так… Графита к ней и на пушечный выстрел не подпущу!».

– «Я не слепая, и уже давно заметила, что Рейнбоу Дэш украдкой посматривает на мой круп, но это совсем не повод вот так вот, при всех… Или ты хочешь завладеть мной единолично, а?».

– «Фто? *тьфу* Нет!» – ошарашено уставилась на меня фиолетовая единорожка, наконец, избавившись от свитков во рту. От меня не укрылся ее быстрый взгляд, брошенный на наши тесно переплетенные тела, и я почувствовала, как упирающиеся в мою промежность мягкие холмики начинают подозрительно теплеть, вызвав у меня непроизвольную дрожь от прикосновения мгновенно отвердевших сосков.

«Весна…».

– «Твай, я, конечно, тебя ценю и даже до сих пор считаю своей подругой. Мне очень неловко, что я не смогла сразу остановить этих гвардейских придурков и не дать им выставить тебя за дверь во время нашей помолвки, но я по прежнему надеюсь, что это не помешает нашей дружбе» – встав, наконец, на ноги, я доверительно склонила голову к Твайлайт и слегка потерлась лбом о лоб сидящей передо мной единорожки, чем только усилила ее смущение – «Но у меня теперь есть жених. И кстати, делиться им ни с кем я не собираюсь!».

– «Что? Я не…» – покраснев еще больше, залопотала Твайлайт, смущенно шаря по земле в поисках раскатившихся свитков – «Я вообще не… *кхм-кхм*… А что ты тут делаешь, Скраппи?».

– «Да так… Ничего особенного. Гуляю по городу, осматриваю достопримечательности. Вот, остановилась посмотреть, что это за заведение. Какой-нибудь элитный детский сад для единорогов?».

– «Нет-нет. Это школа, школа для одаренных единорогов!» – справившись с разбросанной вокруг нас бумагой и своим смущением, Твайлайт с улыбкой оглянулась на большое здание, из дверей которого до нас донесся переливчатый звук колокольчиков, по-видимому, собирающих учеников на утренние занятия – «Я в ней училась, и закончила ее на одни пятерки!».

– «Да, наверное, это очень престижное заведение. А не слишком ли они малы для школы, а?».

– «Чтобы открыть весь свой потенциал, единороги должны обучаться магии с самого юного возраста!» – наставительным тоном ответила Твайлайт – «В этой школе, куратором которой является сама принцесса Селестия, они проходят всестороннее обучение у самых лучших профессоров во всей Эквестрии. Это большая честь, но и большая ответственность, ведь от ее выпускников ожидают только самого лучшего!».

– «Профессоров, говоришь…» – я задумчиво взглянула на громаду белоснежного «гриба», по-новому оценивая подвернувшуюся мне возможность – «Скажи, а в этом милом заведении можно найти хоть кого-нибудь, развитого всесторонне? Конкретно, мне нужен специалист по современной истории, технологиям и…».

– «О, так ты наконец заинтересовалась историей нашего мира?!» – радостно возопила единорожка, хватая меня за бока и крепко прижимая к себе – «Как здорово! Как только я вернусь от принцессы Селестии, мы засядем с тобой в библиотеке, и будем читать, читать, ЧИТАТЬ! Я покажу тебе самые тайные места…».

– «Твайли… Угхххх… Ты ж меня удушишь!» – просипела я из объятий подруги, нелепо болтая в воздухе задними ногами – «Я ведь и не знала, что это теперь называется именно так. А уж твои «тайные местечки» я думаю, найду и сама. Хотя я очень польщена, что ты настолько мне доверяешь, что готова… Прямо там…».

– «ЧТО?!» – взвизгнула заучка, отпрыгивая от меня чуть ли не на метр, отчего я снова плюхнулась свежевымытым крупом на влажную мостовую – «Скраппи, нет! Я же совсем не это имела в виду!».

– «Вообще-то, я тоже. Но уж что имею – то и введу» – хитро протянула я, вновь заставляя смутившуюся единорожку полыхнуть маковым цветом и даже спрятать морду в копытах – «Ладно, Твай, я так понимаю, тебя зачем-то вызвала принцесса. Судя по куче свитков и шпаргалок в твоих седельных сумках – это будет какой-то экзамен или проверка твоих знаний, правда? Может, пока ты будешь поражать царственных сестер своей эрудированностью, я пошепчусь с кем-нибудь из профессоров? Кого ты сможешь мне порекомендовать?».

– «Э-э-э-э… Да-да. Иди за мной, пожалуйста» – пробормотала пунцовая ученица принцессы.

«Закааааанчивай!» – проорала я, ударом обутой в металл ноги отправляя наскакивавшую на меня Минти в пушистое облачко, пролетавшее мимо снующих в воздухе пегасов – «Тубицен, команду к окончанию тренировки!».

Разогревшись, я вновь пришла в относительно неплохое настроение и довольно кивала, медленно кружа в воздухе над своей полусотней, слушая выкрики деканов, собирающих свои десятки и направляя свое разноцветное воинство в сторону располагавшейся недалеко от занимаемого нашим отрядом дома столовой. Похоже, в этом кампусе располагалась какая-то летная школа и я задержалась, пропуская перед собой последние ряды втягивавшихся в пропитанный аппетитными запахами зал пегасов. Мое внимание привлек висящий перед дверями герб, и я задумалась, рассматривая округлый щит, украшенный символами крыла и молнии.

– «Любуешься, да?».

Обернувшись, я увидела Рейнбоу Дэш, висящую за моей спиной с нахмуренной миной. Крылья пегаски резко, раздраженно взмахивали за ее спиной, подкидывая вверх и вниз болтающееся над моей головой синее тело.

– «И тебе привет, подруга» – жизнерадостно откликнулась я – «Ты чего это такая хмурая с утра?».

– «Я в полном порядке!» – резко откликнулась та крайне не понравившимся мне тоном – «Что, любуешься видами, да?».

– «Вроде того» – осторожно согласилась я, еще не вполне понимая причины столь вызывающего поведения – «Вчера нам мало что удалось увидеть в этом месте, хотя стадион мы разглядеть смогли. Красивый город, очень красивый. И стадиончик такой неплохой…».

– «Неплохой стадиончик? И это все, что ты можешь сказать?».

– «Угумс. Очень даже неплохой. Белый, красивый, весь из облачков… » – согласилась я, вспомнив величие древних, исчезнувших арен – «Правда, мне не особенно нравятся арки».

– «Можно подумать, что ты где-то видела лучше!» – набычилась Дэш. Мое настроение издало пищащий звук и начало стремительное падение, словно проткнутый воздушный шар, когда я смотрела в эти прищуренные фиолетовые глаза.

«Что это с ней, а?».

– «Да нет, отчего же. Я верю, что во всей Эквестрии это самый лучший стадион».

– «Это Клаудизей!».

– «Ну да. А я что сказала?» – удивилась я, недоуменно разглядывая зависшую передо мной радужногривую пегаску и чувствуя, что помимо воли, начинаю заводиться и сама – «Дэш, ты чего это такая агрессивная сегодня, а?».

– «Я чего? Это ты чего!» – сердито принялась отчитывать меня Дэш – «Прилетела в Клаудсдейл во главе какой-то новой банды, и уже собираешься побить самих Вандерболтов? Может, ты и забыла, но я собираюсь пройти обучение в их академии, и могу тебе сказать, что они – самые лучшие летуны в Эквестрии, поэтому бросать им вызов с твоей стороны было слишком самонадеянно. Самонадеянно и глупо!».

– «Какой вызов? Каких еще вандер-шмандер? Ты накурилась что ли, Дэш?!».

– «Ну да, конечно, продолжай строить из себя оскорбленную невинность! Но меня ты не проведешь!» – не на шутку рассвирепела синяя, размахивая перед моей мордой каким-то мятым листком, подозрительно похожим на афишу или постер – «Может, ты еще скажешь, что ничего не знаешь об этом?».

«ПРИЛЕТАЙТЕ ВСЕ на яркое, красочное шоу, в котором знаменитые летуны Клаудсдейла, все, как один, сойдутся в единоборстве с отрядом наглых зазнаек, называющих себя Легионом. Отступники, покинувшие Гвардию и Клаудсдейл, посмели выступить против всего пегасьего рода и даже набрались смелости, чтобы бросить вызов самим Вандерболтам! И именно сегодня вечером мы увидим, как будут разбиты наглые притязания зарвавшихся ренегатов, под предводительством мерзкой недопегаски из Сталлионграда посмевших протянуть свои грязные…» – прочитала я на измятом листке – «Дэш, откуда ты взяла этот бред?».

– «Этот «бред» висит на каждом доме, на каждой улице Клаудсдейла!».

– «Так-так-так» – я попыталась задуматься, но в голове царил прохладный ветерок неуверенности и безмерного удивления – «Блин, и когда они только успели… Похоже, созданием Легиона мы нарушили чьи-то планы, и наступили кому-то на хвост, подруга. Причем очень явно, и очень сильно».

– «Я не знаю, о чем ты там говоришь, “подруга”, но скажу тебе одно – махалки у вас еще не отрасли, соревноваться с пегасами Клаудсдейла. А тем более – с самими Вандерболтами! Удачи!».

– «И ТЕБЕ, BLYAD, УДАЧИ!» – застыв на секунду от неожиданности, рявкнула я вслед удалявшемуся радужному хвосту. Сорвавшись, я хлобыстнула дверью и, обернувшись, уставилась налитыми кровью глазами на неподвижно замерших пегасов, явно бывших свидетелями нашего отнюдь не самого тихого разговора. Под моим взглядом подчиненные вздрогнули и начали как можно быстрее работать ложками, кашляя и давясь от усердия. Злобно попыхтев, я убедилась, что весь состав занят уставным поглощением пищи, и молча, проследовала на свое место. Уткнувшись носом в тарелку, я долго сидела неподвижно, как сурок, чувствуя, что готова либо разрыдаться, либо удушить хоть кого-нибудь. Пыхтя и мучаясь сомнениями, я и не заметила, как тарелка с супом незаметно поменялась на блюдо с цветочными сэндвичами, источающими терпкий, вяжущий аромат, подсунутое мне под нос знакомой желтой ногой.

– «Кентурион, твой завтрак».

– «ЧТО?!» – шепотом рявкнула я, чувствуя, как перехватывает спазмом горло – «Что нужно, Хай?!».

– «Командир, пожуй. Ты же весь день так ничего и не перехватила» – озабоченно сказал желтый пегас – «А уж как ту бумажку в копытах своей знакомой увидала, у тебя вообще глаза бешеные стали».

– «Я бы посмотрела, какие бы глаза стали у тебя при виде этой sranoy бумаженции!» – не сдержавшись, я саданула копытом по столу, едва не попав по тарелке, доблестно спасенной от бесславной кончины верным опционом – «Blyad! Ssuki! Ssuki nepriyatniye!».

– «Это еще что. Ты даже не представляешь, что будет твориться перед самими соревнованиями!» – сочувствующе кивнул опцион, в то время как остальные навострили уши, стараясь не пропустить ни одно из так занимавших их сталлионградских словечек, ставшими среди нашей сотни своеобразными «запасными» командами, отдающимися в пылу тренировок.

– «Что еще там будет твориться?» – помимо своей воли, заинтересовалась я – «Массовые драки? Костры из мусорных куч? Погром магазинов?».

– «Нет-нет, ничего подобного» – передернулся Хай – «Никаких ваших милых Сталлионградских обычаев. Просто мы, пегасы, легковозбудимы, и уж точно не сможем пройти мимо такого замечательного повода, как соревнования, не устроив кучу-малу. Вот увидишь – вдоль всего пути в Клаудизей толпа коренных пегасов, составляющих костяк этого города, будет оплевывать нас и кидаться тухлым сеном, в то время как большая часть молодежи, вооруженная гнилыми помидорами, будет нас защищать. Помяни мое слово, это тебе не помешанные на правилах и обычаях земнопони. Помнишь, как прошел их этап?».

– «Да уж, такое не сразу забудешь» – через силу ухмыльнулась я.

«Интересно, надолго его так хватит?».

– «Говорят, если долго стучать по голове – можно стать идиотом» – сыронизировала я, не зная, как начать разговор – «Ник, ты собираешься разломать этот шкаф до основания? Тогда для этого есть и другие способы, нежели тупая долбежка головой».

– «Кто тут?» – подняв голову, уставился на меня синий жеребец. Отлепившись от полки, он опустился на все четыре конечности и медленно пошел ко мне, очень странно гримасничая. Вздрогнув, я подобралась, увидев, как дергается в нервном тике половина его морды и абсолютно дикие, безумные глаза – «Аааа, это ты, моя «спасительница». Что, не думала увидеть меня здесь?».

– «Да я и сама не думала когда-либо оказаться в таком месте» – осторожно откликнулась я, отступая за тележку от приближающегося ко мне земнопони – «Тут сыро, и страшно, и вообще… Ты чего сюда залез? Я бы, например, ни в жизнь сюда не спустилась».

– «Значит, ты пытаешься меня убедить в том, что никогда не была тут?» – с фальшивым сочувствием проговорил Ник, следуя за мной по пятам вокруг тележки – «Никогда не видела хранящихся тут вещей, и совсем, абсолютно, стопроцентно не знала, что тут вообще происходит, ДА?!».

Сорвавшись на крик, синий жеребец на секунду замер, подняв ногу и обводя широким жестом скрывающиеся во мгле полки. Отвлекшись, я проследила за его ногой и пропустила момент, когда неожиданно рванувший вперед земнопони с грохотом врезался в мою тушку, изо всех сил прижимая меня к шкафу. Сталь заскрипела по железу, и через секунду, я оказалась прижата спиной к стенке очередного шкафа, вздернутая на задние ноги сжимающим мою шею жеребцом.

– «Ник! Ник, ты что naher творишь?» – прохрипела я сжимаемым горлом – «совсем yebanulsya, дурак?».

– «Я дурак? Неееет, я не дурак! Вы долго могли морочить мне голову, долго притворялись добрыми и хорошими, но я, наконец, докопался до сути и теперь, ты расскажешь мне все!».

– «Ага. Вот только… *кхе* Горло…».

– «Говори!» – синяя нога отдернулась, позволяя мне сделать глубокий вдох – «Но учти, если ты снова начнешь мне врать или изворачиваться, то я…».

– «Нет, не начну. Я скажу тебе абсолютную правду» – отдышавшись, просипела я. Приблизившись к безумно кривящейся морде моего знакомого, я медленно с расстановкой произнесла – «Ник Маккриди! Ты полный, стопроцентный ИДИОТ!».

Собравшееся тело отреагировало мгновенно. Передняя левая нога привычно отбила в сторону упиравшуюся в мою грудь ногу, заставляя противника на секунду потерять равновесие, и еще секунду назад прижимавший меня к шкафу Маккриди лишь звонко клацнул челюстью, отлетая в противоположную сторону, завершив свое путешествие на загрохотавших, прогнувшихся от удара его тела полках.

«Не очень-то вы надежно строили, господа древние пони!».

– «Ах вот как…» – прошипел из полутьмы голос синего жеребца, медленно выгребающегося из-под завала каких-то банок – «Смотрю, ты научилась хоть чему-то, кроме того, как размазывать сопли по щекам, как в том замке!».

– «Произошедшее в замке Ириса меня многому научило, Ник» – опускаясь на все четыре ноги, заявила я – «А вот что произошло с тобой, дружище? Может, ты хочешь мне рассказать об этом, как любили говорить наши вымершие предки?».

– «Блядь! Ссука! Не смей, не смей говорить так о людях, слышишь ты, животное?» – проорал мгновенно вскочивший на ноги жеребец, и снова бросился в атаку.

Однако на этот раз я была готова.

Увернувшись от яростного, но довольно примитивного удара копытом в морду, я отскочила в сторону и загарцевала вокруг крутящегося противника, уклоняясь от выпадов и тычков. Вскоре, земнопони понял, что своими яростными наскоками он лишь растрачивает силы, и я едва успела убрать голову от резкого выпада копыта, едва не выбившего мне глаз.

– «Это был хук справа!» – фыркая, словно заправский боксер, приговаривал Ник, прыгая в мою сторону на задних ногах и бешено молотя передними в воздухе – «Я был *фух* призером своего *фух-фух-фух* участка, лживая ссучка!».

– «Ага. Кассиус Клей и Рокки Бальбоа в одном флаконе» – осклабилась я, отступая назад и тут же резко бросаясь вперед, под задние ноги Маккриди, сбивая того с ног. Падая, он все же умудрился чувствительно садануть меня по спине, однако лорика сегментата не подвела, и я благополучно ускакала в темноту, не забыв напоследок лягнуть лежавшего на спине жеребца задними ногами.

– «Вернись, тварь!» – простонал он, поднимаясь на ноги и яростно лупя по загудевшим от его ударов полкам – «Вернись!».

– «Чтобы ты вновь принялся мордовать ни в чем не повинную кобылку?» – ехидно вопросила я с одной из верхних полок – «Ну ты и мудила, Маккриди! Поднять руку на женщину…».

– «Руку? У меня теперь нет рук! У меня теперь только копыта, слышишь, ты?!» – яростно заорал жеребец, набрасываясь на мой шкаф – «Я теперь богом проклятая лошадь, а все люди превратились в ваш корм!».

Признаюсь, я недооценила этого субтильного жеребца. Пытаясь отдышаться, я пропустила момент, когда наскоки рычащего от ярости земнопони возымели свое действие и заскрипевший шкаф медленно начал падать, со скрипом заваливаясь на бок. Поскользнувшись на влажном металле, я не успела расправить крылья, как уже падала, судорожно вцепившись в изгибающуюся под моими копытами железную полку, с писком приземляясь на груду покореженного железа и стекла. Проморгавшись, я почувствовала, как мою шею вновь сжала чужая нога, но на этот раз Ник держал меня крепко, не давая шанса снова так же ловко вывернуться из захвата.

– «Отвечай мне, или клянусь богом, я убью тебя, мразь!» – рявкнул жеребец, держа надо мной острый, успевший раскровенить его бабку обломок какой-то железяки – «Отвечай – куда делись все люди?!».

– «Пошел нахер, Маккриди» – прохрипела я, цепляясь за его шею и слегка двигая передней ногой у него под животом – «Только дернись, уродец, и последнее, что ты увидишь, будет инсталляция из твоих кишок на моей морде!».

Тяжело дыша, Ник с ненавистью смотрел мне в глаза, но наконец, нашел в себе силы слегка наклонить голову и посмотреть на острые клинки, впившиеся ему в пах. Мне достаточно было лишь двинуть копытом, и… Ситуация была патовая и похоже, он наконец понял это, замерев и не пытаясь двинуться или отпрыгнуть прочь.

– «Вот как…» – тихо прошипел он, медленно опуская железяку – «Ну давай, убей меня! Убей, как вы убили всех остальных! Мне незачем больше жить…».

– «Вы? Кто, blyad, эти «вы», о которых ты все время говоришь, а?!» – уже порядком заведенная, я наконец сорвалась на крик – «Или ты забыл, кто я такая, а?! Может, у меня поменялся цвет глаз?! Или ко мне вернулась моя память?! О каких «мы» ты говоришь, кретин?!».

Ник молчал.

– «Молчишь? Нечего сказать? Ты сорвался, сорвался как баба, причем я до сих пор не могу понять причины этого нервного срыва! Что ты нашел в этих архивах такого, что тебе так сорвало крышу, а?».

Не отвечая, жеребец долго молчал, лихорадочно блестя своими черными глазами. Присмотревшись, я с удивлением увидела слезы, наконец, прорвавшиеся двумя злыми дорожками на щеки земнопони. Сверкая в свете фонаря словно бриллианты, они упали мне на морду, и я отшатнулась, когда их тяжесть ударила пудовыми молотами, вжимая меня в пол.

– «Да и черт с тобой!» – произнес наконец Маккриди, отпуская мою шею и отходя прочь – «Посмотрим, как ты запоешь, когда увидишь это все сама!».

Выйдя из лавки, мы двинулись дальше по базару. В сгущающихся сумерках поток покупателей уменьшился, но не прекратился, и важно вышагивающая базарная стража, облаченная в какие-то полотняные доспехи с нашитыми на них стальными бляхами, зажигала все больше и больше факелов, багряным, мечущимся светом разгонявших полутьму огромной площади, на которой располагалось множество навесов, палаток, фургонов и шатров, среди которых кипело, говорило, смеялось, кричало и торговалось огромное стадо покупателей. Проходя по краю базара, занимавшего огромную площадь и несколько прилегающих к ней улиц, мы видели верблюдов – высоких одногорбых и плотных, коренастых двугорбых; высоких, статных земнопони, ростом не уступающих принцессам и говорящих на неизвестном мне гортанном языке; видели обычных, эквестрийских пони, облаченных в нелепо выглядевшие на них цветастые халаты и приценявшихся к выложенных на прилавках горам фруктов. «Кажется, вести разносятся быстрее ветра, и кое-кто решил немного заработать на панике от сорвавшихся торговых сделок» – думала я, краем уха слыша речь соотечественников, пытавшихся выяснить, как много фруктов может загрузить в их корабль торговец, надменно глядевший сверху вниз на заискивающе улыбавшихся покупателей. Я даже не повернула голову в их сторону, предоставив глупо разряженной группе соотечественников самим разбираться с собственными проблемами, ведь купцами, торговцами и бизнесменами становятся не сразу и не просто так, а лишь набив немало шишек и на собственном опыте найдя свою стезю в этом нелегком деле. «Да и о своих же производителях стоит подумать. Вон как Эпплджек и Кэррот Топ бьются на своих фермах, производя яблоки и морковь, поэтому нехрен облегчать труд тем, кто явно конкурирует с ними в нише пищевой промышленности. «Поддержи отечественного производителя, блеадь!», как говорили в мое время».

– «Нас отшили уже из трех лавок, а ты все улыбаешься?» – удивился Хай, глядя на мою ухмыляющуюся мордашку – «Опять задумала что-то гадкое, командир?».

– «Да нет, просто воспоминания» – продолжила давить лыбу я, представляя себе собственный портрет с угрожающе поднятой передней ногой, сквернословно призывающий к чему-то доброму, вечному, и безусловно, очень патриотичному – «И почему это как только я прихожу в хорошее настроение, все вокруг, как сговорившись, начинают подозревать меня в чем-то нехорошем, а?».

– «Наверное, потому что эти пони хорошо тебя знают, кентурион» – расхохотался Буш. Двигающийся в каре легионеров, своими боками закрывавших сумки с золотом, легионер явно скучал и с надеждой оглядывался вокруг, словно в надежде на то, что найдется хоть кто-нибудь настолько тупой, чтобы попробовать пощупать мешки матерого, недобро выглядевшего пегаса – «Теперь вот и верблюды тоже…».

– «Издеваетесь? Ну-ну» – обиженно буркнула я под негромкий смех своих легионеров – «И откуда я вас таких наш…».

– «Никто не возвращался?» – спросила я, поднимаясь по шаткой лестнице на глиняную крышу дома. Открывавшийся с нее вид был скучен и безынтересен – куда ни погляди, везде расстилалось колышущееся марево раскаленного воздуха, искажающего своим движением вид финиковых пальм, сухой, выдолбленной до состояния камня земли и трещащие от жары стены окружавших посольский пустырь домов. Вздохнув, я бросила взгляд вниз, отмечая блестящие шлемы патрулей, тройками шатающихся вдоль посольского забора. По идее, география патрулей должна была охватывать весь пустырь, но я решила не рисковать и приказала лишь охранять стену сада и крышу, регулярно меняя тройки патрульных.

– «Нет, пока никого… Хотя погоди, кентурион – кажется, там какое-то движение!».

Приглядевшись, я и в самом деле заметила пыльное облачко, приближавшееся к границе пустыря. Вот оно уже рядом, вот пересекло ее – и я быстро скатилась вниз по лестнице, опрометью бросаясь в свою комнату за комплектом положенных мне доспехов.

– «Кто такие? Чего хотят?» – спустя пять минут, вопрошала я Сильверхуф, стоя перед массивными деревянными воротами посольского сада – «И вообще, их там много?».

– «Не так чтобы слишком, кентурион» – рапортовала серебристая кобыла, выслушав ответ одного из пегасов – «Их там десяток, но все вооружены, а один, самый молодой, но довольно представительный, хочет видеть именно тебя».

– «Ну что ж, посмотрим, что там хочет этот мозоленогий!» – прищурилась я – «Ворота не открывать – пегасы мы в конце концов, или кто?».

Взмахнув крыльями, я сделала круг над садом, собирая порхавших под деревьями подчиненных, после чего, набрав высоту, камнем ухнула вниз, лишь перед самой землей раскрывая хлопнувшие тугой подушкой воздуха крылья и приземляясь прямо перед носом у пожаловавших к нам гостей.

– «Прыветсвуй тэбя, славни воин сэвэра!» – приветствовал меня один из них. Вооруженный длинной, кривой саблей и торчащим у бока копьем, он был облачен в нарядный, выкрашенный в разноцветные вертикальные полоски доспех из ткани с нашитыми на нее пластинками железа, и показался мне смутно знакомым. Вот если бы не этот тюрбан с намордником… – «Скол долго минэ стоят на этом солнцепеке под яросным взором Сэдого Старика, жгущэго сваимы лучами зэмлю Всеединого? Ми здес для таго, читобы увидет прэкрасную Хавру, прэкрасну Скраппи Раг, да падэт на нее тэнь Всеединого, и пригласыть ее в госты к маиму атцу, да будут долгимы его годы!».

– «Угмар? Угмар айль-Хаткто-то-там? Это ты?».

– «О, прэкрасни Скраппи-ханым!» – на секунду растерялся верблюд, отходя на два шага назад – «Мое сэрдце трэпещэт ат тваиво вида, но позвол минэ спрасит – зачэм ты прячишсо срэди сваих вэрных васли, а нэ сидиш на жэнскай палавинэ сваиго дома?».

– «Ну, наверное, потому, что мне было бы слишком скучно, Угмар» – пожала плечами я, делая успокаивающий жест крутящимся над нами пегасам, на которых с крайним беспокойством смотрела свита молодого багадыра – «И в нем нет женской половины. Я могу пригласить тебя в сад, где мы сможем побеседовать в прохладе пальм без помех, но мне почему-то кажется, что ты прибыл сюда не за этим, не так ли?».

– «Воистину, мудра речь твоя, о черноокая Хавра» – нараспев произнес старый, сморщенный верблюд, чьи губы отвисали настолько, что казались едва ли не маленьким хоботом. Однако выговор этого седого старика был абсолютно правильным, и я прекрасно понимала его тягучую, произносимую надтреснутым голосом речь. Опираясь боком на почтительно семенившего рядом стражника, он вышел вперед и поклонился мне, едва не черпая губами сухую землю пустыря – «Мы прибыли сюда с другого конца славного города Надиры, да продлит Всеединый ее дни на Его земле, чтобы почтительно приветствовать тебя и передать тебе приглашение быть дорогой гостьей в доме отца сего багадыра, почтенного Рагума айль-Хаткана из рода Хатканидов. Знаем мы, что крайне невежливо приглашать незамужнюю фэтеат в чужой дом без сопровождения отца ее или братьев ее, но обстоятельства превыше нас. Я клянусь тебе, что в доме том ты будешь в полной безопасности, и порукой тому – моя жизнь и честь сего молодого багадыра. Прошу тебя – подумай над этим».

– «Он гаварыт чистый правда!» – торжественно кивнул молодой верблюд – «Я – багадыр! Пусть каждая фэтеат видит ва мнэ брата, а каждая ханум – сына, ибо я Хатканид, и сего даволно!».

– «Я верю тебе, Угмар Хатканид» – подумав, кивнула я – «Действительно, время не терпит, и скоро на улице станет слишком жарко даже для того, чтобы просто дышать. Позволь, я лишь отдам необходимые распоряжения».

«Интересная штука – этот ваш южный этикет. Но вот заваривающаяся здесь политика гораздо интереснее» – думала я, небрежным взмахом крыльев бросая себя к дому – «Стоило лишь послу выйти за порог, как ко второму доверенному лицу посольства уже пожаловала делегация от… От кого? От местной оппозиции? Купцов? Армии? Ну что ж, вот мы и выясним, кто хочет навести мостки через океан!».

– «Тессерария ко мне» – буркнула я, приземляясь в центре сада и задумчиво постукивая накопытником поножа по камням, не забыв при этом пнуть пробегавшего неподалеку павлина – «А, ты уже тут? В общем, я отправляюсь на встречу с местными, которые хотят что-то предложить принцессе или лично мне по неофициальным каналам, в обход уже обгадившегося однажды посла. В мое отсутствие остатки сотни переводятся на осадное положение, ты – старшая до прибытия Хая. Если я не вернусь к моменту отбытия посольства на родину – вы с Хаем возглавите кентурию до момента прибытия в Кантерлот. С собой я забираю десяток пегасов из первой и второй контуберний, включая Буши Тейла. Вопросы есть?».

– «Да, кентурион!» – вскинулась серебристая кобылка, подозрительно посматривая на запертые ворота – «Может, не надо…».

– «Отлично, вопросов нет!».

– «Недостойная просит вас пройти в сию комнату, ханум» – едва слышно прошептала юная верблюдица, снимая с меня накопытники и благоговейно простираясь передо мной ниц – «Благородный хозяин сего дома уже ожидает вашего прихода».

Стараясь держать морду кирпичом, я кивнула и медленно, не торопясь, тронулась за странно семенившей передо мной верблюдицей. Ростом едва ли выше пони, она была довольно миниатюрна, а ее наряд, состоящий из прозрачных полосок тончайшего розового шелка и множества тихо звеневших браслетов, вкупе с коротким, чисто выбритым хвостом, не оставляли ни малейшего пространства для воображения, и я, помимо своей воли, с интересом пялилась на ее круп и промежность, быстро мелькавшую передо мной небольшим розовым треугольником.

– «О, Хавра! Благородная Скраппи-ханым» – низким, тяжелым голосом проревел дородный верблюд, поднимаясь с огромного вороха подушек – «Я вновь прошу меня простить, но я не мог лично посетить ваш дом, но в свое оправдание я могу лишь сказать, что это навлекло бы на всех нас нешуточную опасность! Прошу тебя – проходи и садись! Почти дом старого холостяка своим животворным присутствием!».

– «С удовольствием» – нимало не смущаясь, ответила я, слегка прихрамывающей походкой идя в сторону встречающего меня хозяина дома – «Благодарю за столь любезное приглашение, уважаемый…».

– «Рагум айль-Хаткан из рода Хатканидов» – подсказал мне верблюд. В лучших традициях знатных домов Кантерлота, он вышел вперед и почтительно подхватил меня под правую ногу, видимо, сочтя щелкающий по кафельной плитке пола понож и накопытник эдакими аналогами протеза. Усаживаясь на подушки, я хитро улыбнулась, заметив, как глаза верблюда, скрывавшиеся под тяжелыми, набрякшими веками, слегка приоткрылись а брови поползли вверх, когда его нога оценила вес и жесткость моего «причиндала» – «Прошу тебя, присаживайся тут».

«Благодарю за приглашение, радушный хозяин» – произнесла я и принялась осматривать комнату, заинтересованно крутя головой. Хотя какая, к черту, комната? Это был целый зал, разделенный на части резными деревянными перегородками, стоявшими на невысоких, не выше колена, каменных бортиках. Множество темно-зеленых колонн, расставленных, казалось бы, без всякой системы, органично дополняли перегородки, деля зал на укромные уголки с наваленными в них подушками, окружавшими массивные столики с кальянами и остроносыми кувшинами, высившимися посреди огромных блюд с блестящими от капелек воды фруктами. Темно-синяя плитка, покрывавшая стены и пол зала, расслабляла взор и заставляла воспринимать уже как должное неглубокий бассейн, едва слышно плещущийся у основания возвышения, на котором усадил меня любезный хозяин этого дома.

– «Как вам нравиться мое скромное жилище?» – осведомился Рагум. От меня не укрылось, что пока я изучающее оглядывала комнату, позволив себе немного расслабиться и ощутить ту умиротворенность, которую ее создатель всеми силами, всем своим искусством старался передать ее обитателям, хозяин с не меньшим интересом изучал и разглядывал меня, в то время как его сын, прилегший чуть поодаль от нас, с отсутствующим видом опустил ногу в бассейн, следя за подвижными тенями в его прозрачной воде.

«У него там что, рыбы?».

– «Мне редко доводилось бывать в столь уютных домах» – призналась я, переводя взгляд с рыбок, выпрыгивавших из воды вслед за дразнившей их ногой молодого верблюда, на хитрую морду хозяина дома, весело блестевшую на меня враз помолодевшим взором – «Эта комната, да и весь дом, выглядят… Или даже ощущаются очень… Соразмерными. Или завершенными – мне трудно подобрать слова. Но это дом, где хочется жить».

– «О, это золотые слова!» – ухмыльнулся Рагум – «Я слышал их всего однажды, и был тогда поражен в самое сердце точностью этого определения. И произнесло их тогда одно очень мудрое существо, почтившее этот дом своим присутствием. Я, и моя жена, да смилостивится над ней Всеединый, распростерлись ниц перед божественным созданием, пришедшим ко мне как к другу, и разделившим со мной трапезу и разговор. Прошло уже много лет, уже нет в живых моей прежней жены, но я все еще храню в сердце образ того чудного божества, чья сила исцелила мои терзания, и позволила взглянуть на жизнь другими глазами. О, что бы я ни отдал за то, чтобы вновь припасть к ее божественным ногам…».

«Интересно, очень интересно» – думала я, вежливо слушая плавный разговор хозяина дома – «Уж не милейшая ли Молестия почтила сей дом своим благотворным присутствием? Вполне возможно, учитывая то впечатление, которое она оказывает на своих подданных, и, как выяснилось только что, не только на них одних. Интересно, а ему она тоже что-то капнула на мозги?».

– «Я вижу в вас родственную душу» – меж тем, продолжал разливаться айль-Хаткан – «И потому, услышав восторженный рассказ моего сына, моего первенца, могучего Угмара айль-Хаткана, о встрече с Хаврой, случайно произошедшей в одной из лавок моего старого друга, Сухмина айль-Фузуша, я подумал – вот оно! Вот тот знак, что благородное солнце посылает мне из-за Моря Вечности, в ответ на мои искренние и пылкие молитвы!».

– «Да согреет нас всех вечное солнце» – светски улыбнулась я – «По крайней мере, именно эти слова я часто слышу от своих соотечественников. Но увы, почтенный Рагум айль-Хаткан, если это солнце и посылает свой луч, то он об этом вряд ли подозревает, ибо луч прям и безыскусен, являясь всего лишь посланцем, проводником пославшей его воли. Надеюсь, я смогла донести до вас свою мысль…».

– «Превосходно, просто превосходно» – откликнулся верблюд, а затем резко сменил тему – «Скажи мне, почтенная гостья, как ты представляешь себе тот великолепный дворец и зал, в котором правит солнечная богиня? Ведь ты, как я понимаю, всю свою жизнь имела счастье купаться в ее лучах?».

– «Охотно отвечу тебе, почтенный хозяин…» – хитро улыбаясь, парировала я – «Но не раньше, чем ты мне расскажешь, что за странным словом вы все, как один, принялись меня обзывать. Ну как тебе такое условие?».

– «Ах-ха-ха! Превосходно!» – вновь повторил Рагум, наполнив гулкий зал раскатами своего хохота – «Мои агенты не ошиблись в тебе, Скраппи-ханум! Ну что ж, я охотно отвечу на твой вопрос. Хавра – на нашем языке означает «Черноокая» и клянусь, это слово как нельзя лучше подходит под цвет твоих необычных глаз. Большинство праведных, почитающих Всеединого, уже давно привыкли считать это слово лишь обозначением одной из прекраснейших жительниц загробного мира, в который попадут лишь праведные для бесконечных услад. Но у него есть и другое, более древнее значение…».

– «Отэц!» – подобравшись, вскинулся молодой багадыр – «Я нэ думайу, чито наший гостье будэт интэресна эта мрачний лэгенда!».

– «Ну что ж, тогда я тоже отвечу тебе, почтенный хозяин» – улыбнувшись как можно более естественно, я слегка напряглась от непонятного предчувствия, зародившегося в моем хвосте – «Я не только представляю, я неоднократно была в этом дворце. Дворец, в общем-то, неплох, он светел и велик, но честно говоря, мне более по нраву его старая, древняя часть, дышащая строгим, холодным покоем. А что же до самого тронного зала… Ты уж прости меня, почтенный айль-Хаткан, но если бы мне только попался тот архитектор, проектировавший этот зал…».

– «То что?».

– «То в лучшем случае, я бы доверила ему таскать навоз из-под своих легионеров, да и то, с оглядкой и под непрерывным наблюдением. Этот пони был явно нездоров, когда проектировал… Это!».

– «Отлично! Ты видишь самую суть вещей!» – довольно хлопнул себя по бокам хозяин, в то время как его сын поднялся и отошел от бассейна, с ухмылкой откладывая в сторону скрывавшийся в воде меч просто неприличных размеров. Мои глаза мгновенно прикипели к кривому, изогнутому лезвию, сереющему волнистыми линиями булата, с содроганием оценивая его длину и размер.

– «Прости за столь безыскусную проверку, но нам нужно было знать, что ты не подсыл этого бешенного пса каймакама, или, что еще страшнее, самого… шехрияра».

Произнеся последнее слово, верблюды переглянулись и прислушались к неприятной тишине, на секунду повисшей в просторном зале. Я тоже повела глазами вдоль стен и потолка, но не заметила ничего подозрительного, и вновь опустила глаза на тяжелый клинок, блестевший на столе.

– «Дело в том, что я уже имел счастье лицезреть заморскую богиню в ее доме, и я не кривил своей душой, когда говорил о том, что отдам все, что в моих силах, чтобы еще хоть раз оказаться у ее ног. Но увы – годы идут и все меняется. На смену старому, мудрому шехрияру пришел его сын, и это положило начало конца богатству и величию Камелу. Отдалив от трона своего отца достойнейших из числа старых и мудрых дромадов, он приблизил к себе двугорбых бактри – беспринципных торговцев и политиканов из нуворишей, населяющих восток нашей родины. Получив огромную власть, они отстранили молодого шехрияра от трона, закружив его в вихре порока и наслаждений, и теперь, именно они держат власть в нашей стране».

– «Хмммм… Так значит, вот почему посла принял не сам шехрияр, а его наместник – каймакам» – задумчиво протянула я, по новой оценивая всю разворачивающуюся передо мной картину – «Сначала я подумала, что это лишь грубый намек или попытка поставить нас на место столь демонстративным пренебрежением нормами протокола, в то время как приехавшее в Эквестрию посольство Камелу пытается выбить из принцессы какие-то неизвестные мне выгоды и привилегии для своих купцов. Но в свете того, что я узнала сейчас…».

– «Да-да. Увы, даже я, кет-худа – предводитель двора, гордо носящий звание улема – ученого знатока Заветов Всеединого, уже не столь всевластен, как прежде. Купцы, ранее торговавшие с Эквестрией и Королевством Жрефинов под моей чуткой опекой, были разорены, и теперь даже в своем доме я вынужден вскидывать голову, опасаясь чужих ушей. Наступают поистине темные времена, Скраппи-ханум, и в этих обстоятельствах мы должны хвататься за любую соломинку… Даже и столь страшную, как эта».

– «Вас страшит помощь извне?».

– «Нет, не просто помощь, пускай даже и извне – но эта помощь».

– «Боюсь, я не…».

– «Скажи мне, видела ли ты вчерашнюю бурю?».

– «Конечно видела, и даже слышала» – кивнула я головой, постепенно напрягаясь от странных поворотов, которые принялся выписывать наш разговор – «Она полночи долбилась в ставни нашего дома. Хотя гром начал греметь гораздо раньше – вечером, когда на меня напали».

– «Напали? Где? Когда?» – очень резко и серьезно спросил меня айль-Хаткан, приподнимаясь со своих подушек – «И когда именно он прогремел?».

– «Я не засекала времени по причине отсутствия часов, но я точно помню, что это случилось поздно вечером, когда я ушла с базара. Я нашла в глухом переулке свою давнюю подругу, которая оказалась тут неведомыми мне путями. Когда я прогнала нищих, использовавших ее в каких-то гнусных целях, на меня напали их дружки, облаченные в черные, мохнатые плащи. Вот тогда-то и начал греметь гром. А что?».

– «Видишь, сын?» – не удостоив меня ответом, Рагум пристально взглянул на молодого верблюда, иронично поводящего бровями – «И было сказано в легенде: «Придут темные времена, и праведные отпадут от престола Всеединого, и возвысится правитель беззаконный, творящий зло не по велению души, но по глупости своей. И в тяжелый час потемнеет небо, и Хавра разверзнет крылья над древним градом, призывая бурю и дождь…». Разве ты не видишь?».

– «Ну и чито? Эта старый легенда, нэ страшнее других, а жрефины уже многа лэт летают над нашей Надирой!».

– «Боюсь, я вынуждена согласится с твоим сыном, почтенный айль-Хаткан» – кивнула я, в то время как странное чувство дискомфорта, уже длительное время терзавшее мой хвост, начало разливаться по позвоночнику неприятным, гнетущим предчувствием беды – «Мрак, тьма, пророчества, всем хана и все такое – эти легенды встречаются у каждого народа и в своем большинстве они являются собранием общих слов, описывающих ужас перед катаклизмами и переменами. Я не хочу показаться грубой или чего хуже, смеяться над вашими преданиями, но я слышала уже много подобных легенд».

– «И тэм болэе, чито прарочиство нэ било исполнэно точно!» – подхватил ободренный моими словами молодой Угмар – «Гидэ тот эльжэрдиэн вэллам, гиде тот темни страж из прарочиства? Вот видишь, атэц – ано нэ имеет силы!».

Сидящий напротив меня дромад лишь вскинул ногу, призывая сына замолчать, и не отводил глаза от моей морды. Слова молодого багадыра ударили меня словно хлыст, заставив подскочить на подушках и уставиться на своих собеседников дикими глазами, когда мое предчувствие переросло в практически осязаемую уверенность – скоро быть беде.

– «К-какой еще… Темный Страж?».

– «Согласно легенде, на Хавру накинется посланник Лукавой, известной правоверным как Темная Кобылица» – осторожно ответил Рагум, не сводя подозрительно заблестевших глаз с моей нервно подергивающейся мордочки – «Но склонится он перед ней, почувствовав родственную душу, и поймут тогда правоверные, что пришел ихтыдер – время испытаний. Хавра и Тем…».

– «Молчи!» – вдруг выкрикнула я, вытягивая вперед правую ногу, словно стараясь дотянуться и зажать рот сидящему напротив меня верблюду. Шумно выдохнув, я зажмурилась и тихо, по слогам произнесла, клацая оскаленными зубами – «Не-на-до мне рассказывать эту легенду, ясно? НЕ-НА-ДО!».

В доме установилась звонкая, практически осязаемая тишина. Лишь неумолчный гул большого города едва слышным шумом проникал сквозь запертые ставни, да мелкие, надоедливые мухи, звеня слюдяными крылышками, залетали в прохладный зал, но тот час же улетали обратно, спасаясь от запаха благовонных ламп.

– «Мы отбили нападение, но вряд ли бы справились одни» – наконец тихо произнесла я, поднимая глаза на обеспокоенно подобравшихся верблюдов – «Мне на помощь пришел мой жених, Графит… И да, он является ночным стражем – одним из приближенных моей Госпожи. Именно тогда и началась эта страшная буря».

– «Ты даже не представляешь, до чего это порой доходит!» – после нескольких стаканов пунша и огромного куска торта, который я сама притащила замаскированной принцессе, Селестия, а вернее, Санни Скайз, как предпочитала называть эту оболочку сама богиня, наконец, смогла расслабиться, и вот уже с полчаса как изливала мне свою скорбь, шмыгая подозрительно заалевшей мордой – «Я так устала от того, что пони начинают расшаркиваться передо мной из-за каждой мелочи! Можно подумать, я тут народ пачками отправляю на луну за каждую пролитую чашку с горячим шоколадом! Прости, Луна, ничего личного».

– «Ничего страшного, сестра» – негромко произнесла Повелительница Ночи, стоя у распахнутого полога шатра. Для всех вокруг принцесса выглядела как земнопони со светло-коричневой шёрсткой, тёмно-оранжевой гривой и горстью кофейных зёрен в качестве метки – «После того прискорбного случая на Ночь Кошмаров я решила для себя, что буду появляться вне дворца лишь в облике Морнинг Фреш, и как видишь, с успехом пользовалась этим обликом уже довольно долгое время, пока ты не раскусила меня своей магией».

– «Скорее интуицией, моя дорогая» – открыто ухмыльнулась белая пегаска, вставая с половичка и подходя к выходу из шатра – «Просто сестринской интуицией. Ух ты! Гляди, гляди – там еще один торт!».

– «Ну что ты будешь с ней делать!» – весело фыркнула коричневая, после чего бросилась вслед за убежавшей сестрой – «Постой! Санни, погоди! Тебе же нельзя столько сладкого! Саннииии!».

– «Все в порядке?» – раздался над моим ухом голос Графита. Костюм, переделанный под его фигуру магией и копытами опытной модельерши, сидел на любимом как вторая шкура, придавая ему очень лихой и привлекательный вид. Обернувшись, я поправила слегка выбившийся из-под жилетки галстук, после чего, не удержавшись, поцеловала пегаса, не преминув дернуть его за растрепавшуюся бородку – «Кхм… Да, вижу, что в порядке. А кто это был?».

– «Знакомые из Кантерлота» – ответила я чистую правду. Уроки с Луной не прошли для меня даром, и теперь я старалась всегда говорить именно ее, правда, всегда пытаясь сообразить, когда лучше остановиться, в чем и состояла вся сложность политики, будь она неладна – «Встречались во дворце. А у тебя как?».

– «Неплохо, неплохо» – покивал головой пегас, выводя меня из шатра и удовлетворенно глядя на веселящихся гостей, часть из которых участвовала в очередной, затеянной розовой пони, игре – «Знаешь, ничего из того, что тебе снилось. Все спокойны и довольны, и даже твои подчиненные еще ничего не успели отмочить».

– «Надеюсь, что пронесет» – нервно прянула ушами я, чувствуя, как на спине начинают собираться колючие мурашки – «Ох, как же я на это надеюсь…».

– «Шшшшш, все в порядке» – ухмыльнулся Графит, провожая меня к фонтану, возле которого была устроена большая, открытая танцплощадка – «Мои ребята присматривают за всем, поэтому мы можем скрасить ожидание начала самой церемонии… легким танцем!».

– «Эээээй!» – только и пискнула я, но мой суженый уже подхватил меня под ногу, и легко взбежал на деревянную площадку, где уже толпилось несколько пар. Повинуясь кивку любимого, оркестр продолжил играть что-то веселое и очень ритмичное, от чего мои ноги сами собой легонько притопнули по лакированным доскам. Спустя какое-то время, мы уже лихо отплясывали друг с другом и с окружавшими нас гостями забавные, оказавшиеся совершенно несложными и очень даже зажигательными танцы, представлявшие собой ритмичные притопывания, скачки и даже прыжки на задних ногах. Расхохотавшись, я наклонилась – и подхватила Черри, во все глаза рассматривавшую меня из первых рядов гостей, собравшихся посмотреть на веселившихся виновников торжества. Не слушая робких возражений, я толкнула ее в объятья Хая, не растерявшегося и тотчас же уволокшего заалевшую от смущения жертву почти на самый центр сцены, где он и развернулся во всю широту своей обычно скромной натуры, бодро закружив в танце не спускавшую с него глаз пегаску. Мне же доставило несказанное удовольствие немного помучить Флаттершай, заставив ее прыгать вместе со мной по сцене, и если вначале желтая тихоня смущалась, пищала и робко сопротивлялась, то уже через несколько минут мы лихо отплясывали с ней вдвоем, прыгая и стуча копытами под громовой топот восхищенных гостей.

– «Графит! Граф… Блядь!» – дым спускался все ниже и ниже, заставляя меня громко, хрипло дышать, ежесекундно заходясь громким, заливистым кашлем. Красиво и страшно горел потолок, выбрасывая извивающиеся языки пламени, диковинными цветами облизывающие обуглившиеся доски и изгибаясь, пожиравшие сами себя. Помутневшие стекла чернели и лопались, на мгновение, впуская в окна струи свежего утреннего воздуха, от которых огонь вспыхивал еще ярче и радостнее. Ближайший к паровозу вагон был отведен под сидячие места для небогатых пассажиров, и мне приходилось пробираться сквозь море свертков, седельных сумок и рюкзаков, во множестве раскиданных по полу. Заглядывая под каждую лавку слезящимися от дыма глазами, я наконец дошла до середины яростно горевшей коробки, где и обнаружила…

– «Графит! Графит, милый!».

Слава богиням, это был не он. Раскинувшееся на лавке тело было большим, но бежевое тело химеры с птичьими крыльями и клювом подсказали мне, что это был не тот, кого я искала. Застыв в луже крови, обильно натекшей из разодранного, перекушенного горла, грифон незряче уставился застывшими глазами в потолок, и падающие с него угольки уже начали прожигать проплешины на песочного цвета шкуре.

«Куда же он делся? Неужели они утащили с собой даже его тело?» – я не хотела, не могла уйти оттуда, не найдя хотя бы его труп, но яростно гудевший огонь подступал все ближе, и мне пришлось попятиться, отворачивая морду от волн жара. Запнувшись за ногу бездыханного грифона, я обернулась – и с тихим вскриком подхватила тяжелое, золотое полукольцо, оставшееся в лапе убитого. Похоже, он судорожно цеплялся за крылья рвавшего его глотку пегаса, и в последнем усилии смог сорвать эту дорогую для нас вещь со своего убийцы – но это ему не помогло. Сипя и кашляя, я сделала шаг назад, затем другой, отворачивая морду от ревущего пламени, перекинувшегося с потолка на стены и пол. Дверь, ведущая в тендерный вагон уже полыхала, сотрясаясь от рева бушевавшего за ним пламени, охватившего паровоз. Ощутив запах паленого, я не выдержала и сорвалась, поскакав вглубь поезда, едва не промахнувшись в дыму мимо разбитого окна, через которое я проникла в вагон. Черный дым ел глаза, стелясь густым одеялом по перрону, и в его клубах я увидела лихорадочно мечущиеся фигуры, дружно прилипшие боками к вагонам. Кажется, они пытались что-то сделать с оставшимися вагонами, но я не стала останавливаться – крохотный уголек надежды, щелкнувшей искрой попавший мне в душу, умер, оставив лишь бездушную, ледяную решимость, и я лихорадочно взмахнула опаленными, пахнувшими гарью крыльями, в несколько взмахов высоко подняв себя в воздух.

Лес. Кругом, куда только доставал мой взгляд, простирался безбрежный океан леса. Холодные северные ветры, берущие свой разбег в грифоньих горах, круглый год неслись на юг, выстужая дальний север Эквестрии, и подо мной, едва заметно покачиваясь, лежало огромное, зеленое море тайги. Затянутый громадами серых облаков горизонт был пуст, и сколько бы я ни крутила головой, сколько бы ни вглядывалась в освещенную солнцем полосу виднокрая – нигде я не могла увидеть караван из десятков грифонов, тяжело влекущих с собой связанных, прикрученных к длинным палкам пленников. Я поднималась все выше и выше, уходя от огромного столба жирного, черного дыма, поднимавшегося над горящим составом – но тщетно. Везде пустота. Везде, кроме…

«Три фигуры. Скрываются на облаке, периодически поглядывая вниз, на поезд. Соглядатаи или отвлекающий дозор на случай погони? Могут что-нибудь знать. Взять живыми. Работаем».

Перехватив меч поудобнее, я мощно заработала крыльями, стараясь подняться как можно выше. Вряд ли я могла бы сказать и сама, зачем я выдернула эту железку из трупа, застывшего в огромной луже крови на деревянной платформе – наверное, мне импонировала его соразмерность, красивые серые разводы на лезвии и огромный, молочно-белый шар противовеса, но в тот момент, я чувствовала лишь смутное удовлетворение от приятной тяжести, удобно устроившейся под бабкой правой ноги. Скрываясь за редкими облачками невесомого пара, готового в скором времени слиться в полноценные облака, я подбиралась все ближе и ближе к небольшой белоснежной тучке, в чьих недрах скрывались наблюдавшие за поездом фигуры.

«Упасть сверху на одного. Оглушить ударом второго, ударом противовеса оглушить третьего. Работаем».

Соглядатаев оказалось четверо, что в принципе, в нормальных условиях, стало бы для меня неприятным сюрпризом. Но не в этот раз… Громкий, предупреждающий крик опередил меня буквально на секунду, за мгновение до того, как мое тело всеми четырьмя ногами ударило ближайшего ко мне грифона. С неприятным хрустом оно исчезло, провалившись сквозь разошедшийся под ним облачный покров, и лишь удаляющийся крик и несколько бежевых перьев говорили о том, что тут только что сидело поджарое тело птицельва. Обернувшись на крик, трое оставшихся грифонов лишь открыли свои клювы, и мне показалось, что я увидела, как в круглых птичьих глазах отражается блеск взмахнувшего над ними меча. Увы, я переоценила свои силы, и шлепок плашмя превратился в безобразный рубящий удар, разваливший напополам плечо ближайшего ко мне, еще молодого грифона, в довесок, отрубив ему половину крыла. Неловко отпрыгнув, я едва успела избежать короткого взмаха кинжалом, выхваченного уже знакомым мне «атаман-бароном», с ненавистью переводившего взгляд с моей скорбно застывшей морды на зажатый под моим копытом меч, в то время как его подручная, оказавшаяся довольно миловидной грифиной, с жалобным криком бросилась к раненному собрату. Дико крича, грифон свернулся клубком, судорожно прижимая когтистую лапу то к ране на плече, то к обрубку крыла, орошавшего белоснежную поверхность облака тугими, карминовыми струйками. Впившись друг в друга глазами, мы со старым грифоном начали кружить по облаку, старательно обходя сжавшийся в кучу молодняк. Длинный меч держал грифона на расстоянии, не позволяя воспользоваться коротким кинжалом, а его хрипящий все тише и тише собрат не оставлял ему возможности спуститься вниз, за копьями, уже провалившимися сквозь облачный покров, не зачарованный погодными пегасами. Крик раненного затихал – похоже, сказывалась потеря крови и травматический шок, а может, и все сразу… И это решило все дело.

«Бросок. Удар. Отскок. На трех ногах неудобно – нужно подняться на задние. Упереться распахнутыми крыльями в облачный покров. Поворот, удар!».

Услышав, как затихает голос его подопечного, атаман словно сорвался с цепи. Глухо клекоча, он с ненавистью бросился на меня, отбросив бесполезный кинжал и целясь мне в морду вытянутыми вперед когтистыми лапами. Признаться, если бы не огромные крылья, словно дополнительная пара конечностей, упиравшиеся в облако, мне вряд ли бы удалось остановить поджарую тушу взбесившегося бандита, но с их помощью, все оказалось гораздо проще. Я сделала полуповорот, перемещая весь вес на левое крыло, и вновь, с оттягом, ударила блеснувшим в свете утреннего солнца мечом.

Кажется, я все сделала правильно, и на этот раз плоскость меча, как ей и было положено, соприкоснулась с головой грифона, порождая глухой, смягченный перьями стук. Захрипев, главарь бандитов рухнул, словно подкошенный, в то время как я уже оборачивалась, поднимая меч, к своей последней жертве.

«Иногда разница между жестокостью и состраданием бывает очень тонкой – как лезвие грифоньего меча».

«Да, недооценила я принцессу, ох и недооценила!» – думала я, бредя по улицам Кантерлота в сторону казарм Легиона в сопровождении гвардейца – «Надо ж было додуматься до столь изощренного наказания! Ну погоди у меня, вот вернусь домой – устрою секс-марафон с Графитом, на глазах у этого жеребчика, тогда и посмотрим, как ты запоешь, когда Гвардия передерется за право нести караул у моего дома!». Мысленно, я уже представляла себя в роли Клеопатры, с томной улыбкой развалившейся на подушках и оценивающим взглядом скользящей по облитым маслом телам гвардейцев. Причем тут подушки и масло – сказать было сложно, но с каждым новым поворотом дороги я укреплялась в этом желании, густо замешанном на самой обычной обиде. Да, я была оглушена, растоптана, унижена – но сильнее всего я ощущала обычную, едва ли не детскую обиду на столь несправедливый, по моему мнению, приговор.

– «Вам запрещено вступать на территорию Эквестрийского Легиона!» – загораживая дорогу, напомнил мне пегас, выставив передо мной, словно регулировщик, белое крыло – «А также носить…».

– «Я знаю!» – сердито рыкнула я, дергая его за кончик крыла, из которого я уже успела надергать за это утро немало белых перьев, удостоившись очередного выговора. Пользуясь тем, что крылатый пони инстинктивно убрал свою конечность, чувствуя, что лишился еще одного пера, я принялась заголяться, сбрасывая с себя лорику, поножи, плащ и тунику. Стоявшие на часах легионеры переводили глаза с меня на растущую у их ног кучку, пока одна из них, неизвестная мне доселе кобылка, не додумалась протрубить в висящий у нее на боку короткий, медный горн.

– «Маладцыыыыыы…» – недобро нахмурившись, проскрипела я, когда высыпавшие из ворот легионеры окружили меня и нервно оглядывавшегося гвардейца. Над стеной периодически появлялись пегасьи любопытные головы, вмиг исчезавшие при виде грозно поднятого копыта одного из кентурионов, но я прекрасно слышала, как ошарашенные выкрики свободных от дежурств легионеров расползаются по всей территории казарм. Конечно, это не осталось незамеченным, и вскоре, меня окружала приличная толпа – из ворот высыпали все, свободные от занятий и нарядов легионеры. Здесь была и Черри, взволнованно спрашивающая меня о чем-то важном, озабоченно хмурящийся Хай, шепчущийся о чем-то с сопровождавшим меня гвардейцем Буши Тейл, уже потрясавший увесистым копытом перед носом сжавшегося под его взглядом сослуживца… Они все были тут, и обида, поедом евшая все мое существо, ненадолго отступила, стоило лишь мне оказаться в кругу старых друзей. Подумать только – всего за полгода мы стали друг другу ближе, чем многие пони за всю свою жизнь, пройдя вместе через многое, и через столько еще должны были пройти… Но не сложившаяся судьба разделила нас высокой белой стеной, за которой я слышала перекличку часовых, громкие выкрики деканов и злой рык гоняющих новобранцев инструкторов. Грохот кованых копыт отражался от внутренней поверхности стен и причудливыми волнами расходился по окружавшим казармы районам, отчего местные жители уже начали обзаводиться массивными деревянными ставнями и плотными шторами, задернутыми даже днем, и я поняла, что все это время стояла молча, впитывая в себя, наверное, в последний раз, все звуки и запахи, скрип стали доспехов и топот накопытников, резкие команды трех кентурионов, разгонявших толпу своих вояк… Но их никто не слушал, и окружавшие меня легионеры гомонили все громче, и все чаще и чаще посматривали на притихшего гвардейца.

– «Примипил, что тут вообще происходит?» – громогласно поинтересовался Буш, отпустив, наконец, своего приувядшего златобронного коллегу – «Тут мой дружище блеет что-то невнятное про приказ и прочую гвардейскую лабуду, от которой я и убежал, как Дискорд от элементов… Что произошло? Почему ты тут застряла?».

– «Ну… Нет у вас больше примипила, Буши. И кентуриона в Первой кентурии тоже больше нет».

– «Что случилось, командир?» – протиснувшийся ко мне Хай нетерпеливо махнул крылом, пытаясь унять поднявшийся гвалт, с которым мои сослуживцы и подчиненные восприняли эту новость – «Опять гвардейские что-то задумали против тебя? Так мы это не оставим! До самой принцессы дойдем! Так ведь?».

– «Конечно!», «Давно пора!», «Хватит уже этих интриг!» – поднявшийся шум, наверное, мог бы поспорить с иным митингом древних времен. Поднявшийся в воздух Буш, вовсю щеголявший моим старым шлемом кентуриона, полученным им вместе с должностью сотника Пятой кентурии, уже что-то надсадно втолковывал висящим рядом с ним пегасам, по-видимому, затевая если не штурм, то по крайней мере, налет на дворец принцессы с целью торжества справедливости, равенства и наверное, даже братства, судя по энергичным движениям его ног, поэтому я решительно сбросила с себя мрачную меланхолию, и постаралась как можно быстрее успокоить этот стихийный бунт.

«Даже если пострадаю я – это не должно коснуться созданного нами Легиона. Ведь не исключено, что именно на это и был расчет играющих против нас сил. А то, что они есть – я не сомневаюсь, ведь слишком в этом много совпадений, которые я, к сожалению, не смогла усмотреть».

– «Тихо! Сммммирррррна!» – подняв торчком крылья, усилившие мой голос, выкрикнула я – «Так, бегемоты анорексичные, слушайте сюда! Мое отстранение от командования произвела сама принцесса Селестия…» – по затихшей вокруг меня толпе легионеров, притихших при звуках знакомого писка их командира, пронесся еле слышный, разочарованный стон – «… в связи с недавним происшествием на севере Эквестрии, в котором оказались замешаны я и мой муж! Она была вынуждена так поступить, поскольку сраные грифоны, якорь им в жопу, решили, что убивать и грабить пони могут только они, а когда кто-то дает им отпор – то это государственный преступник! Они прислали посла с угрозами в адрес нашей страны, но даже мы с вами видим, что наша Эквестрия не готова к отражению полчищ этих гаргулий, готовых ринуться на наши земли с охваченных войной северных гор! Пока не готова. Поэтому я приняла данное наказание… И не только его – но лишь во благо нашей Эквестрии! Все мои мысли и надежду будут по-прежнему с вами, мои братья и сестры! Крепите мощь нашей страны, тренируйте новобранцев, ищите рекрутов, чтобы в нужный час хотя бы часть пони смогла выступить единым фронтом против готовящегося к вторжению врага! Да, мне запрещено появляться в казармах Легиона! Да, мне нельзя носить оружие и броню! Однако я по-прежнему буду оставаться в Понивилле, и внимательно следить за всем, но уже – со стороны. Не подведите же меня, друзья!».

«Да, пафосный бред, да еще и опасные слова, которые могут быть расценены как подстрекательство к войне» – невесело думала я, слушая громкий ор и грохот копыт сотен пони, чьи накопытники и подковы высекали множество искр из серых, прямоугольных камней мостовой – «Однако я не могу вот так вот бросить все то, что мы создавали эти полгода – не теперь, только не сейчас. Да, это все сделано на коленке, как выразился бы Древний, но это были наши колени и наши локти, обдираемые в кровь, пока мы ползли к своей цели. О-хо-хо, подруга, ну вот и ты заговорила прямо как тот комиссар, агитируя сама себя. А ведь эта старая интриганка, наверное, все продумала. Она знает, что ты пожертвовала победой, известностью и славой ради нескольких слов о благе Эквестрии, переданных тебе голубогривым единорогом, так может, это все – часть какой-то продуманной операции? Незнаю… Ох, незнаю! И как же мне не хватает поддержки…».

– «Все слышали? Командир сказала свое слово! Теперь марш по местам! Деканы, не спать!» – прокричал Хай, пинками подбадривая самых крикливых или взбудораженных. Вдохновленные легионеры начали скрываться в воротах казарм, вызывая облегченные вздохи у высунувшихся из домов окрестных жителей, в то время как меня окружили уже мои проверенные, самые близкие друзья.

– «Бриз, погуляй пока вокруг, ладно?» – нахмурившись, попросил гвардейца Буш, вновь, уже в который раз, продемонстрировав ему внушительного размера, подкованное копыто – «Я сказал погуляй! Не видишь, что ли – она под наблюдением!».

– «Кто-то из твоих сослуживцев?».

– «Скорее подчиненных» – пробурчал бежевый пегас, провожая подозрительным взглядом белого жеребца, с независимым видом продефилировавшего на противоположный край улицы – «Примипил… То есть, Скраппи, какого конского редиса тут творится, а?».

– «Ты же слышал, что именно тут происходит и думаю, даже читал газеты… Хотя бы в нужнике» – невесело усмехнулась я, глядя на белые стены – «Теперь я под домашним арестом, лишена всех должностей, званий и прочего, но это неважно. Ребята, прошу вас – позаботьтесь о Легионе. Кто-то настолько хочет его развалить, что просто не утерпел при виде такой замечательной возможности очернить нас раз и навсегда. Думаю, на суде это выльется в попытки связать мое звание и произошедшие события, поэтому нам пока не стоит даже встречаться, ведь единственная возможность избежать нашего расформирования – доказать, что в тот момент, я была совершенно обычной, среднестатистической пегаской, и поэтому я запрещаю вам каким-либо образом искать со мной встречи. Письма будут перлюстрироваться, поэтому кроме стандартного «держись» и «нам очень стыдно за тебя» – никаких больше сведений, уверений в дружбе и всего прочего. Ясно?».

– «Конечно, командир» – скупо улыбнулся Хай, потрепав меня по голове – «Только вот, боюсь, изобразить из тебя «среднестатистическую», как ты выразилась, пони, будет несколько сложновато. Но ты держи нас в курсе, хорошо?».

– «А я – я поеду с тобой, вот!» – нахмурившись, с непреклонным видом заявила Черри – «Сама Госпожа велела мне не отходить от тебя ни на шаг, и я собираюсь непреложно следовать этому приказу!».

– «Ага, а Первую кентурию ты на кого оставишь, а?» – улыбнувшись, я обняла подругу, на секунду зарывшись носом в гриву на ее макушке – «Черри, ты нужна мне здесь, в Легионе, в качестве глаз и ушей. Через тебя проходит вся документация, поэтому если ты уедешь, то вся наша работа откатится на несколько месяцев назад, как это было при Хае и мне. Помнишь, как выглядела вся наша бухгалтерия на момент твоего прихода?».

– «Ага. Ее там не было» – через силу улыбнулась белая пегаска – «Просто кучи бумажек, которыми вы выложили пол и столы. Ладно, Скраппи, я поняла. Побуду пока твоим замом в Первой».

– «Ну, вот и отлично! А теперь, ребятки, у меня к вам еще один вопрос» – нахмурившись, я долго собиралась с духом, прежде чем смогла выдавить из себя такие трудные, непривычные слова – «Кто-нибудь из вас знает хорошего адвоката?».

– «Вот поэтому-то ее и отправили под домашний арест. Теперь вот сидит в своей комнате и дуется на весь мир» – вздохнула Бабуля, судя по звукам и запахам, подкладывая в тарелку моей старшей сестры добавочную порцию шпината. Спустившись с лестницы, я хмуро посмотрела на толкущегося неподалеку гвардейца, и еще долго стояла в коридоре, не решаясь войти в гостиную, где разговор зашел именно обо мне. Запахи, долетавшие до моего носа, пока не слишком беспокоили мой желудок, но я все же решила принюхаться и уточнить, не придется ли мне сразу бежать за кадушкой. Показываться своей деспотичной сестренке в таком виде означало обречь себя на новые страдания в достопамятном «Центре Изучения Нефезикальных чего-то там…» под руководством полусумасшедшего доктора Ниддлза, считавшего, что его приборы не врут, и я давно и надежно умерла, лишь из вредности характера продолжая морочить голову честным врачам, поэтому я не торопилась, а раз за разом втягивала в себя воздух, прислушиваясь к себе в ожидании любого проявления так раздражавшего меня гастрита.

*нюх-нюх*

– «Хммм. Кажется, я что-то слышала» – звук отодвигаемой тарелки подсказал мне, что я попалась, и тяжело вздохнув, я поплелась в гостиную, предварительно, осторожно заглянув туда через дверной проем. Как я и ожидала, помимо моих стариков, во главе стола восседала подтянутая, холеная кобылица, даже в семейной обстановке не расставшаяся со строгим галстуком-стрелкой, белоснежной рубашкой и серой, поблескивающей серебристыми крапинками, короткой юбкой, прикрывавшей ее круп. Отложив салфетку, она ехидно улыбнулась, разглядывая мою мордочку, осторожно заглядывавшую в дверь гостиной, и намекающе похлопала копытом по свободному месту за столом.

– «А, вот и наша героиня дня. Поздравляю, сестренка – теперь о твоих похождениях говорит вся страна. Момент славы для тебя настал, так постарайся не упустить открывшиеся возможности, ладно?» – скрипя, словно несмазанная телега, я прошоркала к столу, усевшись недалеко от Кег. Пар, поднимающийся из большого, керамического горшка, пах просто одуряюще, и мой живот громко квакнул, намекая, что я с самого утра так ничего и не смогла поесть – «Кстати, я тут краем уха слышала, что у тебя возникли какие-то проблемы со здоровьем, мммм?».

– «Нет-нет. Ничего такого страшного» – поспешно отмазалась я, наваливая себе полную тарелку тушеных листьев шпината, украшая воздвигнутый травяной холм располосованными веером помидорами, чьи трупики истекали расплавившимся от жара сыром. Обильно посыпав все солью, отчего глядевшие на меня родственники передернулись, так и не привыкнув к тому, что я лопаю этот минерал в чистом виде, в то время как остальные пони предпочитают либо закидываться им, словно сухим алкоголем, либо использовать в виде составных приправ, я сдобрила получившееся поле боя перцем и какой-то душистой травой, мгновенно исчезнувшей со стола в копытах озабоченно нахмурившейся Бабули, после чего приступила к пиршеству, впрочем, более напоминавшему сценку пожирания трупов из какого-нибудь фильма ужасов.

– «Фиво? Мне уфе лучфе!» – пробубнила я с набитым ртом, видя переглядывающихся между собой родственников – «Обыф… Кхе… Обычный гастрит. Шипучка-сидр, да на голодный желудок – вот и вся проблема. Теперь диета, покой, кисели… Кстати, дротаверинчика тут не найдется? Так, на всякий случай».

– «Ааааа-га. Гастрит» – покивала головой сестра, ехидно ухмыляясь и поглядывая на возмущенно потрясающую копытами в мою сторону Бабулю – «Значит, говорите, рвота у нее по утрам? И давно?».

– «Несколько дней. Болями в животе не сопровождается, только изжога мучает по утрам» – сморщилась я от неприятных воспоминаний. Отодвинув от себя тарелку, я было сыто вздохнула, но вскоре, вновь перегнулась через край стола, выискивая, что бы еще такого съесть перед отходом ко сну – «Желчь не отходит, голодные боли не беспокоят – признаков острой хирургической патологии не наблюдается, поэтому я не понимаю, чего ты вдруг так всполошилась, что покинула свою важную контору… Кстати, а правда, что ты, по слухам, устроилась в какое-то важное министерство?».

– «Я уже несколько лет как занимаю… скажем так, один из постов в министерстве здравоохранения эквестрии, и уже пару лет как… Ладно, это неважно» – спокойно отозвалась сестра, задумчиво поглядывая то на меня, то на Бабулю – «Так значит, рвота без болей и изжога по утрам. А изменения вкуса отмечались? Отвращение к привычным ранее запахам, например? Или излишняя прожорливость по вечерам?».

– «Нииипоняла?!».

– «Это было первое, что мы заметили» – уверенно кивнула головой старушка.

– «Эй, не нужно меня обсуждать, ладно? Я что, так много съела, что вам этого жалко, да?!».

– «Отечность ног или копыт?».

– «Не замечала… Скраппи, не прячь копыта под столом. Хотя свои накопытники она носить перестала, это точно. И не подковывается, как я и просила».

– «Частые смены настроения, вот как сейчас…».

– «Да нихрена подобного!» – мгновенно вскипев, я саданула по столу ногой, заставив полупустой горшок подпрыгнуть в воздух, и едва успела поймать ногами влетевшую под самый потолок вылизанную мной же тарелку. Злость мгновенно прошла, и я потупилась, тиская в руках скрипевший чистотой керамический кругляш – «Простите… После всего произошедшего, я стала какой-то дерганой…».

– «Ну-ну. Ну и в чем проблема с распознаванием симптомов этой «болезни»? Я бы поняла, если бы задергался отец, но ты-то, мама – как ты не догадалась о происходящем раньше, чем я?».

– «О богиня!» – кажется, в голову Бабули только что пришла какая-то идея, и пожилая земнопони пристально посмотрела на ехидно улыбавшуюся дочь остановившимися глазами. Выражение испуга на ее морде постепенно уступило место странному восторгу и умилению, с которым она подскочила ко мне и принялась тискать, словно маленького жеребенка – «Неужели… Неужели?!».

– «Эй, да что сегодня с вами со всеми такое?» – пробурчала я из водоворота родительской ласки – «Кег, что ты там ей такого наговорила, а?».

– «Наша мать подозревает, что скоро ей придется вязать чепчики и пинетки вместо чехлов на крылья и зимних сапожков» – несколько холодновато, но по-прежнему с ухмылкой, поделилась со мной своими мыслями Кег. Отпустив мою вырывающуюся тушку, Бабуля вскочила на ноги и принялась будить Деда, по своему обычаю, задремавшему с погасшей трубкой в зубах – «Кажется, нас скоро станет больше».

– «Хммм, что значит – «больше»? А пинетки – это…».

– «Это такие маааленькая обувь для мааааленьких копыт» – ухмыльнулась синяя пегаска, убирая со стола тарелки на стоящий рядом сервировочный столик, после чего ласково обняла Бабулю, все еще лихорадочно втолковывающую что-то Деду, непонимающе крутившему осоловелыми со сна глазами – «Знаешь, похоже, скоро и мне придется…».

– «Тебе? Кег, так ты… Уррра!» – собрав мозги в кучку, нагло дрыхнувшие после сытного ужина, я наконец смогла сложить два и два, после чего весело сдавила в объятьях оторопевшую от подобного натиска сестру – «У тебя будет жеребенок?! Так это же замечательно! То-то я все не врубалась, о каких какой обуви ты толкуешь! Вот будет сюрприз!».

– «Да-да… Будет…» – кряхтя и неловко улыбаясь, призналась сестра. По слухам, статная, гордая пегаска умудрялась крутить роман аж с двумя разными жеребцами, одним из которых был известный своими научными изысканиями единорог, а второй… – «Знаешь, мама, я думаю, в перечисленный нами список стоит внести еще и снижение умственных способностей – как приятный бонус ко всему вышеперечисленному».

– «Как? Она все еще не поняла?» – отойдя от первого впечатления, удивилась Бабуля, вновь присаживаясь к столу. На этот раз она заняла место рядом со мной и похоже, тоже склонялась к тому, чтобы накормить меня чем-нибудь еще – «Даже после всего того, что мы тут только что выяснили?».

– «Не поняла чего?» – насторожилась я, не вполне улавливая, откуда дует ветер. Какие-то непонятные полунамеки, разговоры через мою голову и странные улыбочки родственников заставили меня занервничать от чувства полной потери контроля над ситуацией – «Сначала мы говорили про мою болезнь, а теперь…».

– «Не бойся, само пройдет» – махнула копытом сестра, приблизив ко мне свою морду и иронично улыбаясь, негромко, но веско сказала – «Месяцев через одиннадцать – точно. Даю слово».

«Эммм…».

– «Нет, ну как ей еще объяснить?» – всплеснув копытами, точь-в-точь как мать, поразилась Кег. Взяв зубами из стоявшей на столе вазочки цветок, она с какой-то странной, очень доброй улыбкой, совсем не вязавшейся с ее обычным ехидным видом, воткнула его мне в гриву. Белые лепестки небольшой лилии непривычно щекотали мое ухо, заставляя меня морщиться и с непривычки трясти головой, однако все эти неудобства, вызванные непонятной мне шуткой, сразу перестали меня волновать, лишь стоило мне взглянуть в смеющиеся, зеленовато-желтые глаза сестры – «Скраппи, это у тебя, у тебя будет жеребенок. Поздравляю, дурочка!».

– «Нет!» – твердо заявила Черри, выходя из кабинета и на мгновение, остановив взгляд на ровных рядах столов, за которыми работали сотрудники самой большой в Эквестрии, торгово-промышленной компании – «Даже и не надейся, Скраппи!».

– «А что, собственно говоря, «нет»?».

– «Ох, я же практически слышу, как в твоей голове зашевелился этот стальной механизм из лезвий и шестерен, который ты, по странному недоразумению, считаешь мозгом, Скраппи!» – тряхнув головой, словно сбрасывая негаданное наваждение, откликнулась подруга, и двинулась вслед за мной, словно и не замечая моего задумчивого взгляда – «Поэтому я сразу говорю тебе – нет, я не буду представителем Легиона на таких вот встречах! Не заставишь!».

– «Аууууууууууу…».

– «И не нужно делать такую обиженную мордочку, Скрапс. Я не Графит, и на меня не подействует так трогательно дрожащая нижняя губа» – покосившись на меня, добавила подруга, дергая ушками в ответ на смешки моих легионеров – «Я там едва не померла от ужаса, когда ты начала орать как… Как она. Поэтому я и прошу – не нужно вешать на меня еще и деловые встречи с важными пони, хорошо? Я же простая пегаска, волею случая, оказавшаяся на земле. У меня нет твоих связей и знакомств, я не пользуюсь доверием богинь, поэтому тебе придется стать тем, кем тебя и так уже считают все вокруг – стать символом нашего войска, даже если ты старательно делаешь вид, что это не так».

– «Ну уж и символа!».

– «Да, именно символа!» – с жаром произнесла подруга, делая взмах в сторону снующих вокруг нас клерков, клиентов и бухгалтеров – «Я понимаю, что у тебя довольно странный взгляд на вещи, который я, да и многие другие, наверное, просто не поймут, но поверь мне, если мы сейчас спросим любого из этих пони, про Легион – угадай, кого они назовут в первую очередь?».

– «Да они просто читают газеты! Это ни о чем не говорит!».

– «Ну да, тогда может быть, пойдем дальше и подумаем, почему именно ты постоянно попадаешь на полосы этих газет?».

– «Ну, потому что я… Ну…» – замешкавшись, я покосилась на хитро ухмылявшуюся Черри и откровенно скалившегося за ее спиной Буша, чьи уши просто тряслись от нетерпения в ожидании моего ответа – «Вот черт! Гады вы все! И вообще, может, вы забыли, что меня, как и вас, официально низвели в простые легионеры?».

– «Не напоминай, ладно? Для нас ты все равно останешься командиром – ты, а не эти кастрированные ур… Ладно, что уж теперь» – безрадостно громыхнул Буши, следуя за мной к выходу из конторы – «Ну что, Скраппи, удалось сделать все, как хотела?».

– «Удалось. С вашей помощью, а особенно – с помощью нашего милого, бывшего сигнифера» – кивнула я головой, с усмешкой косясь в сторону зардевшейся от похвалы Черри – «Так что теперь решившим пожировать на казенный счет дельцам придется придумывать более реальные цифры, ведь докладывать они будут одной из двух принцесс. Ладно, дело сделано, а теперь… Эх, даже и не напоминайте, а!».

– «Да, нам тоже что-то расхотелось возвращаться в казармы» – помедлив, неохотно сказал Тэйл. При этих словах наши улыбки померкли, словно слизанные с морд порывом холодного ветра – «Прими… Раг! Ты же вхожа в покои принцесс – так может, узнаешь, куда делся наш легат? Я ж из Гвардии удрал из-за этого проклятого бездействия, а что теперь? Нас теперь сделают «вспомогательными частями», как грозился командор?».

– «Скорее я его прирежу. Или отравлю» – хмуро пробормотала я, краем глаза замечая, как содрогнулись мои товарищи – «Нет, ну правда! Какого huya к нам прислали этого opezdola?! Yebanniy steroidniy monstr, sraniy bitchara!».

– «Я ничего не понял, но поддерживаю!» – высказался бывший кентурион Пятой кентурии, явно стараясь запомнить произнесенные мной слова. Похоже, вскоре список его ругательств должен был существенно расшириться – «Ну а все же, может, слетаешь к своей Госпоже?».

– «Они не хотят видеть меня, Буши» – неохотно ответила я, кидая предостерегающий взгляд на Черри – «Думаю, они знают, что при встрече я поставлю вопрос ребром – либо он, либо я. И пускай они тогда ищут себе еще кого-нибудь, готового разгребать накопившееся за много веков дерьмо! Вот поэтому-то, наверное, Селестия и скрывается от меня, в то время как Госпожа просто-напросто исчезла из дворца, прихватив с собой моего мужа… Эй, над чем вы там опять ржете, а?!».

– «Да так…» – икнув от смеха, постарался собраться с мыслями Буш – «Не обращай внимания. Нервный смех. Я вот тут подумал, что из наших на более-менее командной должности остался только Хай, и теперь некому нас прикрыть, если мы все, вот в этот самый момент, решим напиться от горя в твоем любимом Кафе. Этот «герой» понизил даже Черри, заявив, что с ее травмами ей место лишь во вспомогательных частях или разносчицах печенья! Не знаю даже, как она сдержалась…».

– «Я была больше занята там, чтобы удержать Скраппи от смертоубийства» – абсолютно серьезно ответила ему моя подруга – «Скраппи, я прошу тебя – поберегись. Все вокруг уже поняли, что он сознательно тебя провоцирует, чтобы расправиться с тобой согласно уставу или по закону!».

– «Да он залягал уже всех!» – в сердцах, рявкнул Буш, сердито пиная ни в чем не повинную урну, отправляя ее в долгий полет к видневшемуся неподалеку шлагбауму – «Он распускает присланных Скричем инструкторов, отправляя их назад, в эту вашу Обитель Кошмаров. Конечно, все они злобные мерзавцы, и я не представляю, как кто-то вроде тебя или Черри мог провести там полтора года, но пройдя сквозь их копыта, я чувствую, что стал гораздо сильнее и опытнее. Клянусь, даже неловко сравнивать меня нынешнего и того слюнтяя, которым я когда-то был. А что теперь? «Ровняйсь! Налево! Запевай! Стой смирно и не шевелись!» – это то, во что они хотят нас снова превратить? Раг, ну сделай хоть что-нибудь, а?».

– «Могу в морду дать» – мрачно предложила я, покосившись на расстроенную морду пегаса – «Тебя устроит?».

– «Нет уж, спасибо» – передернулся песочный, со вздохом провожая глазами укатившуюся урну, носившую на своем боку отчетливый отпечаток стального накопытника – «Вся казарма гудела, обсуждая, как далеко разлетелись зубы у этой кобылищи, залягай ее осел! Кстати, ты знаешь, что ее назначили примипилом, и теперь она ночует в твоей комнате, предварительно выкинув из нее все твое барахло?».

– «Все, она труп!» – поднявшись на дыбы, рявкнула я, и если бы не Черри, повисшая на моей шее, то я бы уже была на полпути к казармам нашего Легиона – «Меч! Нож! Нет, фаллоимитатор – вот что ждет ее жопу! Делайте что хотите, но etoy ssuke pizdets!».

– «Пожалуйста, не буйствуй, Скраппи!» – умоляюще проговорила подруга. Даже не притронувшись к своему коктейлю, она сидела рядом со мной и успокаивающе поглаживала меня по крылу – «Ты же сама говорила, что мы должны покоряться только воле принцесс, иначе мы станем не защитниками, но угрозой для остальных пони».

– «Да-да-да, говорила! Но это было до того, как мои вещи вышвырнули из моей же комнаты копыта поганой, стероидной коровищи! И вообще, нашли, кого слушать!».

– «О, миссис Раг! Как приятно вас видеть!» – подходя к нашему столу, неизменно галантно раскланялся со мной Фансипантс, удостаивая остальных по-кантерлотски привычным, небрежным кивком. Сегодня белый единорог был один, и с каким-то непонятным мне пониманием поглядывал на наши мрачные морды, забившиеся в дальний угол Кафе – «Вы не будете против, если я внесу некоторое оживление в вашу мрачную беседу?».

– «Будьте так добры» – не меняя выражения на морде, отозвалась я, понимая, что вновь зачем-то понадобилась влиятельным кантерлотским снобам, изощренно интригующим против… Против кого? Против Селестии? Или против обеих царственных сестер? А может, они преследуют какие-то свои, далеко идущие планы? Столько вопросов, от которых раскалывается голова…

– «Я слышал, что вы вновь исполнили какую-то замечательную песню, миссис Раг» – неторопливо начал разговор Фантсипантс, пригубив предложенное важным официантом вино – «И вечеринка, состоявшаяся после очередной вашей встречи с уважаемой Первой Ученицей принцессы Селестии, была тоже неплохой… По деревенским меркам, конечно же».

«Я знаю о тебе все, поэтому постарайся не юлить, ладно?».

– «Песни поются на воле, в то время как из золотой клетки можно услышать лишь грустный писк» – вернула я намек прикрывшемуся бокалом вина единорогу, внимательно глядевшего на меня поверх тонкого стекла – «Увы, жизнь – как зебра, Она состоит из черных и белых полос. Полоса черная, полоса белая… А в конце – жопа».

«У меня проблемы, и я не знаю, как их разрешить. Приму любую помощь на ваших условиях».

– «Да, несмотря на несколько экспрессивную оценку вашей судьбы, вы в чем-то правы по поводу всей нашей жизни» – внимательно всмотрелся в меня единорог. Не знаю, что он ожидал увидеть на моей мордочке, но кажется, результаты осмотра его не разочаровали – «Но я уверен в том, что даже самый тихий голос может быть услышан… Если, конечно, попадет в правильные уши».

«Я могу передать твою просьбу нужным пони… Если посчитаю это нужным. А то и на самый верх, если обещаешь вести себя хорошо».

– «Увы, с ушами сейчас проблема стоит особенно остро» – вздохнула я, уловив столь неприкрытое предложение о не совсем бескорыстной помощи – «Одни уши исчезают вместе с их владельцем, другие же слушают шепотки интриганов, которых влечет лишь сила и власть. Увы, таков наш коварный век…».

«Повелительница исчезла, Селестия доверилась мнению командора, я отвергаю это, но пока ничего не буду предпринимать».

– «Да, боюсь стоящие у власти должны идти на компромиссы, дабы поддерживать в порядке вверенных им пони» – нахмурившись, кивнул Фансипантс, выказывая свою осведомленность о произошедшем в тот день побоище – «Но они могут быть уверенны в каждом из нас, правда?».

«Я все знаю о том, что там у вас случилось на самом деле, и пославших меня интересует, останешься ли ты верна принцессе?».

– «Иногда даже самые сильные могут устать. Что ж говорить, когда речь заходят о столь слабых личностях, как я?» – пожав плечами, я присосалась к чьему-то коктейлю, неосмотрительно оставленному на столе. Конечно, с переводом меня на низшую из всех возможных категорий должностей в скором времени должно было сильно ударить по моему карману, поэтому я не собиралась просто так шиковать, и уже подумывала о кое-каких вариантах увеличения своего благосостояния. Ну что же, посмотрим, кого ты на самом деле представляешь, Фантсипантс… – «Мой медовый месяц был нагло сорван, пони меня осудили, и я подумываю – а зачем мне все это? Уйду на покой, брошу чужие, абсолютно не касающиеся меня заботы и тревоги, поселившись в своем Понивилле, и стану образцовой пони, как и заповедала мне принцесса».

«Меня жутко обидело все происходящее по воле принцесс, и я подумываю уйти на покой, предоставив им самим разбираться с устроенным ими же кавардаком».

– «Надеюсь, что вы все же передумаете, мисс Раг, и не будете прерывать череду ваших непостоянных, но очень ценимых истинными знатоками выступлений, и мы еще сможем насладиться вашим очаровательным голоском» – нахмурившись, произнес единорог. Судя по тому, как забегали его глаза на обычно невозмутимой морде, мое сообщение было понято и явно его не порадовало – «Теперь позвольте мне откланяться, миссис Раг. Неотложные дела… Ах да, позвольте мне дать вам небольшой совет – не читайте перед сном исторические романы. От них часто сняться тяжелые сны».

– «Интересно, что он хотел сказать?» – задумчиво проговорила Черри, отбирая у меня наполовину выпитый коктейль и глядя вслед гордо удаляющемуся единорогу – «Хай говорит, что из всего разговора лучше всего запоминаются первая и последняя фразы. И это значит, что твой важный знакомый что-то тебе передал?».

– «А я вот нихрена не понял из этого вашего разговора!» – хмуро буркнул Буш, наливая себе очередную стопку «Дикого Пегаса». Дешевейшее пойло, презираемое большинством пони, нашло благодарный прием в его утробе, привыкшей к употреблению какой-то самогонки из ягод, рекой льющейся у него на севере – «Говорят одно, думают другое, делают третье… Как ты вообще понимаешь этих богатеев?».

– «Для этого тебе придется стать примипилом или Легатом, Буш» – глядя в пространство, сообщила я, обкатывая в мыслях последнюю фразу ушедшего белого единорога – «Поэтому не насилуй свои мозги, а прекращай пить и сосредоточься на том, чтобы не допустить окончательного развала всего нашего дела».

– «Легко сказать!» – возмутился песочного цвета пегас, ревниво глядя, как я лихо осушаю стопку, выдернутую у него из копыт – «Они ж заменили всех кентурионов, поставив на наши места своих доверенных гвардейцев в этой их черной броне! Все наши тренировки превратились в марши, нас заставляют раз за разом тренировать фехтование на копьях, уча обезвреживать и обороняться от врага. Обороняться от него, Скраппи – не убивать!».

– «Слышу, слышу, поэтому незачем так орать» – поморщилась я при виде окружающих нас пони, тревожно вскинувших головы при громовых звуках голоса Тэйла – «Хорошо еще, что мы смогли протащить эту программу перевооружения Легиона до того, как явившийся командор наложил на нее свое гнусное копыто. Теперь, благодаря сегодняшней встрече, контракт на заказанные нами оружие и броню будет выглядеть как детище самого Вайт Шилда, и надеюсь, что репутация геройского героя не позволит ему отказаться от этого договора, чтобы не выглядеть полным дураком.

– «Эх, жаль, что новое оружие будет пылиться на складе. Я бы попробовал в деле эти твои пилумы, командир» – мечтательно произнес Буш, вновь принимаясь опустошать бутылку чего-то, отдаленно напоминающего дешевейшее кукурузное виски – «Говоришь, дальность броска может доходить до двадцати-тридцати скачков?».

– «Это уже устаревшая придумка» – хмуро осклабилась я, в очередной раз выдергивая у своего бывшего подчиненного наполненную стопку – «Бой с маневренным противником, вооруженным дальнобойным оружием, многому меня научил, поэтому я задумала… Задумывала еще кое-что, что позволило бы нам адекватно отвечать на подобные угрозы, а остальным пони – в очередной раз назвать меня маленьким монстром. Но теперь… Ладно, Буш, допивай свой «Пегас» и возвращайтесь с Черри в казармы».

– «А ты?» – вздрогнув, подруга едва не подавилась своим молочным коктейлем и как клещ вцепилась в мое крыло – «Н-нет, я пойду с тобой!».

– «Ну, как хочешь» – пожала плечами я. Неслыханная для Легиона вещь как самоволка была для меня весьма относительным понятием с момента получения скромного титула «Первая Ученица принцессы Луны Эквестрийской», и любые свои взбрыки, похождения и отсутствия я с легкостью могла оправдать службой госпоже, так что теперь, я собиралась от души попользоваться этой удобнейшей привилегией – «Но предупреждаю, тебе будет скучно. Просто мне пришло в голову мысль почитать перед сном парочку интересных сказок, и я только что сообразила, что не знаю ни одной из них… Но кажется, я догадываюсь, где мы сможем их найти!».

«А что мы ищем, Скраппи?» – тихо, как дуновение ветерка, прошептал мне на ухо голос подруги. Хрюкнув от неожиданности, я раздраженно затрясла мгновенно зачесавшимся от слабого дыхания пегаски ухом и, отстранившись от испуганно жавшейся ко мне Черри, приоткрыла дверцу потайного фонаря, висевшего у меня в зубах, освещая полки, полные книг. Вздохнув, я раздраженно мотнула головой, вызвав к жизни неясные тени, запрыгавшие вокруг нас, и углубилась в проход между книжных полок, угрюмыми исполинами возвышавшихся вокруг нас.

Проникнуть в Королевскую Библиотеку не составило ни малейшего труда, особенно для бывших стражей. Естественно, двери, ведущие в нее, были закрыты, а сам дворец охранялся куда лучше, чем сам склад древних знаний, но увы… В нем существовала одна, но вполне приемлемая для меня лазейка, которой я не преминула воспользоваться для своих тайных, и несомненно, очень гнусных дел. И называлась она «Скраппи Раг».

– «Первая Ученица Госпожи» – отрекомендовалась я стражам, несущим дежурство у одного из входов во дворец совместно с парой гвардейцев, недоверчиво глядящих на меня круглыми от недосыпа глазами. Всего три слова – и стражи мгновенно отступили прочь, успокаивающе кивая своим златобронным коллегам.

– «Ей мошшшно. Добро пошаловать, ссссестра».

Конечно, библиотекарь была не столь сговорчива и явно не собиралась впускать меня внутрь, но тут-то и пригодился опыт Обители, и пока я дерзко препиралась с вредной старушенцией, грозя ей всяческими карами Госпожи, Черри успела удачно слямзить из ящика стола ключ от двери в библиотечный зал. Осталось лишь прокрасться в него, дождавшись, когда бдительная мегера отправиться на покой, и…

– «Сюда, наверное» – прошептала я, бредя по узкому, незаметному проходу, обнаружившемуся среди книжных шкафов. Нам пришлось излазить двухъярусный зал вдоль и поперек, пока мы не обнаружили некоторую неправильность в расположении книжных шкафов, скрывавших между собой узкий служебный проход. Переглянувшись, мы перескочили через обитый бархатом шнур и осторожно двинулись по этому коридору, судя по богатой отделке и толстому ковру, бывшему чем угодно, но только не проходом в «запасник», как гласила надпись за барьером, освещенная каким-то голубоватым светом, исходившим из отверстия в стене и исчезнувшим при нашем появлении. Конечно, я не рассчитывала найти в конце пути шкафы с надписями «совершенно секретно», однако я была уверена, что в Эквестрии наверняка были пытливые умы, в отличие от большинства, удовлетворявшегося простыми, отредактированными сказками, ищущие ответы на неудобные вопросы. Конечно, в этой «закрытой», «элитной» секции их наверняка ждали столь же отредактированные тексты, но я надеялась, что смогу найти среди них зацепку, которая позволит мне выйти на след. Что-нибудь, упоминающее о минувших днях, о времени до битвы сестер…

– «Ого!» – негромко охнула подруга, увидев новое помещение. Небольшой, по сравнению с предыдущими помещениями, зал был очень высок, словно помещался в башне или колокольне, и был целиком. Под самый потолок, забит книжными полками, недобро черневшими потемневшими от времени корешками книг. Большое, круглое окно, под самым потолком, освещало высоченные, не менее пятнадцати метров в высоту полки, снабженные системой лестниц, перемещавшихся по ним благодаря сети рельс, тускло блестевших старой медью в ярком свете луны.

– «И что мы тут должны найти?».

– «Что-нибудь про времена до появления Найтмэр Мун» – приглушенным шепотом отозвалась я, потянув к себе высоченную лестницу, как и положено добропорядочному оборудованию самой известной библиотеки Эквестрии, издавшую лишь приглушенный, породистый гул завертевшихся роликов – «Что-нибудь из истории… Или сказок».

«Сказки – они под буквой «С»!».

­– «Пожалуй, я посмотрю, нет ли тут каталога книг» – прошипела белая пегаска, исчезая за массивной конторкой библиотекаря, своим видом напоминавшей вычурный готический собор на одного пони. Кивнув, я взобралась на лестницу и оттолкнувшись ногой от края полки, скользнула на ней вперед, в загадочную темноту закрытой секции библиотеки.

«Да, хорошо, что я взяла с собой Черри. Надо же – «каталог книг»! А я бы тут бродила до посинения, даже не сообразив, что должны же библиотекари как-то ориентироваться в этих сотнях тысяч книг. Интересно, что же имел в виду этот тип, обронив свою фразу про достойную память ее последней протеже? Понятно, что это была безуспешная попытка меня уязвить, но я хочу проверить, что же он имел-таки в виду. Да и Фантсипантс совершенно не случайно направил меня сюда, практически открытым текстом посоветовав искать старые истории или романы…».

Лестница катилась неспешно, с приглушенным гулом совершая оборот вокруг огромной башни. Я отдала свой фонарь Черри, и теперь могла лишь разглядывать потемневшие от времени корешки книг, в большинстве случаев, лишенных каких-либо надписей или обозначений. Было абсолютно непонятно, как же посвященные ориентируются во всем этом однообразии похожих друг на друга томов, отличавшихся лишь толщиной и темными пятнами на ветхих переплетах, и лишь мелькающие мимо меня таблички с номерами секций и полок не давали мне сбиться с пути, оставшись навечно кататься по этому громадному залу.

– «Ну как, есть что-нибудь интересное?» – шепотом спросила я подругу, соскакивая с подкатившейся к конторке лестницы – «Книги тут не подписаны и их столько, что я даже не стала заморачиваться со случайным поиском, иначе мне тут придется просидеть всю оставшуюся жизнь».

– «Нет. Извини» – покачала головой бескрылая пегаска, кладя перед собой тонкую тетрадь. Перегнувшись через ее спину, я внимательно вчиталась в каллиграфический почерк неизвестного библиотекаря, с трудом продираясь сквозь заросли завитушек, точек и прочих украшательств для букв, машинально покусывая ушко подруги – «Ой, Скраппи! Хва… Хи-хи-хи… Хватит уже! Это же не место для… Отдай мое ухо, говорю тебе! Тебе сейчас о жеребенке думать нужно!».

– «Вот так. Стоило только кому-то узнать о моей маленькой тайне – и все, отлучена от тела навечно!» – философски вздохнула я, едва ли не возя носом по пахнущему старой бумагой листу – «Значит, ничего необычного, говоришь?».

– «Ну да, обычный библиотечный реестр с оглавлением. Вон там, за твоей спиной – опись по разделам» – белая пони взмахнула копытом в сторону находящегося за нами шкафчика с забранными деревянной решеткой дверцами – «Я бегло проглядела ее – там нет названий книг, лишь их кодовые обозначения. Но вообще, это нормально – я слышала, что в старину, библиотеки были гораздо более важными местами, чем теперь, и многие из них так этим кичились, что не вели даже учета имеющихся у них книг, считая, что читатель должен сам добраться до интересующих его знаний. Похоже, здесь ничего не поменялось с тех самых пор…».

– «Так значит, только реестр по разделам. Хмммм…» – я старалась осторожно перелистывать древние страницы, но вскоре мне это надоело. Столь неуклюжие в канцелярском деле копыта с трудом цепляли каждую страницу, и вскоре я только поплевывала на них, громко шурша потрепанными листами – «Хм-хм-хм… Погоди, что-то я не поняла...».

– «Что? Ты что-то нашла?» – приникнув ко мне, жарко зашептала пегаска, глядя на открытую мною страницу – «Но я же тут уже смотрела и ничего необычного не вижу».

– «Я тоже. Тебя это не настораживает?» – потершись щекой о щеку подруги, в свою очередь, нависавшую над моим плечом, я ткнула копытом в открытую опись разделов – «Вот смотри, это обычный с виду реестр, как ты его назвала, библиотеки. Вот тут идет сортировка по жанрам, если можно их так назвать, и номера секций с примечаниями и сносками на остальные тома. Но если это закрытая часть библиотеки, да еще и защищенная какой-то магией, то почему этот список включает в себя совершенно обыденные вещи?».

– «Я… Я не знаю» – посмотрев на меня вишневыми глазами, призналась Черри, вместе со мной утыкаясь носом в открытую тетрадь – «Ты права, ведь если что-то не предназначено для глаз обычных пони, то оно должно быть ужасно необычным! А тут…».

– «Именно!» – жарко зашептала я, встрепенувшись от нахлынувшего на меня ощущения охотничьего азарта – «Вот смотри, «лечебное дело» – ну ладно, лечить можно по-разному, в том числе и крайне неаппетитными способами, поэтому-то тут могут встречаться книги о каких-нибудь самобытных костоправах. То же самое касается и «юриспруденции» с ее маньяками и закрытыми судами. Но вот что тут делает раздел «сказки», а?».

– «Н-незнаю» – пробормотала подруга, вглядываясь в пожелтевшие от времени страницы – «История может таить много такого, о чем древним пони не хотелось бы говорить, но какое отношение к этому могут иметь сказки? Смотри, секция «Т», полки…».

– «А-гась. С первой по сотую» – ухмыльнулась я, забирая с собой фонарь и резво прыгая с ним в сторону лестницы – «Ну что же, проверим, что вы тут придумали за сказочки, дорогие потомки!».

– «Как верно сказано!» – ввалившийся в мою палату Вайт Шилд был собран и деловит, и я лишь разинула рот, увидев вместо привычной уже брони красующийся на нем белый, слегка помявшийся на боках халат, вместе с галстуком и отложным воротничком заставивший меня впасть в настоящий ступор, как и небольшая толпа врачей, просочившаяся за ним следом. Большой карандаш в нагрудном кармашке и повешенный на шею стетоскоп дополняли открывшуюся мне картину, и замерев, я долго моргала единственным зрячим глазом, пытаясь понять, что же такого мне ввели эти коновалы, если мой мозг выдает мне столь качественный и красочный бред.

– «Судя по твоей морде, Раг, ты просто лучишься от радости при виде своего врача» – насмешливо фыркнул Шилд, останавливаясь рядом с моей кроватью и осторожно приподнимая с меня одеяло, которым накрылась моя вжавшаяся в подушки тушка – «Так, а зачем ей дали мягкую подушку? Немедленно убрать и заменить валиком с фиксирующим воротником!».

– «Шиииии… Агггггххххх!».

– «Не пытайся двигаться, Раг. У меня пока нет данных о повреждении позвоночника, но вот трещина в черепе теперь будет давать о себе знать до конца твоей жизни» – пройдясь вокруг меня, командор внимательно осмотрел повязки, закрывающие мою голову, шею и правый глаз. Стоявшая где-то позади командора Кег лишь иронично склонила голову на бок в ехидном приветствии, внимательно обозревая мою выложенную на всеобщее обозрение тушку, уже лишенную одеяла могучей ногой командора – «Итак, что вы думаете по поводу моей пациентки, доктор Беррислоп?».

– «Жить будет, а остальное зависит от нее. Ну, и от вас».

– «Это вы будете говорить своим обычным пациентам, доктор Беррислоп!» – в голосе командора прорезались гремящие командные нотки, известные по всей стране – «Меня интересует ваше мнение, мнение дипломированного экванолога[136], а не констатация факта в духе товарища министра, поэтому потрудитесь объяснить, что не так с моей подчиненной!».

«Твоей подчиненной?! Да я тебя… Ой-ой-ой, моя голова!».

– «Напомню вам, Вайт Шилд, что, несмотря на наличие тут столь трепетно ценящего вашу дружбу профессора Сниддла, у этого центра есть только один главный врач, и он стоит прямо перед вами» – да, похоже попытка переть буром на мою милейшую сестрицу была пресечена на корню. Обойдя по кругу замершего от неожиданности командора, она принялась листать какие-то бумаги, приколотые к планшету, болтающемуся на спинке моей кровати – «Поэтому постарайтесь вести себя сдержанно и не кричать на весь этаж».

– «Мммррррххххх… Прошу простить мою несдержанность, доктор Кег» – прорычав что-то невнятное, выдавил из себя белый единорог, взглядом заставляя заткнуться посмевших было усмехнуться коллег – «Но вы знаете, что принцесса Селестия приказала мне лично стать ее лечащим врачом, и я думаю, что она была не так уж и не права, отдав ее под опеку одного из достаточно опытных травматологов страны, ведь так?».

– «Учитывая ваше нынешнее звание, ваши знания полевой хирургии и травматологии не вызывают сомнений, доктор Шилд» – расставив все точки в вопросах подчинения, сестра вновь вернулась к своему насмешливо-деловитому тону – «Давайте не будем сталкиваться лбами в вопросах подчинения, и уверяю вас, вы не найдете лучшего места для лечения этой пациентки. Ведь этот центр строился с прицелом на лечение именно таких, как она».

– «Ах да... Первая и надеюсь, что и последняя пациентка со столь редкой аномалией развития организма» – присев на край постели, жалобно скрипнувшей под весом немаленького жеребца, Вайт Шилд перевел взгляд на возбужденно переглядывавшихся врачей, по-прежнему толкущихся возле двери, и зачем-то потер свой белоснежный рог – «Мне казалось, что вся эта затея лишь очередное прикрытие для каких-то темных делишек, проворачиваемых отельными пони, втершимися в доверие к нашей принцессе, но оказалось, что хоть что-то из всего сказанного про это место – правда. Итак, с чем же мы имеем дело, кроме того, что я видел во время пребывания ее в интенсивной терапии?».

– «Травм много. Трещина в основании черепа, несколько сломанных ребер, вывих крыла, множество ссадин и гематом» – нахмурившись, принялась перечислять Кег. Вновь взяв в копыта планшет с кучей бумаг, она начала пролистывать какие-то записи под недоверчивым взглядом командора, переводившего глаза с меня на сестру, словно удивляясь, почему я все еще лежу тут, а не где-нибудь еще и тремя метрами глубже – «Удивительно, как она умудрилась только крылья свои не переломать. Обычно в таких случаях, это самая распространенная травма у пегасов. Стараются хлопать крылышками при любом удобном случае, знаете ли… А что же до моего вердикта, тот тут все очень неоднозначно. До этого происшествия, у кобылки была нормально развивающаяся беременность в начале первого семестра, и хотя данных за повреждения внутренних органов нет, я не могу точно сказать, как обстоят дела с ее формирующимся плодом. В связи с проблемами, которые нам подкидывают ее анализы и неспособностью врачей-единорогов провести полноценную диагностику, я буду за ней внимательно наблюдать. Ведь в любом случае, даже просто прощупать плод на столь малом сроке невозможно, поэтому… Мы будем надеяться, что я ошибаюсь. Мы будем надеяться на лучшее».

– «Так значит, Раг была беременна…» – непонятным тоном прогудел Вайт Шилд, осторожно разрезая неприятно пощелкивающими ножницами повязку на моей голове, и внимательно осматривая что-то на моем затылке, щекоча ставшую крайне чувствительной кожу своим дыханием – «И как давно?».

– «Месяца два, точнее сказать затрудняюсь» – нахмурившись, отрезала Кег. Похоже, ей было неприятно обсуждать этот вопрос с командором, но непонятная перестановка сил, произошедшая за время моего отсутствия, похоже, не оставляла ни ей, ни тем более мне ни малейшего выбора – «Проблемы с ее анализами… В общем, это сложный вопрос, обсудить который вы сможете с профессором Сниддлом. Я же буду за ней наблюдать, ведь на столь малом сроке пока еще невозможно сказать что-либо определенное…».

– «Ка… Какоко хгеннааа…» – меня обсуждали, словно интерны в курилке, и тихо захрипев, я попыталась было привстать, дрожащими копытами пытаясь оттолкнуть колдующего над моей головой единорога – «Кееееек… Уппехххиии… Шттхоооо с шехепенкхоооомммм?».

– «Помолчите, милочка. Сейчас вашего мнения никто не спрашивает!» – холодно ответила сестра на мое невнятное шипение смертельно больной гадюки. Никаких «сестра» или «Раг» – похоже, я всерьез попала в немилость даже у своей сводной сестры. Мазнув меня взглядом, она продолжила было читать, но поневоле сбилась, увидев навернувшиеся на мои глаза слезы, и зачем-то сунув в копыта сидящего рядом со мной Вайт Шилда свой планшет, уселась с другой стороны кровати, осторожно погладив меня по крылу – «Ну-ну-ну. Все будет хорошо, слышишь? Они сейчас уйдут…».

– «Пашшимммууу?» – кривясь, я постаралась как можно четче выговаривать слова, с бессилием шаря передними ногами по ставшему абсолютно нечувствительному телу. Правое крыло и все, что лежало ниже, ощущалось словно деревяшка, словно захваченная врагом территория, и, вздрогнув от слез, я принялась неистово лупить по бесчувственному телу, словно оно было виновато во всем – «Пашшимуууу… Тааааак? Что с… С шехепеннкоооммм?!».

– «Успокойся! Успокойся, мы сделаем все, что в наших силах!» – прижав мои передние ноги к постели, сестра отвела взгляд, словно сама устыдившись этой дежурной фразы врача. Уходящие врачи едва не столкнулись в дверях с вбежавшей в палату медицинской сестрой, зажавшей в зубах какие-то анализы, и поспешно поднявшаяся с кровати сестра вышла вслед за ней, уступив место осунувшейся и вмиг постаревшей приемной матери, в чью гриву я зарылась носом и тихо, отчаянно зарыдала.

– «Мама… Отец… Прошу вас, выйдите на минутку» – донесся до моих ушей громкий шепот сестры. Всунувшаяся в дверь синяя пегаска казалось, постарела не меньше матери и избегала встречаться со мной глазами – «Боюсь, что нас всех ждет очень печальное известие…».

– «Скраппи. Скраааааппииииии…» – знакомый голос настойчиво лез в мои уши, заставляя морщиться и зарываться носом в подушку в попытке урвать себе еще немного, еще хотя бы пару минуточек сна – «Миссис Раг, прошу вас, просыпайтесь. Время для утренних процедур».

– «Мммммммм…» – может, если притвориться спящей, то обладатель голоса поймет безмолвный намек и уйдет?

– «Ну, как хотите. Я попрошу, чтобы вас снова зафиксировали, и уж тогда, ваш круп окажется в полной моей власти. Вы этого хотите?».

– «Ммрррррффффф… Мисс Грим… Ну кто вас толкает под бока?» – поняв, что притворяться далее просто бесполезно, я выпростала голову из-под подушки, и сквозь спутанную, растрепавшуюся гриву, словно вылезший из-за коряги водяной, недовольно уставилась на подошедшую ко мне медсестру, мрачно улыбающуюся мне сквозь полупрозрачную марлевую повязку на морде – «Профэссор сам говорил, что сон – это лучшее лекарство, а вы отвлекаете меня от процесса лечения!».

– «В «процессе лечения» главное – не допустить передозировки!» – наставительно поведала мне медсестра, откидывая одеяло и принимаясь отлавливать мою ползающую по кровати тушку, совершенно не желавшую вновь становиться жертвой ежедневных процедур – «Да что же это такое! Вам скоро рожать, а вы ведете себя не лучше собственного жеребенка!».

– «Думаю, это поправимо» – вкрадчиво произнес голос милого, и я только и успела, что пискнуть, когда сильные ноги, не особо церемонясь, ухватили меня поперек спины, и прижав задние ноги к животу, предъявили мой скрученный круп облегченно вздохнувшей медсестре – «Будьте так добры, миссссссиссссс Грим, на этот расссс – побольнее!».

– «Эй, что это за произвол?!» – окончательно проснувшись, завопила я, изо всех сил пытаясь вырваться из стальной хватки стража, удобно усевшегося на кровать и довольно похлопывавшего меня по непристойно откляченному крупу с трусливо поджатым хвостом – «Я буду жаловаться, слышитееееааааааааааай!».

– «Это всссссё? Жаль, шшшшто так мало» – нет, этот черный тиран просто измывался надо мной! Каждое утро, возвращаясь после очередного загадочного поручения Госпожи, мышекрылый пегас успевал прилететь задолго до моего пробуждения, и приготовить мне очередную каверзную шуточку, последствия которой неизменно ощущала на себе моя истыканная иглами задница. Однажды он просто завернул меня в простыню и оставил, связанную, на кровати, предварительно пометив цветным карандашом наиболее удобные для инъекций места, что послужило поводом для множества плоских шуточек как со стороны персонала, так и увидевших меня в этом положении сослуживцев, окольными путями пробиравшихся в госпиталь навестить своего покалеченного, бывшего командира.

– «Ну, погоди! Ну, дай мне только вырваться!» – обиженно рычала я, грызя длинный черный хвост жеребца, забивший мне рот жестким конским волосом – «Бойтесь мести злобногоаааааааайййй! Ну зачем так больно-то?!».

– «Если бы вы не дергались и спокойно лежали на кровати, как все порядочные кобылы, то не ощутили бы никаких неудобств» – спокойно ответила мне медсестра, втыкая в мой многострадальный филей очередную длинную и наверняка очень тупую иглу – «И если бы не ваш чудесный супруг, нам пришлось бы вновь вас привязать, согласно инструкции, полученной от самой принцессы Луны».

– «Что-то ссслучилось?» – похоже, сегодня супруг был вымотан более чем обычно, и его шипящий акцент, порождаемый множеством острых, как иглы, зубов, звучал гораздо заметнее – «Она пять шшшшто-нибудь натворила?».

– «Снадобья, которые готовила для нее Принцесса Ночи, имели и некоторые побочные эффекты, одним из которых стали галлюцинации» – в отличие от множества простых пони, испытывавших робость и дискомфорт во время общения со стражами, эта мрачная, вполне оправдывающая свою фамилию кобыла откровенно симпатизировала фестралам, не раз и не два давая мне повод если не для ревности, то уж точно для беспокойства, заставляя внимательно следить за перемещениями белой шапочки этой земнопони во время присутствия в госпитале Графита – «Мы все понимаем, что подобные травмы не возникают при простом падении с лестницы, но увы, некоторые мои коллеги с прискорбным равнодушием отнеслись к моим предупреждениям, и теперь находятся на излечении парой этажей ниже».

– «Она опять напала на сссссанитаров?» – похлопавшее по моему ноющему крупу здоровенное копыто не сулило мне ничего хорошего, кроме хорошей порки, и я вновь бешено задергалась, стараясь любой ценой вырваться из хватки мужа – «И на чем, кстати, оссссновывалассссь ваша предубежденносссть?».

– «Нет, скорее, она отбивалась от излишне ретивых кобыл» – фыркнула розовая земнопони, собирая в лоток использованные шприцы – «И вы сами могли заметить, что у меня начисто отсутствуют предубеждения по отношению к вашему роду, уважаемые. Просто я внимательно прочитала ее историю болезни, и уверена, что запись «легионер» в графе «род занятий» ставится не просто так».

– «Прошшу прощения, мисс Грим. Посссле ссслужбы голова сссовсем не варит и язык заплетаетсссся, как у пьяной змеи» – вздохнув, гулко пробормотал милый, вновь принимаясь поглаживать мой дергающийся в его копытах круп – «Конечно же, вы всссегда хорошшшо относссились к этой бесссовке, поэтому примите мои иссскренние извинения за неудачно подобранные ссслова».

– «Не будьте к ней слишком строги, мистер Раг» – я ревниво зафыркала, почувствовав своей задницей, как потеплел в палате воздух от игривой улыбки медсестры, нагло пользующейся тем, что я была повернута к ней не только спиной, но и… – «Мои коллеги получили то, что заслуживали, бросаясь на испуганно мечущуюся по кровати пациентку. Нельзя так поступать с больными, а тем более с теми, кто еще не отошел от заклинания наркоза. Поверьте, мы их привязываем не просто так. С вашей же супругой все и так гораздо сложнее, и без этих растворов, над составом которых боятся ломать голову даже посещающие центр, дипломированные врачи».

– «Ага, так вот почему у меня круп напоминает решето – вы думаете, что они сами выльются, стоит лишь проделать во мне побольше дырок?!».

– «Вы всегда сможете обсудить это с профессором Сниддлом, дорогая Скраппи» – насмешливо фыркнула кобыла, унося с собой поднос с негромко звенящими на нем шприцами, отчего ее голос сделался похожим на выговор клевавшего носом Графита – «Удашного фам дня».