Это строки из песни «Футбольные страдания» замечательного барда Тимура Шаова, страстного болельщика «Спартака» и той самой сборной, что стала «героем» этого горько-ироничного произведения. Сочинена была она по мотивам бесславного выступления нашей команды на чемпионате мира в Японии в 2002 году, но могла с равными основаниями появиться на свет после финальной части любого из мировых и европейских первенств после 1988 года.

Более удивительного несоответствия между масштабом народной любви к виду спорта и результатами, которые показывают наши представители в нем, невозможно представить. С момента, когда после развала Советского Союза на свет появилась сборная России, ей ни разу (!) не удалось преодолеть первый этап финальных стадий крупнейших турниров.

Лучше, чем у Шаова, отношение публики к национальной футбольной команде не выразишь: за полтора десятка лет оно прошло стадии удивления, недоумения, гнева, опустошения и к моменту прихода Гуса Хиддинка утвердилось в нише насмешки и иронии. К 2006 году едкие шутки над сборной стали непременной составной частью всех юмористических телепрограмм страны.

Более того, Шаов рифмой и полушутливо заговорил о том же, что его коллега по «амплуа» и болельщик «Зенита» Александр Розенбаум во время нашей беседы два года назад высказал уже серьезно и прозой: «Мне, футбольному болельщику с детства, очень бы хотелось думать иначе. Но все же полагаю, что это не наш вид спорта, и большого пути у нас в нем не будет… Никогда мы не будем доминировать, как Кавказ в легких и средних весах вольной борьбы, как русские тяжи в греко-римской борьбе – начиная с Ивана Поддубного и вплоть до Карелина. Это генетика. Русские медведи – это про нас. А футбол – нет».

Еще один представитель интеллигенции, покойный ныне Александр Абдулов, в начале осени 2006-го оказался совсем уж категоричен: «Наших футболистов пока нельзя показывать за деньги». Хорошо еще оставил им последнюю надежду ремаркой «пока»…

Наверняка найдутся ура-патриоты, которые затопают ногами и обвинят известных деятелей культуры в русофобии или чем-то подобном. Чушь! Уважаемые люди лишь высказали вслух мысль, которая не давала покоя многим. Стоит ли вообще переживать за нашу сборную, убивать из-за нее миллионы нервных клеток, стоит ли надеяться, что когда-нибудь от нее будет реально чего-то дождаться? Или надо взирать на ее матчи с меланхолическим спокойствием люксембуржца или санмаринца, уверенного, что в футболе ничего серьезного его команде никогда не светит?

Ответ на этот вопрос мы получили 17 октября 2007 года в Лужниках. Тем волшебным вечером сборная России под руководством голландца Хиддинка сражалась за выход на чемпионат Европы-2008 с англичанами, у которых знаменитость была на знаменитости и знаменитостью погоняла – Руни, Оуэн, Джеррард, Лэмпард… Но, проигрывая, наша команда нашла в себе силы на пятиминутку поэтической ярости, за время которой Роман Павлюченко забил два мяча. И сборная России, которую в той игре не устраивала даже ничья, победила, вмиг сделав огромную страну счастливой.

В тот день мы осознали: нет на этой команде никакого клейма обреченности! Мы сами себе внушили, что рожденный ползать летать не может! Да и вообще, откуда взяться такому клейму в противоборстве национальных команд, где невозможно скупить всех лучших игроков за деньги? Сборная Греции, выигравшая чемпионат Европы-2004, доказала это как никто другой. И дала надежду другим странам, не относящимся к высшему футбольному свету: вы тоже способны на это!

Но мы, граждане страны с загадочным для всего мира менталитетом, способны и на совсем другое. Когда надежды почти нет – бьем мотивированную до предела Англию. Зато когда почти все решено в нашу пользу – проигрываем Израилю, которому вообще ничего уже не нужно. Отбив в жестокой драке с грабителями свою сумку с драгоценностями, тут же на радостях вручаем ее первому встречному…

«Сумка», однако, все-таки вернулась к хозяину в целости и сохранности. На подмогу пришли хорваты, в последнем туре невероятным образом обыгравшие Англию на ее поле, когда ту устраивала ничья. И Россия, к собственному изумлению, получила путевку на первенство Европы. Вся Москва последний месяц заклеена рекламными плакатами с лицами Хиддинка и Павлюченко.

Решительно не понимаю тех наших соотечественников, которые такому повороту не рады и брюзжат: зачем, мол, ехать, чтобы в очередной раз опозориться? Во-первых, именно теперь подобный исход – далеко не факт. Нас в кои-то веки везет на крупный турнир большой европейский тренер, досконально знающий, как строить подготовку к чемпионатам мира и Европы. Если Хиддинку удавалось вывести из группы корейцев с австралийцами – почему нельзя верить, что та же участь выпадет и россиянам? Тем более – после весеннего шоу в Кубке УЕФА питерского «Зенита», в стартовом составе которого восемь игроков из одиннадцати – россияне?

Боюсь одного. Того, о чем, собственно, и написана эта книга. Почему-то так вышло, что абсолютно каждое появление нашей сборной на мировом или европейском чемпионате в последние два десятка лет оборачивалось не футбольным праздником, а склоками и интригами. Только что одаренные, дружные и по гроб жизни любившие друг друга тренеры, игроки и руководители вдруг оказывались смертельными врагами. В момент, когда так нужно было отбросить все, кроме главного, люди начинали думать о чем угодно, кроме футбола. Мы вдруг узнавали не о лучших их качествах, а о худших. Раз за разом это оборачивалось крушением команды и разочарованием болельщиков.

А потом все шло по следующему кругу – новый тренер, громкие обещания, первые победы, реанимация веры… И так вплоть до следующего пшика, после которого вдруг выяснялось, что наши любимые игроки – рвачи и бездари, тренеры – зазнайки и неумехи, а функционеры – «совки» и коррупционеры. Тут же в судьбу сборной бесцеремонно вмешивались политики, убежденные, что в игре миллионов смыслят лучше профессионалов. И серьезный разбор причин неудачи тут же подменялся в кабинетах и на телеэкранах истеричными криками об отсутствии патриотизма и испорченности игроков несусветными деньгами. А на стадионах и за их пределами эти крики, попав на нужную почву, аукались ненавистью и насилием.

Все это происходило, мне кажется, согласно извращенным законам нашей жизни. И отнюдь не только футбольной.

Эта цикличность сюжета и заставила меня назвать книгу о сборной – «Наша футбольная Russia». Как и герои моего любимого телевизионного шоу, российская команда полтора десятка лет дарила нам самые разнообразные сценарии с одним и тем же гарантированным исходом. Стоит ли удивляться, что футбол – обязательный атрибут самой программы «Наша Russia»?

Неужели и сейчас, во время и после Euro-2008, будет то же самое? «Верю в чудо», – сказал мне телекомментатор Виктор Гусев, и у него есть для этого основания. Сборную России теперь тренирует цивилизованный человек, который занят поиском не внешних и внутренних врагов, а возможностей для усиления игры. Уважающие его футболисты, почувствовав прошлой осенью в Израиле на собственной шкуре, что такое настоящий позор, ни в коем случае не захотят этот опыт повторить.

Смогут ли?..

В уже упомянутой песне Тимура Шаова есть еще строки:

Миссия нашей сборной на Euro-2008 в Австрии и Швейцарии – конечно же, не выиграть этот турнир. Нужно быть реалистами и не ждать от команды того, на что она сегодня объективно вряд ли способна.

А вот покончить с вечным хождением по граблям, верно подмеченным поэтом и музыкантом, – вполне в силах этой сборной. И с нашими многолетними «футбольными страданиями» – тоже.

Дай Бог удачи Хиддинку и его команде.

А также всем нам.

«В этой повести нет ангелов и нет злодеев… Нет грешников и праведников нет. Да и в жизни их не существует».

Сергей Довлатов

«Мы, игроки национальной сборной России по футболу, понимая всю возложенную на нас ответственность за выступление команды на чемпионате мира в США, считаем недозволительным повторение ошибок, ранее неоднократно допущенных федерацией футбола, – организационные просчеты, финансовые манипуляции, неудовлетворительное материально-техническое обеспечение сборной, что уже не один раз отрицательно влияло на качество ее выступлений.

Мы знаем, что Садырин П. Ф. – неплохой клубный тренер, но сборная – это другое: главное, что беспокоит нас сегодня, это тренировочный процесс и методы подготовки тренера сборной Садырина, которые, по нашему мнению, не соответствуют уровню работы с главной командой России. Достигнутый же сборной результат – выход в финальную часть чемпионата мира 1994 года – это инерция команды, созданной ее бывшим тренером Бышовцем А. Ф. к чемпионату Европы 1992 года.

Мы считаем:

1. Работу с национальной сборной России по праву должен вести Бышовец Анатолий Федорович и готовить ее к выступлениям в финале чемпионата мира 1994 года в США.

2. Должны быть изменены условия материального вознаграждения за выход в финальную часть чемпионата мира.

3. Незамедлительно должно быть улучшено материально-техническое обеспечение сборной команды страны.

Игроки национальной сборной команды России по футболу: Никифоров, Карпин, Иванов, Юран, Шалимов, Добровольский, Колыванов, Онопко, Хлестов, Кирьяков, Канчельскис, Мостовой, Саленко, Кульков».

Осенью 1993 года погибла одна из самых талантливых наших футбольных сборных всех времен.

Нет, слава богу, никакой трагедии с ней не приключилось. Физически все остались живы-здоровы. Но открытое «письмо 14-ти» на имя советника президента России по спорту Шамиля Тарпищева с требованием отставки главного тренера Павла Садырина, написанное игроками в номере афинского отеля «Хилтон», в одночасье уничтожило команду, которой были по плечу медали чемпионата мира.

Не я так считаю – а все действующие лица той драмы, от Вячеслава Колоскова до Игоря Шалимова, от Анатолия Бышовца до Сергея Юрана. «Бронзу на ЧМ-94 в Америке взяли шведы, которых мы почти в тех же составах обыграли в полуфинале молодежного чемпионата Европы 90-го,– отметил в разговоре со мной экс-генеральный секретарь РФС Владимир Радионов, главный тренер той золотой молодежки. – А в 98-м во Франции третьими стали хорваты – с Просинечки, Бобаном и Шукером, которых в составе сборной Югославии мы дважды побили в финале. Как же больно осознавать, что хотя бы однажды на их месте должны были оказаться мы!»

Под этими горькими словами сегодня готовы подписаться все, кто оказался тогда по разные стороны баррикад. Конфликт не просто лишил сборную части ключевых футболистов – Игоря Шалимова из «Интера», Андрея Канчельскиса из «Манчестер Юнайтед», Василия Кулькова из «Бенфики», Игоря Колыванова из «Фоджи», Сергея Кирьякова из «Карлсруэ», эксмарсельца Игоря Добровольского. Все они в конце концов полгода спустя при новом тренере Олеге Романцеве вернулись в команду. Прореху в отношениях – вот что было уже не залатать. Золотое поколение, последний выпуск советского футбольного университета, разбилось на группы настороженных и напряженных людей, не верящих друг другу, готовых к любым подвохам и интригам. Склеить «осколки разбитой тарелки», как во время чемпионата назвал случившееся мой коллега Сергей Микулик, оказалось не под силу никому. «У сборной сломался хребет», – сформулировал Борис Игнатьев.

Футбол – это часть жизни, а потому думаю, что «бунт 14-ти» был одним из неизбежных проявлений того смутного времени. За полтора месяца до письма в Москве штурмовали Останкино и палили – отнюдь не холостыми – по Белому дому. И в людском подсознании откладывалось: границ нет. Ни в чем. Революционные ситуации в обществе и в футболе вряд ли были случайным совпадением.

Не собираюсь выносить приговор, кто был тогда прав и кто виноват. В оценке таких сюжетов нет ничего вреднее крайностей. Отсюда и эпиграф, означающий: жизнь всегда сложнее примитивного черно-белого окраса. Вот и постараюсь для начала собрать полную палитру, воссоздать с ее помощью картину, разобраться в причинах. И дать возможность вам, уважаемый читатель, самому расставить акценты.

Для меня же самым сильным впечатлением стало то, с какой страстью все «фигуранты» согласились вспомнить события 93-го – 94-го, когда в 2003 году, к десятилетию «письма 14-ти», я решил тщательно разобраться в этой истории. К кому ни обращался – тогдашнему президенту РФС Вячеславу Колоскову и его генсеку Владимиру Радионову, к тренерам той сборной Юрию Семину и Борису Игнатьеву, к ее капитану Игорю Шалимову, к советнику президента России по спорту Шамилю Тарпищеву, к несостоявшемуся претенденту на место главного тренера Анатолию Бышовцу, к не подписавшему письмо Дмитрию Галямину и к подписавшему, но потом вернувшемуся в сборную Сергею Юрану, – всех буквально прорывало от воспоминаний и боли. Десять лет спустя многие, конечно, путались в деталях – но никто не уклонился от разговора. Никто не стал искать отговорок – что все, мол, быльем поросло, что тема неактуальна, что не хочется бередить раны и неосторожным словом кого-то задеть. Игнатьев ли на лужниковском морозе, Шалимов ли в пиццерии на «Соколе», Галямин ли в клубном кафе в Химках – все понимали, что уйти от этих воспоминаний, какими бы тяжелыми они ни были, – значит обмануть себя.

Потому что такое не должно повториться.

Все началось 17 ноября 1993 года в Афинах, где сборная Садырина, заранее обеспечившая себе выход в финальную часть ЧМ-94, проводила последний матч с греками. При счете 0:1 ближе к концу матча Добровольский сравнял счет, но судья, гигант из африканского Габона (!), под предлогом надуманного офсайда гол отменил. Садырин в этот момент что есть силы пнул кресло – этот кадр видела вся страна. Вроде никому не нужная игра – но та сборная не привыкла уступать. После финального свистка игроки были взвинчены – об этом говорят и они сами, и их тренеры.

И тут, едва матч закончился, в раздевалку вошел президент РФС.

Колосков:

– Я сказал игрокам то же самое, что и в августе 2003 года после матча с Израилем, когда ушел Газзаев. Что с такой игрой, с таким отношением к делу им в Америке делать нечего. Что нельзя позорить страну, и мы посмотрим, кого брать на чемпионат мира, а кого – нет.

– Может, не стоило говорить такое по горячим следам?

– Как не стоило?! Мы, руководители – тоже люди, у нас есть определенные эмоции. И потом, игроки выступали за границей, после матчей разъезжались по разным странам, а нам надо было ехать домой. И выслушивать все, что о нас думают.

Шалимов:

– Думаю, сильнее всего нас задела фраза, что с такой игрой в Америке делать нечего. Ни в коем случае не оправдываюсь, но когда забиваешь чистейший гол (там метра два до офсайда было), экзотический судья его не засчитывает, а после игры слышишь такие слова – наступает ответная реакция. Я как капитан говорил, наверное, полчаса. Вспоминал все претензии, которые у нас накопились по организации дела в сборной. И пошло-поехало. Это и послужило отправной точкой конфликта. Может, не стоило так делать, надо было искать какой-то компромисс. Но молодые были, горячие…

Семин в 2003-м видел ситуацию так:

– Может, ничего бы и не произошло, если бы не было того непонятного разговора в раздевалке. Это еще раз доказывает – всем, что там происходит, должен управлять только главный тренер. Никто, кроме него, не имеет права проводить собрание по горячим следам. Игроки ведь сами переживали, что неудачно закончили тот матч, в котором сыграли, полагаю, вовсе не так плохо. Надо было дать людям отдохнуть после игры, поблагодарить их за успешный итог отборочного цикла, выставить на столы шампанское. А уже через неделю, когда все успокоятся, провести собрание, где все и обсудить. В результате футболисты совершили очень большую глупость, о которой сами теперь все сожалеют…

Игнатьев, правда, считал несколько иначе: «Припоминаю свои ощущения: как тренер я со стороны Колоскова какого-то нарочитого отсутствия дипломатии в тот момент не почувствовал». Юран добавил: «Колосков вошел, когда мы еще даже в душ не сходили, и, думаю, было неправильно начинать с ним спорить. В конце концов, он – президент федерации, и имел право говорить так жестко, как считал нужным. Мне кажется, ответ ребят был кем-то заранее спровоцирован».

На собственном (пусть и любительском) опыте я знаю, как после матча, тем более проигранного, обострены чувства его участников. Говорить в такие моменты на повышенных тонах – значит добровольно запаливать фитиль. Что и произошло в Афинах.

Во время перепалки в раздевалке Колосков упомянул, что РФС подписал спонсорский контракт с фирмой Reebok, и на чемпионате мира все игроки должны играть в ее бутсах – а кто не захочет, тот не поедет в США. Это стало еще одним детонатором взрыва. Даже не потому, что у многих легионеров были индивидуальные контракты с другими фирмами. А из-за того, что на этом соглашении в числе прочих стояла подпись главного тренера.

Шалимов:

– Мы стали спрашивать, почему о столь жестких условиях нас никто заранее не поставил в известность, хотя мы и прежде предупреждали об индивидуальных контрактах. Колосков сообщил, что контракт от имени сборной России подписали он сам, Симонян и Садырин. Павел Федорович при этом промолчал. Тогда-то мы и поняли, что главный тренер – не с нами, а с руководством федерации. Это сейчас, став тренером, я осознаю, что способ, который мы избрали для ответа, был неправильным, и игроки вообще не должны ставить вопрос о смене тренера. А тогда нам казалось, что Садырин мог повлиять на всю ту массу организационных неурядиц, которая в то время была в сборной. И что это напрямую влияет на результат. Потому в письме и возник пункт о замене Садырина на Бышовца.

Семин: «Да, на Садырина со стороны игроков была обида, что он не встал на их сторону, промолчал во время выступления президента РФС. Но до этого, насколько помню, никакого негатива по отношению к работе тренеров не было».

Из тех, кто подписал письмо, деятельность Садырина-тренера была главной причиной только для Карпина. Спустя десять лет он не скрывал, что основанием во многом послужила личная обида – несмотря на отсутствие в Афинах из-за дисквалификации его конкурента Канчельскиса, Садырин даже не вызвал тогдашнего спартаковца на матч с Грецией.

– Разумеется, дело было не только во мне, – вспоминал в 2003 году Карпин. – Я не думал, что с этим руководством сборной мы можем чего-то добиться на чемпионате мира. И когда подписывал письмо, для меня было совсем не обязательно, чтобы на место Садырина пришел именно Бышовец.

Карпинский акцент на Садырине был исключением, который лишь подтверждал правило.

По иронии судьбы совсем незадолго до того два главных закоперщика конфликта – Шалимов и Кирьяков – в беседах с автором этих строк, опубликованных соответственно в газетах «Футбол-экспресс» (в декабре 92-го) и «Футбольный курьер» (в мае 93-го), отозвались о Садырине комплиментарно.

Шалимов: «Работать с Садыриным мне понравилось сразу. Пришлись по душе его знание футбола и отношение к нам как к личностям. Он не равняет всех под одну гребенку, не вгоняет в какие-то искусственные рамки, а старается найти общий язык с каждым. Думаю, что с таким тренером, да и при таком составе, мы можем и за Кубок мира побороться. А почему бы и нет?»

Кирьяков: «Не найти общий язык с Садыриным можно только при большом желании. Он прекрасно понимает игроков, может пошутить. В помине нет такого, как при Бышовце, когда на базе гробовая тишина стояла, каждый был погружен в себя. Строгие рамки дисциплины, в которые нас загонял Анатолий Федорович, далеко не всем были по нутру. Особенно тем, кто за границей играл».

А уже в январе 94-го Шалимов в интервью моему коллеге по «Спорт-Экспрессу» Михаилу Пукшанскому заявлял следующее: «Колосков непотопляем – это ясно всем. Но я согласен играть в сборной при Бышовце, потому что он всегда стоял и, я уверен, будет стоять на стороне игроков, а не предаст нас, как это сделал Садырин».

Не сомневаюсь, что Шалимов с Кирьяковым искренне верили в то, что говорили. Молодости свойственны эмоции – вот и поменялось их отношение к человеку на 180 градусов за какой-то год. А на самом деле – не за год, а за ту самую минуту в афинской раздевалке, когда Садырин не поддержал футболистов в «обувном» вопросе…

Сами игроки тем не менее в те месяцы приводили игровые причины своих претензий к главному тренеру. Так, на нашумевшей пресс-конференции в пресс-центре МИД 25 декабря 93-го капитан сборной Шалимов сказал:

– Команда на глазах регрессирует, и мы не хотим в таком состоянии ехать на чемпионат мира, чтобы там опозориться. Поэтому мы потребовали назначения тренером сборной Бышовца, который всех нас хорошо знает и которому не придется строить команду заново. Мы считаем, что за оставшееся время он сможет вернуть нам игру, которая у нас когда-то была. Ведь всем нравилось, как мы играли в отборочном турнире чемпионата Европы (1992 года. – Прим. И. Р.), когда сумели опередить таких соперников, как сборные Италии и Норвегии.

С этим тезисом Шалимова согласиться трудно. Да, в отборочном турнире Euro-92 сборная СССР под руководством Бышовца выступила здорово, хотя с теми же итальянцами дважды сыграла вничью с одинаковым счетом – 0:0 и опередила их благодаря лучшим результатам встреч с другими командами. Но потом-то был финальный турнир, о котором капитан сборной почему-то упоминать не стал!

Не сделал он этого потому, что там, в Швеции, никакого намека на осмысленную содержательную игру у сборной не было. Бышовец сделал ставку на глухую оборону в ущерб атакующим действиям, и эти защитные бастионы помогли команде дважды сыграть вничью с ведущими сборными Европы – Германией (1:1) и Голландией (0:0). В последнем случае нашей команде еще и повезло, потому что судья не засчитал гол, забитый форвардом голландцев Марко ван Бастеном по всем правилам.

Прекрасно помню тогдашние ощущения – и свои, и друзей-болельщиков. Собственно от игры сборной СНГ тогда все, называя вещи своими именами, плевались – но ничейные результаты говорили о том, что, возможно, такая циничная тактика Бышовца была верной. Но когда в заключительном матче группового турнира, против потерявших уже всякую мотивацию шотландцев, потребовалось атаковать и выигрывать, сборная оказалась на это не способна и проиграла – 0:3. Бышовец видит в том разгроме не только и не столько футбольные причины, но факт остается фактом: даже намека на умный, творческий и привлекательный футбол команда тогда не продемонстрировала. И бесславно покинула первенство, а Бышовец вскоре уступил место главного тренера Садырину.

И не так уж плохо, между прочим, был проведен отборочный турнир ЧМ-94! Сейчас мы можем только мечтать, чтобы к последнему туру наша сборная уже обеспечила себе место в финальной стадии – тогда же это произошло, и поединок в Греции ничего не решал. Тем не менее, если исходить из высказывания Шалимова на пресс-конференции, футболисты вдруг затосковали по игре времен Бышовца. Мне в это, честно говоря, не верится.

Зато верится в другое. Всем известно, что Бышовец сумел «выбить» для футболистов очень солидные премиальные: за участие и две ничьи на Euro-92 они получили примерно такие же деньги, как и чемпионы Европы – датчане. Колосков выплачивать такие суммы команде, не преодолевшей стадию группового турнира, желанием не горел, но Бышовец встал на сторону игроков и заставил президента РФС выполнить взятые им на себя, пусть и чрезмерные, обязательства.

Игроки не могли это не оценить – и при случае не отблагодарить Анатолия Федоровича. Игра тут, полагаю, была ни при чем. А «при том» – то, что в критической ситуации Бышовец стал на сторону футболистов, а Садырин занял позицию руководства.

А вот что на «обувную» тему сказал мне в 2003-м Колосков:

– У нас не было другого выхода, Reebok в то время был единственным спонсором, который давал деньги на сборную команду и обеспечивал ее экипировкой. К тому же мы были связаны общим контрактом с Олимпийским комитетом: эта фирма обеспечивала сборные по всем видам спорта. Поэтому я и стал жестко настаивать на выполнении контракта. Хотя, надо признать, претензии игроков по экипировке были справедливыми. Reebok делал свое дело безответственно. То присылали нам баскетбольную форму, то носки почему-то детского размера. И качество этой формы было, честно говоря, не очень. Понятно, что представить такое в «Интере», где играл Шалимов, было невозможно. Но мы тогда, как и вся страна, начинали наощупь. Мы ведь пришли из прежней эпохи, привыкли быть иждивенцами у государства – а тут надо было все зарабатывать и искать самим.

Оценка Колосковым работы экипировочной фирмы спустя десять лет после конфликта выглядит, как мы видим, жесткой и объективной. В разгар же скандала, в декабре 93-го, когда я делал с президентом РФС обширное интервью для еженедельника «Футбольный курьер», Вячеслав Иванович высказался на эту тему совсем иначе.

– Причиной взрыва стало и заключение контракта с фирмой Reebok…

– Ни по костюмам, ни по игровой форме вопросов не было. Скандал возник лишь из-за бутс. И из слов зачинщиков может создаться впечатление, будто ничего хуже продукции этой фирмы в мире не производится. Между тем больше чем полкоманды уже год как играет в Reebok.

– Постойте, но ведь Шалимов утверждает, будто ни одна уважающая себя команда не играет в бутсах Reebok.

– А как вы думаете, Бергкамп себя уважает? Весь «Спартак», кроме, кажется, Карпина, целый год обувается в Reebok. Да и ряд легионеров, кроме Колыванова, Юрана, Кирьякова, Шалимова и, по-моему, Канчельскиса.

Теперь о претензиях к качеству бутс. Действительно, первая партия бутс Reebok, изготовленная в одной из стран Юго-Западного региона, была крайне неудачной. Мы ее тут же забраковали, даже ребятам не стали показывать. Следующая же партия изготавливалась в Италии на тех же фабриках, что и бутсы лучших итальянских производителей. Ребята говорят, что бутсы просто великолепные. Подозреваю, что спартаковцы, а также Садырин, Симонян и Семин понимают толк в бутсах. Только после того как контракт с Reebok подписали главный тренер и начальник сборных команд, свою подпись поставил я. Некоторые игроки во главе с Шалимовым закапризничали – понесут, мол, потери от разрыва своих индивидуальных контрактов. Reebok пошел на компенсацию этим игрокам, выделив на это 100 тысяч долларов. Я советовал футболистам привезти в Москву свои индивидуальные контракты, чтобы мы имели основания для выплаты компенсации. Кто не захочет – не поедет на чемпионат мира, потому что 17 игроков не должны страдать от того, что пятеро играют в других бутсах…

Так когда же Колосков говорит правду – в 2003-м, рассказывая о баскетбольной форме и носках детского размера и делая вывод о безответственности Reebok, или в 93-м, восторженно расхваливая тогдашнего партнера РФС? Ответ, по-моему, очевиден.

В недавно вышедшей книге «В игре и вне игры» Колосков раскрыл финансовую подоплеку как своих комплиментов в адрес Reebok, так и жесткости в отстаивании интересов «обувщиков» во времена «письма 14-ти»:

«Олимпийский комитет страны заключил контракт с компанией Reebok, по которому восемь футболистов сборной должны были играть в бутсах, которые выпускает эта фирма. На деле же в данной обуви играло три-четыре человека. За нарушение договора Reebok оштрафовал нас на кругленькую сумму. Так что мы лишились денег, которые должны были идти нашей команде в качестве премиальных. Для игроков это был чувствительный удар по карману».

События развивались стремительно. Вернувшись в «Хилтон», футболисты собрались в одном из номеров.

– Трезвые были? – спросил я Галямина, не подписавшего письмо.

– Да. Однозначно. Мы не были ангелами, но выпивать было некогда. 70–80 процентов игроков сборной выступали за границей, и нам наутро надо было возвращаться в свои клубы. Это у тех, кто играл в России, был последний матч, а у легионеров расслабляться не было возможности. Насколько помню, никто не пил. Вообще разговор шел без крика. Никто никого не неволил и подписывать письмо не заставлял.

– Может быть, игроков обидело еще и то, что в отеле к ним на переговоры пришел не сам Садырин, а Семин, – предположил Радионов.

А вот что по этому поводу вспоминал Игнатьев:

– Мы, тренеры сборной, стояли в холле, когда прошла информация, что все ребята собрались в номере и что-то горячо обсуждают. Откуда новость прошла, точно не помню, но обычно такие вести приносят врачи, массажисты. Думаем – надо пойти узнать, что такое. Садырин говорит: «Чего ходить? Никуда мы не пойдем». Знал бы он, что дело обстоит так серьезно – наверняка бы пошел, поскольку снобом никогда не был. Но Палыч (Семин. – Прим. И. Р.) все-таки пошел. После его возвращения мы обсудили услышанное и решили, что игроки выпустят пар и успокоятся. Ни о каком письме тогда речи не было. Мы даже представить себе такой поворот не могли. О нем узнали уже в Москве.

Сам Семин подтверждает, что о письме во время разговора с футболистами речи не заходило.

– Я пошел к игрокам поговорить по-дружески, – рассказал мне главный тренер «Локомотива». – Сделал это потому, что был неприятный момент в раздевалке, и считал, что нужно выступить в роли парламентера. Задачу все-таки выполнили, так что делить-то? Речь шла об организационных моментах. Перелеты, экипировка, бутсы, стирка… Тренерской работы разговор не касался. Думал, это пройдет. Когда выходил, не мог даже представить, во что все выльется.

«Семин пришел, предложил спокойно все обсудить, – вспоминал Шалимов. – Но у нас уже все кипело. Мы летели с шашками наголо, и ничего не хотели слушать».

Тут необходимо отступление. Формальное перечисление претензий игроков к РФС, как показывает практика, способно читателя только разозлить, да и сам Шалимов это понимает: «У кого-то может сложиться упрощенное впечатление, будто из-за проблем с бутсами Reebok мы отказались ехать на чемпионат мира. Наше недовольство было гораздо глубже. Только не поймите это как запоздалые обвинения и упреки. С тем же Колосковым у нас сейчас хорошие отношения, и на многие вещи я смотрю по-другому. Просто хочу объяснить, какие мы испытывали эмоции, когда разгорелся весь этот костер. Пусть люди выслушают – и попробуют поставить себя на наше место».

И Шалимов начал рассказывать:

– Присылают в «Интер» факс – играем в гостях товарищеский матч со сборной Польши. В Милане спрашивают: может, не поедешь, неофициальная все-таки игра? Нет, говорю, поеду – надо налаживать игровые связи, готовиться к отборочным матчам. Выходим с Колывановым в Варшаве из аэропорта – никого нет. Стоим, как идиоты, и не знаем, что делать: название гостиницы-то нам неизвестно. Нам ведь даже в голову не могло прийти, что не встретят!

Звоню в «Интер» человеку, которому пришел из России факс. У него выходной. Слезно прошу приехать в офис и найти бумагу – там-то гостиница указана. Через час, еле дозвонившись, узнаем название. Договариваемся с бестолковыми таксистами и с грехом пополам находим отель. А там удивляются: какая сборная России? Ее здесь не было и не должно быть! Мы опять идем к телефону. И вдруг, на наше счастье, появляется поляк, который организовывал эту поездку. Причем появляется по своим делам и, видя нас, удивляется: «О, привет. Что вы тут делаете? Все переиграли, матч будет не в Варшаве, а в двух часах отсюда. Сейчас посажу вас на такси». Сажает на какие-то «Жигули», мы два часа едем – и когда наконец приезжаем, оказывается, что играем ни с какой не сборной, а с клубом, занимающим последнее место в чемпионате Польши…

Или еще одна история. Летим в Германию, на пятидневный сбор перед официальной игрой в Люксембурге. Прилетаем в маленький немецкий городок – в аэропорту опять не встречают. По-итальянски никто не понимает, по-русски тоже, а других языков мы толком не знаем. На ломаном английском пытаемся что-то выяснить о сборной России. Берут местную газету. Ой, говорят, как раз сейчас какой-то футбол на местном стадиончике идет, может, твои играют. Беру такси, приезжаю на стадион. Начинаю прорываться, меня не пускают. Я киплю, ору, чуть до драки не доходит. Наконец отталкиваю контролера и действительно вижу – наши играют контрольный матч. Ну, говорят, выходи!

А когда начинали об этих вещах чиновникам говорить, ответ всегда был один: «Вы зажрались. Еще недавно на велосипеде ездили, а сейчас не встретили – проблема большая!» И все это потихоньку накапливалось. У каждого. На первых порах после прихода Садырина атмосфера в команде действительно была замечательной, и когда мы о ней говорили в прессе, ничуть душой не кривили. Тем более что человек-то он был добрый, отзывчивый, компанейский – хороший, словом. Но потом стали приходить к выводу, что весь этот хаос – в том числе его вина».

А вот что сказал мне об этом хаосе Колосков:

– Нищета нас тогда подводила. Это теперь у РФС автопарк, десяток машин, в любое время дня и ночи можем встретить и проводить. А тогда были полторы машины да автобус. Стоимость проезда на такси мы всегда компенсировали. А те накладки… Надо понимать, в какое время мы жили. Росли вместе со страной. Стоило просто ко всему этому относиться терпимее, без экстремизма.

Галямин, автор золотого гола ЦСКА в последнем чемпионате СССР, справедливость слов Шалимова мне в 2003 году подтвердил:

– Организация сборов и перелетов была очень плохая, постоянно случались накладки, которые негативно влияли на обстановку в команде. И письмо я не стал подписывать только потому, что там ставился вопрос о замене Садырина, в остальном же был с ребятами согласен. Их требования были нормальными и справедливыми. Если бы нам сразу, до начала отборочного цикла, говорили: условия по деньгам и бутсам такие-то – вопросов бы не было. А получалось так, что условия нам меняли на ходу, когда уже обо всем существовали договоренности. Люди, которые уже поиграли на Западе, от такого отвыкли.

– Ну а Садырин-то, по-вашему, просто под горячую руку попал?

– У Бышовца есть одна очень хорошая черта. Там, где он работает, всегда порядок. Он не признает, чтобы какие-то мелочи мешали футболисту раскрыть свой талант. Беспорядка он бы наверняка не допустил. Садырин же, отличавшийся поразительным чутьем на игроков и интуицией, такого внимания организации дела не уделял. Не скрою, у нас с ним были трения, он, в отличие от Бышовца, и вызывал-то меня в сборную через раз. Но за три года мы с ним в ЦСКА прошли все – от первой лиги до чемпионства. В общем, после короткого размышления я посчитал для себя невозможным подписывать письмо с требованием об отставке Пал Федорыча…

К этому остается добавить, что в декабре 93-го даже Игнатьев на пресс-конференции игроков-«отказников» в пресс-центре МИД на Зубовской площади с места в зрительном зале заметил, что во всем поддержал бы игроков, если бы они только не потребовали отставки Садырина…

Наверняка сетования президента РФС на тогдашнюю бедность подведомственной ему структуры имели право на жизнь. Но дело было, если исходить из рассказа Шалимова, не столько в этом, сколько в отношении к игрокам. Это признает даже подчиненный Колоскова – Радионов: «В 93-м мы многого не умели и не знали, немножко по-советски ко всему относились. А ведь игрок сборной требует предельного внимания. Надо сделать все, чтобы он понимал: за ним страна, федерация, которая думает о нем и хочет, чтобы он комфортно себя чувствовал, спокойно готовился к матчу и играл. Сейчас мы этому научились…»

Невозможна сейчас и другая ситуация времен 93-го – 94-го – преследование журналистов, занявших позицию, противоположную руководству РФС. По свидетельству пострадавшей стороны, к этому приложил руку тогдашний пресс-атташе РФС, в прошлом – популярный футболист «Торпедо» и «Динамо», а в будущем – помощник Олега Романцева в сборной России Михаил Гершкович, ныне возглавляющий Объединение отечественных тренеров по футболу. Вот что рассказал об этом журналист Валерий Винокуров в книге «Наш мир – футбол»:

«Тренерская карьера у Гершковича не сложилась. Оставшегося без работы, его пригласили в еженедельник „Футбол“ в качестве заместителя главного редактора. Но журналистский хлеб несладок, и не всегда найдется масло, чтобы на него намазать. И тогда друг Тукманов приглашает Гершковича на должность пресс-атташе РФС… На новой должности Гершкович с неистовостью начал служить руководству РФС. Излишне объяснять, какую роль он играл в известном конфликте. Однако ему была поручена Колосковым – Тукмановым и более ответственная „миссия“: он обязан был оградить РФС от предстоящей в будущем критики, лишив аккредитаций на чемпионат мира представителей тех изданий, что не только критиковали РФС, но и заняли сторону конфликтовавших с ним футболистов. И это именно Гершкович в первую очередь постарался, чтобы аккредитации не получили „Труд“, „Сегодня“, „Российская газета“, „Независимая газета“, „Собеседник“, „Спортивная жизнь России“, издательство „Физкультура и спорт“. Еженедельнику „Футбол“ уже никак невозможно было отказать, и это оказалось фактически единственное оппозиционное – с точки зрения конфликта – издание, имевшее аккредитации на чемпионате мира».

Кстати, авторам этой книги, Валерию и Олегу Винокуровым, пришлось аккредитовываться на ЧМ-94 от радиостанции «Свобода», на которой они и по сей день работают, и проходить по квоте… США.

Хочу подчеркнуть, что не собираюсь влезать в конфликт бывших друзей – Валерия Винокурова и Гершковича. Последний в бытность ассистентом Романцева в сборной России журналистам здорово помогал, давая нам хоть какую-то информацию в условиях вакуума, созданного нелюдимым главным тренером. Даже в моменты своих редких приходов на пресс-конференции Романцев улучал первую же возможность с них уйти, едва между его ответом и следующим вопросом репортеров возникала хотя бы секундная пауза. И тогда на помощь прессе приходил Гершкович, которого журналисты надолго брали в кольцо и задавали самые разнообразные вопросы – чтобы иметь возможность привести хотя бы чью-то прямую речь из тренерского штаба. Михаил Данилович отвечал, и весьма интересно, на все вопросы без исключения, включая самые острые. И в «черный список» после этих вопросов никто не попадал.

Возможно, в 94-м, когда Гершкович занимал другую должность, все было иначе. Винокуров, по крайней мере, утверждает именно так. Не привести его слова я, полагаю, права не имел, потому что слишком серьезный это вопрос – лишение журналистов возможности выполнять свои обязанности по «идеологическим» соображениям.

Сейчас, к счастью, не РФС решает, кому из журналистов ехать на чемпионаты мира и Европы, а кому – нет. Для этого есть пресс-службы ФИФА и УЕФА, которым нет дела до внутренних «разборок» в странах.

Объективности ради приведу еще одну цитату из книги Винокуровых, полностью отражающую масштаб личности Колоскова – при всем их негативном отношении ко многим его действиям.

«Добавление второе – для нас приятное. Связано оно с тем, что на наших личных и тем более деловых отношениях с Вячеславом Колосковым резкие, критические слова в его адрес, к счастью, не отразились. Он никогда не отказывался впоследствии от интервью для Радио „Свобода“, где мы работаем, и неоднократно выступал в наших программах „Прессинг“ и „Лицом к лицу“».

Думаю, подавляющее большинство журналистов подпишется под этими словами. Как бы ты ни критиковал Колоскова, ему в бытность его президентом РФС можно было запросто позвонить в половине первого ночи и попросить оперативный комментарий в газету по случившемуся только что событию – как это, например, было после скандального судейства англичанина Грэма Полла в отборочном матче ЧМ-2002 Словения – Россия. Вячеслав Иванович даже в такое время суток был безотказен, понимая, что это нужно для нашего общего дела – футбола.

Вернемся, однако, в номер афинского отеля «Хилтон». Шалимов признает, что в процессе обсуждения сам предложил письменно обратиться к кому-то со всем наболевшим. Но к кому?

Колосков по понятным причинам отпадал.

Решение пришло быстро. Капитан сборной приятельствовал с Шамилем Тарпищевым. Самый влиятельный на тот момент человек в спортивном мире России тянулся к профессионалам – по всем видам спорта. Тарпищев рассказал мне, что перед известной поездкой по России сборной звезд НХЛ во время локаута именно он под свою ответственность уговорил приехать в страну Александра Могильного и Сергея Федорова. Убедил Бориса Ельцина закрыть уголовные дела по их «дезертирству», выписать новые российские паспорта – и передал их трясущимся от страха хоккеистам прямо на шереметьевской таможне…

Капитан сборной России по теннису имел каждодневный допуск к главе государства. Выбрать его в качестве адресата письма сам бог велел. Кого еще просить навести порядок, если не человека, вхожего к президенту страны?

Недавно выяснилась интересная подробность – оказывается, Тарпищев рассказал Колоскову о существовании «письма 14-ти» до того, как оно было опубликовано в печати! Об этом бывший президент РФС поведал в своей книге «В игре и вне игры»:

«Я думал, что конфликт (вокруг контракта с Reebok. – Прим. И. Р.) улажен, но примерно месяца через полтора мне звонит Шамиль Тарпищев, он возглавлял в то время координационный комитет по физической культуре и спорту при президенте РФ и Национальный фонд спорта:

– Зайди, есть разговор.

Еду в Кремль, беседуем. Шамиль говорит примерно следующее: «Слава, нехорошее дело получается! Несколько футболистов сборной написали письмо на имя Ельцина, они не хотят, чтобы их тренировал Садырин, просят вернуть в команду Бышовца. И, кстати, критикуют тебя, что ты отстал от времени, стоишь на позициях вчерашнего дня, действуешь „совковыми“ методами. Ребята сами вправе решать, в чьей форме играть».

– Шамиль, – прошу я, – покажи мне это письмо. Интересно знать, кто конкретно это написал.

– Нет. Но если хочешь знать мое мнение, я бы вернул Бышовца и разрешил бы всем играть в той форме, в какой они хотят.

– А если хочешь знать мое мнение, – возразил я, – интересы команды выше интересов отдельных футболистов. Павел Федорович Садырин в команде должен остаться! Он выиграл отборочный турнир, добился права везти сборную в США. И самое главное, с каких это пор футболисты решают кадровые вопросы такого уровня?!

– Все, – подвел итоги беседы Тарпищев. – Будем считать, что мы обменялись мнениями и узнали позиции друг друга».

Все то, о чем говорят участники «боевых действий», свидетельствует об их спонтанности. А вот десятью годами ранее, в своем декабрьском интервью 1993 года автору этой книги для еженедельника «Футбольный курьер», Колосков не исключал и спланированной акции.

– Опыта по «сплаву» тренеров у нынешних наших «сборников» – Добровольского или «португальцев» – в избытке. Так что особо ломать голову им не пришлось. Возможны два варианта, два сценария. Первый – все было решено до Греции, подготовлена платформа. Чтобы претензии к тренеру выглядели убедительнее, нужно одно – проиграть. И ведущие игроки – Шалимов, Юран – играют умышленно безобразно. А потом обвиняют Садырина в отсутствии концепции и требуют его замены. Второй вариант – решение возникло спонтанно. Игроки собираются писать письмо, но надо получить согласие Бышовца. Звонок по телефону из Афин – и согласие получено. Какой-то из этих двух вариантов был реализован. Но ясно, что ни в одном без руки Бышовца обойтись не могло.

История показала: второй вариант из предложенных Колосковым оказался куда ближе к истине. Но в любом случае мы подошли к важнейшему моменту. Когда из «морской пены» выкристаллизовалась фигура Бышовца.

– Он создал эту команду, и у нее была игра, – говорит Шалимов. – А еще мы знали, что он – за нас. Полагали, что из-за этого его и убрали – хотя точно это, разумеется, никому известно не было. Бышовца знали все. На контрасте вспоминали разговор в афинской раздевалке и молчание Садырина. Понятно, что это было не наше дело. Назначать тренеров и убирать их должны только руководители. Но это я сейчас понимаю, а тогда…

А тогда Шалимов вроде бы прямо из гостиничного номера, позвонил Бышовцу. Самому капитану, правда, кажется, что звонок он сделал уже из Москвы, но тренер утверждает обратное. Какая, впрочем, разница?

«От имени игроков капитан команды Шалимов спросил меня, поддержу ли я их, если они выдвинут меня в качестве главного тренера. И я сказал – да», – вспоминал Бышовец.

Игнатьев это прокомментировал так: «Я бы на месте Анатолия Федоровича сказал: „Вы что, ребята? У вас же есть тренер! Как при „живом“ тренере я могу ответить положительно? Вот снимут Садырина, предложат мне – тогда пойду“. Не исключаю, что именно это решение Бышовца, эта подставленная им „спина“, и позволила заварить всю кашу».

– Разве этично было с вашей стороны принять предложение игроков? – спросил я Бышовца.

– Мы все делаем ошибки. Как старший, я должен был, наверное, мыслить какими-то другими категориями. Но верх взял какой-то внутренний голос, подсказавший: «Вот и у тебя будет возможность поехать на чемпионат мира». Не забывайте еще и о том, что это была совсем не чужая для меня команда. Именно я за три месяца почти с нуля создал ее в 90-м году, после позора на чемпионате мира в Италии. И на следующий же год вывел ее на чемпионат Европы, несмотря на то, что в нашей группе были итальянцы. Исходя из всего этого, я и счел возможным принять предложение ребят.

– Какие отношения у вас были с Садыриным? – спросил я также Бышовца.

– У меня никогда не было с ним отношений. Даже когда он играл. Он не был плохим игроком или тренером. Футболистом был волевым, колючим, плевался. А как тренер… Для меня существует не только понятие результата, но и цены, которой он достигнут. Если любой ценой – это для меня поражение.

– После той истории вы не испытываете угрызений совести перед тренером, рано ушедшим из жизни?

– Нет. Садырин был борец, и каждый из нас следовал своим принципам. Когда ему, уже безнадежно больному, хватило характера и воли выйти во главе ЦСКА на «Петровском», я смотрел с трибуны, как его команда проигрывает «Зениту» – 1:6, и глубоко ему сочувствовал. Это волевой человек, которого можно уважать. Но отстаивать свои принципы – совсем другое дело. У нас с Садыриным они были разными. Как и с Лобановским.

– До звонка Шалимова вам что-нибудь было известно о замыслах игроков?

– Нет.

По словам Бышовца, первоначально под письмом были готовы подписаться все футболисты, находившиеся в Афинах:

«По моей информации, сначала все приняли решение, что Бышовец – это та фигура, которая необходима на чемпионате мира-94. Но там же произошел раскол, потому что в составе той сборной Садырина были цеэсковцы. Информация вышла к Садырину, и по этой причине пять человек попало под пресс армейских руководителей и отказалось от подписей».

Эту версию, правда, больше никто не подтверждает. А Колосков в книге «В игре и вне игры» отмечает: «Сравнительно недавно я узнал от Александра Бородюка, что к нему и к Сергею Горлуковичу двум олимпийским чемпионам, тоже подходили с этим письмом. „Мы их просто послали“, – сказал Бородюк».

Еще один футболист, отказавшийся подписывать письмо, выступавший в Испании форвард Дмитрий Радченко, в начале 94-го рассказывал мне:

– Я не стал подписывать письмо, потому что сама постановка вопроса – чушь. Не в компетенции игроков менять тренеров. Тем более на таком уровне, как сборная.

– Откуда всплыла кандидатура Бышовца?

– Вот уж о чем понятия не имею! Для меня это загадка, так же как и многое другое, связанное с этим конфликтом. О Бышовце я вообще только в Испании узнал – ребята сказали. И журналисты начали подходить с одним и тем же вопросом: «У вас действительно возможно, чтобы игроки тренеров назначали?» Нет, такое определенно только в нашей стране может произойти. Весь мир смеется.

– Как развивалась ситуация в Греции?

– После матча игроки решили устроить собрание в «Хилтоне». Согласились с тем, что в сборной далеко не все в порядке, что надо многое менять. Большинство претензий были в адрес федерации. О Садырине вообще не было сказано ни слова. Послушайте, а разве в письме говорилось о кандидатуре Бышовца? В Греции мы говорили о том, что надо всем сесть за круглый стол и высказать в лицо Колоскову и тренерам все, что мы думаем. И только!

По словам Семина и Игнатьева, произнесенным независимо друг от друга, о письме они узнали только в Москве. Вряд ли бы Садырин не рассказал о нем своим помощникам, получи он оперативные сведения по своим каналам. Галямин вместе с Хариным, Черчесовым, Поповым и Радченко (трое последних к ЦСКА никогда отношения не имели) в затее участвовать отказались, что каждый из них не раз публично подтверждал.

Большинство данных сводятся к тому, что в Афинах письмо подписали 11 человек – легионеры Шалимов, Кульков, Мостовой, Колыванов, Юран, Саленко и Кирьяков, спартаковцы Хлестов, Онопко и Никифоров, вернувшийся в «Динамо» Добровольский. Хотя Дмитрий Попов, с которым мой коллега по «Спорт-Экспрессу» Михаил Пукшанский беседовал в январе 94-го, высказал иную точку зрения: «Тогда подписи свои поставили, по-моему, лишь семь человек. Остальные отказались».

Занятен масштаб расхождений, к примеру, между Поповым и Бышовцем, не правда ли?..

Как свидетельствует в своей книге «Моя география» Андрей Канчельскис, в том матче дисквалифицированный, свою подпись он прислал по факсу из Манчестера после звонка Шалимова. Не вызванные в сборную спартаковцы Карпин и Андрей Иванов поставили свои автографы уже в Москве, откуда после перепечатки текст и отправился по факсу на стол Шамиля Тарпищева. Так, по крайней мере, восстановил хронологию событий Шалимов – оговорившись, что спустя много лет может что-то путать.

Колосков о существовании «письма 14-ти», как уже было упомянуто, узнал от Тарпищева. По информации экс-президента РФС (как обычно, она полностью противоречила сведениям Бышовца), изначально подписей было всего семь, а остальные организаторы «восстания» добирали уже позже – всеми правдами и неправдами. Впрочем, раз подписи стоят, значит, не имеет никакого значения, когда и при каких обстоятельствах они были поставлены. Никто из игроков ведь не заявлял, что его обманули и вписали совсем не то, о чем договаривались!

Я спросил Тарпищева:

– Вы наверняка слышали версию, что за спиной игроков, подписавших это письмо, стояли вы с Бышовцем? – спросил я триумфатора Кубка Дэвиса.

– Это глупость. То письмо было криком души людей, которые прошли серьезную школу западного спорта и вступили в конфликт с теми, кто этот этап не прошли и работали по старинке. Та же проблема многими годами позже произошла в хоккее, когда мы провалили чемпионат мира 2000 года в Санкт-Петербурге. На профессионалов, привыкших отвечать за себя, опять надели «колпак» – и у них возникло чувство протеста. Всегда придерживался убеждения, что с ними нельзя работать по советскому менталитету, по командно-приказной системе. Эти ребята по своей сути не были революционерами. А ко мне обратились потому, что из всех чиновников я был к ним, спортсменам, ближе всех и понимал их лучше всех.

– Но разве справедливо с их стороны было требовать отставки одного тренера и назначения другого?

– А кто говорит, что справедливо? Когда я получил их письмо, поддержал его по всем позициям, кроме снятия тренера. Это не их вопрос. Что лишний раз доказывает: я к идее этого письма отношения не имел и ничего игрокам не подсказывал.

– А Бышовец?

– Если и имел, то косвенное. В том смысле, что на предложение игроков не ответил отказом. Прямого воздействия, думаю, он не оказывал. Вдобавок уверен: если бы письмо было организовано не «снизу», а «сверху», такого количества подписей собрать бы не удалось. Легионеры были самостоятельными людьми и под чужую дудку петь бы не стали.

Итак, поначалу у скандальной истории был единый сюжет. Футбольное руководство в лице Колоскова поддержало Садырина, политическая элита в лице Шамиля Тарпищева – игроков. Все было четко и ясно, оставалось только дождаться, чья возьмет.

25 декабря в огромном и престижном зале пресс-центра МИД на Зубовской площади состоялась пресс-конференция «отказников» – Шалимова, Юрана, Кирьякова, Добровольского, Мостового, Кулькова и Иванова. РФС представлял Александр Тукманов. Тренеров сборной не пригласили, но оказавшийся среди журналистов Борис Игнатьев выступил с места: «Просто пришел послушать, но не выдержал и сказал: я всех вас давно знаю и уважаю, но потребовав замены тренера, вы переступили грань дозволенного».

Не было и Бышовца, который тоже говорит, что его не пригласили. Зато были Тарпищев и президент ОКР Виталий Смирнов. Никаких надежд на примирение та встреча не дала. Скорее наоборот.

Самое интересное, что от организации этой пресс-конференции в фешенебельном зале, куда с улицы не попадешь, потом стали открещиваться все поголовно! И Игнатьев, и Шалимов полагали, что собрал их на Зубовской Тарпищев. Но тот неожиданно сказал мне: «Да я был против этой пресс-конференции, меня туда вытащили почти насильно, сказав, что все равно ее уже не отменить! Я вообще в то время был в гипсе: играя в футбол, порвал ахилл. Когда шел туда, знал, что ничего хорошего не будет. Чтобы договориться, надо организовать круглый стол без свидетелей, а публичные выступления могут только спровоцировать новый виток скандала».

Журналисты Валерий и Олег Винокуровы в своей книге «Наш мир – футбол» пишут:

«Эмоциональность выступлений футболистов уравновесил бесстрастный тон Тукманова, который сообщил, что позиция РФС однозначно: сборную к чемпионату мира будет готовить Садырин, он и будет определять состав команды, кандидатами в которую на данный момент являются 55 футболистов, в том числе и находившиеся в зале. Другие же претензии футболистов – финансовые и организационные, – многие из которых Тукманов признал справедливыми, должны быть рассмотрены, а все вопросы решены».

Исходя из этих слов, следует признать: в накаленной атмосфере конфликта гендиректор РФС хладнокровно и верно расставил акценты и не потерял голову от обидных реплик игроков.

Зато сколько нового на той пресс-конференции узнал о себе первый «штрейкбрехер» в рядах авторов письма – Олег Саленко! Неудивительно: для «подписантов» его появление стало дурным знаком. Оказалось, что кого-то из них можно выдергивать поодиночке.

Подняв газетные архивы тех времен, я убедился, насколько нынешние высказывания участников той истории мудрее и взвешеннее тогдашних. И какие тогда неистовые бушевали страсти. Шалимов, например, сказал на упомянутой пресс-конференции: «Нас называют рвачами, но это неправда. Вот Саленко – этот рвач. Ему кто-то позвонил из федерации и, по-видимому, что-то пообещал. И он отказался от своей подписи». Кирьяков добавил: «Я в шоке, что он отказался от своей подписи. Наверное, сейчас можно сказать вот что. Там, в Греции, он чуть ли не больше всех орал и сказал, между прочим: «Что ж, я снимал Садырина в „Зените“, сниму и второй раз!»

В январе 94-го в беседе для еженедельника «Футбольный курьер» я попросил Саленко прокомментировать это обвинение. И услышал:

– Думаю, что при мне у него не хватило бы совести все это сказать. Потому что эти слова – откровенная ложь. Но даже если бы они и были сказаны, порядочный человек не стал бы выносить их на публику… С Садыриныму меня никогда не было никаких конфликтов. Да и как они в том же «Зените» могли произойти, если мне еще 18-ти не было, и я в дубле играл?! К тому же с Садыриным дружил мой отец, и после его отставки из «Зенита» не прервал с ним отношений.

– Словом, никакого участия в снятии Садырина в «Зените» вы не принимали?

– Упаси Боже!

– Чем же руководствовался Кирьяков, рассказывая об этом на пресс-конференции?

– Вот чего понять не могу! У нас всегда с ним были хорошие отношения, мы с 16 лет вместе в юношеских сборных играли. И я был ошарашен, когда узнал, что именно он произнес эти слова.

– Что же заставило вас отказаться от своей подписи?

– То, что Садырин в клубе, а Игнатьев в сборной меня вырастили, всю душу вложили, а с Бышовцем я даже не знаком. И ничего хорошего о нем не слышал. Как я могу подписываться за «кота в мешке» и предавать людей, которым я многим в жизни обязан? Это неэтично, некультурно, в конечном счете – подло.

– Но сначала вы ведь подписались. Верна, значит, версия, что под чистым листом бумаги?

– Нет, я, как и другие, с текстом был ознакомлен. Но недопонял всю серьезность, уверен был, что акцентируется письмо на претензиях к федерации, на требовании изменить ее отношение к игрокам. Потому и подписал. Меня, как и многих других ребят, возмутила форма, в которой нам был сказано в раздевалке о контракте с Reebok. Мы – профессионалы, играем на Западе, получаем приличные деньги и уже не воспринимаем, когда к нам обращаются в приказном порядке. А тут – будете, мол, играть в Reebok, а если не будете – выгоним из сборной. Мы и взорвались, я только поэтому и подписал – глаза застило.

(Версия о чистом листе принадлежала Колоскову. В декабрьском интервью 93-го года для «Футбольного курьера» он высказался так: «Насчет чистого листа прямо сказал Саленко в разговоре с Игнатьевым, когда тот позвонил ему в Логроньо. Олег заявил, что подписал лист, не зная, что речь пойдет именно о снятии Садырина»?)

– Но ряд других игроков вовсе не подписали: Черчесов, Харин, Попов, Радченко, Галямин, – продолжил я в январе 94-го разговор с Саленко.

– Они не находились во власти эмоций и поняли все сразу. Я же и, думаю, ряд других ребят были в состоянии экзальтации.

– Когда вы решили отказаться от участия в бунте?

– Уже после Греции я решил созвониться с игроками и тренерами, разобраться поглубже, что все-таки произошло. Поговорил сначала с Шалимовым и Игнатьевым. И получил такие противоположные сведения, что поначалу был в полной растерянности. Но, проанализировав, принял решение. Потому что, если бы предал Игнатьева с Садыриным, перестал бы себя уважать. К тому же в сборной России я без году неделя, и не имел никакого морального права даже заикаться о смене тренера. Который, тем более, меня в эту сборную пригласил.

– А вы не боялись, что рассоритесь с людьми, с которыми вам еще играть?

– Было такое. Но пришел к твердому убеждению: каждый должен принимать решение сам. Посоветоваться со своей совестью, решить. Потому что когда действуют большой группой, вступает в силу «эффект толпы»: все, мол, подписали, и я тоже подпишу. Чтобы не стать изгоем.

– Теперь задним числом не жалеете, что приняли-таки решение играть за сборную России, а не Украины?

– Нет. Я просто очень хотел поехать на чемпионат мира.

Хотел он не зря. Шесть месяцев спустя Саленко, забив пять голов сборной Камеруна, станет обладателем мирового рекорда по числу мячей, забитых в одном матче первенства мира. А с учетом гола, забитого с пенальти в ворота шведов, разделит с болгарином Стоичковым титул лучшего снайпера ЧМ-94. Вылетевшей из группы сборной, правда, от этого легче не будет…

Занятную деталь, кстати, поведал на страницах книги «Наш мир – футбол» Валерий Винокуров:

«Смешной мне представляется сегодня и история с Саленко, произошедшая после матча со шведами и до матча с камерунцами, который, собственно, и принес Саленко бомбардирскую славу. Так вот: Садырин обвинил его в нечестности, конкретно выразившейся в том, что он незаметно успел поменять бутсы фирмы Reebok, из-за чего вышел скандал после игры со шведами, ибо был нарушен контракт со спонсорами сборной. А ведь нежелание играть в форме этой фирмы было одним из камней преткновения между РФС и футболистами-отказниками. Голами же в ворота камерунцев Саленко как бы реабилитировал себя в глазах руководства».

…Время лечит. Недавно мои коллеги Юрий Голышак и Александр Кружков взяли обширное интервью у Сергея Кирьякова – и не упустили возможность спросить о Саленко. И услышали:

– Недавно встретились в Турции на турнире, посвященном Дасаеву. Приехала команда киевского «Динамо», был и Саленко. Нормально поговорили, выпили пива.

– Казалось, Саленко вы руку никогда не подадите.

– Мне тоже когда-то казалось. Ясно, что в обнимку с ним ходить не буду. Но ненависти больше нет.

– Вы тогда, в разгар скандала, вспомнили про фразу Саленко перед командой в отеле Hilton: «Я Садырина в „Зените“ снимал, сниму и в сборной». Сам он уверял, что ничего подобного не говорил.

– Саленко был в таком состоянии, что, может быть, себя не контролировал и не помнил эти слова. А я их отлично помню.

– Эту ситуацию при встрече не обсуждали?

– Нет. И не стоит ее обсуждать четырнадцать лет спустя.

Но все это было после. А тогда, на исходе декабря 93-го, решение Саленко вернуться в сборную стало первой ласточкой «парада возвращений». Единый до того сюжет вдруг рассыпался на добрый десяток. Оказалось, что как только игроки оказались наедине с самими собой, у многих из них появился свой интерес. Неумолимое приближение чемпионата мира заставило едва ли не каждого повести собственную игру – кого индивидуальную, кого коллективную. Недаром Колосков в середине января 94-го в интервью «СЭ» заявил:

– Не сомневаюсь, что больше половины из тех, кто (подписал письмо и) не едет на сбор в США, вернется в команду… Только двое на наш письменный запрос ответили категорическим отказом – Шалимов и Кирьяков. Остальные выжидают, и увидеть их в сборной, думаю, вполне реально.

Следует, кстати, упомянуть, что на пресс-конференцию игроков президент Колосков ответил своей встречей с журналистами. В своей книге «В игре и вне игры» он описывает ее так:

«Конечно, отмалчиваться в этой ситуации мне просто было нельзя. Тоже собираю пресс-конференцию в зале Олимпийского комитета, интерес к ней огромен, зал просто битком набит. Я постарался разъяснить суть разногласий – написавшие письмо игроки видят сборную команду, как некое акционерное общество, где самим можно назначать тренеров, самим решать финансовые вопросы, причем не в интересах коллектива, а в интересах отдельных лиц. Это даже не анархия – это глупость. И очень печально, что капризы отдельных игроков поддерживает человек, облеченный немалой властью, приближенный к президенту.

На пресс-конференции присутствовал Отари Квантришвили, известный советский борец, который как раз в то время занимался формированием Спортивной партии. Мы с ним были мало знакомы, я даже не знал, что он находится в зале. Но Отари Витальевич попросил слова: «Если бы у нас борец хоть намеком оскорбил тренера, начал высказывать недоверие своему воспитателю, по сути, старшему, более опытному коллеге, он бы навсегда ушел с борцовского ковра. Дисциплина и спорт – понятия неразделимые, особенно там, где речь идет не об индивидуальных видах, а о команде»».

Колосков не упомянул деликатное обстоятельство: Квантришвили был не только «известным советским борцом», но и одним из самых влиятельных российских «воров в законе». Не случайно бывший президент РФС подчеркивает, что был с ним «мало знаком».

Так это или нет – остается только догадываться. В конце 90-х, перед очередными выборами президента РФС, на Колоскова, скорее всего по чьему-то заказу, обрушились тонны компромата, и одним из «пунктов обвинения» были как раз связи с преступными авторитетами вроде Квантришвили и Япончика. Впрочем, доказано это не было.

Зато рассказывают, что Бышовец в приватных разговорах порой подчеркивает: в сборную он не вернулся в том числе и из-за того, что не хотел оказаться под влиянием «крестных отцов». Хотя тот же Квантришвили (через небольшой период времени застреленный киллером) ему якобы давал «добро»…

В один из дней ближе к концу января 94-го в миланской квартире Шалимова зазвонил телефон. На связи был Бышовец.

«Игорь, в сборную мне, уже ясно, дороги нет. Зато есть хорошее предложение от федерации футбола Южной Кореи. Но я не могу его принять, не получив твоего согласия и добра от остальных ребят, с которыми мы идем вместе. Если вы скажете мне „нет“, я не поеду. Вы имеете на это право, потому что может так получиться, что я с Кореей поеду на чемпионат мира, а вы с Россией – нет. Но у нас разные ситуации. Вы на контрактах, а я без работы. Как мне быть?»

Такие же звонки, по словам Бышовца, он сделал и другим «отказникам». Шалимов факт и содержание этого разговора подтвердил. Естественно, виртуальная корейская «виза» от бунтовщиков была тренеру выписана. 2 февраля олимпийский чемпион Сеула-88 тихо отправился на место своего триумфа, где ему предложили пост технического советника федерации, а в перспективе – главного тренера сборной. Которым он и стал 23 июля, подписав самый крупный на тот момент контракт из отечественных тренеров. Крупнее даже, чем у Валерия Лобановского в Кувейте. Бышовец с Лобановским были давними оппонентами, и это контрактное превосходство, по рассказу его агента из «Совинтерспорта» Владимира Абрамова в книге «Футбол. Деньги. Еще раз деньги», имело для Анатолия Федоровича особое значение.

Вот диалог с Бышовцем о подготовке контракта тренера в Корее, который привел Абрамов:

«Он вновь попросил меня выйти на улицу и, взяв по-отечески за плечо, сказал: "Ты, кстати, выяснил, какова сумма контракта у Рыжего (то есть Лобановского. – Прим. авт.)?" – «Да, Анатолий Федорович, наша пресса писала три месяца назад, ссылаясь на местные источники, что общая сумма контракта – 300 тысяч долларов в год, то есть 25 тысяч в месяц». – 'Так вот, Володя. Наша задача-минимум – контракт должен быть не меньше, чем у Рыжего"».

Вернемся, однако, в начало 94-го.

– Когда поняли, что шансов возглавить сборную России у вас нет? – спросил я Бышовца.

– После звонка Тарпищева. Он так и сказал мне: «Ничего не выйдет». Я переспросил: «Ну что, я тогда уезжаю?» Ответ был таким: «Наверное, да. Надо ехать».

Сам Тарпищев трактует тот разговор несколько иначе:

– Полагаю, это сам Бышовец сделал вывод, что шансов нет. Я просто сказал, что вопрос с тренером при любом варианте должна и будет решать федерация футбола. И что-либо ей навязывать никто права не имеет. Я отлично это понимал, поскольку сам работал старшим тренером на протяжении 25 лет, и очень не любил, когда начиналось вмешательство сверху.

Я не мог не поинтересоваться у Тарпищева, был ли в курсе сложившейся ситуации Ельцин.

– Конечно, был – футбол-то экс-президент любил и, если помните, даже заходил в раздевалку «Спартака» после домашнего матча с «Фейеноордом». Он тогда сказал: да, мол, есть конфликт, но не стоит рубить с плеча, сторонам надо постараться найти общий язык. Ельцин, человек спортивный, не был сторонником смены тренера сборной. Но просил найти золотую середину. Она найдена так и не была, игроки в сборную не вернулись. Убежден, что по вине РФС, поставившего вопрос так: кто хочет, пусть возвращается, а без остальных обойдемся…

Колосков признает: давления со стороны государственных структур на него не было. Хотя он его ждал. «Я вообще удивляюсь, как удержался на посту, – удивил меня признанием экс-президент РФС. – Тогда ведь был такой административный ресурс…» Добавляет, правда, что когда-то учился вместе с Тарпищевым и знает его больше 30 лет. Эти давние отношения, с его точки зрения, тогда и помешали полномасштабному противостоянию. «Критикует он меня, правда, постоянно, – жалуется Колосков. – Наверное, склад характера такой».

…Казалось, с отъездом в Корею Бышовца тренерский вопрос с повестки дня окончательно снят. Но в тени по-прежнему оставалась самая загадочная фигура во всей этой истории.

Противоположностей, как известно, больше двух не бывает. Но когда спрашиваешь о роли главного тренера «Спартака» в событиях 93-го-94-го, версий слышишь как минимум три, а может, даже четыре. И все – взаимоисключающие.

Юрий Семин:

– Хорошо помню, что руководство «Спартака» не очень корректно себя повело, когда в конце января мы вылетали в США на две товарищеские игры. У нас были разговоры с игроками, и выяснилось, что их не отпускают. Никого. Мы не настаивали, поскольку спартаковцы находились в сложной ситуации: им еще не выплатили всех денег за Лигу чемпионов, и если бы они пошли поперек воли начальства, последствия для них могли быть плачевными. От сборной отказывались даже те люди, которых туда никто не приглашал – например, Писарев. То есть было видно, что ведется соответствующая работа. Когда «Спартак» прибыл в Москву со сборов, Никита Симонян проявил инициативу и, взяв с собой Садырина, поехал в Сокольники на переговоры с Романцевым. Я ехать отказался – видел, что люди настроены против сборной. И, несмотря на весь свой авторитет, ничего Никита Павлович тогда не добился.

Спартаковцы, за исключением Карпина, вернутся в сборную дружно, но еще нескоро – лишь к 20 апреля, на товарищеский матч с турками в Стамбуле. Дюжиной дней ранее Колосков созвонится с Романцевым и узнает, что восемь из девяти спартаковских кандидатов в сборную написали заявления с пожеланием играть в национальной команде – РФС, не будучи уверенным уже ни в чем, такие бумаги требовал от каждого.

Случайных перемен в столь массовом порядке не бывает. Тем более что, по словам Игнатьева, во время тех самых переговоров с Симоняном Романцев всячески давал понять, что давить на своих игроков права не имеет и каждый будет принимать решение сам. Вроде бы только что все отказывались – и вдруг согласились. Почему? Шалимов полагает: «В какой-то момент Романцев стал рассуждать как президент «Спартака» и понял, что поездка его игроков на чемпионат мира – в интересах клуба. Потому что способна поднять цены на игроков на мировом рынке».

Определенный свет на загадочную перемену в настроении игроков «Спартака» проливает Юран:

– Мне спартаковцы рассказали, что в какой-то момент Романцев поговорил с ребятами, подписавшими письмо. И сказал: те, кто уже выступают в Европе и имеют хорошие контракты, от отказа ехать на чемпионат мира не так много потеряют. А вам, помимо того что такой турнир бывает у футболиста раз в жизни, надо еще и семьи кормить. В общем, трезво и рассудительно дал им понять, что они должны ехать в Америку.

– А зимой почему не говорил ничего подобного?

– Как большой мастер, он выждал паузу, чтобы игроки успокоились. Прежде чем в чем-либо их убеждать, Романцеву нужно было почувствовать настроение футболистов. Он вообще предпочитал ничего не делать сгоряча.

Третья версия – спартаковца Карпина. По иронии судьбы как раз того, кто сопротивлялся возвращению в сборную до последнего. И вернулся туда лишь 20 мая, последним из «отказников».

– Позиция Романцева была простой: каждый должен решать для себя сам, – сказал мне Карпин. – Он и не запрещал играть в сборной, и не отправлял туда. Лично мне Олег Иванович то ли в апреле, то ли в мае, когда я оставался последним, сказал: «Шанс поехать на чемпионат мира выпадает не каждому. Решай сам». И хотя я уже было вычеркнул себя из чемпионата мира, Онопко с Пятницким сумели меня переубедить. К тому времени я понял, что все равно в руководстве сборной ничего уже не поменяется.

– Надеялись, что главным тренером сборной может стать сам Романцев?

– Да, надеялся. В нашей стране может произойти все что угодно.

Казалось бы, свидетельство Карпина, непосредственного участника внутриспартаковских событий, заслуживает наибольшего доверия. Но разговоры о возможной замене Садырина на Романцева тогда действительно ходили повсюду. Толковали о том, что Колосков беседовал с главным тренером «Спартака» не только о его игроках, но и о нем самом. Достоверно, однако, об этом известно не было. И вот тут-то мы подходим к четвертой версии. Ее автор – Бышовец. Порой кажется, что его сверханалитический ум строит многоходовки, которые никогда не придут в голову реальным участникам событий. Хотя – кто знает?..

– Не скрою: вскоре после появления «письма 14-ти» я пытался понять истинную позицию Романцева – человека, который заявил, что у спартаковцев есть честь, – сказал Бышовец. – Если бы мы оказались вместе, то ситуация была бы спасена и способствовала оздоровлению нашего футбола. Но он дал понять, что его интересует только «Спартак». «Ты хочешь быть главным тренером сборной?» – спрашиваю Романцева. – «Нет, не хочу». – «А если предложу тебе сотрудничество на паритетных началах – я дорабатываю чемпионат мира, и потом сборную принимаешь ты?» Романцев вновь отказался, делая вид, что сборная его вообще не интересует.

Но, знаете, Олег Иванович совсем не так прост, как хотел казаться! Совсем не случайно спартаковцы в приказном порядке вернулись в команду, а летом 94-го, уже после чемпионата, Романцев возглавил сборную. Полагаю, компромисса с президентом РФС на эту тему он достиг еще раньше – просто тогда он не был озвучен. Ценой этого сговора Романцева с Колосковым стал позор в Америке. И только опозорившись в 2002 году в Японии, он понял, что я был прав.

Верить ли умозаключению Бышовца? После разговоров в футбольных кругах о том, что в 2002 году договоренность с Валерием Газзаевым о приходе в сборную у Колоскова была еще за несколько месяцев до «романцевского» чемпионата мира в Корее и Японии, абсолютной фантастикой такой сценарий не кажется.

Уже после чемпионата мира летом 94-го Юран рассказывал мне: «В тот момент, когда стало ясно, что затея с Бышовцем не прошла, между ребятами состоялся разговор, и мы пришли к выводу, что решение каждый должен принимать сам. Я решил вернуться – и только потом, после чемпионата, понял, что сделал одну из самых больших ошибок в своей жизни».

Об этом, впрочем, позже. А тогда отказавшихся от своей подписи и вернувшихся в сборную оказалось семеро. Четыре спартаковца (Иванов к тому времени перешел в «Динамо», впрочем, его в сборную и не вызывали) плюс три легионера. Но если к белому флагу первых «отказники», зная авторитарный нрав Романцева, отнеслись снисходительно, то вторым, как говорится, мало не показалось. Их посчитали настоящими, полновесными предателями. Бышовец сказал: «Из трех легионеров, вернувшихся в сборную, игровые соображения волновали, полагаю, только Мостового, который всей своей карьерой доказал, что является настоящим профессионалом. Его, к слову, я когда-то несправедливо не взял на Олимпиаду в Сеул, и хоть мы тогда и победили, Мостовой, как и Колыванов, были достойны поездки в Корею. А другие предали даже не идею. Они предали своих друзей. В отличие от них, у тех, кто не поехал в Америку, совесть должна быть чиста. Да, они могут жалеть, что пропустили чемпионат мира, но при этом остались порядочными людьми – перед собой и своими друзьями».

Если такое говорит тренер, что могли сказать им куда менее воздержанные на язык игроки?

Первым, практически сразу, вернулся Саленко. Любопытную историю о нем рассказал Радионов, возглавлявший золотую молодежную сборную СССР 90-го года.

– Вызвал я однажды Саленко на матч со сборной Турции в Симферополе. И вдруг после игры подходят ко мне ребята: «Знаете, у нас к вам очень большая просьба. Не вызывайте больше Саленко». Команда отторгла человека, и я не мог пойти против ее мнения. Олег был достаточно чванливым парнем, а у нас сложилась команда, которая далеко не каждого принимала.

Вот что интересно: в той молодежке, которая не приняла Саленко, были почти все, кто по доброй воле остался за бортом Америки-94 – Шалимов, Добровольский, Канчельскис, Кирьяков, Колыванов. Не здесь ли кроется мотив возвращения экс-киевлянина в сборную? Возвращения, с которым он, пожалуй единственный, явно угадал.

Игнатьев для наглядности решил сравнить психологию Саленко и Кирьякова. Оба играли у него в юниорской сборной Союза.

– Кирьяков – человек очень коллективный, компанейский. Может, он как раз и не вернулся в сборную потому, что был слишком привязан к своим друзьям, думал: «Что про меня ребята скажут?» А Саленко по натуре – индивидуалист, как, кстати, и Юран. Идет по жизни своей колеей, и ему все равно, что о нем будут думать другие. Посчитал первое решение поспешным – и ему не составило труда перейти из одной группы игроков в другую.

Следующим возвращенцем стал Юран. Широкой публике это стало известно 19 февраля 94-го из интервью «СЭ» – форвард не стал скрывать, что вернется в команду к мартовскому товарищескому матчу в Дублине. Но, как выяснилось из нашего разговора, Юран все для себя решил гораздо раньше.

– Жалею сейчас только о том, что сразу не разобрался в ситуации и не помог тренерскому составу остановить конфликт. Списать свое первое решение могу только на молодость. Будь мне 26–27 лет – никогда бы такого не совершил. Наоборот, сделал бы все, чтобы убедить остальных этого не делать…

– Когда же вы решили вернуться в сборную?

– После пресс-конференции на Зубовской площади вернулся в Лиссабон и общался с друзьями, которые гораздо старше меня. И где-то через неделю осознал, что это была большая ошибка.

А потом, 11 января, в Лиссабоне был благотворительный матч в пользу Сережи Щербакова, и туда приехали, с одной стороны, Садырин с Игнатьевым, а с другой – Шалимов, Кирьяков, Мостовой, Кульков и я. Сели поговорить.

– Был шанс уладить весь конфликт?

– Шалимова было трудно переубедить. У него в друзьях ходил Тарпищев, да и Бышовец имел на него влияние. Игорь был на сто процентов уверен, что все под контролем президента России и Садырин уйдет в отставку. А вот тот же Кульков, с которым мы играли вместе, тоже вроде бы все переосмыслил и был готов вернуться в сборную. Но его Шаля все-таки переубедил. Тогда я и сказал тренерам, что вернусь. Да, от Игоря услышал, что слово не держу. Но это какой-то детский сад – речь-то о чемпионате мира. Тем более что Садырин с Игнатьевым привезли в Лиссабон от Колоскова новый вариант контракта с РФС, где индивидуальные контракты игроков по бутсам допускались. Смысла продолжать бунт не видел никакого. Над нами, говорил, и так вся Европа смеется.

По словам Юрана, тогда от него отвернулись многие. Даже Колыванов, с которым они всю жизнь играли вместе в сборных. Когда они встретятся в новой сборной Романцева, около полугода бывшие «отказники» не будут замечать Сергея. Потом, правда, все устаканится…

Но и вернувшись в сборную, Юран счастья не обрел: «Не очень нас там хотели видеть те ребята, которые вообще не отказывались играть. И были за наше с Мостовым возвращение обижены на Садырина. Чувствовал к себе прохладное отношение. И, думаю, Пал Федорыч на чемпионате мира решил посадить меня на скамейку, потому что боялся, что команда вообще развалится. Но я ни о чем не жалею. Все-таки был на чемпионате мира. И играл против бразильцев. Это история…»

Свой среди чужих, чужой среди своих…

Многие, кстати, посчитали ошибкой, что «единожды предавших» приняли назад. Колосков, например, говорит: «Я не очень понял Садырина, когда он начал „подписантов“ частично возвращать в сборную. Не препятствовал этому, но внутренний протест был». Был он и у ряда игроков из числа тех, кто остался верен Садырину до конца. Против возвращений, по рассказу футболистов, были Харин, Кузнецов, Бородюк, Попов.

…Мостовой думал дольше всех, и вернулся в начале мая.

После чего на два года вдрызг рассорился со своим лучшим другом – Шалимовым. «Я с самого начала придерживался мнения, что ничего у нас из этой затеи получиться не может, – рассказывал Мостовой на встрече в редакции «СЭ». – А подписал потому, что об этом просили друзья. А потом, когда стало окончательно ясно, что ничего не изменится, я подумал: «Что же делать теперь? Надо ехать». К тому же не забывайте: у Игоря в жизни тогда было все нормально – он играл в Италии. А у меня ситуация оставалась неопределенной и была небольшая надежда, что на чемпионате мира смогу показать себя. Хотя в душе я чувствовал, что играть не буду – тренер явно рассчитывал на других».

Шалимов в 2003-м рассказывал:

– Мост был моим лучшим другом. Когда играли за дубль, жил у меня дома, да и вообще были не разлей вода… Мне было тогда очень неприятно. Мог бы по крайней мере позвонить. Вообще из всех, кто вернулся в сборную, позвонил только Карпин.

– Два года не разговаривали по вашей инициативе?

– Да.

– А как помирились?

– Общие друзья сказали: «Мост приехал. Хочешь пойти?» Пошел. К тому времени и я уже стал смотреть на ситуацию по-другому. Понимал, что на чемпионат мира надо было ехать. И разницу между его ситуацией и моей тоже понимал. Но надлом в отношениях произошел. Сейчас мы просто хорошие знакомые и в отпуске с удовольствием общаемся. Мне приятно с ним встречаться – нас все-таки многое связывает. И юмор, и воспоминания… Но прежней дружбы уже нет.

…Совсем они разные, эти трое возвращенцев. И ярлыки на них (как, впрочем, и на тех, кто не вернулся в сборную) наклеивать не стоит. У каждого – своя судьба. Как-то я спросил великого актера Олега Табакова: «Люди спорта, по-вашему, интересны в общении?» Ответ был таким: «Они – люди, а значит, все разные. Одни интересны, другие нет».

Так и в этой истории.

Мог ли Садырин все-таки уйти? Мог ли сдаться под напором людей, выразивших нежелание с ним работать? Бышовец вот, скажем, удивляется: «Трудно понять тренера, которому игроки объявили, что не хотят с ним работать, а он остался. И даже принял часть тех, кто объявлял. Когда, например, в Донецке даже часть игроков не захотела работать со мной, я тут же ушел».

Интересно, что этот вопрос вызвал разночтения даже у ближайших соратников Садырина.

Игнатьев:

– Мы были рядом с ним и видели, чего ему это стоило. Если честно, несколько раз я ему говорил: «Да бросьте вы это дело, Федорыч! Зачем так себе нервы трепать?» Но он отвечал, что не бросит. Принципиально. «Я взялся за это дело и мне не в чем себя упрекнуть. Мы решили задачу, и если я сделаю шаг к отступлению, управлять сборной будут игроки, которые не имеют представления о тренерском искусстве. Такого быть не должно.

Семин:

– Случались моменты, когда он хотел все бросить и уйти. Но были ведь, помимо тех, что подписали, и другие ребята, которые остались в ЕГО сборной. Ради них Садырин и не ушел – он так мне и говорил: «Они мне поверили, как я могу их оставить? Бросить их было бы с моей стороны предательством». И он действительно верил, что мы сыграем хорошо…

Каким было эмоциональное состояние Садырина, очевидно из фрагмента книги Валерия и Олега Винокуровых «Наш мир – футбол». Необходимо отметить, что эти известные журналисты в 93-м – 94-м открыто поддерживали бунтовщиков и к Садырину относились с неприязнью. «До самого отъезда в США РФС и его „карманные журналисты“ продолжали „полоскать“ отказников в печати и в телебеседах, – писали Винокуровы. – Апофеоза это хамство достигло в мае – начале июня, когда Садырин назвал в газете Шалимова и Добровольского суками…»

В свою очередь, Канчельскис в книге «Моя география» написал:

«Лично к Садырину я относился неплохо, даже несмотря на то, что во время этого конфликта он не раз награждал нас во всеуслышанье нелестными, прямо скажу, грубыми эпитетами. Но ему ведь тоже было тяжело, а справиться с таким напряжением может не каждый. Я не винил его и не стал считать своим врагом. Я не раз говорил: наши разногласия имели не личный, а лишь профессиональный характер…

Я все-таки много времени провел в таком большом клубе, как «Манчестер Юнайтед», и не понаслышке знал о передовых методах работы. Поэтому сам мог судить, насколько методика Садырина не соответствовала современной европейской методике…

Многие тогда говорили, что мы нарушили один из главных футбольных законов: игроки должны выполнять указания тренера, а не указывать ему и тем более не диктовать руководству, какого тренера ему назначать. Да, закон такой существует, но наш футбол в то время жил отнюдь не по законам. Законы игнорировались и чисто спортивные, и общечеловеческие: нас постоянно обманывали, с нами хитрили, как только могли…».

…Нам с коллегой Максимом Квятковским удалось побеседовать с Садыриным 30 мая, прямо перед вылетом в Австрию, на предчемпионатную подготовку. Он напророчил победу над бразильцами – 1:0 и гол Радченко. Но при этом был выжат как лимон. Говорил: «Я уже вообще ничего не чувствую и не боюсь. У меня все чувства в последние месяцы атрофировались… Если команда провалит чемпионат, уйду в отставку».

И он ушел. Соединить в одной упряжке «коня и трепетную лань» (то есть тех, кто из сборной не уходил, и тех, кто в нее вернулся) оказалось невозможно. А тут еще и «группа смерти» – будущие чемпион Бразилия и бронзовый призер Швеция. И никудышная подготовка: тот самый таинственный менеджер-поляк, который когда-то не организовал встречу Шалимова с Колывановым в Польше, клятвенно обещал организовать россиянам пару классных спаррингов – и обманул. Такие тогда были у РФС партнеры.

Юран в конце лета 94-го рассказывал:

– Играли контрольные матчи с командами пивзаводов, где против финалиста чемпионата мира выходили мужики со здоровенными животами. Те недели в Австрии если и могли нас к чему-то подготовить, то только к отпуску.

После ухода из сборной Садырин вознамерился, как было оговорено, вернуться в ЦСКА. Но туда уже назначили Тарханова. И он, потеряв столько сил и нервов, остался вообще без работы.

Рассказывает Шамиль Тарпищев:

– У нас с Садыриным после всей этой истории остались нормальные отношения. И когда его убрали из ЦСКА, он пришел ко мне и сказал: «Как же так, меня выкинули отовсюду и сейчас в ЦСКА квартиру отбирают!». Я взял его за руку, повел в кабинет к министру обороны Павлу Грачеву и добился, чтобы квартиру в Москве ему оставили.

Тренером прежнего масштаба после пережитого Садырин стать уже не сможет. Максимум, чего добьется – выйдет с «Зенитом» в высшую лигу. Но еще два отрезка в ЦСКА, как и один в «Рубине», окажутся безрадостными.

Летом 2001-го, за полгода до смерти тренера, мы в канун матча ЦСКА со «Спартаком» разговаривали с Садыриным на базе в Ватутинках. О его страшном онкологическом недуге было известно многим (да и сам он, как рассказал мне Игнатьев, знал все), но в тот момент показалось, что выглядит он лучше, чем весной. В душе я надеялся на чудо…

А тогда решился спросить:

– Вы вспоминаете когда-нибудь о времени в сборной?

И услышал жесткое:

– Нет. Те два года я вычеркнул из своей жизни.

Для того чтобы разрушить стереотипы, достаточно будет одного абзаца. Эти слова произнес Галямин о Шалимове. Человек, не подписавший «письмо 14-ти» – о его вдохновителе.

– Я больше чем уверен: все, что тогда делал Шалимов, не имело никакого отношения к личной выгоде. Хорошо его зная, убежден: он действительно так думал. Может, по молодости он и принимал горячие, необдуманные решения. Но никогда он бы не поступил вопреки своей совести. Все, кто действительно знают Игоря, вам это подтвердят.

Эти строки одного из кумиров стоило бы внимательно прочитать тем болельщикам ЦСКА, которые в 2003 году встречали шалимовский «Уралан» оскорбительными плакатами и речовками, в которых обвиняли главного тренера элистинцев ни много ни мало в смерти Садырина.

В эмоциональном Игнатьеве, правда, и тогда говорила обида за своего друга:

– Я этих болельщиков по-человечески понимаю. Федорыч не прожил того, что должен был. Ему, крепкому мужику, те люди помогли раньше срока уйти из жизни. Я бы не хотел, чтобы Шалимов и иже с ним когда-нибудь оказались в такой ситуации, когда жизнь не в радость.

Семин высказался значительно сдержаннее друга и коллеги:

– Перетерпел тогда Паша очень много, но связывать с теми событиями его раннюю смерть не буду. А на Шалимова не обижаюсь, и отношение к нему – нормальное, футбольное. Они же очень глупые были тогда, не со зла это делали. Разгул демократии, всем все дозволено… Им показалось, что они уехали на Запад, заработали какие-то небольшие деньги, и теперь могут мир перевернуть. Увы, не нашлось человека, способного их остановить. Осталась только в душе трещина, что загублено большое дело.

Хула поклонников ЦСКА, а также «Зенита» Шалимова не обижала. «Я сам не видел плакатов, мне потом сказали. Ничего страшного в этом не вижу. Они – болельщики команд, с которыми Садырин работал и стал чемпионом Союза. Раз помнят спустя столько лет – значит, это было действительно громкое событие. Но я никогда не говорил ничего плохого о человеческих качествах Павла Федоровича – поэтому чувства вины перед ним у меня нет. Как человека я его уважал тогда, уважаю и сейчас. Это был сугубо профессиональный конфликт. Избежать которого в тот момент было вряд ли возможно. Другой вопрос, что было сделано правильно, а что – нет. Сейчас, поработав тренером, я понял, что исправить проблемы нахрапом, за один день, невозможно. Нужно время, понимание и терпение».

Бывший главный оппонент «письма 14-ти» Колосков, если судить из его разговора со мной, воспринял антишалимовские выступления фанатов куда ближе к сердцу, чем сам их адресат:

– Считаю, что это недопустимо, в жесткой форме осуждаю такие проявления. Убежден, что ошибки должны людям прощаться. Тех, кто поднимал эти плакаты, я хотел бы спросить: в чем разница между вашим экстремизмом и экстремизмом игроков, в 93-м году написавших это письмо? Их порыв я объясняю тем, что было такое время. И очень хорошо, что сегодня они правильно оценивают свои тогдашние действия. Если бы мы поддались их давлению и поменяли тренера – представьте, какая в нашем футболе наступила бы анархия. Пример оказался бы заразительным…

Колосков встал на защиту Шалимова – можно ли было представить себе такое в 94-м? А можно ли было вообразить фразу Кирьякова в недавнем интервью моим коллегам Юрию Голышаку и Александру Кружкову в «СЭ»:

– Вот с Вячеславом Ивановичем можно было бы пообщаться! Мы учились с его сыном, начинали в одной команде. А сам Колосков – очень интересный собеседник. Какое-то время скверно к нему относился – думал, в его силах было решить конфликты, которые регулярно возникали. Но сейчас с удовольствием посидел бы с ним в ресторане. Если увижу – непременно приглашу.

Казалось бы, с каждым годом высказывания сторон конфликта становились все более взвешенными. Однако Колосков в книге «В игре и вне игры», вышедшей в 2008-м, вновь оказался чрезвычайно резок:

«Павел Федорович, воспитатель чемпионов страны, открыватель многих молодых талантов, обвинения в ретроградстве и непрофессионализме… не вынес. Ушел из сборной и вскоре ушел из жизни. Как знать, не спровоцировало ли вспышку болезни хамство и некомпетентность тех, кто говорил гадости в его адрес. Ведь уважающему себя человеку очень трудно привыкнуть к несправедливым обвинениям и оскорблениям».

Прокомментировать эту реплику бывшего руководителя нашего футбола можно одним только фактом. Между уходом Садырина из сборной и его кончиной прошло семь с половиной лет.

И многие игроки, остыв от обид, сами дали понять Садырину, что очень жалеют о случившемся. К примеру, весной 2005-го, спустя три с лишним года после смерти тренера, я спросил Юрана:

– У вас осталось чувство вины перед Садыриным?

– Я был на его похоронах. Прилетел в тот момент в Москву на зимние каникулы из Германии и узнал, что Садырина не стало… А чувство такое – да, есть. Какая нелепость получилась с этим «письмом 14-ти»! И сборную жалко – то поколение родилось для того, чтобы дойти до полуфинала чемпионата мира. И, конечно, ее тренера. Потом мы встречались с Садыриным в Турции и остались в добрых отношениях.

… «Отказников» становилось все меньше. И они все крепче держались друг за друга. Так вышло, что на одной чаше весов был чемпионат мира, а на другой – дружба. Выбрав одно, они теряли другое. Пенять им было не на кого. В такое положение они поставили себя сами.

Их уговаривали. Только от Шалимова, уяснив в Лиссабоне его непреклонную позицию, отступились. Тот еще в январе в интервью «СЭ» сказал: «Не хочу, чтобы болельщики видели меня в команде, которая ни на что не способна». И позиции своей не изменил.

Игнатьев:

– Помню, уже незадолго до отъезда на чемпионат ходили по лужниковской набережной с Колывановым. Он говорил: «Я поехал бы. Понимаю, что мы все сделали неправильно. Но сейчас уже не могу. Это мои друзья. Я с ними вырос, всю жизнь вместе играли, кое-что сделали в футболе. Я не могу их предать».

Эти слова Борис Петрович произнес в 2003 году, а осенью 94-го, когда мы с ним делали интервью для «СЭ», Игнатьев сказал:

– Я вел переговоры до последнего дня, до последнего сбора. И видел, как они хотят играть, как переживают. Но видел и то, что действует закон круговой поруки – или все, или никого. А на такую постановку вопроса не был согласен уже Садырин.

По разные стороны баррикад оказались даже одноклубники и ближайшие друзья. Например, Юран и Кульков, выступавшие до того за португальскую «Бенфику», а летом 2004-го вместе перешедшие в стан ее главных конкурентов – «Порту». «Письмо 14-ти» подписали оба, но Юран вернулся в сборную, Кульков же – нет.

К счастью, на их человеческих отношениях тот конфликт не отразился.

– История со сборной вас часом не рассорила? – спросил я Юрана.

– Ни в коем случае. У нас не такие отношения, чтобы подобные вещи могли на них повлиять. Каждый решал сам – и обид не было.

Борьба за «отказников» шла до последнего дня. Даже Колосков перед самым отъездом сборной в США в интервью «СЭ» сказал:

– Если вас интересует мое мнение, то отсутствие Кирьякова, Канчельскиса или Добровольского я считаю потерей. Для меня очевидно, что мастерство того же Канчельскиса и Корнеева несравнимо. Фамилии я взял произвольно.

Президент РФС походя публично обидел игрока, которому через несколько дней предстояло выступать на чемпионате мира. Это – еще один штрих, дополняющий картину тогдашних взаимоотношений руководителей и футболистов.

Один из лучших на тот момент полузащитников Европы Канчельскис, вошедший в число 25-ти самых популярных футболистов «Манчестер Юнайтед» всех времен, в книге «Моя география» писал:

«Я не отступил от своего слова, несмотря на все советы и уговоры. За те месяцы, что прошли между написанием письма и чемпионатом мира, мне не раз приходилось общаться с Садыриным, объяснять ситуацию… Если вы спросите меня сегодня, были ли, на мой взгляд, наши действия ошибкой, я отвечу: „Да“. Добровольно отказаться от участия в таком турнире, как мировое первенство (тем более что, как показала жизнь, это был наш единственный шанс), разве это не ошибка футболиста? Ошибка, да еще какая! Но вот другой вопрос: был ли у нас шанс избежать этой ошибки?.. За финальным турниром в США мне пришлось следить по телевидению. Это было тяжело, но я все равно переживал за нашу команду. А накануне ее отъезда в Америку послал в РФС факс с пожеланием успеха».

Радионов в 2003 году вспоминал:

– Помню, как огорчил меня Канчельскис, который играл у меня в молодежной сборной. Мы встретились в Манчестере, куда приехали на жеребьевку отборочного турнира Euro-96. Был матч «МЮ» – «Эвертон», нас туда пригласили, и после игры мы с ним разговаривали. Так они друг другу верили, что невозможно было эту связь разорвать! Ну что я, говорит, могу сделать, мы же уже решили! В общем-то я уважаю эту позицию. Пошли на что-то вместе – и решили идти до конца. Хотя уже понимали, что путь этот заведет не туда. Они ведь все равно остались для меня теми же мальчишками, которые выиграли молодежный чемпионат Европы. И знаю, что та команда для каждого из них осталась мечтой, в которую они хотели бы вернуться. Потому что им там было хорошо. Потому что они чувствовали, что вместе кого угодно обыграют, порвут, и для них нет непобедимых соперников. Все это осталось в них до сих пор, спросите у любого. Плакать хочется, когда вспоминаешь о той команде. И о том, что с ней потом стало…

О том, что с ней потом стало, не хочется даже вспоминать.

Сборная России, по сути дела, вылетела с чемпионата мира-94 после первых же двух матчей – к третьему, против Камеруна, шансы пройти в плей-офф у нее оставались сугубо теоретические, и даже разгром африканцев со счетом 6:1 принес болельщикам только моральное облегчение. Да и то – вряд ли…

Стартовое поражение со счетом 0:2 от будущих победителей первенства – бразильцев – было ожидаемым. Удручило только безволие россиян, вылившееся в полное отсутствие созидательной игры и шансов, хотя бы отдаленно похожих на голевые. Проигрывать-то даже Бразилии можно по-разному…

Во втором матче, против шведов, Садырин перетряхнул состав, но результат оказался схожим – 1:3. Наша сборная повела в счете после того, как Саленко реализовал пенальти. Не помогло. В дальнейшем из сборной России делали отбивную – особенно после того, как в начале второго тайма был удален Горлукович. «Пародия на Полтавскую битву с другим исходом», – так охарактеризовал ту встречу чемпион Олимпиады-88 в Сеуле Харин.

Давая интервью Сергею Микулику по итогам двух удручающих матчей, Садырин не стеснялся в формулировках:

«(В первом матче) Юран свое задание просто провалил».

«(Игру Бородюка оцениваю) как срыв тренерского задания».

«Мостовой, травмировавшийся Попов и заменивший его Карпин подачам флангов препятствовали без того усердия, которое по идее полагается брать с собой на чемпионат мира».

И так далее, и тому подобное. По этим цитатам видно: Садырин был на грани нервного срыва. А может, и за гранью.

При том, что в двух первых матчах ЧМ-94 составы нашей команды были очень разными, их объединяло одно.

Не было команды. Каждый был сам по себе.

«Письмо 14-ти» не могло не аукнуться. Точнее, не столько даже само письмо, сколько испортившиеся отношения между теми, кто не подписал письмо с самого начала, и теми, кто подписал, но затем вернулся в команду.

Полузащитник Игорь Корнеев, принадлежавший к первой категории, сейчас помогает Гусу Хиддинку тренировать сборную России. На ЧМ-94 он вышел на поле только в третьей встрече против Камеруна. Мы беседовали с ним, уже когда он стал одним из тренеров национальной команды.

– Когда на чемпионате мира вас выпустили только на матч с Камеруном, не возникло ощущения, что вас предали?

– Возникло. Там, в Америке, честно говоря, я разочаровался в Садырине. И не только из-за себя. После конфликта в сборной рядом с тренером осталась группа игроков, на которую и была сделана ставка. Мы ездили в зимнее турне в Америку, играли в товарищеских матчах. И ни в одном не уступили, и атмосфера была прекрасная, мы были сплочены. А на самом чемпионате мира вдруг все в корне поменялось: на поле вышли те люди, которые вернулись в команду в последний момент. Видимо, Садырин оказался под огромным влиянием и давлением каких-то людей. И этого давления не выдержал.

– Вы потом с Садыриным общались? Пытались объясниться?

– Не общался. Желания не было.

– Игра с Камеруном стала для вас последней за сборную России. Но ведь вам было всего 27, и впереди еще были выступления за «Барселону», не говоря уже о «Фейеноорде»!

– То, что произошло на чемпионате мира, стало для меня огромным разочарованием и ударом. От человека, с которым я провел столько лет, такого не ждал. Естественно, Садырин многое сделал для игроков, но и самого тренера во многом «делают» играющие у него футболисты. Можно находить этому любые объяснения, но в Америке он об этом забыл. А в сборную меня вызывали еще два или три раза. Но я отказывался.

– Из-за обиды?

– Да.

По-моему, более исчерпывающего объяснения черной атмосферы в команде, которая сложилась во время ЧМ-94, дать невозможно.

То, что творилось в расположении сборной России, нельзя представить себе ни в одной другой команде мира. Версии выдвигались самые разные, но того, что первая в истории сборная России в финальной стадии чемпионата мира представляла собой форменный кошмар, не отрицает никто.

Сейчас об этом подзабыли, а многие просто не хотят даже мысленно возвращаться к тому тяжелому времени. Но есть газетные подшивки, которые из памяти не удалишь. Относятся они в основном ко второй половине 94-го года, когда все высказывались по горячим, я бы даже сказал, кровавым, следам.

Привожу эти цитаты вовсе не для того, чтобы вывести кого-то на чистую воду. Более того, хочу подчеркнуть: все участники тех событий – люди мною уважаемые. Они провели в футболе отличные годы, и о каждом из них у болельщиков по сей день сохраняется добрая память, а многие уже превратились в дельных тренеров.

Но тогда, в 94-м, с большинством из них происходило что-то невообразимое. И забывать об этом нельзя не потому, что на чьей-то репутации тогда было поставлено вечное клеймо (убежден, что это не так), а чтобы никогда не случилось рецидива.

Игнатьев, к примеру, именно в то время дал мне интервью для «СЭ».

– Колосков на пресс-конференции (после окончания ЧМ-94) заявил, что не следовало брать в сборную людей, ранее подписавших «письмо 14-ти», они внесли диссонанс в коллектив. Согласны?

– Не совсем. Не о подписях должна идти речь, а о людях и их отношении к делу. Ведь, допустим, Саленко и Онопко подписали письмо. А Горлукович – нет. А как повели себя на чемпионате первые двое с одной стороны и третий с другой? Или не подписавший письмо Бородюк, который заявил Садырину в самолете на пути из Детройта, что тот опозорил его на весь мир, заменив в матче со шведами?

– Почему сразу же после прилета в Америку не был отчислен Горлукович, которого из самолета едва ли не выносили? Почему разгул не был погашен в зародыше?

– Возможно, это было нашей ошибкой. Но нам показалось, что Сергей раскаялся. Мы его крупно оштрафовали, он извинился, несколько дней ходил сам не свой, до самозабвения тренировался и, если помните, неплохо сыграл первый матч – с бразильцами. Но после игры с Камеруном в веселой компании сорвался еще раз.

А Юран?! Я думал, что он, игрок знаменитого клуба «Бенфика», будет профессионален во всех отношениях. И даст на поле бой хотя бы за свой собственный имидж, не говоря уже о стране. Но после того, как он не попал в состав на второй матч, Сергей откровенно перестал тренироваться. Кончилось все это попойкой с Горлуковичем.

Юран в интервью 94-го года для «Спорт-Экспресса» излагал мне совсем иную версию тех событий.

– Чемпионат мира в США для вас, конечно, неприятная тема, но от нее никуда не уйти, – сказал я ему. – В частности, от ситуации с вашим отъездом – Павел Садырин утверждал, что вы были отчислены из команды за нарушение режима…

– В этом утверждении нет ни слова правды. Никто меня с чемпионата мира не отправлял. Просто после матча с Камеруном, когда я в очередной раз отсидел на «банке», у меня состоялся жесткий разговор с Садыриным. Мы с Мостовым чувствовали себя людьми, которых взяли в сборную не для игры, а для каких-то других целей, и в конце концов я не сдержался. Спросил: «Вам, Павел Федорович, нужно было взять кого-то из „отказников“, чтобы в команде было больше имен, и поутихла пресса?» Садырин не сказал «нет». И после этого я сразу заявил, что хочу уехать и беру авиабилет.

– А как же нарушение режима?

– Это придумали, чтобы как-то объяснить мой отъезд. После матча с Камеруном был совершенно легальный ужин с участием всех ребят, руководства. Приехали и наши хоккеисты, играющие в клубах НХЛ. Все понемногу выпивали, и не было никаких эксцессов. А потом я узнаю: Юран, дескать, напился, не пришел на утреннюю тренировку вместе с Радченко и Горлуковичем и потому был отчислен. Да, я не пришел на эту тренировку, потому что уже купил билет и был, что называется, на чемоданах…

За тот отъезд меня еще и оштрафовали. Причем узнал я об этом спустя несколько месяцев, из разговора с вице-президентом РФС Тукмановым. Он как бы невзначай сказал: мол, за ту пьянку РФС оштрафовал меня на 10 тысяч долларов. При этом мне ни разу не отправляли по этому поводу ни одного факса, не приглашали в Москву хотя бы разобраться, что в действительности произошло. Видимо, решили, что раз человека не вызывают в новую сборную, то можно проблему и без него обсудить. Да если бы я узнал об этом решении раньше, то хоть попросил бы эти 10 тысяч отдать какой-нибудь школе или детдому, а так мне непонятно, куда пошли деньги. Одно дело, если на развитие футбола, но совсем другое, если на чьи-то личные счета.

– С каким чувством уезжали?

– Было страшно обидно, что меня использовали… Я мог и должен был проявить себя, но мне дали сыграть только полтора тайма в игре с бразильцами, где, не спорю, проявить себя не удалось. Но, во-первых, это бразильцы, во-вторых, я форвард, а хавы не сделали ничего, чтобы я смог что-то завершить. Да это было и неудивительно с той подготовкой, какую провели мы в Австрии. Я даже в отпуске так не занимаюсь. Разговаривал с Горлуковичем и Бородюком, прошедшими подготовку у Лобановского, – они смеялись…

Спустя некоторое время Юран даст Олегу Винокурову интервью, вошедшее в книгу «Наш мир – футбол». И выяснится, что из-за чемпионата мира у форварда сорвался контракт с лондонским «Арсеналом»:

– Я сам себе все испортил. У меня ведь контракт с «Арсеналом» был практически подписан. Но я сам предложил англичанам подождать до конца чемпионата мира. А там мы себе такую антирекламу сделали, что после этого кто же захочет с нами связываться?

Шалимов смотрел чемпионат мира… в Америке. Друг по «Интеру» Никола Берти пригласил их с еще одним «интеристом» Альдо Сереной в Нью-Йорк, где у него была квартира, а «Скуадра Адзурра», в состав которой Берти попал, там же проводила свои матчи ЧМ-94.

Шалимов бродил между небоскребами Манхэттена, глядел на веселые разноцветные толпы болельщиков из разных стран, расспрашивал Берти о новостях из итальянского лагеря. И вдруг его пронзила мысль, от которой было никуда не деться: «Я тоже мог здесь играть. Боже, что же мы наделали!»

Тогда он еще пытался эту мысль отогнать, уговорить себя, что все было сделано правильно. Но с каждым днем Игорь стал все отчетливее понимать, какую команду они тогда потеряли. Какую сборную.

Сборную, которая, по убеждению Колоскова, «стопроцентно могла быть в призерах чемпионата мира».

Признаюсь честно: мне не по душе огульная критика в адрес Колоскова, которой за годы его управления футболом мы наслушались и начитались с лихвой. Да, в своих действиях он был далеко не безгрешен, да, в 90-е годы по-чиновничьи относился к игрокам, не мог упредить возникавшие то и дело конфликты. Но, полагаю, на его месте подобное происходило бы с каждым. Время было такое.

Любой руководитель, «поставленный» в ту пору на футбол, был обречен быть во всем виноватым. Денег тогда во всей стране не было, финансовые катаклизмы преследовали Россию один за другим. Ворота страны по-настоящему только распахнулись, и у нас толком еще не знали, как в цивилизованных странах строятся отношения между администрацией, тренерами и игроками, как организован процесс каждодневной клубной деятельности. Это теперь все ездят на стажировки в «челси» и «реалы», тогда же об этом не было и речи. В то же время игроки, чей уровень таланта оказался достойным ведущих клубов Европы (о чем нет речи как раз сейчас), все прелести западного бытия быстро познали. И педантичное выполнение финансовых обязательств воспринимали как должное – к хорошему вообще привыкаешь быстро. Таким образом, почву для хронических, непрекращающихся дрязг между федерацией футбола и игроками создавала сама жизнь.

А об уровне Колоскова как личности, мне кажется, исчерпывающе говорит один факт. О вражде бывшего президента РФС с Бышовцем знают все. Сколько слов было сказано этими яркими фигурами в адрес друг друга, сколько обвинений брошено – не сосчитать. Казалось, это – навсегда.

И вот в марте 2008 года Колосков презентует в «Лужниках» свою книгу «В игре и вне игры». И говорит журналистам, что за много лет в футболе ему посчастливилось работать с выдающимися людьми – Лобановским, Бесковым, Бышовцем…

Никто не заставлял Вячеслава Ивановича произносить эти слова. Никакой выгоды они Колоскову принести не могли. Бышовец после скандального года работы в «Локомотиве» стал для определенной части болельщиков едва ли не пугалом. Упоминание его в положительном контексте стало, мягко говоря, не модным.

Но Колосков – сказал. И это потрясло меня до глубины души.

К истории его взаимоотношений с Бышовцем мы вскоре вернемся. Пока же не могу не сказать: ко всему прочему, Колосков не снискал успеха и популярности как футбольный руководитель еще по одной причине. Он – безумно невезучий.

В 1984 году исполком ФИФА должен был выбрать хозяина чемпионата мира 1990 года. Претендентов было двое – Италия и СССР. Пользуясь уже наработанными связями в Международной федерации футбола, он провел титаническую работу на футбольно-дипломатической ниве, и Советский Союз, по свидетельству многих участников тех событий, подходил к выборам явным фаворитом.

И тут, за несколько дней до итогового голосования, правительство СССР объявляет о бойкоте Олимпиады в Лос-Анджелесе. После чего, естественно, ни о каком первенстве мира не могло уже идти и речи…

Невезением все в руководящей карьере Колоскова и закончилось. Вернее – везением, но не его. В мае 2005 года ЦСКА впервые в истории российских клубов выиграл европейский трофей – Кубок УЕФА. К тому времени президентом РФС уже работал Виталий Мутко. Формально еврокубковая победа состоялась во время его правления, хотя, если вдуматься, что могло измениться за полтора месяца, которые он был у власти? История эта лишь подчеркивает, насколько несовместим был фактор удачи с фамилией Колоскова.

В нашей стране с легкостью забывают о многом. О том, например, что именно усилиями Вячеслава Ивановича Россия стала футбольной правопреемницей СССР, и только она из республик бывшего Союза получила место в отборочном турнире чемпионата мира-94: жеребьевка происходила в 91-м, еще когда империя была жива, и место, соответственно, на нее было забронировано лишь одно.

Это была далеко не единственная проблема. Выиграв отборочные соревнования Euro-92 и обставив там самих итальянцев, мы из-за развала страны могли вовсе не поехать на финальный турнир в Швецию. О том, что такая опасность существовала и ее ликвидировал Колосков, было известно и ранее, а в своей новой книге экс-президент РФС рассказал подробности:

«Сложилась парадоксальная ситуация: есть команда, но нет страны, которую она представляла. Чтобы как-то исправить ситуацию, я выдвинул идею создания Федерации футбола СНГ. В срочном порядке провели учредительную конференцию, приняли устав, образовали Федерацию, зарегистрировали ее, направили документы в ФИФА и УЕФА для признания. Против этого выступил генеральный секретарь УЕФА Герд Айгнер: „СНГ, – утверждал он, – нельзя считать правопреемником СССР“. Что делать? Мне удалось тогда убедить в своей правоте президента УЕФА Леннарта Юханссона. Конгресс ФИФА поддерживает нас. Сборная СНГ поехала в Швецию».

Одна эта история показала масштаб проблем, с которыми в начале 90-х пришлось столкнуться Колоскову. Многие из них он преодолел с честью, из других выбраться не сумел. Парадокс: проявив себя как отличный дипломат на международной арене, Вячеслав Иванович оказался не способен быть столь же убедительным для своих молодых соотечественников.

Объяснение тому у меня следующее. В ФИФА и УЕФА работали пусть и люди заграничные, но принадлежавшие к тому же возрастному кругу, что и сам Колосков. За многие годы совместной работы – да и отдыха тоже (с тем же будущим президентом ФИФА Йозефом Блаттером наш главный футбольный начальник дружит семьями) – у них образовались крепкие человеческие связи, мыслить они во многом стали одними категориями. Поколение же российских футболистов, выросших во время перестройки, а в момент развала Союза уехавших за рубеж, было совсем другим. С их бунтарским, свободолюбивым менталитетом Колосков уже не сладил. Зато сейчас, помудрев, все они отзываются о бывшем руководителе с уважением. Учитывая, что футболом Вячеслав Иванович больше не управляет, и лакомого кусочка в виде какого-нибудь неплохого клуба по результатам этих интервью они не получат (скорее наоборот, потому что Мутко к любым положительным высказываниям о предшественнике относится с ревностью), можно сделать вывод об искренности всех этих выступлений. Став тренерами и даже работниками РФС (как Виктор Онопко), бывшие футболисты поняли, как же Колоскову было трудно.

Выбор ФИФА в пользу России на отборочный цикл ЧМ-94, в свою очередь, поспособствовал переманиванию в ее сборную почти всех ведущих футболистов Украины, которым не хотелось добровольно пропускать чемпионат мира. При этом никто из них на самой Украине в тот момент уже не играл; они выступали либо в дальнем зарубежье, либо в России. И «самостийность», равно как и украинский патриотизм, были для них категориями абстрактными. Так в российской сборной оказались Юран и Саленко, Онопко и Канчельскис, Цымбаларь и Никифоров, а также «грузины» Тетрадзе и Цвейба, «узбек» Пятницкий, «белорус» Горлукович… Не было бы всех этих мастеров – мы могли бы и вовсе в финальные турниры чемпионатов мира и Европы не попадать. Нужно быть очень предвзятым человеком, чтобы не увидеть, по сути дела, в формировании сборной России 90-х годов прямой заслуги Колоскова.

Футболистам, сменившим футбольное «гражданство», между тем пришлось очень несладко – на родине их обвинили в предательстве. В ноябре 92-го, когда мы беседовали на эту тему с Юраном в интервью для газеты «Футбол-экспресс», он, услышав вопрос на эту тему, буквально взвился:

– Какой патриотизм?! Я родился и жил в стране под названием «Советский Союз». После того как она развалилась, передо мной встала проблема выбора. На чемпионат мира, как известно, попала одна Россия. А на Украине почему-то решили, что я приползу к ним на коленях, даже не позвонили, намерениями не поинтересовались. Из России же сразу раздался звонок от Игнатьева, с которым мы быстро нашли общий язык. Словом, я увидел нормальное, уважительное отношение. В отличие от Украины, где, ничего не сделав для того, чтобы убедить меня играть за ее сборную, уже истерику подняли.

Это все отнюдь не сейчас началось. Помните старую «песню» украинских деятелей о том, что я, ничего, видите ли, для киевского «Динамо» не сделав, убегаю в «Бенфику» за длинным долларом? Меня тогда так заплевали, что твердо решил: с Киевом все связи рву.

– Что вы и сделали.

– Да, с Киевом меня теперь ничего, кроме друзей, не связывает. Родители живут в Луганске, и я хочу перевезти их в Москву. Поэтому попросил РФС помочь мне с квартирой в столице. За мои же деньги, только чтобы найти помогли. Поймите меня правильно. Я решил принять российское гражданство, в будущем осяду в Москве (так и произошло. – Прим. И. Р.). Надо же мне будет где-то жить! А я уже наслышан, что мою просьбу извращать начали: дескать, Юран не соглашается играть за сборную России, пока ему чуть ли не подарят квартиру в Москве. Эти слухи – дело рук тех же людей, что третируют меня на Украине.

Из этого рассказа 16-летней давности можно убедиться в том, что в Москве к футболистам тогда относились намного внимательнее, чем в Киеве. И, признавая по итогам мрачной истории 1993–1994 годов большие проблемы РФС в налаживании здорового контакта с игроками, нельзя не отдать футбольному союзу должное за успешную работу с украинским «десантом».

Отношения Колоскова и Бышовца заслуживают отдельного рассказа, поскольку линия их жесткого противостояния проходила через всю постсоветскую историю нашего футбола. И была одним из главных его сюжетов. Найди в начале 90-х эти сильные личности компромисс, в судьбе сборной многое могло бы сложиться совсем иначе…

В сентябре 96-го мой коллега по «СЭ» Александр Кружков во время беседы с Бышовцем спросил:

– В одном из интервью Колосков заметил: «Я любовался тренировками, которые проводил Бышовец. Мне нравились его индивидуальные собеседования с игроками». Именно Колосков пригласил вас в свое время на работу из Киева в Москву…

– За что я ему благодарен. Но, несмотря на это, у меня неоднозначное отношение к Колоскову, мне иногда приходилось с ним спорить и отстаивать свою точку зрения. Расскажу такую историю. Один игрок юношеской сборной – Савченко – попался на таможне: провозил больше рублей, чем было разрешено. Его, естественно, оштрафовали. На следующий сбор я вновь включил Савченко в список приглашенных, но Колосков его вычеркнул. Я пришел к Вячеславу Ивановичу и говорю, что это неправильно. «А что делать?» – вздыхает он. «Как, что делать? Вернуть человека в сборную». – «Это невозможно, Савченко в сборной не будет». Тогда я говорю Колоскову: «Оставляю за собой право оспорить ваше решение». И иду к руководству Спорткомитета. В итоге Колосков получил указание вернуть Савченко в сборную. И Вячеслав Иванович не обиделся, не опустился до сведения счетов, а продолжал поддерживать мою кандидатуру, когда меня назначили главным тренером олимпийской, а потом и национальной сборной. Потому что мы оба тогда руководствовались только интересами дела, а не личными амбициями.

Последний реверанс в сторону Колоскова можно объяснить в том числе и тем, что Бышовец в момент интервью едва завершил работу в Корее и надеялся трудоустроиться в России. А российская футбольная система была устроена так, что президент РФС мог оказать на этот процесс существенное влияние – как в одну, так и в другую сторону. И, кстати, совсем скоро работу Бышовец получил, возглавив в 97-м санкт-петербургский «Зенит». Тогда это был еще вовсе не чемпион России, как сейчас, а команда, всего сезон назад возвратившаяся в высшую лигу из первой. Работа в Питере у Анатолия Федоровича пойдет на ура, и он вновь получит приглашение в сборную. Но об этом – позже.

Из истории о Савченко, которую рассказал Бышовец, можно сделать вывод о его умении налаживать нужные связи с большими руководителями. Тренер как бы между делом рассказал о своем походе к руководству Спорткомитета СССР и последующем решении амнистировать футболиста. При этом Спорткомитет приравнивался к союзному министерству, и к его боссам, как говорится, на кривой козе было не подъехать. Однако умение Бышовца обаять своим интеллектом самых серьезных людей было (да и остается) потрясающим, и не раз помогало ему впоследствии. В том числе и при получении работы в сборной.

Во многих других интервью тренер высказывался о президенте куда более хлестко. Вот один фрагмент из нашей беседы с Бышовцем, состоявшейся в 2003 году.

– Мы ведь почему проиграли шотландцам в 92-м и вылетели из чемпионата Европы? Я пришел в раздевалку после тяжелейшей ничьей с Голландией и слышу, как Колосков говорит игрокам прямым текстом: «С шотландцами все будет в порядке, у нас там Кузнецов и Михайличенко играют, они обо всем договорятся». Вот где был занесен микроб! И хотя ребята сказали, что они плохо говорят по-английски и их могли до конца не понять, команда выходила на этот матч, рассчитывая, что шотландцы не будут играть.

О том, как Бышовец относился к Колоскову «не для печати», можно судить по отрывку из книги футбольного агента Владимира Абрамова «Футбол. Деньги. Еще раз деньги». Абрамов, в 1993 году готовивший по линии фирмы «Совинтер-спорт» контракт тренера в Корее, вспоминает:

«За день до отъезда Анатолий Федорович позвонил и тревожным голосом спросил: „Володя, ты еще на работе? Очень хорошо, я сейчас приеду!“

– Я только что был в РФС. Ты представляешь, подходит ко мне Колосков и говорит, что это он хлопотал за мой корейский контракт через президента корейской Федерации. За это, оказывается, я лично Колоскову должен быть благодарен. Это правда? Володя, если да, то я никуда не поеду!

– Анатолий Федорович, при чем тут ноябрь, когда еще в начале октября мы получили факс от Корейской Футбольной ассоциации с подтверждением их намерений по вашей кандидатуре. И после этого мы продолжали получать из Кореи факсы и телексы. Вот, целая кипа лежит!

– Покажи! – Я показал факс от КФА. Анатолий Федорович заметно успокоился.

– Сделай мне копию, пожалуйста. Я хочу ее этому человеку показать, чтобы он заткнулся! – Бышовец взял копию факса и положил к себе в портфель. – Володя, и ты мне все время говоришь о порядочности. Подонки, Володя, подонки!!!»

Отношение экс-главы РФС к Бышовцу – по крайней мере тогда, в середине 90-х – было не лучше. В интервью, которое я брал у Колоскова в декабре 93-го для еженедельника «Футбольный курьер», был вопрос:

– Существует мнение, что вы с неприязнью относитесь к Бышовцу из-за каких-то личных разногласий.

– Ничего подобного. Между прочим, именно благодаря мне Бышовец стал тренером первой сборной. Это я пригласил его в середине 80-х тренировать юношескую сборную СССР, когда он еще был директором ДЮСШ в Киеве. Мне нравилось, как он работает с юношами, затем – с олимпийцами. Он умел создать хороший микроклимат в коллективе – и мне это импонировало. После ухода Лобановского в 90-м остро встал вопрос о новом тренере сборной. Бышовец или Кучеревский? Тренерский совет проголосовал за Кучеревского. Но исполком федерации все-таки назначил Бышовца. Назначил во многом потому, что я как руководитель исполкома верил в него. И в отборочном турнире Euro-92 он оправдал доверие, выйдя из тяжелой группы.

– И затем из чувства расположения к Бышовцу вы расщедрились на выдачу игрокам фиксированных 50 процентов из средств, выделенных УЕФА за выход в финальный турнир? Ведь, получив по 60 тысяч швейцарских франков каждый, аутсайдеры чемпионата превзошли в этом обоих финалистов – и датчан, и немцев.

– Расположение к Бышовцу здесь ни при чем. Это решение было принято в виде исключения. Дело в том, что мне очень больших трудов стоило защитить сборную СНГ от исключения из числа участников турнира. Мы играли в Швеции вопреки уставу УЕФА – страны под названием СНГ в природе не существовало. Было понятно: сборная в том виде играет в последний раз. И поэтому мы пошли на то, чтобы отдать игрокам 50 процентов поступлений от УЕФА, вне зависимости от результата. Это, между прочим, была наша инициатива, а не требование игроков. Мы решили отблагодарить ребят в целом за то, что они сделали для советского футбола. Они же это восприняли как правило.

– И из-за этого в Швеции не обошлось без конфликта?

– Вот здесь уже на авансцену вышел Бышовец. Чтобы упрочить свой авторитет среди игроков, он тоже решил заняться вышибанием денег. Эта самая половина средств, выплаченных УЕФА, составляла 2 миллиона швейцарских франков. Обычно деньги поступают в национальную федерацию через три месяца после первенства, когда уже подведены все финансовые итоги. Игроки же потребовали: или даете сейчас, или бастуем. Мне пришлось воспользоваться своим авторитетом в европейском футболе и взять в банке кредит в один миллион швейцарских франков. Расплатились до игры с Шотландией. После игры у футболистов еще пуще разыгрался аппетит. Они, как Паниковский, опять потребовали: «Дай миллион!». Второй.

Инициаторами были все те же Бышовец, Шалимов и Юран. Я ответил, что у меня не хватит наглости пойти и еще раз попросить денег. Они пригрозили не уезжать из Швеции. Я ответил: оставайтесь, но за свой счет. В итоге нашли компромисс – я дал им расписку от имени федерации, что деньги они получат. Страсти улеглись, и деньги все потом получили. Но, как видите, вопрос о деньгах встает остро уже не в первый раз. И во многом благодаря соглашательской позиции Бышовца.

– В какой момент вы стали для Колоскова едва ли не врагом? – спросил я Бышовца несколько лет назад.

– Я бы не стал говорить так категорично. Никогда не считал его человеком, неспособным руководить. Но дело в том, что в определенный момент Колосков перестал работать на футбол. Абсолютная независимость общественной организации привела к всесилию и бесконтрольности ее президента, о чем я не раз и говорил.

Колосков не прав, списывая все конфликты вокруг финансов на Бышовца. Потому что первый такой скандал произошел еще во время ЧМ-90 в Италии. Главным тренером сборной СССР тогда был Валерий Лобановский, а «бодались» с Колосковым легионеры первого поколения – Дасаев, Хидиятуллин, Заваров. За что потом получили в советской еще прессе по полной программе.

Лучший, на мой взгляд, футбольный журналист страны 90-х годов Сергей Микулик в послесловии к книге Рината Дасаева «Мы все – одна команда», вышедшей в свет в 1992 году, рассуждал:

«В итальянском провале нашей сборной виноватых долго искать не пришлось. Ясно же как божий день – „иностранцы“. Понюхали недеревянных денег – и честь флага для них уже ничто. Вместо работы отдых себе устроили. Римские каникулы.

Дасаев идеально подходил во всех этих ракурсах на роль козла отпущения – цепочка обвинений выстраивалась на редкость легко и плавно, и оставалось только ее замкнуть. Он сам это и сделал, выступив парламентером от команды к руководителям многострадального нашего футбола по поводу невыплаты игрокам сборной обещанного денежного вознаграждения за рекламную ее деятельность. Он прекрасно знал, чем грозит ему такой шаг (ярлык неудачника все-таки со временем стирается, а вот как припечатают тебе этикетку рвача – это уже навсегда). Знал – и сделал это, потому что не привык прятаться за чужими спинами. Он сам выбрал себе первую роль и играл ее до конца. Во всем».

С самим Дасаевым мне довелось побеседовать на эту тему в 98-м. Версию Микулика он подтвердил:

– После чемпионата мира наше поколение было чуть ли не вычеркнуто из футбола – и случилось это потому, что многие уже играли за рубежом. Некоторые руководители, да и часть болельщиков, завидовали нам, считали, что мы «зажрались» и нам ничего не надо. Может, поэтому у нас не получилось тогда такого коллектива, как раньше. Не чувствуя поддержки друг друга и видя, что нам не доверяют, мы стали излишне хладнокровными. На чем люди, не желавшие нам добра, потом и сыграли.

Что же касается того конфликта, на который пошли тогда ветераны команды, то нам надоело смотреть на то, как нас в очередной раз обирают. Заваров с Алейниковым были в «Ювентусе», я – в «Севилье», ряд других игроков тоже играл на Западе, и мы имели возможность сравнивать. Скажем, перед чемпионатом мира о Заварове, Протасове и обо мне были сняты рекламные фильмы, и деньги обещали отдать в Италии. Но мы ничего не получили. Да, мы не хотели идти на скандал, но у нас не было другого выхода. Мы ведь и за границей тогда миллионов, как кто-то считал, не зарабатывали.

К словам Дасаева стоит добавить, что настроены тогда ветераны сборной СССР были серьезно. В 95-м киевский защитник Олег Кузнецов рассказывал мне в интервью «СЭ»:

– Приезжаю в мыле за два часа до предполагаемого вылета и слышу: «А куда ты спешил? Мы никуда не летим». Каждые полчаса собирались тренеры и Дасаев, Бессонов, Хидиятуллин, и всякий раз мы слышали разное: то летим, то нет. Слава Богу, все нормально разрешилось.

Это только казалось, что нормально. Извлеки Колосков урок из случившегося – вот тогда можно было бы говорить о благополучном завершении того конфликта. Но когда один и тот же эксцесс повторяется на двух больших турнирах кряду, причем руководитель один и тот же, а тренеры и игроки – разные, это, согласитесь, повод для размышлений.

Андрей Канчельскис в книге «Моя география» пишет:

«Контракт Бышовца был заключен до 1994 года, однако, объясняя свое решение тем, что раньше у нас была одна страна – СССР, а теперь стала другая – Россия, РФС задумал провести новые выборы тренера. Дабы продемонстрировать объективность и добрую волю руководства, Бышовцу предложили тоже поучаствовать в этих выборах, от чего он отказался, полагая, что в такой ситуации у него не было шанса. И он был прав. Почему? Нам, игрокам, это было хорошо известно.

После проигрыша шотландцам руководство, которое, понятно, было расстроено не меньше нас, неожиданно решило изменить условия нашего соглашения, достигнутого еще до начала турнира, и заплатить нам за выступление в Швеции меньше, чем было обещано ранее. Естественно, мы были ошарашены таким решением… Не о конкретных суммах мы вели тогда речь, а лишь о том, что нужно держать свое слово и выполнять обещания, не переигрывая все в последний момент.

Тогда, в Швеции, Бышовец встал на сторону игроков и добился от РФС выполнения всех условий. И тем самым, конечно же, испортил отношения с руководством. Потому и считал совершенно справедливо, что при выборах нового тренера сборной шансов у него не будет».

Колосков в своей книге выдает, естественно, противоположную версию ухода Бышовца из сборной летом 92-го:

«Масла в огонь добавило решение А. Бышовца уехать на тренерскую работу за границу. И это несмотря на усилия федерации футбола отстоять его кандидатуру на посту главного тренера сборной для участия в чемпионате мира-94. Он сам от этого отказался».

Факт предложения Бышовцу остаться во главе национальной команды у меня вызывает большие сомнения. Скандал вокруг денег был тогда на слуху, и решение тренера поддержать игроков, а не руководство не могло Анатолию Федоровичу не аукнуться.

Как и разгром от Шотландии – 0:3.

О беспечности, проявившейся во встрече с Шотландией, говорят все без исключения. Другое дело, что причины этой самоуверенности трактуются по-разному, порой – полукриминально. Дескать, наши футболисты были уверены, что матч куплен, и не ожидали встретить сопротивление.

Господи, как это все напоминает историю с прошлогодним поражением в отборочном матче от Израиля… Впрочем, пока не будем забегать на 15 лет вперед.

Колосков в своей книге выдал другую версию: «Так безобразно, как в этом матче, сборная еще не играла! Пресса и публика бурно обсуждали причины поражения. Свои версии выдвигали и озвучивали все, кому не лень. Особенно старались дилетанты. Они-то, в первую очередь, и распускали слухи, что мы „слили“ игру сопернику, получив за это взятку. При этом они даже не задумывались над тем, что шотландцам победа ничего не давала! А когда им растолковали это, тотчас придумали, что сборную купили немцы и голландцы. Дескать, она за деньги уступила очки в первых играх, и ради того же сдала последний матч. Некоторые политики вместо серьезного анализа причин поражения, в том числе и социальных, занялись пропагандистской риторикой. „Нет такой страны – СНГ, нет такого флага, нет такого гимна, который игрокам надо было защищать, а поскольку не было идеи и высшей цели, команда не стала сплоченным коллективом“».

Насчет политиков Колосков попал в «яблочко» – они не упускают возможности перед, во время и после чемпионатов мира и Европы лишний раз «пропиариться» за счет популярности футбола. Из года в год чем ближе турнир мирового или континентального масштаба, тем яростнее в футбольных программах на телевидении этакая депутатская вакханалия. При этом слушать, что несут эти «знатоки», какие объяснения причинам неудач сборной находят, решительно невозможно. От воинствующего дилетантизма уши вянут, и рука тянется к пульту, чтобы переключить канал. Но по другой программе – еще одна передача на ту же тему, только с другими депутатами…

В приведенной цитате Колосков был прав еще в одном: нехороших слухов вокруг того чемпионата и – в особенности – поединка с шотландцами действительно ходило множество. И, как мы помним из высказывания Бышовца, один из них касался собственно президента РФС – того, что он якобы говорил перед матчем игрокам.

В интервью «СЭ» в 99-м году Бышовец высказался так:

– Я знаю, как и что делается… Как был проигран матч Шотландии в 92-м… В штабе нашей сборной нашелся предатель, который работал против.

Более подробных разъяснений своей шокирующей декларации Анатолий Федорович не дал…

В другой беседе – с автором этих строк – Бышовец заявил:

– По ходу матча (с шотландцами) мне стала ясна вся подоплека: одна команда вышла играть и биться, а другая по каким-то причинам рассчитывала, что первая ни играть, ни биться не будет. И просчиталась. За моей спиной провернули интригу, из-за которой, как позже выяснилось, я лишился и поста главного тренера сборной, и готового контракта с «Бенфикой».

Добровольский в одном из интервью дополнил общее гнетущее впечатление колоритной подробностью: оказывается, от шотландцев, потерявших турнирную мотивацию и потому накануне вечером изрядно повеселившихся, во время матча разило перегаром.

До истины в той истории 16-летней давности теперь уже вряд ли докопаешься. Вполне допускаю, кстати, что никаких закулисных интриг в матче с Шотландией не было, а присутствовала наша родная банальная фанаберия: мол, кто такие шотландцы, а кто – мы?!

Факт, что уезжали проигравшие россияне из Швеции в прескверном настроении, к которому добавился еще и денежный конфликт. Бикфордов шнур будущих скандалов был подожжен, хотя никто еще об истинных их масштабах и не догадывался.

28 июля 1994 года на заседании исполкома РФС была принята отставка Садырина, на место которого был назначен Романцев. Впервые со времен Лобановского ему позволили сохранить за собой пост главного тренера в клубе – «Спартаке». Таким образом, Колосков вернулся к практике совмещения постов, которая неоднократно уже признавалась порочной. Налицо была политика двойных стандартов: если Бышовцу и Садырину запрещали совмещать работу в сборной и деятельность в клубах, то Романцеву, жестко на этом настаивавшему, разрешили.

Естественно, на пресс-конференции после назначения подобный вопрос Колоскову прозвучал.

– Не стоит быть догматиками, – не моргнув глазом, ответил президент РФС. – Если такое совмещение может пойти на пользу футболу, почему бы его не принять.

Более детальными объяснениями того, почему совмещение Романцевым должностей пойдет на пользу футболу, глава РФС журналистов не побаловал.

– Выла ли речь о том, чтобы руководство РФС после такого провала подало в отставку? – спросили Колоскова.

– Такой вопрос был поставлен, но исполком даже не стал его обсуждать. Было подчеркнуто, что РФС в сложившейся конфликтной ситуации действовал последовательно и правильно.

Колосков только забыл добавить: «как всегда».

Романцев пресс-конференции сказал: «Считаю ту должность, которую сейчас занял, высшей точкой своей тренерской карьеры. Волнуюсь ли я? Как никогда! Боюсь ли не справиться? Если честно – да, боюсь. Но это естественное чувство».

Простые, доходчивые слова произнес лучший на тот момент клубный тренер страны. Увы, получив должность тренера сборной, он быстро превратится в небожителя, которого и игроки, и журналисты будут бояться как огня…

А тогда, после пресс-конференции, мне удалось взять у Романцева первое интервью после его прихода на новую должность.

– Логика развития событий подсказывала, что если Садырин уйдет в отставку, то занять его место предложат мне. Учитывая, что большинство в сборной составляют бывшие и нынешние мои игроки, я к этому был готов. В среду в Тарасовку приезжал Николай Петрович Старостин, с которым мы обсудили сложившееся положение. Он посчитал, что мне необходимо принять предложение возглавить сборную, но в то же время надо остаться главным тренером клуба. И я рад, что руководство РФС, понимая ситуацию, даже не стало выносить вопрос о совмещении должностей на обсуждение.

– Но вы занимаете еще и пост президента ФК «Спартак»…

– С этим постом мне придется распрощаться.

С должностью президента «Спартака» Олег Иванович действительно распрощается, но… восемь лет спустя, в 2002-м. А пока будет един даже не в двух, а в трех лицах.

– Собираетесь ли приглашать в сборную людей, отказавшихся выступать за нее полгода назад? – задал я Романцеву еще один важнейший вопрос.

– Первоначально приглашения будут адресованы всем. Несмотря на то, что сегодня самое мягкое выражение, которое применялось по отношению к этим людям на заседании исполкома, – непатриоты. Но я хочу лично поговорить с каждым.

– Вы не боитесь, что будет сложно заставить играть вместе людей, выступавших за сборную Садырина и отказавшихся от этого?

– Боюсь. Поэтому главным для меня будет, первый разговор с командой… Подлости, измены и равнодушия не прощу никогда. Такие игроки у меня в командах надолго не задерживались. Это следует понять всем, кто хочет играть в возглавляемой мною сборной.

Чтобы наладить контакт с игроками, Романцев пошел на умный шаг: оставил в штабе сборной Игнатьева, работавшего с большинством «сборников» еще когда тебе были юношами, и сохранившего с ними добрые отношения, невзирая на «письмо 14-ти». К примеру, много лет спустя Борис Петрович, возглавив «Сатурн», пригласит туда Канчельскиса.

Осенью 94-го я спросил Игнатьева:

– Когда вы сейчас вели переговоры с бывшими «отказниками», почувствовали их заинтересованность?

– Они все хотят играть. Нельзя сказать, что в разговоре они буйно радовались и по-детски хлопали в ладоши. Но все сдержанно и ответственно сказали: «Мы готовы играть в сборной, если, конечно, получим от Романцева приглашение».

– Не боитесь, что после раскола, происшедшего в конце прошлого года, людей не удастся помирить?

– Могу и ошибаться, но не думаю, что все это так далеко зашло. Теперь, когда конфликт исчерпан, их должен объединить мяч, идея игры в сборной. Надеюсь и на то, что ребята окажутся мужчинами и забудут эти кошмарные полгода, разделившие их на лагеря.

Но они не забыли. И, возможно, именно поэтому от новой сборной оказались отсечены те, кто сначала подписал письмо, но потом вернулся к Садырину – в частности, Саленко и Юран.

Последнего, перешедшего из «Бенфики» в другой португальский клуб – «Порту», спустя несколько месяцев я спросил:

– А в сборную России еще рассчитываете попасть?

– При Романцеве, по всей видимости, – нет. Но ничего – буду ждать. Может, обо мне вспомнят. Вот посмотрел домашний матч с шотландцами. Грустная картина. Уверен: сборной России и с греками, и с финнами придется крайне тяжело.

Интересно порой поворачивается судьба. Летом 95-го, меньше чем через год, Юран с Кульковым перейдут в… романцевский «Спартак». И выдадут совершенно потрясающую Лигу чемпионов, которую вспоминают до сих пор – шесть побед в шести матчах! Разумеется, путь в сборную будет для Юрана уже открыт. А вот Саленко в нее действительно не вернется. И останется в полном недоумении от того, что Романцев даже не нашел возможности с ним, рекордсменом мирового первенства, поговорить.

…А тогда, в 94-м, Юран не угадал. Отборочные матчи Euro-96 с греками и финнами, проблемы в которых он предполагал, прошли для сборной России не просто легко. Наши футболисты, сбросившие с себя, казалось, груз ЧМ-94, сметали все со своего пути. В том числе Грецию, после матча с которой, как мы помним, и заварилась каша с «письмом 14-ти».

Теперь греки в Афинах были разгромлены – 3:0. Да, бывали и такие времена. Теперь же мы едем на Euro-2008, чтобы вновь сразиться с Грецией, выступающей в качестве действующего чемпиона континента. Занятно, что в составе команды, поставленной на колени сборной Романцева, был будущий обладатель титула лучшего игрока Euro-2004 Теодорос Загоракис…

Финны же на их поле были повержены Россией еще более сногсшибательно – 6:0! Восемь побед при двух ничьих и феерической разности забитых и пропущенных мячей – 34-5, возродили в стране веру в ее футбол. Лучших показателей в отборочных турнирах у нас не было никогда.

Спустя годы многолетнего капитана сборной Онопко в интервью «СЭ» спросили:

– За 12 лет в национальной команде сменилось несколько поколений игроков. В команде какого созыва вам было наиболее комфортно?

– В сборной 94 – 96-х годов. На чемпионат мира многие игроки тогда не поехали, но к европейскому первенству-96 в Англии у Романцева подобралась отличная команда. Уверен: тот состав, в котором было много игроков моего поколения, был способен на многое. Карпин, Никифоров, Мостовой, Харин, Цымбаларь, Колыванов, Кирьяков, Шалимов – потрясающая была команда.

Две ничьи с Шотландией, гораздо хуже нас выступавшей в поединках с другими соперниками, не меняли общего впечатления от отборочного цикла. А сводилось оно к тому, что игроки национальной команды вновь думают о футболе! А в том, что они, выступающие в классных западных клубах, умеют играть, и так не было никаких сомнений. Казалось, что Романцеву удалось их объединить, и педагогика этого специалиста приносит плоды.

Увы, так только казалось.

Много лет спустя Романцев в интервью «СЭ» сказал:

– Безусловно, сильнейшей за последние лет пятнадцать была команда, поехавшая в 1996 году на европейское первенство в Англию. Она даже могла стать там первой. Многие английские газеты, взвешивая шансы команд, включили ее в число претендентов на победу. Но, к сожалению, тогда не все решалось футбольными людьми. Начались дрязги, которые признаться, были неожиданны и для меня. В решающий момент коллектив разбился.

– Почему нашей сборной постоянно мешают скандалы?

– Этим вопросом я и сам задавался. Трудно припомнить чемпионат мира или Европы, где все прошло бы гладко. Еще в советское время игроки отказывались уезжать с чемпионата мира в Италии, пока им не заплатят. В Англии один руководитель вроде бы сказал футболистам, что они не будут платить налоги с премиальных. Приехал другой и заявил: «Нет, ребята, будем брать налоги, да еще какие». Они ему: «Играй в таком случае сам!» На этом все и закончилось. Ни в коем случае не оправдываю футболистов, потому что считаю: о деньгах надо говорить после того, как ты их заработал. Если перед матчем с будущими чемпионами Европы команда заявляет, что не выйдет на поле, пока не будут выполнены финансовые обещания, от нее ничего хорошего ждать не приходится.

Итак, вновь во всем виноваты РФС и рвачи-футболисты? Давайте, прежде чем предоставить слово Колоскову, выслушаем мнения игроков.

Канчельскис, книга «Моя география»:

«Мы опять столкнулись с тем, что тренеры не смогли подготовить команду к финальному турниру. В отборочных матчах наша команда выглядела вполне солидно, но одно дело собираться на несколько дней перед каждой игрой, когда сезон в разгаре и футболисты находятся в хорошей форме, и совсем другое – целенаправленно готовиться к продолжительному турниру.

Мы просто оказались не готовы физически, и наших сил хватило, по существу, только на первый тайм стартового матча с Италией. Мы сыграли его на равных – 1:1, но после перерыва пропустили еще один гол и не нашли в себе сил отыграться. А следующая встреча с Германией показала, что в тогдашнем физическом состоянии нам было нечего делать на таком турнире. Мы снова смогли продержаться первые 45 минут (0:0), после чего немцы, дождавшись, когда мы выдохлись, могли делать на поле все, что хотели. Разгромное поражение – 0:3 практически лишило нас шансов на выход в четвертьфинал, и только неожиданная победа чехов над итальянцами оставила чисто теоретическую возможность.

У нас оставался, наверное, один шанс из тысячи, и, чтобы использовать его, нужно было выиграть у чехов и надеяться на то, что Германия победит Италию. Не вышло ни первого, ни второго, хотя матч Россия – Чехия оказался захватывающим по сценарию. Обе команды поочередно вели в счете и в итоге сыграли вничью – 3:3.

В том матче я участия не принимал, попав, как и некоторые другие ребята, в немилость к тренеру. Уже позже я узнал, что Романцев назвал меня в числе виновников неудачного выступления в Англии. Другими были Кирьяков и Шалимов. По словам тренера, мы испортили моральный климат в команде.

Да, это было очень удобно – свалить все на тех, кто однажды дал тебе повод. Люди помнили 93-й год и потому легко могли поверить, что, заварив кашу один раз, мы были способны повторить то же самое.

В чем же заключалась наша вина на сей раз? Всего лишь в нескольких откровенных фразах в интервью зарубежным журналистам. Понятно, что особым вниманием со стороны иностранных корреспондентов пользовались те из нас, кто играл в клубах их стран. Ко мне подходили с вопросами англичане, к Шалимову – итальянцы, к Кирьякову – немцы. И мы, привыкшие общаться с прессой откровенно, не подумали о том, чтобы скрыть свои чувства.

Нет, мы не разражались критическими тирадами в адрес тренеров. Хватило лишь нескольких слов. Шалимов просто заметил, что команда плохо подготовлена физически. Кирьяков выразил сожаление по поводу того, что его не поставили на матч с Германией. И я понимаю его: выйдя на замену во встрече с итальянцами, он очень здорово вписался в игру и прекрасно сыграл на против самого Паоло Мальдини. После такого выступления он вполне мог рассчитывать на место в составе на второй матч, однако Колыванов вновь оказался единственным нашим нападающим.

Я беседовал с английским журналистом, который, конечно же, прекрасно знал, как я играл в «Манчестере» и «Эвертоне», и потому не мог не спросить меня, нравится ли мне моя позиция в сборной. Романцев никак не мог сделать выбор между двумя правыми полузащитниками, имевшимися в его распоряжении, – Карпиным и мною. Вместо того чтобы отдать предпочтение кому-то из нас или дать обоим шанс играть по очереди, он выпускал нас на поле вместе, и нам очень трудно было поделить на двоих один фланг. В итоге Валера брал на себя больше атакующих функций, а я – оборонительных. Разве должен был я врать в интервью и говорить, что мне, лучшему бомбардиру «Эвертона», по душе такая игра?

Вот, собственно, и все. Три короткие откровенные ремарки в беседах с иностранными журналистами. Никаких криков души, никаких обвинений, никакого бунта. Но и этого оказалось достаточно. Не знаю, кто сообщил тренеру о наших «крамольных» словах, но выводы последовали незамедлительно. Шалимов вообще не появился на поле, а мы с Кирьяковым просидели на скамейке третью игру. По возвращении же домой Романцев объявил, что при подготовке к чемпионату Европы допустил одну-единственную ошибку: взял не тех игроков.

А ведь в отборочном турнире мы были «теми»: из девяти матчей, которые наша команда провела первым составом, Кирьяков участвовал в восьми и забил несколько голов. Мы с Шалимовым провели по шесть игр, пропуская матчи только из-за травм. Но в итоге – опять «не те»…

Не хочу здесь выяснять отношения с Олегом Романцевым. Особенно сейчас, когда он переживает явно не лучший период в своей карьере. Жизнь сама расставила все на свои места, и несколько последних лет, кажется, наглядно показали место этого тренера в современном футболе».

Далеко не все футболисты думают о месте Романцева в футболе так, как Канчельскис. Тот же экс-конкурент «англичанина» на правом фланге Карпин, добившийся выдающихся успехов в Испании, не раз говорил: «До Романцева я не знал, что такое футбол». Все без исключения люди, игравшие в «Спартаке» и даже в свое время обиженные Романцевым, утверждают, что этот специалист дал им очень многое. Но очевидно, что сборная России в 96-м стала для него, очень сильного клубного тренера, слишком крепким орешком. Разгрызть который он не смог не только из-за организационных неурядиц, но и по собственной вине.

Вообще, перечитываю сейчас все эти свидетельства очевидцев – и создается полное впечатление, что история нашей сборной движется по какому-то замкнутому кругу. Встреча с Шотландией в 92-м – поединок в Израиле в 2007-м. Критика Шалимова физического состояния сборной в 96-м – высказывание Мостового во время Euro-2004, и почти одинаковая тренерская реакция на них…

Право, «совок» неискореним. И проблема, как верно подмечал в булгаковском «Собачьем сердце» профессор Преображенский, не в сортирах, проблема в головах. Пока мы не научимся жить и мыслить цивилизованно, пока не овладеем умением в самые важные моменты отбрасывать все, кроме главного, уважать и не завидовать тем, с кем работаешь бок о бок, – только тогда к нашей футбольной сборной придут какие-либо успехи. Причем касается это всех – и руководителей, и тренеров, и игроков.

Еще один из тех, на кого главный тренер свалил вину за неудачное выступление, Сергей Кирьяков, в недавнем интервью моим коллегам по «СЭ» Юрию Голышаку и Александру Кружкову вообще не стеснялся в выражениях.

– Вообще не хочу о нем слышать, – сказал Кирьяков о Романцеве. – Спартаковцы к нему прекрасно относятся. Но для меня Романцев не существует. Считаю его не только слабым тренером, но и низким, подлым человеком.

– Что должен был сделать человек, чтобы перестать для вас существовать?

– Некомпетентный. Непрофессиональный. Как можно было, имея в сборной 96-го года таких игроков, не сделать команду и не наладить микроклимат? Вместо этого Романцев сидел в одиночестве в номере – пил и курил. А в результате создал очередной конфликт на пустом месте. В России он выиграл много чемпионатов – но с тем подбором игроков кто угодно выиграл бы. А в 89-м победил только за счет школы Бескова.

– Вывшие спартаковцы уверены, что Олег Иванович – великий психолог.

– Вот этого никогда понять не мог! За годы, проведенные в сборной, я с Романцевым ни разу не поговорил. Он постоянно закрывался в комнате, куда ему носили бутылки коньяка. Знаю, что в «Спартаке» у него были стукачи. Кое-кто из обслуживающего персонала сидел с ребятами за столом, пил пиво, а потом обо всех разговорах докладывал Романцеву. Какой он «психолог»? Мы с Хариным над ним просто смеялись.

– Над чем именно?

– Над тем, как стоял перед камерами и плакал. Сплошное нытье. То у него руководство виновато, то футболисты. В сборной у него было два прозвища – Кислый и Плакса. Меня часто спрашивают: почему сначала про тренера говорите добрые слова, а потом все меняется?

– Почему?

– А потому что поначалу даже Олег Иваныч вел себя адекватно. А дальше началось что-то непонятное. То говорил: «Ребята, я с вами, Колосков с Тукмановым вредители», а вскоре видим его перед камерой рядом с Тукмановым и слышим слова уже про нас: «Это они вредители, рвачи…»

– За что Романцев отправил вас с чемпионата Европы-96 досрочно?

– За пять минут до конца матча с Германией, когда проигрывали – 0:3 и остались в меньшинстве, Романцев меня подозвал: «Разминайся, сейчас выйдешь». Я ответил: «Сам разминайся и выходи». Для меня стало личной трагедией – не сыграть против Германии. Той страны, где играю и где меня всякий знает. Логофет мне рассказывал: перед матчем к Романцеву приехал Ринус Михелс и посоветовал поставить в основу Кирьякова.

Надо сказать, что тональность откровений Кирьякова вызвала по большей части негативную реакцию публики – причем по отношению не к Романцеву, а к самому Кирьякову. Наша коллега по «СЭ», олимпийская чемпионка по прыжкам в воду Елена Вайцеховская, к примеру, написала на своем блоге:

«Прочитала вот (два раза даже) а в голове отложилась какая-то ерунда: Романцев – алкоголик и подлец, судья – урод, поэтому я в него плюнул. А вот с Колосковым бы посидел…

А я вот думаю и никак понять не могу: это что, манера такая, самоутверждаться за счет того, что походя всех, кого только можно, всуе дерьмецом пометить? Даже если Романцев – алкоголик. Допустим. Но он – часть биографии очень многих достойнейших в футболе людей. Причем не худшая часть. Зачем сейчас-то мертвого льва пихать? Доблесть-то в чем?

…Нельзя ведь сказать, что интервью плохое. Хорошее очень даже интервью. Я после прочтения даже в интернет полезла. Долго копалась. Все пыталась ответ найти: а сам Кирьяков – он что выиграл-то? Может, не там ищу?..»

Во многом Вайцеховская, безусловно, права – если не считать того, что Кирьяков стал в составе молодежной сборной СССР чемпионом Европы. Так, форму для своих высказываний Кирьяков избрал крайне непривлекательную, по сути, хамскую – тем более в контексте того, что Романцев давно уже нигде не работает и в футбол, похоже, возвращаться не собирается. Похоже, бывшему форварду не хватает элементарного воспитания. Те же самые факты можно изложить совершенно другим языком. Журналисты абсолютно правы, что оставили все так, как есть: их работа – задавать вопросы и публиковать ответы так, как говорил их собеседник. В противном случае это будет уже не он. Поэтому вина за тональность интервью Кирьякова лежит целиком и полностью на нем самом. Эмоции за 12 лет могли бы и схлынуть. Никто же не будет предъявлять претензий Канчельскису по поводу того, что сказал о Романцеве он – хотя вещи в книге были написаны весьма жесткие. Сделано это было в корректной форме – вот в чем главное отличие.

И все же для воссоздания полной картины того, что произошло в Англии-96, рассказ Кирьякова важен. Составной частью общей и горькой правды того первенства он, безусловно, является. Потому я его и перепечатал из «СЭ».

Колосков в книге «В игре и вне игры» рассказывает:

«Руководителем делегации в Англию ездил я. Жил с командой, видел ее жизнь изнутри. С Романцевым до его прихода в сборную был знаком шапочно. Естественно, присматривался к методам его работы с футболистами, к особенностям его характера.

С игроками сборной Олег Иванович общался только на поле, где мог пошутить, поговорить о чем-то, кроме футбола, но это случалось крайне редко. В целом он был нелюдимым, у себя никого не принимал, кроме врача и администратора команды. Тренеров приглашал только непосредственно перед игрой, чтобы дать установки. Он даже никогда не ходил в столовую обедать – еду носили в номер. Именно этим я объясняю то, что даже в день игры питание футболистов не соответствовало научным рекомендациям. Это я видел сам в Тарасовке, где команда проводила сборы. Повариха ставила на стол украинский борщ с салом, после которого неделю тренироваться невозможно, не то, что играть! В Англии была та же повариха, тот же борщ, то же мясо с макаронами.

Была в поведении Романцева еще одна особенность, о которой много писали газеты. Главный тренер «Спартака» предпочитал платить штрафы, но не ходить на пресс-конференции.

Я попытался понять, только ли в силу своего замкнутого характера ему трудно было находить общий язык с людьми. Настораживали слухи, что Романцев уединяется не только из-за своей нелюдимости. Нужный тонус он якобы поддерживал при помощи бутылки. На эту тему с ним надо было обязательно объясниться. Но после неудачи в Англии Олег Иванович заявил об уходе со своего поста».

«Смена караула», как водится, произошла на заседании исполкома РФС. После него по традиции состоялась пресс-конференция, которую Колосков начал так: «Заседание началось с 30-минутного доклада Романцева… Главная ошибка, по его словам, заключалась в том, что он взял в команду футболистов, которые создали в ней нездоровый ажиотаж, пытаясь решить в первую очередь свои личные проблемы… Морально-нравственный климат в сборной оставлял желать много лучшего. Романцев назвал этих игроков: Шалимов – главный зачинщик, и Кирьяков с Хариным».

Сам Романцев на ту пресс-конференцию не явился. С журналистами он встретился в Тарасовке неделю спустя. И наговорил о Шалимове с Кирьяковым столько, что они не забыли этого до сих пор. Одна только фраза о Кирьякове чего стоит: «Он обиделся и уехал, но предварительно не забыл зайти к Тукманову, чтобы получить 5 тысяч долларов».

Высказался Романцев и на ту щекотливую тему, которую затронули в своих приведенных здесь интервью Колосков и Кирьяков:

– Записочками с игроками я не общался. Однажды, когда болела спина, мне действительно наш повар принесла в комнату бульон. Я отказывался, но Анна Павловна настояла. Естественно, это не значит, что я с этим бульоном залез под одеяло и откупорил бутылку водки.

Романцев говорит, что Анна Павловна Чуркина, тогдашний повар «Спартака» и сборной – кстати, очень душевная и хлебосольная женщина – заходила к нему с тарелкой бульона (а не борща) лишь однажды. Колосков утверждает, что тренер вообще не обедал в столовой, еду ему доставляли в номер. Впрочем, какая разница…

– Не я воспитал людей, которым безразлична судьба российской сборной, – ставил клеймо за клеймом бывший главный тренер. – То, что я не разглядел их сущность и пригласил в команду, безусловно, моя ошибка. Но брать вину только на себя не собираюсь.

Точки над «i», как говорится, были расставлены, стрелочники – найдены. 96-й год изменил отношение к Романцеву даже многих из тех, кто прежде ему симпатизировал.

Например, одного из опытнейших футбольных обозревателей страны Валерия Винокурова. Сразу после ЧМ-94 он писал: «Ну почему, почему Олега не пригласили возглавить сборную за полгода до начала чемпионата мира? Она ведь и поехала бы тогда в сильнейшем составе, и играла бы совсем по-другому!»

Два года спустя тональность высказываний Винокурова резко изменилась: «К сожалению, Романцев выступил как продолжатель „дела Садырина“: и игру сборной не сумел поставить, оказавшись неготовым к работе с национальной командой, и во всех неудачах стал винить футболистов, неоригинально и безосновательно обвиняя их в рвачестве».

В книге «Наш мир – футбол» Винокуров подробно рассказал, что именно имел в виду. Рассуждения эти кажутся мне очень здравыми и важными, а потому процитирую уважаемого коллегу, который, в отличие от меня, работал на Euro-96 и был непосредственным свидетелем того, что там происходило.

«Работа тренера клуба и тренера сборной – принципиально разные вещи. И в чисто профессиональном плане, и особенно в педагогическом…С игроками клуба он практически не расстается, они же – едва ли не в полном его подчинении и в огромной от него зависимости.

В работе со сборной все обстоит как раз наоборот. Он работает с мастерами в течение короткого времени и к тому же – с людьми, в определенной степени от него не зависящими. Если же это игроки, выступающие в сильных зарубежных клубах, то они независимы в суждениях, во взглядах, независимы материально. И потому самая главная педагогическая цель – заразить их яркой игровой идеей, строить общение с ними как бы на равных, а самое, возможно, главное – находиться с ними, образно говоря, по одну сторону барьера, тогда как на другой стороне – функционеры, чиновники из вышестоящих организаций….

Казалось, в течение первого года работы со сборной никаких проблем в этом отношении у Романцева не возникало. И вот на второй год пришла пора выступлений в финальном турнире чемпионата Европы, где Россия попала в группу, сразу же после жеребьевки названную «группой смерти».

Поражение от итальянцев выглядело вроде бы достойным. Однако выводы после матча больше сводились к поиску виновных на стороне, к каким-то нелепым утверждениям о незамеченном арбитрами офсайде, к привычным уже для наших руководителей обвинениям игроков. Их озвучивали функционеры, но впервые все заметили, что тренер как бы перескочил через вышеупомянутый барьер и оказался на одной стороне с чиновниками. В результате чего его собственные ошибки в построении тактики остались не то чтобы неосужденными, но даже не проанализированными.

Вот один из ярчайших (и абсурднейших), на наш взгляд, примеров псевдоразбора игры с Италией, наглядно отразивший настроение Романцева и уровень серьезности его работы. По его словам, привычную игру команды сломало отсутствие Никифорова, который должен был пропустить стартовый матч из-за дисквалификации. «Незначительное» обстоятельство: о том, что Никифоров пропустит игру с Италией, стало известно не за день, не за неделю и даже не за месяц до нее, а больше чем за полгода! И, как оказалось, всего этого времени Романцеву не хватило для того, чтобы придумать, как построить игру в его отсутствие. Значит, делая подобное заявление, тренер просто-напросто расписался в собственной беспомощности.

И дело, конечно же, не в Никифорове: несколько дней спустя его возвращение в команду не спасло ее от разгромного поражения от Германии. Вот тогда и грянула гроза, разразился скандал, назревавший после игры с Италией. Буквально в течение нескольких дней сборная перестала быть полноценным коллективом.

Оказывается, полугода после завершения отборочного турнира руководству РФС не хватило, чтобы выплатить футболистам оговоренные премиальные. Почему-то решили это сделать перед матчем с итальянцами, а суммы назвали меньшие, чем полагалось. Футболисты были в недоумении, но не решать же спорные вопросы буквально перед выходом на поле?!

…И тут уже заиграла знакомая пластинка. Несколько футболистов были охарактеризованы тренером и руководителями РФС как рвачи, непатриоты… ну, и тому подобное – выражений, как водится, не выбирали. Трое не согласились с подобными оценками и публично, в прессе (конечно, зарубежной) объяснили, как и почему попали в этот «черный» список. Причем все трое подчеркнули, что о деньгах вообще думали в последнюю очередь, ибо прежде всего хотели хорошо сыграть.

Кирьяков объяснил, что сразу после матча с итальянцами спросил у тренера, почему команда неожиданно вышла на поле с одним форвардом. Мол, раньше мы никогда так не играли. Кроме того, Колыванов по своей манере действий к такой роли не подходит, в своем итальянском клубе ее никогда не исполняет и в сборной до этого не исполнял. Профессионального ответа Кирьяков не получил.

Канчельскис объяснил, что на предложение сыграть крайним защитником ответил подробным пояснением, что к этому амплуа совершенно не приспособлен, что в английском клубе играет едва ли не крайним нападающим. Как человек дисциплинированный он вынужден был занять отведенную Романцевым позицию, играл на ней в матче с немцами неважно, но считает несправедливыми последовавшие затем заявления о том, что он чуть ли не главный виновник проигрыша.

Наконец, Харин объяснил, что и он в конце концов не выдержал (на финише группового турнира) и спросил у тренера, почему тренировки проходят так, как это было двадцать лет назад, что за рубежом тренируются, мол, совсем иначе, что не мешало бы и тренерам об этом задуматься. Да, высказывание не вполне этичное, вероятно, и не к месту, что Харин понимает, но деньги-то здесь при чем? Очевидно, что рвач никогда не позволил бы себе такого, во всяком случае до того момента, пока с ним бы не расплатились…

По возвращении же в Москву в ряде телеинтервью Романцев настаивал на том, что лишь из-за рвачества нескольких игроков моральный климат в сборной был безнадежно испорчен (помимо названных выше, попал в эту группу и Игорь Шалимов, в коротком интервью итальянской газете признавший, что сборная была не готова к чемпионату физически). Своей ошибкой он назвал лишь излишнее доверие к футболистам, чьи моральные качества оказались не на высоте. То же самое, между прочим, говорили и руководители, что не удивляло, ибо мы уже знали, что тренер с ними – по одну сторону барьера.

Если говорить об игре, показанной командой в Англии, то сошлемся на мнение авторитетнейшего специалиста. Бобби Чарльтон сказал нам, что так и не понял, как же в тактическом плане была организована игра сборной России – ни в обороне, ни в нападении. А вот расположение полузащитников выглядело, по его мнению, так, словно пять-шесть человек набились в маленькую комнату и, теснясь в ней, толкаются локтями».

Романцев придерживался противоположной точки зрения, о чем и заявил на пресс-конференции в Тарасовке: «Гуллит сказал про первый тайм матча с итальянцами, что Россия показала футбол XXI века».

Может, знаменитый голландский футболист что-то подобное и говорил. Но даже в этом случае оставалось лишь задаться вопросом: почему тренер вырывает один тайм одного матча из общего контекста проваленного чемпионата? Неужели не видит своей вины в том, что команда с огромным потенциалом (о чем он сам потом будет говорить в интервью) не реализовала его и на четверть? Неужели сам верит, что во всем, как всегда, виноваты игроки и РФС?

А ссылка на авторитет Гуллита была тем более неубедительна, что как тренер тот так до сих пор себя и не проявил.

Олег Иванович тем не менее мог остаться на посту главного тренера сборной и после Euro-96. 9 июля 96-го, после возвращения с чемпионата Европы, у него состоялась встреча с Колосковым, после которой корреспондент «СЭ» Станислав Пахомов спросил президента РФС о тренере:

– Он останется?

– Романцев должен работать со сборной, но при этом никоим образом не быть связанным с каким-либо клубом. 11 июля исполком, там и нужно расставить все точки над «i».

– Ездить по Европе можно и оставаясь президентом «Спартака». Какой смысл в таком ультиматуме?

– Есть смысл. Работая президентом, он определяет политику своего клуба, имеет прямой интерес к нему. А в сборной должен находиться максимально нейтральный человек. (Удивительно умение Колоскова жонглировать возможностью и невозможностью совмещения постов. Президент РФС с одинаковой категоричностью заявлял порой о необходимости, а порой – о недопустимости этого явления. – Прим. И. Р.).

– Возможен ли какой-то компромисс, если Романцев не сможет покинуть пост президента «Спартака»?

– Нет.

– Может, вы просто не хотите видеть рядом с собой независимого человека?

– Чушь. При мне тренерами сборной были разные люди, и не помню, чтобы я влезал в тренерские дела – называл составы, отбирал кандидатов в сборную. Так не было и не будет. Я решаю только административные вопросы.

В том же интервью Колосков сделал заявление, противоречившее тому, что он только что сказал. Журналист спросил его:

– Кирьяков, Канчельскис, Шалимов отказались играть в команде Романцева. Что скажете на это?

– Безобразие. Детский сад какой-то. Если есть такие заявления, эти футболисты при любом тренере не должны быть в сборной. Думаю, с Кирьяковым и K° разговаривать больше нет смысла.

Вячеслав Иванович никак не мог определиться: в одном случае он не отбирал кандидатов в сборную, в другом – заявлял, что определенных игроков в сборной быть не должно.

Впрочем, ладно. Вернемся к Романцеву. Пока я еще не упоминал важного факта: совмещения должностей главного тренера клуба и сборной с начала 96-го у Олега Ивановича уже не было. После триумфальной осени в Лиге чемпионов-95, когда его «Спартак» одержал шесть побед в шести матчах, руководство клуба не смогло удержать четырех ведущих футболистов. И если о переходе Онопко в «Овьедо» было известно заранее, то уход Юрана и Кулькова в «Миллуолл», а также Черчесова в «Тироль», похоже, заставили Романцева сделать вывод: «Спартаку» в новом году ловить будет нечего. После чего он, сославшись на проблемы со здоровьем, передоверил «Спартак» своему другу и соратнику Георгию Ярцеву, а сам, оставаясь президентом клуба, «сосредоточился на сборной».

Ярцев в 96-м сенсационно сделал «Спартак» чемпионом, а вот национальной команде от этой перемены лучше не стало. Скорее наоборот. Но, по сути, требование Колоскова покинуть президентский пост в «Спартаке» представлялось лишь поводом, чтобы убрать Романцева из сборной. Президент РФС прекрасно понимал, что Олег Иванович никогда по доброй воле с этой должностью, которая его особо не обременяла (делами занимались его помощники Есауленко и Заварзин, зато власть оставалась в его руках), не простится.

…Реакция клубных тренеров на невыход из группы была жесткой. С учетом того, что довольно заносчивый Романцев успел нажить себе много врагов, такая реакция была предсказуемой. В анкете, которую провел «СЭ», прозвучало немало резких высказываний.

Валерий Газзаев, главный тренер владикавказской «Спартака-Алании», на тот момент чемпиона России:

– Считаю выступление российской команды в Англии унижением нашей нации в глазах всего мира… Сейчас легче всего обвинить в неудаче игроков. Но, на мой взгляд, команда была абсолютно не готова ни психологически, ни функционально.

Павел Садырин, главный тренер «Зенита»:

– Как говорится, за что боролись, на то и напоролись. Ошибкой Романцева считаю тот факт, что он опирался на ту же группу игроков, которые два года назад отказались представлять интересы России на чемпионате мира в США.

Сергей Андреев, главный тренер «Ростсельмаша»:

– Провал сборной – пощечина всему нашему тренерскому корпусу. Российский футбол не достоин того, чтобы его каждый раз выставляли на всеобщее посмешище на праздниках мирового и европейского футбола.

И это только мнения по-настоящему авторитетных и весомых фигур нашего футбола середины 90-х. «Массовка» же вообще не оставила от Романцева мокрого места. И хотя подобное «хоровое пение» вызывало к Олегу Ивановичу некое подобие жалости, умом становилось понятно: в том, что произошло, его личная вина очень даже велика.

Никакой тайны в том, что сборную России ждет дальше, не было. В уже упомянутом интервью «СЭ» Колоскова спросили:

– Представим, что Романцев остается президентом «Спартака». Что дальше?

– Я буду просить исполком утвердить кандидатуру Бориса Игнатьева… Нельзя же постоянно все начинать с нуля! После Бышовца начал с нуля Садырин, после Садырина – Романцев. И все они повторяют одни и те же ошибки. Давайте попробуем ввести какую-то преемственность. Как в Германии. Был Беккенбауэр главным – Фогтс у него был заместителем, тот ушел – Фогтс остался. Нужна стабильность.

Из уст Колоскова словосочетание «просить исполком» звучало довольно забавно. Потому что исполком – это он сам и был. У нескольких человек в нем, конечно, существовало особое мнение, но подавляющее большинство – люди, которые все делают так, как им скажет президент. Он, подладив под себя систему управления отечественным футболом, продержался в руководящем кресле с 1979 по 2005 годы. Четверть века! При сменившемся общественно-политическом строе! Колосков работал при четырех генсеках ЦК КПСС и двух президентах России и получил прозвище «непотопляемый».

И вот он – исполком.

Романцев, как и ожидалось, не принимает условия Колоскова, заявив, что не может оставить «Спартак». Он подает в отставку, а на его место единогласно (а как же иначе?) назначается Игнатьев. Другие кандидатуры не рассматривались. Да и претендентов уже трудно было найти. Сборная России стала превращаться в жупел, от которого тренеры шарахались. Понимая, что набрать вистов в национальной команде шансов мало, зато подмочить себе репутацию – проще простого.

Удовлетворив прошение Романцева об отставке, исполком в то же время поблагодарил его за добросовестное отношение к своим обязанностям. Видимо, членам футбольного «политбюро» польстил тот факт, что замкнутый Олег Иванович пришел к ним и долго излагал свое видение ситуации. В 2002-м они этого не дождутся…

В итоге залп со стороны функционеров в основном был направлен на игроков.

Колосков заявил:

– Некоторые члены исполкома пытались убедить нас сделать жесткую запись, что таких-то футболистов запрещено привлекать в сборную России. Я посчитал такую постановку вопроса неправильной. Но вместе с тем мы решили, что тех игроков, которые хотя бы раз отказались выступать в сборной, быть в ней не должно. Они играют не в команде тренера, а в сборной своей страны.

Тут, полагаю, Вячеслав Иванович высказался неясно. Если он имел в виду тех, кто откажется играть за сборную уже после этого заявления, – одно. Если же тех, кто уже хоть раз отказывался – из сборной следовало бы выгнать больше половины ее футболистов.

Впрочем, декларация президента РФС не была реализована даже в самом мягком ее виде. Временно игроки из сборной выводились – но не навсегда. Даже Шалимов с Кирьяковым ненадолго еще вернулись в сборную, когда ее в 98-м вновь возглавил Бышовец. А все остальные – и подавно.

Игнатьев же, всегда находившийся на короткой ноге с игроками (роль второго тренера это предполагает), изначально не собирался устраивать охоту на ведьм. Даже на пресс-конференции после исполкома, когда все ругали футболистов на чем свет стоит, новый главный тренер заметил:

– Во всем нужно разобраться детально. В моих планах с сегодняшнего дня – встретиться и обстоятельно переговорить с каждым кандидатом в сборную. Не хотелось бы резких слов. Надо встать на позицию игроков и посмотреть, как выглядит ситуация их глазами.

Мой коллега Станислав Пахомов в первый же день после назначения побеседовал с Игнатьевым, порой задавая ему довольно нелицеприятные вопросы.

– Вы – мягкий человек. Но в сборной нельзя быть мягким.

– Я скорее доброжелательный. Этого достаточно, чтобы доброжелательно сказать: завтра в пять часов тренировка. И так же доброжелательно подчеркнуть: для всех в обязательном порядке.

– А также доброжелательно кого-то отчислить?

– Почему бы и нет?

– Вы очень сильно зависите от Колоскова. Это не помешает вашей работе?

– Пока Колосков мне только помогал. Советовал, но никогда не навязывал своего мнения. Он демократ и дипломат.

– Отборочная группа чемпионата мира позволяет надеяться на хорошую игру и такой же результат?

– Мы должны выйти из этой группы.

Поднял Игнатьев и системную проблему, которая представлялась на тот момент чрезвычайно важной.

– Какие уроки намерены извлечь из опыта предшественников?

– Прежде всего заняться контрактами. Они необходимы на срок с 1 августа и до окончания чемпионата мира. Каждый футболист должен четко представлять, что требуется от него, а что – от РФС.

Согласен с этим был и Романцев, на пресс-конференции в Тарасовке заявивший:

– Сколько тренеров поменялось, и при всех муссировались финансовые проблемы. И Игнатьеву не так просто с этим будет. Но это вопрос, наверное, к руководству РФС – игроки спрашивают у тренеров, почему нам не платят? А тренер выходит на поле, видит пустые глаза и ничего сделать не может. Наши руководители не могли до сих пор составить четкие контракты, они были расплывчатыми…

Тут Игнатьев и Романцев правы, но я бы не стал выставлять Колоскова единственным виновным в том хаосе, который творился вокруг сборной. 90-е годы вообще были временем чрезвычайно неформальным. Закон в ту эпоху не значил ничего. «Черным налом» платили почти везде, о том, куда, за сколько и каким образом уходила государственная собственность, все теперь прекрасно знают, вместо контрактов подписи ставились на чистых листах бумаги…

Нет, много было в те времена и хорошего. Дышалось, говорилось и смотрелось по телевизору тогда, например, абсолютно свободно, о чем сейчас остается только мечтать. Вот только свобода всегда вытаскивает на свет как хорошее, так и плохое. И вечная война в нашей футбольной сборной стала символом той нецивилизованности и неготовности к демократии, которая была тогда во все еще пропитанной «совком» России.

Приход Игнатьева был воспринят футбольной общественностью с умеренной благосклонностью. Объяснялась такая реакция не столько профессиональными, сколько человеческими качествами тренера. Отмечалось и то, что именно Игнатьев, а не Романцев, выезжал за рубеж просматривать игру легионеров, именно он представлял Россию на жеребьевке финального турнира Euro-96 в Бирмингеме и отборочного турнира ЧМ-98 в Париже. То есть владел «международной ситуацией», равно как и общался с футболистами лучше своего предшественника.

В то же время уверенности в светлом будущем сборной никто не излучал.

Ветеран тренерского цеха, главный тренер «Динамо» Адамас Голодец в опросе «СЭ» сказал:

– Мне он очень симпатичен – добрый и честный человек. Но ведь он никогда не работал на таком высоком уровне. Сложно сказать, как у Игнатьева пойдут дела – теперь все зависит только от него самого.

Виктор Прокопенко, главный тренер «Ротора»:

– Разумно, что второй тренер принял бразды правления от главного. Я симпатизирую Игнатьеву как человеку, но что он представляет собой как тренер, сказать пока не могу.

Валентин Иванов, главный тренер «Торпедо»:

– На сегодняшний день Игнатьев – оптимальная кандидатура. Все-таки он уже пятый год в сборной.

Тема преемственности стала доминирующей в речах руководителей РФС. Тем более что в их руках появилась соломинка, за которую можно было ухватиться: немец Берти Фогтс, долгое время помогавший Францу Беккенбауэру в сборной Германии, унаследовал от него должность главного тренера и в 96-м выиграл первенство Европы.

Позже, правда, у Фогтса последует серия провалов со сборной Шотландии, где, по свидетельству моих тамошних коллег, его до сих пор вспоминают с ужасом. В итоге теперь Фогтс докатился до сборной Азербайджана. Но 12 лет назад он служил примером.

Никиту Симоняна спросили:

– Как вы восприняли назначение Игнатьева?

– Очень рад за него. Мне кажется, Игнатьев уже вполне созрел для работы со сборной. На данный момент это оптимальная кандидатура. Конечно, у нас есть достаточно тренеров – Семин, Тарханов, Газзаев, Прокопенко. Но они ведь все при клубах. У Игнатьева большой опыт работы. Как и Берти Фогтс, он прошел весь путь – от тренера юношеской сборной до самой вершины.

– Говорят, минус есть у Игнатьева – в качестве главного тренера он никогда не работал со взрослыми командами.

– И в этом он похож на Фогтса. Немцу, однако, ничто не помешало выиграть чемпионат Европы.

Во всех приведенных выше высказываниях можно обнаружить общий знаменатель. В отличие от садыринских и романцевских времен, в среде российских тренеров вокруг Игнатьева воцарилась атмосфера поддержки. Непримиримый оппозиционер – Бышовец – все еще работал в Корее, все же остальные относились к Борису Петровичу с симпатией. Он был одним из них, коммуникабельным и приветливым человеком, никогда не шедшим против «генеральной линии партии». Поэтому, думаю, мой коллега Пахомов и задал ему в лицо (за что заслуживает уважения, равно как и его собеседник, нормально на все отреагировавший) вопрос о зависимости от Колоскова.

После Романцева, от которого никто не знал, чего в любую секунду можно было ждать, с радостью восприняли назначение Игнатьева и многие игроки. Мостовой, например, отреагировал на это известие так:

– Петрович всегда был самым близким для нас человеком из руководства. Через него и проблемы решались.

Пройдет меньше года – и после досаднейшей ничьей на Кипре, когда Мостовой не смог реализовать голевой момент на последней минуте, его и Валерия Карпина, блиставших в испанской «Сельте», перестанут вызывать в сборную. Продолжаться это будет вплоть до смены Игнатьева на Бышовца…

Много позже журналист Леонид Трахтенберг заметит в разговоре с Мостовым:

– Игнатьев совершенно неожиданно отказался от услуг Мостового в разгар отборочного турнира чемпионата мира-98.

– Для кого неожиданно, а для кого нет. На первом же сборе понял, что на меня не рассчитывают. Мне не 18 лет, когда люди еще могут заблуждаться на свой счет. А уж в зрелом возрасте, тем более после «школы» «Бенфики» (там Мостовой долго просидел на скамейке запасных. – Прим. И. Р.), мне достаточно было несколько фраз руководителей сборной, чтобы прийти к выводу: здесь я временный человек. За счет определенного авторитета, заработанного в команде Романцева, продержался три-четыре матча. Но при первом же удобном случае из меня сделали козла отпущения. Злополучную ничью на Кипре вроде бы сделала сборная России, а виноват в этом оказался один Мостовой.

– Было обидно?

– Не то слово. Я переживал у телевизора, когда смотрел трансляцию из Софии, из Москвы, из Неаполя. Душой был там, на поле, когда ребята сражались с болгарами и итальянцами. Чувствовал, что могу помочь.

Итак, конфликты и обиды никуда не делись. Да и могли ли?..

В 2001-м журналисты «СЭ» спросят Игнатьева:

– Не жалеете, что когда-то согласились возглавить сборную?

– Ничуть. Наоборот – я побыл на вершине, посмотрел, что такое величие футболистов тех команд, с которыми мы играли, и… упал. Это нормально, подобное переживают многие. Но опыт получил огромный. И если бы кто-то из исполкома РФС встал тогда и сказал: нет, сборной руководить Игнатьеву пока рановато, – я посчитал бы это закономерным. Но раз коллективный орган, который меня отлично знал, оказал доверие, счел нужным согласиться. Хотя сомнения были.

Слова Игнатьева нуждаются лишь в одной ремарке. Никто из исполкома РФС попросту не мог, как выражается бывший главный тренер сборной, «встать и сказать». Потому что высший орган футбольного управления в стране не был (да и сейчас, при новом руководстве, ничего по большому счету не изменилось) приспособлен к открытому и принципиальному обсуждению проблем национального футбола. На протяжении многих лет исполком существовал для того, чтобы утверждать решения Вячеслава Ивановича Колоскова. Речь не о том, что эти решения были неправильными. Речь о том, что противоборства, настоящей, а не ручной оппозиции, у опытнейшего функционера не было, да и не могло быть. Такую систему за много лет он создал в РФС сам.

Как ни прискорбно, медленное и постепенное сползание национальной сборной в середняцкое болото закончилось тем, что она даже не смогла попасть в число участников финального турнира ЧМ-98. Впервые с Euro-84 мы «проехали» мимо крупнейшего международного соревнования.

Группа, в которую попала сборная в отборочном турнире, оказалась очень легкой – самым серьезным противником в ней была Болгария. Это на мировом первенстве 94-го года болгары были грозной силой и дошли до полуфинала. Спустя несколько лет поколение Стоичкова, Костадинова и Лечкова состарилось, и в финальном турнире болгары с треском вылетели из группы. Россию же, так и не показавшую в том отборочном цикле внятную игровую концепцию, «братушки» пройти смогли.

Сделали они это, правда, весьма специфическим способом. Но об этом – позже. А сейчас – фрагмент из интервью Игнатьева «СЭ», которое он дал в мае 2002-го – через четыре года после отставки из сборной.

– Будучи тренером сборной, вы не скрывали размер своего жалованья.

– Я получал 500 долларов. Как тренер первой сборной. Сейчас, по-моему, такая же ставка.

Думаю, эти слова дают ответ на многие вопросы. О каком серьезном подходе к сборной страны могла идти речь, если главный тренер национальной команды получал 500 долларов?! Как к нему могли серьезно относиться футболисты-миллионеры, выступавшие в западных клубах – да и в ведущих российских тоже? Как он мог диктовать свою волю как футболистам, так и президенту РФС?

Одно дело – когда мизерная зарплата в сборной была у Романцева, который оба периода своей работы в сборной совмещал ее с деятельностью в «Спартаке», приносившей ему совсем другие деньги. И совсем другая история – когда иного источника доходов у тренера нет. Собственно, желание различных специалистов одновременно трудиться в клубе после признания Игнатьева стало более чем объяснимым…

Какая зарплата тренера, а значит, и отношение к нему, – такая и игра. Спустя много лет, во второй половине 2000-х, владелец «Спартака» Леонид Федун провозгласит тезис, что вклад тренера в успехе футбольной команды – не более десяти процентов. В соответствии с этим представлением он почти каждый год будет менять спартаковских тренеров, едва у тех что-то начнет складываться не так. По сути дела, в РФС 90-х к тренерской профессии относились так же.

«Болгарии мы не проиграли, в Софии нас просто „убил“ судья», – сетовал Игнатьев в 98-м. В чем-то он, конечно, прав. Арбитраж чеха Вацлава Крондла до сих пор является для футбольных людей в России притчей во языцех. Судья знал, что этот матч – последний в его карьере, которую он завершал в связи с возрастным лимитом. По сей день ходят разговоры о шикарном доме, который вскоре после того поединка появился у Крондла на болгарском побережье Черного моря. А его «любовь» к русским выразилась еще и в том, что, будучи куратором группы действующих рефери от судейского комитета УЕФА, он перекрыл путь к мировой элите ведущему ныне арбитру страны Игорю Егорову…

Все это так. Но, сводя все разговоры о невыходе сборной России на ЧМ-98 к несправедливому судейству в Болгарии, мы обманываем сами себя. Разве до нее не было ничьей в Израиле, чья команда в ту пору была совсем не такой крепкой, как сейчас? Разве не оскандалились россияне на Кипре, где впервые за всю историю отечественного футбола сыграли вничью со страной – футбольным «карликом»? Те ничьи и сгубили сборную, а не поражение от Болгарии. В конце концов, ответный матч в Москве команда Игнатьева выиграла – 4:2. Правда, это уже ни на что повлиять не могло, но сам факт лишний раз говорит: не только и не столько в очном противостоянии с главным конкурентом мы потеряли путевку на мировое первенство.

А теперь приведу более чем странную цитату из книги Колоскова «В игре и вне игры».

«Много позже, когда сборной руководил О. Романцев, политики снова попытались использовать сборную и опять не без участия Ш. Тарпищева. Мы играли отборочную игру перед чемпионатом мира в США с Болгарией. Если кто помнит, игра складывалась довольно странно. Судивший ее чех Кронкл не назначил в ворота хозяев как минимум пять пенальти, не засчитал чисто забитый гол. Когда видеозапись игры просмотрели представители УЕФА, Кронкла тут же лишили права судейства. Так вот, непосредственно перед игрой Шамиль Тарпищев обратился ко мне с тем, что команда должна подписать письмо в поддержку президента – Б. Н. Ельцина (тогда как раз шла предвыборная гонка). Я отказался:

– От имени команды ничего подписывать не будем.

Вообще, мне иногда трудно понять политиков! Ну неужели же не очевидно для них, что сборная страны по футболу не может поддерживать какую-то одну партию, или определенного государственного деятеля любого масштаба? Команда принадлежит обществу в целом… Завтра эта партия потерпит фиаско, деятель уйдет с арены, и что делать дальше? Клясться в любви и преданности другим авторитетам? Нужно ли это команде с гордым именем «Сборная России»?»

Сама мысль Колоскова, озвученная выше, заслуживает только аплодисментов. Но факты… Такое ощущение, что на бывшего президента РФС, когда он надиктовывал своему литзаписчику эти строки, нашло какое-то затмение.

Во-первых, игра с Болгарией была не перед чемпионатом мира в США, а перед чемпионатом мира во Франции.

Во-вторых, сборной тогда руководил не О. Романцев, а Б. Игнатьев.

В-третьих, в тот момент, осенью 97-го, не было никакой предвыборной гонки, потому что Ельцина переизбрали на второй срок летом 96-го.

В-четвертых, Тарпищев к тому моменту в числе помощников Ельцина уже не значился – его наряду с Коржаковым и Барсуковым отодвинула от первого президента России команда Бориса Березовского в 96-м. Так что если просьба Тарпищева к Колоскову и была, то гораздо раньше…

В-пятых, Крондл (а не Кронкл) заканчивал судить по возрасту, и никакого «права судейства» его не лишали. Что лишний раз подтверждается тем, что ныне чех преспокойно работает в судейском комитете УЕФА…

В-шестых, о пяти неназначенных пенальти (тем более – «как минимум») после игры не заикался ни Игнатьев, ни игроки. Речь шла максимум о четырех, что тоже являлось очевидным перебором. Остыв, сошлись на том, что два 11-метровых в ворота болгар Крондл действительно проигнорировал.

Насколько мне известно, Колоскову помогал писать книгу журналист не из футбольного мира, и его вопиющее незнание общеизвестных событий можно объяснить. В конце концов, на футболе свет клином не сошелся, и далеко не все знают, кто, с кем и в каком году играл.

Возможно также, что какие-то вещи подзабыл и Колосков – в конце концов, человеческая память несовершенна, и когда ты руководишь отечественным футболом на протяжении 25 с лишним лет, многие события могут смешаться. Вопрос в другом – почему, зная о «нефутбольности» своего литзаписчика, Колосков не попросил ознакомиться с рукописью профессионала, который своевременно указал бы экс-президенту РФС на целую серию неточностей? Это было необходимо хотя бы потому, что подобные вещи сразу же зарождают сомнения в верности остальных фактов. Не сомневаюсь, что большинство из них на самом деле соответствует действительности и, повторяю, отношусь к Колоскову с большим личным уважением, – но читая такое, только развожу руками от удивления…

В другом эпизоде той же книги после фразы «Борис Петрович готовил сборную к чемпионату мира 1998 года, но во Францию мы не попали» следует разъяснение: «У любителей футбола наверняка в памяти решающий матч, победа в котором давала нам шансы выйти в плей-офф и получить путевку на высший праздник футбола. В тот день в Лужниках сошлись наши и украинцы»…

Если бывший президент РФС не помнит, что этот незабываемый матч 9 октября 1999 года состоялся не при Игнатьеве, а во время «второго пришествия» Олега Романцева, – это выше моего понимания.

А у Игнатьева, несмотря на поражение от болгар, еще был шанс попасть на чемпионат мира с «запасного аэродрома» – стыковых матчей, на которые россияне получили право, заняв второе место в группе. Но тут России страшно не повезло: в соперники нам достались могучие итальянцы.

Команда сделала все, что было в ее силах. Вначале на своем поле, под мокрым снегом, в жуткой каше вместо газона на стадионе «Динамо», Россия и Италия завершили свой матч вничью – 1:1. «Скуадра Адзурра», правда, забила мяч в свои ворота – но произошло это в результате активнейшей борьбы, навязанной защитнику Сергеем Юраном.

В ответном матче в Неаполе шансов у сборной России не было. Проиграла она с внешне достойным счетом – 0:1, но при этом ни разу за 90 минут толком не перешла середину поля. Много раз в течение игры ее спасал вратарь Сергей Овчинников, но форварды и полузащитники не смогли сделать ничего, чтобы чудо произошло.

Журналист Олег Винокуров, анализируя причины неудачи сборной, написал:

«Игнатьев – человек для современного нашего футбола редкий… Все его качества позволяют назвать его человеком хорошим и, что, на мой взгляд, не менее важно, противопоставить двум его предшественникам. Для всей российской футбольной общественности это противопоставление стало очевидным в декабре 1993 года, когда ведущие футболисты сборной вслед за известным письмом Шамилю Тарпищеву попытались изложить свою точку зрения на пресс-конференции.

Тогда в конференц-зале пресс-центра МИД присутствовал лишь один из руководителей сборной – Игнатьев. Главный тренер Павел Садырин предпочел уклониться от встречи с игроками… Игнатьев же нашел в себе силы прийти и посмотреть в глаза оппонентам.

Журналисты, конечно же, попросили его высказаться, а он, конечно же, не отказал. Любому было видно, как ему тяжело. Но ни словом, ни намеком он не оскорбил никого, ни на йоту не приблизился к тем потерявшим здравый смысл и человеческое лицо коллегам, в одном лагере с которыми находился.

Да, такого хорошего человека у руля нашей сборной не было давно. Но хороший человек, как гласит народная мудрость, не профессия. Мы ведь говорим о главном тренере сборной.

В разговорах о спорте выражение «психология победителя» давно стало расхожим. Послужной список тренера, его победы – наилучшая рекомендация при назначении на новый пост. У Игнатьева, увы, просто неоткуда было взяться той самой психологии победителя. В первой сборной России он работает давно: был помощником Садырина, затем входил в штаб Романцева. С первым провалился на чемпионате мира в США в 1994 году, со вторым – на первенстве Европы в Англии два года спустя. И вот тренер, причастный к двум провалам в качестве второстепенного лица, вышел на первый план.

Если в большинстве стран неудача команды, как правило, является следствием недостаточной квалифицированности тренера, то у нас первооснова всех проблем – пагубность самой системы футбольного хозяйствования. И то, что у руля сборной возникают не самые квалифицированные тренеры, тоже следствие этой системы. Человек, возглавляющий сборную, должен бросить системе вызов, попытаться хотя бы чуть-чуть изменить ее, и только в этом случае он может подарить болельщикам надежду на успех. Игнатьев же, сжившийся с этой системой, был изначально обречен на неудачу. И потому ничего нового его приход к руководству сборной не принес. На поле его команду невозможно отличить ни от команды Садырина, ни от команды Романцева. В общем, ему, очень хорошему человеку, за полтора года не удалось сказать своего слова в профессиональном смысле».

Добавить к сказанному коллегой особо нечего.

Кроме одного. Что касается примера успешной замены Франца Беккенбауэра на Берти Фогтса, который Колосков привел в качестве идеологического обоснования прихода Игнатьева, то контраргумент здесь очень прост. Беккенбауэр в 90-м сам привел сборную ФРГ к титулу чемпиона мира. Фогтс принимал команду из рук тренера-победителя. Игнатьев же шел на крайне плачевное наследство, и у него не было задачи, как в случае с Фогтсом – не испортить. Ему надо было строить заново, и вполне закономерно, что это Борису Петровичу не удалось.

Валерий и Олег Винокуровы в книге «Наш мир – футбол» приводят фразу Игнатьева, произнесенную во время одной из телепередач по ходу отборочного цикла.

– Что с вами будет, если сборная не попадет на чемпионат мира? – спросили главного тренера сборной.

– Как что? Снимут на следующий же день!

Но этого не произошло.

Несмотря на непопадание на ЧМ-98, Игнатьев в отставку, как того многие ожидали и даже требовали, не подал. И Колосков его туда не отправил. Президентская логика читалась легко. Серьезного отечественного тренера в ту пору в сборную было не заманить: после всех событий, о которых идет речь в этой книге, одна мысль о приходе в нее внушала им ужас. О необходимости приглашения тренера-иностранца заговорил во время мирового первенства только «СЭ» – но тогда это казалось абсолютной фантастикой. Игнатьев же с его окладом в 500 долларов Колоскова вполне устраивал. А если бы президент уволил его до окончания срока действия контракта в августе 98-го, то, вероятно, РФС пришлось бы раскошелиться на неустойку, платить которую в планы Вячеслава Ивановича, похоже, не входило.

Весной 98-го, после победы в товарищеском матче над французами – 1:0, Колосков заявил:

– Игнатьев будет работать до конца отборочного цикла, независимо от результатов, которые будет показывать сборная в этот период. Если даже сборная России проиграет все товарищеские матчи, все равно в августе этого года контракт с тренером будет продлен. А вот если сборная не попадет на чемпионат Европы-2000, мы скажем Игнатьеву «до свидания».

И все же летом 98-го Игнатьев покинул сборную. Несколько лет спустя он в интервью «СЭ» прокомментирует свое решение так:

– Я не из тех людей, которых называют пофигистами. Для меня всякое поражение – огромный удар по самолюбию. В голову мрачные мысли лезут: зачем взялся за этот воз? Наверное, это не твое… В сборной в 98-м меня выбивали из колеи жесткие журналистские выпады, я терялся. Выигрываем в Москве товарищеский матч у французов – 1:0, а в газетах наутро читаю: играли плохо. Потом побеждаем Турцию – 1:0 – та же реакция. Ага, думаю, что-то здесь не так. Не свою, пожалуй, нишу занимаю. Следом уступили в Польше – 1:3, а в Грузии разошлись миром – 1:1, критика усилилась, и я написал заявление.

При всем моем человеческом уважении к Борису Петровичу с этим его поиском чьих-то злых козней согласиться трудно. Игнатьев подписал себе приговор осенью 97-го, когда не смог выйти из легкой группы на чемпионат мира. Уходить ему надо было уже тогда. Все, что было следующей весной, рассматривалось общественностью под призмой прошлогодней катастрофы. И не только, вопреки утверждениям Игнатьева, журналистами: и Константин Бесков, и Евгений Ловчев, и Валентин Иванов нелицеприятно оценили качество игры сборной с французами, несмотря даже на победный счет. Было очевидно, что локальных успехов при Игнатьеве команда добиться может, прорыв же с ним вряд ли возможен. Ни разу в жизни до 56 лет не работая со взрослыми командами высокого уровня, отличный молодежный тренер так и не смог прыгнуть выше головы. За что язык не поворачивается его осуждать.

А вот за то, что в 97-м он сам не заявил об уходе, упрекнуть Игнатьева стоит. Потому что следующие полгода, за которые новому тренеру можно было бы спокойно подготовить сборную к новому отборочному циклу, были потеряны.

После отставки Игнатьева РФС оказался в жестком цейтноте. До первого отборочного матча Euro-2000 на выезде с Украиной оставалось меньше двух месяцев, а у сборной не было главного тренера.

Впрочем, решение о том, кто унаследует от Игнатьева этот пост, принималось отнюдь не в футбольном союзе…

24 июля 1998 года в здании Олимпийского комитета России на Лужнецкой набережной собрался исполком РФС. Главным вопросом повестки дня были выборы нового главного тренера сборной страны. Казалось, что они впервые пройдут на альтернативной основе. Анатолий Бышовец или Михаил Гершкович?

За восемь минут до начала заседания в зал коллегии Олимпийского комитета России вошел первый заместитель руководителя администрации президента РФ Игорь Шабдурасулов. Вскоре выяснится, что такое внимание высокого чиновника к событиям футбольной жизни отнюдь не случайно.

Альтернативных выборов не получилось. Перед самым началом заседания исполкома один из сотрудников его аппарата шепнул нам, что исход голосования предрешен, и оно превратится в пустую формальность. В 9.30 утра у Бышовца состоялась беседа с вице-премьером правительства России Олегом Сысуевым, после которой все точки над «i» были расставлены окончательно: Анатолий Федорович возвращается на пост главного тренера сборной.

Спустя 45 минут Гершкович стремительно вышел через запасную дверь зала коллегии ОКР и пулей пронесся мимо журналистов, отказавшись от комментариев. Как потом стало известно, по ходу заседания он заявил, что против него настроены пресса и общественность, и поэтому принял решение снять свою кандидатуру. В итоге Бышовца избирали на безальтернативной основе.

Жизнь сборной 90-х потекла по второму кругу.

Версия Гершковича была полуправдой. О том, что творилось вокруг назначения главного тренера, подробно рассказал в своей книге «В игре и вне игры» Вячеслав Колосков.

«Когда в ходе подготовки к чемпионату мира во Франции стало ясно, что Б. Игнатьев не справился с поставленной задачей (здесь верная историческая хронология экс-президентом РФС наконец-то воссоздана. – Прим. И. Р.), и надо искать другого тренера сборной, мы планировали рекомендовать на эту должность М. Гершковича. Я находился на игре на стадионе «Динамо», когда зазвонил сотовый:

– Вячеслав Иванович, Сысуев звонит. Приезжайте, я Вас жду.

Еду. В его кабинете – министр экономики Я. Уринсон, председатель Государственного таможенного комитета В. Драганов и председатель издательского дома «Московские новости» А. Вайнштейн. Сысуев сказал: «Мы тут посоветовались и рекомендуем вам поставить на пост главного тренера Анатолия Бышовца». Я возразил: «Он же в течение пяти лет ничем себя не зарекомендовал, немного поработал в Корее, но без особого успеха». Мне в ответ: «У него есть прошлые заслуги. И потом, именно под Бышовца мы обеспечим сборную новым транспортом, окажем информационную поддержку, откроем дополнительные льготы».

Хорошо, будем выбирать главного тренера сборной на альтернативной основе. Пусть Анатолий Федорович готовит свою программу. Готовился к выборам и Михаил Данилович Гершкович. Еще за день до исполкома, на котором должен был решаться этот кадровый вопрос, я спросил Гершковича, не передумал ли он участвовать в выборах? «Естественно, нет!» – услышал в ответ.

А на следующий день после игры в футбол с правительством Москвы Гершкович заявляет: "Меня попросили… В общем, я снимаю свою кандидатуру».

Рассказ Колоскова бесценен. Потому что глава РФС, прямой участник событий, впервые открыто описал, как в России вершатся дела, вроде бы не имеющие никакого отношения к политике. И если бы это был единственный случай!

Впрочем, если фактическая сторона истории, которую поведал Колосков, не вызывает у меня сомнений, то в оценке фигур потенциальных тренеров сборной бывший президент РФС явно слукавил.

Михаил Гершкович не работал ни с одним клубом и, возглавляя молодежную сборную России, больших успехов не добился. Замечательный в прошлом футболист и общительный человек, он позже станет помощником Романцева в национальной команде.

Но в 98-м появление Гершковича в роли кандидата от РФС на должность главного тренера первой сборной страны никакими разумными доводами объяснить было невозможно. За что такая честь? И вновь мы возвращаемся к старой теме: это стало возможным благодаря порочной системе, существовавшей в Российском футбольном союзе. Где все определялось не деловыми качествами, а личными отношениями.

С Бышовцем эти отношения, как известно, у Колоскова не сложились. Это был первый случай в новейшей истории, когда президенту РФС кандидатуру тренера откровенно навязали.

Когда Колосков говорит об отсутствии успехов у Бышовца перед возвращением в сборную, он передергивает факты. Достаточно сказать, что национальную команду Анатолий Федорович возглавил, будучи тренером клуба, занимавшего первое место в чемпионате России-98. И это было полнейшей сенсацией!

В «Зенит» из Санкт-Петербурга Бышовец пришел в начале 97-го вместо… Садырина. Да-да, суровая история взаимоотношений двух тренеров получила продолжение и на клубном уровне.

Садырину, в 1984 году впервые сделавшему «Зенит» чемпионом СССР, выпала непростая задача: вернуть обнищавшую, никому не нужную команду из первой лиги в высшую после трехлетнего в ней отсутствия. С целью этой он справился, а потом его уволили, назначив Бышовца. Сам же Павел Федорович возглавил ЦСКА, и в 97-м после матча армейцев с «Зенитом» на пресс-конференции журналистам довелось наблюдать драматичную картину: Садырин и Бышовец сидели за одним столом, отвернувшись друг от друга и обмениваясь колкостями.

Звезд в «Зените» Бышовца не было – он создал крепкую команду, игравшую строго от обороны, в которой каждый знал свой маневр. Некоторые в ней потом пошли на повышение. Хавбека Романа Максимюка, например, пригласили в киевское «Динамо» к злейшему врагу Бышовца – Валерию Лобановскому.

Полузащитник об этой вражде не знал. И когда Лобановский как бы невзначай спросил Максимюка, что тот думает о Бышовце, игрок отозвался о нем тепло. После чего потерял шансы попасть в состав киевлян.

Бышовец сказал в интервью «СЭ» о Лобановском, не называя фамилии:

– Не хочу реагировать на колкости со стороны чемпиона мира по договорным матчам. Не буду отвечать на слова человека, система подготовки которого безжизненна без фармакологии. Мои победы – чистые. Бышовец – немой укор этим людям, этой системе.

Из одних только этих слов можно себе представить, как Анатолий Федорович умел наживать себе врагов, причем весьма влиятельных. Но точно так же он обладал невероятным умением заводить себе полезные знакомства на высоком политическом уровне. Так он в 98-м году и вернулся в сборную, как Наполеон на императорский трон. И точно так же ненадолго…

Сенсационное лидерство «Зенита» в чемпионате России уже делало хотя бы отчасти обоснованными претензии Бышовца на место во главе сборной. Занятно, правда, было то, как всего за пару месяцев до назначения Анатолий Федорович отреагировал на вопрос о вероятности подобной перспективы. Об этом вспомнил в своей книге «Моя география» Канчельскис:

«Бышовца сразу назвали в числе вероятных кандидатов, но сам он в одном из интервью сказал, что возглавить команду в такой ситуации может только безумец или авантюрист. Потом, видимо, его природное честолюбие взяло верх».

Вернемся, однако, к Гершковичу. Когда Бышовец проиграл два первых отборочных матча Euro-2000 Украине и Франции, в «Спорт-Экспрессе» было опубликовано интервью с Колосковым. Вот отрывок из него.

– Повод говорить о вашей отставке вы дали сами, заявив как-то, что оставите пост, если сборная проиграет два стартовых матча отборочного турнира.

– Когда из контекста вынимают часть фразы, она зачастую приобретает иной смысл. Прекрасно помню все свои выступления, в том числе и это. Вопрос был таким: «При каких обстоятельствах вы оставите занимаемый ныне пост?» Я ответил: «Прежде всего, если мне объявит недоверие конференция. Но на это может повлиять и результат выступления национальной команды». В то время исполняющим обязанности главного тренера был Михаил Гершкович. В том контексте я выражал солидарность с кандидатом от бюро исполкома.

– Теперь, получается, ответственность за результат вы несете в меньшей степени?

– Конечно, нет. Это чисто эмоционально. Я активно участвовал как сторонник назначения Гершковича, а значит, и нес больше личной ответственности.

– Почему в тот момент вы предпочитали видеть тренером Гершковича?

– Его программа импонировала мне больше – в первую очередь своей решительностью. Человек был уверен, что его команда обязательно попадет в финальные игры.

Поразительный с профессиональной точки зрения аргумент Вячеслава Ивановича! По его логике, человеку достаточно выразить уверенность в светлом будущем – и место главного тренера национальной сборной по футболу у него уже, можно сказать, в кармане. Оставалось только объявить в стране конкурс – кто решительнее всех сможет объяснить президенту РФС, что «его команда обязательно попадет в финальные игры».

Театр абсурда какой-то, право слово…

Естественно, вас интересует, как в случае с Бышовцем разрешился вопрос с совмещением постов.

Как-то странно. Расплывчато.

На пресс-конференции сразу же после назначения Анатолия Федоровича спросили:

– Уходите ли вы из «Зенита»?

Ответ был таким:

– До конца года остаюсь в команде, и только потом будет принято решение.

Две недели спустя, после первого сбора, Бышовец в разговоре со мной высказался на эту тему более подробно и, как мне показалось, слегка нервно. Видимо, к этому времени в клубе и РФС уже начались какие-то процессы, нарушавшие изначальные планы тренера.

На тему совмещения, кстати, мы вышли спонтанно.

– С легионерами держите связь? – таким был предыдущий вопрос.

– Этим занимается Сальков. У меня хватает дел в клубе.

– Не станут ли они помехой для Бышовца – тренера сборной?

– Напротив, поддерживать себя в тонусе на протяжении всего года позволяет именно клубная деятельность.

– А как же зарубежный опыт, не знающий подобных примеров?

– В этом вопросе все сугубо индивидуально. Одному целесообразно сосредоточиться на чем-то одном, другому необходима постоянная практика. К тому же все знают зарплату тренера нашей сборной – пресловутые 500 долларов. Но тренер сборной, будь то Бышовец или кто-то еще, должен одеваться не на лужниковской барахолке, а в солидном магазине. Тренер сборной, как и вся она, представляет в первую очередь страну. Когда я работал в Корее, то летал только «бизнес-классом», жил в номерах «люкс» и так далее. Иного руководители корейского футбола допустить не могли. Тренер сборной – это персона категории VIP.

В Киеве, накануне сентябрьского отборочного матча Украина – Россия, я спросил Колоскова:

– Подписал ли Бышовец контракт со сборной?

– Нет. Он же пока тренер клуба. Контракт с ним будет подписан только тогда, когда перестанет действовать его клубный контракт. Сейчас у нас джентльменское соглашение: Бышовец работает на тех условиях, которые изложены в контракте сборной и РФС. Плюс есть решение исполкома о том, что он будет работать до 2002 года.

Из этого ответа можно было догадаться, что статус Бышовца на самом деле категория эфемерная. Тренер без официально подписанного контракта может быть уволен в любой момент, не говоря уже о том, что ему может быть запрещено совмещать работу в клубе и сборной. Все это зависит от сиюминутной конъюнктуры – то есть от результатов матчей сборной. А понятие «джентльменского соглашения» между двумя людьми, один из которых активно не хотел назначения второго, а второй нашел обходные пути, чтобы переступить через голову первого, – вообще смех.

После поражения дома от Франции я спросил Колоскова:

– Контракт с главным тренером, насколько я знаю, до сих пор не подписан. Почему?

– Исполкомом принято решение о назначении Бышовца до 2002 года с правом совмещать работу в Санкт-Петербурге до конца нынешнего. Как только у Бышовца закончится контракт с «Зенитом», а будет это в январе, мы тут же подпишем с ним четырехлетнее соглашение. Естественно, в этом контракте будут определены обязанности каждой из сторон – РФС и тренера.

Блажен, кто верует. В декабре Бышовец остался без сборной, а еще раньше, не дожидаясь окончания чемпионата-98, – без клуба. «Зенит» в итоге занял лишь четвертое место…

– В «Зените» я был на правильном пути, – скажет Бышовец в интервью «СЭ» в 2000 году. – Но не дали довести работу до конца, запретив совмещать «Зенит» и сборную. По обоюдному согласию Колоскова и Мутко (будущий президент РФС занимал тогда президентский пост в «Зените». – Прим. И. Р.). А команда-то шла на первом месте…

– Всегда казалось, что вы не были для Питера своим человеком.

– Это не так. Когда президента «Зенита» спросили обо мне, он сказал: «Бышовец – лучший тренер в России. Но как человек – невозможный»… Я, впрочем, ничуть не обиделся. Первая часть формулы для меня лестна. Что же до второй… Если бы обо мне отозвались таким образом клубный шофер, уборщица, игроки, болельщики, было бы неприятно. Слова же работодателя мне совершенно безразличны.

Когда весной 2005 года Мутко возглавит РФС, он сразу же выскажется против совместительства, не забыв привести соответствующий пример:

– Я категорически против совместительства. Тем более что подобный опыт во время моей работы в «Зените» с Анатолием Бышовцем получился неудачным… Хорошо помню, чем закончилось совмещение постов в сборной и «Зените» для Бышовца и обеих команд.

Никто не говорит, что Мутко не прав. Вопрос в другом: почему «на берегу» договорились об одном, а по ходу «заплыва» правила были изменены?

История эта, думаю, стала уроком для многих российских тренеров. Суть его такова: возглавив сборную, можно не обрести ничего, а потерять все.

В следующий раз Бышовец мелькнул в российском футболе во второй половине 2005 года, неожиданно для многих возглавив «Томь». А в 2007-м год проработал во главе московского «Локомотива».

Кто знает – не будь того полугодового фарса со сборной-98 (в котором, замечу, виноват в том числе и он сам), не сложилась ли бы его карьера в России куда более благополучно?..

24 июля, сразу же после назначения, Бышовец едва ли не в первом же своем публичном высказывании совершил, как теперь думается, роковую ошибку. Он заявил:

– Как программой-минимум, так и программой-максимум станет создание команды к чемпионату мира 2002 года.

Многие расценили эти слова главного тренера как сознательное принесение в жертву чемпионата Европы 2000 года. Вкупе с нашим отсутствием на ЧМ-98, выходило, что на крупнейших турнирах сборной России не будет шесть лет – с 96-го по 2002-й. Кроме того, высказывание Бышовца было воспринято большинством специалистов как подстилание соломки на случай неудачных выступлений в отборочном турнире Euro-2000. Словно в бородатом анекдоте: «Почему нам говорят, что мы на переходной стадии от социализма к коммунизму, а жрать в стране нечего?» – «Так в дороге кормить не обещали!»

Но самое интересное, что РФС-то ничего против такой постановки вопроса не имел и подобный подход тренера утвердил!

Слова должны соотноситься с делом. А на деле Бышовец, объявив о строительстве новой сборной, сразу пригласил в нее… всю старую гвардию, значительная часть которой при Игнатьеве уже не привлекалась.

«В Новогорск мы приехали словно на машине времени, перенесшей нас лет на 6–7 назад. Бышовец и Сальков, Шалимов и Кирьяков, Канчельскис и Харин… Они собрались все вместе впервые после длительного перерыва и были очень рады видеть друг друга – не нужно быть большим физиономистом, чтобы заметить это», – писал я в репортаже о первом сборе Бышовца.

Массовый призыв ветеранов шел явно вразрез с высказыванием Анатолия Федоровича спустя несколько лет в нашей беседе:

– Я получил сборную в ситуации, когда ей была необходима смена поколений, и сразу честно заявил, что речь должна идти не о выходе в финал первенства Европы, а о создании серьезной сборной к ЧМ-2002. Но перспектива была принесена в жертву решению сиюминутных задач.

Именно при Бышовце в сборной появился ее будущий капитан, а в ту пору игрок скромного «Уралана» Алексей Смертин – но людей из прошлого вместе с олимпийским чемпионом Сеула пришло гораздо больше, чем людей из будущего.

Очевидно, что у Колоскова и многих других оппонентов Бышовца подобный поворот событий вызвал явное неудовольствие. Не исключаю даже, что тренер пошел на такой шаг назло руководителям РФС, которые не раз заявляли о своем нежелании видеть Шалимова, Кирьякова и K° в сборной. То, с какой легкостью Анатолий Федорович вернул в команду эту группу футболистов, свидетельствовало об одном: от РФС Бышовец ни в коей мере не зависит и подотчетен совсем другим людям.

Спустя несколько лет в интервью «СЭ» он то впечатление подтвердит:

– В 98-м я шел в сборную при условии, что Колоскова не будет поблизости. Потом начались интриги.

«Потом» – это, похоже, на первом же сборе. Ошалев от обилия футболистов прежнего поколения, мало кто обратил внимание на отсутствие в Новогорске спартаковцев.

Я спросил Бышовца: «Чем объясняется отсутствие Тихонова и Цымбаларя?»

Тренер не захотел нагнетать обстановку, отделавшись стандартным: «Мы их хорошо знаем». Давно заметил, что после таких слов опытные, проверенные футболисты в сборную не вызываются…

Но здесь дело было в другом.

Спустя несколько лет Бышовец сказал мне в интервью «СЭ»:

– Война РФС с Бышовцем привела к тому наплевательскому отношению к сборной, плоды которого мы пожинаем до сих пор.

– Что вы имеете в виду?

– Когда сборная систематически не получает игроков из ведущего клуба (Бышовец имел в виду «Спартак» Романцева. – Прим. И. Р.), который, в свою очередь, не получает справедливого отпора ни от чиновников, ни в прессе, – это убивает отношение к сборной. Сейчас многие сетуют: почему, мол, игроки не рвутся в национальную команду, где же наши патриоты? Отношение к сборной и чувство патриотизма были убиты тогда, в 98-м, когда игроков не отпускали в сборную, а руководство РФС, улыбаясь, смотрело на это безобразие и ничего не предпринимало.

Олег Романцев отказался отпустить на первый сбор шестерых игроков «Спартака». Формально главный тренер красно-белых такое право имел – дата сбора не являлась официальной (потому туда не были вызваны и легионеры). Но демарш этот сразу дал понять, какими напряженными будут отношения между национальной командой и ведущим клубом.

Одной из главных целей сбора было стремление Бышовца познакомиться с игроками в спокойной обстановке, найти с ними контакт. Для этого со всеми без исключения (при том что был вызван явно расширенный список кандидатов в команду) главный тренер провел индивидуальные собеседования. Не помешали бы ему и беседы со спартаковцами, но Романцев руководствовался своими интересами: «Спартаку» надо было готовиться к очередной Лиге чемпионов.

Годом ранее красно-белые на квалификационном этапе оскандалились, проиграв словацкому «Кошице», после чего спартаковские фанаты скандировали: «Романцев, убирайся!» Повторения той ситуации главному тренеру «Спартака» допустить было никак нельзя. Так что и его понять в той ситуации было можно.

Бышовец, правда, публичное выяснение отношений на первых порах затевать не хотел.

– Вас сильно огорчило, что Романцев не отпустил в сборную шесть спартаковцев? – спросили его после окончания первого сбора. Ответ звучал примирительно.

– Все проблемы в прошлом. Это подтвердила и моя беседа с вице-президентом «Спартака» Григорием Есауленко. Наши отношения со «Спартаком» будут строиться на принципах взаимного уважения.

Совсем скоро выяснится, что до идиллии было, мягко говоря, далеко. На сбор перед первым официальным поединком – в гостях против Украины – не прибыл Хлестов. «Спартак» отказался отпускать защитника в сборную, объяснив это его травмой. Повреждение, как выяснилось, действительно имело место, но событие вызвало очередную волну подозрений.

– Ваш помощник Сальков говорил, что по поводу Хлестова, не приехавшего на сбор, у вас будет серьезный разговор с Колосковым и Симоняном. Он состоялся? – спросил я Бышовца во время сбора перед отъездом в Киев.

– Да. Хотя оправдание у Хлестова есть: он все-таки приехал, и мы убедились, что он травмирован. Но беспокойство руководителей РФС обоснованно. Неприезды игроков создают систему. Вы помните ситуацию с Титовым накануне ответной игры с Италией, затем отказ прислать спартаковцев на сбор 3–4 августа, теперь вот – история с Хлестовым. По положению РФС, только врач сборной может определить, годится игрок или нет.

Конфликт «Спартака» и сборной – а точнее, Романцева и Бышовца – был налицо. И на поле киевского Олимпийского стадиона в результате не вышел ни один футболист действующего чемпиона страны.

Уже в Киеве я поинтересовался у Колоскова:

– Вас не беспокоит очевидное обострение отношений между Бышовцем и Романцевым, что отчасти привело к отсутствию в Киеве нынешних спартаковцев?

– Я бы не назвал это конфликтом. Это обычное столкновение интересов клуба, выступающего в еврокубках, и сборной. Мы в РФС были, есть и будем на стороне сборной. Когда узнали, что в Новогорск не приехал Хлестов, тут же позвонили директору спартаковского клуба Заварзину и объяснили, что если игрок не появится на сборе, то будет дисквалифицирован на пять игр. Хлестов приехал, его осмотрел врач сборной и сказал: «Да, с такой травмой он играть не может». На этом все конфликты были исчерпаны.

– Как сейчас складываются ваши отношения с Бышовцем? Известно ведь, что в прежние времена они были не самыми гладкими?

– Антагонизма у нас нет. Более того, считаю, что по-человечески мы люди похожего склада. Да, у нас были сложные периоды, связанные с разным пониманием роли тренера и руководителя. Может, я был не прав, но никогда не позволю, чтобы тренер диктовал условия функционирования сборной команды. Общую политику и стратегию должен определять президент федерации, а тренер отвечает за конкретную работу с командой. Сегодня у нас с Бышовцем полное взаимопонимание по этому вопросу, и в будущем никаких разногласий не предвидится.

– Зарплата Бышовца – те же 500 долларов, которые были у Игнатьева?

– В прессе постоянно муссируется эта сумма, которая действительно полагается главному тренеру по штатному расписанию. Но почему-то никто не пишет о том, что существуют доплаты. Могу сказать, что тренер сборной России будет получать вполне приличные деньги – сопоставимые с теми, к примеру, которые зарабатывают тренеры, работающие со сборной Германии.

Аргументация Колоскова по вопросу зарплаты главного тренера национальной команды, на мой взгляд, не выдерживала критики. При чем тут доплаты – то есть премиальные? Любой уважающий себя тренер идет в команду уровня сборной только на определенных – при этом вполне солидных – финансовых условиях. Так было всегда и везде. Только у нас возникло ноу-хау – на полном серьезе рассчитывать на то, что специалист будет работать бесплатно и в то же время качественно.

Время расставило все на свои места. Гус Хиддинк на посту главного тренера сборной России нынче зарабатывает два миллиона евро в год. И никому не кажется, что это чрезмерные деньги, которые могли бы быть истрачены на более актуальные надобности. Роль тренера в футболе – огромна. И платить ему оклад 500 долларов – значит, унижать и этого тренера, и подчиненных ему футболистов, и свою же федерацию, да и всю огромную страну. Которая не может изыскать средства, чтобы платить достойные деньги человеку, занимающему один из самых общественно значимых постов в стране.

Готовы поспорить? Тогда задайтесь вопросом, чье лицо в России более узнаваемо – главного тренера сборной по футболу или, допустим, любого из вице-премьеров правительства. И если вы ответите: второго, то это будет лукавством.

А если вернуться к конфликту Бышовца и Романцева, то приведу еще одну цитату. После отставки в интервью «СЭ» Анатолия Федоровича спросили:

– Окажись вы на месте Романцева, готовы были бы отпустить своих игроков в Бразилию перед важнейшими матчами Лиги чемпионов против «Штурма» и «Реала»?

– Не считаю себя вправе давать оценки Романцеву, но на его месте я бы подчинился решению исполкома РФС. Ведь речь идет не о каком-то «бенефисе Бышовца», а о матче с участием сборной России. Нельзя же забывать о таких понятиях, как патриотизм и любовь к Родине!

В последней фразе Бышовец сбился на неуместный пафос, который может подпортить впечатление от всей его аргументации. Но то, что проблема взаимоотношений с клубными тренерами сыграла в его судьбе в 98-м не последнюю роль, сомневаться трудно.

Понятия «футбол» и «организационные проблемы» в те времена были синонимами. Не в последнюю очередь потому, что на политическом Олимпе в ту пору внимание к футболу сводилось к одному лишь желанию управлять отставками и назначениями. Более земные проблемы решались с неизмеримо большим скрипом.

За полчаса до начала матча Украина – Россия Колосков сказал мне:

– Что говорить, если мы около двух часов просидели во Внукове по вине директора аэропорта, и вице-премьеру правительства России Олегу Сысуеву пришлось даже звонить ему и убеждать, чтобы нам позволили улететь. Вот такое отношение к футболу у нас в стране.

И таких маленьких деталей, из которых складывается общая картина, было множество. Сразу после отставки из сборной Бышовец рассказал:

– Когда брался за сборную, не предполагал, что все может сложиться так плохо. Никак, к примеру, не ожидал, что перед важнейшим матчем с Украиной буду вынужден отправиться в Химки, чтобы уговаривать руководителя местного стадиона и главу администрации предоставить нам поле для тренировочных занятий. И что затем нам придется делить новогорский газон с молодежной сборной.

Всего этого, наверное, можно было избежать. Вы же помните слова Сысуева, намекнувшего в своем кабинете Колоскову, что «под Бышовца» будут решены очень многие бытовые проблемы сборной.

Но 17 августа 98-го – то есть за какие-то две недели до матча с Украиной – в России грянул дефолт. Вся экономика страны в течение считанных дней оказалась парализована, и правительству стало совсем не до футбола. А очень скоро поменялось и само правительство. Людей, которые, грубо говоря, «нагнули» Колоскова и привели Бышовца на его пост, перевели на другие должности. Тренер остался один.

Впрочем, ему следовало быть к этому готовым. Политическая ситуация в той России была нестабильной – а значит, опираясь на тех или иных политических деятелей, Бышовец должен был понимать: сегодня у власти эти люди, завтра – другие. Возможно, рассчитывал Анатолий Федорович и на другой фактор – вот-вот предстояли очередные выборы президента РФС, на Колоскова на страницах печати было вывалено немало компромата, а президент России Борис Ельцин однажды заявил о необходимости «укрепить руководство отечественного футбола». Тем не менее весь политико-футбольный пасьянс в итоге разложился не так, как хотелось Бышовцу: Колосков удержался, а кураторы тренера в правительстве – нет…

– Ваш последний приход в сборную – ошибка? – спросили Бышовца журналисты в 2000-м.

– Я знал, что мне попытаются не дать работать. Но шел с условием. Оно в течение какого-то времени действовало, пока в правительстве были руководители, которые за этим следили. Обстоятельства оказались выше, но я не жалею.

– Не создает ли экономический кризис в России нервозность среди игроков? – спросили Бышовца еще до матча в Киеве.

– Да, игроки следят за событиями, и они не могут их не беспокоить и в какой-то мере не отвлекать. Вообще ситуация в стране в той или иной степени сказывается на состоянии команды. Скажем, когда речь заходит о патриотизме, и люди в пример футбольной сборной напоминают о слезах Ирины Родниной, я не могу не вспомнить 1992 год, когда возглавлял сборную СНГ. Флаг, гимн – мы всего этого были лишены, и готов утверждать, что это сказалось на игре команды.

Сетования Бышовца на отсутствие флага и гимна в 92-м году вряд ли уместны. Это не помешало, например, нашим спортсменам на летней Олимпиаде того же года в Барселоне одержать блестящую общекомандную победу, а хоккеистам Объединенной команды (так называлась бывшая сборная СССР) на зимних Играх-92 в Альбервилле последний раз стать олимпийскими чемпионами. При том, что все звезды первой величины уже выступали в НХЛ!

Даже сторонники Бышовца к «флагово-гимновому» аргументу относятся более чем скептически. Валерий и Олег Винокуровы, к примеру, написали: «Получается, что отстоять ничьи в матчах с сильными командами Голландии и ФРГ можно было при отсутствии гимна и флага, а вот выиграть у заштатной Шотландии, не пропев нескольких куплетов, невозможно».

Впрочем, рассуждая о внешних причинах осеннего фиаско сборной России 1998 года, нельзя не сказать и о причинах внутренних.

Крайне неудачно сработал сам Бышовец.

В лучшие времена этот тренер всегда подкупал уверенностью в себе, умением заразить игроков ощущением правильности избранного пути – даже когда этот путь казался очень рискованным. В частности, так было в отборочном цикле Euro-92, когда Анатолий Федорович произвел полную смену поколений – и спустя пару месяцев смог не проиграть на выезде Италии. А затем и вовсе не пустить ее на европейское первенство, выиграв турнир в группе.

И заметьте: тогда, меняя состав по сравнению с Лобановским куда более радикально, чем восемь лет спустя после Игнатьева, он не собирался жертвовать первенством Европы-92 ради чемпионата мира-94. В ту пору Бышовец понимал, что в сборной, в отличие от клуба, нельзя заведомо вычеркивать сегодняшний день ради завтрашнего.

В 98-м Анатолий Федорович по каким-то причинам был далеко не так уверен в себе. Отсюда – непоследовательность, сопровождавшая каждый его шаг, начиная с объявления о смене поколений в сборной и последовавшего тут же приглашения старой шалимовско-кирьяковской гвардии. Потом была дикая перетасовка состава в каждом матче, выход в Исландии вообще без нападающих, когда роль единственного «наконечника копья» играл хавбек Мостовой…

Канчельскис в книге «Моя география» написал:

«Вернувшись, он (Бышовец) позвал нас – тех, с кем работал в 92-м и кто боролся за него в конце 93-го. Но, видимо, сам не слишком отчетливо представлял, что собирается делать. Поэтому, приезжая на сборы, мы не были уверены в том, что он действительно на нас рассчитывает. Все это кончилось довольно быстро: после нескольких поражений подряд Бышовец ушел, и его уход стал концом и для многих из нас».

Валерий и Олег Винокуровы, одни из главных апологетов тренера Бышовца в российской журналистике, тем не менее в своей книге «Наш мир – футбол» оценили осенний отрезок 1998 года с безжалостной объективностью:

«В какой-то момент он растерялся и, нам кажется, дрогнул. Оттого и получилось, что концовка сезона-98 прошла для сборной впустую. И даже не потому, что все шесть проигранных матчей команда провела в шести разных составах, не определив и подобия костяка. Тут тренер тоже мог бы сослаться на объективные обстоятельства. Гораздо обиднее то, что в игре команды невозможно было увидеть даже намека на прогрессивную игровую концепцию.

Невольно возвращаемся в 92-й год. Тогда Бышовец тоже дрогнул, и сборная СНГ, отказавшись от активной игры, какую она демонстрировала в отборочных матчах, сосредоточила все усилия на пассивной обороне. С грехом пополам она сумела выстоять в матчах с немцами и голландцами, но, когда возникла необходимость выиграть у шотландцев, оказалось, что атакующий потенциал сборной равен нулю…

Вот и во всех матчах конца 1998 года сборная России делала откровенную ставку на оборону, выставляя до шести (!) защитников и порой играя вообще без форвардов. Апофеозом такой тактики стал матч с исландцами, когда вперед были выдвинуты Мостовой и Титов, не имеющие навыков игры на передней линии атаки…Выступление сборной России под руководством Бышовца в сезоне-98 не выдерживает никакой критики и серьезно обсуждать ее тактику и стратегию не имеет смысла».

Под руководством Бышовца наша национальная команда проиграла все шесть поединков, в которых участвовала. Началось с товарищеского матча в Швеции – 0:1. Там, в Эребру, тренер пошел на необычный эксперимент, попробовав плеймейкера Игоря Добровольского на позиции «либеро» – свободного центрального защитника. Находка произвела неплохое впечатление, и все были уверены, что в Киеве именно хавбек по прозвищу Добрик займет ключевую позицию в центре защиты.

А потом начало происходить что-то странное. Вначале Бышовец, всегда с уважением относившийся к прессе, наглухо закрыл ворота базы в Новогорске. Потом выяснится, что такое поведение тренера объяснялось рядом серьезных подозрений. По каким-то причинам у него, говорят, возникло ощущение, что кто-то из команды «сливает» информацию в штаб команды Украины.

Очевидцы рассказывают, что уже в Киеве установку на игру Анатолий Федорович давал… шепотом, подозревая в гостиничных стенах наличие «жучков» для прослушки. Более того, в кулуарах стали известны его высказывания: мол, по его твердому убеждению, четыре игрока нашей команды должны были «сдавать» игру Украине.

Имели ли подозрения Бышовца под собой хоть какие-то основания, остается только догадываться. Но факт, что в самый последний момент – видимо, руководствуясь этими самыми подозрениями – тренер перетряхнул состав, который наигрывал в Новогорске. Тот же Добровольский под предлогом повреждения колена, полученного в последний момент, на поле не вышел.

Вопреки всем ожиданиям, только на замену Бышовец выпустил Мостового – причем даже не в перерыве, а в середине второго тайма. К тому времени сборная России уже играла в меньшинстве, когда после грубой ошибки Ковтуна вратарь Харин вынужден был пойти на «фол последней надежды» и оказался удален с поля. Счет к моменту выхода на поле игрока «Сельты» был мрачным – 0:2. Тем не менее Мостовой едва не совершил чудо, забив гол и сделав результативную передачу Онопко. И все же Россия проиграла – 2:3.

Отсутствие Мостового в стартовом составе тоже было обставлено как-то странно.

Вот слова Бышовца в одном из интервью «СЭ»:

– То, что произошло со сборной России (в 98-м), это, конечно, беда. Но хоть кто-нибудь спокойно проанализировал, что тогда произошло? Помню, Саша Мостовой сказал в интервью «СЭ» после поражения от Украины: «Мы долго с Анатолием Федоровичем мучились – играть мне или нет из-за проблем с ногой…» Вот какой была ситуация.

Интересно, что имел в виду Бышовец этим туманным намеком?

Сам Мостовой всегда был футболистом сколь талантливым, столь и мнительным. Это качество перед матчем с Украиной и проявилось. Спустя месяц Мостовой рассказывал мне о своих метаниях перед встречей с украинцами.

– В принципе с такой травмой, как у меня, можно провести на поле все 90 минут. Да мне и самому хотелось попасть в стартовый состав. Но тренеры посоветовались с доктором, и тот порекомендовал дать мне поиграть не больше одного тайма. И вот что интересно: выйдя после перерыва, я до самого финального свистка не испытывал никакой боли. Было даже немного досадно, когда я понял, что вполне мог отыграть весь матч.

Есть разночтения в версиях у тренера и игрока, не находите?..

В том же интервью Мостовой, сам того не понимая, нанес еще один штрих на картину непоследовательности работы Бышовца:

– В предыдущих матчах Бышовец давал понять опытным футболистам, какие большие надежды он на них возлагает, назначая их капитанами сборной. В Швеции с капитанской повязкой на поле вышел Добровольский, в Киеве – Колыванов, в Испании – я.

Три капитана за три матча! Такое редко можно встретить в футболе. И все три этих встречи (две из которых, правда, товарищеские) сборная России проиграла.

Потом были проиграны еще три. Бышовец, проигнорировавший спартаковцев перед Киевом, на сей раз, после «Реала», действительно пригласил сразу четверых. Но – опять грубые ошибки в обороне, и вновь 2:3. А еще спустя несколько дней – унижение в Рейкьявике, где в матче с Исландией у россиян не было ни одного голевого момента, а на предпоследней минуте невезучий Ковтун срезал мяч в свои ворота.

Это уже была катастрофа. Три поражения в трех стартовых матчах, по сути, поставили крест на надеждах сборной России попасть на Euro-2000. А у Бышовца, напомню, уже не было той правительственной поддержки, которая позволила ему оказаться во главе национальной команды…

На следующий день «СЭ» опубликовал заметку под названием «Великие рекорды сборной Бышовца-98». Это было сухое перечисление фактов:

• 5 поражений подряд Россия терпела только в 1912 году.

• Первое в нашей истории поражение от сборной Исландии.

• Первое в нашей истории поражение в Москве в официальном матче.

• Менее чем за два месяца через сборную прошли 54 игрока.

• Впервые в нашей истории сборная опускается до уровня «малых» стран: кроме России в Евро-2000 очков не имеют Андорра, Молдавия, Люксембург, Сан-Марино, Азербайджан и Мальта.

Падать ниже было уже некуда.

@@@ Но и это было еще не все.

Эмоциональным апофеозом осени-98 стала поездка сборной России на товарищеский матч в Бразилию. Колорита ей придавало то, что проходил поединок не в Рио-де-Жанейро и не в Сан-Паулу, а в одном из самых отдаленных городов – Форталезе. Матч начался с 25-минутным опозданием – из-за того, что на захудалом местном стадионе погас свет…

В «страну, где много диких обезьян», Бышовец повез какой-то сюрреалистический состав. Но произошло это не по вине тренера. «Спартак» и «Локомотив» продолжали выступления в еврокубках, а потому не отпустили своих футболистов в сборную. Ехать в страну, которая больше всех раз завоевывала титул чемпионов мира, без игроков двух ведущих клубов – это было смерти подобно. Хотя у бразильцев тоже не было практически всех основных игроков. Но эта страна может выставить на поле четыре-пять почти равных по силе сборных…

«Та сборная, что поехала в Бразилию, – просто набор случайных людей», – еще до матча жестко высказался писатель-сатирик Аркадий Арканов. Действительность полностью подтвердила его оценку. Показав безнадежный футбол, россияне были отшлепаны, как нерадивый школьник суровым отцом, – 1:5.

– Многие упрекают вас в том, что вы повезли команду на абсолютно ненужный матч против Бразилии, который поставил крест на репутации нашей сборной, – спросил Бышовца мой коллега Никита Ким уже после отставки тренера.

– Так ведь поначалу планировалось, что матч с вице-чемпионами мира будет третьим в турне по Южной Америке. Первыми же были запланированы игры против Колумбии и Чили. Благодаря им мы могли бы убить сразу трех зайцев: адаптироваться к климату и ко времени, наиграть состав и подготовиться к встрече с бразильцами. Увы, эти игры сорвались за неделю до начала турне, когда было поздно что-нибудь менять.

– Может быть, стоило отказаться от поездки?

– У нас не было не только возможности, но и желания отказываться. Понимаю, что ценой проигранного матча бразильцам стало понижение репутации сборной. Но, поверьте, игра с вице-чемпионами мира по определению не может быть бесполезной. После нее, к примеру, мы и футболисты смогли правильно оценить место, которое занимает наша сборная в мировом футболе.

Два года спустя Бышовец несколько сместит акценты:

– Я понимал, что поехать в Бразилию, играть с их сильнейшим составом, не имея игроков «Локомотива» и «Спартака», – самоубийство. Гарантированное поражение. Но там впервые вышли Панов, Смертин, Кормильцев, Соломатин, Булатов… Хотя я еще в Москве знал, кто и как использует этот проигрыш.

Если как следует покопаться, нетрудно будет найти в этом заявлении Анатолия Федоровича фактические неточности. Ту, например, что Смертин сыграл уже в Исландии – и заработал, кстати, удаление с поля. Из остальных же перечисленных футболистов более или менее весомую роль в сборной заполучил только Панов – будущий герой «Стад де Франс».

Перед поездкой в Бразилию голосов в защиту Бышовца раздавалось еще немало. Актер Эммануил Виторган, к примеру, говорил: «Сейчас много критики в адрес Бышовца. Я не думаю, что он ее заслужил. Пусть спокойно работает дальше». Продолжал защищать своего протеже и Сысуев: «Всем известно, что я поддерживал Бышовца во время выборов наставника национальной сборной. Его можно любить или ненавидеть, но сомневаться в его высоком профессионализме не приходится. Бышовец оказался сегодня в непростой ситуации, и, думаю, мы должны дать доработать ему до конца срока».

Срок, оговоренный исполкомом РФС (напомню, контракта с Бышовцем никто не заключал), истекал аж в 2002 году. Но шесть поражений кряду заставили Вячеслава Ивановича забыть о прежних договоренностях – тем более не заверенных на бумаге.

10 декабря журналисты спросили президента РФС:

– Какая судьба ждет нынешнего наставника сборной Анатолия Бышовца?

– Пока ничего определенного сказать не могу. Слышал о том, что Бышовец пообещал подать в отставку в случае моего переизбрания. Поэтому считаю нужным решить все наши проблемы при личной встрече.

Встреча оказалась вовсе не личной. Все проблемы были решены 20 декабря на заседании исполкома РФС, где Бышовец был уволен со своего поста.

Сам тренер дал следующий комментарий:

– К сожалению, меня пригласили на заседание исполкома после того, как решение об увольнении было уже принято. Поэтому мое выступление оказалось чистой формальностью. Расстаюсь со сборной с сожалением, ведь от работы с ее игроками я получал огромное удовлетворение. Еще месяц назад я предполагал подписать контракт с РФС как главный тренер национальной команды. А теперь остался ни с чем – из сборной уволен, все места в клубах уже заняты. Придется искать работу за границей.

– Кто, по вашему мнению, будет новым тренером сборной?

– Олег Романцев.

Как по части оценки своих перспектив, так и при определении фигуры преемника Бышовец не ошибся…

Обратило на себя внимание то, что до принятия решения об отставке Анатолию Федоровичу даже не дали возможности произнести последнее слово. Мой коллега по «СЭ» Михаил Пукшанский спросил Колоскова:

– Почему отставка Бышовца произошла столь внезапно? Ведь это было рядовое заседание исполкома.

– Совершенно верно. В повестке дня не было даже вопроса, касающегося сборной. Однако в разделе «Разное» все-таки был поставлен вопрос, касающийся жизнедеятельности национальной команды. Речь шла о том, что в условиях временного дефицита нет возможности строить подготовку путем организации централизованных сборов, на чем настаивал Бышовец. В этой связи, а главное – по причине того, что команда при Бышовце так и не сложилась, было предложено освободить его от занимаемой должности.

– Кто, если не секрет, внес это предложение?

– Колосков. И еще одним аргументом была необходимость формировать сборную, следуя базовому принципу. А Бышовец в данный момент не имеет не то что базового клуба, но и вообще никакого.

– Сам Бышовец посетовал на то, что ему даже не дали выступить.

– Тут вот что произошло. Бышовец был у меня перед заседанием исполкома, однако когда зашел разговор о сборной, его почему-то поблизости не оказалось. Впрочем, позже ему все равно дали слово, и в течение 15 минут он находился на трибуне, что, впрочем, мнение членов исполкома не изменило.

Высказывание президента РФС о том, что Бышовца «почему-то поблизости не оказалось», откровенно позабавило. Как и ответ на вопрос:

– У вас на примете есть какие-то кандидатуры?

– Поверьте, нет ни одной.

Журналист Никита Ким в интервью для «СЭ» спросил Бышовца:

– Насколько неожиданным было для вас решение об отставке с поста наставника национальной сборной?

Бывший главный тренер сборной России, как всегда, подкрепил факты ярким художественным образом:

– Какие-то слухи ходили, но я не придавал им особого значения. Все стало ясно перед исполкомом РФС, когда Вячеслав Колосков сообщил, что планирует поднять вопрос о моей отставке. Я попросил дать мне возможность выступить перед делегатами, на что он ответил согласием. Выступить мне так и не дали, оправдавшись тем, что не смогли меня разыскать. Хотя все время работы исполкома мы с пресс-атташе команды Виктором Гусевым находились перед дверью зала заседаний.

Считаю, что Вячеслав Иванович поступил по меньшей мере неделикатно. Вспомните древнюю притчу о воине, которому посоветовали напасть ночью на спящий город. Воин отказался от предложения, заявив, что он полководец, а не разбойник. В данной ситуации я выступал в роли жителей осажденного города.

– Как относитесь к идее привлечения к работе со сборной иностранного специалиста?

– А вы попробуйте найти такого зарубежного специалиста, который будет готов пройти через все то, что прошел я за эти пять месяцев. И заодно спросите, готов ли он будет работать с командой за 500 долларов в месяц.

До назначения главным тренером сборной России Гуса Хиддинка оставалось долгих семь с половиной лет…

– Спокойно уехали на дачу? – спросил Бышовца журналист спустя два года после отставки.

– Я бы не сказал, что спокойно. Ведь на исполкоме все решалось без меня, как в 37-м.

Боюсь, в 37-м с тренером футбольной сборной, проигравшим шесть матчей подряд, поступили бы совсем по-другому. Мы все-таки живем в более гуманное время. Хотя и циничное.

Рассказ о коротком, но запоминающемся возвращении Бышовца в сборную завершу цитатой из книги Колоскова «В игре и вне игры»:

«За полгода сборная сыграла шесть игр и все шесть проиграла. После этого мне позвонил Сысуев:

– Простите, мы пытались надавить. Это и нам урок. Прошу об одном: не применяйте к Анатолию Федоровичу жестких мер. Не мешайте ему найти нормальную работу.

– Он уже что-то нашел?

– Насколько я знаю, нет.

В это время как раз освобождалась должность главного тренера «Алании». Я переговорил с руководителем Северной Осетии А. Дзасоховым, он был не против кандидатуры Бышовца, но на мой звонок сам Анатолий Федорович ответил отказом, «Алания» была мелка для него».

Сейчас, насколько мне известно, Бышовец пишет свою книгу. Не скрою: жду ее с огромным нетерпением…

Итак, поход по второму кругу продолжился. Единственное – из него выпал Павел Садырин. Но тот столько нахлебался в 93-м – 94-м, что, не сомневаюсь, побежал бы от такого предложения, как от огня.

Романцев же, невзирая на опыт Англии-96, – согласился. Никто его не неволил, рук не выкручивал, с паяльником, как бандиты 90-х годов, не стоял. Стало быть, жаловаться на то, что происходило потом, права у него нет. Он знал, на что шел.

Сказать, что Колосков звал Олега Ивановича с детским восторгом, значит погрешить против истины. Скорее, президент просто пошел по пути наименьшего сопротивления, а также навстречу общественному мнению: в тот момент, вскоре после красивой победы в Лиге чемпионов над «Реалом», «Спартак» был на пике популярности.

В книге «В игре и вне игры» Колосков откровенен:

«Я пошел на этот шаг без особого желания, не мог забыть опыта работы с Олегом Ивановичем в „лондонский период“. Я вообще неважно отношусь к людям, которым водка диктует поступки, считаю, что пить можно, но только не теряя контроля над собой. Меня уговорил Михаил Гершкович: „Романцев уже не тот, он многое понял, и почти не пьет“. М. Д. Гершковичу я верил. Я вообще ценил и ценю этого человека… В общем, Михаил Данилович поручился за Романцева».

Вопреки Бышовцу, ставившему задачу подготовить новую команду к 2002 году, Романцев сразу сказал: «Наша цель – выигрывать каждый последующий матч».

И они действительно начали выигрывать!

Разумеется, победы над командами Армении и Андорры никакого восторга ни у кого не вызвали. В этом смысле Бышовцу не повезло с календарем: попадись ему эти соперники на старте, он наверняка начал бы отборочный цикл с двух побед. И тогда ни о какой скоропалительной отставке не было бы и речи.

Но в июне 99-го предстоял матч, который согласно всем раскладам должен был лишить нашу сборную даже теоретических шансов на поездку в Голландию и Бельгию.

России предстояло сыграть в гостях с действующим чемпионом мира – Францией.

Некоторое облегчение приносило только одно – в матче не участвовал лучший игрок ЧМ-98 Зинедин Зидан. Но остальные-то – на месте…

…Рейс «Аэрофлота» номер 251, направлявшийся утром 4 июня из Москвы в Париж, ни на секунду не давал забыть о предстоящем футболе. Так, прямо перед посадкой я встретил летевшего первым классом Павла Буре. «Русская Ракета» вовсе не был удивлен появлению хорошо ему знакомого журналиста. «Конечно, обыграть чемпионов мира – очень трудная задача. Но если бы я не верил в то, что это нашим ребятам по силам, не поехал бы в Париж».

На матч с французами Буре направлялся в качестве почетного гостя по личному приглашению Колоскова. Известие о его приезде на игру вызвало приятные эмоции у игроков сборной России, которым я об этом рассказал в аэропорту «Шарль де Голль».

В чартере со сборной в Париж прибыл живой талисман «Спартака» – популярный актер Александр Фатюшин. За день до матча артист написал на листочке счет, заклеил его в конверт, а в раздевалке после игры при футболистах вскрыл. И изумленная команда не поверила надписи: «Россия – 3:2»…

Храбрились до игры и наши футболисты. Даже те, у кого опыта выступлений за сборную было совсем мало. Смертин и Панов после тренировки накануне матча в один голос заявили, что Россия не проиграет. Бравада? Или уверенность в своих силах? А если уверенность, то откуда она взялась?

Наши футболисты вели себя раскованно, что для них в канун важных матчей нехарактерно. Опытный Бесчастных подначивал Смертина, вспоминая его интервью, опубликованное в «СЭ» незадолго до поездки во Францию: «Что ты там насочинял, что в детстве отец заставлял тебя бегать наперегонки с лифтом? Откуда в эти годы в твоем Барнауле были лифты?!»

На следующий день Смертин наглухо закроет ведущего форварда французов Николя Анелька. А Бесчастных, выйдя на замену, тонким пасом Цымбаларю начнет комбинацию, которая приведет к победному голу Карпина. И спустя несколько дней, когда мы с Бесчастных (он выступал тогда в Испании, и сезон у него завершился) столкнулись в московском ночном клубе «Парижская жизнь» и присели обсудить парижский подвиг сборной, с одного из соседних столиков форварду прислали бутылку водки и с характерным кавказским акцентом провозгласили: «Спасыбо вам от всэй России!» Бесчастных поблагодарил, улыбнулся – но пить не стал…

В те июньские дни каждый из тех парней чувствовал себя на верху блаженства. Их узнавали и ими восхищались все. Ведь к тому времени мы давно уже позабыли, что это за потрясающее чувство – гордость за свою страну и ее футбол. Мы раз за разом оказывались униженными, и целое юное поколение вообще не ведало, каков вкус большой победы. За пару недель до матча во Франции мы восхищенно-завистливо смотрели по телевизору, как в финале Лиги чемпионов «Манчестер Юнайтед» в добавленное время игры с «Баварией» двумя голами превращает неминуемое вроде бы поражение в победу, и вздыхали: мол, эта футбольная сказка – не для нас, она из иного измерения.

И вот – 5 июня 1999 года. Переполненный «Стад де Франс». Тот самый стадион в Сен-Дени, который стал национальным символом для французов: здесь они завоевали титул чемпионов мира, здесь не проигрывали ни разу и после триумфа в 98-м.

России не было на том чемпионате мира, она никогда не выступала на «Стад де Франс» и никогда не выигрывала главные матчи, уступая по их ходу, как «Манчестер». И мы не верили, что сможем повергнуть Францию на ее магическом стадионе. Но это – произошло.

Мы, журналисты, были так же счастливы, как и наши болельщики. Сидя глубокой ночью в кафе на Елисейских полях, мы распугивали местную публику мощным скандированием: «Росси-я! Росси-я!» А до того, после гола Карпина, прыгали от радости прямо в ложе прессы «Стад де Франс». Французские коллеги смотрели на нас со страдальческими лицами…

Такие дни, такие поездки, такие эмоции трудно передать словами. Так же трудно, как, по словам Валерия Карпина, передать чувства после забитого им решающего гола: «Словами этого не передать. Для того чтобы узнать, что это такое, нужно забить такой гол».

«Спорт-Экспресс» вышел с шапкой на первой полосе номера, который некоторые болельщики, знаю, сохранили по сей день – чтобы смотреть на газету, вспоминать и хоть на малую долю пропитываться ликованием тех дней. Шапка гласила: «Вчера Россия наконец-то проснулась счастливой».

Так и было. Наверняка вы заметили, что положительных эмоций в этой книге немного. Такова уж судьба сборной России, такова аура всего, что ее окружало. Тем более высоким был полет души в те редкие моменты, когда команда давала нам возможность быть счастливыми. И мне очень хочется ощущения тех дней воссоздать.

Все россияне, участвовавшие в том матче, заслуживают быть названными поименно. По-моему, наилучший способ – привести авторов голов, состав нашей команды. Итак:

Голы: Панов, 38 мин. (0:1). Пети, 48 (1:1). Вильторд, 53 (2:1). Панов, 75 (2:2). Карпин, 87 (2:3).

Россия: Филимонов, Хлестов, Варламов, Семак (Бесчастных, 60), Смертин, Мостовой (Хохлов, 26), Онопко (к), Карпин, Титов, Панов, Тихонов (Цымбаларь, 72). Главный тренер Олег Романцев.

Сен-Дени. «Стад де Франс». 05.06.99. 78 788 зрителей.

Самое поразительное, что россияне выиграли почти без своего лидера – Мостового. Во время вечерней тренировки за день до матча он почувствовал резкую боль в мышцах в нижней части живота. Мостовому хватило профессионализма не дать понять этого никому из посторонних во время занятия – работал полузащитник как ни в чем не бывало. Но все остававшееся до матча время ему было больно ходить и особенно вставать с кровати. Состояние не улучшалось, но после долгих обсуждений все же решено было сделать обезболивающую блокаду и выпустить Мостового на поле.

Конечно, прав Романцев, сказавший, что такая неопределенность не лучшим образом влияла на предматчевое состояние команды. Но с другой стороны, игроки отчасти свыклись с мыслью, что обыгрывать чемпионов мира, возможно, придется без Мостового. Французы же ни о чем подобном и понятия не имели: тайну удалось сохранить.

Не в курсе событий были и мы. Потому и удивились, что с первых же минут Мостовой передерживал мяч и совершал большое количество ошибок. И вот он характерным жестом сигнализирует Романцеву – необходима замена! Боль усилилась так, что терпеть ее стало невозможно. Спустя три минуты на поле выходит Хохлов – и именно с этого момента наша сборная начинает показывать ту игру, которую репетировал Романцев всю предыдущую неделю в Тарасовке.

Важнейшая роль единственного форварда отводилась в этой игре нападающему «Зенита» Александру Панову. Несколькими днями ранее он забил оба гола в выигранном у «Динамо» финале Кубка России. Романцев счел, что питерский форвард находится в гораздо лучшей форме, чем подопечные главного тренера по «Спартаку» – Юран и Ширко. Последних не оказалось даже в заявке на матч, что доказало: Романцев на тот момент был объективен, отдавая предпочтение не футболистам своего клуба, а тем, кто сильнее. Здесь и сейчас.

Пресс-атташе сборной Александр Львов в своем «Ретроблокноте» на страницах «СЭ» вспоминал:

«В середине разминки в раздевалку влетел взволнованный Васильков.

– Иваныч! – выпалил он главному. – Мост прихрамывает!

– Игру начнет, а там посмотрим, – помедлив, ответил Романцев и повернулся к Гершковичу: – Выходит, Данилыч, сегодня Мостовой нам не помощник. Скажи Цымбаларю и Хохлову – пусть готовятся выйти уже в первом тайме.

Минут через пятнадцать все собрались в тоннеле у выхода на поле. Слева сильные футбольного мира сего – Бартез, Тюрам, Блан, Джоркаефф, Анелька и K°. Поглядывают на наших российских мужичков свысока. «Ах вы так?! – не выдерживает, почувствовав настроение соперников, Карпин. – Ну тогда держитесь, петрушки!»

И все же Романцев в глубине души считал: уйдя с поля в первом тайме, Мостовой не показал того мужества, которое требуется от спортсменов в таких матчах. В октябре он не пригласит хавбека «Сельты» на решающий матч против сборной Украины и на пресс-конференции выскажется на этот счет так:

– Я рад за Мостового, который удачно провел последние встречи за «Сельту». Но он не участвовал в наших шести победных матчах. А если он сыграет, как во Франции, если у него опять что-нибудь заболит? Тогда правы будут те, кто спросит: «Зачем вы его вызвали?»

Со временем отношения Романцева и Мостового потеплеют. Полузащитник станет одним из ключевых игроков сборной в отборочном цикле ЧМ-2002, и сейчас тренер и игрок публично отзываются друг о друге с неизменным уважением.

…Вскоре после выхода Хохлова свой первый гол в матче забил миниатюрный Панов, который и за сборную-то до той игры выступал лишь однажды – против Армении.

В начале второго тайма все, казалось бы, встало на свои места – французы забили два гола подряд. Чуда не свершилось. Впрочем, мы, российские репортеры, были благодарны судьбе, что наша команда хотя бы десять минут матча вела на этой земле в счете.

Но что это? Россия вновь атакует. И на 75-й минуте защитник-разрушитель Дмитрий Хлестов отдает пас своей жизни – через полполя запускает мяч на ход Панову, – и от неожиданности хватается за голову. А Панов в это время почти без обработки потрясающим ударом едва не рвет сетку за спиной знаменитого Бартеза – 2:2!

Дальнейшая судьба Панова оказалась не столь счастливой. Логично, что вскоре он уехал играть во Францию, в «Сент-Этьенн». Но по-настоящему раскрыться таланту из питерского пригорода Колпино помешала серьезная болезнь – гепатит, из-за которой во всех командах, за которые он выступал, ему даже питаться приходилось по индивидуальной программе. Панов играл в «Динамо», «Торпедо», возвращался в «Зенит», опять в «Торпедо». И в нынешнее межсезонье в далеко еще не пожилом по футбольным меркам возрасте – 32 года – решил завершить карьеру игрока.

Несколько лет уже не играет и автор третьего гола сборной России – Карпин. Он живет в испанском Виго, успешно занимается бизнесом, есть у него и собственная профессиональная команда по велоспорту. Возвращение в Россию в планы одного из лучших полузащитников России 1990-х – 2000-х пока не входит. Хотя все без исключения, кто играл с Карпиным в «Спартаке» или сборной, утверждали: тренер из него получился бы первоклассный.

А тогда, при 2:2, пришлось непросто. Вратарь Александр Филимонов отразил несколько сложных ударов. Ну а за три минуты до финального свистка наступило время решающего эпизода, который позже описал Карпин:

– Цымбаларь слева ворвался в штрафную и покатил мяч назад. Первым должен был успеть Панов, но его толкнули. Мяч прикатился ко мне, и оставалось только исполнить удар в пустые ворота.

Романцев после игры сказал:

– Это один из немногих матчей в моей жизни, когда я считал не минуты, а секунды. Когда показали, что судья добавил четыре минуты, я подумал: у меня отняли еще лет пять жизни.

– Победа над Францией – ваш триумф?

– Нет, я рассматриваю ее как трамплин на пути к будущим успехам.

Матч с Францией так и окажется вершиной в карьере Романцева как тренера национальной сборной.

Четыре дня спустя Россия играла дома с Исландией, и наши футболисты смогли в полной мере оценить, какое дело сделали на «Сен-Дени». Когда диктор по стадиону «Динамо» объявлял состав сборной, любопытно было прислушаться, чья фамилия вызовет наиболее бурную реакцию у переполненных трибун. Таким футболистом оказался Панов. Приветственный рев в его адрес напоминал своей мощью рев динамиков во время рок-концерта.

Суперпопулярность футболиста немосковского клуба, возникшая за считанные дни, символизирует, как изменилось отношение к сборной со стороны болельщиков. Еще недавно, когда никто не ждал от нее чудес, поклонники каждого отдельно взятого клуба болели не за команду, а за «своих» в ней. Только спартаковцы, пожалуй, поддерживали сборную, так сказать, в целом – и то потому, что возглавляет ее спартаковский тренер (при Бышовце ситуация была иной). Армейцы же болели за Семака и Варламова, поклонники «Локомотива» – за Смертина и Чугайнова, «зенитчики» – за Панова. На интернетовских сайтах, объединяющих поклонников исстари оппозиционных «Спартаку» ЦСКА и «Динамо», то и дело раздавались лозунги о том, что сборная Романцева – не их сборная.

Когда наша сборная повергла чемпионов мира, болельщики позабыли о межклубных разногласиях. И все вместе пришли поддержать национальную команду. И все вместе после игры скандировали: «Россия!», «Мы – чемпионы!»

Успех объединил всех. Именно поэтому трибуны московского стадиона так шумно и искренне отреагировали на фамилию петербуржца, поставившего на колени Францию.

Таким счастливым, как после игры с Исландией, я не видел Олега Романцева никогда. Даже после триумфа на «Стад де Франс». Тогда за радостью от великой победы в его словах и жестах явственно проглядывала тревога перед матчем с исландцами. Теперь же тренер, старавшийся никогда не выказывать своих эмоций, просто сиял. Сборная, на которую прошлой осенью все махнули рукой, волшебно превратилась из безнадежного аутсайдера отборочной группы в ее потенциального фаворита.

Пишу обо всем этом – и ловлю себя на ощущении, как же все-таки приятно описывать собственно футбол, а не околофутбольные интриги. 99-й год был одним из немногих в истории сборной России, когда в ней все думали только о самой игре.

И главное, страшное разочарование того сезона оказалось сугубо футбольным. Никто не ругался из-за денег, никого не обвиняли в «сдаче» матчей, никто не «сплавлял» тренеров…

Но рана, которая произошла в матче Россия – Украина 9 октября 1999 года в Лужниках, по сей день кровоточит у каждого российского болельщика.

Россию устраивала только победа. Одержав ее, наша команда становилась первой – и выходила на Euro-2000 напрямую. Зато в случае ничьей занимала даже не второе, а третье место – если бы только французы не оступились в домашней встрече с Исландией. Что, как потом выяснилось, было очень-очень близко…

И на самом деле было здорово, что нас не устраивало ничего, кроме выигрыша. Победа или смерть – для матча с географическим соседом и принципиальным соперником такой лозунг подходил идеально. И превращал поединок в нечто заведомо эпическое – вне зависимости от исхода.

Такой атмосферы вокруг футбола я не видел в России никогда. Идешь мимо обычного подъезда, слышишь разговор бабушек, сидящих на крылечке, – о матче Россия – Украина! Едешь в метро, рядом два офисных работника в галстуках что-то живо обсуждают. Как это – что? Матч Россия – Украина! Пьешь пиво в кафе, за соседними столами компания тинейджеров о чем-то жарко спорит. Разумеется, о матче Россия – Украина!

Вот он настал – апогей. Апогей не только того отборочного цикла, но и всего российского периода отечественной футбольной истории.

В сентябре, за месяц до Украины, на том же стадионе со скромным счетом 2:0 была обыграна Армения. Тревогу у меня вызвала не столько средняя игра команды, сколько необъяснимая нервозность вратаря Филимонова. Через день я посвятил голкиперу несколько строк в «СЭ»:

«Иуж совсем удивил Филимонов. При том, что армянская сборная не создала ни одного голевого момента, голкипер был столь нервозен, что то и дело заставлял болельщиков хвататься за головы… Ну а когда Филимонов попросту отдал мяч Микаеляну после аута Хлестова, форвард более высокого уровня наверняка воспользовался бы подарком. С Шевченко такой номер наверняка не пройдет.

С чем связаны столь неадекватные действия обладающего, как казалось, стойкой нервной системой вратаря?…Вполне возможно, реальность выхода в финальную часть чемпионата Европы вдруг сковала невозмутимого голкипера. Другая версия состоит в том, что если раньше Филимонов вел равную борьбу за место в воротах сборной с Черчесовым и Овчинниковым, то теперь почувствовал себя незаменимым и снизил требовательность к себе. Хотелось бы верить, что это не так и произошедшее – чистой воды недоразумение. Кстати, Романцев после матча не смог объяснить причину нервозности Филимонова, сказав, что на тренировках голкипер выглядел совершенно спокойным. «Будем с ним разговаривать», – заметил главный тренер».

Филимонов был одним из лучших игроков сборной России в том отборочном цикле. Триумф на «Сен-Дени» стал возможным во многом благодаря его мастерству и выдержке. Романцев после покорения Франции сказал:

– То, что при счете 0:0 он вытащил мяч, который вряд ли какой-нибудь другой вратарь смог бы взять, – это факт. И на выходах ни разу не ошибся.

А на пресс-конференции накануне поединка с Украиной главного тренера россиян спросили:

– У вас не вызывает опасения игра Филимонова в последних матчах?

Романцев лаконично ответил:

– Вызывает.

– Возможен ли вариант, что в ворота встанет Нигматуллин?

– Мне очень нравится, как Руслан играет за «Локомотив», и вопрос с вратарем у меня пока не решен.

На послематчевой пресс-конференции Романцева спросят:

– Почему вы доверили место в воротах Филимонову, хотя последние матчи за «Спартак» он провел не лучшим образом?

– Если бы во время тренировочного сбора Нигматуллин или кто-то из второй сборной убедил меня, что готов лучше Филимонова, значит, стоял бы этот вратарь. Но, к сожалению, Нигматуллин на тренировках выглядел очень слабо. Филимонов был сильнее.

– Вы еще будете привлекать в сборную Филимонова?

– У меня теперь есть много времени, чтобы об этом подумать.

Мог ли в действительности Романцев предотвратить трагедию, не выставив Филимонова на матч с Украиной? Вряд ли. Ставить Нигматуллина, который не провел ни единого матча за сборную, было бы большим риском, который в случае неудачи рикошетом ударил бы по тренеру. Черчесова его «Тироль» отпускал в Москву только за два дня до матча. Всего два дня подготовки плюс шестичасовая дорога по маршруту Инсбрук – Вена – Москва, видимо, внушили Романцеву тревогу. Тем более что в 36 лет такие перегрузки переносятся не так, как в 25. О форме же Овчинникова, выступавшего в заурядном португальском клубе, никто не смог бы сказать ничего определенного. Возможно, голкипера «Алверки» следовало хотя бы пригласить на сбор – но это не меняет того факта, что в выборе вратаря главный тренер сборной был предельно ограничен.

Но раз тот его подвел – значит, тренер ошибся…

Меньше года спустя, после Euro-2000, в котором сборная России не участвовала, корреспондент «СЭ-журнала» Тимур Бараев спросил Романцева:

– После ЧМ-98 вы признались, что его символом для вас стал президент Франции Жак Ширак, размахивавший фанатским шарфом по случаю победы. А какие фрагменты останутся в вашей памяти от Euro-2000?

Романцев ответил:

– Один-единственный. Он до сих пор стоит у меня перед глазами. 9 октября, Лужники, гол имени Саши Филимонова.

Не исключаю, что тот роковой день не только вратаря, но и тренера в чем-то надломил.

У обоих были еще серьезные успехи – и российское чемпионство, и выход из группы в Лиге чемпионов-2000/01. То есть надлом этот не был моментальным, единовременным.

Но до поединка с Украиной, мне кажется, эти люди верили, что при удачном стечении обстоятельств они могут добиться в футболе абсолютно всего.

88-я минута эту веру из них выжгла.

Сам Филимонов, правда, так не считает. В интервью «СЭ» он сказал:

– Не считаю, что после Украины во мне что-то надломилось. Вся страна, похоже, думает так, но, наверное, следует попытаться переломить общественное мнение… В 2000-м, считаю, было одно из лучших выступлений в Лиге чемпионов. На первом этапе пропустили меньше всех в турнире. Похоже, на это никто не обратил внимания. Считаю осень 2000-го одним из пиков карьеры.

– И тем не менее со «Спартаком» расстались.

– Во втором этапе Лиги выступили неудачно, и в межсезонье у меня состоялась беседа с руководством клуба, в ходе которой я заявил о желании продолжить карьеру за границей. Не знаю, совпадение это или нет, но после нашего разговора оказался на скамейке запасных.

Из «Спартака» Филимонов, к всеобщему изумлению, перешел в… киевское «Динамо». На ту самую злосчастную Украину. Но закрепиться в команде Лобановского голкипер не смог. Потом были «Уралан», «Москва», где бывший спартаковец один сезон отыграл в основном составе, а затем сел на скамейку, Кипр…

Как ни крути – в достаточно раннем для вратаря возрасте кривая филимоновской карьеры поехала вниз. И не связать это с воспоминаниями о 9 октября 99-го невозможно.

…А у всех нас 88-я минута убила веру в справедливость.

Если бы результат игры зависел только от нее, то сборная России поехала бы на чемпионат Европы-2000. Она была сильнее оппонента по всем позициям. Забить, правда, долго не могла – но преимущество имела огромное. И Карпин на 75-й минуте ударом со штрафного, казалось, сделал мечту былью. Наша команда спокойно контролировала мяч, не давая украинцам ни малейшего шанса. Поэтому когда в 40 метрах от ворот, у самой левой бровки, был назначен штрафной, этому никто не придал значения. Вся страна считала секунды до финального свистка. И когда после навеса Шевченко голкипер необъяснимым движением ладоней занес мяч в свои ворота, в первую секунду в это не поверил никто. Но вот Шевченко пустился в безумный пляс, вот Романцев, не дожидаясь итога, побрел к выходу – а Россия замерла в ужасе. И в безмерном отчаянии, которое не отпускало страну еще очень долго…

Позже я разговаривал со специалистами, чтобы понять природу оплошности. И вот что услышал. В любой футбольной школе вратарю внушают: если мяч закручивается в сторону ворот, и ты, чувствуя, что неудачно выбрал позицию, пятишься назад, ни в коем случае нельзя ловить мяч. В такой ситуации должен сработать рефлекс, заставляющий перебросить мяч через перекладину. В матче, важнее которого нет, голкипер сборной России этот рефлекс утерял. Почему – на этот вопрос не ответит ни он сам, ни кто-нибудь другой.

В интервью моему коллеге по «СЭ» Александру Мартанову спустя несколько лет Филимонов попробовал разобраться, что же произошло:

– Ждал передачу пониже и двинулся вперед. Мяч начал зависать, а я – пятиться. Хотел его поймать, а надо было кулаком перевести на угловой. И все. Можно было вообще остаться на месте – он бы сам в руки прилетел. И ничего бы не было. Но опять же задним умом все крепкие.

– Что происходило в раздевалке после матча?

– Я в шоке был.

– Потом гол Шевченко часто снился?

– Нет. Ни разу.

По горячим следам я не сомневался – все случилось из-за той самой самоуверенности, о которой написал после матча с Арменией. Но, остыв, не хочу высказываться на этот счет категорично. Кто на самом деле знает, что происходило в тот момент в жизни этого человека, кроме него самого? Как можно залезть ему в голову? Для него ведь это гораздо большая трагедия, чем для каждого из нас. Филимонову с тех пор перемывает косточки вся страна. Хотя вратарь он на самом деле хороший. И в «Кубани», куда Александр только что вернулся после нескольких лет, проведенных в чемпионате Кипра (!), он, надеюсь, это еще докажет…

Вот только не зря существует поговорка, что вратарь – половина команды. Сама футбольная специализация выводит голкипера из общего ряда, наделяет его большей ответственностью, чем любого другого игрока. Это индивидуальный вид спорта в рамках командного. И оцениваются его действия совсем по иной, более жесткой шкале. Ошибка форварда, не забившего верный гол, может выглядеть сколь угодно непростительной – но она несравнима с ошибкой того, кто «часовым поставлен у ворот». Выбрав вратарскую профессию, Филимонов должен был отдавать себе отчет, какой груз ляжет на его плечи. И каким будет спрос в случае неудач.

Ни одному политику не в силу вмиг сделать целую страну несчастной. Увы, вся достойная карьера вратаря для миллионов людей оказалась перечеркнутой в один миг…

И на самом деле я по-человечески рад за Филимонова, что он до сих пор продолжает карьеру. Другого бы такой эпизод заставил покончить с футболом сразу. И куда бы дальше покатилась его жизнь, неведомо никому.

Как-то раз мы с Филимоновым в составе разных команд играли друг против друга в популярном телевизионном шоу «Сто к одному». Вратарь был раскован и остроумен, а после записи мы хорошо пообщались. Еще раз почувствовал: мне приятно, что как личность он не сломался. Хотя прекрасно помню, насколько зол на него я был тем октябрьским вечером…

В 2006 году в интервью для «СЭ» мои коллеги Юрий Голышак и Александр Кружков спросили Филимонова:

– Неприятные вещи на улицах говорили?

– До сих пор говорят.

– В лоб кому-нибудь хотелось двинуть?

– Жена у меня более эмоциональная, она в таких случаях закипает. А я в жизни придерживаюсь позиции: «На каждый роток не накинешь платок». К тому же в лицо гадости сказать ни у кого духа не хватает. За спиной – пожалуйста. Или в толпе с трибуны что-нибудь крикнуть. С этим тоже свыкся. Даже когда за дубль «Москвы» играю, за 90минут от болельщиков других команд хоть раз услышать фамилию Шевченко – само собой разумеющееся.

– Газеты бросили читать после 9 октября?

– И газеты долго в руки не брал, и футбол смотрел без звука. Но произошло это не сразу после матча. Сейчас мало кто помнит, но в первый момент критики особой не было. Наоборот, я стал какой-то суперпопулярной личностью. Меня забрасывали приглашениями на различные ток-шоу и передачи, не имеющие отношения к футболу. Был буквально нарасхват. Потом волна эта сошла и полилась грязь.

– Это ж какую надо нервную систему иметь, чтобы той же зимой с барышней-корреспондентом и телекамерой идти к тем самым лужниковским воротам и показывать всей стране, как пропустили гол от Шевченко!

– Помню, помню. Это еще на первой волне было… А дальше кому-то хотелось представить все так, будто Филимонов закончился как вратарь.

– А что за история была перед матчем? Накануне игры вся команда отправилась к батюшке, который специально приехал на базу. Только вы идти отказались. Почему?

– На такие мероприятия старался не ходить – что в «Спартаке», что в сборной. Если пытались уговаривать, это вызывало отторжение. Не верю я в Бога.

Из игроков Филимонова в газетах и на телевидении не осуждал никто. И это замечательно. Коллеги проявили ту профессиональную и человеческую солидарность, без которой команда никогда ничего не добьется. Автора нашего гола Карпина, к примеру, спросили:

– Можно ли сказать, что виной столь трагичной развязки стала нелепая ошибка Филимонова?

– Не думаю, что можно так говорить. Да, он ошибся, но это может случиться с каждым. Если результат получился неудачным, то виновата в этом вся команда. Вы же видели – у нас были моменты. Однажды умудрились с линии ворот не забить.

– Как бы вы одним словом охарактеризовали случившееся?

– Очень просто – трагедия.

Спустя годы главный долгожитель сборной России Виктор Онопко вспомнит то, о чем по горячим следам не рассказал никто:

– В раздевалку зашли – не можем ни понять, ни сообразить… До сих пор тот гол перед глазами. Будто колдовство, замедленный повтор: стадион, трибуны битком – и внезапная тишина. Когда 80 тысяч человек молчат, это ужасно. На всю жизнь запомню.

– Что Романцев сказал в раздевалке?

– Он после игры никогда ничего не говорил. Мы в такой же тишине идем под трибуны, все молчат, и вдруг Саня Филимонов начинает, как во сне, извиняться. Слезы в его глазах помню. Тут ребята как проснулись, успокаивают: мол, все равно мы все вместе, а футбол всего лишь игра… Но в таких ситуациях слов не слышишь. Никаких упреков не было. Крика. Все в прострации.

…Огромный лужниковский зал для пресс-конференций был заполнен до отказа. Первым, спустя двадцать минут после окончания матча, на встречу с журналистами пришел Романцев, чье появление было встречено оглушительными аплодисментами.

– Я хочу попросить вас не задавать много вопросов, потому что мне сейчас очень тяжело, – сказал тренер.

Но репортерам было не до сантиментов.

– Сборная России выглядела намного интереснее и разнообразнее в атаке, чем Украина. И тем не менее – всего лишь ничья. Почему?!

– Мой ответ вам может показаться неконкретным. На мой взгляд, это какой-то рок. Ну как может вратарь такого класса не поймать такой мяч?!

– Вы продолжите работу в сборной?

– Сейчас у меня одно желание: уйти из футбола. Но пройдет несколько дней, я успокоюсь и, конечно, буду работать дальше.

– Что вы чувствовали после гола Шевченко, точнее – после гола Филимонова?

– Не хочу сейчас об этом говорить.

– Вам не кажется, что все-таки есть какая-то справедливость в том, что Россия не попала на чемпионат Европы?

– Возможно, и так. Но то, что сегодня произошло, стало для меня катастрофой.

Будь Филимонов человеком более открытым, о его жизни в ту неделю, между украинским кошмаром и решающим матчем за титул чемпиона России-99 против «Локомотива», кто-нибудь обязательно написал бы повесть. В которой нашлось бы место отчаянию и злости на самого себя, бессонным ночам и желанию бросить к черту этот футбол, который сделал его антигероем в глазах огромной страны… А чуть позже – судорожному ожиданию следующего матча. Который должен был или вернуть его к нормальной вратарской жизни, или поставить на нем крест как на голкипере. Великий предшественник Филимонова Дасаев так и говорил: «Если Александр не придет в себя к матчу с „Локомотивом“, мы можем потерять хорошего вратаря».

Но даже Романцев за день до матча сказал о том, что Филимонов – человек замкнутый, он не может заглянуть ему в душу. Главному тренеру оставалось только верить и ждать. Потому как альтернативы Филимонову после грубейшей ошибки Сметанина в матче вторых сборных России и Германии у него не было.

А еще наверняка Филимонову было очень важно, как его встретят. Допускаю, что свист и проклятия добили бы его. Но объявление фамилии голкипера было встречено на трибунах овацией. И взметнувшимися транспарантами: «Саша – верим» и «Филечка, с днем рождения!» Наверное, другой страны с такими отходчивыми людьми в мире больше нет. Как они проклинали Филимонова неделю назад, так же поддерживали теперь. С той же яростью и искренностью. Нашей, российской.

Когда матч закончился, болельщики по идее должны были скандировать фамилию его главного героя – Тихонова. Но они провожали команду дружным: «Фи-ля! Фи-ля!» Вратарь не подвел болельщицкой веры. А его «Спартак» выиграл – 3:0.

О зрителях следует сказать особо. После уныния и апатии, которые не могла не вызвать трагедия 9 октября, ожидать большого стечения публики могли только самые неумеренные оптимисты. 50 тысяч, пришедшие в Лужники, выглядели цифрой невероятной. Уверен: сыграй сборная против Украины, к примеру, так, как двумя годами ранее в стыковых матчах с итальянцами, зрителей оказалось бы намного меньше. Болельщики на этот раз проголосовали – невзирая на печальный результат – за свою веру в нашу сборную и в российский футбол. В веру, которой по-настоящему так пока и не суждено было сбыться…

Первым человеком, которого я утром 9 июня 2000 года встретил в аэропорту «Шереметьево-2», оказался Виктор Владимирович Понедельник. Автор золотого гола самого первого Кубка Европы (так когда-то называлось первенство континента) вместе с девятью друзьями – ветеранами советского футбола отправлялся на чемпионат, в котором не участвовала его сборная. Наша сборная. Единственная сборная из прежних чемпионов Старого Света, которая не попала на Euro-2000.

«Были бы здесь наши, летел бы с совсем другим настроением. И с надеждой, – вздохнул Понедельник, обессмертивший свое имя в 1960 году. – Мы – вечные оптимисты, всегда верим, что теперь-то наши наверняка выстрелят… А ведь этот чемпионат для нас особый, юбилейный. Сорок лет прошло с тех пор, как мы победили в Париже. Из участников того финального матча нас теперь всего-то пятеро осталось».

«В прошлом году президент УЕФА Леннарт Юханссон пригласил меня на жеребьевку чемпионата-2000, – продолжил Понедельник. – Я там столько старых друзей встретил! Вспомнил былое и с Луисом Суаресом, против которого я играл в финале Кубка Европы-64 в Мадриде. Мы тогда проиграли, и из-за того, что в стране диктатора Франко в решающем матче не смогли победить испанцев, с поста старшего тренера был уволен Бесков. Господи, да если б сегодня мы вышли в финал чемпионата Европы, Олегу Романцеву «Героя России» дали бы…»

… А еще в нашем самолете летел Анатолий Михайлович Ильин. Тот самый, который в сентябрьском матче 1958 года против венгров забил первый мяч в истории первенств континента. Не гол номер один сборной СССР, а первый гол чемпионатов Европы вообще!

В день, когда стартовал Euro-2000, об этом в нашей стране мало кто помнил и в это мало кто верил. А ведь и вправду: начинался-то чемпионат Европы с нас.

Были серьезные успехи и потом. На чемпионате Европы-72 мы вновь дошли до финала, но уступили западным немцам. А еще был финал Euro-88, когда, пропустив немыслимый по красоте мяч от Марко ван Бастена и трагически не забив пенальти, сборная СССР проиграла голландцам. Того, что с тех пор – за двадцать лет! – наша команда ни разу не сможет преодолеть стадии группового турнира чемпионатов мира и Европы, тогда невозможно было представить даже в кошмарном сне.

Когда-то Бесков был уволен за второе место на европейском чемпионате. А 9 июня 2000 года Понедельник, Бубукин, Кесарев, Царев, Ильин и их друзья отправились в Амстердам. Чтобы наслаждаться чужим праздником, в глубине души пряча горечь и грусть.

2 сентября 2000 года я шел в Петровский парк не по заданию редакции. Я шел туда за тем, чтобы на расстоянии тысяч километров от цюрихского стадиона «Хардтурм» ощутить непередаваемое чувство единения людей вокруг своей футбольной сборной. На «Динамо» в этот вечер был установлен большой экран – для болельщиков, которым хотелось попереживать за национальную команду не в одиночку перед домашним телевизором, а вместе, с эффектом присутствия на стадионе. Швейцария – Россия: с этого матча начинался отборочный цикл ЧМ-2002, который должен был вернуть нас к жизни после Украины.

И оно в этот вечер было, это чувство единения. Был сорванный к чертовой матери голос после победного гола Бесчастных, были объятия с незнакомыми людьми после финального свистка, было дружное скандирование: «Росси-я! Росси-я!», от мощи которого ты в какие-то секунды переносился в Цюрих и оказывался рядом с Карпиным, Онопко, Нигматуллиным.

Но тот ужас, что происходил в Петровском парке почти весь первый тайм, впечатления от самого футбола затмил напрочь. И у многих, не сомневаюсь, отбил охоту к дальнейшим посещениям подобных просмотров.

Первый раз поддержка собственной футбольной сборной оказалась для российских болельщиков сопряжена со страхом за собственную жизнь. Первый – но далеко не последний…

Атмосфера поначалу была абсолютно спокойная. На трибуне мирно сосуществовали болельщики разных команд, и мои коллеги по «СЭ» подметили, как двое парней в шарфах ЦСКА доказывали фанату, облаченному в красно-зеленый флаг «Локомотива», каким роковым шагом была отставка главного тренера армейского клуба Олега Долматова. Игра еще не началась, а по трибунам уже гремело традиционное: «Россия, вперед!»

Идиллия, однако, продолжалась недолго. За несколько минут до начала матча прозвучал первый тревожный звонок: с верхнего яруса на головы сидящих внизу вылетели две дымовые шашки. Их быстро потушили, но появилось мерзкое предчувствие: это только начало.

Один из моих коллег с тревогой отправился в расположенный под табло «Динамо» верхний сектор Западной трибуны и убедился, что там собралась агрессивно настроенная группа фанатов. Большинство из них было, как на подбор, стрижено под ноль, одето в черные джинсы и куртки. Всех их последующие действия говорили об одном: этими «болельщиками» управляла чья-то невидимая, но очень твердая рука. Погром на трибуне, который они учинили в середине первого тайма, никак не напоминал хаос и разгул стихии; создалось полное ощущение спланированной провокации. Это предположение подтвердил начальник отдела по организации охраны общественного порядка ГУВД при проведении массовых мероприятий Александр Аратов. «Обычно мы задерживаем исполнителей, организаторы остаются в тени», – заявил он.

На 9-й минуте матча в верхнем секторе началась драка, и тут же образовалась давка: болельщики, сидевшие в нижних рядах, оказались прижатыми к стальным барьерам. И тут – как по команде – на поле и на нижние сектора полетели пластиковые кресла. Внизу началась паника. Сотрудники милиции, до этого настроенные по отношению к болельщикам вполне лояльно, попытались пробиться в центр бушующей толпы, но столкнулись с хорошо организованным противодействием фанов. В стражей порядка полетели вырванные с мясом пластиковые сиденья. От некоторых кресел вандалы отдирали куски пластмассы, которые мгновенно превращались в остро заточенное оружие. Прямое попадание подобного снаряда оставляет глубокие рваные раны на теле человека.

Инициаторы трансляции – главный редактор спортивных программ ТВЦ Сергей Ческидов и его заместитель Алексей Ефимов – прервали показ и обратились с просьбой прекратить бесчинства. Поздно: призыв остался неуслышанным, а побоище вспыхнуло с новой силой. На трибуны выдвинулся ОМОН, до этого находившийся в резерве за территорией стадиона.

Нормальные болельщики делали все, чтобы выбраться с трибуны, пробравшись к беговым дорожкам и к выходам со стадиона. Десяток отморозков избивали ногами упавшего сотрудника ОМОНа. Рядом молодой человек пытался на руках вынести с трибуны окровавленную девушку. У обоих по лицу катились слезы. У девушки – от боли, у молодого человека – от унижения.

Стоявший рядом швейцарский коллега, похоже, был шокирован не меньше нас: «За десять лет работы в журналистике четырежды приходилось бывать в командировках в так называемых горячих точках. В Анголе и Афганистане, в Ираке и Косове. Но такой дикости видеть не приходилось даже там».

Тем временем омоновцам удалось оттеснить фанатов к выходу. Перед нами предстала неприглядная картина: в верхнем секторе напрочь снесены все сиденья. Болельщики, добравшиеся до поля, начали скандировать лозунг из одного слова: «Футбол!» Вновь к зрителям обратился Ческидов: «Мы сами идем к тому, чтобы наши стадионы превратились в огромные спортивные концентрационные лагеря, опутанные колючей проволокой в два ряда. Давайте не будем сами себе рыть яму! Давайте смотреть футбол и вместе болеть за Россию!»

«Давайте хотя бы во втором тайме будем вести себя по-человечески», – призвал ведущий программы «ОСП-студия» Сергей Белоголовцев. Эти слова возымели действие: беспорядки прекратились, люди вернулись на трибуны, и трансляция была возобновлена.

Что же до зачинщиков беспорядков, то они организованно и быстро покинули стадион до начала второго тайма. Сотрудник правопорядка пытался остановить одного из хулиганов, но услышал истеричный крик: «Болельщика бьют!» После чего хулиган безнаказанно ушел с «Динамо». Какой там футбол! Зачем, если есть дела поважнее? В органах правопорядка подтвердили: ни один хулиган не был задержан. «Мы боялись спровоцировать новый конфликт», – такое было дано объяснение. Насколько убедительное – решайте сами.

Врач центра экстренной медицинской помощи Комитета здравоохранения Москвы Александр Незамаев отвечал за медицинское обеспечение во время проведения акции. «К нам обратились 13 человек, четверо госпитализированы, – сообщил он. – У всех один диагноз – черепно-мозговая травма средней тяжести. Среди пострадавших есть и одна девушка». Позже узнаем: с диагнозом «закрытая черепно-мозговая травма» доставлен в Боткинскую больницу и сотрудник ОМОНа лейтенант Тарасов.

– Почему бы нашим правоохранительным органам не перенять опыт английских коллег, которые в течение 5лет не пускают на стадион лиц, единожды замеченных в хулиганских действиях во время матча? – спросили мои коллеги по «СЭ» Аратова.

– У нас есть специальная картотека: там отмечены имена около 700 задержанных за хулиганство во время футбольных матчей. Мы даже знаем агрессоров в лицо: на каждом матче установлены специальные камеры, снимающие потенциально взрывоопасные сектора болельщиков. Но при этом с юридической точки зрения у нас нет права не пустить хулиганов на стадион.

Напоследок – свидетельство еще одного очевидца произошедшего на «Динамо», болельщика Алексея, опубликованное на гостевой странице интернет-сайта «СЭ».

«Заварушка началась на секторе, где преобладали фаны ЦСКА, которые, желая немного развлечься, устроили уже привычный для всей милиции слэм и запалили немного селитры. В ответ получили неадекватные действия правоохранительных органов. Потом подключился сектор со „спартаковской“ основой. И понеслось!.. Доставалось всем подряд. Такого беспредела я, клянусь, уже давно не видел. Многих не согласных с мнением фанов просто втаптывали в сектор, доставалось девушкам (одну из них я видел в состоянии шока после произошедшего, задыхающуюся, что-то несвязно говорящую). А в это время на другом секторе завязалось самое настоящее побоище: с корнем выламывались стулья, перила, ограждения. Все это летело в ОМОН, хотя сначала сложилось впечатление, что это фаны ЦСКА и „Спартака“ схлестнулись между собой на секторе. Скорее всего, правда, это не так: просто нашли общего врага – ОМОН и решили, что ему не место на трибуне. Минут на 15 успокоившись и вновь вернувшись на свои места, в конце первого тайма совместные бригады спартаковских, армейских и динамовских hool 's двинули на выход. На стадионе больше делать было нечего, так как пошел слух, что ОМОН вернется с огромным подкреплением и после матча будут „вязать“ и правых, и виноватых. Потом был марш по Тверской с полным беспределом по отношению к нерусским – кавказцам, неграм, азиатам и поклонникам музыки в стиле хип-хоп. Я не хочу оправдывать действия фанов на стадионе. Что и говорить, ребята, мы переборщили. Пострадали от наших рук совершенно неповинные люди. Ребята, не стоило так зверствовать на трибунах, тем более что эта трансляция была для нас с вами. Нам пошли навстречу с трансляцией, а мы показали себя свиньями».

Итак, ад на «Динамо», без всякого сомнения, был спланированным и подготовленным. И умышленно (для эпатажа общественного мнения и сладкого ощущения собственной безнаказанности) назначенным на тот момент, когда все должны были объединиться.

Сутки спустя я написал в «Спорт-Экспрессе»:

«Самое страшное в том, что беспредел вновь остался без наказания. Агрессия околофутбольных боевиков развивается в стране такими темпами, что только пара-тройка показательных, широко освещаемых в прессе и на ТВ судебных процессов с внушительными приговорами могли бы остановить насилие. Но этого не происходит – как не происходит и внедрения людей из спецслужб в фанатские группировки, что тоже могло бы предотвращать конфликты. В отличие от Англии главари российских хулиганов продолжают спокойно посещать стадионы и дирижировать очередными злодеяниями. А значит, безумие в Петровском парке вечером 2 сентября 2000 года рано или поздно может получить еще более страшное продолжение».

К сожалению, я оказался прав. Меньше двух лет спустя, в июне 2002 года, массовый просмотр матча Япония – Россия на Манежной площади приведет к разгрому центра Москвы и гибели человека…

Впрочем, об этом – позже. Пока же вернемся к футболу.

Игра, которую показала в Цюрихе сборная России, никак не могла спровоцировать ад в Петровском парке. Предыдущие полгода, в течение которых команда Романцева удрученно играла только товарищеские матчи (Euro-2000, как мы помним, трагически «проехал» мимо нее), вызвали ощущение застоя: помощник главного тренера Михаил Гершкович на пресс-конференции после безликой домашней ничьей со Словакией даже заявил, что сборная подхватила «вирус безразличия». Это эффектное клише журналисты вспоминали еще долго…

Но в Швейцарии, особенно во втором тайме, все сложилось благополучно, при том что соперник был отнюдь не подарком. Потрудиться пришлось изрядно: несколько сложнейших ударов парировал Нигматуллин («Он в этом году пропустил меньше мячей, чем Филимонов», – так объяснил Романцев свое решение вратарского вопроса), однажды мяч уже почти с линии ворот вынес Смертин, безупречный матч провел капитан Онопко…

Кстати, об этом капитанстве. Мой коллега Леонид Трахтенберг – кстати, пресс-атташе сборной Романцева периода 1994–1996 годов – перед игрой со Швейцарией поведал на страницах «Спорт-Экспресса» любопытную историю.

«Два года назад Анатолий Бышовец, в ту пору главный тренер национальной сборной России, перед каждым матчем поочередно выдавал капитанскую повязку самым опытным и проверенным им игрокам. Это происходило до тех пор, пока одни из его избранников не оказались за бортом команды, а другие перестали попадать в стартовый состав. И тогда на капитанском мостике вновь появился Виктор Онопко.

Казалось бы, смена руководства в штабе сборной в разгар отборочного турнира ЧЕ-2000 никак не должна была отразиться на роли Онопко в коллективе, тем более что Олегу Романцеву, возглавившему команду, Виктор неизменно служил верой и правдой. Однако в марте прошлого (то есть 99-го. – Прим. И. Р.) года в Ереване в канун матча с Арменией в сборной все-таки состоялось перевыборное собрание, в котором – впервые на моей памяти – помимо игроков принял участие и тренерский триумвират: Романцев, Гершкович, Павлов. Хотя голосование было тайным, ни для кого не составляло секрета, что руководство единодушно отдало свои голоса Илье Цымбаларю. Несмотря на это, большинство проголосовало за прежнего капитана. И, по-моему, тогда для всех, включая «верха», стало очевидным: пока Онопко находится в рядах сборной, выборы капитана будут носить формальный характер – даже времени на их проведение тратить не стоит».

Как же интересно складываются драмы человеческих отношений! В марте 99-го Романцев и его помощники хотели сделать Цымбаларя капитаном сборной России. В июне он, выйдя на замену на «Стад де Франс», отдаст решающий пас в матче на Карпина. А осенью того же года Павлов обнаружит Цымбаларя в Тарасовке накануне матча вторых сборных России и Германии «не в кондиции», доложит наверх – после чего Романцев безжалостно отчислит из «Спартака» одного из самых его культовых игроков 90-х. А Онопко действительно еще много лет будет оставаться капитаном сборной…

Победный гол в Цюрихе после навеса Карпина головой забил Бесчастных. Начинался самый звездный период в карьере Владимира – лучшего на сегодня снайпера сборной России и третьего голеадора за всю историю нашей национальной команды, включая советские времена.

После игры со швейцарцами Романцев, всегда подчеркивавший свое стремление не просто к победам, а к красивому футболу, сделал целую серию неожиданных для себя заявлений:

– Признаюсь, впервые в моей карьере мне так нужна была победа (а как же Украина, Euro-96, еврокубковые четверть– и полуфиналы «Спартака», золотой матч чемпионата-96 против «Алании» и так далее? – Прим. И. Р.). Я был готов к тому, что в случае неудачи меня опять обвинят в пораженческом настроении, в том, что я выбрал защитный вариант. Но выиграть надо было любой ценой. Красоту футбола, к которой я всегда стремлюсь, отодвинул на второй план результат.

Декларация эта мне, честно говоря, не понравилась. Когда тренер полностью отходит от своих принципов в ущерб обстоятельствам, это может дать сиюминутный результат, но на более отдаленной перспективе скажется обязательно.

В то же время Романцев подтвердил свою репутацию короля отборочных турниров. После матча в Швейцарии он остался непобежденным уже в своем третьем квалификационном цикле: из 18 матчей Euro-96, Euro-2000 и теперь ЧМ-2002 его сборная выиграла 15 и три завершила вничью. Серия эта будет длиться еще год – вплоть до дикой выходки английского судьи Грэма Полла на последней минуте выездного матча со Словенией.

Следует также заметить, что в финальных турнирах вся эта отборочная аура непобедимости слетала с Романцева в мгновение ока…

Натужно сыграв дома со Словенией вничью – 1:1, сборная России отправилась на самый трудный выезд – в Белград.

Поединок с Югославией, кстати, был перенесен на 25 апреля с октября 2000-го из-за серьезных внутриполитических проблем в этой стране. Штаб сборной был против переноса, но его, по сути, поставили перед фактом. Вячеслав Колосков вспомнил о тех событиях занятную деталь:

– Тогда РФС, поверьте, сделал все, чтобы интересы нашей сборной не были ущемлены. Югославы, помнится, предлагали не менять дату матча, а провести его в Москве. Я поддержал этот вариант, но у руководства сборной России была другая позиция. Сейчас бессмысленно рассуждать, когда нам выгоднее было приехать в Белград – осенью или весной. В конечном счете все решают не сроки, а настрой и готовность команды. Правильно сказал Романцев: «Нельзя думать о ничьей, надо играть на победу».

Играть на победу представлялось задачей непростой – хотя бы потому, что травмы вывели из строя таких ключевых футболистов, как Смертин и Карпин. В отсутствие первого Романцев доверил важнейшую позицию опорного полузащитника созидателю Мостовому. И тот не подвел, выиграв, в частности, всю верховую борьбу.

Одним рейсом со сборной России в Белград прилетела внушительная группа поддержки. Например, популярные актеры – Александр Фатюшин и Александр Абдулов. Теперь уже, увы, покойные…

Абдулов рассказал журналисту Юрию Бутневу, что познакомился с Романцевым двумя годами ранее в Элисте, когда снимал там своих «Новых бременских». Как раз в те дни в столицу Калмыкии на матч с «Ураланом» прибыл «Спартак». Абдулов поспешил на стадион и стал свидетелем сенсационного поражения красно-белых, за которых много лет болел.

– Надеюсь, что на этот раз все будет иначе, и сборной я принесу удачу. Очень на это надеюсь! – воскликнул Абдулов.

Принес.

Югославскую сборную в тот момент, правда, сотрясали скандалы. Почти такие же, как у нас в 90-е годы. Группа опытных игроков вошла в жесточайший клинч с главным тренером Милованом Джоричем и не вышла на поле.

Но югославы были и без того грозны. Однако все их усилия разбивались о стену под названием «Нигматуллин». То был его год, что позже вратарь докажет в легендарном матче «Тироль» – «Локомотив» и многих других поединках. По итогам того сезона Нигматуллина признают не только лучшим футболистом, но и – огромная редкость для России! – лучшим спортсменом года.

В перерыве Романцев произвел более чем неожиданную, а для многих – просто необъяснимую замену. Вместо активного Федькова он выпустил на поле Бесчастных. Ничего странного в замене новичка на опытного игрока не было бы, кабы не одно обстоятельство: в своем «Расинге» из испанского Сантандера Бесчастных к тому времени уже пару месяцев вообще не играл и даже был исключен из клубной заявки. Зачем, казалось, тренер усиливает атаку человеком, который даже теоретически не может быть в хорошей форме?!

Но есть в арсенале хорошего тренера один непременный атрибут. Называется – интуиция.

Она у Романцева сработала – и Бесчастных на 72-й минуте забил победный мяч. Вышел он на загляденье: после низкого навеса Ролана Гусева он даже не прыгнул, а нырнул к мячу «рыбкой» и в жесткой борьбе с соперниками все-таки головой отправил мяч в ворота.

Не раз потом мы говорили с Бесчастных, и знаю точно: того доверия Романцева, выпустившего его на замену вопреки общественному мнению и с угрозой для собственной тренерской репутации, форвард не забудет никогда. Потому что знает: истинное отношение людей проявляется именно в трудные минуты.

Бесчастных говорил: «Тренер подвергался резкой критике за то, что продолжал приглашать в сборную игрока, не выступающего за клуб, и ему было бы намного проще отказаться от моих услуг. Но он в меня верил. Если бы не Романцев, меня как футболиста сейчас бы вообще не было».

После матча версию об интуиции, правда, главный тренер не подтвердил:

– Все было решено заранее: Федьков начинает, а на второй тайм выходит Бесчастных. Правда, Федьков об этом не знал.

В итоге посрамлена оказалась футбольная наука, твердящая о том, что без игровой практики успех на высшем уровне невозможен. И очень хорошо, что наука эта иногда терпит поражения: иначе футбол был бы не творчеством, а чистой механикой.

Бесчастных, лучший бомбардир сборной российских времен, не раз доказывал, что честь страны для него не пустой звук. Может быть, именно этим руководствовался Романцев. А может, тем, что, по замыслу тренера, в эти 45 минут форвард обязан был вложить всю ту ярость, что накопилась у него – забытого и недооцененного. Который за семь месяцев своей золотой головой принес сборной России шесть важнейших очков – в Швейцарии и Югославии. И до Японии с Кореей нашей команде стало рукой подать.

Кстати, не наблюдалось в тот момент у сборной – впервые, пожалуй, за постсоветский период – и каких-либо организационных проблем. Накануне ответного, московского матча с Югославией Романцева на пресс-конференции спросили об этом:

– Есть ли проблемы с материально-техническим обеспечением?

– Нет. Питание, проживание – все на должном уровне. Размер премиальных, оговоренных в контрактах, футболистов устраивает. На сбор все приехали вовремя, никто не пытался «косить», если так можно выразиться, ссылаясь на какую-либо травму.

Говоря все это, всегда настороженный и напряженный Романцев выглядел непривычно веселым и расслабленным. Неудивительно: после победы в Белграде путевка на ЧМ-2002 была у россиян уже почти в кармане. После инцидента в Словении, а потом уже и по окончании самого мирового первенства проигравший Олег Иванович выскажется в адрес РФС уже совсем по-другому…

Обстановка в сборной в тот момент казалась безоблачной. В команде много шутили, вспоминали забавные случаи из недавнего прошлого – жизнь состоит-то не только из серьезных вещей. По свидетельству пресс-атташе Александра Львова, на закрытой вечерней тренировке за день до знаменитого матча на «Стад де Франс» Михаилу Гершковичу показалось, будто на одном из секторов стадиона притаился французский шпион. Львова и мастера по обуви Вячеслава Зинченко тут же отправили «брать языка», но шпионом оказался… задремавший в дождь под козырьком стадиона местный электрик, от которого за версту разило вином. Никто его со стадиона, естественно, удалять не стал. И Роже Лемерру он секретов, как показал матч, не выдал…

Кстати, благодаря Львову, имеющему обширные связи в актерско-музыкальной среде, в Бор зачастили известные артисты, разнообразившие монотонную подготовку к матчам.

Перед Югославией перед командой, к примеру, выступил Михаил Круг. Команда пришла на его выступление в полном составе, за исключением Филимонова. Что не осталось незамеченным популярным музыкантом, чревычайно волновавшимся перед выходом на импровизированную сцену:

«Думаю, поймут ли, о чем пою? – говорил он Львову. – Жанр ведь специфический – городской романс. А они народ молодой, многие за границей играют. Может, им Стинг или Элтон Джон больше по душе. Вон Филимонов не пошел меня слушать…»

Со сцены его не отпускали еще долго. А потом капитан сборной Виктор Онопко вручил ему майку с девятым номером. В ответ Михаил одарил всех своими кассетами, которые потом с Карпиным и Мостовым отправились в Виго, с Онопко в Овьедо, со Смертиным в Бордо, с Никифоровым в Эйндховен, с Аленичевым в Порту. Так «Владимирский централ» зазвучал в Испании и Франции, в Голландии и Португалии.

Через год Круг станет жертвой наемных убийц…

С Югославией сыграли вничью – 1:1. А через день грянул оглушительный скандал.

В «Известиях» вышла статья журналиста Игоря Порошина под заголовком «Российско-югославский договор о мире». Вот отрывки из нее.

«…примерно в полдень у меня зазвонил телефон… Мой друг начал без предисловий. И в первой же фразе сказал главное, то есть то, зачем он, собственно, звонил. Он был вполне доволен эффектом. Я пытался что-то резко возразить, но это было так неловко, что я решил быстро завершить разговор. Все-таки я перезвонил ему, чтобы сказать, что говорить мне это перед матчем было свинством, что он испортил мне настроение и все удовольствие.

Говоря все это, я еще на что-то надеялся. Но, как оказалось, напрасно. Его слова застряли в моей голове, как бандерильи в холке несчастного быка. Я смотрел футбол через сказанное им, как через линзу, вернее, через решетку – какое уж тут удовольствие. Одинокий среди 65 тысяч людей, я силился, но не мог почувствовать то же, что и они. Когда Ковтун забил свой изумительный гол, я только ухмыльнулся. Когда Миятович сравнял счет – ухмыльнулся во второй раз. Когда Чугайнов не попал с трех метров, я не хватался за голову.

И только в момент встречи мяча с крестовиной российских ворот после удара Михайловича я пережил сильное чувство. Но оно все равно было особенным – не испуг и облегчение, а удивление. Большое удивление. Этот удар как будто опровергал все то, о чем говорил мне друг. Пора бы пересказать.

– Сегодня будет ничья, – начал он без предисловий.

– Или победа, или поражение (мой друг – игрок, прогнозы – его страсть).

– Только ничья. По взаимному соглашению. К взаимному удовольствию.

– Бред. Сомнительное удовольствие для югославов – в их-то положении.

– Югославы на самом деле ничего не теряют после ничьей в Москве. Они отказываются от притязаний на первое место, зато сохраняют все шансы на второе. Юги считают, что у России выиграть труднее, тем более в Москве, чем у Швейцарии и Словении. Эта ничья нужна и им, и нам тем более. Все будет шито-крыто.

Два братских народа всегда смогут договориться. Я абсолютно в этом уверен. Я поставил на ничью по пятнадцать тысяч в двух конторах. Хороший коэффициент для такой очевидной ситуации – 2,9.

– Почему только по пятнадцать?

– Потому что больше денег не было. Ты знаешь, я никогда не играю в долг. Помяни мое слово, мы еще хорошо погуляем на мой выигрыш.

Мой друг – странный человек, как и все заядлые игроки. Они рассуждают о футболе в терминах базарной арифметики. Я научился спокойно слушать его расчеты по поводу исхода тех или иных спортивных встреч. Иногда занятно. Мой друг – немного поэт тотализатора. Он прекрасно отдает себе отчет в том, как редко сбываются его предначертания.

Поэтому ставит помалу. Но на этот раз я не был спокоен. Потому что 30 тысяч – это необычная ставка.

Необычайная.

Так что, признаюсь, футбола я не видел. У меня нет никаких соображений по поводу того, как играла сборная России, справедлив ли итог матча. Я пребывал в плену тяжелой мнительности. Я был рабом подозрений.

Сразу же оговорюсь, что договорные матчи – это блуждание в потемках. Никогда нельзя утверждать точно, что ты видел договорной матч (если это, конечно, не наша первая лига). Для этого надо быть непосредственным участником или свидетелем договора. Однако всем известно, что футбол – это не только игра, но и игорный бизнес, такой же, как карты, скачки и собачьи бега. Устроители и участники игры всегда стоят перед искушением расписать банк заранее.

Разумеется, с тех пор как футболисты первый раз попались на жульничестве, появилось немало попыток описать сокровенную темную кухню футбола, а также составить методику поимки в ней черной кошки. Признаки договорных матчей хорошо известны. Разберемся по пунктам.

А) Интенсивность единоборств, скорость игры.

Она показалась неожиданно низкой даже и тем людям, которые смотрели футбол невинными и чистыми глазами, не замутненными ядом мрачных подозрений. Сборная России играла медленно, Югославия – пешком, при атаке двигались только те футболисты, что были с мячом, и в лучшем случае – кто-то еще один. Защитники никак не поддерживали атаку. В стартовый состав Югославии не попали Кежман, Станкович, Друлович – игроки, которые были способны навязать сборной России невыгодный ей высокий темп игры. Юговича вообще не оказалось в заявке на матч.

Б) Жесткость борьбы.

В матче было показано четыре желтые карточки, что как будто опрокидывает теорию о сговоре. Однако три из четырех предупреждений скорее иллюстрируют педантично аптекарскую манеру судейства Герберта Фанделя, нежели говорят об ожесточенном характере игры. Ковтун заработал свой горчичник, как положено, исключительно из-за своей неловкости. Мостовой в очередной раз стал жертвой разговорчивости. Джукич получил предупреждение за вполне невинную подножку.

И только в случае с Дмитровичем была наказана жестокость. В остальном югославы выглядели на поле образцовыми джентльменами. В чем прежде их никто не подозревал.

В) Голы.

Гол Ковтуна – сущее недоразумение. Конечно, такое нельзя было нарочно придумать. Но в запланированных ничьих куда важнее не то, как открывается счет, а то, как он сравнивается. Действия Онопко и Ковтуна в момент, когда Миятович бежал на добивание, в этом смысле представляются странными. Но разве прежде мы не видели столь вопиющих ошибок нашей пары центральных защитников?

Г) Временной промежуток между голами.

Абсолютно точное совпадение с приметой договорных ничьих. Зазор между голами должен быть небольшим. Потому что чем ближе конец матча, тем выше риск того, что ответный мяч влетит в ворота слишком уж странно.

Д) Слова.

В них никогда нет правды. Признаться, я поделился в перерыве своей печалью с несколькими коллегами, рассказав об утреннем звонке. Так что тема «слишком мирного матча» предсказуемо всплыла на пресс-конференции. На вопрос бесстрашного питерского коллеги Олег Романцев отозвался чрезвычайно нервно, прямо обозвав журналиста «ненормальным провокатором». Что, разумеется, ни о чем не говорит – прискорбная неспособность главного тренера сборной и «Спартака» держать удар на пресс-конференциях всем известна. Я спросил о том же главного тренера югославов Деяна Савичевича: он улыбнулся, когда ему перевели вопрос, и показательно корректно ответил. «Все видели конец матча; разве у кого-то есть сомнения, что мы хотели выиграть?» Раздались аплодисменты.

Савичевич прямо отсылал аудиторию к удару Михайловича в крестовину за пять минут до истечения игры. Удару, разбившему вдребезги теорию о российско-югославском мирном договоре. Но когда твое сердце отравлено подозрением, есть желание с пинкертоновским усердием рассматривать даже осколки погибшей версии… Нам остается догадываться, что произошло бы на поле Лужников, если бы Михайлович взял несколько сантиметров правее. Нам остается догадываться, умеет ли величайший в мире исполнитель стандартных положений рассчитывать траекторию своего удара с точностью до сантиметра. Иногда кажется, что умеет.

Я ни на чем не настаиваю и никого не обвиняю, кроме себя. Эта статья не о том, как иногда делается результат в футболе. Эта статья о том, как опасно субботним утром, когда у тебя хорошее настроение, отвечать на телефонные звонки. Если бы я не поднял трубку, вы прочли бы совсем другую рецензию. Это плач о потерянном удовольствии. Ведь, наверное, есть люди, которые получили удовольствие от этой игры».

Вот такая публикация появилась на страницах популярной общеполитической газеты. По сути дела, сборную России впервые открыто заподозрили в участии в договорном матче.

Тут самое время сказать, что я с наблюдениями коллеги Порошина согласен не был. Куда ближе мне позиция двух бывших игроков сборной СССР, приведенная – тут надо отдать должное либо редакции, либо самому Порошину – прямо под материалом журналиста.

Вагиз Хидиятуллин:

– Обоюдоустраивающая ничья? Возможно, она и была таковой. Ход второго тайма, за исключением удара Михайловича, в этом убеждает. Но всякую мысль о возможной договоренности отметаю. Первая половина игры показала, что настрой команд был безоговрочно боевым. При такой аудитории на трибунах и у экранов иное невозможно.

Александр Бубнов:

– Не думается мне, что на таком уровне это возможно. Обе команды в Москве сыграли на порядок качественнее, чем в Белграде.

В материале в «Спорт-Экспрессе», посвященном этой игре и написанном еще до прочтения Порошина, я написал нечто прямо противоположное его разоблачениям: «В Лужниках ни секунды не было ощущения безжизненности – в отличие, скажем, от домашнего матча двухмесячной давности со Словенией. Накал эмоций все 90 минут был предельным, и на фоне первостатейных югославских звезд Россия не выглядела отставшей от футбольной моды провинциалкой».

У меня есть объяснение, почему коллеге показалось то, что показалось. По собственному опыту знаю, насколько страшное это дело – смотреть футбол под определенным ракурсом, заранее подозревая, что исход матча предрешен. Любое касание, любое нарушение правил, любой удар ты будешь трактовать только исходя из этой версии. Точно так же, как, сделав ставку в букмекерской конторе, тебя в матче будет интересовать только «доезд» – так в этой среде называют успешный для тебя исход поединка. Все эти 90 минут тебе абсолютно не до футбола, лицо игры искажается до неузнаваемости!

Итак, я не был согласен с Игорем Порошиным. Но признавал и признаю его полное право на высказывание любого мнения о прошедшей игре. Неприкосновенное право журналиста. У игрока или тренера, в свою очередь, есть точно такое же право с тем или иным журналистом не разговаривать. Подчеркиваю: с тем или иным. Но не со всеми же!

Однако в ответ на выступление отдельно взятого обозревателя в отдельно взятом (притом не специализированном) издании началась такая вакханалия, что о ней и сейчас вспоминается с содроганием. Через четыре дня сборная России играла на выезде с Люксембургом. Мой коллега, собкор «Спорт-Экспресса» по Германии и окрестностям Ефим Шаинский в предматчевом репортаже написал:

«Увидев Михаила Гершковича, который всегда с удовольствием общается с журналистами, тут же подошел к нему. Но… „Интервью не даю“, – огорошил меня тренер. Через некоторое время я заметил Олега Романцева. Увы, на мою просьбу поговорить главный тренер российской сборной тоже ответил отказом: „Пишите, что видите. Я говорить не буду. Все, без комментариев“…

Пресс-атташе сборной Александр Львов наконец объяснил мне, почему все в команде приняли обет молчания: "В одной из газет появилась статья, где более чем прозрачно намекается, что наш матч с югославами был договорным. Мне трудно передать реакцию игроков на грязь, которую на них вылили… В результате провели собрание, и на нем футболисты решили провести своеобразную акцию протеста – пока интервью не давать. Возможно, в этом есть некоторый эмоциональный перехлест, но футболистов можно понять: они люди взрослые, профессионалы, добросовестно относятся к своему делу и испытывать унижения не хотят».

По игре с Люксембургом сложилось ощущение, что все эмоции команда потратила на предматчевое собрание. Россияне с огромным трудом выиграли – 2:1, причем, согласно отчету в «Спорт-Экспрессе» моего коллеги Александра Просветова, после победного гола Семака на 76-й минуте трусливо катали мяч на своей половине поля.

В послематчевых комментариях футболисты и тренеры сборной России отечественным журналистам вновь отказали. При этом на иностранцев обет молчания не распространялся. Тем более глупой казалась эта игра в молчанку, которая, как быстро стало известно, была инициирована вовсе не игроками, а разъяренным публикацией в «Известиях» Романцевым.

Сам главный тренер спустя несколько дней в разговоре с шефом отдела футбола «Спорт-Экспресса» Константином Клещевым так объяснил причины демарша:

– После матча с Югославией футболисты посчитали, что в некоторых средствах массовой информации их оскорбили. И это произошло не в первый раз. На общем собрании игроки единогласно решили приостановить общение со СМИ, как печатными, так и электронными. Сделано это, чтобы привлечь внимание к проблеме объективного освещения всего, что связано со сборной.

– Есть разные СМИ – и разные журналисты. И мнения могут высказываться самые разные…

– У нас нет возможности разбираться, почему тот или иной журналист высказал оскорбительную точку зрения или, как уже бывало, не успел или не захотел показать готовый материал герою публикации. В то же время мы с пониманием относимся к конструктивной критике, которую часто заслуживаем, и вносим коррективы в свою работу. Но мы также убеждены в том, что болельщики должны получать правдивую информацию о сборной.

– На мой взгляд, ошибочное или даже несправедливое суждение журналиста – не повод отказаться от общения с прессой, а через нее – с болельщиками.

– Но не оскорбительное. А публикации по поводу матча против Югославии были восприняты именно так. Среди игроков нет толстовцев, готовых подставить другую щеку.

– Вы как главный тренер не обязаны выполнять решения собрания игроков.

– У нас команда. Я – один из команды.

– Кто и когда может отменить обет молчания?

– Только общее собрание команды, так как решение принималось именно на нем. Это был долгий и непростой разговор.

– Когда же состоится такое собрание?

– Перед товарищеским матчем против греков 15 августа соберем пресс-конференцию, на которой футболисты изложат свою позицию.

Автор этого интервью Константин Клещев опубликовал в «СЭ» довольно едкий комментарий к нестандартному решению сборной, сопровожденный заголовком «Захотят ли болельщики помочь немой сборной?» Под цитатами из этого материала, думаю, могли бы подписаться многие пишущие о футболе журналисты:

«Обидно за игроков, которые, услышав несправедливые (это не только мое мнение) слова в свой адрес, встали в позу брошенной любовником барышни: „Все мужики – сволочи“. Обидно за Романцева, который за несколько дней до этого приезжал к нам в редакцию, где в течение двух часов беседовал с журналистами отдела футбола. И в нашем разговоре не было запретных тем! Обидно за поклонников сборной, которые вправе были услышать от игроков, что они думают по поводу „договора“ с югославами и предстоящей встречи с Люксембургом. Молчание – не лучший способ выразить свою позицию…

Настоящий профессионал – игрок или тренер – обязан ВСЕГДА быть в контакте со своими болельщиками. А контакт этот возможен только через журналистов, какими бы плохими они ни были и какие бы спорные или обидные мнения ни высказывали. Каждому герою нужен свой поэт, говорили древние и были правы.

Или, может быть, наша сборная уже не нуждается в поддержке, подобной той, что была ей оказана 2 июня на матче против Югославии? Или кто-то сказал, что 6 октября в Москве во встрече со швейцарцами уже ничего не будет решаться?

Несколько лет назад один из игроков сборной России, с которым мы беседовали, пожаловался, что устал от интервью. На это я в шутку заметил, что ему тогда лучше пойти на завод к станку, где отработал с 8.00 до 17.00 и никто не пристает. Мой собеседник улыбнулся, после чего мы с ним довольно долго разговаривали. Сегодня он молчит, как и остальные.

У меня нет сомнений в том, что сборная пробьется на чемпионат мира. Призовой миллион футболисты тоже как-нибудь поделят. Но в отношениях между сборной и журналистами (читай, с болельщиками) не должно быть антагонизма. Это важнее всего. А кому из моих коллег давать или не давать интервью, пусть будет личным делом каждого: обет молчания – не лучший способ выражения протеста».

Для довершения картины приведу рассказ противоположной стороны. Пресс-атташе романцевской сборной Александр Львов, после ухода из национальной команды ставший моим коллегой по «Спорт-Экспрессу», в одном из выпусков своей авторской рубрики «Ретроблокнот» в феврале 2007 года поделился воспоминаниями об обете молчания:

«Вся эта ситуация была бы не более чем забавной, не попади та самая газета в Бор, где квартировала, готовясь к встрече с Люксембургом, сборная. Больших денег в ту пору в ней не платили. По первому зову приезжали в команду игроки только из-за уважения к флагу страны, цвета которого защищали, и главному тренеру. Делалось это искренне, от сердца… И вдруг – такая грязь!

Недавно мы говорили обо всем этом с Сергеем Семаком, всегда отличавшимся прямотой и искренностью суждений.

– Возмущение тот пасквиль вызвал у ребят страшное, – вспоминает нынешний полузащитник «Москвы». – Особенно кипели легионеры – Мостовой, Карпин, Никифоров, Онопко, Аленичев, Хохлов. Ведь в сборной в случае серьезной травмы они рисковали не только миллионными заработками в клубах, но и будущим благополучием близких. Вспомните трагическую историю с Омари Тетрадзе. А здесь такой плевок! Мы тогда собрались, поговорили и единогласно решили – больше с журналистами не общаться. Возможно, сделано это было на эмоциях, в запальчивости, но таким образом хотелось привлечь внимание к случившемуся тех людей, кому сборная не безразлична. И показать, что спекулировать на ее имени мы нечистоплотным репортерам не позволим.

Тем же вечером мне позвонил домой Михаил Гершкович и с металлом в голосе сообщил о решении команды.

– Давай-ка теперь думай, как будем на всю эту гадость реагировать, – рубанул он. – И в Люксембурге руководству доложишь.

О чем надо было докладывать я, признаюсь, не очень представлял. Хотя догадывался, какие на мою голову посыплются шишки. Ведь когда в прессе появляется нечто подобное, ответственность за все возлагают исключительно на пресс-атташе…

Тем не менее, жизнь продолжалась. Сразу же по прибытии в Люксембург в номере Романцева состоялось блицсовещание руководства, на котором мне было предложено высказать соображения по поводу случившегося и ответной реакции. Я честно признался, что предвидеть подобную ситуацию не смог бы никто. И хотя реакцию футболистов признал вполне законной, все-таки предложил пока опрометчивых шагов избежать.

Поддержки мое предложение не нашло. И в категоричной форме мне было приказано к ужину представить тренерскому штабу открытое письмо игроков с заявлением об обете молчания, которое следует опубликовать в день матча. Ничего не поделаешь – приказ есть приказ. И к вечеру «наш ответ Чемберлену» был готов. Но в глубине души я чувствовал: хотя гнев ребят справедлив и вызван стремлением защитить свое и сборной доброе имя, никаких ультиматумов делать не стоит. Окончательно в этом убедил меня разговор на тренировке с давним знакомцем, тогда еще собственным корреспондентом «СЭ» во Франции, Александром Просветовым. Он и поведал, что во время Euro-2000 французские футболисты возмутились тем, как пишет о них пресса, и отказались от общения с ней. Скандал поднялся невиданный – улаживать его пришлось президенту национальной федерации.

После ужина, рискуя нарваться на неприятности, я один на один прямо сказал Романцеву, что против каких-то категоричных заявлений. Особенно перед матчем. И предлагаю уже по возвращении подумать, как же все-таки поступить. А всякого рода ультиматумы только порадуют недругов сборной. После нескольких минут раздумий главный тренер согласно кивнул, забрал у меня письмо и, протянув на прощание руку, устало сказал: «Пожалуй, ты прав. Сейчас главное – завтрашняя игра. Вот к ней и будем готовиться».

Матч с Люксембургом мы провели плохо: из-за частых ошибокрвались комбинации, куда-то подевалась игровая идея, было много спешки, бездумной суеты. И если бы не гол, забитый под занавес Семаком, три очка из карликового государства нам бы в тот день не увезти. Уже в раздевалке, поздравив ребят с победой, Романцев то ли в шутку, то ли всерьез напомнил им слова булгаковского профессора Преображенского: «Никогда не читайте до обеда советских газет». И в сердцах хлопнул дверью. Потом, уже в самолете, признался мне: «Я ведь предвидел, что с Люксембургом у нас игра не пойдет. Слишком уж зажатыми, подавленными ребята были. А отчего, ты и сам знаешь».

14 августа того же года грустная история, наконец, завершилась. В десять утра на базе в Бору состоялось очередное собрание, на котором футболисты и тренеры должны были расставить все точки над i. Еще за месяц до него было объявлено, что именно к этому сроку игроки сборной и примут окончательное решение по поводу общения с журналистами. Лично мне было не очень ясно, как будут дальше развиваться события и каким окажется окончательный вердикт команды.

Знал, что найдутся и такие, кто свою точку зрения менять не станет ни за что. Как, например, Юрий Никифоров, который после того, как его однажды ловкач-репортер подставил в одной из газет, дал слово больше никогда никаких интервью не давать.

Тем не менее я рискнул и попытался объяснить футболистам, что не все люди (читай – журналисты) на сей грешной земле плохи. Что есть среди них и те, кто зарабатывает свой нелегкий хлеб не сомнительными дешевками, а честным и праведным трудом. Вот именно они и помогают миллионам болельщиков знать, как живет и играет главная команда России. Не скажу, что концовка пламенной речи, которую я с видом мудрого кота Леопольда завершил словами: «Давайте жить дружно», – потонула в буре аплодисментов. Но, похоже, какое-то впечатление все-таки произвела. По крайней мере выступивший вслед Виктор Онопко, с чьим мнением считались всегда, говорил недолго, но очень уверенно.

– Львович прав, – поддержал меня капитан. – Непорядочные люди, увы, встречаются и в футболе. И нам ли не знать, что есть они и среди тех, кто работает в газетах. Называю их именно так, поскольку журналистами не считаю. И из-за таких не должны страдать те, ради кого мы бьемся на поле. Поэтому молчание предлагаю прервать. А все интервью впредь согласовывать с нашим пресс-атташе.

На том и порешили. О чем и сообщили через час уже на пресс-конференции, посвященной отмене сурового обета».

Как вы, наверное, заметили, целых два с половиной года – с начала 1999-го по середину 2001-го – сборная России провела без скандалов. По меркам нашей футбольной сборной – срок неслыханный. Это было самое счастливое для нее время. Футбольное время.

Но это, как в случае с закодировавшимся алкоголиком, – стоит только начать…

Вот после шумихи вокруг статьи в «Известиях» очередной скандал и не заставил себя долго ждать. Правда, виновата в нем была не только и не столько наша команда. 1 сентября на последней минуте матча Словения – Россия при счете 1:1 английский судья Грэм Полл откровенно выдумал пенальти в ворота сборной Романцева. Она проиграла, после чего перспективы выхода россиян на чемпионат мира с первого места в группе вдруг зависли в воздухе.

Обозреватель «Спорт-Экспресса» Александр Просветов, человек, в отличие от меня, сдержанный и чаще всего корректный в формулировках, тут не выдержал и написал: «Когда прозвучал финальный свисток, долго не покидало ощущение, будто нас, российских любителей футбола, обокрали. Всех вместе и каждого по отдельности. Причем не с элегантностью Остапа Бендера, а с наглостью бандита с большой дороги».

Писать обо всем этом было крайне неприятно. Почему – исчерпывающе объяснил в своем материале Просветов: «Вообще-то я всегда в той или иной мере не соглашался с кликушеством насчет зажимания российского футбола по всем параметрам и различных заговоров со стороны „международного империализма“. Всегда за этим чудился некий комплекс неполноценности. Но в данном случае пенальти представляется настолько придуманным, что даже словенские футболисты обалдели от нежданно свалившегося на них счастья.

…Мы недоумевали и возмущались. Попробуйте же представить себе, что творилось в душе у футболистов? Взрослые люди, они сидели в раздевалке со слезами на глазах. Не случайно сдали нервы у эмоционального Александра Мостового, и после матча он набросился на английского судью Полла, так что тренерам Михаилу Гершковичу и Сергею Павлову пришлось его оттаскивать».

Сам Мостовой спустя несколько лет, правда, стал открещиваться от желания поколотить Полла:

– Говорят, вы и к судье Поллу рвались с серьезными намерениями?

– Нет, это был не я. Хотя серьезность намерений могу подтвердить. Вообще я всегда считался довольно проблемным игроком. Карточки часто получал. Но когда страсти стихали, многие не могли понять, за что меня наказывали. За имидж, наверное.

Карпин, однако, версию в интервью «СЭ» подтвердил:

– Помните, кто хотел судье Поллу в Любляне «накатить» после матча Словения – Россия?

– Мост с Витьком.

– Первый от этого открестился в недавнем интервью «СЭ», а Онопко – он вроде вообще спокойный.

– Тогда злой был. Очень. И Колоскову на словах досталось. Он перед игрой обещал, что тащить нас не будут, но и не убьют точно. «Не убили», называется.

– Вы совсем не допускаете, что там могла быть ошибка?

– Нет, конечно. Таких ошибок не бывает…

Тему заговора, столь любимую в «Спартаке» времен Романцева – а значит, и в сборной – с фирменным надрывом подхватил сам Олег Иванович.

– Абсолютно выдуманный пенальти подрывает у футболистов веру в людей, в человеческую справедливость. Кстати, словенцы и счет открыли после незаслуженного штрафного. Получается, что арбитр способствовал обоим голам в наши ворота. В матчах примерно равных соперников это непоправимо. Тем более что арбитр указал на 11-метровую отметку на последней минуте, даже не дав нам шанса отквитаться.

К слову, тренер словенцев Катанец в перерыве проследовал прямиком в судейскую комнату. Уверяю вас, что никогда ничего подобного я себе не позволял. Выходит, одним можно все, а другим – ничего. Прослеживается цепь событий: Антверпен, София, Инсбрук, теперь Любляна. За что же нас так не любят? Кто-то целенаправленно губит российские команды, а вице-президент ФИФА, он же президент РФС (Романцев имеет в виду Колоскова. – Прим. И. Р.), не принимает при этом эффективных мер. Вместе с тем я не снимаю ответственности и с себя. Сборная в Любляне сыграла неважно. В частности, возможно, мы ошиблись с заменами.

О последнем Романцев сказал мимоходом, куда большее внимание уделив антироссийскому заговору. Причем растянул его по протяженности аж на восемь лет – от полуфинала Кубка кубков «Антверпен» – «Спартак» до поединка в Любляне. Заодно и Колоскова пнул – впервые, кстати, за длительный период. Жизнь покажет, что о президенте РФС Олег Иванович вспомнил не случайно…

Колосков, между тем, сам начисто позабыл дипломатический язык, которым привык изъясняться во время подобных «международных конфликтов»:

– То, что произошло в Любляне, я квалифицировал бы как преступление против российских любителей футбола и здравого смысла… Не знаю, чем он руководствовался, но очевидно, что опытный судья действовал преднамеренно.

Президент РФС не случайно был столь суров в формулировках. Сразу после матча в Любляне группа опытных игроков сборной в достаточно жесткой форме обвинила Колоскова в бездействии, когда ущемляются интересы сборной. Глава футбольного союза решил доказать обратное.

Мостового позже спросили:

– Можете вспомнить, что сказали в Любляне Вячеславу Колоскову?

– Это был не первый случай, когда на глазах у президента РФС и вице-президента ФИФА нас нагло убили. Но я не один Колоскову это высказывал: была там еще пара активных товарищей.

«Дайте-ка я рассмотрю получше вашу аккредитацию. Так-так, Россия… Хо-хо, в вашей стране у меня теперь много друзей!»

Эту тираду мне по-английски с ослепительной улыбкой на устах выдал… Грэм Полл. Да-да, тот самый британский монстр в черном, что на исходе отборочного матча Словения – Россия, по-шулерски вытащив из рукава пенальти в ворота россиян, несказанно удивил даже «жертву» – Милана Остерца.

Это был совсем не сон. Дело происходило 30 мая 2002 года в живописном дворике уютной гостиницы Hotel Okura Academia, расположенной в городке Чиба километрах в 70 к юго-востоку от Токио. Там проживали и тренировались люди, кому-то из которых в ближайший месяц, во время ЧМ-2002, было суждено оказаться проклятыми целыми нациями.

Не думал не гадал, что наши дорожки с «пресловутым» Поллом когда-нибудь пересекутся. Но едва успел получить аккредитацию, как с первым редакционным заданием в Стране восходящего солнца все стало ясно. В Чиба предстояла единственная за весь ЧМ-2002 встреча с судьями, так мог ли я упустить возможность пообщаться с будущими вершителями судеб нашей команды Питером Прендергастом и Маркусом Мерком?

О Полле я в момент приезда в Чиба не думал – в конце концов, российские футболисты, несмотря на его усилия, на чемпионат мира поехали. Англичанин напомнил о себе сам. Спустя четыре года, во время матча ЧМ-2006 Хорватия – Австралия, он войдет в историю тем, что забудет удалить хорвата Шимунича после двух желтых карточек и предъявит ему красную только после третьей…

А тогда, в Чиба, он говорил долго, красиво и предельно абстрактно. «Мы такие же люди, как и игроки, и тоже делаем ошибки. Но это – честные ошибки. Поймите, мы не судим против отдельных команд или игроков. Это противоречит не только правилам, но и духу судейского корпуса». Это звучало как попытка оправдаться, но когда я впрямую спросил: не решил ли он покаяться за словенский «сплав», последовал дипломатичный ответ: «Судейский комитет ФИФА запретил нам обсуждать подробности квалификационных матчей. Так что – извините».

Полл – не поверите – даже восхитился… Мостовым, который, как известно, наиболее бурно отреагировал на несправедливость. Причем восхищение это было весьма специфическим: «Спрашиваете, кто из российских игроков может блеснуть в Корее и Японии? Нам нельзя давать конкретные оценки отдельным игрокам. Назначат меня, допустим, на матч 3-го тура группового турнира Россия – Бельгия. И если я скажу, что люблю Мостового – а он фантастический игрок, и я его действительно люблю, – то бельгийцы нахмурятся и скажут: „Ах, он любит Мостового. Значит, он будет судить его по особым правилам!“»

«По особым правилам» улыбчивый Полл на словах собирался судить человека, на поведение которого, напомню, сам же нажаловался в ФИФА.

…Вернемся, однако, на полгода назад, в ту самую Словению. Один только Романцев, и то полусловом, обмолвился о важнейшем аспекте происшедшего. Я постарался сказать об этом на страницах «СЭ» поподробнее:

«Список судей-"убийц" сборных СССР – России широк и многонационален. Голландец ван Равенс в концовке четвертьфинала ЧМ-70 против Уругвая. Испанец Кастильо во встрече группового турнира ЧМ-82 с Бразилией. Француз Конрат в решающем отборочном поединке Euro-84 в Португалии. Швед Фредрикссон на ЧМ-86 с Бельгией и четыре года спустя с Аргентиной. Чех Крондл в ключевом квалификационном матче ЧМ-98 в Софии… Но почти все эти матчи, как и встречу в Любляне, объединяют не только неправедные судейские решения, но и посредственная игра нашей сборной. Невразумительным футболом она сама подставляла себя под удар – каким бы подлым он ни был.

От матча к матчу отборочного турнира ЧМ-2002 футбол нашей сборной действительно становился все более и более невразумительным. И теперь, после Словении, это может привести к катастрофе – третьему кряду после ЧМ-98 и Euro-2000 непопаданию на большой турнир.

С каждым новым разочарованием снижается планка наших целей. Сейчас невозможно поверить, что спустя несколько дней после серебра чемпионата Европы 1972 года Андрей Старостин написал: «Наша сборная стала вторым призером, и это не так уж плохо. Но нельзя закрывать глаза на отдельные недостатки в ее игре: медленная мысль, медленное движение, медленная техника – доспехи устаревшего футбола. Современный футбол медлительности не терпит». Призыв к скорости – причем без малейших изменений – можно адресовать и нынешнему поколению. Но как же, черт возьми, за 30 лет измельчали наши амбиции!

От того, выходит ли сборная в финальный турнир, зависит и отношение футбольных верхов к стране. Речь в том числе и о судействе. Так было прежде, также происходит и сейчас. В конце 70-х, когда наша сборная дважды подряд не попала на чемпионат мира, Лев Филатов писал: "…И уж вовсе не безразлично отсутствие (на мировом первенстве. – Прим. И. Р.) для самой команды. Чемпионаты расставляют сборные (а вместе с ними весь футбол стран и федерации) по ранжиру, и мир четыре года оглядывается на эту расстановку. Те, кого не было, получают билет со штампом «без права занятия места».

Прочитав эти актуальные, на мой взгляд, слова, вы все еще удивляетесь бесчинствам грэмов поллов? Увы, последние полтора десятилетия отучили футбольный мир от ощущения необходимости нашей сборной на крупнейших турнирах. Будет Бог с ней, нет – переживем и без нее, красоты не убавится».

И все же «бабье лето» перед наступлением холодов нас еще ждало.

6 октября россияне на стадионе «Динамо» встречались со швейцарцами. Делать это пришлось без дисквалифицированных Мостового с Карпиным. Карпин все равно прилетел в Москву поддержать команду. Порывистый человек, он мог после еврокубкового матча «Зенит» – «Сельта», во время которого питерские фанаты их с Мостовым освистали (как освистывали все, как-либо связанное со «Спартаком») и даже забросали всякой гадостью, объявить о вероятном уходе из национальной команды. Но в самый нужный момент, даже не имея возможности сыграть, он уехал из клуба – явно этим обстоятельством не восхищенного – в сборную.

Было тревожно.

И тем не менее – 4:0!

…У мужчины, невесть как пробравшегося к выходу из динамовского подтрибунного помещения, заметно дрожал голос. Он боялся, что мечта, вдруг оказавшаяся от него на расстоянии вытянутой руки, растает как дым.

– Руслан! – обратился он к Нигматуллину. – У меня 28 сентября родился племянник, и я убедил его родителей назвать его в честь тебя. Можешь сделать ему хоть какой-нибудь подарок? Это станет самой священной семейной реликвией после того праздника, который вы нам сегодня подарили!

Признаюсь честно: окончания необычного разговора не услышал. Но уверен, что Нигматуллин – тот самый человек, который спустя мгновение после финального свистка ликующе взметнул над головой флаг России, а чуть позже на протяжении часа (!) терпеливо раздавал автографы, – своего личного поклонника не обделил.

«Сбылась мечта детства», – говорил Нигматуллин журналистам. И в это верилось. Как относились в этот момент к голкиперу в стране, говорит хотя бы тот факт, что о нем был снят документальный фильм «Вратарь республики». Его показали по Первому каналу прямо перед началом чемпионата мира…

Вот только жизнь показала что, видимо, не такой всепоглошающей была для Руслана та мечта. После великолепного сезона-2001 все говорили ему: повремени хотя бы полгода с отъездом из «Локомотива» за рубеж, получи гарантированную игровую практику у Юрия Семина, отыграй чемпионат мира на своем нынешнем уровне – и спрос на тебя только вырастет! А в твоей вожделенной Италии – кто знает, как там у тебя сложится?..

Нигматуллин, бредивший Апеннинами, слушать умных людей не стал и зимой 2002 года уехал в скромную «Верону». Есть, правда, некоторые основания полагать, что у него и выбора-то особого не было. Как и в случае со многими российскими футболистами, правами на голкипера, говорят, владели люди определенного круга, которые собственно футбольными категориями руководствоваться не привыкли. В данном случае их «понятия» (а может, обыкновенные финансовые интересы) не предусматривали, чтобы Нигматуллин в интересах сборной на полгода задержался в России.

И это тоже – наша футбольная Russia.

Короче, Нигматуллин уехал. А в «Вероне» – сел на скамейку запасных. Российские достижения голкипера на Апеннинах никого не волновали, равно как и перспективы нашей сборной на ЧМ-2002. Посреди сезона менять основного голкипера на иностранца, еще не адаптировавшегося к стране, там посчитали нецелесообразным.

Все это на самом деле можно было предвидеть. Однако Нигматуллин, в 2001-м наслушавшийся в свой адрес славословий, свято верил в свою звезду. А в результате на чемпионате мира был в лучшем случае половиной самого себя образца предыдущего года. И, хоть провел все три матча, ничем сборной помочь не сумел…

Вернемся, однако, к заключительному отборочному матчу со Швейцарией. Был у него, как и в отборочном цикле в целом, главный герой. Владимир Бесчастных.

На ту игру пришел его отец. Когда он ждал сына около автобуса, я попросил его поделиться чувствами. Сделать это ему оказалось непросто, поскольку во время матча он сорвал голос. «Пока не верю», – коротко ответил отец. Еще бы: Бесчастных удалось переписать отечественный рекорд всех времен по голам за один отборочный цикл. У Карпина в квалификации Euro-2000 их было шесть. У Бесчастных, автора победных мячей в Цюрихе и Белграде, после хет-трика в матче со Швейцарией стало семь!

Романцев, кстати, восторгов по поводу результативности своего ударного нападающего (который к тому времени вернулся из «Расинга» в «Спартак») источать не стал. Сдержанные слова о том, что голы – это его работа, за которую нападающий и получает деньги, выглядели как профилактика от почивания на лаврах.

Третий гол Бесчастных в этом матче заслуживает отдельного описания. Это был гол-порыв, гол-символ. Как можно забить мяч головой, когда соперник схватил тебя за шею – для меня немыслимо. Но форвард, который всегда говорил, что не умеет падать, вместо выпрашивания пенальти с петлей (а точнее, с Комизетти) на шее умудрился боднуть мяч головой о землю. Да по такой траектории, что мяч затрепыхался в сетке. Стадион ахнул, не поверив своим глазам…

«Гол с петлей на шее», – так я называл этот шедевр в «СЭ». Фото этого эпизода вы сможете найти в книге. Глядя на ту поэтическую ярость, с которой Бесчастных забивал, верилось, что все у сборной будет хорошо. И забывалось о том, что игра со Швейцарией стала не логическим завершением блестящего отборочного цикла, а первой за полгода внятной игрой нашей команды.

Оттого, наверное, и был довольно сдержан Романцев. «По красоте футбол уступал тому, что эта сборная может показывать», – сказал он на пресс-конференции, невзирая на разгромный счет. А ведь до того единственную (!) в своей истории крупную победу над командой не из карликового государства сборная России одержала восемью с половиной годами ранее – 28 апреля 1993 года над Венгрией (3:0). С тех пор на своем поле дважды был крупно бит Люксембург, по одному разу – Фареры, Сан-Марино, Кипр и Андорра. И все. Тем не менее, счет не склонил Романцева к эйфорически-восторженным оценкам.

Не исключено, что тому способствовала посещаемость решающего матча. Почти 15 тысяч – то есть более трети от общего числа – кресел на «Динамо» были пусты. Правда, виновата в этом была не только сама сборная, но и РФС, установивший заоблачные цены на билеты. Михаил Гершкович перед матчем говорил, что в случае неудачи инициаторы взвинчивания цен до тысячи рублей на центральные трибуны (для 2001 года это было действительно много) должны понести персональную ответственность. Но речь тут надо было вести даже не о результате конкретного матча. Сборная – не частный клуб, а команда, принадлежащая всей стране. И греть руки на болельщиках было тем более цинично, что тремя годами ранее, во время дефолта, сама эта страна и сделала болельщиков вместе со всеми остальными своими гражданами – нищими…

Впрочем, это уже не о футболе. Футбольный же вывод заключался в том, что если бы болельщик был уверен во вдохновенной и красивой игре своей сборной, то не пожалел бы на билеты никаких денег. Но такой уверенности осенью 2001-го, в отличие от осени 1999-го, не было. Хотя вроде бы это выглядит парадоксом: на Euro-2000 сборная России не попала, а на ЧМ-2002 – вышла. Но четырехкратная разница в посещаемости на поединках с Украиной и Швейцарией ясно говорила о том, в какую из двух команд Романцева публика верила, а в какую – нет.

Кстати, по поводу цен на билеты Колосков сказал следующее:

– Стадион «Динамо» оказался почти заполнен. Кстати, цены, назначенные РФС, ниже, чем те, что установил в Лиге чемпионов «Спартак». После матча меня, чтобы взять автограф, окружили болельщики лет четырнадцати-пятнад-цати. Они говорили, что цены для них были приемлемые.

Не знаю уж, откуда откопал таких богатых тинейджеров Вячеслав Иванович, и где он углядел «почти заполненный» стадион – но умение президента РФС не признавать самых очевидных проколов показалось просто потрясающим. А сравнивать цены со «Спартаком» было и вовсе верхом цинизма. Как раз той осенью вокруг этих цен, установленных новым руководителем «Спартака» Андреем Червиченко, возникла целая буря. Болельщики писали возмущенные письма Романцеву, Червиченко дерзил фанатам: мол, ничего страшного, лишний раз не уколетесь и не выпьете бутылку водки. В итоге спартаковская торсида «проголосовала ногами» – если на зимний матч «Спартака» с «Арсеналом» в 2000-м в Лужники при девяти градусах мороза пришли 80 тысяч зрителей, то первый поединок Лиги-2001/02 с «Фейеноордом» в великолепную погоду посетило лишь двадцать. И красно-белые в Лиге провалились. Как вообще Колоскову могло прийти в голову после этого даже упоминать о безумной ценовой политике «Спартака»?

Позже выяснилось: не верил в собственную команду и… сам Романцев.

Буквально через несколько дней после оформления путевки на ЧМ-2002 главный тренер сборной заявил о том, что подумывает об отставке. «Романцев выиграл! Романцев может уйти?» – так называлось интервью с ним обозревателя «СЭ» Александра Просветова.

Выяснилось, в частности, что к Колоскову у тренера вновь есть серьезные претензии. И даже факт выхода на мировое первенство не побудил его оставить их при себе. Вроде бы истлевшие дровишки конфликта 1996 года стали вдруг разгораться с новой силой.

– Ни одна сборная не испытывала столько стрессовых ситуаций, как наша, – сказал Романцев. – Помните первый матч с Югославией? В этой стране накалилась внутриполитическая обстановка. Что ж, мы согласны были играть на нейтральном поле. Или сначала – в Москве, потом – в Белграде. Команда продолжала работать, готовиться к матчу, а югославы почему-то уже за два дня до даты его проведения знали, что он не состоится, и отдыхали. Нам же об отмене игры РФС сообщил лишь в последний момент. К сборной Югославии у меня претензий нет. Но хочется играть по правилам. Страна, которая не смогла принять соперника, вдруг оказывается в более выгодном положении, чем мы. Почему? Нам никто этого не объяснил.

Или случай в Любляне. Даже словенцы до сих пор не понимают, как господин Полл мог назначить тот пенальти на последней минуте. Всем ясно, что это беспредел. Но этому Поллу предоставляется право провести матч «Рома» – «Реал», то есть самый серьезный матч в Лиге чемпионов. Наверное, в награду за пенальти, которого и близко не было. А лучшего игрока России Мостового, который к судье не прикоснулся, дисквалифицировали.

Какое отношение имело назначение Полла на матч «Рома» – «Реал» к деятельности РФС, осталось неясным. Тем не менее в своем стремлении вывести футбольный союз на чистую воду Романцев приводил любые аргументы, которые только приходили ему в голову.

Собственно о футболе он тоже высказывался своеобразно.

– Если кто-то будет утверждать, что способен за два-три дня поставить игру, его надо на Канатчикову дачу отправлять, – горячился тренер. – Игру ставят годами. Нужно минимум три года.

К тому времени Романцев со сборной как раз три года и работал.

Впрочем, вернемся к его разногласиям с РФС.

– Вопрос о сборах (перед чемпионатом мира) будет решаться в контакте с РФС? – спросил его журналист «СЭ».

– Я бы очень хотел, как можно реже встречаться с чиновниками из этой организации, а сосредоточиться на своей работе.

– Ходили слухи, что в ходе отборочного цикла вы могли даже прекратить работу со сборной.

– А я и сейчас не знаю, как поступлю.

– Иначе говоря, вы можете даже не поехать на ЧМ-2002?

– Не исключаю этого. Не из-за себя – я работаю на Россию, а из-за футболистов. Ни одна сборная таких потрясений не испытывала. Я уже говорил о ситуациях с переносом матча в Югославии, пенальти Полла, дисквалификации Мостового. В РФС определяют стоимость билетов, решают, на каком стадионе играть, сколько нам платить, но во всех перечисленных случаях нас не защитили.

– В1996 году вы оставили должность главного тренера «Спартака». Как поступите теперь?

– Тогда я был наивнее.

– То есть будете по-прежнему совмещать работу в сборной и клубе?

– В «Спартаке» останусь, а насчет сборной надо еще подумать, посоветоваться – в том числе с футболистами. В сборной не работа, а борьба. А я хочу работать.

Уже после провала на мировом первенстве и отставки из сборной Романцев в интервью Максиму Квятковскому и Александру Львову для того же «Спорт-Экспресса» признается:

– Решение об уходе из сборной было принято еще до чемпионата мира, так что я бы покинул ее при любом результате. Об этом было известно руководителям РФС и моим помощникам по тренерскому штабу. А вот футболисты ничего не знали, иначе это могло негативно сказаться на их настроении.

– Ходили разговоры, что вы могли покинуть сборную и раньше?

– Откровенно говоря, я хотел это сделать уже после последнего отборочного матча со швейцарцами. И собирался объявить об этом на пресс-конференции. Еще в раздевалке сказал Колоскову и Гершковичу: «Я сделал все, что мог. Большего из этой команды лично я выжать не смогу». Понимал: в Японии добиться хорошего результата будет крайне сложно. Но меня переубедили футболисты, которые просили остаться. Я остался. И, поверьте, ни о чем не жалею. Наверное было бы нечестно, если бы в тот момент я оставил команду. Получилось бы, что в момент успеха я находился рядом, а как только почувствовал тяжелые времена – ушел. При всем уважении к этим игрокам, не их вина в том, что у нас такой футбол. Это их беда. Надо сказать огромное спасибо тем же Онопко, Мостовому, Карпину за все, что они сделали. А то, что за их спиной никого нет, – проблема. Безусловно, подрастает талантливая молодежь, но прослойки-то, среднего звена между ними не видно. Мы потеряли целое поколение. Не должен вслед за 33-летним Онопко приходить 18-летний Сычев. Сначала его нужно заменить 28-летним, потом 23-летним, а вот потом уже пробьет час Сычева. Смена поколений – процесс постепенный. Кое-кто говорит, что Никифоров, Мостовой, Карпин, тот же Онопко свое отыграли. Но уверен: вернись они в Россию – стали бы лучшими в нашем чемпионате.

– Уместно ли проводить аналогии между вашей сборной, игравшей на чемпионате Европы-96 в Англии, и той, что выступала в Японии?

– Это две абсолютно разные команды. Нынешняя сыграла так, как и должна была сыграть. Сборная шестилетней давности – совсем другое дело. Если бы тогда не было проблем с дележкой денег, она могла бы добиться многого. Вплоть до выигрыша чемпионата Европы.

Тогда, в 96-м, Романцев говорил не о «дележке денег», а о том, что взял в Англию «не тех» игроков.

Теперь вновь дело, выясняется, оказалось в них. Правда, на сей раз футболисты не годились уже не по моральным, как тогда, а по объективным игровым признакам.

Тренер, как обычно, был ни при чем.

– Наверное, не поверите, но я бы не стал ничего менять, – сказал в том же интервью Романцев. – Взял бы в Японию тех же игроков, избрал ту же систему тренировок, выставлял на матчи тот же состав.

Комментарии на тему самоанализа и самокритичности, по-моему, излишни.

После мирового первенства Колоскова спросили:

– Действительно ли Романцев говорил вам после отборочного турнира, что не сможет выжать из этой сборной большего?

– Такой разговор был. Главный тренер действительно сомневался, стоит ли ему ехать на финальный турнир, и об этом тогда же написал «СЭ». Но во время нашей встречи я убедил Романцева, что нельзя вносить сумятицу в умы футболистов и надо продолжать работу. Со своей стороны, мы пообещали создать сборной в Японии все условия для успешной работы, и те, кто был на базе в Симидзу, не дадут мне соврать: такие условия были. О том же, кстати, говорил и Семак в программе Владимира Познера «Времена». Кстати, и по ходу самого чемпионата пришлось принимать экстренное решение в пользу сборной. Перед игрой с Бельгией переезд на автобусе в Сидзуоку составил бы от 50 минут до часа, но руководство сборной решило поселиться там в отеле за сутки до игры. На чемпионате мира, где все расписано заранее, сделать это крайне непросто, но мы на это пошли. Иными словами, команда работала в режиме наибольшего благоприятствования.

Премьер-лига, а раньше ПФЛ, тоже делали для сборной все, что могли. И в 2001-м, и в нынешнем году начали чемпионат очень рано исключительно в интересах сборной. При этом были уничтожены все поля, но таковы были просьбы тренеров сборной, которые мы удовлетворили. Надо было отпускать игроков на матчи, даже не предусмотренные календарем, – все клубы без каких-либо проволочек отпускали.

В чем Романцев был прав – так это в тезисе об отсутствии среднего поколения, которое на крупных турнирах всегда оказывается стержневым. По этому поводу я перед вылетом сборной на ЧМ-2002 написал колонку в «Спорт-Экспрессе» под заголовком «Кризис среднего возраста». Думаю, уместно здесь ее привести.

«…в другом Романцев оказался не просто оригинален – революционен. Натолкнул меня на эту мысль Станислав Черче-сов, сказавший, сравнивая нынешнюю сборную с прежними: „Мне кажется, сейчас у нас больше молодежи и ветеранов, и почти нет средней прослойки“. Анализ списка 23 в этом отношении даже не удивил, а потряс.

Никогда еще в истории у нас не было так много игроков в возрасте 20 лет и моложе. И никогда же не был таким мощным отряд тех, кому перевалило за 30.

Сычев, Измайлов и Кержаков – все трое! – станут самыми юными участниками чемпионата мира за девять первенств с участием сборных СССР и России. 18-летних до Сычева в наших заявках не было вообще, а единственным 19-летним в 1982 году стал Родионов, дважды ненадолго вышедший на замену. Да и 20-летних – ровесников Пименова – на мировых чемпионатах было лишь трое. Единственным из них, кому всерьез доверили играть, оказался в 66-м Банишевский – и, кстати, забил дважды в пяти встречах.

Но самое удивительное при этом, что по среднему возрасту – 27,3 года – сборная-2002уступила только своей неудачливой предшественнице-90 и заметно превзошла все остальные (зарубеж 27лет «зашкалили» только две эти команды). А по количеству тех, кому 30 и более, – семеро – равных в нашей истории ей и вовсе не нашлось. В 90-м ветеранов было шестеро, в других случаях – не более четырех. Забили они, кстати, всего три гола, причем два из них пришлись на далекий 58-й.

Эта статистика настораживает, поскольку напоминает: серьезные достижения на чемпионатах мира покоряются игрокам среднего возраста. Пять раз в истории наш футболист забивал на одном первенстве 4 мяча и более – и, за исключением 21-летнего Поркуяна, остальным – Валентину Иванову, Бышовцу, Беланову и Саленко – было от 24 до 27.

Сейчас у нас средняя прослойка, как никогда, скудна. «Кризис среднего возраста» объясним: поражения в отборочных циклах ЧМ-98 и Евро-2000ударили по психологии игроков этого поколения, регулярные успехи сборной они пока не воспринимают как сами собой разумеющиеся. И Романцеву остается брать тех, кто еще помнит вкус великих турниров, и – с другой стороны – тех, кого не клонит к земле груз былых поражений.

Не поэтому ли наша сборная-2002 – самая старая и самая молодая «в одном флаконе»? И что получится из этой невиданной смычки полюсов, идущей вразрез с расхожим тезисом, что истина лежит посередине?»

В приведенной выше колонке я упомянул о решении Романцева не брать на ЧМ-2002 вратаря «Локомотива» Сергея Овчинникова и полузащитника ЦСКА Ролана Гусева. Эти крайне спорные решения получили в стране огромный резонанс.

Поклонники других клубов всегда болезненно относились к совмещению Романцевым постов в сборной и «Спартаке». Это, кстати, еще одна сторона того вреда, что приносит совместительство: значительная часть болельщиков в стране не отождествляет себя с национальной командой, а наиболее эмоциональные из них даже болеют против! Фанаты ЦСКА и «Зенита» – против сборной Олега Романцева, фанаты «Спартака» и «Локомотива» – против сборной Валерия Газзаева… Для того, чтобы в этом убедиться, достаточно почитать болельщицкие гостевые книги в Интернете за тот период. Согласитесь: это нездоровое, противоестественное явление, когда немалая доля граждан страны переживает против своей собственной сборной.

Отчасти в этом, конечно, виновата зашоренность самих фанатов. Еще можно понять, хотя тоже с трудом, когда болельщики «Спартака» не желали добра ЦСКА в Кубке УЕФА-2004/ 05 – красно-белые трижды доходили до полуфиналов каждого из еврокубков, но следующего шага всякий раз сделать не могли. А тут главный конкурент с первой попытки сразу завоевывает Кубок. Как тут не обзавидуешься, причем самой что ни на есть черной завистью?

Но тот или иной клуб принадлежит все же не всей стране, а только его болельщикам. Сборная же – одна на всех. Спрашивается – что нужно сделать, чтобы достаточно много людей в стране болели против нее?

Это, надо заметить, удалось и Романцеву, и позже Газзаеву. К последнему мы еще, разумеется, вернемся. Пока же – об истории с Овчинниковым и Гусевым, которая разом настроила против сборной-2002 фанатов «Локомотива» и ЦСКА. Между прочим, двух лучших клубов того сезона, разыгравших поздней осенью золото первенства России в «золотом матче».

Голкипер по прозвищу Босс вернулся в «Локо» из долгих зарубежных странствий в начале 2002-го – и об отъезде Нигматуллина в Италию болельщики команды забыли незамедлительно. В том году Овчинникову удался рекорд, который вряд ли кому-то в России когда-либо удастся побить – 19 матчей чемпионата из тридцати он отыграл «насухо», не пропустив ни единого мяча! Первое в истории чемпионство «Локомотива», добытое клубом Юрия Семина и Валерия Филатова как раз в том году, – во многом его заслуга.

Вполне естественно, что при сидевшем в запасе «Вероны» Нигматуллине, показывавшем не слишком ровную игру в «Уралане» Филимонове и залечивавшем в Австрии тяжелую травму 39-летнем Черчесове у Романцева, казалось, не было иного выбора, как позвать Овчинникова.

Не позвал.

Более того, на одной из пресс-конференций весной 2002-го обмолвился, что не собирается приглашать в сборную человека, который однажды отказался за нее выступать. Не прошло и дня, как главный тренер «Локомотива» Юрий Семин вступился за своего голкипера, выступив с официальным заявлением, что тот никогда подобных заявлений не делал и считает за честь быть приглашенным в национальную команду.

Последний раз на тот момент Овчинников выступал за сборную 19 мая 1999 года в товарищеском матче против белорусов. Было это, как видим, на самой заре второго романцевского периода в сборной. С тех пор, невзирая ни на какие успехи, Босса к ней не подпускали. И чем увереннее защищал он ворота «Локо» по мере приближения чемпионата мира, тем громче становилось общественное удивление по этому поводу.

2 апреля Овчинников раскрыл карты в интервью корреспонденту «Спорт-Экспресса» Дине Юрьевой.

– Похоже, обстановка вокруг вашей персоны накаляется, – начала разговор журналистка.

– Знаю из газет, что Олег Романцев сказал: Овчинников не хочет играть за сборную. Для меня эти слова были неожиданными. Я ни в одном интервью не отказывался выступать за национальную команду. Считаю так: есть тренер, есть игрок. Тренер вызывает игрока, тот обязан приехать и работать.

– Вызывало вас руководство сборной на матч с Эстонией?

– Нет. Прочел, что входил в расширенный список кандидатов на матч. Но вызова не было.

– Может быть, происходящее – отголоски истории двухлетней давности, когда у вас возник конфликт даже не с Романцевым, а с Михаилом Гершковичем?

– Хочу пояснить: конфликта как такового с Михаилом Даниловичем у нас не было. Состоялся разговор, но я никак не мог тогда подумать, что он будет расценен как отказ играть за сборную и отрицательным образом скажется на наших дальнейших отношениях. А с Романцевым мы вообще не обсуждали эту тему.

– Если не ошибаюсь, вы тогда в резкой форме высказали претензии, что не играли в товарищеском матче со второй сборной Германии?

– Никакой резкости! Был рабочий диалог, а сказал я следующее: если вы на меня не рассчитываете, зачем вызываете в сборную (Овчинников тогда выступал в Португалии. – Прим. И. Р.)? Вызывайте, когда будете рассчитывать.

– Общались после этого с Гершковичем?

– Нет. Никто из сборной со мной не связывался.

– По вашему мнению, Романцев не приглашает вас по нефутбольным причинам?

– А какие еще могут быть? То, что я иногда достаточно откровенно говорю про «Спартак»? Но это – дела клубные, а противостояние, подогревающее интригу чемпионата, думаю, интересно и болельщикам, и специалистам. Если вы почитаете испанские газеты, то увидите, как нелицеприятно игроки «Реала» отзываются о «Барселоне», и наоборот. Это делает турнир в испанской лиге интереснее, но не мешает тем же футболистам встречаться в сборной и трудиться на ее благо. У меня есть знакомые в «Спартаке» – Егор Титов, Володя Бесчастных. У нас нормальные отношения.

– То есть вы не считаете, что, выразив после недавнего матча «Спартак» – «Локомотив» свое – скажем так, особое – отношение к красно-белым, подлили масла в огонь применительно к своим перспективам в сборной?

– А разве «Спартак» и сборная – одно и то же? В моих словах не было ни оскорбления, ни унижения. Да, я считаю, что «Локомотив» и «Спартак» – непримиримые соперники. Что здесь криминального? Спросите у Рауля или Роберто Карлоса, любят ли они «Барселону».

– Вы готовы сделать первый шаг навстречу?

– Например?

– Допустим, позвонить Романцеву.

– А если завтра еще кто-нибудь захочет позвонить тренеру – что получится? У игроков нет таких полномочий. Существует официальная процедура вызова в сборную. Если тренер хочет видеть в ней игрока – он его приглашает. А футболист, в свою очередь, должен заслужить приглашение своей игрой. Звонить или не звонить – неправильная постановка вопроса.

– Процедура – процедурой. Но есть и человеческий аспект этой истории.

– Встречаться, разговаривать, выяснять отношения нужно только тогда, когда эти отношения испорчены. У нас же с Олегом Ивановичем не было конфликтов. Я никогда не обижал ни сборную, ни ее тренера, ни ее игроков. Не знаю, откуда растут ноги в этой истории. Ну зачем мне врать?! Найдите хоть одно интервью, покажите… А вообще-то, по моему глубокому убеждению, за два месяца до чемпионата мира нужно думать об общем благе, а не о личных амбициях.

– Тем более что в Россию вы вернулись именно для того, чтобы получить шанс на поездку в Японию?

– Это одна из причин.

– Устали от шумихи на тему «сборная и Овчинников»?

– В данный момент я испытываю усталость потому, что вернулся с тренировки. А ко всей этой истории отношусь спокойно, поскольку знаю: нет никаких конфликтов и проблем. Продолжаю надеяться на вызов – естественно, при условии, что моя игра будет соответствовать уровню сборной. И буду ждать до последнего.

Три дня спустя, 5 апреля, на страницах того же «Спорт-Экспресса» ответ Овчинникову дал не Романцев, всячески избегавший общения с прессой, а Гершкович.

– Поскольку в связи с Сергеем Овчинниковым и сборной постоянно упоминается моя фамилия, именно я и должен прояснить ситуацию. Прежде всего мне кажется немного странным, что повсюду идут высказывания: мол, Овчинников никогда не отказывался играть за сборную. На самом деле это не соответствует действительности. В марте 2000 года мы играли товарищеский матч против второй сборной Германии. По вполне объективным причинам (у Овчинникова была игра португальского чемпионата) Сергей присоединился к сборной позже других футболистов и выглядел уставшим. Тренерский штаб решил не использовать его в этом матче и проверить в деле Корнюхина. После игры Овчинников подошел ко мне и сказал буквально следующее: «Больше меня не вызывайте, потому что мой агент не поймет, как это я приезжаю в сборную и сижу на лавке».

– Не стоило ли сделать скидку на то, что заявление игрок сделал под влиянием эмоций?

– Именно так я и решил. Поэтому ответил: «Ты, Сергей, не горячись. Придет момент, когда захочешь вернуться в сборную и пожалеешь о сказанном. Поэтому веди себя, пожалуйста, корректно – особенно в прессе и на телевидении». Увы, со стороны Овчинникова последовал ряд выступлений, где были допущены весьма неоднозначные высказывания в адрес руководства команды и сборной в целом. В частности, недавно он сказал, что не любит «Спартак». Что ж, «Спартак» можно не любить. Но как после таких заявлений он представляет себе свое появление в коллективе, который на три четверти состоит либо из нынешних спартаковцев, либо из тех, кто имел отношение к этому клубу в прошлом? Есть и еще один немаловажный момент.

– Какой?

– Никто не гарантирует Овчинникову место в основном составе. И как он поведет себя, если окажется запасным вратарем? Не посоветует ли нам, как сделал в одном телеинтервью, «взять молодого пацана»? На эти вопросы нет ответа, а рисковать мы не намерены. Может, в игровом плане в нашей команде и есть проблемы, но зато нам удалось создать коллектив, где присутствует настоящий дух сплоченности.

– Почему вы раньше не рассказывали о том разговоре с Овчинниковым?

– Действительно, ни я, ни Романцев ни разу публично не упоминали подробности той истории. Да и сейчас делаем это только потому, что ажиотаж мешает нам нормально готовиться к чемпионату мира. Складывается парадоксальная ситуация: Овчинников попросил не вызывать его в сборную, разговаривая со мной, а вернуться хочет через прессу. Потому официально заявляем: тренерский штаб сборной России воздержится от приглашения Овчинникова. Это окончательное решение.

– Выскажется ли по этому поводу Олег Романцев?

– Ни я, ни он больше на эту тему высказываться не намерены. За три с лишним года, что мы работаем в сборной, ни один игрок, кроме Овчинникова, не пришел к нам с отказом. Надеюсь, общественность поймет наше решение. Продиктовано оно только интересами национальной команды и ничем другим.

Последняя декларация Михаила Даниловича отдавала неприкрытым лукавством. Полноте, какие «интересы национальной команды и ничто другое»?! Романцев и Гершкович, игнорируя Овчинникова, руководствовались исключительно личными обидами. Одному было неприятно, что вратарь открыто заявляет о своей нелюбви к «Спартаку», другой встал в позу после неприятной беседы. Всем в стране, кроме двух этих людей, было очевидно: Нигматуллин в клубе не играет, а заменить его некому. Дошло до того, что на один из товарищеских матчей был приглашен Дмитрий Гончаров – вратарь, ничем не заслуживший вызова в национальную команду, зато в межсезонье перешедший в «Спартак». Это показалось общественности уже откровенным издевательством.

Есть данные, что однажды Романцев все же дал слабину и даже сказал по телефону Семину, что собирается вызвать Овчинникова. Но Гершковичу в последний момент все же удалось его отговорить, а удачно проведенная Нигматуллиным контрольная игра с французами (0:0) стала финальной точкой во всей этой истории. На чемпионат мира Босс не поехал.

После Японии журналисты «СЭ» спросили Гершковича:

– По одной из версий, Романцев готов был взять вратаря «Локомотива» в Японию, но вы его отговорили. Это правда?

– Все решения по поводу приглашения того или иного игрока, в том числе и Овчинникова, принимались коллегиально. Да, я был против того, чтобы он был в команде, ведь однажды он нас подвел. К тому же Нигматуллин тогда был в хорошей форме. Но сейчас нет смысла к этому возвращаться – Овчинников доказал, что он классный вратарь, и я желаю ему удачи в дальнейшей карьере.

После ЧМ-2002 Колоскова на пресс-конференции спросили:

– В одном из интервью Романцев подтвердил, что говорил Юрию Семину о приглашении в сборную Сергея Овчинникова. И, извинившись через газету перед ним, добавил: «Но обстоятельства оказались выше нас». Что это могли быть за обстоятельства?

– Об этом легче судить самому Романцеву, я же таких объективных обстоятельств не видел. У Олега Ивановича порой бывают странные фразы, смысл которых расшифровать непросто.

История с Гусевым – еще проще.

В январе 2001 года Романцев дал пресс-конференцию перед началом Кубка чемпионов стран СНГ. В силу не очень, скажем так, адекватного состояния Олега Ивановича та встреча с журналистами получила широкую известность, ее даже повторяли по телевидению. Но ведь, как говорится, что у трезвого на уме…

Короче, одна из фраз Романцева звучала так: «Гусев – это мой игрок!»

Гусев к тому моменту являлся игроком «Динамо». В сборную Романцев его приглашал регулярно, и именно Ролан стал автором голевой передачи Бесчастных в первом матче отборочного цикла ЧМ-2002 в Швейцарии. В ответном поединке со швейцарцами на «Динамо» Гусев заработал пенальти, с которого тот же Бесчастных открыл счет. Словом, это был если не основной (справа большей частью все же действовал Карпин), то первый запасной игрок сборной, внесший немалую лепту в выход команды на чемпионат мира. Сомнений в том, что он заслужил право поехать в Японию и Корею, не было никаких.

В марте сборная Россия проводила товарищеский матч в Эстонии. Она его, кстати, проиграла – 1:2, после чего критика в адрес Романцева резко усилилась. Гусев на ту игру впервые за долгое время вызван не был.

Игрок не стал молчать, заявив:

– Для меня решение Романцева не стало неожиданностью. С того момента, как отказался от перехода в «Спартак», не исключал возможности подобного развития событий. На февральскую игру с Ирландией вызывали, видимо, чтобы не делать резких шагов, «отцепляли» постепенно. Неприятно, конечно, что так получилось, но жизнь на этом не заканчивается.

Опала Гусева объяснялась очень просто. В межсезонье у него было два предложения – из ЦСКА и «Спартака». Игрок выбрал ЦСКА.

Игроки сборной рассказывали мне, что глава «Спартака» Андрей Червиченко приезжал вести переговоры с Гусевым на базу сборной в Бор. И Романцев на тех переговорах вроде бы тоже присутствовал. Если так, то налицо явное использование служебного положения в личных (точнее, клубных) целях.

Переговоры Гусева со «Спартаком» уперлись в одно щекотливое обстоятельство. По рассказу игроков-очевидцев, Червиченко, на словах договорившись с футболистом о сумме контракта, предложил ему подписать чистый лист – дескать, это «Спартак», здесь не обманут. Гусев предпочел принять конкретное предложение президента ЦСКА Евгения Гинера. И тем самым перекрыл себе дорогу в сборную.

В ЦСКА Гусев тут же стал одним из лидеров, в 2002-м разделив с одноклубником Дмитрием Кириченко титул лучшего снайпера чемпионата – 15 голов. И это будучи крайним полузащитником! Но для Романцева «его игрок» после ухода в армейский клуб существовать перестал.

Перед началом чемпионата мира журналисты спросили Игоря Шалимова, уже завершившего карьеру игрока:

– Считаете ли вы нынешний состав сборной России оптимальным?

– Считаю, что в сборной должны играть сильнейшие на сегодняшний день… Овчинников за «Локомотив» играет сам на редкость уверенно и придает уверенности защитникам, может завести команду. А в сборной его нет после заявления: «Не люблю „Спартак“». Но какое отношение «Спартак» имеет к сборной? Тревожный сигнал, поскольку сборной управляет тренер, который не может договориться с игроком. Если он сильнейший на своей позиции, а ты сильный человек, обязан договориться. Более того, полезно общаться с людьми, имеющими свое мнение, свой взгляд на футбольные проблемы. А наши игроки порой боятся слово сказать. Такой подход не позволяет нашим тренерам успешно работать за границей. Например, не могу себе представить Романцева в «Реале», общающегося с Фигу или Раулем.

– Ситуация с Гусевым из ЦСКА похожа на историю с Овчинниковым?

– Гусев в прошедших играх чемпионата показал себя достойным сборной. А нет его там потому, что не пошел в «Спартак». Мол, дал слово Романцеву, а оказался в ЦСКА. Но есть контракт, подписав который игрок становится под знамена твоего клуба. Смешно, когда игроку предлагают лучший контракт, а он отказывается, ссылаясь на данное кому-то слово. Нужно было не слово брать, а сразу подписать соглашение. Гусев поступил правильно. Сегодня за флаг, за имя клуба уже почти никто не играет. Кроме «Спартака», есть ЦСКА, «Локомотив», где в состоянии предложить больше денег. Профессионал может сегодня играть в «Барселоне», а завтра оказаться в «Реале», и это нормально.

Спустя месяц после мирового первенства мои коллеги Максим Квятковский и Александр Львов спросят Романцева:

– Согласны, что Нигматуллин в Японии не выручил команду?

– Согласен. Но, с другой стороны, и грубых ошибок не совершил. Если вы о том, что не взяли Овчинникова или Гусева, то мне есть что на это ответить. Вы сами понимаете, что справа все равно играл бы Карпин, а в воротах все равно стоял бы Нигматуллин, очень удачно отыгравший отборочный турнир.

– Но вы же не можете не признать, что это был уже другой Нигматуллин – не тот, прошлогодний, который мог творить чудеса.

– Пожалуй. Ведь год назад в сборную приезжал один из лучших вратарей Европы, а теперь – запасной голкипер «Вероны», которая вылетела в серию В.

Фраза Романцева: «В воротах все равно стоял бы Нигматуллин» – стала полным отражением косности его взгляда на состав сборной, которой не было в 99-м и которая, увы, стремительно развилась в 2002-м. Возможно, потому, что, как он сам признался, уже в конце 2001-го он в возможности этой команды не верил…

Непредсказуемы повороты тренерской судьбы. Можно ли представить, что один и тот же человек в 1996 году после провала на Euro в Англии жестко заявил: «В сборную больше – ни ногой!» (так, по крайней мере, утверждает в своем «Ретроблокноте» Александр Львов), в 99-м по мотивам подвига на «Стад де Франс» получил престижную премию Владимира Высоцкого из рук его сына Никиты, после японского позора 2002-го ушел из сборной под негодующие крики едва ли не всей страны, а в 2008-м, во вполне плодотворном 54-летнем возрасте, уже три года как находится без работы, да и сам возвращаться в футбол не рвется?..

…Почти весь штаб сборной России стремглав ринулся к беговой дорожке динамовского стадиона, где около рекламных щитов корчился от боли Александр Мостовой. Игрок, двумя днями ранее получивший приз «Лидер национальной сборной», на первой же минуте товарищеского матча с Югославией стал жертвой… собственной самоотверженности.

Мяч, казалось, уходил в аут, но Мостовой, чье место в стартовом составе сборной не подвергалось сомнению, даже не подумал беречь себя. Неудачная попытка остановить мяч пяткой – и Мостовой по инерции вылетел с травы на тартановую дорожку. Вероятно, резкая смена покрытия и сказалась: мгновение спустя полузащитник «Сельты» схватился за бедро…

Так – хуже не придумаешь – начался 19 мая последний серьезный контрольный матч сборной России перед ЧМ-2002. Матч, который, кажется, сам Бог решил превратить в испытание, наслав на игроков снег в середине мая и заставив наших запасных, которых почему-то не снабдили ни шапочками, ни капюшонами, чуть-чуть комично натягивать на головы… куртки.

Неужели на чемпионат мира, перспективы которого и так выглядят для нашей сборной крайне туманно, придется ехать без Царя? Именно так прекрасного футболиста прозвали в Испании, где подобных прозвищ за красивые глаза не дают. И денег на прижизненные памятники, как для Мостового в Виго, болельщики просто так не собирают. Монумент, правда, в итоге так и не воздвигли…

Отношения Мостового с Романцевым складывались по-разному. Зимой 92-го, когда советский чемпионат превратился в российский, «Спартак» готовился продать своего ведущего полузащитника в немецкий «Байер» за хорошие деньги, но игрок предпочел «Бенфику», где его ждали друзья по сборной – Сергей Юран и Василий Кульков. «Спартак» оказался финансово обделен, и Романцев сгоряча заявил, что Мостового больше знать не желает. Но, остыв, былую обиду забыл – о чем впоследствии не пожалел.

Судьба роковым образом не давала Мостовому сыграть во многих больших матчах сборной. Из-за травмы он пропустил Euro-92 (а ведь в квалификации забил важнейший гол – победный в Норвегии), по той же причине попросил замену в середине первого тайма знаменитого поединка с Францией в Сен-Дени, после чего на матч с Украиной Романцев не счел нужным его вызвать. При Игнатьеве Александр стал вместе с Карпиным козлом отпущения после ничьей на Кипре – и решающие матчи отбора на ЧМ-98 прошли без него. В квалификации к ЧМ-2002 Мостовой наконец-то стал для сборной незаменимым, причем отличался не только привычным талантом, но и бойцовскими качествами. В том числе это прочувствовал на себе Грэм Полл, из-за чего дисквалифицированному Царю (смешное словосочетание, не правда ли?) пришлось пропустить заключительный домашний матч со Швейцарией. И вот – опять…

Романцев надеялся до последнего. И Мостовой – тоже. Игрока включили в заявку, но выздороветь он так и не успел.

После чего, согласно законам Нашей футбольной Russia-ы, тут же пошли гулять по миру темные слухи, что, дескать, Мостовой не играл в Японии не из-за травмы, а из-за личного рекламного контракта, который, выйди футболист на поле, привел бы к огромным штрафным санкциям в адрес РФС. Тут, надо заметить, все заинтересованные стороны оказались едины в яростном опровержении этой версии. Правда, каждый при этом гнул в свою сторону, а Колосков признал, что безотносительно травмы проблема с рекламным контрактом существовала.

Романцев:

– Я знаю, откуда это идет. Из РФС. Один из его представителей и начал раскручивать эту версию. Вот она и пошла гулять в народ. Между тем Мостовой страшно хотел сыграть на чемпионате мира. И команде он был очень нужен. Для российской сборной Мостовой значит даже больше, чем Зидан для французской.

Мостовой:

– Предчувствие, что так и не сыграю, появилось после первой игры с Тунисом. Обкололи всего, но – порванная мышца, будь она неладна. А вернулся в Москву – и через пять дней все зажило.

Врач сборной Юрий Васильков:

– У Саши был микронадрыв мышц задней поверхности бедра – препоганейшая травма, которую он получил перед самым отъездом на чемпионат. Мы с Зурабом Орджоникидзе делали все, чтобы он хоть к последнему матчу с бельгийцами подошел. Ребята даже смеялись: «Мост, за то время, что тебя лечат, уже третья нога могла бы вырасти». Но смех смехом, а риск-то был велик. И ни он, ни тренеры на него не пошли.

Наиболее подробно на тему Мостового высказался Колосков, затронув и нефутбольные аспекты. Его спросили:

– Проясните, кстати, историю с Мостовым. Тем более что Олег Романцев в интервью «СЭ» так прокомментировал слух о том, что Мостовой якобы не вышел на поле в Японии из-за рекламного контракта с «Пепси-Колой»: «Я знаю, откуда это идет. Из РФС. Один из его представителей и начал раскручивать эту версию».

– Во-первых, никто из РФС подобных слухов не раскручивал – попробуйте найти хотя бы одно интервью, где бы мы на это намекали. Но факт подобного контракта действительно имел место. Перед матчем с Бельгией мы получили возмущенный факс из Москвы от руководителей «Кока-Колы». Речь шла о том, что Мостовой вопреки условиям их договора со сборной подписал личный контракт с прямым конкурентом – «Пепси-Колой». Письмо было очень жестким, в нем шла речь о серьезных санкциях: возврате всех денег плюс штрафе. Для меня это стало громом среди ясного неба – и, поскольку я находился на базе, то сразу вызвал Мостового на разговор.

Игрок прикинулся наивным человеком, не помнившим ни о каких командных договоренностях. Между тем я лично предупреждал футболистов о невозможности личных контрактов с фирмами-конкурентами наших спонсоров. В ответ на это Мостовой заявил, что средств, полученных РФС от «Кока-Колы», все равно не видит, а тут – «живые» деньги.

Но в любом случае к его неучастию в матчах ЧМ-2002 эта история не имеет никакого отношения. Все, кто был на тренировках, могут подтвердить: Мостовой ни на одном занятии не участвовал в скоростных упражнениях и ни разу не бил с больной правой ноги. К матчам ЧМ он выздороветь не успел, и это – единственная причина, почему он не играл.

– Было ли сказано в письме из «Кока-Колы», что штрафные санкции РФС последуют, если Мостовой выйдет на поле?

– Ни в коем случае! То, что в некоторых публикациях вопрос был поставлен именно таким образом, – провокация. В письме было сказано, что за нарушение Мостовым контракта мы должны будем вернуть деньги и заплатить штраф. Вне зависимости от того, будет он играть или нет.

– И вернули?

– Вначале я отправил письмо с извинениями за случившееся недоразумение. Сейчас вопрос находится в стадии переговоров.

Чем та история закончилась, честно говоря, не интересовался. Да и какое это имеет значение? Главное, что удивительное устройство нашего футбола вновь допустило столкновение командных и личных рекламных контрактов на крупнейшем турнире – пусть и не такое масштабное, как в случае с Reebok образца 1993 года.

А мне просто по-человечески обидно, что великолепный российский футболист Александр Мостовой так и не проявил себя во всем блеске своего таланта в финальных стадиях чемпионатов мира и Европы. Жаль…

Впрочем, даже без Мостового мы обязаны были в Японии выходить из группы. Япония, Россия, Бельгия, Тунис – такой слабой группы в истории чемпионатов мира, возможно, никогда и не бывало. И если не в ней попадать в двойку лучших, то где?..

Степень общественного внимания к команде, невзирая на уровень ее подготовки, была огромна. За несколько дней до вылета в Японию в Бор даже приехал президент России Владимир Путин. Причем изыскал время для этого визита в день встречи с Джорджем Бушем!

Колосков в книге «В игре и вне игры» рассказал:

«На последний перед отъездом сбор в Бор приехал президент России Владимир Владимирович Путин. Он встретился с командой, потом пригласил на отдельный разговор тренеров, В. Фетисова и меня. К моему удивлению, Владимир Владимирович заговорил о стратегических вопросах. Президент сказал примерно следующее: как готова команда, покажет Япония, а сейчас хотелось бы знать, какими путями должен развиваться российский футбол, как решать вопросы его финансирования. Я взял слово и высказал давно вынашиваемые мысли: надо закрепить за группами крупных компаний шефство над определенными видами спорта, и пусть они финансируют сборные. Массовый спорт будет развиваться, как когда-то, при поддержке государства, профессионалов будет содержать частный капитал. В. В. Путин, кажется, понял меня правильно».

Действительно, по «колосковскому» сценарию – если экс-президент, конечно, не слукавил – все и произойдет. Правда, самого Колоскова в РФС при этом уже не будет…

«Только бы не перегнуть», – эта мысль наверняка сидела в подсознании каждого, кому предстояло публично оценить первый матч ЧМ-2002 Россия – Тунис, завершившийся со счетом 2:0 в нашу пользу. Не перегнуть ни с комплиментами, ни с критикой. Не допустить под влиянием победных эмоций неоправданного возгласа «браво» – но и не забыть сказать команде заслуженное «спасибо». Поздравить Олега Романцева и игроков с хорошим почином – но удержаться от соблазна громких пророчеств.

Победа над заведомым аутсайдером группы Тунисом была лишь обязательным условием выхода из группы Н, но не гарантией будущих успехов. Так же, например, как в группе Е – три очка в матче с Саудовской Аравией. Восемь немецких голов в ее ворота могли вскоре вызвать лишь смех сквозь слезы: Германии достаточно было всего-навсего проиграть Камеруну, чтобы после плясок на костях азиатов понуро отправиться домой (этого, в отличие от россиян, правда, не произошло – напротив, немцы дошли до финала). С заведомым аутсайдером группы Тунисом примерно та же история. «Приятно, что наша сборная впервые с 1986 года одержала на чемпионате мира победу, имеющую турнирное значение, – но, право, не стоит это значение преувеличивать», – написал я после того матча в «СЭ».

Ответа на вопрос, не будет ли она на параде высокой моды выглядеть отставшим от жизни поклонником ретро, стартовый матч не дал: уж больно слабым был соперник. Не было также никаких гарантий, что дальше – особенно в матче с японцами – нас ждет столь же благоприятное судейство, какое в среду выдал отец шести детей с Ямайки Питер Прендергаст, назначивший, в частности, в ворота африканской команды пенальти. Так что уже было заготовленный нашими болельщиками лозунг: «Судья – прендергаст!» так и остался невостребованным.

При несомненном общем старании наша сборная победила Тунис не за счет жирного командного плюса, а благодаря нескольким индивидуальным плюсикам. Таким, как вернувший игровой кураж 99-го Карпин и 18-летний Сычев. Сходились все на одном: время выводов наступит после второго матча с Японией.

Романцев на послематчевой пресс-конференции особо радостным не выглядел и в оценках был сколь критичен, столь и адекватен. Увы, это был лишь эпизод. Кто мог знать (особенно из зарубежных коллег, привыкших к цивилизованному отношению тренеров к прессе), что они лицезреют последнее появление Олега Ивановича перед журналистами на чемпионате мира…

– Ваша команда набрала три очка, забив два безответных мяча. Лучшего начала турнира не придумаешь, не так ли? – спросили Романцева.

– Так, но только если исходить из результата. Что же касается содержания игры, то у меня к команде очень много претензий. Интересные отрезки, безусловно, были, но как специалист я не имею права исходить в оценке матча только из счета на табло.

– Что же вас разочаровало?

– Прежде всего игра команды в обороне. Нельзя позволять сопернику так легко создавать остроту у наших ворот. В некоторых эпизодах, не буду скрывать, нам повезло.

Шапка на первой полосе «Спорт-Экспресса» после поединка с японцами была такой: «Самоубийство в Иокогаме».

И дело тут было даже не в самом факте того, что россияне уступили одним из хозяев чемпионата мира – 0:1. Проигрывать-то можно по-разному. Россия проиграла так, что было стыдно.

С турнирной точки зрения вроде бы ничего страшного не произошло – ну проиграли Японии, но шансы-то на выход из группы сохранили. А тут еще и футбольный бог нам широко улыбнулся: бельгийцы из рук вон плохо сыграли с Тунисом – 0:0, и в поединке третьего тура с ними нам было достаточно ничьей.

С точки зрения статистики результат был вполне предсказуем: хозяев чемпионатов мира мы не обыгрывали никогда.

Спасовали перед сборной Швеции в 58-м и Чили в 62-м, уныло разошлись миром с Мексикой в 70-м. При этом всех их (даже шведов, ставших на ЧМ-58 серебряными призерами) к элите мирового футбола отнести было никак нельзя.

И ведь кем были эти «мы» – сборной СССР. Командой, которая обладала роскошной возможностью несколько месяцев целенаправленно готовиться к турниру. Командой, которой даже в страшном сне не могла присниться восьмимесячная серия без побед перед началом чемпионата мира.

Получается, ни история, ни современность (включая матч с Тунисом, качество игры в котором наш капитан Виктор Онопко трезво оценил как среднее) поводов для оптимизма в канун встречи со сборной Японии не давали. Так чего же все ждали-то? Почему после поражения от японцев вся огромная страна заговорила о «второй Цусиме» и «национальном позоре»?

Моя версия: все дело в том, что страна почувствовала себя обманутой. Перед матчем Олег Романцев декларировал, что команда будет играть с японцами на победу, но на игру вышла с одним нападающим (и то не снайпером, а работягой Пименовым) и до гола Японии хотела только одного – не пропустить. А за 34 минуты, что мы, проигрывая, провели с двумя форвардами, сделать результат можно только при большой удаче. Надеяться на которую в матче с хозяевами было почти бессмысленно.

Игра, конечно же, была равной, по сути, ничейной, и смотрелись наши не хуже и не лучше, чем, скажем, на майском московском Кубке LG. Так что фразы о «Цусиме» и «позоре» казались мне такими же неуместными, как и бравурные марши после победы над Тунисом. Сыграли – как обычно.

Плюс умеренно «домашнее» судейство, которое легко было предположить.

Перед началом первенства мира мне довелось побеседовать с немцем Маркусом Мерком – арбитром поединка с Японией. Я спросил его:

– Такие турниры, как первенства мира и Европы, – это и большой бизнес, где организаторы хотят видеть хозяев как можно более удачливыми…

– Не намерен рассуждать на эту тему. Наоборот, предпочитаю думать о том, что 75 тысяч зрителей на матче в Иокогаме – это замечательный антураж, который только поможет мне уверенно провести встречу. Моя цель – чтобы после игры и российские, и японские болельщики забыли имя Маркуса Мерка как можно быстрее.

Увы, слова Мерка разошлись с делом. В первом тайме при счете 0:0 арбитр предпочел не заметить, как в штрафной хозяев толкнули в спину Семшова. Автор толчка, рыжеволосый Тода, по-японски честно после матча признал в интервью, что за снос Семшова заслужил пенальти.

Слава богу, Михаил Гершкович на пресс-конференции (Романцев ее проигнорировал) не проронил о судействе ни слова. Видимо, понимал: проиграла сборная России не по вине арбитра.

После гола Инамото у россиян был прекрасный шанс отыграться. Но во втором тайме произошла настоящая драма: Владимир Бесчастных, человек, во многом благодаря которому Россия попала на чемпионат, промахнулся по пустым воротам…

Сказать, что Бесчастных сильно переживал случившееся, – значит не сказать ничего. Мы беседовали с ним после матча. Заголовок того интервью для «СЭ» говорит обо всем: «Я помог команде умереть».

– Я увидел, что бить низом нельзя: к штанге «катится» защитник, – рассказывает о злосчастном эпизоде Бесчастных. – Поэтому решил ударить верхом. И ошибся. Футболисты в таких случаях говорят: не исполнил… Не скажу, что это было сложно. Повторись эта ситуация на тренировке, забил бы десять раз из десяти.

– Тяжело выходить на замену в таком матче?

– В тот момент не думал, тяжело это или нет. Желание было одно – помочь команде. И вот помог. Умереть.

Конечно, было крайне досадно, что Бесчастных не реализовал стопроцентный момент, но его искренность, «настоящесть» переживаний невозможно было не оценить. Да и сам факт, что этот человек является третьим снайпером за всю советско-российскую историю национальной сборной, за которую забивал голы от Садырина до Газзаева, дает, мне кажется, ему право на ошибку. Хотя, зная эмоциональность Бесчастных, уверен: в глубине души он не простит ее себе никогда.

8 следующем матче форвард отчасти загладит вину, забив бельгийцам. Вот только сборной это, увы, не поможет…

А после матча с японцами стало окончательно ясно, что с группой нашей сборной крайне повезло: по-настоящему классных команд в ней не обнаружилось. Я написал в «СЭ»: «Будем играть с бельгийцами на ничью – обязательно проиграем. Как было с японцами».

Предположение, увы, сбудется на все сто…

Политик Аркадий Дворкович в интервью «СЭ» рассказал: «Я был на чемпионате мира-2002, и мне очень не понравилось то, что уже после матча с Японией Романцев считал ситуацию безнадежной. Хотя шансы на выход из группы, и большие, оставались. Тем не менее уже после встречи с японцами были куплены обратные авиабилеты – на следующий день после поединка с Бельгией».

В те дни Москве, впрочем, было уже не до самого футбола.

9 июня, во время и после трансляции на большом экране матча с Японией, в центре столицы произошли массовые беспорядки, о которых еще долго с ужасом вспоминали москвичи. Хуже того – погиб московский школьник Андрей Тружеников. К первой годовщине тех кошмарных событий мы с коллегой по «Спорт-Экспрессу» Александром Мартановым провели специальное расследование, что же произошло.

…Такие дни хочется вычеркнуть из памяти навсегда. Хочется посчитать чудовищным сном автомобили, полыхающие в ста метрах от Красной площади, перевернутую «скорую» и разгром витрин от Манежной до Пушкинской, разлетающиеся вдребезги стекла окон на первых этажах зданий Госдумы, мэрии и Театра оперетты и, самое страшное, – убийство, десятки ранений и сотни травм.

Но все это было. Я в минуты московского кошмара был в Иокогаме, на самом матче Япония – Россия, а потом в прессцентре, не веря глазам своим, смотрел кадры телехроники и со смесью ужаса и стыда отбивался от расспросов зарубежных коллег.

Коллеге Мартанову сразу же после гола Инамото с Манежки позвонили друзья: «Мы едем к тебе. Здесь находиться невозможно». Одному из этих друзей к тому времени уже попали бутылкой в грудь, да и победного гола японцев никто из них не видел – вся площадь думала уже только о том, как увернуться от стеклянных снарядов. На пути к метро «Библиотека имени Ленина» им встретился милиционер – чуть ли не единственный на площади. В гущу событий он явно не торопился.

А в тысячах километров от этого ада, в японском лагере сборной России, несколько часов спустя смотрели друг на друга ошеломленные игроки. И хотя футбол – всего лишь игра, им не могла не прийти в голову страшная мысль: «Не мы ли виноваты?»

Несмотря на безобразную игру – все же не они. Футболист «Реала Сосьедад» Валерий Карпин и фанат ЦСКА Владимир, согласившийся поведать нам невероятные подробности событий на Манежной, утверждали слово в слово: «Если бы сборная России в тот день выиграла, произошло бы то же самое». К схожему выводу пришли и авторы этих строк: собственно футбол не имел к последующим погромам в Москве никакого отношения. Он был только поводом, точкой отсчета.

Боялись ли игроки после таких событий возвращаться домой – тем более что в их адрес, словно в какой-нибудь Колумбии, раздавались недвусмысленные угрозы? О реакции команды на беспорядки на Манежной мы решили узнать у представителей двух «срезов» сборной – легионера Карпина и выступающего в России Игоря Семшова.

Карпин:

– Вандалы, устроившие драку и поджигавшие машины, не имеют ничего общего с футбольными болельщиками. Уверен, что результат матча не имел для них никакого значения. Не думаю, что события на Манежной сказались на нашей последующей игре. Еще до прилета в Москву нас предупредили: возможны эксцессы. Но получилось все по-другому. Обычные люди подбадривали нас, просили не вешать нос, убеждали, что жизнь продолжается.

Семшов:

– События в Москве транслировали все японские телеканалы, и мы, естественно, их обсуждали. Общим состоянием при виде горящих и перевернутых машин были шок и ужас. Честно скажу: вначале возникла мысль – может, и мы к этому причастны? Но, как позже удалось выяснить, игра была ни при чем. Не слишком глубоко разбираюсь в политических вопросах, но отсутствие милиции на таком массовом мероприятии прямо около Кремля – абсурд. Как такое вообще возможно? Я пришел к выводу, что это была спланированная акция, замешанная на политике.

В Москву возвращаться не боялись – постоянно созванивались с родными и поняли, что эмоции пошли на спад. Даже трансляцию матча с Бельгией на той же Манежной было решено не отменять, и, несмотря на поражение, никаких эксцессов не было. В самолете из Токио, правда, у каждого переписали адрес – видимо, чтобы попросить участковых по месту жительства оберегать нас от неприятностей. Но я с семьей после возвращения на несколько дней уехал в другой город, а когда вернулся, все уже было спокойно.

Вот что вытекает из информации, предоставленной нам следователем Татьяной Гизатуллиной. По делу о беспорядках на Манежной, которое она и ведет, осуждено 26 человек в возрасте от 15 до 30 с лишним лет (те, кто моложе 16, получили условные сроки). Диапазон наказаний – от двух лет условно до семи лет реального срока. Самый большой срок получил Сергей Русских, ранее судимый.

Во время событий на Манежной ударом ножом в сердце был убит 17-летний школьник Андрей Тружеников. По данным из фан-структур, это был член одной из фанатских группировок «Спартака». Сообщалось, что родственникам погибшего выплатили компенсацию 40 тысяч рублей…

Убийц так и не задержали – более того, по словам нашего источника в столичной прокуратуре, спустя год после преступления не было даже подозреваемых. Это тем более странно, что некоторым активистам фанатского движения в прокуратуре же показали фотографии людей, которых назвали убийцами Труженикова. Но делу это не помогло.

Зато нам самим с помощью связей в фан-структурах удалось выйти на свидетеля убийства. Владимир – фанат ЦСКА, а «в миру» продавец спецодежды с образованием программиста – остался вне поля зрения прокуратуры, ни разу туда не вызывался, а потому более месяца размышлял над нашим с коллегой Мартановым предложением рассказать об увиденном. Многие его отговаривали, но наша встреча в кафе у метро «Динамо» все-таки состоялась.

Владимир сказал:

– Труженикова убили не фанаты – это точно. Те, кто участвует в фан-движениях, узнают себе подобных по одежде. Так вот эти люди – кажется, шестеро в возрасте от 20 до 25 лет – были одеты совсем иначе. По-бандитски.

– Что предшествовало убийству?

– На этих людей бросилась группа фанатов в возрасте от 18 до 20 лет, среди которых был и Тружеников. Причем у одного из фанатов уже было ножевое ранение. Видимо, в толпе парня ранили как раз будущие убийцы, и фанаты догнали их, чтобы отомстить. Вышло наоборот – я видел, как удары ножом получили еще двое. Тружеников – прямой в сердце, еще одному вспороли живот. Второй выжил, а Андрея (его имя и фамилию узнал только из газет) до больницы не довезли…

– Как произошло смертельное ранение?

– Убийца достал не простой нож, а тесак, – как показала медэкспертиза, он был более четырех сантиметров в ширину и около десяти в длину. И по виду оружия, и по характеру ранений не было похоже, что человек первый раз им воспользовался. Как только удар был нанесен, приятели Труженикова разбежались. Побежали и убийцы, а почти вся наша компания погналась за ними. Остались я и еще четверо, у кого есть навыки для оказания первой помощи.

– Настичь преступников не удалось?

– Нет. Они действовали уверенно и смогли раствориться в толпе. Не помогло даже присутствие пяти омоновцев: мы увидели их неподалеку от места трагедии, и полковник тут же выделил нескольких сотрудников для поимки преступников. Но в такой толпе «растаять» за две минуты ничего не стоит.

– Труженикова можно было спасти?

– Мы попросили омоновцев как можно скорее вызвать «скорую», что и было сделано. Но машина чуть-чуть не доехала – толпа разнесла ее. Тогда мы нашли попутку: кто-то из смотревших футбол успел-таки спасти свое авто. Окружили ее так, чтобы она не проехала, и объяснили водителю – человек погибает, его надо отвезти в больницу. В этой машине Андрей и умер. А те из наших ребят, кто ехал вместе с ним, на следующий день давали показания в прокуратуре.

– Их вызывали как свидетелей?

– Трудно назвать вызовом, когда в семь утра тебя из дома забирает милицейская машина. В прокуратуре с ходу заявили: вы – главные подозреваемые в убийстве. Они, едва оправившись от шока, рассказали, как было на самом деле. Вскоре второй следователь извинился: забудьте, мол, все, что вам говорили, вас вызвали как свидетелей. По их показаниям составили фоторобот убийц, после чего отпустили и больше не тревожили.

Были ли в беспорядках задействованы организованные группировки футбольных фанатов? Так звучал один из главных «послеманежных» вопросов. Мы спросили об этом Андрея Б. – ветерана армейского фан-движения:

– Манежка была первым массовым мероприятием за последние годы, от которого фаны, что называется, отмазались. Дело в том, что даже самые упертые из них в какой-то момент поняли: последствия участия в таких событиях могут быть печальными. Потому что после разгрома рынка в Царицыне в 2001 году, в котором участвовали в том числе и фаны, правоохранительные органы перетрясли все фанатское движение.

Так что еще перед Манежной серьезные фанатские «фирмы» понимали: какие-либо «подвиги» нашему движению не нужны. Если под глазом камер слежения громить машины, тебя мгновенно определят куда следует. Будучи фанатом, ты просвечиваешься со всех сторон – и в случае чего уголовное дело обеспечено.

Поэтому у большинства группировок давно вошло в традицию смотреть подобные матчи в барах. Матч с Японией мы – человек 80 – смотрели в баре у стадиона «Локомотив». Знаю точно: среди арестованных нет ни одного человека, авторитетного в фанатских кругах. Любая информация о фанатах распространяется, словно по голубиной почте. После Манежной в прокуратуру вызывали всех лидеров фан-движений, но власти вынуждены были признать: наиболее серьезные из них отношения к погромам не имеют.

Если кто-то из фанатов и присутствовал на Манежной, то лишь молодежные «фирмы». Разрозненные представители более взрослого поколения пытались поставить их на место, но были попросту сметены. Эта пьяная молодежь, которую мы называем «карликами», и была движущей силой погромов. Мне кажется, что события не были кем-то инспирированы. Неуправляемая энергия вылилась в русский бунт – бессмысленный и беспощадный.

Свидетельства фаната ЦСКА Владимира большей частью подтверждают выводы Андрея Б.:

– Фанаты не планировали групповых походов на Манежку. Сам я направлялся туда один – просто посмотреть футбол. Встретил по дороге знакомых, с ними и остался.

– Кто заварил кашу?

– «Карлики» – подростки от 13 до 17лет. Они прекрасно знают фанатскую иерархию, но последние года три ей не подчиняются. Их стало слишком много. На Манежной мы хотели их усмирить, и в первом тайме это вроде бы удалось. В перерыве они, и без того пьяные, «добавили» еще и с новыми силами бросились на тех, кто пытался им противостоять. Соотношение было примерно тысяча к двадцати, и нам пришлось ретироваться. Из-за того, что большинство организованных фанатов – равно как и милиция – на Манежной отсутствовали, «карлики» воспользовались безвластием. Их было где-то две трети от общего числа присутствовавших на площади (по официальным данным, общее число – 8,5 тысячи человек). Они считали себя патриотами – а сами громили Москву. Небольшая часть «карликов» пошла даже на Красную площадь. На подступах к ней охрана их все-таки остановила, и больше попыток повторить штурм не было.

– Впоследствии кто-то хвастал своими «подвигами» на Манежной?

– Очень многие. Мы пытались им объяснить дикость их поведения, но они делали удивленные лица: «А разве не это – основной принцип футбольного хулиганизма?» Отвечали, что по крайней мере в России фанаты всегда считали, что в разборках не должны страдать обычные люди. Но «карлики» наших слов так и не поняли. Они понимают только физическую силу.

– Знаете ли вы тех, кто оказался за решеткой? И как к ним относитесь? – вопрос Владимиру.

– Думаю, их посадили по делу. Таких «героев» нужно сажать, и надолго, чтоб другим неповадно было. Немного знаю одного, который отсидел пять месяцев и вышел – то ли по амнистии (эту версию следователь Гизатуллина опровергла – за последний год амнистий не было), то ли еще почему. Года два назад он был фанатом ЦСКА по прозвищу Воротник, но с тех пор на стадионе его не видел. Случайно встретились в метро, и он рассказал о своих приключениях. Лично я считаю, что ему нужно было дать еще лет десять…

Эти слова стоит проиллюстрировать картиной, увиденной нами в Черкизове за полчаса до финала Кубка России-2003. Неподалеку от касс вдруг возникло оживление – пообщаться с болельщиками решил Владимир Жириновский. Толпа встретила политика ликующим ревом, а он вдруг принялся раздавать желающим «полтинники» из заранее приготовленной пачки – на билеты. Через минуту вокруг Жириновского образовалась такое столпотворение, что мы сочли за благо отойти подальше – вполне могли и раздавить.

Создалось впечатление: предложи этим маргиналам пойти громить ларьки и бить морды – согласятся без промедления. Для того чтобы представить ту же публику, уничтожающую центр Москвы, много воображения не было нужно.

В завершение темы – резюме следователя Гизатуллиной:

– Среди осужденных есть как называвшие себя скинхедами, так и фанаты, и обычные люди, – сказала она. – Причем принадлежность фанатов к какому-либо клубу не имеет значения. В ходе следствия выясняли все подробности из жизни подозреваемых и знаем, кто из осужденных к какой фанатской группировке принадлежал. На основании полученных данных можно сказать, что со стороны какой-то из них не было ничего спланировано. Следствие ведется по статье «Стихийно возникшие массовые беспорядки».

Может и так. Но возникает как минимум один вопрос насчет стихийности. Арматура и биты, которыми толпа крушила центр Москвы, – это, надо полагать, традиционные инструменты поддержки футбольной сборной страны? Ими ведь, по данным нашего источника из мэрии, даже саму резиденцию Юрия Лужкова хотели взломать! Но двери мэрии в воскресный день были наглухо опечатаны, и биты пришлось использовать лишь для уничтожения стекол на первом этаже.

Кстати, о битах. Одним из козлов отпущения за события на Манежной стала рекламная фирма, не раз демонстрировавшая видеоклип – фрагмент из фильма «Большой Лебовски», где герой как раз таки бейсбольной битой крушит автомобиль. Министерство по антимонопольной политике признало фирму виновной в нарушении Закона о рекламе и оштрафовало на 20 тысяч рублей. Апелляция фирмы в Арбитражный суд Москвы была отклонена. Более того, вскоре после беспорядков в ней были произведены обыски и изъятие документов.

Конечно, подобная реклама была, мягко говоря, не к месту. Но и здесь возникает вопрос. Еще до начала чемпионата мира мы регулярно проходили по Манежной площади и видели тот же самый видеоклип. По словам представителей фирмы, он транслировался с 15 мая, и, следовательно, ни о каком злом умысле – провоцировать посетителей футбольной трансляции на агрессию – и речи быть не могло. Почему, в таком случае, ГУВД Москвы не позаботилось до 9 июня о снятии клипа из эфира? И стоило ли милиции вешать собственную «невнимательность» на рекламщиков?

Как бы ни был велик эффект толпы, для масштабных погромов ей не обойтись без благоприятных обстоятельств. В этот день они были идеальными.

Фанат Владимир рассказал:

– Началось все с того, что свободно продавалось спиртное в бутылках. Это удивило и насторожило – в Москве перед массовыми мероприятиями так не бывает. Во-вторых, в местах подобного стечения публики всегда множество милиционеров, кордоны с обысками. Тут не было никого и ничего! Когда в прошлом году ЦСКА завоевал Кубок России, мы – человек сто – приехали на Манежку и начали праздновать успех, без всяких погромов. Наоборот – с шампанским. Так тогда через пять минут к нам подъехало три автобуса ОМОНа. А тут – один почти на десять тысяч человек. Это было тем более удивительно, что во время трансляции предыдущего матча против Туниса тех же омоновцев было полно.

– Как вели себя немногие сотрудники органов правопорядка?

– Едва начались беспорядки, первыми с площади ушли, как мы их называем, «ментята» – обычные солдаты внутренних войск. За ними организованно, колонной, ушла обычная милиция. Их было максимум человек 20. И только 30 омоновцев, которые приехали на подмогу, выполнили свой долг до конца. Они не сдавались даже после начала погрома – выстраивали оцепление, пытаясь сдержать толпу. Их теснили, но они не расходились до последнего – пока не оказались окончательно рассеяны.

– Омоновцам досталось крепко?

– Я лично вытаскивал лейтенанта ОМОНа из толпы. Он уже ничего не мог сделать, но мы вклинились, окружили его и отнесли к своим. Если бы не мы, его бы добили. Как добили бы и журналистов, которых нам тоже пришлось вытаскивать. Камеры разбивались об асфальт, едва их замечали…

Безвластие на Манежной подтверждают все, кто там был. Кроме… столичной прокуратуры. «Никаких уголовных дел в связи, как вы выражаетесь, с халатностью властей мы не возбуждали. Вообще, считаю, что милиции было много, – сказала следователь Гизатуллина. – Они как могли противостояли бесчинствующей толпе. Среди сотрудников охраны правопорядка – человек десять пострадавших. В том числе и офицеры, которые до последнего находились на площади. Один из солдат внутренних войск после событий на Манежной площади комиссован из армии в силу неспособности продолжать службу».

Допустим, что все было именно так. Но разве положил бы тогда начальник столичного ГУВД Владимир Пронин 10 июня (то есть всего днем позже) на стол тогдашнему министру внутренних дел России Борису Грызлову прошение об отставке? Грызлов, правда, приказал Пронину продолжать работу, а вот аналогичный рапорт его заместителя Василия Чемисова, который в «кровавое воскресенье» был дежурным по городу, министр подписал. Вечером 9 июня, согласно нашему источнику в мэрии Москвы, Юрий Лужков устроил жесточайший разбор полетов, на котором начальник ГУВД выглядел весьма бледно и ничего толком разъяснить не смог. Но наказания не последовало – двумя годами ранее столичную милицию вывели из муниципального подчинения.

О многом хотелось расспросить руководителей ГУВД. Например, перед любым массовым мероприятием начальник милиции общественной безопасности должен прислать на визу начальнику ГУВД приказ о введении усиленной охраны города с прогнозом количества участников. Но в тот день такой приказ на подпись Пронину отправлен не был. Почему?

Многое хотелось выяснить и в мэрии. О чем, например, думал ее департамент потребительского рынка и услуг, не ограничив 9 июня продажу спиртного в центре Москвы. Были у нас вопросы и к рекламной фирме – выплачен ли, к примеру, штраф и зачем нужно было вставлять в рекламный ролик эпизод с битой и автомобилем.

Начальник пресс-службы ГУВД Москвы Валерий Грибакин сразу сказал, что на тему Манежной с нами никто разговаривать не будет. Потом, правда, все же пообещал организовать беседу с замом Пронина генералом Карнауховым. Но и этого не произошло.

В столичной мэрии и в рекламной фирме, как и в ГУВД, от темы Манежки шарахались, как черт от ладана. Каждому из конспираторов, видимо, было что скрывать. Разве не прав Игорь Семшов в том, что у стен Кремля о беспечности властей может говорить лишь наивный?

Любопытную версию выдвинули уже известные вам Владимир и Андрей Б. – кстати, по основной профессии политический журналист.

Андрей Б.:

– До событий 9 июня Государственная дума никак не могла принять Закон о борьбе с экстремизмом. Жесткий законопроект лежал на полке – и хотя его лоббировала партия власти «Единая Россия», до скорого рассмотрения дело бы вряд ли дошло. Зато после беспорядков этот закон приняли стремительно. Возникает вопрос – не потому ли власти в день событий на Манежной не просто бездействовали, но даже потворствовали разгрому, что кому-то было выгодно таким варварским способом приблизить рассмотрение законопроекта?

Владимир:

– Судите сами – первый раз на массовом мероприятии в Москве изначально не было ОМОНа, а у обычной милиции не было спецсредств. При этом большое скопление народа прогнозировалось, и вряд ли власти о нем не знали. Могу объяснить это чьей-то заинтересованностью в принятии Закона о борьбе с экстремизмом. Людей, пришедших посмотреть футбол, политики использовали в качестве пушечного мяса. И закон прошел на ура.

Политическая версия беспорядков столь же недоказуема, как, скажем, взяточничество футбольных судей. Но, если вдуматься, что в этом случае нам могли бы сказать в московском ГУВД? А в мэрии? Случайно ли, что в обеих государственных структурах, повинных в событиях лета 2002 года, вместо покаяния (которое, как правило, благотворно влияет на имидж) последовал отказ от разговора?

В этом свете по-новому начал звучать и ответ Татьяны Гизатуллиной на наш вопрос, когда можно будет поставить точку в расследуемом ею деле. «Никогда», – ответила следователь. Действительно, можно ли поставить точку в деле, если в нем, как пел Андрей Макаревич, «вверх и в темноту уходит нить»?

…Наверное, у вас возникнет вопрос – зачем я решил в книге столь подробно напомнить об этой поросшей быльем истории спустя шесть лет после того, как она произошла.

Во-первых, потому что сборной России по футболу она хоть косвенно, но касалась. Во-вторых, потому что с тех пор не изменилось ничего. В лучшем случае.

Как писал когда-то вождь мирового пролетариата, «нельзя жить в обществе и быть свободным от общества». Наше общество тяжело больно национализмом, и власти не делают ничего, чтобы с этой болезнью справиться. Футбольные фанаты – это в основном толпа малообразованной молодежи, чрезвычайно податливая для простых и агрессивных идей. С каждым годом политики радикального толка пользуются этим все больше и больше. Расизм и ксенофобия в фанатских кричалках и баннерах давно уже стали обыденностью, как и скандирование: «Русские, вперед!» Что оно может означать, когда играют две клубные команды, немалую часть которых составляют африканские и южноамериканские легионеры?

Недавняя громкая история в Приэльбрусье, где столкновение спартаковских фанатов с местным населением, задействовавшим огнестрельное оружие, привело к тяжелому ранению болельщика Константина Колчанова, лишний раз подчеркнула: то, что случилось на Манежной площади, далеко не случайность. В российском обществе есть серьезные силы, которым выгодно погрузить страну в пучину национальной розни. Они и используют в своих целях фанатов, которые в начале 2000-х в большинстве своем еще были аполитичны. Теперь таких группировок не найдешь. Все очень просто: футбол – чуть ли не единственная легальная возможность для собраний больших, многотысячных групп молодежи. Это – огромная сила, которую нужно только идейно вооружить…

К чему все это приведет, не хочется даже думать. Но надо. И в первую очередь – властям, если они, конечно, заинтересованы в здоровом и толерантном российском обществе. Оттого я и счел необходимым напомнить людям о кровавых событиях на Манежной площади.

Но вернемся к футболу. После поражения от японцев у нас еще был более чем реальный шанс остаться на чемпионате. Нужно было всего лишь не проиграть скромной Бельгии. Правда, со второго места в группе наша команда вышла бы в 1/8 финала на Бразилию. Страшно было даже представить, во что бы она превратила такую команду…

Не превратила. Потому что Бельгии россияне проиграли. С довольно романтичным счетом 2:3 – но с невнятной игрой, которую в концовке едва не спасла аврально выпущенная на поле молодежь – Сычев и Кержаков. А Романцев, почти весь матч не снимавший солнцезащитные очки (о чем это свидетельствовало, посвященные знали очень даже хорошо), встал со скамейки и направился в раздевалку, не дожидаясь финального свистка…

…Дима Сычев – рыдающий, натянувший на голову футболку, еле бредет к раздевалке в объятиях такого же мальчишки, Саши Кержакова.

С этой сценой, от которой ком подкатывал к горлу, у меня будет ассоциироваться чемпионат мира-2002 и десять, и двадцать лет спустя.

Чемпионат, украденный у поколения, которому неведомы были страхи и комплексы. Чемпионат, отданный поколению, лучшее время которого уже прошло.

Почти весь матч я ловил себя на ощущении дежа-вю. 90-й год, Италия. Блестящее поколение, которое выигрывало Кубок кубков-86 и брало серебро Euro-88, на Апеннинах выглядело сумрачным, вялым, пресытившимся футболом. Состарившаяся команда Лобановского безнадежно проигрывала румынам и аргентинцам – и на это по телевизору с горечью смотрели молодые голодные парни, которые взяли власть в чемпионате Союза, блистательно выиграли молодежный чемпионат Европы и готовы были смести все преграды на своем пути. Мостовой, Юран, Саленко, Колыванов, Кирьяков…

За четыре чемпионата мира подряд, включая японо-корейский, до 1/8 финала добирались 35 стран – от Швейцарии до Коста-Рики, от США до Саудовской Аравии, от Колумбии до Чили. Только России среди этих стран не было.

Не оказалось их и в Японии, где нам благоволило все: и жеребьевка, и чужие результаты. Все, кроме главного – собственной игры. Даже у тяжеловесных бельгийцев она оказалась тверже.

Онопко, Никифоров, Карпин, так и не сыгравший на ЧМ-2002 Мостовой…

Они – самые достойные и преданные футболу представители своего поколения. В отличие от «восьмидесятников», они не смогли привести страну к большим победам – но честно бились за нее. Одно воспоминание о Карпине образца 1999 года, олицетворении сборной, едва не совершившей чудо из чудес, до сих пор греет душу.

Но футболисты не волшебники. У них нет эликсира вечной молодости. Медленная, неуклюжая, заикающаяся игра, которую показала наша сборная в Японии, – не вина ветеранов. Это их беда. Они откликались на каждый вызов в сборную, порой конфликтовали по этому поводу с клубными тренерами. В конечном счете они были неотъемлемой частью команды, прошедшей отборочный цикл ЧМ-2002.

Было бы чрезвычайно несправедливо поступать с ними так, как обошлись с заслуженными ветеранами после ЧМ-90. Их обвинили во всех смертных грехах и будто вымарали из футбольной жизни. Я до сих пор с ужасом и недоумением вспоминаю крохотную квартиру на Речном вокзале, в которой вернувшийся из Франции Вагиз Хидиятуллин нянчил с женой троих детей, а в родном «Спартаке» ему не позволили даже тренироваться. И о нем, и о его товарищах по несчастью в нашем неблагодарном футболе демонстративно забыли.

Но того, что симбиоз самоотверженности и удачи делает возможным в квалификации, не может хватить в финале. Этого либо не понял, либо не захотел понимать Романцев, ставший заложником своего любимого поколения. В клубной команде это было бы простительно. В сборной – нет.

Удивительное дело: тренер, в «Спартаке» безжалостно расстававшийся с «отыгранными игроками» (его собственное выражение) калибра Цымбаларя с Тихоновым, не нашел в себе сил для радикальных перемен в сборной. Расплатой за измену собственному, пусть и многими не любимому, крутому нраву стало фиаско на чемпионате мира.

Когда я увидел состав сборной на игру с Бельгией, вначале не поверил собственным глазам. Казалось, тренер решил написать новый сценарий к старинному фильму «В бой идут одни старики». Специально подсчитал: возраст среднестатистического российского игрока, начавшего матч в Фукурое, – 28,8 года. Стало ясно: Романцев в своем слепом поклонении опыту пошел путем Лобановского. Но не красивым 86-го и результативным 88-го, а ошибочным, 90-го.

…Сычев, в темных очках, с мертвенно бледным лицом, шел по смешанной зоне, не замечая никого и ничего вокруг. Кержаков, напротив, с журналистами общался долго и терпеливо, признавался, что недоволен собой: на последней минуте эмоции побудили ударить не ногой, а головой.

Я глядел на них и очень надеялся на то, что новое футбольное поколение, наученное горьким опытом своих не менее талантливых предшественников, не повторит в сборной их горькой судьбы…

Реакция общественности и, в частности, прессы на бесславный вылет с ЧМ-2002 была сверхжесткой. Романцев и его штаб не сделали ничего, чтобы им можно было посочувствовать – и решениями до и во время первенства, и поведением они сами спровоцировали безжалостные оценки.

Чтобы читатель понял, до какой степени безжалостные, приведу материал на первой полосе «СЭ» собственного корреспондента газеты в Италии Георгия Кудинова. Написан он был по горячим следам матча с Бельгией и назывался красноречиво – «Сборная Юрского периода». Не могу сказать, что солидарен с ним по содержанию и форме всех его пассажей (в частности, совершенно не согласен с акцентом на провале бывших и действующих спартаковцев, с его оценкой уровня Бесчастных и игровой концепции Романцева), но мотивы, побудившие журналиста дать столь хлесткое резюме выступлению России на ЧМ-2002, понять можно. Другое дело, что в этом случае еще до чемпионата нам, журналистам, следовало высказываться много жестче, чем это делалось. Мы же исходили из ложного посыла, что в интересах сборной до начала первенства нужно создать вокруг заведомо обреченной команды благожелательную атмосферу…

За ту фальшь считаю теперь нужным перед читателями извиниться.

В комментарии «Сборная Юрского периода» Кудинов написал:

«Если мы желаем нашей сборной добра, то, мне кажется, должны поблагодарить Бельгию за то, что она избавила нас от дальнейшего позора. Не знаю, как вам, а мне теперь хочется как можно быстрее услышать из уст Олега Ивановича Романцева только одно: я ухожу в отставку… Жестоко? Но разве не жестоко так издеваться над сборной России и миллионами ее болельщиков, как это делал последние месяцы Романцев?

Случилось то, что и должно было случиться. Команда, которая бездарно играла в товарищеских матчах, бездарно выглядела и в Японии. Повесить всех собак на Онопко, Никифорова, Ковтуна? Но они сыграли, как умеют, и отдали себя игре без остатка – большего они дать просто не могут. Все загубил Бесчастных? Но чего еще было ждать от провалившегося в скромных европейских клубах игрока, чьи достижения в этом сезоне равны нулю? Титов в очередной раз показал, что у него нет качеств лидера и бойца, но кто, как не его клубный тренер, должен об этом знать? К чему рассуждения о хорошем моральном климате в команде, если при этом Мостовой приехал в Японию туристом (что так будет, боюсь, было известно тренерам с самого начала), а Даев – травмированным? Зачем было обманывать всех перед Японией и Бельгией, что сборная намерена играть на победу, если с первых минут она боязливо играла на ничью? Для чего было изучать Бразилию и направлять на ее матчи тренера-консультанта (Александра Корешкова. – Прим. И. Р.), если на двух первых встречах Бельгии, по признанию нашего генерального менеджера, не было никого? Что ж, Бразилию наши тренеры теперь знают вдоль и поперек, можно теперь использовать полученные знания дома – на диване перед телевизором.

У меня лично полное ощущение, что на чемпионате мира играла не национальная сборная России, а частная команда Олега Романцева и Михаила Гершковича. Интересно, кто из этой пары будет теперь отвечать за провал? Романцев, говорят, тренировал команду, Гершкович создавал моральный климат и общался с прессой. У Романцева были свои любимчики, у Гершковича, видимо, свои. Когда хотелось услышать мнение Романцева по тому или иному скользкому вопросу, весь удар на себя мужественно принимал Гершкович, за что надо отдать ему должное. Зато сам Гершкович в ключевые моменты давал понять, что главный тренер – Романцев.

Не могу себе даже представить, чтобы в Италии на пресс-конференцию или просто на встречу с прессой приходил не Траппатони, а второй тренер, хотя его фамилию в отличие от Павлова кто-то и слышал! Не представляю, как здесь отнеслись бы к тому, что тренер сборной с первой до последней минуты любого матча держит на поле футболиста с почти нулевым коэффициентом (речь о Титове), потому что этот же тренер является президентом клуба, которому надо этого игрока продавать за границу?

…Слава богу, что все это закончилось. С новым тренером все же начинать с нуля не придется. По-доброму попрощавшись с Онопко, Никифоровым, Ковтуном, Мостовым, возможно, Карпиным, можно делать новую команду с Смертиным, Измайловым, Соломатиным, Семшовым, юным Сычевым. Хочется верить, что с уходом Романцева закончатся отговорки на предмет того, что у нас нет игроков лучше тех, что вызваны в сборную, и начнутся настоящие поиски кандидатов – но не за месяц до официального турнира, а за два года. Хочется надеяться, что из медленной и беспомощной команды Россия превратится в мобильную и организованную сборную.

Чемпионат мира для нас закончен. Ставка на спартаковского тренера и спартаковских игроков нынешнего и прежних созывов себя не оправдала. Олег Романцев подтвердил, что на международном уровне его пещерный имидж затворника, его устаревшие идеи и игровая модель несостоятельны.

Какой футбол нам не нужен, мы только что увидели. Теперь хотелось бы увидеть что-нибудь иное. Только не надо начинать песню с того, что у нас нет достойных преемников на место прежних авторитетов. У этой песни грустный конец».

Кудинов, повторю, написал этот материал спустя несколько часов после вылета сборной с мирового первенства – отсюда, полагаю, и хлесткость многих формулировок. Я же опубликовал в «Спорт-Экспрессе» свои размышления под заголовком «В ожидании „русского Феллера“» уже после окончания первенства. Иногда самому интересно узнать, какими категориями мыслил шесть лет назад и насколько эти идеи соответствовали тому, что затем произошло в реальности.

Мне кажется – соответствовали.

«…Недаром говорят: можно лечь спать талантливым, а проснуться бездарным.

В Корею и Японию не приехал никто из действующих российских тренеров, за исключением Бориса Игнатьева и – по долгу службы – Александра Корешкова. Можете рассматривать эту констатацию, господа тренеры, как булыжник в ваш огород. При такой коллективной «неявке» нет смысла удивляться тому, что мы используем тактику, давно положенную всем остальным миром на полку.

Модный нынче взгляд на Олега Романцева как на отдельно взятого ретрограда, демонстративно игнорирующего современные футбольные веяния, полагаю, примитивен, если не глуп. Главного тренера сборной превратила в «вещь в себе» далеко не только собственная замкнутая натура, а прежде всего обстановка в тренерском корпусе страны. Атмосфера ничем не обоснованной самодостаточности.

Великий хоккейный тренер Майк Кинэн не гнушается приехать на чемпионат мира по хоккею – хотя этот турнир далеко не ровня футбольному «тезке». Российские коллеги Кинэна из мира футбола во время полуторамесячной паузы в национальном чемпионате довольствуются телетрансляциями. Даже Юрий Семин, который нашел время съездить на финал Лиги чемпионов-2002 и не брезгует учиться, например, у Алекса Фергюсона (не потому ли и играет «Локомотив» в этом году по усовремененной схеме?), не решился поплыть против течения. На мой взгляд, напрасно.

При этом все наши тренеры решительно выступают против приглашения в сборную иностранного специалиста. Порочный круг замыкается.

Многие тренеры снисходительно именуют журналистов дилетантами. Может и так. Но даже дилетанту очевидно, что ничего, кроме движения мяча, по телевизору не разглядишь. Между тем именно чемпионаты планеты задают тон мировой футбольной мысли на четыре года вперед.

Почему, скажем, провинциалка Турция на полях ЧМ-2002 была «одета» с таким безукоризненным вкусом, что оставалось диву даваться? Какие нюансы сделали непроходимой исторически уязвимую оборону бразильцев? Откуда бралась коллективная скорость корейцев и американцев?

Ни на один из этих вопросов наши тренеры развернуто ответить не смогут. Потому и приезжаем мы на чемпионат мира такими же тактически «оснащенными», какими были в далеком 37-м во время турне басков по СССР. Гости громили наши клубы один за другим, и лишь к концу поездки советские футбольные умы смекнули: играют-то баски по неведомой схеме «дубль-ве», тогда как мы действуем по старинке – «пять в линию»!

В 37-м не было ни телевизоров, ни еврокубков, а в чемпионатах мира мы не участвовали. Сейчас все это есть, а железный занавес и репрессии за поклонение перед иностранщиной, слава богу, остались в далеком прошлом. А воз и ныне там.

… У нас почему-то принято считать, что молодой тренер обязательно должен хлебнуть лиха в футбольной тьмутаракани. Но зачем попусту тратить время и растворяться в серости, как герой чеховского «Ионыча», когда есть талант, знания и море энергии, чтобы их применить?

Когда Франц Беккенбауэр почувствовал, что в Германии наступает кризис, он нажал на все свои рычаги влияния, чтобы трудоустроить поколение чемпионов мира 1990 года. Феллер без какого-либо опыта клубной работы возглавил сборную, Заммер – дортмундскую «Боруссию», Бреме – «Кайзерслаутерн».

У нас нет поколения, которое выигрывало чемпионат мира. Но есть серебряные призеры первенства Европы, олимпийские чемпионы, а главное – люди, которые успели познать изнутри и советский, и заграничный футбольный опыт. По инерции они работать не захотят, да и не смогут.

Но ему, этому рождающемуся тренерскому поколению, не пробить скорлупы без поддержки властных футбольных структур. Сможет ли президент РФС, не любящий резких движений, выступить в революционной роли «русского Беккенбауэра»? И, главное, захочет ли?

Наверное, нашему «поколению Феллера» еще нужно несколько лет, чтобы дозреть до уровня первой сборной. Пока же жизнь все настойчивее требует приглашения авторитетного иностранного специалиста, независимого и беспристрастного. Именно за это в последние недели ратует «СЭ».

В ответ слышим язвительные замечания. Например, такое: «А как вы будете выглядеть, если зарубежного тренера пригласят, но со своей миссией он не справится?»

Конечно, может и не справится. Так сказать, не дать результата. Тем не менее эффект от его работы у нас все равно, уверен, будет положительным. Потому как приглашение классного тренера из-за рубежа обязательно стряхнет паутину со всех его российских коллег.

Те, кто ратует за «своего» тренера, могут привести в пример турка Шенола Гюнеша и американца Брюса Арену: это же «национальные кадры»! Между тем никакого противоречия здесь нет. На клубном уровне и в Турции, и в США работали многие известные зарубежные тренеры: Скала, Даум, Луческу, Паррейра на Босфоре, тот же Паррейра, Милутинович, Кейруш в Новом Свете. Сколько могли почерпнуть у них и Шенол с Ареной, и игроки!

Кстати, о Паррейре. Весной 97-го мне довелось подробно побеседовать с ним. Пять лет назад еще не было речи о приглашении в сборную России заграничного тренера, а потому вопрос специалисту, в 94-м приведшему сборную Бразилии к титулу чемпиона мира, носил гипотетический характер: «Можете ли вы когда-нибудь согласиться поработать в России?»

Ответ Паррейры прозвучал неожиданно: «Вполне! По своему характеру я человек, любящий все новое. Страны, культуру, обычаи, людей. Большую часть карьеры отдал работе за рубежом – в Гане, Кувейте, ОАЭ, Саудовской Аравии, Испании, Турции. О Москве остались очень приятные воспоминания по Олимпиаде-80, куда я привозил кувейтскую сборную. Так что такого поворота исключать не стал бы».

Нынешний футбольный мир – это общий котел, где в смешении идей и традиций готовятся гармоничные, сытные блюда. Футбольный мир России, наоборот, – замкнутая, кастовая структура. «Романцев, который работает точно так же, как 13 лет назад, выиграл девять чемпионатов из десяти. Это одна из причин, почему я решил стать тренером», – сказал еще перед чемпионатом мира Игорь Шалимов.

Не знаю, получится ли у экс-спартаковца, но суть проблем не только своего бывшего наставника, но и всего нашего тренерского цеха он передал, увы, точно».

В качестве постскриптума замечу, что в 2003-м Колосков действительно попытался внедрить в российский футбол группу молодых тренеров, поживших и поигравших за рубежом. Но ни у Чернышова в молодежной сборной и «Спартаке», ни у Шалимова в «Уралане», ни у Алейникова в «Торпедо-Металлурге» не пошло. То ли опыта не хватило, то ли знания российской кухни футбольных интриг…

И только в 2007 году у этого поколения начало по-настоящему получаться. Черчесов со «Спартаком» занял второе место, прекрасный футбол нередко показывали «Динамо» Кобелева и «Амкар» Рахимова, который в межсезонье сменил пермский клуб на «Локомотив». Юран с «Шинником», которому молодой специалист поставил симпатичную, «спартаковскую» игру, вышел в премьер-лигу. Из этого списка экс-легионеров несколько выбивается Леонид Слуцкий, не игравший в футбол на профессиональном уровне и никогда не живший за границей. Но возрастная категория у него та же, а блестящее знание футбольной теории и коммуникабельность помогли этому тренеру выжать из ФК «Москва» даже больше, чем эта команда была способна, – четвертое место.

Что же касается зарубежных тренеров, то работа Гуса Хиддинка в сборной и Дика Адвоката в «Зените», полагаю, доказала мою правоту. А также правоту всего «Спорт-Экспресса», который начал продвигать идею с приглашением в национальную команду иностранца высшего класса еще с ЧМ-98.

А тогда, в 2002-м, закончилось все, по традиции, сварой. Вокруг чего? Ну, конечно же, вокруг денег!

Но сначала команде предстояло подвести грустные итоги и улететь из Японии.

Президент РФС в своих первых публичных выступлениях накалять атмосферу подчеркнуто не хотел. Вот примеры тогдашних ответов Колоскова на вопросы журналистов.

– Могла ли, на ваш взгляд, команда показать более содержательную игру, будь у нее другой главный тренер?

– Не думаю. Вряд ли дело в тренерах, которые взяли на чемпионат мира всех сильнейших. Если же говорить о Сергее Овчинникове и Ролане Гусеве, то первый все равно сидел бы «под Нигматуллиным», а второй – «под Карпиным».

– Вы можете предъявить какие-то претензии тренерам и игрокам?

– Только одну – они не вышли в 1/8 финала. Что же касается их отношения к работе, то никаких претензий нет. Каждый делал все, что мог, и я сказал об этом игрокам в раздевалке. Ни о каком поиске виновных не может быть и речи.

Спустя годы в книге «В игре и вне игры» Колосков рассказал, как все происходило на самом деле:

«В Японии сборная России разместилась в отдельном спорткомплексе, где были три поля, современные тренажеры, отличная кухня. Таких условий, пожалуй, не могли обеспечить многим из тех тридцати двух команд, которые приехали на чемпионат мира. Во время чемпионата хозяева старались удовлетворить все наши просьбы.

Несмотря на все усилия, мы не вышли из подгруппы, которая считалась слабейшей. После проигрыша бельгийцам на мой вопрос Олег Иванович ответил:

– Проиграли потому что проиграли, и все!

– Может, что-то не так делала федерация? Лично у вас, как у главного тренера, есть к ней претензии?

– Никаких! Вы все отработали в лучшем виде, нам были созданы прекрасные условия.

Это было сказано в присутствии тренеров М. Гершковича, С. Павлова и менеджера команды А. Полинского.

Наутро я поехал в команду, чтобы помочь решить организационные вопросы: финансирование, дату отъезда. Романцев был не в подпитии, он был просто пьян! Я попросил его собрать команду, но он с вызовом ответил:

– На собрание не пойду! Я уже не тренер.

Говорить с ним о чем-то еще было бесполезно, ребят собрал М. Гершкович. Собрание длилось недолго, а после него ко мне вновь подошел Олег Иванович:

– Нет, я не так выразился. Я еще тренер. И уйду из сборной только когда вы уйдете из РФС!

– Так значит, претензии к РФС у вас все же есть? Тогда назовите, какие.

– Назову, когда надо будет! – он поднял палец.

Сборная уехала в Россию, я как член исполкома ФИФА остался в Японии до конца чемпионата мира. Вернувшись, узнал о том, что в одном из интервью Романцев заявил журналистам: «Мне создавали неудобства в работе». Какие неудобства, он не объяснил. На встрече с руководителем Спорткомитета России Вячеславом Александровичем Фетисовым я даже не начал еще говорить о «японской эпопее» тренера, как он, уже наслышанный о поведении Романцева, сказал примерно следующее: «Пьяницам не место в большом спорте. Можно даже исполкома не ждать, освобождайте его от должности!»

Исполком РФС все же собрался. Я привык все делать, как положено. Но Романцев на него не явился».

Самого Романцева в интервью «СЭ» спустя месяц после ЧМ-2002 Максим Квятковский и Александр Львов спросили:

– Почему вы не пришли на заседание исполкома РФС, где обсуждались итоги выступления сборной России на ЧМ-2002?

– Я, конечно, очень люблю театр. Только, знаете, все хорошо в меру. Самую интересную постановку с лихо закрученным сюжетом и блестящими актерами интересно посмотреть раз, другой, может быть, третий. Но потом уже становится неинтересно: актеры все те же, а ты наизусть знаешь, кто, когда и какую реплику произнесет, да и ход пьесы расписан до мелочей. В «СЭ», кстати, еще перед исполкомом было опубликовано, как все произойдет. Я тоже знал. Потому и не пришел.

После заседания исполкома Колоскова спросили:

– Будет ли Романцев как-то наказан за неявку на исполком РФС, где прежний главный тренер сборной должен был отчитаться о проделанной работе?

Президент миролюбиво ответил:

– Нет. Может, он и правильно сделал, что не пришел. По большому счету все и так было ясно, о своей отставке Романцев и его штаб объявили заранее, а в очередной раз отвечать на одни и те же вопросы далеко не каждому приятно. В четверг, накануне исполкома, мы созвонились с Романцевым, и он подтвердил, что придет. Но, видимо, затем поразмыслил и принял другое решение. Конечно, хотелось его увидеть и сказать спасибо, но в любом случае мы остаемся коллегами и никаких противоречий, а тем более антагонизма, у нас нет.

Интервью Романцева «СЭ» тогда только предстояло выйти в свет. Вот что еще сказал в нем бывший главный тренер сборной.

– Когда вас приглашали в сборную, вы поставили условие, что при этом будете работать и со «Спартаком». Сейчас все в один голос заявляют – совмещение постов главного тренера сборной и клуба недопустимо. Как вы к этому относитесь? – спросили Олега Ивановича.

– Это еще один способ увести всех нас от глобальной проблемы. Когда сборная побеждала и выходила на чемпионат мира, никто почему-то и не заикался о совмещении. Теперь вдруг заговорили. Будь я освобожденным тренером, ничего бы не изменилось. Как только завершились матчи чемпионата России, «Спартак» отошел для меня на второй план. На первый вышли дела сборной, которой мы серьезно занимались. Поймите, есть разные категории тренеров. Одному необходимо месяц-другой ездить на матчи, просматривать тех или иных игроков. У нас, кстати, этим занимался Михаил Гершкович. У меня – другой стиль работы. Мне нужно каждый день находиться, что называется, в тренинге. И себя держать в порядке, и футболистов чувствовать…

В Японии мы сделали все, что могли. Эта команда не была способна на большее. Объясню почему. Представьте себе знаменитые ливерпульские скачки. С разных концов света на них привезли породистых скакунов, которых долго готовили, вложив кучу денег. И тут соперничать с ними выставляется лучшая лошадь какого-нибудь колхоза. И жокею долго внушают, что с ней он непременно выиграет. Но как соперничать с породистыми скакунами? Разумеется, он на ней безнадежно отстает. А после финиша его обвиняют: «Ну как же так?! Мы же надеялись, верили! Эх, ты… Ну ладно, в следующий раз пошлем другую лошадь!»

– Не было ли проблем во взаимоотношениях с РФС?

– Без шероховатостей, увы, не обходилось. Помнится, перед матчем с Эстонией не оказалось денег на поездку. Пришлось срочно их искать. Конечно, из положения вышли, но неприятный осадок остался.

– Правда ли, что вы не получали денег за работу в сборной?

– Не хотел бы заострять на этом внимание. Но раз уж об этом зашел разговор, хочу, чтобы люди знали: мы работали не за деньги, а за страну, за наш футбол. Поэтому принципиально не стал заключать контракт с федерацией и денег от нее не получал. И еще раз убедился, что был прав. Хотя бы потому, что каждый раз история повторяется. Очередной цикл завершается, тренеров меняют, а футболистов начинают обвинять во всех смертных грехах, и в первую очередь в рвачестве и отсутствии патриотизма.

Последнее заявление Романцева прозвучало весьма цинично – учитывая, что в 96-м в рвачестве футболистов обвинял не кто иной, как сам главный тренер. «Лошадиная» аллегория, снимавшая всякую ответственность с главного тренера, тоже не говорила в его пользу.

Но не на это обратил внимание Колосков, а на пассаж о деньгах, на которых Романцев якобы «не хотел заострять внимание». Не захотел бы – не заострил.

Пассаж этот стал катализатором очередного взрыва.

17 июля на экстренной пресс-конференции, состоявшейся в редакции газеты «Мир новостей», президент РФС предъявил журналистам ведомости, подписанные им самим и главным тренером сборной России Олегом Романцевым:

– Начиная с августа 1999-го Романцев получил 95 771 доллар США, Гершкович – 109 829 долларов. И это – без учета денег за финальную часть ЧМ-2002: из 600 тысяч долларов, которые согласно договору между РФС и сборной получила национальная команда, примерно по 20 тысяч придется на долю каждого представителя тренерского штаба. Таким образом, Романцев за три года в сборной заработал более 115 тысяч долларов, такие же суммы фигурируют у Павлова и Полинского, а Гершкович с Петросяном получили чуть больше – около 130 тысяч каждый. На мой взгляд, это неплохой заработок для альтруистов, которые, по их словам, работали со сборной бесплатно.

И понеслось.

– Непонятны утверждения Романцева, что прежний штаб сборной – это бессребреники, которые денег принципиально не получали, а работали за славу страны, – говорил Колосков. – Вот договор между РФС и национальной сборной от 15 августа 2000 года, подписанный Колосковым от имени федерации и Романцевым от имени команды, где четко прописаны обязательства той и другой сторон. А вот – приложение к этому договору, подписанное теми же лицами, где оговорены размеры вознаграждения футболистам и тренерам за каждую победу в отборочных играх. Это – приличные деньги, как и миллион долларов, который я пообещал команде (и выполнил обещание) за выход в финальную часть ЧМ-2002. Аналогичный договор был заключен перед турниром в Корее и Японии – согласно ему, команда получила бы 50 % денег, которые ФИФА перевела федерации за участие в чемпионате, в случае выхода из группы и 30 % – в случае невыхода. Эти 30 процентов, между прочим, 600 тысяч долларов. Вообще же на команду за последние три года РФС потратил 4 750 000 долларов. Включая автобус за 740 тысяч немецких марок и многое другое. Это – на тему бессребреничества.

– В одном из интервью Романцев заявил, что ему пришлось оплачивать поездку на товарищеский матч в Эстонию из своего кармана. Как вы это прокомментируете?

– Да, звучал его рассказ очень жалобно. Если, конечно, не знать, что все это – бред. Напомню, что этого матча не было в официальном реестре, а РФС живет по утвержденному заранее бюджету. Поэтому денег на тот матч в федерации и не оказалось.

На самом деле было так. Еще в прошлом году у нас возник вариант с контрольным матчем против Кореи на ее поле. Предложение корейцев было для нас выгоднейшим: они оплачивали перелет в Сеул, проживание, организацию самого матча в Пусане и к тому же предлагали нам бонус в 200 тысяч долларов. Предложение это, кстати, было сделано еще до жеребьевки финальной части ЧМ-2002, когда была 50-процентная вероятность, что мы будем играть в Корее. Но Романцев с Гершковичем решили играть с Эстонией, отказавшись от Кореи под предлогом утомительного перелета и смены часовых поясов. Хотя всем известно, что за три дня организм перестроиться не успевает и негативные последствия были бы сведены к минимуму.

Стали искать деньги на поездку в Эстонию. Обратились в Фонд национальной сборной, который возглавляет генеральный менеджер команды Романцева Александр Полинский. РФС пообещал впоследствии эти деньги вернуть, но у Фонда их не оказалось. В итоге менеджер сборной Назар Петросян – подчеркиваю, Петросян, а не Романцев – оплатил поездку в Таллин, о чем, кстати, игроки не знали. С Петросяном мы еще не расплатились, но сделаем это, как только придут деньги из ФИФА.

В общем, все как всегда. Война российских футбольных компроматов в нашей стране традиционно сопутствовала любой неудаче на крупном турнире. ЧМ-2002, увы, исключением не явился.

Как говорил Остап Бендер, «грустно, девицы». Грустно, что неудачный результат приводит к всеобщему поиску черной кошки в темной комнате, даже когда ее там нет: отношения между федерацией и сборной давно не были такими упорядоченными, как в годы второго пришествия Романцева.

Грустно, что правда (точнее, какие-то ее стороны, причем односторонне препарированные) становится достоянием публики только из-за одного произнесенного кем-то неосторожного слова. И даже если эта «война компроматов» что-то для болельщиков и открыла, то не изменила точно ничего. По крайней мере – к лучшему…

Открытое письмо президенту Российского Футбольного союза В. И. Колоскову

Уважаемый Вячеслав Иванович!

Обратиться к Вам с этим письмом нас вынудило то, что сейчас происходит вокруг сборной России по футболу. Вернее, то, что может с ней произойти в самом ближайшем будущем.

Провал нашей сборной на чемпионате мира в очередной раз показал, что российская тренерская школа катастрофически отстала от современной футбольной мысли. Причем отставание это носит не личностный, а системный характер.

За последние годы сборную России по футболу возглавляли поочередно те, кого считали и продолжают считать лучшими из лучших. Но результат всегда плачевен. И на этот раз чиновники от футбола собираются наступить на те же грабли. Видимо, почему-то считается, что пригласить западного специалиста на пост тренера национальной сборной – значит, признать отсталость отечественной футбольной школы. И это стыдно. А постоянно проигрывать – не стыдно!

Российскому футболу нужен профессиональный тренер, специалист, который может строить работу с игроками, подготовку к матчам и саму игру в соответствии с принципами современного футбола. Этим критериям может отвечать действительно независимый профессионал мирового уровня. Такого на сегодняшний день можно найти только среди иностранных специалистов.

Мы готовы предоставить Российскому футбольному союзу необходимые средства для оплаты работы такого профессионала. Мы верим, что интеграция в мировую спортивную индустрию отечественного футбола, который так долго пребывает в искусственной самоизоляции, пойдет ему на пользу.

Мы уверены, что нашу позицию поддержат тысячи людей, для которых слово «патриотизм» не является пустым звуком.

Заместитель председателя правления РАО «ЕЭС России» А. Н. Раппопорт Президент ОАО «ЮКОС-Москва» В. С. Шахновский Вице-президент ОАО «ЛУКОЙЛ» Л. А. Федун

Это открытое письмо было опубликовано в СМИ 21 июня 2002 года, сразу после вылета сборной с чемпионата мира. На следующий день, правда, появилось уточнение: г-н Раппопорт его не подписывал, так что авторов у послания президенту РФС осталось двое – Василий Шахновский и Леонид Федун. Это было первое появление на футбольной арене будущего владельца «Спартака» – и появление весьма заметное. Впервые разговоры о приглашении в сборную России зарубежного специалиста обрели конкретную финансовую почву.

Днем позже Федун дал небольшое интервью заместителю главного редактора «Спорт-Экспресса» Льву Россошику, где разъяснил свою позицию и назвал сумму, которую готов выделить.

– Случайно ли под письмом стоят две подписи – ваша и Василия Шахновского?

– Дело в том, что мы с Василием Савельевичем давно дружим и наши взгляды на состояние российского футбола во многом совпадают.

– «СЭ» впервые заговорил о приглашении иностранного специалиста в сборную России шесть лет назад. А когда к вам пришла подобная идея?

– Я много размышлял над этим вопросом и к окончательному выводу пришел после того, как наша сборная не смогла даже выйти из группы.

– Говоря о предоставлении необходимой суммы для оплаты зарубежного тренера, вы имели в виду собственные средства или деньги своей компании?

– Речь идет о моих личных средствах.

– О какой сумме может идти речь?

– По некоторым данным, на приглашение иностранного специалиста необходимо затратить от 500 тысяч до миллиона долларов.

– Можете ли назвать свою кандидатуру на место тренера? Или вы полагаетесь на выбор РФС?

– Думаю, что РФС сможет подобрать достойную кандидатуру.

Несколько лет спустя Федун, став председателем совета директоров «Спартака», стал проповедовать крайне спорную – а по мне, так просто вредную – идею о том, что тренер значит не более десяти процентов для общего успеха команды. Один только выход в финал Кубка УЕФА-2007/08 питерского «Зенита» под руководством голландца Дика Адвоката (когда я завершаю эту книгу, остается меньше недели до решающего матча) это лишний раз доказал. В составе команды играли восемь (!) российских футболистов, что не помешало команде из города на Неве показывать красивую игру, а 1 мая в ответном полуфинальном матче не оставить камня на камне от могучей мюнхенской «Баварии» – 4:0! Не сомневаюсь, что, будь на месте Адвоката отечественный специалист, ни о чем подобном даже заикаться было бы невозможно.

Так вот: открытое письмо, подписанное Федуном, равно как и внушительная сумма, которую он был готов выделить – все это говорило о том, что в 2002 году он по достоинству оценивал роль тренера в футболе! Что потом заставило миллиардера радикально пересмотреть свою точку зрения – остается только догадываться.

Какой была реакция Колоскова? Об этом рассказал тот же Федун уже в конце 2004 года, когда стал владельцем «Спартака».

– Как к вашему письму отнеслись в РФС? – спросили мы Леонида Арнольдовича во время встречи в редакции «СЭ».

– Несерьезно. Шахновский, кстати, сразу предупредил: зная Вячеслава Колоскова, он уверен, что президент футбольного союза наше предложение не примет. Из РФС нам никто так и не позвонил. Последовало лишь официальное заявление Колоскова, что Россия еще до этого не доросла и что у РФС есть собственные средства, чтобы нанять тренера для национальной команды.

Сам Колосков тем временем утверждал, что и без того рассматривает возможность приглашения зарубежного специалиста. Еще во время чемпионата мира он в интервью «СЭ» заявил:

– В поисках зарубежного тренера для сборной России мы придерживаемся нескольких принципов. Первый – успешная деятельность специалиста именно на уровне сборных. Меллер-Нильсен и Эгиль Ульсен, добившиеся многого с командами Дании и Норвегии, этому критерию, безусловно, соответствуют. Но для того чтобы начать переговоры, мне необходимо поговорить с президентами футбольных федераций этих стран.

В ближайшие дни я проведу работу в этом направлении, и буду готов рассказать о ее результатах. Кандидатуру Марко Тарделли мне настоятельно рекомендовал Мишель Платини. Они вместе играли за «Ювентус», и француз положительно отзывался и о деловых, и о человеческих качествах итальянца. Но, опять же, необходим разговор с президентом итальянской федерации. На днях буду обсуждать тренерскую тему и с ним, и с его немецким и испанским коллегами.

Еще один критерий – знание российского футбола. Мы не можем себе позволить, чтобы специалист полгода занимался только тем, что по слогам изучал фамилии игроков.

И, наконец, еще один необходимый критерий – коммуникабельность тренера, его стремление наладить контакт со своими российскими коллегами в клубах. «Делайте, как я скажу», – такой подход в России неприемлем. Наши ведущие специалисты – люди гордые и самодостаточные, разговор в приказном порядке с ними невозможен. А без поддержки клубных тренеров ни один самый выдающийся наставник не сможет добиться в сборной никаких успехов.

Несмотря на все эти заявления, ни у кого не было ощущения, что Колосков действительно хочет найти для сборной России сильного зарубежного специалиста. Но общественное мнение к тому моменту настолько для этого шага созрело, что он не мог рубануть сплеча – мол, не искал, не ищу и искать не буду. Тонкий дипломат, Вячеслав Иванович избрал иную тактику: дескать, нахожусь в каждодневном поиске, да вот только в Россию никто не рвется.

Может, никто и не рвался. Но верно ведь говорят, что под лежачий камень вода не течет…

На самом деле уверен: разговоры у Колоскова были, но сугубо абстрактные, для галочки. Ибо в тот момент Вячеслав Иванович всерьез никого не искал. Потому что кандидатура преемника уже была известна.

Валерий Газзаев.

В незримой очереди к трону в сборной настала, видимо, пора этого в высшей степени амбициозного тренера, чемпиона России 1995 года во главе владикавказского «Спартака-Алании».

Сам Валерий Георгиевич, весной 2002 года приступивший к работе в ЦСКА, рассказывал в своей книге с характерным для его натуры названием «Приговорен к победе»:

«Так уж сложилось, что любой нормальный специалист мечтает о сборной. Я не просто мечтал, я всегда к ней готовился. И нисколько не сомневался, что буду ее возглавлять. Это знаменательное событие могло случиться и гораздо раньше, еще в 1998-м, после отставки Бышовца. Тогда на главный пост рассматривалось два кандидата: я и Романцев. Все точки над i должно было расставить голосование наставников клубов высшей лиги и чиновников РФС. По предварительной информации вроде бы побеждал я, но перед самой процедурой голосования возникла странная пауза. И в ходе нее многое поменялось. В итоге я набрал 9 голосов, а Алик (так Олега Ивановича называют те, с кем он играл), по-моему, 13. Знаю, что никто из функционеров меня не поддержал. Я постарался скрыть свою реакцию на случившееся. А реакция была болезненной. Даже излишне. Я посчитал такую развязку несправедливой, отчего мое желание стать главным тренером национальной дружины только окрепло. Да и злости профессиональной порядком добавилось.

…Своего очередного шанса я ждал более трех лет. И вот во время чемпионата мира 2002 года всем стало понятно, что произойдет смена главного тренера… Когда через несколько дней после возвращения нашей сборной из Японии (а я тогда с ЦСКА находился в Швейцарии) мне позвонил президент РФС Колосков, я воспринял это как само собой разумеющееся. Мне кажется, что Вячеслав Иванович даже и приглашения официального не делал, настолько все было очевидно. Мы лишь договорились о встрече, на которой нам следовало соблюсти определенные формальности. Никаких разногласий у нас не выявилось. Я, признаться, так до конца и не разобрался, почему мои предшественники постоянно сетовали на организационные и финансовые проблемы. Впрочем, меня это мало волнует. При мне команда ни в чем не нуждалась – Александр Тукманов и Вячеслав Колосков выполняли все свои обязательства. Более того, на фоне руководства «Динамо» и «Алании» последних лет, от которого я так натерпелся, чиновники Российского футбольного союза казались мне профессионалами».

Итак, Газзаев стал первым тренером, у которого не было претензий к РФС по организации дела. В начале их сотрудничество вообще было сплошь усеяно розами.

Только что все говорили о безнадежности современного футбольного поколения в России, а после газзаевского назначения Колосков вдруг на пресс-конференции в редакции «Известий» заявил:

– Пока нужно жить сегодняшним днем и стремиться выйти в финальную часть Евро-2004. Но с амбициями Валерия Георгиевича мы на чемпионате Европы вправе рассчитывать на призовые места, а на первенстве мира – на место в восьмерке сильнейших.

О как!

На другой встрече с журналистами, в редакции газеты «Мир новостей», президент РФС рассказал о перспективах сотрудничества с Газзаевым и много чего другого.

– У нас уже состоялись три рабочие встречи с Валерием Газзаевым, на которых мы обсудили все аспекты деятельности института сборных, – сказал Колосков. – Речь подробно шла не только о национальной команде, но и о молодежной. Поскольку мы рассчитываем, что Газзаев пришел по крайней мере на четыре года, то к следующему чемпионату мира значительная часть «молодежки» перейдет в первую сборную. Обсуждались условия обеспечения подготовки команды, финансовые условия для тренерского штаба и игроков. Разговор с новым главным тренером будет продолжен завтра в десять утра, а в полдень впервые за последние годы состоится тренерский совет, куда приглашены все наставники клубов премьер-лиги, а также ветераны, бывшие тренеры сборной страны.

– Какие вопросы на нем будут обсуждаться?

– Во-первых, взаимодействие сборной и клубов: от него зависит очень многое. Одно дело, когда клубный тренер напутствует игрока на защиту чести страны, и совсем другое, когда он говорит: «Береги себя, через три дня у команды ответственный матч». Конечно, пойдет речь о составе сборной: необходимо будет сформировать расширенный список из 30 игроков, из которых 20–22 будут призываться на конкретный матч. Без помощи клубных тренеров в этом вопросе также не обойтись.

– Будет ли заседание тренерского совета открытым для прессы?

– Конечно, не будет. Не надо смешивать понятия. Ваша газета критиковала меня за то, что исполком РФС, на котором выбирался главный тренер сборной, был закрытым. Но такая практика принята повсеместно! В МИДе на совещания с послами журналистов тоже не пускают.

Если деловая встреча – такая, как исполком или тренерский совет – будет проходить в присутствии 60 журналистов и 15 фотокамер, никакой серьезной работы не получится. При этом на пресс-конференции, которая состоится после тренерского совета, мы не собираемся ничего скрывать, будем подробно и честно отвечать на любые вопросы.

Со своей стороны, я всегда открыт для диалога с журналистами и полностью поддерживаю позицию Газзаева, который сказал о том, что открытость новой сборной будет максимальной.

Словом – полнейшая идиллия. Колоскова можно было понять. Кандидатуру Бышовца в 98-м ему навязали в политических кругах, Романцев был президенту антипатичен еще с 96-го. А тут – новый для сборной человек, который с Вячеславом Ивановичем испортить отношений еще не успел. Облегчение!

Сам Газзаев начал с того, что обнародовал десять принципов своей работы с национальной командой. Каждый из них был сколь справедлив, столь и очевиден. «10 принципов Газзаева» были поданы красиво, но вряд ли содержали в себе что-то революционное.

По большому счету, это была завернутая в блестящую обложку банальность. Некоторые пункты, полагаю, появились потому, что нужно было уколоть предшественника – Романцева. Хотя, может, вы посчитаете иначе.

1) В сборную будут привлекаться все сильнейшие на данный момент футболисты независимо от возраста, прежних заслуг, клубной принадлежности, личных отношений с тренерами сборной;

2) при формировании сборной будет соблюдаться принцип преемственности поколений;

3) сборная должна быть открыта для прессы, а ее игроки должны чувствовать себя представителями России, какие бы клубы они ни представляли;

4) в сборной должен быть создан психологический микроклимат, характерный для лидеров мирового футбола, обеспечивающий качественную работу, сплоченность и единение в игре, в стремлении к достижению целей;

5) каждый футболист должен расценивать вызов в сборную как важнейшее событие не только в своей спортивной карьере, но и в жизни;

6) наши тренеры будут наблюдать за всеми кандидатами в сборную, иметь постоянную информацию об их игровом и физическом состоянии;

7) тренеры сборной будут работать в постоянном контакте с клубными наставниками. Тренерский совет при Российском футбольном союзе должен стать совещательным рабочим органом;

8) молодежную сборную России необходимо рассматривать в тесной связи с национальной командой, привлекать к тренировкам первой сборной лучших молодых футболистов. В то же время необходимо учитывать турнирные интересы молодежной команды, поскольку ее успехи стимулируют прогресс молодых игроков;

9) деятельность всех сборных – от первой до самой младшей юношеской – должна замыкаться на главном тренере национальной команды, чтобы тактические задачи были понятны игрокам всех сборных;

10) необходимо построить современную учебно-тренировочную базу, сохранив на данном этапе идеальные условия для подготовки к важнейшим матчам в пансионате «Бор».

Ближайшая цель сборной – выход в финал чемпионата Европы-2004, создание команды, способной достойно выступить на Euro, а в перспективе – в отборочном турнире и играх мирового первенства-2006.

Основными стимулами для футболистов сборной России должны стать моральный, патриотический и спортивный, а система достойного материального поощрения будет основана на конечном результате.

О том, как эти десять принципов Газзаевым выполнялись, мы поговорим ниже.

Пока же – о главном камне преткновения, который появился и только ждал своего часа с момента прихода Валерия Георгиевича в сборную.

Совмещение постов.

В книге «Приговорен к победе» Газзаев объективно оценит фактор совместительства. Для меня это, кстати, стало откровением: вообще не думал, что этот тренер способен публично признавать свои ошибки. Раньше, по крайней мере, за ним такого не водилось.

«Сейчас-то прекрасно осознаю, что в сборной я был обречен. Расклад изначально был тупиковым. И отказаться от предложения Колоскова я не мог, и из клуба в разгар чемпионата да при действующем контракте уйти было нельзя. Но я верил в себя, и потому решил-таки отважиться на совмещение постов. В этом и скрывался корень всех бед. И не в энергетике даже дело – внутренние резервы в своем организме всегда можно изыскать. Хотя сил, конечно, и при полной мобилизации вряд ли на все хватит. Самое страшное, что точно не хватит эмоций. У ответственных людей, у людей, болезненно переживающих неудачи, всегда будут сложности с переключением с одной команды на другую. Ты постоянно будешь свои клубные проблемы притаскивать в сборную – и наоборот. Но и это еще не все минусы. Какой бы справедливый тренер ни был, в его действиях все равно будет прослеживаться предвзятость. Он-то искренне думает, что принимает объективные решения при выборе состава (я, кстати, и сейчас уверен в том, что все делал правильно), но на подсознательном уровне он, конечно, благоволит игрокам своего клуба. И ничего ты с этим не поделаешь – человек так устроен! Утверждать обратное – значит, заниматься самообманом».

Браво, Валерий Георгиевич! Без всякого сарказма – браво! До конца он, конечно, изменить себе не смог («и сейчас уверен в том, что все делал правильно»), но суть бед, связанных с совмещением постов, отразил исчерпывающе.

Об одной только важной детали Газзаев в своей книге не упомянул. О том, что на исполкоме РФС было объявлено: совмещать посты он будет только до конца сезона-2002, затем же сосредоточится на сборной.

На пресс-конференции в редакции «Известий» я спросил Колоскова:

– Можете ли вы дать личную гарантию, что после окончания сезона Валерий Газзаев покинет пост главного тренера ЦСКА и сосредоточится на сборной?

– Да, могу. Об этом мы твердо договорились и с президентом армейского клуба Евгением Гинером, и с самим Газзаевым.

Блажен, кто верует. Никуда Газзаев зимой из ЦСКА не уйдет – хотя сезон-2002, на который ссылался в своей книге Валерий Георгиевич, был завершен. Кто, интересно, нарушил слово?

У меня есть предположение, почему первоначальная договоренность оказалась нарушенной, и в сезон-2003 Газзаев вновь вступил совместителем. Чемпионат 2002 года закончился тем, что в «золотом матче» на стадионе «Динамо» ЦСКА проиграл «Локомотиву».

В сборную он хотел уйти победителем. Не вышло. И он остался, зная, что в следующем сезоне для российского золота в ЦСКА будут созданы все условия. Не сомневаюсь: Газзаеву не дали сосредоточиться на сборной его бешеные амбиции.

– Где РФС возьмет деньги на зарплату освобожденному тренеру сборной Газзаеву? И какой она будет? – спросили Колоскова журналисты.

– Эти деньги уже есть. Они, во-первых, заработаны на чемпионате мира, а во-вторых, будут выделены нашими спонсорами, в частности, ТНК. Сумму будущей зарплаты главного тренера называть не буду. Но скажу, что она соответствует той зарплате, которую Газзаев получает в ЦСКА.

Сознательно ли Колосков вешал лапшу на уши журналистам – или действительно предполагал, что с зимы 2003-го Газзаев полностью сконцентируется на сборной? События, которые произойдут всего спустя полгода, заставят предполагать, что первая версия – ближе к истине.

В этом смысле показательны слова Газзаева уже в начале подготовки сборной к первому матчу отборочного цикла Euro-2004 против Ирландии. Во время пресс-конференции в пресс-центре «Московского комсомольца» тренера спросили:

– Вы по-прежнему готовы оставить ЦСКА ради сборной после окончания сезона?

– Не хочу говорить об этой ситуации. Сегодня меня больше заботят проблемы сборной и клуба. А совмещение не столь важный вопрос… И не стоит на нем зацикливаться. Поверьте: корень неудачных выступлений национальной команды не в этом. У нас были и освобожденные тренеры, которые не выходили из отборочной группы…

В книге, вышедшей спустя четыре года, Газзаев выскажется совсем по-другому. Тогда же, ранней осенью 2002-го, он уже потихоньку начал готовить общественное мнение к невыполнению летней договоренности с РФС. По крайней мере, его нежелание уходить из ЦСКА из этой цитаты более чем очевидно.

Вскоре в печати был опубликован шокирующий «список 59». Если Колосков предполагал, что расширенный список кандидатов в сборную должен состоять из 30 человек, то Газзаев увеличил его вдвое!

Шеф отдела футбола «Спорт-Экспресса» Константин Клещев откликнулся на это событие не без иронии. В колонке под шапкой «Перебор!» он написал:

«Маловат получился расширенный список кандидатов в сборную России. Всего-то – 59 человек на многомиллионную страну, где футбол всегда считался видом спорта номер 1. Скромненько…

При желании можно было бы добавить в список еще семерых. Тогда Газзаев по крайней мере объяснил бы, что 3 по 22 – это три сборные. Главная – с Овчинниковым и Нигматуллиным, Смертиным и Титовым, Кержаковым и Сычевым и другими надежными, заслуженными и талантливыми. Вторая – те, кто на подходе к главной. И третья – молодежь. Логично? Не уверен.

А можно было бы увеличить список человек на 50. Тогда получилось бы почти как у Марио Загалло, который перед чемпионатом мира 1998 года говорил, что в его записных книжках фамилии около трех сотен футболистов, достойных защищать цвета Бразилии. Логично? Не знаю.

Наконец, можно было бы за месяц, что Газзаев находится у руля сборной, решить, кто действительно нужен национальной команде. В нынешнем же варианте понятие «кандидат в сборную» выглядит слишком девальвированным – если, конечно, вкладывать в него высший смысл. Разве правильно определять круг наиболее достойных, элиту, механическим объединением игроков уровня (или близко к нему) первой и молодежной команд? Какая в этом логика, даже с учетом того, что двери сборной открыты для всех, главный критерий – форма футболиста, а в состав попадет лишь имеющий игровую практику (набор банальностей, которые произносят тренеры, продолжите сами)?

Считаю, Газзаеву уже сегодня мешает работа в клубе, хотя отборочные матчи Euro-2004 еще не начались. Правда, проблему совмещения постов, судя по расширенному списку, решил без особого труда, включив в число кандидатов сразу 15 футболистов ЦСКА. Теперь все они, за исключением нескольких легионеров, будут у него постоянно перед глазами…

На мой взгляд, задачи, стоящие перед Газзаевым, намного серьезней, чем он предполагает. Жаль, если главный тренер сборной этого не понимает».

Этот комментарий – так уж сложились обстоятельства – был опубликован в день рождения Валерия Георгиевича, и он, заподозрив злой умысел и желание журналистов побольнее его ужалить, на очередной пресс-конференции резко высказался в адрес «СЭ», назвав его ни много ни мало «антироссийской газетой» – и тем самым показав свое неумение держать удар. Чуть позже он извинился (причем не публично, а позвонив одному из руководителей издания). Но подобные демарши Газзаев позволит себе еще не раз…

Разумеется, выход материала именно в тот день имел отношение не ко дню рождения Газзаева, а к обнародованию «списка 59». Был информационный повод – вышел и материал. Не брать же было журналистам паузу, чтобы не обижать уважаемого специалиста! Или не менять же по такому случаю тональность с недоуменной на восхищенную! У Газзаева на этот счет, видимо, были свои представления…

В «списке 59» не оказалось многих ветеранов – Мостового, Карпина, Онопко, Черчесова, Никифорова, Аленичева, Чугайнова, Тетрадзе. Кто же, спросите, был? К примеру, совсем молодые ребята из дубля ЦСКА – Тлисов, Трипутень, Пиюк, которых за пределами армейского клуба мало кто знал. Заметной фигурой из них так никто и не стал. Наиболее тяжело сложилась судьба у Алексея Трипутеня, получившего тяжелую травму и вынужденного завершить спортивную карьеру. С деньгами на операцию ему помогали бывшие одноклубники… Сейчас Трипутень пробует себя в радио– и газетной журналистике. Молодому парню, фактически в начале карьеры вынужденно расставшемуся с делом своей жизни, хочется пожелать удачи.

В общем, «список 59» был чем-то весьма абстрактным и расплывчатым. Из него было ясно только то, на кого не будет делать ставку Газзаев. А вот на кого будет – надо было ждать.

Впрочем, концепция у Газзаева была. Которую, чуть-чуть утрируя, можно сформулировать так: «Главное, чтобы не как у Романцева».

В книге «Приговорен к победе» он писал:

«Оказавшись во главе сборной, я четко наметил себе генеральную линию – избрал революционный путь. У нас было достойное поколение 1969–1970 годов рождения – поколение, которое имело все основания рассчитывать на покорение больших высот. Но этого не случилось, время ушло безвозвратно. Конечно, проще было продолжать эксплуатировать тех ребят, и допускаю, что мы с ними без особых трудностей выбрались бы из группы. А что дальше? В 2004 – в год чемпионата Европы – им было бы капитально за тридцать. И физически, и психологически они бы уже не потянули. Поэтому нужно было идти ва-банк и чуть ли не полностью менять состав. Необходимо было воспитывать пускай и не такую талантливую, но куда более целеустремленную смену, в которой угадывалась бы перспектива.

Но прослойки среднего возраста у нас в стране не было, соответственно не было и преемственности. В свете развала Советского Союза и фактического уничтожения системы подготовки молодых спортсменов наш футбол потерял десять лет. За этот период в России появилась лишь одна, на мой взгляд, достойная фигура – это Леша Смертин. Новые дарования начали проклевываться в высшей лиге лишь в 2000-х. Появились Сычев, Игнашевич, братья Березуцкие, Аршавин, Кержаков, Измайлов, Алдонин. По опыту работы в молодежке я чувствовал, что у ребят новой волны твердый характер и увесистые амбиции. И я сделал ставку на них, на тех, кому только предстояло самоутверждаться в профессиональном спорте. Я прекрасно осознавал, что мальчишкам не хватает опыта, что далеко не всеми навыками и умениями они обладают. Но если их не бросить на середину озера, они не научатся плавать. Конечно, я пытался утяжелить юную поросль уже обстрелянными бойцами, тем не менее я отдавал себе отчет в том, что на каком-то этапе сборная обязательно сделает шаг назад. Однако потом-то, – думал я, – она неминуемо прыгнет вперед и перелетит через ту пропасть, которую раньше даже и не пытались преодолеть.

…Моя революция была оправданна. Идея, программа, направление, подбор исполнителей – все было правильным. Я просто не успел довести начатое до конца».

Что всегда умел Валерий Георгиевич – так это заразить игроков своими эмоциями, энергетикой, влить в их игру страсть. А после аморфной, безжизненной сборной России образца ЧМ-2002 это было едва ли не главное, что болельщики жаждали увидеть. И уже в товарищеском матче с сильными шведами, в котором наши футболисты 90 минут владели инициативой, но в добавленное судьей время упустили победу, все это было. И Газзаев перед стартовым матчем отборочного турнира Euro-2004 заявил: «Можно надеяться, что в субботу стадион „Локомотив“ будет заполнен: мне кажется, у болельщиков появилась вера в сборную, в то, что люди играют за нее не телом, а сердцем».

Газзаев вначале делал многое, чтобы понравиться общественному мнению. Например, капитаном сборной назначил Егора Титова – во-первых, игрока «Спартака» (что должно было свидетельствовать о беспристрастности), а во-вторых, футболиста, абсолютно не соответствовавшего представлениям тренера об игре центрального полузащитника. Доказательством тому – знаменитая в те годы фраза Газзаева: «Не знаю футболиста по фамилии Плеймейкер» и размышления на эту тему в книге «Приговорен к победе»:

«Не очень-то понимаю, что под словом „плеймейкер“ сегодня подразумевает общественность. В реальности есть игроки центральной оси, которые в равной степени должны выполнять как оборонительные, так и атакующие функции. Да, выделяются из них более искусные в созидании, но они все равно участвуют в черновой работе.

Вот взять пример ЦСКА-2005. Алдонин и Рахимич – два хавбека, выступающих в самой важной позиции. Их роли ключевые. Означает ли это, что их следует называть «плеймейкерами»? Вряд ли! Термин «плеймейкер» болельщики, видимо, используют в значении «дирижер». Какой дирижер?! Мы в XXI веке! Эра Платини осталась далеко позади. Людей на особом положении сегодня команда не потянет. Если уж кто-то хочет использовать слово «плеймейкер», то, на мой взгляд, его как раз логичней адресовать всем игрокам группы атаки, в том числе и бровочникам. У них есть возможности для того, чтобы украшать футбол. Центральные же хавы – это трудяги».

Титов «трудягой» в газзаевском понимании не был никогда. Спрашивается – зачем тогда нужно было делать его капитаном? Кому нужна была эта показуха?

Кстати, жизнь сама опровергла ту газзаевскую теорию – и, по иронии судьбы, именно на примере клуба Валерия Георгиевича. Газзаев явно лукавит, рассказывая о ЦСКА образца 2005 года, выигравшем Кубок УЕФА. Действительно, опорных полузащитников Алдонина и Рахимича назвать плеймейкерами было невозможно. Но перед ними-то действовал бразилец Даниэль Карвалью, который самым что ни на есть образцово-показательным дирижером и являлся. В оборонительной работе не участвовал, зато пасы выдавал – пальчики оближешь. В финальном матче Кубка УЕФА против лиссабонского «Спортинга», выигранном – 3:1, на счету Карвалью оказались все три голевые передачи. Знакомство с футболистом по фамилии Плеймейкер принесло Газзаеву первый европейский трофей в российской истории – и после этого у него еще хватало упрямства строить «антидирижерские» теории!

Помимо откровенно популистского шага – назначения Титова – обратил на себя внимание еще один штрих. При прежнем руководстве сборной журналисты имели возможность наблюдать за тренировками в Бору лишь с небольшой трибуны, откуда детали – реплики игроков, их диалоги с тренерами, шутки – уловить было трудно. На первую тренировку при Газзаеве репортеров на все время занятия пустили к самой кромке поля. Газзаев позже пояснил: «Миллионы болельщиков должны жить интересами и проблемами сборной, а это возможно только с помощью СМИ. Так будет и впредь».

«Впредь» продолжалось ровно до тех пор, пока сборная одерживала победы. После первого же поражения от Албании, к примеру, не вышло в эфир ток-шоу «Главная команда», которое с помпой проводилось в полгода газзаевских успехов. И это не была временная пауза: «Главная команда» скоропостижно скончалась. Равно как и «открытость» сборной Газзаева.

Поединок со шведами, кстати, ознаменовался сколь эффектной, столь и неоднозначной акцией. А именно – проводами из сборной Виктора Онопко. Многолетнего капитана команды, которому к тому моменту было всего 32 года, выпустили на первые полторы минуты встречи, после чего заменили, на мой взгляд, дав тем самым понять: по-настоящему в сборной на него больше не рассчитывают.

Вот строки из репортажа Дины Юрьевой, опубликованного в «СЭ»:

«…диктор объявил: „Российский футбольный союз и Тюменская нефтяная компания сочли важным для истории нашего футбола отметить заслуги Виктора Онопко, сыгравшего сто матчей за национальную сборную“. Президент УЕФА Леннарт Юханссон, глава РФС Вячеслав Колосков и председатель правления ТНК Виктор Вексельберг вручили юбиляру ключи от белого „Порше“ с надписью „Онопко“ на капоте, который стоял у бровки рядом с тренерской скамейкой шведов. (Ключи от второго такого же авто с фамилией „Сычев“ были вручены юному нападающему „Спартака“ и сборной как лучшему игроку сборной в матче Россия – Тунис на ЧМ-2002).

Идея вручить приз стоимостью 70 тысяч долларов пришла в голову руководителям ТНК и РФС неделю назад, расходы по приобретению автомобиля нефтяники и футбольный союз поделили пополам…

Зазвучал гимн России, и сразу вспомнилось, что только Онопко перед каждым матчем пел его слова…

Затем Онопко выполнил капитанские обязанности – поприветствовал судей, разыграл ворота, обменялся вымпелами со своим шведским коллегой, прибежал к центру поля и пожал руки каждому игроку российской сборной. Тут-то и произошел эпизод, мнения о котором разделились – то ли это сценарий, то ли экспромт. Смертин начал что-то объяснять главному арбитру, но тот безапелляционно отправил его за боковую. Таким образом Онопко вышел в стартовом составе на свой 101-й матч за сборную. Он сыграл в нем всего 90 секунд. А затем, уходя на замену, заботливо надел повязку вышедшему вместо него Смертину».

Онопко вручил повязку Смертину, а не Титову, поскольку тот был травмирован, в матче со Швецией участия не принимал, а в Бор приезжал только для участия в собрании команды, где и было объявлено о его назначении. Мой коллега по «СЭ» Вячеслав Короткин спросил спартаковца:

– Новое назначение стало неожиданным?

– Не совсем, – ответил Титов. – В моем возрасте удивляться не приходится. К тому же информация о том, что я могу стать капитаном, доходила до меня еще две недели назад. Другое дело, что в сборной, где собраны лучшие из лучших, каждый достоин капитанской повязки – чем хуже меня Юрий Ковтун, Сергей Овчинников или назначенный вице-капитаном Алексей Смертин?

Как видим, самого Онопко новый капитан в этом списке не упомянул. Это означало, что прощание Виктора со сборной (о котором, заметим, говорили все, кроме него самого) воспринималось футболистами как свершившийся факт. При том что сам Онопко накануне чествования заявил: «Даже не знаю, откуда появилась информация о завершении моих выступлений за сборную. Пока не собираюсь заканчивать карьеру. И если буду нужен сборной, всегда готов приехать».

Информация появилась из «списка 59», в котором фамилия Онопко не значилась…

А потом вдруг Газзаев понял, что нормальных защитников в стране – кот наплакал. После чего, не моргнув глазом, вызвал Онопко на матч с Ирландией, вновь сделал его игроком стартового состава и обо всяких проводах думать забыл. С одной стороны, это показало определенную гибкость Газзаева, его способность менять вроде бы уже принятое решение, если того требуют обстоятельства. Но зачем тогда утверждать в книге о революционном порыве, стремлении «разрушить мир до основанья, а затем…», желании пройти с молодежью через тернии к звездам, если на первый же официальный матч был возвращен самый опытный футболист предыдущего поколения?

Первый матч отборочного цикла получился великолепным. Ирландцы, прекрасно сыгравшие на чемпионате мира, были повержены со счетом 4:2. И это – несмотря на травму, полученную в последний момент Смертиным. Один из голов забил Владимир Бесчастных. Этот мяч окажется последним в его биографии как игрока национальной команды…

Публика и пресса были в восторге. «Игра от сердца!» – провозгласил, к примеру, «Спорт-Экспресс», обыграв тем самым коллективный предматчевый жест, когда исполнение гимна России все игроки сборной и ее тренерский штаб встречали с правой рукой, приложенной к сердцу.

В материале «Инъекция оптимизма» я написал:

«Газзаеву удалось нечто большее, чем взять три очка у главного конкурента за место на Евро-2004. За полтора часа Газзаев и его команда вернули нам давно (пожалуй, с 99-го года) забытое ощущение, что Россия может гордиться своей футбольной сборной. Так же, как в июне ирландцы гордились своей. Тоже – без звезд мирового масштаба, зато с духом, заставляющим об их отсутствии забыть.

«Не телом, а сердцем» – этот газзаевский призыв был услышан. В субботу наша команда играла сердцем, и переживали за нее тоже сердцем. От каждого сюжетного поворота, от каждого движения каждого игрока пробирало с головы до пят. Любой, кому посчастливилось наблюдать за этим матчем, был словно там, на черкизовском поле – отбирал мяч, как Алдонин, пасовал, как Лоськов, бежал, как Кержаков, бил, как Бесчастных. Сборной Романцева (подчеркну: не 99-го, а 2002-го) сопереживать с той же силой от всей души хотелось, да почему-то не получалось…

…И совсем не хочется себе напоминать, что выигран лишь первый бой, а не война. И что, скажем, в отборочном цикле Евро-84 сборная Валерия Лобановского дома разгромила португальцев – 5:0, а потом турнирные расклады сложились так, что минимальное поражение в Лиссабоне из-за выдуманного пенальти оставило сборную СССР за бортом чемпионата Европы.

Напоминать об этом, при всей, может быть, несвоевременности, надо. Во избежание затяжной эйфории, позволительной лишь в первые дни после такой победы».

Последние два абзаца я написал скорее для того, чтобы остудить самого себя от безоглядной радости от той вдохновенной победы. Но именно они окажутся пророческими…

Спустя месяц после Ирландии россияне должны были сыграть первый выездной матч цикла – в Грузии. Но встречу не удалось довести до конца. В конце первого тайма при счете 0:0 на стадионе в Тбилиси погасло освещение, восстановить которое не удалось. Переигровка была назначена на следующую весну. Неприятно было и то, что исполнение гимна России сопровождалось оглушительным свистом, а в автобус сборной, выезжавший с арены после досрочного завершения поединка, обрушился град камней, перебивший стекла. Правда, в Тбилиси утверждали, что это произошло по вине грузинского водителя автобуса, который слишком резко направил автобус прямо в толпу и тем самым спровоцировал людей, взвинченных отменой матча, на хулиганские действия.

Легендарный телекомментатор Котэ Махарадзе настолько переживал случившееся, до такой степени не скрывал стыда за своих соотечественников, что ночью его забрали в больницу с тяжелым сердечным приступом. Оправиться от которого Котэ Ивановичу так и не удалось…

Эта трагическая история лишний раз говорит о том, что футбол – далеко не только игра. Это срез жизни, который вызывает у людей самые настоящие, самые сильные чувства. И когда кто-то, не задумываясь о последствиях, совершает на футбольном поле или за его пределами какие-то постыдные поступки, я вспоминаю именно историю смерти Махарадзе.

… А сборная России продолжила набирать висты. Следующий матч – дома с Албанией – был впервые проведен в Волгограде, и если в Москве на подобного рода поединок пришли бы тысяч пять-семь болельщиков, то не перекормленный большим футболом волгоградский зритель заполнил стадион и с энтузиазмом поддерживал команду Газзаева. И она победила – 4:1. После чего восторженные заголовки наподобие «Эта сборная хочет в себя влюбить» (такая шапка была опубликована в «СЭ») появились едва ли не в каждой газете.

Я же спустя день написал:

«Для начала представим новую сборную России в роли старинного знакомого, которого не видели тысячу лет. Какие эмоции, какую степень фамильярности избрать в минуту долгожданной встречи? Как со стороны оценить то, как он, этот знакомый, себя вел, что сделал и кем к моменту свидания стал?

Мне кажется, для первой встречи лучше всего подойдет крепкое мужское рукопожатие. И в Черкизове, и в Волгограде сборная была талантлива, весела и неравнодушна – а за спайку этих достоинств можно простить и отдельные шероховатости.

Впрочем, стоп. Объятия и лобызания предлагаю приберечь до более близкого знакомства – пока мы не до конца знаем, что у нашего «приятеля» за душой. Если переводить на язык футбола – только предстоит выяснить, как, например, эта сборная играет на выезде. Тайм в Тбилиси не в счет: никому не дано знать, педантично ли выполняла команда Газзаева тренерскую установку на малозрелищное, но эффективное изматывание соперника или же у нее попросту не шла собственная игра. Любые споры на этот счет бессмысленны, потому что судить о 45-минутном матче – все равно что оценивать постановку пьесы, недоигранной из-за обрушившихся во время антракта декораций.

Неизвестно также, как новая сборная умеет держать удар, то есть реагировать на первый гол в матче, пропущенный в свои ворота: оба раза мы забивали первыми. Команды Газзаева времен его тренерской юности отличались как раз тем, что, если они открывали счет, остановить их было почти невозможно, зато если это делал соперник, – то приключались 0:6 от «Айнтрахта» и 2:7 от «Рейнджерс». Впрочем, с тех пор тренер внес существенные коррективы даже в свою тактическую концепцию, не говоря уже о накопленном опыте».

На положительных эмоциях от старта сборной в отборочном цикле РФС и Газзаеву оказалось легко «протащить» решение о продолжении совмещения постов в сборной и ЦСКА. В декабре Колосков дал пресс-конференцию, после которой стало ясно: летом, утверждая обратное, обе стороны развели общественность, по модному нынче выражению, «как лохов».

– Вам какого решения хотелось бы? – спросили Колоскова.

– Чтобы Газзаев работал и в клубе, и в сборной. Но большинство членов исполкома против этого.

– Тренер клуба, работающий со сборной, – мы это уже проходили…

– У нас было и по-другому, а результат тот же – провал. Я исхожу из того, что тренер должен каждый день работать. Иначе он теряет квалификацию, остроту восприятия происходящего на футбольном поле. Вспоминаю слова Анатолия Тарасова о том, что тренер подобен дрессировщику: день не побывал у тигра в клетке – рискует в следующий раз быть съеденным.

– Итак, можно предсказать, что Газзаев останется в ЦСКА, – вряд ли Гинер пожелает с ним расстаться.

– Ранее я говорил, что многое будет зависеть от желания самого Газзаева и достигнутого результата. Сегодня результат вроде бы устраивает всех: и сборная начала неплохо, и ЦСКА прогрессирует заметно.

– Словом, вы считаете, что совмещение не во вред?

– В данной и конкретной ситуации – нет.

– А вот Феллер сразу ушел из клуба, как только возглавил сборную Германии!

– Там другие традиции.

Ссылаться на «другие традиции» в России всегда любили – утверждая, что у нее свой, особый путь, почему-то в корне отличающийся от цивилизованного. Приводило это чаще всего, правда, к национальным катастрофам.

В футбольной России первый акт этой катастрофы случился 29 марта 2003 года. Наша сборная со счетом 1:3 проиграла Албании. В городе Шкодер, по дороге в который из столицы Тираны чаще можно было встретить не автомобили, а запряженных повозками… ослов, команда Газзаева не просто проиграла, но и сыграла убого. Было вдвойне горько, что произошло это в нищей стране, где на воротах главного стадиона в Тиране мальчишки сушат одежду, а за углом трибун в Шкодере громоздятся развалины.

Я написал в «СЭ»: «Команда Газзаева, конечно, еще может выйти в финальный турнир чемпионата Европы. Не в будущем результате дело. И даже не в чудовищном субботнем – чего в жизни не бывает. Дело в ошеломительном ощущении, что „карлик“ сыграл в футбол лучше нас. Такое случилось в первый раз, и невозможно выдумать разочарования страшнее.

Счет на шкодерском табло – к чему лукавить? – был идеально точным отражением игры. Единственный за весь матч удар в створ албанских ворот – убийственный ответ на попытку оправданий главного тренера на послематчевой пресс-конференции: «Мы проиграли не по своей вине. Все голы в наши ворота были забиты с нарушением правил». И это – о полутора часах стыда, который заливает лицо краской».

О выступлении Валерия Георгиевича на пресс-конференции я упомянул не случайно. Своей весьма спорной по фактам и постыдной по смыслу ссылкой на необъективное судейство главный тренер перечеркнул многое из того хорошего, что было сделано в сборной предыдущей осенью.

Похоже, после победы над Ирландией и Газзаеву, и игрокам, и журналистам с болельщиками изменило чувство реальности. Восхитительное, но сиюминутное превращение Золушки в Принцессу вскружило всем во главе с Газзаевым головы. Безликий тайм в Тбилиси, правда, насторожил, но четыре гола албанцам в Волгограде укрепили в сладкой иллюзии, которую мы и заморозили на зиму. Победы в межсезонье в контрольных матчах на Кипре над аборигенами и «домоткаными» румынами, двоих из которых позже не взяли даже в кровоточащий «Спартак», окончательно обесточили блок питания бдительности у сборной, укрепили вальяжное ощущение мира, лежащего у ее ног.

А по весне иллюзии испарились – вместе с осенней свежестью эмоций, всегда сопровождающей приход нового тренера. Оказалось, что мало играть только сердцем (действительно красивая и заслуживающая уважения формула Газзаева), – надо уметь играть еще ногами и головой. Даже в Албании.

Наряду с мудростью у сборной России отсутствовала и юная лихость – та самая «игра сердцем». Ни опыта, ни молодости – такой странной была команда албанского образца. Глядя, как прямолинейно бодается наша первая сборная с дубом албанского прессинга, помноженного на немецкую дисциплину, думалось: как же команде не хватает озорства Измайлова, Аршавина, Сычева! А невключение в заявку Хохлова и отказ от приглашения Титова обернулись тем, что в запасе был только один полузащитник-созидатель, и тот фланговый.

…29 марта 1997 года сборная России под руководством Бориса Игнатьева в кипрском Паралимни свела вничью с хозяевами отборочный матч ЧМ-98, и это показалось нам унизительным. 29 марта 2003 года в албанском Шкодере крупно проиграла сборная Газзаева. Что оставалось делать – кивать на заколдованную дату? А может, искать причины субботнего происшествия, равных которому в истории российского футбола еще не было?

С турнирной точки зрения проигрыш Албании был менее значим, чем с моральной. А вот следующее поражение – 30 апреля в переигровке в Грузии со счетом 0:1 – уже поставило поездку на чемпионат Европы под серьезнейшую угрозу. Хорватский тренер грузин Иво Шушак и автор гола, сидевший тогда в глубоком резерве «Локомотива» Малхаз Асатиани, нанесли российской сборной вторую оплеуху кряду. Благотворительность нашей команды не знала границ: и для Албании, и для Грузии выигрыши у России стали первыми победами в том отборочном цикле!

Никакой атмосферы враждебности на сей раз в Тбилиси не было: говорю об этом как человек, который провел те дни в Грузии. Да и вообще, только политики-популисты придавали октябрьским событиям 2002 года заведомо антироссийскую окраску, пытаясь на этой почве раздуть конфликт между российским и грузинским народами. В апреле 2003-го прием российским гостям был оказан самый теплый, а ради автора этих строк, приглашенного утром в день вылета в Москву на шашлык в древнюю грузинскую столицу Мцхета, даже был задержан на час… рейсовый самолет. Чего только не сделаешь ради дорогих гостей!

0:1 – лучшее, что могло ее ждать при таком качестве игры.

За день до матча на тбилисском стадионе «Локомотив» у Газзаева спросили, сколько раз он просматривал запись албанского фиаско. Тот ответил: ни разу. Более того – вообще не видел смысла этого делать. Из слов тренера напрашивался вывод: детальный анализ болезненного, но далеко не фатального проигрыша произведен не был. К тому же еще в Шкодере главной причиной поражения Газзаев назвал судейские ошибки, что могло расхолодить игроков. Какой смысл копаться в себе, если твой тренер публично возлагает вину на арбитра? Допускаю, что его высказывание (в дальнейшем, кстати, ни разу не списанное на послематчевые эмоции) стало первым шагом к тбилисской неудаче.

«Руки у сердца» у команды Газзаева вновь не было. Зато она была у грузин, чей настрой лучше всех выразился во фразе защитника Давида Квирквелия: «Я был готов вырвать из груди сердце и положить его на поле». Больно было смотреть, как наши игроки, даже проигрывая, вяло катали мяч по своей половине поля. На следующий день одна из грузинских газет предпослала тексту на своем языке русскую шапку: «Бежали робкие россияне». Возразить такому язвительному «ремиксу» Лермонтова, увы, было нечего.

Газзаев повторил «ноу-хау» Анатолия Бышовца времен матча с Исландией: роль единственного форварда в Тбилиси выполнял номинальный полузащитник Семак. Результат получился точно таким же, как и в Рейкьявике. Кержаков с Сычевым в стартовый состав не попали. При этом у россиян не только забивать, но и обороняться было некому: в составе появился защитник Евсиков, чьей единственной заслугой было то, что он – игрок ЦСКА. Не знаю ни одного другого тренера, который привлек бы этого футболиста в национальную команду – как и форварда армейского клуба Попова. После отставки Газзаева речи о том, чтобы Евсиков или Попов играли за сборную, больше не заходило никогда. Во всех своих интервью Газзаев вспоминает о братьях Березуцких, которых «вывел в люди» вопреки общественному мнению – и это действительно так. Но почему-то о Евсикове и Попове тренер не упоминает нигде…

Еще одна спорная привычка, вошедшая у тренеров нашей сборной в традицию – произвольно тасовать амплуа игроков.

В Тбилиси это, помимо Семака, коснулось впервые за долгое время вызванного в команду Аленичева. За день до матча я спросил хавбека португальского «Порту», когда он в последний раз играл на позиции правого полузащитника. «В 97-м, в „Спартаке“», – ответил он. Вряд ли в такой ситуации можно было ожидать от него выдающейся игры на позиции, требующей специфических навыков.

Вызвали большое сожаление поступки Газзаева не только во время, но и после игры. И не у меня одного. Грузинская газета «Олимп» на следующий день написала: «Валерий Георгиевич, вы, когда были игроком, знали, что победа и поражение – братья. Почему же теперь не пришли на пресс-конференцию? Почему не поздравили Иво Шушака с его первой победой, не пожали ему руку? Горечь поражений надо уметь переживать по-мужски».

Итак, Газзаев, после ЧМ-2002 пообещавший максимальную открытость сборной для прессы, пошел по пути Романцева и после поражения не явился на встречу с журналистами. Недаром говорят, что нутро человека становится ясно не во времена успехов, а в минуты неудач.

Поражения от скромных соперников Газзаев в книге «Приговорен к победе» объяснил так: «Перед поездкой в Албанию травмировалось несколько ребят, на которых я рассчитывал. И мне пришлось, к огромной радости публики, прибегнуть к помощи опытных сборников, игравших по устоявшимся тогда в российском футболе канонам. Они и моих требований не приняли, и свои навыки не показали. Мы провалились с треском». Не говоря уже о том, что Газзаев перепутал матчи с Албанией и Грузией, виноваты у него вновь оказались игроки…

Колосков после матча заявил, что с Газзаевым ему предстоит провести «серьезный разговор». Возникло чувство, что безоблачные прежде отношения президента РФС с главным тренером сборной начали давать трещину.

Подтвердил это в своей книге «Приговорен к победе» и сам Газзаев:

«Работалось нам с Колосковым нормально, грех жаловаться. Но как национальную команду затрясло, все резко поменялось. Вячеслав Иванович не только блеснул ораторским искусством, он стал меня сторониться. Такое ощущение, что боялся запачкаться в тех помоях, которые на меня выливали. В итоге Колосков, пускай и косвенно, посодействовал тому, что я подал в отставку».

Газзаев упомянул о «помоях», которые на него-де выливали. Это вообще долгое время была его любимая тема. Почему-то Валерию Георгиевичу не приходило в голову, что эти самые «помои» он лил на себя сам – поражениями в Албании и Грузии и, что очень важно, собственной на них реакцией. После нее мало у кого возникало желание сочувствовать Газзаеву и поддерживать его в трудную минуту.

Видимо, тренер этого так и не понял. В книге «Приговорен к победе» Валерий Георгиевич в своей эмоциональной манере говорил:

«Никогда не бывает так, что ты поднимаешься исключительно вверх. Случаются падения, пробуксовки. И вот такой жестокий этап в судьбе сборной России настал. За ним неминуемо последовал бы подъем – требовалось лишь чуть-чуть потерпеть. Однако в этот самый момент на нас набросились все кому не лень. Все произошло настолько молниеносно, что я даже не успел заметить, как плюс поменялся на минус. Обрушившийся прессинг нам жутко мешал, бил по неокрепшей психике ребят. Общественность пыталась нас закопать и абсолютно все, что касалось сборной, воспринимала в штыки. Это было чудовищно! С такой оголтелостью в словах и извращенностью в мыслях я прежде не сталкивался. Естественно, у меня все это вызвало отторжение. Когда мне попадалось какое-нибудь издание, где сборную втаптывали в грязь, я комкал его и выбрасывал: видел я вас с вашими статьями в одном месте!»

Спасибо Газзаеву за откровенность: о подобном «вдумчивом» отношении к критике мне не доводилось слышать ни от одного тренера. А что до критики, то Валерий Георгиевич, видимо, никогда не читал английскую или итальянскую прессу после неудачных матчей их сборных. То, что происходит в России, – это детский лепет по сравнению с тем, что пишется на туманном Альбионе или Апеннинах. Вообще, работа с национальной командой предполагает готовность к самой жестокой критике, поскольку каждый матч сборной пресса и болельщики оценивают по высшему счету. «Проходных» поединков у нее не бывает.

В июне сборная России поехала на отборочный матч в Швейцарию. И к 20-й минуте уже проигрывала со счетом 0:2. В этот момент все уже попрощались с чемпионатом Европы. Но хозяева, с невероятной легкостью добыв преимущество, успокоились и позволили нашей команде сравнять счет. Оба гола – один с игры, один с весьма спорного пенальти – забил защитник Игнашевич. В Базеле на судейство испанца Ибаньеса нашей команде жаловаться уж точно было нельзя…

Базельское спасение нашей сборной было сродни внезапному исцелению смертельного больного. Лихорадочная поступь российского канатоходца над полем стадиона «Санкт-Якоб» в первые 20 минут встречи настолько не предполагала благополучной развязки, что о ее природе спорили еще долго. Тем более что при счете 2:2 швейцарцы могли столько раз забить третий гол, что их неспособность сделать это смог бы объяснить только вратарь Овчинников…

После ничьей в Швейцарии я написал в «СЭ» материал под заголовком «Выздоровление или агония?» Свою позицию об итогах года работы Газзаева со сборной мне показалось уместным высказать именно в момент, когда эмоции – будь то победные или проигрышные – не могли захлестнуть ни меня самого, ни болельщиков. Ничья создает наиболее ровное настроение для работы над аналитической публикацией. Вот ряд отрывков из нее.

«Так безвольно мои команды не играли никогда», – сказал Газзаев о поражении в Тбилиси, забыв, видимо, и 0:6 его «Динамо» от немецкого «Айнтрахта», и 2:7его «Алании» от шотландского «Рейнджерс». Но даже не в этом дело: в диагностике футбольных неудач слово «безволие» меня вообще настораживает. Оно слишком абстрактно и уводит от сути.

Безволие – это когда у игроков ничего не получается, и в результате они опускают руки. Выходит, оно – следствие, а не причина!

…Газзаева, человека эмоционального, бросает то в жар, то в холод – такова, убежден, первая причина. Пусть многие недовольны тем, как играет ЦСКА, но там Валерий Георгиевич по крайней мере упрямо гнет свою линию. В сборной же тренер второй матч подряд вносит по шесть (!) изменений в стартовый состав – о какой сыгранности тут можно говорить?!

Немного статистики: в пяти с половиной (включая осенний тайм в Тбилиси) официальных матчах отборочного цикла Евро-2004 на поле выходили 29 футболистов, заявлено на эти встречи было 34, а вызывалось в команду меньше чем за год – и вовсе 44! Для сравнения: Валерий Лобановский за весь отбор к Евро-88 задействовал 25 игроков, Анатолий Бышовец к Евро-92 – вообще 23. Да и те же 29 у Олега Романцева к Евро-96 объяснялись лишь тем, что в заведомо проходных матчах с Сан-Марино и Фарерами он дал поиграть Писареву, Кечинову, Мухамадиеву, Черышеву и Лебедю, ни одного из которых в более серьезных матчах не выпустил. То есть реальное количество романцевских бойцов – 24. А в нынешней сборной их уже 29. И это – при крамольности одной только мысли о проходных матчах…

Помнится, Газзаев в прошлом году очень обижался, когда газеты язвили по поводу его приснопамятного июльского списка 59 кандидатов в сборную. Восклицал: мол, неужели непонятно, что перечень этот сугубо расширенный и включает кандидатов в молодежку?

На деле вышло, что число реальных сборников неудержимо приближается к тому, виртуальному. Матч в Базеле подарил нам трех игроков, впервые появившихся в стартовом составе, В. Березуцкого, Попова и Ковтуна плюс вышедшего на замену Быстрова и запасного Булыкина. И так – каждый раз. С моей точки зрения, это означает одно: национальная команда превращается в проходной двор.

Значимость вызова в сборную девальвируется – и это при том, что в одном из своих «Десяти принципов» на инаугурационном исполкоме РФС («СЭ» от 21 августа 2002 года) Газзаев заявил: «Каждый футболист должен расценивать вызов в сборную как важнейшее событие не только в своей спортивной карьере, но и в жизни!»

Еще несколько красноречивых цифр.

За десять прошедших месяцев в сборную вызывались 15 (!) игроков ЦСКА. Девять из них выходили на поле в отборочном турнире, восемь – в стартовом составе. Если прикинуть, что три незыблемые позиции в армейском клубе занимают легионеры Ярошик, Рахимич и Шершун, картина выходит странная. Лобановский – и тот из запасных своего великого киевского «Динамо» приглашал в сборную лишь Евтушенко, забивавшего почти при каждом появлении на поле. В частности, в финале Кубка кубков…

Даже если не касаться скользкой темы личной выгоды тренера-совместителя, нередко желающего искусственно поднять рыночную цену игрока своего клуба (об этом, например, недвусмысленно говорил Сергей Юран за сутки до матча во время ток-шоу на «7ТВ»), кадровая необъективность Газзаева, считаю, очевидна. Помните ли вы, например, что на заре его работы со сборной туда приглашались Даев и Лактионов? Один был игроком ЦСКА, о другом говорили как о потенциальном армейце. Так же, как и о Хохлове, пребывание которого на скамейке «Реала Сосьедад» не помешало Газзаеву вызвать его зимой на «Турнир четырех», где он забил победный мяч Кипру.

Но как только выяснялось, что этих игроков в ЦСКА не будет, приглашения в сборную отчего-то прекращались…

После выхода в Базеле пяти игроков ЦСКА в стартовом составе и еще одного – на замену невозможно не вспомнить пресс-конференцию Колоскова в пресс-центре «Известий» сразу после газзаевского назначения. Я тогда спросил президента РФС, может ли он дать личные гарантии, что после окончания сезона Газзаев уйдет из ЦСКА. «Да, могу, – ответил Колосков. – На этот счет есть твердая договоренность с президентом ЦСКА Евгением Гинером и самим Газзаевым». Девять месяцев спустя, во время «Прямой линии» в «МК», глава российского футбола заявит, что решение исполкома РФС о нежелательности совмещения, безусловно, было, но сам он никаких обещаний не давал…

Спросите, что изменилось бы, если бы Газзаев сегодня не работал в ЦСКА… Давайте ответим хотя бы на один вопрос: вышел бы тогда в стартовом составе в Базеле Попов, а не Сычев? Вот и весь сказ.

Почти год работы Газзаева стал, на мой взгляд, ярчайшим доказательством «от противного», что сборной нужен иностранный тренер. Объективный и неангажированный. И дело тут не столько в личности Газзаева (хотя и в ней тоже): практика показывает, что «приватизация» сборной, увы, заложена в кодекс поведения любого российского специалиста.

«В сборную будут привлекаться все сильнейшие на данный момент футболисты, независимо от возраста, прежних заслуг, клубной принадлежности, личных отношений с тренерами сборной», – вот, кстати, еще один пункт из «Десяти принципов» Газзаева (да еще и под номером 1), который так и остался декларацией. Как остался ею и пункт 7: «…Тренерский совет при Российском футбольном союзе должен стать совещательным рабочим органом». «Рабочий орган» собирался ровно один раз – как только Газзаев был назначен.

А вот что гласит пункт 4: «В сборной должен быть создан психологический микроклимат, характерный для лидеров мирового футбола».

Микроклимат, как известно, во многом определяет капитан. Что имел в виду Газзаев, волевым решением вручив повязку Егору Титову, понять невозможно.

Капитан «Спартака» явно не вписывается в концепцию главного тренера сборной, и прошлогодняя травма, как и ее последствия, тут ни при чем. В таком случае назначение Титова можно считать футбольно-политическим ходом – чтобы общественность сразу же поверила в беспристрастность нового тренера. Но если бы Газзаев по-настоящему делал ставку на Титова, то не проигнорировал бы его уже в двух матчах этого сезона – в Албании и Швейцарии. Капитан сборной, которого не вызывают, – это ли не абсурд, и как к этому может относиться команда?

…Пишу эти строки и прекрасно понимаю: кто-то с изложенными мною мыслями согласится, кто-то с ожесточением отбросит газету. Одни посчитают удивительную базельскую ничью шагом к выздоровлению, другие – бесполезным продолжением агонии. Но в любом случае субботний матч поставил слишком много вопросов. И я посчитал своим долгом попытаться ответить на них.

Есть, правда, и еще один вопрос: может ли сборная со всем ворохом ее проблем все-таки выйти на чемпионат Европы? Да, может. Посредственный состав 10-й отборочной группы (Швейцария с Ирландией не входят в элиту), удачные для нас сентябрьские сроки решающих матчей, наконец, безудержная энергетика Газзаева-«настройщика» – все это, вполне возможно, сыграет в нашу пользу. Правда, с такой же вероятностью и не сыграет.

Только вот, если мы все же добьемся успеха, смысла в поездке такой команды в Португалию будет, по моему разумению, даже меньше, чем прошлогодней сборной Олега Романцева в Японию. И это самое печальное.

Если Газзаев причисляет этот текст к категории «помоев», то ему остается только посочувствовать. Голые факты, цифры и логические выводы из того и другого – не более. Тренер почувствовал себя затравленным, но он сам сделал все для того, чтобы таковым стать.

Тем временем ЦСКА под его руководством уверенно лидировал в чемпионате России. Вот только лидерству этому никто не умилялся: футбол команда показывала бесхитростный, простой – порой до примитива, – и грубый. Брала не умом, а напором и нахрапом. Да и методы достижения результата за пределами поля у многих вызывали вопросы. А потому, чтобы разобраться, что к чему, все ждали выхода армейцев на международную арену – в Лигу чемпионов. Успешное выступление в этом турнире сняло бы если не все эти вопросы, то значительную их часть.

А вместо этого ЦСКА во втором квалификационном раунде Лиги чемпионов сенсационно вылетел от скромнейшего «Вардара» из Македонии. Произошло это в начале августа, и вот тут-то на Газзаева действительно обрушился девятый вал критики, которую он назвал «помоями».

Никто не спорит: мы, журналисты, тоже далеки от идеала. Можем заблуждаться, порой нас захлестывают эмоции, иногда мы перегибаем палку с формулировками, не слишком тщательно выбираем выражения и потом об этом жалеем. А все потому, что мы – живые люди.

После первого матча против «Вардара», проигранного ЦСКА на своем поле – 1:2, я, как теперь понимаю, перешел грань допустимого, назвав Газзаева в комментарии для «Спорт-Экспресса» «тренером для внутреннего пользования». Это клише я обосновал статистикой: за 11 лет он не прошел ни одного соперника в еврокубках, за исключением украинского «Днепра» в квалификации Кубка УЕФА-97. Зато получил уже упомянутые 0:6 и 2:7, а также 0:4 от бельгийского «Андерлехта», 0:3 от венгерского МТК, 1:3 от норвежского «Лиллестрема».

Но, как бы безобразно ни выступал клуб или сборная, нельзя вешать на человека ярлыки – вроде «тренера для внутреннего пользования». Что жизнь и доказала два года спустя.

После окончания чемпионата-2003, завершившегося победой ЦСКА, президент клуба Евгений Гинер, к изумлению Газзаева, уволил его с занимаемой должности. В книге «Приговорен к победе» тренер написал: «Я так и не разгадал загадку, на каком основании руководство рассталось с тренером, приведшим команду к чемпионству. Кстати, сегодня я уже с трудом верю, что со мной так поступили. Кажется, это был сон. Жуткий и неприятный».

Не такая уж и сложная она, эта загадка…

Гинер, будучи умным руководителем, знал цену всему, что происходило в 2003 году, и принял жесткое решение. А через полгода… вернул Газзаева обратно. К тому времени специалист, побыв полгода без работы, не мог не подумать над случившимся – и кое-что для себя явно пересмотрел. Футбол, в который потом заиграл ЦСКА, резко отличался от игры армейцев в 2003-м. И привело это к тому, что закаленный невзгодами Газзаев получил от судьбы полновесную компенсацию за все годы неудач – и весной 2005-го выиграл Кубок УЕФА. Я же после 3:0 в полуфинале у «Пармы» перед ним через газету за «тренера для внутреннего пользования» совершенно искренне извинился…

Но это будет нескоро. К середине же 2003-го поражения в Албании и Грузии морально надломили Газзаева, а «Вардар» – так просто добил. Ответный матч в Скопье завершился вничью, ЦСКА бесславно вылетел из Лиги чемпионов, и я на страницах «СЭ» поделился мыслями о том, что нас ждет дальше:

«Все познается в сравнении. Год назад мы искренне возмущались минимальными проигрышами японцам и бельгийцам в финальной стадии чемпионата мира и шестью поражениями „Спартака“ в основной сетке Лиги чемпионов с общим счетом 1:18. Сегодня же, в безвременье Албании, Грузии и Македонии, на память приходит грустный анекдот о двух приятелях, один из которых как-то пожаловался другому на черную полосу в своей жизни. А год спустя при встрече заявил: „Помнишь мои слова о черной полосе? Так вот, это была – белая“.

Лигу чемпионов-2003/04 армейцам, конечно, уже не вернешь. А вот шанс вскочить на подножку разгоняющегося поезда в Португалию еще есть. Но в это с трудом верится при тренере, который за рулем новенького «Мерседеса» не способен обогнать македонский «Запорожец».

Такие поражения нельзя раскладывать на составные части, допытываться, кто и в каком игровом эпизоде набедокурил. После таких поражений надо уходить. И из клуба, и – тем более – из сборной. Потому что тренер, который проигрывает «Вардару» и сам же признается, что «команда не готова к Лиге чемпионов», не может выйти в финал чемпионата Европы. Тем более что эту необъяснимую «неготовность» не спишешь на загруженность в сборной: последний раз национальная команда собиралась два месяца назад.

…После ЧМ-2002 невообразимо хотелось перемен – и ирландско-албанский эмоциональный всплеск создал иллюзию, что они произошли. В чем сегодня остается только каяться. Иделать вывод: в том, что всего за год отношение к его сборной круто изменилось, виноват только сам Газзаев.

Понимают ли это руководители нашего футбола? Собираются ли как-то реагировать на катастрофу в Скопье?

Вчера утром я позвонил Вячеславу Колоскову и задал один вопрос:

– Может ли продолжать работу в национальной сборной человек, который проигрывает «Вардару»?

– Если честно, вы застали меня этим вопросом врасплох, – ответил Колосков. – В принципе, конечно, может – несчастный случай с каждым может произойти, и я не готов результат одной игры экстраполировать на все тренерское будущее Газзаева. В конце концов, ЦСКА – лидер чемпионата России. Но, конечно, возникает тревога за моральное состояние тренера после такого поражения. Если уж все мы не просто огорчены, а ошарашены, то можно представить его ощущения, которые усилены еще и тем, что «Вардар» прошел ЦСКА в канун дня рождения тренера. В понедельник я намерен встретиться с Валерием Георгиевичем, чтобы понять, насколько он устойчив перед подобными стрессами. Ведь от этого во многом зависит результат матча в Дублине. Только после этой беседы смогу высказаться более определенно.

…Колоскову самое время забыть о своей дипломатичности. Шанс поехать на чемпионат Европы еще есть – и упустить его президент РФС может только собственным бездействием. Оставив в сборной тренера, не пустившего один из самых богатых клубов Восточной Европы даже в третий отборочный раунд Лиги чемпионов».

Финальный акт драмы под названием «Газзаев и сборная» наступил в том же августе.

Сборная России проиграла на своем поле товарищеский матч команде Израиля – 1:2.

А потом произошли события, которые Колосков и Газзаев в своих книгах трактуют совершенно по-разному. Приведу обе версии.

Вячеслав Колосков, «В игре и вне игры»:

«После поражения в товарищеском матче с израильтянами Газзаев сказал журналистам: „Сборная неуправляема“.

… С пресс-конференции Валерий Георгиевич ушел, оставив меня отвечать на вопросы. Беседа с прессой продолжалась два часа и свелась к тому, что лучших футболистов, чем те, которые были на поле, у нас нет.

На следующий день, рассчитывая на то, что Газзаев немного успокоился, мы позвонили ему, но он подтвердил мне и Александру Тукманову, моему заместителю, что в сборную не вернется».

Следует добавить, что в интервью, которое он дал «СЭ» через пару часов после матча, Колосков заявил:

– На собрании команды сразу же после матча Газзаев объявил, что уходит в отставку с поста главного тренера сборной. Утром мы встретимся, и если он не изменит своего решения, то отставка будет принята.

Валерий Газзаев, «Приговорен к победе»:

«Поражения от Грузии и Албании по сей день со мной. Это мой стимул – стимул никогда не повторить подобного.

Несмотря на то, что творилось тем летом, я не потерял самообладания. Более того, я понимал, как исправить ситуацию. Но многие из футболистов стали заложниками настроений толпы и уже были не способны «переваривать» тяжелейшие моральные нагрузки. Безусловно, для того, чтобы окрепнуть, нам нужно было пройти через испытания, но не через такие же! Считаю, для того, чтобы выбраться из кризиса, нам не хватило лишь одной победы, дальше бы все потихонечку нормализовалось…

После злополучного матча с Израилем и моей затянувшейся беседы с игроками мы с Колосковым договорились в горячке не принимать никаких решений и не делать никаких политических заявлений. Нам предстояло встретиться на следующий день и все обсудить. Поэтому я, как мог, держался и ни о какой отставке на послематчевой пресс-конференции даже не заикался.

Когда Вячеслав Иванович вышел к журналистам, я уже ехал домой. Телефон отключил – не до него мне было. Просто вместе со мной в машине находился Саша Стельмах (друг Газзаева, менеджер ЦСКА и тогда – сборной. – Прим. И. Р.), и ему на мобильный позвонил один уважаемый мною корреспондент, который и пересказал мне выступление президента РФС. На вопрос: «Если завтра Газзаев подаст в отставку, вы ее примете?» Колосков ответил: «Да».

Ну, у меня кровь и забурлила. Включил свой телефон, набрал Колоскова – не отвечает. Через какое-то время перезванивает: Валерий Георгиевич, ну мы с вами завтра встречаемся?

– А зачем мы с вами будем завтра встречаться?! Вы же уже все сказали! Нам с вами не по пути. Ищите нового тренера! И говорить нам с вами больше не о чем.

Бросил трубку. После этого мы с экс-президентом РФС встречались лишь раз. На моем 50-летии.

Если бы Вячеслав Иванович тогда повел себя иначе, не исключаю, я и остался бы. Тот уход был, пожалуй, самым нелогичным из всех моих уходов. И самым обидным!»

В другом отрывке той же книги Газзаев, вроде бы говоривший, что работалось с Колосковым ему неплохо, вдруг набросился на бывшего президента РФС со всей пылкостью своей натуры. Хотя, надо заметить, некоторые аргументы Валерия Георгиевича (особенно если бы они были облечены в иную форму) вполне обоснованны.

«Любопытно было, как на проблемах сборной многие пытались сделать себе хороший пиар, продемонстрировать всем свои скрытые таланты и „патриотизм“. Особенно по части популистских заявлений преуспел незабвенный Вячеслав Иванович.

…За результат-то отвечают непосредственно представители нашей профессии. Как только начинались неудачи, Вячеслав Иванович сам всем об этом напоминал. Потому и оказывались крайними Бышовец, Романцев, Газзаев. Потому и продержался Колосков четверть века в своем кресле, невзирая на то, что последняя наша победа при нем была одержана в 1988 году.

Часто я возвращаюсь к тем событиям. Анализирую и все прокручиваю в сотый, наверное, раз. После первого тайма в матче с Израилем я сделал семь замен. Экспериментальный спарриг, хотелось посмотреть и новых кандидатов, и новые сочетания. Вроде бы нет ничего криминального в том поражении. Но сам факт. Атмосфера. Мнения. Предательство! Вот я и плюнул на все это: найдите того, кто для вас будет лучше, чем я.

Хотя убежден, я бы вывел команду на чемпионат Европы и имел бы неплохие предпосылки для того, чтобы кое-чего там с ней добиться.

Тренер должен работать с национальной дружиной как минимум четыре года. Тогда и придет результат. А то пошла у нас нездоровая тенденция: расставаться с человеком посередине пути. Когда при нем Россия потеряет все шансы, вот тогда да – снимайте. Но пока ничего не потеряно, дайте ему возможность спокойно довести до ума начатое. Все эти игры в спасателей и чудотворцев только во вред. К тому же они, как наркотик, вызывают привыкание, и с каждым разом пауза между приемами дозы уменьшается».

Главу, в которой все эти цитаты приведены, Газзаев назвал красноречиво: «Сильную личность всегда будут ненавидеть». Вот только интересно, почему почти все журналисты и подавляющая часть болельщиков великолепно относятся к Юрию Семину? Почему так любили Виктора Прокопенко, которого не стало в 2007 году? Почему с таким уважением относятся к Гусу Хиддинку? Они что – не сильные личности? А может, просто эти люди умеют себя достойно, не теряя лица, вести в любой жизненной ситуации – и тем самым вызывают симпатию окружающих? «Ненавидят» же не сильную личность, а человека, чье поведение и отношение к людям целиком и полностью зависит от показываемых его командой результатов?

Нет спору: Газзаев – сильный тренер, который многого в своей карьере (в особенности уже после сборной) добился. И не отдать ему за это должное нельзя. Но в силу своего характера он – как, впрочем, и Романцев – не создан для того, чтобы завоевать симпатии всей страны. Потому что для болельщика национальной команды очень важно не только профессиональное, но и человеческое. Тренер сборной должен олицетворять для людей житейскую мудрость, которой в 2003 году Валерию Георгиевичу, увы, не хватило.

На отставку Газзаева не замедлил отреагировать Анатолий Бышовец, заявивший: «Ход событий легко прогнозировался, он – результат порочного круга в российском футболе, который замкнулся на Газзаеве». Работа самого Бышовца со сборной, особенно в 98-м, была далека от совершенства, однако здесь с ним трудно было не согласиться…

И еще. Тенденция бросаться из крайности в крайность не изменила Газзаеву даже на страницах его книги «Приговорен к победе», название которой с учетом количества и масштаба неудач в его карьере само по себе выглядит неуместно. Я уже приводил цитату, из которой следовало, что руководителям РФС в отношении него не хватило терпения – одна победа, и все пошло бы как по маслу. Направление, мол, было выбрано верное.

Но вот – отрывок из вступления к книге.

«Для меня и сегодня оскорбительны воспоминания о том, что сборная под моим руководством товарищеский матч с Израилем провела откровенно наплевательски. Вроде бы ничего тогда страшного не случилось, ну, сыграли не так, как хотелось. Но я не мог после этого оставаться на своем посту. Я сорок минут в раздевалке говорил футболистам все, что о них думал. Всем вместе и каждому по отдельности, не подбирая выражений! Я и сейчас им это сказал бы и хлопнул дверью так, как тогда.

Я всегда, за единственным исключением, уходил сам… Во всех ситуациях можно было притвориться, что все нормально, остаться и продолжать работать. Допускаю, я до сих пор возглавлял бы сборную России, но это было бы предательством самого себя».

Серьезные нестыковки обнаруживаются в версиях Валерия Георгиевича. С одной стороны, на послематчевой прессконференции они с Колосковым договорились скоропалительных решений не принимать, обсудить ситуацию на следующий день. И решение, по этой версии, он принял, лишь узнав о высказывании Колоскова в разговоре с журналистами. По другой, только что процитированной, он не мог оставаться на своем посту после «наплевательского» отношения игроков к своим обязанностям в матче с Израилем, высказав им все, что думает. Газзаев сам не заметил, что одно исключает другое.

Да и вообще, если футболисты плюют на тренера в важнейший для него момент, кто в этом может быть виноват, кроме самого тренера – так и не сумевшего добиться от них преданности и веры?..

«Игроки осознали, что самоотдача во встречах за сборную должна быть запредельной, и, кроме того, доказали: они патриоты».

Эту фразу Газзаев произнес в сентябре 2002 года, после матча с Ирландией. За какой-то год «патриоты» превратились в безразличных к национальной команде людей. Разумеется, в глазах ее бывшего тренера.

Довелось где-то услышать грустную сентенцию: «Есть футбол южноамериканский, где главное – чтобы все было красиво, есть футбол европейский, где главное – чтобы все было эффективно. А есть футбол российский, в котором главное – найти, на кого свалить».

После отставки Газзаева ситуация вокруг сборной стала критической. В редакционной статье «Спорт-Экспресс» отметил: «Скандальная отставка – это, конечно, самый простой, но не самый честный выход для человека, который под звуки гимна держал на стадионах руку у сердца на глазах миллионов российских болельщиков. За 16 дней до ключевого матча в Дублине эта отставка выглядит актом малодушия».

Колоскову надо было найти нового главного тренера за считанные дни. Об иностранце при таких обстоятельствах не могло быть и речи, что вряд ли сильно расстраивало тогдашнего президента РФС.

В книге «В игре и вне игры» Колосков написал:

«После ухода Газзаева мы рассматривали три кандидатуры: Юрия Семина, Александра Бородюка и Георгия Ярцева.

Юрий Павлович шел в списке претендентов на первом месте… Ему мы и сделали предложение. Он был тогда с «Локомотивом» в Баковке и ответил решительно.

– У нас честолюбивые планы на будущее, из клуба уходить не собираюсь.

– Ни сейчас, ни в будущем?

– Ну, почему же, время покажет.

Семин – человек прямой, честный, упрашивать и уламывать его дело бесполезное.

…Решение о назначении Георгия Александровича вызрело в Волгограде. Там проходили детские соревнования по футболу, которые курировала жена нашего главного спортивного руководителя Лада Фетисова… В тот день с Ладой и Вячеславом Фетисовыми мы наблюдали, как проводили мастер-классы с юными игроками Ринат Дасаев и Георгий Ярцев. Вячеслав сказал:

– Свое мнение не навязываю, но Георгий Александрович мне нравится. Эмоций у него многовато, но, как знать, может быть, для игроков сборной это сейчас будет полезно.

Позже ходило много разговоров, что кандидатуру Ярцева мне навязали сверху, в частности, тогдашний министр внутренних дел России Б. В. Грызлов. Отвечаю сразу, мне советовали, но не навязывали, окончательный выбор оставался за мной. Борис Вячеславович действительно звонил по поводу Ярцева, они вместе гоняли в футбол на спортивной базе МЧС. Но разговор наш был примерно таким же, как и с Вячеславом Фетисовым.

– Еще не решили, кто сборную возглавит?

– Думаем.

– Я бы посоветовал присмотреться к Георгию Александровичу».

Политика вновь начала становиться важнейшей составной частью российского футбола.

На пресс-конференции в здании РИА «Новости» Колосков сообщил:

– Вопрос о назначении Ярцева был решен путем телефонного опроса членов бюро исполкома РФС, – отметил Колосков. – Я разговаривал с президентами клубов, располагающих игроками сборной: Евгением Гинером, Валерием Филатовым, Виталием Мутко, Юрием Заварзиным. Владимир Горюнов позвонил сам с рекомендацией поддержать кандидатуру Ярцева. Мною же для обсуждения были предложены три кандидатуры: Ярцев, Юрий Семин и Александр Бородюк. Мутко высказался в пользу Семина, но большинство было за Ярцева. После окончания опроса мы поехали в Госкомспорт, чтобы представить нового главного тренера Вячеславу Фетисову, который выбор одобрил.

Так Ярцев и стал главным тренером сборной России. И все бы ничего, кроме одной незначительной детали: к тому времени у тренера-чемпиона России 1996 года три года не было профессиональной практики. После золота в «Спартаке» были не слишком удачные отрезки в «Динамо» и «Роторе», а потом – длительная пауза. И вдруг – первая сборная!

Важнее всего тут была не личность тренера, а сам принцип назначения, не имевший никакого отношения к реальным тренерским достижениям в обозримый период. Никогда Георгий Александрович не оказался бы во главе сборной, если бы не вежливые, но настойчивые рекомендации политической элиты!

Впрочем, это не означало, что Ярцев должен был отказаться. Спустя несколько дней он логично размышлял в нашей с ним беседе для «Спорт-Экспресса»:

– Мог ли я сказать «нет»? Простите, это – национальная сборная. Такие предложения делаются не каждый день и не каждому тренеру. Для любого специалиста такая работа – вершина, и добровольно от нее отказаться – значит, расписаться в собственной беспомощности.

– Не могу не задать вопрос, который муссируется в прессе. Мол, на назначение Ярцева повлияли его высокопоставленные друзья из «Единой России».

– Читал об этом. Ни для кого не секрет моя давняя и тесная дружба с министрами Сергеем Шойгу и Борисом Грызловым, которые добрыми словами меня напутствовали. Но связывать эту дружбу с моим назначением в сборную могут только те, кто во всем ищет политическую подоплеку. Да, меня поддержал Госкомспорт во главе с Вячеславом Фетисовым. Остальное собственно к футболу отношения не имеет.

– Вы сразу сказали «да» Вячеславу Колоскову?

– Как можно на такой шаг согласиться без раздумий? Ответственность-то взваливаешь на свои плечи огромную, без всякого пафоса говоря, государственную. И я не знаю человека, который не пережил бы бессонную ночь, получив такое предложение.

Тем более что в моей ситуации ожидать его было невозможно. Назначить главным тренером сборной человека, не работающего три года, – шаг, сами понимаете, неординарный, рискованный.

– Может ли трехлетнее отсутствие практики повлиять на профессиональные навыки тренера, на современность методов его работы?

– Если скажу, что не может, кто-то сделает вывод о моей браваде и завышенной самооценке. Скажу так: если бы я принял клуб, то, вероятно, отсутствие практики и повлияло бы. Но я принял сборную. Это совершенно другой тип тренерской работы, эпизодический, а не каждодневный.

– Скажите честно, Колосков определил вам зарплату меньше, чем была у вас в «Спартаке», «Динамо» или «Роторе»?

– Меньше.

– Это, по-вашему, нормально?

– Не назову себя альтруистом, но сейчас я об этом просто не думаю. Есть проблемы поважнее. Они касаются матча 6 сентября.

– Как относитесь к совмещению постов и допускаете ли, что при определенных обстоятельствах на него пойдете?

– Отношусь отрицательно и не допускаю. Слишком тяжелая ноша.

– В последнее время у нас стало очень модно во всем обвинять игроков, говорить, что в России нет футболистов, способныхрешать серьезные задачи. На это напирали и Колосков, и Газзаев, и – ранее – Романцев. Раз вы приняли сборную, значит, думаете иначе?

– Подобные вещи обычно говорят тогда, когда задача оказывается невыполненной. Ясно, что, окажись кто-то иной сегодня на моем месте, игроков тоже не критиковал бы: что подумают футболисты о тренере, который с места в карьер начинает заявлять об их неумении играть? Но дело в том, что я действительно думаю по-другому! Мне нравится, как эти люди играют в футбол. И не разонравится ни при каких обстоятельствах.

– В чем сегодня, познакомившись со сборной, видите причины ее бед в нынешнем сезоне?

– С моей стороны такие рассуждения были бы крайне неэтичными. У нас в Бору вообще сейчас неписаный закон – критических стрел в адрес Валерия Газзаева не выпускать. Человек делал дело. Да, не совсем получилось. Но это не значит, что он делал его спустя рукава.

– Штаб и игроки сборной во время исполнения гимна России будут держать руку у сердца?

– Гимн своей страны каждый воспринимает по-своему. Не жестами, а головой и сердцем.

– Какими изречениями великих подбадриваете себя в эти дни?

– Вспоминаю слова любимого мною Александра Розенбаума: «Везде и всюду ждут несовершенства, заранее заряжены хулой!». Хулы сейчас в отношении сборной звучит меньше, чем раньше, но такова эта должность, что к хуле всегда надо быть готовым и воспринимать ее с достоинством. Однако лучше всего – не давать повода. Думаю, игроки, которые в трех оставшихся матчах выйдут в майках сборной России, выполнят поставленную задачу. Верю в это.

Большая часть высказываний Ярцева в этом интервью, согласитесь, выглядела весьма достойно. Но цитата Розенбаума, которую привел тренер, дала понять: он побаивается жесткого общественного давления, на которое обречен руководитель сборной, и нервничает в ожидании его. Все это, впрочем, проявится уже в следующем году…

Первый же шаг Ярцева и Рината Дасаева, который стал ассистентом главного тренера (также в штабе остался Александр Бородюк), вызвал одобрение футбольной общественности. В сборную вернулась группа опытных игроков, которые игнорировались Газзаевым, – Мостовой, Аленичев, Радимов, Титов, Евсеев, Есипов. Первые четверо подходили под категорию игроков «по фамилии Плеймейкер», два последних должны были привнести в команду бойцовские качества. Попытка договориться с Карпиным к успеху не привела – 34-летний ветеран «Сельты» посчитал, что распыляться на клуб и сборную уже не может.

Ветеран Мостовой весной 2003-го творил за свою «Сельту» чудеса – забивал головой «Реалу», в решающий момент двумя точными ударами «хоронил» надежду «Реала-Сосьедад» из Сан-Себастьяна догнать своих мадридских «тезок». При этом он никогда не говорил, что не хочет играть за сборную – Газзаев же, придравшись к одному газетному интервью и ни разу не побеседовав с футболистом лично, поставил на Мостовом крест.

Аленичев впервые среди российских футболистов забил гол в финале Кубка УЕФА, организовал в том же матче еще один мяч – но Газзаева заинтересовал лишь однажды, перед игрой с Грузией, в которой полузащитнику пришлось играть на «чужой» позиции, а потом тренер подверг его зубодробительной критике. После чего Аленичев заявил, что при Газзаеве он в сборную больше – ни ногой. Но к Ярцеву, у которого хавбек был ведущим игроком в «Спартаке», он приехал тут же. «СЭ» назвал группу «возвращенцев» – отрядом особого назначения.

Капитаном сборной по результатам собрания с участием самых опытных и авторитетных игроков команды – Онопко, Овчинникова, Смертина, Мостового и Титова – вновь стал Онопко.

Итак, призрачная надежда на попадание на Euro-2004 была возложена на старую гвардию. «Революция Газзаева» захлебнулась.

«Еще не шедевр, но уже не стыд», – так «СЭ» охарактеризовал первый матч Ярцева с Ирландией в Дублине, завершившийся вничью – 1:1.

Крах сборной Газзаева, думаю, в каждом из нас надолго выработал иммунитет к скороспелой эйфории: любой эпитет теперь неизбежно стал проходить у журналистов жесточайшую самоцензуру. Но один тот факт, что после безнадеги-2003 команда Ярцева за полтора дублинских часа ни на минуту не прижалась к своим воротам, возвращал чувство надежды. Которое куда важнее сухой алгебры теоретических шансов. После матча один из наших футболистов произнес красноречивую фразу: «Приоткрылась крышка гроба».

А несколько дней спустя, 10 сентября, крышка эта улетела далеко за пределы морга, и «мертвец» как ни в чем не бывало встал и с улыбочкой пошел к выходу.

Россия разгромила Швейцарию – 4:1. Хет-трик сделал форвард Дмитрий Булыкин, который в Ирландии провел свой первый матч за сборную. Его клубный тренер в «Динамо» Виктор Прокопенко со свойственным ему юмором сказал весной 2003-го о талантливом, но, как считалось, ленивом и «тусовочном» игроке: «Дима – увлекающаяся натура. Сейчас он увлекся футболом». При Ярцеве то увлечение (вскоре, увы, закончившееся) сработало и на уровне сборной.

Четвертый мяч в ворота швейцарцев отправил 35-летний Мостовой. Четыре гола, иными словами, забили два человека, которые при Газзаеве в общей сложности не сыграли за сборную ни минуты игрового времени.

Вдруг вернулась надежда. Вот только воспринято это было у нас в стране с изрядным эмоциональным перебором – который, впрочем, всегда окружает национальную сборную по футболу.

Спустя месяц в последнем отборочном матче дома были спокойно обыграны грузины. Сборная России, слишком много потерявшая при Газзаеве, до первого места все же недопрыгнула и отправилась со второго в стыковые игры. Кто будет ее соперником, известно еще не было. Запросто могли попасться Голландия или Англия, и тогда, подобно ЧМ-98, никакой поездки на Euro-2004 мы бы не получили.

И тем не менее на пресс-конференции обстановка балансировала на грани умопомешательства. Кто-то из коллег вошел в раж и назвал Ярцева великим.

Тренер, заметно поморщившись, парировал: «Великим можно называть только специалиста, который что-то выиграл в Европе» (на мой взгляд, и это – преувеличение. Для статуса «великого» надо выиграть не что-то, а многое. – Прим. И. Р.). Когда вопросы иссякли, невесть как проникший в зал директор Рязанского ликеро-водочного завода пообещал каждому игроку сборной за решение задачи по… ящику водки, а затем, расцеловав главного тренера, призвал присутствующих («Есть тут настоящие мужики?!») Ярцева качать! Еще кто-то декламировал стихи, посвященные тренеру и его команде…

Игроки тем временем ждали в раздевалке своего главного тренера. А когда наконец дождались, из-за закрытой двери донеслось мощное «Ура!». В прессе на следующий день появились заголовки, явно превосходящие масштаб события. В частности, мой родной «СЭ» откликнулся на выход в стыковые игры шапкой «Где же вы были раньше, Георгий Александрович?!»

Известно где – играл в футбол с Грызловым и Шойгу…

… С жеребьевкой повезло. Выпал Уэльс – один из самых легких вариантов. Но и валлийцев, впервые за полвека получивших возможность попасть на крупнейший международный турнир, а в группе оставивших позади себя Сербию, еще надо было пройти.

– Не было желания лично посетить церемонию во Франкфурте (от сборной России на жеребьевку поехал Александр Бородок. – Прим. И. Р.)? – спросил я Ярцева.

– Принимать участие в жеребьевке, конечно, приятно, но ведь от моего присутствия или отсутствия ничего не изменилось бы, правда? После таких матчей необходимо некоторое время для отдыха – поэтому и не поехал.

– Когда в корзине оставались лишь испанский, норвежский и валлийский шары, о чем думали?

– (Пауза.) Если честно, я эту жеребьевку и не смотрел. Результаты узнал в дороге, когда мой водитель Андрей включил радио.

Тут надо заметить, что решение Ярцева не ехать на жеребьевку было проявлением отечественного тренерского менталитета: так же поступал, к примеру, Романцев. Почему-то главные тренеры зарубежных сборных не брезгуют появляться на церемониях в Швейцарии лично, наши же предпочитали затворничество. Может, в том числе и поэтому российские специалисты абсолютно не востребованы за рубежом, в то время как, допустим, голландские знают по четыре-пять иностранных языков и работают по всему миру.

Первый, московский матч с Уэльсом перспективы выхода на Euro-2004 изрядно затруднил. Домашние 0:0 при натужной игре положительным эмоциям не способствовали. Не говоря о «сверхлимитных» желтых карточках, которые оставили нас на ответный матч без Мостового и Овчинникова. Отсутствие основного вратаря многие расценили как катастрофу. Потому что у обоих его сменщиков – зенитовца Вячеслава Малафеева и армейца Игоря Акинфеева – на двоих не значилось ни единого официального матча за сборную!

После нулевой ничьей в Черкизове мы вместе с коллегой Максимом Квятковским в раздевалке сборной общались с Ярцевым. Обратило на себя внимание стремление тренера защищать своих игроков – для России, мягко говоря, не очень характерное. Тем более – сразу после матча.

– Даже не пытайтесь узнать, в ком я разочаровался. Ни в ком. Конечно, раз не выиграли – а в домашнем стыковом матче нужно одерживать победу, – значит, ошибки были. Но о том, чтобы списывать ничью на неудачные действия кого-то из игроков, не может быть и речи.

Со сбора перед первым матчем на несколько дней был вынужден покинуть команду защитник Вадим Евсеев. Он улетал в Германию, где его маленькой дочке Полине делали серьезную операцию на сердце. До игры он успел вернуться – и Ярцев, убедившись в его хорошем физическом состоянии, выпустил Евсеева в стартовом составе. Можно представить, сколько переживаний выпало в те дни на долю игрока, которому вскоре суждено будет стать героем России…

В первом матче с Уэльсом Евсееву и Смертину выпала сложнейшая задача – нейтрализовать одного из ведущих игроков Европы, полузащитника «Манчестер Юнайтед» Райана Гиггза. Россияне играли жестко и цепко, не давали валлийцу продохнуть – и в конце концов тот сорвался на бесстрашном Евсееве, ударив того по лицу. Судья, однако, этого предпочел не заметить, предъявив желтую карточку… Мостовому, подошедшему утихомирить участников стычки.

– Эпизод с Гиггзом и Евсеевым с последующим предупреждением Мостовому происходил у вас на глазах. Что скажете по этому поводу? – спросили мы Ярцева.

– Мостовой – очень известный в Европе игрок. От этого, как ни парадоксально, и пострадал. Он в этой стычке был вообще ни при чем и подошел для того, чтобы урегулировать конфликт. Что касается Гиггза, то он действительно ударил в лицо Евсеева! Не знаю, как будет расценена вся эта история в УЕФА, – очевидно, будет какой-то просмотр эпизода.

– По нашему мнению, РФС вправе настаивать на дисквалификации Гиггза. Тем более что без него Уэльс – совсем другая команда.

– Нужно рассчитывать только на самих себя. Хотя, конечно, отсутствие такого игрока будет существенным ослаблением сборной Уэльса, пусть сегодня он и не показал всего, на что способен. Какое развитие получит это дело дальше, не знаю.

Когда мы с коллегами прилетели в Кардифф, то обнаружили: валлийцы в ярости, что Россия «настучала» в УЕФА на Гиггза и поставила вопрос о его дисквалификации. Удивительные люди – сами на первой полосе местной газеты смаковали детали конфликта, публикуя четыре (!) фотографии удара хавбека «МЮ» в лицо Вадима Евсеева, а когда то же сделал наш футбольный союз, обвинили Россию в попрании законов чести. Двойные стандарты, господа!

В общем, иллюзий о красивой и честной игре питать не следовало. Не было сомнений, что футбол будет жесткий, злой, скорее всего, даже грязный. В котором дай бог обойтись синяками и ушибами.

Гиггза, само собой, не дисквалифицировали…

Господи, как же эти валлийцы хотели на чемпионат Европы!

Суток в Кардиффе мне оказалось достаточно, чтобы пропитаться воздухом фанатичного, даже иступленного желания поехать в Португалию. Уэльса не было на больших турнирах сорок пять лет. И вот маленький народ оказался близок к мечте, как никогда. Российским игрокам предстояло выйти на стадион «Миллениум» против команды, которая собиралась играть главный матч в жизни.

Сотрудник РФС, организовывавший встречи чартера команды во время выездов, рассказал, что впервые его не пропустили в зону таможенного контроля. Мало того – наотрез отказались даже рассматривать вопрос о том, чтобы автобус ждал игроков прямо у трапа самолета. Два месяца назад в Ирландии хозяева легко на это пошли. Но в Уэльсе прием оказался подчеркнуто холодным.

Для валлийцев мы были не соперники, а враги. И все же неумно было бы за это затаить на них смертельную обиду. Будь на их месте любая другая обделенная большим футболом нация, вышло бы точно так же.

А журналисты тем временем искали сюжеты. И находили, причем не только в «деле Гиггза». История с интервью Булыкина, которая дома не стоила бы и выеденного яйца, здесь вдруг оказалась чуть ли не главным хитом, поднявшим на уши весь Уэльс и его сборную.

Булыкин еще до первого матча якобы сказал, что из игроков соперника не знает никого, кроме Гиггза. Английская пресса эти слова перевела. Валлийцы оскорбились. Цитату зачитывали в раздевалке перед первой игрой. И свирепели: дескать, через полтора часа будет знать по именам всех до единого!

В кардиффском аэропорту, куда прилетела сборная, я подошел к Булыкину с местной газетой The Western Mail в руках. Продемонстрировал заголовок, кричавший: «Мелвилл: Булыкин может подавиться своими словами». И спросил: вы вообще представляете, о чем речь?

– Я был, мягко говоря, удивлен всей этой шумихой. Сильно.

– Что это было за интервью?

– Когда только стали известны результаты жеребьевки, российские журналисты начали звонить и спрашивать, знаю ли я что-нибудь о сборной Уэльса. А я на тот момент знал только то, что в ней играет Гиггз. Так и ответил. После теоретических занятий, естественно, знал уже всех, потому что мы детально разбирали соперника. Цитату же, относившуюся к более раннему времени, здешние журналисты вырвали из контекста и использовали в нужный момент.

– Не жалеете о тех словах?

– А что в них было неуважительного по отношению к сопернику? Думаю, что игроки сборной Уэльса тоже не знают половины тех, кто играет у нас. И таким образом просто пытались себя разозлить.

Такая вот нелепая вышла история. Говорила она только о том, что в Уэльсе есть люди, которым выгодно любыми средствами разжечь в игроках неприязнь к сопернику. Футболисты же на взвинченных эмоциях готовы поверить любой чепухе.

Работник громадины – «Миллениума» медленно подошел к воротам, которые чуть более часа ранее поразил Вадим Евсеев – враг всего Уэльса и лично Райана Гиггза. Подошел – и зло, почти истерично сорвал проклятую для его страны сетку. Свернул ее в клубок и брезгливо куда-то понес: наверное, сжигать в ближайшей печи. За роковой линией остался сиротливо лежать каркас ворот – штанги и перекладина. Они были побеждены.

А секундами ранее взлетал в вечернее кардиффское небо Ярцев. Тренер Дасаев обнимал Евсеева, только что спустившего гетры со своих перекалеченных ног. Радимов с разбегу напрыгивал на своего одноклубника Малафеева. Затем наши подошли к сектору с российскими болельщиками, которых, кстати, не раз было слышно на мрачно затихавшем «Миллениуме» – и слезы смешались с улыбками и криками восторга.

Они сделали это. То, что не удалось в 2002-м с Бельгией. То, что сорвалось за три минуты до конца матча 99-го с Украиной. То, на что не было ни шанса в 97-м с Италией. Сборная России первый раз в истории выиграла матч, когда на кону стояло всё.

«Сорок пять лет боли». Такой была в день игры первополосная шапка одной из местных газет. Весь Уэльс верил, что боль наконец-то должна закончиться. И вылилось это не только в любовь к своим, но и в ненависть к чужим. Лютую и нескрываемую.

Такого средоточия ненависти к нашей сборной и нашей стране мне не доводилось видеть нигде и никогда. Свист грузинских болельщиков в Тбилиси, возмутивший всю Россию, был детской шалостью по сравнению с чудовищным ревом, заглушавшим гимн Александрова с первой и до последней его секунды. Когда Сэведж уже на третьей минуте хотел раскрошить ногу Евсеева, когда Барнард, атакуя Смертина, встретил его прямым в челюсть, когда Мелвилл бросал мяч в голову Измайлова, «Миллениум» ревел от умиления.

Признаюсь честно: после двух дней, проведенных в Уэльсе, почти не верилось, что у нас есть шансы. Да один только вратарь Малафеев без единой минуты за национальную сборную – вы вообще представляете, что это такое? И для самого вратаря, и для руководимой им защиты?! А уж «дело Гиггза – Евсеева» и вовсе свело Уэльс с ума. В моменты, когда Евсеев касался мяча, можно было оглохнуть.

Одного не учли валлийцы. Того, что разъяренный Евсеев – страшный Евсеев. Матч ненависти – и к команде, и к нему лично – способен подвигнуть этого человека не только на то, чтобы не дать жизни Гиггзу. Но и на то, чтобы на 22-й минуте забить победный гол. Головой, черт возьми! Британцам!

За сутки до матча в аэропорту Кардиффа я обнаружил удивительную вещь. Футболисты сборной, которые в прежние времена решающих матчей были хмурыми, напряженными и неразговорчивыми, ступили на валлийскую землю веселыми и раскрепощенными. Они прекрасно знали, что их ждет. И шли на последний бой с улыбкой. В ту минуту и мелькнул лучик такой ни на чем вроде бы не основанной надежды, что все будет хорошо.

Мы выиграли эту войну – и, что самое главное, не ценой потери футбола. И, остыв после валлийских эмоций, можно было только мечтать, чтобы за восемь месяцев, остававшихся до финального турнира в Португалии, дух этой команды не претерпел перемен. А сыгранности и мастерства стало больше.

Прямо на кардиффском тротуаре, обхватив головы, сидели два тучных человека в красных футболках и на глазах у всех давились слезами. С момента окончания матча на «Миллениуме» прошло два часа, но время для этих валлийских болельщиков остановилось.

Вроде бы только что, перед стартовым свистком испанца Мехуто Гонсалеса, они пели, ревели, рычали название своей страны с такой ужасающей мощью, что, казалось, рухнет расположенный по соседству средневековый замок. Вроде бы только что медленно брела к «Миллениуму» старенькая пара, увидев которую, ваш корреспондент остановился как вкопанный. Он – лет 85, в бело-красно-зеленой шапочке – опирался на трость и явно страдал от одышки. Она – по меньшей мере его ровесница, с валлийским шарфом на шее – бережно поддерживала мужа под руку. Казалось, стоит дунуть – и они упадут. Но они шли на стадион, чтобы увидеть первый большой футбольный успех своей маленькой нации за последние 45 лет.

А полтора часа спустя для них все закончилось. Вопреки всему. И посреди океана горя было безудержное счастье в нашей раздевалке, где игроки обнимались с журналистами, а специально приехавший Андрей Канчельскис (был еще и Дмитрий Харин) не мог наговориться со своим сверстником, капитаном сборной Онопко. Где прыгал от восторга в шарфе сборной Смертин, едва ли не шептавший: «Да ради этого я и пошел на операцию колена». Где автора этих строк подзывал Аленичев и говорил: «Обязательно напишите, что я передаю привет и поздравления всем российским болельщикам. Мы сделали это ради них!»

Потом, уже на ступеньках автобуса, Ярцев и Онопко заключали друг друга в объятия. Тренер, который три года оставался без работы, и капитан, которого полутора годами ранее хотели насильно проводить из сборной. И который в Уэльсе вдруг предстал таким, как в далеком 92-м, когда в матче «Ливерпуль» – «Спартак» с потрохами «съел» еще одного знаменитого валлийца – Иана Раша.

А чуть со стороны на все это весело и, как показалось, немного снисходительно смотрели Никита Симонян и Вячеслав Фетисов – люди, повидавшие на своем веку немало великих побед.

Все четыре предыдущих дня валлийская пресса обливала Вадима Евсеева грязью. Делала из него кровного врага Уэльса. Смаковала воображаемые детали мести Евсееву в Кардиффе со стороны душки Гиггза – гения Уэльса, которого пытается остановить русское злодейство. Завела народ до такой степени, что каждое касание мяча российской «двойкой» встречалось негодующим гулом.

Евсеев это услышал. Пошел на 22-й минуте в чужую штрафную – хотя Георгий Ярцев, как выяснилось, его об этом не просил. И забил. Головой. Боюсь даже представить, что в этот момент почувствовал великолепный полузащитник «Манчестера». И что было у него на душе после игры. У знаменитого на весь мир человека, от которого страна требовала всего-то поставить на место парня из какого-то «Локомотива». А получилось наоборот.

О Евсееве, впрочем, скажу позже. Пока же – обо всей сборной, которая в решающий момент, с неопытным вратарем оказалась способна не дрогнуть под натиском всего этого валлийского безумия. Того, что с каждой минутой матча снимало для хозяев всякие границы дозволенного: резкость сменилась грубостью, та – откровенным хулиганством. Но никто не сорвался, не поддался на провокацию. «Мы ведь пообещали, что будет именно так – и тренеру, и капитану, хорошо знающему испанского арбитра, и друг другу. Мы не могли нарушить это обещание», – сказал Аленичев.

– Уверен: с трибуны невозможно было до конца понять, через что нам пришлось пройти, – поведал Ролан Гусев. – Во время верховых единоборств валлийцы ухитрялись даже хватать за… губу! Со мной вот такое делали дважды. Поверьте, сдержаться было тяжело. Но мы терпели.

И вытерпели.

В «Спорт-Экспрессе» я написал: «Вопрос теперь в другом. Ярцев и его игроки сумели преодолеть себя, когда все было против них. Победили, можно сказать, назло, от противного, вопреки. Такова натура нашего человека, в котором, как известно, зверя лучше не будить. Но смогут ли они сохранить в себе эту поэтическую ярость, когда все вокруг будет спокойно и доброжелательно? Когда некому окажется мстить и в них будут повсеместно верить?»

К сожалению, июнь 2004-го те мои опасения в полной мере подтвердит…

Без ярцевского – именно образца осени 2003-го – отношения к футболистам хеппи-энд в Кардиффе был бы невозможен. Ярцев той поры всегда был за игроков и себя от них не отделял. Он не говорил, подобно своему предшественнику после матча в Тбилиси, что «так безвольно мои команды не играли никогда». В Ирландии он заменил Есипова в середине первого тайма – а потом заявил, что тот полностью справился со своим игровым заданием и ушел с поля по тактическим соображениям – в связи с вынужденной заменой О'Ши. Грудью вставал на пути каждого, кто в эти месяцы смел критиковать Гусева (и на «Миллениуме» это воздалось тренеру сторицей: именно армеец сделал голевой навес Евсееву). Поднимал свой голос в защиту получивших в Москве головотяпские дисквалификации Овчинникова и Мостового.

Внутри себя Ярцев мог думать о футболистах что угодно – но публично всегда оставался на их стороне. И в радостные, и в трудные минуты. В этом и состояло главное отличие этого тренера от двух своих предшественников – Газзаева и Романцева. Состояло, как позже выяснится, до поры до времени…

Решающим моментом в двухраундовой дуэли с Уэльсом, мне кажется, оказалась именно реакция Ярцева на домашнюю ничью. Ни капли истерики. Ни слова критики в адрес команды и даже двух явно провинившихся игроков. Спокойствие и достоинство. Более того – насторожившие многих, в том числе и меня, слова об огромном преимуществе, которые на самом деле объяснялись только желанием поднять боевой дух команды.

Не математика игры сыграла в Уэльсе решающую роль. Если бы Ярцев по-другому отреагировал на встречу в Черкизове, если бы устроил разнос и головомойку, никогда бы сборная не прилетела в Кардифф раскованной и убежденной в собственной правоте. Только тренер мог вывести из организма команды в такой ситуации вирус скованности и страха.

После матча мы с Максимом Квятковским спросили Ярцева:

– Наша команда, кстати, приехала в Кардифф поразительно раскрепощенной, веселой и общительной, чего в прошлом не бывало. Как удалось создать такую атмосферу?

– Кто-то говорил, что Ярцев пришел на пресс-конференцию в Москве растерянным. Я тогда сказал в интервью «СЭ»: нервный, дерганый, эмоционально взвинченный человек не способен ничего добиться. Атмосферу в команде прежде всего определяет главный тренер. Все видели, что я спокоен, и это состояние передалось футболистам. Честь им и хвала, что в решающий момент не дрогнули и доказали: они и футболисты, и патриоты, и мужики настоящие.

А еще не бывает сильных сборных без таких персонажей, как Вадим Евсеев. Людей, которые в главные минуты способны перемахнуть порог собственных возможностей – и своим сумасшествием повести за собой остальных, «нормальных». Посмотришь на такого безумца – и волей-неволей поверишь, что ничего невозможного в этой жизни нет.

По тем десяти дням из жизни Евсеева хоть сценарий для голливудского фильма можно было писать. Операция на сердце его дочки, заставившая его улететь в Германию со сбора в Тарасовке. Возвращение за два дня до первого матча – и неожиданный выход в стартовом составе. Конфликт с суперзвездой противника – Гиггзом. Апелляция РФС в УЕФА по их «делу» – и мгновенная ненависть всего Уэльса. Жажда мести целого 72-тысячника, страшный удар по ноге от главного местного провокатора по фамилии Сэведж уже на третьей минуте. Адский гул стадиона при каждом касании мяча.

А в ответ он забил победный гол.

И сразу после финального свистка подбежал к ближайшей валлийской телекамере и крикнул то, что, может, и не соответствовало нормам приличия, но всей ликующей Россией было принято на ура. С этим слоганом перед Euro-2004 начнут даже выпускать футболки…

«Х… вам!» – что есть сил закричал в телекамеру Евсеев. «Сказал – что думал», – лаконично объяснит он свой выброс эмоций позже. Выяснится также, что он добавил: «Знай русского Ивана!» – но камеры уже были настроены на что-то другое.

Оценили евсеевское высказывание в России, конечно, по-разному.

Писатель Виктор Шендерович в своей колонке назвал его настоящим выражением русской национальной идеи.

Политик Сергей Степашин в интервью «СЭ», засмеявшись, признался: «Я в той ситуации, наверное, сказал бы то же самое. Но неудобно, конечно».

Поэт Михаил Танич в разговоре со мной воскликнул: «Шлягер! Шлягер! Не может же человек всю жизнь скрывать свои эмоции? А этот гол Уэльсу был высшей точкой его жизни. И взыграло в нем что-то наше, русское. Я с восторгом это выслушал!»

Михаил Боярский был более сдержан: «Я сторонник лояльных отношений с телевидением. Не стоит, мне кажется, такие вещи делать. Но сам сюжет с победным голом Евсеева на стадионе, который освистывал каждое его касание мяча – это было очень красиво. И сравнение нашего футболиста с Д'Артаньяном тут вполне уместно».

Как выяснилось из нашего с Евсеевым разговора в раздевалке, в момент гола он пошел в чужую штрафную, повинуясь только интуиции:

– Если честно, тренер не говорил мне, чтобы во время «стандартов» я шел вперед и играл головой в чужой штрафной. Еще по первой игре было видно, что мы с Сенниковым в таких случаях всегда оставались сзади. Но тут при первом же штрафном я вдруг подумал: а почему бы не попробовать, если в клубе делаю это – и довольно удачно?

– Видели, куда Гусев подает?

– Нет. Пошел в зону, а потом получилось так, что мяч всех перелетел – и мне даже не пришлось прыгать. Просто подставил голову. И все.

– Что почувствовали, когда мяч влетел в сетку?

– Что сделал это ради моей дочки Полины, которой через месяц исполнится пять лет. Ей свой гол и посвящаю, и играл я ради нее. Сейчас она восстанавливается после операции на сердце в Мюнхене, и я улетаю к ней прямо отсюда, из Кардиффа. Полина идет на поправку, и завтра, после итогового обследования, мы узнаем, когда ей можно будет вернуться в Москву.

– Какими были для вас эти дни? Как смогли так сыграть – да и вообще думать о футболе в такой момент для семьи?

– Ребенку сделали удачную операцию, все сложилось как нельзя лучше, и я возвращался в сборную в хорошем настроении. Ярцев сказал, что ждет меня в любой момент – до первой игры, после, перед второй… В общем, как только смогу.

– Сложилось впечатление, что ситуация с Гиггзом и прессой вас разъярила.

– А о чем тут было спорить? Все видели, что Гиггз виноват в том эпизоде. Высказывания, что он меня не ударил и я сам упал, – ложь. Синяк под глазом после его удара оставался все четыре дня, что прошли между играми.

– Что в действительности произошло между вами и Гиггзом в Москве?

– Не скрою, что этому предшествовало мое нарушение. Хотя арбитр и дал свисток в нашу пользу, можно сказать, что я сыграл грязно. Ну, может, грубо. Въехал ему шипами в ногу.

– Партнеры Гиггза, как и сам он, утверждают, что этим ударом вы могли сломать ему ногу.

– Значит, запомнит меня на всю жизнь. В Англии, между прочим, он через такое проходит каждую вторую игру. После этого, как я понял, он захотел мне отомстить. Вначале ударил головой в бровь. Я даже не сообразил, что происходит, а упал уже после того, как он локтем ударил мне в голову. На этом Гиггз успокоился.

– Правда ли, что второй удар был слабее первого и падение было не слишком вынужденным?

– Если за границей в таких случаях всегда падают, почему русский человек не может упасть? Удар-то, в конце концов, был, так что о симуляции говорить нельзя. Да, не скрою, секунда размышлений, падать или не падать, была. Но скажите мне, почему соперники могут нас провоцировать, а мы им ответить тем же не имеем права? Почему мы должны подставлять вторую щеку? Не считаю, что поступил плохо. Я поступил в интересах команды. Другое дело, что судья эпизода не заметил и Гиггза не удалил.

– Знали, что в эти дни усилиями валлийской прессы и самих игроков стали врагом всего Уэльса?

– Нет. Хотя от самого Гиггза в ответном матче ждал каких-то неприятных эпизодов. Но если его партнеры вновь отличались провокациями, именно с его стороны ничего подобного не последовало. Конечно, он был настроен против меня и нашей команды, разгорячен, но держал себя в рамках.

– На предматчевом построении пожали друг другу руки?

– Откровенно говоря, думал, что он мне не пожмет. Но – пожал. Правда, Гиггз в этот момент, как я понял, смотрел мне в глаза, а у меня они были опущены. Причем я умышленно не смотрел не только на него, но и на остальных игроков сборной Уэльса.

– Почему?

– Не хотелось мне на них смотреть после того, как они играли в Москве. Именно из-за их провокаций у нас в первой игре два футболиста, по сути ни на чем, получили желтые карточки и вынуждены были пропустить ответный матч. Зато сейчас у нас дисциплина была, что называется, от и до. Ни на какие пакости мы не поддавались.

…Спустя день после Кардиффа я написал в «Спорт-Экспрессе»:

«Дай бог вам остаться такой же командой к Португалии. Так же, как сейчас, относиться к тренеру, партнерам и себе. Так же достойно воспринимать пребывание в запасе и быть готовым выйти в „основе“. Не начать делить деньги и сферы влияния. А главное – не посчитать, что после этой незабываемой победы расти и развиваться в футболе уже некогда и незачем. Футбол, как и любое настоящее дело, не терпит остановок в пути. Спасибо вам за выход в Португалию. Теперь мы знаем, какими вы можете быть. Будьте такими всегда».

Тем мечтам не суждено было сбыться.

После Уэльса Россия словно сошла с ума. Началось какое-то светопреставление. Страна наша, когда дело касается футбольной сборной, воистину не знает удержу – ни в хвале, ни в хуле. Здесь был случай номер один.

Колосков писал в книге «В игре и вне игры»: «Среди болельщиков началась эйфория. По этому поводу Ярцева принял даже президент России».

С того приема у Владимира Путина, как мне кажется, с главным тренером сборной России и начали происходить необратимые изменения. Испытания медными трубами он выдержать не смог.

Как и перед ЧМ-2002, с начала года сборная России не могла одержать в контрольных матчах ни одной победы. Ничья в Болгарии, поражение от Норвегии, ничья в Австрии – не те результаты, которых хочется видеть от сборной, которая к чему-то на чемпионате Европы собирается стремиться.

Начались странные кадровые решения. Причем касались они игроков самых опытных, заслуженных, тех, на кого Ярцев предыдущей осенью делал ставку.

За день до вылета в Португалию «отцепили» из сборной ее капитана и символа – Онопко. Якобы по причине травмы. Хотя история получилась темная. И до сих пор никем толком не объясненная.

В тот самый день, когда сборная во втором туре Euro-2004 проиграла Португалии, Онопко сыграл все 90 минут в контрольном матче своего «Сатурна» на сборах.

Уже после чемпионата Европы Онопко рассказывал:

– Тогда было много непонятных моментов. Травму я получил в матче с «Рубином», столкнувшись с Бояринцевым.

А сборная играла товарищеский матч в Австрии. Приехал в Бор. Ярцев говорит: «Какая Австрия, куда ты поедешь? Лечись, ты мне нужен на чемпионате Европы». Потом был сбор перед отъездом в Португалию, и там почувствовал, что отношение главного тренера изменилось. Ярцев показывал мне свое колено, вспоминал, что у него была такая же травма, и он чуть не стал калекой. «Не могу тебя взять. Сломаешься окончательно, а тебе еще в футбол играть».

Спустя время легенда сборной дала интервью журналистам «Спорт-Экспресса» Юрию Голышаку и Александру Кружкову. Там Онопко, пожалуй, впервые откровенно высказался на тему Euro. И степень его боли стала ясна…

– Почему вы делаете вид, что отлучение от чемпионата Европы – не удар?

– Честно? Удар. Страшной силы. Может, я и говорил в прессе, что пережил спокойно, но потрясение было страшное… И для меня лично, и для семьи. Слишком многое было отдано на благо сборной. Я даже не про двенадцать лет, которые в ней играю. Скорее про последний год.

– Многим пожертвовали?

– Очень многим. Даже не могу описать собственные эмоции. Но футбол, к счастью, – такая штука, что скверные моменты забываются… Если себя пожирать, играть не сможешь. Но вы не представляете, как я готовился. Как хотел поехать.

– Когда прекратили терзаться?

– Недели две-три ходил не свой. Пока чемпионат Европы шел, успокоиться не мог. Вот когда «праздник футбола» стал историей и народ, газеты с телевидением переключились на Олимпиаду, стало полегче. До этого целыми днями реклама: «Европа, Россия…» И заставка – наша сборная. Я в общем ряду.

– Себя там представляли?

– Конечно. Еще обиднее оттого, что знал: если бы меня взяли, я бы там вышел. За «Сатурн» на сборах в Австрии я уже играл.

– Главная причина, по которой вас отцепили? Вы же анализируете…

– Анализирую. И не могу понять. Может, в самом деле ошибка врачей.

– Ведь есть какая-то тайна в этом чемпионате Европы?

– Для меня – есть. И не только для меня.

– Осадок в душе остался?

– Остался. Но ничего не изменишь.

– Вы поняли, что не поедете, еще до разговора?

– До разговора, но в последний день. Приезжал врач из ПИТО, крутил коленку. Сказал – можно играть. Потом поехали в ПИТО на обследование, сам Миронов осмотрел со всех сторон: «Я бы на твоем месте поехал. И тебе, Виктор, надо ехать. Последний чемпионат Европы, есть время подлечиться…» Потом повезли еще к какому-то врачу.

– Ярцеву Миронова не цитировали?

– Нет.

История с Онопко показала: главный тренер, который так ценил своих игроков и опирался на них, вдруг стал вести себя по отношению к ним совсем по-другому. Постоянная взвинченность Ярцева стала в команде притчей во языцех: игроки начали бояться к нему лишний раз подойти, не говоря уже о том, чтобы обратиться с какой-то проблемой.

Апогей наступил уже на самом чемпионате, когда после поражения в стартовом туре от испанцев у Ярцева случился нашумевший конфликт с Мостовым.

Покойный Михаил Танич, прекрасно знавший Ярцева и по-доброму к нему относившийся, тем не менее в нашем разговоре высказался об этой истории бескомпромиссно: «Он же человека похоронил как футболиста. Я Жоре это обязательно скажу. А он ко мне сюда придет. Когда выгонят – обязательно придет».

Великий баскетбольный тренер Александр Гомельский говорил в том же духе:

– Изгнание Мостового – это совковый ход, совершенно лишний. Скандал, который не украсил ни российскую команду, ни Ярцева, ни вообще весь наш футбол.

– Показательный процесс?

– Никому этот процесс не нужен был – зачем?! Знали, что Сашка – болтливый парень, с журналистами любит поговорить, знает испанский… Думаю, здесь Ярцев погорячился. Можно было сесть с Мостовым, спокойно поговорить и снять этот вопрос. Да и что Ярцев на этом выиграл?

– Ничего?

– Если он считал, что этим ходом может сплотить команду, игроков вдохновить, так они не вдохновились. И проиграли следующий матч. Зато молодые ребята, которые не имеют такого имени, как Мостовой, такой славы и востребованности, таких денег, что они почувствовали? Если тренер вот так выкинул Мостового, ни за что ни про что, что ж с нами будет? И поэтому ход – ошибочный…

Итак, что же произошло?

На следующий день после стартового поединка Euro-2004 Испания – Россия в номере испанской газеты Marca среди цитат игроков обнаружилось высказывание строк в десять под незамысловатым заголовком MOSTOVOI. Текст был таким: «Во втором тайме мы очень сильно устали. Голова функционировала хорошо, но ноги не шли. Мы очень много тренировались и были как будто мертвые. Наверное, нужно было готовиться в другой манере. Думаю, что не сможем выйти из группы».

Тем же утром об этих словах Мостового узнал Ярцев. Кто ему о них сообщил, неизвестно, но, скорее всего, звонок раздался из Москвы.

Удовольствия эмоциональному тренеру, до конца еще не отошедшему от перипетий игры, слова самого опытного игрока сборной, понятно, не доставили. Главный тренер вызвал Мостового (сам игрок этот факт подтвердил) и спросил: «Что ты там наговорил?» Мостовой от всего открестился – сказал, мол, лишь то, что не было свежести, остальное же испанская пресса домыслила. Ярцев футболиста выслушал, но не поверил.

Дело в том, что черта Мостового не молчать ни по одному поводу в сборной была известна всем. Сам футболист называл ее стремлением говорить правду в любой ситуации. Оппоненты – ворчливостью, которая только баламутит команду и не дает ей сосредоточиться на подготовке. Довелось услышать мнение, что 35-летний Мостовой должен быть благодарен Ярцеву за сам факт своего включения в португальскую заявку и уж тем более в стартовый состав на матч с Испанией, а потому, мол, делать какие бы то ни было замечания в адрес тренерского штаба он не имел морального права. Другие возражали: раз человека включили в заявку, значит, он такой же член команды, как и остальные. И говорить, к тому же на правах опытного мастера, имеет право как минимум не меньше остальных. Тем более что об отсутствии свежести заговорили и другие футболисты.

Что же было на самом деле? Насколько велики были нагрузки – или некоторые игроки использовали этот аргумент, чтобы оправдать собственные неудачи и переложить всю вину на штаб? Какой физической формы можно было ожидать от команды дальше?

Звонок на мобильный телефон президента РФС я сделал на следующий день после матча с Испанией, когда о словах Мостового уже было известно всем. Обычная манера разговора Колоскова – небрежно-расслабленная, чуть-чуть отдыхающая. Тут же он взял инициативу сам. Едва услышал кодовое слово «физподготовка», как заговорил столь четко, жестко и даже слегка агрессивно, что стало очевидно: тема из пальца не высосана и Колосков заранее готовился к тому, чтобы ее затронуть.

– Если бы команду чрезмерно нагрузили, она стояла бы вся, – подчеркнул президент РФС. – Но разве вы не заметили, что большая группа игроков выдержала весь матч до конца и никакие пресловутые перегрузки им не помешали? Булыкин, Аленичев, Смертин, Алдонин, Евсеев – все они выполнили огромный объем работы и бились до последней секунды. Кое-кто другой – нет, но это уже не вина тренеров.

– То есть подозрение в адрес Ярцева в излишних нагрузках кажется вам надуманным?

– Однозначно. Я был на каждой тренировке и с позиций методиста, доктора наук, профессора ответственно заявляю: ни-ка-ких перегрузок не было! Были целенаправленные тренировки на поддержание физической формы, и какого-то особо интенсивного характера они не носили. Вот вам еще один аргумент: испанцы вынуждены были заменить Рауля и Морьентеса, двух форвардов из числа ведущих в мире. А это значит, что наши двигались в современном темпе и Иньяки Саесу пришлось что-то придумывать, чтобы сломить их сопротивление! И еще: да, те, кто вышел у нас на замену, игру сборной не усилили. Но они-то как раз были свежими. Тут-то уж точно не в физподготовке дело, а в чем-то другом. Поэтому то, что некоторые футболисты сыграли неубедительно, я бы ни в коем случае не стал объяснять некой неудачно построенной подготовкой. Ответственность за такую игру должны в полной мере нести сами эти игроки.

К эмоциональному монологу Колоскова стоило добавить один штрих. Ярцев никогда не слыл сторонником больших тренировочных нагрузок – скорее наоборот. Во времена, когда тренер руководил «Динамо», доводилось слышать мнения, что он излишне жалеет игроков – а вот если на его месте окажется Валерий Газзаев, отвыкшие от нагрузок футболисты взвоют по-настоящему. Да и в «Роторе» Евгений Кучеревский, пришедший вместо Ярцева, помнится, обмолвился, что к заданным им высоким нагрузкам волгоградская команда готова не была. Ярцев всегда был «игровиком», а не «легкоатлетом».

Получалась какая-то нестыковка. С трудом можно представить, чтобы в середине шестого десятка, да еще и на чемпионате Европы, Ярцев вдруг кардинально изменил своим принципам и нагрузил футболистов с расчетом на последующую легкость.

Наш разговор с самим Мостовым состоялся под вечер воскресенья, на океанском пляже, куда штаб сборной отпустил игроков на несколько часов.

– Испанского журналиста, который задавал мне вопросы после матча, лично не знаю. На вопрос: «Что ты думаешь о матче?» – я ответил: «Очень обидно, что проиграли, поскольку спокойно могли сыграть вничью». – «Чего вам не хватило?» – «Не хватило свежести, и это слова всех наших игроков, которые были на поле. Все отмечали, что голова думала, а ноги не работали. Значит, при подготовке что-то, наверное, было сделано неправильно». Вот и все. Считаю, что ничего особенного тут нет, я честно сказал, что думал, при этом никого не обидел и не оскорбил.

– И все же – вы думаете, что в тренировочном процессе скрывалась какая-то ошибка?

– Могу только сказать, что если все испанцы были намного быстрее и агрессивнее, значит, чего-то нам не хватало. А вот чего – кто знает?

– Вы человек с огромным опытом участия в больших турнирах. Каково состояние команды по сравнению с предыдущими первенствами мира и Европы?

– Сейчас затрагивать эту тему не хочу. До второй игры это делать бессмысленно. А вдруг выйдем на поле против португальцев – и полетим как на крыльях? Мне задали вопрос, и я ответил, что нам не хватало свежести – только и всего. Расшифровывать, делать какие-то выводы – для всего этого придет время уже после чемпионата. Вы подумайте, мог ли я сказать что-то о шансах на выход из группы? Кому нужно разжигать пожар в тот момент, когда играть надо? Неужели я этого не понимаю?

– Из мухи, вы хотите сказать, вылепили слона?

– Если бы это был не Мостовой, никто из испанцев наверняка бы и не раздул эту тему. А тут люди просто воспользовались тем, что я самый известный российский игрок в Испании и к моему высказыванию можно привлечь внимание.

– Ярцев подходил к вам с вопросом, что за интервью вы дали?

– Да, спрашивал. Я ответил, что ничего особого не сказал, просто отвечал на вопросы журналистов.

У Ролана Гусева ощущения оказались весьма схожими с тем, что говорил Мостовой.

– Свежести не было – это точно. Пришлось очень тяжело, но я затрудняюсь сказать почему. Могу только констатировать факт: о легких ногах приходилось лишь мечтать. Испанцы были намного быстрее и свежее, мы не успевали их «накрывать». И голова, соответственно, соображала у них намного продуктивнее. У меня было такое впечатление, будто только что уже провел одну игру и сразу вышел на вторую.

Некий симбиоз двух полярных мнений – руководства и игроков – представил Дмитрий Аленичев.

– Во втором тайме свежести действительно не чувствовал. Но то, что в конце матча команда не смогла организовать последний штурм, связываю больше не с усталостью, а с тем, что остались вдесятером.

– Тренировки, предшествовавшие матчу, были тяжелыми или нормальными?

– Нормальными. Полагаю, каждый сам должен думать, как ему лучше подготовиться к матчу.

Мнение тренерского штаба сжато представил Ринат Дасаев: «Ни одного заявления от игроков, что в матче с Испанией они чувствовали себя несвежими, мы лично не слышали. Да и сама игра показала, что в целом команда была в нормальном физическом состоянии. Не думаю, что при поиске причин поражения нужно как-то выделять эту тему».

И, наконец, точка зрения медика – врача сборной Юрия Василькова, работавшего с командой на Euro-96 и ЧМ-2002.

– Нагрузки, заданные игрокам во время подготовки к матчу с Испанией, считаю удобоваримыми. Никаких перегрузок не было. Считаю, что физически мы были готовы не хуже испанцев. Причина не слишком удачной игры ряда футболистов – нервы, которые особенно шалили в первые 15 минут. Могу сказать, что сейчас штаб удовлетворен кондициями игроков – нет ни одного человека, который приехал бы в Португалию в разобранном состоянии. Шум же, раздутый по поводу интервью Саши Мостового, отношу к проискам испанской прессы. Мы с ним разговаривали, и я в этом убедился.

Развязка наступила очень быстро. Уже в понедельник в 9.45 утра по португальскому времени, за 36 часов до матча с Португалией, Ярцев отчислил Мостового из команды. Спустя 15 минут сборная уехала из Виламоуры в Лиссабон, а еще через два часа Мостовой на машине покинул отель «Брауне клаб» и направился в Виго.

Ярцев прокомментировал случившееся более чем жестко:

– То, что сделал Мостовой, расцениваю не иначе как плевок в сторону команды. Моя ошибка в том, что я слишком ему доверял. Этот человек получил наиболее благоприятные условия для подготовки, и вот во что это вылилось.

Возможно, он думает, что является лидером команды. Однако я так не считаю. Настоящие звезды – Аленичев и Смертин. Мы и без Мостового выигрывали – например в Уэльсе. А критику его я не приемлю – он не тренер, чтобы давать подобные оценки. Я специально взял сутки на размышление, чтобы решение не выглядело эмоциональной вспышкой Ярцева. Больше этого человека для меня не существует.

Итак, сколько бы ни менялись тренеры сборной, как бы ни перекраивался состав – результат был один. Как только команда, в отборочном турнире вроде как являвшая собой образец единства, приезжала на финальный турнир, от былой сплоченности не оставалось и следа. В итоге – ни одного выхода из группы на чемпионатах мира и Европы за весь российский период.

Сомневаюсь, что в истории с Мостовым дело было только в его мини-интервью газете Магса. Работники сборной рассказывали, что в течение последних двух недель игрок жаловался решительно на все.

Такое поведение без необратимых последствий может позволить себе только незаменимая звезда, находящаяся в самом расцвете сил. Мостовой же представлял в сборной России ту единственную позицию, на которую достойных кандидатов было – пруд пруди. И в матче с Испанией не блеснул.

Ярцев поселил Мостового с Аленичевым чуть ли не через стенку от себя, а потому о капризах футболиста с каждым днем узнавал все больше. При этом, без сомнения, считал Мостового себе обязанным и рассчитывал на капитана «Сельты» как на проводника своих идей, практически члена тренерского штаба, а никак не на лидера оппозиции. В этих обстоятельствах десяти строк от имени Мостового в Магса оказалось достаточно для взрыва. Главной причиной которого стала нервозность тренера, впервые попавшего в мясорубку крупнейшего международного турнира и во многом растерявшегося. В таких случаях найти козла отпущения подобно спасательному кругу. Правда, только в глазах самого тренера.

Сказалось, пожалуй, и то, что Ярцев в прошлом далеко не всегда находил общий язык с ветеранами. Да, в легендарном уже 96-м его спартаковским «детским садом» верховодил суровый «дед» Горлукович, а вот от его более яркого сверстника Шмарова, забившего в предыдущем сезоне кучу мячей, тренер при дефиците опытных игроков не побоялся избавиться. Сенсационный отказ от услуг Онопко в канун Euro-2004 можно было рассматривать как продолжение этой линии.

Брать Мостового на первенство Европы Ярцева никто не заставлял. Он сделал это во многом из чувства противоречия общественному мнению, да и характер игрока был тренеру прекрасно известен. В итоге же – изгнание после первого же матча, хотя за Мостового к нему ходил просить Аленичев, которого сам Ярцев назвал настоящей звездой. Но тренер ничего не пожелал слушать.

Позже Мостовой рассказывал, что один из футболистов, вышедших в стартовом составе на встречу с Испанией, в подтрибунном помещении перед самым выходом на поле спросил его, как именно надо играть против визави, имя которого было давно известно. Потому что подробностей манеры соперника тренер ему не то что не разжевал, а вовсе не сообщил. И с остальными игроками якобы то же самое. Почему-то мне не казалось, что рассказ Мостового – выдумка.

Спустя два дня после отъезда Мостового Россия проиграла хозяевам – Португалии. Как зачастую случалось на турнирах подобного ранга, после второго же матча россияне могли паковать чемоданы. Принесение в жертву Мостового ничем Ярцеву не помогло. И не могло помочь.

Прошли годы. И вот как вспоминали герои в интервью «СЭ» то, что тогда произошло.

Ярцев:

– Я не хотел допустить повторения скандала, который возник в сборной еще при Романцеве на чемпионате Европы-96 в Англии. На корню решил пресечь все эти попытки. Зачем противопоставлять себя команде? Да еще после такой игры, какую Мостовой показал в первом матче с испанцами. Некоторые говорят, что я сломал ему карьеру. На самом деле я вернул его в сборную и дал шанс проявить себя. Мостовой бы и сегодня спокойно играл в России. Причем я нигде ни разу не сказал, что он плохой футболист. Заметил лишь, что не звезда. Но это уже из другой оперы. Нет, он – игрок. И жаль, что таким образом своей судьбой распорядился. Недавно, кстати, наткнулся в газете на высказывание Мостового: «Я прощаю Ярцева» – и очень удивился. Он что, семинарию окончил, чтобы грехи мне отпускать?

Мостовой:

– Проиграли мы испанцам, вышли с Аленичевым к журналистам. По-моему, одни мы и вышли. Как всегда бывает – вопросов море из толпы в тридцать человек, на всех языках и с пулеметной скоростью. Тут еще прибежал кто-то: давай быстрее, автобус уходит. Минут десять поговорили, не больше. Поехали в гостиницу. Настроение собачье, играли плохо, проиграли… Тоска, короче. На ужине, однако, начинаю понимать: что-то не так. Потому что из начальства – один доктор, следит, как всегда, чтобы никто ничего лишнего не съел.

Сидим с Аленем в номере. Звонит в номер менеджер сборной Чернов. «Ты что там сказал?» – спрашивает. «Где?» – «В Интернете твое интервью вышло. Ты сказал, что Жора как тренер – никакой. Тут теперь такой кипеж поднялся!» – «Кому я мог сказать, – отвечаю, – если ни с кем толком не общался? Разве что Аленю, но он вряд ли это подтвердит».

Потом Чернов сам в номер пришел. Сказал, все каналы передали, будто я говорил про Ярцева, что он не тренер. Не про плохую нашу игру главное, а именно про это. «Что их там, перемкнуло совсем? – говорю Аленю. – Может, съели чего или выпили?» Сидим дальше. Минут через десять прибегает лично тренер. Настроен, чувствуется, по-чумовому. Шум, гам, крик, «Как ты мог на меня такое сказать!» – и все такое. «Что сказать?» – «Не прикидывайся! Уже вся Москва знает!» – «Если вы про послематчевое интервью, – начинаю догадываться, – так ведь действительно плохо сыграли. Вот я про игру и сказал». – «Все, – орет, – собирайся и уезжай!»

Потом Ринат Дасаев пришел, которого очень давно знаю. Ему объяснил то же самое. «Даже если бы я действительно сказал, что тренер плохой, хотя я этого не говорил, разве так вопросы решаются? – спрашиваю. – Давай пойду, если надо, постараюсь успокоить его». – «Он сказал, чтобы ты уезжал, он тебя видеть не хочет». Тогда Алень к Ярцеву пошел. В результате и ему досталось. Раз так, думаю, надо уезжать. Сборная с утра переехала в Лиссабон, а я остался. Поспал, позавтракал, сдал номер и уехал в Виго на такси.

– В Португалии вы обронили фразу: «Когда-нибудь мне будет о чем рассказать».

– Я имел в виду, что жизнь расставит все на свои места и что слова, которые мне приписывают, через какое-то время могут оказаться не столь далекими от истины. Пресса тогда у дома моего в Виго дежурила, из России журналисты косяком пошли. Я ни с кем почти не общался. Еще на телемост с Москвой пригласили. Чуть ли не Жириновского в студию позвали, политиков каких-то, артистов. Я отказался. Понимал, что это выгодно тем, кто был против Ярцева, и не захотел участвовать. Потому что изначально ничего противофут-больного не замышлял, никаких революций.

– Эта история тем летом закрыла вам путь в «Динамо», не так ли?

– Не только она, но началось все с нее. Еще ссору с Булыкиным какую-то приписали, хотя он чуть ли не лучшим другом моим в той сборной был! На Булыку больше всех кричал как раз сам Ярцев: «Ты не футболист, ты вообще играть не умеешь!..» Постоянно. А в Магса на следующий день вышли мои вполне безобидные фразы. Что-то насчет того, что мы были не совсем верно подготовлены к игре с испанцами. Мне журналисты из Магса звонили: «Алекс, давай мы тебе поможем разобраться с этой историей».

– А что скажете о подготовке сборной не только к матчу с испанцами, но ко всему чемпионату?

– На мой взгляд, обстановка в команде была излишне взвинченной. Казалось, любой пустяк – и будет вспышка. И подготовка была неправильной. Точнее, не такой, которую я считаю правильной. Любой тренер судит no-своему, поэтому не хочу никому навязывать свое мнение. Но, отыграв в Европе много лет и тем более отлично зная испанцев, я бы внес в подготовку ряд корректив. Как бы то ни было, высказывался я не для того, чтобы насолить Ярцеву, который меня вернул в сборную! С какой стати?!

– До этого вы чувствовали его доверие?

– Знаете, мне еще перед Португалией давно знающие его люди сказали, что Ярцев не любит ветеранов. И глядя на то, как он рулит молодежью, я тоже стал так думать. Молодые не огрызнутся ведь, они управляемые, терпеливые. Тому же Булыкину сильно доставалось, а Гусева Ярцев гонял так, как будто тот вообще не человек. Бывает, тренер прикрикнет на игрока, не без этого, но я о другом, если вы понимаете. Были и те, кто говорил больше других, возражал. Например, я на правах ветерана или Алень с его регалиями. Он вообще был непререкаемым авторитетом. Думаю, если бы с Аленем такая история приключилась, как со мной, ничего бы не было. Ни скандала, ни изгнания из команды.

Васильков:

– Как считаете, Ярцев в Португалии рисковал, когда в самом начале европейского первенства решил убрать Мостового из сборной?

– Тогда, в горячке, это выглядело оправданным. Сейчас же понимаю: выяснение отношений между игроком и тренером – не для всенародного достояния. Все можно было, как сейчас модно говорить, разрулить внутри команды. Ни к чему был тот скандал. Уверен – он и на настроении ребят сказался, и на результате. Каюсь, я тогда, как и Ярцев, не сдержался и «полыхнул», о чем сейчас искренне жалею.

Овчинников:

– Думаю, в каждой сборной такие конфликты были. Но только у нас его раздули до непомерных размеров. Зачем? Можно же было спокойно объявить: человек получил травму и уехал. Это было бы профессионально по отношению к команде. На турнире мы провели лишь один матч, и ничего еще потеряно не было. Возможно, этот конфликт и повлиял на наш невыход из группы.

Колосков, из книги «В игре и вне игры»:

«Смятение в настроение команды и руководителей внес игрок сборной Александр Мостовой… Он успел поиграть за клубы Португалии, Франции, Испании, прекрасно знал соперников по подгруппе и после первого поражения сказал журналистам, что у русских нет шансов идти дальше.

Ярцев, человек эмоциональный, тотчас запаниковал:

– Вячеслав Иванович, у нас беда, казачок засланный, своим пессимизмом разлагает коллектив, я отстраняю его от игр.

Прогноз Мостового оказался правильным не только потому, что он изнутри знал характер и тонкости игры наших соперников. Главная причина неудач опять-таки заключалась в нас самих. Команда, разместившаяся в Португалии в прекрасных коттеджах, имевшая все условия для полноценных тренировок и отдыха, пребывала в курортном настроении, расслаблялась на полную катушку. Даже накануне игры с главным противником, португальцами, некоторые игроки сборной России сидели в баре, оттягивались на ночной дискотеке».

Старая история – опять во всем виноваты игроки. Какого уже поколения по счету, а, Вячеслав Иванович?..

А финал истории с Мостовым получился, на мой взгляд, очень грустным. Все варианты в России у него сорвались, и заслуженному мастеру пришлось закончить с футболом. Отношения к сборной со стороны игроков это никак улучшить не могло.

…Время все сглаживает. 4 мая 2008 года в Черкизове при аншлаге состоялся прощальный матч Дмитрия Аленичева. Ветераны «Спартака» играли против ветеранов мадридского «Реала».

На тренерской скамейке красно-белых был Георгий Ярцев. На поле блистал Александр Мостовой. И в раздевалке, и в автобусе, который вез команду на банкет, они общались совершенно нормально.

Хорошо, что их конфликт не зашел слишком далеко. Плохо, что он вообще – был…

Если бы из нашей группы на Euro-2004 вышли Португалия и Испания, все было бы объяснимо и логично. Ну, нет у нас достаточного класса – куда деваться?

Однако вместо испанцев в плей-офф прошла Греция, которая потом ко всеобщему изумлению и выиграла весь чемпионат. А ведь ее, в последний раз до того выступавшую на Euro в 1980 (!) году, до чемпионата воспринимали с еще большим скепсисом, чем нас. Мы и обыграли эллинов в третьем туре, нанеся им единственное поражение в чемпионате. Вот только нам та игра помочь уже не могла, а по грекам была способна ударить только в том случае, если бы россияне победили с разностью в два мяча. Но все завершилось со счетом 2:1, который всех устраивал – и нас без утешительной победы на турнире не оставлял, и соперника в кубковую стадию выводил. По этому поводу, кстати, были на чемпионате определенные кривотолки, в истинность которых я, правда, не верю.

Конечно, было приятно, что после двух поражений сборная окончательно не рассыпалась и в «матче престижа» одолела греков – 2:1. Оценили это и болельщики, после поединка с эллинами не свистевшие, а наоборот, скандировавшие: «Росси-я! Росси-я!» Но когда наша команда, как и в 90-м, и в 94-м, и в 96-м, проснулась только к шапочному разбору, это могло оставить только чувство недоумения: почему раньше-то не могли? И уж тем более странным было прочитать потом ответ Ярцева на вопрос: «Лучший матч вашей сборной – в Кардиффе?»

Тренер на полном серьезе ответил:

– Нет. Как раз с Грецией. После двух поражений и водопада критики, который обрушился на команду, мы оказались в сложном положении. Но вышли из него с честью. А когда некоторые начинают брюзжать: дескать, ну обыграли вы греков, которым все равно ничего не надо было, я напоминаю один факт. Если бы мы тогда забили еще один гол или не пропустили бы в свои – в следующий круг прошла бы не Греция, а Испания.

Господи, нам-то какая разница – Греция, Испания… Главное, что дальше не прошли мы. И выяснилось это после первых же двух матчей.

На вопрос телевидения о том, останется ли на своем посту Ярцев, Колосков ответил не просто положительно, а со словечком «разумеется». Очередное фиаско сборной России было воспринято и им, и вообще в стране как естественное развитие событий. Сам главный тренер радовался не имевшей турнирного значения победе над греками, как ребенок. Некоторые игроки выступили с заявлениями, что все, мол, путем, сыграли на своем уровне.

Наша сборная окончательно превратилась в существующую только по инерции семью, которая не распадается лишь потому, что всем лень что-то менять. В семью, где царит взаимное равнодушие и безнадега. И не видно никакого просвета.

Направляясь на четвертьфинал Euro-2004 Португалия – Англия, я теоретически рассматривал возможность задать тренерам команд Луизу Фелипе Сколари и Свену-Ерану Эрикссону по вопросу о сборной России. Но прошел грандиозный матч, беседовать с тренерами можно было исключительно на пресс-конференции, с микрофоном, в присутствии сотен коллег. И мне показалось постыдным выступать перед двумя крупнейшими режиссерами (а еще пуще – перед самим собой) в роли дремучего провинциала. Вопрос о российской команде в таких обстоятельствах был бы подобен, извините уж, плевку на пол сквозь зубы на сцене во время церемонии вручения «Оскара».

В комментарии для «СЭ» сразу после окончания чемпионата Европы я написал:

«Скоро вернется из Португалии Вячеслав Колосков – и соберется традиционный в таких случаях исполком РФС. Написал – и почти физически почувствовал, какой безысходностью веет от совкового словечка „исполком“. Можно ведь сказать и по-другому: на Лужнецкой набережной, наверняка за закрытыми дверьми (после ЧМ-2002 было именно так), засядет тайный синедрион, как минимум наполовину состоящий из людей, болельщикам не известных, которые всегда „за“. Они заслушают Ярцева, а потом, для проформы признав результат неудовлетворительным, единогласно (или почти единогласно) примут то решение, которое станет им известно еще до начала исполкома. Все будет именно так, как бывает каждый четный год. Разница лишь в том, что в зависимости от конъюнктуры одних тренеров оставляют, других – увольняют. Неизменность же самого процесса меряется уже на декады. Как и неизменность результатов сборной».

При этом я в тот момент вовсе не настаивал на отставке Ярцева. Проблема виделась мне не в личности тренера или даже президента РФС, а в сложившейся системе, которая не предусматривала ни чьей-то личной ответственности, ни настоящей заинтересованности в прогрессе. Более того, я даже высказывал суждение, что Ярцева стоит оставить во главе сборной на следующий двухлетний цикл. Во-первых, потому что карусель из главных тренеров сборной в российские времена – ни один не проработал двух больших турниров подряд! – привела к тому, что ни разу за все эти годы Россия не выходила из группы. И на следующем турнире тренер, который приобрел в Португалии огромный опыт, не должен совершить прежних ошибок. Представления мои, как надо теперь признать, были наивными. Какой опыт, какие уроки!..

Идею о том, чтобы оставить Ярцева, я снабдил оговоркой:

«Прежде чем оставлять проигравшего тренера на своем посту, необходимо убедиться, что из жестокого опыта он сделал адекватные и разумные выводы. Необходимо Ярцева выслушать. И не тайному синедриону РФС в кулуарных условиях, а всей стране. Потому что это – сборная каждого из нас, а футбольный союз – не более чем общественная организация, которая обязана представлять интересы болельщиков.

После матча с португальцами, когда он правильно декларировал, что в поражении всегда виноват тренер, питерский коллега опередил автора этих строк с вопросом: «А в чем именно заключается ваша вина?» Ответ был таким: «Мы не выполнили главную задачу – не вышли из группы». Конкретика ответа напомнила мне старый кавказский анекдот, в котором во время матча «Динамо» (Тбилиси) – «Арарат» армянин на трибуне тбилисского стадиона после каждого пропущенного гола все более ожесточенно восклицает: «Армяне лучше, чем грузины!» Когда счет становится 5:0, соседи не выдерживают: «Ну чем, чем они лучше?!» И армянин отвечает: «Чем грузины».

Два года назад призыв «СЭ» остался гласом вопиющего в пустыне, и Валерия Газзаева выслушивали и назначали на закрытом. На той же тайной сходке 8 июля 2002 года 17 членов исполкома из 24 проголосовали за совмещение Газзаевым должностей в клубе и сборной – тогда, как они уверяли, временное, до конца года. К чему привела эта круговая порука, кулуарность и отсутствие «лишних» глаз – мы знаем.

А потому должны сделать все, чтобы и выступление Ярцева, и обсуждение, и голосование были открытыми. Чтобы журналистов пригласили туда, где тренер будет зачитывать свой доклад. В ином случае ведомство президента Колоскова окончательно распишется в том, что сборную России надо переименовывать в сборную РФС».

Разумеется, никаких открытых выступлений, обсуждений и голосований не произошло. Система этого не предусматривала.

Тогда возникло ощущение полного тупика, причем, по-моему, у всех. Нередко противоречил себе и президент РФС. Особенно в том, чего можно ждать и требовать от сборной России.

Когда Романцев в 2002-м сказал, что нынешние российские игроки не способны на большее, Колосков с ним в целом согласился. Когда сборную возглавил Газзаев, глава РФС на пресс-конференции сообщил: «С амбициями Валерия Георгиевича мы на чемпионате Европы вправе рассчитывать на призовые места, а на первенстве мира – на место в восьмерке сильнейших». А после матча с Израилем обрушился вместе с тем же Газзаевым на безразличных ко всему футболистов. Где к тому времени оказались пресловутые газзаевские амбиции, почему ими не прониклись игроки? Да бог его знает…

…Вечером 5 июня 2004 года. Курортная Виламоура. Колосков, расслабленный, довольный условиями пребывания нашей делегации на Euro-2004, в белоснежных шортах выходит на первую португальскую пресс-конференцию.

И тотчас шокирует крохотный журналистский отряд, состоящий из спецкоров «СЭ» и Первого канала, эффектным заявлением: оказывается, цель сборной России – ни много ни мало победа на первенстве Европы. А после вылета сборной тот же Колосков провозгласил: мол, в ближайшие пять лет никаких перемен ожидать не приходится.

Истинную позицию Вячеслава Ивановича, исходя из такой амплитуды его высказываний, понять не представлялось возможным.

Ярцев же после чемпионата Европы ушел в себя, превратился в затворника, которому ни по телефону невозможно было дозвониться, ни на телевидении увидеть (а ведь во время ЧМ-2002 он работал в Японии комментатором), ни на встрече с болельщиками…

В Виламоуре у тренера был опыт общения с болельщиками – за что, полагаю, надо отдать ему должное. Правда, получился он не на сто процентов удачным. После матча с Испанией в «Русский дом» пускали всех, кто хотел, – и хотя Ярцева встретили и проводили аплодисментами, пару раз, услышав жесткие реплики, он сорвался. Когда кто-то из зала бросил: «Не хотим смотреть на такой футбол», последовал ответ: «Ну и езжайте тогда домой».

Людям, выложившим немалые деньги за возможность поболеть за своих в Португалии, такого говорить не стоило. Потому что они имели полное право требовать. Как сделали это на второй такой встрече, уже после поражения от португальцев. Увидев, что от тренерского штаба к ним пришел Бородюк, болельщики принялись кричать: «Где Ярцев? Где Колосков?»

На первой же пресс-конференции после первенства Европы приключился неприятный инцидент. Невесть как проникший на их встречу с журналистами представитель «лимоновской» национал-большевистской партии плеснул стакан сока в президента РФС и главного тренера. Реакция двух главных футбольных людей в России оказалась прямо противоположной – и полностью соответствовавшей их характерам. Взрывной Ярцев замахал руками и потребовал свернуть пресс-конференцию, флегматичный же Колосков отряхнулся и как ни в чем не бывало вернул беседу в рабочее русло.

Его умению владеть собой оставалось только поражаться.

На президента РФС после чемпионата Европы уже начался серьезный политический «накат», о чем он сам рассказал на страницах книги «В игре и вне игры»:

«Проработкой в прессе на сей раз дело не закончилось. Мне позвонил один из помощников Б. В. Грызлова, мой давнишний знакомый Валерий Воробьев: „Как насчет чаю попить?“

После чая Валера передал пожелание шефа:

– Он ждет, что ты в течение трех дней напишешь заявление об уходе.

– А какое отношение к спорту, в частности, к работе РФС, имеет министр внутренних дел? Так дело не делается, Валера. Хочу объясниться с самим Грызловым.

– Он готов принять тебя хоть сегодня. А отношение… Ты сам должен понять, у серьезной организации всегда найдутся «доводы», были бы повод и желание.

Я поехал на прием к Борису Вячеславовичу.

Разговор с ним был коротким:

– Вы, господин Колосков, сколько лет работаете на этой ответственной должности, а никаких успехов не достигли.

Я начал было ему говорить, насколько сложно футбольное хозяйство страны, и какие задачи тут уже решены, а какие еще предстоит решать, но Грызлов слушать этого не захотел, все свел только к делам сборной:

– И потом, учтите, Вами недоволен не только я!

Он сказал это многозначительно, мол, догадывайтесь сами, кого я имею в виду.

– В конце года у нас отчетно-выборная конференция. Если те, кто доверил мне этот пост, посчитают, что я не оправдал их надежды, то, конечно, уйду.

Грызлов ничего не ответил, но из его красноречивого молчания я сделал вывод: «Дело решенное!»

…Тот же вопрос (о заинтересованности власти в его отставке) задал Фетисову. Вячеслав ответил более дипломатично:

– Неудовлетворенность в твой адрес высказывается, но никаких указаний не было и нет, поверь».

Тогда и Колосков, и Ярцев удержались на своих местах.

До развязки оставалось еще несколько месяцев.

Ярцев все больше и больше превращался в комок нервов. Через некоторое время после отставки журналисты «СЭ» спросят его:

– Чем вы занимались после того, как два месяца назад покинули сборную России?

– Первым делом отправился в магазин, купил стиральный порошок, мыло, дорогой парфюм – и отмывался от помоев, которые выливали на меня в сборной все это время.

– Вас не задели высказывания Аршавина, который пожаловался на мрачную обстановку в сборной? В клубе, по словам полузащитника «Зенита», он привык шутить и улыбаться, а Ярцева-де это раздражало.

– Нормальная у нас была обстановка. Когда говорили, что к Ярцеву не хотят ехать игроки, я вспоминал Диму Лоськова. Похоронив в марте отца, он позвонил мне: «Вы можете на меня рассчитывать. Я прилечу». Разве это не показатель? Да, кое-кто не рвался и говорил тогда: «Мне клуб дороже сборной». Сейчас отчего-то мнение свое изменил. А улыбки… Мои друзья прекрасно знают: я – человек коммуникабельный, не «сухарь». Пошутить тоже люблю.

Но! Делу время – потехе час. Все эти смешки-улыбки не меня одного иной раз удивляли. Идет разминка, а игрок стоит, болтает, травит анекдоты, отвлекая остальных от работы. Что, я должен это пропустить? Или все же сделать замечание? «Вон, – говорю, – у нас на лавочке двое больных сидят – их повесели. А команде не мешай». Разминка, растяжка – это ж все подготовка к тренировке!

В сборной заведен свой распорядок дня, который висит на базе и одинаков для всех. Если днем у команды тихий час, кто позволил кому-то в теннис играть? Двое ракетками машут, а четверо сидят за них болеют. Вместо того чтобы набираться сил перед вечерней тренировкой. «Мы профессионалы!» – возражают они мне. Но если вы профессионалы – ведите себя соответствующе.

– Почему люди в сборной меняются?

– За два-три дня, что есть на сборе в твоем распоряжении, в душу к каждому не залезешь.

В другом интервью, год спустя, Ярцев добавит:

– Что еще возмущало – пресс-конференции в Бору. Сидят журналисты. Говорю фотографам: давайте, я вам мимику и жесты покажу, вы меня снимайте в дурацких позах, как хотите. А потом заканчивайте с этими вспышками, начинаем работать. Три вопроса услышал – опять сплошное щелканье объективов в тишине. Тогда предупредил: в коридоре никому отвечать не буду. Молчат. Пресс-конференция заканчивается, выхожу – и на меня наваливаются с вопросами, тянут за рукава в разные стороны. Нормально? Так на Ярцева еще и обида кровная!

– Колосков в интервью высказался резко: Ярцев в сборной заработал столько, что имеет возможность еще долго играть за ветеранов.

– Я удивился: почему Колосков не рассказал, что Ярцев имел трудовое соглашение со сборной только на три матча? И мог на стыковые игры с Уэльсом не выходить? Почему Вячеслав Иванович не рассказал, какой была зарплата Ярцева и Дасаева по этому договору? Спросите у него при случае. Лишь когда пробились на чемпионат Европы, подписали нормальный контракт.

– Задели слова Колоскова?

– Нисколько. Вячеслав Иванович тоже потерпел фиаско – как еще назвать досрочные выборы президента? Человек волен высказываться. Что касается денег… Когда читаю в газетах про контракт Хиддинка, думаю – наша зарплата была слезами. Не надо путать северное сияние и барана хвостик.

Из двух этих интервью становится очевидным: Ярцев был обижен на всех и вся. Руководителей, игроков, журналистов. От каждого ожидал подвоха, на глазах терял прежнюю адекватность поступков и суждений. Его постоянная раздраженность обернулась точно таким же отношением к нему самому.

Говоря о том, что во время короткого сбора в душу к каждому не залезешь, он, российский человек, еще не знал, что голландцу Хиддинку, не говорящему по-русски, это удастся. И к нему в сборную все будут приезжать с удовольствием.

По одной только причине – игроки не будут видеть в Хиддинке вечно недовольного и мрачного человека, который только и ищет повод, чтобы обрушиться на них с критикой. Они быстро поймут, что отныне с ними работает цивилизованный европейский человек, который себя от них не отделяет и приехал делать с ними одно дело.

Новый отборочный цикл, к ЧМ-2006, сборная России начала домашней ничьей со Словакией при очень плохой игре. А еще месяц спустя настал самый позорный день в 16-летней истории национальной команды.

Россия проиграла Португалии со счетом 1:7. Этот разгром стал самым крупным в новейшей истории сборной. Более позорные результаты были у нас только… до октябрьской революции, когда отечественный футбол делал свои первые шаги: на Олимпийских играх 1912 года команда Российской империи была бита Германией – 0:16, и в том же году в товарищеском матче венграми – 0:12.

Чтобы вы поняли (а многие – вспомнили) чувства тех дней, ограничусь перепечаткой собственного текста в «Спорт-Экспрессе». Текста, написанного в форме некролога. Он был опубликован через день после игры, по аналогии с фильмом «Ночной дозор» названной болельщиками «ночным позором».

«ПАМЯТИ СБОРНОЙ Уважаемые читатели! Братья и сестры!

С глубоким прискорбием извещаем, что в ночь с 13 на 14 октября 2004 года на 93-м году жизни после тяжелой и продолжительной болезни перестало биться сердце национальной любимицы, многолетней боли и надежды огромной страны, маленькой, но неотъемлемой частички каждого из нас, представителей осиротевшего племени российских болельщиков. В городе Лиссабоне на стадионе «Жозе Алваладе», на глазах у многомиллионной телевизионной аудитории не стало сборной России по футболу.

В последнее время лечащие врачи у смертельно больного сменялись почти каждый год. Все они были из близлежащей районной больницы, хотя больному явно требовалась помощь светил зарубежной медицины. Но главврач тратиться на светил не хотел, хотя ему даже миллион долларов на это предлагали. Со своими-то послушными медбратьями дело иметь легче и проще. В первые месяцы работы каждый из них был одержим мыслью, что именно ему суждено стать спасителем сборной, – и поначалу прогресс действительно намечался. Но проходило несколько месяцев – и очередной доморощенный медбрат начинал мнить себя хирургом планетарного масштаба. Врезультате многочисленных и беспорядочных пересадок внутренних органов больного вновь приходилось подключать к аппарату искусственного дыхания. И нанимать нового лечащего врача – такого же компетентного, как и предыдущий.

Все это не могло не привести к летальному исходу. Но когда в Лиссабоне лечащий врач на глазах у всех вышел из реанимационной палаты еще до последнего удара сердца умирающего и все ждали от него покаяния, он не захотел брать вину на себя и лишаться места, которое неделей ранее сам назвал «не мягким креслом, а раскаленной сковородой». Ему отчего-то нестерпимо захотелось поджариться на этой сковороде еще раз. Мазохизм какой-то, ей-богу.

Зачем? Это же больно. А главное – бессмысленно. Как, впрочем, и менять его на другого медбрата (вернее, теперь уже – на патологоанатома) из той же больницы, что главврач в какой-то момент непременно сделает. Потому что клятву Гиппократа он, главврач, не давал, и что бы ни произошло, халат его останется белоснежно чистым. Таковы уж законы этой странной больницы, над которой нет своего министерства здравоохранения, которое, в свою очередь, могло бы спросить с главврача по всей строгости.

Появление покойного на свет в 1912 году было столь же мучительным, как и кончина. На первом в жизни турнире, Олимпиаде в Стокгольме, команда России дважды оказалась в состоянии клинической смерти, проиграв Германии 0:16. В истории болезни, каким-то образом оказавшейся достоянием пронырливых газетчиков того времени, было указано: «Досадно, что при первой неудаче у наших игроков опускаются руки или, вернее сказать, отнимаются ноги». Но врачам удалось вытащить ее с того света, и больше в XX и начале XXI века она в официальных матчах ни разу не проигрывала даже с разницей в четыре мяча. Вплоть до Лиссабона-2004, где роковым образом проявился тот же самый симптом, на который прозорливые доктора указывали почти век назад.

На пути сборной России, позже переименованной в сборную СССР, но на старости лет возвратившей себе девичью фамилию, было много славных трудовых свершений. Она была первым чемпионом Европы и победителем двух Олимпиад, однажды стала четвертой в мире и трижды – второй в Старом Свете. Ей не должно быть стыдно за свою историю, за героев-стахановцев – от Федотова и Стрельцова до Блохина и Дасаева, за интеллигенцию – Качалина, Бескова, Морозова, Лобановского.

Если бы не было этих свершений и этих людей, покойный не удостоился бы ни некролога, ни слез, которые в эти траурные дни льются по всей стране. Но когда-то он приучил нас к хорошему и светлому. Вот почему нам так больно его терять. Память о героическом прошлом и давала нам надежду на чудесное спасение. Противоестественную, если быть откровенным, надежду – ведь уже немало лет о настоящей сборной оставались одни воспоминания. Те, кто видел эту красавицу в цвете молодости, вообще не могли без боли взглянуть на нее состарившуюся. Те же, кто в силу возраста об этой красоте только слышал и читал, постепенно переставали верить в то, что она действительно была. Потому что невозможно верить в то, что никогда не видел собственными глазами. И не увидишь.

Давайте признаемся себе честно, что к фатальным лиссабонским 1:7 дело шло давным-давно.

Можно, конечно, при желании поставить диагноз – «чудовищное стечение обстоятельств»…

Можно по вредной привычке посетовать на судейскую бригаду, не давшую пенальти за Сычева и засчитавшую первый гол португальцев из офсайда.

Можно списать все грехи на Ярцева, оставившего стартовый состав на лиссабонском стадионе вообще без средней линии, а до того упрямо взявшего на двойной выезд всего 18 игроков. В результате чего реальных запасных в Португалии оказалось на двоих меньше, чем включает в себя заявка на матч, а герои последних недель (и все – атакующие хавбеки!) Семшов, Лоськов и Семак при этом остались дома…

Можно задаться вопросом, какая степень родственных связей объединяет главного тренера и Булыкина, который остался на поле в то время, как заменили одно из немногих светлых пятен в первом тайме – Сычева.

Вот только зачем все это делать? Зачем препарировать отдельные органы покойного, если его организм давно, еще до прихода какого бы то ни было Ярцева, поражен целиком и все об этом знали? Не лучше ли признать, что для ТАКОГО больного лучше умереть, чем медленно заживо разлагаться? А потому от этих 1:7 не стоит приходить в такой ужас, потому что пользы от них может оказаться больше, чем вреда?

Но польза эта может быть только в одном случае. Если та мерзость, на которую мы имели несчастье смотреть в Лиссабоне, наконец-то подвигнет государство на то, чтобы каким угодно образом высушить это болото. Призвать к ответу тех, кто ни за что ни перед кем не отвечает. И найти людей, которые поведут дело так, как в той же Греции, где сроду не было нормального футбола, а теперь квартируют чемпионы Европы. А если кто-то скажет, что это случайность, – пусть попробует этой случайности добиться.

Пока же этого не произошло, давайте помянем нашу покойную сборную. Забыть ее будет трудно».

За несколько минут до завершения лиссабонского кошмара телекамера выхватила момент, когда Ярцев встал со скамейки запасных и, не дожидаясь окончания матча, отправился в раздевалку.

Это вызвало в стране не меньший резонанс, чем сам результат матча.

Тренер и те, кто был с ним, в тот день перестали быть людям интересными. Особенно после того, как Ярцев после Португалии не ушел в отставку, а в канун следующего отборочного поединка, дома с эстонцами, заявил: «Согласие продолжать работу в сборной после чемпионата Европы – вот единственная моя ошибка».

И только спустя длительное время врач сборной Юрий Васильков в интервью «СЭ», вспоминая матч в Лиссабоне, рассказал:

– В тот момент это был не человек, а оголенный нерв. Вначале я даже не заметил, что Ярцев покинул скамейку. Потом, когда это на табло показали, сразу бросился за ним. Смотрю – он к стене прислонился, за грудь держится, в глазах слезы: «Все, Сергеич, дальше не могу. Уходить надо». Дал ему тогда самых мощных сердечных препаратов, а сам подумал: дай-то бог, чтобы пронесло.

– Для кого-то этот случай выглядел странным. Ведь Ярцев – тренер опытный, ему к разным передрягам не привыкать, а тут…

– Здесь случай особый. Тяжелейший выход в финал европейского первенства стоил Георгию Александровичу колоссальных нервных затрат. И это сказалось на всей его последующей работе в сборной. Та история с уходом в раздевалку – следствие огромного нервного перенапряжения. Васильков – опытнейший медик и очень добрый, интеллигентный человек. Конечно, он вошел, не мог не войти в положение тренера, которому помогал. Но профессиональный спорт – жестокая вещь. При страшном эмоциональном накале, который предполагает работа на уровне первой футбольной сборной, самообладание – качество обязательное. Без него – невозможно. По-человечески понять Ярцева действительно можно и, наверное, каждый из нас на его месте в Лиссабоне чувствовал бы себя не лучше.

Но потому мы и не тренируем сборную, а занимаемся в жизни чем-то другим – тем, на что у нас хватает знаний и умения владеть собой.

Сам Ярцев в беседе с журналистами «Спорт-Экспресса» Юрием Голышаком и Александром Кружковым позже вспоминал тот день с содроганием.

– Был еще в вашей жизни матч, после которого чувствовали себя настолько ужасно?

– Нет. Это был страшный удар. Спасибо Василькову, вывел меня из предынфарктного состояния.

– Сколько раз вы его пересматривали?

– Неоднократно. Пытаясь докопаться до причин нашего необъяснимого провала. В голове, разумеется, крутятся эти 7:1. Если же абстрагироваться от счета, увидишь: по игре мы сопернику практически ни в чем не уступали. Однако малейший намек на опасность у ворот российской сборной – и мы начинаем с центра.

– Многие вас осуждали за уход со скамейки в Португалии. Что хотите сказать этим людям?

– Ничего. Плохо себя почувствовал – ушел. Бесков вовсе за игрой с трибуны наблюдал, даже не садился на лавку. Я досматривал португальский матч на табло, стоя в тоннеле. Можно раздуть ситуацию как угодно. Попробуйте рассудить иначе: какой Ярцев молодец – нездоровилось, но остался у экрана.

– Правда, что в перерыве того матча вы в раздевалке крикнули игрокам: «Вы что, меня сплавляете?!»

– Чушь. Вот после финального свистка я действительно сказал им: «Это похоже на сплав. Но если так, то вы больше себя, а не меня сплавили».

Обстановка в сборной после Португалии стала совсем уж удручающей. Накануне следующего поединка, дома с Эстонией, я писал в «СЭ»:

«Раз за разом, как только сборная собирается в Бору, на нее словно нападает мор – богатейшая коллекция травм и болезней, которые у большинства игроков к следующему матчу клуба вдруг проходят. Сейчас вновь недосчитались шестерых, и я опять же не склонен клеймить за это футболистов. Тут, как говорится, добро отозвалось: не надо было после матча в Лиссабоне уходить со скамейки и перекладывать вину с себя на игроков. Такое не забывается.

«Главная команда» – так называлось телевизионное ток-шоу, выходившее в эфир в первые, победные полгода правления в сборной Валерия Газзаева. Как только он проиграл в Албании, программа исчезла. И ни в каком виде не возродилась по сей день. Что и неудивительно: сборная для нашего футбола давно уже постылая падчерица, а не любимая дочь».

Катастрофа в Лиссабоне вызвала резкое недовольство не только среди обычных болельщиков. Публичное негодование высказал даже президент России Владимир Путин.

А если что-то говорит Путин – в пустоту эти слова не уходят.

В книге «В игре и вне игры» Колосков рассказал:

«…Один мой хороший товарищ сказал: "Теперь ты в центре мишени и прекрасно виден для стрелков. Как только дадут отмашку… "Отмашку дали, когда в отборочном циклемирового чемпионата мы проиграли португальцам 1:7, и Ярцев, даже не дожидаясь конца игры, убежал со скамейки тренеров… Бежать с поля боя, бросив команду, Ярцеву было нельзя.

Он сорвался. При этом сказал пресс-атташе (на самом деле – генеральному менеджеру. – Прим. И. Р.) сборной Александру Чернову: «Сегодня же заявлю об отставке!» Но на пресс-конференции об этом не обмолвился, не сделал заявления и позже.

За разгромное поражение нас ругали болельщики, пресса, политики. Даже В. Путин расстроенно назвал такую игру и поведение позором. Поначалу доставалось Ярцеву, игрокам, но очень скоро акцент критики был скорректирован и виноватым во всем объявили Федерацию футбола во главе с Колосковым.

После возвращения из Португалии в Москву я решил побеседовать с Георгием Александровичем. Тема разговора была, естественно, одна: что будем делать после такого громкого поражения?

– Вы говорили Чернову, что планируете уходить из сборной.

– Это была минутная слабость. Нет, Вячеслав Иванович. Знаю, есть определенные силы, которые хотят поссорить, а потом убрать и меня, и Вас. Но я могу обратиться за поддержкой.

– У нас сегодня поддерживают на плаву только корабли, груженные золотом.

– То есть? – не понял Ярцев.

– Власти настроены нас убрать, кому и какой прок нас поддерживать? В общем, надо быть реалистами, Георгий Александрович.

Я убедился в своей правоте, когда в один из дней зашел по делам в кабинет В. Фетисова…

– Слышал, что конкретно о тебе Владимир Владимирович Путин сказал на встрече с активом «Единой России»?

Конечно же, я об этом знал. Президент России выразился примерно так: Вячеслав Иванович Колосков хороший человек, но за долгое время работы высоких результатов так и не добился, а нам надо проводить кардинальные изменения в российском футболе.

В общем, все было сказано предельно ясно».

Итак, Ярцев во всем этом футбольно-политическом раскладе становился уже фигурой второстепенной. Целью главного удара должен был стать Колосков. Человек, который руководил отечественным футболом с 1979 года. «Непотопляемый», как его называли все.

Футболом к тому времени всерьез заинтересовалось не только государство, но и крупный бизнес – есть подозрения, что во многом на «добровольно-принудительной» основе. Но, как бы то ни было, олигархам были нужны во главе РФС люди новой формации.

Экс-президент РФС в книге «В игре и вне игры» рассказал:

«Мы пили кофе, начали говорить о чем-то постороннем, но я все же чувствовал, что Фетисова мучит еще какая-то проблема.

– Играем с открытыми картами. У тебя ведь еще есть вопрос ко мне?

– Есть, Вячеслав Иванович. Если Путин спросит о том, не надумал ли ты уходить на заслуженный отдых?

Я только усмехнулся:

– Не надумали ли меня уходить, так будет точнее. Ну, что ж, я, наверное, уже выработал свой ресурс. Если Путин посоветует заменить президента РФС, приму этот совет как должное…»

Остальное, как говорится, было делом техники.

Вероятно, прощание с Колосковым-президентом к тому времени действительно назрело. Но сказать, что его восприняли с единодушным облегчением, нельзя. Все-таки в футболе Вячеслав Иванович был человеком далеко не случайным, да и личность он – высокого полета. Не случайно Михаил Та-нич в конце 2004-го, когда судьба президента РФС была решена, сказал мне в интервью для «СЭ»: «Очень важно, как люди себя ведут. Вот Леонида Тягачева я невзлюбил еще с Игр в Солт-Лейк-Сити. Что он затеял с этими допингами, с ложью, с косноязычием? Стыдно было. Колосков бы такого себе не позволил, он – международный, цивилизованный человек. Когда я, поддавшись настроениям, в одной из газет по-хамски против него выступил, он ни одним жестом не дал понять, что обижен. Да, может, пересидел. Но Фетисов должен понимать, что ничего его уход не изменит – только другого человека начнут ругать. Возможно, далеко не такого масштабного».

Политик Аркадий Дворкович, подводя итоги деятельности Колоскова, отметил:

«Обобщенный показатель развития футбола в стране – сборная. Она постоянно борется – и не всегда неудачно – за выход в финальную часть чемпионатов мира и Европы. Посмотрите на некоторые другие команды – такие, как Венгрия, которая была великой футбольной державой, но пришла в упадок. Это сравнение показывает, что у нас могло быть и хуже. Кроме того, по всем социологическим опросам, интерес к футболу в России остается огромным. На сегодня его опережает только фигурное катание – за счет женщин. Сохранение такого интереса в непростой период, когда многим людям было не до развлечений, тоже можно отнести к заслугам Колоскова».

Как поведал Колосков в своей книге, тему своего преемника он обсуждал в очень высоких кабинетах – и у Дмитрия Медведева, и у Владислава Суркова. Экс-президент РФС предлагал несколько вариантов – Александра Тукманова, Владимира Алешина, Валерия Драганова, Бориса Грызлова, Виталия Мутко.

Колосков пишет: «Позвонив через три недели, (Медведев) был краток и лаконичен: „Наша кандидатура В. Мутко. Предварительные разговоры с ним велись, он согласен. С Вами свяжется мой заместитель В. Сурков, решите с ним все организационные вопросы. Просьба одна – не затягивать их“».

Процедура заняла полгода. «Ночной позор» в Лиссабоне произошел в октябре, в отставку Колосков подал в январе, новый президент Мутко был избран в начале апреля 2005-го.

И тут же со своего поста был уволен Ярцев.

Тренер продержался аж до весны. Обернулось это ничьей в выездном поединке с Эстонией. Ничьей, которая сыграла для результатов отборочного цикла ЧМ-2006 еще более роковую роль, чем разгром в Лиссабоне. Потому что можно быть униженным один раз с самым невообразимым счетом, но если методично набирать очки в матчах с другими соперниками, второе место – а значит, участие в стыковых поединках – будет обеспечено. Терять же очки во встречах с командами уровня эстонцев – смерти подобно. И если дома уже после Португалии россияне спокойно обыграли прибалтов со счетом 4:0, то ответный весенний матч завершился конфузом.

Впрочем, вся логика событий той зимы к такому исходу и вела.

9 февраля 2005 года сборная России вышла на поле стадиона города Кальяри, чтобы в товарищеском матче сразиться с итальянцами.

Знаменитый тренер будущих чемпионов мира Марчелло Липпи заявил в интервью, что выставит сильнейший состав – потому что это последняя проверка для его команды перед важнейшими отборочными матчами ЧМ-2006. Мы же, вместо того чтобы предвкушать большое зрелище, уныло гадали: кого еще в последний момент недосчитается сборная? Осенний парад отказов под любыми благовидными предлогами продолжался. В Кальяри поехали всего 17 игроков.

Когда уклонение от призыва в сборную происходит в массовом порядке, очаг беды надо искать не в них. Однажды в интервью «СЭ» Сергей Овчинников произнес резкую, но, на мой взгляд, правильную по своей сути фразу, которую Ярцеву, да и любому тренеру сборной надо вырезать из газеты и поставить перед собой на самое видное место письменного стола. «Сборная – это еще не родина», – сказал Овчинников.

Чтобы избавиться от излишнего пафоса и самоощущения вершителя судеб, тренер должен каждую секунду понимать: на одном чувстве долга перед страной за сборную никто умирать не будет. Потому что для игрока, здесь и сейчас, олицетворение этой страны – он, тренер. И если игрока хлещут по щеке фразой вроде «сплава», вторую ему подставлять не захочется. Даже – родине.

Момент, когда от сборной, как от армии, начали «косить», вырисовывался очень четко – изгнание из команды во время Euro-2004 Александра Мостового. Уж слишком явно тяжесть проступка не соответствовала жестокости наказания. Нельзя изгонять за слово – к тому же неизвестно, доподлинно ли произнесенное, и при этом не оскорбительное. Такие методы – откуда-то из дремучего прошлого. Когда люди боятся говорить – они ведь и играть тоже боятся. Потому что они несвободны.

Пьянка, неявка на тренировку, драка с тренером или партнером – за такое гнать взашей надо. Но за десять строк в испанском издании, где всего-навсего – ссылка на большие нагрузки и сомнение в выходе сборной из группы?!

Тогда, в Португалии, мы еще не имели возможности оценить пагубность происшедшего в полной мере. Ярцев ославил Мостового на весь мир, а главное, на Россию, куда легионер собирался вернуться. В итоге у него сорвался уже готовый контракт с «Динамо», и работы в своей стране он так и не нашел. «Интереса ко мне никакого нет, поэтому, видимо, придется заканчивать, – грустно сказал мне Мостовой в феврале 2005-го. – А делать этого не хотелось бы – тем более так, как это получилось в Португалии. Все-таки не так много у нас футболистов, которые были признаны в Европе и многие годы поддерживали своей игрой имидж российского футбола».

На примере Мостового другие игроки сборной России поняли, что в сборной можно легко погубить свою клубную карьеру. Они осознали: так может случиться с каждым. И перестали ставить знак равенства между родиной и сборной. Даже когда она играла с Италией.

Театр абсурда, связанный с матчем в Кальяри, дополняла неизвестность, кто будет руководить российским футболом. И кого этот «мистер икс» захочет видеть главным тренером сборной. Безвластие в РФС породило неопределенность в национальной команде. И – безответственность. Ощущение, что если сборная не выйдет на чемпионат мира, счет за это нельзя будет предъявить ни Колоскову, ни его преемнику. У нас браво решили поменять коней на самой середине переправы, не понимая, к каким это приведет последствиям.

России оказалась неинтересна ни Италия, ни ее собственная, российская, сборная. Убежден, что ничья в Эстонии стала прямым следствием того абсурда, который окружал товарищеский (и, естественно, уверенно проигранный) матч в Кальяри.

Но и тут Ярцев не изменил себе. В интервью «Спорт-Экспрессу», которое состоялось уже после его отставки из сборной, он размышлял о ничьей в Таллине:

– Хорошая по содержанию, но с неудачным результатом. И преподнесли ту ничью журналисты неправильно.

– То есть?

– Как можно было прессу настроить против Ярцева? Элементарно. Я вышел в зону для пресс-конференций. А вам, корреспондентам, кто-то из эстонских руководителей ляпнул, что я отказался от пресс-конференции.

Уточню, что мне задачу привезти с этого выезда шесть очков никто не ставил. Более того: когда летели из Таллина в Москву, Колосков сказал: «Я твое заявление подписывать не буду. Ты ничего не проиграл, а если тебя хотят уволить – пусть это делают другие».

Когда тренер утверждает, что задачу привезти с выезда в Лихтенштейн и Эстонию шесть очков ему никто не ставил, – это, по-моему, приговор самому себе. Что бы ни говорил ему Колосков.

Произнося такие слова Ярцев в том же интервью «Спорт-Экспрессу» напрасно возмущался:

– Из уст Виталия Леонтьевича (Мутко) звучат слова о каком-то тренерском потолке Ярцева. Но прежде-то жизнь нас никогда не сводила – ни в клубах, ни в сборной. Откуда же ему известно про мой потолок и тренерское кредо, чтобы выдавать подобные безапелляционные заявления? Ведь что-то для российского футбола я, наверное, все-таки сделал.

Конечно, Ярцев немало сделал для российского футбола. А если бы он был плохим человеком, то никогда бы Вадим Евсеев после ухода из «Локомотива» в начале 2007 года не пошел бы в первый дивизион, в «Торпедо», чтобы поддержать Георгия Александровича, у которого незадолго до того убили сына.

Дело совсем в другом. Сборная требует не только высочайшего уровня профессионализма, но и умения работать на сто процентов возможностей в экстремальных обстоятельствах. Ярцев в сборной очень хорошо начал – однако эмоциональные перегрузки не позволили ему долго продержаться на том же уровне, как тренерском, так и человеческом, который он продемонстрировал осенью 2003-го.

И ничего удивительного в этом нет. Слишком велик был перерыв в профессиональной деятельности Георгия Александровича перед сборной, чтобы ему хватило моральной выносливости на долгий период. Так что скорее это была не вина его, а беда.

Причем беда очень предсказуемая…

Один из самых прямых людей российского футбола Сергей Овчинников говорил в интервью «Спорт-Экспрессу», уже когда сборную возглавил Юрий Семин:

– А чего вы ожидали от сборной на чемпионате Европы? Во главе ее поставили человека, никого не тренировавшего года три. Его работу с «Ротором» и «Динамо» успешной не назовешь. У нас назначают очень просто. Свободный тренер есть? Есть. Отлично: давай тренируй сборную.

Пусть и в немного утрированном виде, Овчинников обрисовал вполне точную картину того, как в России решают серьезнейшие проблемы.

Впрочем, история с англичанином Стивом Маклареном во время отборочного цикла Euro-2008 докажет, что не только в России…

По ночному ноябрьскому шоссе Ярославль – Москва гордо летел чемпионский автобус. «Локомотив» бурно отмечал свое второе золото. Золото-2004. И вот в разгар веселья, под аккомпанемент диких криков голого по пояс Лимы и общего скандирования: «Палыч!», микрофон взял Юрий Семин. И своим неповторимым хрипловатым голосом произнес: «Сегодня у нас праздник, но праздник должен быть корректным. Завтра игроки сборной должны быть в национальной команде в хорошем, идеальном состоянии. Мы должны победить Эстонию!»

Несколько дней спустя три мяча из четырех забьют в Краснодаре эстонцам именно игроки «Локомотива» – Измайлов, Сычев и Лоськов. Да и Каряка отметится голом после штрафного в исполнении капитана чемпионов России Лоськова. И попробуйте теперь не связать это с отрезвляющими словами Семина в золотом автобусе. Словами, которые, возможно, на несколько месяцев отложили отставку Ярцева.

В минуту большой радости, когда простительно забыть обо всем, Семин вспомнил о сборной. С клубными тренерами такого не случалось почти никогда. А уж после 1:7 от Португалии слово «сборная», казалось, окончательно вышло из моды. Но Семину никогда не было на нее наплевать, пусть он и не плел никаких интриг, чтобы ее возглавить: голевая удаль локомотивцев в краснодарском матче с Эстонией – очередное тому доказательство.

Еще осенью 93-го, когда в Афинах разгорался конфликт между игроками национальной команды и ее руководством, именно второй тренер Семин, а не его шеф Павел Садырин, пошел в отеле Hilton к разъяренным футболистам наводить мосты. «В раздевалке была неприятная ситуация, и я посчитал, что нужно выступить в роли парламентера», – объяснит он десять лет спустя. А в конце разговора добавит: «После той истории с „письмом 14-ти“ в глубине души осталась трещина, что загублено большое дело».

Тогда сборную и работу в ней хотя бы воспринимали как «большое дело». В середине 2000-х в ходу были совсем другие определения и сравнения. Голгофа. Сизифов труд. Выжженная земля. Славы там вряд ли добьешься, а вот авторитет подорвать – проще простого. Такое со многими уважаемыми людьми уже случалось. И Семину я в день назначения не позвонил, потому как не знал, что сказать. Поздравлять с таким назначением человека, к которому давно расположен, фальшиво. Сочувствовать – некорректно. Сборная все-таки. Формальный титул главного тренера страны. И так ведь хотелось, чтобы именно у него, Семина, вопреки всему получилось!

Память иногда выхватывает из прошлого внешне совсем незначительные, но очень важные лично для тебя детали. Итак, осень 99-го. «Локомотив» в Кубке УЕФА разгромлен английским «Лидсом» – 1:4. Автор этих строк передает из Британии материал с нелицеприятными выводами – и о команде, и о месте российского клубного футбола в Европе.

Проходит два дня. У Северной трибуны стадиона «Динамо» открывают памятник Льву Яшину. Собирается небольшой митинг, где мы и сталкиваемся с Семиным. Тут же вспоминается Лидс – и по мотивам публикации завязывается спор. Долгий, бурный, эмоциональный.

И вдруг во время этого спора я ловлю себя на непривычном ощущении. Тренер, которому за 50, с бесспорными футбольными достижениями, дискутирует с репортером, который ему в сыновья годится, как с равным! Высокомерного аргумента о «бессмысленности споров с дилетантами», тысячи раз произнесенного нашими тренерами после любой критики в прессе, от Семина было не услышать. Не услышать и сейчас – годы двукратного чемпионства и успехов в еврокубках этого человека не то что не испортили, а кажется, сделали еще мудрее и открытее. На день-другой он может обидеться на какую-то реплику в газете – но нет другого такого тренера в российском футболе, который был бы столь отходчив и не держал зла. Будь то на коллег-тренеров, игроков или журналистов.

Семин, считаю, совершил у нас маленькую революцию. Он доказал, что топ-тренером по футболу в России может быть добрый человек, который умеет прощать. Что нет никакого знака равенства между победой и страхом. Что, формулируя для тренера-победителя вопрос, не нужно лихорадочно просчитывать, какими будут для тебя последствия.

Только Семин не боится работать с набором опытнейших футболистов, каждому из которых, что называется, палец в рот не клади. «Ядолжен быть на территории игроков», – одна из его любимых фраз, так хорошо объясняющих, почему и ветераны любят работать с ним.

Только Семин был способен терпеть суровую газетную критику от Евсеева и лишь философски отвечать на нее: «Всегда любил работать с независимыми людьми». И без сомнений оставлял «инакомыслящего» в команде – потому что тот доказывал право на инакомыслие каторжной работой и вдохновенной игрой.

Только о Семине футболист-иностранец – конкретно Джейкоб Лекхето – был способен сказать: «Да, он может кричать. И как кричать! Но он живой человек. Сейчас он на тебя сердится, но так же быстро оттаивает и смеется в ответ на твои шутки. Он не живет в своем замкнутом мирке, он хочет понять все, что я думаю и чувствую».

Свой «Локомотив» Семин строил с низин первой лиги, в течение двух десятков лет, терпеливо, по кирпичику. Так же, наверное, он мог бы отстроить и сборную. Но не в пожарной стихии, а спокойно, основательно, за четырехлетний цикл.

Тогда-то и могло бы из этой сборной выйти что-то прочное, долговечное.

Но в 2005 году, посреди уже почти проигранного отборочного цикла, успех могло принести только чудо. Ясно было, что от поездок к Семину никто не подумает уклоняться, что в команде будет здоровая атмосфера – но и этого уже вряд ли хватит.

А получилось так, что, не добившись успеха в сборной, Юрий Палыч потерял то, что бережно растил десятилетиями, – «Локомотив». Хотя уходил из клуба в национальную команду, по выражению нового президента РФС Виталия Мутко, «в командировку». Временную, до конца года. Но в России, как известно, нет ничего более постоянного, чем временное.

О том, как это происходило, я подробно рассказал в своей предыдущей книге – «"Локомотив", который мы потеряли». Там же вы сможете прочитать откровения о том назначении и самого Семина, которые больше не публиковались нигде. По-моему, они очень показательны с точки зрения масштаба переговоров, ходов, интриг, которые всегда сопутствуют жизни футбольной сборной России.

Приход Семина вызвал у болельщиков новый, отчаянный прилив надежды – хотя оснований для нее было объективно мало. Усилена была и финансовая мотивация для игроков. На пресс-конференции в Бору Мутко заявил:

– Если сборная решит задачу выхода в финальную часть чемпионата мира-2006, общая сумма премий на команду составит 3 миллиона долларов, а не 1 миллион 200 тысяч, как объявлялось ранее. Это стало возможным благодаря новым спонсорам – так, в ближайшие дни будет подписан контракт с компанией «Нафта-Москва».

Семин с ходу начал работу на будущее. Вопреки всяким ожиданиям отдав место в воротах не своему любимцу 34-летнему Овчинникову, который и в «Локомотиве» с ним был, и в «Динамо» затем перешел, а 19-летнему армейцу Акинфееву. Когда отборочный цикл завершится, голкипер скажет мне:

– Хотел бы сказать, что ни на Юрия Павловича, ни на игроков сваливать этот результат нельзя. Как мы можем выходить на чемпионат мира, если терпим поражение со счетом 1:7? Когда Семин возглавил сборную, состав поменялся процентов на 70. Но было уже поздно что-либо всерьез изменить.

– Вы комфортно чувствуете себя в нынешней сборной?

– Великолепно! Когда меня раньше вызывали и я знал, что не буду играть, у меня было ощущение какой-то «кислоты», что ли. А когда ощущаешь доверие тренера, работать хочется. И атмосфера в команде у Семина отличная.

– Хотите, чтобы он остался во главе сборной?

– Да, хочу.

– Считаете, что с ним команде будет по плечу решать большие задачи?

– Да, считаю.

Одним Акинфеевым дело не ограничилось. Лидером семинской сборной, ее десятым номером (несмотря на присутствие в команде Лоськова) стал Аршавин. На решающий матч в Словакии на поле вышло сразу восемь игроков 80-х годов рождения – то есть тех, кому на момент игры было 25 и меньше. Процессу омоложения сборной Семин придал более или менее масштабный характер, а Гус Хиддинк позже довел его до логического завершения.

В первом семинском матче россияне в Санкт-Петербурге обыграли Латвию – 2:0, а 17 августа команды встретились уже в Риге. Тамошняя сборная – не чета эстонской, недаром она вышла в финальную часть Euro-2004 и там наделала шума, лишь на последних минутах отдав победу чехам, а потом сыграв вничью с немцами. Но вскоре после первенства ее главный тренер Александр Старков был приглашен в «Спартак», а с его сменщиком Юрием Андреевым латвийцы выступали менее успешно. Тем не менее было ясно, что на своем поле эта команда очень опасна.

На 6-й минуте полузащитник сборной Латвии Виталий Астафьев открыл счет. Правда, на то, чтобы Аршавин сравнял счет, потребовалось не слишком много времени – 20 минут.

Но этот гол оказался единственным российским. Матч закончился со счетом 1:1 – при игре, с которой на чемпионате мира делать нам было бы нечего. Семин – не волшебник, чтобы за считанные месяцы все перевернуть. Позже он назовет тот матч главной своей неудачей в сборной.

Поздним вечером после матча группа российских журналистов, среди которых был и автор этих строк, в подавленном настроении ужинала в рижском ресторане. И тут одному из нас пришло сообщение по SMS следующего содержания: «Лихтенштейн – Словакия – 0:0. Матч окончен».

Как ни странно, все отреагировали на сообщение довольно сдержанно. О какой радости могла идти речь? Мы дожили до переживаний об исходе матча Лихтенштейна и Словакии, до того, что должны были поклониться «карлику» за возвращенную нам уже из небытия надежду на второе место. Стало ясно, что все решится в нашей очной встрече со Словакией в Братиславе.

Но если бы мальчики-с-пальчик из Лихтенштейна не сотворили очередную сенсацию, мы бы не стояли в волнении у дверей реанимационной палаты, а брели бы, обливаясь слезами, в анатомический театр. И тогда бы нам было не до подсчета, кто, с кем и как сыграет. А во-вторых, в Риге мы увидели то, что удручает куда больше сухих цифровых раскладов.

А еще мы увидели отсутствие класса.

Если бы наша сборная валяла дурака и оттого не победила – разговор был бы один. В Англии болельщики свистят только в том случае, когда не видят со стороны своей команды стопроцентной отдачи. Но на стадионе «Сконто» никакой вальяжности не было. Бились футболисты как могли. Достаточно было посмотреть на Евсеева, у которого, казалось, как у дракона, изо рта пылал огонь, на Аршавина, нанизывавшего по два-три соперника даже в добавленное судьей время, на Кержакова, отбиравшего мяч в середине поля в подкате…

Но в том-то и беда, что команда, отнесясь к матчу вполне серьезно и выложившись в нем полностью, не смогла не то что победить Латвию – элементарно переиграть ее. Матч был равным. Как принято говорить в таких случаях – ничейным.

Латвия не запиралась в обороне, чего мы так не любим, – но и это нам не помогло.

Вспоминалось, что осенью 2001-го, когда в Ригу на товарищеский матч приехала сборная России с Карпиным, Мостовым и K°, огромная разница в классе бросалась в глаза каждую секунду. Неужели, думалось, наш футбол настолько измельчал?

Вопрос были риторическим. Чемпионат мира тем временем уплывал от нас все дальше и дальше.

С матчем в Латвии был связан еще и скандал. Автор гола в ворота россиян, полузащитник казанского «Рубина» Виталий Астафьев в одном из рижских изданий заявил, что россияне перед матчем попытались его подкупить. В Москве это заявление, тем более от человека, играющего в России, вызвало бурю гнева.

Вскоре я спросил Мутко:

– Скандал с Астафьевым можно считать закрытым?

– Отчасти можно. И сам Астафьев принес извинения, и газета закрылась…

– Как закрылась?!!

– Я образно выражаюсь. Имею в виду, что она ушла в «глухую оборону». В частности, не дает никому послушать запись интервью. Когда дело обстоит именно так, нельзя не верить самому футболисту, его клубу, который за него вступается, федерации, которая приносит извинения и заявляет, что игрок ничего подобного не говорил… Единственное могу сказать, что в будущем мы никому и никогда не позволим безнаказанно произносить подобные слова.

– Сразу после публикации вы, помнится, изрядно вспылили.

– Я и сегодня не знаю, как дело пойдет дальше. Сейчас отыграем два матча, а потом, не исключаю, эта тема вновь станет актуальной.

– Каким образом вы можете наказать Астафьева, если запись вдруг всплывет? Лишить российской рабочей визы?

– Есть много вариантов. Можно, например, сделать в ФИФА запрос от РФС и попросить международную федерацию вынести какие-то свои санкции.

– А не боитесь, что в ФИФА могут начать «копать»? И накануне решающих игр в группе это создаст нервозную обстановку?

– Пусть «копают». Я перед вами чист. Не занимался, не занимаюсь и никогда не буду заниматься такими делами. И за мое окружение готов поручиться. Никогда в жизни РФС, пока я здесь президент, в эти игры играть не будет.

– Но ведь кто-то из российских бизнесменов мог попытаться это сделать по собственной инициативе. Или вы такой поворот событий исключаете?

– Большей частью исключаю. Потому что прожил серьезную жизнь в качестве президента клуба. Сейчас порой выхожу на клубных руководителей и заявляю им о своем недовольстве какими-то вещами. А в ответ слышу: «Это не мы, это кто-то нам помогает со стороны!» Глупость это, глупость! Если сегодня официальная позиция руководителя клуба или федерации тверда, то никто за нас этого делать не будет. Какая этим людям выгода, зачем им это нужно, если не нужно нам? Как говорили когда-то в «Покровских воротах»: «Против воли никого не осчастливишь». И в футболе то же самое.

Остается добавить, что скандал вокруг Астафьева продолжения не получил.

Та беседа с Мутко, состоявшаяся на базе в Бору, в очередной раз доказала, что ни при каких раскладах возвращения к практике совмещения постов в сборной и клубе не будет.

– Можно ли с уверенностью говорить, что Юрий Семин останется во главе сборной вне зависимости от результатов отборочного цикла? – спросил я президента РФС.

– Я, безусловно, хотел бы, чтобы он остался. Стабильность очень важна, и если бы речь шла о клубе, я сразу дал бы однозначный ответ: да, Семин останется. Но в национальной сборной решающее значение имеет результат. А потому сегодня однозначного ответа на ваш вопрос нет. При том что Юрий Павлович мне и как тренер, и как человек очень симпатичен.

– Совмещение тренером постов в клубе и сборной вы категорически исключаете?

– Да.

– То есть можете дать обещание, что пока работаете президентом РФС…

– …никакого совмещения не будет. Человек, находящийся на таком посту, не должен распыляться. Главного тренера сборной я назвал бы футбольным замполитом страны. Он должен помогать президенту федерации в реформировании футбола.

– В недавнем интервью «СЭ» знаменитый немецкий тренер Оттмар Хитцфельд упомянул, что весной ему было сделано предложение возглавить сборную России.

– Это было после отставки Георгия Ярцева. Лично с Хитцфельдом я не говорил – пообщаться удалось с его агентом. Оказалось, что у немецкого тренера до сентября этого года действовал компенсационный контракт с «Баварией», выплаты по которому были бы прерваны, если бы Хитцфельд подписал соглашение с каким-то другим клубом или сборной. Но даже не в этом дело. Не сказал бы, что Хитцфельда конкретно приглашали работать со сборной России. Мы проводили своего рода исследование по целому кругу кандидатов – как зарубежных, так и наших. И нам очень важно было понять, какого уровня зарубежный специалист готов к нам поехать.

– И какого же?

– Любого. Уровень России сегодня настолько высок – и в организационном, и в экономическом, и, собственно, в футбольном плане, – что для работы с национальной сборной сюда готовы поехать тренеры высочайшей квалификации. Но, честно говоря, уже тогда, весной, я хотел сделать все, чтобы с нашей сборной работал свой, отечественный тренер. Тот, кто знает менталитет страны и которого страна, болельщики примут и которому поверят.

С португальцами в Москве сыграли вничью – 0:0. Для соперника матч был, по сути, товарищеским. Да и для нас почти ничего не решал. Как бы ни сыграли, все зависело от поединка последнего тура в Братиславе.

…Есть в нашем футболе замечательная традиция – трепетное отношение к нему творческой интеллигенции. А потому в канун решающего матча в Братиславе я решил поговорить о сборной России с пятью знаменитыми болельщиками из творческого мира. Они могут не разбираться в нюансах тактики, чего и сами не скрывают. Но наблюдать, формулировать и обобщать умеют, как никто другой.

– Победим ли в Братиславе?

Аркадий Арканов, писатель:

– Уверенности в победе нет. К этому матчу нужно относиться без надрыва. Если не выиграем, это будет нормальное явление, потому что мы нехорошо провели весь отборочный цикл. Поэтому, если наши все-таки пробьются в Германию, я восприму это как очень приятную неожиданность.

Михаил Боярский, актер, певец:

– Надеюсь на Семина и на тандем петербургских нападающих Аршавин – Кержаков. Но от команды, в которой посреди цикла сменился тренер, невозможно что-либо требовать. Приходится рассчитывать на дух, а не на опыт и сыгранность. А потому полагаю, что у Словакии мы все-таки не выиграем.

Валентин Гафт, актер:

– Не могу сказать, что уверен в победе. Неудачно проведя отборочный турнир в не самой сложной группе, сборная оказалась в капкане, из которого очень трудно выбраться. Хоть я и уважаю Юрия Семина, надежд мало. Он принял команду в тяжелой ситуации. И если сборная все-таки пробьется на чемпионат мира, это будет счастливый случай.

Михаил Танич, поэт:

– Думаю, Словакию обыграем – не такая страшная эта команда. Верю в Семина. Мне кажется, он нашел ключ к игрокам.

Виктор Шендерович, писатель, телеведущий:

– Если мы на заказ не можем обыграть Словакию, зачем нам ехать в Германию? А вот уже потом, в стыковых играх, можно будет рассуждать о везении, поскольку большинству команд, занявших второе место в группах, проиграть не стыдно. Той же Чехии, например. Но Словакия к ним не относится.

– Есть ли смысл нашей сборной ехать на чемпионат мира в Германию?

Боярский:

– Смысла в такой поездке не вижу. Ехать, по-моему, нужно только за победой. А чемпионами мира при моей жизни мы не станем.

Гафт:

– Конечно, стоит. В таких боях люди порой раскрываются по-новому. При обычных обстоятельствах в игроке могут дремать резервы, неизвестные даже ему самому. Но когда он знает, что победа будет названа триумфом, а разгром – позором, один спасует, а другой вдруг начнет играть как большой футболист. И ничего плохого в таких эмоциональных определениях, как «триумф» и «позор», не вижу. Давно известно, что футбол – это больше, чем игра. Так зачем же молчать в тряпочку, если на карте – честь родины? Ехать стоит хотя бы поэтому – чтобы увидеть, как твоя команда способна биться за эту честь.

Танич:

– Смысл есть. Надо если не заявить о себе в полный голос, то хотя бы пискнуть, что мы существуем. Нельзя, чтобы о нашей стране в футбольном мире забыли и не воспринимали ее всерьез. А я (Танич – ветеран Великой Отечественной. – Прим. И. Р.) мечтал бы побывать в Германии, поболеть за наших. Это было бы для меня своего рода жизненным апофеозом.

Шендерович:

– С той игрой, которую мы показывали половину отборочного турнира, на чемпионате мира делать нечего. Если бы сейчас все обстояло так же, незачем было бы позориться – лучше сосредоточить усилия на подъеме детского футбола, искоренении коррупции и т. д. Но в паре игр с Семиным наша сборная уже показала игру, которая может называться футболом. Такую команду хочется видеть на чемпионате мира. Хотя бы ради того, чтобы игроки получили бесценный опыт и к следующему первенству подошли заматерелыми волками.

– Почему Россия в финальных турнирах ни разу не вышла из группы?

Арканов:

– С распадом прежней системы, какова бы она ни была, наступил вакуум. Он изменил менталитет – в том числе и футболистов. На первый план вышли личные коммерческие интересы, а понятие коллектива, большой семьи, сражающейся друг за друга и за собственную гордость, размылось. Стало складываться ощущение, что свою основную работу – в клубах – футболисты делают с удовольствием, а в сборной играют «в нагрузку». Кроме того, я не слышал ни от одного тренера фразы: «Хочу быть тренером сборной». Все это было, наверное, неизбежным следствием изменений в стране.

Но появляются ростки чего-то нового. Недавно на меня произвел чрезвычайно положительное впечатление разговор с Динияром Билялетдиновым. Если таким будет поколение – все у нас наладится, и мы станем одной из великих футбольных держав. Но для этого нужно, чтобы прошли еще один-два чемпионата мира. Надеюсь, дотяну. Хотя с каждым первенством ловлю себя на том, что шансов меньше и меньше.

Гафт:

– Убежден, что нет ничего важнее психологии. В театре можно провалиться за секунду до выхода на сцену. Этой секундой надо очень дорожить. В футболе настрой имеет такое же огромное значение, и вообще в наших профессиях многое похоже. А потому чувствую, что в решающие моменты нашим футболистам не хватает какой-то здоровой расслабленности. Не можем, когда надо, поймать вдохновение. Почему? Возможно, сказываются годы несвободы, ощущения, что играешь не для себя, а для строгого начальника. А может, в последние годы не хватало тренера, который мог бы эту психологическую подготовку мастерски провести.

Танич:

– Мы не выходим из групп, потому что наш футбол слабее, чем у европейских грандов. Так же было и раньше. Хвалимся какими-то немыслимыми успехами в прошлом, а ведь их было так мало для великой страны! Гол Понедельника в 60-м все время вспоминаем, как девушка о потерянной невинности. Надо понять, что мы – не великая футбольная держава и никогда ею не были. Мы не Бразилия, которая поголовно играет в футбол!

Шендерович:

– Никогда за последние годы мы по игре не заслуживали выхода в «пульку». Ну забил бы на последней минуте матча с бельгийцами на ЧМ-2002 головой Кержаков, ну вышли бы на бразильцев. И что, вы мне прикажете болеть против Роналдо и Роналдинью за Онопко и Ковтуна? Извините, но мне тяжело болеть за Ковтуна против Роналдо. Люблю футбол, и для меня эстетическая его сторона значит больше, чем патриотическая. Вот когда проигрывали тем же бельгийцам в 86-м с Лобановским – это была драма. Тогда мы были сильнее и заслуживали выхода в полуфинал.

Что произошло с тех пор? Талантливые ребята, убежден, есть. Как начинал в свое время Радимов! Это была стрельцовская точка отсчета. Та же тройка Сычев – Аршавин – Кержаков по таланту замечательна. Только вот из заграничных ровесников наших дарований потом вырастают звезды экстра-класса, а у нас цепь где-то прерывается. Где именно – специалисты знают лучше меня. Но если коррупция есть в парламенте и правительстве, то почему ее не должно быть в футболе? Если народ – не трудоголик, почему будут выкладываться на поле игроки? Это единство страны печальным образом отражается на футболе.

– Кого не хватает национальной команде – игроков или тренеров?

Арканов:

– Я бы упор делал на тренеров. В свое время близко общался с Бесковым и особенно Лобановским. Этот человек имел мировоззрение, философию, на которой и базировалось его тренерское искусство. Он был чрезвычайно образован и, когда необходимо было пригласить специалистов – в селекции, медицине, психологии, – не выбирал дилетантов. Сегодня многим недостает именно такого образования. Хотя в личном общении приятное впечатление производят и Семин, и Петренко, и Бышовец. У последнего я улавливаю нечто новое, то, чего нет у других.

Боярский:

– Главная проблема нашего футбола – не в тренерах и особенно не в игроках. А в том, что мы не так давно вступили в рыночные отношения и пока слабы в этом. Современный футбол – гораздо больше бизнес, чем игра. Игроки у нас есть: те же Аршавин и Кержаков, полагаю, достойные наследники Стрельцова. А вот великих тренеров сейчас не вижу. Думаю, должен появиться новый, молодой. Все нынешние одной ногой уже из прошлого тысячелетия.

Танич:

– И игроки, и тренеры у нас не хуже прежних. Уверен, что Жирков, Аршавин, Акинфеев, Билялетдинов скоро за большие деньги уедут на Запад. И почему Билялетдинова или Измайлова нельзя сравнить с Ворониным? Такие же технари, так же неутомимы. И не считаю я, что Семин слабее Бескова или Лобановского. Видите – ушел он из «Локомотива», и через какое-то время команда посыпалась. Он знает какие-то секреты человековедения. Да и Газзаев, совершив значительный профессиональный скачок, результат дает. Даже сейчас, с тринадцатью футболистами. Так что дело не в плохом поколении. Когда мы рассуждаем, почему не можем стать чемпионами мира, не должны забывать о том, что уровень нашего футбола никогда не соответствовал масштабу страны.

– Что за люди в XXI веке играют в российском футболе?

Арканов:

– Игроки стали современнее и образованнее. Именно игроки: тренеры отсутствием образования никогда не страдали.

А вот ходят на стадион точно другие люди. Раньше даже болельщики «Спартака» и «Динамо» сидели рядом – и ничего, кроме добрых подначек, между ними не было. А то, что происходит сейчас, страшно. (Гафт по этому поводу сказал так: «Трудно играть, когда на тебя смотрят дикари. Раньше на трибунах сидели добрые люди, которые не могли тебя обидеть. А теперь могут ни с того ни с сего прибить. Это безумие». – Прим. И. Р.)

Боярский:

– Футболисты стали интереснее, контактнее, интеллектуальнее, у них – хорошее чувство юмора. Это раскованные ребята европейского «покроя». Изменения в лучшую сторону для меня очевидны.

Гафт:

– По части общения они изменились в лучшую сторону. Недавно видел интервью Сергея Овчинникова, и это было интереснее, чем выступление многих деятелей культуры. В его известных задиристых высказываниях в адрес ЦСКА и «Спартака» есть ведь своя философия. Он сказал: «Футбольный матч – это война, а на войне все средства хороши». Разве не интересно, пускай и спорно?

Игроки стали хорошо держаться, они свободны, красивы. Раньше футболисты молчали или мямлили что-то невразумительное. В результате у людей складывалось впечатление, что все они недалекие, глупые люди, умеющие только гонять мяч. Оттого становилось непрестижным отдавать ребенка в спорт. Сейчас такого нет – и слава богу. Потому что футбол – игра для умных людей. Кстати, мини-интервью с игроками нравятся мне намного больше, чем послематчевые пресс-конференции тренеров. Понимаю, что у них задача – хорошо тренировать, а не говорить. Но уровень специалиста можно определить и по этому тоже. Умение грамотно и умно формулировать свои мысли никогда не мешало работе.

Шендерович:

– Есть два полюса. Первый – Анатолий Тарасов, как-то в раздевалке, говорят, запевший гимн Советского Союза. Или Валерий Харламов, согласно легенде ответивший на предложение перейти в «Монреаль Канадиенс» и зарабатывать миллион долларов: «Зачем мне миллион? У меня „Волга“ и дача в Серебряном Бору». Но с тех пор прошло много времени, спортсмены узнали, что за пределами Серебряного Бора тоже кое-что есть и имеет смысл брать деньгами. И вот к чему эти деньги, не сопоставимые в смысле пропорций с мастерством, приводят. Однажды в одном очень дорогом московском ресторане я увидел игрока «Спартака», который давно не попадал в основной состав, отрастил брюшко и в лучшем случае выходил на замену минут за десять до конца. Он сидел с двумя моделями, ведерком с шампанским, а за дверью стояла красная спортивная машина. Я в недоумении обратился к знающему человеку, и он назвал мне порядок их зарплат. И тут я понял, что у этого игрока жизнь уже удалась. Когда приходится выходить на поле, он делает это с неудовольствием, потому что воспринимает как досадное недоразумение, отвлекающее от более серьезных дел.

Это впечатление совпало со знаменитым матчем «Манчестера» с «Реалом». Я смотрел на Бекхэма, который умирал на поле, и думал, что дело все-таки не в деньгах. А в менталитете. Деньги лишь выявляют в каждом человеке то, что в нем есть на самом деле. Поэтому проблема не в зарплатах, а в людях, которые оказались к ним не готовы. Что естественно, потому что мы все из «совка».

И вот на одном полюсе – смешной Тарасов, поющий гимн, под который я никогда не встану, но делающий что-то с командой, чтобы она шла и умирала на льду. А на другом полюсе – этот самый игрок из ресторана. При этом хочу оговориться, что имею в виду далеко не всех футболистов нынешнего поколения. Тот же Карпин по своей природе – спортсмен. Или Тихонов, игрок с сердцем, из-за которого я испытываю симпатию к любой команде, где он выступает. А из молодых мне было очень приятно увидеть плачущего Сычева в Японии. Эти слезы были прекрасны, потому что мальчик вышел, чтобы спасти родину. После них я ему всерьез симпатизирую.

– Нужен ли сборной иностранный тренер?

Арканов:

– К этой идее отношусь нормально, но есть проблема. Трудности для иностранного тренера в России заключаются не только в языке. Россия – кусок материка с совсем не похожей на Европу жизнью. Тренеру-иностранцу в нее трудно вникнуть. Может, только с помощью «проводника», который донесет до игроков не только точный перевод, но и идею. Слышал, как раз такой «проводник» был у Рехагеля в Греции.

Боярский:

– Не знаю, хорошо это или плохо, но, чтобы понять, имеет смысл попробовать. И чем скорее, тем лучше.

Танич:

– К идее отношусь отрицательно. Тренер должен влезть в душу. К каждому по-своему. Через переводчика невозможно сказать «Я тебя люблю» так, чтобы проняло. Надо самому признаться в любви – иначе не поверят.

Шендерович:

– Не понимаю, почему англичан не оскорбляет то, что у них тренер – швед, а мы такие непостижимые, что нас устроит только русский. Ерунда! При этом я очень симпатизирую Семину.

Это не конъюнктурный человек, и посты он занимает не потому, что умеет дружить с начальством. Но все же считаю, что по-настоящему двинуть вперед наш футбол может серьезный зарубежный тренер. А не пускают его потому, что не желают посвящать чужого в особенности нашего гадюшника. Российские тренеры связаны обязательствами, а какой-нибудь Эрикссон потом очень многое мог бы рассказать.

– Не слишком ли раздуты зарплаты футболистов?

Арканов:

– Таких чисел я не видел даже во сне. Но это не мое дело. Человеку можно платить сколько угодно – главное, получать адекватный ответ. Помню, Лобановский говорил мне, что если игроку сделать необдуманно высокую зарплату, то чем больше он будет получать, тем хуже будет играть. Для блага команды уровень игрока должен точно соответствовать деньгам, которые зарабатывает.

Боярский:

– Эти суммы не укладываются ни в голове, ни в сумке, ни в чемодане. Это слишком большие деньги, чтобы я мог понимать, что это такое. К спорту они не имеют никакого отношения. Когда игрок столько зарабатывает, у него пропадают стимулы. Зидан на эту тему высказывался так: «Не представляю, почему я должен стоить столько денег».

Гафт:

– Меня они не интересуют. Пусть эти ребята получают сколько угодно – только бы красиво играли! В основе разговоров о деньгах обычно лежит зависть. А я никому не завидую. Просто больше людей любят спорт, чем театр. И это закономерно – посмотрите, на каких стадионах играют футболисты. И суммы, которые, скажем, Абрамович тратит на «Челси», подогревают у обывателя интерес: почему такие деньги тратятся на этих парней в трусах и футболках? Да потому, что от переживаний за этих парней люди на трибунах умирают. У-ми-ра-ют. От боли за команду разрываются сердца. Потому и зарабатывают футболисты невероятные деньги. Они играют всего по нескольку лет, а дальше что?

Танич:

– Пусть зарабатывают, сколько хотят, – мне не жалко. И не считаю, что надо «потолок» устанавливать. На Западе снижать ничего не будут, и мы добьемся только того, что все будут уезжать, как в начале 90-х. Всего за десять лет тяжелого труда игроки должны заработать столько, чтобы и себе, и детям хватило. Чтобы не идти потом копать могилы, как, кажется, Численко.

– Как относиться к кадровым изменениям в РФС?

Арканов:

– С Мутко незнаком. С его предшественником у меня были милые отношения, но футбол должен меняться в соответствии с изменениями в жизни. Колосков резко выделялся на фоне своего окружения за счет знания иностранных языков, авторитета в ФИФА. Он в своем мире стал богом, которому не решались перечить. Но с момента его ухода серьезных изменений пока не наблюдаю.

Боярский:

– Я – за эту замену двумя руками. Мутко – опытный, толковый, прогрессивный человек. Колосков, по-моему, отбывал номер, а Мутко хочет и будет работать.

Гафт:

– Наверное, пришло время что-то менять. Нельзя, чтобы человек находился на такой должности столь долго и, мне кажется, не очень успешно. Даже президент страны больше восьми лет не работает, что же говорить о президенте РФС? Пока я вижу активное желание нового президента что-то улучшить. Другое дело, надолго ли этого желания хватит?

Танич:

– К перемене отношусь положительно. Нельзя 20 лет сидеть в одном кресле. О Колоскове не скажу ничего плохого, он не завалил наш футбол – но время уйти настало. Видно, что Мутко старается, а время для оценки его работы придет через два-три года.

Шендерович:

– Колосков был знаменем деградации, и пора было это знамя снимать. Что будет означать по истечении времени слово «Мутко», пока неясно. Но когда выходит на пресс-конференцию Колосков и, говоря об отсутствии у игроков патриотизма, употребляет через слово матерные присказки – я вообще перестаю болеть за эту команду. Не хочу, чтобы она доставляла радость руководителю этого футбола.

– Должен ли Семин остаться во главе сборной?

Арканов:

– Хочу, чтобы Юрий Павлович, с которым мы много лет находимся в приятельских отношениях, остался в сборной. Но есть ощущение, что и он окажется в ней фигурой временной.

Боярский:

– Семин способен объединить команду. Неудача не будет его личным поражением, потому что он принял сборную в исключительных обстоятельствах. Но думаю, что и он в сборной – временное явление. Полагаю, через небольшой отрезок времени у нее будет именитый тренер из-за рубежа.

Гафт:

– Семин – талантливый и интересный человек. Его любят, уважают, ценят. Он умеет организовать людей и воздействовать на них. У него есть воля, темперамент, нужная резкость. Он вырос в хорошего тренера. В общем, дай ему Бог!

Танич:

– Я за то, чтобы Семин остался в любом случае, он – оптимальная кандидатура для сборной. Но у меня есть чувство, что вне зависимости от исхода отборочного турнира он вернется в «Локомотив». Уходил-то Юра в сборную не очень легко. И клуб, чтобы его вернуть, по моему мнению, не пожалеет любых денег.

Шендерович:

– Очень хочу, чтобы он остался, попадем мы на чемпионат мира или нет. Семин доказал, что он – тренер. Тренер на долгую перспективу, педагог, который может строить команду. Он с нуля сделал «Локомотив» командой номер один, пока другие деградировали или разворовывались. Его можно менять только на условного Эрикссона, а своих, лучше чем Семин, уже не найти.

Под полустертой надписью «Slovan Bratislava Tehelne Park» на дедовском стадионном козырьке, в окружении деревянных рекламных щитов, взятых взаймы, наверное, из антикварных коллекций словацких дачников, при зияющих пустотами трибунах наша сборная 12 октября 2005 года осталась без чемпионата мира.

Подвиги, один из которых требовался в тот день от нашей команды, – это не про нас. Лиссабонские 1:7, которые до сих пор вспоминаются с содроганием, не были, конечно, точным отражением уровня российского футбола, но нашу способность сражаться через не могу, умирать на поле, преодолевать себя они предъявили миру воочию. Когда в матче, где решалось все, по-настоящему сыграли только двое – Акинфеев и Измайлов, – ни о каком чемпионате мира не стоило и заикаться.

Все, чем мог к концу 2005 года похвастать наш футбол, – это поколение отмороженных, невменяемых фанатов, от которых уже начала шарахаться вся Европа: даже во вполне мирной и неагрессивной стране Словакии они умудрились «отметиться» драками и файерами. То, что на зарубежных аренах теперь хорошо слышно слово «Россия», на фоне этого жлобства ничуть не радовало. Потому что именно по этому фону создается представление о стране.

А еще наш футбол середины 2000-х мог похвастать броуновским движением во всем, что касалось национальной команды. У нас ни один тренер не проработал полного четырехлетнего цикла. У нас массовый призыв ветеранов через год с небольшим сменялся столь же массовым омоложением. Мы заставляли заслуженного и уважаемого тренера-строителя Семина на ходу осваивать незнакомую профессию пожарного – и, не получив участника финальной части мирового чемпионата, лишились еще и участника Лиги чемпионов. У нас, как в калейдоскопе, мелькали все – от президентов федерации до игроков, – но не существовало никакой программы, по которой жила бы и развивалась сборная. В некогда далеких от футбола США нашлись умные люди, которые такую программу разработали, – и вот эта команда в 2002-м вышла в четвертьфинал первенства мира и по всем рейтингам состояла в десятке сильнейших сборных мира. А где были мы?

Мы остались без Германии, куда и не имели никаких оснований попасть. Смутное время в нашем футболе не могло привести ни к чему другому. Гонка финансовых вооружений в клубах, уже к тому времени давно зашкалившая за рамки здравого смысла, помноженная на липовый – к тому моменту – лимит на легионеров, привела к тому, что россиян в составах большинства команд давно уже можно было пересчитать по пальцам одной руки. А значит, сборная существовала по остаточному принципу.

12 октября нам надо было побеждать, а голевые моменты создавали – и чудом их не реализовывали – словаки. Легенда о том, что наш человек в ситуации «все или ничего» способен на чудо, рассыпалась. Мы такие же, как все: когда работаем и живем на совесть, получаем отдачу, когда годами мечемся из стороны в сторону – имеем то, что имеем.

За шесть лет до Словакии, 9 октября 1999 года в Лужниках, в эпическом решающем матче схватились сборные России и Украины.

Когда в конце игры Александр Филимонов забросил мяч в собственные ворота после навеса Андрея Шевченко, стадион замер в шоковом оцепенении. После финального свистка я вместе с потрясенными коллегами неподвижно просидел в своем кресле ложи прессы еще минут 15, бессмысленно глядя куда-то перед собой и не веря, не желая верить в реальность происшедшего. Увы, то было не наваждение. И, осознав это окончательно, мы с собратьями по профессии, не в силах более сдерживаться, вдруг обнялись и расплакались.

12 октября 2005 года на незаполненном братиславском «Словане» такой гаммы чувств после матча не было и в помине. Мы остались без первенства мира, но, как бы ни пытались убедить себя во вселенском горе по этому скорбному поводу – отчего-то не плакалось. Настроение было ровным и каким-то, простите, почти равнодушным. Обидно было только за Семина, достойного человека и тренера, который взялся платить по чужим долгам. И не расплатился. Он, Семин, этой минуты не заслужил.

А ровным настроение было потому, что в противовес игре с Украиной каждая последующая минута все больше убеждала в неизбежности и справедливости летального исхода. К концовке, когда стало окончательно ясно, что помочь нам может только Господь Бог, желание уже было только одно: чтобы все это побыстрее закончилось. Так желают скорейшего ухода в мир иной невыразимо мучающемуся смертельно больному.

Конечно, случись чудо, мы восприняли бы его с искренней радостью. Несправедливый выход команды на чемпионат мира все равно лучше справедливого невыхода – у миллионов наших болельщиков был бы хоть праздник причастности к чему-то большому. Мрачное впечатление от качества игры постепенно стерлось бы, и чем ближе была бы Германия, тем усерднее страна, как всегда, впадала бы в казенный оптимизм. И, несомненно, с тем же эффектом, что и всегда. Но почему что-то должно быть иначе, если мы вот так бездарно играли в решающем отборочном матче против вышколенной и организованной, но абсолютно посредственной команды? С какой стати было взяться волшебному преображению?

Мы тупо маршируем по замкнутому кругу – вот какое ощущение вызвало все произошедшее. Можно, конечно, смириться с тем, что наш футбол второсортен, что выход в финальную часть чемпионата мира или Европы – замечательное достижение, и более высоких задач нам ставить не следует. Но это равносильно тому, что назвать себя – серостью. Вам понравилось бы такое определение, уважаемые болельщики?

Из этого состояния как-то надо было выходить.

31 октября 2005 года Семин вылетел из Москвы в Севилью, где в матче Лиги чемпионов играли местный «Бетис» и «Челси». Вылетел для того, чтобы встретиться с миллиардером Романом Абрамовичем, с каждым днем игравшим все более весомую роль в российском футболе.

Тренер, который неуютно чувствовал себя без каждодневной работы в клубе, оставаться в «черной дыре» не захотел.

– Встреча была, – рассказал спустя два месяца Семин. – Тема – развитие российского футбола. Абрамович ведет программу «Подарим детям стадион», создает детские футбольные академии. Благодаря финансовой помощи Романа Аркадьевича даже в маленьких городах появляются фантастические газоны, на которых дети могут гонять мяч с утра до вечера. Наши разговоры касались, конечно, и сборной России. Думаю, что мои доводы по поводу ухода из сборной он принял. От него я и вышел со своим окончательным решением.

В моей книге «"Локомотив", который мы потеряли», Семин пояснил причины своего решения.

«Я отдавал себе отчет в том, что большинство людей хотело видеть во главе сборной именитого иностранного тренера. Народ хотел чего-то совсем нового. Оставшись в сборной, я неминуемо оказался бы под огнем мощной критики. Критиковали бы и руководителей РФС. Если бы мы заняли второе место в группе, еще можно было бы подумать о том, чтобы продолжить работу со сборной, но раз не удалось… Чувствуя сложившуюся ситуацию, я сам отказался…»

В тот момент Семин надеялся вернуться в «Локомотив». Но там его не ждали. И он принял приглашение «Динамо».

Итак, в конце 2005 года та система, по которой прежде назначались главные тренеры сборной России, завела в тупик. Перебрали всех до единого, кто с 1991 года выигрывал чемпионские титулы. Семин был последним из могикан. Список отечественных специалистов, достойных национальной команды в соответствии с объективными заслугами перед футболом, оказался исчерпан.

Если бы Мутко, который при каждом удобном случае обрушивался с критикой на Колоскова, поступил бы как предшественник и вновь доверил сборную российскому специалисту, новому президенту РФС не было бы оправданий. Тем более что ни для кого не являлись секретом деловые контакты Мутко и Абрамовича – а значит, и финансовые возможности, позволявшие пригласить элитного тренера-иностранца.

Конечно, никакой зарубежный ас не в силах гарантировать хеппи-энд. «Что вы напишете, если идея с иностранцем будет претворена в жизнь, на нее окажутся угроханы большие деньги, – а результата не будет?» – не раз в то время слышал вопросы читателей. Я отвечал, что жизненные повороты невозможно просчитать на калькуляторе или измерить количеством банкнот. Но важнее все равно другое – реальная попытка что-то изменить. Значит, кому-то надо попытаться это сделать. А если нет равнодушия, если руководители живут футболом, а не за счет футбола, – результат рано или поздно придет.

Сборной России предстоял едва ли не решающий отборочный цикл для ее дальнейшей судьбы. К 2006 году мы скатились в третью европейскую корзину, но оставались на самом ее верху. То есть ситуация была еще поправимой. Но при плохом выступлении в отборочном турнире Euro-2008 неминуемо завязли бы в такой трясине, из какой, к примеру, бронзовые призеры чемпионатов мира 1974 и 1982 годов поляки выбирались полтора десятка лет.

Для российской сборной наступал «час икс».

В первые дни февраля 2006 года у знаменитого голландского тренера Гуса Хиддинка зазвонил мобильный телефон. Звонил друг и помощник Романа Абрамовича – Евгений Тененбаум. Он поинтересовался возможностью личной беседы своего босса с Хиддинком – человеком, выходившим в полуфиналы двух предыдущих чемпионатов мира со сборными Голландии и Кореи.

Поговорить Хиддинк согласился. Хотя ни о какой работе со сборной России в тот момент и не помышлял.

Вскоре Абрамович на личном самолете прилетел в амстердамский аэропорт Схипхол. Там, в переговорной комнате отеля «Шератон», и состоялась их первая встреча.

Владелец «Челси» привык выигрывать всегда и везде. И раз он связался с российским футболом – тут же захотел изменить положение дел. Можно представить, каково было Роману Аркадьевичу в июне 2004-го в Португалии, куда он приехал поддержать сборную России на чемпионате Европы! Олигарх даже заехал в «Русский дом» в курортной Виламоуре, чтобы, подобно обычным болельщикам, получить футболку с надписью «Россия» на груди и текстом гимна на спине. В этой майке он на стадионах болел за команду, которая, как обычно, проиграла два первых матча и покинула турнир несолоно хлебавши. Контраст с его ощущениями на «Стэмфорд Бридж», где проводит домашние матчи «Челси», был столь велик, что, подозреваю, на португальских стадионах Абрамович и решил: без крутых перемен в сборной не обойтись.

В книге «Хиддинк: это мой мир» тренер описал свои впечатления от общения с олигархом:

«Я уже однажды встречался с Абрамовичем в его клубе. Тогда мы вместе с Питом де Фиссером (главный селекционер «ПСВ» и личный советник Абрамовича. – Прим. И. Р.) были даже у него дома, где-то в Лондоне. Приятное впечатление. Очень спокойный человек, даже скромный. Никакой бравады или намека на свой статус. Конечно, такое сразу отмечаешь. Ведь у нас есть стереотипы в отношении тех, кто смог так быстро разбогатеть. Вы сразу вешаете ярлык: подлый, отрицательный. Но ничего подобного. Никаких перстней или дорогих часов. Просто джинсы и обычные часы. Даже слишком простенькие.

Встреча в Схипхоле была короткой. Всего около сорока пяти минут. Это был скорее обмен первыми мыслями. Роман сказал: «Тебе это уже пару раз удавалось, поэтому мы будем очень признательны, если ты еще раз сделаешь то же самое для нас». Не могу сказать, что в тот момент меня сильно заинтересовало их предложение. Это было прощупывание, изучение друг друга».

Абрамович и его люди продолжали «обрабатывать» Хиддинка и дальше. Но тут в конкуренцию с ними вступила ни много ни мало Английская Футбольная ассоциация.

Если в прежние времена одна мысль, что тренер с мировым именем Англии предпочтет Россию, показалась бы бредом, то теперь…

В книге «Хиддинк: это мой мир» тренер и его соавтор вспоминали:

«Абрамович продолжал настаивать, он все еще очень хотел получить мое согласие. В это же время дала о себе знать английская Футбольная ассоциация (ФА). Дэвид Дин, член правления „Арсенала“, входящий также в комиссию ФА, спросил меня, не найду ли я время для „интервью“. Так он это назвал. У них была на примете группа из трех человек, и я был одним из кандидатов. Думаю, двумя остальными были Стив Макларен и Мартин О'Нил. Но я отклонил предложение: мы уже довольно далеко продвинулись с русскими, кроме того, англичанам нужно было время на то, чтобы проверить кандидатов, и еще на какие-то формальности.

Кроме того, в Англии пресса – очень важный фактор. Так везде, но там особенно. Я в целом не боюсь внимания прессы. Сначала думаю: ну, хорошо, пусть один раз придут. Но стоит вам их допустить к себе, они хотят идти дальше и переворошить все, добравшись даже до ваших родителей. Конечно, условия работы в Англии одни из лучших и выгодных в мире, но мне это уже неинтересно. Самое смешное, что после меня в Англию поехал на переговоры Луиз Фелипе Сколари и через полтора дня захотел скорее оттуда уехать. Всю его жизнь вывернули наизнанку. А мои планы с Россией стали слишком конкретными, чтобы возвращаться к предложению англичан».

В сентябре 2007-го, накануне отборочного матча Euro-2008 против англичан, я спросил Хиддинка в интервью «Спорт-Экспрессу»:

– В английской прессе нередко доводилось читать, что конкретного предложения возглавить сборную Англии вам не сделали только по одной причине: вы – иностранец. А после Эрикссона у Футбольной ассоциации не было желания вновь видеть во главе сборной тренера-легионера. Разделяете такую точку зрения?

– Чего не знаю, того не знаю. Но в любом случае все это в прошлом. Работа главного тренера сборной Англии очень почетна и трудна, однако я предпочел работу в России. Если даю слово, то обратно его никогда не беру. И ни на минуту об этом решении не пожалел.

– Что, по-вашему, привело Хиддинка в Россию? – задал я в сентябре 2006-го вопрос помощнику голландца в сборной Игорю Корнееву.

– Знаю точно: в Россию Хиддинк приехал не из-за денег. Он за свою тренерскую карьеру и так уже заработал более чем достаточно. Для него это действительно вызов. Но вызов, основанный на вере в потенциал России: это огромная страна с тысячами талантов, и тренер почувствовал, что своими знаниями может ей помочь.

В январе 2007-го я брал интервью у президента ФИФА, первого по статусу человека в мировом футболе швейцарца Иозефа Блаттера. И, разумеется, не упустил возможности спросить его:

– Ваше мнение о появлении Гуса Хиддинка во главе сборной России?

– Это хорошая идея. Весь опыт российских тренеров во главе национальной команды говорил о том, что ожидаемых результатов они не дают. Особенно с тех пор, как Советский Союз развалился и Россия стала самостоятельным государством с отдельной федерацией футбола. Такой титулованный зарубежный тренер, как Хиддинк, безусловно, привнесет какие-то новые идеи, «свежую кровь». К нему, возможно, будет даже больше уважения, чем к большим тренерам и игрокам времен Советского Союза. Вот, скажем, есть у вас Никита Симонян – настоящая легенда. Но жить одними легендами невозможно. Жить надо современными реалиями. И тогда результаты придут.

Поучаствовал в переговорах с Хиддинком и Виталий Мутко. Причем, судя по высказыванию голландца в книге «Хиддинк: это мой мир», вполне успешно:

«Я несколько раз откладывал свое решение, в частности из-за приближения начала голландского чемпионата. Наконец, состоялась еще одна встреча в Лондоне. Виталий Мутко, президент Российского футбольного союза, присутствовал на ней вместе со своей секретаршей Катей. Он настойчиво повторял, как будет хорошо, если я приеду. Мутко произвел на меня хорошее впечатление, он совсем не был похож на замкнутого русского, и это меня привлекло в нем».

Весной 2006-го Хиддинк подписал двухлетний контракт с Российским футбольным союзом, который начинал действовать в июле. До того тренеру предстояло съездить во главе сборной Австралии в Германию, на финальную часть чемпионата мира, куда голландец вывел команду Зеленого континента впервые за 32 года.

Важная деталь: выплату зарплаты Хиддинку, которая составила 2 миллиона евро в год, взял на себя не сам РФС, а Абрамович – точнее, его фонд «Национальная академия футбола».

– Работодателем выступает РФС, мы же по договору только платим зарплату – в качестве спонсорской помощи, – пояснил президент фонда, правая рука Абрамовича Сергей Капков.

– С прежними тренерами сборной вы разговаривали? – спросили его журналисты «Спорт-Экспресса».

– Только с Газзаевым. Но у него были другие планы.

– Между тем создается впечатление, что он хотел бы вновь возглавить национальную команду.

– Думаю, что хотел бы. Но его не отпустил бы ЦСКА, а совмещение исключалось.

– Кому принадлежит идея пригласить в Россию именно Хиддинка?

– Роману Абрамовичу.

Мутко вначале склонялся к другой кандидатуре – еще одного голландца Дика Адвоката, позже возглавившего богатейший «Зенит». «С Адвокатом общался в Западной Европе Виталий Мутко, и они друг другу очень понравились», – подтвердил Капков. Именно к тому времени, когда Адвокат считался фаворитом гонки, относится остроумное высказывание Анатолия Бышовца. Я спросил его: «Как относитесь к возможному приходу на пост главного тренера сборной Дика Адвоката?» Ответ был таким: «Иногда мне кажется, что сборной России нужен не дикий адвокат, а дикий прокурор».

По некоторым данным, Мутко с Адвокатом успели даже обговорить все условия контракта. Мутко пообещал в ближайшие три дня выслать ему текст соглашения по электронной почте.

Ошибка деятельного президента РФС заключалась в том, что все эти шаги он предпринял, по имеющимся сведениям, без «визы» Абрамовича. Когда миллиардера поставили в известность, он якобы высказался очень просто: зарплату Адвокату он платить не будет. А Хиддинку – будет. При том что сам РФС к соответствующим тратам готов не был, Адвокату был дан от ворот поворот.

Спустя некоторое время Адвокат стал главным тренером «Зенита», с которым в 2007 году выиграл чемпионат России, а весной 2008-го великолепно выступил в розыгрыше Кубка УЕФА, учинив в полуфинале разгром мюнхенской «Баварии» – 4:0…

Поняв, что Адвоката в сборной не будет, Мутко тут же потерял к нему интерес. В футбольных кругах Питера вскоре получила хождение такая история. После разговора с президентом РФС Адвокат долго ждал e-mail с контрактом. Три дня, неделю, три недели… Наконец, дождался. Только не контракта, а звонка, и не от Мутко, от начальника международного отдела РФС, якобы передавшего от шефа только одно: «Господин Адвокат, мы в ваших услугах не нуждаемся».

Когда сборную уже возглавил Хиддинк, она осенью приехала проводить домашний матч с Эстонией в Санкт-Петербург. И вот на стадионе Мутко издали увидел Адвоката. Вознамерился пожать ему руку и, возможно, даже заключить в крепкие объятия. Но Адвокат, который так и не простил Мутко сообщения об отказе от его услуг через третьи руки с трехнедельной отсрочкой, продемонстрировал недюжинные скоростные качества. Фальшиво общаться с Мутко и тем более жать ему руку в планы голландца не входило…

Капков в интервью «Спорт-Экспрессу» объявил:

– Зарплата Хиддинка составляет 2 миллиона евро в год без учета налогов. Плюс НАФ оплачивает поездки, жилье в Москве, а также налоги, в которых сам черт ногу сломит – если не верите, спросите у Хиддинка. Грубо говоря, в России платится 30-процентный налог (для иностранцев), а когда наш главный тренер уезжает на родину, то сам доплачивает там еще 22 процента.

– Россиянину не положили бы такую зарплату, как Хиддинку?

– Полагаю, что нет. За плечами Хиддинка большой послужной список предыдущей успешной работы со сборными, поэтому инвестиции, связанные с его приглашением, менее рискованны, хотя в футболе гарантий достижения результата быть не может. С другой стороны, я почти уверен, что футбольное сообщество восприняло бы назначение отечественного специалиста еще более настороженно, чем иностранного.

Как только Абрамовичу удалось «заарканить» Хиддинка, тут же пошли разговоры, что в Россию голландец приехал… не из-за России. А потому, что миллиардер-де пообещал ему следующее место работы – главным тренером «Челси». Все причастные к этому люди, начиная с самого Хиддинка, устали эту байку опровергать. Тем не менее зимой 2007-го, когда наступило резкое охлаждение между Абрамовичем и Жозе Моуринью, слух возобновился с новой силой. Жизнь его развеяла в пух и прах: португалец осенью того же года был уволен, но на его место пришел не Хиддинк, а израильтянин Авраам Грант.

Когда Моуринью уже отправили в отставку, а Гранта еще не назначили, я спросил Хиддинка:

– Что-нибудь о возможности работы в «Челси» Абрамович вас спрашивал? Хотя бы издалека?

– Нет, нет и еще раз нет. Это было бы попросту нелогично! Мы разговаривали пару лет назад – сначала с ним, потом с мистером Мутко – о моем приезде в Россию. И предложение вдруг сменить работу было бы… каким-то оппортунистическим. Мы работаем в одном направлении, делаем одно дело, довольны друг другом – и такой поворот? Это было бы нелогично с обеих сторон – и с его, и с моей.

Ситуация в нашем футболе, когда пришел Хиддинк, была удручающей, почти депрессивной. Поздней осенью 2005-го ее очень точно охарактеризовал Михаил Танич: «Когда-то у нас не было материальных условий и возможностей просматривать лучшие мировые образцы, но мы играли в мировой футбол. А сейчас, когда такие возможности у нас есть, мы играем в какую-то другую игру. У нас отсталая футбольная страна».

Неудивительно, что многие ее «аборигены» приняли Хиддинка не просто недружелюбно, а агрессивно. Во время финальной части ЧМ-2006, когда голландец тренировал сборную Австралии, это проявилось особенно отчетливо.

Вот что, например, сказал Валерий Газзаев: «Лично я категорически против того, чтобы национальной сборной руководил иностранец. Нельзя этого допускать… Во главе команды должен стоять патриот, досконально понимающий национальный колорит, характер, традиции. Для этого нужно родиться и жить в той стране, которую ты тренируешь».

Вторил ему и Олег Романцев. В стартовом матче первенства мира австралийцы Хиддинка обыграли Японию – 3:1, но бывший тренер сборной России отреагировал на это с подчеркнутым пренебрежением: «Игра австралийцев была какой-то примитивной». Почему-то Олег Иванович не упомянул, что в 2002 году его собственная сборная с «творческой» игрой Японии безвольно проиграла, тогда как бравые парни из Австралии в последние десять минут, проигрывая 0:1, на 35-градусной жаре умудрились забить три мяча. Что же до ставки Хиддинка на силовой футбол, то он попросту исходил из того подбора голландцев, который у него был.

Газзаев и Романцев были далеко не одиноки. Очень многие их коллеги в России усмотрели в появлении именитого чужака опасность для собственных насиженных мест. Потому что плодотворная работа иностранца доказала бы их собственную несостоятельность.

Первый раз мне довелось пообщаться с Хиддинком и понаблюдать за его работой 16 июня 2006 года в захолустном немецком местечке Фридрихсруэ между Штутгартом и Кайзерслаутерном, где австралийцы разбили свой лагерь во время мирового первенства.

Первое, что поразило, – крайне неформальные отношения между тренером и футболистами. В один из моментов Марко Брешиано угодил мячом в Хиддинка. В ответ голландец отвесил полузащитнику «Пармы»… увесистый пинок под зад. Брешиано, не видевший, кто над ним поглумился, резко принял боксерскую стойку – но, обернувшись и обнаружив за спиной улыбающегося главного тренера, расхохотался.

Точно так же через какое-то время будут смеяться на тренировках и футболисты сборной России, которые к такому совсем не привыкли. И при Романцеве, и при Газзаеве, и при Ярцеве они находились в состоянии постоянного нервного напряжения, боясь неосторожным словом или действием вывести главного тренера из себя. А потом эта внутренняя скованность переходила и на игры…

При этом ни о какой разболтанности игроков во время тренировки сборной Австралии не было и речи – совсем даже наоборот. Хиддинк гонял их по жаре, как сидоровых коз. А уж что творилось последние недели перед ЧМ-2006… «Перед чемпионатом мы три недели вкалывали как проклятые», – говорил мне защитник «Блэкберна» и австралийской сборной Бретт Эмертон. Соотечественник Хиддинка, главный тренер «Тоттенхэма» Мартин Иол в английской прессе писал: «Как и хиддинковская Корея четыре года назад, Австралия выглядит потрясающе готовой физически. В результате команда, на которую не ставил никто, имеет хорошие шансы на выход из группы».

Пишу эти строки, когда до старта Euro-2008 остается ровно месяц. И с нетерпением жду, что умение Хиддинка подводить команду к большому турниру в идеальном функциональном состоянии сработает и с Россией…

А тогда, в июне 2006-го, я пообщался с ведущими игроками австралийцев. «Мои поздравления – у вашей сборной будет прекрасный тренер, – сказал лидер австралийцев Харри Кьюэлл. – Хиддинк умеет потрясающе сплачивать команду и заряжать ее победным духом. Он чрезвычайно профессионален во всем – и в тактических приготовлениях к конкретным матчам, и в физподготовке, и в организации работы, и в настрое. Поверьте, это великолепный тренер. Как вы знаете, мне есть с кем сравнивать», – заключил полузащитник «Ливерпуля», уже несколько лет работавший с победителем Лиги чемпионов-2005 Рафаэлем Бенитесом. И ведь это было сказано еще до начала чемпионата. А после выхода из группы капитан «соккеруз» Марк Видука высказался еще более ясно: «Этот человек – гений!»

Что же касается репортеров, то во время обстоятельных ответов Хиддинка на каждый вопрос мне вспомнились слова коллеги из австралийской газеты The Sunday Times Давида Давутовича: «Он всегда спокоен. Никто и никогда не видел, чтобы Хиддинк вышел из себя, потерял самоконтроль. Даже когда на пресс-конференциях ему задают глупые вопросы, он всегда находит в них рациональное зерно и старается максимально подробно и вежливо ответить. В Австралии его уважают все без исключения. Не знаю людей, которые относились бы к нему плохо».

Встречаться с журналистами главный тренер сборной Австралии в тот день вообще-то не планировал – просто проводил открытую для прессы тренировку. Но когда я, приехав на базу австралийцев, на всякий случай «закинул удочки» насчет интервью, пресс-атташе Стюарт Ходж дал понять, что у меня есть шанс.

После почти двухчасовой изнурительной тренировки Хиддинк под солнцепеком последовательно дал интервью четырем телекомпаниям, а затем, уже вроде бы совершенно измотанный, подошел к небольшой группе пишущих журналистов – трем голландцам, одному бразильцу и вашему покорному слуге. Вопросы о России перед матчем Австралия – Бразилия, разумеется, удалось задать в ограниченном количестве, но и на том спасибо.

– Какие качества вашей австралийской сборной вы хотели бы видеть и у российской команды?

– Чтобы уверенно говорить о том, какой будет игра сборной России, мне надо сначала приехать в вашу страну и лично познакомиться с игроками. Я уже знаю многих русских футболистов, но заочно – видел их и на стадионе, и на DVD. Не хочу заранее делать какие-либо заявления. Скажу лишь о том, что больше всего люблю в австралийской команде. При не самом звездном уровне игроков они очень амбициозны. Мне хочется, чтобы и сборная России была такой.

– Почему все-таки вы предпочли работу в России более престижной работе со сборной Англии?

– Потому что из России мне последовало конкретное предложение. А из Англии – нет.

– Олег Романцев после матча Австралия – Япония заявил в прессе, что австралийцы играли примитивно. Готовы ли вы к холодному приему со стороны российских тренеров?

– Я знаю, знаю об этом… Но не понаслышке знаю и о том, что такое гостеприимство. Меня радушно встречали во всех без исключения странах, где я работал. Так почему же не ждать такого же приема в России? Не сомневаюсь в том, что российские клубные тренеры делают и хотят делать все возможное для того, чтобы и национальная команда выступала на высшем уровне. Если это так, то вокруг сборной мы должны сплотиться. Все должны быть вместе, не выступать один против другого.

– Хотите встретиться с клубными тренерами?

– Надеюсь на такую встречу. Если коллеги захотят со мной поговорить, я буду им за это очень благодарен и обязательно пойду на контакт. Если не захотят – это их право.

Позитивный настрой, нежелание искать реальных и мнимых врагов, которые будут мешать работать, – вот что в словах и интонации Хиддинка обратило на себя внимание сразу. Как и призыв к единству с клубными тренерами, убежденность, что успеха можно добиться только совместными усилиями.

На ЧМ-2006 австралийцы с Хиддинком сумели выйти из группы! Могли бы пройти и дальше: лишь безжалостность испанского арбитра Медины Канталехо, назначившего в ворота австралийцев очень спорный пенальти на последней минуте матча 1/8 финала против Италии, выбила гордую команду Хиддинка из турнира. Победа итальянцев, будущих чемпионов мира, висела на волоске…

На пресс-конференции после того матча голландец шокировал меня своей честностью. Я спросил: «Вы уверены, что с Россией вам удастся сделать то же самое, что с Кореей и Австралией?»

Хиддинк ответил:

– Пока такой уверенности у меня нет.

Отношение к новому тренеру сборной со стороны российского тренерского корпуса было тогда настолько негативным, что мы с коллегой из «Советского спорта» Олегом Соколом (других российских журналистов на том матче не было) договорились в своих газетах эту цитату не приводить. Являясь убежденными сторонниками Хиддинка, мы оба понимали: эти его слова могут вызвать истерию. Теперь, когда он победил Англию, вывел нашу команду на Euro-2008, и голоса его врагов уже не слышны, этот маленький секрет можно раскрыть…

– Сочувствую вам, парни. Но не убивайтесь – вам все равно есть чем гордиться. Мы мечтали бы оказаться на вашем месте!

Эти слова я после матча с Италией адресовал группе невеселых молодых австралийцев, около полуночи выстроившихся в очереди в кафе быстрого питания на вокзале Кайзерслаутерна. Парни в желтых футболках взглянули на мою аккредитацию. И незамедлительно вскричали: «О, Россия! Гус Хиддинк! Поздравляем! Если мы, австралийцы, которые 32 года не были на чемпионатах мира, почти вышли с ним в четвертьфинал, то вы будете чемпионами мира!» Да еще запели: «Хиддинк едет в Россию, чтобы победить!» Приятно стало, черт возьми…

И уж совсем я разомлел в день полуфинала Португалия – Франция, проходившего в Мюнхене. За несколько часов до игры зашел в знаменитую пивную «Хоффбройхаус», заказал литровую кружку ячменного напитка. И увидел за столом напротив молодого австралийского болельщика в желтой майке с портретом Хиддинка и надписью: «In Guus We Trust» – «Мы верим в Гуса». На американских долларах надпись точно такая же – только вместо «Guus» там написано «God». То есть – Бог…

Вот до каких высот поднялась на Зеленом континенте репутация голландского тренера! И мой новый приятель Кен даже не подумал списать футболку в утиль после того, как «соккеруз» уступили итальянцам.

– Ты из России? Давай выпьем. Теперь мы будем за вас болеть! – провозгласил австралиец. Как я мог отказаться?..

Главной ценностью, которую привнесла на чемпионат мира Австралия, был сумасшедший драйв. Можно его назвать куражом, натиском, самоотречением – как угодно. Все это, конечно, зиждилось на блестящей физической подготовке – но это тема для специалистов. Зрители же видели, как на последних минутах и с Японией, и с Хорватией «соккеруз» сминали соперников вихрем своей веры в то, что они обязательно победят. Именно драйвом, не сравнимым ни с кем из других участников ЧМ-2006, австралийцы компенсировали средненькое мастерство и добились своих успехов.

В любом случае, Абрамовичу и Мутко удалось зазвать к себе тренера, который навел шороху на третьем кряду мировом первенстве. И установил рекорд, который вряд ли кто-то побьет в ближайшем будущем: вышел в плей-офф на трех чемпионатах мира подряд с тремя разными сборными. Странное дело: вроде и не было нашей команды в Германии, а традиционного ощущения – «мы чужие на этом празднике жизни» – не было тоже.

Появилась надежда.

В книге «Хиддинк: это мой мир» соавтор тренера Франс ван ден Ньювенхоф описывает его ощущения от первых дней в России:

«Через две недели после окончания ЧМ-2006 Хиддинк приехал на новое место работы. Он остановился в самых дорогих апартаментах в стране – на десятом этаже отеля Ararat Hyatt у него четыре просторные комнаты. Из номера 1015 открывается прекрасная панорама города. Справа – Большой театр, слева – золотые купола церквей и базилик, окружающих Красную площадь. Кремль и Дума, российский парламент находятся всего в десяти минутах ходьбы от отеля.

Хиддинк оказывается в стране с богатой историей. «Эта страна, конечно, очень неспокойная. Поразительно, сколько здесь всего происходило на протяжении веков. То, что я делаю, не идет ни в какое сравнение с великой российской историей, но это прекрасно – внести свой вклад и посодействовать обновлению страны. Спорт очень важен для России, я чувствую себя здесь как бы ориентиром, проводником на мировую арену. Это высокая оценка моей прошлой работы в клубах и сборных».

Для начала задача у Хиддинка, кажется, довольно простая. «Я просто сформирую команду. Посмотрю, где можно отвоевать потерянную территорию. Квалификация на ЧЕ-2008 в такой серьезной компании, как Англия, Хорватия и Израиль, кажется фантастикой, но задача эта все же выполнимая. Если удастся, получится и многое другое, быстрее пойдет развитие всего российского футбола».

За номер в отеле Хиддинку самому платить не надо. Счет (1590 евро за ночь) оплачивает футбольный союз. Из этого мира Хиддинку сложно вырваться. Абрамович хочет для своего тренера самого лучшего, а в Москве жизнь диктуют новые русские. Словосочетание стало расхожим в бывшем коммунистическом бастионе: «новые русские». Это беззаботные успешные двадцатилетние и тридцатилетние, которым удалось подняться вслед за нефтяными миллиардерами, магнатами, бизнесменами. В Москве субкультура существует там, где вращаются большие деньги. Москва после Лондона – город с самым большим числом миллиардеров в мире. «Да и Лондон на первом месте только потому, что там живет много русских», – говорят в Москве. Доходы этих людей превосходят все возможные предположения. УАбрамовича шестнадцать миллиардов евро, и ежегодно он платит ренту минимум полмиллиарда. Иначе говоря – полтора миллиона в день! Новые русские могут спокойно пригласить в Москву Майкла Джексона, чтобы тот дал частный концерт.

Этот мир также соприкоснулся с футболом. Нововведения чувствуются повсюду, они заметны. Они подарили новую надежду, подъем, но одновременно и неуверенность. Страна разрывается между своим прошлым и будущим. На переходном этапе происходит столкновение «вчера» и «завтра»».

Во время встречи с Хиддинком в редакции «Спорт-Экспресса» зимой 2007-го мы спросили:

– Раньше следили за российским футболом, чемпионатом России?

– Покривлю душой, если скажу, что внимательно наблюдал за ним – все-таки трансляций поединков российского первенства в Европе нет. Но еще с советских времен отношусь к вашему футболу с большим уважением. Могу даже показать место на стадионе, где сидел во время финала чемпионата Европы 1988 года между командами Голландии и СССР. Находился как раз напротив ворот Дасаева и помню, как он провожал мяч взглядом после невероятного удара ван Бастена. А из игроков более поздних поколений с огромным уважением относился к Мостовому и Карпину, когда те играли за «Сельту». Я в то время работал в «Валенсии» и как соперников их очень опасался. Игроком с изюминкой был и мой помощник в сборной России Корнеев.

Хиддинк пришел в сборную, где не было ни одного футболиста, близкого по уровню к Мостовому и Карпину. Недаром на тренировках сборной нынешние ее игроки завороженно смотрят, как обращаются с мячом и бьют по воротам ассистенты Хиддинка – Корнеев и Бородюк. А ведь даже тому поколению в национальной команде не удалось добиться, по большому счету, ничего.

«Куда тебя несет?» – плакат такого содержания повесил рядом с фотографией Хиддинка над своим рабочим столом в «СЭ» один из журналистов, страстный поклонник всего голландского.

«Я не кудесник и не волшебник», – подчеркнул голландец на первой же своей пресс-конференции в России. Но болельщики верили в противоположное.

Оказалось – не зря…

С первых же дней в России Хиддинк проявил контактность и доброжелательность. Пример тому – инициированная им встреча с Валерием Газзаевым в Санкт-Петербурге после матча «Зенит» – ЦСКА. И это при том, что голландец отлично знал о негативном отношении главного тренера армейцев к назначению в сборную России иностранного специалиста. Кстати, на пресс-конференции в Бору Хиддинк заговорил об этом сам – и подчеркнул, что такую позицию, тем более высказанную открыто, он воспринимает с уважением. С Газзаевым они пообщались весьма тепло, и тот обещал ему со своей стороны поддержку. Когда тренер с таким именем сам идет на контакт и первым предлагает общаться, растопить можно самый крепкий лед. Сказать, что Газзаев проникся к голландцу братской любовью, нельзя, и критиковал Хиддинка он не раз, – но открытого саботажа с его стороны не было. Что по российским меркам уже неплохо.

В книге «Хиддинк: это мой мир» Франс ван ден Ньювенхоф пишет:

«На стадионе он узнает Семина, своего предшественника. Хиддинк идет прямо к нему и жмет ему руку. Это его способ пресечь скепсис и, возможно, враждебный настрой по отношению к себе. „Я так же поступил, когда встретил Газзаева, тренера ЦСКА. Он был очень критически настроен в отношении моего назначения. Это нормально. Но как только вы начинаете общаться с таким человеком, все становится на свои места. И его слова в ваш адрес в газетах уже не так резки. Кроме того, я получил полное содействие со стороны ЦСКА. Как и от всех остальных клубов, впрочем“».

Спустя некоторое время Семин приедет посмотреть на открытую тренировку сборной перед домашним матчем с Хорватией. И скажет:

«Хиддинк – хороший человек. Когда видимся в ложах стадионов, всегда общаемся. Дай бог ему удачи. И как можно меньше травм».

Не владея русским, голландский тренер не сторонился футбольных людей. Показательна история, рассказанная в книге о нем:

«После матча Хиддинка тепло встретило руководство „Сатурна“. Знакомство проходило в очень непринужденной обстановке. В скромном зале для приемов – тридцать блюд с фантастически вкусной едой. Сырая рыба, мясо – любимые блюда. А также икра, вино, виски, водка – выпить придется по-любому. Хиддинк отмечает значение таких встреч. „То, чего я хочу добиться, должно сочетаться с российским менталитетом. Иначе не будет никакой несущей поверхности для обновления“».

Быстро Хиддинку удалось найти и общий язык с игроками. В пух и прах был разрушен бытовавший в России миф о том, что тренер, не владеющий языком страны, в которой работает, не способен достучаться до своих футболистов. Секрет того, как это произошло, мне раскрыл весной 2008 года лидер сборной Андрей Аршавин:

– Что отличает как Адвоката, так и Хиддинка от большинства российских тренеров – у голландцев в команде все вместе. В быту нет разделения на основных и запасных. Каждый резервист может обратиться к тренеру с какой-то житейской просьбой, и к нему отнесутся точно так же, как к ведущему игроку. Поэтому все без исключения ощущают себя полноценными членами команды. Так же и у Хиддинка. Это еще одна причина, почему сейчас в сборную все хотят ехать и с радостью откликаются на приглашения.

Любопытные детали о Хиддинке мне на базе в Бору рассказал его соавтор Франс ван ден Ньювенхоф.

Игроки должны знать, что он не потерпит симуляций на поле. Этот «несовременный» для нынешних футбольных времен подход Хиддинк жестко применял в ПСВ по отношению к молодой звезде Арьену Роббену, еще не перешедшему тогда в «Челси».

Хиддинк не боится признавать своих ошибок. Так, в Бору он упомянул о том, что во времена работы со сборной Голландии напрасно заставлял игроков работать с полной выкладкой на следующий же день после тура национального чемпионата.

Когда-то Хиддинк стал первым игроком в Голландии, который осмелился играть в белых бутсах (он привез их из Америки, где выступал в лиге NASL). Естественно, удостоился от тренеров и журналистов немалой порции насмешек, но от своего «я» не отступил. И в своих игроках нынче видит личностей.

Наконец, на протяжении десяти лет, во времена своих выступлений за полупрофессиональный в ту пору «Де Графсхап», Хиддинк был одновременно… учителем физкультуры в школе для умственно отсталых детей. Терпению и выдержке какой степени научился в те годы голландский тренер – можно себе представить.

– Как мне кажется, один из главных побудительных мотивов для Гуса – стремление оставить свое имя в памяти стран и континентов, где люди не избалованы успехами в футболе, – сказал мне ван ден Ньювенхоф. – После работы в Корее его любят в Азии, после ЧМ-2006 – в Австралии. Россия – огромная страна с великой историей, и Гус испытывает гордость оттого, что у него появилась возможность помочь этой стране. Хиддинк очень хочет, чтобы после работы с вашей сборной о нем с благодарностью вспоминали и в России.

Сразу расположил к себе голландец и журналистов. И не только подробными ответами на каждый вопрос. В один из моментов на его первой пресс-конференции он вдруг поднял чей-то диктофон и спросил: «Ребята, у кого тут пленка закончилась?»

«Ребята» оторопели. Они, привыкшие к тому, что многие отечественные тренеры не считают их за людей, вдруг столкнулись с нормальным человеческим отношением к себе и своей работе.

И стали поддерживать Хиддинка. Вовсе не потому, что кто-то их об этом настоятельно попросил. А потому что им было просто приятно иметь дело с воспитанным, уравновешенным, умным и порядочным человеком.

Хорошим для всех тем не менее быть нельзя. И Хиддинк, которому хотелось многое изменить, быстро начал показывать зубы.

Резкое недовольство нового тренера вызвала база национальной команды в Бору.

В книге «Хиддинк: это мой мир» говорится:

«Хотя в Москве восемь магистралей, поездка на машине на тренировочную базу в Бору занимает почти полтора часа.

«Шикарные» постройки не производят особого впечатления на голландского гостя. Хиддинк занимает номер 77, в котором часто останавливался бывший президент России Борис Ельцин. Игроки размещаются в небольших комнатах. Из крана течет ржавая вода, кровати скрипят, все в Бору старое. Но при этом вокруг чувствуется какое-то величие. Хиддинк раздражен…

Абрамович уже пообещал Хиддинку, что, если Бор ему не понравится, будет построен новый спортивный центр. Похоже, так оно и есть. Возможности для тренировок ограничены одним полем. Единственное, что русские находят в Бору – это покой.

Во время пресс-конференции Хиддинк ясно дает понять: «Достижение поставленных перед нами целей требует определенных условий. Качество человеческих ресурсов и инвентаря определяет то, сможем ли мы удовлетворить наши амбиции. Если условия не будут созданы, я прекращаю работать в тот же день»».

Рассказывают, что Бор потряс Хиддинка до глубины души. Ржавая вода, о которой упоминается в книге, потекла на привыкшего к комфорту тренера даже не из крана, а из душа. Едва голландец успокоился, как на него в комнате свалилась гардина…

И было принято революционное решение. Отныне сборная перед матчами собиралась не на загородной базе, а в фешенебельных пятизвездных московских отелях. Тренировки стали проводиться на центральных столичных стадионах.

Попроси о чем-либо подобном предшественники Хиддинка, в РФС над ними в лучшем случае посмеялись бы. Требование же голландца выполнили. Бор был списан в утиль.

– В чем уникальность Хиддинка? – спросил журналист Александр Лукьянов полузащитника Ивана Саенко в книге «Гус Всемогущий».

– Гус сделал то, на что не решился бы ни один российский тренер, – дал игрокам свободу. Немногие замечают, потому что не находятся внутри команды, но Хиддинк нас не напрягает. В том числе и своим присутствием. Перед матчем с Англией в Москве объявил субботу выходным днем. Журналисты должны анализировать подобные вещи: что значит дать молодым ребятам, обеспеченным людям, в Москве, в субботу выходной? При другом наставнике мы сидели бы в Бору. Там все классно: еда, спокойствие, но… ты сходишь с ума. Мы же не хотим подводить Хиддинка. Не поедем куда-нибудь гулять, а лучше спокойно посидим в ресторане, поужинаем. Гус нам доверяет, и мы отвечаем ему тем же.

Чего ждал Хиддинк от футболистов? Накануне отборочного матча в Македонии он сказал об этом нам с коллегой Евгением Дзичковским:

– Играя за сборную, ты должен как бы вернуться в те времена, когда тебе было 7 или 10 лет. В те времена, начиная играть в футбол, ты воспринимал игру за сборную как величайшую мечту. Реализовать ее дано единицам. И те, кому дано, должны понимать, что им доверено, и сохранять в себе такое же отношение к выступлениям за национальную команду, как в детстве. Все эти мысли я и стараюсь внедрить в сознание игроков. Теперь – в сборной России.

Отказ от Бора был только началом процесса самоутверждения голландца на российской земле.

Не всегда Хиддинк сразу верно разбирался, что к чему – но если и ошибался, то потом обязательно приносил личные извинения. Причем так, чтобы искренность этих извинений не вызывала сомнений. Такая история, например, произошла с Никитой Симоняном.

Пресс-атташе сборной России, комментатор телеканала «Спорт» Илья Казаков в статье для газеты «Спорт день за днем» рассказал о том, как на одном обеде перед товарищеским матчем Голландия – Россия Хиддинк не позволил выдающемуся в прошлом футболисту, а ныне первому вице-президенту РФС сесть за стол тренерского штаба, попросив расположиться вместе с обслуживающим персоналом команды.

«А потом, на тренировке, передал через технического директора Иопа Алберду, что с командой не должно быть посторонних, – написал Казаков. – Пусть, дескать, Симонян ест в отеле, где хочет, а счета собирает – их потом оплатит федерация. Даже если и есть желание обособить сборную, подобные вещи лучше говорить в лицо. Симонян был оскорблен до глубины души. Равно как и другие члены сборной. Невозможно представить, чтобы Хиддинк так поступил с Эйсебио или Беккенбауэром. А с нами это «покатит»…»

Но прошло немного времени, и пресс-атташе, узнавший Хиддинка получше, высказался совсем по-другому. В интервью для «российской» главы книге Мартина Мейера «Гус Всемогущий» Казаков сказал:

– По прошествии времени мы стали лучше понимать Хиддинка, его решения и намерения. Бурчание вокруг Гуса сошло на нет. Он стремится оградить сборную от различных политиков и чиновников. Такое понятие, как «раздевалка команды», для него священно. И та же ситуация с Симоняном, произошедшая в феврале, стала восприниматься совсем по-другому. Тем более что позже и сам Хиддинк понял свою ошибку, извинился перед Никитой Павловичем.

Стремление Хиддинка «оградить сборную от различных политиков и чиновников» было более чем обоснованным. Но об этом – позже.

Россия остается Россией. А потому в канун первого отборочного матча Euro-2008 с хорватами возникла проблема, которая могла появиться только в нашей удивительной стране.

В Москве и области в те дни проходил женский молодежный чемпионат мира по футболу. Зрительский интерес к нему был таков, что вполне хватало и второстепенных стадиончиков тысяч на три-пять мест. Тем не менее матч за третье место и финал проводились на самом современном стадионе страны – «Локомотиве».

И все бы ничего, но, во-первых, две эти игры проходили одна за другой, что создало чрезмерную нагрузку на газон. Во-вторых, весь тот день лил проливной дождь. А в-третьих, через три дня Россия должна была принимать Хорватию именно на этой арене…

Мутко в нашем разговоре пытался спихнуть вину на работников «Локомотива»:

– Если бы кто-то из администрации арены за несколько дней подошел и сказал: «Господин президент, газон не выдержит», мы бы нашли возможность один из матчей провести на другом стадионе. Но мне говорили – никаких проблем. Что же я мог сделать? К тому же это был форс-мажор. Я такого дождя вообще не видел. Видимо, все, что «выгоняли» из Москвы в День города, вернулось и вылилось как раз в воскресенье.

Звучало неубедительно. Такое впечатление, что мы живем в Марбелье или Калифорнии, где в начале сентября ливень так же вероятен, как и снег. Ну а если президент федерации не понимает, что два матча кряду на одном стадионе априори рискованны для газона, – это из серии no comment. Равно как и ссылки на оргкомитет женского чемпионата мира, якобы и повелевший провести оба поединка в Черкизове. Раз президент РФС сказал, что при желании один матч можно было перенести – значит, никакой оргкомитет помехой тому не стал бы.

Голкипер сборной Игорь Акинфеев сказал:

– Нельзя проводить два матча подряд на одном стадионе. Тем более – женского чемпионата мира, на которые ходило по десять человек. Ладно бы еще Россия играла в финале, такое решение можно было бы понять. Но ее не было…

В итоге Россия и Хорватия вышли играть в грязи. Гол на таком поле забить куда труднее, чем на нормальном газоне. А дома в матче с прямым конкурентом надо забивать и выигрывать…

6 сентября, спустя два часа после окончания тяжкого зрелища под названием Россия – Хорватия, автор этих строк вошел в оснащенное большим экраном кафе около «Локомотива», чтобы отведать футбольного деликатеса – матча Франции и Италии. И уже спустя десять минут после стартового свистка у меня развеялись последние слабенькие иллюзии о… сборной России. Боже мой, подумал я, какая же между нами и ними бездонная пропасть!

В Черкизове поначалу, по крайней мере со стороны торсиды, был энтузиазм. Фамилии каждого из игроков и Хиддинка Черкизово проревело на зависть любой Франции. Гимн был исполнен настолько слаженно, мощно и впечатляюще с точки зрения «видеоряда» (публика синхронно подняла белые, синие и красные листки бумаги, а одна из трибун почти целиком накрылась гигантским триколором), что сидевший поблизости обычно ворчливый экс-футболист «Спартака» и «Динамо» Александр Бубнов заметил: «По гимну – уже 1:0 в нашу пользу».

А минуте на 20-й коллега в ложе прессы повернулся ко мне с недоуменным вопросом: «Ты понимаешь, что происходит?» Никто не понимал. Мяч у команды не держался вообще – третий (в лучшем случае) пас отправлялся или сопернику, или в аут. Все стояли, никто не двигался. Хиддинк потом признается, что его особенно удручило: в начале матча, как только срывалась наша атака, футболисты вместо того, чтобы атаковать соперника на его половине поля, опрометью бежали к своим воротам. Прессинг – основа основ философии голландского тренера, здесь же его установка выполнялась с точностью до наоборот.

В середине первого тайма по ложе прессы и окружающим секторам распространился приторный запах поп-корна. Сложилось впечатление, что мы находимся в американском кинотеатре и смотрим какую-то лабуду, которую, не работая челюстями, воспринимать невозможно. Серьезные фильмы в подобном допинге не нуждаются. А тут поп-корн шел на ура.

Качество поля соответствовало качеству игры. И даже во многом его определяло. Наша сборная проводила первый официальный матч при знаменитом иностранном тренере. Фактически она была невестой на свадьбе. И вот представьте, что приходит эта невеста в запачканном в десяти местах платье, в сбитой набок фате, со сломанным каблуком. Хорошо она будет себя чувствовать под взглядами почти 30 тысяч гостей? Так вот и ощущала себя на таком поле наша сборная.

Ближе к концу первого тайма, во время очередного пустопорожнего перекатывания мяча по своей половине поля, трибуны наконец не выдержали. И пронзительно засвистели. Они были стопроцентно правы, потому что это издевательство вытерпеть было невозможно.

После товарищеского матча с Латвией покойный ныне актер Александр Абдулов заметил: «Наших футболистов пока нельзя показывать за деньги». Как выяснилось в среду из предматчевого интервью нового капитана сборной Евгения Алдонина, игроков эти слова задели. Но они то ничем их не опровергли.

К концу первого тайма внимательно наблюдать за матчем расхотелось. В ложе прессы начали травить анекдоты, рассказывать байки, кто-то вставил в уши наушники от плеера. Надо же было людям себя хоть как-то оградить от скуки.

Во втором тайме ситуация изменилась. Правда, всего минут на десять – сразу после выхода на замену Погребняка. Мощный форвард «Томи» начал выигрывать все единоборства и распихивать защитников, ожил Аршавин, у которого с Погребняком наметилось толковое взаимодействие… Но все это закончилось так же быстро, как и началось.

Я ждал, что во втором тайме скажется физподготовка, заложенная Хиддинком на тренировках за последнюю неделю. После выхода на замену Погребняка показалось, что так оно и происходит. Но потом теория разрушилась.

А разрушилась она, на мой взгляд, потому, что на ногах футболистов российской сборной по-прежнему висели тяжеленные психологические гири. «У меня с раскрепощенностью проблем нет», – говорил в смешанной зоне Динияр Билялетдинов и, по-моему, лукавил. И его, и почти всех его партнеров ответственность за результат сковывала по рукам и ногам, они начинали всего бояться. Чуть что – пас назад. Или удар в небеса с позиции, откуда и забить-то невозможно. Все это – наследие 18 лет без единого выхода из группы в финальных стадиях чемпионатов мира и Европы. Наследие нашего российского футбольного лузерства.

Его, это лузерство, как раз и пришел выбивать из нас Хиддинк.

«Хорошо, что приехал», как спела бы группа «Уматурман». Подумалось, что его по крайней мере не будут втаптывать в черкизовскую грязь – хотя бы из уважения к заслугам. Будь во главе сборной российский тренер, его бы за такую игру попросту «съели». Но тут все разумные люди понимали, что команда – в самом начале пути. И с голландцами, и с корейцами Хиддинк тоже начинал со скрипом. Зато потом разгонялся так, что остановить было невозможно.

Хиддинк тысячу раз на всех уровнях и во всех странах доказал, что умеет делать команду и результат. Ждать чудесного преображения в одночасье было наивно. Может, при определенной удаче мы и могли выиграть матч у Хорватии, но с большей степенью вероятности мог победить соперник. И вот это была бы настоящая катастрофа. 0:0 – далеко не худший вариант.

«Я не пессимист, – с грустным лицом говорил Хиддинк после матча. – Конечно, работать надо много, но я знаю, что эта команда будет конкурентоспособной».

Тренеру хотелось поверить. С другой стороны, разве мог он сказать что-нибудь другое? Врать, что все в порядке, Хиддинк бы не стал – не тот человек. А публично лишать людей надежды, даже если в глубине души сам так думает, он ни за что не будет. Голландец умеет держать эмоции под контролем. Недаром после финального свистка вышел к бровке и несколько раз хлопнул в ладоши: ничего, мол, ребята, прорвемся!

Для него самого сделать что-то путное из этой команды, возможно, стало сложнейшим профессиональным вызовом в карьере.

«Россия – не Австралия», – с заметной долей высокомерия говорили футболисты нашей сборной, объясняя перед чемпионатом мира, почему они не собираются наблюдать за матчами «соккеруз». Действительно, не Австралия. У нас нет полутора десятков футболистов английской премьер-лиги и нескольких игроков из высших дивизионов Италии и Испании. Мы не привыкли к высочайшему накалу и темпу матчей каждую неделю. Нам придется подождать еще несколько лет, пока созреют юные футболисты, которые занимались в спортшколах уже не во времена безнадеги и безденежья, у настоящих детских тренеров, а не у торговцев живым товаром.

Через месяц предстояла домашняя игра с Израилем. Эта команда в предыдущем отборочном цикле не то что не проигрывала со счетом 1:7, а не уступила вообще ни в одной встрече, играя в одной группе с Францией, Швейцарией и Ирландией. Да и вообще последний ее проигрыш в официальном матче датировался 2003 годом. Побеждать же ее после домашней ничьей с Хорватией надо было обязательно.

… Я был счастлив, что после встречи россиян и хорватов судьба подарила мне шанс посмотреть матч Франция – Италия. Во-первых, периодически необходимо восстанавливать вкус к хорошему футболу – иначе уровень игры Россия – Хорватия со временем начнешь считать нормальным. Во-вторых, замечательно, что финалисты ЧМ-2006 играли не до, а после нас. Потому что, если бы все было наоборот, то после черкизовского зрелища 6 сентября 2006 года оставалось бы только застрелиться.

А потом стало еще хуже. С Израилем тоже сыграли вничью – 1:1. У наших на сей раз было весомое преимущество, Аршавин с паса Погребняка быстро открыл счет, но в конце матча единственный момент у израильтян завершился голом.

Все желающие обрушились на Хиддинка с превеликим удовольствием. И не всегда, надо признать, эти претензии были необоснованными. Казалось, что в возможностях вверенных ему игроков голландец разбирается медленнее, чем хотелось бы…

«Хиддинка стали ругать за то, что он нечасто приезжает в страну, на которую работает, редко воочию наблюдает матчи национального чемпионата, не хочет полностью погружаться в наш мир и становиться его частью, – размышляет на страницах книги «Гус Всемогущий» Александр Лукьянов. – Потеря четырех очков в поединках с Хорватией и Израилем мало кому позволяла смотреть вглубь, пытаться понять тот процесс, который начал происходить с командой, принять очевидные изменения, предложенные Хиддинком».

Популярный телекомментатор, а в прошлом замечательный вратарь Владимир Маслаченко говорил:

– Гус испытал на себе особенности русского менталитета. У нас ведь – что у журналистов, что у болельщиков – как принято: либо об асфальт лицо бьем, либо радуемся до поросячьего визга. Объективной оценки происходящего, спокойствия нам не хватает.

В ту пору, когда оптимизмом не пахло ни у кого, я спросил Хиддинка:

– Вы до сих пор верите, что сборная России способна играть в атакующий футбол?

– Верю. И мы стремимся к этому. В том числе потому что, на мой взгляд, характер русского человека – не «оборонительный». Этот характер – сильный, инициативный, нацеленный на то, чтобы идти вперед и брать все своими руками.

Бог с ней, с критикой со стороны болельщиков и отдельных журналистов. Гораздо хуже, что Хиддинк начал испытывать давление оттуда, где его должны были поддерживать, – из РФС.

По футбольным кругам мигом разнеслась фраза, которую раздосадованный Мутко адресовал голландцу после матча с Израилем. Невозможно поверить, что ее на полном серьезе произнес профессиональный футбольный функционер.

«А вы, Гус, не волшебник, как я думал», – сказал Хиддинку Мутко.

Вот это было уже серьезно. Тем более что немало ходило разговоров о столкновениях главного тренера сборной с президентом РФС и на другие темы.

В общем, назрело серьезное интервью с Хиддинком. Оно было опубликовано в «Спорт-Экспрессе» 27 октября 2006 года.

Признаться, на эту беседу я шел не без опасений. Острых вопросов главному тренеру сборной России было подготовлено столько, что иной российский специалист оборвал бы разговор после первого-второго. Пугало и возможное желание сгладить углы – большинство иностранных тренеров, работающих в нашей стране, отличаются дипломатичностью. Получится ли искренняя, откровенная беседа – это волновало меня больше всего.

Хиддинк превзошел все ожидания. Ни на один из нелицеприятных вопросов, касавшихся его собственной работы, он не отреагировал нервно – всякий раз давал подробные разъяснения, разжевывая логику своих поступков. Не готов сказать, что согласился с каждым из этих объяснений, но, во-первых, Хиддинк давно доказал свой высокий профессионализм, во-вторых, вызывает уважение тем, что не руководствуется тезисом «я всегда прав», а умеет признавать собственные ошибки. Он начисто лишен высокомерия и действительно не считает себя мессией.

Поразила и степень его откровенности по ряду вопросов, в первую очередь касавшихся контакта с РФС и взаимоотношений с Виталием Мутко. После этого стало очевидным, что Хиддинка, дорожащего своей репутацией, по-настоящему волнует начатое им в России дело. Именно поэтому он не стал оставлять под ковром реально существующие проблемы и дал на мои вопросы честные ответы. Не скрою: во время нашей беседы, состоявшейся в холле отеля «Арарат Хайятт», я стал относиться к Хиддинку с еще большим уважением, чем прежде.

Вот самые острые отрывки из той беседы.

– Мне стало известно, что перед матчем с Эстонией президент Мутко произнес перед игроками столь долгую речь в раздевалке, что вы вынуждены были вежливо попросить его удалиться.

– Да, это правда. Президент РФС полон энтузиазма. В международном футболе принято, что за полтора часа до игры президент говорит игрокам: «Удачи!» – после чего выходит из раздевалки, и футболисты могут сконцентрироваться на игре. У мистера Мутко же энтузиазма столько, что он возвращается и возвращается в раздевалку. И, конечно, в какой-то момент мне приходится вежливо просить его покинуть ее, позволить игрокам готовиться к матчу. Они и так знают, что должны делать.

– А насколько верна информация, что вскоре после матча с Израилем Мутко укоризненно сказал вам: «А вы, Гус, не волшебник, как я думал!»?

– И это правда. Не знаю, каким образом вы узнали об этом, поскольку предпочитаю, чтобы подобные вещи не выходили наружу. Но я честный человек, не хочу лгать, и раз вы спросили, то отвечаю, что такое действительно было. Никогда не говорил и не считал, что я волшебник. Говорил только о том, что мы должны упорно работать, чтобы подняться из тех низов, где оказались.

Я приехал в Россию с огромной энергией и рассчитывал, что мы все будем делать вместе. И когда услышал от президента РФС такую реакцию на ничью, она мне не понравилась. Я счел, что ко мне было проявлено неуважение. Да, не был достигнут желаемый результат, но в российском футболе сейчас начинается новая эра, и я хочу сделать все, чтобы она получилась как можно более успешной. Меня очень разочаровывает, когда люди воспринимают мое присутствие иначе и говорят вещи, подобные этой.

– Ваши отношения с Мутко стали иными, чем в начале пребывания в России?

– Жаль, что такие недоразумения происходят. Но у меня достаточно энергии, чтобы не опускать рук и продолжать работать. Надо только понять одно: самое главное – не обвинять друг друга, а трудиться вместе, быть рядом и в дни побед, и в дни поражений. Только так можно добиться чего-то существенного.

– Почему вы не отпустили Александра Бородюка на ответный матч молодежных сборных Португалии и России?

– Во время подписания моего контракта с РФС я предупредил: Алекс – моя правая рука, мой первый помощник. Да, ранее ему также поручили отвечать и за олимпийскую сборную, но я сразу сказал президенту РФС Виталию Мутко: «Подождите. Матчи двух команд каждый раз совпадают по срокам, так что одновременная работа человека в двух командах невозможна. Пожалуйста, найдите для молодежной сборной другого тренера». Мистер Мутко согласился и обещал найти. Эта договоренность была достигнута в самом начале моей работы в России, а напомнил я о ней в дни матчей молодежки против Финляндии и Венгрии. В беседе с президентом РФС я подчеркнул, что Бородюк в дни матчей с Португалией должен быть с первой сборной, и воля мистераМутко – искать нового тренера для молодежной сборной или обходиться услугами помощников Алекса. Договоренность была однозначной.

– И тем не менее, по моей информации, на одной из недавних летучек в РФС Мутко обвинил Бородюка в том, что тот не полетел в Португалию.

– Да, я тоже знаю об этом. Такое обвинение крайне несправедливо. Вдвойне неприятно, что оно сделано задним числом. Была четкая договоренность между мною, Алексом и президентом, и мне не понравилось, что г-н Мутко позволил себе о ней забыть. Если я или мои ассистенты бывают в чем-то недовольны друг другом, мы собираемся и прямо об этом говорим. Отношения должны быть честными. Мы все плывем в одной лодке, должны помогать друг другу или даже конструктивно критиковать друг друга – но мы не имеем права бросать обвинения людям, с которыми были достигнуты четкие договоренности.

– Сама по себе ситуация, когда у молодежной команды, претендующей на попадание в Пекин, нет постоянного главного тренера, абсурдна, не так ли?

– Об этом мы с президентом говорили не раз. Алекс прекрасно работает с первой сборной, он нужен ей. И точка! Уверен, что Бородюк станет очень сильным главным тренером, после того как я уеду из России. Федерация должна была адаптироваться к новым обстоятельствам и принять решение, что сделано не было. Не стоит искать козла отпущения в ситуации, которую допустили сами.

Любой российский тренер после подобного интервью был бы уволен на следующий же день. Критика в адрес человека, формально являющегося его боссом, была сколь справедливой, столь и беспрецедентной.

Но Хиддинк, понимая, что никто уволить его не посмеет, а нанимал его на работу вовсе не Мутко, решил рубануть правду-матку. Никогда не забуду его жеста после окончания нашей беседы. Он рубанул кулаком воздух и провозгласил: «We will fight!»

«Мы будем бороться!»

Впоследствии Мутко неоднократно давал сердитые комментарии по поводу и этого интервью вообще, и пассажа про президентские речи в раздевалке в частности. Но, главное, в раздевалке-то перед играми он в прежних количествах «тусоваться» действительно перестал!

Хиддинка нужно было брать в сборную хотя бы для того, чтобы он мог публично рассказать такие вещи – на что никогда в жизни не пошел бы отечественный специалист, которому здесь еще жить.

В начале декабря 2007-го в швейцарском Люцерне мы беседовали с Хиддинком после окончания жеребьевки финальной части Euro-2008. Я спросил:

– Как сейчас оцените ваши отношения с президентом РФС? Год назад были шероховатости, позже они вроде бы исчезли…

– Сейчас каждый из нас четко знает, за что отвечает. Мы не вмешиваемся в дела друг друга, хотя общаемся и обсуждаем многое. Те недоразумения, которые были прежде, ни в коем случае не были связаны с дурными намерениями руководителя федерации. Они шли только от энтузиазма – порой чрезмерного. Но когда люди готовы вести взрослыйразговор и слушать друг друга, рано или поздно все становится на свои места. Это у нас с господином Мутко и произошло. Сейчас он, на мой взгляд, делает для команды все то, что и должен делать. И делает отлично. В том числе в те моменты, когда команда собирается вместе перед игрой. Несколько подбадривающих слов – и все! Прекрасно!

Надо отдать должное и Мутко, и Сергею Капкову. Еще до того, как итоги отборочного турнира стали ясны, они сказали мне: «Мы довольны нашей совместной работой и предлагаем вам продолжить сотрудничество». Такой стратегический подход нельзя не уважать!

Слова Хиддинка говорят об одном: октябрьское интервью 2006 года сработало правильно. Пути было два. Мутко мог ввязаться в конфликт, который только посеял бы разрушение, но, к счастью, усмирил гордыню и подчинился тем требованиям, которые предъявил голландец. Возможно – не по своей воле. Но это уже неважно.

Трудно также представить себе меру благодарности Бородюка своему шефу по тренерскому штабу. В момент, когда президент РФС попытался найти в его лице козла отпущения за неудачу молодежной сборной, Хиддинк встал на пути Мутко неприступной крепостью, рассказав болельщикам, как все было на самом деле. Это было особенно важно потому, что, в отличие от Хиддинка и Корнеева, Бородюк получал зарплату не от «Национальной академии футбола», а от РФС, и зависел от Мутко в гораздо большей степени, чем его коллеги.

Этим поступком голландец вновь явил окружающим свои высокие нравственные качества. Находясь в России, он никогда не «сдавал» ни помощников, ни игроков, ни обслуживающий персонал – и во многом благодаря этому вокруг него сформировалась команда, в которой один за всех и все за одного. Может, она еще далека от совершенства по мастерству, но в первые же месяцы Гусу удалось покончить внутри коллектива с интригами и равнодушием. Значительную часть этой работы до него проделал Семин, но Хиддинку удалось успешно завершить этот процесс.

Россию не воспринимали всерьез. Я понял это, побывав в Лондоне и взяв интервью для «Спорт-Экспресса» у основного левого защитника сборной Англии и «Челси» Эшли Коула.

– Англия и Россия попали в одну отборочную группу Euro-2008. Вам известен кто-нибудь из ваших российских соперников? – спросил я футболиста.

– (Думает.) Честно говоря, нет. Не могу сказать, что смотрю много футбола помимо того, в котором участвую сам. Поэтому не могу сказать, что знаю что-то конкретное о вашей сборной. В мире столько стран, за всеми не уследишь!

– А кто тренирует сборную России, знаете?

(Смущенно мотает головой.)

– Гус Хиддинк.

– Да? Неужели?! Так у вас – великий тренер. Он прекрасно работал и с ПСВ, и с целым рядом сборных. С таким тренером команда не может быть слабой и даже средней.

Последняя фраза не должна вводить в заблуждение: она – не более чем дань уважения Хиддинку. Раз английский игрок через несколько месяцев после начала отборочного турнира еще не знал, кто тренирует сборную России, – значит, о серьезном отношении к нам со стороны британцев не могло быть и речи.

Жизнь накажет их за легкомыслие.

А вот Хиддинк, сказавший после двух стартовых ничьих: «На мой взгляд, в нашей группе все решится поздней осенью следующего года» – окажется стопроцентно прав.

В начале ноября из редакционного факса «СЭ» выполз текст следующего содержания: «Сообщаем вам, что в период с 10.11.2006 г. по 13.11.2006 г. в санатории „Зеленаяроща“ (бывшая здравница ЦК КПСС и место, на территории которой находится дача И. В. Сталина) на учебно-тренировочных сборах будет находиться сборная России по футболу – главный тренер Хиддинк Г.».

Как мы тогда решили, стилизация под суровое прошлое, когда одна только мысль о приглашении Хиддинка Г. в футбольную сборную тянула лет на десять особого режима, получилась у составителей письма отличная. Вот только когда в «Зеленую рощу» приедет сам Хиддинк Г., выяснится, что вовсе это и не стилизация…

Не бойтесь: в лапы НКВД голландский тренер во время подготовки к матчу в Македонии не угодил. Но окружающая обстановка показалась ему невыносимо советской.

«Зеленую рощу» во время визита в Сочи подобрал для сборной технический директор Иоп Алберда – голландец, приехавший в Россию вместе с Хиддинком. На Олимпийских играх 1996 года в Атланте Алберда был… главным тренером сборной Нидерландов по волейболу, завоевавшей золотые медали! Но с тех пор сменил род деятельности, и в 2006-м принял предложение Хиддинка поработать с ним в России.

Прокол с «Зеленой рощей» Алберде не простят. Круг его обязанностей и так-то вызывал у многих сомнения и ропот, но после скандала в Сочи его судьба была предрешена. В 2007-м его сначала отодвинули от дел, а потом и вовсе уволили. Хиддинк понимал, что это справедливо, и противодействовать не стал.

Игрокам в санатории не понравилось ни питание (вместо спагетти, к примеру, принесли вермишель), ни кровати в номерах. Вскоре после приезда голландец даже не попросил РФС, а поставил его перед фактом: команда должна переехать в отель «Рэдиссон-Лазурная». В считанные часы!

Могу себе представить, как бы на это отреагировали, возглавляй сборную любой российский специалист. Но тут – прислушались.

Когда мы с Хиддинком обсуждали сочинскую тему уже в Македонии, он был весьма дипломатичен.

– Хочу, чтобы игроки находились в идеальных условиях для подготовки к матчу. Из нескольких вариантов, которые у нас были, мы поначалу выбрали санаторий. Он оказался «о'кей», но не более. В связи с этим возникло ощущение, что в команде началось брожение. Мне не нужны условия категории «люкс», но все должно способствовать тому, чтобы командный дух был на высоте. В ином случае нужно принимать меры. Потому и переехали в «Рэдиссон». Это решение, кстати, мы принимали совместно с мистером Мутко.

Словом, голландец принял жесткое и оперативное решение, в связи с чем стал пользоваться еще большим авторитетом в команде.

Рассказывают, что добили Хиддинка в «Зеленой роще» два эпизода. Один произошел в баре. Увидев тренера, какой-то пьяный посетитель якобы попытался его обнять, налил себе полный стакан водки и предложил: «Гусяра, давай тяпнем!» «И немедленно выпил», – как писал Венедикт Ерофеев. У эстета Хиддинка эта типично российская ситуация вызвала приступ омерзения.

По поводу второго эпизода не знаю даже, смеяться или плакать. Это и есть – наша Russia. В туалете голландцу понадобилась туалетная бумага. Но она висела на таком расстоянии, что дотянуться до нее не представлялось возможным…

После мытарств в Сочи сборная отправилась в Македонию. Опасения были велики: незадолго до того команда из бывшей Югославии умудрилась сыграть вничью в Англии.

К тому времени уже стало понятно: проанализировав положение дел, Хиддинк настроился на резкое омоложение сборной. И пусть даже авансом, но взял поработать в Сочи и Скопье сразу пять совсем молодых, мало чем проявивших себя даже в чемпионате страны футболистов.

Он говорил:

– В необходимости подобных приглашений у меня нет ни малейших сомнений, это опробовано на опыте других стран. Процесс постепенного обновления рядов сборной должен быть каждодневным. У нас сложная группа, и выход из нее будет отличным достижением. Вот только нельзя замыкаться на этом результате. При худшем сценарии мы не попадем на Euro-2008 – но команда-то не должна останавливаться в развитии!

Надеюсь, еще до чемпионата Европы в число основных игроков вольется пара-тройка молодых и к началу отборочной кампании ЧМ-2010 они уже будут чувствовать себя уверенно. Для строительства сборной к чемпионату в Южной Африке это окажется очень полезно.

Один из тех пятерых, Дмитрий Торбинский, уже в 2007-м станет весьма важным звеном в национальной команде. И пусть кому-то другому прогресса осуществить не удалось, молодежи был дан шанс повариться в атмосфере первой сборной и выйти на новый уровень. Тренеру, который думает только о сегодняшнем дне, такое и в голову не придет.

В Скопье средний возраст стартового состава сборной России составил 24 года. Такого не было уже много лет.

В то же время число ветеранов в команде с каждым матчем уменьшалось. Хиддинк не афишировал своего желания сделать не частичную, а полномасштабную ставку на новое поколение – но на деле это происходило. Особенно неожиданным стало отсутствие интереса к недавнему капитану сборной Алексею Смертину.

В декабре 2007-го в Люцерне мы с Хиддинком затронем эту тему. И тренер раскроет секрет, о котором до той поры ничего известно не было. Вначале, правда, подведя под омоложение сборной теоретическую базу.

– Времена меняются. Футболисты, которых вы упомянули (Смертина и Егора Титова. – Прим. И. Р.), – очень честные люди. И если вы, глядя в глаза, зададите им прямой вопрос, они скажут: «Хорошо, что эти изменения произошли». Некоторые ветераны сами говорили мне, что команда должна стать моложе и быстрее. Другие откровенно признавались: «У меня больше нет достаточной мотивации для игры за сборную». А если такой мотивации нет, то при всем уважении к этим людям я выберу более амбициозных.

– У Смертина вы тоже увидели отсутствие мотивации? Многие сейчас рассуждают, что у сборной нет классического опорника, а это при схеме игры в три защитника вдвойне опасно.

– Я вижу резервы и у Семшова, и у Зырянова, и у других. Со Смертиным же у нас состоялся очень хороший и откровенный разговор, как раз-таки доказавший амбиции игрока. Тем не менее каждый футболист должен понимать, что в некоторых матчах он может выходить в стартовом составе, а в некоторых – оставаться на скамейке. Правила игры для всех должны быть общими. Даже если ты, допустим, ван Нистелрой. У Алексея были с этим некоторые проблемы.

– То есть он сказал: «Если вы меня вызываете, то я должен выходить в стартовом составе»?

– Да. Мне понравилась открытость Смертина, в том числе и по этому вопросу. Но в команде все равны.

Эта история подчеркнула один из главных принципов Хиддинка: место в составе сборной не забронировано вообще никому. Не на словах, а на деле. До голландца такого в сборной России не было никогда…

А, пожалуй, главнейшую из своих задач в сборной в книге «Хиддинк: это мой мир» сформулировал так:

«То, что раньше было достоинством российского футболиста, теперь стало его главным врагом. Современный игрокмиллионер может щадить себя, не идти на большие жертвы. В старые времена советский футболист ценился как несгибаемый, атлетически развитый и неподатливый игрок. Сегодня российский футболист технически в меру способен и ментально неустойчив».

«Ментальная жесткость» – такой термин ввел Хиддинк в этой книге. И выразил мнение, что ее-то россиянам для больших побед и не хватает…

Во время установки на игру в Скопье Хиддинк поразил всех.

Голландец выставил не просто атакующий – сверхатакующий состав. Из десяти полевых игроков сразу семерых (!) можно было отнести к группе атаки. Этот выбор даже не говорил, а кричал о том, что Хиддинк приехал в Скопье выигрывать. А побеждать, не рискуя, невозможно.

И игра голландца ва-банк сработала на все сто! В первые же полчаса мощнейший выстрел под перекладину Быстрова и роскошный сольный проход Аршавина убили интригу матча, который стал в 2006 году для нашей сборной безоговорочно лучшим.

– Вам не хотелось бы через три дня сыграть против Англии? – спросил я Хиддинка после игры.

– Вы просто читаете мои мысли! Это было первое, о чем я подумал после финального свистка. И чтобы этот матч состоялся в Лондоне.

…До Лондона оставалось еще целых десять месяцев. Но Скопье, в котором Хиддинк явил абсолютно несвойственную российским тренерам смелость и бесшабашность, дало понять, что жизнь налаживается.

…Перед вылетом в Москву в амстердамском аэропорту Схипхол автора этой книги и его коллегу по «Спорт-Экспрессу» Евгения Дзичковского досматривала фрау с внешностью домохозяйки.

– Расстегните боковой отдел сумки, покажите, что там.

– Там книга. Про одного вашего соотечественника.

– Любопытно, – голландка взглянула на врученную нам накануне книгу с фотографией главного тренера сборной России на всю обложку. – О, Гус Хиддинк! Вы случайно не были у него на родине в Варссевелде? По-моему, там такая скука!..

Наши брови поползли вверх. Поездка на презентацию книги «Хиддинк: это мой мир» укрепила нас в мысли, что в маленькой Голландии очень любят своих футбольных героев вообще и Гуса в частности. Но знание таких деталей его биографии мирной служащей все-таки ошарашило. Варссевелд – крохотный городок, каких десятки тысяч. Зачем аэропортовской мадам знать, что он вообще есть на свете, не говоря уж про царящую там скучищу?

Но она знала. Как знал когда-то весь Советский Союз про Валерия Чкалова и Пашу Ангелину. Причина проста: быть голландцем и не знать хоть что-нибудь о Хиддинке просто нереально.

Напроситься к Хиддинку в гости мы решили в середине ноября, в Македонии. Момент был выбран психологически верно: тренер только что «угостил» нас шикарным, разыгранным в лицах 45-минутным интервью взамен обещанного 15-минутного и пребывал в отличном расположении духа. И он предложил приехать на презентацию, заглянув перед тем еще на одно занятное мероприятие.

«Капитан Зеппос» – так называется ресторан в университетском квартале Амстердама. Там должна была состояться церемония вручения какой-то журналистской премии, в которой планировалось участие Гуса Хиддинка.

Его появление не разметало народ по стенкам, не развернуло лицами к знаменитости, не вызвало аплодисментов. Кое-кто вежливо улыбнулся. Хиддинк взял шампанского и отправился в круиз между островками журналистов в свитерах и мятых рубашках. Беседовать. Выглядел он в этот момент настоящим Юрием Палычем. Представить в аналогичной роли на подобном мероприятии другого российского тренера мы при всем желании не смогли.

Через полчаса настал черед перемещаться из фуршетного зальчика хитро спланированного Kapitein Zeppos в банкетный. Гус с бокалом в руке стал помогать Элизабет надеть пальто. С серьезным лицом протянул шампанское автору этой книги:

– Подержи бокал. Но не пей! Я понимаю, что ты из России, и все равно не пей!

А потом чокнулся со звоном, провозгласив по-нашему: «Водка! На здоровье!»

Наконец-то мы поняли, куда попали. В Голландии существует литературно-футбольный журнал Hard Gras, «Жесткая трава». Каждый год он вручает премию одному из голландских журналистов за какой-то конкретный материал. Сам журнал претендует на элитарность, а его премия считается престижной. Перед оглашением победителя на крошечную сценку вышел Хиддинк, которого на сей раз встретили громкими аплодисментами. Речь его была остроумной и какой-то… совсем не тренерской.

– Вы видели, сколько во всем этом вечере было иронии и самоиронии? – спросил он нас в конце вечеринки. – Это и есть та самая демократичная голландская атмосфера. Здесь все открыто, поэтому я очень люблю бывать в таких компаниях. Вы, как мне кажется, такие же – вот почему вы здесь.

И закурил сигару. Последнюю фразу Хиддинка мы решили оставить без комментариев. Но не упомянуть о ней, раз уж она была сказана, было бы, пожалуй, чересчур скромно.

А на следующий день мы уже были в двухстах километрах от Амстердама, в окрестностях Детинхема, города неподалеку от границы с Германией. Презентация книги, приуроченной к 60-летнему юбилею Гуса, должна была состояться в населенном пункте Ворден, который мы на карте не нашли. Зато указатель на Варссевелд, замеченный с трассы, вызвал смутные ассоциации. Где-то что-то было в Интернете… Ба, да это же именно та деревня, в которой родился Хиддинк!

Ясно, что спросить дорогу мы свернули в Варссевелд. Оставили машину в центре, прошли метров триста – ни души. Заглянули в магазин. Продавщица позвала откуда-то из подсобки усатого немолодого мужика. Узнав о цели визита, он вдруг сказал: «Оппа, а отец-то Хиддинка был у меня учителем в здешней школе! И дом, где Гус родился, – вот он, через дорогу».

Мы приблизились к двухэтажному кирпичному кубику, типично голландскому, одному из многих на улице. Черепичная крыша, дорожки из щебня, стриженый самшит в палисаднике. Прямо перед окнами – скромная табличка, отмеченная корейским (!) флагом. На ней черно-белое фото: молодцеватый Хиддинк-папа гордо держит на коленке малыша Гуса. И надпись на четырех языках, включая корейский: «В этом доме родился и жил до 12 лет (в 1946 по 1958 год) Гус Хиддинк, третий из шести сыновей. Он любил играть в футбол в садике».

Не успели мы сфотографировать объект, как обнаружили, что нас самих кто-то снимает. Оказалось, голландское телевидение приехало делать сюжет о Хиддинке. Узнав, что мы из России, голландцы затребовали экспресс-интервью, важное, как они сказали, «для городка и страны».

Телевизионщики рассказали историю появления корейского флага на табличке перед домом Хиддинка. Выяснилось, что корейцы после ЧМ-2002 протоптали в Голландию широкую экскурсионную дорогу. В Амстердаме есть специальное бюро, предоставляющее для «Хиддинк-тура» гидов и автобусы. «Места боевой славы» сформированы в треугольник Амстердам – Эйндховен – Варссевелд, по которому корейцы с благоговением и катаются. В самом доме сейчас живут другие люди. В самом городке чуть раньше функционировал небольшой музей, именуемый в народе Guuseum.

А человек, удостоенный таких почестей, тренирует тем временем нашу с вами национальную сборную. Стоя перед домом, где он жил в детстве, слушая рассказы про корейское паломничество и отвечая на уважительные вопросы про российское настоящее Хиддинка, мы вдруг поймали себя на ощущении, что российский футбол принял из голландских, корейских и австралийских рук некое почетное переходящее знамя. И те же голландцы, показалось, нам по этому поводу немного завидуют.

Ворден – копия Варссевелда, за исключением того, что есть здесь тишайший отель Bakker («Булочник»), в котором и состоялась церемония. Ни охраны, ни оркестра, ни суетливых организаторов, ни других признаков презентаций, как их принято проводить в России: все спокойно, патриархально, своим чередом.

Гус вошел в зал с отцом Герритом и матерью Ио. Ему 90, ей 86, но жизнелюбия и задора в родителях Хиддинка – через край.

– Я горжусь сыном Гусом, – сказал нам Хиддинк-старший. – Не только его достижениями, но и тем, что он нормальный мальчик. Я был школьным учителем и знал, как воспитывать своих детей. Они все – хорошие люди. И футболом стали заниматься потому, что я тоже в свое время играл за городскую команду.

– Говорят, когда-то генерал Эйзенхауэр наградил вас медалью?

– Да, это так. Она у меня дома висит.

– Поддержали ли вы решение Гуса поехать в Россию?

– Без раздумий. Потому что привык уважать выбор своих сыновей.

Старый Геррит положил начало череде наших ворденских знакомств, очень похожей на временное помутнение рассудка. Именно он стал первым, кто протянул нам руку и сказал без затей: «Хиддинк». Вслед за ним точно так же представились братья Гуса Ханс, Рене, Арнольд и Карел. Старший Вим задерживался из-за болезни жены.

В общем, нас окружили Хиддинки. Никакого дискомфорта мы от этого не испытали, скорее наоборот. Однако, чтобы впитать и переварить сам факт столь множественного «клонирования» нашего эксклюзивного тренера, понадобилось время. В России над головой Гуса – своеобразный нимб. А в Вордене его называли мальчиком, хлопали по плечу и просто окружали очень похожие на него люди.

Среди братьев Гуса есть скаут футбольного клуба, школьный учитель английского, преподаватель физкультуры, финансовый менеджер. Пятеро так или иначе имели когда-то отношение к футболу. А вот у шестого – Ханса совсем неспортивная профессия. Он джазовый музыкант.

– Я– главное исключение в семье, – сообщил Ханс Хиддинк. – Потому что не играю в футбол. Вообще.

– Мы были сегодня у дома, где вы жили.

– Видели табличку? Мы подготовили ее для корейских поклонников Гуса. Я знаю толк в пиаре и рекламном бизнесе: одной такой табличкой можно произвести большой эффект.

– Почему на ней изображен только лишь корейский флаг?

– Если бы вы видели, сколько корейцев приезжало к нашему дому несколько лет назад, у вас не возникло бы подобных вопросов.

– Ваше самое яркое детское воспоминание о Гусе?

– Именно из-за него я перестал играть в футбол. Я на три года старше. Когда тебе десять, а брату семь, чувствуешь себя намного опытнее. Но вы не представляете, как он надо мной издевался на поле! Когда это произошло в очередной раз, я сказал себе: «Достаточно. Пора завязывать». После чего взглянул на мир другими глазами и стал джазовым музыкантом. Играю на гитаре и банджо. Моя группа записала песню о Гусе специально для австралийцев. Следующая версия, видимо, будет русской!

– Семью удивило решение Гуса поехать в Россию?

– Не могу так сказать. Мой брат принадлежит всему миру, какие уж тут сюрпризы!

– Гус – «семейный» человек?

– Он очень предан семье и никогда не забывает о ней. Всегда приезжает на дни рождения отца и матери, где мы непременно видимся.

– Гус рассказывал, что ваш отец получил награду от генерала Эйзенхауэра за подвиги во Второй мировой войне. Что конкретно он сделал?

– Папа участвовал в движении Сопротивления нацистам. Раненых пилотов антигитлеровской коалиции, которых фашисты сбивали над нашим городом, транспортировали по сверхсекретной «дороге жизни» на юг, в сторону Франции и Испании. Мой отец был постоянно вовлечен в этот процесс, за что и был награжден Эйзенхауэром. Мы отцом очень гордимся.

– Говорят, он и евреям во время войны помогал, за что был особо отмечен Израилем?

– Да, да! Поскольку шла война, и школы не работали, у отца не было возможности служить по специальности. Его взяли в городскую управу и назначили менеджером по распределению талонов на питание. Однажды отец вместе со своим племянником инсценировал ограбление офиса и сообщил нацистам, что все талоны украли. На самом деле он передал их евреям и другим нелегалам, проживавшим в нашем районе. Без этого людям было бы просто нечего есть. Отец – очень смелый человек!

– Что помогает Гусу быть в жизни самим собой?

– Скорее всего, на него оказал большое влияние наш дедушка. Он был кузнецом, а также большим любителем охоты. Когда Гусу было 10 или 11 лет, он проводил очень много времени с дедом, они вместе тренировали охотничьих собак. Именно четвероногие стали для Гуса первым объектом тренерской работы. И у него очень хорошо получалось!

Перед вручением своей книги отцу Хиддинк кратко выступил с трибуны. А мы адресовали вопросы его соавтору Франсу ван ден Ньювенхофу.

– Как вы охарактеризовали бы впечатления Хиддинка о России? Комфортно ли ему у нас? И какова вообще основная мысль «русской главы»?

– Главное, на мой взгляд, то, что тренеры в России воспитаны в советские времена, а для игроков политический строй поменялся в 10-12-летнем возрасте. Очень трудно свести воедино два разных взгляда на действительность, два поколения с неодинаковым мировоззрением. Так вот Гус обращает внимание больше на образ мышления игроков, нежели старается подстроиться под взгляды представителей прошлого.

Гус очень стремится к успеху в России, хочет приложить руку к развитию футбола в стране. Правда, для него еще важнее, чего люди в России хотят сами. Он готов дать им идеи, но не желает заставлять их становиться другими. Его цель – «вытащить» из футболистов то лучшее, что в них уже есть. Гус в этом смысле отнюдь не мессия, который один из всех знает, что надо делать.

Побеседовали мы и с Элизабет, подругой Хиддинка.

– Каков Гус в семье?

– Очень добрый. Никогда не злится.

– Не диктатор?

– Кто, он? Никогда! В нашей семье диктатор – это я (смеется). У Гуса – отличное чувство юмора, он обожает улыбаться. Кажется, он всегда и всем доволен.

– В одном из интервью он говорил, что вы поначалу были против его поездки в Россию…

– Главной причиной, по которой я не хотела ехать в Россию, было обилие негативной информации в прессе о вашей стране. Меня это пугало, и я сказала Гусу: «А вдруг они не дадут тебе того, что обещают? Вдруг обманут?» Он ответил: «Успокойся, ничего такого не будет, я уверен». И сейчас я очень счастлива, что мы сказали «да». Люди, которых мы там встретили, – замечательные. Они добры ко мне и к мужу, увлекательно рассказывают о своей стране. Здесь, в Голландии, и вообще в Европе, вы можете узнать почему-то только негативные вещи о России. Но когда туда приезжаешь, сразу становится очевидно – это не так! Возвращаясь домой, я стараюсь рассказывать правду. «В России совсем не так плохо, как кажется отсюда!» – говорю я знакомым.

– Что стало для вас самым большим откровением?

– Тепло и доброта людей. Европейцы думают, что русские холодные, но первое впечатление обманчиво.

– Какие личные качества делают Гуса успешным?

– Очень важно то, как Гус общается с людьми и относится к ним. К каждому человеку он подходит индивидуально. Муж всегда говорит, что нельзя воспринимать всех одинаково, как оловянных солдатиков. Нужно изучить каждого, узнать о его проблемах, о его взглядах на жизнь, привычках.

– Мы слышали, что до приезда в Россию Гус прочитал книгу о России. Что это была за книга?

– Называлась она – «Наследство Путина». Автор – одна голландская писательница. Там и о прошлом России, и о ее настоящем. Из этой книги Гус многое узнал о менталитете россиян.

– Мы хотели, чтобы он показал нам свои любимые места в Амстердаме. Это возможно?

– О, тогда нужно, чтобы он взял в аренду велосипед и покатался с вами по улицам. Гус это очень любит!

Перед отъездом мы с коллегой Дзичковским вручили Хиддинку номер «Спорт-Экспресса» с большим материалом о нем. Он неожиданно сказал:

– Смотрите, они смеются, – и указал на большое фото братьев Березуцких во время тренировки в Бору. – Это очень важно. Здесь, в Голландии, вы сами видели, раскованная атмосфера. Хочу, чтобы и в России была такая. Не собираюсь никому ничего навязывать, просто постараюсь сделать так, чтобы вы сами к этому пришли. Вот смотрите, на фотографии все смеются. Это здорово! И для голландских болельщиков в том числе, поскольку они видят, что россияне – такие же люди, как они. Одно такое фото способно изменить отношение к России, как к мрачной стране, где люди не улыбаются. И пользы от него больше, чем от многих серьезных речей. А еще существует дурацкое представление, что если человек во время тренировки смеется, значит, он несерьезно ко всему относится. Ерунда! Я радуюсь, когда люди ведут себя раскрепощенно!

У Хиддинка не получилось с экскурсией по Амстердаму. Он сам перезвонил нам на следующее утро и сказал, что ему предстоят переговоры о строительстве маленьких полей для слепых детей, которые хотели бы играть в футбол. Мы сочли бы уважительной и любую другую причину. Эту – тем более.

Начало 2007-го выдалось для Хиддинка малоприятным. Сначала – судебный процесс в Голландии в связи с неуплатой налогов, который закончился, к счастью, не реальным, а условным сроком наказания. К счастью, в России злословить на эту тему никто не стал. Затем – февральское поражение в выездном контрольном матче от Голландии – 1:4. После Скопье оно опустило нас с небес на землю и напомнило, сколько у Хиддинка еще впереди работы.

Сбор перед следующим отборочным матчем – на выезде с Эстонией – начался с неприятного сюрприза. Егор Титов, выполнявший обязанности капитана команды в Македонии, попросил тренера освободить его от участия в сборе и игре по семейным обстоятельствам. А именно – из-за беременности жены Вероники, которая к тому времени была отнюдь не на девятом или седьмом, а на пятом месяце. Поэтому многие засомневались в искренности аргументации Титова.

Но Егор не лукавил. Игроки «Спартака» давно уже рассказывали в неформальных беседах, что для Титова семья куда важнее футбола, и с нынешними игроками красно-белых он компании не водит. А уж когда жена ждет второго ребенка, уделить ей внимание сам Бог велел.

Все это вполне нормально – и те бескомпромиссные болельщики, кто считает, будто при вызове в сборную игрок обязан забывать обо всем и думать только о национальной команде, заблуждаются. Каждый решает для себя этот вопрос сам, и слова «обязан» в сегодняшнем, давно уже не социалистическом, обществе больше нет.

Но как игрок решает для себя подобные вопросы сам, точно так же и тренер делает из этого определенные выводы.

Титов в сборную больше не приглашался.

В декабре 2007-го, когда мы с Хиддинком подводили итоги отборочного цикла, я не мог не задать ему несколько вопросов о капитане «Спартака».

– Да, Титов – очень умный игрок, – сказал тренер. – И мне было жаль, когда перед началом сбора накануне матча с Эстонией он сказал, что хочет остаться дома по причинам личного характера. Когда ты сам принимаешь решение не быть в национальной команде, что я могу сделать? Яуважаю твое решение и буду подбирать на это место молодых.

– Если сам Титов изъявит желание вернуться в сборную, он поедет на чемпионат Европы?

– Если я верну его в состав, то вынужден буду убрать кого-то из молодых одаренных игроков, которым по 2324 года и которые представляют собой будущее российского футбола.

– То есть – нет?

– Мы должны смотреть в будущее. Игроки, которые сейчас выступают в команде, способны к дальнейшему росту. Что же касается тех опытных мастеров, которые сами не демонстрируют рвения играть за сборную, то я к их позиции отношусь с уважением, но рассчитывать на них не могу. При этом готов продолжать поддерживать с ними очень теплые отношения.

В результате у сборной появился уже третий за год капитан. Алдонина, осевшего в запасе ЦСКА, в команду не вызывали, Титов сам сделал свой выбор… И Хиддинк передал капитанскую повязку лидеру атаки – Андрею Аршавину.

В Эстонии россияне выиграли – 2:0, доказав, что с Хиддинком научились не терять очков в матчах с середняками и аутсайдерами. Но теперь предстояло самое сложное – удачно сыграть с лидерами. Вначале – на выезде против хорватов, в июне.

0:0. И это было очень хорошо. Не по игре, но хотя бы по результату. А еще потому, что весной тяжелейшую травму – разрыв крестообразной связки колена – получил Акинфеев, и на все оставшиеся матчи отборочного цикла Россия осталась без своего основного вратаря. Но в Хорватии зенитовец Малафеев заменил его вполне уверенно.

За свою 13-летнюю бурную жизнь, включившую бронзу ЧМ-98, сборная Хорватии до того дня провела на своем поле 32 отборочных матча чемпионатов мира и Европы, из которых 23 выиграла и 9 свела вничью. Она никогда не проигрывала дома! Ни-ког-да! С какой стати героем – покорителем неприступного бастиона должно было стать скромное российское воинство?

Перед матчем в Загребе я беседовал с главным тренером «Шинника» Сергеем Юраном, который в будущем даже не мечтает, а ставит перед собой цель возглавить национальную команду. И один из лучших наших форвардов 90-х высказал парадоксальную мысль: «Хиддинк – Специалист с большой буквы, но, мне кажется, в Россию он пришел не вовремя. Нынешний подбор футболистов, полагаю, не соответствует такому тренеру, а вот лет через 4–5, когда подрастет поколение, воспитывавшееся в более благополучное время для детского футбола, приглашать специалиста уровня Хиддинка будет куда эффективнее».

Матч в Загребе действительно подчеркнул, что с кудесниками мяча у нас нынче туговато. Да, ничью выцарапали, вот только гордости и удовольствия от игры команды и отдельных футболистов не испытали. Это были 90 минут дрожи, напряжения и страха – вот только не радости, которую должны дарить большие мастера. Но что тут скажешь, если «других писателей у товарища Сталина для вас нет». Хиддинк до игры рассуждал: «В Загребе поймем, насколько далеко вперед мы продвинулись». Матч показал: продвинулись, но не так далеко, как сами себя пытались убедить.

На стадионе «Максимир» нам не удалось войти в историю, зато удалось в нее не вляпаться. А в данном случае это было гораздо важнее. Хорватия действительно выглядела солиднее России и в Загребе, и девять месяцев назад в Москве – и ваш корреспондент как ярый враг принципа «игра забывается, результат остается» ни в коем случае не закрывает на это глаза. Но бывают матчи, когда ради «мусорных» 0:0 можно закрыть глаза на попранное эстетическое чувство. В Загребе было именно так.

Проиграй мы – и в двух осенних матчах с Англией непременно надо было бы брать больше трех очков. Теперь же определенное стратегическое преимущество перед родоначальниками футбола, успевшими проиграть Хорватии и сыграть вничью с Македонией, у нас появилось. Если бы и мы, и британцы выиграли все оставшиеся встречи, а в очных поединках очки разделили, – то Россия оказывалась выше. Иными словами, 12 сентября на «Уэмбли» даже и поражение не становилось для нас фатальным.

…7 августа, сразу после Кубка РЖД, на который вместе с ПСВ из Эйндховена в Москву приезжала большая группа журналистов из Нидерландов, сразу в нескольких голландских СМИ появилась информация: РФС предложил Гусу Хиддинку продолжить работу со сборной России до 2010 года.

В тот же день я дозвонился Хиддинку.

– На прошлой неделе у меня была встреча с Виталием Мутко, – сказал тренер. – Во время нее президент сказал, что РФС будет рад продолжить сотрудничество со мной и в период после Euro-2008. Более того, он подчеркнул, что это желание РФС не зависит от результатов нынешнего отборочного цикла. Вместе с тем речь не шла непосредственно о новом контракте – скорее это была декларация о намерениях.

– Что вы ответили?

– Безусловно, мне приятно, что в РФС уже сейчас думают о будущем. Буду делать максимум для того, чтобы пройти квалификацию европейского первенства. Но четко выраженное желание федерации продолжить нашу совместную работу для меня очень важно.

– Вы примете предложение РФС?

– Мне очень нравится работать в России. Это относится и к работникам федерации, и к клубам, и вообще к людям. Вижу, как шаг за шагом развивается и реформируется российский футбол, строятся и обновляются стадионы и базы.

Рад быть частью этого процесса. И в отношении своего будущего в России настроен позитивно. Но пусть события развиваются постепенно, шаг за шагом. Первый шаг РФС сделал, но ко второму мы еще не переходили. У нас не «пожарная» ситуация, когда мы за 3–4 дня должны подписать контракт. Поэтому торопиться смысла нет. Главное, что работа в России доставляет мне удовольствие.

РФС и Мутко заслужили аплодисменты за то, что не стали тянуть с демонстрацией заинтересованности в Хиддинке.

Именно в этот момент, когда исход отборочного цикла находился в тумане, он этот шаг не мог не оценить.

И он оценил. Во время нашей декабрьской беседы после жеребьевки финальной стадии Euro-2008 я предположил:

– Мне показалось, что именно сроки предложения о новом контракте произвели на вас особое впечатление.

Главный тренер сборной ответил мгновенно:

– Так и есть.

22 августа у сборной была последняя проверка перед решающими матчами – товарищеская игра в Москве с Польшей.

За сутки до нее грянул гром. С опозданием прибыл на сбор в отель ключевой защитник Сергей Игнашевич – и был немедля отправлен Хиддинком восвояси. Выяснилось, что он звонил, предупреждал о возможной задержке, но ему уже тогда было сказано: это недопустимо.

Если у кого-то из игроков сборной России в канун нынешнего сбора и присутствовало благодушие – матч-то с Польшей предстоит товарищеский, – то история с отчислением Игнашевича дала понять каждому: время беспечности истекло. Слишком многое стояло на кону в ближайшие месяцы, чтобы тренер не обращал внимания даже на несущественные, казалось бы, детали.

Мог ли Хиддинк закрыть глаза на опоздание Игнашевича? Да запросто! Особенно с учетом той стержневой роли, которую играет защитник ЦСКА в организации не только обороны, но и игры сборной вообще. Но правила у голландца оказались одни для всех, и нет разницы, официальный предстоял матч или товарищеский. Пожалуй, впервые за время пребывания в России и команда, и публика увидели в руках Хиддинка кнут. А заодно убедились в его неравнодушии: тренер, который плывет по воле волн и работает ради зарплаты, никогда не пойдет на столкновение с одним из лидеров сборной.

Тем самым главный тренер ясно дал понять всем: мелочей в футболе нет, и он потерпит все, что угодно, но только не пренебрежение законами жизни команды.

Кто-то возразит: так ведь можно всеми звездами сборной разбросаться! Однако, во-первых, стоит согласиться с Диком Адвокатом, утверждающим, что в России нет звезд, а есть хорошие футболисты. Во-вторых, крест-то на Игнашевиче никто ставить не собирался, что будущее и доказало. Трезвомыслящий Хиддинк прекрасно помнил, какую роль сыграл капитан ЦСКА в Загребе на «Максимире». Но знал он и другой футбольный закон: ты не имеешь права ждать, что за вчерашние успехи тебя сегодня ждут поблажки, иначе это развратит весь коллектив.

Накануне матча с Англией на «Уэмбли» я спросил Хиддинка:

– Игнашевич правильно отреагировал на отлучение от сборной за опоздание перед матчем с Польшей?

– Очень! Отреагировал как мужчина. В ситуации, возникшей в связи с этим небольшим инцидентом, он доказал свое неравнодушие к сборной.

Поздним вечером после матча с Польшей мы с коллегами по «СЭ» Евгением Дзичковским и Борисом Левиным отправились из Черкизова в Останкино, где проходила запись передачи «Наш футбол на НТВ». Посвящена она была прошедшему матчу, а поскольку обсуждение проходило по горячим следам, то от накала страстей, казалось, вот-вот вспыхнет телецентр.

Правда, назвать происходившее обсуждением было сложно. Скорее – «часом ненависти», почти как у Джорджа Оруэлла. Двое из трех уважаемых гостей передачи, экс-тренер сборной Борис Игнатьев и бывший форвард «Спартака», а теперь радио– и газетный обозреватель Юрий Севидов, весь час записи на чем свет стоит поносили Хиддинка. Третий, еще один экс-спартаковец Евгений Ловчев, периодически вносил элемент позитива, но скорее из-за своей спорщицкой натуры: раз Севидов с Игнатьевым высказались первыми и выступили единым антиголландским фронтом – должен же кто-то интереса ради сказать им что-то в противовес!

Смотреть на гостей передачи, не скрою, было страшновато. С каждым из них мне неоднократно доводилось проводить интереснейшие беседы, они многое повидали и готовы с удовольствием делиться опытом и воспоминаниями. Но вдруг, объединившись, они превратились в какой-то комок тотального, разрушительного негатива. Никто не сомневался и не сомневается, что проблемы у сборной существуют. Но ярость, с которой о них говорилось, не имела ничего общего с их реальным масштабом. С каждым словом складывалось все большее впечатление, что Хиддинк – их личный, кровный враг.

Да простят мне заслуженные люди нашего футбола, но смотрелись они, как расстрельная «тройка» сталинских времен (для полноты картины не хватало только Хиддинка в арестантской робе). Вклиниться в их обличительный хор с какой-либо репликой было почти невозможно. А если кто-то (к примеру, коллега Левин) и пытался – реакция была явно неадекватной и сопровождалась фразой: мы, мол, в футбол играли, а вы-то что в нем смыслите? Хотя профессиональных претензий, на какие не были бы способны журналисты, Хиддинку не предъявлялось. Почти все – на сугубо эмоциональном, почти болельщицком уровне.

Слушая приговор «тройки», я сильнее, чем когда-либо прежде, ощутил огромную концентрацию неприязни и даже агрессии, которую испытывает по отношению к тренеру-чужаку значительная часть старшего поколения отечественных футбольных специалистов. Что это – искреннее радение за интересы нашего футбола? А может, банальные зависть и ревность? При этом, несмотря на диковатое впечатление от того ночного эфира, я по-прежнему с большим уважением отношусь к Севидову, Игнатьеву и Ловчеву. Они для меня, как и раньше, – неравнодушные, искренне преданные футболу люди. Которые потому и горячатся, что им не все равно.

Вот только термин «футбольные люди» в отечественной его трактовке несет двоякий смысл. Он, безусловно, означает преданность игре и заслуги перед нею. Но также – определенный образ мышления, увы, не всегда подразумевающий широту восприятия окружающего мира. И происходящих в нем изменений.

Хиддинк среди «футбольных людей» России остается инопланетянином. Постепенно, правда, к нему присоединяются «инопланетята» – Рахимов, Кобелев, Слуцкий, – которые к Хиддинку, насколько знаю, всегда относились с уважением. Но от атмосферы враждебности со стороны основной части российской футбольной «семьи» ему не уйти, и выражения вроде «наша лига», «наша сборная», которые регулярно употребляет голландец, тут помочь были не в состоянии. Впрочем, вряд ли в той же Корее поначалу было иначе. Зато потом – предложение гражданства, пожизненные бесплатные полеты самолетами Korean Air и экскурсии на корейском к дому на востоке Голландии, где родился Хиддинк…

Лично я в тот вечер испытывал своего рода облегчение от того, что Хиддинк до сих пор не выучил русский. Лучше пусть он его и не знает – чтобы спокойно работать.

Тем не менее сам градус дискуссии не говорил даже – кричал о том, что сборная сейчас интересна всем. В Черкизово, кстати, пришло 15 тысяч зрителей, что для товарищеского матча в Москве, да еще и не против соперника из числа великих, – показатель хороший. И отличный индикатор внимания, которое с момента прихода Хиддинка стала вызывать национальная команда.

Ни один отечественный тренер за полтора десятка лет не доказал, что он может принести сборной России реальную пользу (был, кстати, прекрасный шанс и у Игнатьева). При том, что перепробовали всех лучших. Допускаю, что через какое-то время новому тренерскому поколению, открытому для мира, удастся выдвинуть достойного представителя для сборной.

Однако пока его нет. И как ни разыгрывай в телевизионных студиях патриотическую карту, тренеров мирового уровня у нас от этого не прибавится. Это совсем не означает, что Хиддинк не ошибается. Ничего подобного. Но когда тренер с мировым именем честно пытается обновить сборную и поставить ей игру, когда вектор этого обновления виден, почему нельзя дать ему такую возможность!

У нас же сбились на привычный крик: «А король-то – голый!» И уже от одних только этих криков хотелось, чтобы все у Хиддинка получилось.

Перед следующим матчем, дома против Македонии, Хиддинк провел на запасном поле стадиона имени Стрельцова тщательное тестирование функционального состояния футболистов. Причем его результаты, как объяснил тренер, важны будут не только сейчас, но и в 2008-м: чтобы в канун большого турнира обладать информацией об особенностях организма каждого из игроков сборной.

Не сомневаюсь, что это был еще и психологический ход: этим заявлением голландец косвенно дал понять игрокам, что уверен в выполнении задачи – выходе на Euro-2008.

Еще одним психологическим ходом Хиддинка стала беспрецедентная открытость. Для сборной России, привыкшей к «осадному положению» в Бору, несколько дней тренировок, на которых могли присутствовать все желающие, – это было что-то невероятное.

На этих тренировках запросто могли присутствовать разведчики македонцев и англичан, и Хиддинк не настолько наивен, чтобы этого не предвидеть. А значит, таким образом он отправил «весточку» и своим, и чужим: да смотрите, сколько хотите! Подобная демонстрация уверенности в себе сопровождалась, с одной стороны, приличными тренировочными нагрузками, с другой – отличным настроением: смех во время занятий на Восточной улице и в Петровском парке не умолкал.

Разумеется, огромное – я бы даже сказал, подавляющее – количество вопросов Хиддинку было вовсе не о Македонии, а об Англии, с которой россиянам предстояло встретиться четырьмя днями позже на «Уэмбли». И, представьте, голландец демонстративно на них не отвечал! Он подчеркивал: сейчас все мысли – о Македонии, черед британцев настанет позже. И это тоже была форма воздействия в первую очередь на наших игроков, которых могла ввести в заблуждение легкость победы в Скопье предыдущей осенью.

Македонцев с приключениями, но обыграли – 3:0. Героем матча стал резервный голкипер Вячеслав Малафеев, при счете 1:0 вышедший на замену после удаления основного вратаря Владимира Габулова и тут же отразивший пенальти. Наша команда, вдохновленная подвигом стража ворот, в меньшинстве рванула в атаку и забила еще два мяча…

А вот что предшествовало тому подвигу. За пару дней до игры с Македонией в интервью «Спорт-Экспрессу» Малафеев подчеркнул, что невызов на товарищеский матч с Польшей (вратарю «Зенита» тогда не хватало игровой практики) ничуть его не обидел. Гораздо важнее для питерского голкипера оказалось то, что об этом невызове и его причинах Хиддинк сообщил Малафееву лично – и до того, как список приглашенных был опубликован в прессе. «Это показало, что штаб сборной во мне по-настоящему заинтересован», – так высказался голкипер. Поступи тогда Хиддинк как типичный российский тренер, поленись набрать номер Малафеева – и не увидели бы мы в субботу чудесного спасения и вернувшейся к жизни сборной.

Спустя несколько дней я в разговоре с Хиддинком скажу:

– Малафеев, по его словам, благодарен вам за то, что о невключении в число приглашенных на матч с Польшей узнал от вас лично и до объявления списка в прессе.

– Это часть нашей стратегии общения с игроками. Если футболист владеет иностранными языками, стараюсь говорить с ним сам, в других случаях прошу сделать это Сашу или Игоря. У меня есть четкое правило: даже когда игрок не вызван на сбор, мы всегда ему звоним и объясняем, почему это произошло. Через некоторое время после матчей тоже обязательно созваниваемся с футболистами, чтобы обсудить с ними игру. Считаю, это нормальный процесс общения, который многое определяет для взаимоотношений в коллективе. Мы все – вместе, и игроки имеют право знать, что мы о них думаем. Даже если мы хотим сказать что-то нелицеприятное, это надо делать напрямую. Так справедливо. Только так игроки никогда не пожалуются на то, что мы ведем себя по отношению к ним нечестно.

Следующий матч сборная Россия проводила в Англии. На легендарном стадионе «Уэмбли» – точнее, совершенно новой 90-тысячной арене, построенной на месте арены, где англичане завоевали титул чемпионов мира 1966 года. Новый «Уэмбли» открылся за считанные месяцы до приезда россиян.

Главным героем английской прессы накануне матча был, естественно, Хиддинк. Специально подсчитал: в одной только Sunday Times фамилия тренера была повторена 26 (!) раз. Голландца здесь по-настоящему боялись.

В той же Sunday Times Хиддинк был назван «знаменитым алхимиком простых металлов международного футбола». «Если он только захочет, – писала газета, – он получит любую работу в футболе любой страны как минимум в ближайшие десять лет».

Independent цитировала Романа Павлюченко: «Хиддинк – великолепный тренер, который знает, как сплотить команду. Он дает игрокам уверенность в себе. Он уже проделал фантастическую работу, и я ожидаю еще большего успеха в будущем. Мы можем попасть на чемпионат Европы. Если честно, я хочу чтобы из группы вышли Россия и Хорватия».

Знали бы англичане, во что воплотится это желание форварда нашей сборной…

Некоторые издания начали публиковать страшилки, касающиеся предстоящей поездки английских болельщиков в Россию. Вот одна из них – из вроде бы солидной Sunday Telegraph. Как такое может публиковать издание, которое относится к категории качественных, – уму непостижимо: «7500 болельщиков сборной Англии, которые отправятся в Москву на матч 17 октября, ожидают серьезные неприятности вплоть до избиения. Заплатив по 60 фунтов за билеты, которые обычно на выездах стоят намного дешевле, плюс еще по 90 фунтов за визу, наши болельщики станут явными мишенями молодежного движения „Наши“, сформированного президентом Путиным и являющегося аналогом „Гитлерюгенда“. Один из методов „Наших“ – избиение иностранцев прямо в их отелях».

За два дня до матча я общался с Хиддинком в отеле Sopwell House в получасе езды от Лондона. И спросил:

– В России многие надеются, что ваш более богатый опыт и тактическое превосходство над Маклареном окажут решающее влияние на исход противостояния.

– Мы не должны переоценивать роль тренера, возводить ее в абсолют. У тренера в руках нет джойстика, с помощью которого он может по собственной воле поменять ход игры. Наша задача – верно выбрать игроков и дать им те задания, с которыми они смогут справиться.

– Верно ли утверждение, что по-настоящему футболист раскрывается именно в таких матчах, какой ждет сборную России в среду?

– Да, это правда. Конечно, о его мастерстве можно судить и по другим встречам, но именно в таких, наисложнейших, проверяется характер. По таким играм можно отличить мужчин от мальчиков, выяснить, кто настоящий боец, а кто, как говорят в Голландии, ягненок.

– 90-тысячная аудитория «Уэмбли» не может «раздавить» нашу сборную?

– Нет, все должно быть наоборот! Футбол ведь создан для зрителей, и игрок может только мечтать о выступлении перед такой аудиторией! Я обязательно скажу нашим игрокам: «Выйдите и покажите себя!»

За день до матча на загородной базе англичан в Лондон Колни я провел небольшой эксперимент. Задав капитану Джону Терри и главному тренеру Стиву Макларену один и тот же вопрос: «Кто из игроков в сборной России вам представляется наиболее опасным?»

Как только Терри начал рассуждать, что опасна-де у россиян вся команда, стало очевидно: фамилии игроков для капитана англичан остаются загадкой. Так он ни одной и не произнес. Даже не попытался. А когда Макларен начал с того же – организации игры российской сборной в целом – я едва не упал со стула: «Неужели и тренер не знает?!»

Тренер знал. В конце концов, он все-таки произнес «Аршавин» и «Кержаков». Но ощущения, что кто-то, кроме него, наших футболистов в Англии реально идентифицирует, все равно не возникло. И подумалось: когда у вас еще будет возможность заставить англичан навсегда запомнить ваши имена, парни?!

К моменту матча на «Уэмбли» мы могли опережать в таблице «Трех львов» на очко – но к нам здесь все равно пока относились с пренебрежением. Тренер-разведчик Николай Худиев в гостинице сборной рассказывал характерные подробности своего визита на матч Англия – Израиль. У нас к представителям других сборных относятся с радушием, сажают на лучшие места, водят в пафосные рестораны. Здесь же Худиева встретил не представитель федерации, а… нанятый Футбольной ассоциацией на пару часов таксист, который знал только то, в какой отель следует отвезти клиента. По поводу билета на игру, невзирая на предварительные договоренности, никто ему не звонил до тех пор, пока тренер не забил тревогу. На территорию стадиона его в сопровождении очередного таксиста впустили только после того, как он вручил полицейскому вымпел сборной России. Наконец, билет Худиеву выделили на верхний ярус за воротами.

Вспомнилась по этому поводу и еще одна история. Весной, на предварительном этапе юношеского чемпионата Европы, сборная Равиля Сабитова оказалась в одной группе с теми же англичанами, голландцами и чехами. Жили все в одной гостинице. Тинейджеры с туманного Альбиона в первые дни во время завтраков и ужинов в общем ресторане с россиянами даже не здоровались. Кто, мол, вы такие? Зато несколькими днями позже, когда россияне вышли в финальный турнир, а англичане остались с носом, они же просили наших мальчишек обменяться с ними футболками.

Увы, повторить достижение юношей взрослым россиянам не удалось. Они были разгромлены со счетом 0:3. И от просмотра видеоповторов того, как при счете 1:0 в пользу британцев шведский судья Ханссон ошибочно не засчитывает чистый гол Зырянова, легче не становилось…

«Конечно, чтобы побеждать Англию, в целом ряде компонентов игры нам нужно прибавлять. Но и вся команда, и я – мы все разочарованы „кражей“ того, что было нами честно заработано на поле. Полчаса назад я уже говорил с игроками, и они жаждут реванша в октябре. Они сами сказали: „В Москве англичанам придется тяжело“», – скажет мне Хиддинк спустя несколько часов по телефону. И ведь действительно – придется…

На первый взгляд, 0:3 были весомым поводом для гнева и возмущения. Но не обнаружилось у меня почему-то этих чувств, и стыдно тоже не было. Несмотря на счет, наш футбол не казался серым и безнадежным. Мы не стояли покорно на коленях, у нас была контригра. Которая, к сожалению, ни во что осязаемое не вылилась.

Назвать это поражение позором, исхлестать наших игроков колючими эпитетами у меня язык не повернулся. Сторонники философии, основанной на принципе «главное в футболе – счет на табло», наверняка следующим моим пассажем возмутятся, но игра российской сборной в Лондоне мне понравилась несравнимо больше, чем в Загребе – пусть там было 0:0, а здесь 0:3. Но если хорватская игра – именно игра! – породила большие сомнения в перспективе этой команды, то лондонская дала понять, что сборная России – живой организм. Далекий от совершенства, но живой, а не окаменевший. А где теплится жизнь – там остается место для веры.

После финального свистка Хиддинк встречал каждого игрока у выхода с поля и пожимал ему руку. Было видно: он не отвернется от этих парней, которым не удалось заставить Англию выучить свои имена. Но у них еще оставалась возможность сделать это – чуть больше, чем через месяц. 17 октября в «Лужниках».

Звонить людям по ночам вообще-то неприлично. Но главный тренер сборной, уезжая с «Уэмбли» в загородную гостиницу сразу же после пресс-конференции и обязательных мини-интервью английскому ТВ, в ответ на мою просьбу о разговоре сам предложил перезвонить ему попозже. Поэтому хотя в момент звонка и был час ночи по Гринвичу, а по Москве – все четыре, моя совесть была чиста.

Хиддинк сдержал обещание: его московский мобильный работал, и он снял трубку.

– Вы очень разочарованы?

– Завтра мы посмотрим и проанализируем игру, обсудим ее с Сашей и Игорем (Бородюком и Корнеевым), спокойно сделаем выводы. Но по горячим следам, конечно, эмоции бьют ключом. Как можно не быть разочарованным, когда значительные отрезки матча наша команда контролировала игру – и при этом уступила со счетом 0:3?

– Несмотря на все минусы, качество игры сборной мне понравилось куда больше, чем в Загребе, где команда только отбивалась. А вам?

– Да, в Лондоне мы сыграли агрессивнее и современнее. Проблема в том, что для успешной игры с таким соперником игроки должны находиться на вершине функционального состояния. Те же нападающие смогут выигрывать борьбу у отличных английских защитников и забивать только в том случае, если у них будет сила в ногах – какая была у того же Оуэна. Наши же форварды были этакими «приятными ребятами», не могли вгрызаться в мяч и завершать то, что создавалось до штрафной.

– После матча я беседовал с форвардом сборной Англии 80-х Джоном Барнсом, и тот выразил мнение: даже в лучших отрезках россияне по-настоящему не верили, что могут забить англичанам и быть им ровней.

– В какой-то мере соглашусь с ним. В чужой штрафной мы вдруг превращались в детей, наивных и податливых. Сказалось то, что футболисты английской сборной раз, а то и два в неделю проводят в клубах тяжелейшие игры, испытывают ожесточенное сопротивление высококлассных защитников. Наши футболисты этим похвастать не могут. Поэтому, к примеру, у англичан было преимущество наверху. Они умеют бороться, им на уровне автоматизма присущ бойцовский менталитет.

– Скажите честно: после «Уэмбли» вы верите, что мы сможем обыграть англичан?

– Мы выйдем на поле и сделаем все, чтобы это произошло. Для этого команда должна будет показать характер. И я верю, что она его покажет.

Разумеется, сразу после игры чувство было тяжелое. Отъезжая на метро от станции Wembley Park, я смотрел на подсвеченную гигантскую арку стадиона – и она казалась мне петлей, затягивающейся на шее нашей сборной. А когда стоял у выхода из VIP-лож в ожидании футбольных знаменитостей, представлял: вот появится сейчас Гари Линекер – и преобразует свою легендарную фразу: «В футбол играют 22 человека, а побеждают всегда немцы», – в другую: «В футбол играют 22 человека, а проигрывают всегда россияне».

Но это все были чистые эмоции, вызванные результатом. Без них настоящего восприятия футбола быть не может – однако давать им себя подмять тоже неправильно. Как неправильны, считаю, обвинения игрокам на болельщицких гостевых: мол, только и умеют они, что деньги считать, а как доходит дело до настоящей схватки – сразу в кусты.

В данном случае это обвинение было несправедливо. Кроме того, все по-прежнему зависело только от нас самих. Побеждаем Англию в Москве и Израиль в Тель-Авиве – едем на Euro-2008. И смеемся над самоуверенной фразой диктора по «Уэмбли», который сразу после финального свистка провозгласил: «Билеты в Австрию уже почти у нас в кармане!»

Что же до судьи Ханссона, то ни на секунду не сомневаюсь: если бы фамилия Зырянова была, к примеру, Джеррард и такой гол не засчитали бы в финальной стадии чемпионата мира или Европы, вой поднялся бы вселенский. И компьютерных диаграмм, доказьшающих, что мяч все-таки коснулся руки, никто бы не строил. Таблоиды – те и домашний адрес рефери не постеснялись бы раскопать и опубликовать, и флаг британский втихаря у дома разложить. Все это уже было – и не так давно.

Но мы должны понимать: матч проходил на гигантском «Уэмбли» в присутствии, по данным сайта FA, 86 106 зрителей. А Россия для мирового футбола – пока не чета Англии. Нам еще работать и работать, прежде чем нас в Англии начнут судить без малейших симпатий к хозяевам. Это право сильных. Какими мы очень хотим стать, почему и пригласили одного из лучших тренеров мира.

Радовались англичане этой победе без удержу. Прямо передо мной к метро по синусоиде брел бритоголовый субъект, зачем-то державший в руках свои джинсы. Был он при этом в одних трусах – и, словно заклинание, бормотал: «Мы победили Россию! Мы едем в Австрию!»

«Еще не едете, – писал я в «Спорт-Экспрессе». – Не верю, не хочу верить, что 17 октября в Лужниках все окажется банально и предсказуемо. У Хиддинка такого просто не может быть. Вспомните, как отчаянно сражались в прошлом году в Германии его австралийцы.

Так что надо проделать работу над ошибками – и победить Англию в Москве. С любым счетом.

Ничего заоблачного ни в английской сборной, ни в такой задаче нет. Тем, кто будет ее решать, надо только поверить в то, что это – возможно».

Перед домашним матчем с англичанами сборная России собиралась в московском отеле «Золото кольцо».

Казалось, после инцидента с Игнашевичем перед товарищеским матчем с Польшей опоздания исключены. Ан нет. Роман Павлюченко приехал в гостиницу на 19 минут позже назначенного срока.

Начиная с половины восьмого, администраторы сборной поддерживали с застрявшим где-то в районе проспекта Мира футболистом телефонную связь, поэтому тренерский штаб сборной знал, что Роман может не успеть.

Когда Павлюченко появился наконец в гостинице, журналисты, естественно, налетели на него с расспросами.

– Выехал за полтора часа. По всем расчетам должен был добраться вовремя. Но из-за пробок опоздал, – объяснил форвард.

– А почему на метро не пересели, как, к примеру, Торбинский?

– А я на метро не езжу.

Объяснение, надо заметить, просто феноменальное по своей убедительности…

Сразу отправлять Павлюченко домой, подобно Игнашевичу, Хиддинк не стал. Поздно вечером я дозвонился тренеру и спросил, как он отреагировал на случившееся.

– Не скрою, я был разочарован, – ответил голландец. – Многие игроки сборной могли бы пожаловаться на московский трафик. Более того, ряд футболистов и некоторые члены штаба сборной бросили машины и добирались на метро. Павлюченко же, фигурально выражаясь, проспал, чем меня весьма разозлил. Мы хотим, чтобы каждый игрок был предан сборной и демонстрировал эту преданность каждым своим поступком.

– Почему в этом случае вы решили его не отчислять?

– Мы думаем. Пусть форвард покажет свою амбициозность в работе.

В тот же день произошло еще одно примечательное событие: на пресс-конференции в Лужниках Хиддинк официально объявил, что достиг договоренности с РФС о продлении контракта до 2010 года. То, что это произошло за несколько дней до главного матча отборочного цикла, должно было дополнительно мотивировать игроков.

Что творилось в Москве накануне домашнего матча с англичанами, невозможно описать словами.

Когда я увидел в «СЭ» фото безразмерной очереди за билетами в Лужники, когда прочитал пробирающий насквозь репортаж моего коллеги Александра Мартанова о людях, которые мокли под ледяным октябрьским дождем ночь напролет, – мне стало ясно, что 17 октября нам есть на что надеяться. Да, британцы на бумаге сильнее нас, да, 3:0 на «Уэмбли» не вычеркнешь из памяти. Как, кстати, не вычеркнешь и первую мысль, когда нас, группу российских репортеров, одели в специальные жилетки и выпустили к бровке поля во время тренировки нашей команды на перестроенном лондонском стадионе.

Мы поднимали головы – и неба не было видно. 90-тысячные алые трибуны едва ли не вертикально уходили куда-то в космос. Уже было известно, что назавтра они заполнятся до отказа. И как было не появиться предательскому ощущению: «Как здесь можно выиграть?!» Конечно, мы постарались его тут же отогнать, но гол Оуэна в самом начале матча показал, что это до конца не удалось и самой сборной…

Заявок от организаций на билеты в Лужники поступило – 750 тысяч. Со времен матча восьмилетней давности 99-го года против украинцев Россия до такой степени не жила футболом. Как выяснилось, и рекордный по размерам флаг к поединку с Англией поклонники нашей сборной готовили. Это было здорово и полностью соответствовало уровню предстоящего события. Но было еще важнее, чтобы размер сердца нашей сборной 17 октября в Лужниках соответствовал масштабу этого полотнища.

За несколько дней до матча в отеле «Золотое кольцо» я побеседовал с Хиддинком.

– Вам не кажется чрезмерным ажиотаж вокруг предстоящего матча? Отборочный матч, пусть и решающий, пусть и против англичан, воспринимается в нашей стране едва ли не как финал чемпионата мира.

– На мой взгляд, слово «излишний» к ажиотажу вокруг футбольного матча неприменимо. То, что происходит сейчас в России, означает лишь то, что футбол жив – будь то соревнования на уровне сборных или клубов. Когда та или иная игра вызывает такое внимание, это прекрасно! В конце концов, футболисты играют не для себя, а для обычных людей с улицы. Мы всегда должны помнить о том, для кого создана эта игра.

– Но не может ли весь этот шум отрицательно подействовать на сборную, которая к подобному не привыкла?

– Исход этого тяжелейшего матча в любом случае зависит не от шума, который его окружает, а от того, что будет происходить на поле. У нас должен быть очень хороший день плюс немного удачи. У англичан должен быть обычный день. Сочетание этих факторов даст нам хороший шанс на победу.

– Вы не боитесь, что 0:3 на «Уэмбли» ударит по и без того хрупкой уверенности игроков в себе?

– Исходя из впечатлений на тренировках в последнюю неделю, я не заметил никакого страха из-за результата на «Уэмбли». Мы анализировали тот поединок вместе с командой, просматривали его в целом и по частям. И лишний раз убедились в том, что в его ключевых моментах нам не хватило в первую очередь концентрации.

Уверенности нам добавила еще одна деталь. Мы четко увидели: гол Зырянова при счете 0:1 был абсолютно чистым. Мяч попал в середину его груди! Даже не в плечо, а в середину груди! Когда команда видит такое, то, естественно, испытывает злость, раздражение. И ощущение, что ее ограбили. И когда ты, тренер, разбираешь этот эпизод с игроками, они реагируют на него однозначно: хей, ребята, мы забили честный гол, счет стал бы равным, и никто не знает, как бы Англия отреагировала! И это ощущение тоже придает футболистам уверенности. При этом вовсе не собираюсь утверждать, что проиграли из-за арбитра.

– После первого матча с Англией я спросил вас, какие ошибки на «Уэмбли» сделали лично вы. Вы сказали: нужно проанализировать игру, и лишь потом ответ станет возможен. Теперь он у вас есть?

– Да. Могу себя упрекнуть в одной важной недоработке. Вспомните первый гол, который был забит не непосредственно после углового удара, а после повторного навеса с того же правого фланга соперника. При первой подаче организация нашей обороны в точности соответствовала тому, что мы отрабатывали на тренировках. И вратарь, и защитники, и другие игроки находились именно там, где должны были. Затем мяч отскочил обратно к тому же игроку, который подавал корнер, – Бэрри. И вот в этот-то момент от нашей организации обороны не осталось ничего. Возможно, мы, тренеры, должны были на занятиях в большей степени обратить внимание игроков на такие ситуации. Нам требовалось сказать: «Ребята, если дело после углового доходит до повторного навеса, мы должны делать то же самое, что в первый раз, – и так до тех пор, пока эпизод не исчерпан и мяч не находится далеко от наших ворот!» И не просто сказать, а отработать, смоделировать подобные ситуации во время тренировок. Этого мы не сделали, что должен признать.

От российского тренера практически никогда невозможно услышать слова о собственной вине в поражении. Но даже если он и говорит: «Беру вину на себя» – то никогда не конкретизирует, в чем именно. И возникает подозрение, что такое самобичевание – не более чем игра на публику. Хиддинк же публично разъяснил, в чем именно он ошибся! Я слушал его – и понимал, что с таким подходом нам есть на что надеяться 17 октября.

Отдельно мы поговорили о Романе Павлюченко. Человеке, которому суждено было стать героем матча. Но тогда (интервью было опубликовано в день матча) разговор о нем велся отнюдь не в радужных тонах…

– Как Павлюченко отреагировал на инцидент с опозданием на сбор?

– Это был локальный инцидент. Павлюченко – хороший игрок и человек. Но, по моему мнению, он все еще не до конца понимает, насколько высок потолок его возможностей. Он способен делать гораздо больше, чтобы соответствовать тому таланту, которым наделила его природа. На днях я посмотрел запись матча «Спартак» Нальчик – «Спартак» Москва. И искал на поле Павлюченко. Считал, сколько касаний мяча он сделал во втором тайме. Насчитал два! (Последнее слово для пущего эффекта Хиддинк произнес по-русски. – Прим. И. Р.) Можно, конечно, говорить, что в этом виновата и команда. Но ты должен говорить себе: «Я лучший снайпер чемпионата России! Я должен работать так, чтобы у партнеров не было возможности меня не заметить!» Поймите: я люблю этого парня. Но иногда он превращается в спящего гиганта.

– Можно ли говорить о том, что его менталитет не соответствует его таланту?

– Подобные высказывания доводится слышать нередко. Это неправда. Он хороший парень и любит футбол. Но во время матчей Павло может быть куда более требовательным к себе игроком, которого чужие защитники будут бояться гораздо больше. Сейчас – по крайней мере если говорить о больших командах – Павло наводит далеко не такой страх, как может. Он способен каждым своим действием в чужой штрафной говорить: «Это моя территория. Здесь я – босс».

Затронули мы с Хиддинком и более глобальные, нежели отдельно взятый матч, темы.

– Многие журналисты и болельщики сравнивают вас с Дэвидом Блаттом – израильским тренером баскетбольной сборной России, превратившим посредственную команду в чемпионов Европы. Вы слышали о нем?

– Признаться честно, нет. Будучи человеком амбициозным, смотрю и на наши перспективы в футболе с энтузиазмом. Но в то же время мы не должны забывать, что путь нам предстоит еще очень долгий. Мы можем войти в десятку лучших команд Европы, но для этого нужно еще много усилий.

– Но возможно ли однажды такое же чудо – континентальное чемпионство России в футболе?

– Однажды – да. Но для этого нужно немало лет работы над улучшением инфраструктуры. В той же Голландии, где населения всего 16 миллионов человек, каждый год появляются таланты, потому что система работы в клубах и федерации отлажена. В России – 140 миллионов жителей. Потенциал – огромный. Но столь же огромной должна быть и работа, чтобы его реализовать. Один из ключевых моментов – образование детских тренеров.

– В частности, отбивание у них охоты брать взятки у родителей за «преференции» своему чаду.

– И это тоже. Каждый мальчишка мечтает об одном – играть. И мы должны дать ему лучших учителей. Чистых на руку учителей.

– Мутко объявил, что за выход в финальный турнир Euro-2008 каждый игрок получит по 100 тысяч долларов. В то же время англичане играют за свою сборную бесплатно, передавая все гонорары в благотворительный фонд. Какой подход вам ближе?

– Деньги, на мой взгляд, не могут быть настоящей мотивацией. Честно говоря, когда слышу, хоть и не имею тому подтверждения, суммы бонусов в России за победы в некоторых играх и завоевание некоторых титулов, мне кажется, что это перебор. Таково мое личное мнение. Премии должны быть хорошими и адекватными – но не заоблачными.

Мы не должны забывать о том, что истинными хозяевами футбола и владельцами клубов являются люди с улицы. Болельщики. Нам нужно думать о них. И чем больше мы говорим об огромных деньгах, которые крутятся в игре, тем болезненнее это для них. Нет, футболисты должны хорошо зарабатывать, это свободный рынок. Но задирать финансовую планку чрезмерно высоко, считаю, нельзя. До добра это не доведет.

У меня отличная зарплата, очень ею доволен. Но большой самообман искать мотивацию во внешних факторах. В деньгах, машинах, других проявлениях красивой жизни. Может быть, я по образу мышления простой человек, но для меня не это является причиной, по которой люди играют в футбол. Причина эта – любовь к самой игре, к ее процессу. Эта внутренняя мотивация, убежден, гораздо сильнее внешней! У некоторых игроков она может быть сильнее – примеры мы уже приводили. Внутренняя мотивация, а вовсе не внешние бонусы, приводит к тому, что ты отдаешь себя игре на все сто процентов. Если ее нет, твои успехи не продлятся долго. Ты не заметишь, как окажешься вне футбола высших достижений.

– Сами вы чувствуете повышенную нервозность перед игрой в Лужниках?

– Нет. Зато у меня есть хороший заряд, желание сражаться. А в среду вечером настанет время игроков. Интерес к матчу российской публики огромен, Лужники будут заполнены до отказа – и мы должны будем отблагодарить публику запредельной самоотдачей. Это – обязанность каждого футболиста нашей сборной перед болельщиками. Перед людьми с улицы. Мы обязаны подарить им фантастический вечер!

– Признайтесь честно: вы верите в победу над Англией?

– Мы начнем эту игру с огромной энергией и верой. Мне не нужно напоминать, где находимся в рейтинге ФИФА мы, а где – они. Но если мы с первых же минут покажем футбол страстный и умный, то вкупе с великолепной поддержкой наших болельщиков и элементом удачи этот вечер для нас может стать особенным.

– Дай вам Бог удачи!

«С ума сойти!» – такой была шапка на первой полосе «Спорт-Экспресса» 18 октября 2007 года. А под ней – комментарий «с колес» автора этой книги, в котором не хочу менять ни буквы. Чтобы вы пропитались фантастическими эмоциями, которые я испытал там, на трибунах Лужников. Откуда, собственно говоря, эти строки и писались…

«Это – та самая Россия, умом которую не понять.

Вот объясните – как можно после двух третей матча пребывать в состоянии кромешной безнадеги, а потом за четыре минуты перевернуть все с ног на голову?

И еще объясните, как может роковой удар, с которым не справился Робинсон, нанести Алексей Березуцкий – защитник, который ногами отродясь по чужим воротам не попадал?

И как можно не отчаяться, когда на «Уэмбли» не засчитали твой чистейший гол, и быть среди лучших на поле в Москве, и заработать переломный пенальти, как Зырянов?

И как можно в первом своем полном матче за сборную победить Англию, как Габулов?

И еще объясните – как Россия в решающем матче может победить Англию?!

Все эти вопросы в такой день можно продолжать бесконечно. Потому что случившееся вчера вечером в Лужниках – иррационально. Необъяснимо. Чудесно. Мы не верили, что такое чудо может произойти с нами. Но оно произошло.

Когда перед началом матча всю трибуну С накрыло гигантским полотном с чудищем-медведем и надписью «Вперед, Россия!», когда вся трибуна В окрасилась в цвета российского триколора, мне захотелось самому выскочить на поле и порвать англичан в клочья. Жаль, сборная наша во время исполнения гимна стояла к этому полотну спиной. Потому что мы должны, обязаны были на поле превратиться в таких же зверей. В хорошем смысле, конечно.

Но началась игра, и тут же создалось впечатление, что мы уперлись в глухую стену и никогда ее не проломим. Оттого что не верим. Я читал анкету игроков в «СЭ» и поражался: никто не знал, когда мы последний раз побеждали «Трех львов». А ведь это было на Euro-88 – всего 19 лет назад!

Англичане позволяли нам владеть мячом, сколько влезет. Но мы не знали, что с этим мячом делать. А тут еще и первая за матч их атака. С голом Руни и необъяснимым проигрышем Игнашевичем верховой борьбы Оуэну, который ниже на 13 сантиметров. Не верю, что в этот миг вы не сказали себе: «Это все».

После перерыва продолжалось то же самое, и уже казалось, что действительно нет у нас ни капли надежды.

Но…

Вчера в «СЭ» Гус Хиддинк заявил, что Павлюченко часто превращается в «спящего гиганта». Голландец посвятил форварду «Спартака» пронзительный монолог. "Павло наводит на чужих защитников далеко не такой страх, как может. Он должен каждым своим действием в чужой штрафной говорить: «Это моя территория! Здесь я – босс!»

Павлюченко говорит, что этого интервью не читал. Но вышел на замену и стал боссом. Как он разметал трех соперников, стремясь на добивание, – вы видели. Как видели и гениальный пас Аршавина на Зырянова, которого сбил в своей штрафной – какой же это, черт побери, сюжет! – автор английского гола Руни.

Мне безумно хотелось, чтобы за свою спесь англичане понесли наказание. И когда на послематчевой пресс-конференции Макларен, потеряв лицо, демонстративно отказался отвечать на вопросы российских журналистов, я убедился, что был в этом чувстве прав.

Получите, джентльмены, за нагло потушенный свет во время разминки россиян перед началом поединка на «Уэмбли» – и включенный сразу после выхода на поле англичан.

Получите за отправку нашего тренера Худиева, приехавшего просматривать ваш матч с Израилем, на верхний ярус за ворота.

Получите за отказ дать нашей сборной машину сопровождения в Лондоне. И за незасчитанный гол Зырянова – тоже получите.

Получите за крик перед началом вторничной тренировки в адрес работников стадиона: «Быстро ушли все с поля! Мы на час его купили, и здесь не должно быть никого, кроме нас!» И за реакцию знаменитого форварда Иана Райта на звонок нашего корреспондента Росса Уильямса с просьбой дать предматчевый комментарий: "Fuck off – получите еще.

Получите за то, что фотографов гнали в шею за выполнение своей работы. И за то, что не удостоили внимания четырех московских школьников, героически ждавших ваших автографов в полночь у гостиницы Swiss Hotel, – получите тоже.

Умом Россию не понять. Мы не могли и не должны были выиграть этот матч, но мы его выиграли. И несколько дней имеем полное право по этому поводу сходить с ума.

Но потом настанет время вспомнить, что в ноябре нас ждет матч с Израилем. Не выиграть его после такого будет… тоже по-русски. Один раз мы это уже проходили. Когда в 99-м после триумфа на «Сен-Дени» пропустили гол на исходе матча с Украиной.

Может, для того у нас теперь и работает европейский тренер, чтобы тот ужас больше не повторился?..»

Коль скоро я перечислил состав нашей сборной в историческом матче против Франции на «Сен-Дени» в 99-м, то будет справедливо сделать это и сейчас. Англичанам в Лужниках противостояли: Габулов, В. Березуцкий (Торбинский, 46), Игнашевич, А. Березуцкий, Анюков, Зырянов, Семшов, Билялетдинов, Жирков, Аршавин (Колодин, 89), Кержаков (Павлюченко, 58).

Наутро после игры мне позвонили с поздравлениями из Лас-Вегаса. На другом конце света, в волшебном оазисе посреди пустынной Невады, наш человек, артист цирка и страстный футбольный болельщик Антон Куникеев, едва ли не плакал от счастья. Если бы спустя минуту раздался звонок откуда-нибудь из Австралии или Антарктиды – ничуть бы не удивился.

На последних минутах мы, журналисты, сидели в ложе прессы, вцепившись в столы и забыв о ноутбуках, и до конца не верили, что наши не пропустят. Но истекла третья добавленная минута, Торбинский в падении выиграл борьбу у Даунинга, мяч отскочил к Джеррарду и…

Раздался свисток, которого ни в Лужниках, ни даже по телевизору не было слышно – потому как потонул он в реве нечеловеческой силы. Реве 80 тысяч ошалевших людей, которые пришли на стадион в порыве последней безоглядной надежды, а получили – победу. Мой одноклассник, живущий неподалеку, рассказал, что Лужники издавали грохот упавшего метеорита. И одновременно истошно кричали десятки людей практически в каждом окне окрестных домов!

В среду Россия на полтора часа превратилась в Италию, Бразилию или ту же Англию. О матче в Лужниках знала вся страна. Может, до матча это и было из-за соперника. А после – уже из-за нас. Из-за наших игроков и нашего голландского тренера. Без которого футболисты в течение многих лет ничего подобного сделать со страной не могли.

И очень хотелось спросить: у кого-то из вас еще остались вопросы к Гусу Хиддинку, господа квасные патриоты? Или вы опять назовете его везунчиком и завистливо сморщитесь: мол, «от нашего толку было бы не меньше»?

Нет, придется ура-патриотам скромно помолчать. Как и после победы на чемпионате Европы баскетболистов сборной России во главе с израильским тренером Дэвидом Блаттом и натурализованным американским темнокожим разыгрывающим Джоном Робертом Холденом. А потому эта победа стала еще и триумфом широкого, свободного взгляда на мир над узколобостью и мракобесием. Тем, что проявил тренер Макларен, запретивший переводить свои ответы на русский.

Об этой заносчивости англичан несколько месяцев спустя я поговорил с Дмитрием Сычевым.

– Правда ли, что после матча с англичанами на «Уэмбли» на предложение наших игроков обменяться футболками соперники отдали свои, а ваши брать отказались, чем оскорбили до глубины души?

– Не совсем так. Свои футболки они тоже не отдавали. Просто сказали троим нашим ребятам, что меняться не будут. А то, что тем самым они нас разозлили, – правда. Такое высокомерие редко встречается.

– То, что во время разминки сборной России на «Уэмбли» не был включен свет, тоже взяли на заметку?

– Да. Хотя в первый момент я подумал, что это у англичан такая «фишка»: пока зрители не заняли места, должно быть темно. Но когда на поле вышли хозяева и все сразу зажглось, стало ясно: это к нам такое отношение. Почему-то я думал, что на уровне европейских сборных такое немыслимо, что понятие нормального человеческого отношения – для них не пустой звук.

– В Лужниках уязвленное самолюбие дало о себе знать?

– Мы очень сильно хотели победить. Не могу сказать, что все давалось легко – игра то шла, то не шла, команда какое-то время ее нащупывала. Зато после пенальти, реализованного Павлюченко, как будто прорвало. Англичане не знали, куда бежать и что делать, наши закрутили такую карусель, что у тех головы закружились! У англичан паники никогда не бывает, а тут Россия заставила их паниковать, задавила и в конце концов забила второй гол! А если бы чуть больше повезло, забила бы и третий.

Хиддинк на мой рассказ об английском высокомерии и реакции на него российских футболистов отреагировал так:

– Очень хорошо, что футболисты так реагируют на высокомерие. Это действительно лишний повод наказать соперника. Но я бы хотел, чтобы для наших игроков мотивация исходила не только от оппонентов, но и от самих себя.

В перерыве матча Хиддинк сказал игрокам фразу, которую потом цитировали все: «Вот увидите, парни, в этом матче настанет минута, когда вы сможете перевернуть игру. Не упустите своего шанса».

Они не упустили.

«Сумасшедшие четыре минуты», на которые кивали англичане в бесплодных поисках объяснения необъяснимого, на самом деле были… 45 секундами. Это потом нам казалось, что все время между двумя голами Романа Павлюченко сборная России штурмовала ворота Пола Робинсона как окаянная – столько в эти незабываемые мгновения вместилось.

Все было не так. А как – моя обязанность разложить по полочкам. Потому что эта невероятная картина: «Россияне на футбольном поле закатывают англичан под асфальт», которая привела к нашей первой домашней победе над ними во всей советско-российской истории, должна сохраниться в нашей памяти посекундно. Что я с удовольствием и сделал, раскладывая при помощи DVD всю эту сказку на молекулы до шести утра следующего дня.

Итак, Павлюченко с пенальти сравнивает счет. Тут же вбегает в ворота, забирает оттуда мяч, бежит с ним к центру поля, по ходу успевая его поцеловать. Может, этот поцелуй спустя четыре минуты и направил отскок от Робинсона туда, куда нам было надо? А Хиддинк тем временем демонстрирует команде жест: на одной руке – два выставленных пальца, на другой – один. Объяснять надо?

Сразу же после гола ярких событий не было. Был довольно грубый фол Жиркова на Оуэне, было довольно продолжительное лечение прямо на поле Джо Коула. И в конце концов, когда на секундомере значились цифры 71.24, Габулов с ноги выбил мяч высоко в воздух.

71.31. От англичан, вроде бы выигравших верховую борьбу, мяч отскакивает на левый фланг к Аршавину. Капитан ловко пробрасывает мяч мимо Ричардса, который идет на блокировку, но ловит воздух. Настырный защитник вроде бы опять настигает Аршавина, однако тот следующим касанием вновь ускользает от Ричардса. 19-летний защитник «Манчестер Сити», которому в будущем прочат лавры лучшего игрока обороны в Европе, еще не скоро забудет эти два акта издевательства! А экс-тренер сборной Англии Гленн Ходил на сайте Sky TV заявит: «Их „десятка“, Аршавин, стал главной проблемой для нас. Этот парень нашел зазор между нашей полузашитой и обороной, а русские во втором тайме принялись „кормить“ его мячами. Это и привело к десятиминутке, когда они нас подавили».

71.36. Уйдя второй раз от Ричардса, Аршавин успевает прямо от лицевой линии навесить почти через всю штрафную. Маленький Торбинский умно сбрасывает мяч Семшову. Под удар динамовца бросается Джеррард.

Аршавин тем временем… уходит за лицевую линию поля и остается там стоять вплоть до гола! Объяснялось это тем, что капитан сборной боялся, вернувшись на поле, оказаться в офсайде и сорвать наш штурм, который накатывался волнами. Остроумное решение, без которого, возможно, ничего бы и не произошло…

71.41. От капитана англичан мяч отскакивает к прибежавшему за это время в штрафную Зырянову. Тот пасует назад Торбинскому. Попытка хавбека «Спартака» пробросить мяч между ногами у Коула оказывается безуспешной, но мяч вновь оказывается у Торбинского.

71.44. Кэмпбелл делает подкат под Торбинского, но все, чего добивается, – отскок мяча к Билялетдинову. Тот, развернувшись, в одно касание переправляет мяч к линии штрафной Жиркову, армеец – опять же в касание – Павлюченко. Спартаковец пытается подработать мяч пяткой, Кэмпбелл пытается его выбить, но того опережает все тот же Жирков. И пасует назад Семшову.

71.55. Хавбек вторым касанием отдает мяч назад Алексею Березуцкому. До ворот теперь 30 метров, и англичанам может показаться, что опасность миновала.

72.00. Березуцкий играет в «стенку» с Игнашевичем, попутно отрезая прессинговавшего Оуэна, и первым же касанием делает острый продольный пас Жиркову. Тот резко смешается слева в центр, уходя от Ричардса, который останавливается и начинает охранять пустоту. В борьбу с Жирковым вступает Райт-Филлипс, но наш хавбек ставит корпус и не дает сопернику подобраться к мячу. После трех касаний Жиркова (все – левой ногой), приемный сын Иана Райта все же исхитряется из-за спины легким тычком выбить у него мяч. Но лучше бы он этого не делал. Лучше для англичан, конечно.

72.04. Пасует Райт-Филлипс аккурат Березуцкому, подключившемуся к позиционной атаке. Такое уже доводится видеть крайне редко. Но то ли еще будет!

72.06. Березуцкий, первым касанием подработав мяч, тут же плотно «заряжает» по воротам низом с правой. Наверное, это лучший удар ногой в его карьере. Помешать ему в последнее мгновение пытается Джеррард, но его подкат приводит только к тому, что Робинсон, как он позже признается, не видит момент удара.

72.07. Вышедший к линии вратарской Робинсон в броске неуклюже парирует мяч перед собой. На стоп-кадре видно, что Павлюченко в этот момент находится дальше от ворот и чем опекающий его Лескотт, и чем Кэмпбелл, и чем Фердинанд. Как он успел всех их опередить, черт возьми?

72.09. В момент, когда мяч уже отскочил от Робинсона на пару сантиметров, Павлюченко реагирует моментально и уже берет едва ли не низкий старт, в то время как неопытный Лескотт еще стоит на прямых ногах. В результате Павлюченко опережает Лескотта, который летит в бесполезный подкат. Кэмпбелл не успевает подстраховать своего партнера, а Робинсон, выбросившийся навстречу, – помешать нашему нападающему нанести удар. Фердинанд, осознав гибельность ситуации, бежит догонять мяч к линии ворот. И не успевает. Мяч не спеша вкатывается в ворота, Павлюченко бросается в кучу-малу из тренеров и партнеров, а Фердинанд зло выбивает мяч из ворот.

Невозможно поверить, что все эти события, на описание которых пришлось потратить 60 строк компьютерного текста, вместились в три четверти минуты. Невозможно поверить, что в этой затяжной суператаке участвовали десять (!) наших игроков, включая Габулова, – единственным, кто не коснулся мяча, был Анюков. Невозможно поверить, что знаменитым англичанам все это время позволялось сделать не более чем по одному касанию подряд, и все эти робкие касания возврашали мяч нашим футболистам. Невозможно поверить, что россияне оказались способны на такой штурм, когда время изнурительнейшего поединка уже перевалило за 70 минут.

Нет, вот в это как раз поверить возможно. Точно так же рвала и метала сборная Австралии Хиддинка на ЧМ-2006 в последней десятиминутке поединка с Японией. И превратила 0:1 в 3:1. Эта обшекомандная ярость – его «фишка».

Через несколько секунд телекамера выхватит крупным планом лицо Оуэна. И невозможно будет не заметить потухшие глаза. С его партнерами случится то же самое. Пропустив второй гол всего лишь на 73-й минуте, Англия за оставшуюся 20-минутку (с учетом добавленного времени) не создаст ни одного даже полуголевого момента. Командовать парадом в концовке встречи будет Россия, и не случайно еше один бывший главный тренер «Трех львов» Грэм Тэйлор в интервью «Спорт-Экспрессу» скажет: «Россияне использовали единственный имеющийся в их распоряжении козырь: они просто оказались сильнее духом».

Вдумайся, читатель: мы оказались сильнее духом, чем Стивен Джеррард, который в мае 2005-го в финале Лиги чемпионов против «Милана» при счете 0:3 поднял свой «Ливерпуль» на один из самых нереальных подвигов в истории мирового футбола! Это ли не чудо?

И даже Макларен сквозь зубы признал: «К тому, что произошло, искусственное поле не имеет никакого отношения».

Поле было искусственным. А преодоление, на которое оказались способны русские, – самым что ни на есть настояшим.

Не работай Хиддинк все эти месяцы над изменением психологии нашей команды – не бывать бы тому преодолению.

В книге «Гус Всемогуший» приведена цитата Кержакова:

«От него (Хиддинка) требуется нечто такое, что очень сложно передать на словах: ему нужно вселить в команду веру. Понимаю, что звучит это как-то религиозно – внушать веру, как будто он обходит номера, как священник, и взывает к потусторонним силам. Это не так, конечно, но вот когда смотришь на главного тренера за несколько часов до начала того же матча с Англией, а он ни ногти не грызет, не старается походить на мрачную тучу, а с кем-то шутит, на какие-то вопросы журналистов отвечает, подмигивает футболистам, то понимаешь, что тренер может вести себя так раскованно только тогда, когда уверен в своей команде».

Футбол неистощим на сюжеты. А футбол грандиозный, если не по качеству, то уж по эмоциям точно, – на сюжетища.

Когда Павлюченко непостижимым образом опередил трех защитников сборной Англии заодно с голкипером Робинсоном и проткнул в ее ворота свой второй мяч, о чем вы подумали? Я – о том, что Павлюченко на 19 минут опоздал на сбор национальной команды и был на грани выдворения из нее. Хиддинк в конце концов простил форварда – но был на него крепко зол. И, прежде чем амнистировать, провел с Павлюченко жесткую «оздоровительную» беседу.

И кто знает – случились бы два гола в ворота англичан, не прояви восемью днями ранее Павлюченко вопиющее легкомыслие? Администраторы сборной за полчаса до «дедлайна» звонили ему и умоляли: Рома, спускайся в метро, ты не успеешь! Рома беспечно отвечал, что на метро не ездит. Тренер Бородюк тем временем бросил машину и добирался подземкой. Футболист Торбинский – тоже.

Как за восемь дней ветер в голове игрока мог превратиться в смерч, который смел с пути родоначальников футбола? Как?!! А вот так. По-русски. Опоздание, непростой разговор с Хиддинком, колючие тренерские интервью, наконец, невключение в стартовый состав – все это, убежден, разбудило «спящего гиганта». Будь он все эти дни одним из многих, не фокусируйся на нем особое внимание – может, так и растворился бы Павлюченко в среду на родном лужниковском поле, как порой это случается с лучшим снайпером чемпионата России, когда он встает не с той ноги. Всем известно, что он человек настроения. Тот эмоциональный вулкан, в кратере которого нападающий пребывал последние дни, вывел его из летаргического сна. А бодрствующий Павлюченко – это страшный Павлюченко. И иногда – даже героический.

Павлюченко прорубил себе путь к чужим воротам, как говорили когда-то, «огнем и мечом». В эту секунду он был похож на героя боевика, в одиночку сокрушаюшего четырех противников. В Лескотте, которого он, казалось, прошил пулеметной очередью, – 188 сантиметров и 89 килограммов. В находившемся рядом Кэмпбелле – 188 и 91. В пытавшемся подстраховать Фердинанде – 188 и 83. Наконец, в бросившемся в ноги Робинсоне – 193 и 90. Таким образом, Павлюченко одним рывком управился с 757 сантиметрами общего роста и 353 кило живого веса! Со Змеем-Горынычем ростом в семь с половиной метров и весом в три с половиной центнера!

Любопытно, что от одного из коллег, неравнодушных к красно-белым, после матча я услышал: «Ну все, теперь Рома в матче с „Москвой“ будет отдыхать. Переваривать дубль англичанам».

Коллега окажется более чем прав. Павлюченко на следуюший же день станет героем всех рейтинговых телепередач страны во главе с «Фабрикой звезд» – и до конца не придет в себя вплоть до мая 2008-го…

Макларен на пресс-конференции громыхал: «Пенальти – это абсолютный позор!» Помолчали бы граждане англичане, вспоминая хотя бы отмененный гол Зырянова в Лондоне. К тому же Руни – специально смотрел повтор – не сказал Медине Канталехо ни слова, только поморшился, как после приема касторки. И это Руни, чье умение виртуозно материться на судей известно далеко за пределами Великобритании. Блестяший форвард знал, что великолепный пас Аршавина застал его врасплох (кстати, почему там вообше оказался Руни?) и на Зырянове он сфолил.

Оставался вопрос – где. Макларен крикливо настаивал, что за пределами штрафной. Вначале – да. Но стоп-кадр ясно показал: рука Руни держит трусы Зырянова, когда ступни нашего хавбека еще находятся чуть-чуть за линией штрафной, зато корпус с этими самыми трусами – уже внутри. А значит, назначить 11-метровый судья имел полное право.

Кстати, газета Guardian, чье независимое мнение часто идет вразрез с популистскими позициями многих соотечественников, написала: «Да, фол был совершен частично за пределами штрафной, но риск был огромным, и никакого сюрприза в том, что пенальти был назначен, нет. Кроме того, те, кто хочет во всем обвинить арбитра, должны так же вспомнить другую его ошибку – решение не отменять прекрасный гол Руни, который частью своего тела находился в офсайде».

Конечно, все в этом матче было далеко не гладко. Все могло для нас закончиться на 50-й минуте, когда после подачи Бэрри со штрафного на линии вратарской непостижимо остался один-одинешенек Джеррард. Капитан «Ливерпуля» такие забивает десять из десяти. А это был одиннадцатый. Роковой.

Что ж, из таких драм и состоит футбол. Ирония судьбы в том, что обычно на беду с реализацией моментов сетуем мы. И на неумение достигать результата в главных поединках – тоже. А тут из уст Грэма Тэйлора мы услышали нечто изумительное: «Англия просто не умеет играть решающие матчи». Вторил ему и Дэвид Платт: «Именно в подобных поединках сборная Англии своей лучшей игры не показывает».

Один из футболистов «Трех львов» после матча отправил своему российскому приятелю sms-сообщение с текстом исчерпывающего содержания: «Каким же мы сегодня были дерьмом…»

Тут игрок, конечно, перегнул палку. Первый тайм в исполнении англичан был вполне качественным, да и начало второго – сносным. Но факт, что адекватного ответа взрыву россиян Англия не нашла. Штурмуй она после второго гола Павлюченко ворота Габулова, создавай момент за моментом – британцы вправе были бы сетовать на несправедливость. Но при счете 2:1 у них сгорел предохранитель под названием «характер».

А у нас в Лужниках он, напротив, прорезался.

Главу Счетной палаты России Сергея Степашина в интервью «Спорт-Экспрессу» уже после окончания отборочного цикла спросили:

– Не возникает ли ощущения, что нынешнее поколение не готово биться на пределе за честь страны?

– Может, и возникло бы, не наблюдай я матча с Англией. Вся страна видела – бились же! После того как счет стал 2:1, промелькнула мысль: сейчас наши прижмутся к своим воротам и их разобьют. Но не отошли ведь назад! Напротив, атаковали, могли забить еще. А у страны какое счастье! Мне Константин Эрнст потом сказал, что этот матч смотрели 60 процентов жителей России. Шестьдесят! Это потрясающе, такого никогда не было!

Странно было осознавать, что после такой победы мы еще не на чемпионате Европы. Что еще надо поехать в Израиль и выиграть там.

В ноябрьском Тель-Авиве все складывалось в нашу пользу – включая то, что из-за травмы не смог приехать ведущий полузащитник израильтян Йосси Бенаюн из «Ливерпуля». Подозрительно размягченная предматчевая атмосфера побудила меня к таким строкам в «Спорт-Экспрессе» в день матча:

«Отсутствие Бенаюна может окончательно утвердить в головах наших футболистов мысль, что Россия – явный фаворит. Достаточно вспомнить последние туры нашего первенства, и психология российского сборника станет понятна. Дома-то эти парни привыкли: если кому-то что-то надо, а кому-то – нет, выигрывает обязательно первый. Своего „Экселсиора“ – скромнейшего клуба, который в прошлогоднем чемпионате Голландии бескорыстно отнял чемпионство у A3, – в России нынче ни на каком уровне не нашлось.

Израилю ничего не надо, Бенаюн не приехал… Самое страшное, если к матчу на «Рамат-Гане» россияне подойдут с таким вот благодушием.

Потому что нашему футболисту, чтобы выиграть, нужно быть голодным, злым и уязвленным в самых лучших чувствах. Так, как это произошло с Англией.

На этой злости, помноженной на стратегический ум Хиддинка и кураж Павлюченко, мы и победили Англию в Москве. Но теперь злость взять неоткуда.

Давно уже Россия так не ждала, не надеялась – а главное, не верила.

Первый канал уже неделю крутит анонс матча, где подчеркивается: много-много лет программа «Время» выходила в 21.00, и никакие стихийные бедствия, никакие смерти вождей и перевороты, никакие катаклизмы не были способны это изменить.

Сегодня «Время» начнется в 20.30.

За полтора года в стране Хиддинку удалось главное – кажется, Россия становится футбольной страной. Но для того чтобы она ею стала, сегодня мы обязаны выиграть у Израиля. О-бя-за-ны!

Один такой шанс наш футбол упустил в 99-м: сведя страну с ума победой на «Стад де Франс» над действующими чемпионами мира, наша сборная сыграла вничью с Украиной. И футбол надолго перестал быть в России культом, которым, казалось, становился.

Вот он – шанс номер два.

Включайте телевизоры, усаживайтесь поудобнее.

Вперед, Россия!»

Два бритоголовых человека, все в наколках, тяжело поднялись со своих мест в тель-авивском кафе и направились в центр зала – чтобы видели все. Мутно посмотрев на окружающих, они стали изображать какое-то подобие танцевальных телодвижений – хотя не то что танцевать, а стоять на ногах могли с трудом. Потом попытались спеть. Слова разобрать было невозможно, да и сами «певцы», по-моему, их забыли – зато мотив угадывался легко. Этот любимый мотив британских фанатов я не раз слышал на матчах сборной Англии. На чемпионатах мира во Франции, Японии и Корее, Германии, на первенствах Европы в Голландии и Бельгии, в Португалии…

Я с тоской подумал: услышим и в Австрии со Швейцарией. Вместо «Катюши», которую во время матча распевали российские болельщики. Вместо гимна Александрова, который великолепно – до мурашек по телу – вживую исполнил на «Рамат-Гане» израильский певец с российскими корнями.

Английские фанаты, десятками, если не сотнями специально приехавшие в Израиль на подмогу хозяевам в тщетной, казалось, надежде не пустить Россию на чемпионат Европы, имели полное право пьяно веселиться. Наши болельшики, расположившиеся за соседним столиком, затравленно смотрели на них.

В те минуты я ни на секунду не сомневался, что сказка окончена. Как рассчитывать, что в среду в Лондоне немотивированные хорваты совершат чудо и обыграют англичан? Правда, Мэтт Скотт, журналист Guardian, убеждал меня: «Ничего еще не закончилось. Парни, вы недооцениваете Макларена. Он способен в такой ситуации проиграть Хорватии. И совсем не удивлюсь, если такое произойдет».

Когда все сбудется, эти пророческие слова я вспомню в первую очередь.

Но тогда, в Тель-Авиве, без смеха их слушать было невозможно.

И не случайно знаменитый израильский тренер Шломо Шарф отвесил словесную оплеуху следующей характеристикой нашей сборной: «Я даже поверить не мог, что увижу такую плохую команду, какой сегодня предстала Россия. Так скажу: вам же лучше, что эта команда не прошла квалификацию. С такой игрой надо сидеть дома, а не ехать на чемпионат Европы!»

И верное наблюдение сделал известный в прошлом советский тренер Марк Тунис, давно проживаюший в Израиле: «Да, у россиян – молодая команда, но у израильтян-то в этом матче вышли ребята еще моложе, совсем без опыта игры на таком уровне! Об этом тоже нельзя забывать. И если команда в своем решающем матче показывает такой беспомощный футбол, есть большие сомнения, что на чемпионате Европы ей бы что-нибудь светило».

В этих словах много справедливого. А значит, есть справедливость и в том, что на исходе матча от нас, безвольных и растерянных, отвернулась удача. Она приходит к тем, кто ее по-настояшему заслужил.

Зато, если бы в концовке Сычев ударил чуть правее от штанги и все-таки забил, сколько народу бы понимающе усмехнулось: глядите, мол, какой сценарий завернули! Но мы-то все знаем, нас не проведешь!

Вот это нас во многом и сгубило.

К тому моменту, когда 17 октября на Россию снизошло чудо победы над Англией, наш чемпионат был совсем другим. Настоящим. Мы удивлялись, глядя на то, как раз за разом посрамляются прогнозы в тех матчах, где, казалось, все очевидно. Футболисты рубились, высекали искры, были честны перед собой и болельщиками. Порой создавалось впечатление, что это и не российский чемпионат вовсе.

За эту честность футбольный бог и наградил нас Англией. Тогда до финиша первенства оставалось четыре тура.

А закончилось все так, как принято в России. За три последних тура – ни единой сенсации. Ни одного случая, когда выигрывала команда, которой это меньше надо, чем оппоненту. Сценарии были разные, итог – один. На контрасте с правдой фальшь чувствовалась особенно явственно.

За тот месяц у игроков на подсознательном уровне исчезла привычка к полной выкладке на поле. И в сборной, как бы футболисты ни пытались заставить себя включиться на полные обороты, удалось это отчасти только во втором тайме.

В исходе поединка с Израилем мне виделась такая же логика развития футбольной ситуации внутри страны, как и в результате матча с Англией. Ничто не рождается из ничего.

Работники сборной уже после матча рассказывали мне, что еще на последней предматчевой тренировке в Тель-Авиве у них начали закрадываться сомнения в благополучном исходе. Уж больно вальяжными и вялыми выглядели игроки, уж больно отчетливо недорабатывали эпизоды до конца и были как-то размагничены. На заключительной тренировке перед лужниковским матчем с Англией, по словам тех же людей, картина была прямо противоположной: с каждого метра поля искры летели.

Необходимого духа игры под девизом «Сейчас или никогда!» наша сборная на стадионе «Рамат-Ган» не показала. Константин Зырянов прямо в телекамеры сформулировал это емко и жестко: «Обосрались».

Если же возвращаться к обстановке предсказуемости, я вам больше скажу. То, что творилось в нашем чемпионате в конце октября и ноябре, подействовало и на нас, репортеров. Клянусь: я не видел ни одного, кто накануне матча в Израиле не был уверен в нашей победе, ни одного! При том, что израильтяне, да еще и на своем поле – мягко говоря, не подарок. Почему бы не предположить, что сборная относилась к предстоящей игре точно так же, как и репортеры? Дескать, нам надо, им нет – так за чем же дело стало?

Слухи, которые роились вокруг матча в Израиле, до игроков не дойти не могли.

Теперь-то мы знаем, что все эти слухи – полный бред. Но были же они, эти слухи! Множество людей, будем откровенны, шептались: «Ну не мог Роман Аркадьевич такую игру не купить!» Отказываюсь верить, что вам, болельщику, ни один человек за предшествовавшую игре неделю такую фразу не произнес. И далеко не каждый, кто был убежден именно в такой версии происходящего, говорил об этом с осуждением. Игроки – они ведь тоже не в безвоздушном пространстве живут. И им десятки знакомых в течение этой недели говорили: «Да ладно, бросьте, все уже давно решено».

Игроки знали, что не решено, но червь сомнения в них не мог не закрасться. И все это – опять же из-за обшей атмосферы нашего футбола, в котором привыкли к коррупции, засилью денег, подковерным играм и не представляют, что может быть иначе. Хиддинк мог как угодно настраивать их на игру, но если даже на самом донышке души притаилась мысль: «А может, все-таки?..» – на человеческое сознание это действует разрушительно.

Даже после матча нашлись люди, которые уверяли меня, что Ават намеренно пропускал мяч, когда Сычев пробил в штангу!

На следуюший день после матча с Андоррой в редакцию «Спорт-Экспресса» пришел владелец «Спартака» Леонид Федун. И очень подробно и откровенно высказался на эту тему.

– В отеле David Intercontinental постоянно шли липкие разговоры о том, что все решено. Нормально, мол, ребята, не волнуйтесь! Никогда не забуду улыбающегося Рому (Павлюченко. – Прим. И. Р.), когда он вышел, совершенно счастливый, на поле, и таких же остальных игроков. И совершенно ошарашенный стадион, и команду, которая не понимала, что происходит, а после первого гола и вовсе впала в шок.

При этом, как человек, который прожил полвека, я понимал, что все это полный бред. Да в Израиле президента страны за взятку в тысячу шекелей (250 долларов. – Прим. И. Р.) посадят в тюрьму! Никогда не может израильская команда прельститься на такое! У них настолько жесткое антикоррупционное законодательство, что это попросту не могло быть правдой. Но кое-кому в душе очень этого хотелось – потому что мы привыкли жить в стране, где коррупция является повседневностью. Где мы платим школе, платим в больнице, не говоря уже о гаишниках.

– А израильским «гаишникам» даже предлагать деньги нельзя – в кутузку попадешь мгновенно.

– Совершенно верно! Но аура, которая возникла, упала на благоприятную почву. Потому что в нашем чемпионате купля-продажа матчей является повседневной практикой. В преферансе смысл игры заключается в том, чтобы набрать как можно больше очков. Но иногда складывается ситуация, когда очки надо отдавать, она называется – «распасы». В футболе та же история: кто-то набирает много очков, а потом начинает их раздавать. Г-н Мутко недавно сказал на заседании РФПЛ, что две трети чемпионата прошли в честной спортивной борьбе и Бог вознаградил нас за это победой над Англией. А потом, как только определились аутсайдеры и стало понятно, кого можно отправить – в частности «Кубань» – в первый дивизион, тут же образовался пул игры в «распасы». И последняя четверть чемпионата, пять-шесть туров, прошла, к сожалению, как обычно. И это не могло не сказаться в Израиле. В результате во все эти слухи, несмотря на постоянное их опровержение со стороны Мутко и Хиддинка, игроки поверили. Это было очевидно.

Роман Абрамович заходил в раздевалку после матча. По свидетельству очевидцев, он выглядел еще более убитым, чем футболисты. Никому из них в отеле David Intercontinental даже в голову не пришло спускаться с этажа в холл. Игроки (из которых только Аршавин и Зырянов после финального свистка потрудились поднять руки, чтобы поаплодировать) наверняка знали, что там обсуждают матч наши болельщики, у которых нашлось бы к ним немало вопросов.

Сказать, что в промежутке между матчами против Израиля и Андорры футболистам сборной России пришлось несладко – значит не сказать ничего. Александр Лукьянов в книге «Гус Всемогущий» пишет:

«Когда сборная улетала из Тель-Авива в Барселону готовиться к заключительному матчу отборочного цикла против Андорры, российские болельщики, находившиеся в аэропорту, кричали все, что думали, игрокам: и про то, что они лишь в лапту умеют играть, и про их человеческие качества, и про то, что деньги на не самую дешевую поездку в Израиль оказались потрачены впустую».

О том, что переживали в те дни футболисты, мы спустя несколько месяцев говорили с Дмитрием Сычевым.

– Поражение в Израиле стало для вас серьезным уроком?

– Да. В те дни очень многое пришлось переосмыслить.

– Когда уже все счастливо завершилось, вы признались в интервью «СЭ»: «После матча в Израиле мы чувствовали себя полным дерьмом. Причем очень вонючим». Немногие отважатся на такие заявления.

– Но ведь так и было! Чувства, испытанные в те дни, самые неприятные в жизни. Никогда у меня не было таких разочарований – даже слезы в Японии в сравнение не идут. Да еще наложились тягостные эмоции от сезона в «Локомотиве». В общем, это было что-то из ряда вон. Я понял, как люди надолго уходят в депрессию.

– Неужели были к этому близки?

– Да. В голове роились черные мысли.

– Не жалели, что в разговоре с журналистами вырвалось слово «дерьмо»?

– Нет. У нас привыкли выражаться красиво, сглаживать углы, пытаться себя выгородить. Ну и цензура иногда срабатывает. Редко услышишь, чтобы в прессе кто-то называл вещи своими именами. А нужно говорить, как есть, даже если это режет чей-то слух. Люди – они же неглупые, все видят. И когда потом читают что-то совсем другое, их возмущение можно понять. Обманывать некрасиво. Нужно быть честным.

– Вот и Зырянов после матча в Израиле прямо в телекамеры сказал: «Обосрались».

– Уважаю его за это. И отдаю должное за то, что он смог остановиться и произнести такое сразу после матча в смешанной зоне. Я сил для этого в себе не нашел. Было полное опустошение, для меня в тот момент вообще ничего не существовало – ни внутри, ни вокруг. И шел в автобус, и ехал в нем, и потом еще долго находился словно в каком-то тумане.

– Чем теперь объясняете то, что произошло в Израиле?

– Готовились серьезно, настраивались на настоящую борьбу. И Хиддинк предупреждал нас, чтобы ни с чьей стороны поблажек не ждали. Но вокруг того матча был очень специфический ажиотаж, в том числе со стороны прессы. На каждом углу твердили и твердили, что все куплено. И даже если мы не верили, на уровне подсознания это сыграло роль. Что, конечно, ничуть не снимает с нас ответственности. Когда все в наших руках, мы должны такого соперника, как Израиль, рвать. Но у нас пока такой менталитет, что не научились абстрагироваться от посторонних разговоров, выходить и четко, как роботы, делать свое дело.

Там, в Тель-Авиве, Хиддинк не стал добивать игроков, как поступили бы на его месте многие российские тренеры. Еле слышно из-за тяжелой простуды, извинившись перед журналистами за свой почти отсутствующий голос, он сказал на пресс-конференции: «В любом случае это поражение не затмит для меня того, что сделано. И хоть сегодня мы чрезвычайно расстроены, в будущем сборной России у меня сомнений нет».

Нет сомнений, что игроки это оценили. А может, и на «Уэмбли» три дня спустя нам воздалось именно за эти его слова?

– Чего ожидаете от поединка Англия – Хорватия? – скорее для проформы спросили Хиддинка.

– Того, что хорваты продемонстрируют прекрасную самоотдачу. Такую же, как Израиль, который больше оборонялся, но боролся, боролся, боролся. Только так можно отстаивать честь своей страны. Ничего невозможного в победе хорватов не вижу. Уровень их команды вполне это допускает.

Накануне двух параллельных трансляций – Андорра – Россия и Англия – Хорватия – я написал в «Спорт-Экспрессе»:

«И все же давайте в среду вечером пересилим себя и включим трансляцию матча Англия – Хорватия. Россия же всегда жила по принципу: „А вдруг?..“А что нам остается?»

Накануне игры Англия – Хорватия Леонид Федун публично пообещал в случае победы гостей вручить трем лучшим игрокам сборной Хорватии, а также вратарю по «мерседесу». Он подчеркнул, что делает это как сугубо частное лицо – в противном случае подобное заявление могло бы повлечь за собой разбирательство со стороны УЕФА и даже санкции в отношении России.

– Кому достанутся «мерседесы»? – счастливо спросили мы Федуна на следующий день.

– Пусть разбираются Федерация футбола Хорватии и сами игроки. Выяснилось, что на сей счет есть очень жесткие регламентации УЕФА – причем это всплыло только после нашего предложения, тогда как при аналогичном стимулировании израильтян из Англии никто об этом не вспоминал. Потому хорватская федерация должна сама решить, как поступить с автомобилями – отдать их игрокам или продать, а вырученные деньги перевести Красному Кресту, голодающим детям Африки или специализированным футбольным школам Хорватии. Мое дело – выполнить обещание, которое я дал. И я обязательно его выполню. А Федерация футбола Хорватии должна действовать в строгом соответствии с требованиями УЕФА, поскольку, как вы понимаете, в Англии сейчас будет истерика.

– А если бы не было запрета, кто получил бы автомобили?

– Вы все прекрасно понимаете – это вратарь и авторы трех голов!

– А как же Модрич, который вел всю игру хорватов?

– Вообще-то в таких ситуациях игроки разбираются сами: продают машины, а деньги делят между всеми футболистами поровну.

– Идея с «мерседесами» родилась у вас в Израиле?

– Да, после неудачного матча. Когда стало понятно, что мы целиком проиграли информационную войну англичанам. Взяла злость, как они правильно организовали особого рода кампанию против России, на которую наши «повелись», – и проиграли. Захотелось ответить тем же, тем более в моей старой профессии (Федун имеет в виду армейскую службу) мне приходилось чем-то подобным заниматься.

Хорватская федерация футбола, кстати, от «мерседесов» отказалась. А передали ли их игрокам по каким-то тайным каналам, доподлинно неизвестно.

Спустя четыре дня после позора в Израиле сборная России вышла на чемпионат Европы-2008.

До конца поверить в это я еще долго не мог – уж больно нереальным было случившееся в Лондоне в ту ночь. Требовалось время, чтобы убедить себя: это не сон. Впрочем, сорванный к чертовой матери голос после решающего удара Младена Петрича, после которого счет на «Уэмбли» стал 3:2 в пользу хорватов, убеждал лучше всяких слов.

Но самое странное, что радовались мы все не столько за себя. И восклицательные знаки приберегали для тех, кто их по-настоящему заслужил.

Хорватия!

Прочь глупые разговоры о «мерседесах» от Федуна как побудительном мотиве для вдохновения! За «мерседесы» ТАК в футбол не играют. Так играют – за свою собственную честь, за имя своей страны, за тренера, друг за друга, за гордость любимых женщин, родителей и детей. Вот они – единственные, настоящие стимулы, о которых мы в нашем обезумевшем от купюр мире напрочь позабыли.

Хорваты должны были победить Англию даже не ради нас – ради футбола. Убогая сборная Макларена заслужила вместе со своим нелепым тренером увесистого пинка под зад, а не чемпионата Европы. Остатки английской легенды были беспощадно развенчаны, высокомерие и зазнайство – растоптаны. Интересно, с хорватами британцы тоже побрезговали обмениваться футболками, как это было на «Уэмбли» с россиянами?

Как написала Guardian в комментарии с красноречивым заголовком «Безнадежные. Неудачливые. Беспомощные», хорваты отлично слышали, как английская публика освистывала их гимн – и это добавило в их кровь адреналина. Ведь эти парни свой гимн поют. В отличие от большинства наших…

Как же, право, грустно на фоне англо-хорватского ристалища было наблюдать за терзаниями сборной России в Андорре. За тем хотя бы, как хорваты в Лондоне до последних секунд пытались забить еще, – а наши при счете 1:0 трусовато топтались с мячом у чужого углового флажка, убивая время…

А потом была безумная, зашкаливавшая за все пределы радость.

Игроки качали Хиддинка. Они-то, наверное, уже поняли, что этот человек действительно обладает сверхъестественным даром притягивать к себе удачу. Потому что ничем иным счастливый для России конец отборочного цикла объяснить было невозможно.

Хиддинк взлетал в воздух – и на его лице читалось скорее смущение, чем ликование.

– Вы не были шокированы, когда игроки начали качать вас после победы над Андоррой? – спросил я его в Швейцарии после жеребьевки финальной части Euro.

– Я почувствовал, что эта команда – единое целое. Да, мы можем очень сильно критиковать себя внутри коллектива, на тренировках и собраниях. Но главное – мы уважаем друг друга. Никто в этой команде друг друга не обманывает и не говорит ни о ком ничего плохого за спиной. Наш с Александром Бородюком и Игорем Корнеевым тренерский штаб не дурачит игроков, а они – нас. Есть взаимное уважение. И этот всплеск эмоций был выражением единства, которое установилось в коллективе.

– Во время полета в андоррском небе телекамера показала ваше лицо. И у меня возникло ощущение, что вам немного неудобно взлетать в воздух после такой более чем посредственной игры…

– Это правда. Очень хорошо, что вы это заметили. По-настоящему счастлив я был после матча с англичанами в Лужниках. Там мы все сделали сами – при потрясающей поддержке публики. Здесь же добились желаемого, получив помощь со стороны. Да, мы радовались, достигнув большой цели, но удовлетворения было бы больше, добейся ее команда исключительно собственными силами. Слишком бурное празднование при таких обстоятельствах не казалось мне таким уж правильным. В нем был элемент перебора.

– Какой раз в жизни вас так качали?

– Второй. Первый был в Корее на ЧМ-2002.

В начале 2008 года я спросил Сычева:

– Когда после матча с Андоррой игроки, зная результат встречи Англия – Хорватия, начали качать Хиддинка, многих это покоробило, учитывая обстоятельства двух последних поединков.

– Многих – это кого?

– И болельщиков, и журналистов.

– Нам было не до этого. У нас было одно счастье на всех, и в тот момент мы меньше всего думали о том, что будут потом на эту тему говорить. Не понимаю, как можно упрекать людей за радость. Почему мы должны себя сдерживать, если счастливы и хотим это счастье выплеснуть наружу? Мы такие, какие есть! Вот и праздновали, и качали Хиддинка, и не жалеем об этом.

– Несмотря на близкое к депрессии состояние, именно вы во встрече с Андоррой забили единственный гол, который вывел Россию в финальный турнир.

– Нужно же было кому-то забить! Повезло мне.

– Вас не раздражают высказывания, что после таких игр, как с Израилем и Андоррой, на Euro России вообще не стоит ехать?

– Не просто раздражают, а бесят. Так говорят дилетанты, для которых смысл игры в том, чтобы употребить за 90 минут побольше алкогольных напитков. В случае победы покричать: «Молодцы!», а при неудаче – нечто с точностью до наоборот, причем без стеснения в выражениях.

– Ваши друзья из программы «Комеди клаб» сокрушаются, что теперь шутки по поводу сборной на полгода придется отменить.

– Как отменить? Когда, приехав в Москву из Андорры, пошел на запись «Комеди клаб», там минут сорок «травили» нашу сборную. Я хохотал больше всех. Нужно уметь смеяться над собой. Например, такой шутке: после матча игрок команды Андорры переоделся, сел в автобус и… повез сборную России в гостиницу.

По поводу высказываний о том, что России-де в Австрию и Швейцарию вообще не стоит ехать, я с Сычевым согласен.

Чепуха это.

С такой игрой, как против Израиля и Андорры – да, не стоит. Но коньком Хиддинка всегда как раз и считалась классная подготовка к финальным турнирам. Вспомнить хотя бы, как неутомимы и крепки духом были его корейцы и австралийцы. Больше всего после матча в Израиле мне было жалко именно того, что по крайней мере в этот раз мы не увидим, что такое сборная России в финальном турнире после особенного хиддинковского тренинга.

Увидим.

И это здорово.

Если бы мы не попали на Euro – было бы гораздо хуже. Да, Хиддинк остался – но полгода команда провела бы в бесцельном, тоскливо-завистливом режиме. Том самом, что когда-то давно породил пресловутый «вирус безразличия».

А теперь есть цель. И удачливость Хиддинка.

И еще – наверное, какая-то мечта.

Которую я сформулировал бы так: играть в футбол так, как сборная Хорватии на «Уэмбли».

Когда я, едва не сходя с ума после финального свистка в матче Англия – Хорватия, переключил телевизор на концовку поединка Андорра – Россия, то сначала не понял, что происходит. Капитан команды и главная наша звезда Андрей Аршавин, опустив лицо, уходил с поля.

При повторе выяснилось: на последних минутах игры, уже с билетом на чемпионат Европы в кармане, он поддался на провокацию соперника и заработал прямую красную карточку. А значит, и дисквалификацию на первые матчи первенства континента.

В этом бессмысленном поступке нашего лучшего игрока – квинтэссенция чего-то загадочного и непостижимого, чего никак не может понять в нашем менталитете Хиддинк.

Во время нашей беседы в Люцерне голландец выскажется по этому поводу жестко.

– Чем вы объясняете срыв Андрея Аршавина в конце матча с Андоррой?

– Нехваткой самоконтроля и дисциплины. Мы ведь говорили обо всем этом перед игрой! Мы знали, что андоррцы порой любят провоцировать соперников – столкнулись с этим, в частности, во время домашнего матча с ними в Санкт-Петербурге. Более того, еще раз призвали футболистов не поддаваться на провокации в перерыве матча! «Мистер, ноу проблем, мы сможем себя контролировать». Если бы! Да, Аршавина спровоцировали – но он ответил.

Согласен: это была неприятная, тяжелая игра на своеобразном поле. Но и в таких случаях нужно терпеть и выигрывать. А еще – после очередного удара соперника исподтишка говорить себе: «Хей, я хочу сыграть в Австрии и Швейцарии следующим летом!» И сдерживаться. Но футболист совершил глупый поступок.

– Повлиял ли он на ваше видение Аршавина как капитана сборной?

– Да. Каждый, в том числе и я, совершает ошибки и должен уметь признавать их. И капитан на них имеет право. Но – не на такие. Меня это очень разочаровало. Он хотя и достаточно молод, но обладает более чем солидным опытом, чтобы не уметь себя контролировать.

– Если Аршавин получит трехматчевую дисквалификацию, вы не возьмете его на чемпионат Европы?

– Такая вероятность существует.

– Кто взамен Аршавина получит капитанскую повязку? Первую-то игру он в любом случае пропустит.

– Мне предстоит еще немало подумать на эту тему. Пока говорить рано. В целом игроки нашей команды слишком тихи, они стесняются вести себя как настоящие лидеры, люди, которые своим поведением могут впрыснуть в партнеров свежую кровь. Нам надо над этим еще крепко поработать.

Партнеры по команде Аршавина защищали. Уже после того, как КДК УЕФА вынес не худший из возможных вердиктов – два матча – я спросил Сычева:

– Как в команде отнеслись к поступку Аршавина в поединке с Андоррой?

– Да нормально мы к этому отнеслись, никто его не осуждал. Потому что с каждым такое может произойти. Футбол – это эмоции, в нем все возможно. А андоррцы провоцировали нас, как никто и никогда. В первом тайме того же Аршавина специально толкали, даже когда Колодин бил пенальти. Я рядом стоял, чуть не сцепились. Просто не сдержался человек.

– Но ведь Хиддинк предупреждал даже в перерыве, что нельзя поддаваться на провокации!

– Обидно, конечно, что так получилось. Теперь лидер команды два матча пропустит. Но ему, поверьте, сейчас хуже всех.

Сам Аршавин претензии тренера в интервью «Спорт-Экспрессу» прокомментировал исчерпывающе: «Хиддинк прав». И как должное принял решение голландца лишить его капитанской повязки.

Как играть первые два матча чемпионата Европы без единственного футболиста в стране, который может соорудить гол в одиночку? На то, чтобы решить эту шараду, Хиддинку давалось полгода.

Он навеняка ломает голову по этому поводу и сейчас, в начале мая, когда я заканчиваю эту книгу.

А может быть, Аршавин был той ценой, которую мы должны были заплатить судьбе за этот царский подарок – участие в Euro-2008?..

…Славен Билич покидал смешанную зону церемонии жеребьевки финальной части Euro-2008 последним. Почти все журналисты уже ушли – я же дожидался главного тренера хорватской сборной. И не для интервью даже, а для того, чтобы сказать ему большое человеческое спасибо. От всей России.

Услышав слово «Russia», Билич, шедший быстро и уже не собиравшийся ни с кем разговаривать, вдруг замедлил шаг. Правда, сначала на интервью все равно настроен не был, весело сказав: «Я для вас и так уже все сделал!»

Через мгновение он бы скрылся в недрах люцернского Музея искусств, недоступных для прессы. И тут уже ничего не оставалось, как выпалить главное, что хотелось сказать этому человеку: «Спасибо от всей нашей страны, что благодаря вам и вашей прекрасной команде мы следующим летом будем здесь!»

Билич остановился. И скромно ответил: «Нет, здесь вы будете благодаря себе. А мы… мы просто немножко помогли».

– Чего, по-вашему, Россия может достичь на Euro-2008?

– Всего!

Это Билич, пожалуй, загнул. Но кто мог предположить даже за час до старта предыдущего чемпионата Европы, что выиграет его Греция? Даже Отто Рехагель, уверен, о таком и не мечтал. Хоть и называли его уже к тому времени Королем Отто.

Я первый раз в жизни был на церемонии жеребьевки и не думал, что по этому поводу можно так нервничать. Около 40 минут мучительного ожидания – и ладно, если бы все выступавшие были уровня Хосе Каррераса! – это состояние усилили как минимум вдвое.

Момент истины настал в 14.55 по московскому времени. Оставалось определить, какая из двух оставшихся команд второй корзины попадет в группу С, а какая – в D. Выбор был между Италией и Швецией. Учитывая, что в нашей группе D уже оказались испанцы, попадание туда действующих чемпионов мира было смерти подобно. Напряжение достигло пика.

Дело дошло до того, что в этот момент мне почему-то померещилось, что сейчас будет названа четвертая команда нашей группы, а не голландско-французской. И когда Юрген Клинсманн вытащил шар с надписью «Italy», я употребил слово, невозможное для публикации в печати. Лишь когда на меня вопросительно взглянули коллеги, до меня дошло, что Италия отправилась в «группу смерти», а нам досталась Швеция…

Как и всем остальным российским журналистам, мне выдали билеты на самую галерку. Так россиян сегодня воспринимают в международном футбольном сообществе. Попали, мол, вы, господа, на чемпионат проселочной дорогой – вот и знайте свое место.

Хиддинка за время церемонии показали один раз – когда капитан чемпионов Euro-2004 Теодорос Загоракис великодушно отправил нас в группу к грекам. Главный тренер российской сборной улыбался. То, что Россия избежала встречи с его родной Голландией, которой в феврале 2006-го мы в товарищеском матче уступили – 1:4, было ему явно по душе.

Во второй раз госпожа Удача от Хиддинка отвернулась: в выборе между Испанией и Румынией футбольный бог ниспослал нам первую. Но мог ли Хиддинк с его всем известной удачливостью проиграть этот поединок с фортуной? Он завершился со счетом 2:1 в его – и нашу – пользу. Можно находить какие угодно аргументы за Швецию и против Италии, но давайте не обманывать самих себя. Я не знаю в мире ни одного тренера, игрока, функционера, который в такой ситуации предпочел бы «Скуадру Адзурру».

Впрочем, надо понимать, что и Россию своим соперником хотели видеть едва ли не все. В том числе поэтому у всех тренеров команд группы D, когда они приступили к беседе друг с другом, было отличное настроение. Хиддинк, кстати, с каждым из троих коллег общался без переводчика: с Рехагелем – по-немецки, с Арагонесом – по-испански, с Лагербеком – по-английски. Вот бы он подобрал ключи к каждому из этих тренеров и подотчетных им команд и на самом чемпионате!

Не скрывал улыбки и подошедший к пресс-центру Виталий Мутко.

– С учетом того, что мы были в четвертой, последней, корзине, расклад совсем неплохой. Можно даже сказать – благоприятный, – не стал лукавить президент РФС.

– Хиддинк подтвердил репутацию везунчика?

– Думаю, что и Гус подтвердил, и Россия подтвердила…

– Вы сидели во время жеребьевки вместе с главным тренером?

– Да, все делегации по странам посадили вместе. Он был спокоен. Мы хотели ровную группу – и получили ее. Все будет зависеть от нас самих…

С Хиддинком, его подругой Элизабет и Бородюком, возвращавшимися с ужина, я столкнулся прямо у входа в люцернский отель Radisson. И уже через несколько минут мы сидели в мягких креслах в холле отеля и вели разговор за традиционной чашечкой капучино.

Многие отрывки из этой беседы вы уже могли прочитать выше. Но голландец рассказал еще много чего важного и любопытного.

– За пределами России я чувствую большое уважение не только к факту попадания нашей команды на Euro-2008, но и к тем изменениям, которые происходят сейчас в российском футболе, – сказал Хиддинк. – Было приятно увидеть на церемонии жеребьевки Валентина Иванова, который вынес на сцену Кубок Европы как первый его обладатель. Это история футбола! Увы, потом, после финала Euro-88 Голландия – СССР, успехи ушли в прошлое. Но до тех пор, пока нам позволят, мы будем прикладывать всю энергию, чтобы их вернуть. Для этого надо работать над переустройством всей футбольной пирамиды страны – начиная от обучения детских тренеров и системы поиска юных талантов. И во втором своем цикле работы в России я хотел бы, допустим, регулярно встречаться с тренерами юношеских сборных.

– В России уже строят всевозможные домыслы вокруг того факта, что вы до сих пор официально не подписали новый контракт с РФС. На какой стадии находятся переговоры?

– Хотел бы прояснить ситуацию. Никаких переговоров давно уже нет. Мы с мистером Мутко скрепили рукопожатием соглашение о том, что я и мой штаб продолжим работу со сборной России в отборочном цикле ЧМ-2010. Все остальное – не более чем юридические детали, связанные, в частности, с налогами. Я плачу и хочу платить налоги в России, но их стремится получать и Голландия. Я в такие нюансы не вмешиваюсь – это работа экспертов.

В какой-то момент процесс подготовки контракта замедлился, и в связи с этим все мы должны себя немного покритиковать. Речь как о федерации, так и о моем агенте. По ряду обстоятельств частного характера некоторые люди из РФС не смогли в запланированный срок обсудить все вопросы с моими представителями. Те, в свою очередь, отреагировали на задержку жестко – возможно, чрезмерно жестко, да еще в прессе. Это создало определенную напряженность.

Словом, одни промедлили, другие переусердствовали с реакцией. В этот момент я уже счел своим долгом вмешаться. Посоветовал и той, и другой стороне: «Ребята, зачем нагнетать обстановку? Это же детали! Спокойно сядьте и решите все вопросы!» Сейчас все успокоилось, даты встреч назначены, вновь начался рабочий процесс. Повторяю: это детали, а не переговоры. Финансовый вопрос, к примеру, не обсуждается.

– Беседовали ли вы на тему нового контракта с Мутко здесь, в Люцерне?

– Да, как раз сегодня во второй половине дня. Тогда окончательно и прояснилось, что никаких проблем нет. Сейчас эксперты двух сторон доведут процедуру до конца, и все будет в порядке.

– Словом, все опасения насчет вашего возможного ухода беспочвенны?

– Да.

– Когда можно ожидать подписания нового контракта?

– Для меня это формальность. В ПСВ я годы работал вообще без контракта!

– Что, такое и в Голландии возможно?!

– Да. Мы с клубом, продлевая контракт, обо всем договорились и пожали друг другу руки. Для меня этого было достаточно. Только много времени спустя меня попросили все же подписать бумаги – это было необходимо для официальных клубных документов.

– По-вашему, Россия действительно заслужила выход на Euro-2008? Или ей просто сопутствовала фантастическая удача?

– В конце турнира, не спорю, была удача. Но нельзя не учитывать, что в нынешнем отборочном цикле сборная России пережила большие перемены. Изменились стиль и тактика, были призваны новые игроки и ушел ряд старых, другие футболисты сменили позиции на поле…

Ни в коем случае не закрываю глаза на ряд слабых матчей, но обратите внимание: мы взяли все без исключения очки у команд, которые не претендовали на выход из группы, но которых очень непросто обыграть. Например, ту же Македонию, которая в обоих матчах попортила кровь как Англии, так и Хорватии – мы же в Скопье одержали над ней легкую победу. Это доставило творческое удовлетворение, как и значительные отрезки домашней победы над теми же македонцами, как и второй тайм матча в Лужниках против англичан…

Словом, право поехать в Австрию и Швейцарию команда заслужила. Но поражение англичан на «Уэмбли»… Тут нам действительно повезло.

– Славен Билич рассказал об эсэмэске, которую вы послали ему после матча Англия – Хорватия: «Я горжусь, что знаком с тобой!» Нечасто тренер вашего калибра и возраста адресует молодому специалисту подобные слова.

– А почему нет? Да, я уже немолод. Но у меня нет ни капли зависти к молодым. Наоборот, я очень люблю видеть, как они растут и начинают осознавать, каково это – тренировать и руководить. И если у кого-то получается здорово, если он вкладывает в работу все сердце, душу, ум и добивается успеха, почему я не должен его поздравить?

– Одно из ваших общепринятых тренерских качеств – умение функционально подготовить команду к финальному турниру. Корейцы, австралийцы – все бежали без устали!

– У меня в компьютере есть схемы подобной подготовки. И все подробности того, как мы работали и с корейцами, и с австралийцами. Как тем, так и другим пришлось перенести достаточно большие физические нагрузки. Футболисты были способны находиться в постоянном движении без большого числа пауз, интервалов.

– Значит, и россияне смогут так побежать?

– Да. Но время, которое у нас будет на подготовку, не назовешь неограниченным – в отличие от той же Кореи. А значит, очень нужно, чтобы футболисты хорошо подготовились к сезону в своих клубах и к маю, когда мы соберемся для окончательной подготовки к Euro-2008, подошли уже готовыми. А мы, в свою очередь, уже продумываем все детали этой работы.

– Насколько удобны три наших оппонента по группе россиянам в стилевом смысле?

– Мы должны уметь играть против сборной любого стиля. Испания, явный фаворит группы, – очень хорошая команда. Против физически сильных шведов играть тяжело, а чемпионы Европы греки всегда способны выдать прекрасный матч. Но мы были счастливы попасть в Австрию и Швейцарию – и там, на первенстве, очень не хотим портить себе настроение.

– Способна ли, по-вашему, сборная России повторить греческое чудо 2004 года?

– Будем говорить честно: нас рассматривают как аутсайдера. Наше дело – каждую минуту каждого матча демонстрировать гордость тем, что нам выпала честь играть на таком соревновании. А там посмотрим, кто кого.

– Вся Россия называет вас невероятным везунчиком. Как относитесь к такому определению?

– Я по натуре – позитивный человек, который ищет удачу. Ее надо искать! Есть пессимисты, которые воспринимают жизнь в черных тонах, постоянно на нее жалуются. Я же, будучи оптимистом, стараюсь вложить всю свою энергию в поиск путей, способных привести к победе.

– Так будем надеяться, что с вашим профессионализмом и умением приманивать удачу все у России на Euro-2008 сложится хорошо!

– Мы можем сделать это только все вместе.

…Помните ли вы, уважаемые читатели, чем завершается бессмертный «Золотой теленок» Ильфа и Петрова? Остапа Бендера, стремившегося в город своей мечты Рио-де-Жанейро, обирают румынские пограничники. «Сигуранца проклятая!» – рвет на себе волосы Великий комбинатор, которому в итоге ничего не остается, кроме как переквалифицироваться в управдомы.

Вечером 27 марта 2008 года после товарищеского матча в Румынии многие россияне испытали схожие чувства. Все, что происходило на стадионе «Стяуа», вернуло нас на грешную землю. Андорра, Израиль, 0:3 на «Уэмбли» – все это ведь было не в палеозойскую эру, а не далее как предыдущей осенью. Факт выхода в финальную стадию Euro-2008 от этой дурной цепочки событий нас на некоторое время отвлек. Бухарест – напомнил. Опять – 0:3.

Видели ли мы во втором тайме хотя бы намек на гордость со стороны наших игроков? Взвинтили ли они хоть на минуту темп, вгрызлись ли в соперников в единоборствах, да элементарно – проснулись ли в них эмоции? По-моему, любой человек и тем более группа людей в такой ситуации завелись бы. Но только не сборная России. Ноль ударов в створ – это же не мертвая цифра. Это математическое отражение внутренней пустоты, с какой команда играла весь второй тайм.

Само собой, что в подготовительный период к Euro Хиддинк, как и в случаях с Кореей и Австралией, уделит максимум внимания физподготовке – для чего, собственно, и нанят новый тренер этого профиля голландец Рэймонд Верхейен. Но в случае с Россией одного этого может не хватить. Нашему человеку нужна готовность к подвигу. В Бухаресте таковой не обнаружилось.

Румыния – команда класса Греции и Швеции, наших соперников по группе. Оттого этот поединок, помимо само собой разумеющегося самоутверждения, должен был стать еще и объективным мерилом нашего сегодняшнего уровня.

Матч показал, что Хиддинку много с чем предстоит бороться. И с импотенцией в атаке без Аршавина. И с регулярными провалами в обороне. И с отсутствием в команде настоящего вожака (назначение капитаном Алексея Березуцкого проблему не решило). И с бесхарактерностью, которая в Бухаресте сразила всю команду при не безнадежном счете 0:1. Для 72 дней до Euro – многовато.

Очень важно, как команда отнесется к румынской неудаче. Легче всего «переквалифицироваться в управдомы»: размагнититься, впасть в депрессию, в глубине души согласившись с Горьким: «Рожденный ползать летать не может».

А можно – перебороть панику и спокойно, умно провести работу над ошибками. Опыт Хиддинка дает шанс на второй вариант развития событий. Подчеркиваю: не гарантирует, а лишь дает шанс. В случае с нашей сборной, уже 20 лет не выходившей из группы ни на одном турнире, никаких гарантий быть не может.

Меньше года назад в схожем положении оказались наши баскетболисты. Тоже давно ничего не добивавшиеся, они под руководством Дэвида Блатта готовились к чемпионату Европы. И 19 августа, ровно за две недели до старта первенства, оскандалились в поединке с французами – 56:92. Пусть та встреча и проходила в Париже, но 36 очков отрыва показались форменной катастрофой. И всего за шесть дней до дня открытия «Евробаскета» в «СЭ» вышла публикация, озаглавленная так: «Снайперская амнезия и плюшевый синдром».

Сборная же тем временем работала над собой, а Блатт – над сборной. И 3 сентября начался чемпионат, который принес нам сенсационный триумф. В четвертьфинале были побеждены те самые французы, а в финале чужое поле не помешало Андрею Кириленко и K° расправиться с грозными испанцами.

О таком сценарии на Euro-2008, конечно, невозможно и мечтать: и общий класс игроков невысок, и своего Кириленко, настоящего лидера, тут нет. Но если в баскетболе можно перевернуть все за две недели, то в футболе трехнедельного сбора для того, чтобы многое изменить, вполне достаточно.

И если это произойдет, мы еще скажем «сигуранце» спасибо. За то, что вовремя щелкнула нас по носу, безжалостно показав Хиддинку, над чем надо работать. Как французы – Блатту.

Один из моих коллег недавно неформально общался с Диком Адвокатом. Дело было как раз после Румынии, и речь зашла о сборной. Так вот: соотечественник и коллега Хиддинка посоветовал не обращать никакого внимания на результаты и состав команды Гуса в товарищеских матчах. Дескать, Хиддинк – большой хитрец, и он запросто может всеми этими уловками вводить соперников в заблуждение. Зато потом, проведя ударную трехнедельную подготовку, выпустить на первый матч большого турнира такую команду, которую в глаза никто не узнает.

Очень хочется поверить.

24 марта в отеле «Золотое кольцо» Хиддинк в присутствии Мутко подписал новый двухлетний контракт с РФС. Казалось, будущее нашей сборной хотя бы в этом смысле безоблачно.

Но в России, видимо, так не бывает.

Спустя несколько дней президент фонда «Национальная академия футбола» Сергей Капков дал совершенно неожиданное интервью «Советскому спорту». В нем говорилось:

– В пятницу, 24 марта, мне позвонил Виталий Мутко и спросил, могу ли я встретиться в понедельник для обсуждения контракта Гуса. Я ответил: готов, но только в первой половине дня, поскольку вечером улетаю в командировку в Екатеринбург. Ни о чем конкретном мы тогда не договорились.

В следующий раз Мутко позвонил в понедельник днем. Сообщил: «Хиддинк приезжал в РФС. Мы обсудили часть деталей. Необходимо встретиться втроем. Гус приглашает к 19.00 в гостиницу „Золотое кольцо“, куда должны съехаться сборники". Я напомнил Мутко о командировке. Вылет был в 19.45. Так что приехать на встречу не было возможности. Как и отменить визит. Тогда мы условились, что я пришлю Евгения Писарева, а также нашего юриста. Не успеваю доехать до аэропорта, как звонит удивленный Писарев. И говорит: там собираются что-то подписывать. Я даю указание не оставлять никаких подписей.

После этого мы еще пару раз созвонились с Мутко. Я снова объяснил нашу позицию. Во-первых, некоторые контрактные вопросы до сих пор не улажены. А во-вторых, нас приглашали в гостиницу обсудить детали, а не ставить подпись. Хиддинк все это время вел себя терпеливо. Видимо, ему сообщили, что между всеми сторонами все согласовано и остается лишь поставить подпись. Но, узнав от меня, что сегодня со стороны НАФ договор подписан не будет, расстроился и сообщил: «В таком случае я ничего подписывать не буду». Мне кажется, Хиддинк вообще находился в недоумении и плохо понимал, что происходит.

Виталий Леонтьевич не должен был говорить о том, что подписи НАФ нет из-за отсутствия Капкова. Нас, по сути, подставили. Что Хиддинк подписал, я не знаю. В общем, можно взять две салфетки и написать на них слово «договор».

Налоговые вопросы еще не улажены. Хиддинк хочет повышения бонусов. Скажем, за выход на чемпионат Европы он получил 500 000 евро. За попадание на мировой форум голландец просит уже миллион. Мы бы хотели понять логику столь радикального увеличения бонусной системы. С нами этого до сих пор никто не обсуждал. Также хотим оговорить пункт о написании программы развития юношеского футбола. Хотим, чтобы Гус большее число дней проводил в России, ездил по регионам. Важно, что он к подобному готов. Просто это нужно согласовать и внести в договор.

Или другой пример: взяли сейчас Верхейена – ассистента Хиддинка по физической подготовке. Я хочу, чтобы он написал программу подготовки. Для него это не сложно, а мы перевели бы и растиражировали по регионам. Тем более мы готовы за нее заплатить.

Гус, естественно, понимает, что не подписывал контракт. Понимает он и то, что попал в странную историю. А нашу позицию я уже высказал: размышляем над тем, стоит ли нам финансировать новый контракт, раз с нами так себя ведут. Мутко, мне кажется, не очень верит в подобное развитие событий. Впрочем, Виталий Леонтьевич всегда может найти другого спонсора.

Спустя несколько дней тот же «Советский спорт» взял по этому поводу интервью у Хиддинка.

– Я несколько смущен случившимся, – сказал главный тренер сборной. – У нас много планов по взаимодействию с НАФ – развитие тренерских кадров, помощь юношескому футболу и многое другое. Тем удивительнее было обнаружить то, что контакт между Капковым и президентом РФС пропал. Поэтому в ближайшие дни я собираюсь провести собственное расследование того, что же, собственно, случилось и почему так вышло.

– Капков сказал, что предупреждал президента РФС о том, что не сможет приехать на подписание соглашения в отель «Золотое кольцо», и просил все отложить. Но подписание все-таки состоялось. Почему?

– Капков действительно звонил и говорил, что улетает в командировку и не сможет приехать. Но я не готов сейчас ответить на ваш вопрос. Еще раз повторю – для начала мне лично надо во всем разобраться. Я не люблю закулисных игр.

– У вас нет ощущения, что в тот день вы стали пешкой в большой игре Виталия Мутко?

– Есть. Я думал, что все детали уже улажены. Но улажено, как оказалось, далеко не все. Оказалось, что коммуникация между РФС и НАФ на тот момент попросту отсутствовала. Хотя РФС должен был обо всем позаботиться, чтобы подобного не случилось. Вот почему я сейчас задаюсь вопросом – как такая ситуация вообще могла возникнуть? Я ведь никого не подгонял. Я был готов подписать контракт тогда, когда он будет готов. Кстати, я слышал разговоры о том, будто я настаиваю на удвоении гонораров за выход на чемпионат мира. Это неправда. Мне нравится мой контракт и его условия. Я просматривал условия нового соглашения – там ни о каком удвоении бонусов речь не идет. В общем, очень раздражен тем, что случилось. Я думал, что просто поставил подпись под соглашением. Оказывается – нет…

– Что же вы подписали 24 марта? Соглашение на двух салфетках?

– Нет. Там было побольше бумаг. Я заключил соглашение с федерацией наподобие того, что подписывал два года назад, в 2006-м. Даже переговоров никаких не было. Меня спросили – подпишешь? И я ответил согласием. Вот и все.

– Теперь вы задумаетесь о том, стоит ли продолжать работать в России?

– Нет. Мне нравится здесь работать. Мне нравятся футболисты, сотрудники федерации. Вот почему я и отказал нескольким национальным федерациям. Но нужно всегда быть открытым. А тут такое… Вот почему я так раздражен случившимся.

– Вам все еще есть что подписывать с НАФ?

– Да. Но это не проблема. С НАФ у меня отличные отношения, я очень дорожу взаимоотношениями с этими людьми. И у нас много совместных планов.

– Итак, у Мутко с Капковым назревает конфликт. Вы готовы их помирить?

– Я не миротворец. Взрослые люди сами могут во всем разобраться.

Сам Мутко при всей своей любви к публичным высказываниям на этот раз предпочел скандал не раздувать, упорно отказываясь от комментариев. По какой уж причине – не знаю.

Да и неинтересно, честно говоря. Нет никакого желания влезать в деловые «разборки» двух аббревиатур – РФС и НАФ. Тем более что любой новый виток конфликта может помешать спокойной подготовке сборной к чемпионату Европы.

В конечном счете у меня нет ни малейших сомнений, что после Еиго Хиддинк продолжит работу со сборной. В противном случае он весной 2008-го точно не совершил бы довольно утомительное автомобильное путешествие в Ярославль, причем не столько с целью посещения матча «Шинник» – «Химки» (где не было ни одного кандидата в сборную), сколько чтобы ознакомиться с детско-юношеской инфраструктурой ярославского футбола. Тренер, который согласился на такой визит, никуда уезжать явно не собирается.

А уж кто там будет платить ему зарплату и покрывать налоги – эти вопросы болельщиков, думаю, интересуют сейчас меньше всего.

Волнует их совсем другое.

Мы не должны осрамиться на Euro-2008, какими бы аутсайдерами нас ни считали.

Чаша разочарований давно переполнена.

Чаша гордости и восхищения – пока пуста.

Когда ее наполнить, если не сейчас?

Вперед, Гус Хиддинк!

Вперед, Россия!

…Они все сговорились, что ли? Это было первое, что пришло мне в голову, когда я пообщался с тринадцатью известными всем вам людьми. Вопрос был один: «Чего вы ждете от сборной России на Euro-2008?»

За исключением собственно игрока этой команды Сычева, с которым мы беседовали еще зимой, остальные высказывали свою точку зрения 9-10 мая – то есть менее чем за месяц до старта чемпионата континента. Я посчитал, что лучшего послесловия к этой книге, чем подборка авторитетных мнений о предстоящем турнире, все равно не придумать.

Откровенно говоря, не сомневался, что мнения будут полярными – тем более что сам пока ни в чем не уверен. Полагал, что хоть от кого-то да услышу: дескать, на чемпионате Европы этой команде делать нечего. Счет 0:3 в товарищеском матче с Румынией подобным эмоциональным заявлениям, согласитесь, способствует.

И вдруг меня накрыло волной всеобщей надежды. При том, что высказывались столь разные люди, как бывший и нынешний президенты РФС Колосков и Мутко, прошлогодние президент и главный тренер «Локомотива» Семин и Бышовец, всегда рубящие правду-матку Евсеев с Тихоновым, представители других профессий – известный телекомментатор, великая гимнастка, популярный поэт…

Ни один из этой чертовой дюжины, которую я расположил по алфавиту, не отважился на заявление, что сборная России на Euro не выйдет из группы. Ни один! Нет ли тут казенного оптимизма, квасного патриотизма, страха навлечь на себя гнев команды? Думаю, нет. Потому что все до единого мои собеседники – люди самодостаточные, уверенные в себе, не боящиеся резких и честных оценок. Не сомневаюсь: в 2002-м или 2004-м выступления многих из них перед стартом больших турниров выглядели бы совсем по-другому.

А теперь так хотелось им поверить…

Анатолий БЫШОВЕЦ, главный тренер сборных СССР на Олимпиаде-88, СССР-СНГ 1990–1992 и России 1998 годов: «НЕ ИСКЛЮЧАЮ И ВЫХОДА В ПОЛУФИНАЛ»

– На оптимистический лад настраивает обстановка в «Зените». Сегодня мы видим там социальную группу из 8–9 российских игроков, демонстрирующих абсолютно конкурентоспособный в Европе футбол. У Хиддинка есть хорошая возможность реализовать этот потенциал, поскольку и среднюю линию, и линию атаки можно строить на основе «Зенита». При таких обстоятельствах команда может рассчитывать на выход из группы. Как минимум. Не исключаю и того, что сборная дойдет до полуфинала.

Выход из нашей группы не видится неразрешимой задачей, и матчи «Зенита» против «Байера» и «Баварии» дали основания для подобного утверждения. В чемпионате России появилось много игроков, которые могут усилить сборную. Причем не только молодых, но и опытных. Помимо Файзулина и Широкова, назову и Семака, и даже, как это кому-то ни покажется странным, Тихонова. У этих людей есть и задор, и опыт, и целеустремленность.

Хиддинк, считаю, обладает достаточным опытом, чтобы воплотить в жизнь все связанные с этой сборной надежды. От души желаю команде удачи.

Вадим ЕВСЕЕВ, защитник сборной России 1999–2006 годов: «КОГДА-ТО ЖЕ МЫ ДОЛЖНЫ ВЫЙТИ ИЗ ГРУППЫ!»

– Выход из группы считаю реальным. Раз команда попала в финальную часть, почему она не может пойти и дальше?

Когда-то же мы должны выйти из группы! Уверенности в этом, правда, у меня нет, зато желания – море.

Да, в кои-то веки нам повезло, когда прошлой осенью хорваты обыграли англичан. Но какой смысл теперь об этом вспоминать? Хиддинк с его опытом знает, как готовить команды к финальным турнирам. Он это уже делал и с Голландией, и с Кореей, и с Австралией. И все они выходили в плей-офф. Почему Россия не может повторить то же самое?

Что касается отдельных игроков, то в связи с тем, что в первых двух матчах не сыграет Аршавин, мы в первую очередь можем рассчитывать на командные действия. А капитаном сборной вижу Игнашевича.

Виктор ГУСЕВ, телекомментатор Первого канала: «ЕСЛИ КОГДА-ТО НАМ СУЖДЕНО ЭТО СДЕЛАТЬ, ТО СЕЙЧАС»

– Согласен с теми, кто говорит: если не выигрывать у греков и шведов, на что рассчитывать в мировом футболе? К тому же у нашей команды хорошее расписание: стартуем против испанцев, фаворитов, матч с которыми не является решающим. Словом, на выход в четвертьфинал рассчитываю. Если когда-то нам суждено это сделать, то сейчас.

За счет чего? Вот тут говорить сложнее. Надеюсь, что на чемпионате Европы Хиддинк предложит что-то совсем новенькое, свежую идею, которая удивит всех, и в первую очередь соперников. Потому что на багаже отборочного турнира, полагаю, мы вряд ли в Австрии и Швейцарии чего-то добьемся.

Если говорить о том, кто сверкнет из наших игроков, то поставил бы на Зырянова… будь он помоложе. Этот полузащитник играет прекрасно, забивает замечательные голы – но на чемпионатах мира и Европы верх все же чаще берут молодость и скорость.

Андрей КАНЧЕЛЬСКИС, полузащитник сборных СССР, СНГ и России 1990–1998 годов: «ГРЕЦИЯ ДОКАЗАЛА: НА EURO НЕТ НИЧЕГО НЕВОЗМОЖНОГО»

– Жду, чтобы наша команда хотя бы вышла из группы. Это кажется мне реальным. Я оптимист и верю, что все получится. Причем не стал бы молиться на Хиддинка – в футбол-то играет не он, а ребята. То, что все вокруг твердят только о тренере, не кажется мне правильным, поскольку в конечном счете судьбу матчей решают те, кто на поле.

Тем не менее закрепившаяся за Хиддинком репутация «фартового» тренера способна нашей команде помочь. Кто бы что ни говорил, фактор удачи в футболе важен. И ощущать, что эта удача не должна тебя покинуть, для футболистов психологически очень хорошо.

Успехи «Зенита» в Кубке УЕФА – это большой опыт, в первую очередь психологический, для его игроков. Но уровень сборной – все же совсем другое. Хотелось бы, чтобы наконец-то национальная команда добилась чего-то весомого.

Невозможных целей на чемпионате Европы нет. Это четыре года назад своей победой доказала Греция. Главное, чтобы ребята, которые наденут футболки сборной России, понимали, что это такое. Чтобы осознавали: за них болеет вся страна.

Вячеслав КОЛОСКОВ, экс-президент РФС, член исполкома УЕФА: «ДАЮ 70 ПРОЦЕНТОВ НА ТО, ЧТО БУДЕМ В ЧЕТВЕРТЬФИНАЛЕ»

– Полагаю, из группы мы выйдем, но в четвертьфинале проиграем. Вероятность удачного исхода группового турнира, с моей точки зрения, составляет 70 процентов. Дать такую оптимистическую оценку в первую очередь мне позволяют успехи «Зенита», в котором больше, чем полкоманды, могут играть за сборную России. Питерцы на ходу, обыграли немало грандов. Добавить к ним несколько игроков других клубов – Жиркова, Павлюченко, Игнашевича, – и получится боеспособная команда.

Естественно, большой плюс для нее – опыт и авторитет Хиддинка, его общеизвестное умение готовить команды к подобным турнирам и управлять ими по ходу соревнований. При этом выдающихся индивидуальных успехов у кого-либо из наших игроков не прогнозирую. Если каждый из них сыграет в свою максимальную силу – будет хорошо. Главное, чтобы в Австрии и Швейцарии они были командой.

Виталий МУТКО, президент РФС: «НАДЕЮСЬ КАК МИНИМУМ НА ВЫХОД ИЗ ГРУППЫ»

– Как любой нормальный человек, переживающий за нашу сборную, буду ждать от нее хорошего результата. Зная, как болеют за нее в стране – безумно болеют! – очень не хочу, чтобы люди разочаровались. Поэтому надеюсь как минимум на выход из группы. А если эта цель будет достигнута, то тогда, мне кажется, у ребят появится уверенность, которая позволит рассчитывать на любой результат. Мы попали на первенство Европы из очень непростой отборочной группы – и очень хочется, чтобы этот большой труд не прошел даром.

Определенная уверенность, что команда выступит на Euro удачно, у меня есть. У нас тренер очень высокого уровня, а успехи в еврокубках говорят о том, что и качество футбола в стране растет. И достижения «Зенита» в нынешнем Кубке УЕФА, и победа ЦСКА в том же турнире 2005 года – все это играет на нас, потому что дает футболистам международный опыт и веру в свои силы.

Не думаю, что есть смысл обращать большое внимание на результаты контрольных матчей. Все-таки уровень мотивации в них и на чемпионате Европы несопоставим. Не сомневаюсь, что Хиддинк способен настроить ребят. Не хотел бы отдельно говорить ни о ком из них, потому что уверен в одном: секрет успеха на чемпионате Европы – только коллективная игра.

Юрий СЕМИН, главный тренер сборной России в 2005 году: «ВСЕ БУДЕТ ЗАВИСЕТЬ ОТ ФИЗИЧЕСКОГО СОСТОЯНИЯ»

– В первую очередь жду от команды выхода из группы. Сейчас игроки еще не в лучших кондициях, и очень многое будет зависеть от подготовительного сбора. Можно вспомнить Валерия Лобановского, который подобные сборы проводил очень продуктивно. Убежден: исход чемпионата для нашей сборной определит физическое состояние команды. В технике, в мастерстве за три недели подготовки прибавить невозможно. А вот подойти к турниру хорошо подготовленной – вполне.

Тренер с большим опытом успешного участия в таких турнирах, конечно, придаст игрокам психологическую уверенность. Хиддинку удалось создать в сборной хорошую атмосферу. Еще один плюс для национальной команды – отличные выступления «Зенита» в Кубке УЕФА. На сегодняшний день у сборной появилась базовая команда безусловно европейского уровня. Плюс есть целый ряд других перспективных игроков – таких, как Сычев.

Не буду утверждать, что уверен в выходе из группы – заранее о таких вещах говорить сложно. Но надеюсь на этот выход. Может ли команда пройти еще дальше? Я бы цели ставил поэтапно. Первая из них – преодолеть групповой барьер.

Дмитрий СЫЧЕВ, нападающий сборной России с 2002 года: «НАДО ИДТИ ШАГ ЗА ШАГОМ»

– Хочу верить и надеяться, что из группы мы выйдем. Но давайте не будем загадывать, что будет потом. Надо идти шаг за шагом. Сначала мы должны показать достойную игру и выйти в четвертьфинал. Чтобы не говорили, как после отборочного турнира, будто нам повезло.

Я оптимист. Мы уже доказали, что можем играть не хуже и даже лучше многих сильных сборных. Очень хочется верить, что сможем сломать и названную вами (имеется в виду 20 лет без плей-офф чемпионатов мира и Европы. – Прим. И. Р.) традицию.

Андрей ТАЛАЛАЕВ, главный тренер юношеской сборной России: «ПОСЛЕ 4:0 У „БАВАРИИ“ МОЖНО ОЖИДАТЬ ЧЕГО УГОДНО И НА EURO»

– Еще перед домашним полуфиналом «Зенита» с «Баварией» я сказал вам: если питерцы пройдут немцев, то, учитывая количество российских футболистов в их составе и класс соперника, можно будет ожидать сюрпризов и на чемпионате Европы. Ну а после 4:0 просто не понимаю, почему мы не должны ждать от сборной выхода из группы. При этом лично мне хотелось бы, чтобы она не только грамотно оборонялась и остро контратаковала, но и умело действовала в позиционной атаке.

Надеюсь, что на Euro-2008 Россия с помощью голландца прорубит новое «окно в Европу», и после этого турнира вновь возникнет спрос на российских футболистов в ведущих европейских первенствах.

У меня нет никаких сомнений, что сборная подойдет к чемпионату в хорошем функциональном состоянии. Хиддинк досконально знает процесс подготовки к длительным турнирам. Но, говоря о тренере, мы все равно должны помнить, что главные творцы успеха – футболисты. Очень хочется, чтобы Жирков, Погребняк и другие реализовали свои амбиции. Просто пожелаю им удачи – равно как и всему тренерскому штабу. О вкладе Корнеева и Бородюка в общее дело ни в коем случае нельзя забывать.

Как тренеру юношеской сборной, мне бы хотелось большего общения с Хиддинком в период после чемпионата Европы. Перенимать опыт у специалиста такого калибра всегда полезно. Надеюсь, что этот опыт получится у него максимально удачным и с российской сборной.

Андрей ТИХОНОВ, полузащитник сборной России 19942000 годов: «ПОСЛЕ УСПЕХОВ „ЗЕНИТА“ ВСЕ УБЕДИЛИСЬ: ФУТБОЛИСТЫ У НАС ЕСТЬ»

– От сборной России жду в первую очередь хорошей, интересной игры. Надеюсь, что она позволит команде выйти из группы. Но ведь даже проигрывать можно по-разному – красиво либо невзрачно. Когда неудача случается в яркой игре, она не оставляет у болельщиков тяжелого чувства, потому что они понимают: команда сделала все, чтобы победить.

Радует, что сборная едет в Австрию и Швейцарию на фоне успеха «Зенита» в Кубке УЕФА. Прошлой осенью, да и зимой никто от питерцев таких достижений и такой игры не ожидал.

А теперь все убедились: футболисты у нас есть. И все зависит от того, как они готовы и настроены.

Что касается разговоров о поразительной удачливости Хиддинка, то они только к лучшему. Если уж хорваты нам подсобили, когда уже никто в это не верил, то можно надеяться, что на Euro сборной помогут и профессионализм голландца, и везение, которое ему сопутствует. И нет тут ничего зазорного, потому что это часть футбола!

Жалко, конечно, что в первых двух матчах не будет Аршавина. Но есть находящийся в хорошей форме Жирков, есть зенитовцы, другие достойные ребята. Есть, наконец, тренер, чей опыт и чутье известны всем. Так что на эту сборную есть основания надеяться.

Светлана ХОРКИНА, олимпийская чемпионка-1996 и 2000 по спортивной гимнастике: «КОГДА У ТРЕНЕРА РЕПУТАЦИЯ ВЕЗУНЧИКА, ЭТО СНИМАЕТ ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ БАРЬЕРЫ»

– За выступлением нашей футбольной сборной на чемпионате Европы буду следить обязательно. И болеть за нее от всей души. Знаю, существуют стереотипы о том, что спортсмены, ставшие олимпийскими чемпионами, не воспринимают футболистов всерьез – но у меня заносчивости нет и в помине. Видела, например, как играл «Зенит» еще в первом полуфинальном матче Кубка УЕФА в Мюнхене – молодцы!

Но сборная – это другое. От слова «сбор». Сбор разных людей из разных команд, которым нужно время, чтобы стать единым организмом. На мой взгляд, за три недели совершить чудо невозможно, этого времени слишком мало для настоящей подготовки. Но Хиддинк не зря считается везунчиком. Такая репутация тренера, уверена, снимает психологические барьеры, которые возникают у спортсменов.

Не раз видела голландца во время игр. Не знаю, исходит ли от него какая-то аура – тут игрокам виднее. Но раз об этом многие говорят – значит, у такой точки зрения есть основания. Как спортсменка, не люблю давать прогнозов, поэтому просто пожелаю нашей команде удачи.

Александр ШАГАНОВ, поэт: «КАЖДОЙ ПОБЕДЕ ИЛИ НИЧЬЕЙ СБОРНОЙ ГОТОВ ПОСВЯТИТЬ ПО ПОЭМОЧКЕ!»

– Верю в то, что наши ребята смогут выйти из группы. Даю на это процентов 70 (какое совпадение с Колосковым! – Прим. И. Р.). Не то чтобы я строил какие-то сверхиллюзии, но ощущение, что они нас удивят, у меня есть. Опыт Хиддинка должен привести к тому, что мы займем в группе почетное второе место.

На турнирах такого уровня бывают большие неожиданности. Можно привести пример Дании в 92-м, когда команду, попавшую на «Европу» в последний момент из-за политических событий вокруг Югославии, в срочном порядке собирали с пляжей. А она взяла и выиграла турнир.

Еще жду, что кто-то из нашей команды засверкает на уровне полновесной европейской звезды – Павлюченко, Акинфеев или Сычев. Верю в их маленький подвиг. В общем, ожидания у меня хорошие. Глупо, пакуя чемоданы на чемпионат, заранее посыпать голову пеплом. Да, нареканий к команде было много, но сейчас время поддержать ребят.

А потому обещаю: каждой победе или даже ничьей нашей сборной на Euro-2008 готов посвятить по поэмочке!

Сергей ЮРАН, нападающий сборных СССР, СНГ и России 1990–1999 годов: «ИЗ ГРУППЫ ВЫЙДЕМ. А ТАМ – КАК БОГ РАСПОРЯДИТСЯ!»

– Хиддинк – очень опытный боец финальных стадий чемпионатов мира и Европы. Его помощники Бородюк и Корнеев как игроки прошли через горнило турниров такого уровня и знают, с чем их едят. Поэтому сборная, уверен, предстанет перед болельщиками в совершенно другом свете, нежели в конце отборочного цикла и товарищеском матче в Румынии. Когда тренерский штаб четко знает, что и как надо делать, результат должен прийти. А на 0:3 в Бухаресте слишком уж большого внимания обращать не нужно – это результат того, что сезон в России был на самом старте. Хиддинк назвал тот матч хорошей пищей для размышлений, и уроки, без сомнений, извлек.

Весенняя часть чемпионата России-2008 дала сразу несколько новых кандидатов в сборную. Это и целая группа игроков «Зенита» – Широков, Денисов, Файзулин, и спартаковец Павленко, и Бояринцев из «Шинника». Прекрасную форму набрал Погребняк. А Хиддинку только дай футболистов, из которых можно выбирать!

В финальной части мировых и европейских первенств очень многое определяют физическая подготовка и психология – а у голландца и с тем, и с другим в самых разных сборных все было в порядке. Целенаправленная подготовка позволит сборной подойти к Euro во всеоружии. Так что, полагаю, наша команда покажет хороший футбол и выйдет из группы. А там уж – как Бог распорядится.