Лена и люди

fb2
Фанайлова Николаевна Елена

Елена Фанайлова родилась в 1962 году, окончила Воронежский медицинский институт и филологический факультет Воронежского университета, живет в Москве, работает на радиостанции «Свобода». Автор поэтических книг «Путешествие» (1994), «С особым цинизмом» (2000), «Трансильвания беспокоит» (2002), «Русская версия» (2005), «Черные костюмы» (2008).

В книге «Лена и люди» собраны стихи последних лет.

Лесной царь

♥

Я то, я сё, – говорит один,Глядясь в зеркала, ла-лаЯ м-м, я н-ца, я стрелаЯ такой пиздец от гонцаЯ о! я да, я в воде водаЯ в огне змея, у меня чутьё,Наконец, я рцыО бедный, бедный, жалкий пацанИли дева его ребра,Не крутись у зеркала, как юла.На тебя глядит Лесной царь.

♥

Хельмут Ньютон сидит в раюС жемчужиной на хуюВ саронге, даАмериканский джаз играет военныйНеудобно на пляже на шпилькахИ суп с пескомИ рыбы не думают оказатьсяНа берегу, ни одна.Атавистические знакиТростниковые дудочкиКолебания плазмыЯрко-синий бассейнРядом с нимнет ни женщин, ни автомобилей,ни нацистовИ он не помнит, что это такое.Вообще.

♥

Эти восемь пуль из страны слабоуносимыхГолоса из земли слабовесомыхДоносятся из-за моряОна хохочетКак бы это сказать точнееЕе видения уплотнилисьи дошли доКто эти люди, кто эти люди в чёрномПочему они так прозрачнызачем я их вижупочему не плачуи не боюськак в детстве

БЕЛЫЕ КОЛГОТКИ

Я была ментом ла-ла-ла потомлгала шепотомречи разума были ниже чемя тебя никак не увижу, чене звучат чисто речи мужестваи военные почеститяжело было все человеческоечисто нордическоедействительно искалечившееизменившее оптикусбившее прицелНе ходи к моему котику,Может, он останется цел

♥

Слишком много слов, слишком красивыхБольше не стоитКостяк, абрис, скелетЧистая правда, сухой остаток,Родина или смерть,Немного ебли,Сигарета, стакан плохого вина,Хлеб, тепло —Все, что интересуетСилы нужны на том свете,Как в дальнем походеПленных туда не берут

ЛЕСНОЙ ЦАРЬ

1

Кто скачет, кто мчится под хладною мглойКармический воин с под-сердцем иглойГоворит: доченька, я довольно злой,Но ты меня не бойся.Я ходил по Дону, ходил по Донцу,Подойди к отцу, расскажи отцу:Пусть он туда не ходитУ меня были молния, металл и вода,Медные провода, небесные неводаИ подледные рекиНе бежи волчицей, прижми жопуК горячему снегу, не стучи хвостомПо наледи, блядьСо мной уже ничего не случитсяНичего не трогай, запри дверь

2

Я гнал скотину, начался дождь,Ударила молния, разбила дерево,Обломился сук, оборвался провод,Упал и ударил меняСтояла жена за стеною дождяНашла меня в яме с глубокой водойНалетела буря, ничего не видать,Ходили искать всем селомЯ похоронен на нашем кладбищеРядом с твоей бабкой Авдотьей ПетровнойТам теперь много желтых синих и красных цветовТы же знаешь

♥

Голоса оставили Жанну в темницеМожет быть, они не проникали сквозь камниИли узница стала им неинтересна?Может быть, у нее лопнули барабанные перепонкиПосле пыток?Может быть, она свихнулась от боли?Голоса оставили Жанну в покое.Только собственный визг она слышалатолько жалобный войПовторяла: я жаба я жаба я жабаНад бездной

♥

Старый Кузмин несгибаемыйв холод совецкийбудет чирикать как ласточкав холод собачий возле причалачертить чертежикто нам расскажет, что мир возвращается в славечто воскресают покойникив смену с живымисловно рубахами братья —телами навыростсловно крестами товарищиза перегон обгоняякак на плотах и болидахкоманду меняя– старый Гомер несгибаемый, мертвый Боян,сумасшедший слепой Мандельштам?кто нам расскажет, что мир расцветает как веткавишни, черешни, черемухи, яблони, сливычто поднимаются мертвые, будучи живы,как ангелы славы?– раненый Боратынский, горячий Державин, сухойЛомоносови Пушкин, Пушкин, конешно

CТИХИ НА СМЕРТЬ САШИНЫХ РЫБОК

1

См-ть приходит как игрушкаРыбы дышат в слепотеМы крошили им крошкиСчастья, своей мечтеИ душе под темною водоюНевозможно отделитьсяВидит кто-то с высотыНаши лица,Искаженные личным усильем,Или нам не повезло?У души не как у пташки крылья,А как лопасть и весло.И когда мы утонули,Бог лицом к стеклу приник,Как когда ложил в карманы пулиИ придерживал за воротник

2

См-ть приходит как наружкаКак в стакан воды подружкаПлюнувшая сгорячаХочешь воздуха смешного,Хочешь жемчуга речного? —Спрашивает внутренняя психушка.Ничего я не хочу.Потому что умер умерПо ночам зудит как зуммерМчатся бесы вьются бесыПочему его могила,Европейского повесы,В вечной мерзлоте?Почему у русской драмыВообще, у русской пьесыЛишь один сюжет?Почему его могилаЛодку сердца накренила,Воду зачерпнула?Почему его невестаКосы расплескалаОтчего жена дрожала,С ложечки кормила,Отчего спасти хотелаНе успела не успела горевала как золаГраждане, во время артобстрелаЭта сторона костёлаНаиболее опасна и светла

♥

Возможна ли женщине мёртвой хвала,Или все это бла-бла-бла,Возможна ли женщине левой?Нельзя воскресить ей, какая была:КоролевойОказалось, что правда и синий плащ,В который ее завернули.Говоришь мне с кладбища: ты не плачь,Мы слишком глубоко нырнули.

♥

См-ть приходила ко мне и стояла близко —говорит мой братОна шутила как Персефона с яблоками,лгала, была шутихаТо ли ждала, чтобы я разозлилсяЯ испугался, подумал: спокойно, товарищ, спокойно,у нас еще все под контролем.Мой человек назавтра разбился.В церкви стояли рядом два гробаОн и шоферПлакали матери жены и детиДва лба подошли и шутили грубокак она в моем снеНо я не сделал им обрезанья

♥

три души у меня болелоодна бегала не спаладругая себя велакак дурочка;третья, вдали ведома,платком махалавосемь душ поднялись с асфальтакогда я упалапосреди Тверской, посреди столицына закате раннего мартавосемь душ собрались в сердечную линзукоторая плавилась и горелаи сияла как Леонардона Тверской напротив Почтамтаспиною к Кремлю

♥

…Я ездила с одним такимпо черным улицам Москвыбыла жара, и был закрытый черный лимузинон был одетый как бандит,потом слегка полураздетон клал мне руку на животи говорил: ха-хана плечи мне слетал орели грудь мою когтилнарод смотрел на наш роман,как будто мы народпотом мы шли в подземный зал,где каменные зеркала,где бил фонтан, и он сидели пил и брал на понти расставался так легкои что-то говорили у него был пятачок,как бы Татьянин сони я отправила егона фронт, на фронт

2004

Испанская баллада

ИСПАНСКАЯ БАЛЛАДА

В ГранадеВ широкой и белой оправеТечет осенью мелкая речкаПереступи ногоюЧерез белые улицыХодят мёртвые люди Среди них Гарсиа ЛоркаКоторый любил этот городКоторый его убилАльгамбраВыглядит как колумбарийАмериканский(Возможно, из-за открытой эстрадыСемидесятых годов двадцатого века)Памятник мёртвым поэтамИ ебнутым падишахамКоторые думали, что они домаОтдыхалиПравилиВыносили судебные решеньяЭто чужой, мёртвый городХуже живого загаженного Колизея(Двадцать лет назадРимляне еще ходили туда по нужде,Теперь там выставка Nike’aФотографий спортсменовОлимпийцев)Бежевый светСухие крылья животныхСм-ть не уходит,Но и ничего не значитВ Гранаду, в Гранаду,Где похоронены Фердинанд и Изабелла,Которые послали Колумба в мореИ выгнали из страны евреев,Надо ехать за черными кружевамиИскусственного шелкаВ КордовуНадо ехать за кожейПривезенной из Танжера, точнее, из Феса,За черными кружевамиЗа мелкими зеркаламиВ голубых, красных и коричневых оправахСоставленных из мелких мозаичных кусочковОни висят в лавках на тесных улицах белого центраПод белым солнцемНе знающим тениВ тени, в патио университета,Философского и филологического факультетов,Под голубыми и белыми изразцамиСидят опоздавшие студенты,Читают Ортегу.Честное слово.В дормиториях КордовыТак же прохладно,Как 500 лет назад,И так же сталкиваешься, выходя,Со статуей Маймонида,А через четыреста метров —Со статуей Сенеки,Уроженца этого города.В Кордове в мелких лужицахВ зеркальцах заднего видаЛежат перья голубей,Но почему-то не видно помёта.Как будто это перья ангелов,Которые, как известно, не срут.Маленькие воздушные лужицы,Фотографии 9 на 12Над всей Испанией безоблачного небаЦыганки КордовыУжасно вульгарны.То ли дело цыганки Гранады,Говорящие о любви на всех языках,Протягивающие туристу веточки мирта.В ТанжерНадо ехать за кожей и коврами.Там на тебя посмотрятГлазами убийцыИ брезгливая старая мусульманкаВ сером плаще с капюшоном —Там все так ходят —От жары, как испанские монахи,Отодвинет двумя пальцами с путиАнглийскую туристку в шортахИ пойдет по узкой улице, где нельзя разойтись двоим,Нельзя разойтись двоим, моя радость,Там рамадан, моя радость, нельзя курить,И мальчишкаЛет двенадцати скажет ужасное замечаньеТипа «рака» датским двадцатилетним девкам,И они потушат о камни.И его товарищиБудут приставать к европейцам:Купите! Купите! В Испании нету такой туалетной бумаги!Нету мелочи? Так мы разменяем!До самого паромаБелый безжалостный светПола Боулза, нож под лопаткуНенависть чистая, словно спирт,Но они не употребляютДо захода солнцаВ Малаге в собореКукольный театр Страстей ХристовыхИ Его Святых: черные мультипликационные фигурки:Св. Франциск, Св. Игнацио и другие.Картина казни Павла: усекновение главы:Посередине площади – кровищаРастерянный меченосец-палачГолова святого в полете окружена сияньемИ Христос, пока незримый для многихОчевидцев казни,Крепко стоит, как тореадор, на жилистых мужеских ногах.ЖивописецДал нам Его наблюдать возле столба, к которому нынеПривязано безголовое, обезглавленное тело.Такое наивное садомазо.Малага, детская родина животной пластики Пикассо,Мы поднялись на гору, где твоя кастилья,Видели порт и маленькие фигурки тореадоровВ раме цирка, на арене,Они готовились к последней в сезоне корриде,Были видны как на ладони.И море, море.Двое студентов, девочка и мальчик,Рисовали пальмы, карандашные наброски,Сидя на обрыве, свесив ноги.Мы спускались вниз на автобусе тридцатого маршрута,Задыхаясь.Конечно, отсюда надо бежатьВ Толедо, в Мадрид, в Париж.В СевильеТуриста везут на площадь Испании,Похожую на все самые прекрасные площади Европы.Слишком много торговцев и попрошаек.В Севильском соборе,Четвертом по величию в католическом мире,Показывают могилу Колумба.Недавняя генетическая экспертизаПодтвердила, что некая часть его телаДействительно находится здесь.Потом мы катались на лодке.Видели здание инквизиции,Где я работала в одной из прошлых жизней,Когда была мужчиной и монахом.И еще я узнала – но это в Кордовской мечети,Трижды перестроеной в католический храм, —Пологий и длинный подъем на купол, без ступеней.Так обычно строили мусульмане.Во сне я видела свои мужские сандалии и подол рясы.Похоронен я был где-то на севере страны,Вероятно, в ТоледоПотом мы видели табачную фабрику Кармен,Похожую на казармы Хозе.Ныне здесь университетская библиотека.Мериме изучил этнографию и топографию:Куда они ходили, каким маршрутом,Крутили бедрами, крутили сигары на бедрах,Потом написал свою хронику нравов,Как Достоевский.В день возвращенья в РоссиюМне позвонила подругаИ рассказала:Другую нашу подругу зарезал сожитель.Она его более не хотела.Точнее, ее мать сломала ногуИ требовала повышенного внимания.А он тоже требовал.На двоих ее не хватало.Он вернулся с приготовленной заточкой.Она почему-то ему открыла.За́ день рассказывала соседке:Снится мне сон, что я падаю в пропасть.Тридцать ударов нашли на ее теле.Она осталась там, где сидела,В луже кровиНа кухне.Голова еле держалась на позвоночном столбе.Но сияния вокруг не наблюдалиТе, кто делали запись в протоколе,И не заметили в помещении никого постороннегоС усталым лицом русского крестьянина.Он сам позвонил сыну,Маленькому менту,И сдался властям.Ничего романтического.Бывший чеченский контрактник,Потом охранник магазина.Она была маленькая училкаЛитературы в школе для детей-сирот,Своих не было.Иногда давала завхозу в подсобке,Чтобы он давал ее трудным подросткамМыло, порошок и чистое белье.Его сын требует у ее сестры возвращенияСовместно нажитого имущества.Сестра отдала стиральную машинку и видеоплеер.Семья боится, что он быстро выйдет по амнистии.На суде он сказал:Я любил эту женщину и скоро с ней встречусь.Ну, это вряд ли.А еще он сказал, что как только первый раз ее ударилИ сказал: ну всё, тебе пиздец,Она его поправила: нет, это тебе пиздец.А вот это на нее похоже.Когда я бываю в других странах,Я понимаю, зачемЛюди там живут и дажеЗачем они там умирают.Только про свою родинуНе могу ничего понять.За два часа до самолета в МалагеВ аэропорту имени ПикассоПозвонил Точкин и спросил:Ты уже знаешь о Политковской?За четыре дня до отъездаПозвонил Витя СагаревИ сказал, что умер Шведов.Лёшка был добрый ангел всех журналистов,Работавших на Северном Кавказе.Мы познакомились после Беслана.Если у Бога есть планыНаходиться рядом с теми, кто страдает,Если у Бога есть планыСобирать себе новых ангелов, чтобы они охраняли нашиграницы, —Его действия безупречны.

P.S

Ольга видит Луизу/Ларису довольно сразу,Но относит это насчет своего психоза.Лиза приходит со своим отстегнутым шутовскимфаллосом в руке и говорит:Ну как тут без меня дела? Обстоятельства? Все в порядке?Знаешь, я написала ему письмо, своему любовнику иубийце,Но это сон Наташи,Чтобы он как-то немного подобрался,Если готовится.Здесь все-таки жестко.А ты, подруга, не пугайся.Ольга говорит Луизе/Ларисе:Леська, ты же знаешь, я всего этого не то что боюсь, ноопасаюсь.И твоих нездешних понтов, и твоих прежних понтов,связанных с алкоголем и садомазо,И твоих прежних синяков на шее,И нынешнего состоянья,И твоего агрессивного парня в отсидке,И этого шевеления занавесок,И твоего отчетливого призрака рядом с моей кроватью.И парни мои спят, Марк и Михаил.Одному завтра на дежурство, другому в школу.Не тревожь ты меня, Луиза,А с твоей мамой мы как-нибудь разберемся,Я ее не обижу,Сделаю как она просит,Буду получать за нее пенсию от австрийского братаИ откладывать на ее похороны.Тут пропели петухи, Лариса кивнула согласноНеотрезанною головою и растворилась.

P.P.S

Ксения, соломенная Лешкина вдова, говорит из Питера(Она чуть старше Собчачки; наверное,В те годы у них было модно называть младенцев женскогополаВ предчувствии неоправославного культаКсении Петербуржской,Основанного известным мракобесомСвятым Иоанном Кронштадским.Моя-то – не гламурная коза, моя – филолог —фольклорист,Знает толк в народных причитаниях;Они с Лехой познакомилисьГде-то на шоссе, по пути в Ферапонтовский монастырьНесмотря на подобные путешествия, покойный осталсянекрещеным.)Короче, Ксения мне отвечаетНа вопрос, снился ли ей Леха,Примерно таким образом:Как мне сообщили православные ортодоксы,Все, что нам снится,Является проекциейНаших проблем, связанных с умершими.У них в это время совсем другие заботы.Им надо предстоять перед Господом,Его судом.(Каким судом, думаю я, нах, Ксюха,Лёшке, который ездил в Чечню и Беслан как на работуИ заботился не о жратве и славе, а об униженных иоскорбленных?О мертвых и поруганных?Впрочем, конечно, многих его грехов я не знаю,Прежнего тяжелого алкоголизма И веселого мрачного блядства.Не моего досужего ума это дело.Вообще, некрещеные, как нам рассказывают ортодоксы,Всегда находятся под подозреньем.)Но тут она мне говорит:Когда я шла с кладбищаОдна на девятый день, а там километра два, как тыпомнишь,До жилья, и это ноябрь,На повороте стояли менты.Они вышли из машиныИ явно намеревались проверить бабуПодозрительной наружностиВ платке и с рюкзаком, как бомжиха-хиппушка,Что я делаю в районе элитного дачного поселкаНа Рублево, блядь, на Успенском шоссе?И тут я взмолилась: Алексей Юрьевич!Ты же всегда разруливал такие ситуации.Ты умел говорить с ментами как с братьями,Со зверьми – по-человечески.Дай мне пройти невидимой меж римских стражников.И он это сделал, я клянусь тебе, Лена.И я уехала домой вечерним поездом.

P.P.P.S

…невозможно быть,

чтоб мы в своем веселом пированье

забыли Джаксона!

Молодой человек, «Пир во время чумы»Я никогда не остановлюсь,Послушай меня, Ларис,Когда при жизни ты не веласьСреди остальных вилисс.Ты там с отрезанной головойИ результат нулевойИ Оля видела: ты в блиндаже.Вылазь, не сиди уже.И там окурочки в банках шпротС твоей помадой на ободке,И кто их теперь подберет,И пьяненькие поютПод мелким дождиком сефиротИ водки не всем даютОлька встала на машинеПосреди реки-моста,Посреди большого мираСреднерусской полосыТы ей руку протянула,Говоришь: не ссы.По гороскопу ты была Весы.Лиза, Лиза, в нашем домеВыпекают пирогиНа твои ли на поминкиПолюбовники-врагиТвоя мама звонит егоМаме и говорит: ничего, ничего.У нее в голове водаПосле суда от малых транков.И говорит: оба они в тюрьмеОна в бесконечной тьмеА он еще все-тки выйдетЛиза, не сиди во тьме, докажи,Что Господь все видитМне всегда казалось, что ты маньячкаЕбли и алкоголя, их маячок,Гипоталамическая обманка,И папа – род прекрасного военного дебила,И мама – школьная училкаИ ты сама училкаВ школе цветов злаЛиза, не сиди в блиндажеЯ тебя ненавижуТы же бесстрашная, Лиза, ну же,Когда он пересказывал тебя на суде —Это так на тебя похоже.Ты, оправдание всем блондинкам,Давала ему по роже,Потому что ума до хуяТо есть до́ пиздыИ ты со своим нравственным чувствомНе трусливая я,Способная только на прописиАлкоголя мне, алкоголя.Он любил ее, не мог с этим справиться,Не мог иначе,Говорит теперь ОляЦитируя нашего ГоголяКак какой-нибудь, блядь, человек ВерсачеДобавляю я

2006

Балтийский дневник

У меня есть внутренний негр. Выражаясь политкорректно,

чернокожий афроамериканец. Он носит голду

и дизайнерские треники, нюхает кокс, немерено бухает

и отрывается со своей подружкой Джей Ло (внутренней

героиней одного реального молодого человека), их

совместные эскапады освещаются желтой прессой. У него

имеется пушка, в подпитии и в дурном настроении он

начинает ею размахивать перед случайными

собеседниками. Основное его занятие – сочинение

и исполнение рэпа. Это приносит ему немалый доход. Его

зовут Пафф Дэдди. Как его занесло на русскую Балтику,

непонятно. Остается загадкой и его знакомство с русской

поэзией и местными реалиями. Вашему вниманию

предлагается концерт, который в припадке яростной

мизантропии он дал в одном из виртуальных клубов

мирового безумия[1].

♥

Здесь птицы не поют и деревья не растут и только мыплечом к плечу ничё не говорим врачу. Сидим сычоми мыслим как кастрат сначала морда кирпичом но намне то чтоб нипочём весь этот груз, скорей наоборот.Не Камасутру продают, поют Бардо Тёдол и русскуюПсалтырь. Когда пройду я мрачный дол, где тьма кругом,где мрак кругом, тогда тебе скажу: держись крепчеКатарина сейчас поскачем. Как чёрт с Вакулой на плече,как команданте Че. Мы этот мир перехерачим. Мыпереходим этот ад болота и холмы и солнце низкое назадкатится к обезьянам тьмы автоматическим письмом гдеждет его самум теней и только мы себе самим шепталив ухо как Эней: не сдадим, хотя сдавали напереди наполняли пузыри дыханием рот в рот, мой господин.Не помни мира, мой солдат, одни пески и ряд болоти костолом и каждый брат за письменным столом, лунаи неподъёмный клад, когда кому везло? и волосы на головешевелятся как ветер по траве на Волге и Дону как облаканад Москвой-рекой да ну как русские вши в немецкомплену.мы в районегде ладонь примерзает к гортанигде толкаются раныледяные торосы Коцита —к маме, к маме! —обломки грудины,но мама несы́такак родина-минав окровавленной ваннес осколками льдиноквызывает на поединоки сынки проседают, седеютв ледяном одиночестве порнокабинокужас перешибаетрассказывают на других планетахпроедаютзапасы тушёнки военного положенияи торосызаметает зима, заметает.существуют такие сюжеты,которые не подлежат пересказу.Невозможно правдиво описать смертные чувства,смертельные, смертоносные.Не имеют отношения к религиозным переживаниям,могут предшествовать

♥

Я емВодорослиПьюВодорослиЗа волосыПру недоросляСквозь зарослиНа кого надеяться?На звезду вестерна?У него девственница —Самоубийца,Боксерский клуб.ИстинаДается тому, кто глупДостаетсяА ты, чей ум,Будешь гнить, как гойНе мочь раздвоитьсяКак путешествуя в АрзрумВстречаешь гроб, астральный вой:Красавица была покойница

♥

Детские эротические кошмары.Четверо мальчиков-шестилеток спускаются к морюСлышу за спиною их чистые голоса:И тут она раздулась, раздулась,когда я ей вставилРаздулась и лопнула, эта жаба,А потом и другая, а потом лопнул шприц.Я надувал их воздухом, они раздувались, через иголку,иглу через жопуОни пердели, пердели и раздувались,Лопались, так пердели.Что скажешь, Юра? – обращение (задумчиво) к самомумелкому.Ну, у меня есть шприц, но нету иголки.Но ведь все равно можно вставить, скажи?Она ведь все равно раздуется и лопнет,Можно это сделать?Мое медицинское образование тут жеДает мне почувствовать себя лягушкойРаспятой на пыточном столикеНа кафедре нормальной физиологииИ еще я вспоминаю, как меня, первоклассницу,Остановила стайка старших мальчишек.Их было пять или шесть человек.Я шла в библиотеку сдавать книги.Они окружили меня, схватили за руки,Полезли в трусы, один или двое вожатых,Искать письку, но мало что обнаружили, как я сейчаспонимаю,Я завизжала, заплакала, показались взрослые,Пацаны убежали.Среди белого дня, сахарный завод, рабочий поселок,Отец заведует отделением райбольницыНе райской, а районнойМать преподает литературуЗаписала меня в эту библиотекуКак-то они меня не предупредилиО радостях педофилииВ русской литературеЗабыли или не знали?Вытеснили, заслонилиБоялисьПравильно боялисьМальчики радостно и бесстыжеАртикулируют слово «пердела»Совсем как взрослые дядьки в тюрьме и в казармеОднорукая женщина на пляже,Отстегнув протез, купается и загораетЗа ней завороженно следятДетские звереныши, маленькие гадики

♥

Нация за меняПьет пиво Балтика, курит сигареты Винстон,Чисто как девочка со спичкамиСидит на нефтяной трубеБолтая ногамиНе читая запретов на бензоколонках,Ест в Ростиксе и МакдоналдсеЕздит в Египет и ТурциюХодит в офисыПолучает пособияТрудится на огородахВорует бюджетные деньгиЕздит на новых машинах, купленных в кредит,Собранных в Узбекистане,И на старых машинах, угнанных из Германии и Японии.Торгует польским и китайским барахломСидит на вокзалах и в тюрьмахУчит и лечитСнимает и прокатываетГоворит и показываетГлупостиБыстро пробегая мимо тещиного домаУбивает и судитНадзирает и наказываетПлодится и размножаетсяХоронит, хоронит, хоронитНемного рожаетПишет в желтые газеты, звонит на радио,Выступает в Доме-2 и Камеди КлабСмотрит новости по госканаламСлужит в армииВоюет в ЧечнеПо призыву и по контрактуКурит, колется и бухаетКупается и загораетПроектирует и строитДает взятки; сидит в Интернете;Ругается на кухняхВыходит на улицы с красными флагамиВыходит на улицы со свастикой на рукавеДерется в подворотнях, едет с мигалками,Униженно предъявляет документы,Бьет в пах и бьет наотмашь,Плачет и хохочет, говорит анекдоты,Проклинает и одобряетКак в старые временаНе сажает деревоНе строит домНе воспитывает сынаА если ей кажется, что она это делает,Так это ей только кажется,Передерживается; как радужка,РаспадаетсяУже давно с трудом понимается,Зачем ей одна шестая часть сушиНу ладно, одна седьмая,Без Прибалтики и Грузии,Украины и Средней Азии,Но остальной Кавказ не отдадим,Зачем ей, к примеру, Сибирь,Где от одного до другого городаЧисленностью 500 тысяч жителейНадо ехать 500 километров.Ермак и ЕкатеринаБоролись за природные ресурсыПод прикрытием православия, это понятно,Это вам скажет любой историк колонизации.Но мы-то, мы-то?Повидаться с товарищами На выходныеЗа 300 км – говно вопрос.Я пишу за нацию документыСтрочу донесенияКак летала с фашистами одним самолетомНе во сне и не бомбить Сталинград.Из Кенигсберга (Калининграда) в Москву.С родными, русскими фашистами.У них в Кениге была сходкаЛет им по двадцать пять-тридцатьОдеты в Burberry и LacosteМанагеры среднего звенаМаленькие русские бюргерыСперва шифровалисьНо вели себя наглоВ аэропорту всех расталкивалиВ самолете заводили себя алкоголемЯ думала: если навернемся —Поделом.Не навернулись.Напротив, я узнала Много нового:Что никакого Холокоста не былоИ что русские фашисты ведут в ИнтернетеБурную переписку с израильскими.У них одни цели:Национальная чистота в каждой стране.Если они победят на выборах,В мире настанет всеобщее спокойствие.Нация, ты, стыдно сказать, деточка,Совсем себя потеряла.Уж и московские мелкие служащиеВынуждены просить убежищаНе в мире труда и капитала,А в мире каких-то мертвых чужих паяцев.Нация за меняОтдает честьЕздит в метро и на маршруткахХодит в театры и на мюзиклы,Ее взрывают и травят газом,Каждый день берут в заложники,А она как будто не чувствуетРазвлекается и работаетБухает и куритЖрет и гадитДерется и любитПлачет на плечах дорогихЯ ничего этого не делаю.Я пишу днем, пишу ночьюПишу утром, пишу вечером,Когда хожу, курю, ем, пью, гажу,Когда сплюПроизвожу ей смыслыКоторыми она могла бы питаться,Если бы ела буквыЕще она молится,То есть ходит в церковьЯ тоже молюсьИ тоже хожу в церковьНо мне кажется,Не потому же, что нация.Что нас объединяет?Пушкин? Он стоит на площади,Под которой нацию взрывали.Лермонтов? Он воевал на КавказеВ карательных отрядах,Как и сейчас воюют.Ленин? Он лежит в МавзолееИ давно ничего не слышит.Гагарин? Я вас умоляю:Это мои родители на фотокарточкахВ плащах из болоньи на демонстрации.Некрасов и Маяковский?Нация их не знает.Еще скажите: Кузмин, Апухтин,Введенский, Хармс.Крым летом? Я там была два раза.Красная площадь? Веничка ЕрофеевС распоротым горлом.Любовь к отеческим гробам?Памятники братвыВеселых девяностых.Могилы близких?Но это – мои могилы.Они на русской землеНо и это меня не делает ровнейНации. Кто она такая?Путин по телевизору? Джи-восемь?Джи – всего лишь одна из точекЖенского оргазма.Ну давай, нация, раз ты баба, какого хуяНе рожаешь национального герояИ сестру его национальную идеюКакого-нибудь шахматиста-евреяИ его братаПисателя – нобелевского лауреатаВратаря хоккеяКосмополита-злодеяИ Золушку под конвоемНадо бы становиться немного добрееГде твоя рация?Какие твои позывные?

♥

Крылья, где мои крыльяКоторые так нравились мнеГде мои вилыНа которые подняты будут землевладельцыГде мои силы, мои скитальцыГде мои пяльцыНа которых распятыУдаляются в омут солдатыОтправляют этапомГде мои братцы?Где мои святцы – забытыИ с ними ПсалтыриГде мои ситцы – порваты?И где эти стороны света четыре,На которые души идут неодеты,БосыеИ где же нездешние силы, людьми прожитые?Где эта русская прелесть —Закаты, рассветыГде эта персть, эта горсть прахаСолдатская деда рубаха —Истлевает, самозванка?Закрывает собою какую-то гадость?Где ты, где ты?Какие такие страницы?Какие Судеты?Пожелтевшие, расплывчатые чернилаКто ты?Идеолог из вечного прошлого мираИли подростокКакому подошву чинилаНожичком вострымИли воздухНадышаться которым хотела, но нас не хватило?Или черная лента винилаС удалявшимся, выдающимся оперным звукомНе где, не гдеНам отпраздновать более нашу победуНи на земле, ни на небеВ нимбеВ царствахО которых помалкивают глянцевые журналыОкеании, Ниневии, Персии

♥

Я райская птицаЯ старая птицаЯ старая райская птицаЯ красная девицаНо не все, что снитсяЯвляется прекрасным,Человечек-тупицаЯ райская адскаяВ смысле донецкая гадскаяВыдающаяся рассказчицаЧисто сестра СтругацкаяЧернокрылая парияЖивородящая гурияВсе эти твари – яВ русской степиНа земле, в постели,В ночи, в метелиВ дому, где желтый свет горойИ см-ть ночной поройС набитым ртом помалкиваетИ от стола отталкиваетИ гавкает, гавкаетЯ радужка, спицаЯ рваная тряпочка сердцаХристианская львицаРимская девственница-ВолчицаЯ красная девицаНо не все, что снится,Является в реальностиЯ страстная ПсишеЯ Расмуссен, АмундсенНет, не тоЯ актрисаЯ маленькая жирная крысаПораженная кариесомПод столом,Где см-ть сидит с набитым тьмойИ пищеводом и животомИ завтракает, завтракаетИ подведенные сурьмойГлаза и брови у нееИ я сейчас вопьюсь ей в пахОт ненавистиОт ярости в ляжку

♥

Моя милиция занимается айкидо.Мне доподлинно об этом известноОт соседей по купе: они занимаются.Мальчику лет двадцать пять, метр шестьдесят, носикуточкойДевочка, его жена, такая жеБледноволосая, бледнолицаяХорошистка или троечница.Какие-то покемоны.Долго не могли усестьсяМахали платочками.А потом как начал – по почкамМочить тех, кто ссут в неположенном месте,Когда он находится на дежурстве.Девочка – бухгалтер в северной мобильной связиПоженились три месяцаНо уже ездили на стрельбищаИ там на пляже демонстрировали айкидоПока все не разбежались,Таращились и крестились.Они сворачивались и загорали.Девочка сообщила: вообще-тоЭто для защиты. Но если точно,То внутренности разорвутся,Так говорил наш учитель,Но вообще-то, конечно,Это чисто для защиты.Бедная бледнолицаяТы моя нация, Леночка, моя милиция.Едет в Рязань знакомитьсяС родителями своего ментеныша.Они деревенские.Денег мало, не могли приехатьНа свадьбу в северную столицу,Но приедут встречать на машине к поездуВ три часа ночи твою пизду.Ты им влепи, Леночка,Тренированной ножкой посреди их деревенской хариНе боись, они нападают,Волкулаки; ты еще не ведаешь,За кого вышла.Так и бывает в кино, еще – в боевом кошмаре,Когда тебя заставляли оставаться до одиннадцатиА к шестиТы уже шла на работу, а училась на вечернем.Теперь у тебя обмороки.Ты интересуешься у соседки по купе,Она терапевт: отчего бы это?Отвечает: голодная нервная Ты бледнаЭто нация, Леночка, ебет тебя не по-детски и требуетответа.Это нация так устроилаТвоему мужу ходить пешком два часа на работу.Он пиздит пинками пьяных и удивляется,Когда они, продвинутые, жалуются в прокуратуру,Когда он их пиздит – в Рязани так не было.В Рязани все сразу пугались и не ссали на рельсы.А в этом поганом КалининградеСразу норовят в прокуратуру.А ведь самим на дежурстве поссать негде.Ходим ссать, как все, в парке.Но один там срал. Мы его подняли на дубинки.Он о-очень обиделся: ребят, вы чего?Центр города, а посрать негде.То ли дело было в Рязани. Все понимали.Он служил в Кениге. Она к нему бегала.Идиотка, не умеет сесть в купе,Все время бьется головой о верхнюю полку.Вообще-то она впервые с детства едет поездом.Зато они много раз ездили в Польшу автобусом.Утром вернулись из вагона-ресторана,Поели на пятьсот рублей,Это ничего, дешево,Рассчитывали на большее.А потом рассказали подробно менюА потом айкидоА потом он сказал, сколько получают его родителиВ деревне – мама шестьсот, нянечка,Папа полторы тыщи рублей, тракторист,И эта дура-соседка, московский терапевт, сказала:Нет, ну я не понимаю, как можно жить на такие деньгиПо мне и пятнадцать тыщ – маловато.Конечно, айкидо. В рыло им, в харю.И все виды рукопашного боя,Которым Женю научили в милиции,Маленького, с утиным носом.Нация, тебе не кажется, что здесь какая-то засада?Ты, конечно, не желаешь этого слушать.Легче бухать в ресторацияхИ бить по лицам кавказцев.Мои хозяева в КалининградеЛетом собирают грибыНе для засолки, для спецпутешествий, нация.Им немного за тридцать.Они очень начитанные.Такие подкованные.Но если Женя ночьюТкнет дубинкой под ребраИли Леночка отключит сигнализацию —Они расколютсяИ заплачут, и будут ползатьПо полу захарканномуТакова простая сила и власть деревенского мальчикаНад высокомерным интеллектуалом,Ищущим смысл жизни по Кастенеде,В двадцать лет потерявшим и мать и отца и квартируКрысиная мордочка ЛеныОна какая-то нечеловечекПоэту положено быть с его народомДавай, поэт, давайТуда, где твоя нацияТы назгул, поэт, ты не свой, ты не хвастай,Ты Людвиг, блядь, людоед,И этот, не могу вспомнить, шахид, вот!Погибший от любвиВоюющий не на смерть, а на животРазрывающийся на звезду, на фашистский крестЯ тебя отвоюю у всех небес, у всех невест,НацияХоть ты и совершенно безмозглая и безнравственнаяХоть ты и никому не нужнаДурочка, пораженаВ правах, дочка, сестра, женаЭто тебе все кажетсяНаконец очнись, давай отважимсяВстать, улыбнуться и накраситьсяСделать зарядкуА потом одеться и отправитьсяПопробуем отвязатьсяРазведчица, маленькая разбойницаПервая редакция

2007

Лена и люди

Дорогие россияне! Дорогие друзья!Дорогие мои москвичиУкраинский сантехникГрузинский водительМолдавский строительАзербайджанский торговецБелорусский правозащитникЦыганский баронНастоящий полковникАрмянин-адвокатАрмянин-хирургАрмянин-антропологУзбекский поэтКазахский писательКиргизский писательРусский философМераб Мамардашвили[2]Саратовский журналистВоронежский бомжКемеровский шахтерКемеровский актерНовосибирский бизнесменКалининградский наркоманКалининградский судостроительКалининградский военныйОтставники из ПрибалтикиЧукчи и эвенкиЕврей-математикЕврей-продюсерТатарин-продюсерПродюсер из ДагестанаАрт-директор из КишиневаРадиоведущая – горячая финская девушкаЛитовец-режиссерГрузин – хозяин ресторанаТаджикский журналистТуркменский журналистРусская журналисткаМои товарищиМертвые и живыеПитерский музыкантПитерский искусствоведПитерский художникПитерский кинокритикВсе питерские поэтыПианистка-красавицаВсе московские поэтыВсе московские и провинциальные доктораОсобенно детская хирургияТамбовский волкРостовский ворРостовский поэтВолгоградский врачСталинградский воинДонской казакРуперт ЭвереттОн тоже теперь нашМинусинский поэтМинусинский монахЖители города БесланаИ чиновники ВладикавказаЗаложники Норд-ОстаИ чиновники МосквыИ доктор РошальИ мэр МосквыИ хозяин КремляИ ХодорковскийИ глава МинобороныИ глава МинюстаИ тот, кто отвечает за нашу безопасностьНи слова о Владиславе СурковеНи слова о молодом РамзанеНу Лена, ну я же тебя просилаНе дразнить мальчишекМатросская тишинаВладимирский централСаратовская тюрьма,Красная и черная зоны,Сибирские тюрьмы и пересылкиИ норильский никельОмск-ТомскОмск-ТомскМосква-Чита-ЧелябинскКазань златоглаваяДалекий ВладивостокСахалин и КурилыВологодские кружевницыИвановские ткачихиБиблиотекарши и учительницы младших классовВ школах для ЗПРЖенщины-материЖенщины-дочериЖенщины-бабушкиЖенщины-парашютисткиБелые колготкиПлечевые и шалашовкиИ просто женщиныНянечки, медсестры и санитаркиМелкие спиногрызыИ мелкие, спящие пока в животахИ старики, спящие в своей ментальной тьмеТруженики гламураГерои тусовкиПродажная прессаОборотни в погонахЧеченские террористыМастера культурыКочегары и плотникиРабочие и колхозницыЛибералы и консерваторыФашисты и антифашистыБуддисты, мусульмане,Православные и католики,Атеисты и агностикиСатанисты и поклонники культа вудуФутбольные фанатыПодмосковные ментыИ провинциальные ментыИ бомжики всей страныИ солдатики всей страныИ Петр Николаич МамоновЛичным усильем спасающий всю странуОлигархи в изгнанииОлигархи при делеОбманутые вкладчикиПролетарии всех странИ мои сослуживцыИ рокеры-металлистыТак, надо сдерживатьсяРедакционные площади ограниченыНаталья Леонидовна ТраубергВиктор Петрович ГолышевБорис Владимирович ДубинГригорий Михайлович ДашевскийМария, мать Григория ГлебовичаЕвгения, мать Петра, Сергея и АлександраАлександра, мать Софии и КсенииС Новым Годом!

ЛЕНА И ЛЮДИ

Продавщица ночного магазинаВ котором я часто покупаю еду и напитки (Ненавижу слово напитки),Поскольку поздно возвращаюсь с работы,Как-то сказала: я вас видела по телевизоруПо каналу культураМне понравилось, что вы говорилиВы поэт? Принесите почитать книжку.Я обязательно верну.Я говорю: у меня сейчас нет лишнего экземпляра,Но как только появится,Обязательно принесу.На самом деле я не была уверена,Что ей понравится.Удивительное актерское блядскоеСтремление нравиться,Которое пропало после Сашиной см-ти,Но тайно вернулось.Как-то у меня действительно появился лишнийЭкземпляр «Русской версии»Поэт же должен заботитьсяО распространенииИздатели, скажу вам, недостаточно заботятся.Я отдала. Прямо при покупке еды и напитков.(Кефир на утро, один джин-тоник, второй джин-тоник,Потом еще водочки,И прощай, жестокий мир,Как пересказывалЛьвовский разговор двух нижегородских подростков.Я безусловно остаюсь провинциальный подросток)Оказалось, мы с Леной тезки.Ненавижу слово тезкиИ еще ненавижу слово контачитьОно вызывает у меня физиологические спазмыВозможно, потому,Что за ним мне мерещится коитус и фачить,А я люблю чистую бескомпромиссную еблю.Я же сам себе свой высший суд.Подпишите, – говорит.Елене, пишу, от Елены.Отдаю со страхом.Несколько дней не смотрит в глаза.Потом как-то народу не было,Говорит: ну, прочитала я вашу книжку.Ничего не понятно.Слишком много имен и фамилий, которых никто не знает.Такое чувство, что вы пишетеДля узкого круга.Для компании. Для тусовки.Кто эти люди, кто эти люди, Елена?Которых вы называете поименно?Я дала почитать двум своим подругам,Одна имеет отношение к литературе.Они реагировали так же:Это для узкого круга.Я говорю: а про Тихона Задонского Тоже непонятно?Она говорит: нет, про Тихона понятно.Я говорю: а про Сережу-алкоголика – непонятно?Она говорит: понятно.Я говорю: а статьи – тоже непонятно?Нет, проза, говорит, понятно,Я даже захотела почитать подробнееОб этих людях, о которых вы пишете.Лена, говорю, поверьте, я не специально.Я не хочу, чтобы было непонятно.Просто так само получается.Она смотрит на меня с сочувствиемГоворит: понимаю.Я продолжаю оправдываться: знаете,Я пишу довольно много статей,И если вам в этих, в книжке, уже понятно,То и в других, наверное, было бы тоже?Она говорит: понимаю.Ну, вам два пива и сигареты с ментолом?Да, говорю, Лена, пожалуйста,Я буду работать над собой.Шарик вернулся, он голубой.Видите, уже появилась рифма.Зачем я хочу, чтобы она поняла?Зачем я хочу оправдаться?Откуда это чувство вороватой неловкости?ЗабытоеЧто, хочу ей понравиться?Хочу быть любимой народом,Как пианист Воденников?Провожу чистый социокультурный эксперимент,Как Д.А. Пригов?Я эксперимент его памятиУже проводилаНа выборах короля поэтовВ Политехническом(Читала антипутинский стишокНа фестивале, спонсируемом Администрацией Президента.Такой чистой волны ледяной ненависти,Которая исходила от зала,Заполненного студентами провинциальных театральных вузов,Я не чувствовала никогда.Это хороший опыт.)Я же всегда говорила:Нельзя показыватьСвои стихи детям и родителямРабочим и крестьянамНадо показывать фабрики и заводы,Бедным – чужие проблемы, богатым тожеЯ жеПоказываю работу родной речиВ стране природных ресурсовНикого не наебываю,Как поэтесса Джохан ПоллыеваЭто, видимо, немыслимая претензияИ самозванствоНет, верно возмущался папа,Когда прочел в моем подростковом дневнике:Я притворяться б не хотела,Что я такая же как все —Ты что, считаешь себя лучше других?Вопрошал он со страстью,Граничащей с садомазо.Мне было пятнадцатьУ меня была первая депрессияРодители не заметилиЯ не привыкла жаловатьсяИ привлекать к себе вниманиеЯ не считаю себя лучшеМоя претензия кручеЯ считаю себя другим, другой, другимиКак в кино с таким названьемС Николь Кидман в главной ролиЯ не понимаю, зачем наканунеНового ГодаЛюди бегают в поисках елкиИ подарковИ этот дурацкий обычайДожидатьсяРечи Президента по телекуА потом выпивать и закусыватьЭтот Новый годЯ встречалаВ поезде москва-воронежС китайскими рабочимиУ них год крысы наступает в февралеИ они легли спать в одиннадцатьИ я с ними заснулаВ отличие от привычкиЗасыпать в четыреЯ люблю заглядыватьВ освещенные окнаТам живут аквариумные рыбкиВ своих водоросляхВсе это ужасно интересноНо я не понимаю как это устроеноКто придумалПить шампанскоеВ Метрополитен-опера?На другой стороне землиВсе могло быть иначеКорочеНе могу больше притворятьсяИду домой и думаю:Кто она, Лена,Продавщица ночного магазинаЛет пятидесяти, крупная, в очкахЯ люблю слово крупнаяОна такая полная, высокая и не рыхлаяКрепкая такая крашеная блондинкаКоторая смотрит канал культураКогда не работает суткиИногда выходя покурить на крылечкоПошутить с охранойКем она работала в прошлой жизни?Инженер? Библиотекарь?Не забыть спросить в следующий раз,Если у нее будет не слишком много народуНу и, конечно, она права:Это сложный текст,Даже когда он притворяется простым,Как сейчас

2008

Короли улиц

Кто меня убьет – последний в родуМать или дедДядька или братБабка и отецСестра и сестраИли новая девочка папина внучкаНацепивший свастику, надевший голду —Их уже нет, кто меня убьетКто и был бы радУ кого что болитВеревка вода свинецВ Сонной Лощине, в Мокром ЛогуБывшие совки кагебешные хорькиДавно обивают пороги ларьков.Мои родаки – их уже нет.Остались оболочки новогодних конфет.Кто меня убьет?Язык и народ,Дункан МакЛаут, умлаут,Сила ночи сила дня Кастанеда и пейот.Но весь этот теленаркотраффик не для меня.Никто не выступает к простолюдину на бой.Дед Пихто, Рэмбо с нимбом над собой.Любовь моя, только ты меня выводишь на убоПротестовать не стану,Воля твоя, говорит Изольда Тристану.В сущности, первый встречныйВоробей над МосквойБесчеловечныйСрет мне на черные левые грудь и плечоМеча как путь млечный.И отлично.Я кричу в ночи, сворачиваясь в калачЧервёмКольцами давя кирпичи как Владимир Ильич:Никому не сдамся живьём,Хоть он будь бессмертный паяц и небесный палач —Мы ему споёмНикого не видно окрест опричьПары товарищей с АКМ,С наглыми лицами ангеловНаголо бритых головРасчехленных стволовПоминальных столов,Не сдающихся в плен,Каберне СовиньонУпотребляющих винтомНа понтах вдвоем и втроемНа мостахГоворящих русскую речь.И какой-то там далее женский плачНо и онНе имеет смысла теперь.И кому я песни своих поэм,Как енот вонючЧто ходил к нам с Таней каждую ночьНа помойку, куда мы курить как братВ Миссисипи, где русских поэтов сдавали под ключА за ключиком холст и кладДа никто меня не убьетХоть и был бы радНи ракета земля-воздух, ни установка градДураки, смерти нет, дураки.Но и это на первый взгляд.

КОРОЛИ УЛИЦ

1

Капитан убойного отделаПолиции Города АнгеловБывший народный водитель Киану РивзПросыпается утром с похмельяВ своей засраной мелкой квартиркеС опухшей рожейБерет три мерзавчика водкиПроверяет пистолеты и автоматыСадится в машинуИ отправляется мочить китайских негодяев —НаркоторговцевПо дороге за рулём он выпивает паруВыбрасывая тару на тротуарПоследняя доза —После того, как он всех положитПо траекториям, недоступным простым смертнымЭто было довольно красивоТри года назад у него умерла женаОн всё ещё находится в этих обстоятельствахКоторые выясняютсяНа примерно тридцатой минуте фильмаИз его разговора с судмедэкспертомОна трахалась с другим человеком.Кто это, непонятно.Возможно, кто-то из сослуживцев.В момент совокупленияТочки оргазмаУ неё лопнул мелкий сосудик в мозгу.Эксперт оказался выдать заключениеАнализ вскрытияВ частности,Слюны и спермы в её влагалище.Капитана Киану Ривза это до сих пор достаётКого бы не досталоИ он бьёт морду экспертуИ там у них в помещении анатомичкиВоздух довольно спёртыйНесмотря на кондишн.Им трудно драться.Потом он сразу опять отправляется мочить негодяевЕщё нетрезвыйС двух рук, по-македонскиЕго вовлекают в сложные обстоятельства,Но он с ними разбираетсяАвтору этого текстаЯвно необходима сильная мужская проекцияДрузья-подельники ему говорят:Ты любишь мёртвую женщинуА остальных, живых, ненавидишь.Вернись в этот мир, Киану.Он отвечает им: отъебитесь и не пиздитеНе ваша забота, товарищиНе трогайте блядь эту рануУ него есть подружкаМедсестра полицейского госпиталяОна его иногда сексуально утешаетИра, мне сейчас не нужна работа наДругого мужчинуМне плевать на его сложные обстоятельстваМне нужна настоящая человеческая поддержкаТоварищеская, команднаяКак принято у прирожденных убийцКапитан бразильского элитного отряда(Имени актера я не помнюА режиссер выиграл главного медведяНа Берлинском кинофестивалеФильм так и называется:Элитный отряд)Короче, командир такого отряда,По-русски сказать спецназаПо борьбе с наркотикамиОбучает своих пацанов жестокимиМетодами,Доходящими до комизмаВозит их мордами в грязиКак во Взводе и АпокалипсисеПо его вине убит двадцатилетний пареньСтоявший на стрёме в наркопритонеК капитану пришла мать этого парняСпросить, кто вернёт ей её ребёнкаЖена капитана ждёт ребёнкаУЗИ показывает: это мальчикКапитан пытается справиться с этими чувствамиДаже идёт к полицейскому психоаналитикуНо не может говорить: аналитик женщинаЖена всё-таки от него уходитПотому что он на неё орётПотому что она пыталась ему советоватьКак разруливать на работеНо его пацаныСделают всё красиво и страшноНесмотря на человеческие привязанностиЭто неполиткорректное киноТипа русского БалабановаОно говорит, что сила в правде, а правда в силеИ всё начинается зановоОб этой идее апостола ПавлаМне сообщает бывший капитан ФСБНыне начальник охраныПресс-службыКрупной московской медиаструктурыС которым мы случайно встретилисьНа очередных поминкахОбщего друга, Лёши Шведова, военного журналистаМы умудрились друг другу понравитьсяС этим капитаномОн говорит: эти люди, которых ты видишь,У меня в кабинетеВели бы себя совсем по-другому.Они бы кололись и плакалиИ чё-то я не применил к тебе НЛПЧтобы ты начала колотьсяХотя я знаю кто тыДаже не сомневайсяНе понимаюЧто вы такое, бабы, с нами делаетеЯ говорю: хуйня твоя энэлпиЕё всегда заметноИ это всегда выглядит со стороны довольно глупоЛучше бы ты поехал с друзьями к Лёхе на кладбищеВыпил бы там водкиЗа упокой его некрещёной душиНо мальчишки такие тупыеОн запамятовал, что я его враг.Реальный, до смерти, до уничтоженияЕго жена за него молитсяПовесила крестик ему на шеюУ него Афган и две мелкие судимостиЗа то что дрался с начальниками в армииПо его словамМы смотрели это кино с Юлей ИдлисИ она сказала:Мальчики не могут вынести настоящую жестокостьи нежностьТолько девочки могутЯ ему сказала: твоя проблема в томЧто ты думаешь, что ты сильныйНо вся твоя сила у БогаЯ пошлю тебе один текстЕго написала женщинаОн о том, как Бог работает в судеИ почему Христос оказался среди разбойниковЭто перевод с французскогоТы, говорю, русский офицер?И я русский офицерСтарший лейтенант медицинской службыКак офицер офицеру тебе говорюКак говорил мне твой коллега в Беслане в больнице:Садись, дорогая, я всё расскажу тебеКак это былоТакая у меня теперь жизнь.Офицер запасаСтарший лейтенант медицинской службыОтлично до сих пор помнящийКак организовывать пути эвакуацииВ случае военных действийСидит у себя на кухне и горько плачетКриком кричитКак простая русская девкаОттого что её не любит её товарищКиану Ривз,Капитан спецназа

2

Ты выходишь, говоришь, утром с опухшей рожейКак будто я тебя билДа, ты бил, товарищ, давай не будем пиздеть своимребятамДа и я тебе отвечала матомСм. сцену из Mr and Mss SmithКогда Брэд Питт накидывает АнхелинеКоторая за бабки снялась у БекмамабетоваЯ всего ожидала, но только не этогоЭто ставит под сомнение её подвигиНа ниве благотворительности в АфрикеИ превращает их в индульгенцииЭто нечестноДа, ты пиздил меня ботинком в лицоНу и цо? Оно всё равно разбитоВ старой аварии.Сильнее того, что со мною произошло,Уже всё равно нельзяСильнее таких сюжетовУже нельзяКакие там нахуй Лукьяненко и БекмамбетовВ 19 лет я выезжала на трассуНа отцовском спортивном великеИ тормозила передним ручным тормозомИ это была неверное решениеМеня подобрали дальнобойщикиДовезли до больницыГде работал когда-то отецИ разбитую губу мне грубо и больно шилиИ многим мужчинам потом это казалось сексиЭто невоенный шрам,Я не буду его оперироватьСкорее, сделаю татуировкуНа левом плечеЯ хочу,Чтобы у нас были человеческие отношенияКуплю красное платьеПчМоё нью-йоркское протёрлось на жопеПчЯ слишком часто его носилаВ Мюнхене с рюкзакомВ 2003 годуКогда мне СашаПо смс говорил:Посмотри направо-налевоТы увидишь нереальную красотуМогилу Людвига и подвиг фашистовСтарые барочные церквиЧерные жемчужиныПьеро в роли ХристаЗапомни навсегдаНичто не отслоитсяОт старого холстаЯ смотрю эту карту по ИнтернетуЯ вижу тебя на нейВас с МашкойПоднимающихся на башнюТы же боишься высотыНо оставайся на нейИначе это будешь не тыИ я с тобою не справлюсьИ ты со мною не справишьсяСтарое красное платье было льнянымНовое будет шёлковымМы пойдём в нём с Алматом на вечеринкуИ будем там лучшей паройРисунок тату обещает ЭдикГоворит Уме ТурманОтец её ребёнкаСпециалист по разным единоборствамДэвид КэррэдайнВ конце второй самой важной серииПытаясь её урезонитьПоложи детка пжлст наземьСвое оружиеНу, вы сами знаетеЧем это закончилосьНо я попробую к нему прислушаться

ПУБЛИЧНАЯ ЖЕНЩИНА

1

Она встает на обе ногиОна идет на перекличкуВ программе ИтогиИ прикрепляет табличкуЕй благодать ни за что даруетсяНо боже мой она гримируетсяНикак не может успокоитьсяОна еще, дрянь, смеетсяУ нее черный лифчик и белые чулкиЛаковые каблукиЕе окружают мертвые морякиИ жиголо тангоИ прочие грустные мудакиОна ведет себя как блядьЕе невозможно понять невозможно забыть невозможноОна меняет свои решеньяКакие ее связывают отношеньяСо всеми этими людьми,Персонажами ее пьесы?У них различные интересы.Ни одного движения ложного.Она надевает чулки и бодиСеребряной кольчуги нечто вроде,А сверху носит Levi’s и худи.Что говорят об этом люди?Что в глазах ее ледИ никто ей не братНе медбрат, вот.А по ночам она плачет как девочкаХодит по ножам как чужая дочкаПлетет рубашки из крапивыПо лекалам французских пижамВынимает из-под ногтей булавкиСловом делает все что положеноБедному ангелу нашей провинцииЖенскому ангелу в отставкеМолится: хоть бы остались живыЕе братцы сестрицы ее братцы

2

Он пишет однозначным почеркомЕй только что Понравившимся:Ты моя роза и язваТы моя жизнь и смертьИ чем ты бессмысленнейТем больше тебя не стеретьС остальными я все искусственнейВсе боле и более врозьТы моя тайная ранаТы моя тайная связьКак вырванный под наркозомКорень, не действует наркоз.Как говорит европейский разум:Все это только джазМы еблись без гондоновЗнаешь ли, мы еблисьКак разжалованные без погонов.Сюрприз.Но это можно разве что в прозе.Я буду лучше тебя разве?Не стой возле.Не стой на таком большом морозе.

3

Согласен, она никтоТвоя королева нюВ красном дешевом бельеНа черных лаковых каблукахВ драных шелкахНо девушка может одетьсяЗа две копейки, если ееСопровождают ангелы тангоО мое сердцеВ черно-красном бельеИ дешевом фальшивом кольеНе имея сваровски в ближайшем киоскеТам продаются сердечки из красного камня.Твоя королева фавеллСтупает в Пушкинский переходМертвенная как мелОдин джин-тоник, другой джин-тоник, ей этого малоЕй нужно величье другое обличьеБеличье птичьеНе бизнес ее от ментовКак нам теперь с ней бытьКогда продают дивидиСо всеми фильмами о любвиА потом говорят: уходиФоргот, форгив, фаревелл.Но это всё не финал.Кто она естьНи целовать ни выпить ни съестьБессмертная как Ван ДаммНастоящая жестьЯ тебя никому не отдамНе ходи по её следамНе смотри ей в тоске воследНе ищи в ней благую вестьКак заезжий корнетНа ее лице только теньКрыльев ангелов тангоСамо ее лицо, поверьНичего не выражает

4

С ее тела падает жаркое платьеСегодня буду звезды с неба срывать яБросать астероиды к этим ногамА завтра стану прямой хулиганкойМаленькой дрянью французской цыганкойСветскою пьянью кабацкою львицей обаятельной блядьюИ шерстка дыбомНе чета вашим гламурным рыбамНапевая проклятия как ВальсингамЗнаю он любит меня и желаетВ смысле хочет но молчитИногда мне кажется: щас залаетМой мальчик, мой друг и братМеч и щитПриезжает парень на мазераттиС ее тела падает жаркое платьеКак с актрисы СветличнойУ него на шее цепочка в палецГоворит с акцентом: тебе нужно мужские объятьяОтвечает: пока погуляй как Мельмот-скиталецПойди на луну полай милыйПодумай о жизни личнойМы потом разберемся с нездешней силойЧто стоит над нами как алое знамяПионерской клятвы военной мощи

5

Ка́рмен, пока ты будешь кривляться,Мир наш пойдет ко дну.Я не отдам и пятнадцати сольдоЗа его свет, антр ну.Ни за то, как свистят твои братцыПеред корридой, ни как креститьсяНачинает тореадор.Кармен, пока ты будешь кривляться,Нам закроют единственный коридор.Ка́рмен, пока ты не отделяешь Личное от общественного,Это опасно и это нечестно.Никто из нас не выйдет отсюда живым,Ты знаешь.И знаешь ли, Кармен, между нами,Ты никогда не казалась мне прекраснойНо что-то необъяснимоеИнтриговало меня в тебеТо ли свет на скуле, то ли карие глазки,То ли смешная мальчишечья стрижка,То ли детский шрам на губеТы глупа как пробка краткая юбкаЧерные каблукиИ мне обсуждать с тобою голубкаМужские дела не с рукиКрасные коготкиБелые колготкиИ солнечные трусыЗолотые сердца весыТы лучшая тварь вековых генерацийГорящее дерево на образахКа́рмен, пока ты будешь кривляться,Я тысячу раз умру у тебя на глазахТы лучшая девушка старых традицийЗвезда европейских провинцийНо я увижу тебя с этим парнемИ я убью тебя, КарменТвои письма валяются и пылятся,Словно ты в постели моего детства,Покуда ты продолжаешь кривляться.Я не просил тебя раздеться,Но ты начала раздеваться.Соберись тряпка соберись тряпкаВ театральных занавесях паруса, хлопкаСкажи публике что она хочетЗа тебя выступает твоя холопкаКа́рмен, пока Пречистая ДеваЕще потакает намПока ты еще моя королеваДай доплыть пацанамДело поверь не во мнеЯ должен стоять к тебе близкоОдним из твоего блядского спискаЯ не должен пройти тебя мимоХоть это необъяснимоПока ты будешь кривлятьсяНо это известная старая пантомимаПока нам читают Псалтырь и СвятцыБереги себя моя душенька лапка

ОСЕНЬ ПАТРИАРХА

Господь и Бог мой, Ты видишь: это декабрь, тюрьма.Те, кого я люблю, в одночасье сошли с ума.И как в блокаду в столице пустые дома.У храма ХС стоит большая толпа.Я хочу записаться в УПА.Куда Ты дел любовь Свою, спрятал в подол?Да нет, висишь над Москвой распятый, вроде всем далеко видать.Она говорит что меня любит но мочит в упор с носкаОна говорит что он ее любит но он ей никто, тоска.Он говорит что меня любит но моя любовь ему не нужна.Этого ли Ты хотел, мой Господин, когда ночь нежна?Что за хуйняЛюбовь зла и слепаТайное дело в мире творится, мой Господин.Я как в глазуТвоем спица больше не сплю(То есть Ты не один)Ни днем ни ночьюХочу быть Твоею дочьюПодбирая соплюМосква заебала не могу ее защищатьТвои святые и то еле-еле держали щитНе принадлежать вещамНе принадлежать любвиКак говорят в попсе иностранной: хочет, но молчитЯ, мелкая вошь, сосущая кровь Твоих ран —Не ставь между нами экран.Я вошь на Твоем плащеЯ плащ для Тебя вообщеКоторый Ты попрал ногамиКак бесприданница в грязиПровинциальных моногамий.Потом встает и говорит: вези.Я, нежная ложь, для всех наркотик и сонНе давай мне вставать с коленНе давай мне надеятьсяБыть одной среди насСамое важное в мире —Сердце моего братцаСердце моей сестрицыХотя она бывала неласковаИ он бывал отвратителенНе тому нас учили наши родителиМаршируя у Мавзолея с пробитой косткоюИ фотомодель Паулина Прохазкова,Ускользающая красота Твоего присутствия

♥

Что будет с Сербией за Дриной?Лучше решайся, что будет со мной.Знаю, я чистый Дункан МакЛаут,Что кажется неуязвим.Нет, я мертвый обериут.Нет, я Зидан Зинедин.Нет, я кавказский пленник в зинданеКоторого вряд ли откупит родня.Пока я думаю о Зидане,Он делает за меня.Нет, я маленькая жирная крысаВ белой лаборатории.Студенты распяли на пыточном столикеИ трогают без наркозаНет, я нежная русская розаЛучшая девушка этой провинции,Утверждают местные алкоголикиСлушая музыку революцииИ комментарии тайной полиции

2008–2009

По канве Брема Стокера

Я вспоминал тебя в РумынииПростою девочкой и птичкоюКак обманувшее оптическоеЯ ехал в поезде заранееПо делу прошлому юридическомуИ видел разные пейзажиТакое общее рисункомКак ты была в соседнем домеТак кратко видел эту карточкуКак будто ты прошла в вагонеКак стюардесса в черном платьеИ маленьких простых серьгахКак на ресепшене в заброшенном ХайятеНа медленных каблукахСреди облупившихся стенЯ был там ради господина,Которого и ты любила,И ради женщины, которойТы иногда кому-то кажешьсяИли являешься в реальностиТам очень плохо с гигиеной,Но хорошо с былым величиемИ с прошлой музыкой военной.Имперское как вампирическое.Когда народ казнил правителяПод лозунгами демократий,В своем уме фотолюбителяЯ видел флаги цвета платий.Я проезжал долину Муреща,Пока ты двигалась по Вене.Я ехал в поезде с товарищем.Мы будем гибнуть откровенней.Я видел дом его и кладбище,Но не входил в его могилу.И ты наверно догадаешься,Поскольку ты его любила.Я наблюдал дворцы наместникаВ их утопическом кошмареПод каменными перекрытьямиТолпились неземные твариКак в сновиденьях об инцесте.И я немедля принял двестиИ вышел во дворы с церквамиИ крылья черные над вамиЯ окликал тебя по имениНо ты почти не отзываласьЯ чувствовал сквозняк из пламениКоторый проходил по темениВозможно под влияньем вискиНи волоска меж нами милаяИ в то же время мы неблизкиПоездка шла почти по плануНо были и неожиданности.Ну например что если надоПриходится убить любимое,Моя душевная отрада(Была тюремная балладаНа этот счет одним написана)Скажи мне, с кем ты целоваласьНет ничего не говориУмри-воскресниИ если наша жизнь потерянаВ огне невидимых светил,Я сделаю как ты намеренаЯ сделаю как ты просил

ИЗ ДНЕВНИКА ГОСПОДАРЯ ВЛАДА ЦЕПЕША

Я вспоминал тебя в изгнанииТы путешествовала с другимиВо сне как чистый разум знанияДля общей смерти, дорогая.Я вспоминал тебя в рассеяньиЯ вспоминал тебя в постелиЯ вспоминал тебя живоюС отрезанною головоюИ часто думал: неужелиЯ вспоминал тебя как ласточкуМою голубку и красоткуТвои вьетнамки и кроссовкиИ белую льняную юбкуИ черную шелковую кофточкуКак медленно пройдя меж пьянымиТы на плечо мое ложиласьОбыкновенно, свет без имени,И плакала и сторожиласьКакой-то нервной тенью ланьюЧужою длинною ладоньюУгрюмый тусклый огнь желаньяИ сожаленьяЯ вспоминал твою историюТвое холодное несчастьеИ солнечную акваториюИ женские твои запястьяИ то, как раскрывалась медленноНавстречу новому роману.Какая ты смешная, милая.Я точно помню эту рану.И если наша жизнь поделенаНа старых картах внешних сил,Я сделаю, что было велено.Я сделаю, что ты просил.

ИЗ ДНЕВНИКА ДОКТОРА ВАН ХЕЛЬСИНГА

Я вспоминал ее в ГолландииНа берегу у самой дамбыКогда вступало наводнениеК коленам Господа и ДамыКогда к Никольскому соборуСпешили моряки и девкиА я заканчивал урокиВ анатомическом театреВ столичном городе, в которомЯ понял после: сердце бьется.Она была таким партнером,Что редко человек дождется.Ее лицо во тьме менялосьЕе душа во сне светиласьИ как она не сомневаласьИ как бесиласьЯ помню колотые раныИ помрачение сознанья.Она пересекала страны.Она была мое созданьеКогда познанья в медицинеЯ положил к ее спасенью.И если жизнь казалась длинной,То после говорю как циник:Я лично видел Воскресенье.Музыку я разъял как труп.Она держала эти струны.Затем мы основали клубЕе друзей с ее законным.И если наша жизнь на милостьКаких-то варваров сдана,Я сделаю, как ты стремилась.Ты предупреждена.И если наша жизнь утраченаКак разоренная странаЯ сделаю как предназначеноЯ стану слабым как она

ИЗ ДНЕВНИКА МИНЫ ХАРКЕР

1

Я наблюдала как тебя колбасилоВ процессе усложнения сюжета.Я ничего не приукрасила.Порою я тобой гордиласьКак девочка дареным гаджетомНа дискотеку нарядилась.В тебе не нужно сомневаться.Твое притворство и коварство.Ты господин, достойный царства,Но отвергающий корону.Не бойся, я тебя не трону.Я врач войны, а не лекарство.На лбу моем пройдут стигматы.Ты вез меня через КарпатыДо самой пропасти, до замкаКак тяжкую и дорогую ношуВ огненном волчьем круге.Нам нельзя сомневаться друг в друге.В наличии у каждогоКреста кинжала и лопатыВ готовности исчезнуть заживоНе бойся, я тебя не брошуИ если наша жизнь закончитсяНе так, как мы предполагали,Мы сделаем, как нам захочется:Мы просто встретимся в Валгалле.

2

Я видела их всехОни были очень смешныеОни думали, что способныУберечь меня от судьбы как от заразыНо судьба человекаВ холодном советском смыслеНе зависит ни от БогаНи тем более от людейОт их желания быть хорошимиИли что-то изменить.Понадобится только мужествоНевыносимая твердостьЛюбовь сумасшествие милостьЧувство юмораТы должен делать что долженДжентльмен выбирает безнадежное делоПока мадмуазель поет блюзТы будешь как военный морякВ 12-балльный штормИ вера и преданность друг другуИ готовность идти до концаБез тени сомненийЗа эти годы ничего не изменилось

ПРИЛОЖЕНИЕ: РУМЫНСКИЕ ПЕСНИ, ГОЛОСОМ ЭРЖЕБЕТЫ БАТОРИ

1

Черная кровь чернее винаЧерная ночь как черный платокЕсли есть сила сильнее тебя —Покажи мне ее, мой друг.Бабка сказала, ты будешь со мной.Мать вздохнула и отвернулась.Отец помолчал и пожал плечьми.Брат рассмеялся прямо в лицо.А дед мой умер так давно,Что его уже ни о чем не спросить.Кому мне верить, карты молчат,Подруги советуют: позабудь.Гадалки показывают два пути.Попы говорят: дорогая, ты блядь.Я взяла тебе старый цыганский крестЯ достала старый цветной платокИз бабкиного сундукаЕсли есть сила сильнее тебяПокажи мне ее мой другЯ подожду покаСнег засыпал все проходы в горахТо ли то ревность то ли страхТо ли твои подругиВ белом-белом небе жутко кричатКак волшебные птицыБрошу косынку – река протечетБрошу расческу – вырастет лесБрошу булавку – город встаетЗакурю сигаретку – парень придетНачнет сладкие песниНу я послушаю речи егоДостану ножик, к губам приложуИ отправлю гулять восвоясиДля нас есть место у Бога в рукеУ Мадонны в потайном узелкеУ Христа под плащомНо мы здесь боюсь совсем ни причемВ холодном и высшем смысле

2

Приносила господину зелена стакан винаОн не плакал не смеялся принимал его на грудьСтороною вытер тыльной запотевшие усыМама, что во поле пыльно? – так он смотрит на часыОн совсем не верит чуду, у него в груди войнаНо куда писать я буду? – напиши куда-нибудьКрест на нем лежит румынский и турецкий ятаганОн не знает, где ночует, и не помнит, что курил.Я просила, но устала: положи к моим ногам,Что награбил в Македонии, в Стамбуле разорилПистолеты под кроватью, под подушкою ножиЗабери меня отсюда или больше не держиЗеркала мои в тумане, перевалы замело.Как поют во тьме цыгане, что случилось, то пришло.Подносила господину вина черного как ночьНа снегу остались капли, как он выбросил стаканНикого нельзя утешить, никому нельзя помочьТолько мертвым в белой церкви, но на то другой законПодносила господину вина красного что кровьПодставляла белу шею, отворяла воротаСтрашен Божий суд над нами, но страшнее красотаМаленького мира в смертной оптике КрестаКто же может уходящему сказать мою любовь

3

Золотые весы в груди у моего мальчикаУ моего мальчика в сердце золотые весыОн умный как чёрт и нежный как девушкаОн тяжелый как меч и лёгкий как пуговицаОн гибкий как лёд, который вот-вот проломитсяНо он отлично, просто великолепно держитсяО закрой мою душу своею душою душа мояО закрой моё сердце своею рукою душа мояО закрой моё солнце грудью душа мояНе то нас поубивают наши родителиО закрой мою голову головою душа мояО закрой мою тень своею, душа моя,И моё дерево своим деревомИ реку мою своею рекойИ всё тело моё своим теломСпокойно, мне нужно сосредоточитьсяСтань как стена за мноюСтена Плача ИерусалимскаяО не бойся более Бога с той поры душа мояОн любит любящихПостои за меня как за Его творениеСтань за мною как волшебное воинствоНа защиту города от неприятеля:Щит ко щиту, ни волоска меж нимиО закрой мою душу своею душою душа мояТак душа моя твою душу просит,Королева вызывает союзникаШлёт гонца в сопредельное королевствоСердце моё, много мне твоего сердцаНо нужно мне ещё болееСердце моё, много тебе твоей любвиНо тебе нужно ещё болееГосподин, все победы этой войны будут твоимиВсе флаги падут к ногам твоимНет никого мне дороже товарищаТы моё сердце душа мояТы из самого сердцаМоего со мной говоришь

4

Полюбила одна волшебница Простого человека.Русского мальчика, воина и короля,Очень хорошего, с открытой душою,С золотыми весами в сердце.Но он что-то печальный сидитКак западнославянские начальникиНакануне решающего сраженияИ смотрит в глубокую водуИ не видит там свое отражениеКак будто сердце его в другой стране,У другого человека, ранено или забрано,Всё равно это, мужчина или женщина,Властелин Трансильвании или местная ведьма,Деревенский колдун или любовь несчастнаяИ пока он так думаетЭта битва наверняка будет проигранаОна думаетПро золотой ключикОт этих весовЗабытый его матерью на дне колодца.Про его правую ключицу.Выемку меж головой и плечом,Куда женская голова так хорошо ложится.Если нырнуть, можно достатьИ вернуть этот ключ хозяинуНакануне того, как сойдутся войскаИ пойдут басурманы на приступ —Она не боится кессонной болезни,Дева воды, глубоководная рыба —Но он может не узнать сразуЭтот маленький чуждый необходимыйВ военном любовном спортивном и смертном делеПредметДорогая, любимая девочка, просит, сосредоточься,Душа его её душу проситНо он сам об этом пока не знает.И её душа выходит из сумракаНа его мужскую королевскую просьбу

2008

Сараево

♥

Сараево поражает в самое сердце:Восемь мечей, семь мечей.Это икона Умиление злых сердец.Как напевает вдова бандита Аркана Цеца:Београд, Београд, установка ГрадПули, вино, свинец.Стыдно покинуть город, который любишьInternational, смертный металл.Так рассуждает профессор русской литературы.Он умирает от рака, он здесь блистал.

♥

Сараево как вороново крылоПокорное артобстрелу Граде мойНу такой я дурной человекВыпивоха и балагур Пиздобол и блядунВ этом маленьком городе разных религийГде девки дают на разОставляя глубокие раныСараево, мое сердце,Тебя никогда не понятьКак большую любовьНевозможно вполне достоверно увидетьОна более человекаЯ могу это описать:Красные крыши, как во ФлоренцииБелые кладбища, как в СтамбулеЖивые и мертвые вместеАвстро-венгерская архитектураЗадворки великой империиМаленький мостик чрез мелкую речку,С которого убили нашего ФердинандаУтопические карты маршала ТитоОлимпийские кварталыНикто не забыт, ничто не забытоТы сердечная артерия, ты венозная ниткаПроспекта его имениУзкого, как улицы европейских провинцийЯ не могу это описатьНе вмещает мое сердцеЯ не могу этого вынестиКак большую любовьЯ могу только сидеть в гостинице плакатьХодить тупо быстро слишком быстро по кварталукузнецов и торговцевОт сигарет и перепадов уровней задыхаясьКак в ТбилисиДико пахнет диким биологическим кофеВ Сараево грозаТам бывают внезапные горные грозыОт ливняЯ скрываюсь в ближайшем кафеБуквально с открытки на БахчаршииШлю смс: в Сараево грозаТы отвечаешь: это эхо прошедшей войныОтдохни, забудь обо всем, дорогая

БЫСТРЫЙ СЕКС В ГОС ИНИЦЕ «ЕВРОПА»

Гостиница Европа – главная гостиница городаИсторико-культурная достопримечательностьЗдесь писатели и художники пили кофеИ мечтали о ПарижеЕе перестроили после войныДля иностранцев.Когда я получила смс:Я остановился в гостинице Европа —Я ей-богу этого не понималаВсех этих понтов, этого сложного бэкграундаШикарный номерПять звездЗеркала, кондишн, телеканалы.Но дело в человеке, который тебя туда приводитМусульманинПалестинецУчился в ЛенинградеРаботал в Израиле в Лондоне и в ЭмиратахПознакомились на боснийском паспортном контролеРусские паспорта, не положено без заверенногоподтвержденьяПриглашающей стороныНу мы раздражаемся и смеемсяНельзя покуритьБолтаем минут сорокОн детский врач, работает в Канаде, я ему доверяюОн мне нравитсяОн отлично пиздит по-английски с таможнейТаможня дает доброНа улице стоят приглашающие стороныОбмен дружественными телефонамиЧерный ночной звездный воздухВыпиваю рюмку, падаю в отелеПо горной дороге в Баня ЛукуМеня тошнитПод пение Дино Мерлина.Это дорога, на которой ты мог погибнутьПятнадцать лет назад.Блядские зеркала в гостинице возле Банска Двори.Немного белого вина с Таней после встречи с читателями.Смс:Я хочу пригласить вас на кофе, поговорим, Елена.Я вернулась в СараевоНа следующий день.Мы хорошо, но недолго поговорили.Сколько поколений любовниковВходили, немного нервничая, в отель ЕвропаПод взглядами официантов и ночных портьеМужчины в костюмах в фальшивых часах КартьеЖенщины в красном и черном бельеВысоких шелковых чулкахПод вечерними платьямиЗадыхаясьКак они чувствовали себя: как провинциалыИли как граждане мираЗатерянные в этом великом маленьком городеКак никто, как просто тела в эротических зеркалахТеатраПослевоенных действий

♥

У него много делНа разных других языкахПрошлых летУ него пару разСрывалась большая любовьОн сказал себе: стопКранВ этом поезде злых сердецВходил в аэропортСдавал левый билетНа военной бронеЕхал чрез перевалКонечно, он выпивалИз сердца всех доставалИ если смерть как его подругаСтояла за ним стенойТо следует стать подругою смертиИ двигать ее спинойМама, рок-н-ролл – это онГорный хребетСиний вельветХочется быть где никто никогда не бывалНеважно о чем ты сегодня куришьГде ты теперь с кем ты сейчасПорт АмстердамЯ хочу быть с тобойЯ тебя никому не отдамВ холодном и высшем смыслеНа белой стенеФотография белой боснийской стеныТам стоят мои мальчики странной войныВсех со всемиДевяностыхВ световых переплетах астральных острыхРаспыляя абстрактное смертное семяИ потея от страха и солнцаВ моднючих тогда-то рубашках и джинсахИ бронежилетахТам бомбят, ожидают конвой и ужасно жаркоТам останутся живы мои пацаны.Соглядатаи, не сомневайтесь