Сборник книг вселенной The Elder Scrolls
В этом сборнике собраны все книги из игр "The Elder Scrolls: Morrowind", "The Elder scrolls: Oblivion", "The Elder scrolls: Skyrim" и "The Elder Scrolls Online". Из него вы можете подробно узнать о мироздании, истории этой замечательной вселенной, о теориях, магии, биологии, сможете прочесть художественную литературу, написанную авторами этого мира.
Книга создана в Кузнице книг InterWorld'а.
http://interworldbookforge.blogspot.ru/. Следите за новинками!
http://politvopros.blogspot.ru/ — ПВО: Политический вопрос/ответ. Блог о политике России и мира.
- DeiziSatashi Мне кажется что не хватает некоторой литературы из Онлайна и однозначно не достаёт всяких записочек, даже безымянных. Они не слабо проясняют менталитет некоторых рас или перонажей. Может для облегчения веса просто сделать отдельный файл с этими записочками?
- виктор в "Императрица мерила шагами свою камеру. Зима давала ей массу бесполезной энергии, летом она, скорее всего, будет сидеть у окна и благодарить богов за каждое дуновение затхлого ветра с болот". Такой перевод читать невозможно
- JimmyEagleEye В целом приемлемо. Текст совпадает с игровым, но смутило имя одного из авторов. Вместо Карловак Таунвей его зовут Карловак Градопут. Я понимаю, что это вариант 1С, которые переводили Морровинд, но неплохо было бы обновить в соответствии с текущим общепринятым лором, ведь перевод Скайрима является официально одобренным Беседкой.
История изменений
Здесь представлена информация об изменениях и добавленных главах для тех, кто уже читал книгу и хочет лучше ориентироваться в новых версиях.
v. 1.0 — создание файла InterWorld'ом
v. 1.1 — InterWorld добавление новых книг из TES Online и DLC Skyrim: Dawnguard и Dragonborn.
Добавлены:
v. 1.2 — Кузница книг InterWorld'а: изменение обложки, добавление всех книг из TES Online.
13 Благословений Шеогората
Блаженны безумные, ибо хранят ключи к тайному знанию.
Блаженны страдающие фобией, всегда настороженные к тому, что может навредить им.
Блаженны одержимые, ибо их помыслы прямо воплощаются в деяния.
Блаженны пристрастившиеся, да утолят они жажду, что никогда не отступает.
Блаженны кровожадные, ибо нашли красоту в гротеске.
Блаженны любящие огонь, ибо их сердца всегда согреты.
Блаженны художники, ибо в их руках невозможное становится реальностью.
Блаженны музыканты, ибо в их ушах звучит музыка души.
Блаженны бессонные, ибо наслаждаются снами наяву.
Блаженны параноики, всегда следящие за нашими врагами.
Блаженны провидцы, ибо их глаза видят то, что может произойти.
Блаженны любящие боль, ибо в их страданиях мы становимся сильнее.
Блажен Безумный Бог, что обманывает нас, когда мы глупы, наказывает, когда мы ошибаемся, мучит нас, когда мы невнимательны, и любит нас во всем нашем несовершенстве.
2920: Последний год Первой эры (Карловак Градопут)
Месяц Утренней звезды
Альмалексия лежала на мехах в своей кровати и грезила. Она не открывала глаза, пока солнечный свет, пробившийся в комнату, не озарил деревянные и телесные цвета ее комнаты молочным сиянием. Было тихо и безмятежно. Уютный облик ее комнаты разительно отличался от ее видений, полных крови и пиршеств. Некоторое время она просто смотрела в потолок, пытаясь разобраться в своих видениях.
Во внутреннем дворе ее замка находился бурлящий пруд, от которого в это прохладное зимнее утро шел пар. Она махнула рукой, пруд очистился, и она увидела лицо своего возлюбленного, Вивека, который находился в своем рабочем кабинете на севере. Некоторое время ей не хотелось ничего ему говорить: он был так красив в своем красном одеянии, Вивек писал стихи, он занимался этим каждое утро.
"Вивек, — сказала она, и он поднял голову и улыбнулся, глядя на ее лицо, находившееся за тысячу миль. — У меня было видение о конце войны".
"Не думаю, что кто-нибудь сможет себе представить конец войны, ведь она уже длится восемьдесят лет, — сказал Вивек улыбнувшись, но тут же стал серьезным, он всегда доверял пророчествам Альмалексии. — Кто победит? Морровинд или Империя Сиродила?"
"Если Сота Сила не будет в Морровинде, мы проиграем", — ответила она.
"Разведка доложила мне, что Империя собирается напасть с севера, ранней весной, самое позднее, в месяц Первого зерна. Ты сможешь отправиться в Артейум и убедить его вернуться?"
"Я выезжаю сегодня", — просто ответила она.
Императрица мерила шагами свою камеру. Зима давала ей массу бесполезной энергии, летом она, скорее всего, будет сидеть у окна и благодарить богов за каждое дуновение затхлого ветра с болот. В другом углу комнаты лежал незаконченный гобелен, на котором был изображен танец в Имперском дворце. Ей показалось, что гобелен издевается над ней. Она сняла его с рамы, порвала на кусочки и разбросала по всей комнате.
Потом она рассмеялась над своим бесполезным актом сопротивления. У нее будет достаточно времени, чтобы восстановить этот гобелен и сделать еще сотню других. Император заточил ее в Замке Джиовез семь лет назад, и вряд ли он выпустит императрицу отсюда до самой ее или его смерти.
Вздохнув, она дернула за шнур, чтобы позвать своего рыцаря Зуука. Он появился в дверях в считанные минуты, в полной униформе, как и подобает Имперскому Стражу. Большинство мужчин в племени Котринги, находившемся в Чернотопье, предпочитало ходить совсем без одежды, но Зуук носил одежду, и поэтому выгодно отличался от остальных. Его серебристая, отражающая свет кожа была видна только на лице, шее и руках.
"Ваше императорское величество", — сказал он, поклонившись.
"Зуук, — сказала императрица Тавия. — Мне скучно. Давай сегодня обсудим с тобой способы убийства моего мужа".
Колокольный звон, провозглашающий молитву Южного Ветра, пронесся эхом по широким бульварам и садам Имперского Города, созывая всех в храмы. Император Реман III всегда посещал службы в Храме Единого, а его сын и наследник принц Джуйлек, напротив, считал политически верным в каждый религиозный праздник отправляться в разные храмы. В этом году он выбрал собор Милости Мары.
Службы собора Милости были на счастье короткими, но император мог вернуться во дворец только во второй половине дня. К тому времени сражающиеся на арене уже с нетерпением ожидали начала церемонии. Толпа поумерила свой пыл, когда потентат Версидью-Шайе вызвал на арену труппу акробатов-каджитов.
"Ваша религия куда более удобна, чем моя, — сказал император своему потентату, как бы извиняясь. — Какая игра будет сегодня первой?"
"Битва один на один между двумя умелыми воинами, — сказал потентат, его чешуйчатая кожа поблескивала на солнце, когда он вставал. — Вооруженными в соответствии со своими традициями".
"Звучит хорошо, — сказал император и захлопал в ладоши. — Путь соревнование начнется!"
Как только он увидел двух воинов, выходящих на арену под рев толпы, император Реман III вспомнил, что дал согласие на этот поединок несколько месяцев назад, но совершенно забыл об этом. Одним из состязающихся был сын потентата, Савириен-Чорак, блестящий и скользкий, как угорь, сжимающий катану и вакизаши в обманчиво слабых руках. Другим бойцом был сын императора Джуйлек в эбонитовой броне, с варварским орочьим шлемом на голове, щитом и длинным мечом на боку.
"Это будет захватывающее зрелище, — прошипел потентат, у него на лице была широкая ухмылка. — Я не знаю, видел ли я такие битвы между Сиродилом и Акавиром. Обычно армия против армии. В конечном итоге, мы сможем выяснить, что лучше — создавать броню, чтобы побеждать оружие, как делаете вы, люди, или создавать мечи, чтобы побеждать броню, как делаем мы".
Никто в толпе, не считая нескольких советников из Акавира и самого потентата, не хотел, чтобы Савириен-Чорак выиграл, но все затаили дыхание, глядя на его грациозные движения. Его мечи, казалось, были вторым хвостом акавирца и составляли со своим владельцем единое целое. Противовес позволил молодой рептилии свернуться в клубок и перекатиться в центр круга, где он и занял наступательную позицию. Выход принца произвел намного меньше впечатления на зрителей.
Когда они набросились друг на друга, толпа заревела от восторга. Акавирец был подобен луне на орбите вокруг принца, он без усилий оказывался у него за плечом, пытаясь нанести удар сзади, но принц молниеносно разворачивался в сторону противника и блокировал удар щитом. Но и его контрудары попадали исключительно по воздуху, а его противник падал на землю и проскальзывал у него между ног, от чего принц спотыкался. Наконец, принц упал на землю с оглушительным грохотом.
Металл и воздух сплелись воедино, когда Савириен-Чорак начал наносить удар за ударом, а принц по-прежнему блокировал их своим щитом.
"В нашей культуре нет щитов, — пробормотал Версидью-Шайе императору. — Моему мальчику это кажется странным, могу себе представить. В нашей стране, если ты не хочешь, чтобы тебя ударили, ты убираешься с пути".
Когда Савириен-Чорак наклонился назад, чтобы нанести очередную серию ударов, принц вдруг ударил его по хвосту, от чего тот немедленно упал. Он тут же поднялся, но к тому времени принц уже встал на ноги. Они начали кружить на месте, и занимались этим до тех пор, пока Савириен-Чорак не рванулся вперед, вытащив катану. Принц увидел, что собирается сделать его противник, и блокировал катану мечом, а вакизаши — щитом. Короткое лезвие застряло в щите, и Савириен-Чорак потерял равновесие.
Клинок принца чиркнул по груди акавирца, и неожиданная острая боль заставила его бросить оружие. Через мгновение все было кончено. Савириен-Чорак распластался в пыли, а клинок принца находился у его горла.
"Игра окончена!" — провозгласил император, голос которого тут же заглушили аплодисменты.
Принц усмехнулся и помог Савириен-Чораку встать и дойти до целителя. Император снисходительно похлопал своего потентата по спине, чувствуя невероятное облегчение. Когда битва началась, он и не осознал, что почти не надеялся на победу сына.
"Он будет хорошим воином, — сказал Версидью-Шайе. — И великим императором".
"Помни об одном, — рассмеялся император. — У акавирцев много красивых движений, но если хоть один наш удар достигнет цели, вам придет конец".
"Ох, я запомню это", — закивал потентат.
Реман думал об этом комментарии все время, пока продолжались игры, и почему-то не мог в полной мере насладиться собственным остроумием. Мог ли потентат оказаться еще одним врагом, таким же, как императрица? На это стоит обратить внимание.
"Почему ты не носишь зеленое платье, которое я тебе подарил?" — спросил герцог Морнхолда, глядя, как одевается молодая женщина.
"Оно мне не подходит, — улыбнулась Турала. — К тому же, я люблю красный цвет, ты же знаешь".
"Оно тебе не подходит, потому что ты толстеешь", — засмеялся герцог, повалив ее на кровать и покрывая поцелуями ее грудь и живот. Она тоже рассмеялась, но потом встала и натянула свое красное платье.
"Я пухленькая, как и положено быть женщине, — сказала Турала. — Я увижу тебя завтра?"
"Нет, — сказал герцог. — Завтра мне надо развлекать Вивека, а на следующий день приезжает герцог Эбонхарта. Ты знаешь, я не особо любил Альмалексию и ее методы правления до тех пор, пока она не уехала".
"И со мной тоже самое, — улыбнулась Турала. — Я тебе понравлюсь только, когда уйду".
"Это неправда, — фыркнул герцог. — Ты и сейчас мне очень нравишься".
Турала позволила герцогу один поцелуй на прощание и выскользнула за дверь. Она продолжала думать о его словах. Будет ли герцог ее любить, когда узнает, что она толстеет потому, что носит его ребенка? Будет ли он ее любить так, что он захочется жениться на ней?
Год продолжается, наступает месяц Восхода солнца.
Месяц Восхода солнца
Сота Сил наблюдал, как послушники один за другим доплывали до дерева оассом, срывали плод или цветок с его высоких ветвей прежде, чем упасть на землю с различной степенью изящества. Он улучил момент и одобрительно покачал головой, выражая восхищение днем. Побеленная статуя Сирабана, для которой, по слухам, великий маг сам позировал в незапамятные времена, высилась на краю утеса, словно обозревая бухту. Бледно-лиловые цветы проскато покачивались в такт мягкому ветерку. А внизу — океан и туманная граница между Артейумом и главным островом Саммерсет.
"В целом, приемлемо", — объявил он, когда последняя ученица бросила ему добытый плод. Взмах руки — и плоды с цветами вновь очутились на дереве. Еще один взмах — и ученики образовали около чародея полукруг. Он достал из-под своих белых одеяний небольшой волокнистый шар, около фута в диаметре.
"Что это?"
Ученики поняли это задание. Им предстояло применить чары определения на этом загадочном предмете. Каждый послушник приблизил взор и вообразил этот шар в стихии вселенской Истины. Его энергия имела уникальные резонанс, как и у всех физических и духовных сущностей, отрицательную сторону, двойника, связанные пути, истинное значение, песнь в космосе, структуру ткани пространства, грань бытия, которая всегда существовала и будет существовать.
"Это шар", — сказал молодой норд по имени Веллег, что вызвало смешки у некоторых послушников помоложе, но большинство, и сам Сота Сил, нахмурились.
"Если уж ты дурак, то будь хотя бы забавным дураком, — проворчал чародей, а затем посмотрел на юную темноволосую альтмерскую девчушку, казавшуюся смущенной. — Лилата, а ты знаешь?"
"Это гром, — неуверенно предположила Лилата. — То, что дреуги меффуют, когда они испытывают к-к-кр-кревиназим".
"Карвиназим, но все равно очень неплохо, — похвалил Сота Сил. — А теперь скажи мне, что это значит?"
"Не знаю", — призналась Лилата. Остальные ученики тоже покачали головами.
"Есть несколько уровней понимания всего сущего, — сказал Сота Сил. — Простой человек смотрит на предмет и находит для него место в соответствии со своим образом мышления. Те, кто искушен в Старом пути, в пути Псиджиков, мистицизме, способны видеть предмет и определять его надлежащее предназначение. Но чтобы достичь понимания и отделить зерна от плевел требуется еще более глубокий уровень. Вы должны определить предмет по его роли и поистине в нем и истолковать его значение. В данном случае, этот предмет действительно называется гром. Он представляет собой субстанцию, образованную дреугами, подводной расой, обитающей в северной и западной частях континента. Один год в жизни они испытывают карвиназим, в это время они выбираются на сушу и ходят по ней. А потом они возвращаются в воду и меффуют, то есть переваривают кожу и органы, необходимые для жизни на суше. А потом они выбрасывают все это, эта субстанция имеет форму шара. Гром. Выделения дреугов".
Ученики смотрели на шар, борясь с тошнотой. Сота Сил всегда любил этот урок.
"Шпионы, — пробормотал император, сидя в ванной и уставившись на свои мозоли на ногах. — Все вокруг меня предатели и шпионы".
Его любовница Риджа мыла ему спину, обхватив ногами за талию. После стольких лет она знала, когда нужно быть просто чувственной, а когда страстной. Когда император пребывал в настроении, подобном нынешнему, требовалось успокоительная, умиротворяющая чувственность. И нельзя было сказать и слова, пока он сам не задаст прямого вопроса.
Что он и сделал: "Как тебе это нравится: какой-то олух наступает на ногу его императорскому величеству и бормочет: "Сожалею, ваше императорское величество"? Не думаешь ли ты, что "Простите меня, ваше императорское величество" было бы более уместно? "Сожалею!" — да это прозвучало почти так, словно этот аргонианский выродок сожалеет, что я его императорское величество. Будто надеется на наше поражение в войне с Морровиндом — вот как это прозвучало".
"Что бы вас утешило? — спросила Риджа. — Почему бы вам не приказать его высечь? Он всего лишь, как вы говорите, воевода Соулреста. Это научило бы его смотреть, куда ступает".
"Мой отец выпорол бы его. А мой дед убил бы, — проворчал император. — Мне же все равно: пусть хоть все ноги оттопчут, только бы уважали. И не плели против меня заговоров".
"Вам нужно кому-то доверять".
"Тебе одной, — император улыбнулся, слегка обернувшись, чтобы поцеловать Риджу. — И моему сыну Джуйлеку, хотя ему не помешало бы чуть больше осмотрительности".
"А вашему совету, а потентату?" — спросила Риджа.
"Шайка шпионов и гадюк", — засмеялся император, снова поцеловав служанку. Когда они предались любовным утехам, он прошептал: "Пока ты мне верна, я справлюсь с целым миром".
Турала стояла перед черными, украшенными драгоценными камнями воротами. Ветер завывал вокруг, но она ничего не чувствовала.
Герцог пришел в ярость, узнав, что его любовница забеременела, и прогнал ее с глаз долой. Она вновь и вновь пыталась встретиться с ним, но его стражи прогоняли ее. Наконец, она вернулась в семью и поведала им правду. Если бы только она солгала и сказала, будто не знает, кто отец ребенка! Солдат, бродячий актер — да кто угодно. Но она призналась, что отец — герцог, член Дома Индорил. И они поступили так, как и полагалось гордым членам Дома Редоран.
На ее руке был выжжен знак Изгнания — родной отец заклеймил ее, проливая слезы. Но гораздо больше ее ранила жестокость герцога. Она смотрела то на ворота, то на обширные зимние равнины. Корявые, спящие деревья и небо без птиц. Никто теперь не возьмет ее во всем Морровинде. Нужно уходить отсюда подальше.
И она отправилась в свой путь — медленной, грустной поступью.
"Что тебя беспокоит?" — спросила королева Хасаама, заметив кислую мину супруга. В конце Дней Влюбленных он пребывал в отличном настроении, танцевал на балу с гостями, но сегодня ушел необычно рано. Когда она его нашла, он лежал, свернувшись, в постели, насупленный.
"Этот проклятая песнь барда про Полидора и Элоизу, совершенно расстроила меня, — пожаловался он. — Зачем сочинять такие печальные песни?"
"Но разве она не правдива, мой дорогой? Разве они не были обречены в силу жестокой природы этого мира?"
"Да неважно, в чем правда — он испортил мне настроение своей мерзкой песней, и я не хочу, чтобы он делал это и впредь, — король Дро-Зел соскочил с кровати. В глазах его были слезы. — Так откуда, говорят, он пришел?"
"Кажется, из Гильвердейла, что на самом востоке Валенвуда, — сказала королева, растерявшись. — Муж мой, что ты собираешься сделать?"
Дро-Зел выскочил из комнаты одним прыжком и побежал по ступеням наверх, в свою башню. Если бы королева Хасаама знала, что собирается сделать ее муж, то не пыталась бы его остановить. В последнее время его настроение сделалось переменчивым, он стал подвержен вспышкам гнева и даже припадкам. Однако она не представляла себе всей глубины его безумия, равно как и ненависти к этому барду и его песне о злобе и порочности смертных.
"Послушай меня еще раз, — сказал старый плотник. — Если в третьем ящике лежит ничего не стоящая медь, то во втором ящике — золотой ключ. Если в первом ящике лежит золотой ключ, то в третьем ящике — медь. Если во втором ящике медь, то в первом ящике — золотой ключ".
"Я поняла, — сказал дама. — Вы мне объяснили. Итак, золотой ключ — в первом ящике, верно?"
"Нет, — ответил плотник. — Начнем сначала".
"Мама?" — позвал маленький мальчик, дергая мать за рукав.
"Потерпи минутку, дорогой. Мама разговаривает, — сказала она, поглощенная головоломкой. — Вы сказали, что в третьем ящике лежит золотой ключ, если во втором ящике — медь, верно?"
"Нет, — терпеливо возразил плотник. — В третьем ящике — медь, если во втором ящике…"
"Мама!" — закричал мальчик. Его мать, наконец, оглянулась.
Яркая красная дымка накатывала на город волной, поглощая дом за домом. А перед ней шагал краснокожий великан. Даэдра Молаг Бал. Он улыбался.
Альмалексия остановила своего скакуна посреди огромного болота, чтобы дать ему напиться из реки. Тот не стал пить, будто отшатнулся от воды. Это показалось ей странным: они скакали от самого Морнхолда, и его наверняка мучила жажда. Она спешилась и присоединилась к своей свите.
"Где мы сейчас?" — спросила она.
Одна из дам ткнула в карту: "Думаю, мы приближаемся к городу под названием Гильвердейл".
Альмалексия закрыла глаза, но тут же вновь открыла их. Видение было невыносимо ярким. На глазах у спутников, она подобрала осколки кирпича и обломки кости и прижала их к сердцу.
"Мы должны скакать в Артейум", — тихо приказала она.
Год продолжается, наступает месяц Первого зерна.
Месяц Первого зерна
Cотличной позиции высоко в горах император Реман III все еще мог видеть шпили Имперского города, но он знал, что находится уже далеко от домашнего очага. Лорд Главиус обладал роскошнейшей виллой, но все же недостаточной для того, чтобы целая армия нашла приют в ее стенах. Палатки располагались по холмам, и солдаты теснились толпой, чтобы насладиться знаменитыми горячими источниками. Немного чудно — ведь воздух еще был по-зимнему холодным.
"Ваш сын, принц Джуйлек, чувствует себя нехорошо".
Когда потентат Версидью-Шайе заговорил, император подпрыгнул от неожиданности. Как этот акавирец мог ходить по траве, не издавая ни звука, — императору было непонятно.
"Могу поспорить, что он отравлен, — проворчал Реман. — Проследите за тем, чтобы ему послали целителя. Я говорил ему, чтобы завел себе дегустатора, вроде того, что есть у меня, но этот мальчишка так своеволен. Кругом сплошные лазутчики, я ведь знаю".
"Я полагаю, что вы правы, ваше императорское величество, — сказал Версидью-Шайе. — Настали времена, когда предательство царит вокруг, и обязательно нужно не допустить победы Морровинда в войне, ни на поле битвы, ни другими коварными способами. Вот почему я крайне не советую вам вести авангард в битву. Я понимаю, что таково ваше желание, так поступал и ваш знаменитый предок и тезка Реман I, Бразоллус Дор и Реман II, но я боюсь, что это будет безрассудным поступком. Надеюсь, вы не разгневаетесь на меня за прямоту".
"Нет, — кивнул Реман. — Я полагаю, что вы правы. Но кто в таком случае поведет авангард?"
"Я бы предложил принца Джуйлека, чувствуй он себя получше, — ответил акавирец. — Но так как это невозможно, то я предлагаю поставить Сторига из Фарруна во главе авангарда, королеву Нагею из Риверхолда — на левом фланге, а на правом — воеводу Улакта из Лилмота".
"Каджиты на левом фланге и аргониане на правом, — нахмурился император. — Никогда не доверял зверолюдям".
Потентат не обиделся. Он знал, что выражение "зверолюди" относится к исконно тамриэльским расам, но не к цаэски или акавирцам. "Я вполне согласен с вашим величеством, но и вы должны понимать, что они ненавидят данмеров. Улакт затаил на них злобу с тех пор, как начались эти набеги на его земли за рабами, инициатором которых был герцог Морнхолда", — возразил потентат.
Император признал, что это так, и потентат ушел. Странно, впревые подумал Реман, но этот потентат вызывает доверие. Хорошо, что он на нашей стороне.
Как далеко находится имперская армия?" — спросил Вивек.
"В двух днях пути, — ответил его лейтенант. — Если мы будем идти всю ночь, то достигнем доминирующей позиции у Приай завтра с утра. Наша разведка докладывает, что император командует арьергардом, Сториг из Фарруна руководит авангардом, Нагея из Риверхолда на левом фланге, а на правом — воевода Улакт из Лилмота".
"Улакт, — прошептал Вивек, думая о чем-то. — Разведка надежна? Кто принес новость?"
"Бретонец — наш шпион в стане врага", — сказал лейтенант и показал рукой на моложавого человека с песочными волосами, который тут же вышел и поклонился Вивеку.
"Назови свое имя. Почему же ты, бретонец, помогаешь нам в войне против сиродильцев?" — спросил Вивек, улыбаясь.
"Мое имя — Кассир Уитни из Двиннена, — ответил человек. — Я работаю на вас потому, что не каждый сможет похвастаться, что шпионил для бога. И я еще полагаю, что это выгодное предприятие".
Вивек рассмеялся: "Так и есть, если, конечно, твои сведения верны".
Тихое село Бодрум возвышалось над извилистой рекой Приай. Это было умиротворенное местечко, слегка заросшее деревцами там, где вода образовывала изгиб вокруг крутого обрыва на востоке, на западе расстилался прекрасный луг с дикими цветами. Странные растения Морровинда встречались здесь со странными растениями Сиродила, этот пейзаж был по истине потрясающим.
"Будет время поспать, как только закончишь!"
Солдаты слышали это уже все утро. Не хватало того, что они маршировали всю ночь, теперь они рубили деревья на обрыве, проклиная внезапный разлив реки. Многие из них находились в том состоянии, когда слишком устаешь, чтобы жаловаться.
"Я должен удостовериться, что все правильно понял, милорд, — произнес лейтенант Вивека. — Мы займем обрыв, и будем атаковать их стрелами и заклинаниями. Вот почему нужно, чтобы деревья были расчищены. Плотина на реке необходима для того, чтобы они шли по грязи, и это замедлит их продвижение".
"Это ровно половина плана, — одобрительно произнес Вивек. Он схватил за плечо одного из солдат, который руководил перетаскиванием деревьев. — Погоди, мне нужно, чтобы вы взяли самые большие ветви деревьев и сделали из них копья. Возьми в подчинение сотню солдат, если понадобится — бери остальных, тогда за несколько часов вы должны справиться".
Солдат побежал выполнять приказ немедленно. Мужчины и женщины приступили к работе, обтачивая ветви.
"Милорд, — замялся лейтенант, — я думаю, солдатам больше не нужно оружия. Они измождены работой настолько, что даже не могут нести свое собственное".
"Эти копья не для солдат, — заметил Вивек и прошептал. — Чем больше они устанут, тем больше у них шансов хорошо выспаться сегодня ночью". После чего он отправился наблюдать за работой солдат.
Необходимо, чтобы копья были острыми, но еще важнее — чтобы они были правильно обточены и сбалансированы. Идеальная форма острия — пирамидальная, а не коническая. Поэтому он заставлял солдат бросать изготовленные копья, чтобы проверить их балансировку, остроту и прочность. Если копье ломалось, то солдату приходилось делать новое. Довольно быстро, несмотря на всеобщую усталость, они научились делать безупречные деревянные копья. Как только они закончили, он поведал им план дальнейших действий.
В эту ночь не было ни прощальных попоек перед боем, ни нервных молодых солдат, боящихся завтрашней битвы. На восходе солнца все спали так крепко, как только могли, за исключением, конечно, часовых.
Фирамор был истощен. Последние шесть дней он играл в кости и распутничал по ночам, а днем маршировал. Он хотел, чтобы битва поскорее началась — по крайней мере, после нее можно будет передохнуть. Он находился в арьергарде, под командованием императора, что было просто отлично, так как давало шанс выжить в бою. С другой стороны, приходилось тащиться среди грязи и отбросов, которые армия оставляла за собой.
Пересекая цветущее поле, Мирамор и его соратники начали вязнуть в холодной грязи. Было трудно просто идти вперед, о быстром передвижении не могло быть и речи. Далеко впереди он видел авангард, ведомый лордом Сторигом, выходящий к подножью обрыва.
Вот тогда-то все и началось.
На вершине обрыва появилась армия данмеров, возникшая, казалось, ниоткуда, как даэдра, и обрушила огонь и тысячи стрел на авангард имперцев. Внезапно группа всадников с флагом герцога Морнхолда проскакала по берегу реки и скрылась в роще на востоке за речной отмелью. Воевода Улакт, оказавшийся неподалеку, зарычал, требуя отмщения, и устремился в погоню. Королева Нагея направила свое войско через брод, чтобы перехватить армию, стоящую на обрыве.
Император ничего не мог поделать. Его отряды слишком увязли в грязи, чтобы стремительно прорваться к месту событий. Он приказал развернуться к лесу, чтобы отразить возможную атаку людей герцога Морнхолда из засады. Они так и не появились, а большая часть императорских войск так и простояла лицом к лесу всю битву, попросту потеряв время. Взгляд Мирамора был прикован к обрыву.
Высокий данмер, предположительно Вивек, подал знак, и боевые маги данмерского войска обрушили свои заклинания на что-то, находившееся на западе. Из того, что произошло потом, Мирамор заключил, что это была дамба. Огромный водный вал вырвался на волю, смешав авангард и левый фланг Нагеи, и унес их всех вниз по течению, к востоку.
Император промешкал, как будто ожидал, что исчезнувшая армия вдруг вернется, и отдал приказ об отступлении. Мирамору пришлось прятаться в тростниках, пока они не ушли, и тогда он тихо перебрался на сторону обрыва.
Армия Морровинда тоже отступала к лагерю. Он мог ясно слышать их восторженные голоса, пока пробирался вдоль берега. К востоку он увидел имперскую армию. Огромный поток воды, хлынувший из разрушенной дамбы, смыл имперскую армию. Левый фланг Нагеи, авангард Сторига и правый фланг Улагта — они все попали в западню из расставленных поперек реки копей. Сотни тел солдат, развешенные на копьях, как бусы.
Мирамор собрал с тел все ценное, что мог найти, и пошел вниз по реке. Ему пришлось пройти несколько миль, пока вода не стала снова прозрачной, не загрязненной кровью.
Вам письмо из Имперского города", — сказала главная жрица, передавая пергамент Корде. Все молодые жрицы улыбались. Они делали вид, что удивлены, но правда состояла в том, что сестра Корды, Риджа, писала очень часто, по крайней мере, раз в месяц.
Корда вышла с письмом в сад, любимое ее место, оазис посреди одноцветно-песочного мира консерваториума. Письмо само по себе не содержало ничего необычного: дворцовые сплетни, сведения о последней моде на темно-виноградного цвета бархат, и рассказы об усиливающейся паранойе императора.
"Тебе так повезло, что ты находишься вдали от всего этого, — писала Риджа. — Император приписал свои последние неудачи на поле брани работе шпионов при дворе. Он даже меня допрашивал. Сохрани тебя Руптга от такой жизни, как у меня".
Корда прислушалась к шуму пустыни и попросила у Руптги как раз обратного.
Год продолжается, наступает месяц Руки дождя.
Месяц Руки дождя
Сота Сил шел так быстро, как только мог по почерневшим залам дворца, наполовину заполненным солоноватой водой. Повсюду вокруг него, мерзкие студенистые существа сновали в тростниках, вспышки белого огня освещали верхние своды зала, прежде чем исчезнуть. Запахи, нахлынувшие на него, постоянно менялись: сначала он почувствовал вонь гнили и смерти, но через мгновение зал наполнился ароматом цветов. Несколько раз Сота посещал принцев даэдра в Обливионе, но он никогда не мог предугадать, что его ожидает.
Он знал свою цель, и ничто не могло отвлечь его.
Восемь наиболее выдающихся принцев даэдра ожидали его в наполовину растаявшей, куполообразной комнате. Азура, Принц Рассвета и Заката; Боэтия, Принц Интриг, Херма-Мора, Даэдра Знания; Хирсин, Охотник; Малакат, Бог Проклятий; Мерунес Дагон, Принц Разрушения; Молаг Бал, Принц Гнева; Шеогорат, Безумный.
Сверху небо отбрасывало измученные тени на их собрание.
Голос Сота Сила прозвучал из пещеры: "Сдвиньте камень!"
Ему немедленно подчинились, откатывая огромный валун, закрывающий вход в Пещеру Грез. Сота Сил вошел, его усталое лицо было измазано пеплом. Ему казалось, что он отсутствовал месяцы, годы, но прошло только несколько дней. Лилата взяла его за руку, чтобы помочь ему идти, но он отказался от ее помощи, с доброй улыбкой покачав головой.
"У вас… получилось?" — спросила она.
"Принцы даэдра, с которыми я говорил, согласились на наши условия, — сказал он. — Бедствия, подобные тем, что выпали Гильвердейлу, должны быть предотвращены. Только через некоторых посредников вроде ведьм или колдунов они ответят на воззвания людей и меров".
"А что вы пообещали им взамен?" — спросил Веллег, мальчик-норд.
"Сделки, которые мы заключаем с даэдра, — сказал Сота Сил, направляясь ко дворцу Яхезиса, чтобы встретиться с главой ордена псиджиков. — Не должны обсуждаться с невинными".
Гроза врывалась в окна спальни принца, принося запах влажного воздуха, который смешивался с ароматами ладана и трав от курильниц.
"Прибыло письмо от императрицы, вашей матери, — сказал курьер. — Она с тревогой расспрашивает о вашем здоровье".
"До чего же у меня беспокойные родители!" — засмеялся принц Джуйлек.
"Матери всегда беспокоятся за своих детей", — промолвил Савириен-Чорак, сын потентата.
"В моей семье все необычно, акавирец. Моя мать-изгнанница боится, что отец подумает, будто я — предатель, рвущийся к власти, и отравит меня, — принц в раздражении откинулся на подушки. — Император настаивает, чтобы у меня был дегустатор, как и у него".
"Повсюду интриги, — согласился акавирец. — Вы пролежали в постели почти три недели, и все лекари Империи ухаживали за вами. По крайней мере, все видят, что вы поправляетесь".
"Я надеюсь, достаточно поправлюсь, чтобы вскоре возглавить армию в походе против Морровинда", — сказал Джуйлек.
Посвященные стояли в ряд вдоль деревянной лоджии, наблюдая как длинный, глубокий, отделанный мрамором ров перед ними вспыхнул огнем. Воздух над ним колыхался жаркими волнами. Хотя каждый держал себя в руках, на их лицах не было и следа эмоций, как и должно быть у истинных псиджиков, их ужас был почти так же осязаем, как и жара. Сота Сил закрыл глаза и произнес чары сопротивляемости огню. Медленно, он перешел через ров, наполненный пламенем, и вскарабкался на другую сторону, невредимый. Даже его белые одежды не были обожжены.
"Чары усиливаются энергией, которая зависит от ваших умений, так же происходит и со всеми остальными заклинаниями, — сказал он. — Все зависит от вашего воображения и вашей воли. Вам не нужны заклинания сопротивляемости воздуху, или цветам, и после того, как вы произнесли его, вы должны забыть о том, что вам вообще нужно заклинание, чтобы огонь не причинил вам вреда. Но не думайте: сопротивляемость не значит отрицание самой сущности огня. Вы почувствуете пламя, его природу, его голод, и даже его жар, но будете знать, что оно не может вам повредить".
Ученики один за другим произносили заклинание и проходили сквозь огонь. Некоторые даже брали пламя в руки и давали ему воздуха, и оно увеличивалось как пузырь, а потом стекало по их пальцам. Сота Сил улыбнулся. Они побеждали свой страх.
Главный поверенный Таргаллит выбежал из арки: "Сота Сил! Альмалексия прибыла на Артейум. Яхезис послал меня за вами".
Сота Сил повернулся к Таргаллиту только на мгновенье, но немедленно понял, что случилось, услышав крики. Норд Веллег неправильно прочел заклинание и загорелся. Запах паленой плоти напугал остальных учеников, которые старались выбраться изо рва, и тащили его с собой, но склон был слишком крутым, чтобы вылезти. Взмахом руки Сота Сил погасил пламя.
Веллег и несколько других учеников были обожжены, но не слишком сильно. Чародей прочитал исцеляющее заклинание, прежде чем повернуться к Таргаллиту.
"Я скоро приду, а пока у Альмалексии будет время привести себя в порядок после дороги, — Сота Сил повернулся к ученикам и ровным голосом сказал. — Страх не разбивает заклинание, но сомнения и неловкость — величайшие враги любого волшебника. Господин Веллег, упакуйте свои вещи. Я договорюсь, чтобы вас отвезли на материк завтра утром".
Чародей встретил Альмалексию и Яхезиса в кабинете, они пили горячий чай и смеялись. Она выглядела еще красивее, чем тот образ, который остался в его воспоминаниях, хотя никогда прежде Сота не видел ее такой растрепанной: завернувшись в одеяло, она сушила свои длинные черные локоны перед огнем. Когда Сота Сил подошел, она вскочила на ноги и обняла его.
"Ты проплыла весь путь от Морровинда?" — улыбнулся он.
"В Скайвотче и на всем побережье идет ужасный ливень", — объяснила она, улыбнувшись в ответ.
"Всего пол-лиги пути, и дождя как будто никогда и не было, — гордо заявил Яхезис. — Конечно, я порой скучаю по Саммерсету, и даже по материку. Все же я восхищаюсь теми, кто добивается успеха в своем деле, особенно, если они живут там. Слишком много отвлекающего. Кстати об отвлекающем, мне все время говорят о войне…"
"Вы имеете в виду ту, которая заливает кровью континент уже последние восемьдесят лет, учитель?" — спросил Сота Сил с усмешкой.
"Полагаю, именно о ней я и говорил, — сказал Яхезис, пожав плечами. — Как идет война?"
"Мы проиграем ее, если я не смогу убедить Сота Сила покинуть Артейум, — сказала Альмалексия, сбрасывая улыбку. Она хотела подождать и поговорить со своим другом наедине, но старик альтмер подтолкнул ее к началу разговора. — У меня были видения, я знаю, что так и случится".
Сота Сил помолчал немного, и посмотрел на Яхезиса: "Я должен вернуться в Морровинд".
"Если уж ты должен что-то сделать, ты так и сделаешь, — вздохнул старый учитель. — Псиджики не должны отвлекаться. Бушуют войны, империи появляются и исчезают. Ты должен идти, и мы тоже".
"О чем вы, Яхезис? Вы покидаете остров?"
"Нет, остров покидает море, — проговорил Яхезис с мечтательными интонациями. — Через несколько лет, туманы нахлынут на Артейум, и мы исчезнем. Мы по природе советники, а в Тамриэле много советников. Мы уйдем, и вернемся, когда снова понадобимся земле, быть может, в следующей эре".
Старый альтмер с трудом поднялся на ноги и допил чай, прежде чем оставил Сота Сила и Альмалексию одних: "Не пропусти последний корабль".
Год продолжается, наступает месяц Второго зерна.
Месяц Второго зерна
"Ваше императорское величество, — начал потентат Версидью-Шайе, открывая дверь в свою комнату с улыбкой на устах. — Я Вас в последнее время не видел. Я полагал, что вы… вероятно, занемогли вместе с прекрасной Риджей".
"Она принимает грязевые ванны в Мир Коррупе", — с тоской ответил император Реман III.
"Пожалуйста, входите".
"Я уже дошел до того, что могу доверять только трем людям на свете: тебе, моему сыну и Ридже, — с раздражением заметил император. — Весь мой совет — это шайка шпионов".
"Что привело вас сюда?" — спросил потентат Версидью-Шайе с сочувствием, задергивая плотные шторы в своих покоях. Все звуки, доносившиеся снаружи, немедленно исчезли: и шаги по мраморному полу, и пение птиц в садах.
"Мне удалось узнать, что печально известная отравительница, женщина из племени Орма Чернотопья по имени Катчика была вместе с армией в Кэйр Сувио, где мы разместили лагерь, когда мой сын был отравлен, до битвы при Бодруме. Я абсолютно уверен, что она собиралась убить меня, но, вероятно, ей не представилась возможность, — император был вне себя. — А совет требует доказательств ее участия в этом деле, до того, как мы вынесем приговор".
"Не удивительно, что они требуют доказательств, — задумчиво произнес потентат. — Особенно, если кто-то из них замешан. У меня есть одна идея, ваше императорское величество".
"Да? — нетерпеливо прервал его Реман. — Говори!"
"Скажите Совету, что Вы закрываете это дело, и я вышлю гвардейца, чтобы он нашел Катчику и проследил за ней. Так мы сможем понять, кто ее союзники, и быть может, осознаем истинные масштабы заговора против вашего величества".
"Да, — произнес Реман, его лицо выражало удовлетворение. — Таков и будет общий план. Этот метод поможет нам вычислить настоящего заговорщика".
"Несомненно, ваше императорское величество", — улыбнулся потентат, раздвигая шторы, чтобы император мог выйти. В холле снаружи оказался сын Версидью-Шайе, Савириен-Чорак. Парень поклонился императору, перед тем, как войти в покои отца.
"У тебя неприятности, отец? — прошептал акавирец. — Я слышал, что императору стало известно про эту, забыл, как зовут, отравительницу".
"Величие ораторского искусства, мальчик мой, — сказал Версидью-Шайе сыну, — состоит в том, чтобы говорить людям то, что они хотят слышать, и тогда они будут поступать так, как ты этого хочешь. Отнеси письмо Катчике и доведи до ее сведения, что если она в точности не последует указаниям, она будет рисковать своей жизнью значительно больше, чем мы".
Риджа опустилась в горячий, пузырящийся источник, чувствуя, как покалывает кожу, как будто ее касаются тысячи маленьких угольков. Каменный уступ над головой укрывал ее от моросящего дождя, но солнечный свет, падающий под углом, свободно проникал через ветви и листья деревьев. Это был один из самых приятных моментов ее жизни, и когда она закончила, она точно знала, что ее красота полностью восстановится. Все, что ей было нужно — несколько глотков воды. Вода из купальни, хотя и пахла превосходно, но на вкус отдавала мелом.
"Воды! — закричала она своим слугам. — Воды, пожалуйста!"
Мрачная женщина с повязкой на глазах подбежала к ней и протянула бурдюк с водой. Риджа чуть не расхохоталась от осознания ханжества этой женщины — сама она нисколько не стеснялась своей наготы — но потом заметила через щель в повязке, что у женщины вовсе нет глаз. Она, должно быть, была похожа на жителей племени Орма, о котором Ридже рассказывали, но сама она никогда их не видела. Рожденные без глаз, они превосходили прочих остротой других своих чувств. Она подумала, что повелитель Мир Коррупа держит при себе очень экзотических слуг.
Но через минуту женщина уже скрылась из виду и была забыта. Риджа обнаружила, что ей очень сложно сконцентрировать свое внимание на чем-либо, кроме воды и солнца. Она вскрыла пробку, но почуяла, что жидкость внутри имеет очень странный металлический запах. Внезапно, она почувствовала, что рядом с ней стоит еще кто-то.
"Леди Риджа, — сказал капитан Имперской гвардии. — Я вижу, вы уже познакомились с Катчикой?"
"Никогда о ней раньше не слышала, — пробормотала Риджа, еще до того, как начала возмущаться. — Что вы делаете здесь? Мое тело не предназначено, чтобы его пожирали таким жадным взглядом".
"Никогда не слышали о ней, но мы видели вас не одну минуту с ней наедине, — произнес капитан, поднимая бурдюк, и нюхая содержимое. — Она принесла вам белесый ихор, не так ли? Чтобы отравить императора?"
"Капитан, — сказал подбежавший гвардеец. — Мы не смогли найти аргонианку. Она как будто растворилась в лесу".
"Да, это им неплохо удается, — заметил капитан. — Но это уже неважно. Мы узнали, с кем она связана при дворе. Его императорское величество будет доволен. Взять ее".
Когда стражники поволокли извивающуюся голую женщину из бассейна, она закричала: "Я невиновна! Я не знаю о чем вы, я ничего не сделала! Император отрубит вам головы!"
"Да, наверное, — улыбнулся капитан. — Но только в том случае, если он вам поверит".
Таверна "Свинья и стервятник" была одним из тех удаленных местечек, которые Зуук предпочитал для деловых встреч. Кроме него и его компаньона, в таверне были только несколько старых морских волков в темной комнате, они уже почти отключились от избытка алкоголя и не обращали ни на что внимания. Ощущение грязи и запущенности не покидало это помещение. Облака пыли повисли в воздухе, неподвижно выделяемые солнечными лучами.
"Вы опытный боец? — спросил Зуук. — За выполнение задания ты получишь хорошую награду, но риск также высок".
"Конечно, у меня есть боевой опыт, — надменно ответил Мирамор. — Я дрался в битве при Бодруме всего два месяца назад. Если вы сделаете все как надо, и император поедет через Перевал Дожза в назначенный день и при минимальном эскорте, я все устрою. Только нужно быть уверенным, что он не маскируется ни под кого. Я не собираюсь убивать всех караванщиков в округе просто на тот случай, что один из них окажется императором Реманом".
Зуук улыбнулся, и Мирамор увидел отражение самого себя в широком лице котринги. Ему понравилось, как он выглядит: высококвалифицированный, уверенный в себе профессионал.
"Пойдет, — коротко сказал Зуук. — И тогда ты получишь остальное золото".
Зуук поставил большую шкатулку на стол. И встал.
"Подожди несколько минут перед выходом, — произнес он. — Я не хочу, чтобы ты следовал за мной. Твои наниматели хотят сохранить анонимность на тот случай, если ты попадешься, и тебя станут пытать".
"Прекрасно", — сказал Мирамор, заказывая еще грога.
Зуук проскакал по искривленным и узеньким улочкам Гидеона, и был рад выбраться за город. Главная дорога в замок Джиовез была заполнена народом, как и всегда весной, но Зуук знал, как срезать путь по холмам. Быстро проскакав под деревьями, с веток которых свисал мох и, миновав предательски скользкие камни, он прибыл в замок всего через два часа. Не теряя времени, он взлетел по ступенькам в комнату Тавии, на самый верх высокой башни.
"Ну, так что ты думаешь о нем?" — спросила императрица.
"Он дурак, — ответил Зуук. — Но для этого поручения он как раз подойдет".
Риджа все кричала. В ее камере никого не было — только тяжелые каменные глыбы, поросшие мхом, но еще крепкие. Стража снаружи была глуха к ее мольбам, как глуха она бывает ко всем заключенным. Император, находившийся за много миль в Имперском городе, был тоже глух к ее заверениям в собственной невиновности.
Но она все равно кричала, хотя и знала, что ее никто не услышит.
Уже прошло много дней, если не недель, с тех пор, как Турала видела лицо человека — сиродильца или же данмера. Пока она шла по дороге, она размышляла — как странно, что такое необжитое место, как Сиродил, стало самым сердцем Империи — Имперской Провинцией. Даже леса босмеров в Валенвуде были более населены, чем леса в сердце материка.
Она пыталась вспомнить. Было ли это месяц назад или даже два, когда она пересекла границу Морровинда и вошла в Сиродил? Тогда было очень холодно, холоднее, чем сейчас, но больше она ничего не помнила и не чувствовала ход времени. Стражи на границе были бесцеремонны, но когда при ней не нашли оружия, они согласились ее отпустить. С тех пор, она встречала несколько караванов, даже несколько раз ужинала со странниками на их привалах, но не встретила никого, кто мог бы довезти ее до города.
Турала сняла шаль, а потом закуталась поплотнее. В какой-то момент ей показалось, что кто-то стоит позади нее, она обернулась. Никого. Только какая-то птица сидела на ветке, производя звуки, напоминающие смех.
Она прошла еще немного, потом остановилась. Что-то происходило. Ребенок в ее животе вел себя беспокойно уже несколько дней, но этот спазм чем-то отличался от предыдущих. Со стоном она повалилась на край дороги, сжавшись на траве бесформенным комком. Она чувствовала, что скоро наступят роды.
Она лежала на спине и тужилась, но почти ничего не видела из-за слез боли и обиды. Как дошла она до этого? Она рожает здесь, в глуши, беспомощная, рожает ребенка, отцом которого является герцог Морнхолда? Ее крик боли и ярости согнал птиц с окрестных деревьев.
Птица, которая смеялась на ветке, слетела на дорогу. Она моргнула, и птица пропала. На ее месте стоял обнаженный эльф, не такой темный, как данмер, но и не такой светлый, как альтмер. Она поняла, что это — айлейд, дикий эльф. Турала закричала, но он держал ее крепко. После нескольких минут борьбы она почувствовала облегчение и потеряла сознание.
Когда она проснулась, первое, что она услышала, был крик ребенка. Он оказался вымыт и лежал рядом с ней. Турала подняла новорожденную девочку, и в первый раз за этот год слезы радости побежали по ее лицу.
Она подняла глаза к деревьям и прошептала: "Спасибо". Турала взяла ребенка на руки и побрела по дороге на запад.
Год продолжается, наступает месяц Середины года.
Месяц Середины года
"Императорская армия собралась на юге, — сказал Кассир. — Они на расстоянии двухнедельного перехода до Альд Ювала и озера Коронати. Они хорошо вооружены".
Вивек кивнул. У Альд Ювал есть город побратим на другой стороне озера Альд Малак. Эти два города были очень важными стратегическими крепостями. Он ожидал, что враг двинется на них. Его капитан развернул карту юго-западного Морровинда и придержал ее рукой, заслоняя от порыва легкого летнего ветерка, ворвавшегося в открытое окно.
"Хорошо вооружены, говоришь?" — спросил капитан.
"Да, сэр, — сказал Кассир. — Они разбили лагерь рядом с Бетал Греем в Хартленде, на имперцах были надеты эбонитовые доспехи, двемерская броня и доспехи даэдра, у них отличное вооружение, также я увидел осадные орудия".
"А маги и корабли?" — спросил Вивек.
"Целая орда боевых магов, — ответил Кассир. — Но кораблей нет".
"Раз они так тяжело вооружены, то им потребуется примерно две недели, как ты и сказал, чтобы добраться от Бетал Грея до озера Коронати, — Вивек внимательно изучал карту. — Они утонут в болотах, если попытаются обойти Альд Марак с севера, поэтому они планируют пройти по проливу вот здесь и захватить Альд Ювал. Потом они обогнут озеро с восточной стороны и атакуют Альд Марак с юга".
"Они будут уязвимы в проливе, — сказал капитан. — Особенно если мы ударим, когда они пройдут уже больше половины пути и не смогут отступить в Средиземье".
"Данные разведки еще раз помогли нам, — сказал Вивек, улыбаясь Кассиру. — Мы снова отобьем нашествие имперских агрессоров".
"После победы назад вы пойдете тем же путем?" — спросил лорд Бетал.
Принц Джуйлек не обратил на него внимания. Он наблюдал за сворачиванием лагеря. Сегодня утром в лесу было прохладно, но облаков не было. Все признаки того, что переход будет очень трудным, особенно в таких тяжелых доспехах.
"Если мы вернемся быстро, это будет значить, что мы проиграли", — сказал принц. Он видел, как потентат Версидью-Шайе расплачивается за деревенскую еду, вино и девушек. Армия требовала много денег.
"Мой принц, — сказал лорд Бетал. — Ваша армия собирается двигаться на восток? Это выведет вас прямо к берегам озера Коронати. Чтобы попасть к проливу, вы должны пойти на юго-восток".
"Побеспокойтесь о том, чтобы с торговцами честно расплатились, — ухмыльнулся принц. — Предоставьте мне беспокоиться о том, куда идет моя армия".
Вивек смотрел на голубую поверхность озера, видя в ней свое отражение и отражение своей армии. Но он не видел отражения императорской армии. Они уже должны были бы добраться до пролива, пройдя через густые леса. Высокие деревья на озере загораживали ему вид на пролив, но армия, да и даже один отряд в тяжелых доспехах, не может двигаться тихо и незаметно.
"Дай мне еще раз взглянуть на карту, — сказал он своему капитану. — Неужели они больше нигде не могут пройти?"
"У нас посты по болотам на случай, если у них хватит глупости сунуться туда и утонуть, — сказал капитан. — Мы бы узнали об этом. Через озеро можно перейти только по проливу или болотам".
Вивек снова посмотрел на свое отражение. Оно смеялось над ним. Затем он снова посмотрел на карту.
"Шпион, — позвал Вивек Кассира. — Когда ты сказал, что с ними орда боевых магов, почему ты был уверен, что это именно боевые маги?"
"На них были серые одежды с таинственными знаками, — объяснил Кассир. — Я подумал, что это маги, а зачем еще такой ораве путешествовать с армией? Не могли же они все быть лекарями".
"Ты идиот! — заорал Вивек. — Это же мистики из школы изменения. Они произнесли заклинание, которое позволяет дышать под водой!"
Вивек побежал к обзорному пункту, где он мог осмотреть все происходящее на севере. На другой стороне озера, хоть и тенью на горизонте, но можно было различить огни сражения, идущего в Альд Мараке. Вивек взревел от гнева, и его капитану пришлось немедленно приказать армии обогнуть озеро и направляться к крепости.
"По возвращении в Двиннен, — сказал Вивек Кассиру, прежде чем отправиться на битву, — твои услуги уже не будут меня интересовать".
Когда армия Морровинда подошла к Альд Мараку, было уже слишком поздно. Город был занят императорской армией.
Потентат въехал в Имперский Город под звук труб, люди на улицах приветствовали его как символ взятия Альд Марака. По правде говоря, собралась бы гораздо большая толпа, если бы приехал принц, и Версидью-Шайе знал это. Но все равно было очень приятно. Никогда еще раньше жители Тамриэля не приветствовали акавирца при въезде в город.
Император Реман III тепло приветствовал его, а затем углубился в чтение письма, которое он привез от принца.
"Я не понимаю, — сказал император, все еще радуясь, но смущенно. — Вы прошли под озером?"
"Альд Марак — очень хорошо защищенная крепость, — объяснил потентат. — Армия Морровинда осознала, что совершила тактическую ошибку. Чтобы захватить эту крепость, мы должны были атаковать внезапно и при этом быть одетыми в самую прочную броню. Наложив на армию заклинание, которое позволяет дышать под водой, мы смогли передвигаться гораздо быстрее, чем думал Вивек. Под водой вес доспехов уменьшается. Мы напали со стороны озера, с запада, именно там крепость защищена хуже всего".
"Великолепно! — воскликнул император. — Ты гениальный тактик, Версидью-Шайе! Если бы твои отцы были такими же, как ты, Тамриэль был бы провинцией акавирцев!"
Потентат не хотел, чтобы его хвалили за план, который на самом деле придумал принц Джуйлек, но во время речи императора, когда он упомянул о неудачной попытке вторжения, которая состоялась двести шестьдесят лет назад, он передумал. Он скромно улыбался и принимал благодарности.
Савириен-Чорак подошел к стене и смотрел в бойницу на то, как армия Морровинда подходит к лесам, которые находились между болотами и крепостью. Сейчас был идеальный момент для атаки. Можно было сжечь леса, а вместе с ними и всю армию. Если захватить Вивека, может быть, враг без боя сдаст и Альд Ювал. Он сказал об этом принцу.
"Кажется, ты забываешь, — рассмеялся принц Джуйлек. — Я дал свое слово, что никто из армии противника не пострадает во время переговоров. Неужели вы, акавирцы, забываете о чести во время ведения войны?"
"Мой принц, я родился в Тамриэле и никогда не был у себя на родине, — ответил змеечеловек. — Но все равно, мне вас не понять. Вы не ждали от меня пощады, когда мы сражались на Арене пять месяцев назад, и я вас не щадил".
"Ну, это была игра", — ответил принц, прежде чем кивнуть слуге, чтобы он пропустил военачальника данмеров.
Джуйлек никогда не видел Вивека, но слышал, что это бог во плоти. Однако перед ним появился обычный человек. Красивый, сильный, с умным лицом, но все же простой человек. Принц был доволен, с человеком он мог разговаривать, а вот с богом — вряд ли.
"Приветствую тебя, мой достойный противник, — сказал Вивек. — Похоже, мы зашли в тупик".
"Не обязательно, — сказал принц. — Вы не хотите отдавать нам Морровинд, и я не могу винить вас за это. Но побережье должно быть моим, чтобы защитить Империю от нападения с моря. Также нам нужны несколько ключевых пограничных крепостей, таких как эта, а также Альд Умбейл, Тель Арун, Альд Ламбази и Тель Мотривра".
"А что взамен?" — спросил Вивек.
"Взамен? — рассмеялся Савириен-Чорак. — Вы забываете, что мы победители, а не вы".
"Взамен, — спокойно сказал принц Джуйлек. — Империя никогда не будет нападать на Морровинд, если только и вы в свою очередь не будете нападать на Империю. От постороннего вторжения вас будет защищать императорский флот. Вы можете расширить свои владения, присоединив часть Чернотопья, если только на них не распространяются интересы Империи".
"Разумное предложение, — сказал Вивек после небольшого раздумья. — Прошу меня простить, я не привык, когда сиродильцы предлагают что-то взамен того, что они берут. Можно мне подумать несколько дней?"
"Встретимся через неделю, — сказал принц, улыбаясь. — А пока, если вы на нас не нападете, будем жить в мире".
Вивек покинул принца с ощущением того, что Альмалексия была права. Война заканчивалась. Принц будет замечательным императором.
Год продолжается, наступает месяц Высокого солнца.
Месяц Высокого солнца
Император Реман III и его потентат Версидью-Шайе совершали прогулку в Имперских Кущах. Северные сады, украшенные изваяниями и фонтанами, нравятся императору, потому что они — прохладнейшее укрытие в городе посреди летнего зноя. Незатейливые, выстроенные ярусами клумбы с серо-голубыми цветами и зеленью окружали их со всех сторон.
"Вивек принял условия мира от принца, — сказал Реман. — Мой сын возвратится, не минет и двух недель".
"Превосходная весть, — осторожно заметил потентат. — Надеюсь, данмеры будут чтить условия. Мы могли бы попросить и большего. Крепость у Черных Врат, к примеру. Но, полагаю, принц знает, что разумно. Он не станет вредить Империи всего лишь ради мира".
"Намедни я думал о Ридже и о том, что побудило ее участвовать в заговоре против меня меня, — сказал император, остановившись, чтобы полюбоваться статуей Королевы Рабов Алессии, а затем продолжил. — И единственная причина, которая приходит мне на ум, в том, что она тоже чрезмерно обожала моего сына. Она могла любить меня за власть и силу, но все же он юн, красив и когда-нибудь наследует мой трон. Должно быть, она решила, что когда смерть настигнет меня, ей достанется император, обладающий и властью, и молодостью".
"Принц… был ли он вовлечен в этот заговор?" — спросил Версидью-Шайе. Непросто было играть в эту игру, ибо никто не знал, кто падет следующей жертвой мнительности императора.
"О нет, не думаю, — молвил Реман с улыбкой. — Нет, его сыновняя любовь весьма крепка".
"А известно ли вам, что Корда, сестра Раджи, состоит послушницей в консерваториуме Морвы, что в Хегате?" — спросил потентат.
"Морва? — озадачился император. — Я забыл, а что это за божество?"
"Страстная богиня плодородия йокуданцев, — ответил потентат. — Но не чересчур страстная, в отличие от Дибеллы. Скромна, но, безусловно, чувственна".
"Я устал от страстных женщин. И императрица, и Риджа — все они слишком страстны, а жаждущие любви потом жаждут власти, — император пожал плечами. — Но жрица-послушница, которой не чужды плотские влечения, — это мне по сердцу. А что ты говорил о Черных Вратах?"
Риджа стояла безмолвно и смотрела в холодный каменный пол, пока император говорил. Никогда прежде не видел он ее столь бледной и безрадостной. Она лишь могла тешиться тем, что обрела свободу и возвращалась в родные земли. Что ж, если она отправится в путь тотчас, то еще поспеет в Хаммерфелл к Празднику Торговли. Казалось, ничто из сказанного им не находило отклика в ее душе. Казалось, полтора месяца заточения в крепости Турзо сломили ее дух.
"Я подумывал о том, — сказал, наконец, император, — чтобы взять твою младшую сестру Корду во дворец на время. Полагаю, она предпочла бы двор консерваториуму в Хегате, а ты как считаешь?"
Наконец-то хоть какое-то движение души. Риджа глянула на императора со звериной ненавистью и в ярости бросилась на него. За время заточения ее ногти отросли изрядно, и сейчас она вонзила их в его лицо, целя в глаза. Он вскричал от боли, и стражи оттащили ее, избивая рукоятями своих мечей, покуда она не лишилась чувств.
Целителя позвали немедля, но император Реман III все же лишился правого глаза..
23, месяц Высокого солнца, год 2920-й
Балмора, Морровинд
Вивек вынырнул из воды, ощутив, как влага смыла летний зной с его кожи, и принял полотенце от одного из слуг. Сота Сил наблюдал за старинным приятелем с балкона.
"Похоже, ты заработал еще несколько шрамов с тех пор, как я видел тебя в последний раз", — заметил чародей.
"Хвала Азуре, новых нет, — засмеялся Вивек. — Когда ты прибыл?"
"Чуть более часа назад, — сказал Сота Сил, спускаясь по ступенькам к краю водоема. — Я думал, что явлюсь положить конец войне, однако ты справился и без меня".
"Да, довольно и восьмидесяти лет беспрестанных битв, — ответил Вивек, обнимая Соту Сила. — Мы пошли на уступки, но и они тоже. Когда старый император почиет, может наступить золотой век для нас. Принц Джуйлек мудр не по годам. А где Альмалексия?"
"Отправилась за герцогом Морнхолда. Они будут здесь завтра пополудни".
Тут друзей отвлекло зрелище, открывшееся за углом дворца — всадница ехала по городу, держа путь к ступеням парадного входа. Было очевидно, что женщина скакала во весь опор. Они приняли ее в кабинете, куда она ворвалась, тяжело дыша.
"Нас предали, — выдохнула она. — Имперская армия осадила Черные Врата".
Впервые за семнадцать лет с тех пор, как Сота Сил отбыл в Артейум, три члена Трибунала Морровинда встречались в одном месте. И все трое предпочли бы встретиться при иных обстоятельствах, чем нынешние.
"Насколько я знаю, когда принц возвращался на юг в Сиродил, вторая имперская армия пришла с севера, — сообщил Вивек своим соотечественникам, хранившим каменное выражение на лицах. — Разумно предположить, что Джуйлек не знал о предстоящей атаке".
"Но нельзя исключать и того, что он заранее задумал отвлечь нас, пока император готовил поход на Черные Врата, — заметил Сота Сил. — Случившееся следует считать нарушением перемирия".
"Где герцог Морнхолда? — спросил Вивек. — Мне хотелось бы выслушать его соображения".
"Он встречается с Матерью Ночи в Тель Аруне, — тихо молвила Альмалексия. — Я убеждала его прежде переговорить с тобой, но он сказал, что дело нельзя более откладывать".
"И он призовет Мораг Тонг? Для внешних дел?" — Вивек покачал головой и обратился к Сота Силу: "Пожалуйста, сделай, что сможешь. Убийство лишь все усугубит. Это дело следует решить дипломатией или битвой".
Мать Ночи приняла Сота Сила в своей зале, освещенной лишь луной. Она была смертоносно прекрасна в своем простом платье черного шелка, ниспадавшим на диван. Жестом она отпустила стражей в красных одеждах и предложила чародею вина.
"Ты лишь немного разминулся со своим другом, с герцогом, — прошептала она. — Он был очень несчастен, но я думаю, что мы в силах помочь его горю".
"Он нанял Мораг Тонга для убийства императора?" — спросил Сота Сил.
"А ты прямолинеен в речах, не так ли? Это хорошо. Люблю людей, говорящих прямо: они не тратят время зря. Но, конечно, я не стану обсуждать с тобой наш разговор с герцогом, — она улыбнулась. — Ведь это повредит моим делам".
"А что, если я предложу тебе равную плату золотом за то, чтобы император остался жив?"
"Мораг Тонг убивает во славу Мефалы и корысти ради, — сказала она задумчиво, словно обращаясь к своему бокалу вина. — Мы не убиваем просто так. Это было бы опошлением идеи. И если герцог доставит свое золото в трехдневный срок, мы доведем до конца наше дело. Боюсь, мы и помыслить не можем о принятии встречного предложения. Хотя мы и дельцы в той же мере, что и религиозный орден, мы не подчиняемся закону предложения и спроса, Сота Сил".
Сота Сил смотрел на воды уже два дня кряду, ожидая известного ему судна, и, наконец, увидел его. Большой корабль под флагом Морнхолда. Чародей взлетел и перехватил корабль прежде, чем тот вошел в гавань. Из пальца его вырвался сноп пламени, скрыв его голос и внешность под обличием даэдра.
"Покиньте корабль! — проревел он. — Или вы все потонете вместе с ним!"
В действительности Сота Сил мог бы спалить судно единым огненным шаром, но он предпочел выждать, покуда моряки не попрыгают с палубы в теплую воду. Когда он удостоверился, что на борту не осталось ни души, он собрал свою силу в разрушительную волну, сотрясшую воздух и воду. Корабль вместе с герцогской платой Мораг Тонг пошел ко дну Внутреннего моря.
"Мать Ночи, — подумал Сота Сил, направляясь к берегу, чтобы известить начальника порта о моряках, требующих спасения. — Все подчиняются предложению и спросу — такова правда жизни!"
Год продолжается, наступает месяц Последнего зерна.
Месяц Последнего зерна
Они собрались на дворе герцога в сумерках, наслаждаясь запахом и теплом от огня, в котором сгорали сухие ветви с листьями горчичного цвета. Искорки взлетали в небо, на мгновение замирая, перед тем как потухнуть.
"Я был неосторожен, — признал герцог с горечью в голосе. — Но Лорхан посмеялся и теперь все хорошо. Мораг Тонг не убьет императора, ведь плата для них теперь покоится на дне внутреннего моря. Я полагал, что вы заключили что-то вроде пакта с принцами даэдра".
"То, что ваши моряки называют даэдра, могло им и не являться, — заметил Сота Сил. — Может статься, это был странствующий боевой маг, или же молния уничтожила корабль".
"Принц и император находятся в пути, чтобы взять Альд Ламбази, в духе заключенного пакта. Для Сиродила характерно полагать, что их уступки можно обговаривать, тогда как наши — нет. — Вивек вытащил карту. — Мы можем встретиться с ними тут, в этой деревне, к северо-западу от Альд Ламбази, в Фервинтиле".
"Но мы встретимся с ними для переговоров? — спросила Альмалексия. — Или для войны?"
На этот вопрос ни у кого не было ответа.
Буря, обычная для позднего лета, налетела на маленькую деревню, затемняя небеса, и местность освещалась только редкими сполохами молний, которые летали от облака к облаку, подобно акробатам. На узких улочках налило воды по лодыжку — ручьи струились везде, а принцу приходилось кричать, чтобы капитаны, стоявшие в паре шагов, слышали его.
"Там впереди — гостиница! Мы переждем, пока погода переменится, чтобы двинуться дальше в Альд Ламбази!"
В гостинице было сухо и тепло, и потому царила страшная суматоха. Служанки сбивались с ног, бегая туда-сюда, таская закуски и вина, страшно возбужденные присутствием известной личности. Кого-то, кто привлекал даже больше внимания, чем простой наследник трона тамриэльской империи. С изумлением прислушиваясь к голосам, Джуйлек услышал имя Вивека.
"Лорд Вивек, — заговорил он, врываясь в комнату. — Вы должны поверить мне, я ничего не знал об атаке на Черные Врата, пока она не началась. Мы, конечно же, вернем вам эту крепость. Я написал вам письмо обо всем этом, адресовав его в ваш дворец в Балморе, но очевидно, что вас там нет, — он прервался, заметив, что в комнате есть люди, которые ему незнакомы. — О, простите мою невежливость — я не представился. Я Джуйлек Сиродил".
"Меня зовут Альмалексия, — сказала самая потрясающая женщина, которую принц когда-либо видел. — Вы не присоединитесь к нам?"
"Сота Сил", — представился данмер в белом плаще с серьезным выражением лица, пожимая руку принца и указывая ему на свободное место.
"Индорил Бриндизи Дорум, герцог-принц Морнхолда", — произнес коренастый человек, сидящий рядом, как только принц присел.
"Я так понимаю, исходя из событий последнего месяца, что имперская армия в лучшем случае неподконтрольна мне, — заметил принц, попросив принести вина. — Увы, это так. Армия принадлежит отцу".
"Я так поняла, что император тоже намерен прибыть в Альд Ламбази", — сказала Альмалексия.
"Официально — да, — осторожно согласился принц. — Если неофициально рассмотреть вопрос — то он все еще находится в Имперском городе. У него произошел один неприятный инцидент…"
Вивек быстро взглянул на герцога, потом на принца: "Инцидент?"
"С ним все в порядке, — быстро сказал принц. — Он будет жить, но похоже, что потеряет глаз. Просто небольшая потасовка, никак с войной не связанная. Единственная хорошая новость — пока он поправляется, я могу пользоваться его печатью. Любые соглашения, которые мы здесь заключим, будут законом для всей Империи, как во время его правления, так и во время моего".
"Тогда — стоит приступить к переговорам", — улыбнулась Альмалексия.
Маленькое село Рот Нага встретило Кассира прекрасным видом на разноцветные домики, разбросанные там и сям по большому утесу, глядящему на отрог горы Ротгариан, и каменистое плато, за которым располагался Хай Рок. Будь он в лучшем настроении, от открывающейся перспективы захватило бы дыхание. Но в его состоянии он не мог думать об этом селе иначе как о пункте, где он и его лошадь получат шанс скромно поесть и отдохнуть.
Он выехал на главную площадь, на которой стояла небольшая гостиница, которая называлась "Плач орла". Отдав распоряжение мальчику-конюху насчет стойла и корма для лошади, Кассир прошел в гостиницу и был поражен царившей там атмосферой. Менестрель, которого он как-то раз слышал в Гильдердейле, наигрывал лихую старую мелодию под прихлопывание горцев. Такие разудалые развлечения не входили в планы Кассира. Данмерская женщина с мрачным лицом сидела за единственным столом, который стоял подальше от источника шума. Он взял свой стакан и присел за тот же стол без приглашения. И сразу же заметил, что она держит на руках новорожденного ребенка.
"Я только что прибыл из Морровинда, — заметил он, и понял, что это не лучшее начало для разговора. — Я сражался за Вивека и герцога Морнхолда против армии императора. Я предатель своего народа, как вы, несомненно, уже подумали".
"Я тоже предала свой народ, — заметила женщина, поднимая руку, но которой красовалось уродливое клеймо. — Это означает, что я никогда не смогу вернуться на родину".
"Ну ведь вы не подумываете о том, чтобы остаться здесь? — рассмеялся Кассир. — Это старомодное местечко и довольно милое, но зимой здесь выпадет столько снега, что невозможно будет даже ходить по дорогам. Определенно неподходящее место для того, чтобы растить ребенка, Как ее зовут?"
"Босриэль. "Красота леса" — вот что это значит. Куда вы идете?"
"В Двиннен, в гавань Хай Рока. Можете присоединиться ко мне, я не против путешествий в компании. — Он протянул ей руку для пожатия. — Кассир Уитни".
"Турала — произнесла женщина после неловкой паузы. Она собиралась сперва назвать имя своего рода, как велит традиция, но внезапно поняла, что это больше не ее имя. — Я была бы рада составить вам компанию, благодарю вас".
Пять мужчин и две женщины стояли в давящий тишине большого зала замка, единственные звуки — только скрип пера и нежное постукивание капель дождя за огромным витражным окном. Как только принц поставил печать Сиродила на документе, мирный договор обрел силу. Герцог Морнхолда довольно рыкнул, приказывая принести вина, чтобы выпить на поминках восьмидесятилетней войны.
Только Сота Сил стоял поодаль от остальных. Его лицо не выдавало ни одной эмоции. Те, кто знал его хорошо, могли догадаться, что он не верит ни в начало ни в конец, но верит в непрерывный цикл, малой частью которого стали произошедшие события.
"Мой принц, — произнес дворецкий замка, неохотно прерывая празднование. — Вас ожидает посланник от вашей матушки, императрицы. Он хотел видеть вашего отца, но раз его здесь нет…"
Джуйлек извинился и вышел переговорить с посланником.
"Императрица не живет в Имперском городе?" — осведомился Вивек.
"Нет, — заметила Альмалексия, грустно качая головой. — Ее муж заточил ее в Чернотопье, боясь, что она поднимет восстание против него. Она очень богата и у нее есть могущественные союзники в западных Коловианских Землях, так что он не мог жениться на другой женщине, или предать ее казни. Это безвыходное положение сохраняется уже лет семнадцать, с тех пор, как Джуйлек был еще ребенком".
Принц вернулся через несколько минут. На его лице ясно выражалось беспокойство, хотя он и прилагал усилия, чтобы скрыть его.
"Я нужен своей матери, — просто заметил он. — Боюсь, что буду вынужден покинуть вас немедленно. Если у меня будет копия нашего мирного договора, то я смогу показать ее императрице, чтобы она увидела благо, совершенное нами сегодня, а уже потом я привезу бумагу в Имперский город, чтобы она обрела официальное значение".
Принц Джуйлек уехал, получив сердечные прощания от троицы из Морровинда. Когда они увидели его, вскакивающего на лошадь, чтобы унестись в дождливую ночь на юг к Чернотопью, Вивек сказал: "Благословен будет Тамриэль, когда он взойдет на трон".
Луна поднималась над отдаленным ущельем, которое дымилось болотным газом этой жаркой летней ночью, когда принц и его двое телохранителей въехали в лес. Огромные кучи земли и перегноя были набросаны в давние времена примитивным племенем Чернотопья, пытавшимся оградить себя от угрозы с севера. Ясно было, что зло все же прошло через Проход Доржза, большую трещину в оборонительном вале, протянувшемся на большое расстояние в обе стороны.
Искривленные черные деревья росли на преграде, отбрасывая странные тени, похожие на плетение паука. Мысль принца была сосредоточена на таинственном письме его матери, намекавшем на возможное вторжение. Конечно, он не мог поведать об этом данмерам, до того, как он поймет больше о происходящем и доложится отцу. В конце концов, письмо предназначалось ему. Оно было срочное, и именно оно заставило направиться его прямо в Гидеон.
Императрица также предупредила его о банде беглых рабов, которая нападала на караваны, входящие в Проход Доржза. Она посоветовала ему сделать так, чтобы герб империи был хорошо виден, чтобы они не приняли его за одного из данмерских рабовладельцев. Как только они въехали в бурьян, заполнивший проход, как отравленная река, вышедшая из берегов, принц приказал, чтобы обнажили его щит.
"Ясно, почему этим рабам тут нравится, — сказал капитан принца. — Превосходное место для засад".
Джуйлек покивал головой, но его мысли были направлены не на это. Какого рода готовящееся вторжение обнаружила императрица? Неужели акавирцы снова вышли в море? Если даже так, то как императрица, сидящая в замке Джиовез, обнаружила это? Треск бурьяна и человеческий крик прервали его размышления.
Повернувшись, принц понял, что остался один. Его эскорт исчез.
Принц приподнялся над морем травы, которое колыхалось в магнетическом ритме, покоряясь порывам ветра, дувшего через проход. Невозможно было определить, где в этой траве может находиться солдат, отчаянно борющийся за свою жизнь, или лошадь, бьющаяся в конвульсиях. Сильный свистящий ветер скрыл любые намеки на то, где могли бы располагаться жертвы, попавшие в засаду.
Джуйлек обнажил свой меч, и задумался над тем, что делать, изо всех сил стараясь не паниковать. Он был уже ближе к выходу из прохода, чем к входу. Что бы ни напало на его спутников, оно должно было находиться позади. Если ехать быстро, есть шанс оторваться. Пустив лошадь в галоп, он устремился к холмам впереди, состоящим из грязи.
Когда он слетел на землю, все произошло так неожиданно, что он еще стремился вперед, не осознавая происходящего. Он приземлился в нескольких ярдах позади своей павшей кобылы, повредив спину и плечо. Он онемел и просто смотрел на то, как умирает его бедная лошадь, с брюхом, разодранным кольями, торчащими из травы.
Принц Джуйлек не смог даже повернуться и увидеть фигуру, встающую рядом из травы, а уж тем более защититься. Горло его было моментально рассечено надвое.
Мирамор начал свирепо ругаться, когда ясно разглядел лицо своей жертвы при лунном свете. Он видел императора в битве при Бодруме, где сражался под командованием его императорского величества, и это был точно не император. Обшаривая тело, он нашел пакт, подписанный Вивеком, Альмалексией, Сота Силом и герцогом Морнхолда со стороны Морровинда, и принцем со стороны Империи Сиродилов.
"Эх, что за неудачный день, — пробормотал про себя Мирамор по звук шепчущейся травы. — Я убил принца. Только лишь принца. Разве теперь я получу награду?"
Мирамор сжег письмо, как научил его Зуук, и прибрал себе договор. В конце концов, такая вещь должна что-то стоить. Он разобрал свои ловушки, обдумывая, что же делать дальше. Вернуться в Гиденон и просить у нанимателя меньшей награды за жизнь принца? Скрыться в другом месте? Да, в конце концов, битва при Бодруме научила его двум полезным вещам. У данмеров он научился делать западни из кольев. А когда он дезертировал из армии, ему пришлось научиться прятаться в траве.
Год продолжается, наступает месяц Огня очага.
Месяц Огня очага
Императрица Тавия лежала на кровати, теплый ветер бился о ставни ее камеры, прикрывающие железные прутья. В горле у нее горело, но она все еще рыдала, сжимая в руках свой последний гобелен. Ее рыдания эхом разносились по залам замка Джиовез: никто в замке был не в силах заниматься чем-либо еще, кроме как слушать плач несчастной женщины. Одна из ее служанок спустилась по прямой лестнице, чтобы зайти к своей госпоже, но глава стражи Зуук, стоявший в дверях, покачал головой.
"Она только что узнала о смерти сына", — тихо произнес он.
"Ваше императорское величество, — сказал потентат Версидью-Шайе через дверь. — Вы можете открыть дверь. Уверяю вас. Вы в полной безопасности. Никто не собирается убивать вас".
"Кровь Мары! — это был голос императора Ремана III, приглушенный, истеричный, даже безумный. — Кто-то убил принца, а у него был мой щит! Они наверняка думали, что это я!"
"Вы безусловно правы, ваше императорское величество, — ответил потентат, старательно изгоняя из голоса всякую иронию, хотя его черные блестящие глаза были полны презрения. — Мы должны найти и покарать негодяя, ответственного за смерть вашего сына. Но мы не можем сделать это без вас. Вы должны сохранять присутствие духа ради Империи".
Ответа не последовало.
"В конце концов, вы должны подписать приказ о казни леди Риджи, — крикнул потентат. — Давайте покончим с изменницей и убийцей, о которой мы все знаем".
Короткая пауза, потом звук отодвигаемой от двери мебели. Реман открыл лишь узенькую щелку, но потентат видел его испуганное, сердитое лицо, и ужасную красную опухоль, которая когда-то была его правым глазом. Несмотря на усилия лучших лекарей Империи, она оставалась напоминанием о работе леди Риджи в крепости Турзо.
"Дайте мне приказ, — прорычал император. — Я с удовольствием подпишу его".
Странное голубое сияние блуждающих огоньков, как ей говорили, комбинация болотного газа и спиритической энергии, всегда пугало Тавию, когда она выглядывала из своего окна. Сейчас оно казалось странно успокаивающим. За болотом был город Гидеон. Как смешно, подумала она, что ей никогда не приходилось бродить по его улицам, хотя она видит их каждый день вот уже семнадцать лет.
"Может быть я о чем-то забыла?" — спросила она, поворачиваясь, чтобы взглянуть на преданного котринги Зуука.
"Я точно знаю, что делать", — уверенно сказал он. Казалось, стражник улыбнулся, но императрица поняла, что это лишь отражение ее лица на его серебристой коже. Она улыбалась, даже не осознавая этого.
"Убедись в том, что за тобой нет слежки, — предупредила она. — Я не хочу, чтобы мой муж узнал, где все эти годы хранились мои деньги. И возьми свою долю. Ты был хорошим другом".
Императрица Тавия шагнула вперед и упала в туман. Зуук вставил на место прутья в окне башни, и укрыл одеялом несколько подушек на ее кровати. Если ему повезет, они не найдут ее тела до утра, а к тому времени он уже проедет половину пути в Морровинд.
Странные деревья всех размеров были похожи на погребальные костры, увенчанные вспышками красного, желтого и оранжевого. На Ротгарианские горы спустился туманный вечер. Турала дивилась этому зрелищу, такому чужому, такому непохожему на Морровинд, направляя лошадь вперед, к открытому лугу. У нее за спиной, свесив голову на грудь, спал Кассир, укачивая Босриэль. На мгновение Турале захотелось заставить лошадь перепрыгнуть через низкую крашеную ограду, пересекавшую поле, но она удержалась. Пусть Кассир поспит еще несколько часов, прежде чем править.
Пока лошадь шла через поле, Турала увидела маленький зеленый домик у следующего холма, наполовину спрятавшийся в лесу. Вид был такой живописный, что она чувствовала, что сама находится в полусонном состоянии. Звук рога вывел ее из сонного забытья. Кассир открыл глаза.
"Где мы?" — прошипел он.
"Я не знаю, — запиналась Турала, широко раскрыв глаза. — Что это за звук?"
"Орки, — прошептал он. — Охотничий отряд. Быстрее в укрытие".
Турала направила лошадь к небольшой группе деревьев. Кассир передал ей ребенка и спешился. Потом начал снимать седельные сумки и бросать их в кусты. Звук раздался снова, далекий топот шагов, становящийся все ближе и все громче. Турала осторожно подошла и помогла Кассиру разгрузить лошадь. Все это время Босриэль следила за ними непонимающими глазами. Иногда Туралу беспокоило то, что ее малыш никогда не плачет. Сейчас она была благодарна за это. Сняв последнюю сумку, Кассир шлепнул лошадь по крупу, и она галопом вылетела на поле. Он взял Туралу за руку и потянул в кусты.
"Если повезет, — прошептал он. — Они подумают, что она дикая или сбежала с фермы, и не станут искать седока".
Пока он говорил, под громкие звуки рога на поле появилась толпа орков. Турале уже случалось видеть их, но никогда в таких количествах, и по-звериному уверенных в своих силах. Заорав от радости при виде удивленной лошади, они промчались мимо зарослей, где притаились Кассир, Турала и Босриэль. Из под ног у них разлетались семена диких цветов. Турала изо всех сил старалась не чихнуть и думала, что ей это удалось. Однако один из орков что-то услышал, и позвал еще одного выяснить, в чем дело.
Кассир тихо вытащим меч, стараясь выглядеть как можно увереннее. Он был разведчиком, не бойцом, но он поклялся защищать Туралу и ее ребенка до последней капли крови. Возможно, ему удастся убить этих двоих, но вряд ли он сделает это настолько бесшумно, чтобы не привлечь внимание остальных.
Внезапно что-то невидимое словно ветер пронеслось через заросли. Орки бросились назад, но поздно — метвые, они рухнули на землю. Турала повернулась и увидела морщинистую старуху с ярко рыжими волосами, выглядывающую из ближайшего куста.
"Я думала, вы собираетесь привести их прямо ко мне, — прошептала она, улыбаясь. — Лучше пойдемте со мной".
Троица последовала за старой женщиной по проходу в кустах, который вел через поле прямо к дому на холме. Когда они оказались на другой стороне, женщина повернулась, чтобы взглянуть на орков, пирующих над останками лошади, кровавая оргия под звуки охотничьих рогов.
"Это ваша лошадь? — спросила она. Когда Кассир кивнул, она громко рассмеялась. — Мяса в ней много, что есть — то есть. Утром у этих тварей здорово животы разболятся. Хорошую службу она им сослужит".
"Может, мы пойдем дальше?" — прошептала Турала, испуганная смехом старухи.
"Они наверх не пойдут, — улыбнулась она, взглянув на Босриэль, а та улыбнулась ей в ответ. — Они слишком боятся нас".
Турала повернулась к Кассиру, он покачал головой: "Ведьмы. Если я не ошибаюсь, это ферма старой Барбин, место Скеффингтонского ковена?"
"Точно, цыпленочек, — старая женщина хихикнула, радуясь своей известности. — Я Министа Скеффингтон".
"Что вы сделали с этими орками? — спросила Турала. — Там, в зарослях?"
"Призрачный кулак прямо по башке, — ответила Министа, продолжая взбираться вверх по холму. Перед ними был двор фермы, колодец, курятник, пруд. Женщины всех возрастов работали по хозяйству, смеялись играющие дети. Старая женщина повернулась и заметила недоумение Туралы. — Разве там, откуда вы приехали, нет ведьм, детка?"
"По крайней мере, я о них не слышала", — сказала она.
"В Тамриэле множество людей, владеющих магией, — объяснила старуха. — Псиджики изучают магию, как будто это их неприятная обязанность. Для боевых магов в армии заклинания — то же самое, что и стрелы. Мы же, ведьмы, объединяемся, колдуем и празднуем. Чтобы справиться с орками, я просто воззвала к духам воздуха, Амаро, Пине, Таллате, пальцам Кинарет и дыханию мира, с которыми я близко знакома, чтобы они убили этих ублюдков. Видишь ли, колдовство не похоже на власть, или разгадывание загадок, или возню со старыми пыльными свитками. Это просто связи. Главное быть дружелюбным, можно сказать".
"Что ж, по отношению к нам вы очень дружелюбны", — сказал Кассир.
"Вы тоже, — согласилась Министа. — Ваш род уничтожил родину орков две тысячи лет назад. До того они никогда нас не беспокоили. А сейчас вам надо помыться и поесть".
С этими словами Министа отвела их на ферму, где Турала познакомилась с семьей Скеффингтонского ковена.
Риджа даже не пыталась спать в прошедшую ночь, и мрачная музыка, игравшая во время ее казни, усыпляла ее. Было похоже, что она потеряет сознание еще до удара топора. Глаза ей завязали, так что она не могла видеть своего бывшего любовника, императора, сидевшего перед ней и пожиравшего ее здоровым глазом. Она не могла видеть потентата Версидью-Шайе, завернувшегося в мантию, и выражение триумфа на его золотом лице. Она почувствовала, как рука палача коснулась ее спины, она вздрогнула, словно человек, пытающийся проснуться.
Первый удар пришелся по затылку и она закричала. Второй разрубил шею. Она была мертва.
Император устало повернулся к потентату: "Итак, с этим покончено. Вы говорили, что у нее есть хорошенькая сестра в Хаммерфелле, Корда, кажется?"
Кассир решил, что лошадь, которую ему продали ведьмы, не так хороша, как прежняя. Поклонение духам, жертвы и сестринство очень хороши для вызова духов, но вьючных животных они не балуют. Впрочем, жаловаться было не на что. Теперь, когда с ним больше нет женщины и ребенка, он отлично проведет время. Впереди виднелись стены, окружавшие его родной город. Вскоре он оказался в кругу семьи и старых друзей.
"Как идет война? — закричала его кузина. Выбегая на дорогу. — Правда, что Вивек подписал мир с принцем, но император отказался утвердить его?"
"Все было не так, верно? — спросил друг, присоединяясь к ним. — Я слышал, что данмеры убили принца, а потом выдумали историю про договор, но доказательств никаких нет".
"Разве тут не происходит ничего интересного? — засмеялся Кассир. — Мне совершенно не хочется обсуждать войну или Вивека".
"Ты пропустил процессию леди Корды, — сказал его друг. — Она приехала через залив и направилась на восток, в Имперский город".
"Глупости все это. Как же выглядит Вивек? — спросила кузина с нескрываемым любопытством. — Говорят, он — живой бог".
"Если Шеогорат подаст в отставку и им нужен будет новый Бог Безумия, Вивек как раз подойдет", — сказал Кассир.
"А женщина?" — спросил парень, которому редко случалось видеть данмерских женщин.
Кассир просто улыбнулся. На мгновение в его памяти возник образ Туралы Скеффингтон, потом он испарился. Она будет счастлива с ведьмами, за ее ребенком будут хорошо ухаживать. Но теперь они часть его прошлого, а он хочет навсегда забыть о том месте и о войне. Спешившись, он пошел к городу, болтая о последних новостях у залива Илиак.
Месяц Начала морозов
Существо перед ними мерцало, его взгляд казался безжизненным, рот открывался и закрывался, словно существо вспоминало, как это делать. Капля слюны показалась из-за его клыков и повисла. Турала никогда не видела ничего подобного. Существо было огромно и похоже на рептилию, но опиралось на ноги, как человек. Министера радостно зааплодировала.
"Дитя мое, — прокаркала она. — Ты проделала такой большой путь за такое короткое время. О чем ты думала, призывая этого даэдрота?"
Турале понадобилось несколько мгновений, чтобы вспомнить, что она, собственно, вообще ни о чем не думала. Она была потрясена тем, что проникла из материи реальности в царство Обливиона, и выдернула оттуда это отвратительное существо, призвав его в мир силой своего сознания.
"Я думала о красном цвете, — сказала Турала, сосредотачиваясь. — О его простоте и ясности. А потом — я пожелала и произнесла чары. И вот что я наколдовала".
"Желание — могущественная сила для молодой ведьмы, — сказала Министера. — И оно хорошо сработало. Потому что этот даэдрот — суть простая сила духов. А можешь ли ты так же легко освободить свое желание?"
Турала закрыла глаза и произнесла освобождающее заклинание. Чудовище побледнело, как картина на солнце, все еще смущенно моргая. Министера обняла свою ученицу, темного эльфа, и радостно засмеялась.
"Мне до сих пор не верится, ты с ковеном всего месяц и один день, а уже превзошла большинство здешних женщин. В тебе могущественная кровь, Турала, ты касаешься духов, как будто ты касаешься любовника. В один прекрасный день ты возглавишь этот ковен — я видела это!"
Турала улыбнулась. Приятно, когда тебя хвалят. Герцогу Морнхолда нравилось ее красивое лицо; а ее семья, до того, как она обесчестила их, превозносила ее манеры. Кассир был просто товарищем: его комплименты ничего не значили. Но с Министерой она чувствовала себя дома.
"Ты будешь возглавлять этот ковен еще много лет, старшая сестра", — сказала Турала.
"Мне бы этого хотелось. Но духи — изумительные товарищи и большие правдолюбцы, они часто туманно отвечают на вопросы "когда" и "как". Их нельзя винить. Вопросы "когда" и "как" очень мало значат для них, — Министера открыла дверь хижины, позволяя свежему осеннему ветру развеять горький и зловонный запах даэдрота. — А теперь, мне нужно отправить тебя с поручением в Вэйрест. Это всего неделя пути в один конец. Возьмешь с собой Дориату и Целефину. Как мы ни стараемся быть самодостаточными, есть травы, которых мы вырастить не можем, и похоже, придется нам потратить целую кучу драгоценных камней. Важно, чтобы люди в городе считали тебя одной из мудрых женщин Скеффингтонского ковена. Ты увидишь, что от дурной славы гораздо больше пользы, чем неприятностей".
Турала сделала то, о чем ее просили. Когда она и ее сестры садились на лошади, Министера принесла ее дочку, маленькую пятимесячную Босриэль. Чтобы она поцеловала маму на прощанье. Ведьмы полюбили маленькую девочку, дочь злобного герцога, рожденную у диких айлейдских эльфов в лесу в самом сердце Империи. Турала знала, что женщины будут защищать ее ребенка даже ценой собственной жизни. После долгих прощаний и поцелуев, три молодые ведьмы ускакали в лес, под покров красного и золотого и оранжевого.
К вечеру миддаса в таверне "Обиженный Дикобраз" было полно народа. Огонь в яме в центре комнаты освещал собравшихся завсегдатаев почти зловещим светом, и делал скопище тел похожим на сюжет гобелена о наказании Арктурианских Еретиков. Кассир уселся на свое обычное место и заказал кувшин эля.
"Ты виделся с бароном?" — спросил Палит.
"Да, у него вроде есть работа для меня во дворце Урвейус, — гордо сказал Кассир. — Но большего я тебе сказать не могу. Сам понимаешь, государственная тайна и тому подобное. Почему тут сегодня столько проклятого народа?"
"В гавань только что пришел корабль темных эльфов. Они только что вернулись с войны. Я только ждал твоего прихода, чтобы представить тебя другим ветеранам".
Кассир покраснел, но сумел набраться сил, чтобы спросить: "Что они тут делают? У нас что, перемирие?"
"Я точно не знаю, — сказал Палит. — Но говорят, император и Вивек снова начали переговоры. А эти ребята хотят вложить деньги, и считают, что у нас в Заливе достаточно тихо. Но мы все узнаем точно, если поговорим с ними".
С этими словами Палит схватил брата за руку и потащил его в другой угол бара. Это произошло так внезапно, что Кассиру, чтобы вырваться пришлось бы приложить немалые усилия. Путешественники-данмеры сидели у четырех столов, болтали с местными жителями и смеялись. Это были хорошо одетые молодые люди, на вид торговцы, вели они себя немного развязно, хотя это было неудивительно, учитывая количество выпитого.
"Извините, — сказал Палит, вмешиваясь в беседу, — мой двоюродный брат Кассир немного застенчив, но он тоже был на войне, сражался за живого бога Вивека".
"Единственный Кассир, о котором я слышал, — сказал один из данмеров с широкой, пьяной улыбкой, пожимая Кассиру руку. — Был Кассир Уайтли, по словам Вивека худший шпион в истории. Он был ужасным разведчиком, именно из-за него мы потеряли Альд Марак. Надеюсь, ребята, я вас ничем не обидел".
Кассир улыбался и слушал громкий рассказ о его неудаче с такими увлекательными подробностями, что собравшиеся за столом то и дело заходились от смеха. Кто-то смотрел в его сторону, но никто из местных не думал, что дурак, о котором рассказывают, стоит рядом и слушает. Лицо его двоюродного брата выражало боль и разочарование, ведь он считал, что Кассир вернулся в Двиннен великим героем. И уж конечно обо всем узнает барон, а с каждым пересказом этой истории поведение в ней Кассира казалось слушателям еще более глупым.
Каждой частичкой своей души Кассир ненавидел живого бога Вивека.
Корда в ослепляющей белой мантии, форме жриц консерватории Хигат Морвы, прибыла в город вскоре после того, как закончилась первая зимняя буря. Сквозь облака пробилось солнце, и на улицах появилась красивая молодая девушка-редгард с сопровождением, направлявшаяся к дворцу. Сестра ее была высокой, худенькой, угловатой и высокомерной, а Корда, наоборот, маленькой круглолицей девушкой с большими карими глазами. Горожане сразу же начали сравнивать сестер.
"И месяца не прошло с казни леди Риджи", — пробормотала горничная, выглядывая из окошка и подмигивая своей соседке.
"И меньше месяца, как сестру забрали из монастыря, — согласилась другая женщина, наслаждаясь обсуждением интриги. — Эта красотка не просто так сюда приехала. Риджа была невиновна, а посмотрите, чем она кончила".
Кассир стоял на пристани и смотрел, как в воду падает ранний снег. Какая жалость, думал он, что он подвержен морской болезни. Теперь он никому не нужен был во всем Тамриэле, от востока до запада. Историю Вивека о его разведческих талантах мусолили во всех тавернах. Барон Двиннена разорвал контракт с ним. Нет сомнений, что в Даггерфолле над ним тоже смеются, и в Даунстаре, Лилмате, Риммене, Гринхарте, а может, еще и в Акавире, и в Йокуде. Может быть, лучше всего прыгнуть в воду и утопиться. Впрочем, эта мысль недолго занимала его: Кассира терзало не отчаяние, а ярость. Бессильный гнев, с которым он никак не мог справиться.
"Простите, сэр, — сказал чей-то голос у него за спиной, заставив его подпрыгнуть. — Простите, что побеспокоил вас, но не могли бы вы порекомендовать дешевую таверну, где можно провести ночь".
Это был молодой человек, норд, за плечами у него висел мешок. Очевидно, он только что сошел с корабля. В первый раз за последние несколько недель кто-то смотрел на Кассира как на человека, а не как на величайшего идиота. Хотя у него было ужасное настроение и он не мог помочь юноше, но Кассир отнесся к нему по-дружески внимательно.
"Вы только что прибыли из Скайрима?" — спросил Кассир.
"Нет, сэр, я туда направляюсь, — сказал парень. — Я еду домой. Я приехал из Сентинеля, а туда из Строс М'кая, а туда из Вудхарта в Валенвуде, а туда из Артейума в Саммерсете. Меня зовут Веллег".
Кассир представился и пожал Веллегу руку: "Вы сказали, что приехали из Артейума? Вы псиджик?"
"Нет, сэр, больше нет, — пожал плечами парень. — Я был изгнан".
"Вы что-нибудь знаете о том, как призывать даэдра? Видите ли, я хочу наложить проклятие на одну очень известную личность, можно даже сказать на живого бога, и у меня ничего не получается. Барон даже видеть меня не хочет, но баронесса мне симпатизирует, и даже допустила меня в Залы призывания. — Кассир сплюнул. — Я провел все ритуалы, принес жертвы, и у меня ничего не вышло".
"Это все из-за Сота Сила, моего бывшего наставника, — с некоторой горечью ответил Веллег. — Принцы даэдра не будут приходить на зов простых людей до самого конца войны. Только псиджики могут советоваться с даэдра, да еще кочевые колдуны и ведьмы".
"Ведьмы, говорите?"
Бледные лучи солнца с трудом пробивались сквозь затянувший лес туман. Турала, Дориата и Целефина подгоняли своих лошадей. Почва была влажной от тонкого слоя инея, они были нагружены, и идти по горам было нелегко. Турала пыталась справиться с возбуждением из-за возвращения в ковен. В Вэйресте было очень интересно, и ей понравилось, с каким страхом и уважением на нее поглядывали люди. Но в последние несколько дней она могла думать только о возвращении к своим сестрам и ребенку.
Горький ветер сдувал ей волосы на лицо, так что она не видела ничего, кроме тропы перед собой. Она не слышала приближения всадника, пока он не появился прямо перед ней. Повернувшись и увидев Кассира, она вскрикнула от радости при виде старого друга. Его лицо было бледным и усталым, но она отнесла это за счет путешествия.
"Что привело тебя назад во Фригиас? — улыбнулась она. — Тебя плохо приняли в Двиннене?"
"Сносно, — сказал Кассир. — Но мне нужна помощь Скеффингтонского ковена".
"Поехали с нами, — сказала Турала. — Я отведу тебя к Министере".
Четверка продолжила свой путь, ведьмы развлекали Кассира рассказами о Вэйресте. Было очевидно, что Дориате и Целефине редко предоставлялся случай покинуть ферму Старой Барбин. Они родились там и были дочерьми и внучками скеффингтонских ведьм. Жизнь обычного города в Хай Роке была для них экзотикой, как и для Туралы. Кассир говорил мало, но улыбался и кивал головой, поощряя их рассказы. К счастью, они не слышали историю о его "подвигах" на службе в армии Вивек. А если слышали, то хотя бы ничего об этом не говорили.
Дориата дошла до самой середины слышанной ею в таверне истории о воре, который оказался запертым на ночь в ломбарде, когда они добрались до знакомого холма. Внезапно, она замерла на полуслове. Дом уже должен был показаться, но его не было. Они пришпорили лошадей и помчались к тому месту, где раньше находился Скеффингтонский ковен.
Огонь уже давно погас. Не осталось ничего, кроме пепла, останков и поломанного оружия. Кассир сразу же распознал следы орочьего набега.
Ведьмы соскочили с лошадей, разглядывая останки. Целефина нашла оборванный, окровавленный кусок ткани, из которой был некогда сшит плащ Министеры. Она прижимала его к покрытому золой лицу и рыдала. Турала звала Босриэль, но единственным ответом ей был ветер, разгоняющий пепел.
"Кто это сделал? — кричала она, слезы катились по ее лицу. — Клянусь, что призову само пламя Обливиона! Что они сделали с моим ребенком?"
"Я знаю, кто это сделал, — тихо сказал Кассир, слезая с лошади и подходя к ней. — Я уже видел это оружие раньше. Это работа убийц, нанятых герцогом Морнхолда. Я боялся, что встречусь с ними в Двиннене, но не думал, что они найдут тебя здесь. "
Он помолчал. Солгать было легко. Прекрасная импровизация. Больше того, он сразу же понял, что она поверила его словам. Ее ненависть к герцогу из-за жестокости, которую он проявил к ней, стихла, но не исчезла. Один взгляд на ее пылающие глаза сказал ему, что она призовет даэдра и обрушит их общую месть на Морровинд. А что самое главное, даэдра прислушаются к ней.
И они прислушались. Ибо сильнее желания только ярость. Даже ошибочная ярость.
Месяц Заката солнца
"К тебе посетитель, Мать Ночи, — сказал стражник. — Аргонианин из племени Котринги с верительными грамотами, удостоверяющими его как лорда Зуука из Чернотопья, Имперского гарнизона Гидеона".
"Почему ты посчитал, что он представляет хоть малейший интерес для меня?" — спросила Мать Ночи приторно-ядовитым голосом.
"Он принес письмо от покойной императрицы Сиродильской Империи".
"У нас и в самом деле занятой день, — улыбнулась она, восторженно хлопая в ладоши. — Пригласи его".
Зуук вошел в палату. Металлическая кожа его лица и рук отражала огонь из камина и мерцание молний за окном. Мать Ночи заметила свое отражение на его коже, понимала, какое впечатление производит на него: она была спокойна и прекрасна, но, в то же время, во всем ее облике чувствовалось что-то устрашающее. Он без слов передал ей письмо от императрицы. Она читала его, потягивая вино.
"Герцог Морровинда также предложил мне изрядную сумму, чтобы императора убили в этом году, — сказала она, складывая письмо. — Корабль с платой затонул, я ее не получила. Это было очень некстати, ибо к тому времени один из моих людей уже проник во дворец. Как я могу быть уверена, что это более чем щедрое вознаграждение от покойницы я все же получу?"
"Я принес его с собой, — сказал Зуук. — Оно в повозке снаружи".
"Тогда принесите его, и наша сделка заключена, — улыбнулась Мать Ночи. — К концу года император будет мертв. Вы можете оставить золото с Апаладитом. Не хотите ли немного вина?"
Зуук отклонил предложение и вышел. В то же мгновенье из-за темного гобелена бесшумно выскользнул Мирамор. Мать Ночи предложила ему бокал вина, и он принял его.
"Я знаю этого Зуука, — осторожно проговорил Мирамор. — Правда, я не подозревал, что он работает на старую императрицу".
"Давай еще поговорим о тебе, если ты не против", — предложила она, зная, что возражений не будет.
"Позвольте мне показать вам, на что я способен, — сказал Мирамор. — Я убью императора. Я уже убил его сына, и вы уже могли убедиться в том, насколько хорошо я заметаю следы".
Мать Ночи улыбнулась. Все устраивалось весьма хорошо.
"Если ты умеешь обращаться с кинжалом, ты найдешь его в Бодруме", — сказала она и описала ему, что он должен будет сделать.
Герцог смотрел в окно. Было раннее утро, и уже четвертый день над городом нависал красный туман, поблескивавший молниями. Странный ветер гулял по городу, срывал флаги с зубцов замка, заставляя всех жителей плотнее закрывать ставни. Нечто ужасное надвигалось на его земли. Он не обладал превосходным образованием, но признаки знал. Как и его подданные.
"Когда мой посланник достигнет Троих?" — прорычал он, поворачиваясь к управляющему замка.
"Вивек далеко на севере, оговаривает соглашение с императором, — тот отвечал ему, дрожа от страха. — Альмалексия и Сота Сил в Некроме. Возможно, с ними можно будет встретиться через несколько дней".
Герцог кивнул. Он знал, что его посланники быстры, но не быстрее, чем рука Обливиона.
Свет факелов в непрекращающемся снегопаде придавал этому месту нечто неземное. Солдаты из обоих лагерей собирались вокруг огромных костров: зима сблизила врагов. Хотя только некоторые данмеры могли говорить на сиродильском, они нашли общий язык, пытаясь найти, где бы согреться. Когда хорошенькая девушка-редгард появилась среди них, чтобы согреться, прежде чем возвратиться в шатер переговоров, многие солдаты из разных армий одобрительно подняли глаза.
Император Реман III хотел уйти с переговоров еще до того, как они начались. В прошлом месяце он полагал, что встреча на месте его поражения армией Вивека будет добрым знаком, но это место навеяло больше горьких воспоминаний, чем он ожидал. Несмотря на возражения потентата Версидью-Шайе о том, что камни у реки всегда были красными, он мог поклясться, что видел кровь своих солдат.
"Мы знаем все подробности соглашения, — сказал он, принимая бокал горячего юэлля из рук Корды, своей возлюбленной. — Но здесь не место для его подписания. Мы должны сделать это в Имперском дворце, со всей помпезностью и роскошью, как того требует такое историческое событие. Вы должны взять с собой и Альмалексию. И того волшебника".
"Сота Сила", — прошептал потентат.
"Когда?" — спросил Вивек терпеливо.
"Ровно через месяц, — сказал император, широко улыбаясь и неуклюже вставая на ноги. — Мы устроим грандиозный праздничный бал. А теперь я должен погулять. Мои ноги совсем свело от такой погоды. Корда, дорогая, ты погуляешь со мной?"
"Конечно, ваше императорское величество", — сказала она, поддерживая его на пути к выходу из шатра.
"Ваше императорское величество, хотите, я тоже пойду с вами?" — спросил Версидью-Шайе.
"Или я?" — спросил король Дро Зел из Сенчала, новый советник.
"Этого не нужно, я недолго", — ответил Реман.
Мирамор затаился в тех же тростниках, где он скрывался уже почти восемь месяцев назад. Теперь земля была твердой и покрытой снегом, а тростники обледенели. Малейшее движение вызывало хруст. Если бы не хриплые песни армий Морровинда и Империи, собравшихся у костров, он бы не отважился подобраться так близко к императору и его любовнице. Они стояли у излучины замерзшего ручья под утесом, окруженным сверкавшими льдом деревьями.
Мирамор осторожно вытащил кинжал из ножен. Он слегка преувеличил свои способности в обращении с этим оружием в разговоре с Матерью Ночи. Да, он использовал кинжал, чтобы перерезать горло принцу Джуйлеку, но тот тогда не мог сопротивляться. Но все же, разве трудно будет убить этого одноглазого старика? Для такого простого задания не нужно большого мастерства.
Идеальный момент наконец настал. Женщина что-то увидела в лесу необычную сосульку, как она сказала, и побежала за ней. Император остался, смеясь. Он повернулся спиной к убийце, чтобы посмотреть на утес, где его солдаты пели припев своей песни. Мирамор знал, что уже пора. Осторожно шагая по заледенелой земле, он подошел ближе и нанес удар. Почти нанес.
Почти в то же мгновенье он почувствовал, как сильные пальцы держат его руку, а другая всадила кинжал ему в горло. Он не мог закричать. Император все так же смотрел на солдат и не заметил, как Мирамора затянули обратно в кусты и рука, гораздо более умелая, нанесла удар, парализовавший его.
Его кровь мгновенно замерзла на обледенелой земле, и, умирая, Мирамор смотрел как император и его куртизанка возвращались в лагерь на утесе.
Только пламя полыхало теперь там, где раньше был внутренний двор Морнхолда, полыхало и вздымалось к облакам. Густой, смолистый дым клубился по улицам, поджигая все деревянные или бумажные изделия. Крылатые существа, подобные летучим мышам, выгоняли горожан из укрытий на отрытые места, где их уже ждала настоящая армия. Единственное, что не давало всему Морнхолду сгореть дотла, была кровь его людей.
Мехрунес Дагон улыбался, видя развалины замка.
"Я ведь мог и не придти, — сказал он, и его голос прогремел над хаосом. — Даже представить сложно, как можно пропустить такое событие".
Его внимание привлек тоненький, будто волосок, лучик света, пронзивший его черно-красное небо. Он увидел его источник, две фигуры — мужчина и женщина, стоявшие на холме над городом. Человека в белых одеждах он мгновенно узнал — Сота Сил, чародей, который уговорил всех принцев Обливиона заключить это бессмысленное перемирие.
"Если вы пришли за герцогом Морнхолда, его здесь нет, — засмеялся Мехрунес Дагон. — Но когда в следующий раз пойдет дождь, вы сможете обнаружить его останки".
"Даэдра, мы не можем убить тебя, — сказала Альмалексия твердым решительным голосом. — Но для тебя это даже к худшему".
И с этим, началась битва двух живых богов и принца Обливиона на руинах Морнхолда.
"Мать Ночи, — сказал стражник. — Письмо от вашего человека в Имперском дворце".
Мать Ночи внимательно прочла записку. Испытание прошло успешно: Мирамора успешно обнаружили и убили. Император был в очень ненадежных руках. Мать Ночи немедленно написала ответ.
18, месяц Заката Солнца, год 2920-й
Балмора, Морровинд
Сота Сил с непроницаемым лицом приветствовал Вивека на большой площади перед его дворцом. Вивек скакал день и ночь, после того как узнал о битве, одолевая милю за милей, пересекая опасные земли Дагот Ура с ужасающей быстротой. На юге в течение всей своей скачки он видел клубящиеся красные тучи, и знал что битва все еще продолжается, день за днем. В Гнисисе он встретил посланника от Сота Сила, который призывал его в Балмору.
"Где Альмалексия?"
"Внутри, — устало молвил Сота Сил. Его подбородок пересекала длинная уродливая рана. — Она серьезно ранена, но Мехрунес Дагон не вернется из Обливион в течение многих лун".
Альмалексия лежала на шелковом ложе, под опекой личных лекарей Вивека. Ее лицо, даже губы, было серым как камень, и кровь просачивалась сквозь повязки. Вивек взял ее холодную руку. Губы Альмалексии беззвучно двигались. Она спала.
Она снова сражалась с Мехрунесом Дагоном в огненной буре. Вокруг нее рушились оставшиеся башни замка. Когти даэдра вонзились в ее живот, наполняя ядом ее вены, пока она душила его. Когда она упала на землю рядом со своим поверженным врагом, она увидела, что горящий замок не был замком Морнхолда. Это был Имперский дворец.
Зимняя буря бушевала над городом, обрушиваясь на окна и стеклянные купола Имперского дворца. Колеблющиеся лучи света освещали фигуры.
Император выкрикивал приказания прислуге, продолжалась подготовка к банкету и балу. Это нравилось ему гораздо больше битв. Король Дро Зел занимался подготовкой развлечений, и у него была своя непоколебимая точка зрения на то, как это следует сделать. Сам император занимался деталями обеда. Жареная небрыба, кабачки, супы-пюре, гелерак в масле, кодскрамб, заливной язык. Потентат Версидью-Шайе тоже сделал несколько предложений, но вкус акавирца был весьма специфичен.
Леди Корда проводила императора в его палаты с наступлением ночи.
Год завершается месяцем Вечерней звезды.
Месяц Вечерней звезды
Зимнее утреннее солнце мерцало сквозь изморозь на окне, и Альмалексия открыла глаза. Старый лекарь провел по ее лбу влажной тканью, облегченно улыбаясь. Рядом с ее кроватью в кресле спал Вивек. Лекарь поспешил к шкафу сбоку и вернулся с кувшином воды.
"Как вы себя чувствуете, богиня?" — спросил лекарь.
"Как будто я очень долго спала", — ответила Альмалексия.
"Так и было. Прошло пятнадцать дней, — сказал лекарь и коснулся руки Вивека. — Господин, проснитесь. Она заговорила".
Вивек удивленно поднялся, и, увидев Альмалексию живой и в сознании, широко улыбнулся. Он поцеловал ее в лоб и взял за руку. Наконец-то она начала согреваться.
Внезапно окончился ее мирный отдых: "Сота Сил…"
"Он жив и невредим, — ответил Вивек. — Снова занялся какой-то своей машиной. Сота бы тоже остался здесь, но понял, что поможет тебе больше, занимаясь своим волшебством".
В дверях появился управляющий замком: "Простите, что прерываю вас, господин, но я хотел сообщить вам, что ваш самый быстрый гонец прошлой ночью отправился в Имперский город".
"Посланник? — спросила Альмалексия. — Вивек, что случилось?"
"Я должен был подписать соглашение с императором шестого числа, так что я предупредил его, что это событие надо отложить".
"Ты мне здесь не поможешь, — проговорила Альмалексия, приподнимаясь с трудом. — Но если ты не подпишешь это соглашение, Морровинд снова может быть втянут в войну, на еще восемьдесят лет. Если сегодня ты выедешь с эскортом и поторопишься, ты можешь опоздать в Имперский город только на день или два".
"Ты уверена, что я тебе не понадоблюсь здесь?" — спросил Вивек.
"Я уверена, что Морровинду ты нужен больше".
Император Реман III восседал на троне, осматривая приемную залу. Вид был захватывающий: серебряные ленты свисали со стропил, подогреваемые котлы сладких трав стояли в каждом углу, пяндонские ласточки кружили в воздухе, распевая песни. Когда зажгут факелы и слуги будут ходить повсюду, вся зала будет казаться сказочной страной. Он уже чувствовал ароматы с кухни, запах специй и жаркого.
Потентат Версидью-Шайе и его сын Савириен-Чорак проскользнули в залу, оба в головных уборах и драгоценностях цаэски. Их золотистые лица не улыбались, по правде говоря, они вообще редко улыбались. Все же император с энтузиазмом приветствовал своего доверенного советника.
"Это должно произвести впечатлений на этих дикарей, темных эльфов, — рассмеялся он. — Когда они прибудут?"
"Только что прибыл посланник от Вивека, — важно сказал Потентат. — Я полагаю, вашему императорскому величеству лучше встретиться с ним наедине".
Император перестал смеяться и кивком отпустил своих слуг. Дверь открылась и в залу вошла леди Корда, неся с собой пергамент. Она закрыла за собой дверь, но не смотрела императору в глаза.
"Посланник отдал письмо моей любовнице? — недоверчиво спросил Реман, поднимаясь, чтобы взять письмо. — Весьма необычный способ доставить послание".
"Само послание тоже весьма необычно", — сказала Корда, посмотрев в его здоровый глаз. Одним быстрым движением она сунула письмо прямо к лицу императора. Его глаза расширились и кровь хлынула на чистый пергамент. Чистый, за исключением маленького черного знака, подписи Мораг Тонг. Пергамент упал на пол, открыв скрытый за ним небольшой кинжал, который женщина повернула, разрезав горло до кости. Император свалился на пол.
"Сколько времени тебе нужно?" — спросил Савириен-Чорак.
"Пять минут, — ответила Корда, вытирая кровь с рук. — Если вы сможете дать мне десять, я буду вдвойне благодарна".
"Хорошо, — сказал потентат в спину Корде, пока она уходила из приемной залы. — Ей бы следовало быть акавиркой, она замечательно управляется с клинком".
"Я должен позаботиться о нашем алиби", — промолвил Савириен-Чорак, исчезая в одном из тайных проходов, о которых знали только доверенные императора.
"Помните, почти год назад, ваше императорское величество, — улыбнулся потентат, глядя вниз на умирающего. — Вы наказали мне запомнить ваши слова: "У вас, акавирцев, множество эффектных приемов, но стоит пройти одному нашему удару, и для вас все кончено". Я это запомнил, как видите".
Император сплюнул кровь и кое-как пробормотал: "Ты змей".
"Я и есть змей, ваше императорское величество, и внутри, и снаружи. Но я не солгал. И в самом деле прибыл посланник от Вивека. Правда, он несколько запоздал, — пожал плечами потентат, прежде чем исчезнуть в тайном проходе. — Не беспокойтесь, я уверен, что яства не пропадут впустую".
Император Тамриэля умер в луже собственной крови в пустой зале, украшенной к большому празднику. Его нашел один из его телохранителей пятнадцатью минутами позже. Корду нигде не удалось отыскать.
Лорд Главиус, рассыпающийся в извинениях из-за плохого состояния дороги, проходящей через лес, был первым эмиссаром, приветствовавшим Вивека и его сопровождающих. Горящие шары украшали безлистые деревья, окружавшие виллу, покачиваясь от легкого, но прохладного ветерка. До Вивека доносились запахи простой еды и грустная мелодия. Это было традиционное зимнее песнопение акавирцев.
Версидью-Шайе встретил Вивека у входа.
"Я рад, что вы получили известия прежде, чем проделали весь путь до города, — сказал потентат, провожая своего гостя в большую, согретую комнату. — У нас сейчас сложный переходный период, и лучше не заниматься нашими делами в столице".
"Наследника нет?" — спросил Вивек.
"Прямого — нет, но есть дальние, соперничающие из-за трона. Пока мы с этим разбираемся, по крайней мере временно, дворяне решили, что я могу действовать от имени своего покойного повелителя, — Версидью-Шайе сделал знак слугам придвинуть к огню два удобных кресла. — Вы хотите сейчас официально подписать соглашение, или сначала поедите?"
"Вы намереваетесь выполнить соглашение императора?"
"Я намереваюсь во всем поступать как император", — ответил потентат.
Корда, вся в пыли после дороги, бросилась в объятия Матери Ночи. Мгновенье, они стояли так, Мать Ночи поглаживала волосы дочери, целовала ее в лоб. Потом, она достала письмо из рукава и отдала его Корде.
"Что это?" — спросила она.
"Письмо от потентата, выражающее восхищение твоим мастерством, — ответила ей Мать Ночи. — Он обещал прислать награду, но я уже написала ему ответ. Покойная императрица довольно заплатила нам за смерть ее мужа. Мефале бы не понравилась излишняя жадность. Двойной платы за одно убийство не надо, так и будет".
"Он убил Ридджу, мою сестру", — тихо сказала Корда.
"И потому именно ты должна была убить его".
"Куда мне теперь идти?"
"Когда любой из наших работников становится слишком знаменитым, чтобы продолжать работу, мы посылаем таких на остров, названный Воуноура. Путешествие на корабле займет около месяца, и я уже приготовила замечательную усадьбу, где ты укроешься, — Мать Ночи поцеловала девушку в щеку. — Ты встретишь там много друзей, и наконец обретешь спокойствие и счастье, дитя мое".
Альмалексия наблюдала за восстановлением города. Дух горожан поистине воодушевлял, подумала она, проходя мимо каркасов новых домов, вырастающих среди почерневших обломков старых. Растительность тоже оказалась очень живучей. Кусты комберри и рубраша, посаженные вдоль главной улицы, не погибли полностью, в них все еще чувствовалось дыхание жизни. Она чувствовала биение пульса. Приходи, весна, зелень пробьется сквозь угли пожарища.
Наследник герцога, обладающий большими знаниями и храбростью данмер, направлялся сюда с севера, чтобы занять место своего отца. Земли не только выживут: они усилятся и расширятся. Она чувствовала грядущее лучше, чем видела настоящее…
И она была уверена, что отныне и навсегда, Морнхолд будет домом для одной богини.
"Линия рода Сиродил оборвалась, — объявил потентат толпе, собравшейся под Балконом объявлений Имперского дворца. — Но Империя жива. Дальние родственники нашего возлюбленного императора были признаны недостойными трона доверенным дворянством, дававшим советы императору на протяжении его долгого и славного правления. Было решено, что как беспристрастный и верный друг Ремана III, я буду править от его имени".
Акавирец помолчал, ожидая пока его слова раскатятся эхом и население поймет их. А они просто молча смотрели на него. Дождь омывал улицы города, но на миг из-за облаков выглянуло солнце.
"Я хочу прояснить, что не принимаю титула императора, — продолжил он. — Я был и продолжаю быть потентатом Версидью-Шайе, чужаком, которого милостиво приняли у вас. Моим долгом будет защищать приемную родину, и я обещаю неустанно трудиться над этим, пока кто-то более достойный не избавит меня от этого бремени. И моим первым действием, я объявляю, что в ознаменование этого исторического события, с первого числа Утренней звезды мы вступим в первый год Второй эры и время будет отсчитываться заново. Таким образом, мы отдадим дань мертвому императору и займемся нашим будущим".
Только один человек зааплодировал этим словам. Король Дро Зел из Сеншаля на самом деле верил, что это будет самое лучшее, что случалось в Тамриэле. Разумеется, он был несколько не в своем уме.
В дымных катакомбах под городом, где Сота Сил создавал будущее своим мистическим часовым аппаратом, случилось нечто непредвиденное. Масляный пузырь просочился из прибора и лопнул. Немедленно, внимание волшебника было привлечено к нему, и к тому, что последовало за этим незначительным происшествием. Труба на полдюйма отклонилась влево. Соскочил протектор. Катушка размоталась, и начала вращаться в противоположном направлении. Поршень, тысячелетиями двигавшийся слева направо, внезапно стал двигаться справа налево. Ничто не сломалось, просто все изменилось.
"Теперь этого не исправить", — тихо проговорил чародей.
Он посмотрел сквозь трещину в потолке на ночное небо. Была полночь. Вторая эра, эпоха хаоса, началась.
36 Уроков Вивека
Проповедь первая
Он родился из пепла среди Велотов, еще до войны с северными народами. Айем первой пришла в деревню, и тенью ей был Боэта, Принц Полей, и перед ней закружились известные и неизвестные тайны вселенной, и были они похожи на звезды. Айем взяла руку жены нетчимена и сказала: "Я Змеиная Королева Трех в Одном. Внутри тебя находится заклинание из семи слогов, АЙЕМ ЭЙ СЕХТИ ЭЙ ВЕХК, которое ты будешь повторять до тех пор, пока таинство не прояснится."
Затем Айем бросила жену нетчимена в океан, где ее подхватили дреуги и принесли ее в крепость из стекла и кораллов. Они дали ей жабры и изменили ее тело так, чтобы она смогла снести яйцо. Там она провела семь или восемь месяцев.
Затем к женщине пришел Сет и сказал:
"Я Часовой Король Трех в Одном. Внутри тебя находится мой брат-сестра, обладающий невидимым знанием слов и мечей. И будет так до прихода Наставника."
И Сет протянул руки, и приплыли тысячи рыб и подняли женщину на поверхность на побережье Азуры. Там она провела еще шесть или семь месяцев, заботясь о яйце и читая ему Заповеди Мефалы, и пророчества Велота, и даже запретные учения Тринимака.
Однажды ночью cемь Даэдра пришли к ней и каждый из них одарили яйцо новым движением. Звались они Баронами Движений. Пришел восьмой Даэдра по имени Фа-Нуит-Хен, или Принц Известных Движений. И сказал Фа-Нуит-Хен: "Кого ты ожидаешь?"
На что жена нетчимена ответила, что она ожидает Наставника.
"Отправляйся в Индорил на три месяца. Там начнется война. Теперь мне пора возвращаться к воинам, что пали и не знают почему. Но сначала я покажу тебе кое-что."
И Бароны с Принцем схватились в жуткой, но прекрасной битве, преподавая урок яйцу.
"Смотри, маленький Век. Это идеальная битва, идеальная во всем. Какое у нее число?"
Сказано, что число равняется числу птиц, который могут свить гнезда на ветвях древнего тиброла, каждое из них не более трех грамм. Но Вивек обнаружил лучший способ это узнать и поделился своим секретом с народом.
"Я сокрушил мир левой рукой", — скажет он, — "но в правой руке у меня его шанс сокрушить меня. Любовь контролируется только моей волей."
И конец этих слов — АЛЬМСИВИ.
Проповедь вторая
Женщина, носившая в себе яйцо Вивека, отправилась искать страну Индорил. По пути туда ей встретилось множество духов. Они обучали ее сына-дочь, будущего славного невидимого поэта-воина из Вварденфелла. И имя ему было Вивек.
Первый дух обнял ее и передал ей знание свое. Женщина впитала в себя Неисчислимое Усилие. Вивек был восхищен и начал кувыркаться в ней, кланяясь пяти сторонам мира и приговаривая: "Каждый, кто будет выполнять этот священный акт, станет могущественнее и выше остальных!"
Второй дух был слишком надменным, и от него пришлось избавиться с помощью заклинания от головной боли.
Третий дух, Ат-Хатур, пришел к женщине, когда она отдыхала под императорским зонтиком. Его одежда была соткана из скрытого смысла, и яйцо три раза взглянуло на нее. В первый раз Вивек сказал: "Ха, это ничего не значит!"
Взглянув второй раз, он сказал: "Хмм, может быть, в этом что-то есть."
Бросив последний взгляд на одежду Ат-Хатура, он сказал: "Удивительно, смысл заключен в чем-то настолько простом!"
"И это истина," — сказал Ат-Хатур и ушел.
Четвертый дух пришел вместе с пятым, ибо они были братьями. Они призрачным движением потрогали яйцо, пытаясь найти сердце. Некоторые говорят, что тогда Вивек напоминал по форме звезду без тени; другие считают, что он был похож на возрождение исчезнувших форм.
"От моей семьи", — сказал первый брат, — "я принес тебе бедствия, которые приведут к концу света."
"От моей семьи", — сказал второй брат, — "я принес тебе все первобытные браки, которые будут сопровождать эти несчастья."
И яйцо рассмеялось. "Я слишком молод для этого. Сначала мне следовало бы родиться."
И затем появился шестой дух, Мефала Черные Руки, который с первого дня сотворения мира обучал Велотов искусству секса и убийства. Его горящее сердце растопило глаза женщины, и он забрал яйцо из ее живота, сделав шесть надрезов. Яйцо заглянуло в древние времена, когда земля еще не была ослеплена. Оно воссоединилось с Даэдротом и переняло его тайны, но не все, чтобы сеть мира оставалась крепкой. Тогда Мефала Черные Руки вернул яйцо женщине и подул на нее магией, чтобы раны ее зажили. Но Даэдрот не вернул ей зрение, сказав: "У Бога три ключа — рождения, машин, и слов посередине."
И в этой проповеди мудрец найдет половину из этих ключей.
И конец этих слов — АЛЬМСИВИ.
Проповедь третья
По пути во владения Дома Индорил жена нетчимена, будучи слепой, забрела в пещеру. И случилось так, что пещера та была твердыней двемеров. Двемеры прознали об ее приходе и яйце Вивека и захватили жену нетчимена. Они привязали ее голову к ногам и забросили ее глубоко в недра земли.
И услышала она, как один из них сказал, "Ступайте и сделайте ее изображение, и верните его на поверхность, ибо она немного похожа на то, что у нас есть, и Велоти будут жаждать получить это, и не заметят, что ее долго нет."
И почувствовала во тьме жена нетчимена, что большие ножи пытаются взрезать ее. Когда же ножи не сработали, использовали двемеры звуки затвердевшие. Когда же и это не помогло, испытали они великий жар. Однако ничто не помогало, и Вивек был целым, оставаясь внутри нее.
Двемеры сказали, "Ничто не удается нам. Видимо мы ошиблись."
Вивек почувствовал, что мать его испугана, и так успокоил ее.
"Пламя мое: пусть испробует тебя,
И откроет тайную дверь
У алтаря Падхоума,
В доме Боэт-и-А
Где будем мы в безопасности
И под охраной."
И улыбнулась жена нетчимена, и погрузилась в сон столь глубокий, что когда вернулись двемеры с угловатыми сферами и разрезали ее на части, она не проснулась, и с миром упокоилась. Вынули Вивека из ее лона и поместили под волшебное стекло, чтобы дальше изучать его. Чтобы помешать пленителям своим, он направил сущность свою в любовь, о которой двемеры ничего не знали.
Яйцо сказало: "Любовь суть не только составляющая любовных связей и чувств, но, однако, и то, из чего впоследствии проистекает недовольство, достойные сожаления ограничения, загадки, в которых содержатся намеки, понятные лишь возлюбленной паре, и кажущиеся слишком длинными. Любовь также часто используется в словесных и бессловесных трудах, по сути своей, она может быть также превращена во множество истинных молитв, некоторые из которых образуют нерушимые и невредимые союзы. В своей базовой форме любовь поддерживает приблизительно тринадцать всех энергий, извлекаемых из связей. Ее роль и ценность в обществе спорный вопрос."
Двемеры обезумели от этих слов и попытались спрятаться за символами власти. Они послали своих слуг забрать яйцо из пещеры и поместить его в изображение матери Вивека.
Двемеры сказали, "Только мы, двемеры, домогаемся того, что есть у Велоти. Вероятно, таков наш рок, и вот восемь слов, НИРН, ЛХКАН, РКХЕТ, ТХЕНДР, КИНРТ, АКХАТ, МХАРА, и ДЖХУВАЛ."
Тайна рока в этом Наставлении.
И конец этих слов — АЛЬМСИВИ.
Проповедь четвертая
Видимость нечиманской жены, несшая внутри себя яйцо Вивека, возвращалась назад в поисках земель Индорилов. По пути ее навещали многие другие духи, предлагая наставления для ее сына-дочки, в будущем славного и незримого воина-поэта Вварденфелла, Вивека.
Показался отряд духов, называемых Лоббиистами Совпадательной Гильдии. Вивек немедленно понял, в чем вызов, и сказал: "Простое упоминание бога убивает случайность."
Предводитель Лоббиистов, чье имя забыто, попытался было защитить экзистенцию концепции. Он сказал: "В то же время, произнесение чего-нибудь может иметь магическую природу".
Вивек знал, что для обретения божественной сущности должен быть рожден сильный аргумент против фактора удачи. И он сказал: "А разве не является внезапное раскрытие соответствующих условий и несопоставимых элементов, сливающихся в момент совпадения в одну из предпосылок бытия, по сути, случайным? Синхронность происходит от многократных совпадений на низшем уровне. Дальнейшее же исследование обнаруживает, что именно довлеющая сила абсолютного числа совпадений приводит наблюдателя к мысли, будто синхронность управляется чем-то большим, нежели случай.
Соответственно, синхронность завершается, девальвируя концепцию случайности, даже при том, что в ней содержатся те симптоматические признаки, которые порождают ее на свет."
Таким образом случайность была ликвидирована на землях Велоти.
Затем перед видимостью нетчименской жены из земли вылез Старый Кость и сказал: "Если тебе суждено родиться королем и правителем мира, ты должен усугубить это новыми речениями. Давай, втяни уже меня в дискуссию!"
"Хорошо, — сказал Вивек. — Давай я расскажу тебе о мире, который я делю с тайной и любовью. Кто есть ее столица? Ты проследил сценический путь ее звезды? Я — да, легко и в тайне, при отсутствии свечей, ибо они на неверной стороне, и пробежал рукой по краю тени, сотканной из ста и трех делений теплоты, но не оставил никаких улик."
При этих словах Старый Кость ушел в себя двадцать раз кряду, пока не стал подобен молоку, каковое Вивек и выпил, став тем самым правящим королем мира.
И наконец явился Канцлер Великоточности, являвший собою совершенство под любым углом зрения. Вивек немедленно уразумел вызов и сказал: "Несомненность есть удел схоластов за мозаичной коробкой и девиц, лелеющих в себе предвенечный шарм. Я же письмо, написанное в состоянии крайней неопределенности".
Канцлер склонил голову и улыбнулся пятьюдесятью различными и совершенными способами одновременно. Он извлек из-под платья астролябию вселенной, разломил ее надвое и вручил обе половинки яйцеобразу Вивека.
Вивек рассмеялся и сказал: "Да, я знаю. Рабский труд чувств эгоистичен, как полярный лед, что усугубляется, когда энергия растрачивается на жизнь, кою иные почитают счастливой. Чтобы быть правящим королем мне придется выстрадать многое, чего выстрадать нельзя, и также взвесить вещи, неизмеримые посредствам астролябии или компаса".
И конец этих слов — АЛЬМСИВИ.
Проповедь пятая
В конце концов, статуя жены нетчимена испортилась. Двемеры в спешке не были достаточно усердны, и пепел Красной горы ослабил ее золотые сухожилия. Вскоре упала она на колени у дороги к землям Индорила и осталоась лежать там, через восемьдесят же дней обнаружил ее купеческий караван на пути в столицу Велота, ныне Альмалексию.
Вивек не был среди своего народа все дни предыдущей своей жизни, и потому промолчал, чтобы думали кимеры из каравана, что статуя разбита и пуста.
И сказал кимерийский воин, что защищал тот караван: "Взгляните только, опять эти двемеры удумали способ обмануть нас, подобия наши создают из металлов своих, плоти подобных. Давайте возьмем это с собой в столицу и покажем Айем, матери нашей. Ей любопытно будет посмотреть на новую уловку врагов наших."
Но глава купцов ответил: "Да только хорошо ли нам за это заплатят? Больше будет выгода наша, если остановимся мы в Нурмоке и Красным Женам Дагона продадим его, ибо хорошо они платят за чудеса, созданные Народом Глубин."
Но иной кимериец, кто был мудр и знал пророчества, лишь только взглянул на статую, и пришел в большое смятение. "Не для того ли вы меня наняли, чтобы лучшую из судеб нашел я для вас? Говорю вам, послушайте воина своего и отнесите эту вещь Айем, ибо хоть и руки врагов наших изготовили ее, мне открылось, что нечто в ней священным будет, или уже есть."
И задумался глава купцов, глядя на статую жены нетчимена, но хоть и слышал он совет мудреца, не мог ни о чем думать, кроме тех денег, которые получил бы он в Нурмоке. И думал он о награде, что Красные Жены дадут ему, четырехугольной и хорошо скрученной, о магии живота, неизвестной нигде более в подлунном мире. И алчность заставила его забыть о матери своей Айем. И дал он приказ сменить курс и идти в Нурмок.
Но не успел караван тронуться в путь, как воин кимерийский, который предлагал идти в столицу, бросил свои деньги прямо в лицо главе купцов и сказал: "Вот тебе плата за эту статую и позволь предупредить тебя: грядет война с северными дикарями и я не позволю моей матери Айем пострадать от одного врага, пока она занимается другим."
"Неревар," — отвечал глава купцов, — "этого недостаточно. Я сам триедин, но следую по пути тела моего и требую еще."
И тогда не мог Вивек молчать больше, и сказал в голове у Неревара такие слова:
"Словам моим внемлешь ты, так беги
Навстречу тому, что сокрыто от глаз,
Покуда не время, шепнуть не моги,
И песен камням не слагай в этот раз."
И услышав сию мудрую речь, Неревар убил главу купцов и сам возглавил караван.
И конец этих слов — АЛЬМСИВИ.
Проповедь шестая
Вы обнаружили шестую Проповедь Вивека, которая была скрыта в словах, услышанных Наставником.
Вечность есть в себе, когда разгаданное становится первым изречением мира.
Мефала и Азура — врата традиции, а Боэта — невидимое пламя.
Солнце проглотят львы, которых еще не было в Велоте.
Шесть — число доспехов, которые будут носить люди.
Говори лишь простыми словами, ибо остальные — враги тебе и запутают тебя.
Шесть — число дорог на небеса, одну нашел ты, читая эти слова.
Отец — машина и глас машины. Единственная его загадка — просьба все объяснить.
Мать — обладает когтями, словно у животного. И все же она праведнее всех живых.
Сын — это я, Век, и я делюсь на три, шесть, девять и более, я полон славы и сочувствия, безграничен, обладаю всеми благами этого и других миров, меч и символ, бледен, как золото.
Четвертый вид философии состоит в неверии.
Ибо под мечом подразумеваю благоразумие.
Ибо под словом подразумеваю смерть.
Я Век, ваш покровитель и покровитель Красной Горы до конца дней, который наступит на дне 3333.
Ниже меня дикарь, который нужен нам, чтобы отдалиться от Алтмеров.
Надо мной препятствие, освещенное пламенем и имеющее божественное начало.
Со мной ты нужен, в отличие от всех пророков, что носили твое имя до тебя.
Шесть — число дорог от загадки до врага и до учителя.
Боэта и Азура — принципы вселенского сюжета, порождающего и созидающего, а Мефала делает из этого произведение искусства.
Ибо под мечом подразумеваю первую ночь.
Ибо под словом подразумеваю смерть.
Слава вспыхнет в твоем имени, когда сказанное сбудется.
Шесть — число стражников Велота, трое из них возродились, чтобы испытать твои качества героя.
Есть мир, который спит, и ты должен его охранять.
Ибо под мечом подразумеваю двойственность.
Проповедь седьмая
Караван Неревара направлялся к столице Велота, ныне Альмалексии, из Забвения раздался грохот. Герцог среди разбойников вошел в Дом Забот, и перед каждой дверью медлил он, чтобы почтение свое засвидетельствовать, пока наконец не повстречался с домоправителем Мехруна Дагона.
Герцог Разбойников сказал, "Лордом Дагоном призван я был, повелителем сточных вод и огня, и принес я с собой знамена моих семи легионов."
Домоправитель, чья голова была пузырем сточной воды и огня, поклонился столь низко, что голова Герцога Разбойников приблизилась к его голове.
Он увидел первое знамя, легиона ужасных воинов, которые по меньшей мере дважды умирать могут.
И второе знамя увидел он, легиона крылатых буйволов с цветным погонщиком на каждом.
И третье знамя увидел он, легиона извращенных горгонов, огромных змей, чьи чешуйки лицами людей были.
И четвертое знамя увидел он, что легионом дважды скрещенных любовников управляло.
И пятое знамя увидел он, легиона прыгающих ран, поражавших жертву.
И шестое знамя увидел он, знамя легиона планет лишенных.
И пятое знамя увидел он, что правило легионом бронированных победных движений.
И сказал домоправитель, "Герцог Кх-Утта, могучи легионы ваши, но недостаточно могучи они, чтобы одолеть Неревара, или Триединого. Взгляни же на Провозвестника и узнай мудрость, которую несет он жене."
И посмотрели они в срединный мир и узрели:
Растворяясь в грохоте
Красной войны и воинов,
Где предназначено
Увести его от нашего пути
Жар, коего жаждали мы
И молились, чтоб они помнили,
Где судьба
Скрывает расстояние,
На золотом востоке, где мы видим сейчас,
Вместо войны и восстановления
Забытых трещин
Проклятие Провозвестника
И еще два в руках его.
И герцог Разбойников узрел ладони Провозвестника, на коих начертаны были слова власти: ГХАРТОК, ПАДХОУС, ГХАРТОК, ПАДХОУМ.
И конец этих слов — АЛЬМСИВИ.
Проповедь восьмая
Неревар и Вивек уже видели столицу и Четыре Угла Дома Забот. Но они знали, что их время еще не пришло. Музыканты спели у входа прекрасную песню, и ворота распахнулись.
Айем сопровождал ее муж, мерцающее изображение. Ее окружали Крикуны, теперь давно забытая гильдия, поскольку в то время Велоты еще были в основном добрыми в душе. Крикуны были советниками Айем, хотя иногда они начинали ссориться, и Сету приходилось их успокаивать. Айем приблизилась к Неревару, украшенному знаменами Дома Индорил. Он представил ей женщину, внутри которой находилось яйцо Вивека.
Айем сказала Неревару: "Сет и Азура поведали, что началась война, Наставник даст нам решение."
Неревар ответил: "Я пришел сюда, чтобы предупредить тебя о предательстве Двемеров. Но по пути я многое узнал и передумал. Женщина, которую ты видишь — меч и символ, внутри нее находится пророк. Он говорит, что мы должны быть такими, как он, и не бояться использовать машины наших врагов."
И тут заговорил Вивек: "Боэта-которым-ты-являешься переоделся Тринимаком, чтобы очистить Велот от греха, моя Королева, и это должно произойти еще раз. Это путь славы."
Сет появился из тучи черного дыма, и его поклонники создали трон из своей крови. Он сел позади Айем и посмотрел на возрождение власти.
"За моими ритуалами и суровыми испытаниями,
Стоит лишь раскрытия себя желание."
Айем произнесла: "АЙЕМ ЭЙ СЕХТИ ЭЙ ВЕХК. Бриллиант Черных Рук найден."
Сет сказал: "Куда бы он ни направлялся, за ним тянется невидимый след."
Крикуны на это промолчали.
Вивек показался из яйца, сливаясь с подобием своей матери, под водой и в огне, в металле и пепле, становясь в шесть раз мудрее. И стал он единством мужчины и женщины, магическим гермафродитом, военной аксиомой, единственной в мире.
Он скаpал: "Давайте же объединимся в этой войне. Ибо это и есть наша судьба."
И конец этих слов — АЛЬМСИВИ.
Проповедь девятая
И наступила война с северянами, и вразумил Вивек Провозвестника, чтобы вступил он в быстрый и хитроумный союз с двемерами. Величайшие демоны ледяного запада перечислены ниже, и пятеро их.
ХОАГА, Пасть Грязи, являющийся в виде великого бородатого короля, обладает силой дышать землей. На полях сражений этого демона часто видят с краю, жадно поедающим почву. Когда его люди погибают, Хоага снова тела их наполняет, и снова они вступают в бой, хоть и медленнее. Есть у него тайное имя, Фения, и уничтожил он семнадцать кимерийских деревень и две двемерских твердыни, пока не повернул назад.
ЧЕМУА, Бродячий Голод, являющийся в виде конного воина в шлеме, владеет силами Сердечного Рева и Отрыжки Небес. Он пожрал кимерийского героя, Дреза Кхизумет-е, и отослал его дух назад к Провозвестнику в качестве убийцы. Иногда называемый Первым Вредителем, Чемуа может напускать на противников боль в животе и превращать дождь Велота в желчь. Он уничтожил шесть кимерийских деревень, прежде чем был убит Вивеком и Провозвестником.
БХАГ, Дву-Язычный, являющийся в виде великого бородатого короля, обладает силой Поручительства и Изменения Формы. Войско его было размером не велико, но в бешенстве носилось по землям Запада, и убило многих следопытов и охотников Велоти. Он много спорил с Вивеком, ибо лишь один воин-поэт понимал речь северянина, хотя АЛЬМСИВИ оставался невидимым во время спора.
БАРФОК, Дева Планов, являющаяся в виде крылатого человека с покрытым слюной копьем, обладает силами Исхода Событий. Все битвы, в которых принимала участие Барфок, всегда заканчивались ее победой, потому что она могла пением изменять грядущее. Четыре кимерийских деревни и две двемерских твердыни были уничтожены ее волей. Вивеку пришлось заткнуть ей рот пальцем, чтобы помешать обратить Велот в руины.
ИСМИР, Дракон Севера, всегда появляющийся в виде великого бородатого короля, владеет силами неисчислимыми. Он был мрачным, темным и самым молчаливым из вождей захватчиков, хотя по слову его деревни взлетали и падали в море. Провозвестник сражался с ним один на один, и рукой своей схватил Дракона и держал, пока из горла у него не хлынула кровь. А Вивек заключил рев дракона в эбонитовую рамку, и разместил ее на голове у Исмира, отчего тот обезумел и бежал.
"Наступление и отступление приводят к круговороту всего сущего. То, что далее скажу я, неприятно записывать: ХЕРМА-МОРА-АЛЬТАДУН! АЭ АЛЬТАДУН!"
И конец этих слов — АЛЬМСИВИ.
Проповедь десятая
Вы обнаружили десятую Проповедь Вивека, скрытую в словах после Наставника.
Призывающий должен поднять раскрытую левую руку, чтобы показать ненадобность оружия. Приход всегда скрыт, поэтому призывающий невидим, или же находится в своих врагах.
"Веко королевства должно заполнить тридцать и шесть фолиантов, но око должно видеть мир." Этим, Наставник объясняет мне.
Меч — нетерпеливая подпись. Не заключай контрактов на убийство.
Вивек говорит Наставнику помнить слова Боэт-и-а:
Мы предлагаем себя тебе, Скарабей: мир, где мы можем любить тебя, одежды грязи, чтобы лелеять. Преданный своими предками, когда ты даже не ожидал. Древний Магнус и его рискованные мнения не могут повлиять на недосказанное, уловка, достойная вечно довольных. Короткий век башен, жалкое оправдание, и что это, чем иным может это быть, кроме как огнем твоего ока?
Изменитесь в своей коже, говорю я Едокам-Тринимак. Доведите свои голоса до цвета ушиба. Идите туда, куда мысль вела вас. Разделитесь, подобно врагам вашим, на Дома, и в центр заложите ваши законы, как враг Углов Дома Тревог, и увидите, себя как древесину, или грязь, или смолу. Тогда, не разделяйтесь, ибо СИТИСИТ быстрее врагов, и Он разделит целое, ради одного.
Ибо мы идем другим путем, и в грохоте грома. СИТИСИТ — начало всех истинных Домов, построенных против застоя и ленивого рабства. Отвернитесь от своих склонностей, разбитых как фальшивые карты. Оживите против ложных отцов, матерей, оставленных в углу и оплакивающих стекло и дождь. Застой ничего не требует, ибо он в основе своей — ничто, как и вы были с восемью вечными недостатками.
Вивек говорит Наставнику запомнить его слова.
ПОЙМИТЕ, ЧТО СИТИСИТ ЕЩЕ ПУТЕШЕСТВУЕТ
Вивек говорит Наставнику запомнить его слова.
В БЛИСТАЮЩЕМ ЗЕРКАЛЕ НЕБА
Вивек говорит Наставнику запомнить его слова.
УТОНУВ И УЛЫБАЯСЬ
Вивек говорит Наставнику запомнить его слова.
ПРЕРЫВИСТЫХ НАДЕЖД ДОВОЛЬНО
Вивек говорит Наставнику запомнить его слова.
ЧТОБЫ ОТВЕТИТЬ НА ВСЕ ТО
Вивек говорит Наставнику запомнить его слова.
О ЧЕМ ЗАДАНЫ ВОПРОСЫ
И конец этих слов — АЛЬМСИВИ.
Проповедь одиннадцатая
Это было в дни Ресдейнии, когда Кимеры и Двемеры жили под мудрым и доброжелательным правлением АЛЬМСИВИ и их героя Наставника. Когда боги Велота удалились к себе, плавить космос и другие материи, Наставник иногда не знал, что делать. Вивек всегда был рядом для совета, и это первый из трех уроков правящего короля:
'Пробуждающийся мир — амнезия сна. Все мотивы должны быть смертельно ранены. Будучи убиты, темы превращаются в структуру будущей ностальгии. Расходуй свои силы должным образом, или это приведет к тому, что ты собьешься с пути. Они оставят тебя, как восставшие дочери. Они утратят свою добродетель. Они станут пропащими и отвратительными, и в конце станут чреваты семенем безумия. Скоро ты станешь дедом разбитого порядка. Тебя станут передразнивать. Он развалится на части, как камень, который вспомнил, что он на самом деле вода.
'Не держи в доме ничего, что не было бы нужным или красивым
'Испытания тебе следует встретить, не видя помехи в мире запрета. Величие звезд — царство Айема. Себялюбие моря принадлежит Сету. Я правлю воздухом посредине. Все остальное- это земля, и под твоим временным управлением. Нет кости, которую нельзя было бы сломать, кроме сердечной кости. Ты увидишь это дважды в своих жизнях. Возьми, что можешь, в первый раз и дай нам сделать все остальное.
'Нет истинного символизма центра. Шармат поверит, что есть. Он почувствует, что он может вызвать годы изобилия, сидя в священном, когда на самом деле никто не может покинуть этот порядок и вызвать что-либо, кроме ссоры.
'Есть еще раз причина символического и опустошенного. Истинный князь, который проклят и демонизирован, будет в конце концов обожаем от всего сердца. Согласно Кодексу Мефалы, не может быть официального искусства, только точки фиксации сложности, которые будут стираться от людского почтения, буде на это окажется достаточно времени. Это секрет, который прячет другой. Безличное выживание не путь правящего короля. Обними искусство людей и женись на нем, и этим, как я имею в виду, тайно умертви его.
'Правящий король, который видит в другом свое точное подобие, не правит ничем.
'Секрет оружия таков: все оно — опора милосердия.
'Секрет языка таков: он неподвижен.
Правящий король вооружен до зубов сверкающим пламенем. Он спасен каждым деянием, которое совершает. Его смерть лишь диаграмма пробуждающемуся миру. Он спит вторым способом. Шармат — его двойник, и вследствие этого ты гадаешь, не правишь ли ты ничем.
'Наставник и Шармат, один и один, одиннадцать, неизящное число. Которые из них важнее? Можешь ты сказать, не поменялись ли они местами? Я могу, и вот почему я тебе нужен.
'Согласно Кодексу Мефалы, нет разницы между теоретиком и террористом. Даже самое разделяемое желание исчезает в их руках. Вот почему у Мефалы черные руки. Приведи обе свои на каждый спор. Однорукий король не находит нужного средства. Однако, приближаясь к Богу, отрежь обе. Бог не нуждается в теории и вооружен до зубов ужасом.
И конец этих слов — АЛЬМСИВИ.
Проповедь двенадцатая
Пока Наставник обдумывал первый урок правящих королей, Вивек заглянул в Обитель Скорби и увидел, что Айем пребывает там с двумя любовниками. Сет снова разделился. Вивек тогда принял их облик, но ни узнал ничего нового для себя. И отправился он в путь, чтобы не напрасным было его погружение.
И оставил Вивек столицу Велот и глубоко ушел в пепел. Он нашел бесплодные земли, на которых мог он испытать свой гигантский облик. Он сделал свои ноги менее плотными, чтобы случайно не погрузиться глубоко в почву. И в этот момент появился первый представитель Дома Несчастий, принц Молаг Бал.
Вивек посмотрел на Короля Насилия и сказал: "Ты прекрасен, но ты не будешь с нами".
И Молаг Бал обрушил удар на ноги воина-поэта, потому что они были наиболее уязвимы. Его легионы развели их. Страшное пламя выплеснулось из Первородного места, чтобы взять Вивека. Он впустил его.
"Я бы предпочел," — сказал он, — "чтобы у нас была свадьба, если уж мы собрались жениться".
И вновь были призваны легионы, которые забрали ноги его. И было приказано им начать пир. И выросли на бесплодных землях гранатовые деревья, под ними были расставлены шатры. Пришла толпа мистиков Велоти, и стали они читать святые строки об отрубленных ногах. И рыдали они так, что промочили святые свитки.
"Мы не должны сильно любить друг друга," — сказал Вивек. "Если вообще должны. Я должен быть советником Наставника и в более важных делах. Высшая жрица двемеров замышляет недоброе. Ты можешь взять мою голову на один час".
Молаг Бал поднялся и распростер шесть рук, чтобы показать свою мощь. На них были изображены руны совращения и невинности. На них были изображены календари грядущих миров. Когда он заговорил, появились монстры-спутники.
"Куда ты должен идти?" — спросил он.
"Я сказал тебе", — ответил Вивек. "Я должен быть наставником земного короля. АЕ АЛТАДУН ГХАРТОК ПАДХОУМ".
К этим магическим словам король Насилия добавил еще одно: "ЧИМ". Это был секретный слог королевского величия.
Вивек получил, что хотел от Даэдрота, поэтому он женил его в тот же день. В тот час, что Бал владел его головой, король Насилия попросил доказательств любви.
Вивек прочитал две поэмы, чтобы успокоить его, но известна только первая:
Я не знаю, сколько ты будешь смотреть в зеркало на себя,
В два раза больше, чем надо, я уверен, этого и океанам должно хватить.
Ад, любовь моя, придумали те, кто пишет о правде.
Мой рот умеет лгать, и зубы помогают ему.
У Вивека и Молаг Бала родились тысячи детей. Имя самого могущественного из них — это заклинание силы: ГУЛГА МОР ДЖИЛ ХЬЯЕТ АЕ ХУУМ.
И конец этих слов — АЛЬМСИВИ.
Проповедь тринадцатая
Был период в Ресдайнии, когда Кимеры и Двемеры жили при справедливом и мудром правлении АЛЬМСИВИ и Наставника. Когда боги Велота удалялись к себе, дабы продолжить формирование вселенной, Наставник мог прийти в замешательство. Вивек всегда был рядом, чтобы помочь советом. Это второй из трех уроков властвующих королей:
"Секретная составляющая королевской власти: (Это вы узнаете в другое время.)"
"Миф времени — человек."
"Магический крест — объединение достоинства смертных за счет их духов. Обведите его треугольником и увидите дом Троицы. Он будет разделен на углы, которыми правят наши братья, Четыре Угла: БАЛ ДАГОН МАЛАК ШИГ. Вращайте треугольник и вы пронзите сердце Точки Отсчета, подлой лжи, неопровержимого завета. Над всеми ними — горизонт, на котором стоит избранный, хотя до туда никто еще не добирался. Это доказательство нового. Это обещание мудрости. Оно ведет к совершению. Разверните лист, и у вас получится звезда, которая не является частью моих владений. Рисунок резко меняется; теперь это не звезда, а шершень. Центр нестабилен. На нем больше нет линий и точек. На нем ничего больше нет, и он становится хранилищем. Вот его полезность в конце. Вот выполнение его обещания."
"Меч — это крест, а АЛЬМСИВИ — дом Троицы вокруг него. Если суждено придти концу, я должен уйти. Правитель должен это знать, и я испытаю его. Я буду убивать его снова и снова, пока он это не поймет. Я защитник последнего из последних. Чтобы я ушел, нужно заполнить сердце, спящее в нестабильном центре. Я есть меч, Айем — звезда, Сет — механизм, изменяющий мир. Наша обязанность — удерживать баланс, чтобы не утонуть в черном море."
"Шармат спит в центре. Он не вынесет, если мир отношений будет уничтожен. Это безумие спящего. Это амнезия сна, или его сила, или его обман. Это слабая магия и она пропитана ядом."
"Поэтому я говорю, что в тайне мечей есть спасение. Это мой трон. Я стал гласом АЛЬМСИВИ. Мир узнает обо мне больше, чем о моем брате или моей сестре. Я психопомп. Я убийца семени Велота. Велот — центр, который стал слишком шатким. Айем — сюжет. Сет — развязка. Я загадка, которая должна быть решена. Вот почему мои слова вооружены до зубов."
"Король должен восстать и сразиться со мной. Он должен получить урок от моего наказания. Я дам ему знак. Он может быть мужчиной или женщиной. Я та форма, которую он должен принять."
"Так как король, который видит в другом равного себе, не может править."
Вот что услышал Наставник, когда Вивек еще не был единым.
И конец этих слов — АЛЬМСИВИ.
Проповедь четырнадцатая
Вивек лежал с Молаг Балом восемьдесят дней и еще восемь, обезглавленный. В это время, Принц приставил ноги воина-поэта назад, и наполнил их кровью Даэдры. И таким образом, гигантская форма Вивека навсегда стала безвредной для хорошей земли. Банкет Гранатов призвал множество духов из мертвых, и дочери и сыновья союза имели, что поесть кроме фруктов.
Герцог из Скампса пришел в разгар банкета, и Молаг Бол со злостью посмотрел на семь знамен. Король Рейпа постоянно беспокоился. Его легионы развернули открытую войну против легионов Х-Утта, но дети Молаг Бола и Вивека были лучше подготовлены.
Герцог Тунеядцев прибыл, когда банкет был в разгаре, и Молаг Бал смотрел на семь знамен в гневе. Король Насилия стал необходим и беспокоился остаток времени. Его легионы в Кх-Утта были вовлечены в открытую войну, но дети Молаг Бара и Вивека были слишком хорошо разработаны в силах и форме.
Итак, Герцог Тунеядцев стал менее важен, как и его дети. Молаг Бал сказал им: "Вы — дети лжецов, собак и волкоглавых женщин". И с тех пор их бессмысленно призывать.
Святой, наконец, вернулся, Век, сияющий в своей мудрости золотом. Его голова нашла тело, за которым тщательно ухаживали. Он рассказал об этом Молаг Балу, который порекомендовал ему поблагодарить баронов Ходи Так: "Ибо я изучил способ восстановить мое восхищение. Теперь моя любовь внезапно стала похожа на отточенное копье".
Итак, Вивек, который получил зерно Айемы, начал учить Молаг Бала путям своей магии внутренностей. Они взяли свои копья и сравнили. Вивек испытал свои новые слова на Короле Насилия, чтобы они дали нечто большее, чем разрушение, для неинициированных. Это стало запретным ритуалом, хоть люди иногда его до сих пор применяют.
И вот почему: Велоты, демоны и чудовища, что наблюдали, все взяли свои собственные копья. Вновь произошла жестокая битва, и земля промокла от крови. И вот как смеялся в последний раз Молаг Бал: "Смотрите, как ломается земля, ведь она приняла столько силы на себя — ей не быть уже прежней!"
И тогда растрескалась земля, что служила местом женитьбы, и извергла огонь. И вышла раса, которой нет больше — но тогда она была ужасна на вид. Рожденная от грызущихся, и грызня была — все, что они умели, и они рассеивали бешенство по землям Велота и даже до границ Красной Горы.
Но Вивек сотворил из своего копья еще более ужасную вещь, зная секрет от Короля Насилия. И он послал Молаг Бала дурачиться в разрыв между грызущимися, и поклялся, что больше никогда не подумает о красоте Короля.
И Вивек возрыдал и убил их всех своим ужасным новым копьем. Он назвал его МУАТРА, Пьющим Молоко, и даже мистики Кимеров познали его ярость. И всяк, кого ударял Вивек на этот раз, становился иссушен до кости и бесплоден. Путь костей стал приговором, что зачитали звезды, и с тех пор небеса больше не знают своих детей. Вивек выслеживал грызущихся по одному, и все их потомство, и убивал их способом Девяти Отверстий, а те из них, кто был мудрее, все еще скрываются от МУАТРА.
И конец этих слов — АЛЬМСИВИ.
Проповедь пятнадцатая
Это было в дни Ресдайна, когда Кимеры и Двемеры жили под мудрым и доброжелательным правлением АЛЬМСИВИ и их героя Наставника. Когда боги Велота удалились к себе, плавить космос и другие материи, Наставник иногда не знал, что делать. Вивек всегда был рядом для совета, и это третий из трех уроков правящего короля: 'Правящий заменит меня, сделавшего его. Это путь всех детей. Его величайший враг — Шармат, фальшивый спящий. Ты или он есть единый, Наставник. Остерегайся выбрать неправильную тропу. Остерегайся преступления доброжелательности. Смотри на него по его словам.'
Я ШАРМАТ
Я СТАРШЕ МУЗЫКИ
ЧТО Я ПРИНОШУ, ЕСТЬ СВЕТ
ЧТО Я ПРИНОШУ, ЕСТЬ ЗВЕЗДА
ЧТО Я НЕСУ, ЕСТЬ
ДРЕВНЕЕ МОРЕ
КОГДА ТЫ СПИШЬ, ТЫ ВИДИШЬ МЕНЯ
ТАНЦЫ У СУТИ
ЭТО НЕ УПАДОК
ЭТО МОЙ ДОМ
Я КЛАДУ ЗВЕЗДУ
ЧТОБЫ УБИТЬ ЕГО
СОРВИ КОЛОННЫ
МОЯ СЛЕПАЯ РЫБА
ПЛАВАЕТ В НОВОМ
ФЛОГИСТОНЕ
СОРВИ КОЛОННЫ
МОИ ГЛУХИЕ ЛУНЫ
ПОЮТ И ГОРЯТ
И ОБРАЩАЮТСЯ ВОКРУГ МЕНЯ
Я СТАРШЕ МУЗЫКИ
ЧТО Я ПРИНОШУ, ЕСТЬ СВЕТ
ЧТО Я ПРИНОШУ, ЕСТЬ ЗВЕЗДА
ЧТО Я НЕСУ, ЕСТЬ
ДРЕВНЕЕ МОРЕ
'Ты один, хотя ты приходишь снова и снова, можешь разобрать его. Позволю ли я это сделать, лежит внутри моей мудрости. Или безоружным в его логово с этими словами власти: АЭ ГАРТОК ПАДХОМЕ [ЧИМ] АЭ АЛТАДУН. Или не иди. Временный миф — это человек. Достигни неба жестокостью. Эту магию я дарую тебе: мир, которым ты будешь править, всего лишь мигающая надежда, и ты должен быть письмом, написанным в неопределенности.'
И конец этих слов — АЛЬМСИВИ.
Проповедь шестнадцатая
Провозвестник брел по Обители Скорби, и боролся с уроками, которые он выучил. Разум его был ненадежен. Не всегда удавалось ему удерживать слова, и знал он, что заключена в этом великая опасность. Он отправился в путь, чтобы найти Вивека, господина и повелителя своего, славу Велота, но лишь в Храме Обманчивых Мыслей нашел его. Там ножницы времени срезали волосы Вивека. Король нищих принес станок свой ткацкий и соткал из волос карту взросления и смерти.
Неревар спросил: "Зачем делаете вы это, господин мой?"
Вивек ответил: "Готовлю место для огня."
И увидел Провозвестник, что Вивек опечален, хоть и не приближение новой власти опечалило его. Золотой певец-воин предавался упражнениям Водяного Лица, которым еще до рождения научили его дреуги.
Неревар спросил: "Для того ли это, чтобы уберечь вас от огня?"
Вивек ответил: "Истинно так. Это, да еще мое место здесь, у алтаря Пэдхоума в Доме Обманчивых Мыслей, служит мне для проникновения в мои собственные тайны. Водяное Лицо не знает лжи. Оно исходит из океана, каковой слишком поглощен делом даже для того, чтобы думать, не то, что лгать. Движение воды трепетом своим напоминает истину."
Неревар сказал: "Опасаюсь я, что был небрежен в мыслях своих."
Вивек ответил: "Тогда силой достигнешь небес."
И чтобы смирить сознание свое, выбрал Провозвестник топор из всех боевых искусств. И дал он имя ему, и двинулся к первой луне.
А там Парламент Кратеров приветствовал Неревара, ибо им известен был его титул, и были они разгневаны, поскольку он землею правил, а это было лунное царство. И сошлись они вокруг него, и стали дразнить его.
"Не знает луна ни корон, ни скипетров," — говорили они, — "и нет здесь никого из подлунных царств, ни льва, ни змеи, ни математика. Мы могилы тех, кто уехал, создавая древние государства. Мы не ищем королев и тронов. Ты являешь собой солнце, а оно крадет чужие мысли. Нам неведомы скорбь и терзания. Наше восстание свершилось, как и было предречено. Ты Провозвестник, и тебе не рады здесь."
И набросился Неревар на призраков, и рубил их, покуда хватило дыхания, и не мог больше их парламент издавать законы.
И сказал он: "Не из тех я рабов, что погибают."
И из членов Парламента лишь немногие выжили, после атаки Провозвестника.
И сказал один из выживших: "Ничего нового не совершил ты. Так случилось само по себе. Не похоже это на мифы о героях. Не был ты созидателем; лишь бремя судьбы взял на свои плечи. Мы суть могилы, но не гробы. Узнай же разницу. Ты лишь вырыл яму глубокую. Цепь событий слишком хрупка. Испытать суд земли означает воцариться на троне неизвестности. Повредишь нам еще, и не найдешь ничего, кроме отсутствия смерти."
И конец этих слов — АЛЬМСИВИ.
Проповедь семнадцатая
"Я атлас дыма."
Сказав это, Вивек стал еще более велик, чем раньше. Это были дни Ресдайна, когда Кимеры и Двемеры жили под мудрым и благосклонным правлением АЛЬМСИВИ и их бойца Наставника.
"Ищите меня без усилий, ибо множество форм у меня."
Наставник все еще пытался подчинить себе небеса с помощью топора. Он был изгнан из библиотеки солнца силой Магнуса. Вивек нашел его на грязном поле за болотами Равнины Дешаан. Они долго шли, не говоря ни слова, потому что Неревар был унижен, а Вивек милосерден.
Вскоре они перешли восточное море и попали в землю змей и демонов снегов. Вивек хотел показать Наставнику стили ведения боя воинов из других краев. Они выучили идиоматический удар из настольной книги короля Цаэски. По форме он напоминает понимание этой страницы. Змеи Цаэски поклялись отомстить на западе по меньшей мере три раза.
Они пошли дальше и увидели вздымающиеся воды на краю света. Здесь дух ограничения подарил им одну спицу и поручил найти остаток колеса.
Наставник сказал, "Край этого мира сделан из мечей."
Вивек поправил его. "Которые на самом деле являются нижним рядом зубов этого мира."
Они пошли на север в Старший Лес и не нашли там ничего кроме замерзших бородатых королей.
Тогда они пошли на запад, где жили черные люди. Они целый год обучались у святых их мечей, а потом еще год Вивек учил их достоинству малых наград. Вивек выбрал короля для жены и создал еще одну расу чудовищ, которая в итоге полностью уничтожила запад. Вождю воинов Вивек сказал следующее:
"Мы не должны действовать и говорить так, как будто мы спим."
Неревар поинтересовался, можно ли научиться чему-то на юге, но Вивек ничего не ответил и повел его прямо к Красной Горе.
"Вот," сказал Вивек, "последнее из всего последнего. Здесь ждет Шармат."
Но они оба знали, что еще не пришло время сражаться с Шарматом, поэтому они начали с того, что сражались друг с другом. Тогда Вивек отметил Наставника, чтобы это увидели все Велоты. Он отметил рану благословением Айем-Азуры. В конце битвы Увещеватель обнаружил, что он собрал еще семь спиц. Он попытался скрепить их вместе и сделать посох, но Вивек не позволил ему, сказав, "Еще не время."
Неревар спросил, "Где я нашел это?"
Вивек сказал, что они собрали их по всему миру, а некоторые из них появились невидимо. "Я колесо," сказал он и принял форму колеса. И прежде, чем пустота в центре просуществовала слишком долго, Неревар вставил на ее место спицы.
И конец этих слов — АЛЬМСИВИ.
Проповедь восемнадцатая
Вивек почувствовал, что он научил Наставника всему возможному до того, как разразится война с Двемерами. Поэт-воин решил начать писать Книгу Часов, так как мир вот-вот должен был согнуться от старости.
Вивек пришел в Крепость Плача и объявил Айем, что отправляется сражаться с девятью монстрами, которые сбежали от Муатры.
"Я вернусь," — сказал он, — "чтобы нанести последний удар великому архитектору Двемеров."
Айем ответила: "Из девяти, ты найдешь только восемь, и они будут сильны. Одного их них ты уже уничтожил, решив написать Книгу Часов."
Вивек понял, что Айем имела в виду себя.
"Почему," — спросила она, — "ты сомневаешься?"
Вивек знал, что его сомнения могли сотворить меч Троицы, поэтому он не чувствовал ни страха, ни стыда. Он объяснился, и вот его слова:
"Может ли член Невидимых Врат состариться настолько, что его преемник перестанет быль улучшенной моделью и будет просто относительной моделью, в которой возникла потребность из-за текущего состояния мира? Как Матери, вам не стоит беспокоиться, если только будущее настолько неясно, что сам Сет не может ничего понять. И Палач, и Шут, и я тоже."
"Эти идеалы никогда не изменятся по природе своей, даже если они обретут другую форму. Но даже на западе Создатель Дождя исчезает. Он никому больше не нужен".
"Можно ли уничтожить модель, не потому что она построена соответственно идеалу, а потому что она связана с вечно меняющимися бессознательными вопросами смертных?"
Вот что услышала Айем, когда Вивек был целым. Мудрые поймут истинное значение сказанного.
Айем сказала: "Поэтому ты был рожден, и судьба твоя — соединиться с подобием твоей матери, под водой и в огне, в металле и в пепле, стать в шесть раз мудрее, чтобы создать союз мужчины и женщины, магического гермафродита, военную аксиому, единственную во всем среднем мире."
Вивек понял, зачем следует писать Книгу Часов.
Эта проповедь запрещена.
В этом мире остальные ВОСЕМНАДЦАТЬ без одного (победителя) — магический диск, который должен силой долететь до небес.
Эта проповедь — ложь.
И конец этих слов — АЛЬМСИВИ.
Проповедь девятнадцатая
Вивек одел свои доспехи и вступил в пространство, находящееся вне мира смертных, в то место, которое не видел ни один картограф, туда, где обитают боги. Он сказал: "Отсюда я отправлюсь в бой против восьми монстров".
После этого Вивек узрел создания, летящие из звездного сердца, несущие с собой гораздо более ужасную субстанцию, чем пыль с Красных Гор. Он увидел две головы правящего короля, которому не было равных. Восемь несовершенств воплотились в драгоценные камни, помещенные на корону, похожую на оковы. Он понял, что это была двойная корона для двухголового короля. И река впадала в устье двухголового короля, потому что у него было множество ипостасей.
После этого Вивек построил Временный Дом в самом центре Секретной Двери. Оттуда он мог наблюдать за ходом бесконечности. О доме написано:
В первом камне есть палец.
Он находится внутри, но указывает сквозь.
Грязный, медленный, подземный,
Не указывающий на север,
Но свободный.
Во втором камне — язык,
Ведь даже земля может говорить,
Услышь и ты познаешь любовь
Нужную древним книгам.
В камне третьем натянута струна,
Окрашенная в твой любимый цвет,
Та девушка, что оставила ее там, помнит об этом,
Но боится достать,
И увидеть, что на ней находится.
В девятом камне лежит девять костей,
Принадлежавших черной кошке,
Они сложены в одно слово,
Которое защищает нас от врагов.
Теперь твой дом в безопасности.
Так почему же…
Твой дом теперь в безопасности.
Так почему же…
И конец этих слов — АЛЬМСИВИ.
Проповедь двадцатая
Первый монстр был на самом деле двумя монстрами, он родился дважды, как и его мать-отец, Вивек. Он не был самым могущественным из восьми, и не мог избежать Муатры, но с ним было больше всего неприятностей. Он был известен под именем Лунная Ось, и занимался тем, что пожинал оставшиеся слабости природы. Так он делал дважды, как было сказано, и второй урожай всегда нарушал неписаные законы. Его аспект был многогранным, как полиэдр.
При поиске Лунной Оси не было замечено никаких сложностей, но известно, что он был неуязвим для копий, поэтому Вивеку пришлось использовать меч, который ранее не держали в руках. Прежде, чем схватиться с монстром, воин-поэт спросил: "Как получилось, что ты не боишься копий?"
На что Лунная Ось ответил: "Природа моя двойная и изменчивая. Я состою из многих прямых линий, но ни одна из них не длится слишком долго. И так я научился игнорировать все истинные отрезки."
К счастью, меч, который ранее не держали в руках, был изогнутым, и поэтому смог поразить Лунную Ось, и еще до того, как встало солнце, он истекал кровью. Вивек не убил его, чтобы сохранить внутри него слабости природы, а не возвращать их туда, где они были раньше. Вскоре Вивек снова переделал географию, и был готов убить Лунную Ось.
Вивек поднялся в своей гигантской форме, чтобы придать себе облик ужасный. Он протянул руку на запад и вытащил каньон, держа его как рог. Он протянул руку на восток и съел пригоршню водяных гончих. Когда их духи пролетали сквозь каньон, раздался ужасный вопль. Он сказал:
"Пусть это овладеет тобой," — и Лунная Ось был захвачен искривлениями украденных душ. Они облепили монстра, как смола, и в конце концов он не смог двигаться, не смогла и его двойная природа.
Вивек сказал: "Теперь ты решен," — и проткнул своего ребенка Муатрой. Лунная Ось был превращен в нечто статическое и потому уничтожен.
Линии Лунной Оси были собраны философами Велоти, которые забрали их в свои пещеры. Там, в течение года, Вивек учил философов, как превращать линии его сына в спицы мистического колеса. Так появилась первая Школа Вращения. До этого там были только поверхностные мысли об огне.
Вивек посмотрел на своих первых учеников и изрек следующее: "Эта уродливая одержимость границами на трех расстояниях, ненормальная и живая, как мое имя, похожая на вселенную в яйце. В своем уединении вы обнаружили один правильный путь, острый, как меч. Такой острый, что вам придется шептать, чтобы не порезать язык, а все знаки здесь не имеют ничего общего со своими прошлыми значениями, как империи, которые слишком долго ждали".
"Этот меч — есть отчуждение от искусства управления".
"Посмотрите на линии моего сына, они достойны внимания, искусны и мудры, как звезды, каждая его составляющая равноудалена от центра. Решен ли он только потому, что так захотелось мне? Второго этапа быть не может. Подумайте над теорией пяти элементов, которую провозглашает мое существование, как вселенная в яйце, я являюсь причиной большой глупости. Вот мысль, которая может сломать ось повозки; вот другая, которая поднять ввысь."
И конец этих слов — АЛЬМСИВИ.
Проповедь двадцать первая
Священная Книга Колеса.
Первое:
"Спицы — это восемь компонентов хаоса, упроченные по закону времени: статическое изменение, можно и так, иногда боги ящеров называют это Выдающимся. Это колесо рептилий, свернутый спиралью потенциал, преамбула из когда-то к не свершающемуся никогда."
Второе:
"Это отданные кости Аэдра, Восемь частей — подарков СИТИСИТУ, сырая земля новой звезды — нашего дома. За их пределами находится Орбис, за пределами, не внутри. Как и большинство непостижимых вещей — это круг. Круги — это встревоженные змеи, дерущиеся, но никогда не получающие возможности укусить. Аэдра заставят тебя поверить в другое, но сначала они отдавали, потом лгали. А ложь заставила их кусать. Их зубы обращают, чтобы превратить любое место в зев лжи; даже примириться означает быть проглоченным."
Третье:
"Просветленные — это те, кого не поглотил мир."
Четвертое:
"Пространства между частями-подарками номер шестнадцать, знаковые формы Княжеств Демонов. Это ключ и замок, последовательность и мантикора."
Пятое:
"Посмотрите на величие со стороны и вы увидите Башню, из которой наши предки создали себе идолов. Посмотрите в центр Башни и вы увидите порожденную дыру, вторую змею, лоно, готовое к Правильному Достижению, точному и без заклинаний."
Шестое:
"В сердце второй змеи находятся секретные трехгранные врата."
Седьмое:
"Посмотрите на секретные трехгранные врата со стороны и вы увидите секретную Башню."
Восьмое:
"Секретная Башня внутри Башни — суть форма единственного имени Бога".
И конец этих слов — АЛЬМСИВИ.
Проповедь двадцать вторая
Затем Вивек оставил первую Школу Вращения и вернулся обратно в пространство, которое не было пространством. Из Временного Дома он посмотрел в Средний мир, чтобы найти второго монстра, который был назван Меч Леса Сокровищ. За время Банкета Гранатов он стал основной мелодией в младших домах Велоти. Они молились на его силу: "Сокровище Деревянный Меч, осколок и искра благородных и славных! Тот, кто владеет тобой, познает сам себя!"
Воин-поэт появился как будто бы с визитом в алькове предков Дома Мара, принц которого был героем, сражавшимся с северными демонами. Вивек начал беседовать с костями. Он сказал:
"Мусорщик не может овладеть шелковым поясом и ожидать, что он сможет понять великие системы своего предшественника: идеальное счастье достигается только с помощью плача. Отдайте мне (по собственной воле) плод моего брака, и я не сотру вас из мыслей Бога. В вашем роду есть известная чародейка, которая очень нравится моей сестре Айем, и только из уважения к ее темной мудрости, я снизошел до просьбы."
И тогда из стены появился ходячий труп. У этого монстра в нижней челюсти сверкало три драгоценных камня, практическая магия древних. Один из них был опалом, цветом опала. Ходячий труп приблизился к принцу Среднего мира и сказал: "Сокровище Деревянный Меч не покинет нашего дома. Мы заключили сделку с Мефала, Черными Руками, великой тенью."
Вивек поцеловал первый драгоценный камень и сказал: "Оживленная картинка, ходячий мертвец, вернись обратно в лампу, которая горит даже в воде, и не беспокой меня больше своими бессмысленными посланиями. Сгинь."
Он поцеловал второй драгоценный камень и сказал: "Гордые останки, вы скоро исчезнете, гарантии, данные вам моим образом, ничего не стоят. Я хозяин. Сгиньте."
Он поцеловал опал и сказал: "Сгинь, я забираю тебя."
И затем Вивек отправился в потайные места и нашел самых темных матерей Мораг Тонга и отвел их к жене и наполнил их чистой терпимостью, которая на вкус была как летняя соль. Они стали черными королевами, кричащими всю жизнь с сотней смертельных сынов, с тысячей смертельных рук, одно движущее событие, один укол-убийство-смех во всех переулках и дворцах, мастерских, городах и секретных залах. Их движения среди владений Ра'атима были подобны зыбким окончаниям, раздвигающим времена, и все судьбы направлялись к проглоченным ножам, убийство стало стоном. Святое изнасилование-уничтожение влажной смерти.
Король Наемных Убийц отдал Вивеку Сокровище Деревянный Меч.
"Милорд," — сказал Король Наемных Убийц. "Принц Дома Мора теперь любит вас. Я отправил его в Угол Дагона. Его глаза я посвятил огненной молитве во славу злого. Его рот я наполнил птицами."
И конец этих слов — АЛЬМСИВИ.
Проповедь двадцать третья
Священная Книга Меча.
Первое:
"Меч, к которому относятся как к изысканной пище, это Символическая Комбинация. Он верно служит тебе в первой половине жизни. Назовите хоть одну династию, которая не знает этого."
Второе:
"Единство моего появления понято неподвижным воином. Приобретен истинный взор. Торжествуйте, вы мои собственные предметы и государства. Я строю для вас город из мечей, мои мечи — это законы, которые будут придавать более совершенную форму людям, живущим в моем городе."
Третье:
"Девушки сжигают свои платья при моем появлении, когда я в доспехах. Они ползут ко мне как истекающие кровью пилигримы. Младшие духи бесследно умирают. Следуйте за мной ради АЛЬМСИВИ, если вы хотите отметить свои дни убийствами. АЕ АЛТАДАНООН, третий закон оружия."
Четвертое:
"Неподвижный воин никогда не устает. Он прорезает дыры сна посреди боя, чтобы вернуть себе свои силы."
Пятое:
"Инстинкт — не рефлекторное действие, а маленькое чудо собственной мысли, которое есть у каждого в резерве. Я благоденствие, которое решает, какой воин выйдет. Не молите меня об удаче. Служите мне, чтобы победить."
Шестое:
"Расстояние до абсолютно инактивированного — это ваша любовь к абсолюту. Рождение Бога от жены нетчимена — это недоносок доброты от любви."
Седьмое:
"Настоящие мечи могут разрубить цепи поколений, которые, надо заметить, всего лишь мифы, созданные вашими врагами. Смотрите на меня, как на сад исхода. Все остальное — не срубленная вовремя сорная трава."
Восьмое:
"Я даю вам древнюю дорогу и соблазн выбрать другой путь. Ваши руки должны быть могучими, чтобы взять любой меч размера древней дороги, но тот, кому дан правильный рост, может побеспокоить солнце обычной палкой."
И конец этих слов — АЛЬМСИВИ.
Проповедь двадцать четвертая
И потом Вивек покинул дом Ассассинов и удалился в пространство, которое пространством не было. Из Дома Условности он устремил глаза на Срединный Мир, чтобы найти третьего монстра, называемого Орда Гор. Он был сделан из модульных воинов, бегущих свободно, но расположенных узором, и от высочайшего воина, который мог разрезать облака, они распространялись, как растущее дерево, как юбка, низ которой был армией, идущей по пеплу.
Вивек восхищался конической формой своего детища, и в порыве ветра вспоминал, как он учил его бою в те дни, когда жизни еще не было.
Вивек пришел в Велот, говоря: "Бремя обязанности".
Но еще до того, как он смог схватиться с монстром на мечах, три нижних дома схватили Орду Гор и полонили его сетью сомнительного учения. Когда они увидели своего владыку, Велоты заулыбались.
"Мы счастливы служить тебе и побеждать!" — сказали они.
Вивек улыбнулся, увидев этих храбрецов вокруг себя, и призвал демонов празднования, чтобы проникнуть в ряды победителей. Любовь в своем величии была проявлена вокруг изловленного чудовища, и Вивек был в самом центре, в шлеме из составленных костей. Он засмеялся и рассказал мистические шутки и переженил глав трех домов, и переставил их в новый порядок.
"Вы теперь станете навсегда моей Вечной Стражей," — сказал он.
Потом Вивек пронзил Муатрой Орду Гор и сделал из нее огромный мешок костей. И от касания его рук сеть стала правильным писанием, и он зашвырнул ее на северо-восток. И ее содержание сияло, как отблеск сахарных крупинок и Вивек с Вечными Стражами вошел в нее, смеясь.
И потом кости Орды Гор упали наземь, и стали основанием для Града Мечей, который Вивек назвал своим собственным символом. А сеть упала на него и меж него, и стала невестой костей, и поскольку ее тенета испытали на себе прикосновение его мудрости, они стали самыми совершенными городскими улицами в известных мирах.
Тьмы велотов пришли в новый город, и Айем и Сет дали ему свое благословение. Улицы заполнились смехом и любовью, и силой детей врагов, похожих на деревья.
Айем сказала: "Городу моего брата-сестры я дарую святую защиту от дома Индорил, чьи силы и троны несравненны под небесами, откуда пришел Наставник".
Сет сказал: "Городу моего брата-сестры я дарую свободный проход через темные углы, все еще оставшиеся в Молаг-Бале, и заклинание: СО-Т-ХА СИЛ, которое есть мое имя для могущественных. Оно защитит потерявшихся, чей полет не лишен цели, наполнит дороги и аллеи тайными путями цивилизации, и даст городу разум и сделает из него источник совершенной концентрации АЛЬМСИВИ".
Так был основан город Вивек в дни Ресдайнии.
И конец этих слов — АЛЬМСИВИ.
Проповедь двадцать пятая
Священное писание Города:
"Все города рождаются из света. Как и мой город, его город."
"Но затем свет потухает, и появляется светлый и ужасный ангел Велот. Он принимает свою до-кимерскую форму демонического ВЕХКА. Он бледен и прекрасен, его натянутся кожа почти прозрачна, пернатые змеи обвивают его руки. Его крылья раскрыты за спиной, и их красные и желтые перья переливаются на солнце. Огненные волосы окружены нимбом. Его присутствие несомненно, но страх перед ним невыносим."
"Это город Бога, отличный от других. Города других стран посылают своих жителей на восток, чтобы оказать мне почтение. Столица северных народов преклоняется перед городом Вивек и передо мной."
"Я заново себя построил. Скоро знаки на моей руке станут морем. В моем теле собрались все те, кто желает посмотреть, как я возрождаюсь. Мой позвоночник — главная улица города, которым я являюсь. Постоянное движение идет по моим венам и тротуарам. В моем черепе воздвигаются новые храмы, и вскоре я надену их, словно корону. Иди по губам Бога."
"Во мне делают новые и новые двери. Движение не прекращается, и я обретаю бессмертие. Я смотрю на мир новыми окнами. Вскоре будет у меня миллион глаз.
"Еретиков казнят на площадях. Я простираюсь по холмам, на которых вырастают мои дома. Города — противоядие охоте."
"Я зажигаю тысячи свечей, чтобы осветить мое имя. Город-бог наполняет каждый уголок именем своим, выкрикивая его на языках фонтанов, улиц, продавцов, воров и маленьких детей. Те, кто со мной, обретут счастье. Это обещание: яйцо, картина, человек, бог, город, государство. Я служу и служат мне. И я вхожу в свой бывший мир, где меня уже нет."
И конец этих слов — АЛЬМСИВИ.
Проповедь двадцать шестая
И потом Вивек покинул свое архитектурное вознесение и удалился в пространство, которое пространством не было. Из Дома Условности взирал он в Срединный мир, чтобы отыскать четвертого монстра, по имени Карманная Интрига.
Монстр спрятался в списках заклинаний великих волшебников Кимери, на востоке, где колпак Императора был силен. Вивек представился простым путешественником, но излучал слабую ткань ощущения, чтобы волшебники смогли отыскать его. А из Муатра он сделал простого гнома пешего.
Долго, долго, бродил он, невидимый, среди книгохранилищ Востока, скармливая своему пешему гному слова Карманной Интриги, и убегая, когда магия не могла помочь. Через год или два такого воровства, Муатра заболел желудком, и гном пеший взорвался возле загонов рабских башни волшебника. А Интрига Карманная проскочила через рты рабов и вновь оказалась спрятанной.
Вивек наблюдал, как рабы извергли ропот и обратились к магии. Они разломали свои клетки и пели свои недо-гимны, из которых возникло тайное и запретное знание. Бесы литании пришли и пили от их избытков. Похитители из Смежного Пространства окольными путями прошли в мир, и болтовня рабов разрушила все дела неважные.
И появился большой жук, конечно же, и величайший из волшебников востока сидел внутри. Он мог видеть через маскировку Вивека и знал о божественной природе воина-поэта, но самоуверен был и считал себя могущественным, и говорил дерзко:
"Смотри, что сотворил ты, глупец триединый! Кучи бессмыслицы и демоны литаний! Я не знаю, как умеренность или здравый смысл могут возродиться, ведь ты обжорствуешь и обжорствуешь! Раз так, почему бы тебе не сочетаться с демонами, а?"
Но Вивек ударил волшебника, используя его душу.
И сбруя большого жука упала на клетки рабские, и рабы бежали, свободные и беспечные, беспечные и из-за того, что носили слова в чреве своем. И цвета подчинили землю. Вивек создал демона с купольной головой, чтобы вместить это все.
"Карманная Интрига будет похоронена здесь отныне. Пусть это будет проклятая земля, где чародейство неверно и пагубно".
И потом он взял Муатра за бороду и оставил призрачную полусферу на демоне купологлавом. На границах ее Вивек положил предупреждения и песню входа, небезошибочную. Из костей изогнутых Муатра он сделал колья для палатки принципа крепости и пагубные языки были заточены навсегда.
Сет пошел смотреть на творение брата-сестры своего. Часовой Король произнес: "Во имя восьми монстров, это странно. Могу я подобрать это?"
Вивек позволил Сету сделать так, но сказал ему никогда не выпускать Карманную Интригу назад в Срединный мир. Сказал он: "Секреты моих странствий я спрятал здесь, и подобных Муатра поставил на стражу от безумцев. Под этим куполом мифы больше не становятся людьми".
И конец этих слов — АЛЬМСИВИ.
Проповедь двадцать седьмая
Замечание о Слове.
Первое:
"Все языки сделаны из мяса. Не позволяй софистам провести тебя".
Второе:
"Третья тропа исследует истерию без страха. Усилия безумца — само общество, но только если они записаны. Мудрец может замещать один закон другим, пусть бессвязно, но, утверждая, что у него есть метод. Это — правда о речи, простирающаяся на все писания."
Третье:
"Не сходи в мир оправданий за отпущение грехов. Нет ошибок за произнесением слов. Смежное Пространство, где живут Похитители, — иллюзия произнесенного, или срединный мир мысли, под этим я подразумеваю сконструированное. Так я похитил уверенность Канцлера Пунктуальности, совершенную, откуда ни посмотри. Когда ты выходишь из области произносимого, ты не можешь быть ни в чем уверен."
Четвертое:
"Истинное тело работы слеплено из молчания: и в своем молчании она не нуждается в ссылках. Под словом я разумею мертвое".
Пятое:
"Первое значение всегда скрыто"
Шестое:
"Мир оправданий совершенен, и его невозможно поставить под удар. И таким образом мудрец избегает его. Тройственное единство состоит в мире и словах о действии: это — третья тропа."
Седьмое:
"Мудрецу, который спрятал свое лучшее изречение, следует отсечь руки: ибо он — вор, и украл чужую мудрость".
Восьмое:
"Ткань от разорванной карты одевает только еретик или глупец. Карта — лишь выход для лени. Это язык пыльный, который, скажу я, есть сданная карта, которую большинство принимает за завершенный рассказ. Но ни одно слово не становится правдой, пока оно не проглочено".
И конец этих слов — АЛЬМСИВИ.
Проповедь двадцать восьмая
Потом Вивек покинул Сехта, чтобы присматривать за купологоловым демоном и вернулся в пространство, которое не было пространством. Из Временного Дома он посмотрел на Средний мир, чтобы найти пятого монстра, которого звали Проклятый Человек.
Когда дреуг правили миром, Даэдрический Принц Молаг Бар был их вождем. Потом он принял другую форму, покрытую шипами и в доспехах, и ушел к морю. Вивек, давая рождение многим потомкам этого брака, сбросил старый образ Молаг Бара в этот мир: мертвую оболочку памяти. Она никогда бы не стала монстром, если бы дитя Велоти не захотело бы произвести впечатление на свою деревню, одев ее.
Проклятый Человек был наименее сложным из восьми монстров. Панцырь делал тех, кто носил его, могучими убийцами, и ничего сверх того. Он существовал только в физическом облике. И только география делала его особенным.
Когда Вивек нашел его около деревни мальчика, Гнисис, рядом с ним валялись кровавые останки, и земля поднялась рядом с ним. В результате их битвы появилось Западное Нагорье. Странники, которые все еще ходят туда, до сих пор слышат звуки этой битвы, скрежет меча о панцирь, ворчание Бога, хруст раздробленных ног его ребенка — монстра.
После победы Вивек взял панцирь Проклятого Человека и отнес его к дреугам, которые изменили его мать. Королева Дреугов, чье имя непросто написать, была в то время в фазе самоинкубации. Ее привратники взяли подарок Вивека и пообещали ему охранять его от мира. Это первое доказательство того, что дреуги были лжецами.
Через десять лет Проклятый Человек появился снова, в этот раз около Тира, его носил непредсказуемый шаман, который следовал пути Дома Забот. Вместо того, чтобы охранять, дреуги наполнили живой доспех мистической жесткостью. Он освободился вскоре после того, как вытянул из шамана все его способности и разбросал его кости по пяти углам.
Когда Вивек снова встретился с монстром в бою, он увидел кровь трех деревень, капающую с его ног. Он принял форму гиганта и победил монстра, используя Символическую Комбинацию. Поскольку он больше не доверял Алтмерам моря, Вивек отдал оболочку монстра благочестивым и лояльным мистикам Комнаты Чисел. Он сказал им: "Вы можете сделать из проклятого человека доспех философа."
Мистики начали с того, что один из мудрецов надел доспех, и его обрабатывали два нумерата, один гармонично высокий, второй доставал до подмышек первому. Они бегали вокруг оболочки и сквозь друг друга, применяя святую смолу, вытопленную из каркасов ныне бесполезных чисел между двенадцатью и тринадцатью. В мистический покров быстро втыкали золотые соломинки так, чтобы мудрец мог дышать. После того, как на остывающей смоле была сделана церемониальная гравировка, список мертвых имен и уравнений, решения которых можно найти только во рту внутренней Химеры, в ход пошли украшения, нарисованные ярким, ужасным ногтем Вивека. С кончика ногтя капала обжигающая жидкость, наполняя желобки церемониальных гравировок. Расшифровать получившиеся письмена теологи не могут до сих пор.
И конец этих слов — АЛЬМСИВИ.
Проповедь двадцать девятая
Священное писание чисел:
1. Перелом Дрейкона, или Башня. 1
2. Энантиоморф. 68
3. Невидимые врата, АЛЬМСИВИ. 112
4. Углы Дома Забот. 242
5. Стороны Мира. 100
6. Пути. 266
7. Меч в Центре. 39
8. Колесо, или Восемь Дарующих. 484
9. Потерянный. 11
10. Племена Альтмеров. 140
11. Число господина. 102
12. Небеса. 379
13. Змея. 36
14. Кашель короля. 32
15. Сила Возмездия. 110
16. Приемлемое богохульство. 12
17. Брошенный Диск. 283
18. Яйцо, или в шесть раз мудрее.
19. Временный Дом. 258
20. Лунная решетка. 425
21. Утроба. 13
22. Неизвестное. 453
23. Пустой пророк. 54
24. Звездная рана. 44
25. Император. 239
26. План мошенников. 81
27. Невидимое Пламя. 120
28. Затонувшая лампа. 8
29. Мудреу-пленник. 217
30. Скарабей. 10
31. Структура слушаний. 473
32. Ложный зов. 7
33. Предтечи. 234
34. Грамматика без правил. 2
35. Тюремная форма. 191
36. Часы. 364
"Глухие свидетели — вот чем являются числа. Для них Орбис — последнее напоминание о их божественности. Изображение числа — их текущее применение; это предрассудки. Связь с символом слишком, слишком определенная."
И конец этих слов — АЛЬМСИВИ.
Проповедь тридцатая
Вивек оставил мистиков Комнаты Чисел и ушел в пространство, пространством не являющееся. Из Дома Условности он устремил глаза на Срединный мир, чтобы найти шестого монстра, называемого Лицо-Город. Он был раздосадован, когда не смог найти его, и возвратился в Морнхолд, в тайной ярости, и убил мистика, что спросил его о Высшем Порядке.
Неревар, Наставник, увидел это и спросил: "Зачем вы делаете это, владыка? Мистики спрашивают вас о пути. Они работают, чтобы храм ваш стоял прочно."
И Вивек ответил: "Никто не знает моей сути."
Наставник склонил голову и вернулся к своим занятиям.
Вот как Лицо-Город спрятался от своего Отца-Матери: он родился с именем Ха-Нот, чистое желание власти, эзотерический тонкий нерв, настроенный частоту собирающихся масс. Он находил корень в деревнях и множился, искал сознания оседлых при помощи завуалированной астрологии, звездных карт культуры, и резонанс с ними заставлял его главу скользить к ним. Ха-Нот продвинулся и в Смежное Пространство, расширяясь, но будучи непознан. Более песен, содрогали его новые эмоции, бессмертные, всепоглощающие, числом более тридцати, известных в мире. Когда Ха-Нот стал уже смертельно скучать по дому, Похитители забрали его.
Похититель сказал: "Новые эмоции для одинокого — безумие. Все кончено, он наш теперь".
Похитители никогда не имели своего города и вид Вивека, сияющего святостью через все сферы, привлек их внимание.
"Ах вот почему отпрыск Века проник в наш мир, привлеченный нашей жаждой, спрятанный в безвестности. Мы должны построить башню надежды на его лице".
И вот, множество лет прошли в Ресдайнии, и высшие жрецы Двемеров строили что-то похожее на Вивек и прочее как новый Ха-Нот Похитителей. Наставник выступил против их армии, которая стала слишком смелой, говоря глупые слова, и Неревар помог уничтожить их, с помощью сиротского легиона Айемы. Когда он пришел, чтобы привести трофеи Вивеку, он увидел своего повелителя, на которого напал Лицо-Город. Чудовище говорило:
"Вот, мы пришли, чтобы заменить город, Век и Век. Мы происходим из места более-чем-известных эмоций, и наши граждане погибли от них. Мы пришли за двумя вещами, но останемся только ради одной. Мы или попросим вас поправить наши ошибки в культуре, или возьмем вашу силой. Второе, я думаю, легче осуществить."
Вивек вздохнул.
"Вы измените мое направление развития" — сказал он. "Я устал от нынешнего, хотя целую эпоху назад я собирался вас убить. Ресдайния больна, и у меня нет времени, чтобы проводить воображаемые аналогии с неизвестной случайностью. Возьмите это".
И с этими словами он коснулся башни надежды на Лицо-Город и исправил ошибку Похитителей.
"И это."
И он пронзил сердце Лицо-Город Ножом Этоса, который так сказать был РКХТ АИ АЕ АЛТАДУН АИ, короткий клинок практичной торговли.
И конец этих слов — АЛЬМСИВИ.
Проповедь тридцать первая
Много лет прошло в Ресдайнии, и жрецы Двемеров были готовы объявить войну правителям Велота. Наставник стал мужем Айем и первым святым Троицы. Вивек устал от войны со своими сыновьями и дочерями, поэтому решил передохнуть.
Наставник спросил жену: "Где Вивек? Я все еще люблю его, хотя он становится все холоднее. Его не могут найти нигде в Велоте. Народ начинает беспокоиться."
Айем сжалилась над мужем и рассказала ему, что Вивек ушел сражаться с монстрами, которых нечаянно побеспокоили Двемеры, работая над новым осадным орудием. Она отвела Наставника внутрь себя и показала, где находился его учитель.
АЛЬМСИВИ, или по крайней мере та его часть, что решила стать Вивеком, сидел в зале Храма Ложных Мыслей, отдыхая после битвы с ограми Западного Нагорья. Он снова что-то записывал в своей Книге Часов. Ему пришлось надеть Лицо Воды. Таким образом, он смог отделить бронзу Старого Храма от голубизны Нового Храма и спокойно писать. Ему также пришлось выдернуть еще одно перо Большой Луны, убивая ее. Так он мог писать о смертных правду. В третьих, он снова созвал Гранатовый Банкет, на котором его заставили жениться на Молаг Бале, чтобы нарисовать его, как и Мефалу, черными руками. Он написал:
"Последний раз, когда я слышал голос Мефалы, я научился контролировать себя и подавлять волю в других. Затем я осмелился взглянуть на священный огонь и понял, что нет равновесия с ЭТ'АДА. Они лгуны, и все, что я мог сделать, это стать толкователем разумного. Но даже это не удовлетворяет нужды людей. Я сижу на троне помилования и сужу, управляемый врожденным побуждением. Только здесь я могу сомневаться, в этой книге, написанной водой, в которой может вместиться зло."
Затем Вивек опрокинул чернила на абзац, чтобы скрыть его (от светского читателя), и написал вместо этого: "Ищите меня на черненой бумаге, безоружного, в финальной сцене. Правда — словно мой муж: направлена разбивать, наполнена порядком и шумом, ударяющая, тяжелая; бремя становится схематическим, уроки учатся только из-под палки. Пусть тот, кто слышит меня, получит удар, и пусть некоторые умрут от этого удара. Пусть они обнаружат, что он убит светом, избитый как дом предателя, так как если час золотой, тогда я бессмертный с секретным кодом. Я участник Смертельного Барабанного Боя, избранный из тех, которым суждено носить эту корону в Среднем мире, отражающую правду, ибо я и есть мессия."
И конец этих слов — АЛЬМСИВИ.
Проповедь тридцать вторая
Писание Булавы.
Первое:
"Удовольствие уничтожения суть удовольствие исчезновения в нереальном. Все те, кто бросает вызов спящему миру сему, в этом движении участия ищут. Я предвещаю отчуждение Двойной Двойственности с молотом."
Второе:
"Прими от меня уроки, как наказание за бытие смертного. Из грязи создан ты, и тюремщики твои угрожают тебе. Таковы ключ и замок Даэдры. Почему же думаешь ты, что избегнут они соглашения?"
Третье:
"Велоти, кожа твоя тьмой беременна. Мои размышления привели к этому. Помни просьбу Боэта принять цвет кровоподтека Наставника. Как еще показать вам, людям, исход жизненный: боль?"
Четвертое:
"Мудрец не есть наковальня: условная фраза, того не более. Здесь о смерти говорю я, о пути четвертом."
Пятое:
"Истинное понимание добродетели: достичь ступени и быть убитым."
Шестое:
"В конце, возрадуйся, словно заложник, освобожденный от мук, но раной своей наслаждающийся. Барабан смолкнет, и гнездо шершней увидишь ты, что значит: твой сон закончен."
Седьмое:
"Подозрение суть видимость, а ложь лишь кажущееся вдохновение."
Восьмое:
"Но тогда почему, спросишь ты, жаждут Даэдра слиться с Аурбис? Это потому, что они судить желают, как и все смертные. И в этом более зла, чем во многом другом, ибо нет здесь иллюзии. Или, скорее, это необходимая иллюзия."
И конец этих слов — АЛЬМСИВИ.
Проповедь тридцать третья
Затем Вивек оставил Зал Литани Храма Ложных Мыслей, где он так долго создавал священную книгу раздробленного света, и вернулся обратно в пространство, которое не было пространством. Из Временного Дома он посмотрел в Средний мир, чтобы найти седьмого монстра, который назывался Лежачий Камень.
Лежачий Камень родился от Второго Отверстия Вивека и был выброшен с Банкета Гранатов одним из гильдии Мусорщиков, еще одной забытой гильдии. Мусорщик не счел его монстром, которым тот на самом деле являлся и не ожидал, что тот улетит с его руки прямо в небеса.
"Я рожден из золотой мудрости и сил, которым не должно быть равных во веки вечные! И поэтому меня приглашают в Тайные Небесные Чертоги!"
Под этим он подразумевал Чешуйчатое Одеяло, сделанное из не-звезд, число которых равнялось тринадцати. Лежачий Камень наполнился глупостью, споря с Призраком Бездны, который прячется в религии всех людей. Призрак Бездны сказал: "Останься со мной на полных сто лет, и я дам тебе силу, которой не сможет противиться никакая божественная сущность."
Но сто лет еще не прошло, когда Вивек начал разыскивать Лежачий Камень и нашел его.
"Глупый Камень," — сказал Вивек. "Прятаться в Чешуйчатом Одеяле — тоже самое, что делать отметки на пустоте. Его обещания подходят только правящим королям!"
И Вивек послал в небеса Наставника, чтобы он разрубил Лежачий Камень своим топором. Неревар заключил мир с южной полярной звездой воровства и северной полярной звездой воинов и третьей полярной звездой, которая существовала только в эфире, и которая управлялась учеником Магнуса-солнца. Они позволили ему путешествовать среди своих подопечных и дали ему красное зрение, чтобы он мог найти Лежачий Камень в Тайных Небесных Чертогах.
Так случилось, что сначала Неревар встретил Призрака Бездны, который сказал ему, что он пришел не туда, на что Наставник ответил, "Я или ты?", а Призрак Бездны сказал, что они оба. Эта проповедь не говорит, что еще обсуждалось в беседе этих мастеров.
Лежачий Камень, однако, воспользовался замешательством, чтобы атаковать город-бога, Вивека. Его ускоряли все три черных стража, которые хотели, чтобы он исчез как можно скорее, хотя и не желали зла лорду Среднего мира.
Жители Вивека закричали, когда увидели, что на них из священной дыры падает огромная звезда, подобно дороге ада. Но Вивек тут же поднял руку и заморозил Лежачий Камень прямо над городом, а потом пронзил монстра Муатрой (Практика пронзания Второго Отверстия теперь запрещена).
Когда Неревар вернулся, он увидел замерзшую комету над городом. Он спросил, хочет ли Вивек, чтобы он убрал ее.
"Если бы я хотел, я бы давно сделал это сам, глупый Наставник. Я сохраню это здесь, как свидетельство его последней попытки, и если любовь этих людей ко мне когда-нибудь иссякнет, пусть эта сила уничтожит их."
Неревар сказал: "Любовь зависит только от тебя."
Вивек улыбнулся и сказал Наставнику, что он стал Министром Правды.
И конец этих слов — АЛЬМСИВИ.
Проповедь тридцать четвертая
Потом Вивек оставил Министерство Правды и вернулся в пространство, которое не было пространством. Из Временного Дома он смотрел в средний мир, чтобы найти восьмого и последнего, самого могучего монстра, по имени ГУЛГА МОР ДЖИЛ и более того. Мудрые должны искать везде в поисках этой струны силы.
Вивек позвал на свою сторону Наставника, и это было первый раз, когда Неревар посетил Временный Дом. У него было то же видение, которое Вивек имел так много лет назад: видение двухголового правящего короля.
"Кто это?" — удивился он.
Вивек ответил: "Красный камень завоевания".
Неревар, может быть, потому что был испуган, был раздражен ответом своего повелителя.
"Почему ты всегда так уклончив?"
Вивек ответил Наставнику: "Eсли я буду вести себя по-другому, это буду уже не я".
Вместе они отправились в Средний мир, в деревню рядом с местом, где Вивека нашли Айем и Сет. Восьмой монстр был там, но он не вел себя как монстр. Он сидел, опустив ноги в океан, с обеспокоенным лицом. Когда он увидел своего мать-отца, он спросил, почему он должен умереть и вернуться в забвение?
Вивек ответил восьмому монстру: "Если я буду вести себя по другому, это буду уже не я". Поскольку это, кажется, не удовлетворило монстра, и Вивек еще нес отпечаток милости Айемы, он сказал:
"Огонь мой: дай ему поглотить тебя,
И сделай тайную дверь
У алтаря в Падхоме,
В Доме Боэт-и-А
Где мы будем в безопасности
И о нас заботятся."
Монстр принял Муатру со спокойным выражением лица и его кости стали основой для Города Мертвых, нынче называемого Нарсис.
Неревар убрал свой топор, который держал наготове, и нахмурился.
"Почему," — спросил он, — "ты попросил меня прийти, если ты знал, что восьмой монстр сдастся так легко?"
Вивек долго смотрел на Наставника.
Неревар понял: "Не предавай свою природу. Отвечай как хочешь."
Вивек одветил: "Я привел тебя сюда, потому что я знал, что самое могучее мое создание предастся Муатре без спора, если только сначала я дам ему утешение."
Неревар долго смотрел на Вивека.
Вивек понял: "Говори, Наставник."
Неревар ответил: "Теперь я самый могучий из твоих детей."
Пусть эта проповедь будет утешением тем, кто читает ее, будучи обречен умереть.
И конец этих слов — АЛЬМСИВИ.
Проповедь тридцать пятая
Учение любви:
Формулы истинной магии Велоти исходят из древней традиции, но их зрелость мертва, и под этим я имею в виду то, что она почти замещена неподобающим. Правда своей целебной природой обязана установившемуся мифу о правосудии. И также ее целительное действие обязано концепции жертвенности. Принцы, вожди, и ангелы сходятся здесь во мнении. Это взгляд, который основан на широко распространенном устранении неявной профанации, которую можно наблюдать в обрядах, боях на ножах, охоте и поэтических изысканиях. О ритуале причин, который пришел к нам из давних дней пещерного сияния, я не написал ничего больше, кроме как то, что он рассеивает баланс настроения, разменивая его на лунную монету. Позже, я хочу сказать намного, намного позже, мое правление будут рассматривать как акт высочайшей любви, сродни свадьбе с возвращением от астральной судьбы. И я хочу сказать о катастрофах, что придут от всех пяти углов. Потом последует переделка, разделенная между надеждой и безумием, и эти обе вещи требуются только для периодической смерти непреложного. Космическое время повторимо: это я уже писал в прежней жизни. Имитация погружения — это предостережение любви, ее недальновидность к миру внизу, и я имею в виду день, когда вы прочитаете о внешней стороне себя самого в золотую эру. Ради этого дня, который сам — тень концепции жертвенности, вся история увидит меня как тебя: влюбленного в зло. Сохранение своих сил в целости на этой стадии позволяет существовать тому, что нельзя назвать иначе как продолженным духом. Сделайте свою любовь защитой от горизонта. Чистое существование даруется только святым, которые приходят в мириадах форм, половина из них пугающа, а вторая половина разделена поровну между самоуверенными и бесполезными. Поздно приходит тот любящий, который приходит к этому любым другим путем, кроме пятого, что составляет число предела этого слова. Любящий есть высочайшая страна и череда верований. Он — священный город, утративший вдвое более. Невозделанная земля, где правят чудовища. Это ясно свидетельствует АНУ и его двойственность, которая, как известно любви, никогда не происходила. Подобно тому, все остальные символы абсолютной реальности есть ни что иное, кроме древних идей, готовых сойти в могилу, или, по крайней мере, их суть. Это учение прямо продиктовано кодексами Мефалы, началом секса и убийства, побежденных только теми, кто воспринимает эти идеи без моего вмешательства. Религиозная элита это не тенденция и не взаимосвязь. Они дополнены догмой, при помощи влияния моря, не заслуживающего доверия и правления звезд, подавлены мечом в центре, мечом, который не значит ничего без жертвы, необходимой, чтобы вонзить его. Это — любовь Бога, и он покажет вам еще более того: путь грабительский, но в то же время эффективный для волевого и важного урожая, для сценария, при помощи которого личность становится, так как она есть, в женском обличье или мужском, магическим гермафродитом. Отмечает нормы насилия и едва замечает их, поглощенная по своей сути договорами, подписанными между первичными духами. Это должно рассматривать как возможность, не скучную ни в каком случае, но некоторые могут предпочесть поцелуй любящего становлению себя в его качестве. Нижние пространства заполнены такими душами, в пещерах ложных сокровищ, встречающихся, чтобы свидетельствовать о своем расширении, хотя любовь удовлетворяется только значительным (и неисчислимым) приложением усилий.
И конец этих слов — АЛЬМСИВИ.
Проповедь тридцать шестая
Воистину, их было время в дни Ресдайна, когда Кимеры и Двемеры жили под мудрым и благостным правлением АЛЬМСИВИ и их предводителя Наставника, однако Двемеры явил глупость и бросил вызов своим покровителям.
Вышли они из своих крепостей с золотыми баллистами, что умели ходить, да могучими атронахами, да прочими орудиями, что плевались огнем и пели погибельные песни. Королем их был Думак Гноморк, а верховным жрецом был Кагренак Лихой.
И в предгорье, и за горами разразилась война с Двемерами, а затем пришли люди с севера, чтобы помочь Кагренаку, и они вновь привели Исмира.
Воинства Кимеров же вел раб, что был неубиваем, Наставник Неревар, сменявший свой топор на Нож Этоса. Он порешил Думака на Красной Горе и впервые узрел сердечную кость.
Латунное воинство разрушило одиннадцать ворот Мурнинг Гольда, а за ними они нашли Двемерийских зодчих звука. Айем сбросила свой плащ и предстала Змееликой Царицей Троих в Одном. Тех, кто взирал на нее, переполняло значение звезд.
А в морских глубинах пробудился Сет и собрал свою армию, над которой работал в замках стекла и коралла. Заводные дреуг, насмешка над боевыми машинами Двемеров, восстали из моря и утащили противников вглубь, и сия пучина поглотила их навсегда.
Красная Гора взорвалась, ибо Наставник зашел слишком далеко в поисках Шармата.
Тогда двемерийский верховный жрец Кагренак раскрыл, что он встроил в образ Вивека. Это была блуждающая звезда, спалившая армии Троицы и разрушившая сердце Велота, от чего и возникло Внутреннее Море.
А затем каждая из составляющих АЛЬМСИВИ снова восстала, сочетаясь в единое, и явила миру шесть путей. Айем переняла от звезд огонь, Сет взял их мудрость, а Век взял их основу, что была создана прежде дара Молаг Бала и разрушена путем истины: тяжкодробящим ударом. Когда души Двемеров не могли более блуждать, они покинули этот мир.
Ресдайнии отныне не существовало. Она была очищена от всех проявлений глупости. АЛЬМСИВИ забросили сети из Изначального Место и поймали немного пепла Красной Горы, который, как они ведали, и был Лихом Двемеров и который мог лишь заразить весь средний мир, и съели его. АЛТАДОН ДАНМЕРИ!
Начало слов есть АЛЬМСИВИ. И я дарю его вам, ибо Вивек.
Адабал-а
От редактора: Принято считать, что Адабал-а есть воспоминания Морихауса, супруга Королевы Рабов Алессии. Хотя достоверная проверка невозможна, несомненно, что Адабал-а принадлежит к древнейшим текстам, относящимся к ранней Первой эре.
Смерть Пелинала
И в залитом кровью тронном зале Белого Золота, отрезанная голова Пелинала заговорила с крылатым быком Морихаусом, полубогом, возлюбленным Ал-Эш, произнеся слова: "Наши враги расправились со мной, и растащили мое тело по укромным уголкам. В издевку над божественными целями айлейды разрубили меня на восемь частей, ибо число это стало для них навязчивой идеей".
И Морихаус, смущенный, захрапел в свое кольцо и сказал: "Твой поход был предпринят против ее совета, Вайтстрейк, но я бык, и потому могу быть опрометчив в своих суждениях. Пойду я, пожалуй, и забодаю наших пленников, если ты оставил кого-то в живых. Ты в-крови-славен, дядя, и придешь вновь, лисою или светом. Сирод все еще наш".
Тогда Пелинал заговорил в последний раз: "Остерегись, Морихаус, остерегись! В прозрении смерти вижу я, что враг мой жив еще, горькое знание это возьму с собой в могилу. Лучше бы умер я, думая, что победил. Хоть и вызван будет из дверей ночи, он вернется. Будь бдителен! Я не смогу больше защищать людей от злодеяний Умарила".
Юность Алессии в годы рабства
Племя, давшее рождение Перриф, неизвестно, но выросла она в Сарде, известном как Сардавар Лид, куда айлейды сгоняли людей со всего Нибена: котри, недийцев, ал-гемха, людей-из-'крит (хотя позже стало известно, что их привезли с севера), кепту, людей-из-ге (они были окончательно истреблены, когда Король Цветов Нилихи сотворил великое жертвоприношение во имя бога-насекомого, звавшегося [утеряно]), ал-харед, людей-из-кет и других. Это был Сирод, сердце королевских салиах, где людям неведома была свобода ни в чем, даже в сохранении целостности семьи, даже в выборе имени, разве что тайного, и прочего. Их чужеземные властители все это полагали неуместным.
Людям было отведено корчевать камни, осушать поля, держать в порядке церкви и дороги, или становиться объектами искусства пыток для удовлетворения странных желаний своих хозяев — и в кричащих колесах Виндазеля, и прожорливых садах Серкена; и в качестве скульптур-из-плоти, что были популярны у айлейдов тех дней. Хуже было оказаться в царстве Огненного Короля Хадхула, где производились снадобья путем введения даэдронов в живые организмы, позволявшие вдыхающему их зреть новые образы пыток, и где детей поджигали для проведения ночной забавы с участием тигров.
Морихаус объясняет имена Алессии
Тогда Морихаус сказал им: "В сказаниях своих вы называете ее многими именами: Ал-Эш, данное ей в благоговейном трепете, что, будучи переведено, звучит повторением — 'высшая высшая'. Из него произошли более привычные искажения: Алешат, Эша, Алессия. Вам знакома она и как Паравант, имя, данное ей при коронации, "первая из рода своего", под ним боги подразумевают смертного, достойного величия убийства-расспроса-излечения, также звучит оно — Паравал, Певеш, Перрету, Перриф, и для меня, в часы любви, — Паравания".
"Хотя потеряна для меня, плывет она среди звезд, первая Императрица, Леди Небес, Королева Сирода".
И они решили, что получили ответы на свои вопросы и удалились.
Азирр Траджиджазери (автор неизвестен)
Это нелепая книга, но так уж заведено у нас, каджитов. Как гласит пословица, "гзалзи ваберзарита маасзи", или "нелепость есть необходимость". Вряд ли кто-нибудь писал о том, о чем пишу я, а если и писал, то вряд ли это читали. Имперцы считают, что должны записывать все, что происходит с их народом во имя истории — но в Эльсвейре каждый котенок знает историю своего народа, впитывая ее с молоком матери.
Мы пытаемся отвоевать нашу родину у алчного графа Лейавина, и относительно недавно наша борьба привлекла широкое внимание. Многие люди, имперцы среди них, хотели бы присоединиться к нам, но они не понимают нас. Впрочем, наши враги тоже не понимают нас, но так из адуманое — еще одно оружие нашего народа, однако наши друзья не-каджиты должны знать, кто мы и почему поступаем так, как поступаем.
Разум каджита не приспособлен для долгих раздумий. Мы просто делаем то, что делаем, а остальной мир может катиться ко всем чертям. Мы не любим философствовать, и я не могу пообещать, что вы поймете нас, прочитав эту книгу. Попытайтесь усвоить простое правило, "к'зи но вано тзина уализз" — "Когда я противоречу себе, я говорю правду".
Мы — Ренриджра Крин. "Ухмылка наемника", "Смех безземельных", "Радостное отребье" — все три варианта перевода верны. Эти слова оскорбительны, но они забавляют нас, и поэтому мы приняли их.
Наши сердца пылают от гнева, но наши лица спокойны. Мы сражаемся за свободу Эльвейра, но мы не союзники Гривы, символа нашей земли. Мы верим в справедливость, но не следуем законам.
К'зи но вано тзина уализз.
Это не правила, ведь в та'агра нет слова "правило". Мы называем их "тджиззрини" — "дурацкие идеи".
1. "Ваба До'Шур'до": "Быть смелым — хорошо"
Мы сражаемся с могущественным противником, против нас сражается сама Империя Тамриэля. Наша цель благородна: защитить родину. Если мы проиграем, мы предадим наше прошлое и наше будущее. Наши мертвые — Ри'саллидад, что можно перевести как "мученики" — мученики в самом лучшем, истинном смысле этого слова. Мы ценим их жертву и в глубине души скорбим и оплакиваем их.
Демонстрация нашей храбрости — наша улыбка, "крин". Это не значит, что мы все время скалимся, будто тупые обезьяны имга из Валенвуда. Мы радуемся встрече с противником. Равный, честный бой вызывает у нас скуку. Мы улыбаемся, зная, что, в конце концов, мы победим, и мы знаем, что наша улыбка злит врагов.
2. "Ваба Маасзи Ладжито": "Бежать — необходимо"
Мы сражаемся с могущественным противником, против нас сражается сама Империя Тамриэля. Честь — это безумие. Да, мы любим Ренриджра Крин, которые пали в бою с силами Империи, но я уверяю вас, что у каждого из них был путь отступления, которым он (или она) не воспользовался и умер, сказав: "Проклятье".
Когда великий сенч-рат приходит в степи Саймисил, он не может ни охотиться, ни спать — крошечные альфик прыгают ему на спину, кусают его и убегают, пока он поворачивается в их сторону. Упрямый сенч-рат может попытаться поймать их, но, в конце концов, он всегда уходит. Альфик — наши родичи, и мы также сражаемся с великим тигром Лейавина.
Не пытайтесь стать союзником Ренридж, если вы привыкли к порядкам в огромной армии, уверенно шагающей вперед, которая даже не думает об отступлении. Спрятавшись в камышах, мы смеемся над этой самоубийственной глупостью и наблюдаем за бойней, которая неизбежно приходит следом.
3. "Фусозай Вар Вар": "Наслаждайся жизнью"
Жизнь коротка. Если в последнее время вы не занимались любовью, то, пожалуйста, отложите эту книгу и займитесь делом. Найдите игривую девушку или горячего парня — или нескольких — в зависимости от того, что требует ваше сердце. Ни при каких обстоятельствах не стройте из себя недотрогу. Наша борьба против угнетателей может подождать.
Хорошо. Еще раз приветствую вас.
Мы, Ренриджра Крин живем и сражаемся, и знаем, что Лейавин и Империя не скоро будут побеждены. Скорее всего, победа придет уже после нашей смерти, но пока мы живы, мы не хотим, чтобы наши товарищи были хмурыми, скучными, бесцветными, трезвыми или девственниками. Если бы нам нужны были такие товарищи, мы бы присоединились к клинкам.
Не осуждайте нас за наши непристойные шутки, наши пьяные загулы, наш лунный сахар. Лейавин отказал нам в этих удовольствиях, и поэтому мы относимся к ним очень серьезно.
4. "Фусозай Вар Дар": "Убивай без сожалений"
Жизнь коротка. Очень коротка — многие узнали это, когда перешли дорогу Ренджира Крин.
Мы сражаемся нечестно. Если враг смотрит нам в лицо, мы оцениваем наши шансы и можем даже улизнуть, если его меч слишком велик, но если враг стоит к нам спиной, мы сбиваем его с ног и ломаем ему шею, и его позвонки издают приятный хруст. Конечно, вы можете выбрать способ, который вам больше по душе.
5. "Азирр Дурраррисс": "Мы щедро даем людям"
Мы не должны забывать о нашей цели. Мы сражаемся за наши семьи, за каджитов, которые были изгнаны с земель их предков, с плодородных берегов озера Макапи и реки Малапи. Это наша война, и их беда. Мы должны доказать им, что сражаемся за них, и их не совратит вражеская пропаганда.
Грива, император и граф могут произносить речи, принимать законы и объяснять свои идеи народу, чтобы предотвратить неизбежную революцию. Сообщества, объявленные ими вне закона, такие как Ренриджра Крин, должны подкреплять свои слова делами. Недостаточно просто сражаться и смеяться над врагами. Нужно говорить с народом и убеждать его. Это война не солдат, но сердец. Если народ поднимется, угнетатели бегут, а мы победим.
Защищай народ, раздавай золото и лунный сахар. Тогда их сердца будут принадлежать тебе.
6. "Азирр Траджиджазери": "Мы берем по праву сильных"
Мы не должны забывать о нашей цели. Мы воры и разбойники, саботажники и контрабандисты. Если мы не можем захватить ферму, то сожжем ее дотла. Если имперцы, засевшие в нашей прекрасной древней крепости, не сдаются, мы обрушим ее им на головы. Если единственный способ прогнать лейавинцев — сделать эту землю непригодной для жизни, да будет так.
Мы хотим вернуть нашу родину, нашу жизнь, какой она была двадцать лет назад, но, если нам это не удастся, мы удовольствуемся иной целью. Мы хотим отомстить. С ухмылкой.
Айлейдские города Валенвуда (Хомфрей, уважаемый историк Университета Гвилим, 2Э 455)
Отчёт о Триумфальном заселении южных регионов дикими эльфами из Сиродила
… В этом месте следует назвать замечательные города Сейататара и айлейдское подземное поселение на месте современного Бравила. Эти города и валенвудские Хавен, Вудхарт и Сильвенар — все процветали благодаря оживившейся торговле после воздвижения великой Башни Белого Золота в самом сердце Сиродила.
Особенно отметим Элден Рут, рядом с которым были построены университет и библиотека. Айлейды возвели свой город внутри и вокруг того, что называлось Элденским Древом или Первым Древом, от которого, как верят многие, произошли все деревья Валенвуда.
Города Хавен и Вудхарт были полностью уничтожены во время набега маормеров, которых совершенно не заботили передовые идеи и просвещённость валенвудских альдмеров. Вторгнувшись внутрь континента, они уничтожили не только анклав Элден Рута, но и само Великое Древо. Каким же гнусным племенем надо быть, чтобы разрушить и разграбить такое великолепие?
Вполне возможно, что маормеры нарушили альдмерские традиции расовой чистоты и перемешались с какими-нибудь мерзкими дикими племенами Пьяндонеи. Единственно этим можно объяснить их варварство и отсутствие уважения к великой айлейдской культуре.
Айлейдские надписи и их перевод (Рейлис Энайн)
Следующие надписи были с предельной аккуратностью переписаны и расшифрованы, результаты многолетних исследований отражены здесь.
Ав молаг аниаммис, ав латта маджика.
"Из огня — жизнь, из света — магия."
Барра агеа ри соу каран.
"Носи знания как броню."
-
Агеа хэйлиа не джоране эмеро лалориа.
"Мудрость, познанная через боль — надежный проводник в темные времена (буквально, "Ужасная мудрость никогда не предаст своего владельца").
Ноу альдмерис матмелди адмиа ауран гандра сепредиа ав реллайс йе брелиайс йе варлейс.
"Наши сосланные эльфийские предки слышали приветствия мира в реках, буковых деревьях и звездах" ("Матмелди" буквально означает "из-дома-изгнанные").
Сунна йе суннабе.
"Благословляй и благословен будешь".
Ва гарлас агеа, гравиа йе гориа, латтиа маллари ав малату.
"В пещерах знания, страшных и темных, сияет золото истины".
Вабриа френса, са белле, са бауне, амаралдане альдмерис адонеи.
"Пенящаяся волна, такая грозная, такая мощная, возвещает о прибытии благородных эльфов".
Алдуин есть и он не Акатош (Тромгар Желензоголовый)
А мой папа всегда говорил — имперцы все идиоты!
Поэтаму я пишу эту книгу. Я неписал книгу раньше и не думаю что буду писать книги ищераз. Но иногда норд должен сказать и норд должен сделать. И я должен всенаписать правильно про бога Акатоша и дракона Алдуина. Они неодно и тоже, мне все равно что говорят имперцы или что они хотят чтобы это было так.
Мой папа никогда шибко недумал про богов, но мама да. Она молилася всем Богам и научила мне многим вещам. Так что я знаю про Акатоша много. Уж не меньше чем имперци. Я знаю что он первый бог который принял форму в Изначальном Месте. И я знаю что он в форме дракона.
Мой папа даже расказывал мне о Мартыне Септиме и что случилось когда открылись ворота Обливиона. Септим стал духом Акатоша и убил Мерунесдагона. Незнаю как вам но мне нравится дракон который победил Принца Разрушения.
Теперя вы, надеюсь все панимаити. Акатош хороший. Все норды это знают и даже имперцы и прочые. А Алдуин разви хороший? Нет и есчо раз нет! Алдуин злой до мозгакастей. Ну и значытца нимогут Алдуин и Акатош быть одинм и темже.
Я вырос в Скайриме и все эти расказы знаю. Папа расказывал мне, ему расказывал его папа которому расказывал его папа и еще дальше. И один из расказов был про алдуина. Но он не Акатош. Он другой дракон, злой дракон.
Я думаю что Акатош какойто духовный дракон когда он вооще хочет быть драконом (а не богом который живет в месте с другими богами как Абливион). А Алдуин настоящий дракон с чешуей и зубами и хвастом длинеее чем Белая река. И было время когда Алдуин пытался захватить весь Скайрим с другими драконами. Но магучиы герои его всетаки убили, Алдуина и его вся история закончилась.
Ну я спрашиваю — это что, похоже на Акатоша? Нет, друзья. Это непохоже.
И поэтому я Тромгар Железноголовый твердо говою что, со всею убижденнностию, что Алдиун есть и он не Акатош!!
Алик'р: Вторая эра (Энрик Мильрес)
Вероятно, я никогда бы не отправился в пустыню Алик᾽р, не встреть я Велтана в маленькой таверне Сентинеля. Велтан — редгардский поэт, стихи которого я читал, но только в переводе. Он пишет исключительно на старом языке редгардов, не на тамриэлике. Однажды я спросил его об этом.
«В тамриэльском языке божественно вкусный нежнейший продукт из молока обозначается словом… сыр, — ответил Велтан, и широкая улыбка осветила его тёмное, как сажа, лицо. — На старом редгардском это будет млуо. Скажи, если бы ты был поэтом, свободно пишущим на обоих языках, какое слово ты бы выбрал?»
Я типичный городской житель, я пересказывал ему городские толки и сплетни и слухи о коррупции, я рассказывал о безумстве жарких ночей, о культуре и упадке нравов. Он слушал меня с благоговейным вниманием — я говорил про мой родной город: беломраморный Имперский город, каждый житель которого преисполнен чувства собственной значимости из-за соседства с императорской особой и безопасности, и чистоты улиц. Порою говорят, что на бульварах Имперского города нищие живут как во дворце. Под ароматный эль я потчевал Велтана рассказами об оживлённом рынке Риверхолда, о тьме, накрывшей Морнхолд, об изъеденных плесенью виллах Лилмота, об удивительных и опасных переулках Хелстрома, о великолепии широких улиц благородного старинного Солитьюда. Всему этому он изумлялся, переспрашивал и комментировал.
«А я чувствую, что знаю твою родину, пустыню Алик᾽р, по твоим стихам, хотя я ни разу не бывал там», — сказал я ему.
«О, нет. Стихи помогут подготовиться к визиту лучше любого путеводителя, но не смогут описать Алик᾽р. Но если ты желаешь познать Тамриэль и стать истинным гражданином мира, ты обязан посмотреть и прочувствовать пустыню наяву».
Больше года ушло у меня на то, чтобы уладить все дела, накопить денег (это было самое сложное) и оставить городскую жизнь ради пустыни Алик᾽р. В дорогу я захватил несколько книг со стихами Велтана.
Эти первые шесть строк из книги моего друга «О вечности праха» дали мне первое впечатление о пустыне Алик᾽р, хотя едва ли оно было правильным. Но моё скупое перо не сможет передать суровости, грандиозности, сиюминутности и непреходящести Алик᾽ра.
Все границы между народами и владениями, что есть на земле, растворяются в движущихся по пустыне песках. Никогда не скажешь точно, в Антифиллосе ты или в Бергаме, и мало кто из местных жителей сможет подтвердить вам это. Они все — и я сам проникся этим — мы все просто в Алик᾽ре. Нет. Мы все часть Алик᾽ра: так будет точнее по философии народа пустыни.
Священное пламя, о котором писал Велтан, я увидел самым первым своим утром в пустыне: бескрайняя красная мгла, которая явилась, казалось, из самых мрачных глубинных тайн Тамриэля. Она исчезла задолго до полудня, и я увидел города Велтана. Руины Алик᾽ра вставали из песка, откопанные порывом сильного свободного ветра — но только для того, чтобы пришедший следом ветер засыпал их. Ничто не вечно в пустыне, и ничто не исчезает навсегда.
В дневную жару я обычно прятался в шатре, размышляя о главном качестве редгардов, которое заставляет их жить на этой первобытной и вечной земле. Они прирождённые воины — поодиночке даже лучше, чем сообща. Лишь то для них ценно, за что им приходится сражаться. Никто не пытается отнять у них пустыню, но Алик᾽р сам по себе грозный противник. И битва продолжается. Это война без ненависти, это священная война в самом прямом значении этих слов.
По ночам я мог созерцать пустыню во всей её сравнительной безмятежности. Но безмятежность эта обманчива. Сами камни Алик᾽ра излучали свет и тепло, источником которых не было ни солнце, ни луны Джоун и Джоуд. Сила камней проистекала из биения сердца самого Тамриэля.
Два года я провёл в пустыне Алик᾽р.
Я вернулся в Сентинель, откуда и пишу. Идёт война с Эбонхартским Пактом и Альдмерским Доминионом. Все мои приятели поэты, писатели и художники подавлены тем, что алчность и гордыня охватила людей и вовлекла их в битву. Дошли до дна, это трагедия. Словами старого редгарда — айсея — полное падение.
Между тем я не могу печалиться. В славные годы, проведённые мной в Алик᾽ре, мне довелось увидеть вековечные камни, которые переживут всех людей. Я составил собственный взгляд на неуловимую и исчезающе прекрасную, неизменную и равно переменчивую землю. Вдохновение и надежда, как камни пустыни — вечны… в отличие от людей.
Алмалексия и грязевой краб
Старинная данмерская сказка
Жил-был грязевой краб, который сильно страдал. Он хромал, его мучил сухой кашель, помятый панцирь давил и причинял боль. Он всё время чувствовал себя изнурённым и всем, кто мог слышать его, жаловался, что наверняка скоро умрёт.
Шалк отломил от своего панциря кусочек и предложил его грязевому крабу. «Возьми, краб, попробуй скрепить свою ногу», — посоветовал он.
«Нет-нет-нет! — отвечал грязевой краб. — Я уже пытался, но ничего не получилось».
«Краб, — сказал алит, — давай я стукну тебя по панцирю? Он расколется, и давление немного ослабнет».
А грязевой краб ему отвечал: «Ты пытаешься обмануть меня, алит! Ты просто хочешь полакомиться лёгкой закуской!»
Алмалексия, странствовавшая в тот день по земле, услышала эти разговоры и явилась в долину в обличье скромного гуара.
«Краб, — сказала она, — выпей это средство от горла, которое я сделал для тебя».
«Ты не целитель, гуар! Лучше страдать от боли, чем рискнуть и принять сомнительное лекарство», — отвечал грязевой краб.
И тогда Алмалексия предстала перед животными в своём истинном виде, от чего те застыли в изумлении. «Краб, — сказала она, — многие существа предлагали тебе помощь, но ты отказался. Ты слишком любишь жаловаться, ты никогда не исцелишься».
Так Алмалексия учит нас, что нельзя помочь тому, кто не желает этого сам.
Алхимия для моего ученика
Мой дорогой ученик, ты уничтожил слишком много моих алхимических запасов, чтобы остаться безнаказанным. Моя собственная наставница ни за что не потерпела бы такой ужасающей некомпетентности! «Не может выучить инструкцию! — сказала бы она. — Уткнись в книгу!» — сказала бы она. К счастью для твоих перспектив, намного дешевле написать это простое руководство, чем восполнить потерю еще одного бочонка редкого растворителя.
Если ты потеряешь это руководство — а я не сомневаюсь, что потеряешь — не отчаивайся. Я употребил твою годовую стипендию на печать множества экземпляров этой книги и повсеместное их распространение. Рано или поздно такая будет на каждом алхимическом столе Тамриэля.
Ты уже знаешь, что основа каждого зелья — растворитель. Если бы ты хоть когда-нибудь внимательно слушал мои лекции, то знал бы, что лучший растворитель — это чистая вода из естественного источника. Чистота воды определяет качество зелья, поэтому лучшие источники — природные ключи.
Я должен ещё раз подчеркнуть необходимость свежих источников воды. Помнишь тот случай с целебным снадобьем? Нельзя просто взять и окунуть фляжку в застойную заводь, океанскую бухту или в реку ниже по течению от сыромятни. Полагаю, что ты можешь найти бутылки с чистой водой в городе, но гораздо лучше сделать работу самому.
Кстати, твой растворитель, набранный из дождевой бочки, никогда не будет работать. Тебе следует немедленно прекратить свои эксперименты.
Алхимия — это наука о комбинациях. Растворители — основа зелья, а реагенты — это активные ингредиенты. Каждый реагент обладает четырьмя уникальными свойствами. У меня нет желания еще раз объяснять тебе принципы квадратичной амальгамации, но попробуй запомнить основы: соединяй подобное с подобным.
Впредь ты должен искать все реагенты в природе, а не в моей лаборатории! Запомни, что искать надо растения и грибы. Только растения и грибы! Ни при каких обстоятельствах ты не должен отступать от этого правила. «Беличий порошок» был мерзостью, противной Восьми.
Кроме того, напоминаю тебе как следует чистить ступку и пестик после использования.
Принеси растворитель и два реагента в любую алхимическую лабораторию. Еще раз должен подчеркнуть тот факт, что необходимы разные реагенты. Смешивая анхузу с анхузой, ты не получишь ничего, кроме мерзкой на вкус водицы.
Когда найдёшь всё, что нужно, смешай это и приготовь своё зелье. Реагенты в комбинации положительных особенностей произведут полезные зелья, в то время как отрицательные комбинации причинят вред любому глупцу, который употребит их внутрь. Но если никакие из особенностей твоих реагентов не совпадают, ты потеряешь и растворитель, и реагенты.
Экспериментируй с различными реагентами, смотри, какие получаются зелья. Я предоставляю тебе самостоятельно определить их особенности, но напоминаю, что, съедая реагент, ты узнаешь его основную особенность. Только смотри не объешься!
Пока не забыл — неужели ты думал, что я не узнаю, что ты доел корень Нирна? Я слышал, как стучат твои зубы, да и сияние ночного горшка никак не спрячешь.
Только когда ты овладеешь основами алхимии, ты можешь задуматься об усложнении процесса. Путём осторожных изысканий ты можешь научиться подавлять негативные особенности в процессе изготовления зелий, варить несколько зелий из простого набора реагентов, или даже подмешивать дополнительные реагенты, чтобы получить более могущественные зелья!
Но пока что твоя цель — «не отравить себя», и это главное, чего я от тебя жду.
Амулет Королей (Венегрус Монона)
Железной рукой правила центральным Тамриэлем в начале Первой эры могущественная эльфийская раса, называемая айлейды или средиземные высокие эльфы. Высокомерные и надменные айлейды полагались на своих покровителей, коварных лордов даэдра, что снабжали их армиями даэдра и нежити. В союзе с этими бесстрашными колдовскими армиями айлейды беспощадно расправлялись с юными людскими расами, уничтожая их или превращая в послушных прихотям рабов.
Св. Алессия, первая в линии Сиродилов, от лица всех страдающих людей обратилась с зовом о помощи к Акатошу, Богу-Дракону времени, правителю благородных аэдра. Акатош, с состраданием взиравший на тяжелое положение племени людского, пожертвовал драгоценной кровью из собственного сердца. Он благословил кровью драконов Св. Алессию и завещал, что до тех пора пока род Алессии останется верен крови дракона, Акатош будет держать запечатанными врата в Обливион, дабы не допустить армии даэдра и нежити помогать врагам — айлейдам, чтящим лордов даэдра.
В знак этого соглашения, Акатош дал Алессии и ее потомкам Амулет Королей и установил вечные Драконьи огни в Имперском городе. Поэтому и стала Алессия первой драгоценностью в Сиродильском Амулете Королей. Драгоценность эта — красный алмаз в центре Амулета. Символ Империи, ставший затем символом династии Септимов. Он окружен восемью другими камнями по числу божеств.
До тех пор пока Империя чтит Акатоша и иже с ним, а наследники Алессии носят Амулет Королей, Акатош и его божественные соратники будут поддерживать нерушимость барьера между Тамриэлем и Обливионом, так что смертные могут не бояться разорительного нашествия орд, призванных лордами даэдра.
Но если в Империи ослабнет приверженность Девяти божествам, или кровь потомков Алессии оскудеет, тогда падут барьеры между Тамриэлем и царствами даэдра, и смогут тогда поклонники даэдра призвать существ иного мира на горе людским расам.
Анналы Драконьей стражи 2800–2819
2801: Император Кастав вновь приказал Драконьей страже похитить молодых воинов в Маркарте и Хролдане, дабы убедиться, что ярлы выполняют нормы по рекрутам. Официальный протест нашего Мастера был как всегда отклонен. Это еще больше осложнит наши взаимоотношения с местным населением, хотя на деле "пленники" живут и обучаются вместе с остальными послушниками.
2804: Когда началось Винтерхолдское восстание, наш Мастер отказалась выполнять приказ, предписывавший отправить Драконью стражу на помощь в подавлении восстания. Император повелел отрезать нам пути снабжения, однако мы договорились с местным населением Предела и перешли на самообеспечение. Грандмастер поддержал действия нашего Мастера на том основании, что приказ противоречил Клятве Верности.
2805: Храм в осаде. В Винтерхолд отправили неразумного Калиэна, и тот разграбил город. Недаром его отказались принять в Драконью стражу. Но здешний народ не отличает одних акавирцев от других. Все годы, ушедшие на построение доверительных отношений с народом Скайрима, пропали даром.
2806: Мы узнали о том, что Реман II (благословенно его имя) взошел на престол, когда с Храма сняли осаду. Мы предоставили почетный караул для первого визита Императора в Скайрим, и престиж Храма значительно возрос.
2809: До нас дошли сообщения о драконе на востоке. Немедленно были отправлены разведчики, и те обнаружили его следы, однако дракон скрылся при нашем приближении. Уцелевшие твари стали весьма осмотрительны.
2812: Мы наконец-то получили санкцию Императора на возведение Стены Алдуина. Прибыли ремесленники из Храмов по всей империи и взялись за этот грандиозный труд под руководством нашего Мастера, как тому и надлежит быть, ибо в знаниях о драконах она превосходит всех.
2813: Работа над Стеной Алдуина продвигается. Мастер отстранила от работ ряд ремесленников (из западного Храма, который не требуется называть — его насельники прекрасно всем известны своей горделивой спесью), что замедлило работы, однако мы не должны делать никаких уступок. Стена Алдуина — наш дар тем, кто придет после нас.
2815: Грандмастер посетил летом Храм, дабы осмотреть, как продвигается работа над Стеной. К нему поступали жалобы о расходах (не приходится сомневаться, откуда), однако Стена так впечатлила его даже в незавершенном виде, что он вручил нашему Мастеру грамоту на истребование средств с императорской печатью. Больше задержек не будет!
Дальнейшие сообщения о драконах на востоке, подтвердить которые не удалось.
2818: Благоприятный год. Стена Алдуина закончена, дракон обнаружен и убит, а Император Реман II лично прибыл, чтобы официально открыть Стену. Кровавую Печать торжественно освятили в присутствии всего состава Драконьей стражи Скайрима — это великая честь, которой не каждый Храм может похвастаться.
Аннуад с комментариями
Сначала были братья: Ану и Падомай. Они пришли в Пустоту, и начался отсчет Времени.
Пока Ану и Падомай бродили по Пустоте, переплетение Света и Тьмы создало Нир. И Ану, и Падомай были восхищены ее появлением, но она полюбила Ану, и Падомаю пришлось оставить их.
Нир забеременела, но прежде чем она родила, вернулся Падомай и открыто признался Нир в любви. Она сказала ему, что любит только Ану, и Падомай в ярости избил ее. Вернулся Ану, сразился с Падомаем и изгнал его за пределы Времени. Нир родила Создание, но вскоре умерла от побоев, которые нанес ей Падомай. Ану, оплакивая ее, спрятался в солнце и заснул.
А в это время жизнь развивалась и процветала в двенадцати мирах созидания. Прошло много веков, и Падомай вернулся. Он увидел Создание и возненавидел его. Он взмахнул мечом, и двенадцать миров вздрогнули. Ану проснулся и вновь сразился с Падомаем. Ану вышел победителем из длинного и яростного боя. Он отбросил тело брата, которого считал мертвым, и попытался спасти Создание, собрав остатки 12 миров и сотворив из них один — Нирн, мир Тамриэля. Пока он это делал, Падомай встал и нанес последний удар брату в грудь. Ану схватил брата, и они оба упали за границы Времени. На этот раз навсегда.
Из крови Падомая возникли Даэдра. Из крови Ану возникли звезды. Из смешанной крови их обоих возникли Аэдра (отсюда их добрые и злые наклонности и их близость к земным делам).
В мире Нирн царил хаос. Изо всех двенадцати миров Создания выжили только Эльнофей и Хист. Эльнофеи — это предки Людей и Меров. Хист — деревья Аргонии. Изначально на Нирне был один материк, океанов не существовало.
Большая часть Эльнофеев на Нирне относительно не пострадала. Эльнофеи были предками Меров. Эти Эльнофеи укрепили свои границы, чтобы оградиться от хаоса, и попытались жить так, как жили раньше. Эльнофеи, которые прибыли на Нирн позже, разбрелись по останкам погибших миров. В конце концов, эти кочевники нашли скрытую страну Эльнофеев и были шокированы роскошной жизнью своих сородичей. Кочевые Эльнофеи рассчитывали на гостеприимность, но на них смотрели, как на отбросы. По неизвестной причине началась война. Оседлые Эльнофеи сохранили знания и силу своих предков, в то время как Кочевники рассчитывали на свое численное преимущество и выносливость. Война преобразила Нирн. Земли были затоплены новыми океанами, и появились континенты (Тамриэль, Акавир, Атмора и Йокуда). Страна оседлых Эльнофеев стала Тамриэлем. Оставшиеся кочевники были разделены на 3 оставшихся континента.
За многие поколения Эльнофеи из Тамриэля стали Мерами (Эльфами):
Двемеры (Подземные существа, которых иногда называют Гномами)
Кимеры (Изменившиеся существа, которые позже стали Данмерами)
Данмеры (Темные или Проклятые существа, Темные Эльфы)
Босмеры (Зеленые или Лесные существа, Лесные Эльфы)
Альтмеры (Старшие или Высшие существа, Высокие Эльфы).
На других континентах Эльнофеи-кочевники стали Людьми: Нордлингами из Атморы, Редгардами из Йокуды, и Цаэски из Акавира.
Хист занимали нейтральную позицию в войне Эльнофеев, но большая их часть все равно была уничтожена. Некоторые выжили в Тамриэле и сохранились в Чернотопье, но и этот мир был частично затоплен морем.
В конце концов, люди вернулись в Тамриэль. Первыми были Нордлинги во главе с легендарным Исграмором, они колонизировали северное побережье. Это было еще до того, как появилась письменность. До нас дошли рукописи лишь времен правления Короля Гаральда, тринадцатого короля Нордлингов. Так закончилась Мифическая Эра.
Аптека Дрожащих островов (Синда Аматиус)
Много, много штучек.
Сырых штучек и сухих штучек. Растения, животные, камни, небеса, деревья, люди и эльфы — все готовы подарить эти великолепные штучки.
Так много прекрасных штучек для зелий. Все они мечтают, чтобы их использовали — ожидают, когда их сорвут и пустят в дело. "Растолки меня! Возьми мою эссенцию и обрати меня во что-нибудь новое, что-нибудь восхитительное!" — взывают они ко мне.
Я отдала свою жизнь поискам чудесных штучек на Тамриэле, и теперь они лежат передо мной. Царство Безумного Бога, опасное и манящее, таит так много нового, что я трепетала от нетерпения. Я прерывалась только, чтобы сделать записи о том, что нашла, — важно ничего не забыть в будущем, когда я буду проводить часы, исследуя, смешивая и совершая открытия.
Ученик алхимика обнаружит, что костный мозг кавардаков и плавники скейлонов в смеси дают смертоносный яд, поражающий отравленного в самое сердце и причиняющий страшный вред его здоровью. Мне пришлось немало повозиться с сырым мясом и сухими костями, чтобы выяснить это, но то, что я нашла, меня радует.
Огненные грибы и эссенция атронахов из плоти могут быть смешаны даже новичком, чтобы нейтрализовать этот яд. Любой может испить зелье, приготовленное их этих двух компонентов, и снова ощутить себя здоровым. Эксперт может обнаружить, что вместо того, чтобы с риском для себя добывать ингредиенты из монстров, можно использовать растения — кричалки.
Для пополнения запасов магии (а где бы я была сейчас без магии?) ихор элитры может быть смешан новичком с усыхающей луной, специалист может предпочесть луне шипы. Исследователь Дрожащих островов, пускаясь в странствия, должен помнить о необходимости создания запаса этих веществ.
Язык алчущего — сам по себе являющийся чудом анатомии — может быть съеден, чтобы исцелиться от отравления, или смешан с усыхающей луной для лечения болезней. (Интересно было бы знать, какая зараза может быть столь опасна, чтобы в поисках лекарства от нее кто-то решился рискнуть жизнью, выйдя против алчущего…)
Мне было особенно приятно обнаружить, что эксперт-алхимик сможет получить зелье, парализующее врагов, смешав гнилые чешуйки и шляпки головы червя. Это подтвердило полезность извлечения ингредиентов из бессердечных, в прямом смысле этого слова, обитателей Островов.
Аргониане среди нас (Сил Ротрил)
Аргониане со своим ограниченным умом, целиком покрытые чешуёй, являются частью нашей повседневной жизни. В Морровинде и в соседних с ним районах их можно встретить в каждом городе, в каждом поселении. Они подают нам еду, одевают наших детей… Но кто они на самом деле?
Аргониане родом из региона, известного как Чернотопье. Это сырая мрачная земля, напитанная затхлыми болотными газами и кишащая насекомыми. У себя на родине аргониане сидят по зловонным болотам и поклоняются примитивным местным божкам. Со своей простенькой магией и неумелой армией ни разу не смогли они оказать достойного сопротивления людям или мерам с отважным сердцем.
Порядок на болотах был впервые установлен сиродильской армией в 1Э 2811, когда жестокосердным и своенравным воинам оказалось достаточно просто ступить на эту землю, чтобы покончить с властью местного короля — бандита из числа людей. После того как железная рука цивилизации добралась до аргониан, провинция поначалу служила тюрьмой. Самые отчаянные мерзавцы из Сиродила творили жесточайший произвол среди этих болот.
Почти шесть столетий назад тёмные эльфы познакомились с этой чешуйчатой расой рабов, но по-серьёзному мы занялись аргонианами на заре Второй эры, когда целые племена были вывезены в безопасный и благоприятный климат Вварденфелла, Стоунфоллза и равнины Дешаан. Мы дали им нормальную еду и привили культуру и цивилизацию. Мы скроили для них одежду, дабы прикрывать бесстыдство. Мы открыли им новый мир, в котором позволили учиться и работать. В благодарность за свою щедрость и великодушие мы так мало попросили у аргониан взамен! И представьте, даже не все из этих облагодетельственных тварей из вонючих мест испытывают к нам подлинную признательность.
В действительности, время нашего тесного взаимодействия закончилось всего несколько лет назад. Чудовищная болезнь, известная как Кнахатенский грипп, зародившаяся в самых глубинах болот, распространилась по всей этой земле. Ходили слухи, что наслал её аргонианский шаман одного из племён, и это был страшный бич для всех, кроме самих аргониан, выкосивший бессчётное число народу. И что самое трагичное, прочие расы начали страшиться аргониан как переносчиков чумы, и все наши попытки использовать их как исследователей земель каждый раз терпели неудачу.
Но конечно, в эти дни аргониане состоят вместе с нами в Эбонхартском пакте. Когда-то они просто прислуживали нам, но сейчас мы возвысили этих скромных рептилий и нашли в них опору. Они сильные и достойные участники нашего военного альянса и по-прежнему заботливые слуги в наших семействах.
Аргониане среди нас приносят нам пользу.
Аргонианская дева — традиции из уст в уста (Теленгер Искусник)
Недавно я побывал на постановке «Похотливая аргонианская дева». Похабная, восхитительная, полная намеков — я удивлен, что никогда ранее она не была представлена в подобном виде.
Согласно моим исследованиям, «Похотливая аргонианская дева» берет свое начало в длинной череде сказаний странствующих бардов — с несколько разнящимися названиями и декорациями, но всегда с одним и тем же сюжетом: невинная девушка уступает перед чарами властного женатого мужчины.
На юге иногда встречаются вариации «Похотливая босмерка» и «Две сахарные луны». В тавернах на севере и северо-западе я также слышал названия «Похотливая шорнхельмская щель», «Песчаное копье Алик’ра» и «Тесная девичья крепость».
В публичной постановке в каждого персонажа вдохнули жизнь. Если бы игра актеров не была столь превосходной, повествование могло бы показаться плоским и скучным. Кроме того, во время игры теряется словесная изящность, присущая бардам, таким как легендарный каджит Сказитель. Когда кошачий бард рассказывает о различных уловках мужчины заставить деву опуститься на колени, от желания узнать, что будет дальше, у слушателя учащается дыхание, а сердце колотится с бешеной скоростью.
На самом деле большая часть «Аргонианской девы» заимствуется из песен Сказителя (хоть это нигде и не указывается, я сразу же узнал его сочинения), в которых дева помогает мужчине с копьем, буханкой хлеба и пролитым кувшином кокосового молока.
К счастью, актеры данной постановки «Похотливой аргонианской девы» превосходны и своей игрой поднимают древнее сказание на новый уровень. Упоминание Копья Охотника развеселит даже самого угрюмого зрителя. А колесо сыра… по правде говоря, я не встречал ранее этого варианта, но он действительно хорош!
Сейчас эти книжки кажутся скучными и неинтересными. Однако я считаю, что они приятно удивят будущие поколения, которые отыщут в них легкомысленную отраду.
Аргонианский доклад (Вогин Джарт)
Книга первая
На небольшой, но престижной площади Имперского города расположилось здание Строительной комиссии лорда Ванека. Это простое и скромное здание славилось не красотой и архитектурными изысками, а несоразмерной протяженностью. Но все, кто спрашивал себя, что лорд Ванек нашел в этом безвкусном и некрасивом сооружении, держали эти вопросы при себе.
В 398-м году Третьей эры старшим клерком в этой комиссии служил Декумус Скотти.
Всего несколько месяцев назад этот скромный человек средних лет добился того, что комиссия лорда Ванека получила выгодный контракт — исключительное право на ремонт дорог Валенвуда, которые были разрушены во время Пятилетней войны. Это сделало его всеобщим любимцем, его обожали и управляющие, и клерки. Теперь он проводил свои дни, более или менее правдиво рассказывая о своих приключениях. Правда, он умалчивал, чем они закончились — ведь многие служащие комиссии попробовали жареную антраппу, подаренную Сильвенаром. А им вряд ли будет приятно узнать, что они питались человечиной.
Скотти не имел особых амбиций и не отличался трудолюбием, и поэтому его устраивало то, что лорд Ванек не дает ему никакой работы.
Всякий раз, когда лорд Ванек, толстенький, похожий на гнома человечек, встречался с Декумусом Скотти в конторе, он говорил ему: "Ты — гордость нашей комиссии. Так держать".
Поначалу Скотти волновало то, что он ничего не делает на работе, но время шло, и постепенно он успокоился и просто отвечал: "Спасибо. Рад стараться".
С другой стороны, ему нужно было думать о будущем. Скотти был уже немолод, и, хотя он получал приличное жалование за то, что ничего не делал, он понимал, что скоро ему придется уйти в отставку. "Было бы неплохо, — думал он, — если бы лорд Ванек решил отблагодарить меня за миллионы, которые принес Валенвудский контракт, и сделал бы меня партнером. Или, по крайней мере, выделил бы мне небольшую долю из этих денег…"
Декумус Скотти не умел просить о поощрениях такого рода — вот почему до своего ослепительного успеха с Валенвудским контрактом он был всего лишь жалким клерком. Скотти как раз набирался храбрости, чтобы поговорить с лордом Ванеком, как вдруг его сиятельство неожиданно сам проявил к нему интерес.
"Ты — гордость нашей Комиссии, — сказал коротышка и помолчал немного. — У тебя найдется свободная минутка в твоем плотном расписании?"
Скотти с готовностью кивнул и проследовал за лордом в его обставленный с имперским размахом кабинет, который, казалось, занимал целый гектар.
"Твое появление в комиссии — это дар Зенитара, — торжественно пропищал коротышка. — Знаешь ли, пока ты не появился здесь, мы переживали тяжелые времена. У нас были потрясающие проекты, но мы так и не смогли воплотить их в жизнь. Мы столько лет пытались улучшить дороги и другие пути сообщения в Чернотопье. Я поручил этот проект моему сподвижнику, Флесусу Тиджо, но с каждым годом торговля шла все хуже и хуже, несмотря на затраченные силы и средства. А теперь у нас есть твой невероятно прибыльный Валенвудский контракт, который существенно пополняет казну нашей комиссии. Думаю, ты заслуживаешь награды".
Скотти улыбнулся, и его улыбка источала бесконечную преданность и покорность.
"Я хочу, чтобы возглавил работу в Чернотопье".
Скотти содрогнулся, словно человек, вернувшийся из чудесного сна в жуткую реальность: "Милорд, я… я не могу…"
"Чепуха, — весело защебетал лорд. — Не волнуйся насчет Тиджо. Он будет рад уйти в отставку и жить на те деньги, которые я ему дам. Особенно учитывая тот факт, что этот проект в Чернотопье невероятно, просто чудовищно сложен. Это дело как раз для тебя, мой дорогой Декумус".
Скотти задвигал губами, пытаясь произнести слово "нет", но не смог выдавить ни звука. Лорд Ванек вытащил коробку с документами по Чернотопью.
"Ты быстро читаешь, — приободрил его Ванек. — Прочтешь все это по дороге".
"По дороге в…"
"В Чернотопье, конечно, — хихикнул коротышка. — Ты такой смешной малый. Где же еще ты узнаешь об этом проекте и о том, как его улучшить".
На следующее утро, даже не взглянув на пачку документов, Декумус Скотти отправился на юго-восток в Чернотопье. Для охраны своего лучшего сотрудника лорд Ванек нанял крепкого телохранителя — молчаливого редгарда по имени Майлик. Они скакали на юг по берегу реки Нибен, затем на юго-восток вдоль реки Серебрянки и дальше вглубь Сиродила, где у рек не было названий, а растения не были похожи на те, что росли в садах северной Имперской провинции.
Лошади Скотти и Майлика были связаны, чтобы Скотти мог читать. На осмотр окрестностей времени не оставалось, но Скотти понимал, что должен хотя бы поверхностно ознакомиться с тем, что комиссия делает в Чернотопье.
В коробке лежала огромная пачка документов за сорок лет. Первые из них относились к тем дням, когда богатый торговец лорд Кселлик Пинос-Ревина пожертвовал несколько миллионов на улучшение дорог между Гидеоном и Сиродилом. В то время путешествие по ним занимало три недели, невероятно долгое время, и поэтому рис и коренья, которыми торговал Пинос-Ревина, прибывали в Имперскую провинцию уже частично подпорченными. Пинос-Ревина давно умер, но другие инвесторы, в том числе сам император Пелагиус IV, заключали с комиссией контракты о постройке дорог и мостов, осушении болот и борьбе с контрабандистами, то есть обо всем, что могло содействовать развитию торговли. Судя по последним отчетам, теперь дорога занимала два с половиной месяца, и товары прибывали в пункт назначения совсем гнилыми.
Скотти заметил, что стоит ему оторваться от чтения, как ландшафт меняется. Всегда значительно. И всегда к худшему.
"Это Черный лес, сэр", — заметил Майлик, отвечая на невысказанный вопрос Скотти. Здесь было темно, вокруг росло много деревьев, и Декумус Скотти решил, что название выбрано верно.
А вопрос, который он хотел задать и, в конце концов, задал, был другим: "Что это за ужасный запах?"
"Топь, сэр", — ответил Майлик, когда они миновали очередной поворот, за которым показалась поляна. На ней стояло несколько зданий, построенных в тяжеловесном имперском стиле, который нравился лорду Ванеку и всем императорам, начиная с Тайбера. Вонь здесь стояла такая, что от нее слепило глаза и выворачивался желудок, как будто она была смертельным ядом. Тучи кроваво-красной мошкары размером с песчинку не улучшали вид.
Отмахиваясь от жужжащих насекомых, Скотти и Майлик подъехали к самому крупному зданию. Оказалось, что оно стоит на берегу большой черной реки. Скотти решил, что здание — офис по сбору налогов за переезд по белому мосту через реку, наполненную черной бурлящей водой. Это был красивый, яркий, прочный мост — Скотти не сомневался, что мост построила его комиссия.
Скотти постучал, и дверь открыл невзрачного вида чиновник. "Входите, входите быстрее! Закрывайте дверь, не впускайте мясных мух!" — крикнул он раздраженно.
Декумус Скотти содрогнулся: "Мясных мух? Они едят человеческую плоть?"
"Если ты достаточно глуп, чтобы стоять на месте и ждать пока они съедят тебя, — закатил глаза солдат. Одно из его ушей было наполовину объедено. Скотти взглянул на других солдат и заметил, что их тоже погрызли. У одного из них совсем не было носа. — Ну, так что тебе здесь нужно?"
Скотти рассказал им, зачем приехал и добавил, что они поймают больше контрабандистов, если выйдут за пределы поселка.
"Лучше подумай о том, как перебраться через мост, — фыркнул один из его собеседников. — Начинается прилив. Если не поторопишься, то застрянешь здесь дня на четыре".
Скотти показалось это абсурдом. "Разве может быть мост, который уходит под воду во время полноводья?" — удивился он. Но посмотрев солдату в глаза, Скотти понял, что тот не шутит.
Выйдя за пределы форта, он увидел, что обезумевшие от укусов насекомых лошади сорвались с привязи и несутся к лесу. Маслянистая речная вода уже подступала к настилу моста. Скотти подумал, что он совсем не против подождать четыре дня, но Майлик уже бежал по доскам.
Скотти бросился за ним, задыхаясь. Сейчас он был не в лучшей форме. Впрочем, в хорошей форме он не был никогда. Коробка с документами оттягивала ему руки. На полпути он остановился, чтобы перевести дух, и вдруг обнаружил, что не может двинуться с места. Его ноги прилипли к мосту.
Черная жижа, которая текла в реке, была густой и крепко приклеила ноги Скотти к доскам. Скотти пришел в ужас. Он поднял голову и увидел, как Майлик прыжками несется по мосту, приближаясь к зарослям камыша на другой стороне реки.
"На помощь! — закричал Скотти. — Я застрял!"
Майлик даже не обернулся: "Я знаю, сэр. Вам нужно сбросить вес".
Декумус Скотти знал, что весит на на пару-тройку фунтов больше чем нужно. Он давно собирался начать есть меньше и больше заниматься физическими упражнениями, но намерение сесть на диету вряд ли помогло бы ему в этих обстоятельствах. Нельзя было терять ни секунды, и внезапно Скотти осознал, что редгард имел в виду коробку с документами. Ведь сам Майлик бросил все припасы, которые нес с собой.
Вздохнув, Скотти бросил коробку в жижу и почувствовал, что доска под ним чуть-чуть приподнялась — как раз достаточно, чтобы он смог освободиться. Перепуганный Скотти с невиданным проворством запрыгал вслед за Майликом, стараясь снова не попасть в черную жижу.
Через сорок шесть прыжков Декумус Скотти вбежал в заросли камыша и оказался на твердой земле Чернотопья. Позади себя он услышал булькающий звук — и мост, и коробка с важными документами комиссии скрылись под слоем черной жижи.
Книга вторая
Декумус Скотти, изможденный бегом, выбрался наконец из грязи. Его лицо и руки были покрыты мошкарой. Оглянувшись на Сиродил, он увидел, как мост исчез в черной массе реки, и понял, что не сможет вернуться, пока через несколько дней вода не схлынет. В липкой глубине сгинули все его бумаги. Теперь, чтобы найти связного в Гидеоне, ему следовало полагаться только на собственную память.
Майлик все шел и шел вперед, прямо через камыши. Без особенного успеха шлепая то одного комара, то другого, Скотти спешил за ним.
"Нам повезло, сэр", — сказал редгард. Эта фраза показалась Скотти совершенно неуместной, пока он не посмотрел туда, куда указывал палец редгарда: "Вот он, караван".
Двадцать одна ржавая, забрызганная грязью телега из полусгнивших досок с шатающимися колесами увязла в жидкой грязи. Толпа аргониан с серыми глазами и серой кожей, обычные мрачные чернорабочие, которых можно встретить по всему Сиродилу, собралась у одной из телег, что стояла в отдалении от остальных. Подойдя поближе, Скотти и Майлик обнаружили, что эта телега была нагружена черными ягодами, настолько прогнившими, что их едва можно было узнать. Содержимое повозки больше напоминало дурно пахнущий кисель.
Да, караван направлялся в Гидеон, и, как сказали Скотти аргониане, он мог отправиться с ними после того, как они закончат разгружать ягоды.
"Давно ли они были собраны?" — спросил Скотти, разглядывая омерзительную поклажу.
"Их конечно же собирают в месяц Последнего зерна", — сообщил ему аргонианин-возница. Но поскольку стоял уже месяц Заката солнца, ясно было, что ягоды находились в пути более двух месяцев.
Скотти своими глазами увидел, что здесь есть большие проблемы с перевозками, но, в конце концов, именно их решением ему и предстояло заняться как представителю Строительной комиссии лорда Ванека.
Еще примерно час ягоды лежали на солнце, пока повозку оттаскивали, те, что были спереди и сзади от нее, сцепляли вновь, а затем впрягали в эту повозку лошадь из головной части каравана. Рабочие едва шевелились, и Скотти решил использовать время, чтобы пройти вдоль процессии и поговорить с новыми попутчиками.
В четырех телегах были устроены скамьи для тех, кто не мог ехать верхом. Все повозки были нагружены зерном, мясом и овощами в разной стадии разложения.
При караване находились шесть рабочих-аргониан, три имперских купца, так искусанные мошкарой, что их кожа казалась покрытой чешуей, как у аргониан, и трое людей в капюшонах, судя по светящимся в полумраке красным глазам, данмеров. Все они везли свои товары по Имперскому торговому тракту.
"И это дорога?" — воскликнул Скотти, глядя на простирающиеся перед ним бесконечные поля тростника, который доходил ему аж до подбородка.
"По крайней мере, это твердая почва, — пожал плечами один из данмеров. — А лошади могут есть тростник. Мы иногда выжигаем его, но он всегда вырастает снова".
Наконец, караванщик дал сигнал к отправке, и Скотти занял место в третьей телеге вместе с остальными имперцами. Он осмотрелся и обнаружил, что Майлик в телегу не сел.
"Я согласился довести вас до Чернотопья и вывести назад, — сказал редгард, который устроился на камне посреди колышущихся тростников и лениво жевал морковь. — Я подожду здесь, пока вы не вернетесь".
Скотти передернуло, и не только потому, что Майлик пропустил почтительное обращение "сэр". Во всем Чернотопье не осталось ни одного знакомого ему лица. Однако караван медленно двинулся вперед, и на споры не осталось времени.
Ядовитый ветер дул вдоль торгового тракта, гоняя волны по морю тростника. Вдали маячили горы, но их очертания постоянно менялись, и Скотти понял, что это были всего лишь клубы пара и тумана. По земле пронеслись тени, и, когда Скотти поднял голову, он увидел, что их отбрасывают огромные птицы с длинными, похожими на пилы клювами по длине не меньшими, чем тела птиц.
"Крылобои, — пробормотал имперец по имени Чиро Гемуллус, сидевший слева от Скотти. Он был молод, но его, похоже, успела потрепать жизнь. — Как и все в этом проклятом месте, они сожрут тебя, если ты остановишься. Эти твари камнем рушатся вниз, откусывают от тебя сочный кусок, и возвращаются только тогда, когда ты почти загнешься от потери крови".
Скотти поежился. Он надеялся, что караван прибудет в Гидеон еще до заката. Но немного спустя он понял, что солнце находится не с той стороны каравана.
"Простите, сэр, — обратился Скотти к караванщику. — Мне показалось, что вы направляетесь в Гидеон?"
Караванщик кивнул в ответ.
"А почему мы тогда едем на север, хотя должны двигаться на юг?"
Ответом ему был тяжелый вздох.
Скотти поговорил с попутчиками и выяснил, что они тоже должны были попасть в Гидеон, но никто из них особенно не беспокоился насчет неожиданной петли, которую дала дорога. Сиденья были жестковаты для него, ведь он был уже немолод, но размеренный ход каравана и сонное колыхание тростника убаюкали Скотти, и он смежил веки.
Он проснулся в темноте, несколько часов спустя, не понимая, где он находится. Караван уже больше не двигался, и он лежал на полу под скамьей рядом с маленькими ящичками. Вокруг него переговаривались шипящие, щелкающие голоса на языке, которого Скотти не понимал, и ему пришлось выглянуть между чьих-то ног, чтобы посмотреть, что происходит.
Луны едва проглядывали сквозь густые клубы тумана, окружавшие караван, и Скотти не удавалось найти нужное положение, чтобы увидеть говорящего. На мгновение ему показалось, что серый караванщик говорил сам с собой, но тут влажная темнота зашевелилась и на свет выступили сияющие чешуйчатые фигуры. Сложно сказать, сколько их было, но они были огромные, темные, и чем дольше Скотти смотрел на них, тем больше деталей он мог разглядеть.
Когда он рассмотрел огромные пасти, заполненные острыми, похожими на иглы зубами, Скотти кинулся под скамью. Их маленькие черные глазенки еще не успели его заметить.
Ноги перед лицом Скотти задвигались и внезапно исчезли, когда их владельца схватили и вытащили из телеги. Скотти забился еще дальше, спрятавшись за ящиками. Он не слишком хорошо умел прятаться, но знал, как обращался со щитом, то есть догадывался, что если что-то есть между ним и врагом, то это уже хорошо.
Через несколько мгновений после того, как ноги исчезли из вида, раздался ужасный крик. А следом за ним и второй, и третий. Разными голосами, стеная и плача, люди кричали от боли, жуткой боли. Скотти вспомнил давно забытую молитву богу Стендарру и начал шептать ее.
Затем наступила тишина… непрочная тишина, которая сохранялась всего несколько минут, но Скотти они показались часами… годами.
И после этого телега вновь двинулась вперед.
Скотти осторожно вылез из-под скамьи и обнаружил там Чиро Гемуллуса, который дружелюбно оскалился.
"А, вот вы где, — сказал он. — Я думал, что наги вас забрали".
"Наги?"
"Омерзительные твари, — передернуло Гемуллуса. — Настоящие твари с ногами и руками, ростом в семь футов, а когда бесятся — то и все восемь. Они родом из внутренних болот, а здесь им не нравится, так что они становятся раздражительны. Вы богатенький имперец, так что вам они были бы рады".
Скотти никогда не считал, что он богат. Заляпанная грязью и пятнами одежда вряд ли дотягивала даже до среднего класса, и то в лучшем случае. "Зачем я им нужен?" — вслух подумал Скотти.
"Чтобы ограбить, конечно, — улыбнулся имперец. — И убить. Вы что, не заметили, что они сделали с остальными? — Гемуллус нахмурил брови, как будто его посетила какая-то мысль. — Вы ничего не прихватили из этих ящиков? Например, сахару?"
"О боже, нет", — Скотти скорчил гримасу.
Имперец с облегчением кивнул: "Вы, кажется, не очень-то быстро соображаете. В первый раз в Чернотопье, я так понимаю? О-хо-хо, хистовы сопельки!"
Скотти как раз собирался спросить Гемуллуса, что означает этот странный термин, когда хлынул дождь. Это был настоящий ад, отвратительно пахнущие желтоватые струи поливали караван под аккомпанемент далекого грома. Гемуллус решил натянуть над телегой тент и косился на Скотти до тех пор, пока тот не догадался помочь.
Скотти ежился не только от холодного душа с небес, но и от размышлений о составе той жидкости, которая изливалась на, и без того отвратительное, содержимое непокрытых телег.
Гемуллус улыбнулся, показывая куда-то в туман впереди: "Скоро просохнем".
Скотти никогда раньше не был в Гидеоне, но знал, чего ожидать. Большое поселение, подобное имперским городам, с имперской архитектурой и имперскими традициями, предоставляющее путникам все удобства.
Но впереди была всего лишь группка хижин, утопавших в грязи.
"И где же мы?" — спросил в замешательстве Скотти.
"Хиксиноуг, — ответил Гемуллус, произнося это странное имя с уверенностью. — Вы были правы. Мы ехали на север, вместо того, чтобы ехать на юг".
Книга третья
Декумус Скотти должен был прибыть в Гидеон, имперский город на юго-востоке Чернотопья, чтобы совершать коммерческие сделки на благо провинции от имени Строительной комиссии лорда Ванека и ее клиентов. Вместо этого он оказался в полузатопленной прогнившей деревушке под названием Хиксиноуг, где не знал никого, кроме контрабандиста Чиро Гемуллуса, переправлявшего наркотики.
Гемуллуса совершенно не смутило, что вместо юга торговый караван шел на север. Он взял у Скотти ведро с тродхами — маленькой хрусткой рыбкой, которую тот купил в деревне, и уплетал ее за обе щеки. Скотти хотелось, чтобы эти рыбки были уже зажарены или, по крайней мере, мертвы, но Гемуллус с улыбкой объяснил ему, что мертвые тродхи — это смертельный яд.
"Будь я там, где я должен быть, — недовольно сказал Скотти, закидывая в рот одно из бьющихся в страхе существ, — у меня было бы мясо, сыр и бокал вина".
"Я продаю лунный сахар на севере, а покупаю на юге, — ответил Гемуллус. — Тебе нужно мыслить шире, друг мой".
"Я веду дела только в Гидеоне", — посетовал Скотти.
"Ну, у тебя есть выбор, — сказал контрабандист. — Ты мог бы остаться тут. Большая часть деревень в Аргонии недолго остается на одном месте, и весьма вероятно, что через месяц-другой Хиксиноуг переместится к воротам Гидеона. Это, наверное, самый легкий путь".
"Но это слишком выбило бы меня из графика", — сказал Скотти.
"Другой вариант. Ты можешь опять присоединиться к каравану, — продолжил Гемуллус. — Может, тебе повезет и они пойдут в нужную тебе сторону, не застрянут в грязи и не окажутся перебиты нагами".
"Меня это не устраивает, — нахмурился Скотти. — Еще идеи?"
"Сядь на корни. Подземный экспресс, — оскалился Гемуллус. — Пошли".
Скотти пошел за Гемуллусом в рощу с деревьями, почти скрывшимися под зеленым мхом. Контрабандист смотрел себе под ноги, периодически ковыряя густую грязь, пока наконец, не нашел место, где из глубины поднимались большие маслянистые пузыри.
"Отлично, — сказал он. — Теперь самое главное — не паниковать. Экспресс понесет тебя к югу: это зимняя миграция. Как только увидишь вокруг красную глину, значит, ты у Гидеона. Просто не паникуй. Найди место, где вверх поднимается много пузырей. Это дыхательное отверстие, и через него можно выбраться наверх".
Скотти тупо посмотрел на Гемуллуса. "Этот человек несет полную ахинею", — подумал он.
"Чего?" — удивился контрабандист.
Гемуллус взял Скотти за плечо и поставил на место с пузырями:
"Стой тут".
Скотти начал быстро погружаться в грязь. В ужасе он уставился на контрабандиста.
"И помни, — напутствовал его Гемулус, — что пока не увидишь вокруг много красной глины, не дергайся. А потом выбирайся через пузыри".
Чем сильнее Скотти пытался выбраться, тем быстрее он погружался. Он уже погрузился в грязь по шею. Скотти продолжал смотреть на контрабандиста, не мог шевелиться и издавал странные звуки.
"Не паникуй, никто не собирается тебя есть. В животе у корневика можно прожить несколько месяцев", — спокойно сказал тот.
Скотти набрал в легкие побольше воздуха и закрыл глаза, погрузившись в грязь с головой.
Внезапно служащий Строительной комиссии почувствовал вокруг теплоту, которую совсем не ожидал. Открыв глаза, он обнаружил, что находится в какой-то полупрозрачной слизи, которая быстро движется, скользя сквозь грязь, как сквозь воздух, легко передвигаясь по сложной системе корней. Скотти почувствовал одновременно смятение и удовольствие, несясь с сумасшедшей скоростью через незнакомую тьму. Ему казалось, что он летит высоко в полуночном небе, а не скользит под топью в подземном экспрессе.
Взглянув вверх на массивные корни деревьев, Скотти увидел нечто, что двигалось рядом с ним. Восьмифутовое создание без рук, без ног, без костей, без глаз, без цвета и практически без формы скользило по корням. Внутри него виднелось что-то темное. Приблизившись, Скотти разглядел, что это аргонианин. Тот помахал ему, а омерзительная тварь, в которой он находился, немного сплющилась и помчалась вперед еще быстрее.
При виде этой картины в уме Скотти начали проявляться слова Гемуллуса. "Зимняя миграция", "дыхательное отверстие", "тебя переваривают" — эти фразы зазвучали в его мозгу, и он лихорадочно попытался взглянуть на ситуацию c другой точки зрения. Но с другой точки зрения взглянуть не получалось. Только что он ел живую рыбу, а теперь дал съесть себя. Его проглотил червь.
Скотти потерял сознание.
Он приходил в себя постепенно. Ему снился чудный сон, в котором он находился в теплых объятиях женщины. Улыбаясь, он открыл глаза, и реальность обрушилась на него.
Червь все также слепо несся вперед, скользя по корням, но это уже не было похоже на полет по ночному небу. Теперь его окружение напоминало небо перед рассветом, оно было красным и розовым. Скотти вcпомнил о словах Гемуллуса о красной глине, которая находится недалеко от Гидеона. Теперь ему нужно было найти пузыри.
Пузырей нигде не было. Хотя внутри у червя было все также тепло и удобно, Скотти показалось, будто земля давит на него. "Не паниковать!" — говорил Гемуллус, но одно дело услышать совет, а другое — последовать ему. Скотти начал извиваться, и червь стал двигаться быстрее из-за давления изнутри.
Вдруг Скотти увидел маленькую череду пузырьков, поднимающихся из подземного потока сквозь грязь и корни на поверхность. В тот момент, когда корневик проносился мимо, Скотти рванулся вверх, разрывая тонкую кожу червя. Пузыри потянули Скотти к поверхности, и, не успев моргнуть глазом, он вынырнул в красной водянистой грязи.
Два серых аргонианина стояли рядом под деревом, держа в лапах сеть. С вежливым любопытством они посмотрели на него. В их сети трепыхались несколько покрытых мехом тварей, похожих на крыс. Когда он заговорил с ними, с дерева свалилась еще одна, и хотя Скотти раньше не слыхал ни о чем подобном, он понял, что это охотники.
"Извините, — весело сказал Скотти. — Не подскажете, где находится Гидеон?"
Аргониане представились как Рисующее Пламя и Пучок Свежих Листьев и посмотрели друг на друга, размышляя, как им лучше ответить.
"А кого вы ищете?" — спросил Пучок Свежих Листьев.
"Это, кажется… — припоминал Скотти свои давно пропавшие записи о своих людях из Чернотопья в Гидеоне. — Кажется, аркейн Правая Ступня… Камень?"
"За пять золотых мы покажем дорогу. На восток. Тут плантация к востоку от Гидеона. Очень хорошая", — ответил Рисующее Пламя.
Скотти подумал, что это лучшая сделка за последние два дня, и дал Рисующему Пламени пять септимов.
Аргониане отвели Скотти на грязную тропу, проходившую через тростники, и скоро он увидел голубые просторы Топальской бухты. Он разглядел величественные поместья, обнесенные стеной, где повсюду росли ярко-малиновые цветы, и сам удивился, подумав: "А это красиво!"
Дорога шла вдоль быстрого ручья, текущего на восток от Топальской бухты. Ему сказали, что это река Онкобра. Она уходит в самые темные места Чернотопья, вглубь провинции.
Проходя мимо ворот последних плантаций у Гидеона, Скотти увидел, что поля здесь в большинстве своем были запущены. На них лежали полегшие колосья, деревья в заброшенных фруктовых садах стояли без листьев. Рабы-аргониане, работавшие на полях, выглядели тощими и слабыми, почти полумертвыми. Они больше напоминали призраков, чем живых существ.
Спустя еще два часа ходьбы поместья выглядели все еще пристойно, по крайней мере, с большого расстояния, дорога была все еще крепкой, хоть и поросшей сорняками, но Скотти разнервничался. Его напугали работники на полях и состояние местного сельского хозяйства, а местность больше не казалась привлекательной. "Сколько еще?" — спросил он.
Пучок Свежих Листьев и Рисующее Пламя посмотрели друг на друга так, будто спрашивали и не их вовсе.
"Аркейн на востоке? — произнес Пучок Свежих Листьев. — Далеко или близко?"
Рисующее Пламя уклончиво пожал плечами и сказал: "За пять золотых покажем тебе путь. Просто на восток. Там. Плантация. Превосходная".
"Да вы понятия об этом не имеете, так? — закричал Скотти. — Почему же вы сразу не сказали об этом, чтобы я мог спросить кого-нибудь другого?"
За повором впереди послышался топот копыт. Лошадь приближалась.
Скотти пошел навстречу, чтобы поприветствовать наездника и не увидел, как из когтистой лапы Рисующего Пламени сверкнула молния. Ледяное прикосновение к позвоночнику наполнило тело Скотти невероятной тяжестью. Он был парализован.
При проклятии паралича обездвиженная жертва продолжает видеть и думать, хотя тело и не повинуется ей. И Скотти мысленно выругался: "Вот черт!"
Рисующее Пламя и Пучок Свежих Листьев, без сомнения, были, как и большинство простых рабочих, сведущи в магии иллюзий. И они не были друзьями имперцев.
Аргониане столкнули Декумуса Скотти на обочину дороги как раз тогда, когда лошадь с всадником показались из-за поворота. Всадник был значительной персоной, аристократом в сверкающих темно-зеленых одеждах под цвет его чешуйчатой кожи. Украшенный оборками капюшон казался частью его тела, и смотрелся на его голове, как рогатая корона.
"Приветствую, братья!" — сказал всадник.
"Приветствуем, аркейн", — отвечали двое. Пучок Свежих Листьев добавил: "Как дела милорда этим чудесным днем?"
"Нет мне ни покоя, ни отдыха, — по-царски вздохнул аркейн. — Одна из моих работниц родила близнецов. Близнецов! К счастью, мы нашли для них хорошего покупателя, а мать не стала поднимать шума. И потом, ко мне должен приехать какой-то дурак-имперец из Строительной комиссии лорда Ванека. Мне надо встретить его в Гидеоне. Уверен, он захочет все осмотреть, прежде чем он даст мне доступ к казне. Столько суеты".
Рисующее Пламя и Пучок Свежих Листьев посочувствовали ему и, когда аркейн Правая Ступня Камень уехал, они вернулись поглядеть на своего заложника.
К несчастью, сила тяжести действует в Чернотопье так же, как и во всем остальном Тамриэле, и их заложник Декумус Скотти катился вниз в течение всего разговора, а теперь тонул в реке Онкобре.
Книга четвертая
Декумус Скотти тонул, но, парализованный, он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой из-за порчи, которую наслали на него аргонианские крестьяне. Однако он еще не захлебнулся. Стремительная и бурлящая река Онкобра с легкостью могла переворачивать даже большие камни, так что Скотти несся вперед, крутясь и подпрыгивая в воде.
Он понял, что вскоре умрет, но это было гораздо лучше, чем жить в Чернотопье. Он даже не запаниковал, когда почувствовал, как вода заполняет его легкие и темнота принимает его в свои объятия.
Впервые за долгое время Декумусом Скотти овладело чувство покоя. О, благословенная тьма! Но вскоре пришла боль, и он почувствовал, что кашляет, извергая воду из живота и легких.
Чей-то голос произнес: "Ого, он жив, не так ли?"
Скотти не был уверен в том, что это правда, даже когда открыл глаза и вгляделся в склоненное над ним лицо. Это был аргонианин, совсем не похожий на тех, кого ему приходилось видеть раньше. Его лицо было тощим и тонким, как наконечник копья; ярко-красная чешуя блестела на солнце. Он подмигнул Скотти, и его веки сомкнулись, оставив вертикальные щелки.
"Думаю, нам не стоит есть тебя, а?" — существо улыбнулось. Поглядев на его зубы, Скотти заключил, что это не была пустая угроза.
"Благодарю", — слабо произнес Скотти. Он приподнял голову, чтобы поглядеть, кто были эти "мы", и обнаружил, что лежит на грязной косе у спокойной, мутной реки, окруженный группой аргониан с похожими узкими мордами и чешуей всех цветов радуги: ярко-зеленой и пурпурной, голубой и оранжевой — красивой, как драгоценные камни.
"Ты можешь сказать мне, нахожусь ли я рядом с… эээ… чем-нибудь?"
Рубиновый аргонианин рассмеялся: "Нет, ты оказался в центре всего, и рядом нет ничего".
"Ох, — произнес Скотти. Он уже понял, что расстояние в Чернотопье не имеет большого значения. — А кто вы?"
"Мы — агацефы, — ответил рубиновый аргонианин. — А мое имя — Ному".
Скотти представился: "Я старший служащий в Строительной комиссии лорда Ванека из Имперского города. Меня направили сюда, чтобы решить проблемы торговли в этой местности, но я потерял документы и не встретился ни с кем из аркейнов Гидеона…"
"Алчные работорговцы, выродки, для которых важна только собственная выгода", — промурлыкал с чувством агацеф с лимонно-желтой чешуей.
"…А теперь я просто хочу попасть домой", — сказал Скотти.
Ному улыбнулся во весь рот, как хозяин, который увидел, что незваный гость собирается уходить с вечеринки: "Шес проводит тебя".
Похоже, Шесом звали маленькое существо резкого желтого цвета, и он вовсе не был рад такому поручению. С неожиданной силой он вздернул Скотти на ноги и на какой-то момент напомнил ему Гемуллуса, который бросил его в бурлящую жижу возле Подземного экспресса, но вместо этого Шес подтолкнул Скотти к крошечному узкому плоту, толщиной с бритву, который болтался у берега.
"Вот так вы путешествуете?"
"У нас нет сломанных телег и заморенных лошадей, как у наших соплеменников снаружи. — Ответил Шес, закатив крошечные глазки. — Мы не знаем способа путешествовать лучше".
Аргонианин уселся в заднюю часть плота, и при помощи своего хлыстоподобного хвоста привел плот в движение. Они быстро скользили между слизистыми водоворотами, которые воняли так, будто на их дне скопилась вся падаль, умершая на болоте за последнюю сотню лет, между острыми рифами, которые выглядели крепкими, но разваливались от малейшего колебания спокойной воды, проплывали под мостами, которые когда-то были сделаны из металла, но теперь были покрыты ржавчиной.
"Все в Тамриэле стекает в Чернотопье", — заметил Шес.
Пока они плыли по реке, Шес объяснил Скотти, что агацефы — одно из многих аргонианских племен, живущих в сердце провинции. И они не видят смысла в том, чтобы поддерживать контакты с внешним миром. Скотти повезло, что именно они нашли его. Наги, жабоподобные паатру и крылатые сарпа непременно убили бы его.
Обитали здесь и другие твари, которых следовало избегать. Хотя в Чернотопье были и нормальные хищники. Падальщики, которые жили в мусоре, скопившемся здесь, редко брезговали живым мясом. Крылобои парили над головой — точно таких же Скотти видел на западе.
Шес притих и остановил плотик, явно чего-то ожидая.
Скотти посмотрел в том же направлении, что и Шес, но не увидел ничего необычного в грязной воде. Потом он вдруг заметил, что какое-то пятно зеленой слизи прямо перед ними перемещается, притом довольно быстро, от одной отмели к другой. Оставляя за собой след из мелких косточек, оно исчезло в тростниках.
"Вориплазм, — пояснил Шес, вновь направляя вперед свое суденышко. — Жирный. Может объесть тебя до костей буквально за секунду".
Пытаясь отвлечься от вони, окружающей его, Скотти решил, что настал момент сделать комплимент штурману за его прекрасное знание языка, тем более удивительное для представителя племени, жившего так далеко от цивилизации. Аргониане, живущие на востоке, умели разговаривать очень хорошо.
"Здесь пробовали возвести храм Мары, неподалеку, в Умфоло, двадцать лет назад, — пояснил Шес, а Скотти кивнул, припомнив, что читал об этом в записях до того, как они были утеряны. — Но все жрецы умерли от болотной лихорадки в течение первого месяца. Трагический случай. Но от них остались прекрасные книги".
Скотти хотел выяснить подробности, как вдруг перед ним предстало что-то настолько огромное и ужасающее, что он замер на месте.
Впереди высилась гора шипов, наполовину погрузившаяся в воду и опирающаяся на когти длиной в девять футов. Белые глаза твари тупо уставились вперед, и существо вдруг содрогнулось и накренилось, выбросив вперед челюсть и обнажив клыки, покрытые кровью.
"Болотный Левиафан, — присвистнул огорошенный Шес. — Очень, очень опасен".
Скотти раскрыл рот, поражаясь спокойствию агацефа, и еще более поражаясь тому, что он продолжал править все ближе и ближе к чудовищу…
"Из всех тварей в мире крысы, пожалуй, наихудшие", — сказал Шес, и Скотти внезапно понял, что чудовище было мертво. Движение производили сотни крыс, которые копошились в нем, прогрызая ходы наружу и шмыгая под его шкурой.
"Безусловно", — подтвердил Скотти, и мысленно обратился к папкам, похороненным в глубине Чернотопья, и описанным в них четырем десятилетиям работы имперцев в этих болотах.
Вдвоем они продолжили путь на запад, через серцде Чернотопья.
Шес показал Скотти обширный лабиринт руин, оставшихся от столиц Котринги, поля цветущих трав и папоротников, тихие протоки под навесом из голубых мхов и самое потрясающее, что Скотти видел в своей жизни — великий лес зрелых деревьев хист. Они не встретили ни одной живой души до самого Имперского торгового тракта к востоку от Топей, где проводник-редгард Майлик терпеливо ожидал Скотти.
"Я собирался ждать вас еще две минуты, — нахмурился редгард, стряхивая объедки в кучу у своих ног. — И не более того, сэр".
Солнце ярко светило, когда Декумус Скотти въехал в Имперский город. Утренняя роса еще не сошла, и лучи солнца сияли на каждом здании, будто город отполировали к его приезду. Скотти потрясло, насколько чистым был город, и как мало в нем нищих.
Длинное здание Строительной комиссии лорда Ванека ничуть не изменилось, но почему-то показалось Скотти странным и даже экзотическим. Оно не было покрыто грязью, а люди внутри него по большей части работали.
Даже сам лорд Ванек, хотя и был исключительно толст и косоглаз, казался безупречным — не только потому, что на нем не было ни единого пятнышка, но и потому, что был относительно честен. Скотти уставился на него, как только увидел. Ванек ответил ему таким же взглядом.
"Ну и видок у тебя, — насупился коротышка. — Что твоя лошадь волоком протащила тебя по всему Чернотопью? Я бы посоветовал тебе поехать домой и привести себя в порядок, но здесь собралось много людей, которые хотели видеть тебя. Надеюсь, ты сможешь им помочь".
И это не было преувеличением. Около двадцати самых могущественных и богатых людей Сиродила ожидали его. Скотти выделили кабинет, который был даже больше кабинета самого лорда Ванека, и он повстречался с каждым из этих людей.
Первыми из клиентов Строительной комиссии оказались пятеро независимых торговцев, раздувшихся от важности, с кошельками, полными золота. Они желали узнать, что Скотти намеревается делать для улучшения состояния торговых путей. Скотти рассказал им о состоянии главных дорог, торговых караванов, мостов, и о других препонах между рынками и пограничными территориями. Они приказали ему все это срочно исправить, и не пожалели золота, чтобы он мог это сделать.
Через три месяца мост у Топи утонул в грязи, большой караван развалился от старости, а главная дорога к Гидеону полностью скрылась под болотной водой. Аргониане прибегли к своим старым средствам сообщения. Теперь они плавали на своих маленьких плотиках и иногда использовали Подземный экспресс, чтобы перевозить в небольших количествах зерно, которое прибывало в Сиродил в три раза быстрее, чем раньше, и не сгнивало по дороге.
Архиепископ Мары также пожелал незамедлительно встретиться со Скотти. Этот добросердечный человек был напуган рассказами о том, как аргонианские матери продают своих детей в рабство, и открыто спросил Скотти, правда ли это.
"К сожалению, да", — ответил Скотти, и архиепископ осыпал его септимами, наказав клерку привозить в провинцию больше еды, чтобы облегчить страдания аргониан, и построить школы, чтобы они могли учиться и со временем улучшить свое положение.
Через пять месяцев последняя книга исчезла из опустевшего храма Мары в Умфоло. Аркейны обанкротились, и рабы вернулись на крошечные фермы своих родителей. Аргониане поняли, что смогут сами обеспечивать себя продуктами, если у них будет достаточно трудолюбивых работников, и рабство резко сошло на нет.
Посланник Тслеикст, обеспокоенный возросшим уровнем преступности на севере Чернотопья, принес в комиссию пожертвования от других эмигрировавших аргониан, таких, как он сам. Они просили Скотти усилить имперскую охрану на границе Топей, поставить больше магических фонарей вдоль дорог, усилить патрули и учредить побольше школ, чтобы юные аргониане могли улучшать свой моральный облик, вместо того, чтобы совершать преступления.
Через шесть месяцев на дорогах совсем не осталось наг, поскольку не осталось торговцев, которых можно было бы грабить. Бандиты вернулись в свое уютное вонючее болото, где они были счастливы, а состояние их улучшилось благодаря гнили и разложению, которые они так любили. Тслеикст и его сотоварищи были так довольны, что наградили Декумуса Скотти дополнительной суммой денег, наказав продолжать в том же духе.
Чернотопье было, есть и будет тем местом, в котором невозможно развить масштабную товарную экономику, основанную на плантациях и больших фермерских хозяйствах. Не только аргониане, но и каждый, даже все население Тамриэля, могли бы жить в Чернотопье, ведя натуральное хозяйство и выращивая только то, что им нужно. Это казалось Скотти обнадеживающим.
Решение всех проблем у Скотти всегда было одним и тем же. Он передавал десять процентов полученного золота Строительной комиссии, а все прочее оставлял себе, ничего не сделав для удовлетворения желаний просителей.
Через год Декумус Скотти накопил достаточно, чтобы уйти в отставку и жить безбедно. Положение дел в Чернотопье было лучше, чем на протяжении последних сорока лет.
Аркей — наш враг!
Услышьте меня, дети мои. Когда-то я был таким же, как и вы. Но волей своей я теперь среди богов. Ваша полная преданность позволит вам разделить со мной мою славу.
Большинство некромантов глупы и слабы. Жертвы для Инквизиторов. Но вы, мои слуги, вы избранные. Через некоторое время мало кто осмелится встать на вашем пути. Но остается одно препятствие. И имя ему — Аркей.
Он тоже был человеком, ставшим впоследствии богом. Сходство его земной жизни с моей удивляет даже меня самого. Мы должны были стать врагами.
Благословения Аркея мешают нам использовать души людей, эльфов и разных тварей без их на то согласия. Закон Аркея не дает моим детям воскрешать тех, кого похоронили по соответствующим обрядам. Как вам известно, дети мои, Благословение Аркея можно обойти, но его Закон непоколебим.
Ученым: Унизьте жрецов Аркея. Объясните, что похоронный обряд основан на суевериях. Умолите королей лестью и склоните их на свою сторону. Обратитесь к детям моим в Киродииле за помощью.
Жрецам: Следите за тем, чтобы никто из живых не видел ваших слуг. Держите нежить подальше от людей. Пошлите гонцов к Вампирам и Личам. Все нации нежити должны служить мне, и только мне.
Шпионам: Как всегда, ждите в темноте.
Скоро мы нанесем удар. От Храмов Аркея не останется камня на камне. Кровь его жрецов утолит нашу жажду; их кости воскреснут и станут служить нам. Имя Аркея будет стерто из истории. Только я буду управлять жизнью и смертью. Только одно имя живые будут шептать в страхе. Имя вашего повелителя и господина.
Арктурианская Ересь (Исмир Творец Королей)
Когда его бога уничтожили, Вулфхарту стало трудно сохранять свою форму. Он, шатаясь, вышел из Красной горы на поле боя. Мир содрогнулся, и весь Морровинд объяло пламя. Поднялась сильная буря, унося его прах обратно в Скайрим.
Вулфхарт принял нордов, и тогда они приняли его. Исмир Серый Ветер, Буря Кин. Но из-за Лорхана он потерял свою национальную природу. Все, для чего ему нужны норды, — это уничтожение Трибунала. Он поднял бурю и послал свой народ на бой — но силы Трибунала заставили их отступить. Данмеры теперь слишком сильны. Вулфхарт спустился под землю, чтобы переждать, набраться сил и преобразовать свое тело заново. Как ни странно, но его покой потревожила Альмалексия. Она призвала Подземного Короля, чтобы сражаться бок о бок с Трибуналом против Ада'Сума Дир-Камала, акавирского демона. После победы над Ада'Сумом Вулфхарт исчез и не возвращался в течение трехсот лет.
Его разбудил грохот голосов Седобородых. Империя была раздроблена, но ходили слухи о приходе избранного, который восстановит ее. Этот новый император одержит победу над эльфами и будет править объединенным Тамриэлем. Естественно, Вулфхарт подумал, что это о нем говорят пророчества. Он немедленно направился в Высокий Хротгар, послушать, что скажут Седобородые. И когда они изрекли свое слово, Исмир вновь обратился в пепел. Не он избранный. Это молодой воин из Хай Рока. И когда Серый Ветер устремился на поиски юноши, то услышал предостережение Седобородых: помни цвет предательства, король Вулфхарт.
Западный Предел был охвачен пламенем войны. Кулекайн, король Фолкрита в Западном Сиродиле, попал в скверное положение. Чтобы предпринять попытку объединения Коловианских земель, ему нужно было укрепить северную границу, где норды и предельцы столетиями вели войну. В битве у Старого Хрол'дана Кулекайн вступил в союз со Скайримом. Войска Кулекайна вел Хьялти Раннебородый. Он был родом из островного королевства Алькаир, в Хай Роке. И ему суждено было стать Тайбером Септимом, Первым Императором Тамриэля.
Хьялти был проницательным тактиком, и его небольшой отряд коловианских войск и нордских берсеркеров прорвал вражеский строй, заставив предельцев отступить за ворота Старого Хрол'дана. Так как Хьялти не приходилось рассчитывать на подкрепление из Фолкрита, осада казалась невозможной. Этой ночью разразилась буря. Она посетила лагерь Хьялти и говорила с Раннебородым в его шатре. На рассвете Хьялти поднялся к воротам крепости, и буря сопровождала его, кружась над его головой. Стрелы не могли пронзить окружавшие генерала ветра. Своим криком он снес стены Старого Хрол'дана, и его люди хлынули внутрь. После победы норды нарекли Хьялти Талосом, или "Венцом Бури".
Меньше чем за год Кулекайн со своим непобедимым генералом объединили Западный Сиродил. Никто не мог выстоять против бурь Хьялти. Подземный Король знал: чтобы стать императором Тамриэля, в первую очередь Раннебородый должен был захватить Восточное Средиземье. Хьялти использовал их обоих. В Коловианских землях, где чужеземцам не доверяют, ему нужен был Кулекайн. Зачем ему Исмир — и так очевидно. Войска выступили на Восток, и боевые маги капитулировали перед их армиями. Коловианцы взяли Цитадель. Прежде чем Кулекайн смог примерить на себя корону Сиродила, Хьялти тайно убил его и всех преданных ему людей. Ответственность за эти убийства была возложена на главного врага Кулекайна, которым, по политическим причинам, оставался Западный Предел. Зурин Арктус, главный боевой маг (не Подземный Король), тем временем короновал Хьялти как Тайбера Септима, нового императора всего Сиродила. После захвата имперского трона Септим обнаружил, что управление объединенным Сиродилом отнимает слишком много времени. Он послал Подземного Короля продолжить расширение Империи в Скайрим и Хай Рок. Заботясь о том, чтобы не создалось впечатление, будто император находится в двух местах одновременно, Исмир предпочитал оставаться в тени. Этот период хладнокровного ведения государственных дел и дипломатии, это внезапное затишье, столь отличающееся от других историй о бурном периоде Талосианского завоевания, найдет свое оправдание позднее. (История покушения была заметно приукрашена с тех пор — в популярной сегодня версии глотку перерезали самому Талосу).
Людские королевства были покорены — даже Хаммерфелл, чье завоевание всегда считалось непосильной задачей. Подземный Король хотел довести вторжение до конца, рискнуть сразиться с чужеземными духами ветра, но Септим не согласился. Император уже подготовил лучший план, который поможет узаконить его правление. Сиродил поддержал проигравших в гражданской войне и переманил их на свою сторону. Наконец Империя могла обратить свой взор на эльфов.
Подземный Король продолжал убеждать Тайбера Септима в необходимости завоевать Морровинд. Император не был уверен в том, что это разумная идея. Он уже слышал о мощи Трибунала. Но Подземный Король, одержимый жаждой мести, напомнил Септиму, что его предназначение — покорить всех эльфов, даже Трибунал. Арктус советовал отказаться от этого плана, но Септим уже жаждал завладеть эбонитом Морровинда. Император остро нуждался в нем, как в источнике капитала, который он будет использовать для восстановления Сиродила после 400 лет непрерывных войн. Подземный Король убеждал Тайбера Септима, что, уничтожив Трибунал, император сможет завладеть его силой и использовать ее против высоких эльфов (безусловно древнейших врагов Лорхана, даже более давних, чем Трибунал). Но меньше всего Септима занимал в то время остров Саммерсет. Уже тогда он планировал послать Зурина Арктуса к королю Алинора для заключения мира. В конце концов, жажда эбонита победила. Империя вторглась в Морровинд, и Трибунал сдался. Когда в условия Соглашения о перемирии были включены не только положения о политическом невмешательстве в дела Трибунала, но также и, в глазах Подземного Короля, о признании законной силы их религиозных убеждений, Исмир пришел в ярость. Он полностью отрекся от Империи. Это было предательство, о котором говорили Седобородые. Или ему так казалось.
Без мощи Подземного Короля о покорении Тамриэля не могло быть и речи. Септим думал, что было бы неплохо объединить весь Тамриэль, но его больше занимали заботы о Сиродиле и человеческих расах. В Хаммерфелле уже разгорелось восстание.
В это время продолжали поступать фрагменты Нумидиума. Тайбер Септим всегда восхищался двемерами. Он поручил Зурину Арктусу изучить этот великий артефакт. В процессе исследований Зурин столкнулся с рядом историй о Битве у Красной горы. Он выяснил причину, по которой был создан Нумидиум, а также — часть его возможностей. Кроме того, что еще более важно, Арктус узнал, какую роль играл в битве Подземный Король. Но Зурин имел дело с неполными планами, он думал, что для активации Нумидиума необходимо сердце Лорхана.
Пока Зурин Арктус бредил своими открытиями, Тайбер Септим окончательно осознал смысл пророчества. Нумидиум — вот что необходимо для покорения Тамриэля. И императору предназначено владеть им. Септим связался с Подземным Королем и сказал, что тот был абсолютно прав: они должны уничтожить Трибунал, и для этого им нужно объединиться и разработать план. За время своего отсутствия Подземный Король понял, какую опасность представляет собой Дагот Ур. Нужно было что-то делать. Исмиру была необходима армия, и вот она ждет его. Ловушка поставлена.
Подземный Король прибыл к месту встречи и попал в засаду Имперской стражи. Пока Исмир сражался с ними, Зурин Арктус использовал на нем камень душ. Когда Подземный Король уже испускал последний вздох, его сердце с ревом пробило дыру в груди боевого мага. В конце концов, все погибли, Подземный Король вновь обратился в прах, а Тайбер Септим подошел к месту битвы и забрал камень душ. Когда собрался Совет Старейшин, император рассказал им о повторном покушении на его жизнь: в этот раз со стороны его доверенного боевого мага Зурина Арктуса, который пытался совершить переворот. Септим объявил погибших стражей героями — даже того, кто обратился в прах… Император предупредил Сиродил о внутренней угрозе, но сказал, что у него есть средство от угрозы внешней. Мантелла.
Хотя Нумидиум и не был тем богом, на которого рассчитывали Септим и двемеры (Подземный Король, в конце концов, не был тем самым Лорханом), но тем не менее задача была решена. После его трудов на острове Саммерсет возникла новая угроза — восставший из мертвых гниющий чародей, который контролировал небеса. Он разбил Нумидиум на части, но и тот низверг волшебника на землю своим последним ударом, оставив лишь большое темное пятно. Мантелла канула в море, и, казалось, навсегда.
Тем временем, Тайбер Септим короновал себя как Первого Императора Тамриэля. Он дожил до 108 лет, будучи богатейшим человеком в истории. Все подробности его раннего правления были переписаны. Но до сих пор существуют противоречивые сведения о том, что произошло в действительности. И поэтому некоторые вопросы до сих пор приводят людей в замешательство. Почему Алькаир считается местом рождения Талоса, когда остальные источники говорят о том, что он прибыл из Атморы? Почему Тайбер Септим так изменился после своих первых шумных завоеваний? Почему Тайбер Септим предал своего боевого мага? Мантелла — сердце боевого мага или Тайбера Септима?
Приемником императора стал его внук, Пелагиус I. Он уже не отличался выдающимися качествами. По правде сказать, он немного волновался при мысли обо всех этих провинциях. И советник не заставил себя ждать.
"Я был другом твоего деда, — сказал Подземный Король, — Он послал меня помочь тебе управлять Империей".
Ароматизированный пергамент
Их крики и боевые кличи звучат теперь непрерывно, лязг стали и гул ударов по манекенам ошеломляют. Я заточен здесь уже несколько недель, они приводят сюда все больше и больше таких, как мы, и жажда крови ближнего достигает пугающего уровня.
Что мне делать? Я в жизни не держал в руках меча или топора.
Сразу после того, как меня схватили, хорошо одетый похититель явился и спросил, чего я хочу. Я попросил какой-нибудь еды, и мне принесли отличных маринованных баливогов и вина. Откуда мне было знать, что нужно просить оружие? С тех пор мне приносят только вино, сыры и шелковые одежды, притом слишком тесные для меня.
Они убьют меня — хотя и не одним из первых. Нет, сначала они уничтожат тех, кто действительно может оказать сопротивление, а потом придут за мной. Разорвут меня, визжащего, на куски.
Хуже всего то, что мы можем неправильно понимать все это. Наши тюремщики больше с нами не разговаривают; на самом деле похоже, что они боятся нас. Нас хорошо кормят, а они, кажется, в большей степени готовы снабжать нас чернилами, бумагой и деликатесами, чем железным оружием, которого так требуют другие.
Я надеюсь, они не станут натравливать нас друг на друга. Несомненно, меня будут пытать, прежде чем добьют. Трусливые варвары. Храни меня Шеогорат.
Архитектура Гайлайна
[Этот труд представляет собой уже устаревшее, но очень познавательное исследование двемерской архитектуры, которое произвел Гайлайн Марили. Данный отрывок взят из главы, в которой описывается архитектура Второй Империи, именно здесь упоминается концепция "Четырех проверок". В книге говорится, что Телванни переняли концепцию "Четырех проверок" и стали использовать ее при строительстве своих башен.]
"Проверка Формой нужна, чтобы проверяющий изучил и проанализировал весь проект еще до начала строительства. Он должен понимать, что многие штрихи неуловимы или скрыты.
"Проверка Беспорядочностью необходима, чтобы проверяющий действовал систематически, когда нет четкого представления о форме, когда проверяющий осознает, что сделать нужно очень многое, а четкого плана нет. Необходимо изучить ситуацию и сделать необходимые распоряжения. Во время этого необходимо держать всю схему в голове. Например, проверяющий должен помнить как начальное положение какой-либо вещи, так и ее новое положение.
"Проверка Уклонением нужна, чтобы проверяющий изучил появившееся препятствие и оценил свои возможности и ресурсы; если препятствие слишком сложно преодолеть, необходимо найти обходные пути по его преодолению.
"Проверка Конфронтацией необходима, чтобы проверяющий изучил препятствие и оценил свои ресурсы и возможности; если препятствие слишком сложно преодолеть, необходимо найти обходные пути по его преодолению… но если нет обходного пути, необходимо устранить препятствие".
Арьергард (Тенас Мурл)
Замок выстоит. И войска тут не причем, стены Каскабель-Холла никогда не падут, но это не особо утешало Менегура. Он был голоден. Если честно, он никогда не был настолько голодным. Колодец в атриуме замка снабжал его водой, которой хватило бы, чтобы продержаться до Четвертой эры, но желудок каждую минуту напоминал Менегуру, что ему необходима пища.
Телега с провизией оказалась просто издевательством. Когда его армия, войска короля Солитьюда, покидали Каскабель-Холл, а он остался на стенах в качестве арьергарда, чтобы прикрыть их отступление, они оставили одну повозку с припасами, которая должна была снабжать его едой последующие несколько месяцев. Только на следующую ночь после их отступления он обнаружил, что в повозке нет ничего съедобного. Все сундуки были забиты броней, которая досталась армии после вторжения в Морровинд. Очевидно, его северные союзники решили, что этот материал идеально подходит для приготовления заливного. Если бы данмеры узнали об этом, они бы до сих пор смеялись, ведь именно их караваны и ограбила его армия.
Менегур подумал, что его родственница и по совместительству наемница Эйрин тоже сочла бы эту ситуацию весьма забавной. Она с большим пафосом говорила о коже нетчей, поскольку считалась экспертом по легкой броне, и очень часто упоминала о том, что эту кожу нельзя съесть в случае голода, в отличие от всех остальных. Жаль, что ее нет здесь, и она не может оценить всю иронию ситуации, с ненавистью подумал Менегур. Она вернулась в Морровинд еще до отступления королевской армии, предпочтя судьбу разыскиваемого дезертира свободному существованию в холоде Скайрима.
Все сорняки во дворе замка были подъедены уже на шестнадцатый день пребывания арьергарда в лице Менегура в Каскабель-Холле. Весь замок был тщательно прочесан: сгнившие клубни в компостной яме, как и пыльный букет в опочивальне графини были съедены, почти каждая крыса и каждое насекомое было выслежено и сожрано, не считая самых хитрых, которые забились в замковые стены. Палаты смотрителей замка, в которых было под завязку мерзких несъедобных книг по юриспруденции, принесли урожай в виде несколько хлебных корочек. Менегур даже соскабливал мох с камней. Но факт оставался фактом: он умрет от голода раньше, чем его армия вернется, чтобы уничтожить войска противника, которые окружили крепость.
"Самое ужасное, — сказал Менегур, который начал говорить с собой уже на второй день пребывания в одиночестве — Это близость пищи, и ее полнейшая при этом недосягаемость".
Огромная яблоневая роща простиралась акр за акром около стен замка. Спелые плоды поблескивали на солнце, а жестокий ветер доносил сладкие запахи до Каскабеля, видимо, специально, чтобы помучить его.
Как и большинство босмеров, Менегур был лучником. Он был мастером поединков на больших расстояниях, но в ближнем бою, если бы вдруг он все же решился покинуть замок и появиться на территории вражеского лагеря в роще, ему долго не продержаться, это он знал точно. В то же время, он знал, что попытается это сделать, но каждый раз откладывал день. И теперь, кажется, откладывать было уже некуда.
Менегур в первый раз одел броню из шкуры нетча, ощущая телом рыхлую, почти бархатную текстуру кожи. Он также чувствовал едва заметную пульсацию, которую он счел остаточным эффектом ядовитой плоти нетча, и она все еще кололась через месяцы после смерти самого существа. От этого он почему-то почувствовал себя полным энергии. Эйрин очень точно описала ощущения, а еще она объяснила ему, как защитить себя, в то время, когда на тебе броня из кожи нетча.
Под покровом ночи Менегур выбрался из задних ворот замка, заперев их за собой огромным ключом. Он пробирался в рощу, пытаясь производить как можно меньше шума, но проходящий патруль, проходя мимо, все же заметил его. Оставаясь совершенно спокойным, Менегур сделал так, как учила его Эйрин, начав двигаться только после того, как его атаковали. Клинок патрульного скользнул по броне и ушел влево, в результате чего молодой человек потерял равновесие. В этом и был весь трюк, насколько он понял: тебе надо приготовиться к тому, что тебя ударят, и начать двигаться одновременно с ударом, позволяя мембранной броне отвести удар.
Используй инерцию врага против него, как говорила Эйрин.
В роще произошло еще несколько схваток, но каждый удар топора или меча уходил в сторону. Набрав полные пригоршни яблок, Менегур побежал обратно к замку. Он запер за собой задние ворота и приступил к оргии поедания яблок.
Неделю за неделей босмер устраивал вылазки за едой. Стражи пытались предугадать время его появления, но его расписание было нерегулярным, и он всегда помнил, что если его атакуют, надо дождаться удара, принять его и потом повернуться. Таким образом он существовал и нес свою одинокую вахту в Каскабель-Холле.
Четыре месяца спустя, когда он готовился к очередному походу за яблоками, Менегур услышал громкий стук в главные ворота. Наблюдая за группой с безопасного расстояния, он заметил щиты короля Солитьюда, его союзника, графа Каскабеля, и их врага, короля Фарруна. Судя по всему, перемирие было подписано — можно было расслабиться.
Менегур открыл ворота, и объединенная армия наводнила двор. Многие рыцари Фарруна хотели пожать руку человеку, которого они назвали Тенью Дерева, выразить свое восхищение его навыками обороны и извиниться за свои попытки убить его. Ничего личного, просто ребята выполняли свою работу.
"Кажется, в роще не осталось ни одного яблока", — сказал король Солитьюда.
"Ну, я начал с краю и начал двигаться вглубь рощи, — объяснил Менегур. — Еще я приносил фрукты, чтобы выманивать крыс из стен и есть хоть какое-то мясо".
"Мы провели последние несколько месяцев, работая над условиями перемирия, — сказал король. — Очень утомительное занятие. В любом случае, граф получает обратно свой замок, но есть одна маленькая деталь, с которой хотелось бы разобраться. Ты наемник, стало быть, сам отвечаешь за свое содержание. Если бы ты был моим солдатом, все могло бы быть по-другому, но есть некие старые правила, которые нужно соблюдать".
Менегур ждал удара.
"Проблема в том, — продолжил король, — что ты присвоил себе большую часть урожая графа во время своего пребывания здесь. При любом раскладе, если подсчитать, получается, что ты съел яблок на сумму, явно превышающую твою зарплату наемника. Понятно, что мне бы очень не хотелось штрафовать тебя, учитывая, что ты в одиночку защищал замок в столь неприятных условиях, но согласись, очень важно соблюдать старые законы, так ведь?"
"Конечно", — ответил Менегур, принимая удар.
"Я рад это слышать, — сказал король. — По нашим подсчетам ты должен графу Каскабеля тридцать семь имперских золотых".
"Которые я с большим удовольствием заплачу себе после осеннего сбора урожая, — сказал Менегур. — Там осталось гораздо больше яблок, чем вы думаете".
Король Солитьюда, король Фарруна и граф Каскабеля уставились на Босмера.
"Вы же решили действовать в соответствии со старыми сводами законов, а у меня было время, чтобы прочесть огромное количество книг, пока вы заключали свое перемирие. В 3E 246, во время правления Уриэля IV, Имперский Совет, пытаясь прояснить некоторые аспекты прав на собственность в Скайриме в те смутные дни, постановил, что человек, мирно контролирующий замок на протяжении более трех месяцев, получает все права и титулы владельца этого замка. Это очень хороший закон, который должен был обескуражить отсутствующих и иностранных землевладельцев, — Менегур улыбнулся, испытывая уже знакомые ощущения, когда удар отражается от брони. — По закону теперь я являюсь графом Каскабеля".
Сын Менегура все еще носит титул графа Каскабеля. И выращивает самые вкусные яблоки во всей Империи.
Аспекты лорда Хирсина (Йуно Процил, академия Коррола)
Устные традиции жителей Предела, том 5.
«Словно пальцы руки твоей, словно хватка ворожеи, словно стрелы, пущенные в медведя, Пятеро есть аспекты лорда Хирсина. Ты можешь встретить любого из Пятерых. Каждый из них есть истина, справедливость и смерть, притаившаяся в лесу. Каждый достоин поклонения.
Ты можешь встретить Охотника, имя которому — Альрабег. При нём — Копье Горькой Милости. Он приходит сюда из Охотничьих Угодий за новой добычей или же приводит жертву родом из Охотничьих угодий, вроде единорога, на которого будет охотиться в новых лесах. Если же Охотник явится без жертвы, тогда горе тебе при встрече с ним — ибо окрестит тебя Зайцем. И тогда бежать нужно так быстро, насколько возможно, хотя спастись не удастся.
Ты можешь встретить Зверолюда, имя которому — Сторибег. Он носит тотем Волчьего Черепа, а рык его — словно оползень в теснине реки Карт. Он приходит охотиться со своими детьми-оборотнями или забирает чужих детей и обращает их. От воя его всё внутри застывает, как замерзает пруд в полночь месяца Вечерней звезды. И узришь ты приближение смерти, да не сумеешь её избежать.
Ты можешь встретить Великого Оленя, имя которому — Уриканбег, и чьи копыта отбивают Кровавый Призыв. Он приходит спариваться с ланью и для этого может обратить привлекательную девушку или же отбирает слабейших из стада. Те, кто слышат его бой, обречены бежать со стадом и могут попасть вместе с ним в Охотничьи Угодья, где их будут преследовать и гнать до самой смерти.
Ты можешь встретить Проворного Лиса, имя которому — Гулибег, и который обладает Костяным Жезлом. Он приходит сбивать с толку смертных охотников, заставляя их кружить на месте, пока те совсем не выдохнутся и, запутавшись, последуют за Лисом прямо в пропасть или непроходимое болото. Он может наполнить тебя такой яростью, что не сможешь думать ни о чём другом, кроме как преследовать его, или же он сочтёт тебя умным и обучит своим хитростям.
Ты можешь встретить Могучего Медведя, имя которому — Хроккибег. Он олицетворяет тотем Когтя и Клыка и приходит сюда в поисках уединения, отдыха от трудов и восстановления Внутреннего Пылающего Духа. Остерегайся, ибо если ты пробудишь его и нарушишь его покой, то раздерёт он тебя на куски. Однако если же ты приблизишься к нему с почтением и подношением в виде сладкого мёда, он может даровать силу Медвежьего Сердца в ближайшем бою.
Таковы эти Пятеро. Их ни больше ни меньше, и любой несогласный — лишь неразумный глупец. Так утверждает Уракканах, а когда же я говорил неправду? Я так сказал, так оно и есть. Передайте мне можжевеловой настойки».
Астрология (Ффулке)
Звезды, видимые в Тамриэле, разделены на тринадцать созвездий. Три из них являются главными, их называют хранителями. Это созвездия Воина, Мага и Вора. Каждый из хранителей защищает трех своих подданных от тринадцатого созвездия, Змея.
Когда солнце восходит рядом с одним из созвездий, начинается сезон этого созвездия. Сезон каждого созвездия составляет приблизительно один месяц. У Змея нет сезона, поскольку он путешествует по всему небосклону, обычно угрожая одному из других созвездий.
Воин — созвездие хранителя, он защищает своих подданных во время своего сезона (от месяца Первого зерна до месяца Второго зерна). Его подданные — это Леди, Конь и Лорд. Рожденные под знаком воина хорошо владеют всеми видами оружия, но обладают вспыльчивой натурой.
Это созвездие хранителя, чей сезон длится от месяца Заката солнца до месяца Утренней звезды. Его подданные: Ученик, Атронах и Ритуал. Рожденные под знаком Мага имеют предрасположенность к магии, но часто надменны и рассеянны.
Вор — это последнее созвездие-хранитель. Его время: темные месяцы от месяца Заката солнца до месяца Утренней звезды. Подданные: Любовник, Тень и Башня. Рожденные под знаком Вора не обязательно являются ворами, но они чаще ими становятся и очень редко попадаются. Они, однако, порой будут ощущать нехватку удачи, поэтому они будут жить меньше, чем рожденные под другими знаками.
Змей путешествует по небу. У него нет своего сезона, но передвижения его можно предсказать с определенной долей вероятности. Никаких определенных качеств нельзя выделить у рожденных под этим знаком. Они могут быть как благословенными, так и проклятыми.
Леди — одна из подданных Воина, ее время — месяц Огня очага. Рожденные под знаком Леди всегда очень приятные люди, обладающие большим терпением.
Это один из подданных Воина, его сезон — месяц Середины года. Рожденные под знаком Коня очень нетерпеливы, все время куда-то торопятся.
Его сезон — месяц Первого зерна, он следит за всеми в Тамриэле во время посева. Рожденные под знаком Лорда сильнее и здоровее рожденных под другими знаками.
Сезон Ученика — месяц Высокого солнца. Рожденные под знаком Ученика предрасположены к магии любого рода, но также и более уязвимы для нее.
Атронах (очень часто его называют Голем) — один из подданных Мага. Его сезон — месяц Заката солнца. Рожденные под этим знаком — прирожденные маги, однако, они не могут генерировать свою магическую энергию.
Это один из подданных Мага. Его сезон — месяц Утренней звезды. Рожденные под этим знаком обладают различными способностями в зависимости от положения лун и богов.
Любовник — один из подданных Вора, его сезон — месяц Восхода солнца. Рожденные под знаком Любовника очень привлекательны и страстны.
Сезон Тени — месяц Второго зерна. Рожденные под знаком Тени умеют прятаться в тени.
Это один из подданных Вора. Ее сезон — месяц Начала морозов. Рожденные под знаком Башни умеют находить золото, а также могут открывать любые замки.
Атлас драконов 2Э 373 (Составлен братом Матнаном)
Данный атлас содержит список известных нам драконов, как живых, так и умерших, включая тех, что были убиты Драконьей стражей со времен ее основания, а также тех из убитых в прежние века, личность которых можно было установить. К сожалению, у нас имеются записи лишь о небольшой части драконов, убитых нашими акавирскими предшественниками в ходе Священной войны, а потому список приходится считать незавершенным.
Нааглив — согласно местным сказаниям, так звали дракона, захороненного в кургане к западу от Рорикстеда. Дата смерти неизвестна, но наверняка относится к эпохе Драконьей войны.
Одавинг — согласно показаниям пойманных в ходе Священной войны адептов Драконьего Культа, этот дракон захоронен в кургане на юго-востоке Скайрима, неподалеку от Рифтена.
Салокнир — местные легенды утверждают, что этот дракон захоронен в кургане возле Рощи Кин и что в Первую эру его убил нордский герой Йорг Хельмболг.
Винтурут — как указывается в документах, найденных в храмах Драконьего Культа, его смерть приходится на начало эпохи Драконьей войны и захоронен он близ озера Йоргрим.
Вульйотнак — как указывается в найденных документах Драконьего Культа, он погиб в ходе Драконьей войны или вскоре после нее и захоронен в кургане у Гранитного холма.
Убиты Драконьей стражей
Гракриндрог — убит 2Э 184, после того как учинил великую резню в Винтерхолде и Истмарке. Имя установлено при содействии магов Коллегии.
Краджотдан — убит 1Э 2871 на юге Джеролльских гор, имя установлено со слов самого дракона.
Безымянные драконы — числом 12, согласно Анналам времен основания Храма Небесной гавани.
Абилок — был замечен на севере Джеролльских гор в годы зарождения Драконьей стражи. Неоднократные попытки убить его ни к чему не привели. Предполагается, что его логово находится где-то в Морровинде.
Мирмулнир — последний раз был замечен в Пределе в 2Э 212.
Нафалар — неоднократно заключал союзы со смертными покровителями, что создавало препятствия его устранению. Его последним известным покровителем был король Казимир II Вейрестский, чему Драконья стража благополучно положила конец в 2Э 369. Дракону удалось спастись, нынешнее его местоположение неизвестно.
Партурнакс — легендарный помощник Алдуина во время Драконьей войны. Насколько известно, ныне он обитает на Глотке Мира под покровительством Седобородых Высокого Хротгара. Мастер Арайд продолжает установившуюся практику — избегать прямого конфликта с Седобородыми в ожидании подходящего момента для свершения над драконом правосудия.
Аура праведных (Птол Просветлённый, Непоколебимый Стендарра)
И как все нечестивые создания страшатся света, так дарует Стендарр всем взывающим к нему свет божественный, что подобно одеянию согревает верой праведной. Со временем, когда скверна и мерзость проложили в Тамриэль себе новые стези, неся смертным всё большую погибель и разрушения, жрецы и Непоколебимые Стендарра приспособили сияющий дар его к другим целям: к боевым умениям, к защите и целительству.
Как бич карающий, дар Стендарра является чаще всего в виде луча разящего, чей солнечный свет всеочищающий форму копья обретает, и так его обычно и величают.
Защищая праведного, дар Стендарра может обернуться рассеивающей аурой, что окружает владельца своего, ослабляет атаки по нему неверных или же, в час особенной беды, принимает почти осязаемую форму укрывающего щита.
Верующие, избегающие всех форм насилия, например, Мастера гармонии из Лилландрила, обратили сияющий дар Стендарра в средство лечения и распространили повсеместно свои знания обрядов очищения и исцеления, и в том числе среди более воинственных приверженцев Стендарра. Потому что даже вложенное в руки воина, может ли исцеление недугов быть злым делом?
Аэдра и даэдра
Непосвященным свойственно путаться в таких понятиях, как боги, демоны, аэдра и даэдра. Их нередко используют как взаимозаменяемые.
"Аэдра" и "даэдра" — это не обобщенные термины. Они эльфийского происхождения и выражают точные понятия. Азуру относят к даэдра как в Скайриме, так и в Морровинде. "Аэдра" обычно переводят как "предки", и более точного перевода с эльфийского на сиродильский не существует. Приблизительное значение "даэдра" — "не наши предки". Это различие принципиально для данмеров, фундаментальный раскол в идеологии которых отражен в их мифической генеалогии.
Аэдра ассоциируются с застоем, даэдра же — с изменением.
Аэдра создали мир смертных и прикованы к Костям Земли. Даэдра, которые не могут создавать, обладают силой изменения.
Божественный договор создания предполагает, что аэдра можно убить. Свидетельства тому Лорхан и луны.
Изменчивых даэдра, к которым правило неприменимо, можно только изгнать.
Базовое руководство по снабжению (Клоэлий Малюгиненс, Ответственный за снабжение, седьмой легион)
За двадцать лет службы капитаном Седьмого имперского я выучил одну безусловную истину: процесс снабжения одинаков независимо от того, нужно ли прокормить только себя или целую армию. По просьбе генерала-мага Септимы Тарн, я поделюсь своими знаниями в помощь снабженцам менее обеспеченных легионов.
Когда вы в походе, ваш рюкзак становится единственной кладовой, на которую могут надеяться солдаты. Изымайте все, что сможете найти — каждая бочка, сундук или мешок зерна дают вклад в ваше дело.
Как имперский солдат, вы имеете право реквизировать сколько угодно, но проявляйте благоразумие. Гражданин, оставшийся совсем без еды, надолго запомнит имперский побор. Одна горсть, ковш или предмет с каждой бочки, сундука, или мешка — вот мое простое правило.
Никогда не забывайте, что вы снабженец, а не повар. Вы не готовите персональные блюда для герцогини Чейдинхола. Неважно, какова на вкус ваша пища, если она прокормит вашу когорту. Нужны рецепты быстрые, простые и удобные для приготовления в больших количествах.
Возьмем жареных каплунов, блюдо, для которого нужно мясо и жир. Неважно, что вы знаете какие ингредиенты нужны для этого блюда — без нужного рецепта это всего лишь сырое мясо и жир. Местные жители всегда обладают собственными рецептами приготовления из своих местных продуктов, а значит, не забывайте изучать местные рецепты, когда изымаете припасы.
Как только вы изучили рецепт, доставьте необходимые ингредиенты к огню. Приготовьте их на огне. Не сожгите пищу.
Помните, группу надо снабжать тем, что ей нужнее всего. Разведчикам и стрелкам нужна жареная козлятина. Магов в вашей когорте лучше накормить куриным бульоном с лапшой. Для пехоты всегда подойдет мясной пирог. Никогда не забывайте, что горячая еда может проложить разделение между жизнью и смертью.
Я получаю много вопросов о пивоварении, так что вынес эту тему в отдельный параграф. Я рекомендую вам никогда не держать при себе больше одной фляжки хорошего пива. Ваша когорта будет знать, что это награда для тех, кто действительно отличился.
Также временами группе нужно выпить для храбрости, например, перед боем или ответственным парадом. В этих случаях я варю какое-нибудь жуткое пойло из местных рецептов, преследуя одновременно две цели: взбодрить солдат и дать им уверенность и не позволить им пристраститься к этой дряни.
Как только вы изучили рецепт, доставьте необходимые ингредиенты к огню. Сварите их. Не испортите напиток.
Зачастую я отдаю излишки варева местным жителям, в первую очередь тем, кто «пожертвовал» ингредиенты. Это не в правилах имперской реквизиции, но это помогает моей группе остаться с населением в хороших отношениях на случай, если нам придется отступать — из-за действий менее доблестных легионов.
Базовые основы кузнечного дела (Зег гра-Душ)
Кузнечные жёны орков говорят, что они единственные, кто разбирается в тонкостях кузнечного ремесла. А я вам скажу, что даже грязевой краб справится! Я расскажу вам, как найти руду, выплавить из неё слитки, объясню, какие бывают ремесленные стили, а потом научу изготавливать оружие. Довольно скоро вы сможете назвать себя кузнецом.
С железной рудой проще всего работать, и она легко прощает ошибки. Ищите тусклые порыжевшие камни на обрывах больших скал и начинайте там копать. Если добыть самостоятельно не удастся, купите её у других, кто был удачливее, или займите у приятеля. Когда наберётся десять кусков железной руды, можно приступать к следующему шагу.
Найдите кузницу. Переплавьте свою железную руду в слитки. Это называется «очищение». Если хотите узнать почему именно так, спросите у кузнечной жены.
У каждого народа есть свой стиль кузнечного дела, и у каждого есть предпочтение по выбору материала. Я называю это «материал стиля», потому что так легко запомнить. Мне больше всего подходит орочий стиль, но это потому, что я орчиха. Если вы другой расы, начинайте с материала, традиционного для стиля вашей расы. Кузнецы их все продают, на случай если сами не найдёте.
Железные кинжалы легко делать. Вам понадобится один материал стиля — два железных слитка, твёрдая рука и молот. Если всё это у вас есть, найдите кузницу и создайте железный кинжал. Чтобы клинок получился качественным, нужно больше железных слитков, но для начала используйте два.
Остановитесь на миг и восхититесь проделанной работой. Это не просто «железный кинжал». Вы добыли металл из-под земли и выковали из него инструмент, способный отнимать жизнь. Проявите уважение к тому, что сами создали.
Кузнечных жён не впечатлит ваш кинжал, но что они понимают? Вы кузнец, если делаете работу, неважно, жена вы или нет. Запомните: сегодня — железный кинжал, завтра — длинный эбонитовый меч.
Если вы действительно захотите удивить кузнечных жён, вам нужно узнать о большем, чем простой железный кинжал.
Используйте «закалки» для улучшения выкованных вами оружия и доспехов. Я называю их так потому, что их вечно нет под рукой, когда нужно. Это постоянно закаляет мой характер.
Когда достанете одну, тащите её к кузнице вместе с предметом, который собрались улучшить. Чем больше закалок у вас с собой, тем выше шанс, что всё получится. Но гарантии нет. Если дело пойдёт плохо, вы потеряете и сам предмет, и закалки.
Если материала не хватает, можно взять его от другого оружия или доспехов. Разборка целиком уничтожит предмет, и материала вы получите меньше, чем ушло на его создание, но это лёгкий и быстрый способ получения необходимого.
Единственный способ разозлить кузнечную жену — это купить её прекрасные изделия и разломать их на части, чтобы исследовать особенности. После этого можно создать копии лучших образцов оружия и доспехов и продать их немного подешевле. Если вы действительно хотите довести кузнечную жену до ярости, будет вернее проделывать всё это в её собственной кузнице.
Баранья похлёбка по-баандарски
На 8 порций:
2 фунта порезанной кубиками баранины
1 чашка крепкого бульона
1 крупная луковица, измельчённая
4 мелко порубленных томата
2 фунта картофеля, очищенного и нарезанного четвертинками
Поместите все ингредиенты в большой железный горшок и поместите на огонь. Добавьте кусочек сливочного масла и перемешивайте. Когда мясо обжарится до корочки, добавьте подогретый бульон. Сдвиньте горшок немного в сторону от огня и доведите до готовности. Добавьте соль и перец по вкусу.
Вылейте, когда испортится.
Вместо того съешьте пирожное.
Башня из адамантина (Хрерм Домостроитель, Коллегия бардов Солитьюда)
Во всём Скайриме только лишь Высокий Хротгар может сравниться с башней Диренни по высоте. Но в отличие от этой знаменитой горы, которую создала природа, башня рукотворна, причём, если верить легендам, её возвели не люди или эльфы, а сами аэдра.
Эта величественная и непоколебимая башня стоит ещё с начала времён. Она располагается на возвышенности посреди острова Балфиера в заливе Илиак. За долговечный материал, из которого она построена, её называют Адамантиновой башней, а за то, что она предшествовала всем другим постройкам в Мундусе, её называют Первоначальной.
Высокие эльфы клана Диренни правили Балфиерой с начала Первой эры. В просторечии Адамантиновую башню порой называют башней Диренни, хотя эльфы этого клана причастны только лишь к постройке цитадели у её основания. (Кто же обустроил катакомбы под этой цитаделью, до сих пор является предметом научных споров.)
Минуя высоких эльфов Алинора (да и кто принимал их мнение в расчёт в этом вопросе?), я обратился к старейшине клана Диренни, благородному Кройдену, и он снизошёл до ответа. По его словам, Адамантиновая башня была возведена в эру Рассвета: в ней собрались боги, чтобы распорядиться судьбой Мундуса. На вершине этой башни великий альдмерский бог Ауриэль убил Лорхана-обманщика, насадил его сердце на стрелу и выстрелил ей через весь свет.
Аэдра отошли от дел, связанных с Мундусом, и оставили башню пустовать. Впоследствии её обнаружили и присвоили эльфы Диренни. Какие тайны этой башни им открылись? Что они скрывают по сей день? Что бы там ни было, мне, простому нордскому архитектору, эльфы не раскрыли своих секретов.
Но я совершенно уверен, что им есть, что скрывать. Я сделал несколько измерений, прикинув угол зрения под прямым углом к компасу. Приняв во внимание все возможные характеристики существующих строительных материалов, я пришёл к выводу, что построить такую башню попросту невозможно.
Бегство от Талмора
Многоуважаемый читатель! Книга, что лежит перед тобой, выпущена большим тиражом, чтобы история, рассказанная в ней, стала известна во всей Империи. Но имей в виду — в ней нет ни слова выдумки. Это всего лишь издание личного дневника, в котором и описываются нижеизложенные события (и который сейчас хранится под надежной охраной в Доме Писчих Перьев в Хаммерфелле). И произошли они не более чем за год до выхода этой книги.
— Ашад ибн Халед, Верховный писец, Дом Писчих Перьев, Хаммерфелл.
Уже девять дней. Девять дней с тех пор, как я вырвался из пут. Девять дней с тех пор, как я задуши своего тюремщика своими же кандалами. Девять дней с момента, когда я побежал сломя голову в ночь, непрерывно прислушиваясь к окружающим звукам, но никогда не оглядываясь назад.
Однако чтобы понять мое нынешнее положение, необходимо узнать, кто я такой и с чего все началось.
Меня зовут Хадрик Сердце Дуба, и я — гордый норд Скайрима. Скальд по профессии, я получил образование в Коллегии бардов в Солитьюде. Годами я был странствующим музыкантом и менестрелем, даже служил боевым бардом в войсках разных ярлов.
Надо сказать, что не будь я бардом, я бы никогда так не влип.
Мои беды начались тогда, когда я начал петь о Талосе, о Девятом и величайшем Боге, любимом боге жителей Скайрима. Как оказалось, не столь любимом среди талморцев.
Ах да, талморцы. Встречаются нынче в Скайриме не реже насморка, и точно раздражают не меньше. По крайней мере, я так думал — пока не узнал истинные масштабы их возможностей и влияния.
Для тех, кто не знает: талморцы — это нынешние почетные "гости" Скайрима, высокие эльфы из Альдмерского Доминиона, которые в своей несказанной доброте не стали вырезать нас всех во время Великой Войны.
Но, как известно каждому норду Скайрима, за эту доброту нам пришлось заплатить ужасную цену. Одним из положений Конкордата Белого Золота — мирного договора между нашими народами — был запрет на поклонение Талосу. Чтобы человек стал богом? Это абсурд, заявляет Талмор. Так что открытое поклонение Талосу оказалось в Скайриме вне закона, и этот запрет активно стал претворяться в жизнь в тех городах, где присутствие талморцев весьма ощутимо. В тех городах, хотел бы добавить, где у Империи самые прочные позиции.
И в одном из этих городов — Маркарте, если быть точным — я принял осознанное решение бросить вызов гонителям Талоса. Мой вызов был — очевидно — облечен в форму песни. А если ты много часов писал, шлифовал и репетировал песню, какой же ты бард, если ты ее не будешь исполнять? Вот я ее и исполнил. И не раз, и даже не два — целых семь раз. По разу в день в течение недели.
Многие мои сородичи даже не догадываются: оказывается, не все талморцы прибывают в Скайрим на одинаковом положении, с одной и той же целью. А одна из их группочек действует вообще тайно, под покровом теней: они наблюдают за нами и выжидают, когда какой-нибудь норд попадется на поклонении могучему Талосу. Эта группа — юстициары, и их работа — заставить нас выполнять это, пожалуй, самое чудовищное условие Конкордата Белого Золота.
А почему я вдруг заговорил о юстициарах? Потому что если бы не они, я бы спел свою песню и в восьмой раз. Оказывается, они следили за мной, ждали удобного случая. И вот, в глухие предрассветные часы нового дня мне на голову опустился черный мешок, а затем меня ждала поездка на отвратительно неудобной телеге и зловещие обещания того, что мне понравится в моем "новом доме", который, как я понял, представлял собой нечто вроде тайной талморской темницы или лагеря арестантов. Еще я понял, что живым оттуда не выйду.
В тот момент я осознал, что надо бежать. Я должен выскользнуть из лап похитителей, любой ценой — даже если погибну. Все лучше, чем гнить до конца жизни в какой-то богами забытой талморской тюрьме.
Я принялся ждать своего шанса, и наконец повозка остановилась, чтобы переждать ночь. Талморцев со мной было всего двое, и один из них отправился в лес на охоту, оставив меня наедине с другим. Так мой рассказ и подошел к тому месту, с которого я начал.
Прошло уже девять дней, и я понял, насколько глуп я был. Ну что мне стоило спеть мою песню один раз? Ну ладно, пусть два? Или вообще не петь? Почему у меня не хватило ума проглотить свою глупую нордскую гордость и понять, насколько велика власть Талмора над ярлами?
Но я поступил иначе. И теперь бегу. Словно заяц убегает от гончей. Всегда в движении, редко отдыхая, никогда не смыкая глаз. Но Талмору известно о каждом моем шаге. Куда мне отправиться? Как ускользнуть из-под их власти? Не знаю, я не знаю. Но теперь я точно знаю одно: если агентам Альдмерского Доминиона не удастся заполучить твою душу, они заберут твою жизнь.
Меня зовут Хадрик Сердце Дуба, и я — гордый норд Скайрима. Помните обо мне. Ибо скоро меня не станет.
Беженцы (Герос Альбрей)
Запах залива пробивался сквозь камни, соль и разложение. Погреб пропах старым вином, уже превратившимся в уксус, плесенью и редкими травами, которые целитель принес для излечения всевозможных ран. Сейчас в просторном земляном погребе, бывшей кладовой расположенного в этом доме борделя, находилось более пятидесяти человек. Стоны и шепот теперь прекратились, и подвал погрузился в тишину, как будто больница превратилась в братскую могилу.
— Мама, — прошептал мальчик-редгард, — что это?
Мать мальчика уже собиралась ответить ему, когда снаружи раздался очередной раскатистый рык, все громче и громче, будто кто-то огромный и страшный расхаживал где-то наверху. Стены дрожали, и пыль потоками осыпалась с потолка.
Но в отличие от прошлого раза никто не закричал, и все ждали, пока зловещий потусторонний рокот сменится звуками далекой битвы.
Раненый солдат шептал "Молитву Обреченных Маре".
— Манкар, — зашептала в ужасе женщина-босмер. Ее глаза лихорадочно бегали, кожа была мертвенно-бледной, а сама она покрылась потом. — Он идет!
— Кто идет? — спросил мальчик, цепляясь за юбку своей мамы.
— А как ты думаешь, мальчик? Торговец сладостями? — проворчал однорукий редгард. — Каморан-Узурпатор.
Мать мальчика бросила злой взгляд на старого воина: "Она понятия не имеет, о чем говорит. Она больна".
Мальчик кивнул. Обычно его мать была права. Он еще даже не родился, когда она стала шепотом говорить, что Каморан-Узурпатор пройдет через их деревушку и начала паковать вещи. Ее соседи смеялись над ней, говоря, что Рихад и Танет с легкостью одержат над ним верх. Ее муж, который так никогда и не увидел своего сына Лукара, тоже смеялся над нею. Это было время сбора урожая, и она пропустила все праздники, но оказалось, что Миак-И была права. Спустя две недели после ее ухода из деревни до нее дошли слухи, что в одну из ночей поселение просто смели с лица земли, не пощадив никого. Рихад и Танет были повержены. Узурпатора было не остановить.
Лукар родился и вырос в лагерях беженцев в Хаммерфелле. Его дружба ни с кем не длилась более нескольких дней. Он знал, что когда небо на западе окрасится в красный цвет, они немедленно снимутся с места и пойдут на восток. А если небо на юге окрасится в красный, то они уйдут на север. Наконец, спустя двенадцать лет переездов из лагеря в лагерь они пересекли Илиакский залив, перебравшись в провинцию Хай Рок, в баронство Двиннен. Миак-И пообещала, что тут у них будет мирная, спокойная жизнь.
Там было так зелено, что он терялся и не знал, что делать. В отличие от Хаммерфелла, который покрывался зеленью только в одно из времен года, да и то не везде, Двиннен круглый год шелестел листвой, пока не приходила зима. Когда впервые пошел снег, Лукар испугался. Ему было немного стыдно думать об этом сейчас, когда появилась реальная угроза. Красные облака войны, зловоние и страдание, обычные для лагеря беженцев — все это было ему знакомо.
И вот красные облака войны появились над заливом и стали стремительно приближаться. Теперь он хотел бы вернуть те дни, когда заплакал, увидев белое сияние.
— Манкар! — опять закричала женщина-босмер. — Он идет, он принесет смерть!
— Никто не идет, — сказала красивая молодая целительница-бретонка, подойдя к женщине. — Тихо!
— Есть там кто? — послышался возглас сверху.
Все люди в комнате, как один, затаили дыхание. По обветшалым деревянным ступенькам спускался босмер, и его дружелюбное лицо совсем не походило на лицо Каморана-Узурпатора.
— Простите, что напугал вас, — сказал он. — Мне сказали, что тут могут быть лекари, которые сейчас мне очень пригодились бы.
Росаяна поспешила взглянуть на раны босмера. С растрепанными волосами, но все равно красивая, она была одной из самых популярных девушек в этом борделе; в доме Дибеллы она освоила не только науку любви, но и искусство целителя. Она заботливо, но резко сдернула с воина пробитую кожаную кирасу, поножи, наколенники и сапоги, отложила их в сторону и принялась осматривать его раны.
Старый воин-редгард взял броню в руки и принялся ее рассматривать. "Ты пришел с поля боя?" — спросила она.
— Почти, — улыбнулся босмер, слегка вздрогнув от прикосновения Росаяны. — Скорее, от поля боя. Меня зовут Орбен Эльлок. Я разведчик, и стараюсь избегать боев, чтобы я мог вернуться и доложить о противнике. Это хорошее занятие для тех, кому не по душе цвет собственной крови.
— Хзим, — представился воин, пожимая руку Орбена. — Я слишком стар, чтобы сражаться, но я могу починить твои доспехи, если ты собираешься пойти обратно.
— А ты кожевенник?
— Скорее мастер на все руки, — ответил Хзим, открывая небольшую баночку с воском, чтобы натереть им кожу и сделать ее прочной и гибкой. — Я тоже решил, что ты разведчик, увидев твои доспехи. Ну и каковы результаты твоей разведки? Мы сидим здесь уже почти целый день, и не знаем, что творится снаружи.
— Весь Илиакский залив — это огромное поле боя, — сказал Орбен и вздохнул, когда заклинание Росаяны начало затягивать его многочисленные, но неглубокие раны. — Мы перекрыли захватчикам выход из залива. Я пришел сейчас с берега, а армия врага сейчас марширует по Ротгарианским горам. У меня случилась небольшая стычка. Вообще в том, что во время боя часть войск отправляют, чтобы обойти противника с фланга, нет ничего удивительного. Они действуют, прямо как по книге уловок Каморана Кальтоса, которую добыл Король-Олень.
— Король-Олень? — непонимающе повторил Лукар. Он слушал тихо и понял все, кроме этого.
— Хеймон Каморан, Каморан-Узурпатор, Хеймон, Король-Олень — это все одно и то же, парень. Это необычный тип, так что ему нужно много имен.
— Ты знаешь его? — спросила Миак-И, делая шаг вперед.
— Уже лет двадцать, пока он не начал это черное, кровавое дело. Я был старшим разведчиком Каморана Кальтоса, а Хеймон был его чародеем и советником. Я помогал им обоим, когда началась борьба за трон Каморанов, пока они не… Ай!
Росаяна прекратила лечение. Ее полные ярости глаза сверкали, и она обратила действие заклинания вспять. Закрытые уже раны вновь открылись и начали гноиться. Она держала Орбена на удивление сильно, когда он попытался вырваться.
— Ты, сволочь, — зашипела целительница-куртизанка. — В Фалинести у меня была двоюродная сестра, жрица.
— С ней все в порядке! — взвизгнул Орбен. — Лорд Кальтос стремится обезопасить всех, кто не представляет непосредственной угрозы…
— Сдается мне, жители Кватча не согласятся с таким утверждением, — холодно сказал Хзим.
— Это было ужасно, худшее из того, что мне приходилось когда-либо видеть, — кивнул Орбен. — Кальтос не мог сдержать слез, когда увидел, что сделал Хеймон. Мой хозяин сделал все, чтобы остановить его, упрашивая Короля-Оленя вернуться в Валенвуд… Но он обратился против Кальтоса, и нам пришлось бежать. Мы не враги вам, и никогда ими не были. Кальтос не мог предотвратить весь ужас, который Узурпатор принес Коловианскому Западу и Хаммерфеллу. Он борется уже пятнадцать лет, чтобы помешать этому.
Ужасающий звериный рев раздался сверху, еще более громкий, чем раньше. Раненый солдат не смог бы защитить этих несчастных, трясущихся от страха.
— А тогда что это? — усмехнулась Миак-И. — Очередной фокус Каморана Кальтоса, которым воспользовался Узурпатор?
— Это и правда фокус, — пронзительно вскрикнул Орбен. — Это лишь видение, призрак, созданный, чтобы напугать вас. Когда его сила растет, он использует страх, чтобы стать еще сильнее, но ему приходится отступить, когда его сила уменьшается. Вот почему завоевание Валенвуда заняло два года, а завоевание половины Хаммерфелла целых тринадцать. Не в обиду вам будет сказано, редгарды, но его сдерживает не только ваша доблесть. У него больше нет поддержки, которую он получал от своего Хозяина.
Рычание с эхом пронеслось по помещению и затихло.
— Манкар! — простонала женщина-босмер. — Он вернулся, он уничтожит нас!
— Его Хозяин? — вопросительно повторил Лукар, но взгляд Орбена упал на женщину-босмера, свернувшуюся на залитой кровью кровати.
— Кто это? — спросил Орбен Росаяну.
— Одна из беженок, спасающаяся от вашей маленькой дружественной войны в Валенвуде, — ответила целительница. — Кажется, ее зовут Калис.
— Силой Джефре, — тихонько прошептал Орбен, подвинувшись к кровати женщины, чтобы отереть кровь и пот с ее мертвенно-бледного лица. — Калис, это Орбен. Ты помнишь меня? Как ты здесь оказалась? Как такое случилось с тобой?
— Манкар! — простонала Калис.
— Это все, что она может сказать, — произнесла Росаяна.
— Не знаю, почему, — нахмурился Орбен. — Это не из-за Узурпатора, хотя с ним она тоже знакома. Более того, она была его возлюбленной.
— Его друзья, ты, Кальтос, она — похоже, все отвернулись от него, — сказала Миак-И.
— Вот почему он падет, — ответил Хзим.
Стук сапог раздался сверху, и дверь в подвал резко отворилась. Это был капитан замковой стражи барона Отрока: "Пристань горит! Если хотите остаться в живых, уходите в замок Вайтмур!"
— Нам нужна помощь! — позвала Росаяна, но она знала, что стражники должны сражаться, а не помогать переносить больных.
С помощью десяти стражников, которых выделили ей на подмогу, и крепких больных, людей удалось вывести из подвала. Улицы Двиннена наполнялись дымом, и дома вспыхивали один за другим. Огненный шар с моря, пущенный мимо цели, ударил по пристани, и ущерб от него был огромен. Спустя несколько часов во внутреннем дворе замка целители поставили койки и вновь приступили к работе, пытаясь хоть немного облегчить страдания невинных людей. Первым, кого удалось найти Росаяне, оказался Орбен Эльлок. Хотя его раны открылись, он помог перенести в замок двух пациентов.
— Извини, — сказала она, положив свои руки на его раны. — Я немного не в себе. Я совсем забыла, что я могу лечить.
— А где Калис? — спросил Орбен.
— Как, ее тут нет? — сказала Росаяна, озираясь вокруг. — Неужели она убежала?
— Убежала? Но ведь она была ранена!
— Ну… Ситуация была нездоровая. Ты бы очень удивился, узнав, на что способны будущие матери в таких ситуациях.
— Так она была беременна? — спросил Орбен.
— Да. К счастью, роды получились не очень трудные. Она держала в руках мальчика, когда я видела ее в последний раз. Она сказала, что справилась со всем сама.
— Беременна… — пробормотал Орбен. — Супруга Каморана-Узурпатора была беременна…
Слух о том, что битва окончена, а вместе с ней и война, быстро распространился по замку. Силы Хеймона Каморана были повержены на море и в горах. Король-Олень был мертв.
Лукар смотрел вниз с зубчатой стены на темные леса вокруг Двиннена. Он слышал о Калис, и уже вообразил, как отчаявшаяся женщина с ребенком на руках убегает в дикий лес. Калис некуда идти, и никто не защитил бы ее. Они с ребенком стали беженцами, подобно тому, как были беженцами Миак-И и он сам. Он вспоминал ее слова: "Он вернулся, он убьет нас, и нам все конец. Он уничтожит нас всех".
Лукар припомнил ее глаза. Она была больна, но не напугана. Кто был этот "он", если Каморан-Узурпатор был мертв?
— Она ничего больше не говорила? — спросил Орбен.
— Она сказала, как зовут ее дитя, — ответила Росаяна. — Его имя Манкар.
Безумие Пелагиуса (Цатенес)
Ториз Пелагиус Септим, человек, ставший затем императором всего Тамриэля, принадлежал к королевской семье Вэйреста. Принц появился на свет в 119 году Третьей эры, в конце славного правления своего дяди, Антиохуса I. Король Магнус был любимым братом императора, и Вэйрест процветал в годы, предшествовавшие рождению Пелагиуса.
Трудно сказать, когда впервые проявилось сумасшествие Пелагиуса, ведь, по правде говоря, первые десять лет его жизни сами земли, где он жил, были охвачены безумием. Когда принцу стукнул год, Антиохус умер, и на трон под шумные славословия взошла его дочь Кинтира. Кузина мальчика, Кинтира II, была признанным мистиком и волшебницей. Однако если бы у нее достало могущества заглянуть в будущее, она немедля бежала бы из дворца.
Об истории войны Красного Алмаза рассказывается во многих научных трудах, и большая часть историков приходит к выводу, что власть была узурпирована Уриэлем, кузеном Кинтиры и Пелагиуса, при помощи его матери Потемы, так называемой Королевы-Волчицы Солитьюда. Через год после коронации Кинтира была пленена в Гленпойнте и заключена в местную имперскую тюрьму.
Пламя войны пронеслось по всему Тамриэлю, когда принц Уриэль, захватив трон, провозгласил себя Уриэлем III. Хай Рок, где содержалась узница, стал ареной кровавых сражений. Отец Пелагиуса, король Магнус, вместе со своим братом Сефорусом выступил против узурпатора, что навлекло на Вэйрест гнев Уриэля III и королевы Потемы. Пелагиус, его братья и сестры, а также мать, Утейла, бежали на остров Балфиера. Утейла принадлежала к семейству Диренни, чье фамильное поместье до сих пор находится на этом древнем острове.
К счастью, сохранилось множество записей о детстве Пелагиуса на острове Балфиера, сделанных его воспитателями и посетителями поместья. Все, кто встречал его, рассказывают о симпатичном мальчике, интересовавшемся спортом, магией и музыкой. Даже предполагая определенную неискренность, свойственную дипломатам, казалось, что принц имеет все шансы стать истинным украшением династии Септимов.
Когда мальчику исполнилось восемь, Сефорус убил Уриэля III в битве при Ичидаге и провозгласил себя императором Сефорусом I. Последующие десять лет своего правления новый монарх воевал с Потемой. Первым сражением, в котором участвовал Пелагиус, была осада Солитьюда, окончившаяся смертью Потемы и знаменовавшая собой конец войны. В знак признательности Сефорус возвел юношу на трон Солитьюда.
Эксцентричность поведения Пелагиуса, ставшего королем Солитьюда, не прошла незамеченной. Однако лишь немногие дипломаты отваживались критически отзываться о любимом племяннике императора. В первые два года правления Пелагиуса были замечены, как минимум, пугающие колебания его веса. Через четыре месяца после его воцарения дипломат из Эбонхарта называл молодого короля "здоровым и добродушным человеком с сердцем таким большим, что оно распирает его талию". Пятью месяцами спустя гостившая там же принцесса Фестхолда написала своему брату: "Король пожал мою руку, и я ощутила прикосновение скелета. Пелагиус крайне истощен".
Сефорус никогда не был женат и умер бездетным через три года после осады Солитьюда. Его единственным выжившим братом был отец Пелагиуса, Магнус. Унаследовав престол, он покинул Вэйрест и обосновался в Имперском городе. Император Магнус I был уже в преклонном возрасте, и внимание всего Тамриэля было приковано к его старшему сыну, Пелагиусу. К этому времени его странности стали притчей во языцех.
Ходит множество преданий о его деяниях как короля Солитьюда, но мало что из них подтверждено документально. Известно, что Пелагиус запер юных принцев и принцесс Сильвенара вместе с собой в комнате, выпустив их только тогда, когда под дверь просунули неподписанную Декларацию Войны. Во время речи на местном празднике он сорвал с себя одежду, и только тогда его советники поняли, что он нуждается в пристальном присмотре. По велению Магнуса Пелагиус сочетался браком с прекрасной Катарией Ра'атим, наследницей древнего благородного рода темных эльфов.
Женитьба королей северян на темных эльфийках редко добавляет им популярности. Летописцы сходятся на двух причинах целесообразности такого союза. Магнус пытался укрепить отношения с Эбонхартом, откуда происходил клан Ра'атим. Сосед Эбонхарта, Морнхолд, исторически был союзником Империи с самого ее зарождения, и венценосный супруг королевы Барензии выиграл массу битв в войне Красного алмаза. Эбонхарт же, почти не таясь, поддержал Уриэля III и Потему.
Другая причина носила более личный характер: Катария была столь же искушена в дипломатии, сколь и красива. Если кто-то и мог скрыть сумасшествие Пелагиуса, то только она.
Восьмого дня месяца Второго зерна в 145-м году Третьей эры Магнус тихо скончался во сне. Джолит, сестра Пелагиуса, села на трон Солитьюда, а молодая супружеская чета отбыла в Имперский город, дабы быть коронованными как император и императрица Тамриэля. Говорят, что Пелагиус почувствовал слабость, когда на его голову водрузили корону, но Катария поддержала его, и лишь те, кто стоял близко к трону, смогли заметить происходившее. Как и многие рассказы о Пелагиусе, этот не имеет подтверждений.
Пелагиус III по сути никогда не правил Тамриэлем. Решения принимали Катария и Совет Старейшин, стараясь попутно удержать монарха от чудачеств. Однако байки о царствовании Пелагиуса сохранились.
Говорят, что когда ко двору из Блэкроуза прибыл посланник Чернотопья, Пелагиус настаивал на том, чтобы при разговоре собеседники мычали и пищали, ибо таков родной язык аргониан.
Известно, что Пелагиус был помешан на чистоте. Гостившие в императорской резиденции свидетельствуют, что просыпались ни свет ни заря от скрежета, с которым скоблили дворец. Легенда о том, что Пелагиус, проверяя качество уборки, испражнялся на пол, дабы задать слугам еще работу, вероятно, вымышлена.
Лишь тогда, когда Пелагиус начал нападать на посетителей Имперского дворца и пытаться покусать их, решено было отправить его в частную клинику для умалишенных. Катария была провозглашена регентшей через два года после коронации. Следующие шесть лет император провел в различных психиатрических лечебницах.
Недоброжелатели распространяли массу лживых историй о том времени. Передававшиеся шепотом рассказы об ужасных экспериментах и пытках, которым подвергали Пелагиуса, стали восприниматься почти как неоспоримый факт. Вскоре после отъезда императора благородная леди Катария забеременела, поползли слухи о ее неверности и, что еще более абсурдно, о заговоре с целью запереть под замок абсолютно здорового императора. Как заявила Катария, ее беременность наступила после посещения мужа в больнице. При отсутствии иных свидетельств мы, верноподданные, должны принять слова императрицы за истину. Ее второй ребенок, который впоследствии правил под именем Уриэля IV, явился плодом союза с Лариатом, принцем-консортом, что и было признано публично.
Теплой ночью месяца Восхода солнца на 34-м году жизни Пелагиус III скончался в своей келье от быстротечной лихорадки. Произошло это в храме Кинарет на острове Бетония. Катария I правила еще сорок шесть лет, прежде чем передать скипетр единственному ребенку, которого она имела от Пелагиуса — Кассиндеру.
Дикое поведение Пелагиуса стало основой странной любви, которую к нему питают в провинции, где он родился и потом умер. Второго числа месяца Восхода солнца (что может быть, а может и не быть годовщиной его смерти — хроники тут не очень точны) отмечается Безумный Пелагиус. В этот день поощряются всяческие шутки и дурачества. Так один из самых несуразных императоров в истории династии Септимов стал одним из самых известных.
Безумцы Предела: Трактат о культуре Изгоев (Арриан Арий, Имперский ученый)
С тех пор как Тайбер Септим одержал легендарную победу над "местными варварами" в битве при Старом Хролдане, имперские и нордские ученые отзывались о местном населении Предела как о дикарях, которые склонны к беспричинным приступам ярости, поклоняются еретическим богам и обожествляют животных и духов природы, которых лучше избегать всем цивилизованным людям. На самом же деле все подобные описания — не более чем "притчи победителей", излагающие взгляд, намеренно зауженный ввиду постоянной борьбы, которую Империя ведет с древним и гордым народом, что жил в этом краю задолго до того, как Тайбер Септим впервые ступил на землю Тамриэля. В свете всего этого, я надеюсь представить более полное, точное и справедливое описание людей, столь долго пребывавших в незавидном положении "врагов", "смутьянов" и "этих".
Начнем с Изгоев, так называемых "безумцев" Предела. В Имперском легионе их относят к обыкновенным разбойникам, указывая на постоянные набеги и нападения, каковые те устраивают на территории владения. Но ни в одной из военных сводок не задается вопрос "почему?". Если бы они были просто шайкой бандитов, в их целях, несомненно, было бы захватить как можно больше золота ценой наименьшего количества погибших со своей стороны. Но во время нападений Изгоев происходит прямо противоположное. Значительные суммы денег остаются нетронутыми, а их бойцы без лишних сомнений отправляются на смерть, лишь бы не попасться в руки Имперских солдат.
Эти противоречия и привели меня в Маркарт, столицу Предела, в поисках ответов. Там я встретил одну старую женщину из числа коренных жителей, которая просила не упоминать ее имя в моих записях. Она поведала мне длинную историю своей семьи. О том, что, по ее мнению, их истоки уходят в Хай Рок, на родину бретонов (что объяснило бы схожести в чертах лица и телосложении этих двух народов). О том, как пришли норды и забрали у них земли, богов и культуру. Когда же я спрашивал ее об Изгоях, старая женщина говорила, что это "настоящие" мужчины и женщины Предела: те, кто отказался сдаться нордам. Те, что по-прежнему исповедовали старинные традиции, которые все остальные ее соотечественники предали в обмен на мир.
Со временем в ходе своих изысканий, подтверждавших историю старой женщины, я смог заручиться доверием многих других коренных жителей. Вышло так, что один из них устроил для меня встречу, как мне казалось, со старейшиной их деревни. С ужасом я обнаружил, что меня привели в лагерь, где было полно черепов животных, отрубленных голов и еще бьющихся сердец, о которых я читал в военных сводках, когда еще был в Имперском городе. Там я встретил Корторана, Изгоя, которого, по-видимому, позабавило, что я решил записать его историю. Ниже я привожу ее целиком:
"Хотите знать, кто такие Изгои? Мы — люди, вынужденные грабить собственный край. Выжигать собственную землю. Мы — бич нордов. Топор, падающий в ночи. Последний крик перед тем, как боги заберут вашу душу. Мы — истинные сыновья и дочери Предела. Духи и ворожеи жили здесь испокон веков, и они на нашей стороне. Уходите. Уходите и скажите своей Империи, что мы возвратим себе наше королевство. И в тот день уже мы будем хоронить ваших убитых в земле, которая уже не будет вашей".
Бесполезные размышления
Сегодня я намеревалась продолжить изучение влияния боли на тело, содержащее нерожденное существо (на этот раз беременная бретонка среднего возраста), однако сколько бы раз она ни была разорвана на части и вновь оживлена, я просто не могла сосредоточиться должным образом, как того требуют серьезные исследования.
Вместо обычной четкости наблюдений сегодня во время моих занятий меня охватила какая-то странная поэтическая чувствительность. Из-за этого я не занималась скрупулезной фиксацией каждого крика и конвульсии субъекта, а ее вопли как будто уносили меня куда-то далеко.
Я находила прибежище в ткани безмятежности, сотканной из мучительных криков бретонки, заглушаемых рычанием и ворчанием тварей и кавардаков, которые играли с ней.
Именно в этот момент, когда моя душа была обнажена и чиста, ко мне пришло озарение. И как в случае со всеми, осмелюсь сказать, религиозными откровениями, когда я пришла в чувство, мне осталось лишь ускользающее воспоминание о высшем знании, похожее на обгорелый пергамент, на котором сохранились лишь обрывочные смазанные фрагменты некогда написанных слов мудрости.
Чем сильнее я пытаюсь вспомнить это пришедшее знание, тем дальше оно ускользает от меня. Суть сохранившегося в следующем:
Боль — это сила, которая очищает, облагораживает и возвышает. Это Пламя, выжигающее примеси и исправляющее несовершенства.
Смерть — не признак слабости, так же как телосложение — не признак силы. Это то, что происходит с душой, когда она попадает в Пламя, уничтожающее людскую храбрость.
Обладающих внутренней силой Пламя Боли перековывает в оружие разрушительной остроты. Недостойных и слабых Его жар обращает во мрак и безжизненный пепел.
Вот так это звучит при всей своей непостижимости — немало для бесполезного дня. Надеюсь, завтра нас ждут более продуктивные эксперименты.
Бессмертная кровь (Неизвестный автор)
Луна и звезды скрылись от глаз, тихая ночь была темна. Городская стража зажгла факелы, но человеку, который постучался в дверь моей часовни, свет был не нужен. Я знал, что Моварт Пикуин ночью видит почти так же хорошо, как и днем — потрясающая способность, учитывая, что действовал он в основном по ночам.
Его привел ко мне один из моих послушников. Взглянув на него, я решил, что он нуждается в исцелении — он был бледным, его кожа казалось почти прозрачной, а его лицо, некогда прекрасное, несло на себе отпечаток невыразимых страданий. Темные круги под глазами свидетельствовали о сильном утомлении, но его глаза горели ярким, почти безумным огнем…
Он отмахнулся от моего предложения исцелить его, хотя признал, что пришел поговорить об одном определенном заболевании.
"Вампиризм, — сказал он и остановился, увидев мой удивленный взгляд. — Мне говорили, что ты можешь помочь мне понять его природу".
"Кто это тебе сказал?" — спросил я, улыбнувшись.
"Тиссина Грей".
Я помнил ее. Храбрая, прекрасная воительница — она хотела с моей помощью разобраться в нагромождении правды и лжи о вампирах. Со дня нашей последней встречи прошло два года, и я не знал, помогли ли ей мои советы.
"Ты говорил с ней? Как поживает госпожа?" — спросил я.
"Она мертва, — холодно ответил Моварт, а затем, увидев мое потрясение, поспешил смягчить удар. — Она говорила, что твои советы очень помогли ей в ее охоте за неким вампиром. Когда я говорил с ней в последний раз, она охотилась за другим… И он убил ее".
"Значит, моих советов оказалось недостаточно, — вздохнул я. — Так почему ты думаешь, что они помогут тебе?"
"Много лет назад я сам был учителем, — ответил он. — Не в университете. Я был тренером в Гильдии бойцов и поэтому я знаю, что учителя нельзя винить в том, что ученик не задает правильных вопросов. А я собираюсь задать тебе правильные вопросы".
Так он и сделал. Несколько часов подряд он засыпал меня вопросами, и я рассказывал, рассказывал ему все, что мог. Он ничего не говорил о себе и никогда не улыбался, внимательно глядя на меня и запоминая каждое мое слово.
Наконец, вопросы начал задавать я: "Ты говоришь, что ты был тренером в Гильдии бойцов. Ты выполняешь задание Гильдии?"
"Нет, — отрезал он, и в его глазах промелькнула усталость. — Если можно, я бы хотел продолжить беседу завтра ночью. Мне нужно поспать и подумать над всем этим".
Я улыбнулся: "Ты спишь днем?"
К моему удивлению, он улыбнулся в ответ, хотя его улыбка больше походила на гримасу боли: "Когда охотишься на кого-то, то поневоле перенимаешь привычки своей жертвы".
На следующий день он снова обрушил на меня град вопросов, на этот раз более конкретных. Он хотел узнать о вампирах восточного Скайрима. Я рассказал ему о наиболее крупном племени, Волкихар — жестоких и безумных вампирах, чье дыхание леденит кровь в жилах их жертв. Я объяснил, что они живут подо льдом далеких озер и выходят на поверхность только для того, чтобы напиться крови.
Моварт Пикуин внимательно выслушал меня, задал еще несколько вопросов и, наконец, собрался уходить.
"Меня не будет несколько дней, — сказал он. — Но я вернусь и расскажу тебе, помогли ли мне твои советы".
Он сдержал свое слово — четыре дня спустя он пришел ко мне в часовню сразу после наступления полуночи. На его щеке был свежий шрам, но на его лице сияла мрачная, но довольная улыбка.
"Твои советы очень помогли мне, — сказал он. — Но тебе следует знать, что у Волкихар есть еще одна особенность, о которой ты не упомянул. Они могут протянуть свои руки сквозь толщу льда, не сломав его. Это был неприятный сюрприз — один из них схватил меня без предупреждения".
"Любопытная подробность, — заметил я, смеясь. — И ужасная. Тебе повезло".
"Я не верю в удачу, только в тренировку и подготовленность. Твои сведения помогли мне, а мои навыки рукопашного боя решили судьбу этого кровососа. Я никогда не доверял оружию. Слишком много неизвестных факторов. Даже лучшие оружейники порой куют плохие клинки — но ты всегда знаешь, на что способно твое тело. Я знаю, что могу нанести тысячу ударов, не потеряв равновесия — если, конечно, первый удар остается за мной".
"Первый удар? — пробурчал я. — Значит, тебе нельзя попадать в засаду".
"Вот почему я пришел к тебе, — сказал Моварт. — Ты знаешь об этих чудовищах все, все о каждой их проклятой разновидности. Теперь ты должен рассказать мне о вампирах северного Валенвуда".
Я сделал то, о чем он просил меня, и снова его вопросы стали суровой проверкой моим знаниям. Мне нужно было рассказать ему о многих племенах. О Бонсаму, которых можно было отличить от босмеров только при свете свечи, о Кирилт, которые могли растворяться в тумане, о Йекеф, которые заглатывали людей целиком, об ужасных Телбот, которые убивали детей, чтобы занять их место в семье и много лет терпеливо ждать, убивая одного родственника за другим.
И он снова простился со мной и пообещал вернуться через пару недель. Моварт вернулся после полуночи. На этот раз на нем не было свежих шрамов, но новые сведения были.
"Ты ошибался, утверждая, что Кирилт не может обернуться туманом, если столкнуть его в воду, — сказал он, дружески похлопав меня по плечу. — К счастью, в газообразном состоянии он не может уйти далеко, и мне удалось выследить его".
"Должно быть, он был без ума от страха. Твои познания все увеличиваются, — заметил я. — Хотел бы я, чтобы у меня был такой послушник".
"А теперь расскажи мне о вампирах Сиродила", — сказал он
Я рассказал ему все, что мог. В Сиродиле жило только одно племя — могущественный клан, который изгнал всех конкурентов так же, как это сделали сами имперцы. Никто не знал о них ничего, ибо они превзошли себя в искусстве притворства. Если они хорошо питаются, их невозможно отличить от обычных людей. Они были более культурными и цивилизованными, чем вампиры из провинций; они предпочитали пить кровь спящих людей…
"Их будет нелегко застать врасплох, — нахмурился Моварт. — Но я найду одного из них и расскажу тебе все, что узнаю. После этого ты расскажешь мне о вампирах Хай Рока и Хаммерфелла, Эльсвейра и Чернотопья, Морровинда и острова Саммерсет, да?"
Я кивнул и понял, что охота стала для него делом всей жизни. Таким, как он, намеков никогда не достаточно. Он должен узнать все.
Он пропал на целый месяц, а когда вернулся, то даже в темной часовне я разглядел его отчаяние и разочарование.
"Я потерпел неудачу, — сказал он, пока я зажигал свечу. — Ты был прав. Я не смог найти ни одного из них".
Я поднес свечу к моему лицу и улыбнулся. Он был поражен, увидев бледность моей кожи, вечный голод в моих глазах и мои зубы. О да, думаю, что мои зубы действительно стали неожиданностью для этого человека, который не мог позволить себе неожиданностей.
"Я не ел уже семьдесят два часа", — объяснил я и бросился на него. Он не успел нанести ни первого удара, ни последнего.
Бестиарий Гербейна
Ледяные приведения (17-й день месяца Последнего зерна)
Когда в моих странствиях на север через мерзлые равнины и горы на меня надвинулся зимний холод, я решил остановиться в таверне в Данстаре, дабы отдохнуть и вкусить горячей пищи. Другой путешественник сказал мне, чтобы я был на чеку, поскольку в искрящейся белизне снега таятся существа, что скрываются от глаз беспечных до поры, когда уже слишком поздно. Он все продолжал заливаться, безудержно жестикулируя и рассказывая фантастические истории о том, как эти твари косили целые торговые экспедиции. Его рассказы напугали остальных постояльцев таверны, однако меня не отпугнуть байками трусов, я увижу все своими глазами, ибо ледяные пещеры и покрытые снегом вершины севера как раз по душе таким искателям приключений, как я. Мне не пришлось искать долго.
Эти ледяные привидения — прозрачные змееподобные магические создания, словно порожденные самой морозной тундрой и ледниками Скайрима. Сливаясь с местностью, они практически невидимы, и немало нордов пали жертвами этих бесплотных духов, кто от их внезапного злобного удара, когда они продираются через жертву всем телом, а кто — от хвори, известной как разжижение мозга, заражающего проклятия, помрачающего разум и обрекающего жертву на еще худшую долю.
Несмотря на свою смертоносность, ледяные привидения не отличаются хитростью тактики, поэтому битва с ними проходит без изысков — достаточно грубой силы и острого клинка, чтобы одолеть этих свирепых тварей. Только самые дюжие мужи могут надеяться устоять против лишь одного такого существа, однако я прикончил двоих без особых усилий.
Было приятно узнать, что за зубы ледяных привидений дают немалую награду, ибо их ценят как ингредиент для алхимических зелий. Так я смогу себе позволить и дальше путешествовать по этому краю в поисках испытания, достойного рассказа, ибо пока что не встретил я такого, что заставило бы меня дрогнуть.
Автоматоны гномов (9 день месяца Огня очага)
Гномы вымерли много веков тому назад — возможно, и к лучшему. Какое это должно было бы быть отвратительное зрелище — мужчины и женщины, все с бородами, но ростом с десятилетнего ребенка… С другой стороны, мы лишились возможности увидеть своими глазами всесокрушающий гнев богов, который обрушился на гномов и поглотил целую цивилизацию в одно мгновение, и ужаснуться его сверхъестественной мощи.
Останки гномьей цивилизации похоронены глубоко в недрах гор, привлекая ученых и воров со всего света, что словно падальщики слетаются в опустевшие подземные города, чтобы содрать с костей прошлого последние крохи древних знаний и извлечь на поверхность забытые сокровища. Но многие искатели приключений встречают в этих проклятых залах лишь смерть, ибо гномьи руины не отдают свои сокровища без боя.
Давным-давно, еще ребенком, я слышал рассказы о том, как сведущи были гномы в том, что касалось механизмов. У моего народа есть предание, что еще до нашего появления в этом мире гномы подчинили себе силы земли и стали столь искусными механиками, что с помощью огня и молота вдыхали жизнь в сталь и бронзу, создавая механических слуг. Эти искусственные создания теперь несут свою службу в темных залах и коридорах, наполненных непрерывным скрежетом шестеренок и шипением пара, готовые уничтожить тех, кто решил осквернить гномские святыни, словно мрачные стражи последних крупиц культуры, оставшихся от ныне мертвой расы.
Вспоминаю, как я спустился во влажную тьму Мзулфта. Медленное шипение пара, скрип старых шестеренок и грохот работающих механизмов эхом отдавались по мертвому городу — звуки эти были способны посеять панику в сердце подавляющего большинства людей. Я слышал, как во тьме что-то движется, скользит по полу совсем рядом, но остается невидимым взору, и понимал, переступая через тела несчастных расхитителей могил и ученых, что во тьме этих залов обитают вовсе не крысы.
Небольшие механические пауки быстро окружают меня, оживают механизмы, встроенные в стены, разворачиваются большие сферы, являя передо мной металлических созданий с арбалетами вместо рук. Я не могу не изумиться великолепию машин, созданных с одной лишь целью — убивать. Сила моя в моем мече и щите, и я не боюсь этих искусственных созданий, ибо мне ведомо — в этих глубинах можно встретить гораздо более опасных существ. И действительно, пол начинает подрагивать от движений какого-то массивного существа, ступающего так твердо, словно оно передвигается на огромных поршнях — и вот оно выходит на свет. Топор в одной руке, молот — в другой, ростом с пятерых мужчин, весь из тусклой бронзы, с лицом, созданным по образу и подобию своих хозяев. Паровой центурион. Да, легенды не врут — передо мной страж, охраняющий величайшие сокровища гномов.
Мы сразились, и теперь я знаю, что гномы действительно исчезли бесследно — ибо грохот, с которым центурион нападал на меня, поднял бы мертвых из могил. Он размахивал молотом и мечом с нечеловеческой силой и без передышек, одержимый лишь одной целью — убивать. Я уклонялся от его ударов, и они лишь бесплодно крушили стены, я нападал, пользуясь теми редкими моментами, когда он открывался для атаки — и так яростно мы сотрясали своды подземелья не один час. Я не мог принять мысли, что какой-то механизм возьмет надо мной верх.
Обычный человек уже давно был бы мертв, когда я наконец встал у искореженного тела мертвого автоматона, из которого, словно последний выдох, вырвался клуб пара. Я мог бы забрать артефакты гномов и ценные металлы, но оставил их нетронутыми. Мне не хотелось отвадить от себя удачу, ограбив мертвых — а вдруг именно такую ошибку совершили бессчетное количество искателей приключений, бесславно завершивших свой путь?..
Я продолжу свои странствия по миру, и, возможно, когда-нибудь Гербейн встретит себе достойного противника — из известных мне нет никого, кто способен заставить меня трепетать.
Ворожеи (5-й, 24-й дни месяца Восхода солнца)
Мне довелось услышать престранную историю — о прекрасной девушке, камнями изгнанной из города за увлечение темными искусствами. Говорят, что она скрылась в Пределе и больше не появлялась, к всеобщему удовлетворению, так как кощунственная сила ее магии, как говорят, росла с каждым днем. Вскоре после этого глубоко в горах стали замечать ведьму, что была наполовину женщиной, а наполовину — птицей, и когда эту тварь стали замечать все чаще, стали пропадать молодые женщины.
Эта история привела меня в Предел, где обитает эта ведьма, называемая Ворожеей. Со мной меч и щит, ибо я должен узреть это существо и должен его прикончить.
Обычному человеку свело бы живот от представшей перед моими глазами жестокости — меня встретил вид соломы и костей, человеческих черепов, козьих черепов на пиках, грязных шкур животных, выдранных кишок и запачканных кровью перьев. Я слышал, что Отреченные охраняют этих Ворожей, и повсюду виднелись их маленькие грубые побрякушки и алтари в честь этих ведьм, на которых лежали тусклые и пустые камни душ. Что за мерзкое существо может жить в месте, где вокруг все мертвое?
Я двинулся глубже в логово, и сперва до меня донесся звук — неровное шарканье, а затем и тошнотворная, незабываемая вонь. Я вытянул факел перед собой и дождался, пока мои глаза не приспособятся к темноте лежавшего передо мной прохода. Увиденный мною силуэт я принял за дряхлую старуху с неуклюжей походкой, однако факел высветил кое-что еще. Эта Ворожея имела просто ужасающий вид, почти как человек, но скорее как некая мерзкая помесь женщины и твари, в которой от человека была лишь оболочка, а все остальное было променяно на обладание силами черной магии. Эта магия значительно исказила ее естество, и ее тусклые, остекленевшие глаза злобно смотрели на меня со старушечьего лица, под которым скрюченное, деформированное человеческое тело было покрыто черными перьями. Существо ощетинилось и издало оглушающий крик, и когда в когтистой ладони стал собираться яркий красный свет, я немедля поднял свой щит, чтобы отразить эту премерзкую магию. Я противостоял колдовству, что, казалось, высасывало у меня жизнь, и на нервы давила мысль, что когда-то эта тварь была женщиной.
Большинство мужей потерпело бы поражение, однако меня не так-то легко сломать. Ворожея — тварь преотвратная и заслужила доставшуюся ей участь, а когти ее, ставшие моим трофеем, поведают всем об истории Гербейнова триумфа. Я же не имею иного желания, как продолжить свои странствия и победы, ибо пока что не встретил такого, что заставило бы меня дрогнуть.
Бестиарий Дрожащих островов (Намлир Эспринк)
Посвящается моему доброму другу и коллеге Венристви, защитнику всех тварей всех царств.
Хотя полученное мною в юности образование включало глубокое изучение всех форм фауны, ничто не смогло подготовить меня к поразительным открытиям, полученным в ходе Великой экспедиции по Дрожащим островам. Прожив здесь всю свою жизнь, я лишь сейчас обнаружил, сколь чудесными и удивительными могут быть создания, населяющие Острова.
В ходе экспедиции, длившейся шесть лет, было проведено обширное исследование всех закоулков Островов с целью классифицировать местную фауну. Собранные сведения послужат развитию науки и явятся наследием для будущих поколений. Ниже я постараюсь подробно описать каждое из созданий. Пожалуйста, помните, эта информация была добыта ценой многих жизней, и на настоящий момент данный труд является наиболее полным и исчерпывающим в своем роде.
Баливог — чрезвычайно уродливое водное создание, часто встречающееся в реках, озерах и болотах Дрожащих островов. Хотя баливог, или просто "вог", как называют его некоторые местные жители, ходит на четырех лапах, его ни в коем случае не следует считать глупым или примитивным. Достигший зрелости баливог может нанести мощный удар когтистой лапой или смертоносный укус острыми, как бритва, зубами. Этот зверь считается столь опасным не из-за наносимого им урона, но из-за ужасных болезней, которые он, как представляется, разносит. Также стоит отметить сверхъестественную способность баливога регенерировать, будучи погруженным в воду. По нашим наблюдениям, лучше просто избегать этих животных, однако нужно заметить, что в телах некоторых из них можно найти безупречные жемчужины, хотя и неизвестно, ни зачем они их глотают, ни какую функцию они исполняют.
Элитры — крупные насекомоподобные создания, распространенные практически повсюду на Островах. Хотя отмечена разница в окрасе между северной (Мания) и южной (Деменция) популяциями, они практически идентичны в поведении и внешнем облике. Элитры представляют серьезную угрозу для путешественника, поскольку имеют две любопытных особенности, помогающих им в бою. Первой из них является удивительная способность блокировать удары. Исходя из наблюдений, я полагаю, что усики служат им системой раннего предупреждения об угрозе удара, скажем, мечом или стрелой. Сенсоры посылают сигнал в их мозг, и они инстинктивно поднимают конечности для отражения атаки. Второй является естественный яд, заключенный в жале. Он обманчиво слаб, ведь при малом наносимом уроне истинную угрозу представляет продолжительность его действия. Оставшись незамеченной, отрава способна убить среднего человека за несколько часов. Особенно смертоносен яд матки элитры, который действует значительно дольше, чем у более слабых разновидностей этих существ.
Одна из наиболее необычных тварей на Островах, атронах из плоти представляет собой сшитую вместе совокупность кожи и мышц, украшенную таинственными символами. Необычный облик довершается массивным железным ошейником. Хотя неясно, Шеогорат или какой-либо иной принц дэйдра создал эти существа, очевидно его намерением было использовать их в качестве стражи. Чаще всего их можно встретить в подземных руинах: там атронахи охраняют некие определенные места, которые им, видно, велено защищать ценой собственной жизни. Уникальной внешней особенностью этих тварей являются энергетические узлы, расположенные на теле. Эти цветные пятна пылают внутренним светом и характеризуют силу атронаха. В порядке возрастания мощи это желтый, багровый и красный цвета. Назначение пятен все еще остается загадкой, но, исходя из наблюдений, я склонен считать их своего рода железами, поглощающими магию. Как и следовало ожидать, атронахи из плоти абсолютно неуязвимы для болезней и ядов и имеют высокую сопротивляемость огню и холоду. Электрическая магия наносит им значительный урон, что представляется их наибольшей слабостью. Багровая и красная разновидности, похоже, также обладают некоторыми врожденными магическими способностями, в частности позволяющими им лечиться и бросать в противника огненные шары.
Возможно, наиболее странными созданиями из всех являются гнарлы, или "ходячие деревья", как их порой называют. Как и элитры, эти передвигающиеся растения могут быть встречены практически повсюду на Островах. Одно из действительно уникальных созданий Шеогората, гнарлы имеют удивительное свойство использовать примененную против них магическую энергию, укрепляя с ее помощью свою защиту. Будучи атакован с помощью огня, холода или молнии, гнарл увеличивается в размерах и приобретает кратковременную защиту от использованного против него элемента. Забавно, что именно отсюда проистекает слабость гнарлов. В то время как существо приобретает сопротивляемость тому элементу, которым оно было атаковано, оно в то же время становится уязвимо для других стихий. Проводник нашей экспедиции продемонстрировал это, применяя против гнарла заклинание огненной стрелы, затем морозной стрелы, потом опять огненной и так далее.
Граммиты являются единственными на Островах животными, использующими оружие. Эти примитивные гуманоиды водного происхождения организованы в структуры, подобные племенным. Неясно, кому или чему они поклоняются. Предполагается, что граммиты почитают Шеогората, своего создателя, но их религиозные тотемы не несут на себе отпечатка внешнего сходства с Безумным Богом. Известно, что они придерживаются простой иерархии, на верхней ступеньке которой стоят шаманы и предводители граммитов, управляющие остальными. Граммиты практикуют также искусство магии, о чем свидетельствует существование граммитов-магусов, которые могут быть весьма опасными противниками. Интересно, что граммиты располагают защитным механизмом, подобным тому, что есть у баливогов: погружаясь в воду, граммит регенерирует поврежденную плоть. В отличие от баливогов, эта регенерация у граммитов происходит и под дождем, делая их особенно грозными противниками в ненастный день. Эта способность водного исцеления приводит меня к мнению, что между баливогами и граммитами существует какая-то связь, но даже обширные исследования не позволили мне выявить ее.
Если какое-то создание представляет темную сторону Шеогората, то это алчущий. Это твари чисто дэйдрического происхождения, размещенные на Островах как слуги и стража. Алчущий — не тот, с кем можно шутить; он может похвастаться превосходной скоростью и молниеносными рефлексами, наряду с врожденной способностью высасывать запас сил у жертвы. Моим лучшим советом будет — при встрече с этим существом или стараться избежать контакта с ним, или убить его как можно быстрее. Могу также предупредить вас о существовании заклинаний школы колдовства, позволяющих магу использовать алчущего в качестве своего союзника.
Другим местным водным животным является скейлон. Скейлон внешне напоминает упомянутого выше баливога, но имеет подобные плавникам придатки и спинной гребень. Эти создания медленно ковыляют к жертве, вызывая ужас своим видом. Не принимайте их медлительность за слабость, поскольку скейлоны имеют способность атаковать невероятным прыжком, позволяющим настичь добычу с длинной дистанции. Еще одним сходством с баливогами является способность заражать жертву болезнями. Рекомендуется расправляться с этими созданиями с максимального расстояния с помощью магии или стрел, поскольку они сильны в ближнем бою.
Кавардак представляет собой разновидность нежити, сделанную из костей, связанных проволокой или обрывками ткани. Странно, но кости, использованные при создании этих тварей, могут быть применены без соответствия их назначению. У них могут быть черепа вместо коленных чашечек, например, или кости ног вместо рук. Хоть кавардаки и принадлежат к нежити, но они преследуют любую жертву, как если бы были хищниками, охотящимися за добычей. Подобно другим своим скелетообразным неживым собратьям, кавардаки абсолютно нечувствительны к болезням, ядам и параличу; кроме того, они имеют уникальную сопротивляемость ко всей магии холода. Более того, после смерти кавардак взрывается эффектным морозным градом. Эта особенность, похоже, была добавлена их создателем в качестве своеобразного последнего защитного механизма. Этот факт был первоначально неизвестен мне, и один из наших лучших проводников погиб, когда его молот нанес твари завершающий удар. Если вам придется схватиться с этими существами, обеспечьте себя защитой от холода или уничтожайте их на расстоянии.
Эти отвратительные неживые звери обыкновенно встречаются внутри и вокруг руин, находящихся на Островах. Обесшкуренные гончие чрезвычайно быстры, подвижны и характеризуются ненасытной жаждой плоти. Подобно атронахам из плоти, они состоят из грубо сшитых кожи и мышц, но я не уверен, были ли они призваны извне или же просто изготовлены. К гончим следует относиться серьезно; в число их способностей, похоже, входит невидимая атака, подобная наблюдаемой у призраков, ограниченная сопротивляемость холоду и полная невосприимчивость к болезням и ядам. Слабостью этих тварей является уязвимость к огню. Они не блещут интеллектом, но, так или иначе, с ними желательно расправляться без промедления.
Хотя этот труд затрагивает лишь особенности описанных созданий, относящиеся к их боевым качествам, полагаю, именно они имеют первостепенное значение для путешествующих в пределах Дрожащих островов. В последующих томах я затрону другие особенности этих существ, касающиеся размножения, магического происхождения, и даже приведу некоторые замечательные рецепты их приготовления, открытые мной в странствиях. Моим лучшим советом для тех, кому предстоит шагать по дорогам и тропам Островов, будет: оставаться всегда бдительными и готовыми к бою. Знание своего противника может означать разницу между ужасной смертью и выживанием.
Биография Барензии (Записана Стерном Гамбоджем, Императорским писцом)
Том I
В конце Второй эры у четы правителей королевства Морнхолд, что на территории нынешней имперской провинции Морровинд, родилась дочь Барензия. Ее растили в роскоши и неге, подобающих положению ребенка темных эльфов королевских кровей, пока ей не исполнилось пять лет. В это время его величество Тайбер Септим I, первый император Тамриэля, потребовал, чтобы правители Морровинда покорились ему и законам Империи. Понадеявшись на свою хваленую магию, темные эльфы имели дерзость противиться. Армия Тайбера Септима подошла к границе с Морровиндом. Данмеры спешно подписали договор о перемирии, однако успели проиграть несколько битв, одна из которых опустошила Морнхолд, ныне называемый Альмалексией. В развалинах была найдена маленькая принцесса Барензия вместе с ее кормилицей. Генерал Империи Симмах, сам темный эльф, сказал Тайберу Септиму, что когда-нибудь этот ребенок сможет принести пользу стране, потому-то Барензию отдали на воспитание преданному слуге, который недавно уволился из рядов армии.
Свену Адвенсену по уходу в отставку был пожалован титул графа; он владел небольшим городком Даркмур, что в центральном Скайриме. Граф Свен и его жена воспитали принцессу как собственную дочь, позаботились о том, чтобы она получила соответствующее образование — и, что более важно, о том, чтобы ей не были чужды такие добродетели, как покорность, благоразумие, преданность и благочестие. Спустя короткое время девочка была хорошо подготовлена к тому, чтобы занять свое место среди правителей нового Морровинда.
Барензия росла красивой, грациозной и умной девушкой. У нее был чудесный характер, что доставляло большую радость ее приемным родителям и пятерым их младшим сыновьям, которые любили и почитали ее как старшую сестру. Она ничем не отличалась от прочих молодых девушек ее круга, если не считать того, что любила побродить по лесам и полям и порой ускользала от домашних дел на природу.
Барензия была счастлива и довольна, но, когда ей пошел шестнадцатый год, злонравный мальчик-сирота, конюх, с которым она из жалости дружила, сказал ей, что подслушал разговор между графом Свеном и каким-то редгардом. Якобы они договорились продать ее наложницей в Рихад, поскольку ни норды, ни бретонцы не женятся на ней из-за ее темной кожи, а темным эльфам она тоже не нужна, потому что была выращена чужаками.
"Что же мне делать?" — спросила несчастная девушка, дрожа и рыдая, потому что была невинна и привыкла доверять людям, ей не приходило в голову, что ее приятель из конюшни может солгать ей.
Злой мальчишка, которого звали Строу, сказал, что, если она не хочет потерять свою добродетель, ей надо бежать, но он поедет вместе с ней и будет ее защитником. С тяжелым сердцем Барензия согласилась на этот план; в ту же ночь она переоделась мальчиком, и парочка сбежала в ближайший городок Вайтран. Через несколько дней им удалось получить работу охранников в купеческом караване. Караван направлялся на восток и шел по проселочным дорогам, чтобы не платить пошлин за проезд по имперским трактам. Парочка также не желала встреч со служителями закона, они оставались с караваном, пока не добрались до города Рифтен, где они временно остановились. В Рифтене они чувствовали себя в безопасности, поскольку он был достаточно близко к границе Морровинда, чтобы вид темного эльфа никого не удивлял.
Том II
В первом томе этой серии было рассказано о детстве Барензии, которая была наследницей трона Морнхолда, пока ее отец не восстал против его императорского величества Тайбера Септима I, что принесло горе и разрушения в Морровинд. Родители Барензии погибли, но сама она, благодаря милосердию императора, была отдана на воспитание графу Свену Адвенсену, преданному слуге его величества. Она росла добродетельным и красивым ребенком и во всем доверяла своим приемным родителям. Однако это доверие удалось подорвать злонравному сироте из поместья графа Свена, который ложью заставил ее покинуть поместье и бежать с ним из Даркмура, когда ей исполнилось шестнадцать. Испытав по дороге множество приключений, они поселились в Рифтене, скайримском городе у границ Морровинда.
Конюшенный мальчишка Строу был не до конца испорчен. Он на свой лад любил Барензию и не мог выдумать ничего, кроме обмана, что дало бы ему возможность обладать ею. Она, разумеется, питала к нему только лишь дружеские чувства, но он надеялся, что со временем это может перемениться. Он хотел купить маленькую ферму и сочетаться с принцессой законным браком, но на тот момент денег у него хватало только на еду.
Вскоре после прибытия в Рифтен, Строу познакомился с самым, что ни на есть отпетым вором, каджитом по имени Террис, который предложил ему ограбить дом имперского коменданта в центральной части города. Террис сказал, что у него есть клиент, предатель Империи, который хорошо заплатит за любую информацию, добытую в том доме. Барензия случайно услышала об этом плане и пришла в ужас. Она тайком ушла из дома и в отчаянии бродила по улицам Рифтена, разрываясь между преданностью Империи и любовью к друзьям.
В конце концов, любовь к Империи победила, и она появилась в доме коменданта, рассказала, кто она такая, и предупредила о плане своих друзей. Комендант выслушал ее рассказ, похвалил за смелость и пообещал, что ей не будет причинено никакого вреда. Это был никто иной, как генерал Симмах, который как раз разыскивал ее и прибыл в Рифтен по ее следам. Он объяснил, что никто не собирался ее продавать, а совсем наоборот, она будет объявлена королевой Морнхолда, как только ей исполнится восемнадцать. До того времени она будет жить в семье Септима в недавно отстроенном Имперском городе, где ее научат основам науки управления и представят к императорскому двору.
В Имперском городе Барензия подружилась с императором Тайбером Септимом, чье правление как раз подошло к середине. Дети Тайбера, в особенности его старший сын Пелагиус, полюбили ее, как родную сестру. В балладах тех дней прославляется ее красота, чистота и образованность. В восемнадцатый день ее рождения весь Имперский город следил за процессией, провожавшей принцессу на ее родину. Все печалились из-за ее отъезда, но знали, что она готова к своему великому предназначению и будет достойно править Морнхолдом.
Том III
Во втором томе этой серии было рассказано о том, как Барензию радушно приняли у себя в гостях в только что отстроенной столице император Тайбер Септим и его семья, относившиеся к ней, как к дочери. После нескольких счастливых месяцев, в течение которых ее знакомили с обязанностями будущей королевы части Империи, генерал Симмах сопроводил ее в Морнхолд, где, под его мудрым руководством, она приступила к выполнению своего долга перед народом. Постепенно королева и генерал полюбили друг друга, поженились и были коронованы во время роскошной церемонии, которую почтил своим присутствием сам император.
После нескольких сотен лет счастливого брака у королевской четы родился сын Хелсет, и это радостное событие сопровождалось общим ликованием и благодарственными молитвами. В то время еще никому не было известно, что незадолго перед счастливым событием умный и хитрый бард, называвший себя Соловьем, похитил из шахт Морнхолда Посох Хаоса.
Через восемь лет после рождения Хелсета, Барензия родила дочь, Моргию, получившую свое имя в честь матери Симмаха. Казалось, ничто не может омрачить счастье королевской четы. Однако вскоре после этого отношения с Империей загадочным образом ухудшились, что привело к началу беспорядков в Морнхолде. После долгого бесплодного расследования и попыток восстановить мир, Барензия в отчаянии взяла своих малолетних детей и сама отправилась в Имперский город, ища внимания тогдашнего императора, Уриэля Септима VII. Симмах остался в Морровинде, чтобы сдерживать недовольство крестьян и раздражение аристократии, пытаясь предотвратить возможное восстание.
Во время аудиенции у императора Барензия, благодаря искусству магии, которым она владела, к своему ужасу обнаружила, что так называемый император на самом деле самозванец, тот самый бард Соловей, укравший Посох Хаоса. Поскольку она прекрасно владела собой, ей удалось утаить от него свое открытие. В этот вечер пришло сообщение о том, что Симмах пал в битве с восставшими крестьянами Морнхолда и королевство захвачено повстанцами. В тот момент Барензия представления не имела, где и у кого просить помощи.
Однако в ту ночь боги, несомненно, были милостивы к ней, возможно, из уважения к ее утрате. Ее навестил король Эдвир из Хай Рока, старый друг Уриэля Септима и Симмаха. Он успокоил ее, заверил в своих дружеских чувствах и, более того, подтвердил ее подозрения относительно императора, сказав, что это обманщик Джагар Тарн, имперский боевой маг, одна из бесчисленных личин Соловья. Тарн в тот момент удалился от публики, оставив вместо себя свою помощницу, Риа Сильмейн. Злополучная помощница вскоре погибла при загадочных обстоятельствах. Скорее всего, она разгадала план своего хозяина и была немедленно уничтожена. Как бы то ни было, ее дух явился Эдвиру во сне и поведал, что истинный император был похищен Тарном и сейчас томится в другом измерении. Тарн использовал Посох Хаоса, чтобы убить ее, когда она попыталась предупредить Совет Старейшин об этом коварном заговоре.
Вместе Эдвир и Барензия решили войти в доверие к фальшивому императору. В то же самое время, другой друг Риа, известный лишь как Воитель, обладавший большими, хотя и нераскрывшимися еще способностями, находился в заключении в тюрьме Империи. Однако Риа проникла в его сны и велела ему ждать, пока она не разработает для него план бегства. Тогда он сможет выполнить великую миссию и разоблачить самозванца.
Барензия продолжала играть избранную роль и окончательно подружилась с поддельным императором. Прочитав его тайный дневник, она узнала, что он разломил Посох Хаоса на восемь частей и спрятал отдельные части по всему Тамриэлю. Ей удалось добыть копию ключа от камеры друга Риа и подкупить стражу. Воитель, чье имя было неизвестно даже Барензии и Эдвиру, бежал через ворота, которые Риа открыла для него в забытом уголке Имперской тюрьмы, используя свои почти угасшие силы. Воитель, наконец, был свободен, и немедленно приступил к поискам Посоха.
Барензии понадобилось несколько месяцев, чтобы, подслушивая тайные разговоры Тарна и украдкой заглядывая в его дневник, узнать, где находятся восемь частей Посоха Хаоса. Получив эту информацию, Барензия передала ее Риа, а та, в свою очередь, Воителю. Не теряя времени, Барензия с Эдвиром бежали в Вэйрест, королевство его предков в провинции Хай Рок. Последовали безуспешные попытки прихвостней Тарна заманить их вновь в столицу или даже убить. Соловья, что бы о нем не говорили, никто не мог одурачить — кроме, разве что, Барензии — и он сосредоточил все свои усилия на том, чтобы выследить и уничтожить Воителя.
Как знают ныне все, храбрый и неутомимый безымянный Воитель сумел объединить восемь разрозненных частей Посоха Хаоса. С этим Посохом он уничтожил Тарна и спас истинного императора Уриэля Септима VII. После этого последовал период, который сейчас называют Реставрацией. Одним из первых мероприятий было проведение в Имперском городе торжественной церемонии в честь Симмаха, человека, который так долго и верно служил династии Септимов.
Барензия и добрый король Эдвир очень полюбили друг друга за время своих совместных приключений и поженились вскоре после своего отъезда из Имперского Города. Двое ее детей от первого брака с Симмахом оставались с ней, а для управления Морнхолдом в ее отсутствие был назначен регент.
До настоящего момента королева Барензия остается в Вэйресте вместе с принцем Хелсетом и принцессой Моргией. Она собирается вернуться в Морнхолд после смерти Эдвира. Поскольку он был гораздо старше ее, когда они поженились, она знает, что это событие, увы, не заставит себя долго ждать по меркам эльфов. А до той поры она будет править Вэйрестом вместе со своим мужем, вполне довольная своей тихой и счастливой жизнью.
Биография Королевы-Волчицы (Катар Эрифанес)
Немногие исторические личности рассматриваются как однозначное бедствие, но Потема, так называемая Королева-Волчица Солитьюда, заслуживает такой славы. Родившаяся в императорской семье в шестьдесят седьмом году Третьей эры Потема была немедленно представлена своему деду императору Уриэлю Септиму II, известному своим добрым отношением к детям. Увидев этого серьезного, крепкого ребенка, он прошептал: "Она выглядит, как волчица, в любой момент готовая наброситься на тебя".
Детство Потемы в столице определенно не было счастливым. Ее отец принц Пелагиус Септим и мать Квизара практически не проявляли нежных чувств к своим детям. Ее старший брат Антиохус, которому было шестнадцать к моменту ее рождения, уже был пьяницей и известным любителем женщин, заработавшим дурную репутацию во всей Империи. Младшие братья Сефорус и Магнус родились значительно позже, и таким образом Потема была единственным ребенком во Дворце.
К четырнадцати годам Потема была известной красавицей и имела массу поклонников, но была выдана замуж за короля Мантиарко, чтобы укрепить связи с северным королевством Солитьюд. Как говорят, она вступила в королевскую семью пешкой, но вскоре стала настоящей королевой. Пожилой король Мантиарко любил ее и предоставлял ей столько власти, сколько она желала, а желала она всей власти.
Через год, когда скончался Уриэль Септим II, к власти пришел отец Потемы. Он обнаружил, что казна крайне истощена из-за бездарного управления Уриэля. Пелагиус II распустил Совет Старейшин, вынудив бывших его членов выкупать свои законные должности. В 3E 97 после бесчисленных выкидышей королева Солитьюда наконец родила сына, которого назвала Уриэлем в честь своего деда. Мантиарко немедленно сделал Уриэля своим преемником, но королева желала гораздо большего для своего ребенка.
Два года спустя Пелагиус II умер, по слухам он был отравлен мстительным бывшим членом Совета Старейшин, и его сын, брат Потемы Антиохус, вступил на трон. Можно было бы ожидать, что к сорока восьми годам Антиохус уже насытился безумствами и начал вести степенный образ жизни, однако исторические книги, описывающие жизнь императорского двора времен его правления граничат с дешевой порнографией. Потема, которую интересовала власть, а не прелюбодеяния, бывала шокирована всякий раз, когда посещала столицу.
Мантиарко, король Солитьюда, скончался следующей весной после смерти Пелагиуса II. Уриэль вступил на трон и начал править совместно со своей матерью. Несомненно, Уриэль был законным наследником и предпочел бы властвовать единолично, но Потема убедила его в том, что эта его позиция лишь временна. Вся Империя должна пасть к его ногам, а не просто какое-то королевство. Во дворце Солитьюда она принимала дюжины дипломатов из других королевств Скайрима, сея среди них семена недовольства центром. Список ее гостей с годами увеличился, включив в себя королей и королев Хай Рока и Морровинда.
Тринадцать лет Антиохус правил Тамриэлем, доказав, что способен быть первым лицом Империи, несмотря на небрежность в вопросах морали. Некоторые историки указывают, что имелись доказательства того, что Потема колдовством свела брата в могилу, но улики, так или иначе, затерялись в песках времени. В 3E 112, когда умер Антиохус, мать и сын заявились в столицу и немедленно оспорили законность прав дочери императора, Кинтиры.
Обращение Потемы к Совету Старейшин, возможно, окажется полезным примером для молодых ораторов.
Она начала с лести и самоуничижения: "Мои величественные и мудрые друзья, члены Совета Старейшин! Я всего лишь провинциальная королева и могу только делать догадки о решениях, которые вы, должно быть, уже приняли".
Она продолжала, восхваляя последнего императора, который был популярен, несмотря на свои пороки: "Он был истинным Септимом и великим воителем, разбившим почти неуязвимую армаду Пиандонеи, следуя вашим советам".
Далее она, не теряя времени, перешла к главному: "Императрица Магна, к сожалению, не сделала ничего, чтобы обуздать похотливый нрав моего брата. На деле, ни одна шлюха города не побывала в большем количестве постелей, чем она. Если бы она была честнее, выполняя свои обязанности в императорской почивальне, мы бы имели настоящего наследника императорского трона, а не тех полоумных и бесхарактерных ублюдков, что называют себя императорскими детьми. Всем известно, что девочка названная Кинтирой, является дочерью Магны и капитана караула. Также может быть, что она дочь Магны и мальчишки, что моет посуду. Мы никогда не узнаем этого наверняка. Но никто не сможет усомниться в происхождении моего сына Уриэля, последнего из династии Септимов".
Несмотря на красноречие Потемы, Большой Совет позволил Кинтире взять бразды правления в свои руки в качестве императрицы Кинтиры II. Потема и Уриэль в гневе вернулись в Скайрим и начали готовить восстание.
Войне Красного Алмаза посвящены немало летописей и книг, так что нам нет необходимости подробно описывать ни захват императрицы Кинтиры II и ее казнь в Хай Роке в 114 году Третьей эры, ни произошедшую семь лет спустя коронацию сына Потемы, Уриэля III. Спасшиеся братья Потемы, Сефорус и Магнус, годами сражались с новым императором и его матерью, и Империю терзала гражданская война.
3E 127, в то время как Уриэль сражался со своим дядей Сефорусом в Хаммерфелле в битве при Ичидаге, войска Потемы встали против армий другого ее брата, Магнус, в битве при Фальконстаре в Скайриме. Она получила известие о поражении и захвате своего сына как раз во время подготовки наступления на самый слабый фланг Магнуса. Королева-Волчица, которой тогда сравнялся шестьдесят один год, пришла в ярость и повела атаку сама. Атака оказалась успешной, и армия Магнуса была разбита. В самый разгар празднования победы Потема получила другое известие о том, что ее сын убит разъяренной толпой, не успев предстать перед судом в столице. Он был заживо сожжен в своей повозке.
Когда Сефорус был провозглашен императором, Потему охватило неистовство. Она призвала даэдра сражаться на своей стороне, а некроманты по ее приказу воскрешали падших врагов, превращая их в нежить. Потема не уставала атаковать и вновь атаковать войска императора Сефоруса I. Видя нарастающее безумие Потемы, союзники стали покидать ее, в итоге единственными ее соратниками остались зомби и скелеты, которых она собрала за эти годы. Королевство Солитьюд превратилось в долину смерти. Люди с ужасом рассказывали друг другу истории о древней Королеве-Волчице, которой прислуживают фрейлины-скелеты и которая вынашивает в своем замке планы войны, советуясь со своими генералами-вампирами.
Потема погибла после месячной осады замка в 3E 137 в возрасте 90 лет. При жизни она была Королевой-Волчицей Солитьюда, дочерью императора Пелагиуса II, женой короля Мантиарко, тетей императрицы Кинтиры II, матерью императора Уриэля III и сестрой императоров Антиохуса и Сефоруса. Через три года после ее смерти скончался Сефорус, и на трон взошел их общий брат Магнус.
Смерть Потемы едва ли уменьшила ее дурную славу. Несмотря на то, что тому существует мало доказательств, некоторые богословы утверждают, что она была настолько сильна духом, что превратилась в даэдра после смерти, вдохновляя смертных на сумасшедшие поступки и предательства. Также говорится, что ее безумие настолько пропитало замок Солитьюд, что оно заражало правивших в нем королей. По иронии судьбы следующим королем оказался ее восемнадцатилетний племянник Пелагиус III. Он быстро стал известен как Пелагиус Безумный. Даже ходят слухи, что он убил своего отца Магнуса.
Королева-Волчица, должно быть, в последний раз посмеялась.
Бисненсель: наши старинные корни (Схоластик Инкогнито)
Хирма МОРА падо АДА ойа НАГАЙА аба АГЕА кава АПОКРА дена ГОРИА гандра АРКАН
Как всему обществу известно, у нашего ордена старинные и глубокие корни — не мы ли Первоискатели? Проведя весь сезон за изучением древних манускриптов на острове Балфиера и в Даггерфольской Гильдии магов, я могу наконец представить подробности наших встреч в священных залах, где мы собирались для выяснения сути вещей.
Сейчас уже можно раскрыть первоначальное название нашего сокровенного айлейдского святилища под озером Халсион — это «Бисненсель», что на языке диких эльфов означает «Залы Новых вод». Оно было построено айлейдским кланом, бежавшим из Сиродила от антиэльфийских погромов начала Первой эры, начавшихся после восстания рабов под предводительством так называемой «святой» Алессии. Клан, построивший Бисненсель, прибыл из центральной провинции, из города Неналата, созданного, как и большинство айлейдских мест, частично над и частично под землёй. Схема города была повторена в миниатюре беженцами-эльфами при постройке Бисненселя, хотя к настоящему времени в целости сохранилась только подземная часть.
Предводителя эльфийского клана звали Лалориаран Динар, но он намного более известен под прозвищем «Последний король айлейдов». Он был генералом и выдающимся тактиком, и вы почти наверняка слышали его имя в связи с великой победой Хай Рока в Битве при Гленумбрийских вересках, в которой вторгшиеся алессианские полчища были разбиты и отброшены назад в Сиродил.
Вероятно, самый значительный результат моих исследований — по крайней мере для нас, Первоискателей — это установление факта, что поклоняться в этом месте Хермеусу Море действительно начали тысячи лет назад ещё при айлейдах! Главой этого движения был дикий эльф, учёный, известный как Верховный жрец Улускант. Он и основал общину в Бисненселе, привлёкшую в свои ряды множество образованных и влиятельнейших представителей общества. Когда число его сторонников значительно возросло, Улускант от их имени совершенно обоснованно потребовал возможности большего участия в управлении городом. Однако требование это было незаслуженно отвергнуто «королём» Динаром, не пожелавшим делиться властью с не военным орденом учёных, который он по недомыслию своему посчитал возможным безнаказанно оскорбить.
Но скоро узнал этот Динар, что служителей Хермеуса Моры не так легко отодвинуть в сторону! Через несколько месяцев после своего высокомерного отказа этот «Последний король айлейдов» был низложен. Вместе со своей семьёй он бежал на остров Балфиера, где попросил прибежища у Диренни, которым и прослужил остаток дней в качестве заурядного дрессированного вояки.
Как учит история, со временем Первоискатели обязательно выигрывают. В старинных аналектах говорится: если знание — сила, то запретное знание — исключительная сила! «Жажда знаний не поддаётся исчислению, и в награду за них любая запрошенная цена будет уплачена».
АЕ ХЕРМА МОРА АЛТАДУН ПАДХОМЕ ЛКХАН АЕ АЙ
Битва у Красной горы: Возвышение и Падение Трибунала (Вивек)
[Все нижеследующее есть выдержка из слов Лорда Вивека, обращенных к Жрецу-Отступнику, Малуру Омейну, который противостоял Вивеку традициями Эшленда, окружающими Битву у Красной Горы и пророчествами о Нереваре, и безымянным магистратам Инквизиции, которые присоединились к Вивеку в расспрашивании Жреца-Отступника]
Кто может ясно вспомнить события отдаленного прошлого. Но ты попросил меня рассказать тебе, своими словами, о событиях окружающих Битву у Красной Горы, рождение Трибунала и пророчествами о возрождении Неревара. Вот что я могу тебе рассказать.
Когда Кимеры первоначально отказались от стад и палаток своих кочевых предков, и построили первые Великие Дома, мы любили Даэдр, и почитали их как богов. Но наши братья, Двемеры, оскорбляли Даэдр, и насмехались над нашими глупыми обрядами, и предпочитали своих богов Разума и Логику. Так что Кимер и Двемер всегда горько враждовали, пока не пришли Нордлинги, и не захватили Ресдайн. Только тогда Кимеры и Двемеры отложили свои распри и объединились, чтобы изгнать захватчиков.
Когда Нордлинги были изгнаны, Кимерский Генерал Неревар и Двемерский Генерал Думак, которые пришли к любви и уважению друг друга, договорились заключить мир между нашими народами. В те времена я был младшим советником Неревара, и королевы Неревара, Альмалексии, и их излюбленный советник, Сота Сил, всегда сомневался, что такой мир продлится долго, при всех горьких раздорах между Кимерами и Двемерами, но переговорами и компромиссом Неревар и Думак смогли сохранить зыбкий мир..
Но когда Дагот Ур, Лорд Дома Дагот, которому доверяли как другу и Неревар, и Двемеры, доказал нам, что Высокий Инженер Кагренак из народа Двемеров открыл Сердце Лорхана, и научился черпать от его мощи, и творил нового бога, издевательство над верой Кимеров и ужасное оружие, мы все убедили Неревара начать войну с Гномами и уничтожить эту угрозу верованиям и безопасности Кимер. Неревар был обеспокоен. Он отправился к Думаку и спросил, правда ли сказанное Дагот Уром. Но Кагренак увидел в этом страшное оскорбление, и спросил Неревара, кто он такой, что судит дела Двемеров.
Неревар был еще более обеспокоен, и отправился в странствие к Холамаян, священному храму Азуры, и Азура подтвердила, что все, сказанное Дагот Уром, воистину правда, и что создание Нового Бога Двемеров должно быть предотвращено любой ценой. Когда Неревар вернулся и рассказал нам, что сказала богиня, мы почувствовали подтверждение нашим суждениям, и опять советовали ему начать войну, пеняя Неревару на его наивную веру в дружбу, напоминая ему о его долге защищать веру и безопасность Кимеров против богохульства и опасных амбиций Двемеров.
Тогда Неревар отправился в Вварденфелл в последний раз, надеясь, что переговоры и компромисс смогут еще раз сохранить мир. Но на этот раз друзья Неревар и Думак горько поссорились, и, в результате, Кимеры и Двемеры начали войну.
Двемеры были хорошо защищены своей крепостью у Красной Горы, но Неревар хитростью выманил большую часть войска Думака в поле и удерживал их там, пока Неревар, Дагот Ур и небольшая группа их спутников могли найти тайные пути к Комнате Сердца. Там, Неревар, Король Кимеров, встретил Думака Гномьего Короля, и они оба лишились чувств от серьезных ран и иссякнувшей магии. Когда Думак пал, угрожаемый Дагот Уром и другими, Кагренак направил свои инструменты на Сердце, и Неревар сказал, что он видел, как Кагренак и все его спутники — Двемеры исчезли из мира. В это же мгновение Двемеры везде исчезли без следа. Но инструменты Кагренака остались, и Дагот Ур схватил их, и принес их Неревару, говоря: "Этот глупец Кагренак уничтожил свой собственный народ Этими штуками. Нам нужно уничтожить их, чтобы они не попали не в те руки."
Но Неревар собирался посоветоваться со своей королевой и генералами, кто предвидел, что начнется эта война и чьего совета он не мог снова игнорировать. "Я спрошу Трибунал, что мы с ними сделаем, ибо у них есть мудрость в прошлом, которой нет у меня. Оставайся здесь, верный Дагот Ур, пока я не вернусь". Так что Неревар сказал Дагот Ура охранять инструменты и Комнату Сердца, пока он не вернется.
Потом Неревара доставили к нам, ждущим на склонах Красной Горы, и он рассказал нам что произошло под Красной Горой. Неревар сказал, что Двемеры использовали специальные инструменты, чтобы превратить их народ в бессмертных и что Сердце Лорхана скрывает чудесную мощь.
[Лишь потом мы услышали, что Дагот Ур считал Двемеров уничтоженными, а не получившими бессмертие. И никто не знает, что на самом деле произошло там]
Услышав сказанное Нереваром, мы дали испрошенный совет, провозгласив: "Нам следует сохранить эти инструменты в чести для благосостояния народа Кимеров. И кто знает, возможно Двемеры не ушли навсегда, но просто перенесены в отдаленное место, откуда они однажды вернутся, чтобы снова угрожать нашей безопасности. Поэтому, мы должны сохранить эти инструменты, чтобы изучить их и принципы их действия, чтобы мы были в безопасности в будущих поколениях".
И хотя Неревар озвучил серьезную ошибку, он хотел, чтобы его направлял наш совет, при одном условии: мы все должны принести торжественную клятву Азуре, что инструменты никогда не будут использованы тем нечестивым образом, который имели в виду Двемеры. Мы с готовностью согласились, и принесли клятву, повторив слова Неревара.
И тогда мы отправились с Нереваром обратно в Красную Гору и встретились с Дагот Уром. Он отказался отдать нам инструменты, говоря, что они опасны, и он не может дотрагиваться до них. Дагот Ур был необъясним, настаивая на том, что только ему нужно доверять в деле с инструментами, и тогда мы решили, что на него как-то повлияло то, что он брал их в руки, но сейчас я уверен, что он тайно исследовал силу инструментов, и решил сохранить их для себя. Тогда Неревар и наша стража прибегли к силе, чтобы обезопасить инструменты. Дагот Ур и его сторонники как-то смогли бежать, но у нас остались инструменты, и мы доставили их к Сота Силу для изучения и сбережения.
Несколько лет мы держали клятвы, данные Азуре с Нереваром, но в это время, тайно, Сота Сил, должно быть, изучил инструменты и был восхищен их тайнами. В конце концов он пришел к нам с картиной нового мира, с правосудием и честью для благородных, здоровьем и процветанием для простонародья, с Трибуналом в роли бессмертных опекунов и наставников. Посвятив себя этой картине лучшего мира, мы отправились к Красной Горе и трансформировали себя силой инструментов Кагренака.
И не раньше, чем мы завершили наши ритуалы и начали открывать свою новообретенную мощь, появился Лорд Даэдра Азура, и прокляла нас за нарушенные клятвы. Ее властью пророчества, она уверила нас, что ее герой, Неревар, верный клятве, вернется и накажет нас за нечестие, чтобы удостовериться, что такое нечестивое знание никогда вновь не будет использовано для насмешки и унижения других богов. Но Сота Сил сказал ей: "Старые боги жестоки и деспотичны, и далеки от надежд и страхов людей. Твой век прошел. Мы новые боги, рожденные от плоти, и мудрые, и заботящиеся о людских нуждах. Избавь нас от угроз и своего бранящегося, непостоянного духа. Мы смелы и свежи, и не побоимся тебя."
И тогда, в тот самый момент, все Кимеры превратились в Данмеров, и наша кожа стала пеплом, а глаза огнем. Конечно, в то время мы знали лишь, что это случилось с нами, но Азура сказала: "Это не мое, а ваше деяние. Вы избрали свою судьбу, и судьбу своего народа, и все Данмеры разделят вашу судьбу, отныне и до конца времен. Вы считаете себя богами, но вы слепцы во тьме." И Азура оставила нас одних, во тьме, и нам было страшно, но мы приняли храбрый вид и вышли из Красной Горы, чтобы построить новый мир наших мечтаний.
И новый мир, который мы создали, был славен и велик, а вера Данмеров горяча и благодарна. Данмеры сперва боялись своих новых лиц, но Сота Сил обратился к ним, говоря что это не проклятие, а благословение, знак их изменившейся природы, и знак особой милости, которой они насладятся как Новый Народ, больше не варвары, трясущиеся перед призраками и духами, а цивилизованный народ, прямо говорящий с бессмертными друзьями и опекунами, тремя лицами Трибунала. И нас всех вдохновила речь и образ Сота Сил, и мы воодушевились. Со временем, мы создали обычаи и установления справедливого и честного общества, и земля Ресдайна знала тысячелетия мира, равенства и процветания, неизвестного диким народам.
Но под Красной Горой выжил Дагот Ур. И даже когда свет нашего смелого нового мира сиял все ярче и ярче, под Красной Горой собиралась тьма, тьма, которая была родственна яркому свету, полученному Сота Сил из Сердца Лорхана с помощью Инструментов Кагренака. Когда тьма выросла, мы сразились с ней, и создали стены чтобы удержать ее, но никогда не могли уничтожить ее, ибо источник тьмы был тем же, что питал наше божественное вдохновение.
И в эти позднейшие дни Морроувинда, уменьшившегося до подчиненной провинции Западной Империи, пока слава Храма слабеет, а темная волна поднимается от Красной Горы, нам вспомнилась Азура и обещанное ею возвращение ее героя. Мы ждали, слепые, во тьме, простые тени, лишенные наших пылких видений, в страхе нашего суждения, надеясь, что мы будем определены. Мы не знаем, есть ли чужеземец, заявляющий об исполнении пророчества о Нереваре, наш возрожденный старый соратник Неревар, или заложник Императора, или орудие в руках Азуры, или простой поворот судьбы. Но мы настаиваем, чтобы ты подчинился доктрине Храма, и подчинился структурам, разделяющим Иерограф и Апограф, и не говорил о том, о чем нельзя говорить открыто. Действуй как должен действовать исполнительный жрец, в согласии со своей клятвой повиновения канонам и архиканонам, и все будет прощено. Отвергни сказанное мной, и ты узнаешь, что такое противостоять богу.
— Вивек.
Битва при Санкр Торе
В 2Э 852 объединенные силы нордов и бретонцев пересекли границу Сиродила и заняли важнейшие перевалы и поселения в горах Джерол. Расположив на зиму свою штаб-квартиру в Санкр Торе, союзники провоцировали Талоса, нового генерала короля Кулехайна, атаковать их в их горной твердыне.
Когда они узнали, что генерал Талос в разгар зимы собрал армию и идет к Санкр Тору, они возликовали. Этот форт был неприступен, цитадель на высоких скалах возвышалась над городом, прилегая в высокогорной лощине к крутым отрогам позади.
Сиродильская армия была немногочисленна, плохо оснащена и обучена, и не готова к зимней кампании. Когда ее жалкие отряды собрались в долине под цитаделью, нордо-бретонские союзники уверились, что враг сам отдает себя в их руки.
Цитадель была не только защищена неприступными скалами спереди и высотами сзади, но и вход в нее был магически скрыт якобы обширным горным озером в низине. Положившись на это, нордо-бретонцы оставили малые силы для защиты крепости, спустившись по проходам для сокрушительной атаки на замерзшую и голодную сиродильскую армию. Они рассчитывали разгромить армию генерала Талоса, не оставив никого, кто бы мог помешать их весеннему походу вглубь Сиродила.
Так генерал, Талос подталкивал нордо-бретонцев к тому, что начертано было им судьбой.
Оставив незначительные силы, чтоб отвлекать внимание защитников цитадели, генерал Талос атаковал крепость Санкр Тор с тыла, найдя проход сквозь считавшиеся неприступными скалы позади нее, а затем проник во внутреннюю цитадель через скрытый магией вход. Этим замечательным трюком он обязан действиям неизвестного изменника, как говорят, бретонского колдуна-перебежчика, который раскрыл существование подземного туннеля через горный массив позади крепости и указал секретный вход в цитадель, расположенный под водами иллюзорного озера.
Пока сиродильская армия в долине выдерживала натиск нордо-бретонских сил, генерал Талос и его люди проскользнули в цитадель, обошли разрозненных защитников, захватили вражеских военачальников и аристократов и принудили их сдать твердыню и армии. Приведенные в замешательство и деморализованные, норды, которые и раньше не слишком доверяли интриганам из бретонской колдовской аристократии с их сверх меры амбициозными планами завоевания центра Сиродила, вышли из альянса и присягнули на верность Тайберу Септиму. Скайримские генералы получили соответствующие посты и встали в ряды сиродильской армии; хай-рокские высшие боевые маги были безотлагательно казнены, а пленные бретонцы заточены или проданы в рабство.
Так было сорвано вторжение союзных армий в Сиродил, а армия генерала Талоса оказалась усилена опытными ветеранами-нордами, что в значительной степени обеспечило успех кампании Талоса по объединению земель коловианцев и нибенейцев. Эти земли составили ядро Сиродильской империи, а сам генерал Талос был коронован как император Тайбер Септим.
Историки поражаются смелости тактического хода Тайбера Септима при взятии укрепленной горной цитадели у существенно превосходящего по численности противника, да еще и в разгар зимы. Позднее Тайбер Септим объяснял, что твердая решимость преодолеть трудности была навеяна божественным видением Амулета Королей в гробнице Ремана III.
Возможно, молодой Талос действительно верил, что ему суждено вернуть древний священный символ Соглашения и повести Тамриэль к высотам цивилизации Третьей империи. Однако это ни в коем случае не должно приуменьшать нашего восхищения стремительностью и дерзостью этой выдающейся военной победы, которая, казалось, была невозможна.
Благородного Сословия Честное Зерцало (Серджо Атин Сарети)
Достопочтенные воины Великого Дома Редоран — наследные защитники Морроувинда. Быть благородной крови Дома Редоран — это больше, чем быть великим воином. Таковой муж благородной крови должен следовать триединым добродетелям долга, серьезности и благочестия.
Долг благородного мужа из Дома Редоран, во-первых, Храму Трибунала, во-вторых, Великому Дому Редоран, и, в-третьих, своей семье и своему роду. В Битве при Красной Горе, воины Дома Редоран храбро пали, исполняя свой долг перед Трибуналом. Защищая Дом Редоран от козней волшебников Телванни и лжи неверных Хлаалу, истинно благородный служит Дому Редоран. Следуя заветам Храма о милосердии и щедрости, да проявишь ты долг по отношению к своей семье и своему роду.
Благородный муж из Дома Редоран должен проявлять добродетель серьезности. Это не путь Дома Редоран — смеяться над серьезным, ибо это знак неуважения. Не есть путь Дома Редоран распространять слухи, ибо они, гния и разлагаясь, вносят смуту.
Член Дома Редоран должен чтить Аэдров и Даэдров, наших творцов и предков. Ибо без божеств у нас не было бы возможности служить. И без божественного закона мы бы не отличали правое от неправого. И не вознося благодарность за это, мы бы забыли наши место и цель.
Великий Дом Редоран высоко возносит все умения войны. Не потому, что мы считаем, что война хороша или почтенна по ее собственному праву, но потому, что это знание необходимо для исполнения долга. Воин Дома Редоран воюет длинным мечом и щитом, или копьем. Благородный муж из Дома Редоран должен также научиться, как пускать в ход лук, и должен быть достаточно силен для долгого перехода перед битвой. Муж Дома Редоран носит тяжелый или средний доспех, в зависимости от ранга и выбранной стратегии. От благородного мужа Дома Редоран ожидается, что он знает как ухаживать за собственной броней и чинить ее.
Те, кто родился в Доме Редоран, научены своим умениям и добродетелям своими родичами. Те, кто желает вступить в Дом Редоран как слуги, должны показать экзаменатору в Зале Совета Дома Редоран, что их умения годятся для службы Дому Редоран.
Рожденный от крови Дома Редоран, или принятый в услужение Дому Редоран по клятве, те, кто ищет повышения в ранге Дома Редоран, должны показывать свои добродетели служением и повиновением. И лишь постигнувший все умения и обретший все добродетели сможет по праву назвать себя благородным мужем Великого Дома Редоран.
Благословенный, благословенный Сатакалаам (Азадия Нетаящаяся, певчая птица Сатакалаама)
Сатакалаам, благословенный Онси: где живут храбрейшие во всем Алик’ре воины.
Сатакалаам, благословенный Тавой: где ястреб гнездится на вершине башни Высокого храма.
Сатакалаам, благословенный Морвой: где пчёлы разносят пыльцу среди гранатовых и фиговых деревьев.
Сатакалаам, благословенный Зетом: где водный поток, струящийся с глубокого ущелья, наполняет и фонтан, и кувшин.
Сатакалаам, благословенный Ту’ваккой: где стража Моталиона наследует традиции былых эпох.
Сатакалаам, благословенный Руптгой: где звёзды сияют, указуя нам путь к Обходу.
Сатакалаам, благословенный Сатакалом: где мы сохраним истинную веру до самого Конца мира.
Блаженство
Я был там, в караване, когда все началось. Все еще не могу заставить себя идти дальше; страх сковывает меня каждый раз, как только я решаю уйти.
Почти год назад я отправился в Эльсвейр по поручению Гильдии Магов. Это были исследования, связанные с флорой в Дюне. Меня отправили туда с большим, хорошо охраняемым караваном. И несмотря на то что это было одно из моих первых больших путешествий, я чувствовал себя в безопасности, находясь посреди стражи и больших повозок.
Мои иллюзии разрушились уже через четыре дня нашего путешествия. Рано утром, когда мы уже собирались выдвигаться дальше, до меня дошли слухи, о пропавшем ночью постовом. Мои спутники пожали плечами, предполагая, что он просто покинул свой пост (что, видимо, считается вполне приемлемым), но позже, когда мы собирали вещи, нашлась его сумка. Мы продолжили путь, но его исчезновение осталось для нас загадкой.
В полдень один из каджитов-охранников заметил что-то вдалеке на дороге и отправился выяснить, в чём дело. Если каджит может быть бледным, то он был именно таким по возвращению. Ничего не сказав, он сразу пошел к главному в караване. По разговорам я понял, что каджит нашел тело ночного постового, выброшенное на дорогу. Разнесся слух, что в его горле торчала стрела, на которой выцарапано слово «Блаженство».
Этот постовой был только первой жертвой. Каждую ночь пропадал еще один страж. И на следующее утро мы находили его тело у нас на пути, со стрелой с надписью «Блаженство» в горле. Весь караван был в смятении. Кто-то умолял повернуть назад, но к тому времени мы прошли больше полпути до Дюны, и начальник каравана ничего не хотел слышать. Никто не спал, патрули были удвоены, костры горели по всему периметру, но все напрасно — люди пропадали. Мы решили ехать без остановки и спали в качающихся повозках по очереди.
Когда мы уже были в двух днях от Дюны, я проснулся от того, что моя повозка остановилась. Протирая глаза, я медленно сел и выглянул из повозки. Вокруг меня лежали мертвые тела. Все до последнего были мертвы, в горле у каждого — стрела с надписью «Блаженство». Я отчаянно пытался найти уцелевших, искал любые признаки жизни, но вскоре сдался и опустил руки. Кто или что делает это? Зачем? Что означает это выцарапанное слово?
Оставшиеся два дня до Дюны я провел словно в тумане. Я был уверен, что «он» или «они» найдут меня, что они просто потеряли мой след. Но потом понял, что должен выжить, что должен поведать всем эту историю. Когда с городской стражей я приехал на то место, где лежали тела, их уже не было. Ни единого следа той резни. Тогда мне никто не поверил. Я уже начал думать, что сошел с ума, но всего лишь неделю спустя начали поступать доклады о бесшумных лучниках, играющих в такую же злую шутку с караванами, и о стрелах с пометкой «Блаженство».
Я боюсь покинуть Дюну и вернуться в Гильдию магов, хотя они и присылали ко мне гонцов. Уже несколько месяцев эти лучники не дают о себе знать, но я по-прежнему не могу перебороть свой страх и вернуться домой.
Кто бы это ни был, он все еще здесь. Я уверен в этом.
Боэтия и её воплощения
Боэтия, даэдрическая принцесса обмана и тайных сговоров, пользуется воплощениями для насаждения миру своей воли. Всегда причудливое и непредсказуемое воплощение может предстать в образе мужчины или женщины, тёмного эльфа или представителя другой расы. Обычно они появляются в дни важных и судьбоносных событий, действуя за кулисами и подводя эти события к закономерному концу в соответствии с желаниями их тайного повелителя.
Воплощения Боэтии часто предлагают признанным героям — но и простым людям тоже — различные вызовы и испытания для проверки характера. При этом мотивы их никогда не ясны, и всё очень запутано, но это всегда только часть, в большей или меньшей степени, более крупных интриг их хозяина.
По окончании этих испытаний, когда задачи, поставленные замаскированным воплощением, выполнены, обычная практика воплощения — бесследно исчезнуть. Такое поведение порождает потом многочисленные таинственные истории, странные легенды или, самое меньшее, крайнее удивление у непосредственных участников испытаний.
Братская война
В разгар акавирского вторжения, в 2Э 572 году, братья-близнецы принцессы Нурнгильды, Йорунн Принц-Скальд и Филдгор Сильный Принц (также называемый за глаза Филдгор Злой Принц), оказались раскиданными в совершенно разных местах. Йорунн со своими ближайшими товарищами, «Отрядом бардов», находился в Рифтене; Филдгор в это время сражался не так далеко от своей сестры, на северном побережье Скайрима, где и началось нападение акавирцев Дир-Камаля. Узнав, что захватчики двинулись в наступление на Виндхельм, Йорунн с товарищами принялся прокладывать себе путь в прославленный нордский город.
Филдгор тем временем демонстрировал чудеса воинской доблести и благородной ярости в битвах на побережье, охваченном пожаром войны. Он возглавлял свой собственный отряд, Бригаду Стормфист, состоящую из членов клана Стормфист. До этого они сопровождали Филдгора во всех его странствиях, включая испытательный обряд вступления в совершеннолетие, и все были преданы Сильному Принцу.
Йорунн и Филдгор со своими ближайшими соратниками прибыли к Виндхельму одновременно, в тот момент, когда пали городские ворота. Братья сражались мужественно, но не смогли предотвратить захват города и смерть королев Мабьярн и Нурнгильды («Кратковременной королевы»), которые погибли в битве перед дворцом, защищая свой возлюбленный народ. Близнецы, не встречавшиеся годами, сразу объединились в братский союз и со своими отрядами вместе бились против захватчиков. Акавирское вторжение окончательно было остановлено благодаря Йорунну, вступившему в альянс с тёмными эльфами и неожиданно, но очень вовремя подоспевшими аргонианами.
Когда Йорунн со своим войском вернулся в Виндхельм, Филдгор выступил с претензией на корону. Кризис закончился, и он решил предъявить свои права. Он ожидал, что брат ему уступит, как бывало обычно, когда он не мог выстоять под безудержным напором Филдгора. Но Йорунн отказался. Принц-Скальд решил стать Королём-Скальдом, потому что понимал, куда может завести страну горячность Филдгора. Пока шла война, он был рад, что брат на его стороне. Но в мирное время? На самом деле Йорунн не стремился сесть на трон, но он чувствовал, что выбора у него нет. Он не верил, что Филдгор станет для народа хорошим правителем.
Разъярённый неповиновением брата, Филдгор начал собирать клан Стормфист и других своих сторонников по всей стране. В конце концов, он был истинным нордским воином, а не певцом или учёным, как его брат. Йорунн понял, что королевство движется к гражданской войне, и поэтому вызвал Филдгора на поединок. Сильный принц улыбнулся, уверенный, что легко победит брата-барда. Он принял вызов, и начались самые тягостные три часа в недавней истории. Началась братская война.
Два брата вели битву на площади перед полуразрушенным дворцом. Бой был жестоким и долгим. Мечи лязгали, парировали удары, двигались в одну сторону и в противоположную, обагрялись кровью. Когда стало казаться, что скорее они оба свалятся от полного истощения, чем кто-то одержит верх, Йорунн нашёл в себе резервы, которые никто в нём не подозревал. От его удара сломалось оружие Филдгора. Потом он бросил брата наземь и потребовал сдаться.
Не имея другого выбора, Филдгор сдался. Но ненависть его не угасла, ярость продолжала бушевать в нём. С тяжёлым сердцем Йорунн изгнал брата и отправил в немилость поддержавший его клан Стормфист. Филдгор проклял Йорунна и покинул двор. Пока Король-Скальд доказывал, что он способный и любимый в народе правитель, Сильный Принц, по слухам, бежал в земли Даггерфолльского Ковенанта. Быть может, однажды война между братьями разгорится вновь.
Братья раздора (Нили Омавел)
Мои приятели-учёные наверняка пытались убедить вас в том, что эльфы Эшленда непобедимы. Они указывают на Красную Гору и другие победоносные и ожесточённые битвы против двемеров, как на доказательство. Но когда-то давно, когда наш народ был светлокож, как склоны гор Скайрима, в те далёкие времена мы подошли к самому краю поражения.
Во времена до Красной Горы мы были известны как каймеры. Мы были всего лишь одной из рас меров, кое-как коротавших жизнь на берегу Внутреннего моря.
Потом пришли неды. Несмотря на то что нынешние норды нам союзники, неды были противниками, самой темнейшей сущности. Они искали только земли, завоевания и наживу. Мы протянули им открытые руки дипломатии, которые они отвергли. Любой эльф на пути орды становился объектом нападения — неважно, мужчина, женщина или ребёнок.
Величайшими военачальниками того времени были братья Балрет и Садал. Они повели армии готовых ко всему воинов против орды. Поначалу они пытались выдворить недов с пепельных земель, но война всё разгоралась, и их действия свелись исключительно к обороне и перенаправлению. Если войскам каймеров приходилось проливать свою кровь, позволяя спастись жителям какой-нибудь деревни, это была кровь, пролитая не зря.
Спустя несколько быстро пролетевших лет неды контролировали большую часть территории, которую сейчас мы называем Стоунфоллз. Армии каймеров были отрезаны от Внутреннего моря и не могли получать подкрепление с Вварденфелла. Братья отступали снова и снова, пока в конечном итоге с ними не остался лишь маленький элитный отряд солдат и чародеев. Этот отряд укрылся в древних даэдрических руинах.
Что именно произошло в тех руинах — затерялось во времени, лишь массивные статуи, которые отмечают то место сейчас, остались молчаливым свидетельством. Смерть каймерских военачальников положила конец войне, но какой ценой?
Из тех руин поднялись так называемые Братья Раздора. И как показывают мои исследования, эти Братья оборвали жизни сотен людей и меров, прежде чем каймеры-маги с Вварденфелла наконец сковали чудовищ. Это была одна из мрачнейших глав истории нашего народа. Неудержимые чудовища заставили покраснеть пепел, заливая его кровью и каймеров, и недов.
Мы можем лишь предполагать, каким образом Братья проникли в Нирн. Возможно, князь даэдра призвал их в тех руинах. Может быть, это была забава Шеогората или жестокое испытание на выживание от Боэтии.
Оба эти чудовища, со временем наконец скованные и упокоенные в двух пиках Стоунфоллза, оставили в истории кровавый след своих убийственных когтей. Мы должны надеяться и молиться Троим, чтобы существ, подобных им, никогда больше не увидел Эшленд.
Братство Храма (Архиканоник Толер Сариони)
Меня попросили написать этот путеводитель для тех, кто ничего не знает о Храме Трибунала, и хочет присоединиться к нему.
Все те, кто честен, и кто хочет познать мудрость благословенного АЛЬМСИВИ, триединой благодати, священников и жрецов — добро пожаловать в Братство Храма Трибунала. Храм — это религия Морроувинда и народа Данмер, существующая уже множество поколений. Нас ведут и хранят Альмалексия, Вивек, Сота Сил, Предвкушения, а также все святые. Храм хранит и защищает земли и народ Морроувинда.
Последователи Трибунала должны быть Личностью, чтобы вести других, и иметь Силу духа, чтобы бороться с мирскими искушениями. Когда необходимо насилие, мы сражаемся посохами и молотами, вера — наш единственный доспех. Мы изучаем Восстановление и Алхимию, чтобы лечить людей, Мистицизм — чтобы узнать больше о божественном. Также мы должны изучать Колдовство, чтобы общаться с духами наших предков и защищаться от тех, кто поклоняется Четырем Углам.
Желающие присоединиться к Храму Трибунала должны поговорить со жрецами в храмах Альд" руна, Балморы, Молаг Мара и Врат Призраков, или со жрецами в Высшем Храме в Вивеке.
Храм верит в Альмалексию, Вивека и Соту Сил. Эти святые были хранителями Морроувинда, они реально существовали, сражались с врагами Данмеров, северянами и гномами. Они стали божествами благодаря нечеловеческому аскетизму, добродетели, а также сверхъестественным мудрости и проницательности. Как любящие предки они охраняют и помогают своих последователей. Как строгие родители они наказывают за грехи и ошибки. Как добрые родственники они каждому воздают по его надобностям.
Ваши четыре поводыря это: Вера, Семья, Учителя, и все, что есть доброе. Совершайте добрые дела и любите Храм. Никогда не вредите своим братьям и сестрам, никогда не оскверняйте дом ваших предков. Защищайте бедных и слабых, почитайте старших.
Для всех верующих будут интересны следующие книги:
Проповеди Сарьони — Следуйте учениям Вивека, внимайте проповедям архиканоника семи благословений.
Жития святых — Члены Храма, желающие быть добродетельными, будут во всем в своей жизни подражать святым.
Путь паломника — Путь мудрости и самопознания — это путь пилигрима. Все верующие могут пойти по стопам повелителей и святых, получить благословение и познать добродетель — это путь лишений и трудностей.
Утешение в молитве — Узнайте, какие благословения можно получить через молитвы, а также после посещения святых мест.
Братья Тьмы (Пелларн Асси)
Как и следует из самого названия, история Темного Братства окутана тайнами. Их пути скрыты от всех, кто не является так называемыми братьями ("брат" — общее понятие; некоторые из самых страшных убийц — женщины, но их тоже называют братьями). Они всегда остаются в тени, но при этом их легко находят те, кто захочет оплатить их услуги — и это не самая последняя из их тайн.
Корни Темного Братства лежат в религиозном культе Мораг Тонг, их отделение произошло во Второй эре. Члены Мораг Тонг поклонялись лорду даэдра Мефале, которая поощряла совершаемые ими ритуальные убийства. Поначалу они были обычным неорганизованным религиозным культом. У них не было вождя, и они не решались на убийства тех, кто имел хоть какую-то значимость. Все изменилось с появлением Матери Ночи.
Всех лидеров Мораг Тонг и, впоследствии, Темного Братства, называли Матерями Ночи. Командовала ли Темным Братством одна и та же женщина со времен Второй эры (если это вообще женщина), неизвестно. Но совершенно ясно, что первая Мать Ночи приложила немало усилий для развития верований Мораг Тонг. Согласно этому учению, Мефала становится сильнее с каждым убийством, совершаемым ради нее, но некоторые убийства "лучше", чем другие. Убийства, совершаемые из ненависти, более приятны Мефале, чем убийства ради наживы. Убийства известных мужчин и женщин нравятся ей больше, чем убийства сравнительно неизвестных людей.
Мы можем приблизительно определить время, когда было принято это учение по первому громкому убийству, связываемому с Мораг Тонг. В 324 году Второй эры, потентат Версидью-Шайе был убит в своем дворце, ныне находящемся на территории эльсвейрского королевства Сенчал. Мать Ночи раскрыла принадлежность убийц к своему культу, написав "МОРАГ ТОНГ" на стене кровью потентата.
До этого времени Мораг Тонг существовал в относительном спокойствии, подобно ковенам ведьм — иногда их преследовали, но обычно закрывали глаза на их существование. С удивительной синхронностью, учитывая то, что тогда Тамриэль состоял из разрозненных государств, Мораг Тонг был объявлен вне закона по всему континенту. Все властители считали своей первейшей задачей уничтожение этого культа. В течение сотни лет о нем ничего не было слышно.
Сложно сказать, когда же Мораг Тонг преобразовался в Темное Братство, особенно потому, что в истории Тамриэля время от времени появлялись и другие гильдии убийц. Первое упоминание о Темном Братстве, найденное мною, содержится в дневниках Кровавой Королевы Арлимахеры из Хегата. Она пишет, что убивает врагов"…собственными руками или с помощью Матери Ночи и ее Темного Братства, секретного оружия, которым моя семья пользуется еще со времен моего дедушки". Арлимахера написала это в 2E 412, так что мы можем предположить, что Темное Братство существует как минимум с 360 года, если ее дед действительно пользовался их услугами.
Главное различие между Темным Братством и Мораг Тонг заключается в том, что Темное Братство было не только культом, но и прибыльным делом. Правители и богатые торговцы использовали орден в качестве гильдии убийц. Братство получало обычные гонорары за свою деятельность, а кроме того, правители больше не могли преследовать их: в темных братьях нуждались. Они оказывали жизненно важные услуги. И даже самый добродетельный вождь совершил бы большую ошибку, если бы не смог наладить отношения с Братством.
В скором времени после упоминания в дневнике Алимахеры Темное Братство совершило наиболее известную в своей истории серию убийств. Коловианский император-потентат Савириен-Чорак и все до единого его наследники были убиты в кровавую ночь в месяц Восхода солнца 430-го года. В течение двух недель Коловианская династия пала — к восторгу ее врагов. На четыреста лет, до появления императора-воина Тайбера Септима, в Тамриэле воцарился хаос. Хотя столь же впечатляющих убийств больше не было, но очевидно, в это смутное время Братство заработало немало денег.
Заметки о брачных играх Кагути (Эдрас Орил)
Наблюдения производились на диких кагути в юго-восточном Морроувинде.
Похоже, кагути не мигрируют большими стаями, как считалось ранее. Хотя, возможно, они и сбиваются в стаи побольше при наступлении брачного периода.
Самки, вероятно, являются доминирующим полом. Самцы часто делают им подношения в виде пищи в обмен на приоритет в спаривании. Иногда самцов атакуют за это.
Зафиксированы громкие обмены звуками (предположительно, издаются самцами), особенно по ночам. Любопытно.
Похоже, самцы не вступают в физическую конфронтацию между собой по репродуктивным мотивам. Угрожающие позы, но до драки не доходит.
Все кагути проявляют повышенную агрессивность во время спаривания. Приходится прятаться, чтоб не обнаружили.
Установлено, что в брачный период кагути больше привязаны к территории.
Бунт в Фестхолде (Мавеус Сай)
"Ты сказал мне, что если бы ее брат победил, она стала бы сестрой короля Вэйреста, и тогда Реман пожелал бы удержать ее для заключения брака. Но ее брат Хелсет проиграл и бежал со своей матерью в Морровинд, а Реман по-прежнему держит ее при себе и не женится на мне, — леди Джиалин неторопливо затянулась кальяном, а затем извергла драконье дыхание, распространив по своим золоченым покоям аромат цветов. — Из тебя скверный советчик, Кэль. Я могла бы провести жизнь в утехах с королем Клаудреста или Алинора, а не с этим жалким мужем королевы Моргии".
Кэль знал свою госпожу достаточно хорошо, чтобы уязвить ее тщеславие предположением, будто король Фестхолда мог влюбиться в свою данмерскую королеву. Вместо этого он помолчал несколько минут, взирая с ее балкона на высокие шпили дворцов древней столицы. Лунный свет отражался в сапфировых водах Абесинского Моря как в хрустале. Здесь всегда царила весна, и он хорошо понимал, почему она предпочла трон этой земли Клаудресту или Алинору.
Наконец, он заговорил: "Люди с вами, моя госпожа. Им не по вкусу мысль, что власть в королевстве после смерти Ремана наследует темный эльф".
"Интересно, — спокойно сказала она. — Интересно, если король не расстанется с королевой из стремления к альянсу, то не уйдет ли сама королева просто из страха. Перед народом Фестхолда, что в большинстве своем не одобряет влияния данмеров на двор?"
"Вопрос с подвохом, моя госпожа? — уточнил Кэль. — Да, конечно, есть треббитские монахи. Их девизом всегда было сохранение чистых альтмерских кровей на Саммерсете, а в королевских семьях — тем паче. Но, госпожа моя, союзники из них очень слабые".
"Я знаю, — сказала Джиалин, снова вдумчиво затянувшись кальяном, и улыбка расплылась по ее лицу. — Моргия убедилась, что у них нет никакого могущества. Она бы истребила их всех, если бы Реман не остановил ее ради всего добра, что они приносят народу. Но если бы у них обнаружилась весьма могущественная покровительница? Такая, что знает сокровенные тайны двора Фестхолда, старшая наложница короля, да еще имеющая достаточно золота, чтобы купить все оружие, какое только может собрать ее отец, король Скайвотча?"
"Что ж, при хорошем вооружении и поддержке простого люда они будут внушительной силой, — кивнул Кэль. — Но как ваш советник я должен вас предупредить: если вы сами займете активную враждебную позицию по отношению к королеве Моргии, у вас не будет иного выбора, как победить. Она унаследовала значительную часть ума и мстительности своей матери, королевы Барензии".
"Она не узнает, что я ее враг, пока не будет слишком поздно, — Джиалин пожала плечами. — Отправляйся в Треббитский монастырь и приведи ко мне брата Лайлима. Мы должны составить план восстания".
На протяжении двух недель Реману докладывали о растущем недовольстве в сельской местности, о том, что крестьяне величают Моргию "Черной Королевой". Но подобное он и раньше слышал. Его внимание было поглощено пиратами на маленьком островке под названием Каллиус Лар у побережья. В последнее время они обнаглели до крайности, совершая организованные рейды и нападая на королевские баржи. Чтобы нанести сокрушительный удар, он распорядился подготовить вторжение на остров силами большей части ополчения и сам взялся возглавить экспедицию.
Через несколько дней после того, как Реман покинул столицу, вспыхнуло восстание треббитских монахов. Атаки были внезапны и хорошо скоординированы. Начальник стражи, не теряя времени на этикет, ворвался прямо в спальню Моргии, распугав служанок.
"Моя королева, — сказал он. — Это революция!"
Джиалин же, напротив, не спала, когда Кэль явился с новостями. Она сидела у окна, курила кальян и смотрела на зарево вдали над холмами.
"Моргия держит совет, — объяснил он. — Я уверен, ей сказали, что за мятежом стоят треббитские монахи и что к утру восстание докатится до ворот города".
"Насколько велика повстанческая армия по сравнению с оставшимся королевским ополчением?" — спросила Джиалин.
"У нас хорошее превосходство, — ответил Кэль. — Хотя, возможно, и не такое, на какое мы рассчитывали. Сельский люд, похоже, любит пожаловаться на королеву, но восставать не спешит. Наша армия состоит главным образом из самих монахов и наемников, купленных на золото вашего отца. С определенной точки зрения оно и лучше: такая армия профессиональнее и лучше организована, чем всякий сброд. В самом деле, это настоящая армия, даже с духовым оркестром".
"Если уж и это не напугает Черную Королеву вплоть до отречения, то тогда ничто не напугает, — Джиалин улыбнулась, вставая со стула. — Бедняжка, должно быть, вне себя от тревоги. Я должна проявить верность и утешить ее".
Когда Джиалин увидела Моргию, выходящую из зала Совета, то была разочарована. Если учесть, что королева была разбужена посреди ночи криками о революции и провела несколько часов кряду, консультируясь с командующими своих скудных сил, то она выглядела прекрасно. Ее яркие красные глаза сверкали искорками гордого вызова.
"Моя королева! — воскликнула Джиалин, изливая настоящие слезы. — Я пришла сразу, как только услышала! Нас всех убьют?"
"Не исключено", — просто ответила Моргия. Джиалин силилась понять ее настрой, но выражение лица женщины, особенно чужой расы, распознать куда сложнее, чем альтмерских мужчин.
"Я презираю себя за одну только подобную мысль, — снова заговорила Джиалин. — Но, поскольку причина ярости в вас, то, возможно, если вы откажетесь от трона, они рассеются? Пожалуйста, поймите, моя королева, я думаю исключительно о благе королевства и наших жизнях".
"Я понимаю твои побуждения, — Моргия улыбнулась. — И непременно приму совет к сведению. Поверь мне, я тоже думала об этом. Но я не считаю, что до этого дойдет".
"А у вас есть план, как защитить нас?" — спросила Джиалин, придавая чертам лица выражение девичьей надежды.
"Король оставил нам несколько дюжин своих боевых магов, — ответила Моргия. — Полагаю, чернь думает, будто у нас нет ничего, кроме дворцовой стражи да нескольких солдат. Когда же они подойдут к воротам и их поприветствуют волной огненных шаров, то, весьма вероятно, они растеряются и разбегутся".
"А они не могут противопоставить такой атаке какую-нибудь защиту?" — спросила Джиалин лучшим из своих взволнованных голосов.
"Если бы знали об этом, то, естественно, смогли бы. Но едва ли у черни есть маги, владеющие искусством восстановления, при помощи которого можно обезопасить себя от чар, или же мистицизма, что позволит отражать заклинания на моих боевых магов. Это было бы худшим из вариантов, но даже если они достаточно хорошо организованы и имеют в своих рядах мистиков — и притом достаточно, чтобы отразить поток заклинаний — у них ничего не выйдет. Никакой командир не прибегнет к такой защите во время штурма, если только точно не будет знать, с кем столкнется. А там, когда ловушка захлопнется, — Моргия подмигнула, — будет слишком поздно для защитных заклинаний".
"Поистине коварное решение, ваше высочество", — похвалила Джиалин, даже не лукавя.
Моргия извинилась, сказав, что ей нужно встретиться со своими боевыми магами, и Джиалин обняла ее на прощание. Кэль ожидал свою госпожу в дворцовом саду.
"Среди наемников есть мистики?" — быстро спросила она.
"Есть несколько, — ответил Кэль, несколько огорошенный ее вопросом. — Главным образом изгои из ордена псиджиков, но знают достаточно для применения обычных заклинаний их школы".
"Ты должен прокрасться через городские ворота и сказать брату Лалиму, чтобы перед штурмом творили отражающие чары по всей линии фронта", — приказала Джиалин.
"Какая странная стратегия", — нахмурился Кэль.
"Я знаю, болван, — на это-то Моргия и рассчитывает. У нее припасена шайка боевых магов, которые затаились на стенах и готовы встретить нашу армию шквалом огненных шаров".
"Боевые маги? Я бы скорее решил, что король Реман всех их увел на бой с пиратами".
"Да, именно так ты бы и решил, — засмеялась Джиалин. — И тогда бы нас разбили. А теперь ступай!"
Брат Лайлим согласился с Кэлем в том, что это самый чудной, неслыханный способ начала боя — бросать отражающие заклинания на все свои войска. Это противоречило традиции, а, будучи треббитским монахом, он ценил традицию превыше всех добродетелей. Однако, с учетом данных разведки, другого выбора не было. У него в армии было слишком мало целителей, и их энергию нельзя было тратить на чары сопротивления.
На рассвете армия мятежников показалась пред сверкающими шпилями Фестхолда. Брат Лайлим собрал вместе всех солдат, кто обладал хоть зачаточными познаниями в мистицизме, кто умел плести самые простые узоры и сети из магической энергии. Хотя немногие из них были мастерами своего дела, их общая сила являла собой внушительное зрелище. Огромный вал волшебной мощи окатил все воинство, шипя, потрескивая разрядами и пропитывая все и вся своей призрачной силой. Когда они подошли к воротам, каждый солдат, даже самый несообразительный, знал, что никакие чары ему не страшны.
Брат Лайлим наблюдал, как его воинство ломится в ворота, с великим удовлетворением полководца, предвосхитившего невообразимую атаку сокрушительной защитой. Но улыбка быстро сползла с его лица.
На стенах их встретили не маги, а обычные лучники дворцовой стражи. Когда на головы штурмующих посыпались красным дождем горящие стрелы, целители поспешили на помощь раненым. Но их врачующие чары отражались от умирающих, не принося пользы. Среди атакующих воцарился хаос, когда они вдруг ощутили себя беззащитными, и началось паническое, стихийное отступление. Брат Лайлим некоторое время пытался его сдержать, но затем и сам обратился в бегство.
Впоследствии он слал яростные письма леди Джиалин и Кэлю, но все они вернулись без ответа. Даже его лучшие тайные соглядатаи во дворце не смогли узнать, куда пропала эта парочка.
Оказалось, что никто из них не обладал стойкостью к пыткам, и вскоре оба покаялись в своем предательстве, к удовлетворению короля. Кэль был казнен, а Джиалин под охраной выслали обратно в Скайвотч, ко двору ее отца. Она по-прежнему пребывает в поисках мужа. Реман же, напротив, решил не брать новой наложницы. Народная молва в Фестхолде относит это нарушение дворцового этикета на счет чужеродного влияния Черной Королевы, каковым недовольством и делится со всеми, кто слушает.
В ответ на речь Беро (Мальвизер, боевой маг)
14 числа месяца Последнего зерна, иллюзионист по имени Веревар Беро произнес очень наглую речь в часовне Джулианоса в Имперском городе. Дерзкие речи не редкость, и не было бы никаких причин отвечать на нее. К несчастью, он напечатал свою речь под названием "Обращение Беро к боевым магам", и это привлекло определенное внимание академических кругов. А потому надо покончить с этим недоразумением.
Беро начал свою лекцию с перечисления прославленных боевых магов, начиная от Зурина Арктуса, имперского боевого мага Тайбера Септима, и заканчивая Джагаром Тарном, имперским боевым магом Уриэля Септима VII. При этом он хотел показать, что, когда это имеет значение, боевые маги полагаются на другие школы магии, а не на школу разрушения, которая считается вотчиной боевых магов. Позвольте мне для начала обсудить эти так называемые исторические факты.
Зурин Арктус не создавал голема Нумидиума заклинаниями школ мистицизма и колдовства, как утверждает Беро. Правда в том, что мы не знаем, как был создан Нумидиум, и даже был ли это голем или атронах в традиционном значении этого слова. Боевой маг Уриэля V Хетот не был имперским боевым магом — он был просто колдуном на службе у императора, так что совершенно все равно, какие заклинания он использовал в различных битвах на Акавире, это не имеет отношения к теме разговора. Беро называет боевого мага императрицы Морихаты "прекрасным дипломатом", но не "могущественным представителем школы разрушения". Я поздравляю Беро с тем, что ему удалось правильно назвать имперского боевого мага, но существует множество письменных свидетельств того, насколько искусен был Веллок в заклинаниях школы разрушения. Мудрец Селарус, например, пространно пишет о том, как Веллок напустил вампирическое облако на восставшую армию Черной розы, после чего их сила и опыт перешли к их противникам. Что это такое, как не впечатляющая демонстрация магии школы разрушения?
Как это ни грустно, Беро включил в свой список магов-недоучек Джагара Тарна. Использовать безумного изменника в качестве примера нормального поведения, по меньшей мере, странно. А что бы Беро предпочел? Чтобы Тарн воспользовался школой разрушения и уничтожил Тамриэль более традиционным способом?
Беро использует передергивание исторических фактов в качестве основы для своих аргументов. Даже если бы он нашел четыре отличных исторических примера того, как боевые маги пользовались заклинаниями, не относящимися к их школе — а он этого не сделал — у него было бы только анекдотическое доказательство, которого явно недостаточно для аргументов подобного рода. Я легко могу найти четыре примера того, как иллюзионисты читали исцеляющие заклинания или как телепортировались клинки ночи. Всему есть свое время и место.
Аргументация Беро, построенная на этой шаткой почве, заключается в том, что школа разрушения не есть истинная школа магии. Он называет ее "мелкой и прямолинейной" для изучения, а изучающих ее считает нетерпеливыми идиотами с манией величия. Как можно на это ответить? Человек, ничего не знающий о школе разрушения, критикует ее за то, что она слишком простая? Сведение школы разрушения к тому, чтобы научиться причинять "максимальный урон за минимальное количество времени" совершенно абсурдно, и он объясняет свою дерзость перечислением всех сложных факторов, изучаемых его собственной школой иллюзий.
Позвольте мне в ответ перечислить факторы, изучаемые школой разрушения. Значение произнесения заклинаний в школе разрушения гораздо больше, чем в любой другой школе, действуют ли они при касании, на расстоянии, концентрическими кругами, или читаются заранее, чтобы подействовать позднее. Какие силы должны быть задействованы при чтении заклинания: огонь, молния или холод? И в чем недостатки и преимущества каждой из них? Как различные заклинания разрушения воздействуют на разные цели? Как можно защититься от заклинаний, и как преодолеть защиту? Какие факторы окружающей среды надо принимать во внимание? Каковы преимущества заклинаний замедленного действия? Беро считает, что школа разрушения не может действовать тонко, но он забывает о проклятиях, наложенных под мантией школы, которые иногда влияют на жизнь поколений и делают это очень тонко, едва различимо.
Школа изменения является самостоятельным подразделением внутри школы разрушения, и слова Беро о том, что их следовало бы слить в одну школу, просто смешны. Он настаивает — и снова напоминаю, настаивает человек, который ничего не знает о школах изменения и разрушения — что "урон" является частью изменения реальности, достигаемой при помощи заклинаний школы изменения. Подразумевается, что левитация, относящаяся к заклинаниям изменения, является близкой родственницей шока, заклинания разрушения. Скорее можно сказать, что школа изменения, которая и занимается изменениями, должна впитать в себя школу иллюзии, которая занимается появлением изменений.
Разумеется, не случайно, что мастер школы иллюзий предпринял такую бессмысленную атаку на школу разрушения. В конце концов, именно иллюзии маскируют истину.
В поисках Рунвальда (Морик Сидри)
Том I
Я решил вести журнал нашей экспедиции по поискам Рунвальда. Если нас постигнет неудача, это повысит шансы на успех для тех, кто пойдет за нами. В конце концов, если я увидел дальше других, то потому, что стоял на плечах гигантов. Мы не были бы там, где находимся сейчас, если бы не долгие часы, проведенные мной в публичных библиотеках и частных коллекциях. Уверен, где-то в этих руинах есть артефакт огромной силы, который пригодится Дозорным для выполнения их миссии.
Это может прозвучать напыщенно, но мне кажется, будто эти поиски ведут меня все ближе к моей судьбе. Я уверен, что мы производим раскопки в правильном месте. Я чувствую это своими костями, Рунвальд снится мне каждую ночь. Даже бодрствуя, я словно слышу голос, убеждающий меня в том, что мы на верном пути.
Пока что нашей экспедиции невероятно везет. Уже через несколько недель мы натолкнулись на крупную шахту, ведущую вниз — туда, где, я полагаю, находится Рунвальд. Расчехлив плотницкий инструмент, мы обустроили наш первый базовый лагерь в этих горах. Если и дальше нам будет сопутствовать такой успех, мы окажемся у цели в рекордно короткий срок!
Том II
Нам продолжает везти! Мало того, что в процессе раскопок мы постоянно натыкаемся на пещеры и шахты, ускоряющие наш спуск, так нам еще и встретились жилы драгоценных руд. Раскопки оказались выгодными в финансовом плане, и Дозорные прислали дополнительные припасы, материалы и работников, чтобы дело шло быстрее. Я временами испытываю такие приступы воодушевления, что не могу сдержать эмоции, даже когда вокруг люди, хотя это и крайне нехарактерно для меня. Наша команда, впрочем, разделяет мой энтузиазм. Мне никогда еще не доводилось работать в столь сплоченном коллективе. Так много людей, и каждый без устали трудится, чтобы добиться общей цели. Хвала Стендарру, это просто подарок богов!
При таких невероятных успехах мне не хочется писать о проблемах, мелких в сравнении с достижениями. Возможно, сказывается замкнутое пространство, но у меня регулярно случаются головные боли. Хотя они не в состоянии помешать мне руководить экспедицией, но все же отвлекают меня. Случается, я теряю мысль, разговаривая с рабочими, и им приходится возвращать меня к реальности. Иногда я забываю, что только что делал. Надеюсь, виной тому лишь возбуждение от близости цели, но я постараюсь продолжить вести журнал по мере нашего продвижения. Возможно, полкружки эля на ночь помогут справиться с головной болью.
Том III
Будь прокляты эти головные боли! Минорна милосердная, как же избавиться от них?.. Рабочие тоже стали страдать от головных болей, но, пусть это и сказывается на концентрации во время разговора и даже приводит иногда к ссорам, от дела никто не отлынивает. Более того, похоже, они работают с удвоенным рвением. Я сам последнее время не могу сосредоточиться ни на чем, кроме раскопок. Вот и сейчас я изучаю найденные реликвии нордов, но чувствую постоянное желание пойти и посмотреть, как идет работа. Пару дней назад я забылся, взял лопату и сам стал копать. Хвала богам, никто не счел это чем-то неподобающим. Не хотелось бы, чтобы Дозорные Минорны решили, что я выжил из ума!
По мере раскопок нам открываются новые руины и архитектурные постройки нордов, но главный зал пока не найден. Каждый день мне кажется, что мы вот-вот достигнем Рунвальда. Не могу не задумываться, как это скажется на моей научной репутации! Семья будет мной гордиться — особенно отец, Минорна. Им с матерью всегда были интересны мои изыскания, хотя сестре, Минорне, было все равно. И мне уже не терпится показать находки коллегам, Минорне и Минорне, и, быть может, Минорне, моему учителю. Неужели они не порадуются за меня?
Том IV
Я нашел свою музу, ее имя Минорна. Перечитывая старые записи, я осознал, что это она звала меня из глубин Рунвальда. Это ее голос я слышал — тот голос, что доносился из толщи горы. Дозорные, рабочие, все тоже слышали его! Какое счастье узнать, что я не одинок в ее любви! О, Минорна, как бы мы нашли это место без тебя? Я пишу, а остальные разбирают камни и породу, преграждающие дорогу к тебе. Те, у кого нет орудий, роют руками! Больше я не могу писать, мне пора вернуться к работе. Рунвальд ждет!
Ваббаджек
Маленьким мальчикам не стоит вызывать силы вечной тьмы, разве что под присмотром взрослых, я знаю, знаю. Но той солнечной ночью на пятое месяца Первого зерна мне не нужны были взрослые. Мне был нужен Хермеус Мора, даэдра знаний, учения, гранита и грызни. Видите ли, красивый широкогрудый человек, который жил под библиотекой в моем родном городе, сказал мне, что 5-го месяца Первого зерна наступает ночь Хермеуса Моры. И если я желаю получить Огма Инфиниум, книгу знания, мне следует вызвать его. Когда ты становишься новым королем Солитьюда, ни одна крупица знания не будет лишней.
Обычно для вызова принца Обливиона требуется ковен ведьм, или Гильдия магов, или хотя бы наволочка и простыни. Человек Под Библиотекой показал мне, как сделать это самому. Он сказал, что нужно дождаться разгара шторма, прежде чем брить кошку. Остальную часть церемонии я забыл. Но это не имеет значения.
Появился некто, кого я счел Хермеусом Морой. Меня немного смутило, что этот тип похож был на банкира в жилетке, а из прочитанного следовало, что Хермеус Мора — это большое бесформенное многоглазое чудище с клешнями. Еще он почему-то упорно называл себя Шеогоратом, а не Хермеусом Морой. Однако я был так рад, что успешно вызвал Хермеуса Мору, что эти несоответствия не обеспокоили меня. Он заставил меня сделать несколько бессмысленных вещей (полагаю, лежащих за пределами знаний и понимания смертных), а затем его слуга со счастливой улыбкой вручил мне нечто, что он назвал Ваббаджек. Ваббаджек. Ваббаджек.
Ваббаджек.
Ваббаджек. Ваббаджек. Ваббаджек. Ваббаджек. Ваббаджек. Ваббаджек.
Может быть, Ваббаджек — это Книга Знания. Может быть, я умнее прочих, потому что знаю, что кошки могут быть мошками, могут быть мышками, могут быть пышками, могут быть пешками, могут быть вешками, могут быть вашими, могут быть нашими. А ваши двери могут быть зверями, могут быть морями, могут быть моими, могут быть твоими. Эта система связей абсолютно ясна для меня, а значит, я умен. Тогда почему и для чего люди продолжают называть меня сумасшедшим?
Ваббаджек. Ваббаджек. Ваббаджек.
Вайтран: путеводитель для джентльменов (Бард Микаэль)
Милостивый государь, приветствую вас на страницах этого незаменимого путеводителя, где я, ваш скромный автор и проводник, опишу вам великий город Вайтран, Сокровище Севера.
Вайтран предлагает немало увеселений для мужчин, ищущих приключений, возможности разбогатеть или приятной компании, будь то на одну ночь или на всю жизнь. Город располагает не одной, а двумя знатными тавернами, где вдосталь девиц и служанок.
Этот город расположен почти в самом центре Скайрима, что хорошо, ведь до него можно довольно быстро добраться из любого места. Раскинувшийся на скалистом холме Вайтран возвышается над окружающими его зелеными лугами. Высокие деревянные стены охраняют его жителей от волков, мамонтов и прочих опасностей извне.
Пройдя через главные ворота города, вы окажетесь в Равнинном районе, названном так потому, что из трех городских округов он расположен ниже всех.
Ах, ведь тут находится "Гарцующая кобыла" — на мой вкус, одна из лучших таверн Скайрима. Внутри вы найдете, чем усладить свой взор, коль скоро вам приятен прекрасный пол.
У стойки хлопочет крепкая девица по имени Хульда. Не стоит обманываться ее холодным видом, ведь внутри нее пылает тот самый огонь страсти, который так упорно скрывают все нордские женщины. Тут же работает Садия — экзотическая красотка-редгард. В ней есть нечто загадочное, и ваш скромный автор намерен познать ее тайны.
Возле "Гарцующей кобылы" имеется небольшой рынок, и здесь я повстречал настоящую любовь. Хотя я никогда не стал бы удерживать охотников вроде меня от лакомой добычи — ибо я пишу этот труд с целью направить подобных мне к компании наиболее приятной — я бы хотел в данном случае просить о поблажке.
Ее зовут Карлотта Валентия, она чудо как хороша и живет на скромный достаток, в дневные часы торгуя хлебом и овощами. Боги свидетели, эта базарная красотка когда-нибудь станет моей!
Конечно же, это далеко не все, что есть в Равнинном районе. В "Товарах Белетора" искатель приключений найдет для себя разнообразную экипировку, а в "Котелке Аркадии" вас ждет традиционный для аптекарской лавки ассортимент укрепляющих средств и лечебных трав.
Сама Аркадия довольно мила. Я нередко захожу к ней побеседовать, ведь она тоже уроженка Империи на чужбине, как и я. На мой вкус она, впрочем, старовата. Мужчина в летах мог бы счесть ее достойной партией.
Если вам понадобится заточить клинок или починить доспехи, вы можете воспользоваться услугами кузнеца в "Доме Воительницы", что почти у самих главных ворот. Здесь кузнецом работает хорошенькая Адрианна Авениччи, норд, но в супругах у нее огромный неповоротливый верзила по имени Ульфберт Разъяренный Медведь.
Адрианна очень даже недурна, однако повстречаться с острием боевого топора ее мужа мне бы не хотелось. Если вам по вкусу замужние дамы — то вперед, но не говорите потом, что вас не предупреждали!
Возле кузнеца располагается "Пьяный охотник". Здесь собираются господа побогаче, чтобы пропустить стаканчик и поделиться новостями со всего света. Если вы предпочитаете потягивать доброе вино в более изысканной компании, здесь вам самое место.
О Ветряном районе я мало что могу сказать. Средний ярус города в основном занят жилыми домами, но помимо них здесь также расположен храм Кинарет и Йоррваскр — праздничный зал Соратников.
В пиршественном зале имеются довольно интригующие кадры, если вам по душе сильные и бесстрашные девы-воительницы. В храме, однако, особо нечем поживиться. Жрицу Данику Свет Весны мало что волнует, кроме вопросов веры.
И вот мы подходим к Заоблачному району, всецело занятому замком ярла. Мне не раз случалось неплохо поразвлечься в каменных стенах Драконьего Предела, скажу я вам. Служанки легко западают на обходительных имперцев. Все-таки, ночами в Скайриме бывает довольно холодно, если вы понимаете, о чем я.
Не стану отрицать и то, что раз или два мне случалось оказаться в городской тюрьме, что находится в глубине замковых подземелий.
Что касается ярла и его придворных, то их следует избегать любой ценой. Я нашел их начисто лишенными чувства юмора, как и уважения к имперской культуре. Кроме того, все эти господа богаты, что делает их самыми серьезными вашими соперниками. Норды, как ни крути, довольно простой народ, и их легко впечатлить красивой одеждой и кошелем, набитым септимами.
На этом я заканчиваю сей труд и желаю вам огромных успехов в стяжательстве женской благосклонности и распитии вина. Вспоминайте в своих похождениях обо мне, вашем скромном авторе, и тех опасностях, которым я себя подверг, чтобы представить вам этот подробнейший обзор всего того, что заслуживает внимания искушенных господ в славном городе Вайтране.
Ах, не стану врать, что это было мне так уж и в тягость. Кому же захочется спать одному в таком холодном и суровом краю? Уж точно не мне!
Валенвудские гончие
Заметка в альтмерской Гильдии путешественников
Гончие Хирсина — легендарные охотники, но даже среди них есть самые великие, избравшие Валенвуд своими охотничьими угодьями.
Их невероятная репутация сложилась по ряду причин. Первая — Валенвуд сам по себе. Дикое, опасное место и, как некоторые утверждают, огромные неизведанные просторы этого леса явились пристанищем невообразимых существ. Только самые опытные следопыты могут выследить дичь в этих странных лесах, не заблудившись при этом сами.
Вторая причина в том, что многие из этих охотников — лесные эльфы, рождённые выслеживать добычу и наделённые чутьём следопытов.
Но главное объяснение великолепной репутации валенвудских Гончих — охотник по имени Харас, легенда во плоти. Некоторые даже сомневаются, что он существует, но нет ни одной Гончей, кто не слышал бы об его охоте.
Говорят, что Харас, непревзойдённый в своих навыках следопыта и преданности Хирсину, пропал без вести более сотни лет назад, когда отправился на охоту за мифическим Белым Сенче-тигром. Те, кто охотился в Валенвуде, рассказывают, что якобы видели Хараса, все ещё выслеживающим неуловимое чудовище. И если это правда, Харас давно уже переступил порог продолжительности жизни эльфов.
Тем не менее, все Гончие Валенвуда проходят обучение, вдохновляясь примером Хараса и его невероятными умениями. Одно только это делает Гончих из Валенвуда величайшими охотниками Тамриэля.
Вампиры Вварденфелла
Том I
[выдержки]
…Благодаря яростной нелюбви к некромантии в культуре Морроувинда вампиры практически неизвестны здесь…
…Храм не признает существование Западных орденов охотников за вампирами. Однако, разговоры с официальными лицами Храма убеждают меня, что Данмеры Морроувинда опытны и искусны в сдерживании этой угрозы. С другой стороны, они свободно признают, что даже большое сообщество вампиров может легко скрыться в отдаленных дебрях, или в подземных лабиринтах брошенных крепостей и башен волшебников…
…"Пепельный вампир" из легенд Эшленда — не живой мертвец. Чародейство и благословения, действующие на живых мертвецов, по слухам, не имеют никакого эффекта на эти создания. Ни один экземпляр так и не был изучен, и никакие исследования не связывают эти легенды с известными кланами вампиров Тамриэля…
…Три известных клана вампиров Вварденфелла сильно различаются по своему отношению к добыче. Порода Куарра показывает исключительную силу и выносливость, и нападает в состоянии экстатического бешенства. Вампиры Аунда могущественные мастера заклятий, они стараются гипнотизировать жертву перед тем, как есть, в то время как быстрый и проворный клан Берне предпочитает засады и нападения исподтишка, сначала отравляя свою жертву ядовитым укусом, затем отбегая на безопасное расстояние, и затем возвращаясь к ослабевшей жертве…
…Болезнь вампиризма не может передаваться через раны, полученными от вампира, как это обычно считается. Болезнь передается лишь в тех случаях, когда вампир питался подчиненной ему и беспомощной жертвой. Поскольку редкая жертва выживает после нападения вампиров, процесс передачи болезни трудно объясним…
…Во время инкубационного периода, длящегося до 72 часов, болезнь вампиризма протекает бессимптомно, и может быть вылечена наложением общих заклятий или религиозными благословениями. Однако, во время инкубации некоторые жертвы сообщали о нарушениях сна и беспокоящих сновидениях. После того, как проявились симптомы, болезнь становится неизлечимой и необратимой…
Том II
[выдержки]
…На Западе, считается, что тайное братство охотников за вампирами состоит в основном из некогда зараженных вампиризмом, но излечившихся людей. Согласно легенде, Охотники за Вампирами отказываются раскрыть средство от болезни, боясь что это воодушевит искателей острых ощущений заражать самих себя.
На Востоке, Западная традиция Охотников за Вампирами неизвестна. Здесь считается, что вампиризм неизлечим, и даже будь он излечим, излеченный вампир — это мерзость, которая должна быть уничтожена. Поскольку болезнь надежно излечивается, если лечить больного в течение первых трех дней, отказ от лечения после встречи с вампиром должна расцениваться как сознательная попытка разнести болезнь, и как знак чудовищной порочности…
… В учении Храма, одна древняя традиция считает, что, помимо своих прочих многочисленных преступлений, Молаг Бал, Отец Чудовищ, создал первого вампира из тела поверженного врага. Есть и несколько других версий этой истории, где поверженный враг определяется то как Лорд Даэдра, Святой Храма, или могучий зверь. Это объяснение происхождения вампиризма характерно только для Морроувинда, и нигде более не появляется в Имперском фольклоре. К несчастью, научные исследования не одобряются Храмом, который контролирует доступ к единственному в Морроувинде существенному собранию записей по истории и культуре…
…Хотя Данмеры считают, что болезнь неизлечима, когда-то член Вечной Стражи, именуемый Галур Ритари, заявлял, что был излечен от вампиризма. Первоначально заключенный в тюрьму Храмом за ересь, он позднее покаялся, был выпущен, и остаток лет прослужил библиотекарем в Зале Мудрости в Вивеке. Интересно, что до того, как он был посажен за ересь, Ритари был послан в гарнизон Вечной Стражи в Бал Уре, местом паломничества, известном как "Родина Молаг Бала".
Ведьмы, гарпии и ворожеи (Азадия Нетаящаяся, певчая птица Сатакалаама)
Внимала я однажды наставлению трижды достопочтенного верховного жреца Зуладра в Высоком храме. Яростно обличал он женщин и присущую им порочность, ставя на вид историю искусительницы Шакари и кровавые преступления королевы Джезерей. «Вдумайтесь, вот ведьмы, гарпии и ворожеи, — поучал он. — Не все ли они чудовища, и каждое, любое из них — женщина и по самой этой причине — существо порочное?»
И я задумалась: «Кажется мне, что жрец этот женщин не любит. Но по какой причине?»
По какой причине? И если считает он женщин порочными, то не заключает ли, что мужи добродетельны? Не был ли сановник Кваризм, подло умертвивший тринадцать своих жён, мужчиной? Разве ужасные огры с холмов и великаны с гор не оказываются всегда мужчинами? Вдумайтесь, легендарный минотавр — не одарён ли он сверх меры мужскими признаками?
А не был ли Сеп, бог-обманщик, мужчиной?
После раздумий отправилась я навестить трижды достопочтенного верховного жреца Зуладра в его жилище и говорила ему всё это. Но он, нисколько не смутившись, порицал меня за бесстыдство и дерзость. «Да, я дерзкая, — сказала я, — и в дерзости своей осмелюсь пойти ещё дальше». И я открыла своё лицо, и распахнула одежду, и вопросила: «Не эта ли порочность так страшит тебя, о праведный жрец?»
И дрожь объяла жреца, и он вспотел, и потянулся ко мне пальцами, трепещущими и алчущими. Но я оттолкнула его, смеясь, и привела в порядок одежду. И я сказала ему: «Вдумайся, о жрец: истинная женщина не даст своих даров тому, кто не уважает её».
Вот так случилось мне дать наставление верховному жрецу.
Вежливость и этикет. Лесные орки. Часть I (Користир, ученый-странник)
Распространено убеждение, что орки появились тогда, когда альдмерский бог Тринимак был поглощен даэдрическим принцем Боэтией. Согласно этому мифу, останки Тринимака вышли наружу у Боэтии, а альдмеры, поклонявшиеся Тринимаку, втерли эти экскременты в себя и в итоге превратились в орков. Возможно, это лишь легенда, но образы подобраны уместно: отвратительно, смешно и немного комично — все эти качества относятся и к оркам. Говорят, что спустя некоторое время часть этого народа отправилась в Валенвуд и основала тангенциальную культуру — они стали лесными орками (об орках из Орсиниума читайте во втором томе).
Вообще меры и орки с трудом находят общий язык, но лесные орки физиологически схожи со своими кузенами лесными эльфами. Лесные орки тупее и сварливее босмеров, но обрабатывать их нужно практически идентично: терпеливо, вдумчиво и осторожно. Без твердой руки альтмеров, которая будет их наставлять, обе расы могут превратиться в беспорядочных дикарей, опасных для самих себя, и будут представлять неудобство и угрозу для всех цивилизованных народов вокруг них.
Так как же взаимодействовать альтмерам с лесными орками?
Во-первых, заслужите их уважение. Как и их северные братья из Орсиниума (самая распространенная разновидность орков), лесные орки восхищаются физической силой, но, кроме этого, ценят ловкость, скорость и географические познания (наряду с познаниями тактическими). Продемонстрируйте свои успехи в этих областях и получите завистливое восхищение орков.
Вот несколько способов начать беседу (в качестве уважения не забудьте представиться или по крайней мере установить зрительный контакт):
1. Предложите подраться и заставьте лесного орка согласиться. Они обожают кулачные бои.
2. Если вы идете рядом с лесным орком, идите перед ним и не давайте себя обогнать. Это может закончиться бегом наперегонки. Выиграете — получите в качестве приза уважение орка.
3. Найдите огромный камень размером в человеческий рост и швырните его. Если нужно, используйте заклинание силы, но не давайте лесному орку об этом узнать.
Если вы думаете, что это больше похоже на испытания по вступлению в племя атлетичных детин, то вы недалеки от истины. Используйте эти методы с осторожностью — несмотря на общую предсказуемость, каждый из лесных орков самобытен и требует импровизации в общении.
А вот некоторые из вещей, которые не следует делать альтмерам перед лесными орками:
1. Показывать магические способности. Хоть альтмеры и знают, что за продвинутой магией стоят упорные тренировки, а ее демонстрация — это показ высочайшего мастерства, орки испытывают к магии отвращение на уровне культуры. В своем невежестве они уверены, что главная цель магии — это угнетение их народа.
2. Если вы не ищете боя, никогда не прячьтесь в лесу на территории лесных орков. Ходите в открытую. Как уже успели понять наши кузены босмеры, лесные орки не особо жалуют тех, кто крадется в их лесах. Они считают это трусостью и недоброжелательностью.
Во второй части этой книги я расскажу о темах, которые не стоит поднимать в разговорах с лесными орками, например, о религии и Малакате. Также вы узнаете о валенвудских аналогах крепостей орков из Орсиниума.
Великая война между Империей и Альдмерским Доминионом (Легат Юстиниан Квинтий)
От автора: В основу данной книги легли разрозненные документы противника, захваченные в ходе войны, показания военнопленных и свидетельства очевидцев из числа выживших солдат и Имперских офицеров. Я сам командовал Десятым легионом в Хаммерфелле и Сиродиле, пока не получил ранение в 175-м при штурме Имперского города. Впрочем, всю правду о некоторых событиях мы, возможно, не узнаем никогда. Эти пробелы я постарался восполнить продуманными догадками, основываясь на своем опыте и знании противника, добытом собственными кровью и потом.
Мало кто знает, что остров Саммерсет не меньше Сиродила пострадал в ходе Кризиса Обливиона. Эльфы противостояли обливионским захватчикам, и порой даже пересекали границы миров, чтобы закрыть Врата Обливиона. Борьба в этой стране проходила с большим успехом, чем в Сиродиле, однако при непрекращающемся потоке полчищ даэдра исход был предрешен.
Талморцы всегда обладали влиянием на острове Саммерсет, хотя при этом представляли голос меньшинства. Во время кризиса Хрустальная Башня оказалась вынуждена предоставить Талмору еще больше власти и полномочий. В немалой степени именно их усилия и спасли остров Саммерсет от опустошения. Воспользовавшись своим успехом, в 4Э 22 они захватили всю полноту власти. Своей стране они дали новое имя, уходящее корнями в века до прихода людского владычества — Алинор. Но большая часть живущих за пределами Альдмерского Доминиона по-прежнему называет ее островом Саммерсет — кто из упрямства, а кто из невежества.
В 4Э 29 правительство Валенвуда было свергнуто талморскими коллаборационистами, после чего было провозглашено воссоединение с Алинором. Судя по всему, агенты Талмора установили тесные связи с определенными политическими силами босмеров еще до Кризиса Обливиона. Империя и ее босмерские сторонники, застигнутые врасплох, вскоре были разбиты куда более подготовленными силами альтмеров, которые вторглись в Валенвуд сразу вслед за переворотом. Так возродился Альдмерский Доминион.
Вскоре после этого Альдмерский Доминион оборвал все связи с Империей. Семьдесят лет они хранили молчание. Большинство ученых полагает, что в Алиноре происходило некое внутреннее противостояние, однако мало что известно о борьбе политических фракций доминиона в ходе объединения Саммерсета и Валенвуда под властью Талмора.
В 4Э 98 исчезли обе луны, Массер и Секунда. Это вызвало волну трепета и страха по всей Империи, но особенно в Эльсвейре, так как луны играют огромную роль в культуре каджитов. После двух лет Пустых Ночей, луны вернулись. Талморцы объявили, что это они возвратили луны при помощи ранее неизвестной Магии Рассвета. Однако невозможно сказать наверняка, действительно ли они их вернули или лишь воспользовались тем, что заранее знали об их возвращении.
Как бы то ни было, каджиты сочли талморцев своими спасителями. В течение 15-ти лет влияние Империи в Эльсвейре ослабело настолько, что она уже никак не смогла повлиять на произошедший в 4Э 115 переворот, который привел к распаду Эльсвейрской конфедерации и восстановлению древних королевств Анекина и Пеллетин в качестве государств-сателлитов Альдмерского Доминиона. И здесь Империя оказалась не в силах помешать расширению талморского влияния.
Когда Тит Мид II взошел на трон в 4Э 168, он унаследовал ослабленную империю. Славные дни династии Септимов остались в далеком прошлом. Валенвуд и Эльсвейр достались Талмору. Чернотопье вышло из-под власти Империи, едва завершился Кризис Обливиона. Морровинд так до конца и не оправился после извержения горы Вварденфелл. Хаммерфелл раздирали распри между Венценосцами и Предшественниками. Только в Хай Роке, Сиродиле и Скайриме еще сохранялись мир и благополучие.
У Императора Тита Мида было лишь несколько лет на упрочение собственной власти, прежде чем его правление подверглось критическому испытанию.
30-го дня месяца Начала морозов, 4Э 171, Альдмерский Доминион направил в Имперский город посла с дарами в закрытой повозке и ультиматумом для нового Императора. Длинный список требований включал непомерную дань, роспуск Клинков, запрет почитания Талоса и значительные территориальные уступки доминиону в Хаммерфелле. Несмотря на то что генералы предупреждали его о низком военном потенциале Империи, Император Тит Мид II отверг ультиматум. Посол Талмора опрокинул повозку, и на пол выкатились головы всех агентов Клинков в Саммерсете и Валенвуде до единого, больше сотни. Так началась Великая война, охватившая Империю и Альдмерский Доминион на следующие пять лет.
За считанные дни альдмерские войска одновременно вторглись в Хаммерфелл и Сиродил. Значительные силы под предводительством талморского генерала лорда Наарифина атаковали Сиродил с юга, выступив из скрытых лагерей в северном Эльсвейре и обойдя с фланга укрепления Империи вдоль границы с Валенвудом. Лейавин вскоре достался захватчикам, а Бравил оказался отрезан и осажден.
В то же самое время альдмерское войско под началом леди Араннелии пересекло валенвудо-сиродильскую границу, обошло Анвил и Кватч и вступило в Хаммерфелл. Менее численные войска альдмеров высадились вдоль южного побережья Хаммерфелла. Встретив со стороны разрозненных сил редгардов лишь символическое сопротивление, они вскоре захватили большую часть южного побережья. Значительно уступавшим противнику в численности Имперским легионам пришлось совершить отступление через пустыню Алик'р, ныне известное как Марш Жажды.
Сейчас можно заключить, что первоначальной целью альдмеров было покорение Хаммерфелла, а вторжение в Сиродил планировалось лишь как отвлекающий маневр, призванный задержать Имперские легионы до полного захвата Хаммерфелла. Однако неожиданный успех, сопровождавший вторжение лорда Наарифина, привел талморцев к мнению, что они переоценили силы Империи. И тогда уже захват самого Имперского города и полный разгром Империи стали основной их целью на следующие два года. Как нам известно, Талмору почти удалось достичь этой цели. Только благодаря уверенному руководству нашего Императора удалось избежать катастрофы в эту мрачную для Империи пору.
В продолжение 4Э 172 альдмеры в своем наступлении углублялись в Сиродил. Бравил и Анвил пали под натиском противника. К концу года лорд Наарифин продвинулся к самим стенам Имперского города. В ожесточенных морских сражениях на озере Румаре и вдоль Нибена Имперские силы пытались удержать восточный берег.
В Хаммерфелле Талмор довольствовался закреплением своих завоеваний, захватив контроль над всем южным побережьем — именно это и указывалось его целью в переданном Императору ультиматуме. Из всех южных городов держался еще только Хегате. Оставшиеся в живых после Марша Жажды перегруппировались на севере Хаммерфелла и объединились с прибывшим из Хай Рока подкреплением.
В 4Э 173 Имперское сопротивление в Сиродиле ожесточилось, хотя и не смогло остановить неумолимый натиск альдмеров. Свежие легионы из Скайрима укрепили основную Императорскую армию в Имперском городе, однако альдмеры форсировали Нибен и начали широкомасштабное наступление с восточного берега. К концу года Имперский город оказался окруженным с трех сторон — лишь северный маршрут снабжения из Брумы оставался открытым.
В Хаммерфелле положение Империи пошло на поправку. В начале 4Э 173 войско Предшественников из Сентинеля сняло осаду Хегате (города Венценосцев), что привело к примирению этих двух сторон. Несмотря на это, главному войску леди Араннелии удалось преодолеть пустыню Алик'р. Имперские легионы под началом генерала Дециана столкнулись с противником при Скавене в кровавой битве, не определившей победителя. Дециан отступил и оставил Скавен в руках Араннелии, однако альдмеры оказались слишком ослаблены для дальнейшего наступления.
В 4Э 174 талморское руководство бросило все доступные войска на кампанию в Сиродиле, ставя на полный и окончательный разгром противника. Весной альдмерские подкрепления собрались на юге Сиродила, и в 12-й день месяца Второго зерна развернули масштабное наступление непосредственно на Имперский город. Одна из армий двинулась на юг, чтобы сомкнуть кольцо окружения, в то время как основные войска лорда Наарифина штурмовали стены с юга, востока и запада. Решение Императора пробиться с боем из города, а не оставаться и стоять до последнего, иначе как смелым назвать нельзя. Ни один генерал не осмелился советовать ему покинуть столицу, но в итоге Тит II оказался прав в своем решении.
В то время как Восьмой легион вел отчаянную (и обреченную) битву на стенах города, Тит II с основными силами вырвался из города на север, смял на своем пути альдмерские войска окружения и объединился с подкреплениями под командованием генерала Джонны, двигавшимися на юг из Скайрима. Тем временем, однако, столица пала перед захватчиками и последовало печально известное Разграбление Имперского города. Мстительные эльфы сожгли Императорский дворец, разграбили башню Белого Золота и учинили всевозможные зверства над невинными жителями.
В Хаммерфелле генерал Дециан готовился выбить альдмеров из Скавена, но тут последовал указ направить войска в Сиродил. Не желая полностью оставлять Хаммерфелл, он позволил значительному числу "инвалидов" уволиться со службы в Легионах перед походом на восток. Эти ветераны составили костяк армии, которая в итоге заставила войска леди Аранеллии в конце 174-го отступить через Алик'р, терпя на пути значительный урон от изматывающих нападений воинов Алик'ра.
Зимой 4Э 174–175 талморцы, похоже, считали войну в Сиродиле практически завершенной. Несколько раз они пытались вести переговоры с Титом II. Император поддерживал в них веру в свою скорую капитуляцию, собирая тем временем войска, чтобы отвоевать Имперский город.
В сражении, ставшем впоследствии известным как Битва Красного Кольца и служащем примером для грядущих поколений Имперских стратегов, Тит II разделил свои силы на три части. Одна армия, куда входили легионы из Хаммерфелла под началом генерала Дециана, укрылась на Коловианском нагорье близ Коррола. Альдмеры не догадывались, что генерал покинул Хаммерфелл — вероятно, вследствие того, что в боях с оставленными Децианом Имперскими ветеранами леди Араннелия принимала их за саму Имперскую армию. Вторая армия, которую составляли преимущественно скайримские легионы под началом генерала Джонны, заняла позицию близ Чейдинхола. Император встал во главе основного войска, которому предстояло пойти в генеральную атаку на Имперский город с севера.
В 30-й день месяца Руки дождя началась кровавая Битва Красного Кольца. Генерал Дециан устремился на город с запада, а легионеры генерала Джонны направились к югу по дороге Красного Кольца. В ходе двухдневного наступления армия Джонны пересекла Нибен и двинулась на запад, стремясь объединиться с легионами Дециана и таким образом окружить Имперский город. Наступление Дециана застало лорда Наарифина врасплох, однако войска Джонны встретили сильное сопротивление со стороны контратакующих из Бравила и Скринграда альдмеров. Тем не менее, героические нордские легионеры твердо отбивали спорадические атаки альдмеров. К пятому дню битвы войска альдмеров в Имперском городе оказались окружены.
Тит II возглавил атаку с севера и лично захватил в плен лорда Наарифина. По слухам, Император был вооружен знаменитым Золотым мечом, однако Имперское правительство не давало тому официального подтверждения. Пытавшиеся пробиться из города к югу альдмеры столкнулись с непробиваемой преградой в лице потрепанных в бою легионов генерала Джонны.
В итоге основная альдмерская армия в Сиродиле была полностью уничтожена. Решение Императора отступить из Имперского города в 4Э 174 было оправдано — он отомстил кровью за кровь.
В течение тридцати трех дней лорда Наарифина оставляли в живых, подвешенным на башне Белого Золота. О том, где было захоронено его тело, если оно вообще было захоронено, данных нет. В одном из источников утверждается, что на тридцать четвертый день его унес крылатый даэдра.
Одержав победу, Имперские войска были все же не в состоянии продолжать войну. Все оставшиеся Имперские силы были собраны в Сиродиле, изнуренные и значительно потерявшие в численности. Ни в одном легионе не оставалось и половины боеспособных солдат. Два легиона были практически уничтожены, не считая Восьмой легион, потерянный при отступлении из Имперского города в прошлом году. Тит II знал, что лучшего времени для мирных переговоров не будет, и в конце 4Э 175 Империя и Альдмерский Доминион заключили Конкордат Белого Золота, положивший конец Великой войне.
Условия были суровыми, но Тит II был убежден, что Империя нуждается в мире и времени на восстановление своих сил. Наибольшие разногласия вызывали два условия Конкордата: запрет почитания Талоса и передача значительной части южного Хаммерфелла (в основном той, что уже была оккупирована альдмерскими войсками). Критики отмечали, что Конкордат был практически идентичен ультиматуму, который Император отверг пятью годами ранее. Однако существенная разница состояла в том, что эти условия были приняты не под одной лишь угрозой оружия, а после долгой и разрушительной войны. Ни в одной части Империи в 4Э 171 не смирились бы с принятием таких условий. Тита II ждала бы гражданская война. К 4Э 175 большая часть Империи была рада обрести мир едва ли не любой ценой.
Хаммерфелл, однако, отказался поддержать Конкордат Белого Золота, не желая признавать поражение и уступать столь значительную часть своих территорий. Тит II был вынужден отречься от Хаммерфелла в качестве Имперской провинции, чтобы сохранить с трудом добытое перемирие. Неудивительно, что редгарды восприняли это как предательство. В этом, безусловно, Талмор достиг одной из своих долгосрочных целей, спровоцировав раскол между Хаммерфеллом и Империей.
В конце концов, героическое сопротивление редгардов заставило Альдмерский Доминион прекратить боевые действия, хотя война заняла еще пять лет и опустошила весь юг Хаммерфелла. По мнению редгардов, это доказывает, что Конкордат Белого Золота не был так уж необходим, и если бы Тит II остался непоколебим, можно было бы окончательно победить альдмеров объединенными силами Хаммерфелла и остальной Империи. Справедливо ли это утверждение, мы уже никогда не узнаем. Однако редгардам не следует забывать великую жертву, принесенную Имперской кровью — бретонской, нордской, сиродильской — в битве Красного Кольца, которая ослабила Доминион до такой степени, что позднее удалось заставить его заключить Второе соглашение на Строс М'кай в 4Э 180, по которому альдмерские силы покинули Хаммерфелл.
Не приходится сомневаться, что нынешний мир не продлится вечно. Талморцы имеют далекие виды, как показали события, приведшие к Великой войне. Всем, кто ценит свободу, остается лишь надеяться, что, пока не поздно, Хаммерфелл и Империя примирятся меж собой и встанут плечом к плечу перед талморской угрозой. В ином случае всякая надежда преградить путь владычеству Талмора над Тамриэлем гаснет.
Великие Дома и их использование (Тель Верано)
Живя в Эшленде, вы привыкнете к тому, что жизнь здесь не сахар. Разъяренные квама, ядовитые грибы, потомственные разбойники — смерть поджидает вас на каждом шагу. Не позволяйте ей взять свое.
Я собрал несколько заметок о Великих Домах темных эльфов. Использовать их или нет — решать вам. Только не плачьтесь потом Телю, если попадёте в караван рабов Дрес.
Если вы находитесь где-либо у южного берега Внутреннего моря, скорее всего, там заправляет Дом Индорил. Псы Алмалексии контролируют самый могущественный дом в регионах Стоунфоллз и Дешаан. У Дреса есть деньги, у Редорана — войска, но не дайте ввести себя в заблуждение. Духовная власть Эшленда в руках у синих шапок.
Вы видели их герб? На нем изображены крылья, позволяющие им парить над вами. Так они и смотрят на нас: сверху вниз. Далеко сверху. Войска Стоунфоллза — одни из самых могущественных в области, а индорильский герой войны Танвал стоит во главе их.
Любителям наживы: прежде чем что-то делать, подкупите индорильских воинов. Их влияние очень велико. Даже не пытайтесь нападать на храмы Эшленда. Они подобны крепостям. Каждый в одеянии Индорила имеет серьезное влияние в Стоунфоллзе и Дешаане. Ищите более легкие цели.
Долг. Честь. Идиотизм. Редоран в глазах простолюдинов пытается преподнести себя как лучших полководцев Пакта. Если вы встретите группу офицеров Пакта, они сразу захотят доказать вам, что самые впечатляющие шапки принадлежат их доблестному дому.
В действительности же все несколько иначе. Воины в красных шапках действительно руководят войсками Пакта, но не превосходят в этом остальных. Аргонианские разведчики и нордские берсерки также командуют множеством войск. Почему же знать Редорана старается об этом не распространяться? Потому что они больше всех недовольны подписанием Пакта. Их военное мастерство несколько меркнет на фоне скрытности аргониан и отваги нордов.
Одна из их пословиц гласит: «Жизнь трудна. Судите, терпите, соответствуйте. Беззаботная жизнь не стоит того, чтобы быть прожитой». Это все действует до тех пор, пока не придут народы с иными взглядами. Тогда настает время выдумывать и хвастаться перед рядовыми обывателями.
Любителям наживы: воины Редорана лишены чувства юмора, зато преисполнены жадности. Предложите любому из них достаточно золота, и он продаст родную мать. Никогда не оскорбляйте редоранца в лицо. Обливион побери, вообще никогда не оскорбляйте редоранца. Разговаривать они любят кулаками. Если вы собрались обчистить чьи-то карманы, члены дома Редоран — прекрасные цели. Но заранее позаботьтесь о путях для отступления, а то отправитесь к Троим раньше, чем планировали.
Протяните руку Хлаалу. Они действительно поддержали переговоры, когда дело дошло до объединения Пакта. Однако они сделали это не потому, что питают симпатии к нашим старым врагам и рабам. Нет, просто грандмастер Хлаалу умнее большинства других. Протянутая рука уменьшает вероятность увидеть кинжал за спиной. Не так ли?
Хоть верховенство и удерживает Индорил, Хлаалу змеиной хваткой держится за Дешаан. Нарсис — один из самых больших их городов, и даже в Морнхолде сильно их влияние. К югу от Стоунфоллза везде разбросаны плантации и таверны Хлаалу. Большинство строителей используют одни и те же планы раз за разом. Поэтому если вы узнаете местонахождения тайников в одной из таверн Хлаалу, вы узнаете их и во всех остальных.
Любителям наживы: воины Хлаалу в Дешаане чувствуют себя как матки квама. Используйте это против них. Вне Дешаана члены Дома Хлаалу ведут себя так, как будто попали в пепельную бурю. Неважно, где вы увидите их, желтые шапки будут хорошим знаком. Возьмите с них все, что сможете.
Вы наверняка считаете, что знаете о Дрес все? Бессердечные работорговцы с жесткой иерархией? Высокомерная знать, которая продаст вас при первом же знакомстве?
По большому счету вы правы. «Не переходить дорогу Дрес» — вот что будет самым полезным советом. Я слышу ваши слова: «Но Тель, у них же больше золота, чем они могут потратить». И вы снова правы. На среднестатистическом господине Дрес так много украшений, что это введет в искушение самого сдержанного карманника.
Но держите свои проворные пальцы при себе, мой друг. Правосудие Дрес не полагается на ординаторов или местную стражу. Перейдете дорогу Дрес и вы труп или раб на плантации.
Любителям наживы: все монеты останутся в тугом кошельке рабовладельца. Не переходите дорогу Дрес.
Единственная положительная черта этого дома магов: весь этот пакт им до гуара. Их волнует только их священное побережье Телванни. Как только был сформирован Пакт, они быстро обернулись в свои мантии и вышвырнули воинов всех других домов, которых смогли найти. Они не дружат ни с ящерами, ни с нордами. Они лишнего шага не сделают, дабы спасти жизнь грандмастеру другого дома. Коротко говоря, они — классические маги, отгородившиеся от мира за стенами башен из слоновой кости.
Прочая информация о них тоже не станет хорошей новостью. Они пашут почти как рабы Дрес. Чтобы стать знатью в Доме Телванни, нужна серьезная сила. Один косой взгляд на хорошо одетого человека в коричневой шапке — и вам в лицо полетит огненный шар. Они ценят магические сокровища так же, как и книги, за которые вы не дали бы даже кусок черствого хлеба.
Любителям наживы: даже гнев даэдра не заставит меня напасть на башню магов, но, если вы решили покинуть Нирн, я советую обзавестись броней с зачарованием против огня и мороза. Затем следите за башней как можно дольше. Если место защищено магией, рано или поздно маг выйдет, чтобы обновить защиту. На улице справиться с ним у вас будет больше шансов, но исследуйте добычу осторожно. Некоторые сокровища имеют свою собственную встроенную защиту.
Великие Дома Морроувинда
В данный момент в Морроувинде правят пять великих Домов: Хлаалу, Редоран, Телванни, Индорил и Дрес. Только у трех из них есть торговый интерес внутри Вварденфелла. Эти три великих Дома Вварденфелла имеют каждая свой цвет: красный — у редоранцев, желтый — у Хлаалу, и коричневый — у Телванни. Таким образом, династию Хлаалу, например, можно называть Желтыми.
Традиция великих Домов восходит к древним данмерским кланам и племенам, сейчас они функционируют как политические партии. Членство в одном из великих Домов Данмера определяется по рождению или браку, однако, можно поступить на службу к Великим Домам, и постепенно стать членом. Поначалу чужак становится лишь наемником, дающим клятву верности. Он должен проявлять верность единственному Дому. Позднее, после долгих лет верной службы и продвижению по служебной лестнице, он может войти в Дом. Для продвижения на высокие посты кандидата должен поддерживать советник Великого Дома. Чтобы найти себе такого покровителя необходимо совершить какой-нибудь выдающийся поступок для всего Дома.
Дом Редоран — один из трех Великих Домов, имеющий владения в Вварденфелле. Редоранцы очень ценят преданность, серьезность и набожность. Преданность семье и клану. Серьезность: человек вообще должен быть серьезным в жизни. Жизнь очень трудна, и события в ней должны оцениваться здраво и объективно. Набожность — это почтение к богам и добродетелям, которые они собой олицетворяют. Легкая, беззаботная жизнь — это не жизнь. Поселения Редоранцев оформлены в стиле деревень Данмера, построены из местных материалов и с органическими вкраплениями из скелетов древних гигантских насекомых, чтобы вписываться в окружающий ландшафт. В центре деревень как правило находится Храм. Вокруг центральной площади располагаются торговые лавки, как, например, в деревне Гнисис в Западном Нагорье. Альд" рун, столица владений Редоранцев, особенна. В ней находится самый древний скелет доисторического жука. Его используют как центральный офис.
У Дома Хлаалу очень близкие отношения с императорской администрацией, поэтому этот Дом стала доминировать среди всех остальных великих Домов Вварденфелла и Морроувинда. Хлаалу приняли культуру Империи и ее законы, ее войска, ее свободу торговли и вероисповедания. Но Хлаалу до сих пор также почитают и древние данмерские традиции, своих предков, Церковь и остальные Великие Дома. Они очень быстро адаптируются к малейшим изменениям, которые несет с собой время. В отличие от остальных Великих Домов, который враждебно относятся ко всем не-данмерам, Хлаалу предпочитают жить в мире и гармонии с другими расами, а также разделять процветание и совершенствование вместе с Империей. Общественные здания Хлаалу — торговые лавки и мастерские, дома и конторы — представляют собой простые многоэтажные здания, как правило, прямоугольного типа. Входы у них выполнены в виде арок и отличаются скромностью в убранстве. Еще более скромными являются простые жилища. Остальные здания — это храмовые сооружения, обнесенные стенами и бараками для рабочих и слуг. Главным зданием является здание Храма.
Волшебники Дома Телванни как правило живут в изоляции, совершенствуя свои знания. Но некоторые честолюбивые волшебники, их слуги и клиенты все же стараются эксплуатировать земельные ресурсы Вварденфелла. Они строят башни и поселения по всему восточному побережью. Телванни считают, что сильные определяют добродетель, поэтому они не хотят позволить Хлаалу главенствовать в Вварденфелле. Любимым архитектурным сооружением Телванни является башня волшебника. Башни бывают совершенно разными, но сочетают в себе различные органически формы, такие, как, например, стебли или корни гигантских грибов. Поселения Телванни состоят из более мелких частей грибов, в которых опытные мастера сооружают дома. Рынки располагаются, как правило, на открытом воздухе. На рынках все время присутствуют огромные клетки, в которых находятся рабы.
Дома Индорил и Дрес — это два Великих Дома, не имеющие владений в Вварденфелле. Индорильцы разместились в самом центре Морроувинда, занимая земли на юге от Внутреннего Моря и восточного побережья. Город Альмалексия находится в индорилском округе. Индорильцы традиционно поддерживают Храм и его власть. Дом Индорил открыто враждебно относится к культуре и религии Империи, сохраняя данмерские традиции и обряды. Дресы живут на юге Морроувинда, рядом с болотами Чернотопья. Дом Дрес — аграрное сообщество. На своих плантациях соленого риса они полностью опираются на труд рабов. Дресы почитают Храм и враждебно относятся к культуре и законам Империи. Особенно болезненно они реагируют на любые попытки упразднить институт рабства.
Великие Предвестники Соратников (Свук Дальнозоркий)
История эта записана Свуком Дальнозорким из Круга Йоррваскра во время Третьей эры. Пусть я не наделен талантом облекать дела в слова, я хорошо знаю рассказы о Соратниках, что были до меня, и хочу записать их, прежде чем покину этот мир. Поэтому перед вами — список величайших Предвестников Соратников, которые ведут нас сквозь тьму к радостям Совнгарда.
О Предвестниках: у Соратников со времен Исграмора не было настоящего вождя — никто не обладал такой силой, чтобы овладеть сердцами, что бьются в Йоррваскре. Магам, ворам и прочим требуется благословение старшего даже для того, чтобы выбрать себе наряд — мы же, Соратники, способны сами вести свои судьбы к славе. Предвестник дает советы, разрешает споры и помогает прояснить, доблестен ли твой поступок, если у тебя возникли сомнения. За тысячи лет, что стоит Йоррваскр, у Соратников были и ужасные, и превосходные Предвестники, прославившиеся кто силой, кто умом, а кто сердцем. Вот список знаменитейших из Предвестников, которые до сих пор вдохновляют нас на сложение песен и великие подвиги.
Исграмор: первый Предвестник, первый Муж, тот, кто принес нам Слова и объединил Соратников в их пути к славе на далекой земле еще в незапамятные времена. О нем писали люди, с коими мне не сравниться, а потому я не буду пытаться превзойти их.
Йик Речной: Капитан "Йоррваскра" во времена Возвращения, первооткрыватель Небесной кузницы, основатель Вайтрана и хранитель первоначальной клятвы Соратников, теперь уже утраченной. В то время, когда команды остальных кораблей искали славы в завоеваниях, он первым обосновался на новой земле, став защитником тем, кто пришел заселять эту землю, не будучи столь же великими воинами, как он.
Мрифвил Одинокий: Спустя несколько сот лет после смерти Исграмора Соратники превратились в обычных солдат, немногим лучше наемников. Наши услуги покупались во время войн, и часто случалось так, что братьям по оружию приходилось сражаться друг с другом на поле боя, выполняя взятые на себя личные обязательства. Узы чести, которые скрепляют Соратников, грозили полностью разорваться, однако Мрифвил в своей мудрости повелел, что мы более не будем принимать участия в воинах или в любых других политических конфликтах. Благодаря твердости, с которой он воплощал свой завет в жизнь, Соратники в наши дни известны не только как доблестные воины на поле боя, но и как беспристрастные судьи, когда дело касается вопросов чести.
Сиррок Гордый: Первый Предвестник, в чьих жилах не текла древняя атморская кровь. Это было в те времена, когда норды начали называть себя нордами, и повсеместно разгорались жаркие споры о чистоте крови и наследии Исграмора. Сиррок, по происхождению редгард, попал в Йоррваскр простым слугой, но сумел постоять за себя, когда его оскорбил менее доблестный воин из числа тогдашних Соратников. После того, как он спас жизнь Предвестника Тулвара Неупомянутого, ему был дарован статус почетного Соратника, и постепенно он стал известен как самый умелый боец из всех братьев, скоростью и хитростью превосходя любого из атморцев. Он недолго пробыл Предвестником, но говорят, что его приемы работы с клинком до сих пор передаются каждому новому Соратнику во время обучения.
Хенантьер Чужак: Первый эльф-Предвестник. Как и Сиррок, поначалу он стал в Йоррваскре мишенью для насмешек и издевательств, ибо в те времена (в конце Первой эры) эльфам не дозволялось становиться полноправными Соратниками, и мало кого из них даже допускали в главный зал. Днем Хенантьер был скромным слугой, выполняя все поручения, что ему давались. По ночам же он усердно тренировался во дворе, позволяя себе спать лишь несколько минут до восхода солнца, а с утра вновь усердно прислуживал воинам. Так он пережил нескольких Предвестников, никогда не отдыхая, никогда не жалуясь и всегда держа свой разум и тело в форме. И за свой долгий век он постепенно завоевал доверие молодых Соратников, которые учились у него доблести и чести.
Когда один из его учеников дожил до преклонных лет и сам стал Предвестником, то, лежа на смертном одре, он собрал вокруг себя всех Соратников, включая Хенантьера, и объявил его своим преемником, сказав, что "иногда даже эльф может родиться с сердцем норда". Часть Соратников сложила свое оружие в тот день, но те, кто остался, познали истинный смысл чести, и их наследие мы почитаем до сих пор.
Макк Ослепительная: ослепительная красавица и величайшая воительница. Те, кто видел в ней всего лишь прекрасную женщину, но не воина, уже никогда не могли повторить свою ошибку. Существует легенда, что однажды она сумела смутить и ошеломить своей красотой половину вражеского войска, а вторую половину самолично перебила. Никому так и не удалось объяснить ее исчезновение на восьмом году бытия Предвестником, хотя некоторые клеветники и выдвигали разные недостойные предположения.
Кирнил Длинноносый: После темных лет конца Второй эры, когда в Йоррваскре один за другим сменялись подлые и бесчестные Предвестники, именно Кирнил Длинноносый объединил истинных Соратников в окрестностях Йоррваскра и взял его штурмом, убив узурпаторов и кровью вернув нам честь — так, как это делали наши предки. Он положил начало традиции объединения доверенных советников в Круг (названный так вслед за советом капитанов нашего великого лорда Исграмора), который мог бы служить примером для молодых и неопытных Соратников.
Доказав, что традиция доблести нерушима, он указал Соратникам путь и вернул нам честь, направив наши судьбы по стопам Исграмора, все ближе и ближе к Совнгарду.
Велот Пилигрим (Касций Горделивый)
Святой Велот, также известный как Велот Пилигрим, бесспорно самый известный среди данмерского пантеона святых и определённо самый почитаемый. В поздний период Средней Меретической эры Велот, добившийся выдающегося положения в обществе на острове Саммерсет, искал для своих последователей более аскетичный и непорочный образ жизни, для чего собрал их и повёл в великое странствие с юго-запада Тамриэля на северо-восток. В современных текстах утверждается, что «они не взяли с собой в этот исход ни лодок, ни еды, ни оружия и долго брели к землям Ресдайна».
Массовое паломничество в новые земли, где были утверждены стоические ценности, оказалось успешным. Раса процветала на протяжении целого периода высокоразвитой культуры, широко известного как Золотой век, когда под руководством Велота менялись поколения архитекторов и каменщиков, жрецов и простого народа. Владевший мощнейшим боевым молотом — Правосудием Велота — он рассуждал большей частью как учёный с миролюбивой душой, в честь которого у данмеров появились исцеляющие заклинания, носящие его имя.
Сила Велота как пророка не вызывает ни малейшего сомнения, но заслуживает внимания и его консервативное учение о поклонении предшественников данмеров, поскольку он фактически в одиночку основал религиозный культ почитания «Хороших даэдра», предшествующего появлению Трибунала. Народ настолько превозносил Велота, что влияние его чувствовалось спустя многие поколения. Горы, которые он преодолел на пути с юго-востока Скайрима, получили название Велоти, и до сих пор слышатся слова пожилых данмеров, обращающихся к своей расе как к «велоти», что подтверждает непрекращающееся незримое присутствие этого наставника меров, изменившего судьбы мира.
Вернаккус и Бурлор (Тави Дромио)
В тот вечер, когда Халлгерд вошел в Королевскую Ветчину, его лицо было омрачено грустью. Когда он заказал кувшин грифа, его приятели Гараз и Ксиомара подошли и заговорили с ним, пытаясь проявить заботу.
"Что случилось, Халлгерд? — спросил Ксиомара. — Ты пришел позже, чем обычно, и вокруг тебя какой-то ореол трагедии. Ты потерял деньги или самого близкого и дорогого человека?"
"Не терял я никаких денег, — скривился Халлгред. — Но я только что получил письмо от моего племянника. Мой двоюродный брат Аллиох скончался. Вполне естественная смерть, от старости. А Аллиох был на десять лет младше меня".
"Да, это ужасно. Но это свидетельствует о том, что нужно использовать все возможности, которые дает тебе жизнь, ведь никогда не знаешь, когда придет твое время уходить", — сказал Гараз, который сидел на одной и той же табуретке в прокуренном углу уже несколько часов. Его беспокойство за собственную судьбу явно не мучило.
"Жизнь коротка, это аксиома, — согласился Ксиомара. — Но, если ты простишь мне сентиментальность, только немногие из нас думают о том, какое влияние они будут иметь на живущих после смерти. А может быть именно в этом утешение. Да, я уже рассказывал вам историю о Вернаккусе и Бурлоре?"
"Кажется, нет" — сказал Халлгерд.
"Вернаккус был даэдра, — сказал Ксиомара, вылив несколько капель спиртного в очаг, чтобы погрузиться в правильное настроение, — и, хотя наша история случилась много-много лет назад, правильнее будет сказать, что Вернаккус до сих пор даэдра. Потому как, что есть время для бессмертных даэдра?"
"На самом деле, — перебил Гараз. — Я так понимаю, что упоминание о бессмертии…"
"Я пытаюсь рассказать нашему другу жизнеутверждающую историю в час тяжких раздумий, — прорычал Ксиомара. — И я не собираюсь провести за этим занятием всю чертову ночь, так что, если ты не возражаешь…"
Вы, скорее всего, никогда не слышали о Вернаккусе (сказал Ксиомара, временно избегая темы бессмертия), потому что даже в период расцвета его силы и славы, он считался ничтожным в соответствии с высокими стандартами своего времени. Разумеется, отсутствие уважения приводило его в бешенство, и его реакция была вполне типичной для младшего даэдра. Он начал кровавую бойню.
Скоро пошли слухи, что все деревни запада Коловии — проклятые места. Уничтожались целые семьи, разрушались замки, огороды и поля приводились в такое состояние, что там уже ничего никогда не смогло бы расти.
А чтобы обитателям тех деревень жилось совсем весело, Вернаккус начал добиваться внимания своей старой знакомой из Обливиона. Это была даэдра-соблазнительница по имени Хоравата, и ей доставляло большое удовольствие провоцировать его, чтобы посмотреть, на что он пойдет в своем гневе.
"Ты затопил деревню, и это должно было меня впечатлить, по-твоему? — фыркала она. — Попробуй уничтожить континент, и вот тогда мы с тобой поговорим".
Вернаккус мог очень сильно разозлиться. Но это совершенно не приближало его к уничтожению континента, и вовсе не из-за отсутствия желания.
Чтобы противостоять безумному даэдра, нужен был герой, и, к счастью, такой герой нашелся.
Его звали Бурлор, и ходили слухи, что он получил благословение самой богини Кинарет. Просто было очень сложно найти другое объяснение нереальной точности, которую он всегда демонстрировал, когда брал в руки лук и стрелы. Он никогда не промахивался. Когда он был ребенком, его учителя приходили в бешенство от его невнимательности. Они говорили ему, как поставить ноги, как держать стрелу, как правильно натягивать тетиву, как лучше всего стрелять. Он игнорировал все эти правила, и все равно, каким-то образом стрела ловила воздушные потоки и летела прямо в цель. Неважно двигалась цель или стояла на месте, близко она была или далеко. Его стрела поражала все, что он хотел поразить.
Бурлор откликнулся, когда один из деревенских старост пришел молить его о помощи. К несчастью, он был отнюдь не великим наездником. К тому моменту, как он добрался до местечка под названием Эвенсакон, о котором ему рассказали, Вернаккус уже убил всех, кто там жил. Хоравата наблюдала за этим и периодически зевала.
"Убить старосту маленького городка — нет, такой поступок явно не приблизит тебя к элите. Тебе нужен великий воитель, чтобы ты мог победить его. Кто-нибудь вроде Исграмора или Пелинала Вайтстрейка или, — она уставилась на фигуру, появившуюся из леса. — этого парня!"
"А кто он такой?" — прорычал Вернаккус, продолжая терзать тело старосты.
"Величайший лучник в Тамриэле. Он никогда не промахивается".
Бурлор поднял лук и начал прицеливаться в даэдра. Сначала Вернаккус хотел рассмеяться — парень не мог даже нормально прицелиться — но у даэдра был хорошо развит инстинкт самосохранения. Было что-то во взгляде этого человека, какая-то уверенность, которая доказывала, что Хоравата не лжет. И когда стрела сорвалась с тетивы, Вернаккус исчез в завесе пламени.
Стрела вонзилась в дерево. Бурлор стоял и смотрел. Он промахнулся.
В Обливионе неистовствовал Вернаккус. Он сбежал, сбежал от простого смертного — даже обычный разбойник с большой дороги не поступил бы так. Он ругал себя за слабость и трусость. И решая, что ему делать в подобной ситуации, он как-то незаметно оказался на коленях перед одним из самых ужасных даэдрических принцев, Молаг Балом. "Я никогда особо на тебя не рассчитывал, Вернаккус, — прогремел гигант. — Но сейчас ты доказал мне свою полезность. Ты показал существам Мундуса, что даэдра сильнее даже благословений Богов".
Остальные обитатели Обливиона быстренько согласились (они так поступали всегда) с точкой зрения Молаг Бала. Даэдра, в конечном итоге, очень трепетно относятся ко всему, что касается побед над смертными героями. Вернаккус был провозглашен Неуловимым Зверем, Недостижимым, Тем, До Кого Нельзя Дотронуться, Скорбью Кинарет. В разных уголках Морровинда и Скайрима начали строиться святилища в его честь.
Бурлора, между тем, после такого поражения, никто уже не звал спасать деревни. Его сердце было разбито, он так и не смог оправиться после своего промаха, никогда больше не брал в руки лук и умер через несколько месяцев в одиночестве. Никто по нему не скорбел, никто его не вспомнил.
"И ты действительно считаешь, что эта история может меня развеселить? — недоверчиво спросил Халлгерд. — Я слышал, что даже Король Червей рассказывал более жизнеутверждающие истории".
"Подожди, — улыбнулся Ксиомара. — Я же еще не закончил".
Целый год Вернаккус удовлетворенно наблюдал за тем, как раздуваются легенды о его деяниях, и за тем, как его влияние распространяется из Обливиона на весь мир. Он был, кроме того, что труслив и одержим приступами гнева, достаточно ленивым существом. Его последователи рассказывали истории о том, как их Хозяин избегал стрел тысячи лучников, проходил по воде аки посуху, и еще много о чем, что ему бы не стоило пытаться осуществить на самом деле. Настоящая история побега от Бурлора была успешно забыта.
Плохие новости, как обычно, принесла ему Хоровата. Он наслаждался ее завистью к его растущей репутации, и вот она заявляется к нему и говорит с жестокой улыбкой: "На твои святилища нападают".
"Кто осмелился?" — зарычал он.
"Любой, кто проходит мимо, чувствует в себе непреодолимое желание бросить в твое святилище камень, — промурлыкала Хоровата. — Но ведь ты не станешь винить их в этом. В конце концов, эти святилища представляют Того, До Кого Нельзя Дотронуться. Никто не сможет противиться такому соблазну".
Вернаккус помчался через пространство в мир Мундуса и увидел, что она не лгала. Одно из его святилищ на западе Коловии в данный момент было окружено солдатами, которые с явным удовольствием закидывали его камнями. Его последователи прятались внутри и молили о чуде.
Он немедленно возник перед наемниками, и гнев его был поистине ужасен. Но они успели убежать в леса, прежде, чем он успел убить хоть одного из них. Его последователи бросились открывать дверь в святилище и упали на колени в радости и страхе. Его гнев потихоньку улетучился. А потом его ударил камень. Затем еще один. Он повернулся, чтобы увидеть нападающих, но в воздухе неожиданно засвистели десятки камней.
Вернаккус не видел их, но слышал, как наемники в лесах смеются. Один сказал: "Оно даже не пытается увернуться!"
"Да в него невозможно не попасть!" — загоготал другой.
Заревев от унижения, даэдра ворвался в святилище, преследуемый градом булыжников. Один из камней ударил по двери, закрывшейся за ним, и дверь ударила его по спине. Его лицо перекосилось, гнев и замешательство исчезли, осталась только боль. Он затрясся и повернулся к своим последователям, которые прятались по углам, их вера подвергалась серьезному испытанию.
"Где вы брали дерево на строительство этого святилища?" — простонал Вернаккус.
"Из рощи около деревни Эвенсакон" — сообщил ему высший жрец.
Вернаккус кивнул и упал, демонстрируя всем глубокую рану в спине. Из щепки, которая выскочила из двери и попала ему в спину, торчал заржавевший наконечник стрелы. Даэдра исчез в облаке пыли.
Все святилища были заброшены вскоре после этого, хотя Вернаккус ненадолго возродился в качестве Духа-Покровителя Ограничений и Немощи прежде чем навечно исчезнуть из памяти людей и из этого мира. Легенда о Бурлоре так и не стала особо известной, но есть еще люди, которые рассказывают ее, например я. И у нас есть явное преимущество — мы знаем то, чего не знал сам Великий Лучник на своем смертном одре — его последняя стрела все же нашла свою цель.
Ветер и песок (Афа-Сариат)
Пусть ветер дует, пусть песок пересыпается. Пусть магия воздуха и песка заполнит Алик'р. Пусть из двух элементов, таинственным образом связанных воедино, соберется она вокруг меня и прочих, кому открыто глубинное могущество пустыни.
Многие считают пустыни бесполезными, непригодными для жизни землями, которые путники стараются обходить стороной. Однако те, кто отваживается исследовать их, оставаться в них, сделать своим домом, развивают в себе стойкость, способную сослужить добрую службу везде, где бы они ни оказались. Также и рассудительность — кто лучше способен распределить ресурсы, чем тот, кому приходится идти полдня и целый час трудиться ради нескольких капель воды?
Точно так же условия пустыни сказываются и на всех живых существах, обитающим там. Однако не все замечают, что меняется еще и магия. Ей чужды яркие вспышки и громкие звуки лесных волшебников Саммерсета, размашистые жесты бретонцев и громкие вопли нордов; заклинания истинного мага Алик'ра отличаются определенной сдержанностью. Я не хочу сказать, что прочие стили чем-то ущербны, однако обращаю внимание на то, что энергию лучше сосредоточить на достижении цели.
Думая о пустыне, как чужестранцы, так и местные жители первым делом представляют себе оранжеватый песок под темно-синим небом. И не зря; песчаные волны являются ключевой составляющей не только самой пустыни, но и ее магии.
Задумайтесь: песок есть по сути своей сточенные камни, возрастом намного превосходящие всех существ, считающих эту землю своей. Чем больше стачивается камень, тем больше его внутренности открываются миру; в конечном счете, остается ничто иное, как оголенная поверхность его внутренней сущности. Сколько существует Нирн, совокупность этих остатков перемешивается, разлетается по земле — и так до бесконечности. Если вы, подобно мне, поверите, что в этих камнях хранятся крупицы дара Магнуса, то поймете, что их распределение и сочетание создает широкое разнообразие магических энергий, невиданное нигде более в Тамриэле.
Как песок получает знания из каждой своей песчинки, так и воздух, перемешивающий эти песчинки, может впитывать знания переносимого песка. Более того, можно даже предположить, что сам воздух управляет сочетаниями, создавая новые. Если вспомнить, что в верованиях нордов Кин — вдова Шора (аспекта Лорхана), то ветер, ее проявление, направленное на его физическое наследие в Мундусе, можно рассматривать как некую божественную скорбь, которая нам, смертным, косвенно приносит пользу.
Было бы логично предположить, что следующий уровень осознания магии может заключаться в умении заставлять ветра находить новые пути через пустыню, чтобы еще больше расширить память земли. Но даже умение добывать знания песка само по себе — огромная задача, больше подходящая армии служителей богов, нежели одному магу любого уровня могущества.
Вивек и Мефала
Морроувинд — священная страна, и его боги из плоти и крови. Вместе, они именуются Трибуналом, триединым АЛЬМСИВИ, три божества, воплощающих добродетели Данмеров. Альмалексия — Милосердие, Вивек — Искусство, и Сота Сил — Тайну. Вивек просто самый популярный из них. Вивек также самый открытый, ибо он любимый Воин-Поэт Истинного Народа, парадоксально прекрасный и кровавый. Вивек — это творческая жестокость. Вивек представлен в литературе и литургиях Храма как один из божественных правителей Морроувинда. Он охраняет священный субконтинент Велотов Вварденфелл, и стоит на страже Красной Горы, ворот в ад. Он часть священного Трибунала, бог Нового Храма, и аспект благословенного и правого АЛЬМСИВИ.
Это недвусмысленное представление Вивека как Стоящего на Страже Бога-Короля и Воина-Поэта — самое доступное и знакомое жителям Запада. Однако. Важно помнить, что Вивек также известен среди Данмеров как трансцендентная эволюция даэдры, который предчувствовал его, Мефалы Черные Руки, основополагающая фигура древнейших Кимеров. Эта темная сторона Вивека не появляется в популярной литературе и литургии, но ее инстинктивно понимают и принимают Данмеры как составную часть божественного аспекта Вивека. Более полное восприятие сложной природы Вивека предполагает понимание природы Предчувствия Вивека, Мефалы, и более темных тем, представленных поведением и мотивами этого Лорда Даэдры.
Каждый из трех Трибунов Храма был представлены на заре культуры Кимеров Предчувствиями. Эти Предчувствия известны на Западе как мрачные Лорды Даэдра Азура, Боэта и Мефала. В теологии Храма, однако, Азура — Предчувствие Сота Сил, Мага-Лорда АЛЬМСИВИ. Боэта — Предчувствие Альмалексии, Матери и Леди АЛЬМСИВИ. Мефала — Предчувствие Вивека. По легенде, под управлением этих трех лордов Даэдра, неорганизованная толпа Альтмеров превратилась в новый народ и основала новую страну. И когда Боэта, также называемый Принцем Заговоров, обеспечивал революционные методы, нужные для этого превращения, Мефала был закулисным исполнителем этих методов.
Как известно на Западе, Мефала демон убийства, секса и секретов. Все эти темы содержат как тонкие, так и грубые аспекты (убийство/геноцид, куртуазность/оргия, такт/поэтическая правда); Мефала воспринимается парадоксально содержащим и объединяющим эти противоречивые темы. И все эти тонкие глубинные течения и противоречия представлены в Данмерских понятиях о Вивеке, даже если они не описаны с ясностью и не объясняются в доктрине Храма.
Данмер не видят Лорда Вивека существом убийства, секса и секретов. Скорее, они считают Лорда Вивека доброжелательным королем, воином на страже, поэтом-художником. Но, в то же время, бессознательно они принимают понятие темных, скрытых течений под благими аспектами Вивека.
Например, один из самых разительно настойчивых мифов, связанных с Вивеком, это история, как Вивек участвовал в заговоре со-правителей Альмалексии и Сота Сил в убийстве Лорда Неревара, величайшего из героев и полководцев Данмеров. Как бы там ни было, история происходит от сказки, прочно устроившейся в воображении Данмеров, как бы говоря, "Конечно, Лорд Вивек никогда бы не стал устраивать заговор против Лорда Неревара, но это было так давно… кто знает правду?"
Привычный облик Вивека — кроткий, сочувствующий, защищающий своих последователей. В то же время, Данмеры иррационально хорошо чувствуют себя с тайными аспектами Вивека, темными элементами жестокости, похоти и заговора, связанных с более примитивными и подлыми импульсами Предчувствий.
Видения босмеров Зелёного Пакта
… Финириэль было сто лет, когда она проглотила на болотах светящуюся жабу, после чего увидела перевёрнутый древесный город Хартгрин. Город был заселён эльфами, которые ходили исключительно на руках…
<…>
… Говорят, что Ванирион Ворюга, более двухсот раз получивший законное вознаграждение за успешное проведение обряда воровства, имел однажды видение — после того как влез на дерево, появившееся в самой гуще леса.
Листья на дереве были пурпурного цвета и, как рассказывал потом Ванирион, источали чрезвычайно приятный запах, обвивавшийся вокруг присевшего на ветку эльфа. Сладкий аромат убаюкивал, и в этом новом состоянии сознания привиделась ему рощица округлой формы. И чем дальше заходил он в ту рощу, тем шире раздавался круг, так что никогда бы он не смог добраться до самого её центра.
По пути повстречался ему очень красивый дух в женском обличье. Речи её начинались с последнего слова и получались бесконечными, словно круг. «Реки. Приди и ложись со мной у», — манила она его.
Ванирион пришёл в себя только после того, как оцепенев от сильного запаха листьев, свалился с дерева. Он счастливо отделался одной лишь сломанной ногой, но и это поставило крест на его воровской карьере. Остаток жизни провёл он в поисках дерева с пурпурными листьями, но найти его так и не смог.
<…>
Я спросил потом у древождя, правильно ли то, что босмеры Пакта говорят, что они «видят», и не лучше ли указывать, что они «воображают» свои видения. Очевидно же, что эти невероятные явления городов и рощ и прочих таких чудес не могут возникнуть ни в Нирне, ни в Обливионе.
Древождь, сделав большой глоток дурно пахнущего ферментированного молока, весьма у них популярного, посмотрел сначала себе под ноги, а потом — на небо. «Вы говорите, что мир заканчивается там, где заканчивается взгляд. Мы говорим, что мир оттуда только начинается».
Визершинс (Йакут Таваши)
"Ну хорошо," сказала Казага. "Почему ты не хочешь говорить?"
Заки поставил свою чашку меда и просто смотрел на свою жену некоторое время. Наконец, неохотно: "Потому что весь разговор, дорогая, протекает в алфавитном порядке. Как я тебе и говорил. Я думаю, чтобы остановить его, лучше просто не разговаривать совсем."
"Может, тебе это только кажется?" терпеливо проговорила Казага. "Уже не в первый раз у тебя безумные, параноидальные галлюцинации. Помнишь, тебе чудилось, что королевский боевой маг Чернотопья прятался за каждым деревом с особым снаряжением, чтобы сделать тебя — толстого лысеющего портного в годах — своим личным сексуальным рабом? Не нужно стыдиться, Шигорат всех нас порой слегка сводит с ума. Если ты пойдешь к лекарю-"
"Черт, Казага!" зарычал Заки и вышел, хлопнув дверью. Он чуть не столкнулся с Сиясат, своей соседкой.
"Извините меня," сказала она в спину Заки. Он закрыл уши руками и побежал по улице; повернул за угол к своему магазинчику. Его первый покупатель уже ждал у входа, широко улыбаясь. Заки постарался взять себя в руки и вынул ключи, улыбнувшись в ответ.
"Отличный денек," сказал молодой человек.
"Боже!" воскликнул Заки, сильно ударив покупателя, а теперь убегая.
Как бы ему это не было отвратительно, Казага была права, и ему необходим был один из травяных настоев лекаря. Храм Тарсу, храм здоровья и физического, и психического, впечатляющий обелиск, был на расстоянии нескольких улиц к северу. Халька, главная травница, встретила его прежде чем он вошел в зал.
"Как вы себя чувствуете, Са'Заки Саф?"
"Мне нужно встретиться с Тарсу," сказал Заки так спокойно, как только мог.
"Подождите немного, я посмотрю его расписание." сказала Халька, просматривая свиток. "Это срочно?"
"Вроде того," промолвил Заки и ударил себя по голове. Ну почему он не сказал да, или несомненно, или конечно?
"Посмотрим," сказала Халька нахмурясь. "Лучшее, что можно выделить — следующий Миддас. Это вам подойдет?"
"Миддас!" закричал Заки. "Я же совсем с ума сойду к Миддасу! Раньше никак нельзя?"
Он уже заранее знал, что она ответит. Ничего нельзя было изменить. В чем-то, он сам вызвал этот ответ. Если бы он только продолжил разговор до "И."
"Нет," сказала Халька. "Мне очень жаль. Вы хотите назначить встречу-?"
Заки вышел, скрежеща зубами. Он бродил по улицам повесив голову, чтобы избежать любых разговоров, пока наконец не увидел что дошел до причала. Легкий ветерок дул с воды и он сделал несколько глубоких вдохов, пока не почувствовал себя почти нормально. Когда он успокоился, то начал размышлять. Что если эти алфавитные разговоры не были галлюцинациями? Что, если это не паранойя, а проницательное предвидение? Он знал, что стоит перед классической дилеммой: это я сошел с ума, или и в самом деле что-то странное творится?
Через дорогу стояла лавка с названием ПараДоки, в витрине которой были травы, кристаллы и пары, заключенные в сферы. Вывеска гласила "Мистические Консультации от рассвета до полудня." Туда стоило зайти, хотя Заки все же сомневался. Единственными, кто приходил на причал в поисках лечения, были авантюристы, не знавшие других мест.
Курильница испускала обильные розовые и золотистые волны, затмевая, и вновь показывая внутренний беспорядок. Посмертные маски Джиджика негодующе смотрели со стен, дымящиеся курильницы свисали с потолка на цепях, а пол был заставлен книжными полками. За старым столом в глубине комнаты сидел маленький человек и записывал в таблицу покупки молодой девушки.
"Хорошо," сказал человек. "В итоге получается пятьдесят семь золотых. Я также бесплатно включил сюда восстановительный кондиционер. Только запомните, свечу надо зажигать только после того, как вы вызвали Горофлокса Нечестивого, и корень мандрагоры лучше использовать частично."
Покупательница робко улыбнулась Заки и вышла из лавки.
"Пожалуйста, помогите мне," сказал Заки. "Каждый разговор, который я слышу, или в котором участвую, мне кажется упорядоченным в алфавитном порядке. Я не знаю, может быть я схожу с ума, или же здесь поработали какие-то странные силы. Если честно, я обычно весьма скептически настроен в отношении такого рода дел, но мне некуда больше обратиться. Вы не могли бы что-нибудь сделать, чтобы прекратить это безумие?"
"Довольно распространенная проблема," проговорил человек, похлопывая Заки по плечу. "Когда вы добираетесь до конца алфавита, разговоры идут в обратном алфавитном порядке, или же они начинаются с начала алфавита?"
"В обратном порядке," ответил Заки, и тут же поправился. "Черт! Я хотел сказать, все начинается сначала, все снова. Я в смятении. Не могли бы вы вызвать духов и сказать мне — я и в самом деле безумен?"
"Саурики," сказал человек с ободряющей улыбкой. "Это не понадобится. Вы вполне в своем уме."
"Спасибо," сказал Заки, нахмурясь. "Кстати, меня зовут Заки, а не Саурики."
"Но ведь похоже, верно?" возразил ему человек и похлопал его по спине. "Меня зовут Октоплазм. Идите за мной, пожалуйста. Я думаю, у меня есть именно то, что вам требуется."
Октоплазм повел Заки по узкому коридору за столом. Двое мужчин проходили мимо пыльных шкафов, заполненных различными существами в жидкостях, мимо куч камней, мимо многочисленных стопок переплетенных в кожу книг, в сырую глубь лавки. Там он взял маленький цилиндрический барабан и книгу, и передал их Заки.
"Вампиризм, Наследие Даэдра, и Терапия Визершин," прочитал Заки, напрягая глаза, чтобы прочитать название в сумраке. "Каким образом это со мной связано? Я не вампир, вы только поглядите на этот загар. И что это за Терапия Визершин, и во сколько мне это все обойдется?"
"Визершинс, от Старо-Киродиильского визерсинес, что означает "задом наперед"." серьезным тоном пояснил Октоплазм. "Это искусство обращения направления вещей, чтобы получить доступ к миру духов, разбить проклятие, излечить вампиризм, и вызвать разнообразное лечение. Вы знаете историю о парне, которому сказали, что рыбы-убийцы живут в теплой воде, а он ответил, "Тогда давайте варить их в холодной воде"?"
"Ксенофус," инстинктивно ответил Заки, его брат поступил на некий эзотерический курс высшего уровня в Киродиильской философии как выборный в Имперском Колледже тридцать один год назад, и тут же пожелал, чтобы он этого не делал. "А зачем этот барабанчик?"
Октоплазм зажег свечу и подержал предмет над ней, чтобы Заки рассмотрел его. По всему цилиндру были узкие разрезы, и когда Заки посмотрел в них, он увидел последовательные черно-белые рисунки, на которых был изображен голый человек, прыгающий через коробки.
"Ее вот так вертят," сказал Октоплазм, медленно вращая устройство по часовой стрелке так, что человек внутри перепрыгивал через коробки снова и снова. "Это называется зоэтроп. Аккуратная штучка, а? А теперь возьмите ее, вращайте против часовой стрелки, и пока вы это делаете, читайте заклинание, которое я отметил в книге."
Заки взял зоэтроп и начал вращать его против часовой стрелки над свечой, и голый человечек внутри попрыгал через коробки задом наперед. Потребовалось сконцентрироваться, чтобы вращение шло гладко, но постепенно неуклюжие и дергающиеся движения человечка стали плавными, а Заки уже не различал отдельных рамок. Это напоминало маленького хомячка в обратном колесе. Пока он вращал зоэтроп одной рукой, Заки взял книгу другой рукой и прочел подчеркнутые слова.
"Зоэтроп крутись назад, назад, назад / Вытяни мою жизнь оттуда, где она сейчас / Я призываю богинь Боэта, Кинарет и Дризис / Чтобы обратить мой метафизический кризис / Моя прежняя жизнь, может, была бессмысленна и проста / Но еще меньше мне нравится перспектива сойти с ума / Пусть все обратится по визершин / Зоэтроп, крутись назад, назад, назад."
Пока Заки читал заклинание, он заметил, что теперь человечек в зоэтропе выглядит похожим на него. Исчезли усы, волосы поредели. Талия расширилась, и фигура напоминала теперь полуспущенный воздушный шар. Проявились его особенности Аргонианина. Человек спотыкался, когда прыгал через коробки задом наперед, делал глубокие вдохи и потел. Когда Заки закончил чтение, его близнец держался за грудь и с трудом переваливался через коробки задом наперед.
Октоплазм взял зоэтроп и книгу из рук Заки. Казалось, ничего не изменилось. Не прогремел гром. Крылатые змеи не вырвались из головы Заки. Не было огненного взрыва. Но Заки почувствовал, что что-то было по другому. Хорошо. Как обычно.
У прилавка, когда Заки достал кошель, Октоплазм только лишь покачал головой: "Лечение радикальное такое действует долго насколько уверены быть можем не мы, естественно. Надо не оплаты."
Почувствовав первое настоящее облегчение за все эти дни, Заки задом наперед вышел из магазина и пошел по дороге к своему магазину.
Висячие сады (Востена Коридейла)
Эта книга написана на двемерском языке и переведена на альдмерис. Можно разобрать лишь несколько фрагментов на альдмерис, но, возможно, ученому этого будет достаточно, чтобы перевести другие двемерские книги.
…направил Альтмера-Эстриала в центр города, где находились уничтоженные четырехугольные сады…
…спросил основания и цепи и сосуды названных мест…
…почему они не использовали твердый звук, чтобы обучить побег Костей Земли, и не подпитывали их замороженным пламенем…
…слово, о котором я еще напишу однажды, это "искусство", о нем говорят наши младшие братья и сестры, когда их великое безразличие…
…но ни слова, ни опыт не помогут избавиться от ужасных методов отрицания правил наших предков.
Оставь шарорезатели, Нбтхлд. В твоем альдмерис есть нужные слова, но они не могут быть верно непоняты.
Владения Скайрима: Справочник старшего офицера
Для офицерского состава Имперского Легиона
Офицер Империи, добро пожаловать. Этот справочник вручен тебе, дабы помочь тебе и твоим подчиненным лучше разбираться в географии Скайрима. Поскольку в Скайриме вам предстоит долгая служба, подобную информацию сложно недооценить.
Скайрим разделен на девять владений. Владение — это крупная территориальная единица, приблизительно соответствующая графству в Сиродиле. Каждым владением управляет ярл, который держит свой двор в столице владения.
Из этих владений четыре довольно малы и малонаселенны. Их столицы, соответственно, мало чем отличаются от рядовых городов. Пять крупнейших городов Скайрима являются столицами более крупных владений.
Далее представлен подробный обзор каждого из владений.
Истмарк расположен у восточных границ Скайрима и соседствует с Морровиндом. Ярл Ульфрик Буревестник правит из древнего города Виндхельм. Он со своими сторонниками представляет главную вашу угрозу.
В Истмарке следует все время быть на чеку, поскольку в этих землях Братья Бури наиболее сильны и организованны. Имперский солдат вряд ли найдет здесь друзей.
Солитьюд, город верховных королей Скайрима и столица владения Хаафингар, всегда встречал Империю с неизменным радушием. Немало торговых путей сходится сюда по рекам, и вряд ли в Скайриме найдется более гостеприимный народ, чем в этом владении.
Выдвигаясь в поход, надлежит предварительно обеспечить надежный путь снабжения из Солитьюда. Империя хранит значительные запасы в Мрачном замке, откуда генерал Туллий командует всеми размещенными в Скайриме легионами.
Владение делится поровну на открытую всем ветрам тундру с разбросанными по ней фермами и большой зловонный солончак. Здесь мало интересного, разве что столица владения — Морфал.
Пока что ярл Ингрод Черная содействовала Империи, но если создастся сложная ситуация, то она будет исходить лишь из собственных интересов.
Хотя для Империи это владение представляет минимальную стратегическую ценность, Братьям Бури оно послужило бы идеальной опорной точкой для осады Солитьюда, поэтому надлежит охранять его от посягательств противника.
Белый Берег — это пустынная местность, занятая обширными ледяными и снежными пространствами. Ее пределы простираются от центра Скайрима вплоть до северного побережья. Там, в столичном городе Данстар, расположен один из самых оживленных портов провинции.
Обладая доступом к прибрежным морским путям Скайрима, Данстар может иметь критическое значение для военных действий. Если Братья Бури решат атаковать Солитьюд со стороны реки, данный порт ввиду своего близкого расположения стал бы для них желанной добычей.
Занимающий западные границы Скайрима Предел почти весь покрыт крутыми скалистыми горами. Мало что произрастает в этом недружелюбном краю, однако его столица, Маркарт, являет собой практически неприступную каменную крепость, которая в ходе войны могла бы стать идеальной оборонительной позицией для любой из сторон.
Следует помнить, что в этом опасном регионе Скайрима живут Изгои, мятежные коренные жители Предела. Они хорошо знают местность, могут напасть без предупреждения и считают Империю своим врагом. Если они нападут, убивайте их без раздумий, потому что от них вы пощады не дождетесь.
Это владение расположено на юго-восточной окраине Скайрима, и, как и в Пределе на западе, здесь господствуют высокие горные вершины. Климат в Рифте мягче, чем в северных владениях, и растительности здесь больше, поэтому фермерское хозяйство процветает.
Предупреждаем насчет Рифтена — столицы владения. Наши агенты подозревают, что в городе располагается Гильдия воров, хотя ныне она уже не столь сильна, как в прежние времена.
Тем не менее, пусть твои люди присматривают за своими кошельками, если им случится провести в городе какое-то время.
Центральное владение отличается обширными зелеными лугами, на которых расположены многочисленные фермы. Через Вайтран проходит немало дорог, соединяющих между собой удаленные владения.
Столица владения, которая также называется Вайтран, стоит на скалистом мысе посреди широкой и плоской полосы кустарниковых зарослей. Вайтран — один из самых богатых городов Скайрима и, как правило, дружелюбно встречает солдат Императора.
Это промозглое, занесенное снегами владение на северо-восточной окраине Скайрима совершенно не приспособлено для жизни. Не исключено, что маги Коллегии Винтерхолда избрали для себя это место, рассчитывая на относительное уединение.
Как и в Вайтране, в Винтерхолде владение и его столица называются одинаково, хотя "городом" его назвать сложно. Столицей владения служит жалкая деревушка при коллегии магов.
Помимо нее, в этой ледяной пустоши мало достойных упоминания поселений, и вряд ли ей суждено сыграть сколько-нибудь значимую роль во время войны.
Власть Скайрима (Абдул-Муджиб Абабне)
В ходе своих странствий, а странствовал я немало, мне довелось столкнуться со многими странными народами и культурами в различных провинциях Тамриэля. В каждой из них я обнаружил вид правления и обычаи руководства, какие не встретить ни в одной другой провинции.
Например, в Чернотопье король аргониан посредством Темных ящеров, своего рода ассасинов, устраняет угрозы скрытно, держа свой народ в неведении. В Сиродиле, Имперской провинции, хоть император и правит напрямую, но и Совет Старейшин обладает властью, которую не следует недооценивать.
В ходе своей недавней поездки в Скайрим, этот суровый и промозглый край нордов, я впервые смог лично ознакомиться с неповторимой системой правления, сложившейся у этого сильного и гордого народа.
Можно заключить, что вся провинция Скайрим разделена на территории, именуемые "владениями", и центр власти в каждом владении сосредоточен в одном из больших древних городов. В каждом из этих городов правит король владения, именуемый ярлом.
В целом, ярлы Скайрима производят довольно внушительное впечатление. Восседая на своих тронах, они готовы вершить правосудие или отправить свои войска на подавление какой-либо местной угрозы, будь то стая диких волков или устрашающий великан, забредший слишком близко к поселению.
Понаблюдав за этими ярлами, я нашел, что каждый из них, разумеется, обладает самобытным характером и стилем управления. Но что, пожалуй, стало для меня неожиданностью — особенно, принимая во внимание незаслуженно приписываемую правителям нордов репутацию варваров или нецивилизованных вождей — так это формальная структура двора каждого ярла. Ибо, хоть правитель владения и сидит на троне, но помимо него есть ряд чиновников, каждый из которых играет довольно специфичную и значительную роль.
Придворный маг консультирует ярла по всем магическим вопросам и нередко предоставляет посетителям замка услуги и заклинания за плату. Управитель — главный советник ярла, он в основном заведует хозяйственной стороной содержания замка, управления городом или даже владением, в зависимости от конкретного случая. И горе тем дуракам, кто решится бросить вызов хускарлу — личному телохранителю, редко покидающему ярла и принесшего клятву пожертвовать своей жизнью ради спасения жизни благородного вождя, если только будет в том нужда.
Но сколько бы ни было могущества и влияния у каждого из ярлов по отдельности, настоящая мощь Скайрима заключена в силе его верховного короля. Власть верховного короля простирается над всеми, а становится им всегда один из ярлов по выбору так называемого Собрания — совета всех ярлов, которые съезжаются с целью выбрать верховного короля Скайрима. По крайней мере, так предполагается.
На деле же, однако, верховный король присягает на верность императору, и так как Солитьюд среди всех городов наиболее подвержен влиянию имперской культуры и политики, ярлы Солитьюда на протяжении поколений исполняли роль верховных королей. Собрание, таким образом, является преимущественно формальностью и церемониальным действом.
Однако, готовясь покидать Скайрим, я чувствовал дух изменения в воздухе, ощущал волнение среди некоторых добрых нордов. Многих, по-видимому, не устраивало затянувшееся присутствие империи на их земле. И запрет поклонения Талосу в качестве Девятого Божества — положение Конкордата Белого Золота, мирного соглашения между Империей и Альдмерским Доминионом — лишь усугубил этот разлад.
И хотя ярлы Скайрима еще контролируют свои владения, а над этими ярлами главенствует санкционированный империей верховный король, придет ли день, когда созовут Собрание для выбора нового верховного короля — иного, нежели, как выражаются многие, "солитьюдская марионетка" императора?
Если придет такой день, я буду рад в тот момент быть вдалеке от Скайрима, в родном Хаммерфелле. Ибо такое решение грозило бы гражданской войной, и, боюсь, подобная распря разодрала бы суровый и прекрасный нордский народ на части.
Во имя Богов моих и Императора: Справочник по Императорскому Культу
Императорский культ доносит божественное откровение и утешение в отдаленные провинции Империи. В культ входят последователи Девяти Божеств: Аэдры Акатоша, Дибеллы, Аркея, Зенитара, Мары, Стендарра, Кинарет, Юлианоса, культа Талоса, культа Тайбера Септима, основателя и хранителя Империи. Жрецы императорского культа служат всем перечисленным божествам в святых местах по всему Вварденфеллу.
Наши догматы просты. Мы признаем божественность Девяти: Акатоша, Дибеллы, Аркея, Зенитара, Мары, Стендарра, Кинарет, Юлианоса и Тайбера Септима. Мы чтим девять добродетелей: Смирение, Вдохновение, Благочестие, Труд, Сострадание, Справедливость, Честолюбие, Учение и Вежливость. Наш император — защитник Веры, а империя — продукт божественного провидения. Мы предоставляем помощь и поддержку всем нуждающимся гражданам. Мы служим императору и империи.
Императорские культы считают жития девяти Божеств образцами добродетели. Каждый из Девяти является примером в определенном жизненном аспекте. Вот самые простые положения нашей доктрины: помогать друг другу и защищать друг друга. Чем сильнее человек, чем он богаче, тем больше должен он помогать другим и защищать их. Это наипервейший долг каждого члена культа перед другим. Но помимо этого, мы также должны помогать и всем остальным.
Мы также говорим: "Не чините зла друг другу". Запрещается нападать на другого члена культа, и, конечно же, запрещается убивать другого члена культа. Запрещается красть у другого члена культа, открыто или тайно. Запрещается посягать на частную собственность другого члена культа. Нарушение этих правил влечет за собой исключение из культа.
В императорский культ может вступить любой добрый и честный верующий. За вступление мы просим единовременно заплатить 50 дрейков. После этого плата нужна лишь для пользования нашими источниками оздоровления и благословения — это чисто символические взносы, поступления от которых помогают нам распространять культ Девяти среди малоимущих.
Желающие вступить в императорский культ в Вварденфелле могут обратиться к нашим наставникам: Игфе в форте Пелагиад, Силории Сирулиулус в форте Пестрой Бабочки, Сомутису Вуннису в форте Лунной Бабочки, Руччие Коничиан в Палатах Верховного Совета в Эбенгарде, или к Лалатии Вариан в Императорской Часовне в Эбенгарде.
Желающие достичь определенных постов в культе Девяти должны посвящать свое время служению культу, они должны совершенствовать свои профессиональные навыки и способности. Только самые достойные смогут подняться до высоких постов в императорском культе.
Чтобы служить Девяти Богам, верующий должен воспитывать силу духа. Уважать магические искусства, особенно школы Восстановления, Мистицизма и Колдовства. Старающиеся избежать кровопролития, и выходящие на поле битвы без доспехов, вооруженные лишь дробящим оружием, ценятся превыше всего. Также в своих последователях культ ценит умение Зачарования и навыки дипломатии.
Вы можете воспользоваться услугами императорского культа в форте Пестрой Бабочки, форте Лунной Бабочки, форте Пелагиадского легиона, форте Гнисисского легиона, Холле Волверин в Садрит Море, Казармах Вивека и в Императорских часовнях в Эбенгарде. Начать обучение вы можете в Холле Волверин, форте Пестрой Бабочки, форте Лунной Бабочки, Императорских часовнях в Эбенгарде, Губернаторском Холле в Кальдере, а также в форте Альд Велоти.
Во многих этих местах вы сможете найти восстанавливающие алтари. Вы может помолиться у этих алтарей и получить благословение, после которого могут вылечиться различные легкие заболевания, отравления, а также восстановить утраченные характеристики. Не вступившие в культ платят 25 дрейков, недавно вступившие платят 10 дрейков, а высокопоставленные члены пользуются службами бесплатно. Восстанавливающие алтари можно найти в следующих местах: Казармах Вивека, Холле Волверин в Садрит Море, форте Пестрой Бабочки, форте Лунной Бабочки, форте Пелагиадского легиона, форте гнисисского легиона и в Императорских часовнях в Эбенгарде.
Светские лекари собирают ингредиенты для лечащих снадобий и отдают их больным и раненым, а также распределяют среди изолированных сообществ. Это трудная и порой опасная работа, но духовное вознаграждение от нее велико. Светским лекарям нужны навыки лишь добрых странников. Они должны не лезть в неприятности, поэтому им не обязательно владеть боевыми искусствами. Заинтересовавшиеся сим призванием должны поговорить с Синнолианом Тунифусом в Императорских часовнях в Эбенгарде.
Сборщики милостыней получают подаяния от верующих. Нам нужны подаяния, чтобы множить добрые дела. Сборщики милостыней, собравшие за свою службу значительные суммы, могут подняться по служебной лестнице Императорских культов. Они должны странствовать по городам и деревням. Они должны обладать талантом убеждения, а также разбираться в торговых делах. Сборщики, имеющие личное состояние, смогут лучше послужить культу. Все заинтересовавшиеся должны переговорить с Иулусом Труптором в Императорских часовнях в Эбенгарде.
Смотрители святых мест поддерживают существования таких мест, передают послания и посылки, и иногда сопровождают жрецов и лекарей в опасных мероприятиях. Такая стезя идеально подходит для храбрых, свободных духом путешественников. Они должны служить Девяти Богам с оружием, доспехом и заклинанием. Новичкам сначала даются легкие задания, но позднее от них может потребоваться высочайшее боевое искусство. Заинтересовавшиеся должны поговорить с Кайе в Императорских часовнях в Эбенгарде.
Служение Оракулу — самое сложное из служений культа. Только самые высокопоставленные члены культа могут служить Оракулу, так как для этого необходимы опыт и мужество действительно легендарных героев.
У императорского культа довольно близкие отношения с императорскими легионами, а также дружеские и взаимовыгодные отношения с императорскими гильдиями — особенно с гильдиями Воинов и Магов. Мы также близко общаемся с Домом Хлаалу, который поддерживает Императора и Империю. Хоть мы и не можем потворствовать гильдии Воров, мы всячески чтим ее преданность Императору и императорскому культу.
Императорский культ очень уважает высокие моральные принципы дома Редоран и Мораг Тонг. Мы понимаем наши разногласия относительно Божественных Вдохновений.
Мы не одобряем еретические верования Эшлендеров, а также нечеловеческие обряды Телванни. Императорский культ не одобряет рабство, мы с нетерпением ждем того дня, когда оно будет объявлено вне закона в Императорских провинциях. Также мы абсолютно не принимаем жизненный уклад диких и жадных Камонна Тонг. Мы с большим неодобрением смотрим на эксплуатацию бедных и слабых.
Так исторически сложилось, что наши отношения с Церковью Трибунала были тяжелыми и недружественными. Мы принимаем божеств и святых Церкви, но мы не можем согласиться с тем, что она считает только свою веру Единственной, а наших богов неверными.
Водное дыхание (Халиэль Мирм)
Он шел по сухим, людным улицам Бал Фелла, радуясь, что вокруг столько незнакомцев. На пристанях Вивека он не ощущал такой свободы. Там знали, что он контрабандист, но здесь он мог сойти за кого угодно. Например, за коробейника. Или за учащиегося. Некоторые даже толкались, проходя мимо, как бы говоря: "Мы бы даже не подумали быть столь невежливыми, но знай, тебе тут не место".
Он не нашел Серин Релас ни в одной из таверн, но был уверен, что она где-то тут — может, скрылась за окошком съемной квартиры или копается в какой-нибудь навозной куче в поисках экзотического ингредиента для того или иного заклинания. Он мало знал о занятиях чародеек, кроме того, что они всегда занимаются чем-то необычным. Из-за этого предрассудка он чуть не прошел мимо старой данмерки, которая пила воду из колодца. Это было чересчур обыденно, но по ее виду он догадался, что это и есть Серин Релас, великая волшебница.
— Я дам тебе золота, — обратился он к ее спине, — если ты научишь меня тайне водного дыхания.
Она обернулась, и широкая улыбка оживила ее морщинистое лицо.
— Я не дышу ею, сынок. Просто пью.
— Не издевайся, — сухо сказал он. — Либо ты Серин Релас и научишь меня заклинанию водного дыхания, или это не ты. Вот все возможные варианты.
— Если ты намерен учиться дышать водой, тебе придется научиться видеть гораздо больше возможных вариантов, чем эти, сынок. Школа изменения построена на вариантах, изменении действующих принципов, превращении вещей в то, чем они могли бы быть. Может, я не Серин Релас, но научить тебя дышать водой могу, — она вытерла рот. — Или, может, я Серин и не стану учить. Или, может, я могу научить тебя дышать под водой, но ты сам не сможешь учиться.
— Я смогу, — просто ответил он.
— Почему бы тебе просто не приобрести заклинание или зелье водного дыхания в Гильдии магов? — спросила она. — Так обычно и делают.
— Они недостаточно сильные, — сказал тот. — Мне надо пробыть под водой длительное время. Я заплачу тебе, сколько попросишь, но давай обойдемся без лишних вопросов. Мне сказали, что ты можешь меня научить.
— Как тебя звать, сынок?
— Это уже вопрос, — отозвался он. Его звали Тариен Винлот, но в Вивеке его называли Сборщиком. Работа его состояла в том, чтобы собирать процент с добра, который контрабандисты привозили в порт, и относить его местному главарю Камонна Тонг. С этого процента он получал процент себе. Получалось в итоге крайне мало. Золота у него самого было едва-едва, и все, что было, он отдал Серин Релас.
Занятия начались в тот же день. Чародейка привела своего ученика, которого звала просто "сынок", на отмель у моря.
— Я научу тебя сильному заклинанию водного дыхания, — сказала она. — Но ты должен овладеть им на высшем уровне. Как и с любыми другими заклинаниями и навыками, чем больше тренируешься, тем лучше выходит. Но и этого мало. Чтобы достичь настоящего мастерства, необходимо понимать, как это действует. Чтобы удар клинка был идеальным, недостаточно просто его выполнить — нужно еще понимать, что ты делаешь и зачем.
— Это и так очевидно, — сказал Тариен.
— Да, очевидно, — повторила Серин, закрыв глаза. — Но все заклинания Изменения исходят из неочевидного. Бесконечные варианты, раскалывание неба, поглощение пространства, танцы со временем, поджигание льда, вера в то, что воображение может стать реальностью. Ты должен познать космические законы и преступить их.
— Звучит… весьма сложно, — заметил Тариен, пытаясь сохранить бесстрастное выражение лица.
Серин указала на маленьких серебристых рыбок, снующих у поверхности воды:
— Им так не кажется. Они дышат водой без всяких проблем.
— Но это и не магия.
— Сынок, я как раз пытаюсь тебе объяснить, что это-то она и есть.
В течение нескольких недель Серин муштровала своего ученика, и чем лучше он понимал, что он делает, и чем больше практиковался, тем дольше он мог дышать под водой. Когда он понял, что может сделать действие заклинания настолько продолжительным, насколько ему нужно, он поблагодарил чародейку и распрощался с ней.
— У меня остался для тебя последний урок, — сказала она. — Ты должен понять, что одного желания мало. Рано или поздно вещи вернутся в свое привычное русло, и заклинание иссякнет, сколь бы велико ни было твое мастерство и желание обратного.
— Я с удовольствием обойдусь без этого урока, — сказал он и тут же отправился назад в Вивек, до которого было недалеко.
На пристанях все было по-прежнему — те же запахи, те же звуки, те же типы. Приятели рассказали ему, что его босс нашел нового сборщика. Они все еще дожидались контрабандистского корабля "Мородранг", но уже перестали надеяться, что когда-нибудь его увидят. Тариен знал, что никто и не увидит. Он сам, давным-давно, видел с пристани, как корабль пошел ко дну.
Безлунной ночью он прочитал свое заклинание и нырнул в бьющиеся сиреневые волны. Он непрестанно думал о мире вероятностей, что книжки могут петь, что зеленый был синим, что вода была воздухом, что с каждым гребком и толчком он становился все ближе к полному сокровищ затонувшему короблю. Продвигаясь все глубже, он чувствовал, как магия окутывает его. Впереди он уже видел призрачную тень "Мородранга", мачта его покачивалась от сильных подводных потоков, будто от ветра. Также он почувствовал, что его заклинание идет на убыль. Он мог продолжить изменять реальность лишь на время, потребное для возвращения на поверхность, но достичь корабля не мог.
Следующей ночью он нырнул вновь, и на этот раз заклинание вышло более сильным. Он как следует разглядел занесенную илом посудину. В корпусе зияла пробоина, нанесенная столкновением с рифом. Внутри призывно мерцало золото. Но он вновь почувствовал, как реальность возвращается на свое место, и был вынужден всплыть.
На третью ночь он доплыл до средней палубы и увидел раздувшиеся трупы матросов, подъеденных рыбами. Остекленевшие глаза выпирали из орбит, рты широко раскрылись. Если б только они знали заклинание, промелькнула в его голове мысль, но в большей степени его занимало золото на полу, высыпавшееся из разбитых ящиков. Он думал набрать в карманы столько, сколько сможет унести, но тут заметил прочный железный ящик, вид которого сулил более ценные сокровища.
На стене висел набор ключей. Он по очереди попробовал каждый и попытался открыть ящик, но ни один не подошел. Место одного ключа, однако, пустовало. Тариен осмотрелся. Где бы он мог быть? Его взгляд остановился на одном из матросов, застывшем в пляске смерти недалеко от ящика и что-то зажавшем в руке. Это был ключ. Очевидно, когда корабль начал тонуть, матрос бросился к железному ящику. Что бы там ни было, это что-то очень ценное.
Тариен забрал ключ у матроса и открыл ящик. Он оказался полон стеклянных осколков. Он покопался внутри и нащупал нечто целое — это оказались две бутылки с каким-то вином. Он усмехнулся, подумав о безумстве жалкого алкоголика. Вот что представляло для матроса наибольшую ценность из всех сокровищ "Мородранга".
И тут, внезапно, к Тариену Винлоту подступила реальность.
Увлекшись, он упустил из виду, что его заклинание не будет длиться вечно и все в конце концов вернется на круги своя. Он утратил способность дышать водой. На всплытие не оставалось времени. Ни на что не оставалось времени. Он вдохнул, и холодная соленая вода заполнила его легкие.
Несколько дней спустя контрабандисты, трудившиеся на пристани, обнаружили утопленника — бывшего сборщика. Сами по себе утопленники в Вивеке были не в диковинку, но еще долго моряки обсуждали эту историю за кружкой флина, задаваясь вопросом, как это бедолагу угораздило утонуть с двумя бутылками зелья водного дыхания в руках.
Воды Обливиона
Сто двадцать веков в пустоте, что постигли народ, привели к искушенности во зле. Потом Светлые Боги решили наказать тех неверных духов и разбить неправых кайтифов, этих огромных, нечестивых разрушителей, отвратительных Свету. Жестоко раскаялись они в том, что смотрели на Обливион и увидели там первое темное отродье, и приветствовали их как братьев и сестер.
Царства Победы видели, как велико было зло сбившихся с пути духов, и видели, что они закоснели в грехе и лжи. Они решили тогда покарать племена даэдра и разгромить темное племя молотом и рукой.
Но всегда Тьма будет соперничать со Светом, и велики Силы, что дышат пустотой и вводят друг друга в запустение, и никакая клятва не свяжет их, так глубоко погрязли они в зависти и нечестии. Ибо однажды порталы откроются, и кто закроет их перед поднявшимся приливом?
Военные обычаи босмерских племен (Мистраль Аврелиан Терискор)
Городские лесные эльфы живут, довольствуясь вином, роскошью и другими благами торговли с Империей. Они совсем не похожи на своих диких собратьев из племён, обустроившихся в дремучих джунглях. Эльфы из племён Валенвуда живут постоянной войной: если не с каджитами, то с другими племенами, словно состязаясь с ними.
Племенные босмеры, в отличие от цивилизованных народов, воюют не по каким-то стратегическим причинам. Судя по всему, они просто не понимают войны за территории, войны за ресурсы, оборонительной войны. Да, они могут объединиться и вытеснить неприятеля, угрожающего всему Валенвуду, но, в свою очередь, они не видят выгоды в захвате земель для себя. Вместо этого они совершают вылазки на другие племена лесных эльфов: ради наживы, для устрашения, либо же просто со скуки — именно в таком порядке. В ходе рейдов босмеры обычно уводят скот чужого племени, часто что-то (или кого-то) крадут, а потом требуют выкуп.
Такие вот чудные войны время от времени случаются на просторах Валенвуда. Однако они не призваны быть кровопролитными: эльфы порой и вправду погибают, но только по случайности, и в таких смертях как правило раскаиваются. Многие рейды вообще проходят без каких-либо столкновений: проникнуть в стан чужого племени незамеченным и умыкнуть что-то ценное считается вершиной мастерства, причём чем ценнее украденное, тем большее это вызывает уважение. Племенные эльфы веками участвовали в таких вылазках, и их ловкость и проворство вошли в легенды. Название самой известной их поэмы — «Ме Айлейдион» — можно перевести как «Одна тысяча причин таиться».
Если кто-то пал в сражении, то, как велит очень старый обычай, называемый Мясным Мандатом, на третий день тело убитого должно быть полностью съедено убившим его эльфом. На помощь в поедании воину может прийти его семья. Сейчас эта традиция соблюдается только лишь в самых диких и отдалённых от остального мира поселениях.
В то же время традиции «Утренней войны» следуют почти повсюду за городскими стенами. Если эльфа убивают, то предпринимается вылазка в соседнее племя с целью захвата пленных. Убитого символическим образом заменяют пленным — или несколькими, если он был важной фигурой.
Захваченных эльфов сперва пытают, предположительно, чтобы установить их ценность для племени, а затем с радостью принимают в клан. Такая неожиданная перемена от страшных мучений до любящих объятий сбивает пленных с толку. По обыкновению, им предлагали то же положение в обществе, то же имущество, ту же семью, что были и у покойного. Впрочем, в наши дни мало кто одобряет этот обычай.
Воздействие Древних свитков
Широко известно, что чтение Древних свитков несет в себе определенную опасность. Механизм данного эффекта до настоящего времени был практически неизвестен — в отсутствие серьезных исследований муссировались теории о тайном знании и божественном возмездии.
Я, Юстиний Полугний, решил досконально описать недуги, которые Древние свитки вызывают у читающих их, хотя целостной теории об их проявлениях у меня пока не сложилось и вопрос этот еще предстоит изучать.
Я разделил воздействие на четыре группы, находя, что по большому счету производимый эффект зависит от разума читающего. Если это покажется не вполне ясным, то, полагаю, метод дихотомии поможет уловить идею.
Для тех, кто не обучен ни истории, ни природе Древних свитков, свиток фактически представляется бездейственным. На нем не проступают слова пророчества, и он не наделяет никаким знанием. Хотя свиток не принесет несведущим знаний, он также ни в коей мере не окажет на них вредоносного воздействия. Для них свиток выглядит усеянным странными буквами и символами. Те, кто разбирается в астрономии, заявляют, что узнают созвездия в символах и их связях на свитке, однако дальнейшее изучение этого вопроса невозможно, поскольку таковое исследование можно проводить лишь над необразованными лицами.
Для этой группы чтение свитков представляет наивысшую опасность. К ней относятся те лица, что в достаточной мере понимают природу Древних свитков и обладают достаточными познаниями для того, чтобы прочитать написанное в них. Однако в них недостаточно развита способность ограждать свой разум от разрушительных последствий взгляда в вечность. Этих несчастных постигает моментальная, необратимая и абсолютная слепота. Такова цена превышения собственных возможностей. Следует заметить, что со слепотой также обретается и частичка тайного знания — о будущем ли, о прошлом или же о глубинной природе сущего, зависит от самого лица и его места в универсуме. Но знание действительно приходит.
Культ Мотылька Предка — это, похоже, единственная организация во всем Тамриэле, где разработано умение ограждать собственный разум при чтении свитков. Их неофиты должны проходить тщательную умственную подготовку и порой проводят в монастыре дюжину или более лет, прежде чем их впервые допускают к чтению Древнего свитка. Монахи говорят, что это делается для защиты самих новичков, среди которых наверняка было немало опрометчивых интеллектуалов. При должной стойкости этих чтецов также постигает слепота, но куда менее резкая, чем в случае опрометчивых. Их зрение затуманивается постепенно, но они сохраняют способность различать форму и цвет и даже могут читать обычные тексты. Знания, которые они получают из свитка, тоже несколько ограничены — им приходится долго медитировать и размышлять, чтобы суметь постичь и выразить увиденное.
Между предыдущей группой и этой существует континуум, к настоящему времени пройденный лишь монахами Мотылька Предка. С каждым последующим чтением монахи все более слепнут, но также получают более глубокие и подробные знания. Проводя часы бодрствования в размышлениях о полученных откровениях, они также приобретают новую степень умственной стойкости. Когда-нибудь для каждого монаха наступает день Предпоследнего чтения, когда единственное знание, которое они получают из Древнего свитка, сообщает им, что следующее чтение станет для них последним.
Для каждого монаха Предпоследнее чтение приходит в различное, не поддающееся вычислению время — проводились предварительные расчеты на основе степени поражения слепотой отдельных монахов, однако все, доходящие до этих последних стадий, сообщают, что, по-видимому, растущая слепота нивелируется более плодотворным чтением. Некоторые озвучивали идею, что некое иное, неведомое чувство продолжает ослабевать на этих высших стадиях, однако подобные утверждения я оставляю философам.
Для подготовки к Последнему чтению монах, как правило, удаляется в уединение для осмысления полученных им за всю жизнь откровений и подготовки разума к постижению последнего из них. С этим последним чтением он навеки слепнет наравне с опрометчивыми, что стремглав погнались за знанием. Однако просвещенный, в отличие от них, сохраняет свое знание на всю жизнь и, как правило, имеет более целостное понятие о том, что ему было открыто.
Хочется надеяться, что это пособие окажется полезным тем, кто стремится расширить наше смертное понимание Древних свитков. Жрецы Мотылька продолжают хранить равнодушие в этом вопросе, воспринимая постепенную немощь, приходящую с чтением, как предмет гордости. Пусть это послужит отправной точкой для тех, кто хотел бы присоединиться к таковому изучению.
Война двух Домов (Дрелиса Хлаалу, советник Дома по истории)
Жители Морровинда уже давно привыкли к постоянным склокам между Великими Домами. Знавали данмеры и полномасштабные войны, в которые изредка перерастали мелкие конфликты и интрижки. Я поведаю вам об одной из тех войн.
В 559 году Второй эры натянутые отношения между Домом Хлаалу и Домом Дрес привели к военному столкновению. Они выставили отряды военных к югу от Нарсиса, у границы с Чернотопьем. Хлаалу и Дрес — экономические соперники, так что тот конфликт между ними не был ни первым, ни последним, но именно он всем запомнился из-за огромного числа потерь, понесённых обеими сторонами в ходе сражений.
Дом Хлаалу намеревался установить торговый пост на землях, которые оспаривал Дом Дрес, стремившийся не допустить этого. Рабочих Дома Хлаллу посреди строительства внезапно окружили наёмные войска Дома Дрес. Небольшой отряд под началом Пьюриллы Фейлен, которому было приказано защищать рабочих, быстро возвёл укрепления и приготовился к обороне. Наёмников Дрес было впятеро больше, чем стражей Хлаалу, и они подумали, что запросто управятся со стражами и успеют сжечь пост ещё к обеду.
Однако этого не случилось.
Стражи относительно легко отбросили первую атаку наёмников. Пьюрилла была полна решимости любой ценой удерживать линию обороны до тех пор, пока не прибудут подкрепления. Чтобы ускорить появление помощи, Пьюрилла велела магу отряда открыть портал в Нарсис. Если бы они продержались под ударами наёмников Дрес достаточно долго, то портал открыл бы дорогу для подкреплений Хлаалу, которые преломили бы ход сражения. Им нужно было только выиграть немного времени.
Пока маг работал над открытием портала, Пьюрилла свирепо отбивалась от наёмников, которые волна за волной шли на баррикады. Её отряд нёс потери: за пять часов они выдержали четыре волны, и из отряда уцелела только треть стражей. Для следующей атаки Дрес у Пьюриллы оставалось лишь шесть стражей, но, чтобы закончить ритуал и открыть портал, магу требовалось ещё несколько минут. «Мы продержимся!» — провозгласила Пьюрилла. «За Хлаалу!»
И пока маг завершал ритуал, семеро устрашающих своей яростью защитников самоотверженно сражались с наёмниками. Один из стражей пал в бою. Двое. Четверо. На укреплениях осталась лишь Пьюрилла и двое стражей Хлаалу. Рабочие, оказывающие всевозможную поддержку в прошлых сражениях, взялись за инструменты и оружие павших бойцов и также вступили в бой. Но, несмотря на это, казалось, что превосходящие силы Дрес вскоре сметут их.
И тут открылся портал.
Из портала повалили воины Дома Хлаалу, забрасывая стрелами и боевыми заклинаниями застанных врасплох наёмников. Из портала вышел целый легион, немедленно обрушившийся на боевые шеренги Дома Дрес. Наёмники были разбиты на несколько небольших групп и вскоре повержены, а недобитки бросились бежать. Бойцы долгое время их преследовали, убедившись, что никто из наёмников не уцелел, а затем заняли оборонительную позицию у торгового поста.
Победа была одержана благодаря храброй Пьюрилле Фейлен, однако, она пала в последнем сражении: её поразил клинок наёмника, уже обратившегося в бегство. Когда до неё добрался лекарь, она была уже мертва. Благодаря таким повествованиям о минувших днях, как это, её самоотверженность никогда не будет забыта.
Война драконов (Торхал Бьорик)
В Меретическую эру, когда Исграмор впервые ступил на землю Тамриэля, его люди принесли с собой веру, почитавшую богов-животных. Ряд ученых полагают, что эти первобытные люди на самом деле почитали известных нам божеств, лишь в форме тотемных животных. Они обожествляли ястреба, змею, мотылька, сову, кита, медведя, лису и дракона. Время от времени эти каменные тотемы, ныне сломанные, попадаются в самых отдаленных уголках Скайрима.
Главным среди всех животных был дракон. На древнем языке нордов его называли "дра-гкон". Иногда также употреблялся термин "дов-ра", но из какого он языка и какова его этимология — неизвестно. Никому не было дозволено произносить эти имена, кроме драконьих жрецов. Для почитания и умилостивления драконов воздвигались великие храмы. Многие из них дошли до наших времен как древние руины, населенные драуграми и неупокоенными драконьими жрецами.
Драконы охотно приняли на себя роль людских богов-королей. В конце концов, не были ли они созданы по образу самого Акатоша. Не превосходили ли они во всех отношениях толпы маленьких мягкотелых существ, которые им поклонялись? Для драконов власть равнялась правде. У них была власть, а значит правда на их стороне. Драконы предоставили драконьим жрецам небольшую часть своей власти в обмен на абсолютное повиновение. Драконьи жрецы, в свою очередь, правили людьми наравне с королями. Драконам, разумеется, не было дела до того, чтобы собственно править.
В Атморе, откуда пришел Исграмор со своими людьми, драконьи жрецы собирали дань, устанавливали законы и определяли устои жизни, благодаря чему между драконами и людьми сохранялся мир. В Тамриэле они стали куда менее милостивы. Неизвестно, что стало причиной — властолюбивый драконий жрец, кто-то из драконов, или же ряд слабых королей. Как бы там ни было, драконьи жрецы стали править железной рукой, низведя остальное население практически до уровня рабов.
Когда народ поднялся на восстание, драконьи жрецы ответили репрессиями. Когда же драконьи жрецы уже не могли собирать дань и контролировать народные массы, драконы отреагировали быстро и жестоко. Так началась Драконья война.
Поначалу люди гибли тысячами. В древних текстах говорится, что несколько драконов встали на сторону людей. Неизвестно, почему они так поступили. Жрецы Девяти Божеств заявляют, что сам Акатош вмешался в происходящее. Эти драконы научили людей магии, с помощью которой те могли дать отпор в неравной схватке. Положение стало меняться, и драконы тоже стали погибать.
Война была долгой и кровопролитной. Драконьих жрецов свергли, а драконов массово уничтожали. Выжившие драконы пустились в бега и избрали жизнь изгоев вдали от людей. Сам же культ драконов приспособился и выжил. Адепты построили драконьи курганы, в которых захоронили останки погибших в ходе войны драконов. Согласно их верованиям, придет день, когда драконы поднимутся вновь и вознаградят верных.
Война Первого Совета (Агриппа Фундилиус)
Этот очерк Имперского ученого Агриппы Фундилиуса основан на различных имперских и данмерских источниках и написан для западных читателей.
Войной Первого совета называют произошедший в первом веке религиозный конфликт между данмерскими Домами: светскими, Двемер и Дагот, и ортодоксальными, Индорил, Редоран, Дрес, Хлаалу и Телванни. Первый совет был первым общим для всех темных эльфов органом управления, но развалился в итоге из-за разных взглядов на используемые двемерами чары и волшебство, которые остальные Дома сочли нечестивыми.
Светские Дома были малочисленны, но продвинуты как в плане политики, так и в магических искусствах. Они пообещали кланам нордов и орков земли и заручились их поддержкой. Сперва они с большим успехом повели боевые действия на севере Морровинда, заняв большую часть земель, ныне образующих округа Редоран, Вварденфелл и Телванни. Ортодоксальные Дома, силы которых были рассредоточены и плохо организованы, терпели поражение за поражением, пока во главе всех войск не встал генерал Неревар.
Неревар заручился поддержкой кочевых варварских племен и решил дать главное сражение противнику у его крепости на Красной горе на острове Вварденфелл. Прибегнув к помощи эшлендерских разведчиков, он тактически перехитрил войска светских Домов и разбил их, вынудив оставшихся в живых искать убежища в двемерской твердыне на Красной горе.
После непродолжительной осады, измена открыла Неревару и его войскам проход в крепость, где они перебили вождей противника, однако сам Неревар получил смертельные ранения. За этим последовала массовая резня, и Дома Двемер и Дагот были уничтожены. Вскоре после этого Неревар скончался от полученных ран.
Троим соратникам Неревара из ортодоксальных Домов — Вивеку, Альмалексии и Соте Силу — удалось взять под свой контроль вновь образованный Первый совет, переименовав его в Великий совет Морровинда, и впоследствии они стали богами-королями и бессмертными правителями Морровинда. Этих троих владык ныне называют Трибунал, или Альмсиви.
Война за Черноводье (Валенца Арвина, приглашённый историк Университета Гвилим)
Том I
В 1Э 2811, когда началось покорение Чернотопья, Имперский легион не сомневался в своих силах. Имперские войска одержали твердую и решительную победу и в битве за Аргонию, и ещё в нескольких столкновениях. Бой был неравным: аргониане понесли значительные потери, тогда как имперцы лишь слегка запыхались. В месяц Первого зерна 1Э 2811 люди-ящеры отступили по всем фронтам, укрывшись в мрачных глубинах внутренней части страны. Имперцы решили закрепить свой успех и развернули полномасштабное наступление, не дав аргонианам время на перегруппировку своих войск.
Колонну имперцев возглавлял молодой и харизматичный военачальник по имени Авгурий Бакко, известный в Сиродиле политик. Благодаря своей привлекательности и красноречию он буквально взлетел на вершину иерархии Легиона и уже к двадцати пяти годам стал обладателем генеральского алмаза. После того как он получил звание, его приглашали возглавить легионы едва ли не из каждого уголка Сиродила, однако он предпочел стать во главе Четвертого легиона Чернотопья.
Другие историки выдвигают бесчисленные предположения относительно того, зачем ему было выбирать такое суровое и опасное место. Что касается меня, я склонна предполагать, что им двигало не что иное, как гордыня. По постоялым дворам и улочкам Имперского города уже в месяце Руки дождя гуляли слухи об успехе легиона у границ Чернотопья. Покорение болот казалось Бакко прямым путем к званию грандмаршала, и он жадно ухватился за пост командующего Четвертым легионом, убеждённый, что война за Чернотопье окончится быстрой и славной победой. Ещё никогда он так не ошибался.
Том II
Первые годы войны за Черноводье были жестоки к Имперскому легиону. Армия, сотни раз одерживавшая победу на равнинах Сиродила, оказалась совершенно не готовой к сражениям на зловонных болотах Чернотопья.
Первой и самой главной причиной было то, что снаряжение легиона не годилось для таких условий. К примеру, имперские доспехи были тяжелыми и ржавели во влажном климате. Легионеры часами отчищали грязь от своих сапог и щитов, отчаянно пытаясь облегчить ношу, которую им приходилось нести на себе в бою. К концу второго года солдаты полностью отказались от ношения кирас и поножей: им казалось, что лучше умереть спокойно, нежели истекать потом в металлических доспехах.
Военная тактика, которую имперцы разрабатывали веками, в этой враждебной стране оказалась так же бесполезна, как и их доспехи. Имперское боевое построение — когорты и стройные ряды — на болотистой местности осуществить было невозможно. Из-за густых зарослей болотного кипариса и вязкой почвы боевой порядок все время нарушался, и в итоге сражение превращалось в хаотичную массу мелких стычек, в которых аргониане с лёгкостью побеждали. В таких условиях очень быстро нарушался порядок командования, что в свою очередь очень скоро привело к тому, что войска отказывались подчиняться приказам, и поднять их боевой дух было очень непросто.
В довершение ко всему казалось, что болото само по себе снова и снова пожирает целые когорты. Над походными кострами легиона постоянно витали сплетни и слухи. Одни считали, что пропавшие когорты заблудились в болотах и умерли от голода и жажды, так и не найдя пути в безопасное место. Другие винили во всем ужасных Призрачных воинов, бледных отвратительных аргониан, которых все очень боялись. Ходили даже слухи о каком-то тёмном, злобном существе, таившемся в трясине, которое могло одним махом проглотить целые фаланги. Правды в этих россказнях, разумеется, не было, однако боевой дух из-за них падал очень сильно.
Военные неудачи и трудности из-за природных условий положили начало долгим годам губительной борьбы. Тысячи солдат могли умереть ещё до того, как военным действиям в Чернотопье окончательно настанет конец.
Том III
К 1Э 2816 от легиона генерала Бакко осталось всего шесть когорт, ни одна из которых них не была в полной боевой готовности, в то время как поход продолжался. Положение осложняли бесконечные набеги аргониан, болезни и загадочные исчезновения, из-за которых в легионе царили полная безнадежность и скептицизм.
Видя, что без подкреплений есть риск потерпеть окончательное поражение, Бакко потребовал, чтобы в Чернотопье был переброшен дополнительный легион. Вместо того чтобы двинуть к линии фронта свежие силы и тем самым облегчить положение своих осаждённых войск, он приказал этому легиону строить путь Реманов (позже известный как Болотная дорога). Почти никто не знал, куда ведет эта дорога и какую службу она может сослужить в будущих сражениях, однако Бакко был убеждён, что как следует вымощенная и хорошо защищённая дорога помогла бы военным действиям и изменила бы обстоятельства в пользу легиона.
Теоретически эта дорога должна была бы стать благом для имперцев. Нехватка продовольствия уже давно была для них как бельмо на глазу. Безопасный товарный путь означал бы более частую смену войск и бесперебойное снабжение пищей, водой и снаряжением, но — увы! — эта дорога так никогда и не была построена.
Путь Реманов подвергся нападению почти сразу после начала строительства. Рабочих изо дня в день атаковали бесчисленные полчища аргониан. Солдаты, чьим оружием должны были быть щит и копьё, были вынуждены защищаться лопатами и обрывками цепей. К тому же солдаты каждый день гибли от истощения и болотной лихорадки. Дорога к линии фронта была построена лишь наполовину, когда постройку бросили. О замысле Болотной дороги, известном как Прихоть Бакко, долго помнили и после горького конца военного похода в Чернотопье.
Том IV
К 1Э 2820 четвёртый легион генерала Бакко был почти уничтожен. Немногие выжившие были совершенно не в состоянии защищаться. После того как войска подняли бунт и едва не лишили Бакко поста командующего, он наконец приказал оставшимся солдатам отступить и уйти из внутренней части топей. Он очень надеялся, что если легион покинет болото, аргониане не станут его преследовать.
После изнурительного десятидневного отступления легион сосредоточился у подножия древней аргонианской пирамиды Зи-цей. К этому времени войско едва насчитывало триста пятьдесят мечей. Бакко надеялся, что после короткой передышки под сенью пирамиды остатки его войск смогут вернуться в родной и безопасный Сиродил. Однако этой надежде не суждено было сбыться. В ночь на 14 день месяца Последнего Зерна 1Э 2820 всё, что осталось от гордого Четвёртого легиона Бакко, было полностью уничтожено.
Детали резни при Зи-цей стали предметом бурного обсуждения историков. Хотя все согласились, что остатки войск Бакко уничтожил огромный военный отряд аргониан, доказательств, подтверждающих это предположение, было, мягко говоря, немного. В результате археологических раскопок вокруг пирамиды были найдены сотни тел и сломанных мечей и копий, однако останков по меньшей мере сотни легионеров обнаружить так и не удалось. Это, разумеется, вызвало вопрос: что случилось с этими воинами? Не было никаких доказательств, что им удалось вернуться в Сиродил, следовательно, можно было предположить, что их взяли в плен. Однако раскопки вокруг найденных военных лагерей не выявили никаких признаков присутствия в них пленников-имперцев. Это ещё один случай из множества загадочных исчезновений, происходивших во время той войны. Возможно, аргониане больше знают об этом, но добровольно они не поделятся этим знанием ни с одним историком.
Сокрушительное поражение в Чернотопье стало последней каплей позора, которой Имперский совет уже не мог вынести. На Чернотопье посматривали другие вражеские армии, которым придала смелости очевидная слабость когда-то внушавшего ужас легиона. В ответ на это Совет заново сформировал Четвёртый легион, отдав его под командование генерала Регула Сардека, и начал вторую кампанию войны за Черноводье.
Том V
В имперских войсках генерал Сардекус слыл почти легендарной личностью: ветеран, прошедший бесчисленное множество кампаний, во многих прославившийся и как солдат, и как командир.
Сардекус (или Сардекус Скала) был полной противоположностью пропавшего без вести и предположительно убитого генерала Бакко. Его описывали как угрюмого и решительного человека с резкими чертами лица, делавшими его похожим на ястреба. Он прихрамывал при ходьбе (сказывалась старая рана, полученная в битве за Аргонию) и говорил коротко и по существу, сразу заставляя себе подчиняться. Он никогда не носил ни парадной формы, ни регалий, предпочитая доспех простого центуриона с белым крестом — знаком его звания.
Сардекус во главе восстановленного Четвёртого легиона не стал впустую тратить время и возобновил военные действия. К 1Э 2823 году они вновь завладели территорией, утерянной во время отступления Бакко. Военные историки приписывают такой успех способности Сардекуса быстро приспосабливаться к обстоятельствам и его военной изобретательности. К примеру, Сардекус приказал всем легионерам отказаться от ношения металлической брони, заменив её на подбитые кожаные куртки. Имперские каптенармусы учились обеспечивать войска на болотах пищей, беря пример с аргонианских ополченцев и разведчиков. Кроме того, центурионам и легатам были предоставлены дополнительные полномочия — теперь они могли самостоятельно возглавить бой, когда легион разделялся на части. То, что когортам и манипулам было позволено действовать независимо, неожиданно подняло боевой дух солдат. Легионеры впервые могли видеть своих непосредственных командиров и идти в бой лично за ними. Конечно, многое зависело от сноровки и лидерских качеств легатов, однако всем было известно, какой Сардекус требовательный военачальник, способный без колебаний лишить воина звания, если он или она не оправдает его ожиданий.
Однако наибольшего успеха Сардекус достиг на поле дипломатии. В самом начале войны он обратился к лишённым всех прав аргонианским племенам и предложил им награду, если они будут воевать на стороне имперцев. Павший Бакко, как и многие из его соратников, считал ящероподобный народ просто-напросто сборищем варваров, которых объединяли лишь низменный инстинкт размножения и дикий нрав. Сардекус почти сразу догадался, что это всего лишь обманчивая видимость. Он заключил крепкий союз с несколькими влиятельными племенами, в том числе с коварными арчейнами и шосс-калил, и его силы почти сразу утроились. Преимущество в войне за Чернотопье наконец-то перешло к Империи.
Том VI
Вся стратегия командования Сардекуса опиралась на один главный принцип: истинный враг — это не аргониане, а болото. В первой кампании примерно половина людей погибла из-за болезней; почти столько же бесследно исчезли. По подсчётам генерала, потери из-за набегов аргониан составляли едва ли треть от общего числа. Приняв во внимание эти данные, он создал новую военную доктрину и ознакомил с ней всех своих офицеров. Основной принцип этой стратегии был прост: единственный способ завоевать Чернотопье — уничтожить его.
Сардекус перебросил к линии фронта целые когорты инженеров и сапёров. В то время как легионеры совершали опустошающие набеги на приграничные деревни, войска обеспечения осушали болота и поля соленого риса и сотнями валили деревья. Самым известным событием этого этапа войны стало Великое сожжение 1Э 2828 года.
Как свидетельствуют летописи, в начале месяца Руки дождя 1Э 2828 Элиссия Маллиция (один из легатов, пользовавшихся наибольшим доверием Сардекуса) приказала отряду сапёров поджечь торфяное болото у стен Стормхолда. Сапёры выполнили приказ, не подозревая, что это болото было лишь небольшой частью огромной подземной сети торфяников. Через несколько месяцев стали поступать рапорты легионеров о пожарах, которые замечали на всем протяжении пути до самого Соулреста и Гидеона. Прошло ещё несколько месяцев, прежде чем легион осознал, что пылает целый регион.
Пламя горящего торфа и перегноя свирепствовало под землёй более трёх лет. И без того смертоносная, топь стала до того опасна, что впервые за добрые пять лет легион был вынужден сдать позиции. Из-за удушливого чада и оглушительных взрывов горящего болотного газа эта территория стала почти не пригодна для жилья даже для аргониан. Сотни видов редких животных и растений оказались уничтожены. Целые племена аргониан погибли. Легион тоже понёс значительные потери: сотни солдат погибли от «болотного кашля» и взрывов газа, не сумев спастись от обжигающего жара пламени. И для легиона, и для аргониан это был сокрушительный удар, означавший конец второй кампании и окончание карьеры Сардекуса: вскоре после отступления легиона генерал заболел и отошёл в Этериус, так и не успев возвратиться в Имперский город. Официальным диагнозом было заражение раны, полученной им во время побега из топей. Солдаты легиона, однако, сомневались в этом.
Истинные обстоятельства смерти Сардекуса до сих пор являются предметом споров учёных-историков. Что касается меня, я не исключаю вмешательства Тёмных ящеров. Хотя мы почти ничего не знаем об этой организации и их методах действия, мне кажется, имеются все основания предполагать, что они сыграли свою роль в той войне. Загадочная смерть высокопоставленного генерала, последовавшая сразу за таким бедствием, как Великое сожжение… Если чему меня и научили мои занятия историей, так это тому, что простых совпадений не бывает.
Войны за Этерий (Тарон Дрет)
Посвящается Катрии, моей коллеге и другу.
Конец был быстрым. Всего за три года великие двемерские города Скайрима, от Маркарта до Велотийских гор, пали под натиском армий верховного короля. Города, более сотни лет успешно защищавшие себя от нордов, вдруг и без видимых оснований поддались.
Столетиями ученые поражались внезапной гибели двемерских городов-государств. Даже норды тогда не могли прийти в себя от изумления, хотя их летописцы быстро опомнились и приписали успех гениальной тактике короля Геллира и благорасположению Шора.
Мои исследования указывают на совершенно иную причину. За десятилетия, предшествовавшие падению, двемерские города Скайрима были обескровлены междоусобицей и внутренними распрями по самой неожиданной причине — все дело было в этерии.
Современным ученым известно, что этерий — это редкий светящийся голубой кристалл, попадающийся в двемерских руинах. Большинство рассматривает его скорее как диковинку, поскольку, как выяснилось, он не поддается никакой обработке: хотя он излучает сильную магическую ауру, алхимически он инертен, и никакой известный способ не позволяет зачаровать, расплавить, спрессовать, согнуть или сломать его.
Гномов, само собой, такие проблемы лишь раззадоривали. За годы, следовавшие после правления короля Харальда, двемеры открыли изрядные залежи этерия в глубочайших из своих шахт. Был сформирован союз четырех городов во главе с Аркнтамзом, крупным исследовательским центром в южном Пределе. Союз наблюдал за добычей, обработкой и изучением минерала, была создана новейшая "кузница этерия", где он расплавлялся с соблюдением строго контролируемых условий.
Если верить обнаруженным мною надписям, результаты были просто ошеломляющими: кузница позволяла изготавливать артефакты невиданной силы, наделенные могущественными чарами с самого момента создания. Союз гномов распался почти мгновенно, когда четыре города-государства и их противники начали спор за кузницу.
Мы можем лишь предполагать, что не выиграл никто из них. Десятилетия раздора просто ослабили всех, проторив дорогу королю Геллиру. И хотя спустя век двемеры отвоевали назад большую часть своих земель, нет никаких свидетельств, что они продолжили исследования этерия. Возможно, цена оказалась слишком высока.
Однако в пределах Скайрима не было найдено ничего подобного кузнице этерия, о которой говорилось в тех надписях. Она могла быть разрушена еще в древности — нордскими захватчиками или самими двемерами. Или, возможно, она, как и секреты этерия, еще ждет, когда ее откроют заново.
Волшебство — не некромантия! (Дивайт Фир)
Мага такой исключительной силы и высочайшей эрудиции, как я, зовут приложить свои таланты и умения практически во все уголки бескрайнего Тамриэля, поэтому — во всяком случае для уроженца Морровинда — я очень много путешествую. И сейчас я, опираясь на свой личный опыт, могу сказать, что мелкие чиновники Империи, независимо от расы и культуры, повсюду одинаково подозрительны и возмутительно плохо информированы. «Маг, да? — говорят они. — Так, так, в нашей юрисдикции поднятием мертвецов не занимаются, это понятно?»
Не могу описать, сколько раз мне приходилось выслушивать эти слова в разных вариациях. Эти невежественные и самодовольные функционеры не имеют ни малейшего представления об отличиях между магическими искусствами. Они действительно думают, что каждый работающий с магией только и ждёт приближения полуночи, чтобы пробраться тайком на кладбище и поднимать тела предков и бывших соседей.
Имбецилы. Глупцы. БЮРОКРАТЫ.
Нельзя не признать, конечно, что колдовство является мощнейшим инструментом магии, и мы, чародеи, достаточно часто прибегаем к призыву существ из Обливиона, особенно если возникшую проблему благоразумнее всего разрешить за счёт привлечения грубой силы. Правда и то, что призыв духов даэдра и вселение их в чужие тела или вызов душ умерших для получения информации и других услуг — коротко говоря, некромантия — составляет значительную часть искусства колдовства, пускай это и вызывает неприятие и отвращение. Однако заключать из этого, что все чародеи являются некромантами де факто — суть заблуждение, ложь и клевета.
Как говорится, все когда-то были молоды, а юности свойственно стремление экспериментировать с вещами опасными и запретными. Давным-давно, ещё совсем юношей, я жил в Тель Аруне. Мои воспоминания о ранних годах Первой эры несколько затуманены, но я, в годы ученичества, испробовал всего лишь одно или, быть может, два заклинания подъятия — но никогда на телах своих знакомых, разумеется (или, по крайней мере, хороших знакомых), и никогда не занимался этим подолгу. Насколько я помню.
Как бы то ни было, я хорошо понимаю, о чём говорю, когда объясняю вам: волшебство и некромантия — не одно и то же!
Ворона и ворон: три коротких сказки
Ворона и Ворон наблюдали, как баклан ныряет за рыбой. «Хотела бы я уметь нырять, — сказала Ворона, — я люблю кушать рыбку». «Что? — спросил Ворон. — Ты говоришь, что баклан умеет делать такое, чего ты не умеешь? Абсурд. Как птица, ты стоишь двух бакланов». — «Ты прав», — сказала ворона и нырнула глубоко в воду. Спустя полминуты она потрёпанная выкарабкалась на поверхность. Ворон был рядом. — «Ворон! — задыхаясь прохрипела она. — Зачем ты так сказал? Я чуть не утонула!» Ворон пожал крыльями и ответил: «Я люблю кушать птичек».
Ворона и Ворон наблюдали, как горлица купается в мелком прудике. «Думаю, мне тоже следует принять ванну», — сказала Ворона. Она полетела, плюхнулась в пруд, а затем прилетела назад к Ворону. «Намного лучше!» — сказала Ворона. — «Чем лучше? — спросил Ворон. — Твои перья, клюв и глаза такие же чёрные, как были до этого». — «Верно, — ответила Ворона, — но когда я подлетела к пруду, то вспугнула горлицу, и она улетела на своё гнездо. Теперь я знаю, где оно». — «К завтраку будут яйца!» — воскликнул Ворон.
Ворона и Ворон сидели на дереве у придорожного трактира, прямо над перегонщиком скота, мирно похрапывающим в пьяном забытии. Ворона нахохлилась и заявила: «У этого спящего блестящий значок на рубашке». — «Это награда», — отвечал Ворон. — Получил за то, что выпил много эля. Если допьёшь остаток эля из его кружки, ты тоже получишь блестящий значок». — «Блестящий значок!» — воскликнула ворона. Она подлетела к столу, допила эль, а после свалилась, не в силах больше подняться. Ворон подлетел и сдёрнул значок с рубашки перегонщика. «Блестящий значок!» — промолвил он и улетел.
Восстановление Арканы (Вапна Нестра, Заслуженный процептор)
ШАГ ПЕРВЫЙ: Создай Фонтан Маны, дабы получить Чистое Золото, ибо только с помощью Чистого Золота дух может быть очищен, и Чистые Законы возникнут из хаоса Чистой Энергии. Брось Чистое Золото в Фонтан Маны. Будь осторожен и огради себя от вредных вспышек Фонтана Маны, ибо они могут поразить Мором здоровье.
ШАГ ВТОРОЙ: Не забудь захватить с собой этот Великолепный Справочник, чтобы не забыть необходимые Слова. Произноси Слова без ошибок, иначе можешь повредить не только себе, но и Миру, окружающему тебя.
ШАГ ТРЕТИЙ: Возьми предмет, который следует Восстановить, и подставь под Фонтан, произнося необходимые слова. Эти слова есть в этом руководстве, и их следует заучить, чтобы произносить безошибочно. Только в этом руководстве найдешь ты верные слова. Забудь о подлой клевете Харнесона и Раттора, завидующих великим моим знаниям, которые неверно приводят слова завета в своих справочниках.
ШАГ ЧЕТВЕРТЫЙ: Немедленно Излечи себя от всех повреждений или воспользуйся целебными силами Храмов Целителей, ибо хотя страшная агония постигнет каждого, кто восстановит Аркану полностью, не стоит терпеть эти страдания. Боль не прибавит силу Аркане, несмотря на все глупые доказательства обратного со стороны Ханерсона и Раттора.
Восточные провинции
…и даже если мы пропустим сомнительные мотивы и оправдания для сотен лет оккупации этих двух провинций, какую экономическую или военную выгоду можем мы получить от Морровинда и Чернотопья?
Действительно, несколько владельцев императорских монополий в этих провинциях получают выгоду от использования их ресурсов. Но вот получает ли выгоду Империя в целом? Едва ли. Громадная бюрократическая машина Империи стоит гораздо больше, чем можно собрать налогами и повинностями. А затраты на создание и поддержание Имперского легиона в форпостах в далеких пустошах этих провинций могут как-то оправдать себя только в случае прямой военной угрозы с востока. Но такой угрозы не существует. Ни одна армия Морровинда или Чернотопья ни разу не пыталась угрожать безопасности имперских провинций, не говоря уж о безопасности всего Сиродила.
На самом деле угроза Империи исходит как раз от этих бездействующих легионов, на поддержание которых так много денег тратят налогоплательщики. Военачальники этих легионов, не имея четкого противника в пределах границ этих провинций, могут начать поглядывать на запад. Войска их состоят из ветеранов, поддержку они получают от друзей-монополистов, таким образом они становятся непредсказуемой политической силой, которая может сыграть свою роль в деле наследования престола Империи.
Если оккупация Морровинда и Чернотопья была продиктована какими-то идеалистическими мотивами, тогда, может быть, можно найти какое-то оправдание для Империи, что она взвалила на себя этот груз. Но подумайте о том позоре, который переживает Империя, молчаливо одобряя рабство, негласно практикуемое в Морровинде. Вместо того, чтобы использовать свои легионы для освобождения каджитов и аргониан, находящихся в рабстве у темных эльфов, мы платим нашим войскам, чтобы они ЗАЩИЩАЛИ позорный институт рабства. В эбонитовых шахтах Морровинда отъевшиеся монополисты эксплуатируют бедных рабов, чтобы получать баснословные прибыли, возможные благодаря взяточничеству и коррупции.
Подумайте о нашей колоссальной самонадеянности, когда мы хотели принести на восток мир и просвещение. На самом деле мы привели наши армии в те земли, которые никогда нам не угрожали. Мы только поощряли самые ужасные и позорные институты в Морровинде и Чернотопье, чтобы члены императорской семьи и ее друзья смогли обогатиться.
Если смотреть беспристрастно, то наша оккупация восточных провинций является абсолютно аморальной, стратегически неоправданной и экономически разорительной. Мы должны расформировать наши восточные легионы, свернуть бюрократическую машину и увести наших монополистов с востока, чтобы эти древние земли получили свободу. Только таким образом мы сможем сохранить хрупкие идеалы и надежды западной культуры.
Врата Обливиона (Сейф-идж Хиджа)
"Когда ты входишь в Обливион, Обливион входит в тебя".
Най Тирол-Ллар
Мориан Зенас, мой учитель, был величайшим магом, которого только знал этот мир. Вы наверняка знакомы с его книгой "Об Обливионе" — этот классический труд посвящен всему, что связано с даэдра. Несмотря на многочисленные просьбы и уговоры, за много лет он не внес в эту книгу ни одной правки и не сообщил о своих новых открытиях и теориях никому. Он утверждал, что чем больше углубляешься в исследование этого мира, тем меньше понимаешь его. Его интересовали не гипотезы, а факты.
После публикации книги "Об Обливионе" Зенас провел несколько десятилетий, собирая огромную библиотеку, посвященную всему, что связано с даэдра. Он посвятил все свое время этим исследованиям, полагая, что если ему удастся попасть в Обливион, то он должен быть могущественным магом, чтобы выжить в этом опасном мире.
За двенадцать лет до начала путешествия, к которому он готовился всю жизнь, Зенас нанял меня в качестве помощника. Я обладал тремя необходимыми качествами: я был молод и готов работать, не задавая лишних вопросов; я мог запомнить текст любой книги после одного прочтения; и я, несмотря на молодость, уже был мастером колдовства.
Зенас также был мастером колдовства — он был мастером всех известных школ магии — но он не хотел полагаться в этом чрезвычайно опасном деле только на свои способности. В своем подземелье он допрашивал даэдра, задавая им вопросы об их родине. Задача другого колдуна заключалась в том, чтобы призывать даэдра, удерживать их и отправлять обратно.
Я никогда не забуду этого подземелья. Оно было небольшим и насквозь пропиталось запахами призванных существ — запахами цветов и серы, плотской любви и разложения, силы и безумия. Эти запахи до сих пор преследуют меня.
В самых общих чертах процесс вызова заключается в создании связи между разумом мага и разумом вызываемого существа. Эта связь очень слаба и нужна только для того, чтобы приманить существо, удержать его и впоследствии отправить обратно — но мастер колдовства может значительно усилить ее. Псиджики и двемеры могут (если мы говорим о двемерах, то "могли") создавать связь с другими разумами и беседовать, находясь за множество миль друг от друга. Это умение иногда называют "телепатией".
За время моей службы я и Зенас создали такую связь между нашими разумами. Это произошло случайно, оказавшись побочным результатом совместной работы двух могущественных колдунов, однако мы решили, что такая связь станет бесценной во время его путешествия в Обливион. Было решено, что мы будем поддерживать связь, чтобы я мог записывать его наблюдения.
Найти "врата в Обливион", как называл их Мориан Зенас, непросто, и мы исчерпали множество способов, прежде чем нашли "врата", ключ от которых был бы доступен нам.
У псиджиков Артейума есть место, которое они называют пещерой Грез. Говорят, что именно там можно попасть в мир даэдра и вернуться. Известно, что Яхезис, Сота Сил, Нематиг и многие другие пользовались этим методом, но, несмотря на наши многочисленные просьбы, орден не разрешил нам воспользоваться им. Селарус, глава ордена, сообщил нам, что вход в пещеру закрыт во имя общей безопасности.
Мы надеялись попасть в Обливион через руины Бэтлспайра. Ворота плотины все еще существуют, но старая тренировочная площадка имперских боевых магов сильно пострадала в эпоху Джагара Тарна. К сожалению, после долгих поисков мы пришли к выводу, что связь ворот с другими мирами — Пирамидой Душ, Смертоносной Тенью и Колодцем Хаоса была потеряна. Возможно, это и к лучшему, но это отбросило нас назад в наших поисках.
Возможно, что вы слышали и о других вратах. Можете быть уверены, мы отыскали их все.
Некоторые из них — абсолютный вымысел; по крайней мере, сохранившихся сведений недостаточно, чтобы их разыскать. В легендах упоминается о Пропасти Марука, Зеркале Коррингтона, Мантелльском Кресте, Перекрестке, Пасти, таинственной алхимической формуле под названием "Гиацинт и Восходящее Солнце" и других местах и объектах, которые представляют собой врата в Обливион, но нам не удалось отыскать их.
Другие врата действительно существуют, но через них нельзя пройти без риска для жизни. В Абесинском море есть место под названием Водоворот Бала, где исчезают корабли. Возможно, на его дне и есть портал, ведущий в Обливион, но плавание по этим водам убьет любого, кто осмелится решиться на подобное безумство. По тем же причинам мы отказались от прыжков с Колонны Траса, коралловой спирали высотой в тысячу футов — хотя мы видели, как слоуды совершали там жертвоприношения. Некоторые жертвы разбивались, но некоторые действительно исчезали, не долетев до камней. Так как сами слоуды не знали, почему это происходило, мы не стали рисковать.
Самый простой и в то же время сложный способ попасть в Обливион заключается в том, чтобы просто прекратить существование здесь и обрести его там. Известно, что некоторые маги умели путешествовать между мирами по своему желанию. Многие из них давно умерли, но нам удалось найти одного, который еще жив. В провинции Морровинд есть остров Вварденфелл; там, на берегу залива Зафирбел стоит башня, в которой живет старый отшельник по имени Дивайт Фир.
Добраться до него было нелегко, и он не стремился делиться знаниями о вратах, ведущих в Обливион. К счастью, познания Зенаса поразили Фира и он показал моему хозяину путь. Я нарушил бы обещание, данное мной Зенасу и Фиру, если бы рассказал о процедуре открытия врат — но я не сделал бы этого, даже если бы не был связан обещанием. Если на свете есть опасные знания, то это — одно из них. Все, что я могу сказать: Фир использовал несколько порталов в другие миры, созданных давным-давно пропавшим без вести волшебником Телванни. Учитывая ограниченное число точек доступа, а также относительную надежность и безопасность данного метода, мы пришли к выводу, что нам сильно повезло.
Мориан Зенас покинул этот мир, чтобы начать свои исследования. Я остался в его библиотеке, чтобы записывать его сообщения и помогать ему в его исследованиях.
"Прах, — шепнул он мне в первый день своего путешествия. Слово было лишено эмоций, но я чувствовал, как его голос дрожит от волнения. — Я вижу весь мир — от края до края, миллионы оттенков серого. Здесь нет ни неба, ни земли, ни воздуха — только прах, который летит, падает, кружится вокруг меня. Я вынужден левитировать и дышать с помощью магии…"
Зенас некоторое время исследовал этот туманный мир, его призрачных обитателей и дворцы, построенные из клубов дыма. Он не встретил там принца, но мы решили, что он находится в Зольнике, доме Малаката, где страдание, предательство и обман наполняют горький воздух, подобно пеплу.
"Небо в огне, — сказал он, переходя в другой мир. — Земля покрыта толстым слоем грязи, но по ней можно идти. Вокруг меня обугленные руины, будто давным-давно здесь шла война. Воздух морозный. Я создаю магические потоки тепла, но все равно чувствую, как холодный воздух пронзает меня ледяными кинжалами".
Это была Хладная Гавань, где правил принц Молаг Бал. Зенас говорил, что так будет выглядеть Нирн под пятой Короля-Злодея — пустая, мертвая земля, исполненная страданий. Я слышал, как плачет Зенас, и чувствовал его дрожь при виде имперского дворца, залитого кровью и заваленного экскрементами.
"Слишком красиво, — ошеломленно выдохнул Зенас, оказавшись в следующем мире. — Я наполовину ослеп. Я вижу цветы и водопады, величественные деревья и серебряный город, но все это окутано туманной дымкой. Цвета здесь текут, будто вода. Сейчас идет дождь, и воздух напоен ароматами благовоний. Вне всякого сомнения, это — Лунная тень, обитель Азуры".
Зенас был прав. Это удивительно, но Королева Зари даже приняла его в своем розовом дворце, с улыбкой выслушала его и поведала ему о явлении Нереварина. Мой полуслепой наставник оставил в Лунной тени свое сердце и хотел остаться там навсегда, но он знал, что должен идти дальше и завершить свое путешествие.
"Я в центре бури", — сказал он, попав в следующий мир. Он описал густой туман, скрюченные деревья и воющих призраков. Я подумал, что он попал в Мертвые Земли, страну Мерунеса Дагона, но он прервал меня. "Лес кончился, — быстро сказал он. — Сверкнула молния, и я оказался на корабле. Мачта сломана. Вся команда перебита. Что-то поднимается из воды… О, боги… Постой, теперь я темнице, в пыточной камере…"
Он оказался не в Мертвых Землях, но в Трясине, королевстве ночи, где правит Вернима. Каждые несколько минут сверкала молния, и он переносился в другое место, каждое из которых было ужаснее предыдущих. Темный замок, яма с дикими зверями, болото, залитое лунным светом, гроб, в котором Зенас был похоронен заживо. Эти видения напугали моего хозяина до полусмерти, и он поспешно шагнул в новый мир.
Я услышал, как он смеется. "Похоже, я дома", — сказал он.
Мориан Зенас рассказал мне, что находится в огромной библиотеке — во все стороны уходили бесконечные полки, уставленные книгами. Невидимый ветер колыхал их страницы. Каждая книга была в черном переплете, и ни одна из них не имела названия. Он не видел ни единой души, но чувствовал, как призраки бродят среди полок и листают книги, разыскивая что-то, ведомое лишь им одним.
Это был Апокриф, дом Хермеуса Моры, где можно обрести любое запретное знание. Я почувствовал дрожь, но не мог понять, кто дрожит — мой хозяин или я сам.
Мне не известно, посещал ли Мориан Зенас какие-либо иные миры.
Когда мой наставник путешествовал по первым четырем мирам, он говорил со мной, но, попав в Апокриф, мир науки и памяти, того, что по-настоящему волновало его разум, он замолк. Я отчаянно пытался докричаться до него, но он закрыл от меня свой разум.
Затем он прошептал: "Этого не может быть…"
"Никто не мог догадаться…"
"Я должен узнать больше…"
"Я вижу мир, последнюю вспышку; я вижу, как он гибнет на наших глазах".
Я звал его, умолял рассказать мне, что происходит, что он видит. Я даже пытался призвать его, подобно даэдра, но он не ответил на мой призыв. Мориан Зенас пропал.
Полгода назад я снова услышал его шепот. Прошлый раз я слышал его голос за пять лет до этого, а позапрошлый — еще за три года. Его слова невозможно разобрать, он говорит на неизвестном языке. Возможно, он все еще в Апокрифе, потерявший разум, но счастливый — пойманный в ловушку, из которой даже не хочет выбраться.
Быть может, он провалился в трещину между мирами и попал в Сумасшедший Дом Шеогората, где навсегда потерял рассудок.
Я бы хотел спасти его.
Я бы хотел, чтобы он перестал шептать.
Время Эбонхартского Пакта (Алла Ллалет)
Вращается Колесо Времени: с рассветом времён были дни альдмеров, потом пришло время людей — но сейчас, когда в Империи воцарились упадок и хаос, время людей прошло. Из всех людей Тамриэля только восточные норды показали силу характера, присоединившись к данмерам и аргонианам в отражении недавнего вторжения змеелюдей из Акавира и доказав тем самым, что они единственные из людей, коим можно доверять.
Время и те же люди показали, что без должного руководства взаимодействие с Внешними силами кончается бедствием. Безрассудная дилетантская игра людей с существами из-за пределов Нирна должна быть прекращена навсегда. Наступило время Эбонхартского Пакта, который должен стать и станет всетамриэльским Пактом. Внутри нашего Пакта аэдра, даэдра и хист почитаются… с соответствующей дистанции. Внутри Пакта существует Трибунал, три Живых бога, которые пребывают среди нас здесь, в Нирне, и чьи интересы таким образом совпадают с интересами всех обитателей Нирна. Только они могут показать, как правильно обращаться с силами из-за пределов Нирна.
Опрометчивые поступки тех, кто восседает на Рубиновом троне, или тех, под чью дудку они пляшут, довели Тамриэль до грани необратимой гибели. Нужно избавить от них Сиродил и смести жалкие остатки империи людей. Нужно заменить Империю на Пакт, который установит мир на всём континенте и строго отрегулирует возможности участия во всех опасных магических занятиях.
Вперёд, воины Пакта! Мы никогда не познаем мир и свободу, пока не захватим Башню Белого Золота!
Всё о великанах
Изучая заснеженные просторы Истмарка и Рифта, мне представилась возможность понаблюдать за странными и довольно высокими людьми, которых коренные жители Скайрима называют «великанами». Скайримцы сами по себе довольно высоки, но бродящие по пустошам великаны раза в два (а то и больше!) превосходят по размеру среднестатистического коренастого, широкоплечего норда. Вот некоторые наблюдения, записанные для будущих путешественников по этим холодным землям:
Великаны высокие.
Великаны кажутся достаточно миролюбивыми. Пока не начнете им угрожать. Ибо после этого они взмахнут огромной дубиной и отправят даже крепкого норда в полет над полями и ручьями. И вряд ли этот норд переживет это путешествие. Но это лишь предположение, так как я ни разу не встречал выжившего в схватке с великаном.
Вот некоторые из вещей, которые не рекомендуется делать рядом с великанами:
1) Приближаться к ним.
2) Задевать их мамонтов.
3) Стрелять по ним из лука.
Никто из тех, с кем я общался, никогда не видел великана-женщину или великана-ребенка. Дети великанов выше босмеров? Может, великаны-женщины слишком застенчивы? Это требует дополнительных наблюдений.
Великаны рисуют на камнях и деревьях возле своих лагерей. Возможно, это примитивное искусство должно привлекать редких великанш, проходящих мимо. Или таким образом они помечают территорию. Или им просто нравится рисовать. Это требует дополнительных наблюдений.
Как великаны доят мамонтов? ОЧЕНЬ осторожно. (Примечание: норды считают эту шутку очень забавной. Особенно после пары кружек медовухи.)
Нет, норды, с которыми я общался, никогда не пробовали мамонтового сыра. И, похоже, не стремятся его пробовать.
Мне нужно найти способ подружиться с одним из этих огромных существ. Это единственный способ заполучить образец этого чудесно пахнущего сыра.
Лесной эльф Бонорион был найден у основания большого холма недалеко от Седловой скалы. Учитывая состояние его тела (все его кости были сломаны), похоже, он не прислушался к собственным советам. Даже самый отсталый нордский ребенок знает, что нет ничего хуже, чем приближаться к великанам. Учитывая, что ближайший лагерь великанов находится в лиге от того места, где было найдено тело Бонориона, я могу заключить, что лесные эльфы могут перемещаться на огромные расстояния при помощи великаньей дубинки.
Я сохранил его дневник как поучительную историю будущим исследователям Истмарка, Рифта и прочих регионов, где обитают великаны. Прислушайтесь к его совету, несмотря на то, что сам он не прислушался: не пытайтесь подружиться с великанами.
Второе акавирское вторжение
Ваше Величество, хотя мы, норды западного Скайрима, счастливо избежали тягот недавнего вторжения акавирцев в Тамриэль, тем не менее, для нас важно попытаться разобраться в этом странном деле, потому что именно из-за него наши разрозненные кланы пришли в восточный Скайрим, чтобы объединиться в удивительном и опрометчивом решении в один альянс с нашими извечными врагами, вероломными тёмными эльфами.
Хотя эти события произошли всего двенадцать лет назад, факты того внезапного нападения Акавира уже начали занавешиваться дымом легенд и выдумок. Что же мы знаем точно?
Первое:
Мы знаем, что на Акавире существует множество земель, и что захватчики из Первой эры (из которых вышли потом потентаты Империи) были из цаэски, а силы недавнего вторжения сформированы из камаль. Однако мы практически ничего не знаем ни о тех, ни о других.
Второе:
Предводителем этого второго вторжения был король камаль, Ада’Сум Дир-Камаль. Мы мало знаем о нём самом и о том, что сподвигнуло его напасть на Тамриэль, даже от наших агентов из восточного королевства: мало кто из захваченных акавирцев хотя бы немного владеет тамриэльским языком, и большинство из них погибло в ходе допросов. Одно донесение сообщало, что Дир-Камаль искал кого-то или что-то под именем «Сосуд Предназначения», но это вполне может оказаться неточным переводом.
Третье:
По неизвестным причинам акавирский флот миновал северную часть Тамриэля, проплыв по морю Призраков мимо островов Телванни, Вварденфелла и Солстейма, прежде чем окончательно высадиться в устье Белой реки к северо-востоку от Виндхельма.
Четвёртое:
Вторжение стало полной неожиданностью, и Виндхельм был окружён ещё до того, как королева Мабьярн смогла поднять население на защиту владения. После короткой осады захватчики прорвались сквозь южные ворота, разграбили и сожгли город. И королева Мабьярн, и её дочь и наследница, принцесса Нурнгильда, погибли в жестокой схватке у ворот королевского дворца.
Пятое:
Младший сын короля, принц Йорунн, избежавший гибели в Виндхельме, исчез на короткое время. Вернувшись, он провозгласил себя королём Йорунном. Вместе с ним явился могущественный воин, которого он представил как Вульфхарта Пепельного Короля, посланного из Совнгарда помочь нордам разбить акавирцев. При поддержке этого так называемого Вульфхарта Йорунн сплотил вокруг себя нордов с востока и укрепился в Рифтене.
Шестое:
Когда Дир-Камаль двинул свою армию на юг от Виндхельма, он прошёл мимо Рифтена — опять же, по неясным причинам — и промаршировал в западный Морровинд. Против них выступили силы тёмных эльфов под командованием Алмалексии и её главного генерала Танвала из дома Индорил, которые инсценировали отступление через земли Эшленда.
Седьмое:
Дир-Камаль преследовал армию данмеров до восточного Стоунфоллза, где эльфы прекратили отступать, заняв заранее подготовленную линию обороны. Продвижение акавирцев сначала замедлилось, а после встало — и тут внезапно в их тылу появилась нордская армия во главе с Йорунном и «Вульфхартом». Это не могло быть случайностью: невероятно, но мы делаем вывод, что, несмотря на застарелую вражду между нордами и эльфами, Йорунн и Алмалексия заключили тайное соглашение, и охват акавирцев в Стоунфоллзе был частью их плана.
Восьмое:
Однако акавирцы легко не сдались. Прижатые к Внутреннему морю, они оказали ожесточённое сопротивление, пытаясь продержаться до того, как их корабли придут из эстуария Белой реки и примут их на борт. Несмотря на непрерывные атаки, объединённой армии нордов и данмеров никак не удавалось прорвать их строй. Акавирский флот уже виднелся на горизонте со стороны севера, когда произошло ещё одно невероятное событие: в самый последний момент к нордам и тёмным эльфам пришли на поддержку два легиона аргониан, которые подошли с юга. Со свежим подкреплением из боевых рептилий тамриэльцы окончательно сломили строй акавирцев — и никто не ушёл живым, захватчики были истреблены вплоть до последнего солдата.
Как Ваше Величество без сомнения понимает, этот отчёт порождает больше вопросов, чем ответов: наши знания об этой истории меркнут в сравнении со степенью нашего незнания. Поэтому я прошу профинансировать Королевский комитет по расследованию, чтобы выяснить сокровенный смысл этого дела. Я, конечно, готов возглавить этот комитет, приняв на себя бремя выполнения задачи и жалование, соответствующее её значимости.
Второе вторжение: доклад
Акавирские суда силой пробились к берегу. Некоторые из них были потоплены или вынуждено отступили, но большая часть проскользнула через нашу оборону. Наши войска выдвинулись вперёд, чтобы встретить их на прибрежных скалах, где мы заняли высоты.
С нашей точки зрения, королева внимательно следит за всем. Она получит возможность лично увидеть силу и ярость Кровавых когтей!
Акавирские суда бросили якорь далеко от берега. Наверное, они боятся наших клинков. Я считаю, пусть они сдохнут от голода на своих кораблях, но принцесса Нурнгильда думает, что они не затаились, а готовят план. Она мудрее меня, поэтому я пошлю разведчиков, чтобы выяснить и разрушить все их тайные трусливые тактические задачи, какие могут они подготавливать.
Прошло больше недели, а акавирцы по-прежнему не атакуют. Солдаты беспокоятся, принцесса Нурнгильда пребывает в задумчивости. Разведчики не добыли никакой информации. Я по-прежнему отправляю их в разведку день за днём. Никто не перечит мне, но я вижу их взгляды, когда отдаю приказ об очередном патрулировании берега.
Кровавые когти созданы для битвы, не для ожидания.
В лагере споры и ссоры, а акавирцы со своим флотом по-прежнему выжидают, оставаясь вне пределов досягаемости. Мы получили сообщения об атаках на побережье к северу и югу от нас, и даже далеко на юг на территориях тёмных эльфов. В войсках не понимают, чего мы ждём, когда всюду кипят сражения. И удивление начинает переходить в гнев.
Принцесса Нурнгильда настаивает, что это их основной флот, и что они пытаются выманить нас с позиций. Когда она говорит, солдаты становятся спокойнее и рассудительнее. Она прямо пресекает их гнев и горечь. Хотел бы я, чтобы она почаще к ним обращалась.
Акавирский корабль причалил сегодня. Он налетел на берег в темноте прямо перед рассветом. Наши солдаты окружили его в ожидании тучи стрел оттуда, но их не последовало. Настораживает, зачем такой большой корабль сам сел на мель, но войска засиделись и жаждут крови. Магические ловушки на корабле стоили жизни семерых воинов.
Я никогда не видел солдат в такой ярости. Даже принцессе было трудно успокоить их. Когда акавирцы высадятся, мы порвём их в клочья. Если не наплачемся от них сами, конечно.
Донесения от тёмных эльфов обескураживают. Между нордами и тёмными эльфами мало любви, но в такой момент мы разделяем отчаяние, которое они испытывают. Донесения свидетельствуют, что акавирцы вторглись на их земли, и наши воины жаждут сражаться.
Я поговорил с принцессой. Я объяснил ей, что эти новости могут ввергнуть Кровавых когтей в бешенство. Она ничего не сказала, только плотнее сжала губы. Она всегда мыслит на несколько ходов вперёд по сравнению с нами, и я опасаюсь, что она видит что-то, чего я пока не замечаю.
Акавирцы высадились этим утром, колоссальная разрушительная волна прошлась по берегу. Наши солдаты были сметены неистовым вихрем, как только прозвучал звон оружия. Они не были начеку, и первая стремительная атака снесла лучников до того, как они выстроились в линию. Наша беспечность стоила нам берега, и захватчики получили плацдарм на нашей земле.
Мы вынуждены отступать. Бои стали слишком ожесточёнными, и принцесса Нурнгильда приказала войскам вернуться в Виндхельм. Укроемся за стенами и воспользуемся преимуществом городских стен, чтобы сокрушить врагов целиком и сразу!
В ночи мы ждём атаки акавирцев, напряжение нарастает. Я видел, что Нурнгильда облачилась в доспех. Кровавые когти пойдут за ней, подчиняясь её приказам, как голосу самого Дракона, но риск так велик. До нас дошёл слух, что принцы приближаются, прокладывая себе дорогу к городу. Молюсь, чтобы они прибыли вовремя.
Королева Мабьярн и принцесса Нурнгильда мертвы. Нурнгильда повела Кровавых когтей в битву, когда пали врата Виндхельма. Когти сражались так, как никогда в жизни я не видел до этого — неистово, бок о бок. Когда королева погибла, ярость охватила нас, хотя Нурнгильда, принявшая корону, и пыталась восстановить порядок в наших рядах. Акавирцы были вышвырнуты из города. Они захотели разозлить нас — у них это получилось, но с животной ненавистью, которую они разбудили в нас, управиться им было не дано.
Однако позже они вернулись, и вот королева Нурнгильда мертва. Это я должен был командовать воинами, вести их вперёд. Это я должен был, не она. Ответственность за её смерть лежит на мне, и я доложу об этом принцу лично.
Вэйрест: жемчужина залива (Сафир Лонглит Старший)
Вэйрест — один из самых замечательных городов западного Тамриэля, стоящий превыше всех прочих городов Хай Рока, блистательный в прошлом, сверкающий красотой и в наши дни! Ни одному другому городу не удалось вложить столь много в культуру бретонцев, и дух его талантливых детей не покидает улиц города. Подметить его можно и в остроконечных крышах, и в широких бульварах, и в раскидистых базарах, манящих к себе изысканными ароматами. Жители Вэйреста от рождения дорожат своим прошлым, но между тем им не пристала одержимость, чувствующаяся, например, в жителях Даггерфолла. Когда ты прибываешь в Вэйрест, то буквально впитываешь витающую в воздухе магию минувших столетий, наполненных благами цивилизации, и это при всём том, что понимаешь, что находишься в современном городе.
Историки затрудняются с точной датой основания Вэйреста. Там, где река Бьюлси впадает в залив Илиак, разного рода поселения существовали по крайней мере с 1Э 800 года. У рыбаков и торговцев Вэйреста не было особо дружелюбного окружения: на севере со скоростью сорняка вырос столичный город орков, Орсиниум; острова на западе заполонили пираты и бандиты всех мастей. Так что в происхождении названия города нет никакой загадки: после всего того, что приходилось выдержать большинству путешествующих по восточному побережью залива Илиак в самой отдалённой от океана его части, небольшая рыбацкая деревушка на реке Бьюлси казалась местом отдохновения.
Скайримская оккупация обошла Вэйрест стороной — в хвалебных хрониках, воспевавших экспансию, нет ни одного упоминания о городе. Однако же проблемы случались: в анналах Даггерфолла, в письме короля Джоиля, датированного 1Э 948 годом и адресованного Гайдену Шинжи, содержится следующая отсылка: «Орки досаждают Вэйресту и препятствуют перевозкам вглубь континента».
По-настоящему Вэйрест расцвёл только после падения Орсиниума в 1Э 980 году. Трудолюбивые торговцы и перекупщики сформировали торговый союз, сыгравший важную роль в снижении активности пиратов в заливе. Успешная семья торговцев с фамилией Гарднер построила в городе обнесённый стеной дворец, а со временем за этими стенами появились банки и другие деловые конторы. А когда Вэйресту в 1Э 1100 году предоставили право стать королевством, один из Гарднеров, Фарангел, был провозглашён королём.
Хотя Вэйрестом и правила всего одна семья, остальные торговцы тоже продолжали набирать силу — и значительную. Многие экономисты полагают, что непреходящее, невзирая на все неурядицы, благополучие Вэйреста зиждется на основе редких гармоничных взаимоотношений между торговцами и властью. За династией Гарднеров воспоследовала династия Камберлендов, но не было ни одного случая, чтобы короля Вэйреста сместили в результате революции или убийства. Каждый правитель, способный проследить свою линию родства от одного из торговых королей Вэйреста, испытывал уважение к торговцам, а их ответное чувство только укрепляло взаимоотношения сторон.
Вэйрест всегда с добрым юмором и житейской мудростью переживал болезни, засуху, бедствия, пиратские вторжения, набеги и войны. В 1Э 2702 году всё население города было вынуждено укрыться за стенами поместья Гарднеров, чтобы спастись от пиратов, банд грабителей и Трассианской чумы. Менее обеспеченное сообщество зачахло бы непременно, но жители Вэйреста выжили и поколениями за поколениями продолжают украшать и обогащать Тамриэль.
Галерион Мистик (Асгрим Колсгрег)
В первые кровавые годы Второй эры родился мальчик по имени Тректус, ставший впоследствии известным как Ванус Галерион. Он был рабом в доме одного дворянина, лорда Гирнасса из Соллисича-на-Кере. Родители Тректуса были простыми работниками, но отец его тайно, несмотря на запрет лорда Гирнасса, научился читать, а затем научил и сына. Лорду Гирнассу сказали, что грамотность и раб — вещи несовместимые, и такие слуги лишь несут опасность хозяину, поэтому лорд закрыл все книжные лавки в Соллисиче-на-Кере. Продавцы книг, поэты и учителя могли находиться лишь в крепости Гирнасса или должны были обходить город стороной. Но тем не менее, в результате контрабандных операций на территорию было доставлено небольшое количество книг и свитков, естественно, без ведома Гирнасса.
Когда Тректусу было восемь лет, этих контрабандистов нашли и посадили в тюрьму. Некоторые говорят, что предала контрабандистов мать Тректуса, невежественная женщина, боявшаяся своего мужа, но ходят и другие слухи. Суда не было, наказание было быстрым. Тело отца Тректуса еще много недель провисело на центральной площади Соллисича-на-Кере, а лето в тот год выдалось самое жаркое за всю историю.
Через три месяца Тректус бежал от лорда Гирнасса. Он добрался до Алинора, то есть пересек половину острова Саммерсет. Труппа бродячих артистов обнаружила его еле живым в сточной канаве рядом с дорогой. Они вылечили его и взяли к себе, в обмен на еду и кров мальчик выполнял всякие мелкие поручения. Один из артистов, Хелианд, обнаружил, что Тректус, хотя и застенчив, умен и развит не по годам. Хелианд, сам некогда учившийся на мистика на острове Артейум, смог распознать в мальчике большой потенциал.
Когда труппа выступала в деревне Потанса, что на восточном краю острова Саммерсет, Хелианд отвез одиннадцатилетнего Тректуса на остров Артейум. Магистр острова, Яхезис, взял его в ученики и дал ему имя Ванус Галерион. На острове Артейум Ванус смог натренировать не только ум, но и тело.
Так получил свое образование первый архимагистр Гильдии магов. Он обучался у псиджиков на острове Артейум. С детства познав нужду и несправедливость, он глубоко проникся идеями свободного распространения знаний.
Где ты был, когда пришел дракон?
Коракс, Киродиил, Старший Совет:
Никто не понимает, что произошло когда Избранные танцевали на той башне. Было бы просто отвергнуть весь вопрос как чушь, если бы не амулет Королей. Даже Древние Свитки не упоминают о нем — позвольте поправить себя, Древние Свитки не могут упомянуть его. Когда жрецы Мотылька настраиваются на Свитки на бессчетное время их символы всегда исчезают. Амулет королей, однако, с его сверхдушой императоров, может об этом говорить со временем. Согласно Хестре, Киродиил стал Империей, лежащей поперек звезд. По Шор-Элю, Киродиил стал яйцом. Большинство говорят что-то на языке, на котором они могут лишь кое-как говорить. Совет собрал тексты и отчеты изо всех провинций, и они предлагают истории, которые нигде не совпадают, кроме одного места: все население Тамриэля во время Среднего Рассвета, в любом "когда", когда они это застали, говорят о падении восьми звезд. И вот как они считали свои дни."
Мехра Набизи, Данмер, Триединая Хозяйка Нового Храма:
"Отчеты о Среднем Рассвете — это дело Империи Людей, и доказательство обмана, который называет себя Аэдра. Восемь звезд упали на Тамриэль, одна на каждую несправедливость, которую Лорхан причинил этому миру. Велот прочел эти знаки, и сказал Боэте, и он сказал Мефале, кто поставил стражу от них, и он сказал Азуре, кто послала АЛЬМСИВИ вывести Истинный Народ из опасности. Даже Четыре угла Дома Несчастий поднялись защитить окраины вашего безумия. Мы охраняли свои границы и видели, как они извиваются как змеи, и видели, как вы бежите вокруг, как духи древности, лишенные математики, без ваших "если-то", подчиняясь Отныне и Впредь как рабы худой безрассудной неизменности. Не спрашивайте нас, где мы были, когда Ворвался Дракон, ибо, из всего мира, лишь мы истинно знаем, и мы могли бы просто показать вам как вновь сломать его.
Р'лейт-хархр, Хаджит, Ухаживающий за Гривой:
"Вы имеете в виду, где были Хаджиты когда Ворвался Дракон? Р'лейт скажет вам где: записывая это. "Тысячу восемь лет", вы слышали. Вы думаете, Киро-Нордлинги пришли со всем этим сами. Вы, люди, лучшие воры, чем даже Раджин! Пока вы сражались с призраками и рождали собственных отцов, это Грива смотрела за йа-Ха'джай, потому что только луны постоянны, и у вас нет сахара, чтобы его увидеть. Мы дадим вам в долг: вы вызвали ярость Алкоша, а это непросто. Не думайте, что вы разрешили дело тем, что вы совершили вокруг него, или что вы вообще можете это разрешить. Вы вновь проделали это с Большим Ходоком, и не единожды, а дважды! Один раз в Риммене, с чем мы никогда не научимся жить в мире. Второй раз в Даггерфолле, или в Сентинеле, или Вейресте, или во всех трех местах сразу? Понимаешь меня, Киродиил? Когда вы проснетесь и поймете, что на самом деле произошло с Гномами?"
Маннимарко, Бог Червей, Некромантов:
"Три Вора Морроувинда могли бы сказать вам, где они. Также мог бы и Верховный Король Алинора, кто был первым, кто разбил его в первом месте. Есть другие на этой земле, кто бы смог: Исмир, Пелинал, Арнанд Лис, или мне стоит сказать Арктус? Последний Гном мог бы сказать, если бы ему позволили. Что касается меня, я был здесь и снова здесь, как и остальные смертные во время Прорыва Дракона. Как, вы думаете, я узнал свою тайну? Избранные Марухати показали нам всю славу Рассвета, так что мы могли научиться, просто: как наверху, так и внизу."
Гинеалогия Имбелов
Семья Имбелов прослеживает генеалогию только наследников мужского пола, как и любой почтенный аристократический род. Поэтому в данном списке не приводятся имена потомков женского пола.
Артан Имбел, 1000–1057, сын Ростена Имбела
Женился на Густи Карна, 1031
Похоронен в Вварденфелле, рядом с Сураном
Фарис Зитл, 1030–1101, сын Артана Имбела
Не женат
Местонахождение неизвестно
Фарен Имбел, 1037–1056, сын Артана Имбела
Женился на Джени Улуре, 1053
Похоронен в Вварденфелле, рядом с Сураном
Корбен Имбел, 1053–1152, внебрачный сын Фарена Имбела
Не женат
Похоронен в Бравиле
Артан Имбел II, 1079–1152, незаконнорожденный сын Корбена Имбела
Женился на Эдит Геримании, 1100
Похоронен в Бравиле
Фарен Имбел II, 1084–1085, незаконнорожденный сын Корбена Имбела
Похоронен в Скинграде
Корбен Имбел II, 1086–1167, незаконнорожденный сын Корбена Имбела
Женился на Фэйт Хорр, 1110
Похоронен в Бруме
Гимны Эшлендеров
[Это сборник народных стихов Эшленда. "Чудесную Любовь" сочинили Эшлендеры Уршилаку из северного Эшленда.]
Глазная диета
В то время как известно, что ворожеи издавна связаны с отдельными племенами предельцев, суть отношений между ними по-прежнему неясна.
Со своими старушечьими лицами и уродливыми телами, сочетающими черты людей и воронов, ворожеи выглядят чудовищно (хотя смердят они намного хуже).
Однако наибольший ужас вызывают остатки их еды. Потому что ворожеи питаются людьми, предпочитая употреблять их ещё живыми. Говорят, что они особенные любительницы глазных яблок. Пресыщенная ворожея порою просто высасывает глаза у своих жертв, отправляя потом несчастных скитаться по пустошам незрячими.
Глас народа
Изменился ветер. Изменились листья и течение воды. Даже животные, казалось, почувствовали перемену. Замолчал глас народа.
Умер Сильвенар. Не внезапно, но событие это часто сопровождается смутой и треволнениями.
Город ли появился раньше или Сильвенар? Никто этого не знал, никого это не заботило. Был хаос, а потом наступили столетия упорядоченности. Или чего-то похожего на упорядоченность. Организованный беспорядок, точнее сказать.
Следующий Сильвенар, молодой парень, призван удержать в равновесии земные покровы.
«Они ждут», — сказала служительница. Она протянула алебастровый кубок, наполненный ферментированным мясным бульоном.
«Я знаю. Дай мне ещё мгновенье». Инденир закрыл глаза и сделал глубокий вздох, готовясь принять церемониальный кубок.
Сильвенар. Титул, который официально он получит только после свадьбы, но уже сейчас он мог чувствовать изменения. Инденир ощущал свою новую идентичность, пульсирующую в нём часто-часто, как биение крыльев мотылька возле уха. Это было приятно.
Сильвенар представляет всех лесных эльфов. Он или она улавливают волю своего народа и действуют согласно ей. И связь эта взаимная, потому остальные лесные эльфы в свою очередь находятся под влиянием Сильвенара.
И народ его чувствовал возбуждение.
Глупые северяне
Люди Хай Рока и Хаммерфелла! Могли бы вы вступить в брак с красноглазым дьяволом из Пепельных земель или чешуйчатой ящерицей из Чернотопья? Конечно, нет! Тогда как мы смотрим на то, что наши братья норды ложатся под тёмных эльфов и аргониан?
Это можно объяснить только грязной морровиндской магией. Создав Эбонхартский Пакт, Трибунал данмеров пытается воспользоваться хаосом, царящим в Сиродиле, и распространить своё правление на весь Тамриэль. Эти так называемые «Живые боги» Трибунала — не больше, чем подражание принцам даэдра, свою силу они получили из опасных и запретных источников. Нельзя позволить Пакту завоевать Сиродил и Имперский город: в то время как всему Нирну угрожает даэдрическая порча, замена одной клики даэдра-поклонников на другую будет просто новым способом разрушения мира.
История Тамриэля учит, что этим жутким тёмным эльфам нельзя доверять. Их союзники аргониане — чужеродные и непостижимые, их нечеловеческие повадки непереносимы. А что до наших братьев нордов, вероятно, эта долгая и кровавая гражданская война заставила их Восточное королевство заключить такой неестественный союз. Северяне не отличаются умом, но они могут быть полезны Даггерфолльскому Ковенанту. Наш долг как наследников Империи людей — разорвать Эбонхартский Пакт и освободить восточных нордов от их хозяев тёмных эльфов.
Гномы: Утраченная раса Тамриэля (Колсельмо, Маркартский ученый)
Том I: Архитектура и инженерия
Для начала, позволю себе исправить распространенное заблуждение. Правильное название древней утраченной расы Тамриэля — "двемеры". Это слово приблизительно переводится на доступный язык как "народ глубин", и на смену ему в употребление давно вошло более распространенное наименование — "гномы". Я бы хотел обозначить, что в этих книгах я использую слово "гномы" вместо более точного термина из заботы о своих читателях, которые вряд ли располагают тем объемом научных знаний, которые я приобрел за 200 лет своих исследований.
Теперь, когда мы разобрались с этой деталью, начнем наше изучение гномов с рассмотрения неоспоримых артефактов, которые они оставили после себя: их архитектурных и культурных произведений. В отличие от более противоречивых знаний о гномах, устройство гномьих городов и памятников не подлежит сомнению, так как имеется масса образцов, взятых из руин, которые остались после этого народа. В свое время Маркарт, мой родной город, представлял из себя такого же рода руины, и я из непосредственного опыта могу заявить, что все создания рук гномов придерживаются ряда общих принципов, по которым можно отличить настоящие артефакты от подделок и определить систему и методы, на которых основывались их умельцы.
Во-первых, можно с уверенностью утверждать, что гномьи мастера отдавали предпочтение камню, по крайней мере когда дело касалось зданий. Это и неудивительно. За несколькими исключениями, подавляющее большинство гномьих построек расположено под землей или в недрах гор. Теоретически вероятно, что как раса гномы впервые освоили работу с камнем довольно рано, а возникшие позднее металлоконструкции монтировались на ранние каменные постройки по мере того, как гномы осваивали более сложное оборудование. Так или иначе, все известные гномьи руины основаны на камне и структура каменной кладки гномов угловата, остроконечна и, по сути, является довольно математической.
Простой подсчет показывает, что существуют сотни, если не тысячи, зданий гномов, состоящих из идеально прямых углов, в то время как примеров, когда в каменной кладке допускались округлости и изгибы, гораздо меньше. Это заставляет нас предположить, что гномы предпочитали надежные, хорошо просчитанные конструкции, основанные на линиях с точными углами, более рискованным и неточным расчетам с использованием дуг и кривых. Несмотря на свою сравнительную простоту, эта традиция камнеобработки создала постройки, которые по сей день сохраняют ту же конструктивную устойчивость, что и тысячу лет назад, и на фоне которых произведения самых талантливых каменщиков нашего времени кажутся лишь детским лепетом.
Металлообработка, как нам известно, являлась основным методом для изготовления большинства гномьих изделий. Конечно, мы не можем исключать вероятности, что в изделиях гномов использовались и менее прочные материалы, такие как глина, бумага или стекло, однако, учитывая, что гномы склонны предпочитать долговечное хрупкому, мы можем с уверенностью считать, что как минимум металлу отдавалось значительное предпочтение. Сам же металл, из которого изготовлены все известные нам творения гномов, не встречается ни в одной другой культуре.
Ни одна другая раса не смогла воспроизвести процесс изготовления гномьего металла. И хотя его нетрудно спутать с бронзой — чем широко пользуются изготовители подделок, создавая из бронзы фальшивые имитации двемерских изделий, — это, безусловно, иной, самобытный тип металла. Я лично наблюдал, как металлурги пытались воспроизвести исключительные свойства гномьего металла, сочетая различные типы металла с обычными и редкими рудами, но пока что единственный действенный способ — расплавить имеющийся гномий металлолом и затем уже что-то с ним делать.
Том II: Оружие, доспехи и механизмы
В ходе нашего предыдущего обсуждения гномов (или "двемеров", говоря более точным, научным языком) мы рассмотрели особенности гномьей архитектуры и металлических изделий. Продолжая нашу дискуссию об утраченной расе Тамриэля, мы рассмотрим, как гномы снаряжались на войну и боролись с нежеланными гостями. В отличие от многих других поныне существующих народов гномы конструировали все более и более сложные машины для различных военных целей, в то время как оружие и доспехи, изготовленные исключительно для гномьих воинов, не подвергались многим усовершенствованиям относительно их оригинального дизайна.
Начнем с анализа типовых доспехов и оружия. Всякий, кому довелось держать в руке гномий топор или носить гномий шлем, знает, какой прочностью и долговечностью отличаются изделия гномьих мастеров. Оружие практически не выходит за пределы своего основного предназначения. Гномьи мечи с невероятной эффективностью пробивают легкие доспехи, что в первую очередь обусловлено исключительной остротой закаленного гномьего металла и куда в меньшей степени простой, заточенной с двух сторон формой меча.
Сравните и противопоставьте друг другу прямой и остроконечный гномий кинжал и изогнутый эльфийский клинок, и вам нетрудно будет прийти к заключению, что оружейники гномов почти целиком полагались прежде всего на изготовление качественных материалов, а затем просто позволяли им принять форму, исходя из того, каким именно образом оружие должно было убивать.
Поскольку этот народ строил преимущественно под землей, неудивительно, что гномьи доспехи созданы с расчетом на невероятно сильные удары. Опять же, тот факт, что их трудно пробить стрелами или небольшими клинками, свидетельствует скорее о превосходстве гномьей металлургии, чем о превосходстве оружейного мастерства гномов, однако было бы ошибочным сделать из этого заключение, что кузнецы гномов не очень серьезно относились к производству своего оружия и доспехов. Каждый из изученных мною предметов военного снаряжения отличается высоким уровнем детализации и индивидуализации, столь же характерным для наиболее преданных своему делу кузнецов наших дней.
Возможно, каждый кузнец придерживался той или иной давней традиции, которая проявлялась, скажем, в особенной форме наконечников отдельных стрел или балансе рукоятки булавы. Впрочем, ввиду явной нехватки каких-либо артефактов культуры помимо собственно оружия и доспехов, это можно считать лишь догадкой.
Последнее, но, пожалуй, наиболее важное, что мы обсудим в этом томе, касается существования гномьих машин. Гномы в широком масштабе изобретали и производили тысячи механических устройств различной сложности. Самое простое из них — стандартная "паукообразная" модель, предназначенная для охраны от проникновения посторонних лиц. Пока что нам не вполне понятно, как гномам удалось оживить эти донельзя разумные механизмы, но я лично наблюдал, как один из них в течение нескольких часов незаметно преследовал профессионального вора, пока наконец внезапно не напал на него, когда тот разбирался с замком от какого-то помещения или хранилища сокровищ — признаться, с того момента, как эта штука стала хлестать вора молниями, подробности мне не известны.
Военные машины гномов сильно различаются в размерах: от "сферического" воина высотой с человека, который патрулирует руины и выглядит при этом безвредным шаром, пока не превращается в вооруженного до зубов механического солдата в доспехах, до вселяющего ужас "центуриона", высотой от двух до нескольких сотен человеческих ростов — в зависимости от того, чьим рассказам верить.
Том III: Культура и история
В этом последнем томе, посвященном разговору о гномах (напомню, что соответствующий термин из более научной терминологии — "двемеры"), мы постараемся рассмотреть самобытную культуру и историю утраченной расы Тамриэля. Однако подобное обсуждение необходимо начать с предупреждения. Безотносительно того, в чем хотели бы убедить людей иные академические круги, пока что не существует подтверждений тех или иных теорий, конкретизирующих обычаи, устои, мифы, легенды, законы, системы управления гномов и их участие в видных исторических событиях, не считая нескольких примеров, не вызывающих сомнений.
К примеру, несмотря на то что мы можем с абсолютной уверенностью сказать, что исчезновение всей гномьей расы произошло весьма внезапно, только самые ленивые из числа начинающих ученых скажут, что это событие произошло в один день или даже в один час. На самом же деле нет доказательств, которые опровергли бы теорию, что гномы исчезали с лица Тамриэля постепенно, в течение нескольких лет или даже десятилетий.
Ничто также не говорит о том, что причиной исчезновения не могли стать массовые смерти, эпидемии, магическое заражение, неудачные опыты с природой Этериуса или даже телепортация в одну из областей Обливиона в масштабах всей расы. Гномы просто оставили чересчур мало того, что указывало бы на природу их великого исчезновения, и та же досадная ситуация повторяется в отношении всех аспектов их социальной структуры и истории.
Таким образом, наши знания могут опираться лишь на письменные источники других рас, которые как-либо соприкасались с гномами, пока те не оставили Тамриэль. К примеру, темные эльфы ("данмеры") учат, что в Первую эру в Морровинде их великий пророк Неревар помог гномам и эльфам объединиться против оккупационных армий нордов из Скайрима, однако в письменных источниках нордов и орков указывается, что гномы также были их союзниками в ряде случаев и в различных их легендарных сражениях.
К сожалению, ни разу все эти легенды и народные предания не пытаются дать достаточно подробное описание гномов, ограничиваясь тем, что этот народ был весьма скрытным и союз с ними сам по себе был поводом сочинить на эту тему историю. И после Первой эры ни у одной из рас нет упоминаний о встречах с живым гномом. Положение еще более усложняет то обстоятельство, что многие записи темных эльфов об их отношениях с гномами оказались утраченными в результате трагического извержения на Вварденфелле в ходе Кризиса Обливиона 200 лет назад. Секреты, которые они могли бы нам открыть, теперь погребены под слоями застывшей лавы и пепла, как и множество несчастных темных эльфов.
Итак, наш разговор о гномах завершается на мрачной ноте. Как и со всеми научными стремлениями, мы встречаем больше вопросов, чем находим ответов, и доказательства, в которых мы так нуждаемся, зачастую оказываются для нас недосягаемы, несмотря на самые упорные наши старания.
Оставшиеся после гномов загадки без труда могли бы побудить меня посвятить еще один век, или около того, собственным исследованиям, и не исключено, что даже нескольких тысячелетий раскопок лишь в одних гномьих руинах не хватило бы для формирования законченного о них представления. Однако истрепавшаяся картина, созданная дошедшими до нас гномьими артефактами, показывает нам старательную, разумную, трудолюбивую и высокоразвитую культуру, секреты которой мы как ученики и учителя их трудов можем лишь надеяться когда-либо приоткрыть.
Гонка Азаррида
«Там, в конце зала! Это сапфир? — у Лодисара горели глаза. — Мне никогда не попадался такой огромный. За сколько, думаешь, мы сможем его продать?»
«Продать? Ха! Во-первых, это не сапфир, а во-вторых, мы не станем его продавать, — заметила Памолви. — Он понадобится мне для экспериментов. Ты даже представить себе не можешь, что я могу сделать с такой вещью и в самый короткий срок!»
«Что? — прорычал норд. — Я ни за что не позволю тебе оставить его себе для какой-то возни. Посмотри! Он огромный, как моя голова! Мы заживём как короли!»
«Его ценность для дела познания истины намного больше — и я докажу это — чем ты, заливший мёдом все мозги, даже можешь себе вообразить!»
Азаррид, прислонившись к холодному камню древней стены, следил за спором спутников, который всё больше раскалялся. Он пробежался взглядом до конца сильно вытянутого зала, и морда его озарилась хищным оскалом, как будто бы он заметил что-то интересное. Полируя когти о кожаный доспех, он ждал подходящего момента. «Каджит думает, — сказал он во время напряжённой паузы, — что пусть его забирает тот, кто самый лучший искатель приключений, а это будет тот, кто схватит его первым». Он сорвался с места и промчался мимо норда и альтмерки.
Ошеломлённые его спутники лишь на миг застыли в изумлении, но почти тут же бросились вдогонку, страстно желая опередить прочих в гонке за призом. В горячке никто из них не заметил, что Азаррид потихоньку замедляет бег. Разлился поток магии — это Памолви прочитала заклинание увеличения скорости, а Лодисар взревел и ринулся вперёд, размахивая над головой топором.
С презрительными усмешками они обогнали Азаррида, но и тому было над чем посмеяться, поскольку зал начал раскрывать вырвавшимся вперёд соперникам своё истинное коварство. Из стен внезапно полетели ножи, смертельными дугами перепоясав зал. Клинок, направленный в Лодисара, врезался в его броню и отлетел в сторону. Невредимый, тот лишь ухмыльнулся. Позади него Азаррид на бегу ловко преодолел смертельную ловушку, а вот Памолви не оказалась такой же удачливой или проворной. Она не смогла защититься. Охваченная паникой, она пыталась отскочить от летящего прямо в неё ножа, но запуталась в собственной мантии и рухнула на пол вперёд головой.
Азаррид, продолжая оглядываться, но не останавливаясь, бежал рысцой вслед за Лодисаром, который орал не переставая. Гигантский камень был совсем уже рядом — только руку протяни. Уверенный в успехе, норд рванулся в последнем броске, как вдруг каменные плиты под его ногами обвалились, и он полетел вниз, громыхая стальными доспехами, прямо в глубокий бассейн. Приглушенные крики донеслись снизу, когда что-то быстро промелькнуло в бурлящей воде.
Одним прыжком торжествующий каджит приблизился к светящемуся изнутри камню. Хватая его, он оглянулся на длинный зал, заполненный ловушками. «Похоже, сегодня Азаррид оказался самым лучшим искателем приключений, дорогие мои друзья», — промурлыкал он, ещё не зная, что с разворачивающегося перед ним пьедестала уже нацелились на него острые клинки.
Город Камня: путеводитель по Маркарту для наемников (Аманда Аллея, Наемница)
Если вы набиваете себе золото в Скайриме, вам стоит навострить свои клинки в сторону Маркарта, столицы Предела. В каменном городе всегда проблем выше крыши, а это значит, что для вас там найдется масса способов заработать себе на ужин. Используйте чутье наемника, чтоб найти наиболее богатых нанимателей с самыми толстыми кошельками, но не теряйте бдительности в часы отдыха.
Маркарт вам не какой-нибудь Вайтран, где благодаря Соратникам профессия наемников в почете. Нет, в Маркарте свои правила — правила, которые местные не расскажут вам просто так. Но вам повезло — старая госпожа Аллея прольет свет на ваши крепкие головы.
Первое, что вы заметите в каменном городе — это… камень. Говорят, что гномы выточили город в горе, и, судя по его виду, так оно и есть. Но главное в том, что все тут расположено по вертикали, и, по сути, улицы — это утесы. Короче говоря, нализавшись медовухи, смотрите под ноги.
Войдя в город, вы тут же окажетесь посреди рынка. На улицах обычно торгуют едой и ювелирными украшениями. Есть здесь предпочитают мясо, так как из скалистых утесов пахотная земля никакая, а большинство продаваемых тут колец и ожерелий делают из серебра, благо в городе имеется большая серебряная шахта (об этом чуть позже).
Делайте что угодно, только ни о чем не спрашивайте городскую стражу Маркарта. Помощи от них — как от разъяренного морозного паука тому, кто попал в его паутину. А если вы только заикнетесь об Изгоях, готовьтесь получить плевок в глаз. К слову об Изгоях — эти дикари и дикарки будут вашим основным источником дохода в Маркарте. Ярл регулярно назначает награду за голову одного из вожаков Изгоев, так что если вы не против схватиться с каким-нибудь голодранцем без септима за душой, работка у вас будет.
Сразу после рынка отправляйтесь к таверне "Серебряная Кровь". Выпивка тут, как водится, разбавлена (и судя по металлическому привкусу — речной водой из района с плавильней). Здесь вам стоит найти жилье. В Маркарте не приходится надеяться на добрых людей, которые пустили бы вас переночевать по дешевке. Местные не доверяют чужакам, так что не тратьте попусту время и раскошельтесь на нормальную комнату в таверне.
После того как вы отдохнете денек после путешествия, вылезайте наружу и увидите, что Маркарт делит надвое большой утес. Та часть, где протекает широкая река, называется Речной стороной, а другая — Сухой стороной. На Речной стороне живут местные трудяги и работает плавильня, так что вам там делать нечего. Отправляйтесь лучше прямиком на Сухую сторону, поговорите с местной нордской знатью, узнайте, какие проблемы вы могли бы для них решить (отхватив при этом гонорар побольше).
Два основных места, которые тут стоит посетить, это храм Дибеллы и шахта Сидна. Храм стоит на вершине утеса в центре. Сюда будет недурно зайти тем, кто в хороших отношениях с Божествами, но имейте в виду, жрицы Дибеллы не допускают мужчин во внутренние святилища, так что не стоит туда ломиться, если вам не нравится, когда вас спускают с лестницы.
Шахта Сидна — это место, где добывают серебро, о котором я говорила выше. Но это еще и тюрьма. В Маркарте заключенных заставляют добывать руду, которой тут полно, — так что не попадайтесь за чем-нибудь противозаконным, не то вас швырнут сюда и заставят копать. Судя по всему, шахта принадлежит людям по имени Серебряная Кровь, одному из видных семейств города (заметили, что таверна называется также? Наемник всегда должен держать ухо востро на подобные вещи). Я попробовала обратиться к главе семьи Серебряная Кровь за работой, но роль охранника в их шахтах — не тот адреналин, ради которого я стала наемником. Имейте в виду, если собираетесь остаться здесь на несколько месяцев.
Последнее, о чем я хочу здесь рассказать, — это Подкаменная крепость, где живет ярл Маркарта. В целом, это совершенно обычный вычурный дворец (за исключением того, что построен он под землей), однако о чем стоит знать вам, так это о городе под крепостью. Да-да, под Маркартом находится еще один город. Точнее, заброшенные гномьи руины. Иногда в руины снаряжают экспедиции, и у вас есть шанс подзаработать, охраняя ученых и изредка помогая поднять какие-нибудь камни там и сям. Если повезет, то можете наткнуться на какую-нибудь старую гномью машину и выломать из нее себе что-нибудь в качестве сувенира.
Так, у госпожи Аллеи устала рука, а значит и путеводителю конец. И последний совет: постарайтесь не заварить каши в Маркарте. Не начинайте драк. Не разнимайте драк. Не лезьте в заварушку, если вам за это не платят, потому что, уж поверьте мне, никто в Маркарте не будет вам рад. Зарабатывайте свое золото, пейте свою медовуху, смотрите что есть посмотреть и отправляйтесь дальше. В каменном городе ничего не меняется, и это не так уж и плохо.
Города Гленумбры (Ансур Белот)
В регионе, известном как Гленумбра, есть несколько больших и малых городов, которые путешественники обязательно должны посетить.
Королевская жемчужина Гленумбры и один из старейших городов Хай Рока, Даггерфолл раньше был столицей самого большого королевства провинции до переноса её в Вэйрест. В Даггерфолле можно только делать покупки, поскольку с услугами в этом суматошном городе очень плохо.
Маленький городок между лесами Дении и заболоченными прибрежными землями Кембрейских холмов занял в последние годы видное положение как главный порт королевства Камлорн, обслуживающий все торговые маршруты залива Илиак. Альдкрофт славится острыми тушёными блюдами, которых я советую избегать путешественникам со слабым здоровьем.
В последнее время этот город в центре западной части Гленумбры начал соперничать с Даггерфоллом по размеру и культурному развитию. Жители Камлорна считают себя более современными и изысканными, чем их соседи с юга. Путешественникам рекомендуется попробовать в Камлорне превосходные местные десерты и выпечку, которые заслуживают отдельной поездки. На высокомерие горожан обращать внимание не стоит, это просто видимость, которую они создают, никого при этом обычно не обижая.
Этот городок в прошлом пострадал от какой-то страшной катастрофы, уничтожившей всех его жителей. Теперь там обитает только нежить, и благоразумный путешественник будет держаться от него подальше.
Так же как Альдкрофт связывает Камлорн с заливом Илиак, так и Орлиный ручей является портом для выхода в Элтерический океан. Многие ремесленники и мастеровые, которые служат высоким домам Камлорна, в действительности живут в соседнем Орлином ручье. Путешественникам рекомендуется оценить превосходные морепродукты, которые ежедневно доставляют в городок на рыбацких лодках.
Расположенный по обе стороны горного прохода, разделяющего Гленумбру и Стормхейвен, Кроссвич получает большую часть своих доходов от путников, передвигающихся туда и обратно между двумя самыми населёнными регионами Хай Рока. Путешественники, направляющиеся в Вэйрест из Даггерфолла, должны пересечь Кроссвич, в котором удобно остановиться для отдыха и пополнения запасов.
Граница, Завоевание и Приспособление: История Сиродиила (Гвилим Пресс, 344-й год 3-ей эры)
Историки часто описывают расселение людей по Тамриэлю как последствия военной экспансии нордлингов Скайрима. На самом деле, люди уже жили практически в каждом уголке Тамриэля еще до того, как Скайрим был основан. Эти так называемые "недики" состояли из прото-киродиилов, предков бретонцев, аборигенов Хаммерфелла, и, возможно, уже исчезнувшего людского населения Морроувинда. Проще говоря, нордлинги это те же самые недики, просто они не смогли мирно приспособиться к эльфам, которые уже заселяли Тамриэль.
Конечно же, Исграмор не был первым человеческим поселенцем в Тамриэле. На самом деле, "бежав от гражданской войны в Атморе", как говорится в "Песне возвращения", Исграмор последовал древней традиции эмиграции с Атморы; Тамриэль служил "безопасной гаванью" для беженцев из Атморы уже многие столетия до появления Исграмора. Недовольные, диссиденты, повстанцы, младшие сыновья без права наследования, — все они совершали непростое путешествие в "Новый мир" Тамриэля. По данным последних археологических раскопок, людские поселения в Хаммерфелле, Хай Роке и Киродииле датируются 800-1000 годами меретической эры, а это гораздо раньше прибытия Исграмора, даже принимая во внимание тот факт, что двенадцать королей нордлингов до Харальда были реальными историческими фигурами.
Недики были национальным меньшинством в земле эльфов. Им ничего не оставалось, как жить в мире со старшей расой. В Хай Роке, Хаммерфелле, Сиродииле, и, возможно, Морроувинде, они так и поступали, и поднялись довольно высоко по социальной лестнице в последние столетия меретической эры. Только в Скайриме им не удалось прижиться, и это описывается в "Песне возвращения". Возможно, чувствуя близкое присутствие Атморы, прото-нордлинги не считали нужным подчиняться властям скайримских эльфов. И действительно, в ранних хрониках нордлингов, составленных во времена правления короля Харальда, первого исторического правителя нордлингов (113–221 г.г. первой эры), "атморанские наемники вернулись домой" после объединения Скайрима в централизованное королевство. Как бы там ни было, путь в Скайрим был проторен. Экспансия людей была военной, они продвигались вдоль границы земель эльфов, поэтому отношения с высшей расой были относительно спокойными.
Но помимо этой "зоны конфликта", остальные недики продолжали ассимилироваться на территории эльфов. Когда армии нордлингов первой империи наконец вторглись в Хай Рок и Сиродиил, они обнаружили, что бретонцы и прото-киродиилы уже спокойно живут среди эльфов. На самом деле, нордлинги с трудом могли отличить эльфа от бретонца, так сильно эти расы слились. Но с прибытием нордлингов равновесие сил между недиками и эльфами было нарушено. Хоть экспансия нордлингов в Хай Рок и Сиродиил продолжалась относительно недолго (менее двух веков), результат был очевиден: власть в тех регионах перешла от эльфов к людям.
Данмеры Скайрима (Атал Сарис)
Данмеры.
Это наше название. Но у вас даже не хватает вежливости называть нас так. У вас, белокожих, желтушноволосых обезьян этой богами забытой мерзлой пустыни. Для вас, нордов, мы — "серые", "пепельнокожие", "темные эльфы" Морровинда, для вас наше присутствие в вашей стране как инфекция в открытой ране.
О да, мы читали великое произведение вашей культуры — "Норды Скайрима", — где вы превозносите многочисленные достоинства своего народа и провинции и приглашаете всех желающих ознакомиться с вашей родиной лично. Что ж, норды, вот мы и пришли, и встретили вы нас с куда меньшим радушием, чем обещали, — но именно так, как мы и ожидали.
И вот я, Атал Сарис, данмер и иммигрант в Скайриме, решил в ответ на вашу любимую книгу написать свою собственную. И пусть все, кто возьмет ее в руки, знают, что норды — не единственная раса, поселившаяся в этом в этом холодном и негостеприимном краю. Ибо пришли мы, темные эльфы, и мало-помалу Скайрим станет нашим.
Но где же, спросите вы, мы решили поселиться? Да вот, не где-нибудь, а в древнем городе Виндхельме, бывшей столице Первой Империи. Да, норды, в тени самого вашего королевского дворца, где в свое время держал свой двор герой нордов Исграмор, теперь припеваючи живем мы. О да. Ваши обожаемые Пятьсот Соратников изгнали наших предков из Скайрима — в прошлом. Полюбуйтесь же на настоящее.
Удивления достойно то, с каким успехом мы поселились в Виндхельме. Район, ранее известный как Квартал снега, отныне сменил имя. Теперь он известен как Квартал серых — таковы реалии данмерской оккупации. Теперь этот район полностью занят моими соотечественниками — местные нам проиграли.
Но на этом мирное вытеснение не заканчивается, о нет. Пересохло горло? В Квартале серых вам не найти нордских пиршественных залов. Однако в клубе "Новый Гнисис" подают отличные напитки. Ищете уважаемое семейство? В этих стенах вам не встретить Серых Грив. Но, возможно, вы бы желали нанести визит в дом Белина Хлаалу, потомка одного из самых знатных домов во всем Морровинде? Ах, точно. Вы же, норды, не ходите в Квартал серых, не так ли? Вы страшитесь наших улиц, как страшитесь и нашего народа.
Вот и вся правда, "дети Скайрима". Можете называть эту провинцию своим домом, но притязать на нее вам не более уместно, чем корове — на поле ее хозяина. Вы — лишь один из видов домашнего скота, что тупо себе пасется, пока более развитые существа готовят вас к бойне.
Двери Духов
Предки среди нас. Они никогда не заходят дальше двери ожидания.
Предки не ушли. Мертвые не под землей. Их души в неугомонном ветре, в голосе огня, в мягких шагах. Обрати внимание на все эти вещи, и ты узнаешь своих предков.
Плати дань уважения дарами и молитвами. Думай о предках во время своих будничных дел, во время всех своих забот, благословляй их.
Твоя защита исходит от двери ожидания. Внимай духам, которые хранят твой дом, учителям мудрости, вестникам удачи, провидцам судьбы.
Каждая кость — это дверь сквозь стену мироздания. Каждая кость — это дорога, а Мудрость и Власть — путешественники по ней. Каждая кость — это та призрачная ограда, которая спасает нас от зла.
Почитайте предков в своих домах, внутри своих залов, под сводами своих храмов, в тишине своих могил.
Охраняйте своих предков от животных, воров, от нечестивых священников и магов. Ни одно живое существо не должно украсть ваших духов, так как разоренный дом обречен, а разоренная могила осквернена.
Живите в одном мире с вашими духами. Почитайте духов внутри и вне себя. Не скорбите по умершим. Укрывайтесь в их объятиях и прислушивайтесь к их словам.
Двойная тайна (Брарилу Теран)
Я записываю эти секреты, прекрасно осознавая, что никто и никогда не сможет ими воспользоваться. Я лежу на смертном одре, но не желаю допускать, чтобы какие-либо знания пропали в тумане веков. Считайте эти записи глупыми воспоминаниями старика, или наблюдениями мастера зачарования. Мне без разницы.
Широко известно, что в зачаровании есть ограничения, которых в свое время не было. Лучшие зачарователи этого века могут наделить металл и кожу доспехов и оружия силой практически любого заклинания. Однако по окончании процесса зачарования вновь зачаровать этот предмет нельзя. Это называют Законом Первых. Приживается только первое зачарование.
За свою жизнь я где только не побывал. Посетил остров Саммерсет, общался с Псиджиками, бродил по побережью Акавира. Я надеялся увидать утраченную Атмору перед смертью, но этому уже не бывать. Я даже совершил немыслимое. Я поговорил с драконом.
Считается, что драконы исчезли из нашего мира. Однако я нашел одного из них. Он скрывался в дымящихся развалинах Вварденфелла, где я его и обнаружил. Моей магии хватило, чтобы справиться с чудовищем. Если это покажется вам удивительным, то я не стану отрицать, что некогда был необычайно умелым пиромантом.
Когда у меня уже кончались силы и заклинания, я обратился к змию и предложил ему жизнь в обмен на его секреты. Не теряя своей надменности, он согласился обменять один секрет на одну жизнь. Я попросил его назвать свое имя, но тот сказал, что скорее умрет, чем раскроет его. Вместо этого он предложил мне кое-что иное. И так я научился обходить Закон Первых.
Сам закон нерушим. Однако умелый зачарователь способен оплетать предмет двумя заклинаниями одновременно. Таково ограничение для людей и эльфов — два. Дракон сказал, что у людей и эльфов две руки, две ноги, два глаза и два уха. Я спросил, на что это влияет, и чудище расхохоталось.
Зачарователь должен сплетать одно зачарование левой рукой, в то же время сплетая другое правой. Глаза должны следить лишь за одним зачарованием, в то время как уши должны прислушиваться к другому. Когда я спросил про ноги, чудище снова расхохоталось.
В течение двух лет я оттачивал это умение. В прошлом месяце я зачаровал меч одновременно на огонь и страх. Теперь же я слишком слаб, чтобы сделать что-либо подобное. Я принимаю свою смерть с торжеством, ибо я достиг того, что не удалось ни одному зачарователю нашего времени.
Де Рерум Диреннис (Вориан Диренни)
Сейчас мне шестьсот одиннадцать лет от роду. У меня никогда не было детей, но есть множество племянников и племянниц, двоюродных братьев и сестер, взращенных на семейных легендах и традициях нашего древнего, прославленного, а временами и печально известного клана Диренни. Немногие семьи в Тамриэле могут похвастаться таким количеством видных фигур, обладавших властью над жизнью столь многих людей. Наши воины и короли — герои легенд, и, не унижая их чести и памяти о них, можно сказать, что вы много о них слышали.
Сам я никогда не касался оружия или писанных и важных законов, ведь я — часть куда менее известной, но все же важной традиции рода Диренни: магического искусства. Моя автобиография вряд ли будет интересна будущим поколениям — хотя мои племянники и племянницы постоянно подначивают меня рассказать ту или иную из сумасшедших историй о смутной второй эпохе Тамриэля, но у меня есть предки, о жизни которых следует рассказать, ибо они меняли историю столь же впечатляюще, как и мои более известные родственники, но их имена находятся на грани забвения.
Не так давно Лизандус, король Даггерфолла, смог победить своих заклятых врагов из Сентинеля благодаря помощи своей придворной чародейки, Медоры Диренни. Ее дед, Джоврон Диренни, был имперским боевым магом при дворе данмерской императрицы Тамриэля Катарии, помогая ей наводить порядок во времена смуты. Его прадед, Пелладил Диренни, сыграл подобную роль при первом потентате, и поддержал Акт о гильдиях, без которого у нас не было бы этих профессиональных организаций. Его предком в давние-давние времена была ведьма Равен Диренни, которая вместе с ее более известными кузенами Эйденом и Риайном положила конец тирании позднеалессианской Империи. Говорят, что еще до псиджиков Артейума она развила искусство чародейства в достаточной степени, чтобы вселить дух в камень и использовать этот эффект для создания зачарованного оружия.
Но в этой истории я хочу поведать о предке еще более древнем, чем Равен.
Жизнь Аслиэля Диренни относится к скромному периоду становления нашего клана, когда он жил в скромной деревеньке Тиригель на берегу реки Каомус. Позже эта деревня была переименована в Дирен, отсюда и происходит наша фамилия. Как и все жившие на острове Саммерсет в те дни, он был простым фермером, работавшим в поле, но в то время как остальные выращивали урожай лишь для того, чтобы утолить свои непосредственные нужды, даже дальние родственники семьи Диренни работали вместе. Они вместе решали, какой участок лучше подходит для пшеницы, фруктовых деревьев, виноградника, выпаса или пасеки, и таким образом получали куда большие урожаи, чем любой фермер, работавший сам по себе, как бы он ни старался.
Аслиэль имел довольно бедную ферму, негодную с точки зрения любого хозяйства, но некоторые растения приживались на ее каменистой, неплодородной и кислой почве довольно неплохо. В сущности, от безделья и постоянной нужды он стал неплохим травником. Конечно, по большей части эти травы годились только на то, чтобы сдобрить жидкую похлебку, но, как вы знаете теперь, редкое растение живет на нашей земле, не обладая магическими свойствами.
Даже в те древние времена уже существовали ведьмы. С моей стороны было бы смешно предположить, что это Аслиэль Диренни изобрел алхимию — но он, заслужив нашу вечную благодарность, превратил алхимию в искусство и науку.
В Тиригеле ведьмы не собирали шабашей, и, конечно же, должны были пройти еще тысячи лет, прежде чем в мире появилась первая гильдия магов, так что люди стали приходить за лечебными зельями именно к нашему герою. Он самостоятельно открыл формулу сочетания черного лишайника и крестокамыша, чтобы лечить последствия отравлений, и необходимую дозу ивопыльника, которую следует растолочь и смешать с придушицей, чтобы исцелять болезни.
Немного было в те мирные времена в Тиригеле опасностей страшнее, чем болезнь или нечаянное отравление. Да, в диких местах водились всякие мрачные твари — тролли, химеры, порой встречались недружелюбно настроенные феи и блуждающие огоньки, но даже самые маленькие и глупые альтмеры знали, как избегать их. Однако попадались и необычные угрозы, справиться с которыми помогал Аслиэль.
Одна из историй, которые про него рассказывают, (и я полагаю, она правдива), повествует о том, как он спас свою юную племянницу, которая страдала от неизвестной болезни. Несмотря на его уход, с приходом каждого утра она становилась все слабее. Наконец, он дал ей выпить какого-то горького зелья, и на следующее утро обнаружилось, что ее постель вся засыпана пеплом. Выяснилось, что ее соками питался вампир, но зелье Аслиэля превратило ее кровь в яд для чудовища, никак не повредив ей самой.
Если бы только эта формула не затерялась во тьме веков!
Уже этого было бы довольно, чтобы сделать его не слишком известной, но важной личностью в ранних анналах Саммерсета, но именно в то время варварское племя, называемое Локварами, спустилось по реке Дирен и стало устраивать налеты на Тиригель. Диренни, которые не были воинами, а лишь простыми фермерами, ничего не могли сделать и только бежали прочь, наблюдая издали, как Локвары забирают лучшую часть их урожая в каждом набеге.
Аслиэль как раз был занят экспериментами с прахом вампира, и через некоторое время представил своим родственникам план. В следующий раз, когда Локвары были замечены около Дирена, селяне подняли тревогу и самые сильные из них собрались в лаборатории Аслиэля. Когда варвары прибыли в Тиригель, они обнаружили, что фермы покинуты, и предположили, что селяне сбежали как обычно, но как только они приступили к грабежу, их внезапно атаковали невидимые воины. Полагая, что в деревне поселились призраки, они немедленно бежали.
Варвары предприняли еще несколько попыток устроить набег, ведь их жадность значительно превосходила страх, но каждый раз на них нападал кто-то, кого они не могли увидеть. Несмотря на то, что они были дикими, тупыми они не были, и вскоре переменили мнение относительно того, откуда исходит угроза. В селе, очевидно, не было никаких призраков, ведь селяне спокойно выращивали урожай и собирали его, а животные также не проявляли признаков страха. Локвары решили послать в деревню разведчика, чтобы выведать, каким секретом владеют крестьяне.
Разведчик обнаружил, что на фермах Диренни живут вполне видимые и осязаемые альтмеры из плоти и крови. Он продолжал наблюдать, и когда его соратники-варвары двинулись вдоль реки, он увидел, что все старики и дети бежали из деревни в холмы, а те фермеры, кто был покрепче, и их жены собрались в лаборатории Аслиэля. Он видел, как они вошли, однако никто не вышел наружу.
Как обычно, набег Локваров был отражен невидимыми воинами, но вскоре разведчик рассказал варварам, что за дела творятся в скромном доме на ничем не примечательной деревенской улице.
На следующую ночь двое локваров по-тихому подкрались к лаборатории Аслиэля и схватили его, не разбудив никого из других Диренни. Вождь Локваров, понимая, что фермеры больше не смогут рассчитывать на алхимическую невидимость, решил немедленно напасть на деревню, но был мстителен и считал себя униженным из-за того, что его перехитрили какие-то крестьяне. В его голове сложился коварный план. Что, если Диренни, которые всегда замечали врага и убегали, в этот раз просто не увидят варваров? Он уже предвкушал назревающую бойню.
Разведчик рассказал, что Аслиэль использовал прах вампира, чтобы сделать фермеров невидимыми, но он не был уверен насчет остальных составляющих. Он упомянул о каком-то светящемся порошке, который Аслиэль подмешивал в зелье. Аслиэль, конечно, отказался помогать Локварам, но те поднаторели в пытках не меньше, чем в грабеже, и он понимал, что либо он заговорит, либо погибнет.
Через несколько часов пыток он согласился рассказать им, что это был за светящийся порошок. Он не знал, каково было правильное название порошка, но называл его "светящаяся пыль" — единственные останки убитого блуждающего огонька. Он рассказал им, что понадобится сделать, чтобы все племя варваров стало невидимым на время налета.
Локвары немного поворчали по поводу того, что им придется не только найти и убить вампира, чтобы получить его прах, но также уничтожить нескольких блуждающих огоньков ради порошка. Через несколько дней они вернулись с компонентами, которые указал алхимик. Вождь, который вовсе не был идиотом, потребовал, чтобы Аслиэль первым отведал зелье. Тот так и сделал, и стал невидимым, продемонстрировав, что напиток и впрямь работает. Вождь заставил его приготовить еще больше зелья, и никто не заметил, что перед тем, как Аслиэль выпил отвар, он сорвал и съел несколько листиков черного лишайника и крестокамыша.
Локвары выпили зелье сразу, как только он сварил его, и довольно скоро — но не достаточно скоро, чтобы избежать мучений — все они умерли.
Разведчик, который видел, как Аслиэль делает зелье невидимости, вероятно, принял свет свечи в лаборатории за свечение второго ингредиента для зелья невидимости. Вторым ингредиентом был обычный, простой редворт, одна из самых распространенных трав во всем Тамриэле. Когда варвары начали пытать Аслиэля, чтобы он рассказал им, что это была за светящаяся пыль, он вспомнил, что однажды он смешал светящуюся пыль и прах вампира, сотворив довольно сильный яд. Было нетрудно собрать немного редворта в варварском лагере, смешать его с прахом вампира и светящейся пылью, создав яд, одновременно обладающий свойствами зелья невидимости. Приняв противоядие из трав, он дал яд варварам.
Локвары умерли, и варвары больше никогда не нападали на фермы Диренни, а поскольку у Диренни не было иных врагов, они становились все богаче и могущественней. Спустя поколения они покинули Саммерсет и начали свои исторические похождения на континенте Тамриэль. Аслиэля Диренни, опытного и известного алхимика, пригласили на Артейум и приняли в псиджики. Неизвестно, сколько общеизвестных теперь формул он изобрел позже, но у меня нет сомнения, что алхимия в том виде, как мы знаем ее сейчас, без него не существовала бы.
Но все это уже в далеком прошлом. Изобретения Аслиэля, как и мои скромные изыскания, как и достижения Диренни в ходе известной нам истории — лишь первые шаги на пути к чудесам, которые ожидают вас в будущем. Мне хотелось бы увидеть их, но если я смогу всего лишь поделиться с отпрысками рода Диренни и детьми всего Тамриэля историями о прошлом, я все равно буду считать, что жизнь моя прошла не зря.
Девизы данмерских Великих Домов (Вилин Гирит)
Сын мой, твоя неспособность запомнить даже самые простые вещи каждый раз приводит в замешательство всю нашу семью. Записываю для тебя слова, которыми великие дома Вварденфелла живут и которыми дышат, а также имена всех святых покровителей Домов — святых, представляющих задачи и идеи домов. И если ты хотя бы ещё раз расстроишь благородных торговцев из Домов Хлаалу и Дрес, с которыми мы ведём дела, я трижды — нет, десять раз! — отрекусь от тебя, и решение то станет окончательным и бесповоротным.
«Долг воина из Дома Редоран служить, во-первых, Трибуналу, во-вторых, Великому Дому Редоран, и, в-третьих, своей семье и своему роду».
Святой Неревар Капитан — покровитель Дома Редоран.
«Правосудие никогда не дремлет — Индорил служит, Храм судит».
Святой Олмс Беспристрастный — покровитель Дома Индорил.
«Честно и свободно торговать означает служить Троим».
Святой Велот Пилигрим — покровитель Дома Хлаалу.
«Нести свет во тьму — наш долг и бремя».
Святой Ллотис Благочестивый — покровитель Дома Дрес.
«Могущество воли — лучшая дань уважения предкам».
Святой Ворис Жертвенный — покровитель Дома Телванни.
Ты, вероятно, даже не заметил, что был пропущен девиз Шестого Дома, теневого дома, Дома Дагот, но это потому, что Дома этого больше нет. Он был уничтожен в битве у Красной Горы, после которой остальные Дома построили Храм Трибунала. И если ты упомянешь о нём в приличном обществе — я отрекусь от тебя.
Но ты заметишь наконец, что два раза я предупредил, за что отрекусь от тебя. Это всё потому, что мои руки не так черны, как у Мефалы или у лорда Вивека. У меня слишком мягкое сердце, я не могу просто взять и выгнать тебя из дому.
Всегда держи эти записи при себе и стыдись всякий раз, когда в деяниях своих ты будешь обращаться к ним. Избавь наш род от позора своей необразованности. И пусть мне больше никогда не придётся публично порицать тебя.
Десять заповедей Девяти Богов
Благодаря заступничеству Св. Алессии можешь ты столь наполниться благодатью и идущими от нее силой и мудростью, что через все это подойдешь к постижению Девяти Богов и Их величия. Нет возможности познать умом человеческим все многообразие и всю сложность истины и добродетели, ибо морей чернильных и небес пергаментных не хватит, чтобы записать на них все Их наставления. Акатош, в мудрости Его, понимая, как нетерпелив человек, и как не любит он идти тернистыми дорогами истины, позволил нам обрести закон свой — эти десять простых заповедей с их убедительной ясностью и четкими наставлениями.
1. Стендарр говорит: Будь добр и щедр к людям Тамриэля. Защищай слабых, лечи больных, помогай нуждающимся.
2. Аркей говорит: Чти землю и созданий ее, живущих и умерших. Храни подаренное миру смертных и не тревожь души усопших.
3. Мара говорит: Живи спокойно и мирно. Чти родителей своих, оберегай мир и спокойствие семьи своей и дома своего.
4. Зенитар говорит: Работай уседно и будешь награжден. Трать разумно и будешь пребывать в довольстве. Никогда не воруй или будешь наказан.
5. Талос говорит: Будь силен в войне. Будь отважен в бою с врагами и злом, защищай народ Тамриэля.
6. Кинарет говорит: Пользуйся дарами природы с разумом. Уважай ее мощь и бойся ее ярости.
7. Дибелла говорит: Открой свое сердце благим тайнам искусства и любви. Цени дары дружбы. Ищи радость и вдохновение в мистериях любви.
8. Джулианос говорит: Стремись к истине. Блюди закон. Пребывая в сомнении, ищи совета у мудрых.
9. Акатош говорит: Служи и повинуйся императору твоему. Изучай Заветы. Почитай Девять Богов, исполняй долг свой, прислушивайся к наказам праведников и служителей церкви.
10. Девять говорят: Кроме всего этого, будь добр к ближнему своему.
Если бы мог каждый человек посмотреть в заповеди эти, как в зеркало, и увидеть там сияние счастья, которое окутало бы его, будь он верен Заповедям, то повергнут он был бы в уныние и раскаялся бы в своей ничтожности. Послушный же может прийти к алтарям Девяти и быть благословлен, может получить утешение и исцеление от Девяти, может вознести благодарения за данное ему.
Согрешивший в неразумии своем изгнан будет, отрекшись от простых истин, подаренных ему многомудрыми и всезнающими Девятью, живет он во грехе и забвении всю жизнь свою. Несет он страшный груз преступлений своих, и видна порочность его и богам, и людям, и ни благословения, ни утешения не получит он от алтарей и святилищ Девяти.
Но пока еще есть надежда и для грешных и неразумных, ибо в бесконечной доброте своей говорят Девять: "Раскайся и твори Добрые Дела, и наступит день, когда вновь прольется на тебя Фонтан Благодати."
Раскайся в преступлениях своих! Уплати императору за грехи свои золотом, и сможет оно послужить распространению веры и ее благостей для всех людей!
Делай добрые дела! Искупи славу дурную блистательными заслугами! Покажи всем людям и Девяти свою добрую славу праведника и сможешь вновь приблизиться к алтарям и святилищам Церкви для получения утешения и благословения Девяти.
Дети Все-Создателя (Тарстан Солитьюдский)
Если заглавие будит у вас определенные воспоминания, тогда, возможно, вы, как и я, имеете удовольствие быть знакомы с замечательным народом, скаалами Солстейма.
При первой же встрече с этими добрыми дикарями я был поражен их искренностью и гостеприимностью. Все и каждый радушно распахивали передо мной двери своих домов, не испытывая ни малейших сомнений и не выказывая никаких признаков подозрительности. Скаалы, кажется, мгновенно проникаются доверием к своим гостям.
Внешне скаалы явно напоминают нордов. Однако имеются значительные культурные различия, прежде всего, речь идет о религии. Скаалы никогда не разделяли верований Империи и признают лишь одно божество, которое называют Все-Создателем.
Для скаалов Все-Создатель — источник жизни и всего сущего. Когда некое существо умирает, его дух возвращается к Все-Создателю, который сотворяет из него что-то новое и возвращает в Мундус. Понятие смерти как конца жизни незнакомо скаалам. Скорее, смерть воспринимается как начало нового витка в бесконечном путешествии.
Огромное уважение к жизни как таковой проявляется в верованиях скаалов, в концепции, которую селяне называют "единство с землей". Скаалы стараются жить в гармонии с окружающим миром, стараясь как можно меньше вмешиваться в естественный ход вещей. Когда скаалу нужны дрова для растопки, он собирает валежник или распиливает упавшие деревья. Скаалы охотятся лишь по необходимости, не ради трофеев или достижений. Они с большим почтением относятся ко всем формам жизни, поэтому прибегают к насилию лишь в крайних случаях.
Неудивительно, что этот простой, добронравный народ ведет весьма аскетическую жизнь. Скаалам слово "роскошь" практически незнакомо, хотя я был заинтригован, узнав, что одна селянка, Эдла, предлагая припасы путешественникам, проходящим через деревню, обменивает их на небольшие предметы роскоши. Такое направление предпринимательства — что-то новое для скаалов.
Хотя мне грустно заканчивать свой рассказ на печальной ноте, нельзя отрицать тяжкую правду: народ скаалов исчезает. Не исключено, что спустя одно-два столетия их уникальный образ жизни будет потерян для этого мира, став всего лишь крошечной ремаркой в великой книге истории.
В этом нет ничего странного, учитывая, как трудно жить в столь суровом краю. Для скаалов является нормой ежедневная битва за выживание в жестоком зимнем климате северного Солстейма, но недавно возникли и другие проблемы.
Вварденфелльский пепел серьезно повлиял на растения и животных, от которых зависит выживание скаалов. Теперь всем, кто считает Солстейм домом, приходится бороться за существование.
Поэтому я смиренно молю всех изучающих историю, кому попадется этот скромный труд, отправиться на Солстейм и приникнуть к мудрости этого благородного народа с его древними обычаями. Народ скаалов может не задержаться в этом мире, но давайте позаботимся о том, чтобы их прекрасное наследие не пропало для потомков.
Дети Неба
Норды считают себя детьми неба. Они называют Скайрим Глоткой Мира, ибо именно там небо выдыхает на землю и формирует ее. Они считают себя вечными чужеземцами и захватчиками, и даже когда они захватывают другие народы и правят ими, они не чувствуют родства с этими людьми.
Дыхание и голос на Севере считаются жизненной сущностью. Когда они побеждают сильного врага, они забирают его язык как трофей. Эти языки вплетаются в веревки, которые могут удерживать речь, подобно зачарованию. Сила нордов может быть выражена в крике, как киай акавирских мечников. Сильнейшие из их воинов называются "языки". Когда норды атакуют город, они не используют ни осадных машин, ни кавалерии; языки выстраиваются в клин перед воротами, и набирают в грудь побольше воздуха. Потом их вождь выкрикивает киай, ворота падают, и воины с топорами врываются в город. Криками можно затачивать мечи или наносить удары по врагам. Обычно такой крик бьет врага в спину. Сильный норд своим боевым криком может вдохнуть в людей силы продолжать бой или рычанием остановить сражающегося воина. Величайшие из нордов могут докричаться до определенных людей за сотни миль, а также передвигаться при помощи крика.
Самые могущественные из нордов вообще не могут разговаривать, не причиняя разрушений. Им приходится объясняться знаками или писать.
Чем дальше к северу вы заходите в Скайрим, тем могущественнее становятся люди, и тем меньше они нуждаются в жилищах. Ветер необходим Скайриму и нордам; те, кто живет на дальних пустошах, всегда носят ветер с собой.
Дети свиньи (Тистон Бэйн)
Никто — ни старейший из темных эльфов с горы Дагот Ур, ни сам Древний Мудрец Солитьюда — не помнят такого времени, когда бы орки не разоряли наш славный Тамриэль. Какой бы безумный и злокозненный даэдра из Обливиона их ни сотворил, едва ли он мог бы создать более стойкую угрозу благополучию цивилизованных народов Тамриэля, нежели эти несносные орки.
К счастью, орков легко отличить от прочих гуманоидов по размеру — обычно ростом они в сорок пертанов роста, а весом в пятнадцать тысяч ангэдов — их звериным свиноподобным чертам и их зловонию. По существу своему они кровожадны, аморальны, недалекого ума и нечестивы. Давно уже следовало цивилизованным народам Тамриэля очистить землю от этого зла, но свирепость, звериная хитрость и удивительная верность племени, сделали орков удивительно живучими, подобно пиявкам в стоячем пруду.
Сказания о варварских обычаях орков появились еще до летописных свидетельств. Когда Джастиага писала о том, как орден Диагны присоединился к армиям Даггерфолла и Сентинеля с тем, чтобы "зажать злобных орков в угол в их древнем оплоте Орсиниум… и выжечь все их семя очистительным огнем" в 1E 950, она предполагала, что всем читателям известна дикая жестокость орков. Когда осада завершилась через тридцать лет, унесши жизни немалого числа героев, включая Гэйдена Шинджи, а разрушение Орсинума разбросало уцелевших орков по всем Ротгарианским горам, она написала: "Свободные люди возрадовались тому, что их древний враг повержен и рассеян". Очевидно, что орки наводили ужас на залив Илиак по меньшей мере с самого начала Первой эры.
Детский Ануад
Первыми были братья: Ану и Падомай. Они пришли в Пустоту, и начался отсчет Времени.
Пока Ану и Падомай бродили в Пустоте, игра Света и Тьмы создала Нир. Ее появление восхитило и обрадовало обоих, и Ану, и Падомая, но она полюбила Ану, и с горечью в сердце Падомай оставил их.
Нир забеременела, но прежде чем она родила, вернулся Падомай и открыто признался Нир в любви. Она сказала ему, что любит только Ану, и в ярости Падомай избил ее. Тут пришел Ану, сразился с Падомаем и изгнал его за пределы Времени. Нир родила Мироздание, но вскоре умерла от ран. Ану, горюя, пожелал уединиться, забрался в солнце и заснул.
А в это время возникла и расцвела жизнь на двенадцати мирах Сотворения. Много веков прошло, и Падомай сумел вернуться во Время. Увидел Мироздание и возненавидел его. Он взмахнул мечом и вдребезги разбил все двенадцать миров. Проснулся Ану и вновь схватился с Падомаем. Долгой и яростной была битва, но Ану победил. Он отбросил тело брата, почтя того мертвым, и попытался спасти Мироздание, собрав остатки двенадцати миров и сотворив из них один — Нирн, мир Тамриэля. А пока он был занят этим, Падомай пронзил его грудь одним смертельным ударом. Ану схватил брата, и оба они упали и безвозвратно сгинули за границами Времени.
Из крови Падомая возникли даэдра. Из крови Ану возникли звезды. Из смешанной крови обоих возникли аэдра (отсюда их способность творить и добро, и зло, и их большая близость к земным делам, нежели у даэдра, не имевших никакой связи с Сотворением).
В мире Нирн царил хаос. Изо всех обитателей двенадцати миров Сотворения выжили только эльнофей и хист. Эльнофей — это предки людей и эльфов. Хисты — деревья Аргонии. Изначально Нирн был единым материком, покрытым морями, океанов не существовало.
Один большой фрагмент мира эльнофей, перенесенный на Нирн, относительно не пострадал. Его жители и стали предками эльфов. Эти эльнофей оградили свои границы от внешнего хаоса и, утаив от всех свое спокойное прибежище, попытались жить так, как жили раньше. Другие эльнофей, прибывшие на Нирн, были разбросаны по остаткам разбитых миров, годами обречены они были бродить в поисках друг друга. В конце концов, странники нашли скрытую страну старых эльнофей и были восхищены и обрадованы, увидев своих сородичей среди великолепия прежних времен. Эльнофей-странники рассчитывали, что их тепло примут в этой мирной стране, но старые эльнофей посмотрели на опустившихся родичей с отвращением. Как бы то ни было, разразилась война и пронеслась по всему Нирну. Старые эльнофей сохранили свое древнее могущество и знания, но странники были более многочисленны, а длительная борьба за выживание на Нирне сделала их крепкими и выносливыми. Война преобразила облик Нирна, в результате ее большая часть суши оказалась затоплена образовавшимися океанами, осталось лишь несколько знакомых нам континентов (Тамриэль, Акавир, Атмора и Йокуда). Полуразрушенное царство старых эльнофей стало Тамриэлем. Оставшиеся странники были разделены по трем другим континентам.
Спустя много лет эльнофей Тамриэля стали: — мерами (эльфами),
— двемерами (подземными, назваемыми иногда дварфами),
— кимерами (изменившимися, позднее они стали данмерами),
— данмерами (темными или проклятыми, темными эльфами),
— босмерами (зелеными или лесными, лесными эльфами),
— альтмерами (старшими или высшими, высокими эльфами).
Эльнофей-странники на других континентах стали людьми: нордами Атморы, редгардами Йокуды и цаэски Акавира.
Хисты остались в стороне от войны эльнофей, но большая часть их царства также была уничтожена в войне. Небольшая часть его сохранилась на земле Тамриэля, образовав Чернотопье, но большая часть страны хистов исчезла под водами морей.
В конце концов, люди вернулись в Тамриэль. Первыми были норды во главе с легендарным Исграмором, они расселились по северному побережью еще во времена, предшествовавшие появлению первых письменных хроник. Первым в хрониках был записан король Харальд, тринадцатый из линии Исграмора. Так закончилась Мифическая эра.
Деформация Запада (Отчет составлен Ульвиусом Теро, хранителем архива клинков)
Позвольте мне поздравить ваше сиятельство с назначением на должность посла при дворе Вэйреста.
Ваше сиятельство просит меня составить обзор сведений о событиях 3E 417, получивших название "Деформация Запада", а также обзор текущих событий.
Так как вы, милорд, в то время служили в Чернотопье под командованием адмирала Сосориуса, то вы, вероятно, знаете об этих событиях только из имперских листовок и заявлений церкви, в которых этот период назван "Чудом Мира". По официальным сообщениям, во время "Чуда Мира" залив Илиак, арена борьбы между княжествами и крошечными королевствами, в одночасье превратился в самое мирное место Хаммерфела: графства Сентинель, Вэйрест и Орсиниум. Считается, что "Чудо Мира", также известное как "Деформация Запада", наступило в результате божественного вмешательства Стендарра, Мары и Акатоша. Катастрофические изменения ландшафта, разрушение имущества и чудовищные жертвы среди населения называются "трагедией, выходящей за пределы понимания смертных".
Поскольку такая трактовка событий придает законную силу сложившимся границам между этими графствами, придавая им статус "утвержденных Девятью", "Чудо Мира" служит целям Империи — мирному объединению древних крошечных государств и превращению их в послушных вассалов. Другие примечательные события этого периода — массовые исчезновения жителей, загадочное перемещение целых армий на сотни миль или их полное уничтожение, мощные бури и небесные знамения — все это хорошо соотносится с теорией о божественном вмешательстве.
Однако эта общепринятая трактовка, как вы можете предположить, противоречит многим другим версиям. Вкратце, эта теория подходит для имперской политики, но обладает малой исторической ценностью.
Вы, милорд, должны знать, что клинки исследовали эти события и пришли к выводу, что для них нет правдоподобного исторического объяснения, и вряд ли когда-нибудь подобное объяснение будет найдено. Клинки пришли к выводу, что, раз события не поддаются объяснению, то произошло "чудо", но они сильно сомневаются в том, что это чудо имело божественную природу.
Есть основания полагать, что династии, которые в настоящее время правят в четырех графствах Илиака, знали о том, что случится. Существуют также доказательства того, что некоторые члены эти семейств в той или иной степени несут ответственность за то, что произошло. Мы не знаем, что именно стало причиной этих событий, но мы уверены в том, что артефакт "Тотем" связан с ними, и что один из агентов клинков так или иначе воспользовался этим артефактом. К сожалению, мы потеряли связь с этим агентом сразу после этих событий; вполне вероятно, что его отчет мог бы прояснить противоречивые и парадоксальные версии о том, что произошло в Илиаке на самом деле.
В архивах клинков сохранилось несколько отчетов агентов о событиях периода "Деформации Запада". Увы, большая часть наших агентов, находившихся в гуще событий, пропали или во время "чуда", или в последовавшем за ним хаосе. Я представляю вашему вниманию некоторые из имеющихся в нашем распоряжении отчетов, в том числе сообщение вашего предшественника, лорда Стрейла. Я уверен, вы уже ознакомились с другими слухами и частными мнениями, относящимся к этим событиям. Полагаю, вы согласитесь, что эти документы скорее задают новые вопросы, чем отвечают на прежние.
"9-го Начала морозов я был на задании в пустыне Алик'р, в нескольких милях к югу от Бергамы. Рано утром, когда я все еще находился в своем лагере, земля содрогнулась так сильно, что я упал на землю. Я услышал страшный рокот песчаной бури и был весьма изумлен, ведь я находился на вершине дюны и видел, что горизонт совершенно чист. Не успел я подняться на ноги, как буря погребла под слоем песка и меня, и мой лагерь.
Когда я выбрался на поверхность, то понял, что должен как можно быстрее добраться до Бергамы, ведь я лишился всех запасов воды и пищи. Как я уже говорил, было раннее утро. До Бергамы я добрался уже на закате. Город был объят хаосом, улицы были заполнены войсками Сентинеля. От крепости повелителя Бергамы остались одни развалины.
Город был атакован, однако самой атаки никто не видел, лишь ее последствия — вторжение. Солдаты королевы Сентинеля Акорити отказывались рассказывать о том, как им удалось провести столь скрытную атаку, но мне удалось узнать, что теперь весь северный Хаммерфелл оказался в их руках. Еще более странным было то, что мой путь, от рассвета до заката, отнял у меня не один день, но два. Уже было не 10-е число, а 11-е. Каким-то образом я потерял целый день, как и все остальные… Все, кроме солдат Акорити, которые почему-то знали точную дату.
Я пришел к выводу, что они были предупреждены заранее, и поэтому смогли лучше ориентироваться в хаосе, наступившем во время Деформации."
"В то время я жила в Фиргиасе, в центральном Хай Роке, играя роль ведьмы в Скеффингтонском ковене. 9-го Начала морозов мне нужно было отправить отчет моему связному в Камлорне, и поэтому я вызвалась пойти за припасами. Я шла на северо-восток, вдоль подножия Ротгарианских гор, когда внезапно почувствовала за спиной волну жара, будто кто-то развел огромный костер. Я обернулась — но, к сожалению, я не могу сказать, что увидела. Целители говорят, что мои глаза оказались выжжены.
Думаю, я оказалась в полубессознательном состоянии — я ясно помню, что земля ушла у меня из-под ног. Затем я услышала раскаты взрывов где-то на юге и какой-то свист, звук все усиливался, приближаясь ко мне. К счастью, со мной был мой щит, и я сообразила, что что-то летит с неба. Я не видела, что это, но хорошо слышала, как эти предметы приближаются, и поэтому смогла защититься.
Внезапно обстрел прекратился, и я почувствовала запах дыма. Позже я узнала, что в Дейнии и Иллессанских холмах возникла настоящая геенна, а позже загорелись еще и леса Икалона и Фиргиаса. К счастью, я не потеряла чувства направления, пошла дальше на север и в конце концов набрела на храм, где мои раны были исцелены — насколько это было возможно.
Именно там я узнала о трехстороннем конфликте между Даггерфоллом, Вэйрестом и Орисиниумом, а также что в тот день я оказалась недалеко от поля битвы. Мне рассказывали, что земли, разделяющие эти королевства, были опустошены."
"Его величество император послал меня с деликатной миссией, подробности которой я не могу разглашать в этом сообщении. Официально я являлся послом императора при дворе Вэйреста. Прибыв туда, я должен был встретиться со своим старым другом, леди Бризиенной. 9-го Начала морозов я, совершенно не скрываясь, взошел на борт имперского баркаса, отплывающего по реке Бьюлси на запад. Помню, что день был холодным, но небо оставалось безоблачным.
Едва мы миновали деревню Кэндлмас, живописно раскинувшуюся вдоль берега реки, как капитан забил тревогу. Прямо перед нами появилась огромная стена воды, примерно тридцати футов в вышину. Не успели мы опомниться, как она разнесла наш баркас в щепки. Я очнулся на берегу — меня спас один из моих слуг, который чудесным образом не потерял сознания. Выжили только я, он и еще один человек.
Сперва я подумал, что это подозрительно похоже на то, что случилось недавно с другим нашим агентом в Хай Роке — внезапный шторм потопил его корабль в заливе Илиака, неподалеку от оплота Капера. Я был в ярости и решил немедленно выяснить, связаны ли между собой эти происшествия. Я поспешил в Вэйрест.
Однако путь мой оказался не быстрым. Все деревни по берегу реки Бьюлси были в огне. Говадон, бывшее независимое княжество к востоку от Вэйреста, стал ареной битвы между орками Орсиниума и отрядами короля Эдвира. Я опытный маг и могу постоять за себя, однако путь в Вэйрест длиной в несколько миль занял у меня большую часть недели.
Когда я прибыл туда, король Эдвир и королева Барензия праздновали победу. К тому времени я уже знал, что в Илиаке одновременно состоялось семь великих сражений — но никто не мог описать их, только перечислить их кровавые последствия.
Резюмирую. 9-го Начала морозов в Илиаке было сорок четыре независимых королевства, графства, герцогства и баронских поместья, если считать непокоренные территории Ротгарианских гор, горы Драгонтейл, побережье Хай Рока, остров Балфиеру и пустыню Алик'р. 11-го Начала морозов осталось только четыре государства — Даггерфолл, Сентинель, Вэйрест и Орсиниум. Земли, где встретились их армии, были полностью опустошены. Война между ними продолжалась.
Я был полон решимости узнать у короля всю правду, даже если для этого мне придется нарушить все каноны дипломатии.
Эдвир, обычно веселый и общительный, возмутился и сказал, что не хочет выдавать военные тайны. Королева, в чьих красных глазах нельзя было прочесть ничего, отчего она вечно казалась невозмутимой, просто сказала: "Мы не знаем".
Можно с уверенностью предположить, что Барензия не рассказала мне всего. Но суть ее рассказа — правдивость которого мне удалось подтвердить позже, проведя расспросы в Даггерфолле, Сентинеле и Орсиниуме — заключалась в следующем: они узнали, что кто-то собирается использовать некое древнее и мощное оружие. Я не стану раскрывать здесь его название. Это оружие было обнаружено неким молодым искателем приключений, и король попытался купить его, испугавшись, что оно будет использовано против Вэйреста. Эдвир предположил, и, как оказалось, абсолютно верно, что другие государства Илиака также попытаются заполучить это оружие.
Затем произошло то, о чем Барензия сказала: "Мы не знаем".
В ходе Деформации Запада утро 9-го числа каким-то образом слилось с утром 11-го, и Вэйрест обнаружил, что втянут в войну. Территория Вэйреста увеличилась втрое, но на западе его атаковал Даггерфол, на востоке — Орсиниум, а на юге — Сентинель. Король сказал, что у него не было времени разбираться в том, что произошло. Они просто действовали по обстановке — и отправили армии на защиту своих земель от врагов, чья территория также значительно увеличилась.
И сейчас, когда спустя месяцы я возвращаюсь в Имперский город, война все еще продолжается. Что я могу сказать? Идут упорные, кровопролитные бои, как и все бои, в которых применяется современное вооружение. Но я видел пустынные, выжженные земли, разделяющие оставшиеся королевства. Ни одна армия, состоящая из смертных воинов, не могла бы причинить такие разрушения.
Я могу с уверенностью сказать, что сила, потрясшая Илиак 10-го числа месяца Начала морозов 3E 417, была куда значительнее тех сил, которыми располагают эти могущественные королевства.
Я могу заявить, что в тот день произошли и другие странные события, которые не позволили этим королевствам отколоться от Империи, события, каждое из которых имело далеко идущие последствия.
И я могу сказать, что этой силы или этого оружия в Илиаке больше нет. Это оружие вызвало Деформацию и было ею же поглощено."
Прошло почти двадцать лет, и обстановка в регионе, подвергшемся деформации, стабилизировалась. Спорных территорий больше нет, и королевства Даггерфолла, Вэйреста, Сентинеля и Орсиниума сосуществуют относительно мирно.
Вэйрест находится на восточном побережье Илиака и включает в себя половину Говадона и страну, которая раньше называлась Антиклер. После кончины Эдвира корона перешла к его дочери, Элисане. У нее родилось двое дочерей от принца-консорта и, похоже, она сумеет сохранить владения своего отца. Возможно, милорд, вы захотите лично посетить Морнхолд и нанести визит королю Хелсету и королеве Барензии. Конечно, их больше волнуют дела Морровинда, но, тем не менее, они могли бы сообщить вам немало интересных сведений о правящих династиях Вэйреста и политической обстановке — эти сведения помогут вам разобраться в ситуации при дворе королевы Элисаны.
Гортвог, король Орсиниума, контролирует большую часть Ротгарианских гор, а также прибыльный торговый путь — реку Бьюлси. Он настаивает на том, чтобы Орсиниум считался провинцией Империи, независимой от Хай Рока. Совет Старейшин признает Гортвога законным королем и собирает налоги непосредственно из Орсиниума, но формально Орсиниум остается графством Хай Рока, хотя и включает в себя земли и Хай Рока, и Хаммерфелла.
Сентинель приобрел больше всех, и теперь он занимает весь юг залива Илиак, от Абибон-Горы за горами Драгонтейл и до края Моурнота, территории Орсиниума. После смерти королевы Акорити огромное королевство унаследовал ее единственный сын, Ллотун, ставший одним из самых могущественных королей Тамриэля.
Даггерфоллом до сих пор правят король-бретонец Готрид и королева-редгард Аубк-И. Их владения включают в себя весь западный Хай Рок, от границы с Вэйрестом в Антиклере на востоке до Икалона на севере. У них четверо детей, и их подданные обожают их.
Если загадочная Деформация Запада и повлекла за собой какие-то иные последствия, то за двадцать лет наблюдений мы пока не заметили их.
Дикие эльфы (Кир-джо Корвак)
Почти в каждой провинции Тамриэля, в глухих уголках, обитают айлейды, называемые также дикими эльфами, что ведут происхождение, если и не прямое, то духовное, от первых обитателей этого мира. В то время как три эльфийские расы: альтмеры (или высокие эльфы), босмеры (или лесные эльфы) и данмеры (или темные эльфы) приобщились к новой культуре Тамриэля, айлейды и их родичи остались в стороне от нашего общества, предпочитая следовать путям предков вдали от любопытных глаз.
Дикие эльфы разговаривают на разновидности старосиродильского, избегая тамриэльского языка. Они отодвинулись от ценностей и культур Тамриэля даже дальше, чем их эльфийские родственники, живущие в самой маленьких и глухих деревушках. С точки зрения чужеземцев (или "пеллани" на их языке) они угрюмы и молчаливы, хотя, несомненно, ведут себя иначе среди соплеменников.
Действительно, одним из самых известных светил Гвилимского университета был высокообразованный айлейд, Тьюрхейн Фирр (1E2790-2E227), поведавший в своей книге о яркой и самобытной культуре диких эльфов. Фирр — один из из немногих айлейдов, кто свободно рассказывал о своем народе и его религии. По его словам, "айлейдские племена по природе различны, особенностями характеров они зачастую совершенно не похожи на ближайших соседей". (Фирр, "Природа айлейдской поэзии", страница 8, Типография Гвилимского университета, 2E12).
Простые люди Тамриэля опасаются диких эльфов, как и представителей любой другой чужеземной культуры. Айлейды продолжают быть одной из величайших загадок континента Тамриэль. Они редко появляются на страницах истории в какой бы то ни было роли, и летописцам удается бросить на них взгляд лишь за мгновение до того, как они вновь растворятся в лесной чаще. Когда удается отсеять вымысел из сказаний о них, выясняется, что мы остались практически ни с чем. Загадочные пути айлейдов были сокрыты тайной еще со времен, предшествовавших Первой эре, и могут оставаться неведомыми еще тысячи лет.
Дипломатичное поведение на обряде Обручения
Свадьба Инденира и Гверинг, новых Сильвенара и Зелёной леди, является важным событием для босмеров, а, следовательно, для всего Альдмерского Доминиона.
В связи с распространившимися в настоящее время волнениями в Малабал Торе, представители королевы должны хорошо понимать, как общаться с босмерами.
Следующая информация основана на книге «Традиции и образ жизни босмеров» глубоко уважаемого альтмерского автора Сирантилль.
В соответствии с легендами, босмеры когда-то были дикими и невежественными (не совсем такими, как сейчас) и были способны изменять свой облик по собственному желанию. Захотев стать более цивилизованными, они заключили сделку с Й’ффре, отказавшись от способности изменяться в обмен на более культурный образ жизни (как они это сами считают).
Этот Зелёный Пакт повлиял на каждый аспект их жизни. У них появилось очень много ритуалов, и хотя эти их ритуалы могут казаться весьма необычными людям… с другим представлением о цивилизации, они действительно удерживают лесных эльфов от скатывания назад к полной деградации.
Один из самых важных их обрядов — Обручение. Оно происходит один раз в поколение и означает одновременно и помазание, и бракосочетание двух из трёх их главных лидеров (третьим является король или королева лесных эльфов).
Никто, кроме босмеров, не знает, как выбирают этих двух лидеров, но они появляются, и обряд Обручения связывает между собой Зелёную леди и Сильвенара.
Сильвенар — духовный лидер босмеров и действительно движущая сила цивилизации для целой расы. Некоторые считают его воплощением Зелёного Пакта, другие думают, что он просто могущественный мистик.
Когда босмер становится Сильвенаром, он или она получает глубокое понимание родной земли так же, как и его народ.
Зелёная леди, со своей стороны, представляет чистые силы природы. Она олицетворяет энергетическую сущность босмеров: она охотник, она воин, она вечно стремящийся вперёд указатель пути для своего народа.
Однако не удивляйтесь её страсти к жестокости! Зелёная леди перенимает особенности боя, присущие всем тем, кто приходил до неё. Единственная вещь, которая может превратить её в настоящее чудовище — это смерть Сильвенара… происшествие, которое некоторые из нас имели несчастье наблюдать на острове Кенарти. Удивительно, что кто-то вообще выжил.
Воспринимайте Обручение серьёзно, как это делают босмеры, и всё будет прекрасно. Ешьте то, что предлагают (и не спрашивайте, что это), но пейте мало. Выпитый без меры ритуальный напиток «ротмет» заставит мучиться животом любого самого здорового не из числа босмеров.
Избегайте конфликтов насколько возможно, хотя полностью уклониться от участия в несмертельных потасовках в ходе празднования вряд ли удастся. Да, они непременно будут.
Дитя Нибена (Сафир Лонглит)
Бравил — один прелестнейших городков Сиродила, примечательный своей неброской красотой и прославленный своим прошлым. Нельзя считать, что вы совершили путешествие по южной части Имперской провинции, если вы не посетили удивительный речной порт Бравила, не посмотрели на очаровательных местных детишек и не шепнули тайное желание знаменитой статуе Счастливой Пожилой Леди.
За много тысяч лет до вторжения атморанцев тех местах, где ныне расположен Бравил, жили айлейды. Тогда, как и сейчас, Нибен давал людям пищу и транспортные пути, а народу в деревне жило даже больше, чем ныне. Мы не знаем в точности, как они называли эти места, однако, учитывая их ограниченную фантазию, не будет ошибкой перевести это название как "дом". Эти первобытные айлейды так прижились здесь, что район Бравила оказался одним из последних, которые смогла освободить алессианская армия во втором столетии Первой эры. Хотя от той эпохи в археологическом и культурном смысле осталось немного, благодарение Маре, рассказы о жестокости тех времен вошли в легенду.
Вопрос о том, как айлейды смогли так долго противостоять осаде, до сих пор служит предметом горячих дебатов, однако все историки признают, что честь одержания этой победы принадлежит одному из центурионов императрицы Алессии, Тео Бравиллиусу Тасусу, человеку, чьим именем и назван этот город.
Рассказывают, что он по меньшей мере четырежды предпринимал попытки взять деревню штурмом и врывался в нее, преодолев яростное сопротивление защитников, но каждый раз, как только наступало утро, все его солдаты оказывались убитыми. После первой попытки, когда центурионы подошли к поселению, выяснилось, что он вновь занят айлейдами. После второго успешного взятия города были обнаружены и засыпаны тайные подземные ходы, но вновь, когда пришло утро, все солдаты были мертвы, а горожане вернулись. После третьего штурма легионы вывели за пределы города, и часовые зорко следили за дорогами и рекой, ожидая атаки, но никого не заметили. На следующее утро тела павших в бою солдат были выброшены за стены города.
Тео Бравиллиус Тасус предполагал, что айлейды прячутся где-то в городе, дожидаются ночи, а после этого выходят и убивают спящих солдат. Вопрос был только в том, где они прячутся. После четвертого штурма, в который он повел солдат сам, он обследовал каждый угол, каждую тень. Когда они уже были готовы счесть загадку неразрешимой, великий центурион заметил две странности. Высоко на стенах города, там, куда никто не смог бы забраться, находились какие-то углубления и узкие платформы. А прямо у реки, в городе, он нашел один отпечаток ноги, явно обутой не в имперский ботинок.
Похоже, айлейды использовали сразу два способа, чтобы спрятаться. Некоторые левитировали, взбираясь на стены, а другие, обладая способностью дышать под водой, прятались в реке. После того, как были обнаружены эти необычные укрытия, было несложно выманить странных эльфов наружу, навсегда прекратив ночные убийства имперских солдат.
Кажется невероятным, что целое поселение было способно применять эти заклинания еще за сотни лет до появления магических гильдий и широкого распространения магического образования, однако имеются свидетельства того, что, точно так же, как псиджики острова Артейум изобрели мистицизм задолго до появления самого этого названия, айлейды южного Сиродила разработали то, что позднее стало школой изменения. В конце концов, это предположение не кажется таким уж невероятным, если мы учтем, что другие айлейды того времени знали, как видоизменять свои тела. Жители древнего Бравила не умели превращаться в чудовищ, но освоили искусство изменения настолько, что оно позволило им успешно прятаться. Тем не менее эта способность не смогла спасти их.
Сегодня от айлейдского периода в Бравиле осталось мало свидетельств, но в городе можно найти архитектурные чудеса других эпох. Хотя собор Благоволения Мары и дворец лорда, безусловно, прекрасны, ни одна рукотворная постройка в городке не прославлена так, как статуя, называемая Счастливой Пожилой Леди.
Легенды об этой леди и том, кто она была, невозможно даже перечислить.
Говорят, что она была рожденной вне брака дочерью проститутки из Бравила, а это уж точно начало, не предвещающее ничего хорошего в жизни. Ее дразнили другие дети, постоянно спрашивая, кто был ее отец. Каждый день измученная их жестокостью девочка в слезах убегала в свою маленькую хижину.
Однажды священник Стендарра приехал в Бравил с благотворительной миссией. Он заметил эту маленькую плачущую девочку, и когда он спросил ее, что с ней, она рассказала ему о причине ее несчастья: она не знала, кто ее отец.
"У тебя красивые глазки и ротик, который не лжет, — подумав, ответил священник. — Ты и воистину дитя Стендарра, бога Милосердия, Сострадания и Заслуженной Удачи".
Мудрые слова священника тронули девочку и изменили ее навсегда. Отныне, когда ее спрашивали, кто ее отец, она весело отвечала: "Я — дитя Удачи".
Она выросла и, как говорят, стала хозяйкой таверны, доброй и великодушной. Однажды, в очень дождливую ночь, она пустила в таверну молодого человека, одетого в лохмотья. У него вовсе не было денег, но вел он себя очень грубо, хотя она накормила его и дала ему комнату. На следующее утро он ушел, даже не поблагодарив ее. Друзья и члены семьи предостерегали ее и просили быть осторожнее, говоря, что такие люди могут быть опасны.
Через неделю в Бравил приехала королевская карета, в которой сидел принц Империи. Хотя узнать его было сложно, это был тот самый молодой человек, которому помогла наша героиня. Он долго извинялся за свой облик и поведение, говоря, что его похитили и прокляли ведьмы и что он был не в себе. Леди осыпали золотом, которым она щедро поделилась со всеми людьми Бравила, где и жила после этого до счастливой старости.
Никто не знает, когда ее статую воздвигли на городской площади, или чья рука изваяла ее, но она стоит там уже тысячи лет, с Первой эры, и поныне гости и жители Бравила приходят к Счастливой Пожилой Леди, чтобы попросить ее благословить их начинания.
И это лишь одна из многих очаровательных черт счастливого городка Бравил.
Дихотомия Алдуин-Акатош (Алексондр Симон, Верховный жрец Часовни Акатоша, Вэйрест)
Как Верховный жрец Часовни Акатоша, я посвятил свою жизнь служению Великому Дракону. Первому из всех в Начале Начал. Величайшему и сильнейшему из всех богов. Тому, кто воплощает собой саму вечность.
Весьма очевидно, что я — человек глубоко верующий, и убеждения мои стойки. При этом же вера моя не слепа, ибо мне не чужды и научные изыскания — я всегда ценил и получение нового знания, и поиски истины, во всех формах. И мне выпала великая честь и удивительная привилегия сделать делом всей своей жизни поиск истины о нашем возлюбленном боге Акатоше, о каждом из всех его проявлений.
По всему цивилизованному миру (а к нему я отношу не только Империю, но и все народы огромного Нирна, принявшие добродетели науки и письма) поклоняются Великому Дракону. Обычно величайшего из всех богов называют Акатошем. Но не всем может быть известно, что иногда его называют и двумя другими именами.
Альдмеры зовут Акатоша Аури-Эл. У нордов же он известен как Алдуин. Эти имена постоянно встречаются в древних текстах, и по их прочтении становится очевидно, что речь в них идет о той же божественной сущности, которую мы называем Акатошем.
Однако даже в наш просвещенный век встречаются те, кто считает иначе. Они верят, что местные вариации имени Акатоша — вовсе не вариации, а имена совсем других божеств, чьи аспекты совпадают с аспектами Акатоша лишь частично или даже полностью от них отличаются.
Многие альтмеры на островах Саммерсет поклоняются Аури-Элу, что является душой Ануи-Эла, который, в свою очередь, представляет собой душу Ану Всего Сущего. Но если расспросить самих высоких эльфов (как сделал это я, отправившись на Саммерсет, дабы продолжить свое исследование), большая часть из них признают, что Аури-Эл — это все же Акатош, пусть и под другими именем, которое лишь передает их культурную традицию.
Поэтому, полагаю, не вызовет большого удивления тот факт, что реальные теологические разночтения проявляются в Скайриме — среди нордов, известных не только отвагой и героизмом на полях сражений, но и упрямством. Во время моего путешествия по этой суровой заснеженной провинции большим сюрпризом для меня стали встречи с людьми, чьи взгляды на Акатоша были диаметрально противоположны верованию альтмеров. Большинство нордов убеждены, что их легендарный Алдуин вовсе не Акатош, а совсем иная сущность. Да, великий дракон, но не Великий Дракон.
Стремясь добраться до сути этого вопроса, я опросил нескольких нордов, во главе с пожилым и уважаемым главой клана, которого звали Бьорн Забрызганный Кровью. Что поразило меня в наших разговорах больше всего, так это то, что эти норды верят не в Алдуина вместо Акатоша, а в Алдуина вместе с Акатошем. Оказывается, большинство жителей Скайрима видят Акатоша так же, как его вижу я — для них он Великий Дракон, Первый среди богов, синоним непоколебимости и, превыше всего, воплощение величайшего добра в этом мире.
А вот Алдуин, заявляют они, есть нечто совершенно иное.
Действительно ли он существо божественное или нет, остается вопросом, но Алдуин из нордского фольклора — это дракон, столь древний и столь могучий, что иногда его еще называют “Пожирателем мира”, а в некоторых источниках говорится о том, что он пожирает души мертвых, чтобы поддержать свои силы. В других легендах повествуется об Алдуине как о некоем верховном драконе, что объединил остальных и объявил войну всему человечеству, но в итоге был повержен одним или несколькими храбрыми героями.
Конечно, эти легенды не лишены определенной привлекательности. Но как Верховный Жрец и как ученый, я не могу не задаться самым важным вопросом — где же доказательства?
Норды Скайрима высоко ценят свое устное народное творчество, но сама его природа как раз и внушает сомнения. Слух, пронесшийся над торговой площадью Вэйреста, за несколько часов может обрасти такими подробностями и так исказиться, что к концу дня вполне можно заподозрить добрую половину жителей в том, что они вовлечены в десятки преступлений или ведут постыдную жизнь, и даже не одну. Как же в таком случае может образованный, просвещенный человек поверить в легенду, которая на протяжении сотен или даже тысяч лет передавалась лишь изустно?
Ответ на этот вопрос прост — не может.
Таким образом, я делаю вывод о том, что Алдуин из нордских легенд — на самом деле могучий Акатош, чья история исказилась и извратилась за годы пересказов и добавления новых деталей и подробностей, служащих украшением для любой легенды. Хотя и не по злому умыслу, но невежественные жители Скайрима не смогли постичь то добро и величие, что несет в себе Великий Дракон, и — как ни иронично — именно по невежеству совершили свое величайшее фольклорное изобретение: придумали “Алдуина”, Пожирателя мира, фантома из страшных сказок и злодея, победа над которым (пусть и выдуманная) возвеличила древних героев их народа.
До начала эпохи людей (Айкантар из Шаймерина)
Пока люди не пришли править Тамриэлем, а историки не записали деяния властителей Тамриэля, нам ведомо о событиях лишь из мифов и легенд, да божественных учений Девяти.
Эра рассвета — это период до начала времени смертных, когда действовали боги. Эра рассвета заканчивается с исходом богов и магии из Мира при основании Адамантиновой башни.
Термин "Меретический" пришел из языка нордов, буквально "Эра эльфов". Меретическая эра — доисторическое время после исхода богов и магии из Мира при основании Адамантиновой башни и до появления Исграмора Северянина в Тамриэле.
Следующие события являются наиболее значимыми в Эре рассвета, представленные в последовательности, понятной таким зависящим от времени существам, как мы.
Космос сформирован был из Аурбиса (хаоса, или целого) Ану и Падомаем. Акатош (Ауриэль) появился, и началось время. Боги (эт'Ада) появились. Лорхан убеждением или обманом склонил богов создать мир смертных, Нирн. План смертных в тот момент был наполнен магией и опасен. Под тяжестью шагов Богов физический облик плана смертных и даже вневременная непрерывность бытия становились неустойчивыми.
Понятие Меретическая эра было введено нордами как серия лет, пронумерованных в обратном порядке от "начала времен" — основания Каморанской династии, записанного Годом Ноль Первой эры. Доисторические события Меретической эры записаны там традиционными нордическими меретическими датами. Самая ранняя меретическая дата, установленная учеными короля Харальда, ME2500 — нордическое понимание первого года времени. Таким образом, Меретическая эра тянется от ME2500 в отдаленном прошлом до ME1, года основания Каморанской династии и учреждения Башни Белого Золота как независимого города-государства.
Летописцы короля Харальда, сочли ME2500 датой создания Адамантиновой башни на острове Балфиера в Хай Роке, старейшей конструкции в Тамриэле. (Это коррелирует с ранними историческими датами, приведенными в различных неопубликованных эльфийских хрониках).
Во время Ранней меретической эры коренное население Тамриэля, зверолюди — предки каджитов, аргониан, орков и других зверонародов — жили первобытными сообществами по всей территории Тамриэля.
В Средней меретической эре, альдмерские эмигранты (смертные эльфийского происхождения) покинули свой проклятый и ныне исчезнувший континент Альдмерис (известный также как Старый Эльнофей) и расселились в юго-восточной части Тамриэля. Первые колонии расположились ареалами на островах вдоль всего побережья. Позднее были основаны и континентальные поселения, в основном в плодородных низинах юго-запада и центра Тамриэля. Когда бы зверолюди не встречали эльфов, образованные, грамотные, технологически развитые альдмерские культуры вынуждали примитивных зверолюдей переместиться в джунгли, болота, горы и пустоши. Адамантиновая башня была обнаружена вновь и захвачена Диренни, могучим и знаменитым альдмерским кланом. На острове Саммерсет была построена Кристаллическая башня и, позже, в Сиродиле — Башня Белого Золота.
Во время Средней меретической эры, альдмерские исследователи нанесли на карту побережье Вварденфелла, построив магические башни высоких эльфов Первой эры в Альд Редании, Бал Фелле, Тель Аруне и Тель Море в Морровинде. На этот же период времени приходится расцвет поселений айлейдов (диких эльфов) в джунглях, окружающих Башню Белого Золота (современный Сиродил). Дикие эльфы, известные также как средиземные высокие эльфы, сохранили магию Эры рассвета и язык Эльнофей. Земля эта формально числилась подвассальной высшему королю Алинора, на деле же удаленность от островов Саммерсета привела к фактической независимости Сиродила от высших королей из Кристаллической башни.
Поздняя средняя меретическая эра — это период высокой велотийской культуры. Каймеры, чьими потомками являются современные данмеры, или темные эльфы, — динамичный, амбициозный, долгоживущий эльфийский народ — проповедовали фундаменталистское почитание предков. Кланы каймеров покинули родные земли в юго-западной части Тамриэля и последовали за пророком Велотом, чтобы поселиться в современном Морровинде. Презирая светскую культуру и мирские занятия двемеров, каймеры также засматривались на земли и ресурсы двемеров, и веками досаждали им малыми набегами и территориальными спорами. Двемеры (дварфы) — свободомыслящие, живущие уединенно эльфийские кланы, склонные к постижению секретов науки, инженерии, алхимии, создавали подземные города и сообщества в горных районах (позднее Велотийских горах), разделяющих современные Скайрим и Морровинд.
Поздняя меретическая эра отмечена стремительным закатом велотийской культуры. Некоторые велотийцы расселились в деревнях поблизости от заброшенных древних велотийских башен. В этот период высокая велотийская культура растворилась и исчезла на острове Вварденфелл. Ранние двемерские свободные колонии датируются этим периодом. Деградировавшие велотийцы образовали племенные культуры, которые, в свою очередь, эволюционировали в современные Великие дома Морровинда или продолжили существование в виде варварских эшлендерских племен. Единственными следами этой племенной культуры служат разбросанные велотийские башни и дикие племена эшлендеров на острове Вварденфелл. Магические башни высоких эльфов Первой эры вдоль побережья Тамриэля также оказываются в этот период покинуты.
В Позднюю меретическую эру предки людей, так называемые недийские народы мигрировали с континента Атмора (также "Альтмора" или "Старый лес" на альдмерис) и поселились в северном Тамриэле. Героя нордов, Исграмора, бывшего во главе флота, направившегося в Тамриэль, почитают за создание рунической записи нордической речи, основанной на принципах эльфов, так что он считается первым историком среди людей. Флот Исграмора высадился в Хсаарик Хед в самой северной точке скайримского Сломанного мыса. Норды построили там легендарный город Саартал. Эльфы изгнали людей во время Ночи слез, но Исграмор вскоре вернулся вместе со своими Пятью сотнями соратников.
Также в течение Поздней меретической эры легендарный бессмертный герой, воин, волшебник и властитель, известный под именами Пелинал Вайтстрейк, Харральд, Исмир, Ханс Лис, и проч., бродил по Тамриэлю, собирая армии, завоевывая земли, правя ими, а затем бросая свои королевства, чтобы пуститься в новые странствия…
Договор Гнезда Кенарти
Поскольку горожане и правители независимого острова Гнездо Кенарти признают разрушительный потенциал патрульной эскадры маормеров и желают утвердить мирное, экономически выгодное соглашение;
Поскольку обе стороны признают желательным и необходимым создание условий для заключения взаимовыгодного договора, а также соглашаются с тем, что использование внешних политических или военных органов не входит в интересы маормеров, так как нанесет материальный ущерб и поставит под сомнение рентабельность торговли в Мистрале;
Под эгидой прославленного и мудрого короля Оргнума, Гласа свободного народа маормеров, командира Двенадцати-Дюжин-и-Одного могучего корабля, верного и храброго представителя власти маормеров (и при поддержке малых народов Гнезда Кенарти), обе стороны в дальнейшем будут придерживаться положений, изложенных в статьях настоящего договора.
В портовом городе Мистраль будет учреждено посольство для размещения посла и его свиты. Затраты на постройку возьмет на себя народ Гнезда Кенарти, согласившийся предоставить персонал в составе не менее 15 служащих, а также искусно вытканные гобелены с изображением щедрых и мудрых представителей народа маормеров, необходимое количество комплектов вышитого постельного белья из хлопка и запас местных и импортных алкогольных напитков.
Все частные лица и организации, желающие вести торговые дела в портовом городе Мистраль, обязаны отныне зарегистрироваться и получить официальное право мирного прохода. Сумма регистрационного налога будет определена отдельно для каждого судна лично послом. Те, кто откажутся выплачивать взносы, будут признаны вражескими агентами и, в соответствии с законами маормеров, подлежат лишению свободы с последующей конфискацией товара. Руководство маормеров оставляет за собой право по любой причине производить осмотр любого судна в порту и в прибрежных водах и конфисковать все товары, которые сочтёт контрабандными.
Маормерская патрульная эскадра не будет предпринимать никаких неспровоцированных актов агрессии по отношению к торговым судам в порту и ближайших водах портового города Мистраль, и также не будет препятствовать ведению одобренных торговых дел. Каждый на настоящий момент заключённый под стражу представитель любой из подписывающих сторон будет освобождён немедленно после подписания настоящего договора. Вместе с тем в целях самообороны и при подозрении в преступной деятельности вражеских агентов эскадра имеет право предпринимать активные действия. В качестве платы за невмешательство маормеров пятнадцать процентов от суммы всех регистрационных сборов и акцизов будут выплачиваться Посольству 15-го числа каждого месяца.
Чтобы увековечить день подписания настоящего договора, будет введён новый общий праздник. Праздничные гуляния, которые должно оплатить население Мистраля, будут символизировать мир между сторонами и их согласие с положениями настоящего договора. Праздник будет называться «Слава Змея», и в этот день сановники маормеров, а также избранные меры, люди и другие достойные личности будут приглашены на остров Гнездо Кенарти, для того чтобы поучаствовать в пиршестве, насладиться музыкой и весело провести время в честь всеобщего успеха и согласия.
Жителям портового городя Мистраль разрешается участвовать в гуляниях в день Славы Змея, однако на банкет будут допущены только лица, приглашённые маормерами, мэр Гнезда Кенарти и не более трёх (3) гостей, избранных лично мэром и одобренных послом. Блюда будут готовить маормерские шеф-повара, исполнять музыку — маормерские менестрели, и ни при каких обстоятельствах на столы не будет подано отвратительное блюдо «каракатицы в сахаре».
Посол и народ Гнезда Кенарти соглашаются пересматривать все положения, обсуждать необходимые к ним дополнения и подтверждать свою обоюдную приверженность прочному и выгодному миру, возобновляя договор каждые десять лет.
Дознание Хенгильд
Поначалу дознание протекало ничем не примечательно: старая карга самым рядовым образом реагировала на разные виды пыток — визжала и умоляла. Но когда пролилась первая кровь, наступило откровение.
Ведьма внезапно замерла, как будто впала в транс. И тут же холодный ветер ворвался в камеру, а пламя жаровни обернулось невероятной прохладой тени. Вторя происходящему, непонятно откуда — но все присутствующие это слышали — раздалось гортанное, без сомнения впечатляющее песнопение, почти как молитва. По размышлении я предположил, что это был язык Обливиона, грязный язык даэдрических принцев.
Железные цепи, сковывавшие Хенгильд, непостижимым образом разрушились и пали. Спина её выгнулась, глаза закатились, и тело медленно, без всяких видимых причин, воспарило в воздух на несколько футов над плитой.
Спустя мгновение она раскрыла рот и заговорила. Но это был уже не старушечий голос, слышимый ранее, а голос, преисполненный даэдрической мерзостью. Её слова расшифрованы не менее чем тремя свидетелями и целиком мною записаны:
«Боль невинного. Крики во тьме. Ноктюрнал здесь.
Моего преданного служителя пытают и жгут, сковывают и истязают, лишают жизни.
Клан по имени Дайерфрост полагает себя добродетельным, но Ноктюрнал разглядела его порочность.
Моё проклятие падёт на вас и на ваших потомков.
Вершить над вами правосудие начнёт Ледяная королева, которая явится под личиной нищенки.
Кровь застынет у вас в жилах. Пытка будет долгой и мучительной.
А когда придёт избавление, то узнаете, что истинные страдания только начались. Расплата настигнет в минувшем и сущем, а само имя Дайерфрост будет смешано с грязью навечно.
Новая Ледяная королева ввергнет клан Дайерфрост в отчаянную тоску Обливиона, и вы изведаете истинную муку».
И на этих словах тело ведьмы вспыхнуло зелёным пламенем и обратилось в прах.
Доклад: Катастрофа у Ионита (Лорд Поттрейд, председатель)
Часть I. Подготовка
Начало планам императора по вторжению на Акавир было положено в 270-х годах, когда он приступил к завоеванию мелких островных королевств, лежащих между Тамриэлем и Акавиром. При захвате Черной Гавани в 282 г. Уриэль V уже ставил перед собой более значимую цель. Он немедленно приказал начать широкое обновление порта, который должен был стать местом сбора сил и основной перевалочной базой в ходе кампании. В это же время он издал распоряжение о постройке большого числа крупных океанских транспортов, необходимых для финального броска на Акавир, в которых флот испытывал особый недостаток. Это показывает, что подготовка к вторжению была начата заблаговременно, даже до завершения покорения Эсроньета, а оно не было случайной причудой, как утверждают некоторые.
Когда принц Башомон подчинил Эсроньет имперской власти в 284 г., император смог полностью посвятить все свое внимание планированию Акавирской кампании. В 285 и 286 гг. были снаряжены экспедиции, имевшие целью разведку морских путей и побережья Акавира; имперские агенты служб безопасности, как магические, так и обычные, были отправлены для сбора информации. На основе полученных данных первой целью вторжения было избрано королевство Цаэски, расположенное в юго-западной части акавирского континента.
Тем временем император собирал свой экспедиционный корпус. Для кампании был сформирован новый Дальневосточный флот, что привело к ослаблению остальных сил флота на некоторое время; можно утверждать, что это была сильнейшая армия на море, когда-либо создававшаяся в истории Тамриэля. Пятый, Седьмой, Десятый и Четырнадцатый легионы были избраны для первоначальной высадки, а Девятый и Семнадцатый должны были последовать за ними после установления контроля над побережьем. Хотя для штатских эти силы могут представляться относительно небольшой частью всей армии, необходимо помнить, что экспедиционный корпус должен был находиться на конце длинной и тонкой линии снабжения; кроме того, император и армейское командование полагали, что ему, по крайней мере, первоначально, не будут противостоять значительные силы неприятеля. Наконец, возможно, наиболее важным фактором было то, что флот имел транспорты для переброски не более четырех легионов одновременно.
Сразу необходимо отметить, что Комиссия не считает неправильной подготовку, проведенную императором для вторжения. Основываясь на информации, имевшейся перед вторжением (для сбора которой были приложены огромные усилия, хоть в ретроспективе этот объем информации представляется недостаточным), Комиссия полагает, что император не действовал безрассудно или опрометчиво. Некоторые утверждали, что экспедиционный корпус был слишком мал. Комиссия считает, что, напротив, даже если бы могли быть изысканы возможности по перевозке и снабжению большего количества легионов (что было невозможно без развала торговли во всей Империи), это лишь приумножило бы масштабы катастрофы, но не предотвратило ее. Невозможно было оставить Империю без легионов; память о Каморане Узурпаторе была еще свежа, и император полагал (и Комиссия с этим согласна), что безопасность Империи исключала большую концентрацию войск вне Тамриэля. Комиссия склонна полагать, что экспедиционный корпус был даже излишне велик. Несмотря на создание двух новых легионов (и воссоздание Пятого), потеря экспедиционного корпуса опасно ослабила позиции Империи в провинциях, что современная ситуация показывает со всей очевидностью. Это означает, что организация вторжения на Акавир была выше современных возможностей Империи; даже если бы император смог выставить и снабжать большее количество войск на Акавире, Империя могла развалиться у него за спиной.
Часть II. Вторжение на Акавир
Экспедиционный корпус покинул Черную Гавань 23-го числа Руки дождя 288 года и при ясной погоде высадился на Акавире после шести недель в море. Точкой высадки стал небольшой цаэсский порт в устье крупной реки, избранный из-за его близости к Тамриэлю, а также выгодного расположения на плодородной речной долине, обеспечивающей доступ вглубь материка и фуражировку армии. Первоначально все складывалось удачно. Цаэски покинули город при приближении экспедиционного корпуса, так что его силы без потерь заняли город, который был переименован в Септимию, первую колонию новой имперской провинции Акавир. Пока инженеры укрепляли город и расширяли порт для нужд Дальневосточного флота, император продвинулся вглубь материка с двумя легионами. Прилегающие земли согласно донесениям являлись плодородными, хорошо орошаемыми полями, и, не встречая сопротивления, армия заняла ближайший город выше по реке, также покинутый. Он был переименован в Ионит, и император расположил в нем свою штаб-квартиру, поскольку город превосходил Септимию по величине и позволял лучше контролировать территорию вокруг.
Экспедиционный корпус все еще не встречал серьезного сопротивления, хотя вокруг легионов можно было видеть большое количество неприятельских конных патрулей. Это не позволяло разведывательным отрядам, кроме крупных, отдаляться от основных сил. Из-за ограниченности транспортных возможностей флота император крайне нуждался в кавалерии и привлекал боевых магов для магической рекогносцировки.
Тогда император отправил дипломатические миссии, чтобы попробовать установить контакт с королем цаэски или любым другим правителем этих земель, но посланники не вернулись. Ретроспективно Комиссия полагает, что на эти попытки было напрасно потеряно время, когда армия, простаивавшая в Ионите, могла с большей пользой продвинуться вперед, пользуясь очевидной неожиданностью вторжения для противника. Как бы там ни было, император полагал в это время, что цаэски повергнуты в трепет мощью Империи, и он в состоянии получить провинцию путем переговоров, не прибегая к серьезным боевым действиям.
Тем временем четыре легиона были заняты строительством дороги между Септимией и Ионитом, возведением укрепленных сторожевых постов вдоль реки и усилением защиты обоих городов, что должно было послужить им в дальнейшем. Из-за нехватки кавалерии разведка проводилась ограниченно, и линии коммуникаций между двумя городами постоянно угрожали вражеские рейдеры, с которыми легионы пока были не в состоянии схватиться.
Первоначальный план предусматривал переброску двух легионов в подкрепление немедленно по установлении контроля над портом, но теперь было принято роковое решение отложить их прибытие и вместо этого использовать флот для перевозки колонистов. Император и Совет согласились с этим. В связи с поголовным бегством коренного населения с захваченных территорий колонисты были необходимы для работы на полях, тогда экспедиционный корпус не зависел бы целиком от флота в вопросах снабжения. К тому же на Инслее, лежащем на Акавирской линии снабжения, возникли беспорядки, и Совет полагал, что Девятый и Семнадцатый легионы могут быть лучшим образом использованы для умиротворения этой территории и обеспечения безопасности путей снабжения экспедиционного корпуса.
Гражданские колонисты и грузы для них начали прибывать в Септимию в середине месяца Огня очага, и они продолжили начатую легионерами подготовку полей к весенней посадке. К этому времени было доставлено и определенное количество кавалерийских лошадей, а набеги на две имперские колонии вскоре прекратились. Цаэсские эмиссары также наконец прибыли в Ионит, чтобы начать мирные переговоры, и экспедиционный корпус приготовился ждать спокойную зиму.
Совет же стал убеждать императора вернуться в Тамриэль с флотом, чтобы решить массу неотложных вопросов внутри Империи, пока армия находится на зимних квартирах, но он предпочел остаться на Акавире. Это решение оказалось удачным, поскольку значительная часть флота, включая и императорский флагман, была уничтожена ранним зимним штормом на пути домой. Зимние шторма 288–289 года были необычно долгими и чрезвычайно жестокими и помешали флоту вернуться на Акавир с дополнительными грузами, как предполагалось. Об этом доложили императору через боевого мага, и было решено, что экспедиционный корпус может прожить до весны с теми запасами, что у него имеются.
Часть III. Гибель экспедиционного корпуса
Зима на Акавире оказалась значительно более суровой, чем ожидалось. Из-за проблем со снабжением и наличия дополнительных тысяч гражданских колонистов, рационы экспедиционного корпуса были сильно урезаны. Ситуацию ухудшило и то, что вернулись цаэсские рейдеры и развернули охоту за любыми фуражировочными и разведывательными отрядами вне городских стен. Несколько наблюдательных постов на дороге между Септимией и Ионитом были захвачены во время буранов, прочие же были покинуты из-за невозможности их удержать. В результате сообщение между двумя городами поддерживалось исключительно магическими путями, что явилось дополнительной нагрузкой на легионных боевых магов.
Пятого дня месяца Восхода солнца большая свита цаэски прибыла в Ионит, якобы с мирными предложениями от своего короля. Той же ночью эти предатели убили стражу у одних из городских ворот и впустили внутрь крупный отряд своих соратников, ожидавших за городскими стенами. Их очевидным намерением было убить императора, но им помешала бдительность и отвага солдат Десятого легиона, охранявших его дворец. После поднятия тревоги все цаэски в городе были выслежены и уничтожены до последнего. Нет нужды упоминать, что это означало конец переговоров между императором и цаэски.
Наступление весны лишь принесло новые проблемы. Вместо ожидавшихся дождей с востока подул суховей, продолжавшийся с большей или меньшей силой в течение всего лета. Посевы не взошли, и даже река (в предшествовавший год бывшая судоходной для малых судов намного выше Ионита по течению) полностью пересохла к месяцу Высокого солнца. Неизвестно, было ли это связано с необычным изменением погодных условий, или же цаэски манипулировали погодой с помощью магии. Комиссия склоняется к первому утверждению, поскольку нет прямых свидетельств того, что цаэски располагают столь ужасными тайными силами, но и последнее предположение не может быть полностью опровергнуто.
В связи с продолжающейся плохой погодой караваны с припасами задержались с выходом из Черной гавани. Они наконец покинули порт в начале Второго Зерна, но были жестоко истерзаны штормами и восемь недель спустя с большими потерями дотянули до Септимии. По причине все ухудшающейся ситуации со снабжением на Акавире, император отрядил основные силы своего Корпуса боевых магов для поддержки флота во время штормов, которые, похоже, собрались продолжаться все лето. На этот раз Совет убеждал императора свернуть вторжение и вернуться в Тамриэль с экспедиционным корпусом, но тот опять отказался, указывая, что флот уже не в состоянии вывезти все четыре легиона одновременно. Комиссия согласна, что оставление одного или нескольких легионов на Акавире в ожидании возвращения флота отрицательно сказалось бы на моральном состоянии армии. Но Комиссия также указывает, что потеря одного легиона была все же предпочтительнее потери экспедиционного корпуса в целом. Единодушно мнение членов Комиссии, что это был последний момент, когда еще могла быть предотвращена полная катастрофа. С принятием решения об отсылке флота за подкреплениями и припасами, события двинулись к своему неотвратимому завершению.
О том, что происходило на Акавире дальше, известно существенно меньше. Поскольку большая часть боевых магов была отряжена для поддержки флота, сообщение между экспедиционным корпусом и Тамриэлем ограничилось и продолжало ухудшаться по мере ухудшения ситуации на самом Акавире, так как усилия оставшихся волшебников были прикованы к неотложным нуждам легионов. Представляется также возможным, что цаэски неким неизвестным образом активно противодействовали магам. Некоторые из магов на Акавире сообщали об аномальном ослаблении своих сил, а маги Военного колледжа в Сиродиле (обеспечивавшие связь для Совета) сообщали о затруднениях в контактах со своими соотечественниками на Акавире, даже между учителем и учеником, давно работавшими друг с другом. Комиссия настаивает, чтобы Военный колледж провел особое исследование тайных сил цаэски на случай возможных конфликтов Империи и Акавира в будущем.
Известно лишь, что император выдвинулся из Ионита в середине Высокого солнца, оставив только небольшие гарнизоны для удержания городов. Он получил сведения, что цаэски концентрируют свои войска на другой стороне горного хребта на севере, и он принял решение уничтожить их армию до того, как она обретет полную силу, и захватить их запасы (в которых он особо нуждался). Этот быстрый бросок, вероятно, застал цаэски врасплох, и экспедиционный корпус пересек горы и обрушился на их лагерь, обратив цаэсскую армию в бегство и захватив ее командующего. Но вскоре император был вынужден отступить. На обратном пути легионы испытали значительные трудности. Теперь император оказался блокирован в осажденном Ионите и отрезан от небольшого гарнизона в Септимии, также осажденной. Вероятно, с этого момента усилия немногих оставшихся боевых магов были направлены исключительно на создание воды для поддержания армии на ногах, а искусство это обыкновенно не практикуется в Военном колледже. Флот в сохранности достиг Черной Гавани благодаря Корпусу боевых магов, но все попытки вернуться на Акавир оказались пресечены серией еще более диких штормов, обрушившихся на Эсроньет в течение всего остатка 289 года.
Последний контакт Совета с императором состоялся в начале месяца Мороза. С Вечерней Звезды Совет был чрезвычайно обеспокоен ситуацией на Акавире, и приказал флоту отплыть, невзирая на риск. Несмотря на продолжающийся шторм, флот прорвался к Акавиру. Надежда воспряла, когда был установлен контакт с императорским боевым магом, который сообщил, что Ионит все еще удерживается. Оперативно был составлен план, в соответствии с которым экспедиционный корпус должен был прорваться из Ионита и отойти к Септимии, где и соединиться с флотом. Флот подошел к Септимии, где обнаружил ее гарнизон отражающим жесточайший штурм многочисленной акавирской армии. Боевые маги, сопровождавшие флот, отбросили противника на время, достаточное, чтобы уцелевшие погрузились, и флот отплыл.
Немногочисленные выжившие из состава экспедиционного корпуса, достигшие Септимии, рассказали о том, как император двумя днями ранее вывел свою армию из Ионита, успешно прорвав кольцо блокады, но был затем окружен намного превосходящими силами на дороге к Септимии. Они сообщили о героическом последнем бое императора и Десятого легиона, позволившем остаткам Четырнадцатого достичь Септимии. Двое выживших из Десятого также добрались до Септимии той же ночью, проскользнув через ряды противника, разнузданно праздновавшего победу. Эти люди подтвердили, что видели, как император пал под вражескими стрелами, собирая стену щитов Десятого легиона.
Часть IV. Заключение
Комиссия полагает, что вторжение на Акавир было обречено на неудачу изначально по ряду причин, ни одну из которых нельзя было, к сожалению, предвидеть.
Несмотря на широкий сбор разведданных, экспедиционный корпус был явно не подготовлен к ситуации на Акавире. Последствия капризов погоды, измотавших армию и флот, были исключительно плачевны. Без потери основной части Дальневосточного флота в ходе кампании, экспедиционный корпус мог быть эвакуирован в 289 году. Погода также вынудила императора придать большую часть своего Корпуса боевых магов флоту, что оставило его без их поддержки в ходе вскоре последовавших боев. И, разумеется, неожиданная засуха, обрушившаяся на Ионит в 289 году, перечеркнула надежду обеспечивать армию необходимым на месте и поставила экспедицию в непригодную для обороны ситуацию при осаде Ионита.
Цаэски также оказались намного сильнее, чем можно было судить по данным разведки. Информация о величине армии, которую цаэски смогли выставить против экспедиционного корпуса, не ясна, поскольку серьезные боевые действия развернулись лишь после того, как регулярное сообщение между императором и Советом было прервано. Те не менее, складывается впечатление, что цаэски численно превосходили силы императора в несколько раз, поскольку они оказались способны вынудить четыре ударных легиона отступить и затем удерживать их в осаде несколько месяцев.
Как указано ранее, Комиссия отказывается критиковать само решение вторгнуться на Акавир. Основываясь на том, что было известно на тот момент, план выглядел разумным. Только взгляд назад позволяет сказать, что вторжение имело очень мало шансов на успех. Как бы там ни было, Комиссия полагает, что из данной катастрофы может быть извлечено несколько ценных уроков.
Во-первых, цаэски могут иметь в своем распоряжении чрезвычайно мощные тайные силы. Вероятность того, что они манипулировали погодой в целом регионе, кажется ничтожной (и необходимо указать, что трое членов Комиссии серьезно возражали против включения данного пункта в Отчет), но Комиссия полагает, что этот вопрос заслуживает немедленного изучения. Потенциальная угроза такова, что даже малейшая возможность подобного должна быть серьезно изучена.
Во-вторых, представляется, что цаэски не располагают флотом, о котором стоило бы говорить. Экспедиционному корпусу никогда не угрожали с моря, и Дальневосточный флот не сражался ни с кем, кроме погоды. Практически, первоначальный план предполагал, что некоторая часть флота останется на Акавире для береговых операций, но, на деле, лишь в очень немногих местах крупные корабли могли достичь берега из-за бесчисленных рифов, песчаных банок, островов и пр., которыми изобилует побережье к северу и югу от Септимии. Из-за полного отсутствия деревьев на равнине вокруг Септимии и Ионита экспедиционный корпус не смог построить небольшие суда, способные осуществлять навигацию в мелких прибрежных водах. Любым военным экспедициям на Акавир в будущем будет неплохо предусмотреть доставку плавательных средств для прибрежных операций, чтобы реализовать это очевидное преимущество перед цаэски — возможность, к сожалению, не использованная экспедиционным корпусом.
В-третьих, прежде, чем думать о следующем вторжении, требуется детальное изучение Акавира. Информация, собранная за четыре года, предшествовавших вторжению, была существенна, но явно недостаточна. Погодные условия были полной неожиданностью, силы цаэски большими, чем предполагалось; а переговоры императора с цаэски обернулись катастрофой. Акавир оказался совершенно иным, чем рассчитывали, и Комиссия полагает, что любые будущие попытки вторжения не должны предприниматься без более глубокого знания условий, политики и населения, чем ныне имеющееся.
Наконец, комиссия единодушно заключает, что, исходя из известной информации, любая попытка вторжения на Акавир является безрассудством, по крайней мере, при нынешнем состоянии Империи. Легионы нужны Империи дома. Когда-нибудь мирная, единая Империя вернется на Акавир и взыщет суровую виру за ионитскую катастрофу и гибель нашего императора. Но этот день наступит не сейчас и не в ближайшем будущем.
Дом Забот
Среди древних духов, сопровождавших святого Велота и Кимера в землю обетованную Морроувинда, четыре лорда даэдры, Малакат, Мехрун Дагон, Молаг Бал и Шигорат, известны под именами Четырех Столпов Дома Забот. Эти лорды воспротивились указанию Трибунала, учинив великую бойню между кланами и Великими Домами.
Малакат, Мехрун Дагон, Молаг Бал и Шигорат священны в своей роли препятствий на Испытании. Со временем они стали иногда ассоциироваться с различными врагами, такими как Нордлинги, Акавири или горные орки.
Малакат — это оживленные экскременты, которыми был заполнен Тринимак. Малакат слабый, но мстительный бог. Темные эльфы называют его Малак, и считают покровителем орков. Они испытывает силу Данмера.
Молаг Бал в Морроувинде считается Королем Насилия. Он пытается прервать Династии и по-всякому навредить роду Данмер. Раса монстров, живущая в Молаг Амуре, это результат совращения им Вивека во время предыдущей эры.
Шигорат — это Безумный Бог. Он постоянно проверяет Данмеров на духовную слабость. Во многих легендах один род Данмера вызывает его для борьбы с другим; в половине этих легенд он не предает тех, кто его вызвал, еще более запутывая положение вещей (может он помочь нам? Разве он не враг?). Его часто ассоциируют с тем ужасом, который испытывают другие расы по отношению к данмерам, особенно те, которые, как Империя, могут быть выгодными союзниками.
Мехрун Дагон — бог разрушений. Он ассоциируется с природными катастрофами, такими как пожары, землетрясения и наводнения. Для некоторых он олицетворяет собой Морроувинд. Он проверяет, хочет ли Данмер выжить и бороться дальше.
Поклонение этим четырем злым духам противоречит закону и догмату Церкви. Однако, четыре Столпа редко ошибаются, когда ищут жадных, жестоких и безумных людей. Они подчиняют таких людей и делают своими слугами. По древнему закону Церкви, а также по закону империи, за головы ведьм и ведьмаков назначается награда. Императорский гарнизон вместе с Ординаторами и Вечной Стражей Церкви охотится за этими преступниками, стараясь выследить их и уничтожить в любом уголке населенных или пустынных земель.
Дом Зелёной леди
Плата за вход: 1 золотой
Добро пожаловать в Дремучий лес, местожительство бывшей и нынешней Зелёных леди из Малабал Тора!
Наша первая Зелёная леди, Финориэль, была выявлена как Зелёная леди позже, чем это обычно случается, когда она уже успела перебраться в Велин Харбор. Она достойно служила, но после её смерти начались поиски новой Зелёной леди.
Благословленный Дремучий лес ещё раз доказал, что способен воспитать требуемую силу духа. Племянница Финориэль, Гверинг, продемонстрировала отвагу, изворотливость и силу, которыми должна обладать Зелёная леди.
В Дремучем лесу можно осмотреть дом Гверинг и Финориэль, а также места, где они когда-то охотились. Гверинг в особенности рано проявила склонность к стрельбе из лука, уже с малых лет почти всегда попадая в цель.
Зелёная леди не просто символ добродетельности, она обладает способностью направлять свою силу босмерам, что просто необходимо для завершения процедуры введения её в должность.
И двух недель не прошло, как её распознали, а уже начались приготовления к помолвке Гверинг с Сильвенаром.
Празднования будут продолжаться в течение многих месяцев после формальной церемонии обручения, которая пройдёт в городе Сильвенар.
Получите удовольствие от визита в Дремучий лес, неважно, долго или коротко вы здесь будете!
Дом Тарн из Нибенея (граф Опий Вотепорикс)
Дом Тарн из Чейдинхола является одним из самых уважаемых благородных семейств северного Нибенея, в котором они владеют обширными поместьями ещё с начала Первой эры. Возможно, что семья действительно, как они сами утверждают, ровесница Первой эры: историки дома любят указать, что в «Трактатах о Тамриэле» 1Э 200 года упоминался «Таранус Красная рука». Это было ещё до восстания рабов под предводительством Алессии, так что этот прото-Тарн мог быть надсмотрщиком над рабами в айлейдском Фанакасе, в подземелье в горах к северу от современного Чейдинхола. Однако опираясь на тот факт, что айлейды вели свои деловые записи красными чернилами, историки дома утверждают, что «Красная рука» определённо был грамотен и занимал управленческую должность. Для доскональности исследования упомяну теорию леди Эуфемии Глабер, которая отождествила этого Тарануса и печально знаменитого по Великой резне 1Э 227 года «Тарана Мучителя», но её теорию полностью опровергает текст «Свиток святых предвестников», обнаруженный под сводами Башни Белого Золота канцлером Абнуром Тарном в 2Э 451 году.
Предания дома гласят, что семья Тарн принимала активное участие в восстании рабов под предводительством святой Алессии: Вилий Тарн служил Пелиналу Вайтстрейку как «мастер клинка и палач». Следующий Тарн, вошедший в анналы истории, это Фервидий Тарн из Алессианского ордена, бывший архиепископом Избранных Марукати с 1Э 1188 года до самой своей смерти (точная дата неизвестна). Сегодня о Фервидии чаще всего вспоминают как об авторе труда «Проповеди, порицающие семнадцать терпимостей».
Благородные командиры из рода Тарн возглавляли наёмников по обе конфликтующие стороны войны в 2300-е годы, а когда пыль войны улеглась, генерал Турпис «Двуликий» Тарн вступил во владение обширными владениями, которые и поныне семья зовёт своей родиной. Приняв титул графа Чейдинхола со всеми его окрестностями, Турпис женился на племяннице адмирала Бенду Оло и произвёл в браке с ней многочисленных наследников.
Несколько поколений семьи Тарн достойно и храбро служили Империи Реманов, в том числе Регул Тарн, возродивший традиции имперских боевых магов, и Экскорей Тарн, министр наказаний императора Кастава.
Перенесёмся в наши дни и познакомимся с современными членами семьи Тарн. Первый из них и, конечно, самый выдающийся, это глава дома и многолетний канцлер Имперского Совета Абнур Тарн. В тревожные времена частой смены императоров именно канцлер обеспечивает непрерывность и последовательность всей политики Империи.
Вторая по счёту — пропуская родителя вперёд лишь по праву старшинства — Её Величество Кливия Тарн, императрица-регентша Сиродила и дочь Абнура Тарна от его седьмой жены Пулазии. Императрица Кливия, как ни тяжело об этом говорить, дважды становилась вдовой императоров-консортов, Леовика и Варена.
Едва ли менее могущественна в сравнении с канцлером его младшая сводная сестра, Эвраксия Тарн, ставшая королевой Риммена после государственного переворота в 2Э 576, в месяце Начала морозов. А на что были бы похожи светские мероприятия Имперского города в отсутствии её сына, весёлого и обворожительного Джавада Тарна?
Поистине, дом Тарн является воплощением благородства современного Нибенея. Мы можем только надеяться, что они всегда будут с нами, чтобы ни случилось в будущем.
(Примечание: Достаточно ярко и убедительно? Забыл ещё включить генерала-мага Септиму. Надеюсь получить обещанную А. надбавку.)
Домой в Орсинум
Я закончил с отправкой партии металла в Орсиниум. Неважно, сколько раз этот город разрушали до основания и сжигали дотла — наши братья и сёстры действительно отстроили его лучше и крепче, чем был он до этого, так что рассказы не врут.
Тридцать девять лет назад король Эмерик вернул нам Орсиниум и Ротгарианские горы. Оказалось, что армия оркских ремесленников может очень многое сделать за тридцать девять лет. И они сумели обойтись без этих бретонских украшательств: просто добротные прочные каменные постройки, которые выдержат атаку в следующий раз, когда бретонцы с редгардами решат уничтожить нас и разрушить наши жилища.
Каждый раз, когда я приезжаю домой, всё вокруг кажется мне таким правильным. Если вы там ещё не бывали, скажу так: это не Даггерфолл.
В Орсиниуме все друг друга понимают. А в Даггерфолле бретонцы вечно думают, что я на войну собрался. Когда в очередной треклятый раз я слышу вопрос «Ты солдат?», хочется ответить обухом молота. Если мы и ведём себя как животные, то только потому, что половина людей в этом городе считают нас большими тупыми животными.
Другая половина совершенно спокойно ко мне относится, и я не думаю, честно говоря, что они боятся меня. Вряд ли они думают, что я пришёл для того, чтобы убивать или поедать их детей. Они знают, что я здесь по делу. Я кузнец и каменотёс и пришёл сюда зарабатывать деньги. Но при всём том совершенно невозможно понять их истинного отношения к оркам.
Но всё меняется, когда по дороге между прочными каменными стенами я возвращаюсь домой, в сердце Ротгара. Там искренний и откровенный мир, там всё не так, как в Даггерфолле. Ни льстивости, ни поклонов, ни расшаркиванья ножками, никакой этой бретонской поэтичности: с кем ни заговоришь — все высказываются в открытую. Если ты кому-то не нравишься, это будет ясно с первого взгляда. А когда кто-то не нравится мне, я могу двинуть ему в морду, не опасаясь, что кто-нибудь позовёт городскую стражу. У нас так заведено — вы понимаете, о чём я.
А помните ли вы, когда в последний раз бывали в маленькой крепости орков? Когда в последний раз говорили с вождём, примостившим свою толстую задницу на троне, вокруг которого суетятся все его жёны? Куда бы я ни пошёл — без разницы, первая жена вождя прожигает меня взглядом. Она оценивает каждого орка — путешественника, мастера, торговца — кто из них собирается свалить её мужа и разбить в прах всё, чем она владеет? Она как большая рыба-убийца в маленьком мутном пруду кружится и кружится возле вас.
Не старайтесь понять Орсиниум. Вообще. Когда стаи рыб-убийц точат друг на друга зуб, последнее, о чем стоит беспокоиться — о коварстве жены вождя. Но любой, кто невзлюбит вас — покажет это, будьте уверены.
А еда? Проклятье! Еда! Никто в Даггерфолле не знает, как правильно забивать скот. Быть может, они просто не умеют. И чем дальше вы отъезжаете от Орсиниума, тем печальнее становится: люди пережаривают мясо, и вместе с кровью и мясными соками из него уходит настоящий вкус. Да ещё его не разгрызёшь — ну вы сами знаете.
Не поймите меня превратно. Да, я зарабатываю себе на жизнь в Даггерфолле, но лучший город на земле — Орсиниум. Он прост как каменная стена, он безудержен как стихия, и неважно, какие беды, пожары и потрясения предстоит ему выдержать — этот город несокрушим.
Орсиниум — мой дом. В который однажды я вернусь навсегда.
Донесение из некрополя Моталион
С тяжёлым сердцем нижайше сообщаю о прекращении тщения Моталиона. При сложившихся обстоятельствах продолжать было бы нецелесообразно. Дальнейшие попытки приведут, на самом деле, к потерям в Гильдии и будут святотатственными (даже больше, чем обычно).
Спешу отметить, что ни пятнышка вины за это не лежит на ваших безупречных и несравненных планах, о мой дуайен! Согласно вашим инструкциям подкуп Парвижа аль-Тигонуса, надзирателя гробниц Моталиона, прошёл успешно — более того, он согласился на долю в 15 процентов от награбленного, хотя мы готовы были и на все 20. Несколько недель после нашего соглашения расхищение склепов и мавзолеев в южном квадранте некрополя шло в соответствии с блестящим и решительным графиком, составленным Вашим Дуайенством, разве что случилась незапланированная травма спины, которую получил разбойник Куэн в Склепе целомудренных девиц.
Сбор и последующая продажа священных велкиндских камней также увенчались полным успехом, а мудрее вашего предложения подменить их бирюзовыми стекляшками с наложенным заклинанием света ничего и быть не могло. Цена, которую мы заплатили Аффабу Светочу для того, чтобы раз в десять дней он обновлял заклинания света — просто подачка жуку-навознику в сравнении с тем, сколько мы заработали продажей велкиндских камней на тауматургическом рынке.
Оглядываясь назад, скажу, что ваш совет начинать с квадранта, где были погребены самые состоятельные наши предки, полностью подтверждает, что вы не напрасно занимаете в обществе столь высокое положение. Хотя мы воздержались, конечно, от непочтительного вскрытия саркофагов, но из открытых гробниц вытащили все украшения и регалии, пока Парвиж отправлял охрану патрулировать в других местах. Вряд ли добыча с восточного и западного квадрантов, где похоронены менее богатые наши собратья, даже вместе взятая приблизится к той, что мы набрали в южном.
Но сейчас я скрепя сердце вынужден сообщить о причине нашего прискорбного отказа от тщения Моталиона, задуманного Вашим дуайенством. Северный квадрант, где власти решили хоронить нечестивцев и преступников, был захвачен чудовищной восставшей нежитью. Полчища Ра-Нету выползли из своих склепов, и к настоящему времени они осквернили своим присутствием весь некрополь. Предполагаю, что это может быть связано с тем, что надзиратель Парвиж слишком часто отправлял охрану в этот нечистый квадрант, или это результат какого-либо другого осквернения. Но если это была вина надзирателя, то цену он свою заплатил, поскольку стал одной из первых жертв восставшей нежити.
Я также с сожалением вынужден сообщить о смерти разбойника Куэна, чья спина подвела его так не вовремя во время бегства от Ра-Нету у подножия Девяносто-Девяти-Ступеней. Оставшаяся у него семья получит стандартное пособие.
Дорога в Совнгард
Хранители знаний слышали множество историй от героев, утверждавших, что они побывали в Совнгарде и вернулись назад, но правдивость их повествований сомнительна. Величайшие войны после смерти отправляются в Совнгард, но могут ли живые пройти этот путь и вернуться назад — до сих пор неизвестно.
Ещё хранители знают: Совнгард существует. Наши боги обещают — мы верим. Совнгард лежит в сердце Этериуса, ожидая души павших воинов. Норды, проявившие себя в битве, после смерти пробуждаются в том мире и оказываются в Зале Славы, где все боли и болезни отступают. Веселье никогда не прекращается, медовуха течет рекой, а величайшие норды всех времён состязаются в силе и отваге.
Духи, запертые в нашем мире, ощущают лишь мучения, пустоту и бесконечные страдания, сожаления о проигранных битвах, сгинувших королевствах и недостигнутых целях. Но в Совнгарде не так! Даже бесконечное существование здесь не вызывает скуки, ведь в окружающих тенях скрываются призрачные враги, только и ждущие схватки с теми, кто захочет испытать свою храбрость.
Давным-давно Шор с помощью своей магии создал Совнгард, после чего бог-ловкач покинул наш мир. Некоторые пытались проникнуть сквозь завесу его обмана, практикуя забытые магические искусства и пытаясь отыскать тропы туда, где можно оказаться лишь после смерти. Но все эти попытки заканчивались трагично. Никто не может перехитрить хитреца. Все, что мы знаем, это что Шор вступил в свой мир и смеётся над всеми, кто пытается обмануть его. Он может править этим миром, выбирая героев лишь согласно собственной прихоти.
Но всё это лишь домыслы. Те, кто достоин — знают правду, но поведать её живущим они уже не смогут. Только выдержав все страдания и невзгоды этого мира, истинные норды попадут в ждущий их Совнгард.
Достопочтенный Ар-Азал и его деяния
Из книги «История историй, рассказанных юному принцу Фахара’джаду».
Узнай сейчас, о принц, что династия Филлоцидов правила в Хаммерфелле с древнейших времен после присоединения провинции ко Второй Империи. В череде королей попадались мудрейшие, попадались и глупцы, но все они были благородными королями. А последний из них, верховный король Ар-Азал, стал величайшим из всех, именно он оказался тем, кто на время положил конец братоубийственным раздорам между Венценосцами и Предшественниками.
Как случилось это? Внимай, и я расскажу тебе.
В наследство от своего дорогого отца Джа-Фра принц Хегата Ар-Азал получил во владение венец Диагны и титул верховного короля Хаммерфелла. И вся знать Хаммерфелла стекалась в город Хегат выразить королю своё почтение. Но новый верховный король, такой юный и почти безусый, никоим образом не был столь наивен, чтобы не понимать, что все заверения его вассалов в преданности — лишь пустые словеса под покровом учтивости. Знати Предшественников не по нраву было, что Ар-Азал из рода Венценосцев, а знать Венценосцев держалась недоверчиво из-за того, что отец его не сокрушил род Предшественников. Ар-Азал пребывал в раздумьях: ему предстояло править Хаммерфеллом как верховному королю, а поддержка его была так же слаба, как слаба бывает женщина, только что разрешившаяся от бремени.
И потому достопочтенный Ар-Азал со своей Высокой Башни вглядывался пристально в лазурные воды Абесинского моря, шепча бесконечную молитву, теряясь в долгих думах. И вспомнил он спустя время о блистательной Закиб, учителе его и наставнике, жрице Сатакала, мудростью своей прославленной. И пошёл он в Храм и молвил речи блистательной Закиб о том, что не может найти разгадку, как примирить Венценосцев и Предшественников. И блистательная Закиб отдала ему жертвенное вино со словами: «Выпей это вечером, о Король, и усни». И забрав вино, достопочтенный Ар-Азал удалился с признательностью и поступил как велено.
И в ту ночь достопочтенный Ар-Азал видел сон, в котором Сатакал Мировой Змей явился к нему под видом змееголового потентата. И потентат отдал дань уважения верховному королю, сказав, что только достопочтенному Ар-Азалу суждено найти выход из трудного положения. И подсказка, прозвучавшая дважды, сказанная каждым языком в отдельности, отыщется в святилище Тавы, божества, равно почитаемого и Предшественниками, и Венценосцами.
Затем услышал Ар-Азал клич ястреба, священной птицы Тавы, и проснулся на рассвете дня. И поспешил он к святилищу Тавы в Хегате, где была фреска с ястребом, изображающим Таву, в одном гнезде со своим другом. И вдруг, о чудо! где некогда тот был один, сейчас стало двое — второй любовник виднелся в слабом утреннем свете. И сказал Ар-Азал: «Поистине боги указали мне ответ. Разве нет у величайшего из сановников Предшественников Эбраима из Сентинеля красивой и грациозной дочери Ферешты? И нет ли у величайшего из сановников Венценосцев Мурада из Рихада пылкой и умной дочери Арлимахеры?»
И на этом, о принц, я завершаю рассказ об Ар-Азале, твоём достопочтенном двоюродном деде. Знаю, что ты смекалистый и сам догадаешься, как верховный король справился со своей загадкой.
Драконий язык: больше не миф (Хела Трижды Искусная)
Дракон.
Одно лишь слово вызывает перед глазами кошмарные картины: померкшие небеса, чудовищный рев, неиссякаемое пламя. И не зря, ибо в прежние времена драконы были чудовищными созданиями, многочисленными и смертоносными.
Однако большинство нордов не знает, что на самом деле драконы не были примитивными и неразумными существами. Нет, они обладали развитой и процветающей культурой, направленной на уничтожение либо порабощение всех недраконьих народов, обитающих в мире.
Таким образом, логично предположить, что у драконов должен быть способ общения друг с другом. Что они могут разговаривать. И многочисленные исследования ученых подтверждают, что именно это драконы и делали. Ибо могучий рев этих тварей, даже когда он источал огонь, холод или иную смертоносную магию, нес в себе и нечто большее — это были слова. Слова древнего, но постижимого языка.
Чепуха, скажете вы? Чистая придурь чересчур рьяных ученых? Я подумала именно так. Но затем до меня начали доходить слухи. Обрывки беседы с отважным искателем или жадным до золота расхитителем гробниц. И всегда, всегда повторялось одно и то же слово:
Стена.
И я стала прислушиваться. Я стала расставлять по местам кусочки головоломки и постепенно приближаться к разгадке тайны.
В разбросанных по всему Скайриму древних подземельях, захоронениях и иных потаенных местах имеются особые стены. Черные и зловещие стены, на которых начертаны письмена столь древние и неизведанные, что те, кто находил их, не смогли даже подступиться к их переводу.
Здесь сердце подсказало мне истину: это и есть подтверждение, что драконий язык существует! Разве это могло быть чем-либо иным? Единственное логическое объяснение — в том, что эти стены возвели древние норды, норды, жившие в эпоху драконов и каким-то образом, из страха или из почтения, научившиеся языку древних чудовищ и использовавшие его.
Но на тот момент это было лишь моим глубинным предчувствием. Мне нужны были доказательства. Так началось приключение всей моей жизни. Оно заняло 17 месяцев и забрало жизни трех храбрых проводников и двух наемных телохранителей. Но я стараюсь не томить себя мрачными мыслями, ибо мои поиски увенчались таким успехом, что любые испытания были оправданы.
За время своих странствий я обнаружила множество древних стен, и все мои предположения подтвердились.
Увиденное наводило на мысль, что древние норды подражали письменности живших в старину драконов, поскольку знаки этого письма напоминали отметины когтей, или насечки. Нетрудно представить себе, как величественный дракон бороздит камень символами, нанося их своими огромными и острыми когтями. А человек — возможно, раб или прислужник — наблюдает и учится, чтобы впоследствии использовать этот язык для собственных нужд.
Осматривая найденные стены, я заметила в некоторых словах кое-что необычное. Они словно пульсировали какой-то силой, неизвестной энергией, которой мог бы овладеть читающий их, если бы проник в их загадку. Звучит абсурдно, согласна, но если б вы сами стояли у этих стен, видели их черноту, чувствовали их силу — вы бы поняли, о чем я говорю.
К счастью, даже будучи завороженной, я смогла сохранить достаточно рассудка, чтобы записать увиденные мною знаки. И пока я этим занималась, я стала замечать некую систему в языке — систему, благодаря которой я могла расшифровать написанное.
К примеру, вот один из переписанных мною фрагментов:
Когда я перевела эти насечки в буквы тамриэльского алфавита, я получила следующий текст:
Что в переводе на тамриэльский означает:
Позже, в другой гробнице я нашла стену со следующей надписью:
Которую можно записать как:
И в конечном переводе на тамриэльский это значит:
И здесь мы видим систему. Повторяющиеся слова "здесь лежит", которые могут означать лишь одно: эти стены отмечают сами места древненордских захоронений.
Можете представить, как трудно мне было сдержать свое возбуждение. Все вставало на свои места. Древние норды использовали драконий язык на этих стенах с вполне определенными целями. Очевидно, одна из них — отметить могилу некоего значимого лица. Но какие еще? Были ли это только могилы, или они были предназначены для чего-то еще?
Я решила выяснить это, и мои усилия были вознаграждены по достоинству. Вот что я обнаружила.
Следующий фрагмент:
Можно записать как:
Что на тамриэльском означает:
Итак, здесь мы видим стену, которая отмечает место смерти некоего значимого древнего норда.
Следующий фрагмент:
Записывается как:
Что на тамриэльском означает:
По-видимому, данная стена стоит в память о каком-то древнем и давно забытом событии из истории Тамриэля. Произошло ли это событие на том месте, где стоит стена, или рядом с ним, мы, наверно, уже никогда не узнаем.
Ну и, наконец, данная надпись:
Которую можно записать как:
Что на тамриэльском означает:
Эта стена (а таковых я обнаружила немало) была заказана или воздвигнута конкретным лицом в честь значимого для нее человека. Почему именно в этом месте? Имело ли оно некую важность для умершей? Или это само место ее смерти? И в этот раз, похоже, ответы затерялись во времени и никогда не станут известны.
Как видите, древний язык драконов уже, воистину, больше не миф. Он существовал. Более того, он по-прежнему существует и, пожалуй, будет существовать до скончания века благодаря древним нордам и воздвигнутым ими многочисленным "стенам слов".
Но не надо полагаться лишь на мои слова. Стены стоят в опасных и потаенных уголках Скайрима и ждут, когда их обнаружат. Они служат мостом между миром древних нордов и нашим. Может, драконы больше и не вернутся в наш мир, однако теперь мы можем лучше понять их.
И, возможно, придет, придет день, когда мы даже откроем загадочную и неизвестную силу, сокрытую в этих словах.
Древесная архитектура (Сирантилль)
Целая провинция строевого леса и ни одного повреждённого дерева: вряд ли кто предполагал, что Договор Листа доведёт архитекторов лесных эльфов до разорения, но работа в таких абсурдных условиях действительно повысила мастерство босмеров и усовершенствовала их поселения. Между ветвями священных деревьев обычно натягивается сетка на костяном каркасе, обтянутая сверху шкурами. Размеры сеток бывают очень разными, и они только кажутся временными. По берегам рек торговцы предлагают качественную импортную древесину, что не запрещено Зелёным Пактом, так что более традиционные деревянные дома тоже встречаются.
Если осмелитесь углубиться в лес, то сможете наткнуться на города Элден Рут или Сильвенар. В них обоих есть жилища, стоящие на земле (обычно построенные другими расами, чаще всего альтмерами), но многие дома прячутся как гнёзда в листве гратовых дубов. Городской народ, обитающий на деревьях, ценит жизнь среди ветвей и связывает вместе ветви деревьев, чтобы получились сплошные проходы, и не возникало необходимости ступать на землю. Плетями толстой живой лозы удерживаются в нужном месте дюжины платформ, на которых вверх-вниз по дубу перевозят товары и людей. Платформы поднимают сильные рабочие, обычно чужеземцы.
Для строительства босмерских мостиков используются кости, смола и сухожилия. Существование вторичного рынка этого сырья позволяет древесному жителю, у которого погибло животное, просто сбросить его вниз на землю, где его уберут и переработают во множество вещей — и это точно лучше, чем засыпанные мусором улицы Скайрима. После восхода лун свет идёт не только от них, но и от светящихся лишайников, плесени, грибных наростов, которых много в вечно затенённой сени деревьев. Более того, ночные цветы, питающиеся от гратового дуба, привлекают светлячков, целые рои которых освещают платформы, так что нет нужды в огне. Лесные эльфы сумели приспособиться к принятым ими добровольно условиям, способными покалечить нормальную жизнь, и выживать, даже процветать, несмотря на строгие ограничения.
Древние легенды двемеров (Маробар Сул)
Часть I. Выкуп за Зарека
Джалемил стояла в саду и читала письмо, которое ей только что принес слуга. Букет роз выпал из ее рук. На мгновение ей показалось, что все птицы вдруг перестали петь, и темные тучи закрыли небо.
"У нас твой сын, — было написано в письме. — Скоро ты узнаешь, какой выкуп надо заплатить".
Зарек никогда не выезжал за пределы Акгана. Наверное, разбойники, орки или проклятые данмеры, увидели его богатую повозку и захватили его в заложники. Джалемил облокотилась о колонну. При мысли, что ее мальчик мог пострадать, ей стало дурно. Он был студентом, он не стал бы сопротивляться вооруженным людям. Они его били? Сердце матери не могло этого вынести.
"Только не говори, что они уже прислали письмо о выкупе", — сказал чей-то голос, и знакомое лицо выглянуло из-за изгороди. Это был Зарек. Джалемил бросилась обнимать сына, не в силах сдержать слезы.
"Что случилось? — спросила она. — Я думала, тебя похитили".
"Похитили, — ответил Зарек. Три огромных норда атаковали повозку у Фримворна. Братья, как я понял, Матаис, Улин и Коорг. Ты бы видела этих громил, мама. Ни один из них не прошел бы в нашу дверь".
"Что случилось? — повторила Джалемил. — Тебя спасли?"
"Я хотел подождать, пока спасут. Но я знал, что они пошлют письмо с требованием выкупа, и я знал, как бы ты стала волноваться. Поэтому я вспомнил, чему учил меня наставник в Акгуне: нужно всегда оставаться спокойным и найти слабость противника, — ухмыльнулся Зарек. — Но на это ушло немало времени, потому что эти парни были просто монстрами. Но потом, послушав, как они хвастают друг перед другом, я понял, что тщеславие и было их слабостью".
"Что же ты сделал?"
"Они держали меня в лесу неподалеку от Каела. Там протекала широкая река. Один из них, Коорг, сказал, что, чтобы переплыть эту реку туда и обратно, понадобится почти час. Они все согласились, и тут заговорил я".
"Я переплыву эту реку туда и обратно за полчаса", — сказал я.
"Невозможно, — сказал Коорг. — Я плаваю намного быстрее, чем такой щенок, как ты".
"Итак, мы решили, что мы должны спрыгнуть с утеса, доплыть до острова посередине и вернуться. Пока мы шли к утесу, Коорг прочитал мне целую лекцию о пользе плавания. Как важна синхронность в движении рук и ног, чтобы развить максимальную скорость. Как важно делать вдох после трех или четырех гребков — не слишком часто, чтобы не потерять в скорости, но и не слишком редко, чтобы не задохнуться. Я кивал и соглашался. Мы нырнули. Я вернулся через час с лишним. Коорга я больше не видел. Он разбил голову о подводные скалы внизу утеса. Я их видел и взял немного вправо, когда прыгал".
"Но ты вернулся? — спросила Джалемил удивленно. — Почему же ты не сбежал тогда?"
"Это было слишком рискованно, — ответил Зарек. — Они могли снова меня поймать. Я сказал им, что не знаю, куда делся Коорг. Они решили, что он забыл о соревновании и отправился ловить рыбу. Они знали, что я не имею отношения к его исчезновению, так как меня отлично было видно с утеса. Два оставшихся брата стали выбирать место для лагеря".
"Один из братьев, Матаис, начал говорить о качестве почвы и небольшом спуске вниз по заливу. Он сказал, что это идеальное место для бега наперегонки. Я отметил, что не знаю, о чем он говорит. Он с огромным рвением принялся мне объяснять, как нужно правильно бегать. Он корчил смешные лица, показывая, что вдыхать нужно через нос, а выдыхать — через рот; как нужно ставить ногу на колено, выдерживая правильный угол старта; говорил о важности прочного упора ноги. "Самое важное, — объяснил он, — чтобы выиграть, бежать нужно энергично, но не слишком резво". Он сказал, что можно всю гонку пробежать вторым, если в конце будут силы обогнать противника".
"Я выразил желание научиться этому виду спорта, и мы решили устроить гонку по берегу, пока не стемнело. Улин велел нам собрать хворост на обратном пути. Я следовал его советам касательно постановки ног и дыхания, но я с самого старта бежал изо всех сил. Несмотря на то, что ноги у него были длиннее, он отставал от меня на несколько шагов к первому повороту".
"Не спуская глаз с моей спины, Матаис не заметил яму, которую я перепрыгнул. Он споткнулся и перелетел за край обрыва, не успев даже крикнуть. Я собрал хворост и вернулся к лагерю".
"На этот раз ты действительно сглупил, — нахмурилась Джалемил. — Ты мог бы спокойно сбежать".
"Это тебе так кажется, — сказал Зарек. — Но ты не знаешь, где мы были — вокруг лишь несколько высоких деревьев и очень низкие кусты. Улин заметил бы мое отсутствие и быстро бы меня нашел. Тогда мне пришлось бы объяснять, куда делся Матаис. Однако, внимательно оглядевшись, я увидел несколько деревьев неподалеку, так я придумал последний план.
"Вернувшись в лагерь, я сказал Улину, что Матаис тащит огромное дерево, поэтому я пришел раньше. Улин высмеял силу брата, сказав, что за то же время, он смог бы выкорчевать живое дерево и бросить его в костер. Я выразил свое сомнение".
"Я тебе покажу", — сказал он, с легкостью вырывая десятифутовое дерево.
"Да это просто молодой побег, — возразил я. — А мы говорили о деревьях". Он проследил за моим взглядом. На краю поляны стояло древнее дерево. Улин схватил его и начал трясти изо всех сил, чтобы ослабить корни. Вместо этого ему на голову упал улей.
"И вот тогда-то я и сбежал, мама, — сказал Зарек, не без гордости. — Матаис и Коорг покоились на дне ущелья, а Улина скрыл рой диких пчел".
Джалемил снова обняла сына.
Комментарий издателя:
Мне не хотелось опубликовывать работы Маробара Сула, но когда Университет журналистики Гвилима попросил меня отредактировать это издание, я решил использовать этот шанс, чтобы покончить с ошибками и непониманием раз и навсегда.
Ученым точно не известно, когда Маробар Сул писал свои работы, но они сходятся на том, что записаны они были драматургом Гором Фелимом, известным своими популярными комедиями и романами в период междуцарствия между падением Первой сиродильской империи и восшествием на престол Тайбера Септима. Считается, что Гор Фелим мог слышать несколько оригинальных двемерских сказок и затем, желая подзаработать, адаптировать их для театральной сцены.
Гор Фелим придумал "Маробара Сула" как человека, переводившего с двемерского языка, чтобы придать работам значимость, а также, чтобы они выглядели достовернее в глазах непосвященной публики. Заметьте, что, несмотря на то, что работы "Маробара Сула" стали поводом для ожесточенных дискуссий, нет никого, кто встречал бы его лично, а также нет записей о нем в Гильдии магов, Школе Джулианоса или другом научном учреждении.
В любом случае, двемеры в рассказах "Маробара Сула" мало похожи на злобную расу, которую боятся даже данмеры, норды и редгарды и которая оставила после себя руины, до конца не понятые даже сейчас.
Часть II. Семечко
Крошечная деревушка Лорик была тихим и мирным селением двемеров, приютившимся среди однообразных серо-коричневых дюн и камней Деджасита. Во всем Лорике не нашлось бы и травинки, хотя кое-где в деревне можно было увидеть почерневшие останки давно погибших деревьев. Приехавшая с последним караваном Камдида в тоске смотрела на свой новый дом. Она привыкла к лесам севера, где жила семья ее отца. Здесь же совсем не было тени и очень мало воды. Только огромное, открытое небо над головой. Это была мертвая земля.
Семья ее матери радушно приняла Камдиду и ее младшего брата Невита. К сиротам относились очень хорошо, но девочка чувствовала себя одиноко в чужой деревне. Так продолжалось до тех пор, пока она не познакомилась со старой аргонианской женщиной, работавшей на водяной фабрике. В ее лице Камдида нашла настоящего друга. Женщину звали Сигерт, и она рассказала девочке, что ее род жил здесь за много веков до появления двемеров, и что тогда в этом месте рос огромный и прекрасный лес.
"А почему погибли деревья?" — спросила Камдида.
"Когда на этой земле жили только аргониане, мы никогда не рубили деревья, потому что не нуждаемся в деревянном топливе и материале для строительства, как вы. Когда появились двемеры, мы позволяли им использовать растения для своих нужд, только следили, чтобы они никогда не трогали хисты, потому что они были священны для нас и для этой земли. Многие годы мы жили мирно. Не было ни ссор, ни споров".
"И что произошло?"
"Кто-то из ваших ученых открыл, что если очистить сок определенных деревьев, залить его в форму и высушить, можно получить эластичные и упругие доспехи, которые они назвали канифолевыми, — ответила Сигерт. — У большинства здешних деревьев сока почти не было, но хисты другое дело. Они-то просто блестели от сока, и в душах двемерских торговцев проснулась жадность. Они наняли дровосека по имени Джунин, чтобы он срубил священные деревья ради выгоды".
Старая аргонианка поглядела на пыльную землю и вздохнула: "Конечно же, мы, аргониане, пытались спорить. Это был наш дом, а если хист умирают, они никогда не вырастают вновь. Торговцы передумали, но Джунин решил взяться за дело на свой страх и риск. Он хотел сломить наш дух. В один ужасный, кровавый день он доказал, что его искусство владения топором применимо не только к деревьям, но и к людям. Он разрубал на части всех аргониан, которые попадались ему на пути, даже детей. Двемеры Лорика закрыли окна и двери, заткнули уши, чтобы не слышать предсмертных криков".
"Ужасно", — выдохнула Камдида.
"Это трудно объяснить, — продолжала Сигерт, — но смерть наших людей была для нас и вполовину не так ужасна, как гибель деревьев. Ты должна понять, что для моего народа хист это то, откуда мы пришли и куда отправимся. Уничтожение наших тел ничего не значит для нас, а вот, уничтожив наши деревья, вы губите нас навеки. Когда Джунин поднял свой топор на хисты, он убил эту землю. Пропала вода, погибли животные, и вся та жизнь, которую поддерживали деревья, превратилась в пыль".
"Но вы все еще здесь? — спросила Камдида. — Почему вы не уезжаете?"
"А мы оказались в ловушке. Я одна из последних в моем гибнущем народе. Немногие из нас оказались достаточно сильны, чтобы покинуть рощи наших предков, и сейчас, возможно, только запах воздуха Лорика поддерживает в нас жизнь. Пройдет совсем немного времени, и мы исчезнем окончательно".
Камдида почувствовала, что ее глаза наполняются слезами. "Тогда я останусь одна в этом ужасном месте, где нет ни деревьев, ни друзей".
"У нас, аргониан, есть выражение, — сказала Сигерт с грустной улыбкой и взяла Камдиду за руку. — Мы говорим, что нет лучше почвы для семени, чем наше сердце".
Камдида посмотрела на свою ладонь, и увидела, что Сигерт дала ей крошечный черный шарик. Это было семечко. "Оно выглядит мертвым".
"Оно может вырасти только в одном месте во всем Лорике, — сказала старая аргонианка. — У старого дома в холмах за деревней. Я не могу пойти туда сама, потому что владелец дома убьет меня, если увидит, а я, как и весь мой народ, теперь слишком слаба, чтобы защищаться. Но ты можешь добраться туда и посадить зернышко".
"И что тогда будет? — спросила Камдида. — Хисты вернутся?"
"Нет. Но вернется некая часть их власти".
В ту ночь Камдида тайком вышла из дома и пошла в холмы. Она знала дом, о котором говорила Сигерт. Ее тетя и дядя говорили ей, чтобы она даже близко к нему не подходила. Как только она приблизилась к дому, на пороге появился старый, но крепко сбитый человек с топором на плече.
"Что ты тут делаешь, девочка? — сердито спросил он. — В темноте я чуть не принял тебя за человекоящера".
"Я заблудилась, — поспешно ответила она. — Я пытаюсь добраться до дома, в Лорик".
"Тогда ступай своей дорогой".
"А не могли бы вы одолжить мне свечу? — жалобно попросила она. — Я давно хожу кругами и боюсь, что без света опять вернусь сюда же".
Старик заворчал и ушел в дом. А Камдида быстро выкопала ямку в сухой пыли и закопала зернышко как можно глубже. Тут хозяин дома вернулся с зажженной свечой.
"Да смотри, больше не появляйся здесь, — прорычал он. — А не то я тебя пополам разрублю".
Он вернулся в дом, к своему очагу. А на следующее утро, проснувшись и отворив дверь, он обнаружил, что из дома невозможно выйти из-за огромного дерева. Он схватил свой топор и начал рубить дерево, но у него ничего не вышло. Он попробовал рубить сбоку, но раны, которые он наносил дереву, тут же закрывались. Тогда он попробовал рубить ветки справа и слева, чтобы сделать клин, но дерево стояло нерушимо.
Спустя много времени после этого кто-то обнаружил истощенное тело старого Джунина, лежащее перед открытой дверью его дома, в руках он все еще сжимал разбитый, тупой топор. Никто не знал, что он пытался разрубить, но ходили слухи о том, что на топоре был засохший сок хиста.
Вскоре после этого из сухой пыльной земли деревни показались маленькие пустынные цветы. Заново посаженные деревья и растения росли теперь хоть и не пышно, но вполне терпимо. Хисты не вернулись, но Камдида и другие люди в Лорике часто заметили, что в определенное время, в сумерках, на улицы и холмы ложаться широкие, длинные тени погибших деревьев.
Комментарий издателя:
"Семечко" — одна из сказок Маробара Сула, чей источник очень хорошо известен. Эту сказку рассказывали аргонианские рабы из южного Морровинда. "Маробар Сул" просто заменил данмеров двемерами и утверждал, что нашел запись сказки в двемерских развалинах. Более того, впоследствии он даже говорил, что аргонианская версия сказки не более чем пересказ его "оригинала!"
Лорик, явно не двемерское название, просто не существовал, а имя "Лорик" часто использовалось как данмерское в пьесах Гора Фелима. Аргонианская версия этой истории произошла в Вварденфелле, в телваннийском городе Садрит Мора. Разумеется, так называемые "ученые" из Храма Зеро пытаются доказать, что сказка имеет какое-то отношение к "Лорхану" только потому, что название деревни тоже начинается с буквы Л.
Часть III. О важности места
Вождь Отробара собрал своих мудрецов и сказал: "Каждое утро я нахожу десять овец из моего стада зарезанными. В чем причина?"
Фангбит Военачальник сказал: "Может быть, чудовище спускается с гор и поглощает твое стадо".
Горик Целитель сказал: "Может быть, новая болезнь тому виной".
Берна Жрец сказал: "Надо принести жертву Богине, чтобы она спасла нас".
Мудрецы принесли жертвы, и, пока они ждали ответов от Богини, Фангбит отправился к Наставнику Джольтерегу и сказал: "Ты научил меня, как сделать дубину Золии и как обращаться с нею в бою, но теперь я хочу знать, когда разумнее всего будет применить мое искусство. Подождать ли мне, пока ответит Богиня, или пока подействует лекарство, или идти охотиться на чудовище, которое живет в горах?"
"Не важно когда, — ответил Джольтерег. — Важно только где".
И тогда Фангбит взял свою дубину и пошел через темный лес к подножию Великой горы. Там нашел он двух чудовищ. Одно, все в крови стада вождя Отробара, вступило в бой с ним, его подруга бежала. Фангбит не забыл о том, чему учил его наставник, о том, что важно только "где".
Он ударил чудовище в каждую из пяти важнейших точек: в голову, пах, горло, спину, и грудь. Пять взмахов и пять ударов, и чудовище было убито. Оно было слишком тяжелым, чтобы его можно было взять с собой, но Фангбит все равно ликовал, возвращаясь к Отробару.
"Я говорю, что убил чудовище, пожиравшее твое стадо", — вскричал он.
"Как ты докажешь, что убил какое-то чудовище?" — спросил вождь.
"Я говорю, что спас стадо своим лекарством", — сказал Горик Целитель.
"Я говорю, что Богиня спасла стадо, смилостивившись после принесенных мною жертв", — сказал Беран Жрец.
Два дня подряд стадо оставалось нетронутым, но на утро третьего дня еще десяток овец нашли зарезанными. Горик Целитель начал искать новое лекарство. Берна Жрец приготовил новые жертвы. А Фангбит снова взял свою дубину и пошел через темный лес к подножью Великой горы. Там нашел он другое чудовище, все в крови стада вождя Отробара. И начали они бой, и снова Фангбит не забывал о том, чему учил его наставник, о том, что важно только "где".
Пять раз он ударил чудовище в голову, и оно обратилось в бегство. Преследуя чудовище, он ударил его пять раз в пах, но оно бежало. Через лес бежали они, и Фангбит ударил чудовище пять раз в горло, но оно бежало. Добравшись до поля Отробара, Фангбит ударил чудовище пять раз в спину, и оно бежало. И тогда вождь и его мудрецы в крепости услышали, как ревет чудовище. И там они увидели того, кто крал стадо вождя. Фангбит же ударил чудовище пять раз в грудь, и оно было убито.
И устроили тогда великое празднество в честь Фангбита, и больше не страдало стадо Отробара. Джольтерег же обнял своего ученика и сказал: "Наконец-то ты понял важность того, где наносить удар".
Комментарий издателя:
Это еще одна сказка, происходящая из эшлендских племен Вварденфелла, и она относится к самым древним из сказок. "Маробар Сул" просто заменил имена персонажей, чтобы они звучали более "двемерскими" и включил сказку в свою коллекцию. Великая гора в сказке на самом деле, безусловно, "Красная гора", хотя она и описана, как заросшая лесом. Звездопад и другие стихийные бедствия уничтожили растительность Красной горы и привели ее в то состояние, которое знакомо нам сегодня.
Эта сказка представляет определенный научный интерес, поскольку принадлежала она примитивной культуре эшлендеров, и при этом в ней говорится о жизни в "крепостях", очень напоминающих разрушенные крепости Вварденфелла, известные нам сегодня. Существуют даже ссылки на существование крепости "Отробара" где-то между Вварденфеллом и Скайримом, но вне малонаселенного Вварденфелла крепостей осталось очень мало. Ученые спорят о том, кто и когда построил эти крепости, но я считаю, что эта история и другие свидетельства убедительно доказывают, что в древние времена эшлендеры жили в крепостях, а не в хижинах из виквита, как теперь.
Игра со словами, формирующая мораль сказки — то, что важно знать, где убить монстра, и это место крепость, а также в какие места на теле чудовища нужно ударить, чтобы убить его — типична для многих эшлендерских сказок. Загадки, даже такие простые как эта, нравились и эшлендерам и пропавшим двемерам. Хотя двемеров обычно изображают загадывающими загадки, а не разгадывающими их, как в эшлендерских сказках.
Часть IV. О пользе иголок и стеклянных шариков
Норд, каймер и двемер пришли в трактир.
«Что желаете, мутсэры?» — спросил хозяин.
«Кружку мёда мне», — ответил норд.
«Возьму стаканчик шейна — хорошая штука, однако», — сказал каймер.
«Будьте добры, принесите мне настой чала, игрушечный стеклянный шарик и иглу для пошива кожи», — промолвил двемер.
«Хо, хо, — загоготал норд. — Шоровы кости! Малыш-молокосос собрался играть в бирюльки, но управляться умеет только с одной палочкой!»
«Зато я не клянусь богом, который не просто плод воображения, а вообще мёртв», — сказал двемер, пока трактирщик расставлял на стойке заказанные им предметы.
«Эй! Чего? — проревел норд. — Так, я сейчас!..»
«Он достанет тебя, клянусь звездой Азуры, — заметил каймер, потягивая свой шейн. — У тебя проблемы, гном».
«С другой стороны, норд, по крайней мере, не считает возможным поклоняться демонам из других миров», — ответил двемер, помешивая чал.
«Боэтия и Мефала! Ты зашёл слишком далеко!» — вскричал каймер, выхватывая трёхгранный клинок.
«Да! Давай выпустим кишки карлику!» — прорычал норд, потянувшись за топором.
Одним быстрым движением двемер смахнул со стойки стеклянный шарик, который приземлился прямо под ноги каймера, уже готового к броску. Но поскользнувшись на шарике, он завалился набок и совершенно неожиданным образом по самую рукоять засадил свой клинок в грудь изумлённого норда. А двемер тем временем ловко подцепил пальцем большую иголку; и та, крутанувшись в воздухе, воткнулась остриём вверх в зазор между половицами. Каймер, отступавший назад от умирающего норда, потерял равновесие и полетел кувырком на пол, где и встретился с иголкой, проткнувшей золотой его глаз и вонзившейся в мозг по самое ушко. Несколько минут ещё бился каймер, постепенно затихая, но вскоре скончался вслед за нордом.
Двемер снял кошелёк с монетами с пояса каймера, отдал его трактирщику, залпом проглотил мёд, недопитый нордом, взял стаканчик с шейном, сделал глоток, затем кивнул хозяину и вышел наружу со стаканом в руке. Было слышно, как он сказал: «На базар. Мне нужны щипчики для удаления костей, яйцо гуара и упор для снимания сапог».
Часть V. Песня алхимиков
Комментарий издателя:
Судя по стилю, эти стихи, несомненно, принадлежат Гору Фелиму. Заметьте, что используется простая ритмическая схема AA/BB/CC, монотонная, со специально придуманным неуклюжим ритмом, а также повторяющиеся шутки с абсурдными именами. Умфатик Фара и Иантипус Минтурк. Кроме того, финальная шутка о том, что глупый алхимик случайно сделал снадобье, сделавшее его умнее, направлена на антиинтеллектуализм публики периода междуцарствия, хотя двемерам она явно бы не понравилась.
Заметьте, что "Маробар Сул" не называет имени бога двемеров. Религия двемеров, если ее вообще можно так назвать, один из самых запутанных аспектов их культуры.
Через тысячелетие эта песня стала популярна в тавернах Хай Рока, а затем исчезла отовсюду, кроме ученых книг. Как и сами двемеры.
Часть VI. Каймервамидиум
После многих сражений стало ясно, кто победит в Войне. Каймеры владели магией и боевыми искусствами, но против бронированных батальонов двемеров, доспехи для которых изготовил Джнагго, у них не было шансов. Чтобы сохранить хоть какой-то мир, Стовин Предводитель согласился на переговоры с Каренитхилом Барифом Зверем. В обмен на спорные земли Стовин подарил Барифу могущественного голема, который должен был защищать территорию каймеров от набегов северных варваров.
Барифу очень понравился подарок, и он привез его в лагерь, где все воины собрались посмотреть на него. Он был весь золотой, напоминая двемерского конника. Чтобы проверить силу голема, они поместили его в центр арены и стали запускать в него магические стрелы. Голем был настолько проворен, что лишь несколько ударов попали в него. При этом он ни сходил с одного места, лишь отклоняя корпус в разные стороны. Тогда была запущена очередь огненных шаров, от которой голем также уклонился, согнув колени и немного присев. Если в него все же попадали, он старался, чтобы удары приходились на грудь и талию — это были самые защищенные части его тела.
Войска были довольны таким сильным и ловким существом. Если он будет стоять на страже, варвары Скайрима никогда больше не будут разорять их деревни. Голема назвали Каймервамидиум, надежда каймеров.
Бариф привез голема в свои палаты. Там его стали проверять дальше: его силу, его скорость, его гибкость. В его конструкции не было недостатков.
"Представьте, что почувствуют голые варвары, когда встретят его в чистом поле", — рассмеялся один из воинов.
"Жаль только, что он создан по подобию двемера, а не по-нашему, — размышлял Каренитхил Бариф. — Варвары будут бояться наших врагов, а не нас".
"Не следовало нам соглашаться на те условия, на которые мы согласились, — сказал еще один, гораздо более агрессивно настроенный воин. — Уже нельзя разве напасть на Стовина?"
"Напасть никогда не поздно, — сказал Бариф. — Но как же их воины в тяжелых доспехах?"
"Кажется, — сказал главный шпион Барифа. — Их солдаты всегда спят на рассвете. Если мы нападем за час до восхода солнца, мы сможем захватить их без сопротивления, они не успеют продрать глаза, не то, что надеть доспехи".
"Если мы схватим их оружейника Джнагго, мы тоже узнаем секреты кузнечного дела, — сказал Бариф. — Да будет так. Мы нападем завтра, за час до рассвета".
Все было решено. Ночью армия каймеров выступила и на рассвете накинулась на лагерь двемеров. Каймеры поставили в первую линию атаки Каймервадиума, но он как будто сломался, стал атаковать войска каймеров. Кроме того, двемеры были все одеты в доспехи, явно уже давно не спали и были готовы к битве. Внезапное нападение не удалось, в результате сражения большинство военачальников каймеров, в том числе и Каренитхил Бариф Зверь, были захвачены в плен.
Гордость не позволяла им спросить, что случилось, но Стовин сказал, что в лагере у каймеров у них был один свой человек, который передал им послание об атаке.
"Кто же этот человек?" — возмутился Бариф.
И тогда Каймервамидиум снял голову. Внутри голема находился Джнагго, оружейник.
"Двемер восьми лет может создать голема, — сказал он, — но лишь величайший воин и оружейник может стать им".
Комментарий издателя:
Это лишь одна история из данного собрания, которую можно отнести к двемерам. Текст сильно отличается от старой версии на альдмерис, но суть сохранена. "Каймервамидиум" может быть двемерским "Нчмартурнидамцем". Это слово несколько раз встречается в чертежах двемерских доспехов и в Анимункули, но что оно значит — неизвестно. Однако очевидно, что это не "Надежда каймеров".
Двемеры, возможно, первые стали пользоваться тяжелыми доспехами. Очень важно обратить внимание на то, как человек, полностью закованный в броню, смог одурачить каймеров в этой истории. Также обратите внимание на реакцию воинов-каймеров. Когда впервые рассказывалась эта история, доспехи, покрывающие все тело, еще не были известны, тогда как двемерские центурионы и големы были широко распространены.
Также стоит обратить внимание на то, что Маробар Сул оставляет несколько строчек оригинального текста на альдмерисе: "Двемер восьми лет может создать голема, но лишь один из восьми двемеров может стать им".
Еще на один момент в этой легенде стоит обратить внимание. Очень интересно упоминание "послания". Существуют предположения, что вся раса двемеров могла общаться молча посредством магии. Существуют также записи ордена Псиджиков, в которых говорится, что они тоже обладают этим секретом. Как бы там ни было, нет ни одного заклинания "послание". Сиродильский историк Боргусилус Мальер первым предположил, что в этом кроется загадка исчезновения двемеров. Он считает, что в 1E 668 двемерский народ был "призван" одним философом-чародеем (в некоторых документах его называют "Кагренак") отправиться в великое путешествие. Строятся различные предположения, например, что они оставили все свои города и земли и отправились на поиски другой цивилизации.
Часть X. Больше, чем смертный или Приданое
Иналейг был самым богатым землевладельцем в Гунале и за долгие годы скопил богатое приданое, которое собирался отдать будущему жениху своей дочери, Женефры. Когда она достигла возраста, подходящего для замужества, он запер свое золото для сохранности в надежном месте и объявил о своем намерении выдать ее замуж. Она была привлекательной девушкой, образованной и хорошо сложенной, но задумчивой и не склонной к веселью. Этот недостаток не беспокоил ее будущих женихов, они предпочитали обращать внимание на хорошие ее стороны, которые действительно были достойны внимания. Каждый знал, что ему достанется значительное богатство, в том случае если он станет мужем Женефры и зятем Иналейга. Этого оказалось достаточно, чтобы несколько сотен кандидатов собрались в Гунале на сватовство.
"Человек, который хочет стать мужем моей дочери, — сказал Иналейг собравшимся, — не должен быть привлечен лишь алчностью. Он должен доказать, что богат, и я должен удостовериться в этом богатстве".
Это простое объявление заставило отказаться от цели довольно много поклонников, которые знали, что не могут произвести впечатление на землевладельца своим скромным состоянием. Несколько дюжин соискателей остались — из тех, что приехали в роскошных каретах, разряженные в одеяния из килларка, расшитые серебром, да еще со свитами из слуг-чужеземцев, И из тех, кто подходил под условие Иналейга, никто не был более блистателен, нежели Велин Нэриллик. Этот юноша, о котором никто раньше не слышал, приехал в карете, сделанной из полированного эбонита, а впряжены в нее были драконы, одежды же его были все из редких стран, и слуги в его свите были таковы, что никто во всем Гунале не мог даже и припомнить подобных. Лакеи у него имели глаза на все стороны света, и служанки казались оправленными в золото и драгоценности.
Но и этого было недостаточно для Иналейга.
"Человек, который женится на моей дочери, должен доказать, что он умен, ведь я не хочу иметь невежду в зятьях и партнерах", — объявил он.
Так отсеялись еще и многие из богачей, те, кто мог, живя в роскоши, не очень беспокоить себя размышлениями. Но все же некоторые остались, те, кто смог в последовавшие несколько дней продемонстрировать свою мудрость и образованность, цитируя великих мудрецов прошлого и рассказывая о собственных размышлениях в области метафизики и алхимии. Велин Нэриллик пришел также и попросил Иналейга отобедать с ним в поместье, которое жених снял на время сватовства в пригороде Гунала. И там землевладелец увидел множество писцов, который работали над переводом трактатов альдмеров, а также насладился общением с молодым человеком, который обладал дерзким умом.
Но все же, хоть он и был впечатлен успехами Велина Нэриллика, Иналейг предложил еще одно состязание.
"Я очень люблю свою дорогую дочь, — сказал Иналейг. — Надеюсь, что тот, кто на ней женится, также сможет сделать ее счастливой. Пусть кто-нибудь вызовет улыбку на ее лице, и тогда он получит и ее, и приданое".
И вот, вновь пытались женихи получить желанное — они в течение нескольких дней развлекали невесту, пели ей песни, изъяснялись в любви, описывали ее красоту самыми поэтичными словами. Но Женефра взирала на них с ненавистью и тоской. Иналейг, который стоял рядом с ней, уже начинал отчаиваться. Женихи его дочери один за другим терпели неудачу. Наконец, Велин Нэриллик вошел в зал.
"Я вызову улыбку на лице вашей дочери, — сказал он. — Осмелюсь сказать, она будет смеяться, как никогда не смеялась, но только если вы пообещаете нас поженить. Если часа после помолвки окажется недостаточно, вы ее отмените".
Иналейг повернулся к дочери. Она не улыбалась, но ее глаза сверкали нездоровым любопытством, глядя на молодого человека. Поскольку ни один другой жених не привлек даже такого внимания, он согласился.
"Но приданого вы не получите, пока не поженитесь, — заметил Иналейг. — Помолвка это еще не все".
"Но все же, можно ли мне взглянуть на приданое?" — спросил Велин.
Зная, как далеко разнеслась весть о приданом, понимая, что этот молодой человек очень близок к тому, чтобы получить его, Иналейг согласился. Ему определенно нравился Велин. Следуя его указаниям, Велин и мрачная Женефра, а также кастелян двинулись по коридорам крепости Гунала. Первое хранилище следовало открывать, прикоснувшись к нескольким рунам в строгом порядке: если бы открывающий ошибся, сотни отравленных стрел немедленно вонзились бы в тело грабителя. Иналейг был также очень горд следующим уровнем защиты — замком, который защищался острыми лезвиями, с восемнадцатью зубцами, и чтобы открыть этот замок, нужно было повернуть одновременно три ключа. Лезвия выскакивали из стены, чтобы немедленно распотрошить любого, кто пытается вскрыть хотя бы один замок. И вот, наконец, они достигли кладовой.
Она была пуста.
"Во имя Лорхана, нас ограбили! — закричал Иналейг. — Но как? Кто способен на такое?"
"Очень скромный, но должен признать, небесталанный грабитель, — заметил Велин. — Человек, который издалека увидел вашу дочь однажды и влюбился, но не обладал ни знаниями, ни шармом, чтобы произвести впечатление. Так оно и продолжалось, пока золото из вашей сокровищницы не позволило мне проявить себя".
"Ты?" — завопил Иналейг, едва веря в это. А потом произошло еще более невероятное событие.
Женефра начала хохотать. Она никогда не мечтала даже о встрече с человеком, подобным этому вору. Она бросилась в его объятья прямо на глазах разъяренного отца. И, через некоторое время, Иналейг тоже расхохотался.
Женефра и Велин поженились через месяц. Несмотря на то, что, на самом деле, он был беден, и ему недоставало образования, ему удалось так быстро увеличить семейное состояние, что Иналейг только поражался. Правда, об источниках дохода он никогда не спрашивал.
Комментарий издателя:
Рассказ о том, как мужчина пытается заполучить руку молодой девы, чей отец (обычно богач или король) предлагает испытания соискателям, довольно распространен. См., например, более современную историю "Четыре жениха Бениты" Джола Йоливесса. Поведение персонажей довольно нехарактерно для двемеров. Никто не знает их обычаев, связанных с женитьбой, и даже неизвестно, вступали ли они в брак.
Еще одна странная теория об исчезновении дварфов произошла от этого рассказа и других повестей из сборника Маробара Сула. Имеется предположение, что двемеры вообще никуда не уходили. Они не уходили из Нирна и не покидали континента Тамриэль, а существуют среди нас, маскируясь. Мудрецы ссылаются на "Ящик Азуры", и предполагают, что двемеры боялись Азуры, существа, которого не понимали и не могли им управлять, и они переняли манеры, а также облачения каймеров и альтмеров, чтобы спрятаться от взгляда Азуры.
Часть XI. Ящик Азуры
Нчильбар провел молодость, полную приключений, но, выросши, стал мудрым и старым двемером, проводящим жизнь в поисках истины и развеивании суеверий. Он многое изобрел и произвел на свет множество научных теорий и логических построений, которым было дано его имя. Но множество вещей в мире все же ставили его в тупик, и не было для него более сложной задачи, чем понимание истинной природы аэдра и даэдра. Исследуя мир, он также пришел к выводу, что множество богов были созданы людьми и мерами.
Был один неразрешимый для Нчильбара вопрос — границы божественной силы. Являются ли величайшие Существа полновластными владыками мира, или же меньшие создания имеют возможность определять собственную судьбу? И когда Нчильбар почувствовал, что жизнь его подходит к концу, он понял, что должен постичь эту последнюю истину.
Среди знакомых мудреца был жрец-каймер, по имени Азиник. Когда жрец был в Бзалаг-Жтурамц, Нчильбар рассказал ему, что намерен заняться природой божественной силы. Азиник пришел в ужас и умолял своего друга не касаться этой мистической загадки, но решимость Нчильбара перебороть было нельзя. В конце концов, жрец решился даже помочь ему в изысканиях во имя их дружбы, но втайне боялся последствий богохульства.
Азиник призвал Азуру. После свершения обычного ритуала, во время которого он провозгласил свою веру в ее божественную мощь, и Азура, явившись, согласилась не причинять ему вреда, Нчильбар и дюжина его учеников вошли в часовню и принесли с собой большую коробку.
"Ты пришла в нашу землю, Азура, Богиня Заката и Рассвета и тайн меж ними… — сказал Нчильбар, пытаясь притвориться подобострастным и мягким изо всех сил. — Говорят, что твое знание абсолютно".
"Это так", — улыбнулась даэдра.
"Ты ведь знаешь наверняка, что находится в этой коробке", — сказал Нчильбар.
Азура повернулась к Азинику, нахмурив брови. Священник немедленно начал объяснять: "Богиня, этот двемер — очень уважаем и мудр. Поверь мне, он не собирается высмеивать твое величие, но всего лишь продемонстрировать его ученым мужам своего народа, традиционно скептически настроенным. Я пытался рассказать ему о твоей силе, но его философия не принимает ничего на веру без демонстрации".
"Я могу продемонстрировать свою мощь народу двемеров, но смотрите, как бы эта демонстрация не оказалась большим, чем вы хотите видеть, — заворчала Азура, и посмотрела Нчильбару в глаза. — В коробке лежит цветок с красными лепестками".
Нчильбар не стал ни улыбаться, ни хмуриться. Он просто открыл коробку, и все увидели, что она пуста.
Когда глаза учеников повернулись к Азуре, ее уже не было на прежнем месте — она исчезла. Только Азиник увидел выражение на лице Азуры перед тем, как она пропала, и он не смог сказать ни слова, дрожа от страха. Он знал, что на них всех пало проклятие, но еще страшнее было осознание продемонстрированной божественной силы. Лицо Нчильбара тоже было бледным, и он нетвердо держался на ногах, но его лицо выражало не страх, а блаженство. Улыбка двемера, который обнаружил истину, о которой только догадывался ранее.
Два его ученика поддержали его, препровождая к выходу, и еще два поддерживали Азиника.
"Я учился всю жизнь, произвел бесчисленное множество экспериментов, выучил тысячи языков, но то умение, которое открыло мне истину, я приобрел еще тогда, когда был бедным молодым человеком, пытающимся добыть кусок хлеба", — прошептал мудрец.
И когда его вели к постели, красный цветок выпал из рукава его объемистой робы. Нчильбар умер этой же ночью, и лицо его было исполнено удовлетворения, которое приходит только от постижения знания.
Комментарий издателя:
Это — еще один рассказ о мудром, никогда не ошибающемся двемере. Переводы на альдмерский могут разниться в интерпретациях, но суть рассказа всегда одна. У данмеров есть похожая легенда о Нчильбаре, но в данмерской версии Азура распознает обман и отказывается отвечать на вопрос. Она убивает всех двемеров, присутствующих при этом, и проклинает род данмеров за скептицизм.
В альдмерской версии, Азура обманута не пустой коробкой, а коробкой, в которой находилась сфера, каким-то образом превратившаяся в плоский квадрат. Конечно же, альдмерская версия легенды ближе к двемерскому оригиналу, но и гораздо более сложна для понимания. Быть может, это объяснение в духе "сценической магии" было добавлено Гор Фелимом, поскольку сам Гор Фелим не был чужд подобных трюков, когда использование магии было недоступно.
"Маробар Сул" упоминает и о Нчильбаре, действующем в одиночку, и он в классической версии рассказа воплощает множество двемерских добродетелей. Его скептицизм, пусть даже и не такой абсолютный, как в альдмерской версии, прославляется даже, несмотря на то, что он вызвал проклятие на род двемеров и безымянный Дом бедняги жреца.
Что бы не представляла собой истинная природа Богов, и ошибались ли на их счет двемеры, или были правы, этот рассказ может объяснить, из-за чего двемеры исчезли с лица Тамриэля. Хотя Нчильбар и подобные ему, быть может, и не ставили своей целью насмешки над аэдра и даэдра, их скептицизм определенно навлек на них гнев божеств.
Друг всем смертным (Непоколебимый, храмовник из Ска’вина)
Явись ко мне, Стендарр, ибо без тебя могу остаться я глух к проникновенному шёпоту чад твоих и, предав забвению их стремления к утешению и мудрости, отдаться тщетному бумагомаранию.
Зовите его Стендарром, зовите его Стуном, зовите его любым угодным вам именем, но в лице бога Милосердия и Справедливости все смертные Мундуса обрели друга — осознают они это или нет. Воистину, даже еретикам тёмным эльфам из Морровинда дозволено использовать его магию защиты и исцеления — и даже чешуйчатому народу Аргонии, ибо Стендарр в щедрости своей не делает различия между теми, кто праведно чтит его, и теми, кто, пребывая в невежестве и заблуждении, безразличен к нему.
Присоединяйтесь ко мне, возносящему молитву Стендарру в поисках наставления. Пусть научит он нас милосердию, дабы могли мы проявлять сострадание и сочувствие к смертным собратьям нашим и ко всем нуждам их, и да поможет он нам обрести силу для искоренения скверны, что угрожает всем нам!
Дух даэдра
Мы не умираем. Мы не боимся смерти.
Убей тело, и анимус уйдет во Тьму. Но анимус вернется.
Однако мы не безрассудны.
Мы чувствуем боль и боимся ее. Мы чувствуем стыд и боимся его. Мы чувствуем потери и боимся их. Мы ненавидим Тьму и боимся ее.
У скампов мысли мелки, и они не ведают большого страха.
У вермаи нет мыслей, и они не боятся.
У дремора мысли глубоки, и потому им приходится держать страх в узде, чтобы преодолевать его.
Мы не рождены. У нас нет отцов и матерей, но есть семьи и кланы.
Клановая структура сильна, она формирует тело и мысли.
В клане — сила и предназначение.
Мы служим по выбору. Мы служим сильному, чтобы его сила защищала нас.
Служить для кланов — в порядке вещей, но порядок может меняться.
Дремора давно служат Дагону, но так было не всегда.
Порядок цел, пока целы узы присяги, и взаимно доверие.
Когда разрываются узы присяги, приходят боль, стыд, потеря, Тьма и великий страх.
Возможно, вы сочтете скампов забавными, а вермаи — страшными.
И как вы думаете, мы представляем себе человека?
Вы — добыча, мы — охотники.
Скампы — загонщики, а вермаи — мясники.
Плоть ваша сладка, а погоня — веселье.
И как вы можете ценить лису или зайца, восхищаться их хитростью или проворством и сострадать, когда свора рвет их плоть, и мы иногда бываем восхищены добычей и втайне аплодируем ей, когда она обманывает преследователей, или ускользает из силков.
Но как все вещи мира, со временем вы изнашиваетесь и становитесь негодны. Вы стареете, становитесь уродливы, слабы и глупы. Вы всегда проигрываете, раньше или позже.
Иногда добыча кусает охотника. Это не очень важно. Устав или страдая от раны, мы уходим и восстанавливаемся. Иногда можно потерять что-то ценное, но риск только подхлестывает азарт погони.
Человек смертен и приговорен поражению, потерям и забвению.
Но мы не можем понять — почему вы не отчаиваетесь?
Дух Нирна
Духом Нирна является Лорхан, бог всех смертных. Это отнюдь не означает, что все смертные любят его или вообще знают. Большинство эльфов его ненавидит, считая сотворение тем действием, что отсекло их от царства духов. Большинство людей почитают его или его аспекты как провозвестника всего сущего. Сотворение плана смертных, Мундуса, Нирна, служит для всех живых существ источником внутренних терзаний. Глубоко в душах существ, населяющих этот план, заложена память о том, что все они пришли из какого-то другого места, и Нирн — лишь жестокий и решающий этап на пути к тому, что будет потом. Что же будет потом? Иные хотят вернуться к изначальному состоянию, в царство духов, и для них Лорхан — демон, перекрывающий им путь, а Нирн — тюрьма, иллюзия спасения. Другие же считают, что Лорхан создал мир как место испытаний для перехода на высшую ступень. Для них царство духов уже было тюрьмой, и лишь ныне открылся путь к истинному спасению.
Духи Скайрима (ученый Истилль)
Великое множество духов бродят по малолюдным дорогам Скайрима. Некоторые жестоки, беспощадны и полны ненависти и злобы по отношению к смертным созданиям. Другие скорее проказники, полные злобного азарта, который может сыграть злую шутку с тем, кто не совсем понимает, во что ввязался. Лишь немногие кажутся доброжелательными, но и они могут обернуться злом для того, кто не соблюдает надлежащее приличие и не выказывает уважения. Это могут быть и свободно скитающиеся даэдра, и неупокоенные души смертных разной натуры, хотя различия между ними не особо важны, если встреча была вынужденной. Какая разница, кто вас будет преследовать, злодей даэдра или давняя тень деревенского жителя? Это совсем неважно. Это в любом случае очень опасно.
Далеко к югу от Виндхельма раскинулся Таинственный лес, давно считающийся сосредоточием загадок и опасностей. Множество историй рассказывают о том, как мигающие огни и манящий шепот заводят путников в глубину леса. Даже местные знающие фермеры и дровосеки попадают под влияние звуков и огней, а иногда и более странных явлений, которые случаются и когда солнце сияет высоко в небе, и когда тьма накрывает землю.
Среди таких духов встречаются духи-хранители, привязанные к природному ориентиру, вроде озера, холма или лесной рощи. Они обитают в пределах своего природного владения, не способные покинуть его или отойти на большое расстояние. При встрече с путником дух может принять обличие смертного, но будьте бдительны: эти духи никогда не были смертными, и чужды смертному миру, словно порождения Обливиона. Они могут имитировать поведение смертных, но они не только не осознают, что делают, но и не могут вести себя последовательно.
Духу-хранителю может наскучить его порядок существования. Со временем ему становятся все более любопытны существа, забредающие в его владения, и он может быть даже разгневан малым количеством смертных посетителей. Эти или другие причины, а может и все вместе взятое, может привлечь к вам внимание хранителя. Или возможно есть другая причина его интереса. Кто знает, какие мотивы у этих странных сущностей?
Дух-хранитель, обитающий в Таинственном лесу, озорной и любопытный, редко проявлял откровенную агрессию к заходившим туда смертным. Но помимо множества историй о пропаже предметов, о странных силуэтах и поддразниваниях, доносились вести и о том, как лес противился присутствию в нем смертных. Похоже, этот дух пытается донести что-то, выйти на определенный контакт, хотя существует и обратная интерпретация его намерений. Возможно, что дух-хранитель просто пытается усыпить бдительность путников, чтобы потом ударить.
Души: черные и белые
Природу души познать невозможно. Все волшебники, пытавшиеся сделать это, бесследно исчезли. О душах мы знаем только то, что они — источник мистической энергии, которую можно использовать.
Душа служит источником энергии для каждого существа, живого или мертвого. Без души эти существа превращаются просто в куски плоти и груды костей. Данная оживляющая сила может быть заключена в камень душ — если в нем достаточно места. С помощью энергии, заключенной в таком камне, можно заряжать магические предметы.
Эксперименты, которые велись в течение многих веков, доказали, что бывают черные и белые души. Только редко встречающийся черный камень душ может вместить душу высшего существа, такого как человек или эльф. Души примитивных существ можно заключить в другие камни — они могут быть разных цветов, но считается, что все они — камни белых душ. Отсюда и разделение всех душ на черные и белые.
Белые души менее опасны, чем черные, но и не такие мощные. Тем, кто делает первые шаги в изучении мистицизма, не стоит заниматься ни черными душами, ни черными камнями душ. Да, можно забыть о законах Гильдии, запрещающих занятия некромантией (а некромантия необходима для того, чтобы зарядить черный камень душ), но невозможно отрицать того, что просто держать черные камни душ очень опасно. Если размеры камня и заключенной в нем души не совпадают, то камень может захватывать частицы души самого мага, если магу доведется касаться камня.
Еретические мысли
Зелоты — это мерзость, которую надо стереть с лица Дрожащих островов. Нельзя позволить больше ни одной душе проникнуться их учением. Они называют нас еретиками за недостаток веры. Мы с радостью принимаем это имя и будем носить его с гордостью.
Говорить правду — не ересь. Выступать против несправедливого господина — не ересь. Защищать с оружием в руках истинную веру — не ересь. Мы — так называемые еретики Дрожащих островов, но в наших словах нет ереси. В них только правда.
Наш господин, Шеогорат — всего лишь человек. Он состоит из плоти и крови, он вовсе не бог и тем более не принц дэйдра. В царствах дэйдра нет принцев, там есть только отвратительные прислужники, такие как алчущие, которых мы призываем, чтобы они исполняли наши приказы.
Лжешеогорат — безумный деспот. Годы занятий нечистой магией и общения с дэйдра свели его с ума. Он попросту плохой правитель, уже не говоря о том, что никакой он не бог. Он извратил учение Арден-Сула, Того, Кто Отдал Кровь Своего Сердца.
Когда истинность наших суждений распространится среди народа, мы изгоним лжебога из Нью-Шеота, и он узнает остроту наших мечей. Четыре его конечности будут разбросаны по четырем сторонам света. Его голова упокоится на Холме Самоубийц, а сердце сгорит в пламени свободы. Его внутренности будут скормлены собакам.
Мы добьемся того, что все жители Дрожащих островов будут носить робы еретиков. По ним мы будем узнавать истинных неверующих. Люди вернутся к первозданной простоте и станут жить среди природы, как и мы. Они осознают мудрость и чистоту нашей жизни и будут славить нас как спасителей.
Желтая книга Великого Дома Хлаалу (Советники Дома Хлаалу, Район Вварденфелла, 426 год Имперской Эры)
Госпожа Веланда Омани, Милостью Альмсиви, Почетный Советник Совета Хлаалу, Район Вварденфелла, Свободный Торговец, Лорд Плантации Омани, Остров Элмас, Восточный Вивек, Район Вварденфелла, Провинция Морроувинд.
Господин Драм Беро, Милостью Альмсиви, Почетный Советник Совета Хлаалу, Район Вварденфелла, Свободный Торговец, Джентльмен Без Определенного Местожительства, Вивек, Район Вварденфелла, Провинция Морроувинд.
Господин Крассиус Курио, Милостью Альмсиви, Почетный Советник Совета Хлаалу, Район Вварденфелла, Свободный Торговец, Поместье Курио, Поселение Хлаалу, Вивек, Район Вварденфелла, Провинция Морроувинд.
Господин Инглинг Полутролль, Милостью Альмсиви, Почетный Советник Совета Хлаалу, Район Вварденфелла, Свободный Торговец, Поместье Инглинг, Округ Св. Олмса, Вивек, Район Вварденфелла, Провинция Морроувинд.
Госпожа Нивена Улис, Милостью Альмсиви, Почетный Советник Совета Хлаалу, Район Вварденфелла, Свободный Торговец, Поместье Улес, Суран, Аскадианские Острова, Бал Ур, Район Вварденфелла, Провинция Морроувинд
Старейшина Дома Хлаалу Атин Ллетан, Высокий Советник и Лорд Морроувинда, дарует снижение пошлин торговцам, жалующимся на высокие пошлины на импорт алкогольных напитков.
Совет рад сообщить о снижении числа случаев воровства и насилия в районах Дома Хлаалу, благодаря бдительному присутствию Легиона и суровым приговорам магистрата. Совет скорбит о нарушениях общественного мира проистекающих из все более агрессивного соревнования между Гильдией Воров и Камонной Тонг за контроль над черным рынком.
Небольшой бунт из-за налогов в Балморе был подавлен без ненужного ущерба жизни и собственности. Советом посланы депутации к Герцогу, дабы выразить беспокойство высокими налогами и разрушительному действию высоких пошлин на торговлю.
Желтая Книга Загадок
Ради подлинного удовольствия и для вящего укрепления ума, автор представляет в настоящем труде все собранные им знания об искусстве загадывания загадок, добытые посредством усердных изысканий и многолетнего общения с единомышленниками.
Загадывание и разгадывание загадок — традиционное светское занятие аристократов Запада. Дворяне и парвеню собирают и штудируют книги загадок в надежде, что таким образом повысятся их шансы блеснуть умом и смекалкой в общении.
Это металл, не черный и не красный,
Тяжелый, как жажда злата, что многих губит.
А именем своим созвучный с животным,
Что в грязи валяться очень любит.
ценивс: тевтО
Человек сказал: "Солжешь мне — убью тебя мечом. Скажешь правду — убью тебя заклинанием". Как ответить ему, чтобы остаться в живых?
мочем янем ьшеьбу ыт: тевтО
Босмер был убит. Альтмер обвиняет в убийстве данмера. Данмер утверждает, что виноват каджит. Орк клянется, что не убивал босмера. Каджит говорит, что данмер лжет. Если правду говорит лишь один из них, кто убил босмера?
кро: тевтО
Жена дровосека (Рассказано Могеном, сыном Молага)
В легенде говорится о дровосеке, что выстроил хижину в глубине соснового леса. Там он надеялся мирно зажить со своей семьей.
Некоторое время семья дровосека жила в достатке, но внезапно настал колючий мороз и погубил весь урожай. Вскоре их скромные запасы еды истощились, и семью постиг голод.
Однажды поздним снежным вечером в дверь хижины постучался странник, желая укрыться от колючей стужи. Добросердечный дровосек пригласил незнакомца войти, извиняясь, что ему нечем угостить гостя.
Улыбнувшись, странник сбросил свой плащ, и все увидели, что одет он был как настоящий маг. На глазах у дровосека и его семьи таинственный незнакомец запустил руку в сумку и извлек свиток, связанный серебристой лентой. Едва лишь волшебник раскрыл свиток и громко прочел слова, как пред ними из ниоткуда появились богатые яства. В ту ночь никто в хижине дровосека не лег голодным.
День за днем снег все валил и валил. Каждый вечер маг извлекал из своей сумки новый свиток и читал слова, и каждый раз являлись новые яства. На пятую ночь жена дровосека разбудила мужа и призналась ему, что не доверяет их магическому гостю. Наверняка, говорила она, за все волшебные трапезы, которыми они все угощались каждый вечер, придется заплатить какую-то цену.
Дровосек и слышать ничего не хотел. Еще недавно его семья чуть не умирала от голода, а теперь все были сыты. Это дар богов, заявил он, и глупо сомневаться в их мудрости.
Но жена дровосека не успокоилась. С каждой ночью она все более страшилась и все более отчаивалась. Она была убеждена, что они, сами того не зная, заключили негласный договор и скоро придет час, когда маг потребует за свои дары страшную цену.
Когда все в хижине спали, жена дровосека неслышно выбралась из кровати и схватилась за топор мужа. Она пробралась в комнату странника и одним ударом снесла ему голову.
Вдруг отрубленная голова волшебника очнулась. Его глаза широко раскрылись, и, когда тот увидел свое обезглавленное тело, он исторг жуткий крик.
Проснувшись от этого чудовищного крика, дровосек с детьми сбежались в комнату и остолбенели от ужаса, увидев обезглавленного мага.
На последнем издыхании маг наложил кошмарное проклятие на жену дровосека. Когда придет ее последний час, она будет обречена восстать из могилы и каждую ночь бродить по лесу, чтобы поутру сгорать в лучах восходящего солнца.
И до сих пор странствующие поздно ночью по сосновому лесу рассказывают, что видели меж деревьев плачущую женщину. Говорят, что в руке у нее окровавленный топор и вид ее ужасен…
Живые леса
Гнарлы — лесные существа, непохожие ни на кого другого. Вдали от стен Нью-Шеота их называют ходячими деревьями. Они известны своим сродством со стихийными элементами. Если гнарл подвергается атаке элементными силами огня, холода или электричества, он использует эту энергию, чтобы стать сильнее и больше. К счастью, этот эффект непродолжителен.
По воле Шеогората гнарл приводит неосторожного мага в ярость и смятение. Он обретает сопротивляемость к элементу, которым его атакуют, но становится более уязвим к двум другим. Разумный маг быстро переключится на заклинания других элементных сил и использует эту особенность. Неразумный же пожалеет, если продолжит использовать то же заклинание снова и снова.
В последние годы появились слухи о кузнецах, способных использовать янтарную живицу, извлекаемую из гнарлов, для изготовления крепких доспехов и оружия. До сих пор эти сплетни не нашли подтверждения.
Наш объем знания о гнарлах куда меньше объема незнания. Никто не смог определить пол гнарла, и даже неясно, применимо ли к ним такое понятие. Никто никогда не видел юных или незрелых гнарлов. Один из ученых предположил, что гнарлы рождаются полностью сформированными из деревьев, пораженных молнией. Это абсурдное суждение подтверждения не нашло.
Аналогично, мы не имеем никакого представления об их рационе и обычаях. Предположительно они получают питание непосредственно от земли и солнца, как деревья. Нет сообщений о случаях общения с ними или даже между ними. Однако складывается впечатление, что у них существует своего рода перемирие с другими лесными существами, например, баливогами и элитрами.
Жизнь в тени орла
Новый год, новый старт. Прошлой ночью Сирун согласилась стать моей невестой! Я самый счастливый мер в Матизене. Я уже договорился с Йондином насчёт кузницы. Собираюсь расплавить старый отцовский клинок и сделать из него кольцо Мары. Матизенская сталь достаточно хороша для воинов, верно? Будет достаточно хороша и для моего искреннего сердца!
На всех площадях острова вещают герольды. У нас новая королева! И мы, весь народ, стали частью какого-то альянса с лесными эльфами и каджитами. «Альдмерский Доминион», так они называют его. Я горд до предела, но отец только ворчит. Говорит, что пускать на остров «такого сорта народец» будет плохо для бизнеса.
Мы с Сирун снялись в ночи и тайком отправились в Скайвотч. Это было так здорово — устроиться на ночлег у обочины дороги. Как будто бы мы из Гильдии бойцов! В объявлениях, развешанных по всему острову, рассказывалось о параде, и мы решили, что такое событие нельзя упустить. Старый мер трижды проклянёт меня, я знаю, но чтоб его с его дурью. Пренебречь возможностью увидеть королеву, Гриву и древождей босмеров? Ни в этой жизни.
Прав был отец, и сегодня было тому знамение. Парад был восхитительный, Её Величество во главе фаланги морских пехотинцев прошествовала до самых ворот. Потом появились древожди со своими коварными егерями из джунглей. Племя вайндасков, вроде кто-то сказал? А потом Грива со своими косичками! Как чудесно повидать столько каджитских воинов на представлении!
Намного приятнее, чем поймать лапу мохнатого воришки в своей мошне. Я попытался не дать удрать ему с добычей, но он пронырнул между проклятыми докерами, так увлечёнными своими лягушачьими гонками, что и глаз не поднимут. И вот он скрылся. Сирун сказала, что всё в порядке, что мы просто уедем раньше, чем планировали. Проклятье! Терпеть не могу огорчать её.
Проклятие на них на всех! Всё пошло наперекосяк с того дня, как мы с Сирун вернулись из Скайвотча. Отец был в ярости из-за того, что мы уехали, а когда я рассказал ему, сколько монет стащил тот кот… старый ублюдок так не лупил меня, даже когда я учился кузнечному делу.
А несколько дней назад нас всех вызвали в контору владельца кузницы. Кондалин объяснил, что с новым альянсом торговцы могут начать найм «этого народца». Принятие «их» на определённое количество рабочих мест позволит получить лишние монеты от Талмора.
И он разорвал отцовский контракт! Десятки лет провести в кузнице, а теперь кошко-люди и каннибалы отнимают работу. Всё из-за этого проклятого альянса. Отец вне себя, он привязан к стали больше всего. Говорит, что они не умеют с ней правильно обращаться. О звёзды, что происходит?
Моя жизнь разрушена. Я в бегах, и все, кого я знал и любил, ненавидят меня. Проклятый «Доминион» и наша улыбающаяся королева тому виной!
Всё началось, когда в город пришёл рекрутёр. Он искал добровольцев в армию Доминиона. Когда никто не вызвался, он сказал, что имеет полномочия на проведение призыва. Он забрал брата Сирун и меня. Он также схватил близнецов Талерила и Танарила. Запихнул нас в строй вместе с другими набранными и погнал вниз по дороге.
Мы и мили не прошли, как прорвало Танарила. Он как сумасшедший принялся кричать, что не может воевать с тёмными эльфами, что они используют его тело для разведения пауков. Он бросился прочь, и ещё кое-кто из нас воспользовался этим шансом сбежать.
Сейчас я отсиживаюсь в пещере возле Силсайлена. Мой отец остался без гроша. Моя как-бы-невеста скоро начнёт считать меня изменником. Проклятые кошки и низкорослые эльфы правят на острове, а военщина посылает детей на передний край. Разве это та родная земля, на которой я рос?!
Мне пришлось попытаться украсть что-нибудь на ужин, и, разумеется, меня схватили. Ветерок донёс аромат вкуснейшей белой рыбы, и в сумерках я пробрался в Силсайлен. Я ничего не ел с того самого утра, как рекрутёр пришёл в город. Тогда мне достался вкусный ароматный хлеб, испечённый матерью Сирун.
Я проскользнул в город и пошёл на запах, приведший меня к местной таверне. Когда я попытался выяснить, как попасть на кухню, на моё плечо легла огромная мясистая ручища. Это был один из людей каноника. Он точно знал, что я делал, как если бы наблюдал за мной с тех пор, как я вошёл в город. Сейчас я сижу в камере под домом каноника и жду его суда. Хорошо хоть дневник мне оставили.
Будь ты проклята, Эйренн! Будь проклят, Доминион!
Моя старая жизнь закончилась. И началась новая — под Завесой. Оказалось, что каноник, уважаемая личность по имени Валано, сам испытывает опасения по поводу будущего Доминиона. Раньше они даже были хорошими друзьями с королевой, но сейчас он беспокоится, что годы изменили её.
Валано входит в группу, называющую себя Скрытое Наследие. Это группа свободных воинов, желающих делать то, что должно. Они предлагают сделать решительный выбор и остановить распространение иностранного влияния на нашей земле.
Меня привели в этот подвал в Силсайлене, где, как я думал, меня обрекут на выполнение тяжёлой работы. Вместо того я обрёл новую семью. Валано сказал, что он знает всё о моих проблемах и даже знает, как меня забрал рекрутёр Доминиона. Сказал, что он хочет помочь — помочь мне помочь себе.
И я это сделаю.
Жизнь Уриэля Септима VII (Руфус Хейн)
Первые десятилетия правления императора Уриэля были отмечены быстрым и повсеместным расширением и укреплением сферы влияния Империи, в особенности на востоке, в Морровинде и Черных Топях, где власть Империи была ограничена, имперская культура слаба, а местные обычаи и традиции, наоборот, сильны, что увеличивало противление процессу слияния народов. В этот период Уриэлю принесли большую пользу магическая поддержка и практичные советы его ближайшего помощника, имперского боевого мага, Джагара Тарна.
История женитьбы Уриэля на принцессе Кауле Вориа весьма печальна. Несмотря на красивую внешность и грацию, возбудившие любовь и восхищение народа, императрица была весьма неприятной, надменной, амбициозной и алчной особой. Своими женскими чарами она пленила Уриэля Септима, но тот вскоре пожалел о своей ошибке и отверг ее. Супруги искренне возненавидели друг друга и страрались причинить один другому боль. Их дети стали жертвой этого несчастного брака.
Благодаря своему живому уму и большому честолюбию Уриэль вскоре превзошел своего учителя Тарна в мастерстве угроз и уговоров. Успех Уриэля в придании Дому Хлаалу статуса оплота имперской культуры и экономического развития Морровинда — лучшее тому подтверждение. Однако эти достижения вызвали у монарха гордыню и крайнюю самоуверенность. Джагар Тарн воспользовался этим, надев маску скромного советника в отставке, он добился полного доверия Императора, что в конечном итоге привело к предательскому пленению Уриэля в Обливионе и тайному захвату Тарном трона Империи.
Мало что известно о том, что происходило с Уриэлем во время его заключения в Обливионе. Сам он говорил, что ничего не помнит, кроме бесконечной череды кошмаров во сне и наяву. Он рассказывал, что находился в какой-то дреме и не ощущал течения времени. Долгое время публично он уверял всех, что не помнит ужасов заключения, но, порой, в беседах, которые стали основой этой биографии, он рассказывал о преследующих его страшных снах и отмечал, что они напоминают ему кошмары заточения в Обливионе. В такие моменты казалось, что он скорее не может, чем не хочет описать пережитое.
Но очевидно, что эти события изменили его. В 389 году он был молод, полон гордости, сил и желаний. А после спасения и возвращения на престол это был уже пожилой человек, мрачный и настороженный. Он также стал консервативен и угрюм, хотя проводимая им ранее политика была смелой и энергичной, а иногда даже безрассудной. Уриэль объяснял эти перемены отвращением к урокам и советам Джагара Тарна. Однако, ясно, что ссылка в Обливион истощила его тело и душу, в то время как разум его остался таким же ясным и живым, как в молодости.
История о магическом перевоплощении Тарна в императора и его разоблачении королевой Барензией, а также той роли, которую сыграли король Эдвир, Рия Сильмейн и ее Воитель в восстановлении Посоха Хаоса и поражении предателя, имперского боевого мага Джагара Тарна, и возвращении Уриэля на престол, подробно описана в великолепном трехтомнике Стерна Гамбоджа "Биография Барензии". Нет смысла повторять все это здесь. Подытоживая, заметим, что захват власти Тарном и его неумелое управление делами страны привели Империю к устойчивому упадку в экономике, позволили многим мелкопоместным лордам и королям оспаривать полномочия государства, а более сильным правителям на Востоке и на Западе развязать открытые войны.
В период Реставрации Уриэль Септим отошел от проводимой им в ранние годы политики военного и дипломатического давления и стал больше полагаться на проведение тайных закулисных операций, преимущественно с помощью небольших отрядов клинков. Полный анализ стоявших в этот период задач и методов их решения, возможно, будет проведен после смерти императора, если будет открыт доступ к многочисленым дневникам, хранящимся в его загородном поместье, а клинкам не будет больше нужды хранить в секрете личности своих агентов.
Двумя знаковыми политическими достижениями Уриэля в этот период стали: 'Чудо Мира' [более известное как 'Деформация Запада'], которое изменило район залива Илиак, объединив множество мелких воюющих королевств в хорошо управляемые современные мирные государства Хаммерфелл, Сентинель, Вэйрест и Орсиниум, а также колонизация Вварденфелла, проведенная умелыми руками короля Морровинда Хелсета и леди Барензии, королевы-матери, что увеличило имперское влияние в этой провинции.
Вслед за 'Чудом Мира' [оно лучше всего описано в книге Пера Ветерсена "Даггерфолл. Новейшая история"], в Империи начался период процветания, сопоставимый с годами начала правления Уриэля. Благодаря тому, что Средиземье и Запад прочно вошли в состав Империи, Уриэль смог полностью сосредоточиться на Востоке — на Морровинде.
Воспользовавшись конфликтной ситуацией в самом сердце главной религии Морровинда, Трибунале, и противоречиями в традиционной политической системе Великих Домов, а также той угрозой, которую представляли боги Трибунала для растущих колоний на Вварденфелле, Уриэль с помощью агентов-клинков и приближенных короля Хелсета сумел сместить центр политической власти от советов Великих Домов ко двору Хелсета, а также способствовал утверждению Девятибожия в качестве преобладающей религии в округах Хлаалу и Вварденфелла взамен пришедших в упадок ортодоксальных культов Трибунала.
Исследование Хасфата Антаболиса по утверждению религии Девяти на Востоке в его четырехтомнике "Жизнь и время Нереварина" достаточно обширно, но он так и не смог решить главную загадку этого периода — выяснить, что знал Уриэль о пророчествах Нереварина и как он смог распознать их важность. Окончательные ответы на эти и другие вопросы могут быть получены не раньше, чем будут открыты личные архивы императора, и смягчится режим строгой секретности, окружающий деятельность клинков.
Жизнь элитры (Кармель)
Я выбрала странную жизнь здесь, среди животных Дрожащих островов. Эти элитры — самые благородные из них, если благородные животные вообще существуют. Они приняли меня в семью как одну из своих. Я обрела дом в их туннелях, которые как бы стали моей скромной хижиной, и они действительно приняли меня в свое теплое общество.
Многих, кто столкнулся с элитрами, сначала поражает их внешний вид. Одного их размера достаточно, чтобы встревожить большинство представителей гуманоидных рас. Гигантский торс может в высоту достигать размеров взрослого мужчины и быть почти в размах рук в обхвате. Когда я впервые встретилась с моими насекомоподобными друзьями, я решила, что торс служит для производства ихора, необходимого для существования элитр. В действительности же это драгоценное лоно, где зарождаются их благородные жизни.
Тем не менее нельзя недооценивать важность ихора, который скапливается в жале у основания торса. Эта бесценная субстанция издает запах, который большинство назовет кислым и едким (хотя я нахожу его восхитительным). Ихор великолепно служит элитрам. Он используется для парализации живых тканей других существ, делая их неспособными к сопротивлению. А дальше начинается самое великолепное.
Найдя подходящего "хозяина", элитра завладевает его телом. Похоже, для этой цели по биологическим параметрам подходит любое дышащее существо. Я сама наблюдала, как матки выбирали самые разные создания — от простых волков до гениального каджитского алхимика. "Хозяина" каждый раз скрупулезно выбирают. О, я знаю, что суеверные фермеры Островов скажут, что элитры нападают на всех подряд, но после того, что я видела, я понимаю, что они подходят к этому вопросу с крайней тщательностью.
"Хозяина" жалят, и его тело обогащается растекающейся сладостью ихора. Он расслабляется и быстро умирает, пока магическая природа жала элитры удерживает его в своем милосердном объятии. После этого элитра откладывает яйца в его еще теплую оболочку. Там, в тепле и уюте, яйца растут в течение нескольких дней, напитываясь щедрой плотью "хозяина". Вскоре после этого детеныши вылупляются и выходят в мир.
Жития Святых
Если вы мудры, стройте свои жизни на основе жизней святых.
Если вы вам близок героизм, следуйте дорогой Святого Неревара — Капитана, Покровителя Воинов и Государственных Мужей. Лорд Неревар помог объединить племена варваров Данмера в великую нацию, кульминацией этого стал момент, когда он повел Данмеров в бой против злокозненных Двемеров и вероломного Дома Дагот в Битве Красной Горы. Тогда Данмер победили.
Если вам близко мужество, следуйте дорогой Святого Велота Пилигрима, Покровителя Бродяг и Нищенствующих Монахов. Святой Велот, пилигрим и мистик, вывел народ Данмер из их разлагающейся родины, находящейся на Островах Саммерсет в благословенную землю Морроувинда. Святой Велот также научил людей разнице между Добрыми и Злыми Даэдра, и добыл помощь Добрых Даэдра для своего народа, научив их, как правильно торговать со Злыми Даэдра.
Если вам близко великодушие, следуйте дорогой Святой Рилмс Босоногой, Покровительницы Пилигримов и Попрошаек. Святая Рилмс сняла свои туфли и приняла образ нищенки, чтобы быть ближе к бедным.
Если вам близко чувство собственного достоинства и уважение к другим следуйте дорогой Святого Аралора Кающегося, Покровителя Кожевников и Рудокопов. Этот бывший мошенник замолил свои грехи и совершил множество великих паломничеств на коленях.
Если вам близко милосердие и его плоды, следуйте дорогой Святой Серин Милосердной, Покровительницы Пивоваров, Пекарей, Винокуров. Эта непорочная дева, воплощение скромности, могла вылечить все болезни, приняв их на себя. Бескомпромиссная и бесстрашная, она брала на себя бремя других.
Если вам близко свирепое правосудие, следуйте дорогой Святого Фелмса Отважного, Покровителя Мясников и торговцев Рыбой. Этот отважный военачальник обратил в бегство захватчиков с севера и заставил их покинуть наши края. Он не умел ни читать, ни писать, и получал вдохновение прямо из уст АЛЬМСИВИ.
Если вам близка гордость за вашу расу и племя, следуйте дорогой Святого Рориса-Мученика, Покровителя Поставщиков и Караванщиков. Захваченный Аргонианцами перед Арнезианской Войной, Рорис отказался отвергнуть веру Трибунала и выдержал жестокие пытки Аргонианских волшебников. Месть за Святого Рориса была объединяющим девизом Арнезианской Войны.
Если вам близка буква закона, следуйте дорогой Святого Олмса Беспристрастного, Покровителя Лавочников и Клерков. Основатель Ординаторов, Святой Олмс дал начало и четко сформулировал фундаментальные принципы тестирования, испытаний и раскаяния.
Если вам близка доброжелательность, следуйте дорогой Святого Делина Мудрого, Покровителя Гончаров и Стеклодувов. Святой Делин был главой Дома Индорил, опытным законником, и автором многих трактатов в законодательстве Трибунала.
Если вам близка любовь к миру, следуйте дорогой Святой Мерис Примирительницы, Покровительницы Фермеров и Разнорабочих. Когда Святая Мерис была маленькой девочкой, у нее обнаружился дар целительства, и она была воспитана, как Исцелительница. Она положила конец долгой кровавой Войне Домов, появившись на поле боя в своем белом одеянии, чтобы лечить воинов и заклинателей вне зависимости от того, на чьей они были стороне. Войска всех Домов приняли белые одеяния в качества стандарта и отказались проливать кровь своих собратьев.
Если вам близка почтительность, следуйте дорогой Святого Ллотиса Благочестивого, Покровителя Портных и Красильщиков. Живущий в одну эпоху с Трибуналом, являющийся их компаньоном, любимый Альма Рула Храма Трибунала, он сформулировал основные ритуалы и принципы Веры Нового Храма. Святой Ллотис — это символический мост между богами и верными им священниками.
Заблуждение о Талосе (Леонора Венатус, Имперский посредник в Альдмерском Доминионе)
Всем гражданам Империи, безусловно, известны деяния Императора Тайбера Септима. Однако данный труд посвящен его божественному возвышению в качестве Талоса.
До смерти Тайбера Септима существовало лишь Восемь Божеств: Акатош, Дибелла, Аркей, Зенитар, Стендарр, Мара, Кинарет и Джулианос. Этих богов почитали и продолжают почитать по всей Империи. И хотя их имена в отдельных провинциях отличаются (к примеру, Акатош известен у альдмеров под именем "Аури-Эль", а Аркея порой называют "Ар'Кей"), их всех признают и почитают среди всех рас и культур Тамриэля.
Но когда Тайбер Септим отошел в Этериус, возникло Девятое Божество — Талос, также известный как Исмир, "Дракон Севера". Человеку, которого так любили при жизни, после смерти стали поклоняться. Действительно, можно даже утверждать, что Талос, Девятое Божество, приобрел еще большую значимость, нежели существовавшие до него Восьмеро, по крайней мере для людей. Ибо это был бог, прежде бывший человеком и сумевший чрез великие свершения достичь божественности. И если это удалось одному человеку — не удастся ли другому достичь того же? Не могут ли все люди стать богами?
Так думали мы, люди. И так продолжали мы поклоняться Талосу, славя его как величайшего бога-героя. Но это было тогда. А живем мы сейчас. И сейчас нам известна истина:
Мы заблуждались.
Как граждане Империи все мы познали ужасы Великой войны. И лишь когда был подписан Конкордат Белого Золота — соглашение между Империей и Альдмерским Доминионом — к нам вновь вернулся мир. Согласно одному из важнейших положений этого соглашения, как прекрасно известно каждому гражданину Империи, Талоса больше нельзя почитать как бога. Этот указ потряс самые основы Империи. Многие восстали против нового закона. В общем-то, некоторые до сих пор не смирились.
Однако гражданам Империи следует знать следующее: Император согласился наложить запрет на почитание Талоса не потому, что того потребовал Талмор, правящий орган Альдмерского Доминиона.
Император согласился наложить запрет на почитание Талоса потому, что того требовала справедливость.
Сегодня Император и сама Империя признают, что допускать почитание Талоса было ошибкой. Ведь таким образом, разрешив почитать Талоса как Божество, Империя оказала очень плохую услугу своим людям: это привело лишь к ослаблению памяти о человеке Тайбере Септиме и о многих его выдающихся (хотя и смертных) деяниях; и удалило людей от Восьми Божеств, истинных богов, по-настоящему достойных наших любви и почитания.
Таким образом, Империя признает свою ошибку. Заблуждение насчет Талоса более не повторится. Пусть впереди нас ждут века мира и процветания совместно с нашими талморскими друзьями, и пусть наша духовность объединит все народы и расы Тамриэля.
Заботы воина (Старое стихотворение редгардов)
Загадки Моравагарлиса
Учёные многие годы изучают айлейдские руины Тамриэля, но они по-прежнему остаются загадкой. Сокровища айлейдов, предположительно спрятанные в них, равно привлекают как храбрецов, так и глупцов.
Но некоторые руины лучше оставить в покое.
Гильдия магов очень давно хотела изучить одно особенное айлейдское место, известное в старинных записях айлейдов под именем Моравагарлис. Самая первая посланная туда экспедиция сообщила, что при приближении к искусно вырезанным аркам у всех у них появилось ясно выраженное ощущение, что буквально от каждого камня исходит что-то подозрительное.
Те, кто оставались в Моравагарлисе на длительное время, рассказывали, что видели странные сны и слышали безумный, прямо-таки высасывающий рассудок, шёпот. В результате всех этих препятствий в руинах почти ничего не обнаружили, и раскопки были окончательно заброшены.
После того как в 2Э 545 году руины наводнили гоблины, отправлять туда новые экспедиции стало неосмотрительно. Племя Костехват захватило не только Моравагарлис, но и все его окрестности, так что задача выбивания их оттуда потребовала бы слишком много усилий.
Естественно, невозможно точно установить, испытывают ли гоблины чувства такого же рода, о которых докладывали члены экспедиции. Стоит упомянуть также, что если от айлейдов и остались какие-либо ценности, все они без сомнения разрушены руками гоблинов племени Костехват.
Загадки рунных камней (Теленгер Искусник)
Происхождение загадочных рун, встречающихся по всему Тамриэлю, темно и неясно. Даже сама природа их и состав являются предметом горячих споров среди мудрецов Хрустальной Башни. Достопочтимый Ансиринк, сапьярх мифоистории, считает, что некоторые сложные фрагменты из журнала Торинана указывают на то, что, когда Первопоселенец приплыл из Старого Альдмериса, руны уже были здесь. В то же время Нолин Разносторонний, сапьярх зачарования, утверждает, что они датируются ранней Меретической эрой и являются неожиданным последствием некоторых неудачных экспериментов айлейдских магов.
Каким бы ни было их истинное происхождение, за годы исследований лучшими умами в области магии на Саммерсетских островах были выявлены и хорошо изучены почти все разнообразные свойства рун и особенности их использования в зачаровании оружия, брони и украшений. По основной классификации руны разделяют на три категории, которые мы, современные маги, называем рунами силы, аспекта и сущности.
В зачаровании эти три типа рун следует рассматривать мистическим образом дополняющими друг друга, так как лишь соединив вместе по одной руне из всех трёх категорий, зачарователь может создать «глиф» — термин, используемый нами для обозначения магической субстанции, с помощью которой мы наделяем предмет чародейской силой.
Тем не менее, хотя мы и знаем, как применять руны для создания магических предметов, загадка остаётся загадкой: что они такое? Мы дали названия трём стандартным категориям — сила, аспект и сущность — но что это значит? Даже великий Фарииз Фигляр, который и дал им эти названия, даже он, на вопрос об их значении лишь пожимал плечами и отвечал: «Эти имена мне кажутся подходящими».
Даже сам факт, что существует три вида рун, порождает споры, ведь он входит в противоречие с теоремой Ану-Падомая, которая утверждает, что в основе Аурбиса лежит двойственность. Камилонви из Лилландрила настаивал на том, что не может быть всего трёх видов рун, и провёл последние двести лет своей жизни в поисках четвёртого вида, убеждённый, что в правильной классификации такие предметы должны существовать в парах. Ему так и не удалось найти эти «четвертичные руны», которые он назвал рунами ловкости, но он до конца настаивал на том, что его теория верна.
Был ли прав Камилонви? Быть может, руны ловкости существуют в каком-то другом состоянии реальности и поэтому незаметны для простых смертных? Вопрос этот пока остаётся без ответа.
Заметка о кургане Ингола
Ну и странное же место — этот курган. Очень скоро, едва осмотревшись, мне удалось обнаружить этот зал с украшениями и двери, преградившие путь дальше в подземелье.
Признаюсь, это большое облегчение! Это место пугает меня не на шутку. В зале имеются надписи. Я постараюсь их переписать, чтобы было что продемонстрировать коллегии по возвращении.
Поразительные люди, эти древние норды. Интересно, какие тайны тут скрыты? Думаю, ничего страшного не случится, если я пройду еще немного вглубь. Этот рычаг откроет мне проход.
Задача Оружейника (Мимофон)
Триста лет назад, когда Катариах стала Императрицей, единственным Данмером, правящим Тамриэлем, она неожиданно столкнулась с оппозицией в лице Императорского Совета. Даже после того, как она убедила их, что является лучшей кандидатурой на регента Империи, пока ее муж Пелагиус пытается излечиться от безумия, конфликты не прекратились. Главным ее противником стал Герцог Венгето, Тан Минглумир.
В тот момент Катария и Совет обсуждали волнения в Чернотопье и столкновение у деревни Армания. Болота и сырой климат, особенно в это время года, могут повредить броню императорских солдат.
"Я знаю одного искусного кузнеца," сказала Катария, "Его зовут Хазадир, аргонианин. Ему хорошо известны условия, в которых окажутся наши войска. Он был рабом в Вивеке, а потом получил свободу и переехал в Столицу. Мы можем поручить ему разработать новые доспехи и оружие для этой кампании."
Минглумир рассмеялся: "Она хочет, чтобы раб делал броню и оружие для наших войск! Сиролл Сакк — лучший оружейник в Столице. Все это знают."
После долгих споров было решено испытать обоих оружейников. Совет также выбрал двух равных по силе воинов, Нандора Берайда и Рафаласа Еула, которые должны сразиться, используя новую броню и оружие. Победит оружейник, чьи доспехи будут на воине-победителе. Берайд был приставлен к Хазадиру, а Еул к Сакку.
Поединок должен был состояться через семь дней.
Сиролл Сакк немедленно принялся за работу. Он прекрасно понимал, что время не ждет. Ситуация в Армании требовала немедленных решений. Империи нужен был оружейник как можно скорее. Они искали не просто лучшего оружейника, но и самого быстро работающего.
Сакк только начал обрабатывать полоски эбонита, как в дверь постучали. Его помощник Фандий впустил посетителя. В кузницу вошла высокая, ничем не примечательная рептилия с зеленым капюшоном и светящимися черными глазами. Это был Хазадир, оружейник Катарии.
"Я хотел пожелать вам удачи — это эбонит?"
Это действительно был эбонит. Сакк купил лучший эбонит в Столице, как только услышал о состязании. Обычно на его обработку уходило шесть месяцев, но он надеялся, что пламя магии сделает это за три дня. Сакк с гордостью указал на другие улучшения мастерской. Кислотные ванны должны были сделать мечи Сакка острыми, как бритва. Акавирская печь сделала бы эбонит мягким и податливым. Хазадир рассмеялся.
"Вы никогда не были в моей кузнице? Две крошечные задымленные комнаты. Первая — мастерская. Вторая — склад для испорченной брони, молотов и печи. Вот какой у вас конкурент в битве за миллион золотых."
"Уверен, Императрица не зря рекомендовала вас," сказал Сиролл. Он бывал в мастерской Хазадира и знал, что тот говорит правду. Несмотря на это он решил сделать броню и оружие лучшего качества. Он всегда так поступал, и поэтому стал лучшим оружейником Столицы.
По доброте душевной Сакк показал Хазадиру, как делают броню профессионалы. Аргонианец стал учеником Сакка, помогая ему во всем. Через несколько дней они создали прекрасный меч дайкатана, лезвие которого было не толще комариных усиков, зачарованный пламенным заклятьем одинм из боевых иагов, и доспехи из дерева, кожи, серебра и эбонита, настолько прочные, что им не страшны были даже ветры Забвения.
В день поединка Сакк, Хазадир и Фандий закончили работу и пригласили Рафаласа Еула. Только тогда Хазадир покинул мастерскую, вспомнив, что его ждет Нандор Берайд.
Два воина предстали перед Императрицей и членами Совета. Место поединка имитировало местность Чернотопья. Сакк взглянул на Еула в эбонитовых доспехах, вооруженного мечом дайкатана, затем на Берайда в пыльных кожаных доспехах и с копьем из мастерской Хазадира. Он сразу понял, кто выиграет поединок. И он был прав.
Первый удар меча пронзил щит Берайда и увяз в нем, ведь в щите не было металла. Но не успел Еул отвести меч, как Берайд нанес удар копьем по деревянным соединениям доспеха противника. Еул наконец высвободил меч из щита Берайда, но тот уже нанес удар по его ногам. Еул упал в грязь и больше не смог подняться. Императрица назвала победителя.
Хазадир получил заказ благодаря своим знаниям тактики Аргониан. Он разработал доспехи и оружие, которые помогли подавить восстание в Армании. Катария приобрела уважение Совета, включая и Тана Минглумира. Сиролл Сакк отправился в Морроувинд, чтобы научиться тому, чему научился там Хазадир. О нем больше никто не слышал.
Заметки о культе Нереварина
Этот религиозный культ Эшлендеров построен на вере в пророчества о Нереваре, который возродится, чтобы восстановить древние традиции Пророка Велота, свергнуть ложных богов Храма Трибунала и избавить Морроувинд от чужеземцев. И Храм, и Империя запрещают этот культ, но несмотря на это некоторые Эшлендеры все еще следуют ему. Из-за преследований со стороны Храма и Империи, этот культ остается секретным, поэтому сложно судить, насколько он распространен как среди Эшлендеров, так и в других племенах.
Эшлендеры твердо верят, что Неревар вернется, чтобы восстановить великолепие древнего Ресдайна. [Морроувинд назывался "Ресдайн" до Имперской Оккупации.] Эшлендеры считают, что Великие Дома и Храм предали истинное учение Пророка Велота, променяв веру предков на ложных богов Трибунала и предавшись соблазнам цивилизации, которая испортила Высших Эльфов. Храм, с другой стороны, чтит Святого Неревара, но отрицает все легенды о том, что Лже-Пророк когда-нибудь вернется на землю.
Храм поклоняется Святому Неревару, как великому Генералу Данмеров, Первому Советнику и соратнику Вивека, Альмалексии и Сота Сил, которые объединили Дом Данмер, чтобы уничтожить злобных Двемеров, предательский Дом Дагот и их западных союзников у Красной Горы. Но Эшлендеры считают, что Неревар обещал чтить Древних Духов и Закон Племени, и что он вернется, чтобы выполнить свое обещание. Для Эшлендеров это означает уничтожение ложного Храма и изгнание императорских захватчиков из страны.
Видения и пророчества — уважаемая традиция в культуре Эшлендеров. Их предсказательницы и шаманы очень серьезно относятся к снам и видениям и передают своим детям наследие видений и пророчеств своего племени. Храм и западное вероисповедание, напротив, с подозрением относятся к мистицизму, они считают интерпретацию снов и видений примитивным суеверием.
Самая распространенная версия Пророчества о Нереварине — это СТРАННИК. Смысл его туманен, как в большинстве предсказаний. Однако, два пункта относительно его совершенно ясны.
Во-первых, многие плохо информированные ученые полагают, что фраза "прошедший далеко за звезды и луну" — просто клише, обозначающее долгий путь. Однако, точно известно, что Неревар был обладателем магического кольца "Один-Клан-Под-Луной-и-Звездами," на котором Неревар якобы поклялся чтить древние традиции Эшлендеров и их права на владение землями.
Во-вторых, фраза "семь проклятий" относится к затерянной книге пророчеств, известной у Эшлендеров как СЕМЬ ПРОКЛЯТИЙ.
Старейшины Эшлендеров вспоминают о пророчествах, которые были утеряны из-за небрежности и глупости предыдущих поколений предсказательниц и ашханов. Недоверчивые ученые считают, что эти книги были утеряны специально. Точно известны названия трех утерянных книг: 1. Утерянные Предсказания; 2. Семь Проклятий; и 3. Семь Видений Семи Испытаний Возрождения. Возможно, когда-нибудь эти книги будут найдены, либо в забытых рукописях бродячих писателей, либо в памяти Эшлендеров-отшельников, либо в тайных традициях предсказательниц и шаманов.
Заметки о расовом филогенезе и биологии (Совет целителей, Имперский университет). Седьмое издание
После тщательного анализа живых образцов Совет установил, что все "расы" эльфов и людей могут создавать семьи и производить потомство. В основном, полукровки наследуют расовые черты матери, хотя могут присутствовать и расовые черты отца. Менее ясно, способны ли аргониане и каджиты скрещиваться с людьми и эльфами. Хоть и остались предания разных эпох о детях подобных союзов, как и истории о союзах с даэдра, подобное потомство не было зарегистрировано должным образом. Каджиты отличаются от людей и эльфов не только строением скелета и физиологией кожи — "мех", покрывающий их тела — но и обменом веществ. Аргониане, как и дреуги, представляются полуводной троглодитной формой гуманоида, хотя неясно, к какой группе следует их относить: дреугам, людям, мерам или (по мнению этого автора) определенным древоящерам Чернотопья.
Репродуктивная биология орков пока еще не понята до конца, и то же верно для гоблинов, троллей, гарпий, дреугов, цаэски, имга, различных даэдра и многих других. Несомненно, были случаи плотских союзов между этими "расами", в основном, путем насилия или магического соблазнения, но случаи беременности не задокументированы. Тем не менее межплодовитость этих существ и цивилизованных гоминидов еще предстоит опытным путем установить или опровергнуть, хотя эти исследования крайне затруднены из-за глубоких культурных различий. Конечно, любая бретонка или босмер, забеременев от орка, не распространялась бы об этом, и нет причин предполагать, что женщина орков, забеременевшая от человека, не будет также отвергнута своим обществом. К сожалению, наши клятвы целителей не позволяют нам произвести спаривание для получения данных. Нам известно, что жители Траса двуполы в молодости и впоследствии повторно абсорбируют свои репродуктивные органы по наступлению определенного возраста. Можно сделать вывод, что они не способны скрещиваться с расами людей и меров.
Можно задаться вопросом, следует ли в надлежащей классификации этих "рас", используя неточный, но удобный термин, исходить из предположения об общих наследуемых признаках, и того, что различия между ними проявились в результате магических экспериментов, манипуляций так называемых "костей Земли", или процесса последовательных изменений, проявляющихся в каждом новом поколении.
Запертая комната (Порберт Литтамли)
Яна была именно такой ученицей, каких терпеть не мог ее учитель Арткаму: профессионал-любитель. Ему нравились все преступные таланты, которые были его обычными учениками в крепости: от банального грабителя до утонченных вымогателей, молодежь, желающая продвинуться в карьере, изучив искусство взлома. Они всегда искали легких путей, простых решений, но некоторых, вроде Яны, интересовали исключения, возможности, экзотика. И прагматикам, таким как Арткаму, они очень досаждали.
Девушка-редгард часами просиживала перед замком, тыча в него отмычками и проволочками, играя с ключевыми штырьками, исследуя корпус, словно зачарованная, а такого поведения не может позволить себе ни один преступник. Ее товарищи уже давно отомкнули свои испытательные замки и продолжали занятия, а Яна все еще играла со своими. То, что ей всегда удавалось открыть замок, независимо от его сложности, раздражало Арткаму еще сильнее.
"Ты слишком все усложняешь, — ревел он, надирая ей уши. — Нужно не только знать как, но и обладать необходимой скоростью. Уверен, даже если бы я прямо у тебя на виду сунул ключ в замочную скважину, ты и тогда бы целую вечность возилась, прежде чем повернуть его".
Яна философски переносила брань Арткаму. Во всяком случае, она заплатила ему вперед. Конечно, скорость необходима взломщику, когда вокруг ходят патрули городской стражи, но Яна знала, что ей это не понадобится. Ей было нужно только знание.
Арткаму делал все что мог, пытаясь поторопить Яну. А она будто испытывала наслаждение от ругани и побоев учителя и проводила все больше и больше времени у каждого замка, изучая особенности механизма. Наконец, Арткаму потерял терпение. Однажды, когда Яна бездельничала за совершенно обычным замком, он схватил ее за ухо и потащил в комнату в дальнем углу крепости, куда запрещалось входить ученикам.
Комната была абсолютно пустой, если не считать большого ящика посередине. Не было ни окон, ни дверей, за исключением той, через которую они вошли. Арткаму швырнул ученицу к ящику и закрыл за ней дверь. Послышался явный щелчок замка.
"Это испытание для моих лучших учеников, — рассмеялся он из-за двери. — Посмотрим, сможешь ли ты выбраться".
Яна улыбнулась, и начала привычно поглаживать замок, собирая информацию. Через несколько минут она снова услышал голос Арткаму.
"Мне стоит сказать тебе, что это испытание на скорость. Видишь этот ящик? Там сидит древний вампир, запертый там уже много месяцев. Он совершенно изголодался. Через несколько минут солнце полностью скроется, и если ты не откроешь дверь, от тебя останется только обескровленный остов".
Яна поразмышляла немного, шутил он или нет. Ей было известно, что за человеком был Арткаму — злым, ужасным, но решаться на убийство, когда обучаешь кого-то? Когда она услышала шорох в ящике, ее покинули все сомнения. Забыв об обычных исследованиях, она воткнула проволочку в замок, толкнула шпеньки к пластине и распахнула дверь.
Арткаму стоял дальше в проходе и жестоко смеялся: "Так ты, наконец, уяснила значимость быстрой работы".
Яна убежала из крепости Арткаму, сдерживая слезы. Он был уверен, что она никогда не вернется, чтобы продолжить обучение, но подумал, что все же преподал ей ценный урок. Когда наутро она все же вернулась, Арткаму не выказал удивления, но внутри он просто кипел.
"Я скоро уйду, — тихо объяснила она. — Но я разработала новый тип замка, и мне бы хотелось узнать, что вы о нем думаете".
Арткаму пожал плечами и попросил ее показать свое изделие.
"Мне бы хотелось использовать комнату вампира и установить замок там. Я думаю, мне лучше продемонстрировать его действие".
Арткаму сомневался, но мысль о том, что надоедливая девчонка наконец уходит, привела его в превосходное расположение духа. Он согласился пустить ее в комнату. Все утро, и почти до самого вечера она работала рядом с дремлющим вампиром, снимая старый замок, и устанавливая свой. Наконец, она пригласила учителя посмотреть.
Он взглядом знатока осмотрел замок и не нашел ничего особенного.
"Это первый и единственный неподдающийся взлому замок, — пояснила Яна. — Его можно открыть, только если у вас есть ключ".
Арткаму рассмеялся и позволил Яне закрыть дверь и запереть его в комнате. Дверь щелкнула, и он начал работу. С тревогой он отметил, что замок оказался гораздо более сложным, чем он думал. Он использовал все свои методы, и оказалось, что ему придется воспользоваться способом его ненавистной ученицы — тщательное и внимательное исследование.
"Мне пора, — сказала Яна из-за двери. — Я приведу в крепость городскую стражу. Я знаю, что это против правил, но думаю, в интересах жителей будет избавить их от голодного вампира. Уже темнеет, и, хотя вы не можете отпереть дверь, наверняка вампир окажется менее гордым и воспользуется ключом. Помните, вы сказали мне: "Если бы я прямо у тебя на виду сунул ключ в замочную скважину, ты и тогда бы целую вечность возилась, прежде чем повернуть его?"
"Постой! — завопил Арткаму. — Я использую ключ! Где он? Ты не дала его мне!"
Но ответа не было, только звук удаляющихся шагов раздался в проходе за дверью. Арткаму усерднее занялся замком, но его руки тряслись от страха. Окон не было, и невозможно было узнать время. Прошли минуты… или часы? Он был уверен, что древний вампир это знает.
Инструменты не выдержали резких движений Арткаму. Проволока обломилась в замочной скважине. Как у ученика. Арткаму кричал и колотил в дверь, но знал, что его никто не услышит. Когда он вздохнул поглубже, чтобы снова закричать, он услышал, как со скрипом открывается ящик.
Вампир оглядел учителя взломщиков безумными, голодными глазами и накинулся на него. Перед смертью Арткаму увидел, что на шею вампира, пока кровосос спал, повесили цепочку с ключом.
Записи о корне Нирна
На этом я перехожу к следующему вопросу, а именно, светящемуся корню, известному как корень Нирна.
Несмотря на то, что этот крепкий корень может произрастать практически везде, где имеется в достатке вода, это растение весьма редкое и, как я полагаю, находится на грани исчезновения. Мне еще не приходилось находить его искривленные побеги, ибо они редки ныне вдоль дорог Сиродила. По словам известного имперского ботаника Чивиуса Регеллиама, некогда корень Нирна встречался повсеместно, но он подозревает, что некий катаклизм оказал негативное влияние на рост этого растения. Хотя многие ученые с сомнением относятся к предположению, что явление известное как Смерть Солнца, произошедшее в 668 году Первой эры, сказалось катастрофически на жизни растений, Чивиус полагает, что отсутствие солнечного света в течение целого года практически уничтожило поросль корня Нирна. В то время как другие растения приспособились к новым условиям, таинственная магическая природа корня Нирна сделала его особенно чувствительным к изменению климата. Следует отметить, какова бы ни была истинная причина, явно корень Нирна встречается все реже и реже.
Не может не удивлять, что в записях Чивиуса говорится, что корень светится желтым, меж тем, в наше время для корня Нирна характерно мягкое голубое или бело-голубое свечение. К сожалению, за все те годы, что прошли с момента публикации заметок Чивиуса, практически не было работ, посвященных исследованию корня Нирна, посему неясно, когда и почему произошли эти изменения. Мне остается лишь предположить, что корень Нирна, хоть и являющийся растением, чувствуя угрозу уничтожения, в целях выживания изменил свою природу. Одной из основных особенностей корня, говорящих в пользу данной теории, является его теперешняя способность существовать под землей при полном отсутствии солнечного света. Хотя обычно в подобных условиях выживают лишь мхи и грибы, у меня имеются два письменных свидетельства от очевидцев, встречавших корень Нирна в глубоких пещерах. В записях Чивиуса ни разу не упоминается о подземных корнях Нирна. Как же могло так случиться? Как могло типично наземное растение вдруг начать появляться в местах, где условия произрастания кардинально отличаются от привычных для него?
Ответ, коллеги, заложен все в тех же заметках Чивиуса. Хотя он провел немало времени над лабораторными исследованиями корня Нирна, один аспект не был изучен достаточно тщательно — почва. Как я уже упоминал, Чивиус считал, что Смерть Солнца, сопутствовавшая извержению Красной горы, внесла свой вклад в вымирание корня Нирня. Соглашусь с ним, но добавлю, необходимо учесть, что в течение целого года к почве примешивался падающий с небес пепел, что, вследствие магической природы корня Нирна, и оказало решающее влияние на произошедшие с ним изменения. Пепел стал своеобразным катализатором, изменившим даже внешний вид корня. Хотя в современных слоях остались лишь малые частицы пепла, выпавшего в те стародавние времена, я провел эксперименты с образцами, присланными мне с Вварденфелла. Они не проявили никаких магических свойств и, конечно, не были бы способны вызвать такие сильные изменения в растении. Однако редкая субстанция, пепельная соль, содержащаяся в обычном пепле, проявляет очень сильные магические свойства. Говорят, что некоторые данмеры использовали это, чтобы создавать лекарство от Мора, поразившего их земли. У меня есть подозрение, что эта магия в сочетании с собственной магией корня и стала причиной таких радикальных изменений… в сущности, корень "излечил себя".
Предполагаю, обе мои гипотезы связаны друг с другом. Растению было необходимо выжить, и оно использовало побочный продукт среды, которая намеревалась его уничтожить. Ни одно другое растение в природе не могло бы совершить подобную метаморфозу. Я полагаю, что корень Нирна изменился за довольно короткий период времени, тогда как у других растений на подобные перемены ушло бы несколько миллионов лет.
В чем бы ни была причина, одно мы знаем наверняка — корень Нирна вымирает. Он содержит в себе нераскрытый потенциал для создания таких зелий, которых мы не можем себе даже представить. Я предлагаю всем нам выделить небольшие средства на организацию экспедиции по сбору этих корней с целью дальнейшего изучения. Я вынес это предложение для обсуждения после данного заседания симпозиума. Прошу вас отнестись к этому вопросу со всей серьезностью, иначе может стать слишком поздно, и корень Нирна исчезнет навсегда.
Благодарю за внимание.
Записи о крипте Ночной Пустоты, т. 3 (Писано Адалвальдом)
Да славятся Боги! Вот наконец то, что я искал. Опасности, которых я избежал, ловушки, которые я обошел стороной, и мерзкие драугры, мимо которых я чудом прокрался, — все это было не зря.
В предыдущем томе я привел свои наблюдения и поделился соображениями о возможной связи крипты Ночной Пустоты с древними кланами вампиров, упоминающимися в истории Скайрима. Там же я писал об огромном зале, гораздо большем, чем остальные помещения крипты.
Увы, туда забрели несколько драугров и вынудили меня отступить назад — в коридоры ближе ко входу, тем самым лишив возможности лучше изучить гигантскую пещеру.
Но, слава Стендарру, к тому моменту мне довелось провести в пещере почти целый день и осмотреть ее.
Да, я рисковал, но риск полностью оправдался, поскольку то, что я нашел там, практически не поддается описанию.
В центре этой огромной пещеры — каменный островок посреди подземного озера. А на том острове имеется нечто, которое я могу описать, как замысловатое церемониальное сооружение, окруженное каменными колоннами, соединенными арочными пролетами.
Вне всякого сомнения, эта архитектурная конструкция разительно отличается от остального, это не работа древних нордов. Там я обнаружил и статуи гаргулий, которые впервые попались мне неподалеку от входа в крипту.
В Скайриме нигде нет захоронений драугров с такими статуями — кроме крипты Ночной Пустоты.
Да, теперь я уверен, что странное сооружение в центральном зале было возведено много позже самой крипты и совершенно иными мастерами. Должно быть, те же самые строители и расставили по крипте гаргулий — вероятно, чтобы отпугнуть любопытных.
Все признаки свидетельствуют о том, что каменотесы, соорудившие эти необычные арки, были в подчинении у какого-то древнего мастера, отдававшего дань уважения некромантии или вампиризму.
Резьба по камню не только отличается рисунком, но, очевидно, говорит о совершенно иной культуре, чем культура древних нордов, и об иной технике работы.
Так, резка и обработка камня свидетельствуют о применении более совершенных орудий, нежели те, что были доступны мастерам, что построили крипту.
Хотя я счастлив, что мои теории наконец нашли зримое подтверждение, в то же время я огорчен, что остается столько белых пятен. Когда были возведены эти новые постройки? Кто их возвел? И зачем?
Одна вещь, впрочем, не вызывает сомнений. Мне нужно идти в Зал Дозора и рассказать братьям и сестрам о моих находках. Когда они увидят их своими глазами, то больше не будут смеяться над моими изысканиями и теоретическими построениями.
А после этого я вернусь к своей работе. Пусть сейчас крипта Ночной Пустоты полна секретов, но волею Стендарра я увижу, как поднимается завеса тайны.
Заповеди Стендара (Птол Просветлённый, Непоколебимый Стендарра)
Любой может удостоиться милостивых объятий Стендарра. Двери храма его открыты для всех и всегда, ибо все тамриэльцы заслуживают утешения и обретения надёжного прибежища. Он принимает страждущих, отчаявшихся, всеми позабытых и да! — даже еретиков. Руками жрецов своих он оказывает поддержку и вспомогает советами.
Святое сияние его излечивает тех, кто открывает своё сердце и просит его благосклонности. Милость его безгранична; ликующий зов его рожка исцеляет любые раны и болезни и умиротворяет разбитые души.
Последователи Стендарра получают в качестве благословения его великое откровение в искусстве исцеления. Тех, кто возжелает его мудрости, одаряет он талантом исцелять силой магии во славу имени его. Следуй же заповедям Стендарра и вверяй себя воле его.
Не отказывай в нужде ближнему своему, как если бы сам нуждался в помощи.
Иди к больным и раненым, где бы ни повстречались они тебе.
Молись Стендарру изо дня в день.
Не копи богатства и не предавайся наслаждениям.
Не забывай никогда главной заповеди Стендарра: будь добр и милостив к народам Тамриэля. Защищай слабых, лечи больных, подавай нуждающимся.
Зачарование — это просто (Ловец-Рун)
Искусством наложения чар может овладеть каждый, независимо от того, кто вы есть или кем вы были раньше. Я двадцать лет ловил рыбу в водоёмах Чернотопья, прежде чем открыл для себя мир зачарования. Если даже бывший аргонианский раб — рыболов смог овладеть этим ремеслом, то вы сможете и подавно!
Шаг первый: поиск рун.
Много лет назад, будучи на рыбалке в Чернотопье, я случайно заметил слабо светящиеся руны. Поначалу мне даже почудилось, что это дымки проскользнули! Обычно руны находятся в довольно опасных местах, поэтому всегда будьте настороже. Ищите угловатые камни, на таких они и начертаны.
— Красные руны Аспекта напоминают мне рыбу: мелкой рыбёшки довольно много, но она костлява и мяса мало, в то время как взрослая и крупная — редчайший и ценный улов.
— Голубые руны Силы напоминают мне о вкусе рыбы — хорошая пойдёт на пользу, плохую лучше скормить врагу.
— Зелёные руны Сущности — это как тип рыбы. Замороженная, броненосная, ядовитая… В общем, суть вы уловили.
Некоторые люди спрашивают меня — почему же эти руны разбросаны по всему Тамриэлю? За ответом на это лучше обратиться в Гильдию магов. Меня вот в первую очередь интересует не то, откуда берётся рыба, а места, где её можно наловить побольше.
(Я должен добавить, что я не различаю цветов как таковых. Если у вас похожие проблемы, то вам следует обратить внимание на яркость. Руны Аспекта довольно тусклые, руны Силы поярче, а руны Сущности сияют сильнее всего.)
Шаг второй: создание зачарования.
Когда у вас будут руны Аспекта (возраст рыбы), Силы (вкус рыбы) и Сущности (тип рыбы), несите их к столу зачарователя. Теперь осталось лишь объединить их, и ваши первые чары готовы!
Лучший способ научиться ловить рыбу — это рыбачить. То же самое и с наложением чар. В процессе зачарования откроются значение и способности неизвестных вам ранее рун. Некоторые говорят: «Вы должны постичь, как руна отзывается в вашей душе, чтобы понять её по-настоящему», но оставим эту пустую болтовню для Гильдии магов.
Шаг третий: наложение чар на предметы.
Итак, у вас есть ваше новое зачарование. Теперь вы готовы к первому наложению чар! Возьмите необходимую вам вещь, и примените к ней уже готовые чары. Весьма просто, не так ли? Но не всё так легко, как кажется.
Каждое зачарование очень индивидуально. Некоторые лучше подходят для оружия, другие — для брони, а третьи можно применить только к украшениям. Для некоторых из них могут потребоваться вещи более высокого качества, чем у вас есть. О, и ни один уже зачарованный предмет нельзя зачаровать повторно. Как говорит моя яичная сестра: «Для каждого случая есть своя рыбка».
Приложение: извлечение рун из чар
Если у вас есть чары, которые вы не можете использовать — не огорчайтесь! Продайте их, обменяйтесь на что-то нужное или подарите приятелю, который сумеет ими воспользоваться.
Вы также можете, конечно, извлечь руны обратно из любых чар, используя стол зачарователя. Я называю это «потрошением рыбы». Это уничтожит само зачарование, однако вы получите одну из рун назад, которую сможете использовать при создании новых чар.
Зелёный Пакт и Доминион
Как деревья тянутся к солнцу, как птицы поют только после захода лун, так каждый лесной эльф, рождённый в Валенвуде (но на самом деле почти все родились за его пределами), знает Зелёный Пакт.
Зелёный Пакт — это договор между лесными эльфами и И’ффре, который руководит нашей жизнью с самого начала великой истории.
Правила просты. Не причиняйте вреда лесу. Не ешьте ничего из растительного мира. Ешьте только мясо. После победы над врагом съешьте его труп — не дайте ему разложиться. Не убивайте без нужды. Не уподобляйтесь животным. Вы лесные эльфы, вы — подобны богам.
Итак, Зелёный Пакт. В обмен на соблюдение условий Пакта лес, который мы называем Зелёным, даёт нам еду в нужном количестве и предоставляет убежище. И ещё И’ффре даровал нам ограниченное право просить лес самому поменяться под наши нужды. Мы получили щедрое благословение.
Но сейчас ситуация изменилась. Наши новые союзники — высокие эльфы и каджиты — не придерживаются Зелёного Пакта. Они живут в домах, построенных из тростника и дерева. Они едят все виды фруктов и ягод и пьют вино, сделанное из винограда. Они считают варварством поедание тел убитых врагов.
Как лесным эльфам Валенвуда приспособиться к этим новым союзникам, не нарушая Зелёный Пакт? Сегодня этим вопросом озадачены многие лесные эльфы, особенно из недавно возведённого города Марбрука. В прошлом мы начинали войну и за менее тяжкое осквернение Зелёного Пакта.
В то же время мы признаём, что на момент создания Доминиона Зелёная леди и Сильвенар выступали от имени всех лесных эльфов и Зелёного Пакта. Мы помним, что в Талморе у нас есть могущественный представитель, древождь Фариэл из Вудхарта.
Они наши лидеры, на которых мы должны равняться. Своими действиями они показали нам пример, которому мы все можем следовать. Мы должны принять этих союзников с истинным гостеприимством лесных эльфов. Мы не должны затевать стычек с ними. Мы должны попытаться не обкрадывать их (многие из них совсем не понимают ценности традиции воровства, но эта тема для отдельного исследования). Но в то же время мы не должны стесняться высказываться в наших собственных интересах — и в том числе насчёт Пакта.
Благодаря могущественному голосу древождя Фариэл большая часть строевого леса и весь тростник для Марбрука были привезены в Валенвуд из других провинций. Для многих непростителен сам факт, что такое большое количество деревьев пришлось срубить ради очистки площадки для города, но Фариэл посчитала, что приём союзников — это первый шаг к надёжной защите Валенвуда от тех, кто вознамерился бы уничтожить его.
Готовность королевы Эйренн слушать нас есть знак её мудрости и уважения к народу лесных эльфов. Мы должны отплатить доверием к её правлению.
Зелоты
Самопровозглашенные зелоты Шеогората убеждены, что наш повелитель — не просто человек, обладающий таинственными и чудесными силами, но живой бог. По их учению, сама земля поддерживается по его воле, а все сущее подчинено его желаниям. Они верят, что Арден-Сул, Читающий Извивы Наших Потрохов, был смертным воплощением лорда Шеогората и придет вновь, дабы очистить царство. Поскольку их утверждения явно смехотворны, можно считать доказанным, что все зелоты совершенно безумны.
Зелоты не поддаются убеждению. С ними попросту невозможно иметь дело. Они нападают практически на любого, попавшего в поле их зрения, считая его еретиком или неверующим. Они сражаются до смерти, находя веселье в резне.
Читатель может спросить, как кому-то в таком случае удается присоединиться к их рядам. После долгих исследований мне удалось установить, что зелоты проникают в населенные земли и оставляют там робы. Всяк, кто склоняется к их учению, может надеть робу и без опаски отправляться в логово сектантов. Говорят, что лидеры зелотов умеют читать в сердцах пришедших, даже если они носят эти робы, и уничтожают тех, в чьем сердце чувствуют фальшь.
Также зелоты практикуют болезненные ритуалы, имеющие целью доказать их верность Шеогорату. Только самые истовые из числа претендентов бывают допущены в их ряды. Не выдержавших проверку убивают.
Когда претендента признают зелотом, его обучают церемониям и колдовским секретам. Самым известным из них является способность призывать атронахов из плоти. Эти могущественные создания являются грозными противниками.
Зеркало (Бердир Вринс)
Ветер завывал над открытой равниной, заставляя редкие деревья склоняться почти до земли с каждым новым порывом. Молодой человек в ярком зеленом тюрбане подошел к командиру армии и передал от своего начальника условия мирного договора. Ему было отказано. Предстояла битва, битва при Айн-Колуре.
Итак, вождь Ямбез бросил вызов, и его всадники снова готовы были вступить в бой. Множество раз племя вторгалось на чужую территорию в надежде захватить ее, и множество раз дипломатические усилия оказывались тщетными. И наконец все пришло к этому. Так было и с Миндотраксом. Его союзники могли побеждать и проигрывать, но он всегда оставался в живых. Хотя иногда ему случалось бороться на стороне проигравших, ни разу за тридцать четыре года он не познал поражения в рукопашном бою.
Две армии смешались, словно два пенящихся потока в пыли, и когда они столкнулись, раздался рев, эхом отразившийся в холмах. Кровь, первая жидкость за много месяцев, падавшая на эту глину, так и летела в разные стороны. Крики воюющих племен смешивались, пока две армии вгрызались в плоть друг друга. Миндотракс был в своей стихии.
Через десять часов сражения без сна и отдыха оба командира скомандовали отступить.
Лагерь разместился за высокими стенами старого кладбища, увитыми весенними цветами. Глядя на эту землю, Миндотракс вспоминал страну своего детства. Это было прекрасное и печальное воспоминание — чистота детских помыслов, обучение боевому искусству, судьба его несчастной матери. Прекрасная женщина, которая смотрела на своего сына с гордостью и невысказанной грустью. Она никогда не говорила о том, что тревожит ее, но никто не удивился, когда однажды ее нашли на вересковой пустоши с горлом, перерезанным ее собственной рукой.
Армия была похожа на растревоженный муравейник. Прошло всего полчаса после конца битвы, а они уже инстинктивно перестроились. Пока лекари осматривали раненных, кто-то удивленно и восхищенно заметил: "Только поглядите на Миндотракса. Он себе даже прически не испортил".
"Он отлично владеет мечом", — сказал услышавший это врач.
"Меч часто переоценивают, — сказал Миндотракс, недовольный общим вниманием. — Воины слишком заботятся об атаке, но совсем не знают, как отразить удар. В битве надо уметь защищаться, а удар по противнику наносить только тогда, когда для этого настанет самый подходящий момент".
"Я предпочитаю натиск, — улыбнулся один из раненых. — Таков путь всадников".
"Если этот путь приведет к поражению племен Бьюлси, я откажусь от такого пути, — сказал Миндотракс, делая знак духам, чтобы они поняли, что он не хотел быть нечестивым. — Вспомните, слова великого воина Гэйдена Шинджи — "Лучшая техника — техника выживших". Я участвовал в тридцати шести битвах, и не могу показать ни одного шрама, который напоминал бы мне о них. Это потому, что я полагаюсь вначале на щит, потом лишь на меч".
"В чем твой секрет?"
"Думайте о бое как о зеркале. Я смотрю на левую руку противника, когда собираюсь ударить правой. Если он готовится блокировать мой удар, я не наношу его. Зачем зря тратить силы? — Миндотракс поднял бровь. — Но если я вижу, что его правая рука напрягается, моя левая рука поднимает щит. Видите ли, для удара нужно вдвое больше силы, чем для его отражения. Если вы можете отличить, собирается ли ваш противник ударить сверху, или с локтя, или снизу, вы легко защититесь с помощью щита. Я могу защищаться часами, если потребуется, но обычно проходит всего несколько минут, а то и секунд, прежде чем противник, занятый боем, предоставляет и мне возможность нанести удар".
"А когда тебе приходилось защищаться дольше всего?" — спросил раненый.
"Однажды я сражался целый час, — ответил Миндотракс. — Он неустанно наносил удары и не давал мне времени ни на что, кроме защиты. Но, в конце концов, я улучил момент, когда он слишком долго поднимал свою дубину, и вонзил меч ему в грудь. Он попадал по моему щиту тысячи раз, а я ударил его в сердце лишь однажды. Но этого было достаточно".
"Так это был твой сильнейший противник?" — спросил врач.
"О, конечно, нет, — сказал Миндотракс, поворачивая свой большой щит так, чтобы на его серебряной поверхности отразилось его лицо. — Вот мой самый страшный противник".
На следующий день битва возобновилась. Вождь Ямбез привел подкрепление с южных островов. К ужасу и возмущению племени, теперь в битве принимали участие наемники, всадники-отступники и даже несколько ведьм из Западного Предела. На поле боя вот-вот должны были схлестнуться две армии. Проверяя снаряжение, Миндотракс снова подумал о своей несчастной матери. Что ее так мучило? Почему она не могла без боли смотреть на собственного сына?
Битва длилась с восхода до заката. Яркое голубое небо потемнело над головами сражавшихся, которые снова и снова бросались друг на друга. Миндотракс побеждал во всех схватках. Враг с топором обрушил на его щит целый град ударов, но Миндотракс отразил их все, а потом убил воина. Девушка с копьем первым ударом едва не проткнула щит, но Миндотракс ждал этого удара, и потому вывел ее из равновесия и заставил открыться для его контратаки. И наконец он столкнулся с наемником, вооруженным щитом и мечом, в шлеме из золотистой бронзы. Они сражались полтора часа.
Миндотракс использовал все приемы, которые знал. Если наемник напрягал левую руку, он не наносил удара. Когда противник поднимал меч, поднимался и щит Миндотракса. В первый раз в жизни он сражался с бойцом, который использовал тактику защиты. У его противника хватило бы сил биться много дней. Время от времени в стычку ввязывались другие воины, иногда из армии Миндотракса, иногда из армии его противника. Однако их быстро убивали, и воины продолжали бой.
Пока они сражались, кружа, Миндотраксу пришло в голову, что в первый раз в своей жизни он сражается с идеальным зеркалом.
Это больше походило на игру или танец, чем на кровавую битву. Так продолжалось до тех пор, пока Миндотракс не оступился, ударил слишком быстро и потерял равновесие. Тут игра закончилась. Он скорее увидел, чем почувствовал, как меч наемника рассек его от горла до груди. Хороший удар. Он и сам гордился бы таким.
Миндотракс упал на землю, чувствуя, что его жизнь подходит к концу. Наемник стоял над ним, готовясь нанести своему достойному сопернику последний убийственный удар. Это было слишком благородно для чужака и удивило Миндотракса. Где-то на поле боя кто-то выкрикнул имя, похожее на его собственное.
"Джуррифакс!"
Наемник снял шлем, чтобы ответить на зов. Когда он сделал это, Миндотракс содрогнулся, увидев, что лицо этого человека было отражением его собственного лица. Его собственные близко посаженные глаза, каштановые с рыжиной волосы, тонкие губы, широкий рот и массивный подбородок. Мгновение он смотрелся в это зеркало, потом незнакомец повернулся и нанес последний удар.
Джуррифакс вернулся к своему командиру и получил щедрую плату за свой вклад в победу. Они приступили к трапезе под звездами у старого кладбища, на том самом месте, где до них сидели их враги. Наемник притих, оглядываясь.
"Ты бывал здесь раньше, Джуррифакс?" — спросил его член племени, который нанял его.
"Я родился всадником, как и ты. Моя мать продала меня, когда я был еще ребенком. Мне всегда было интересно, как бы сложилась моя жизнь, если бы меня не продали. Возможно, я бы никогда не стал наемником".
"Наша судьба зависит от многих вещей, — сказала ведьма. — Просто безумие желать узнать, как бы шла твоя жизнь, если бы все было по-другому. Ты это ты, и незачем думать об этом".
"Но есть еще кое-что, — сказал Джуррифакс, глядя на звезды. — Мой хозяин, прежде чем отпустить меня на свободу, сказал, что у моей матери было два сына. Она могла позволить себе только одного ребенка, но где-то живет человек, который во всем похож на меня. Мой брат. Я надеюсь встретиться с ним".
Ведьма видела духов вокруг, и знала, что близнецы уже встретились. Однако она молчала и глядела в огонь, гоня эти мысли из головы, потому что была слишком мудра, чтоб сказать об этом.
Зловещие развалины (Сирилло Безумный)
Всю свою жизнь я бродил по самым злачным местам света. За это меня прозвали безумным — я же с гордостью принял это прозвище, и ношу его словно знак отличия. Но бросая вызов хаосу, что творится в древних руинах, я приношу свет знания всему миру. Я знаю, что Трое защищают меня во время моих странствий. Они хранят мой разум в ясности, чтобы я смог поделиться своим опытом со всеми!
Я был совсем молод, когда в первый раз обнаружил даэдрические руины. Они были спрятаны от чужих глаз: в прежние времена в них было святилище, в котором поклонялись Предтечам Трибунала. Я сгонял обратно скрибов, которые разбежались далеко от колонии. Некоторые из них оказались в каньоне, который обычный путник упустил бы из виду. Мне пришлось спуститься за ними вниз по склону, и вдруг я услышал визг скриба, отставшего от остальных. Он показался из расщелины в склоне каньона. Я пролез в эту расщелину и обнаружил ход, который вёл глубоко внутрь скалы. Вокруг меня оказались глыбы камней, испещрённые какими-то рисунками и надписями, и я понял, что очутился не в простой пещере. Меня охватило любопытство, но в то же время мне стало очень страшно. Повсюду вокруг была изображена паучья символика, на стенах был орнамент в виде паутины, а статуя посреди зала изображала никого иного, как Предтечу Вивека, Мефалу — Прядильщицу.
На постаменте были высечены слова, которые я запомнил на всю жизнь: «В страсти найдёшь любовь. Во лжи отыщешь истину. В смерти обретёшь жизнь». Когда я предстал перед статуей Мефалы, я словно стал на путь, который меня может привести либо к познанию, либо к безумию. Однако я порой не понимаю, как отличить одно от другого.
Я вернулся к шахте квама, которой владела моя семья. Ведомые мной скрибы послушно пришли назад к своей колонии. Собрав свои вещи и простившись с матерью, я отправился на поиски тайных святилищ и зловещих даэдрических развалин.
Святилища не обязательно устраивали под землёй: их можно встретить и на поверхности, вдали от обжитых земель. Порой их можно не заметить из-за буйной растительности или крутых холмов. Мне даже случалось побывать в святилище, скрытом под морской гладью.
Из-за вечного мрака и угнетающих каменных стен святилища под землёй кажутся ещё более жуткими, чем те, что были обустроены на открытом просторе. До некоторых древних подземных святилищ добраться можно было только преодолев запутанные коридоры, обойдя замысловатые ловушки и справившись с кровожадными чудовищами.
На моём счету больше десятка этих даэдрических развалин, причём некоторые из них, вопреки заверениям Храма, вовсе не заброшены. На местах преклонения мне случалось находить недавние подношения и жертвования. Их оставляют люди, которые поклоняются даэдрическим принцам, но при этом живут среди нас. Почему же я совершал поступки, за которые меня прозвали безумным, спросите вы? В чём моя тайна? Я попрошу вас вначале собраться с мыслями, потому что ответ на эти вопросы может показаться вам абсурдным. Он даже может напомнить вам нелепую байку, которую травят у костра, чтобы скоротать вечер, но заверяю вас — никакого вымысла тут нет.
Всему причиной голос, такой прекрасный и чарующий. Голос, который я услышал в святилище Прядилщицы. Голос, который сподвигнул меня покинуть отчий дом и отправиться на поиски других даэдрических развалин. Он прошептал мне о вещах, которые мне не следовало бы знать. Древняя обветшалая статуя Мефалы словно разговаривала со мной, а отголоски проносились по пещере, эхом отражаясь от стен. Этот голос застрял в моей голове и становился всё громче и навязчивее, пока не проник в мысли и воспоминания. Этот голос не только пугал меня, но и завораживал. Я бы слушал и слушал его, но Прядильщица вдруг замолчала. Поделившись со мной своими тёмными тайнами, она не произнесла больше ни слова и вновь покинула место своего поклонения.
Я страстно желал услышать этот голос вновь, и мне пришлось искать другие святилища. Вся моя жизнь оказалась предопределена: я отыскивал новые руины и святилища, чтобы внимать голосам других даэдрических принцев. Не потому, что я поклоняюсь им. Не потому, что меня прокляли. Я должен был узнать от них больше, чтобы поделиться своими знаниями со всем миром. Это стало делом всей моей жизни! Но сейчас, когда я пишу это, я понимаю, что не могу написать здесь то, что шептали мне голоса. Как бы я ни старался, у меня не получается сложить их слова на бумаге.
Похоже, что я не справился с возложенной на меня миссией. Всё, что я могу вам поведать — это то, что вокруг нас много неизвестного, но постичь эти секреты каждый должен самостоятельно. Отправляйтесь в зловещие развалины и внимайте голосам. Возможно, вас они не сведут с ума.
Знаменитые артефакты Тамриэля
Ниже приведены некоторые из самых легендарных предметов, которые можно встретить в Тамриэле. Существование некоторых из них доказано, в то время как другие могут оказаться всего лишь легендой. Тем не менее, эти предметы прочно обосновались в сказках, которые мы рассказываем нашим детям, а они затем будут рассказывать своим детям…
Иногда называемая Доспехами Морихауса или Подарком Кинарет, эта древняя кираса обладает невообразимыми свойствами. Она дает носящему ее способность восстанавливать здоровье, отражать заклинания, и при особом использовании — лечиться от отравления. Говорят, что если Кинарет признает носителя этой кирасы недостойным, то отберет Кольчугу Повелителя, и она будет спрятана до появления следующего избранного.
Эбонитовая Кольчуга — это доспех, созданный в доисторическую эпоху богиней Темных эльфов Боэтой. Только она определяет, кто может владеть этим доспехом и насколько долго. Сила доспеха дает носителю защиту от огня, магии и магический щит. Мало того, что только Боэта определяет, кто и сколько времени будет носить Эбонитовую Кольчугу — она может быть при этом еще и очень капризной.
Разрушитель заклятий внешне выглядит как большой Двемерский щит, на самом деле — одна из наиболее древних реликвий Тамриэля. Кроме того, что этот щит сыграл большую историческую роль в Битве Руркена-Шалидора, он предохраняет носителя практически от любого заклятия — отражая магию или накладывая заклятие тишины на того, кто пытается читать заклинания. Говорят, что Разрушитель ищет своего первого владельца и ни с кем не остается надолго. Но для большинства даже кратковременное владение Разрушителем дает большую силу.
Клинок Паладина — это древний клеймор, чьи способности к нападению перекрываются только его же способностями к защите. Он придает носителю здоровья, защищает его от огня, и отражает любые направленные на него заклинания обратно на мага. Хризамер не слишком перебирает носителями, служа хозяину в течение неограниченного времени.
Посох Магнуса, один из старейших артефактов Тамриэля был создан Магнусом как некая метафизическая батарейка. При использовании он вбирает в себя здоровье и магическую энергию жертвы. Посох всегда покидает носителя прежде, чем тот станет слишком силен и разрушит магический баланс, который должен охранять.
Кольцо Чернокнижника Архимага Сирабана — один из наиболее популярных артефактов, описываемых в мифах и сказках. Согласно сказкам Сирабан спас весь континент, используя это кольцо, и с тех пор оно помогает искателям приключений достигать возвышенных целей. Оно дает носителю возможность отражать заклинания, повышает скорость и восстанавливает здоровье. Никто не может носить его слишком долго, потому что полностью и охотно оно подчиняется только Сирабану.
Кольцо Финастера создано сотни лет назад человеком, которому была нужна хорошая защита, чтобы сохранить свою жизнь, которая была заполнена приключениями. Благодаря Кольцу, Финастер прожил несколько сотен лет, и с тех пор оно время от времени меняет хозяев. Кольцо усиливает защиту от яда, магии и шока. Финастер умело зачаровал кольцо, так что оно всегда неожиданно покидает любого своего обладателя — кроме самого Финастера — и отправляется в секретное место.
Кольцо Хаджита — древняя реликвия, на сотни лет старше раджина, вора, который сделал это кольцо знаменитым. Раджин использовал его, чтобы стать невидимым и передвигаться быстрее ветра. Использование этого Кольца сделало его самым удачливым вором Эльсвейра. Окончание пути Раджина осталось тайной, но согласно легенде Кольцо восстало против постоянного использования и исчезло, оставив беззащитного Раджина рядом с его врагами.
Также известная, как Булава Вампира, эта булава высасывает из жертвы магическую энергию и передает ее носителю. Также у нее есть способность перекачивать силу от жертвы носителю. Молаг Бал довольно спокойно относится к тому, кто владеет его булавой. Про нее сложено множество легенд. Похоже, с ее помощью был убит не один волшебник.
Очень тщеславный, Клавикус Вайл сделал эту маску лично для себя. Носитель ее имеет большую вероятность понравиться любому из жителей Тамриэля. Чем выше привлекательность самого носителя — тем сильнее действует маска. Наиболее известная история о Маске — это история дворянки Авалеи. Будучи еще совсем девочкой, она была сильно изуродована злобным слугой. Авалея заключила некую мрачную сделку с Клавикусом Вайлом, и получила Маску. Несмотря на то, что Маска вроде бы и не изменила ее внешний вид, Авалея получила всеобщее уважение и восхищение. Спустя год и один день после свадьбы Авалеи с очень родовитым бароном, Клавикус Вайл забрал Маску. Беременная Авалея немедленно была изгнана из поместья барона. А еще спустя двадцать один год и один день дочь Авалеи отомстила за свою мать — убив барона.
Темное Братство хранило этот эбонитовый кинжал поколениями. Этот артефакт способен мгновенно уничтожить любое живое существо. История не зафиксировала ни одного имени носителя Бритвы. Но однажды в результате ужасной внутренней борьбы Темное Братство было почти уничтожено. такой результат указывает на участие Бритвы в событиях.
Один из артефактов Гирцина — Кираса из шкуры Спасителя. Обладает способностью отражать магию. Легенда говорит, что Гирцин заполучил шкуру первого и последнего смертного, который сумел выбраться из его охотничьих угодий. Из шкуры этого неизвестного смертного и была сделана магическая Кираса, которая должна была помочь ему в дальнейших приключениях. Говорят, что Кираса путешествует от одного носителя к другому по своему собственному разумению.
Копье Горькой Милости — один из наиболее таинственных артефактов в истории. О нем не известно почти ничего. О нем нет никаких писаных легенд, но многие упоминают о его даэдрическом происхождении. Единственная известная легенда, упоминающая о нем — это легенда о герое, который с помощью этого копья победил Мехруна Дагона и отвоевал Бэтлспайр. С этого времени Копье Горькой Милости редко появлялось в Тамриэле.
Бич Даэдра — сильная булава, сделанная из священного эбонита в Огнях Фикледайра. Легендарное оружие Маккана, она служила жестоким оружием для отправки темных духов обратно в Обливион. также это оружие обладает способностью вызывать духов из Обливиона. Сначала оно использовалось против Лордов Даэдра в Бэтлспайре, а теперь сопровождает искателей приключений в странствиях по дорогам Тамриэля.
Легенда говорит, что Лук Теней был создан Даэдра Ноктюрнал. Легендарный рейнджер Раэрлас Гайл получил этот лук для выполнения какого-то секретного задания. Задание он провалил, а лук был утерян. Раэрлас недешево продал свою жизнь и с помощью этого лука забрал с собой в могилу множество врагов. Этот лук дает носителю возможность становиться невидимым и увеличивает его скорость. С тех пор появилось множество свидетельств о появлениях Лука Теней, говорят, например, что им владел Драм, зловещий Темный эльф — ассассин Второй Эпохи.
Рандагульф из Клана Бегалина вошел в историю Тамриэля как один из самых сильных воинов Скайрима. Он был известен храбростью и свирепостью в бою, и сыграл важную роль в ходе не одной битвы. Свою судьбу он встретил, когда король Харальд завоевал Скайрим. Король проявил уважение к герою, и оставил перчатки Рандагульфа себе. После смерти короля они пропали. Харальд говорил, что они придают силы своему обладателю.
Ледяной клинок Монарха — один из самых желанных артефактов Тамриэля. Легенда говорит, что Злой Архимаг Альмион Сельмо зачаровал клеймор великого воина с помощью души Ледяного Монарха — более сильной формы Ледяного Атронаха. Воин, Тюргнарр Асси, принимал участие в заговоре против великого короля далекой земли, который ставил своей целью посадить на трон нового лидера. Заговор провалился, а Тюргнарр был пленен. Этот меч замораживает каждого, кого коснется клинком. Он часто меняет владельцев, никогда подолгу не задерживаясь на одном месте.
Об этом артефакте мало что известно, но говорят, что кольцо дает носителю возможность сливаться со своим окружением.
Ботинки Апостола — истинная тайна. Говорят, что они дают владельцу возможность летать, но никто и никогда не видел их в действии.
Об этом кольце мечтает любой, кто изучает магию. Оно повышает мудрость и интеллект владельца, позволяя более эффективно использовать магию. Говорят, что создателем кольца был Верховный Маг Карни Асрон. Он создал его для учеников, которые занимались магией под его руководством. После его смерти, принадлежавшие ему предметы, в том числе и кольцо, разметало по всему Тамриэлю.
Про это кольцо достоверно ничего не известно, но название позволяет предположить, что оно повышает скорость владельца.
Вампирическое кольцо — один из наиболее древних и смертельных артефактов Тамриэля. Говорят, что кольцо обладает силой, которая позволяет отбирать здоровье у жертвы и передавать его своему владельцу. Истинная природа и происхождение этого кольца неизвестны, но старики рассказывают, что оно было создано много лет назад в Морроувинде последователями тайного культа вампиров. Вампирическое кольцо — очень редкий артефакт, о его появлении упоминается с периодичностью в несколько десятков лет.
Элеидон — святой рыцарь, легенда истории Бретонов. Он постоянно боролся со злом и пытался исправить его. Согласно легенде он спас дочь одного барона от верной смерти в руках злого вождя. В награду барон потратил чуть ли не все свое богатство, чтобы создать магический щит специально для Элеидона. Этот щит позволял ему быстро исцелять свои раны.
Хаседоки был волшебником, в котором жил дух соперничества. Он странствовал по земле в поисках мага, который был бы сильнее его. Но он был очень сильным, и никогда не встретил никого, кто принял бы его вызов. В итоге он стал одиноким и несчастным — настолько много людей боялось его — и заключил собственную жизненную силу в этот посох, где его душа остается по сей день. Маги всего Тамриэля страстно ищут этот волшебный посох. Он дает владельцу защиту от магии — а это подарок для любого волшебника.
Король Червей оставил после себя как минимум один ценный артефакт — Шлем Бладворм. Это конструкция из магически сформированных костей. Он позволяет носителю вызывать скелетов и контролировать нежить. Очень ценный артефакт для любого некроманта.
Эта кираса — один из величайших артефактов, которые могут использовать коллекционеры и герои. Она сделана действительно из костей дракона и зачарована первым Имперскиим Боевым магом, Цурином Арктусом, в первые годы Третьей Эпохи. Это действительно уникальная вещь, и очень многие хотели бы ей обладать. Ее свойства защищают владельца от огня и позволяют поражать противников огненным взрывом. Говорят, что наложить заклятие на Кирасу Цурина Арктуса заставило то, что он задолжал какому-то странствующему воину. Как и воин, эта Кираса никогда долго не остается на одном месте.
Крушитель черепов — это очень большое и очень мощное оружие. Этот боевой молот был создан великим кузнецом Хильбонгардом Роламусом и зачарован магом Дорахом Гусалом. Сталь магически укреплена, но оружие при этом осталось очень легким, так что молот бьет со страшной силой и скоростью. Этот молот был предназначен для демонстрации на празднике, но воры добрались до него раньше. Крушитель путешествует по Тамриэлю в поисках своих создателей.
Этот меч окутан плотной завесой тайны. Воры рассказывают истории о том, что сделан он из золота, и откован древними Драконами Севера. Истории рассказывают, что он был дан великому рыцарю, который присягнул защищать драконов. Этот меч дает владельцу способность поражать врагов огнем. В новой истории упоминаний о появлении этого меча нет — видимо, он все еще ждет нового героя.
Известно, что в болотах Чернотопья живут существа, которых аргониане называют Вамасусы. Северяне обнаружили, что это разумные драконы, которые от природы обладают способностью вырабатывать электричество. Один из самых сильных драконов, Хайнектнамет, был убит северянами, хотя бой занял 7 дней и ночей и стоил множества человеческих жизней. Один из спасшихся взял клык чудовища в качестве трофея. Это клык был вделан в клинок и оформлен как кинжал. Он таинственным образом перенес на клинок часть магических свойств существа и дал возможность владельцу кинжала наносить противнику электрический удар. Этот кинжал в основном упоминается в связи с героями-странниками.
Меч Умбра был заколдован древней ведьмой Наэнра Ваэрр, и его предназначение — ловить в плен души. Используемый в сочетании с Камнем душ, этот меч позволяет заточить душу противника в камень. Наэнра была убита в наказание за ее злые дела, но меч она спрятать успела. Этот меч очень разборчив в выборе носителя, и прячется подолгу, пока не появится достойный обладатель.
Все, что про это кольцо известно — оно дает защиту от каких-то элементальных сил. Кто такой был Денстагмер — тоже неизвестно.
Орейн Медвежий коготь — один из легендарных героев Валленвуда. Сын короля Фауме Жабоглаза, он был признанным охотником клана и будущим лидером. Легенды Лесных эльфов рассказывают, как он одной рукой поборол змееведьму Гленфаунве из Эльфийских лесов, принеся мир своему клану. Орейн успел совершить еще много подвигов, прежде чем потерял жизнь в Катен Флу. Его Шлем поместили на монумент, сооруженный в честь героя как напоминание о нем будущим поколениям. Но когда клан разделился Шлем был потерян, и с тех пор его видели у разных искателей приключений. Этот Шлем повышает ловкость и выносливость обладателя.
Один из самых редких, и практически объявленный вне закона артефакт. Такие клинки использовала армия Мехрун Дагона при захвате Бэтлспайра. Практически все такие клинки были уничтожены после возвращения Бэтлспайра Империи. Но один, похоже, остался. Хотя Империя заверяет, что все они уничтожены, слухи говорят, что один такой клинок остался цел, и находится где-то в Тамриэле, хотя никто его толком не видел. Клинок дает своему обладателю возможность наносить врагам страшные раны, парализовать противника, и наносить сильные повреждения его доспеху. Достойная вещь для любого могучего воина — но нет полной уверенности в том, что она существует.
Золотая лента (Ампириан Брум)
Тем ранним весенним утром бледный солнечный свет едва пробивался сквозь утренний туман, а туман тек между деревьев, Темплер и Стрингпул пытались добраться до просеки. Они оба не были в Хай Роке и в своих любимых лесах уже четыре года. Деревья изменились очень мало, если вообще изменились. У Стрингпула теперь были роскошные светлые усы, подкрученные с помощью воска, а Темплер, казалось, не имеет ничего общего с тем молодым парнем, который когда-то искал приключений в древних лесах. Он был гораздо тише, как будто бы у него в душе было столько же шрамов, сколько и на лице.
Они оба очень аккуратно несли свои луки и колчаны, поскольку пробирались через заросли ползучих растений и веток.
"Эта дорога когда-то вела к твоему дому, правда, старичок?" — спросил Стрингпул.
Темплер взглянул на заросли и кивнул, прежде чем пойти дальше.
"Я так и думал, — сказал Стрингпул и засмеялся, — Я помню это, потому что ты убегал по этой тропинке каждый раз, когда у тебя бывал расквашен нос. Не хочу тебя обидеть, но, надо заметить, трудно поверить, что в конце концов ты стал солдатом".
"Как твоя семья?" — спросил Темплер.
"Да все так же. Немного больше помпы, если это конечно возможно. Очевидно, он хотели, чтобы я вернулся сюда из академии, но тут мне особо нечего делать. Пол крайней мере пока я не получу наследство. Ты видел, что я получил золотую ленту в стрельбе из лука?"
"Как я мог это пропустить", — сказал Темплер.
"Ах да, чуть не забыл, наша семья сделала себе большой зал. Выпендреж, конечно. Я думаю, все это можно с таким же успехом увидеть через витражи. Глупо, но надеюсь, что крестьяне впечатлены".
Перед ним появилась поляна, туман стелился по траве, покрывая ее непроницаемым призрачным покрывалом. Пеньковые мишени стояли полукругом, в нескольких метрах друг от друга, как часовые.
"Ты тренировался", — заметил Темплер.
"Ну, если только немного. Я вернулся в город всего на пару дней, — сказал Стрингпул, улыбаясь. — Родители сказали, что ты приехал неделю назад?"
"Правильно. Мои войска встали лагерем в нескольких милях к востоку отсюда, и я решил, что могу навестить родные пенаты. Многое изменилось, я почти ничего не узнаю, — Темплер посмотрел на долину, лежащую внизу, на огромное пустое пространство, тянущееся на мили вперед. — Хорошее место для посевов".
"Моя семья развернулась не на шутку, с тех пор, как вы уехали. Была небольшая дискуссия, я думал, что не стоит сносить ваш старый дом, но это как-то излишне сентиментально. Особенно, если учесть, что под домом столько плодородной почвы".
Стрингпул осторожно вытащил лук. Это было настоящее произведение искусства, черное дерево и серебряная филигрань, лук сделали для него на заказ в Вэйресте. Он посмотрел на Темплера, натягивающего лук и почувствовал укол жалости. Это был обычный, многое повидавший лук, который был связан полосками ткани.
"Если они учат вас так натягивать луки, вам в армии явно нужны советники из академии, — сказал Стрингпул так вежливо, как только мог. — Ненатянутая тетива должна выглядеть как X в O. А твоя похожа на Z в Y".
"Меня это устраивает, — сказал Темплер. — Надо сказать, я не смогу заниматься этим весь день. Сегодня вечером я должен вернуться к своим войскам".
Стрингпул почувствовал, что старый друг начинает его утомлять. Если он злился на то, что его семья теряет свои земли, мог бы сказать об этом прямо. Зачем он вообще тогда вернулся на равнину? Он посмотрел, как Темплер натягивает тетиву, целясь в мишень, и закашлялся.
"Извини конечно, но совесть не позволяет мне отправить тебе обратно в армию, не дав тебе на дорожку немного мудрости. Есть три типа натяжения, тремя пальцами, большим пальцем и указательным пальцем, только большим пальцем и двумя пальцами. Вот натяжение большим пальцем, я предпочитаю именно его, — Стрингпул показал Темплеру маленькую кожаную петлю закрепленную на тетиве его лука, — В данном случае необходима такая штуковина, иначе ты рискуешь оторвать себе палец".
"Я думаю, что мой глупый метод нравится мне больше всех остальных".
"Не будь упрямцем, Темплер. Золотую ленту за просто так не дают. Я продемонстрировал им стрельбу из-за щита, с колена и верхом. Это практическая информация, которой снабжаю тебя, памятуя о нашей старой дружбе, которую я, в отличие от некоторых, еще не совсем забыл. Клянусь Кинарет, я помню время, когда ты был льстивым маленьким выскочкой, мечтавшим о подобных уроках".
Темплер несколько мгновений смотрел на Стрингпула, а потом опустил свой лук: "Покажи мне".
Стрингпул расслабился и снял напряжение. Он не тренировался, просто отвел лук назад, к бровям, усам, груди и уху.
"Есть три способа стрельбы: натяжение и выстрел, как одно движение, так делают босмеры; короткое натяжение и пауза перед выстрелом, так делают каджиты, и частичное натяжение пауза, итоговое натяжение, — Стрингпул выпустил стрелу в центр мишени с холодной четкостью, — И выстрел. Я предпочитаю этот способ".
"Очень мило", — сказал Темплер.
"Теперь ты", — сказал Стрингпул. Он помог Темплеру выбрать правильный тип натяжения, правильно поставил ему стрелу и прицел. На лице Темплера мелькнула улыбка — первый раз Стрингпул видел такое детское выражение на изъеденном войной лице. Когда Темплер выстрелил, стрела пролетела над мишенью и улетела в долину, исчезнув из вида.
"Неплохо", — сказал Темплер.
"Да, неплохо, — сказал Стрингпул, чувствуя, как его враждебность исчезает. — Если будешь практиковаться, сможешь прицеливаться лучше".
Они еще немного постреляли, прежде чем разойтись. Темплер начал долгий путь на восток к своему лагерю, а Стрингпул пошел по лесам вниз к равнине, где находился дом его семьи. Он мурлыкал себе под нос какую-то мелодию, которую выучил в академии, когда проходил по большому газону и подходил к двери, он был очень рад, что помог своему старому другу. Он не заметил, что большой витраж разбит.
Но он заметил это позже, когда вошел в большой зал и увидел стрелу Темплера, торчащую из его золотой ленты.
Зыбкое время: исследование концепций саксхлил (Телденринд из Гильдии магов)
«Дух Хадж Мота стар. Даже пребывая в яйце, она уже мудра и стара. И ты также должен стать старым, если желаешь охотиться на неё».
Эта тема часто встречается в культуре и фольклоре Танцующих-в-Болотах — идея обратного взросления или преждевременного старения. Эта концепция, возможно, слишком противоречива для полного её осознания сторонним наблюдателем, и в этом нет ничего удивительного. У человека или мера жизненный опыт приобретается где-то в промежутке между прошлым и будущим. Для аргониан же время является чем-то более неопределённым и изменчивым.
Из-за этого существование и доминирование культурного календаря Танцующих-в-Болотах приводит к ещё большему замешательству. Танцующие-в-Болотах саксхлил и многие их соседи по региону строго следят за последовательностью смены месяцев и лет; природа тамриэльского года для них циклична. Некоторые учёные утверждают, что этот календарь является всего лишь пережитком древних времён — эпохи великой аргонианской каменной скульптуры. Согласно этой теории, календарь сохранился в качества наследия старинных традиций, даже несмотря на явное противоречие нынешним ценностям саксхлил. Я в этом не уверена.
Не так давно я поинтересовалась у одного аргонианского старейшины, как они могут воспринимать время таким расплывчатым и переменчивым и в то же время вести на удивление точный календарь. Он просидел в неподвижности, казалось, целую вечность. Наконец он заговорил:
«[Календарь] подобен чаше с водой. День и ночь плавают в ней».
Я могла бы сказать, что он не был удовлетворён своим ответом, однако смирился с ним. Его разочарование было связано одинаково как с ограниченным владением сиродильским, так и с недостатками родного языка. Видите ли, насколько я могу судить, в джель нет категорий времени; по крайней мере, нет ничего, что мы могли бы признать за время. Наиболее близкой заменой, какую я слышала от переводчиков, будут слова «старый» и «новый». Они много говорят об «изменении» и «становлении» — слова, которые подразумевают движение вперёд. Но опять же, эти слова намеренно опутываются всевозможными мистическими терминами и концепциями, которые даже мне сложно расшифровать.
Я приложу все усилия, чтобы прийти к пониманию, однако сомневаюсь, что тёмный омут когда-либо станет абсолютно прозрачным.
Игра за обедом (Неизвестный агент)
От издателя:
История этого письма почти так же интересна и загадочна, как и его содержание. Копии первоначального письма стали распространяться в Эшленде Вварденфелла несколько месяцев назад. Через какое-то время один экземпляр попал на материк к принцу Хлаалу Хелсету. Хотя читатель может подумать, что принц должен был невероятно разозлиться, прочитав это письмо, его реакция была совершенно иной. Принц и его мать королева Барензия сами сделали копии этого письма и послали их во все библиотеки и все книжные магазины Морровинда.
Ни принц, ни королева не делали официального заявления, является ли это письмо чистым вымыслом или описывает реальные события. Дом Дрес публично опроверг информацию, заявив, что никто по имени Донейн никогда не имел никаких связей с домом. Мы даем возможность читателю самому решать, что в этом письме правда, а что вымысел.
Господин мой Донейн,
Вы просили меня детально описать, что случилось прошлой ночью, и почему я решил попросить Дом Дрес освободить меня от этого задания. Надеюсь, вы довольны моей службой шпиона во дворе принца Хелсета, который, как я уже неоднократно указывал в отчетах, мог бы научить Молаг Бала плести интриги. Как вы уже знаете, я уже почти год пытаюсь попасть в круг его советников. Ему необходима была дружеская поддержка, когда он только прибыл в Морровинд, и он сблизился с нами. Однако он никогда не доверял нам полностью, что неудивительно, учитывая его шаткую позицию в обществе Морровинда.
Смею вам напомнить, что принц — старший сын Барензии, которая когда-то была королевой Морровинда, а также королевой Вэйреста, королевства Хай Рока. После смерти мужа, отчима принца Хелсета, короля Эдвира, началась борьба за власть между принцем и дочерью Эдвира, принцессой Элисаной. Хотя до сих пор точно неизвестно, что произошло, но Элисана выиграла эту битву и стала королевой, изгнав Хелсета и Барензию. Дочь Барензии, Моргия, к тому времени уже покинула двор, вышла замуж и стала королевой Фестхолда, королевства на острове Саммерсет.
Барензия и Хелсет пересекли континент и вернулись в Морровинд только в прошлом году. Их тепло принял дядя Барензии, наш король Хлаалу Атин Ллетан, который занял трон после отречения Барензии более сорока лет назад. Барензия ясно дала понять, что не собирается претендовать на трон, а просто хочет спокойно пожить в фамильном поместье. Хелсет, как вы уже знаете, остался при дворе. Многие говорят, что потеряв трон в Вэйресте, он ни за что не повторит своей ошибки в Морровинде.
Я сообщал вам обо всех шагах, встречах и заговорах принца, а также вы знаете обо всех его советниках. Как вы помните, я подозревал, что являюсь не единственным шпионом во дворе Хелсета. Я говорил, что один советник-данмер очень напомнил мне одного парня, которого я как-то видел в компании Толера Сариони из Храма Трибунала. Кроме того, одна из женщин-нордов несколько раз была в имперской крепости в Балморе. Конечно, они могли просто выполнять поручения Хелсета, но точно это неизвестно. Я уже было решил, что у меня паранойя, как и у принца. Но потом меня стали одолевать сомнения касательно преданности камергера принца Бергесса, бретонца, который служил при дворе еще в Вэйресте.
Вот что произошло прошлой ночью.
Вчера утром я получил приглашение на ужин от принца. Моя паранойя заставила меня приказать одному из слуг, верному парню, следить за дворцом и докладывать, если произойдет что-либо необычное. Непосредственно перед ужином он вернулся и рассказал мне, что видел.
Какого-то бродягу в лохмотьях пустили во дворец, и он находился там какое-то время. Когда он уходил, мой слуга разглядел его лицо — это был алхимик с ужасной репутацией, продавец экзотических снадобий. Слуга также сообщил, что когда алхимик входил во дворец, раздались запахи виквита, горьколистника и еще чего-то незнакомого, сладкого. Когда тот уходил, запахов уже не было.
Он пришел к тем же выводам, что и я. Принц покупал ингредиенты для снадобья. Сам горьколистник может быть смертельным, если съесть его сырым, но другие составляющие предполагали что-то действительно серьезное. Как вы понимаете, когда я шел на ужин, я был готов ко всему.
Все остальные советники Хелсета также присутствовали, и я заметил, что они насторожены. Конечно, я сразу решил, что я в шпионском гнезде, и все знают о тайной встрече принца. Может, некоторые и знали об алхимике, на остальных так повлияло само приглашение принца, а третьи переняли волнение от своих осведомленных коллег.
Принц, однако, был в прекрасном настроении, и скоро все успокоились. В девять мы собрались в столовой, где уже был подан ужин. И какой ужин! Ароматные супы, яблоки в меду, различное жаркое, все сорта рыбы и дичи. Хрустальные и золотые кувшины вина, флина, шайна и мацте стояли на столах. Но какими бы соблазнительными ни были ароматы, мне вдруг пришло в голову, что среди этих запахов нельзя было обнаружить запах снадобья.
Во время ужина я лишь притворялся, что ем и пью. На самом деле я не проглотил ни кусочка. Наконец, со стола убрали еду и тарелки и поставили супницу с ароматным бульоном. Слуга, принесший ее, вышел из зала и закрыл за собой дверь.
"Пахнет чудесно, принц мой, — сказала маркиза Колгар, норд. — Но боюсь, я не смогу больше ничего съесть".
"Ваша светлость, — добавил я шутливым тоном. — Вам известно, что каждый из нас готов умереть за то, чтобы сделать вас нашим королем, но неужели вы хотите, чтобы мы уже сейчас умерли от обжорства?"
Все за столом замычали в знак согласия. Принц Хелсет улыбнулся. Клянусь Вернимой, даже вы не видели такой улыбки, что играла тогда на его устах.
"Забавно. Видите ли, как некоторые из вас наверняка уже знают, сегодня я встречался с алхимиком. Он показал мне, как сделать одно великолепное снадобье, а также противоядие от него. Это очень сильное снадобье, и оно прекрасно подходит для реализации моих целей. Ни одно заклинание не поможет вам после того, как вы выпили его. От смерти вас может спасти только противоядие в супнице. А какая это будет смерть… С нетерпением жду, когда же увижу представление, которое обещал мне алхимик. Наверное, это будет невероятно болезненно, но очень весело".
Никто не проронил ни слова. Я слышал, как сердце бьется у меня в груди.
"Ваше величество, — сказал Алларат, данмер, которого я подозревал в союзе с Храмом, — вы отравили кого-то за этим столом?"
"А вы догадливы, Алларат, — ответил принц Хелсет, обводя взглядом присутствующих. — Мало кого я здесь ценю. Честно говоря, проще будет сказать, кого в этой комнате я не отравил. Я не отравил всех, кто служит лишь одному господину, всех, кто действительно верен мне. Я не отравил тех, кто хочет видеть короля Хелсета на троне Морровинда. Я не отравил тех, кто не шпионит на Империю, Храм, Телванский дом, дом Редоран, дом Индорил, дом Дрес".
Вы не поверите, но произнося последние слова, он посмотрел прямо на меня. Я уверен в этом. Я давно научился не показывать свои мысли, но в тот момент в моей голове пронеслись все мои секретные встречи, все зашифрованные послания, которые я вам посылал. Что ему известно? Даже если он ничего не знает наверняка, в чем он меня подозревает?
Я почувствовал, как сердце забилось еще быстрее. Что это, страх или яд? Я не мог сказать ни слова, так как знал, что голос мой меня выдаст.
"Те, кто всегда был мне верен, сейчас думают, как я могу быть уверен, что пострадают только виновные. А еще они думают, что если виновные подозревали подвох и ничего сегодня здесь не ели и не пили? Возможно, так и есть. Но даже те, кто только притворялся, что он ел, подносил к губам вилку, ложку или бокал. Видите ли, с едой все было в порядке. Отравлена была посуда и приборы. Если вы ничего не ели, очень жаль, потому что вы все равно отравились, а жаркое так и не попробовали".
У меня на лице выступил пот, и я отвернулся от принца, чтобы он этого не заметил. Все советники сидели скованные страхом. От маркизы Колгар, белой от ужаса, до Кемы Инебб, дрожащей всем телом; от нахмуренного Алларата до застывшего Бергесса.
И тогда я подумал, неужели весь совет принца состоит из одних шпионов? Был ли хоть один преданный ему человек за этим столом? И потом я подумал, если бы я сам не был шпионом, знал бы об этом принц? Всем его советникам хорошо известно, насколько развита у него паранойя. Был бы я в безопасности, если бы я не был шпионом дома Дрес?
Возможно, остальные думали о том же, и шпионы, и верные советники.
Тут принц заговорил, обращаясь к собравшимся: "Яд действует очень быстро. Противоядие необходимо принять в ближайшую минуту, иначе вы умрете".
Я не мог определить, отравлен я или нет. У меня болел желудок, но я напомнил себе, что ничего не ел за столом. Сердце бешено колотилось в груди, а на губах ощущалась горечь корня трамы. Но был ли это яд или приступ страха?
"Это последнее, что вы услышите, если вы меня предали, — сказал принц Хелсет. На его губах играла все та же улыбка. Он смотрел, как его советники нервно ерзают на местах. — Выпейте противоядие и живите".
Мог ли я доверять ему? Я подумал о том, что я знаю о принце. Казнит ли он выдавших себя шпионов или отошлет их к их господам? Принц был жесток, но от него можно было ожидать всего. Естественно, весь этот ужин был устроен для того, чтобы испугать нас. Что бы сказали мои предки, если бы я присоединился к ним после того, как меня отравили за столом? Что бы они сказали, если бы я выпил противоядие, признавая таким образом свою вину перед Хелсетом, а потом меня бы казнили? И признаюсь, я думал о том, что скажете вы, узнав, что я мертв.
Я настолько погрузился в свои мысли, что даже не заметил, как Бергесс спрыгнул со своего стула. Вдруг я понял, что у него в руках супница, и он жадно пьет из нее. Вокруг стояли стражники, хотя я даже не заметил, как они вошли.
"Бергесс, — сказал принц Хелсет, все еще улыбаясь, — Вас видели у Призрачных Врат. Дом Редоран?"
"А вы не знали? — Бергесс горько засмеялся. — Никаких домов. Я служу вашей сводной сестре, королеве Вэйреста. Я всегда служил ей. Именем Акатоша, вы отравили меня, потому что считали, что я служу этим чертовым темным эльфам?"
"Вы наполовину правы, — сказал принц. — Я не знал, на кого вы работаете. Я даже не знал, что вы шпион. Но вы ошиблись, когда решили, что я отравил вас. Вы сами себя отравили, выпив из супницы".
Я не буду описывать вам смерть Бергесса. Я знаю, что вы достаточно повидали за свою долгую жизнь, но поверьте мне, вы не захотите узнать, как он умер. Жаль, я не могу стереть ту сцену из своей памяти.
Вскоре после этого совет был распущен. Я не знаю, ведомо ли принцу Хелсету, что я шпион. Я не знаю, сколько еще людей вчера вечером чувствовали то же, что и я, наблюдая за агонией Бергесса. Я знаю только, что если он не подозревал меня до сих пор, то с этого момента будет подозревать обязательно. Я прошу вас, господин мой Донейн, использовать ваше влияние в Доме Дрес, чтобы освободить вашего смиренного слугу от его обязанностей.
Примечание издателя: Естественно, ни на одной из копий этого письма не стояла подпись автора, кроме самого оригинала.
Игра торговли (Абабель Тимсар-Дадисун)
Очень многие люди просто покупают те товары, которые им нужны, по цене, которую им называют. Это весьма печальное состояние вещей, ведь игра доступна всем, и вам даже не требуется приглашение. Есть такая великая игра, игра торговли, в нее надо играть серьезно, и, должен заметить, со всей возможной вежливостью. В Эльсвейре считается нормальным, если владелец магазина предлагает перспективному покупателю чай или конфеты и при этом ведет с ним вежливую беседу. Эта весьма достойная традиция позволяет покупателю внимательно изучить товары, которые ему предлагаются. Считается невежливым отказаться, хотя это не накладывает на покупателя никаких обязательств.
Является данная традиция частью культуры или нет, но со стороны как покупателя, так и продавца будет разумно приветствовать друг друга улыбками и теплыми словами, ведь даже гладиаторы приветствовали друг друга перед началом боя.
Продавцы по всему Тамриэлю ожидают, что вы будете торговаться, но игру можно убить в зародыше, если предложить слишком низкую цену, которая оскорбит владельца магазина. Если вам предложили что-то за десять золотых, попробуйте предложить шесть, вдруг предложение пройдет.
Не выглядите слишком заинтересованным, но и не критикуйте качество товаров, даже если они этого заслуживают. Сделайте вид, что вы наслаждаетесь качеством товара, потом скажите, выразив глубочайшее сожаление, что вы не можете позволить себе такую цену. Когда хозяин магазина похвалит ваш вкус, улыбнитесь, но попытайтесь сопротивляться лести.
Многое в игре зависит от того, правильно ли вы определите тип торговца, не надо думать, что сельский торговец недалек и его просто обдурить, а алчный городской купец продает только подделки. Караваны, о которых стоит упомянуть особо, идеально подходят для того, чтобы прийти и поторговаться.
Знание того, что и у кого следует покупать, появляется только после долгих лет практики. Изучите специализации регионов и особенности торговцев, прежде чем решитесь войти в магазин. В Морровинде, откуда я родом, к примеру, к аргонианам относятся с большим подозрением. Не удивляйтесь и не оскорбляйтесь, если торговцы будут следовать за вами по всему магазину, подозревая, что вы хотите что-то украсть. На островах Саммерсет торговцы очень прохладно относятся к нордам, бретонцам и или выходцам их Сиродила. Разумеется, я не знаю ни одного торговца, который не насторожился бы, если бы к нему в лавку зашел каджит или босмер. Даже если сам торговец каджит или босмер.
Если вы увидите что-то, что вам действительно нравится или действительно нужно, покупайте это по лучшей цене. Я не могу точно сказать, сколько раз я терял редкие и интересные реликвии, решив, что смогу найти их где-нибудь в другом месте, возможно в большом городе, по более приемлемой цене. Я слишком поздно обнаруживал свою ошибку, и когда я возвращался в этот же магазин недели спустя, того предмета, который я хотел, уже не было. Лучше купить какую-нибудь великолепную вещь по пристойной цене, а затем найти ее где-то дешевле, чем кусать себе локти, упустив возможность обладания желанной вещью. Случайная импульсивность — лучшая стратегия покупателя.
Проникнитесь игрой, и выиграют все.
Избранный народ Альдмериса (Маллерот, лорд Адмиралтейства Пьяндонеи)
Многие по-прежнему считают, что маормеры Пьяндонеи произошли от расовой линии альтмеров, изгнанных как преступников с острова Саммерсет. Про альтмеров — величайшая вероломная ложь!
Переводы свитков из Хрустальной башни говорят, что великая раса маормеров напрямую продолжает чистейшую линию наших альдмерских предков. Мы совершенно точно не выходцы из Саммерсета, мы родом с Альдмериса — древней земли наших предков.
Альтмеры сами раса презренных полукровок. Чтобы не замараться от них скверной, наш великий вождь Оргнум увёл народ через непроницаемые туманы к нашему новому прибежищу в Пьяндонее.
Столетиями мы выстраивали армию, готовясь к триумфальному возвращению. Саммерсет наш по праву рождения как единственной истинной расы альдмеров! Все следы существования другой низшей альтмерской расы с ублюдочной кровью должны быть стёрты с лица земли Тамриэля!
Наше время пришло! Поднимайтесь, маормеры! Займём принадлежащее нам по праву место наследников альдмеров!
Извилистый путь
Призрачный змей благословляет достойных.
Призрачный змей пожирает недостойных.
Призрачный змей живёт на Извилистом пути. Когда-то река, протекающая рядом, была прямой и длинной, но это не понравилось Призрачному змею, и он повелел животным рыть, и он повелел своему народу копать. Он приказал камням и текучей воде — и вот путь и река свернулись кольцами подобно затаившейся змее.
Извилистый путь — не место для лёгкой прогулки, потому что другого желает Призрачный змей: здесь он охотится. Жертвы его становятся духами, и духи эти навечно обречены бродить перекрученными путями, не в силах бежать, пока Призрачный змей не поглотит их сущность, как поглотил до этого их жалкую плоть.
Извилистый путь — не просто река, не просто дорога, но путь к мудрости, проницательности, изворотливости. Служители змея не знают прямой стези, но получают в награду благословление, хранящее от вероломства и тягот судьбы. Шипение Призрачного змея наделяет служителей мудростью, позволяющей избегать опасностей жизни.
Извилистый путь — не для слабых. Призрачный змей всегда голоден, и если служители не смогли привлечь добычу, змей по праву пожирает тех, кто служит ему.
Призрачный змей — отец тысяч и тысяч змей. Где бы ни собрались духи его жертв, там кишат эти змеиные дети.
Мы, служители Призрачного змея, хорошо усвоили уроки. Не искать лёгких путей. Не забывать, что лежит у нас под ногами, подстерегая миг для предательства. Не забывать, что неведомые силы наблюдают за нами. Не забывать о спрятанных кинжалах наших врагов. И всегда прислушиваться к шелесту ветра.
Я пишу эти строки в надежде получить благословение Призрачного змея. В жизни нет справедливости. В жизни нет жалости. Жизнь непроста. Правда жизни скрыта за обманчивыми берегами Извилистого пути, а нашёптывает её Призрачный змей.
Узнай её или беги. Беги, и мы поймаем тебя.
Когда Призрачный змей встретит тебя, то благословит. Или убьёт.
Изготовление легкой брони (Ревус Сарвани)
Существуют два вида легкой брони — металлическая и неметаллическая. К металлической легкой броне относятся эльфийские и стеклянные доспехи. Вы наверняка удивитесь, что стекло считается металлом, но внешность обманчива. Материал, который мы зовем стеклом, не имеет ничего общего с тем, которым застекляют окна. Это зеленоватое вещество намного крепче и плавится куда труднее.
Неметаллические доспехи подразделяются на сыромятные, кожаные и ламеллярные. Для изготовления такой брони нужно быть не только кузнецом, но и портным. Для всех нужны большие куски кожи, сшитые вместе кожаными же полосками.
На изготовление клепаной брони идут еще и железные слитки, из которых вы сделаете заклепки и металлические кольца для усиления защиты. Чешуйки ламеллярной брони броню делают из стали, а не из железа, но при этом сталь легируют корундом, чтобы сделать ее крепче.
Долгие века тайна изготовления эльфийской брони была одним из самых великих секретов острова Саммерсет. Но предательство Ульвула Лларена открыло его всему Тамриэлю. Ульвул был темным эльфом, рабом, который служил молотобойцем у Нуулиона, главного кузнеца острова в период с V по VII вв. второй эры. Когда Ульвул сбежал, он не мог придумать лучшей мести для своего жестокого хозяина, чем раскрыть миру все его тайны. Так мы узнали, что главным материалом для эльфийской брони служит лунная руда и что металл следует остужать в соленой воде.
Для золоченной эльфийской брони придется еще и расплавить ртуть. Она плавится при более низкой температуре, чем лунная руда, так что довольно сложно работать с двумя металлами одновременно.
Но труднее всего работать со стеклом. Если удар молота придется против зерна, вся броня может расколоться. Главный материал для нее — это малахит, но для крепости нужно добавлять и лунную руду.
Изготовление тяжелой брони (Свен Два Молота)
Тяжелая броня должна быть очень крепкой. Она должна выдерживать удары любого оружия и при этом защищать владельца. Полоски кожи нужны, чтобы делать завязки и крепления для брони всех типов.
С железом и сталью легко работать. Просто раскали их и придай молотом нужную форму. Жар горна тут не так важен. Старайся не пользоваться напильником. Всегда береги металл и умещай его в нужную форму.
Для железных доспехов нужно много железа. Кузнецу понадобится пара десятков слитков, чтобы сделать полный комплект брони. Стальную броню куют из стальных слитков, но железо также используется для некоторых деталей.
Двемерская броня делается из двемерского металла. Тайна этого материала была утрачена несколько тысяч лет назад, когда двемеры исчезли с лица земли. Теперь единственный способ раздобыть такой металл — собирать металлолом в развалинах гномьих городов и крепостей.
На орочью броню идет большое количество орихалка, сплавленного с железом. Жар нужен небольшой, а не то металл станет хрупким. Орки великолепно владеют этой техникой, но она доступна каждому кузнецу, если ему достанет терпения и сноровки.
Стальные пластинчатые доспехи делают из стальных пластин, легированных корундом. Полученный сплав крепче, чем каждый из этих металлов по отдельности. Корунд — капризный материал, для него жар горна должен быть стабильным и не слишком сильным.
Эбонит можно ковать только раскаленным. Если его ковать по-холодному, образуются трещинки, и вся броня развалится. В отличие от других материалов, эбонит не сплавляют с железом, он используется в чистом виде.
Что же касается изготовления даэдрической брони, то здесь я могу только пересказывать легенды. Я ее и сам никогда не видал, и никого не знаю, кто ее видел. Говорят, что ее ковать можно только по ночам… лучше всего в новолуние или в полнолуние, но ни в коем случае не во время затмений. Лучше всего под красной луной перед осенним равноденствием. Главный материал тут эбонит, но в нужный момент нужно бросить в огонь сердце даэдра.
Из истории Закона Двемеров
[Эта книга содержит описание истории развития закона Двемеров и его корней в культуре Высших Эльфов.]
Если вкратце, насколько это возможно, проследить за порядком развития обычаев Босмерских племен, он напоминает развитие закона Альтмеров. Ответственность за рабов и животных в конце концов исчезла из их культуры.
Что это сегодня дает исследованию наших законов? Что касается влияния закона Альтмеров на наш собственный, особенно закона о господине и слуге, свидетельства этому можно найти во всех исследовательских работах за последние пятьсот лет. Уже говорилось, что мы до сих пор повторяем доводы Альтмерских чиновников, хотя сегодня они кажутся абсолютно необоснованными. И я быстро покажу вам, как обычаи Альтмеров применяются в культуре Двемеров.
В законах Кандара сказано, "Если кто-либо, имеющий хозяина, убьет свободное существо, хозяин обязан отдать родственникам убитого три инструмента и тело убийцы." Подобных фраз там достаточно. Тот же принцип применяется, если кто-то погибнет на работе. "Если виновником смерти человека на рабочем месте станет Анимункули, родственники погибшего могут разобрать Анимункули и забрать детали в течение последующих тридцати дней."
Интересно сравнить это с тем, что говорит Дарк о жестоких хищниках в лесах Тенмар. "Если болотную кошку убьет Аргонианин, его семья будет опозорена, пока хищники не убьют одного из них. Если же на болотную кошку упадет дерево, ее родственники должны отомстить, выкорчевав это дерево, сломав ветки и раскидав их по всему лесу."
Изменившиеся
Изо всех эт’Ада, блуждавших по Нирну, сильнейшим был Тринимак. Он долго дурачил алдмеров, заставляя их думать, что слезы есть лучший ответ Разлуке. Они рыдали и стыдили наших предков, особенно женщин. Они даже поминали всуе имя Потерянного Бога, и сомневались в Его речах. И в один прекрасный день Боэта, Принц Интриг, полный сил юности, хитростью заманил Тринимака себе в рот. Тогда Боэта заговорил голосом Тринимака, и собрались люди слушать его. Боэта рассказал им о лжи эт’Ада, даэдра, и сказал, что Тринимак был величайшим лжецом, и все это голосом Тринимака! Боэта раскрыл собравшейся толпе Истину с Тремя Углами. Вместе с Мефалой он показал им законы Целей Псиджик. Он научил их, как строить дома, и что следует закапывать в углах. Он показал, как правильно носить кожу. Он открыл путь к достижению Исхода. Потом на глазах у всех Боэта выплюнул Тринимака, чтобы доказать, что все его слова — истина. И было это легко, ибо его народ стал Изменившимися.
Изменчивая природа грязевых крабов
С первых задокументированных случаев обычный тамриэльский грязевой краб описывался как грязное и опасное существо, однако его может прогнать даже простой фермер, вооружённый надёжными вилами. Их хитин ценится среди алхимиков отдельных школ (хотя я никогда бы его не использовал), а мясо считается деликатесом в некоторых провинциях Тамриэля, особенно в Морровинде.
Следуя своим инстинктам, они пытаются защитить свою территорию: реки, ручьи, пляжи — от тех, кто, по их мнению, представляет для них угрозу. Они имеют привычку собираться в группы и атаковать любого, кто вторгнется, бесстрашно, преисполненные чувством боевой доблести. Ничто не может остановить гнев грязевых крабов, разве что хороший выстрел из лука или удар топора.
Во время изучения экземпляров на берегу реки Бьюлси я заметил странную тенденцию в последние месяцы. Там, где мне обычно нужно было быть осторожным, чтобы не привлекать их внимания и не убивать лишний раз, у меня была возможность сделать более подробные наблюдения, настолько подробные, что я мог погладить панцирь без какой-либо реакции с их стороны.
На прошлой неделе я беспрепятственно сидел среди выводка, тщательно записывая все детали, упущенные в предыдущих исследованиях. Тем не менее они не совсем покорны, они отвечают на непосредственные провокации. Я наблюдал, как медведь пытался схватить и вскрыть одного, но вся стая встала на защиту сородича, заставив медведя сбежать.
Я уверен в том, что они замечают меня. Это не просто пренебрежение. Один даже подошел ко мне и провёл усиками по моим рукам, будто бы изучая меня. Что же изменилось? Наступил брачный сезон? Может быть, что-то в воде влияет на их поведение? Или, может, смутные времена действуют и на них? Продолжу свои наблюдения, чтобы узнать больше.
Изречения Фенроя
[Нижеследующие фрагменты были обнаружены в камере автора вскоре после его безвременной кончины от собственной руки. Тексты были записаны на простынях и каменном полу с использованием в качестве чернил собственных телесных жидкостей, поэтому некоторые из представленных здесь строк есть лишь предположения редактора об истинных словах автора.]
Мама сказала, что причины нет
Все просто так устроено
Мама лжет
Я вижу дождь, я его чувствую
Я могу только ощущать ветер
Кто-то прячется
Когда я иду по лесу, птицы перестают петь. Они говорят обо мне. Я уверен в этом. Они просто слишком напуганы, чтобы говорить мне в лицо.
Нахал
Канал
Завал
Узнал
Сигнал
Журнал
Писал
тайноеимятайноеимятайноеимя
Он дотрагивается до меня, когда я не смотрю.
Иногда я слышу, как люди говорят о днях своей жизни. Они говорят о семье и о погоде и о вчера и о завтра. Они говорят Какой был хороший день и Как прошел твой день и Хорошего дня. Я скажу говорите говорите говорите говорите. Как вы можете наслаждаться своим днем, если делите его с каждым? Время — это личная вещь. Дракон скрывает его от нас, разорвав на мелкие клочки. Берегите свое время. Берегите свое время. Я держу свое крепко запертым. Там, где никто не найдет его. Даже Он.
Обними меня
Нежно приласкай меня
Мои слезы обжигают, дорогая
Не испорти
Не испорти
Задержи дыхание, давай, еще один раз
Последний вздох
И все закончилось
Он все время говорит, но его слова бесполезны. Говорит, говорит. Поговорим. Никогда не делает. Всегда говорит. Слова теряют смысл. Они повисают в воздухе. Рассеиваются, как дым. Заставьте его перестать говорить. Заставьте его перестать говорить со мной.
Всегда соблюдайте осторожность с женщинами. Они видят недоступное нам. Улыбка. Взгляд. Для нас они не значат ничего, для них — все. Они прячут улыбки, чтобы увидеть наши. Точно так же они отводят взгляд. Следите за ними внимательно. Они правят миром; они просто об этом не знают.
Нерешительный ли я? И да, и нет.
Сегодня они принесли мне еду. Я съел ее, хотя и знал, что она отравлена. Они подмешивают туда черную муку и острокорень. Они думают, это делает меня тихим и спокойным. Я лучше знаю. Иногда я разжевываю хлеб и выплевываю его в углы камеры. Никто не замечает, и потом крысы съедают его. Это делает их тихими и спокойными. Когда я ем крыс, яд уже не такой сильный. И их память достается мне.
Я считаю нечестным, что мне приходится иметь дело с глупцами. Или тупицами. Или педантами. Они еще командуют мне Иди сюда и Сделай это и Съешь то и Убей это. Они не знают, что я знаю их имена. Когда-нибудь я доберусь до них. И тогда я буду командовать.
Доверься. Ждать. И смотреть — вот, что тебе нужно
Говорят… Говорят, хорошие боги приходят и уходят
А Лорда всякого в конце концов ждет падение
А еще. Говорят, бог может проснуться смертным.
Если я буду учиться на своих ошибках, перестану ли я в итоге их совершать? Существует ли равновесие, которого я могу достичь, безупречная гармония с самим собой? Должен ли я стремиться к моменту, когда больше не будет ошибок? И все уроки будут изучены? Когда это случится, мы умрем? Станем богами? Желают ли нас боги вообще?
Может быть, все собаки выходят наружу обдуманно. Может быть, решение становится слишком обдуманным. Может ли сон стать слишком сумасшедшим? Он знает. Он знает. Он знает.
Сказки — для детей и мечтателей. Поэзия — для слабаков и безумцев. Эпопеи прославляют подлых и очерняют славных. Читайте умы, а не слова.
Я думаю, время идти. Он все еще в моей голове, но он, возможно, уйдет, если я буду вести себя тихо. Ш-ш. Ш-ш.
Имперская хартия Гильдии Бойцов
I. Цель.
Гильдия Бойцов предоставляет работу наемникам и добровольцам и обеспечивает заключение контрактов с местными гражданами. Граждане могут заключать с гильдией контракты на уничтожение паразитов и монстров, доставку товаров на опасных маршрутах, сбор животных для арен, а также для выполнения других задач по решению Управления Гильдии.
II. Полномочия.
Гильдия бойцов была основана в соответствии с 4 положением "Акта о Гильдиях", а данная хартия была утверждена Владыкой Версидью-Шайе в 321 году Второй Эпохи.
III. Правила и процедуры.
Любой член Гильдии, совершивший кражу у другого члена Гильдии, или нанесший другому члену Гильдии телесные повреждения, немедленно изгоняется из Гильдии. Вопрос о повторном приеме решается Управлением Гильдии.
Граждане, заключившие контракт с Гильдией и имеющие претензии, должны обращаться по этому вопросу сперва к Управлению Гильдии, заключившему с ними контракт, а потом к официальным властям соответствующей провинции.
IV. Требования к кандидатам.
На службу в Гильдию принимаются сильные и здоровые люди. Кандидат должен обладать навыками обращения с длинными мечами, топорами, дробящим оружием, и щитами. Члены гильдии должны быть в состоянии носить тяжелые доспехи.
V. Заявление о приеме.
Кандидатам следует являться в Зал Гильдии для испытания и приема.
ПРИЛОЖЕНИЕ A: Отделения Гильдии Бойцов в Округе Вварденфелл, Провинция Морроувинд
Отделения расположены в отдельно стоящих зданиях, принадлежащих гильдии в городах Альд" рун и Балмора. Отделение в Садрит Море расположено в Волверин Холле, где арендует помещение в Совете Телванни. Помещение в Вивеке расположено в Квартале Чужеземцев и арендуется у Храма Трибунала.
Имперская хартия Гильдии магов
I. Цели.
Гильдия магов работает на благо изучающих магию и устанавливает законы ее подобающего использования. Гильдия предназначена для сбора, хранения и распространения магических знаний при условии, что они пойдут на пользу всех жителей Тамриэля.
II. Полномочия.
Гильдия магов была основана на острове Саммерсет в 230 Второй эры Ванусом Галерионом и Рилисом XII. Позже она была утверждена "Актом о Гильдиях" потентата Версидью-Шайе.
III. Правила и процедуры.
Преступления против членов Гильдии строжайшим образом наказываются. Возможность восстановления членства в Гильдии подлежит рассмотрению архимагом.
ПРИЛОЖЕНИЕ: Начиная с 3E 431, любой член Гильдии, совершивший преступление против Гильдии подлежит немедленному исключению. Восстановление исключенного находится в компетенции секретаря Совета магов. Любой член Гильдии, подвергшийся неоднократному исключению, может по распоряжению Совета быть исключен из Гильдии без права восстановления.
IV. Требования к кандидатам.
Гильдия магов принимает в свои ряды лишь кандидатов, обладающих острым умом и сильной волей. Кандидаты должны продемонстрировать умения в великих школах магии: разрушении, изменении, иллюзии и мистицизме. Кандидаты должны также показать практические знания в искусствах алхимии и зачарования.
V. Заявления о приеме.
Кандидаты должны явиться лично к управляющему отделением Гильдии для сдачи экзамена и получить его одобрение.
ДОПОЛНЕНИЕ: По распоряжению архимага Травена, начиная с 3E 431, все кандидаты на прием в Гильдию магов должны получить одобрение от всех действующих управляющих отделениями. Вышеупомянутое положительное заключение в письменном виде должно быть направлено в Совет магов в разумные сроки.
ДОПОЛНЕНИЕ: По распоряжению Совета, начиная с 3E 431, продажа заклинаний в Имперской провинции перераспределяется между отделениями Гильдии. Нижеперечисленные отделения отвечают каждое за отдельную школу магии:
Изменение: Чейдинхол.
Колдовство: Коррол.
Разрушение: Скинград.
Иллюзия: Бравил.
Мистицизм: Лейавин.
Восстановление: Анвил.
Имперские вторжения
Жалоба офицера
Дорогой брат, за что меня наказывают? Что такого ужасного я сделала, что было решено сослать меня в эту богами забытую грязную дыру? Это всё потому, что я отвергла приставания генерала Менании, ведь так? Так и знала, что надо было просто закрыть глаза, и пусть она творит, что хочет! Но нет, у меня были принципы. Чувство собственного достоинства. И посмотри на меня теперь! Вся грязная, потная и в жизни не отмою волосы от этой вони!
Я уже говорила, как сильно ненавижу это место? Мы даже подраться как следует не можем, потому что проклятые ящерицы не сражаются, как положено нормальным людям! Они мухлюют! Никогда ещё мы не встречали такого врага, как эти хистососы аргониане!
Так что, дорогой брат, какими посулами я могу убедить тебя сделать пару намёков от имени своей любящей сестры? Если тебе случится при встрече с генералом упомянуть о моей склонности провести с ней время во время следующего посещения Имперского города, я буду благодарна больше, чем ты можешь вообразить. Я что угодно отдам, если тебе удастся вытащить меня из этого грёбаного болота!
Зачем нам болото?
Прежде всего я хочу вновь поблагодарить вас за то, что вы дали мне эту возможность послужить Империи. Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы оправдать вашу веру в меня.
Далее, я обратил внимание на тот факт, что некоторые члены Совета выразили удивление и даже обеспокоенность моим решением принять командование над Четвёртым легионом Чернотопья. «Зачем нам завоёвывать проклятое болото, когда нашего вмешательства ждут куда более важные области?» — вот конкретная цитата, сказанная, как сообщается, высокопоставленным членом Совета и достигшая моего слуха. Ну конечно, в будущем я всегда буду скромно подчиняться вашей безграничной мудрости, но позвольте мне объяснить, почему я считаю контроль над этим «проклятым болотом» залогом будущей безопасности Империи.
Чернотопье занимает львиную долю юго-востока Тамриэля. Из наших исследований береговой линии можно сделать вывод, что по площади оно ничуть не меньше Хаммерфелла или Скайрима, и на этой территории находятся неизведанные источники богатства и ресурсов, ждущие своего часа. Раз ящеры не собираются их разрабатывать, то этим, несомненно, должны заняться мы.
А что насчёт самих ящеров? Мы действительно хотим предоставить этих примитивных дикарей самим себе? Если когда-нибудь им удастся вырастить сильного лидера, наши границы станут лёгкой мишенью. Зачем ждать неизбежного? Лучше взять всё в свои руки и самим вершить свою судьбу. В конце концов, именно так поступает Империя!
И наконец Чернотопье олицетворяет последний рубеж для имперской военной машины. Это новый, нетронутый, неизученный регион, требующий тщательного исследования. Я с нетерпением жду того момента, когда возглавлю нашу армию в этом необходимом и многообещающем предприятии. И уверяю вас, наша победа над ящерами будет быстрой и славной. Я гарантирую это!
Имперский перечень Лордов Даэдра
Азура, Владыка Сумерек и Рассвета, правит землями Лунной Тени, сумеречным краем теней и помыслов. Исконными посетителями этого острова являются, в основном, данмеры восточного Морроувинда и кошачий народ Эльсвейра. Оба народа испытывают глубокую привязанность к матери постоянства, хотя природа этой привязанности различна. На момент написания настоящего документа прошло уже несколь лет, как недоступны постоянные врата в Лунную Тень. Никто не может сказать, послужили ли тому причиной преступные инциденты в столичном Зале Хогитума или банальная прихоть Азуры. Из самых известных деяний, сотворенных Азурой в последнее время, Воплощение Неревара и поныне дает о себе знать. Впрочем, этот вопрос выходит за рамки данной брошюры.
Боэтия, именуемый Князем Интриг, вновь переименовал свой край политических хитросплетений и предательств. Прежде именовавшиеся "Горою Змей", сады-лабиринты и витые башни Князя Боэтии ныне несут имя "Доли Полномочий", и горе далеким от таинств политики, кто посмеет туда сунуться. Боэтия, как и его сторонник Азура, высоко чтим последователями Храма Трибунала, хотя побочные культы этого Князя давно и прочно закрепились в среде едва ли не каждого светского правительства. Традиционное торжество в его честь проводится 2-го числа месяца Заката, и в этот день заключается множество договоров как между королями, так и среди простолюдинов.
Клавикус Вайл, бог-дитя Моргенштерна, свои земли наделяет необычной безмятежностью, облик которых, по-видимому, должен перекликаться с его сферами издевательств и клятвопреступлений, хотя и сложно сказать, какое обличье могут принять подобные понятия. Объяснение может заключаться в том, что в пасторальном облике земель Клавикуса Вайла отражается его важнейший аспект, столь притягательный для его последователей: сила умиротворения исполнением желаний. Никому, кроме сильнейших подданных Императора, не советуется заключать сделки с Князем Клавикусом, и даже им следует быть готовым испить из Горькой Чаши.
Хермеус Мора, "Садовник Людей", притязает на звание старейшего из Князей, как созданный из идей, выброшенных во время сотворения смертного плана в Мундусе. Имперские Манонавты подтверждают, что влияние данного Князя на судьбу и время истинно и неподдельно, что связывает его непосредственно с Акатошем, главой Девяти Божеств. Поскольку Акатош является изначальным духом времени, появление которого привело к образованию вселенной, слова Хермеуса Моры можно считать правдой. Впрочем, согласно воле Его Величества Уриэля VII, лишь во время официального праздника 5-го числа месяца Первоцвета дозволено отправление обрядов почитания этого Даэдрического Князя. "Все прочее суть превратность."
Гирциновы Охотничьи Угодья решением Совета Старейшин закрыты до отдельного сообщения, и упоминаются здесь только из соображений завершенности.
Малакат правит самыми труднодоступными землями на просторах Забвения — Зольником. Учитывая его роль как Князя-покровителя лишенных гражданства и изгнанников, весьма логичным выглядит характерный уровень скрытности, присущий путям в эти владения. Главным очагом культа Малаката является Орсиниум, королевство орков, что выглядит несколько неожиданным в сочетании с распространенной среди орков ненависти к духам Даэдра. Однако, в таких обстоятельствах могут оказаться правдой слухи, согласно которым Малакат является не истинным Даэдротом, но плененным божественным духом Этериуса. Князю Изгоев более чем подошло бы быть таковым самому.
Мехрун Дагон, Властелин Бритв, из раза в раз представал врагом Империи. Войной, нечестивой молвой и вооруженным насилием тревожил границы Мундуса увенчанный кованой медью четырехрукий Князь Разрушения, чье обличье ужасно. Изгнанный в небытие во время побоища у Затвора Плотины, а затем — в Кватче, боевыми магами 33-го легиона, Мехрун Дагон опять вернулся в Забвение, и звезды не сулят изменений в его неуклонности. Призываем всех героев Киродиила быть бдительными перед угрозой тайного распространения его поборников.
Мефала объединяет свои таинственные земли, которых в Забвении немалое число, длинными нитями магической тайнопаутины. Все они посвящены ее сферам секса и тайного убийства. Та же структура прослеживается и во множестве посвященных ей эзотерических культах по всему Тамриэлю, многие из которых запрещены Имперским правом. Обличия ее множественны и сокровенны даже тогда, когда она предстает перед толпами последователей в ее святилищах в месяц Мороза.
Меридия владеет пространствами, совокупно известными как "Расписные комнаты". Неоднократные свидетельства о связи этого Князя с Магнусом-Солнце позволяют предположить, что и она недалека от божественно-этериусного происхождения. В одном из наиболее известных очерков по этому вопросу, Трактате Марид-нунда, Меридия недвусмысленно предстает в лице своенравной дочери солнца, изгнанной с небес за связи с нечестивыми спектрами.
Молаг Бал, Король Раздора, среди врагов Императора уступает лишь своему брату Князю Мехруну Дагону. Его земли — склепы и рабские загоны Хладной Гавани, где снисхождения не приходится ждать ни явившимся намеренно, ни заблудшим по ошибке. Своим существованием праздник в честь Молаг Бала обязан лишь заключенному в давние времена соглашению, по которому, как предполагается, он предоставил свою адскую силу для создания первых камней душ.
Копошащаяся Бездна Намиры решением Совета Старейшин закрыта до отдельного сообщения, и упоминается здесь только из соображений завершенности.
Ноктюрнал практически единодушно всеми властителями Забвения был пожалован титул Ур-дра. Как мать ночи, она утверждает, что является аспектом изначального Небытия, так что повсеместно принято поддержать это утверждение в своих вечерних молитвах.
Перийтовы ямы извечно были недоступны для смертных. Все достоверные сведения о них, которыми мы располагаем, почерпнуты из слов других демонических Князей. Утверждается, что Перийт охраняет низшие слои Забвения, и тем, кто призовет его, следует относиться к его внешней схожести с Акатошем как к занятному казусу глубокой древности.
Сангвин, Князь Гедонизма, властвует не меньше чем над десятирежды десятью тысячами очагами наслаждения в Небытии. Как покровитель пирушек и пьяного угара, сей Князь был в почете у Императоров еще со времен основания первой Империи. Дошедшие до нас записи свидетельствуют, что он даже пребывал в Башне Белого Золота в правление Ремана Сиродиила и помогал ему в довольно сомнительном планировании Фестивалей Крендали, распутства которых сослужили худую службу Имперской экспансии на Алинор и остальной Саммерсет.
Шегоратовы Сумасшедшие Дома решением Совета Старейшин закрыты до отдельного сообщения, и упоминаются здесь только из соображений завершенности.
Вернима, Князь Знамений и Снов, поддерживает особую магеографическую связь с Мундусом, благодаря чему спящих смертных заносит в ее владения без всяких к тому усилий. Традиционное жертвоприношение Верниме проводится 10-го числа месяца Солнцеворота, однако молитвы к ней, как и к прочим духам удачи, довольно часто возносятся и в прочие дни, и не только лишь перед сном.
Ингол и морские призраки
Массер и Секунда пересекли небо над людьми Исграмора, когда те пристали на ладьях к скалистым берегам мыса Голова Хсаарика, прибыв из Атморы в Мерет. Челны заполонили весь берег, но Исграмор не нашел среди них ладьи родича своего Ингола.
Исграмор повелел морским призракам вернуть его родича, и могучий ветер поднялся в небесах. Море вспенилось и всклокотало, и надвинулась злая буря. Исграмор взялся за весла и в одиночку поплыл в бушующее море.
На Море Исграмор схватился с морскими призраками, и буря носила его вдоль рваных берегов. Четыре недели не унимался шторм, но наконец выдохся. К следующему рассвету холодный прибой выбросил ладью Ингола, однако мстительные морские призраки уже забрали самого Ингола и его соплеменников.
В своей невыносимой скорби Исграмор зарубил дюжину дюжин тварей и сжег их в честь своего павшего сородича. По атморской традиции насыпали курган и погребли Ингола с обрядами и почестями вместе с соплеменниками его глубоко под скалистыми уступами мыса Голова Хсаарика — то были первые Дети Неба, погибшие в Тамриэле.
Интервью с членом культа Паука
Культ Паука занимается запрещённым законом поклонением принцессе даэдра Мефале, широко известной также как Предтеча Вивека.
Это секретный культ с дурной славой, воззрения и вся деятельность которого были совершенной тайной для всех, кроме посвящённых в него… до этого момента. Мои поиски следов существования этого культа привели к невероятному успеху: я взял интервью у одного из его членов.
— Итак, скажите мне почему вы решили вступить в культ Паука?
Культист: Как и со всем прочим, это нити Её паутины завлекли меня в объятия Прядильщицы.
— Вы хотите сказать, что Мефала сама захватила вас?
Культист: Стремится ли муха попасть в паутину? Нет. Избежать своей участи я не мог, как не способен избавиться от самой смертности своего существования.
— Интересно. Давайте поговорим немного о ваших увлечённых сторонниках. Что вы можете рассказать о других членах вашего культа?
Культист: Я не могу раскрыть их имена, но могу рассказать, чем они занимаются. Главу культа называют Вдовой. Она передаёт нам приказы и пожелания самой Прядильщицы. Иногда приказы требуют убивать. Ответственность за это лежит на наших Ткачах смерти, которые осуществляют нужные действия в соответствии с волей Прядильщицы. Всех остальных называют Вязальщиками, поскольку мы следуем более сложными путями, сплетая сети нашей повелительницы.
— Потрясающе. Вам уже довелось убить кого-нибудь во славу вашей повелительницы?
Культист: Ещё нет.
— Есть хоть немного правды в утверждении, что разнузданные оргии культа Паука имеют особый смысл?
Культист: Да, в этом довольно много правды.
— О! Могли бы вы развить тему?
Культист: Обольщение, ласки и совокупление — это самые лучшие и действенные методы духовной практики. Часто при инициации нового члена культа требуется его обязательное участие в таких действиях — вместе со Вдовой или любым лицом, ею назначенным. И некоторые отделения более… усердно практикуются по сравнению с другими.
— Понимаю. Как присоединиться к вашему культу?
Культист: Это нужно для ваших исследований?
— Естественно.
Культист: Какая неудача. Я мог бы поделиться информацией с вами, но только если вы действительно намереваетесь присоединиться к нам.
— А, ладно… Не стоило спрашивать. Возможно, это всё часть плана Мефалы, а? Угодить в её сети, как это случается?
Культист: Надеюсь, интервью закончено.
Инцидент в Некроме (Джонкилла Бот)
"Ситуация следующая, — сказал Флаксит с каменным выражением лица. — Все знают, что на городском кладбище обитают какие-то страшные существа. Так продолжается уже много лет. Люди смирились с этим. Они хоронят усопших днем и стараются подальше держаться от кладбища ночью, когда на небесах показываются Массер и Секунда. Единственными жертвами монстров становятся чужаки и глупцы".
"Весьма удобный способ избавляться от неугодных людей, — рассмеялась Нитра, высокая женщина средних лет с холодным взглядом и тонкими губами. — Зачем их спасать, в чем выгода?"
"Это нужно Храму. Они открывают монастырь рядом с кладбищем, поэтому им нужно очистить это место от зла. Они предлагают очень большую награду, и я согласился с условием, что смогу сам набрать команду. Поэтому я и разыскал всех вас. Насколько мне известно, Нитра — лучший мечник Морровинда".
Нитра одарила его своей самой неприятной улыбкой.
"А ты, Осмик, известный вор, умудрившийся притом ни разу не попасть в тюрьму".
Лысоватый молодой человек, казалось, готов был возразить, но затем улыбнулся. "Я доставлю тебя туда, куда тебе надо. Но потом ты будешь действовать сам. Я не боец".
"С чем не справимся мы с Нитрой, справится Массита, — сказал Флаксит, поворачиваясь к четвертому члену группы. — Она считается выдающейся волшебницей".
Массита была сама невинность. Круглое лицо, широкие глаза. Нитра и Осмик посмотрели на нее с недоверием, припомнив испуг на ее лице в тот момент, когда Флаксит рассказывал о монстрах на кладбище. Было очевидно, что раньше ни с кем, кроме людей и меров, она дел не имела. Будет очень даже удивительно, если она выживет, подумали они про себя.
Когда на закате группа направилась к кладбищу, они не преминули расспросить нового члена команды.
'"Вампиры опасные существа, — сказала Нитра. — Они заражают болезнями. При укусе они передают не только свое проклятье, но и всю заразу, которую успели собрать со своих жертв. Здесь жертв было немного, но все равно такие раны нельзя оставлять без внимания. Полагаю, у тебя есть что-нибудь из заклинаний восстановления, если одного из нас вдруг покусают?"
"Есть, но я не лекарь", — сказала Массита.
"Боевой маг?" — спросил Осмик.
"Я могу сражаться в ближнем бою, но это не моя специализация. Я занимаюсь иллюзиями".
Нитра и Осмик озабоченно переглянулись, когда группа дошла до ворот кладбища. По кладбищу сновали тени, это души умерших искали успокоения среди могильных плит. На вид обычное, хоть и пришедшее в упадок, кладбище. Однако стоило отметить одно примечательное сооружение. Закрывая горизонт, высился огромный мавзолей, принадлежавший простому сиродильскому чиновнику, жившему во Второй эре. Постройка выглядела несколько непривычно, но, как ни странно, гармонировала с данмерскими гробницами, возведенными в так называемом стиле упадка.
"Моя школа магии очень полезна на практике, — прошептала Массита. — Ее учение основано на возможности изменять восприятие, не воздействуя непосредственно на физическую природу объекта. Если нужно спрятать следы, наслать темноту, скрыть звуки или запахи. Иллюзии помогут…"
Рыжая женщина-вампир выпрыгнула из темноты и бросилась на Флаксита, повалив его на спину. Нитра мгновенно выхватила клинок, но Массита была быстрее. Она сделала движение рукой и вампир остановился в нескольких сантиметрах от горла Флаксита. Воин достал свой меч и убил монстра.
"Это иллюзия?" — спросил Осмик.
"Конечно, — улыбнулась Массита. — Ничего с вампиром не произошло, единственное, он был обездвижен. Я же говорю, что у меня очень полезная школа".
Четверка добралась до входа в главные ворота склепа. Осмик вскрыл замок и обезвредил ловушку с ядом. Волшебница создала волну света, которая поползла вниз по коридорам, разгоняя тени. Практически сразу после этого на них напали два вампира, твари кричали и выли в неистовой жажде крови.
Началось сражение. Не успела четверка расправиться с этой парой кровососов, как подоспели новые враги. Это были сильные воины, но заклинание паралича, а также оружие Флаксита и Нитры, быстро их утихомирили. Даже Осмик немного помог в бою.
"Они безумны", — сказала Массита, когда битва была наконец закончена и у группы появилась возможность перевести дыхание.
"Это Куарра, самый свирепый клан вампиров, — сказал Флаксит. — Мы должны найти и уничтожить всех до единого".
Продвигаясь дальше по склепу, группа повстречала других монстров. Хоть они имели внешние различия, все полагались в бою на свои клыки и физическую силу. Когда все существа в мавзолее были уничтожены, четверка выбралась на поверхность. Оставался один час до рассвета.
Не было ни воя, ни крика, ни свирепого существа, несущегося на них. Нет, последняя атака не была похожа все предыдущие и застала их врасплох.
Древний монстр ждал, пока группа покинет кладбище. Они шли, весело переговариваясь, строя планы на то, как следует потратить награду. Монстр оценил, кто будет представлять наибольшую угрозу, и напал на волшебницу. Если бы Флаксит случайно не обернулся, она была бы растерзана в клочья, не успев даже вскрикнуть.
Вампир опрокинул Масситу на камни, но в этот момент ему пришлось отвлечься на отражение атаки Флаксита. Он блокировал удар и молниеносным движением отсек воину руку. Осмик и Нитра бросились на монстра, но у них не было никаких шансов справиться с ним. Только когда Массита смогла подняться с груды камней, весы качнулись в другую сторону. Она бросила в вампира магический огненный шар. Монстр рассвирепел и обернулся к волшебнице. Нитра воспользовалась моментом и отсекла вампиру голову.
"Так ты и правда знаешь несколько разрушающих заклинаний", — сказала Нитра.
"И несколько заклинаний лечения тоже, — ответила волшебница. — Но я не могу спасти Флаксита".
Воин умер у них на глазах. Троица молча двинулась назад в Некром. По дороге Массита внезапно почувствовала боль в спине. Ей показалось, что лед стал распространяться по всему ее телу.
"Мне надо к лекарю, проверить, не заразилась ли я", — сказала она, когда они вернулись в город.
"Встретимся завтра утром в таверне, — сказала Нитра. — Мы пойдем в храм и заберем награду. Завтра мы ее поделим".
Три часа спустя счастливые Осмик и Нитра сидели в своей комнате в таверне, подсчитывая золотые монеты. Даже треть награды была довольно значительной суммой.
"А что если лекари не смогут помочь Массите? — мечтательно улыбнулся Осмик. — "Болезни бывают такие скверные".
"Ты слышал этот шум в холле? — быстро спросила Нитра и пошла проверить. Там было пусто. Она вернулась и закрыла дверь за собой. — С Масситой будет все в порядке, если она сразу же направится к лекарю. Но мы можем уехать сегодня вечером, забрав все золото".
"Давай выпьем за нашу бедную волшебницу", — сказал Осмик, приглашая Нитру спуститься вниз.
Нитра рассмеялась: "Заклинания иллюзий не помогут ей выследить нас, хоть она и твердит, какая это замечательная школа. Паралич, свет, тишина — бесполезны, когда не знаешь, где искать".
Они закрыли за собой дверь.
"Невидимость — это тоже иллюзия", — произнес голос бестелесной Масситы. Золото на столе поднялось в воздух и исчезло — она положила его в свой кошелек. Дверь снова открылась и закрылась. И в комнате было тихо до тех пор, пока через несколько минут не вернулись Нитра с Осмиком.
Иные миры, не эти
В сумерках явилась ко мне золотая фигура. И хотя изъяснялась она огненными языками, но воля её была ясна. «Существуют иные миры, чем этот, — молвила она. — Будущее всех жителей Ривенспайра зависит от твоих действий». Она приказала мне построить крепость на фундаменте древних развалин на земле моего дяди, возвести башни на склонах гор и связать их вместе с нижними залами с древними подземными галереями.
С началом строительства я долго и упорно размышлял над сутью сказанного золотой фигурой. Какие они, эти иные миры, эти другие Ривенспайры? Как то, что я делаю, влияет на такие далёкие и невообразимые места? От попыток всё это осознать у меня голова пошла кругом, и поэтому я перестал гадать и вернулся к надзору за работами по возведению крепости.
Но золотая фигура явилась вновь с указаниями углубить самые далёкие внутренние залы, сделать их много больше и величественнее, чем было раньше. Зал героев должен был стать особенно впечатляющим.
Мы копали под одной из древних палат в глубине горы, когда я нашёл необычный рунный камень. Нет сомнений, что это некий таинственный инструмент — мне пока неясно какой, но я знаю, что получил его не просто так. Золотая фигура желает хранить меня и защищать — я просто уверен в этом!
Я начал подгонять рабочих копать побыстрее, потому что рунный камень не мог быть единственным; и под землёй должны быть скрыты другие камни и мощные реликвии — иначе зачем золотая фигура подкинула мне этот предмет? Они стали жаловаться, что я требую слишком многого, так что, вероятно, нужно мотивировать их дополнительно, чтобы скорее выполнить волю достославной золотой фигуры.
Рабочие обманывают меня. Они утверждают, что ничего не находят, кроме грязи, самой обычной грязи. Они, должно быть, намеренно скрывают нужные проходы, чтобы самим потом попытаться завоевать благосклонность золотой фигуры. Я не позволю им этого. Отправил всех начальников бригад в недавно сооружённые камеры пыток, где их будут истязать, пока не признаются, куда они дели мои руины.
Моя! Реликвия моя! Она вывалилась из свежего раскопа как великий дар от золотой фигуры. Она сверкала так же, как сама фигура. Рунный камень отозвался на неё. Я чувствую, как запас моей магии прирастает от одной только близости к этой реликвии. Это она, это та самая причина, почему золотая фигура велела построить мне это сооружение. Это будет мой трон и мой храм! И, возможно, мой путь в иные миры.
Искусство боевой магии (Зурин Арктус)
С комментариями других ученых мастеров
Мастер Арктус сказал:
1. Атаковать следует в тот момент, когда противник становится уязвимым для атаки.
2. Уязвимость врага может быть его сильнейшим местом; ваше слабое место может помочь вам нанести решающий удар.
3. Планируя поход, следует полагаться и на тайные знания, и на мирские. Опытный боевой маг всегда сохраняет баланс: груз в одной руке тяжелее, чем два груза в двух руках.
4. Если сохранен баланс между тайным знанием и мирским, то армия будет передвигаться без проблем, как хорошо смазанная дверь в петлях. Если же баланс не соблюден, то армия будет, как трехногая собака, поднимающая пыль волочащейся лапой.
5. Когда армия наносит удар, он должен быть как гром среди ясного неба. Лучшие победы одерживаются неожиданно для врага. Только впоследствии все становится очевидным.
6. Опытный боевой маг должен быть уверен в поражении врага еще до начала сражения. Необходимо избегать борьбы на равных; военная удача может повернуться к кому угодно, каким бы сильным магом ты не был, и храбрость может нарушить самые гениальные планы. Победу необходимо одерживать загодя. Если враг знает, что он проиграл еще до сражения, то сражение вообще может не произойти.
7. Победа в сражении — это самая незначительная победа. Победа без сражения — вот высочайшее мастерство.
8. Сохранение своих сил — вот еще один ключ к победе. Демонстрация силы перед боем — это признак неопытности. Это называется тактика, одна из меньших форм искусства боевой магии.
Тулидден дир'Таркун: Под словом "тактика" Мастер Арктус подразумевает всю обычную боевую магию. Это только первые шаги в понимании боевой магии. Любой захудалый маг может сжечь противника огнем. Но уничтожение врага — это последнее средство опытного боевого мага.
9. Сражение подобно листу дерева; если лист падает, умирает ли дерево? Но когда сломана ветка — дерево ослаблено; когда поврежден ствол — дерево обречено.
10. Если вы будете правильно планировать свои действия, то побеждать вы будете легко и славно. Если планирование будет плохим, то победы ваши покажутся тяжелыми, и слава ваша не будет столь громкой.
Искусство взлома замков (Неизвестный автор)
Я не писатель. Я вор. Я хороший вор. Пишу я хуже. Как бы то ни было, я хочу написать про взлом замков. Однажды я прочитал книгу про конструирование замков. Хорошая книга. Заставила думать.
Некоторые парни делают замки с гнутыми скважинами. Всегда носи с собой гнутую отмычку. Они хорошо работают с такими замками. Я лично ношу, а я открываю тьму замков. Иногда я ношу с собой медные отмычки. Медь легко гнется. Так что я могу согнуть ее прямо на месте. Медные отмычки и ломаются легко тоже. Будь осторожен.
Иногда в замках попадаются странные пружины. Они все работают по-разному, такой замок сложно взломать. Я подношу к замку факел. Замок нагревается. Когда замок горячий, все пружины работают одинаково. Больше они не будут выпрыгивать по-разному. Будь осторожен, не обожгись.
Некоторые воры не умеют читать. Если ты не умеешь читать, найди того, кто прочтет тебе эту книгу. Так будет больше пользы.
Исмир Предшественник
Том IV
В конце своей жизни Исмир, правивший народами свыше тысячи лет ещё с доисторических времён, со времён мифов, искал место смерти и захоронения, достойное короля людей и драконов.
Он призвал своих воинов и великих героев и спросил их: «Где мне найти место смерти и захоронения, достойное короля людей и драконов?»
Первый хускарл выступил вперёд и сказал: «Иди на восток, где океан касается неба».
Второй хускарл склонился в смирении и молвил: «Иди на запад, где солнце целует землю».
И третий хускарл сказал: «На север до самого студёного края Нирна, к ледяной могиле».
И четвёртый: «На юг к столпам из дыма и пламени».
Но Исмир, король людей и драконов, чьё величие опередило время, впал в отчаяние и сказал: «Я, избороздивший весь Мундус и завоевавший множество народов, где преклоню я голову свою?
Местные народы провозгласят мою могилу своей собственностью. Они скажут: „Исмир — наш король, потому как он покоится среди нас“. А дети мои будут в их рядах и разделят моё тело и отправят голову мою в одну сторону, руки в другую, отделят ноги и моё могучее сердце».
И тогда посмел заговорить молодой человек, почти мальчик, стоявший среди его танов и хускарлов, и которого никто из них раньше не видел. Низко кланяясь, он сказал: «Тогда не иди никуда в Нирне, а отправляйся на небо, откуда ты сможешь наблюдать за всеми своими народами».
Исмиру, королю людей и драконов, понравилась эта мысль. Он спросил: «Но, мальчик, как же мне добраться до неба? Существует ли где-нибудь гора или лестница, сделанная людьми, что достигает такой высоты?
А мальчик отвечал: «Нет такого: нет ни горы, ни лестницы, ни ступеней. Но я знаю одно место, там стоит одинокий камень. И там будет путь в Этериус».
«Где мне найти этот камень?» — закричал король людей и драконов, охваченный стремлением подняться в небо.
«Следуй за мной», — отозвался мальчик.
И призвал Исмир всех своих великих героев и хускарлов и рассказал им, что собирается закончить свою жизнь и подняться в небо. И все они, каждый из них, согласились сопроводить его к месту, куда приведёт их мальчик.
И когда они добрались до места, то нашли там одинокий камень, как и обещал он им. И Исмир, который к тому времени был уже очень стар, лёг у подножия камня и был вознесён к звёздам.
Герои и хускарлы подняли взгляд к небесам и увидели своего короля, величайшего Воина, скачущего по небу. И сопровождало его трое слуг: Лорд, Леди и его могучий Конь.
Герои и хускарлы все поклялись охранять долину и проход в Этериус. Однако, когда они попытались отыскать мальчика, указавшего им путь, то нигде его не нашли.
Исследования Венара Вульпина
Спасибо темному прошлому кое-кого из моих подручных — мы нашли способ подмешивать воду из Кровавого родника в лунный сахар в процессе изготовления скумы. Зелье получается куда более сильное и вызывает стойкую зависимость. Мы превратили подвал в притон и послали "в люди" нескольких местных с "образцами" в качестве приманки. Разочаровавший меня родник может обеспечить нас постоянным источником свежей крови.
Мы называем свой напиток "красноводная скума", на случай если посетители заметят "воду" в каком-нибудь темном углу пещеры.
Я нашел множество ветхих книг в кавернах близ родника и продолжу их изучение в поисках способа пить воду, не испытывая побочных эффектов. Смертные заражаются всеми возможными видами болезней, а вампиры получают силу — но только на короткое время.
Многие из найденных мною книг оказались лишь обрывками бумаги, уничтоженными временем и сыростью, но все же мне удалось по клочкам воссоздать историю родника — хоть какой-то результат.
В Первую эру это был источник, посвященный Аркею, и за родником присматривал жрец по имени Ленгейр. Если опустить кучу деталей, не имеющих прямого отношения к предмету, то вкратце получится следующее: кто-то укусил и превратил в вампира возлюбленную жреца, а она, в свою очередь, обратила его. Они устроили бойню в храме, оставшиеся жрецы бросились к водоему, моля Аркея о спасении, но все были убиты прямо в воде.
…и вырвали позвоночник…..последняя жрица…..положили внутренности в чашу из гелиотропа…..воды стали красными и такими и остались навек…
Возможно, ответ таится в этой чаше из гелиотропа.
Недели поисков — и никаких результатов. Судя по всему, чаша из гелиотропа — это ключ к овладению силой родника, но ясно, что в какой-то момент времени ее вынесли из руин.
Я нашел рисунок с чашей, который постарался скопировать здесь, но не обнаружил никаких сведений, куда же в итоге она делась.
Исповедь Данмера — Поедателя Скуумы
Нет ничего более отвратительного для данмера, чем вид другого данмера, попавшего в рабство этого производного лунного сахара, именуемого "скуума." И нет ничего менее аппетитного, чем жалостливые рассказы об унижениях и деградации, грозящих жертве этого омерзительного наркотика.
Тогда почему же я утомляю вас унылым перечислением моих скорбей и грехов?
Потому что лелею надежду на то, что окружающим станет известно, что с этим печальным положением можно справиться. И потому что другие люди, попавшие в зависимость от скуума, могут услышать мою историю, историю моего отчаяния и того, как однажды я снова стала самой собой и освободилась от мною же выкованных цепей.
Потому что всем хаджитам известно, что нет лекарства от пристрастия к скуума, считается, что человек, ставший рабом скуума остается таковым навсегда. Все знают об этом, все считают это правдой. Но это неправда, и я — живое тому свидетельство.
Не существует чудесного лекарства. Нет никакого зелья. Нет магического заклинания, которое может освободить вас от наслаждения скуума в вашей крови.
Но есть понимание этого наслаждения, и жажды наслаждения, и стыда, который ощущает искатель наслаждений, будучи не в силах отказаться от того, что в недалеком будущем становится его единственной радостью, и благодаря этому знанию и пониманию можно придти туда, где снова доступен выбор, а надежда и отчаяние разделимы.
Короче говоря, только понимание и приятие может дать в руки раба ключ, который откроет запоры и выпустит раба на свободу.
[Повесть Тилсы Сандас проводит читателя через стадии страстного увлечения, экстатической одержимости и полной деградации, к которой приводит пагубное пристрастие, и в процессе чтения читатель обнаруживает, что безнадежность наркоманов происходит из собственного убеждения в том, что только исключительно беспомощный и глупый человек может пристраститься к скуума, а такой человек, разумеется, никогда не сможет противостоять жажде наслаждений, внушаемой тягой к скуума. Тилса Сендос показывает, что если только наркоман справится с волной самоуничижения, для него появится возможность возвращения. Она спорит с основными общественными устоями, и говорит, что наркоман вовсе не ДОЛЖЕН отказаться от сахара, это всего лишь выбор, который следует сделать пристрастившемуся к скуума. Основной тезис Тилсы Сендас состоит в том, что пристрастие к скуума совсем не обязательно должно являться признаком морального и личного разложения, а следовательно исцеление возможно, однако наиболее консервативные и упрямые члены данмерского сообщества именно из-за этого тезиса отвергают и ее, и ее книгу.]
Использование теней
Воровство — одна из тех профессий, в которых нужно полагаться только на себя. Вор — одиночка по натуре. Он не верит никому, и мало кто доверяет ему. Он не может пойти в ученики к мастеру. У него нет гильдии, которой нужно платить взносы, которая определяла бы, как ему нужно заниматься своим ремеслом. Он совершает преступления в одиночку, под покровом ночи, а днем прячется, чтобы его не поймали власти.
Воры признают только одно божество — Ноктюрнал. Она не богиня, а лорд дэйдра, но, тем не менее, весьма могущественна. Она — Повелительница Теней, богиня тайн и скрытности. В Сиродиле нет храмов, посвященных ей, но ходят слухи о том, что где-то есть ее заброшенное святилище. Другими словами, она отлично подходит на роль вдохновительницы воров.
Воры, в общем и целом, безбожники. Они верят только в свои навыки и хитрость. Однако, так как существование богов и дэйдра сложно отрицать, у воров очень сложные отношения с Ноктюрнал. Хотя некоторые воры искренне поклоняются ей, но большинство уважает и почитает ее, не принося ей клятву верности.
Эти преступники понимают, что, если они оскорбят Повелительницу Теней, то им же будет хуже. Однако, нет и данных о том, что искреннее почитание и верность приносят какую-либо выгоду. Традиционное благословение воров — "да скроет тебя тень". В этом выражении содержится непрямая ссылка на Ноктюрнал. Однако это может означать и реальную тень, в которой прячется вор.
Обычно воры носят черную или темную одежду. Она весьма практична для их преступных занятий, однако днем ее носить совершенно необязательно. Тем не менее, многие воры носят темные цвета, таким образом отдавая дань Ноктюрнал.
Самая примечательная связь между сообществом воров и дэйдра Ноктюрнал — легенда о Сером Лисе. Серый Лис — мифический король воров. Говорят, он украл капюшон Ноктюрнал. Очевидно, это просто легенда, выдуманная много веков назад, чтобы повысить статус воровского ремесла. Однако эта легенда указывает также на связь между этим лордом дэйдра и преступными элементами Империи.
Испытание Боэтии
— Данная история не является выдумкой. Пусть она послужит предупреждением — имеющие уши да услышат, имеющие сердца да познают.~
В некоторый день и некоторое время верные собрались, чтобы провести некоторые ритуалы в надежде удостоиться шанса хоть мельком увидеть свою госпожу. День был выбран верно, призыв — совершен подобающе.
Продрав дымящуюся прореху в Завесе, Она, собственной непреложной персоной, явилась пред ними во всем своем грозном величии. Чернее безлунной ночи был эбонит ее доспехов, и жарче поверхности солнца пламенел ее клинок. И хоть предстала она в обличье данмерской королевы-воительницы, она возвышалась над ними как статуя, высеченная из самой Красной Горы.
— Зачем вы побеспокоили меня?
Удивившись, первый из них взмолился:
— О Боэтия, Госпожа Интриг, Обманщица Народов, Королева Теней, Богиня Разрушения, мы пришли воздать тебе хвалу!
Она окинула взглядом своих последователей, собравшихся, чтобы лицезреть ее. Нахмурившись, она спросила первого:
— Ты думаешь, будто познал меня. Так скажи, откуда мне знать тебя?
В испуге тот воскликнул:
— Еженощно возношу я тебе молитвы, еженощно провозглашаю твои дивные имена. Ужели не признаешь ты звук моего голоса? Самого преданного из своих последователей?
Она нахмурилась и испустила глубокий вздох, и внезапно тот исчез, обращенный в пыль дуновением из ее легких.
Повернувшись к следующему, она спросила:
— А ты? Как мне измерить ценность твоего существования?
Пораженный силой ее голоса, он склонился перед ее темным обличьем.
Она хлопнула в ладоши, и он исчез точно так же.
К третьему:
— Ответь же мне ты, как отличу тебя от них, от коих не осталось и следа?
В немом страхе после гибели своих собратьев, он прошептал:
— Смилуйся над нами!
Она моргнула дважды. Раз — и он скорчился в агонии. Два — и его не стало.
Она окинула оставшихся испепеляющим взглядом и молвила:
— От меня милости не ждите.
И так остальных постигла та же судьба. Она подвергала их испытанию, они его не выдерживали.
Когда она дошла до меня, ее очи пылали гневом, а уста сочились ненавистью, и она промолвила:
— Из всех моих почитателей остались лишь двое. Скажи мне, предпоследний, чем докажешь ты свое существование?
Без промедления извлек я свой клинок и вонзил его в грудь того, что стоял подле меня, и ответил без страха:
— Спроси того, чья кровь ныне стекает по моему клинку, действительно ли я существую.
Она улыбнулась. И врата Обливиона разверзлись меж ее зубов. Затем она сказала:
— Ответь мне, ныне последний из моих почитателей, почему ты остался, когда других не стало?
Я вынул свой клинок и, протянув ей, сказал:
— Я жив, потому что другой мертв. Я существую, потому что имею к тому волю. И я останусь, пока остаются следы моих деяний, такие как кровь, капающая с этого клинка.
Приняв мой дар, она кивнула и сказала:
— Воистину.
— Если при чтении ваша кровь вскипает и в голове бушует пожар, то знайте, что вас призывает Боэтия. Мудрый прислушается к ее зову. Найдите ее на горе, возвышающейся над Виндхельмом. Там будем ждать вас мы и ваше испытание.~
Испытания Св. Алессии
В те дни, много лет назад, заключил Акатош с Алессией соглашение. Он собрал спутанные нити Обливиона, накрепко связал кровавыми жилами самого своего сердца и, передавая это Алессии, сказал: "Вот мой дар тебе. Он означает, что пока ты и твой род верны данному обету, будут верны обету мой род и я. Этот дар станет Амулетом королей, и соглашение будет заключено между нами, мной, королем богов, и тобой, королевой смертных. Как ты будешь свидетельствовать от имени бренных смертных, так я свидетельствовать буду от имени сонма бессмертных".
И Акатош извлек из сердца своего пригоршню горящей крови и влил в руки Алессии, говоря: "Это тоже дар мой тебе, знак того, что соединена наша кровь и связаны мы клятвой. Доколе наследники твои будут носить Амулет Королей, будут Драконьи огни гореть вечным пламенем как символ верности нашей для всех людей и богов. А пока Драконьи огни горят, клянусь тебе и потомкам твоим, кровь сердца моего будет крепко запирать врата Обливиона.
И пока сильна кровь Дракона в ее правителях, величие Империи не померкнет. Но если погаснут Драконьи огни, и не будет наследника нашей общей крови, что носит Амулет Королей, тогда поглотит тьма Империю, и демонические лорды беспорядка будут царствовать на земле".
— Из литургии при возжигании Драконьих огней.
Истинная природа орков
Орки рождены были в конце Эры рассвета. История ошибочно именует их звериным народом, родственным расам гоблинов, на деле же орки — дети Тринимака, сильнейшего из духов-предков альтмеров. Будучи поглощен принцем даэдра Боэтией, Тринимак перевоплотился, находясь внутри этого отвратительного бога. Тогда же и орки претерпели изменения. Древнее имя орков — "орсимеры", что означает "отверженный народ". Они повинуются Малоху, перевоплотившемуся Тринимаку.
Кто такой Малох?
Он больше известен как принц даэдра Малакат, "чья сфера — опека презираемых и гонимых, принесенные клятвы и кровавые проклятия". Он не лорд даэдра в полном смысле этого слова, и другие даэдра не считают его лордом, но для его сферы деятельности это не имеет значения. Когда-то он был Тринимаком, великим героем высоких эльфов, защищавшим их от внешних и внутренних врагов. Кое-где его почитали даже больше, чем Аури-Эля. Когда Тринимак и его последователи предприняли попытку остановить движение инакомыслящих велотийцев, Боэтия съел его. Тело и душа Тринимака были подвергнуты порче, и он вышел наружу как Малакат. Его последователи также изменились к худшему. Презираемые всеми, особенно безупречным Аури-Элем, они вскоре бежали в северные пустоши в окрестностях Саартала. Они сражались с нордами и каймерами, пытаясь отвоевать для себя местечко, но не особенно преуспели. В Скайриме Малаката называют Оркеем, или Старым Ворчуном, а битвы его с Исмиром вошли в легенды.
Истоки Гильдии Магов (Архимаг Саларт)
Идея собрать вместе магов, волшебников и всевозможных мистиков, объединить их силы и таланты в научных и общественных целях в начале Второй эры была революционной. Наиболее близким по духу и структуре к нынешней Гильдии магов был Псиджикский орден острова Артейум. В то время волшебство было предметом, постигавшимся в одиночку или в замкнутом сообществе. Маги же были, если не совсем отшельниками, то, как правило, сторонились публики.
Орден псиджиков служил правителям острова Саммерсет, поставляя советников, и выбирал своих членов посредством сложного обряда, непонятного непосвященным. Его цели и задачи не разглашались, и клеветники твердили, что источником его могущества являются какие-то злые силы. В действительности, религиозные воззрения старого ордена можно трактовать как поклонение предкам — философию, все более терявшую популярность во Второй эре.
Когда Ванус Галерион, псиджик с Артейума и ученик знаменитого Яхезиса, начал собирать всех практикующих магию со всех окрестностей острова Саммерсет, эта затея снискала всеобщую неприязнь. Он жил и работал в городе Фестхолд, а в те времена бытовало расхожее (и не совсем безосновательное мнение), что магические эксперименты следует проводить вдали от мест, где живут люди. Еще больше шокировало всех то, что Галерион предложил сделать волшебные предметы, снадобья и даже заклинания доступными любому члену общества, который мог их оплатить. Магия переставала быть привилегией аристократии и образованных слоев.
Галериону пришлось дать объяснения Яхезису и королю Фестхолда Рилису XII о характере создаваемой им организации. Тот факт, что речь Галериона, обращенная к Рилису и Яхезису, не была сохранена для потомства, несомненно огорчителен, хотя это дает возможность историкам развлекать друг друга байками о том, какими правдами и неправдами Галерион сумел убедить в необходимости создания подобной всеохватывающей организации. Так или иначе, хартия была одобрена.
Сразу после основания Гильдии встал вопрос о безопасности. Остров Артейум не нуждался в вооруженных силах для защиты от захватчиков — когда Псиджикский орден не желал, чтобы кто-то высадился на берег, остров и его обитатели попросту становились нематериальными. Однако новая Гильдия магов должна была позаботиться об охране. Галерион вскоре обнаружил то, что было известно тамриэльской знати уже тысячи лет: одними деньгами лояльность не купишь. На следующий год был основан рыцарский орден Лампы.
Подобно дубу, выросшему из желудя, Гильдия магов раскинула ветви над всем Саммерсетом, а затем и над материковой частью Тамриэля. Сохранилось много записей о недоверчивых или просто весьма напуганных правителях, запрещавших гильдию в своих владениях, но их наследники или наследники их наследников рано или поздно признавали разумность разрешения работы Гильдии. Гильдия магов стала реальной силой в Тамриэле, опасным противником, если не удавалось заинтересовать ее в союзе. Известно лишь несколько случаев, когда Гильдия магов включалась в политическую борьбу, но тогда именно ее участие становилось решающим фактором в конфликте.
По традиции, заложенной Ванусом Галерионом, Гильдия магов как организация управляется высшим советом из шести архимагистров. Каждое отделение возглавляет магистр, ему помогают двое — мастер инкунабул и мастер оружия. Мастер инкунабул, в свою очередь, имеет двух советников, мастера академии и мастера прорицаний, а мастер оружия — мастера новобранцев и палатинуса, руководителя местной ячейки ордена Лампы.
Не нужно быть членом Гильдии магов, чтобы понимать, что эта тщательно построенная иерархия эфемерна. Как горько заметил сам Ванус Галерион, покидая Тамриэль и оправляясь в путешествие по иным землям: "Гильдия стала всего лишь вязкой трясиной, взбаламученной политическими склоками."
История взлома замков
История замков в Сиродиле весьма занимательна. Необходимость запирать двери появилась сразу после того, как был построен первый дом. Сначала появился обычный засов. Его очевидным недостатком было то, что его можно было использовать, только когда сам хозяин был дома.
Самым первым замком, о существовании которого достоверно известно, был оригинальный Анвильский кистелом. Изобретательный граф приказал разместить на двери с тыльной стороны пять рычажков. В двери затем была просверлена небольшая дыра, позволявшая дотянуться рукой до любого из этих рычажков. Только один из этих рычагов в самом деле запирал и отпирал дверь. Остальные четыре спускали зажим на пружинном молоте, бившего по кисти человека, пытающегося отпереть дверь. Только зная, какой рычажок нажимать, можно было безопасно отпереть дверь — за ошибку можно было поплатиться раздробленной кистью.
В течение почти ста лет замки представляли собой варианты системы рычажков с разнообразными ловушками. Затем знаменитый дварф Мзанченд изобрел штифтовый замок. В его первом образце было три штифта. Ключ поворачивался в замке четыре раза, на каждом обороте задействуя новый штифт. Очевидно, что штифты можно было использовать многократно.
Прошло целых 65 лет, прежде чем был придуман способ открыть штифтовый замок без ключа и не повреждая его. Не потому, что это была такая уж сложная задача. Просто замки Мзанченда были так дороги, что позволить их себе могли только самые богатые аристократы. Один предприимчивый кузнец по имени Оренталь решил заняться массовым производством дешевой упрощенной модели штифтового замка. Очень быстро его замки появились во дверях всех лавок и домов. А там, где появляются замки, непременно появляются и желающие их вскрыть. Прошло совсем немного времени, и появились отмычки и искусство их применения. Оренталь сильно разбогател, изобретая все более и более сложные замки.
Сегодня замки представляют собой сложные механизмы с пружинными штифтами. Каждый металлический штифт должен быть аккуратно поднят ключом, чтобы запор открылся. Любая вмятина на ключе, его плохая копия, или неуклюжая попытка взлома спускает сжатую пружину и вызывает падение штифта на отмычку или ключ, часто с такой силой, что приводит к их поломке.
Чем больше штифтов в замке, тем он надежнее. Многоштифтовые замки более сложны в изготовлении и более дороги, но и лучше защищают от нежелательного вторжения. Также у многоштифтовых замков есть то преимущество, что при падении любого из штифтов тут же падают и все остальные. Малейшая ошибка с последним штифтом пятиштифтового замка заставит вора начинать взлом замка заново. Самые дешевые замки имеют всего один или два штифта. Пятиштифтовые замки являются вершиной слесарного мастерства и обеспечивают наибольшую защиту от взлома.
Взлом замка является своего рода искусством. Отмычка — это тонкий металлический прут с загнутым концом. Загнутый конец — "зуб" — используется, чтобы поднимать штифты. Опираясь на свои навыки взлома и опыт, вор пытается приложить к каждому штифту ровно то усилие, которое требуется, чтобы поднять и зафиксировать штифт в верхнем положении. Опытный вор может определить необходимую величину усилия одним лишь легким нажатием на штифт.
Начинающий вор сломает много отмычек, прежде чем в совершенстве овладеет мастерством взлома. Только постоянная практика поможет взломщику научиться угадывать нужное усилие и время его приложения к штифту. Поэтому у начинающих воров всегда в кармане большой запас отмычек, в то время как опытные мастера обходятся всего двумя-тремя.
История Вороньей Скалы
Предисловие
Воронью Скалу можно назвать одной из самых интересных колоний Морровинда за последние двести лет. За короткий отрезок времени в этом крошечном городке произошло множество событий, повлиявших на множество судеб, и я решила, что просто обязана описать его историю в этих томах. Исследование заняло почти три года, которые я провела в Вороньей Скале, и принесло мне множество друзей среди моих соплеменников, данмеров, которые называют это поселение своим домом. Надеюсь, мои читатели оценят их выносливость и стойкость, нужные, чтобы жить на такой негостеприимной и далекой от цивилизации земле.
Том I
Воронья Скала как поселение была основана в 3Э 427 Восточной имперской компанией в связи с тем, что на южной оконечности острова Солстейм нашли богатую эбонитом жилу. Строительство городка заняло несколько месяцев, сразу по его окончании заработала шахта, эбонитовую руду доставляли в Виндхельм в Скайриме. К 3Э 432 в городке числилось более тридцати человек, все они так или иначе работали на шахте. В то время практически все жители Вороньей Скалы были имперцами, компанию им составляли несколько нордов, привлеченных сюда богатством шахты.
В 3Э 433 разразился Кризис Обливиона, но силы Мерунеса Дагона прошли вдалеке от Вороньей Скалы, и работа там по-прежнему продолжалась. Основная часть имперских сил, расквартированных в Вороньей Скале, была отозвана в Сиродил для борьбы с вторжением, но несколько солдат остались для защиты месторождения эбонита от разбойников. Неизвестно, открывались ли вообще врата Обливиона на Солстейме, письменных свидетельств таких фактов не нашлось.
В первый год Четвертой эры, после разрушения Альд' руна, многие данмерские Великие Дома выслали небольшие группы на поиски мест, где можно основать новые поселения. Группу Дома Редоран вела Брара Морвейн, она сразу направилась на Солстейм. После недолгих переговоров с Восточной имперской компанией (как говорят, в процессе немало монет перешло из рук в руки) группе Брары было разрешено поселиться в Вороньей Скале, где они вскоре влились в местное шахтерское сообщество. Данмеры показали себя усердными и ловкими работниками во всем, что касалось добычи руды, и произвели хорошее впечатление на руководство Восточной имперской компании, что укрепило их отношения.
И все шло хорошо, пока в один роковой день 5-го года Четвертой эры не произошло извержение Красной горы, сопровождавшееся страшным взрывом, пронесшимся над морем Призраков и обрушившимся со всей неистовой силой на Солстейм. Ударная волна нанесла огромные повреждения Вороньей Скале, развалив несколько каменных строений и сравняв с землей большую часть деревянных. Как ни удивительно, шахта вновь явилась благословением для городка, поскольку в момент катастрофы основная часть жителей находилась под землей, что защитило их от удара стихии. Однако сие событие не прошло бесследно. Воронья Скала полагалась на защиту форта Морозного Мотылька, но извержение, можно сказать, стерло его с лица земли. Несколько выживших солдат обосновались в Вороньей Скале и попытались создать здесь временный гарнизон, но силы его были слишком малы, чтобы обороняться от потенциальных опасностей, угрожавших городу. Чтобы закрыть эту брешь, Брара, с позволения Восточной имперской компании, привела в город небольшой отряд элитной гвардии Дома Редоран. Стражники Дома оказались идеальной заменой имперским солдатам и с тех самых пор охраняют поселение.
Том II
Спустя несколько лет непрекращающиеся выбросы пепла из Красной горы превратили южную часть Солстейма в пустошь, подобную Вварденфеллской. В результате штормов повсюду образовывались пепельные дюны, что могло бы сделать жизнь в Вороньей Скале и вовсе невыносимой. Чтобы предотвратить их продвижение, Брара Морвейн предложила Восточной имперской компании построить большую стену по ее собственному проекту. Сооружение должно было оградить восточную часть поселения. Компания немедленно согласилась и предоставила необходимые средства. Примерно через год постройка была закончена, огромный вал назвали ""Бастион"". Задумка удалась, теперь ничто не мешало добыче руды на шахте.
В 4Э 16, когда Солстейм перешел в руки темных эльфов, Восточная имперская компания была вынуждена передать контроль над Вороньей Скалой Дому Редоран. Совет незамедлительно назначил Брару Морвейн новым советником и главой города и позволил ей управлять Солстеймом, как она сочтет нужным. В результате перехода власти практически все имперское население покинуло Воронью Скалу и вернулось в Сиродил. Брара продолжила помогать данмерам, выразившим желание осесть на Солстейме. Некоторые решили остаться в Вороньей Скале и работать на шахте, другие предпочли привычное окружение и кочевую жизнь на пепельных пустошах.
Следующие несколько десятилетий можно назвать ""золотым веком"" Вороньей Скалы. Брара Морвейн обеспечивала мир и спокойствие, в шахтах добывали огромные количества эбонита, и данмеры, жившие на острове, были счастливы. Этот период процветания длился почти пятьдесят лет, но в 4Э 65 возраст взял свое, и Брара покинула этот мир. Она была похоронена в семейной гробнице, а бразды правления перешли к ее сыну, Ллерилу Морвейну. Те, кто жил в Вороньей Скале при советнике Браре, с удовлетворением отметили, что Ллерил унаследовал от матери качества разумного правителя. Он был честен и отзывчив, и люди на острове жили счастливо в течение многих лет.
Том III
Все в Вороньей Скале шло хорошо, пока в 4Э 95 неожиданно не было совершено покушение на жизнь Ллерила. К счастью, благодаря сноровке Редоранской стражи, попытка закончилась ничем. После допроса, проведенного капитаном Модином Велетом, выяснилось, что подосланным убийцей был Вилур Улен из Дома Хлаалу. Дом Хлаалу был на ножах с Домом Редоран все годы после исключения Хлаалу из Совета Великих Домов. Последние были убеждены, что причиной изменений были происки Редорана, с тех пор и возникла вражда. Покушение на жизнь Ллерила должно было послужить посланием Совету, говорившим о том, что Дом Редоран не только не могущественен, но слаб и уязвим. Редоранская стража продолжила расследование и выяснила, что Вилур желал организовать переворот в Вороньей Скале с целью вырвать из рук Ллерила контроль над островом. Вилур и другие заговорщики были казнены, и переворот предотвращен.
События последнего времени укрепили уважение данмеров к Ллерилу Морвейну. В 4Э 130 Бастион стал показывать признаки старения, возникла угроза обрушения. Советник отремонтировал сооружение за собственный счет. Когда в 4Э 150 на острове высадился отряд аргониан, желавших учинить беспорядки на Солстейме, советник Морвейн лично возглавил поход и отразил вторжение. А когда в 4Э 170 эбонитовая жила начала иссякать, Ллерил пустил остатки собственных денег на то, чтобы накормить людей.
К 4Э 181 залежи эбонита полностью истощились, и Ллерил приказал закрыть шахту. Теперь основными занятиями в Вороньей Скале стали охота и рыболовство. Несколько данмерских семей покинули Солстейм и вернулись на материк, но большинство осталось.
В настоящее время Ллерил Морвейн по-прежнему правит Вороньей Скалой. Редоранская стража продолжает охранять порядок внутри города и в его окрестностях, обеспечивая безопасность и спокойствие жителям Вороньей Скалы. Если до ушей Ллерила доходит даже малейший слух о возможной сваре, он немедленно ее пресекает. Он прекрасно понимает, что среди жителей города могли остаться несколько приверженцев Хлаалу, которые желают ему смерти. Будущее может оказаться не столь светлым для Вороньей Скалы, но дух ее обитателей не сломить.
История Гильдии бойцов
В 283 год Второй эры потентат Версидью-Шайе столкнулся с опасностью распада Империи. Вассальные королевства всего Тамриэля бунтовали и открыто оспаривали право императора на власть. Короли отказывались платить налоги, а их войска нападали на имперские гарнизоны. После того, как пала крепость в Донстаре, или Утренней Звезде, потентат созвал имперский совет, который был позже назван Советом Бардмонта по названию городка к югу от Донстара. Там Версидью-Шайе провозгласил в стране военное положение. Принцы Тамриэля должны были распустить свои армии, в противном случае владыка грозил обрушить на них свой гнев.
Следующие тридцать семь лет стали, возможно, самыми кровавыми в бурной истории Тамриэля.
Для того, чтобы разбить армии мятежных королевств, Версидью-Шайе пришлось принести в жертву свои легионы, а также потратить почти все средства из имперской казны, но ему удалось невозможное. Впервые в истории в стране была только одна армия — его армия.
Проблемы, обозначившиеся сразу после окончания смутного времени, были едва ли менее внушительны, чем его победа. Война опустошила страну, ведь все побежденные королевства, обороняясь, также расходовали средства. Сельское хозяйство и торговля находились в плачевном положении. Если раньше принцы не хотели платить налоги, то теперь они просто не могли этого делать.
Единственными, кто нажился на войне, были преступные элементы. Смута позволила им безнаказанно грабить земли, оставшиеся без защиты закона, когда все стражники и ополченцы ушли воевать. Это был кризис, наступление которого Акавир предвидел задолго до своей победы, но он не знал, как его разрешить. Он не мог позволить вассалам вновь обзавестись армиями, но без них в стране царил раздор, невиданный ранее. Его армия пыталась противостоять разгулу преступности, но центральная власть не представляла угрозы для преступного мира далеких провинций.
В начале 320 года родственник Версидью-Шайе, Диниерас-Вес по прозвищу Железный, пришел к потентату во главе группы единомышленников. Он предложил учредить орден воинов-наемников, которых дворяне могли бы принимать на службу взамен постоянной армии. Наем должен был быть временным, а часть платы должна была отходить правительству потентата. Такое решение способствовало как наведению порядка, так и возмещению ущерба, нанесенного войной казне Версидью-Шайе.
Хотя изначально эта структура носила название Сиффим ("солдаты" на языке цаэски), новая организация позднее получила известность как Гильдия бойцов.
Диниерас-Вес Железный считал, что орден должен быть полностью сформирован из акавирцев. Это положение не оспорил пока ни один историк, хотя относительно его мотивов шли жаркие споры. Традиционное и простейшее объяснение заключается в том, что он хорошо знал своих земляков, доверял им, и чувствовал, что их традицию сражаться за плату можно использовать на благо Империи. Другие не без причин полагали, что и он, и потентат намеревались использовать орден, чтобы завершить покорение Тамриэля, начавшееся более пяти сотен лет назад. Когда акавирцы напали на Тамриэль в 2703 году Первой эры, то потерпели поражение от сил Реманской династии. Теперь на троне был потентат, а с реализацией плана Диниерас-Веса все местные силовые формирования также становились акавирскими. То, чего они не достигли в открытом бою, они могли получить, терпеливо ведя свою линию. Как утверждают многие ученые, заставить время работать на себя — традиционный стратегический прием бессмертных змеелюдей, цаэски из Акавира.
Однако этот спор представляет лишь академический интерес. Хотя поначалу отряды Сиффим были востребованы лишь в некоторых королевствах по соседству с Сиродилом, вскоре стало очевидно, что без привлечения местных воинов не обойтись. Во-первых, работы оказалось столько, что одних акавирцев не хватало. Во-вторых, змеелюди не слишком хорошо понимали политику и не знали географии тех районов, где были расквартированы.
Итак, стало ясно, что Сиффим должен принимать в свои ряды не только акавирцев, и через полгода в орден были приняты три норда: волшебница-воин, стрелок и рыцарь.
Рыцарь, чье имя затерялось в песках времени, был также прекрасным кузнецом и сделал для становления организации, возможно, больше, чем сам Диниерас-Вес. Как часто подчеркивают историки, акавирцы, а особенно цаэски, разбирались в оружии куда лучше, чем в доспехах. Даже если они и не могли сами носить их, рыцарь смог объяснить другим членам Сиффим, где находятся слабые места в доспехах их противников, показывая, какие сочленения есть в наплечниках и поножах, рассказывая о различиях между стеганками-акетонами и армкашенами, латными воротниками и глидшримами, палеттами и пасгардами, табардами и тассеттами.
Обогащенные этими знаниями, бойцы совершали успешные налеты на базы разбойников, действуя куда более эффективно, чем можно было предположить, исходя из малого числа членов ордена. Среди историков бытует шутка, что если бы у акавирцев Первой эры был оружейник из нордов, они выиграли бы войну.
Успехи трех чужаков распахнули двери в Сиффим и другим наемникам из числа местных жителей. Еще до конца года Диниерас-Вес расширил влияние ордена на всю территорию Империи. Молодые мужчины и женщины по разным причинам — кто по бедности, кто из любви к приключениям и схваткам, кто, чтобы помочь своим землякам, страдавшим от разбойников — в массовом порядке присоединялись к ордену. Они проходили курс обучения и немедленно направлялись на помощь дворянам, занимая места местных стражников и солдат.
Быстрые успехи Сиффим в борьбе с преступностью и уничтожении зверья, третировавшего фермеров, настолько воодушевили потентата Версидью-Шайе, что он начал переговоры с представителями других организаций, заинтересованных в покровительстве Империи. Хотя Гильдия магов была сформирована гораздо раньше Сиффим, она никогда не пользовалась доверием правительства. В 321-м году Второй эры потентат подписал Акт о гильдиях, официально разрешающий иметь свою гильдию магам, наравне с лудильщиками, сапожниками, проститутками, писцами, зодчими, пивоварами, виноделами, ткачами, крысоловами, скорняками, поварами, астрологами, лекарями, портными, менестрелями, адвокатами. В этом перечне, естественно, упоминался и Сиффим, однако уже под другим, ставшим привычным для населения названием — Гильдия бойцов. Все гильдии (включая те, что были утверждены последующими указами во Вторую и Третью эры), объявлялись находящимися под патронажем Сиродильской империи, тем самым признавалась их ценность для народов Тамриэля. Все гильдии должны были выплачивать пошлину при открытии новых отделений в Империи. Благодаря этим мерам казна вновь начала пополняться.
Вскоре после смерти Версидью-Шайе и всего лишь через три года после издания Акта о гильдиях его наследник Савириен-Чорак начал реформацию местных армий. Гильдия бойцов перестала быть основным орудием местного дворянства, но к тому моменту уже завоевала общественное признание. Хотя сильные личности, жаждавшие оседлать фортуну, были и до него, многие историки рассматривают Диниерас-Веса как прародителя современных искателей приключений — мужчин или женщин, посвятивших свою жизнь поиску славы и богатства.
Таким образом, все мы в чем-то обязаны Гильдии бойцов — не только ее членам, но и всем людям, которые содействовали ее политике установления порядка и законности за скромное вознаграждение. Без них вовсе не существовало бы никаких гильдий и, хотя это утверждение и спорно, независимых искателей приключений в современном понимании этого слова.
История и культура двемеров: Избранные этюды об истории и культуре двемеров (Хасфат Антаболис)
Хотя "Древние легенды двемеров" Маробара Сула и были решительно развенчаны ученым сообществом уже в правление Катарии I, они остаются классической литературой в глазах среднего класса Империи и до сих пор питают воображение поколений школьников, создавая у них представление о двемерском образе жизни. Что же в этом объемистом (хотя и парадоксально бессмысленном) сочинении оказалось настолько привлекательным для публики, что позволило ему преодолеть и насмешки литераторов, и едкую критику научного сообщества?
Прежде чем исследовать этот вопрос, необходимо привести краткий обзор происхождения и последующей истории "Легенд". Впервые опубликованные примерно в 2E670 году, в Междуцарствие — период между падением Первой Сиродильской Империи и восшествием на трон Тайбера Септима, они были поданы как серьезная научная работа, основанная на архивных данных Университета Гвилима, и в хаосе той эпохи были так и восприняты (явный признак плачевного состояния науки в те годы). О создателе "Легенд" известно немного, но похоже, что за именем Маробара Сула скрывался Гор Фелим, плодовитый автор романов "ужас за грош" той эпохи, часто писавший под разными псевдонимами. Хотя, к счастью, большая часть текстов Фелима сгинула в глубинах истории, то немногое, что осталось, напоминает "Древние легенды" и по языку, и по стилю (см. Ломис, "Сравнение текстов "Предполагаемого коварства" Гора Фелима и "Древних легенд двемеров" Маробара Сула"). Фелим всю жизнь прожил в Сиродиле и писал легкие развлекательные романы для светского общества древней имперской столицы. Зачем он решил обратиться к двемерской истории неизвестно, но совершенно ясно, что его "исследование" ограничилось переделкой сказок крестьян Нибенейской долины на двемерский лад.
Книга оказалась популярна в Сиродиле, и Фелим продолжил серию. Из-под его пера вышло семь томов. "Древние легенды двемеров" прочно заняли место самой популярной книги в Сиродиле (выдержав 17 переизданий к тому моменту), когда политические силы, приведшие к власти Тайбера Септима, начали распространять литературу "центра" по всему континенту. Двемеры Маробара Сула хорошо сочетались с волной популяризации представлений о высшем положении расы людей, не изжитыми окончательно и до сих пор.
Двемеры в этих рассказах предстают существами сказочными и фантастическими, но, в общем и целом, они выглядят "в точности, как мы". Они кажутся слегка эксцентричными, но в них нет ничего опасного или пугающего. Сравните это с двемерами ранних легенд редгардов: таинственные, могучие существа, способные изменять сами законы природы по своей воле; исчезнувшие, но, возможно, не вымершие. Или с двемерами, описанными в древнейших сагах нордов: опасными воинами, увлекающимися порочными религиозными практиками, которые использовали свои нечестивые механизмы, чтобы изгнать нордов из Морровинда. Двемеры Маробара Сула гораздо лучше отвечали требованиям того времени — люди объявлялись венцом творения, а все остальные расы рассматривались как непросвещенные варвары или несовершенные создания, нуждающиеся в руководстве. "Древние легенды" целиком соответствуют этому подходу, и это объясняет их немалую популярность. Двемеры Маробара Сула оказались гораздо более дружественными и знакомыми, чем настоящие двемеры, чью таинственную сущность мы только начинаем познавать. Публика предпочитает легкую, упрощенную версию этой исчезнувшей расы. Впрочем, основываясь на своем многолетнем изучении двемеров, я даже симпатизирую такому подходу. Как покажут мои последующие очерки, с точки зрения современного человека двемерское общество было во многих отношениях на редкость непривлекательным.
История мастера Зоурайма (Ги'Нант)
Храм Танца двух лун в Торвале издавна считается лучшей школой рукопашного боя в Тамриэле. Здесь обучают людей всех возрастов и со всех концов Империи. Здесь известны самые древние боевые искусства и самые новейшие. Многие ученики снискали себе славу. Я сам там учился. Когда я был еще совсем ребенком, я помню, как спросил у моего первого наставника, мастера Зоурайма, кто, по его мнению, был лучшим из учившихся в Храме.
"Когда я встретил этого человека, я сам еще был учеником, — ответил мастер, улыбнушись своим воспоминаниям, при этом его морщинистое лицо стало еще больше похоже на сморщенный плод дерева батрам. — Это было очень давно, еще твоих родителей на свете не было. К тому моменту я уже долгое время учился в Храме у мудрейших и сильнейших мастеров Танца двух лун.
Ги'Нант, ты потом поймешь, что тренировка тела должна сопровождаться тренировкой разума. Существует определенный порядок обучения, выстроенный согласно заветам Риддл'Тара. Эта методика совершенствуется в Храме многие годы. Я тогда достиг высокого уровня мастерства, мои сила и умения были таковы, что немногие могли соперничать со мной в рукопашном бою, даже если применили бы магию.
В то время был один слуга в Храме, данмер, всего на несколько лет старше меня. Мы никогда не обращали на него внимания. Он тихо входил в класс, приводил помещение в порядок и уходил, не сказав ни слова. Впрочем, если бы он и говорил что-нибудь, мы бы его не услышали, нас интересовало только наше искусство.
Когда наш последний учитель сказал некоторым из нас, в том числе и мне, что пришло время нам покинуть Храм или самим стать учителями, было устроено большое празднество. Сам Грива почтил его своим присутствием. Храм есть школа философии и боевых искусств, поэтому на торжестве должны были пройти как философские дебаты, так и бои на арене. Участвовать в состязаниях могли все желающие.
В первый день празднества я как раз изучал список пожелавших выйти на арену, чтобы узнать, кто будет моим соперником, когда услышал, как за моей спиной слуга обращается к верховному жрецу Храма. Так я впервые услышал голос этого данмера и узнал его имя.
"Я слышал, что ты хочешь присоединиться к борьбе своего народа в Морровинде, Тарен, — говорил жрец. — Печально мне слышать это. Ты работал здесь много лет, нам будет тебя не хватать. Если я могу что-нибудь сделать для тебя — скажи".
"Спасибо за вашу доброту, — ответил данмер. — У меня есть просьба, но боюсь, вы не захотите ее исполнить. С того момента, как я пришел в Храм, я следил за обучением послушников и тренировался самостоятельно, когда время позволяло. Знаю, я всего лишь слуга, но не позволите ли вы мне сразиться на арене".
Я был возмущен, что он осмелился попросить подобное — сражаться с теми, кто так упорно занимался. К моему удивлению, верховный жрец согласился и добавил имя Тарена Омотана в список бойцов первого круга соревнований. Я хотел рассказать обо всем этом своим приятелям, лучшим среди лучших, но мой первый бой начинался через несколько минут, поэтому я не успел этого сделать.
Я победил подряд в восемнадцати поединках. Вокруг арены собралась толпа, которая рукоплескала каждой моей победе. Хоть я и был сосредоточен на своих поединках, я все же заметил, что другая площадка привлекает все больше и больше внимания. Зрители начали шептаться и потихоньку уходить, чтобы посмотреть на нечто гораздо более захватывающее и необычное, чем моя победная серия.
Одна из самых важных вещей, которой нас учили в Храме Танца двух лун, это борьба с тщеславием. Я понимал, что необходимо стремиться к гармонии между телом и душой, не придавать значения внешним раздражителям, но не мог пока следовать этому завету. Я знал, что дерусь великолепно, но моя гордость была уязвлена.
Наконец, дошло до поединка двух лучших. Одним из них был я. Когда я увидел своего соперника, на смену уязвленной гордости пришла растерянность. Я должен был драться со слугой, с Тареном.
Должно быть, это шутка или какое-нибудь заключительное испытание по философии, подумал я. Но, посмотрев в глаза зрителей, я понял, что они предвкушают великий поединок. Мы поклонились друг другу: я очень сухо, а он с большим почтением и скромностью. Поединок начался.
Я думал, что выиграю очень быстро, так как все еще считал, что он недостоин даже подметать арену. Вспоминая об этом, я понимаю, что логика изменила мне в тот момент: ведь он должен был победить столько же раз, сколько и я, чтобы стать участником финала. Он блокировал мои удары и контратаковал. Его стиль боя был необычен — сочетание прихотливой работы ногами с простыми джебами и киками. Я решил продемонстрировать ему все, чему нас учили, но он оставался бесстрастным, не выказывая ни страха, ни неуважения к моим способностям.
Бой длился долго. Не помню, когда я осознал, что мне суждено проиграть, но когда это случилось, я не был удивлен. Я почтительно поклонился ему. Когда мы покидали арену, я не удержался и спросил, как ему удалось тайно стать мастером.
"У меня никогда не было шанса учиться в Храме, — ответил Тарен. — Каждый день я наводил чистоту в классах, в которых занимались как лучшие ученики, так и начинающие. Поэтому я всегда помнил об ошибках, которые допускают неопытные, когда смотрел на поединки мастеров.
Он ушел из Торвала на следующее утро и вернулся на землю своих предков. Я больше никогда его не видел, хотя слышал, что люди говорили, будто он стал жрецом и наставником. Я также стал наставником и учу Танцу двух лун как начинающих, так и элиту. И я всегда привожу своих лучших учеников на поединки начинающих, чтобы они никогда не забывали о простых ошибках".
История Тирска, дополненное издание
На берегу озера Фьялдинг стоит Тирск, величественный медовый зал, который служит домом и местом собраний для самого доблестного клана воинов-нордов.
Давным-давно небольшая группа скаалов решила покинуть свою деревню, им надоело поклонение природе, которое исповедовали их сородичи. Они жаждали жить той же жизнью, что их предки в Скайриме, — убивать, кого хочется и когда хочется, и придерживаться тех обычаев, какие им самим нравятся.
Невзирая на суровую погоду, группа отправилась на юг, к озеру Фьялдинг, где нашла отличное место для нового поселения. Тут они решили воздвигнуть огромный медовый зал, который стал бы им домом и приютом охотникам. Спустя несколько месяцев компаньоны закончили строительство, и медовый зал получил имя Тирск.
Поселенцы оглядели свое творение и прониклись законной гордостью. Но их счастье было недолгим, поскольку, как выяснилось, строительство Тирска не всем пришлось по нраву. Возведение медового зала сопровождалось шумом и суетой, беспокоившими древнее чудовище, которое лежало в спячке под толщей льда. По трагической иронии, как только встала на место последняя балка, дремавшая тварь окончательно проснулась. Древнее имя зверя было Удурфрукт, но для поселенцев он стал Смертью. Удурфрукт явился к только что законченному медовому залу и обрушил свою месть на тех, кто потревожил его долгий холодный сон. Он убивал мгновенно, без жалости, и вскоре в живых осталась только половина нордов Тирска. Наконец доблестному волшебнику Элдриду Ледяной Свет удалось загнать тварь обратно в ее логово в замерзшем озере и с помощью магии запечатать вход огромной глыбой льда. Кошмар закончился, но цена была велика. Два месяца ушло у нордов на то, чтобы восстановить зал после нападения Удурфрукта, и работа была медленной и тяжкой, ибо многих сильных рук не хватало.
Наконец, Тирск был отстроен и вновь поражал своим великолепием. Хотя поселенцы дружно работали над медовым залом и дружно отражали нападение Удурфрукта, меж ними возникли споры, кто должен стать вожаком. Большинство почитало за главного Хротмунда Рыжего, поскольку он был сильнейшим и одним из самых умелых. Но один воин, Дренгур Бронзовый Шлем, не согласился. Он считал, что способен сам править Тирском, и открыто высказался против Хротмунда. Зная, что склока не пойдет на пользу их маленькому сообществу, которое они с таким трудом создавали, Хротмунд Рыжий принял единственно правильное решение — подняв свой огромный топор, он одним взмахом снес голову Дренгуру Бронзовый Шлем. Более всего прочего норды восхищались воинским искусством, и убийство Дренгура показало им, что Хротмунд достоин стать вождем Тирска. А чтобы поселенцы никогда не забывали, что он доказал свое право вести их, Хротмунд поместил отрубленную голову Дренгура на пьедестал в центре медового зала — всем на обозрение.
И этим было положено начало самой почитаемой в Тирске традиции. Каждый воин, неважно какой он расы или пола, может заявить о своем праве быть вождем, поместив самый выдающийся боевой трофей на пьедестал в главном зале. И если дух Хротмунда Рыжего выразит свое согласие, быть тому воину вождем.
Двадцать один год правил Хротмунд Рыжий Тирском и его обитателями. Вождь одинаково умело пользовался как даром красноречия, так и своим огромным топором, и в Тирске царили мир и процветание. Но мир в итоге сослужил Хротмунду плохую службу, ибо могучий норд томился в тепле и безопасности медового зала. Он жаждал битв и приключений, хотел вновь почувствовать, как холод сжимает сердце и, в конце концов, больше не смог сопротивляться зову чести. Когда пошли слухи, что в горах Моэсринг объявился гигантский белый волк и нападает на путников, Хротмунд взял свой огромный топор и ушел один, желая расправиться с тварью. Горцы назвали зверя Ондьягом, Ужасным Волком. Говорили, что он большой, как бык, а шерсть его белая, как только что выпавший снег, и что ни один мужчина и ни одна женщина не смогут справиться с Ондьягом и выжить. Слова горцев оказались сущей правдой, поскольку, хоть Хротмунд и умудрился отрубить ногу Ужасному Волку, Ондьяг проглотил могучего норда целиком, оставив на снегу лишь его огромный топор как мрачное свидетельство того, что есть человек перед зверем. Исполненные печали и ярости, норды Тирска отправились в горы на поиски волка, которого прозвали Проклятьем Хротмунда. Лишь все вместе смогли они одолеть Ондьяга и вместе, как одна семья, пировали, поедая его жареное мясо.
Ниже приведен список всех вождей Тирска, начиная с Хротмунда:
Хротмунд Рыжий. Норд, мужчина. Убил Дренгура Бронзовый Шлем и предъявил его голову в качестве боевого трофея. Правил Тирском двадцать один год. Убит и пожран Ондьягом, Ужасным Волком.
Изгерор Белая Волна. Норд, женщина. Убила некроманта Хилдира Червивое Сердце и предъявила его сердце в качестве боевого трофея. Правила Тирском четыре года.
Эйнарр. Норд, мужчина. Убил ледяного гиганта Гуолога и предъявил его ногу в качестве боевого трофея. Правил Тирском шесть лет.
Гисл Большое Брюхо. Норд, мужчина. Убил Эйнарра и предъявил его меч в качестве боевого трофея. Правил Тирском два месяца.
Эйнарр Младший. Норд, мужчина. Убил Гисла Большое Брюхо и предъявил его желудок в качестве боевого трофея. Правил Тирском семь лет.
Грьотрагор. Норд, мужчина. Убил белую ведьму Катлу и предъявил ее посох в качестве боевого трофея. Правил Тирском два года.
Амели Бонтекю. Бретонка, женщина. Убила Грьотрагора и предъявила его голову в качестве боевого трофея. Правила Тирском три года.
Торорм Штормовой Убийца. Норд, мужчина. Убил братьев Ани и Али и предъявил их зачарованные молоты в качестве боевых трофеев. Правил Тирском шестнадцать лет.
Эйгилиф. Норд, женщина. Убила Оддни Нечестивую и предъявила ее руку в качестве боевого трофея. Правила Тирском восемь лет.
Качино Аурелий. Имперец, мужчина. Убил имперского героя Клавдия Антизиона и предъявил его меч в качестве боевого трофея. Правил Тирском три недели. Оказался мошенником.
Элдьяр Гроза Медведей. Норд, мужчина. Убил имперца-мошенника Качино Аурелия и предъявил его язык в качестве боевого трофея. Правил Тирском пять лет.
Фалки Толстый. Норд, мужчина. Убил стаю из шести бешеных волков и предъявил их лапы в качестве боевых трофеев. Правил Тирском три месяца. Сошел с ума и умер от бешенства.
Свана Нож. Норд, женщина. Убила Гретту Дитя Волка и предъявила ее меч в качестве боевого трофея. Правила Тирском четыре года.
Бейнир Белая Борода. Норд, мужчина. Убил трех орков-бандитов и предъявил их глаза в качестве боевых трофеев. Правил Тирском двадцать два года.
Скьольд Волчий Бег. Норд, мужчина. Убил мага Грисса Желтого и предъявил его голову в качестве боевого трофея. Правил Тирском три года. Убит в медовом зале.
Дальше в истории Тирска имеется период, когда хроника не велась. Известно, что в некий момент с Удурфруктом было покончено раз и навсегда, но неизвестно, кто в то время правил. Очевидно, до того как записи стали вести снова, было еще несколько других вождей. Учитывая отношение Тирска к устным преданиям, это может значить, что те имена утрачены навсегда.
Гиргун Колосс. Норд, мужчина. Убил Тьольда Злой Умысел и предъявил его мозги в качестве боевого трофея. Правил Тирском шесть лет.
Вибеке Камень. Норд, женщина. Убила семь пиратов-имперцев и предъявила их шлемы в качестве боевого трофея. Правила Тирском три года.
Хьякнир Зеленая Рука. Норд, мужчина. Убил целую рощу спригганов и предъявил их сердца из стержневого корня в качестве боевого трофея. Правил Тирском двадцать семь лет.
Буйольд Отважная. Норд, женщина. Одолела огромного зверя Ильфарка и предъявила его желудок в качестве боевого трофея. Правит Тирском по сей день.
Медовый зал Тирска и сегодня выглядит практически так же, как и тогда, когда только был основан, — явственное свидетельство того, что строители постарались на славу. Хотя сам Тирск не вырос, этого не скажешь о его обитателях, давно уже этот огромный медовый зал не может вместить всех тех, кто желал бы пировать в нем. За прошедшие годы многие норды покинули Тирск и расселились по глухим местам Солстейма, приспособив под жилье пещеры и прочие природные укрытия, коих на острове в избытке. Но тех, кто ушел, всегда рады видеть в Тирске, и многие возвращаются, чтобы насладиться гостеприимством медового зала. Важно сказать еще, что хотя прошло изрядно времени с тех пор, как группа покинула деревню Скаалов, скаалы и норды Тирска всегда остаются в хороших отношениях друг с другом и при случае обмениваются товарами.
У нордов Тирска сохраняются те же отношения с Вороньей Скалой, что некогда были с Империей, когда та еще сохраняла свое присутствие на Солстейме: полное отсутствие всяческого интереса — и тем самым отсутствие каких-либо осложнений. Обе стороны совершенно счастливы, пока не ощущают присутствия друг друга. Нельзя сказать, что есть причина для неприязни, просто нет причин для сотрудничества между столь далекими культурами.
В медовом зале вождь — и судья, и коллегия присяжных, и палач, если нужно. На деле Тирск всегда был мирным поселением, где взаимопомощь и доброжелательность — норма жизни. Солстейм суровая земля, и норды Тирска давно поняли, что сражаться друг с другом неразумно, когда вокруг хватает медведей, волков, драугров, риклингов и других злобных островных тварей. Да, бывают иногда раздоры, которые зачастую оканчиваются кровавыми схватками, и каждые несколько лет кто-нибудь решает вызвать вождя на бой за обладание Тирском. Но, можно сказать, что норды Тирска — одна большая счастливая семья варваров, и в ней, как в каждой семье, иногда случаются мелкие ссоры.
С момента извержения Красной горы южная часть Солстейма поглощена пустошами и отошла к темным эльфам. Тирск находится севернее разоренных земель, он счастливо избежал разрушения, которому подверглась большая часть острова. За прошедшее время Тирск стал более серьезно относиться к своей роли ""гавани"". Во главу угла поставлены гостеприимство и доброе отношение к чужакам, что бы ни согнало их с родных мест: пепел, покрывший южные земли, или северные морозы.
Исход (Вогин Джарт)
Вралла была маленькой девочкой, красивой, милой, умной, но более всего — живой. Она воплощала в себе все, о чем мечтали ее родители, и была так хороша и послушна, что они не могли на нее нарадоваться. Ее отец, немного честолюбивый человек по имени Мунтен, считал, что ей нетрудно будет удачно выйти замуж, а быть может, она даже станет принцессой Империи. Ее мать, неуверенная в себе женщина по имени Синнета, думала, что ей суждено самостоятельно достичь величия, став воителем или волшебницей. Ее родители часто спорили друг с другом, обсуждая будущее своей дочурки, но они оба ошибались. Взрослея, она начала чахнуть, и чахла все сильнее и сильнее.
Жрецы сказали, что надежды нет, а Гильдия магов сообщила, что болезнь Враллы такая редкая и такая губительная, что лекарства от нее не существует. Она должна была умереть, и скоро.
Когда все официальные имперские учреждения оказались бессильны помочь, Мунтен и Синнета обратились к ведьмам, отшельникам-чародеям и тайным силам, которые кроются на задворках каждой цивилизации.
— Мне кажется, есть только одно место, куда вам следует обратиться, — сказал старый знахарь, которого они нашли на самом далеком пике Ротгарианских гор, — а именно, в Гильдию магов в Оленвельде.
— Но мы уже были в Гильдии, — ответил Мунтен. — Они не смогли помочь нам.
— Оправляйтесь в Оленвельд, — настаивал знахарь. — Но никому не рассказывайте, куда вы идете.
Найти Оленвельд оказалось сложно, его не было на картах мореходов, но у книготорговца в Скайриме им удалось приобрести старую книгу с картами Второй эры. На ее пожелтевших страницах была отмечена дорога в Оленвельд, город на острове возле северного побережья, на расстоянии дня пути от Винтерхолда.
Закутав потеплее свою бледную дочку, чтобы уберечь ее от океанских ветров, супруги отправились в путь, ориентируясь только по старой карте. Два дня они проболтались в море, кружа на одном месте и подозревая, что стали жертвой чьей-то проделки, но потом они увидели его.
Среди брызг, поднятых бьющимися о берег волнами, виднелись две полуразрушенные статуи у входа в гавань, изображавщие каких-то давно забытых богов или героев. Корабли в гавани наполовину ушли под воду, изъеденные солью и покрытые ракушками. Мунтен пришвартовал свое судно, и они пошли осматривать покинутый город.
Таверны с выбитыми окнами, площадь с пересохшим колодцем, разрушенные дворцы и сгоревшие дома, пустые магазины и конюшни… Все было покинуто, тихо, и ничто не нарушало вечернего спокойствия, кроме океанского ветра, воющего на пустырях. И повсюду были могильные камни. На каждой дороге, на каждой улице стояли надгробия.
Мунтен и Синнета посмотрели друг на друга. Холодок, который пробежал по их спинам, не имел ничего общего с касанием холодных пальцев морского ветра… Но они взглянули на Враллу и продолжили путь к своей цели — Гильдии магов Оленвельда.
В окнах одного из больших черных домов мерцал свет. Это принесло им облегчение. Приятно было знать, что на этом острове мертвых еще есть живые люди. Они постучали в дверь и замерли, гадая, с какими ужасами им придется сейчас столкнуться.
Дверь открылась. За ней стояла полная северянка средних лет со светлыми волосами. За ее плечом маячили кроткого вида лысый норд примерно того же возраста, скромная молодая бретонская пара, все еще прыщавые и неловкие, и очень старый бретонец со щеками цвета яблок, который радостно скалился на посетителей.
— О, бог ты мой! — всплеснула руками женщина-норд. — Я уж подумала, что мои уши меня обманывают, когда услышала стук в дверь. Входите, входите, там так холодно!
Они вошли и с облегчением увидели, что Гильдия совсем не кажется покинутой. Тут было чисто, светло и уютно. Они стали знакомиться. В доме гильдии в Оленвельде жили две семьи: норды Джалмар и Нетте, бретонцы Лайвел и Розалин и старый Винстер. Они были очень дружелюбны и гостеприимны. Они принесли подогретого вина и хлеба, пока Мунтен и Синнета объясняли им, что они тут делают и что говорили о Вралле целители и знахари.
— Посмотрите, — сказала Синнета со слезами на глазах. — Мы уже и не чаяли найти Гильдию магов в Оленвельде, но теперь мы здесь. Пожалуйста, вы наша последняя надежда.
Пять незнакомцев тоже прослезились. Нетте всплакнула особенно шумно.
— О, вы так много вытерпели, — рыдала северянка. — Конечно же, мы поможем. С вашей девочкой все будет в порядке.
— Чести ради надо сказать, — добавил Джалмар более сдержано, хотя его также тронула рассказанная история, — что это здание гильдии, но мы сами не маги. Мы заняли его, потому что оно было покинуто, а после нашего бегства оно подходило нам как нельзя лучше. Мы некроманты.
— Некроманты? — затрепетала Синнета. Но как могли такие чудесные люди быть ужасными некромантами?
— Да, дорогая, — всплеснула руками улыбающаяся Нетте. — Знаю, у нас плохая репутация. Она вообще никогда не была хорошей, но теперь, стараниями дурака архимага Ганнибала Травена…
— Да пожрет его душу Король Червей! — неожиданно рявкнул старик.
— Ну, ну, Винстер, — сказала Розалин, неловко зарумянившись и посмотрев на Синнету извиняющимся взглядом. — Простите его. Обычно он довольно милый человек.
— Конечно, он прав, последнее слово остается за Маннимарко, — сказал Джалмар. — Но все это и в самом деле очень, очень плохо пахнет. Когда Травен официально запретил искусство, нам пришлось скрываться. Единственная возможность, которую нам оставили — совсем отказаться от нашего искусства. Это глупо, но многие так и поступили.
— Мало кто знает об Оленвельде после того, как Тайбер Септим использовал этот остров как свое персональное кладбище, — сказал Лайвел. — У нас ушла неделя, чтобы найти его. Но для наших целей он подходит идеально. Много тел, понимаете…
— Лайвел! — остановила его Розалин. — Не надо пугать наших гостей!
— Извините, — застенчиво улыбнулся Лайвел.
— Мне неважно, чем вы тут занимаетесь, — угрюмо сказал Мунтен. — Я просто хочу, чтобы вы помогли моей дочери.
— Ну, — сказал Джалмар, — думаю, мы могли бы сделать так, чтобы она не умерла и никогда больше не болела.
— Пожалуйста! — воскликнула Синнета. — Мы готовы отдать за это все, что у нас есть!
— Чепуха, — сказала Нетте, обнимая Враллу. — Какая милая девочка. Хочешь почувствовать себя лучше, дорогая?
Вралла утомленно кивнула.
— Оставайтесь здесь, — сказал Джалмар. — Розалин, думаю, у нас найдется для наших чудесных гостей кое-что получше хлеба.
Нетте взяла Враллу на руки, но Синнета бросилась за ней: "Стойте, я тоже пойду!"
— Я так и думала, что вы захотите пойти, но это разрушит заклинание, дорогая, — сказала Нетте. — Не волнуйтесь. Мы проделывали это десятки раз.
Мунтен обнял жену, и та уступила. Розалин пошла на кухню и принесла им жареную птицу и еще подогретого вина. Они тихо сели и начали есть.
Винстер вдруг вздрогнул: "Девочка умерла".
— Что?! — воскликнула Синнета.
— Обливион тебя побери! Что это значит?! — закричал Мунтен.
— Винстер, разве это необходимо? — Лайвел прикрикнул на старика, прежде чем повернуться к Мунтену и Синнете. — Она должна была умереть. Некромантия не лечит болезни. Она воскрешает из мертвых, полностью обновляет, трансформирует все тело, а не просто неработающие его части.
Мунтен гневно встал: "Если эти маньяки убили ее…"
— Да нет же, — огрызнулась Розалин, и ее скромные глаза блеснули огнем. — Ваша дочь пришла сюда уже на последнем издыхании, это было видно. Я знаю, это тяжело, это ужасно, но я не позволю вам называть этих чудесных людей, которые пытаются вам помочь, "маньяками".
Синнета расплакалась: "Но она ведь будет жить? Правда?"
— О, да, — ответил Лайвел, широко улыбаясь.
— О, спасибо, спасибо, — рыдая, ответила Синнета. — Не знаю, что еще нам делать.
— Я понимаю, что вы чувствуете, — сказала Розалин, ласково взяв Винстера за руку. — Когда я поняла, что мы потеряем его, то готова была пойти на все, как и вы.
Синнета улыбнулась: "Сколько лет вашему отцу?"
— Моему сыну, — поправила Розалин. — Ему шесть.
Из соседней комнаты послышались легкие шаги.
— Вралла, обними своих родителей, — сказал Джалмар.
Мунтен и Синнета обернулись… И закричали.
Исчезновение Делодила (Автор неизвестен)
В былые дни в срединной части Сиродила стоял город, называвшийся Делодил. И это был город приятный для гуляний, город мудрых учёных, искусных ремесленников и легконогих танцоров. И также были в Делодиле воины, ярые и горделивые, которые охраняли гуляния, учёных, ремесленников и танцоров. Малые числом, воины те славились отвагою.
Многим богам поклонялись жители Делодила, потому как были благочестивы и относились с почтением ко всем божествам. Но превыше всех прочих превозносили они Леди Света, и построили они в честь Мерид-Нунды часовню. Наполненная разноцветными солнечными бликами часовня казалась осколком Этериуса, спустившимся в мир смертных. И жители Делодила горды были ею.
А на дальней стороне долины стоял другой город, Абагарлас, который был так же привержен тьме, как Делодил — свету. И хотя в Абагарласе было столько же жителей, как в Делодиле, но мало среди них было танцоров, ремесленников и учёных, потому как было там много воинов, ярых и горделивых. И воины эти нанимались в другие города и страны воевать — за плату. Так расцветал Абагарлас, выбравший свой путь, путь к благоденствию.
Но вот король Абагарласа увидел однажды часовню света, что была гордостью Делодила, и вопросил: «Неужто Абагарлас не так же велик, как Делодил? Мы построим великую часовню, свою собственную». И повелел он, чтобы множество сокровищ Абагарласа было отдано на постройку святилища в честь их божества-покровителя — которым был сам Лорд Молаг Бал. И жители Абагарласа воздвигли грандиозное святилище Молагу Балу. Но потому как не были они искусными ремесленниками, но лишь простыми солдатами, так и вышло это святилище уродливым, размалёванным и тягостным для взгляда. Но вышло оно, однако, выше, чем часовня света из Делодила, и потому король Абагарласа провозгласил, что город его возвысился над Делодилом. Но жители Делодила выказали равнодушие к его словам и продолжили жить как прежде.
Но равнодушие это ударило короля Абагарласа в самое сердце, и впал он в безумие. Он послал своих солдат осквернить маленькую часовню Мерид-Нунда, а сам отправился к грандиозному святилищу Молага Бала и дал там страшную клятву. Он принёс к алтарю в жертву семью делодильцев, приехавших в Абагарлас, и обещал, что соберёт армию, пересечёт долину и пленит всех делодильцев — а после умертвит их в часовне света во славу Молага Бала.
И вот король Абагарласа собрал всех своих солдат и в ночи, под небом, залитым бушующим полярным сиянием, устремился через долину в Делодил. Но когда король со своей армией прибыл, то обнаружил лишь пустую землю — Делодил растворился, исчез до последнего кирпичика!
И вдруг почудилось королю, что слышит он смех среди небесных огней и ликование, что оборачивается пронзительными криками ужаса, которые доносятся уже не с неба, а из-за долины за спиной. Поспешно погнал король солдат назад к городу, но когда подошли они к Абагарласу, то увидели, что уничтожен он полностью — как будто испепеляющий огонь прошёлся всюду. Семьи всех солдат и самого короля — ничего от них не осталось, кроме слабых теней, выжженных на стенах города.
Вот что случилось с Абагарласом. Но о судьбе Делодила неизвестно больше ничего.
Йозеф Неетерпимый (Илита)
Много легендарных гладиаторов получили свою известность благодаря Благословенному Крусиблу. Фелхорн, Санарель Великий и Алерис Саван прославились своей безмерной доблестью и боевым духом. Но есть и другие, такие как Йозеф Нетерпимый, которые стали знаменитыми по другим причинам.
Но позвольте мне прежде сказать, что в Благословенном Крусибле в Скайриме представлено огромное количество участников, бойцов, прибывающих со всего Тамриэля, чтобы испытать свой характер. Во время войны между альянсами редко увидишь, как альтмер оттаскивает раненого орка в укрытие, или как редгард без колебаний заслоняет от летящей стрелы аргонианина. Благословенный Крусибл — место, где подобное происходит постоянно. В Крусибле нет ни наций, ни религий, есть только команды и борьба за звание чемпиона и Лавовую корону.
Впрочем, был там один человек — молодой гладиатор по имени Йозеф. Он пришел из бретонской Львиной гвардии, выглядел свежо, с клинком управлялся пристойно. Нет сомнений, он был крепким юношей, готовым штурмовать Крусибл. Но Йозеф так и не смог понять социальный феномен Крусибла и доверял только бретонцам. Он не принял тот факт, что гладиаторы должны доверять своей команде, а не воинам своей расы.
Гладиатор Оберелль говорила: «Матч начался, и этот бретонский парень одним ударом отправил своего напарника-каджита на землю. Затем он посмотрел на меня и медленно моргнул дважды. „Он что, нам подмигивает?“ — шепнул мне мой напарник, Доумант. Мы воспользовались этой глупой выходкой и без раздумий побили мальчишку и каджита. Никогда нельзя отказываться от подобного рода подарков судьбы в Благословенном Крусибле».
Шло время, молодой Йозеф всё больше и больше разочаровывал. Он насмехался над предложениями сражаться бок о бок с гладиаторами других рас. Его поведение возмущало не только других бойцов, но и публику. Но организаторы любили его: «Мы бы отчеканили профиль Йозефа на монетах, если бы могли. Он для нас настоящая находка».
Гладиаторы же были другого мнения.
Далу Данмерский клинок говорил: «Йозеф сказал мне, что он никогда бы не стал иметь дело с заводчиком квама. И не было ни дня, чтобы он не просил у меня яйца квама. Он был уверен, что они у меня есть, или что я каким-то чудом делаю их. Я даже никогда не пробовал эти яйца, ведь я родился в Скайриме».
Этенен Бешеный данмер говорил: «Йозеф постоянно называл меня Далу».
Азрукана Багровая кошка говорила: «Я сказала ему, что в бою он может положиться на меня. Ему нужен союзник, если он хочет оставаться гладиатором как можно дольше. Он ответил мне хриплым голосом: „Этот думает, что тебе лучше отведать немного лунного сахара и оставить свое мнение при себе“. Мне это очень не понравилось».
Инафар Небесное лезвие говорил: «Когда Храсвард, мой давний товарищ, пал в бою, я пришел в Зал Чемпионов и заплакал. Этот бретонский мальчишка отыскал меня и сказал: „У тебя что, кончились деньги на выпивку? Я знаю, каково это, но в отличие от вас, нордов, я бы не стал рыдать по такому поводу“. Избиение в защиту чести Храсварда длилось 8 минут».
Ни один гладиатор не заработал столь дурную славу за такое короткое время, как Йозеф. Но вскоре он исчез.
В настоящее время его местонахождение неизвестно.
Йокуданские скакуны (Оннорах аф-Ларек)
Всем давно известно, что Кавалеры из Хаммерфелла лучше всех в Тамриэле владеют мечом, но также широко известно, что они прекрасные наездники. Редгард из Кавалеров всегда представляется с мечом в одной руке и с поводьями благородного коня в другой.
Никакая другая порода лошадей, кроме Йокуданских скакунов, не подходит лучше рыцарям пустыни. Действительно, эта самая крупная и мощная из всех пород, самая большая гордость торговцев лошадьми в Хаммерфелле. Столкнувшись с жарой и сушью суровой пустыни, представители более мелких пород слабеют и умирают, в то время как Йокуданские скакуны не просто выживают, а прекрасно себя чувствуют. Скакун соответствует всем ожиданиям своего всадника Кавалера: голова гордо вскинута, ноздри раздуваются, неутомимый и горячий конь.
Здесь, в конюшне Асвала, мы разводим и продаём только чистокровных Йокуданских скакунов с подтверждённой родословной, из линии, ведущей своё начало от лошадей Яхуба Мореплавателя, привёзшего их с Акоса Касаза на своих кораблях. Мы расположились далеко от проторённых дорог, но мы счастливы тем, что находимся в самом сердце нашей священной великой пустыни Аликр, а когда вы увидите лошадей, которых мы продаём, то сразу согласитесь, что дорога того стоила.
Йокуданский скакун: славная традиция, а для нас — святая вера. Приходите в конюшню Асвала, испытайте наше радушие и оцените всё сами.
Йорунн Скальд-Король (Хельгрейр Голос Лютни, бард Виндхельма)
Сын королевы Мабьярн Огненные Волосы, родившийся в 2Э 546 принц Йорунн с детства знал, что трон займет его старшая сестра, Нурнхильд. Обнаружив редкий — даже в народе столь почитающем силу голоса — талант певца, Йорунн получил образование в Школе скальдов на Золотом острове неподалеку от Рифтена. Там он научился всему, чему можно, от самых знаменитых бардов Восточного королевства и заработал прозвище Скальд-Принц Скайрима.
Большую часть юных лет Йорунн провел в занятиях искусствами и философией, сдружившись со многими актерами, художниками, мастерами ремесел как в Восточном Скайриме, так и за его пределами. Ему довелось побывать в Морнхолде, Штормхолде, Сатче, Элинире и, как говорят, тайно посетить Солитьюд, столицу Западного Скайрима. Хотя принц утверждал, что не интересуется политикой и государственными делами, благодаря природным качествам он, где бы ни был, всегда становился негласным лидером сообщества людей искусства. Хотя он не получил полноценного образования в области владения оружием и ведения войны, но он все же был принцем нордов, и краткий курс пройти ему пришлось. В любом случае путешествия по Тамриэлю всегда были делом опасным, и в своих странствиях он научился ловко справляться с проблемами такими способами, каким не учат в академиях.
Нападение акавирцев Дир-Камала на северные берега Скайрима в 2Э 572 застало Йорунна в Рифтене. Принц и его ближайшие соратники, "Ватага бардов", с боями прорвались к Виндхельму вдоль побережья, прибыв туда как раз в тот момент, когда ворота города поддались под натиском атакующих.
Йорунн бросился в гущу сражения, и хоть уличные схватки были для него не в новинку, он не смог предотвратить ни падения города, ни гибели королевы Мабьярн и принцессы Нурнхильд — они обе покинули этот мир с оружием в руках.
Израненный, безутешный Йорунн едва унес ноги из Виндхельма, оставленного на милость захватчиков. Впервые в жизни он ощутил ответственность, которую накладывает королевское происхождение, и решил просить Седобородых о помощи. Не мешкая, он тайными тропами отправился на Высокий Хротгар. Что сподвигло их именно на такое решение, мы никогда не узнаем, но Седобородые призвали героя из Совнгарда, Вульфхарта Пепельный Король, чтобы он сражался на стороне Йорунна.
Вместе Вульфхарт и Йорунн, принявший теперь прозвище Скальд-Король, подняли нордов Восточного Скайрима, призвав под свои знамена Рифт и окраины Истмарка, и засели в Рифтене. Дир-Камал, идя на юг от Виндхельма, увидел, что город защищают вдохновленные присутствием Вульфхарта норды, воинственно настроенные и жаждущие схватки. Поэтому Дир-Камал решил обойти Рифтен и двинуться на Морнхолд, рассчитывая, что северяне будут счастливы, что избежали осады.
Это решение было фатальной ошибкой. Йорунн и Вульфхарт бросились в погоню за акавирцами, и армия нордов впервые после битвы у Красной горы вошла на территорию Морровинда. У Стоунфолз они настигли противника, и акавирцы оказались зажаты между северянами и данмерским легионом под командованием Алмалексии. Однако исход великой битвы оставался неопределен, пока, неожиданно для всех, не явилась фаланга аргонианских моряков, ведомых тремя ящерами — боевыми магами. Линии акавирцев были опрокинуты, их оттеснили в море, и тысячи их потонули.
Выполнив свою миссию, Пепельный Король вернулся в Совнгард. Три недели спустя в тронном зале Дворца Королей в Виндхельме состоялась коронация Йорунна как верховного короля.
К вопросу о двемерах: их архитектура и цивилизация (Телв Гелейн, ученый)
Часть I
Всю свою жизнь я посвятил изучению двемеров, пытаясь пролить свет на события их неоднозначной истории и разгадать тайну их таинственного исчезновения. В этой книге я хочу поделиться своими выводами по итогам восьмидесяти лет, проведенных за изучением уникального архитектурного наследия двемеров.
Исход "глубинных эльфов" с земель своих предков — Двемерета, ныне известного как Морровинд, сейчас является общепринятым фактом. Дошедшие до нас записи подтверждают это, особенно подробно освещая отказ клана Руркен принять сторону короля Думака в формировании Первого Совета и последовавший за ним исход клана в Хаммерфелл. Памятники той эпохи также свидетельствуют о том, что архитектурые традиции гномов пусть медленно и не слишком заметно, но все-таки изменялись с течением времени и начинали отражать особенности той местности, в которой они строились. Я предполагаю, что некоторые из возникших в итоге различий несут как стилическое значение, так и практическое.
Традиционно считается, что двемеры Вварденфелла являлись самой плодовитой частью своего народа. Однако основываясь на проведенных мной раскопках в Скайриме, Морровинде и Хай Роке, я не могу разделить эту точку зрения. Хотя Вварденфелл едва ли не повсеместно изрыт двемерскими строениями, пробивающимися прямо из-под земли, их конструкция кардинально отличается от большиства руин, которых мне удалось исследовать в других регионах.
Далее, если мы углубимся во вварденфелльские руины, то заметим, что их внутреннее устройство крайне своеобразно. В этих руинах большая часть общественных и рабочих залов располагалась близко к поверхности, в то время как на материке рядом с поверхностью расположены лишь небольшие проходы и кладовые, а основные залы находятся глубоко под землей.
Из-за того, что в двемерских руинах вне Морровинда ключевые места подземелья были хорошо спрятаны, многие ученые полагали, что их и вовсе не существует. Такая преждевременная оценка привела к общему заблуждению, что на материке двемеры держали в лучшем случае аванпосты. Однако мои исследования доказывают, что это не так.
Существует ряд теорий, позволяющих объяснить встреченные различия. Возможно, архитекторы какого-либо клана просто придерживались своих собственных пристрастий и вкусов в планировке жилых помещений. Однако это весьма спорно, учитывая тот факт, что технологии двемеров всегда были подкреплены эмпирическими результатами, и вряд ли кому-то дозволялось отойти от архитектурных традиций в пользу их творческого переосмысления. Почти наверняка свою роль играл рельеф местности и ее тип, особенно в таких регионах, как северный Скайрим, где почва на поверхности очень камениста и часто промерзает на значительную глубину, в отличие от вулканического основания Вварденфелла или водоносных слоев почвы, столь распространных в Хаммерфелле. Возможно, что гномы Севера просто не имели возможности сооружать крупные по своим масштабам залы до тех пор, пока не добирались до более пластичных слоев земли.
Автор полагает, однако, что многие двемерские постройки к западу от Морровинда появились после 420-го года Первой эры. Очевидно, что когда клан Руркен покинул Вварденфелл, он раскололся на несколько более мелких кланов, часть из которых решила основать собственные поселения и жить в большей изоляции, чем их восточные собратья. Эта теория особенно увлекательна, так как позволяет предположить, что с течением времени архитекторы гномов могли выработать еще более искусные методы маскировки своих поселений.
В этой связи можно говорить об определенной вероятности того, что в Тамриэле все еще существуют нетронутые руины гномов, даже в таких регионах на юге, как Сиродил или Чернотопье, где, как предполагается, двемеры даже не были представлены в каком-либо значительном количестве. И хотя серьезному ученому не пристало отдаваться на волю фантазии, вышеуказанную мысль можно продолжить и предположить, что некоторые гномьи кланы жили среди нас гораздо дольше, чем мы ранее предполагали, возможно, даже после исчезновения расы двемеров во время Войны у Красной горы в 700-м году Первой эры.
Часть II
Те немногие из памятников двемерской письменности, что дошли до нас, поддерживают представление о "глубинных эльфах" как о расе, развивавшей свою культуру на основе логики и науки. Это создает резкий контраст с верованиями других мерских культур. Если мы представим себе общество, построенное согласно такой идеологии, логично будет предположить, что выдающиеся ученые, особенно в таких областях, как математика, металлургия или архитектура, занимали в нем положение, сравнимое со статусом духовенства в более мистически ориентированных культурах. Этот вывод подверждается фрагментом двемерского текста, найденным в Иркнтанде — одной из колоний гномов (скорее всего клана Руркен) в Скайриме. Приведу оригинальный двемерский текст и мой перевод наряду с традиционным:
"Risen by order cousin-of-privilege Cuolec of Scheziline privileged duties. Clanhome building Hoagen Kultorra tradition to Hailed World shaper"
"Наделить названого брата Куолека <непереводимо> привилегиями и обязать строить семейный дом в традиции Хоаген Култорра <?> во славу создателя Мундуса/согласно облику Мундуса"
Те из ученых, кто придерживается первого варианта перевода последней части, считают этот фрагмент доказательством того, что двемеры также поклонялись Мундусу, но я не могу с этим согласиться. Моя трактовка этого предложения гласит, что перед нами приказ о назначении уважаемого двемера по имени Куолек на некий гражданский пост, возможно тонального архитектора. Вторая часть фразы предполагает, что на новой должности Куолек теперь должен строить в определенном стиле.
Мне до сих пор не удалось выяснить, что значит "Хоаген Култорра", но скорее всего это название данного стиля. Возможно, существовало несколько определенных стилей, различающихся по своим принципам строительства и типам построек.
Примечательной чертой того стиля двемерской архитектуры, который, мне кажется, доминировал в традициях северных кланов, является особый зал, который я называю Глубинным залом собраний. Чаще всего его можно описать как одну или несколько естественных пещер, соединенных в одни большой зал, в котором возводились другие строения. Они могли быть вырезаны прямо в камне или просто построены на полу пещеры. В самых больших и внушительных Глубинных залах, как, например, в Бтардамзе, были даже проложены широкие дороги, по которым могла одновременно плечом к плечу пройти колонна из десяти крупных мужчин.
Арканексы обычно представляют собой небольшие залы. Очень мало из них удалось изучить до того, как до них добрались расхитители могил или жадные искатели сокровищ, но в тех немногих Арканексах, что еще были нетронуты, удалось отыскать удивительные коллекции магических предметов, таких как камни душ, алхимические эликсиры и тематические тексты. Некоторые исследователи принимают это в качестве доказательства того, что двемеры практиковали магию. Однако исходя из того, что нам известно об их культуре, а также принимая во внимание тот факт, что Арканексы по размерам обычно были значительно меньше других залов, я бы предположил, что они были лишь исследовательскими центрами, не более того. Возможно, гномы создавали их для изучения людей и меров, которые наверняка им казались такими же чужеродными расами, какими они кажутся нам.
Во многих гномьих крепостях также можно увидеть огромные аниматории. В подобных залах располагались механизмы для создания центурионов и множества других конструкций. Я надеялся исследовать эти залы, чтобы выяснить, как двемеры наделяли жизнью этих таинственных механических созданий, но сам предмет исследования делает его особенно трудным и опасным.
Часть III
Мои исследования (и соответственно данная книга) тесно увязаны с тем фактом, что двемерские строения к западу от Вварденфелла уходят на гораздо большую глубину, чем их аналоги у Красной горы. Я полагаю, что существовала некая отметка, до которой гномы-строители выкапывали входные туннели, прежде чем приступать к строительству основных залов.
Я предполагаю называть такую отметку "геоклин". В ходе раскопок я обнаружил, что геоклин как правило совпадает с положением Глубинного Зала собраний в разных колониях. При этом, однако, глубина закладки самого Глубинного Зала варьируется, в то время как геоклин всегда означает глубину, на которой начинается собственно город.
Туннели и залы, лежащие выше этой отметки, несмотря на все свое архитектурное великолепие, имели, судя по всему, невысокое градостроительное значение. Над геоклином обычно располагались амбары и склады, которые, очевидно, использовались при торговле с окрестными наземными поселениями, а также казармы верхних патрулей.
Как мне удалось заметить, эти туннели прокладывались едва ли не в случайном порядке, в отличие от четко распланированных сооружений в глубине. Могу предположить, что причиной этому является непредсказуемость проходки подземных туннелей, даже для такой высокоразвитой расы, как двемеры. Естественно, неожиданные выходы различных пород, водоносные горизонты или разломы могли серьезно усложить работу по строительству подземной крепости, и, по-видимому, такие туннели, расположенные в произвольном порядке, являлись результатом долгих поисков подходящего слоя земной коры для строительства города.
В некоторых руинах мне удалось отыскать также отсылку к некой геологической аномалии или к некоему месту, известному как "FalZhardum Din". Поразительно то, что этот термин упоминается не только на многих фрагментах табличек, но и на резных металлических пластинах, установленных в самых глубоких точках таких крепостей в Скайриме, как Альфтанд, Иркнтанд и Мзинчалефт. Мне еще предстоит расшифровать надписи на этих пластинах, но я нахожу крайне странным, что они установлены именно в самом глубоком месте каждого комплекса.
Пытаясь перевести выражение "FalZhardum Din" на основе имеющихся источников, я пока остановился на варианте "Границы Темнейшего Королевства", но не могу себе представить, что это может означать.
Подозреваю, что здесь есть некая связь, но я просто не в силах ее уловить. В последние годы эта пугающая мысль преследует меня, и я начинаю сомневаться, успею ли я открыть один из величайших секретов гномов, пусть даже он и лежит у меня под носом — или, точнее, прямо под ногами.
К вопросу о Драконьем Прорыве (Фал Друн)
Конец 3-й эры стал периодом сильнейшего религиозного всплеска. Смена правления Уриэля VII была лишь внешним признаком того, что исторические силы в конце концов приведут к падению династии Септимов. Тогда впервые заговорили о так называемом "Прорыве Дракона", который получил широкое распространение среди многих культов и сект по всей Империи. Все это было вызвано огромным интересом к событиям, связанным с приходом к власти Тайбера Септима — или "миф основания" династии Септим.
В основу доктрины Прорыва Дракона, как теперь стало известно, легла обычная ошибка в календаре очень авторитетного издания "Энцикопедии Тамриэлика", впервые опубликованной в 12 году 3й Эпохи, в начале правления Тайбера Септима. В то время архивы Алинора были все еще недоступны для людей, поэтому сохранилось очень мало рукописей Аллесианского периода. Алессиане систематически сжигали все библиотеки, которые им попадались, а их собственные рукописи были уничтожены во время Войны Справедливости.
Судя по всему, автор Энциклопедии Тамриэлики не знал, что такое алессианский "год". Теперь мы точно знаем, что он обозначал длительность видений Высшей Жрицы, то есть от недели до нескольких месяцев. Основываясь на анализе сохранившихся свитков, а также фресок и икон алессианских храмов, я заключил, что Алессианский Орден существовал всего около 150 лет, а не знаменитые "тысячу и восемь лет", как утверждает Тамриэлика. "Загадка" тысячелетнего правления алессиан так и не была объяснена до конца 3й эры, когда все заговорили о Прорыве Дракона. Так как в то время эти цифры (и объяснения) принимались всеми, некоторые историки до сих пор уверены в их истинности, как были уверены и тогда. Однако, стоит вспомнить, что историков 3й эры уже отделяло от Алессиан 20 веков. А наука истории только зарождалась, основываясь на нескольких рукописях древних времен.
Сегодня данные археологии и палеонумерологии подтверждают мои догадки: Прорыв Дракона был придуман в конце 3й эры. Основой тому послужила ошибка ученых, а распространение эта легенда получила благодаря растущему интересу к эсхатологии и Нумидиумизму.
Как был основан Саутпойнт
Город Саутпойнт, как всем прекрасно известно, основал великий и благородный губернатор Зантоний. Но для того чтобы проникнуться величием его деяний, необходимо для начала понять, кем же был человек, приведший город к процветанию.
Зантоний был старшим сыном в фермерской семье коловианцев родом из Кватча. После трагической смерти матери он в силу необходимости стал главой семьи. Будучи человеком скромного происхождения, уже тогда он был неунывающей и яркой личностью!
Став взрослым, Зантоний понял, что не желает мириться с судьбой фермера. Дождавшись, когда вырастут его братья и сёстры, он решил отправиться в большой мир, чтобы прославить своё имя. Он уехал в Имперский город и записался там в легион.
Одной тёмной ночью месяца Второго зерна, когда Зантоний встал в дозор на утёсе Ремана, он в одиночку остановил набег лесных орков на свой лагерь! За заслуги в той битве Зантоний получил в командование небольшой полк солдат и напутствие построить во славу Империи новый форт. Возглавив войска, он двинулся на юг королевства Гратвуд.
Добравшись до этого прекрасного края на южной оконечности Гратвуда, он вонзил меч в землю и провозгласил: «С этого дня и навеки я нарекаю это место именем Саутпойнт. Меня послали построить форпост Империи, но вместо того я воздвигну здесь целый город-крепость! И под именем Саутпойнт он прославится по всему королевству Гратвуд».
Кто-нибудь сомневается, что губернатор сдержал своё слово? Стремительно вознеслись ввысь мощные стены, защитившие жителей Саутпойнта от нападений босмеров, и построен был порт, принимающий намного больше кораблей, чем тихая бухта торгового поста Хейвен. А в следующем месяце губернатор Зантоний начнёт строить храм, который станет однажды величайшим во всём Валенвуде!
Вот почему каждый житель Саутпойнта благодарен губернатору Зантонию за защиту, безопасность и процветание! Мы поддерживаем его мудрое правление в Саутпойнте, героические усилия по превращению города в центр имперской культуры Валенвуда и увеличение налогов, которое произойдёт в конце месяца. Наш город столь многим обязан губернатору Зантонию, а он просит от нас взамен всего лишь немного лояльности и учтивости и один золотой из каждых двенадцати заработанных.
Как йокуданцы следовали за звёздами
… Йокуданец, которого называли иногда Звёздным человеком, изучал движение звёзд на небе и записывал их путь. Он заметил, что когда созвездие Воина находится высоко в небе, то приходят победы. А когда Воин уходит с неба, то приходят голод и разрушения. Он расчертил цикл движения по сезонам, записав астральный путь Воина двумя восхождениями и захождениями созвездия.
И Звёздный человек сказал своему роду: «Давайте последуем за Воином и отыщем место, где он остановится, и вверим себя ему, чтобы победа пребывала с нами всегда, и никогда больше не страдали мы от голода и разрушения».
Так и было порешено. Звёздный человек повёл йокуданцев по пути Воина, через море, через горы и безжизненные пустыни. И победа следовала за ними, а голод и разрушения бежали впереди них.
А подданными Воина были трое: Лорд, Леди и Конь. И всем троим приносили они жертву подношениями и благовониями…
И когда Воин дошёл до своего апекса, в том месте и закончилось их путешествие. Они построили храм и гробницу для всех умерших в странствиях воинов, чью смерть восславил Воин и сделал их своими вечными стражами, бессмертными, как звёзды, и столь же бесчисленными.
Место, где обосновались они, не отмечено ни на какой карте. Но всякий, кто пожелает его найти, должен поступить в точь, как они — идти вослед Воину.
Как квама потерял ботинки
Как обучится ремеслу: основы
твой отец до сих пор не простил тебе уничтожение ценных пчелиных ульев, когда ты решил попрактиковаться на них в обращении с мечом. Если мне не изменяет память, этот случай обошелся тебе в три дня, проведенные тобой в палате лекарей. И ты до сих пор ничему не научился.
Твоя мать, в свою очередь, не забыла эпизод со служанкой и любовным зельем. Бедная девочка до сих пор вынуждена брить себе спину каждое полнолуние.
Таким образом, не может быть и речи о боевой или магической подготовке. Теперь твои родители возложили на меня обязанность обучить тебя ремесленным премудростям. Они надеются, что с этими базовыми знаниями (и за большую плату) смогут сделать из тебя мастера ремесел. Я написал этот учебник, чтобы закрепить сегодняшний урок и снабдить тебя тем, что поможет освежать знания в свободное время.
Все ремесла следуют одинаковым фундаментальным правилам. Собираешься ли ты испечь пирог, сковать меч или зачаровать что-либо, методология всегда одна и та же.
В любом ремесле нужно скомбинировать две и более составляющие для создания одного совершенного продукта. Это не тот случай, когда ты пытался столкнуть двух пони-гуаров, чтобы создать одного большого вьючного гуара. Ты должен комбинировать правильные компоненты и использовать правильные инструменты: молот и наковальню, ступку и пестик, котел и огонь, в зависимости от создаваемого продукта. Только тогда ты добьешься успеха.
Для большинства создаваемых предметов требуются как минимум две составляющие. Например, для меча нужен металлический сплав для лезвия и выделанная кожа для рукоятки. Для зелья нужны засушенные растения и чистая вода. Для зачаровывания нужны драгоценные камни и соединительные материалы.
Исходные ингредиенты тебе придется собирать на дикой природе или, с твоим подходом ко всему, что ты вытворяешь, найти их в оставленных без присмотра ящиках.
Затем собранные ингредиенты должны быть переработаны. Переплавляй руду в слитки, спряди необработанный хлопок в пряжу, подвергни огранке и полировке драгоценные камни. После этого на верстаке ты сможешь создать что-то, чем твой отец, возможно, будет гордиться.
Из простейших ингредиентов ты можешь создать простейшие предметы. Можно создать более качественные предметы, увеличивая количество и качество ингредиентов. Как ты уже обнаружил в этом году, десятифунтовая кувалда намного эффективнее в разбивании маминых урн, чем однофунтовый молот — хотя, как ты понял, с десятифунтовой кувалдой куда как сложнее управляться.
Чтобы разрешить эту проблему, ремесленники добавляют к ингредиентам добавки. Смола и скипидар делают дерево податливее и прочнее. Добавка бесовского гриба делает зелье здоровья эффективнее. (Убери эту ухмылку с лица, грибы употребляют не только для того, о чем ты подумал, порочный молодой человек.)
Добавки также взаимодействуют друг с другом, чтобы наделить создаваемый предмет магическими свойствами. Для проявления магического эффекта требуются три различные добавки. Какие эффекты производят комбинации добавок — мы обсудим на следующем занятии.
(Внимание: подкорректировать, прежде чем отдать этому юному ремесленнику.)
Как обходится с оборотнями (Венустиний Перквитин)
Не имеет значения, служите ли вы в гарнизоне Камлорна или страдаете от нордского негостеприимства в Скайриме, но каждый имперский гражданин должен знать признаки ужасной болезни — ликантропии. С ростом числа нападений существ, инфицированных Sanies Lupinus (Гнойная волчанка), необходимо выучить следующее и вести себя соответственно.
Бочки и прилавки на рынке изобилуют собачьим корнем? Или вы заметили, как местные жители натирают этим корнем окрестные деревья и заборы? Следовали по странным следам животных, которые внезапно оборвались? В храмах поселений ютятся нищие с ужасом в глазах и рваными ранами на лице и теле? Слышен волчий вой, когда ни одного волка вокруг нет? Что ж, тогда вервольфы (или ещё страшней, верберы) могут действовать в вашем краю.
Оборотни — выносливые гибриды с сильными челюстями и когтями на руках и на ногах. Они на три ладони (мера длины, равная 4 дюймам) выше, чем орки, и проявляют огромную кровожадность. Если вы столкнулись с оборотнем, но не слишком уверены в надёжности своих доспехов и оружия, любой ценой попытайтесь сбежать. Используйте любую возможность подставить под ликантропа кого-нибудь из местных, и, пока зверь удовлетворяет свой аппетит, отступайте к лошади или ищите укрытие.
Если сражаться с оборотнем всё же придётся, вооружитесь любым серебряным оружием, так как оно доказало свою исключительную эффективность. Но будьте готовы к тяжёлым ранам и возможности заражения. Если это произойдёт, доложитесь старшему и приготовьтесь к последнему обряду Аркея и скорой смерти.
Как Орсиниум перешел к оркам (Менина Гсост)
Шел год 399-й Третьей эры. Стоя на горе между землями Меневии и Вэйреста, великий судья и ученый, преданный букве закона, размышлял.
"У вас очень серьезные притязания на эту землю, друг мой, — сказал судья. — Но я не буду врать вам. У соперников ничуть не менее серьезные притязания и права. Вот именно поэтому выполнять мои обязанности порой бывает очень сложно".
"Это вы его называете соперником?" — фыркнул лорд Бовин, указывая на орка. В глазах существа, имевшего имя Гортвог гро-Нагорм, блеснула злость.
"У него все документы в порядке, он законно претендует на эту землю, — пожал плечами судья. — А в нашем государстве нет расовой дискриминации. У нас даже регентом как-то был босмер, правда, очень давно".
"А если свинья или рыба-убийца придет к вам с правильными документами? У нее тоже будут такие же права на эту землю, как и у меня?"
"Если документы будут в порядке, то боюсь, что да, — улыбнулся судья. — Если у двух претендентов на землю одинаковые права, то исход дела решается дуэлью. Эти правила довольно старые, я тщательно изучил их и считаю, что они все еще действуют. Имперский совет согласен".
"Что мы должны делать?" — спросил орк. У него был низкий и грубый голос, он не привык говорить на языке Сиродила.
"Первый претендент, то есть вы, лорд Гортвог, может выбрать оружие и доспехи дуэлянтов. Второй претендент, то есть вы, лорд Бовин, может выбрать место дуэли. Если желаете, можете договориться устно, или вам придется сразиться".
Бретонец и орк посмотрели друг на друга. Они думали. Наконец, Гортвог сказал: "Доспехи будут орочьими, а оружием будут простые длинные мечи из стали. Никаких магических предметов. Никаких заклинаний".
"Драться будем на центральном дворе особняка моего брата лорда Берилита в Вэйресте, — произнес Бовин, смотря в глаза Гортвогу. — Ни один орк не будет допущен на дуэль".
Итак, все было решено. Гортвог сказал, что он будет драться сам, и Бовин, который был довольно молод и находился в хорошей физической форме, почувствовал, что он не сохранит свою честь, если позволит кому-либо сражаться вместо себя. Но, приехав в дом своего брата за неделю до дуэли, он почувствовал, что ему нужно потренироваться. Он купил орочьи доспехи и впервые в жизни надел их на себя.
Бовин и Берилит начали тренировку во дворе. Через десять минут Бовин был вынужден остановиться. Он весь покраснел и еле дышал: к своему стыду он ни разу не попал мечом по брату. На его доспехах было около дюжины сколов.
"Я не знаю, что делать, — сказал Бовин за ужином. — Даже если бы я и знал кого-нибудь, кто согласился бы выйти на бой вместо меня, я бы никогда не сделал этого".
Берилит выразил свое сочувствие. Когда слуги стали менять приборы, Бовин встал и указал на одного из них: "Ты не говорил мне, что у тебя служит орк!"
"Сэр?" — старый слуга повернулся к лорду Берилиту, думая, что каким-то образом не угодил господам.
"Ты про старого Таннера, — рассмеялся Берилит. — Он уже много лет служит у меня. Хочешь, чтобы он научил тебя двигаться в орочьей броне?"
"Хотите?" — спросил Таннер.
Берилит не знал раньше, что его слуга некогда служил в легендарном Проклятом легионе Хай Рока. Таннер не только умел сражаться в орочьей броне, но к тому же был наставником по этому искусству до того, как уйти в отставку. Бовин немедленно нанял его.
"Вы слишком напрягаетесь, сэр, — сказал орк в первый день на арене. — Необходимо привыкнуть к тяжелой броне. Сочленения сделаны так, чтобы можно было наклоняться с минимумом усилий. Если вы будете сражаться с сочленениями в своих доспехах, у вас не останется сил на то, чтобы сражаться с врагом".
Бовин попытался последовать советам Таннера, но быстро расстроился. И мрачнел все больше, продолжая заниматься более упорно. Скоро он очень устал. Пока он отдыхал и пил воду, Берилит поговорил со своим слугой. Если они и надеялись на победу Бовина, то на их лицах этого прочитать было нельзя.
Таннер усиленно тренировал Бовина следующие два дня, но потом случился день рождения ее сиятельства леди Элисоры, и Бовин расслабился на празднестве. Ликер, жирный гусь, курятина и иссоп с маслом на первое; жареная щука, комворт, шарики из мяса кролика на второе; порезанный язык лисицы, пудинг с устрицами, баттаглир и бобы — это было основное блюдо; коллекива и фрукты с сахаром на десерт. Бовин только откинулся на спинку стула, чтобы перевести дух, как заметил, что в залу входят судья и Гортвог.
"Что вы здесь делаете? — крикнул он. — Дуэль состоится только через два дня!"
"Лорд Гортвог попросил перенести ее на сегодня, — сказал судья. — Два дня назад приезжал мой посланец. Вы как раз тренировались, и вместо вас согласие на перенос даты дал ваш брат".
"Я даже вызвать никого не успею, — пожаловался Бовин. — Я только что так поел, что более слабый человек давно бы от этого умер. Брат, как ты мог не сказать мне?"
"Я говорил с Таннером об этом, — сказал Берилит, краснея, так как он редко врал. — Мы решили, что в таком состоянии ты будешь сражаться гораздо лучше".
Народу на дуэль собралось немного. После столь обильного ужина Бовин не мог двигаться очень быстро. Но к его удивлению, доспехи очень хорошо слушались его замедленных движений. Чем больше он двигался, тем сильнее понимал, что уже не его тело, а его разум контролирует атакующие и защитные действия. Впервые в жизни Бовин прочувствовал, что это такое — смотреть на мир из шлема орка.
Конечно же, он проиграл. И если бы вели счет, то с очень плохим результатом. Гортвог был профессионалом в подобных поединках. Но Бовин смог продержаться больше трех часов, прежде чем судья неохотно назвал победителя.
"Я назову эту землю Орсиниум. Так называлась родина моих предков", — сказал победитель.
Бовин подумал, что во всем этом было только одно утешение — хорошо, что их дуэль не видел почти никто из его родственников и друзей. Когда он уходил со двора, направляясь в спальню, чтобы отдохнуть, он увидел, как Гортвог разговаривает с Таннером. Языка их он не знал, но понял, что они знакомы друг с другом. Когда бретонец уже лежал в кровати, он позвал к себе старого орка.
"Таннер, — сказал он. — Скажи мне честно. Ты хотел, чтобы лорд Гортвог победил".
"Это правда, — сказал Таннер. — Но я не подвел вас. Сегодня вы сражались лучше, чем вы бы сражались через два дня, сэр. А я не хотел, чтобы Орсиниум достался его королю без борьбы".
Как пережить нападение хоркера (Йедмир Старкад)
Странствуя по Скайриму, я слышал от северных рыбаков и охотников множество удивительных историй о том, как они сталкивались с хоркерами. Все эти рассказы были очень разными — от леденящих душу историй со смертельным исходом до утверждения одной девочки, что хоркеры спасли ее, когда она тонула.
Я решил взять на себя смелость объединить некоторые особо интересные рассказы для тех, кто собирается в путешествие по побережью, закованному во льды.
Первую историю мне поведал охотник по имени Громм. Он утверждает, что однажды ночью, отдыхая после тяжелого дня на охоте, он заметил огромную тень на стенке его палатки. Как вы думаете, что случилось дальше? Победил ли он хоркера, или стал его добычей?
Громм был отличным мастером ловушек и охотился в ледяной тундре, добывая лисьи шкуры. Но когда однажды ночью он в своей палатке смежил веки после тяжелого дня, то услышал какой-то звук, доносящий снаружи.
Первым его порывом было не двигаться и подождать, пока чудище не уйдет, но когда до него несколько раз донесся устрашающий рев, Громм медленно потянулся за топором. Хоркер почувствовал его движение и начал рушить палатку своими огромными клыками, не давая охотнику напасть.
Пока хоркер возился с палаткой, Громму удалось применить свиток с заклинанием обморожения, но оказалось, что магия льда слабо влияет на хоркеров. Кому-нибудь этот любопытный факт может оказаться полезен в путешествиях.
В конце концов Громм сумел встать на ноги и парой мощных ударов расправиться с хоркером. Пусть его лагерь и лежал в руинах, Громму повезло: он отделался всего лишь небольшой раной на левом бедре.
Прощаясь со мной, Громм добавил, что если кому-нибудь придется столкнуться с хоркером, важно сохранять ясную голову и помнить — если удастся выжить, то за мясо и клыки хоркера на рынке можно будет выручить неплохие деньги.
Как сделать тёмное пиво из мяса (Неизвестный босмерский пивовар)
Прежде всего имейте в виду, что на подготовку мяса и жуков уйдут годы. И все эти составляющие должны правильно и вовремя падать в бочки. Крестокрылы, испытавшие страх смерти, страшно горьки на вкус.
Нужно натянуть на все бочки по семнадцать струн из тончайших кишок альфиков и осторожно уложить созревшее мясо на струны, заботясь о том, чтобы ни один кусок не упал, пока не сгниёт окончательно. После этого посыпьте мясо мелко нарубленной кожей красной полосатой жабы, для того чтобы крестокрылы стали пьяны и счастливы, когда набросятся на напиток.
Делать так придётся каждый месяц в течение трёх лет и больше, пока бочки доверху не заполнятся мясом и жуками. И это даже не считая наложения чар! У вас должны быть заклинания для привлечения крестокрылов и мимиков. И ещё заклинания, чтобы отвадить прыгающих насекомых, мух и личинок хоарворов.
Ещё вам понадобятся заклинания для стимулирования роста зелёной плесени и предотвращения появления бурой и белой. Потом бочку необходимо будет запечатать на девять лет или даже больше — до тех пор, пока не переработается вся зелёная плесень. Хорошо, что мы живём долго, ага?
Как убивать прежде, чем убьют вас (Эдуардо Корвус)
Многие на моих глазах безрассудно бросались в бой, чтобы за секунду завершить свою жизнь на чужом мече. Много лет я учу воинов искусству боя, накопленному поколениями моих предков — а среди них было множество благородных рыцарей, немало Клинков, а в совсем отдаленном прошлом даже парочка наемников.
Вооруженный этим опытом, я постараюсь написать небольшой трактат по этому филигранному искусству — искусству боя. Здесь не будет ни слова ни о магическом огне, ни о пении стрелы, ни о перерезании глоток со спины. Настоящий бой — когда между бойцами нет ничего, кроме доброй стали.
В первую очередь вам следует научиться блокировать удары. Лучший способ остаться в живых — не дать противнику ударить вас. Возьмите щит и научитесь им работать. Да, это изматывает. Да, это больно. Но поверьте, если не закрываться, будет куда больнее. Со временем станет легче, и в итоге вы сможете легко отбивать даже мощнейшие удары.
Но помните — ваш противник, если это не трусливая деревенщина, знает, что противопоставить блоку. Он будет бить вас изо всей силы, чтобы пробить ваш блок и нанести удар на поражение. Поэтому опасайтесь таких мощных ударов. И хотя четверть дюйма хорошей стали неплохо погасит даже такой удар, лучше все-таки от него уклониться.
Имейте в виду, что хотя блокировать заклинания и возможно, эта задача требует большого мастерства, Так что бросайтесь на магов не мешкая и дайте им отведать крепкой стали. Лучшего те, кто выбрал оружие ведьм, не заслуживают.
Блокировать удары можно и без щита — просто парируйте удар оружием, хотя, конечно, блок выйдет гораздо слабее. Если же вы на щегольской манер решили сражаться двумя клинками одновременно, блокировать у вас не получится, даже и не пробуйте. Чтобы погасить удар, нужно держать оружие двумя руками, или никаких сил не хватит.
С другой стороны, с оружием в каждой руке можно изрубить противника в капусту за считанные секунды. Как говорится, лучшая защита — нападение.
Вот мы и перешли к ударам. Здесь есть несколько основных принципов. Быстрые атаки — это всегда хорошо, но их легко отбить, поэтому следите, не ушел ли противник в оборону. Подождите, пока он откроется, или же заставьте его открыться, проведя силовую атаку. Удар молотом самый мощный, но замах очень долог. То же самое относится к булавам и прочему дробящему оружию. Топоры — очень неплохой компромисс между силой и скоростью, в то время как мечи быстрее всего, но дают наименьший оглушающий эффект.
Следите за тем, чтобы совсем не выбиться из сил. Всегда имейте небольшой резерв, чтобы отражать удары или даже просто убежать при необходимости! Во время боя постоянно двигайтесь. Не давайте загнать себя в угол или окружить. И не забывайте о тактике — лично я всегда первым делом расправляюсь с магами. Они слабы, но могут нанести сразу большой урон.
Щит служит не только для обороны. Если навалиться плечом и с размаху ударить врага, он потеряет опору и откроется для серии быстрых контрударов. Еще лучше вложить в удар весь свой вес и нанести мощный удар щитом. Если соперник небольшого роста, вы собьете его с ног.
Крупных противников нельзя ошеломить силовой атакой. Только мощный удар щитом может оглушить их и заставить открыться, чем тебе и нужно воспользоваться.
Еще раз — Блок, контратака, удар щитом! Бейте врага, когда он упал! Он не станет вас щадить, так должны ли вы? В битве главное — напор, вы должны первым подловить своего противника и не давать ему спуску. Будьте все время в движении, все время работайте. Если у вас сила бьет через край, подберите себе двуручное оружие и косите врагов, как сорную траву. Работать двуручником медленно и тяжело, но по силе удара ему нет равных.
Кладбища полны посредственными мечниками. Если воинское дело вам не по нраву, идите лучше в монахи. А уж если выбрали путь воина, научитесь как следует владеть оружием и не теряйте головы на плечах — иначе ее быстро снесут.
Кантаты Вивека
[Кантаты Вивека — евангелие, облаченное в форму эпических песен. В них прослеживается эволюция Вивека от глупого смертного до просветленного божества. Вивек ищет для себя испытания всех видов, особенно в том, что касается защиты двемеров, и за свою долгую жизнь благодаря смирению и непобедимому духу, он обретает Мудрость Семи Благословений. В Кантатах упоминается множество историй о храбрости и решимости Вивека, его поражениях и триумфах, его озарениях и удаче, а также о его долге товарищам, Альмалексии Возлюбленной и Сота Сил Учителю. Стихи эти очень просты и драматичны, лиричны и годятся для пения или цитирования. Далее следует отрывок из "Размышлений под Красной Горой" Лорда Вивека.]
Капризы магии (отрывок из текста)
"…но будь осторожен, иначе сила ослабит основы, и сдерживай поток, идущий сквозь Массы, за исключением тех случаев, когда функции оправданы. И следи, чтобы Массами не злоупотребили гордые волшебники, уверенные в своем искусстве и ослепленные своими амбициями. В этом, оставь приказы Массам старым и самым уважаемым магам, и обезопась эти приказы тайными кодами и ключами, чтобы сбить с толку даже самых смышленых учеников.
"Места Восстановления следует тщательно охранять, ибо как часто даже мудрые жаждали выйти живучестью и маной за пределы своих тел и душ. И также Фонтаны Магии должно заглушать и заваливать, позволяя их рождение лишь для переосвящения необходимых тайных двигателей и моделей, и даже тогда — лишь с общего согласия Совета."
Карманный путеводитель по Вудхарту
Со времён исчезновения Фалинести не осталось другого такого города, который отражал бы историю и характер лесных эльфов лучше, чем Вудхарт.
Расположенный на юго-западном побережье Валенвуда город начинался со скромного имперского поселения, которое было построено для содействия торговым отношениям имперцев и местных лесных эльфов.
К новому городу, который был наполовину процветающим портом, а наполовину крепостью, защищающей поселенцев от опасностей Валенвуда, местные эльфы отнеслись с любопытством, дружелюбием и враждебностью одновременно.
Босмеры совершили несколько попыток штурма городских стен. Несколько раз им удалось обрушить часть укреплений концентрированными ударами мощной магии разрушения, но всякий раз их атаки отбивали хорошо вооружённые и стойкие духом имперские войска.
В конце концов мир с босмерами Валенвуда, принявшими Зелёный Пакт, был достигнут. Со временем появился босмерский квартал, разросшийся, когда лесные эльфы попросили лес создать им дома на деревьях и переходы между ними, характерные для босмерских поселений. Имперские постройки впоследствии были вытеснены.
После того как босмеры окончательно вошли в состав Империи, контроль над Вудхартом постепенно перешёл в руки местных лесных эльфов. В Вудхарте появился древождь, и, хотя часть города, построенная имперцами, пришла в упадок, в целом город процветал.
За одно поколение древожди Вудхарта завоевали репутацию решительных и справедливых руководителей и среди лесных эльфов, и среди их союзников.
На момент издания путеводителя древождём Вудхарта является Фариэл. Она правит городом не только как древождь, но и как член Талмора под эгидой королевы Эйренн из новообразованного Альдмерского Доминиона. Вудхарт по-прежнему основной наряду с Морским Прибежищем порт Валенвуда и безопасное пристанище для всех народов.
Карманный путеводитель по Морнхолду
Добро пожаловать, путешественник! Добро пожаловать в Морнхолд, город света и магии! Этот карманный путеводитель написан с великой заботой о вас в году 2Э 481, поэтому вы можете быть уверены, что в нём собраны самые свежие данные обо всём, что вам может понадобиться.
Будучи столицей Морровинда, Морнхолд является величайшим городом Тамриэля. Путешественники, заполняющие наши улицы, прибывают сюда ради паломничества и торговли, и мы в восторге от вашего приезда.
Пожалуйста, имейте в виду, что при таком постоянно большом количестве паломников вы можете встретить чужеземцев, которые выглядят потерянными, ошеломлёнными или даже сбитыми с толку суетой и размерами города.
Для достойного приёма всех гостей городские регистраторы составили несколько полезных инструкций о местах и достопримечательностях, способных вас порадовать, а также указы Трибунала, которые вы должны соблюдать. Осматривайтесь, изучайте, наслаждайтесь своим визитом.
Данмеры из самых дальних уголков Морровинда и территорий за его пределами ежедневно прибывают помолиться и выказать почтение Живым богам Трибунала. Если вы из братьев или сестёр данмер, то вам, разумеется, известны надлежащие способы проявления поклонения трём трибунам: Альмалексии, Вивеку и Сота Силу. Святые места по всему городу, включая Храм Трибунала, готовы принимать ваши пожертвования.
Если же вы не из данмеров, вам стоит понаблюдать за жителями, чтобы проникнуться должным методом поклонения. Самая верная линия поведения всегда остаётся самой простой. Делайте то, что делают данмеры. Говорите то, что говорят данмеры. И помните, куда идёте.
Запомните, не нужно пугаться, если увидите, как еретиков предают правосудию Трибунала. Городские регистраторы желают вас уверить, что имеют большой опыт обхождения с еретиками. Ваша безопасность остаётся одной из наших величайших забот.
Морнхолд является торговым центром Морровинда. Мы приветствуем ваш бизнес! Если это первый визит в наш великий город, без колебания спрашивайте у городской стражи про самую короткую и безопасную дорогу в один из наших торговых районов.
Великий базар, самый большой и лучше всего охраняемый наш рынок, заслуживает обязательного вашего посещения. Непременно сходите на премьеру сезона в один из наших театров на открытом воздухе, посмотрите на городской площади страстную игру бродячих музыкантов или послушайте народный хор в одном из наших ухоженных парков.
Одна просьба: перед покупками обязательно проверяйте, что торговец зарегистрирован и имеет лицензию. Это единственное, что способно обеспечить сбор обязательных платежей и акцизов.
Мятущиеся души смогут найти успокоение, бродя вокруг скульптуры по садам Бриндизи Дорум. Как цветы и деревья тянутся к небу в поисках солнечного тепла, так и жители Морнхолда воздевают руки в молитве, славя мудрость Трибунала. Возможно, и вы найдёте здесь утешение!
Многие путешественники изнемогают от желания посетить Дворец Трибунала, в котором проживают Живые боги Морровинда. Пожалуйста, учтите, что, хотя мы и приветствуем ревностный энтузиазм, Ординаторы будут пресекать проявления чрезмерного рвения. Всегда и во всём нужна умеренность. Если энтузиазм настолько воодушевил вас, то расположенные по всему городу святилища Трибунала ожидают вас — делайте пожертвования в обмен на прощение ваших грехов.
Что бы вы ни искали, вы найдёте это в Морнхолде. Наши жрецы, регистраторы и городская стража гарантируют это. Счастливого вам пребывания!
Книга Адонато (Адонато Леонетти)
Давным-давно в Первую эру грозный дракон по имени Нуминекс нес разорение по всему Скайриму. Свирепый змий уничтожал целые деревни, сжигал города и губил бессчетное число нордов. Казалось, что нет такой силы во всем Тамриэле, что смогла бы остановить это чудовище.
Это происходило в неспокойный период истории Скайрима, ибо владения раздирала жестокая война за престол. Возможно, ярлам удалось бы одолеть эту тварь, действуй они сообща, однако доверие в ту пору было большой редкостью.
Опытный воин именем Олаф вызвался победить чудовище. В некоторых источниках его называют ярлом Вайтрана. В иных вариантах легенды Олаф обещал народу Вайтрана поймать монстра, если те сделают его ярлом.
Так или иначе, Олаф отправился в поход с горсткой ближайших соратников и искал Нуминекса, пока не нашел того в логове на вершине горы Атор. Далее, разумеется, последовало эпическое сражение.
Сначала Олаф кинулся на дракона с топором и щитом. В некоторых вариантах легенды говорится, что Олаф и чудище днями бились клинок к когтю, но силы были равны, и ни одному из них не удавалось взять верх.
Согласно большинству рассказов, Олаф, по-видимому, раздраженный бесполезностью своего оружия в битве с драконом, в итоге отбросил его прочь. Вкладывая в свой голос всю накопившуюся в нем ярость, Олаф издал ужасающий крик.
Здесь описания снова расходятся. Согласно многим повествованиям, Олаф не знал, что обладает силой Драконьей речи, в то время как в иных высказывается догадка, что он давно владел этим даром, но прежде хотел потягаться с драконом в схватке на оружии.
Впрочем, практически все варианты легенды сходятся в описании дальнейших событий.
Используя ужасающее могущество драконьего языка, Нуминекс и Олаф сражались в грандиозном поединке криков на вершине горы Атор. От мощи их слов, как повествуется, крошились камни и раскалывались небеса.
Наконец, Нуминекс пал, изнемогая от ран и усталости. Неким образом — и на этом месте практически в каждом повествовании зияет пробел — Олафу удалось доставить дракона прямиком в Вайтран.
Жители Вайтрана встретили плененное Олафом чудище с должным восхищением. Они соорудили огромный каменный острог в задней части дворца, который они переименовали в Драконий Предел. В этой огромной камере Нуминекс оставался узником до самой смерти.
Олаф же в итоге стал верховным королем Скайрима, положив конец войне за престол. Следует полагать, что благодаря своему великому подвигу он стал единственным правителем, который устраивал всех, и так в стране снова наступил мир.
Мне, чужестранцу в Скайриме, эта история кажется как захватывающей, так и весьма курьёзной. Нетрудно догадаться, почему эта история является одной из самых знаменитых нордских легенд. Это рассказ об исключительном героизме, в котором находчивый и достойный норд сражается с поистине грозным противником и одерживает победу, криком принуждая дракона к подчинению. Еще более нордской эта история могла бы быть, только если бы Олаф победил Нуминекса в питейном состязании.
Впрочем, не обошлось и без тех, кто сомневался в правдивости легенды. Бард Свакнир, живший во времена правления Олафа, исполнял аллитерационный стих собственного сочинения, в котором оспаривал изложенную Олафом версию событий. Верховный король был разъярен и бросил мятежного барда в тюрьму, а все записи стиха уничтожил.
Как мне хотелось бы заполучить запись этого стиха! Надо признать, что мне донельзя интересно, как именно, по мнению Свакнира, Олаф на самом деле одолел Нуминекса.
Возможный ответ на этот вопрос можно обнаружить в нескольких старинных бардовских текстах. Согласно этим книгам, Нуминекс был столь злобным из-за весьма преклонного возраста. По версии этих рассказов, дракон проводил свои последние годы, разоряя поселения, пока не улетает на вершину горы Атор, чтобы спокойно умереть там.
Когда Олаф нашел Нуминекса, последний оказался слишком слаб для сопротивления. Олаф и его люди без труда пленили дракона, но решили воспользоваться выгодной ситуацией и сочинить героическую историю. Не лишним будет заметить, что все соратники Олафа, кто, согласно рассказам, был свидетелем поединка криков, впоследствии стали богатыми людьми в правление верховного короля Олафа.
Впрочем, не менее вероятно, что у Свакнира по какой-то причине был зуб на Олафа, и своим скандальным стихом он стремился опорочить репутацию верховного короля. Увы, этого нам никогда не узнать.
Книга даэдра
[Под заголовком "Малакат" вы обнаружите особо выделенную ссылку на БИЧ, благословленный Малакатом и предназначенный для смертных. Вкратце, там говорится о том, что всякий даэдра, пытающийся воззвать к силе этого оружия, будет изгнан в потоки Обливиона]
"Из легендарных артефактов даэдра многие хорошо известны, как например Звезда Азуры или Вабба Шеогората. Другие менее известны, как Бич, он же Молот Маккана и Погибель Даэдра…"
"…хотя Малакат благословил Бич для использования против даэдра, он не думал, что булава попадет в руки даэдра и будет служить инструментом в междоусобных войнах между кайтифами и проклятыми. Тогда Малакат проклял оружие так, что если кто-то из темных попытается воззвать к его силе, пустота откроется и захватит этого даэдра, и бросит его в потоки Обливиона, откуда невозможно выбраться в Реальный и Нереальный Миры."
Книга Восхода и Заката
[Книга Восхода и Заката это коллекция пословиц и афоризмов, связанных с трибуналами, их святыми и героями. Многие из этих пословиц вошли в обиход в Морроувинде. Следующая подборка иллюстрирует простейшие сентенции верующих Трибунала.]
О Богах ничего, кроме хорошего.
Не может быть двух мнений об Истине.
Слухи идут прямиком из Дома Забот.
Считай только счастливые часы.
Любой ребенок безгрешен.
Поступай так, как велит тебе вера.
Страх перед глупостью есть начало мудрости.
АЛЬМСИВИ каждый час.
Твои Господа всегда смотрят на тебя.
Утешение дается, за справедливость борются.
Учись в служении.
От сердца свет, от головы закон.
Благословен АЛЬМСИВИ, Милосердие, Мастерство, Мистерия.
Скуй звено Веры в горне страдания.
Выгравируй в памяти образ несправедливости.
Смерть не унижает; дух покрыт славой.
Вера побеждает все. Уступим же Вере.
Лучше пострадать от зла, чем совершить его.
Слава небесам, приветствуйте их!
Неосмотрительный приберегает силу.
Другим нельзя, тебе можно.
О, как редко мудрость правит сердцами!
Благословенны те, кто служит АЛЬМСИВИ.
Три рта поют Милосердие, Мастерство, Мистерия.
Не собирай урожай на полях Преисподней.
Трижды запечатанный Дом выстоит в бурю.
Именем Дыхания и Крови, защити нас!
Могут ли духи правосудия меняться со временем?
Подумай о смерти, смертный!
Прими милость безграничную.
Услышь речи Бога-Поэта.
Преклони колени перед троном Учителя.
Три Руки, три Сердца, три Глаза.
Нет тайн от Судьи.
Скуй Тьму со Светом.
Не отказывай ни брату, ни призраку.
Благословен АЛЬМСИВИ, в рождении, жизни и призраком.
В гаснущих углях светится ярость Поэта.
Если Вивек с нами, кто устоит против нас?
Судьба ужасная и печальная, вертящееся колесо Дьявола.
Как черно мое сердце, пылающее?
Книга жизни и служения
Благословенны да будут Костяные люди, ибо служат они, в духе навеки о своей сущности забыв.
Благословенны да будут Туманные люди, ибо покрывает их слава превосходящего духа.
Благословенны да будут Яростные люди, ибо столетиями они хранят ярость свою.
Благословенны да будут Повелители, ибо они изменяют прошлое и прядут будущее.
Клятва Костяных Людей
Мы умираем.
Мы молимся.
Ради жизни.
Мы служим.
Голос Повелителя
Вы клянетесь.
Служить.
Повелителю.
Книга о даэдрических порталах (Леворукий ученик)
Внимание: Помни — прежде всего надо принести жертву огням Мертвых Земель.
Как уже говорилось в «Пороговых мостах», транспонтиновая циркумпенетрация лимена требует сотрудничества — прямого или опосредованного — с лордом даэдра.
К сожалению, для колдуна со скромными возможностями описанный процесс представляется очень затратным, слишком эзотерическим и сверхопасным. Но, к счастью, для смекалистых практикантов изучения колдовства есть иная возможность.
Известно, что гнусные обитатели Мертвых Земель предлагают перемещение сквозь планы с помощью сигильских камней. И хотя к истинным побуждениям названных существ следует относиться с крайней подозрительностью, их вполне возможно задействовать в транслиминальных исследованиях с минимальным риском для любого желающего, особенно если он достаточно щедро мотивирует своего посредника.
Естественно, в Мертвых Землях преобладает жгучая жара и удушающий пепел, но если вы найдете способ обезопасить себя, то все тайны плана — и самого Обливиона — окажутся у вас под ногами.
Будьте осторожны и помните, какая судьба постигла тех, кто впервые вошел в контакт с этими землями.
Первым был ученый по имени Дарон, который полагал, что большая мощь первородного огня позволит ему войти в контакт с дреморой Мертвых Земель. Его попытка и вправду была бы воистину впечатляющей, если бы огонь, вырвавшийся за пределы его лачуги, не вызвал самый разрушительный пожар за всю историю Валенвуда. Прах его так и не был найден.
По опыту Дарона, Ольпион из Фестхолда решил обезопасить процесс, изолировав пламя плотным земляным покровом. Говорят, что он был близок к успеху, но, когда его конструкция вырвалась за стены Хрустальной Башни, аппарат потерял фокусировку и был завален обрушившимися воротами.
Последней была Авумар из племени Нага, чей многосторонний подход позволил наконец открыть все тайны. Авумар подготовила огромный глиняный сосуд, который перевел огромную энергию разгоревшегося огня в пар. После того, как температура сосуда достигла нужного значения, она смогла поговорить с дреморой неизвестной силы с другой стороны.
Обрадовавшись своему бесспорному в сравнении с предшественниками успеху, Авумар легкомысленно согласилась на условия контракта дреморы. Как оказалось позже, это фатальное решение привело к падению Торна.
Будьте осторожны в своих попытках связаться с Мертвыми Землями, ибо из поспешных сделок, заключенных с существами, которые называют это место своим домом, редко выходит что-то хорошее.
Книга Толфдира (Асгрим Колсгрег)
В первые кровавые годы Второй эры родился мальчик по имени Тректус, ставший впоследствии известным как Ванус Галерион. Он был рабом в доме одного дворянина, лорда Гирнасса из Соллисича-на-Кере. Родители Тректуса были простыми работниками, но отец его тайно, несмотря на запрет лорда Гирнасса, научился читать, а затем научил и сына. Лорду Гирнассу сказали, что грамотность и раб — вещи несовместимые, и такие слуги лишь несут опасность хозяину, поэтому лорд закрыл все книжные лавки в Соллисиче-на-Кере. Продавцы книг, поэты и учителя могли находиться лишь в крепости Гирнасса или должны были обходить город стороной. Но тем не менее, в результате контрабандных операций на территорию было доставлено небольшое количество книг и свитков, естественно, без ведома Гирнасса.
Когда Тректусу было восемь лет, этих контрабандистов нашли и посадили в тюрьму. Некоторые говорят, что предала контрабандистов мать Тректуса, невежественная женщина, боявшаяся своего мужа, но ходят и другие слухи. Суда не было, наказание было быстрым. Тело отца Тректуса еще много недель провисело на центральной площади Соллисича-на-Кере, а лето в тот год выдалось самое жаркое за всю историю.
Через три месяца Тректус бежал от лорда Гирнасса. Он добрался до Алинора, то есть пересек половину острова Саммерсет. Труппа бродячих артистов обнаружила его еле живым в сточной канаве рядом с дорогой. Они вылечили его и взяли к себе, в обмен на еду и кров мальчик выполнял всякие мелкие поручения. Один из артистов, Хелианд, обнаружил, что Тректус, хотя и застенчив, умен и развит не по годам. Хелианд, сам некогда учившийся на мистика на острове Артейум, смог распознать в мальчике большой потенциал.
Когда труппа выступала в деревне Потанса, что на восточном краю острова Саммерсет, Хелианд отвез одиннадцатилетнего Тректуса на остров Артейум. Магистр острова, Яхезис, взял его в ученики и дал ему имя Ванус Галерион. На острове Артейум Ванус смог натренировать не только ум, но и тело.
Так получил свое образование первый архимагистр Гильдии магов. Он обучался у псиджиков на острове Артейум. С детства познав нужду и несправедливость, он глубоко проникся идеями свободного распространения знаний.
Кодекс Малаката (Аманда Аллейя, наемница)
"Никому не превзойти орка."
Излишне говорить, как часто я слышала эти слова, сказанные хвастливым тоном в какой-нибудь грязной таверне, как часто ее во всю мощь выкрикивали мои коллеги-наемники в запале. Но я солгу, если буду утверждать, что в крепостях орков эти слова не являются правдой. Я очень скептически отношусь к заявлениям о том, что "традиции" и "путь предков" помогают лучше владеть оружием, но для орков, судя по всему, верность заветам предков — действительно кратчайший путь к победе.
Позволю себе начать немного издалека. Как утверждают орки, они с самого появления своей расы жили в крепостях. Крепость — это как минимум укрепленный лагерь, как максимум — неприступная цитадель. Каждый мужчина, женщина и ребенок в крепости с самого рождения обучается тому, как оборонять ее. Все оружие и все доспехи изготавливаются прямо в крепости, и вся еда, которую добывают на охоте орки-воины, приносится в крепость, чтобы накормить всех жителей.
Орки там не признают никаких законов, кроме своих собственных — неписаного "Кодекса Малаката", названного в честь одного из их богов, которого иногда еще называют Маулоком. Большая часть этих законов проста и понятна — не кради, не убивай, не нападай без причины (хотя здесь, похоже, есть длинный список исключений). Но в крепостях нет тюрем. Их заменяет Цена Крови. За свои проступки ты платишь либо товарами, либо кровью, пока жертва не будет удовлетворена. А вы не хуже меня знаете, что крови у орка немало.
Кодекс также определяет, кто управляет крепостью. Вождем обычно становится самый сильный мужчина, он принимает все решения, в том числе насчет того, не нарушен ли Кодекс Малаката. Все женщины в крепости — либо жены вождя, либо его дочери, за исключением знахарок, которые занимаются духовными сторонами жизни и целительством, когда требуется. Если возникают серьезные конфликты, они решаются путем быстрых, но кровавых схваток, а те, кому не по пути с вождем, обычно изгоняются из крепости и живут среди нас. Каждый орк вырастает с четким убеждением, что за все нужно бороться, а если за что-то сражаться не стоит, то это и не заслуживает упоминания в Кодексе.
В крепостях орки живут по своим обычаям и не любят чужаков. Все, что я знаю, я знаю потому, что огромное множество орков покидает крепости, чтобы стать наемниками или солдатами, и после пары кружек меда они обычно готовы поговорить о своем доме. Я слышала, что иногда орки могут объявить не-орка "родичем по крови", и такой родич может жить в крепости как полноправный член клана, но мне никогда не доводилось услышать о каком-то конкретном примере.
При всех странностях орочьих законов и традиций Кодекс Малаката действительно воспитывает из орков достойных воителей. В них есть целеустремленность, которая отсутствует у обычных наемников. Они не боятся вытащить оружие из ножен и решить проблему открыто — полагаю, в этом и заключается главное различие между выходцами из крепостей и городскими орками. Имперские законы позволяют нам урегулировать споры через людей Императора, а Кодекс Малаката требует, чтобы ты сам решал свои проблемы. И это хороший ход мысли, когда ты ведешь жизнь наемника.
Коллекторы Вэйреста: краткая история. Том I (Хилайр Биник)
Своей процветающей экономикой город Вэйрест во многом обязан местным торговцам, не пожалевшим от своего достатка денег на облагораживание города. Среди достопримечательностей, завоевавших Вэйресту славу «Жемчужины залива», стоит и переливающийся камень, которым отделаны городские постройки, и сверкающая броня местных правоохранителей, и самое важное из всего, настоящее чудо западного Тамриэля — канализация.
В соответствии с записями, ведущимися с основания города, до завершения строительства коллекторов город был жемчужиной, утопавшей в грязи и нечистотах. В мерзкой зловонной грязи. Сильвия Като, имперский мореплаватель, писала в 1Э 801 году: «Русло реки Бьюлси забито мусором, запах резкий, вода заражена инфекциями, залив Илиак в месте впадения в него Бьюлси так же омерзителен. Это ужасный бретонский город».
Сегодня река Бьюлси сияет чистотой, как и сам Вэйрест, благодаря системе коллекторов, которые явились подлинным произведением инженерного искусства, сопоставимого со всем, что делали когда-то двемеры. Конструкция в виде сети, состоящей из множества отдельных канализационных участков, позволяет пересечь город под землёй так же легко, как на поверхности, и строители постарались, чтобы всё это работало до наших дней. Коллекторы, как и сам город, регулярно достраиваются. Но у системы таких больших размеров есть один недостаток: протяжённость коллекторов вызывает у правоохранительной власти сложности с патрулированием, и поэтому даже в «Жемчужине залива» находится место криминалу. Как всё прочее в городе, большинство запретных вещей, включая торговлю скумой и некромантию, доступно только богатым (скума — наркотик, объявленный вне закона по всему Тамриэлю, а некромантия, магическое искусство поднятия мертвецов, также запрещена во многих регионах).
В томе II приведён список благородных семейств, пожертвовавших на строительство самые крупные суммы. Имена первоначальных проектировщиков, задумавших коллекторы ещё до падения Орсиниума, затерялись во времени, но инженеры и ремесленники, работавшие над расширением сети с конца Первой эры, перечислены все в томе III.
Кольб и драк: Книга приключений для юных нордов
Кольб был храбрым нордом-воином. Как-то раз вождь приказал ему убить злого дракона, который угрожал деревне. "Иди через горный перевал, Кольб," — сказал вождь. "На той стороне ты найдешь дракона."
Перейти на страницу (2)
Кольб взял свой любимый топор и щит и пошел к горному перевалу. Там он увидел пещеру, где гулял ветер, ледяную пещеру и узкую тропинку.
Войти в ледяную пещеру (17)
Войти в пещеру, где гуляет ветер (8)
Пойти по тропинке (12)
Кольб поднялся на каменистый холм. Он увидел внизу спящего дракона, а у дороги неподалеку он увидел таверну.
Спуститься вниз (16)
Заглянуть в таверну (14)
Кольб шел по запаху и наткнулся на грязного, вонючего орка! Орк зарычал и занес над героем свою шипастую дубину.
Поднять щит (9)
Замахнуться топором (13)
Осторожно ступая по болоту, Кольб увидел, что путь ему преградил скорбно воющий призрак.
Напасть на призрака (15)
Дать призраку золото (10)
Топор застрял в могучей чешуйчатой шее чудовища. Оно взвыло и забило хвостом, но Кольб не сдавался и в конце концов, орудуя топором как пилой, отделил голову дракона от тела. Кольб вернулся домой с победой, и его деревне драконы больше никогда не угрожали.
КОНЕЦ
Оставив болото позади, Кольб увидел неподалеку логово дракона, а также небольшую уютную таверну.
Отправиться в логово дракона (16)
Отправиться в таверну (14)
Сильный порыв ветра загасил факел Кольба и столкнул его в яму. Кольб свернул шею и умер.
КОНЕЦ
Орк противно захихикал, когда его дубина расщепила щит Кольба и врезалась ему прямо в лицо. Кольб умер, и орк сварил себе похлебку из его костей.
КОНЕЦ
Кольб вспомнил, что рассказывала ему бабушка, и протянул для золотых призраку. Тот растворился в воздухе, открыв Кольбу путь.
Перейти на страницу (7)
Кольб начал подбираться к брюху чудовища, но как только он выпустил из виду голову дракона, его пасть распахнулась и проглотила Кольба целиком, прямо с топором и всем прочим.
КОНЕЦ
Поднявшись наверх, Кольб обнаружил лагерь. Там он встретил мудреца, который разделил с ним трапезу и показал два пути, ведущие в логово дракона. Первый вел через холмы, а второй — через болото.
Отправиться на холмы (3)
Отправиться на болото (5)
Кольб широко размахнулся топором, и не успел орк ударить, его голова и дубина покатились по полу. Они ему больше не понадобятся.
Перейти на страницу (3)
Кольб решил остановиться в таверне, чтобы отдохнуть перед боем с драконом. Но таверной управляли высокие эльфы, и они отравили его мед, чтобы забрать его золото себе.
КОНЕЦ
Кольб замахнулся топором изо всей силы, но призрак этого будто бы даже не заметил. Он приблизился к Кольбу, и тот погрузился в глубокий сон, и никогда больше не проснулся.
КОНЕЦ
Кольб обнаружил логово, где спал дракон. Клубы дыма вырывались из его ноздрей, а воздух в пещере резал глаза. Кольб едва не поскользнулся на человеческих костях, на которых не оставалось ни кусочка мяса. Чудовище лежало на боку, открыв для удара брюхо и глотку.
Нанести удар по шее (6)
Нанести удар в брюхо (11)
Кольб вошел в обледенелую пещеру, но он был нордом, поэтому не замерз. Перед ним был тоннель, из которого чем-то воняло, а в тоннеле слева от него завывал ветер. И еще рядом была лестница.
Пойти по вонючему тоннелю (4)
Пойти по ветреному тоннелю (8)
Подняться по лестнице наверх (12)
Конец жатвы
Кимери Грэджин был слугой амбициозного клана Диренни. Члены клана Диренни получали большую часть своего могущества путем ведения дел с даэдра — очень выгодный, но рискованный путь к успеху. Кимери был, возможно, самым талантливым и амбициозным призывателем клана Диренни. Он осмелился строить тайные планы против лорда Дагона и одержал победу. Когда его тайный план претворился в жизнь, Дагон был изгнан в Обливион. Однако, в тот самый момент, когда Дагон был предан, он набросился на смертного, обманувшего его. Созданный Кимери пакт гарантировал ему вечную жизнь в своем родном городе среди счастливых голосов его друзей и земляков. Переиначив слова из пакта Кимери, Дагон поднял крошечный остров Кэйсилли (небольшой остров недалеко от побережья Нортмура) и бросил его в бездну. Все друзья и земляки Кимери мгновенно погибли, но звуки их голосов остались, чтобы вечно мучить память Кимери. Кимери был обречен жить вечно, постепенно стареть и страдать от заболеваний суставов и, таким образом, размышлять над трагическими последствиями своего неповиновения судьбе и обмана лорда даэдра.
Cозданная лордом даэдра Малакатом, эта кираса обладает потрясающей возможностью отражения ударов клятвопреступника. Кимери обманом побудил Дагона дать клятву не претендовать на власть, которой он не собирался обладать. Кираса из Шкуры Спасителя отражала яростный натиск Дагона достаточно долго для того, чтобы Кимери смог провести свою собственную атаку — заклинание, наложенное на «Протоним» Дагона (т. е. Магическое истинное имя). К несчастью, Кираса, как и многие другие дары Малаката, оказалась палкой о двух концах. Она, ко всему прочему, делает своего носителя крайне уязвимым к магическим атакам, поэтому ее стоит надевать только в исключительных случаях.
Кимери использовал Протоним Дагона в заклинании, которое бы высосало всю силу Дагона и отправило ее в бездну. Однако, Кимери ошибся в расчетах, не осознав того, что естественное сопротивление Дагона может замедлить высасывание его силы, даже если и вовсе не остановит его. В результате у Дагона было достаточно времени для сотворения проклятья на Кимери с помощью выполнения некоторых условий сделки с Кимери. Чтобы не допустить высасывания всей своей силы, Дагон вложил ее в проклятие. В итоге остров Кэйсилли был брошен в бездну, все его жители были зверски убиты, а Кимери был обречен вечно скитаться по руинам своей величайшей амбиции.
Капище Невинной Жертвы: Кимери полагает, что Дагон сделал остров Кэйсилли местом Капища Невинной Жертвы, дабы лично унижать и пытать Кимери. Кристаллическая структура зеленого цвета была создана с помощью чар и является единственным сооружением, воздвигнутым на острове после того, как Дагон вырвал его из Тамриэля и бросил в бездну.
Копье:
Предположительно, Копье Горькой Милости, используемое в Великой Охоте, не может быть использовано ни смертными, ни бессмертными существами за исключением тех, что посвящены в Охоту и следуют ее строгим правилам. Тем не менее, Кимери удалось определить, что, хотя сила Копья велика, она все же небезгранична, и что особые зачарованные предметы — к примеру, Кираса из Шкуры Спасителя, созданная Малакатом — могут защитить смертного или бессмертного носителя от пагубного воздействия Копья.
Конец странствий
Это было время Великого Отчаяния, когда Святой Велот со своими людьми достиг земель Ресдайна. Под предводительством Велота бесчисленными днями и неделями перебирались они через огромный горный хребет. Многие из кимеров считали этот поход безрассудным, но непоколебимая уверенность Велота и чувство долга вели их.
Они подошли к гигантскому ущелью, к глубокой расселине между гор, покрытых снегом и льдом. Велот вёл их вперёд, вдохновлённый видением, пришедшим ему во сне. Он утверждал, что видел в небе большого ястреба. Он поклялся, что ястреб приведёт кимеров к новому дому. Они пробивались через ущелье, но наступил момент, когда дальше идти было нельзя: исполинская глыба льда преградила им путь.
Вдруг из-за гор раздался сильный властный голос: «Кто вы такие и зачем пришли сюда?»
«Мы народ без родины», — ответил горам Велот.
Из ледяной глыбы выступила молодая женщина.
«А кто ты?» — спросил Велот.
«Я друг кимеров. Я пришла провести вас домой, если вы согласитесь принять мои условия. Я потребую жертвы от тебя, Велот. Принеси клятву, которая сделает тебя лучшим мером».
Велот поднял свой мощный молот и провозгласил: «Никогда больше не использую я это оружие или что-то ему подобное для сокрушения врагов. Я отдал сердце своему народу, но сейчас я отдам ему большее. Свою жизнь и саму душу свою посвящаю я ему».
Женщина повернулась и простёрла руку к ледяной стене — и та мгновенно растаяла. За ней открылась чужая земля, земля пепла и необычных грибов. Она зашагала вперёд, и кимеры последовали за ней. Велот обратился к своим людям: «Вот мы и дома, — объявил он. — На этой наковальне мы выкуем новый народ. Наше странствие закончилось здесь, но другие испытания ещё предстоят нам».
Кора и живица: Корневая система, экология и культура гнарлов
Предупреждение:
До написания этой работы почти все наши познания о Корневой системе и гнарлах основывались лишь на слухах, суевериях, а порой и откровенной лжи. После изучения и систематизации имеющихся сведений, а также многочисленных исследовательских экспедиций в Корневую систему для непосредственного наблюдения за гнарлами в их естественной среде обитания автор готов разъяснить экологию и культуру этих существ, природу Системы и их симбиотические отношения.
Туннели Корневой системы, обычно считающиеся группой природных пещер и каменных образований с растительностью внутри, на самом деле являются частью гигантского живого организма. Не только эти ходы представляют собой живую органическую корнеподобную сущность, но и каждое из так называемых "корневых подземелий" является малой частью большого целого. Корни всех деревьев (которые составляют изрядную часть растительной жизни Островов) напрямую связаны с общей Системой.
Разнообразные закрученные и изогнутые туннели неторопливо создавались в течение тысячелетий. Воистину движение корней неощутимо, хотя определенно поддается измерению. Самые быстрорастущие ходы удлиняются со скоростью нескольких футов в месяц, а самые медленные увеличиваются на несколько дюймов за десятилетия.
Янтарь — это цветная смола, образующаяся из застывшей древесной живицы. Так же, как кровоточащий порез на коже покрывается коростой, чтобы затянуть рану, туннели Корневой Системы "кровоточат" соком, который сгущается и застывает, превращаясь в залежи янтаря. Пробить упругую древесину ударом меча невозможно. Сильные повреждения, которые вызывают появление янтаря, становятся результатом огромного давления и трения, которое испытывают гигантские корни, прорастая сквозь толщу камня и земли.
Современная и наиболее верная теория считает гнарлов смотрителями и служителями Корневой системы. Эти создания поддерживают туннели в порядке и очищают их, удаляя излишки застывших смол. Такое их поведение подтверждается прямыми наблюдениями, хотя и ограниченными по времени ввиду агрессивной природы гнарлов. В любом случае обилие янтаря, который находят на телах этих существ, указывает на верность данной теории.
Существует одна гипотеза, согласно которой гнарлы по мере своего роста в конечном итоге становятся слишком большими, чтобы свободно передвигаться в туннелях, и в какой-то момент срастаются со стенами, превращаясь в часть Корневой системы, но пока имеется очень мало доказательств, говорящих в ее пользу. Что касается недавних заявлений о существовании гигантской разновидности этих существ, следует отметить, что ни одного заслуживающего доверия источника, подтверждающего это, нет. Так или иначе, даже будь эти сообщения правдивыми, учитывая их редкость, можно было бы предположить, что лишь очень немногие гнарлы вырастают до размера великанов.
Мало что известно о природной продолжительности жизни гнарлов и их общественном поведении, потому что исследовательские экспедиции внутрь Корневой системы, как минимум, затруднены. Мы точно знаем, что гнарлы ревностно следят за своей территорией. Они настолько бдительно охраняют свои туннели, что проявляют агрессию к любому, кто покажется в их поле зрения. Это делает изучение их социального устройства почти невозможным. Такое поведение, однако, обеспечило нас достаточным количеством тел для изучения в безопасной обстановке.
После внимательного обследования, у гнарлов, в отличие от других существ, обладающих сознанием, не нашлось ничего похожего на мозг. Это укрепляет доверие к теории о смотрителях-симбионтах, предполагающей организацию сообщества по типу муравейника, однако нет свидетельств о наличии какой-либо "матки гнарлов", которая могла бы контролировать рабочих особей. Другое возможное объяснение заключается в том, что они управляются некоей магией, но автор считает подобные попытки объяснения непонятных вопросов совершенно неприемлемыми для рациональной науки.
Совокупный Корень — это живой организм, который понемногу растет каждый месяц, прокладывая туннели под землей. Фактически, вся растительная жизнь на островах соединена с этой Системой. Серьезное повреждение стен комплекса приводит к образованию скоплений янтаря в процессе естественной защиты и излечения. Корневая система находится в отношениях симбиоза с гнарлами, которые выступают в роли ее защитников и смотрителей. Возможно, они являются ее порождением и могут физиологически соединяться с ней. Вкратце, мы имеем живой организм со своими преданными хранителями, незаметно растущий и развивающийся прямо у нас под ногами.
А теперь я осмелюсь представить теоретические выкладки, которые граничат с ересью (которая, я полагаю, однажды приведет меня к смерти), однако я обязан их выдвинуть, к добру это или к худу.
Принято верить, что наш лорд Шеогорат наградил нашу землю двумя характерами, Манией и Деменцией. Но после длительных исследований и размышлений я пришел к выводу, что эти две сферы абсолютных крайностей порождены самой природой нашей земли!
Я разработал остроумный эксперимент, призванный подтвердить эту теорию. Если вы возьмете цветок обычного растения, обрежете и поместите его стебель в воду с красителем, вы увидите, что лепестки постепенно примут цвет красителя. Очевидно, сосуды растения переносят цвет к листьям.
Когда мы смотрим на половину Деменции, мы видим приглушенные и темные цвета, в то время как на половине Мании они яркие и красочные. В свете моего эксперимента я уверен, что Корневая система и гнарлы, обслуживающие ее, высасывают цвета из земель Деменции и отдают их землям Мании!
Не совсем понятно, с какой целью это делается, но мой эксперимент показывает, как цвет переносится по сосудам растений, а где найти систему древесных жил больше, чем гигантская сеть туннелей Корневой системы? Разве теперь не ясно, что эта Система является каналом сообщения Мании и Деменции?
И разве мы не едим растения и плоды деревьев, соединенных с Корневой системой, и животных, которые питаются ими, и не пьем воду, что стекает с их листвы? Разве мы не дышим воздухом, содержащим их споры и семена? Разве мы не бросаем отходы на землю, чтобы они впитались в почву? И, следовательно, не связаны ли мы очень тесно с гигантской Корневой системой под нашими ногами? Конечно, мы с ней одно целое!
Совершенно ясно, что Корневая система питает тех из нас, кто обитает в Мании, великолепными цветами, даруя нам наши перемены настроения, наполняя наши сердца страстями и эмоциями, даруя нам стремления — и все это воруется у наших же товарищей из Деменции, которые становятся мрачными, отчаявшимися, раздраженными, жестокими и встревоженными!
Шеогорат не есть источник наших "даров". Сама земля внесла такой раздор в наши жизни!
Гнарлы — слуги и движущая сила этого паразитического процесса.
Если мы убьем всех гнарлов, баланс восстановится!
Да, Мания станет менее яркой, но Деменция станет менее мрачной.
Мы и наш мир вновь обретем целостность!
Отриньте свою веру в придуманного Шеогората!
Отриньте веру в свои особенные "дары"!
Мы должны уничтожить гнарлов и Корневую систему!
Мы должны уничтожить тех, кто навязал нам веру в некоего надменного и отчужденного правителя, который играет нашими чувствами и благополучием!
К оружию, братья и сестры!
К оружию!
Коричневая Книга Великого Дома Телванни (426 г. Эп.3)
[Коричневая Книга — это деловой ежегодник Совета Телванни Округа Вварденфелл за 426 год 3 эпохи. В нем перечислены действующие члены Совета, их резиденции, и их представители в Садрит Море. Также в нем упомянуты все значительные события и дела Совета за этот год.]
Архимагистр Готрен, Лорд Верховный Маг Совета Телванни, Округ Вварденфелл, Башня Тель Арун, Восточный Молаг Амур, Округ Вварденфелл, Провинция Морроувинд
Господин Арион, Лорд Маг Совета Телванни, Округ Вварденфелл, Башня Тель Вос, Деревня Вос, Грейзлендс, Округ Вварденфелл, Провинция Морроувинд
Господин Нелот, Лорд Маг Совета Телванни, Округ Вварденфелл, Башня Тель Нага, Садрит Мора, Округ Вварденфелл, Провинция Морроувинд
Госпожа Драта, Лорд Маг Совета Телванни, Округ Вварденфелл, Башня Тель Мора, Грейзлендс, Округ Вварденфелл, Провинция Морроувинд
Госпожа Терана, Лорд Маг Совета Телванни, Округ Вварденфелл, Башня Тель Бранора, Побережье Азуры, Округ Вварденфелл, Провинция Морроувинд
За Архимагистра Готрена: голос Маллам Район, мага
За Господина Ариона: голос Арара Увула
За Господина Нелота: голос Рэйвен Омейн
За Госпожу Терану: голос Фелисса Улессен
За Госпожу Драту: голос Малам Район
В ответ на постоянные протесты Герцога Дрена и представителей других Великих Домов, Совет Телванни напоминает им, что, согласно древним законам и обычаям, Совет Телванни не имеет отношения к инициативам отдельных членов Совета. Если Империя или Советы других Домов хотят обсудить исследования и колонизацию Телванни диких земель Вварденфелла, мы приглашаем их сделать это с наилучшими пожеланиями членов Совета, но Совет Телванни не будет жертвовать своими ресурсами и авторитетом ради этих устремлений.
Совет снова выражает протест против планов герцога Дрена и Великого Совета относительно рабства и работорговли в Округе Вварденфелл. Право владеть рабами и торговать ими, гарантировано условиями Договора о Перемирии, и Совет Телванни не желает вступать в дискуссию относительно этих прав.
Кормление и уход за священным вамасу
Несмотря на абсолютную всеядность священного вамасу, благоразумный владелец заботится о правильном пищевом рационе, чтобы обеспечить священному животному счастливую и довольную жизнь. Потому что пока вамасу доволен, его владелец просто счастлив… и жив.
Но не следует перекармливать священного вамасу! Переполненный опасным электричеством дракончик сумеет облегчить себя множеством способов: будет либо противно, либо опасно.
Советуем попробовать различные сочетания грязевых крабов, кагути и босмеров. Помните, что священному вамасу рекомендована диета, основанная на живых продуктах, поэтому держать пищу нужно не только в целости и сохранности, но и следить за её здоровьем до самого момента кормления.
Королева-Волчица (Вогин Джарт)
Том I
В осеннюю пору года, принц Пелагиус, сын принца Уриэля, который приходился сыном императрице Кинтире, племяннице великого императора Тайбера Септима, пришел в город-государство Камлорн, что в Хай Роке, дабы посвататься к дочери короля Вульстеда. Имя ее было Квинтилла. Прелестнейшая из венценосных дочерей Тамриэля, она обладала всеми женскими добродетелями и была к тому же искусной волшебницей.
Пелагиус к тому времени был уж одиннадцать лет вдовцом и имел юного сына по имени Антиохус. Прибыв ко двору, Пелагиус узнал, что городу угрожает демон-вервольф. Вместо сватовства и ухаживаний Пелагиус и Квинтилла отправились спасать королевство. Его мечом и ее чародейским искусством чудовище было повержено. Мистическими силами Квинтилла сковала душу монстра, переселив ее в драгоценный камень. Позже Пелагиус приказал ювелиру вставить этот камень в кольцо и женился на своей возлюбленной.
Но говорят, что душа ужасного волка оставалась в заточении только до рождения их первого ребенка…
"Посол из Солитьюда прибыл, ваше величество", — прошептал камергер Бальвус.
"В обеденный час? — пробормотал император. — Скажи, чтобы подождал".
"Нет, отец, очень важно принять его, — вставая, произнес Пелагиус. — Вы не можете заставлять его ждать, коли собираетесь сообщить печальные новости. Это против правил дипломатии".
"В этом случае, не оставляй нас — ты ведь более сведущ в дипломатии, нежели я. Нам пригодится присутствие всех членов семьи, — добавил император Уриэль Второй, внезапно осознав, как мало людей собралось за обеденным столом на этот раз. — А где твоя мать?"
"Спит с первосвященником Кинарет", — так должен был сказать Пелагиус. Но, как его отец верно заметил, он был очень дипломатичным, и поэтому он лишь кратко заметил: "На молитве".
"А твои сестра и брат?"
"Амиэль в Фестхолде, встречается с архимагистром Магической гильдии. А Галана, хоть, конечно, мы и не станем сообщать об этом послу, готовится к свадьбе с герцогом Нарсиса. И поскольку посол ожидает, что она выйдет замуж за его повелителя, короля Солитьюда, мы сообщим, что она на водах, пытается излечить внезапно появившиеся множественные гнойные нарывы по всему телу. Думаю, если Вы расскажете ему это, он не станет чересчур настаивать на женитьбе, хоть она и сулит им политические выгоды, — Пелагиус ухмыльнулся, — Вы же знаете, как нордов тошнит от болячек на теле женщины".
"Но, разрази меня гром, я чувствую, что мне необходимо присутствие семьи, ведь иначе я буду выглядеть как старый дурень, презираемый своими дорогими и близкими, — в раздражении заворчал император, втайне подозревающий, что это действительно так. — А как насчет твоей жены? Где она и внуки?"
"Квинтилла нянчится с Сефорусом и Магнусом. Антиохус скорее всего распутничает в городе. Понятия не имею, где Потема, должно быть, на занятиях. Я думал, вы не очень любите, когда вас окружают детьми".
"Нет, люблю, но только когда встречаюсь с послами в зале для приемов. Они придают встрече атмосферу, гм… семейности и чистоты, — вздохнул император и обратился к Бальвусу. — Ох… ну, давайте, вводите вашего проклятого посла".
Потема скучала. В Имперской провинции царила зима — дождливое время, и улицы с садами были буквально затоплены водой. Она не могла припомнить хотя бы один не дождливый день. Прошли ли дни, или недели, или даже месяцы с тех пор, как она видела солнечный свет? В мерцающем свете дворцовых факелов не существовало времени, и пока Потема шла отделанными мрамором и простым камнем залами, прислушиваясь к шуму проливного ливня, она не могла думать ни о чем, кроме своей собственной скуки.
Астеф, ее учитель, должно быть, ищет ее. Обыкновенно она не чуждалась занятий. Механическое зазубривание всегда давалось ей просто. Пока она шла по пустому бальному залу, она проверяла себя. Падение Орсиниума? 1E 980. Тамриэльские хроники — автор? Хозей. Дата рождения Тайбера Септима? 2E 288. Правящий король Даггерфолла? Мортин, сын Готлира. А Сильвенара? Варбарент, сын Варбарила. Главный полководец Лилмота? Непростой вопрос: это дама, зовут Иоя.
Что, если я буду вести себя как положено, не буду попадать в неприятности и мой учитель будет считать меня прекрасной ученицей? Мать и отец вряд ли сдержат обещание купить мне даэдрическую катану в личное пользование и скажут, что, во-первых, они такого обещания не помнят, а во-вторых, это слишком дорого и опасно для девушки моего возраста.
Из приемного покоя императора доносились какие-то голоса. Отец, дед, и человек со странным акцентом — похоже, северянин. Потема вынула расшатанный камень за гобеленом и прислушалась.
"Позвольте говорить откровенно, ваше императорское величество, — донесся голос северянина. — Мой повелитель, король Солитьюда, вовсе не был бы обеспокоен, даже если бы принцесса Галана выглядела как орчиха. Он хочет заключить союз с императорской фамилией, и вы согласились отдать ему Галану, иначе вы будете вынуждены вернуть те несколько миллионов золотом, что он предоставил вам на подавление каджитского восстания в Торвале. Вы поклялись честью выполнить этот договор".
"Я не припоминаю подобного договора, — голос ее отца был тверд. — А вы, сир?"
Раздалось неразборчивое ворчливое покряхтывание, по которому Потема узнала своего деда, престарелого императора.
"Что же, наверное, придется пройти в Зал записей, коли уж моя память так подводит меня, — голос северянина был исполнен сарказма. — Я ясно помню вашу печать, нанесенную на договор прямо перед тем, как он был спрятан под замок. Но воистину, я не застрахован от ошибок".
"Мы пошлем пажа в Зал за договором, на который вы ссылаетесь", — ответил голос ее отца, жесткий и холодный, как всегда бывало перед нарушением обещания. О, эти интонации Потеме были прекрасно известны. Она поставила на место расшатанный камень и поспешила в бальный зал. Она знала, как медленно передвигаются пажи, исполняющие приказы немощного императора. Она могла добраться до Зала записей за минуту.
Конечно же, массивная дверь черного дерева была заперта, но она знала, что делать. Год назад она застала одну из горничных своей матери за кражей драгоценностей и, в обмен на молчание, принудила босмерку научить ее вскрывать замки. Потема вытащила из броши с красным бриллиантом две булавки и вставила первую в один из замков, стараясь удержать кисть от дрожи. Одновременно она лихорадочно припоминала расположение прорезей и тумблеров внутри механизма замка.
У каждого замка есть свое строение.
Замок в кухонной кладовой: шесть свободных тумблеров, седьмой не проворачивается, и еще есть контрвинт. Она открыла его просто ради развлечения, но если бы она хотела кого-нибудь отравить, (при этой мысли она всегда внутренне улыбалась), все домашние уже отправилась бы на кладбище.
Замок в тайнике ее брата Антиохуса, содержащем коллекцию каджитской порнографической живописи: два свободных тумблера и жалкая отравленная игла, обезвреживаемая легким нажатием на противовес. Но это была хорошая добыча. Странно, но Антиохус, признанный бесстыдник, оказался чувствителен к шантажу. Однако ей было всего лишь двенадцать, и извращения кошколюдей и сиродильцев казались чем-то академически отстраненным. Антиохус был вынужден подарить ей бриллиантовую брошь, которую она припрятала.
Ее никогда не могли поймать. Даже когда она вторглась в покои архимага и украла его самую старинную книгу заклинаний. Даже когда она вторглась в гостевые покои, отведенные королю Гиланы, и стащила его корону, как раз в утро перед официальной церемонией Приветствия. Так легко оказалось досаждать своей семье этими мелкими гадостями. Но в этом случае речь шла о документе, который хотелось видеть императору, такая важная встреча. Она обязана была получить его первой.
Однако именно этот замок оказался сложнейшим из тех, что она когда-либо открывала. Снова и снова она пыталась поддеть тумблеры, осторожно отстраняя двухконечную скобку, мешавшую протолкнуть булавки поглубже, постукивая по противовесу. У нее ушло почти полминуты, чтобы взломать замок в Зал записей, где хранились древние свитки.
Документы были разложены и маркированы в строгом порядке, с учетом года, провинции и королевства, и Потема быстро отыскала "Договор о помолвке" между Уриэлем Септимом II, благословением Богов императором Сиродильской Империи Тамриэля, и его дочерью принцессой Галаной, с одной стороны, и его величеством королем Солитьюда Мантиарко. Она схватила добычу и выскочила из Зала, надежно заперев дверь еще до того, как показался паж.
В бальном зале она вновь вынула неверный камень и прислушалась к разговору внутри. Несколько минут трое мужчин — северянин, император и ее отец — просто болтали о погоде и каких-то скучнейших дипломатических тонкостях. Затем послышались шаги и молодой голос — голос пажа.
"Ваше императорское величество, я осмотрел Зал записей, и не смог отыскать документ, который вы приказали принести".
"Вот, вы же видите, — донесся голос отца Потемы. — Я говорил вам, что его не существует".
"Но я видел его лично! — голос норда дрожал от ярости. — Я был там, когда вы и мой повелитель подписывали его! Я там был!"
"Я надеюсь, что вы не подвергаете сомнению слова моего отца и полновластного владыки Тамриэля, тем более теперь, когда имеются доказательства того, что вы… ошиблись", — низкий голос Пелагиуса тоже не предвещал доброго.
"Нет, конечно же, — внезапно одумавшись, заметил северянин. — Однако что же мне сказать королю? Он не войдет в родство с императорской семьей, золота он тоже не получит, и договора… не существует, хоть мы и были уверены в обратном?"
"Мы не хотим создавать напряженности между королем Солитьюда и нами, — донесся голос императора, все еще слабый, но достаточно ясный. — Что если мы предложим королю Мантиарко нашу внучку?"
Потема вдруг ясно ощутила холод, исходящий от стены.
"Принцесса Потема? Не слишком ли молода она?" — осведомился северянин.
"Она уже достигла тринадцати, — заметил ее отец. — Выходят замуж и раньше, чем она".
"Полагаю, она будет идеальной парой для вашего короля, — сказал император. — Общеизвестно, да и я так сам думаю, что она невинна и застенчива, но я уверен, она быстро познает все тонкости двора — в конце концов, она принадлежит к роду Септимов. Из нее выйдет прекрасная королева Солитьюда. Не сногсшибательная красавица, но высокородна".
"Степень родства у внучки менее значительна, чем у дочери, — убитым голосом заметил норд. — Но у нас нет путей и возможностей отклонить ваше предложение. Я пошлю моему королю донесение".
"Мы дозволяем вам покинуть нас", — сказал император. Потема услышала, что северянин вышел из комнаты.
Из глаз Потемы струились слезы. Она знала, кто правит Солитьюдом — из своих учебников. Мантиарко. Толстяк шестидесяти двух лет. И еще она знала, где находится Солитьюд, как холодно там, в этом сердце северных ветров. Ее отец и дед были готовы сослать ее на Север, к варварам. Из комнаты продолжали доноситься голоса.
"Молодец, мальчик. Теперь ты должен спалить дотла этот документ", — сказал ее отец.
"Мой принц?" — произнес дрожащий голос пажа.
"Дубина, конечно же я говорю о договоре между императором и королем Солитьюда. Мы же не хотим, чтобы стало известно о его существовании?"
"Мой принц, я сказал правду. В Зале записей я не смог найти документ. Похоже, он потерян".
"Во имя Лорхана! — зарычал отец. — Почему в этом месте все всегда теряется? Иди в Зал и ищи эту бумажку, пока не разыщешь!"
Потема посмотрела на документ. Миллионы золотом обещаны королю Солитьюда в том случае, если он не женится на тетушке Галане. Она могла отнести этот документ отцу, и в награду он отменит ее помолвку с Мантиарко. Или нет? Можно шантажировать отца или императора и получить некоторую сумму денег. Или, быть может, пустить его в дело, когда она станет королевой Солитьюда и тогда можно будет получить при его помощи многое… Больше, чем при помощи даэдрической катаны.
Потема вдруг поняла, что у нее много возможностей. И еще — что скука отступает.
Том II
Через год после свадьбы своей 14-летней внучки принцессы Потемы и короля Мантиарко из королевства Солитьюд, император Уриэль Септим II скончался. Его сын, Пелагиус Септим II стал императором. Он обнаружил, что казна порядком опустошена, увы, его отец очень неумело вел дела.
Новая королева Солитьюда, Потема, встретила оппозицию в лице старинных аристократических фамилий — для нордов она была чужестранкой. Мантиарко был вдовцом, его покойная жена пользовалась всеобщей любовью. От нее у короля остался сын, принц Баторг, который был на два года старше своей мачехи, он возненавидел Потему. Но король очень любил свою молодую жену, мечтал иметь от нее ребенка и вместе с ней переживал ее неудачные беременности. В 29 лет она родила ему сына.
"Ты должен сделать что-нибудь, чтобы унять боль!" — закричала Потема, ее лицо исказилось оскалом боли. Лекарь Келмет сразу же представил себе волчицу-роженицу, но приказал себе не думать об этом. Недруги часто называли Потему Королевой-Волчицей, но не из-за внешнего сходства с хищником.
"Ваше величество, у вас нет повреждений, которые я бы мог залечить. Та боль, что вы чувствуете, естественна при родах…" — он хотел было добавить еще несколько слов утешения, но ему пришлось уворачиваться от зеркала, которое она в него бросила.
"Я тебе не какая-то крестьянка! — прорычала Потема. — Я королева Солитьюда, дочь императора! Сделай что-нибудь! Призови даэдра! Я продам душу любого своего подданного, только чтобы унять боль!"
"Миледи, — нервно сказал лекарь, задергивая занавески, не давая утреннему солнцу заглянуть в комнату. — Никогда нельзя так говорить, даже в шутку. Глаза Обливиона всегда следят за нами".
"Что ты знаешь об Обливионе, лекарь? — крикнула она, но затем успокоилась. Боль отступила немного. — Не передашь ли ты мне то зеркало, которое я в тебя кинула?"
"Вы снова хотите бросить его, ваше величество?" — спросил лекарь с грустной улыбкой, выполняя приказ.
"Очень может быть, — ответила она, глядя на свое отражение. — И на этот раз не промахнусь. Как же я ужасно выгляжу. Лорд Воккен все еще ждет меня в холле?"
"Да, ваше величество".
"Скажи ему, что я только поправлю прическу и приму его. И оставь нас. Я позову тебя, когда мне вновь станет больно".
"Да, ваше величество".
Через несколько минут лорд Воккен вошел в комнату. Он был абсолютно лысым, и друзья, и враги называли его Гора Воккен. Голос его был похож на раскаты грома. Королева была одной из немногих людей, которые не боялись его. Он улыбнулся ей.
"Моя королева, как вы себя чувствуете?" — спросил он.
"Черт подери. Судя по твоему хорошему настроению, тебя сделали главнокомандующим".
"Всего лишь временно, пока ваш муж пытается выяснить, верны ли слухи о предательстве моего предшественника, лорда Тоуна".
"Если ты все сделал так, как я говорила, он обнаружит предательство, — улыбнулась Потема. — "Скажи мне, принц Баторг все еще в городе?"
"Что за вопрос, ваше величество, — рассмеялся Гора Воккен. — Сегодня же Турнир выносливости, принц никогда его не пропускает. Он разрабатывает новые приемы самозащиты каждый год, чтобы применить их на этих играх. Помните, как в прошлом году он без доспехов вышел на поединок и двадцать минут сражался с шестью мечниками, после чего ушел без единой царапины? Он посвятил тот бой своей покойной матери, королеве Амодете".
"Да, я помню".
"Он не друг ни мне, ни вам, но вам не следует недооценивать его. Он быстр, как молния. Глядя на него, можно подумать обратное, и он всегда использует свою кажущуюся медлительность, чтобы обмануть противника. Говорят, он обучился этому у орков на юге. Также говорят, что у них он научился предугадывать направление атаки противника при помощи каких-то сверхъестественных сил".
"Ничего сверхъестественного в этом нет, — тихо сказала королева. — Он получил этот дар от отца".
"Мантиарко никогда так не двигается", — рассмеялся Воккен.
"Я говорю не об этом, — сказала Потема. Она закрыла глаза и сжала зубы. — Боль возвращается. Ты должен позвать лекаря, но сначала мне надо кое-что спросить у тебя. Начались ли работы в летнем дворце?"
"Думаю, да, ваше величество".
"Не думай! — крикнула она, кусая губы с такой силой, что на грудь упало несколько капель крови. — Делай! Сделай так, чтобы строительство немедленно началось, сегодня же! От этого зависит твое будущее, мое будущее и будущее этого ребенка! Иди!"
Четыре часа спустя король Мантиарко вошел в комнату, чтобы посмотреть на сына. Королева слабо улыбнулась, когда он поцеловал ее в лоб. Когда она показала ему ребенка, король не удержался. Слезы потекли по его лицу.
"Мой лорд, — сказала она нежно. — Я знала, что ты сентиментален, но чтобы настолько!"
"Дело не только в ребенке, хоть он и прекрасен, во всем походя на свою мать, — Мантиарко повернулся к своей жене. Он будто постарел в одночасье, настолько горе исказило его черты. — Моя дорогая, во дворце беда. Если бы не рождение сына, этот день был бы самым ужасным днем моего правления".
"В чем дело? Что-то случилось на турнире? — Потема приподнялась в кровати. — Что-то с Баторгом?"
"Нет, турнир тут ни при чем. Но это касается Баторга. Я бы не хотел тебя сейчас волновать. Тебе нужно отдохнуть".
"Муж мой, расскажи мне все!"
"Я хотел преподнести тебе подарок к рождению нашего сына, поэтому решил сделать ремонт в летнем дворце. Такое замечательное место. Я думал, оно тебе понравится. Это была идея лорда Воккена, по правде говоря. Амодета очень любила летний дворец, — печаль закралась в голос короля. — Теперь я понял почему".
"Что ты узнал?" — тихо спросила Потема.
"Амодета изменяла мне там с моим верным военачальником, лордом Тоуном. Они переписывались, их письма совершенно ужасны. И это еще не самое худшее".
"А что же?"
"Даты на письмах соответствуют времени рождения Баторга. Мальчик, которого я воспитал как сына, — голос Мантиарко дрогнул. — Это сын Тоуна, это не мой сын".
"Дорогой", — сказала Потема, почти жалея старика. Он обняла его, а он разрыдался, прильнув к груди своей жены.
"С этого момента, — тихо сказал он, — Баторг мне больше не наследник. Он будет изгнан из королевства. Этот мальчик, которого ты родила сегодня, будет править Солитьюдом".
"Может быть, не только, — сказала Потема. — Он ведь внук императора".
"Мы назовем его Мантиарко Второй".
"Дорогой, я бы с радостью, — сказала Потема, целуя своего мужа. — Но, может быть, стоит назвать его Уриэлем, в честь его деда-императора, благодаря которому и состоялся наш брак?"
Король Мантиарко улыбнулся и кивнул. В дверь постучали.
"Мой господин, — сказал Воккен, — его высочество принц Баторг победил в турнире. Он ждет, чтобы вы вручили ему награду. Он сумел противостоять атакам девяти лучников и гигантского скорпиона, которого мы привезли из Хаммерфелла. Толпа скандирует его имя. Они называют его Непобедимым".
"Я выйду к нему", — сказал король Мантиарко и покинул комнату.
"О, победить-то его можно, — устало сказала Потема. — Только надо очень постараться".
Том III
Император Пелагиус Септим II умер за несколько недель до конца года, 15 — го Вечерней звезды, во время праздника Молитвы северным ветрам, что было сочтено плохим предзнаменованием для Империи. Он правил на протяжении семнадцати трудных лет. Чтобы пополнить опустевшую казну, Пелагиус распустил Совет Старейшин, заставив их выкупать свои посты. В результате высший орган государства лишился некоторого числа умных и честных, но не столь богатых членов. Многие говорят, что император умер от яда, который ему подсыпал один из бывших членов Совета.
Дети Пелагиуса прибыли на похороны отца и коронацию следующего императора. Его младший сын, принц Магнус, 19-ти лет от роду, приехал из Альмалексии, где он был советником при королевском дворе. 21-летний принц Сефорус приехал из Гилейна вместе со своей невестой-редгардом, королевой Бьянки. Принц Антиохус, 43-х лет от роду, старший сын и наследник престола, жил в Имперском городе, с отцом. Последней приехала единственная дочь покойного императора, Потема, Королева-Волчица Солитьюда. Тридцати лет и невероятной красоты. Она прибыла с огромной свитой в сопровождении своего мужа, старого короля Мантиарко, и годовалого сына, Уриэля.
Все считали, что Антиохус должен взойти на трон, но никто не знал, чего можно ожидать от Королевы-Волчицы.
"Лорд Воккен каждую ночь на этой неделе приводил в комнату вашей сестры каких-то людей, — поведал шпион. — Если рассказать ее мужу…"
"Моя сестра поклоняется богам завоеваний Реману и Талосу, а не богине любви Дибелле. Она что-то замышляет с этими людьми, а не устраивает с ними оргии. Держу пари, я спал в своей жизни с большим количеством мужчин, чем она, — рассмеялся Антиохус, но затем посерьезнел. — Совет медлит с моей коронацией, уверен, эта задержка — ее рук дело. Я знаю это. Уже шесть недель прошло. Они говорят, что им необходимо разобраться в бумагах и подготовиться к церемонии. Я — император! Обливион пожри все эти формальности!"
"Конечно, ваша сестра вам не друг, ваше величество, но здесь имеют значение другие факты. Не забывайте то, как ваш отец обращался с Советом. Их надо образумить и действовать нужно решительно", — шпион глубокомысленно посмотрел на свой кинжал.
"Так и делай, но следи за проклятой Королевой-Волчицей. Ты знаешь, где меня найти".
"В каком борделе, ваше величество?" — поинтересовался шпион.
"Сегодня и по фредасам я буду в "Кошке и гоблине".
Шпион доложил, что в эту ночь к королеве Потеме никто не приходил, потому что она ужинала в Синем дворце вместе со своей матерью, вдовствующей императрицей Квинтиллой. Ночь была прохладной и на удивление безоблачной, хотя днем была гроза. Земля больше не могла впитывать влагу, и, казалось, что сады формального классического стиля разбиты на водной глади. Женщины взяли по бокалу вина и перешли на балкон, чтобы посмотреть на сад.
"Кажется, ты пытаешься воспрепятствовать коронации своего единокровного брата", — сказала Квинтилла, не глядя на свою дочь. Потема видела, что годы не добавили морщин лицу ее матери, они скорее высушили ее.
"Это не так, — сказала Потема. — Да и разве это обеспокоило бы тебя, будь оно правдой?"
"Антиохус не мой сын. Ему было уже одиннадцать, когда я вышла замуж за твоего отца. Мы никогда не были особенно близки. В его возрасте уже пора иметь семью и детей, а он все не может покончить с пьянством и блудом. Он будет не очень хорошим императором, — Квинтилла вздохнула, а затем повернулась к Потеме. — Очень плохо, когда в семье разлад. Очень легко можно расколоться на кланы и группы, а вот вновь объединиться очень трудно. Я боюсь за будущее Империи".
"Странные слова… Ты что умирать собралась, мама?"
"Я распознала знамения, — сказала Квинтилла, и слабая улыбка пробежала по ее лицу. — Не забывай — я была известной чародейкой в Камлорне. Я умру через несколько месяцев, а потом, не позже, чем через год, умрет твой муж. Я сожалею, что не увижу, как твой сын Уриэль взойдет на трон Солитьюда".
"А не открылось ли тебе…" — Потема остановилась, все-таки она не хотела открываться даже умирающей женщине.
"Станет ли он императором? Да, и на этот вопрос я знаю ответ, дочь моя. Не бойся: этот вопрос разрешится при твоей жизни, так или иначе. У меня есть для него подарок, — императрица сняла с шеи ожерелье с большим желтым камнем. — Это камень душ, в нем находится дух великого оборотня, которого твой отец и я победили тридцать шесть лет назад. Я наложила на него заклинания школы иллюзий. Его владелец может очаровать любого человека. Очень важное умение для короля".
"И императора, — сказала Потема, забирая ожерелье. — Спасибо, мама".
Через час, направляясь к себе, Потема заметила, как темная фигура исчезла в темноте при ее приближении. Она еще раньше замечала, что за ней следят: такова уж жизнь при императорском дворе. Но этот человек находился слишком близко к ее комнатам. Она надела ожерелье.
"Выходи, чтобы я могла тебя видеть", — приказала она.
Человек появился из тени. Небольшого роста, средних лет, в темном плаще. Он зачарованно смотрел в одну точку, находясь под действием ее заклинания.
"На кого ты работаешь?"
"Принц Антиохус мой хозяин, — ответил он мертвым голосом. — Я его шпион".
У нее появился план: "Принц у себя?"
"Нет, миледи".
"Но у тебя есть доступ в его покои?"
"Да, миледи".
Потема широко улыбнулась. Он попался. "Веди".
На следующее утро гроза возобновилась с новой силой. Стук капель по крыше эхом отдавался в голове Антиохуса. Он стал осознавать, что начинает терять способность пить всю ночь напролет, как в молодости. Он толкнул девушку-аргонианку, которая лежала с ним в кровати.
"Сделай хоть что-то полезное, закрой окно", — простонал он.
Как только окно было закрыто, в дверь раздался стук. Это был шпион. Он улыбнулся принцу и протянул ему лист бумаги.
"Что это? — спросил Антиохус, щурясь. — Наверное, я еще не протрезвел. Похоже на орочий".
"Я думаю, вас это заинтересует, ваше величество. Вас хочет видеть ваша сестра".
Антиохус подумал, стоит ли одеться или выслать подружку, но потом передумал: "Пусти ее. Пусть смотрит".
Если Потема и была шокирована, то она этого не показала. В одеждах из оранжевого и серебряного шелка, она вошла в комнату с победной улыбкой на лице. За ней следовал человек-гора лорд Воккен.
"Дорогой брат, ночью я разговаривала с моей матерью, и она дала мне очень ценный совет. Она сказала, что мне не стоит враждовать с тобой. Ради нашей семьи и всей Империи. Поэтому, — сказала она, достав из складок одежды лист бумаги, — я предлагаю тебе выбор".
"Выбор? — в ответ улыбнулся Антиохус. — Звучит не слишком дружелюбно".
"Откажись от трона добровольно, и тогда мне не придется демонстрировать Совету вот это, — Потема протянула брату письмо. — Это письмо с твоей печатью, в котором ты признаешься в том, что знаешь, что твоим отцом является не император Пелагиус Септим II, а королевский слуга Фондукт. Прежде чем ты начнешь отрицать, что писал это письмо, я скажу, что слухов избежать будет очень трудно, да и Совет с радостью поверит в то, что твой отец был рогоносцем. Правда это или нет, писал ли ты это письмо или нет — не важно. Скандал будет большой, и ты лишишься шансов попасть на трон".
Антиохус побелел от гнева.
"Не бойся, брат, — сказала Потема, забирая письмо из его трясущихся рук. — Я прослежу за тем, чтобы в своей жизни ты ни в чем не нуждался. Любые девушки, которых пожелает твое сердце или какой другой орган".
Внезапно Антиохус рассмеялся. Он посмотрел на шпиона и подмигнул ему: "Я помню, как ты залезла в мой стол, нашла там непристойные каджитские картинки и потом шантажировала меня. Это было почти двадцать лет назад. Замки с тех пор стали совершеннее, ты должна была заметить. Сама ты бы не смогла проникнуть ко мне — ты бы погибла".
Потема улыбнулась. Это было не важно. Он был у нее в руках.
"Должно быть, ты зачаровала моего слугу, чтобы он провел тебя в кабинет, где ты могла воспользоваться моей печатью, — ухмыльнулся Антиохус. — Возможно, заклинание от твоей мамочки-ведьмы?"
Потема продолжала улыбаться. Ее брат был умнее, чем она думала.
"А знаешь ли ты, что даже самые мощные заклинания очарование действуют очень недолго? Конечно же, ты не знала. Ты же никогда не занималась магией. Поверь мне, лучше хорошо заплатить человеку — это будет гораздо надежнее любых заклинаний, сестра, — Антиохус достал свой листок бумаги. — Теперь у меня есть к тебе предложение".
"Что это?" — спросила Потема. Улыбка исчезла с ее лица.
"Да так, пустяки, но если подумать, то очень серьезная улика. Это листок, на котором ты тренировалась, пытаясь подделать мой почерк. У тебя такой дар! Интересно, а раньше ты уже подобным занималась? Слышал, нашли письмо покойной жены своего мужа, в котором она признавалась в измене и в том, что их сын был незаконнорожденным. Не ты ли его написала? Что будет, если я покажу эту записку, свидетельствующую о твоем удивительном даре, твоему мужу? Поверит ли он мне? В будущем, дорогая Королева-Волчица, не повторяйся".
Потема покачала головой, не в силах вымолвить ни слова.
"Давай сюда свою подделку и иди прогуляйся под дождем. И забудь о попытках не допустить меня к трону, — Антиохус пристально посмотрел на Потему. — Я буду императором, Королева-Волчица. Теперь ступай".
Потема протянула письмо брату и вышла из комнаты. Некоторое время она молчала. Она смотрела, как дождевые капли стекают по мраморным плитам.
"Да, брат, будешь, — сказала она. — Но недолго".
Том IV
Через десять лет после коронации и провозглашения его императором Тамриэля, Антиохус Септим удивил свое окружение своей неуемной страстью к плотским утехам. В 104-м году его вторая жена Гизилла подарила ему дочь. Он назвал ребенка Кинтирой в честь своей двоюродной пра-пра-пра-бабушки, императрицы. Невероятно толстый, переболевший всеми известными и неизвестными целителям венерическими заболеваниями, Антиохус очень мало времени посвящал политике. Его братья и сестры, как ни странно, очень преуспели на этом поприще. Магнус женился на Хеленне, родом из Сиродила, королеве Лилмота — аргонианский король-священник был казнен — и очень успешно представлял интересы Империи в Чернотопье. Сефорус и его жена Бьянки правили хаммерфелльским королевством Гилейн и плодили здоровых детишек. Но самой активной из них была Потема, Королева-Волчица скайримского королевства Солитьюд.
Через девять лет после смерти своего мужа, короля Мантиарко, Потема все еще правила в качестве регентши при своем юном сыне Уриэле. Ее двор стал очень популярен, особенно среди правителей, которые были недовольны императором. Все короли Скайрима регулярно посещали Солитьюд, часто заезжали посланники дворов Морровинда и Хай Рока, бывали гости и из более отдаленных краев.
Потема стояла на пирсе и смотрела, как причаливает корабль из Пиандонеи. Ей уже приходилось видеть так много кораблей из разных провинций Тамриэля на фоне серых волн Скайрима, что и этот не показался необычным. Судно обликом напоминало насекомое: перепончатые паруса и хитиновый корпус, но подобные, если не идентичные, уже прибывали из Морровинда. Нет, если бы не флаг, который был определенно чужим, она не отличила бы этот корабль от пары десятков других, стоящих в гавани. Когда до ее лица долетели соленые брызги, она подняла руку, чтобы поприветствовать посетителей из другой островной империи.
Люди на борту были не просто бледными, они были абсолютно бесцветными, как будто бы их плоть была сделана из какой-то белой прозрачной желеподобной субстанции, но ее уже предупредили об этом. Когда появился король и его переводчик, она посмотрела им прямо в глаза и протянула руку. Король издал какие-то звуки.
"Его величество, король Оргнум, — сбивчиво затараторил переводчик, — выражает свое восхищение вашей красотой. Он благодарит вас за то, что вы предоставили ему убежище в этих опасных морях".
"Вы очень хорошо говорите на сиродильском", — сказала Потема.
"Я знаю языки четырех континентов, — отвечал переводчик. — Я могу говорить с жителями мой родной страны, Пиандонеи, а также на языках Атморы, Акавира и Тамриэля. На самом деле, ваш язык самый простой. Я очень ждал этого путешествия".
"Пожалуйста, скажите его величеству, что мы очень рады видеть его у нас и что я полностью в его распоряжении, — улыбнулась Потема. Затем она добавила. — Вы понимаете контекст? Это всего лишь обычная вежливость?"
"Конечно", — сказал переводчик и издал какие-то звуки, обращаясь к своему королю, в ответ на них король улыбнулся. Пока они говорили Потема посмотрела на док и увидела, что люди в ставших знакомыми серых плащах наблюдают за ней, параллельно общаясь с Левлетом, доверенным лицом Антиохуса. Орден псиджиков с Саммерсета. Это плохо.
"Мой представитель, лорд Воккен покажет вам ваши комнаты, — сказала Потема. — К сожалению, здесь появились еще гости, которые тоже требуют моего внимания. Я надеюсь, его величество поймет меня".
Его величество король Оргнум понял, и Потема назначила пиандонейцам встречу за ужином. Встреча с орденом псиджиков требовала полной концентрации. Она надела свое самое простое платье, черное с золотом, и прошла в тронный зал. Ее сын Уриэль сидел на троне и играл со своим питомцем, джугатом.
"Доброе утро, мама".
"Доброе утро, дорогой, — сказала Потема, с трудом поднимая сына в воздух. — Талос, какой же ты тяжелый. Не думаю, что мне когда-нибудь доводилось поднимать такого тяжелого десятилетнего мальчика".
"Может быть, это потому что мне одиннадцать лет, — сказал Уриэль, прекрасно выучивший все материнские уловки. — И сейчас ты скажешь, что если мне уже одиннадцать лет, я должен учиться".
"В твои годы я обожала учиться", — сказала Потема.
"Я король", — капризно заявил Уриэль.
"Но не стоит останавливаться на этом, — сказала Потема. — По праву тебе бы уже полагалось быть императором, ты ведь понимаешь это?"
Уриэль закивал. Потема в очередной раз поразилась его сходством с портретами Тайбера Септима. Те же густые брови и волевой подбородок. Когда он станет постарше и с него сойдет детский жирок, он будет копией своего двоюродного пра-пра-пра-пра-дедушки. Она услышала, как у нее за спиной открывается дверь, церемониймейстер проводил в зал нескольких человек в серых плащах. Она нахмурилась, и Уриэль, сразу поняв, что к чему, спрыгнул с трона и вышел из зала, остановившись, чтобы поприветствовать самого важного из псиджиков.
"Доброе утро, мастер Яхезис, — сказал он, четко проговаривая каждый слог с легким царственным акцентом, от которого у Потемы полегчало на душе. — Надеюсь, что вас разместили с удобствами".
"Так и есть, король Уриэль, спасибо", — сказал Яхезис, польщенный и довольный.
Яхезис и другие псиджики вошли в зал, дверь за ними закрылась. Потема еще на мгновение задержалась на троне, а потом встала, чтобы поприветствовать своих гостей.
"Я прошу прощения, что заставила вас ждать, — сказала Потема. — Подумать только, вы приплыли сюда с островов Саммерсет".
"Не такое это и долгое путешествие, — сердито заметил один из серых плащей. — Это ж не из Пиандонеи приплыть".
"Значит, вы уже видели моих гостей, короля Оргнума и его свиту, — легко сказала Потема. — Смею предположить, вам показалось необычным, что принимаю их у себя, ибо всем нам известно, что пиандонейцы намереваются захватить Тамриэль. Вы, как я понимаю, сохраняете нейтралитет в этом вопросе, как и во всех прочих политических делах?"
"Конечно, — гордо ответил Яхезис. — Мы ничего не приобретем и не потеряем от этого вторжения. Орден псиджиков существовал задолго до того, как Тамриэлем стала править династия Септимов, так что мы выживем при любом политическом режиме".
"Как блохи, которые цепляются к любой пробегающей мимо дворняге, да? — сказала Потема, прищурившись. — Не преувеличивайте вашу значимость, Яхезис. Дитя вашего ордена, Гильдия Магов, ныне раза в два влиятельнее вас, а они полностью на моей стороне. Мы планируем заключить соглашение с королем Оргнумом. Когда пиандонейцы захватят материк, а я займу свое законное место императрицы этого континента, тогда вы узнаете, каково ваше настоящее место в этом мире".
Царственной походкой Потема покинула тронный зал, серым плащам осталось только переглядываться.
"Мы должны поговорить с лордом Левлетом", — сказал один из серых плащей.
"Да, — отвечал Яхезис. — Возможно".
Левлет нашелся на своем обычном месте — в таверне "Луна и морская Болезнь". Когда три фигуры в серых плащах под предводительством Яхезиса появились на пороге, дым и шум таверны, казалось, куда-то исчезли. Исчезли даже запахи табака и флина. Левлет поднялся со своего места и проследовал вместе с ними в маленькую комнату наверху.
"Вы пересмотрели свое решение", — сказал Левлет, широко улыбаясь.
"Ваш император, — сказал Яхезис и тут же поправился. — Наш император попросил нашей поддержки в обороне западного побережья Тамриэля от пиандонейского флота в обмен на двенадцать миллионов золотых. Мы запросили пятьдесят. Мы подумали о последствиях вторжения пиандонейцев и решили принять предложение императора".
"Гильдия магов любезно…"
"Десять миллионов золотых", — быстро сказал Яхезис.
Во время ужина Потема пообещала королю Оргнуму через переводчика, что она окажет ему посильную помощь в борьбе против своего брата. Она с удовольствием отметила, что ее умение лгать прекрасно работает вне зависимости от культурной принадлежности собеседника. Той же ночью Потема разделила ложе с королем Оргнумом, ей это показалось вежливым дипломатическим жестом. Он оказался одним из лучших ее любовников. Сначала он дал ей какие-то травы, и она почувствовала себя так, как будто она парит на поверхности времени, приходя в себя только для любви. Она чувствовала себя прохладным туманом, который охлаждает пламя его желаний снова и снова. На следующее утро, когда он поцеловал ее в щеку и показал своими белыми глазами, что он покидает ее, она почувствовала сожаление.
В то утро их корабль вышел из гавани и отправился к островам Саммерсет. Она еще махала рукой вслед кораблю, когда услышала шаги у себя за спиной. Это был Левлет.
"Они сделают это за восемь миллионов, ваше величество", — сказал он.
"Слава Маре, — сказала Потема. — Для начала восстания мне потребуется время. Заплатите им из моей казны, затем отправляйтесь в Имперский город и возьмите у Антиохуса двенадцать миллионов. Мы должны получить хорошую прибыль от этой игры, и вы, разумеется, получите свою долю".
Три месяца спустя Потема услышала, что флот пиандонейцев был потоплен штормом, который внезапно возник у острова Артейум, вотчины ордена псиджиков. Король Оргнум и все его корабли были уничтожены.
"Иногда, чтобы получить прибыль, — сказала она, прижимая к себе сына Уриэля, — нужно заставить людей тебя ненавидеть".
Том V
Двадцать один год император Антиохус Септим правил Тамриэлем и доказал, что он настоящий повелитель, несмотря на свои моральные качества. Его величайшей победой стала война Островов, когда в 110-м году императорский флот совместно с королевским флотом острова Саммерсет при поддержке ордена псиджиков сокрушили наступающую пиандонейскую армаду. Его единокровные братья и сестра, король Магнус Лилмотский, король Сефорус Гилейнский и Потема, Королева-Волчица Солитьюда, управляли своими уделами хорошо, и отношения между Империей и королевствами Тамриэля значительно улучшились. Однако столетия взаимной терпимости не зарастили всех шрамов, которые существовали между Империей и королевствами Хай Рока и Скайрима.
Во время одного из редких визитов своей сестры и ее сына Уриэля, Антиохус, постоянно недомогавший все последние годы, впал в кому. Несколько месяцев он балансировал между жизнью и смертью, пока Совет Старейшин готовился к восшествию на престол его пятнадцатилетней дочери Кинтиры.
"Мама, я не могу жениться на Кинтире, — сказал Уриэль, более удивленный предложением, чем раздосадованный. — Она же моя кузина. И к тому же, она помолвлена с одним из лордов Совета, Моделлусом".
"Ты такой щепетильный. Для излишней разборчивости есть свое место и свое время, — заметила Потема. — Однако ты прав насчет Моделлуса, и нам не стоит оскорблять Совет в сложившихся обстоятельствах. Как тебе нравится принцесса Ракма? Ты провел в ее компании довольно много времени, когда мы были в Фарруне".
"Да, она ничего, — замялся Уриэль. — Только не говори мне, что ты желаешь знать все детали".
"О, пожалуйста, избавь меня от анатомических подробностей, — Потема скривилась. — Ты женишься на ней?"
"Можно".
"Отлично. Тогда я все подготовлю, — Потема что-то записала перед тем, как продолжить разговор. — Короля Ллеромо нелегко удерживать в числе наших союзников, а политический брак укрепит нашу связь с Фарруном. Они нам понадобятся. Когда похороны?"
"Что за похороны? — спросил Уриэль. — Ты имеешь в виду дядю Антиохуса?"
"Ну конечно, — вздохнула Потема. — А что, еще кто-то умер?"
"Там какие-то редгардские детишки бегали по коридору — полагаю, Сефорус уже приехал. Магнус прибыл ко двору вчера, так что церемония может состояться в любой день".
"Стало быть, пора обратиться к Совету", — заметила Потема с улыбкой.
Она оделась в черное, довольно непривычный для нее цвет. Было важно сыграть роль скорбящей сестры. Глядя на свое изображение в зеркале, она поняла, что выглядит на все свои пятьдесят три. Серебряные пряди появились в каштановых волосах. Длинные, холодные и сухие зимы северного Скайрима пробороздили морщинки по всему лицу, похожие на паутину. Но она знала, что улыбкой все еще может завоевывать сердца, а ее сдвинутые брови способны внушать страх. Для ее целей этого было вполне достаточно.
Обращение Потемы к Совету Старейшин возможно окажется полезным примером для молодых ораторов.
Она начала с лести и самоуничижения: "Мои величественные и мудрые друзья, члены Совета Старейшин! Я всего лишь провинциальная королева и могу только делать догадки о решениях, которые вы, должно быть, уже приняли".
Она продолжала, восхваляя последнего императора, который был популярен, несмотря на свои пороки: "Он был истинным Септимом и великим воителем, разбившим почти неуязвимую армаду Пиандонеи, следуя вашим советам".
Далее она, не теряя времени, перешла к главному: "Императрица Гизилла, к сожалению, не сделала ничего, чтобы обуздать похотливый нрав моего брата. На деле, ни одна шлюха города не побывала в большем количестве постелей, чем она. Если бы она была честнее, выполняя свои обязанности в императорской почивальне, мы бы имели настоящего наследника императорского трона, а не тех полоумных и бесхарактерных ублюдков, что называют себя императорскими детьми. Всем известно, что девочка, названная Кинтирой, является дочерью Гизиллы и капитана караула. Также может быть, что она дочь Гизиллы и мальчишки, что моет посуду. Мы никогда не узнаем этого наверняка. Но никто не сможет усомниться в происхождении моего сына Уриэля. Он старший из истинных наследников династии Септимов. Милорды, никто из принцев Империи не потерпит ублюдка на троне, я вас уверяю".
Она закончила речь тихо, но с завуалированным призывом к действиям: "Потомки рассудят вас. Вы знаете, что должно быть сделано".
В этот вечер Потема развлекала своих братьев и их жен в Зале карт, ее любимом зале для трапез во всем дворце. Стены в нем были раскрашены яркими, хоть и несколько потускневшими изображениями Империи и заморских стран — Атморы, Йокуды, Акавира, Пиандонеи, Траса. Потолком служил огромный стеклянный купол, влажный от дождя, искажающий звездный свет. Молнии сверкали одна за одной, отбрасывая странные призрачные тени на стену.
"Когда вы поговорите с Советом?" — спросила Потема, когда стол был накрыт.
"Я не знаю, стану ли я… — сказал Магнус. — Не думаю, что мне есть, что сказать".
"Я буду говорить с ними только после того, как они провозгласят коронацию Кинтиры, — сказал Сефорус. — Просто небольшая формальность, чтобы обозначить мою поддержку и поддержку Хаммерфелла".
"Ты говоришь за весь Хаммерфелл? — спросила Потема с дразнящей улыбкой. — Редгарды должно быть очень любят тебя".
"У нас в Хаммерфелле с Империей особенные отношения, — сказала жена Сефоруса, Бьянки. — С тех пор, как был подписан пакт в Строс М'кай, ясно, что мы часть Империи, но не ее подчиненные".
"Я так понимаю, что вы уже поговорили с Советом", — многозначительно сказала жена Магнуса, Хеллена. От природы она была дипломатична, но поскольку была имперкой, правящей аргонианским королевством, то знала, как распознать и противостоять напряженности.
"Да, именно, — произнесла Потема, делая паузу, чтобы попробовать тушеную дичь. — Я произнесла небольшую речь о грядущей коронации".
"Наша сестра — прекрасный оратор", — заметил Сефорус.
"Вы слишком добры ко мне, — сказала Потема со смешком. — Мне много что удается получше, чем публичные выступления".
"Например?" — спросила улыбающаяся Бьянки.
"Могу я спросить, что ты сказала им?" — спросил с подозрением Магнус.
Внезапно кто-то постучал в дверь. Главный дворецкий прошептал что-то Потеме, она улыбнулась ему и встала из-за стола.
"Я сказала Совету, что если они будут поступать мудро, я полностью поддержу коронацию. Что в этом можно найти плохого? — сказала Потема, прихватывая с собой бокал вина и идя к двери. — Простите меня, моя племянница Кинтира хочет переговорить со мной".
Кинтира стояла в холле с имперским гвардейцем. Она была едва не ребенком, но, подумав хорошенько, Потема припомнила, что в том же возрасте она уже два года как была замужем за Мантиарко. Совершенно определенно между ними было сходство. Потема вполне могла представить себе Кинтиру в качестве молодой королевы, с ее темными глазами и бледной кожей, гладкой как мрамор. Как только Кинтира увидела тетушку, в ее глазах на мгновение заискрилась ярость, но она немедленно усмирила эмоции, оставив лишь спокойную важность, присущую членам императорской фамилии.
"Королева Потема, — начла она невозмутимо. — Меня поставили в известность, что коронация состоится через два дня. Ваше присутствие на церемонии нежелательно. Я уже отдала приказ вашим слугам паковать вещи, и эскорт будет сопровождать вас до пределов вашего королевства. Вы покидаете нас этой ночью. Это все. Прощайте, тетя".
Потема хотела ответить, но Кинтира и стражник повернулись и пошли вниз по коридору. Королева-Волчица немного посмотрела им вслед и вернулась в Зал карт.
"Сестра, — произнесла с плохо сдерживаемой яростью Потема, адресуя слова Бьянки, — ты спросила, что мне удается лучше, чем речи? Отвечу: война".
Том VI
Пятнадцатилетняя королева Кинтира Септим II, дочь Антиохуса, была коронована на третий день Первого зерна. Ее дядья Магнус, король Лимота, и Сефорус, король Гилейна, присутствовали при том, но ее тетушка Потема, Королева-Волчица Солитьюда, была удалена от двора. Вернувшись в свое королевство, Потема начала плести заговор, приведший к восстанию, названному в хрониках войной Красного Алмаза. Все союзники, которых она собрала за годы правления, недовольные короли и знатные лорды, соединили с ней свои силы в борьбе против новой молодой императрицы.
Первые удары, нанесенные по Империи, были успешны. Имперская армия была атакована в Скайриме и северной части Хай Рока. Потема и ее единомышленники распространяли восстание как чуму по всему Тамриэлю, везде поднимая бунты и учиняя беспорядки. Осенью того же года, верный законной власти герцог Гленпойнта, что на побережье Хай Рока, попросил срочной помощи у Имперской армии, и Кинтира, желая поддержать дух своих поданных в борьбе против Королевы-Волчицы, сама повела войско.
"Мы не знаем, где они, — сказал герцог в глубоком недоумении. — Я разослал вокруг разведчиков. Можно только предположить, что они отступили на север, узнав о прибытии вашей армии".
"Мне неприятно говорить об этом, но я надеялась на битву, — заметила Кинтира. — Я хочу насадить голову моей тетушки на пику и шествовать с ней по всей Империи. Ее сынок Уриэль и его армия находятся прямо на границах Имперской провинции, насмехаясь надо мной. И как им удается так успешно вести бои? Они действительно так хорошо обучены, или мои подданные попросту меня ненавидят?"
Она очень устала от бесконечного путешествия по раскисшим дорогам Империи этой осенью и зимой. При переходе через горы Драгонтейл ее армия напоролась на засаду. Страшная пурга в тихом Двиннене, славном своим мягким климатом, оказалась настолько неожиданной и жестокой, что не оставалось сомнений — ее наслал один из магов, союзных Потеме. Куда не посмотри, везде было заметно ее влияние. А теперь шанс схватиться с ней лицом к лицу неожиданно исчез. Императрица теряла самообладание.
"Это всего лишь страх, простой и незамутненный, — сказал герцог. — Ее главное оружие".
"Я хочу задать вопрос, — произнесла Кинтира, надеясь, что переход на другую тему позволит ей скрыть тот самый страх, о котором помянул герцог. — Вы видели ее армию. Правда ли, что она включила в состав войска нежить?"
"Нет, вот это как раз неправда, но она старательно распространяет подобные слухи. Она любит атаковать ночью, частично по стратегическим соображениям, а частично, для того чтобы усилить атмосферу страха. У нее нет, насколько мне известно, никакой сверхъестественной поддержки, кроме обычных для современной армии клинков ночи и боевых магов".
"Ночью, всегда ночью… — задумчиво проговорила Кинтира. — Быть может, она делает это еще и для того, чтобы ввести противника в заблуждение относительно истинной численности ее армии".
"И, конечно, чтобы выйти на заданные позиции до того, как ее армию заметят, — добавил герцог. — Она мастерица по части скрытной подготовки к нападению. Когда вы слышите топот ног на востоке, можете быть уверены, что она занимает стратегическую позицию к югу. Но, моя императрица, мы можем обсудить это все и завтра утром. Я приготовил лучшие комнаты замка для вас и вашей свиты".
Кинтира проследовала в свою башню. При свете луны и одинокой сальной свечки она начала писать письмо своему будущему мужу, лорду Моделлусу, который находился в столице. Она надеялась, что венчание состоится этим летом, в Синем дворце, который так любила ее бабушка Квинтилла, но война могла расстроить все планы. Изредка, отрывая глаза от письма, она смотрела во двор, на деревья — зимние, холодные, лишенные листьев. Двое ее охранников стояли у входа на парапете, всего в нескольких шагах друг от друга. "Прямо как Моделлус и я…" — подумала она и поспешила занести эту метафору на бумагу.
Стук в дверь прервал ее поэтические экзерсисы.
"Ваше величество, письмо от лорда Моделлуса", — сказал курьер, передавая ей бумагу.
Записка была короткая, и она прочитала ее быстро, еще до того, как курьер ушел: "Странно. Когда это было написано?"
"Неделю назад, — сообщил курьер. — Он сказал, что это срочно, и должно быть доставлено, пока он мобилизует армию. Думаю, они уже покинули столицу".
Кинтира отпустила гонца. Моделлус упоминал письмо от нее с требованием срочной мобилизации армии и прибытия к Гленпойнту для участия в битве. Но битвы при Гленпойнте не намечалось, да и прибыла она только что. Кто же написал письмо, подделав ее почерк, и кому могла понадобиться вторая армия в Хай Роке?
Из окна потянуло холодом, и Кинтира подошла, чтобы прикрыть его. Охранников на парапете уже не было. Услышав неясные звуки борьбы у одного из мертвых деревьев, она перегнулась через подоконник и не слышала, как открылась дверь за спиной.
Когда она повернулась, у входа уже стояли Потема и Ментин, герцог Гленпойнта, с солдатами.
"Вы тихо ходите, тетушка, — сказала она после паузы. Она повернулась к герцогу. — Что заставило вас презреть свою верность Империи? Страх?"
"И еще деньги", — просто ответил герцог.
"Что случилось с моей армией? — спросила Кинтира, стараясь смотреть Потеме прямо в лицо. — Неужели битва уже кончена?"
"Ваши люди мертвы, — заулыбалась Потема. — Но в битве не было необходимости. Их просто тихо перерезали поодиночке. Еще будут битвы — против Моделлуса в горах Драгонтейл и взятие Имперского города. Я буду сообщать вам о ходе войны".
"И я буду вашей заложницей? — спросила Кинтира, внезапно похолодев от мысли о твердом камне высокой башни. — Проклятье, я ведь ваша императрица!"
"Но посмотри, моя девочка — я делаю тебя из третьесортной правительницы первосортной мученицей, — похлопав ресницами, сказала Потема. — Насколько я понимаю, благодарности ждать не приходится".
Том VII
Точная дата казни Кинтиры Септим II в башне замка Гленпойнт — вопрос дискутируемый. Некоторые говорят, что она был убита вскоре после ее пленения в 121-м году, другие утверждают, что ее долго держали в качестве пленницы, примерно до того момента, когда ее дядя Сефорус, король Гилейна, отвоевал Западный Хай Рок летом 125-го года. Известие о кончине Кинтиры сплотило многих против королевы Потемы и ее сына, который короновался как император Уриэль III за четыре года до того, захватив плохо охраняемую столицу.
Сефорус сконцентрировал свои войска в Хай Роке, пока его брат Магнус, король Лилмотский, провел свои аргонианские отряды через верный короне Морровинд в Скайрим, чтобы атаковать собственную провинцию Потемы. Отряды рептилий отлично провели летнюю кампанию, но зимой они были вынуждены отступить для перегруппировки и подготовки к новой атаке в теплое время года. В последние два года противостояние так и не сдвинулось с мертвой точки.
В 125-ом жена Магнуса, Хеллена, родила своего первенца, мальчика, которого назвали Пелагиус, в честь императора, отца Магнуса, а также отца Сефоруса, наследника престола, а впоследствии и императора, Антиохуса, и ужасной Потемы, Королевы-Волчицы Солитьюда.
Потема восседала на мягких подушечках, разбросанных по теплой траве перед своим тентом, и наблюдала за тем, как солнце восходит над темным лесом, по ту сторону лугов. Это было полное жизни утро, как обычно бывает летом в Скайриме. Стрекот насекомых наполнял воздух вокруг, и небо было пестро от тысяч парящих птиц, которые то слетались вместе, то разлетались, создавая причудливый узор. Природа ничего не знала о войне, приближающейся к Фальконстару.
"Ваше величество, депеша из войск в Хаммерфелле", — сказала одна из ее фрейлин, подводя к ней курьера. Он тяжело дышал и был весь покрыт дорожной пылью. Свидетельство путешествия длиною в много миль.
"Моя королева, — сказал курьер, уставившись в землю. — Я принес страшную новость о вашем сыне, императоре. Он встретил войско вашего брата, короля Сефоруса, в Хаммерфелле, в местечке под названием Ичидаг. Вы должны гордиться им, он дрался отважно, но Имперская армия нанесла поражение его войску, и ваш сын, наш император, был захвачен в плен. Король Сефорус увозит его в Гилейн".
Потема выслушала новости, нахмурившись. "Неуклюжий болван", — произнесла она, наконец.
Затем Потема встала и пошла через лагерь, где ее солдаты вооружались, готовясь к битве. Уже давно они поняли то, что их владычица не в восторге от церемоний и предпочитает видеть своих солдат действующими, а не салютующими. Она шла к лорду Воккену — тот переговаривался с командиром боевых магов, обсуждая последние стратегические детали.
"Моя королева, — спросил курьер, следовавший за ней, — что вы собираетесь делать?"
"Я собираюсь выиграть эту битву против Магнуса, несмотря на то, что он занимает выгодную позицию в руинах замка Когментист, — сказала Потема. — И после этого, когда я узнаю, что Сефорус намерен делать с императором, я буду действовать соответственно. Если нужно будет уплатить выкуп, я выплачу его. Если нужно будет произвести обмен заложниками, пусть так и будет. А теперь иди, вымойся и отдохни, и не становись на пути войны".
"Это не идеальный сценарий, — произнес лорд Воккен, когда Потема вошла в палатку командира. — Если мы атакуем замок с запада, мы попадем как раз под огонь их лучников и магов. Если же мы подойдем с востока, то нам придется драться в болотах, а аргониане лучше сражаются на заболоченных территориях, чем мы. Гораздо лучше".
"Но как насчет севера и юга — там же просто холмы, правильно?"
"Да, но очень крутые холмы, ваше величество, — сказал командир. — Мы можем выставить там лучников, но будет неразумно подставлять таким образом наши основные силы".
"Итак, болото, — заключила Потема, и добавила, — если, конечно, мы не хотим подождать, чтобы они вышли драться".
"Если мы промедлим, Сефорус подведет армию из Хай Рока и нам придется иметь дело с ними обоими, — сказал лорд Воккен. — Не слишком приятный расклад".
"Я поговорю с воинами, — сказал командир. — Попытаюсь подготовить их к действиям в болотах".
"Нет, — возразила Потема, — я сама обращусь к ним".
Облаченные в доспехи, воины собрались на плацу в центре лагеря. Это было пестрое сборище из мужчин и женщин: имперцев, нордов, бретонцев и данмеров, новичков и ветеранов, дочерей и сыновей аристократов, домовладельцев, слуг, священников, проституток, фермеров, ученых и искателей приключений. Все они сражались под знаменем Красного Алмаза, символа династии императоров Тамриэля.
"Дети мои! — обратилась к ним Потема, и ее голос зазвенел от напряжения, повисая в неподвижном утреннем тумане. — Мы прошли много битв вместе, по берегам морей и вершинам гор, через леса и пустыни. Я видела, как вы совершали доблестные деяния, и они заставляли мое сердце трепетать от гордости за вас. Я также видела грязные приемы, удары в спину, примеры жесточайших зверств и насилия, и они также были мне по душе. Ведь вы все — воины".
Разогревая людей, Потема шла от одного к другому, глядя им в глаза: "Война течет в ваших венах, война въелась в ваши мозги и мускулы, она есть во всем, что вы делаете, и о чем вы думаете. Когда завершится эта война, когда рассеется по ветру прах тех, кто желает отнять трон у законного императора, Уриэля Септима Третьего, вы можете отказаться быть воинами. Вы можете вернуться к своей нормальной, довоенной жизни, в свои города и села, вы будете показывать шрамы и рассказывать об этом дне своим изумленным соседям. Но сегодня, запомните, вы — воины и больше никто! Вы — война".
Она видела, как ее слова воодушевляют их. Глаза слушателей наливались красным и уже видели предстоящий бой, пальцы сжимались на рукоятях оружия. Она продолжала, возвысив голос до предела: "И вы пройдете через болота, подобно черной неуязвимой силе, пришедшей из темнейшего закутка Обливиона, вы сдерете шкуры со всех ящериц, сидящих в замке Когментист. Вы воины, и вы должны не только сражаться. Вы должны победить. Вы должны победить!"
Солдаты взревели в ответ, распугав всех птиц в округе лагеря.
С высокой позиции на южном холме Потеме и лорду Воккену открывался прекрасный вид на начинающуюся битву. Это было похоже на два разноцветных роя насекомых, перекатывавшихся взад и вперед через кучку грязи, которая на самом деле была руинами замка. Внезапно вспышка огня или облако капелек кислоты, брошенное каким-нибудь магом, привлекали внимание, но час за часом длился хаос битвы.
"Прибыл всадник", — сказал лорд Воккен, нарушая молчание.
Молодая женщина из редгардов была в цветах Гилейна, но при белом флаге. Как и курьер, прибывший утром, она была изрядно потрепана долгой дорогой.
"Ваше величество, — сказала она, переводя дыхание. — Меня послал ваш брат, король Сефорус, чтобы принести вам ужасные известия. Ваш сын, Уриэль, был захвачен на поле боя при Ичидаге, и отправлен в Гилейн".
"Это я знаю, — произнесла Потема пренебрежительно. — Услугами курьеров пользуемся и мы. Можете передать вашему хозяину, что как только я одержу победу в этой битве, я заплачу любой выкуп, или обменяю…"
"Ваше величество, эскорт с захваченным принцем встретился с толпой разъяренной черни на пути в Гилейн, — перебила ее наездница. — Ваш сын мертв. Его сожгли прямо в карете. Он умер".
Потема отвернулась от молодой женщины и посмотрела на поле боя. Ее солдаты одерживал победу. Армия Магнуса сдавала позиции.
"И еще новость, ваше величество, — промолвила женщина. — Король Сефорус был провозглашен императором".
Потема не смотрела на вестницу. Ее армия праздновала победу.
Том VIII
После битвы при Ичидаге император Уриэль Септим III был схвачен и, прежде чем его удалось доставить в замок его дяди в хаммерфеллском королевстве Гилейн, казнен разгневанной толпой. Этот его дядя, Сефорус, был провозглашен императором, после чего переехал в Имперский город. Войска, ранее служившие императору Уриэлю и его матери, Королеве-Волчице Потеме, принесли присягу новому императору. За свою поддержку власти Скайрима, Хай Рока, Хаммерфелла, острова Саммерсет, Валенвуда, Чернотопья и Морровинда запросили новый уровень автономии и независимости и получили его. Война Красного Алмаза подходила к концу.
Потема продолжала сопротивляться и проигрывать сражения, ее сфера влияния все уменьшалась и уменьшалась, и в результате только королевство Солитьюд осталось у нее в подчинении. Она призвала на свою сторону даэдра, при помощи некромантии воскресила своих павших врагов, сделав из них неживых воинов, и предпринимала атаку за атакой на своих братьев, императора Сефоруса Септима I и короля Магнуса Лилмотского. Союзники отворачивались от нее, видя ее безумие, ее единственными подчиненными остались зомби и скелеты, которых она создавала на протяжении многих лет. Королевство Солитьюд стало королевством смерти. Истории о древней Королеве-Волчице, которая командует армиями нечисти, стали ужасом для ее подданных.
Магнус открыл небольшое окно в своей комнате. Впервые за многие недели он слышал звуки оживленного города: скрип повозок, цоканье лошадей по мостовой, смех детей. Улыбка не сходила с его лица, пока он умывался и одевался. Раздался настойчивый стук в дверь.
"Входи, Пел", — сказал он.
Пелагиус ворвался в комнату. Было очевидно, что он встал уже давно. Магнус всегда поражался его энергии. Интересно, сколько бы продолжались битвы, если бы в них принимали участие только двенадцатилетние мальчишки.
"Ты выглядывал на улицу? — спросил Пелагиус. — Все горожане вернулись! Там торговые лавки, Гильдия магов, а на пристани я видел множество торговцев из разных стран!"
"Им больше нечего бояться. Мы разобрались со всеми зомби и скелетами. Горожане знают, что они теперь в безопасности".
"А дядя Сефорус станет зомби, когда умрет?" — спросил Пелагиус.
"Я сомневаюсь в этом, — рассмеялся Магнус. — А почему ты спрашиваешь?"
"Я слышал, люди говорят, что он стар и болен", — сказал Пелагиус.
"Не так уж он и стар, — сказал Магнус. — Ему шестьдесят. Он всего на два года старше меня".
"А сколько лет тете Потеме?" — спросил Пелагиус.
"Семьдесят, — сказал Магнус. — А вот это уже много. Остальные вопросы пусть подождут. Сейчас у меня встреча с командующим, но мы сможем поговорить за ужином. Ты сможешь себя занять, но не влипнуть в какие-нибудь неприятности?"
"Да, сэр", — сказал Пелагиус. Он понимал, что его отец должен продолжать осаду замка тети Потемы. После того, как тетя будет схвачена, они займут крепость. Пелагиус не очень-то хотел этого. Во всем городе стоял странный сладковатый запах мертвечины, но его выворачивало наизнанку, когда он только приближался к крепостному рву. Ему казалось, что даже если вывалить миллион цветов на это место, запах все равно останется.
Он часами бродил по городу, покупая подарки для своих сестры и матери, которые остались в Лилмоте. Он попытался вспомнить, кому же еще надо купить подарки, и был поражен. Все его братья и сестры, дети дяди Сефоруса, дяди Антиохуса и тети Потемы, умерли во время войны. Кто-то в бою, кто-то от голода, так как большая часть урожая была уничтожена во время пожаров. Тетя Бьянки умерла в прошлом году. Остались только он сам, его мать, сестра, отец, да дядя император. Ну и еще тетя Потема. Но она не считается.
Сегодня утром он подошел к Гильдии магов, но решил не входить. Такие места всегда пугали его своим странным запахом, разными кристаллами и старыми книгами. В этот раз Пелагиус подумал, что он мог бы купить подарок дяде Сефорусу. Сувенир из Гильдии магов Солитьюда.
Какая-то старушка никак не могла открыть дверь, поэтому Пелагиус помог ей.
"Спасибо", — сказала она.
Никого старше нее он, похоже, еще не видел в своей жизни. Ее лицо напоминало старое сморщенное яблоко. Волосы были совершенно белыми. Он инстинктивно уклонился, когда она попыталась погладить его по голове своими когтями. Но вот драгоценный камень у нее на шее сразу же привлек его внимание. Камень был ярко-желтым, и казалось, что внутри у него что-то заключено. Когда свет от свечей упал на камень, то оказалось, что в нем скрыт какой-то зверь на четырех ногах.
"Это камень душ, — сказала старуха. — В него заключен дух великого демона — оборотня. Его создали очень-очень давно, чтобы очаровывать людей, но я собиралась поместить в него другое заклинание. Может быть, что-нибудь из школы изменения, например, замок или щит". Она замолчала и посмотрела на мальчика своими желтыми, слезящимися глазами: "Кажется, я тебя знаю, мальчик. Как тебя зовут?"
"Пелагиус", — ответил он. Вообще-то, он привык отвечать "принц Пелагиус", но ему приказали не афишировать это в городе.
"Я знала одного Пелагиуса, — сказала старуха и улыбнулась. — Ты здесь один, Пелагиус?"
"Мой отец… в армии, он штурмует крепость. Но он вернется, когда замок будет захвачен".
"Осмелюсь сказать, это случится очень скоро, — вздохнула старуха. — Ничто, как бы хорошо не было построено, не стоит вечно. Ты хочешь что-то купить в Гильдии магов?"
"Я хотел купить подарок своему дяде, — сказал Пелагиус. — Но я не знаю, хватит ли у меня денег".
Старуха оставила мальчика разглядывать различные товары, а сама направилась к работнику Гильдии. Это был молодой норд, недавно прибывший в королевство Солитьюд. Потребовалось довольно много усердия и золота, чтобы убедить его снять заклинание очарования с камня души и поместить в него мощное проклятие, которое постепенно, год за годом, высасывает разум из владельца камня. Также старуха купила дешевое кольцо, защищающее владельца от огня.
"За то, что ты помог старой женщине, я купила тебе вот это, — сказала она, давая мальчику ожерелье и кольцо. — Ты можешь подарить это кольцо своему дяде и сказать ему, что в него заключено заклинание левитации. Так что если ему когда-нибудь потребуется откуда-нибудь прыгнуть, оно ему поможет. А камень душ для тебя".
"Спасибо, — сказал мальчик. — Вы так добры".
"Доброта здесь ни при чем, — ответила она честно. — Видишь ли, я пару раз была в Зале записей в Имперском дворце. Я прочитала, что сказано о тебе в предсказаниях Древних свитков. Однажды, мой мальчик, ты станешь императором, Пелагиусом Септимом III, и этот камень направит тебя. Потомки будут вечно помнить тебя и твои дела".
Сказав это, старуха растворилась в толпе, снующей вокруг Гильдии магов. Пелагиус пытался отыскать ее, но не решился пройти дальше большой кучи камней. А если бы он сделал это, то наверняка наткнулся бы на подземный туннель, ведущий в самое сердце замка Солитьюд. Если бы он решился войти туда, то, пройдя по развалинам некогда великолепного дворца, ныне кишащего толпами нежити, он бы попал в спальню королевы.
А в этой спальне он бы нашел Королеву-Волчицу Солитьюда, прислушивающуюся к тому, как уничтожается ее замок. И он бы увидел беззубую ухмылку на лице королевы, когда она испустила последний вздох.
Потема Септим умерла через месяц после начала осады ее замка. При жизни она была Королевой-Волчицей Солитьюда, дочерью императора Пелагиуса II, женой короля Мантиарко, тетей императрицы Кинтиры II, матерью императора Уриэля III и сестрой императоров Антиохуса и Сефоруса. После ее смерти Магнус с согласия королевского совета провозгласил своего сына, Пелагиуса правителем Солитьюда.
Император Сефорус Септим погиб, упав со своего коня. Его брат был провозглашен императором Магнусом Септимом.
Пелагиуса, короля Солитьюда, в императорских хрониках называют "эксцентричным". Он женился на Катарии, герцогине Вварденфелла.
Император Магнус Септим умер. Его сын, которого будут называть Пелагиус Безумный, взошел на трон.
Король абесинских пиратов (Велек Сейн)
Кость (Тави Дромио)
Часть I
"Мне кажется," сказал Гараз, задумчиво изучая содержимое своей кружки. "Что все великие идеи появляются чисто случайно. Взять, к примеру, историю про моего двоюродного брата, которую я рассказал вам вчера вечером. Если бы он не упал с лошади, он бы никогда не стал одним из величайших алхимиков Империи."
Дело было поздним вечером в Королевской Ветчине, в такие вечера посетителей обычно тянуло пофилософствовать.
"Я не согласен," ответил Ксиомара, твердо, но вежливо. "Великие идеи и изобретения формируются, как правило, очень медленно, и требуют больших усилий и терпения. Если вы вспомните историю, которую я рассказывал вам в прошлом месяце, про молодую девушку — а эта девушка существовала в действительности — которая нашла свою настоящую любовь только после того, как переспала практически со всеми в Нордпойнте."
"Мне кажется, что вы оба не правы," сказал Халлгерд, попивая гриф из своей кружки. "Величайшие изобретения появляются в случае крайней необходимости. Может быть, мне напомнить вас историю о Арслике Оане и изобретении костяного доспеха?"
"Проблема твоей теории в том, что твой пример явно выдуманный," фыркнул Ксиомара.
"Кажется, я не помню историю Арслика Оана и изобретения костяного доспеха," нахмурился Гараз. "Ты уверен, что рассказывал ее?"
"Ну, это случилось много, много, много лет назад, когда Вварденфелл был великолепным зеленым краем, когда Данмеры еще состояли из Кимеров и Двемеров, а Нордлинги жили вместе в относительном мире, то есть не пытались угробить друг друга при любом удобном случае," Халлгред откинулся на спинку кресла, увлекшись собственным рассказом. "Когда солнце с луной вместе сияли на небе — "
"Господи Боже, Мама Родная, и Все Маги Империи!" проворчал Ксиомара. "Если уж мне приходится по второму разу выслушивать твою глупую историю, по крайней мере, не делай ее длиннее, чем она есть на самом деле."
Это все произошло в Вварденфелле очень давно (сказал Халлгерд, игнорируя комментарии Ксиомары с достойным уважения самообладанием) во время правления короля, имени которого вы все равно не знаете. Арслик Оан был одним из приближенных короля и славился своим дурным характером. Из-за его добросовестной службы король просто обязан был дать ему замок, но такой сосед был ему совершенно без надобности, поэтому король пожаловал ему замок и земли, которые находились достаточно далеко от цивилизации. Прямо в Вварденфелле, который, надо заметить, и по сей день, до конца не обжит. Арслик Оан построил там укрепленную крепость и поселился там со своими несчастными рабами, чтобы насладиться покоем и собственной мрачной жизнью.
Это случилось незадолго до того, как крепость подверглась проверке на прочность. В этой долине в это же время жили племена Нордлингов-каннибалов, обычно они ели друг друга, но деликатесом у них считалось то, что они называли темным мясом, мясо обитателей Данмера.
Ксиомара одобрительно засмеялся. "Великолепно! В прошлый раз такого не было. Забавно, и почему в наши дни ничего не слышно о Нордлингах-каннибалах."
Это было, давно, как я уже неоднократно говорил (сказал Халлгерд, глядя на часть своей аудитории с явным неодобрением) и все тогда было совсем по-другому. Так вот Нордлинги-каннибалы начали нападать на рабов Арслик Оана в полях, а потом начали подбираться все ближе, до тех пор, пока не осадили замок. Жуткая картинка, можете себе представить: орды мужчин с широкими глазами и женщин с острыми клыками, вооруженные тяжелыми дубинками, и одетые только в кожу своих жертв.
Арслик Оан решил, что если он не будет обращать на них внимания, они уйдут сами.
К несчастью, первое, что сделали Нордлинги — отравили ручей, который являлся источником питьевой воды для крепости. Вся живность и почти все рабы умерли раньше, чем хоть кто-то успел хоть что-то понять. Надежды на спасение не было, пройдет по меньшей мере несколько месяцев, прежде чем эмиссары короля приедут, чтобы навестить неугодного вассала. Ближайший источник питьевой воды находился на другой стороне холма, и Арслик Оан послал трех своих рабов с пустыми кувшинами, чтобы они принесли воды.
Их избили дубинками и съели, они даже не успели отойти от ворот крепости. Следующей группе он дал палки для обороны. Они прошли немного дальше, но их задавили массой, избили и сожрали. Стало ясно, что нужна персональная защита. Арслик Оан решил поговорить со своим кузнецом, одним из немногих рабов с особыми талантами и четкими обязанностями.
"Рабам нужны доспехи, чтобы они могли дойти до реки и обратно," сказал он. "Собери всю сталь и все железо, которые есть в этом замке, каждый крюк, нож, кольцо, кружку, все, что не нужно для укрепления стен, расплавь это все и сделай для меня лучшую броню, и как можно скорее."
Кузнец, которого звали Горклит, уже знал, что такое приказы Арслика Оана, и знал, что он не потерпит компромиссов в отношении качества и количества брони. Он трудился тридцать часов без перерыва, без воды, прикипев к жаровне и наковальне, работал до тех пор, пока не изготовил шесть доспехов из смешанных металлов.
Были выбраны шесть рабов, на них одели доспехи, дали им кувшины и послали за водой на реку. Поначалу все шло, как надо. Нордлинги били рабов дубинками, но они продолжали идти вперед, не обращая внимания на удары. Однако рабы шли все медленней и медленней, поскольку доспехи были очень тяжелыми. В конце концов они попадали, доспехи содрали с их тел, а сами тела съели.
"Рабы не могут достаточно быстро двигаться в тяжелых доспехах, которые ты сделал," сказал Арслик Оан Горклиту. "Мне нужно, чтобы ты собрал все туши отравленных животных и сделал мне лучшие кожаные доспехи, и как можно скорее."
Горклит сделал, как ему было приказано, хотя это было особенно отвратительное задание, учитывая состояние туш. Обычно, чтобы обработать кожу, требуется достаточно много времени, но Горклит работал без устали, и в течение дня он сделал двенадцать кожаных доспехов.
Были выбраны двенадцать рабов, на них надели доспехи, дали им кувшины и послали на реку за водой. Сначала все было намного лучше, чем в прошлый раз. Двое упали почти сразу, зато остальным посчастливилось пройти достаточно далеко. Несколько рабов даже добрались до реки, трое смогли наполнить кувшины, а один даже почти вернулся к воротам крепости. Увы, он упал и был съеден. Нордлинги отличались завидным аппетитом, надо заметить.
"Пока у меня не кончились рабы," задумчиво сказал Арслик Оан Горклиту. "Мне нужна броня прочнее кожаной, но легче металлической."
Кузнец уже понял это и теперь думал о возможном материале. Что-то можно было попытаться сделать из камня или дерева, но возникали проблемы практического свойства, поскольку для этого потребовалось бы разрушить еще какую-то часть крепости. Кроме этого в крепости остались только кучи освежеванных трупов, груды мышц, жира, крови и костей. На протяжении шести часов он работал без передышки, пока не сделал восемнадцать костяных доспехов. Арслик Оан слегка побледнел, когда увидел (и понюхал) этих доспехи, но он очень хотел пить, и готов был пожертвовать еще двадцатью рабами при необходимости.
"Могу я предложить," осторожно сказал Горклит, "немного поучить рабов обращению с доспехами, прежде чем вы пошлете их на растерзание Нордлингам?"
Арслик Оан разрешил, и следующие несколько часов рабы ходили по двору крепости в своих костяных доспехах. Они привыкали к плохой гибкости сочлений, к странности задней пластины, к весу, который вдруг обрушился на их плечи и бедра. Они выяснили, как ставить ноги, чтобы удержать равновесие, как быстро бежать, чтобы при этом не упасть; как разбегаться и как быстро останавливаться. К тому времени, как их послали к воротам замка, они уже почти профессионально обращались со своими доспехами.
Семнадцать из них были убиты и съедены, но один все-таки вернулся с кувшином воды.
"Идеальная бессмыслица," сказал Ксиомара. "но моя точка зрения здесь вполне правомерна. Как и все великие исследователи, кузнец работал до седьмого пота, прежде чем создал костяной доспех."
"Я думаю, здесь все таки присутствует элемент случайности," нахмурился Гараз. "Но это отвратительная история. Лучше бы ты ее не рассказывал."
"Если ты думаешь, что это отвратительно," усмехнулся Халлгерд. "Послушай, что было дальше."
Часть II
"Ты что, хочешь сказать, что дальше будет еще отвратительнее?" Гараз был настроен критически. "Что, во имя Боэты, может быть отвратительнее?"
"Это уловка," фыркнул Ксиомара, заказывая еще два кувшина грифа и один стакан флина для Гараза. "Неужели история о каннибалах, издевательствах над рабами и использовании сгнивших тел животных может стать еще хуже?"
"А вы не спорьте, вы лучше слушайте," проворчал Халлгерд, которого начало утомлять отсутствие должного уважения к его талантам рассказчика. "Напомните мне, на чем мы остановились?"
"Арслик Оан — владелец замка, осажденного дикими Нордлингами-каннибалами," сказал Ксиомара, пытаясь сохранить серьезное выражение лица. "После кучи смертей и нескольких неудавшихся попыток достать воду, он заставил своего кузнеца с дурацким именем Горклит сделать для рабов первые костяные доспехи. И вот один из них наконец возвращается с первым кувшином воды за все это время."
Да, это был единственный кувшин воды (сказал Халлгерд, снова откидываясь на спинку кресла и продолжая свой рассказ), и Арслик Оан выпил почти всю воду, остатки он отдал своему драгоценному кузнецу Горклиту, а остатки остатков нескольким дюжинам рабов, которые каким-то чудом еще не умерли. Этого с трудом хватило, чтобы удержать в них остатки жизни. Была нужна еще одна экспедиция, но у них остался только один костяной доспех, поскольку из всей предыдущей группы выжил только один раб.
"Один из восемнадцати рабов смог пробиться сквозь окружение, и на нем был твой великолепный костяной доспех," сказал Арслик Оан Горклиту. "И он смог вернуться и принести достаточно воды для одного человека. А дальше простая математика: в крепости осталось пятьдесят шесть человека, включая нас с тобой, необходимы доспехи для пятидесяти четырех. Поскольку один доспех у нас уже есть, надо сделать пятьдесят три. Таким образом, вернутся трое и принесут достаточно воды для меня, для тебя и для еще кого-нибудь, кто будет в состоянии пить. Не знаю, что мы будем делать после этого, но если мы будем медлить, то скоро у нас не останется достаточного количества рабов для осуществления моего гениального плана."
"Я понимаю," захныкал Горклит. "Но как же я буду делать доспехи? Я использовал все кости животных, чтобы сделать первую партию костяных доспехов."
И тогда Арслик Оан отдал Горклиту приказ, который ужаснул его, но ослушаться он не посмел.
"Что значит "И тогда Арслик Оан отдал Горклиту приказ, который ужаснул его, но ослушаться он не посмел"?" спросил Ксиомара. "Что за приказ-то?"
"Все вскоре прояснится," улыбнулся Халлгерд. "Я выбираю, что рассказывать сейчас, а что оставлять на потом. Так уж устроены истории."
Через восемнадцать часов Горклит сделал пятьдесят три костяных доспеха (сказал Халлгерд, продолжая и не обращая особого внимания на то, что его опять перебили). Арслик Оан приказал рабам начать практиковаться с доспехами и даже позволил им потренироваться дольше, чем это делали их предшественники. Они не только научились двигаться и быстро останавливаться, они также научились использовать свое периферийное зрение, чтобы замечать удары, раньше, чем их нанесут, они научились отбиваться и выяснили, где находятся самые прочные части доспеха — центр груди и брюшная полость, как двигаться так, чтобы подставлять под удар именно эти части тела. У них даже было время на поединки, а потом их послали к каннибалам.
Рабы проявили себя очень достойно. Очень немногие, всего пятнадцать были убиты и съедены сразу. Только десять погибли на пути к реке. Это совершенно не совпадало с планами Арслика Оана. К замку понесли двадцать один кувшин. Но в замок вернулись только восемь рабов, большинство из них были блокированы Нордлингами. Процент выживших был явно больше намеченного, но на Арслика Оана неожиданно напала мания преследования, он стал сомневаться в верности своих рабов.
"Вы абсолютно уверены, что не хотите убежать?" вопрошал он их с укреплений.
Наконец, он впустил выживших рабов в замок. Трое из них погибли, пока ждали решения хозяина. Еще двое умерли, не пройдя и пары шагов по территории крепости. Один повредился рассудком, он ходил кругами, смеялся и танцевал, а потом неожиданно упал и умер. Это означало пять кувшинов воды на четырех человек, двух выживших рабов, Арслик Оана и Горклита. На правах хозяина Арслик Оан взял себе лишний кувшин, но остальные отдал людям.
"Ты абсолютно прав," нахмурился Гараз. "Эта история становится все более отвратительной."
"То ли еще будет," улыбнулся Халлгерд.
На следующее утро (продолжил Халлгерд) Арслик Оан проснулся в абсолютной тишине. В крепости не было слышно ни одного звука. В коридорах не было бормотания, во дворе не раздавались звуки работы. Он оделся и пошел прояснять ситуацию. Оказалось, что крепость была абсолютно пуста. Арслик Оан прошел в оружейную, но дверь была заперта.
"Открывай," терпеливо сказал Арслик Оан. "Нам надо поговорить. Тридцать из наших пятидесяти четырех рабов успешно пробрались к реке и набрали воды. Вероятно, некоторые сбежали, а несколько не выжили, потому что мне надо было убедиться в их верности, но с точки зрения математики — это сорок пять процентов успеха. Если мы с тобой и оставшиеся двое рабов пойдем на реку в следующий раз, мы должны по идее выжить."
"Зилиан и Гело прошлой ночью ушли вместе с доспехами," закричал Горклит сквозь дверь.
"Кто такие Зилиан и Гело?"
"Двое оставшихся рабов! Они не могли здесь больше оставаться!"
"Печально," сказал Арслик Оан. "Но все-таки мы должны продолжать. С точки зрения математики — "
"Прошлой ночью я слышал кое-что," прохныкал Горклит странным голосом. "Похоже на шаги, только другие, и эти шаги как будто бы шли сквозь стены. А еще я слышал голоса. Они странно звучали, как будто говорящие не могли нормально двигать челюстями, но один голос я узнал."
Арслик Оан вздохнул, пожалев своего бедного кузнеца: "И кто это был?"
"Поник."
"А кто такой Поник?"
"Один из рабов, которые умерли, когда Нордлинги отравили воду. Один из множества рабов, которые умерли тогда, и которых мы потом использовали. Он всегда был очень милым, парнем, никогда не жаловался, поэтому я узнал его голос," Горклит начал всхлипывать. "Я смог разобрать, что он говорил."
"И что же?" спросил Арслик Оан еще раз вздохнув.
""Отдайте мне мои кости!"" голос Горклита сорвался на крик. Несколько мгновений стояла тишина, а потом снова раздалось истерическое всхлипывание.
"Этого стоило ожидать," рассмеялся Ксиомара.
С кузнецом стало невозможно общаться (сказал Халлгерд, уже слегка уставший от того, что его постоянно перебивают), поэтому Арслик Оан снял с одного из мертвых рабов его костяной доспех и одел его на себя. Он тренировался во дворе, поражаясь тому, как комфортно он себя чувствует в этой броне. На протяжении многих часов он боксировал, бегал, прыгал и извращался как только мог. Когда Арслик Оан почувствовал, что устал, он вернулся в свою комнату, чтобы вздремнуть.
Но отдохнуть ему не удалось, его разбудил звук королевского рога. Опустилась ночь, и в какой-то момент ему показалось, что он спит. Потом снова зазвучал рог, далеко, но вполне различимо. Арслик Оан вскочил на ноги побежал к бойницам. В нескольких милях он различил эмиссаров короля и их многочисленный хорошо вооруженный эскорт. Они приехали гораздо раньше, чем он ожидал! Нордлинги-каннибалы в ужасе смотрели друг на друга. Какими бы дикарями они не были, но что такое превосходящие силы противника, усвоили очень хорошо.
Арслик Оан буквально скатился по ступенькам к каморке Горклита. Дверь все еще была заперта. Он колотил по ней кулаками, уговаривал, просил, угрожал. Наконец он нашел ключ, одна из железок, которую по чистой случайности не пустили на первую партию доспехов.
Казалось, что Горклит спит, но когда Арслик Оан подошел, он увидел, что рот и глаза его кузнеца широко открыты, а его руки были как-то неестественно заведены за спину. При ближайшем рассмотрении оказалось, что его кузнец бесспорно мертв. Странно было одно, его лицо и все тело были какими-то впалыми, похожими на пустой свиной пузырь.
Что-то двигалось сквозь стены. Это было похоже на шаги, но какие-то…хлюпающие. Арслик Оан ловко и грациозно повернулся к источнику звука, полностью сохраняя самообладание.
Сначала он увидел только, как что-то пузырящееся просачивается сквозь трещины в стенах. Когда этой субстанции цвета плоти стало больше, она оформилась в некое подобие лица. Дряблое, почти бесформенное лицо с низким лбом и слабой, беззубой челюстью. Из трещины тем временем вытекли остатки тела, мягкий мешок из мускулов и крови. За спиной Арслика Оана и по бокам от него тоже происходило какое-то движение, другие рабы начали просачиваться сквозь щели в камне. Они окружали его и тянули к нему руки.
"Отдай нам," застонал Поник, его язык вываливался из плохо слушающегося рта. "Отдай нам наши кости."
Арслик Оан быстро снял с себя доспех и бросил его на пол. Сотни фигур уже стояли на полу комнаты, и к ним присоединялись другие.
"Этого недостаточно."
Каннибалы убрались с пути к тому времени, как королевские эмиссары появились у ворот Арслика Оана. Они не особо радовались этому визиту. Но после долгих раздумий они решили сделать все самое неприятное сразу, а все приятное оставить на десерт, так сказать. Они еще раз протрубили в рог, но ворота не открылись. Из крепости Арслика Оан не доносилось ни звука.
Им потребовалось несколько часов, чтобы пробиться в крепость. Если бы эмиссары не возили с собой для развлечения профессионального акробата, это могло бы занять и больше времени. Место казалось абсолютно заброшенным. Они обыскали каждую комнату и наконец добрались до каморки кузнеца.
Там они обнаружили хозяина крепости, он был аккуратно сложен пополам, ноги за головой, руки за ногами. У него в теле не было ни одной кости.
"Первая часть твоей истории была полной бессмыслицей," закричал Ксиомара. "Но это уже ни в какие рамки не лезет. Как люди могли снова создать костяной доспех, если кузнец, который его изобрел, умер, не успев ни с кем поделиться своим открытием?"
"Я же сказал, что это был первый раз, когда он был создан, а не первый раз, когда люди обучились этому искусству."
"И когда же один человек научил другого изготавливать такие доспехи?" спросил Гараз.
"А это друзья мои," ответил Халлгерд, зловеще улыбаясь. "Уже совсем другая история."
Кошки Скайрима (Отчет Альдетьюль)
В эти морозные пустоши меня направили, чтобы классифицировать и изучить различные виды обитающих здесь кошек, но пока что особым успехом мои исследования не увенчались. Много месяцев я исследую эти места, но пока что мне удалось найти лишь некоторые вариации уже известных базовых видов.
В моих странствиях мне повстречались несколько изгнанных из своих кланов каджитов, которые решили обосноваться в Скайриме. Помогать мне они не хотели, возможно, из-за страха, что я открою кому-то их местонахождение. Не могу сказать, что меня удивляет тот факт, что здесь так мало каджитов. Это весьма негостеприимное место, с пронизывающим ветром и вечно ненастной погодой.
Саблезубы — подвид обычных гигантских кошек, с двумя гипертрофированными передними клыками.
Обычно саблезубы имеют красно-коричневый окрас, который позволяет им сливаться с травой. При этом мне довелось видеть, как они подбираются к жертве или отдыхают прямо на скалах, поэтому сомнительно, что такая окраска нужна им исключительно в целях маскировки.
В основном саблезубы при атаке пытаются прокусить жертву передними клыками, но иногда могут на короткий срок приподняться, чтобы атаковать передними когтями. Также в некоторых случаях саблезубы резко прыгают на жертву, чтобы нанести как можно больше урона.
Саблезубы обитают также в снегах. Этот подвид имеет пятнистый белый мех, который, полагаю, они, в отличие от своих сородичей на равнинах, используют, чтобы незаметно подобраться к жертве.
Клыки таких кошек, как говорят, полезно использовать при варке зелий, повышающих выносливость, а также в настойках, которые на некоторое время повышают способность к кузнечному делу.
Умелый охотник без труда освежует тушу убитого саблезуба и добудет шкуру и клыки, но, как мне говорили, мясо этих кошек безвкусно и не годится в пищу.
Краденые тени (Вогин Джарт)
Свеча осветила воришку, моргающего, пойманного. Женщина была молода, довольно грязна, одета в рваную черную одежду, которая выглядела гораздо лучше несколько недель назад, когда она украла ее у одного из лучших городских портных. Удивленное выражение постепенно сошло с ее лица и сменилось маской равнодушия, когда она принялась выкладывать золото обратно на стол.
— Что ты здесь делаешь? — спросил человек со свечой, выходя их тени.
— Глупый вопрос, — нахмурившись, отвечала девушка. — Я тебя граблю.
— Ну, раз из моего имущества ничего не пропало, — улыбнулся человек, глядя на горку золота на столе, — то я не могу сказать, что меня грабишь. Пытаешься ограбить, наверное. Зачем тебе это? Подозреваю, ты знаешь, кто я… Ты ведь не просто вошла в открытые двери.
— Остальных я уже обокрала. Я таскала камни душ из Гильдии магов, запустила руку в сокровищницы самых неприступных крепостей, обманула архиепископа Джулианоса… Я даже пошарила в карманах у императора Пелагиуса во время его коронации. Теперь твоя очередь.
— Я польщен, — кивнул мужчина. — Что ты будешь делать теперь, когда твои планы так грубо нарушены? Убежишь? Уйдешь на покой?"
— Буду учиться у тебя, — ответила девушка, чуть улыбнувшись. — Я открыла все твои замки, проскользнула через все ловушки… Ты создал их и знаешь, что это было непросто. Я пришла сюда вовсе не ради шести кусочков золота. Я пришла, чтобы показать себя. Я хочу быть твоей ученицей.
Мастер посмотрел на девушку-воришку:
— Твои навыки не нуждаются в тренировке. Планируешь ограбления ты неплохо, но я могу помочь тебе совершенствоваться в этом направлении. Но вот с твоим честолюбием я ничего не смогу поделать. Ты начала красть ради пропитания, теперь ты крадешь ради удовольствия, риск ради риска. Это неизлечимо и быстро приведет тебя в могилу.
— А тебе никогда не хотелось украсть что-то, что украсть невозможно? — спросила девушка. — Совершить кражу, которая прославит твое имя в веках?
Мастер не отвечал, и стоял, нахмурившись.
— Вероятно, твоя репутация — дутая пустышка, — она пожала плечами и открыла окно. — Я-то полагала, что тебе захочется совершить кражу, которая войдет в историю. Как ты и сказал, я недостаточно хорошо умею планировать. Я не думала, что мне придется удирать, но, наверно, окно подойдет.
Девушка соскользнула по отвесной стене, пересекла тенистый сад и через несколько минут уже была в своей комнате в захудалой таверне. Мастер поджидал ее там в темноте.
— Я не заметила, как ты обогнал меня, — ахнула девушка.
— Ты свернула с дороги, когда услышала крики совы, — ответил он. — Самое важное для вора — вовремя отвлечь внимание, подготовить отвлекающее средство заранее… Или импровизировать. Думаю, я уже начал учить тебя.
— А каким будет последний экзамен? — улыбнулась девушка.
Когда он сказал ей это, она могла только хлопать глазами. Уж точно, она не переоценила его славу. Совсем не переоценила.
Неделю до восьмого дня месяца Огня очага небо над Риндейлом было затянуто стаями ворон, огромными, как тучи. Их гортанные крики и жалобы заглушали все. Крестьяне мудро укрепляли досками свои двери и окна и молились о том, чтобы пережить эти нечистые дни.
В ночь ритуала птицы замокли, следя черными немигающими глазами за шествием ведьм по узкой горной долине. Ни одна луна не освещала им путь, и только факел их предводительницы развеивал тьму. Их белые облачения нечетко виднелись во тьме, и казалось, что то шагают призраки.
Посредине поляны стояло единственное высокое дерево. На каждой его ветке сидели вороны и неподвижно наблюдали за процессией. Главная ведьма поставила факел у подножия дерева, ее семнадцать сестер встали в круг и запели, странно и протяжно.
Пока они пели, свет факела начал меняться. Он стал бледным, почти серым, создавалось впечатление, что на ведьм падают пульсирующие волны пепла. Потом свет как будто превратился во тьму, и хотя огонь горел, это была самая темная ночь в лесу, какую только видали человеческие глаза. Затем факел загорелся огнем цвета, не имеющего названия, пустотой, что лежит за пределами тьмы. Он горел, отбрасывая странный отблеск на лица собравшихся на поляне ведьм. Их робы белого цвета стали черными. У данмерки оказались зеленые глаза, и кожа цвета слоновой кости. Норды стали черными, как уголь. А вороны, взирающие на происходящее с ветвей, казались белоснежными, как покровы ведьм.
Принцесса даэдра Ноктюрнал вышла из потоков черного света.
Она встала в центре круга, подле дерева с белыми воронами, а ведьмы продолжали пение, сбрасывая одежды и простираясь перед великой владычицей обнаженными. Завернувшись в ночной покров, она улыбалась их песне. В ней говорилось о ее таинствах, о сокрытой красоте, о вечной тени и божественном будущем, когда солнце перестанет светить.
Ноктюрнал позволила покрову пасть с ее плеч и осталась обнаженной. Ведьмы не поднимали на нее глаз, распластавшись у ее ног и продолжая петь гимн темноты.
— Сейчас, — сказала себе девушка.
Она сидела на дереве целый день, одетая в нелепый костюм вороны. Это было неудобно, но когда ведьмы пришли, она забыла о ноющих суставах и сосредоточилась, сохраняя неподвижность, как другие вороны на дереве. Чтобы найти это ущелье, ей и мастеру пришлось немало потрудиться над планом, изучив ритуал вызова Ноктюрнал.
Мягко и тихо воришка спустилась с ветвей дерева и стала приближаться к принцессе даэдра. Она лишь на мгновение нарушила свое сосредоточение и огляделась в поисках мастера. Она была уверена в его плане. Он сказал ей, что когда Ноктюрнал сбросит свое одеяние, окружающие не осмелятся взглянуть на нее, и можно будет быстро забрать покров, если девушка в нужное время окажется в нужном месте.
Девушка спустилась на самую низкую ветку, расталкивая сидящих на ней ворон, пораженная красотой обнаженной принцессы. Девушка была уже так близко, что, вытянув руку, могла бы коснуться спины Ноктюрнал.
Темп песни нарастал, и девушка знала, что церемония скоро закончится. Ноктюрнал оденется прежде, чем ведьмы закончат петь, и возможность забрать ее покров исчезнет. Она крепко схватилась за ветвь дерева, а ее разум бешено метался между догадками. Может, мастера тут вообще нет? Может, в этом и состоит ее испытание? Может, нужно лишь доказать, что сделать это возможно, но не надо делать это в действительности?
Девушка была в ярости. Она сделала все идеально, но так называемый мастер показал себя трусом. Может, он и научил ее чему-то за эти месяцы, разве оно того стоило? Случайная мысль вызвала у нее улыбку. В ту ночь, когда она залезла в дом мастера, она смогла утаить один кусочек золота, и мастер так ничего и не заподозрил. Это было символично, так же символично, как и украсть покров Ноктюрнал. Это было доказательством того, что можно обокрасть даже мастера воров.
Девушка так углубилась в размышления, что для нее оказалось совершенной неожиданностью, когда из темноты раздался мужской голос: "Владычица!"
И затем голос сказал нечто совершенно невообразимое: "Владычица! Вор! Сзади!"
Ведьмы подняли головы и закричали, нарушив святость церемонии и подавшись вперед. Вороны проснулись и взлетели с дерева, оставив за собой облака угольно-черных перьев. Сама Ноктюрнал обернулась, посмотрев на девушку черными глазами.
— Как ты осмелилась?! — зашипела принцесса, и тени бросились от ее тела к девушке, поразив воровку смертельным холодом.
В последний момент перед тем, как тьма поглотила ее, она посмотрела на землю и увидела, что покров исчез. И тогда она подумала, и тогда она поняла: "Ну, кто я? Я — отвлекающее средство".
Красная Книга Великого Дома Редоран (426 г. Эп. 3)
[Красная Книга — это ежегодник Совета Редоран Района Вварденфелл от 426-го года 3 Эпохи. Она содержит список настоящих членов совета и их резиденций. Также, в ней записаны значительные события и действия совета за год.]
Старейшина Лорд Болвин Веним, милостью АЛЬМСИВИ, Главный Советник Редоранского Совета, района Вварденфелл, Господин поместья Болвин в Альд" руне, район Поместий, Альд" рун, район Вварденфелл, провинция Морроувинд.
Лорд Майнер Аробар, милостью АЛЬМСИВИ, Уважаемый Советник Редоранского Совета, района Вварденфелл, Господин Северного Нагорья, поместья Аробар, района Поместий, Альд" рун, район Вварденфелл, провинция Морроувинд.
Лорд Хларен Раморан, милостью АЛЬМСИВИ, Уважаемый Советник Редоранского Совета, района Вварденфелл, Господин Западного Нагорья, поместья Раморан, район Поместий, Альд" рун, район Вварденфелл, провинция Морроувинд.
Леди Брара Морвейн, милостью АЛЬМСИВИ, Уважаемый Советник Редоранского Совета, района Вварденфелл, Госпожа Маар Ган, поместья Морвэйн, Восточный Альд" рун, район Вварденфелл, провинция Морроувинд.
Лорд Атин Сарети, милостью АЛЬМСИВИ, Уважаемый Советник Редоранского Совета, района Вварденфелл, Господин Южного Нагорья, поместья Сарети, район Поместий, Альд" рун, район Вварденфелл, провинция Морроувинд.
Лорд Гариса Ллетри, милостью АЛЬМСИВИ, Уважаемый Советник Редоранского Совета, района Вварденфелл, Господин северного Эшленда, поместья Ллетри, район Поместий, Альд" рун, район Вварденфелл, провинция Морроувинд.
Повелитель Хлаалу Атин Ллетан, Высший Советник и Повелитель Морроувинда, налагает благоприятные тарифы на флин [импортируемый Имперский крепленый алкогольный напиток]. Совет протестует против текущих обременительных тарифов на местные напитки суджамму, грииф и шейн.
Контрабандисты и организованная преступность стали повышенно агрессивны в Жилых Районах Редорана. Советники обвиняют в этом местную коррупцию, ослабленное давление и соперничество между Гильдией Воров и Камонна Тонг.
Восстание по поводу налогов в Балморе было подавлено после значительной порчи имущества и жертв. Совет предупредил, что подобные беспорядки могут распространиться по Альд" руну, если Имперские налоги не будут снижены.
Красная книга загадок
В книге этой собраны разнообразные загадки и головоломки, и посредством прилежного изучения благоразумный ученый господин может избежать чувства ущемленности из-за остроумия своих товарищей.
Изложение и сложность загадок следуют обычаями вежливости аристократического западного общества. Дворяне и честолюбцы собирают книги загадок и изучают их, надеясь снискать репутацию хитроумных собеседников.
Вопрос:
У него есть хвост, и голова, и бок.
Подобным змея можно звать.
Нет тела у него, и мертв он.
Ответ:
Должно быть, это селезень.
Вопрос:
Поэты — знатоки сердец людей и меров.
Зверям такого дара не дано.
А книга эта писана зверьем.
Ответ:
Это не книга поэзии.
Вопрос:
Я дал тебе носок, на коробку похож.
Вокруг — молоты да гвозди.
Когда стучит, две двери открываются.
Ответ:
Должно быть, это был хороший удар.
Красный Год (Мелис Равел)
Предисловие
Задумав написать отчет о Красном годе, я решил отправиться в путешествие по Морровинду и расспросить самих данмеров. Я хотел получить свидетельства и личные впечатления очевидцев тех катастрофических явлений. Я подумал, что недостаточно провести исследование, сидя в библиотеке Винтерхолдской Коллегии, что тогда я не смогу рассказать ту историю, какую следовало бы. Что поразило меня, когда я путешествовал из города в город, из деревни в деревню, из лагеря в лагерь, так это то, что в один голос все темные эльфы, которых я встречал, рассказывали о настоящем мужестве и непоколебимой вере. Таким образом летопись одного из наиболее тяжелых событий в истории Морровинда превратилась в нечто совсем иное — оду народу, который никогда не сдается.
Том I
Дролин Весс
Тир
Земля… вдруг превратилась в трясину. Ничто не предвещало этого. Я имею в виду, мы были примерно… в миле от ближайшего болота. Как будто болото вмиг поглотило половину города.
Я попросил его описать, что случилось, с самого начала.
В то время у меня была ферма совсем недалеко от Тира. Мы готовились к посадке семян на следующий сезон и собирались складировать урожай, который собрали. Все шло хорошо, пока не взорвалась Красная гора. Мгновенно земля загудела и задрожала. Везде начали образовываться трещины, а затем сквозь них начала просачиваться вода. Это было ужасно. Буквально через несколько часов я уже бежал по колено в воде, спасая свою жизнь. Бежал, куда глаза глядят. Сначала я направился к городу, но похоже было, что стены не выдерживают и рушатся. Везде вокруг меня люди в отчаянии пытались спасти свои семьи и домашний скот от поднимающейся воды. Когда земля наконец перестала ходить ходуном под ногами, и я попытался остановиться и прийти в себя, раздался ужасный треск. Я никогда не забуду его, потому что догадался, что он означал, еще до того как посмотрел. Вся южная стена Тира рухнула, увлекая стоявших на ней стражников в болото. Я слышал крики людей, попавших под завал и тонущих в воде. Я взглянул на моих товарищей-фермеров, они все стояли, уставившись на чудовищную картину, разворачивающуюся перед нашими глазами. Внезапно мы словно все разом забыли о своих проблемах и бросились на помощь. Должно быть, сотни бедняков, живших за стенами Тира, бросились помогать своим более зажиточным собратьям-горожанам. Никогда не видел ничего подобного. Думаю, нам удалось спасти сотни жизней.
Нерия Релетил
Гнисис
Нерия получила ужасные ожоги во время извержения и с трудом может разговаривать. Она до сих пор, хоть прошли годы, лечится в храме Азуры в Блэклайте. Я попытался записать ее рассказ.
Это было так ужасно… огонь. Он сжигал все на своем пути. Он смел деревья, спалил наши хижины, как щепки, опрокинул башни, будто они были бумажными. Все случилось мгновенно. Гудящий звук, потом огромная стена пламени… она была такой высокой, что заслонила солнце. Я подумала, что весь мир раскололся. Огонь дошел до воды и превратил ее в пар… иссушая все, чего касался. Когда пламя дошло до нас, меня сбило с ног и отшвырнуло… не было даже времени убежать или где-то спрятаться. Я оказалась в ложе реки близ города, это немного ослабило жар. Все вокруг… я чувствовала запах горелой плоти, запах смерти. Я видела сгоревших заживо данмеров, которые, наверное, даже не поняли, что их убило. Я пролежала на илистом дне два дня, пока меня не нашли целители. Когда я смогла встать на ноги, выяснилось, что Гнисиса больше нет. Ничего не осталось… будто его стерли с карты Тамриэля.
Том II
Салдус Ллерву
Город Вивек
Тогда я был торговцем. Продал товары и возвращался с вьючным гуаром из Вивека в Нарсис. Я шел по южной дороге, когда случилась престранная вещь. Все звуки вокруг меня замерли… обычно, когда идешь, слышно, как ветер шевелит кроны деревьев. А тут наступила полная тишина. Я ощутил какое-то покалывание во всем теле, а гуар начал крутиться на месте. Что бы это ни было, оно сводило его с ума. Пока я пытался привести его в чувство, в центре города произошел страшный взрыв. Я успел увидеть, как разрушаются кантоны, затем меня сбило с ног. Потом, я помню, начала содрогаться земля. Это длилось довольно долго, и впечатление было, что колебания движутся к центру Вварденфелла. Через несколько минут произошло извержение Красной горы, и к небу взметнулась огромная огненная туча. Мой вьючный гуар давно уже убежал, и я решил, что пора последовать его примеру. Я не останавливался, пока не добежал до Нарсиса.
Я спросил его, знает ли он, что произошло с городом Вивек.
Много позже я услышал, что Министерство правды упало в самом центре города. Но я знаю наверняка, что в тот день лишились жизни многие данмеры и что города Вивек больше не существует.
Дерос Дрэн
Морнхолд
Красный год не сильно повлиял на сам Морнхолд, но затронул большинство из тех, кто там жил. У многих были родственники на Вварденфелле, и с первого дня после извержения стали поступать свидетельства об опустошительных разрушениях в Вивеке, Садрит-Море, Балморе и Альд'руне. Думаю, не было и ночи, когда не было слышно чьих-то горьких рыданий — и так в течение месяцев. Это было очень тяжелое время для всех нас.
Я спросил его, был ли нанесен ущерб Морнхолду в Красном году.
Не знаю почему, но, похоже, разрушения нас минули. Некоторые данмеры утверждали, что Трибунал присмотрел за нами, другие, напротив, говорили, что во всем следует винить Трибунал. Я сам видел, как такие споры приводили к потасовкам. Странное было время.
Интересен ответ Дероса на вопрос о роли Морнхолда во время Красного года.
Спасательные работы начались примерно через месяц после извержения. На деле указания поступили от советника Дома Редоран, который в то время жил в Морнхолде. Я не помню его имени, но именно он взял ситуацию под контроль и послал солдат, снабженцев и всех физически годных данмеров в поселения, которые пострадали больше всего. Меня командировали в Балмору. Там ужас что творилось, не осталось практически ни одной постройки. Я провел там порядка двух месяцев, помогая своим соплеменникам встать на ноги и отстроить город заново. Началось все, как тяжкая повинность, а в результате оказалось лучшим из того, что я делал в жизни. Дружба, зародившаяся тогда, длится по сей день, и тому времени я обязан знакомством со своей любимой женой.
Краткая история Империи (Стронах к'Тродж III, Императорский историк)
Том I
До начала правления Тайбера Септима Тамриэль пребывал в хаосе. Поэт Тракизис назвал этот период постоянных беспорядков "днями и ночами крови и злобы". Короли были просто жадными тиранами, пытавшимися помешать попыткам Тайбера навести в стране порядок. Но они были столь же неорганизованны, сколь и распущенны, и сильная рука Септима принесла в Тамриэль мир. То был год 2E 896. Следующий год император объявил началом новой эры — так началась Третья эра, Год нулевой.
Тридцать восемь лет всей полнотой власти обладал император Тайбер. Это было время славы, праведности, торжества закона, когда правосудие было одинаковым для всех, от раба до монарха. Когда Тайбер умер, целую ночь шел дождь, как будто сама земля Тамриэля плакала о нем.
Трон занял внук императора, Пелагиус. Хотя правление его было коротким, он оказался таким же сильным и решительным, как его отец, и Тамриэль наслаждался продлением Золотого века. Однако к несчастью, неизвестный враг семьи Септимов нанял головорезов из богомерзкого Темного Братства, чтобы убить императора Пелагиуса I, когда он опустился на колени, чтобы помолиться в Храме Единого в Имперском городе. Правление Пелагиуса I продолжалось менее трех лет.
Пелагиус не оставил наследников, так что корона Империи перешла к его старшей двоюродной сестре, дочери брата Тайбера, Агнорита. Кинтира, бывшая королева Сильвенара, заняла трон под именем Кинтиры I. Время ее правления было временем процветания и хороших урожаев, а сама она была покровительницей живописи, музыки и танцев.
Сын Кинтиры был коронован после ее смерти, и стал первым императором Тамриэля, принявшим имя Уриэль. Уриэль I был крупнейшим законотворцем династии Септимов и покровителем независимых организаций и гильдий. Во время его великодушного, но твердого правления, в Тамриэле усилилось влияние гильдий бойцов и магов. Его сын и наследник Уриэль II правил восемнадцать лет, со смерти Уриэля I в 3E64 до восшествия на престол Пелагиуса II в 3E82. К несчастью, правление Уриэля II было отмечено болезнями, эпидемиями, и восстаниями. Мягкость, которую он унаследовал от своего отца, не сослужила Тамриэлю хорошей службы, и правосудие было забыто.
Пелагиус II унаследовал от своего отца не только трон, но пустую казну и пошатнувшуюся систему правосудия. Пелагиус распустил Совет Старейшин, и позволил снова занять свои места только тем, кто согласен был заплатить за это крупную сумму. Он вдохновил на подобные действия своих вассалов, королей Тамриэля, и к концу его семнадцатилетнего правления Тамриэль вернулся к процветанию. Однако критики утверждали, что советники, обладавшие мудростью, но не деньгами, были безжалостно изгнаны Пелагиусом. Возможно, именно это стало причиной трудностей, с которыми столкнулся его сын Антиохус, когда в свою очередь стал императором.
Антиохус, безусловно, был одним из самых легкомысленных представителей обычно аскетичной семьи Септимов. У него было множество любовниц и почти столько же жен, он славился изяществом платья и остроумием. К несчастью, во время его правления разразилась гражданская война, превзошедшая жестокостью даже мятежи, происходившие при его дедушке Уриэле II. Война Острова в 3E110, начавшаяся через двенадцать лет после того, как Антиохус занял трон, едва не привела к выходу острова Саммерсет из состава Империи. Объединенным силам короля Саммерсета и Антиохуса удалось победить короля Оргама из островного королевства Пиандонея только благодаря ужасному шторму. Согласно легенде, этот шторм был создан благодаря чародейству Псиджикского ордена острова Артейум.
История Кинтиры II, наследницы трона ее отца, Антиохуса, безусловно, одна из печальнейших повестей во всей истории Тамриэля. Ее старший двоюродный брат Уриэль, сын королевы Потемы из Солитьюда, обвинил Кинтиру в том, что она незаконнорожденная, ссылаясь на ставшую притчей во языцех распущенность нравов в Имперском городе во время правления ее отца. Хотя Уриэлю не удалось отменить ее коронацию, он заручился поддержкой нескольких недовольных королей Хай Рока, Скайрима и Морровинда, а затем, с помощью королевы Потемы, организовал три атаки на Империю Септима.
Первая атака имела место у залива Илиак, отделявшего Хай Рок от Хаммерфелла. Свиту Кинтиры перебили и императрицу захватили в плен. Целых два года Кинтира II чахла в имперской тюрьме, очевидно, в Гленпойнте или в Гленмориле, после чего была убита в своей камере при загадочных обстоятельствах. Вторая атака была предпринята на имперские гарнизоны на прибрежных островах Морровинда. Консорт императрицы, Контин Аринкс, пал, защищая эти форты. Третьей и последней атакой была осада самой столицы, начавшаяся после того, как Совет Старейшин разделил армию и направил часть ее в западный Хай Рок, а часть в восточный Морровинд. Правительству нечем было защититься от агрессии Уриэля, и город сдался, выстояв лишь одну ночь. Уриэль занял трон в тот же вечер и объявил себя Уриэлем III, императором Тамриэля. То был год 3E 121. Так началась война Красного алмаза, описанная во II томе этой серии.
Том II
В первом томе этой серии кратко описана жизнь первых восьми императоров династии Септимов, начиная от достославного Тайбера Септима и заканчивая его пра-пра-пра-пра-правнучкой Кинтирой II. Убийство Кинтиры, находившейся в плену в Гленпойнте, по мнению некоторых исследователей, означало прерывание чистой крови Септимов в императорской семье. Как бы то ни было, ее гибель, безусловно, стала концом очень значительного периода.
Уриэль III объявил себя не только императором Тамриэля, но и Уриэлем Септимом III, взяв родовое имя Септим как знак императорской власти. На самом деле, по линии отца он был урожденным Мантиарко. Через некоторое время Уриэль III был смещен и получил сполна за все свои преступления, но традиция принятия имени Септим как титула императора Тамриэля была положена.
Шесть долгих лет война Красного Алмаза (получившая свое название благодаря знаменитой эмблеме рода Септимов) разрывала Империю на части. В борьбе за власть сошлись все трое оставшихся в живых детей Пелагиуса II, Потема, Сефорус и Магнус, а также их бесчисленное потомство. Потема, разумеется, поддерживала своего сына, Уриэля III, на ее стороне был весь Скайрим и северный Морровинд. Однако усилиями Сефоруса и Магнуса провинция Хай Рок отвернулась от Потемы и перешла на сторону братьев. Мнения в провинциях Хаммерфелл, остров Саммерсет, Валенвуд, Эльсвейр и Чернотопье разделились, но большинство королей поддерживало все же Магнуса и Сефоруса.
В 3E127 Уриэль III был захвачен в плен во время битвы при Ичидаге в Хаммерфелле. Когда его везли на суд в Имперский город, чернь захватила повозку арестованного императора и сожгла его живым. Его дядя продолжил свой путь в столицу и, к общей радости, был провозглашен Сефорусом I, императором Тамриэля.
Правление Сефоруса не было примечательно ничем, кроме войн. Он был мягким и умным человеком, но Тамриэлю в тот момент нужен был великий воин, и, по счастью, Сефорус подошел на эту роль. Ему потребовалось еще десять лет непрерывных военных действий, чтобы окончательно разбить свою сестру Потему. Так называемая Королева-Волчица Солитьюда погибла в 137 году при осаде ее города-государства. Сефорус пережил свою сестру только на три года. Из-за постоянных войн у него не нашлось времени жениться, так что трон перешел к его брату, четвертому ребенку Пелагиуса II.
Император Магнус был уже в почтенном возрасте, когда получил императорскую корону, ему выпало наказать королей-изменников, участвовавших в войне Красного Алмаза, и это отняло у него оставшиеся силы. Легенды обвиняют сына и наследника Магнуса Пелагиуса III в отцеубийстве, но это маловероятно — по той простой причине, что после смерти Потемы Пелагиус стал королем Солитьюда и редко бывал в Имперском городе.
Пелагиус III, иногда называемый Пелагиусом Безумным, был провозглашен императором в 145 году Третьей эры. Практически с самого начала его правления многие при дворе отмечали его эксцентричность. Он сбивал с толку сановников, оскорблял королей-вассалов и, в конце концов, предпринял попытку повеситься на императорском балу. После этого его многострадальная жена получила статус регентши, а Пелагиус III был отправлен в соответствующие лечебные учреждения, где и пробыл до самой смерти, наступившей в 153 году Третьей эры. Он прожил всего тридцать четыре года.
После смерти супруга, регентша была провозглашена императрицей Катарией I. Некоторые считают, что восшествие на престол темного эльфа обозначило очередной (вспомним смерть Кинтиры II) конец рода Септимов. Другие возражают, что, хотя Катария и не была связана с Тайбером кровными узами, их с Пелагиусом сын был связан, так что династия не прерывалась. Чтобы не говорили ревнители чистоты крови, сорокашестилетнее правление Катарии было одним из самых блистательных в истории Тамриэля. Чувствуя себя неловко в Имперском городе, Катария путешествовала по Империи больше любого из императоров со времен Тайбера. Она исправила почти весь вред, причиненный ошибками предыдущих монархов. Простой народ Тамриэля любил свою императрицу гораздо больше, чем знать. Гибель Катарии в незначительной стычке в Чернотопье — любимая тема обожающих скандалы историков. Взять хоть исследование мудреца Монталиуса, в котором он рассматривает возможную причастность к событиям лишенной престола ветви рода Септимов.
Кассиндер занял трон после смерти своей матери, уже достигнув среднего возраста. Будучи эльфом лишь наполовину, он был подвержен старению примерно в том же темпе, как бретонцы. Из-за плохого здоровья он уже передал управление Вэйрестом своему сводному брату Уриэлю. Несмотря на это, как единственный кровный родственник Пелагиуса, а, следовательно, и Тайбера, он был вынужден занять трон. Правление императора Кассиндера, как все и ожидали, не продлилось долго. Через два года он присоединился к своим предкам в мире ином.
Уриэль Лариат, сводный брат Кассиндера, сын Катарии I и консорта Галливера Лариата (после смерти Пелагиуса III), покинул королевство Вэйрест, чтобы занять трон как император Уриэль IV. Формально Уриэль IV был Септимом: Кассиндер принял его в королевскую семью, когда он стал королем Вэйреста. Однако для Совета и народа Тамриэля он был всего лишь незаконным сыном Катарии. Уриэль не обладал энергичностью своей матери, и во время его долгого сорокатрехлетнего правления мятежи стали обычным делом.
История Уриэля IV рассказана в третьем томе этой серии.
Том III
В первом томе этой серии вкратце изложена история правления первых восьми императоров династии Септимов, от Тайбера I до Кинтиры II. Второй том описывает войну Красного Алмаза и жизнь шести императоров, взошедших на трон во время и после нее, от Уриэля III до Кассиндера I. В конце второго тома было описано, как сводный брат императора Кассиндера Уриэль IV занял трон Империи Тамриэля.
Следует напомнить, что Уриэль IV не был Септимом по рождению. Его мать, хотя и правила Империей много лет, была темным эльфом и женой императора крови Септимов, Пелагиуса III. Отец Уриэля IV, бретонский аристократ по имени Галливер Лариат, был консортом Катарии I после смерти Пелагиуса. До восшествия на трон Империи, Кассиндер I правил королевством Вэйрест, но из-за плохого здоровья вынужден был отойти от дел. У Кассиндера не было детей, так что он официально признал наследником своего брата Уриэля и отрекся от королевского престола. Семь лет спустя, по смерти его матери, Кассиндер унаследовал Империю, а еще через три года Уриэль снова оказался преемником Кассиндера.
Правление Уриэля IV было долгим и трудным. Несмотря на то, что он был официально признанным членом семьи Септимов и, вдобавок, дальним родственником Септимов по линии его отца, Лариата, лишь немногих из Совета Старейшин удалось убедить считать его кровным потомком Тайбера. Совет приобрел большой вес за время долгого правления Катарии I и короткого — Кассиндера I, и "чужой" монарх с сильной волей, каким был Уриэль IV, обнаружил, что управлять им очень и очень нелегко. Раз за разом Совет и император мерялись силами, и раз за разом Совет выигрывал бой. Со времен Пелагиуса II Совет Старейшин состоял из богатейших мужчин и женщин Империи, и обладал исключительной властью.
Последняя победа Совета над Уриэлем IV была посмертной. В 3E247 Андорак, сын Уриэля IV, был лишен Советом права наследования, а его двоюродный брат, более тесно связанный с первоначальной линией Септимов, был провозглашен Сефорусом II. В течение первых девяти лет правления Сефоруса II, те, кто был предан Андораку, сражались с войсками Империи. Тогда Совет сделал жест, который мудрец Эреинтин прокомментировал так: "Сердце Тайбера Септима больше не бьется. Совет даровал Андораку королевство Шорнхельм в Хай Роке, чтобы положить конец войне. Потомки Андорака правят там до сих пор".
Отметим, у Сефоруса II были враги, которые требовали его внимания значительно больше, чем Андорак. "Словно из киммерианского ночного кошмара", выражаясь словами Эреинтина, возник человек, называвший себя Камораном Узурпатором. Узурпатор провел армию даэдра и нежити через Валенвуд, захватывая королевство за королевством. Немногие могли хоть как-то противостоять его силе, в 3E249 один кровавый месяц сменялся другим, все меньше становилось тех, кто пытался оказать сопротивление. Сефорус II направлял в Хаммерфелл все новых и новых наемников, чтобы остановить наступление Узурпатора на север, но их перекупали или убивали и превращали в нежить.
История Узурпатора Каморана заслуживает того, чтобы стать темой отдельной книги. (Тем, кто заинтересовался, мы рекомендуем найти "Падение Узурпатора" Палокса Иллтри.) Вкратце, сообщим, что уничтожением войск Узурпатора мы обязаны отнюдь не усилиям императора. Победу праздновали провинции, а отношение их к очевидно "бесполезной" Империи резко ухудшилось.
Уриэлю V, сыну и наследнику Сефоруса II, удалось изменить это мнение и показать силу Империи. Уриэль V переключил внимание народа Тамриэля с внутренних свар на серию захватнических войн, начатую им практически в момент вступления на престол в 3E268. Уриэль V завоевал Роскреа в 271, Катноквей в 276, Инслеа в 279 и Эсрониэт в 284. В 3E288 он приступил к своему самому амбициозному плану, захвату континентального королевства Акавир. И это, безусловно, была ошибка, ибо всего через два года Уриэль V был убит в Акавире на поле боя у Ионита. Несмотря на это, Уриэль V удерживает репутацию второго после Тайбера величайшего воина на троне Империи.
Последние пять императоров, начиная с маленького сына Уриэля V, описаны в четвертом и заключительном томе этой серии.
Том IV
В первом томе этой серии вкратце изложена история правления первых восьми императоров династии Септимов, от Тайбера I до Кинтиры II. Второй том описывает войну Красного Алмаза и жизнь шести императоров, взошедших на трон во время и после нее, от Уриэля III до Кассиндера I. Третий том рассказывает о следующих трех императорах: разочарованном Уриэле IV, слабом Сефорусе II и героическом Уриэле V.
К моменту смерти Уриэля V за морем в далеком враждебном Акавире, его сыну Уриэлю VI было всего пять лет. Уриэль VI родился незадолго до того, как его отец отправился в Акавир. Кроме него, у Уриэля V было двое детей от морганатического брака, близнецы Морихата и Элоиза, которые родились через месяц после отъезда Уриэля V. Уриэль VI был коронован в 290 году Третьей эры. Вдова императора и мать его сына, Тоника, получила ограниченное право на регентство, пока Уриэль VI не достигнет совершеннолетия. Реальной властью обладал Совет Старейшин, как это и было еще со времен Катарии I.
Совет так наслаждался ничем не ограниченной свободой издавать законы (и получать выгоду), что Уриэль VI не мог получить права на трон вплоть до 307 года, когда ему исполнилось 22 года. Его потихоньку готовили к предстоящей ему ответственности, но и Совет, и его мать, радовавшаяся даже своему ограниченному регентству, не спешили передавать ему бразды правления. К тому времени, когда он взошел на престол, у него не было практически никаких рычагов власти за исключением императорского права вето.
Однако этим рычагом он регулярно и сознательно пользовался. К 313 году Уриэль VI мог похвастаться тем, что действительно правил Тамриэлем. Он использовал обширную сеть шпионов и гвардейцев, чтобы сдерживать и запугивать несговорчивых членов Совета Старейшин. Его сводная сестра Морихата была (что неудивительно) его верной союзницей, особенно после того, как, выйдя замуж за барона Ульфа Герсена из Винтерхолда, стала распоряжаться значительными средствами и приобрела большое влияние. Как сказал мудрец Угаридж, "Уриэль V завоевал Эсрониэт, но Уриэль VI завоевал Совет Старейшин".
Когда Уриэль VI упал с лошади, и его не смогли спасти лучшие целители Империи, императорская корона перешла к его возлюбленной сестре Морихате. Ей было 25 лет, и все дипломаты (разумеется, исходя из собственных интересов) описывали ее, как самое прекрасное создание во всем Тамриэле. Она, безусловно, была хорошо образованной, жизнелюбивой, атлетически сложенной и очень практичной женщиной. Она привезла в Столицу архимагистра Скайрима и сделала его имперским боевым магом — вторым со времен Тайбера Септима.
Мориата закончила дело, начатое ее братом, и заставила Имперскую провинцию полностью подчиниться императрице (а впоследствии императорам). Однако вне Имперской провинции Империя медленно разрушалась. Открытые мятежи и гражданские войны бушевали повсюду еще со времен ее деда, императора Сефоруса II. Тщательно координируя свои контрудары, Морихата медленно завоевывала восставших вассалов, при этом никогда особенно не истощая ресурсы.
Хотя военные кампании Морихаты всегда были успешными, ее манера тщательно обдумывать свои действия часто расстраивала Совет. Один из советников, аргонианин, принявший коловианское имя Торикл Ромус, в ярости от ее отказа послать войска в Чернотопье, как говорит молва, нанял убийц, лишивших ее жизни в 3E 339. Ромус был схвачен и казнен, хотя до последнего момента утверждал, что ни в чем не виновен.
У Мориаты не осталось детей, а Элоиза умерла от лихорадки за 4 года до смерти сестры. Так был коронован 25-летний сын Элоизы Пелагиус, взошедший на трон под именем Пелагиус IV. Пелагиус IV продолжил дело своей тетки, медленно прибирая под свое крыло восставшие королевства, герцогства, и баронства по всей Империи. Как и Мориата, он действовал очень осторожно и взвешенно — но, увы, ему не удалось достичь таких успехов, как ей. Королевства так долго были свободны от всякой узды, что даже незначительное вмешательство Империи в их дела вызывало возмущение. Однако, когда Пелагиус скончался, процарствовав целых сорок девять лет, Тамриэль был близок к единству даже более, чем во времена Уриэля I.
Наш нынешний император, грозный и ужасный его величество Уриэль Септим VII, сын Пелагиуса IV, обладает усердием своей двоюродной бабушки Морихаты, политической мудростью двоюродного деда Уриэля VI и военным дарованием своего прадеда Уриэля V. Он правит уже двадцать один год, и принес в Тамриэль закон и порядок. Однако в 3E389 его императорский боевой маг Джагар Тарн предал его.
Уриэль VII был заключен в другом измерении, созданном Тарном, а злокозненный маг использовал иллюзии, чтобы выдавать себя за императора. На протяжение последующих десяти лет Тарн правил страной, но не продолжил список завоеваний Уриэля VII. До сих пор точно неизвестно, каковы были истинные цели и достижения Тарна в те десять лет, когда он выдавал себя за своего господина. В 3E399 загадочный Воитель покончил с боевым магом в подземельях под Имперским дворцом и освободил Уриэля VII из заключения.
С момента своего освобождения Уриэль Септим VII сражается за воссоединение Тамриэля. Правление Тарна отбросило страну назад, это верно, но прошедшие с той поры годы вновь вернули нам надежду на возвращение Золотого века славного правления Тайбера Септима.
Краткая история Морровинда (Жанетта Ситт)
Ведомые легендарным пророком Велотом, на землю Морровинда пришли предки данмеров, покинув своих сородичей, известных ныне как альтмеры островов Саммерсет. В древние времена данмеров притесняли, а порой и подчиняли себе морские разбойники — норды. Когда же разрозненные племена темных эльфов объединились, сформировав прообразы нынешних Великих Домов, они сбросили с себя гнет нордов и оградили себя от дальнейших набегов.
Со временем на смену древнему племенному поклонению предкам пришла теократия Храма Трибунала, и государство данмеров прославилось под именем Ресдайн. Ресдайн стал последней провинцией, подчинившейся Тайберу Септиму, — завоевательная кампания, как и в случае с Чернотопьем, не возымела здесь успеха, и в состав Империи страна вошла в результате дипломатического соглашения, став имперской провинцией Морровинд.
И теперь, спустя почти четыре века после появления Имперских легионов, они по-прежнему расквартированы в Морровинде. В стране царствует марионеточный имперский король, однако большую часть функций традиционного местного управления Империя оставила за правящими советами Пяти Великих Домов.
В 3Э 414 территория Вварденфелла, до этого бывшая закрытым владением Храма под покровительством Империи, была реорганизована в Имперский провинциальный округ. Вварденфелл пребывал в статусе закрытого владения под управлением Храма со времен Соглашения о перемирии и, если не брать в счет несколько санкционированных Храмом поселений Великих Домов, оставался безлюдной и неразвитой территорией. Когда же указом короля Морровинда был снят вековой храмовый запрет на торговлю и поселение на Вварденфелле, на остров хлынул поток имперских колонистов и данмеров Великих Домов. Старые города расширялись, строились новые.
Новый регион был разделен на округа Редоран, Хлаалу, Телванни и Храмовый, каждым из которых управляли местные советы Домов или священники Храма, под надзором и с одобрения герцога Дрена и Окружного совета в Эбонхарте. Местные законы стали смесью законов Домов и имперских законов, а за их соблюдением совместно следят стражи Домов и охранники Легиона, в Храмовом же округе надзор за соблюдением законов Храма и Империи проводят ординаторы. Храм по-прежнему остался главенствующей религией, однако почитание Девяти Божеств пользуется покровительством Легиона и поощряется миссионерами Имперского культа.
В Храмовый округ вошли город Вивек, крепость Призрачные Врата, все как священные, так и нечестивые места (в том числе пораженные мором земли внутри Призрачного Предела), а также все незаселенные и дикие местности Вварденфелла. Фактически в этот округ вошли все земли Вварденфелла, не вошедшие в округа Редоран, Хлаалу и Телванни. Храм упорно сопротивлялся какому бы то ни было развитию в своем округе и весьма в этом преуспел.
Дом Хлаалу, объединившись с имперскими колонистами, рьяно принялся за заселение и развитие. На протяжении десятков лет, последовавших за изменением статуса Вварденфелла, Балмора и поселения в регионе Аскадианских островов постоянно росли. Образовались новые города — Кальдера и Пелагиад, а форты Легиона были расширены, чтобы вместить ставшие многочисленными гарнизоны.
Дом Телванни, которому обычно свойственны консерватизм и изоляционизм, с неожиданной для него агрессивностью взялся за расширение своих владений за пределы традиционных поселений при башнях. Невзирая на протесты со стороны других Домов, Храма, герцога и Окружного совета, первопроходцы Телванни продолжали вторгаться в дикие земли, закрепленные за Храмом. Совет Телванни официально отстраняется от ответственности за эти самовольные поселения Телванни, но ни для кого не секрет, что честолюбивые маги-лорды Телванни поощряют и поддерживают подобные действия.
Под давлением Храма консервативный Дом Редоран с твердостью пресекал расширение в собственном округе. В результате Дом Редоран и Храм находятся под угрозой политической и экономической изоляции со стороны более агрессивных и склонных к экспансии Хлаалу и Телванни.
Имперская администрация испытывает немало трудностей в округе Вварденфелл, самые серьезные из которых — противоборство между Великими Домами, враждебность кочевников-эшлендеров, внутрихрамовые конфликты и мор, идущий с Красной Горы. Противостояние интересов Великих Домов, Храма и Империи в погоне за ресурсами Вварденфелла может в любой момент вырасти в полномасштабную войну. Эшлендеры совершают набеги на поселения, грабят караваны и убивают чужеземцев, ступивших на их дикие земли. Храм безуспешно пытается заглушить критику и призывы к реформам в собственных рядах.
Однако самое тревожное — болезни, порожденные моровыми бурями с Красной Горы, и толпы разносчиков заразы. Над Вварденфеллом и всем Морровиндом уже давно нависла угроза — легендарный Дагот Ур и его сородичи, пепельные вампиры, угнездившиеся под Красной Горой. На протяжении веков Храм сдерживал ее за стенами Призрачного Предела. Однако за последнее время ресурсы Храма оскудели, и эта угроза напоминает о себе все чаще и явственнее. Если Призрачный Предел падет и полчища моровых тварей заполонят города и веси Вварденфелла, у Империи не останется иного выхода, кроме как эвакуировать округ Вварденфелл, бросив проклятые земли на волю судьбы.
Краткое руководство по рыбной ловле в Тамриэле. Записки «старика-рыбоубийцы»
Ах, рыбалка, сын мой! После тяжёлой недели работы на ферме или долгого общения с брюзжащей женой нет ничего лучше, чем пойти немножко порыбачить.
В наши дни большинству мужчин нравится просто побыть в одиночестве на природе, послушать шорох ветра в ветвях деревьев или плеск волн на берегу. Мысль поймать что-то стоящее обычно далека от их умов. И, конечно, все соседи и жёны уверены, что всё, что вы сделали в этот день — подремали в лесу.
Но настоящие рыбаки всегда хотят наполнить свои корзины крупной рыбой, из которой можно приготовить самые вкусные блюда. Чтобы сделать это, нужно знать, какую рыбу вы ловите, где она водится, и какую приманку лучше использовать. Ниже представлен список самой распространённой в Тамриэле рыбы:
Рыба-убийца и тродх — этих можно найти только в сильно загрязнённой воде: в канализации, зловонных болотах и рядом с разложившимися трупами. Любимая рыба обитателей трущоб, не желающих покидать свои безопасные стены; ловится ради икры и молок.
Лосось и бойцовая рыбка — эта вкусная рыба водится в чистых быстрых реках и ручьях. Лучше всего клюют на насекомых и пузанка.
Лопатохвост и серебристый окунь — предпочтительные места обитания этих рыб — это спокойные озёра с глубокими впадинами или зарослями, которые позволят им спрятаться от солнца. Самая лучшая наживка для них — кишки лягушек, гуаров и кур, а также мелкая морская рыбёшка.
Жемчужный окунь и морской окунь — когда будете на море, попытайтесь поймать этих красавцев. С помощью обычных садовых червяков и маленьких голавликов удастся приманить самые крупные экземпляры.
Надеюсь, что это описание поможет вам в следующий раз, когда вы соберётесь пойти порыбачить, сын мой. По меньшей мере, домой вы придёте с полной корзиной, и никто не скажет вам, что вы впустую потратили день.
Кризис Обливиона (Праксис Саркорум, Имперский историк)
В 3Э 433, на рубеже Третьей и Четвертой эры, был убит Император Уриэль Септим VII и уничтожен Амулет Королей. Это повлекло за собой череду событий, приведших к краху империи и навеки изменивших отношения людей и богов.
Сначала ассасины напали на Императора в башне Белого Золота. Пока их сдерживали Клинки, Император спустился в казематы, где в одной из тюремных камер имелся потайной выход наружу. Из каких-то собственных соображений Император решил помиловать узника, которому посчастливилось оказаться в этой камере. Некоторое говорят, что узник напомнил ему друга детства. Иные твердят, что это был момент пророческого озарения. Как бы то ни было, этот узник сыграл судьбоносную роль в истории Империи и Тамриэля — явный признак божественного вмешательства.
В погоне за Императором ассасины перебили Клинков-телохранителей, раз за разом атакуя из-за угла. В конце концов и сам Император пал от их руки. Перед гибелью Уриэль Септим VII передал Амулет Королей узнику, и тот каким-то образом пробрался через Имперскую канализацию и оказался на воле.
Как ныне известно, убийство было делом рук группы даэдропоклонников, известной как Мифический Рассвет. (Тем, кто все еще подозревает в этом Темное Братство, следует обратить внимание на два обстоятельства: во-первых, оно бы задействовало только одного ассасина, а не целый взвод; во-вторых, Темное Братство никогда не решилось бы на такую глупость, чтобы фактически объявить Империи войну, тем самым обрекая себя на полное уничтожение. Именно такая судьба постигла Мифический Рассвет).
Позже стало известно, что Амулет Королей находится в приорате Вейнон близ Коррола. А именно, в руках Джоффри, тайного грандмастера Клинков и главы приората. В Кватч был отправлен гонец с поручением разыскать скромного жреца по имени Мартин. Сам того не ведая, Мартин являлся бастардом Уриэля Септима VII и последним наследником Рубинового трона. Он единственный мог с помощью Амулета Королей возжечь Драконьи огни, охраняющие границу между Тамриэлем и Обливионом, и спасти мир от козней Мифического Рассвета.
Прибыв в Кватч, узник обнаружил, что город захвачен даэдра, хлынувшими из Врат Обливиона, открытых незадолго до этого — так начался разрушительный Кризис Обливиона, прокатившийся по всей Империи. В источниках не указывается, как именно узнику удалось закрыть врата. Как только они были закрыты, Мартин и выжившие стражники Кватча изгнали даэдра.
Узник, отныне известный как Герой Кватча, вместе с Мартином вернулся в приорат Вейнон, однако обнаружил, что тот был разорен, а Амулет — похищен. Тем не менее Джоффри выжил, и они втроем отправились к Храму Повелителя Облаков, оплоту Клинков. В тайной крепости в горах около Брумы Мартин мог оставаться в безопасности, пока Герой Кватча разыскивал утраченный Амулет.
Поскольку было известно лишь то, что за цареубийством и похищением амулета стояла таинственная группировка Мифический Рассвет, Герой Кватча был отправлен на поиски этого культа. Заручившись помощью Бауруса, Клинка на службе у Императора, он вместе с ним нашел в Комментариях к Мистериуму Заркса, эзотерических писаниях сумасшедшего Манкара Каморана, ключ к местонахождению тайного логова Мифического Рассвета. Знакомые с Комментариями исследователи утверждают, что само место в тексте не упоминается. Как удалось его установить — по-прежнему остается загадкой.
В официальных источниках не сообщается, каким образом Герой Кватча смог проникнуть в логово Мифического Рассвета у озера Арриус. В одной бардовской песне поется, что Герой воспользовался обманом и маскировкой, но это лишь догадки. В результате проникновения удалось выяснить, что за возникновением культа Мифического Рассвета стоит Манкар Каморан и что эти сектанты поклоняются даэдрическому князю Мерунесу Дагону. Манкар Каморан считал себя прямым потомком Каморана Узурпатора, пресловутого претендента на трон Валенвуда.
Неким образом Герою удалось похитить сам Мистериум Заркса — священную книгу культа Мифического Рассвета. Манкар Каморан сбежал с Амулетом Королей в Обливион. Приложив немало усилий и подвергая свой рассудок большой опасности, Мартин смог расшифровать Мистериум Заркса и решил с его помощью открыть портал к Манкару Каморану, чтобы вернуть Амулет Королей.
Прежде чем Мартину удалось провести ритуал открытия портала, Мерунес Дагон разверз Врата Обливиона у стен Брумы. Герой Кватча спас город и самого Мартина, пройдя через врата и закрыв их, прежде чем даэдрическое осадное орудие смогло бы уничтожить Бруму и Храм Повелителя Облаков. Об этой битве сложено немало песен и сказаний, и я не стану пересказывать их здесь. Отныне у Героя Кватча появилось второе прозвище — Спаситель Брумы.
Когда город и Храм Повелителя Облаков оказались в безопасности, Мартин открыл портал в "рай" Манкара Каморана. Источники не сообщают подробностей о том, что произошло в этом месте. Известно лишь, что Спаситель Брумы перенесся в этот рай, убил Манкара Каморана и вернулся с Амулетом Королей.
Обретя Амулет, Мартин Септим предстал перед Советом Старейшин, готовясь принять корону Императора Тамриэля. Сразу же после коронации он планировал вновь возжечь Драконьи огни и оградить Тамриэль от Обливиона. В отчаянной попытке предотвратить это, Мерунес Дагон напал на Имперский город, открыв несколько Врат Обливиона в самой столице. Так и не будучи коронован, Мартин присоединился к битве на улицах города.
Сам Мерунес Дагон покинул Обливион и ступил на землю Тамриэля, нарушив тем самым договор. Этого бы не произошло, если бы Драконьи огни горели. Теперь же, когда грань миров была разорвана, было слишком поздно возжигать их. Мартин Септим решился пойти на крайнюю жертву — он разбил Амулет Королей и, став воплощением бога Акатоша, схватился в битве с Мерунесом Дагоном.
Описания этой битвы значительно расходятся. Но так или иначе известно, что Мерунес Дагон был побежден и изгнан назад в Обливион. Воплощение Акатоша превратилось в каменную статую, которая по сей день стоит в Храме Единого, что в Имперском городе. С уничтожением Амулета, затуханием Драконьих огней и гибелью последнего Драконокровного Императора, граница с Обливионом была закрыта навеки.
Кровогнусы Ривенспайра (Налана, советник Дома Тамрит)
Мне было поручено узнать как можно больше о Кровогнусах, появляющихся по всему Ривенспайру в последнее время. Как оказалось, эти существа точь-в-точь являются тварями, с которыми мы встречались ранее. Но помимо всех сходств, есть одна отличительная черта — они обращаются в вампира сразу после заражения, а не по прошествии времени.
Вместо затяжного и изнурительного инкубационного периода, как это бывает у вампиров, стадия превращения жителей проходит за очень короткий срок. Словно лихорадка, болезнь сжигает человека с феноменальной скоростью. Не все, кто контактируют с зараженным, подхватывают недуг и превращаются в вампиров (что случается редко), но большинство быстро входят в состояние неистового бешенства, присущего всем Кровогнусам (самый вероятный исход).
Я предполагаю, что появление Кровогнусов как-то связано с аргонианином Ризал-Джулом и леди Ллеравой Монклер. Придворный маг Дома Монклер и дочь барона Вилона Монклера возглавили поход по Ривенспайру, и в их войсках служат вампиры. Ходят слухи о проклятии крови, некой темной магии, которая позволяет Ризал-Джулу и Ллераве превращать обычных жителей в Кровогнусов всего лишь взглядом, взмахом руки и парой еле слышных слов. Но, как минимум, свидетельства очевидцев были противоречивы, так что эту теорию ещё надо проверять.
Как и другие Кровогнусы, встречавшиеся ранее, их ривенспайрские сородичи — это вампиры, сошедшие с ума. Они лишены рассудка безвозвратно, атакуя все, что движется, невзирая на последствия для самих себя. Дикие и жестокие существа, ведомые жаждой плоти, костей и крови. Процесс проклятия крови проходит у них с ошеломляющей быстротой. Есть задокументированные свидетельства о том, как попавшие под влияние зараженные впадали в бешенство в мгновение ока. Сложно понять, как Ризал-Джул и Ллерава обрели такую мощь. Известно лишь то, что они явно воспользовались силами Обливиона, помогая барону Монклеру захватить весь Ривенспайр.
Несмотря на необычность этого проклятия крови, Кровогнусы ведут себя так же, как им подобные сородичи. Эти злобные, свирепые твари приносят боль и страдание своим жертвам. Любой убитый или раненный ривенспайрским Кровогнусом скорее всего пополнит их ряды. И сделает это очень быстро.
Не обладая достаточной информацией на данный момент, я могу рекомендовать единственный способ действия по отношению к ним — Кровогнусы Ривенспайра должны быть уничтожены.
Крушить и резать, дробить и колоть (мастер-оружейник Грутсуг)
Меня порой спрашивают: «Грутсуг, какое же оружие мне следует выбрать? Ведь вариантов так много!» Да уж, мои маленькие и не столь закалённые в бою друзья, так и есть! Но не волнуйтесь, вам не придётся выбирать всего лишь один вид оружия, потому что на самом деле, если вы хоть в чём-то похожи на меня, вам будет гораздо веселее с двумя!
Ограничить выбор до двух будет тоже непросто, и вы должны опробовать все, что вас привлекает. С оружием должно быть удобно, и оно должно подходить под ваш собственный стиль. Я знавал солдат и наёмников, которые всю свою жизнь использовали лишь, ну скажем, меч, и никогда не пробовали ничего другого. Ну а когда я предлагаю им впервые поднять молот, то это для них прям как целый новый мир. И при этом не нужно отказываться от меча, который они столь хорошо знают, надо только отшвырнуть в сторону щит. А так и нужно — щиты всего лишь признак трусости и слабости, так что не стоит за них и браться.
У каждого оружия есть свои плюсы и минусы, так что вам следует узнать понемножку обо всех. Топоры прекрасно подходят тем, у кого исключительно сильные руки, но нужно помнить, что острые части их лезвий могут застревать в телах врагов. Молоты — ещё один хороший выбор для силачей, и они хороши против тяжёлой брони, сминая её и давя под нею тело. Правда они, как правило, тяжёлые и могут замедлить своего владельца. Мечи — типичный выбор начинающих, однако за их состоянием нужно тщательно следить, и в обращении они требуют некоторой сноровки. С кинжалами я мало сталкивался, но стоит подобраться к врагу поближе с помощью чего-либо ещё, и они помогут довершить дело.
Как по мне, топор и молот — лучший выбор. Топором Беспощадная-Смерть в правой руке я наношу мощные и точные удары по любому, на ком нет тяжёлой брони. Кто защищён получше, встретится с моим молотом, Череподробителем. Мой фирменный удар в голову сшибает напрочь, и когда шлем отлетает, в дело снова возвращается топор!
Кстати, как только определитесь с выбором оружия, непременно придумайте ему имена. Вы сможете выкрикивать их, пугая врагов, и это поможет вам наладить с ним хорошие, здоровые отношения, почувствовать угар и трепет битвы!
Теперь, чтобы достичь хотя бы частично моего знания дела, вам стоит хорошенько вложиться в тренировки, но не волнуйтесь: каждая битва — это как раз новый случай поучиться. Так что собирайтесь, хватайте одно оружие, затем другое. Весь мир ждёт, как вы станете крушить и резать, дробить и колоть — ради богатства и славы!
Кто ест птиц?
Проклятые птицы. Ни минуты покоя. Всюду, куда я ни посмотрю, птицы! Огромные чайки с наглыми смеющимися клювами. Крошечные твари с синими перьями, охотящиеся на мошек. Никогда не утихают. Нет, никакого спокойствия!
Кто ест птиц? Кошки, которые не лучше, чем птицы. Постоянно себя вылизывают. Маленькие чудища с маленькими когтями. Вечно воруют мою рыбу!
Куда мне идти? Этот остров заполонён кошками. Кошачьим народом! Мужчинами, которые коты. Думаете, им удастся одурачить меня? Они в этом заодно с птицами!
Лучше мне уйти в глушь, найти какое-нибудь безопасное место. Может быть, под землёй. Там нет ни кошек, ни птиц! Только темнота. Место тёмное и холодное, словно рыба.
Кузнечное дело — достойное ремесло (Куинамо, великий мастер Кузни)
Конечно, каждый, у кого есть руда и кузнечный молот, может изготовить на наковальне какое-нибудь грубое оружие, но для постижения всех тонкостей искусства ковки понадобится нечто большее, чем просто твёрдая рука. Некоторые из моих приятелей-альтмеров посматривают на мою работу свысока, считая, что это занятие для простолюдинов, однако это лишь показывает их прискорбную невежественность. Постижение всех тайн, касающихся формы и свойств различных материалов при изготовлении оружия, — долгий процесс, требующий не только острого ума, но и силы, терпения и долгих часов ежедневной практики.
Чтобы стать настоящим мастером, способным создавать поистине бесценное оружие, необходимо провести много времени, неторопливо вникая в секреты вашего ремесла, которые, в свою очередь, приведут к новым открытиям. Нужно изучать оружие всех культур, изготовленное разными кузнецами, разбирая и переплавляя его и внимательно исследуя результаты, чтобы понять его необычные свойства и особенности. Форма, материалы, использованные при изготовлении, правильная балансировка — это лишь немногое из того, что вам придётся познать.
Конечно, нельзя не обратить внимание на разнообразие типов оружия. Каждое из них, меч ли, топор или молот, одно- или двуручное, должно быть изучено отдельно. Каждый кузнец выбирает сам, сконцентрироваться ли ему на работе над каким-то одним типом оружия или же овладеть изготовлением каждого, но конечная цель для всех, стремящихся к совершенству, — достичь полного понимания особенностей изучаемого оружия и научиться придавать их своим творениям.
Как видите, изготовление оружия — это нечто гораздо большее, чем ковка палки из металла для избиения противников. Все нюансы и секреты этого ремесла требуют такого же глубокого понимания, как в любом магическом искусстве, и лишь со временем, занимаясь исследованиями и практикуясь, можно стать настоящим мастером своего дела.
Всегда найдутся те, кто попытается убедить вас, что работа кузнеца совершенно груба и бесхитростна. Просто улыбнитесь им в ответ, осознавая, что вы на правильном пути. Если вы, не прекращая гонки за знаниями, вложите достаточно усилий в свои творения — их ещё долго будут воспевать в легендах, в то время как завистники ваши будут давно мертвы и позабыты.
Кузница, молот и наковальня (Адольф Эритий)
Данные записи были найдены в развалинах у Старого Хролдана. Насколько я могу судить, они принадлежат Торбальду, кузнецу сомнительной славы, который умер незадолго до начала правления Тайбера Септима. По слухам, он не знал грамоты, и так как эти записи, по-видимому, написаны его подмастерьем, слухи, скорее всего, верны. Я не стал исправлять эти тексты, поскольку они наверняка имеют историческую ценность.
Итак, без лишних предисловий — излияния Торбальда:
Это вам тут не книжка про то как быть виликим кузнецом. Так что нечиво это читать. Тут просто мои записки, потомушто я становлюсь старый и тупой и забываю, што к чиму. Это мои сопственные приемы, как делать всякии штуки.
Жилезные доспехи и оружие. Много жилезных слитков и немного кожаных ремней.
Стальные доспехи и оружие. Много стальных слитков, чуток жилеза и немного кожаных ремней. Акромя стальных пластинчатых. Для них еще надобно корунд.
Кожаные доспехи и оружие. Какой дурак будит делать кожаное оружие? Для кожаных доспехов нужна кожа. Большие кусманы и малинькие кусочки. Как и для сыромятной брони. И клепаной брони. И ламелярной брони тоже. Для нее еще надо немного стали. И курунда. Без корунда не выйдет ламелярная броня. Так выйдит одна фигня.
Двемирские доспехи и оружие. Обрезки двемирского метала, немного жилеза и чуток кожаных ремней. Мне надоело говорить про кожу, она и так всюду нужна. Ты чиво, и это записываишь? Идиотина! Ты думай башкой-то, чиво писать, а чиво нет. (Торбальд — старая жирная скотина)
Ильфийские доспехи и оружие. Эльфы с гномами не ладили. Но ты про это не знаишь. Для ильфийских штук нужен лунный камень и чуток жилеза. Кроме золоченых штук. Надо добавить ртути, чтобы зделать золоченые ильфийские доспехи.
Орочьи доспехи и оружие. Надо орихалка и чутка жилеза. (Торбальд терпеть ни можит орков)
Эбонитовые доспехи и оружие. Нужон тока эбонит. Никакова жилеза. Ни чуточки. Хоть и захочится, но не надо.
Стикляные доспехи и оружие. Надо малахиту и нимнога лунного камня. Проклятьи, нелюблю работать с малахитом.
Даидрические доспехи и оружие. Ага, так я и дал это запесать, сичас! (Он использует серца даэдра. Я ни знаю, где он их дастает)
Все. Можишь дальше не песать. Хватит, говорю тибе!
Постскриптум: на последней странице осталась большая клякса и несколько пятен крови. Будет справедливым заключить, что Торбальд бил своего подмастерья. Нельзя, однако, узнать, обнаружил ли Торбальд побочные комментарии ученика.
Кулинарная книга тётушки Анелы
Поставьте несколько мисок с кипячёными свиными сливками в таком месте, где до них не доберётся кошка, и оставьте на один день в покое, а затем ещё на день, но на этот раз изредка перемешивайте.
Отцедите сыворотку в отдельную ёмкость, оставив в мисках только сгусток. Ложкой разделите сгусток на кусочки и оставьте их подсыхать. Ежедневно перетряхивайте, чтобы не допустить порчи. После высушивания продукт можно использовать для придания дополнительной жирности снятому или обычному свиному молоку.
Разлейте по бутылкам свиное молоко, добавьте по кусочку полученного продукта и оставьте на три недели для ферментации.
На заметку: сыворотку можно выпить или использовать в других рецептах.
Наполните свежей кровью неглубокие миски и поместите их в холодный погреб для подмораживания. Тем временем взбейте пару куриных яичных желтков и растопленный жир. Острым ножом нарежьте кровь тонкими ломтиками, а затем порубите их на кубики. Именно поэтому кровь нужно сначала заморозить — нельзя порезать кусочками свежую кровь!
Добавьте кубики крови к желткам и жиру и ещё раз взбейте, добавляя жир по необходимости, если напиток получается слишком густым. Посолите по вкусу.
Отставьте в сторону на месяц для ферментации.
Соедините процеженный мёд из двух ульев с двойным по объёму количеством воды и добавьте пригоршню дрожжей. Закройте ёмкость и оставьте на год для ферментации. Попробуйте, разлейте по бутылкам, запечатайте пчелиным воском и спрячьте.
Чем дольше хранятся бутылки, тем лучше становится ликёр.
Ламии Краглорна (Теодерик Перон)
Много мифов витает вокруг появления ламий в Краглорне. Потому лишь, что само их присутствие в крае является загадкой.
Как эти существа, обитающие в прибрежных водах, поселились в такой суровой и жестокой пустыне?
Я, ваш бесстрашный проводник, открывающий необъяснимое, совершил путешествие в Краглорн в поисках истины.
По прибытию в Белкарт по великому пути, что простирается от Хай Рока до Сиродила, я обхаживал местных жителей. Они же, потчеваемые экзотическим вином из Саммерсета, развлекали меня удивительными историями о ламиях.
До сих пор помнится мне одна из самых странных историй, рассказанная сомнительной личностью в одном из местных питейных заведений: о маге по имени Фредерик Кройенс, пересёкшем Тамриэль вдоль и поперек в поисках экзотических существ для своего бродячего зверинца.
В Валенвуде он провел много ночей в компании лесных эльфов. Эти эльфы были сторонниками Зеленого Пакта, тонкости коего находятся вне досягаемости культурного мышления и не имеют никакого отношения к этой истории.
Достаточно сказать, что эти лесные эльфы познакомили нашего мага с целым арсеналом необычных зелий с совершенно удивительными эффектами. Под их воздействием что-то странное творилось с магом то ли три дня, то ли две недели, а по прошествии их оказалось, что он женат на одной из местных ламий.
Мой источник информации в Белкарте настаивал, что ламии в пещерах и озерах Краглорна не кто иные, как потомки Фредерика Кройенса и его жены-ламии.
Нет сомнений, что эта история полная выдумка. Однако после ряда исследований я нашел доказательства существования Фредерика Кройенса и его бродячего зверинца, хотя все же более вероятно, что ламии прибыли в Краглорн иным путем.
Легенда Дома Крейтли (Балот-Кул)
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
ФЕОФОН — имперец, 24 года, вор
НИРИМ — босмер, 20 лет, вор
СИЛЕНУС КРЕЙТЛИ — имперец, 51 год, торговец
ДОМИНИЦИЯ КРЕЙТЛИ — его жена, 40 лет
ЭЛЬВА КРЕЙТЛИ — их дочь, 16 лет
МИНИСТЕС КРЕЙТЛИ — их сын, 11 лет
Декорации: Знаменитый посещаемый призраками дом Крейтли в Чейдинхоле, первый и второй этаж. Это требует возведения на сцене второго уровня, где будет происходить значительная часть действия.
Сцена в темноте.
Слышится скрип, шаги по лестнице, звук дыхания, но ничего не видно.
Сверху доносится голос.
ЭЛЬВА (за кулисами): Эй!.. Есть там кто?
МИНИСТЕС (за кулисами): Может, разбудить папу?
ЭЛЬВА (за кулисами): Нет… Наверно, показалось…
Свет фонарика опускается по лестнице, и видно, что худенькая красивая девочка ЭЛЬВА, нервничая, спускается по лестнице на сцену.
При свете фонарика зритель начинает видеть второй этаж пыльного старого дома. Одна лестница ведет наверх, другая вниз, на сцену. Большой камин (без огня) находится на сцене слева. Стол, запертый сундук и платяной шкаф завершают обстановку.
МИНИСТЕС (за кулисами): Эльва, что ты делаешь?
ЭЛЬВА: Я просто проверить… Иди в кровать, Министес.
Когда девочка проходит у стола, мы замечаем, что босмер Нирим ловко проскальзывает за ее спиной вне ее поля зрения, старательно избегая освещенных мест. Она не замечает его, а он тем временем подкрадывается к ней, бесшумно ступая по твердому деревянному полу.
Когда он уже почти подкрался к ней, вдруг откуда-то снизу раздается треск. Это заставляет босмера отступить и вновь скрыться за столом.
Девочка, кажется, не заметила этого звука, и Нирим, выглядывая из-за стола, наблюдает за ней.
МИНИСТЕС (за кулисами): Что-нибудь нашла?
ЭЛЬВА: Нет. Наверно, мне просто показалось, но я пойду проверю внизу.
МИНИСТЕС (за кулисами): А огонь горит? Мне холодно…
Эльва смотрит на давно потухший камин. Туда же смотрит Нирим.
ЭЛЬВА: Конечно, горит. Ты что, не слышишь, как трещат дрова?
МИНИСТЕС (за кулисами): Ну да, наверно…
Эльва вдруг подпрыгивает, услышав что-то, что нам не слышно. Она обращает свое внимание вниз, на лестницу, ведущую к первому этажу.
ЭЛЬВА: Эй?..
Эльва спускается, освещая путь фонариком. Она, похоже, не замечает имперца Феофона, несущего большой мешок с награбленным, у которого в руках есть свой собственный фонарик, и тот спокойно проходит мимо нее.
ФЕОФОН: Извините, леди. Мы тут грабим вас.
Эльва продолжает медленно, нервно спускаться по лестнице, которую мы теперь видим в свете ее фонаря. Она осматривает комнату с низкими потолками, обчищенную ворами, а наверху продолжается действие.
Фонарь Феофона освещает второй этаж.
ФЕОФОН: Прячешься, Нирим? Я же говорил тебе. Они не видят нас и не слышат.
Нирим робко выходит из-за стола.
НИРИМ: Я поверить не могу, что это призраки. Они кажутся такими живыми.
ФЕОФОН: Ага. Вот что так отпугивает отсюда суеверных. Но они не навредят нам. Они просто живут в прошлом, как и все призраки.
НИРИМ:…В ту ночь, когда их убили.
ФЕОФОН: Хватит думать, что ты сам обратишься в призрака. Я тут набрал массу всего — серебряные подсвечники, шелк, и даже немного золота… А ты что нашел?
Нирим держит пустую сумку.
НИРИМ: Извини, Феофон, я как раз думал начинать…
ФЕОФОН: Тогда займись тем сундуком. Ты за ним и пришел.
НИРИМ: О, да. У меня талант к этому делу, а у тебя масса возможностей для его применения… и оборудование. Ты ведь наполнил фонари заранее, правда? Я не могу работать в темноте…
ФЕОФОН: Не волнуйся, Нирим. Я обещаю. Сюрпризов не будет.
Нирим подпрыгивает, когда мальчик Министем появляется на лестнице. Паренек тихонько пробирается к камину. Он ведет себя так, будто разжигает огонь, подкладывая в него дров, расталкивая тлеющие угли, хотя ни дров, ни углей, ни огня в камине нет.
ФЕОФОН: У нас есть масса времени, дружище. Никто в этот дом не ходит. Если кто и увидит свет в окнах, то подумает, что это призраки.
Нирим начинает возиться с замком на сундуке, а Феофон открывает платяной шкаф и начинает изучать его содержимое, которое представляет собой большей частью полусгнившую ткань.
Нирим отвлекается, глядя на мальчика.
НИРИМ: Эй, Феофон, а давно они умерли?
ФЕОФОН: Лет пять назад. Почему ты спрашиваешь?
НИРИМ: Ну, разговор поддержать.
Пока они разговаривают, внизу Эльва, осмотрев маленькую комнатку, действует так, словно запирает входную дверь.
ФЕОФОН: Разве я не рассказывал тебе эту историю?
НИРИМ: Нет, ты сказал только: "Эй, я знаю место, где можно хорошо поживиться, где никого нет, кроме призраков". Я думал, что ты шутишь.
ФЕОФОН: Без шуток, партнер. Пять лет назад здесь жили Крейтли. Хорошие люди были. Ты видел их дочку Эльву и мальчика Министеса. Родители Силенус и Доминиция, если я правильно помню, спят наверху.
Нирим справился с замком на сундуке и начал в нем копаться. В это время Министес поднимается от "огня", видимо, согревшись, и останавливается у лестницы.
МИНИСТЕС: Эй!
От голоса мальчика Нирим, Феофон и Эльва одновременно подскакивают.
ЭЛЬВА: Ты в кровати? Я пойду, проверю чердак.
МИНИСТЕС: Я тебя подожду.
НИРИМ: Что случилось?
ФЕОФОН: Вообще их разорвали на части. Наполовину съели. Никто так и не узнал, кто это сделал. Хотя слухи ходили, конечно…
Эльва открывает дверь на чердак и входит туда. Свет исчезает с первого этажа. Министес терпеливо ждет на лестнице, бормоча под нос какую-то песенку.
НИРИМ: Какие слухи?
Феофон, изучив содержимое платяного шкафа, помогает Нириму разобраться с золотом в сундуке.
ФЕОФОН: Неплохая добыча, да? Ну вот, слухи… Говорят, что старуха Доминиция была ведьмой перед тем, как вышла замуж за Силенуса. От всего отказалась ради него, чтобы стать хорошей женой и матерью. Но другие ведьмы не очень хорошо к этому отнеслись. Они нашли ее и подослали к ней какое-то существо поздно ночью. Нечто ужасное, порождение ночных кошмаров.
МИНИСТЕС: Эльва? Эльва, что ты так долго?
НИРИМ: О, боже, мы что увидим, как их убили? Прямо тут?
МИНИСТЕС: Эльва!
СИЛЕНУС (за кулисами): Что там у вас? Хватит играться, идите спать.
МИНИСТЕС: Папа!
Министес испуганно бежит вверх по лестнице. По дороге он сбивает Нирима с ног и продолжает бежать, как будто ничего не случилось, в темноту на третий этаж (за кулисы).
ФЕОФОН: Ты в порядке?
Нирим, бледный, вскакивает на ноги.
НИРИМ: Ничего! Он коснулся меня?! Но как призрак может коснуться меня?!
ФЕОФОН: Ясное дело… Конечно, может. Некоторые. По крайней мере. Ты же слышал о духах предков, охраняющих гробницы, и о призраке короля Даггерфолла. Если бы они не могли коснуться тебя, то какой от них был бы прок? Почему это тебя удивляет? Ты думал, они пройдут сквозь тебя, что ли?
НИРИМ: Да!
СИЛЕНУС, человек за кулисами, осторожно выходит на лестницу.
ДОМИНИЦИЯ (за кулисами): Не оставляй нас одних, Силенус! Мы пойдем с тобой!
СИЛЕНУС: Подождите, тут темно. Я принесу свет.
Силенус подходит к остывшему очагу, выставляет вперед руку — и вдруг в его руке появляется горящий факел. Нирим в ужасе отпрыгивает назад.
НИРИМ: Я почувствовал его! Я почувствовал жар от огня!
СИЛЕНУС: Успокойся, все в порядке.
Министес проводит свою маму Доминицию вниз по лестнице, где они присоединяются к Силенусу.
ФЕОФОН: Не понимаю, чего ты боишься, Нирим. Должен сказать, я разочарован. Я не представлял, что ты такой суеверный.
Феофон идет по лестнице вверх.
НИРИМ: Куда ты?
ФЕОФОН: Там еще один этаж.
НИРИМ: А мы не можем просто уйти отсюда?
Нирим наблюдает за семьей, идущей за Силенусом и его факелом, вниз, на первый этаж.
СИЛЕНУС: Эльва? Скажи что-нибудь, Эльва.
ФЕОФОН: Вот, ты видишь? Если ты не любишь призраков, то тебе надо как раз на третий этаж. Теперь все четверо внизу.
Феофон уходит вверх, за кулисы, но Нирим останавливается наверху на лестнице, и смотрит вниз, на семью. Он видит троих человек, они оглядываются, и, в конце концов, поворачиваются к двери подвала.
НИРИМ: Все… четверо?
Силенус открывает дверь подвала.
СИЛЕНУС: Эльва? Что ты делаешь в подвале, девочка?..
ДОМИНИЦИЯ: Ты видишь ее?
НИРИМ: Все четверо, Феофон?
СИЛЕНУС: Думаю, да… Я кого-то вижу… Эй!..
НИРИМ: А что если призраков пять, Феофон?!
Силенус выставляет факел вперед, через подвальную дверь, и вдруг огонь затухает. Первый этаж погружается в темноту.
Министес, Доминиция и Силенус кричат, но мы не видим, что там происходит.
Нирим почти в истерике, и кричит вместе со всеми. Феофон быстро сбегает вниз по лестнице с третьего этажа.
ФЕОФОН: Что такое?!
НИРИМ: Что если призраков пять?! Мужчина, его жена, девочка, мальчик… и то, что убило их?!
ФЕОФОН: А что убило их?
НИРИМ: И вдруг это призрак, который тоже может нас коснуться?! Как остальные!
В темноте первого этажа слышится скрип открываемой двери, хотя все еще ничего не видно, и слышится тяжелая поступь когтистых лап. Шаг за шагом, это существо идет к лестнице.
ФЕОФОН: Не расстраивайся. Даже если оно может нас коснуться, с чего ты взял, что оно этого хочет? Все остальные даже не заметили, что мы тут.
Фонарь Феофона начинает потихоньку затухать. Он открывает вентиль пошире.
НИРИМ: А вдруг это не призрак, Феофон! Что если это то самое существо, живое… И оно ничего не ело уже пять лет…
Шаги замедляются, тяжело поднимаясь по лестнице, хотя мы не видим, что это. Нирим замечает, что свет потухает, несмотря на попытки Феофона открыть вентиль еще шире.
НИРИМ: Ты же сказал, что наполнил лампы!
Свет окончательно потухает, и сцена погружается в темноту.
НИРИМ: Ты же пообещал наполнить лампы!
Рядом слышится тяжелая поступь и жуткий рев. Мужчины кричат.
Занавес.
Легенда о Красном Орле (Тредайн Дрен, Архивариус Винтерхолда)
История эта записана по воспоминаниям Клариссы Вьен, учащейся Винтерхолда. Элементы легенды позволяют датировать описанные события около 1Э 1030, хотя, как и со многими устными преданиями, многое в ней является поздними наслоениями. Небезынтересно, что рассказы о подобном короле и его легендарном клинке появляются и в других древних мифах Предела.
Давным-давно в Расколотых холмах родилось дитя. Дали ему имя Фаолан, что значит Красный Орел на языке Предела, в честь пронзительного крика птицы, приветствовавшего его при рождении, и багровых цветов на осенних холмах.
Так начинается его легенда: дитя Предела, рожденное при благоволении небес, нареченное цветом крови.
Десять королей правили Пределом в те дни, и хоть свободны были люди, меж ними не было согласия, а была лишь беспрестанная война. Пророки предвидели судьбу мальчика: воин, коему не будет равных, первостепенный Властитель Предела, что объединит всех под своим именем.
Фаолан рос, умножая силу с годами, и казалось, что пророчество готово исполниться. Знамя Красного Орла поднялось над скалами Предела, и люди жили в благоденствии.
Затем явилась Хестра, Императрица Юга, и война шла за ней следом. Один за другим навстречу ей поднимались короли. Один за другим они падали, преклонив колено в переговорах с империей или погибнув на поле боя.
Наконец ее легионы пришли в Расколотые холмы, и посланцы отправились вести переговоры о сдаче. Фаолан отказался уступить свободу своего народа, но напуганные старейшины изгнали его и приняли имперское иго.
Вот что отняли иноземцы-захватчики: его край, его народ, самое его имя. В последующие годы Красный Орел прослыл духом Предела, непокоренным, несломленным, омытым кровью своих врагов.
Он собрал вокруг себя преданных людей Предела, верных старым устоям, искавших свободы, и создал новый народ. Сообща они нападали в ночи на захватчиков и предателей, поутру исчезая среди скал и пещер, и оставались неуловимы. Но этого было мало. После каждого истребленного дозорного отряда и гарнизона все новые приходили на замену с зеленого юга.
Однажды ночью, под затянутым тучами небом, люди Красного Орла грелись у чадящего костра из тлеющего мха. Сгорбленная фигура, шаркая, приблизилась к ним, в лохмотьях вся и с покрытым капюшоном лицом. Хоть люди Красного Орла встретили ее издевками и камнями, сам Фаолан ощутил нечто и подозвал ее к себе. Откинув в тусклом свете капюшон, пред ним предстала одна из древних и досточтимых Ворожей. Она сулила могущество, но не безвозмездно, и был заключен договор.
Вот что досталось ведьме: его сердце, его воля, его человеческая сущность. С той поры он стал духом мщения, не знающим ни жалости, ни пощады. Мятежники приумножались в силе и числе, и никто не мог устоять против них. В эти дни в очах Фаолана играл холодный огонь, и в этих черных опалах отражался разум, что не вполне ему принадлежал. Спустя два года почти всех чужеземцев изгнали из Предела.
Затишье это, однако, было недолговечно, и вскоре великое воинство напало на них, стремительная армия захватчиков, каких не видали прежде. Две недели военачальники Хестры осаждали крепость Красного Орла, пока тот сам не вышел на битву, один и облаченный лишь в свою праведную ярость. Тысяча чужаков пала под его пламенеющим мечом, и враг обратился вспять. Но когда на землю пал мрак, пал и он. Пришедшие к нему воины говорили, что в эту последнюю ночь очи Фаолана вновь прояснились.
Его отнесли в приготовленное для него место — гробницу, скрытую в глубине скалы. Из последних сил он вручил свой меч своему народу и дал клятву: они должны продолжить борьбу и, когда Предел снова станет свободным, возвратить его клинок — и тогда Красный Орел восстанет и вновь будет им предводительствовать.
Вот что получил его народ: его жизнь, его мечту, его меч. Но когда каждый долг будет оплачен кровью, сие к нему возвратится.
Легенда о Призрачном Змее
На равнине Дешаан я встретил удивительное племя тёмных эльфов-эшлендеров, которые зовут себя мабригаш. Они не кочевники в отличие от своих вварденфелльских собратьев, племя прочно обосновалось в одном из районов Дешаан, называемом долиной Призрачного Змея. Уверен, что историю об опасном Змее они выдумали, чтобы отвадить пришельцев от слишком долгого пребывания на их земле. Хотя, честно говоря, одной только их грубости, превосходящей любую, какую можно встретить у более цивилизованных тёмных эльфов, было вполне достаточно, чтобы немедленно убраться. Тем не менее интерес к этому оторванному от мира племени заставил меня закрыть глаза на подобное отношение и остаться среди них ненадолго для наблюдений и записей. Вот добытые мной сведения о мабригаш:
Мабригаш не любят гостей.
Мабригаш — матриархальное общество, в котором женщины определённо главенствуют над мужчинами. Кроме того, они превосходят мужчин в численности примерно в три или четыре раза. Я бы не сказал, что в этом обществе ненавидят мужчин, но их явно не слишком любят и им совершенно точно не доверяют — насколько я могу судить, по крайней мере.
Они утверждают, что Призрачный Змей даёт им советы и сторожит долину. Я считаю, что они используют этого «Призрачного Змея», чтобы отпугивать странников и держать под контролем собственное население.
Так получается, что это мифическое божество получает жертвоприношения из их рядов: старейшины племени охотно участвуют в состязаниях в честь этого «Призрачного Змея», многие из которых заканчиваются смертью участников.
Вот легенда о Призрачном Змее, рассказанная мне очаровательной маленькой леди примерно шести или семи лет от роду. Без всякого страха или смущения она подошла ко мне и спросила, почему я такой гадкий и почему постоянно на них смотрю. Вроде смысл был такой — правда, мои познания в наречии мабригаш находятся, мягко говоря, на элементарном уровне. Я ответил на её вопрос своим: «Кто такой этот Призрачный Змей, о котором я всё время слышу?»
«Следуй по Извилистому пути и узнаешь, — ответила она мне, взмахнув прекрасными ресничками. — Призрачный Змей даёт нам советы и защиту, пока мы заботимся о долине, — объяснила она. — Это известно каждому». Она продолжила рассказывать, что Призрачный Змей олицетворяет объединённую духовную сущность всех их предков-женщин, которая удерживается в призрачной форме благодаря вере и почитанию живущих членов племени. Или, может быть, сказала, что этот гадкий и давно мёртвый Змей из долины любит пожирать невинных мабригашских малюток — она говорила очень быстро, а моё знание наречия, как я упомянул выше, далеко от совершенства.
Племя занимается выделкой уникальной змеиной кожи, что может быть интересно в экономической перспективе. Эту кожу используют для всего: от одежды до снаряжения и лёгкой брони. Однако торговать этим чудесным материалом они не желают не то чтобы с чужаками, но даже с мужчинами собственного племени. Если вдруг удастся убедить мабригаш начать торговлю с миром, любой посредник сможет заработать себе на этом состояние.
Однажды я встретился с разведчиком мабригаш, которая патрулировала окрестности. Она пригрозила, что «бросит меня к призракам и змеям Извилистого пути». К счастью, мои навыки бега и лазанья по деревьям оказались значительно лучше, чем у неё, так что я благополучно избежал этого дикого церемониального обряда. Последующие наблюдения привели меня к заключению, что пищевой рацион членов племени состоит в основном из змеиного мяса, что может служить одной из причин их плохо контролируемого и недружественного поведения.
Несколько дней я продолжал наблюдения, но потом к моему лагерю близ поселения подошёл довольно грозный на вид воин мабригаш. Он сказал, что он гулахан. Он сказал, что единственная причина, почему меня до сих пор не швырнули на съедение змеям, это то, что предсказательница назвала меня несчастным идиотом. Хотя я уверен, что упустил что-то в процессе перевода. Когда я попросил о встрече с предсказательницей, рука гулахана, как мне показалось, сжалась на рукояти внушительного меча, висевшего у него на боку. В этот самый момент я решил, что мне пора заканчивать наблюдения за племенем мабригаш.
Аннотация:
Эти исключительно нелепые «наблюдения» были обнаружены в сильно повреждённом состоянии несколько лет назад возле границы Стоунфоллза. При ведении своих столь скрупулёзных записей о необычных вещах и народах босмер-хроникёр Бонорион не выказывает ума хотя бы пятилетнего ребёнка. Его так называемые «заключения» — либо придуманные им небылицы, либо результат необузданных скачков безумной логики. Однако документ хранится в библиотеке Трибунала, копии сняты и разосланы, поскольку он, во всяком случае, провёл беседы с мабригаш, а информация об этом племени по-прежнему скудна.
Легендарный Бич
"Они пришли после наступления вечера", — ответил он и рассказал о своих делах с прислужниками Мерунеса Дагона, говоря, что сам Маккан решил бы, что проще искать следы ветра в поле или заниматься иной подобной бессмыслицей, чем сражаться с его тварями. Тогда заговорил Маккан:
"Следи за своей безопасностью впредь,
Будь верен себе и гордости своей;
А иначе моя булава, Бич Малаката,
Непременно столкнется с твоей головой.
Побыстрей, чем я выкрикну "Равенство",
Хоть ты восемь мне рук протянешь в ответ,
Но подобный удар хорошенько вправит мозги,
Он из тех, что отправляет на тропы мертвых".
ОБЪЯСНЕНИЕ: Булава Бич, благословленная Малакатом, легендарное оружие Маккана, сделанное из священного эбонита в Фонтанах Фикледайра, было проклятьем для Темного Народа, и множество черных духов было отправлено обратно в Обливион благодаря этому защитнику Солитьюда. Сейчас Бич находится в оружейной Бэтлспайра, готовый в любой момент начать бой во имя императора против лордов даэдра.
Легендарный город Санкр Тор (Матера Чепел)
Во время Завоеваний Скайрима (1E 240–415), амбициозные горские графы, завидовавшие богатству своих северных кузенов в Хай Роке и Морровинде, обратили свои взоры на земли к югу от гор Джерол. Сами горы Джерол были слишком серьезным препятствием, а северный Сиродил — слишком бедным, чтобы оправдать крупномасштабное вторжение нордов. Однако Алессия смогла привлечь большое количество наемников — бретонцев и нордов, посулив им земли и торговые привилегии. Смешавшись с победоносными алессианскими сиродильцами, норды и бретонцы, воины и боевые маги, были довольно быстро ассимилированы богатым и цивилизованным нибенейским обществом.
В Санкр Торе боги благословили Алесссию на мятеж рабов, и именно здесь она основала свой святой город. Шахты Санкр Тора приносили доход, но земля в горах была неплодородной, а климат суровым, и поэтому приходилось закупать продовольствие и товары в Средиземье. Более того, здесь располагался один из немногих перевалов через горы Джерол, что ставило город в зависимость от отношений со Скайримом. Когда отношения были хорошими, торговля процветала; если они портились, появлялась опасность набегов со стороны нордов.
Когда Алессианский орден пришел в упадок (ок. 1E2321), религиозный центр переместился на юг, в Имперский город, но Санкр Тор оставался важным укрепленным пунктом в горах и местом паломничества вплоть до воцарения династии Септимов. В 2E852 город в очередной раз был захвачен воинами Скайрима и Хай Рока. Король Кулехайн послал своего генерала Талоса освободить город и прогнать захватчиков. Во время осады Санкр Тор был разрушен и покинут жителями. Поняв, что в стратегическом отношении это место весьма уязвимо, генерал Талос — будущий император Тайбер Септим — решил оставить Санкр Тор и в годы своего царствования не предпринимал попыток отстроить город или крепость заново.
Алессианские историки полагали, что Санк Тор охранялся магией и находился под защитой богов. Однако это мнение легко опровергнуть, если вспомнить, как часто город переходил из рук в руки. Действительно, вход в цитадель был замаскирован с помощью волшебства, а подземный лабиринт был полон магических ловушек, но построившие его бретонцы-волшебники снова и снова выдавали секреты обороны Санкр Тора нордам, осаждавшим город.
Одним из знаменитых памятников Санкр Тора является древняя гробница императоров династии Реманов. После разгрома акавирских захватчиков, в годы царствования Ремана Сиродила и его потомков Ремана II и Ремана III, в Санкр Торе бурно развивались торговля и культура. Легенда гласит, что Св. Алессия была похоронена в катакомбах под Санкр Тором, поэтому Реман, который вел свой род от Св. Алессии, построил роскошную гробницу в глубинах подземных туннелей. В этой гробнице и был похоронен и последний император династии, Реман III, а вместе с ним и Амулет Королей.
Говорят, что во время осады Санкр Тора генерал Талос забрал Амулет Королей из гробницы Ремана III. Теологи считают, что века политического и экономического кризиса, наступившие после падения династии Реманов, связаны с утратой Амулета королей, а возрождение Сиродильской империи во время Третьей эры — с его обретением.
В начале Третьей эры Санкр Тор был полностью разрушен. Город и его окрестности обезлюдели. Теперь все пути на север идут через Коррол и Бруму, а в цитадели Санкр Тор и ее подземных лабиринтах поселились племена свирепых гоблинов.
Примечание: По другой версии Св. Алессия похоронена в Имперском городе, там, где находится Храм Единого. Истинное место ее захоронения неизвестно.
Легенды Леса (сёстры Глумм)
Таинственные лесные чащи гребня Ледяных ветров с давних пор известны как место удивительных встреч с ещё даже более удивительными существами. Мы собрали под одной обложкой все эти истории, звучавшие глухими тёмными ночами вокруг нордских костров.
Малыш Брогго не был высоким нордом. Не был быстрым нордом. Не был сильным нордом. Но у Брогго была одна несвойственная большинству нордов черта, которая с лихвой восполняла все его недостатки: Брогго был умным. Он всегда обдумывал свои действия, не идя на поводу страстей, управляющих остальным его родом. И как-то раз это спасло ему жизнь.
Однажды так случилось, что Малыш Брогго отстал по дороге от спутников. Заблудившись в Таинственном лесу, в полном одиночестве он брёл вперёд, чувствуя себя всё более и более голодным, и испуганным, как вдруг выскочил на поляну. Решив немного отдохнуть, Брогго растянулся на почти плоском гладком камне, нагретом полуденным солнцем. Не много прошло времени, как Брогго крепко уснул.
Проснувшись и открыв глаза, он обнаружил, что на лес успела опуститься ночь. Разбудил его какой-то звук, похожий на шёпот молодой женщины. И хихиканье. Он был уверен, что слышит, как кто-то или что-то хихикает, хотя на поляне, лишь слегка подсвеченной узким серпом луны, никого, кроме него самого, видно не было. Брогго силился разглядеть что-нибудь в темноте за деревьями, когда шёпот донёсся вновь.
— О, ты только посмотри на его восхитительные корни! — раздался голос из мрака леса.
— И на его золотые листья! — воскликнул другой.
— Он мой, сестра! Я первая его заметила.
— Но тебе достался в прошлый раз! Сейчас мой черёд!
Брогго едва не лишился чувств, увидев, как на краю поляны, под большим раскидистым деревом, материализуются два призрачных тела. Парочка лесных духов пыталась поделить его между собой. Он не знал, дрожать ли ему от страха или чувствовать себя польщённым, но он точно знал, что смертным негоже путаться с духами. Он понимал, что в тёмном лесу далеко не убежит, а справиться с ними силой просто не сможет, так что выбора у Брогго не было.
«Привет, — позвал Брогго духов, — не хотите сыграть в одну игру?»
Сперва духи, казалось, смутились и даже чуть испугались вопроса: они не привыкли, чтобы смертные обращались к ним напрямую. Но постепенно они — то чётко видимые фигуры, то растворившиеся в ночи бесплотные голоса — проникались интересом к рассказу норда, который объяснял правила чудеснейшей игры с картами, кубиком и глиняными фишками. О подобной игре никогда раньше духи не слышали, как и сам норд, впрочем, — Брогго придумывал всё на ходу.
Очень скоро духи вплотную прижались к Брогго, внимательно вслушиваясь в каждое слово, произнесённое маленьким нордом. Наконец они закричали хором: «Мы хотим играть!»
«Увы, — сказал Брогго с крайне расстроенным видом, — у меня нет с собой ни карт, ни кубика, ни глиняных фишек. Они остались в повозке у моих спутников. И я не знаю, где сейчас повозка».
— Нет проблем! — воскликнули духи.
— Мы покажем тебе, куда она поехала!
Именно так они и поступили. Но конечно, духи не обрадовались, когда Брогго, объединившись с товарищами, прогнал их прочь. Как только повозка выкатилась из Таинственного леса, Брогго вытащил дневник и принялся писать.
— Что ты делаешь? — спросил его один из спутников.
— У меня отличная идея, во что поиграть сегодня вечером! Хочу записать правила, пока память свежа.
Легенды об оборотнях Скайрима (Лентул Инвентий, Орден Рога)
Как и многие другие, я был наслышан о том, что провинция Скайрим буквально кишит оборотнями самых разных видов. Я уже некоторое время изучал вервольфов, и мне было крайне любопытно узнать, имеют ли под собой какое-то реальное основание слухи о существовании оборотней-медведей. Учитывая мое хрупкое здоровье, я решил отправиться в Скайрим в более теплые летние месяцы и досконально изучить данный вопрос.
Прибыв в провинцию, я быстро понял, что расспросы местных мне никак не помогут в исследованиях. Если в Сиродиле даже маленький ребенок расскажет вам, какие животные действительно обитают поблизости от его деревушки, то здесь я наслушался (причем от т. н. "мудрых стариков") рассказов не то что об оборотнях — о единорогах и летающих лошадях! Потому, естественно, верить этим слухам вряд ли стоит. Да, у местных есть традиционные способы защиты от медведей-ликантропов (определенные растения и обряды), но никто из жителей не видел такое существо своими глазами, не говоря уже о наличии вещественных доказательств. Чудовище всегда видел не сам рассказчик, а родственник или друг, и стоит начать копать — история мгновенно разваливается.
Я не хочу огульно объявлять все эти истории враньем, но вынужден сделать вывод, что они, скорее всего, возникли в результате живого, образного пересказа историй о столкновениях с особо сильными и опасными, но все-таки обычными медведями. Легенды иногда начинают жить собственной жизнью, особенно когда в них есть доля правды — ведь существует же вполне реальная угроза со стороны вервольфов. Но меня беспокоит то, что распространяя байки о, по всей вероятности, несуществующем (или по крайней мере очень редком) чудище, люди станут недооценивать угрозу, исходяющую от вполне реальных зверей. Но если жители Скайрима решили жить в невежестве, пугаясь теней и облаков, я не буду этому препятствовать.
Вервольфы же здесь весьма любопытны — по крайней мере, легенды о них. Учитывая явную тягу нордов к бахвальству, я ожидал увидеть ковры из шкур вервольфов, головы оборотней на пиках и тому подобные безвкусные атрибуты, кричащие о непомерной храбрости нордов-охотников. Однако же на деле в цивилизованном обществе о вервольфах почти не говорят, и обычной рекцией на мои расспросы о них был лишь нервный, напуганный взгляд.
Полагая, что, возможно, обычные жители просто более трусливы, чем я мог предположить по опыту общения с нордами в Сиродиле, я решил искать тех, кто прославился своей храбростью. Однако бесстрашные (судя по всем рассказам) воины из сообщества Соратников, что в Вайтране, мигом утратили свой боевой настрой, когда я поднял вопрос о вервольфах, побледнели и попросили меня удалиться. Стоит ли говорить, что я ожидал от них больше. Я крайне разочарован тем, как сильно этих храбрых мужчин и женщин могут напугать одни лишь рассказы о чудовищах.
Тогда я отправился в дикие места, подальше от каких-либо поселений, в поисках охотников, которые, как я ожидал, будут рады рассказать мне истории о своих трофеях и подвигах. И наконец один из них (некий Карстен Обух Молота) поведал мне первую (и, к сожалению, единственную) правдоподобную историю о вервольфах в Скайриме, приводя в качестве подтверждения своих слов шкуры и когти. И как только я обрадовался реальным доказательствам существования оборотней, он посмотрел на меня диким заговорщическим взглядом и начал нести какой-то бред о группе охотников на вервольфов и об их деяниях по истреблению оборотней. Я оставил его и дальше захлебываться слюной и продолжил свой путь.
С сожалением подытоживаю, что моя поездка в Скайрим не принесла никаких значительных результатов. Если бы мне удалось найти доказательства того, что на севере существуют другие виды оборотней, крупнее и сильнее наших, мы могли бы попытаться заручиться их помощью в борьбе со стервятниками-оборотнями в Валенвуде. Если эти крылатые хищники настолько велики и опасны, как заверяет мой друг Гаелиан, то в скором времени они начнут угрожать внутренним провинциям Тамриэля. В середине следующего лета я планирую отправиться в Валенвуд, чтобы получше изучить птиц-ликантропов Валенвуда, а затем предоставить Совету более подобающий отчет.
Легенды о рыцарях
Случилось так, что за месяц до времени сбора урожая на потрескавшихся от засухи полях долины Фарментл было шаром покати — ни одного росточка. Люди голодали. Двадцать семь крестьянских дворов обратились с мольбой к своему лорду, который и раньше помогал им в трудные времена. Этот человек славен был не твердостью и суровостью, а добротой и мягкостью — мой господин, Гарридан Сталрес, странствующий рыцарь, владетель долины Фарментл.
С печалью я видел, как мой лорд Гарридан смотрит на иссушенные земли из окна своего скромного замка и клянет злую судьбу, не подарившую долине ни капли дождя. Крестьяне не пережили бы суровой и холодной зимы, характерной для северных окраин Джерола. Его собственные закрома были уже практически пусты, зерна могло хватить разве что для него одного. Я знал, что если бы у моего лорда были запасы продовольствия, он охотно поделился бы им с вассалами, позволив им расплатиться позднее, как и чем смогут, а самым нуждающимся просто передал бы зерно даром… Итак, нужно было найти решение. И найти срочно.
Немало денег Гарридан потратил, ища совета у мудрецов, а на остатки средств скупил все излишки зерна, что смог найти в соседних владениях. Месяц прошел, но ничто не изменилось к лучшему. Уже близилась суровая пора, когда холод и снежные бури заставляют оттенки зеленого исчезнуть с лица долины. Крестьянам предстояло провести зиму у очагов, стараясь не потерять ни толики тепла и растянуть на месяцы те крохи продовольствия, что дал им Гарридан. Я видел, что самообладание готово покинуть моего господина, обычно такого уравновешенного. Он сказал мне, что подумывает о продаже замка и всего своего имущества — лишь бы выжили люди. Если бы только удалось собрать хоть небольшой урожай, они были бы спасены.
И вот, словно Мара ответила на его молитвы, в замок пришел мудрец. В легендах он нашел упоминание о так называемом Бездонном кувшине: вода в этом сосуде не иссякала никогда. Одни говорили, что был он создан самими богами, другие, что его зачаровал некий могущественный маг. Как бы то ни было, Гарридан понял, что появляется шанс спасти людей. Следуя указаниям мудреца, мы с моим господином выступили в путь с целью найти волшебный кувшин и избавить Фарментл от засухи.
Много дней мы шли, прежде чем добрались до места. Мы проследовали по извилистому туннелю и, наконец, достигли странной двери, покрытой мистическими символами. Как велел мудрец, мой лорд приложил к ее поверхности очищенную морозную соль. Древняя каменная дверь распахнулась, и путь сквозь толщу скал окончился небольшой поляной, окруженной деревьями. В центре ее был алтарь, по бокам которого располагались два высоких камня. На алтаре, светясь изнутри, стоял кувшин. Никогда раньше я не видел ничего более прекрасного, чем этот сосуд, высеченный из хрусталя. Вода наполняла его до самых краев, и, как гласила легенда, сколько бы не вылить ее из него, уровень жидкости в нем бы не изменился. Гарридан схватил кувшин, намереваясь поскорее вернуться в свои владения.
Внезапно земля зашаталась у нас под ногами, будто сами горы содрогнулись от гнева. Яркий солнечный свет померк, небо затянуло серая пелена. Даже деревья, обрамляющие поляну, отшатнулись от алтаря, словно боясь того, что произойдет. Затем без всякого предупреждения один из высоких камней подле алтаря треснул и разлетелся на куски! Душа ушла в пятки, а тело сковало ужасом, когда я увидел стража лощины. Огромное существо, похоже, вырезанное из того же хрусталя, что и кувшин, выступило вперед и угрожающе зарычало на моего господина. Резко похолодало, казалось, ветер подул с ледников северных гор. Это было существо изо льда… живого дышащего льда!
Гарридан закричал, приказывая мне бежать, и вытащил свой меч. Все еще держа в руке кувшин, он нанес ледяному существу могучий удар. Когда закаленная сталь достигла цели, раздался звон — меч едва царапнул тварь, как если бы кто-то попытался вбить гвоздь в крепчайший камень. Мой господин, не выказывая страха, наносил чудовищу удар за ударом, но, увы, не мог причинить ему вреда. Единственным мощным броском тварь повергла моего лорда наземь. Его меч отлетел в сторону. Рыцарь лежал на лесной траве, глядя вверх, в хрустальные глаза своей смерти. Ледяной монстр вновь поднял руку, чтобы обрушить последний смертельный удар на распростертого Гарридана.
Я не знаю, почему он сделал это. Возможно, инстинктивно, возможно, в отчаянии. Мой лорд привстал на колени и поднял над головой Бездонный кувшин, защищаясь. Удар монстра пришелся на сосуд, раздался оглушительный грохот. Послышался звук льющейся воды. Жидкость из расколовшегося кувшина хлынула во все стороны, замерзая на ходу. Я видел, как влага покрыла и чудовище, и моего бедного господина, превратив их в ледяные статуи. На какое-то время я утратил представление о реальности. Оцепенев от ужаса, я смотрел на прозрачную, словно хрусталь, гробницу. Я мог видеть лицо Гарридана, скованного льдом, и, могу поклясться, он плакал. Несколько его слезинок замерзли и упали к его ногам, будто прекрасные голубые кристаллы. Он знал, что не смог выполнить свою миссию. Его люди умрут от голода, и он был за это в ответе. Лед и иней покрыли все на поляне: деревья, скалы, почву — все.
В этот момент я осознал, что воздух вокруг меня начал замерзать. Казалось, наступила холодная зимняя ночь, но это было только начало. Вскоре мороз стал настолько силен, что начал обжигать меня… Горло сжалось, стало трудно дышать. Я перестал чувствовать руки и ноги, в глазах потемнело. Мне нужно было покинуть эту ледяную поляну и поведать историю Гарридана людям. Это самое малое, что я мог сделать для благородного рыцаря. Собрав последние силы, я побежал от морозного огня прочь, вновь через пещеру. Я едва спасся.
Обратный путь во владения Гарридана был печальным. На сердце было тяжело, разум туманило горе. Он был добрым человеком, величайшим среди всех, кого я знал. Благородный рыцарь не заслужил такой участи. Когда я добрался до долины Фарментл, крестьяне ждали меня. Я только собрался поведать им печальные новости, но они рассказали мне о великой радости! Примерно неделю назад странный голубой дождь омыл их поля, а на следующий день посевы потянулись вверх так, словно никакой засухи и не было. Ровно неделю назад погиб мой господин… и его замерзшие слезы превратились в синие капли дождя! Я посмотрел в небо, и мерцание звезд неожиданно успокоило меня. Я поблагодарил Мару и направился к своему дому.
Легионы Мертвецов
Нежить, как правило, бывает трех изначальных типов: духи, во плоти, и бесплотные. Мстители-духи, такие как духи предков, призраки или духи гномов, могут быть ранены или убиты только заколдованным оружием или оружием, сделанным из высокосортного материала, такого, как серебро. Духи предков, наиболее часто встречающиеся духи-мстители, безвредны, если не считать слабых проклятий, которые они накладывают на своих жертв. Призраки похожи на духов, но они могут нанести ранение неосторожному исследователю. Самыми опасными из них считаются духи гномов, но они, как правило, появляются только в Гномских Руинах.
Мстители во плоти или "зомби", как их часто называют на Западе, известны в Морроувинде под названием "ходячие трупы". Магия сохраняет остатки плоти ходячих трупов, а также их кости и дух. Ходячие трупы с легкостью определяются по острым выступам из костей и металла, которые обычно задействованы в ритуалах вызова ходячих трупов на этот план. Все ходячие трупы — злобные и опасные существа, но старшие ходячие трупы гораздо более опасны, чем обычные "рядовые" ходячие трупы. К счастью, с ходячими трупами можно справиться обычным оружием.
Очень сложно выдать общую информацию о бесплотных мстителях или скелетах. Ловкость и навыки ведения боя оживленных останков могут зависеть от тех же навыков, которыми хозяин обладал при жизни, поэтому они могут быть сильными или слабыми, хорошо или не очень хорошо обращаться с оружием и щитами. К счастью, для уничтожения скелетов не требуется заколдованное оружие. Исключение составляет костяной лорд, особая разновидность мстителей. Кажется, они получают силу скорее от духовных энергий, нежели от своих костяных останков. Костяные лорды очень могущественны и очень опасны. На них не действует обычное оружие.
Считается, что вампиры в Морроувинде исчезли много сотен лет назад. В культуре Данмера всегда существовала особая ненависть к вампирам, и в более древние временя Ординаторы и Вечная Стража охотились на них, пока не полностью не истребили. Однако, в последние годы вампиры снова начали появляться в Морроувинде, то ли они проникают сюда из других краев, то ли проснулись какие-то очень древние особи, которые лежали в земле долгие годы. Вампиры различаются по своей субстанции и силе, в зависимости от их возраста и полученных знаний, но даже самый слабый вампир неизмеримо сильнее всей остальной нежити.
Примечание: Пепельные Вампиры — не вампиры, но и не нежить. Пепельные Вампиры особенно опасны. Хотя их души и их тела должно быть сохраняются благодаря какому-то магическому процессу, святые воины Храма Трибунала сообщили, что все заклинания, которые действуют на нежить, не оказывают никакого влияния на вампиров пепла.
Легкий шаг: Нордские руины Скайрима (Сигилий Юст)
Древние нордские руины, повсеместно встречающиеся в Скайриме, представляют собой настоящий памятник гениальности нордов прошлого. Сооружая места последнего упокоения для своих правителей, эти "варвары", какими мы привыкли их считать, доказали совершенно противоположное: создали такую хитроумную и изящную систему защиты, которую редко где еще можно увидеть. Усиленная ужасающими драуграми, эта защита превращает исследование гробниц нордской знати в весьма серьезное испытание.
Искатели сокровищ часто забывают о том, что гробницы изобилуют ловушками. Их неисчислимое множество — от незамысловатых камней, падающих при прикосновении к растяжке, до сложных механизмов, которые выпускают рой дротиков, когда на напольной пластине оказывается слишком большой вес. При этом значительная часть ловушек легко обходится, если вовремя заметить пусковой механизм и обойти его. Обычно эти пусковые механизмы устанавливаются скрытно, и что-то намеренно отвлекает от них внимание, поэтому никогда не торопитесь и внимательно смотрите под ноги.
Один из секретов выживания в нордских руинах — использование ловушек против местных обитателей. В большинстве случаев довольно легко заманить чудовищ прямо к пусковому механизму в надежде, что они активируют ловушку и благополучно умрут, заодно обезвредив и ее. Особенно удобно применять этот способ, когда речь идет о масляных ловушках. Приманите с свою жертву (например, скрытно выпустив стрелу) прямо в лужу с маслом, а затем выстрелите в светильник, висящий над ней. Когда светильник упадет и разобьется, масло вспыхнет — вместе с вашими противниками. Только предварительно удостоверьтесь, что вы сами не стоите в той же самой луже, иначе этот фокус может завершить вашу экспедицию гораздо быстрее, чем вы рассчитывали.
Однако самые удивительные инженерные конструкции, с которыми вы можете столкнуться в руинах, предназначены не для убийства. Ваш путь часто преграждают загадки, для решения которых нужно использовать самые разные механизмы в самом разном порядке — цепи, рычаги, нажимные пластины и так далее. Ищите явные признаки таких преград: ряд рычагов, расположенный в одном месте; крутящиеся столбы, украшенные резьбой сверху донизу; или даже целые залы, чей пол состоит из одних только нажимных пластин. В большинстве случаев решение головоломки требуется отыскать методом проб и ошибок, но иногда оно скрыто где-либо в самих руинах. Потому я рекомендую постоянно вести записи и описывать все любопытные места, которые вы обнаружите.
Хотя в нордских руинах во множестве обитают злокрысы и пауки, они не идут ни в какое сравнение с могучими драуграми. Этих чудовищных живых мертвецов можно встретить едва ли не в любой гробнице, и они яростно защищают места своего упокоения. Так как драугры обычно спокойно лежат до тех пор, пока к ним не подойдут вплотную, я рекомендую следить за нишами и саркофагами, которые встретятся вам на пути. Живые мертвецы движутся очень быстро и бесшумно, поэтому всегда следите за тем, кто происходит вокруг — те останки, которые спокойно лежали на полу, когда вы проходили мимо, вдруг могут ожить и ударить вас в спину без всякого предупреждения.
Того, кто преодолел все опасности нордских руин, ждет достойная награда. Погребальные залы в больших гробницах, как показала практика, просто набиты богатствами — от обычных золотых монет до зачарованного древнего оружия или брони. Также не проходите мимо небольших церемониальных урн, которые часто можно увидеть в руинах. По обыкновению их наполняли маленькими, но ценными пожертвованиями. Также ходят слухи, что едва ли не во всех древних гробницах древние норды воздвигали большие стены, усеянные магическими письменами, но подтверждений тому пока недостаточно.
И помните: хотя данная книга может показаться вам очень подробным путеводителем по руинам, я могу с уверенностью сказать, что нам известны далеко не все те опасности, которыми полны древние сооружения нордов. Всегда помните о том, что перед походом в гробницы вам нужно как следует запастись провизией и хорошо вооружиться. Терпение, внимание и легкий шаг — эти три принципа откроют вам путь к несметным сокровищам; забудете о простейших мерах предосторожности — и станете постоянным обитателем этих руин, как и многие, кто вступал под их своды до вас.
Лед и хитин (Плетиус Спатек)
Сия история датируется 855 годом Второй Эры, это случилось после того, как генерал Талос взял себе имя Тайбера Септима и начал завоевание Тамриэля. Один из его командующих офицеров, Беатия из Иллиолоса, попала в засаду, возвращаясь со встречи с императором. Она и пять ее солдат с трудом вырвались из окружения, но оказались теперь отрезаны от своей армии. Они шли пешком по безлюдной скалистой местности, их то поливало дождем, то посыпало градом. Атака была настолько неожиданной, что у них даже не было времени взять доспехи или забраться на лошадей.
"Если мы сможем добраться до хребта Горвай, — прокричал лейтенант Аскутус, показывая на горную вершину, торчащую из тумана где-то вдалеке, — то сможем встретиться с легионом, который вы разместили в Порхнаке". Ему с трудом удавалось перекрикивать завывания ветра.
Беатия изучила скалистый пейзаж сквозь ветки старых деревьев, поваленных ветром, и покачала головой: "Только не так. Нас пристрелят раньше, чем мы пройдем хотя бы половину расстояния до горы. Я даже отсюда вижу дыхание их лошадей".
Она показала солдату на разрушенную старую башню на замерзшем перешейке Нерона, которая находилась через бухту от хребта Горвай. Башня возвышалась на выступе скалы и была похожа на множество других заброшенных замков в северном Скайриме, все они являлись остатками оборонительного заграждения Ремана Сиродила против акавирцев. Когда они достигли назначенного места и разводили огонь, они слышали, как у них за спиной армия военачальников Данстрара располагается лагерем на юго-западе, отрезая им все пути отступления, кроме морского. Солдаты расположились у основания башни, а Беатия всматривалась в окутанную туманом воду сквозь бойницы руин.
Она бросила камень и смотрела, как он скачет по льду, оставляя следы в тумане, потом он исчез в одной из трещин с громким всплеском.
"Нам не удалось обнаружить ни еды, ни оружия, командир, — доложил Лейтенант Аскутус. — В хранилище есть какая-то броня, но за все эти годы она очень сильно подверглась влиянию стихий. Не знаю, можно ли ей пользоваться".
"Долго мы здесь не протянем, — ответила Беатия. — Северяне знают, что ночью мы будем совершенно беззащитны, и эти старые развалины их не остановят. Если здесь есть хоть что-то, что можно использовать, найдите это. Нам придется идти по льду до хребта".
После нескольких минут поисков и компоновки частей солдаты смогли похвастаться только двумя очень грязными, изношенными и треснутыми хитиновыми доспехами. Даже непритязательные путешественники и пираты, которые забредали в этот замок, не удостоили эти доспехи своим вниманием. Солдаты не решились их чистить: похоже было, что пыль — единственное, что не дает им развалиться на части.
"Да, особо они нас не защитят, если только замедлят, — скривился Аскутус. — Если мы побежим по льду, как только стемнеет…"
"Любой, кто мог спланировать и осуществить такую засаду, как спланировали военачальники Данстрара, будет ожидать от нас этого. Нам необходимо двигаться очень быстро и выходить прямо сейчас, пока они не подошли ближе. — Беатия нарисовала в пыли карту бухты, а потом полукруглую линию их маршрута, это была дуга, тянущаяся от замка к хребту Горвай. — Солдаты должны будут идти через бухту вот этим путем. Там толстый лед и много скал, за которым можно укрыться".
"Но вы же не останетесь здесь, чтобы удержать замок!"
"Разумеется, нет, — Беатия покачала головой и нарисовала прямую линию, ведущую от замка через бухту. — Я возьму один из хитиновых доспехов и попробую перейти бухту вот здесь. Если вы не увидите или не услышите меня, когда доберетесь до земли — пробирайтесь в Порхнак".
Лейтенант Аскутус попытался отговорить своего командира, но он прекрасно знал, что она никогда не пошлет ни одного из своих солдат на верную смерть и что они все погибнут, не добравшись до хребта Горвай, если никто не отвлечет армию противника. Он видел только один способ выполнить свой долг и защитить своего командира. Было не просто убедить командира Беатию, что он должен пойти с ней, но, в конце концов, она уступила.
Солнце было уже низко, но оно все еще освещало снег призрачным светом, именно в этот момент пять мужчин и одна женщина проскользнули между камнями за замком к замерзшей кромке воды. Беатия и Аскутус шли осторожно, выверенными движениями, опасаясь скрипа, который мог раздаться, если хитин заденет камень. По сигналу командира четыре невооруженных человека пошли по льду на север.
Когда ее люди достигли первого укрытия, каменной спирали, выступающей на несколько ярдов от подножия мыса, Беатия повернулась, чтобы прислушаться к звукам, издаваемым армией наверху. Но там царила полная тишина. Их пока не заметили. Аскутус кивнул, в его глазах не было страха. Командир и лейтенант вышли на лед и побежали.
Когда Беатия изучала бухту через бойницы замка, наиболее близкий к берегу переход казался ей широкой белой равниной. Теперь, когда они очутились на льду, все стало немного по-другому, переход был еще более широким и пустым, туман доходил им только до лодыжек, и расступался при их приближении, как будто сама природа показывала врагам, где их искать. Они были абсолютно беспомощны и незащищены. Когда Беатия услышала, как один из разведчиков подает сигнал своему командиру, она даже вздохнула с облегчением.
Они не стали поворачиваться, чтобы посмотреть, приближается ли армия. Звук стучащих копыт и хруст веток очень четко разносился в воздухе.
Беатии хотелось только одного, взглянуть на север, чтобы убедиться, что ее люди спрятались, но она не решилась этого делать. Она слышала, как справа, тяжело дыша, сохраняя темп, бежит Аскутус. Его броня была тяжелее, а хитин за время бездействия стал очень хрупким и потерял гибкость.
Каменистый берег хребта все еще был от них в целой вечности пути, когда Беатия упала и услышала свист стрел. Большинство воткнулось в лед у их ног с резким трескающимся звуком, но несколько стрел все-таки нашли цель, отрикошетив от их спин. Она молча произнесла благодарственную молитву неизвестному, теперь уже наверняка мертвому кузнецу, который создал эти доспехи. Они продолжили бежать, поскольку за первым залпом почти сразу последовал второй, а потом и третий.
"Спасибо Стендарру, — выдохнул Аскутус. — Если бы в подвалах были только кожаные доспехи, нас бы уже нашпиговали стрелами. Если бы только они не были такими негнущимися".
Беатия почувствовала, как ее собственный доспех начал становиться все более жестким, колени и бедра встречали сопротивление при каждом шаге. С этим ничего нельзя было поделать: они приближались к берегу, но теперь они бежали намного медленнее. Она слышала стук копыт, значит, армия уже скакала по льду, приближаясь к ним. Всадники старались быть осторожнее на скользком льду и не гнали лошадей, но Беатия знала, что вскоре они доберутся до них.
Старый хитиновый доспех мог выдержать еще несколько стрел, но не удар копья, особенно если будут бить с лошади, несущейся галопом. Это было всего лишь вопросом времени.
К тому моменту, когда Аскутус и Беатия добрались до берега, их почти оглушил громоподобный стук копыт. Огромные острые камни, торчащие на берегу блокировали все подходы. У них под ногами трескался лед. Они не могли стоять на месте, не могли бежать вперед или назад. Преодолевая сопротивление собственных доспехов, они сделали еще пару шагов вперед и упали на камни.
Первое приземление на лед сопровождалось громким хрустом. Когда они поднялись для последнего прыжка, их окатило водой, такой холодной, что даже сквозь доспехи она обожгла их, как огонь. Правая рука Аскутуса вцепилась в глубокую трещину. Беатия схватилась обеими руками, но ее камень оказался обледеневшим и потому очень скользким. Прижавшись лицами к камням, они не могли повернуться, чтобы посмотреть на армию, которая преследовала их.
Но они слышали, как хрустит лед, и как кричат от ужаса солдаты. Потом какое-то время они слышали только завывание ветра и плеск воды. Мгновение спустя на склоне раздались шаги.
Четыре солдата пересекли бухту. Двое из них подняли Беатию с камня, еще двое занялись Аскутусом. Они прокляли все на свете, изнемогая под тяжестью доспехов, но в конце концов дотащили своего командира и ее лейтенанта до хребта Горвай.
"Клянусь Марой, они явно тяжеловаты для легких доспехов".
"Да, — устало улыбнулась Беатия, оглядываясь назад, на пустое ледяное поле, и на трещины, расходящиеся от двух параллельных тропинок — их следов. — Но иногда это бывает очень полезно".
Ледяные эльфы: правда или вымысел
Существуют ли ледяные эльфы? Я слыхал об этих необычных существах, но до недавнего времени все рассказы о них считал мифом. Однако сейчас я уверен, что столкнулся с одним из них.
Вместе с моим двоюродным братом Кнудеком я охотился на оленей к югу от форта Амол — без особого успеха, впрочем. Кнудек был решительно настроен добыть кого-нибудь покрупнее кролика и, разогревшись несколькими бутылочками мёда, умчался, размахивая луком и крича мне на бегу, что вернётся с тушей оленя ещё до заката солнца. Я решил разбить лагерь, предполагая, что кузен скоро устанет и вернётся.
Когда я приканчивал вторую бутылочку мёда, пошёл снег, и я забрался в нашу маленькую палатку. Спустя какое-то время из леса, совсем рядом, донёсся странный стук. Подумав, что это Кнудек, я крикнул. В ответ раздался жуткий рёв, от которого волосы у меня стали дыбом.
Я схватил лук, решив взглянуть опасности в глаза. Когда я выскочил, сильный порыв ветра поднял и закрутил снег в воздухе. Чуть запутавшись на выходе из палатки, я рванулся вперёд, угодив рукой в пламя костерка. Мой отчаянный вопль напугал и заставил замереть странное существо.
Это не был ледяной тролль — те намного крупнее. Существо издало несколько невнятных звуков, и я снова закричал, чтобы прогнать его. Хорошо разглядеть его я не мог из-за снега и слёз в глазах, вызванных болью от ожога. Существо издало ещё одну порцию бессмысленных звуков.
В отчаянии и страхе за свою жизнь неповреждённой второй рукой я схватил пригоршню горячих углей и метнул их в голову врага. От невероятной боли я закричал даже громче, чем мой противник, который принялся носиться кругами, а потом влетел в сугроб. Я остался на ногах, а он только пытался подняться. Он был бледнокожим и сгорбленным, он не пытался напасть на меня. А у меня так болели руки, я толком вздохнуть не мог.
Преодолевая боль, я бросился бежать и бежал до самого форта Амол. К счастью, мне повстречался отряд возвращающихся в форт солдат. Они отвели меня к целителю, который позаботился о моих руках. Кнудек объявился через несколько дней. Он рассказал, что заблудился, упал и сломал руку, а потом ещё нарвался на злобного мага, закидавшего его огненными шарами. Он очень сожалел, что не видел ледяного эльфа, и предложил пойти посмотреть на него снова после того, как мы оба поправимся.
Лимерик с острова Бетник
Листовка Талмора (Айкантар из Шиммерена, сапьярх индоктринации)
Верноподданные граждане островов, прислушайтесь к постановлению Талмора.
Засвидетельствуйте слова о наших новых союзниках, каджитах и лесных эльфах.
Объединение с новыми союзниками идёт быстро. Ради усиления гармонии внутри альянса верные агенты Талмора составили этот краткий список полезных заметок. С радостью выполняйте эти обязательные требования, и наши новые союзники посмотрят на вас с благодарностью.
Не называйте каджитов словами «коты», «киски», «пушистики» или каким-либо другим оскорбительным «кошачьим» термином.
Каджитские деликатесы часто бывают очень сладкими, иногда приправляются экзотическим веществом, известным как лунный сахар. Будьте внимательней за обедом!
Не трогайте каджитов за хвост без разрешения.
У наших каджитских союзников своеобразный говор. Подражание и высмеивание их речи будет считаться грубостью, и это не по-альдмерски.
Приглашая лесного эльфа на обед, помните, что растительные ресурсы священны для него. Подайте оленину, но никаких салатов.
Не называйте лесных эльфов «коротышками», «карликами» или каким-либо другим оскорбительным для их маленького роста словом.
Соблюдайте осторожность при употреблении алкоголя лесных эльфов, поскольку их напитки сильно отличаются от наших.
Не намекайте лесным эльфам, что они каннибалы, и не спрашивайте у них, как они поступают со своими мертвецами.
Литургия пристрастия к боли: коллекция текстов Вексиса Велруана (Аниас Гейл)
Дорогой читатель, фолиант, который ты сейчас держишь в руке — хроника боли, пытки и открытий. В этих мемуарах я познакомлю тебя с моей глупой и провальной попыткой обрести великую мощь. Пройди вместе со мной путь, на котором я разорвал узы общепринятых норм, отбросил ограничения, налагаемые древними законами таинств, и оставил за бортом путы магической этики. В завершение ты найдешь предсмертные слова Вексиса Велруана.
Да будет тебе известно, мой верный читатель, что я посвятил всю свою жизнь изучению магии, до последней минуты. Но я — не простой ученик. Я тот, кто проложил свой собственный путь к глубочайшему пониманию принципов магии. Обратив действие магии разрушения на свою собственную плоть, я добился большего, чем кто-либо из ученых до меня.
Именно это безрассудство и привело меня к моему нынешнему состоянию. Рассудок мой ясен, я полностью сознаю свои способности, а также здраво оцениваю жертвы, принесенные мной на этом пути. Я давно уже утратил способность к физическим ощущениям, пожалуй, за исключением запредельной боли, приводящей к агонии. Я столь сроднился с болью, столь далек от обычных чувств. Она всегда со мной. Ты же не думаешь о том, что тебя окружает воздух?
Ты спросишь, как я дошел до такого состояния? Все началось достаточно невинно. Когда-то я был целителем, одним из самых многообещающих учеников храма. Какого? Неважно. В конце концов меня изгнали. Глупцы. Видите ли, в нашем скромном святилище была группа пациентов, инфицированных красной лихорадкой. Мои старания использовать магические искусства, чтобы заставить болезнь пожрать саму себя, были более чем неэффективны даже на ранних стадиях. За попытку найти способ лечения я был изгнан.
Вскоре после своего изгнания я нашел способ искоренить болезнь, используя разрушительную энергию магии. В своих исследованиях школы разрушения я обнаружил, что, пропуская элементные энергии через собственное тело, я могу увеличить свои способности. Подвергнув себя разряду молнии, мне удалось углубить понимание природных сил магии.
Вначале боль была терпима. Я обращал лишь малую часть энергии на самого себя. Я учился сочетать разрушительные и восстанавливающие энергии. Это умеряло ущерб, причиняемый моему телу, но не избавляло от самой боли.
По мере того, как повышался болевой порог, я начал прокачивать все больше и больше энергии через свое тело. Мое понимание разрушения стало обширнее моих познаний в восстановлении. Я мог лишь уменьшить ущерб, но не мог добиться полного исцеления. Моя кожа обуглилась и почернела; она иссыхала, шелушилась и лопалась. От меня пахло паленым мясом. Но я не мог сопротивляться тяге ко все большей и большей мощи.
Я стал подобен пожирателю скумы самого худшего сорта. Я больше не использовал магию для практических целей. Я просто выкачивал все больше и больше энергии — я почувствовал вкус к боли. Предвкушал момент, когда сила и боль омоют меня, как одно целое, замораживая мою плоть, сжигая ее сверх всякой меры. Моя кожа превратилась в сеть шрамов, язв, ран и ожогов. Но мне все было мало. Всегда. Мне нужно было больше. Больше боли. Больше мощи.
Я потерял зрение. Мои глаза превратились в кипящие озера стекла, столь горячие, что оставили после себя полосы вспузырившейся кожи, когда стекли по лицу подобно горящим слезам. Моя правая рука смерзлась и разлетелась на тысячу кусков, когда я безрассудно ударил ей по косяку в ужасе от случившегося. Кости обеих моих ног раскололись подобно битому стеклу, разрывая плоть и мышцы, окружавшие их.
Хотя это может видеться через призму ужаснейших последствий, но, дражайший читатель, могу тебя заверить — тебе никогда не осознать себя творением из плоти и крови настолько же ясно, как мне. Тебе никогда не достигнуть уровня понимания хрупкости плоти, до которого дорос я. Я познал магию лучше, чем высшие мастера Гильдии, но это достижение бледнеет в сравнении с открытиями, которыми одарил меня мой опыт.
Все люди, включая тебя, считают, что боли надо избегать. Прятаться от нее. Страшиться. Через мои страдания и нечувствительность, что лишает меня способности ощущать ее, я могу сказать тебе: боль есть обычный фактор человеческого существования. Она дает нам возможность чувствовать — ценить временное убежище, занимаемое нашим духом. Боль есть величайший дар богов, когда либо данный смертным.
И ныне, когда я передаю тебе эту историю руками писца, я есть лишь обрубок человека, опутанный протекающими повязками, неспособный вновь познать наслаждение. Однако у меня есть еще одна мысль, которой хочу поделиться с тобой: прими себя таким, каков ты есть.
Слава лорду Шеогорату, ибо он открыл мне глаза.
Ловушка (Неизвестный автор)
Я увидел золото и взял его. Знаю, другой человек, может, и не поступил бы так. Время от времени я возвращаюсь в мыслях к той минуте, когда я увидел золото и забрал его. Видите ли, я хотел есть. Какая ирония, правда?
Я почти ничего больше не помню о той ночи — только золото и голод. Я не помню, как называлась таверна, и даже как называлась деревня, но, думаю, это было где-то на юге Вварденфелла. Точно сказать не могу. Какое-то время я тупо сидел в кресле, не в силах думать ни о чем, кроме нестерпимой рези в животе. Если вы никогда не голодали по-настоящему — так, чтобы несколько дней не иметь во рту ни крошки — вы не сможете даже представить себе, каково это. Ни на чем невозможно сосредоточиться. Это продолжалось до тех пор, пока слева от меня какой-то человек не встал, чтобы взять выпивку. На столе он оставил столбик золотых монет, который привлек мое внимание.
С этого мгновения я все помню совершенно отчетливо.
Я смотрю на золото. Потом на спину незнакомца, спокойно направляющегося к хозяйке. Моя рука на кучке золота. Золото у меня в кармане. Я встаю из-за стола и выхожу за дверь. На мгновение я оборачиваюсь. Незнакомец тоже оборачивается и смотрит на меня. На нем капюшон, но я чувствую, как его глаза встречаются с моими. Клянусь, я чувствую, что он улыбается.
Выбегаю на улицу и прячусь за бочками, ожидая погони. У человека, который вечно скрывается от стражников, есть по крайней мере одно преимущество — я умею исчезать. Почти целый час я ждал там, с каждой минутой все больше страдая от голода. Понимаете, к этому времени я уже очнулся, и у меня было достаточно денег, чтобы устроить себе пир. Эта мысль терзала меня. Когда, наконец, я поднялся на ноги, то чуть не потерял сознание. Моей энергии хватило только на то, чтобы добраться до другого конца деревни и рухнуть за стол в таверне. Кажется, я потерял сознание за мгновение до того, как услышал голос трактирщицы.
— Принести тебе что-нибудь поесть, сэра?
Я побаловал себя жареным мясом, пирожками и огромной кружкой пенистого грифа. Когда туман смертельного голода начал рассеиваться, я поднял глаза от тарелки и обнаружил, что на меня смотрит незнакомец в золотой маске. Маска ослепительно сверкала в свете луны, проникающем через окно. На незнакомце были черные кожаные доспехи, и фигура его была совсем не похожа на фигуру человека, которого я ограбил, но я понял, что он знает. Я быстро заплатил за еду и ушел.
Я направился к краю деревни через мощеную центральную площадь, окруженную запущенными крестьянскими домишками. Ни одного луча света не пробивалось сквозь щели в дверях и ставнях. Никого не было на улицах. Я не нашел места, где спрятаться и быстро покинул деревню. Несколько дней подряд мною управлял только голод, но теперь меня подгоняло чувство, которое я тогда принял за угрызения совести. Но, возможно, уже тогда это был страх.
Я дважды упал, пока бежал по темной незнакомой дороге. Неожиданно звуки ночной жизни, к которым я так долго был глух, стали очень громкими. И было в этих звуках нечто новое. Звук погони.
У дороги стояла низкая каменная стена. Я перемахнул через нее и спрятался. Это я умел делать достаточно хорошо: я выбрал такое место, где мой силуэт — даже если кто-нибудь его заметит — покажется лишь частью стены. Прошло немного времени, и я услышал быстрые шаги нескольких пар ног. Они прошли мимо, потом остановились. Перешепнулись — и один из преследователей повернулся и побежал назад, к деревне. И тишина.
Спустя несколько минут я осторожно выглянул из-за стены. Женская фигура в сером платье и накидке стояла на дороге. С другой стороны, преграждая путь в деревню, стоял рыцарь в черных доспехах. Я не видел их лиц. На мгновение я застыл, не зная, заметили ли они меня.
— Беги, — сказала женщина мертвым голосом.
Холм у меня за спиной был слишком крутым, так что я в два прыжка преодолел стену и дорогу. Я бежал в лес под сводящий с ума звон проклятого золота у меня в кармане. Я знал, что произвожу слишком много шума и что преследователи просто не могут не слышать меня, но сейчас больше заботился не о том, чтобы остаться незаметным, а о том, чтобы убежать подальше. В лунном свете поднимались облака пепла, но я знал, что еще слишком светло, чтобы прятаться. Я бежал и бежал, пока не почувствовал, как кровь стучит у меня в висках и в сердце, вынуждая остановиться.
Я оказался на опушке леса, на берегу мелкого ручья. Напротив меня стоял покосившийся дом, окруженный забором из жердей. За спиной у меня были слышны шаги по иссохшей, пыльной земле. С юга, ниже по течению, слышались всплески — что-то неумолимо приближалось.
У меня не было выбора. Я наполовину прыгнул, наполовину упал в грязь, и выбрался на другой берег. Я пролез под забором и побежал через открытое место к дому. Обернувшись, я заметил у изгороди семь призрачных фигур. Человек, которого я ограбил. Человек в золотой маске. Женщина под покрывалом. Темный рыцарь. И трое других, которые тоже преследовали меня, хоть я их и не замечал. А я-то считал, что сам умею прятаться.
Луна окончательно скрылась в облаках пепла. Лишь слабый свет помогал мне добраться до открытой двери полуразвалившегося дома. Я захлопнул дверь за собой и запер ее, но понимал, что она не сможет надолго защитить меня. Я затравленно озирался в поисках места, подходящего для того, чтобы спрятаться. Может быть, это будет какой-нибудь уголок или ниша, где никто меня не увидит, если я буду стоять неподвижно.
Расколотый стол, лежавший у стены, отлично подходил для моих целей. Я забрался под него и чуть не подпрыгнул, когда что-то шевельнулось, и я услышал испуганный старческий голос.
— Кто здесь?
— Все в порядке, — прошептал я. Я не с ними.
Его морщинистая, шишковатая рука появилась из темноты и схватила меня за плечо. В ту же секунду я почувствовал, что проваливаюсь в сон. Я отчаянно сопротивлялся. Луна вышла из-за туч, сквозь разбитое окно осветив ужасное лицо старика. Лицо голодного мертвеца. Его когти все еще сжимали мое плечо, и я упал, окруженный запахом смерти.
Стол отбросили. Передо мной стояли те самые семеро охотников и еще десяток других. Хотя нет, они не были охотниками. Это загонщики, которые не дали мне спрятаться и безошибочно привели к настоящему хищнику. Он ослабел с годами, этот старик, и погоня стала даваться ему с трудом. Чудовищная машина для убийства.
— Умоляю, — проговорил я. Это все, на что я был способен.
Его развлекало мое долгое сопротивление, так что он, в некотором роде, пощадил меня. Они не высосали из меня кровь полностью. И не прокляли, сделав одним из них, из Берне. Меня держали вместе с другими обезумевшими от страха несчастными, чтобы мы старились и лучше удовлетворяли извращенные вкусы вампиров. Нас называли скотом.
Много месяцев назад я потерял всякую надежду когда-нибудь покинуть темный подвал, где они держат нас. Даже если это записка каким-то образом попадет во внешний мир, я не могу объяснить, где именно нахожусь, да и сомневаюсь, что отыщется герой, способный справиться с этими кровососами. Я пишу все это только для того, чтобы сохранить разум и предупредить других.
Есть нечто худшее, чем быть голодным.
Быть едой.
Лорд Айвори, прирождённый герой
Том 1
Солдат ждал, затаив дыхание. Рукой с побелевшими костяшками пальцев он крепко сжимал рукоятку меча. Меч в его руке нервно подрагивал, пока он стоял позади остальных, ожидая возможности нанести удар — сейчас в любой момент мог пройти алессианский патруль. Хотя ему самому было странно, что именно привело его сюда?
Его звали Эррик Делейн, и он даже не понимал, когда началось его участие во всём этом. Он был едва ли достигшим совершеннолетия сыном трактирщика, чьё семейное древо было буквально испещрено именами гордых коннозаводчиков, фермеров и поваров, как его отец. В его жилах струилось столько же много воинской доблести, насколько сильны были его мускулы на руках и спине — то есть, нисколько. Однако он стоял здесь, в болтающейся на его худеньком теле броне и с мечом в руках, которым он едва ли умел пользоваться.
Эррику хотелось бы сказать, что он вступил в ополчение ради славы и отмщения. Что его отец и мать погибли в алессианской атаке. Или что жестокие алессианцы увели в лагеря невольников любовь всей его жизни. Во имя Восьмерых, он желал бы привести любые объяснения, в которых алессианцы погубили его семью.
Но нет. Семья Эррика пребывала в безопасности и благополучии. Его милые и упитанные родители держали процветающий трактир в одном из тех небольших городков, что разбросаны по всему Хай Року. А любовь всей его жизни? Тю, да её не было. Ни разу не обнимал он девицу и не сорвал поцелуй с губ служанки. Так для чего он пошёл сражаться с алессианцами? Ну да, он слышал про них много плохого, но, насколько ему было известно, это были всё слухи да намёки. В общем, в его жизни не было тревог.
Не было, и причина, почему он стоял здесь рядом с Киш’ной, суровой каджитской барышней, и Калинденом, статным айлейдским рыцарем, совсем не была благородна. Можно сказать, простая случайность привела его в это место и время. Он прокрадывался в лес по ночам упражняться в технике боя, которую подсмотрел у городских стражников. Он хотел научиться сражаться, но не хотел, чтобы кто-нибудь увидел, как он это делает: слишком высока вероятность стать объектом насмешек — в конце концов, он всего лишь сын повара. Но каждую ночь Эррик брал ржавый меч и броню не по размеру и отправлялся в лес тренироваться.
Но эта ночь будет другой. Это больше не тренировка.
Эррик бежал маленькими улочками до хорошо знакомой ему дыры в стене, когда, повернув за угол, едва не врезался в них. От их вида у него перехватило дыхание. Плотно сгрудившаяся горстка мужчин и женщин из разных рас стояла и перешёптывалась. У всех была впечатляющая униформа и ещё более впечатляющее оружие.
Эррик попытался осторожно приблизиться к ним, но он был такой неуклюжий! Зацепившись за собственную ногу, он с громким шумом приземлился в лужу. Воины повернулись как один, уставившись на него с оружием в руках. Но увидев его оружие и броню, они решили, что он явился на встречу с ними. Они любезно приняли в свою группу Эррика, который был слишком напуган, чтобы посметь отказаться.
Это был просто случай ошибочной идентификации. Возможно, позже он назовёт это судьбой.
Но что сегодня? А сегодня ночью Эррик Делейн готовился умереть. И это событие изменит мир вокруг него навсегда.
Том 2
Звуки клацающих доспехов и приближающихся шагов разносились эхом по тёмным улицам. Чувствовалось, что участников марша не заботит, что их могут услышать. На самом деле даже казалось, что они пытаются произвести больше шума, чем необходимо.
Эррик Делейн закрыл глаза и прислушался. Он пытался сосчитать, сколько пар бронированных ботинок отстукивают дробь, приближаясь к ним. Не то чтобы цифры имели значение: два ли там алессианца или десять — Эррик знал, что конец близок. «Кто-то уже готовится снести мою голову с плеч», — думал он.
Эррик почувствовал чьё-то прикосновение и открыл глаза. Калинден, рыцарь-наёмник из айлейдов, чьи длинные струящиеся волосы были золотого цвета, ободряюще сжимал его плечо. «Держись поближе ко мне», — сказал Калинден.
Чувство успокоения пришло к Эррику, и он кивнул в ответ. Казалось, что айлейдский рыцарь хорошо понимал, о чём думает Эррик. Это соображение порадовало бы его ещё больше, если бы ни звуки шагов, раздававшиеся всё ближе и сильнее.
Киш’на, воин-каджитка по другую сторону от Эррика, вытащила оба своих меча из ножен и уже подняла один вверх. Она хотела, чтобы все действовали по её сигналу. Остальные наёмники из переулка раздвинулись по сторонам, возбуждение и страх горели в их глазах в ожидании приказа к атаке.
Шаги всё отчётливей. Громче. Ещё громче. И вдруг тишина.
Эррик огляделся в недоумении. Отчего остановились невидимые марширующие? Остальные наёмники выглядели столько же сконфуженными, как и он сам. Все, кроме Киш’ны и Калиндена. Киш’на стояла с поднятым мечом, но не двигалась.
Эррик узнал бы позже, что случается обычно дальше, когда наёмники желают напасть на людей, тоже вооружённых мечами и кинжалами. Наёмники теряют терпение и жаждут начать проливать кровь, чтобы заполучить чужое золото. Обычно такое нарушение дисциплины приводит нанятых солдат к много более ранней кончине. Но в этот раз, к несчастью, именно группа Эррика сломалась первой.
«Убьём этих ублюдков!»
Этот пронзительный крик раздался откуда-то сзади и слева от того места, где стоял Эррик. Внезапно все устремились вперёд, напоминая скорее хаотичную толпу, чем воинское формирование. Эррика отшвырнуло в сторону, когда размахивающие оружием наёмники промчались мимо него, толкая друг друга.
«Что эти идиоты делают?» — задала вопрос Киш’на, когда наёмники уже свернули за угол. Она раздражённо потрясла головой, но всё же побежала за ними с обнажёнными клинками наготове.
Калинден повернулся к Эррику: «Помни, что я сказал». С этими словами эльф потянул со спины длинный меч и бросился вперёд, чтобы вступить в борьбу.
Эррика охватила паника, и он застыл недвижно на месте. Лязг оружия и щитов. Раскаты битвы. Стоны. Всё это приглушённо звучало в ушах Эррика, в то время как ноги его словно приклеились к уличным булыжникам. Приблизься бы сюда битва, Эррик смог бы только смотреть, как она разворачивается перед ним.
Спустя вечность, которая на деле длилась всего несколько секунд, Эррик обрёл наконец способность двигаться. Он поднял одну ногу и поставил её впереди другой. Медленно и вдумчиво повторяя это действие, он добрался до края стены переулка. Эррик передохнул, а затем осторожно выглянул за стену.
Том 3
Всюду, куда глядел Эррик, виднелись алессианские знамёна и белая броня. Наёмники атаковали вовсе не разведочный отряд — это был целый отряд алессианских солдат.
Наёмники сражались храбро, но они были плохо обучены. Они наскакивали на строй хорошо вооружённых солдат подобно пьяницам, ссорящимся в таверне, и их без труда убивали одного за другим. Алессианцы спокойно блокировали и отражали каждую атаку, словно поддразнивая своих незадачливых противников перед тем, как перерезать их.
Единственными из отряда наёмников, кто успешно держался, были Калинден и Киш’на. Огромный двуручный меч айлейдского рыцаря Калиндена с равной лёгкостью разрубал броню, плоть и кости, а два неистовых клинка каджитки Киш’ны вертелись вокруг неё в диковинном смертельном танце.
Эррик ошеломлённо наблюдал за разыгравшейся перед его глазами битвой. Он понимал, что если вступит в борьбу на стороне наёмников, то падёт прежде, чем успеет хотя бы поцарапать своим ржавым мечом чей-нибудь алессианский щит. Но если развернуться и убежать, а кто-нибудь из наёмников всё-таки выживет, то он запомнится им как трус и предатель. А вдруг они даже явятся к нему с желанием отомстить? Все эти мысли крутились и сталкивались в его голове, заставив его замереть на месте в страхе и нерешительности.
Но ничто так не приводит ум в порядок, как острый клинок, рассекающий воздух прямо перед лицом. Эррик чудом увернулся от клинка, но налетевший на него алессианский солдат сшиб его с ног. Падая на спину, Эррик выронил ржавый меч, который до этого так крепко сжимал в руке, а головой в шлеме ударился о стену, возле которой стоял, — да так, что в глазах его на миг потемнело.
Следующим, что увидел Эррик, был Калинден, стоящий рядом и пытающийся поднять его на ноги. Улица вокруг была усеяна телами алессианцев. Айлейдский рыцарь ничего не сказал: он лишь повернулся и вернулся в битву.
Эррик решил, что увидел достаточно, и с него хватит. В нарастающем исступлении он обдумывал путь к спасению. Оставшихся в живых наёмников можно было пересчитать по пальцам одной руки, а море алессианцев было таким же широким и огромным, как волны, разбивающиеся о берег Даггерфолла. И в этот момент Эррик осознал, что ему совсем не хочется умирать. Он выбрал направление и бросился бежать — прямо сквозь самую кровавую и яростную схватку.
Ноги сами пронесли Эррика мимо дерущихся, но по дороге он наклонился и схватил меч, валявшийся возле одного из бесчисленных тел. Призвав все резервы, дотоле самому ему неведомые, он прибавил скорости. Он сосредоточился на цели достичь ближайшей открытой двери или ближайшего поворота. Он знал, что сумеет затеряться в глухих улочках, если только ему удастся вырваться из пекла сражения. И он уже близок к этому. У него обязательно всё получится.
Когда Эррик, уже почти осуществив свой побег, свернул за угол, меч, которым он размахивал перед собой, воткнулся во что-то мягкое и живое. Он уставился в лицо алессианского офицера, выглядевшего столь же изумлённым, как он сам. На офицере было множество почётных знаков, но ни один из них не спас его. Клинок Эррика проник в сочленение передней и задней частей брони, прошёл между рёбрами и проткнул лёгкое. Офицер похватал ртом воздух, но скоро глаза его закатились, а колени подогнулись.
Упав на землю, офицер выпустил из рук рог из слоновой кости, который подкатился прямо к ногам Эррика. Уставившись на мгновение на рог и чуть помедлив, Эррик поднял его и заткнул себе за пояс. Не имея идеи, что с ним делать, он всё же решил, что это хорошая идея.
И в этот самый миг стрела вонзилась в спину Эррика. Спотыкаясь, он сделал несколько шагов вперёд. От раны расходилась волна боли, взор его начал затуманиваться. Он успел увидеть, как каджитка и эльф бегут к нему, а за ними по пятам — целая армия алессианцев. Он попытался вздохнуть, но от этой попытки ему стало только хуже.
А потом боль ушла, но Эррик больше ничего не видел.
Луки и стрелы (Седой Дуротзель, плотник из Ска’вина)
Слушайте сюда, юнцы, я расскажу вам кое-какие вещи про изготовление луков и стрел, а они вам потребуются, если гоблины вернутся. Поэтому соберитесь и отложите в сторону эти проклятые бильбоке.
Итак, лук, сделанный из цельного куска упругой древесины, называют «простым» луком, потому что он однородный, видите? Бретонцы предпочитают длинные луки, утверждая, что лук не лук, если он, ненатянутый, высотой не с лучника. Для древка лука они выбирают деревца тиса, вяза или ясеня, потому как древесина у них прочная и плотная, при этом гибкая, хоть пополам сгибай.
Эльфийские луки обычно короче и устроены намного сложнее. Они называются «композитными» луками, потому что состоят из нескольких разных частей — слушаете вы, сорванцы? — и даже из разных материалов. Центральная перекладина обычно деревянная, изогнутая как у простого лука, но к её концам приделываются дополнительные элементы, выгнутые в другую сторону, что придаёт луку большую мощность. Эти загнутые в обратном направлении концы часто изготавливаются из рога или панциря.
У лесных эльфов, осевших в Валенвуде, сейчас есть одна проблема: хотя они любят свои луки даже больше, чем мы с вами, они не готовы рубить деревья для их изготовления из-за этого дурацкого Зелёного Пакта. Поэтому они мастерят композитные луки только из рога, в том числе оленьего, хитина и даже кости — хотя, как они ухитряются сделать кости гибкими — за пределами моего понимания. Говорят, они варят их в уксусе или в чём-то таком, как-то так обрабатывают, ну я так слышал.
Теперь про стрелы. Начнём с перьев, которые крепят на хвост, чтобы стрелы летели ровно. Вот, посмотрите, как устроено оперенье — разве лопасти перьев прямо параллельны древку? Нет, ничего подобного. Приходите завтра, и я расскажу вам почему.
Лунные коты и их танец (приписывается матери клана Анисси)
Бесшерстный ученый родом из далекой пустыни явился в нашу пустыню и сказал: «Я хочу узнать правду о каджитах».
Матерь клана ответила: «Лишь только одну? Не слишком-то ты любопытен, бесшерстный ученый».
Бесшерстный ученый пристально поглядел на Матерь Клана через маленькие стеклышки на своем носу и наконец сказал: «Я хочу узнать о формах каджитов. Правда ли, что на них влияют фазы лун, под которыми вы рождаетесь?»
Матерь клана ответила: «Разумеется, бесшерстный ученый. Например, я родилась при нарастающем Джоуд и новом Джоун и стала ом-ратом. А моя дочь родилась при нарастающем Джоуд и полном Джоун, так что она стала сенч-ратом. И ничем мы теперь не похожи друг на друга».
Ученый поглядел поглядел на мать, потом на дочь и заметил: «А мне кажется, что вы очень похожи».
Матерь клана отозвалась: «Ах да, я слышала, что у тех, кто ходит с круглыми зрачками, плохо со зрением. Очень досадно».
Бесшерстный ученый озадаченно поскреб подбородок и продолжил: «Мне хочется узнать о так называемой Лунной Сети. Правда ли, что каждый момент вашей жизни связан с фазами лун?»
Матерь клана ответила: «Разумеется, бесшерстный ученый. Сейчас и Джоуд, и Джоун новые, так что сегодня сутай, и мы не перемешиваем похлебку противосолонь*».
Бесшерстный ученый на мгновение задумался и догадался: «Как в ретроградном движении? Но ведь как раз так ты сейчас мешаешь свой суп!»
Матерь клана покачала головой: «Это только кажется. Видимо, твои глаза видят только с одной стороны? Очень досадно».
Бесшерстный ученый поправил стеклышки на своем носу и вздохнул: «Ладно. Замечательно. Расскажи мне о Танце Двух Лун. Правда ли, что в полночный час каджиты танцуют под светом лун?»
Матерь клана ответила: «Разумеется, нет. Мы танцуем и наслаждаемся Танцем Двух Лун каждый час».
Бесшерстный ученый возразил: «Вы не танцуете, а сидите у костра. Скажите мне, когда вы соберетесь танцевать, и я станцую вместе с вами».
Матерь клана ответила: «Моя дочь и я танцуем лунный танец прямо сейчас, но раз у тебя нет хвоста, то ты не сможешь танцевать вместе с нами. Очень досадно».
Бесшерстный ученый нахмурился и произнес: «Что же, будь посему. Расскажи мне тогда о ваших поверьях про луны — я слышал, они весьма занятны».
Матерь клана ответила: «Как пожелаешь. Однажды Нирни попросила Лорхаджа сотворить дом для ее детей, и Лорхадж внял ее мольбе. Но сердце его было наполнено тьмой, и дом Нирни обернулся темницей. И тогда дети Фадомай вырвали сердце Лорхаджа из его груди и спрятали глубоко в Нирни, а тело Лорхаджа швырнули к Лунам. Но оно не смогло перелететь Луны, потому что Лорхадж не знал Первого Секрета. И теперь тело Лорхаджа — это Мертвая Луна в Лунной Сети, видишь ее, вот там?»
Бесшерстный ученый внимательно посмотрел на небо и отозвался: «Но я не вижу никаких лун, и Массер, и Секунда сейчас новые. На что ты мне указываешь?»
Матерь клана сказала, «Ах, бесшерстный ученый, Матерь клана снова забыла о твоих глазах». Она вздохнула, вильнула хвостом, покачала головой и сказала: «Очень досадно».
Луна некроманта
Не страшитесь испытаний, ведь наше время грядет.
Бог Червей наблюдает за нашим орденом, а в День Расплаты избавит нас от бед. А пока выполняйте Его заветы, служите Ему и ищите на небесах Его знаки.
Призрак, Луна Некроманта, наблюдает за нами. Форма Его, приобретшего Божественность, заняла свое законное место в небе и закрыла нас от врага, Аркея, чтобы мы могли служить Ему. Когда небесный свет сойдет на нас, ищите знаки, спешите к Его алтарям и приносите жертвы, чтобы Он даровал вам хотя бы частицу Его истинной силы. Большие камни души, предложенные Ему, потемнеют, и с их помощью можно будет ловить неосторожные души; такому мастерству подивился бы даже великий Н'Гаста.
Оставайтесь верны ордену Черного Червя, и ваша верность будет вознаграждена. В надлежащее время Он вернется, чтобы исправить этот мир, и те, кто станет у него на пути, будут страдать вечно, как и те, кто сопротивлялся ему ранее.
Пока не пришел этот день, вы должны верить и быть терпеливыми. Прячьтесь в ваших пещерах, в ваших разрушенных фортах, в ваших тайных убежищах. Собирайте ваших слуг и подручных, читайте ваши заклинания. Когда орден зовет вас, откликнитесь на его зов. Смотрите и слушайте.
Лунный Лорхан (Фал Друн)
Не стану описывать противоречивые версии того, что случилось в Адамантиновой Башне, и не буду рассказывать о войне Явных Метафор, из-за которой эти истории не могут считаться тем, что мы называем "изложением фактов". Мы все знаем историю о Лорхане, о том, как Лорхан создал Нирн, и о том, что случилось с его Сердцем. Но теория о Лунном Лорхане требует особого внимания.
Вкратце, Луны были и до сих пор являются двумя половинами "божественной плоти" Лорхана. Как и все остальные Боги, Лорхан был планом (или планетой), которая участвовала в Великом Строительстве, но когда Восемь отдали часть своих божественных тел, чтобы создать план(ету) смертных, план(ета) Лорхана треснула пополам и его божественная искра упала на Нирн, "зародив на нем существование и немного эгоизма".
Таким образом, Массер и Секунда — олицетворение дихотомии — "Расщепленная дуальность", как говорит Артейум — эта легенда о Лорхане противопоставляет: внешнее/внутреннее, добро/зло, бытие/небытие, любовь/отчуждение и так далее — и в ночном небе всегда можно увидеть напоминание Лорхана смертным об их обязанностях.
Приверженцы этой теории считают, что остальные "истории Сердца" — мифы, искажающие правду о сущности лун (естественно, это касается и "теории пустого ядра").
Любовные стихи: Послание от Колсельмо к Фалин
Любопытные явления в благословенном Крусибле
Известно, что во владении Рифт есть вулканическая гора особой магической силы, которую местные племена эшлендеров знают под именем благословленный Крусибл.
Эшлендеры верят, что эта местность священна. Внутри горы находится храм, в котором они исполняют свои ритуалы. Захваченный храм — потому что построить подобное, разумеется, не по силам примитивным строителям эшлендеров, так что все уверены, что храм достался им от двемеров. Он парит в воздухе в кальдере вулкана.
Путешественники, которым принуждением или обманом удавалось убедить эшлендеров показать секреты их ревностно охраняемого украденного храма, наблюдали настоящие чудеса: хрустальные мосты и невероятные возносящиеся ввысь шпили причудливой формы. Эти виды, по их словам, действительно стоили всех опасностей и хлопот предпринятого путешествия.
В то же время эшлендеры плохо представляют себе, каким сокровищем они владеют. Они просто дорожат тем, что ощущают здесь близость предков и даэдра, которым поклоняются, а ещё они посылают туда своих воинов для проверки силы духа и шаманских способностей.
Однако мало что указывает на действительное присутствие там каких-либо даэдра. Единственное тому свидетельство — небольшая заметка в дневнике учёного-мага Андаллеи, в котором она рассказывает, как остановившись для осмотра Крусибла, была необычайно приветливо встречена эшлендерами — но, возможно, не потому, что была могущественным и харизматичным магом, а просто потому, что была женщиной.
Андаллея пишет, что жрица эшлендеров, показавшая ей храм, вступила в контакт с лордом даэдра по имени Кселарт. Она отмечает, что в письменной истории Тамриэля ранее встречались упоминания об этом младшем даэдра, в частности, в текстах Труэна Поливара в Первую эру.
Но кто знает, до какой степени можно доверять записям учёного-мага? Возможно, она просто увлеклась романтическими идеями эшлендеров, пожелавших угодить ей.
Магия, рожденная небом (Ирлав Джарол)
Древние айлейды верили, что Нирн сформирован из четырех основных элементов — земли, воды, воздуха и света, а из этих четырех элементов, по их мнению, первичной формой света являлся свет звезд. Звезды — это наша связь с планом Этериуса, источника всех магических сил, и, следовательно, свет звезд является сильнейшей и величайшей из всех магических энергий.
Время от времени фрагменты Этериуса падают с небес. Люди называют их "падающими звездами", и иногда такие фрагменты Этериуса находят на Нирне. Чаще встречается "метеоритное железо", металл, свойства которого при ковке волшебного оружия и брони делают его особо ценным в глазах кузнецов и зачарователей. Это метеоритное железо использовано также в айлейдских источниках, древних колдовских артефактах, которые можно найти по всей территории Сиродила.
Другая, более редкая форма фрагментов Этериуса называется "метеоритное стекло". Именно из этих фрагментов сделаны такие айлейдские колдовские артефакты, как камни велкинд и камни варла.
Айлейдские источники разбросаны по территории Сиродила. Принцип их расположения неизвестен, он не связан с местонахождением известных айлейдских городов и поселений. Предполагается, что неким способом они черпают магическую силу света звезд. Весьма вероятно, но не подтверждено, что они размещены на точках пересечения древних силовых линий магии, хотя современная волшебная наука не обнаружила наличия подобных силовых линий.
Те, кто обладает способностями к волшебству, могут черпать магию из айлейдских источников, чтобы восстановить собственный запас колдовской силы. Поскольку никакого ритуала или тайных знаний не требуется, можно предположить, что эти колодцы были созданы для того, чтобы служить лицам, не искушенным в искусстве волшебства. Опустошенные источники опять наполняются в полночь. Возобновив запас магии, они испускают вверх лучистые потоки энергии, это позволяет некоторым строить догадки, что колодцы являются также объектами, значимыми для религиозных или магических ритуалов, символизируя возвращение магии небесам.
Камни велкинд (на языке альдмерис — "небесный камень", дословно "дитя неба") — куски обработанного и наделенного магическими силами метеоритного стекла, служащие резервуарами для хранения магической энергии. Обладающий колдовскими способностями с помощью этих камней может пополнить собственный запас. Увы, способы восстановления этих камней утеряны вместе с айлейдами. Ныне эти объекты просто рассыпаются в пыль, будучи использованы.
Великие велкиндские камни — это зачарованные куски метеоритного стекла огромной величины. Ученые полагают, что Великий велкиндский камень, сердце каждого древнего айлейдского города, отвечал за все магическое обустройство жизни поселения. Возможно, эти большие камни были связаны с меньшими, восстанавливая и управляя их колдовской силой. В любом случае, изучение Великих камней велкинд невозможно, поскольку все известные айлейдские руины были разграблены, и экземпляров таких камней не осталось.
Другой редкий колдовской предмет, который можно найти в айлейдских руинах называется камень варла (на альдмерис — "звездный камень"). Камни варла обладают удивительной силой, позволяющей даже необученным пользователям восстанавливать магическую энергию любого числа зачарованных предметов. Вследствие своей большой стоимости и полезности, эти предметы также очень редки, но поскольку они невелики и легко прячутся, упорные исследователи до сих пор могут наткнуться на них в айлейдских руинах.
Айлейдские источники. Камни велкинд. Камни варла. Рассмотрим эти чудеса магического зачарования. Следует ли нам сделать заключение, что айлейды были высшей расой со сверхкультурой? Превзошли ли они нас в искусстве и ремеслах настолько, что могли бы с издевкой смотреть на слабые силы волшебников Третьей эры?
Никогда! Айлейды были могущественными и хитроумными, но они не были ни добродетельными, ни мудрыми, а потому были свергнуты. Их творения покинули Нирн, оставив лишь эти редкие сверкающие сокровища. Их древние города темны и пусты, там не встретить никого, кроме мрачных призраков и неупокоенных духов, обреченных вечно бродить по скорбным залам среди костей и праха.
Маленькая грубая песня (Автор неизвестен)
Малый лабиринт: Шалидор и Лабиринтиан
Свою недобрую славу Лабиринтиан получил в начале Третьей эры. Именно оттуда была добыта часть Посоха Хаоса, благодаря которому удалось свергнуть Джагара Тарна и положить конец эпохе Имперского Симулякра. С тех пор название этого места закрепилось в умах всех жителей Империи, и руины Лабиринтиана время от времени посещали верноподданные, в своем паломничестве повторявшие путь Вечного Чемпиона.
При этом, однако, немногим известно о том, как именно было образовано это название — Лабиринтиан.
Когда-то эти мрачные, зловещие руины служили храмом, в котором поклонялись драконам. Постепенно вокруг храма образовался большой город, названный Бромьунар. Некоторые исследователи полагают, что Бромьунар был столицей Скайрима во времена наивысшего расцвета Культа драконов. До нас дошло слишком мало записей той эпохи, чтобы потвердить или опровергнуть это утверждение, но точно известно, что верховные жрецы Культа собирались в Лабиринтиане, чтобы обсудить ключевые вопросы правления.
Однако с упадком Культа драконов Бромьунар был заброшен. Многие годы руины Лабиринтиана лежали покинутыми — медленно рассыпающимся в прах напоминанием о темном периоде нордской истории. Так было, пока Шалидор не нашел новое предназначение этому месту.
Архимаг Первой эры Шалидор известен своими подвигами. Ему посвящено множество легенд, в которых он то в одиночку сражается с легионами двемеров, то полностью отстраивает Винтерхолд одним заклинанием, произнесенным шепотом, или крадет у Акатоша секрет жизни, или же собственноручно строит Лабиринтиан.
И хотя многие истории, посвященные Шалидору — не более чем преувеличения или откровенные небылицы, известно наверняка, что Шалидор действительно имел некое отношение к отстройке Лабиринтиана.
Шалидор стоял в первых рядах движения, главной целью которого было повысить образованность магов и препятствовать использованию магии рядовыми жителями. В некоторой степени заслугой этого движения стало изначальное деление магии по школам, а также основание Коллегии в Винтерхолде.
В соответствии со своими убеждениями Шалидор отстроил глубоко под руинами Бромьунара особый лабиринт, призванный служить испытанием для претендентов на пост архимага. И хотя путешествие по разрушенному городу формально не входило в испытание, многие погибали в пути. Шалидор ценил не только академические знания, но и практические навыки, и чтобы просто добраться до лабиринта, требовались как раз они.
Лабиринтиан Шалидора на самом деле представляет собой два лабиринта, соединенных между собой в форме песочных часов. Ни один из лабиринтов нельзя пройти, не пройдя и другой, что делает единственное уцелевшее до наших дней указание, связанное с Лабиринтианом, особенно загадочным:
Войдя дважды — Выйди лишь единожды
Изменение приведет
тебя к Разрушению
Лишь Иллюзии укажут
дорогу к Восстановлению
Не прибегай к Призыву,
но прими призыв.
Нам остается только гадать, в чем же состоит испытание и как его можно пройти. Ведь Лабиринтиан обрел столь зловещую репутацию не только из-за большого количества погибших там потенциальных архимагов, но и из-за крайней скрытности тех, кто прошел испытание.
В конце концов использование Лабиринтиана сошло на нет, и теперь для современных магических организаций он является не более чем символом прошлой, более жестокой эпохи. Руины вновь пусты, путешественники избегают приближаться к ним, лишь птицы гнездятся в них и дикие животные укрываются от непогоды. Однако долгая история и наследие этого места, похоже, имеют те же шансы стереться у нас из памяти, как сами его руины — скрыться под морской водой.
Манифест свободного аргонианина
Это право и обязанность всех разумных существ — распоряжаться своей собственной судьбой, жить или умирать в соответствии с собственными желаниями. Рабство — это ужасный обычай, который лишает такого выбора тех, кто связан этим страшным игом, передавая право принимать за них решения их владельцу.
Это нечестно и несправедливо, и подобное должно встречать предельно яростное сопротивление повсюду и во все времена. Все, кто стоят сложа руки и позволяют другим быть порабощенными, ничуть не лучше тех, кто бьёт кнутом по спинам рабов.
Поколениями тёмные эльфы держали в рабстве мой народ, некоторые прожили в страданиях под эльфийским гнётом всю свою жизнь, от вылупления до могилы. Шло время, и норды не сделали ничего, чтобы помочь нам. Так называемый Пакт не возместил былых обид. Более того, нам сказали, что мы должны довольствоваться тем, что мы более не рабы.
Нам сказали, что хватит просить о воздаянии. Но даже гуар может укусить, если его слишком долго пинать.
Если Пакт не поможет нам получить то, что мы заслужили за поколения наших страданий, то нам помогут другие. Варакун добиваются власти для своего владыки, но также награждают властью тех, кто служит им. С их помощью я отомщу за тех, кто умер рабами. Я подыму их мучителей из могил, и они будут служить мне в смерти вечно.
Манифест чёрных камней душ
не докучай мне объяснениями. Поставки в Хранилище душ должны осуществляться вовремя — все души, что имеются в наличии, иначе ты сам и твоя собственная душа отправятся туда для восполнения недостачи. Порталы к Хранилищу легко открыть, если ты не забыл простейших заклинаний отпирания ворот.
Продолжай понукать рабов, используй их максимально, но предоставляй им достаточный для восстановления отдых. Лорду Маннимарко не понравится услышать о нехватке душ.
Кстати о душах, будь осторожен с особенно сильными. Камень, о котором лорд поёт как о хорошенькой куколке, кажется, очень важен ему, и я могу только догадываться, насколько мощная душа заключена в нём. Он передал его мне ненадолго, чтобы обезопасить его во время своей встречи с Богом Интриг. Можно только предположить, что новые такие мощные души, добытые для Маннимарко, принесут нам солидную награду.
Ещё одна вещь. Не думай, что мне неизвестно о твоих попытках подорвать мой статус в глазах Великого некроманта Нустарила. Советую тебе прекратить это делать. Не считай себя слишком умным, тебе никогда не заменить меня на посту устрашающего архивариуса.
Но если ты действительно горишь желанием поработать в Хранилище душ, я могу договориться насчёт превращения тебя в атронаха из плоти — в уборных архива как раз некому убираться.
Знай своё место.
Манифесто Сиродиил Вампирум
Усвойте прежде всего, мы — не просто племя дикарей, разрывающих глотки с яростной страстью подобно нашим примитивным родичам. Мы — цивилизованное сообщество, связанное общей нашей — каждого из нас — жаждой и плоти, и власти. Благодаря имперской структуре и бюрократии, Сиродил стал нашим оплотом в Третьей эре, в границах его не тревожат нас неотесанные родичи наши, тая свою сущность, держим мы бразды правления и манипулируем обществом в своих целях.
Отцу народа нашего Молаг Балу, тому, кто назло Аркею привел в этот мир Кровавую матрону Лами, обязаны мы своим существованием, как и все вампиры, хотя и не все чтят Его. За него поднимаем мы кубок за пиршественным столом и ему признательны за дар, текущий в наших венах. Покровителю Клавикусу Вайлу, вдохновителю наших деяний, обязаны мы успехами своими и социальным положением. Наша связь с Вайлом делает нас особенными среди рода нашего, ибо учит он ставить во главу угла разум и знания, задвигая на второй план мучающую нас жажду. Благодаря нему можем мы жить среди людей и управлять ими, используя институты власти.
Большая часть варварских племен полагает, что могущественны одним посредством дара крови Бала, и растрачивают дар понапрасну. Есть и те, что выделяются на общем фоне и, тем самым, заслуживают нашего внимания — такие как Гленморил Вирд, живущие в бретонских городах, или община Острых Клыков из Чернотопья, использующих магию для того, чтобы держать пленников в состоянии кататонии и пить их красный нектар. Эти враги могут в один день стать угрозой для нашего владычества в Сиродиле, надобно быть бдительными. Ежели посягнут они на на нашу вотчину, расправа должна быть быстрой и жесткой.
Следует соблюдать два главных правила, дабы сохранить наши идеалы и наш стиль жизни. Прежде всего, никому не рассказывайте о себе и о нашем Ордене, ибо осторожность есть величайшая из наших добродетелей. Не питайтесь там, где вас могут заметить, или теми, кто подозревает вас. Избегайте дневного света, рассеивайте легенды о нашем народе и следите за внешним видом, регулярно утоляя жажду. Второе, посвятите жизнь вашу приобретению политического и прочего влияния. Наша сила не в числе, а в умелом манипулировании обществом. Всегда помните о наших Покровителях и храните Орден. Отдайте себя полностью нашим идеалам, и Орден станет для вас домом родным.
Маннимарко, Король Червей (Хориклес)
Маркартский Медведь: Преступления Ульфрика Буревестника (Арриан Арий, Имперский ученый)
Ульфрика Буревестника многие считают героем за его роль в подавлении Восстания Изгоев. Принято говорить, что когда Империя оставила Скайрим и коренные жители Предела восстали (несомненно, из-за притеснений со стороны нордов), Ульфрик Буревестник пришел с ополчением, чтобы отвоевать "свою" землю у Изгоев. После всех восхвалений и героических баек, с которыми скальды повествуют о его свершениях, создается впечатление, что Ульфрик был великаном среди людей, и самому Тайберу Септиму не уступал в хитроумии, умении управлять и предпринимать решительные действия.
Однако истина открывает нам куда большее. Да, в период 4Э 174–176 Изгои действительно управляли Пределом как отдельным от Скайрима королевством. Да, это произошло в то время, когда Империя подверглась нападению Альдмерского Доминиона и не могла прислать Легион для восстановления порядка. И да, Ульфрик Буревестник действительно подавил восстание без помощи со стороны Империи. Все это вполне соответствует истине, однако о чем барды умалчивают в своих сказаниях, так это о том, что королевство Изгоев оставалось довольно спокойным на протяжении всех двух лет своего существования.
Конечно, от них пострадали некоторые из бывших нордских землевладельцев (зачастую из числа тех, кто наиболее сурово обращался с рабочими, которые были коренными жителями Предела), но в целом Изгои правили в своей земле справедливо и предпринимали попытки получить признание со стороны Империи в качестве законного королевства.
Можно представить, сколько неразрешенных государственных вопросов накопилось у Империи в период после окончания Великой войны. Прежде, чем могло быть принято решение по мирному договору с Изгоями, ворота их столицы, Маркарта, осадило ополчение Ульфрика Буревестника. Происходящее в ходе битвы можно назвать войной, однако то, что произошло после ее окончания, иначе как военным преступлением не назовешь.
Мечу предавали всех чиновников, работавших на Изгоев, даже тех, кто сдавался. Местных женщин подвергали пыткам, чтобы выведать имена Изгоев, бежавших из города или скрывавшихся среди холмов Предела. Казнили всех жителей города, как Изгоев, так и нордов, кто не сражался на стороне Ульфрика после взятия ворот. "Или вы с нами, или вы против Скайрима" — таков был приговор Ульфрика, которым тот отправлял на казнь лавочников, крестьян, стариков и подростков, кто был в состоянии поднять меч и не откликнулся на призыв сражаться на его стороне.
Так что, когда "благодарная" Империя признала победу Ульфрика и направила солдат для восстановления порядка в Пределе, было неудивительно, что тот не согласился пускать Легион, прежде чем ему не разрешат свободно поклоняться Талосу. Учитывая творившийся на улицах Маркарта беспредел и сообщения о растущем с каждым днем числе смертей, у Империи не оставалось иного выбора, кроме как разрешить Ульфрику и его людям их обряды.
Мы позволили им поклоняться Талосу, прямо нарушая заключенный с Альдмерским Доминионом Конкордат Белого Золота (в котором признается эльфийское вера в то, что Талос, будучи человеком, не может являться Божеством). Империя поступила опрометчиво, ставя под угрозу соглашение, ради которого было принесено столько жертв в Великую войну. Но скажите, был ли у нее выбор? Для Маркартского Медведя, Ульфрика Буревестника, "нет" — это не ответ.
Мать-дымок: две теории (Матиас Этьен)
В народных сказках северных краев Скайрима редкий персонаж встречается чаще, чем мать-дымок: призрачная женщина, заманивающая наивных путешественников на погибель, крадущая детей и несущая возмездие тем, от кого пострадала при жизни.
В Тамриэле существуют другие подобные истории: мелузаны с острова Строс М'Кай, которые заманивают корабли на скалистые отмели и пожирают души моряков; змееподобные шалассы Чернотопья; валенвудские амроналы.
Но, в отличие от этих мистических существ, Матери-дымки, как считает большинство ученых, существуют на самом деле. Достоверные сообщения об увиденных Матерях-дымках хоть и нечасты, но уже слишком многочисленны, чтобы их игнорировать. Далее представлен краткий обзор того, что можно извлечь из провинциальных легенд, и основные теории о том, чем собственно эти существа могут являться.
Большинство преданий сходится в отношении ряда основных фактов о матерях-дымках. Они всегда женского пола. Они принимают форму человеческих (по словам некоторых, эльфийских) призраков, окутанных дымкой и облаченных в гнилые лохмотья. Они владеют морозной магией и редко появляются в умеренном климате.
Однако в остальном предания значительно расходятся. В некоторых говорится, что это духи, ищущие упокоения. В других — что это последнее, что осталось от снежных эльфов, некогда правивших Скайримом. В каких-то источниках говорится, что они в основном обитают в Хьялмарке (или просто на севере), но другие помещают их в забытые места, на горные вершины в далеких Джерольских горах.
Большинство уважаемых ученых отвергает эти рассказы, предпочитая основываться на ряде документированных случаев последних лет. Так возникли две основные теории.
На основе глубоких исследований некромантии и культуры айлейдов Сиродила, Мастер Садрен Сарети утверждает, что мать-дымок — это некрологическое состояние, разновидность лича, развившаяся в рамках ныне забытой культуры Первой эры. Согласно этой теории, они — не просто призраки, а секта могущественных волшебниц, достигших вечной жизни после смерти.
С другой стороны, Лидетта Вилиан из Синода доказывает, что матери-дымки вовсе не нежить, а элементальные проявления самого Нирна. Отмечая ряд схожих черт со спригганами и ледяными привидениями, она утверждает, что по сути матери-дымки являются элементальными олицетворениями снега или тумана, по самой своей природе наделенные силой их стихии, а не управляющие ею с помощью колдовских наук.
Согласно большинству рассказов, мать-дымок привлекает своих жертв призрачно светящимися огоньками — прядями. Хотя изначально они бездейственны, впоследствии эти существа атакуют совместно с нею, отвлекая жертву и высасывая ее жизненную силу.
Согласно расхожей легенде, эти существа — духи прежних жертв матери-дымка. Эти духи дают ей дополнительную силу, так что всем, кто надеется ее уничтожить, следует сперва освободить души убитых ею.
При таком описании ученые наверняка вспомнят блуждающие огоньки — редких и опасных обитателей болот южного Тамриэля. Как ни странно, сиродильские легенды неизменно описывают блуждающие огоньки как одиноких хищников, в то время как пряди матери-дымка живут в неком симбиозе с им подобными.
Вилиан утверждает, что эти блуждающие огоньки — это подвид прядей, падальщиков, заманивающих жертв к матери-дымку и питающихся психоэфирной энергией, что высвобождается при убийстве. Будучи взаимно зависимыми падальщиками, они наверняка не отличаются той же грозной защитой, какой обладают их собратья-хищники, и потому куда более уязвимы.
С другой стороны, Сарети доказывает, что пряди по сути — лишь эманации или магические творения матери-дымка, а не самостоятельные существа. В подтверждение приводится один случай, когда один искатель приключений прикончил мать-дымка и увидел, как пряди тут же погибли вместе с нею, хотя этот источник признается крайне ненадежным.
В целом же остается признать, что мнения ученых о матерях-дымках и прядях остро расходятся, и в ближайшее время вряд ли здесь что-то изменится. Тем не менее, все источники соглашаются в одной важной мысли: существа эти крайне опасны и следует избегать их любой ценой.
Минорна (Морик Сидри)
Слава Минорне! Слава владычице всего сущего! Моя жизнь принадлежит тебе, о прекрасная спасительница! Если раньше мои жалкие опусы казались мне возвышенными, понимаю теперь, что это лишь каракули на бумаге, недостойные тебя. О, если бы я воистину мог говорить о тебе, то написал бы тысячи славословий. О, если бы я был достойнее и мудрее!
Минорна призывает нас нести сюда дары, проявлять больше старания, поклоняться ей и выполнять ее требования! Я послал весточку в зал Дозорных, просил прийти. Маленькая ложь, но правду не скажешь, они не поймут. Пока не увидят ее, великолепную Минорну!
Но она может и ужасать! Есть еще в этом мире глупцы, не прислушавшиеся к ее прекрасному голосу. Страж Флоренций, присланный из башни, он все еще молится Аркею, богу, не почтившему нас своим присутствием, богу, бледнеющему в сравнении с Минорной! Я буду молиться богине, которую могу видеть своими глазами! Да сгниет он в тьме!
О, сладчайшая, сладчайшая Минорна…
Мистерия мёда: откровения Тенефана
Причина, по которой меня вышвыривали из Даггерфолла, преследовали в Элден Руте, изгнали из Морнхолда, всегда была одна: я испробовал великое множество интоксикантов, вин, эля, аргонского пойла — всего того, что способен предложить наш мир. Я баловался скумой вместе с каджитами, лизал живицу хиста с аргонианами и гонялся за «волшебными» жабами в компании босмеров.
Ничего из этого не сравнится с нордским мёдом. Ничего нет лучше.
Самый правильный делают в нордских деревнях, но сейчас у нас война с нордами, и у одинокого бретонца нет гарантии уцелеть в подобном путешествии, поэтому оставьте это дело профессионалам. Но надежда всегда остаётся, тем не менее, так что, если окажетесь как-нибудь в таверне рядом с бочонком нордского мёда — будете дураком, если пройдёте мимо.
Мёд получается в процессе ферментации разведённого водой мёда (хотя в некоторых рецептах присутствует ещё и патока). Иногда добавляют зерновое сусло, процеженное и отстоявшееся, но это необязательно. Некоторые высокие эльфы называют его «медовым вином», но для хорошего напитка, помимо правильного мёда, нужно кое-что вдобавок, и у каждой медоварни есть свои рецепты. Многие мастера варят мёд — вы узнаете их имена, когда перепробуете достаточно сортов. Во славу умелого медовара пьяный норд с удовольствием врежет соседу по уху. А потом ещё раз — пьяному норду всё равно кого и за что бить.
Каждый мастер добавляет свою особую смесь специй, плодов, иногда хмеля (от него мёд горчит, отчего потом норды горячатся). Я даже слышал байки, что мёд смешивают с кровью героев, — якобы тогда их непременно начнут воспевать поэты и скальды. Я тоже хотел бы, чтобы в мою честь мёд назвали, но кровь свою на это не пожертвую.
Один альтмер сказал мне однажды, что пивоварение заложило основу всей нашей культуры. Это ради него наши предки занялись земледелием и основали постоянные поселения. Это именно то, что мы делаем, когда у нас много зерна, ячменя и хмеля, а от земледелия мы немножко устали.
Нордов друг с другом объединяет, похоже, культура пития. Должно быть, от земледелия они устают просто ужасно, потому что варят и выпивают невероятное, чудовищное количество мёда. Где бы ни открыли бочонок действительно славного мёда, норды тут же собираются вокруг, потому что знают, что бочонка надолго не хватит. Но если вы не знакомы с нордской культурой пития, то закончите тем, что очнётесь без памяти, избитым, с похмельем и совершенно беспомощным. Я познал это трудным опытным путём.
Норды любят выпить. Но за этим стоит большее. Норды уважают того, кто умеет сносить превратности судьбы. Я знаю, что это звучит несколько витиевато для объяснения, почему два пьяных норда затевают разговор «а-дай-мне-в-морду-посильнее», но в действительности, это и есть та причина, почему в их культуре приветствуется пьянство.
Норд может заслужить уважение за то, что употребил мёда больше, чем кто-нибудь другой, точно так же, как заслужит его за выживание в снежной буре или за убийство медведя острой палкой. «Честь норда», — говорят они без конца, когда напьются, и ещё даже чаще, когда трезвы. Поэтому первая вещь, которую вам нужно узнать о нордах: хотите от них уважения — никогда не отказывайтесь выпить. Это проверка. Если пить больше не можете, уходите. Иначе проснётесь неизвестно где, и всем будет весело, кроме вас.
Ещё норды очень любят своих скальдов. Песни и сказки отлично прижились среди пьяной публики после того, как однажды им надоело скандалить, хвастаться и размахивать боевыми топорами. Все их песни только про то, что они во всём лучше всех. Все они прослушаны множество раз, так что прихватите с собой какую-нибудь песню. Нордам отчаянно нужно что-то новенькое.
Где бы вы ни оказались, предложение выпить — отличный способ загладить ошибку или принести извинение, и у нордов то же самое. Проиграли спор? Нужно заказать выпивку. Сделали ошибку или оскорбили кого-то? Нужно заказать выпивку. Вас обижают? Стойте и терпите, а потом закажите выпивку.
Не нужно громко скандалить в зале, набитом пьяными нордами — если хотите остаться в живых, конечно. Можно впечатлить их своим умом и талантами, но лучше просто вести себя правильно. Когда придёт пора получить по морде, просто приготовьтесь к удару по морде. Если вам не нравится, когда вас бьют, никогда не рассуждайте о некоторых вещах, таких как политика, кто лучший медовар и, кто лучше всех дерётся. И никогда не пытайтесь выяснить, за что же вам только что дали в морду.
Если хотите услышать больше, поставьте мне кружечку в следующий раз, когда я приеду в Даггерфолл. Расскажу вам ещё историю.
Мистицизм: Непостижимое странствие (Тетрониус Лор)
Мистицизм есть школа волшебства, наименее изученная магическим сообществом, наиболее трудно воспринимаемая магами-новичками. Эффекты заклинаний, ассоциирующиеся со школой мистицизма, имеют широкий спектр, от захвата души, или создания вместилища для души жертвы после ее смерти, до телекинеза, или управления предметами на расстроянии. Но эти эффекты — всего лишь эффекты. Волшебство, стоящее за ними, покрыто завесой тайны, уводящей к древнейшим цивилизациям Тамриэля и даже дальше.
Псиджики острова Артейум называют мистицизм Старым путем. Это словосочетание заводит нас в болото семантики, так как термин Старый путь также означает религию и обычаи псиджиков, которые могут быть, а могут и не быть частью магии мистицизма.
Немногие маги посвятили свою жизнь изучению мистицизма. Остальные школы намного более предсказуемы и просты для понимания. Мистицизм, похоже, черпает свою силу в противоречиях и парадоксах; проведение эксперимента в любой форме может влиять на магические потоки самим своим существованием. Поэтому магу-мистику необходимо настроиться на поиск стабильных узоров в хитросплетении энергий. На пути к достижению устойчивых результатов, маг может открыть для себя десятки новых заклинаний и эффектов из других школ волшебства. Маг-мистик терпелив и сосредоточен на научных исследованиях.
Столетиями, в основном, во Второй эре, научные журналы публиковали теорию за теорией об аспекте или аспектах магии, называемой ныне мистицизмом. В традициях Гильдии магов находить ответы на все поставленные вопросы, ряд уважаемых исследователей предложил, что источник энергии связан с Этериусом или даже самими дэйдра, дабы объяснить кажущиеся случайными проявления мистицизма. Иные дошли даже до утверждения о том, будто мистицизм исходит от неиспользованных элементов удачно или неудачно примененных заклинаний. Дискуссия внутри ордена Псиджиков, происходившая после повторного появления острова Артейум, привела часть ученых к мысли, что мистицизм имеет духовную природу, поскольку интеллект и эмоциональное состояние мага влияет на потоки энергии и их сплетения.
Никакие из этих теорий не являются полностью удовлетворительными. Начинающему студенту школы мистицизма лучше изучить сперва сплетения, что уже были выделены из водоворота энергий в прошлых столетиях. Чем больше узоров найдено, тем проще понять оставшиеся. По крайней мере, пока они не изменились. А затем исследование придется начать с начала.
Миф или угроза?
Очень многие исследователи пытались решить загадку Гильдии воров. Хотя власти настаивают, что Гильдии воров не существует, молва утверждает обратное. Сколько бы историки ни пытались найти доказательства существования этой таинственной организации, ничего так и не было найдено. Свидетели ничего не знают. Явки пустуют. Скупщики краденого оказываются обычными торговцами.
Позвольте мне прояснить ситуацию: сами воры существуют, это очевидно. Они гниют в темницах по всему Тамриэлю. И конечно, воры объединяются в банды, чтобы сообща совершать преступления. Есть свидетельства того, что некоторые такие банды существовали на протяжении очень длительного времени.
Однако гильдия — это нечто большее, чем просто банда. Под гильдией подразумевают организацию с постоянным членством. У такой организации должна быть своя финансовая структура, включающая в себя систему членских взносов или иные способы сбора средств. Также необходим кодекс поведения, общий для всех членов гильдии. И, конечно же, в гильдии должна быть иерархия. При этом каждый член гильдии должен иметь возможность продвинуться вверх по иерархической лестнице.
Самые достоверные сведения о Гильдии воров были поступили из Морровинда. В течение довольно короткого промежутка времени некий Джентльмен Джим Стэйси управлял бандой воров, которая грабила богатых торговцев и аристократов по всей провинции. Во время недавних событий, связанных с реинкарнацией Неревара, Гильдия бойцов и Мораг Тонг уничтожили всю эту банду. Судьба самого Джима Стэйси остается неизвестной.
Гильдия воров Морровинда действительно имела финансовую и иерархическую структуры. Эта организация обладала многими признаками настоящей гильдии. Как бы то ни было, существовала она недолго. Достоверные источники свидетельствуют, что банда Стэйси вела свою деятельность в течение нескольких лет. Хотя Гильдия бойцов Морровинда утверждает, что полностью уничтожила ее, некоторые историки считают, что банда просто ушла в подполье.
Доказательство того, что Гильдии воров не существует, скорее всего, относится к области философии. Ибо невозможно доказать отсутствие, можно лишь подтвердить наличие. Я не могу доказать, что Гильдии воров не существует — могу только заметить, что историкам пока не удалось найти подтверждения, что она все-таки есть.
Если бы Гильдия воров в настоящее время существовала в Сиродиле, уровень преступности был бы очень высок, а это не так. Кроме того, воры не склонны доверять друг другу и сотрудничать в течение долгого времени. Ведь по натуре каждый вор — нарушитель правил. Таким образом, организация, основанная на своде правил, очень быстро бы развалилась, если бы все ее члены были ворами. Поэтому я сильно сомневаюсь, что в настоящее время в Сиродиле существует Гильдия воров.
Мифический рассвет. (Манкар Каморан)
Комментарии 1
DAGON
Здравствуй, ученик. Знай, когда-то и Манкар Каморан был таким, как ты, пребывал во сне, лишен был мудрости, имел лишь протонимик. Мы, смертные, покидаем дремотную оболочку нашего рождения не обремененными ничем, кроме связи с нашими матерями, чтобы приобретая опыт и устанавливая отношения с окружающим миром, мы могли впоследствии освободить сердца от нужд и страхов, что она останется позади. В этот момент мы бесповоротно уничтожаем ее и входим во владения Лорда Дагона.
Если жаждешь войти в те пределы, то книга эта тебе раскроет дверь. Хоть стезя твоя — разрушение, но должен ты подчиниться замкам.
Лорду Дагону нужны лишь те, кто достаточно умен, чтобы остановиться и повременить, все прочие в их глупой суете принадлежат Аурбису.
Еще шаг сделай. Осмотрись. То нетерпение, что гложет — вот первое, что тебе надо побороть..
Ныне входи, как Лорд Дагон начертал: приближайся неспешно, неся четыре ключа. Знай, теперь увенчан ты, новый тип разрушителя, чьи сады заполнятся цветами, ведомыми и неведомыми, как было то в Мифический Рассвет. Вернешь себе первичный плач и станешь ты другим. И будет на сей раз это неонимбиозом, мастер сроднится с Мастером, чьей Матерью была темная скверна.
А наше пришествие принимается не иначе, как с дрожью, ибо знает нас каждая четверть. Ты можешь прийти или посредством войны, или познания, или тени, или расположения определенных змей. Хотя каждая дорога значима в своем роде, награда одна и вот она: добро пожаловать, ученик, ты здесь потому, что достоин королей. Теперь проверь свой карман.
Ярким сиянием нового Рассвета озарен твой первый ключ. Гляди, вот он.
И как ночь следует за днем, знай, что это первое прозрение падет, будто в бурное вечернее море, где проверяется на прочность вера. И вот уверение: даже Узурпатор пришел под Илиак до того, как собрался призвать свой флот. Страшись, но только лишь секунду. Поколебленная вера подобна воде: в саду Рассвета мы будем дышать целыми реальностями.
Мирно входи, как Лорд Дагон начертал: приближайся неспешно, неся четыре ключа. Наш Орден основан на принципах его всемогущей Бритвы: Ученик, Странствующий рыцарь, Капеллан и Магистр. Да будут жестокосердные обожжены его светом, будто пристальным нашим взором. И Знание наше направится в нужное русло. Однако помни, твое видение все еще узко. Хоть ты и приглашен, тебе неведома пока дорога
Путь мой лежал через книгу, что Лорд Дагон писал собственноручно в пустынях ржавчины и ран.
Ее имя "Мистериум Заркса", собрание Альдмеретада, предшественник жены загадок всех. Каждое слово вскормлено Бритвой и тайно, тоньше разлома, блекло, словно напоено красным питьем. Само упоминание о книге — напутствие на пути к твоему новому рангу, дитя мое. В ней ныне вырезано и твое имя.
Роскошь дворца, хижину или пещеру — ты оставил туман понятийных миров позади. Ну-мантия! Свобода! Возрадуйся, ибо обещано тебе блаженство!
А ныне бесконечно оно будет приобретать и изменять форму вокруг тебя, поступки как сущности, все системы лишь за час до перехода их в нулевые суммы, расцветающие как покровы, блаженные одеяния, что надеты для танца у златых ног Лорда Дагона. Шторм — в его первой руке, ливень бедствий — во второй, тлен Ану — в третьей, глаза Падхоум — в четвертой. Воспрянь, ибо есть у тебя первый ключ, что ударит высоко и низко в червивую гниль фальшивых небес.
Так я бродил, громко повторяя слова истинного учения, пока не сник мой голос. Я прочел мистерии Лорда Дагона, и чувство обновления переполняло меня. Мои слова не находили отклика, пока не скрылся с глаз я. Те речи не для люда Тамриэля, чьим духовенством давно уже превратно подано само существование Рассвета. Учись на моих ошибках, знай, что смирение было начальной мудростью Манкара Каморана. Приближайся неспешно, неся четыре ключа.
Отдал я всего себя тому Рассвету, и кольцо благости сомкнулось вкруг меня. Когда мой голос вернулся, он говорил уже иным языком. Через три ночи речь моя стала огнем.
Радостный, опоенный красным, Бритвой вскормленный, увидел я тропу в саду, и пришло прозрение — чтобы направлять других в гавань их странствий, должен я сам вначале погрузиться в пучины поисков. Знай, я нашел свой флот, а ты — флагман моей надежды. Приветствую тебя, ученик. Манкар Каморан был таким, как ты, пребывал во сне, лишен был мудрости, имел лишь протонимик, но сейчас Я Не Таков.
Сегодня восседаю я и ожидаю пира, с тобой мы будем праздновать во всех мирах вселенной этой. Ну-мантия! Свобода!
Комментарии 2
ALTADOON
Кто бы ни нашел сей документ, назову его я братом.
Акты освобождения и есть ответы. Рабы Мальбиоджа, пришедшие узнать Ну-мантию, свергли своего короля-тюремщика Мазтиака, которого Заркс Мистериум называет Аркейном. Мазтиака, чьи останки проволокли по улицам подвластные ему раньше зомби; и его плоть осталась на камнях, а ангелы, больше не питавшие к нему любви, пили его медовый ихор, восклицая: "Пусть все познают свободу воли и делают, что желают!"
Я видел твой приход, брат, ибо предсказан он был Лордом Дагоном в его книге Бритв.
Ты все ближе, низвергаются идолы на твоем пути. Возвышен ты в глазах, еще не узревших тебя; деревенский простак, прошедший путь до бывалого странника, а затем и до сокрушителя мантий.
Рай — для тебя! Ты, брат, воссядешь со мною там и свободен будешь от незнания.
О, да, я покажу тебе Его книгу и ее едва читаемые, многажды переписанные правила богослужения, чтобы ты облек в символы то, что уже познал: разрушение есть не что иное, как млеко для раскрепощенных. Не я являюсь причиной твоих неудач, ожидаемы они и благословлены.
Падений я не требую от тебя, хотя в их отсутствие ты можешь превзойти меня даже в пришествии Земли всех бесконечностей. Лорд Дагон не желает для тебя иных бед, как только важного значения.
А раз Он хочет, ты должен предаться мечтам. Так изучи начертанный Богом твоим Ритуал Желания.
Голову склони к земле и шепни тогда: коль нечестивец камень взял, будет кровь и хруст костей, ибо кровь Есть кровь и кость Есть кость. И земле суждено разломиться и ответить, и пасть перед одним и единственным. Я нарекаю тебя Драконом как брата и короля.
Дреуга шкуры: 7 и 7, часть Масла, 1 и 1, круги, нарисованные Дибеллитами: три концентрических. И пусть их кровь, текущая снизу, окропит все, что возможно. Рождение, наблюдаемое черными дроздами — первое число месяца Огня очага. Произнеси написанное ниже, когда слух твой ослабеет.
Еще прочти. Восхищен, он, тот, кто идет не записанным. Записаны рабы, что по незнанию вращают Колесо. Порабощены все дети Аурбиса Как Есть.
Комментарии 3
CHIM
Башня касается всех покровов Небес, братья-ученики. Достигнув ее вершины, каждый сможет стать, кем возжелает.
А даже более того. Быть тем, кем был, и уже измениться для всех, кроме идущих следом той же дорогою. Это третий ключ Ну-мантии и секретное знание, как смертные становятся творцами, а творцы — смертными. Костям Колеса надобна плоть, сие есть наследие человечества.
Шторм близится. Клятвопреступники, берегитесь, ибо бегут изменники названными дорогами, гончие псы многословных богов.
Наше вознесение спрятано Кровью Дракона в шести тысячах лет этерического лабиринта, что есть Арена, отрицаемая ими Клятвенная связь.
Я заклинаю именем Книги: возьми ключ и пронзи божественную оболочку, что скрывает похитителей мантий. Златую кожу! СКАРАБ ЭЙ АУРБЕКС!
Клятвопреступникам горе! Мистериум Заркса говорит о златой коже: "Пусть не введут вас в заблуждение несчастные, что сходят бездумно с дороги, ибо утратили веру они, и в потере той виновны Аэдра, не желающие знать иных планет". Далее слова Лорда Дагона велят нам уничтожить этих неверующих: "Съешь или выпусти кровь заблудших и обрети то малое, что поначалу вело их дорогой Божественности. Выплюнь или сожги все, что побудило их медлить. Знай их как Мнемоли".
А за каждую новую конечность уплачено несведущими. Учти сие, брат, и не давай ничего больше гидре.
Скоро ты ощутишь хор теней, читатель. Комната, где находишься ты, наполнится глазами и голосами. Свеча или огонек заклинания, освещающий книгу, станут вратами помянутым мною изменникам.
А ты насмехайся над ними и не бойся. Обзывай их прозваньями всякими, расскажи им об их истинной сущности. Я, Манкар звездный, с тобою, и я заберу тебя в мой Рай, где Башни предатели будут висеть в стекле закованные, пока не улыбнутся они новому порядку.
Есть это твоя охрана против Мнемоли. С грохотом несутся они, сияя и переливаясь голубизной, и все только лишь тогда, когда земля содрогается, знаменуя приход новых носителей мантий. Скажи им: "Изыди! ГАРТОК АЛ МНЕМ! Бог пришел! НУМИ МОРА! НУМ ДАЛЭЙ МНЕМ!"
Ты, как взойдешь на путь Мифический, почувствуешь, что окружен его мощью. Миф есть не что иное, как первое желание. Непроизносимая правда.
Спокойно обдумай это, пока ищешь четвертый ключ.
Ясные законы таинств природных истают, как жар. "Первый Принцип Башни: привяжите мутанта там, где он не принесет больше вреда. Каково будет Богу Мундуса, таково будет и отпрыскам его, отделенным от своих божественных искр. Мы есть восьмикратно восемь Экзархов. Пусть дом Падомая в нас видит единственный выход".
Познай КИМ. Те, кому это ведомо, могут придать земле иную форму. Зрите дом Красного Короля, Покрытый Некогда Джунглями.
Он, кто входит в рай, входит в Мать свою. ЭЙ АЛМА РУМА! Аурбис заканчивается во всех направлениях. Конец мы ищем в озарении нашего Рассвета, конец всему.
Лишь испытай колебания и присоединишься к сиротам, что служат мне пищей. Последуй смело и радостно приветствую тебя в доме своем. Моя первая дщерь сошла с дороги Дагонитов. Имя ей было Рума, и съел я ее без хлеба, и сделал другую, способную учиться, и я полюбил ее, и давно уж черные дрозды сделали ей близнеца.
Узри звездный свет — то твоя мантия, брат. Носи ее, и принесет она тебе озарение, и войди с этим светом в Рай.
Комментарии 4
GHARTOK
Да ведомо будет владельцу ключа четвертого, что некогда было так:
Единовластно Земною Твердью правили тиранические дреуги-короли, каждый в своем доминионе, и граничные войны гремели между порабощенными ими океанами. Были они подобны временным тотемам былого, жестокосердны, злобны и нечестивы.
Не было среди живущих тех, кто бы не страдал от дреугов. Я даю душу мою Магна Ге, говорили счастливцы в Раю, ибо создали они Бритву Мехрунеса в секрете, в самих глубинах Лига, области исчезающего Начала. Хотя пришли они из разных вод, у каждого Гета была одна цель: создать принца доброты, сплетая его подобие каждым движением и наделяя его самым драгоценным и редким достоянием Обливиона — надеждой.
Не умолкая, пою я в Раю: Мехрунес Гроза Воров, Мехрунес Божественный, Мехрунес — Воздетые Красные Руки! Ну-Мантия! Свобода!
Отрицайте или нет, но дни те придут вновь, ученики мои!
Глаголю я: как Мехрунес сбросил Лига и разбил лицо ему, объявляя все девятнадцать и девять и девять океанов Свободными, так разобьет он змеиную корону Сиродилов и создаст союз!
О, все изменится в дни эти, как изменилось в те, ибо с магическим словом Ну-Мантия поднялось великое восстание и сокрушило башни КИМ-ЭЛ ГАРДЖИГ. Воители Начала были повержены, и полилась кровь потоком с высочайших вершин до шахт и копей, где рабы с исступлением сорвали цепи и вцепились в тюремщиков своих, и затлел огонек надежды.
Славься вовек! Твой Рассвет внемлет, мой Лорд! Пусть сам Аурбис познает Свободу! Мехрунес пришел!
О, нет царств иных, кроме свободной воли!
Легионы твои двинулись от Лига к внутренним холодным землям, по легиону для каждого Гета, и расколоты солнца были, и повержены были и Кури, и Джеф, а Хорма-Гайл сокрушен был хладной солью и назван навек Хором, и так будет вновь, когда придет время Врат.
Низинный Мальбиодж пал, тот старый Город Цепей окутан был новым теплом и стал Свободным. Галг и Мор-Галг повержены были в одну ночь, что пришла после дня, и так будет вновь, когда придет время Врат.
Царство горести, вот что есть НРН, ставший Ямой, семь проклятий на его Дреуга, Вермей НИ-МОК! Но ради царства сего поднимется Святой Поход по мановению моего лорда, Гет за Ге. Да, слаб ты, но нет цепей более, лишь совесть твоя!
Аурбиса народ, знай, твой Ад Разрушен, восславь Ну-Мантию, что есть Свобода!
Мифы Шеогората (Мимофонус)
В начале дней, во времена, когда мир был еще юн, Шеогорат решил побродить среди смертных. Он принял облик Джентльмена с Тростью и пошел от одного места к другому, никем не узнанный. Через одиннадцать дней и ночей Шеогорат решил, что жизнь среди смертных еще скучнее, чем его иномирное существование.
"Что я могу сделать, чтобы их жизнь стала более интересной?" — подумал он. В это время молодая женщина неподалеку с тоской прошептала: "Какие прекрасные звуки умеют издавать птицы…"
Шеогорат молча согласился с ней. Смертные не могли издавать такие прекрасные и вдохновляющие звуки, как птицы. Их голоса были жалкими и блеклыми. Он не мог изменить природу смертных, ибо это было в ведении других принцев даэдра. Однако он мог дать им инструменты, что могли рождать прекрасные звуки.
Шеогорат взял недовольную женщину и разорвал ее на части. Из ее сухожилий он сделал лютни. Из черепа и предплечий сделал барабан. Из ее костей он сделал флейты. Он вручил эти дары смертным, и так родилась Музыка.
Король Лиандир был известен как чрезвычайно рациональный человек. Его дворец был мал размером, уродлив, в нем не было ни одного произведения искусства. "Большего мне не нужно, — говаривал он. — Почему я должен тратить деньги на всякую роскошь, когда могу использовать их на нужды своей армии или полезные общественные дела?"
Его королевство процветало под таким благоразумным правлением. Однако люди не всегда следовали примеру своего практичного повелителя. Они строили дома, которые были прекрасны на вид, хотя это и не было вызвано необходимостью. Они посвящали силы и время созданию произведений искусства. Они отмечали события пышными празднествами. В общем, они были совершенно счастливы.
Король Лиандир был огорчен, что народ не следует его примеру и не ведет скромную, благоразумную жизнь. Он размышлял об этом много лет. Наконец он решил, что люди просто не понимают, сколь многого могли бы добиться, если бы не тратили время на такие бесполезные занятия. Возможно, решил он, им нужно понять это самим.
Король объявил, что все новые здания в городе должны быть простыми, лишенными украшений, и не больше размером, чем требуется в соответствии с их назначением. Люди были не слишком счастливы по этому поводу, но они любили своего короля и уважали законы. Через несколько лет в городе стало больше простых зданий, чем украшенных. Люди использовали сэкономленные деньги, чтобы создавать и покупать еще более изысканные произведения искусства и проводить еще более пышные празднества.
И вновь король Лиандир решил показать им, что полезнее было бы использовать их время и средства для достижения практических целей. Он запретил в городе все произведения искусства. Люди были просто выведены этим из себя, но они знали, что их король делает то, что считает лучшим для них. Однако человеческую природу не так-то просто обойти. Прошло еще несколько лет, город был застроен некрасивыми примитивными зданиями и свободен от какого-либо искусства. Однако у людей было теперь еще больше денег и времени, чтобы посвящать их вечеринкам и фестивалям.
С тяжелым сердцем король Лиандир решил, что с его народом надо обращаться, как с детьми. И они, как все дети, нуждаются в правилах и дисциплине, заложенных высшими авторитетами, тогда их можно будет заставить понять, что действительно ценно в этой жизни. Он объявил о запрете всякого шумного веселья в городе. Песни, танцы и музыка были объявлены вне закона. Даже пища и питье были ограничены водой и простейшими съестными припасами.
Для людей это было уже слишком. Революции быть не могло, армия короля Лиандира была превосходно обучена и отлично оснащена. Люди толпами обивали пороги храмов и святилищ, умоляя всех богов и даже некоторых принцев даэдра вмешаться, дабы король Лиандир отменил новые тягостные установления.
Шеогорат услышал их мольбы и решил нанести визит королю Лиандиру. Он явился монарху во сне в виде поля цветов, каждый с руками вместо лепестков и лицом Безумного Бога в середине. "Я Повелитель Творчества и Повелитель Безумия. Поскольку мой дар творчества тебе без надобности, я решил благословить тебя вторым моим даром, и в избытке".
С этого дня каждый ребенок, появлявшийся на свет в городе, рождался безумным. Поскольку по лицу новорожденных понять это было невозможно, прошли годы, прежде чем это выяснилось. Собственный сын короля был одной из жертв, он страдал от припадков и галлюцинаций. Однако король Лиандир отказывался одуматься.
Когда его сыну, Глинту, было двенадцать лет от роду, он зарезал отца во сне. С последним предсмертным вздохом король Лиандир спросил: "За что?" Его сын ответил: "Это самое практичное, что я мог сделать".
Юный король приказал убить всех дворцовых слуг. Он организовал грандиозное празднество, чтобы отметить начало своего правления и отмену законов короля Лиандира. Он накормил толпы жарким из мяса дворцовых слуг. Он приказал все восточные стены домов в городе выкрасить красным, а западные сделать полосатыми. Он повелел всем жителям города носить вычурные маски на затылках. Потом он сжег дворец и начал строительство нового.
В новом дворце молодой король приказал не делать в его покоях дверей, в страхе, что крошечные лесные создания нападут на него. Он приказал не делать там окон, опасаясь, что солнце и луна завидуют ему и желают его смерти.
Так кончилась династия короля Лиандира. Жители города вернулись к своим великим трудам на ниве искусства и беспорядочным празднованиям. Они вели себя так, будто король еще жив, и даже сохраняли дворец, поселив там своих сумасшедших детей и ухаживая за ними. Шеогорат был очень доволен таким исходом дела. С этого дня и впредь город был благословлен рождением большего, чем обычно, числа одаренных художников и страдающих психическими расстройствами граждан.
Могучий чародей по имени Рават однажды шел по Ветрам Времени в поисках лорда Шеогората. Он намеревался добиться благосклонности самого капризного из принцев даэдра. Найдя Шеогората, Рават смиренно заговорил с ним: "Лорд Шеогорат, я умоляю о твоей милости. Я с радостью сведу с ума тысячу человек для тебя, если ты всего лишь наделишь меня большими магическими силами".
К счастью для Равата, Шеогорат был в хорошем настроении. Он предложил игру: "Я дам тебе то, что ты желаешь, если ты будешь все еще в здравом уме через три дня. За этот срок я приложу все усилия, чтобы лишить тебя здравого рассудка. Это будет великая потеха".
Равату это предложение не слишком понравилось, ибо он действительно планировал свести с ума тысячу человек. "Повелитель Шеогорат, я сожалею о беспокойстве, причиненном моей пустой, эгоистичной просьбой. Считай, что я не обращался к тебе со своей ничтожной мольбой. Я хотел бы скромно удалиться".
Шеогорат лишь рассмеялся: "Слишком поздно, могучий Рават. Игра началась, и ты в ней участвуешь". Рават попытался бежать, но лишь обнаружил, что все выходы из даэдрического домена запечатаны. Он блуждал бесцельно, постоянно оглядываясь через плечо, подпрыгивая при любом шуме. Каждое мгновение приносило все новые ужасы, поскольку он ждал, когда же Шеогорат начнет исполнять задуманное.
Через три дня Рават уже подозревал в каждом растении и животном орудие Шеогората. Он не ел и не пил в страхе, что Шеогорат отравит еду и питье. Он не спал в страхе, что Шеогорат вторгнется в его сны (что было глупо, ибо сны есть сфера Вермины, да дарует она нам Спокойный Сон).
И наконец Шеогорат появился перед ним. Рават вскричал: "Ты заставил целый мир следить за мной! Каждое существо и растение выполняли твою волю, чтобы свести меня с ума".
Шеогорат ответил: "На самом деле я не делал ничего. Ты сам свел себя с ума своими страхами. Твои галлюцинации доказывают, что ты действительно ненормален, и поэтому я победил. Ты собирался свести с ума тысячу человек, мне же было нужно сломить только один рассудок: твой".
С этого дня Рават верно исполнял все причуды Шеогората. Когда бы путешественники ни осмеливались искать встречи с Шеогоратом, Рават предупреждал их: "Шеогорат уже внутри каждого из вас. Вы уже проиграли"
Молитва Непоколебимого
Благословенным будет имя Стендарра, бога Милосердия!
Мудростью своей и благостью наделяет он и объединяет Непоколебимых своих.
Призывает он нас в свете дня практиковаться с мечом и щитом для укрепления тела своего и молиться в ночи для укрепления души нашей.
Да сжалится он над нами, скромными служителями своими, и дарует нам свою милость.
Святым светом истины изгонит силы тьмы он и свершит правосудие над даэдрической скверной.
Да пребудет слава ему в веках!
Молитвы Бараната (Народное предание)
Когда леди Геневра была похищена из своего и дома и за нее попросили выкуп, ее мать распространила весть, что тот, кто спасет Геневру, сможет жениться на ней и унаследует земли. К сожалению, в те времена было очень много убийц и воров, поэтому достойных героев не хватало. На самом деле, единственным, кто откликнулся на призыв, был худой маленький юноша по имени Баранат.
"Конечно же, ты очень храбрый малый, но я боюсь, что у тебя ничего не получится," — сказала старая женщина. "Видишь ли, мою дочь похитили братья Корибаель, о чьей физической силе ходят легенды".
"Миледи", — сказал Баранат, — "при рождении я был благословлен Вивеком, Алмалексией и Сотой Силом, поэтому святые на моей стороне. Если я попаду в неприятности, я позову их".
У старой женщины не было другого выбора, и она послала Бараната на спасение дочери, объяснив, где находится лагерь бандитов. В центре лагеря самый старший и самый сильный из братьев, Айрен Корибаель, удерживал леди Геневру. Все остальные братья охраняли долину, поэтому Баранату нужно было победить всех, чтобы спасти девушку.
Баранат проехал многие мили через северные болота, и наконец встретил Ваниса Корибаеля, младшего из братьев, наблюдавшего за появлением незваных гостей в долине. Ванис славился тем, что был быстрее ветра, он мог убить своего противника еще до того, как тот вынимал меч из ножен. Баранат посмотрел на свой дешевый железный меч и воззвал к святым.
Святой Велот Пилигрим появился перед Баранатом в сияющих одеждах, и улыбнулся ему: "Баранат, опусти свой меч и я сделаю тебя быстрее, чем вспышка молнии."
Баранат бросил меч и побежал к Ванису, двигаясь так быстро, что не шелохнулся ни один листик от его поступи. За миг Ванис был мертв от руки Бараната. Искатель приключений продолжил свой путь и встретил второго брата, Ферина, который был не только быстрым, как Ванис, но еще и таким сильным, что мог вырвать куст с корнями всего двумя пальцами. Баранат спрятался и задрожал, когда увидел гиганта Ферина Корибаеля. Опять он молился святым.
Святой Капитан Неревар появился перед Баранатом в золотых доспехах, и улыбнулся: "Баранат, я сделаю тебя сильнее, чем сотня воинов."
Баранат бросился на Ферина и ударил гиганта валуном, превратившимся в пыль от удара. Ферин попытался подняться, но Баранат набросился на него и разорвал на восемьдесят семь маленьких кусочков, которые он разбросал по всей долине. После Ферина, перейдя бурную реку, Баранат встретил следующего брата, Хориса. Он был более быстрым, чем Ванис, сильнее, чем Ферин, но еще и таким терпимым к боли, что мог плавать в лаве Дагот Ура, как будто это был Падомический океан. Баранат подумал о своей чувствительности к боли и вновь воззвал к святым.
Святой Мученик Рорис появился перед Баранатом сверкая драгоценными камнями, и улыбнулся ему: "Баранат, я сделаю тебя выносливым, как сердце Забвения".
Баранат бросился на Хориса и они оба рухнули в бегущую реку. Двенадцать часов они боролись друг с другом под водой, пока Хорис не смог больше задерживать дыхание и не утонул. Баранат вышел из реки и пошел дальше по долине, пока не дошел до лагеря бандитов. Там его ждал сам Айрен Корибаель. Он сторожил мешок, в котором, по предположению Бараната должна была находиться леди Геневра либо же несколько очень больших кошек. Баранат подумал о своих шансах на победу у самого быстрого, самого сильного, самого выносливого и самого опытного из братьев, и снова воззвал к святым.
Святой Олмс Справедливый появился перед Баранатом в сиянии пламени улыбнулся ему: "Баранат, я сделаю тебя таким искусным в битве, что ты будешь опаснее любой даэдры"
После чего Баранат прошел в лагерь и напал на Айрена Корибаеля. Семь дней продолжался поединок, и шесть из них удача была на стороне Айрена. Он наносил удары ногами и руками в стиле, который хаджиты называют "Зуб подагры"; он парировал и блокировал удары в стиле нордлингов; он управлял своим балансом, координацией, скоростью, силой, временем, и тактикой, как луна встает и заходит в небе. Но на седьмой день, когда он уже готовился нанести свой Смертельный Удар, он вдруг остановился с широко открытыми глазами. Кровь отлила от его лица, так как он понял, что попал в ловушку, из которой не было выхода. Тремя быстрыми движениями Баранат завершил Кровавый Цикл, старый редгардский прием, который он когда-то начинал изучать. Айрен Корибаель был повержен.
Баранат бросился открывать мешок, в котором лежала леди Геневра. Она был очень удивлен. Леди Геневра была очень некрасивой, она сразу же начала пенять ему, что он слишком долго ее спасал. Баранат понял, что у этой дамы очень, очень, очень тяжелый характер. Несколько дней спустя, когда они возвращались в дом старой женщины, он обнаружил, что собственность, которую он должен был унаследовать чрезвычайно запущена годами разрушений от штормов и бедными урожаями.
Святой Делин Мудрый наблюдал за ним из облака на небе и улыбнулся ему: "Баранат, прежде чем сражаться, выясни, за что ты сражаешься".
Мольба о мести
Я пишу это с целью описать падение Камлорна и попросить отмщения за наш город.
Я должен писать быстро — из-за двери уже доносится вой этих мерзких тварей. Не знаю, сколько еще продержится баррикада, и я хочу закончить письмо и спрятать его до того, как меня найдут.
Итак, как же это все началось? Так же, как и большинство поражений — нас предали. Это был Джонатан Телвин, некогда мой друг и компаньон, который посвятил себя служению Ангофу и монстру-нежити по имени Фаолчу. Джонатан признался мне. Он предложил мне присоединиться к его делу. Я не придал этому значения, решив, что это всего лишь очередная его шутка. Я был неправ.
Фаолчу сделал Джонатана оборотнем, и первый волк, прошедший через наши врата, вошел легко, как к себе домой. И мы впустили его, потому что так оно и было. Оказавшись внутри, Джонатан распространил проклятие Фаолчу (он называл его даром) на весь город. Проклятые обратились ночью, пока город спал, а мы приняли вой во тьме за лай уличных собак.
Когда число проклятых возросло, они открыли врата и впустили в город Фаолчу и остальную часть его безумной стаи. Это было несколько часов назад, сразу с наступлением ночи. Они разрывали на части всех, кто пытался им помешать. Кровь — там было так много крови! Тех, кого они не убивали, они… изменяли. Я смотрел, как мои друзья и соседи превращались в волков. Их крики были смесью агонии и наслаждения, и какая-то темная часть меня жаждала присоединиться к ним. Но я отбросил эти мысли в сторону и бросился спасать свою семью.
Мы никогда бы не спаслись, если бы не Стража Камлорна. Капитан Дариен и небольшая группа стражников атаковали оборотней и защищали нас, пока мы не сбежали. Должен сказать, капитан Дариен был великолепен. Казалось, любой удар ему был нипочем; уворачиваясь и блокируя, он смеялся так, будто получал удовольствие от всего этого. Он расчистил путь к дому и крикнул группе гражданских войти внутрь и забаррикадировать двери и окна. Мы были одними из них.
Я не знаю, что случилось с капитаном и его людьми, но я благодарен им за помощь. Я чувствую запах дыма. Думаю, волки собираются сжечь нас.
Хочу закончить это письмо словами, что Джонатан Телвин трус. Он избрал легкий путь и убедил некоторых людей присоединиться к нему. Я не смогу забыть ту резню, что принес он в наш город. Если вы читаете это, прошу, отомстите за Камлорн. Покончите с Фаолчу и его ужасными созданиями. Не дайте этой несправедливости остаться без ответа.
Монарх: тяжкий труд на пути к победам (Писано его величеством королем Эмериком)
Глава 3. У ворот Даггерфолла!
Дюжину лет после битвы при Гранден-Тор в королевствах Хай Рока царил мир. Купцы из Вэйреста, Даггерфолла и Сентинеля возили по морю товары во все порты Тамриэля, близкие и далекие. Я учился отслеживать поставки, вести счета и учитывать колебания курсов валют в конторе моего отца в Вэйресте, но Пьеррик Кумберлендский знал, какова истинная природа мира, и он не желал, чтобы его сын ограничивался лишь освоением мирной торговли. Каждое утро я брал уроки у кумберлендского мастера оружия и каждый день, если позволяла погода, ездил на боевом коне, тренируясь вместе с тяжелыми драгунами Меневии.
Это были не просто занятия. Летом, в течение двух месяцев, я исполнял обязанности лейтенанта верхового эскорта караванов Эвермора. Не один раз нам приходилось отбивать нападения разбойников-горцев, гоблинов и банд предельцев, или, как их еще называют, ричменов.
Мне повезло, что я потратил так много времени на обучение владению мечом, ибо в 2Э 541, когда мне было только двадцать, Дуркорах Черный Дракон накрыл крыльями весь Предел и собрал свои дикие племена на войну. Как муравьи из разворошенного муравейника, ричмены высыпали из своих горных убежищ и лавиной стекли вниз, в Бангкораи, грабя и поджигая. Трех дней осады хватило, чтобы Эвермор пал под натиском орды. Земли был разграблены, а люди убиты. Холлинс-Стенд продержался дольше, но в конце концов и он был захвачен язычниками. Через несколько дней они перешли Бьюлси и приблизились к Вэйресту. Вот тогда все добрым словом помянули деяния короля Гарднера, построившего новые стены и укрепления вокруг большого Вэйреста, ибо город вырос так, что не помещался в пределах старых стен. Толпы людей со всей округи ринулись под их защиту, и вскоре сложилось впечатление, что город вобрал в себя и Меневию, и Гаводон, и Алькаир. Но когда шторм, поднятый ричменами, накатил на Вэйрест, теснота оказалась маленькой ценой за укрытие от ярости этих язычников, последователей дэйдра.
Так началась легендарная осада Вэйреста, в течение пятидесяти семи дней и ночей бретонцы Штормхевена вставали на стены и отражали свирепые атаки безжалостного противника. Не имея осадных машин, ричмены не могли разрушить наши новые стены и взять город штурмом, а не имея судов, они были не в состоянии блокировать гавань и взять город измором. Мертвая точка. Казалось бы, вторжение Дуркораха в Хай Рок на этом должно было закончиться. Но нет, ричмены, бесстрашные и жестокие, не отличаются терпением. Черный Дракон оставил достаточно войск у наших стен, чтобы не дать нам действовать, и двинулся на запад, в Гленумбру. Застигнутое врасплох, новое независимое город-государство Камлорн пало и было захвачено. А потом Дуркорах обратил свой взор на юг, на Даггерфолл.
К счастью, король Гарднер внял моему совету использовать наши торговые суда для переброски тяжелых драгун. Так я встал во главе лучших войск Вэйреста, и мы ударили в спину ричменам, стоявшим пред вратами Даггерфолла. Все бретонцы помнят, как воины Черного Дракона были застигнуты врасплох, как я поразил Дуркораха и сорвал его нечестивое знамя. Они помнят о вылазке рыцарей Даггерфолла, тогда король Бергамот завершил начатую нами работу, развеяв разбитую армию язычников, словно осенние листья в ненастный день.
Спустя две недели после этого я наблюдал, склонив голову, как короли Даггерфолла, Камлорна, Шорнхельма, Эвермора и Вэйреста подписали первый Ковенант Даггерфолла.
Глава 6. Война Рансера — осажденный Вэйрест
С момента моего восшествия на престол Вэйреста и до 2Э 563, вопрос о том, кому стать стать моей супругой-королевой, не особенно волновал ни меня, ни моих советников. У короля Рансера из Шорнхельма была хорошая дочь, принцесса Райли, и ее рука давно была предложена мне моим собратом из Шорнхельма. В самом деле, я уже почти свыкся с мыслью взять в жены эту принцессу, когда, посещая Сентинель, в первый раз увидел принцессу Марайю, дочь короля Фахара'джада. С этого момента я поклялся, что Вэйресте не будет другой королевы, кроме Марайи. Конечно, этот брак давал еще одно дополнительное преимущество: в качестве приданного Марайя принесла торговое соглашение между нашими двумя государствами, способствовавшее общему процветанию.
Король Рансер, увы, разгневался, что я отверг руку его дочери, и отозвал своего посла из Вэйреста. Хотя Рансер был приглашен на нашу свадьбу с Марайей весной 566 года, как и другие короли Ковенанта, его злость не погасла, и он остался в Шорнхельме.
Я, возможно, обратил бы больше внимания на недовольство Рансера, но я был так увлечен своей невестой и торговыми делами в заливе Илиак, что горный Шорнхельм казался далеким и не имеющим большого значения. Эта ошибка чуть не стоила мне трона.
Уже более года Рансер тайно собирал войска и опустошал свою казну, нанимая наемников. В месяц Последнего зерна 2Э 566 он вывел свое войско из Шорнхельма и со скоростью молнии ринулся на юг. Рансер прошел маршем через Алькаир и Меневию прежде, чем мы узнали о его приближении. Мы еще в спешке собирали народное ополчение, когда авангард Шорнхельма достиг ворот Вэйреста. Это был решающий исторический момент: если атакующие, копейщики Старых Врат, разбили бы нас и захватили ворота, Вэйрест не продержался бы и часа.
К счастью, я лично присутствовал там — вместе с моей Кумберлендской гвардией. Признавая серьезность положения, я приказал знаменосцу играть сигнал к атаке. Я повел стражей ворот и мои личные войска против копейщиков Старых Врат. Мои люди были закованы в латы, а я, хоть и без доспехов, был вооружен могучим Орихалковым Скальпелем, зачарованным мечом, обладающим массой достоинств. Скальпель яростно вспыхивал и жужжал, как лезвие на лесопилке, когда мы прорубались через ряды копейщиков. Наши враги ожидали встречи с ополченцами, а оказались лицом к лицу с хорошо вооруженными ветеранами. Внезапно началась гроза. Хлестал град, кони пугались молний, Орихалковый Скальпель отсекал головы и конечности, и хваленые копейщики Старых Врат дрогули, а потом сорвались и побежали от ворот, очертя голову.
К тому времени когда основные силы Рансера прибыли на место битвы, наши войска были на стенах. Ворота были заперты наглухо, но король Шорнхельма был неустрашим. Город Вэйрест вновь оказался в осаде, а Рансер, более дальновидный, чем ричмен Дуркорах, пришел с осадными машинами.
Глава 10. Вызов судьбы
Со снятием осады Вэйреста и поражением Рансера моя история подходит к концу. Вы прочли о моей беззаботной юности в Доме Кумберленд, о том, как мой отец лорд Пьеррик желал видеть, чтобы я обучился искусствам торговли, войны и управления государством, о моей первой большой победе над Дуркорахом у ворот Даггерфолла и о разработке орихалковых жил в Кумберлендском руднике. Вы услышали о недавнем трагическом Кнахатенском гриппе, который прибрал моего отца и всю королевскую семью Вэйреста и обезглавил наше королевство в эпоху хаоса. Теперь вы знаете, как меня уговорили занять трон Вэйреста и как мне не хотелось этого делать. Вы знаете о золотом ореоле, окружившем солнце в день моей коронации. Этот знак одобрения богов развеял все мои сомнения и обратил моих самых ярых соперников в преданных союзников.
Вы уже в курсе подлинной истории войны Рансера и того, как она привела нас ко второму, или Великому, Даггерфолльскому Ковенанту, к которому присоединились редгарды Хаммерфелла и орки Орсиниума, пришедшие к нам на помощь в час нужды. Свободные народы северо-запада Тамриэля поклялись держаться вместе против всех угроз, будь они внутренними или внешними.
Вскоре нас ждало испытание: в 2Э 579 император Варен, с которым я вел переговоры о подписании соглашения, исчез из Имперского города, и Сиродил вновь был накрыт тенью дэйдрического Кабала. Необъяснимое отсутствие Варена позволило "императрице" Кливии воссесть на Рубиновый Трон. С тех пор сердце Империи охватили безумие, жажда крови и разложение. К счастью для наших народов — а на самом деле, для всех народов Тамриэля, — истинное пламя Империи Людей по-прежнему пылает в Даггерфолльском Ковенанте. Это страшные времена, но дорога нашей судьбы прямая и верная, она подобна пути, начертанному Реманом: мы должны идти на Сиродил, свергнуть лжеимператрицу и весь ее род и восстановить Империю Тамриэля. И после этого огонь и кровь уступят место миру и справедливости, которые воцарятся во всех провинциях.
Монарший Дом короля Эамонда (Сенешаль Деррик Андрас из замка Эвермор)
Мне, преданному сенешалю нашего короля, выпала честь донести до народа подробности его благородной родословной. Сие бремя я беру на себя с радостью и признаю это за честь.
Король Эамонд является отпрыском поистине благородного Дома Гимар. Это аристократическое семейство утверждает, что обитает в Эверморе с момента основания порта вскоре после падения Орсиниума. Каждый школьник в Эверморе знает, что наш славный город был основан в 983 году Первой эры бретонцами клана Речная лошадь сразу после того, как вследствие усмирения орков возобновилась торговля на реке Бьюлси. Этот особенный факт невозможно подтвердить, не получив доступа к документам семейства Гимар, кои они для сохранности держат в хранилищах замка (и кто может их винить, учитывая какие неспокойные нынче времена?). Однако имя рода официально задокументировано в Декрете о ленах, принятом императрицей Хестрой по включении Хай Рока в состав Сиродильской империи. Сей документ, составленный в 1Э 1029, содержит упоминание некоего «баррона Ги Мара с Речного брега».
Впоследствии в анналах истории Эвермора вновь и вновь проявлялись герои из Дома Гимар: барон-капитан Ольсен Гай Мард, присоединившийся к Флоту Всех Флагов в 1Э 2260; баронесса Фалинна Гимар, защищавшая Бангкорайский гарнизон от алессианских легионов в 1Э 2305; барон Фульверт Гимар, который в награду за военные подвиги во время второго разорения Орсиниума в 2Э 431 получил статус герцогства для своих владений.
Когда предыдущий монарх Эвермора, король Хесеф из Дома Муаль, погиб, не оставив наследника, во время разорения города Дуркорахом Чёрным Селезнем в 542, именно герцог Блез Гимар повел рыцарей Святого Пелина в атаку, в конечном счёте отбив город. Позже знать Бангкорая возвела герцога Блеза на престол, а Дом Гимар стал королевским.
Король Блез прибыл на помощь Эмерику во время войны Рансера. В награду он получил руку Аржелы, племянницы Эмерика, для своего сына, принца Эамонда. Вскоре после того, в 568 году, король Блез скончался, и ему наследовал его сын, король Эамонд. К настоящему времени прекрасная королева Аржела подарила нашему господину двух здоровых детей, принцессу Элару и принца Адриена. И да правят они нашими землями в мире и процветании!
Монастырь Мотылька Предка
Для прочтения всем послушникам монастыря:
Орден Мотылька Предка столь же древний, сколь и известный. Мы славим наших предшественников, чьи души воплотились в мотыльках. Каждый мотылек несет фьюрон души предка. Примерный перевод этого слова — "стремление к миру". Фьюрон может быть включен в шелковую нить, даваемую мотыльком. Если из нее спрясти ткань и украсить генеалогической вышивкой нужного предка, можно получить одеяния, обладающие удивительными волшебными свойствами.
Адепты нашего ордена благословлены пророческой силой. Мудрость предков позволяет услышать песнь будущего. По этой причине только нашему ордену даруется привилегия толковать Древние свитки. Эти письмена не подвластны даже богам, как аэдра, так и даэдра. Такое глубокое проникновение в ткань реальности стоит дорого. Каждое прочтение Древнего свитка открывает все больше, и каждое ослепляет жреца на все больший период времени. Наконец, жрецу удается почти полностью постичь смысл написанного, однако он слепнет окончательно. Больше никогда не сможет он читать свитки.
Наш монастырь заботится об этих выдающихся служителях нашего ордена. Теперь они доживают свою жизнь вместе с Мотыльками Предков, к которым они так привязаны. Их подземные обители хорошо подходят для мотыльков. Жрецы выращивают и кормят этих хрупких созданий, поют им. Они получают шелк и прядут из него ткань. Они ткут одежду, вышивая ее историями предков, вплетенных в шелк. Такова их новая жизнь.
Как они заботятся о Мотыльках Предков, так и мы заботимся о слепых монахах. В то время как они трудятся в темноте, мы служим им на свету. Им нужны пища и вода. Мы обеспечиваем. Им нужны инструменты и мебель. Мы обеспечиваем. Им нужны тайна и покой. Мы обеспечиваем. Им нужна помощь в продаже плодов их труда. Мы обеспечиваем.
Раньше мы обеспечивали им и защиту. Много лет назад в наш храм пришла Гудрун. Ослепленная пророческими видениями, она принесла с собой новое знание. Предки открыли ей, что монахам нужно уметь защищать себя. Они постоянно тренируются и практикуются в искусстве Гудрун. Они — мастера фехтования без мечей.
Будучи послушником, ты изучишь школу Гудрун. Ты узнаешь путь мирного кулака. Ты научишься служить слепым монахам. Ты научишься давать. И, возможно, однажды ты постигнешь мир Мотыльков Предков.
Мономиф
"В Миндусе конфликт и неравенство влекут за собой перемены, а перемена — самая священная из Одиннадцати Сил. Перемена — это сила без цели и происхождения."- Оэгнитр, Таэритае, Порядок ПССССЖЖЖЖ.
В двух словах, расхождение в мировоззрении Людей/Алдмер заключается в отношении смертного с божественным. Люди выбирают себе непритязательную роль — они были созданы бессмертными силами, а Алдмер считают, что боги произошли от них. Это мало о чем говорит, но это разграничение определяет и остальные расхождения в мифологиях.
Все Тамриэльские религии начинаются с одного. У истоков всего стоит дуализм Ану и Его Другого. Эти двойные силы известны под многими именами: Ану-Падомай, Ануи-эль и Ситис, Ак-Эль, Сатак-Акэль, Есть-Нет. Ануэль — это Вечный Невыразимый Свет, Ситис — это Разрушающее Невыразимое Действие. В середине находится Серое Может Быть ("Нирн" у Эльнофекса).
В большинстве культур Ануиэль почитается за роль, которую он сыграл в создании мира, но Ситис уважаем куда больше, потому что он тот, кто вызывает реакцию. Ситис — Изначальный Создатель, сущность, создающая перемены и ничего, кроме них. Даже историки признают существование этой стихии.
Ануиэль также воспринимается как порядок в противоположность Ситису — Хаосу. Может быть, для смертных проще представить себе перемены, чем статическую гармонию, но Ануиэль зачастую уводится на второй план, тогда как на первом неизменно возникает Ситис. В сказках Йокуданов, который считаются одними из наиболее четких в мире, Сатак соотносится только с пригоршней времен, тогда как "Хум" является преобладающей силой.
В любом случае от этих двух сущностей произошли эт" Ада или Изначальные Духи. Для людей эт" Ада — Боги и Демоны, для Алдмер — Аэдра/Даэдра или "Предки". Все Тамриэльские пантеоны заполняются именно эт" Ада, хотя непосредственный ассортимент может меняться в зависимости от культуры. Но, в каждом из этих пантеонов наличествуют архетипы Бога-Дракона и Потерянного Бога, иначе Ану и Падомай.
Бог-Дракон всегда связан со временем, и обычно считается "Первым Богом." Его часто называют Акатош, "тот, кто поднялся из вечности и позволил быть дню." Он является главным Божеством Империи Киродиила.
Исчезающий Бог всегда связан с Планом Смертных и является ключевой фигурой в расхождении религий Людей/Алдмер. Термин "потерянный" относится либо к его отсутствию в пантеоне (еще один душевный кризис, который объясняется разными причинами), или к исчезновению его "искры божьего гнева" за счет других бессмертных. Его очень часто называют Лорханом, и многочисленные эпитеты этого бога, бывают хулительны и благочестивы.
Надо заметить, что Тамриэль и План Смертных до сих пор не существуют. Серое Может Быть все еще является площадкой для игр у Изначальных Духов. Некоторые из них привязаны к свету Ану, некоторые — к непостижимой бездне. Их постоянное движение и взаимодействие увеличивает их число, и чтобы сформироваться, их личностям нужно достаточно много времени. Когда формируется Акатош, начинается Время, и некоторым духам становится проще осознать себя в качестве существ с прошлым и будущим. Появляются самые сильные и узнаваемые духи: Мефала, Аркей, И" ффр, Магнус, Руптга и т. д. и т. п. Остальные духи остаются в виде концепций, идей или же эмоций. Один из самых сильных, еле сформировавшийся импульс, который все остальные называют Лорханом, разрабатывает концепцию создания Мундуса, Плана Смертных.
Люди, за исключением Редгардов рассматривают это, как акт божественного милосердия, просветления, с помощью которого низшие существа могут достичь бессмертия. Алдмер, за исключением Темных Эльфов, рассматривают это действие, как жестокий обман, шутку, которая оборвала все их связи с духовным планом.
Книга "Мифический Орбис" с подзаголовком "Компенсация Псиджиков" являлась попыткой апологетов Артеума объяснить основы религии Алдмеров Уриэлю V в ранние, славные годы его правления. Она тихо обходит стороной любые обвинения или предубеждения против концепции Лорхана, который все еще почитается в Киродииле под именем "Шезарра", пропавшего брата Божественных. Несмотря на это Псиджики создали четкую картину верований Древних, и это теперь послужит для наших целей. Эта версия — из архивов Имперской Семинарии, текст взят их рукописных заметок неизвестного автора.
Мифический Орбис существует, и он существовал с начала времен без меры, как причудливое Странное Измерение.
"Орбис" должен быть связан с неизвестной Пенумброй, Серым Может Быть, центром между ЕСТЬ/НЕТ Ану и Подомая. Он содержит многочисленные измерения Эфириуса и Завбения, а также другие, менее структуризированные формы.
Магические эффекты Мифического Орбиса длятся очень долго, и обладают сложными жизнями, создавая структуру мифа.
Существуют духи, сделанные из частей бессмертной полярности. Первым из них был Акатош, Дракон Времени, чье появление облегчило задачу других духов по воплощению. Боги и Демоны формировались, деформировались и создавались снова.
Наконец магические сущности Мифического Орбиса рассказали последнюю историю — историю их собственной смерти. Для некоторых это была всего лишь художественная трансфигурация в единую форму, в не-магическую субстанцию мира. Для других это была война, в которой были уничтожены все, а их тела стали частью субстанции мира. Еще для кого-то это означало романтический брак, счастливое отцовство или материнство, а духи-родители должны были умереть, чтобы освободить путь более успешным смертным расам.
Вдохновителем это общего решения был Лорхан, которого ранние мифы характеризуют, как жулика и обманщика. Более благожелательные версии этой части истории утверждают, что Лорхан явился причиной появления плана смертных, как такового.
Волшебные сущности создали расы Орбиса смертных по своему образу, может быть, аккуратно, как артисты или мастера, а может быть, используя плодородный гниющий материал, из которого затем появляются люди, ну или по аналогии.
Волшебные сущности затем умерли, став эт" Адой. Эт" Ада — это субстанции, воспринимаемые смертными в качестве богов, духов или гениев Орбиса. После своей смерти эти магические субстанции отделили себя в природе от других магических субстанций из Странных Измерений.
В это же время были созданы Даэдра, которые являются духами и Богами более приспособленными к Забвению, либо их измерение находится очень близко от Бездны Подомая. Этот процесс является рассветом Мифической (Меретической) Эры. Он был воспринят смертными очень по-разному, как "второе творение" или (особенно у Эльфов) болезненное отмежевание от божественного. Вдохновителем этого события является Лорхан.
Эта сущность — Создатель-Обманщик-Испытатель — существует в каждой Тамриэлической мифической традиции. Его самое распространенное имя у Алдмеров "Лорхан" или Дум Драм. Он обманом убедил или сумел заставить Изначальных Духов начать создание Плана Смертных, нарушая статус-кво, как когда-то его отец Падомай, который принес во вселенную нестабильность. После того, как мир материализуется, Лорхан отделяется от своего божественного центра, иногда невольно и провоцирует создание эт" Ада. Интерпретация этих событий в очень большой степени зависит от культуры. Ниже вы можете найти несколько примеров:
"Сатак был Первым Змеем, Змеей, которая пришла До, и все миры тогда покоились в мерцании его чешуи. Но он был таким большим, что кроме него не могло быть больше ничего, и хотя он сворачивался вокруг себя самого, и миры скользили через друг друга, но не было места, чтобы хоть один из них смог вздохнуть или даже просто быть. И миры позвали что-нибудь, чтобы оно спасло их и выпустило их, но кроме Первого Змея не было больше ничего, и помощь пришла изнутри, это был Акэль, Голодное Чрево. Акэль сделал так, что о нем знали, и Сатак не мог больше не думать о том, что это такое, и это был лучший голод, поэтому он ел, и ел, и ел. Вскоре стало достаточно места для того, чтобы жить в мирах и для того, чтобы начались вещи. Эти вещи были новыми и часто делали ошибки, но у них раньше не было возможности потренироваться в бытии вещами. Так что большинство вещей закончились очень быстро, либо они не были хорошими, либо перестали верить в себя. Некоторые вещи почти что начались, но они были съедены, потому что Сатак как раз перешел к этой части своего тела. Это было жестокое время.
"Очень скоро Акэль заставил Сатака укусить собственное сердце и это было концом всего. Голод, однако, никуда не делся, даже после смерти, и Первый Змей сбросил свою кожу, чтобы начать новую. Поскольку старый мир умер, начался Сатакэль, и когда вещи поняли это, они также поняли, что нужно делать им. И они начали брать себе имена, такие, как Руптга или Ту" вакка, и они бродили в поисках своего рода. Сатакэль продолжал есть себя, и самые сильные духи научились игнорировать цикл, двигаясь под странными углами. Они называли этот процесс Прогулкой, способом шагать между кожами мира. Руптга был таким большим, что мог разместить на небе звезды, чтобы более слабые духи могли находить дорогу. Это стало так просто, что появилось место, называемое Далекие Берега, время ожидания до следующей кожи.
"Руптга смог породить так много детей с помощью этих циклов, что стал известен под именем Большой Отец. Он продолжил вешать звезды, чтобы осветить бездну для других, но прошло так много циклов, что появилось слишком много духов, и им всем невозможно было помочь. Он сделал себе помощника из предыдущих кож, и это был Сеп, или Второй Змей. В Сепе осталось еще очень много от Голодного Чрева, различные виды голода, доставшиеся от разных кож. Он был так голоден, что не мог размышлять. Иногда он просто ел духов, которым должен был помогать, но Большой Отец всегда успевал достать их обратно. В конце концов, устав помогать Большому Отцу, Сеп пошел, собрал остатки старых кож и сделал из них шар, обманом заставив духов помогать, пообещав им, что теперь они достигнут нового мира, который будет сделан из старого. Этим духам нравилась такая жизнь, поскольку она была проще. Больше никаких прыжков с места на место. Многие духи присоединились к Сепу, верить было приятно. Большой Отец только покачал головой.
"Очень скоро духи на шаре из кож начали умирать, потому что они находились слишком далеко от настоящего мира Сатакэля. И они обнаружили, что уже не могут спрыгнуть обратно на Дальние Берега. Оставшиеся духи умоляли Большого Отца забрать их обратно. Но суровый Руптга не стал этого делать и сказал им, что теперь им придется искать новые способы идти по звездам к Дальним Берегам. А если не получится, они должны жить в своих детях, а это уже совсем не то же самое. Однако, Сепа необходимо было наказать, поэтому Высокий Отец ударил Змея большой палкой. Голод выпал из мертвого рта Сепа и стал единственным, что осталось от Второго Змея. Пока весь остальной мир возвращался к хорошему, Сеп мог только метаться в своей мертвой коже или плавать по небу черной бездной и пытаться от бессилия есть звезды."
"Шезарр описал богам нечто совсем новое, как быть отцами и матерями, как быть ответственными, и приносить огромные жертвы без всякого шанса на успех, но Шезарр говорил так прекрасно, и уводил их за завесу тайны и слез. Хотя Аэдра дали свободное рождение этому миру, зверям и существам, они делали их из частей себя. Это свободное рождение было очень болезненным и после него Аэдра был уже не молоды, не сильны и не так могущественны, как это было в начале времен.
"Некоторые Аэдра разочаровались и скорбели по своим утратам и гневались на Шезарра и на своих созданий, потому что чувствовали, что Шеззар солгал и одурачил их. Эти Аэдра, Боги Алдмера, под предводительством Аури-Эля пришли в ужас от своей слабости и от того, что они создали. "Теперь все испорчено, отныне и навсегда, и единственное, что мы можем сделать — это научить Эльфийские Расы выдерживать страдания с достоинством, с честью и казнить себя за свою глупость, и отомстить Шезарру и его союзникам." Таковы Боги Эльфов, темные и задумчивые, и таковы Эльфы, разочарованные своим бессмертием, всегда гордые и мужественные, несмотря на жестокость этого беспощадного и безразличного мира.
"Другие Аэдра посмотрели на свои творения и остались вполне довольны. Эти Аэдра, Боги Людей и Звериного Народа, восхваляли и лелеяли своих созданий, Смертные Расы. "Мы страдали, и истощены, и это навсегда, но смертный мир, который мы создали, великолепен, он наполняет наши сердца и души надеждой. Давайте научим Смертные Расы хорошо жить, уважать красоту и доблесть, и любить друг друга, как мы любим их." Это Боги Людей, нежные и терпеливые, и это Люди и Звериный Народ, великие сердцем, ибо наслаждаются страданиями своими и жаждут великой мудрости и лучшего мира.
"Когда Даэдрические Лорды услышали Шезарра, они стали смеяться над ним и над остальными Аэдра. "Отрезать части себя? И терять их? Навсегда? Это глупо! Вы еще очень сильно пожалеете! Мы гораздо умнее вас, потому что мы создадим новый мир из себя самих, но мы не будем его отрезать и не позволим ему издеваться над нами, мы создадим этот мир внутри нас сами, он будет навеки наш, и он будет под нашим полным контролем."
"Так Даэдрические Лорды создали Даэдрические Измерения, и все виды Меньших Даэдра, больших и маленьких. И, в большинстве своем, Даэдрические Лорды были довольны этим, поскольку у них всегда под рукой были и последователи, и слуги, и игрушки. Но, в то же самое время, они иногда с завистью смотрели на Измерения Смертных, ведь хотя смертные были глупыми, и хилыми, и презренными, но их страсти и амбиции были более увлекательными и удивительными, чем кривляние Младших Даэдра. Поэтому Даэдрические Лорды соблазнили несколько особо увлекательных особей из Смертных Рас, особенно страстных и могучих. Это доставило Даэдрическим Лордам особое удовольствие, поскольку они крали у Шезарра и Аэдра самых великих и амбициозных смертных. "Вы, дураки, не только искалечили себя," злорадствовали Даэдрические Лорды, "Вы даже не можете сохранить лучшие куски, которые предпочли силу и славу Даэрических Лордов ничтожной вульгарности рассыпающихся мозгов Аэдра.""
"Ану осуществлял и осуществлял все вещи. Так что он должен был знать сам, что создал Ануиэля, его душу и душу всех вещей. Ануиэль, как и все души, занимался самоотображением, и для этого ему нужно было менять свои формы, атрибуты и интеллекты. Так был рожден Ситис, который был суммой всех ограничений, которые Ануиэль использовал, чтобы обдумать себя. Ануиэль, который был душой всех вещей, таки образом стал множеством вещей, и этим взаимодействием был и остается Орбис.
"Сначала Орбис был беспокойным и сбивающим с толку, так что размышления Ануиэля ни к чему не приводили. Тогда аспекты Орбиса попросили расписание, которому можно следовать или процедур, во время которых они могли бы наслаждаться собой вне идеального знания. Итак, чтобы познать себя еще и с этой стороны, Ану создал Ауриэля, душу своей души. Ауриэль ввел в Орбис новую силу, называемую временем. Со временем различные аспекты Орбиса начали понимать свою природу и ограничения. Они взяли себе имена, такие, как Магнус или Мара или Ксен. Один из них, Лорхан, был скорее пределом, нежели природой, поэтому он не мог долго существовать где бы то ни было.
"Лорхан вошел в каждый аспект Ануиэля и зародил идею, что все почти полностью базируется на ограничении. Он разработал план создания души для Орбиса, места, где аспекты аспектов смогут самоотображаться. У него было много последователей, даже Ауриэль, когда ему сказали, что он будет королем нового мира, согласился помочь Лорхану. И так они создали Мундус, где могли жить их аспекты, и стали эт" Ада.
"Но это была лишь уловка. Лорхан знал, что в этом мире больше ограничений, чем их отсутствия, поэтому он совсем не являлся вещью Ану. Мундус был Домом Ситиса. Когда их аспекты начали умирать, многие эт" Ада бесследно исчезли. Некоторые сбежали, как Магнус, поэтому в магии нет ограничений. Другие, как И" ффр трансформировались в Эльнофи, Кости Земли, чтобы весь мир не погиб. Некоторым пришлось женить и завести детей, просто, чтобы продолжить свой род. Каждое новое поколение было слабее предыдущего, и вскоре появились Алдмер. Воцарилась темнота. Лорхан создал армии из самых слабых душ и назвал их Людьми, и они несли Ситис в каждый уголок мира.
"Ауриэль молил Ану забрать их обратно, но он уже занял их места чем-то еще. Но его душа была добрее и дала Ауриэлю его Лук и Щит, чтобы он смог спасти Алдмер от Людских полчищ. Некоторые уже пали, как Кимеры, которые слушали испортившихся эт" Ада, а другие, как Босмер, испачкали линию Времени, взяв себе Человеческих жен.
"Ауриэль не смог спасти Алтмору, Старший Лес, и он погиб. Их преследовали на юге и на востоке до Старого Эльнофея, и Лорхан был совсем рядом. Он порвал эту землю на множество других, мелких земель. Наконец Тринимак, величайший рыцарь Ауриэля, победил Лорхана на глазах у его армии и вынул его Сердце. Он был уничтожен. Люди оттолкнули тело Лорхана и поклялись мстить потомкам Ауриэля во все времена.
"Но когда Тринимак и Ауриэль попытались уничтожить Сердце Лорхана, оно рассмеялось над ними. Оно сказало, "Это Сердце — Сердце мира, потому что было сделано для того, чтобы удовлетворить остальных." Тогда Ауриэль прикрепил сердце к стреле и запустил стрелу далеко в море, где ее не сможет найти ни один аспект нового мира."
Мученичество святого Пелина (жрица Эдай Родо)
Приветствую вас, молодые люди! В качестве темы моей ежегодной проповеди для детей я выбрала «Мученичество святого Пелина». Я понимаю, что вы могли уже слышать эту историю раньше, но, как я думаю, в это тревожное время хорошо вспомнить сказания наших предков, чтобы почерпнуть в них силу и извлечь из них уроки.
Святой Пелин жил в ранние годы Первой Эры, когда мир был другим, совсем не таким, как сейчас. В те времена большая часть Тамриэля ещё не была освоена, и наши предки должны были быть сильными и храбрыми, поскольку вокруг, в лесах и среди холмов, обитали такие существа как люди-быки, кентавры и огнедышащие змеи.
Святой Пелин, конечно, не всегда был святым: он был скромным человеком, сторожем при часовне Стендарра в гарнизоне Бангкорай, где и заботился о духовных нуждах солдат, защищающих городские стены. Также у него были и другие обязанности, например, разносить часовым воду, когда солнце в зените. Однажды, обходя всех со своей бадьёй, он заметил, что стражи выставлено больше, чем обычно. Он остановился у главных ворот и спросил у своего друга, сержанта Кленси, почему так. «Потому что приближается Серая рать, — объяснил Кленси, — чудовищная армия вампиров из Веркарта, и я немало этим обеспокоен».
«Боже мой! — воскликнул Пелин. — Могу ли я что-нибудь сделать, чтобы помочь тебе и твоим солдатам?»
«Молись за нас, Пелин, — сказал Кленси, — великое испытание предстоит нам».
Слова сержанта Кленси встревожили Пелина, поэтому, покончив со своими обычными заботами, он забрался на высокую башню и посмотрел на юг. И там он увидел, как движется со стороны пустыни Серая рать, целая армия людей-нетопырей, волков и даже ещё более худших созданий!
И Пелин побежал в часовню молиться, и всякий раз, когда до него доносился шум битвы, он взывал к Стендарру, Акатошу, Джулианосу, Кинарет и ко всем остальным святым с просьбой о помощи.
Скоро часовня начала заполняться народом, расставляющим столы и кровати для прибывающих раненых солдат, нуждающихся в помощи и лечении. «Иди помоги нам, сторож, — позвал его доктор. — Твои сильные руки нужны нам сейчас, а не твои молитвы».
Пелин подошёл и, поглядев на раненых, заметил у всех у них поразительную бледность. «Что случилось с ними, доктор? — спросил он. — Эти солдаты белее простыней на моей кровати».
«Это всё люди-нетопыри, сторож, — отвечал доктор. — Они кусают наших солдат и жадными глотками пьют у них кровь, высасывая их до бледности, опустошая полностью».
«Ужас! — вскричал Пелин. — Вы правы, доктор, сейчас не время для молитвы. Как говорит Стендарр: “Тому, кто сражается, тяжелее, чем самому усердно молящемуся“. Я ничего не понимаю ни в военном деле, ни в лечении, но я присоединюсь к битве, доверившись Стендарру, и пусть он сам укажет мне, что надо делать».
И Пелин бросился в гущу битвы, разыгрывающейся над главными воротами. Там он обнаружил своего друга, сержанта Кленси, сражавшегося с человеком-нетопырем. Вампир бил сержанта крыльями, пытаясь вцепиться и укусить, но подоспевший Пелин обхватил ноги человека-нетопыря, так что Кленси смог поразить того своим мечом.
«Тебе здесь не место! — закричал сержант. — Нетопыри у ворот, и скоро они прорвут их и захватят гарнизон!»
Пелин посмотрел вниз и увидел, что сержант прав: огромная масса людей-нетопырей таранит ворота, и двери ворот уже прогибаются внутрь. «Неужели ничего нельзя сделать?» — воскликнул Пелин.
«Эта каменная стена расшаталась от ударов, — отвечал сержант. — Я понадеялся собрать достаточно солдат, чтобы обрушить её на нетопырей — смотри, подкрепление уже близко! — но Серая рать прорвёт ворота ещё до того, как те подойдут».
«Значит, я должен задержать их», — сказал Пелин. И он решительно кинулся вниз, на полчища вампиров.
Крылья людей-нетопырей смягчили падение Пелина, и он приземлился среди них живым и здоровым. «Вампиры! — закричал Пелин. — Зачем вам за ворота, если то, что вам нужно, находится прямо здесь: сильное крепкое тело, полное свежей и тёплой крови. Берите же! Упивайтесь!»
И Серая рать дружно развернулась и набросилась на Пелина, впиваясь в его вены, а Пелин ощутил себя бурдюком с вином, стремительно пустеющим на фестивале урожая, и понял, что скоро его выпьют досуха, и это случится ещё до того, как сержант получит подкрепление. И тогда вознёс он горячую молитву, говоря так: «О, Стендарр, Бог Справедливости, наполни меня океаном крови, чтобы я смог отвлекать этих демонов от ворот хотя бы несколько лишних минут!»
И тут Пелин почувствовал, что новая кровь наполняет его жилы, и бьёт из него настоящим фонтаном, и этот божественный гейзер багряной крови притянул всех нетопырей в округе, смешав всех в гигантскую сосущую кучу перед воротами.
Тем временем сержант Кленси с товарищами раскачивали стену до тех пор, пока в один миг не покатились вниз с грохотом огромные камни. Почти все люди-нетопыри оказались уничтожены, а те немногие уцелевшие, кто не собрался с остатками разума, увидели надвигающиеся на них легионы императрицы Хестры. И это был конец Серой рати.
Вот так церковный сторож из гарнизона Бангкорай стал святым. Сейчас я спрашиваю вас, дети, не напоминает ли вам наше время времена святого Пелина? Разве армия не стоит вновь у наших ворот? Да, именно так. И вот почему наши вожди просят всех и каждого из нас делать всё, что мы можем для защиты нашей родной земли. И некоторые из нас даже готовы пожертвовать своей жизнью.
Поэтому, когда придёт время, скажите себе, что вы тоже найдёте в себе силу делать то, что должно. Я думаю, что, если придётся, мы все можем быть такими же сильными, как скромный человек по имени Пелин. Не так ли?
Мы пробуждаемся во снах
Мы призваны посланными ею грёзами. По всему Тамриэлю её видения открывают нам истинный мир, много лучший, чем тот, что известен тебе.
Вермина осияла небеса нашего мира! Вермина — звёзды нашего мира! Тысячи её истин — тысячи светочей на ночном небосклоне!
Мир бодрствования полон страданий и голода. Это мир лжи. Мы пришли со всех краёв этого разбитого мира, и здесь мы стали сновидцами, грезящими о грядущей светлой эре.
Она позвала нас сюда, в Стормхейвен! Она открыла нам глаза на лучший мир! Мы оставим этот мир лжи позади!
Некоторые не могут постичь эти простые истины. Они не понимают её видения так, как мы, ибо они не настоящие сновидцы. Она призывает и сильных, и кротких, но тот, кто будет найден неготовым, погрузится в пучину безумия.
Пробудись, спящий! Поднимись, сновидец! Разыщи её во снах и присоединяйся к нам!
Мы ожидаем тебя.
Наблюдающий за Камнями (Гелиф Сиг, Тан Бьорина)
Долго прождал я у Хранителей. Я должен знать: есть ли правда в рассказах? Наверняка вы их слышали. Повести о том, как камни наделяли могуществом древних героев, тех избранных, что могли выбрать любой камень, чтобы переписать свою судьбу. Конечно, вы о них слышали, поэтому-то вы и дотрагиваетесь до камней, проходя мимо. Вы слышали, что они приносят удачу или знак свыше. Но вы мало задумываетесь об их действии. Для вас оно не имеет подлинного значения. Я вижу это в ваших глазах, когда вы проходите мимо. Вы не верите. Но я верил всегда. Всегда чуял, что я — один из тех, чья судьба не определена навеки звездами при моем рождении. Один из тех, кто мог использовать камни, призвать силу богов и изменить свою жизнь, изменить свое будущее. Я всегда это чуял.
За свои годы я совершил немало. Бился в сражениях, защищал поселения, странствовал в поисках славы и приключений по всему Скайриму. Я одолел в битве вайтранских Соратников и свершил деяния, достойные вечно быть воспетыми Коллегией бардов. Я не проводил различия между малыми и великими задачами, если они сулили мне честь и славу, доказывали, что я достоин силы камней. И все впустую.
В своих странствиях я не раз встречал эти распроклятые камни, и ни один из них не ответил на мое прикосновение. После каждого нового подвига я возвращался к Камням-хранителям, гадая, не признали ли наконец боги меня достойным. Но теперь эти дни в прошлом. Я стал стар, огонь сражений потух во мне. Большинство из вас, проходя, даже мельком не бросает взгляд на камни. Вы никогда не слышали их зова, никогда не ощущали влечения к ним. Порой я завидую вам в этом.
Долго буду ждать я у Хранителей, ибо я должен знать: есть ли правда в рассказах?
Надежда Редорана (Тириул Нирит)
Одним из немногих видов магических искусств, который псиджики из Артейума приберегают для себя и держат вне поля зрения Гильдии магов, является дар прорицания. Несмотря на это, а может быть, и благодаря этому, предзнаменования и пророчества широко распространены в Тамриэле — одни вполне осмысленные, другие откровенно глупые, а третьи столь запутанные, что их невозможно проверить. Однако некоторые прорицания хранятся в тайне, начиная от пророчеств о Дро’Джизаде в Эльсвейре и о Нереварине в Морровинде и кончая самими Древними свитками.
Среди знатных нордов распространен обычай составления предсказаний при рождении ребенка. Обычно смысл этих текстов довольно темен. Но одна из моих знакомых рассказала мне, что ее родителям сообщили, что жизнь их дочери спасет змея, и потому на специальной церемонии ей дали имя Серпентия. И эта молодая дама, Эрия Валкор Серпентия, много лет спустя действительно была спасена змеей — покушавшийся на нее убийца наступил на гадюку.
Порой предсказания оказываются явно ложными, как будто Боэтия нарочно таким образом готовит ловушки. Мне вспоминается один случай. Много лет назад в Доме Редоран появилось на свет дитя мужского пола. Роды проходили очень трудно, мать ребенка слабела и находилась уже в полубессознательном состоянии. И как только сын ее появился на свет, перед отходом в мир иной она изрекла следующее:
Судьба улыбается ныне нам.
Мой сын будет крепок умом и телом,
Вернет он надежду Дому Редоран.
Не повредят ему ни клинок, ни заклятье,
Ни болезнь, ни яд не совладают с ним,
И никогда на землю кровь его не прольется.
Мальчик, названный Андасом, действительно был необычным ребенком. Он никогда не болел и за все детство не получил ни царапины. Кроме того, он был на редкость умен и силен, что, в сочетании с его неуязвимостью, заставляло многих верить в правдивость слов его матери и называть его Надеждой Редорана. Разумеется, человек, которого все зовут "надеждой", быстро становится заносчивым, и вскоре у него появились враги.
Худшим из этих врагов был его двоюродный брат Атин, которому пришлось многое вынести от Андаса. Главной причиной для обиды было то, что, по настоянию Андаса, для завершения образования Атина отправили в Рихад. Атин вернулся из Хаммерфелла из-за смерти своего отца, бывшего Советником Дома. Атин был достаточно взрослым и мог бы занять его место в Совете, но на пост решил претендовать Андас, утверждая, что его брат слишком много времени провел вдали от Морровинда и не может разбираться в политике так же хорошо, как он. Многие согласились с Андасом, ибо всем хотелось, чтобы Надежда Редорана быстрее возвысилась.
Атин использовал свое право вызвать брата на бой. Все думали, что у него нет шанса на победу, но битва была назначена на следующее утро. В ту ночь Андас распутничал, ел и пил с советниками. Он был уверен, что почетное место в Доме будет за ним, что он и есть надежда на возрождение Дома Редоран. Атин уехал к себе в замок вместе со своими друзьями, врагами Андаса, и слугами, которых он привез из Хаммерфелла.
Атин с друзьями обсуждали предстоящую дуэль, когда в зал вошла одна из его учителей, воительница Шарди. Она очень гордилась своим учеником в Хаммерфелле, так гордилась, что даже последовала за ним через всю Империю на его родину, и теперь хотела знать, почему он сомневается в своей победе в грядущем бою. Ей рассказали о необычных способностях Андаса и пророчестве его матери.
— Если его не берет ни болезнь, ни яд, ни магия, и кровь его никогда не прольется, как я могу мечтать о победе над ним? — вскричал Атин.
— Разве ты забыл, чему я тебя учила? — ответила Шарди. — Разве ты не можешь придумать оружия, которое убивает, не проливая крови? Разве мечи, копья и луки — это все, чем ты владеешь?
Атин сразу понял, о каком оружии говорит Шарди, но это показалось ему нелепым. Не только нелепым, но примитивным и жалким. Однако то была его единственная надежда. Всю ночь Шарди обучала его технике, показывала ему разнообразные позиции и замахи, которые разработал ее народ в Альбион-Горе; контратаки, ложные выпады и оборонительные приемы йокуданцев; классический и двуручный захват самого древнего оружия в истории.
На следующее утро братья сошлись, и никогда еще два бойца не отличались так сильно. Появление Андаса приветствовали одобрительным шумом, не только потому, что его очень любили как Надежду Редорана, но и потому, что в победе его никто не сомневался и никому не хотелось портить с ним отношения. Его сияющая кольчуга и меч вызывали восхищение и ужас. Появление же Атина вызвало вздох изумления и лишь несколько вежливых хлопков. Он был одет и вооружен, как варвар.
Атин, как советовала Шарди, позволил Андасу атаковать первым. Надежда Редорана желал побыстрее завершить битву и устранить препятствие к власти, о которой он мечтал. Клинок в могучей руке Андаса лишь скользнул по груди Атина, и, прежде чем нападавший успел замахнуться еще раз, Атин отбросил его назад своим оружием. Когда Атин нанес удар Андасу, Надежда Редорана уронил меч — так его поразило прежде незнакомое ему ощущение боли.
Не стоит рассказывать больше о том, как проходила битва. Достаточно будет упомянуть, что Атин, при помощи обычной дубины, забил Андаса до смерти, не пролив при этом ни единой капли его крови.
Атин занял место своего отца в совете, и люди стали говорить, что слова о надежде в пророчестве относились к Атину, а не к Андасу. В конце концов, если бы Андас не попытался отнять у двоюродного брата кресло советника, тот, не будучи честолюбивым, мог бы сам не захотеть занять его. И с этим, я полагаю, нельзя не согласиться.
Надписи
Прежде рождения людей, Мундус был во власти драконов.
Их слово было Голосом, и они говорили, лишь когда нельзя было молчать.
Ибо Голос мог затмить небо и затопить землю.
Люди родились и разошлись по Мундусу.
Драконы правили всеми бескрылыми существами.
Слабы были люди тех времен, у них не было Голоса.
Юные души людей были сильны в Старые времена.
Они не страшились войны с драконами и их Голосами.
Но драконы криком разбивали их сердца.
Кин воззвала к Партурнаксу, который пожалел людей.
Вместе научили они людей использовать Голос.
И закипела Война драконов — Дракон против Языка.
Люди победили, криком изгнав Алдуина из этого мира.
Всем доказали, что их Голос не слабее.
Но жертва их была велика.
Кричащие Языки несли Детям Неба победу.
Основали Первую империю — Мечом и Голосом.
Покуда драконы ушли из этого Мира.
От Красной горы Языки ушли посрамленными.
Юрген Призыватель Ветра начал свою Семилетнюю медитацию.
Чтобы понять, как могучие Голоса могли проиграть.
Юрген Призыватель Ветра избрал молчание и вернулся.
17 спорщиков не могли его перекричать.
Юрген Спокойный выстроил дом Свой у Глотки Мира.
Годами молчали Седобородые, произнесли лишь одно имя.
Тайбера Септима, еще юношу, призвали они в Хротгар,
Благословили его и нарекли Довакином.
Голос есть служение.
Следуй Внутреннему пути.
Говори, лишь когда молчать нельзя.
Народная сказка
Ланалда протанцевала через весь Валенвуд. Она просила листья поменять цвет, но ничего не проиcходило, поскольку не имела она власти над ними.
Она топнула ногой, словно рассерженный ребёнок, и увидела, что земля под ней прогнулась. В восторге Ланалда затопала снова и снова, каждый раз погружаясь всё глубже. Когда пошёл дождь, она неистово заплясала на дне ямы, ею самой созданной.
Постепенно заполнялась яма водой, но Ланалда продолжала свой ликующий танец, хотя воды уже покрывали её с головой. Говорят, что это её невидимая пляска создаёт рябь на поверхности озера.
Наследники Драконьей стражи (Киаса-Веда, хроникёр клинков)
Как известно любому школьнику, в 1Э 2700 году на север Тамриэля вторглись легионы акавирских захватчиков. Могучие и хорошо вооружённые воины, акавирцы смертельной косой прошлись через Скайрим, уничтожая всех противников, пока не столкнулись в Белом Проходе с сиродильской армией под командованием генерала Ремана. После короткой битвы акавирцы в массе своей сдались Реману, объявив, что они нашли в нём то, ради чего прибыли в Тамриэль.
С акавирцами, примкнувшими к его армии, Реман промаршировал по всему Тамриэлю, неся мир повсюду, и стал императором, основавшим Вторую Империю. Лучшие и мудрейшие акавирцы вошли в Драконью стражу, подчинённую непосредственно императору Реману.
Последующие два столетия Драконья стража служила династии Ремана, защищая императора с помощью способностей, перенятых, как было объявлено, непосредственно от драконов, обитавших в Акавире задолго до появления таковых в Тамриэле.
Но после убийства Ремана III в 2920 году и конца династии Ремана (и окончания Первой эры) Драконья стража была официально распущена по причине, как говорили некоторые, позора, понесённого от неспособности защитить императора. Однако потентат Версидью-Шайе, завладевший Рубиновым Троном, неофициально возродил Драконью стражу — хотя скорее, как шпионскую сеть, нежели бравую гвардию.
Прочие бывшие члены Драконьей стражи рассредоточились на других целях. Некоторые присоединились к бывшему своему центуриону, Диниерасу-Весу, основавшему организацию, получившую впоследствии известность как Гильдия бойцов. Другие стали бродячими искателями приключений, нанимаясь на службу учителями боевого искусства или наёмниками, промышляющими искусством владения мечом.
Один из них, кто служил когда-то в Драконьей страже, и чьё имя кануло в века, известен в хрониках как Грандмастер. Он принял на себя дело воспроизводства старинного военного и мистического мастерства акавирцев в юной и бурной Второй эре, обговорив, однако, что обученные непременно должны продолжать передавать своё искусство другим. От них пошли те, кого мы называем сегодня «рыцарями-драконами».
Настоящий Неревар
[Это телваннийская неофициальная статья о Нереваре. Никаких источников не указано.]
Когда Данмеры последовали за Велотом в Морроувинд, они представляли собой множество соперничающих кланов, без общего закона и предводителя. Один же данмерский военачальник, Неревар, имел честолюбивые помыслы о правлении всеми Данмерами.
В те времена Дом Двемер славился своими заклинателями, поэтому Неревар втайне посетил двемерскую кузню и попросил зачарованное кольцо, себе в помощь. Это кольцо давало своему обладателю огромную силу убеждения; для пущей безопасности, оно было зачаровано так, что немедленно убивало всякого, кто его наденет, кроме Неревара. Это кольцо прозвали Лунозвездием, и оно помогло Неревару объединить различные кланы в Первый Совет.
Впоследствии, однако, религиозные споры раскололи Совет, и Дом Двемер с Домом Дагот оказался по одну сторону, а все прочие Дома — по другую. Двемер и Дагот призвали в союзники Орков и кланы Нордлингов, и укрепились на северо-западе Морроувинда, в то время как Неревар собрал другие Дома и кочевые племена и повел их навстречу силам Двемера-Дагота и Жителей Запада.
Воинства встретились у Красной Горы, оплота Двемеров. Двемеры были разбиты, с огромными потерями и применением ужасающих заклинаний, что привело к полному уничтожению Дома Двемер, Дома Дагот и их союзников. Неревар был убит в бою, его кольцо утрачено, но наследие Неревара живет в правящем политическом институте Морроувинда, Великом Совете.
На-Тотамбу Йокуды
Столетия назад, до того, как воины Ра Гада пересекли море и осели на берегах Хаммерфелла, предки современных редгардов жили на континенте Йокуда. Правящий орган йокуданского народа, известный как На-Тотамбу, был советом королей, чьи народы добились выдающихся достижений в металлургии, земледелии и кораблестроении, которые даже в наши дни недоступны.
Когда континент Йокуда утонул в волнах великого катаклизма, На-Тотамбу перенёс свою систему управления и выживания за море посредством грозной Ра Гада. Даже потрёпанные катаклизмом, редгарды с лёгкостью победили бретонцев, альтмеров и орков и, прорвавшись через пустыни и холмы, основали свою новую родину.
Но годы шли, влияние На-Тотамбу ослабевало, и редгардское общество разделилось на два больших клана, придерживающихся разных культурных традиций. Предшественники, которые считались менее консервативными из них двоих, начали торговать с бывшими врагами и поддерживать портовые города побережья. В глубине страны Венценосцы, обладая по-прежнему большой властью, сохраняли приверженность древним йокуданским догматам.
Несмотря на фанатичность веры, многие йокуданские знания со временем были утрачены, в том числе из-за вражды между кланами. Старейшие учёные Венценосцев язвительно говорят, что в культурном отношении современные редгарды — лишь жалкие тени своих предков.
Неды Гибельных Земель (Аргус Мендер)
Возможно ли, что всё, чему нас учили в детстве, оказалось неверным? Неужели то, что погребено под скалами и пустыней и скрыто от взора строениями йокуданских завоевателей — нечто большее, нежели просто останки дикого и отсталого народа?
Именно это утверждает Сали’ма ат-Мухай в своем последнем труде, посвящённом недам и их жизни в Хаммерфелле. В подтверждение он приводит несколько новых веских доказательств. Тщательно изучив башни магов в Элинире, учёный выяснил, что в силу возраста эти башни не могут быть творением йокуданцев, а способ их каменной кладки отличен от тех, что применяли айлейды. В чём-то они напоминают двемерскую работу, только более примитивную. Отсюда ат-Мухай делает вывод, что башни Элинира — не утраченная форма высокой архитектуры йокуданцев, принесённой ими с родины, а осколки недийской цивилизации.
Если умозаключения ат-Мухая верны, то неды были гораздо более организованным и развитым народом, чем считалось прежде. Башни Элинира могла создать только развитая культура, знакомая с искусством каменной кладки.
Впоследствии этими башнями завладели маги — Чёрные заклинатели, основавшие в Элинире свою академию. Итак, почему ат-Мухай стал первым, кто выдвинул это удивительное предположение?
Он утверждает, что в истории ещё остались белые пятна и что неды — безусловно одно из самых больших. Причин тому множество.
Во-первых, история недического народа — это история военных поражений. Двемеры, айлейды, йокуданцы — в определённый момент все они подчиняли себе недов восточного Хаммерфелла. И конечно, им было выгодно оправдывать свои завоевания, объявив недов отсталым народом, достойным только порабощения.
Во-вторых, неды как самобытный народ исчезли со страниц истории вскоре после появления Ра Гада. Существовавшие в то время записи были немногочисленны и беспорядочны. Когда первые йокуданцы ступили на земли Хаммерфелла, недийская культура уже увядала, а сам народ был сломлен и рассеян. Большая его часть уже давно переселилась в другие места и смешалась с другими расами Тамриэля, фактически перестав существовать.
Очень важно, чтобы к этой новой теории о недах отнеслись всерьез. Полагаю, будущие исследователи, желающие изучать недийскую цивилизацию, найдут много полезного в отдалённой местности под названием Краглорн, поскольку со времени исчезновения последних недов она почти не изменилась.
Необычный вкус (Гурман)
Мои поздравления!
Открыв эту книгу, вы начали по-настоящему великое приключение, сделали первый шаг в путешествии по огромному миру бретонской кухни с ее мириадами радостей и чудес. Вам откроются запахи, вкусы и ощущения столь изысканные, что они покажутся чем-то невозможным в этом мире. Но нет, они более чем возможны!
Да-да, следуя тщательно отобранным рецептам, представленным в этой кулинарной книге, вы приготовите потрясающие блюда так просто, что окружающие заподозрят, что дело не обошлось без магии. Но единственная магия, к которой мы прибегнем — это магия в вашем собственном сердце, ваша страсть к созданию вкуснейших, удивительных блюд, приготовление которых легко, а наслаждение от них — бесконечно.
Начните с этой книги, и когда-нибудь вы тоже сможете стать Гурманом!
Ингредиенты:
— 75 г коровьего сыра
— 30 г сливочного масла
— 30 г муки
— 270 мл молока
— щепотка соли
— щепотка перца
— Чашка молотого мускатного ореха
Рецепт:
— Разведите огонь в печи и доведите до умеренного жара.
— Нарежьте сыр мелкой стружкой, проводя остро наточенным эльфийским кинжалом вдоль целого куска.
— Отделите белки от желтков и энергично взбейте белки в пену.
— Приступаем к приготовлению фирменного соуса "Солнечный свет". Растопите масло и добавьте муку, непрерывно помешивая до тех пор, пока масса не станет однородной. Переставьте ее на слабый огонь и начинайте медленно вливать молоко. Крайне важно не прекращать помешивать! Помешивайте соус 10 минут, пока он не загустеет. И тогда, только тогда, можно считать, что соус "Солнечный свет" готов.
— Добавьте соль, перец и мускатный орех, снимите массу с огня.
— Добавьте наструганный сыр, затем желтки. Хорошо размешайте смесь. Потом аккуратно введите в смесь белки ложкой, вырезанной из орешника.
— Осторожно вылейте смесь в четыре каменные формы для суфле, наполнив их почти (обязательно оставьте немного места!) до краев.
— Поставьте формы в умеренно горячую печь и закройте дверцу! Не открывайте печь в течение 25 минут, иначе ваши восхитительные маленькие солнышки поднимутся лишь для того, чтобы тут же навсегда осесть в бездне духовки.
— Через 25 минут вытащите суфле и немедленно подавайте к столу.
Узрите великолепие солнца и насладитесь изысканным вкусом суфле "Солнечный свет"!
Ингредиенты:
— 480 мл куриного бульона
— 480 мл говяжьего бульона
— 75 г сливочного масла
— 1 деревянный кувшин муки
— 120 г нарезанной кубиками моркови
— 60 г нарезанного кубиками репчатого лука
Рецепт:
— Разведите огонь в открытом очаге и доведите до небольшого жара.
— Смешайте все ингредиенты в большом суповом горшке.
— Энергично помешивайте!
— Когда похлебка прогреется, немедленно разливайте ее по глиняным суповым мискам!
Перед вами фирменное блюдо Гурмана — бретонская похлебка "Великолепный горшочек"!
Но постойте. Я знаю, о чем вы думаете. "И это все? Больше ничего добавлять не надо? В чем же секрет Гурмана?"
Вы действительно ждете, что я открою вам секрет своего самого известного блюда? Знаете что? Я это сделаю! Секрет, мои дорогие друзья, это — вы! Да-да, похлебка "Великолепный горшочек" вкусна и удивительна. Используя простейшие ингредиенты, перечисленные выше, вы создадите похлебку, питательную и простую, но в то же время изысканную и утонченную. Но чтобы сделать бретонскую похлебку поистине великолепной, потребуется сила воображения по-настоящему вдохновенного повара. Есть ли у вас этот талант?
Я подавал к столу миски бретонской похлебки "Великолепный горшочек", и взрослые мужчины рыдали от счастья. Сможете ли вы догадаться, какой ингредиент я добавлял?
Сможете ли вы сотворить… магию?
Неожиданные союзники
Когда мальчишкой я жил на самом востоке Скайрима, то часто смотрел на Морровинд. С высоты Сигнальной башни Стендарра была видна Красная гора Вварденфелла, но никогда я туда не стремился. Как большинство нордов, я предпочитал сторониться чужих земель.
Каких-нибудь десять лет назад, в году 2Э 572, мой отец выбрал другой путь. Он сражался бок о бок с нашими союзниками данмерами во время отражения Второго акавирского вторжения. Скайримский солдат, он вместе с другими нордами преследовал захватчиков до Стоунфоллза. Он рассказывал мне об армии среди руин, забирающейся всё дальше вглубь чужой территории, голодной и практически разбитой — пока данмеры не привели аргонианские войска для помощи нордам.
Никто не ожидал такого, и мне по-прежнему сложно в это верить. Данмеры всегда держали аргониан в качестве рабов, но в тот день приход аргониан изменил ход истории. Они явились из джунглей, все в крови и грязи. Акавирцы падали, сражённые их когтями, а также мечами и заклинаниями нордов и данмеров. Союз, сложившийся в тот день, не ослабел с тех пор.
Соглашение, подписанное в Эбонхарте, было простой формальностью в отличие от истинных уз, возникших на поле битвы. Наш альянс, выкованный в горниле бед, стал нам защитой от всех захватчиков. Мы сильно отличаемся по культуре, но нас объединяют общие цели.
Несколько лет назад Трибунал данмеров призвал собрать в нашем альянсе больше войска, утверждая, что мы должны поднять оружие против нового врага: против Империи в Сиродиле. Наши враги из Ковенанта и Доминиона тоже направили своих солдат для захвата этой территории.
А что сейчас? Сейчас война бушует по всему Тамриэлю. Каджиты и босмеры воюют против данмеров и аргониан, альтмеры против Скайрима, а из Хай Рока нас всех атакует Даггерфолльский Ковенант.
Каков наш выбор в этом хаосе? Наш альянс с данмерами и аргонианами существует почти десять лет. Мне довелось сражаться на одном поле с нашими союзниками, и всякий раз по возвращении домой я рассказывал моим детям горделивые истории побед над врагом, наших совместных с данмерами и аргонианами побед.
Пакт никогда не перестаёт удивлять меня. Я говорю о непостижимой глубине всей мистики аргониан и их удивительном взгляде на мир. Я бывал в пещерах данмерских жрецов и смотрел там на призраков, рассказывающих мне о своих богах.
Однажды мы вместе двинемся в самое сердце Сиродила — данмеры, аргониане и норды. Мы отпразднуем победу под знамёнами нашего Пакта — мы, крепкие и несокрушимые союзники.
Некромантия: большая полемика
Как они смеют! Лицемеры! Притворщики! По какому праву Гильдия магов называет мою уникальную практику чёрной магией? По какому праву они под страхом смерти запрещают применение этого бесценного древнего искусства? Как нелепо! Неужели они не понимают? Мы контролируем смерть! В наших силах управлять ею, и мы не боимся её холодного объятия! Нисколько. Мы приветствуем её.
Только глупец или трус откажется от силы из-за сомнений в источнике. Они клеймят нас как зло, а мы просто расчётливы. Они называют нас безответственными, но мы чётко осознаём соотношение риска к награде. Они утверждают, что мы несём миру горе и ужас… ладно, в этом вопросе мы с ними согласимся. Весь мир должен бояться нас! Потому что мы принимаем силу смерти и подчиняем её себе. Пускай глупцы из Гильдии магов балуются колдовством и изменением. Мы — некроманты, наша магия не знает ограничений и сдерживаний.
До меня донеслись слухи, что в залах академии волшебства разыгрываются серьёзные дискуссии. Так называемые учёные обсуждают сравнительные преимущества и недостатки некромантии, но их суждения проистекают из невежества и страха. Нет нужды дискутировать по этому вопросу. Некромантия — это единственная истинная дорога к силе. Это наш путь. И мы не сойдём с него!
Некромантия в современном Тамриэле (Вафимелес Мастерет (Хранитель знаний))
В былые времена вечный покой считался неизбежным концом. Но сегодня некромантия расползается по всему Тамриэлю. Агенты, пожелавшие остаться неизвестными, совершенно точно установили, что культ Чёрного Червя и есть та коварная сила, ответственная за распространение тёмного искусства.
Эта секта, когда-то совершенно секретная, ширится и искушает слабых духом обещаниями безмерной власти. Гильдия магов, бывшая главным противником культа, пребывает ныне в Сиродиле в опале и изгнана из Имперского города, а орден Чёрного Червя, судя по всему, подымается.
Тайные ячейки некромантов, именуемые Гнёздами Червя, возглавляют жрецы, что носят титул анахоретов Червя. Эти жрецы даже могут переродиться в нежить, после чего их начинают называть отшельниками Червя. Постоянно рядом с ними находится призванная или возвращённая к жизни нежить, выступающая в роли защитников.
Лидер этого культа — альтмер-маг Маннимарко, имя которого культисты никогда не произносят вслух. Вместо того они называют его (шёпотом) Королём Червей. Ничего более не должно быть написано о нём; нити его могущества и влияния словно змеи протягиваются всюду.
Неопровержимый свидетель: Истинная история Матери Ночи (Энрик Милнес)
Мне довелось повидать графинь и куртизанок, императриц и ведьм, ярых воительниц и поборниц мира, но мне никогда не приходилось встречать женщин, подобных Матери Ночи, и я никогда не встречу ее снова.
Я писатель, поэт, не снискавший громкой славы. Если я назову свое имя, вы можете узнать его, но я не удивлюсь, если это не так. До недавних времен я проживал в городе Сентинель на побережье Хаммерфелла и водил дружбу со многими артистами, художниками, декораторами и писателями. Я и подумать не мог, что когда-нибудь я буду безошибочно распознавать убийц по их легкой поступи, а уж тем более буду водить знакомство с их королевой, Кровавым Цветком, Леди Смертью и Матерью Ночи.
Конечно, я слышал о ней.
Несколько лет назад мне повезло встретиться с Пеларн Асси, уважаемым ученым, который приезжал в Хаммерфелл, чтобы провести исследования для своей книги об ордене Диагны. Его труд "Братья Тьмы" вместе с книгой "Огонь и Тьма: Братства Смерти" Инира Горминга считаются каноническими трудами об орденах наемных убийц Тамриэля. К счастью, сам Горминг тоже находился в Сентинеле, и мне повезло встретиться с ними обоими в мрачном притоне скумы в затхлых городских трущобах. Мы курили и говорили о Темном Братстве, Мораг Тонг и Матери Ночи.
Не оспаривая возможности того, что Мать Ночи может быть бессмертной, Асси считает, что, вероятнее всего, разные женщины — или даже мужчины — в течение столетий занимали этот почетный пост. Он утверждал, что не логично говорить, что есть одна Мать Ночи, чем утверждать, что есть один король Сентинеля.
Горминг же считает, что матери Ночи никогда не было, по крайней мере, в человеческом облике. Мать Ночи — это сама Мефала, которую Братство считает второй после Ситиса.
— Я не думаю, что мы сможем узнать это наверняка, — дипломатично заметил я.
— Однозначно, можем, — прошептал Горминг, оскалившись. — Поговори с тем парнем в плаще, что сидит в углу.
До этого я и не замечал того человека, который одиноко сидел, скрывая лицо под капюшоном. Он будто не выделялся на фоне грубых камней и грязного пола. Повернувшись к Иниру, я спросил его, почему этот человек должен знать о Матери Ночи.
— Он из Темного Братства, — прошептал Пеларн Асси. — Это ясно, как день. Даже и не вздумай заговорить с ним о ней.
Мы переключились на другие вопросы, касающиеся Мораг Тонг и Братства, но я не мог забыть того одинокого человека, взгляд которого был устремлен в никуда и ощущался всюду, человека, сидящего в углу грязной комнаты с клубами дыма от скумы, плавающими вокруг него, подобно призракам. Когда я увидел его на улицах Сентинеля несколько недель спустя, то пошел за ним.
Да, я пошел за ним. Читатель может спросить меня: "Зачем? Как?" Я не виню вас в этом.
"Как" — это вопрос того, насколько хорошо вы знаете свой город, вернее, знаете ли его так хорошо, как его знаю я. Я не вор и не умею ходить тихо, но я знаю улицы и переулки Сентинеля, как свои пять пальцев, ведь я жил в нем годами. Я знаю, какие мосты скрипят, какие здания отбрасывают длинные тени, интервалы между переливами птичьего пения, разливающегося вечерами над городом. Относительно легко я следовал за темным братом, оставаясь вне его поля его зрения и слуха.
Ответить "почему" еще проще. Меня вело врожденное любопытство писателя. Когда я вижу нечто странное или необычное, я наблюдаю за ним. Это мое проклятие.
Я следил за человеком в капюшоне. Мы углубились в город и шли по переулкам, таким узким, что между домами нельзя было найти даже щелку, мимо старых покосившихся заборов и вдруг каким-то чудом мы оказались в месте, где до этого я никогда не был. Маленькое кладбище с дюжиной старых полуразвалившихся деревянных надгробий. У окружающих домов окна на эту сторону не выходили, и, похоже, никто не знал о существовании этого маленького некрополя.
Никто, кроме шестерых мужчин и одной женщины, стоявших там. И меня.
Женщина сразу увидела меня и жестом позвала подойти поближе. Я мог бы убежать, но… не мог. Я узнал о тайне здесь, в родном Сентинеле, и теперь я не мог уйти.
Она знала мое имя, и произнесла его с мягкой улыбкой. Мать Ночи была небольшой старой женщиной с пушистыми седыми волосами, щеками, сморщенными, как печеное яблоко и добрыми глазами, голубыми, как Илиакский залив. Она мягко взяла меня за руку, мы уселись среди могил, она хотела обсудить предполагаемое убийство.
Она не всегда находилась в Хаммерфелле и не всегда доступна для встреч, но, похоже, с радостью общается с заказчиками.
— Я пришел не для того, чтобы нанять Братство, — сказал я уважительно.
— А тогда зачем же? — спросила Мать Ночи, пристально глядя на меня.
Я ответил, что хотел узнать о ней. Я не ожидал получить ответ, но она стала рассказывать.
— Я совсем не против тех историй, которые вы, писатели, сочиняете обо мне, — рассмеялась она. — Некоторые из них очень обаятельны, а некоторые забавны. Мне особенно нравится страстная темная женщина, возлежащая на диване, в романе Карловака Таунвея. Увы, правда такова, что из моей жизни не сделаешь захватывающую историю. Я была вором, давно, очень давно, когда Гильдия воров только появилась. Было так скучно крадучись лазить по дому, когда ты его грабишь, и многие из нас предпочитали сперва задушить обитателя дома, просто на всякий случай. Я выдвинула предложение, чтобы часть нашей Гильдии посвятила себя искусству и науке убийства.
— Это не казалось мне такой уж неверной идеей, — пожала плечами Мать Ночи. — У нас были специалисты по кражам со взломом, карманники, взломщики, скупщики краденого и другие люди, нужные для работы. Но Гильдия посчитала, что поощрение убийств плохо скажется на делах. Все перессорились.
— Быть может, они были правы, — продолжила старая женщина. — Но мне удалось найти выгоду в неожиданной смерти. Мертвого можно не только ограбить. Если у твоей жертвы есть враги, как часто бывает у состоятельных людей, можно заработать на этом даже больше. Обнаружив это, я стала убивать людей иначе. Задушив их, я вставляла им в глаза два камня, один черный, другой белый.
— Зачем? — спросил я.
— Ну, это было моим отличительным знаком. Ты ведь писатель, так? Разве ты не хотел бы видеть свое имя на обложке твоей книги? Я не могла оставить свое имя, но мне хотелось, чтобы потенциальные заказчики знали обо мне и моей работе. Теперь в этом нет необходимости, но тогда это была моя подпись. Моя слава распространялась, и скоро мои дела пошли очень хорошо.
— И так появился Мораг Тонг? — спросил я.
— О, брось, — улыбнулась Мать Ночи. — Мораг Тонг существовал задолго до меня. Я знаю, что стара, но не настолько. Я лишь наняла некоторых из их ассасинов, когда организация стала разваливаться после убийства последнего потентата. Они не хотели оставаться членами Тонг, и так как мне принадлежала единственная в то время организация, достойная упоминания, и они присоединились ко мне.
Я тщательно выбирал слова для следующего вопроса: "Вы убьете меня теперь, когда рассказали обо всем этом?"
Она грустно кивнула, отведя от меня мягкий взгляд бабушки: "Ты такой приятный и вежливый молодой человек, и мне не хотелось бы обрывать наше знакомство. Быть может, нам стоит заключить с тобой один-два контракта в обмен на твою жизнь?"
К моему вечному стыду, я согласился. Я сказал, что никому не расскажу о нашей встрече, хотя, как видит читатель, спустя годы я не сдержал своего обещания. Зачем же я подверг опасности свою жизнь?
Из-за тех обещаний, которые я дал и которые выполнил.
Я помогал Матери Ночи и Темному Братству в поступках столь гнусных и кровавых, что мне сложно описать их словами. Мои руки дрожат, когда я думаю о людях, которых я предал, начиная с той ночи. Я пытался писать стихи, но чернила обращались в кровь. Наконец я бежал, изменив имя, в такие места, где никто меня не знал.
И написал это. Вот истинная история Матери Ночи, рассказанная с ее слов, произнесенных в ту ночь, когда мы встретились. Уверен, это будет последнее, что я напишу в своей жизни, и каждое слово здесь — правда.
Молитесь за меня.
Примечание редактора: Хотя вначале текст был опубликован анонимно, однако личность автора не вызывает сомнений. Каждый, кто читал творения поэта Энрика Милнеса, узнает в "Неопровержимом свидетеле" слог и стиль, присущий его книге "Алик'р". Вскоре после публикации Милнес был убит. Его убийца так и не был найден. Поэт был задушен, и два камешка, белый и черный, были оставлены в его глазницах. Очень жестоко.
Неотправленное письмо одержимой
Возлюбленный Дюфрайм, я знаю, что ты посчитал меня сумасшедшей, когда я отказалась бежать из Кул Алуэ с тобой и остальными, но я не могла оставить наших детей умирать. Знай же, что то, что случилось с нами, и отдаленно не похоже на те ужасы, которые ты несомненно представлял в своем воображении.
Я пишу тебе это письмо в надежде, что оно успокоит тебя.
Приблизительно через неделю после того, как ты уехал вместе с теми, кого не коснулась болезнь, я пешком обходила внешние стены. Даже наш бедный Келтер заболел, и ездить на нем стало невозможно. Я молилась, чтобы ни у кого из бандитов не хватило глупости отправиться за поживой туда, где свирепствует болезнь — ведь запасы наши были на исходе. И вдруг на фоне огненных лучей заката я увидела высокую фигуру, которая приближалась к деревне.
Путник оказался эльфом с Саммерсета по имени Оркендор. И он изменил судьбу жителей Кул Алуэ.
Оркендор ходил среди нас, не боясь подхватить заразу, что уже пустила корни в каждом из нас, включая к тому времени и меня. Несколько дней он ел нашу еду и говорил с нами, узнавал имена каждого из нас. Он успокоил деревню, как не удалось успокоить ее мне своими лживыми молитвами. И воспряли духом жители, что еще несколько дней назад безучастно ждали неотвратимой смерти.
Затем Оркендор собрал нас всех в амбаре Куллет — в тот момент она была слабее всех остальных, не могла передвигаться самостоятельно, и Оркендор принес ее на руках.
И тогда эльф сказал нам то, что никто не ожидал услышать. Он провозгласил, что болезнь не была проклятьем, наложенным на нашу деревню, как мы были уверены до этого. Нет, Оркендор настаивал на том, что это благо, это маяк, что привел его к нам. И он признался, что служит принцу даэдра Периайту.
Я знаю, о чем ты сейчас думаешь — ведь не прошло и трех лет с той поры, как мы сожгли Дину и Лукаса. Жители Кул Алуэ никогда бы не позволили ереси даэдропоклонников распространяться среди нас. Но мы позволили. Более того, мы жадно ловили каждое слово эльфа. Возможно, ты полагаешь, что мы были уже слишком больны, слишком слабы, но это не так.
Оркендор попросил у нас прощения за тех, кто скончался, сказав, что он старался добраться до Кул Алуэ как можно скорее. С момента его прибытия никто не умер, хотя за несколько часов до того несколько человек были при смерти. Он хотел отвести нас в новое место, в новый дом, где мы могли бы прожить всю жизнь, поклоняясь Периайту, как его избранники. Как его Одержимые.
Не отказался никто. Кого-то везли в повозках и на телегах, но все выдержали дорогу до Скайрима, последовав за Оркендором, оставив позади покинутый, проклятый Кул Алуэ.
С тех пор мы живем здесь, в руинах древнего гномьего города. Среди нас есть и другие Одержимые, история многих из них схожа с тем, кто случилось в Кул Алуэ, и все мы связаны нашим божественным заболеванием. И хотя нельзя отрицать, что все мы больны, последствия этой болезни больше не беспокоят нас, но придают нам силу. Мы исцеляемся настойками и смесями, которые стали бы ядом для других людей.
Оркендор, милостью нашего принца Периайта, бережет нас от невзгод. Я же стала Апостолом Одержимых и теперь распространяю учение Периайта среди остальных.
Итак, мой милый Дюфрайм, дух Кул Алуэ живет. Я никогда не обвиню тебя в том, что ты бросил нас в тот, уже далекий день. На самом деле, мне грустно, что ты не был избран Периайтом и не проснулся, как все мы, с сочащимися кровью легкими. Да хранит тебя Периайт, дорогой муж, и знай, что твои дети счастливы.
Неревар Луна-и-Звезда
[Это извлечения из серии монографий, написанных разными имперскими учеными, изучавшими эшлендские легенды.]
В древние времена пришли глубинные эльфы с великой ордой чужаков с Запада, хотели они отнять земли у данмеров. Неревар был тогда великим ханом и воеводой людей Дома, но он чтил древних духов и закон Племени и стал как один из нас.
Поэтому, когда Неревар поклялся на своем великом кольце предков, Один-Клан-под-Луной-и-Звездами, держаться путей духов и правил Земли, все Племена присоединились к людям Дома в великой битве на Красной горе.
Хотя данмеры, люди Племен и люди Дома, во множестве полегли на Красной горе, двемеры были разбиты, их злая магия уничтожена, а чужаки выдворены с земель. Но после той великой победы алчущие власти ханы великих домов тайно убили Неревара и, объявив себя богами, пренебрегли обещаниями, данными Нереваром Племенам.
Но сказано, что Неревар вновь явится со своим кольцом и низвергнет ложных богов, и силой своего кольца сдержит обещание Племенам — чтить духов и прогнать чужаков.
Неревар у Красной Горы
[Все нижеследующее есть выдержки из Апографы, тайных письмен Храма Трибунала. Это ученый пересказ традиции, переданной посредством Эшлендеров, о битве у Красной Горы и последующих событий. Эшлендеры связывают этот рассказ с рассказами Аландро Сула, щитоносца Неревара, поселившегося с Эшлендерами после смерти Неревара во время вознесения Трибунала. Есть много разных вариантов этой истории, но основные элементы в традиции устойчивы. Убийство Неревара, трагическая судьба Дагот Ура, и нечестивые источники божественной силы Трибунала отрицаются доктриной Храма как эшлендские суеверия, и мало известны среди цивилизованных Данмеров]
Ресдайн, современный Морроувинд, был местом, где состязались два разных народа: Кимеры, которые чтили Даэдр, и Двемеры, которые чтили нечестивую и тайную силу. Эти два народа постоянно воевали между собой, пока их земли не были захвачены молодым, полным жизни и жестоким враждебным народом, Нордлингами.
Два героя, один из Кимеров и другой из Двемеров, Индорил Неревар и Думак Гномо-Орк, заключили мир между своими народами и вместе выбили чужаков. Потом эти два героя долго и усердно трудились, сохраняя последующий мир, хотя их советники думали, что он не продлится долго, или, что хуже, он не должен длиться. Королева Неревара и его генералы — Альмалексия, Сота Сил, Вивек — говорили ему, чтобы он объявил своим весь Ресдайн. Но Неревар не слушал их, ибо помнил свою дружбу с Думаком. Должен был быть только мир.
Пока не прибыл Дагот Ур. Дом Дагот открыл источник нечестивой и тайной силы Двемеров: легендарное Сердце Лорхана, которое народ Думака использовал, чтобы сделать себя бессмертными и возвыситься над богами. Фактически, один из их верховных жрецов, Кагренак, создавал Нового Бога, чтобы Двемеры провозгласили Ресдайн своим.
Трибунал побудил Неревара вновь начать войну с Гномами. Неревар был обеспокоен. Он отправился к Думаку, старому своему другу, и спросил, правда ли сказанное Дагот Уром. Но Кагренак и верховные жрецы Двемеров таили секрет Нового Бога от своего Короля, и Думак сказал, что Двемеры не виновны ни в каких грехах. Неревар был вновь обеспокоен и отправился в Холамаян, священный храм Азуры, которая подтвердила, что все, сказанное Дагот Уром, истинно, и что Новый Бог Двемеров должен быть уничтожен для безопасности не только Ресдайна, но и всего мира. Когда Неревар вернулся и рассказал Трибуналу, что сказала богиня, королева и генералы почувствовали свою правоту и вновь посоветовали начать войну. Это были причины, по которым Двемеры и Кимеры всегда ненавидели друг друга.
В конце концов, Неревар, раздраженный что его друг Думак лгал ему, вернулся в Вварденфелл. В этот раз Король Кимеров был вооружен, облачен в доспехи, и окружен свитой, и резко разговаривал с Думаком Гномо-Орком, Королем Красной Горы. "Ты должен отказаться от почитания Сердца Лорхана или я забуду нашу дружбу и все, сделанное во имя ее!" И Думак, который все еще ничего не знал о Новом Боге Кагренака, но будучи горд, и заботясь о своем народе, ответил: "Мы не откажемся от того, что было нашим образом жизни бессчетные годы, как Кимеры не откажутся от своих связей с Лордами и Леди Забвения. И приходить к моей двери таким образом, с оружием и в броне, и с вооруженной свитой, означает для меня, что ты уже забыл нашу дружбу. Остынь, мой милый Неревар, или, клянусь, пятьдесят одним золотым тоном, я убью тебя и всех твоих людей.
И Кимеры и Двемеры начали войну. Двемеров хорошо защищала их крепость у Красной Горы, но храбрость и ум королевы Неревара и генералов выманили большую часть армии Думака в поле, и удерживали их там, пока Неревар, Дагот Ур и небольшая группа их спутников могли найти тайные пути к Комнате Сердца. Там, Неревар, Король Кимеров, встретил Думака Гномьего Короля, и они оба лишились чувств от серьезных ран. Дагот Ур убил Кагренака и взял инструменты, которые Двемеры использовали, чтобы черпать мощь Сердца. Он подошел к своему умирающему повелителю Неревару и спросил, что ему делать с этими инструментами. И Неревар вновь вызвал Азуру, и она показала ему, как использовать их, чтобы отделить народ Двемеров от силы Сердца.
И на поле, Трибунал и их армии видели, как Двемеры превратились в пыль, как только их краденое бессмертие покинуло их.
А в Красной Горе, Неревар сказал Дагот Уру охранять инструменты и Комнату Сердца, пока он не вернется. Дагот Ур сказал, "Но не должны ли мы уничтожить их сразу же, так что они никогда не будут использованы во зло?" Но Неревару мешали раны и его печаль (ибо он все еще любил Думака и народ Двемеров), и он вышел наружу в поля вокруг Горы, посоветоваться со своей королевой и своими генералами, кто предвидел, что начнется эта война и чьего совета он не мог снова игнорировать. "Я спрошу Трибунал, что мы с ними сделаем, ибо у них есть мудрость в прошлом, которой нет у меня. Оставайся здесь, верный Дагот Ур, пока я не вернусь"
Потом Неревара рассказал своей королеве и генералам, что произошло под Красной Горой, и как Двемеры использовали специальные инструменты, чтобы превратить их народ в бессмертных и о волшебной мощи Сердца Лорхана. Трибунал решил, что Кимеры должны научиться использовать эту мощь, чтобы Неревар мог объявить свои права на Ресдайн и весь мир для своего народа. Неревар не ожидал и не хотел этого, так что он попросил королеву и генералов помочь ему вызвать Азуру для совета. Но Трибунал стал алчен как Кагренак, услышав о мощи Сердца, и они возжелали ее. Они начали обряд, как бы вызывая Азуру, как хотел Неревар, но Альмалексия использовала отравленные свечи, а Сота Сил — отравленные одежды, а Вивек — ядовитые чары. Неревар был убит.
Потом Азура все же появилась и прокляла Трибунал за их нечестивые деяния. Она сказала им, что она использует свою власть над восходом и закатом, чтобы Неревар смог вернуться и все исправить. Но Трибунал посмеялся над ней, и сказал что вскоре они сами станут богами, и что народ Кимеров забудет свою древнюю веру. И Азура знала, что так оно и будет, и потребуется долгое время, пока ее сила сможет вернуть Неревара. "Что вы сделали здесь и сегодня — нечестие выше всякой меры, и вы вскоре пожалеете об этом, ибо жизни богов — не то, что думают смертные, и то, что кажется смертным лишь годами, окажется вечностью для богов." И, чтобы они вечно помнили свое злое дело, Азура превратила Кимеров в Данмеров, и их кожа стала пеплом, а глаза — пламенем. "Пусть эта отметина напоминает вам о ваших истинных сущностях, которые, как гули, питаются благородством, героизмом и верой их короля".
И потом Трибунал отправился в глубины Красной Горы и встретил Дагот Ура. Дагот Ур увидел, что они сотворили, ибо его кожа тоже изменилась, и попытался отомстить за смерть Неревара, но безуспешно. Трибунал нашел инструменты, которые он охранял, и, изучив методы Кагренака, они превратили себя в богов.
Тысячи лет спустя вершины своего могущества, Трибунал все еще боги Морроувинда, и древнюю веру помнят немногие. И убийство Неревара известно еще более немногим. Но его королева и генералы все еще боятся его возвращения, ибо слова Азуры тянутся долго, и они каждый день видят знак ее проклятия на своем народе.
Нереида украла моего мужа
Нечестивые призраки
…не в мире и не вне его, но между мирами колеблются они, удерживаемые у домашнего очага и могилы узами крови и преданности. И если они являются незваными, из-за любви к роду своему или веры в долг, в этом нет ничего порочного. Это лишь ответ предков, пробуждение тех, кто никогда не спит, призыв тех, кто связан с Домом и Очагом на защиту клана.
Но если они вызваны колдовской силой, тогда такой вызов кощунство, мерзость перед лицом Племен и Храма, и грех столь тяжкий, что даже столетия в пламени не смогут искупить его. Не потерпите присутствия колдуна среди вас, ибо он приходит украсть кости отцов ваших и прах могил ваших. Он хочет силой получить то, что принадлежит вам по праву, вытащить души из их мира между и заставить их служить себе, словно рабов или животных.
Кто знает, как страдают от стыда мертвецы, кто слышит безостановочные рыдания рабов некроманта? Достаточно жестока служба предкам, совершаемая из любви к Очагу и Роду. Но дух или страж, ходячий труп или Костяной Лорд, призванный ритуалом профана и силой привязанный к телу, как такой несчастный может найти покой? Как он найдет дорогу назад, к своей крови и клану?
Только праведный данмер, кровью связанный с очагом и родом, давший клятву Храму, может призывать духов погибших данмеров. Эти чуждые колдуны других рас, наводнившие наши берега, неужто им будет позволено грабить наши могилы, и обращать в рабство духи нашего рода, чтобы красть жизни у мертвых, как крадут они землю у живущих? Нет, говорю я, нет, нет и тысячу раз нет. Эти некроманты должны умереть, и их мерзкая магия должна умереть вместе с ними.
А должны ли мы терпеть тайные убежища нежити, заносчивых королей некромантии, древних демонов вампиров, которые выбираются из своих нор на Западе, ища пристанища у нечестивых алтарей Даэдра, в покинутых крепостях данмеров и разрушенных подземных лабиринтах отвратительных двемеров? Многие годы Великим Домам и Храму удавалось оберегать наши земли от вампирической заразы, но теперь повелители нежити и их послушный скот вернулись. Эти вампиры должны умереть, и их приспешники вместе с ними, а пятна их крови навеки уничтожены огнем и кольями.
Нечестивый храм
Король в ярости. Постройка нашего величественного храма была закончена несколько месяцев назад. И мы сразу отправили эмиссаров в город Делодил, с открытым сердцем приглашая посетить наше новое место силы. Прекрасный шанс для всех нечестивцев совершить паломничество и поклониться наконец нашему Повелителю.
Сегодня прибыл ответ от так называемого короля Делодила, в котором наше приглашение было высокомерно отвергнуто. Он назвал наш храм «жалким» и осмеял наших мастеров и нашего Повелителя!
Такое нельзя прощать! Отец мой вступил в святая святых нашего храма, и даже оттуда я могу слышать его крик — его, истово просящего у Повелителя поддержки в деле отмщения за понесённое унижение.
Отец в ярости, а я преисполнен радостью. Подобное оскорбление обязательно закончится войной. Обида обернётся кровопролитием.
Ноксифилическая сангвивотория. Введение (Цинна Схоластик)
Вампиризм — не одна определённая болезнь; вампиризм имеет множество разновидностей и проявлений. Столетиями по совершенно неясным причинам заболевания, в совокупности своей известные как вампиризм, передавались различными способами и с разной степенью поражения. В этой работе я попытаюсь очертить, в силу умения, характерные особенности формы вампиризма, типичной для нашей эры и известной как ноксифилическая сангвивория, и снабдить читателя представлением о способах распознавания вампиров этого типа.
Однако в начале, я полагаю, должны прозвучать слова предупреждения. Эта работа никоим образом не является руководством для охоты на вампиров или какого-либо им противостояния. Во всех случаях это будут советы, как избежать контакта с подозреваемым в вампиризме и ни в коем случае не вступать с ним в борьбу. Вампиры всех мастей сверхъестественно сильны и мгновенно расправятся с любым охотником — разве что самые опытные смогут выстоять.
Самая важная вещь, которую нужно помнить о болеющих ноксифилической сангвиворией, — это что, как следует из самого названия, дневной свет вовсе не ослабляет их, как других вампиров, но вдобавок они получают дополнительную силу в ночные часы.
Каким образом возможно подобное — сложно понять. Одна из самых безумных теорий утверждает, что это произошло вследствие некоего секретного соглашения между князьями даэдра Хирсином и Молагом Балом, которые решили подарить заболевшим ноксифилической сангвиворией благословение лунного света — как его получают оборотни.
По ночам эти охотники обретают чрезвычайную выносливость и мощную способность восстановления здоровья.
Страдающие от ноксифилической сангвивории — будучи опрошенными в периоды затишья, разумеется — описали невероятный по впечатлениям переход от момента первого укуса до начала болезни. Некоторые рассказывали, как входили в ритуальное помещение, в котором нужно было погрузиться в бассейн с чёрной кровью. То ли трансформация действительно включает такой чудовищный ритуал, то ли это просто галлюцинация — без личного опыта судить невозможно.
Если вас укусили, или вы подозреваете, что укусили, и теперь вам грозит ноксифилическая сангвивория — не паникуйте. Если вам удалось сбежать от нападавшего, то немедленно обращайтесь к жрецам Аркея. Сразу заболеть ноксифилической сангвиворией можно только в том случае, если вампир выпьет у вас всю кровь без остатка, а потом даст испить своей собственной.
Норды Скайрима
Дети Скайрима — мой народ, моя гордость…
Уважаемый читатель. Меня зовут Хротмунд Волчье Сердце, и я норд. Но что более важно, я — норд, родившийся и выросший на скайримской земле.
Я пишу эту книгу в отчаянной надежде на то, что остальные жители Тамриэля узнают мой народ так, как он того достоин, и эту провинцию разглядят по-настоящему — как край неповторимой красоты и культуры.
Кое-что из того, что вы знаете, вполне соответствует истине. В телесном плане мы, норды, производим довольно внушительное, даже импозантное впечатление — высоким ростом, крепкой костью, сильной плотью. Волосы наши часто светлы, и по старому обычаю мы нередко заплетаем их в косицы. Зачастую мы облачены в шкуры зверей, ибо Скайрим изобилует ими, и глупо было бы нам не воспользоваться столь доступным даром природы.
Дочитав до этого момента, вы уже наверняка шокированы силой моих слов и грамотностью северного "дикаря". О да, многие норды умеют и читать, и писать. Мой отец начал обучать меня премудростям грамоты, когда я еще под стол пешком ходил, так же делал его отец и отец его отца.
Однако достоинств у детей Скайрима премного, и одним мастерством словес они не ограничиваются. Ибо мы еще и ремесленники, и века научили нас умению обращаться со сталью не хуже, чем скульптор обращается с глиной.
Истинно говорю, что своими глазами видел, как приезжие из Хай Рока и Сиродила прослезились от изумления при виде клинков, что выковали в огне Небесной кузницы и отточили до превосходной смертоносности благословенные богами руки клана Серая Грива.
Но как такое может быть, спросите вы? Как на подобные достижения способен народ, еще толком не выбравшийся из грязи и снега? Вот и опять провинциальные предрассудки заслоняют истину.
Города Скайрима служат очевидным свидетельством искусности и мастерства нордов. Из них главные — Солитьюд, вотчина верховного короля и столица провинции; Виндхельм, древний и славный, сокровище снегов; Маркарт, высеченный из цельной скалы в давно ушедшие века; Рифтен, укрытый золотистыми тенями Осеннего леса, где вдоволь вкусной рыбы и меда; и Вайтран, построенный вокруг зала Йоррваскр, где обосновались благороднейшие Соратники и легендарная Небесная кузница.
Вот теперь-то, уважаемый читатель, ты узнал все сполна. Мы, норды, воплощаем все, что вы о нас воображали — и гораздо больше того.
Но да не будет эта книга вашим единственным проводником к правде. Садитесь в карету или на корабль и отправляйтесь на север. Узрите Скайрим собственными глазами. Увидьте его таким, каким мы, норды, видим его с той поры, как боги впервые вылепили мир.
Норды, восстаньте! (Без подписи)
Восстаньте, гордые норды! Сбросьте оковы имперского угнетения. Сбросьте иго императора, недостойного им быть. Будьте верны своим сородичам, встаньте на защиту своей родины!
Империя запрешает нам молиться святому Талосу. Как же может человек отвергнуть бога? Могут ли истинные норды Скайрима изгнать из своих сердец Бога, который родился среди нас? Могучий Тайбер Септим, первый Император, покоритель всего Тамриэля, вознесся на небеса и сидит по правую руку Акатоша. Тайбер Септим, истинный сын Скайрима, рожденный на этой заснеженной, жестокой земле, воспитанный в традициях нашего народа, стал Талосом, богом силы и чести. Империя не имеет никакого права запрещать нам молиться ему.
Наш собственный верховный король Торуг предал нас, отдал нас на откуп Империи. Он променял нашего бога на унизительный мир. Он принял договор с Талмором, подписанный трусливым лжеимператором. Обязаны ли мы соблюдать этот пакт? Нет! Тысячу раз нет!
Не позволяйте себе забывать уроки истории. Альдмерский доминион и его хозяева-талморцы развязали войну против человечества — точно так же, как в древние времена эльфы объявили войну Исграмору и нашему народу. Сияющий Саартал был сожжен дотла, обращен в руины и пыль из-за их вероломного нападения. Но Исграмор и его сыны собрали пятьсот Соратников и дали бой эльфам, и изгнали их из Скайрима. В Великой войне, где сражались наши отцы, эльфы вновь предали людей, напав на нас без повода и предупреждения. Доминиону и Талмору нельзя доверять!
Ульфрик Буревестник — истинный герой Скайрима, верный продолжатель дела Исграмора. Его имя будет звучать под сводами Совнгарда многие поколения. Ему одному хватило мужества избавить нас от трусливого Торуга, вызывав его на поединок. С помощью ту'ума, дара самого Талоса, Ульфрик убил короля-изменника. Теперь мы свободны от имперских оков и талморских владык, что вьются вокруг имперского трона.
Империя бросила против нас свои легионы. Поставила под свои флаги наших собственных сородичей. Настроила брата идти против брата, отца — против сына. Они хотят, чтобы мы перебили друг друга во славу и в интересах Империи. Но мы не позволим им расколоть нас. Не позволим захватить нашу землю! Отбросьте имперский закон, примите Талоса в свое сердце. Присоединитесь к Ульфрику Буревестнику, ибо его дело — правое!
Нортпойнт: положение дел
Этот доклад о городе Нортпойнт и о его первом благородном доме Дорел составлен по приказу непосредственно Его Величества верховного короля Эмерика после тщательного исследования. Я, канцлер Регина Труавуа из департамента внутренних дел, лично наблюдала за работой и подтверждаю точность всей собранной здесь информации.
Для начала немного истории в качестве предисловия. Капитан Ирик Флоудис, предприимчивый бретонский торговец, обслуживающий в летний период судоходный маршрут из Даггерфолла в Солитьюд, основал Нортпойнт в 9 столетии Первой эры. Ирик понимал, что хотя эти берега не образуют идеальной гавани, но глубина морской воды позволит без труда принимать большие корабли. Само место, расположенное на середине торгового пути, на редкость удачно подходит в качестве промежуточной остановки, где бы торговые суда могли пополнить запасы, починиться или укрыться от бури. Он построил в Нортпойнте доки, отличную якорную стоянку, назвав потом порт этим же именем.
Вскоре после сооружения доков к востоку от строящегося порта захода, на высотах Дорелар, под надзором капитана Флоудиса стали возводиться склады и небольшая крепость. Прошло совсем немного времени, как город закипел бурной жизнью, и Флоудис, осознав успех своего поначалу рискованного предприятия, взял название горы в качестве новой фамилии. Вместе с родственниками он продолжал развивать судоходную деятельность, но также продолжал наращивать вложения в порт и окрестные земли, постепенно сдавая отдельные участки в аренду фермерам и обретая тем самым новый источник дохода.
Большую часть Первой эры семья продолжала заниматься тем же делом, став предприимчивыми торговыми королями, принёсшими подлинное процветание всему Хай Року. В 1Э 1029 году, когда императрица Хестра присоединила Хай Рок к Первой империи, Дорелы получили баронство. С тех пор богатство Дома Дорел и самого Нортпойнта то росло, то убывало вместе с оживлением и затиханием торговли на северо-западном побережье.
В 24 столетии Дорелы продолжили набирать достаток и власть, когда несколько их поколений единолично правили Шорнхельмом. Это обстоятельство закрепилось в самосознании семьи на последующие столетия, и сегодня по-прежнему Дорелы считают себя истинной знатью Ривенспайра. Это также привило им вкус к политическим интригам, который в сочетании с их вечно амбициозным духом заставляет считаться с этим домом. Нынешний барон Дома, Алар, обладает значительной властью как один из триумвирата благородных людей, которые правят Ривенспайром с момента падения Рансера. Вместе с вождями Дома Монклер и Дома Тамрит, Алар Дорел присягнул верховному королю, надеясь завоевать однажды право стать единственным королём Шорнхельма.
В последнее время Дом Дорел обрёл невероятную мощь в морском деле и торговле. Барон и баронесса содержат в Шорнхельме большой особняк и принимают активное участие во всех делах двора. Имущество в Нортпойнте оставлено на других родственников, хотя общий контроль за теми землями остаётся для Дома в приоритете. В настоящее время молодой, но очень способный лорд Эллик, сын барона Алара, управляет семейными владениями вокруг Нортпойнта, пока его отец служит при дворе и состоит в триумвирате.
Дорелы хорошо разбираются в военном искусстве и политике, а их торговые традиции обеспечили им уровень благосостояния, редкий в общественных кругах Ривенспайра. Дом Дорел наладил тесные связи с торговцами из Солитьюда. И это, как они всегда указывают, не имеет ничего общего с политикой бряцания оружием — для Дорелов это просто удачный бизнес.
После изучения всех трёх благородных домов Ривенспайра, составляющих правящий триумвират, я рекомендую менее всего доверять Дому Монклер и вести себя с ними осторожно при любом контакте — по-настоящему они преданы только собственным честолюбивым стремлениям. Дом Дорел, с другой стороны, имеет такие же амбиции, но при этом, похоже, ещё и определённую степень уважения и любви жителей, редко выказываемой в отношении к Монклерам (которые отчаянно гордятся своим родством с Рансером). Дом Тамрит в то же время всегда был лоялен и дружественен к Вэйресту. Однако графиня сравнительно недавно возглавила Дом, и в этой новой для себя роли может быть пока не готова возложить на себя ещё большую ответственность.
Ночь приходит в Сентинель (Боали)
В безымянной таверне в Сентинеле не играла музыка, и потому там было довольно тихо, если не считать невнятного бормотания переговаривающихся людей, мягкого стука шагов трактирщицы, и тихого причмокивания постоянных клиентов, уткнувшихся носами в кружки. Если бы кто-то из них отвлекся от своего занятия, вид молодой женщины-редгарда в черном бархатном плаще мог бы вызвать удивление. Даже подозрения. Странный посетитель для подвальчика таверны, не имевшей названия.
"Вы Джомик?"
Крепкий человек средних лет поднял голову и кивнул. Потом вернулся к своей кружке. Молодая женщина села рядом с ним.
"Меня зовут Абалла", — сказала она и положила рядом с его кружкой мешочек с золотыми монетами.
"Ну да, — оскалился Джомик и снова поднял на нее глаза. — Кого ты хочешь пришить?"
Она не отвернулась, а просто спросила: "Разве тут безопасное место?"
"Тут никому не нужны ничьи проблемы, кроме своих собственных. Ты можешь снять свой панцирь и станцевать на столе с голой грудью, и никто даже не плюнет, — улыбнулся мужчина. — Так кого ты хочешь пришить?"
"Вообще говоря, никого, — ответила Абалла. — По правде говоря, мне только нужно… устранить кое-кого, на время. Но я не хочу никому причинять вреда, так что мне нужен профессионал. О вас очень хорошо отзываются".
"С кем ты говорила?" — угрюмо спросил Джомик, возвращаясь к выпивке.
"Друг друга друга друга".
"Один из этих друзей не знал, о чем говорит, — проворчал мужчина. — Я этим больше не занимаюсь".
Абалла быстро достала еще один кошелек с золотом, а за ним еще один, и подвинула их к локтю своего собеседника. Он смотрел на нее несколько мгновений, потом высыпал золото из кошельков и начал считать. Закончив, он спросил: "Так кого ты хочешь устранить?"
"Секундочку, — улыбнулась Абалла, покачав головой. — Сначала обсудим детали. Я хочу убедиться, что вы профессионал и не причините слишком большого вреда моему человеку. И в том, что вы будете благоразумны".
"Ты хочешь благоразумия? — мужчина перестал считать. — Ладно, расскажу тебе кой-чего про одну мою старинную работенку. Было это — Аркей, самому не верится — двадцать лет назад, и нынче никого в живых не осталось, кроме меня, кто про эту работенку помнит. Да и было-то это еще до бретонской войны, слыхала о такой?"
"Я была еще ребенком".
"Ясное дело, — Джомик улыбнулся. — Все знают, что у короля Ллотуна был старший брат, Греклит, который помер, верно? А еще есть у него старшая сестра, Аубки, которая вышла замуж за этого парня, короля из Даггерфолла. Но на самом-то деле у него было два старших брата".
"Правда?" — в глазах Абаллы вспыхнул интерес.
"Да уж не ложь, — хихикнул он. — Хилый такой парень, Артаго его звали, королевский первенец. Ну так вот, этот парень наследовал трон, и родители не слишком-то переживали по этому поводу, а потом, стало быть, королева родила еще двух принцев, которые для этого дела гораздо больше подходили. Тут-то они и наняли меня и моих парней, чтобы все выглядело так, словно этого старшенького забрал подземный король, и все такое".
"Я ничего не знала!" — прошептала молодая женщина.
"Ну, ясно, ты не знала, в том-то и дело было, — Джомик покачал головой. — Благоразумие, в точности, как ты сказала. Мы посадили парнишку в мешок, сбросили его в старую шахту и дело с концом. И никакой суеты. Пара парней, мешок да дубинка".
"Вот что меня интересует, — сказала Абалла. — Техника. Мой… приятель, которого нужно устранить, такой же слабак, как этот принц. Зачем нужна дубинка?"
"Это инструмент. Раньше было столько вещей, которые прекрасно работали, а теперь их нет, и все потому, что люди считают их устаревшими. Дай-ка я объясню: на теле обычного парня есть семьдесят один болевой центр. У эльфов и каджитов на три и четыре больше соответственно. У аргониан и слоудов пятьдесят два и шестьдесят семь, — коротким толстым пальцем Джомик указывал на точки на теле Абаллы. — Шесть на лбу, две в бровях, две на носу, семь в горле, десять на груди, девять на брюхе, по три на каждой руке, двенадцать в паху, четыре на толчковой ноге, пять на другой".
"Это шестьдесят три", — сказала Абалла.
"А вот и нет", — проворчал Джомик.
"А вот и да, — молодая леди была явно возмущена тем, что кто-то позволил себе усомниться в ее математических способностях. — Шесть плюс два плюс два плюс семь плюс десять плюс девять плюс три на одной руке и три на другой плюс двенадцать плюс четыре плюс пять. Шестьдесят три".
"Наверное, я что-то позабыл, — пожал плечами Джомик. — Главное дело, если умеешь управляться с посохом или дубинкой, то становишься настоящим мастером по этим болевым центрам. И если правильно стукнуть, даже легкий тычок может убить или вырубить, вот оно как".
"Захватывающе, — улыбнулась Абалла. — И никто никогда не узнал?"
"Откуда бы им? Родители мальчика, король и королева, давно умерли. Другие детишки всегда считали, что их братца забрал Подземный Король. Так все думали. А мои товарищи поумирали".
"Естественной смертью?"
"Не более естественной, чем всегда бывает, знаешь ли. Одного парня сожрал селену. Другой погиб от той же самой чумы, что унесла королеву и принца Греклита. Еще одного в драке до смерти забили. Надо держаться на дне, как я, если хочешь остаться в живых, — Джомик закончил считать деньги. — Ты, должно быть, здорово хочешь убрать этого парня с дороги. Кто он?"
"Лучше я вам покажу", — сказала Абалла, поднимаясь на ноги. Не оглядываясь, она вышла из Безымянной Таверны.
Джомик допил пиво и последовал за ней. Ночь была холодная, ветер волновал воды залива Илиак, поднимал в воздух груды опавших листьев. Абалла стояла на улице напротив таверны и махала ему. Когда он подошел к ней, она распахнула плащ, обнажив доспехи под ним и герб короля Сентинеля.
Мужчина попытался броситься бежать, но она действовала быстро. Через мгновение он уже лежал на спине, колено женщины упиралось ему в горло.
"Король потратил много лет, чтобы разыскать тебя и твоих товарищей, Джомик. Он не дал мне четких инструкций относительно того, что делать, когда я найду тебя, но ты сам подал мне одну идею".
Абалла отстегнула от пояса маленькую тяжелую дубинку.
Пьяница, вывалившийся из бара, услышал тихий стон и шепот, доносившийся из темноты аллеи: "На этот раз посчитаем вместе. Раз. Два. Три. Четыре. Пять. Шесть. Семь…"
Ночь слез (Дранор Селет)
Пусть его название и забыто многими, Саартал сыграл огромную роль в истории Скайрима. На этом месте стояло первое крупное нордское поселение, один из первых городов людей в Скайриме, и старейшая известная столица их государства. Здесь же разыгралась ужасная трагедия, когда эльфы попытались изгнать нордов из Скайрима, но вызвали только гнев Исграмора и его легендарных Пяти сотен Соратников, которые выбили эльфов из Скайрима и навсегда сделали его домом для нордов.
Все это известно, но мало что — кроме этого. Что произошло в Ночь слез, когда Саартал был разрушен? Что заставило эльфов пойти на такую неприкрытую, хладнокровную жестокость? И почему ответ нордов был столь суров?
Вингальмо в своем трактате о древней истории альтмеров предполагает, что эльфы Меретической эры, вместе со своими современниками, ранними двемерами, обладали высокой культурой, невиданной более в Тамриэле. Мощь их цивилизации превосходила все, чего мы могли бы ожидать от той эпохи. Хотя конкретных объяснений автор не приводит, я полагаю, что этот труд — в сравнении с ранними работами Хесефа Хирирниса — позволяет предположить, что за событиями той ночи в Саартале стояло нечто большее.
Истинные причины, приведшие к Ночи слез, скрыты от нас в глубине веков, но я полагаю, что на карту тогда было поставлено нечто куда более важное, чем просто борьба за территории или контроль над Скайримом. Я полагаю, что саартальские события были сконцентрированы вокруг чего-то весьма конкретного.
Норды нашли что-то глубоко под землей, когда строили свой город. Они попытались сохранить находку в тайне, но эльфы узнали о ней и возжелали обладать ею. Потому они и штурмовали Саартал: они хотели не изгнать нордов, а заполучить могущественный артефакт. Я думаю, что Исграмор знал, что именно эльфы найдут под Саарталом, и собрал своих людей, чтобы отбить драгоценную находку. Когда норды снова получили контроль над Скайримом, они погребли предмет раздоров глубоко под землей и запечатали его.
Время лишило нас этого знания, но я надеюсь, что Время когда-нибудь подтвердит правоту моих слов. Мы приложим все усилия, чтобы найти Саартал и вновь обрести утраченное сокровище.
О великом обвале
Прежде всего, позвольте принести Вам мои искренние соболезнования. Мне известно, что Вы, как и многие другие, потеряли свою семью, и я Вам глубочайше сочувствую.
Мне также известно, что некоторые из Вашего совета возлагают вину за эту чудовищную катастрофу на моих коллег из Коллегии. Хотя я вполне могу понять, какой шок вызывает масштаб последних событий, а также возникающее желание постичь происшедшее, я настойчиво прошу Вас учесть все обстоятельства.
Вам, равно как и всем, хорошо известна история Коллегии и ее репутация в Винтерхолде. Она долгое время служила для города предметом гордости, не имея равных во всем Скайриме. Здесь проходили обучение одни из величайших волшебников, и Коллегия всегда поддерживала добрые отношения с другими провинциями Тамриэля.
Широко известно, что эти отношения в последние десятилетия стали несколько, скажем так, натянутыми. Вполне естественно, что после Кризиса Обливиона люди в Скайриме стали относиться к магам с недоверием, даже несмотря на то что почти все мы активно противостояли действиям культа Мифического Рассвета. Коллегия ожидала подобной реакции и надеялась, что со временем недоверие спадет.
И тут пришел Красный год. Никто не мог предвидеть извержение Красной Горы, как и масштаб разрушений, понесенных данмерской культурой. Ваш предшественник проявил благородство, принимая многих беженцев, особенно тех, кто мог присоединиться к научной деятельности Коллегии. Мы были весьма благодарны.
Когда данмерам щедро предоставили на заселение Солстхейм, я был удивлен не меньше других. Я, впрочем, не разделял бытовавшего мнения, что с того момента все темные эльфы покинут Скайрим. Не ускользнуло от моего внимания и то, что в Винтерхольде многие были не слишком довольны тем, что столько магов предпочло не переселяться, а остаться при Коллегии.
И вот теперь наконец стихли штормы, разорявшие побережье Скайрима почти год, но их завершение обошлось нам высокой ценой. Великий обвал, опустошивший Винтерхолд, застал всех нас врасплох, заверяю Вас. Тот факт, что Коллегия при этом не пострадала, свидетельствует лишь о прочности защитной магии, которой она была ограждена со стародавних пор. Из этого никоим образом не следует, что мы в какой-то мере заранее подготовились именно к этому событию, и совершенно точно это не означает, что Коллегия в какой-то мере виновна в происшедшем.
Конечно, у меня и в мыслях нет обвинять Вас в распространении иных слухов среди народа Винтерхолда. Однако я попросил бы Вас не допускать распространения этих толков, пока те не стали всеобщим мнением. Мне бы не хотелось, чтобы наши отношения постиг тот же крах, какой испытал Винтерхолд, и хочу Вас заверить, что Коллегия останется здесь еще на долгое, долгое время.
О водном дыхании (Галиель Мирм)
Он шел по людным улицам Бал Фела, радуясь в душе, что вокруг столько незнакомых людей. В Вивеке все было не так. Там его все знали, знали, что он был контрабандистом. А здесь его могли принять за кого угодно. Может, быть за коробейника, или даже студента. Некоторые даже толкали его, проходя мимо, словно говоря, "Мы не можем быть настолько невоспитанны, чтобы признать, что вам здесь не место."
Серине Релас не было ни в одной таверне, но он знал, что она где-то рядом, может быть, прячется за окном или роется в навозной куче в поисках экзотического ингредиента для какого-нибудь заклинания. Он немного знал о чародейках, но они постоянно выкидывали что-то эксцентричное. Из-за этих предрассудков он почти не заметил старуху Данмер, которая пила воду из колодца. Это было слишком банально, но взглянув на нее, он понял, что это и была Серине Релас, великая колдунья.
"Я дам вам золото," сказал он, подойдя к ней со спины. "Если вы научите меня дышать под водой."
Она обернулась, широко улыбаясь. "Я не дышу в воде, юноша. Я просто пью."
"Не смейтесь надо мной," невозмутимо сказал он. "Либо вы Серине Релас, и тогда вы обучите меня этому заклинанию, либо вы — кто-то другой. Третьего не дано."
"Если вы хотите научиться дышать под водой, вы должны понять, что перед вами откроются и другие возможности. Школа Изменений — это новые возможности положения вещей. Может, я не Серине Релас, но я могу научить вас дышать под водой," она вытерла рот. "Или может быть, я Серине Релас, но я не буду вас учить. Или может я могу научить вас, но вы не сможете научиться."
"Я смогу," просто ответил он.
"Почему бы вам просто не купить свиток или снадобье в Гильдии Магов?" спросила она. "Так обычно все и поступают."
"Они недостаточно сильны," ответил он. "Мне придется провести под водой слишком много времени. Я заплачу вам, сколько пожелаете, но вы не должны ни о чем меня спрашивать. Мне сказали, что вы сможете научить меня."
"Как вас зовут, юноша?"
"Вот вы уже спрашиваете," ответил он. Его звали Тальен Винлот, но в Вивеке его прозвали Сборщиком Пошлин. Его работа заключалась в том, чтобы собирать деньги с контрабандистов при входе в гавань. Затем он отдавал их своему боссу в Камонна Тонг, и получал свою так называемую зарплату. Зарплата была небольшая. Все, что ему удалось скопить, он отдал Серине Релас.
Обучение началось в тот же день. Чародейка привела своего ученика, которого она называла просто "юноша," к морю.
"Я обучу вас заклинанию, которое позволит вам дышать под водой," сказала она. "Вы должны стать мастером. Это касается всех заклинаний — чем больше у вас практики, тем лучше у вас получается. Но просто практики недостаточно. Чтобы стать настоящим мастером, вы должны понимать, что вы делаете. Недостаточно просто уметь махать мечом — необходимо осознавать, что вы делаете и зачем."
"Это логично," сказал Тальен.
"Да," сказала Серин, закрывая глаза. "Но заклинания школы Превращения не поддаются логике. Бесконечные возможности, разбить небесный свод, поглотить пространство, танцевать со временем, верить, что невозможное станет возможным. Вы должны выучить законы бытия, а затем нарушить их."
"Кажется… очень сложным," ответил Тальен, пытаясь сохранить спокойствие.
Серин указала на серебряную рыбку под водой: "Им это сложным не кажется. Они спокойно живут под водой."
"Но это не магия."
"Юноша, я как раз пытаюсь доказать вам обратное.
Несколько недель Серин учила юношу, и чем больше он понимал в том, что делает, и чем больше он тренировался, тем дольше он мог дышать под водой. Когда он полностью научился управлять заклинанием, он поблагодарил чародейку и попрощался с ней.
"Я дам вам последний урок," сказала она. "Вы должны понять, что просто желания недостаточно. Ваши заклинания ограничены независимо от того, насколько сильно вы хотите им управлять."
"Спасибо за этот урок," сказал он и отправился в Вивек.
На пристани ничего не изменилось — те же раковины, те же звуки, те же личности. Его босс нашел нового Сборщика Пошлин. Они все еще не нашли корабль Мородранг и потеряли всякую надежду на это. Тальен знал, что они его не найдут. Он видел, как корабль затонул.
Безлунной ночью он прочитал заклинание и бросился в сиреневую воду. Он думал о бесконечных возможностях, что книги могли петь, трава могла стать синей, вода была воздухом. Постепенно он приближался к затонувшему кораблю, где его ждали сокровища. Впереди показалась призрачная тень Мороданга, его мачта покачивалась в подводном течении. Он также почувствовал, что заклинание теряло силу. Ему хватило бы сил, чтобы выплыть на поверхность, но доплыть до корабля он бы не смог.
Следующей ночью он снова нырнул, и на этот раз заклинание было сильнее. Он как следует разглядел корабль, покрытый илом. В корпусе была дыра от столкновения с рифами. Внутри блестело золото. Но он вновь почувствовал, что магия исчезает, и ему пришлось выплыть на поверхность.
На третью ночь он доплыл до рубки, мимо распухших трупов моряков, наполовину съеденных рыбой. Их стеклянные глаза были навыкате, рты широко открыты. Если бы только они знали заклинание, подумал он, но тут же переключился на золото, раскиданное по полу. Ящики почти все разбились. Он подумал, что можно положить монеты в карманы, но тут увидел крепкий железный сундук, в котором могли быть более ценные вещи.
На стене висели ключи. Он снял их все и попробовал открыть замок. Ни один ключ не подошел. С другой стороны, на стене не хватало одного ключа. Тальен обыскал комнату. Куда он мог деться? Он перевел взгляд на труп одного из моряков, плавающий рядом с сундуком. Моряк что-то сжимал в руках. Это был ключ. Когда корабль начал тонуть, моряк, видимо, бросился к сундуку. Что бы там ни было, оно стоило очень дорого.
Тальен взял этот ключ и открыл сундук. Он был полон разбитого стекла. Он опустил туда руку, и она наткнулась на что-то твердое. Он вытащил две фляги с чем-то похожим на вино. Он улыбнулся, подумав о глупости бедного алкоголика. Вот что было так важно для моряка, важнее, чем все сокровища Мороданга.
И вдруг Тальен Винлот почувствовал, что его магические силы на исходе.
Он совсем забыл о том, что его заклинание не безгранично. Его способность дышать исчезала. У него не хватило бы времени, чтобы подняться на поверхность. Времени не хватило бы ни на что. Он вдохнул, и его легкие наполнились холодной соленой водой.
Несколько дней спустя на пристани обнаружили труп бывшего Сборщика Пошлин. В том, что в Вивеке нашли утопленника, ничего особенного не было, но про эту историю все судачили за флином еще несколько недель, задаваясь вопросом, как можно было утонуть, держа в руке снадобье, позволяющее дышать под водой.
О воровской чести (Арни Писарь)
Многие спрашивают меня: "Арни, как стать таким, как ты?"
И я отвечаю им: "Вы хотите вступить в гильдию. Заводите знакомства. Приложите усилия".
"Но кто может вступить в гильдию?" — спрашивают они.
Наша гильдия похожа на все остальные. У нас есть свои требования к желающим присоединиться к нам. Если вы хотите подниматься по служебной лестнице, у нас есть свои стандарты.
Хотите быть ловким и быстрым. Хотите уметь незаметно подкрадываться. Хотите узнать все о безопасности — о замках, ловушках и о том, как их обойти. Вы хотите защищать себя. Вы путешествуете налегке. Вы носите легкое оружие, такое, как кинжалы и короткие мечи. Вы не хотите ввязываться в драку, поэтому носите с собой метательное оружие — лук, арбалет, дротики. Вы надеваете легкие доспехи, чтобы сохранять маневренность и скорость.
Зачем вступать? Все очень просто. Всем нужны друзья.
Друзья могут снабдить вас информацией. Ваши друзья в гильдии Воров знают, где можно провернуть дело, и где это будет безопасно, а где нет. Друзья должны предоставлять друг другу место для отдыха, а также место, где можно купить необходимый инвентарь. Помощь друзей подразумевает решение проблем со стражей с большими скидками. В этом и заключается "воровская честь". Друзья держатся вместе и помогают друг другу.
"А как же соперничество?" — спросят меня.
Соперничество есть у Камонны Тонг. Вы не хотите быть с ними, потому что вы им не нужны. Они косо смотрят на чужаков. Они хотят их убить. Так что если не хотите умереть — не вступайте к ним в гильдию.
Камонна Тонг — плохие парни. Они могут легко убить человека. Более того, они ЛЮБЯТ убивать. Воровская гильдия же считает, что убийство — это грязная работа. Хотите быть хорошим парнем? Вступайте в гильдию Воров и держитесь подальше от Камонны Тонг.
Итак, вы хотите вступить в гильдию. Где же нас найти?
Быть вором — это не то же самое, что быть воином. Нельзя просто так прийти в местное здание гильдии. У воровской гильдии нет официального здания. Но воры любят быть там, где живут их друзья. А где искать этих друзей? В местных харчевнях или торговых ларьках. В Вварденфелле ищите друзей в Балморе, Альд’руне, Садрит Море и иностранном квартале Вивека.
О дикой и жестокой жизни (Артенис Беллок)
Я родился в деревне Мурсьен, что к северу за Бьюлси от Эвермора. Моя мать была ткачихой, а отец ладил маленькие рыбацкие смэки и кораклы для речной торговли. У меня осталось немало счастливых воспоминаний из детства о том, как я игрался в доках, где работал папа, или как рыскал в окрестных лесах в поисках шляпок энтоломы или орехов гикори.
Именно этим я и занимался, когда однажды удалился от нашей деревушки чуть дальше, чем обычно … и обнаружил перед собой пару человеческих черепов. Я закричал от испуга и уронил свою плетенку с орехами. К тому времени, как до меня дошло, что на самом деле рядом с черепом, венчавшим посох, было женское лицо, разукрашенное как череп, меня уже сбили с ног, связали и закинули на плечо.
Женщина потащила меня на север, все дальше от деревни — в горы. Я стал кричать и вырываться, но женщина всего лишь бросила меня наземь, затянула мои путы еще туже, да к тому же заткнула мне рот, после чего как ни в чем не бывало потащила меня дальше. Через некоторое время силы покинули меня, и я потерял сознание.
Когда я пришел в себя, вокруг было темно, но в мерцающем свете костра я различил силуэты украшенных рогами и костьми, шипами и перьями людей. Предельцы. Я закрыл глаза и попытался проснуться, но это не было кошмаром: когда я их открыл, силуэты по-прежнему были там.
Мой кляп исчез, так что я попросил воды. Женщина с разукрашенным лицом, ее звали Воанче, как я потом узнал, дала мне кружку. Она проверила мои путы и в тех местах, где я дрожал от боли, она ослабила узлы. Меня это удивило, ведь я всегда слышал, что кланы Предела были варварами, гнусными даэдропоклонниками, упивавшимися жестокостью. Быть может, когда они поймут, как сильно я страдаю, они отпустят меня домой.
Но это была пустая надежда: я пробыл заложником клана Вороновой Жены следующие восемь лет. Предельцы были совсем не так просты, как принято считать у нас, бретонцев, но в одном мои соотечественники оказались правы: варварство и жестокость встречались в Пределе повседневно. Воанче была коневодом, и она похитила меня потому, что ей был нужен раб, который бы присматривал за лошадьми, а старый трэлл скончался от удара ногой по голове. Она дала мне воды и ослабила путы только для того, чтобы не попортить свою новую собственность.
Кланом Воанче правила ворожея по имени Клоавдра. Старая ведьма с когтистыми лапами обладала немалой силой и была жрицей Намиры, даэдрического духа, леди стародавней тьмы, что повелевает мерзкими тварями вроде пауков, гнусов, слизняков и змей. Поскольку Намира является повелительницей маленьких паразитов, предельцы зовут ее «богиней детей» (им нельзя отказать в чувстве юмора, хотя их шутки всегда злорадны). Каждый раз, когда Массер и Секунду сменяла новая луна, Клоавдра тянула жребий за детей — как рабов, так и членов клана, чтобы выбрать жертву богине Тьмы. Избраннику предстояло оказаться на Вечно-Липком алтаре, где Клоавдра бы вырезала из груди ребенка сердце в дар Намире. Каждый раз я был уверен, что настанет моя очередь, но каждый раз имя на вытянутом пере было чужим.
Мужем Клоавдры был грубый и злонравный хрыч по имени Коинттак. Он был плакальщиком, ведуном, который мог повелевать мертвыми — в наших землях таких называют некромантами. Старик часто облизывался, поглядывая на Воанче, словно на кусок ароматной жареной дичи. Хотя у него и было влияние в клане, и все его боялись, Воанче относилась к нему с презрением, из-за чего иногда он мог со злости сглазить ее палатку или наслать личинок в овес для лошадей. Воанче и бровью не вела, лишь грозилась пожаловаться Клоавдре, и это всегда охлаждало его пыл.
Жизнь в Пределе была нелегка. Воронова Жена был охотничьим кланом, так что мы шли через тундру вслед за стадами. Это было тяжелое и рискованное существование, и жизнь могла оборваться в мгновение ока, будь то ветвистые рога лося или острые клыки саблезуба. Но чего я страшился больше всего, так это перехода через реку Карт по следу стада. Моей задачей было помогать Воанче и ее бесполезной дочери переводить лошадей через бурлящие потоки ледяной воды, и каждый раз я был уверен, что этот раз для меня последний. Как же мне хотелось, чтобы я учился плавать в Бьюлси, как и двое моих братьев, каждый раз, когда Карт держала меня в своих объятьях.
Время от времени одна из лошадей, пересекавших реку, могла запаниковать и вырваться, что обычно означало смерть для животного. Тогда мы с Воанче отправились бы вниз по течению в поисках тела, чтобы освежевать его и снять с мертвой лошади ценные мясо, жир и кости. Предельцы ничему не давали пропадать зря.
Шло мое шестое лето среди Вороновых Жен — я пересек ненавистную Карт уже одиннадцать раз, когда я начал привлекать нежелательное внимание Айокнуалла, неотесанного сынка Клоавдры и Коинттака. Он проявлял себя, толкая меня в грязь или подбрасывая дохлых полевок в мою еду. Он был на год младше меня, но вскоре я понял, что я ему был нужен не только как объект издевок. Как сын ворожеи он мог безнаказанно делать практически все, что угодно, и Воанче не смогла бы меня защитить, пожаловавшись Клоавдре — старая мегера лишь посмеялась бы и отправила ее восвояси.
И потому ночью, когда я должен был спать на кипе шкур, я начал вытачивать копье.
О дознании ведьм
За столетия активной практики Охотники на ведьм из Дайерфроста убедились, что единственно действенным методом допроса подозреваемой ведьмы являются пытки.
Некоторые спрашивают, насколько это допустимо со стороны Охотников — заверять ведьм в том, что им сохранят жизнь, когда даже в случае полного покаяния в грехах дело почти всегда заканчивается казнью?
Необходимо отметить, что на этот счёт существуют разные мнения. Одни придерживаются суждения, что ведьме даже с самой дурной репутацией можно сохранить жизнь, осудив при этом на пожизненное заключение в назидание всем прочим ведьмам. Другие считают, что следует какое-то время подержать ведьму в тюрьме, как было обещано, и только потом уже обязательно сжечь. Третье мнение, что Охотник на ведьм может с лёгким сердцем пообещать ведьме жизнь, а затем простить себя за озвученное предложение и предоставить другому право завершить дело.
Если угрозы и обещания не побуждают ведьму признаться, Охотники на ведьм должны, выполняя свои угрозы, начать пытать заключённого в соответствии с принятыми методами. Во время пыток нужно предъявлять пункты обвинения, начиная с самых лёгких, поскольку ведьмы с большей готовностью признают лёгкие грехи, чем тяжёлые.
После того как под пытками ведьмы признаются, следует сопроводить их в другое место, где и удостоверить само признание и факт того, что оно не было вырвано исключительно пытками. Охотник должен проследить, чтобы всё это время стража неотступно находилась при ведьме, чтобы не допустить появления даэдра, которые могут оказать им помощь или подтолкнуть к самоубийству.
О Драконорожденных (Приор Эмелин Мадрин, Орден Талоса)
Приорат Вейнон, 360 год Третьей эры, правления же Его Величества Пелагия IV двадцать первый.
Многие слышали термин "Драконорожденный" — конечно, ведь нами правят "Драконорожденные Императоры" — однако его смысл мало кто понимает полностью. Нам, членам Ордена Талоса, эта тема близка и дорога, и в этой книге я попытаюсь осветить историю и значение тех, кого с древних времен величали Драконорожденными.
Большинство ученых сходятся во мнении, что термин был впервые употреблен в связи с Заветом Акатоша, когда Святая Алессия получила Амулет Королей и впервые зажглись Драконьи огни в Храме Единого. "Акатош призрел на бедствия людей и исторг бесценную кровь из собственного сердца, и благословил Святую Алессию сей кровью Драконов, и поставил Завет в том, что доколе потомки Алессии будут верны драконьей крови, Акатош будет удерживать печать на Вратах Обливиона и отрешит армии даэдра и нежити от врагов их айлейдов, чтящих даэдра". Тех, кого Акатош благословил "кровью драконов", стали называть Драконорожденными.
Таким образом, связь с правителями Империи имелась с самого начала — только обладающие драконьей кровью могли носить Амулет Королей и возжигать Драконьи огни. Все законные правители Империи были Драконорожденными: Императоры и Императрицы первой Сиродильской империи, основанной Алессией; Реман Сиродил и его наследники; и, разумеется, Тайбер Септим и его наследники, вплоть до нашего правящего Императора, Его Величества Пелагия Септима IV.
Из-за этой ассоциации с Императорами, однако, другое качество Драконорожденных отошло в тень и было практически позабыто всеми, кроме ученых и нас, посвятивших себя служению благословенному Талосу, коим стал Тайбер Септим. Лишь немногие понимают, что Драконорожденными не становятся лишь по праву рождения — поскольку речь идет о благословении Самого Акатоша, мы не способны до конца постигнуть, как и почему оно даруется. Тех, кто становится Императором и зажигает Драконьи огни, следует без сомнений считать Драконорожденными — Амулет на их груди и зажженные огни служат тому доказательствами. Но потому ли они могли это совершать, что уже являлись Драконорожденными, или сам этот акт являлся знамением, что на них снизошло благословение Акатоша? Мы можем лишь сказать, что все это так и не так одновременно — сие есть божественное таинство.
Конечно, в династии Септимов все были Драконорожденными, что и сделало столь распространенным упрощенное понятие о том, что ими становятся по наследству. Но нам точно известно, что не все древние правители Сиродила были в родстве друг с другом. Не существует также подтверждений, что Реман Сиродил происходил от Алессии, хотя об этом гласят многие легенды, большая часть которых возникла в эпоху Ремана — скорее всего, как попытка узаконить его правление. Нам известно, что Клинки, которых принято считать телохранителями Императора, происходят от акавирских крестоносцев, по непонятной причине вторгшихся в Тамриэль в конце Первой эры. По-видимому, они искали Драконорожденного — об этом свидетельствуют события в Белом Проходе. И те же акавирцы стали первыми, кто объявил Ремана Сиродила Драконорожденным. В целом, именно акавирцы старались утвердить за ним статус Императора (хотя сам Реман за всю свою жизнь так и не принял этого титула). Также, разумеется, не известно и о каких-либо родственных связях между Тайбером Септимом и предыдущими Драконорожденными правителями Тамриэля.
Может ли одновременно быть более одного Драконорожденного — еще одна загадка. Императоры старались всеми силами исключить подобную мысль, но, конечно, принцип престолонаследия предполагает одновременное существование как минимум двух, если не больше, вероятных Драконорожденных — правящего монарха и его или ее наследников. История Клинков также имеет на то указания. Хотя об их деятельности в период Междуцарствия, что продлился с падения Реманской империи до возвышения Тайбера Септима, известно мало, многие полагают, что Клинки в это время продолжили искать и оберегать тех, кто, по их мнению, был Драконорожденным либо мог стать таковым.
И наконец, мы подошли к вопросу о том, что на самом деле значит быть Драконорожденным. Связь с драконами столь очевидна, что о ней практически забыли — в наши дни, когда драконы остались лишь в далеких воспоминаниях, мы забываем, что в прежние времена быть Драконорожденным означало обладать "драконьей кровью". Некоторые ученые считают, что это понималось в буквальном смысле, хотя точное значение остается неизвестным. Норды рассказывают о Драконорожденных героях, которые прославились как убийцы драконов и были способны забирать силу убитых ими драконов. Доподлинно известно, что акавирцы охотились на драконов и убили немалое их число в ходе вторжения. Есть также свидетельства, что они продолжили это и после того, как стали Драконьей стражей Ремана Сиродила (и здесь параллель с драконами) — прямой предшественницей нынешних Клинков.
В завершение я помещаю здесь "Пророчество о Драконорожденном". Зачастую утверждают, что оно происходит из Древнего свитка, хотя иногда его также приписывают древним акавирцам. Многие пытались его истолковать, и многие также полагали, что указанные в нем предзнаменования уже свершились и следует ожидать скорого прихода "Последнего Драконорожденного". Я не притязаю на роль толкователя пророчества, однако замечу, что оно определенно дает понять, что истинное значение дара Акатоша человечеству еще лишь предстоит полностью узнать.
Когда воцарятся беспорядки в восьми частях света,
Когда Медная Башня пойдет и Время преобразится,
Когда триблагие падут и Красная Башня содрогнется,
Когда Драконорожденный Государь утратит свой престол, и Белая Башня падет,
Когда на Снежную Башню придут раскол, бесцарствие и кровопролитие,
Проснется Пожиратель Мира, и Колесо повернется на Последнем Драконорожденном.
О Жертвенных Душах
Милостью моего господина и учителя, Молага Бала, мне, Маннимарко, было даровано скромное знание о процессе созидания Жертвенных Душ. Эти ничтожные и жалкие существа, служащие кормом даэдрическим животным и объектом упражнений дремора в пыточном мастерстве, не просто отработанный материал — они критически важны для плана Молага Бала затянуть Нирн в своё собственное измерение.
Я тщательно изучил священные книги, переданные мне учителем, чтобы выяснить природу Жертвенных Душ. Само их существование, похоже, противоречит признанной теории о том, что украденные души отправляются в Каирн Душ, а вовсе не в Хладную Гавань. Тем не менее из стечения событий, сопровождавших нелепую попытку Варена добиться признания богов, следует, что, вероятно, именно с того самого момента все души стали попадать непосредственно в объятия Молага Бала, а не в Каирн Душ.
Таким образом, первые Жертвенные Души, воплотившиеся в Хладной Гавани — это убогие создания, лишённые души, сгустки материи Обливиона в виде эха того, чем являлись при жизни. Жертвенные Души, поступившие первыми, были подвергнуты дознанию и вивисекции. Выяснилось, что дикие приступы истерии сопровождаются у них периодами безграничной тоски и апатии, в которые Души испытывают опустошённость, голод и одновременно нежелание потреблять пищу, им предоставляемую.
Конечно, последнее мало что значит, учитывая состояние жизнеобеспечения в Хладной Гавани, но с диагнозом едва ли могут возникнуть трудности. Негативные чувства вызваны потерей души, а переменчивость эмоций объясняется травмой, нанесённой собственно ритуалом жертвования и пленения души.
В дальнейшем, к моему удивлению, Жертвенные Души продемонстрировали экстремальную выносливость. Они могли выдерживать побои и пытки намного более стойко, чем любое другое живое существо, они могли подолгу выполнять назначенную работу, продолжая трудиться тогда, когда живые рабы давно свалились бы от истощения. Тем не менее Жертвенные Души не бессмертны; могущая случиться смерть означает полную и окончательную аннигиляцию субъекта, настолько всеобъемлющую, что от сущности не остаётся даже малейшего следа, способного ускользнуть в Этериус.
Позже я выяснил, что это полное разрушение имеет и другой неожиданный эффект — душа, уничтоженная подобным способом, усиливает самого Молага Бала.
Камни душ, вмещающие остатки сущности Жертвенных Душ, работают как любые другие. Их силу можно использовать для создания и усиления зачарований на обычных объектах и для подпитки мощных заклинаний. Машины даэдра похожи в этом плане — они используют высвобожденную энергию украденных душ в качестве топлива.
Обладание камнем, заключающим в себе подобную душу, даёт владельцу полный иммунитет к возможным агрессивным действиям соответствующей Жертвенной Души, а после достаточного количества тренировок можно даже приучить Душу выполнять приказы хозяина. Естественно, что все камни душ, заполненные от начала Слияния миров, невозможно носить при себе, обеспечивая всеобщий контроль, но особенно беспокойных индивидуумов, чья воля оказалась слишком сильна, чтобы сломаться после привычной дозы истязаний и пыток, можно вылечить таким способом.
Совершенно неудивительно, что Молагу Балу требуются тысячи и тысячи камней душ, учитывая, что даэдрические машины должны работать без перерыва, обеспечивая устойчивость порталов и вращение шестерён, управляющих Якорями. Каждый камень рано или поздно проходит инспекцию в моём замке, и у некоторых из них оказываются необычные свойства — в зависимости от вмещаемой ими личности. Как выяснилось, души, переданные в Хладную Гавань посредством жертвенного ритуала, чаще прочих других придают таковые свойства камням, в которые их поместили, так что сам факт, что в этих камнях содержится больше скрытой силы, чем в «простых» чёрных камнях душ, практически не вызывает удивления.
Отличия в свойствах этих камней — чисто умозрительного толка; они сводятся к причудливости протуберанцев или мерцающих цветовых спектров кристаллической структуры. Но не так давно на мой стол попал камень, за которым я наблюдал неделю, и всё это время он изменялся. Измерения мои были более тщательными, чем когда-либо, и я могу подтвердить то, что и без того подсказывали мне мои глаза и заклинания, — что камень действительно увеличивается. Будучи гладким и блестящим на одних своих гранях, он зазубрен и шероховат на других, а цветовой спектр его постепенно сдвигается от тёмно-фиолетового к красному, синему и зелёному во всех диапазонах света, доступных зрению людей и меров.
И более того, сила, заключённая в камне, становится больше. И у меня буквально дух захватывает от мысли, какие потрясающие зачарования или ритуалы можно будет провести с ним, продолжи он расти и дальше!
Но что это может значить? Что придало этому особенному камню столь явную силу преображения?
Довольно сложно строить теоретическую основу, не имея понятия о происхождении камня, но я подозреваю, что его обитатель участвовал в восстании, случившемся в бараках рабов возле тюрьмы Стенаний. В Хладной Гавани всё безмолвно: эмоции, оттенки, проявления силы воли, все основные чувства. Но если Жертвенная Душа отважится сбежать…
Оказывается, даже князья даэдра не лишены недостатков. Очевидно, что Молаг Бал не подготовился к таким непредвиденным обстоятельствам, как побег Жертвенных Душ. Сейчас, отделённые от своей души и отпущенные бродить по беспокойному недремлющему миру, они «живут» не живя, способные долгое время избегать тисков смерти. Но когда их сила подрастёт, души, заключённые в холодную тесную клетку, заплатят за всё.
Этот камень… Меня интересует мотивация изничтоженной личности. Кем был он или она? Можно ли превратить его в ценного союзника? Уравновешенного? Что, впрочем, сомнительно — кража души обычно вызывает негодование, как бы там ни было. Всё же я пока не буду торопиться с решением насчёт этой Жертвенной Души и её камня.
Нельзя рисковать таким великим подарком. Я позабочусь о том, чтобы камень ни пошёл в качестве топлива для машин, ни был израсходован в каком-либо обыденном ритуале зачарования. Несомненно, он будет использован однажды для истинно великой цели.
О некромантии. Отрывок (В.)
К оживлению трупов не следует относиться несерьезно. Ведь плата, как мирская, так и духовная, может быть очень велика. Самое главное — сосредоточиться на цели. Излишние эмоции могут породить существо, настолько поглощенное гневом и ненавистью, что каждое действие его будет искажено болью. Слишком мало эмоций — и получится лишенная разума оболочка, способная на чуть большее, чем выполнение простейших приказов. Хладнокровный ум с чёткими мыслями и тщательно продуманными планами — самая важная составляющая процесса оживления мертвецов.
Разумеется, необходима и душа, как и множество других компонентов, перечисленных в конце этой главы. Но что касается тела… соблюдайте осторожность. Реанимировать можно любой труп, независимо от его возраста и степени разложения, однако самыми полезными будут наименее поврежденные из них (либо же подштопанные небольшими усилиями). Целый скелет послужит гораздо лучше, чем свежее, но изувеченное тело.
В отношении свежести также будьте осмотрительны. Задавались ли вы когда-нибудь вопросом, почему среди оживленной нежити так много скелетов, гораздо меньше зомби, и практически не встречаются призраки? Чем дольше тело остается мертвым, тем меньшую власть над ним имеет его первоначальный владелец. Дух может быть привязан к своим останкам в течение дней, недель или даже лет — чем меньше прошло времени, тем более вероятно существование спиритической связи.
Благоразумный некромант не горит желанием бороться за контроль над своим созданием со злобным духом, ищущим способ вернуться обратно, в мир живых. Лучше всего перед реанимированием убедиться в том, что душа существа полностью отделилась от тела. Даже если некромант и выиграет эту битву — это будет жестокая победа, терзающая духа на его пути к упокоению.
Настоятельно не рекомендуется оживлять недавно умерших, чьи души еще не покинули тело, поскольку настоящее воскрешение не входит в компетенцию некроманта — оставьте эту сферу богам и жрецам.
О призыве скелетов
Трудолюбивый некромант, желающий призывать нежить себе на службу или в целях защиты, имеет огромный выбор. Разумеется, мстительных призраков, а также других видов бестелесных духов существует великое множество, но материи в них слишком мало, и подчас их трудно контролировать. У телесной же нежити гораздо больше мускульной силы, что довольно удобно, когда вам требуется физический труд или подмога в бою. К тому же, если вы используете малых даэдрических духов для оживления телесных нежитей, то у них не будет самоощущения или памяти о прошлой жизни. Ими легче управлять, они более покорны и способны выполнять простые приказы. Коротко говоря, из них получаются прекрасные слуги, удовлетворяющие большинству запросов некроманта.
В то время как одни некроманты предпочитают оживлять зомби для выполнения различных задач, другие адепты темных искусств предпочитают иметь дело со скелетами. Во-первых, скелеты, по определению, состоят в основном из костей, в них практически не остается ни органов, ни частичек плоти. Другими словами, скелеты не имеют привычки разбрасывать кусочки себя по всему вашему ритуальному кругу или логову, в отличие от своих собратьев-зомби. Во-вторых, скелеты склонны быть выносливее и подвижнее зомби, что делает их в значительной степени более быстрыми и во многих отношениях более опасными.
Есть два основных ресурса, откуда вы можете добыть скелетов себе в подчинение. Один из них — достать кости прямо из свежего трупа (или даже из живой еще жертвы, если у вас наготове подходящее по мощности заклинание). Свежеумершие обеспечат вас сильными, прочными костями, которые с одинаковой легкостью смогут и выдерживать повреждения, и наносить их в зависимости от ваших требований. Скелеты свежеумерших также проявляют большую резвость и скорость, хотя и с присущей всем новорожденным созданиям неуклюжестью.
Другим источником, которым можно воспользоваться в поиске скелетов-прислужников, остается излюбленный большинством некромантов проверенный и надежный рынок — кладбище. Для этой цели, безусловно, подойдет любой депозитарий тел — от старинного некрополя до заброшенного поля боя, усеянного трупами павших воинов. Древние кости зачастую хранят в себе огромную силу, а применяемая вами магия соберет разрозненные остатки этой силы и соединит их некротическими связями. Древние кости, хотя и чаще крошатся и дробятся, нежели кости недавно умерших, обычно компенсируют этот недостаток дополнительной мощью, заключенной в них и ожидающей вашего приказа.
О Скрещенных Кинжалах: история Рифтена (Двеннон Винделл)
Расположенный у восточных берегов озера Хонрик Рифтен напоминает нам об ушедшей эпохе. Величественные в свое время улицы и здания канули в небытие, и на смену им пришло скопление деревянных построек и грубых каменных сооружений, неизменно окутанных похожей на туман дымкой. Чтобы понять, как от столь крупного города осталась лишь прославленная крепость, не нужно далеко ходить за ответами — достаточно лишь обратиться к историческим книгам.
Рифтен являлся крупным центром деятельности на пути торговых караванов и путешественников, направлявшихся в Морровинд и обратно. Озеро дни напролет было усеяно рыбацкими лодками, а оживленный город не затихал и ночью. Городская стража внушала трепет и зорко следила за населением, охраняя его безопасность. Рынок Рифтена, где на многочисленных прилавках можно было найти товары со всего Тамриэля, также привлекал немало народу.
В 4Э 98, среди воцарившегося из-за Пустых ночей замешательства, Хосгунн Скрещенные Кинжалы стал новым ярлом после того, как его предшественника убили. Несмотря на то что многие считали Хосгунна напрямую причастным к убийству и улицы Рифтена сотрясали крики протеста, ярл занял трон и немедленно занялся укреплением своего положения. С помощью городской стражи он расчистил улицы от протестующих и ввел комендантский час. Любого, кто нарушал комендантский час, немедленно отправляли в тюрьму без всякого следствия, а в случае рецидива казнили.
Свыше 40 лет Хосгунн правил Рифтеном железной рукой и черной волей. Он обложил неслыханными налогами своих подданных и торговцев, желающих продавать свой товар в стенах города. Большую часть собранного золота Хосгунн оставлял себе и использовал на постройку массивного деревянного замка с неоправданно роскошной внутренней отделкой. На постройку замка ушло семь лет, и в итоге он стал наглядным напоминанием о притеснении народа, заслужив прозвище Каприз Хосгунна. К концу его правления улицы Рифтена тонули в отбросах, а жители страдали от болезней и голода.
И вот в 4Э 129 терпению народа пришел конец. Своей численностью они смогли отбросить городскую стражу на время, необходимое для того, чтобы поджечь Каприз Хосгунна заодно с жадным ярлом. Затем бои возобновились, а огонь тем временем свободно распространялся по городу. К утру победа оказалась за народом, но цена ее была велика. Большая часть города лежала в развалинах, многие погибли.
Прошло пять лет, прежде чем Рифтен смогли отстроить в виде города поменьше, который мы сейчас и видим. И хотя с тех пор прошло свыше пятидесяти лет, до конца ему пока что не удалось оправиться. Некоторые полагают, что того процветания, какое он испытывал в начале Четвертой эры, городу уже не достичь, но есть еще немногие, кого не покидает надежда на то, что Рифтен восстанет из пепла и вновь станет центром торговли.
О сущности Холодной Гавани (Фрастус из Элинира)
Мне кажется, что вас здесь гораздо больше, чем должно быть. Пожалуйста, проверьте свое расписание: если там написано «Транслиминальные Мосты», то вам в другую аудиторию.
Холодная Гавань — это план Обливиона, которым управляет Молаг Бал, даэдрический принц жестокости, рабства, вампиризма и прочих разнообразных мерзостей, и посему это не очень приятное место. Описания Холодной Гавани могут сильно различаться, как это бывает обычно в любой работе, посвященной Обливиону, но все источники сходятся в одном — Холодная Гавань является зловещим, холодным и почти безжизненным царством, пронизанным тлетворным духом страха, где заблудшие души истязаются целую вечность.
Это еще раз подчеркивает высказанный мною на прошлых лекциях тезис о том, что план Обливиона, созданный из самого хаоса, принимает форму и свойства, которые отражают натуру его правителя. Из этого следует, что Холодная Гавань создана для воплощения планов могущественного Молага Бала.
И что же это за планы? Дело в том, что я могу говорить об этой теме с некоторой долей авторитетности, так как недавно я получил библиотеку и документы покойного Кардина Бельфорта из Ордена Стендарра. Кардинал посвятил свою жизнь избавлению Тамриэля от даэдрических культистов всех мастей. Он был особенно неумолим к поклонникам Молага Бала и в свое время завладел множеством их отвратительных трактатов и рукописей.
Изучение этих источников раскрывает, что Молаг Бал больше всего желает порабощения душ смертных. Для достижения этого используются различные омерзительные средства, и окончательной целью является совращение души с пути в загробную жизнь, и тем самым означающее её заключение и рабство в Холодной Гавани. Сразу после прибытия в план Молага Бала, душа привлекает к себе субстанцию Обливиона, создавая материальное тело, напоминающее ту форму, в которой душа была заключена при жизни. Эти несчастные рабы, называемые Искупленными душами, в мучениях трудятся во славу и увеселение их хозяина, Молага Господина рабов.
Я делюсь этими секретами культа, до сих пор нераскрытыми, так что вы сможете… Что это за ужасный шум в коридоре? Как мне читать лекцию в сопровождении этих леденящих душу криков? Я не могу так работать!
О Фьори и Холгейре
В 29-е лето своей жизни сошлась Фьори-охотница с вождем воинов Холгейром на ратном поле. Никто уж не вспомнит причину их раздора, ибо посетившая их любовь была столь велика, что затмила всякую вражду и разногласие. Их поединок кончился ничьей, и видели пришедшие с ними, как ее меч расколол его топор, а его щит притупил ее клинок, и всем стало ясно, что они стоят друг друга.
И как Орел находит себе пару, так и Фьори нашла себе ровню в Холгейре, и наступила мирная пора для кланов леса. Но как тепло лета уступает место зимнему хладу, так и этот покой продлился до поры.
Но приползла Змея и укусила Холгейра, и яд ее глубоко проник в рану.
И предстал перед очами Фьори Кит, когда та пришла к берегу через заснеженные горы.
Она получила эликсир из Акавира и спешно возвратилась в лес.
Хоть ветер Совнгарда уже доносился до Холгейра, она дала ему эликсира, и тот излечился в мгновение.
Однако Змея укусила Фьори, когда та влила последнюю каплю в уста Холгейра, и та, утомленная долгим путем, тотчас отошла к праотцам.
Таким было горе Холгейра, что он соорудил ей гробницу и, окончив работу, расстался с жизнью, чтобы воссоединиться с Фьори.
Об Апокрифе
Об аргонианах (Сирантилль)
Во время исследований рас Тамриеля я обнаружила несколько необычных аберраций. Самыми удивительными особенностями среди человекоподобных обладают аргониане: несмотря на свое хладнокровие — как в физическом, так и в психологическом плане — они проявляют приспособляемость к самым разным климатическим условиям. Например, аргониане сумели преодолеть свою предрасположенность к тропическому климату и адаптироваться к условиям арктических и субарктических регионов. В настоящее время они и живут в них наравне с млекопитающими, что просто поразительно.
Другие альтмерские ученые не принимают этот необычный факт во внимание, однако я решила докопаться до истины. Мне удалось обнаружить источник данной аберрации: он заключается в связи аргониан с мистической силой, называемой «Хист». Будь связь с Хист обычной религией, то в ней не было бы ничего сложного, но я считаю, что она имеет и материальное проявление.
По моим предположениям, силу Хист можно ощутить во всей природе Тамриеля, однако лучше всего она проявляется вблизи деревьев Хист. Деревья Хист — это огромные и как правило древние растения, вокруг которых организованы крупные аргонианские поселения. Согласно поверьям, в этих деревьях собраны воспоминания и знания всех аргониан.
Так или иначе, в соке деревьев Хист сконцентрирована серьезная магическая сила. Судя по всему, именно благодаря этому соку аргониане способны жить в суровых северных условиях вопреки ограничениям, которые накладывает на них собственная физиология. Этот же сок дарует сверхъестественные силы аргонианским шаманам, также известным как жрецы деревьев.
Мы, альтмеры, обладаем бесспорными магическими наклонностями. Кто знает, чего мы сможем достигнуть, если прикоснемся к силе, сокрытой в деревьях Хист?
Об Обливионе (Мориан Зенас)
Совершенно неверно, хотя и привычно, называть обитателей Обливиона "демонами". Эта традиция, возможно, восходит к Алессианским доктринам пророка Первой эры Марука, который, что весьма забавно, сначала запретил "сделки с дэмонами", а потом не счел нужным объяснить, кто же все-таки такие эти "дэмоны".
Наиболее вероятно, что "дэмон" представляет собой искажение или этимологическое преобразование понятия "даэдра", древнеэльфийского слова, обозначавшего диковинных могущественных существ с неясной мотивацией, являвшихся из измерения Обливион. ("Даэдра", в действительности, множественное число; единственное — "даэдрот".) В более позднем трактате скайримского короля Хейла Набожного, написанном почти тысячелетие спустя после публикации оригинальных Доктрин, интриги его политических оппонентов уподобляются "злокозненности демонов Обливиона… их порочность достойна самого Сангвина, они жестоки как Боэтия, расчетливы как Молаг Бал и безумны как Шеогорат". Таким образом, Хейл Набожный в своем писании дает нам сведения о четырех лордах даэдра.
Но письменные трактаты, в конечном счете, не являются лучшим способом изучения Обливиона и населяющих его даэдра. Те же, кто все-таки вступает в "сделки с дэмонами" редко желают делать этот факт достоянием общественности. Тем не менее, в литературе Первой эры встречаются во множестве дневники, журналы, протоколы, повествующие о сожжениях ведьм, и руководства для "даэдроубийц". Их я и использовал в качестве основного исходного материала. Они заслуживают не меньшего доверия, чем слова лордов даэдра, которых я сам вызывал и с которыми вел долгие беседы.
Очевидно, что Обливион это место, состоящее из многих земель — отсюда и множество имен, синонимичных Обливиону: Холодная Гавань, Трясина, Лунная Тень, и проч. Было бы корректно предположить, что в каждой из земель Обливиона правит свой принц. Принцы даэдра, чьи имена встречаются вновь и вновь в древних текстах (хотя это нельзя считать непогрешимым тестом на их аутентичность и доказательством существования) это ранее упоминавшиеся Сангвин, Боэтия, Молаг Бал и Шеогорат, а также Азура, Мефала, Клавикус Вайл, Вернима, Малакат, Хеурмиус (или Хермеус, или Хормаус, или даже Херма — похоже, единой транскрипции не существует) Мора, Намира, Джиггалаг, Ноктюрнал, Мерунес Дагон и Периайт.
Судя по моему опыту, даэдра представляют собой весьма пестрое множество. Почти невозможно как-либо характеризовать их как целое, если, конечно, не считать их безмерной мощи и склонности к экстремизму. Однако я попробую разбить их на несколько классов, исключительно в целях категоризации, которую так любят все ученые.
Мерунес Дагон, Молаг Бал, Периайт, Боэтия и Вернима относятся к самым "демоническим" по существу даэдра, в том смысле, что их сферы, похоже, разрушительны по своей природе. Другие даэдра могут, конечно, быть не менее грозными, но редко когда разрушение производится ради самого разрушения. Но и эти пятеро не одинаковы в своей деструктивности. Мерунес Дагон, кажется, предпочитает для вымещения ярости стихийные бедствия — землетрясения и вулканы, Молаг Бал использует других даэдра, а Боэтия вдохновляет смертных воинов. Стихия Периайта, кажется, эпидемии, а Вернимы — пытки.
Готовясь к следующему опусу этой серии, я намерен исследовать два вопроса, которые заинтриговали меня в самом начале моей карьеры даэдролога. Первый касается одного отдельного даэдрота, возможно, еще одного принца даэдра, который упоминается во многих местах инкунабулы как Хирсин. Хирсина называют "Охотником Принцев" и "Отцом всех Зверолюдей", но я пока не нашел никого, кто мог бы его вызвать. Другая и, возможно, более трудная задача, которую я перед собой поставил, заключается в изыскании практического способа перемещения простого смертного в Обливион. Моя философия всегда основывалась на том, что имеет смысл бояться лишь того, чего мы не понимаем. И с этой мыслью я когда-нибудь достигну своей цели.
О занятиях волшебников (Туредус Таланиан на службе у Господина Ариона)
Вы хотите стать частью Дома Телванни?
Посторонние люди, узнав об отшельническом характере волшебников Дома Телванни и их ненависти к чужеземцам, часто делают вывод, что попасть к ним на службу просто невозможно.
Однако, ситуация очень далека от правды.
Например, так как Телванни всегда были ярыми сторонниками рабовладельческого строя и держат Аргониан и Хаджитов в качестве рабов, большинство Аргониан и Хаджитов считает, что Дом Телванни никогда не примет их на службу.
Неправда. Телванни принимают на службу представителей всех рас.
Так как Телванни управляют благородные лорды-волшебники, многие считают, что они принимают на службу только тех, кто обладает большой силой воли.
Неправда. Телванни принимают на службу даже тех, кто обладает скромными интеллектуальными данными и силой воли.
Действительно, продвижение на службе у Телванни зависит от интеллектуальных возможностей и силы воли. Кроме того, кандидаты, имеющие выдающиеся способности в магии — особенно, в Мистицизме, Колдовстве, Иллюзиях, Изменении, Разрушении и Зачаровании — быстрее получат повышение, чем их коллеги.
Но все искатели приключений из любой расы и с любыми способностями, которые придут в Зал Совета Телванни в Садрит Море в поисках работы, могут рассчитывать на гостеприимный прием.
(Советники Телванни лично никогда в совете не появляются. Вместо этого, они нанимают верных представителей, которые собираются в Зале Совета и от лица своих господ принимают решения и голосуют.)
Дело в том, что лорды-волшебники Дома Телванни практически во всех вопросах рассчитывают на своих верных, способных и хорошо оплачиваемых помощников, называемых Говорящими. Хотя иногда Дом Телванни берет на службу телванийцев из низших классов, им часто приходится выходить из дома, чтобы найти необходимых мастеров и специалистов. И так как по политическим причинам Дом Телванни решил уменьшить свою зависимость от редоранских наемников в вопросах защиты и безопасности, пришлось обратиться к западным стражникам и агентам.
Однако, чужеземцам будет несколько сложнее добиться продвижения по службе. Больше всего их обычно беспокоит тот факт, что для перехода на следующую должность им зачастую приходится убивать соперников и конкурентов Дома Телванни. Те, кого не устраивают подобные задания, могут поступить на службу в Гильдию Магов.
О Морровинде, имперской провинции (Эрраманви из Санхолда)
После завоевания Хаммерфелла имперские легионы придвинулись к северо-восточным границам Сиродила, а из портов Скайрима готовился к выступлению флот.
Хотя имперские легионы и флот считались непобедимыми, поначалу Дом Индорил и иерархи Храма предложили стоять насмерть. Редоран и Дрес выступили на стороне Индорила, а Телванни остались нейтральными. Хлаалу выразили стремление к переговорам.
Затяжные приграничные бои в Чернотопье не дали решительной победы, однако стало ясно, что болотистая местность не располагала к совместным действиям легионов и флота. Против легионов, сосредоточенных к западу от Башни Силград и Крагенмура, и легионов, что были западнее Черносвета и Кормариса, Морровинд выставил жалкие силы ополчения, сдобренные немногими ротами редоранских наемников, а также элитными дружинами знати, ординаторами и армигерами, или Вечной стражей, Храма. Положение еще более усугубилось отказом Индорила, Дреса, Хлаалу и Телванни прикрыть западные границы; Индорил и Дрес предложили не защищать границы, а отступить вглубь территории и навязать партизанскую войну. При конформизме Хлаалу и нейтралитете Телванни Редоран, по сути, оказался один на один против мощи Империи.
Ситуация радикально изменилась, когда Вивек лично появился в городе Вивек и объявил о заключении договора с императором Тайбером Септимом, по которому Морровинд получал статус провинции Империи, но гарантировались "все права веры и самоуправления." Шокированная храмовая иерархия, чьего совета явно никто не спросил, встретила соглашение неловким молчанием. Индорилы поклялись сражаться до последнего, при моральной поддержке Дреса, в то время как Редоран, благодарный за отведение угрозы превосходящих сил от своих границ, объединился с Хлаалу и поддержал договор. Телванни, видя, откуда дует ветер, примкнули к Хлаалу и Редорану и тоже подписали соглашение.
Ничего неизвестно об обстоятельствах личной встречи Септима с Вивеком, а также о ее месте или о ходе их переговоров. Официальной причиной секретности называют нежелание раскрыть задействованных агентов. На западе всевозможные спекуляции строятся вокруг роли Зурина Арктуса в истории с договором; на востоке ходят слухи о том, что Вивек якобы предложил Нумидиум, способствовавший покорению альтмеров и острова Саммерсет, в обмен на значительные уступки в сфере самоуправления, сохранения традиций Домов и религиозных обрядов в Морровинде.
Высший лорд-канцлер Великого Совета, Индорил, отказался утвердить договор или подать в отставку. Его убили, а на его место назначили Хлаалу. Дом Хлаалу воспользовался случаем свести старые счеты с домом Индорил, и в ряде местных советов власть сменилась путем кровавых переворотов. В этих междомовых распрях пролилось больше крови, чем за весь период борьбы против имперских легионов, предшествовавший превращению Морровинда из независимого государства в провинцию Империи.
Генералы легионов страшились вторжения в Морровинд. Данмеры были давно известны как самые жестокие и упорные противники, что еще более усугублялось их религиозными и клановыми традициями. Генералы не понимали политической слабости Морровинда, которую так хорошо разглядел и использовал император Тайбер Септим. В то же время, учитывая трагическое снижение численности населения и разрушения в других провинциях, завоеванных Септимом, и сравнивая это с мягкой и эффективной ассимиляцией Морровинда в имперскую правовую и экономическую систему, что оказало сравнительно небольшое воздействие как на высшие, так и на низшие классы Морровиндского общества, нельзя не воздать должное и Трибуналу, вовремя осознавшему тщетность защиты Морровинда и возможность истребования важных гарантий в результате захвата инициативы за столом переговоров.
Многие же индорильские аристократы, напротив, предпочли наложить на себя руки, но не подчиниться Империи, что привело к значительному ослаблению Дома в переходный период и к гарантированной утрате им значительной доли власти в пользу Дома Хлаалу, чье влияние только возросло от договора с Империей. Храмовая иерархия справилась с потерей лица более умело, отстранившись от политических распрей, и предпочла зарабатывать репутацию в народе, сосредоточив усилия на экономической, образовательной и духовной благотворительности.
О подготовке тел
Том первый: Приобретение тела
Хотя искусство некромантии находится вне закона только в провинции Морроувинд, не многие граждане Империи разбираются в нашем искусстве. Из-за этого часто бывает сложно достать тело для проведения экспериментов.
В Сиродииле, немногие некроманты, которые служат Империи, получают тела преступников и бродяг для легального использования. Таким образом, те, кто добиваются назначения на подобный пост, обеспечивают себе постоянный приток тел, большая часть этих тел молодые, сильные и целые.
В Морроувинде, из-за того, что некромантия там вне закона, заниматься ею было бы невозможно, если бы не существование института рабства. Хотя Храм расследует явные признаки проявления некромантии, такие как поспешно опустошенные могилы или кражи пепла из погребальных костров, осторожный и благоразумный некромант может процветать в Морроувинде, пользуясь рабами. Чаще всего считается, что раб сбежал, или погиб в Эшленде.
В Чернотопье почти невозможно найти подходящие тела, потому что они очень быстро портятся. Кроме того, есть еще болезни, аргонианцы, и другие сложности, с которыми приходится иметь дело. Я знаю всего нескольких некромантов, работающих в Чернотопье, и то они держатся у побережья.
Хотя в лесах Эльсвейра проблемы схожи с проблемами Чернотопья, в пустыне тела хранятся сотни лет, и почти не требуют подготовки. Хаджиты из пустынных племен часто прикрывают погребенного пирамидкой из камней, которые очень легко найти. Хаджиты очень спокойно относятся к нашей работе с могилами. Говорят, что в порту Сеншаль можно найти все, чего только пожелаешь. Это чистая правда, если вы желаете получить свежее тело.
Хотя некоторые босмерийцы предпочитают ритуалы Аркея, более примитивные босмерийцы чаще всего поедают своих врагов, что существенно сокращает количество доступных тел. Как и следовало бы ожидать от таких отсталых людей, они совершенно нетерпимо относятся ко всем проявлениям Некромантии. Многие некроманты, практикующие наше искусство в Валленвуде сами становятся "теми, кто с деревьями".
Остров Саммерсет в некоторых отношениях еще хуже. Некоторые альтмеры, рожденные в наиболее благородных и образованных семьях, в открытую изучают мертвых. Однако, во время этих исследований они скорее ищут способ продлить собственную жизнь, чем занимаются развитием нашего искусства. Некромант любой другой расы, пойманный на острове Саммерсет, может ожидать худшего из наказаний.
В Хаммерфелле, где большая часть населения поклоняется Аркею, мертвых хоронят по закону Аркея. Исключения составляют битвы в отдаленных районах, когда люди погибают вдали от священников. К счастью, опасная местность и множество монстров в горах и пустынях Хаммерфелла делают возможным получение тел, хотя они часто оказываются в плохом состоянии и требуют специальной подготовки.
Недавно сформировавшийся Орсинум предоставляет уникальные возможности. Как вы знаете, тела орков очень высоко ценятся из-за прочности их кожи и костей. Если король Гортвог прислушается к доводам разума, мы можем предложить ему услуги нашего искусства для защиты молодого государства в обмен на использование погибших орков. Это, безусловно, взаимовыгодное соглашение, и я не сомневаюсь, что орки увидят, насколько это разумно. В данный момент в Орсинум уже направлена делегация, правда, мы еще не получили сведений о том, как проходят переговоры.
В моем родном Хай Роке, традиции, восходящие к королям ведьм и кочевым конникам, требуют ритуального сожжения умерших. На севере оно практикуется почти повсеместно, а имперское погребение в гробнице или на городском кладбище более распространено на юге. Много тел по сей день остается на полях сражений Бетонской войны и последовавших за ней беззаконных времен. Даже ходят слухи, что король Готрид из Даггерфолла собирается жертвовать тела преступников некромантам, для устрашения бандитов и пиратов, все еще угрожающих заливу Илиак.
В Скайриме холодная погода и изолированная территория позволяют немногим некромантам действовать свободно. Увы, доступные тела ограничиваются теми нордлингами, которые погибают на полях сражения или в походах. Хотя благодаря холоду тела хорошо сохраняются, из-за снега их трудно найти. Исследования магического обнаружения тел могут оказаться неоценимыми для некромантов из Скайрима.
Слоады наиболее известные некроманты, но об их родном Трасе мало что известно. В Тамриэле слоады практикуют некромантию только на других расах. Никто не знает, то же ли самое происходит в Трасе. Если так, это объясняет количество рабов, поставляемых в Трас торговцами-слодами, и слухи о том, что воздушные корабли слоадов вывозят тела из Сеншаля.
Эти сложности заставляют многих некромантов самим обеспечивать себе тела. Хотя я предпочитаю работать с теми, кто умер естественной смертью, иногда для дальнейшего изучения нашего искусства бывает целесообразно прибегнуть к некоторым уловкам.
Хотя искусство некромантии можно практиковать и на животных, немногие из этих экспериментов дают положительный результат. Способность слуги следовать указаниям ограничена уровнем интеллекта данного субъекта при жизни. Подняв тело человека, эльфа или зверочеловека, мы можем получить отличного слугу, но подняв животное получим в лучшем случае сторожевую собаку. Часто поднятые из мертвых животные не в состоянии отличить своего хозяина от прочих живущих, и многие практики были разорваны на части созданными ими слугами животными. Пусть эти сведения послужат вам уроком.
Том второй: Скелеты
Когда вы поднимаете слугу из скелета, самое главное, чтобы набор костей был полным. Если у скелета отсутствуют какие-либо кости, результат может оказаться обескураживающим. Скелеты поднимать можно только в том случае, если все, или почти все кости на месте.
Хотя магия, используемая при подъеме скелета, складывает все кости в нужном порядке, скелеты могут быть значительно улучшены путем укрепления суставов. Чаще всего используются полоски кожи, которые создают суставам дополнительную поддержку. Некоторые практики также скрепляют суставы металлическими штифтами, что стоит дороже и отнимает много времени, но зато самые слабые места их слуг оказываются защищены. Подробности не очень важны, потому что даже начинающий может существенно усилить скелет. Только на практике можно найти наиболее подходящий для вас метод перевязывания и укрепления слуги-скелета. Начинающие часто совершают одну ошибку, связывая суставы слишком крепко, что ограничивает подвижность скелета и делает его бесполезным. Но, повторюсь, только практика даст вам необходимый опыт в этом деле, и лучше наложить на суставы слишком тугие повязки. Впоследствии их всегда можно ослабить.
Еще одно замечание для учащихся: хотя большую часть нежити можно поднимать снова и снова, скелеты часто получают такие сильные повреждения, что поднять их заново становится невозможно. Это еще одна причина, по которой скелеты следует хорошенько готовить. Слишком многие молодые некроманты поднимают все найденные скелеты, не особенно утруждая себя подготовкой. Учитывая трудности с получением тел, к такому небрежению трудно отнестись с терпимостью.
Том третий: Свежие тела
На свежих и разложившихся телах могут находиться остатки плоти. Если разложение зашло слишком далеко, или вы почему-либо хотите получить слугу скелета, положите тело на берег, или в болото. Животные являются лучшими друзьями некроманта, когда нужно удалить с тела остатки плоти. Прожорливые грязевые крабы Морроувинда могут очистить тело до костей за считанные дни. Более мелкие крабы в других провинциях выполнят ту же работу за недели.
Если вы хотите создать слугу зомби, вам нужно будет лишь принести тело в подходящее место и провести соответствующие ритуалы. Однако, есть несколько подсказок для молодых некромантов. Например, разложившегося слугу можно поднять много раз, даже если он расчленен теми, кто не уважает нашего искусства. Если один из ваших слуг погиб, вы можете поднять его снова, собрав как можно больше частей тела, связав кости полосками кожи, и сшив мясо (если оно не слишком разложилось) сухожилиями животных. Каждый раз при этом ваш слуга будет становиться слабее, но если относиться к зомби бережно, их можно поднимать до двадцати раз.
Однако, оставим создание обычных зомби ленивым или отчаянным практикам. Потратив лишь немногим больше времени и сил, можно создать гораздо более полезного мумифицированного слугу.
Первый шаг к созданию мумифицированного слуги — поместить его в соляную или содовую ванну хотя бы на месяц. Это остановит разложение тела, а если тело настолько свежее, что имеет неприятный запах, соли полностью устранят его. Во влажном климате, например в Аргониане или Трасе, вам, возможно, придется использовать дополнительную порцию соли. Некоторые некроманты устраняют органы до или после этого процесса, но я не вижу для этого никаких практических причин.
Ваш следующий шаг — завернуть клиента в льняную или другую ткань. Это сохранит тело от разложения, а также обеспечит дополнительную защиту. Не волнуйтесь из-за того, что тело выглядит слишком сухим и жестким для создания хорошего слуги, соответствующие ритуалы позволят мумифицированному телу двигаться самостоятельно. Самое важное, что вы получите прекрасного слугу, который будет выполнять ваши приказы с большой независимостью и пониманием.
Обзор владений ярла Гьялунда
Кои освидетельствовал Слафкнир Писец, принеся клятву старым богам и новым
Вайтран — AHROLSEDOVAH — ярлова вотчина, пребогатая водою и пастбищами. Здесь находится Йоррваскр, прославленный зал Соратников.
Рориков Двор — RORIKHOFKAH — невеликая усадьба на Западных равнинах. Зерно, кожа, лошади.
Гранитный холм — QUETHSEGOL AHROL — три фермы и трактир, прямо к северу от Фолкрита. Еженедельно здесь учиняется рынок.
Хролдан — AHROLDAN — просторный древесный зал и пастбища, давеча захваченные у людей Предела. Серебро и железо в качестве дани от коренного народа.
Бромджунар — BROMJUN1R — старинное поселение, куда как уменьшившееся с былых времен. Древесина и камень.
Корваньюнд — KORVANJUND — малое укрепленное поселение. Шкуры и мясо.
Волундруд — VOLUNR5D — укрепленный древесный зал подле Ущелья Великанов. Мясо и выделанная мамонтовая кость.
Хилгрундов Двор — HILLGRUNDHOFKAH — великая усадьба у основания Монавен. Зерно, медовуха, мед.
Обзор божеств и культов Тамриэля (Брат Хетчфельд)
Примечание редактора: Брат Хетчфельд состоит членом-корреспондентом при Имперском университете, Кафедра начального изучения.
О богах обычно судят по свидетельствам их интереса к мирским делам. Однако распространенной вере в активное участие божеств в земных делах можно противопоставить явную апатию и безразличие с их стороны во время чумы или голода.
Ни в чем, начиная от легендарных свершений и кончая будничной жизнью жителей Тамриэля, не прослеживается закономерность божественного вмешательства. Помыслы богов скорее представляются не связанными с текущими заботами мира смертных или, в лучшем случае, не ограниченными ими. Однако существуют и исключения.
Многие исторические записи и легенды указывают на прямое вмешательство одного или нескольких богов во времена крайней нужды. Многие предания повествуют о божественных благословениях, ниспосылаемых на героических персонажей, когда те трудились или совершали подвиги во имя божества или его храма. Некоторые из наиболее могущественных артефактов современного мира изначально были получены своими первыми владельцами именно в качестве подобной награды. Также имеются сведения, что жрецы высших рангов способны временами молить свое божество о благословении или помощи в случае необходимости. Истинная природа подобных контактов и ниспосланных благословений является предметом для всяческих спекуляций, поскольку храмы держат подобные связи в священном секрете. Прямой контакт подкрепляет предположение о том, что богам известно о существовании мира смертных. Тем не менее, во многих случаях те же самые боги ничего не делают перед лицом страданий и смерти, как если бы не испытывали потребности во вмешательстве. Таким образом, можно сделать вывод о том, что мы, смертные, так и останемся способны понять лишь малую толику мотивации и логики этих существ.
Одной из определяющих характеристик всех богов и богинь является их заинтересованность в почитании и почитателях. Деяния в форме священных поисков суть лишь одно из множества явлений, привлекающих внимание божества. Деяния повседневной жизни, подчиняющиеся уставам и обетам отдельных храмов, как предполагается, импонируют божеству. Исполнение обрядов в храме также может привлечь внимание божества. Эти обряды различаются в зависимости от божества. Их результат не всегда очевиден, но жертвоприношения и подношения обычно считаются необходимыми хотя бы ради надежды снискать расположение божества.
Хотя и имеются свидетельства прямого вмешательства в повседневную жизнь храмов, присутствие божества в земной жизни вызывает множество противоречий. Традиционная пословица лесных эльфов гласит: "Что для одного чудо, то для другого стечение обстоятельств". В то время как одним богам приписывается активное участие в повседневной жизни, другие известны отсутствием интереса к текущим делам.
Высказывались теории о том, что боги, по сути, черпают свою силу, когда их почитают, вознося молитвы. принося жертвы или совершая богоугодные деяния. Можно даже предположить, что количество почитателей данного божества может отразиться на его общем статусе среди других богов. Это моя собственная гипотеза, основанная на явной способности крупных храмов получать благословение и помощь от своего бога с большей легкостью, чем это удается мелким религиозным учреждениям.
Наличествуют данные о существовании в нашем мире духовных сущностей, обладающих такой же способностью использовать действия и свершения смертных для самоусиления, как то делают боги. Точное понимание природы таких существ позволит нам с большей определенностью установить и связь между божеством и его почитателями.
Допущение о существовании подобных сущностей приводит нас к предположению о том, что они могут даже подняться до уровня бога или богини. Мотусуо из Имперской семинарии предполагает, что эти сущности могут представлять собой то, что осталось от богов или богинь, которые со временем утратили всех или большую часть своих почитателей и деградировали до более ранней и низшей формы. Приверженцы Старого пути утверждают, что они не боги, а просто более или менее великие личности. Возможно, все три теории могут оказаться верны.
Обряд Красного Орла
Омыв клинок человеческой кровью, принеси его в Каирн Мятежника вместе со своей жертвой и произнеси такие слова:
Владыка Красный Орел, вождь древних, первейший и старший среди людей Предела, услышь свой народ! Мы все еще боремся за свободу! И наши мечи все так же темны от крови! Обрати на нас свой взор и вновь даруй нам благословение!
Я возобновляю древний обет: когда наши земли наконец обретут свободу, мы вернемся с твоим мечом свободы в руках. Восстань же тогда, о, великий, из своей усыпальницы! Верни себе украденный трон! Правь нами вовеки, о верховный владыка Предела!
Обряд посвящения в Отпрыски
Это церемония, в которой смертного, пострадавшего от вампиров, признаёт сама Кровавая Матрона. Смертный получает её кровь и милость и становится Отпрыском.
Смертного представляет Кровавой Матроне один из Отпрысков. Смертный должен принять именование «посвящённый» от Отпрыска, который является Голосом крови.
Для начала Голос крови должен приготовить проклятые символы Аркея и Молага Бала. Посвящённый пьёт из сосуда страдания и из сосуда утраты и узнаёт историю Лами Бал. Затем он оскверняет оба символа. Сразу после этого действия посвящённого передают Кровавой Матроне, которая выпускает из него всю кровь. Если Матрона сочтёт посвящённого достойным, то оживит его посредством собственной крови.
Вампир — жертва. Это несчастные создания, страдающие от своего недуга. Отпрысков благословляет сама Кровавая Матрона. Их кровь намного мощнее. Их ярость намного ужаснее. Их внешний облик намного прекраснее.
Вампиры — их паства, смертные ведут их за собой.
Отпрыск, дитя Кровавой Матроны, ни перед кем не склоняется. Мать обрывает все его обязательства. Они готовы служить, но Мать желает видеть своих детей едиными и равными, а врагов их отдаёт им в подчинение.
Аркей Отступник, мы проклинаем тебя. Ты оставил нас страдать во тьме.
Но мы выжили. Из тьмы мы восстали.
Отныне последователи твои обратились пищей для нас. Мы используем похищенную у них силу, чтобы победить и истребить тебя.
Молаг Бал, Отец терзаний, мы проклинаем тебя. Ты жаждал отравить нас своей кровью.
Но мы выжили. Из яда твоего мы восстали.
Король порчи, дети твои идут. Мы опорочим и уничтожим тебя.
Мы отступимся от света. Мы пожертвуем хрупкостью жизни.
Благодаря смертельной крови нашей Матери мы живём ничем не обременённые. Как проклятие её — благословление наше, так и гнев её — наша благодать.
Обязанности Доминиона: Марбрук
Много чернил было пролито, и много распространено информации и дезинформации о новом городе, который Доминион построил в Валенвуде.
Самый пагубный слух — что Марбрук был построен не для сотрудничества с местными жителями-босмерами, но как альтмерский город для альтмеров — акт гражданской агрессии Доминиона.
Это очень далеко от истины: если Марбрук и был построен с учётом альтмерских предпочтений, то сделано это в целях единения, а не наоборот.
Нельзя сказать, что Доминион предназначен для укрепления сотрудничества и дружеских отношений между каджитами, лесными и высокими эльфами, в то время как все продолжают жить по отдельности в своих привычных местах: каджиты живут главным образом в Эльсвейре, альтмеры уединились на Саммерсете, а босмеры — глубоко в лесах Валенвуда.
С севера на Валенвуд надвигается грозная тень Сиродила. Сможем ли мы защитить наших братьев и сестёр в Гриншейде с расстояния?
Не менее разрушительный слух заключается в том, что Доминион заплатил альтмерам, переехавшим в Марбрук. Единственные жители, которые числятся в платёжных ведомостях Доминиона, имеют отношение к правительству и охране города, как это происходит в случае с любым другим городом альянса. Лесные эльфы и каджиты также входят в эти ряды и получают равную компенсацию.
Единственным вознаграждением, которое Доминион обещает тем, кто переберётся в Марбрук, будет предоставление возможности участия в земельной лотерее и в розыгрыше недвижимости из имеющегося в доступе имущества. Но всё это в ограниченном количестве и только затем, чтобы обеспечить расцвет поселения, как того требуют правила торговли и защиты региона.
Следует напомнить, что обязанность лояльных граждан Доминиона заключается в том, чтобы поддерживать свою королеву и своих собратьев других рас, защищая нашу общую территорию и укрепляя узы единства. Марбрук — новый город в Доминионе, символизирующий наши ценности. Да будет он процветать!
Об истинной природе Орков
Орки рождены в позднейшие дни Начальной Эры. История не по праву именует их звериным племенем, родственным народу гоблинов, но на самом деле Орки — дети Тринимака, сильнейшего из духов-предков Альтмери. Когда Тринимак был поглощен князем Даэдра Боэтой, и трансформировался внутри этого отвратительного бога, Орки также претерпели изменения. Древнее имя Орков — "Орсимер", что означает "отверженный народ". Они повинуются Малауху, тому, что осталось от Тринимака.
Кто такой Малаух?
Он больше известен как Князь Даэдра Малакат, "чье призвание опекать презираемых и изгоняемых, принесенные клятвы и кровавые проклятия". Он не Лорд Даэдра в полном смысле, и другие Даэдры не считают его таковым, но он подходит своему назначению. Когда-то он был Тринимаком, великим героем из пантеона Высоких Эльфов, в некоторых местах почитаемый более, чем Аури-Эль, который защищал их от внешних и внутренних врагов. Когда Тринимак и его последователи попытались остановить движение инакомыслящих Велотов, Боэта съел его. Тело и душа Тринимака были подверглись порче, и он вышел наружу как Малакат. Его последователи также изменились к худшему. Презираемые всеми, особенно неоскверненным Аури-Элем, они вскоре бежали в северную глушь, неподалеку от Саартала. Они сразились с Нордлингами и Кимерами за место в этом мире, но без особого успеха. В Скайриме Малаката называют Орки, или Старый Ворчун, а его битвы с Исмиром вошли в легенды.
Об Артеуме (Торс иль-Ансельма)
Остров Артеум (ар-ТЕ-ум) — третий по размеру в архипелаге Саммерсет. Он расположен на юге от деревни Моридунон в Потансе и на западе от деревни Рунсибей. Остров знаменит тем, что на нем базируется Псиджикский орден, возможно, самый древний монашеский орден в Тамриэле.
Первое упоминание о Псиджиках восходит к 20-му году первой эры. В тех записях рассказывается о путешествии знаменитого бретонского мага Воернета на остров Артеум для встречи с Ячесисом, мастером обрядов Псиджиков. Уже тогда Псиджики были советниками королей и последователями "Пути Древних", о котором им рассказали представители древней расы, жившей в Тамриэле. Путь Древних — это философия самопознания и медитации, с помощью нее можно подчинить своей воле силы природы. Она сильно отличается от магии, но эффект от нее примерно тот же.
Говорят, что это было не простое совпадение, когда остров Артеум в буквальном смысле слова исчез в начале второй эры в момент основания гильдии Магов в Тамриэле. Различные историки по-разному трактуют это событие, но, похоже, правду мог рассказать только Ячесис.
Через пятьсот лет Артеум вернулся на свое место. Псиджики на острове состояли в основном из эльфов, которые исчезли во вторую эру. Их считали умершими. Они не дали никаких объяснений по поводу исчезновения острова, судьбы Ячесиса и всего совета Артеума, да и не хотели их давать.
В данный момент Псиджиков возглавляет Целарус, который председательствует в совете Артеума вот уже двести пятьдесят лет. Совет периодически вмешивается в политику Тамриэля. Короли Саммерсета, особенно из Моридунона, очень часто спрашивают совета Псиджиков. Император Уриэль V в начальные годы своего правления находился под большим влиянием Совета, еще до того, как он напал на Акавир. Предполагалось, что флот короля Оргама из Пиандонеи был уничтожен совместными усилиями Императора Антиохуса и ордена Псиджиков. Последние четыре императора, Уриэль VI, Мориата, Пелагиус IV и Уриэль VII, весьма подозрительно относились к Псиджикам, и отказывались принимать послов с острова Артеум в Столице.
Очень сложно указать географическое местоположение острова Артеум. Он постоянно перемещается то ли случайным образом, то ли по решению Совета. На остров так редко кто-нибудь приезжает, что об этих посетителях практически ничего не известно. Любой, кто хочет найти Псиджиков, может обратиться к ним в Потансе и Рунсибее, а также во многих других королевствах Саммерсет.
Если бы была возможность, Артеум мог стать одним из любимых мест посещений для путешественников. Я сам однажды был на острове, и все еще с умилением вспоминаю его прекрасные фруктовые сады и просторные пастбища, его спокойные бухты, его туманные леса, и уникальную архитектуру Псиджиков, которая очень гармонично вписывается в окружающий пейзаж, но также обладает и собственным великолепием. Башню Цепорах я бы с удовольствием изучил, так как это сооружение осталось еще от цивилизации, которая существовала за несколько столетий до появления высших эльфов. Псиджики используют башню в своих обрядах. Может быть, когда-нибудь, я вернусь туда.
[Примечание: Автор в данный момент находится на острове Артеум по приглашению мастера Саргениуса из совета острова.]
Огонь и тьма: Братство смерти (Инир Горминг)
"Брат мой! Я до сих пор зову тебя братом, ведь нас связывают узы крови — проверенные, но не разорванные ненавистью. Знай это, брат — даже если меня убьют, что, похоже, неизбежно. Ни ты, ни я более не невинные младенцы, так что наша вражда — не трагедия, но ужас. Эта тайная, необъявленная война — яд в вине, нож в спину, удавка на горле — всему этому нет конца. На примирение надежды нет. Тени в комнате движутся, но пламя свечи спокойно. Это знак того, что я…"
Эта записка была найдена в 358-м году Второй эры под полом заброшенного дома в Джалленхейме, деревне нордов. В доме жил какой-то сапожник — ходили слухи, что он принадлежал к Мораг Тонг, страшной гильдии наемных убийц, которая была объявлена вне закона в Тамриэле за тридцать четыре года до того. В доме был полный порядок — будто сапожник просто исчез. На записке осталось лишь пятнышко крови.
Темное братство нанесло визит.
Эта записка и записки, похожие на нее — редкость. И Мораг Тонг, и ее ненавистное дитя, Темное Братство очень тщательно уничтожают все вещественные доказательства — их члены знают, что нарушение скрытности карается смертью. Это весьма осложняет работу историков.
Большинство ученых считает, что Мораг Тонг является частью жизни Морровинда с самого начала времен. В конце концов, история Ресдайна (так называли Морровинд в древности) полна убийств, кровавых жертв и религиозного фанатизма. Обычно говорят, что и раньше, и теперь, члены общества Мораг Тонг убивали во славу Мефалы, принца-даэдра, но общеизвестные истины редко оказываются верны. Я полагаю, что самые первые общества Тонг поклонялись другому божеству, более древнему и ужасному, чем Мефала. Как бы ни был страшен принц Обливиона, они почитали и почитают еще более великое зло.
Записки об убийствах, относящиеся к Первой эре — это бесценные крупицы знания о ранней философии Мораг Тонг. С одной стороны, они написаны обычным, повседневным языком, как и наши современные записи, но во многих из них содержатся стихотворные фрагменты, которые вот уже несколько столетий остаются непостижимой загадкой для ученых. "Лепечущий свистящий шепот", "Нежная власть эфира", "Мерзкий поцелуй мимолетного греха" — эти и другие странные, почти безумные вставки были кодами, указывающими имя жертвы, его или ее местонахождение и время, когда должно было быть совершено убийство. В этих вставках были также прямые указания на божественный дух по имени Ситис.
Приводить доказательства искушенности Мораг Тонг в убийствах вряд ли необходимо. Мало кому удавалось ускользнуть от Мораг Тонг — такие случаи редки и примечательны — и это доказывает, что Мораг Тонг были и остаются терпеливыми и талантливыми убийцами. Этот фрагмент письма, найденный среди имущества одного известного оружейника, довольно долгое время хранился в наших архивах. Скорее всего он был написан неизвестным убийцей, принадлежавшим к Мораг Тонг. В нем убийца заказывает оружие — здесь содержатся сведения о том, какие клинки они использовали. Кроме того, здесь упоминается Воуноура — остров, куда Мораг Тонг отправляла своих убийц, которые отошли от дел:
"Поздравляю тебя — баланс и вес кинжалов идеален, это настоящие произведения искусства. Лезвие ножа — нежное словно шепот, элегантно выковано, но непрактично. Оно должно быть более толстым — ведь перерезанные артерии имеют обыкновение смыкаться, предотвращая необходимую потерю крови. Через две недели я покину Воуноуру, чтобы осмотреть твои новые инструменты. Надеюсь, они будут более высокого качества".
В начале второй эры Мораг Тонг тихо распространились по Тамриэлю, поклоняясь Мефале и Ситису и принося им кровавые жертвы, как это было заведено среди этих культов.
Когда в 2920 году Первой эры Мораг Тонг убили императора Ремана, а в 324-м году второй эры — его преемника, потентата Версидью-Шайе, убийцы, так долго бывшие в тени, внезапно вышли на свет. Они осмелели, стали упиваться убийствами и даже написали на стене слова "МОРАГ ТОНГ" кровью потентата.
Мораг Тонг были немедленно и единодушно объявлены вне закона во всех уголках Тамриэля, за исключением их родины, Морровинда. Там, с благословения Домов, они продолжили свои действия, и, очевидно, оборвали все связи со своими братьями на западе. Здесь они продолжают свое полулегальное существование — принимают черные метки и убивают безнаказанно.
Многие ученые полагают, что Темное Братство, светское общество, компания, убивающая ради получения прибыли, появилось на свет в результате религиозного раскола в Мораг Тонг. Учитывая атмосферу секретности, царящую в обеих организациях, сложно определить истинность этого заявления, но, мы тем не менее, можем сделать некоторые логические заключения.
Чтобы выжить, Мораг Тонг должны были обратиться за помощью к высшей силе Морровинда. В то время, во Вторую эру, такой силой мог быть только Трибунал — Альмалексия, Сота Сил и Вивек. Говорят, что Мефала, которой поклонялись Мораг Тонг, была предтечей Вивека. Не логично ли заключить, что в обмен на поддержку Мораг Тонг прекратили поклоняться Мефале и стали поклоняться Вивеку?
Мораг Тонг, насколько нам известно, продолжают поклоняться Ситису, Темное же братство, как считают многие, не является религиозной организацией, это просто компания, убивающая за золото. Однако я видел письменные свидетельства того, что Братство до сих пор поклоняется Ситису.
Так где же, спросит читатель, причина раскола? Почему началась тайная война, если две эти группы так близки? Ведь и та, и другая почитают Ситиса. И все же появилась фигура, которая заставит эти голоса замолчать.
Мать Ночи.
Кто такая Мать Ночи, откуда она пришла, какова ее роль — никто не знает. Карловак Таунвей в своем серьезном историческом труде "2920: Последний год Первой эры" изображает Мать Ночи руководительницей Мораг Тонг. Но исторически она никогда не связана с Тонг, только с Темным Братством.
Мать Ночи, мой дорогой читатель, это Мефала. Темное братство запада, не связанное приказами Трибунала, продолжает поклоняться Мефале. Возможно, они не называют ее по имени, но ими до сих пор руководит даэдра убийства, плотской любви и тайн, и они по сей день не простили своим братьям то, что они забыли ее.
Сапожник, убитый в конце Второй эры, который не видел конца войны между Братством и Тонг, был прав. В тени Империи Братья Смерти ведут войну, и скорее всего, эта война не окончится никогда.
Огонь хиста (Пегарим)
Многие интересуются, как мы находим своих партнёров, как будто бы аргониане не могут испытывать наслаждение таким же способом, как меры.
Кому-то это может показаться нелепостью, но сама я повстречала своего мужа при необычных обстоятельствах. Хист говорил с нами обоими и намеренно, в чём я не сомневаюсь, привёл нас туда, где мы неизбежно встретились и влюбились. И всё это несмотря на мою глубочайшую убеждённость, что я никогда не выйду замуж.
Первый знак оказался для меня сюрпризом. Я убирала товары в лавке, приводя в порядок нагромождение кучи вещей, когда внезапно услышала в голове свой собственный голос: «Дождись его».
«Кого?» — спросила я вслух, вздрагивая и выходя из задумчивости.
И тишина.
Спокойствие моё сменилось смятением. Неловко повернувшись, я случайно сшибла лампу, из которой по всей комнате расплескалось по дуге горящее масло.
Масло оказалось повсюду: на отрезах ткани, на обрывках бумаги, на разбросанной по полу соломе. Из-за одного светильника тесная комната мгновенно превратилась в огненную ловушку.
Коралловые языки пламени уже лизали сухие травы, свисающие с потолка, когда я осознала, что стою неподвижно, с открытым ртом, среди дыма, жара и бушующих языков пламени. Никогда раньше не казалась мне хижина такой огромной, как в тот раз. Тёмная из-за дыма, яркая от огня, в воздухе всё ревёт. Прищурившись, чтобы уберечь глаза, и прикрыв ладонью рот, я шатко двинулась к словно отдаляющейся от меня двери.
— Кто-нибудь там есть? Кто-нибудь?
— Я!
Я почти добралась до двери, когда она резко распахнулась, отчего пламя в радостном прыжке разметалось по потолку и стенам. Чья-то тёмная рука схватила меня и вытащила наружу.
— Вы пострадали?
Я помотала головой, откашливаясь: «Я в порядке. Но магазин…»
Мы оба оглянулись посмотреть. Огонь, такой неукротимый внутри хижины, столкнулся с достойным противником в виде мокрой тростниковой крыши.
«Спасибо вам за помощь», — сказала я, поворачиваясь наконец лицом к своему спасителю.
Наши взгляды соединились. Хист выбрал нас друг для друга, и никому из нас не было нужды дольше ждать.
Огород Робьера
Богатый бретонец по имени Робьер — соседи частенько называли его «дядюшка» — владел большой плантацией, урожаем от которой кормилась дюжина поселений. Днём и ночью трудились в полях его сервы, при необходимости вручную собирая тлю и гусениц, чтобы получить богатый урожай, самый лучший и самый вкусный во всём Хай Роке.
Но однажды на его поля вторглось Существо. Прямо под носом рабочих оно пожирало картошку и капусту, морковь и салат-латук, редиску и бобы. Все усилия сервов поймать Существо, казалось, только подзадоривали его. Порою люди, думая, что вот-вот его поймают, бросались вперёд, чтобы накрыть его, и напарывались на грабли, оставленные на земле! В иных случаях Существо в яркий солнечный день подкрадывалось сзади и толкало так, что при падении ломалась шея.
Все были уверены, что дядюшка Робьер был проклят, что появление Существа — это своего рода отмщение за зло, причинённое им в прошлом какому-то человеку. Сервы массово сбегали с полей, предпочитая рискнуть и просидеть неделю в колодках, чем погибнуть от рук Существа.
Очень скоро поля дядюшки Робьера были полностью опустошены алчным Существом, и даже он сам поверил, что это проклятие. Он заперся в своём замке и молился богам, но боги молчали. Единственное, что мог слышать Робьер, это звуки Существа, скребущегося под половицами, за стенами, в буфетах, где оно уничтожало всю оставшуюся у него еду.
Укрывшись в спальне, Робьер следил в ночной тьме, как догорает последняя его свеча. И после того как она окончательно погасла, Существо пожрало его.
Огры: краткий обзор (Сирантилль)
В глухих лесах Сиродила — да, собственно, в любом пустынном месте Тамриэля может обитать одно из самых извращённых и низменных созданий Тамриэля — огр. Загляните в какое-нибудь захолустное логово или неглубокую пещеру — вы не встретите там ни тролля, ни волка, но непременно маленькую общину этих примитивных существ. Лучше всего оставить их в покое — точно так же, как они стараются не нарушать границ нашей территории, держа при этом под контролем возможное вторжение на свою. Но если у вас всё же возникнут некоторые сложности с огром, обратитесь к страже из ближайшего города — для разборки с этим противником экспедиция будет отправлена за номинальную плату.
Огры не обладают умственными способностями для ведения споров, но зато получают первобытное удовольствие от превращения незваного гостя в бесформенный труп. Они охотятся ради еды, они разыскивают предметы, необходимые для жизни — и это всё их удовольствие от жизни в Нирне, не считая тех моментов, когда им удаётся проявить свою недюжинную силу, разрывая врагов на части или забрасывая их огромными камнями. К счастью, неповоротливость огров позволяет более проворным соперникам избегать таких атак. Что до их цветовой окраски, то теория Фрастуса из Элинира, что синевато-серая кожа нужна им для маскировки своих силуэтов на фоне неба, была убедительно развенчана леди Синнабар из Танета, так что мы не приблизились к решению этой загадки: ну просто некому пойти и спросить огров об этом.
Ода покорителям тундры (Аноним)
О великий покоритель тундры!
Как смотришься ты со своим могучим зверем на фоне необъятных оранжевых просторов!
Гром шагов возвещает твой приход. Человек и зверь вместе прокладывают путь.
Как единое целое, полагаясь друг на друга, они больше, чем просто человек и зверь, но равные, объединенные борьбой за выживание.
Как же мне охота пересечь тундру, следуя за их могучими стопами.
Это было бы для меня величайшей честью.
Мы бы провели утро, собирая краски, чтобы нанести их на наших мамонтов и вырезать свирепые символы на их бивнях.
Тогда подошло бы время охоты на злокрысов. Наши дубины обрушились бы на зловредных крысаков и вышибли бы из них дух.
Мы бы сидели вечерами у костра, и я бы славил сидящих рядом песнями об их величии и красоте.
Они бы дали мне вкусить мамонтового сыра. Пищи премерзкой, но столь целебной.
Мы бы перекусили жареным злокрысом, пойманным в этот самый день, и затем легли бы спать под звездами.
Я бы медленно отошел ко сну, погрузившись в обволакивающее тепло мамонтового меха. Он защищает от холода, и в нем так уютно.
Какое славное то было бы время.
Однажды (Бередальмо Провозвестник)
Когда-то мы были великими.
Когда-то наши военные интенданты были мастерами ведения боевых действий, а наши сапьярхи — мудрыми и просвещёнными. Когда-то мы правили всем Хай Роком от Элтерического океана до Ротгарианских гор, а неды были нашими трэллами и наложниками.
Когда-то Диренни Cygnus (лат. Лебедь), Лебедь Тиригела, открыла остров Балфиера и Башню на нём и провозгласила её своей собственностью, постановив, что отныне весь клан будет носить её имя.
Когда-то искусство алхимии сводилось к едва ли не действиям наугад, пока Аслиэль Диренни не составил свой «Краткий альманах реагентов». Первые псиджики Артеума пригласили его вступить в свой орден.
Когда-то, до Равен Диренни и её «Правил приворотных заклинаний», наложение чар всякий раз проходило по-новому и заканчивалось неудачей девятнадцать раз из двадцати.
Когда-то, в дни алессианских реформ, Райан Диренни выступил против целой Империи. Его бретонские легионы, вооружённые эльфами Диренни и под их же командованием, контролировали всю землю далеко на восток, до Маркарта и Элинира. Владение орков в Орсиниуме грабили много раз, но это мы, Диренни, ограбили их первыми.
Когда-то, в Битве при Гленумбрийских вересках, войска Айдена Диренни разбили алессианские орды, безмерно превосходящие их числом, и отбросили их назад в Сиродил.
Когда-то, до того, как Корвус Диренни систематизировал правила колдовства, призыв даже младшего даэдра всякий раз был опасным действием, которое лучше было даже не начинать.
Когда-то Перегрин Диренни потопила возле Сентинеля целую флотилию Ра Гада, соединив волю свою с волнами залива Илиак.
Когда-то, за единый день, Пелладил Диренни построил из раскиданных обломков лилмотитских руин тюрьму Блэкроуз, призвав себе на помощь армию каменных атронахов.
Да, когда-то мы были великими. Но неважно, насколько значительны достижения отдельных из нас, — ещё со времён Лебедя тоска и печаль снедает каждого Диренни.
Потому что мы не смогли разгадать тайну Нулевого Камня и использовать его для открытия Серебряной Апертуры, которую он охраняет.
Каждого Диренни аристократического происхождения, достигнувшего поры зрелости, приводят в Башню, провожают в Своды Основания и показывают Нулевой Камень. Нам дозволяют прикоснуться к нему — однажды — и почувствовать трансцендентную мистическую силу, пронизывающую его, силу, что никогда не станет нам подвластна. А в металлической стене напротив показывают Серебряную Апертуру, дверь с замком из тринадцати медленно вращающихся в разные стороны дисков, портал, что никогда не открыть нам.
Мы утешаем себя мыслью, что, если это мы, Диренни, никогда не сможем извлечь силу из Камня или отомкнуть замок Апертуры — пусть так, но совершенно точно, что никому другому сделать это тем более не удастся. Мы возвращаемся наверх в свой мир, мы творим что-нибудь особенное — нам не к лицу смиряться с поражением.
Но однажды, на закате жизни, каждый из нас, собрав в одно целое все наши знания, плоды всех наших достижений, однажды снова вернётся в Своды Основания. Попытаться. Один лишь раз.
Большинство находят через день или два, мёртвых или чудовищно искорёженных. Некоторые, как мой дражайший Херон, продолжают жить, ужасающим образом деформированные, с разрушенным мозгом, неспособные воспринять случившееся с ними.
А я? Я пребываю в палатах нашей Турмалиновой башни, днём ухаживаю за Хероном, ночью перевожу в библиотеке айлейдские тома. И это вполне хорошая жизнь.
Иногда, работая над старинным гримуаром или librus magus (лат. Книга магии), я спрашиваю у себя, не лучше ли будет, если сокровенные письмена наших давно позабытых родичей останутся в тайне?
А потом начинаю размышлять, все ли знания имеют приложение? И гадаю, для чего может пригодиться это знание.
И я думаю, что смогу пройти той длинной лестницей до конца.
Однажды.
Одна палка, много посохов (Седой Дуротзел, плотник из Ска’Вина)
Ну что, мелкота, давайте там заканчивайте играться в ножички и подходите поближе. Я вам расскажу чуток о том, как делать посохи. Да, малыш Дефесс, тебя это тоже касается!
Первая вещь, которую вам стоит уяснить: посох — всегда посох, хотите ли вы вколотить им немного ума в чью-нибудь тупую голову или подзарядить его и швыряться молниями в скальных наездников. Неважно, создаёте вы боевой посох или магический, он в любом случае должен быть достаточно крепким, чтобы выдержать проходящую по нему силу заклинания, и достаточно гибким, чтобы не треснуть и не покорёжиться, если эта сила будет неравномерной. Это касается даже тех посохов, которые несут чары школы восстановления, потому что мощь лечащей магии не слабее мощи калечащей, и её нельзя не принимать всерьёз.
Можно делать посохи из таких пород, как клён, дуб, ясень, вяз — короче, из любого прочного дерева, какое найдёте, ведь хороший посох должен выдерживать сотни и даже тысячи ударов. Но вся жёсткость должна заключаться внутри, поверхность же надо делать гладкой, как попка Дибеллы, чтобы владелец посоха мог бы при надобности ухватиться за него в любом месте. Поверьте, вам не захочется словить огненный шар от разъярённого мага с дубовыми занозами в руках.
Описание Зедилиана
Лорд Шеогорат, описывая устройство Зедилиана, позвольте начать с выражения совершеннейшего почтения вам и вашей божественной сущности. Сооружение было завершено в срок, расходы оказались существенно ниже суммы, которую вы велели не превышать ("под страхом усмешки", кажется, так вы выразились), а людские потери сведены к абсолютному минимуму. С гордостью заявляю, что, используя энергию этой весьма необычной кристаллической структуры, Зедилиан будет функционировать долгие годы (конечно, при надлежащем уходе). По вашей просьбе я написал подробные инструкции по использованию для каждой части объекта. Если у вас возникнут какие-либо вопросы, прошу вас, обращайтесь ко мне в любое время (как и в первый раз, когда посреди ночи вас посетила идея создания Зедилиана).
Сердцем Зедилиана является его источник энергии — Судный резонатор. Настраивая эту кристаллическую глыбу с помощью Судного аттенюатора (своего рода камертона), мы извлекаем волну соблазнительного звука, который привлечет кого угодно из-за пределов Островов. Чтобы поддерживать чистоту и стабильность этой звуковой волны, в разных местах конструкции были размещены три фокусирующих кристалла. Для функционирования объекта все три фокусирующих кристалла должны звучать в унисон, поэтому весьма важно, чтобы они содержались в чистоте и покое в своих "гнездах" (которые я назвал Судными центрами). Добыть или сделать запасные фокусирующие кристаллы на сегодняшний день невозможно, поэтому необходимо принять соответствующие меры по охране конструкции, когда она не используется.
Зедилиан разделен на три зоны, соединенные новейшими моделями магических телепортаторов. Как только злополучные "зедилианиты" (было очень забавно экспериментировать над ними, благодарю вас за это) попадают в одну из комнат, они подвергаются испытанию, основанному на философии Мании или Деменции… на ваше усмотрение в каждом конкретном случае. Все, что от вас потребуется, это нажать одну-единственную кнопку, затем устроиться поудобнее с бокалом вина (мы предусмотрели роскошные платформы для обозрения, с которых можно наслаждаться шоу) и наблюдать за результатом.
В каждой зоне реализован особенный замысел, который в меру наших возможностей удовлетворяет вашим пожеланиям. Я думаю, результат вам понравится. Ниже я описал каждую комнату и ее возможности (вкратце, так как я осознаю вашу занятость, милорд).
Совершенно пустая комната с большой решеткой, вделанной в пол, и одним "безобидным" гнарлом, ростом вполовину меньше обычного, бродящим в центре.
Маниакальный вариант: Наш маленький безобидный гнарл начинает расти до размеров, приблизительно втрое превышающих среднего зедилианита. Большинство из тех, за кем мы наблюдали, бегают по комнате в попытках спастись от неповоротливого существа. В конечном счете монстр перестает расти и исчезает. Магия комнаты усиливается под воздействием спорового газа, нагнетаемого через решетку.
Дементный вариант: К нашему крохотному дружку гнарлу присоединяется небольшая стайка его братьев, и они нападают на ошарашенных гостей! Гениально!
В этой комнате лежит огромная гора сокровищ. Она располагается на усеченной пирамиде в надежно закрытой клетке (к которой нет ключа).
Маниакальный вариант: Мы выбрасываем на пол несколько сотен ключей, являющихся точными копиями друг друга. Весьма занимательно наблюдать за зедилианитами, перебирающими ключи в поисках нужного. Некоторые занимаются этим не один день. Восхитительно.
Дементный вариант: Когда зедилианит добирается до вершины пирамиды, мы ударяем его мощнейшим заклинанием огня. От взрыва они всегда разлетаются… отличная забава для всех, кроме тех, кто не пережил вспышки.
Как вы и просили, это мы оставили напоследок. Зедилианит, достаточно выносливый, чтобы зайти так далеко, подвергается самому тяжелому испытанию. Комната заполнена свежими трупами, кровью и висящими телами (весьма мрачная атмосфера, моему лорду понравится).
Маниакальный вариант: Мы убиваем зедилианита и заставляем призрак его прежней сущности выйти из тела. Рассудок лишь некоторых из них способен вынести такое… в этот момент большинство сходит с ума. Должен признаться, эта комната моя самая любимая.
Дементный вариант: Нет ничего лучше старой доброй драки! Мы поднимаем как минимум вдвое большее количество зомби, чем зедилианитов, находящихся в комнате, и оставляем их наедине! Просто, элегантно и смертельно.
Я надеюсь, вы удовлетворены Зедилианом. Уверен, вы получите столько же удовольствия, используя его, сколько получили мы при его создании. Странно, что мы еще не получили оплату за проделанную работу, но, без сомнения, это небольшое упущение будет исправлено, как только у вас найдется вре…
Олаф и дракон (Адонато Леонетти)
Среди наиболее красочных легенд нордского фольклора есть сказание об Олафе Одноглазом и Нуминексе.
Давным-давно в Первую эру грозный дракон по имени Нуминекс нес разорение по всему Скайриму. Свирепый змий уничтожал целые деревни, сжигал города и губил бессчетное число нордов. Казалось, что нет такой силы во всем Тамриэле, что смогла бы остановить это чудовище.
Это происходило в неспокойный период истории Скайрима, ибо владения раздирала жестокая война за престол. Возможно, ярлам удалось бы одолеть эту тварь, действуй они сообща, однако доверие в ту пору было большой редкостью.
Опытный воин именем Олаф вызвался победить чудовище. В некоторых источниках его называют ярлом Вайтрана. В иных вариантах легенды Олаф обещал народу Вайтрана поймать монстра, если те сделают его ярлом.
Так или иначе, Олаф отправился в поход с горсткой ближайших соратников и искал Нуминекса, пока не нашел того в логове на вершине горы Атор. Далее, разумеется, последовало эпическое сражение.
Сначала Олаф кинулся на дракона с топором и щитом. В некоторых вариантах легенды говорится, что Олаф и чудище днями бились клинок к когтю, но силы были равны, и ни одному из них не удавалось взять верх.
Согласно большинству рассказов, Олаф, по-видимому, раздраженный бесполезностью своего оружия в битве с драконом, в итоге отбросил его прочь. Вкладывая в свой голос всю накопившуюся в нем ярость, Олаф издал ужасающий крик.
Здесь описания снова расходятся. Согласно многим повествованиям, Олаф не знал, что обладает силой Драконьей речи, в то время как в иных высказывается догадка, что он давно владел этим даром, но прежде хотел потягаться с драконом в схватке на оружии.
Впрочем, практически все варианты легенды сходятся в описании дальнейших событий.
Используя ужасающее могущество драконьего языка, Нуминекс и Олаф сражались в грандиозном поединке криков на вершине горы Атор. От мощи их слов, как повествуется, крошились камни и раскалывались небеса.
Наконец, Нуминекс пал, изнемогая от ран и усталости. Неким образом — и на этом месте практически в каждом повествовании зияет пробел — Олафу удалось доставить дракона прямиком в Вайтран.
Жители Вайтрана встретили плененное Олафом чудище с должным восхищением. Они соорудили огромный каменный острог в задней части дворца, который они переименовали в Драконий Предел. В этой огромной камере Нуминекс оставался узником до самой смерти.
Олаф же в итоге стал верховным королем Скайрима, положив конец войне за престол. Следует полагать, что благодаря своему великому подвигу он стал единственным правителем, который устраивал всех, и так в стране снова наступил мир.
Мне, чужестранцу в Скайриме, эта история кажется как захватывающей, так и весьма курьёзной. Нетрудно догадаться, почему эта история является одной из самых знаменитых нордских легенд. Это рассказ об исключительном героизме, в котором находчивый и достойный норд сражается с поистине грозным противником и одерживает победу, криком принуждая дракона к подчинению. Еще более нордской эта история могла бы быть, только если бы Олаф победил Нуминекса в питейном состязании.
Впрочем, не обошлось и без тех, кто сомневался в правдивости легенды. Бард Свакнир, живший во времена правления Олафа, исполнял аллитерационный стих собственного сочинения, в котором оспаривал изложенную Олафом версию событий. Верховный король был разъярен и бросил мятежного барда в тюрьму, а все записи стиха уничтожил.
Как мне хотелось бы заполучить запись этого стиха! Надо признать, что мне донельзя интересно, как именно, по мнению Свакнира, Олаф на самом деле одолел Нуминекса.
Возможный ответ на этот вопрос можно обнаружить в нескольких старинных бардовских текстах. Согласно этим книгам, Нуминекс был столь злобным из-за весьма преклонного возраста. По версии этих рассказов, дракон проводил свои последние годы, разоряя поселения, пока не улетает на вершину горы Атор, чтобы спокойно умереть там.
Когда Олаф нашел Нуминекса, последний оказался слишком слаб для сопротивления. Олаф и его люди без труда пленили дракона, но решили воспользоваться выгодной ситуацией и сочинить героическую историю. Не лишним будет заметить, что все соратники Олафа, кто, согласно рассказам, был свидетелем поединка криков, впоследствии стали богатыми людьми в правление верховного короля Олафа.
Впрочем, не менее вероятно, что у Свакнира по какой-то причине был зуб на Олафа, и своим скандальным стихом он стремился опорочить репутацию верховного короля. Увы, этого нам никогда не узнать.
Напоследок, любезный читатель, хотелось бы напомнить тебе о следующем: хороший историк должен всегда быть беспристрастным и рассматривать все точки зрения. Время склонно искажать изложение событий, так что чем ближе тебе удастся подобраться к первоисточникам, тем лучше!
Оправдания мошенника (автор пожелал остаться анонимным)
Вы выложили круглую сумму за меч и только придя домой поняли, что вас облапошили? Готов поспорить, вы пришли в бешенство. Возможно, вы помчались обратно на рынок задать взбучку этому сладкоречивому ублюдку, который убедил вас приобрести товар и, естественно, нашли его прилавок пустующим.
Я знаю это, потому что вы попались на удочку такого же прощелыги как я.
Раньше я сбывал поддельные товары таким же простакам как вы. Я скупал топорные работы подмастерий, выкупал обесцененные фамильные ценности из ломбарда и впаривал этот хлам не имеющим ничего за душой, кроме мечты стать героями. Эти дни уже позади. Я поступал отвратительно и хочу загладить свою вину и поделиться кое-какими знаниями.
Главный совет: покупайте оружие у проверенных мастеров. Оно может быть на вид неказисто, но вы же приобретаете его не для красоты?! Я сбыл огромное количество двуручников юношам с горящими глазами, но думаю, вы бы хотели простой и удобный в обращении одноручник. Лицо воина — его оружие, и вы вряд ли чему научитесь, владея ржавой железякой.
Если же вы решили посетить торговые ряды, в первую очередь подержите оружие в руках. Никогда не покупайте оружие, не опробовав его сперва. Если же продавец будет юлить и не давать вам в руки оружие, придумывая всевозможные оправдания, знайте, он не чист на руку.
Я тоже умело запудривал мозги. Вы будете удивлены, как легко можно задурить голову покупателю сказочкой о бедной вдове благородного рыцаря, которая в тяжелые для себя времена принесла последнее, что осталось в память от ее почившего супруга, и я, будучи добросердечным торговцем, пытаюсь продать как можно более выгодно для нее этот старый меч, помогая приятной старушке, которой тяжело дойти до рынка.
Не позволяйте подобному произойти с вами. Не обращайте внимания на пустую болтовню, берите оружие и проверяйте его на наличие ржавчины. Изучите рукоять и древко очень внимательно, ищите следы клея на стыках разных материалов. Не ведитесь на оружие, украшенное драгоценными камнями, так как вы вряд ли сможете отличить натуральные камни от стекляруса. Нужно выучить наизусть, что при продажах часто используется иллюзорная магия, и скептически относиться к всевозможным магическим свойствам оружия и убедиться, что вы смогли внимательно изучить товар.
Теперь вы знаете достаточно о том, как выбирать хорошее одноручное оружие, и я надеюсь, что вы не попадетесь ни на какую удочку. Мне жаль тех, кого я облапошил, и я желаю вам удачи в покупках и упорных тренировках.
Опускулус Лами Бал та Меззаморти: Краткий рассказ о Лами Бал и неупокоении в смерти (Мабей Айвенил, летописец, перевод — Издательство Университета Гвилима; 3E 105)
Чем ярче сияет свет, тем гуще тени. И взглянул даэдра Молаг Бал на Аркея и узрел, что гордится аэдра своей властью над смертью людей и меров, и была в том истина.
Бал, чьей сферой является притеснение и мучение душ смертных, искал возможности навредить Аркею. Уверен был Аэдра, что ни люди, ни эльфы, ни звериные народы Нирна не могут избежать смерти. И решил тогда Молаг Бал обмануть смерть.
Тамриэль был все еще юн, наполнен опасностями и чудесами магии, когда Бал принял обличье человека и взял деву, Лами Беолфег, из недийского народа. Жестоко и грубо Бал надругался над ней, и из криков ее родились Визжащие Ветры, что доселе гуляют по фьордам Скайрима. Уронив на чело ее одну каплю крови, Бал покинул Нирн, ибо ярость его была уже посеяна.
Лами, оскверненную и недвижную, нашли кочевники и стали ухаживать за ней. Минули две недели, шаманка облачила Лами в саван, поскольку смерть пришла к той. По обычаю соорудили кочевники костер, дабы обратить бренное тело в пепел. Той ночью Лами поднялась со своего погребального ложа и бросилась на племя, все еще объятая пламенем. Она разрывала горло у женщин и выедала глаза у детей, а мужчин насиловала так же жестоко, как поступил с ней Бал.
Так Лами (которую знаем мы как кровавую матрону) распространила нечестивое проклятье на народ Тамриэля и породила породу бесчисленных мерзких тварей, из которых и произошли вампиры, наихитрейшие из созданий ночи. Так ударил бич не-смерти по Тамриэлю, злобно насмехаясь над циклом жизни и смерти Аркея на все будущие эры эт'Ада, и ко всей своей печали знал Аркей, что сотворенное нельзя исправить.
Орден Черного Червя
Дела обстоят именно так, как мы и боялись, Архимагистр: Орден Чёрного Червя — это не просто даэдрический культ, это братство некромантов, которые намереваются отодвинуть — нет, вытеснить! — нашу собственную Гильдию магов.
В то время как Гильдию магов основал бывший псиджик Ванус Галерион, культ Червя создал его заклятый враг и соперник, тоже бывший псиджик, Маннимарко. Оба они обучались на острове Артеум, но, когда Галерион поспособствовал изгнанию Маннимарко за нездоровый интерес к запретному искусству некромантии, самозваный Король Червей просто переместился в континентальный Тамриэль и значительно серьёзнее взялся за это отвратительное занятие. Известно, что он разыскивал тайные манускрипты, описывающие, как жрецы Дракона порабощают драугров, древние айлейдские скрижали с текстом про призыв духов мёртвых, а также Багровую книгу Черепа, которую сам Шалидор полагал утраченной. Маннимарко похвалялся, что водит компанию с князьями даэдра, и, возможно, он даже заключил сделку с Отцом вампиров, самим Молагом Балом.
Впоследствии Маннимарко начал распространять своё кощунственное умение, вовлекая в некромантскую сеть недобросовестных магов, отверженных ведьм, презренных жителей Предела. Новому культу он дал имя Орден Чёрного Червя в подражание — или, может быть, в насмешку — монашеским орденам истинных богов. В большей части Тамриэля поднятие мертвецов самым справедливым образом считалось злодеянием, поэтому первое время Культ Червя действовал как полностью подпольная, незаконная организация. Но Маннимарко, будучи не только могущественным некромантом, но вдобавок и умным и хитрым дипломатом, во многих начатых юрисдикциях использовал уговоры, подкуп и запугивание, так что власти предпочли закрыть глаза на деятельность Ордена.
Хуже того, Король Червей даже убедил Тарнов из Имперского города, правящих в Сиродиле, объявить некромантию легальным магическим искусством, и сейчас Орден Чёрного Червя занял место Гильдии магов как официально признанных магов-советников Имперского трона.
Типичную ячейку Ордена, неформально называемую как «Гнездо Червя», возглавляет некромант, носящий титул «Анахорет Червя». Анахорет подчиняется непосредственно Маннимарко, но каким способом они связываются между собой, нам пока неизвестно. Под начальством Анахорета стоят некроманты-адепты, Воины Червя, и слуги, называемые Рабами Червя. Новых культистов завлекают обещаниями великой силы, получаемой в награду за преданную службу, и все они поклялись хранить тайны ордена под страхом превращения в нежить.
Региональные отделения получают приказы через ячейку. Ещё один случайный слух, неподтверждённый к настоящему времени, сообщает, что Орден начал переговоры со слоадами из Траса. Я продолжу поиски информации и, возможно, узнаю больше к следующему новолунию.
Доклад подготовил специалист Квалитатис — да сопроводит Аркей его душу в Этериус — и после смерти автора закончил заклинатель Брюсилль.
Ордо Легионис
Имперские Легионы, самая дисциплинированная и эффективная военная сила в истории, служат гарантом мира и законности в Империи. В случае необходимости гарнизоны легионов могут быть быстро отмобилизованы и использованы для защиты от вторжения извне или от внутренних беспорядков, за изъятием Округа Вварденфелл в Морроувинде. Местные форты способствуют поддержанию порядка и законности, предоставляя воинов местным охранным отрядам Храма и Великих Домов Хлаалу, Редоран и Телванни.
В Округе Вварденфелл стоят пять легионных гарнизонов. Три городских гарнизона — Легионный Форт Лунной Бабочки в Балморе, Легионный Форт Пестрой Бабочки в Альдруне и Форт Пелагиад в Пелагиаде — полностью укомплектованы. Легион Сумеречной Бабочки, стоящий в замке Эбенгард — это элитное гвардейское соединение, также полностью укомплектованное. Приграничное укрепление, Форт Дариус в деревне Гнисис, имеет в настоящий момент единственный гарнизон не полной силы в Вварденфелле. Пригодные граждане, желающие вступить в ряды Имперского Легиона, должны обращаться к командующему этим гарнизоном, Генералу Дариусу.
Легион отбирает кандидатов по таким критериям, как выносливость, солдатская доблесть, личная благонадежность, гражданское мужество, ибо служба в Легионе является образцом выполнения Имперского гражданского долга. От солдат ожидается проявление мастерства на длинных мечах, копьях и дробящем оружии. Солдаты легиона тренируются при щитах и в тяжелых доспехах и должны уметь как отражать удары, как и передвигаться в тяжелой броне.
Если вы хотите стать рыцарем или пехотинцем, вы должны владеть длинным мечом, копьем и дробящим оружием. Вы должны отразить все удары, какие сможете, а те, что придутся на броню — принять достойно. Рекруты должны также обладать отменной физической подготовкой, необходимой для маршей на большие расстояния с полной выкладкой, для наступления и маневра, для быстрого вступления в схватку и тактического отступления на боле боя.
Орк-оружейник в Мёркмайре
Часть 1
Я всего лишь старый орк-кузнец, и оружие — это вся моя жизнь. Будучи ещё совсем детёнышем с едва пробивавшимися клыками, я прокрадывался в великие кузницы Орсиниума, чтобы понаблюдать за работой мастеров. Когда пришло время, я записался в ученики и таскал шлак из одного конца кузницы в другой. Потом стал подмастерьем, с ног до головы покрытым копотью и потом, и в конце концов превратился в одного из лучших мастеров великих кузниц. За все мои годы, когда я гнул железо и ковал сталь, я ни разу не задумывался о том, что можно делать оружие из чего-то иного, кроме металла. Конечно, мы использовали кожу мамонтов и тому подобное на обмотку и шнуровку, и иногда выросшие в роскоши щёголи требовали вставить в их облачение пару-другую драгоценных камней. Но только металл составлял основу моего ремесла. Представьте себе моё удивление, когда я встретился с местными оружейниками здесь, в Гидеоне.
На путешествие я решился после того как услышал, что один аргонианский вождь открыл границы своих владений для чужаков. Прикинул — почему бы и нет? Скорей всего это моё последнее приключение, а я никогда раньше не бывал в Чернотопье. Что плохого может случиться со старым козлом вроде меня? Смерть неизвестно от чего? Что ж, рано или поздно это всё равно произойдёт, так почему бы и не рискнуть шкурой?
Я слыхал истории об этих ящерах, сражающихся деревянными дубинами и другими подобными вещами. Я представлял себе шипящих дикарей в черепаховых шлемах и поножах из грубой кожи, и даже помыслить не мог, что окажусь настолько неправ. Эти аргониане используют приёмы и материалы, о которых я даже не знал, и результаты просто потрясают. Я делал заметки, но сомневаюсь, что от них будет хоть какой-то прок. Половину материалов можно найти только в Чернотопье, и, после десятков лет, которые я провёл, стуча молотом по металлу, я сомневаюсь, что эти руки будут хоть что-то стоить при работе с более тонкими материалами. Но всё же ремесленник, не желающий учиться дальше, не стоит и снежинки в снежный день, и вот я здесь. Я думал, что отправлюсь обучать, но мне самому нужно многому научиться.
Часть 2
Очередной день в Гидеоне. Местный оружейник, хитрая старая аргонианка по имени Шукеш, мне очень по душе. Она истинный стоик, предана своему делу, хотя и несколько несдержанна. Я сказал ей, что она, должно быть, орк наполовину. Она ответила мне одной из тех натянутых аргонианских улыбок, которые могут означать как искреннее удовольствие, так и полное неодобрение. Практически невозможно уловить разницу, раздери меня на части! Когда я впервые встретил её, она работала над мечом «цоджей», и я не очень-то точно употребил слово «меч». Если честно, не могу сказать, что это было за оружие. Как будто бы у дубины и меча появился детёныш, затем ему выбили половину зубов, а оставшиеся сточили до клыков. Мне, наверное, стоит объяснить поконкретнее, не так ли?
Аргонианка-кузнец начинает с деревянной заготовки размером с руку или больше — до длины её собственного хвоста. Около недели она занимается выравниванием и ошкуриванием древесины, пока заготовка не принимает форму весла. (Я видел несколько незаконченных работ, и по ошибке принял их за лодочные вёсла.) Многие аргониане удовольствовались бы тем, что просто протравили бы древесину и перешли к следующему шагу, но старушка Шукеш — настоящий мастер. Скажу вам, что чего недостаёт её характеру — восполняется её же терпением. При помощи костей и фигурных стамесок из обсидиана она вырезает орнамент на лицевой стороне «весла». Большинство этих узоров складывается в абстрактные очертания животных, таких как аллигаторы и им подобное. Но некоторые узоры были крайне волнующими — особенно один из них, от которого у меня по коже побежали мурашки. Это был выкрашенный в тёмный цвет череп с гребнем и шипами. Она сказала, что это для «особого заказчика». Кто бы ни пожелал этот узор, я совершенно не хотел бы с ним встретиться!
Когда дерево выправлено, протравлено и отполировано, Шукеш откладывает его в сторонку и начинает работать над следующим шагом: обработкой камня. Шукеш говорит, что любые виды камней подходят для этого, но она предпочитает работать с обсидианом. Из необработанных камней вырубаются острые, как бритва, формы, от грубых квадратов до гладко выструганных клыков. Закончив с вырубкой «зубов», она вставляет их в заготовку, закрепляя деревянными или костяными гвоздями и уваренной смолой депассы. Эта смола — странная штука, скажу я вам. Она воняет, как подмышка экатара, но зато прилипает к дереву и камню словно клей. После затвердевания её практически невозможно отодрать, но при этом она остаётся лёгкой и гибкой, как побег железного дерева. Я сказал Шукеш, что это напоминает мне клей из костей мамонта, которым я иногда пользуюсь, когда заделываю кожу. Она лишь наградила меня одним из своих особенных шипений и сказала: «Легче охотиться на дерево, чем на мамонта, не так ли?» С этим сложно поспорить.
Когда зубы вставлены на своё место, кузнец обматывает рукоять полосками кожи или древесной коры, делая такую рукоять, которая не выскользнет из руки, намокнув от дождя или крови — неважно от чего. И вот оружие готово, без использования какого-либо металла. На всё это у неё ушло около трёх недель.
Самое удивительное в том, что цоджей — это даже не оружие (хотя оно великолепно само по себе). Это сплав умений, вложенных в него. Шукеш — не просто кузнец. Она и резчик по дереву, и алхимик, и камнетёс, и ткач. На каждое из этих занятий, для того чтобы достичь мастерства, можно положить целую жизнь, а она демонстрирует профессионализм во всех четырёх. Это почти заставило меня устыдиться. Возможно, мне следует заняться резьбой по дереву в свободное время. Ха! Как будто это произойдёт. В конце концов, старую собаку новым трюкам не научишь.
Часть 3
Аргонианская «кузница» — довольно странное место, скажу я вам. Это скорее мастерская, чем кузница. Когда я вошёл, то не обнаружил никаких знакомых звуков или запахов, которыми встречает меня моя собственная кузница. Ни перезвона наковален, ни угольного дыма, ни шипения раскалённого металла в воде. Эти кузницы устрашающе тихие, набиты стамесками, топорами, деревянными бадьями, наполненными странными жидкостями, грудами камней, дохлыми птицами, живыми слизняками… Время идёт. Первую неделю, или около того, я чувствовал себя очень неловко в мастерской Шукеш. Она не то чтобы большой любитель поговорить. Единственные звуки, которые она издавала в первые несколько дней, это внезапное раздражённое шипение, когда что-то шло не так, как она планировала. Ещё она спела несколько старинных народных песен на джель, хотя называть это «спела» можно довольно условно. Когда я в первый раз это услышал, то подумал, что она убивает одну из множества ящериц, шныряющих здесь повсюду. Место просто кишит ими!
В конце концов Шукеш начала разговаривать со мной. Сначала её комментарии по большей части касались удручающего отсутствия у меня чешуи или моих круглых глаз-бусинок. И с тех пор как она начала подшучивать надо мной, я понял, что мы по-настоящему подружились.
Одним из первых секретов, которым Шукеш поделилась со мной, стало искусство «слизневой обработки». Очевидно, что Чернотопье битком набито слизняками. У нас дома этих мелких скользких созданий столько не водится, но при встрече мы обычно давим их, а потом стряхиваем эту мерзость с сапог. Однако здесь, в Гидеоне, всё имеет своё назначение. Большинство слизняков годятся только в пищу. (По крайней мере я так слышал. Сам я не буду есть ничего, что не бегает на четырёх лапах). Но, как выяснилось, некоторым слизнякам находится удивительное применение. Одни из этих особенных созданий, называющиеся «джасса красные», обладают необычным защитным механизмом. Когда им угрожает опасность, они выделяют кислотную слизь из множества отверстий на теле. Не уверен, принесёт ли пользу попытка съесть их, но эта слизь очень полезна в работе аргонианских оружейников.
Когда Шукеш хочет использовать в своей работе природный орнамент, она сажает слизней на дерево или камень и начинает часто-часто высекать искры кусочками кремня прямо за ними. Корректируя положение кремня, можно направлять слизняка в разные стороны. Ползая по камню или дереву, они оставляют за собой тонкий слой кислотной слизи, вытравливающий длинные, ровные борозды на поверхности материала. Более того, слизь по-разному взаимодействует с различными материалами, изменяя пигментацию поверхности в местах соприкосновения. В зависимости от типа материала цвета варьируются от приглушённого цвета умбры до фосфоресцирующего жёлтого.
Шукеш позволила мне попробовать свои силы в этом (на испорченном куске древесины). Неудивительно, что я оказался страшно неуклюж. У меня вышло запутанное нагромождение желобков — и все они были в пятнах тошнотворного зелёного цвета. Я с отвращением отбросил кремень, услышав, что Шукеш смеётся надо мной. Но она заверила, что это был всего лишь кашель, а потом сказала, что слизневая обработка в моем исполнении была крайне «раджпу». Я не пытался спорить, поскольку не был уверен, что же означает это раджпу, несмотря на то что шанс догадаться весьма велик. В любом случае, я как-нибудь разберусь с этим склизким комком жгучих соплей с помощью клещей и молота.
Орки: животные в наших рядах (Абсолон Сорик)
Живут в норах. Плодятся в огромных количествах. Воняют гнилью. Я говорю не о злокрысах, дорогой читатель, а об орках. Угроза уже маячит на горизонте, эта безжалостная орда. «Но Сорик», — слышу я ваш голос, — «разве сегодня не союзники они нам?» Как же славно, что вам хочется верить в верховенство короля Эмерика! Как славно, что вам хочется верить в этот Ковенант, связавший нас со зверолюдьми из Орсиниума.
Но правда в том, что вера ваша наивна. Надежда на короля неуместна. Эти выродки жестоки, порочны, коварны. Как стая волков на охоте, затаились орки в высокой траве. Они выжидают, когда мы ослабим бдительность. Эта простая тактика способна ввести в заблуждение даже таких великих людей, как Его Величество.
Они разгуливают среди нас. Они служат в прославленной Львиной гвардии. Они нанимаются на работу охранять наших богатейших торговцев. Они проникают в наши храмы под видом телохранителей святых людей. Как же ты не видишь, дорогой читатель? Как же ты не можешь понять, что от всех привилегий, что даруем мы этим животным, они только наглеют? Каждая новая предоставленная им возможность оборачивается очередной дырой в нашей броне от их зазубренных мечей.
Со своей огромной природной силой они просто отнимают работу у бретонских солдат, принадлежащую им по праву рождения. Толстая смердящая шкура даёт им защиту, которую ни один редгард не пробьёт. В городах Ковенанта ширятся слухи, что орки обесчещивают наших женщин и производят на свет противоестественных полукровок!
Сколько ещё ты будешь терпеть это, читатель? Сколько ещё будешь склонять колени перед этими грязными животными? Я говорю: хватит! Объединяйтесь с единомышленниками в своих поселениях, сегодня же, и поднимайтесь против этих тварей. Они отребье. Они… орки.
Орки: чудовища или недоразумение (Талеон Мифослогатель)
Думаете, орки обычная зверораса, один из видов гоблинов? Ещё раз подумайте!
Тринимак, сильнейший из духов предков альтмеров, дал жизнь могучим и гордым оркам. Боэтия, принц даэдра, изменил его, а вместе с Тринимаком изменился и его народ, став орками, какими мы знаем их сегодня.
Эти благородные создания выказывают непоколебимое мужество в битвах и непреклонную стойкость в дни невзгод — как ни одна другая раса. И хотя их повсеместно боятся и даже ненавидят, тем не менее орки постепенно завоёвывают в Империи признание.
Орков представляют грубыми и жестокими, но они отличаются неистовой преданностью делу — этим пропитана вся их культура. Их оружейники умеют создавать изысканное оружие — что доказывает, что орки совсем не тупые монстры из баек у костра.
И всё же нет сомнения: орки сильны и свирепы, их умением воевать невозможно не восхищаться. Орк скорее ударит, чем вступит в беседу, и если этот удар не убьёт — так непременно покалечит. Со своими габаритами и удалью орки естественным образом тяготеют к двуручному оружию и проявляют в обращении с ним безудержную энергию.
Не считайте угрожающий вид и огромные размеры признаком тупости и бескультурья. Орков можно презирать и бояться (и не без основания), но любой, кто посмотрит на них как на безмозглых монстров, подвергнет себя великой опасности.
Орудия Кагренака
[выборка из Апографа Гилваса Барело, Аббата Холамаяна и различных произведений Жрецов-Отступников]
Под Красной Горой шахтеры Двемеров обнаружили великий магический камень. Используя различные методы, Лорд Кагренак, Высший Жрец и Маг древнего Двемера выяснил, что этот камень является сердцем бога Лорхана, оставленным здесь в Эру Зари, в качестве наказания за вред, который Лорхан причинил всем при создании мира смертных. Кагренак должен был использовать свою силу, чтобы создать нового бога исключительно для выгоды Двемера, и он выковал три великих волшебных артефакта, которые называются "Оружием Кагренака." Призрачный Страж — это волшебные рукавицы, защищающие носящего их от повреждений, которые он может получить, работая с сердцем. Разделитель, или Разлучник — это волшебный молот, нужный для того, чтобы бить по сердцу и получать желаемую силу в необходимом объеме. Разрубатель — это волшебный клинок, который используется, чтобы собирать и фокусировать энергию, поднимающуюся от сердца.
Когда Кагренак использовал эти инструменты по назначению, то испробовал их на Сердце во время Битвы Красной Горы, никто не знает, что случилось, но раса Двемер полностью исчезла с лица земли. Лорд Неревар и Лорд Дагот нашли эти инструменты, но не знали, что с ними делать. Неревар попросил Дагота посторожить инструменты, пока он сходит и проконсультируется со своими советниками, Вивеком, Альмалексией и Сота Сил. Он ушел и поговорил с тремя советниками, и они решили вместе вернуться к Красной Горе, чтобы решить, что делать дальше.
Но пока Неревара не было, Дагот соблазнился силой этих инструментов. Когда появился Неревар и его советники, он отказался отдавать им инструменты, мотивируя это тем, что он обещал Неревару охранять их. Потом Дагот сражался с Нереваром, был смертельно ранен, и инструменты были возвращены.
Неревар и его советники решили забрать эти инструменты на хранение. Они поклялись друг другу никогда не пользоваться ими, но после смерти Неревара Вивек, Альмалексия и Сота Сил поддались искушению. Они сами взяли инструменты, пошли к сердцу Лорхана, которое покоилось под Красной Горой и взяли себе часть божественной силы.
Но Дагот не умер. Мы не знаем, что случилось, но нам кажется, что все было следующим образом. Его эксперименты с Оружием Кагренака каким-то образом наделили его божественной природой Сердца, так что он научился черпать силу непосредственно из Сердца бога.
Мы предполагаем, что Дагот Ур, ведомый гневом и жадностью, воспользовался сердцем без надлежащей осторожности и сдержанности, и в итоге стал очень могущественным и столь же безумным. Но Советники проявили большую выдержку и осторожность в использовании инструментов, поэтому они не сошли с ума и сделали потом много хорошего. Однако, несмотря на это, даже они оказались испорчены властью сердца, хотя и в меньшей степени.
Орудия Кагренака прокляты. Красть силу из Сердца бога — ужасно неосмотрительно, и рано или поздно это приведет к катастрофе. Трибунал уже проигрывает битву, он не может больше полностью контролировать силу Сердца. Их питает та же испорченная сила, которая сводит Дагот Ура с ума. Они слабеют и уже не могут защитить нас от Дагот Ура. Но даже если бы они и могли сделать это, стали бы мы поклоняться таким богам, как эти? Они стыдливо прячут от нас истину. Этот же стыд заставил их уничтожить Нереварина и Жрецов-Раскольников, хотя стоило бы принять их с распростертыми объятьями и использовать их помощь для борьбы с Дагот Уром.
Трибунал сделал много хорошего для Морроувинда и Данмера. Но они поддались искушению Оружия Кагренака, и хотя эти инструменты могут показаться кому-то орудием спасения, на самом деле — это инструменты рока.
Оружейники и бронники нордов
Кузнецы нордов чувствуют особое родство со своими мехами и наковальней, клещами и молотом. Для норда создание превосходного (пусть и грубоватого) оружия и доспехов так же важно, как и искусство владения мечом, боевым топором или молотом. Эти умения изучаются с ранней юности и являются практически обязательными. По мере того как нордский оружейных дел мастер совершенствует свои навыки, кузница становится его вторым домом. Рядом же находится и дубильная стойка, где шкуры всех животных севера находят свое место соответственно своей прочности и мягкости. Поверх накладываются железные, стальные или корундовые пластины — так и рождаются вещи, которые держатся дольше и кусаются больнее, чем броня и оружие из любых других провинций.
Когда норды называют свои клинки «жалящими», они подразумевают не только их особые режущие качества: говорят, что суеверные нордские кузнецы добавляют каплю меда диких пчел во все, что создают. Почему и зачем, никто уже не знает за давностью веков, но практика эта широко распространена. До сих пор ни один норд-оружейник не начнет работу в кузнице, не бросив немного медовых сот в емкость для закалки.
Оружие и броня каджитов
Расе, живущей в удушающе знойном климате Эльсвейра, почти во всех случаях будет неудобно носить тяжёлую броню и одежду. От природы подвижные и ловкие, каджиты предпочитают лёгкую по весу защиту. Каджиты терпеть не могут стеснённость и лишнюю тяжесть. Их крадущаяся манера движения учитывается прилежными мастерами, изготавливающими их броню. Легчайшую каджитскую броню часто принимают за хорошо продуманную (но в яркой расцветке) одежду. Простёганная или подбитая войлоком материя прикрывает живот и другие жизненно важные органы. Добавьте к этому пёстрый орнамент, небрежно повязанный платок, ленточки, всякие побрякушки — получите вид, заслуживающий оскорбительных насмешек, если бы такое было надето на представителя другой расы, менее декадентской и гедонистической.
Перед битвой, которая обещает быть трудной, каджиты выберут сделанные из ткани и кожи поножи, перчатки и лёгкий шлем; такой выбор позволит исключительно проворно двигаться, не теряя скорости (и не в ущерб манере боя). У этой расы акробатов просторен даже самый тяжёлый доспех: собственно, на кожаную основу просто нашиты сверху металлические пластины, под этим всем — вышитая туника, а завершает всё шлем из прочного полотна с прикреплёнными полосками серебра. Только в самых бедственных обстоятельствах каджит облачится в полный боевой доспех.
Что касается оружия, то изогнутые скимитары, сабли и ножи или тычковые ножи служат продолжением собственной убийственной когтистой лапы каджита. И, порой, наконечники той же формы, что эти смертоносные когти, венчают собой ритуальные трезубцы, дротики и стрелы для их длинных луков.
Основы алхимии (Альяндон Матиэрри)
Часто презираемая заносчивыми магами алхимия есть проверенная временем и уважаемая дисциплина, которая может изменить жизнь того, кто постиг ее тайны. Познание свойств материалов, которые используются в рецептах, может быть опасным, но тщательные исследования и тяжелый труд в конце концов сторицей вознаградят алхимика.
Для достижения успеха и даже перед тем, как попробовать приступить к практическим опытам, начинающий алхимик должен понять основные принципы этого мастерства. Многие вещи из нашего мира, по большей части органического происхождения, могут быть разложены на базовые составляющие магическими средствами. Чем более опытен алхимик, тем больше возможностей ингредиента может он раскрыть. Сочетая вытяжки из двух или более ингредиентов, мы получаем зелье, которое может выпить кто угодно. (Есть легенды об алхимиках высочайшего класса, которые могли сделать снадобье даже из одного ингредиента, но такое умение, конечно, превосходит возможности большинства.)
Зелье алхимика может иметь несколько эффектов, в зависимости от использованных ингредиентов, и далеко не все эффекты воздействуют благотворно. Во многих случаях формула приводит к созданию микстуры, сочетающей положительные и отрицательные эффекты; алхимик сам решит, какое рецепт наиболее удачен. (Разумеется, можно сделать зелье, которое обладает только негативными эффектами, и в дальнейшем использовать его как яд. Автор не рекомендует такую практику, и в этом тексте такие снадобья мы более обсуждать не будем.)
Ступка и пестик — это основные и самые важные инструменты алхимика. Без них ни один ингредиент нельзя правильно подготовить для использования в зелье. Начинающему алхимику рекомендуется всегда держать под рукой ступку и пестик, и как можно скорее привыкнуть к их постоянному присутствию. Простое измельчение ингредиента есть самый важный шаг в изготовлении зелий. Если измельчить лепестки цветка редворта правильно, получится порошок, из которого при смешивании с другими ингредиентами, например, женьшенем, получается противоядие. (Эту формулу алхимики выучивают очень быстро, так как ошибки при смешивании ингредиентов часто приводят к необходимости срочно принять противоядие.)
У опытных алхимиков есть и другие инструменты, которые позволяют им улучшить качество снадобий. Реторты используются для очистки настоек, в результате чего положительные эффекты зелий усиливаются. Пропустив смесь через перегонный куб, можно дистиллировать микстуру, уменьшив отрицательные эффекты, а кальцинатор используется, чтобы окончательно очистить смесь, усилив воздействие всех ее эффектов. Хотя вся эта аппаратура не является необходимой для самого изготовления зельев, рекомендуется использовать весь набор аппаратов при возможности.
Качество зелья зависит от используемых в его приготовлении ингредиентов. Только компоненты, обладающие одинаковыми эффектами, могут быть использованы для изготовления зелья; в одной микстуре можно сочетать до четырех ингредиентов.
Когда алхимик набирается опыта в изготовлении снадобий, он может обнаружить новые возможности для изготовления различных смесей. И хотя расширение рецептуры может быть волнующим занятием, алхимику следует соблюдать осторожность при проверке эффектов, которые имеют его зелья. Даже традиционные рецепты могут порой давать новые результаты, не все из которых окажутся благоприятными.
Основы конструирования замков (Неизвестный автор)
Я встречал многих воров, которые интересовались замками лишь для того, чтобы открыть их и забрать ценности из запертого помещения или сундука. Я решил создать такую систему замков, которая может успешно бороться с такими гнусными намерениями.
Очень важно, из каких материалов сделан замок. Дрянная латунь или медь согнутся после пары точных ударов, и замок придет в негодность. При изготовлении замков я предпочитаю сталь железу. Более прочные материалы чрезмерно дороги и для них требуется дверь, сделанная из таких же металлов. Однажды мне случилось увидеть деревянный сундук, разнесенный в щепки — рядом лежал неповрежденный замок двемерской работы, все еще запертый.
Когда основные детали определены, обратите особое внимание на смещение штифтов. Сместите замок на семь градусов по отношению к замочной скважине — изогнутый ключ будет работать хорошо, но ворам, не использующим гнутые отмычки, гарантирована хорошая головная боль.
Пружины тумблеров должны быть сделаны разными кузнецами. При этом кузнецы создадут пружины с разными напряжениями. Это также создаст дополнительные сложности для тех, кто попытается взломать замок.
Особенности флоры Тамриэля (Исследователь в области ботаники Хардин)
Как белая, так и черная разновидности Мака произрастают в горах Хаммерфелл. Его мясистые стебли очень часто являются единственной пищей для путешественников, которые оказались в дикой местности без провизии. Считается, что настойка из Черного и Белого Мака имеет волшебные свойства. Если размолотая смесь растений смешана с молоком быстроногой горной козы, зелье позволяет употребляющему его буквально скользить над поверхностью земли.
Огненный Папоротник, многолетнее растение, произрастает в провинции Морроувинд. Его непримечательные цветы очень часто спрятаны. Его гладкие вечнозеленые листья и бутоны достаточно устойчивы к условиям жаркого климата и яркого солнечного света. Лепестки этого растения, положенные под язык путника, послужат защитой от жары и огня кратерной лавы и термальных течений Дагот Ура.
Язык дракона, общее название для растения, найденного в Чернотопье. Это растение особенно распространено в районе Болот Ултерус. Это красивый цветок, который получил своё имя благодаря огненно-красному листовидному отростку, что защищает золотистый бутон. Несмотря на свою привлекательность, растение содержит смертельный яд для большинства живых существ и путешественникам его следует избегать, особенно тем, кто незащищен, так как прикосновение к растению тоже смертельно. Но, тем не менее, считается, что Аргониане могут держать растение в руках и использовать сок из его корня для повышения выносливости.
Домика Красносочная — растение, выращиваемое большинством жителей Валленвуда из-за его впечатляюще красивых цветов. Растения достигают высоты примерно трех футов и выпускают тонкие листья, причем цветы обычно ярко-красные. Вдобавок к своей красоте, растение, как говорят, имеет волшебную способность делать всякого держащего или носящего цветок красивее с точки зрения внешности.
Железный Орех имеет крепкую скорлупу и растет на железном дереве, которое распространено глубоко в лесах Скайрима. Древесина этого орешника тверда как металл, благодаря чему он и получил свое название. Считается, что на очень редкой разновидности черного Железного дерева растут очень мясистые орехи, способные увеличивать силу путешественника, если конечно он сможет расколоть скорлупу и достать ядро.
Лист Джинко, который можно найти на берегах рек и озер в Хаммерфелле, является самым непостижимым растением из всех, полулунная форма делает его особенно заметным. Эти сладкие листья пригодны в пищу и довольно вкусны. Ходит легенда, что листья Джинко, правильно смешанные с мякотью алоэ, обладают способностью ненадолго повышать выносливость.
Лунный Папоротник можно найти на болотах в Чернотопье. Его листья имеют светло-зеленый цвет, и они довольно нежны. Собирать листья может оказаться трудно, так как они легко повреждаются от прикосновений, но, достав его однажды, можно заставить своего врага заснуть ненадолго, если провести листом у него под носом.
Стрелокорень — это толстый, упругий клубень, который произрастает в провинции Валенвуд. Растение довольно трудно найти, так как его наземная часть очень неприметна и мала. Но сам корень может быть очень полезен для собирателя, так как он имеет волшебные свойства. Паста, сделанная из измельченного корня, очень благотворна и может увеличить меткость при стрельбе из лука или другого метательного оружия.
Белладонна имеет репутацию очень ядовитого растения. Но не смотря на это, разновидность, произрастающая во многих районах Элсвейра, очень нужна Хаджитам, которые преуспели в воровстве. Многие Хаджиты кладут листочек белладонны под одежду, чтобы повысить свою способность незаметно подкрадываться, прятаться и становиться невидимыми.
Остров контрабандистов (Кварде Анарион)
Харитоэль обыскал весь остров немногим более, чем за час. Он вернулся к С-Риижу, туда, где оставил его, полузасыпанного песком, чтобы ничто не беспокоило его поломанные кости. Один из ящичков с лунным сахаром был вскрыт.
"Портишь товар тут без меня?" — злобно вопросил Харитоэль.
"Больно очень, а он облегчает…" — проговорил С-Рииж. "Как далеко мы?"
"Мы не добрались до материка" — сказал Харитоэль. "Я обшарил островок по периметру. Но это еще не все — я не нашел никакой еды. Несколько тощих деревьев и водоросли — это все".
"И никто больше не выжил?" спросил С-Рииж.
"Нет, похоже, мы одни остались. Полагаю, есть и хорошая сторона в этом всем — ведь если мы спасемся, то придется делить прибыль на двоих, вместо двенадцати".
"Итак, либо мы трупы, либо богачи" — произнес С-Рииж. "Как удобно".
С-Рииж был чересчур помят, чтобы оказать хоть какую-нибудь помощь, но Харитоэль оказался вполне способен соорудить примитивное убежище, и расстелил водоросли на песке. Ночь опустилась на маленький островок, и двое мужчин заговорили о делах контрабандистов, и о своей неудаче. Их лодка, груженая пятью ящичками с лунным сахаром, должна была встретиться с другой, под названием Санкариот, у побережья Хла Оуд. И что предвещало шторм? Кто мог сказать заранее, что все утонут, и горделивый капитан, и этот таинственный человек, имевший связи в одном из королевских Домов, все — кроме С-Риижа и Харитоэля? Они порешили меж собой, что все это была причуда Боэты или какого-нибудь другого Даэдры с жестоким чувством юмора.
Поиски пресной воды были самым важным, но как оказалось, бесплодным занятием. Харитоэль перекопал много мест, но на островке не оказалось ни одного источника, лишь камень и песок. С-Рииж почувствовал, как паника охватывает его душу, пока не увидел маленькую золотистую рыбку в воде около берега. Где-то он слышал, что рыба — это не только еда, но в ней также есть влага, способная заменить пресную воду. Если бы он только мог поймать ее, они были бы спасены. Но с переломанными ногами он представлял собой жалкое зрелище, и даже кинув несколько камней, отказался от этой идеи, опасаясь спугнуть рыбу.
Харитоэль наблюдал за его тщетными усилиями некоторое время, прежде чем приступить к работе. Складным ножом он срубил ветку одного из маленьких деревьев и обточил ее в форме копья. Раз за разом он пытался проткнуть рыбу копьем, но удача не была к нему более благосклонна, чем к его товарищу.
"Ты копье-то в руки раньше брал?" — осведомился С-Рииж.
"Это не любимое мое оружие" — огрызнулся Харитоэль, еще раз метнув копье, промазал и выругался: "Нчлоу!"
С-Рииж рассмеялся: "Не хочешь попробовать камень?"
Харитоэль проигнорировал его иронию, мурлыча что-то себе под нос, "Я слышал, что тут весь фокус в том, чтобы предугадать движение рыбы и тыкать туда, где она будет, а не туда, где она сейчас находится. Надо просто понаблюдать за ними подольше. И почему эти твари не могут плавать по прямой?"
Еще примерно через час размахивания копьем, Харитоэль ухитрился попасть в рыбу. Они разодрали ее на куски и съели сырой. Проходили дни и недели, и Харитоэль оттачивал свое мастерство, пока не начал бить быстро и с почти сверхъестественной точностью. Он мог попасть в рыбу и броском копья, и острожа ее, стоя по пояс в воде. С-Рииж разводил огонь, но, будучи хром, полагался на Харитоэля в вопросах добычи пропитания.
Они почти два месяца болтались на берегу, но вот показалась долгожданная лодка. Тогда они разожгли большой костер, и с лодки их заметили. Когда лодка приблизилась, они к немалой своей радости опознали в ней Санкариот — ту самую маленькую шхуну, с которой они должны были встретиться в ночь шторма. Контрабандисты, которые плыли на ней, должны были дать им очень приличную сумму за лунный сахар. К счастью, С-Рииж истратил только несколько щепотей драгоценного состава, и у них были пять почти полных ящичков. Они не только будут спасены, но еще и разбогатеют — как и предсказывал Харитоэль.
Харитоэль хотел помочь подняться товарищу, но тот встал сам.
"Ты можешь ходить!" — расхохотался Харитоэль. "Просто чудо!"
"С-Рииж еще нетверд в ногах" — заметил С-Рииж. "Не соберешь ящички?"
Харитоэль, возбужденный от близости спасения, начал собирать ящички. "Эх, приятель, что же ты мне не сказал, что можешь ходить. Помог бы мне охотиться за проклятой рыбой в последнюю неделю".
"С-Рииж еще умеет смотреть" — сказал С-Рииж. "Ты бы удивился, поняв, что можно узнать, если внимательно смотреть." С-Рииж прошаркал по берегу и заметил, что лодке осталось всего несколько минут плыть до причаливания. "И С-Рииж слушает. Когда ты сказал, что добыча, поделенная между двумя, лучше, чем добыча, поделенная между двенадцатью, С-Рииж слушал". С-Рииж прошаркал обратно к ящичку, лежащему под деревом. "И С-Рииж понял, что делить надо между одним собой — так лучше." С-Рииж вытащил копье из черепа мертвого приятеля. Траектория был угадана точно — копье упало с дерева, ровно в тот момент, когда Харитоэль приподнял ящичек — все прошло по плану. "Как ты сказал, надо только понять, куда поплывет рыба, и нацелить копье."
С-Рииж поволок ящичек к берегу, помахивая контрабандистам рукой.
От лягушки к человеку (Микус Ральбрек)
Жизненный цикл граммитов практически уникален. На вид они напоминают лягушек и, возможно, даже связаны дальним родством с аргонианами, хотя прямых доказательств тому у меня нет. Как и обычные лягушки, граммиты рождаются из кладки яиц, находящейся возле воды. Из яиц вылупляются крохотные головастики, не больше моей ладони.
Головастик быстро растет, в течение нескольких недель отращивает конечности и превращается в земноводного баливога. Баливог живет до двух лет, становясь больше человека и по длине, и по весу.
Наступает момент, когда взрослый баливог начинает чувствовать потребность найти глубокое место и закопаться в ил. Там он находится в спячке многие месяцы, приобретая очертания граммита. У меня не получилось определить точное время трансформации. Граммит выходит из ила полностью сформированным.
Юные граммиты никогда не покидают воду и всецело поглощены стремлением совокупляться. Женские особи выходят из воды, чтобы отложить яйца. Граммиты подвешивают кладку над водой — это, с одной стороны, не позволяет добраться до нее водоплавающим хищникам, а с другой, позволяет головастикам оказаться в воде сразу после вылупления.
Как только самка откладывает яйца, она забывает о них. Теперь она проводит большую часть времени на суше, но всегда неподалеку от воды. Стремление самца к совокуплению утихает за полгода-год. Он также выходит на сушу и, как и самка, ничего не предпринимает для защиты яиц.
Взрослые граммиты обладают неким подобием примитивной культуры. Крафтен Высокобровый утверждает, что они искусные ремесленники, способные создавать ювелирные изделия и оружие и даже добывать руду для этого. Это просто смехотворно. Хотя я не смог определить происхождение их инструментов и украшений, я убежден: они выменивают их у цивилизованных рас.
Что касается историй о граммитах, использующих магию, это еще более нелепо. Хотя их примитивный мозг необычно велик, у них однозначно не хватит разума, чтобы постичь тайное знание. Я не знаю, каким образом Крафтен сумел выдрессировать своего ручного граммита, чтобы он творил заклинания, но уверяю всех моих читателей — это просто какой-то трюк.
От славы — к падению (Нитилис Лидари)
Гильдия Воров Скайрима является своего рода загадкой. За несколько последних десятилетий их орден превратился из одной из крупнейших и влиятельнейших преступных организаций во всем Тамриэле в небольшую группку бродяг, едва способных навести шумиху у себя дома в Рифтене. Хотя какие-либо факты, которые могли бы объяснить этот стремительный упадок, так никогда и не вскрылись, возникла масса догадок.
Согласно одной из теорий, Гильдия понесла потери — есть серьезные подозрения, что их Гильдмастера убил один из своих. Гильдмастер, известный просто как "Галл", поддерживал крепкие связи со многими влиятельными семействами Скайрима. Когда его не стало, не стало и этих связей. Без этих связей Гильдия уже не могла спокойно промышлять во владениях Скайрима.
По другой же теории предполагается, что Гильдия находится под какого-то рода мистическим "проклятием", из-за которого обычная деятельность становится для ее членов чрезвычайно сложной. Хотя существенных подтверждений этой теории и нет, за последние два десятилетия у Гильдии непривычно участились неудачные попытки провести особо богатые кражи. Возникновение этого предполагаемого проклятия приписывают чему угодно, от вышеупомянутого убийства до божественного вмешательства.
Дабы разрешить эту загадку раз и навсегда, последние два года я посвятил внедрению в Гильдию Воров. Поначалу выйти с ними на связь в Рифтене оказалось сложно, так как они крайне недоверчивы к чужакам, однако с помощью неустанных попыток мне удалось завоевать их расположение. Я надеюсь, что как только я получу доступ к кому-нибудь из заправил Гильдии, мне удастся узнать больше об их упадке и опубликовать второй том моего труда.
Хотя, помогая Гильдии выполнять мелкие преступления, я разделяю с ними клеймо преступников, я считаю, что эта жертва с моей стороны стоит того. Загадка утраты Гильдией Воров своего могущества должна быть разрешена раз и навсегда, как для наследия, так и в качестве дополнения к истории Скайрима.
Отец Нибена (Перевод и комментарии Флорина Джалила)
Введение
Писать чью-либо биографию всегда трудно. Обычно для этого обращаются к различным источникам и сравнивают данные разных летописей, выделяя факты и отбрасывая слухи и сплетни — и в написании подобного труда это самое сложное. Говорят, что Вогин Джарт, написавший серию книг о Королеве-Волчице Солитьюда, использовал более ста источников. Я не могу пожаловаться на то, что в моей работе встретились такие же сложности.
Существует лишь одна сохранившаяся запись о человеке по имени Топал Кормчий, первом из альдмерских исследователей Тамриэля. Только четыре коротких отрывка из эпоса "Отец Нибена" дожили до наших дней, но они представляют интересный, хотя и спорный взгляд на Среднюю меретическую эру, когда Топал Кормчий бороздил моря Тамриэля.
Хотя "Отец Нибена" — это единственный письменное свидетельство путешествий Топала Кормчего, это далеко не единственное доказательство его существования. Среди сокровищ великой Кристаллической Башни острова Саммерсет есть его хоть и неточные, но поражающие воображение карты, наследие, оставленное им для всего Тамриэля.
Перевод альдмерского Удендра Нибену, "Отец Нибена", принадлежит моему перу, и я понимаю, что многие ученые могут со мной не согласиться в выборе тех или иных слов. Хотя и не могу обещать, что мой текст сможет передать всю красоту оригинала, я могу заверить моего читателя, что пытался лишь достичь логического соответствия.
Фрагмент первый
В течение многих веков в местах крушений альдмерских кораблей и на остатках пристаней находили странные шары, вырезанные из хрусталя, артефакты, обычные для Меретической эры и эры Рассвета, которые ставили археологов в тупик — пока не было обнаружено, что у них есть тенденция располагать свои оси в каком-то особенном направлении. Есть три варианта: один вид всегда направлен на юг, другой на северо-восток, третий на северо-запад. Не совсем ясно, как они работают, но, видимо, они располагаются по определенным меридианам силы. Это и есть "путеводные камни", упомянутые в этом фрагменте, по которым ориентировался мореход в ходе своего путешествия. Корабль, название которого не упомянуто в данном отрывке, направился на северо-запад к Трасу и Йокуде. "Пасквиниель" направился по путеводному камню юга, вероятно, к Пиандонее. Топал же, следуя путеводному камню северо-запада, обнаружил земли Тамриэля.
Этот фрагмент дает нам понять, что три корабля отправились на поиски Старого Эльнофея — альдмеры, живущие на Саммерсете, хотели знать, что случилось с их родиной. Поскольку данная работа является исследованием, посвященным Топалу Кормчему, вряд ли мы сможем найти в ней место для обсуждения теорий исхода альдмеров из Старого Эльнофея. Если бы мы использовали эту поэму в качестве единственного источника, то нам пришлось бы согласиться с мнением ученых, полагающих, что несколько кораблей отплыли из Старого Эльнофея и попали в шторм. Выжившие попали на остров Саммерсет, но теперь у них не было путеводных камней, и они не смогли найти путь на родину. Иначе, какое может быть объяснение тому, что три корабля отправились в разных направлениях, чтобы найти это место?
Только один корабль вернулся, и мы не знаем, куда делись остальные два. Быть может, они отыскали Старый Эльнофей, или же исчезли в морской пучине или в руках древних пиандонейцев, слоудов или йокуданов. Если мы не считаем альдмеров глупцами, то мы должны признать, что, по крайней мере, один из кораблей отправился в верном направлении. Возможно, это даже был Топал, который просто не заплыл на северо-восток достаточно далеко.
Итак, Топал отправился на северо-восток от Фестхолда. Как мы знаем сегодня, это направление, в котором можно двигаться по Абесинскому морю дольше всего, не встречая земли. Если он бы двигался на восток, то через несколько недель пристал бы к континенту где-то в районе сегодняшнего Коловианского Запада Сиродила. Если бы он плыл на юго-восток, то через несколько дней достиг бы холмов Валенвуда. Но наш рулевой, судя по всему, отправился на северо-восток через Абесинское море и Илиакский залив, и через пару месяцев пристал к берегу где-то у современного Антиклера.
Зеленеющие холмы южного Хай Рока не может не узнать никто из тех, кто хоть раз видел их до этого. Конечно, остается вопрос, откуда взялись орки, наводнившие тот регион? Традиционно считается, что орки начали появляться только после того, как альдмеры расселились на континенте, и что они возникли как отдельная раса после знаменитой битвы между Тринимаком и Боэтией во времена Ресдайна.
Не исключено, эта точка зрения ошибочна. Возможно, орки были аборигенами, населявшими те места до альдмерской колонизации. Возможно, это было другое проклятое племя, "орсимер" на альдмерис значит то же, что и "орк", и, может, в разные эпохи это слово использовалось для обозначения разных племен. Очень жаль, что первый фрагмент обрывается на этом месте, и значительная часть текста, которая могла бы открыть истину, для нас потеряна.
Мы можем лишь догадываться о содержании текста, расположенного между первым и вторым фрагментами. Прошло больше восьмидесяти месяцев, потому что Топал оказывается уже на противоположной стороне Тамриэля, и собирается плыть на юго-запад, чтобы вернуться в Фестхолд, так и не достигнув Старого Эльнофея.
Фрагмент второй
Тут мы видим, что в дополнение ко талантам Топала в качестве морехода, картографа, путешественника и рассказчика, он еще и мастерски владеет луком. Конечно, это может быть некоторое художественное преувеличение, но у нас есть археологические доказательства того, что альдмеры Меретической эры были искусными лучниками. Их луки из дерева и кости, украшенные серебристой шелковой нитью изумительны, и как говорят специалисты, ими и сейчас, спустя тысячелетие после их создания, можно пользоваться по назначению.
Так и хочется представить себе дракона, однако создание, с которым столкнулся Топал в начале этого фрагмента по описанию похоже на предка скальных наездников сегодняшнего Морровинда. Коварное скалистое побережье похоже на область у Некрома, а остров Горн — вероятное обиталище "летучего ящера". Насколько известно, сегодня такие создания в Морровинде не живут.
Фрагмент третий
Вычисляя передвижения Топала, мы можем определить, что он наткнулся на берег Морровинда и начал продвигаться через Южное Чернотопье, стараясь следовать показаниям своего путеводного камня настолько, насколько возможно. Болота, которые они оставили, вероятно, находились недалеко от современного Гидеона. Зная о личных качествах Топала, нам не сложно понять, почему он так расстроился, оказавшись в заливе между Чернотопьем и Эльсвейром. Такой человек, как он, неукоснительно следует своему плану и знает, что ему надо идти на северо-восток по реке, чтобы достичь Фестхолда. Смотря на его карты, мы видим, что он пытался найти проход, поскольку он нанес на карты Внутреннее море Морровинда и несколько болотистых притоков Чернотопья. Без сомнения, болезни и аргонианские племена, которые отбивали всякую охоту к изысканиям и у будущих поколений исследователей, заставили его свернуть с намеченного пути.
Держа в руках современную карту Тамриэля, мы видим, что решение избрать путь на северо-восток вместо юга было ошибкой. Он не мог знать, что то, что он принял за основную часть материка, было лишь маленьким выдающимся полуостровом. Он лишь знал, что уже зашел слишком далеко на юг, и принял разумное, но, к сожалению, ошибочное решение подниматься по реке.
Какая ирония, что это упущение сегодня стало знаменательным историческим событием. Залив, который он принял за безбрежный океан, сегодня известен как Топальская бухта, а река, которая ввела его в заблуждение, называется по имени его судна — река Нибен.
Фрагмент четвертый
Это последний фрагмент производит такое приятное впечатление из-за ряда причин.
Нам известно, что эти странные и добродушные пернатые обитатели, с которыми столкнулся рулевой, в дальнейшем исчезли. Фактически, это единственное место в текстах, где упомянуты птицы Сиродила. Грамотность, принесенная им Топалом, не помогла им спастись от смертельной участи. Вероятно, они погибли от лап "демонов-кошек", предположительно, древних каджитов.
Сегодня мы понимаем, что Топал и его команда так и не выбрались с восьми островов — современного Имперского города — к Илиакскому заливу. Его карты могут рассказать нам больше, чем поэма. Мы видим его путь по реке Нибен к озеру Румаре; сделав еще несколько попыток, которые так и не привели его к цели, он впал в тяжелейшую депрессию, как и вся его многострадальная команда. Они возвращались по реке Нибен к Топальской бухте. Очевидно, они обнаружили свою ошибку, поскольку мы знаем, что они обогнули полуостров Эльсвейр. Они двигались вдоль его берегов, затем вдоль берегов Валенвуда, домой. Обычно все эпические истории заканчиваются счастливо, но у этой истории счастливое начало, а не конец. Никто из них не достиг цели.
Кроме необыкновенных птиц Сиродила, мы встретили древних орков (вероятно), древних скальных наездников, древних аргониан и древних каджитов в последнем фрагменте. Это великая история, заключенная в нескольких строфах простых стихов — история ошибки, допущенной человеком, который хотел вернуться домой, но выбрал не ту дорогу.
Охота на троллей (Финн)
Приветствую вас, коллеги-странники, на страницах этого пособия!
Здесь я разъясню вам все, что необходимо знать об охоте на троллей, в том числе о том, как обойти их незаурядную способность лечения и как себе на выгоду использовать их природную любовь к холоду. Я даже поделюсь с вами своим испытанным секретом, как убивать троллей.
Заинтригованы? Уж надеюсь! Жир тролля — ценный товар, и перед смелыми охотниками на троллей открывается путь к богатству и славе.
Итак, начнем!
Если вы считаете, что увидели тролля, то сохраняйте спокойствие и медленно отступайте. Мудрый охотник знает, что подготовка — ключ к успеху, и уж чего-чего, а на троллей точно не стоит охотиться неподготовленным!
Да, но действительно ли тролля вы заметили?
Охоту следует начинать с точного опознавания цели. Тролли в целом человекообразны, у них длинные мускулистые руки с когтистыми пальцами. В широкой пасти зверя полно острых неровных зубов, которые отлично подходят, чтобы грызть кости глупых охотников, не удосужившихся приобрести мою книгу.
Несомненно, главной отличительной и необыкновенной чертой тролля является третий глаз, расположенный посреди лба.
Шкура тролля покрыта густым, косматым мехом. Расцветка меха в разных местностях отличается. Мех пещерного тролля бурого окраса, а у морозных или снежных троллей мех белый.
Итак, вы правильно распознали тролля и теперь выслеживаете его, готовясь к нападению. Вам предстоит нелегкая битва, но прибыльная — в том случае, если вы выживете.
Вы сразу же заметите, что для своих размеров тролли невероятно быстры и сильны. Тролли забивают своих жертв сильными ударами рук и когтей. Поэтому я настойчиво рекомендую пользоваться щитом.
Если же у вас достаточно смелости — или сумасбродства, — чтобы сражаться с троллем без щита, то вам лучше как следует уметь отбивать атаки тем оружием, что у вас есть.
Тролли также обладают способностью быстро залечивать полученные ранения. Так что затянувшаяся битва с ними вам будет явно не на руку. Скорость и напор — ваш ключ к тому, чтобы одолеть тролля, потому что ни одно другое существо в Тамриэле не сможет держаться дольше него.
Конечно, одних скорости и напора против разъяренного тролля недостаточно. И здесь-то вам и пригодится мое тайное оружие.
Огонь, друзья мои. Произнесите это слово вслух и хорошенько запомните, ибо огонь — это лучшее оружие охотника на троллей.
Вряд ли я могу преувеличить, насколько важен огонь в битве с троллем. Даже те тролли, что не обитают в холодных климатах, уязвимы к огню. Если вы не владеете магией огня, найдите себе зачарованное оружие с волшебным пламенем.
Почему тролли уязвимы к огню? Поговаривают, что способности к регенерации у тролля куда менее эффективны в отношении ожогов. Точного ответа я не знаю, но могу вам обещать с уверенностью — огонь на троллей действует. Это было доказано уже множество раз.
Хоть вы и одолели тролля, но на этом ваша задача не заканчивается.
Когда огоньки потухнут, осмотрите тело тролля. Если повезет, вы обнаружите жировые отложения, за которые дадут неплохую награду в лавке аптекаря. Да и вообще, если вы чего-нибудь смыслите в алхимии, можете сами растопить жир и использовать в разнообразных зельях и укрепляющих средствах.
Если вам удастся найти логово тролля, непременно изучите и его. Возможно, вам попадутся останки какого-нибудь глупого искателя приключений, которому скупость не позволила приобрести эту книгу.
Наверняка вам удастся поумнее распорядиться его деньгами.
Теперь вы знаете все необходимое, чтобы стать богатым и уважаемым охотником на троллей. Так вперед! Выбирайтесь наружу и начинайте искать троллей!
Очищение собора: Хроники Святых Братьев Марука
Примечание редактора: Это единственный уцелевший фрагмент хроник этой секты Алессианского ордена времен Первой эры. Вероятно, они хранились в гигантском монастырском комплексе на озере Канулус, который был разрушен в период войны Справедливости (1E 2321), а архивы уничтожены или разграблены.
Заметим также, что алессианские писцы того времени обыкновенно исчисляли даты с момента Вознесения Алессии (1E 266).
Здесь записаны события года 127-го эпохи Благословенной Алессии.
В том году выдался такой день, что свет померк, а Солнце стало подобно Массеру трех дней от роду, и в полдень завиднелись на небе звезды. То случилось пятого числа месяца Первого зерна. Все, кто узрел сие, ужаснулись и сказали, что вскорости следует ждать великих потрясений. Так и вышло, ибо в тот же год из древнего эльфийского храма, называемого Малада, выступила огромная рать демонов, какой не видели со времен короля Белхарзы. Те демоны осквернили землю, и люди не могли более пахать, сеять и собирать урожай. Обратили свои взоры люди к братьям Марука и взмолились о помощи. Тогда аббат Космас собрал братьев и повел их в Маладу, или "Великий собор" по-эльфийски. Не смогли демоны противостоять священному пламени, и были уничтожены, а с ними были сожжены их дьявольские реликвии и книги. И настал на земле мир на долгие годы.
Падение Азидала (Халунд Серый Плащ)
В незапамятные времена, когда первые люди только ступили на землю Скайрима, в городе Саартал жил великий маг. Когда он был мальчиком, его дар к магическим искусствам поражал учителей. Когда он вырос, то превзошел их всех. Не найдя среди своих сородичей достойных учителей, он покинул жену и ребенка и отправился к эльфийским волшебникам.
Прошел год, затем второй и третий. Когда он наконец вернулся в Саартал, то нашел лишь руины. Эльфы разорили город, а все жители погибли или пропали. Среди пепла, на дымящихся развалинах родного дома, он дал страшную клятву мести. И отсюда пошло имя, которое ему дали легенды: Азидал, ожесточенный разрушитель.
Один, он не мог сделать ничего. И тогда он понял, что время еще не пришло, и погрузился в свое искусство глубже, чем кто-либо до него. От двемеров он научился семи природам металлов и тому, как их гармонизировать. От айлейдов узнал о древних рунах и магии рассвета, которую даже эльфы стали забывать. Он путешествовал к фалмерам, каймерам и альтмерам, беря от всех лучшее, а сам тем временем думая, как сможет обернуть против них полученные знания.
В некий момент до него дошли разговоры об Исграморе и его Соратниках, только что прибывших из Атморы. Три дня и три ночи он ехал на север и встретил их, когда они высадились на покрытый льдом берег близ руин Саартала, которые эльфы, ожидая их, превратили в крепость. Он предложил Соратникам свою помощь и все, что создал за годы трудов. И когда атморанская сталь впитала его чары, эльфы пали перед ними, и месть была свершена.
Но он не испытал удовлетворения. Его искусство стало его жизнью, и жажда нового все еще снедала его, заставляя углубляться в магию все более. В итоге он опустошил сокровищницу знаний эльфов, но этого было ему недостаточно. Он искал секреты драконьих рун и заслужил место среди их верховных жрецов, но и этого ему не хватило. В конце концов он обратил взор к измерениям Обливиона и нашел там и силу, и безумие.
Некоторые говорят, что однажды он отправился туда, чтобы никогда не вернуться. Другие — что его предали его же товарищи, драконьи жрецы, и то ли убили, то ли заставили затаиться в руинах под его любимым Саарталом. Скаалы Солстейма считают, что он бежал на их остров и был заточен в глубинах кургана Колбьорн вместе с последними из его творений.
Но все это легенда, популярная среди бардов Винтерхолда. Какова бы ни была правда, история об Азидале содержит важное предупреждение: в погоне за совершенством нельзя допустить, чтобы целью стала сама погоня.
Падение Вайтарна
Граф Вайтарн, который возвел свою крепь из грязи Деменции и обустроил ее, протягивал руку дружбы любому, кто готов был признать себя вассалом. Окрестные племена фанатиков объединились под его властью для защиты его земель и границ, и так шла жизнь графа на островах. У них с графиней Мейвин родились Ксаран и Нвила, первые отпрыски Вайтарнов.
Мать Ксарана верила, что, заполучив надлежащее политическое влияние, ее сын будет в состоянии свергнуть Шеогората и привести Дрожащие острова к процветанию. А отец, граф Вайтарн, вообще отказывался признавать Шеогората, почитая себя и своих наследников бесспорными правителями царства.
Это, разумеется, бесконечно забавляло Безумного Бога, и потому он не стал препятствовать браку Ксарана с Зерцалом-Открытий, дочерью аргонианской няньки, полагавшей, что в мире смертных ее дочь ожидают лишь ненависть и притеснения.
Нельзя было пожелать лучшей графини для Ксарана, чем Зерцало-Открытий, ибо единственным желанием ее было принести честь и славу принявшим ее дому и графству. Годами ее разум оставался незамутненным, несмотря на жизнь в самом сердце Деменции. Увы, никто не может долго пребывать на Островах без того, чтобы его коснулось благословение Шеогората, и Зерцало-Открытий в конце концов потеряла рассудок из-за неверности графа, своего супруга.
Ксаран был одержим идеями кровной верности и не доверял никому, с кем не имел кровного родства, включая свою жену. Хотя Зерцало-Открытий родила графу сына (который исчез с Островов на двадцатом году жизни), известно, что они делили постель все реже по мере того, как усиливалась паранойя Ксарана. В конечном счете он бросился в объятия своей родной сестры Нвилы, которая родила от этой кровосмесительной связи наследника трона Сесрина. Некоторые из нас застали правление Сесрина и помнят его вклад в падение Вайтарна.
Жестокий по натуре и вспыльчивый Сесрин искал врагов там, где их не было. В первые же дни на троне Вайтарна он стал истреблять все племена людей, меров и животных в пределах видимости с башен оплота, пока не извел их под корень.
В течение его краткого правления значительная часть юго-восточного побережья Деменции была небезопасна для путешественников. Ландшафт ее "украшали" тела тех, кто незаконно проник в земли Вайтарна — их привязывали к деревьям в качестве пограничных знаков. Помимо своих садистских наклонностей, граф Вайтарна Сесрин был также известен слабоумием и хилым здоровьем.
В самом деле, Сесрин родился с разными по длине ногами и дышал с тяжелым хрипом. В пору его юношества учителя просто отчаивались, пытаясь научить этого кретина хоть чему-нибудь. Няньки и мамки окружали его, на каждый его чих у них были заготовлены бальзамы и припарки, доставленные со всех концов Островов. Достигнув совершеннолетия, он отослал их всех прочь, грубо и беспардонно.
Со временем Сесрин становился все более замкнутым (возможно, унаследовав эти черты от отца), и терпел присутствие лишь нескольких избранных придворных. Его видели на людях только во время организации очередного рейда его вассалов-фанатиков по окрестностям.
Неожиданно для всех он, наконец, внял настоятельным просьбам своих советников и даже временно прервал свои грабежи, чтобы жениться и обеспечить продолжение благородного рода Вайтарнов. Угасающий от болезни граф избрал себе в нареченные энергичную крестьянку из коммуны еретиков в дебрях Мании. Воистину, графиня Джайдин являла собой полную противоположность супругу. Вассальные фанатики, долгое время верно соблюдавшие древнее соглашение с графом Витрейном, сочли этот брак отступничеством. Напряжение все возрастало, а состояние здоровья Сесрина все ухудшалось, пока он не угас окончательно и на трон Вайтарна не взошел его юный сын Сирион.
Молодого графа Сириона почти никогда не видели на людях до его поспешной коронации во дворе крепости Вайтарн. Некоторые утверждают, что во время церемонии на его теле были видны следы побоев, нанесенных немощной рукой отца в его последние часы. Если бы Сирион был достаточно взрослым, чтобы править, его спокойная сдержанность могла бы ослабить растущее недовольство среди вассалов, однако его мать была вынуждена принять на себя многие обязанности, которыми столь долгое время пренебрегал ее муж.
По всем параметрам Джайдин подходила на роль графини; любимой народом — но вожди вассалов-фанатиков не могли бесконечно сдерживать свое возмущение ее происхождением из Мании. Несмотря на ее чрезвычайно умелую дипломатию, враждебность к ней глубоко укоренилась и продолжала расти с годами. Наверное, можно восхититься тем, как долго подданные оставались верными клятвам.
Когда Сирион наконец достиг того возраста, когда смог воссесть на трон, робкий мальчик-граф попытался тактично взять на себя роль правителя, но его ужас перед окружающим миром быль столь велик, что даже тень пролетающей птицы заставляла его вздрагивать. Он совершенно не мог выступать перед народом, и когда попытался успокоить вассалов, возмущенных происхождением его матери, он едва мог сдержать страх, а некоторые говорят, что он даже испачкал штаны, прежде чем убежать из тронного зала.
Неминуемо, как поступь судьбы, чаша терпения вассалов-фанатиков переполнилась, и воины окружили Вайтарн. Личная стража графа была слишком слаба, чтобы отразить атаку, и осада продлилась всего один день. Со дня той битвы ни одна живая душа не покинула Вайтарн. Местные легенды говорят о нескончаемом бое между фанатиками и немногочисленными защитниками Вайтарна, проклятыми из-за предательства вассалов и трусости графа и обреченными вечно повторять последние моменты своей жизни.
Падение Саартала (Гесеф Кирирний, ученый Гильдии магов, участник археологической экспедиции Сента Флорония)
Сперва позвольте мне отметить, что уважаемый археолог, глава нашей экспедиции, решил всецело применить свои безграничные таланты к исследованию кулинарных традиций нордов начала Первой эры. Несомненно, его труды принесут Империи безграничную славу и огромную пользу, однако же по недостатку знаний я не могу принять участие в этом благородном исследовании.
Вместо этого я решил посвятить свое свободное время, коего у меня масса, для изучения одного-единственного вопроса, известного под названием "Падение Саартала". Каждый ребенок в Империи знает, что под этим имеется в виду: первый город людей в Тамриэле был разрушен эльфами, движимыми завистью и страхом. Очевидно, что с тех пор отношения между нашими расами значительно улучшились, но, глядя собственными глазами на результаты разрушения города, я не могу не поразиться тем, какие огромные усилия затратили на это эльфы.
Первоочередной задачей, вставшей передо мной, была необходимость отделить места первоначальной застройки от тех, что были восстановлены после освобождения города Исграмором с пятью сотнями соратников. Изначально мне приходилось часто обращаться к уважаемому Флоронию за советом, но со временем я самостоятельно научился видеть различия в архитектуре и возрасте построек. И я был крайне удивлен, когда обнаружил, что первоначальная застройка сохранилась практически нетронутой во многих, очень многих районах города. Очевидно, люди приложили массу усилий, чтобы восстановить город после того, как эльфы сожгли его дотла, но, полагаю, меры явно недооценили прочность нордских зданий.
По крайней мере, так я думал поначалу — возможно, ослепленный гордостью за достижения своих далеких предков, или же просто по неопытности. Но что-то не давало мне покоя. Я неоднократно пытался спросить совета у куда более сведущего и опытного археолога, но эти попытки не увенчались успехом — наши беседы в итоге сводились к лекциям о том, как часто и как именно обитатели Саартала принимали ванны или сколько комнатных растений обычно имелось в тех или иных домах. Мне ничего не оставалось, как положиться лишь на собственные зачаточные навыки наблюдения и дедукции.
Поэтому на данный момент я не могу представить каких-либо убедительных выводов. С уверенностью можно сказать лишь то, что штурм Саартала был очень сильно сконцентрированным, при этом картина разрушений никак не коррелирует ни со стратегическими точками, ни с оборонительными сооружениями города. Хотя уважаемый Сент Флороний пока не имел возможности оценить ход моих мыслей — как и проявить хоть какой-то интерес к ним — я склонен предполагать, что, во-первых, эльфы прекрасно знали схему города, а во-вторых, нападавшие четко следовали какому-то очень конкретному приказу — возможно, им вообще была поставлена задача уничтожить что-то одно.
Я продолжу свои скромные исследования, когда позволит время.
Падение Снежного Принца
Описание Битвы при Моэсринге записано Локеймом, летописцем вождя Ингьялдра Снежный Глаз.
Откуда он пришел, никто не знает, но он ворвался в битву на великолепном белоснежном скакуне. Эльф, так мы называли его, потому что он был эльфом, хотя он был не таким, как все его сородичи, которых мы видели до этого дня. Его копье и доспехи светились ярким и ужасающим светом неизвестной природы, и из-за этого света всадник казался скорее призраком, нежели воином.
Но что обеспокоило, и даже напугало нас тогда, так это крик, который родился в рядах эльфов. Это был не страх, не удивление, это была неприкрытая и всепоглощающая радость, что-то вроде того, что чувствует обреченный, которому был дарован второй шанс в этой жизни. Поскольку тогда эльфы были обречены и близки к смерти, как никогда еще во время великих битв на Солстейме. Битва при Моэсринге должна была стать финальным противостоянием нордов и эльфов на нашем острове. Ведомые Исграмором, мы вытеснили эльфов из Скайрима и теперь собирались прогнать их и с Солстейма. Наши воины, вооруженные лучшими топорами и мечами, которые только могли выковать мастера нордов, прорубали широкие просеки в рядах врагов. Склоны Моэсринга стали красными от крови эльфов. Но почему тогда они так радуются? Разве может один всадник вселить такую надежду в армию, находящуюся в столь безвыходном положении?
Итак, для большинства из нас было ясно, что эльфы обрадованы, но их слова были не более чем литанией из криков и песнопений эльфов. Среди нас, впрочем, были ученые и летописцы, которые поняли эти слова и содрогнулись от их значения.
"Пришел Снежный Принц! Принц, несущий рок!"
Затем наступила долгая тишина, охватившая ряды эльфов, остававшихся на месте. Через их позиции проезжал Снежный Принц. Как корабль, разрезающий ледяные воды Фьялдинга, он проезжал через ряды своих сородичей, расступавшихся перед ним. Величественный белый конь перешел на галоп, затем на рысь, и этот загадочный эльфийский наездник выдвинулся вперед медленным, почти призрачным шагом.
Воины нордов повидали на своем веку много крови и битв, и их тяжело удивить чем-либо. Но немногие среди нас тогда могли представить благоговение и неопределенность, воцарившуюся на только что жарком поле боя, который моментально стал неподвижным и безмолвным. Вот такой эффект произвел на нас всех Снежный Принц. Когда ликующие возгласы эльфов затихли, наступила тишина, которая обычно бывает только во сне. И тогда мы все, и эльфы, и норды, стали едины в ужасном понимании — победа или поражение ничего не значили в этот день на склонах гор Моэсринг. Мы знали только одно, что смерть настигнет многих в этот день, как победителей, так и побежденных. Величественный Снежный Принц, эльф, непохожий на других, пришел в этот день, чтобы принести смерть нам всем. И он действительно принес эту смерть.
Неожиданно, налетела снежная буря, которая ослепила нас и сбивала с ног даже самых сильных. И Снежный Принц врезался в наши ряды. Вокруг этого эльфа вихрем кружились лед и снег, как будто вызванные им себе в помощь. Свист от его стремительного сверкающего копья пел панихиду всем, кто стоял на пути Снежного Принца, и многие из наших лучших воинов пали от этого копья в этот день. Ульфги Наковальня, Стром Белый, Фрейда Волшебница, Хеймдалл Яростный. Все лежали мертвыми у подножья гор Моэсринг.
Впервые за этот день стало казаться, что перевес в битве перешел на другую сторону. Эльфы, воодушевленные Снежным Принцем, собрались в кулак, чтобы нанести последний решительный удар по нашим рядам. И тогда, в одно мгновение, битва при Моэсринге завершилась так, как никто не ожидал.
Финна, дочь Джофриор, двенадцатилетняя девочка, последовавшая на Солстейм за своей матерью, увидела, как Снежный Принц поразил единственного и самого дорогого ей человека. В ярости и слезах Финна подняла меч Джофриор и изо всех сил бросила его в убийцу своей матери. Когда сверкающее копье эльфа прекратило свой смертоносный танец, на поле боя воцарилась тишина, и все глаза обернулись к Снежному Принцу. Никто в этот день не был более удивлен, чем сам эльф, судя по выражению, которое застыло у него на лице. Снежный принц все еще сидел на своем величественном скакуне, а из его груди торчал меч Джофриор, вошедший в нее по самую рукоятку. Затем он упал со своего коня, покинув поле битвы и мир живых. Снежный принц лежал мертвый, убитый ребенком.
Когда их спаситель был повержен, боевой дух эльфов испарился. Многие бежали с поля боя, а те, кто остался, вскоре были зарублены нашими широкими нордическими топорами. Когда день подошел к концу, на поле боя остались только тела павших. И над этим тихим полем витало напоминание о мужестве и доблести, ибо превосходные доспехи и копье Снежного Принца все еще сияли. Вид этого великого и загадочного эльфа, даже поверженного, вселял в нас благоговейный ужас.
Это обычная практика — сжигать трупы наших павших врагов. Это традиция, порожденная необходимостью, ведь смерть несет заразу и вселяет страх. Наши вожди хотели очистить Солстейм от орд эльфов, как живых, так и мертвых. Было решено, впрочем, что Снежного Принца не должна ждать такая участь. Этот великий воин, столь любимый своими сородичами, заслуживал большего. Даже после смерти, даже будучи врагом нашего народа.
И поэтому, мы подняли тело Снежного Принца, обернули его прекрасным шелком и положили в свежевыкопанный курган. Сияющие доспехи и копье были поставлены на пьедестал чести, а его могила была украшена драгоценностями, достойными короля. Все великие вожди согласились, что этот эльф должен быть похоронен с честью. Его тело будет лежать в кургане в сохранности так долго, как это решит земля, но ему не будет дарована защита из нашего сталгрима, который предназначен исключительно для умерших нордов.
Вот так заканчивается это повествование о битве при Моэсринге и падении величественного Снежного Принца эльфов. Пусть наши боги чтут его после смерти, и пусть мы никогда не встретим ему подобного в жизни.
Падение Трибунала и становление Нового Храма (Тара Рихадская)
Уничтожение Вивека и последовавшее за ним извержение Красной горы в 4Э 5 не только повлекло за собой страшные физические разрушения, но и образовало глубокую трещину в древних религиозных устоях данмеров. Падение Министерства правды стало последней каплей, подточившей веру в Храм Алмалексии, Соты Сила и Вивека. Теперь, когда все считали, что три трибуна погибли или пропали без вести, то, что раньше было едва заметным расколом в рядах духовенства Храма, стало пропастью.
Вряд ли вся правда о внутренней борьбе в Храме выйдет наружу, но, когда спустя несколько лет дым рассеялся, бывшие жрецы-отступники оказались на верхушке иерархической лестницы, а те, кто хранил верность Трибуналу, были либо изгнаны, либо отреклись от своих убеждений. Так называемый "Новый Храм" объявил поклонение Трибунам результатом ложного учения, обвинив в ошибке бывший Трибунал. Храм теперь учит, что "истинный путь", на который должен встать весь народ данмеров, есть поклонение даэдра, Азуре, Мефале и Боэтии, которых издревле чтили эшлендерские племена. Этих даэдра назвали "Истребования", как если бы они истребовали свой статус у Трибунала.
Элегантным компромиссом, без сомнения призванным примирить с новым положением дел огромное большинство духовенства Храма, которое не было ни отступниками, ни фанатичными приверженцами Трибунала, стало присвоение Алмалексии, Соте Силу и Вивеку статуса ""святых"", традиционный путь почитания наиболее уважаемых предков данмеров. Духовенство, очевидно, было удовлетворено тем, что Новый Храм смог сохранить по крайней мере видимость некоей преемственности учения.
С возвышением Нового Храма были полностью реабилитированы ранее гонимые эшлендеры, которые продолжали поклоняться трем даэдра и в период правления Трибунала. Эшлендеры были объявлены хранителями старых обычаев и обладателями ""истинного видения"". Данмеры стали совершать паломничества в пепельные пустоши, чтобы искать совета у мудрых женщин. Принято считать, что эти женщины открыли глаза тем, кто был ""ослеплен Трибуналом"" и впрямую связали извержение Красной горы и вторжение аргониан с гневом трех даэдра.
Дом Индорил, чья судьба и благосостояние были тесно связаны с Храмом Трибунала, очень пострадал от его падения. Хотя формально Дом продолжает существовать, фактически он сросся с духовенством Храма: те, кто становится жрецами, считаются "вступившими в Индорил". Политическое положение этого Дома полностью сосредоточено в руках Храма (хотя среди духовенства по-прежнему много членов "старого" Дома Индорил).
В возвышении Нового Храма много параллелей с возвышением Дома Редоран — оба они заполнили некоторый вакуум во власти, образовавшийся после катастрофического Красного года. Сколь устойчивыми окажутся эти изменения, еще предстоит увидеть. На фоне длинной истории данмерского народа два столетия кажутся коротким отрезком времени.
Палла (Войен Миерстиид)
Книга I
Палла. Пал Ла. Я помню, когда мне впервые довелось услышать это имя, это случилось совсем недавно. Тогда был бал Сказок при свечах, проходящий в великолепном имении к западу от Мир Коррупа, и мы с приятелями, будучи начинающими членами в Гильдии магов, неожиданно получили приглашение на этот праздник. По правде говоря, нам не стоило особо удивляться. В Мир Коррупе было очень немного благородных семейств — золотой век этого региона, век его процветания, кончился давным-давно, во 2-й эре — следовательно, единственным способом поддержать престиж сего великолепного праздника было приглашение на него волшебниц и волшебников. В нас не было ничего экзотического, обычные ученики в маленьком, ничем не примечательном отделении Гильдии, но, как я уже сказал, выбирать особо не приходилось.
Почти год единственным моим домом были убогая обнищавшая Гильдия магов Мир Корруп. Единственными людьми, которых я видел, были такие же новички, как и я сам, нам приходилось терпеть друг друга, и учителя, чья горечь, вызванная пребыванием в этой захолустной Гильдии, выливалась в непреходящее раздражение.
Меня сразу же привлекла школа иллюзии. Магистр, который обучал нас, увидел во мне способного ученика, которому были интересны не только сами заклинания, но и их философское обоснование. В идее искажения невидимых энергий света, звука и разума было что-то, что нашло отклик в моей душе. Вульгарные школы разрушения и изменения, благочестивые школы восстановления и колдовства, приземленные школы алхимии и зачарования, хаотическая школа мистицизма — все это не для меня. Самым большим удовольствием для меня было взять какой-нибудь обычный предмет и с помощью магии заставить его казаться чем-то совершенно другим.
Чтобы привнести эту философию в мою монотонную жизнь, и тем самым разнообразить ее, мне понадобилось бы куда больше воображения, чем было у меня в распоряжении. После утренних занятий нам давали задания, которые мы выполняли до вечерних занятий. Мне надо было убирать кабинет одного недавно умершего обитателя Гильдии, и разбирать его нескончаемые запасы книг, заклинаний и чар.
Это было одинокое и скучное задание. Магистр Тендиксус, очевидно, был заядлым коллекционером абсолютно ненужного хлама, но я получал выговор каждый раз, когда выкидывал что-то, что казалось мне лишенным какой бы то ни было ценности. Постепенно я научился доставлять каждый из найденных предметов в соответствующее ведомство: лечебные зелья — магистрам восстановления, книги по физическим феноменам — магистрам изменения, растения и камни — алхимикам, магические камни и предметы — магистрам зачарования. Однажды после того, как я доставил очередную порцию предметов магистрам чар, и собирался уходить, как обычно, не получив никакой благодарности, меня окликнул магистр Илзер.
— Мальчик, — сказал тучный старик, вручая мне один из принесенных мной предметов. — Уничтожь это.
Это был маленький черный диск, покрытый рунами, по периметру проходило кольцо красно-оранжевых камней, похожих на кости.
— Прощу прощения, магистр, — заикаясь, сказал я. — Мне показалось, что вас это может заинтересовать.
— Отнеси его к великому пламени и уничтожь, — рявкнул он, повернувшись ко мне спиной. — Запомни, ты никогда не приносил это сюда.
Разумеется, это очень заинтересовало меня, я знал только одну вещь, которая могла заставить его так повести себя. Некромантия. Я вернулся в комнату магистра Тендиксуса и начал копаться в его записях в поисках какой-нибудь информации об этом диске. К сожалению, большинство записей были зашифрованы, и я так ничего и не смог понять. Я был так заворожен этой загадкой, что чуть не опоздал на вечернюю лекцию по чарам, которую читал как раз магистр Илзер.
На протяжении следующих нескольких недель я распределял свое время между разбором оставшегося хлама и изучением диска. Я обнаружил, что понял все правильно: этот диск был настоящим некромантским артефактом. Хотя мне так и не удалось разобрать большинство записей магистра, я все же выяснил, что по его сведениям, этот артефакт мог поднять из могилы павшего.
К сожалению, наступил тот момент, когда все вещи в комнате были разобраны, и мне дали другое задание — помогать на конюшне в зверинце Гильдии. Хотя там, я, по крайней мере, работал с другими новичками, и у меня появилась возможность видеть простых и знатных людей, они все приезжали в Гильдию по различным делам. Именно там я и работал, когда нас пригласили на бал Сказок при свечах.
И, на тот случай, если бы нас не прельстил ожидаемый блеск предстоящего вечера, нам рассказали о хозяйке, которая оказалась молодой, богатой и незамужней сиротой из Хаммерфелла. Она переехала в наш заброшенный, заросший лесами уголок Имперской провинции всего месяц назад, чтобы привести в порядок старый фамильный особняк и прилегающие к нему земли. Новички в Гильдии сплетничали, как старухи, обсуждая таинственное прошлое молодой дамы, ее родителей и то, что могло с ними случиться, строили версии того, почему она уехала отсюда, а может быть, ее увезли. Ее звали Бетаники, и это все, что мы знали.
Когда мы пришли на бал, на нас были мантии инициации, которыми мы очень гордились. В огромном фойе, отделанном мрамором, слуга назвал имя каждого из нас так, как будто бы мы были членами королевской семьи, мы с важным видом прошли в залы и смешались с остальными гостями. Разумеется, никто не обращал на нас абсолютно никакого внимания. По сути дела, мы были теми, кто должен был придать происходящему определенную солидность. Декорациями, проще говоря.
Разные важные люди просачивались сквозь нас с идеальной вежливостью. Там была старая леди Шаудирра, которая обсуждала дипломатические назначения в Балморе с герцогом Римфарлина. Орочий военачальник развлекал хихикающую принцессу рассказами о насилии и грабежах. Три магистра Гильдии волновались о проклятии Даггерфолла в обществе трех болезненно тощих старых дев. Здесь анализировались интриги имперского и прочих королевских дворов, что-то вежливо высмеивалось, вызывало недовольство, смаковалось, забывалось, оценивалось, прощалось, давались советы, низвергались чьи-то кумиры. Никто не смотрел в нашу сторону, даже когда мы стояли совсем рядом. Как будто бы мои навыки в области иллюзий сделали нас всех невидимыми.
Я взял бокал и прошел с ним на террасу. Лун, казалось, стало в два раза больше, они одинаково ярко светили в небе и в огромном пруду, который протянулся в саду. Белые мраморные статуи стояли около пруда, на них падал отраженный свет, и они горели в ночи как факелы. Это зрелище было таким необычным, почти потусторонним, что я долго, заворожено смотрел на него, и странные тени фигур редгардов обретали свою жизнь в камне. Наша хозяйка недавно переехала сюда, так что некоторые скульптуры все еще были накрыты белыми полотнищами, которые трепетали на ветру. Я не знаю, как долго я стоял там, прежде, чем понял, что я не один.
Она была такой маленькой и темной, причем не только кожа, но и одежда, что я чуть не принял ее за тень. Когда она повернулась ко мне, я увидел, что она очень красива и молода, ей было не больше семнадцати лет.
— Вы наша хозяйка? — спросил я наконец.
— Да, — она улыбнулась и покраснела. — Но, надо признать, к моему стыду, у меня это получается очень плохо. Мне, наверное, следовало бы быть внутри вместе с моими новыми соседями, но мне кажется, мы с ними слишком разные.
— Мне дали понять с предельной ясностью, что им бы очень хотелось, чтобы у нас с ними не было вообще ничего общего, — я рассмеялся. — Когда я буду не просто инициатом в Гильдии магов, может быть, они и станут воспринимать меня, как равного.
— Я пока что не понимаю концепции равенства в Сиродиле, — она нахмурилась. — Как мне кажется, вы с ними на одном уровне, но это мое воспитание. Мои родители были великими воинами, и я надеюсь стать такой же, как они.
Она перевела взгляд на статуи.
— Эти скульптуры изображают ваших родителей?
— Это мой отец Париом, — сказала она, указывая на скульптуру, которая изображала массивного мужчину, бесстыдно обнаженного, он держал за горло другого воина и, кажется, собирался отрубить ему голову. Это было очень реалистичное изображение. Лицо Париома было простым, даже немного уродливым, низкий лоб, на голове копна спутанных волос, на щеках щетина. Была даже маленькая дырка между зубами, которую не сделал бы ни один скульптор, если бы не собирался придать своему творению максимальное сходство с оригиналом, то есть, со всеми плюсами и минусами.
— А это ваша мать? — спросил я, показав на стоящую рядом статую гордой, коренастой женщины в мантилье и шарфе, которая держала на руках ребенка.
— О нет, она рассмеялась. — Это старая нянюшка моего дяди. Статуя мамы еще закрыта.
Не знаю, что вынудило меня настоять на том, чтобы открыть статую, на которую она показала. Может быть, судьба, а, может, просто эгоистичное желание продолжить разговор. Я боялся, что, если не дать ей повода, она решит, что должна вернуться к гостям, и я снова останусь в одиночестве. Сначала она колебалась. Она еще не решила, не пострадают ли статуи от влажного, временами холодного климата Сиродила. Может быть, все скульптуры надо накрыть. Скорее всего, она тоже пыталась поддержать разговор, и думала, как и я, что если мы будем стоять на одном месте, нам очень скоро придется возвращаться на бал.
Через несколько минут мы все-таки сняли полотнище со статуи матери Бетаники. Именно тогда моя жизнь изменилась полностью и бесповоротно.
Это был дикий дух самой природы, кричащий в схватке с бесформенной чудовищной фигурой из черного мрамора. Ее прекрасные длинные пальцы царапали морду существа. Когти монстра вцепились ей в правую грудь, как будто бы лаская, но результатом этой ласки была смертельная рана. Их ноги переплелись в борьбе, которая напоминала какой-то странный танец. Я чувствовал себя уничтоженным. Эта гибкая, но грозная женщина была прекрасна вне всех стандартов и канонов. Кто бы ни сделал эту статую, он смог показать не только лицо и тело этой богини, но также ее силу и волю. Скульптура была одновременно трагической и ликующей. Я сразу же неотвратимо влюбился в эту женщину.
Я даже не заметил, как к нам подошел Гелин, один из моих сокурсников, который решил уйти с праздника. Судя по всему, я прошептал слово "великолепна", потому что услышал, как Бетаники ответила откуда-то издалека (так мне показалось):
— Да, она великолепна. Поэтому я и опасаюсь, оставлять ее на растерзание стихиям.
Потом я услышал голос Гелина, его я услышал четко, он был похож на воду, бьющуюся о камни:
— Да хранит меня Мара. Это, должно быть, Палла.
— Так вы слышали о моей матери? — спросила Бетаники, поворачиваясь к нему.
— Я родом из Вэйреста, это практически на границе с Хаммерфеллом. Не думаю, что в наших краях есть хоть один человек, который не слышал бы о вашей матери и о великом героизме, который она проявила, освобождая нашу землю от этой ужасной твари. Она погибла в сражении, так ведь?
— Да, — грустно сказала девушка. — Но она забрала чудовище с собой.
И несколько мгновений мы все молчали. Я не помню других событий этой ночи. Кажется, я получил приглашение на обед на следующий день, но мой разум и мое сердце были полностью и навсегда отданы этой статуе. Я вернулся в Гильдию, но и во сне меня лихорадило, я не так и не смог отдохнуть. Казалось, что все вокруг меня растворяется в белом свете, все, кроме одной прекрасной и пугающей женщины — Паллы.
Книга II
Палла. Пал Ла. Это имя выжжено в моем сердце. Я шепчу это имя, даже когда пытаюсь сконцентрироваться на том, что говорит магистр. Мои губы произнесут "Пал", и выдохнут "Ла", как будто я целую ее дух, находящийся передо мной. Это было полнейшим безумием, и я понимал, что это безумие. Я знал, что я влюбился. Я знал, что она была знатной редгардкой, бесстрашной воительницей, прекраснее света звезд. Я знал, что ее дочь, Бетаники, купила особняк рядом с Гильдией, я знал, что я ей нравился, может быть, даже она влюбилась в меня. Я знал, что Палла сражалась с ужасным монстром и убила его. Я знал, что Палла была мертва.
Как я сказал, я знал, что это безумие, но также я знал, что я не безумен. Еще я знал, что я должен вернуться в дом Бетаники и увидеть статую моей Паллы, запечатленной в момент смертельной битвы с этим монстром.
И я возвращался, снова и снова. Если бы Бетаники была другой, у меня не было бы столько возможностей. В своей невинности она не видела моей одержимости и была рада каждому моему приходу. Мы часами разговаривали, смеялись, и время от времени подходили к скульптуре ее матери, перед которой я стоял, не в силах вымолвить хоть что-нибудь.
— Это замечательная традиция — запечатлять своих предков в их самые главные жизненные моменты, — сказал я, чувствуя на себе ее пытливый взгляд. — И как хороша работа.
— Вы мне не поверите, — рассмеялась девушка. — Но был целый скандал, когда мой прапрадедушка положил начало этой традиции. Редгарды очень чтят свои семьи, но мы воины, а не художники. Он нанял странствующего скульптора, чтобы изготовить первые статуи, и они всем нравились, пока не открылось, что скульптор был эльфом. Альтмером с острова Саммерсет.
— Какой конфуз!
— Точно, — серьезно подтвердила Бетаники. — Невозможно было даже представить себе, что грязный эльф вылепил фигуры благороднейших редгардов. Это было что-то совершенно ужасное. Но моему прапрадедушке статуи очень понравились, и его философия использовать лучшее для лучшего дожила и до нас. Я бы ни за что не привлекла худшего скульптора для изготовления фигур своих родителей просто потому, что лучшим является эльф.
— Они все потрясающи, — сказал я.
— Но вам больше всего нравится скульптура моей матери, — улыбнулась она. — Я вижу, что вы смотрите на нее даже, когда кажется, что вы смотрите на другие. Она мне тоже больше всего нравится.
— Вы мне не расскажете о ней? — попросил я, пытаясь сказать это так, чтобы голос не выдал моего волнения.
— О, она бы сказала, что она была обычной, но это было не так, — сказала девушка, срывая цветок с клумбы. — Мой отец погиб, когда я была очень маленькой, поэтому на маму навалилось слишком много забот. Но она без труда с ними справлялась. У нас было много деловых предприятий, и она с блеском преуспевала во всех. Гораздо лучше, чем я сейчас. Ей нужно было только улыбнуться, и все уже ее слушались, а те, кто не слушался, дорого за это платили. Она была очаровательна и остроумна, но также обладала невероятной силой, когда дело доходило до драки. Она участвовала в сотнях сражений, но я никогда не чувствовала себя обделенной материнской заботой. Я считала, что смерть не сможет победить ее. Это глупо, я знаю, но когда она ушла на бой с этим ужасным существом из лаборатории безумного мага, я и подумать не могла, что она не вернется. Она была доброй с друзьями, и беспощадной с врагами. Что еще можно сказать о настоящей женщине?
Бедняжка Бетаники прослезилась от воспоминаний. Каким же злодеем я был, заставив рассказать мне все это, только чтобы утолить свои извращенные желания! Меня переполняли слезы и страсть. Палла не только выглядела богиней. Со слов своей дочери, она ею и являлась.
В ту ночь, готовясь ко сну, я обнаружил черный диск, который мне удалось стянуть из кабинета магистра Тендиксуса несколько недель назад. Я уже почти забыл о нем. Магистр считал, что этот артефакт может воскресить человека. Практически инстинктивно я положил этот диск себе на сердце и прошептал: "Палла".
Порыв ледяного ветра ворвался ко мне в комнату. Я замер от страха и выронил диск. Через мгновение я пришел в себя и понял: артефакт мог выполнить мое желание.
До самого утра я пытался вернуть мою госпожу из объятий Обливиона, но безуспешно. Я не был некромантом. Я думал, кого бы из магистров попросить помочь мне, но вспомнил, как магистр Ильтер умолял уничтожить диск. Если я приду к ним с этой просьбой, меня исключат из Гильдии, а диск уничтожат сами. А это единственный шанс оживить мою возлюбленную.
Весь следующий день на занятиях я пребывал в обычном для себя полузабытьи. Магистр Ильтер читал лекцию по своей специальности, школе зачарования. Он был довольно занудным лектором, но вдруг я почувствовал, что он говорит что-то очень важное для меня лично.
— Считается, что моя наука занимается изобретениями. Что мы закладываем заклинания и проклятия в различные предметы. Создаем магические кольца или мечи. Но это только часть правды. Настоящий волшебник не только может придумать что-то новое, но и извлечь мощную энергию из артефакта. Например, новичок сможет извлечь из магического кольца лишь немного тепла, а адепт при помощи этого же кольца сможет сжечь целую рощу, — старик рассмеялся. — Я, правда, не стремлюсь к этому. Этим занимается школа Разрушения.
На той неделе всех недавно посвященных просили выбрать специализацию. Все удивились, когда я отказался от своей любимой школы Иллюзий. Мне показалось смешным, что раньше я увлекался этой наукой. Я полностью сосредоточился на школе Зачарования, ведь только с помощью нее я мог высвободить энергию диска.
Я мало спал в последующие месяцы. Несколько часов в неделю я проводил с Бетаники и моей статуей, чтобы получить дополнительную мотивацию. Все остальное время я был с магистром Ильтером или его ассистентами, пытаясь впитывать все, что они могли мне дать. Они научили меня находить скрытые силы внутри магических предметов.
— Обыкновенное заклинание, каким бы сложным и зрелищным оно не выглядело, все равно мимолетно. Оно есть сейчас, но его не будет после, — вздыхал магистр Ильтер. — Но если его прочитать в нужном месте и должным образом, оно будет обладать почти живой энергией, оно будет расти и развиваться. Неопытный маг увидит лишь самую верхушку той силы, что скрыта в заклинании. Вы должны чувствовать себя шахтером, который роет все глубже и глубже, чтобы добраться до самого центра золотой жилы.
Каждую ночь, когда лаборатория закрывалась, я практиковался в том, что мне удалось узнать. Я чувствовал, что силы мои растут, а вместе с ними увеличивается и сила диска. Шепча "Палла", я погружался в артефакт, ощущая на себе каждую выгравированную на нем руну. Иногда я был так близко к ней, я почти чувствовал, как ее руки касаются меня. Но что-то темное и страшное, ощущение смерти, скорее всего, всегда вмешивалось и прерывало мое погружение. А вместе с этим ощущением приходил непереносимый запах разложившейся плоти, на который со временем стали жаловаться мои соседи.
— Должно быть, какой-то зверек застрял под половицами и умер, — говорил я.
Магистр Ильтер хвалил меня и позволял пользоваться лабораторией после занятий. Я узнавал все больше и больше, казалось, что я уже очень близок к Палле. Но однажды ночью все закончилось. Я находился в забытьи, шепча имя моей возлюбленной и прижимая диск к своей груди, когда вспышка молнии за окном отвлекла меня от концентрации. Страшный ливень начался в Мир Коррупе. Я пошел закрыть ставни, а когда вернулся, то увидел, что диск был разбит.
Я стал выть, а затем истерично смеяться. Это было слишком большое потрясение для моего хрупкого разума. Следующие несколько дней я провел в постели с лихорадкой. Если бы не лекари из Гильдии магов, я бы, скорее всего, умер. А так я был великолепным больным, на котором обучали молодых студентов.
Когда я, наконец, снова смог ходить, я пошел навестить Бетаники. Она была очаровательна как всегда. Ни разу не заострила внимание на том, как ужасно я выгляжу после болезни. Но все-таки я дал ей повод поволноваться, когда наотрез отказался прогуляться с ней вдоль бассейна.
— Но вы же так любили смотреть на статуи, — воскликнула она.
Я чувствовал, что мне следовало открыться ей. Это был мой долг.
— Дорогая леди, я люблю не статуи. Я люблю вашу мать. Только о ней мог я думать все эти месяцы, с тех пор как впервые увидел эту божественную скульптуру. Я не знаю, что вы теперь обо мне подумаете, но у меня была навязчивая идея вернуть ее к жизни.
Бетаники уставилась на меня с широко открытыми глазами. Наконец она произнесла:
— Я думаю, вам следует уйти. Я не знаю, как бы этот ужасный поступок…
— Поверьте мне, я очень хотел этого. У меня не получилось. Я не знаю почему. Не могло быть так, что моя любовь была недостаточно сильна, потому что вряд ли кто-нибудь когда-нибудь так любил. Может быть, моего опыта не хватило, но это не от недостатка занятий! — я чувствовал, что поднимаю голос, и знал, что начинаю кричать, но сдержаться уже не мог. — Может быть, причина в том, что ваша мать никогда не видела меня, но я знаю, что во время заклинания принимается во внимание лишь чувства читающего. Я не знаю, что случилось! Может быть, этот ужасный монстр, который убил ее, наложил на нее какое-то ужасное проклятие! У меня не получилось! И я не знаю почему!
С неожиданной для нее скоростью и силой, Бетаники оттолкнула меня. Она крикнула: "Убирайтесь!" Я направился к двери.
Прежде, чем она захлопнула двери, я попытался извиниться:
— Простите меня, Бетаники, но поймите, что я хотел вернуть вам мать. Я знаю, что это безумие, и только в одном я могу быть уверенным — в том, что я люблю Паллу.
Дверь уже почти закрылась, но девушка внезапно распахнула ее:
— Кого вы любите?
— Паллу! — крикнул я.
— Мою мать, — злобно прошептала она, — звали Зсарлис. Палла была тем монстром.
Я не знаю, как долго еще я смотрел в закрытую дверь, а потом медленно побрел к Гильдии магов. Я пытался вспомнить ту далекую ночь, когда впервые увидел статую и впервые услышал имя своей возлюбленной. Его произнес Гелин, недавно посвященный. Он стоял за моей спиной. Может быть, он узнал монстра, а не женщину?
Я повернул на пустынную улицу, которая вела за пределы Мир Коррупа, когда передо мной поднялась огромная тень. Она ждала меня здесь.
— Палла, — простонал я. — Пал Ла.
— Поцелуй меня! — завыла она.
И вот сейчас я стою перед ней. Любовь красна, как кровь.
Переписка Карвика и Конинга
Книга I
6-е Высокого солнца, 3Э 411 Камбрия, Хай Рок
Надеюсь, это письмо достигнет тебя в Садрит Море. Уже много недель я не получал вестей от тебя, и я надеюсь, что адрес, который ты мне дал, еще не устарел. Я накинул несколько золотых сверх платы курьеру, поручив ему расспрашивать о твоем местонахождении в том случае, если он сразу тебя не найдет. Как можешь заметить, после довольно утомительного перехода я наконец перебрался из Бориана в мое любимое княжество Хай Рока, на удивление просвещенную и неизменно пленительную Камбрию. Я провожу целые дни в одной из лучших здешних библиотек, освежая свое знакомство с местными обычаями и традициями. Рискуя показаться чересчур оптимистичным, скажу, что, кажется, наткнулся на кое-что весьма любопытное касательно этого загадочного Хадуафа Нейтвира.
В городе его помнят многие, но память эту нельзя назвать светлой. Когда Хадуаф Нейтвир ушел, тут же прошла и великая чума. Мало кто считает это совпадением.
Как мне здесь сообщили, Азура для него не единственная госпожа. Он призвал даэдра и получил от нее Звезду, но, вероятно, сделал это для некоего Балиазира. Похоже, Нейтвир работал на Балиазира, но никто не смог мне рассказать, чем собственно занимался Балиазир и что для него делал Нейтвир. Зенитар, бог труда и торговли, весьма почитаем в Камбрии, что послужило моим (вернее, нашим) интересам, так как люди здесь охотно берут взятки. Но проку от этого было немного, и мне не удалось узнать ничего примечательного об интересующей нас личности. После долгих дней расспросов, одна старуха посоветовала мне навестить близлежащую деревеньку Гримтри Гарден и разыскать там кладбищенского смотрителя. Я тот же час отправился туда.
Знаю, что на детальные описания твоего терпения не хватит и что особого пристрастия к бретонской архитектуре ты не питаешь, но если тебе случится оказаться в центральной части Хай Рока, ты просто обязан посетить эту чудную деревушку. Как и прочие подобные городки в Хай Роке, она окружена высокой стеной. Довольно живописное, сие наследие беспокойного прошлого края служит преградой сверхъестественным тварям, что иной раз забредают в сельскую местность. Об этом я тоже сейчас напишу.
Кладбище оказалось за городскими воротами. Местные жители меня предупреждали, чтобы я отложил беседу со смотрителем до утра, однако мне не терпелось получить новые сведения, и я не стал терять времени. Через лес я добрался до одинокого кладбища, и тут нашел еле волочащего ноги старика, который и был смотрителем. Он велел мне уходить, говоря, что в этом месте водится нечисть и, оставшись здесь, я подвергну себя величайшей опасности. Я сказал ему, что не уйду, пока он не расскажет мне все, что ему известно о Хадуафе Нейтвире и его нанимателе Балиазире. Едва заслышав их имена, он бросился прочь, в дебри развалившихся надгробий и обветшалых мавзолеев. Само собой, я устремился за ним.
Я увидел, как он пробрался внутрь огромной крипты, и кинулся следом. Внутри не было ни огонька, но я предусмотрительно захватил с собой факел. Лишь только я его зажег, дикий рев пронзил тишину, и я понял, что смотритель ретировался столь поспешно не только из боязни говорить о Нейтвире и Балиазире. Еще до того, как я увидел зверя, я услышал, как его тяжелое дыхание и стук когтистых лап по каменному полу приближаются ко мне. Вервольф выступил из мрака — буро-черный, с пастью, истекающей слюной, и смотрел он на меня глазами кладбищенского смотрителя, в которых теперь горел лишь звериный голод.
Инстинкт тут же подсказал мне три различных выхода. Во-первых, я мог бежать. Во-вторых, сражаться. Но, если бы я бежал, я мог больше не найти смотрителя и не узнать, что ему известно. А если бы сражался, то мог бы ранить или убить зверя, что было бы еще хуже. И потому я избрал третий вариант: обороняться, удерживая зверя в гробнице до тех пор, пока утро не сменит ночь, и смотритель не вернется к своему человеческому облику.
Мне не раз приходилось сражаться без доспехов, но ни в одной из схваток я не рисковал столь многим, как и не бился со столь свирепым противником. Я непрестанно осознавал опасность получить не только ранение, но и страшную заразу — ликантропию. Я уклонялся от каждого взмаха его когтей, раз за разом избегал хватки его покрытых пеной клыков. Я отступал в сторону, когда он пытался меня сбить, но всякий раз сокращал дистанцию, чтобы не дать ему возможности скрыться в ночи. Битва шла часами, я держал оборону, а оборотень продолжал попытки прорваться на свободу или убить меня, а то и все вместе. Не сомневаюсь, что запаса энергии у твари куда больше, чем у человека, но ведь это лишь зверь, который не знает, как управлять собой и своими движениями. К рассвету мы оба были на грани потери сознания от усталости, но своего я все же добился. Зверь вновь стал человеком.
На этот раз он был куда более любезен, чем прежде. Узнав, что я не дал ему учинить разбой в окрестностях этой ночью, он проникся ко мне искренним дружелюбием.
Вот что я узнал: Нейтвир так и не вернулся в Хай Рок. Насколько старику известно старику, тот все еще в Морровинде. Я посетил могилу его сестры Перайры и выяснил, что, вероятно, именно она познакомила Нейтвира с его нанимателем. По-видимому, в свое время она была довольно известной куртизанкой и изрядно поколесила по свету, однако умирать приехала на родную землю. В отличие от Нейтвира, Балиазир сейчас находится недалеко от меня. Хоть он и предпочитает держаться в тени, смотритель мне сообщил, что недавно его видели при дворе королевы Элисаны в Вэйресте. Туда я и отправляюсь.
Пожалуйста, при первой возможности сообщи, как у тебя дела. В ближайшую неделю я переберусь в Вэйрест и остановлюсь в доме своего друга, леди Элисбетты Мерлинг. Если Балиазир еще при дворе, леди Мерлинг сможет нас друг другу представить.
Уверен, мы уже очень близки к Звезде Азуры.
Книга II
3-е Последнего зерна, 3Э 411, Тель Арун, Морровинд
Твое письмо, датированное 6-м Высокого солнца и направленное по моему адресу в Садрит Море, я получил лишь на прошлой неделе. До тех пор я не знал, куда писать тебе о моих успехах в поисках Хадуафа Нейтвира, поэтому это письмо я высылаю на имя упомянутой тобой леди Элисбетты Мерлинг. Надеюсь, что, если ты уже покинул ее дворец, она будет знать, куда ты направился, и перешлет тебе это письмо. Смею также надеяться, что оно достигнет тебя скорее, чем твое письмо достигло меня. Мне очень важно как можно быстрее получить твой ответ, так мы сможем скоординировать наши дальнейшие действия.
Здешние мои приключения состоят из двух актов, один — до получения твоего письма, второй — сразу после. Пока ты преследовал трудноуловимого обладателя Звезды Азуры на его родном Западе, я искал его здесь, где, как мы полагали, он призвал принца даэдра и получил от нее артефакт.
Как и ты, я легко нашел людей, слышавших о Нейтвире или даже знавших его лично. Вскоре после того, как мы расстались и ты отправился к заливу Илиак, я повстречал кое-кого, кто знал, куда Нейтвир отправился для совершения обряда, и я тут же поехал сюда, в Тель Арун. Найти лицо, знающее об этом деле, было непросто — им был жрец-отступник по имени Минерат. Властвующие в Морровинде Храм и Трибунал склонны смотреть на его орден с неодобрением, и, хоть пока против них не объявлена священная война, ходят толки, что до этого недалеко. Вот поэтому жрецы вроде Минерата опасливы и склонны всего бояться. Таким сложно назначать встречи.
В конце концов он сообщил, что согласен поговорить со мной в "Заговоре и зелье", крошечной таверне, в которой даже не было съемных комнат. На нижнем этаже несколько человек в плащах сидели всей гурьбой вокруг единственного на весьтрактир стола. Они обыскали меня на предмет наличия оружия, но, конечно, ничего не нашли. Ты же знаешь, что в моем любимом методе ведения дел оно не требуется.
Когда все убедились, что я не представляю опасности, один из одетых в плащи представился Минератом. Я заплатил ему обещанное золото и спросил, что ему известно о Хадуафе Нейтвире. Он припомнил его без труда и сказал, что после обретения Звезды парень собирался вернуться в Хай Рок. Судя по всему, там его ждали незаконченные дела. Больше ничего он сообщить не мог, а я не придумал, что еще у него спросить.
Мы распрощались, и я решил ждать твоего письма в надежде, что тебе удалось найти Нейтвира, а то и саму Звезду. Должен признаться, что отсутствие вестей от тебя, затянувшее мое пребывание в Морровинде, начало склонять меня к сомнениям насчет твоей честности. Прости за такие слова, но я было стал опасаться, что ты решил забрать артефакт себе. Я даже подумывал сам отправиться в Хай Рок, когда наконец пришло твое письмо.
Твой рассказ о приключениях на кладбище Гримтри Гарден и сведения, полученные от смотрителя-оборотня, побудили меня еще раз встретиться с Минератом. Так начинается второй акт моей повести.
Я вернулся в "Заговор и зелье", решив, что жрец наверняка часто бывает в этих местах, раз не боится назначать здесь свои тайные встречи. Некоторое время я провел в поисках, пока не встретил его — мне даже повезло, ибо он был один. Я окликнул его по имени, и тот поспешно увлек меня в темный переулок, опасаясь быть увиденным ординатором Храма.
Это редкое и прекрасное событие — жертва настойчиво тянет своего убийцу в уединенное место.
Я тут же стал расспрашивать его о таинственном покровителе Нейтвира, которого ты упоминал, Балиазире. Он утверждал, что никогда не слышал это имя. Не дожидаяст окончания нашей непринужденной беседы, я напал на жреца. Конечно, это было для него полной неожиданностью. В ряде случаев это работает куда лучше, чем нападение со спины. Сколько бы раз я это не делал, еще никто не смог предугадать, что столь любезный собеседник может схватить за горло.
Я с силой надавил на свою излюбленную точку в мягкой части горла, чуть ниже щитовидного хряща. Он не успел вовремя отреагировать на мой выпад и попытаться отбиться, а теперь уже было слишком поздно. Жрец стал терять сознание, а я шепнул, что слегка ослаблю свою хватку, чтобы он мог говорить и дышать, но тотчас сверну ему шею, если тот попробует звать на помощь. Он кивнул, и я ослабил давление — самую малость.
Я еще раз спросил его о Балиазире, но он вновь замотал головой, уверяя, что никогда не слышал этого имени. По его испуганному виду я счел, что он говорит правду, а потому спросил, не знает ли он хоть кого-нибудь, кому могло быть что-либо известно о Хадуафе Нейтвире. Он сказал, что при совершении обряда также присутствовала некая женщина, которую тот представил как свою сестру.
Тогда я припомнил, что в своем письме ты упоминал о могиле сестры Нейтвира, Перайры. Когда я упомянул это имя, жрец отчаянно закивал, но к тому моменту я уже почувствовал, что допрос зашел в тупик. Есть нечто, что заставляет людей, когда их душат, отвечать на любой вопрос "да". Я свернул Минерату шею и возвратился домой.
Так что теперь я вновь не знаю, как нам продвинуться. Я вновь расспросил всех, и некоторые из видевших Нейтвира смогли вспомнить, что с ним была женщина. Иные даже подтвердили, что он называл ее сестрой, а кое-кто припомнил, что ее звали Перайра, хотя и не вполне в этом уверены. О Балиазире, однако, не слышал никто.
Если в течение пары недель я не получу твоего ответа на это письмо, то отправлюсь в Хай Рок, поскольку большинство здесь полагает, что Нейтвир вернулся туда. Я задержусь здесь лишь на время проверки, нельзя ли в Морровинде получить иные сведения, которые приблизили бы нас к Звезде Азуры.
Книга III
13-е Последнего зерна, 3Э 411, Вэйрест, Хай Рок
Прошу прощения за небрежность почерка — дело в том, что мне недолго осталось жить. Я могу подробно ответить лишь на часть твоего письма, а именно, что Балиазир, вопреки твоим сведениям, совершенно реальное лицо. Будь он лишь порождением фантазии смотрителя, я бы сейчас не чувствовал, как жизнь покидает меня.
Леди Мерлинг послала за целителями, но они не успеют, я знаю. Мне осталось лишь объяснить тебе, что со мной случилось, и тогда мои дела в этом мире будут завершены. Единственный плюс моего состояния в том, что я вынужден быть краток, вопреки своему обыкновению красочно описывать места и людей. Уверен, хоть это тебя порадует.
Все началось с моего приезда в Вэйрест, после того как моя дорогая леди Мерлинг, задействовав свои связи при дворе, представила меня Балиазиру лично. Мне пришлось действовать с осторожностью, чтобы тот не раскрыл наши планы в отношении Звезды Азуры, ибо полагал, что он уже получил ее от нанятого им Хадуафа Нейтвира. При дворе королевы Элисаны он не играл какой-либо особой роли, впрочем, как и многие другие ее бездельники-придворные. Я без труда сумел выделиться на общем фоне, когда мы завели разговор о школе мистицизма. Многие дворцовые приживалы способны поддержать светскую беседу о магических искусствах, но только Балиазир и я, похоже, имели глубокие познание в вопросе.
Многие дворяне и искатели приключений, не занимаясь магией профессионально, выучивают одно-другое заклинание таких полезных школ, как восстановление и разрушение. Я честно признался Балиазиру, что такого я не учил (ох, но как бы мне сейчас пригодились какие-нибудь исцеляющие заклинания школы восстановления), однако обладаю некоторыми навыками в области мистицизма. Конечно, они не открывают мне дороги в орден Псиджиков, но телекинезом, паролем и отражением заклинаний я на любительском уровне пользоваться мог. Похвала, которой он отреагировал на мои слова, позволила мне перевести тему на другое заклинание мистицизма — захват душ.
Я сказал, что заклинание я не знаю, но мне хотелось бы узнать о нем больше. Вслед за этим я как бы невзначай заговорил о Звезде Азуры, бездонном колодезе душ.
Ты не представляешь, скольких усилий мне стоило сдержать свое волнение, когда он наклонился ко мне и прошептал: "Если вас это интересует, приходите к Кургану Клитика на запад от города завтра ночью".
Я был не в силах заснуть. Все, о чем я думал — как заполучить Звезду, когда он покажет мне ее. Я все еще знал слишком мало о Балиазире, его прошлом и его способностях, но такой прекрасный шанс нельзя было упускать. Признаться, я все же надеялся, что ты исполнишь свою угрозу и прибудешь сюда — такой боец, как ты, мне очень бы пригодился.
Силы продолжают оставлять меня, пока я это пишу, так что далее изложу лишь основные факты. Я отправился в склеп следующей ночью, и Балиазир провел меня через тамошний лабиринт к хранилищу, где он держал Звезду. Мы вели непринужденную беседу, что, как ты любишь говорить, является идеальным моментом для нападения. Я схватил Звезду и вытащил свой клинок с невероятной быстротой — так мне казалось.
Он повернулся ко мне, и внезапно я почувствовал, что мои движения стали медленными, как у улитки. Озарившись вспышкой, Балиазир изменился и явил свой истинный облик — не человека и не мера, но даэдра. Огромный лорд даэдра выхватил Звезду у меня из рук и рассмеялся над моим мечом, которым я безуспешно пытался пронзить его непробиваемую шкуру.
Я понял, что потерпел поражение, и бросился к коридору. Синяя вспышка энергии, слетев с когтей Балиазира, пронзила меня насквозь. Я тут же почувствовал близость смерти. Он мог сразить меня тысячью различных заклинаний, но выбрал именно такое, которое дало бы ему возможность смеяться надо мной, пока я в корчах валялся на полу. По крайней мере, я лишил его этого удовольствия.
Так как заклинание уже в меня попало, было слишком поздно использовать какое-либо из контрзаклинаний мистицизма, рассеивающих, отражающих или поглощающих магию. Однако я еще не забыл, как телепортироваться с помощью "возврата", как его называют мистики, в то место, где я в последний раз ставил духовный якорь. Признаться, тогда я даже не помнил, где это место. Оно могло быть в Бориане, месте моего прибытия к заливу Илиак, или в Камбрии, или в Гримтри Гарден, где я встретил смотрителя, или во дворце дамы, у которой я гостил в Вэйресте. Мне оставалось молиться, чтобы якорь не оказался в Морровинде, где я мог его поставить, прежде чем с тобой расстаться — говорят, что если расстояние слишком большое, можно застрять между измерениями. НО я решил пойти на этот риск, чтобы не стать игрушкой для Балиазира.
Я прочел заклинание и оказался у входа во дворец леди Мерлинг. Я был рад оказаться вне склепа и вдали от даэдра, но до последнего надеялся, что мне хватило ума наколдовать якорь близ Гильдии магов или храма, где я бы мог найти целителя. Теперь же, зная, что далеко я не дойду, я застучал в дверь. Меня внесли и уложили на кровать, где я и пишу это письмо.
Только что зашла дорогая Элисбетта, леди Мерлинг, вся в слезах. Охваченная отчаянием, она сообщила, что целители прибдут в блжайшие мнуты. Но к их прхду я уже бду мертв. Я знаю, это мои пследни слва. Милый друг, остергся этго прклятго места.
Книга IV
8-е Восхода солнца, 3Э 412, Амиглит, остров Саммерсет
Прошу простить меня за то, что не явился встретить Вас во дворце лично — я был задержан самым трагическим и неизбежным образом. Парадные ворота и дверь я оставил открытыми, и раз Вы это читаете, значит, Вам уже удалось добраться до прихожей перед восточной гостиной. Возможно, перед этим Вы уже успели пройтись по поместью и полюбоваться его красотами, как то: семь фонтанов из мрамора и порфира, зеркальный пруд, различные рощицы, колоннады и квикункс. Полагаю, комнаты второго этажа и западное крыло Вам еще не удалось посетить, так как для этого Вам пришлось бы сначала пройти через эту комнату, где Вас ожидало это письмо. Но можете мне верить, их отличает прекрасное, достойное Вас убранство — великолепные балюстрады, винтовые лестницы, уютные салоны и спальни.
Эти владения, разумеется, стоят огромных денег, однако это не должно остановить такого человека, как Вы, привыкшего лишь к самому лучшему. Как Вы, вне всякого сомнения, заметили, проезжая через ворота, при них расположены несколько небольших зданий, которые идеально подойдут в качестве сторожевых постов. Я знаю, насколько Вы цените безопасность.
Я человек весьма жадный до денег, и ни за что бы не отказался встретить Вас сегодня лично, показать Вам владения, потакая каждой Вашей прихоти, и отхватить солидный процент с продажи, когда Вы приобрели бы это чудесное поместье — не сомневаюсь, Вы бы сделали это. Затруднение, ставшее причиной моего непростительного отсутствия, возникло, когда я приехал сюда пораньше в намерении проверить, должным ли образом подготовили особняк к Вашему приезду. Человек по имени Конинг подкрался ко мне со спины и схватил меня за горло. Левой рукой он зажал мне рот и нос, а правой стал душить, зажав уязвимый участок горла прямо под щитовидным хрящом, и удавил меня за несколько быстрых, но мучительных минут.
Сейчас я лежу, похороненный под кучей листьев в северном саду скульптур, невдалеке от прелюбопытнейшей скульптурной композиции, изображающей превращение Тринимака. Думаю, вскоре меня должны обнаружить — наверняка кто-нибудь из моего банка рано или поздно заметит мое отсутствие. Возможно, Конинг и закопал бы меня поглубже, однако он спешил приготовиться к прибытию своего старинного компаньона, Карвика.
На этом моменте, лорд Гемин, возможно, Вы решите прекратить чтение. Вы озираетесь вокруг, но видите лишь двери. Большая, через которую Вы пришли сюда из сада, теперь заперта, и, учитывая, как мало Вы знакомы с планировкой поместья, я бы не рекомендовал Вам пытаться убежать по коридору, который может закончиться тупиком. Нет-нет. Лучше продолжайте читать и узнаете, к чему это все идет.
Судя по всему, Конинг решил объединиться со своим другом Карвиком, чтобы попытаться найти Звезду Азуры. По их сведениям, искомый предмет был в руках Хадуафа Нейтвира, который получил Звезду, призвав принца даэдра Азуру. Так как сам Нейтвир был родом из Хай Рока, Карвик отправился искать его там, в то время как его компаньон вел поиски в Морровинде. О результатах своих поисков они решили сообщать друг другу посредством писем, доставляемых с нарочным.
В первом письме Карвика говорилось, что, по добытым им сведениям, у Нейтвира имеется таинственный покровитель под именем Балиазир, о котором Карвик узнал на кладбище, где покоится Перайра, сестра Нейтвира, и где смотрителем оборотень. На это Конинг ответил, что никаких данных о Балиазире не имеет, но полагает, что Нейтвир, получив Звезду, вместе с Перайрой вернулся в Хай Рок. Свое последнее письмо Карвик писал на смертном одре, получив ранение в схватке с Балиазиром, который оказался могущественным лордом даэдра.
Конинг, опечаленный утратой, пересек всю Империю и прибыл в Вэйрест, дабы принести соболезнования леди Мурлинг, у которой останавливался Карвик. После некоторых расспросов Конинг узнал, что благородная леди покинула город, и довольно внезапно. До этого она принимала у себя некоего Карвика, и тот, как говорили, скончался, хотя тела никто не видел. Одно определенно, 13-го Последнего зерна прошлого года никто из ее дома за целителями не посылал. И ни единая душа в Вэйресте, как и в Тель Аруне, не слыхала о Балиазире.
И тут бедный Конинг во всем засомневался. Он прошел по тому же пути через Бориан и Гримтри Гарденс, который проделал его компаньон, но обнаружил, что родовая усыпальница Нейтвиров находится в другом месте, в небольшом городке баронства Двиннен. Там и вправду был смотритель-оборотень, к счастью, принявший в тот момент человеческий облик. В ходе расспросов (по методу придушить-отпустить-придушить-отпустить) тот рассказал Конингу ту же историю, какую рассказал Карвику многими месяцами ранее.
Хадуаф и Перайра Нейтвир вернулись в Двиннен с намерением улучшить дела семьи. Поскольку для придания Звезде силы требовались сильные души, они решили начать с малого и завладеть духом оборотня, который, как им было известно, ухаживал за их семейным кладбищем. На их беду они переоценили свои возможности. Когда бедняга смотритель на следующее утро вновь принял человеческий вид, подле себя он обнаружил окровавленные и разодранные на части трупы брата и сестры Нейтвир. Охваченный страхом и отчаянием, он отнес тела и все, что было при них, в усыпальницу. К моменту прихода Карвика они так там и находились, а с ними и Звезда Азуры.
Теперь Конингу все стало ясно. В своих письмах Карвик ему лгал, стремясь от него отделаться. Не иначе как при участии леди Мурлинг, своего нового компаньона, он сочинял байки, в том числе и о собственной гибели, которые должны были заставить Конинга бросить поиски Звезды. Подобное отношение к самому понятию дружбы требовало немедленного исправления.
Почти шесть месяцев потребовалось Конингу, чтобы найти своего бывшего компаньона. Карвик и леди Мурлинг, используя силу Звезды, сделались весьма богатыми и могущественными. Во время своих странствий по Хай Року и Скайриму, а затем Валенвуду и острову Саммерсет, они неоднократно меняли имена. Тем временем, разумеется, Звезда их покинула, как случается со всеми даэдрическими артефактами. Парочка еще владела немалым богатством, но для их любви настали трудные времена. Достигнув Алинора, они разошлись и пошли каждый своим путем.
Надо полагать, что за время их отношений Карвик рассказал леди Мурлинг о Конинге. Приятно представить, как смеялись влюбленные над баснями о таинственном и опасном Балиазире, которыми они кормили Конинга. Похоже, впрочем, что Карвик не дал своей бывшей возлюбленной точного описания внешности друга, поскольку позднее леди Мурлинг (тогда скрывавшейся под именем графини Зилианы) не удалось узнать Конинга при встрече. Для нее оказалось весьма неожиданным, когда тот придушил ее и потребовал информацию о ее бывшем любовнике.
Перед смертью она поведала Конингу новое имя и титул Карвика и место, где он желал купить себе новый дворец. Она даже рассказала ему обо мне. После всех перипетий, пережитых за месяцы погони, оказалось совсем несложным узнать, какой дворец Карвик намеревался приобрести и когда назначена встреча для его осмотра. После этого оставалось лишь прибыть пораньше, избавиться от меня и ждать.
На этом, увы, нашей истории приходит конец. Надеюсь на скорую встречу с Вами.
P.S.: Карвик, обернись назад. Или не оборачивайся. Выбор за тобой. Твой друг, Конинг
Песни Возвращения
Песнь 2
Первый рассказ о "Дарумзу"
Великий правитель Исграмор, Предвестник нас всех, отправил тогда двух своих любимых сыновей (единственных, кроме него самого, кто спасся во время резни в Саартале) на поиски храбрейших воинов, чтобы положить начало великому Возвращению.
Их звали Ингол и Илгар, и в Атморе они были известны как воины с ярким взором и великим будущим. Старший, Ингол, был храбрым стратегом, чей ум выигрывал битвы еще до того, как его враги понимали, что битва началась. Младший, Илгар, был решителен духом, и стойкость его вела его к великим победам в бою, которые он одерживал даже в одиночку. Вместе они, разум и сила, могли сокрушить любого врага и покрыть себя неувядаемой славой.
Перед тем, как расстаться, чтобы набрать каждый свой отряд, они по древнему обычаю обнялись и засмеялись, запрокинув головы к небесам, обещая богам порадовать их грядущими историями.
Затем молодой Илгар отправился в великие верфи Йолкурфика на южном побережье и заказал два крепких корабля для себя и для брата. Он сам должен был управлять "Дарумзу", а его брат — "Харакком"; названы же корабли были в честь двух любимых звезд братьев. Те же, кто строил корабли, уже были наслышаны от Исграмора о диких, беспощадных эльфах, и приложили все свое мастерство, чтобы спустить на воду корабли, которые были бы достойны их великой родины.
Как братья и договорились, Илгар направился в самые известные академии, где обучались великие воины, разыскивая своих самых преданных друзей и советчиков, чтобы вместе с ними выполнить рискованную, но доблестную задачу Возвращения. Рассказы о новой земле на юге от Атморы бежали впереди него, и в тот же миг, когда он появлялся, лучшие воители откладывали свои дела и отправлялись за ним.
Так он сумел призвать на свою сторону сестер-щитоносиц Фро и Гросту (что думали и говорили как одна), а они позвали за собой мудрую учительницу войны Адримк, что первая научила их танцу среди лезвий. А она, в свою очередь, собрала всех своих учеников, которым еще только предстояло прославить свои имена. Среди них были те, кто теперь известен нам как Хермескр (Бросивший Свой Щит), Урлак (Дышащий Огнем), Рамт Старший, Меркиллиан Рамт и Атч Дальнозоркий, кто первым из остальных видел рассветы.
В день Великого Перехода, когда многовесельный флот в последний раз увидел далекие зеленые берега Атморы, братья уже шли по следу своего отца, ибо только что собранные Пять Сотен стремились как можно скорее достигнуть берегов Тамриэля. Илгар видел корабль своего брата, видел, как он улыбался ему с борта, и они обменялись боевыми криками друг с другом, предвкушая тот скорый день, когда их объединенные отряды прольют кровь предателей-эльфов на землю, которую люди назовут своей.
Но благоволение Кин непостоянно, и хотя по ее милости резвые ветра надували паруса храбрых моряков, спешивших навстречу своему предназначению, от ее слез море вскипело, и братья потеряли друг друга из вида. Когда Шторм Разделения набрал силу, молодой Илгар не испытал страха, ведь команда его была сильна и опытна, а корабль их шел по отвесным волнам вперед, будто бы ведомый самой судьбой.
Когда небеса очистились и Илгар вновь увидел землю, что была его домом и что стала им снова, он долго всматривался в горизонт, надеясь увидеть корабль своего брата, "Харакк". "Дарумзу" вынесло на пески негостеприимного берега, и Илгар поспешил к отцу, чтобы узнать, прибыл ли уже его брат. Великий Исграмор, Предвестник нас всех, лишь разрыдался в ответ, оплакивая своего погибшего сына и крепче прижимая к себе оставшегося в живых, свою последнюю радость и надежду. Те, кто плыл на "Харакке", стали первым из Пяти Сотен, что погибли в ходе Возвращения, и Илгар был настолько одержим яростью и стремлением отомстить за смерть брата, что имена его воинов очень скоро стали известны повсюду; мы же знаем их как славных и благородных первых Соратников.
Том 5
Как-то раз наш великий лорд Исграмор, Предвестник нас всех, сидел у походного костра. Команды «Йоррваскра», «Пламенного» и «Каал Кааза» необходимо было кормить, поить и восхвалять. Самые закадычные друзья из Пятисот Соратников пребывали в чужих землях, все истории давно рассказаны, сердца завоёваны и потеряны, запах жарящегося мяса неизменно витал в воздухе — и величайший из нас всех подозвал к себе воинов и поведал историю создания Вутрада.
Все до единого меры, поверженные Предвестником, слегли от удара Вутрада. За всю долгую военную кампанию единственным оружием, ложившимся в руку Предвестника, был мощный Вутрад. И рассказал он историю, как легендарнейший из топоров был выкован в темнейшую из ночей.
Это была Ночь Слёз. Исграмор сидел, не отводя глаз от воды. Корабль его стоял на якоре, намереваясь последним из всего флота отбыть от Тамриэля к берегам Атморы. С этой точки наблюдал он за Саарталом — первым основанным им городом — как горел он. Набухшее небо поливало дождём и пожар, и море, а величайший из нас всех ронял горькие слёзы.
И так велика была скорбь Предвестника, что вместо солёной воды проливал Исграмор чистейший эбонит. Старший сын его, Ингол, собрал слёзы в кружку и заключил отца в горячие объятия. Он влил мёд в горло Предвестника, обернул тёплым мехом могучие плечи его и, увлёкши Предвестника вниз с палубы, уложил в подвесную койку.
А сам приступил к работе, потому как Ингол, старший сын Предвестника нас всех, был величайшим кузнецом, которого когда-либо знал наш народ. Там, в море, Ингол принялся за работу своим инструментом. Он использовал молнию, чтобы расплавить Слёзы Ночи, поднявшуюся океанскую воду, чтобы закалить их, а удары его молота звенели в такт бушевавшему ветру.
Когда на следующее утро Исграмор проснулся, Ингол подарил ему мощную секиру, сотворённую из плача, что пролит был в ночь накануне. И Предвестник нас всех обнял сына и возопил от восторга, печали и ярости. И там, на палубе последнего корабля, отбывающего из Саартала, Исграмор дал своей секире имя Вутрад, что означает на языке Атморы «Слёзы бури».
В этом месте рассказа Исграмор остановился. Предвестник нас всех вспомнил погибшего Ингола, бывшего со своей командой на борту «Харакка» во время Шторма Разделения. Сын его, старший сын его, величайшая его радость, пребывал с ним всегда. Тот, кто соединил слёзы бури, сказал он, всегда путешествовал с ним в дни благородных и прославленных Пяти сотен.
Песнь 7
Рассказ о "Йоррваскре"
И когда наконец Саартал был вновь захвачен и отомщен, а эльфы-убийцы бежали в свои горделивые города, великий Исграмор обернулся и издал устрашающий крик, который прокатился эхом по всем океанам. Пять сотен же стояли рядом, сплотив свои ряды, радуясь своей праведной победе и оплакивая павших. Говорят, что крик Исграмора донесся до подернутых стужей зеленых берегов Атморы, и наши предки узнали, что пришло время и им отправляться в путь через ледяные моря.
Когда раскаты громоподобного голоса Исграмора затихли, и затихло все вокруг, герои все как один посмотрели на него. Исграмор, переполненный гневом человечества, потрясая священной Вутрад, во всю силу своих легких провозгласил свой следующий приказ — он приказал героям продолжать войну, чтобы коварные меры узнали, какой ужас они навлекли на себя своим предательством.
"Идите вперед, — взревел он. — Идите в самое сердце этой новой земли. Изгоните презренных эльфов из их дворцов, где они предаются праздности. Втопчите их в грязь, обреките на каторжный труд, и поймут они, что их обман стал их неискупным грехом против нашего рода. Не знайте милосердия. Не проявляйте доброты. Ибо они не знают и не проявят ни того, ни другого." (Наш великий предок отдал такой приказ, пока еще не ведая о пророчестве Змей-Близнецов, о том, что ему уготовано умереть до того, как он увидит истинную судьбу своих потомков.)
Услышав это, Круг капитанов собрал каждый свой отряд. "Отсюда, — постановили они, — мы продолжим свой поход. Пусть команда каждого корабля пойдет своим путем и встретит свою судьбу под лучами солнца." Ночь они провели, пируя и празднуя победу, а наутро вновь принесли друг другу Клятву Соратников, пообещав, что каждый из Пяти сотен (так они продолжали называть себя, отдавая дань уважения тем, чьи щиты были разбиты у стен Саартала) станет братом или сестрой по оружию каждому из атморцев, если богам будет угодно, чтобы их пути пересеклись вновь.
И когда красные пальцы рассвета охватили восток, Пять сотен Исграмора расстались друг с другом, направив свои взоры каждый в свою сторону, продолжая свой путь теперь уже по волнам скал и лесов, которые сгибались под тяжестью их кораблей, что они понесли на руках.
Первой откололась от сухопутного флота команда "Йоррваскра", составленная из ближайших друзей Исграмора. Их капитаном был Йик Речной, названный так самим Предвестником в славные годы их молодости. Менро и Манви, что когда-то построили "Йоррваскр" по слову Йика, теперь несли его благородный корпус по землям Тамриэля. Самыми славными бойцами из команды, самыми яростными были Тиснал (Дважды Названный) и Терр, его близнец и брат по оружию, про обхват талии которого никогда не говорили ему в лицо. Были там и другие — Мексим Ходок, Брунл (Сражавшийся Неправильной Рукой) и Йуст Улыбчивый. Они и другие члены команды дали клятву верности Йику и вместе шли по темным лесам, куда еще не проникли лучи солнца.
Они шли на юг, кто пешком, кто на конях. Встречались им по пути эльфы, но не осталось никого, кто мог бы рассказать о тех битвах. Известно, что ряды "Йоррваскра" никогда не редели — столь умелы были воины, а умы их были остры как их мечи.
Однажды, когда солнце зависло на вершине своего пути, Йондер Малыш, который бежал впереди, поднялся на холм, чтобы осмотреться. На огромной равнине, раскинувшейся перед ним, его взору открылась статуя огромной птицы, чьи глаза и пасть были охвачены огнем. Когда его братья и сестры достигли вершины холма, они тоже увидели это поразительное зрелище, но подивились тому, что в округе вплоть до самого горизонта не было эльфийских поселений.
"Странно, — молвил Колью, что назывался Лотом, когда скрывал свое лицо. — Неужели эта широкая равнина негодна для урожая? Почему эльфы, мерзкие по природе своей, не пришли и не овладели ей?" Они спросили у плененных эльфов (которых во множестве вели за собой), что те нашли непригодным в этих равнинах. Однако же те эльфы, чьи языки еще не были вырезаны, ничего не смогли ответить. Они с ужасом смотрели на крылатый монумент, и из испуганного бормотания мерзввцев воины "Йоррваскра" узнали, что эта статуя старше самой мерской расы. Никто не мог поведать о тех, кто вырезал этот гордый момумент из камня, но известно было, что он источает магию, почти такую же древнюю, как сам Нирн, словно некий след тех времен, когда боги еще пытались создать в Мундусе идеальный мир — еще до того, как Лорхан был расщеплен на части.
Воины "Йоррваскра", первые среди равных, покровители и предки нас всех, не боялись ни богов, ни древних историй. Напротив, они считали честью покорить то, чего страшились эльфы. И вновь за дело принялись Менро и Манви, чьи крепкие руки принялись переделывать благородное атморское дерево, перенесшее воинов через море, и их корабль стал им пристанищем, а долина стала им домом до самой их смерти.
Так началось строительство Великого града у Белой реки, что заложили любимые товарищи Исграмора — двадцать два героя из прославленных Пяти сотен Соратников.
Песнь 19
Второй рассказ об "Илгермете"
И когда последняя битва на перевале через пустоши подошла к концу, а тающий снег унес за собой в море эльфийскую кровь, тогда пути команды "Каал Кааза", команды "Садон Рейта" и самой досточтимой команды корабля нашего повелителя — "Илгермета" — наконец разошлись, и никогда им больше не привелось встать плечом к плечу. Они расстались, не утратив единства, зная, что их сердца бьются как одно. Так велика была любовь первых из Пяти Сотен, и особенно любовь к великому Исграмору, Предвестнику нас всех.
Его отряд двигался на восток, надеясь добраться до моря, когда вышел к кургану Ингола, сына могучего Исграмора, что погиб не из-за предательства эльфов, но по капризу Кин. Наш повелитель не ожидал увидеть напоминание о сыне так скоро, и горе охватило его вновь, словно из затянувшейся раны с новой силой хлынула кровь.
Он обратил свой взор на юг, где река впадала в море, и взял обет, что команда "Илгермета" во главе с ним построит в этом месте великий город, и будет стоять он воплощенной славой человеческой расы, а сам же Исграмор всегда сможет из своего дворца увидеть могилу сына и утешиться тем, что на этой новой земле род Исграмора обрел мир, которого не знал на Атморе.
Пленные эльфы ломали камень и строили город для победителей. Множество рабов умерло во время великого строительства — столько же, сколько погибло от руки воинов "Илгермета" по пути. Исграмор без пощады подгонял этих несчастных тварей, чтобы город становился все выше, чтобы он оседлал реку, чтобы никто мог добраться до внутренних земель, не выказав должного почтения их законному хозяину.
Посему был построен огромный мост, на века соединивший два берега реки, чтобы ни один эльф не сумел пробраться к городу и отомстить за своих коварных собратьев. Но не меньше длины моста была высота нового дворца — его шпили достигали небес, словно бы покоряя сами штормовые ветра, которые принесли Исграмору горе утраты.
В подземных сводах глубоко под городом была сооружена великая гробница, ожидая того дня, когда Исграмор, Предвестник нас всех, будет призван домой, праздновать свои подвиги в Совнгарде. Но, как мы знаем, он предпочел быть похороненным на берегу, лицом к Атморе — хотя его сердце и жило, и перестало биться на этой новой земле, оно будет вечно тосковать по вечнозеленой Атморе, какой она была до того, как ее сковали морозы.
Так был основан Виндхельм, Город королей, и так началась его долгая и славная история, поистине достойная славы его великого основателя.
Песнь 24
Первый рассказ о "Крилот Локе"
[Когда пришло время] тронуться в путь, не все команды двинулись на юг по холмам и лесам новой земли. Некоторые из них поспешили вернуться к своим кораблям, ибо сердца их принадлежали морю, как принадлежали они друг другу, [ведь были они верными Соратниками].
Среди них была команда "Крилот Лока" — все как один сильные, жилистые, высокие, уроженцы [восточного] побережья Атморы. Они были румяны словно рассветное небо, и часто про них говорили, что небо позаимствовало [свои чудесные цвета] от тех, кого первыми увидело при свете восходящего солнца. Великая же Кин наполнила их паруса ветрами, наполнила души их силой, подталкивая их на запад, оставив новые земли Тамриэля вечно манить их на юге.
Шло время, и этим неутомимым странникам открылись места пугающие и удивительные. Королевства людей, но таких, которых никто раньше не видел — с кожей, обожженной солнцем до цвета пережаренного мяса. Эльфы [еще более коварные, чем их северные собратья-предатели] преграждали им путь, но научились Соратники находить укромные тропы и проходить сквозь кордоны эльфов незамеченными. Великие пустыни, подобных которым не видели они на родине, населенные зверями, что говорили словно люди, но [дикостью?] были подобны эльфам. На копьях ходячих змей, что обитают в южных болотах, окончили свой путь многие достойные и прославленные Соратники.
Были в команде "Крилот Лока" Роет и Брет Старший, великие братья по оружию (что часто менялись копьями), и [их] боевые подруги, Бритт и Гриф (светловолосая юная дева), сестры по оружию в своем праве, что несли [ужас?] по ледяным морям. Вместе эти четверо смотрели на переплетение деревьев, на этот отвратительно пахнущий хаос — родину змей-людей. Были они благословенными атморцами, не страшил их ни единый берег Тамриэля, и посему отправились они вперед, искать победу и славу на этой самой опасной из новых земель.
И шли они, пробираясь через болота, пробивая тропу от своего корабля так, чтобы никогда не терять из виду берег. В далекий день, когда Роет наконец падет, когда Бритт издаст свой знаменитый боевой крик и болота от него опустеют, эта тропа снова заполнится вероломными змеелюдьми. А пока же начинался [пылающий?] поход этих великих капитанов нашего народа.
Том 27
Наконец Синмур прибыл в залив. Исграмор, Предвестник нас всех, уверенно повёл оставшихся соратников в заключительную битву. Многие храбрые Соратники уже стали жертвой гигантов. Стойкий и преданный Вальдур и лукавый Хакра, да пребудет с ними слава, пали при нападении коварных полугигантов, и множество других воинов проследовало в Совнгард священной тропой. Но весь род Синмура был сражён, и только он один продолжал сопротивляться величайшему среди нас.
Во мраке кургана Синмура мелькнул блеск секиры Вутрад, омытой кровью сотен поверженных гигантов. Исграмор сделал шаг вперёд, одним жестом остановив соратников, а другим бросив Синмуру вызов на смертельный поединок. Гигант, принимая его, взвыл в ответ и бросился в битву. Огромная дубина, обитая железом, взметнулась в воздухе, готовая сокрушать всё перед собой, но наш лорд Исграмор отпрянул в сторону, и только в шаге от него разлетелись разбитые камни. И тут Вутрад затянула свою кровожадную песню, одним ударом разрубив дубину пополам, словно соломенную.
Синмур взвыл от ярости и швырнул обломки своего когда-то грозного оружия в голову нашего лорда Исграмора. Он обхватил Исграмора, намереваясь раздавить его, но лишь взрыв смеха достался ему в ответ. Два мощных удара коленом и лбом — и Синмур захрипел и рухнул на колени перед нашим лордом.
Песнью восторга и смерти звенела Вутрад, когда Исграмор раскалывал череп гиганта. Под разлетающиеся брызги крови и предсмертный хрип Синмура издал Исграмор победный клич. Соратники ликовали, секира плясала над головой, бесчинствам гиганта и его гнусного рода был положен конец, а слава Исграмора, Предвестника нас всех, возвеличилась в тот день многократно.
Том 49
Когда Круг капитанов постановил, что команды всех кораблей должны идти вперёд по собственному выбору и сами творить себе славу, экипаж «Пламенного» возрадовался. Они стремились в новые земли, чтобы поселить страх в душах меров, ещё не отведавших нордских мечей. В самое их сердце проникли слова лорда Исграмора: «Не давать пощады. Не проявлять милости».
На берегу на палубе «Пламенного» был сложен погребальный костёр. Пепел любимого корабля высыпали в воду, и поплыл он в Атмору, обрывая все связи с родной землёй. Экипаж «Пламенного», ведомый капитаном Гурилдой Акулий Зуб, развернулся спиной к морю и зашагал вглубь материка.
Они двигались на юг в поисках земель, не занятых другими командами Исграмора. Всё дальше и дальше к югу пробирались они, сея кровавую месть, как требовал того Исграмор. Ни один мер не избежал их топоров при встрече, ни одно поселение на пути не избежало огня. Поистине жарким пламенем обрушился гнев их повелителя на вероломных эльфов. По мере их продвижения всё больший ужас разрастался среди меров.
Гурилда вела свою команду к подножию величественной горной гряды, наречённой ими Зубы Исграмора. Долго искали они проход в горах, а обнаружив — проникли через него в новую страну. Они назвали эту землю «Рифт» из-за глубоких ущелий и быстротекущих рек. В память о «Пламенном» и о своих павших Соратниках, и об Инголе тоже, они опустошали землю, сжигая все поселения меров и рубя топорами всех встречных.
Наконец меры приняли бой. Бесчисленная толпа трусливых эльфов сгрудилась на вершине каменистого холма. Они подзадоривали Соратников Гурилды к атаке — и те пошли! Поединки, храбрые подвиги, явление новых героев — битва гремела весь день, а когда солнце коснулось макушек гор на западе, разбитые меры бежали. Гурилда полегла, пронзённая множеством клинков, но всё же дожила до заката. Душа её отправилась в Совнгард с мыслью о победе, одержанной её командой.
В тот день с господством эльфов над Рифтом было покончено. Соратники провозгласили, что эта земля теперь принадлежит Исграмору, Предвестнику нас всех, и сделали её открытой для всех нордов. Чтобы почтить память павших, Соратники долго пробивали углубление на склоне холма для устройства гробницы. Там похоронили Гурилду со всем её оружием и доспехами, туда поместили останки Бергитты Беззубой и Каджорда Орлиного Глаза, защищавших своего капитана и павших вместе с ней в той битве. И других славных воинов также захоронили. А у входа в гробницу в качестве вечного памятника насыпали большой курган из камней.
Викорд Одноухий, долгое время бывший первым помощником Гурилды, а теперь и сам капитан, глядел на возвышающиеся перед ними холмы, на лежащие перед ними долины. Землю, на которой его народ мог жить и процветать, легко можно было полюбить. Он решил, что странствия окончены, и повелел построить у места битвы огромный зал. Так появился зал Пламенного камня, названный в честь корабля, донёсшего их до этих берегов. С того самого момента исчисляется время Соратников в Рифте. Да пребудет их слава вечно!
Песнь 56
Последний рассказ о "Шрионе"
Вечны и бесконечны песни Возвращения, ибо те первые Пять сотен, Соратники Исграмора, что расчистили роду человеческому путь к величию, несли в себе огонь, подобного коему мы более не видели с той древней поры. Подвигов команды каждого из кораблей достаточно, чтобы напоить любой народ гордостью на тысячу лет вперед. И в то время великого расселения Соратники путешествовали повсюду, неся свет истинных богов по дикой земле эльфов и зверей.
Однако Соратники были смертны, и со временем каждый из них пришел на пир под сводами Совнгарда.
Многие годы прошли после возвращения Саартала, и команда "Шриона" бросила вызов судьбе на восточных землях близ Красной горы. Лагерь "Шриона" окружали трупы эльфов-убийц, которые пытались внушить им, что несут в сердцах один лишь мир и не хотят вражды. Но проницательный Рорлак, капитан "Шриона", не проявил милосердия к обманщикам с юга, ибо следовал он заветам своего лорда Исграмора, Предвестника нас всех.
Они пировали победу, когда в лагерь вдруг вбежал молодой запыхавшийся посланник братской команды "Каал Кааза". Этот мальчик (Асгейр, как теперь поется его имя) пробежал невообразимые расстояния на головокружительной скорости от самих залитых кровью полей Померкшего солнца, спеша донести ужасные новости. Когда он достиг лагеря "Шриона", то издал судорожный всхлип, прежде чем сбросить с души невыносимый груз — весть о том, что сердце могучего Исграмора больше не бьется.
Асгейр продолжил свой путь, стремясь оповестить остальные команды так быстро, как только он мог их найти (ибо немало команд выступило в поход, выковывая нашу историю в горниле сражений). Лагерь же "Шриона" погрузился в пучину глубочайшего горя. У костров без сил сидели храбрейшие мужчины и яростнейшие женщины, с достоинством преодолевшие все опасности, что поджидали их на новой земле, но с такой новостью справиться они не могли. Ибо мы, нынешние, знаем лишь отблески славы Исграмора, отразившиеся сквозь толщу веков. Первые же Соратники видели его мощь и его мудрость своими глазами, и потеря повисла необоримой тяжестью в их сердцах, и никакие слова не способны описать того, как в один миг перевернулся весь их мир.
Как повествуют легенды, сам Рорлак, наиболее закаленный и боях и самый твердый духом из всех капитанов, рухнул на землю, не выдержав горя, и никогда больше не поднял свой могучий топор. И по всему Тамриэлю, докуда доходила эта весть, темная, словно облако, затянувшее все небо от горизонта до горизонта, гасли яркие огни, беззвучно отдавая последние почести павшему вождю и полководцу.
Так закончилась эпоха Возвращения и завершились легенды о деяниях Пяти сотен Соратников Исграмора, Предвестника нас всех.
Песни Скайрима. Пересмотренное и исправленное издание (Жиро Жиман, историк Коллегии бардов, Солитьюд)
Песнь аскельдов (нордская традиционная)
Перевод: 213 г. Третьей эры, Атенейские монахи Старого Антела
Песнь о Пелинале
Том I. О его имени
[От редактора. Тома 1–6 являются частью так называемого Манускрипта Ремана, хранящегося в Имперской библиотеке. Это рукописная копия древних фрагментов текстов, собранных неизвестным ученым в ранней Второй эре. Мало что известно об оригинальном источнике отрывков, часть их относится к одному и тому же временному периоду (возможно, даже к одному и тому манускрипту). Но поскольку до сих пор между учеными нет согласия по вопросу датирования этих шести фрагментов, мы не приводим тут никаких теорий.]
Тот факт, что он взял имя "Пелинал", представляется странным вне связи с его поздними прозвищами, коих было множество. Это эльфийское имя, а Пелинал был бичом этой расы. Притом маловероятно, что это дань иронии. Пелинал был слишком жесток и мрачен для этого, даже в юности волосы его были белы, а неприятности шли за ним по пятам. Возможно, сами враги назвали его Пелиналом на своем языке, однако сие сомнительно, ибо означает "славный рыцарь", каковым он вовсе для них не являлся. Множество прозвищ добавилось к этому имени во время пребывания его в Тамриэле: он был Пелиналом Вайтстрейком — Светоразящим — из-за своей левой руки, сделанной из убивающего света; он был Пелиналом Кровавым, поскольку имел привычку [пить] ее при победе; он был Пелиналом Бунтовщиком, ибо стал лицом священной войны; он был Пелиналом Триумфатором, слова эти стали синонимами — воины возносили хвалу Восьмерым, когда видели его стяг на поле брани; он был Пелиналом Обвинителем, поскольку быстр был делать выговоры тем своим союзникам, что возражали против его тактики, теории меча; и был он Пелиналом Третьим, но неизвестно почему назван был так, некоторые говорят — был он воплощением бога, имевшего до того две инкарнации, другая версия проще — он явился Перриф, известной как Алессия, в третьем из ее видений, когда молилась она об освобождении, пред тем еще, как примкнул он к стану мятежников.
Том II. О его появлении
[От редактора. Тома 1–6 являются частью так называемого Манускрипта Ремана, хранящегося в Имперской библиотеке. Это рукописная копия древних фрагментов текстов, собранных неизвестным ученым в ранней Второй эре. Мало что известно об оригинальном источнике отрывков, часть их относится к одному и тому же временному периоду (возможно, даже к одному и тому манускрипту). Но поскольку до сих пор между учеными нет согласия по вопросу датирования этих шести фрагментов, мы не приводим тут никаких теорий.]
[И тогда] Перриф обратилась к Служанке вновь, устремив очи к Небесам, что не знали доброты с начала эльфийского правления. Слова ее были словами смертной, чей пламенный порыв любим Богами за его силу-в-слабости, за смирение, готовое обратиться в костер ярости от одних лишь речей, несмотря на неотвратимость смерти (потому-то те, кто позволяет своим душам гореть, обласканы Драконом и Его родичами). И она сказала: "Дума, что терзает меня, я нашла ей имя, я назвала ее свободой. Сие есть просто другое слово для Шезарра Пропавшего… [Ты] сотворила первый дождь при его расколе, [и этого] я прошу теперь для наших чужеземных господ… [чтобы] мы могли разбить их полностью и отплатить за их жестокость, пусть потонут в Топале. Морихаус, твой сын, могучий и шумный, рогами бодающий, крылатый, позволь ему принести нам свою ярость, когда вновь слетит он вниз"…[И тогда] Кин даровала Перриф другой символ — красный алмаз, сочащийся кровью эльфов, [его] грани способны были [разделяться и превращаться] в человека, а углы могли разрезать ее тюремщиков, и имя: ПЕЛИН-ЕЛ [что есть] "Звездами Созданный Рыцарь", [и он] был облачен в броню [из будущего времени]. И шел он джунглями Сирода, убивая, и Морихаус топал рядом в кровавой пене и ревел в восторге, потому что Пелинал пришел… [и Пелинал] пришел в лагерь мятежников Перифф, неся меч и булаву, что словно инкрустированы были останками эльфийских лиц, оперений и магических четок — отличительными знаками Айлейдуна, создавая красноту, свисавшую с его оружия, и поднял его, говоря: "То были их вожди с Востока, ныне смолкли их голоса".
Том III. О его враге
[От редактора. Тома 1–6 являются частью так называемого Манускрипта Ремана, хранящегося в Имперской библиотеке. Это рукописная копия древних фрагментов текстов, собранных неизвестным ученым в ранней Второй эре. Мало что известно об оригинальном источнике отрывков, часть их относится к одному и тому же временному периоду (возможно, даже к одному и тому манускрипту). Но поскольку до сих пор между учеными нет согласия по вопросу датирования этих шести фрагментов, мы не приводим тут никаких теорий.]
Пелинал Вайтстрейк был врагом всему эльфийскому роду, жившему в ту пору в Сироде. Но сам он предпочитал не развернутые военные действия, а планомерное истребление айлейдских королей-магов в открытых схватках, оставив поля битв для растущих армий Паравании и своего племянника-быка. Пелинал вызвал Харомира из Меди и Трав на дуэль при Торе и перекусил ему шейные вены, выкрикивая хвалу Реману, чье имя тогда никому не было известно. Голова Гордхора Формирователя размозжена была на козломордом алтаре Нинендавы, и в своей мудрости прочел Пелинал малое заклятье мора, чтобы удержать то зло от возрождения с помощью велкиндской магии. Позднее в тот же период Пелинал поразил Хадхула на гранитных ступенях Сейа-Тара, и впервые копья Огненного короля познали поражение. На тот момент всякое оружие айлейдов было бессильно против его брони, которая, по признанию самого Пелинала, не была похожа на созданную людьми, однако дополнительных пояснений от него нельзя было добиться. Когда Хуна, которого Пелинал возвысил от простого раба до гоплита и весьма любил, принял смерть от стрелы, оголовье которой было сделано из клюва Селетеля Певца, постигло Вайтстрейка его первое Безумие. Посеял он разрушение от Нарлемэй до Селедила, и изъяты были эти земли с карт эльфов и людей, и все на них бывшее, и Перриф пришлось сделать жертвоприношение Богам, дабы умолить их не покидать землю в отвращении. И тогда пришла пора штурма Белого Золота, оплота айлейдов, заключивших соглашение с аврорианцами Меридии и заручившихся их помощью. Стал ужасный златой "полуэльф" Умарил Неоперенный их полководцем… и, впервые со своего прихода, не Пелинал вызывал на бой, а был вызван, поскольку текла кровь 'ада в Умариле, и не был он подвластен смерти.
Том IV. О его делах
[От редактора. Тома 1–6 являются частью так называемого Манускрипта Ремана, хранящегося в Имперской библиотеке. Это рукописная копия древних фрагментов текстов, собранных неизвестным ученым в ранней Второй эре. Мало что известно об оригинальном источнике отрывков, часть их относится к одному и тому же временному периоду (возможно, даже к одному и тому манускрипту). Но поскольку до сих пор между учеными нет согласия по вопросу датирования этих шести фрагментов, мы не приводим тут никаких теорий.]
[Пелинал] изгнал колдовские армии из Нибена, объявив восточные земли принадлежащими мятежникам Паравании. Армиям людей нужны были оплоты в их продвижении вперед, и Кин была вынуждена пролить свой дождь, дабы смыть кровь с деревень и фортов, над которыми больше не реяли айлейдские стяги… [И] выломал он двери, освободив пленников Ватаки, а над армиями летела Королева Рабов верхом на Морихаусе, и тогда впервые назвали ее люди Ал-Эш. Он вошел во врата… чтобы отбить руки Тысячи-Сильных Седора (племени ныне неизвестного, но знаменитого в те дни), что были украдены айлейдами среди ночи, две тысячи рук привез он в повозке, сделанной из костей демонов, колеса которой издавали звук, похожий на плач женщин… [Текст утрачен]… [И после] первого Погрома, соединившего в целое северные владения людей-из-'крит, стоял он на мосту Хельдона, и белые волосы его были буры от крови эльфов. Таким увидели его норды, созванные сокольничими Перриф, и сказали — Шор вернулся. Но он плюнул им под ноги за то, что всуе употребляют такое имя. Как бы то ни было, повел он их в сердце запада, держателя морских путей, дабы оттеснить айлейдов к центру, к Башне Белого Золота. Так медленно сужался круг, охватывающий колдунов, что не могли понять ни источника внезапного освобождения людей, ни ярости идеи свободы. Его булава сокрушила громонахов, которых Умарил послал остановить мятежников на пути их назад с юга и востока. Он же отнес Морихауса-Дыхание-Кин к Зуатасу Остроумному (недийцу с именем кепту) для лечения, ибо бык попал под град птичьих клювов. И конечно, когда на Совете Скифов все воины Паравании и все норды затряслись в страхе при мысли о захвате Белого Золота, да так сильно, что сама Ал-Эш рекомендовала отложить штурм, Пелинал пришел в ярость. Он сказал все, что думает об Умариле, о трусах, собравшихся вокруг него, и ушел брать Башню один, ибо Пелинал часто действовал безрассудно.
Том V. О его любви к Морихаусу
[От редактора. Тома 1–6 являются частью так называемого Манускрипта Ремана, хранящегося в Имперской библиотеке. Это рукописная копия древних фрагментов текстов, собранных неизвестным ученым в ранней Второй эре. Мало что известно об оригинальном источнике отрывков, часть их относится к одному и тому же временному периоду (возможно, даже к одному и тому манускрипту). Но поскольку до сих пор между учеными нет согласия по вопросу датирования этих шести фрагментов, мы не приводим тут никаких теорий.]
Это чистая правда, что Морихаус был сыном Кин, но о том, был или нет Пелинал взаправду Шезаррином, лучше промолчать (поскольку как-то Плонтину, поклонник коротких мечей, сказал это и той же ночью был задушен мотыльками). Примечательно, однако, что те двое беседовали, словно члены одной семьи, притом Морихаус играл роль младшего, а Пелинал тепло относился к нему и называл племянником. Хотя, кто знает, то могла быть просто причуда бессмертных. Никогда Пелинал не опекал Морихауса во времена войны — человек-бык сражался удивительно искусно, был отличным военачальником и не был подвержен Безумию. Но Вайтстрейк предостерегал его против нарастающего романа с Перриф: "Мы ада, Мор, и меняем вещи посредством любви. Мы должны быть осмотрительны, если не желаем порождать чудовищ и населять ими землю. Если ты не остановишься, она полюбит тебя, и ты тогда изменишь весь Сирод". И тогда бык погрустнел, ибо был быком и боялся, что на вид слишком уродлив для Паравании, особо тогда, когда она раздевалась для него. Но потом он захрапел, вышел на свет луны Секунды, потряс кольцом в носу и сказал: "Ей нравится этот блеск на моем кольце. Возможно, это случайность, но всякий раз ночью, поворачивая голову, я вижу ее рядом. Поэтому ты понимаешь, что я не могу выполнить твою просьбу".
Том VI. О его Безумии
[От редактора. Тома 1–6 являются частью так называемого Манускрипта Ремана, хранящегося в Имперской библиотеке. Это рукописная копия древних фрагментов текстов, собранных неизвестным ученым в ранней Второй эре. Мало что известно об оригинальном источнике отрывков, часть их относится к одному и тому же временному периоду (возможно, даже к одному и тому манускрипту). Но поскольку до сих пор между учеными нет согласия по вопросу датирования этих шести фрагментов, мы не приводим тут никаких теорий.]
[И] говорится, что пришел он в этот мир падомаическим, что значит, рожденным Ситисом и всеми силами изменения. До сих пор некоторые, например, Фифд из Нью Тида, утверждают, что в скрытой звездной броней груди Пелинала было отверстие, и в нем не видно было сердца, только красный гнев в форме алмаза, поющий как безумный дракон, и это доказывает то, что он был эхом-мифа; и утверждают также, что там, где ступал он, явны были формы первого толчка. Пелинала же сие не заботило, и убивал он всякого, чья логика была той же, что и у богов, кроме прекрасной Перриф, которая, как он сказал, "играла роль, нежели говорила, ибо язык без эмоций — мертвый свидетель". Солдаты, что услышали его слова, с изумлением уставились на него, тогда он засмеялся, выбежал под дождь Кин и взмахнул мечом, готовясь расправиться с айлейдскими пленниками, и вскричал: "О Ака, в честь нашего совместного безумия я делаю это! Я вижу, как ты смотришь на меня, смотрящего в ответ! Умарил осмелился вызвать нас, за это вот так мы поступим с ним!" [И бывало так во время] вспышек бессмысленной злости, что Пелинал впадал в Безумие, и тогда целые пласты земли разрушались им в божественной ярости и становились Пустотой, и Алессия должна была просить Богов о помощи, чтобы обратили они взоры вниз и принесли успокоение Вайтстрейку, дабы покинуло его желание разделаться со всей землей. И Гарид из людей-из-ге однажды видел такое Безумие издалека и, когда оно закончилось, решил за выпивкой спросить у Пелинала, каковы ощущения в таком состоянии, на что Пелинал смог лишь ответить: "Похоже на то, когда сон перестает нуждаться в сновидце".
Том VII. О его битве с Умарилом и его расчленении
[От редактора. Этот фрагмент — из манускрипта, найденного в руинах монастыря Ордена Алессии на озере Канулус, следовательно, возможной датой является период, предшествующий Войне Справедливости (1E 2321). Однако анализ текста заставляет предположить, что фрагмент в действительности содержит раннюю форму Песни, возможно относящуюся к середине шестого столетия.]
Итак, после бесчисленных сражений со] сторонниками Умарила, когда мертвые аврорианцы полегли, словно горящие свечи вкруг трона, Пелинал был наконец окружен последними айлейдскими королями-магами и их демонами, крепкими в своей варлести. Вайтстрейк ударил в пол своей булавой и сказал: "Явите мне Умарила, что бросил мне вызов!"… [А] в это время могучий и коварный бессмертный златой Умарил предпочитал хорониться вдали от прямых столкновений, он медлил во мгле Белой башни, не торопясь выйти вперед. Еще больше солдат было послано на смерть от руки Пелинала, и вот удалось им повредить броню его топорами и стрелами, ибо Умарил наделил каждого из них длительной варлестью, которую копил он со времен первой [стычки]… [Теперь] полуэльф [вышел], окутанный [светом Меридии]… и перечислил он своих предков в Айлейдуне и говорил он об отце своем, боге Мировой Реки [прошлой кальпы**] и наслаждался он созерцанием тяжело дышащего Пелинала, который наконец-то начал истекать кровью… [Текст утрачен]… [И] Умарил был низвержен, ангельская личина его шлема, смявшись, превратилась в уродливую гримасу, что вызвало смех у Пелинала, и [его] неоперенные крылья срезаны были ударами меча, а Пелинал стоял [хрипя]… над ним, глумясь над предками его и всеми, кто прибыл со Старого Эльнофея, [сие] разозлило других эльфийских королей и ввергло их в ярость… [и они] бросились на него [заговаривая] свое оружие… и разрезали Пелинала на восемь частей, в то время как он ревел в неистовстве [да так, что даже] Совет Скифов [мог слышать]… [Текст утрачен]…бежал, когда Мор потряс самое основание башни могучим ударом своих рогов [на следующее утро], некоторые пали в горячке Захвата, и люди искали повсюду айлейдов, чтобы убить их, но Пелинал не оставил никого в живых, кроме тех королей и демонов, что уже спасались с поля брани… Именно Морихаус нашел голову Вайтстрейка, каковую короли оставили в доказательство своих деяний. Тогда стали говорить они, и в речах Пелинала было сожаление… но восстание произошло… [и еще] слова были сказаны между этими бессмертными, что даже Паравант не решилась услышать.
Том VIII. О его откровении при кончине Ал-Эш
[От редактора. Это древнейший и наиболее фрагментарный из всех текстов о Пелинале. Однако он близок к оригинальному звучанию Песни, посему имеет большую ценность, несмотря на краткость. Странно, выходит, что Пелинал присутствовал на смертном одре Алессии, хотя был убит Умарилом существенно раньше (за годы до кончины Алессии). Некоторые ученые полагают, что этот фрагмент не является частью "Песни о Пелинале", однако большинство признает его подлинность. Споры о его значимости не умолкают до сих пор.]
"… и оставил тебя искать поддержки у моей другой половины, кто принесет свет той идее смертных, что дает [Богам] великую радость, идее свободы; она не дана даже Небесам в полной мере, [] потому что Отец наш…. [текст утерян]… в те первые [дни/души/события] до Соглашения… что отражается в нашем земном безумии. [Позволь нам] теперь взять тебя Наверх. Мы [покажем] наши истинные лица… [которые разрушают] друг друга в амнезии каждого Века".
Песнь Хрормира
Песнь Яда (Бристин Ксел)
Книга I
Это начиналось вновь. Хотя все казалось таким безмятежным (последние угольки, потрескивавшие в камине; молодая служанка с ребенком, дремлющие в кресле перед дверью; гобелен у стены, наполовину вытканный и ожидающий, что завтра его закончат; одна из лун, проглядывавшая сквозь молочное облако за окном; одинокая птица, спрятавшаяся где-то на стропилах и мирно воркующая), Тай услышал первые нестройные аккорды этой Песни, доносившиеся откуда-то издалека.
Птица каркнула и перелетела со стропил на окно. Малыш на руках у девушки проснулся и принялся кричать. Песнь набирала силу, хотя все еще звучала неявно и неторопливо. Казалось, что все вокруг подчиняет свои движения ритму этой музыки, словно в диковинном балете: девушка, подбежавшая к окну, облака, отражавшие красным ад, творившийся внизу, ее крик — и все это заглушалось, поглощалось Песнью. Все, что следовало потом, Тай видел столько раз, что это почти перестало быть для него кошмаром.
Он не помнил ничего о свой жизни до прибытия на остров Горн, но понимал, что было в его прошлом нечто особенное, что отличало его от родни. И это была не просто смерть родителей. Родители его кузины Байнары тоже погибли в Войну. И не сказать, чтобы люди Дома Горна или соседнего Морнхолда были как-то особенно жестоки к нему. Они обращались с ним с тем же вежливым безразличием, какое Индорилы испытывали бы к любому восьмилетнему мальчишке, вертящемуся под ногами.
Но отчего-то, с абсолютной уверенностью, Тай знал, что он одинок. Другой. Из-за этой Песни, которую он слышал всегда, из-за его ночных кошмаров.
"Да у тебя просто богатое воображение," — тетя Уллия терпеливо улыбалась, перед тем, как отделаться от него и вновь вернуться к своим писаниям и домашним делам.
"Другой? Всякий в этом мире считает себя "отличным" от других, и это самое общее свойство, присущее всем людям," — говорил его старший кузен Калкорит, который учился на храмового жреца и неплохо поднаторел в парадоксах.
"Если ты еще кому-нибудь расскажешь, что слышишь какую-то музыку, когда никакой музыки нет, они назовут тебя безумцем и похоронят у Алтаря Шигората," — ворчал его дядя Триффит, а после уходил по делам.
И только няня Эдеба слушала его всерьез и лишь кивала с робкой гордостью. Но она не могла ничего сказать.
Его кузину и главную подругу по играм Байнару меньше всего интересовали истории про Песнь и сны Тая.
"Как же ты надоел со всей этой мутью, Тай, — сказала как-то Байнара после обеда, весной, когда им шел восьмой год. Они тогда, с младшим кузеном Вастером, гуляли среди цветущих деревьев. Трава была еще невысокой, едва доходя до лодыжек, и кое-где лежали почерневшие груды листьев, еще с прошлой осени. — Давай не будем об этом, хорошо? Во что играем?"
Тай задумался на секунду: "Мы могли бы поиграть в Осаду Орсинума."
"А что это?" — спросил Вастер, их непременный компаньон, тремя годами младше.
"Орсинум — это был дом орков, далеко в Ротгарианских Горах. Сотни лет он все рос и рос, рос и рос. Орки спускались с гор и насильничали и безобразничали по всему Хай Року. А потом король Даггерфолла Джойл и Гэйден Шиндзи из Ордена Дриагны и еще кто-то, забыл кто, из Сентинеля объединились и вместе пошли на Орсинум. Они бились и бились там тридцать лет. У Орсинума были железные стены, и, как они ни хотели, не могли пробиться."
"А что потом?" спросила Байнара.
"У тебя так здорово получается выдумывать то, чего никогда не было — так почему бы тебе не закончить эту историю?"
Так они и сделали. Тай был королем орков — он забрался на дерево, которое они окрестили Орсинум. Байнара и Вастер играли за Короля Джойла и Гэйдена Шиндзи и кидались галькой и палками в Тая, который дразнил их самым гортанным рычанием, какое только мог произвести. Все трое решили, что богиня Кинарет (исполнялась Байнарой, по совместительству) внемлет молитвам Гэйдена Шиндзи и обрушит на Орсинум проливной дождь. Стены проржавеют и рассыплются. В финале Тай любезно свалился с дерева и позволил Королю Джойлу и Гэйдену Шиндзи пронзить себя зачарованными клинками.
За большую часть того лета, года 675 Первой Эры, Тай почти устал от неизменно яркого солнца. Днем облаков на небе не было, но дожди шли каждую ночь, и растительность на острове Горн расцвела буйным цветом. Казалось, сами камни раскалились и пылали солнечным светом, а канавы заросли белой таволгой и дикой петрушкой; повсюду его окружали нежные ароматы цветов и безмятежных деревьев; листва на них была лилово-зеленой, сине-зеленой, серо-зеленой, бело-зеленой. Величественные купола, извилистые брусчатые улочки, тростниковые крыши деревенских лачуг Горна, и белая громада Сандилхауса — все это казалось ему волшебным.
Но сны продолжали повторяться каждую ночь, а Песня звучала постоянно, и во сне и наяву.
Несмотря не увещевания тети Уллии, Тай, Байнара и Вастер каждой утро завтракали с прислугой. Сама Уллия приказывала подавать завтрак в гостиную, для себя и возможных важных гостей: гости были редки, поэтому часто она завтракала в одиночестве. Поначалу слуги ели молча, уважая сословные различия, но потом разговорились и стали посвящать детей во все сплетни, новости и слухи.
"Бедняга Арнил опять слег с лихорадкой."
"Я же говорю тебе, они все проклятые. Все до единой. Наплюй на фею — и она плюнет в обратку, мало не покажется."
"А не кажется ли вам, что Маленькая Мисс Старсия чуточку раздалась в животике, с месяцок как?"
"Нет, не может быть!"
Единственной служанкой, которая вообще не разговаривала, была няня Тая, Эдеба. Она сильно отличалась от других служанок, однако шрамы на лице не уродовали ее. Ее плохо сросшийся переломанный нос и короткая стрижка придавали ей нечто таинственное и необычное. Обычно она просто тихо улыбалась всем сплетням, а на Тая смотрела с почти испуганной любовью и обожанием.
Однажды, после завтрака, Байнара шепнула Таю и Вастеру: "Нам надо сходить на холмы на другой стороне острова."
Она и раньше высказывала столь же безоговорочные просьбы, и всегда ей было, что показать: водопад, запрятанный среди папоротников и высоких скал; роща фиговых деревьев со спелыми плодами; тайная винокурня, сооруженная какими-то крестьянами; больной дуб, изогнувшийся коленопреклоненной женской фигурой; обвалившаяся стена, которой, как они вообразили, была тысяча лет, и которая осталась от последнего прибежища плененной принцессы. Принцессу они назвали Мереллой.
Троица миновала рощу и вышла на прогалину. В нескольких футах перед ними луг прогибался высохшим руслом реки с маленькими гладкими камешками. Они пошли по нему и оказались в темном лесу, где ветви деревьев сплетались в плотный полог высоко у них над головой. Временами в волглом подлеске проглядывали, словно, подмигивая, яркие красные и желтые цветы, но они встречались все реже и реже, по мере того, как дети забредали все дальше в царство хмурых дубов и вязов. Воздух потрескивал стаккато птичьего стрекота — слабый отзвук Песни.
"Куда мы идем?" — спросил Тай.
"А мы не идем куда-то, мы просто идем, чтобы увидеть кое-что," — ответила Байнара.
Лес обступал троих детей со всех сторон, изливал на них свои сумеречные краски и дышал влажным щебетом и вздохами. Им легко было вообразить, будто они оказались внутри чудовища и разгуливают меж его изогнутых ребер.
Байнара вскарабкалась на крутой холм и вгляделась в лесную чащу. Тай подсадил Вастера, помогая ему выбраться на берег высохшего русла, и поднялся сам, цепляясь за мягкую траву. Через лес дороги не было. Шипы ежевики и низко стелющиеся ветви деревьев смотрели на них, как ощетинившаяся стая когтистых зверей. Крики птиц сделались еще более резкими, словно они были возмущены вторжением. Какой-то сук царапнул Вастера по щеке до крови, но тот не заплакал. И даже Байнара, которая могла просочиться сквозь любые заросли подобно бесплотному существу, зацепилась косой за шипы, безнадежно разрушив причудливый узор, заплетенный служанкой несколько часов назад. Она остановилась и расплела косы, и ее яркие локоны свободно упали на плечи. Теперь в ней было что-то дикое, она была подобна нимфе, ведущей двух других через свои лесные владения. Песнь застучала неистовым ритмом.
Они стояли на каменной приступке у подножия утеса, высившегося над зияющим ущельем. Но смотрели они в другую сторону, на горы золы и пепла, устилавшие безжизненное поле. Это походило на картину грандиозной битвы, своего рода огненного жертвоприношения. Обуглившиеся ящики, оружие, кости животных, да и сама горная порода — все это обратилось в едва узнаваемый мусор на земле. Тай и Вастер безмолвно ступили на черное поле. Байнара улыбалась, гордясь тем, что все же нашла нечто, исполненное настоящего чуда и тайны.
"Что это за место?" — спросил, наконец, Вастер.
"Не знаю, — Байнара пожала плечами. — Сначала я решила, что это какие-то развалины, но потом поняла, что это просто свалка мусора, но не похожая на другие. Посмотрите только на это добро."
Все трое принялись рыться в пыльных завалах. Байнара нашла изогнутый меч, лишь слегка почерневший от пламени, и стала протирать его, чтобы прочесть надписи на клинке. Вастер развлекался тем, что ломал хрупкие ящики руками и ногами, воображая себя великаном неописуемой силы. Тая же привлек пробитый щит: в нем было что-то такое, что отзывалось в звуке Песни. Тай вытащил щит из груды и протер его.
"Никогда не видела такого герба," — сказала Байнара, заглядывая через плечо Тая.
"А я, кажется, видел, но не помню, где," — прошептал Тай, силясь извлечь воспоминания из своих снов. Он был уверен, что видел его именно там.
"Гляньте-ка сюда!" — закричал Вастер, прерывая раздумья Тая. Мальчик держал в руках хрустальный шар. Когда он провел по нему рукой, сметая песок и пыль, Песня вздыбилась такой высокой нотой, что Тай испытал дрожь во всем теле. Байнара побежала смотреть на сокровище Вастера, Тай же словно окаменел.
"Где ты это нашел?" — выдохнула она, вглядываясь в вихрящуюся спираль в хрустальной глубине.
"Под той повозкой," — Вастер показал на груду почерневшего дерева, выделявшаяся из числа других лишь лопнувшими колесам с поломанными спицами. Байнара принялась копаться в полуразвалившейся куче, так что торчали только ее ноги. Песня набирала силу, наваливаясь на Тая. Он медленно подошел к Вастеру.
"Отдай его мне," — прошептал он голосом, который едва ли смог бы принять за собственный.
"Нет, — прошептал Вастер в ответ, не отрывая глаз от пестрого разноцветия, игравшего в сердце шара. — Это мое."
Байнара рылась в останках повозки еще несколько минут, но так и не сумела найти сокровищ, равных Вастерову. Почти все, что было там, оказалось уничтожено, а оставшееся было мусором по любым меркам: сломанные стрелы, чешуйки брони, кости гуара. Расстроившись, она вылезла на солнечный свет.
Тай стоял один, на краю обрыва.
"А где Вастер?"
Тай моргнул, а затем повернулся к кузине с ухмылкой и пожал плечами: "Он побежал домой похвастаться своей добычей. А ты нашла что-нибудь интересное?"
"Да нет, — сказала Байнара. — Наверное, нам стоит вернуться домой, пока Вастер не разболтал что-нибудь такое, из-за чего у нас будут неприятности."
Тай и Байнара пошли прочь быстрым шагом. Тай знал, что Вастер не опередит их. Он вообще никогда не вернется домой. Хрустальный шар покоился на дне котомки Тая, присыпанный всяким мусором. Всем сердцем Тай молил Песнь, чтобы она вернулась и вымыла память об этом обрыве и долгом, беззвучном падении. Мальчик настолько удивился, что не успел закричать.
Книга II
Тай не испытывал никакой вины, что пугало его. Весь долгий, хотя и спешный путь от оврага, через лес, по высохшему руслу, он весело болтал с Байнарой, полностью осознавая, что только что совершил убийство. Когда же он отвлекался от беседы и начинал думать о последних секундах короткой жизни Вастера, Песнь вздымалась. Тай не мог думать о смерти мальчика, но знал, что повинен в ней.
"Я чуть с ума не сошла! — закричала тетя Уллия, когда дети вынырнули из леса у самого Сандилхауса. — Где вы пропадали?"
"А разве Вастер вам не рассказал?" — спросил Тай.
Сцена разыгралась точно так, как предполагал Тай — и каждое па каждого танцора в ней подчинялось ритму Песни. Тетя Уллия сказала, что не видела Вастера. Байнара, все еще не обеспокоенная, несла какую-то невинную ложь о том, что они разбрелись, и что он, должно быть, заблудился. Медленный, но настойчивый ритм паники усилился, когда ночь близилась к рассвету, а Вастер все еще не вернулся. Байнара и Тай со слезами (он сам удивился, насколько ему легко плакать, не испытывая чувств) признались, где были, и повели дядю Триффита с толпой слуг к груде мусора и оврагу. Неустанные поиски в лесу на заре. Причитания. Легкое наказание, да просто гневная ругань, за то, что Байнара с Таем потеряли своего младшего кузена.
По их плачу и стенаниям решили, что дети и так чувствуют себя достаточно виноватыми. И их отправили спать на рассвете, а поиски в лесу продолжались.
Тай готовился ко сну, когда в комнату зашла его няня, Эдеба. Выражение непоколебимой любви и преданности не сходило с ее лица, и она держала его ладонь в своих, когда он погрузился в свои сны и кошмары. Песнь проникала в его сознание почти неслышно, и он снова увидел ту комнату в замке. Девушка с ребенком. Птица на балке. Умирающий огонь. И внезапная вспышка жестокости. Тай лишился дыхания и открыл глаза.
Эдеба кралась к двери, нежно воркуя Песнь себе под нос. А в руке у нее был хрустальный шар из его котомки. Секунду он колебался, кричать, или нет. Откуда она знала Песнь? И знала ли она, что он убил другого мальчика, чтобы завладеть шаром?
Но что-то подсказало Таю, что она помогает ему, что она знает все и думает только о том, как защитить его.
Весь следующий день, и следующая неделя, и следующий месяц были одинаковыми. Никто не говорил слишком много, а если и говорил, то лишь когда предлагал новые места, где бы поискать пропавшего мальчика. Хотя смотрели уже везде и тщательно. Таю было любопытно, почему они ни разу не заглянули в ущелье, но он понимал, что туда было просто не спуститься.
Побочным следствием исчезновения Вастера стало то, что уроки, которые давал Кена Гафризи, приобрели более серьезное, почти академическое свойство. Непоседливость и отсутствие внимания у малыша всегда вынуждали сокращать занятия, но здравомыслящая Байнара и тихий Тай были идеальными учениками. Учитель был особенно поражен их вниманием, которое они проявили во время довольно сухой исторической лекции о геральдических символах Домов Морроувинда.
"Герб Хлаалу изображает весы, — он высокомерно усмехнулся. — Они мнят себя великими соглашателями, как если бы в том было нечто достойное. Много столетий назад они были лишь кочевниками, последовавшими за Ресдайном, который решил — "
"Извини, Кена, — перебила Байнара. — А у кого на гербе нарисовано какое-то насекомое?"
"Разве ты не знаешь Дом Редорана? — спросил учитель, приподняв один из щитов. — Я знаю, вы тут, на Горне, совсем оторваны от жизни, но тебе, безусловно, уже достаточно лет, чтобы различать-"
"Да не то, Кена, — пояснил Тай. — Думаю, она имеет в виду другой герб с насекомым."
"Понимаю, — кивнул Кена Гафризи, нахмурив брови. — Да, вы еще слишком молоды, чтобы когда-нибудь видеть герб Шестого Дома, Дома Дагот. Они воевали с нами вместе с проклятыми еретиками Двемерами в Войне у Красной Горы, и ныне совершенно уничтожены, хвала Владыке, Матери и Чародею. Этот дом был проклятием нашей земли целое тысячелетие, а когда, наконец, их скверна была истреблена, сама земля испустила вздох облегчения облаком огня и пепла, на целый год обратив день в ночь."
Байнара и Тай понимали, что не могут говорить, но обменялись друг с другом понимающими взглядами, когда учитель углубился в тему злодейства Двемеров и Дома Дагот. Когда урок закончился, они вышли из Сандилхауса и хранили молчание, пока не оказались вне досягаемости чужих глаз и ушей.
Перешедшее за полдень солнце рисовало на земле длинные тени похожих на копья деревьев, окружавших луг. Издалека доносились голоса рабочих, начавших подготовку к сбору осеннего урожая и покрикивавших друг на друга грубыми и привычными фразами, но отдельные слова разобрать было невозможно.
"Это определенно символ на том щите, что ты нашел в груде мусора, — сказала, наконец, Байнара. — И все, что там есть, должно быть, осталось от Дома Дагот."
Тай кивнул. Его мысли были о странном хрустальном шаре. Он почувствовал, как легкая, вибрирующая музыка беззвучно коснулась его тела, и понял, что открыл еще одну тему Песни.
"И зачем наши люди сожгли и поломали все это? — спросил он задумчиво. — Думаешь, Дом Дагот был таким злым, что все связанное с ним — проклято?"
Байнара рассмеялась. В разгар дня все разговоры о проклятиях и зле Шестого Дома были чисто теоретическими: нечто такое, что разбавляет жизнь романтикой, но не вызывает тревоги. Дети побрели обратно в замок, чтобы поспеть к еще одному размеренному, скучному обеду. Но когда наступила ночь, Байнара принялась перебирать сокровища, собранные в куче мусора. В свете лун маленькие кувшинчики, какие-то оранжевые самоцветы, тусклые кусочки серебра и золота, не имевшие очевидного предназначения, все это приобрело зловещий оттенок.
Внезапное отвращение охватило ее. В этих предметах была какая-то странная энергия, примесь смерти и разрушения, которую нельзя было отрицать. Байнара бросилась к окну — ее вырвало.
Выглянув на темную лужайку, раскинувшуюся внизу, она увидела фигуру, расставлявшую свечи в виде контура огромного насекомого, символа Дома Дагота. Когда фигура глянула в ее сторону, она быстро отшатнулась, однако успела разглядеть лицо, выхваченное из темноты сальным светом. Это была Эдеба, няня Тая.
На следующее утро Байнара рано ушла из замка, неся за спиной большой мешок с ее сокровищами. Она дотащила его до болота и оставила там. Затем она вернулась и рассказала своему дяде Триффиту о том, что видела прошлой ночью, опустив лишь изначальную причину своего недомогания.
Эдебу изгнали с острова Горн без обсуждения. Она плакала, умоляла позволить ей попрощаться с ее Таем, но дело сочли слишком опасным. Когда Тай спросил, что с ней случилось, ему ответили, что она вернулась к своей семье на материк. Он уже слишком большой, чтобы иметь няню.
Байнара никогда не говорила ему, что знала. Потому что боялась.
Книга III
Таю было восемнадцать, когда он, в 685 году Первой Эры, впервые увидел Морнхолд, город острых шпилей, дом богини. Его кузен Калкорит, ставший уже старшим послушником в Храме, отвел Таю пару комнаток на первом этаже купленного им дома. Комнатки были маленькими и бедно обставленными, но прямо за окном рос горьколистник, и, когда задувал ветер, каморка наполнялась прелестным пряным ароматом.
Аккорды Песни более его не беспокоили. Иногда он даже забывал о них — настолько тихими и мелодичными они стали. Иногда, когда он шел по улицам к Храму за заданием, ему встречался кто-нибудь и накал Песни возрастал, но потом она снова остывала. Чем отличались эти люди от прочих? — Тай никогда не пытался определить. Он помнил последний случай, когда позволил Песни увлечь его и убить своего младшего кузена Вастера. Это воспоминание не тяготило его чрезмерно, но все же он решил, что не станет причинять вреда никому, если его не вынудят.
Нарочные Дома регулярно доставляли Таю письма от Байнары, по-прежнему сидевшей в Сандилхаусе на острове Горн. Она могла бы пойти учиться в Храм — ума бы ей точно хватило — но не пожелала. Через год, много два, ей все равно придется уехать и занять свое место в Доме Индорил, но она не спешила. Тай с радостью встречал обычные сплетни, приходившие с письмами, и описывал в ответ свои собственные занятия и романы.
На третьем месяце пребывания в Морнхолде он повстречал девушку. Она тоже училась в Храме, ее звали Акра. Тай увлеченно писал о ней Байнаре, сообщая, что у нее рассудок Соты Сила, остроумие Вивека и красота Альмалексии. Байнара ответила в игривой манере, что если бы знала, какие святотатственные вольности дозволяются студентам Храма, то несомненно сама бы стала послушницей.
"А ты очень предан своей кузине, — засмеялась Акра, когда Тай показал ей письмо. — Передо мной руины потерпевшего крушение романа?"
"Она мила, но я никогда не воспринимал ее с этой позиции, — усмехнулся Тай. — Инцест никогда меня особо не интересовал."
"А она тебе очень близка по крови?"
Тай задумался на мгновение: "Не знаю даже. По правде, нам мало что рассказывали о наших родителях, и я даже не знаю, были ли они действительно как-то связаны. Они пали жертвами Войны на Красной Горе, это я знаю. Но, похоже, у взрослых всегда портилось настроение, когда мы спрашивали о своих родителях. Со временем мы перестали спрашивать. Может, ты мне даже ближе как кузина, чем Байнара."
"Может, и так, — Акра улыбнулась, вставая со стула. Она распустила волосы, до этого заколотые способом, подобающим благовоспитанной жрице. Пока Тай наблюдал за этой трансформацией, она отцепила небольшую брошку, крепившую платье к наплечной накидке. Тонкий шелк скользнул вниз, впервые открыв его взору смуглое, стройное тело. — Если так, то инцест по-прежнему тебя особо не интересует?"
Когда они занялись любовью, Песнь начала свое медленное, ритмичное восхождение в голове Тая. Видение Акры перед ним на мгновение померкло и сменилось образами из его ночных кошмаров. Когда, он, наконец, откинулся в изнеможении, комната казалась наполненной яростными красными облаками его снов, а крик женщины и ее ребенка перед лицом смерти эхом отдавались в голове. Он открыл глаза — Акра улыбалась ему. Тай поцеловал ее и нежно прижал к себе.
Последующие две недели Тай и Акра были неразлучны. Даже когда они занимались в противоположных крыльях Храма, Тай думал о ней и откуда-то знал, что она тоже думает о нем. А после они стремглав неслись навстречу друг другу, наслаждались друг другом в его комнате каждую ночь, и каждый день в укромном уголке храмового сада.
Однажды пополудни, когда Тай привычно несся обнять свою возлюбленную, Песнь взыграла в нем с невиданной силой при появлении какой-то согбенной, изнуренной старухи. Он закрыл глаза и попытался приглушить ее, но когда он снова открыл их и увидел, как она покупает пробковый папирус у уличного продавца, он уже знал, кто это. Его старая няня с Горна, Эдеба. Та, что покинула его, даже не попрощавшись, ради своей семьи на материке.
Она не видела его и пошла дальше по улице, а Тай свернул и последовал за ней. Они шли темными переулками самой бедной части города, который был ему также чужд, как самая дикая деревня Акавира. Она отперла небольшую деревянную дверь дома на безымянной улочке, и он, наконец, окликнул ее по имени. Она не обернулась, но когда Тай подошел, то обнаружил, что дверь не на щеколде.
Каморка была грязной и сырой, как пещера. Она стояла лицом к нему, ее лицо еще больше сморщилось с тех пор, что он помнил ее, изрезанное линиями скорби. Он закрыл дверь, а она взяла его руку и поцеловала.
"Ты стал таким высоким и сильным, — сказала Эдеба, заплакав. — Мне нужно было убить себя — но не позволить им разлучить нас."
"Как семья?" — холодно поинтересовался Тай.
"Ты моя единственная семья, — прошептала она. — Индорильские свиньи заставили меня уйти, они тыкали мне в лицо своими клинками, когда узнали, что я служу тебе и твоей семье, а не им. Эта маленькая дрянь, Байнара, застала меня за молитвой скорби."
"Ты говоришь, как помешанная, — Тай презрительно усмехнулся. — Как можно любить меня и мою семью и при этом ненавидеть Дом Индорила? Я ведь тоже из Дома Индорила."
"Ты уже достаточно взрослый, чтобы знать правду, — яростно прошипела Эдеба. Тай просто пошутил насчет ее безумия, но теперь он видел, как нечто подобное разгорается в ее древних глазах. — Ты не был рожден в Доме Индорила; они взяли тебя к себе после Войны, как и многих других сирот, которых разобрали и они, и другие Дома. Только так они хотели стереть историю и уничтожить всю память об их врагах — взрастив их как своих детей."
Тай повернулся к двери: "Теперь понимаю, почему тебя прогнали с Горна, старуха. Ты бредишь!"
"Подожди! — закричала Эдеба, бросившись к заплесневелому шкафу. Она достала оттуда стеклянный шар, который засиял всем спектром даже в полумраке каморки. — Помнишь это? Ты прикончил того малыша, Вастера, потому что он владел этим, а я забрала его из твоей комнаты, потому что тогда ты был еще не готов взять на себя наследие и ответственность. Ты не удивился тогда, чем тебя так манит эта безделушка?"
Тай тяжело задышал и ответил, хотя и не хотел этого делать: "Порой я слышу Песнь."
"Это Песнь твоих предков, твоей настоящей семьи, — сказала она, кивнув. — Ты не должен с ней бороться, ибо это песнь судьбы. Она будет направлять тебя в том, что тебе предначертано."
"Заткнись! — заорал Тай, — Все, что ты говоришь — ложь! Ты больна!"
Эдеба со всей силы швырнула шар об пол, отчего он разлетелся с оглушительным хлопком. Осколки растаяли в воздухе. Все, что осталось — маленькое серебряное колечко с незатейливой печаткой в виде плоской короны. Старуха бережно подобрала его и протянула Таю, стоявшему, опершись спиной на дверь и дрожавшему.
"Вот твое наследство, наследство хранителя Шестого Дома."
Корона на кольце предназначалась для скрепления печатью официальных бумаг Дома. Тай видел похожее кольцо у своего дяди Триффита, с печаткой в виде крыла, знаком Дома Индорила. Рисунок на этом кольце был другим — это было то насекомое, которое он запомнил с того дня, как Кена Гафризи учил их с Байнарой геральдике Домов.
Это был символ проклятого Дома Дагот.
Песнь овладела всеми чувствами Тая. Он слышал ее музыку, обонял ее страх, ощущал на языке ее горечь, физически осязал ее силу, а все, что он видел перед собой — пламя ее разрушения. Когда он взял кольцо и надел его на палец, его разум не осознавал, что он делает. Тай по-прежнему не ведал ничего, кроме Песни, и тогда, когда вытащил кинжал из ножен и вонзил его в сердце старой няньки.
Тай даже не слышал ее последних слов, когда Эдеба осела на пол и простонала с сочащейся кровью улыбкой: "Спасибо."
Когда пелена песни спала, первое, что понял Тай — это что он больше не спит. Перед собой он увидел пламя, то самое, что спалило дом его рождения, и пламя снова было перед ним. Но это было пламя от костра, который он развел на полу ее прогнившей лачуги, и его языки уже проникали сквозь стены, пожирая тело его старой няньки.
Когда стали звать стражу, Тай опрометью помчался по улицам.
Книга IV
Акра сидела у камина в комнате Тая, читая книгу при свете огня. Книга содержала всякую теософскую ерунду, в которую она не верила, но тем не менее находила патологически увлекательной. Когда дверь распахнулась и она услышала, как вошел Тай, Акра подняла взгляд, лишь дочитав до конца начатый абзац.
"Я здесь уже несколько часов. Если б знала, что ты так задержишься, прихватила бы больше книжек, — она хихикнула. Но когда она увидела лицо и одежду Тая, всякая игривость разом улетучилась. — Что случилось? Ты в порядке?"
"Я встретил мою старую няньку, Эдебу, — сказал он странным голосом. — Это резко изменило мои планы. Я не знал, что она в Морнхолде."
"Жаль, что я не знала, куда ты идешь, — сказала она, медленно поднимаясь со стула. — Мне было бы приятно с ней поболтать."
"Теперь уже поздно. Я убил ее."
Акра глубоко вздохнула, пристально глядя в окаменевшее лицо Тая. Потом взяла его за руку: "Может, расскажешь мне все по порядку?"
Тай позволил своей любимой подвести себя к камину и сел, щурясь на огонь. Он посмотрел вниз, на серебряное кольцо на пальце: "Перед тем, как я ее убил, она дала мне вот это. Это кольцо-печатка Дома Дагот. Она сказала, что я хранитель их наследия, и что Песнь, которая постоянно звучит в моей голове, которая заставила меня убить одного мальчика в детстве, а теперь и саму Эдебу, это Песнь моих предков."
Тай замолчал. Акра опустилась на колени сбоку от него и взяла кисть с кольцом: "Расскажи мне больше."
"Мой наставник Кена Гафризи учил нас, что Дом Дагот был проклятием Морроувинда. Он сказал, что все они погибли в конце Войны, и что сама земля вздохнула с облегчением, — Тай закрыл глаза. — Я вижу то, что забыто. Я слышу это в Песне. Эдеба сказала мне, что пять Домов приняли детей-сирот Дагота и взрастили их в своих собственных традициях. Я думал, что она безумна или лжет, но настоящая ложь — это те годы, что я думал, будто моя семья принадлежала Дому Индорил."
"И что ты собираешься делать?" — прошептала Акра.
"Что ж, Эдеба наказала мне следовать путем Песни к своей судьбе, — Тай горько рассмеялся. — Но песня первым делом повелела убить ее саму, поэтому я не знаю, какие бы дальнейшие рекомендации она дала бы мне. Я знаю одно: мне нужно покинуть Морнхолд. Прежде, чем я осознал, что делаю, я устроил пожар в ее лачуге. Кто-то позвал стражей. И теперь я не знаю, куда деваться."
"У тебя много друзей, которые защитят тебя, если ты действительно окажешься новым предводителем возродившегося Шестого Дома, — Акра поцеловала кольцо. — Я помогу тебе их найти."
Тай уставился на нее: — "С чего бы тебе помогать мне?"
"Когда ты подумал, что я могла бы оказаться твоей кузиной по Дому Индорил, боязнь кровосмешения не отвратила тебя от обладания мною, — ответила Акра, встретив его взгляд. — Я тоже слышу Песнь. Она не так сильна во мне, как в тебе, но я никогда не согласилась бы забыть о ней. Она научила меня большему, чем все эти нелепые жрецы и жрицы Храма вместе взятые. Я знаю, что мое истинное имя Дагот Акра, а еще я знаю, что у меня есть брат."
"Нет, — Тай стиснул зубы. — Ты лжешь."
"Ты Дагот Тайтон."
Тай с силой отбросил Акру к стене и выбежал из комнаты. Когда он пробегал по дому, то услышал шаги Калкорита на лестнице за спиной — партия ударных в песне, гремевшей в его сердце и голове
"Кузен, — окликнул старший послушник. — Ты что-нибудь слышал об этом пожаре — "
Тай выхватил свой кинжал и с разворота всадил его Калкориту в горло. "Кузен, — прошипел он. — Индорильский волк тебе кузен!"
Улицы Морнхолда озаряли красные сполохи пожара, разносимого по тесным улочкам безжалостными порывами ветра. Будто сам Дагот Ур неистовствовал над городом, поощряя пламя, высеченное его наследником. Страж Дома, спешивший на зарево, остановился при виде Тая, стоявшего, шатаясь, у дверей дома Калкорита с окровавленным клинков в руке.
"Ты что натворил, Cерджо?"
Тай бросился в лес, и его накидка развевалась за спиной на ветру. Стражник помчался вдогонку, обнажив меч. Не было нужды заходить в дом и смотреть на труп — и так все было ясно.
Несколько часов Тай пробирался сквозь дебри, и Песнь толкала его вперед. Звуки погони затихли вдали. Наконец, лес расступился, и он не увидел ничего, кроме воздуха и воды. Утес, в сто футов вышиной, глубоко врезался во Внутреннее Море, нависая над водой.
Песнь сказала ему "нет". Она тянула его на север, сладким голосом обещая отдых среди друзей. Более, чем друзей — людей, которые будут боготворить его как наследника Дагота. Когда он медленно приблизился к краю утеса, Песнь сделалась более угрожающей. Она требовала не бежать от судьбы. Ибо не будет спасения в смерти.
Тай сплюнул проклятие своему Дому и головой вниз бросился с утеса.
Выдался еще один славный день на острове Горн, первый за прошедшие недели, которым Байнара могла действительно наслаждаться. Дядя Триффит принимал важную компанию, Людей Дома издалека, и ей приходилось присутствовать на каждом обеде, на каждой встрече, на каждой церемонии. В детстве, как она помнила, всегда хотелось, чтобы кто-то обратил на тебя внимание. Сейчас же ничто не могло доставить такое блаженство, как прекращение ее скучных обязанностей.
В доме у нее оставалось только одно намеченное дело — написать письмо кузену. Но это может подождать и до вечера, сказала она сама себе. В конце концов, сам-то он не писал уже много дней. Это все влияние той девчонки, Акры. Не то, чтобы Байнара не одобряла увлечение кузена — просто она знала, насколько всепоглощающей может быть первая любовь. Она, по крайней мере, читала об этом.
Неторопливо гуляя по цветущему лугу, Байнара настолько углубилась в свои мысли, что даже не слышала, как ее зовет ее горничная, Гиллима. Поэтому она слегка вздрогнула, когда обернулась и увидела подбегавшую молодую служанку.
"Серджо, — позвала та, задыхаясь. — Пожалуйста, подойдите! Там прибило к берегу человека! Это ваш кузен, Серджо Индорил-Тай!"
Книга V
Два дня целители не отходили от кровати Тая, и Байнара сидела подле него, гладя его руку. Его лихорадило, он ни спал, ни бодрствовал, вскрикивая от собственных видений. Лекари возносили хвалы здоровью юноши. Много раз выбрасывало тела на берега острова Горна, особенно во время Войны, но никогда они не видели, чтобы кто-то выжил после этого.
Тетя Уллия наведывалась несколько раз, чтобы принести Байнаре пищу: "Побереги себя, дорогая, или, когда он поправиться, ему придется сидеть у твоей постели."
Горячка Тая прошла, он, наконец, смог открыть глаза и увидел над собой девушку, с которой провел вместе семнадцать лет своей жизни, все, кроме самого первого года. Она улыбнулась ему, а он попросил еды. Молча, она помогла ему управиться с пищей.
"Я знала, что ты не умрешь, кузен," — нежно прошептала она.
"Я надеялся на это, но почему-то тоже знал, — он застонал. — Байнара, ты помнишь все те кошмары, о которых я тебе рассказывал? Так это все правда."
"Мы могли бы поговорить об этом, когда ты немного окрепнешь."
"Нет, — прохрипел он. — Я должен рассказать тебе все прямо сейчас, чтоб ты знала, какого монстра называешь своим дорогим кузеном Таем. Если бы ты только знала об этом раньше, то не горела бы желанием снова увидеть меня."
По щеке Байнары скатилась слеза. Она еще больше похорошела за те несколько месяцев, что он провел в Морнхолде. "Как ты можешь думать, будто я перестану тебя любить, что бы ты ни натворил?"
"Я видел мою старую няньку, Эдебу, и говорил с ней."
"Ох, — на этот раз Байнара испугалась. — Тай, я не знаю, что она тебе наговорила, но все это моя вина. Помнишь, как Кена Графизи рассказывал нам о Доме Дагот, и его зле? В ту же ночь я увидела, как твоя нянька сооружает некое подобие алтаря на северной лужайке, в виде символа Шестого Дома. Должно быть, она делала это многие годы, но я не знала, что это значит. Я рассказала дяде Триффиту, и он выгнал ее. Я порывалась тебе все рассказать, много раз, но боялась. Она была так предана тебе."
Тай улыбнулся: "А не страшило ли тебя еще больше задуматься, нет ли какой-нибудь связи между ее преданностью мне и ее преданностью проклятому Дому? Я знаю тебя, Байнара. Ты не из тех девиц, что предпочитают не пользоваться рассудком."
"Тая, я не знаю, что она тебе сказала, но я думаю, она была вне себя. И что бы она себе ни навыдумывала о тебе и о Шестом Доме — это все неправда. Помни об этом. Бред одной безумной старухи еще ничего не доказывает."
"Есть еще кое-что, — Тай вздохнул и поднял руку. Какую-то секунду он недоумевающе моргал, а затем сердито повернулся к Байнаре: — Что с моим кольцом? Если ты его видела, то уже должна была понять, что я говорю правду."
"Я выбросила это барахло куда подальше, — Байнара поднялась. — Тай, я собираюсь оставить тебя. Отдохни."
"Я наследник Дома Дагот, — Тай почти кричал, его глаза сделались безумными. — Взращенный после Войны Домом Индорила, но направляемый Песнью моих предков. Когда мы были совсем детьми, я убил Вастера, ибо Песнь сказала мне, что он украл мое наследство. Когда Эдеба поведала мне, кто я, и дала это кольцо, я убил и ее, а ее дом спалил дотла. Ибо Песнь сказала мне, что она выполнила свою задачу. Когда я вернулся в дом Калкорита, моя любовь была там. И она сказала мне, что тоже принадлежит Дому Дагот, и что доводится мне сестрой. Я бежал, но когда Калкорит пытался остановить меня, я прикончил его, ибо Песнь сказала мне, что он мой враг."
"Тай, прекрати, — всхлипнула Байнара. — Я не верю ни единому слову. У тебя горячка…"
"Нет, не Тай! — он потряс головой, тяжело дыша. — Имя, которое мне дали мои родители, было Дагот Тайтон."
"Ты не мог убить Эдебу, ты любил ее. А Вастер и Калкорит? Ведь они же наши кузины!"
"Они были мне ненастоящими родственниками, — холодно возразил Тай. — Песнь сказала, что они были моими врагами. Точно так же, как сейчас говорит, что мой враг — ты. Но я не слушаю ее. И не буду слушать… сколько сумею."
Байнара вылетела из комнаты, захлопнув за собой дверь. Она выхватила ключ из рук своей напуганной горничной Гиллимы и заперла замок.
"Серджо Индорил-Байнара, — прошептала Гиллима, очень участливо. — Все ли в порядке с вашим кузеном, Серджо Индорил-Тай?"
"Он будет в полном порядке, когда отдохнет, — Байнара вернула себе достоинство и вытерла слезы с лица. — Никто не должен его беспокоить ни при каких обстоятельствах. Я унесу ключ с собой. А сейчас у меня много работы. Полагаю, никто так и не удосужился переговорить с рыбаками о пополнении запасов Сандилхауса?"
"Не знаю, Cерджо, — ответила горничная. — Думаю, нет."
Байнара отправилась к пристани, чтобы снять тяжесть с сердца единственным способом, который знала — сосредоточившись на всяких мелочах. Слова Тай не покидали ее, но она успокоилась на время, беседуя с рыбаками об их улове, о том, сколько рыбы закоптить, сколько отправить в деревню, а сколько доставить свежей в кладовые дома.
Ее тетя Уллия присоединилась к дискуссии, совершенно не замечая хорошо замаскированных переживаний Байнары. Так они вместе обсуждали, сколько провизии уничтожили Дядя Триффит и его начальство во время их пребывания на острове за эти недели, когда следует ждать их возвращения, и как бы получше к этому подготовиться. Тут один из рыбаков на пристани прервал их, окликнув.
"Лодка приближается!"
Уллия и Байнара приветствовали гостью сразу по прибытии. Это была молодая девушка в одеяниях жрицы Храма. Еще когда она привязывала свою утлую лодчонку, Байнара восхитилась ее красотой — и странной схожестью с кем-то знакомым.
"Добро пожаловать на Горн, — сказала Байнара. — Я Индорил-Байнара, а это моя тетя Индорил-Уллия. Мы прежде не встречались?"
"Не думаю, серджо, — девушка поклонилась. — Меня послал Храм, узнать, не получали ли вы весточки от вашего кузена, Индорил-Тая. Он не является на занятия уже несколько дней, и жрецы забеспокоились."
"О да, нам следовало дать знать, — посетовала Уллия. — Он здесь, едва не утонул. Теперь ему лучше. Позвольте, я провожу вас в дом."
"Тай сейчас отдыхает, и я попросила его не беспокоить, — немного запинаясь, произнесла Байнара. — Я понимаю, что это страшно невежливо, но мне сейчас нужно переговорить с моей тетей, всего пара слов. Не будет ли слишком ужасно с моей стороны попросить вас подождать нас в доме? Вы легко найдете дорогу — по тропинке на холм и через лужайку."
Жрица вновь смиренной поклонилась и пошла. Уллия была шокирована.
"Не следует обращаться с представителем Храма подобным образом, — выпалила она. — Нельзя так изнурять себя уходом за кузеном, чтобы утратить всякое чувство приличия."
"Тетя Уллия, — прошептала Байнара, увлекая женщину подальше от ушей рыбаков. — А разве Тай действительно мой кузен? Сам он верит, будто он… из Дома Дагота."
Уллии понадобилось время, чтобы собраться с ответом: "Это правда. Ты сама была во младенчестве во время Войны, поэтому не знаешь, как все было. Не осталось такого уголка Морроувинда, который бы она не опустошила. Даже на этом острове была битва. Помнишь те обгорелые кучи обломков, которые вы с Таем и бедным маленьким Вастером нашли так много лет назад? Это осталось от той войны. А после войны, когда проклятый Дом был, наконец, побежден, мы увидели невинных малышей, сирот, чье единственное преступление заключалось в том, что они родились от порочных отцов. Допускаю, что были в наших воинствах, объединенных силах Домов, и такие, что истребляли их без жалости, чтобы не оставить и памяти о наследии Дагота. Но в конце концов милосердие победило, и дети Шестого Дома были усыновлены оставшимися пятью. И тогда мы решили, что выиграли войну окончательно и завоевали мир."
"Во имя Матери, Владыки и Чародея! Если то, во что верит Тай, правда, то никакого мира нет, — Байнара задрожала. — Он уверяет, что Песнь предков взывает к нему, что она уже заставила его убить троих человек, и двое из них — нашего Дома. Кузен Калкорит и… когда он был еще мальчиком… Вастер."
Уллия закрыла лицо руками и не могла вымолвить ни слова.
"И это только начало, — сказала Байнара. — Песнь по-прежнему взывает к нему. Он говорит, что есть и другие, кто знает, кто поможет ему возродить Шестой Дом. Его сестра…"
"Должно быть, это просто злые фантазии, — пролепетала Уллия. Тут она заметила, как Байнара уставилась на тропинку, ведущую от пристани к дому. — Девочка моя, о чем ты подумала?"
"Эта жрица назвала свое имя?"
Обе женщины побежали вверх по тропинке, громко призывая стражу. Рыбаки, никогда дотоле не видевшие хозяйку дома в таком смятении, быстро переглянулись, а затем последовали за женщинами, похватав свои крюки и багры.
Парадные ворота Сандилхауса были широко распахнуты, и первые тела обнаружились у самого входа. Это была настоящая бойня: свежая, липкая кровь повсюду. Там был Анер, слуга дяди Триффита: он продолжал сидеть со вспоротым животом за столом, так и не успев пригубить полуденный бокал флина. Лерин, одна из горничных, была обезглавлена, когда несла стопку белья из прачечной по лестнице. Тела стражей и слуг устилали пол зала, подобно осенним листьям. В конце лестницы Байнара едва сдержала рыдание, когда увидела Гиллиму. Та лежала, как сломанная кукла: смерть настигла ее, когда девушка пыталась пролезть в узкое стрельчатое окошко.
Никто ничего не говорил, ни Байнара, ни Тетя Уллия, ни рыбаки. Они лишь безмолвно и упорно брели по залитому кровью дому. Они подошли к комнате Тая: дверь нараспашку, внутри никого. Заслышав звук шагов в комнате Байнары, они приблизились медленно, осторожно, и с великим страхом.
Жрица с пристани стояла у кровати. У нее на ладони блестело серебряное кольцо, которое Байнара сняла с пальца Тая. А в другой руке у нее был длинный, кривой клинок, сплошь замаранный кровью, как и одеяния самой жрицы. Обнаружив, что не одна, она мило улыбнулась и поклонилась.
"Акра! Я должна была опознать тебя по описаниям в письмах Тая, — произнесла Байнара настолько спокойно, насколько могла. — Где мой кузен?"
"Я предпочитаю звать себя Дагот Акра, — ответила та. — Твой фальшивый кузен, мой истинный брат, уже отбыл, чтобы исполнить свое предназначение. Мне жаль, что ты его не застала — он бы с тобой попрощался покрепче."
Книга VI
Величественная громада цитадели Индораниона плескалась в красных лучах заходящего солнца. Командор Джасрэт наблюдал, как она медленно опускалась за горизонт по мере того, как предводительствуемый им караван двигался на юго-запад. Руководство ночной операцией было ему в диковинку, впрочем, не больше, чем все прочее, с чем сталкивался в эти смутные дни. Ему было всего семьдесят, для Босмера это еще далеко не старость, но он чувствовал себя так, словно принадлежал к другой эре.
Он знал земли восточного Вварденфелла, сколько помнил себя. Каждый лесок, каждый сад, каждая деревушка между Красной Горой и Морем Призраков были ему родным домом. Но теперь все изменилось, мир перестал быть привычным после извержения и Смерти Солнца. Это делало ночное путешествие еще более опасным, однако таков был приказ свыше.
Зольная топь появилась довольно неожиданно. Если бы зоркий разведчик не заметил ее и не подал знак, весь караван мог бы ухнуть в нее целиком. Джасрэт выругался. Ее не было на карте, что, впрочем, не так уж удивительно.
Гибельная трясина, простиравшаяся, сколько хватало глаз. Командор стал перебирать варианты. Он мог повести свой отряд на юго-восток к Тель-Аруну, а затем попробовать повернуть на запад. Сверившись с картой и глянув вдаль, он заметил в ночи тусклое мерцание какого-то костра. Джасрэт, в сопровождении лейтенантов, направил своего гуара на огонь, чтобы допросить этих путников. Они оказались эшлендерами, мужчиной и женщиной.
"Это теперь не ваши владения, — прокричал он. — Разве не знаете, что теперь здесь правит Храм, и что эти земли принадлежат Дому?"
Они поспешно поднялись и быстро зашагали прочь, к узкому гребню между горой и топью. Джасрэт окликнул их и приказал вернуться.
"Вы знаете путь в обход этой дряни? — спросил он. Они кивнули, по-прежнему не рискуя поднять глаза. Джасрэт подал знак своему каравану. "Тогда вы нас и поведете."
Путь проходил по предательски крутому, склизкому гребню, почти непреодолимому для гуаров. Колеса повозок буксовали в грязи, когда возницы всеми силами пытались удержать их от сползания в зольную топь. Мужчина и женщина эшлендеры перешептывались друг с другом, направляя караван.
"О чем вы там бормочете, нвах?" — рявкнул Джасрэт.
Мужчина не обернулся. "Мы с сестрой говорили об этом восстании Дагот, и она предположила, что вы везете оружие в крепость Фаленсарано, и поэтому вы предпочли идти через топь, а не по дороге."
"Мог бы сам догадаться, — Джасрэт засмеялся. — Вы, эшлендеры, всегда так радуетесь бедам Домов или Храма, будто вам что с этого светит. Мне искренне жаль убивать ваши надежды, но то, о чем вы толкуете, едва ли можно назвать восстанием. Всего лишь парочка отдельных случаев… недовольства. Так и передай своей сестренке."
По мере того, как они с трудом продвигались вперед, гребень еще более сузился. Тогда эшлендеры повели караван через глубокую расселину с неровными краями, разлом, образованный потоком лавы еще до Смерти Солнца. Повозки царапали бортами по каменным стенам ущелья. Командор Джасрэт, после двадцати лет настороженности на земле, которую он не понимал, сейчас почувствовал укол годами выработавшегося инстинкта. Тут, подумал он про себя, получилось бы отличное место для засады.
"Эшлендер, нам еще далеко?" — прокричал он.
"Да все, приехали!" — ответил Дагот Тайтон и подал знак.
Резня заняла считанные минуты с момента нападения. И лишь когда последнее тело стража Дома сбросили в трясину, занялись осмотром груза каравана. Добыча оказалась богаче, чем ожидалось — тут было буквально все, что было нужно повстанцам. Даэдрические мечи, дюжины комплектов лат, колчаны с отличными эбонитовыми стрелами и пайки на несколько недель.
"Направляйся в лагерь, — Тайтон улыбнулся сестре. — Я поведу караван. Мы будем на месте через несколько часов."
Акра страстно поцеловала его и выполнила знак Возврата. Через мгновение она снова оказалась в своем шатре, ровно в том месте, где оставила метку. Мурлыкая Песнь себе под нос, она сбросила эшлендские лохмотья и выбрала из своего сундука самое прозрачное платье. Именно такое, в каком Тайтон будет рад ее застать, когда вернется.
"Муораза! — она позвала служанку. — Собери войска! Тайтон и другие будут здесь очень скоро, со всем необходимым нам оружием и припасами!"
"Муораза тебя не слышит, — произнес голос, которого Акра не слышала уже несколько недель. Она обернулась, волевым усилием удалив с лица следы удивления. Это действительно была Индорил-Байнара, однако теперь уже не то трепещущее создание, с которым она рассталась после резни в Сандилхаусе. Эта женщина имела обличие воительницы, закованной в латы и говорившей с издевательской уверенностью. — Да она бы и не смогла собрать войска, даже если б слышала. У тебя есть оружие и пайки, Акра, вот только вооружать и кормить уже некого."
Дагот Акра совершила знак Возврата, но ничего не произошло.
"Когда мы услышали, как ты возишься в шатре, мои боевые маги наложили здесь заклятие рассеяния магии, — Байнара улыбнулась и откинула полог шатра, впуская внутрь дюжину солдат Дома. — Тебе не уйти."
"Если ты думаешь, что мой брат попадется в твою ловушку, то ты недооцениваешь его связи с Песнью, — Акра усмехнулась. — Она сообщает ему обо всем, что нужно. Я убедила его больше не противиться ей, а позволить привести и его, и нас к нашей окончательной победе."
"Я знаю его дольше и лучше, чем ты, — холодно сказала Байнара. — А теперь я хочу услышать, что тебе говорит твоя Песенка. Я хочу знать, где мне искать Тая."
"Тайтона, моя госпожа, — поправила ее Акра. — Он больше не раб, ни твоего Дома, ни храмового вранья. Можешь пытать меня, сколько заблагорассудится, но я уверяю тебя, что в следующий раз, когда ты его увидишь, это произойдет по его воле, а не по твоей. И это будет самым последним мигом твоей жизни."
"Да вы не волнуйтесь, серджо, — Меч Ночи Байнары подмигнул ей. — Все говорят, что не расколются под пыткой — да все колются."
Байнара вышла из шатра. Это было частью военного дела, она это понимала, но наблюдать подобные картины от этого было не легче. Она не могла смотреть даже на то, как солдаты Дома складывали трупы мятежников. Она надеялась, что за эти кровавые недели, что она преследовала Тайтона и Акру, когда одна резня сменяла другую, чувственность притупится окончательно. Однако для нее по-прежнему было не важно, что трупы принадлежали врагам. Смерть есть смерть — и она внушает отвращение.
Она пробыла в своем шатре всего несколько минут, как вошел ее Меч Ночи.
"Не такая уж она крутая, как пишет, — он ухмыльнулся. — По сути дела, все, что мне пришлось сделать — так это уткнуть своей ножик ей в животик, и она все выложила, как на духу. Ничего удивительного. Всегда так: кто громче болтает, тот быстрее колется. Помню одну парочку, давным-давно, когда вас еще и на свете-то не было-"
"Гаруан, что она сказала?" — перебила его Байнара.
"Песня, или что там еще, сказала ее братцу, что она попалась, и чтобы он не возвращался в лагерь, — ответил Меч Ночи, чуточку обиженный, что ему не дали рассказать занимательную историю. — С ним полдюжины меров, и они намылились замочить того парня, что командует армией Индорила в войне. Генерала Индорил-Триффита."
"Дядя Триффит, — выдохнула Байнара. — Где он сейчас находится?"
"Да я и сам не знаю, серджо. Может, ее расспросить — если она в курсе?"
"Я пойду с тобой, — сказала Байнара. Когда они подходили к шатру Акры, прозвучал сигнал тревоги. Ситуация стала совершенно ясной прежде, чем они дошли до места. Трое стражников были мертвы, а пленница сбежала.
"Занимательная дамочка, — заметил Гаруан. — Сердечко слабое, да ручки проворные. Послать весточку генералу Индорил-Триффиту, что ли?"
"Если мы сумеем вовремя отыскать его," — сказала Байнара
Книга VII
Триффит стоял у парапета Барайсимайна и смотрел на вулкан. Метафоры, которые используют поэты, казались довольно плоскими по сравнению с этим зрелищем. Его можно было уподобить гноящейся ране, сочащейся кровью лавовых потоков. Король Пепла, тоже, вполне подошло бы — таким он и казался в своей вечной короне дыма. И все же все эти метафоры были жалки, ибо ничто из виденного им не могло сравниться с грозным величием горы. Красная Гора высилась за много миль от крепости, и все равно совершенно заполняла собой горизонт.
Но, прежде чем окончательно проникнуться собственным ничтожеством, он услыхал, как кто-то произнес его имя. В этом звуке было некоторое утешение — имя напомнило о том, что, хотя в сравнение с горой он и букашка, но кое-какой властью и влиянием все же обладает.
"Генерал Индорил-Триффит, — позвал командор Раэл. — Там проблемы у восточных ворот."
Проблема оказалась не больше, чем обычной потасовкой. Какой-то эшлендер, пьяный, или, может, под шайном, полез в драку со стражами Дома у задних ворот. Когда те попытались его выдворить, вмешалась его родня, и вскоре шестеро эшлендеров сцепились с дюжиной воинов Триффита. Если бы эти нвахи не были хорошо вооружены, бой закончился бы, едва начавшись. Он и так закончился еще до того, как прибыла подмога, высланная генералом: двое эшлендеров были мертвы, а остальные разбежались.
"Этот дым прокоптил им мозги, — Раэл пожал плечами. — Оттого и бесятся."
Триффит снова поднялся по лестнице и вернулся в свою комнату, чтобы переодеться к обеду. Генерал Редоран-Ворилк и Советник Хлаалу-Ноток должны были прибыть с минуты на минуту, чтобы обсудить планы Храма по реорганизации земель Домов Морроувинда. Морнхолд собирались переименовать в Альмалексию. Да еще задумали построить новый великий город во славу Вивека — а где взять золото, спрашивается? От этих мыслей у генерала сжималось сердце. Предстояло дотошное обсуждение деталей, долгая ночь споров, угроз и компромиссов.
Мозг генерала был настолько занят этими мыслями, что он едва не надел облачение Дома задом наперед. И уж тем более он не заметил темной фигуры, выскользнувшей из-за шторы и прикрывшей дверь в спальню. И лишь когда с лязгом упал засов, Триффит обернулся.
"Прокрался, когда я отвлекся на эту драку у ворот? Очень умно, Тай, — просто сказал он. — Или ты теперь у нас Дагот Тайтон?"
"Тебе следует помнить все мои имена, — огрызнулся юноша, извлекая меч из ножен. — Я был Тайтоном до того, как ты вырезал мою семью и пытался развеять мое племя. Таем — когда ты забрал меня в свой дом, чтобы напитать ядом против моего народа. Теперь же можешь звать меня Возмездие."
В дверь постучали. Тайтон и Триффит не отводили глаз друг от друга. Удары стали сильнее. "Генерал Индорил-Триффит, вы в порядке? Что-то случилось?"
"Если ты намерен убить меня, мальчик, то тебе придется поторопиться, — проворчал Триффит. — Мои люди вынесут эту дверь за две минуты."
"Не тебе указывать мне, что делать, "Дядя", — покачал головой Тайтон. — Мне довольно наставлений Песни и моих предков. А она говорит мне, что ты заставил моего отца молить о пощаде, прежде чем убил его. Так я хочу от тебя того же."
"Если твои предки такие умные, — усмехнулся Триффит. — то почему они все такие мертвые?"
Тайтон издал нечеловеческий рык и прянул вперед. Дверь сотрясалась под ударами, но она была прочна и надежна. Двухминутный срок жизни, который генерал сам себе отпустил, был явно ошибочным.
Внезапно удары прекратились. Вместо них прозвучал знакомый голос.
"Тай, — позвала Байнара. — Выслушай меня."
Тай зло улыбнулся: "Ты как раз вовремя поспела, "кузина", чтобы услышать, как твой дядюшка будет просить за свою презренную жизнь. Я уж боялся, что ты опоздаешь. Следующий звук, который ты услышишь, будет предсмертным хрипом этого человека, поработившего мой Дом."
"Это Песнь тебя поработила, а не дядя Триффит. Нельзя ей верить. Она отравляет тебя. Она сделала тебя игрушкой сначала в руках той безумной старухи, а теперь этой ведьмы Акры, что зовется твоей сестрой."
Тайтон надавил кончиком своего меча на горло генерала. Тот попятился назад, а Тайтон наступал на него. Его взгляд пробежал по вытянутой руке до эфеса меча. Серебряное кольцо Дагота ловило красные сполохи вулкана, пробивавшиеся сквозь окно.
"Тай, пожалуйста, не убивай больше никого. Я прошу тебя. Если б ты только услышал меня, а не Песнь, хотя бы на мгновение, ты бы понял, где правда. Я люблю тебя." — Байнаре приходилось подавлять рыдания, чтобы голос звучал спокойно и ясно. У нее за спиной на лестнице послышался шум — генеральская стража, наконец, притащила таран.
Дверь треснула и раскололась надвое. Генерал Индорил-Триффит неотрывно смотрел в окно, держась за горло.
"Дядя! С тобой все в порядке? — Байнара подбежала к нему. Он медленно кивнул головой и опустил руку. На шее виднелась едва заметная царапина. — Где Тай?"
"Он выпрыгнул в окно, — сказал Триффит, указав вдаль на фигуру, скачущую на гуаре в направлении вулкана. — Я думал, что он собирается покончить с собой, но, оказывается, он подготовил путь к отступлению."
"Мы достанем его, серджо генерал," — пообещал командор Раэл и уже на ходу приказал стражам седлать скакунов. Байнара посмотрела им вслед, а затем быстро поцеловала дядю и побежала на внутренний двор, к своему гуару.
Пот обволакивал тело Тая по мере того, как он подъезжал все ближе и ближе к подножью Красной Горы. Гуар тяжело дышал, бег его все замедлялся, а из груди вырывались жалобные стоны. Наконец, Тай спрыгнул со своего скакуна и принялся карабкаться по почти отвесному склону. Пепел, извергаемый вулканом, застил ему глаза. Он почти ослеп и потому мог руководствоваться лишь настойчивыми, требовательными указаниями Песни.
Поток малиновой лавы шипел и булькал, жадно переваривая куски кристаллической породы, всего в нескольких футах, достаточно близко, чтобы Тай ощутил, как кожа пузырится волдырями. Он отвернулся и заметил фигуру, возникшую из дыма. Байнара.
"Что ты делаешь, Тай? — прокричала она, перекрывая рев вулкана. — Разве я не говорила тебе, чтоб ты не слушал Песнь?"
"Впервые и Песнь, и я желаем одного и того же! — прокричал он в ответ. — Я не могу просить тебя простить меня, но, пожалуйста, попробуй хотя бы забыть!"
И он пополз выше, скрываясь из виду. Она выкрикивала его имя, взбираясь по камням, пока не оказалась перед самым разверстым кратером. Волны раскаленного газа жгли ее лицо, и она упала на колени, задыхаясь. Сквозь дрожащее марево она видела, как Тай стоял на краю жадной пасти вулкана. Огненные языки лизали его одежду и волосы. Он обернулся к ней и мимолетно улыбнулся.
А затем он прыгнул.
Байнара пребывала в отрешенном удивлении, когда начала долгий, опасный спуск по склону. Она принялась строить планы на будущее. Хватит ли запасов провизии в ее замке на Горне для встречи Домов? Советникам придется задержаться там на недели, а может, и на месяцы. Предстояла большая работа. Постепенно, по мере спуска, она начала забывать. Это ненадолго — но начало положено.
Дагот Акра стояла настолько близко к жерлу вулкана, насколько могла вытерпеть, протирая глаза от пепла и изнывая от жара. Она видела все и улыбалась. На земле лежало серебряное колечко с печатью Дома Дагот. Тайтон так обильно взмок, что оно просто соскользнуло. Она подобрала его и надела на свой палец. Коснувшись своего живота, она ощутила новый рефрен Песни Яда Морроувинда.
Пешком по миру. Том XI: Солитьюд (Спатиор Муний)
Дорогие друзья! В нашем нынешнем выпуске мы расскажем вам о Солитьюде. Автор был крайне рад оказаться в средоточии имперской власти в Скайриме. В ходе нашего обзора вы увидите, что богатство Солитьюда состоит как в его жителях, так и в его истории и архитектуре, неотъемлемых от самого города.
Как всегда, мы начнем наш путь за стенами города, в этот раз — у подножия холма, что ведет к массивным воротам Солитьюда.
Прежде чем взбираться на холм и заходить в город, непременно полюбуйтесь здешними видами. Пройдитесь по тропе, ведущей к докам, и остановитесь полюбоваться одним из лучших видов на Великую арку.
Изначально служившая в качестве ориентира и ветровой преграды порта Солитьюда, удобная для обороны Великая арка также стала древним нордам идеальным местом для возведения города.
Понемногу город разросся по всей длине арки. Этот рост увенчался постройкой Синего дворца — резиденции верховных королей и королев Скайрима. Позже мы посетим этот дворец.
При входе в Солитьюд вам предстоит пройти двое ворот и три башни. Первая из этих башен находится на перекрестке — это Небесная башня. Она служит преимущественно для наблюдения, хотя в военное время проходящую рядом дорогу перегораживают баррикадами и используют в качестве первой линии обороны.
Вторую башню вместе с первыми, малыми воротами называют Шквальными воротами. Здесь возможные войска нападающих столкнутся с первым серьезным сопротивлением. Последними идут, бесспорно, самые впечатляющие — Грозовые ворота.
В то время как Мрачный замок, расположенный прямо за главными воротами города, всегда отличался массивными стенами, внешние стены и ворота Солитьюда появились лишь после коронации верховного короля Эрлинга.
Если посмотреть вверх и налево от главных ворот, можно увидеть небольшое свидетельство бытовавшего у Эрлинга вкуса к более закругленному стилю в архитектуре, который мы впоследствии пронаблюдаем в пристройках Мрачного замка, а также внутренней арке и ветряной мельнице.
Теперь мы пройдем через ворота и окажемся в главном торговом районе Солитьюда.
Когда вы пройдете через ворота Солитьюда, перед вами впервые откроется вид самого города. Высоко и горделиво перед вами возвышается увенчанная стягами Императорская башня. Она служила пристанищем королям Хаафингара еще до объединения Скайрима и возведения Синего дворца. Теперь же она используется исключительно в качестве гостевых покоев для императоров, когда те посещают город.
Справа и слева вас окружают лавки и постоялые дворы Солитьюда. Здесь вы найдете одни из лучших импортных товаров в Скайриме. Как-никак, Солитьюд — процветающий город с прямым доступом к основным морским путям Тамриэля.
Продолжив наш путь, мы подойдем к склону, ведущему наверх к Мрачному замку. Здесь особенно сильно ощущается тяжесть нависающей громады каменного бастиона. В крайней слева башне, увенчанной остроконечной крышей (пристройкой Эрлинга), в свое время размещался гарнизон замка и тюрьма. В наши дни в этой башне сосредоточена военная мощь Солитьюда.
Сразу за возвышающейся Императорской башней можно разглядеть каменный мост Солитьюда, изящной дугой простирающийся к ветряной мельнице. Поговаривали, что этот построенный при верховном короле Эрлинге мост использовала Йитта, известный капитан каперского судна, чтобы без лишних свидетелей посещать Мрачный замок. Ряд историков утверждает, что они с верховным королем просто старались не афишировать свои деловые отношения. Другие же полагают, что между Йиттой и Эрлингом имелось нечто большее.
На другом конце моста стоит ветряная мельница. Башня и ветряная мельница являются самыми узнаваемыми достопримечательностями Солитьюда. Когда-то силой Ветряной мельницы открывались ворота нынешнего склада Восточной имперской компании, но в наши дни эта задача ложится на крепкие спины рабочих дока.
Под сенью ветряной мельницы вы найдете уличный рынок и колодец. Здесь можно купить ряд местных деликатесов, в том числе знаменитое пряное вино, производимое только в Солитьюде.
Отсюда мы поднимемся вверх по склону и войдем во двор Мрачного замка.
При входе во двор Мрачного замка вас встречает знамя Солитьюда, висящее над дверьми в сам замок.
В дальнем конце двора стоит впечатляющий Храм Богов. Основатели Солитьюда были глубоко набожными людьми, и он является единственным городом Скайрима, где в одном храме воздают почести сразу всем божествам. Все три здания здесь достойны посещения, но для осмотра открыты только Храм и военное крыло Мрачного замка.
Если зайдете в храм, обратите особое внимание на ниши спереди. Вы увидите пустую нишу, которая когда-то была отведена под святилище Талоса, пока поклонение ему не было объявлено вне закона.
Со двора отправляйтесь в проход между Мрачным замком и Храмом, и вашим глазам впервые предстанет Синий дворец. По пути обязательно остановитесь у Коллегии бардов, большого здания по левую сторону, которое легко заметить по горящему рядом со ступенями Огню Калиссоса.
Говорят, что пока горит этот огонь, названный в честь известного барда, коллегия будет стоять.
Если посмотреть вверх со ступеней Коллегии бардов, можно заметить, что коллегия возвышается даже над самим Синим дворцом. Обучающиеся здесь барды исполняют по всему Скайриму свои песни, сплетенные из событий вековой истории. Если повезет, обязательно посетите Сожжение короля Олафа, древний праздник, во время которого сжигают чучело Олафа.
Продолжайте идти по дороге от коллегии, и вы придете во двор Синего дворца, на котором и закончится наша прогулка.
В Синем дворце живут ярлы Солитьюда, которые на протяжении веков также являлись верховными королями и королевами Скайрима. В верхней части северо-восточного крыла, по левую от вас сторону, располагаются жилые покои ярла и ее придворных, а под ними — помещения для прислуги.
Юго-западное крыло, известное как Крыло Пелагия, в наши дни пришло в упадок. Это крыло назвали в честь знаменитого верховного короля Пелагия Безумного, чей призрак, по слухам, скитается там до сих пор. Крыло было закрыто вскоре после смерти Пелагия, и теперь туда никого не пускают.
Непременно загляните в сам Синий дворец. Большой атриум и приемные покои — это зрелище, достойное внимания.
Автор показал вам Солитьюд во всем его великолепии, но есть еще несколько мест, которые стоит увидеть. Поднимитесь на стены города, доступ на которые свободен, и прекрасный вид с них вознаградит ваши усилия. Не лишним будет посетить и доки Солитьюда, самые большие в Скайриме.
На этом XI том собрания "Пешком по миру" заканчивается. Автор пока не знает, куда он отправится дальше, но будьте уверены — куда бы он ни забрел, вы получите от него детальный рассказ о самом интересном, что там можно повидать.
Печать Смерти
Хакнир Печать Смерти умирал.
Гарук Вой Ветра, корабельный квартирмейстер, никак не мог осознать это. Хакниру служил еще его дед — а было это почти шесть десятков лет назад — и уже тогда тот был легендой среди пиратов севера. Его называли "Король призраков", ибо он был столь же неумолим и безжалостен, как море, по которому плавал. Для Гарука, который не раз видел, как Хакнир бросается в бой в сверкающем доспехе из сталгрима, подобный древним королям, срезая врагов, как траву, своими двумя саблями, он был практически богом.
Но никто не боялся Хакнира сильнее, чем его собственная команда. Они знали его приступы ярости, знали, как он наслаждался пытками и убийствами ради забавы. Были и более мрачные слухи: поговаривали, что он питался кровью и душами своих жертв, чтобы продлить свою жизнь. Кто-то считал его даэдра, пробравшимся в мир смертных. Другие говорили, что жизнью и могуществом, доспехом и оружием он обязан Дагону, принцу разрушения. И подписан договор был ужасной незаживающей раной через все его лицо — Печатью Смерти, на которое никто не мог взглянуть, не вздрогнув.
Такие мысли вертелись в голове Гарука, когда тот занял свое место на палубе во главе команды. Он поприветствовал кивком рулевого Талина, своего главного соперника. К закату, подумал он, один из них будет капитаном. Второй — покойником.
Когда Хакнир вышел из своей каюты, команда затихла. У него был болезненный вид и надтреснутый голос. Но даже в таком виде он не потерял своего величия. Он взглянул на свою команду, на самых жестоких убийц, что когда-либо носила вода северных морей, и никто не смог встретиться с ним взглядом. Наконец, он вздохнул.
Вы хотите знать, кто займет мое место, и как будет разделена моя часть добычи.
Все хотели это знать, но все равно в толпе раздались протестующие возгласы. Хакнир велел им замолчать.
Все эти годы я выбирал среди вас того, кто будет достоин занять мое место, или же достаточно силен, чтобы отнять его у меня. Но никто из вас даже не приблизился к этому. Поэтому оно вам не достанется.
Он поднял руку. "Именем Дагона, я проклинаю свой доспех и свои сабли, этот корабль и все, что на нем есть. Пока не настанет день, когда один из вас победит меня в бою, никому из вас не достанется ни единой монеты, — он взглянул на команду. — Скажите спасибо, что я оставляю вам ваши жизни".
Гарук и Талин переглянулись. Произнеси кто другой такие слова, немедленно случился бы бунт. Сотня жадных до добычи пиратов против одного человека. Но это был Хакнир, и команда молчала.
Хакнир кинул карту к ногам Гарука. "Гарук, бери шлюпку и закопай мой доспех там, где я указал. Талин, мы отправимся к моей могиле, где ты оставишь меня с моим золотом. Затем сожгите лодки и поступайте, как знаете. Я больше не капитан вам", — с этими словами он развернулся и снова направился в каюту.
На рассвете Гарук взял шлюпку и троих человек. Они высадились на берегу к северу от Солстейма в месте, указанном Хакниром, разбили лагерь и начали копать.
Но жадность точила сердце Гарука. Снова и снова бросал он взгляд на окованный железом сундук, который они привезли с собой. Старика здесь не было — возможно, не было уже на этом свете. Приказ его был откровенно глупым.
Той ночью Гарук вскрыл сундук и достал шлем. Сталгрим поблескивал в лунном свете. Время настало. Новый Король Призраков должен был явиться миру. Он надел шлем на голову.
И закричал.
Люди говорят, этот крик до сих пор слышен лунной ночью на каменистом берегу к северу от Солстейма.
Постскриптум:
Эта — одна из последних историй цикла "Сага о Хакнире", описывающего жизнь и приключения легендарного пиратского короля Хакнира, известного как Печать Смерти. Насколько эти истории правдивы и правдивы ли они вообще — решать читателю.
Пираты Абессинского моря
Внезапный шторм нарушил все планы капитана Сараджи. Она разглядывала сломанную мачту и разорванные паруса пиратского шлюпа. Мало того, что всю добычу смыло за борт, придётся заштилеть судно, пока они не смогут починиться.
«Приплыли», — первый помощник капитана Хуруз был мрачен.
«Раз мы видим другой корабль, то ещё ничего не потеряно, не сомневаюсь, — ответ капитана сопровождался гортанной усмешкой. — Двигаться мы не можем, но по-прежнему на плаву. Вечно ты думаешь о самом плохом».
«Безопаснее, чем… вон тот другой корабль?»
Сараджа повернулась, оскалив зубы: «Наш новый корабль, хотел ты сказать?»
Хуруз оценил на глаз расстояние и промолвил задумчиво: «Не так далеко. Давайте спускать шлюпку».
В следующий момент экипаж каджитов был готов грести к другому судну, бросившему якорь у песчаной косы и выглядевшему совершенно неповреждённым. Когда они приблизились, Сараджа тщательно осмотрела палубу. Всё спокойно, никого не видно — идеально для грабежа.
Хуруз медленно карабкался наверх, к тёмной утробе корабля. Он должен справиться с охраной, а потом экипаж займёт палубу. Тихо ступив на борт, Хуруз быстро оглядел нос и корму. Охраны нет. Он перегнулся через поручень и посигналил экипажу.
Пираты поднимались один за другим, бесшумно заполняя палубу. И вот они все, с оружием в руках, на борту безмолвного корабля.
«Слишком большой корабль для прогулочного, — прошептал Хуруз капитану, — и слишком мирный для военного».
Сараджа кивнула, показывая на дверь каюты. «Они прячутся там, — еле слышно ответила она. — Пора им убираться с моего корабля».
С громким боевым кличем Хуруз распахнул дверь каюты. Вслед за ним с выпущенными когтями и обнажённым оружием ввалились остальные пираты, но тут же встали, не сделав в беспробудной тьме и десятка шагов.
— В чём дело?
— Скорее! Дайте свет!
Один из пиратов достал трут и ударил кремнём. Он медленно поднял факел, пламя которого отразилось в десятках зеркал, расставленных по всей каюте.
— Джоун и Джоуд, котринги!
— Мёртвые котринги!
Сараджа приказала возвращаться на их искалеченный корабль, но приказ опоздал. Никто из просто видевших Багровый корабль не прожил достаточно долго, чтобы успеть рассказать о встрече, а её экипаж не просто видел — побывал на нём.
Пирог и Бриллиант (Атин Муэндил)
Я сидел в «Крысе в котелке», клубе для чужеземцев в Альд'руне, болтая с приятелями, и тут увидел эту женщину. В общем-то, бретонки в "Крысе" не такая уж и редкость. Склонность упорхнуть подальше от своих насестов в Хай Роке у них, видимо, в крови. Впрочем, с возрастом они становятся тяжелее на подъем, поэтому я и обратил внимание на эту тощую старую кошелку, которая бродила по залу и заговаривала со всеми посетителями.
Нимлот и Оэдиад сидели там же, где и всегда, и пили то же, что и всегда. Оэдиад хвастался своей добычей, заполученной им неким противозаконным образом — огромным бриллиантом величиной с детский кулачок, чистым, как родниковая вода. Я любовался на камень, когда услышал позади себя скрип старых костей.
— День добрый, друзья мои, — сказала старуха. — Меня зовут Абелле Хридитте, и мне нужны деньги, чтобы добраться до Альд Редайнии.
— За милостыней иди в храм, — отрезал Нимлот.
— Меня не интересует милостыня, — ответила Абелле. — Я хотела предложить вам свои услуги.
— Бабуля, остановись, пока меня не стошнило, — рассмеялся Оэдиад.
— Ты сказала, что тебя зовут Абелле Хридитте? — спросил я. — Ты часом не родственница Абелле Хридитте, алхимику из Хай Рока?
— Весьма близкая, — со смешком ответила та. — Мы один и тот же человек. Если угодно, я могла бы приготовить для вас зелье в обмен на золото. Я заметила, что у вас тут отменный бриллиант. Магические качества бриллиантов безграничны.
— Извини, бабуля, но тратить его на магию я не собираюсь. Мне и так немалого стоило его украсть, — сказал Оэдиад. — Я знаю скупщика, который заплатит за него звонкой монетой.
— Однако скупщик оставит себе определенный процент, не так ли? Как насчет зелья невидимости в обмен на бриллиант? Утратив этот камень, вы получите возможность украсть гораздо больше. Думаю, это весьма выгодный обмен.
— Пожалуй, но у меня нет золота, чтобы заплатить тебе, — сказал Оэдиад.
— Я возьму себе то, что останется от бриллианта после приготовления зелья, — сказала Абелле. — Если б вы понесли его в Гильдию магов, вам пришлось бы предоставить также и остальные ингредиенты, и к тому же заплатить за работу. Я же научилась своему ремеслу там, где для изготовления зелий нет никаких машин, измельчающих камни в пыль. Необходимость делать все руками, без изысков, вознаграждает тебя ценными остатками, которые в этих дурацких гильдейских машинах для зелий попросту пропадают.
— Звучит замечательно, конечно, — сказал Нимлот. — Но откуда нам знать, что твое зелье подействует? Если ты сделаешь одно зелье, заберешь остатки бриллианта Оэдиада и уйдешь, то к тому времени, как мы испробуем снадобье на деле, тебя и след простынет.
— Ах, доверие нынче не в ходу, — вздохнула Абелле. — Пожалуй, я могла бы сделать для вас два зелья, и мне при этом осталась бы еще пара крох бриллианта. Не особо что, но, надеюсь, хватит на дорогу до Альд Редайнии. Тогда одно из зелий вы могли бы испытать сразу при мне и узнать, действует оно или нет.
— Но, — вмешался я, — ты можешь сделать одно зелье действующим, а другое — нет, и оставить себе осколок побольше. Да, она же может дать тебе медленно действующий яд, и к тому времени, как она доберется до Альд Редайнии, ты уже будешь покойником.
— Раздери Кинарет вас, данмеров, с вашей подозрительностью! Хоть мне едва ли останется что-нибудь от бриллианта, я могла бы приготовить для вас по две порции двух зелий, чтоб вы воочию убедились, что зелье действует и не имеет негативных последствий. Если вы по-прежнему мне не доверяете, идите к моему столику и проследите за моей работой.
Мы решили, что я пройду с Абелле к ее столику, где она оставила дорожные сумки с травами и минералами, и прослежу, чтобы она приготовила одинаковые зелья. На манипуляции ушло порядка часа, к счастью, ожидание было скрашено половиной фляги вина, допить которое любезно предложила мне Абелле. Уйма времени ушла на измельчение бриллианта — напевая старинные заклинания, старуха вновь и вновь проводила над камнем руками и раскалывала его на все более мелкие кусочки. Также она приготовила пасты из измельченного горьколистника, давленных красных луковиц делл’арко и капель масла цицилиани. Я допил вино.
— Старуха, — я не выдержал, — сколько это еще займет времени? Я уже утомился за тобой приглядывать.
— Гильдия магов дурит народ, утверждая, что алхимия — это наука, — сказала та. — Но если ты устал, можешь закрыть глаза.
Мои глаза закрылись будто сами собой. Что-то было в этом вине. Что-то, заставившее меня следовать ее указке.
— Пожалуй, я приготовлю снадобье в форме пирогов. В таком виде оно будет куда эффективнее. А теперь, юноша, расскажи-ка мне, что сделают твои приятели после того, как я отдам им зелье?
— Подстерегут тебя на улице и отберут остатки бриллианта, — просто ответил я. Я не хотел говорить правду, но она вышла сама собой.
— Я так и думала, просто решила убедиться. Теперь можешь открыть глаза.
Я открыл глаза. Абелле выложила на деревянном блюде небольшую композицию: два маленьких пирога и серебряный ножик.
— Бери пироги и неси к своему столику, — сказала Абелле. — И не раскрывай рта, разве что для того, чтобы соглашаться с моими словами.
Я повиновался. Это было довольно любопытным ощущением. Я был вовсе не против, чтобы она играла мною, как куклой. Конечно, когда я это вспоминаю, меня охватывает отвращение, но тогда казалось совершенно естественным безропотно ей подчиняться.
Абелле вручила пироги Оэдиаду, и я послушно подтвердил, что они оба были приготовлены одинаково. Она предложила разделить один из пирогов пополам, так чтобы одну половинку съела она, а другую — он. Таким образом он сможет убедиться, что они подействуют и не окажутся отравленными. Оэдиад решил, что это хорошая мысль, и разрезал пирог ножом Абелле. Абелле взяла левую половинку и сразу закинула себе в рот. Оэдиад взял правую половинку и проглотил с некоторой опаской.
Абелле со всеми ее сумками испарилась практически моментально. Оэдиад остался, как и был.
— Почему для ведьмы оно сработало, а для меня — нет? — вскричал Оэдиад.
— Потому что бриллиантовая пыль была только на левой стороне лезвия, — ответила старуха-алхимик моими устами. Я ощущал, как ее контроль надо мной ослабевает по мере того, как она спешила прочь от "Крысы в котелке" по темным улицам Альд'руна.
Мы так никогда и не нашли ни Абелле Хридитте, ни тот бриллиант. Увенчалось ли успехом ее странствие к Альд Редайнии, тоже никому не ведомо. Никакого эффекта пироги не дали, не считая того, что Оэдиад после этого неделю маялся животом.
Пирог из коруса: Рецепт
Если я еще хоть раз услышу об этом зазнайке-кулинаре, что написал треклятую книжку рецептов, я оттяпаю себе ухи тупым топором.
Ну да, он там может кой-чего приготовить для своих толстяков-имперцев и неженок-бретонов, но настоящим нордам нужна настоящая нордская жратва, и мой пирог из коруса именно таков.
Я, видать, так часто разглагольствовал про него, что Сусанна аж стала меня пилить. А Нильс говорит: «Раз уж твой пирог из коруса такой замечательный, чего же ты не запишешь рецепт?»
Ну, я особо не грамотей и не писака, но подумал, а чего б и не попробовать? Так что вот вам мой самый первый записанный рецепт, надеюсь, он вам понравится.
Перво-наперво вам нужно мясо коруса, да только его не так-то просто достать. Корусы в основном живут в пещерах и часто не одни, а с другими мерзкими тварями.
Если соберетесь добыть себе на обед мяса коруса, глядите, чтобы вас самих кто-нибудь на обед не схавал. Ха-ха.
В общем, как я говорил, достаньте себе хорошую броню и добрый меч какой побольше, и если можете с собой взять крепких мужиков, которые не дадут деру при первом признаке заварушки — ну то есть, не как эти неженки-бретоны — то отправляйтесь в пещеры и рано или поздно вам попадется корус.
Вид у них как у огромных жуков размером с очень огромных собак. И это, берегитесь кислоты, которой они плюются. Она вашу броню в два счета разъест.
Когда же добудете мясо коруса, надо нанизать его на вертел. Берите только плотное белое мясо из середины. Желтое мясо с головы и лап не трогайте, потому что там у них ядовитая кислота, и если вы его съедите, то помрете как миленькие.
В общем, дальше вы жарите вашего коруса на вертеле. Не помешает полить его соусом. Чтоб его приготовить, размолотите несколько помидоров в кашицу и перемешайте ее с водой, перцем, медом и солью. И затем все это надо вскипятить.
На перец я бы особо не налегал, но пара ложек соли будет к месту. Сколько класть меда — решайте сами. Тут уж — насколько вы любите сладкое.
Когда корус прожарится и вы его как следует сдобрите соусом, тогда его надо запечь в пирог с картошкой, морковками и яблоками. И кладите туда же остатки вашего соуса.
Если хотите с репой, может, будет и ничего. Смотря по тому, как вам больше нравится.
Ну и потом какое-то время выпекаете. Когда корочка сверху станет светло-коричневой, значит готово.
Ну и все. Вот такие пироги! Ха-ха.
Пиршество воров (Анис Нору)
"Что любопытно", — сказал Индик, сужая глаза, чтобы получше рассмотреть черный караван, прокладывающий путь к шпилям уединенного замка. Безвкусный герб, не виданный ранее, украшал каждую повозку, лаковое покрытие поблескивало в свете лун. "Как ты думаешь — кто они?"
"Ну, денег у них хватает… — ухмыльнулась его партнерша Херайя. — Быть может, какой-нибудь новый имперский культ собирает пожертвования?"
"Иди в город и узнай все об этом замке, — сказал Индик. — Я посмотрю, что можно разузнать о чужаках. Встретимся завтра ночью на этом же холме".
У Херайи было два конька: отмычки и сведения. На закате следующего дня она вернулась на холм. Индик прибыл на час позже.
"Место называется Алд Олира, — пояснила она. — Старый замок Второй эры, построен несколькими знатными семьями, чтобы укрыться от эпидемии. Они не хотели допустить проникновения туда черни, зараженной болезнью, поэтому защитная система там хорошая — для того времени. Конечно, большая часть ее давно разрушена, но мне удалось составить представление о том, какие замки и ловушки могут все еще работать. Что ты нашел?"
"Мне и половины того не удалось узнать, — заворчал Индик. — Никто не знает о том, кто они, даже из тех, кто их видел. Я почти сдался, но на постоялом дворе встретил монаха, который утверждает, что его повелители — группа мистиков, которые называют себя орденом Св. Иднуа. Мы немного поболтали с ним. Его зовут Парафион, и из его слов следует, что у них будет проводиться какой-то ритуал сегодня ночью".
"И они богаты?" — нетерпеливо осведомилась Херайя.
"Фантастически, как говорил тот парень. Но в этом замке они остановятся только на эту ночь".
"У меня отмычки при себе, — подмигнула Херайя. — Нам улыбается удача".
Она начертила на земле план замка: у главных ворот кухня и холл, а конюшня и охраняемый арсенал — сзади. У воров была система, которая еще их не подводила. Херайя должна была прокрасться в замок, забирая добро, а Индик отвлекал внимание на себя. Он ждал, пока партнерша заберется по стене, потом появлялся у главных ворот и привлекал внимание к себе. В этот раз он примет облик барда или потерявшего путь искателя приключений. Детали — отличный путь проявить фантазию.
Херайя услышала разговор Индика с какой-то женщиной у ворот, но она была уже слишком далеко, чтобы разобрать слова. Ему, очевидно, повезло: через минуту она услышала, как отворилась и закрылась калитка. Он умел вкрасться в доверие, стоило отдать ему должное.
Всего несколько замков и ловушек были преградой на пути к арсеналу. Конечно же, большинство ключей давно потерялись. Слуги, которые охраняли сокровища ордена, предусмотрительно привезли и установили несколько новых замков. Некоторое время заняли манипуляции с защелками и пазами и разгадывание ловушек, но вскоре она добралась до старых ловушек, все еще действующих — Херайя удерживала дыхание, чтобы успокоить сердце, бьющееся все сильнее в ожидании добычи. Что бы там ни было за дверями, думала она, награда должна оправдывать защиту.
Как только без скрипа приоткрылась последняя дверь, воровка поняла, что самые невероятные ее мечты меркнут перед реальностью. Целая гора золота, разложенные древние реликвии, светящиеся от неизрасходованной магии, оружие непревзойденного качества, драгоценные камни больше ее кулачка, бесчисленные ряды странных зелий, кипы свитков и древних рукописей предстали ее взгляду. Она была настолько поглощена созерцанием богатств, что не услышала, как со спины к ней подошел человек.
"Вы, должно быть, леди Тресед," — произнес голос и она вздрогнула от неожиданности.
Это был монах в черной робе с капюшоном, затейливо затканной золотыми и серебряными нитями. На мгновение у нее перехватило дыхание. Это была встреча вроде тех, что так обожал Индик, но она не смогла придумать ничего лучше, чем потрясти головой, очень надеясь, что это сойдет за утвердительный кивок.
"Боюсь, что я потерялась", — пролепетала она.
"Это я вижу, — с сухим смешком произнес человек. — Вы попали в оружейную. Я покажу вам путь в обеденный зал. Мы уже боялись, что вы не покажетесь. Торжество почти окончено".
Херайя проследовала за монахом через двор, к двойным дверям, ведущим в обеденный зал. Роба, точно такая же, как и та, что окутывала его плечи, висела при входе, и он с улыбкой подал ей это одеяние. Она накинула робу. В подражание ему Херайя покрыла голову капюшоном и вошла в зал.
Факелы освещали группу людей, собравшихся за столом. Каждый из них был одет в такую же робу, полностью скрывающую личность ее обладателя, и было очевидно, что пир закончился. Пустые бокалы, тарелки и блюда едва помещались на столе и лишь местами остались недоеденные кушанья. Все напоминало не то очень поздний ужин, не то ранний завтрак. На мгновение в голову Херайе пришла мысль о несчастной заблудившейся леди Трессед, которой так и не удалось хорошенько перекусить.
В центре стола располагался странный предмет: огромные песочные часы, вниз ссыпались последние песчинки.
Несмотря на то, что все собравшиеся выглядели неотличимо, некоторые из них спали, откинувшись в креслах, другие весело болтали друг с другом, один играл на лютне. Лютня показалась ей знакомой, на пальце музыканта она заметила кольцо Индика. Внезапно она почувствовала благодарность за капюшон, который скрывал ее черты. Быть может, Индик не догадается, что это она и что она просчиталась.
"Тресед", — представил ее собравшимся провожатый, и они повернули головы как один, аплодируя ей.
Бодрствующие члены ордена встали, чтобы представиться и поцеловать ей руку.
"Нирдлэ".
"Суелес".
"Килэр".
Имена становились все более странными.
"Тониоп".
"Тилитс".
"Ноифарап".
Она не смогла сдержать смех: "Я поняла. Задом наперед. Ваши настоящие имена — Элдрин, Селеус, Рэлик, Поинот, Стилит, Парафион".
"Конечно же вы правы, — сказал ее провожатый. — Присядете в кресло?"
"Благодарю, — усмехнулась Херайя, входя во вкус анонимного общения. — Полагаю, когда кончится песок в часах, имена перевернутся вновь?"
"Именно так, Тресед, — произнесла со значением женщина слева от нее. — Это только лишь одно из маленьких развлечений ордена. Этот замок прекрасно подошел для нашего праздника. Не правда ли, иронично то, что он был построен для защиты от зараженных чумой людей, которые уже по сути были ходячими мертвецами?"
Херайя почувствовала, как ее голова кружится от аромата светильников, и схватилась за плечо человека, спавшего справа от нее. Он пошатнулся, и упал вперед, уткнувшись лицом в стол.
"Бедняга Аксуказ, — сказал другой сосед, помогая усадить упавшего. — Он дал нам так много".
Херайя поднялась на ноги и сделала несколько нетвердых шагов к выходу.
"Куда ты идешь, Тресед?" — спросила одна из фигур, и ее голос задрожал от ехидного смеха.
"Меня зовут не Тресед, — пробормотала она, хватая за руку Индика. — Прости, дорогой. Нам пора".
Упала последняя крупинка песка, и человек откинул капюшон. Это был не Индик. Он не был даже особенно похож на человека — пародия, не более, с блестящими, как будто стеклянными, глазами и пергаментной кожей, растягивающей в оскале клыкастый рот.
Херайя пошатнулась и упала на кресло, в котором сидел Аксуказ. Его капюшон упал на плечи и обнажилось бледное, без кровинки, лицо Индика. Она закричала и фигуры метнулись к ней со всех сторон.
В последний момент перед смертью, Херайя наконец поняла, что означало имя "Тресед".
Пламя и вера Нчунака
Сия книга представляет собой перевод записей о путешествиях Нчунака по различным колониям двемеров в поисках объяснения теориям Кагренака.
Я спросил, добились ли просветления люди, которых он представляет. Он ответил, в том что касается теорий Кагренака здесь есть лишь один ученый, который способен провести людей по лабиринту, ведущему к истинному непониманию.
Он сообщил мне также, что наставления Кагренака преподают в Керака. Он сказал, что ничто так не радует его, как наблюдение за двемерами Керака, самыми образованными людьми на земле, изучающими слова Кагренака и обсуждающими свое место в будущей жизни. Ни планарное деление, ни исчисление амнезии, ни какая-то иная практическая дисциплина не считаются там более ценными, чем осмысление самих себя и связи с Сердцем.
Следуя правилам хорошего тона, я воспринял его слова как любезность и, сняв шлем, поблагодарил и удалился с бесчисленными поклонами.
План Разгрома Дагот Ура
Последние двадцать лет Трибунал безуспешно пытался исполнить свой план. Однако, мы терпели поражение, потому что предполагалось, что мы устроим натиск и одновременно будем поддерживать Призрачный Предел, чтобы предотвратить массовый прорыв отравленных отрядов Дагот Ура. Теперь, когда Нереварин может возглавить натиск, а весь Трибунал свободен, чтобы посвятить всю их энергию на поддержание Призрачного Предела, у этого плана больше шансов на успех. Однако, к несчастью, утрата артефактов Разделитель и Разрубатель, и недавнее усиление Дагот Ура, ставит новые проблемы перед исполнением плана.
Таким образом, предлагаемый план имеет следующие пять этапов:
1. Серия агрессивных набегов для разведки внутри Призрачного Предела.
2. Серия агрессивных набегов, чтоб нейтрализовать отродье пепельных вампиров Дагот Ура, и забрать артефакты с их тел.
3. Нападение на Привратную Цитадель Веминал, чтобы нейтрализовать Дагот Вемина, и вернуть магический молот Разделитель.
4. Нападение на Привратную Цитадель Одросал, чтобы нейтрализовать Дагот Одроса и вернуть магический клинок Разрубатель.
5. Нападение на Цитадель Дагот с артефактами Призрачный Страж, Разделитель и Разрубатель, чтобы прервать связь Дагот Ура с Сердцем Лорхана, и этим разрушить Дагот Ур.
Фаза 1: Набеги внутри Призрачного Предела.
Трибунал, Ординаторы и Вечные Стражи знакомы с территорией, и смогут предоставить карты и доклады разведки. Регион внутри Призрачного Предела опасен, и вам понадобится познакомиться с ее отдельными опасностями. После проверки своих умений и ресурсов на защитах Дагот Ура, вы лучше узнаете, как распланировать свою кампанию, чередуя набеги с отработкой умений, получением лучшего снаряжения, и созданием запасов.
Фаза 2: Набеги на цитадели Пепельных Вампиров.
Отродье Дагот Ура стало заметно сильнее в последние десятилетия, после тысячелетней стабильности. Если их можно изолировать уничтожить поодиночке, они не смогут помочь Дагот Уру на следующих этапах войны. Может быть также, что их драматическое усиление связано с предметами, зачарованными Дагот Уром. Захват таких предметов пополнит наши собственные ресурсы.
Фаза 3: Нападение на Привратную Цитадель Веминал.
Необходимо для обретения магического молота Разделителя для фазы 5. Пепельный вампир Дагот Вемин владеет Разделителем, и, возможно, ищет, как раскрыть тайны его заклятий. Он может также иметь доступ к заметкам и записям Кагренака, которые сохранились в Двемерских мастерских Веминала.
Фаза 4: Нападение на Привратную Цитадель Одросал.
Необходимо для обретения магического меча Разрубатель для фазы 5. Пепельный Вампир Дагот Одрос владеет Разрубателем, и, возможно, ищет как раскрыть тайны его заклятий. Он может также иметь доступ к заметкам и записям Кагренака, которые сохранились в Двемерских мастерских Одросала.
Фаза 5: Нападение на Цитадель Дагот.
Все предыдущие ступени были подготовкой к этой. Недавние экспедиции показывают, что Цитадель Дагот была сильно расширена; местность необходимо тщательно исследовать. Известный маршрут к Комнате Сердца хорошо охраняется; возможно, есть другие пути. Дагот Ур предвидел наш план уничтожить его, напав на Сердце, и почти наверняка лично встретит того, кто приблизится к Комнате Сердца. Втроем Трибунал не мог победить его, и он с тех пор стал сильнее. Конечно, силы Трибунала отвлекала необходимость сохранять Призрачный Предел одновременно с нападением на Дагот Ура, но, даже с учетом этого, вызов кажется страшноватым.
Принятие этого поэтапного плана кампании, кажется, предлагает лучшие шансы на успех. В ретроспективе, решение Трибунала прямо напасть на Цитадель Дагот, а не поэтапно решать менее крупные задачи, выглядит серьезной ошибкой. Трибунал не чувствовал пользы от медленной и осторожной кампании, будучи обременен несколькими соперничающими целями, не последней из которых было поддержание Призрачного Предела и внешних укреплений, окружающих Красную Гору. Неревар, с другой стороны, должен быть подвергнут медленному и осторожному продвижению, с дополнительным преимуществом того, что рост доверия по ходу дела подорвет уверенность Дагот Ура в своих укреплениях.
Использование Инструментов Кагренака против Дагот Ура.
Источник сверхъестественной силы Дагот Ура — Сердце Лорхана. Сердце также источник божественной силы Трибунала.
В легендарные времена, боги взяли и укрыли сердце Лорхана под Красной Горой в наказание за создание измерения смертных. Двемеры открыли Сердце при строительстве подземных колоний. Высокий Лорд Кагренак создал зачарованные инструменты, предназначенные черпать мощь сердца. Война Первого Совета произошла для предотвращения святотатства. Использование Кагренаком своих инструментов и исчезновение народа Двемеров обозначило конец этой войны. Инструменты были найдены лордом Нереваром и Дагот Уром. Дагот Ур был оставлен стеречь инструменты, пока Неревар отправился на совет с нами, своими советниками. В отсутствие Неревара, Дагот Ур экспериментировал с инструментами над Сердцем, и был соблазнен. Мы вернулись, чтобы обнаружить душевнобольного Дагот Ура, который отказался выдать инструменты. Когда он напал на нас, мы прогнали его.
Мы вышли из Красной горы с инструментами, и постепенно Сота Сил открыл их секреты. Вместе мы использовали инструменты для установления связи с Сердцем, трансформируя нашу смертную природу. Так мы стали Трибуналом.
Дагот Ур пережил наше нападение, и без инструментов, до конца не понятным способом, тоже смог установить связь с Сердцем и трансформировать себя в бессмертное существо.
Наш план разгромить Дагот Ура также рискует уничтожить Трибунал. План требует непосредственно разрушить чары Кагренака, наложенные на Сердце, обрывая связи с Дагот Уром и нами, делая нас вновь смертными. Смертный Кагренак может затем быть уничтожен мирскими средствами. Потеря божественности и возможная смерть Трибунала считаются необходимыми риском и жертвой.
Нормальный обряд установления связи с Сердцем имеет три этапа. Носитель Призрачного Стража бьет Сердце молотом Разделитель, извлекая из Сердца чистый тон. Затем носитель Призрачного Стража бьет по Сердцу клинком Разрубателем, разбивая тон на призму обертоны. Эти обертоны затем впечатываются в субстанцию носителя Призрачного Стража, даруя ему бессмертную и божественную природу.
Ты не узнаешь тайных обрядов, нужных для исполнения третьего этапа. Вместо этого, ты ударишь Сердце Разрубателем вторично, чтобы его звуки сплелись в нестабильные формы интерференции. Дальнейшие удары Разрубателем еще ухудшат звуки, с окончательным результатом в том, что первоначальные чары Кагренака будут потрясены и разрушены, разрывая таким образом связи Сердца с Дагот Уром и другими выжившими Порождениями Сердца, и с Трибуналом. Разрушив чары Кагренака наложенные на Сердце, мы остановим и нечестивое использование божественной силы Сердца, и положим конец Чуме Морроувинда.
Тебя будет искушать мысль украсть силу Сердца для себя. Дагот Ур и Сота Сил одни знали его секрет. Дагот Ур может, будучи прижат к стене, обещать тебе научить тебя как использовать инструменты Кагренака чтобы стать богом. Мы сомневаемся, что ты настолько глуп, чтобы верить Дагот Уру, и сознательно идем на этот риск.
Берегись! Ты не сможешь безопасно взять ни Разрубатель, ни Разделитель, пока на тебе нет Призрачного Стража. Ты будешь ранен всякий раз, когда возьмешь один из этих артефактов, если тебя не защитит Призрачный Страж; если ты продолжишь, ты умрешь. Если ты взял предмет, не нося Призрачного Стража и остался невредим, перед тобой подделка.
Последнее замечание. Дагот Ур не должен завладеть Призрачным Стражем. Подготовься и используй Обратный Вызов или Вмешательство АЛЬМСИВИ, при появлении опасности твоей смерти или плена.
Элемент Неожиданности.
Дагот Ур не ожидает, что ты уничтожишь чары Кагренака. Он не знает, что это возможно, он бы не сделал это сам, и он знает, что мы никогда не пытались делать этого. Он не поверит, что кто-то принесет в жертву обещание такой силы. Далее, продвижение в Доме Дагот, как и во всех Великих Домах, происходит по вызовам и конфронтациям внутри иерархии. Твои вызовы и победы над пепельными вампирами, и твоя битва с Шестым Домом могут быть восприняты в этом свете.
Дагот Ур и его отродье могут решить, что твои амбиции — контролировать само Сердце. По этому рассуждению, только разумно, что ты попытаешься уничтожить каждого из подчиненных Дагот Ура, поднимаясь к Дагот Уру. Если ты сможешь победить Дагот Ура, и контролировать Сердце, тем лучше. Но если ты не сможешь достичь вершины, ты должен желать подняться в иерархии как можно выше до сделки с главой Дома.
Дагот Ур будет пытаться вербовать тебя в Дом Дагот. Вполне возможно сделать вид, что ты вступил в него, и затем предать. Однако, любая попытка обмана очень рискованна. Дом Дагот имеет традицию уверток и обмана, и поскольку он обманщик, он ждет обмана ото всех.
Последние замечания.
Мы не настаиваем на своих планах, изложенных здесь. Мы считаем, что они дают лучший шанс уничтожить Дагот Ура. Но мы также выбрали довериться твоим суждениям и опыту. Откровенно говоря, у нас нет выбора.
Если у тебя есть сомнения или вопросы, поговори с Вивеком. Он согласился служить твоим проводником и советником в этой кампании.
Может быть так, что если ты победишь, мы не выживем, чтобы встретить твое возвращение. Эти чувства, которые ты в этом случае хотел бы передать, пусть обратятся к земле и людям Морроувинда.
Пусть счастливое сочетание удачи и молитвы встретятся в твоей судьбе.
Планы Дагот Ура
[Следующие документы были подготовлены учеными Храма и агентами инквизиции для Лорда Вивека.]
По материалам допросов Спящих и других поклоняющихся Шестому Дому, манускриптов, написанных членами секты и другими жертвами мании вынужденного сна, бесед с лордом Вивеком относительно исторических кампаний, направленных против Красной Горы, и исходя из предположений и выводов, сделанных из изучения этих материалов, следует наша оценка целей и задач Дагот Ура в последней стадии его войны с Морроувиндом.
Основные задачи:
1. Установление в Морроувинде теократии, базирующейся на поклонении новорожденному богу Акулахану [Второму Нумидиуму], созданному Дагот Уром из сердца Лорхана и тела, составленного согласно принципам и ритуалам, разработанным двемером Кагренаком. Объявление древних наследников Дагота божественными жрецами Акулахана, и Шестого Дома Дагот Ура, как главной политической силы в Морроувинде. Путем переговоров, объединить данмеров под руководством Дагот Ура и вдохновить их на бой с чужеземцами, которые держат Морроувинд в подчинении. [Замечание: Дагот Ур частично воспринял взгляды и убеждения Верховного Главнокомандующего двемеров Кагренака. В результате он стал повторять древние нечестивые россказни двемеров.]
2. Разоблачить ошибочность поклонения Трибуналу и покончить с духовной властью и политической силой Храма. [Вопрос о том, насколько инакомыслящие жрецы культа Нереварина могли испытывать влияние Шестого Дома пока остается открытым.]
3. Уничтожить всех оставшихся в Морроувинде представителей низших рас и метисов.
4. Изгнать Империю из Морроувинда.
5. Вернуть древние территории, украденные Скайримом и Аргонией.
6. Распространить поклонение Акулахану среди всех народов Тамриэля путем революций и завоеваний.
Планы установления и распространения Шестого Дома:
Фаза 1: Защитить Красную Гору от захватчиков из Трибунала. Перерезать доступ Трибунала к Сердцу, ослабить Храм, одновременно оберегая Красную Гору для создания Акулахана. Держать в тайне создание Второго Нумидиума.
Фаза 2: Создание постоянно расширяющегося кольца пассивных слуг вокруг Красной Горы, путем принудительной трансляции нужных образов восприимчивым субъектам во время сна. Устроить главную базу в Когоруне для дальнейших операций в пустошах. Организовать меньшие базы у небольших портовых городов и в прибрежных районах Вивека, где проживают низшие классы. Внедриться и захватить синдикаты контрабандистов. Вербовать сторонников среди неохваченного населения, включая представителей дна, нищих, и активистов борьбы с Империей.
Фаза 3: Распространиться из меньших баз в другие города и деревни, и завербовать всех, кто поддается внушению через сон. Захватывать покинутые башни и развалины, и обучать членов секты, в качестве налетчиков и солдат. Обнаружить, дискредитировать и уничтожить возможные источники политического сопротивления.
Фаза 4: Использовать убийства и террор для ослабления, отвлечения, легионов и чиновников Империи, вместе с симпатизирующими Хлаалу. Вдохновлять восстания бедных местных жителей против богатых и влиятельных чужаков. Призвать Спящих и Грезящих к Дагот Уру для работы над созданием Второго Нумидиума.
Заключения о перспективах Дагот Ура:
Дагот Ур мыслит масштабно — по большей части находясь во вневременной уверенности божественного самосознания. Он считает, что обсуждения достойны только препятствия мифологического масштаба. Он верит, что ему предназначено править Морроувиндом, освободить Морроувинд от Империи, и стать новым возлюбленным Отцом Морроувинда. Учитывая эту перспективу, Дагот Ура волнуют только Трибунал, даэдра, Император, и Воплощение.
В связи с тем, что Трибунал утратил Разделитель и Разрубатель, а у Вивека, Альмалексии и Сота Сила остается все меньше ресурсов, Дагот Ур решил, что уже завладел определенным стратегическим преимуществом. Для смертных битва может затянуться на столетия, но в исходе он не сомневается. И Акулахан может стать средством, сокращающим временные рамки, которое приведет к решительной победе.
Миф о неуязвимости Императора и Империи долгое время представлял собой страшную угрозу, но недавние сведения о беспорядках в Сиродииле, об ухудшающемся здоровье Императора, и нерешенный вопрос о наследовании уменьшили эту угрозу. Несмотря на это, сообщение о том, что Нереварин является агентом Имперской разведки, посланным в Морроувинд самим Императором, может серьезно обеспокоить Дагот Ура.
Даэдра не представляют собой серьезного препятствия для Дагот Ура. Однако их личные качества и влияние на их фанатичных поклонников, туманность их мотивов и действий заставляют Дагот Ура беспокоиться и о них.
Воплощение представлено Святым Нереваром, мистической силой, которая ранее уже побеждала Дагот Ура, и Дагот Ур страдает из-за этой угрозы. В то же время, Дагот Ур лично знает Неревара, знает, что это просто смертный человек, со своими недостатками и слабостями. Возможно, Дагот Ур надеется каким-то образом вступить в переговоры с воплощением Неревара. К тому же. Когда Неревар и Трибунал победили Дагот Ура, они были сильны и едины; а теперь Нереварин и Трибунал слабы и раздроблены. И хотя Нереварин и Трибунал по-прежнему представляют собой серьезную угрозу для планов Дагот Ура, у него есть причины надеяться, что время победит все.
[Большинство приведенных ниже дат базируется на выводах из неполной информации.]
Информация к размышлению:
1. Дагот Ур может воспринимать информацию и передавать ее напрямую через членов своей секты. По нашим данным, Спящие и Грезящие часто говорят голосом Дагот Ура и с его интонациями.
2. Мы мало знаем о свойствах, значении, и стадии завершения Акулахана [Второго Нумидиума]. Никто не входил в Зал Сердца с 282 года Второй эпохи. В 417 году 3 эпохи, были захвачены Разделитель и Разрубатель, которые могли помочь при создании Акулахана.
Племена Мёркмайра (Эмманубет Харрент, сообщество первооткрывателей Вэйреста)
Племена Мёркмайра — народ Дома-Корня (Эмманубет Харрент, сообщество первооткрывателей Вэйреста)
Сегодня мы снова были на волосок от гибели. Несмотря на бурные протесты наших гидов, экспедиция проголосовала за переправу через реку Кил-Сакка по мосту. Один из гидов (аргонианка с яркой чешуёй по имени Рилус) настойчиво убеждала нас отказаться от этой идеи и перейти реку вброд ниже по течению. (К сведению, я поддержал её план, потому что Рилус никогда не ошибалась в выборе пути.) Но в нашей группе много учёных, не привыкших к работе в тяжёлых условиях. Мы чуть не поплатились за их удобство своими жизнями.
Выяснилось, что мостом «владеют» аргониане племени «Тум-Талил», что переводится как «народ Дома-Корня». Это агрессивный и воинственный народ, они легко впадают в ярость и славятся по всем окрестным топям своей жестокостью и захватническими повадками. Они промышляют набегами на мирные деревни, убивая или изгоняя их обитателей, а затем занимают опустевшие дома и живут в них, пока не исчерпают все ресурсы поселения. Другие саксхлил часто сравнивают их с крабом-разорителем, который пожирает улиток и других крабов и селится в их выеденных раковинах.
Как только мы ступили на мост, перед караваном появилось несколько членов племени. Я понял, какая опасность грозит нам, как только их увидел. Широкоплечие, узкоглазые, с мощными челюстями, Тум-Талил к тому же были значительно крупнее всех ранее встречавшихся мне аргониан. Одетые лишь в набедренные повязки и в боевой раскраске, они сжимали в лапах огромные деревянные дубины, украшенные перьями и покрытые засохшими брызгами крови.
Рилус стремительно выступила вперёд и начала взволнованно говорить, шипя и клацая языком. Понятия не имею, что она им сказала, но Тум-Талил, похоже, несколько мгновений обдумывали её слова. Потом вожак указал на нас и прорычал что-то рокочущим низким голосом. Рилус повернулась к нам, обеспокоенная ответом.
«Он хочет лошадей», — перевела она.
Очевидно, что у нас не было иного выбора, кроме как подчиниться. Мы освободили всех четырёх лошадей от упряжи. Тум-Талил забрали троих и погнали их в болота, прочь от тропы, в то время как их вожак вывел четвёртую на середину моста, отошёл на пару шагов, развернулся и с тошнотворным хрустом обрушил дубину на лошадиный череп. Голова несчастного животного в один миг превратилась в кровавое месиво. Никогда ещё я не видел ничего столь омерзительного! Один из моих соотечественников перегнулся через борт телеги, подавляя рвотные позывы. Рилус же не теряла даром времени и собрала наиболее сильных из отряда, чтобы они дотянули повозки до конца моста. К счастью, до следующей деревни всего полдня пути. Думаю, теперь к Рилус будут прислушиваться.
Племена Мёркмайра: Танцующие-в-Болотах
Я имел честь поговорить с двумя очень разными старейшинами Танцующих-в-Болотах и многое узнал от обоих из этих бесед. «Ги-Руслил» как они себя называют, самые интровертные среди всех аргониан, встречавшихся мне за время путешествий. Но они же оказались самыми приятными. Я никогда не встречал других существ, которые при всей своей замкнутости и осторожности готовы поделиться последней едой или составить компанию в игре «ракушки и камушки». Они опытные ремесленники, с особым талантом работать с янтарём дерева Хист и яичной скорлупой. Они также несравненно искусны в навигации и без малейших трудностей проводят свои плоскодонки по болотам; они мастера-ткачи и опытные картографы.
Однако лучше всего характеризует Танцующих-в-Болотах их благочестие. Глубокое почтение к дереву Хист дало им право на протяжении многих поколений назначать так называемый «Голос-Живицы».
Со слов старейшин, с которыми я говорил, «Голос-Живицы» является прямым посредником с деревом Хист. (Это, конечно, тема для споров. Многие племена похваляются уникальными методами общения с Хистом, но из того, что я видел, Танцующие-в-Болотах используют самые убедительные и наглядные методы.) Голоса-Живицы часто уединяются на несколько дней или даже недель подряд, укрывшись в корнях дерева или в гуще кроны, на самых высоких ветках. И там они общаются с деревом Хист — один из старейшин употребил для этого слово «странствие».
Странствия по Хисту вменяются в обязанность Голоса-Живицы, являясь при этом делом личного характера. После нескольких дней уединения Голос-Живицы показывается наружу, но только для того чтобы снова спрятаться со старыми книгами, свитками и табличками. Я спросил о цели этих периодов затворничества, и старейшины дали мне ответ. «Голос-Живицы входит в объятия Хиста, чтобы учиться у великого дерева, — сказал один. — Во время тесного контакта с корнями и ветвями Голос-Живицы получает видения и иные формы общения, которые ни вы, ни я не поняли бы».
Другой старейшина продолжил: «Даже сам Голос-Живицы считает часть показанного загадочным и неясным. Я слышал, что Голос-Живицы обращается к древним метафорам, мистическим секретам и образам, малопонятным всем, кто далёк от ветвей и живицы». Судя по всему, второй период уединения позволяет Голосу-Живицы осознать показанное, черпая подсказки из старинных писаний всех предшествующих Голосов-Живицы. Спустя время, как только он изучит и осмыслит все сведения, то возвращается и возвещает племени волю дерева Хист.
Я пытался получить больше информации о том, что происходит во время медитации Голоса-Живицы среди корней или веток, но не уверен, многое ли ещё знали старейшины. Единственное, что они сказали мне, что во время периодов своего уединения Голос-Живицы получает пропитание только от самого дерева: живицу, листья и иные запретные плоды.
Однако за привилегию общения с Хистом приходится платить. Употребление большого количества живицы Хиста опасно даже для аргониан. Голоса-Живицы в обязательном порядке страдают от последствий избыточного потребления, среди которых «золотой язык» (постоянное изменение пигментации ротовой полости до золотистого оттенка), непроизвольные галлюцинации, «корка на чешуе» (утолщение и потемнение наружного покрова туловища) и прочие недуги, о которых они предпочли умолчать. Действующий Голос-Живицы, Тумарз, во время моего посещения деревни как раз пребывал в затворничестве, но я всё же надеюсь когда-нибудь с ним встретиться. Если он хотя бы наполовину так мудр, как старейшины, с которыми я общался, у нас, без сомнения, найдётся много о чём поговорить.
Несмотря на свой религиозный нрав, Танцующие-в-Болотах, кажется, одержимы страстью к самым разнообразным играм. Особенно они любят играть в «девять раковин» и «ракушки и камушки», а также в спортивные игры, например, в популярный «тиба-хацей» (также известный как «мяч на бедро и на хвост»). Они не просто старательно объясняли правила своих игр, но вдобавок хотели разузнать всё, что я мог рассказать об играх, которые распространены у нас в Вэйресте. Должен признать, их энтузиазм был довольно заразителен! И я нашёл очень забавным наблюдать, как они пытаются воспроизвести игру в «кости обманщика» по моим расплывчатым описаниям.
Танцующие-в-Болотах также заядлые любители азартных игр, хотя выигрыш они часто не забирают. В их состязаниях в отличие от игр людей и меров, похоже, совершенно нет места для дурного умысла или ущемлённой гордости. Победа или поражение для них скорее просто результат, а не цель, что в немалой степени объясняется их флегматичным характером. Как и в большинстве дел их внимание сосредоточено строго на настоящем моменте. Мне жалко покидать их деревню, но нужно изучить ещё столько племён! И вряд ли какое-нибудь из них будет таким же интересным или дружелюбным как Танцующие-в-Болотах.
Черные-Языки
Сегодня мы натолкнулись на необычную картину: куча пустых колб была расставлена на корнях дерева фосса. Наш гид пояснил: «Чёрные-Языки отметили это дерево». Затем он продолжил объяснять, что «кота-вимлил» или «чёрные языки» — это одно из многочисленных аргонианских племен, живущих в Мёркмайре, регионе Чернотопья. В отличие от воинственных тум-талил или жутких висхлил, Чёрные-Языки в нормальных обстоятельствах, как правило, вежливы и сладкоголосы. Однако застигнутые врасплох, они все реагируют враждебно, и случалось, что они без колебаний и жалости убивали тех, кто нарушил границы их территории. Искусные алхимики, они часто маркируют свои владения, оставляя колбы и другие алхимические инструменты под открытым небом в качестве предупреждения для чужаков.
Чёрные-Языки являются ярыми поклонниками Ситиса. Они тратят почти все свои ресурсы на воспроизводство как можно большего числа тёмных ящеров. Кто такие тёмные ящеры? Хотел бы я знать. Большинство местных жителей отказываются обсуждать с чужеземцами само это понятие. Аргонианские обыватели относятся к ним со странной смесью почитания, страха и ужаса, и даже на упоминание их имени вслух, кажется, наложено культурное табу. Однако некоторые попавшиеся мне менее суеверные аргониане поделились отдельными фактами.
Судя по всему, тёмные ящеры являются членами необычного монашеского ордена хорошо обученных убийц. Любой аргонианин, родившийся под знаком Тени, передаётся ордену и воспитывается как один из этих таинственных убийц. Я был поражён. «Наверное, только агрессивно настроенные племена практикуют этот варварский обычай?» — спрашивал я. Но нет. Это оказалось повсеместной практикой. Даже добродушные Яркие-Глотки и мудрые Танцующие-в-Болотах следуют этой традиции.
Чёрные-Языки очень серьёзно относятся к своим обязанностям. Они используют свои энциклопедические знания болотной растительности и животного мира, чтобы изготовить сильный контрацептив под названием «нектар сумрака». Питьё этого зелья позволяет изменить цикл кладки яиц таким образом, чтобы каждый год наибольшее количество аргониан рождалось именно под знаком Тени.
Алхимические умения хорошо служат рождённым-под-Тенью в будущей профессии убийцы. Известно, что Чёрные-Языки создают одни из самых смертоносных ядов во всем Тамриэле. Даже нектар сумрака смертелен для любого не из аргониан. И это ещё одно доказательство, что почти всё, найденное в Чернотопье, убивает при соответствующих обстоятельствах.
Я хотел бы встретиться с одним из кота-вимлил лично и узнать больше об их алхимических навыках и связях с таинственными тёмными ящерами, но задерживаться на их территории без приглашения — не самая лучшая идея. Как бы яд какой-нибудь змеи не просочился в мой утренний чай.
Яркие-Глотки
Несколько месяцев назад я спросил старейшину Танцующих-в-Болотах, как много племён проживает в болотах Чернотопья. Он посидел тихонько довольно долго (как аргониане часто делают), а затем указал позади меня. Я оглянулся и увидел сотни светлячков, мелькающих между кипарисами, пронзающих мрак вспышками зелёных и жёлтых цветов. «Столько же, сколько этих огней», — сказал он.
Я едва мог поверить такому заявлению. Аргониане склонны к гиперболизации, так что я воспринял слова старца как преувеличение. Однако, проведя среди туземцев больше времени, я начинаю верить, что подсчёты старейшины точнее, чем я полагал изначально. Я обнаружил по крайней мере двенадцать различных племён в одном только Меркмайре, и я убежден, что есть и другие. Большинство местных племён враждебны, так что прямой контакт с ними почти невозможен. Но я видел достаточно много доказательств их существования, чтобы не считать их мифом или легендой. В этот журнал я буду вносить записи о своих открытиях в дебрях Мёркмайра. Я начну с племени, которое первым встречается большинству чужеземцев.
Большинство чужаков, проводящих время в Гидеоне, вероятно будут общаться с несколькими приграничными племенами. Однако наиболее примечательным является «Вассик-Халил» или «Яркие-Глотки». В общем и целом, племя состоит из бодрых ремесленников, которые наслаждаются выгодными отношениями с обеими сторонами: и с гостями, и с аргонианами из глубинки. Яркие-Глотки славятся своей богатой музыкальной и танцевальной традицией, а также своим невероятным талантом резчиков по дереву. Хотя они делают множество различных предметов, включая музыкальные инструменты, кухонную утварь, доспехи и оружие, но наиболее уважаемы за своих «зич’кис» или «кукол-зёрнышек». Эти фигурки различаются по размеру: одни размером с кулак орка, другие не больше рисового зерна. Они почти всегда изображают местных животных, но также вырезают «кукол-зёрнышек», походящих на яйца или маленьких аргониан.
«Куклы-зёрнышки» высоко ценятся как в качестве защитных талисманов, так и в качестве предметов местного искусства. Конкуренты из приграничных племён регулярно производят дешёвые подделки, но настоящие зич’кис легко определить после того, как подержишь в руках подлинные предметы. Я приобрёл несколько в своё время. Моя любимая — небольшая черепашка с янтарными вставками. Резчик сказал мне, что черепаха является мощным, но непокорным тотемом. Я бы никогда не посчитал черепах особо непокорными животными, но, полагаю, местные жители знают лучше. Я планирую приобрести ещё нескольких до возвращения в Бангкорай и потом наконец-то домой, в Вэйрест.
Пленение Великого Змея
Морской Змей или Великий Змей — это проклятие, ниспосланное нашему клану за пренебрежение к морской стихии. Нам известно, что появился он из крови огромной чешуйчатой рыбы, что тщетно умоляла одну из наших прародительниц отпустить её на волю.
Наш долг — не позволить ему вернуться и уничтожать корабли, идущие к нашим берегам, как и саму нашу землю.
Великий Змей сходит с ума по крови, и кровь это единственное, что может его удержать. Мы выяснили это в самый первый раз, когда он напал.
Наш клан защищался храбро и мужественно. Не отвага подводила его, но хрупкость бренных тел, слабых и ничтожных в могучих челюстях Великого Змея. Говорят, море окрасилось в багряный цвет в той битве, а Великий Змей был по-прежнему ненасытен.
Но вот вперёд выступила Элейн. Она была великой воительницей, однако призвала она не к битве. «Опустите оружие», — сказала она.
Сначала клан её не послушал. Они видели только необходимость сражаться.
Но следом заговорил другой воин. «Элейн права, — сказал Ралос. — Лишь древняя магия может помочь одолеть Великого Змея».
Под этим Ралос подразумевал магию крови. И вот заговорил третий эльф, Валир. «Это правда. Прошлой ночью у меня был сон, что мы одолели Змея, но не ценой сотен смертей, а всего тремя. Я видел три колодца, заполненных кровью, и Великого Змея в цепях на дне морском».
Валира знали как пророка, и на этот раз клан послушался. Придя к согласию, они принялись действовать. Запечатывающие колодцы были сделаны в точности такими, как увидел Валир в своём сне. Элейн, Ралос и Валир — каждый из них вызвался отдать свою жизнь, чтобы сковать Великого Змея.
До сего дня наш клан охраняет те колодцы от непрошенных гостей, что могли бы освободить Змея. Мы называем их Элейн, Ралос и Валир, и они пребывают среди нас как стражи и защитники.
Плюсы и минусы черной магии (Ганнибал Травен, Архимаг Университета Волшебства, Имперский город)
Некромантия, широко известная под названием "Черное искусство", берет свое начало во временах, когда еще не существовало письменных источников. Все древние законы жестко запрещают ее под страхом смерти, однако адепты волшебного искусства все равно продолжали ее изучение.
Орден псиджиков с острова Артейум, предшественник современной Гильдии магов, также запрещал ее использование, не столько из-за ее опасности, сколько из-за веры в святых и нечистых духов предков, которая объявляла некромантию ересью. Но опять-таки, несмотря на этот запрет, мы часто слышим истории об учениках и мастерах, которые позволили себе оспаривать это суждение. Когда Ванус Галерион оставил Артейум, он во многом не соглашался с псиджиками, но и он запрещал обучение некромантии в рамках Гильдии.
Почти 1100 лет прошло со времен Вануса Галериона, и с тех пор в Гильдии сменилось немало архимагов. Проблема изучения некромантии вставала снова и снова. Осуждение этого занятия Гильдией никогда не теряло актуальности, но фактическое отношение к этому запрету менялось со временем. Некоторые архимаги были склонны жестко следить за выполнением этого уложения, некоторые активно с ней боролись, а про некоторых архимагов поговаривали, что и сами они — некроманты.
Недавно заняв пост архимага Гильдии, я считаю, что установить ясные правила в отношении некромантии — это моя святая обязанность. Хотя у меня есть и свое собственное мнение касательно черного искусства, я пригласил на совет двух весьма образованных магов Империи, магистра Вота Карлисса из Коринта и магистра Уллицету гра-Когг из Орсиниума; дебаты продолжались в течение двух дней.
Далее кратко изложены основные пункты дебатов, аргументы и контраргументы, которые привели нас к окончательному решению Гильдии магов касательно некромантии.
Аргумент мастера гра-Когг: "Некромантия остается крайне неизученным явлением. Мы не можем прекратить ее существование, просто игнорируя ее. Будучи научным учреждением, чья деятельность направлена на изучение магических искусств и традиций, мы несем обязательство перед самой истиной. Подобное самоограничение прямо противоположно нашей миссии соблюдения нейтралитета и объективности".
Контраргумент мастера Карлисса: "Гильдия магов должна уравновешивать стремление к знанию с ответственностью и этическими стандартами. Это не означает цензуры образовательных курсов, проходящих с разумной осторожностью и чистотой намерений, и не ограничивает свободу учеников в самоопределении правил и границ. Это основополагающая концепция"..
Аргумент мастера Карлисса: "Некромантия предана анафеме во всем цивилизованном мире. Если Гильдия магов открыто согласится с ее практикой, то тем самым вызовет враждебное отношение и страх населения. Ванус Галерион не хотел, чтобы наша организация была похожа на орден псиджиков, ставивший себя вне общества и выше общества. Если мы будем игнорировать общественное мнение, то поставим себя в рискованное положение. Определенно, мы потеряем свои привилегии во многих местах, включая, вероятно, весь Морровинд, где население крайне резко настроено против некромантии".
Контраргумент мастера гра-Когг: "Да, мы должны уделять больше внимания настроениям в обществе, но они не должны диктовать нам условия наших исследований. Для большинства необразованных людей слово "некромант" является синонимом злого мага. Было бы безумием ограничивать нашу работу из-за предубеждений и непонимания. Для нас было бы оскорбительно отворачиваться от исследований только из-за общественного мнения".
Аргумент мастера гра-Когг: "Некроманты — это бич Тамриэля. Действуют ли они самостоятельно, или в сотрудничестве со слоудами или Королем Червей Маннимарко, они в ответе за бесчисленные ужасы, за оживленных зомби, скелетов и прочие формы нежити. Чтобы эффективно бороться с этой угрозой, мы должны понять, в чем сила некромантов, а это будет невозможно, если мы ограничим самих себя в изучении черного искусства".
Контраргумент мастера Карлисса: "Никто не спорит, что черное искусство представляет собой угрозу. В действительности это и есть ключевой аргумент за то, что Гильдия магов не должна делать некромантию одной из школ, которым мы обучаем наших студентов. Мы должны и обязаны знать, на что способен наш враг, но мы не должны попасться в ловушку, погрузившись слишком глубоко в его занятия и превратившись в им подобных. Мы никому не принесем пользы, если, изучая зло, сами станем злом".
Аргумент мастера Карлисса: "Некромантия опасна по своей сути. Даже самое простое заклинание сопровождается пролитием крови, что незамедлительно вредит душе заклинателя, и это не предположение, а факт. Было бы безответственно со стороны Гильдии обучать и вдохновлять людей на подобные магические исследования, которые, как уже много раз было проверено, навлекают лишь ужасы и беды и на практикующего, и на мир вокруг него".
Контраргумент мастера гра-Когг: "Все школы магии опасны для непосвященных. Простое заклинание огненного шара из школы разрушения может принести массу вреда, если выполнено новичком, причем не только другим, но и самому магу. Школа мистицизма по своей природе учит практикующего отстраняться от логики, чтобы обрести своего рода временное помешательство. Бесспорно, это может повредить его душе".
Аргумент мастера гра-Когг: "Гильдия уже разрешила некоторые виды некромантии. "Школы" магии, как нам известно, есть не более чем искусственные подразделения, принципы которых были сформулированы Ванусом Галерионом для простоты изучения. Они изменялись уже много раз за все эти годы, но в сердце каждый мастер волшебства понимает, что они взаимосвязаны. Когда студент, изучающий колдовство, призывает охранительного призрака, тем самым он касается школы некромантии. Когда студент, изучающий зачарование, использует пойманную душу, он также связывает себя с черным искусством. Школа мистицизма, как уже было сказано, также имеет некоторое родство с некромантией. Заявлять, что студентам не стоит изучать определенные аспекты некромантии означает обеднить другие школы, давно уже изучаемые магами Гильдии".
Контраргумент мастера Карлисса: "Да, школы переплетаются, но каждое из стандартных заклинаний этих школ прошло испытание временем. Нам известно, что изучающий мистицизм студент, получивший должные наставления, не получит какого-то существенного вреда от своих занятий. Фактически, это вопрос крайних границ, насколько далеко мы позволяем себе заходить в своих исследованиях. Некромантия по природе своей основывается на том, что практикующий заходит во тьму глубже, чем было бы разумно, что практически гарантирует разрушительное воздействие. Ей не место в Гильдии магов".
Риск от изучения некромантии перевешивает ее пользу. Гильдия не желает ограничивать исследования своих членов, но не потерпит изучения черного искусства, кроме как в весьма ограниченных формах ради борьбы с ее поборниками. Это могут делать только некоторые редкие индивидуумы, которые, по всеобщему мнению, искусны и осторожны, и только с моего разрешения и под моим личным надзором.
К сожалению, надо признать, что слух о том, что мастер Уллицета гра-Когг была не столько апологетом некромантии, но и некромантом, подтвердился. Когда это открылось, рыцари Лампы предприняли попытку арестовать ее в помещении Гильдии в Орсиниуме, но она сумела скрыться. Мы полностью доверяем ее преемнику в Орсиниуме.
Хотя я не мог согласиться с нею, я с уважением воспринимал ее логические аргументы в такой мере, что включил их в эту книгу, и я не вижу оснований удалять их, однако меня крайне расстраивает тот факт, что ее желание установить истину оказалось лишь завуалированной привязанностью к черному искусству.
Эта неприятная ситуация явно демонстрирует, как важно для членов Гильдии не поддаваться соблазну некромантии и внимательно следить за проникновением ее адептов в нашу Гильдию магов.
Поглощённый город (Перевод части текста сделал Бередальмо Провозвестник)
Этот день запомнится как день синего огня. Как день смерти. Огонь пришёл внезапно, хотя в действительности подбирался давно.
Мы были безрассудно храбрыми. Мы слышали об уничтоженных городах, но мы считали, что избежим сей участи. Мы думали, что жертвоприношения на Лунном хендже больше не нужны, что мы сможем существовать сами, без нашего князя.
Мы поверили в миф о собственной самодостаточности, мы перепутали, где истина, где миф.
Но что забыли мы, не забыл наш князь. Пламя явилось внезапно. Наши лёгкие забиты пеплом. Наш город поглотила Холодная Гавань. Нас больше нет.
Подлинная Барензия (Неизвестный автор)
Том I
Пять веков назад, в Морнхолде, Городе Каменьев, жили слепая вдова с единственным сыном, высоким и стройным юношей. Был он рудокопом, как и его отец, простым работником на шахтах лорда Морнхолда, ибо его способности в магии были невелики. Труд был почетным, но оплачивался скудно. Его мать пекла и продавала на городском рынке пирожки с комуникой, чтобы хоть как-то свести концы с концами. Сама она говорила, что живут они неплохо, ибо им есть, чем насытить желудок, больше одного платья сразу никто надевает, а крыша протекает, только когда идет дождь. Но Симмаху хотелось большего. Он надеялся на то, что когда-нибудь обнаружит жилу под киркой, и сразу пойдет вверх. В свободное же время он потягивал эль в таверне с приятелями, да играл с ними в карты. А еще он был падок на эльфийских красоток, хотя ни одна из них не занимала его надолго. Он был типичным темным эльфом приятной наружности, замечательным лишь своим ростом. Поговаривали, что в нем была капелька крови нордов.
Когда Симмаху шел тридцатый год, в Морнхолде случилось великое ликование — у лорда и леди родилась девочка. Королева, пели люди, небо подарило нам королеву! Для народа Морнхолда рождение наследницы — верный знак будущего мира и процветания.
Когда пришло время обряда имяположения августейшего младенца, рудники закрыли, и Симмах отправился домой, чтобы помыться и переодеться во все лучшее. "Я сразу прибегу домой и все тебе расскажу", — пообещал он матери, которая не могла присутствовать на церемонии. Она болела, а, кроме того, ожидалась великая давка, ибо жители всего Морнхолда желали приобщиться к благословенному событию; к тому же, будучи слепой, она бы все равно ничего не увидела.
"Сынок, — сказала она. — Прежде, чем уйдешь, пригласи ко мне жреца или целителя, ибо я могу покинуть сию юдоль прежде, чем ты вернешься".
Симмах склонился над ее одром и с тревогой заметил, что лоб ее пышет жаром, а дыхание учащенное. Он немедленно вскрыл половицу, под которой хранились все их сбережения. Однако их и близко не хватало, чтобы заплатить жрецу за лечение. Он решил дать, сколько есть, а остальное потом, как долг. Симмах схватил свой плащ и поспешил.
На улицах было полно народу, торопящегося в священную рощу, но двери всех храмов были закрыты и заперты. "Закрыто на время церемонии", — сообщали все вывески.
Симмах локтями пробил себе путь через толпу и смог нагнать какого-то жреца в коричневой рясе. "После обряда, брат, — ответил жрец, — Если у тебя достаточно золота, я бы с радостью навестил твою мать. Милорд просил присутствовать всех священнослужителей, и я, принадлежа к их числу, не хотел бы его оскорбить".
"Моя мать тяжело больна, — умолял Симмах. — Милорд не заметит отсутствия одного жреца".
"Это так, да архиканоник заметит", — раздраженно сказал жрец, освобождая свою рясу от отчаянной хватки Симмаха и исчезая в толпе.
Симмах попробовал уговорить других священников, и даже магов, но с тем же результатом. По улице прошли вооруженные стражники и оттеснили его своими пиками. Симмах понял, что приближается августейшая процессия.
Когда карета правителей города поравнялась с ним, Симмах бросился к ней из толпы и прокричал: "Милорд, милорд! Моя мать умирает!"
"Я запрещаю ей делать это сей славной ночью!" — громко заявил лорд, смеясь и бросая в толпу монеты. Симмах был достаточно близко, чтобы учуять винный запах в августейшем дыхании. А его жена прижала младенца к груди и устремила на Симмаха негодующий взгляд: ее ноздри раздувались от презрения.
"Стража! — закричала она. — Уберите этого болвана". Грубые руки схватили Симмаха. Его избили и бросили без сознания на обочине.
Когда Симмах очнулся и встал, с раскалывающейся головой, толпа увлекла его, и он видел Обряд Имяположения с вершины холма. Он видел церковников в коричневых рясах и магов в синих мантиях, собравшихся подле высокорожденных господ, далеко внизу.
Барензия.
Это имя смутно донеслось до слуха Симмаха, когда верховный жрец поднял спеленатую малышку и предъявил ее обеим лунам по разные стороны небосклона: Джоун восходила, Джоуд же садилась.
"Узрите леди Барензию, рожденную в землях Морнхолда. Ниспошлите на нее ваше благословение и совет, всеблагие боги, чтобы правила она во благо Морнхолда, и поместно, и окрестно, и присно".
"Благослови ее, благослови ее", — все люди подхватили призыв их господина и госпожи, воздевши руки к небу.
И лишь Симмах стоял молча, опустив голову, ибо почувствовал сердцем, что его любимая мать скончалась. И молча, он поклялся страшной клятвой: что станет проклятием лорда и отмщением за бессмысленную смерть своей матери, а его дитя, Барензию, возьмет в жены, и внуки его матери будут править Морнхолдом.
По окончании церемонии он взирал равнодушно, как королевская процессия возвращалась во дворец. И тут он увидел жреца, которого уговаривал первым. Этот человек весьма охотно согласился пойти с Симмахом за наличное золото и обещание большего впоследствии.
Они нашли мать Симмаха уже мертвой.
Жрец вздохнул и спрятал монеты в суму. "Мне жаль, брат. Не беспокойся, ты можешь забыть о том, что остался должен. Это все, что я могу сделать для тебя. Похоже…"
"Верни мне мои деньги! — прорычал Симмах. — Ты не сделал ничего, чтобы их заслужить!" И он угрожающе занес правую руку.
Жрец попятился, готовый произнести проклятье, но Симмах ударил его по лицу, едва с губ жреца слетели первые слова. Тот с силой отлетел назад, ударившись головой об один из камней, выступавших из кладки очага. Он умер мгновенно.
Симмах подобрал золото и бежал из города. И на бегу он бормотал лишь одно слово, снова и снова, подобно заклинанию: "Барензия. Барензия. Барензия".
Барензия стояла на одном из балконов дворца и глядела вниз, на плац, по которому маршировали солдаты, сверкая на солнце доспехами. Сейчас они построились в шеренги и приветствовали ее родителей, лорда и леди, вышедших из дворца с ног до головы в эбонитовых доспехах и в длинных пурпурных меховых мантиях на плечах. За ними вели в поводу лоснящихся черных коней под роскошными попонами. Родители поднялись в седла и направились к воротам, обернувшись, чтобы попрощаться с ней.
"Барензия! — кричали они. — Барензия, любимая, прощай!"
Девочка сморгнула навернувшиеся слезы и помахала им одной рукой, сжимавшей ее любимого плюшевого зверя, серого волчонка, которого назвала Вуффеном, а другую руку прижала к груди. До этого она ни разу не расставалась с родителями и даже не знала, зачем они уезжают. Она знала лишь, что где-то на западе идет война, и у всех на устах было имя Тайбера Септима, произносимое с ненавистью и страхом.
"Барензия!" — прокричали солдаты, вздымая свои пики, мечи и луки. А затем ее дорогие родители развернулись и поехали прочь, а вслед за ними — и все рыцари, пока двор совершенно не опустел.
А через некоторое время после этого была ночь, когда Барензию разбудила ее няня, поспешно одела и вынесла из дворца.
Все, что она сохранила в памяти из тех ужасных времен — это огромная тень с горящими глазами в небе. Барензия переходила из рук в руки. Появлялись какие-то чужеземные воины, потом исчезали, иногда появлялись вновь. Ее няня пропала, и ее заменили какие-то чужаки, один чуднее другого. Она находилась в пути несколько дней, а может, и недель.
Однажды утром она проснулась и, выглянув из кареты, увидела вокруг холодную местность, а среди бесконечных серо-зеленых холмов, кое-где припорошенных грязно-белым снегом, высился большой замок серого камня. Она прижала к груди Вуффена обеими руками и стояла так, моргая со сна и подрагивая от промозглого рассветного холода, ощущая себя слишком маленькой и слишком темнокожей в этих бескрайних серо-белых просторах.
Они с Ханой, смуглой черноволосой девушкой, сопровождавшей ее несколько последних дней, вошли в замок. В одной из комнат у камина стояла крупная серо-белая женщина с серо-золотистыми, как лед на тусклом солнце, волосами. Она взглянула на Барензию страшными, ярко-голубыми глазами.
"Она очень… черная, верно? — женщина обратилась к Хане. — Я никогда прежде не видела темных эльфов".
"Я сама не много про них знаю, госпожа, — сказала Хана. — Но ее рыжие волосы вполне подходят к ее нраву, скажу я вам. Будьте осторожны. Она кусается. И не только".
"Ну, от этого я быстро ее отучу, — усмехнулась женщина. — А что это у нее за гадость? Фи!" Женщина выхватила Вуффена и бросила его в пылающий камин.
Барензия пронзительно закричала и едва не бросилась в огонь следом, но ее удержали, несмотря на все попытки укусить и поцарапать обидчиков. Бедный Вуффен превратился в крохотную кучку золы.
Барензия росла, как южное растение, пересаженное в скайримский сад, под опекой графа Свена и его жены леди Инги. Со стороны казалось, что она процветает, но внутри она постоянно ощущала холод и пустоту.
"Я взрастила ее как родную дочь, — вздыхала порой леди Инга, сплетничая с навещавшими ее соседками. — Но она же из темных эльфов. Чего еще от них ждать?"
Эти слова не предназначались Барензии. Во всяком случае, она так считала. Слух у нее был гораздо острее, чем у ее хозяев-нордов. К другим, еще менее приятным темноэльфийским особенностям, безусловно, относились воровство, лживость и немного неуместное волшебство: огненное заклинание тут, левитационное заклинание там. А когда она повзрослела, к ним прибавился еще и острый интерес к мальчикам и мужчинам, которые приносили весьма приятные ощущения и, к ее удивлению, еще и подарки. Инга не одобряла сего последнего увлечения по совершенно необъяснимым для Барензии причинам, поэтому той приходилось быть осторожной и, насколько возможно, держать все в секрете.
"А вот за детьми она смотрит чудесно, — добавила Инга, имея в виду пятерых своих сыновей, все моложе Барензии. — Не думаю, что она даст им покалечиться". Когда Йонни было шесть, а Барензии восемь, для них взяли учителя, и дети занимались вместе. Ей хотелось участвовать и в уроках фехтования, но графа Свена и леди Ингу привела в ужас сама подобная идея. Все, что ей позволили — стрелять с мальчиками по мишеням из маленького, почти игрушечного лука. В остальном же ей оставалось наблюдать за ними, когда они упражнялись с клинками, и лишь иногда, когда рядом не было никого из взрослых, участвовать в боях. И она знала, что, по крайней мере, не хуже них в этом искусстве.
"Однако она очень… горда, разве нет?" — какая-нибудь кумушка шептала Инге на ухо, а Барензия, делая вид, что не слышала, утвердительно кивала в душе. Она чувствовала свое превосходство над графом и его женой, и ничего не могла с собой поделать. Было в них что-то такое, что вызывало у нее пренебрежение.
Потом уже она прознала, что Свен и Инга были дальними родственниками последнего титулованного хозяина замка Даркмур, и все поняла. Они были позерами, самозванцами, а никакими не правителями. Во всяком случае, их не воспитывали править. Эта мысль странным образом возмутила ее, а из негодования выковалась чистая неприязнь к хозяевам. Она стала воспринимать их как омерзительных, гадких насекомых, которых можно презирать, но нельзя бояться.
Раз в месяц прибывал гонец от императора, привозил маленькую мошну золота для Свена и Инги и большой мешок сушеных грибов из Морровинда для Барензии, ее любимое лакомство. Для этих случаев ее всегда заставляли выглядеть презентабельно — ну, насколько презентабельно могла выглядеть тощая темная эльфийка в глазах Инги — перед тем, как представить курьеру для краткой беседы. Гонцы почти всегда были разные, но все они смотрели на нее так, как фермер осматривает чушку, откармливаемую на базар.
Весной своего шестнадцатого года Барензия выглядела так, словно, наконец, была готова для базара. По размышлении, она решила, что проданной быть не желает. Помощник конюха, Строу, здоровый, мускулистый белобрысый парень, и при этом застенчивый, мягкий, любящий и довольно простой, уже несколько недель уговаривал ее бежать отсюда. Барензия украла мошну с золотом, оставленную гонцом, прихватила грибов из кладовой, нарядилась мальчиком в одну из старых туник Йонни и в его же, ставшие тесными, штаны… и в одну погожую весеннюю ночь они со Строу взяли двух лучших лошадей из конюшни и поскакали во весь опор на Вайтран, ближайший мало-мальски крупный город и место, где хотел побывать Строу. Однако и Морнхолд, и Морровинд тоже лежали к востоку, а они манили Барензию, как магнитом.
Утром они отпустили лошадей по настоянию Барензии. Она знала, что их хватятся и бросятся в погоню, и надеялась, таким образом, сбить преследователей с толку.
Они шли пешком до раннего вечера, держась проселочных дорог, а потом поспали несколько часов в заброшенной хижине. Они снова тронулись в путь на закате и пришли к воротам Вайтрана как раз к рассвету. Барензия заготовила для Строу что-то вроде пропуска, поддельное письмо, уверяющее, что его податель должен доставить посылку в городской храм от местного деревенского старосты. Сама она преодолела стену при помощи заклинания левитации. Она решила — и правильно, как оказалось — что стражи у ворот будут высматривать молодую темноэльфийскую девушку и парня-норда, путешествующих вместе. А одиночные деревенские простачки, вроде Строу, были привычным зрелищем, не вызывавшим подозрений. Один и при бумагах он едва ли мог привлечь к себе внимание.
Ее нехитрый план возымел действие. Они встретились со Строу в храме, находящимся неподалеку от ворот; она и прежде бывала в Вайтране пару раз. Строу же ни разу в жизни не отдалялся от поместья Свена, места своего рождения, больше, чем на несколько миль.
Вместе они направились к обветшалому трактиру в самом бедном квартале Вайтрана. Барензия, закутанная в плащ, в перчатках и с надвинутым по утреннему холодку капюшоном, сумела скрыть свою темную кожу и красные глаза, и никто по пути не оглянулся им вслед. В трактир они зашли порознь. Строу заказал у трактирщика одноместную каморку, обильный ужин и два кувшина эля. Барензия прокралась к нему несколько минут спустя.
Они весело пировали, празднуя свой побег, а затем с неистовством делили узкую койку. После всего, они провалились в глубокий сон без видений.
Они задержались в Вайтране на неделю. Строу заработал немного денег, разнося посылки, а Барензия обчистила ночами несколько домов. Она продолжала носить мальчишеские одежды. Она коротко постриглась и перекрасила свои огненно-рыжие волосы в иссиня-черный, еще больше усилив маскировку, и при этом все время была настороже. В Вайтране было не много темных эльфов.
Однажды Строу удалось найти для них временную работу: охранять купеческий караван, идущий на восток. Однорукий сержант поглядел на парочку с большим сомнением.
"Хе! — усмехнулся он. — Темный эльф! Это ж все равно, что поставить волка стеречь овцу! Однако мне нужны люди, мимо Морровинда мы не пойдем, так что своим корешам ты нас не сдашь. А наши доморощенные бандиты с радостью перережут глотку и мне, и тебе!"
Сержант повернулся к Строу и оценивающе оглядел его. И тут он неожиданно сделал резкий выпад в сторону Барензии, выхватив свой короткий меч. Кинжал в мгновение ока оказался у нее в руке, и она встала в защитную позицию. Строу прыгнул ему за спину, изготовив нож. Сержант опустил клинок и снова усмехнулся.
"Неплохо, ребята, неплохо. А как ты со своим луком управляешься, темный эльф?" Барензия незамедлительно продемонстрировала свое мастерство. "Неплохо! Ты, парень, будешь в дозоре в темное время суток и на стреме в остальное. Верный темный эльф — это боец, какого поискать, всяк скажет. Я то уж знаю. Я самому Симмаху служил, пока мне руку не отчекрыжили и не списали из армии".
"Мы могли бы его кинуть. Я знаю ребят, которые хорошо заплатят, — сказал Строу позже, когда они устроились на последнюю ночь в своей обветшалой каморке. — Или самим грабануть. Они очень богатые, эти купцы, Барри".
Барензия засмеялась: "Ну и что мы будем делать с такой кучей денег? А, кроме того, нам необходима их защита на время пути, чтобы тихо уйти как можно дальше".
"Мы могли бы купить маленькую фермочку, ты и я, Барри, и осесть там, куда как мило".
"Мужик!" — презрительно подумала Барензия. Строу был крестьянином и лелеял в душе не более, чем крестьянские мечты. Но вслух она лишь сказала: "Не здесь, Строу, мы еще слишком близко от Даркмура. Надо идти на восток, там у нас будет еще много подобных шансов".
Караван шел не восточнее Сангарда. Император Тайбер Септим I сделал многое для обеспечения относительной безопасности на трактах. Но пошлины кусались, и этот караван двигался, насколько возможно, боковыми тропами, в обход застав и патрулей. Что и подвергало их опасности нападения грабителей — как людей, так и орков, а также бродячего сброда всех рас и мастей. Но таковы уж издержки прибыльной торговли.
До Сангарда у них случились две подобные встречи. Первый — засада, о которой тонкий слух Барензии дал знать много загодя, и разбойники, окруженные с тыла, сами были застигнуты врасплох. Второй — ночное нападение смешанной шайки каджитов, людей и лесных эльфов. Последние были искусными воинами, и даже Барензия не слышала, как они подкрались. В тот раз драка вышла жестокой. Нападавших отбили, но полегли двое стражей каравана, а Строу получил неприятный порез на бедре, прежде чем им с Барензией удалось перерезать глотку его противника, каджита.
Барензия была вполне довольна жизнью. Она приглянулась словоохотливому сержанту, и большую часть времени проводила, сидя у костра и слушая его рассказы о похождениях в Морровинде с Тайбером Септимом и генералом Симмахом. Симмаха произвели в генералы после того, как пал Морнхолд, поведал сержант. "И хороший же он солдат, этот Симмах! Да только в Морровинде у него еще какой-то интерес, хе, хе. Это не только война, ежели понимаешь, о чем я. Ну да ты, небось, малость больше меня о том знаешь".
"Нет. Я не помню, — сказала Барензия, изображая безразличие. — Я провела большую часть жизни в Скайриме. Моя мать вышла за человека из Скайрима. Но они оба умерли. Расскажи мне, пожалуйста, что сталось с лордом и леди Морнхолда?"
Сержант пожал плечами: "Не знаю. Померли, небось. Там огроменная драка была, до того, как перемирие подписали. А теперича все тихо. Мож, и слишком тихо. Как перед бурей. Слушай, хлопчик, так ты на родную землю вертаешься?"
"Может быть", — сказала Барензия. На самом же деле ее влекло в Морровинд и Морнхолд неодолимо, как мотылька на зарево горящего дома. Строу это чувствовал, и был недоволен. Впрочем, он был несчастен с тех пор, как им пришлось спать раздельно, поскольку Барензия почиталась в караване юношей. Барензии тоже не хватало этого, но, похоже, не так сильно, как Строу.
Сержант хотел нанять их и на обратный путь, но, когда они отказались, все равно выплатил премию и написал отличные рекомендательные письма.
Строу желал осесть в Сангарде навсегда, но Барензия настояла на продолжении путешествия на восток. "Я королева Морнхолда по праву, — сказала она, в душе не совсем уверенная в том, правда это, или все это причудилось потерянному, напуганному ребенку. — Я желаю попасть домой. Мне нужно попасть домой". А вот это была уже несомненная правда.
Через несколько недель им удалось пристроиться к другому каравану, идущему на восток. К началу зимы они были в Рифтене, почти у самой границы Морровинда. Но погода испортилась, и им сказали, что ни один купеческий караван не рискнет выйти до середины весны.
Барензия стояла на городской стене и вглядывалась вдаль, в гряду заснеженных гор, стражей Морровинда, высившуюся за глубоким ущельем, отделявшим от них Рифтен.
"Барри, — мягко сказал Строу. — До Морнхолда еще далеко, почти столько же, сколько мы уже прошли. И эти земли кишат волками, разбойниками, орками, да тварями похлеще. Нам нужно дождаться весны".
"Там башня Зильгрод", — сказала Барри, имея в виду поселение темных эльфов, выросшее вокруг древней сторожевой вышки на границе Скайрима и Морровинда.
"Стражи на мосту не пропустят меня, Барри. Это лучшие имперские воины. Их не подкупишь. Если ты пойдешь, то пойдешь одна. Я не стану пытаться остановить тебя. Но что ты будешь там делать? В башне Зильгрод полно имперских солдат. Станешь для них прачкой? Или гарнизонной девкой?"
"Нет", — ответила Барензия медленно и вдумчиво. В действительности подобная мысль не казалась ей совершенно непривлекательной. Она была уверена, что сможет заработать на жизнь, ублажая солдат. У нее было несколько подобных приключений на пути через Скайрим, когда она одевалась женщиной и потихоньку ускользала от спящего Строу. Она просто искала чуточку разнообразия. Строу был нежен, но скучен. И она была крайне, хотя и приятно, удивлена, когда мужчина, с которым она познакомилась, после предложил ей деньги. Строу же почему-то был очень недоволен: орал на нее, а потом дулся по нескольку дней, когда ему удавалось поймать ее за этими похождениями. Он оказался весьма ревнив. Он даже угрожал бросить ее. Но не сделал этого. Да и не мог.
Однако имперские стражи были грубы и жестоки по всем статьям, и Барензия наслушалась немало жутких историй за время их путешествий. Самые ужасные рассказывали бывшие ветераны легионов, не без мрачной гордости и со всеми подробностями. Как она понимала, они желали шокировать их со Строу, но при этом было очевидно, что какая-то доля правды в этих диких россказнях присутствует. Строу ненавидел эти грязные басни, особенно из-за того, что ей тоже приходилось их слышать. Но было в них нечто, что казалось ему привлекательным.
Барензия чувствовала это и подбивала Строу поискать других женщин. Но он сказал, что не хочет никого, кроме нее. Она честно призналась, что не испытывает к нему подобных чувств, просто он нравится ей больше прочих. "Так зачем же ты путаешься с другими?" — спросил как-то Строу при случае.
"Не знаю".
Строу вздохнул: "Говорят, все темные эльфийки таковы".
Барензия улыбнулась и пожала плечами: "Не знаю. Или, нет… может, и знаю. Да, пожалуй, знаю, — она обернулась и нежно поцеловала его. — Наверно, в этом и есть объяснение всему".
Том II
Барензия и Строу остановились в Рифтене на зиму, наняв дешевую комнату в самом нищем квартале города. Барензия хотела вступить в Воровскую гильдию, так как знала, что у нее будут неприятности, если она попадется на своем промысле. Однажды она заметила в корчме известного члена Гильдии, молодого бесстрашного каджита по имени Террис. Она предложила разделить с ним ложе, если он поможет ей со вступлением. Он оглядел ее, ухмыляясь, и согласился, но при этом сказал, что ей все равно придется пройти испытание.
"Какого рода?"
"Э, — ответил Террис. — Сначала заплати, милашка".
[Данный эпизод исключен по настоянию Храма.]
Строу убьет ее, а, возможно, и Терриса тоже. Что во всем Тамриэле могло заставить ее пойти на такое? Она окинула комнату тревожным взглядом, но другие патроны потеряли к ней интерес и вернулись к собственным делам. Она не припоминала никого из них; и это была не та корчма, где они остановились со Строу. Если повезет, возможно, Строу и не узнает об этом. По крайней мере, не сразу.
Террис оказался самым обаятельным и волнующим мужчиной, какого она когда-либо встречала. Он не только рассказал ей о навыках, необходимых члену Воровской гильдии, но и лично учил ее, или же сводил с людьми, которые могли это сделать.
Среди таких была одна женщина, кое-что понимавшая в магии. Катиша была полноватой, солидной северянкой. Она была замужем за кузнецом, имела двух детей-подростков и, в целом, казалась ничем не выдающейся и респектабельной обывательницей. Отличия заключались в ее страстной любви к кошкам (что переносилось и на их человеческое подобие, каджитов), таланте к определенным видам магии и довольно странном круге общения. Она обучила Барензию заклинанию невидимости и поднатаскала в других заклинаниях скрытности и маскировки. Катиша свободно смешивала свои магические и немагические дарования, подкрепляя одно другим. Она не состояла в Воровской гильдии, но питала к Террису что-то вроде материнского чувства. Барензия относилась к ней с теплотой, какую никогда не испытывала ни к одной женщине, и через несколько недель рассказала Катише о себе все.
Она и Строу приводила к ней пару раз. Строу нравилась Катиша, но не Террис. Террис же, напротив, находил Строу "интересным" и как-то предложил Барензии попробовать "втроем".
"Абсолютно исключено, — твердо сказала Барензия, порадовавшись тому, что Террис поднял эту тему в приватной обстановке. — Ему это не понравится. Да и мне тоже!"
Террис улыбнулся обворожительной, кошачьей треугольной улыбкой и лениво потянулся в кресле, выгнув хвост. "Это было бы хорошим сюрпризом. Для вас обоих. Пара — это так скучно".
Барензия ответила ему испепеляющим взглядом.
"А может, ты не хочешь заниматься этим при твоем деревенщине? Так я мог бы привести своего дружка. Так пойдет?"
"Нет, не пойдет. Если я тебе наскучила, то поищи для себя с дружком кого-нибудь другого". Теперь она была полноправным членом Воровской гильдии. Она прошла посвящение. Она находила Терриса полезным, но не жизненно необходимым. Возможно, он ей тоже немного наскучил.
Она рассказала Катише о своих проблемах с мужчинами. Или о том, что она считала проблемами. Катиша покачала головой и сказала, что Барензия ищет любви, а не похоти, и что она узнает своего суженого, когда встретит его, что ни Строу, ни Террис, очевидно, таковыми не являются.
Барензия недоумевающе склонила голову набок. "Говорят, что все темноэльфийские женщины про… про… как это… Проститутки?" — сказала она, не уверенная в правильности слова.
"Ты хотела сказать "неразборчивы в связях". Хотя, полагаю, некоторые становятся и проститутками, — сказала Катиша после некоторого размышления. — Эльфы много гуляют, пока молодые. Потом ты перерастешь этот период. Возможно, у тебя это уже началось", — добавила она с надеждой. Барензия ей нравилась, она успела привязаться к молодой эльфийке. "Тебе нужно найти каких-нибудь хороших эльфийских ребят. Если будешь продолжать якшаться с каджитами и людьми, то в один прекрасный момент можешь забеременеть непонятно от кого".
Барензия непроизвольно улыбнулась. "Мне бы это понравилось. Я так думаю. Но это, наверное, неприемлемо, да? С детьми столько хлопот, а у меня и дома своего-то нет".
"Сколько тебе лет, Барри? Семнадцать? Что ж, тебе остался год-два до детородного возраста, если только ты не оказалась слишком неудачлива. Эльфы неохотно приживают детей с эльфийками, уже родившими от других рас. Поэтому лучше тебе будет прибиться к соплеменникам".
Барензия вспомнила еще кое-что. "Строу хочет купить ферму и жениться на мне".
"А ты этого хочешь?"
"Нет. Не сейчас. Может, когда-нибудь. Да, когда-нибудь потом. Но не так, чтобы это помешало мне стать королевой. И не какой-нибудь королевой, а королевой Морнхолда!" — она произнесла это решительно, почти упрямо, словно чтобы развеять любые сомнения.
Катиша предпочла проигнорировать последнее уточнение. Богатое воображение девушки забавляло ее. Она считала его признаком живого ума. "Думаю, "когда-нибудь" Строу будет уже глубоким стариком, Барри. Эльфы живут очень долго". По лицу Катиши скользнула легкая тень зависти, той печали, с какой люди говорят о тысячелетней жизни эльфов, ниспосланной им богами. Правда, мало кто из них действительно живет так долго, поскольку болезни и насилие вносят свои поправки. Но они могут. И один или два из них на самом деле прожили весь отпущенный срок.
"Мне и старики нравятся", — заметила Барри.
Катиша засмеялась. Барензия изнывала от нетерпения, пока Террис раскладывал бумаги на столе. Он был дотошен и щепетилен в этом деле, и всегда клал ненужное туда, откуда взял.
Они вломились в особняк какого-то дворянина, оставив Строу снаружи, "на стреме". Террис сказал, что работа несложная, но очень щекотливая. Он не хотел брать с собой никого из Гильдии. Он сказал, что может доверять Барри и Строу, но никому более.
"Скажи мне, что ты ищешь, и я найду", — нетерпеливо прошептала Барри. Ночное зрение у Терриса было не таким, как у нее, а подсветить себе хотя бы крошечным магическим огоньком он не рисковал.
Ей еще никогда не доводилось бывать в таком роскошном доме. Даже Даркмурский замок графа Свена и леди Инги, где прошло ее детство, не шел с ним ни в какое сравнение. Она озиралась в изумлении, когда они крались по анфиладам богато расписанных комнат и через огромные залы, в которых гулко отдавалось эхо. Но Терриса, похоже, не интересовало ничего, кроме этого письменного стола в маленьком, уставленном книгами, кабинете на верхнем этаже.
"Шшшш", — прошипел он сердито.
"Кто-то идет!" — прошептала Барри за секунду до того, как дверь распахнулась и в комнату ступили две темные фигуры. Террис резко вскочил и бросился к окну. Мышцы Барензии были напряжены настолько, что она не могла ни двигаться, ни даже говорить. Она беспомощно наблюдала, как одна из фигур, поменьше ростом, прыгнула за Террисом. Сверкнули две короткие, беззвучные вспышки голубого света, а затем Террис свернулся на полу неподвижной темной массой.
Дом ожил торопливыми шагами, тревожными голосами и лязгом поспешно надеваемых доспехов.
Мужчина повыше, по наружности темный эльф, полудонес, полудотащил Терриса до двери и передал его в услужливые руки другого эльфа. Первый эльф кивком головы отправил своего товарища в синей мантии из кабинета. Затем повернулся к Барензии, которая снова обрела способность двигаться, хотя голова раскалывалась, когда она пыталась это сделать.
"Расстегни рубашку, Барензия", — приказал эльф. Барензия глупо вытаращилась на него и невольно плотнее запахнула одежду. "Ты же девушка, Барри, не так ли? — мягко сказал он. — Знаешь, тебе следовало перестать наряжаться мальчишкой много месяцев назад. Ты этим только привлекала к себе внимание. А еще тем, что называла себя Барри! Это твой дружок, этот дурачок Строу, не смог придумать ничего лучше?"
"Обычное эльфийское имя", — возразила Барри.
Мужчина грустно покачал головой. "Только не у темных эльфов, дорогуша. Но ты ведь не много знаешь о темных эльфах, верно? Печально, но факт. Ну ничего — я попробую исправить это упущение".
"Кто ты?" — жестко спросила Барензия.
"Ай, вот тебе и вся слава! — мужчина передернул плечами, криво усмехнувшись. — Я Симмах, госпожа Барензия. Генерал Имперской армии грозного и досточтимого его императорского величества Тайбера Септима Первого. И, надо сказать, ты заставила меня здорово побегать по всему Тамриэлю. Ну ладно, по части Тамриэля. Хотя я догадывался, и правильно догадывался, что ты держишь путь на Морровинд. Но тебе повезло: в Вайтране нашли труп, который приняли за Строу. И мы перестали искать вашу сладкую парочку. Это было так беспечно с моей стороны. Вот уж не думал, что вы продержитесь вместе так долго".
"Где он? С ним все в порядке?" — спросила она с неподдельным трепетом.
"О, с ним все прекрасно. Сейчас, по крайней мере. Но он под стражей, конечно, — эльф обернулся. — Так он тебе… действительно небезразличен?" — спросил он, и внезапно посмотрел прямо в глаза с яростным любопытством. Пристальный взгляд красных глаз казался Барензии необычным и странным, ведь она видела такие лишь изредка, да и то в зеркале.
"Он мой приятель", — сказала Барензия. Слова выходили с трудом, уныло и обреченно. Симмах! Генерал имперской армии, ни больше, ни меньше. Говорят, сам Тайбер Септим дружит с ним и прислушивается к его словам.
"Ай. Похоже, у тебя еще водится пара сомнительных приятелей, да простит мне моя госпожа мои слова".
"Перестань называть меня так!" — ее раздражал видимый генеральский сарказм. Но он лишь улыбнулся.
Пока они говорили, переполох в доме постепенно улегся. Хотя она по-прежнему слышала, как люди, вероятно, обитатели дома, шепчутся неподалеку. Высокий эльф уселся на край стола. Казалось, он расслабился и решил передохнуть.
И тут до ее сознания дошло. Пара сомнительных приятелей, он сказал? Этот господин знал о ней все! Во всяком случае, достаточно много. Что означало то же самое. "Что с ними б-будет? И со м-мной?"
"Ах. Знаешь, этот дом принадлежит командующему имперскими войсками в этой области. Это означает, что он принадлежит мне". — Барензия едва не задохнулась, а Симмах пристально поглядел на нее. "Что, не знала? Ца-ца-ца! Вы удивительно безрассудны, моя госпожа, даже для своих семнадцати. Всегда нужно знать, что делаешь или куда идешь".
"Н-но Г-гильдия бы не… не…", — Барензия затряслась. Воровская гильдия ни за что бы не решилась вмешаться в политику Империи. Никто не осмелился бы бросить вызов Тайберу Септиму, во всяком случае, из тех, кого она знала. Кто-то в Гильдии что-то напутал. Крепко. А ей теперь придется расплачиваться.
"Рискну предположить, что у Терриса не было одобрения Гильдии на это. На самом деле, я удивлен", — Симмах тщательно обследовал стол, выдвигая по очереди ящики. Затем он достал один, поставил его на стол и вытащил фальшивое дно. Внутри оказался сложенный лист пергамента. Похоже, это была какая-то карта. Барензия осторожно приблизилась и вытянула голову. Симмах убрал от нее документ и рассмеялся: "Нет, действительно непосредственная натура!" Просмотрев лист, он снова свернул его и убрал.
"Так Вы же сами советовали мне проявлять больше любознательности, всего минуту назад!"
"Что было, то было, — похоже, у него внезапно поднялось настроение. — Нам нужно идти, моя дорогая леди".
Он довел ее до двери, вниз по лестнице, а затем вывел на свежий ночной воздух. На улице ни души. Барензия вперила взгляд в темноту. Интересно, насколько быстро он бегает?
"Думаешь, как бы удрать, верно? Ай. А не хочешь сперва послушать, какие у меня планы на твой счет?" — ей показалось, что в его голосе промелькнула какая-то давняя боль.
"Раз ты об этом заговорил, то пожалуй!"
"А может, сначала ты хотела бы узнать о своих дружках?"
"Нет".
Он поглядел на нее с удовлетворением. Очевидно, именно этот ответ он и надеялся услышать, подумала Барензия, но при этом она говорила правду. Она, конечно, беспокоилась за своих друзей, особенно за Строу, но о себе она беспокоилась гораздо больше.
"Ты станешь настоящей и полноправной королевой Морнхолда".
Симмах объяснил, что таковы были его, и Тайбера Септима, виды на нее все это время. Что Морнхолд, находившийся под военным правлением все двенадцать или около того лет с момента ее отбытия, должен постепенно вернуться к гражданской жизни — под чутким имперским руководством, конечно, на правах части имперской провинции Морровинда.
"Так зачем меня отправили в Даркмур?" — спросила Барензия, с трудом веря всему, что услышала.
"В целях безопасности, естественно. А ты зачем сбежала?"
Барензия пожала плечами: "Не видела причин оставаться. Надо было раньше мне сказать".
"Теперь сказали. На самом деле, я уже послал за тобой, чтобы тебя доставили в Имперский город и пристроили на какое-то время при императорском дворе. Но ты к тому времени уже, скажем так, скрылась. Хотя твое предназначение должно было быть вполне очевидным для тебя. Тайбер Септим не хранит тех, кто ему не нужен, а на что ты еще могла ему сгодиться?"
"Я о нем ничего не знаю. Да и о Вас, кстати, тоже".
"Так знай следующее: Тайбер Септим воздает и друзьям, и врагам своим по их заслугам".
Барензия обдумывала эту мысль несколько секунд. "Строу сделал мне много добра и никому никогда не причинял вреда. Он не состоит в Воровской гильдии. Он пошел единственно с тем, чтобы защитить меня. А так он зарабатывал на жизнь, бегая на посылках, и он… он…"
Симмах нетерпеливо махнул рукой, прерывая ее. "Ай. Да все я знаю и про твоего Строу, — сказал он, — и про Терриса. (он посмотрел на нее вопрошающе). Итак? Чего ты хочешь для них?"
Она глубоко вздохнула. "Строу хочет маленькую ферму. Если я теперь стану богата, то желала бы, чтобы ему подарили такую".
"Отличненько, — казалось, он сначала удивился, но потом остался доволен решением. — Заметано! Будет у него ферма. А Террис?"
"Он подставил меня", — холодно сказала Барензия. Террис должен был сказать ей, с каким риском сопряжена работа, на которую он ее пригласил. К тому же, он оставил ее в руках врагов, пытаясь спасти свою шкуру. Не заслуживает такой человек награды. Да и доверия, по сути, не заслуживает.
"Да. И?"
"Ну, он должен за это пострадать… не так ли?"
"Звучит разумно. Какую форму должно принять означенное страдание?"
Барензия стиснула кулаки. Она бы предпочла самолично побить и поцарапать каджита. Но, учитывая, как все повернулось, это было бы не совсем по-королевски. "Порка. Э… как считаешь, двадцать ударов кнута будет не многовато? Понимаешь, я бы не хотела портить ему всю оставшуюся жизнь, а просто преподать урок".
"Ай. Конечно, — Симмах ухмыльнулся. Затем его черты внезапно подобрались, он стал серьезен. — Все будет исполнено, ваше высочество, госпожа Барензия, королева Морнхолда". И он склонился в глубоком, учтивом, до нелепости торжественном поклоне.
Сердце Барензии едва не выпрыгнуло из груди.
Она провела два очень насыщенных дня в апартаментах Симмаха. Там жила одна темноэльфийка по имени Дреллиэн, которая была приставлена к ней, хотя явно не относилась к прислуге, ибо ела за одним столом с хозяевами. Не была она и женой Симмаха, или любовницей. Дреллиэн очень позабавило, когда Барензия спросила об этом. Она просто ответила, что выполняет всевозможные поручения генерала, самые разные.
При помощи Дреллиэн для нее заказали несколько прелестных платьев и пар обуви, а, кроме того, костюм и сапоги для верховой езды и прочие мелочи.
Барензия была, в основном, предоставлена самой себе. Симмах большей частью отсутствовал. Она видела его главным образом за трапезой, но он мало рассказывал о себе и о своих делах. Он был сердечен и любезен, выражал готовность к беседе на любые темы и, казалось, интересовался всем, что она говорила. Дреллиэн вела себя схожим образом. Барензия находила их вполне приятными людьми, но все же какими-то "недоговорчивыми", как называла это Катиша. Она испытала странные приступы разочарования. Это были первые темные эльфы, с которыми она близко общалась. Барензия ожидала, что ей будет уютно с ними, что наконец-то она найдет родственные души. А вместо этого приходилось скучать по ее друзьям-нордам, Катише и Строу.
Когда Симмах сказал ей, что на рассвете им предстоит отправиться в Имперский город, она попросила позволить попрощаться с ними.
"Катиша? — переспросил он. — Ай. Да-да… полагаю, что и я ей кое-чем обязан. Это она привела меня к тебе, поведав об одинокой темноэльфийской девочке по имени Барри, нуждающейся в эльфийских друзьях — и которая наряжается мальчиком. Очевидно, что она никак не связана с Воровской гильдией. И никто из связанных с Гильдией не знает о твоей истинной личности, кроме Терриса. Это хорошо. Я бы предпочел, чтобы твое гильдейское прошлое не стало достоянием общественности. Пожалуйста, никому не говорите об этом, ваше высочество. Такое прошлое не… не идет имперской королеве".
"Никто не знает, кроме Строу и Терриса. А они никому не расскажут".
"Точно, — он улыбнулся странной кривой улыбкой. — Не расскажут".
Он не знал, что Катише тоже это известно. И было нечто в том, как он произнес свою фразу…
Строу пришел в их жилище в утро отбытия. Они остались в гостиной наедине, хотя Барензия знала, что другие эльфы находятся в пределах слышимости. Он выглядел бледным и подавленным. Они молча обнимались несколько минут. Плечи Строу подрагивали и слезы катились по его щекам, но он ничего не говорил.
Барензия попробовала улыбнуться: "Итак, мы оба добились, чего хотели, а? Я буду королевой Морнхолда, а ты станешь лордом своего хутора, — Она взяла его за руку с неподдельной теплотой заглядывая в глаза. — Я буду писать тебе, Строу, обещаю. Тебе нужно найти писца, чтоб ты мог ответить".
Строу горестно покачал головой. Когда Барензия принялась настаивать, он раскрыл рот и ткнул в него пальцем, издав нечленораздельный звук. И тут она поняла, в чем дело: его язык был вырезан.
Барензия рухнула в кресло и громко зарыдала.
"Но зачем? — набросилась она на Симмаха, когда Строу выпроводили. — Зачем?"
Симмах пожал плечами: "Он слишком много знает. Он мог быть опасен. По крайней мере, он жив, а язык ему не понадобится для… разведения свиней или кого там еще".
"Я тебя ненавижу!" — выкрикнула Барензия, а затем согнулась пополам: ее вырвало на пол. Она продолжала поносить его в перерывах между непреодолимыми приступами рвоты. Какое-то время он слушал невозмутимо. Дреллиэн вытирала пол. А потом Симмах приказал ей замолчать, пригрозив заткнуть рот кляпом на все время путешествия к императору.
На пути из города они остановились у дома Катиши. Симмах и Дреллиэн не стали спешиваться. Все казалось в порядке, но Барензия испытывала страх, когда постучала в дверь. Катиша ответила на стук. Барензия поблагодарила богов за то, что хотя бы с ней все было в порядке. Но и Катиша явно плакала отчего-то. Невзирая на это, она тепло обняла Барензию.
"Почему ты плачешь?" — спросила Барензия.
"По Террису, конечно. Разве ты не знаешь? О, боги! Бедный Террис. Он мертв. — Барензия почувствовала, как сердце стиснули ледяные пальцы. — Он попался на краже из дома коменданта. Бедняга, как это было глупо. О, Барри, его четвертовали сегодня на рассвете по приказу коменданта! — она зашлась рыданиями. — Я была там. Он просил. Это было ужасно. Он так страдал перед смертью. Я никогда этого не забуду. Я искала тебя и Строу, но никто не знал, куда вы подевались, — она глянула через плечо Барензии. — Это комендант, да? Симмах". И тогда Катиша повела себя странным образом. Она прекратила плакать и усмехнулась: "Знаешь, как только я увидела его, я подумала: "Вот пара для Барензии!" — Катиша вытерла глаза краем передника. — Знаешь, это я рассказала ему о тебе".
"Да, — подтвердила Барензия, — я это знаю". Она взяла руки Катиши в свои и проникновенно заглянула ей в глаза. "Катиша, я люблю тебя. Мне будет тебя не хватать. Но ради всего святого, никому ничего не рассказывай обо мне. Никогда. Поклянись, что не будешь. Особенно Симмаху. И присмотри за Строу. Обещай мне это".
Катиша пообещала, невольно озадачившись: "Барри, а не может быть такого, что Терриса схватили из-за меня? Я никогда не говорила о Террисе этому… этому… ему". Она глянула на генерала.
Барензия заверила ее, что это не так, что все сведения о планах Терриса имперская стража получила от своего осведомителя. Что, возможно, и не было правдой, но она видела, что Катиша явно нуждается в утешении.
"О, я рада, что это так — насколько я вообще могу теперь чему-нибудь радоваться. Сама мысль страшна — да и откуда я могла знать? — она наклонилась к Барензии и прошептала на ухо: — А Симмах очень красив, не находишь? И такой обаятельный".
"Даже не знаю, — сухо сказала Барензия. — Я не думала об этом. У меня было, над чем подумать, кроме него". Она вкратце поведала, что ей предстоит стать королевой Морнхолда, а до этого пожить в Имперском городе. "Он искал меня, вот и все. По приказу императора. Я была просто целью его задания, и ничего… кроме этого. Не думаю, что он вообще видит во мне женщину. Хотя он и сказал, что я не была похожа на мальчика", — усмехнулась она, заметив сомнение на лице Катиши. Та привыкла, что Барензия оценивала каждого встреченного мужчину из соображений желанности и доступности. "Знаешь, для меня было потрясением узнать, что я на самом деле королева", — добавила она, и Катиша согласилась, что да, это так, это действительно должно быть потрясением, хотя она едва ли сможет достоверно узнать подобные ощущения на собственном опыте. Она улыбнулась. Барензия улыбнулась в ответ. Затем они снова обнялись, в последний раз. Она уже никогда не увидит Катиши вновь. И Строу. Кортеж покинул Рифтен через главные южные ворота. Проезжая через них, Симмах коснулся ее плеча и указал вверх: "Я подумал, вдруг вы и с Террисом пожелаете попрощаться, ваше высочество", — сказал он.
Барензия бросила короткий, но спокойный взгляд на голову, нанизанную на острие над воротами. Птицы уже потрудились над ней, но лицо все еще было узнаваемым. "Не думаю, что он меня услышит, хотя уверена, что он бы за меня порадовался, если бы узнал, кто я теперь, — сказала она, стараясь придать голосу легкомысленные нотки. — Дорога не ждет, генерал, не так ли?"
Симмах был явно разочарован отсутствием реакции: "Ай. Ты слышала о нем от своей подруги, Катиши, я полагаю?"
"Правильно полагаешь. Она присутствовала на казни", — подтвердила Барензия. Если он еще не знал об этом, то все равно скоро выяснит, в этом она была уверена.
"А она знала, что Террис принадлежал к Гильдии?"
Она повела плечами. "Да все знали. Это только грабители низшего уровня, вроде меня, держат свое членство в тайне. А те, кто повыше, хорошо известны, — она повернулась к нему с игривой улыбкой. — Уж тебе ли этого не знать, генерал?" — добавила она приторным голосом.
Казалось, колкость его не задела. "Значит, ты рассказала ей, кто ты и откуда, а про Гильдию умолчала?"
"Членство в Гильдии — не только мой секрет, но и остальных членов. В этом разница. Кроме того, Катиша очень честная женщина. Если бы я ей сказала, это опустило бы меня в ее глазах. Она вечно укоряла Терриса и наставляла на более честную стезю. А я ценю ее мнение, — она наградила его ледяным взглядом. — И, не то чтобы это было твоим делом, но знаешь, что она еще думала? Она думала, что я была бы счастлива, если свяжу судьбу с одним единственным спутником. Моей расы. Моей расы и при всех нужных достоинствах. Моей расы, при всех нужных достоинствах и говорящим всегда только правильные вещи. С тобой, то есть, — она подняла поводья, собираясь пришпорить лошадь, — но не раньше, чем метнет последнюю неотразимую шпильку: — Не правда ли, странно, что желания порой сбываются, но не совсем так, как ты того желал? Или, может, надо сказать, так, как ты не пожелал бы никогда?"
Его ответ оказался для нее настолько неожиданным, что она забыла о намерении пустить коня в карьер. "Да. Действительно странно", — ответил он, и его тон в точности соответствовал словам. Затем он извинился и немного отстал.
Она высоко подняла голову и подалась вперед в седле, стараясь казаться не удивленной. И что же такое было в его реакции, что так обеспокоило ее? Не сами слова. Нет, что-то другое. Было нечто в том, как он их произнес. Нечто, что заставляло ее думать, будто и она, Барензия, была одним из его желаний, которое сбылось. Странно, конечно, но в целом объяснимо, решала она по размышлении. Наконец-то он ее нашел, после долгих месяцев поисков, проходивших под гневные окрики императора, в том нет сомнений. И вот его желание сбылось. Да, видимо, это и имелось в виду.
Но все же очевидно, что не все сбылось к его удовольствию.
Том III
Несколько дней Барензия печалилась из-за расставания с друзьями. Но ко второй неделе ее дух несколько воспрял. Она обнаружила, что ей нравится снова быть в пути, хотя скучала по Строу больше, чем ожидала. Их сопровождал отряд редгардских рыцарей, с которыми ей было хорошо, хотя они были более дисциплинированными и приличными, чем стражники торговых караванов, с которыми она проводила время. Они были общительными, но относились к ней с почтением, несмотря на ее попытки пофлиртовать.
Симмах побранил ее, когда они были одни, сказав, что королева должна всегда держаться с королевским достоинством.
"Ты имеешь в виду, что я даже развлечься не могу?" — раздраженно спросила она.
"Ай. Не с такими. Они ниже тебя. От владык надо желать милосердия, миледи. А не близости. Вы должны вести себя скромно и целомудренно, пока находитесь в Имперском городе".
Барензия скорчила рожу. "Я, с тем же успехом, могу вернуться в башню Даркмур. Эльфы по природе своей неразборчивы в связях, знаешь ли. Все так говорят".
"Тогда "все" ошибаются. Какие-то да, какие-то — нет. Император — и я — ожидаем, что вы проявите и проницательность, и хороший вкус. Позвольте мне напомнить вам, ваше высочество, что вы обладаете троном Морнхолда не по праву крови, а только из милости Тайбера Септима. Если он сочтет вас неподходящей, ваше правление закончится, едва начавшись. Ему нужны ум, повиновение, благоразумие и безоговорочная верность всех, получивших назначение, и он ценит целомудрие и скромность в женщинах. Я настоятельно рекомендую вам в своем поведении брать пример с нашей доброй Дреллиэн. Миледи".
"Да я лучше в Даркмур вернусь!" — обиженно воскликнула Барензия, оскорбленная мыслью о том, чтобы подражать холодной ханже Дреллиэн хоть в чем-то.
"Это не вариант. Ваше высочество. Если вы будете бесполезны Тайбер Септиму, он позаботится, чтобы вы были также бесполезны и его врагам", — зловеще сказал генерал. "Учтите это, если хотите сохранить голову на плечах. Позвольте также добавить, что власть приносит удовольствия другого рода, нежели удовлетворение похоти с низшими".
Он начал говорить об искусстве, литературе, театре, музыке и грандиозных балах, устраиваемых при дворе. Барензия слушала с возрастающим интересом, подогреваемым не столько его угрозами. Но после она робко спросила, может ли продолжать изучение магии, пока будет в Имперском городе. Симмаху это понравилось, и он пообещал все устроить. Осмелев, она сказала, что трое из сопровождающих их рыцарей были женщинами, и спросила, можно ли ей немного с ними потренироваться, исключительно упражнений ради. Генералу это понравилось меньше, но он дал свое разрешение, подчеркнув при этом, что тренироваться она будет только с женщинами.
Погода поздней зимы была хорошей, хотя немного морозной, и они быстро передвигались по крепким дорогам. В последний день их путешествия, казалось, весна наконец наступила, и началось таяние. Дорога стала грязной, и отовсюду слышались тихие, монотонные звуки падающих капель. Это был желанный звук.
Они подошли к большому мосту, ведущему в Имперский город на закате. Розовый свет окрасил белые мраморные здания в нежно-розовый цвет. Все казалось новым, грандиозным, безупречным. Широкий проспект вел на север, ко дворцу. Толпы разных людей и существ других рас были повсюду. В магазинах и гостиницах с наступлением сумерек замерцали огни, и на небе, одна за другой, появились звезды. Даже боковые улицы были широкими и ярко освещенными. Рядом с дворцом, с восточной стороны, вздымались башни огромной Гильдии магов, а с западной, в угасающем свете, блестели витражи огромного храма.
Апартаменты Симмаха располагались в великолепном доме в двух кварталах от дворца, рядом с храмом. ("Храм Единого", — пояснил он, когда они проходили мимо. Это древний нордическй культ, вновь оживленный Тайбером Септимом. Он сказал, что Барензии будет нужно вступить в него, если император сочтет ее достойной.) Апартаменты были роскошны, хотя маловаты на вкус Барензии. Стены и мебель были совершенно белыми, слегка украшенные золотом, а полы были из черного мрамора. Барензия же привыкла к разным цветам и взаимодействию тонких оттенков.
Утром Симмах и Дреллиэн сопроводили ее в Имперский дворец. Барензия заметила, что все, кого они встречали, приветствовали Симмаха с почтением, порой граничившим с раболепием. Генерал выглядел так, как будто другого и не ожидал.
Их проводили прямо к императору. Утреннее солнце проникало в комнату через большое окно, освещая роскошный завтрак на столе и одного человека, сидящего против света, так, что виден был лишь его силуэт. Когда они вошли, он вскочил на ноги и поспешил навстречу. "Симмах, наш самый верный друг, мы с радостью приветствуем твое возвращение". Его руки слегка обняли Симмаха за плечи, остановив попытку темного эльфа преклонить колена.
Барензия сделала реверанс, когда Тайбер Септим повернулся к ней.
"Барензия, наша маленькая беглянка. Как ты, дитя? Ну, позволь нам на тебя взглянуть. Симмах, она очаровательна, совершенно очаровательна. Почему ты скрывал ее от нас все эти годы? Свет вас не беспокоит, дитя мое? Стоит ли занавесить окно? Да, конечно". Он отмахнулся от возражений Симмаха и сам задернул шторы, не утруждаясь позвать слугу. "Простите за эту неучтивость, дорогие гости. У нас много дел, хотя это жалкое извинение не оправдывает забытого гостеприимства. Но да! Присоединяйтесь к нам. Здесь есть замечательные персики из Чернотопья".
Они сели за стол. Барензия была ошеломлена. Тайбер Септим оказался совсем не мрачным, огромным воином, которого она себе представляла. Он был среднего роста, почти на голову ниже высокого Симмаха, хотя обладал хорошо сложенной фигурой и гибкими движениями. У него была обаятельная улыбка, яркие, даже пронзительные, голубые глаза, а белые волосы обрамляли темное обветренное лицо в морщинах. Ему могло быть от сорока до шестидесяти. Он убедил их поесть и выпить, а потом повторил вопросы, заданные тогда генералом. Почему она ушла из дома? Ее опекуны плохо с ней обращались?
"Нет, ваше превосходительство, — ответила Барензия, — честно говоря, нет. Хотя, порой, я так думала". Симмах придумал для нее историю, и Барензия рассказала ее сейчас, хотя и с некоторыми опасениями. Строу, помощник конюха, убедил ее, что опекуны, отчаявшись найти для нее подходящего мужа, хотели продать ее наложницей в Рихад. И когда на самом деле прибыл редгард, она испугалась и сбежала вместе со Строу.
Тайбер Септим казался зачарованным ее рассказом, и увлеченно слушал, как она описывала путешествие в качестве сопровождающего торгового каравана. "Как похоже на балладу!" — сказал он. "Клянусь Единым, мы прикажем придворному барду сочинить для нее музыку. Каким очаровательным юношей ты, должно быть, выглядела".
"Генерал Симмах сказал, — Барензия остановилась в замешательстве, а потом продолжила. Он сказал… ну, что я уже не так похожа на юношу. Я… повзрослела за прошедшие несколько месяцев". Она опустила глаза, стараясь изобразить девическую скромность.
"Он очень проницателен, наш верный друг Симмах".
"Я знаю, я была глупой девчонкой, ваше превосходительство. Я должна молить вас о прощении, и моих добрых опекунов тоже. Я… я поняла это недавно, но я слишком стыдилась возвращаться домой. Но сейчас я не хочу возвращаться в Даркмур. Ваше превосходительство, я так хочу в Морнхолд. Моя душа истосковалась по родной земле".
"Наше дорогое дитя. Ты отправишься домой, мы обещаем тебе. Но мы надеемся, что ты некоторое время пробудешь с нами, чтобы ты могла подготовиться к серьезному и важному заданию, которое мы возложим на тебя".
Барензия пристально посмотрела на него, ее сердце быстро билось. Все получилось так, как сказал Симмах. Она испытывала к нему горячую благодарность, но старалась удержать внимание на императоре. "Я польщена, ваше превосходительство, и искренне желаю помочь вам и построенной вами великой Империи, как только смогу". Это звучало политически, но Барензия на самом деле хотела сказать именно это. Ее восхитили красота города и повсеместный порядок, и ее восторгала мысль о том, что она может быть частью всего этого. И ей понравился добрый Тайбер Септим.
Через несколько дней Симмах уехал в Морнхолд, чтобы исполнять обязанности управляющего, пока Барензия не будет готова взойти на трон, после чего он станет ее премьер-министром. Барензия, с Дреллиэн в качестве компаньонки, поселились в комнатах в Имперском дворце. Ей были предоставлены несколько учителей, обучающих ее тому, что было нужно для королевского образования. В это время она серьезно заинтересовалась магией, но изучение истории и политики оказалось ей совсем не по вкусу.
Иногда она встречала Тайбера Септима во дворцовых садах, и он неизменно вежливо спрашивал о ее успехах и упрекал ее с улыбкой за незаинтересованность в делах управления. Но всегда с радостью объяснял ей некоторые тонкие вопросы магии, и с ним даже история и политика казались интересными. "Это люди, дитя, а не сухие факты в пыльной книге", — говорил он.
Когда она стала понимать больше, их разговоры становились длиннее, глубже, чаще. Он говорил с ней о том, каким видел объединение Тамриэля: каждая раса по отдельности, но с общими идеалами и целями, работающими для всеобщего блага. "Некоторые вещи универсальны, их разделяют все чувствующие народы", — говорил он. "Так Единый учит нас. Мы должны объединится против злобных, жестоких, уродливых — орков, троллей, гоблинов и других подобных тварей — а не сражаться друг с другом". Его голубые глаза загорались, когда он говорил о своей мечте, а Барензия восхищенно слушала его. Если он приближался, ее тело, с той стороны, где был он, пылало, как будто он был огнем. Когда их руки соприкасались, ее всю покалывало, будто он был заряжен заклинанием электрошока.
Однажды, очень неожиданно, он притянул ее лицо к себе и нежно поцеловал в губы. Она отступила через некоторое время, удивленная силой своих чувств, и он немедленно начал извиняться. "Я… мы… мы не должны были этого делать. Просто ты так красива, милая. Ты такая красивая". Он смотрел на нее с безнадежной тоской в глазах.
Она отвернулась, по ее щекам текли слезы.
"Ты разгневалась на нас? Скажи нам. Пожалуйста".
Барензия покачала головой. "Я никогда бы не разгневалась на вас, ваше превосходительство. Я… Я люблю вас. Я знаю, что это неправильно, но ничего не могу поделать".
"У нас есть супруга, — сказал он. Она хорошая и добродетельная женщина, мать наших детей и будущих наследников. Мы никогда не сможем оставить ее, но наши души не родственны. Она бы хотела, чтобы мы были иными, чем мы есть. Мы — самый могущественный человек во всем Тамриэле, и… Барензия, мы… я… я думаю, что я самый одинокий на свете". Он внезапно встал. "Власть!" — сказал он с величайшим презрением. "Я бы добрую часть ее обменял на юность и любовь, если бы боги даровали мне такую возможность".
"Но вы сильны, и энергичны, и полны жизни, больше других людей, которых я когда-либо знала".
Он неистово потряс головой. "Сегодня, может быть. Но меньше, чем был вчера, в прошлом году, десять лет назад. Я чувствую свою смертность, и мне больно".
"Если я могу облегчить твою боль, позволь мне". Барензия придвинулась к нему, протягивая руки.
"Нет. Я не заберу у тебя твою невинность".
"Я не так уж невинна".
"Как так?", — голос императора прозвучал резко, его брови сошлись на переносице.
У Барензии пересохло во рту. Что же она сказала? Но теперь пути назад не было. Пусть узнает. "Был Строу", — поколебалась она. "Я… я тоже была одинока. Я и сейчас одинока. И не так сильна как Вы". Она смущенно опустила глаза. "Я… думаю, я недостойна, ваше превосходительство".
"Нет, нет. Совсем нет. Барензия. Моя Барензия. Это не продлится долго. У тебя есть долг перед Морнхолдом и перед Империей. Я также должен выполнять свой. Но пока мы можем, почему бы нам не разделить то, что у нас есть, что мы можем, и молиться, чтобы Единый простил нам нашу слабость?"
Тайбер Септим протянул руки — и без слов, Барензия приняла его объятия.
"Ты прыгаешь по краю вулкана, девочка", — предупредила Дреллиэн, когда Барензия восхищалась замечательным перстнем со звездным сапфиром, который подарил ей ее имперский возлюбленный, чтобы отметить месяц со дня начала свиданий.
"Почему? Мы делаем друг друга счастливыми. Мы никому не вредим. Симмах наказал мне соблюдать осторожность и хороший вкус. Кого же лучше я могла выбрать? И мы очень осторожны. На публике он обращается со мной, как с дочерью". Ночные визиты Тайбер Септим наносил через тайный проход, о котором во дворце знали очень немногие: сам император и несколько доверенных телохранителей.
"Он с тобой, как с писаной торбой носится. Разве ты не заметила, как холодно с тобой общаются императрица и ее сын?"
Барензия пожала плечами. Еще до того, как она и Септим стали любовниками, его семья обращалась с ней только с необходимой любезностью. Холодной любезностью. "Какая разница? Ведь Тайбер обладает властью".
"Но его сын обладает будущим. Умоляю тебя, не выставляй его мать на всеобщее осмеяние".
"Ну что я могу поделать, если эта сухая палка, а не женщина, не может привлечь внимание своего мужа даже в разговоре за обедом?"
"Меньше говори на публике. Это все, чего я прошу. Она немного значит, верно, но ее дети любят ее, а ты же не хочешь, чтобы они стали твоими врагами. Тайбер Септим не долго проживет. Я хочу сказать, — быстро поправилась Дреллиэн, заметив сердитый взгляд Барензии, — что люди вообще долго не живут. Они преходящи, как говорим мы, представители старших рас. Они приходят и уходят, как времена года, но семьи могущественных живут в веках. Ты должна быть их другом, если хочешь извлечь продолжительную выгоду из ваших отношений. Ох, но как же мне заставить тебя увидеть все в истинном свете, ведь ты молода, да еще и воспитана на людской манер. Если будешь поступать осторожно, и мудро, ты, вместе с Морнхолдом, увидишь падение династии Септима, если он и в самом деле основал ее, так же, как видела ее расцвет. Такова человеческая история. Люди появляются и исчезают, как непостоянные приливы. Их города и владения вырастают, как цветы весной, только для того, чтобы увянуть и погибнуть под летним солнцем. Но эльфы остаются. Мы — будто год, а они — час, мы — десятилетие, а они — день".
Барензия засмеялась. Она знала, что повсюду ходят слухи о ней и Тайбере Септиме. Она наслаждалась вниманием, ведь все, кроме императрицы и ее сына были очарованы ею. Менестрели пели о ее темной красоте и очаровании. Она была популярна и влюблена. Пусть даже только на время, ибо что, на самом деле, вечно? Она впервые была счастлива, каждый день был наполнен радостью и удовольствием. А ночи были еще лучше.
"Что со мной?" — посетовала Барензия. "Смотри, ни одна юбка не подходит. Что с моей талией? Я поправилась?" — Барензия недовольно посмотрела в зеркало на свои худые руки и ноги, и сильно располневшую талию.
Дреллиэн пожала плечами. "Похоже, что ты ждешь ребенка, хоть ты так молода. Постоянная близость с человеком могла привести тебя к ранней плодовитости. Я не вижу иного выбора, ты должна поговорить об этом с императором. Ты в его власти. Было бы лучше, я думаю, если бы ты отправилась в Морнхолд, если он позволит, и родила ребенка там".
"Одна?" — Барензия положила руки на живот, в ее глазах появились слезы. Все в ней хотело разделить плод ее любви с возлюбленным. "Он никогда на это не согласится. Он теперь со мной не расстанется. Вот увидишь".
Дреллиэн покачала головой. Хотя она больше ничего не сказала, взгляд сочувствия и сожаления сменил обычное холодное презрение.
Этой ночью Барензия рассказала обо всем Тайберу Септиму, когда он, как обычно, пришел к ней ночью.
"Ребенок?" Он выглядел шокированным. Нет, ошеломленным. "Ты уверена? Но я слышал, что эльфы не могут родить в таком возрасте…"
Барензия с трудом улыбнулась. "Как я могу быть уверена? Я же никогда…"
"Я пошлю за своим лекарем".
Лекарь, высокий эльф среднего возраста, подтвердил, что Барензия в самом деле беременна, и о таком раньше не слыхивали. Это было доказательством могущества его превосходительства, сказал лекарь льстивым тоном. Тайбер Септим зарычал на него.
"Этого не должно быть!" — сказал он. "Избавься от него. Мы приказываем тебе".
"Сир", — изумленно уставился на него лекарь. "Я не могу… Я не должен…"
"Конечно можешь, негодный тупица", — оборвал его император. "Мы желаем, чтобы ты сделал это".
Барензия, до этого тихо лежавшая в постели, широко раскрыв глаза от страха, вдруг села. "Нет!" — закричала она. "Нет! Что ты говоришь?"
"Дитя", — Тайбер Септим сел рядом с ней, улыбаясь одной из своих очаровательных улыбок. "Мне так жаль. Правда. Но его не должно быть. Он был бы угрозой моему сыну и его сыновьям. Я не могу этого допустить".
"Но это же твой ребенок!" — воскликнула она.
"Нет. Сейчас, это только возможность, что-то, у чего еще нет души, и еще не живущее. Я не допущу этого. Я запрещаю". Он снова тяжело взглянул на лекаря, и эльф задрожал.
"Сир. Это ее дитя. Детей немного среди эльфов. Женщины эльфов могут забеременеть не более четырех раз, и то очень редко. Обычно они останавливаются на двух. Некоторые вообще не рожают, а некоторые — только одного. Если я заберу у нее это дитя, сир, она может больше не забеременеть".
"Ты пообещал, что она не родит от нас. Мы мало доверяем твоим предсказаниям".
Барензия выкарабкалась из постели и, голая, побежала к двери, не зная, куда бежит, зная только, что не останется здесь. Она не дошла. Ею овладела тьма.
Она проснулась от боли и чувства пустоты. Пустота там, где что-то было, где что-то жило, но теперь умерло и никогда не вернется. Дреллиэн была рядом, облегчала ее боль и вытирала кровь, которая еще иногда текла у нее между ног. Но ничто не могло заполнить пустоту. Не было ничего, что заняло бы место пустоты.
Император прислал великолепные дары и много цветов и наносил ей краткие визиты. Сначала Барензии нравились эти посещения. Но Тайбер Септим больше не приходил по ночам, и, через некоторое время, она сама этого уже не желала.
Прошло несколько недель, и, когда она оправилась физически, Дреллиэн сообщила ей, что Симмах просит ее приехать в Морнхолд раньше, чем планировалось. Было объявлено, что она поедет немедленно.
Ей дали большую свиту, богатое приданое, которое соответствовало ее положению королевы, и были устроены церемониальные проводы у ворот Имперского города. Некоторые сожалели о том, что она уезжала и выражали свое сожаление слезами и уговорами. Но были такие, кто этого не делал, и не сожалел.
Том IV
"Все, что я когда-либо любила, я потеряла, — думала Барензия, смотря на верховых рыцарей впереди и позади, ее камеристка сидела рядом с ней. — Но я получила некоторую власть и богатство, и было обещано еще больше. Дорого я за это заплатила. Теперь я лучше понимаю, почему Тайбер Септим так любит власть, если ему часто приходиться так дорого платить. Несомненно, ценность узнается по цене, которую мы за нее платим". По желанию, она теперь ехала верхом на чалой кобыле, одетая воином, в великолепной кольчуге работы темных эльфов.
Проходили дни, ее кортеж ехал по дороге на восток, и вокруг постепенно появлялись крутые горы Морровинда. Воздух был разрежен, и постоянно дул холодный осенний ветер. Но он приносил сладкий аромат поздно цветущих черных роз, растущих во всех укромных уголках и расщелинах высокогорий, находя питание даже в самых каменистых местах. В маленьких городах и деревушках вдоль дороги собирались разные темные эльфы, выкрикивали ее имя или просто глазели. Большинство ее сопровождающих были редгарды, было несколько высоких эльфов, нордов и бретонов. С продвижением в сердце Морровинда, они чувствовали себя все более неуютно и держались ближе друг к другу. Даже эльфийские рыцари были настороже.
Но Барензия чувствовала себя как дома. Сама земля приветствовала ее. Ее земля.
Симмах встретил ее на границе Морнхолда в сопровождении рыцарей, около половины которых были темными эльфами. В имперских боевых доспехах, отметила она.
По поводу ее прибытия в город был устроен парад, и произнесены речи сановников.
"Я позаботился о ремонте королевских апартаментов, — сказал ей генерал, когда они подъезжали к дворцу, — но, разумеется, вы можете изменить там все, что вам не по вкусу". Он продолжал говорить о подробностях коронации, которая должна была состояться через неделю. Он был прежним командиром, но она почувствовала кое-что еще. Он ожидал ее одобрения всех приготовлений, фактически, выпрашивал его. Это было ново. Раньше ему никогда не требовалась ее благодарность.
Он не расспрашивал ее о жизни в Имперском городе, или о ее интриге с Тайбером Септимом, хотя Барензия была уверена, что Дреллиэн рассказала ему, или написала ранее, во всех подробностях.
Сама церемония, как и многое другое, была смесью старого и нового: некоторые ее части взяты из древних традиций темных эльфов Морнхолда, остальные указаны имперским приказом. Она поклялась служить Империи и Тайберу Септиму, так же как и Морнхолду и его народу. Она приняла клятвы верности и преданности народа, дворян, и совета. Совет состоял из смеси имперских эмиссаров (называемых "советники") и местных представителей народа Морнхолда, которые были, в основном, старейшинами, в согласии с эльфийским обычаем.
Позже, Барензия обнаружила, что тратит больше времени на попытки примирить эти две фракции и их сторонников. Старейшины должны были пойти навстречу примирению, в свете реформ, представленных Империей, и относившихся ко владению землями и сельскому хозяйству. Но многое в них противоречило обычаям темных эльфов. Тайбер Септим, "именем Единого", установил новую традицию, и даже боги и богини должны были подчиниться.
Новая королева полностью ушла в работу и учебу. Она покончила с любовью и мужчинами надолго, если не навсегда. Были и другие удовольствия, как и говорил ей тогда Симмах: удовольствия разума и власти. Она полюбила (удивительно, ведь в Имперском городе ей это не нравилось) историю и мифологию темных эльфов, желая знать больше о народе своих предков. Она с удовлетворением отметила, что они были гордыми воинами, и умелыми мастерами, и хитроумными магами еще с незапамятных времен.
Тайбер Септим прожил еще полвека, и иногда она встречалась с ним, когда по разным причинам ее вызывали в Имперский город. При встрече он тепло приветствовал ее, и они долго разговаривали о событиях в Империи, когда представлялась возможность. Казалось, он забыл, что между ними было нечто большее, чем дружба и политика. Он мало изменился с годами. Ходили слухи, что маги смогли продлить ему жизнь, и даже, что Единый даровал ему бессмертие. Но однажды посланник принес весть о смерти Тайбера Септима, и о том, что его сын, Пелагиус, стал императором.
Они выслушали новости одни, она и Симмах. Бывший имперский генерал, а сейчас ее премьер-министр, принял известие стоически, как принимал и все остальное.
"Почему-то это кажется невозможным", — сказала Барензия.
"Я говорил тебе. Ай. Таковы люди. Они не живут долго. Но это не так уж важно. Осталась его власть, и сейчас ею обладает его сын".
"Ты как-то назвал его другом. Ты чувствуешь что-нибудь? Скорбь?"
Он пожал плечами. "Было время, когда и для тебя он был кем-то большим. Что ты чувствуешь, Барензия?" Наедине, они уже давно не называли друг друга титулами.
"Пустоту. Одиночество", — ответила она, тоже пожимая плечами. "Но это не ново".
"Да. Я знаю", — сказал он, беря ее за руку. "Барензия…" Он приподнял ее лицо и поцеловал.
Она очень удивилась. Она не могла припомнить, чтобы он когда-либо касался ее ранее. Она никогда не думала о нем "так", и все же, знакомое тепло разлилось по ее телу. Она почти забыла, как оно приятно, это тепло. Не обжигающее пламя, которое она чувствовала вместе с Тайбером Септимом, но спокойное, крепкое тепло, которое у нее связывалось со… со Строу! Строу. Бедняга Строу. Она так давно о нем не вспоминала. Сейчас, если он еще жив, то уже в годах. Возможно, с кучей ребятишек, нежно подумала она… и женой, которая может говорить за двоих.
"Выходи за меня замуж, Барензия", — сказал Симмах, будто уловив ее мысли о женитьбе, детях… женах. "Я достаточно долго работал, трудился и ждал, разве нет?"
Замужество. Крестьянин с крестьянскими мечтами. Мысль сама появилась в уме, непрошенная и ясная. Разве не этими словами она так давно описала Строу? Но все же, почему бы и нет? Если не Симмах, то кто?
Многие благородные семьи Морровинда были уничтожены в объединяющей войне Тайбера Септима до подписания соглашения. Правление темных эльфов было восстановлено, верно, но не прежнее, теперь правили не истинные дворяне. Большинство из них — выскочки, как Симмах, но и вполовину не так хороши и достойны, как он. Он сражался за сохранность Морнхолда, когда их так называемые советники растащили бы его по косточкам, вытянули все силы, как из Эбонхарта. Он сражался за Морнхолд, за нее, пока она и королевство росли и процветали. Она почувствовала внезапную благодарность и, несомненно, нежность. Он был надежным и верным. И он хорошо послужил ей. Он полюбил ее.
"Почему бы и нет?" — ответила она с улыбкой. И взяла его руку. И поцеловала его.
Союз был удачен, и в политическом, и в личном плане. Хотя наследник Тайбера Септима, нынешний император Пелагиус I, предвзято смотрел на нее, он полностью доверял старому другу отца.
Но все же, на Симмаха подозрительно смотрел высокомерный народ Морровинда, из-за его крестьянского происхождения и тесной связи с Империей. Но королева была популярна. "Леди Барензия — одна из нас", — говорили шепотом, — "тоже побывала в плену".
Барензия была довольна. Были работа и удовольствие, чего еще можно желать от жизни?
Быстро проносились годы, наполненные кризисами, которые нужно было разрешить, ураганами, и голодом, и неудачами от непогоды, интригами, которым нужно было помешать, и заговорщиками, которых надо было наказать. Морнхолд процветал. Ее народ был в безопасности, сыт, а ее шахты и фермы — производительны. Все было хорошо, за исключением того, что у королевской пары не было детей. Не было наследников. Дети эльфов рождаются редко, а дети благородных семей — еще реже. Поэтому прошло много десятилетий прежде, чем они начали беспокоиться.
"Это моя вина, Симмах. Я — порченый товар", — горько сказала Барензия. "Если ты хочешь взять другую…"
"Мне не нужна другая, — нежно ответил он, — и не уверен, что эта вина — твоя. Может, это я виноват. Ай. Неважно. Мы поищем лекарство. Если что-то не так, ведь это можно исправить".
"Как? Кому можно поведать истинную историю? И лекари не всегда держат клятву".
"Не имеет значения, если мы немного изменим время и обстоятельства. Чтобы мы ни сказали, или захотели сказать, Джефр Рассказчик всегда наготове. Его богом данный изобретательный ум и быстрый язык быстро разнесет нужные слухи и сплетни".
Священники, лекари и маги приходили и уходили, но все их молитвы, эликсиры и зелья не помогли ничем. В конце концов они перестали думать об этом и доверились богам. Они еще были молоды, по меркам эльфов, их ожидали еще долгие века. У них было время. У эльфов всегда есть время. Барензия сидела за обедом в Большом зале, передвигая пищу по тарелке, ей было скучно и неспокойно. Симмаха вызвал в Имперский город пра-правнук Тайбера Септима, Уриэль Септим. Или это был его пра-пра-правнук? Она поняла, что сбилась со счета. Их лица будто перетекали одно в другое. Может, ей стоило поехать вместе с ним, но здесь была делегация из Тира по какому-то утомительному вопросу, который, однако, требовал деликатного подхода.
Бард пел в алькове залы, но Барензия не слушала. В последнее время, все песни, старые и новые, казались ей одинаковыми. А потом ее внимание привлекла одна фраза. Он пел о свободе, приключениях, об освобождении Морровинда от оков. Да как он смел! Барензия села прямо и посмотрела на него. Еще хуже, она поняла, что в песне пелось о какой-то древней войне со скайримскими нордами, и воспевался героизм королей Эдварда и Морелина и их отважных товарищей. Легенда была довольно старой, но песня — новой… а ее значение… Барензия не была уверена.
Смелый парень, этот бард, с сильным голосом и хорошим слухом. Вдобавок, довольно красив. Он не выглядел состоятельным, но не был и очень молодым. Разумеется, ему не могло быть больше сотни лет. Почему она не слушала его раньше, или, хотя бы, не слышала о нем.
"Кто это?" — спросила она у фрейлины.
Женщина сказала, пожав плечами: "Он называет себя Соловьем, миледи. Никто о нем ничего не знает". "Пусть подойдет ко мне, когда закончит".
Человек, названный Соловьем подошел к ней, поблагодарил за оказанную честь и толстый кошелек, который она дала ему. Он оказался довольно тихим и скромным. Он много сплетничал о других, а она ничего не знала о нем, он избегал всех вопросов, отвечая на них лишь шутливыми отговорками или грубыми сказками. Но все парировалось с таким очарованием, что было невозможно оскорбиться.
"Мое настоящее имя? Миледи, я никто. Мои родители называли меня Знаешь-Ван, или, все же, Нет-Приятель… Какая разница? Это совсем неважно. Как родители могут дать имя тому, кого не знают? А! Пожалуй, это и есть мое имя, Тот-Кого-Не-Знают. Я был Соловьем так давно, не помню с каких пор, может, с прошлого месяца или с прошлой недели? Вся память уходит на песни и рассказы, миледи. Для себя у меня памяти не остается. Я на самом деле скучен. Где я родился? Ну, в Знаете-Где. Я думаю, когда доберусь в Незнамокуда, я осяду там… но я не тороплюсь".
"Понятно. Тогда, ты женишься на Внейуверенной?"
"Вы очень проницательны, миледи. Может быть, может быть. Хотя, порой, ТаДругая тоже кажется мне весьма привлекательной".
"А. Так ты непостоянен?"
"Как ветер, миледи. Я бываю там, и здесь, где жарко, и где холодно. Шанс — мой наряд. Остальное мне не слишком подходит".
Барензия улыбнулась. "Тогда останься с нами на некоторое время… если пожелаешь Изменчивый милорд".
"Как пожелаете, Просветленная миледи".
После этого краткого разговора, Барензия обнаружил новый интерес к жизни. Все привычное вновь казалось свежим и новым. Она приветствовала каждый день с радостью, ожидая разговора с Соловьем и его песни в подарок. В отличие от других бардов, он никогда не пел ей хвалебных песен, не воспевал никого другого, кроме приключений и подвигов.
Когда она спросила его об этом, он ответил: "Разве нужна иная похвала вашей красоте, чем та, которую дает зеркало, миледи? А если нужны слова, вам их скажут величайшие, а не презренный я. Как я могу соревноваться с ними, ведь я будто неделю назад родился?"
Однажды они говорили наедине. Королева, страдая бессонницей, призвала его в свою комнату, надеясь, что музыка успокоит ее. "Ты ленивый трус, сера, иначе мое обаяние подействовало бы на тебя".
"Миледи, чтобы восхвалять вас, мне нужно вас узнать. А этого мне не дано. Вы постоянно за завесой тайны, полны очарования". "Нет, это не так. Это твои слова полны очарования. Твои слова… и твои глаза. Твое тело. Узнай меня, если хочешь. Познай меня, если осмелишься".
Он пришел к ней. Они лежали рядом, обнимались и целовались. "Даже сама Барензия не знает себя, — прошептал он, — как же я могу? Миледи, вы ищете того, чего не знаете. Вы хотите того, чего у вас нет?"
"Страсти, — ответила она. Страсти. И рожденных ею детей".
"А как же дети? Какие права у них будут?"
"Свобода, — сказала она. Свобода быть теми, кем они пожелают. Скажи ты, я ведь считаю тебя мудрейшим. Где я могу получить это?"
"То, что тебе нужно — рядом с тобой и под тобой. Осмелишься ли ты протянуть руку и взять то, что будет принадлежать тебе и твоим детям?"
"Симмах…"
"Я знаю часть ответа к тому, чего ты ищешь. Другая спрятана под нами, в шахтах твоего королевства, та часть, которая дарует нам силу исполнить свои мечты. Которую Эдвин и Морелин использовали, чтобы освободить Хай Рок и свои души от ненавистного подчинения нордам. Если правильно ей воспользоваться, миледи, никто не устоит против нее, даже власть императора. Свобода, сказала ты? Барензия, она дает свободу от оков, что удерживают тебя. Подумай об этом, миледи". Он снова поцеловал ее и отодвинулся.
"Ты уходишь…?" — воскликнула она. Ее тело тянулось к нему.
"Сейчас, да", — сказал он. "Удовольствия плоти — ничто, перед тем, что может быть у нас. А сейчас, подумай о моих словах".
"Мне не нужно думать. Что мы должны сделать? Какие приготовления понадобятся?"
"Никаких. В шахты нельзя войти просто так, это верно. Но рядом со мной королева, кто осмелится встать поперек пути? Внизу я смогу провести тебя туда, где покоится эта вещь, и забрать ее".
Наконец ей вспомнились ее учение. "Рог Призыва, — благоговейно прошептала она. Это правда? Каким образом? Как ты это узнал? Я читала, что он похоронен в глубоких пещерах Даггерфолла".
"Я долго изучал этот предмет. Перед смертью король Эдвард отдал рог на хранение своему старому другу, королю Морелину. Он, в свою очередь, спрятал его в Морнхолде, под охраной бога Эфена, там, где тот родился. Теперь ты знаешь то, что стоило мне долгих лет изучения и многих миль пути". "Ну, а бог? Что же Эфен?"
"Доверься мне, милая. Все будет хорошо". Смеясь, он поцеловал ее еще раз, и вышел.
На следующий день они прошли мимо стражей у порталов, ведущих в шахты, и ниже. Притворившись, что совершает обычный осмотр, Барензия, в сопровождении одного лишь Соловья, проходила одну пещеру за другой. Наконец они достигли забытого прохода, и, войдя в него, обнаружили, что он вел к очень древней, а теперь позабытой части выработок. Идти было опасно, некоторые старые штольни обвалились, и им приходилось расчищать себе путь или искать обход. Страшные крысы и огромные пауки пробегали тут и там, иногда даже нападая на них. Но заклинания огненного удара Барензии и быстрый кинжал Соловья легко справлялись с ними.
"Нас уже долго нет, — наконец сказала Барензия. Нас будут искать. Что я им скажу?"
"Да что захочешь, — рассмеялся Соловей. Ты ведь королева, так?"
"Лорд Симмах…"
"Этот крестьянин подчиняется всем, обладающим властью. Всегда так делал. А властью будем обладать мы, милая". Его губы были сладкими, как вино, а прикосновения одновременно пламенны и холодны как лед.
"Сейчас, — сказала она, — возьми меня сейчас. Я готова". Ее тело будто гудело, каждый мускул напряжен.
"Еще нет. Не здесь, не так". Он показал рукой на пыльные обломки и мрачные каменные стены. "Еще немного". Неохотно Барензия кивнула, соглашаясь. Они снова пошли.
"Здесь, — наконец сказал он, остановившись перед глухой стеной. — Это здесь". Он нацарапал в пыли руну, в то же время сплетая заклинание другой рукой.
Стена исчезла. Там открылся вход в какое-то древнее святилище. Посередине стояла статуя бога, с молотом в руке, занесенной над адамантовой наковальней.
"Своею кровью, Эфен, — закричал Соловей, — я приказываю тебе проснуться! Я, потомок Морелина из Эбонхарта, последний из королевской линии, разделяющий твою кровь. В последний час Морровинда, когда все эльфы в опасности, отдай мне то, что охраняешь! Я приказываю тебе, ударь!"
При его последних словах статуя засветилась, ожила, пустые каменные глаза вспыхнули красным. Кивнула огромная голова, молот встретился с наковальней, и она раскололась с ужасным грохотом, и сам каменный бог рассыпался. Барензия упала на пол с громким стоном и закрыла уши руками.
Соловей отважно прошел вперед и схватил что-то, лежавшее в обломках с восторженным восклицанием. Он поднял свою добычу над головой.
"Кто-то идет! — встревожено закричала Барензия, и только потом заметила, что именно он держал в руке. — Постой, но это же не Рог, это — это посох!"
"Верно, миледи. Ты наконец увидела! — громко рассмеялся Соловей. Прости, милая, но я должен тебя покинуть. Может, мы еще встретимся когда-нибудь. А пока… А пока, Симмах, — обратился он к появившейся сзади них фигуре в кольчуге, — она твоя. Можешь забрать ее".
"Нет!" — закричала Барензия. Она вскочила и побежала к нему, но он исчез. Пропал, когда Симмах добрался до него с обнаженным мечом. Клинок рассек пустое пространство. Он замер, будто решив занять место каменного бога.
Барензия ничего не говорила, ничего не слышала, не видела… не чувствовала…
Симмах сказал полудюжине эльфов, пришедших вместе с ним, что Соловей и королева Барензия заблудились, и на них напали огромные пауки. Соловей оступился и упал расщелину, сомкнувшуюся над ним. Достать его тело было невозможно. Он сказал, что королева глубоко потрясена и горько оплакивает потерю друга, погибшего, защищая ее. Такое сильное действие оказывали присутствие и приказы Симмаха, что крайне удивленные рыцари, не видевшие всего полностью, тут же поверили, что все было согласно его словам.
Королеву проводили обратно во дворец и отвели в ее комнату, где она отпустила от себя всех фрейлин. Долгое время она сидела перед зеркалом в ошеломлении, настолько обезумев от горя, что даже не могла плакать. Симмах стоял рядом, наблюдая за ней.
"Ты хоть понимаешь, что наделала?" — наконец промолвил он — ровно, холодно.
"Ты мог бы рассказать мне, — прошептала Барензия. — Посох хаоса! Я и подумать не могла, что он был там. Он сказал… он сказал…" — она тихонько застонала и сжалась от отчаяния. "О, что же я наделала? Что я наделала? Что же теперь будет? Что будет со мной? С нами?"
"Ты его любила?"
"Да. Да, да, да! О мой Симмах, да смилуются надо мной боги, но я в самом деле любила его. Любила. Но сейчас… сейчас… Я не знаю… я не уверена… я…"
Лицо Симмаха слегка смягчилось, его глаза засверкали, и он вздохнул: "Да. Тогда это все объясняет. Ты станешь матерью, если только это в моей власти. А в остальном, Барензия, дорогая моя Барензия, я думаю, ты выпустила настоящий ураган. Некоторое время он еще будет собираться. Но когда он начнется, мы выдержим его вместе. Как всегда делали".
Он подошел к ней, раздел, и отнес на кровать. Из-за горя и страстного желания ее ослабшее тело отвечало ему как никогда прежде, изливая все, что пробудил в ней Соловей. И это успокоило призраков того, что он уничтожил.
Она была пустой, опустошенной. А потом снова заполнилась, ибо в ней зародилось и развивалось дитя. Как рос ее сын, также росло и ее чувство к терпеливому, верному, преданному Симмаху, зародившееся из долгой дружбы и стойкой привязанности, которое, наконец, вызрело в настоящую любовь. Восемь лет спустя им снова посчастливилось, и в этот раз у них появилась дочь.
Сразу после того, как Соловей похитил Посох хаоса, Симмах послал срочное секретное послание Уриэлю Септиму. Он не поехал сам, как обычно, предпочтя остаться с Барензией на время периода овуляции, чтобы она забеременела. Из-за этого, и из-за кражи, ему пришлось перенести временную немилость Уриэля Септима и несправедливые подозрения. На поиски вора отправили многих шпионов, но Соловей исчез неизвестно куда, так же, как и появился.
"Должно быть, в нем есть кровь темных эльфов, — сказала Барензия, — но и человеческая тоже. Иначе бы период овуляции не наступил так скоро".
"В нем, несомненно, течет кровь темных эльфов, причем принадлежащая древнему роду Ра'атим, иначе он не смог бы освободить Посох", — предположил Симмах. Он повернулся и посмотрел на нее: "Не думаю, чтобы он лег с тобой. Как эльф, он бы не осмелился, ведь тогда бы он не смог с тобой расстаться". Он улыбнулся. Потом снова посерьезнел. "Да! Он знал, что внизу был Посох, а не Рог, и что ему потребуется телепортироваться в безопасное место. Посох — не оружие, которое видело бы его насквозь, в отличие от Рога. Возблагодари богов, что он еще им не обладает! Казалось, все было, как он и ожидал, но откуда он мог знать? Я сам положил туда Посох, с помощью одного из Клана Ра'атим, который теперь за это сидит на троне в Эбонхарте. Тайбер Септим забрал Рог, но оставил Посох для пущей сохранности. Но теперь Соловей может использовать Посох, чтобы сеять семена вражды и разногласий всюду, где пожелает. Но так он не сможет придти к власти. Для этого надо обладать Рогом и уметь его использовать". "Я не уверена, что Соловей ищет такой власти", — проговорила Барензия.
"Все ищут власти, — ответил Симмах, — каждый по своему".
"Я — нет, — сказала она. — Я, милорд, уже нашла, что искала".
Том V
Как и предсказывал Симмах, последствия похищения Посоха хаоса не заставили себя долго ждать. Нынешний император, Уриэль Септим, прислал несколько холодных писем, в которых выражал неудовольствие и возмущение исчезновением Посоха, и торопил Симмаха найти его, и немедленно сообщить об этом новому имперскому боевому магу, Джагару Тарну, кому было поручено это дело.
"Тарн! — прогремел Симмах с отвращением и раздражением, ходивший по небольшой комнате, где Барензия, беременная уже несколько месяцев, спокойно вышивала детское одеяльце. — Джагар Тарн, в самом деле. Ай! Я бы даже не сказал ему, где улицу перейти, будь он хоть ковыляющим старым пьяным бродягой".
"А что ты против него имеешь, любимый?"
"Не доверяю я этому эльфу-полукровке! Он частично темный эльф, частично высокий эльф, и частично только богам известно кто. Все худшие качества этих рас собрал, могу заверить". Он фыркнул. "О нем никто ничего толком не знает. Он говорит, что родился в южном Валенвуде, а его мать была лесным эльфом. Похоже, он везде побывал…"
Барензия, усталая и довольная от беременности, до этого почти не слушала Симмаха. Но сейчас она бросила свою работу и посмотрела на него. Что-то заинтересовало ее. "Симмах. А этот Джагар Тарн не мог быть Соловьем, замаскированным?"
Симмах подумал, прежде чем ответить. "Нет, любимая. В крови Тарна нет примеси человеческой". Барензия знала, что Симмах считал это недостатком. Ее муж презирал лесных эльфов — как ленивых воришек, а высоких эльфов — как изнеженных интеллигентов. Но он восхищался людьми, особенно бретонами, из-за их прагматизма, ума и энергии. "Соловей из Эбонхарта, из Клана Ра'атим — Дома Хлаалу, если быть точным, Дома Моры. В этом доме с самого начала присутствовала человеческая кровь. Эбонхарт завидовал тому, что Посох остался здесь, когда Тайбер Септим забрал Рог Призыва".
Барензия тихонько вздохнула. Соперничество между Эбонхартом и Морнхолдом началось почти с самого начала истории Морровинда. Когда-то две нации были едины, все прибыльные шахты находились во владении Ра'атим, чье дворянство сохраняло высшую королевскую власть Морровинда. Эбонхарт разделился на два отдельных города, Эбонхарт и Морнхолд, когда сыновья-близнецы королевы Лиан — внуки легендарного короля Морелина — стали наследниками. В это же время место высшего короля освободилось в пользу временного военного вождя, назначаемого советом во времена опасности.
Эбонхарт по прежнему оберегал свои привилегии старшего города Морровинда ("первый среди равных", — говорили его владыки) и утверждал, что охрана Посоха хаоса должна быть доверена его правящему дому. Морнхолд возражал, что король Морелин сам доверил хранение Посоха богу Эфену, а Морнхолд был местом его рождения.
"Почему ты тогда не расскажешь Джагару Тарну о своих подозрениях? Пусть он найдет его. Пока он в безопасности, неважно, где находится посох и кто его нашел, верно?"
Симмах непонимающе смотрел на нее. "Важно, — мягко сказал он через некоторое время, — но, полагаю, не слишком. Ай". И добавил: "Особенно тебе не стоит думать об этом. Просто сиди и занимайся своим, — тут он усмехнулся, — рукоделием".
Барензия швырнула в него вышивку. Она попала Симмаху прямо в лицо — с иголкой, наперстком, и прочим..
Еще через несколько месяцев Барензия родила здорового сына, и они назвали его Хелсетом. Ни о Посохе хаоса, ни о Соловье вестей не было. Если Посох был в Эбонхарте, его правитель не собирался этим хвастать.
Быстро и счастливо летели годы. Хелсет рос высоким и сильным. Он был очень похож на отца, которого очень почитал. Когда Хелсету было восемь лет, Барензия родила второго ребенка, дочь, и Симмах был совершенно счастлив. Хелсет был его гордостью, но малышка Моргия — названная в честь матери Симмаха — завладела его сердцем.
К несчастью, с рождением Моргии наступили не лучшие времена. Отношения с Империей все ухудшались по неизвестным причинам. С каждым годом повышались налоги и квоты. Симмах чувствовал, что император подозревает его в участии в похищении Посоха, и старался доказать свою верность, пытаясь выполнять все возрастающие запросы. Он увеличил рабочий день, поднял тарифы и даже восполнил недостачу в королевской казне из их личных сбережений. Однако налоги все росли: и дворяне, и простые люди начали жаловаться. Это было зловеще.
"Я хочу, чтобы ты забрала детей и отправилась в Имперский город, — сказал в отчаянии Симмах как-то за обедом. — Ты должна заставить императора выслушать себя, иначе весь Морнхолд восстанет этой весной". Он выдавил из себя улыбку. "Ты умеешь обращаться с мужчинами, любимая. Всегда умела".
Барензия тоже невесело усмехнулась. "Даже с тобой".
"Да. Особенно со мной", — мирно подтвердил он.
"Брать обоих детей?" Барензия посмотрела в угловое окно, где Хелсет бренчал на лютне и тихо пел дуэтом с младшей сестренкой. Хелсету было пятнадцать, а Моргии — восемь.
"Они могут смягчить его сердце. К тому же, пора представить Хелсета ко двору".
"Возможно. Но это не настоящая причина". Барензия сделала глубокий вдох и сказала прямо: "Ты не уверен, что сможешь защитить их здесь. Если дело в этом, то и тебе здесь небезопасно. Поедем вместе", — настаивала она.
Он взял ее за руки. "Барензия. Любовь моя. Сердце мое. Если я сейчас уеду, возвращаться будет уже некуда. Не волнуйся за меня. Со мной все будет хорошо. Ай. Я могу позаботиться о себе, особенно, если мне не придется волноваться за тебя и детей".
Барензия прижалась к его груди. "Только помни, что ты нам нужен. Нам не так уж нужно все это, если мы есть друг у друга. Пустые руки и пустые животы не болят так, как пустое сердце". Она заплакала, вспомнив Соловья и происшествие с Посохом. "Это все случилось из-за моей глупости".
Он нежно ей улыбнулся. "Если это и так, то все не так плохо, как могло быть". Он посмотрел на детей. "Мы никогда не будет испытывать недостатка в чем-либо. Никогда. Никогда, моя любовь, обещаю тебе. Однажды я стоил тебе всего, Барензия, я и Тайбер Септим. Ай. Без моей помощи Империя не стала бы такой, как сейчас. Я способствовал ее рассвету". Его голос ожесточился. "И я могу способствовать ее падению. Можешь сказать это Уриэлю Септиму. Это, и то, что мое терпение не безгранично".
Барензия ахнула. Симмах не грозил попусту. Она была уверена, что скорее старый домашний волк, лежащий у очага, нападет на нее, чем Симмах восстанет против Империи. "Как?" — еле слышно спросила она. Но он только покачал головой.
"Лучше тебе не знать, — сказал он. — Просто скажи ему это, если он будет упорствовать, и не бойся. Он Септим, и не тронет посланника". Он угрюмо улыбнулся. "А если он и осмелится, если хоть пальцем тронет тебя, дорогая, или детей — и да помогут мне все боги Тамриэля, но он пожалеет о том, что появился на свет. Ай. Я убью и его, и его семью, и не успокоюсь, пока последний из Септимов не будет убит". Красные глаза темного эльфа Симмаха сверкали, отражая свет угасающего камина. "Я клянусь в этом тебе, любовь моя. Моя королева… моя Барензия".
Барензия обняла его так крепко, как только могла. Но, несмотря на жар объятий, она не перестала дрожать.
Барензия стояла перед троном императора, объясняя затруднительное положение в Морнхолде. Она неделями ждала аудиенции у Уриэля Септима, откладываемой под разными предлогами. "Его величеству нездоровится". "Неотложное дело требует внимания его превосходительства". "Прошу прощения, ваше высочество, но произошла ошибка. Ваша встреча назначена через неделю. Видите ли…" А сейчас все шло еще хуже. Император даже не притворялся, что слушает ее. Он не пригласил ее сесть, и не отпустил детей. Хелсет стоял как каменное изваяние, но маленькая Моргия беспокоилась.
Она сама пребывала в смятении. Вскоре после того, как они прибыли в свои апартаменты, посол Морнхолда в Имперском городе попросил разрешения войти и принес послания от Симмаха. Плохие новости, худшие. Восстание, наконец, началось. Крестьяне собрались в группы при поддержке нескольких разгневанных представителей мелкого дворянства, и требовали, чтобы Симмах отдал бразды правления. Только Имперская стража и несколько отрядов тех семей, которые на протяжении многих поколений поддерживали дом Барензии, защищали Симмаха от толпы. Уже начались военные действия, но Симмах был в безопасности и успешно управлял. Ненадолго, писал он. Он просил Барензию сделать все возможное у императора; и она должна была оставаться в Имперском городе до тех пор, пока он не напишет ей, что можно безопасно вернуться домой вместе с детьми.
Она попыталась обойти Имперскую бюрократию — с незначительным успехом. К ее растущему страху, из Морнхолда перестали приходить известия. Разрываясь между гневом на многочисленных дворецких императора и страхом за свою судьбу и судьбу своей семьи, она ждала; недели проходили долго, тяжко, беспощадно. Но, однажды, посол Морнхолда сообщил ей, что, самое позднее — следующей ночью, должны прибыть известия от Симмаха, не как обычно, а с ночным ястребом. В этот же день ей сказали, что Уриэль Септим примет ее рано утром на следующий день.
Император приветствовал всех троих слишком широкой улыбкой, которая, тем не менее, не коснулась его глаз. Затем, когда она представляла своих детей, он пристально рассматривал их с совершенно неуместным выражением. Барензия общалась с людьми уже около пятисот лет и научилась в совершенстве читать выражения лица и движения так, что ни один человек не мог и предположить. Как ни пытался император скрыть, жажда была видна в его глазах — и что-то еще. Сожаление? Да. Сожаление. Но почему? У него самого были хорошие дети. Зачем ему нужны ее? И смотрит на нее с таким отчаянным, едва промелькнувшим желанием. Может быть, он устал от своей супруги? Люди были известны своим непостоянством. После долгого, горящего взгляда, он, наконец, отвел глаза, а она говорила о своей миссии и происшествиях в Морнхолде. Все это время он сидел неподвижно, будто каменный.
Удивленная его вялостью, Барензия рассматривала бледное, застывшее лицо, пытаясь найти сходство с теми Септимами, которых она знала ранее. Она не очень хорошо знала Уриэля Септима, видела его однажды, когда он был еще ребенком, и еще раз, на его коронации двадцать лет назад. Всего два раза. На церемонии он, хоть и был молод, выглядел мрачно и величественно, но от него не исходило такого ледяного холода, как от этого повзрослевшего человека. Несмотря на внешнее сходство, он казался совсем другим человеком. Но что-то в нем было хорошо знакомым, более знакомым, чем это возможно, какой-то жест, или манера держаться…
Внезапно, она ощутила сильный жар. Иллюзия! Она хорошо изучила искусство иллюзий с тех пор, как ее так ужасно обманул Соловей. Она научилась распознавать иллюзии так же, как слепой чувствует жар солнца кожей. Иллюзия! Но почему? Ее ум лихорадочно работал, хотя она и не прекращала говорить о Морнхолде. Тщеславие? Люди порой так же стыдились признаков возраста, как эльфы гордились ими. Но лицо Уриэля Септима вполне соответствовало его возрасту.
Барензия не осмеливалась воспользоваться собственным волшебством. Даже мелкие дворяне могли обнаружить присутствие волшебной энергии, не говоря уж о защите от нее в своих владениях. Использование здесь волшебства могло разгневать императора не хуже, чем обнаженный кинжал.
Магия.
Иллюзия.
Она внезапно вспомнила Соловья. Будто бы он сидел рядом с нею. Потом видение сменилось, и перед ней был Уриэль Септим. Он выглядел грустным, будто загнанным в ловушку. Видение сменилось снова, и на его месте оказался другой человек, похожий на Соловья, и в то же время иной. Бледная кожа, покрасневшие глаза, эльфийские уши, и он излучал сильное ощущение угрозы, сверхъестественной энергии — ужасное, разрушительное сияние. Этот человек был способен на все!
А потом она вновь увидела перед собой лицо Уриэля Септима.
Может быть, ей это только почудилось? Возможно, ее разум сыграл с ней злую шутку. Она вдруг почувствовала себя совершенно разбитой, будто слишком долго несла тяжелую ношу. Она решила оставить комментарии неприятностей в Морнхолде — к тому же, это ей все равно ничего не давало — и решила просто полюбезничать. Тем не менее, с тайным умыслом.
"Вы помните, сир, как Симмах и я обедали с вашей семьей вскоре после коронации вашего отца? Вы тогда были не старше Моргии. Мы были польщены этой честью — ведь мы были единственными гостями в тот вечер — кроме вашего лучшего друга Джастина, конечно".
"О да", — промолвил император, осторожно улыбаясь. Очень осторожно. — Пожалуй, я припоминаю это".
"Вы с Джастином были такими хорошими друзьями, ваше величество. Мне сказали, что он умер не так давно. Такая жалость".
"Да. Я все еще не могу говорить о нем". Его взгляд стал совершенно пустым — еще более пустым, если только это было возможно. "Что же касается вашей просьбы, миледи, мы рассмотрим ее и сообщим вам позже".
Барензия поклонилась, дети последовали ее примеру. Кивком, император отпустил их, и они ушли.
Она глубоко вздохнула, выйдя из тронного зала. "Джастин" был придуманным приятелем, хотя маленький Уриэль всегда говорил, чтобы Джастину за каждой трапезой оставляли место. К тому же, Джастин, несмотря на мальчишеское имя, была девочкой! Симмах поддерживал эту шутку уже и после того, как она была почти позабыта. Он расспрашивал о здоровье Джастин всякий раз, как встречал Уриэля Септима, и тот серьезно отвечал ему. В последний раз Барензия слышала о Джастин несколько лет назад, когда император сказал Симмаху, что она встретила предприимчивого молодого каджита, вышла за него замуж, они поселились в Лиландриле и выращивают огненные папоротники и полынь.
Человек, сидящий на императорском троне — не Уриэль Септим! Соловей? Может быть?.. Да. Да! Барензия узнала его, и была уверена, что не ошибается. Это был он. Он! Соловей! Он выдавал себя за императора! Симмах ошибался, так ошибался…
"Что же теперь?", — думала она. — Что случилось с Уриэлем Септимом, а точнее, что это означало для нее, Симмаха и всего Морнхолда?" Подумав, Барензия решила, что все их неприятности начались с появлением ложного императора, Соловья — кем бы он ни был на самом деле. Он, должно быть, занял место Уриэля Септима незадолго до того, как начались непомерные поборы с Морнхолда. Это объясняло, почему отношения начали ухудшаться так поздно (по людским меркам), много позже ее связи с Тайбером Септимом. Соловей знал о знаменитой преданности Симмаха и его знания дома Септимов, и нанес упреждающий удар. Если это было так, все они подвергались страшной опасности. Она и дети были в его власти в Имперском городе, а Симмах один справлялся с неприятностями в Морнхолде, организованными Соловьем.
Что же ей было делать? Барензия вела детей перед собой, положив руки им на плечи, и старалась держать себя в руках, ее фрейлины и рыцари личного эскорта шли позади. Наконец, они дошли до ожидавшей их повозки. Хотя их апартаменты были всего в нескольких кварталах от Дворца, королевское достоинство не позволяло идти пешком даже немного, и сейчас Барензия была этому рада. Повозка казалась безопасным убежищем, хотя она знала, что это чувство было ложным.
К одному из рыцарей подбежал мальчик, передал ему свиток и указал на повозку. Рыцарь принес свиток ей. Мальчик ждал, широко раскрыв восторженные глаза. Послание было кратким, и в нем спрашивалось, может ли Эдвир, король Вэйреста в провинции Хай Рок получить аудиенцию у знаменитой королевы Морнхолда, Барензии, так как много слышал о ней и хотел бы познакомиться лично.
Сначала, Барензия хотела отказаться. Она хотела покинуть город! Ее не привлекало общение с восхищенным человеком. Она нахмурилась, и один из стражей сказал: "Миледи, мальчик говорит, что его хозяин ожидает вашего ответа вон там". Она посмотрела в указанном направлении и увидела красивого пожилого мужчину верхом на коне, в окружении полудюжины придворных и охранников. Он встретил ее взгляд и почтительно поклонился, снимая шляпу.
"Хорошо, — внезапно сказала Барензия. — Скажи хозяину, что он может придти ко мне сегодня вечером, после обеда". Король Эдвир выглядел почтительным и серьезным, и даже обеспокоенным, но ни в коей мере не влюбленным. И то что-то, подумала она. Барензия стояла у башенного окна в ожидании. Она чувствовала, что посланник близко. Но хотя ночное небо было ей видно так же ясно, как и днем, она не видела посланника. И вдруг он появился, пролетев как стрела под тонкими ночными облаками. Еще немного, и огромный ночной ястреб спустился, сложив крылья, и вцепился когтями в ее кожаный нарукавник.
Она отнесла птицу на насест, где нетерпеливыми пальцами нащупала послание, закрепленное на ноге. Ястреб долго пил, а потом взъерошил перья и начал прихорашиваться, успокоенный ее присутствием. Маленькая часть ее сознания разделяла его удовлетворение от хорошо проделанной работы и заслуженного отдыха, но было еще и беспокойство. Что-то было не так, даже по птичьему разумению.
Ее пальцы дрожали, когда она разворачивала тончайший пергамент и разбирала мелкий почерк. Это не уверенный почерк Симмаха! Барензия медленно села, разгладив письмо, готовясь принять новости спокойно, какими бы они ни были.
Они были ужасны.
Имперская стража покинула Симмаха и примкнула к мятежникам. Симмах погиб. Оставшиеся верные отряды потерпели поражение. Симмах погиб. Вождя мятежников провозгласили королем Морнхолда имперские посланники. Симмах погиб. Барензия и ее дети были объявлены предателями Империи, за их головы была назначена награда.
Симмах погиб.
Утренняя аудиенция у императора была ловушкой, уловкой. Игрой. Император уже знал. Связана по рукам и ногам. Не принимайте все близко к сердцу, миледи королева, наслаждайтесь Имперским городом и всем, что он может предложить вам, оставайтесь так долго, как пожелаете. Остаться? Она в плену. И, скорее всего, арест был не за горами. Она не заблуждалась относительно своего положения. Ей было известно, что император и его слуги никогда не позволят ей покинуть Имперский город. По крайней мере, живой.
Симмах погиб.
"Миледи?"
Барензия вздрогнула, застигнутая врасплох. "В чем дело?"
"Бретон прибыл, миледи. Король Эдвир", — добавила женщина, заметив непонимающий взгляд Барензии. Она поколебалась. "Есть ли новости, миледи?" — спросила она, кивнув на ночного ястреба.
"Ничего срочного", — быстро сказала Барензия, и ее голос раскатился эхом в пустоте, разверзшейся внутри нее. "Позаботься о птице". Она встала, разгладила платье и приготовилась к встрече своего королевского посетителя.
Она будто окоченела. Она была так же холодна, как окружавшие ее каменные стены, как спокойный ночной воздух… так же холодна, как безжизненный труп.
Симмах погиб!
Король Эдвир приветствовал ее торжественно и любезно, правда, несколько неискренне. Он заверял ее, что восхищается Симмахом, заметно фигурировавшем в его семейных легендах. Постепенно, он перевел разговор на ее встречу с императором. Он расспрашивал о подробностях, и спросил, был ли исход удачным для Морнхолда. Она отвечала уклончиво, и он вдруг выпалил: "Королева, вы должны мне поверить. Человек, выдающий себя за императора — самозванец! Знаю, это похоже на безумие, но я…"
"Нет, — решительно сказала Барензия. — Вы совершенно правы. Я знаю".
Эдвир откинулся на спинку кресла, пронзительно глядя на нее. "Вы знаете? Вы не подшучиваете над безумцем?"
"Уверяю вас, милорд, я не шучу". Она глубоко вздохнула. "Как вы думаете, кто выдает себя за императора?"
"Имперский боевой маг, Джагар Тарн".
"А. Милорд, вы случайно никогда не слышали о некоем Соловье?"
"Да, Миледи, приходилось. Я и мои союзники полагаем, что это один и тот же человек — предатель Тарн".
"Я так и знала!" — Барензия встала и постаралась скрыть свое волнение. Соловей — Джагар Тарн! О, да он настоящий демон! Дьявольски коварен. И очень умен. Он организовал их поражение просто безупречно. Симмах, мой Симмах…!
Эдвир робко кашлянул. "Миледи, я… нам… нам нужна ваша помощь".
Барензия мрачно улыбнулась. "Я полагала, что мне самой придется просить о помощи. Но, пожалуйста, продолжайте. Чем я могу помочь, милорд?"
Монарх быстро набросал план. Маг Риа Сильмейн, недавно обучавшаяся у Джагара Тарна, была объявлена предательницей, и ее казнили по приказу ложного императора. Но она сохранила часть своей силы и может общаться с теми, кого хорошо знала на смертном плане бытия. Она выбрала Героя, который отыщет Посох хаоса, сокрытый мятежным чародеем. Герой воспользуется Посохом, чтобы уничтожить Джагара Тарна, неуязвимого для другого оружия, и спасет настоящего императора, заключенного в ином измерении. Герой, к счастью, еще жив, но томится в имперской темнице. Необходимо отвлечь внимание Тарна, чтобы избранный, с помощью духа Рии, выбрался на свободу. Барензия могла отвлечь не только слух, но и взгляд ложного императора. Согласна ли она отвлечь его?
"Полагаю, я могла бы добиться у него еще одной аудиенции, — осторожно сказала Барензия. — Но будет ли этого довольно? Я должна сказать, что меня и моих детей недавно объявили предателями Империи".
"Может быть, в Морнхолде, миледи, и в Морровинде. В Имперском городе и Имперских провинциях не все одинаково. Та же административная трясина, из-за которой почти невозможно добиться встречи с императором и его министрами, обеспечивает и то, что вас не арестуют или не накажут каким-то другим способом без должного процесса. В вашем случае, миледи, и ваших детей, положение усугубляется вашим королевским положением. В качестве королевы и наследников вы неприкосновенны — практически священны". Король ухмыльнулся. "Имперская бюрократия, миледи — обоюдоострое оружие".
Ясно. По крайней мере, некоторое время она с детьми будет в безопасности. А потом она спросила: "Милорд, что вы имели в виду, сказав, что я могу отвлечь и взгляд ложного императора?"
Эдвир смутился. "Слуги говорили, что в палатах Джагара Тарна в подобии святилища он держит ваш портрет".
"Понятно". Ее мысли тут же обратились к тому безумному роману с Соловьем. Она до безумия любила его. Глупая женщина. И мужчина, в которого она когда-то была влюблена, стал причиной гибели мужчины, которого она по-настоящему любила. Любила. Любила. Теперь его нет, он… он… Она никак не могла смириться с мыслью о том, что Симмах погиб. Но даже если он мертв, твердо сказала она себе, моя любовь жива и остается. Он будет с ней. Как и боль. Боль существования до конца жизни без него. Боль каждого нового дня, ночи, без его присутствия, его утешения, его любви. Боль осознания того, что он не сможет увидеть своих детей взрослыми, а они не узнают своего отца, каким он был отважным, каким сильным, замечательным, любящим…особенно малышка Моргия.
И за это, за все это, за все, что ты сделал с моей семьей, Соловей — ты должен умереть.
"Это вас удивляет?"
Слова Эдвира прервали ее мысли. "Что? Что должно меня удивлять?"
"Ваш портрет. В комнатах Тарна".
"А, — невозмутимо сказала она. — Да. И нет".
Эдвир понял по выражению ее лица, что она хотела сменить тему. Он снова занялся планами. "Нашему избраннику может понадобиться несколько дней, чтобы сбежать, миледи. Не могли бы вы постараться предоставить ему это время?"
"Вы доверите мне это, милорд? Почему?"
"Мы в отчаянии, миледи. У нас нет выбора. Но даже если бы и был — конечно. Я доверил бы вам это. Я вам доверяю. Ваш муж благоволил моей семье долгие годы. Лорд Симмах…"
"Погиб".
"Что?"
Барензия быстро пересказала ему последние события.
"Миледи… Королева… как ужасно! Мне… мне очень жаль…"
Впервые, Барензия почувствовала, что теряет свое ледяное спокойствие. Перед сочувствием она чуть не сломалась. Она постаралась взять себя в руки.
"В свете обстоятельств, миледи, мы едва ли можем…"
"Нет, милорд. Именно из-за этих обстоятельств я должна сделать все, что смогу, дабы отомстить за смерть отца моих детей". Одна слезинка покинула крепость ее глаз. Она нетерпеливо смахнула ее. "За это я прошу только одного. Чтобы мои осиротевшие дети были в безопасности".
Эдвир вытянулся. Его глаза засияли. "Я с радостью обещаю вам это, храбрейшая и благороднейшая из королев. Пусть боги наших земель, и сам Тамриэль, будут тому свидетелями".
Его слова глупо, но глубоко тронули ее. "Благодарю вас, от всего сердца, король Эдвир. И я, и дети, мы всегда б-будем б-бла-благо — "
Она зарыдала.
Этой ночью она не спала; сидела на стуле возле кровати, сложив руки на коленях и глубоко задумавшись в сгущающейся и рассасывающейся темноте. Она не скажет детям, не сейчас, потом, когда придет время.
Ей не понадобилось добиваться аудиенции у императора. На рассвете за ней пришли.
Она сказала детям, что, возможно, ее не будет несколько дней, попросила их хорошо себя вести и поцеловала на прощание. Моргия немножко поплакала, в Имперском городе ей было скучно и одиноко. Хелсет выглядел сурово, но ничего не сказал. Он был так похож на своего отца. Его отца…
В Имперском дворце Барензию проводили не в большой приемный зал, а в небольшую комнату, где император сидел за завтраком. Он кивнул ей в знак приветствия и помахал рукой в сторону окна. "Великолепный вид, не правда ли?"
Барензия смотрела на башни великого города. Вдруг она поняла, что это — та самая комнате, где она впервые встретила Тайбера Септима, так давно. Несколько веков назад. Тайбер Септим. Еще один возлюбленный. Кого еще она любила? Симмаха, Тайбера Септима… и Строу. Она вспомнила большого светловолосого конюха с неожиданной нежностью. До сих пор она не понимала, что любила Строу. Но так никогда ему об этом не сказала. Она была тогда так молода, какие были беззаботные, спокойные деньки… прежде, до этого… до…него. Не Симмаха. До Соловья. Она испугалась себя. Этот человек по-прежнему влиял на нее. Даже теперь. После всего, что случилось. На нее нахлынули эмоции.
Когда она обернулась, Уриэля Септима не было. Вместо него сидел Соловей.
"Ты знала, — тихо сказал он, изучая ее лицо. — Ты сразу поняла. Мгновенно. Я хотел удивить тебя. Ты хотя бы могла притвориться".
Барензия раскинула руки, пытаясь утихомирить внутреннюю бурю. "Боюсь, я не умею притворяться так хорошо, как вы".
Он вздохнул. "Ты злишься".
"Немного, должна признать, — проговорила она ледяным тоном. — Не знаю, как вы, но я нахожу предательство оскорбительным". "Как это по-людски".
Она глубоко вздохнула. "Что ты от меня хочешь?"
"А вот теперь ты притворяешься". Он встал перед ней. "Ты знаешь, чего я хочу".
"Хочешь пытать меня. Можешь начинать. Я в твоей власти. Но оставь в покое моих детей".
"Нет, нет, нет. Барензия, мне это совсем не нужно". Он подошел ближе, говоря тем самым голосом, от которого у нее побежали мурашки по всему телу. Тот самый голос. "Разве ты не видишь? У меня не было выбора". Он взял ее за руки.
Она чувствовала, что поддается, а ее отвращение к нему ослабело. "Ты мог забрать меня с собой". Непрошеные слезы навернулись на глаза.
Он покачал головой. "Я был недостаточно силен. Зато сейчас, сейчас!.. У меня достаточно сил. Достаточно и для меня, и — для тебя". Он снова помахал в сторону окна, и города за ним. "Я весь Тамриэль положу к твоим ногам — и это только начало".
"Уже поздно. Слишком поздно. Ты оставил меня ему".
"Он умер. Крестьянин умер. Несколько лет — да что они значат!"
"Но дети-"
"Я их усыновлю. И у нас с тобой тоже будут дети, Барензия. Какими они будут! Что мы им дадим! Твоя красота, и моя магия. Я обладаю силами, о которых ты и не мечтала, даже в самых диких фантазиях". Он придвинулся, чтобы поцеловать ее.
Она выскользнула из его объятий и отвернулась. "Я тебе не верю".
"Веришь, и ты это знаешь. Просто ты еще злишься". Он улыбнулся. Но улыбка не тронула его глаза. "Скажи, чего ты хочешь, Барензия. Барензия, возлюбленная моя. Скажи. Я все сделаю".
Вся ее жизнь промелькнула перед глазами. Прошлое, настоящее и грядущее. Разные времена, разные жизни, разные Барензии. Какая из них настоящая? Кто из них подлинная Барензия? От этого выбора зависела ее судьба.
Она выбрала. Она знала. Она знала настоящую Барензию, и ее желания.
"Прогулка в саду, — сказала она. — Может, несколько песен".
Соловей засмеялся. "Ты хочешь ухаживаний".
"А почему нет? У тебя хорошо получается. К тому же, давно у меня не было подобного удовольствия".
Он улыбнулся. "Как пожелаете, королева Барензия. Ваше желание — для меня закон". Он поцеловал ей руку. "Отныне и навсегда".
Они проводили дни в ухаживании — гуляли, разговаривали, пели и смеялись вместе, а дела Империи были оставлены на подчиненных.
"Мне бы хотелось увидеть Посох", — однажды сказала Барензия. — Я не успела его рассмотреть, как ты помнишь".
Он нахмурился. "Для меня нет удовольствия выше, радость моя — но это невозможно".
"Ты мне не доверяешь", — надулась Барензия, но смягчилась, получив поцелуй.
"Вовсе нет, любимая. Доверяю. Но его здесь нет". Он засмеялся. "Если честно, его больше нигде нет". Он снова поцеловал ее, на этот раз более страстно.
"Ты опять говоришь загадками. Мне хочется на него посмотреть. Ты же не мог его уничтожить".
"А. Твоя мудрость возросла со времени нашей последней встречи".
"Ты каким-то образом пробудил во мне жажду знаний". Она встала. "Посох хаоса нельзя уничтожить. Его нельзя убрать из Тамриэля без ужасных последствий для самой страны".
"Ааа. Я восхищен, любовь моя. Все так и есть. Он не уничтожен, и он не за пределами Тамриэля. Я же сказал, что его нет нигде. Разгадаешь эту загадку?" Он притянул ее в свои объятия. "Но есть и большая загадка, — прошептал он. — Как сделать одного из двух? Вот это я могу показать тебе". Их тела слились воедино.
Позже, когда они утомились, и он задремал, она сонно подумала: "Один из двоих, два из одного, три из двоих, два из трех… что нельзя уничтожить, или изгнать, пожалуй, можно разделить…"
Она встала с улыбкой. Ее глаза сверкали.
Соловей вел дневник. Он делал записи каждую ночь, выслушав краткие доклады подчиненных. Он запирал его, но замок был простым. Ведь когда-то она состояла в Гильдии воров, в прошлой жизни… в другой жизни… другая Барензия…
Однажды утром Барензии удалось заглянуть в дневник, пока Соловей занимался своим туалетом. Она выяснила, что первая часть Посоха хаоса была спрятана в старой шахте двемеров, называемой Логово Клыка, но указания к ее местонахождению были весьма расплывчаты. Дневник был заполнен записями, сделанными в разное время без всякого порядка, и его было трудно читать.
Весь Тамриэль, подумала она, в его руках и моих, а может и больше, но все же…
Несмотря на внешнее обаяние, внутри него была холодная пустота вместо сердца, вакуум, о котором он не знал, подумала она. Это можно заметить порой, когда его глаза теряют выражение и холодеют. Но все же, хоть он и понимал это по другому, он стремился к счастью и радости. Крестьянские мечты, подумала Барензия, и снова ей представился Строу, грустный и потерянный. Потом Террис, с кошачьей улыбкой каджита. Тайбер Септим, могущественный и одинокий. Симмах, крепкий, стойкий Симмах, делавший то, что было нужно, тихо и эффективно. Соловей. Соловей, загадка и уверенность, и свет, и тьма. Соловей, правящий всем, больше того, распространяющий хаос во имя порядка.
Барензия неохотно рассталась с ним, чтобы повидать детей, которым надо было сказать о смерти их отца и предложении защиты императором. Она сделала это, но было нелегко. Моргия плакала у нее на руках долго-долго, а Хелсет убежал в сад, чтобы побыть одному, а после отказывался говорить об отце, и даже не позволял себя обнять.
Эдвир говорил с ней, пока она была там. Она рассказала ему все, что узнала, и сказала, что ей придется еще побыть там и узнать как можно больше.
Соловей поддразнивал ее из-за старшего поклонника. Он знал о подозрениях Эдвира, но не тревожился, потому что никто не принимал старика всерьез. Барензия смогла организовать нечто вроде примирения. Эдвир публично отрекся от своих подозрений, а его "старый друг" император простил его. После этого его приглашали отобедать с ними хотя бы раз в неделю.
Детям нравился Эдвир, даже Хелсету, который осуждал связь матери с императором и не выносил его. Со временем он сделался темпераментным и неприветливым, и часто ссорился и с матерью, и с ее любовником. Эдвиру тоже не нравились их отношения, а Соловей пользовался этим и открыто показывал свою привязанность к Барензии, чтобы поизводить старика.
Они не могли пожениться, потому что Уриэль Септим был уже женат. Соловей изгнал императрицу вскоре после того, как заменил императора, но не осмеливался причинить ей вред. Она нашла прибежище в Храме Единого. Было объявлено, что у нее было плохое здоровье, и ходили слухи, создаваемые подчиненными Соловья, что у нее были и психические проблемы. Детей императора также разослали в разные тюрьмы, замаскированные под "школы".
"Скоро ей станет хуже, — беззаботно сказал об императрице Соловей, с удовлетворением разглядывая разбухшие груди и живот Барензии. — Что касается детей… В жизни полно случайностей, верно? И мы поженимся. Твой ребенок будет моим истинным наследником".
Он и в самом деле хотел ребенка. Барензия была в этом уверена. Но гораздо меньше она была уверенна в его чувствах к ней. В последнее время они часто ссорились, обычно из-за Хелсета, которого Соловей хотел отправить в школу на острове Саммерсет, самой дальней провинции от Имперского города. Барензия не пыталась прекратить эти препирательства. Соловья, в конце концов, не интересовала спокойная, размеренная жизнь, к тому же ему очень нравилось мириться после…
Иногда Барензия забирала детей и перебиралась в прежние апартаменты, объявляя, что больше не хочет иметь с ним ничего общего. Но он всегда приходил за ней, и она возвращалась. Это было также неописуемо, как восход и закат лун-близнецов Тамриэля.
Она была на шестом месяце, когда, наконец, выяснила местоположение последней части Посоха — простое, ведь каждый темный эльф знал, где была гора Дагот-Ур.
Когда она в следующий раз поссорилась с Соловьем, она уехала из города с Эдвиром, и они отправились в Хай Рок, в Вэйрест. Соловей разозлился, но сделать почти ничего не мог. Его убийцы не подходили для этого, а он боялся оставить трон, чтобы наказать их самому. Он не мог открыто объявить войну Вэйресту. У него не было законных прав, ни на нее, ни на ее пока нерожденного ребенка. К тому же, дворяне Имперского города осуждали его отношения с Барензией, как когда-то осуждали Тайбера Септима, и были рады избавиться от нее.
В Вэйресте ей тоже не доверяли, но в маленьком городе Эдвира фанатично почитали и прощали его… эксцентричность. Барензия и Эдвир поженились через год после рождения ее ребенка от Соловья. Несмотря на это, Эдвир до безумия любил и жену, и ее детей. Она же не любила его, но относилась к нему с нежностью. Так хорошо не быть одной, а Вэйрест был очень хорошим городом, особенно для детей, пока они росли, и, ожидая своего времени, молились, чтобы Герой выполнил свою миссию.
Барензия могла только надеяться, что этот безымянный Герой не станет затягивать. Она была темным эльфом, и времени у нее было довольно. Много времени. Но больше не осталось любви, которой можно было бы поделиться, и ненависти, чтобы снова гореть. У нее остались только боль и воспоминания… и ее дети. Она хотела вырастить свою семью и обеспечить им хорошую жизнь, и остаться доживать свою. Она не сомневалась, что жизнь будет долгой. И от нее ей хотелось только мира, тишины, и спокойствия, в душе и в сердце. Крестьянские мечты. Этого она и хотела. Этого хотела настоящая Барензия. Это и была подлинная Барензия. Крестьянские мечты.
Приятные мечты.
Пожранный Гил-Вар-Делль
Каждый знает, что случилось с Гил-Вар-Деллем. И в то же время не знает никто.
Легенда гласит, что Молаг Бал, ужасающий князь даэдра, ступил в этот городок лесных эльфов и пожрал его, согласно мифу — что бы это на самом деле не значило. Старинные сказы состоят из метафор, как армия из воинов.
Если Бал лично посетил эти земли со злым умыслом, то почему мы сохранились до сего дня? Истории о нем заставляют верить, что он не остановился бы на уничтожении одного лишь эльфийского города — он бы не остановился, пока пламя не распространилось по всему Тамриэлю. И это лишь один из многих вопросов по так называемому пришествию князя даэдра.
Некоторые могут возразить, что, возможно, кто-то его остановил — может быть, иной князь, какой-то бог или посредник аэдра. Но опять же, где доказательства этого? Ни один маг или историк, с которыми я имел честь общаться лично, не смогли сослаться на конкретный текст с информацией об этом.
Во многих произведениях исторического характера предпринимались попытки описать, что же там произошло, но ни одну из этих историй нельзя подтвердить. Можно лишь сказать по ним, что в городе произошла катастрофа, а жители либо погибли, либо бежали. О них ничего больше не слышно, а всё, что известно — что крупный пожар мог быть причиной трагедии. Я не могу представить ничего более катастрофичного для города лесных эльфов, чем огонь.
Сегодня Гир-Вал-Делль пользуется дурной славой и лишь немногие осмеливаются появиться здесь. Но дело здесь вовсе не в сверхъестественной опасности — в данном случае слухи подтверждаются реальностью — здесь разместился Культ Червя, некроманты, преданные Молагу Балу.
Поклонение в Фанакасе
Страшно, как на любом пути в неизвестность. Но другие последуют за мной, я не сомневаюсь в этом. Мне нужно будет только сохранять уверенность до конца — неважно, какие сомнения бушуют у меня внутри. Они пойдут за мной, они всегда идут.
Фанакас восхищает меня, как ни одни другие айлейдские руины. Здесь сам воздух пропитан злом, зло сочится повсюду из-под земли и от стен. Грандиозное жертвоприношение, много крови и душ, должно быть совершено здесь однажды, и атмосфера его чувствуется прямо сейчас.
Что бы я ни отдал за возможность оказаться здесь тогда, в славные годы айлейдов! Как бы я упивался звуками, видом, запахом жертвоприношений. Тоска по тем золотым дням подкрепляла меня все годы исследований и довела до этой точки, и вот я трепещу на краю величия.
Сегодня, когда Массер и Секунда выровнялись, мы проведём завершающий ритуал.
Сегодня мы откроем проход к замечательным древним айлейдам и вымолим у них помощь в деле нашего преобразования, чтобы мы могли лучше служить им.
Сегодня мы объединимся с бессмертными.
С сегодняшнего дня имя Мабрел Пьерел начнёт внушать страх и благоговение по всему Тамриэлю!
Поклонение даэдра: каймеры (Фрастус из Элинира)
История поклонения даэдра у эльфов, звавшихся когда-то каймерами, демонстрирует нам ценный и предметный урок рискованности ведения дел с так называемыми лордами Обливиона. Это история опасностей, к которой современным апологетам поклонения даэдра — таким, как леди Синнабар — следует внимательно прислушаться.
Давайте начнём с нескольких фактов, отрицать которые не сможет даже эта мегера из Танета. Аэдра (боги, божества) создали Нирн из хаоса Обливиона. Они обрели физическую оболочку в плане смертных — Мундусе — и, в соответствии с эльфийскими мифами, стали непосредственными предками альдмеров. Аэдра были естественными объектами поклонения для эльфов Эры Рассвета, и в первых организованных культах почитались именно эти божества.
Однако после порождения Нирна аэдра покинули созданный ими мир, сторонясь и всё более отдаляясь, теряя интерес к делам смертных. Но вне Мундуса, в бесконечно меняющемся Обливионе были другие богоподобные сущности огромной силы, называемые даэдра (буквально «не-аэдра»), которые начали проявлять пагубный интерес к миру, созданному аэдра. Отдельные наиболее могущественные из этих сущностей, так называемые князья даэдра, владевшие каждый собственным целым планом Обливиона, тем не менее, завидовали смертным Нирна — за то, что они переняли способности аэдра к созиданию. Эта способность недоступна даэдра, которые, будучи мастерами изменения и метаморфозы, не умеют создавать ничего нового — того, что не существовало прежде.
Однако было одно качество, которое князья даэдра разделили с юными смертными из Нирна — это жажда силы в любой её форме. Это безусловно порочное стремление легло в основу поклонения смертных даэдра: сила от князей в обмен на повиновение и службу. Очень часто эта сила претворяется в знания — и это самое соблазнительное и невинно выглядящее из всех искушений даэдра.
Чтобы показать, насколько непреодолимым может быть сие искушение, обратимся к опыту первых альдмеров из Саммерсета. Хотя они высокомерно полагали себя прямыми потомками аэдра, тем не менее, первая крупная религиозная секта, поклоняющаяся даэдра, возникла в самом сердце Саммерсета. Там, в радужной тени Хрустальной башни, так называемый пророк Велот создал общину даэдрического князя Боэтии и согласился принять его дары. Он записал Велотийские пророчества, в которых подробно изложил доктрину поклонения «Хорошим даэдра» (Боэтия, Азура и Мефала) и способы умилостивить и договориться с «Плохими даэдра» (Молаг Бал, Малакат, Шеогорат и Мерунес Дагон).
Крайне безрассудным саммерсетским альтмерам искусства и умения, предлагаемые Хорошими даэдра, показались более притягательными, чем максимы и догмы жрецов аэдра, и ряд эльфийских кланов приняли Велота как пророка и вождя. Когда Сапьярхи из Алинора с полным правом запретили эту ересь, Велот увёл верные ему кланы с островов, пересёк море и добрался до дальнего конца Тамриэля, где они колонизировали территорию, известную сейчас как Морровинд. Последователи Святого Велота, которые стали называться каймерами, пожелали променять рай золотого Саммерсета на страдания пепельного Морровинда — и всё в обмен на иллюзорные «дары» даэдра. Каймеры построили величественные храмы Боэтии, Азуре и Мефале и установили традиции поклонения в Морровинде, которые позже перенял для себя Трибунал.
Как известно даже начинающему студенту-историку, эти массовые заигрывания с даэдра неизбежно довели их до войны и катастрофы. Каймерская цивилизация была повержена в Битве под Красной горой, а проклятие Азуры, их былой владычицы, превратило замечательных каймеров в угрюмых и преследуемых данмеров. После того времени Морровинд, уже под Трибуналом, отвратился от поклонения даэдра — но к тому времени поправить ничего уже было нельзя.
Сегодня к даэдра питают страх и отвращение по всему Тамриэлю — и это правильно. Но по-прежнему, несмотря на очевидный исторический урок, некоторые заблудшие души настаивают, что общение с даэдра может быть допустимо и даже одобряемо. Таким как вы, леди Синнабар, я говорю: берегитесь. Какой договор с даэдра когда-нибудь заканчивался хорошо?
Поклонение лунам у кошачьего народа (Сирантилль)
Когда вы шагаете по любому каджитскому поселению, будь то полуразрушенная лагерная стоянка на севере или строгий и аккуратный городок на юге, вы обязательно заметите храм Двух Лун — это всегда самая крупная постройка, возведённая на века из самых лучших местных материалов. Храм как место поклонения занимает центральное место в каджитском обществе. Хотя кошачий народ признаёт и чтит Восемь божеств (вульгарные копии наших Восьми присутствуют в их святилищах), они верят, что Лунная решётка — или движение Массера и Секунды — влияет на все аспекты жизни, на судьбу, удачу, события, веру. Венустиний Перквитин предложил для этого термин «ересь гибридизации».
Согласно каджитским догмам луны почитаются как божества, вдыхающие жизнь в тела каджитов с помощью лунного сахара, священного ингредиента, который можно переработать в галлюциногенное вещество, объект контрабанды. Сахар, так широко используемый и в кулинарии, и в ритуальных целях легко дистиллировать в скуму, отвратительный и запрещённый наркотик. Вызываемая им чрезмерная зависимость, способная доводить до горячечного бреда, находится под пристальным вниманием лунных епископов, строго дозирующих порции, необходимые для проведения каджитских церемоний. Духовенство в основном занято отправлением служб, предоставлением приюта тем, кто пал жертвой зависимости, и установлением теологических догм. Если в каких-то вопросах обсуждение заходит в тупик, к выносу решения призывается сам Грива.
Гривы, абсолютные властители Лунной решётки и самые могущественные среди каджитов, стоят особняком от короля Эльсвейра и вождей кланов. Возможно, это ключевая фигура, которую понадобится подкупить или устранить в случае развёртывания военных действий на наших южных границах. Значительный интерес представляет ритуал наследования у Грив, священный обряд, определяющий преемника после ухода очередного Гривы. Лунный герольд назначается пастырем потенциальных кандидатов, которым, как описывается в каджитских текстах, предстоит героическое и опасное путешествие к поверхности самих Двух Лун. Единственный вернувшийся назад кандидат объявляется новым Гривой.
Предположение, что коты совершают астральные перемещения на наши луны, совершенно нелепо. Венустиний Перквитин назвал это «тошнотворным бредом», и это правильно.
Поклоняться даэдра будут всегда (леди Синнабар из Танета)
Если вы согласились с тем, что старый козёл Фрастус из Элинира понаписал в том, что он предпочитает называть «Истории», значит, вы тоже считаете, что предвзятое отношение современного общества к почитанию князей даэдра коренится в некоем инстинктивном отвращении к лордам Обливиона, в ненависти, основанной на свидетельствах о событиях невероятной жестокости, имевших место несколько тысячелетий назад?
Что это нелепость — видно с первого взгляда. Спросите крестьянина в поле, сапожника в мастерской или стряпчего в конторе, боится ли он лордов даэдра из-за старинной порочной практики диких эльфов, и вы получите недоумённый взгляд в ответ. Крестьянин, сапожник, стряпчий страшатся даэдра и даэдрического поклонения исключительно потому, что подобные взгляды внушают академия и господствующая религия, и потому что соседи думают то же самое.
По-вашему, Фрастус, даэдрическое поклонение сохраняется в Тамриэле только на положении запрещённых культов? Наоборот, легко показать, что почитание даэдра повсеместно распространено и широко применяется народами Тамриэля, несмотря на мнение и желание всяких профессоров и жрецов. Спросите охотника, для чего он шепчет молитву Хирсину, когда натягивает тетиву. Спросите стражника, почему он, вынимая меч, просит у Боэтии мужества. И совсем нетрудно обнаружить верующих в Сангвина во время карнавала или — в любое время года — найти поклонников Хермеуса Моры среди учёных.
А что насчёт эшлендеров из Морровинда, по-прежнему почитающих так называемых Хороших даэдра? Что насчёт Духовных смотрителей из Меневии, последователей Азуры? А Веселые беглецы из Риммена, славящие Клавикуса Вайла?
Вспомним ещё, на самом деле, каджитов из южных земель. Кошачий народ из Эльсвейра не отрёкся от лордов Обливиона — скорее они открыто почитают их, вряд ли проводя различия между аэдра и даэдра. Каджиты признают положительные аспекты князей даэдра, оказывая им как минимум уважение, но много чаще — восхищение. Поклонение Азуре популярно среди каджитских магов, Шеогорат ценится на кошачий вкус за безумные шалости, а души умерших посвящаются Намире.
Всё ещё верите, Фрастус, что каждый смертный Тамриэля ёжится от ужаса при упоминании о даэдра и насмехается над моими работами, в которых я показываю, какой вы шарлатан? Или эта мелочная враждебность имеет другую причину? Не Фрастус ли собственной персоной подходил ко мне на драгонстарском конклаве учёных антикваров, не Фрастус ли мне указывал, что это был 16 день месяца Восхода солнца, не Фрастус ли назначал мне свидание на тот вечер, дабы «достойным образом отпраздновать день призыва Сангвина»? Уверена, что он слишком близко к сердцу принял мой отказ от его вкрадчивых ухаживаний, потому что сразу после этого он обрушился на меня в различных изданиях с необоснованной критикой. Хмм… Да, вероятно, в этом и кроется объяснение.
Полный каталог чар для доспехов (Ивонна Бьен, исследовательница Синода)
В этом каталоге вы найдете все виды чар для доспехов, которые могут применять современные маги. Мы не утверждаем, что этот список полон. Достаточно часто происходят открытия и появляются новые чары, так что этот труд вскоре устареет. Наши последователи могут затем редактировать эту книгу по своему усмотрению.
Самые популярные чары для брони и одежды увеличивают здоровье, магическую энергию или запас сил. Увеличение здоровья особенно нравится воинам. Владельца такой брони тяжелее убить, так как чары крепче держат жизненную энергию в теле. Усиливающие магию чары чаще накладывают на небронированную одежду, так как маги предпочитают не носить тяжелых и неудобных доспехов. Они позволяют магу применять больше заклинаний, прежде чем скажется усталость. Увеличение запаса сил — второй выбор для бойцов. Они медленнее устают, но от ран эти чары не защищают.
Очень многие физические и умственные характеристики и навыки можно усилить при помощи чар. Их никак не меньше, чем магов с фантазией. Например, можно вспомнить стрельбу, скрытность, колдовство и грузоподъемность. Фокус всегда очень узок. Известны даже примеры латных перчаток, которые улучшали способности владельца к зачарованию.
Другая распространенная форма чар — это сопротивление. Сравнительно легко найти и наложить чары по сопротивлению стихиям. Они защищают владельца от огня, холода и электричества. Существуют также чары для сопротивления ядам и всем формам магии.
Довольно редко встречаются чары для водного дыхания и приглушения шагов. Первое позволяет владельцу сколько угодно находиться под водой. Второе полностью заглушает звуки, которые издает броня владельца, что позволяет ему передвигаться тише. Говорят, что приглушение — это выдумка ленивых магов, которым не хотелось возиться с оборачиванием своего снаряжения в ткань.
Самые редкие чары увеличивают скорость восстановления здоровья, магической энергии и запаса сил. Раны владельца будут затягиваться, даже если он в это время сражается с врагом. Магическая энергия обычно восстанавливается неспешно. Эти чары заметно ускоряют этот процесс. То же касается и чар для восстановления запаса сил. Владелец устает так же быстро, но значительно быстрее отдыхает.
Полный каталог чар для оружия (Ивонна Бьен, исследовательница Синода)
В этом каталоге вы найдете все виды чар для оружия, которые могут применять современные маги. Мы не утверждаем, что этот список полон. Достаточно часто происходят открытия и появляются новые чары, так что этот труд вскоре устареет. Наши последователи могут затем редактировать эту книгу по своему усмотрению.
На оружие (например, топоры или луки) можно наложить различные заклинания. Самые распространенные — это огонь, мороз и молния. Эти простые, но полезные чары обжигают, замораживают или бьют электричеством того, чью кровь проливает оружие.
Несколько менее популярны чары, которые вытягивают магическую энергию или запас сил. Они лишают мага возможности колдовать, выматывая его, а воина — лишают запаса физических сил. В отличие от стихийных чар, эти не могут убить врага сами по себе, хотя само оружие и может отнять жизнь.
Еще реже встречаются чары страха. Они представлены двумя вариантами — для живых и для нежити. Первый будет работать только против живых существ, но бесполезен против нежити или магических устройств, таких как атронахи и двемерские автоматы. Второй обратит в бегство драугров, скелетов, вампиров и т. п. Чары, способные напугать двемерские машины, пока никому не известны.
Весьма коварные, но довольно популярные чары — это захват душ. Через пролитую кровь притягивается сама душа жертвы. Если она вскоре умрет, душа будет помещена в ближайший камень душ. Эти чары следует использовать только против животных и чудовищ. Применять их против людей или эльфов — просто омерзительно.
Заметно реже встречаются чары поглощения. Они представлены в трех вариантах, поглощающих здоровье, магическую энергию или запас сил. Оружие становится мостом, через который украденная у жертвы энергия передается держащему оружие. Эти чары называют еще вампирическими. Как уже говорилось, поглощение магической энергии или запаса сил само по себе не смертельно. А вот поглощение здоровья может и лишить жертву жизни.
Самые редкие чары — изгнание и паралич. Изгнание работает только против призванных атронахов и нежити, поднятой некромантами. Изгнание разрушает связь между магом и его созданием. Призванные атронахи возвращаются на родной план Обливиона. Поднятые мертвецы обретают покой. Следует заметить, что нежить, обладающая собственной волей, не подвержена такому изгнанию.
Парализация — проста и смертельно опасна. Жертва замирает и не может пошевелиться в течение короткого времени. Эти чары очень высоко ценятся у воинов. Парализованного противника легко сразить. Важно помнить, что многие создания неподвластны параличу, например атронахи, скелеты, ледяные привидения и двемерские автоматы.
Помни меня
Туннель. Пещера? Темно, сыро, жарко. Звенящий-Чешуёй бежал к маячащему впереди неясному свету, слушая разносящееся по узкому проходу эхо собственных шагов. Постепенно он всё глубже погружался в грязь.
«Могу ли я утонуть в грязи? — спросил он вслух. — Я, сын родителей, родившихся в Чернотопье?»
Когда двигаться дальше уже было нельзя, Звенящий-Чешуёй склонил голову, прислушиваясь, как стекают капли с обвивших его корней. Скоро всё будет закончено. Он вернётся к Хисту. Как зазорно, однако, для аргонианина умереть, задохнувшись в грязи.
Внезапно он открыл глаза. Долгие недели каждой ночью его мучил один и тот же сон. Каждую ночь он оказывался совсем близко от выхода из пещеры. Всё прояснится, когда он достигнет его, но каждое утро Звенящий-Чешуёй просыпался, по-прежнему далёкий от понимания смысла снящихся образов.
«Да ясно, что Хист говорит с тобой, — сказал его яичный брат Хвост-со-Шрамом. — Спроси, что он хочет, сегодня ночью. Поговори с ним».
«Я попытаюсь, — ответил Звенящий-Чешуёй, — но я никогда не осознаю, что это сон, пока не проснусь».
Хвост-со-Шрамом достал глиняный горшок с полки позади себя. Он вручил Звенящему-Чешуёй плотно скрученные и перевязанные бечёвкой листья.
«Сожги их, — предложил он. — Курение может прояснить тебе разум. Если Хист желает говорить с тобой, ты должен услышать».
Звенящий-Чешуёй кивнул. Это был точно такой совет, какой он ожидал от Хвоста-со-Шрамом. Первый раз за долгое время ему не придётся дожидаться ночи.
От воскурения листьев хижина наполнилась густым сероватым дымом, свивавшимся кольцами и сползающим на пол, словно туман. Звенящий-Чешуёй не ожидал, что запах будет настолько чудовищным. Пока он наблюдал, как дым медленно рассеивается по комнате, его веки наливались тяжестью — всё больше и больше.
Пещера. Туннель? Дым стелился по грязному полу. Звенящий-Чешуёй прекратил бег, когда разглядел сквозь дым чью-то руку. Сказать. Спросить. Поговорить.
— Ты пытаешься мне что-то сказать? — громко спросил он.
— Я мёртв.
— Мёртв? Но кто ты?
Дым окутывал мерцающую в воздухе фигуру в плаще с низко натянутым капюшоном, и виден был подёргивающийся хвост. «Я мёртв, — изрёк незнакомец. — Без этого всё, что я представляю собой, будет забыто навсегда. Найди это. Запомни».
«Без этого? А что это?»
Звенящий-Чешуёй следовал за неизвестным через тёмный проход. Ноги больше не погружались в трясину, как это случалось во всех его прошлых снах. Они шли молча. Звенящий-Чешуёй был настороже, но не боялся нисколько.
Казалось, прошли часы, прежде чем они достигли выхода из туннеля. Мерцающая фигура издала глубокий вздох и указала на стоящее впереди засохшее дерево.
«Хист, — пробормотал Звенящий-Чешуёй в изумлении. — Это он? Мёртв… но каким образом?»
«Помни», — сказала фигура, растворяясь на ветру, но успев перед этим вложить в руки Звенящего-Чешуёй Мнемоническое яйцо.
Пороговые мосты: Теория и практика путешествий из Мундуса в Обливион (Камилонви Алинорская)
Транслиминальное перемещение ускоренных объектов или существ без помощи постоянных гиперагональных медиумов невозможно, или же приводит к мгновенной ретромиссии перемещаемых объектов. Только транспонтиновая циркумпенетрация лимена может позволить перемещение в течение более чем бесконечно малого отрезка времени.
Хотя в теории существуют и другие гиперагональные посредники, единственным известным артефактом, способным поддерживать длительную циркумпенетрацию является сигильский камень. Сигильский камень — это образец пре-мифического квази-кристаллического морфолита, трансформированный в многомерный артефакт посредством нанесения магического сигила даэдра. Хотя в природе встречаются и другие морфолиты, такие как "камни душ", экзотические морфолиты, необходимые для изготовления сигильского камня, можно найти только в Обливионе и без помощи даэдра добыть их нельзя.
Морфолиты и сигилы можно добыть, лишь общаясь непосредственно с лордами даэдра, поэтому необходимо, чтобы транслиминальный механик обладал практическими навыками вызова, хотя можно обойтись и специально сконструированным магическим инструментарием, если механик имеет достаточные познания в колдовстве. Общение и торговля с лордами даэдра — эзотерическая, но давно известная практика, находящаяся за пределами области нашего исследования. (см. п.1)
Если сигильский камень имеется в наличии, то транслиминальный механик должен сперва подготовить морфолит к получению сигила даэдра.
Начнем с помещения. Стены и потолок комнаты должны быть выполнены из белого камня, пол вымощен черной плиткой, все поверхности должны быть ритуально очищены с помощью раствора солей пустоты в эфире. Механику следует обеспечить отсутствие естественного освещения и колебаний воздуха в помещении.
В центре комнаты должен стоять квадратный стол с блюдом для морфолита. Нужно подготовить четыре кадильницы с горвиксом и харрадой. В день равноденствия механик должен поместить морфолит на блюдо и читать Книгу Закона, не останавливаясь, от рассвета до заката того же дня.
Затем механик может представить очищенный морфолит лорду даэдра, чтобы тот подписал камень. Как только на камень нанесен сигил даэдра, он становится настоящим сигильским камнем — мощным артефактом, накапливающим магическую энергию подобно камню душ, однако обладающим несравненно большей мощностью. Именно сигильский камень может предоставить то количество магической энергии, которое необходимо для заклинания, поддерживающего циркумпенетрацию лимена.
Чтобы открыть врата в Обливион, механик должен напрямую обратиться к лорду даэдра, который поставил свой знак на сигильском камне. Повелитель даэдра и механик заключают договор вызова (см. п.2), после чего механик активирует заряженный сигильский камень, который немедленно переносится через пороговый барьер в точку, где начертан его сигил, и таким образом открывает временный портал между Мундусом и Обливионом. Этот портал остается открытым в течение некоторого времени; длина интервала зависит от силы лиминального барьера в данной точке. Самый длинный зарегистрированный интервал был равен нескольким минутам, так что полезность таких врат весьма ограничена.
Прим. редактора:
1) Студенты, интересующиеся данным вопросом, могут ознакомиться с основами этой дисциплины, прочитав труды Альбрехта Теофаннеса Бомбидиуса и Галериона Мистика.
2) Рекомендованные примеры таких договоров можно найти в "Книге магических договоров" Териона или "Одиннадцати ритуальных формах" Раллибаллы.
Последние ножны Акраша (Табар Вункид)
Было то летом 3E 407. Вот уже в течение нескольких дней женщина-данмер в вуали приходила к одному знаменитому оружейнику Тира. Хоть лица ее и не видели, соседи решили, что, судя по фигуре и осанке, она должна быть молода и хороша собой. Когда она приходила, оружейник закрывал мастерскую и отпускал учеников на несколько часов. Во второй половине дня она уходила и на следующий день являлась снова. По городу поползли слухи о невероятной любовной истории, все удивлялись, что привлекло в старике эту таинственную богато одетую даму. Через несколько недель визиты прекратились, незнакомка более не нарушала спокойствия обитателей бедных кварталов Тира.
Прошел месяц или два, и однажды в одной из таверн молодой портной, напившись, спросил у оружейника: "Так что случилось с твоей подружкой? Разбил ей сердце?"
Оружейник, который прекрасно знал, какие слухи о нем ходили, ответил: "Она приличная благородная девушка. Между нами ничего не было".
"А чего же она к тебе каждый день ходила? — спросила хозяйка таверны, которой уже давно не терпелось об этом поговорить.
"Если вы очень хотите знать, — сказал оружейник. — Я обучал ее своему мастерству".
"Врешь", — рассмеялся портной.
"Нет, девушке очень понравилось мое искусство, — ответил оружейник не без гордости. — Я обучил ее чинить мечи, выправлять зазубрины, сколы, точить лезвия… Когда она ко мне пришла, она даже не могла приладить рукоять к лезвию… Но это ведь естественно, откуда ей научиться? Но запачкать руки она не боялась. Я научил ее восстанавливать серебряную и золотую вязь на лезвиях мечей и полировать их так, чтобы они выглядели, будто кованы самими богами".
Хозяйка таверны и портной расхохотались. Что бы там ни говорил оружейник, тон у него был такой, будто он говорит об утерянной любви всей своей жизни.
Посетители тоже послушали бы рассказ оружейника, но на обсуждение были вынесены куда более интересные новости. В центре города нашли еще одного убитого работорговца. Он был уже шестой жертвой за последние две недели. Некоторые называли убийцу "Освободителем", но большинство не особенно думало о страданиях рабов, посему в народе предпочитали звать его "Дровосеком", так как у нескольких жертв были отрублены головы.
Пока чернь спорила, как будет выглядеть следующая жертва, работорговцы устроили собрание в поместье серджо Дрес Минегора. Минегор принадлежал к младшим чинам Дома Дрес, но среди работорговцев считался чем-то вроде старшины. Возможно, лучшие годы его жизни уже были позади, но товарищу по ремеслу уповали на его мудрость.
"Нам нужно собрать воедино все, что известно об этом Дровосеке, и определить направление для поисков, — сказал Минегор собравшимся. — Что нам известно? Нам известно, что он ненавидит рабство. Нам известно, что он искусно орудует мечом. Нам известно, что он невероятно скрытен и осторожен. Похоже, что это искатель приключений, чужеземец. Очевидно, что ни один из уроженцев Морровинда не стал бы так действовать".
Работорговцы закивали. Чужеземцы всегда приносили им одни неприятности.
"Был бы я на пятьдесят лет помоложе, я бы достал свой меч Акраш, — Минегор указал рукой на оружие, висевшее на стене над камином, — и сам бы уничтожил убийцу. Ищите негодяя там, где обычно собираются путешественники — в тавернах и гильдиях. А когда найдете, покажите, что тоже умеете рубить".
Работорговцы вежливо засмеялись.
"А вы не могли бы одолжить мне свой меч, серджо?" — спросил молодой Сорон Джел.
"Я бы с удовольствием, — вздохнул Минегор, — но я поклялся, что он уйдет на покой вместе со мной".
Минегор позвал свою дочь Пелию, чтобы она принесла гостям еще флина, но они отказались. Впереди их ждали поиски Дровосека, выпивка могла подождать. Минегор одобрил их решение, тем более, что алкоголь стоил недешево.
Когда все гости ушли, старик поцеловал дочь, бросил взгляд на сверкающий Акраш и пошел спать. Как только он вышел из комнаты, Пелия сняла со стены меч и через минуту уже бежала по полю за домом. Она знала, что Казаг давно уже ждет ее в конюшне.
Он выпрыгнул из тени, обхватил ее своими сильными поросшими мехом руками и начал целовать, долго и нежно. Наконец, она неохотно отстранила его и протянула ему меч. Он попробовал лезвие.
"Самый умелый каджитский оружейник не заточил бы лучше, — сказал он, с гордостью глядя на возлюбленную. — Я ведь вчера немного его затупил".
"Это точно, — молвила Пелия. — Ты, похоже, разрубил им железную кирасу".
"Работорговцы принимают меры предосторожности, — ответил он. — О чем они говорили на собрании?"
"Они считают, что это чужеземец, — засмеялась она. — Им и в голову не пришло, что раб-каджит может обладать достаточной смелостью и навыками для этого".
"А твой отец не подозревает, что именно его дорогой Акраш убил его сотоварищей?"
"С какой стати, если каждый день он висит на стене, отполированный и заточенный как новый? Мне пора идти, пока кто-нибудь не заметил, что меня нет. Ко мне по вечерам иногда приходит кормилица. Спрашивает о свадьбе. Как будто это был мой выбор".
"Обещаю тебе, — сказал Казаг очень серьезно. — Тебя не выдадут замуж насильно. Последними ножнами Акраша станет сердце твоего отца. А потом ты сможешь освободить всех рабов, переехать в лучшее место и выйти замуж за того, за кого захочешь".
"Интересно, кто бы это мог быть", — хихикнула Пелия и выбежала из конюшни.
Перед самым рассветом Пелия встала и вышла в сад. В винограднике он нашла Акраш. Лезвие оставалось относительно острым, но по нему шли вертикальные царапины. Кто-то опять лишился головы, подумала она, и, взяв пемзу, стала терпеливо полировать меч. Наконец, она обмыла его раствором соли и уксуса. Когда ее отец спустился к завтраку, меч висел на своем обычном месте и выглядел, как новый.
Вскоре все в доме узнали, что Кемиллит Тором, жених Пелии, был найден мертвым. Его голова была насажена на пику в нескольких футах от тела. Пелии не пришлось притворяться огорченной. Ее отец знал, что она не хотела выходить за него замуж.
"Жаль, — сказала он. — Парень был неплохим работорговцем. Однако многие юноши захотят породниться с нашей семьей. Как насчет Сорона Джела?"
Две ночи спустя Сорон Джел встретился с Дровосеком. Борьба закончилась очень быстро, однако Сорон подумал об обороне — он спрятал в рукав отравленную иглу. Получив смертельный удар, он упал на Казага и уколол его в ногу. К тому времени, как Казаг дошел до дома Минегора, он уже умирал.
В глазах его темнело, но он смог забраться на окно Пелии и тихо постучал по стеклу. Пелия крепко спала, ей снились чудесные сны о будущей жизни со своим милым каджитом. Он постучал громче, и от этого проснулась не только Пелия, но и ее отец, спавший в соседней комнате.
"Казаг!" — вскрикнула она, открывая окно. Следующим в комнате показался сам Минегор.
И он увидел, как его раб, его собственность, собрался отрубить голову его дочери, его собственности, его же мечом, его собственностью. С неизвестно откуда взявшейся энергией, Минегор выбил меч из рук умирающего каджита и, прежде чем Пелия успела что-либо сделать, пронзил этим мечом сердце ее любовника.
Старик выронил меч и повернулся к двери, чтобы позвать стражу. Тут он подумал, что надо бы узнать, не ранена ли его дочь. Минегор повернулся к ней. На секунду у него все поплыло перед глазами. Затем он увидел кровь и почувствовал боль. Он умер, прежде чем успел осознать, что его дочь заколола его Акрашем. Меч, наконец, обрел последние ножны.
Неделю спустя, после официального расследования, раб был похоронен в безымянной могиле на территории поместья, а серджо Дрес Минегор обрел последнее пристанище в скромном уголке фамильного мавзолея. Огромная толпа пришла поглазеть на похороны работорговца, который по ночам убивал своих конкурентов. Толпа вела себя очень тихо, но каждый в ней пытался представить последние минуты его жизни. Как обезумев, он напал на собственную дочь, рядом с которой, к счастью, оказался верный раб, а потом заколол себя.
В толпе стоял и старый оружейник, который в последний раз увидел ту самую девушку в вуали. Вскоре она навсегда покинула Тир.
Последний из Старых Костей
За многие годы до вашего времени, и ещё больше до моего, огромные существа бродили по поверхности Нирна, и никто не мог сказать, откуда они взялись. Спустя время все существа исчезли и скрылись, удалившись в затерянные уголки мира. Все, кроме одного.
Огромный зверь, целиком костяной, путешествовал под землёй, прорывая гигантские норы. Кто пережил его явление в своих землях, называли его Разрушителем. Хотя никто не мог сказать, куда он двинется дальше и что им движет, но все знали, что за собой он оставляет лишь бесплодные груды земли.
Говорят, пришествие Разрушителя ощущалось по дрожанию земли за целый день до этого. Когда монстр прибывал на место, он начинал биться о землю, снося стены и здания; из-за начавшегося землетрясения крошились скалы. Многое было уничтожено, попав под кости зверя. Всё это продолжалось, потому что не находилось ни одного человека или эльфа, которые смог бы ответить на его вопрос.
Разрушитель всегда задавал вопросы свои жертвам. Самые первые были вариациями на тему «Где мне найти старые кости»? Наиболее практичные из опрашиваемых указывали места подальше от своих ещё сохранившихся домов, где монстр принёс бы им меньшие разрушения.
Разрушитель искал кости — но, очевидно, напрасно — и поэтому его вопросы изменились. Когда период буйства начал подходить у него к концу, стало известно, что теперь он спрашивает: «Я могу здесь поспать? Я так давно не спал».
Единственной, кто ответил «да» на этот вопрос, была древождь из Фалинести, Шагающего города. Зная, что Фалинести скоро покинет место зимовки в Саутпойнте, она убедила Разрушителя поспать в ветвях Арборфела, фруктового дерева, приютившего множество летучих мышей.
И там, когда великий зверь заснул, жрецы И’ффре посадили благословенное семя в его череп. Это семечко дало побег, побег превратился в большое дерево, а большое дерево — в Курганное Древо. Кости с тех пор не шевелились.
В годы после окончательного успокоения Разрушителя по всему Валенвуду откапывали древние кости. Хотя те останки и не проявляли агрессии, все они были перенесены в Арборфел — сегодня «Сад костей» — в надежде, что они навсегда там и останутся.
Традиция приносить кости распространилась по всему Валенвуду. Со всех сторон босмеры везут останки своих близких, чтобы захоронить их в тени Курганного Древа. Они верят, что здесь И’ффре подарит им своё благословение, вечный сон для ушедших.
Последний король айлейдов (Герминия Цинна)
Айлейды, или высокие эльфы Средиземья, правили Сиродилом долгие века Мифического периода, предшествовавшего началу ведения письменных хроник. Фактически, одной из самых ранних зафиксированных дат было падение Башни Белого Золота в 1E 243, считающееся концом эпохи айлейдов.
Хотя 243-й год Первой эры действительно признается годом свержения айлейдского правления в Сиродиле, сие событие следует считать лишь одной из вех, пусть ярких, в длинной истории заката этой культуры. Первые два столетия Первой эры знаменовались усилением вражды между могущественными айлейдскими правителями Сиродила. Смута гражданской войны сыграла на руку Алессиии и ее сторонникам. Имперские историки традиционно связывают ее победы с помощью, полученной от Скайрима, но, похоже, во время осады Башни Белого Золота она получала не менее значительную помощь от мятежных айлейдских лордов.
Широко распространенный образ айлейдов как жестоких рабовладельцев основан, конечно же, на фактических материалах, однако имеются свидетельства, что некоторые принцы айлейдов продолжали править разными частями Сиродила и после 263-го года, но уже как вассалы новой императрицы. Это позволяет предположить, что либо власть айлейдов не была уничтожена полностью, либо Алессия и ее преемники были гораздо прагматичнее, чем обычно полагают. Возможно, правда лежит посередине.
В любом случае, раскопки на месте ряда айлейдских поселений показали, что они не только были обитаемы, но даже развивались и расширялись на протяжении всего так называемого позднеайлейдского периода (1E 243 — ок. 1E 498). Поначалу многие айлейдские лорды правили своими землями как вассалы государства людей. В ряде случаев айлейдам, сторонникам Алессии, даже были пожалованы новые земли, отнятые у их поверженных врагов. Пока неясно, в какой степени было распространено порабощение людей в период Сиродильской империи. Известно, что люди продолжали жить и в районах Сиродила, находившихся под управлением айлейдов, но неизвестно, каковы были условия их жизни.
Взаимоотношения между людьми и эльфами с самого начала были непростыми, и сосуществование не могло продолжаться долго. Возмущение правлением айлейдских аристократов в Империи послужило одной из причин взлета популярности так называемого Алессианского ордена, основателем которого был Марук. Первыми жертвами алессианцев стали айлейды Сиродила. В начале 300-х годов сообщества айлейдов, остававшиеся в областях, где правили люди, уничтожались одно за другим. Беженцы наводняли еще сохранившиеся айлейдские владения, временно усиливая их.
Затем, в 361-м году, алессианцы получили контроль над всей Империей и навязали населению Алессианские доктрины. Власти айлейдов пришел конец. Приведение этой политики в жизнь, похоже, не потребовало прямого насилия — на тот момент баланс сил был настолько не в пользу эльфов, а их судьба была так ясно предрешена, что большинство айлейдов попросту покинули Сиродил, со временем смешавшись с эльфийским населением Валенвуда и Хай Рока. Вполне возможно, что усиление Гегемонии Диренни связано с исходом айлейдов из Сиродила (хотя эта связь пока еще недостаточно исследована историками).
Однако некоторым айлейдам все же удалось пережить правление алессианцев. Об этом говорит упоминание о "последнем короле айлейдов", участвовавшем в битве при Гленумбрийских Вересках в 482-м году, в которой Диренни наголову разгромили алессианцев. Как это королевство смогло продержаться предшествовавшее столетие, неизвестно. Нам практически ничего не известно о нем, хотя недавние исследования указывают на Неналату как место упокоения "последнего короля айлейдов". К сожалению, при нынешнем состоянии Империи средств на полноценные исследования таких огромных руин не хватает, и ответы на все эти вопросы предстоит дать будущим поколениям.
Последний танец лорда Джорнибрета (Традиционный)
Женская строфа I:
Женский припев:
Мужская строфа I:
Мужской припев:
Женская строфа II:
Женский припев.
Мужская строфа II:
Мужской припев.
Женская строфа III:
Женский припев.
Мужская строфа III:
Мужской припев.
Женская строфа IV:
Женский припев.
Последний Урок (Эгротиус Гот)
— Нам пора расставаться, время вашего обучения закончилось, — сказал Великий Мудрец своим ученикам, Таксиму и Вонгулдаку.
— Так рано? — удивился Вонгулдак, так как прошло всего несколько лет с начала учебы. — Неужели мы такие плохие ученики?
— Мы многому научились у вас, учитель, но разве вам больше нечему нас учить? — спросил Таксим. — Вы нам рассказали так много историй о великих зачарователях прошлого. Разве мы не можем продолжить учиться, чтобы достичь их уровня?
— Я расскажу вам одну последнюю историю, — улыбнулся Великий Мудрец. — Слушайте.
Это случилось много тысяч лет назад, задолго до начала правления сиродильской династии Ремана и, естественно, гораздо раньше появления династии Септимов в Тамриэле и за много лет до основания Гильдии магов; тогда Морровинд был известен как Ресдайн, а Эльсвейр — как Анеквина и Пеллитайн, а единственным законом на всех землях были жестокие Алессианские доктрины Марука. В те времена жил уединенно один зачарователь по имени Далак, и были у него два ученика, Утрак и Лорет.
Утрак и Лорет были очень способными и одинаково усердными. Учитель гордился ими. Они проявили себя в искусствах варения смесей, наложения отражений, призвания духов на Мундус, а также управления огнем и воздухом. Далак очень любил юношей, а они любили его.
Одним весенним утром Далак получил послание от другого зачарователя, Пеотила, который жил в лесах в самом центре Коловии. Вы должны помнить, что в те далекие времена Первой Эры волшебники работали сами по себе, единственным организованным сообществом были псиджики Артейума. Остальные маги редко видели друг друга и еще реже вели переписку. Поэтому, получив письмо от Пеотила, Далак понял, что произошло нечто важное.
Пеотил был уже очень стар. Тихому месту, которое он выбрал для своего уединения, начали грозить алессианские реформаторы, стремящиеся расширить свое влияние. Зная, что фанатики-жрецы и их воины были уже близко, он опасался и за саму свою жизнь. Далак позвал к себе своих учеников.
"Путешествие в Коловию будет трудным и опасным. Я бы даже в молодости не осмелился идти туда, — сказал Далак. — Я с тяжелым сердцем посылаю вас к Пеотилу, но понимаю, что он великий зачарователь. Если мы хотим пережить эти темные времена, свет его учения не должен померкнуть".
Утрак и Лорет умоляли своего учителя не посылать их к Пеотилу. Они боялись не жрецов и их воинов, они боялись того, что оставят своего учителя одного. Ведь он был уже стар и слаб и не мог защитить себя, если Реформа продвинется дальше на запад. В итоге Далак сдался и позволил одному из учеников остаться. Они сами должны были решить, кому из них идти в Коловианские земли.
Ученики долго спорили, но наконец решили доверить выбор судьбе. Они кинули жребий. Не повезло Лорету. Он ушел на следующее утро, несчастный и напуганный.
Один месяц и один день добирался он до центра Коловии. Благодаря тщательному выбору маршрута и помощи сочувствующих юноше крестьян, он избежал встречи с алессианскими реформаторами. Тайные торы по горам и болотам вывели его к темным пещерам, где, по словам Далака, жил Пеотил, и он понял, что пройдет немало часов, пока ему удастся отыскать убежище мага.
Однако там никого не оказалось. Лорет осмотрел лабораторию. Он обнаружил древние фолианты, котелки, хрустальные флейты, растения, чье цветение поддерживалось благодаря магическим кругам, странные жидкости и газы, хранящиеся в полупрозрачных пробирках. Наконец он нашел Пеотила. По крайней мере ему так показалось. Высушенная мумия на полу кабинета, сжимающая в руках инструменты зачарователя, слабо напоминала человеческую.
Лорет решил, что он уже ничем не сможет помочь магу, и немедленно отправился назад к своему учителю Далаку и своему другу Утраку. Но армии реформаторов продвигались очень быстро. Он несколько раз чуть не наткнулся на них и, наконец, понял, что окружен со всех сторон. Единственным местом, куда еще можно было отступить, были пещеры Пеотила.
Лорет понял — главное сделать так, чтобы армия не нашла лабораторию. Он догадался, что Пеотил сам как раз пытался спрятать ее. Но допустил элементарную ошибку, которую смог бы распознать даже простой ученик, и лишь уничтожил себя. Лорету удалось с успехом применить все те знания, что он получил у Далака, и использовать зачарования Пеотила. Реформаторы так и не смогли найти убежище.
Прошли годы. В 480-м году Первой эры Айден Диренни одержал множество побед над ордами алессианцев. Дороги, ранее недоступные, теперь были вновь свободны, а Лорет, который уже давно не был молод, смог вернуться к Далаку.
На подходе к хижине своего учителя он увидел множество свечей скорби на деревьях. Еще до того, как он постучался в дверь и увидел своего старого товарища Утрака, он понял, что Далак умер.
"Это случилось несколько месяцев назад, — поведал Утрак после того, как друзья крепко обнялись. — Он говорил о тебе каждый день все те годы, что ты отсутствовал. Он знал, что ты еще жив, и сказал мне, что ты обязательно вернешься".
Седые старцы сели перед огнем и предались воспоминаниям. С грустью поняли они, что стали очень разными. Утрак говорил о продолжении дела учителя, Лорет же был увлечен новыми открытиями. Они расстались в тот же день, опечаленные, и никогда больше не виделись.
В последующие годы, прежде чем покинуть этот мир и присоединиться к своему учителю Далаку, они оба добились того, чего хотели. Утрак продолжил дело своего учителя на службе клану Диренни. Лорет же применил знания, полученные путем самостоятельного изучения науки, чтобы создать Балак-турм, Посох Хаоса.
Мальчики мои, вот вам урок из этой истории: вы не должны допускать таких мелких, но существенных ошибок, как те, что привели к смерти Пеотила. И еще. Чтобы стать действительно великим, необходимо самому использовать все возможности для этого.
Последователи Серого Лиса
Мы Пальцы Лиса, дети Теней. Однако больше мы известны как Гильдия воров.
У последователей Серого Лиса есть всего три правила:
Первое, никогда не кради у другого члена Гильдии воров.
Второе, никогда не убивай никого при краже. Мы — не Темное Братство. Убивать можно только животных или чудовищ.
Третье, не обкрадывай бедных. Крестьяне и нищие находятся под личной защитой Серого Лиса, особенно те, что живут в порту Имперского города.
Нарушение любого из этих трех простых правил влечет за собой немедленное изгнание из Гильдии воров. В случае совершения убийства виновник должен заплатить особый штраф, цену крови, чтобы восстановить членство в Гильдии. Цена крови возрастает с каждым убийством. Ее можно выплатить любому дуайену гильдии.
Дуайены, или старосты — это глаза и руки главы Гильдии, его непосредственные помощники. Именно от них исходят приказы. Именно они повышают в рангах. Они же могут заплатить имперским судьям, чтобы с попавшегося вора сняли накопившиеся штрафы — конечно, это обойдется виновнику в некоторую сумму.
Глава нашей гильдии — это Серый Лис. Мы не говорим о нем на людях. Мы стараемся сделать так, чтобы большинство людей считало его просто мифом.
Мы воры, а не каменщики или писари. Каждый вор сам решает, что ему красть. Гильдия не вмешивается в дела своих членов. Однако честные торговцы не покупают краденое, поэтому сбывать добытый товар можно только скупщикам гильдии.
Чтобы продвинуться в ранге, вор должен сбывать краденое, пополняя таким образом казну Гильдии. Чем выше ранг, тем больше требуется передать в казну для следующего продвижения.
Выполняя особые задания Серого Лиса, нужно помнить, что нищие являются самым лучшим источником информации. Они слышат и видят все, что происходит в городе. Однако нужно быть готовым заплатить за информацию. Бесплатно нищие не скажут. По крайней мере, правду.
Гильдия заботится о своих членах. Дуайен может убрать штрафы, начисленные любому из членов Гильдии. Но на подкуп судей и стражи нужны деньги. Поэтому старосте за эту услугу придется заплатить ровно половину всей суммы штрафа.
Постижение акробатики (Мастер Рунен Зебави)
Мастер Готрен согласился посмотреть на акробатов, так как ему требовалось развлечение. Уже несколько месяцев он воевал с Телванским Советником, Мастером Нелотом. В последнее время он постоянно был в обороне, а не в нападении. Это было невыносимо — Мастер Готрен проигрывал презренному Нелоту. Вдохновленные оружием своего господина, Мечом Мехруна, войска Нелота, несмотря на свою обычную трусость, стали практически непобедимыми. Войска Готрена потеряли всякую надежду, кроме как молиться, что Мехрун Дагон захочет вернуть себе реликвию. Учитывая сколько разрушения все это принесло, скорее всего принц позволит Мастеру Нелоту использовать меч еще какое-то время.
Акробаты могли бы отвлечь его от грустных мыслей.
"Какие трюки выполняет ваша труппа?" спросил чародей у главного акробата, Рунена.
"Великий Готрен, увы, мы не знаем никаких трюков. Вся акробатика — реальна, никаких иллюзий. Жаль, что мы не умеем выполнять трюки, но понадобилось бы слишком много времени, чтобы постичь это мастерство."
"Что же, что именно вы выполняете?" спросил Готрен, с выражением лица, которое почти напоминало улыбку.
"Мастер Джерет поразит вас, жонглируя пятнадцатью горящими факелами, одновременно перепрыгивая через разбитое стекло. Мастер Тулкианда поразит вас тем, что будет держать вес своего тела на одном пальце, крутя обручи на ногах. Мастер Мервис возьмет простой эбонитовый кинжал — "
"А чужеземка?" спросил Ашхан, указав осуждающим и высокомерным жестом на женщину-Редгарда.
"Мастер Сенинди? А, Великий Готрен, она родом из Пустыни Алик" р в Хаммерфелле, где она прославилась своей способностью взбираться по отвесным поверхностям. Вы должны сами это увидеть, чтобы поверить. Она двигается по вертикали, как мы с вами ходим по земле."
"Это очень интересно, но мне не нравится, когда в моем дворе находятся чужеземцы," сказал Ашхан. "Среди них слишком много шпионов."
"О, что ж, Господин Нелот так же сказал — "
"Нелот?!" прорычал Готрен. "Вы развлекали этого слизняка?!"
"Два дня назад, да. Помню, он упоминал, что у вас с ним натянутые отношения. Его тоже беспокоили чужеземцы в труппе, хотя больше всего он подозревал нашего Мастера С" Рабба, Хаджита. Но самое смешное — это то, что он решил, будто С" Рабба работает на вас. Ну, вы знаете, что из себя представляют Хаджиты. Хотя может быть, вы и не знаете."
"Это нация рабов, которая очень мало меня интересует," прорычал Готрен.
"Тогда вы действительно похожи на Господина Нелота," быстро проговорил Рунен, опасаясь растущей ярости Готрена, которая после этой фразы вспыхнула еще ярче. "Он тоже не привык к Хаджитам. И к их черному юмору. Он буквально воспринимал некоторые саркастические шутки Мастера С" Рабба, и все кончилось тем, что нас пытали, пытаясь получить информацию о вас и ваших войсках. Наверное, вы не знаете, каково это, когда вас пытают ради информации, правда? Не советую пробовать. В конце концов, нас отпустили, когда поняли, что мы никогда больше не вернемся в Садрит Мора. Вообще-то, не всех нас отпустили. Мастер С" Рабба умер при пытках. У вас, наверное, есть опыт, вы знаете что представители наций рабов очень быстро умирают при пытках."
"Нет, опыта у меня нет," ответил Мастер Готрен. Ярость его потухла.
"Нам, наверное, стоило тогда уйти, но мы решили, что он должен нам за предоставленное при пытках развлечение. Мы не знали, как попросить у него это вознаграждение, но он упомянул, что у него есть очень ценный меч."
"Меч Мехруна," с трудом выговорил он. "Что — что вы сделали?"
"Мастер Харакостил и Мастер Телегорм использовали свои навыки, чтобы пролезть под воротами и опустили мост на главный двор крепости. Мастера Тулкианда, Мервис, Джерет и я встали в пирамиду, и Мастер Сенинди залезла по нам в башню Тель Нага. Она взобралась на вершину — "
"Она взобралась на вершину?" переспросил Готрен, который знал, что это была за башня.
"Она, конечно, высокая, но поверхность этих Телванских грибов — практически лестница для того, кто обладает способностями Мастера Сенинди. Через несколько минут она уже была в комнате с мечом в руке. Еще через несколько минут она спустилась с башни, и мы побежали прочь. Я со всей скромностью могу сказать, что нет никого быстрее нашей труппы, но стражники Господина Нелота не отставали от нас. Я приказал остальным бежать к воротам, а сам отвлекал стражу."
"Признаюсь, я никогда не думал, что акробаты могут быть настолько смелыми…" сказал Готрен.
"Смелость здесь ни при чем, все дело в экономии," улыбнулся Рунен. "Я подсчитал, сколько времени и денег требуется, чтобы набрать хорошую труппу, и вышло, что гораздо экономней было попытаться всех спасти. Я заманил стражников на задний двор, подальше от своих, а когда убедился, что они в безопасности, взобрался на стену и спрыгнул в воду."
"Вы спрыгнули со стены?"
"Ну, да, именно это я и сделал. Стена была не низкая. Но все было не так сложно, тем более что прыгал я в воду. К тому же, все дело в том, как вы держите тело. Я покажу вам, если хотите."
"Если можно, не сейчас," — сказал ашхан. "Что произошло потом?"
"Мы прибыли сюда…" просто ответили Рунен.
"А когда Нелот забрал у вас Меч Мехруна?"
"Великий Готрен, это еще не произошло," сказал Рунен. "Теперь вы готовы посмотреть наше выступление? Я вам еще не все рассказал. Мастер Мервис берет простой эбонитовый кинжал в одну руку и несколько тростниковых стеблей в другую. Не хочу заранее все рассказывать, но через несколько минут жонглирования вы получите несколько листов тончайшего папируса".
"Звучит превосходно, Мастер Рунен," сказал Готрен. "Я посмотрю ваше выступление через пару дней, а сейчас мне пора на битву с Господином Нелотом. Вскоре я вернусь праздновать победу и с огромной охотой посмотрю все ваши номера. А до того момента приглашаю вас стать моими почетными гостями и как следует отдохнуть в Доме Телванни."
"Все это напоминает мне третьесортное шоу в Рихаде," сказала Сенинди после того, как они заняли свои комнаты. "Почему мы вообще выступаем в провинции?"
"В Рихаде уже и так слишком много жонглеров…" ответил Рунен, пожимая плечами.
Потерянное Пророчество
[из Апографа Жрецов-Отступников, с комментариями Гилваса Барело, Аббата Холамаянской Обители]
От седьмого знака одиннадцатого поколения,
Ни Гончая, ни Гуар, ни Семя, ни Борона,
Но Рожденный Драконом и меченый дальней звездой,
Воплощенный пришелец под Красной Горой,
Рука, благословленная звездами берет трижды проклятый меч,
Чтобы сжать урожай неоплаканного дома.
Примечания:
Потерянные острова старой Йокуды (Хазадия, Морская королева)
Я помню потерянную Йокуду. Я помню все те великие острова.
Я помню Самару. Конечно, ведь у меня муж там был.
Самара: низенький, щедрый, радушный, с множеством гаваней, тёплый и сладкий от фруктов. Теймуш был таким же, как его остров. Долго, долго предавались мы любовной неге, пока прибой Моря Жемчуга не унёс меня от него.
Я помню Канеш. Конечно, ведь у меня муж там был.
Канеш: высокий, свирепый, взрывной, сильный и дышащий ослепительным жаром. Язгир был таким же, как его остров. Как раскалённой лавой, вскипали мы страстью и замирали как камни, когда остывали. Море Азуры сманило меня однажды из объятий его.
Я помню Йат. Конечно, ведь у меня муж там был.
Йат: изломанный, суровый, сухой, величественный остров, открывающий ясные виды с вершин твёрдого, как сталь, хребта. Суфудин был таким же, как его остров. Он посадил меня на своего коня, и в скачке бок о бок мы с ним обследовали каждую ложбину. Однажды сорвался он со скалы и покинул меня, и я снова вернулась в море.
Я помню Акос Касаз. Конечно, ведь у меня муж там был.
Акос Касаз: наибольший из всех, мятежный и царственный, многогранный и переменчивый, жестокий и ласковый. Ошнар был таким же, как его остров. Дольше всего я там оставалась, и мы вместе сражались на войнах, поднимали детей и построили город Тотамбу. Но и там уловила однажды я ветер с востока, с Абесинского моря, и хотя мои волосы по пояс длиной уже сделались серо-стальными, я вернулась в море — навсегда.
Я помню Йокуду…
Поучения благой Альмалексии
Маленький Сота Сил, играя в яичных шахтах, увидел глубоко под землей несколько скрибов. Он начал кидать в них камни, хихикая, когда они дергались и падали. Но вдруг один скриб поднял голову и сказал Соте Сил: "Пожалуйста, прошу тебя, маленький мальчик, будь милосерден. Для тебя это развлечение, для нас же это мучения и смерть".
Так Сота Сил узнал, что от безделья одного могут страдать другие.
Шалк и кагути резвились в фояде, дразня друг друга. "Ты самое уродливое существо на земле", — сказал шалк кагути. "Нет, это ТЫ самое уродливое существо на земле", — ответил кагути шалку. Каждый из них считал себя красивее другого.
Мимо проходил лорд Вивек. Он решил их спор: "Нет. Вы ОБА — самые уродливые существа на земле, вы оскорбляете меня своим присутствием". Он обрушил на обоих мощнейшие удары и разнес им черепа, тем самым прекратив их спор. После этого он спокойно продолжил свой путь.
Своим поступком Лорд Вивек доказал, что уродливость внешняя, как правило, скрывает за собой и уродливость внутреннюю, духовную.
Известно, что если кагути наступит случайно в котел с кипятком, он немедленно отпрыгнет, чтобы не обжечься.
Но если кагути будет стоять в котле с водой, а какой-нибудь волшебник постепенно доведет воду до кипения, кагути так и останется стоять, пока не сварится.
Отсюда можно извлечь урок: стоит остерегаться не только прямой опасности, но и постепенного изменения обстоятельств, которые могут привести к опасности.
Как-то один волшебник Телванни вышел из своей башни и объявил всему миру, что он является могущественным лекарем, способным вылечить любые болезни и создать любые зелья.
Лорд Вивек посмотрел на этого волшебника, выслушал его, а затем сказал: "Как можешь ты лечить других от всех болезней, если не можешь вылечить самого себя от собственной глупости и надменности?"
Гуары были так замучены другими животными, что не знали, куда им деваться. Как только они видели, как к ним кто-то приближается, они в ужасе убегали.
Однажды они увидели стаю Никс-гончих. Испуганные до смерти, гуары бросились бежать. Они направились к морю, чтобы утопиться, так как не хотели они больше жить в постоянном страхе. Но на берегу гуары наткнулись на колонию крабов. Крабы в свою очередь перепугались не на шутку и бросились в воду.
"Да уж", — сказал один гуар. "Не все так плохо, как кажется. Всегда есть кто-то, кому приходится еще хуже, чем тебе".
Раненый Нетч лежал в углу своей кормушки. Его здоровые приятели все время приходили к нему справиться о его здоровье, и каждый не упускал возможность полакомиться из кормушки, в которой лежало много еды для раненого Нетча. Бедный Нетч умер, но не от ран, а от жадности и беспечности своих друзей.
Очевидно, что беспечные приятели приносят больше неприятностей, чем помощи.
Похититель целомудрия
Я расскажу вам историю о воре. На земле Хаммерфелла в городе Сатч некогда жил очень богатый барон, знаменитый нумизмат. Его супруга, баронесса Вероника, находила это занятие очень скучным. Однако она ценила все прелести роскоши, которую позволяло богатство барона.
Также в городе жил Рэвиус Теринус, вор, порой он даже утверждал, что он — главный вор в легендарной воровской гильдии, хотя на самом деле он был просто хвастуном. Последняя известная гильдия воров была разгромлена в этом городе более чем за четыреста пятьдесят лет до описываемых событий.
Рэвиус решил, что барон должен поделиться с ним своими сокровищами и однажды ночью коварно пробрался в замок барона, намереваясь осуществить свой план.
Стены замка славились своей высотой и неприступностью. Рэвиус предусмотрительно использовал Пронзающую стрелу, чтобы надежно закрепить веревку наверху стены. Как только он взобрался наверх, ему пришлось прятаться от охранников барона, но укрывась в тени зубцов, он сумел проникнуть в замок незамеченным.
Пробраться в башню было для опытного вора детской забавой, однако вход в личные покои барона преграждала дверь с запором на тринадцать бородок. Рэвиус поломал всего лишь девять отмычек, пока открывал его. Использовав вилку, леску и бурдюк, он обезвредил семь ловушек, защищавших коллекцию монет барона. Воистину, Рэвиус был мастером воровского ремесла!
Завладев, наконец, монетами, Рэвиус попытался убраться восвояси, но обнаружил, что дверь за ним заперта! Барон, обнаружив открытую дверь, захлопнул ее, поднял тревогу и позвал стражников, чтобы обыскать замок. Рэвиус отступил в глубину замка, всего лишь на шаг опережая охрану барона.
Единственный путь на свободу пролегал через будуар баронессы Вероники. Когда он вошел туда он обнаружил, что дама готовится отойти ко сну. Скажем, что Рэвиус всегда отличался приятной наружностью, а баронесса не славилась особой красотой. Каждый из них отметил это, как только они встретились взглядами.
"Вы пришли, чтобы похитить мою честь?" — спросила леди, дрожа.
"Ничуть, благородная дама, — сказал Рэвиус, быстро оценив ситуацию. — Такую деликатную вещь, как ваша честь, нельзя похитить столь же легко, как…"
"Я вижу, что вы украли редкие монеты моего мужа".
Рэвиус проникновенно заглянул в ее глаза и увидел в них единственный путь к своему спасению. Он лежал через двойную жертву.
"Да, эти монеты имеют большую ценность, но вместо них я нашел сокровище, которое воистину бесценно, — так начал Рэвиус. — Скажи мне, красавица, отчего твой муж установил семь смертельных ловушек, чтобы оградить свое жалкое богатство, но всего лишь один простой замок защищает спальню его добродетельной жены?"
"Игнас защищает то, что ему дороже всего", — гневно ответила Вероника.
"Я бы отдал все свое золото, чтобы лишь на минуту быть осиянным лучами твоей прелести".
И с этими словами Рэвиус бросил на пол монеты, которые достались ему с таким трудом, а баронесса упала в его объятия. Когда вошел капитан охраны, которому было приказано обыскать покои баронессы, она уже спрятала Рэвиуса так тщательно, как только могла, и вернула монеты стражнику, сказав, что вор уронил их, когда выскочил в окно.
Совершив эту жертву, Рэвиус собрался с духом и совершил другую. В эту ночь он похитил добродетель леди Вероники, и не один раз. В замке он оставался до тех пор, пока небо не начало светлеть. Совсем измученный, он ускользнул из замка с первыми лучами рассвета.
Поцелуй, милосердная матушка
Итак, ты хочешь призвать Темное Братство? Хочешь чьей-то смерти? Молись, дитя. Молись, и да услышит Матерь Ночи твои молитвы.
Тебе предстоит выполнить нечестивейший из ритуалов — Черное таинство.
Сотвори чучело намеченной жертвы — для того используй сердце, череп, кости и плоть. Поставь свечи кольцом вокруг этого чучела.
Тогда следует приступить к самому ритуалу. Несколько раз ударь чучело кинжалом, смазанным соком лепестков паслена, и шепотом молись при этом:
"Милосердная Матушка, пошли мне свое дитя, ибо грехи недостойных должны быть омыты в крови и страхе".
Затем жди, чадо, ибо Отец Ужаса Ситис награждает терпеливых. Тебя посетит представитель Темного Братства. Сие есть начало сделки, скрепленной кровью.
Поцелуй Сепа
Идеальным можно считать только такое убийство, в котором никто не заподозрит преступления. Используете известный яд — всё сразу и раскроется. Не посмею хвастаться, кого именно я убил с помощью собственноручно приготовленных зелий, дабы не разрушать хрупкую иллюзию их «естественной» смерти.
Я опишу одно из моих любимых снадобий в надежде вдохновить читателя самостоятельно отыскать другие рецепты. В изготовлении оно немного необычно, но служит потом хорошо.
Имя «Сеп» я узнал от одной очаровательной редгардской девушки, за которой когда-то ухаживал. Она не была мне особо верна, но воспоминание о её поцелуе до сих пор приносит мне удовольствие.
Разожгите огонь и сожгите дрова до углей. Сверху прямо на них установите большой котёл, который послужит тиглем. Капните в него своей собственной кровью. Когда котёл дойдёт до нужной температуры, капля зашипит и съёжится. То, что останется, требуется для вкуса и запаха.
Соскребите кристаллы соли с одного листа мангрового дерева, разотрите их в порошок вместе со спорами зеленушки, которую, хорошенько присмотревшись к земле, можно найти практически на любой поляне.
После того как тигель разогрелся, влейте в него бутылку патоки и начните выпаривать. В скором времени объём жидкости уменьшится, образуется вязкая масса, к которой и следует добавить вышеупомянутый порошок.
Средство готово к использованию сразу после перемешивания всех ингредиентов. Нанесённое на кожу, оно отнимает силы за считанные часы. При употреблении внутрь или внесении в рану реакция наступает быстрее.
Я ещё не изобрёл противоядия этому средству, поэтому обращаться с ним советую с величайшей осторожностью.
Почему мы бежали
Многие скажут, что мы бежали из трусости. Дети мои, это ложь. Утекло много времени, наш собственный народ позабыл, откуда пришёл, но не вешайте головы от стыда. Вспомним историю о безрассудстве Турога, о скалистом Орсиниуме и гробнице Голкарра.
Орки — могучий народ, свирепый и воинственный. Наша кровь сильна по праву рождения, жилы Малаката скрепляют наши кости. Мы не были созданы для спокойной жизни. Мы не были созданы для осёдлой жизни и возделывания земли — но для странствий, грабежей и разбоя. Сила наша в уничтожении и пожинании плодов того, что мы разрушили во славу войны.
Но много лет назад Турог, первый среди орков по силе и ярости, обратился к народу с рассказом о своём видении. «Мы построим великий город, — заявил он, — и весь остальной мир будет смотреть на нас со страхом и уважением».
И нас, конечно, боялись, но знайте, что орков никогда не уважают — и неважно, насколько великолепен город, ими построенный.
Мы воздвигли город в скале. Сверкающую жемчужину. Орсиниум. Этот город велик, но орки не созданы для житья в городах. Стены его, рассчитанные на оборону, превратились для нас в западню. Тройные его ворота запечатали нас внутри. Этот город стал символом честолюбия Турога и отражением мечты орков, и со временем редгарды с бретонцами пришли уничтожить его.
Мы бежали не потому, что боялись войны. Мы бежали навстречу врагу, мы прорубились сквозь их армии, а затем и их земли. Все их владения в Ротгаре трепетали от нашего марша, и сама земля содрогалась от грохота наших шагов.
О слава! О радость! Вновь ощутить себя орками! Быть свободными и не сидеть на месте!
Но длилось это недолго. Враг собрал силы, намного превосходящие наши числом, и вытеснил нас к окраинам гор, к долинам нескончаемых льдов. В убежище заводных демонов мы обрели дом, уют и защиту от наших врагов. Придут времена, когда мы с триумфом поднимемся вновь и поскачем к своей победе в свете клыкастого оскала Малаката.
Почему мы стали фермерами
Мы заперты в этой пещере, и ничего не можем сделать, разве что оставить записки. Мы расскажем, как очутились здесь, и это отвлечёт нас от голода, и мы не станем убивать и есть своих сородичей, как это делают наши отвратительные братья снаружи.
Мы, босмеры, которых называют Отступниками, хотим стать частью остального мира, современного и цивилизованного. Мы больше не желаем быть примитивными древопоклонниками.
И поэтому мы сделали то, о чём наши сородичи, которые заточили нас сюда, не могли помыслить: мы стали фермерами.
Мы вспахали и засеяли землю и намеревались собрать урожай, но нас обнаружили и швырнули сюда, под землю, умирать за преступление против Зелёного пакта.
Мы не согласны с Зелёным пактом, который так давно заключили наши предки. А теперь мы должны страдать от него. Из-за этого нелепого соглашения мы даже не можем сделать свои собственные луки, но покупать их у других народов не возбраняется. Рубить деревья — кощунство, а заплатить кому-то и получить то же дерево считается хорошим правилом.
Это смехотворно и лицемерно, и мы отказываемся соблюдать обязательства. И за свой отказ мы обречены умереть.
Почитатель красной кухни (Симоклес Кво)
Хотя я скромен от природы, я нахожу некоторое удовлетворение в том, то отец нашего императора, покойный Пелагиус IV, признал меня лучшим шеф-поваром на Тамриэле. Он также был настолько добр, что назначил меня первым и единственным до сего дня Придворным Имперским Мастером Гастрономии. У других императоров, конечно, тоже были шеф-повара и стряпухи, но только в правление Пелагиуса появился человек со вкусом достаточно утонченным, чтобы составлять меню и выбирать лучшие продукты для двора. Сын императора, Уриэль, повелел мне продолжать работу в этой должности, но мне пришлось с благодарностью отклонить это любезное приглашение из-за возраста и ухудшения состояния моего здоровья.
Впрочем, эта книга — не автобиография. Я испытал немало приключений в качестве рыцаря высокой кухни, но направление этой книги куда более обособлено. Множество раз я задавал себе вопрос: "Что было самым вкусным блюдом в моей жизни?"
Ответ на этот вопрос сложен. Огромная часть удовольствия от пищи не зависит от нее самой — важны обстановка, компания и настроение. Отведайте посредственный бифштекс или непритязательное рагу со своей избранницей, и, быть может, эту трапезу вы запомните навсегда. Скушайте великолепный обед за двенадцатью переменами блюд в скучной компании или в неважном самочувствии, и вы вскоре забудете этот обед, или запомните его как безвкусный.
Вкус кушанья меняется из-за опыта, предшествовавшего ему.
Не так давно в северном Скайриме мне не повезло. Я находился с группой рыбаков и перенимал их опыт ловли рыбы, очень редкой и очень вкусной, которую они называли меррингар. Эту рыбу можно было поймать только очень далеко от берега, так что наше путешествие прочь от цивилизации заняло неделю. Итак, мы отыскали косяк меррингаров, но когда рыбаки начали гарпунить их, кровь, растворившаяся в воде, привлекла семейство дреугов, которые раскачали лодку и похватали всех, кто был в ней. Мне удалось спастись, но все рыбаки погибли и все припасы утонули. Увы, управление парусной лодкой — не то искусство, которому я посвящал годы обучения, и назад, к берегам королевства Солитьюд, я плыл три недели. Мне удавалось наловить довольно мелкой рыбы, чтобы съесть ее сырой и утолить голод, но все же я был не в себе от голода и жажды. Первый обед, который мне удалось съесть на берегу, состоял из жареного северного кабана и стакана язбейского. К этому вину лучше подошел бы кусочек филе меррингара, но из-за жестокого голода я все равно чувствовал себя на седьмом небе от счастья.
Иногда кушанья запоминаются из-за обстоятельств, которые возникли сразу после них.
В одной таверне в Фалинести я заказал простое крестьянское блюдо под названием коллопи, чудесные катышки из мяса, присыпанные специями и покрытые соусом, такие аппетитные, что я спросил хозяйку, из чего их делают. Матушка Паскос объяснила, что коллопи — это древесный грызун, который питается исключительно нежными веточками дуба грак, и что мне повезло, так как я прибыл в Валенвуд как раз в нужное время года. Мне предложили посетить маленькую колонию обезьянок-имга, которые охотятся на этих сочных маленьких мышек. Поскольку они живут только на тонких ветках на самых кончиках деревьев, имга приходится подбираться к ним снизу и прыгать, чтобы "сорвать" коллопи с насестов. Конечно, имга от природы очень ловки, но поскольку я был еще молод и проворен, мне разрешили помочь им. Разумеется, я не мог прыгать так же ловко, как и они, но все же мне удалось — попрактиковавшись, прямо держа голову и туловище и отталкиваясь от земли скрещенными наподобие ножниц ногами — достать нескольких коллопи с самых нижних ветвей дерева. Я собрал трех коллопи сам, хотя мне и пришлось изрядно потрудиться!
И по сей день я наслаждаюсь мыслями о коллопи, но в моем воображении каждый раз возникает образ нескольких дюжин имга, которые скачут по ветвям в тени развесистого дуба грак.
Конечно, случаются трапезы, которые остаются в памяти из-за того, что происходило до, во время и после еды, и это обстоятельство подводит меня к самому замечательному кушанью моей жизни, кушанью, которое и стало причиной моей одержимости кулинарией.
Я рос в Чейдинхоле, и еда была мне в целом безразлична. Я ценил в еде питательность, поскольку не был полным дурачком, но не могу сказать, что трапеза доставляла мне какое-то особое удовольствие. Частично это была вина нашей кухарки, которая думала, что пряности изобрели даэдра, а правильный имперец должен варить еду безвкусной и поглощать ее без наслаждения. Хотя я думаю, что она была единственной, кто придавал этому факту религиозное значение, мои познания традиционной сиродильской кухни позволяют предположить, что такая философия прискорбно широко распространена на моей родине.
Но хоть я не наслаждался едой самой по себе, я вовсе не был замкнутым или апатичным ребенком. Мне нравились драки на аренах, и ничто не развлекало меня больше, чем прогулка по улицам родного города со своим воображением в качестве товарища. Как раз во время одной из таких прогулок в солнечный фредас месяца Середины года я и совершил открытие, которое запало мне в сердце и изменило жизнь.
Неподалеку от моего дома, на той же улице стояло несколько заброшенных зданий, и я часто играл рядом с ними, воображая, что в домах полно отчаянных головорезов или злых привидений. Мне никогда не хватало духа войти в один из домов. Если бы в тот день я не встретился с другими детьми, которые дразнили меня, я никогда бы не решился заглянуть внутрь, но мне было нужно убежище, и я нашел его.
Изнутри этот дом был таким же заброшенным, как и снаружи, и это было еще одним доказательством того, что никто не жил здесь уже довольно долго. Когда я услышал шаги, я предположил, что мерзкие мальчишки, встречи с которыми я хотел избежать, последовали за мной, и я убежал в подвал, где и увидел пролом в стене, ведущий к колодцу. Я все еще слышал шаги наверху и решил, что ни за что не хочу встретиться с моими мучителями. Отломав ржавые засовы с крышки колодца, я скользнул вниз.
Колодец был сух, но отнюдь не пуст. Под подвалом этого дома, оказывается, был еще один, нижний подвал, в котором были три большие комнаты — чистые, обставленные мебелью, и, очевидно, обитаемые. Мои чувства подсказали мне, что в доме все же есть кто-то живой — что было не только очевидно, но и ясно по запаху. Одним из этих помещений была кухня, окрашенная в красные тона, в которой над углями печи томилось жаркое, порезанное на маленькие кусочки. Зачарованный прекрасным и вполне уместным здесь барельефом на печи, который изображал мать, разделяющую жаркое между благодарными детьми, я начал осматривать кухню и чудеса, находившиеся в ней.
Как я уже сказал, еда никогда меня не интересовала, но я был поражен, и даже сейчас, когда я пишу это, мне не хватает слов, чтобы описать чудесный аромат, наполнявший воздух. На нашей кухне я никогда не ощущал ничего подобного, и я не мог удержаться от того, чтобы не слопать немедленно один из кусков сочного мяса. Вкус был просто волшебный, а мясо — нежное и сладковатое. Так и не опомнившись, я съел все, что было на печи, и немедленно понял, что еда может быть поистине грандиозной.
Насытившись и пережив свое кулинарное озарение, я в сомнении задумался, что делать дальше. Одна часть меня хотела дождаться повара и спросить рецепт этого замечательного кушанья. Другая часть моего сознания понимала, что я вломился в чужой дом и слопал чужой обед, так что лучше было бы уносить ноги. Именно так я и поступил.
Много времени спустя я попытался вернуться в это странное, прелестное место, но Чейдинхол изменился. В старых домах поселились новые хозяева, а новые дома оказались заброшены. Я знал, что нужно искать внутри дома — колодец и замечательную резьбу, изображающую мать, которая делит жаркое между детьми, но я так и не смог отыскать сам дом. Через некоторое время, когда я совсем вырос, я прекратил розыски. Будет лучше, если этот случай сохранится в моей памяти, как самое замечательное кушанье в моей жизни.
Вдохновение, которое посетило мою жизнь, было так же восхитительно, как и то замечательное мясо, что я съел, зайдя на Красную Кухню.
Почтительные обращения у каджитов (Леди Радурра-дра из Торвала, представитель юго-запада Эльсвейра в Талморе)
Вы встречались когда-нибудь с директором Танионом? Сама вежливость, истинный мер, ужаснувшийся, когда я сообщила ему, что он применил к моему имени совершенно неправильный суффикс вместо положенного мне «дра». (Чтобы не позорить его дальше, не стану вдаваться в подробности, но вы спросите меня как-нибудь после пары бокалов выдержанного портвейна.)
Поэтому мне представляется хорошей идеей составить список самых известных каджитских имён-титулов — по крайней мере всех правильных — это пойдёт на пользу Колледжу альдмерской благопристойности и всем нашим новым союзникам из Саммерсета и Валенвуда.
Титул «-дра» присваивается в знак уважения персонам, известным своей мудростью и смекалкой, или в качестве утешения каждому, кто достиг почтенного возраста. Предпочитаю думать, что в моём случае сработало первое правило.
Суффикс «-даро» применяется к тем, кто достиг совершенства в ловкой манипуляции с отдельными предметами, такими как красивые безделушки и плохо лежащие монетки. Также присваивают за гибкий язычок.
«— До» — для заслуживших славу воинов — чаще всего мужского пола, но бывает (слишком редко, по мнению некоторых), что и женского.
«— Ко» служит добавкой к имени уважаемых целителей, магов и учёных, а также иногда добавляется к именам образованных предков. Возможно, когда однажды эта уйдёт, её дети будут обращаться к ней «Радурра-ко»?.. Что ж, это тёплая мысль.
«— Ла» — это, ох, такой скоротечный титул, которым награждают милых незамужних девушек или всех, которые кажутся таковыми. Эта с нежностью вспоминает времена, когда её называли «Радурра-ла» — ещё в прошлом году, да?
«— Ма» используется в именах малышей любого пола для придания ласковости, за исключением моментов, когда те кричат или рычат.
«— Дар» — возможно наиболее старинный из каджитских титулов, обращение к тем, у кого проворные пальцы и острый ум, кто пытлив и любознателен. Я слышала, что иногда его также прибавляют к именам политических деятелей, хотя подобное использование имеет несомненно комический оттенок (и никогда мне его не заработать, о сладость!).
«— До» служит почтительным именованием для тех, кто добился отличия на поле битвы или в поединке. Сторонитесь напыщенных львов, кои называют себя так сами, не дожидаясь признания окружающих.
Титул «-дро» применяется в именах мудрых старейшин, почтенных отцов семейства и тех, кто слишком медленно тащится перед вами по базарной площади.
«— Джо» используется для именования уважаемых целителей, учёных и магов, хотя среди них довольно часто попадаются шарлатаны и жулики. Помню одного красавца тёмного барса в Коринфе, пытавшегося продать мне нитку «зачарованного» жемчуга… но эта история для другой луны.
«— Ра» лидирует среди солдат, торговцев и чиновников. Кот-ра часто заводит целый гарем кошечек-ла, порой подчёркнуто напоказ — особенно если у него короткий хвост, и нужно компенсировать этот недостаток.
Титул «-ри» выдаётся редко; он предназначен для великих руководителей нашего народа: королей, Грив и их Представителей, а ещё для энергичных любовников в момент схватки среди подушек — я так слышала, во всяком случае.
Эта также слышала, что среди ультрамодной молодёжи Алабастера распространено размещение обращений перед именем, а не после него. Радурре-дра нравится следовать моде, но она боится, что не сможет одобрить эту практику, поскольку тогда все каджитские имена зазвучали бы почти одинаково, и это было бы уныло — а ведь мы же не хотим быть унылыми, да?
Правда о Матери Ночи (Гастон Бельфор)
Хотя выпущено уже немало различных работ, посвященных как Мораг Тонгу из Морровинда, так и более распространенному в Тамриэле Темному Братству, остается неясным, когда и как именно сформировались эти две грозные гильдии ассасинов. Или, вернее, когда и как Темное Братство отделилось от Мораг Тонга, поскольку считается, что первое отделилось от последнего.
Главным предметом разногласий, пожалуй, является фигура Матери Ночи — женщины, играющей заметную роль в обеих организациях. После глубоких изысканий и многочисленных расспросов, при которых мне не раз приходилось рисковать жизнью (поскольку данная информация считается в Темном Братстве священной), я наконец-то разгадал эту вековую загадку. Наконец-то я открыл правду о Матери Ночи.
Хотя ее имя затерялось во времени, Мать Ночи когда-то была обыкновенной смертной — темной эльфийкой, проживавшей в небольшой деревушке на месте нынешнего города Бравил, в Имперской провинции Сиродил. Она была уважаемым ассасином организации Мораг Тонг и занималась наемными убийствами на службе у даэдрической владычицы Мефалы. Собственно, эта женщина носила титул Матери Ночи, предназначенный для самых высокопоставленных женщин среди членов организации. Мать Ночи была покровительницей этой группы — любимицей Мефалы, которую уважали и которой страшились.
Однако не Мефала способствовала превращению женщины в бесплотный дух, а иное и, по мнению некоторых, более глубокое воплощение зла — Ситис, Владыка Ужаса, олицетворение неисчерпаемой Бездны.
После убийства Потентата в 2Э 324 Мораг Тонг охватило жестокое противостояние, и в Сиродиле, как и в большей части остальной Империи, гильдия оказалась практически истреблена. Вскоре после этих событий, данмерка заявила, что услышала голос самого Ситиса. По ее словам, Грозный Лорд был недоволен. Его раздражали неудачи Мораг Тонга. Он сказал, что Бездна жаждала душ — и Матери Ночи было предречено поставить все на свои места.
И тогда, как гласит легенда Темного Братства, Ситис навестил Мать Ночи в ее опочивальне, и от него она зачала пятерых детей. Прошло два года, и случилось немыслимое. Темная эльфийка выполнила завет Владыки Ужаса — однажды ночью она убила своих детей и отправила их души прямиком в Бездну. Прямо к их отцу.
Прослышав об этом злодеянии, жители деревни восстали против женщины. Подобный поступок был немыслим даже для Матери Ночи Мораг Тонга. В одну ночь мщения они ворвались к женщине, убили ее и спалили дом, в котором произошло злодейство. И на этом история завершилась. Так, по крайней мере, все считали.
Прошло немногим более тридцати лет, и неназванный человек услышал в собственной голове странный ласковый голос точно так же, как, по словам данмерки, она слышала в своей голове голос Ситиса. Голос назвался Матерью Ночи и нарек человека "Слышащим" — первым из череды многих.
И так Темная Госпожа направила своего слугу. Он должен был основать новую организацию — гильдию наемных убийц под названием Темное Братство, которое будет служить не Мефале, а Грозному Лорду Ситису. Мораг Тонг, сохранившийся к тому времени лишь в Морровинде, стал наследием забытых веков. Темное Братство объединит деловые отношения со смертью. Организация будет умножать свое богатство и власть, и Бездна наполнится свежими душами. Это будет идеальной сделкой — так сказала Мать Ночи своему Слышащему.
В ранние годы Темного Братства тела Матери Ночи и ее детей извлекли из места их первоначального погребения и поместили в склеп там, где стоял их дом. В том склепе они пребывают и поныне.
Так что если странствия приведут вас в город Бравил и вы, следуя местной традиции, загадаете желание у статуи Счастливой Пожилой Леди, знайте, что вы стоите на священной, если не сказать недоброй земле. Ибо под вами покоится Мать Ночи, сама Темная Госпожа, и удача только что покинула вас.
Преданные (Энгви Эмелот)
Предатель Курог
Вы все слышали эти громогласные заявления. Орсиниум возрождается. Эльфолюбивые бретонцы — наши друзья, предатели редгарды — наши союзники. Мы им рады, утверждают они. Они нам нужны, утверждают они. Всё это ложь.
Курог Лживый вождь расскажет вам, что Даггерфолльский Ковенант наше будущее. Курог, наёмник, уничтоживший собственное племя, проливавший кровь за эльфов и их золото, в то время как народ его голодал и чахнул. Этот беззубый коротышка хотел бы заставить нас сражаться за бретонцев и редгардов, которые жестоко истребляли нас раньше.
Вы позабыли наших братьев и сестёр в Орсиниуме? Вы позабыли, кто начал поход за уничтожение «детей свиньи»?
Те же самые бретонцы и редгарды, которые сейчас претендуют на дружбу, собирались стереть нас с лица земли. Сегодня, когда наши поля пересохли, а дома сожжены, эти трусы и лжецы готовы вернуть украденную у нас землю.
Должны ли мы мириться со своими врагами? Должны ли благодарить за возвращение нам того, что украли они с помощью гнусной магии и вероломства?
Послушайте льстивые речи Курога. Подумайте об его малодушных деяниях и о предках, отдавших жизнь за нашу свободу! Даггерфолльский Ковенант — цепь на нашей шее.
Они хотят превратить нас в своих цепных псов. Напомним же им, кто такие орки! Мы никогда не склонимся перед их так называемым «верховным королём»!
Долой Курога Лживого вождя!
Долой Эмерика Поработителя!
Предки и Данмеры: Духи ходят среди них
Отошедшие в мир иной духи данмеров, а также, возможно, и других рас, продолжают существовать после смерти. Знания и могущество умерших предков служат процветанию данмерских Домов. Связь между живущими членами семьи и бессмертными предками основана частично на кровном родстве, частично на ритуалах и частично на доброй воле. Новый член семьи, вступивший в Дом после заключения брака, связывает себя с кланом узами ритуала и присяги, тем самым получая возможность общения с предками клана и иные блага от них. Впрочем, его связь с этими предками слабее, чем у его потомства, и он сохраняет некоторую связь со своими предками по крови.
В каждом доме имеется родовое святилище. В скромных домах это просто очаг или ниша, куда помещают почитаемые фамильные реликвии. В богатых домах для почитания предков выделяют помещение. Это святилище называют Дверью Ожидания, оно олицетворяет дверь в Обливион.
В этом месте члены семейства отдают дань уважения умершим, совершая жертвоприношения и молитвы, принося клятвы, давая обязательства и отчитываясь о делах семьи. В благодарность предки могут награждать семью знаниями и благословениями. Таким образом, предки являются покровителями и защитниками владения, и в особенности — прилегающего к Двери Ожидания пространства.
Высший долг каждой семьи — обеспечить достойное упокоение останкам своих предков в Городе мертвых, например, Некроме. Здесь духи помогают друг другу оградиться от хлада смертного мира. Однако знаком высокой добродетели и самопожертвования предка может служить его согласие на то, чтобы часть его останков была включена в призрачный предел, охраняющий клановое святилище и семейные владения. Обычно такое разрешение является частью завещания члена семьи, тогда по его распоряжению какой-нибудь сустав пальца отделят от останков, совершат торжественную магическую церемонию и включат в призрачный предел клана. В исключительных случаях в состав призрачного предела включают целые скелеты или даже мумифицированные тела.
Эти останки становятся своего рода ориентиром и сигнальным огнем для духов предков, и в особенности для духа, которому принадлежали останки. Чем больше останков включено в призрачный предел, тем он сильнее. И чем более могущественным был смертный при жизни, тем большей силой будут обладать его останки.
Великий Призрачный Предел, созданный Трибуналом для противостояния Мору, включает в себя кости множества паладинов Храма и членов Домов Индорил и Редоран, которые посвятили себя в жизни и смерти служению Храму и Клану как своим нареченным семьям. В Призрачный Предел также включены кости, собранные в катакомбах Некрома и на многих полях битв Морровинда.
Духи не любят посещать мир смертных и делают это, только повинуясь долгу или обязательствам. По словам духов, мир иной гораздо приятней, им там более уютно, чем в нашем мире — холодном, жестоком, полном боли и страданий.
Духи, которых насильно удерживают в этом мире, могут превратиться в обезумевших духов, или призраков. Некоторые духи оказываются привязанными к этому миру из-за ужасных обстоятельств их смерти или из-за сильной эмоциональной привязанности к некоторому лицу, месту или предмету. Их называют привидениями.
Некоторых духов ловят чародеи и связывают с зачарованными предметами. Если это совершается против воли духа, он обычно сходит с ума. Если же дух сам этого желает, он может как сохранить, так и не сохранить рассудок — все зависит от силы духа и мудрости зачарователя.
Некоторых духов насильно приставляют к охране родовых святилищ. Этот неприятный удел ждет тех, кто не проявил преданность семье при жизни. Благородные и послушные долгу духи нередко помогают ловить и привязывать блудных духов.
Такие духи часто сходят с ума, и стражи из них получаются свирепые. Посредством ритуалов их лишают возможности причинить вред смертным из их кланов, что, впрочем, не заставляет их вести себя почтительно. Они представляют серьезную угрозу для тех, кто решит вторгнуться на их территорию. Меж тем, если суметь достучаться до рассудка призрака, злобным духом можно манипулировать, сыграв на его враждебности к собственному клану.
Существование Обливиона признается всеми народами Тамриэля, но о природе этого потустороннего мира нет единого представления. Принято считать, что это место, где обитают аэдра и даэдра, и что с помощью магии и ритуалов возможно общение и перемещение между нашим миром и Обливионом.
Данмеры не проводят четкой разделительной черты между этим миром и Обливионом, как это делают расы людей Тамриэля. Наш мир и потусторонний представляются им единым целым с множеством путей из одного в другой, а не двумя раздельно существующими и разными по сути мирами с четкой границей между ними. Возможно, именно этим философским мировоззрением обусловлена повышенная склонность эльфов к магии и ее использованию.
Альтмеры и босмеры также почитают своих предков, но выражается это лишь в обеспечении духам почетного и безмятежного перехода из этого мира в тот. Лесные и высокие эльфы, таким образом, считают, что удерживать духи мертвых в нашем мире — жестоко и противоестественно. Еще более диким и отвратительным они считают помещение останков предков на обозрение в призрачных пределах и ямах праха. Так, помещение костяшек пальцев в семейные святилища для босмеров (которые поедают своих мертвецов) является святотатством, а для альтмеров (которые хоронят своих мертвецов) — варварством.
Люди Тамриэля не понимают и боятся темных эльфов и их культуры. Они считают их бесчеловечными и злобными, кем-то вроде орков или аргониан, только более утонченных и образованных. Данмерское почитание предков и магия духов кажутся людям сродни некромантии — не исключено, что именно из-за подобных ассоциаций данмеры заслужили столь мрачную славу в Тамриэле. Это представление в целом неверно и порождено невежеством, ибо любая некромантия помимо общепринятых клановых ритуалов является отвратительнейшей мерзостью в глазах данмеров.
Темные эльфы ни за что не посмеют использовать колдовскую некромантию к останкам темного или любого другого эльфа. Однако люди и орки для данмеров — не более чем животные. В отношении таких останков, равно как и останков любых животных, птиц и насекомых, некромантия не возбраняется.
Империя официально признает данмерское поклонение предкам и магию духов как религию и охраняет право темных эльфов соблюдать свои обычаи, пока они не представляют угрозы для безопасности государства. Но сами имперские чиновники и торговцы в большинстве своем расценивают данмерское поклонение предкам и выставление на показ останков как варварство или даже некромантию.
Телванни являются знатоками в области некромантии, однако на останках темных эльфов они ее не практикуют. Здравомыслящие Телванни относятся к такой практике с отвращением и праведным гневом. Некромантию они практикуют на останках животных, а также людей, орков и аргониан, коих в Морровинде считают не более чем разновидностью животных.
Заметка издателя:
Эта книга была написана неизвестным ученым вскоре после подписания Перемирия и представляет собой руководство для посещающих Морровинд иностранцев. Многие из описанных здесь обычаев уже отжили себя. Наиболее ощутимые изменения коснулись использования некромантии и Великого Призрачного Предела. Ныне данмеры считают отвратительной некромантию по отношению к останкам жителей Империи любых рас. Существование Великого Призрачного Предела, окружающего гору Дагот Ур, привело к ряду изменений в обычаях почитания предков. Большая часть останков предков сейчас идет на его укрепление, в Морровинде осталось крайне мало клановых призрачных пределов, да и Храм клеймит этот обычай Домов как эгоистичный. Забота о родовых гробницах и частных Дверях Ожидания также угасла, со времен Перемирия туда редко помещают останки. В последнее время части останков предков хранят в местных храмах, туда данмеры и приходят им поклониться.
Предполагаемое коварство. Пьеса в одном акте (Антил Морвир)
— Малвазиан: высокий эльф, боевой маг
— Инзолия: темный эльф, боевой маг
— Долкеттус: лекарь-сиродилец
— Шиавас: аргонианский варвар
— Призрак
— Несколько бандитов
Занавес поднимается, и взору зрителей предстает легендарный валенвудский Элденгроув, окутанный дымкой. Со всех сторон слышится волчий вой. Из зарослей выходит окровавленный воин, ШИАВАС, и осматривается.
ШИАВАС: Все чисто.
Прекрасная ИНЗОЛИЯ, темный эльф, спускается с дерева, в чем ей помогает варвар. Неподалеку слышатся шаги. Шиавас достает свой меч, а ИНЗОЛИЯ готовится прочитать заклинание. Но ничего не происходит.
ИНЗОЛИЯ: Ты истекаешь кровью. Долкеттус сможет тебе помочь.
ШИАВАС: Он использовал все свои заклинания в пещерах. Я в порядке. Если мы выберемся отсюда и больше никому не будет нужна помощь, то я использую последнее зелье лечения. А где Малвазиан?
МАЛВАЗИАН, боевой маг из высоких эльфов, и ДОЛКЕТТУС, сиродильский лекарь, спускаются с дерева, таща вдвоем тяжелый сундук. Они неловко пытаются спуститься с дерева вместе со своей добычей.
МАЛВАЗИАН: Я здесь, но почему я тащу тяжелый груз — мне не понятно. Я всегда считал, что если ты ходишь по подземельям со здоровым варваром, то все тяжести носит он.
ШИАВАС: Если бы я нес все это, то руки у меня были бы заняты, и я бы не смог сражаться. И поправь меня, если я ошибаюсь, но, по-моему, у всех вас троих не хватит магических ресурсов, чтобы живьем выбраться отсюда. Особенно после того, как ты поджарил всех этих гомункулусов глубоко под землей.
ДОЛКЕТТУС: Гомункулусы.
ШИАВАС: Не волнуйся, я не буду делать то, что ты думаешь, я собираюсь сделать.
ИНЗОЛИЯ (невинно): О чем это ты?
ШИАВАС: Убью вас всех и заберу себе эбонитовую броню. Признайся — ты ведь думал, что я собираюсь это сделать.
ДОЛКЕТТУС: Какая ужасная мысль. Я никогда ни о ком так не думал, каким бы злобным и недалеким…
ИНЗОЛИЯ: Почему нет?
МАЛВАЗИАН: Ему нужен носильщик, он же сказал. Он не сможет одновременно нести сундук и драться с обитателями Элденгроува.
ДОЛКЕТТУС: Эх, коварство — типичная аргонианская черта…
ИНЗОЛИЯ: А зачем я вам нужна живая?
ШИАВАС: Да мне особо незачем. Разве что с тобой гораздо приятней общаться, чем с этими двумя. К тому же, если кто-то за нами погонится, то он может поймать тебя первым.
Неподалеку в кустах слышится шум.
ШИАВАС: Иди проверь.
ИНЗОЛИЯ: Это скорее всего волк. Здесь их полно. Сам иди проверь.
ШИАВАС: У тебя есть выбор, ИНЗОЛИЯ. Пойти и, возможно, остаться в живых. Или остаться здесь и умереть.
ИНЗОЛИЯ размышляет какое-то время, а затем лезет в кусты.
ШИАВАС (МАЛВАЗИАНУ и ДОЛКЕТТУСУ): Король Сильвенара заплатит хорошие деньги за броню, и мы сможем гораздо лучше поделить их на три части, чем на четыре.
ИНЗОЛИЯ: О, ты прав.
ИНЗОЛИЯ внезапно взмывает в воздух. Полупрозрачный призрак появляется из кустов и бросается на ШИАВАСА. Пока варвар кричит и кидается на него со своим мечом, призрак выпускает на него клубы вихрящегося газа. ШИАВАС падает на землю. Призрак поворачивается к ДОЛКЕТТУСУ, лекарю, и пока монстр расправляется с ним, МАЛВАЗИАН читает заклинание огненного шара, после которого призрак растворяется в воздухе.
ИНЗОЛИЯ опускается на землю, а МАЛВАЗИАН осматривает тела ДОЛКЕТТУСА и ШИАВАСА, которые оба лежат с совершенно белыми лицами.
МАЛВАЗИАН: Так все-таки ты сохранила кое-какие заклинания.
ИНЗОЛИЯ: Ты тоже. Они мертвы?
МАЛВАЗИАН забирает зелье лечения из сумки ДОЛКЕТТУСА.
МАЛВАЗИАН: Да. К счастью, зелье не разбилось, когда он упал. Похоже, награда достанется только нам двоим.
ИНЗОЛИЯ: Друг без друга мы отсюда не выберемся. Нравится тебе это или нет.
Боевые маги подбирают сундук и не торопясь несут его через лес, останавливаясь время от времени, если слышат неподалеку шаги или другие тревожные звуки.
МАЛВАЗИАН: Дай-ка мне разобраться. У тебя осталось еще немного магии, и ты сделала ШИАВАСА мишенью для призрака, чтобы я израсходовал большую часть своего оставшегося запаса магии на уничтожение монстра. Ты рассчитывала, что после этого у меня не хватит сил справиться с тобой. Это первое, что приходит мне в голову.
ИНЗОЛИЯ: Благодарю тебя. Логично. У тебя есть еще силы читать заклинания?
МАЛВАЗИАН: Конечно. Опытный маг всегда может прочитать несколько мелких, но очень эффективных заклинаний. Я полагаю, у тебя тоже еще остались кое-какие приемы?
ИНЗОЛИЯ: Конечно, ты же сам сказал.
Они останавливаются, так как в лесу слышится вселяющий ужас вой. Когда он стихает, они продолжают путь.
ИНЗОЛИЯ: Интересно, какое заклинание ты прочитаешь на меня, если нам удастся выбраться отсюда, не вступив ни с кем в бой.
МАЛВАЗИАН: Надеюсь, ты не считаешь, что я мечтаю убить тебя, чтобы забрать себе нашу добычу.
ИНЗОЛИЯ: Конечно, нет, я бы тоже ни за что так не сделала. Я просто размышляю.
МАЛВАЗИАН: Что ж, давай поразмышляем. В таком случае, я бы непременно прочитал заклинания лича, чтобы забрать у тебя жизненные силы и вылечиться самому. Ведь по пути отсюда до Сильвенара может встретиться много бандитов, а раненый боевой маг с ценным артефактом будет очень лакомой добычей. Не очень бы хотелось выбраться из Элденгроува и погибнуть на обычной дороге.
ИНЗОЛИЯ: Разумный ответ. Что касается меня, то, скорее всего, я бы употребила простой электрический удар. Да, он бы подошел замечательно, но, как я уже сказала, я ни за что так не сделаю. Я согласна насчет бандитов, но не забывай, что у нас еще есть зелье лечения. Я легко смогу убить тебя и затем полностью вылечить себя.
МАЛВАЗИАН: Точно. Все только упирается в вопрос, чье заклинание будет более эффективным в этом примере. Если наши заклинания наложатся друг на друга, может произойти вот что: я высосу твои жизненные силы, а твой шок убьет меня. То есть мы оба погибнем. Или будем так сильно ранены, что зелье лечения не поможет никому из нас, не то что обоим. Было бы весело, если бы два коварных боевых мага (я не говорю, что мы коварные, я просто размышляю), оказались на грани жизни и смерти с полностью истощенным магическим запасом и одним зельем лечения. Кому бы оно, интересно, досталось?
ИНЗОЛИЯ: Оно бы досталось тому, у кого оно находится, в данном случае тебе. А если бы один из нас был бы ранен, а не убит?
МАЛВАЗИАН: По логике вещей коварный боевой маг должен забрать себе зелье и оставить своих спутников на растерзание монстрам, я полагаю.
ИНЗОЛИЯ: Да, скорее всего. Но предположим, что боевые маги, хоть они и коварные, но все же немного уважают друг друга. В этом случае, может быть, победивший оставил бы зелье лечения на высоком дереве, чтобы, когда его спутник восстановит достаточно сил, он смог бы подняться на дерево и воспользоваться им. К этому времени победивший маг уже давно забрал бы награду себе.
Они останавливаются, так как рядом в кустах слышится странный звук. Они осторожно пытаются обойти подозрительное место.
МАЛВАЗИАН: Я понимаю, о чем ты говоришь. Но все таки вряд ли наши гипотетические боевые маги будут настолько благородны, чтобы оставить соперника в живых.
ИНЗОЛИЯ: Может быть. Но говорят, что боевые маги обожают одерживать верх и оставлять свою жертву в живых, чтобы она жила потом с осознанием своего поражения.
МАЛВАЗИАН: Эти гипотетические боевые маги… (возбужденно) Свет! Ты видишь?
Оба скрываются в зарослях, зрители их больше не видят. Однако они видят яркий дневной свет.
МАЛВАЗИАН (в зарослях): Мы сделали это.
ИНЗОЛИЯ (тоже в зарослях): Точно.
Внезапно виден удар молнии, сопровождаемый ярким красным светом, после чего наступает тишина. Через некоторое время становится слышно, как кто-то лезет на дерево. Это МАЛВАЗИАН, он оставляет зелье лечения высоко в ветвях. Пока он спускается вниз, можно слышать его тихий смех. Занавес.
Занавес поднимается, и мы видим дорогу в Сильвенар. Несколько бандитов окружило МАЛВАЗИАНА, который с большим трудом остается на ногах, опираясь на свой посох. Бандиты без труда забирают у него сундук.
БАНДИТ #1: Что у нас тут? Ты разве не знаешь, что опасно ходить по дорогам, будучи так сильно раненым? Давай мы поможем тебе нести твой сундук?
МАЛВАЗИАН (слабо): Прошу вас… Пощадите меня…
БАНДИТ #2: Давай, маг, сражайся с нами!
МАЛВАЗИАН: Я не могу… я слишком слаб…
Внезапно появляется ИНЗОЛИЯ, из ее пальцев вылетают разряды молний. Бандиты быстро разбегаются. Она опускается на землю и подбирает сундук. МАЛВАЗИАН падает на землю, он при смерти.
МАЛВАЗИАН: А если предположить, что… боевой маг читает на другого заклинание, которое причиняет вред постепенно… оно высасывает магические силы потихоньку, жертва ничего не подозревает… и может спокойно оставить сопернику зелье лечения?
ИНЗОЛИЯ: Это будет наиковарнейший боевой маг.
МАЛВАЗИАН: А… если предположить… что она поможет поверженному врагу… чтобы мысль о поражении преследовала его всю жизнь?
ИНЗОЛИЯ: Исходя из моего опыта, вряд ли. Она же не дура.
ИНЗОЛИЯ уносит сундук в Сильвенар, а МАЛВАЗИАН умирает на сцене. Занавес.
Предтечи
Даэдра — могущественные духи предков, похожие на членов Трибунала (да благословенны будут их имена), но слабее. К тому же, они гораздо реже вмешиваются в дела смертных. В древние времена Кимеры поклонялись богам Даэдра. Но последние не заслуживают такой чести, так как они наносят вред своим последователям не реже, чем помогают им.
Приход Трибунала (да благословенны будут их имена) изменил эту ситуацию. Члены суда (да благословенны будут их имена) стали Защитниками и Высшими Духами Предков и заставили Даэдра подчиняться себе. Три благородных Даэдра, Боэта, Азура и Мефала, признали Божественное Начало Трединых Предков (да благословенны будут их имена). Бунтовщики Даэдра, Молаг Бал, Малакат, Шигорат и Мехрун Дагон отказались подчиниться Трибуналу (да благословенны будут их имена), и их последователей изгнали.
Эти бунтовщики Даэдра стали Четырьмя Углами Дома Забот, и они продолжают нарушать наше спокойствие и склонять слабых духом к Ереси и Темным Поклонениям. Жрецы Храма продолжают следить за знаками возвращения Противников. Иногда им помогают Три Благородных Даэдра.
Благородных Даэдра в Храме называют Предтечами, так как они являются предвестниками добродетельного покровительства Трибунала. Предтечи — это Лорды Даэдра Боэта, Мефала и Азура.
Боэта — Предтеча Альмалексии. Боэта просвещал эльфов много веков назад, еще до Мифической Эры. Он рассказал им правду об испытаниях Лорхана и победил Тринимака, предводителя Ауриэлей. Боэта проглотил Тринимака, навеки его погубив. Последователи Боэта и Тринимака намазались землей Тринимака и сменили кожу.
Мефала — Предтеча Вивека, но разносторонний и двуполый. Мефала обучил Кимеров избегать противника и поражать его тайно, чтобы они могли справиться со своими врагами. Врагов у них тогда было много. Мефала основал кланы, которые в конце концов стали Великими Домами. Позже Мефала создал Мораг Тонг.
Азура — Предтеча Сота Сила. Азура научила Кимеров отличаться от Альтмеров. Ее учения иногда приписываются Боэта. В легендах Азура часто описывается в качестве основательницы расы в целом. Она ассоциируется с Рассветом и Закатом, иногда ее называют Матерью Душой. Звезда Азуры или Сумеречная Звезда на короткое время появляется на небе под созвездием Коня, когда солнце висит низко над горизонтом. Азура также ассоциируется с магией, судьбой и предсказаниями.
Предшественники (Ингвар Скиталец)
Опыт исследования странных руин на Дрожащих островах и его ужасное значение для нашего будущего.
Древние развалины, которыми усеяна округа — привычное зрелище для обитателей Дрожащих островов. Настолько привычный, что их значение до сих пор ускользало от общего внимания. Недавно мне удалось открыть ужасный секрет, скрытый в этих руинах, и теперь я намерен поделиться им с вами. Но предупреждаю: бремя этого знания может оказаться слишком тяжким, и вы познаете страшную судьбу, уготованную нам, которой мы не в силах избежать. Если ваш разум достаточно силен, чтобы выдержать психологический шок от зловещего будущего, которое откроется вам, продолжайте чтение.
Мой интерес к древностям начался с простого наблюдения: все имеющиеся руины относятся примерно к одному времени и архитектурному стилю. Кто же создал эти некогда величественные сооружения? Что случилось с ними?
Дальнейшие исследования открыли еще более неожиданный факт: хотя все развалины внешне походят на сооружения одной и той же эры, их возраст существенно различается. Многие тысячи лет отделяют руины Сайларна (древнейшие из находящихся на поверхности, несмотря на их относительно хорошее состояние) от руин Эброкки, которые являются одной из самых "юных" достопримечательностей Островов — всего-то одна тысяча лет. Тех из вас, кто поставит под сомнение этот вывод, я приглашаю посетить развалины и осмотреть доказательства самостоятельно: напластования, скрывающие погребенные под землей части строений; следы выветривания на открытых камнях; растительность на сооружениях и вокруг них и т. п. (Я свел доказательства воедино в отдельной монографии "Датировка руин предшественников: полное объяснение выявленных шокирующих доказательств", которая на данный момент не издана, но я с готовностью открою доступ к ней тем ученым, кто пожелает углубить свои познания).
Когда я начал работы по точной датировке различных построек прошлого, открылись тревожные обстоятельства. Развалины относятся к четкой последовательности временных периодов — каждая группа отделена от последующей периодом ровно в тысячу лет (хотя Сайларн остается исключением, будучи на много тысяч лет старше следующих по возрасту руин — остается предположить, что развалины, относящиеся ко многим предшествующим эрам, еще не обнаружены или исчезли под разрушительным натиском времени).
Чем может объясняться этот процесс разрушения, неуклонно повторяющийся каждую 1000 лет? Немедленно приходит на ум легенда о Сером марше, древняя история о мстительном боге, обрушивающем свой гнев на землю. Что, если это больше, чем легенда? Что, если это смутные воспоминания о реальных событиях?
Я внезапно осознал значимость самых "юных" из обнаруженных мною руин: Эброкка по моим расчетам имеет возраст примерно в 1000 лет. Дорогой читатель, наконец, мы добрались до сути. Катаклизм приближается к нам. Я датировал развалины Эброкки с отменной точностью; я знаю точный год нашей Гибели. Я воздержусь от обнародования даты, поскольку тяжесть этого знания чрезмерна и я не хочу возлагать такую ношу на других.
Долгое время я не хотел публиковать даже самое общее предупреждение, опасаясь посеять в сердцах панику и отчаяние. Но я счел, что лучше дать людям возможность подготовиться к Концу как им заблагорассудится, чем позволить ему обрушиться на всех без предупреждения. Я более не сомневаюсь, что легенда о Сером марше основана на исторических событиях, и последние дни нашей цивилизации будут ужасны — обожженные и разрушенные камни могущественных городов прошлого являются достаточным тому доказательством. Но я нахожу странное удовлетворение в знании о том, что наша судьба уже записана в камнях предшественников, и борьба против нашей Гибели столь же бессмысленна, как возмущение по поводу надвигающегося прилива. Я надеюсь, что хотя бы некоторые из моих читателей тоже найдут утешение в этом мрачном знании.
Пресыщение воров (Аниис Нору)
"Это любопытно" — сказал Индик, сужая глаза, чтобы получше рассмотреть черный караван, прокладывающий путь к шпилям укромного замка. Безвкусный герб, не виданный ранее, украшал каждую повозку и лаковое покрытие поблескивало в свете лун. "Как ты думаешь — кто они?"
"Ну, денег у них хватает…" — ухмыльнулась его партнерша Херайя. "Быть может, какой-нибудь новый Имперский Культ собирает пожертвования?"
"Иди в город и узнай все об этом замке" — сказал Индик. "Я посмотрю, что можно разузнать о чужаках. Встретимся завтра ночью на этом же холме."
У Херайи было два конька: отмычки и сведения. На закате следующего дня она вернулась на холм. Индик прибыл на час позже.
"Место называется Алд Олира" — пояснила она. "Старый замок — вторая эпоха, построен несколькими знатными семьями, чтобы укрыться от эпидемии. Они очень не хотели, чтобы плебс входил в него и выходил, распространяя заразу, и поэтому защита там хорошая — для того времени. Конечно, большая часть давно разрушена, но мне удалось составить представление о том, какие замки и ловушки могут все еще работать. Что ты нашел?"
"Мне и половины того не удалось узнать" — заворчал Индик. "Никто не знает о том, кто они, даже из тех, кто их видел. Я почти сдался, но вот в караван-сарае я встретил монаха, который утверждает, что его повелители — группа мистиков, которые называют себя Орденом Св. Эадуны. Я поговорил с ним немного, его зовут Паратион, и из его слов следует, что у них будет проводиться какой-то ритуал сегодня ночью."
"И они богаты?" — нетерпеливо осведомилась Херайя.
"Фантастически, как говорил тот парень. Но в этом замке они остановятся только на эту ночь."
"У меня отмычки при себе," — подмигнула Херайя. "Нам улыбается удача."
Она начертила на земле план замка: у главных ворот кухня и холл, а конюшня и охраняемый арсенал — сзади. У воров была система, которая еще их не подводила. Херайя должна была прокрасться в замок, собирая добычу, а Индик отвлекал внимание на себя. Он ждал, пока партнерша заберется по стене, пока он сам отвлекал внимание. В этот раз он примет облик барда или потерявшего путь искателя приключений. Детали — отличный путь проявить фантазию.
Херайя услышала разговор Индика с женщиной, подошедшей к воротам, но она была уже слишком далеко, чтобы разобрать слова, которыми она обменялись. Ему, очевидно, повезло: через минуту она услышала, как отворилась и закрылась калитка. У этого мужчины было припасено достаточно шарма для таких случаев, стоило отдать ему должное.
Всего несколько замков и ловушек были преградой на пути к арсеналу. Конечно же, большинство ключей давно потерялись. Слуги, которые охраняли сокровища Ордена, предусмотрительно привезли и установили несколько новых замков. Некоторое время заняли манипуляции с защелками и пазами и разгадывание ловушек, но вскоре она добралась до старых ловушек, все еще действующих — Херайя удерживала дыхание, чтобы успокоить сердце, бьющееся все сильнее в ожидании добычи. Что бы там ни было за дверями, думала она, награда должна оправдывать защиту.
Как только без скрипа приоткрылась последняя дверь, воровка поняла, что самые алчные ее мечты меркнут перед реальностью. Целая гора золота, разложенные древние реликты, светящиеся от неизрасходованной магии, оружие непревзойденного качества, драгоценные камни больше ее кулачка, бесчисленные ряды странных зелий и кипы свитков и древних рукописей предстали ее взгляду. Она была настолько поглощена созерцанием богатств, что не заметила, как со спины к ней подошел человек.
"Вы, должно быть, Леди Трессед," произнес голос и она вздрогнула от неожиданности.
Это был монах в черной рясе с капюшоном, затейливо затканной золотыми и серебряными нитями. На мгновение у нее перехватило дыхание. Это была встреча вроде тех, что так обожал Индик, но она не смогла придумать ничего лучше, чем потрясти головой, очень надеясь, что это сойдет за утвердительный кивок.
"Боюсь, что я потерялась," дрожащим голосом произнесла она.
"Это я вижу" — с сухим смешком произнес человек. "Вы попали в арсенал. Я покажу вам путь в обеденный зал. Мы уже боялись, что вы не покажетесь. Торжество почти окончено."
Херайя проследовала за монахом через двор, к двойным дверям, ведущим в обеденный зал. Ряса, точно такая же, как и та, что окутывала его плечи, висела при входе, и он подал ей рясу с понимающей улыбкой. Она накинула рясу. В подражание ему Херайя покрыла голову капюшоном и вошла в зал.
Факелы освещали группу людей, собравшихся за столом. Каждый из них носил такую же рясу, полностью скрывающую личность ее обладателя, и было очевидно, что пир закончился. Пустые бокалы, тарелки и блюда едва помещались на столе и лишь местами остались недоеденные кушанья. Все напоминало не то очень поздний ужин, не то ранний завтрак. На мгновение в голову Херайе пришла мысль о несчастной заблудившейся Леди Трессед, которой так и не удалось хорошенько перекусить.
В центре стола располагался странный предмет: огромные песочные часы, в которых ссыпались вниз последние песчинки.
Несмотря на то, что все собравшиеся выглядели неотличимо, некоторые из них спали, откинувшись в креслах, другие весело болтали друг с другом, и один играл на лютне. Лютня показалась ей знакомой, и на пальце музыканта она заметила кольцо Индика. Внезапно она почувствовала благодарность за капюшон, который скрывал ее черты. Быть может, Индик не догадается, что это она, и что она просчиталась.
"Трессед" — представил ее собравшимся провожатый, и они повернули головы как один, аплодируя ей.
Бодрствующие члены ордена встали, чтобы представиться и поцеловать ей руку.
"Нирдло."
"Суелек."
"Килэр."
Имена становились все более странными.
"Тонйоп."
"Хтиллитс."
"Ноитарап."
Она не смогла сдержать смех: "Я поняла. Задом наперед. Ваши настоящие имена — Олдрин, Келэус, Рэлик, Пойнот, Стиллитх, Паратион."
"Конечно же вы правы" — сказал ее провожатый. "Присядете в кресло?"
"Благодарю." — усмехнулась Херайя, входя во вкус анонимного общения. "Полагаю, когда кончится песок в часах, имена перевернутся вновь?"
"Именно так, Трессед," произнесла со значением женщина слева от нее. "Это только лишь одно из маленьких развлечений Ордена. Этот замок, например — не правда ли, иронично то, что он был построен для защиты обитателей от зараженных чумой людей, который были не чем иным по сути, как ходячими мертвецами?"
Херайя почувствовала, как ее голова кружится от аромата светильников, и схватилась за плечо человека, сидевшего справа. Он пошатнулся, и упал вперед, уткнувшись лицом в стол.
"Бедняга Аксуказ — он отдал нам слишком много своего внимания" — сказал следующий пирующий. "Он так много отдал."
Херайя поднялась на ноги и сделала несколько нетвердых шагов к выходу.
"Что ты делаешь, Трессед?" — спросила одна из фигур, и ее голос задрожал от плохо скрытого сарказма.
"Меня зовут не Трессед" — пробормотала она, хватая за руку Индика. "Прости, дорогой. Нам пора."
Последняя крупинка песка упала на ровную горку своих собратьев, и человек откинул воротник. Это был не Индик. Он не был даже особенно похож на человека — пародия, не более, с блестящими, как будто стеклянными глазами и пергаментной кожей, растягивающей в оскале клыкастый рот.
Херайя пошатнулась и упала на кресло, в котором сидел Аксуказ. Его капюшон упал на плечи и обнажилось бледное, без кровинки, лицо Индика. Она закричала и фигуры метнулись к ней со всех сторон.
И перед смертью она поняла свое имя.
Приданое Привидения (Вольта гра-Ямворт (перевод Апторна))
— Поэты все-таки правы. Есть в любви что-то такое, что меняет твою жизнь, — сказала Кепкажна гра-Минфанг, прозванная Привидением. — У меня уже несколько недель не возникало желания кого-нибудь ограбить. Вот намедни я увидела, что дверь в доме богатого торговца открыта настежь, и что же? Все мои мысли были заняты лишь тем, как мне нарядиться в день свадьбы.
— Ты слишком давно не была в нормальном обществе, — одобрительно нахмурился ее друг Каргол. — Ты так мне и не рассказала, что произошло с твоим первым мужем — ну, с которым тебя обручил шаман.
— Его растерзали пепельные упыри, — мечтательно улыбнулась Кепкажна. — Печаль-печаль. Но я знаю, что с Водворгом такого никогда бы не случилось. Приключения не для него. Он практически имперец. В общем-то, он именно имперец и есть. Я тебе не говорила, как мы познакомились?
— Сотни раз уже, — проворчал Каргол, доставая бутыль. — Он был твоим тюремщиком и отказался тебя кормить, пока ты не пообещаешь выйти за него.
— Ты когда-нибудь слышал что-то подобное? Это ведь безумно романтично! — вздохнула Кепкажна, после чего посерьезнела. — Я хотела сказать, что надеюсь на добрые пожелания от моих старых друзей, но впрочем, как говорила Старая Босриэль, нечего уповать на невозможное. Сразу после свадьбы мы отправимся в Балмору вместе с имперскими рыцарями, но пока мы еще в Дагон Феле, шайка наверняка найдет способ расстроить мою личную жизнь и вернуть меня к свету. Не сомневаюсь.
С приближением дня своей свадьбы Кепкажна, когда не пребывала в блаженном забытьи, постоянно ощущала в воздухе нечто зловещее. Темные фигуры слонялись в полутьме, исчезая, когда она подходила ближе. Кепкажна заметила ряженых попрошаек у дома Водворга, но мнимые нищие дали деру, прежде чем она смогла распознать, кто из шайки ее выслеживал.
Но этих тревожных моментов было немного. Кепкажна была поистине счастлива и готовилась к церемонии, которая должна была пройти в той самой темнице, куда ее заточил Водворг. Отец Кепкажны давно умер, став еще одной жертвой пепельных упырей, но командир ее жениха вызвался его подменить. Кепкажна, разумеется, должна была сама обеспечить себе приданое. Она потратила все свои неправедно нажитые сбережения до последней марки, чтобы купить своему возлюбленному поистине чудесный подарок.
В соответствии с орочьей традицией, свадьбу назначили ровно в полночь. Утром подружки невесты, жены имперских офицеров, проворно подшивали на ней ее свадебный наряд из красного бархата с золотой филигранью. Дольцетта, одна из подружек, упомянула, что слышала о неком прекрасном подарке, который Кепкажна приготовила для Водворга в качестве приданого.
— Сейчас я тебе его покажу, — хихикнула Кепкажна и полуодетой ринулась к своей потайной нише. Подарок был похищен.
Женщины пришли в ужас, но Привидение почувствовала лишь досаду и раздражение, но отнюдь не была удивлена. Такой подвох был вполне в духе ее старой шайки. Они знали, что прийти на свадебную церемонию без приданого — дурной знак. Кепкажна попросила подружек поскорее закончить наряд, пока она обдумывала, куда грабители могли деть ее сокровище.
В округе было полно секретных тайников и заброшенных мест, где воры прятали свою добычу. Как следует поразмыслив, Привидение поставила себя на место воров и поняла, где бы она спрятала украденное в подобной ситуации. Как только подружки покончили с платьем, Кепкажна наказала им проследить, чтобы приготовления к свадьбе шли своим чередом, и не волноваться, если невеста будет малость запаздывать. Она завернулась в шаль, чтобы сберечь свой наряд от пыли подземелья, и отправилась к святилищу Малаката.
Привидение никогда раньше не пыталась красть у друзей и не собиралась мстить им и калечить их, даже несмотря на то что злилась на них за попытку разрушить ее счастье. Она предпочитала избегать конфликта, хотя и понимала, что сейчас без него не обойтись. Уроки, которые преподал ей ее наставник Каргол, годами помогали ей избегать клинков стражников и имперских рыцарей: пришла пора посмотреть, помогут ли они ей выжить в воровском логове, посреди неведомых опасностей святилища. И самое главное, чтобы при этом не пострадало ее платье.
Святилище казалось столь пустынным, когда Кепкажна в него проникла, что она уже стала опасаться, не просчиталась ли. Только обнаружив потайную комнатушку в конце длинного коридора, она поняла, что пришла в нужное место и что оно идеально подходит для засады. Она схватила сундук со своим сокровищем и обернулась в ожидании нападения.
Двое из ее старой шайки, редгардские двойняшки Йорум и Йор-и, встретили ее за дверью, когда Кепкажна вышла из каморки. Они слишком хорошо знали Привидение, чтобы дразнить ее, и напали немедля. Йорум сделал выпад клинком слева, а Йор-и хотела кинуться на нее. Привидение изящно увернулась от Йор-и, одновременно перенося вес назад на левую ногу и поворачивая правым плечом влево, избегая удара Йорума. Близнецы столкнулись друг с другом, и Кепкажна поспешила дальше.
Почти сразу же ей навстречу кинулся аргонианин Биньяар, и его булава просвистела в воздухе у ее головы. Они всегда друг друга недолюбливали. Привидение быстро пригнулась, и булава с оглушительным грохотом врезалась в каменную стену. Биньяар потерял равновесие, и за эти несколько секунд она убежала дальше по коридору. Спереди до нее уже доносился запах свежего ночного ветра.
Последним защитником ее приданого оказался Сорогт — орк, с которым у нее когда-то была интрижка. Кепкажна знала, что это именно он задумал кражу. В некотором роде было даже что-то милое в том, с каким упорством он пытался расстроить ее планы. Однако сейчас ее больше заботило, как не попасться под его зазубренный топор, который мог разодрать прекрасную вышивку ее платья и живую плоть под ним.
Слегка сгибая колени, приседая, чтобы избежать ударов в голову, мотая головой, чтобы Сорогот не понял, куда она двинется в следующий момент, двигая ногами в рваном ритме, Привидение была мишенью, в которую невозможно попасть. Она приседала, когда он колол, отступала в сторону, когда он рубил, а потом отступала от колющих ударов, и приседала, избегая рубящих. Несмотря на непредсказуемость ее защитных движений, Сорогт не давал ей спуску, так и не сдвигаясь со своей позиции у выхода из подземелья.
Приближалась полночь, и Привидение наконец-то решилась положить конец поединку. Когда Сорогт снова рубанул, она уклонилась влево, пригнулась и наклонила голову, так что топор просвистел у ее правого плеча. В это мгновение открылся его правый бок, и она с неохотой крепко ударила сундуком ему в торс. У Кепкажны не было времени проверить, убила ли она его или просто оглушила. В общем-то, она думала лишь о том, чтобы успеть к свадебной церемонии.
Ровно в полночь Водворг и Кепкажна сочетались узами брака. Он был в восторге от приданого — искусно выкованных доспехов, которым позавидуют все имперские тюремщики. А рассказ о том, как его супруга забрала их из святилища Малаката, его просто очаровал.
— Почему ты не надела доспехи, если знала, что это западня? — спросил он.
— Я не хотела поцарапать твой подарок, — ответила она между поцелуями. — И уж тем более помять свой наряд.
Приглашение: как стать богаче
Многие говорили об Эбонхартском Пакте как о силе, примиряющей наши народы. Как о военной силе против Альдмерского Доминиона, Даггерфолльского Ковенанта и других подобных им.
Сегодня я прошу вас думать об Эбонхартском Пакте как о силе обогащения!
До сих пор Чернотопье оставалось практически полностью закрытым для торговли, не считая торговлю рабами. Местные жители никогда не желали иметь дело со своими врагами, однако Шедоуфен развит немного лучше остальной части Чернотопья, и именно Шедоуфен может стать вратами к богатству!
За небольшую комиссию я готов доставить ваши товары в Шедоуфен и продать их аргонианам. У этого народа относительно мало хороших товаров, хотя при этом они не глупее ваших данмерских покупателей и не менее скупы. Аргониане будут выстраиваться в очередь за вашими шелками и стальными изделиями. Потенциальный спрос практически невозможно вычислить.
Дайте мне свой товар сегодня, завтра я принесу золото!
Признание каджита, торговца мехом
Завтра меня казнят. Тюремщик поинтересовался, что принести мне на последний в жизни ужин.
"Принеси мне бумагу, — ответил я, — перо и свечу".
Возможно, ярлу захочется прочесть мое признание. А я смогу скоротать время.
Когда гарем моего отца сгорел и богатство нашей семьи рассыпалось пеплом, нам с братом пришлось попрошайничать в трущобах Эльсвейра. Я никогда не забуду тот первый раз, когда мы украли кошелек путника. Это была почти случайность. Всего лишь легкое движение когтя — и кошель у нас в руках. В тот вечер мы ели, как короли. Мы спали в теплой кровати в первый раз за долгие месяцы.
В скором времени я и мой брат сдружились с ножами. Банда, к которой мы присоединились, обращалась с нами как с немытыми сиротами, впрочем, ими мы и были. Мы грабили, воровали, резали и бежали. Годы разбоя и тяжелой жизни не прошли бесследно: я потерял половину левого уха, схватившись на ножах с пьяным аргонианином.
Я хотел бросить все, но мой брат — он мечтал о большем, лучшем.
Брат хотел, чтобы мы отправились в Сиродил и стали законопослушными торговцами. У нас был план. Остался последний набег — караван шел на север и был, как говорили, битком набит драгоценностями.
План дал осечку. Мой брат не смог вовремя остановить лошадей, а я беспомощно стоял рядом и наблюдал, как повозка падает со скалы. Но стоило мне оглядеть обломки, огорчение сменилось возбуждением. Драгоценностей там не было, зато было множество роскошных волчьих и мамонтовых шкур, клыков хоркера. Более чем достаточно, чтобы оплатить дорогу в Сиродил. Я мог бы пойти по стопам многих из моего народа — странствующих торговцев, уважаемых всеми.
Я уже упаковал меха в сумку, когда увидел изувеченное тело брата. Его уши были еще теплыми, и я закрыл брату глаза — в последний раз. Я мог воплотить мечту брата. И он бы хотел, чтобы я воплотил ее. А чего хотел я сам… какая разница, приближались охранники каравана. Надо было бежать, но я не мог просто так оставить тело брата.
Мой брат подарил мне мою первую шкуру. Она должна была стать памятью. Но в темной комнате скупщицы краденого мною овладела алчность. Скупщица взглянула на шкуру брата и предложила в три раза больше, чем за любую другую. Тошнота подступила к горлу, но быстро прошла. Я понял, что кроется в такой запретной роскоши. Цена, спрос, уважение.
То, о чем мечтал я сам.
Потом я освоился. Темный переулок. Одна рука держит кляп, другая быстро перерезает глотку. Аккуратно придерживаю истекающее кровью тело. Я стал быстрым, а движения моего ножа — точными и плавными. Я срезаю шкуру одним движением, чтобы не испортить товар.
Я разбогател. Никому из моих родных и не снилось такое богатство. Но я не терял осторожности. Я обосновался в укромном, практически недоступном месте и нанял тех людей, на кого когда-то работал сам. Когда охотились в диких местах, мы ходили по заброшенным дорогам. Когда охотились в городах, мы крались по глухим переулкам, где раньше мне приходилось обитать. Я стал настолько богат, что мне больше не приходилось пачкать руки самому.
Пестрые шкуры лучше всего покупали босмеры. Аргониане предпочитали хорошо выделанные дубленые шкуры. Орки любили толстую, непромокаемую кожу аргониан. Люди чаще всего покупали хвосты и уши. Мне пришлось нанять алхимика и искусного ремесленника для выполнения пары странных заказов. Впрочем, я не задавал вопросов, когда на кону стояла гора золота.
В конце концов меня схватили. Может быть, я стал неосторожен. Может быть, я позволил слишком многим секретам просочиться наружу. Нападение на мою крепость превратилось в резню. Они схватили меня живым, это далось им с трудом. Ошибка — лучше им было убить меня, пока был шанс.
У меня есть одна отмычка. А кладка северной стены моей камеры еле держится. Завтра моя голова не полетит с плеч.
Я еще не закрыл свою лавочку. Покупатели будут всегда. Когда-нибудь я продам свою шкуру за огромную сумму, ведь мое имя — легенда. А твое сгниет в сточной канаве вместе с твоими костями.
Призраки в буране (Адонато Леотелли)
Вот уже много лет я путешествую по городам и весям Скайрима и описываю в книгах свои приключения и увиденные чудеса.
В моих странствиях мне довелось посетить множество удивительных мест и столкнуться с множеством странных существ. Но одна такая встреча так крепко засела в моей памяти, что забыть ее мне не удается, как бы я ни силился.
Тогда я путешествовал с одним из каджитских торговых караванов. Они странствовали по всему Скайриму, торгуя своими товарами у ворот крупных городов.
Мы приближались к Виндхельму, когда налетела метель. Это была ужасная, беспощадная снежная буря, одна из страшнейших, что мне довелось увидеть. Ветер завывал, как целая сотня даэдра, а снежная крупа слепила нас, полностью закрывая обзор.
Ри'сад скомандовал остановку, и мы, пошатываясь, ушли с дороги, закрывая лицо руками, пытаясь защититься от острых осколков льда, летящих вокруг. Под покровом небольшой рощицы сосен мы сбились в кучку, даже не пытаясь поставить палатки — ветер вырвал бы их из наших рук в одно мгновение.
Они напали, когда буря достигла своего пика. Их было около полудюжины — сложно подсчитать точнее, когда ледяные порывы ветра и слепящий снег блокируют все твои ощущения.
Они были ростом с человека, но горбаты и отвратительны на вид. Из одежды на них было только какое-то тряпье и обрывки шкур. Вооружены они были кинжалами и мечами самого разного вида — несомненно, принадлежавшими их прежним жертвам.
У них не было носов — только длинные щели на лице вместо ноздрей. Их уши были длинны и остры, что наводило на мысль о дальнем родстве с эльфами. Мертвенно-бледная кожа и безжизненные черные глаза завершали образ чудовищ из дурных снов.
Биша увидела их первой, но для нее все равно уже было слишком поздно. Ее предсмертный крик был так пронзителен, что мы услышали его даже сквозь завывания ветра. И этот крик спас нас всех.
Предупрежденные о присутствии врагов, каджиты обнажили клинки и встали в круг лицом наружу. Белых тварей было слишком мало, чтобы полностью окружить нас, и каджитам удавалось отражать каждую их атаку. После того, как три снежных существа были убиты, остальные поспешили прочь, и больше мы их не видели.
Буря постепенно ослабела, и к утру мы прибыли в Виндхельм. Я остановился в таверне "Очаг и свеча", и мысль, что я проведу эту ночь за крепкими стенами города, принесла мне ни с чем не сравнимый покой.
По крайней мере до тех пор, пока образы этих ужасных созданий вернулись, чтобы вновь преследовать меня — уже во сне.
Призраки Старой башни (Азадийя Нетаящаяся, певчая птица Сатакалаама)
— Послушай, о досточтимый визирь, рассказ о башне с призраками.
— О башне с призраками? Ты не шутишь? Существует такое множество рассказов о башнях с призраками, что, кажется, не должно было остаться ни одной башни без призрака. Не иссяк ли колодец историй у певчей птицы?
— Нет, но будь терпеливым, тот-кто-правит-мудро. Потому как рассказ о Старой башне с Падших пустошей не похож ни на один, что слышал ты раньше.
— Приступай же тогда, о златоречивая. Я воздержусь от суждений, пока тебя не дослушаю.
— Какая мудрость и какое терпение! Воистину ты заслужил все те похвалы, что складывают к твоим стопам, достопочтенный визирь.
— Сказку давай, певчая птица. Медоточивых речей слышу я предостаточно от всех тех льстивых псов при дворе.
— Как прикажешь. В одном пустынном уголке Падших пустошей с незапамятных времён стояла башня со шпилем, высокая и зловещая. В дни, когда редгарды воевали с Клыкастым народом, разведчику из числа Бергамских кавалеров приказали захватить эту башню и занять в ней пост стража и наблюдателя. Звали его Абадаман из Трёх Скаров.
— А ночью этого Абадамана навестило скорбящее привидение молодой женщины? Или тень давно умершего отца явилась с заблаговременным предупреждением? Ах, подожди, я догадался: дух убитого простонал в сумерках, что не сможет упокоиться, пока не будет отмщён.
— Нет, ничего такого не произошло. Хотя призраки действительно явились, и случилось это, чудно сказать, в златом сиянии дня. Было это так. Каждое утро Абадаман из Трёх Скаров исполнял свои обязанности: подъём по множеству ступеней на вершину Старой башни, наблюдение за каждой точкой на горизонте, составление записей об увиденном, в котором, правда, ничего важного не было. И тогда отправлялся он гулять по пустыне, потому как Абадаман этот любил поразмышлять, а размышлять он любил на ходу. В один из дней блужданий по сухим равнинам, расстилавшимся под увенчанною шпилем башней, мысли его были прерваны представшим пред глазами дивом: под ярким полуденным солнцем стояли кружком призраки, озираясь по сторонам, словно в ожидании чего-то неотвратимого.
— Любопытно. Про подобное поведение призраков я ещё не слышал.
— Однако уверяю, Твоя Щедрость, что так это и было. Призраков по числу было восемь, и хотя в дрожащем воздухе жаркого дня разглядеть их было непросто, но присутствие их было несомненным. Были они все молодыми редгардами, облачёнными, как и Абадаман, в солдатскую броню, однако не точно такую же. Одного из призраков принял он за офицера, потому что имел тот командирскую выправку. Когда офицер-призрак повернул голову и посмотрел прямо в глаза Абадаману, разведчик, без сомнения храбрый сердцем, невольно вскрикнул.
— Ещё бы! Даже я мог бы вскрикнуть, признаюсь.
— Возможно, хотя не лишай меня права усомниться в этом. В ответ на крик призрак заговорил, и голос его прокатился по равнине эхом. «Итак, мы встретились, разведчик. Хотя устройство на твоей груди незнакомо мне, вижу, что ты один из наших солдат. Не ты ли тот, кто свершит правосудие над тем, кто предал нас?»
— Ага! История мести, я же говорил! Эти призраки все одинаковые.
— Ты прав, Твоё Величие, однако не совсем. Дозволено мне будет продолжить?
— Приказываю тебе.
— Слушаю и повинуюсь. Слова призрака привели в удивление храброго Абадамана, он слегка двинулся и ответил: «Ничего не знаю я о том, что говоришь ты, дух-из-за-великой-реки. Я должен услышать больше». «Я капитан Файда, — сказал дух, — а это мои солдаты, вероломно убитые. Мы ищем правосудия над предателем, однако дело наше непростое, поскольку мы мертвы, но не родились, поскольку мы убиты, но убийца не причинил нам вреда».
— Вот загадка, клянусь пронзительным глазом Тавы! А что на это ответил разведчик?
— Он ответил: «Ты говоришь таинственно, о капитан, сути слов которого я не могу постичь. Расскажи, как вас предали, я хочу знать подробности». Капитан-призрак кивнул: «Это я могу. Нам приказали встать гарнизоном в Старой башне, хотя приказа мы не получили. Один из нас, втайне от всех, связался с нашими врагами, захватчиками-имперцами, хотя никто захвачен не был. Он провёл их незаметно через наши заслоны, и мы были убиты, хотя ничего такого не случилось. А имя предателя было Амил Красная-Рука».
— Ах, я понял! Призрак сумасшедший, в его словах не стоит искать смысл.
— Нет, смысл их внезапно дошёл до Абадамана, и он отшатнулся как от удара. «Увы! — вскричал он. — Теперь всё ясно! Вы мертвы, но не родились, потому что жизнь и смерть ещё только предстоят вам! Вы говорите о пока не совершённом предательстве, которому суждено случиться многими годами позже. Ты явился ко мне, о скорбный призрак, потому как я и только я способен сотворить правосудие над тем, кто предал вас. Но никогда не сделаю я этого».
— Как это может быть? Объясни тотчас же!
— Увы, мой визирь, рассказ как река — течёт куда хочет. Однако конец уже близок. «Никогда не сделаешь, хотя ты честный солдат? — простонал призрак. — Но по какой причине?» — «По той причине, что моего маленького сына зовут Амил, а родился он с красной отметиной на руке. Уходите прочь, назойливые призраки, потому как не стану я вам помогать, и не избежать вам своей судьбы». И на этом Абадаман из Трёх Скаров развернулся и направился к Старой башне.
Призыв Азуры (Сигилла Парат)
Три сотни лет я остаюсь жрицей Азуры, даэдрической принцессы Лунной Тени, Матери Розы, Королевы Ночного Неба. Каждый Хогитум, 21-го Первого зерна, мы призываем ее, дабы получить от нее наставления и преподнести ее величеству ценные и красивые вещи. Это жестокая, но мудрая госпожа. Мы не призываем ее, если идет гроза — эти ночи принадлежат Безумному Богу, Шеогорату, даже если приходятся на Хогитум. Азура понимает, почему мы осторожны.
Призыв Азуры — событие глубоко личное. Мне довелось служить жрицей трем другим даэдрическим принцам, но с Азурой все иначе — она ценит достоинства своих последователей и искренность почитания. Когда я была юной темной эльфийкой шестнадцати лет от роду, то вступила в ковен моей бабушки, где поклонялись Молаг Бал, Принцессе Интриг. Шантаж, вымогательство и подкуп служат ведьмам Молаг Бал таким же оружием, что и темная магия. Призыв Молаг Бал совершают 20-го Вечерней Звезды, если не стоит ненастная погода. Церемонию редко пропускают, однако Молаг Бал в облике смертной является своим последователям и в другие дни. Когда моя бабушка погибла при попытке отравить наследника трона Фаейрвотча, я пересмотрела свою приверженность этому культу.
Мой брат был магом и последователем культа Боэтии — и, по его словам, Темная Воительница была мне гораздо ближе по духу, чем злокозненная Молаг Бал. Боэтия — принцесса-воин, чьи действия куда более прямолинейны, чем у других даэдротов. После долгих лет уловок и интриг мне нравилось исполнять поручения госпожи, которые имели прямые и непосредственные последствия. Кроме того, мне импонировало, что Боэтия была даэдра темных эльфов. В нашем культе ее призывали в день, который мы называли Перчаткой, — 2-го Заката солнца. В ее честь устраивались кровавые состязания, поединки и сражения продолжались до тех пор, пока девять членов культа не погибали от рук своих собратьев. Боэтию мало волновали ее последователи — ее интересовала лишь наша кровь. Готова ручаться, что видела ее улыбку, когда я во время учебного боя случайно сразила своего брата насмерть. Мой ужас, похоже, доставил ей немало удовольствия.
Вскоре после этого я покинула культ. Боэтия была для меня слишком бесчувственной, слишком холодной. Мне нужна была госпожа, в которой было бы больше чувств и глубины. Следующие восемнадцать лет своей жизни я не служила никому. Вместо этого я читала и изучала. Наконец в старом богохульном фолианте я натолкнулась на имя Ноктюрнал — Ноктюрнал Повелительницы Ночи, Ноктюрнал Непостижимой. Следуя указаниям книги, я воззвала к ней в ее священный день, 3-е Огня очага. Наконец-то я нашла ту госпожу, о которой так долго мечтала. Я стремилась постигнуть ее запутанную философию, источник ее таинственной скорби. Все в ней было покрыто мраком и тайной, даже ее речь и повеления. Прошли годы, прежде чем я поняла простую истину — мне никогда не удастся понять Ноктюрнал. Загадочность была ее неотъемлемым свойством, как жестокость для Боэтии или коварство для Молаг Бал. Понять Ноктюрнал было бы тем же, что отрицать ее, сорвать покровы, которыми укрыт ее мир тьмы. Хоть я и любила ее, но поняла всю тщетность попыток распутать ее загадки. Вместо этого я обратилась к ее сестре, Азуре.
Из всех принцесс даэдра, которым я служила, лишь Азуре небезразличны ее последователи. Молаг Бал был нужен лишь мой ум, Боэтии — мои руки, а Ноктюрнал — пожалуй, мое любопытство. Азура желает этого всего, но еще более — нашей любви. Не раболепия и пресмыкания, а честной и искренней заботы во всех ее проявлениях. Для нее важны чувства ее последователей. Нашу любовь мы также должны направлять и внутрь себя. Если мы будем любить ее и ненавидеть себя, наша боль передастся ей. У меня больше не будет иной госпожи, кроме нее.
Принц Нищих: История Хитрюги и его подарков от даэдрического лорда Намиры
В каждом городе Империи мы сталкиваемся с нищими. Эти несчастные жалкие люди вызывают у нас сострадание. Многие из них так бедны, что едва имеют одежду, чтобы прикрыть наготу, и питаются отбросами. Порой мы кидаем им монетку, но редко думаем о том, кто они такие на самом деле.
Представьте мое удивление, когда я услышал рассказ о Принце Нищих. Это рассказ удивил меня донельзя, позвольте удивить им и вас. События относятся к Первой эре, времени, когда боги ходили среди людей, а даэдра безнаказанно охотились в дикоземье. Это случилось еще до того, как даэдра оказались заточены в Обливионе.
Жил как-то на свете мужчина по имени Хитрюга — хотя, быть может, это была женщина, ибо в истории об этом умалчивается. Это был 13-й ребенок короля Валенвудского, и Хитрюге не было суждено ни царствовать, ни унаследовать состояние отца.
Хитрюге пришлось покинуть дворец, чтобы попытаться самостоятельно добиться богатства и славы. Пройдя многими лесными дорогами и побывав во множестве крохотных деревенек, Хитрюга набрел на трех мужчин, которые окружили четвертого — нищего. Тот с головы до ног был закутан в тряпье, и разглядеть черты его лица было невозможно. Мужчины явно намеревались убить его.
С воплем негодования Хитрюга бросился на этих людей, обнажив меч. Поскольку то были обычные селяне, вооруженные вилами и косами, они бросились прочь от воина в доспехах, размахивающего сверкающим мечом. "Благодарю за спасение", — прохрипел нищий из-под кучи своих мерзких лохмотьев. Хитрюга отшатнулся от удушающей вони.
"Как твое имя, несчастный?" — спросил Хитрюга.
"Я — Намира".
В отличие от селян, Хитрюга получил недурное образование, и это имя сказало ему о многом. Хитрюга понял, что судьба предоставила ему шанс.
"Но ты же лорд даэдра! — воскликнул Хитрюга. — Отчего же ты терпела преследования этих людей? Ты могла уничтожить их парой слов".
"Мне приятно, что ты узнал меня", — ответила Намира. — "Да, селяне часто оскорбляют меня. Однако меня радует, когда меня узнают по имени, если не по обличью".
Хитрюга знал, что Намира — лорд даэдра, в чьей власти находятся вещи отвратительные и гадкие. Проказа и гангрена были ее царством. Но там, где остальные видели опасность, Хитрюга увидел шанс для себя.
"О великая Намира, дозволь мне стать твоим учеником. Я прошу тебя дать мне власть, которая обеспечила бы мне состояние, и имя, которое люди будут вспоминать через века".
"Нет. Я иду по свету в одиночестве. Ученики мне не нужны".
И Намира заковыляла прочь по дороге, но от Хитрюгы было не так просто отделаться. Падая к ногам даэдра, Хитрюга умолял ее взять его в ученики. Целых тридцать три дня и тридцать три ночи пресмыкался Хитрюга. Намира молчала, но причитания Хитрюги не иссякали. И наконец на тридцать третий день Хитрюга совсем охрип.
Намира поглядела на внезапно замолчавшего спутника. Хитрюга стоял на коленях в грязи, в мольбе протянув к ней руки.
"Кажется, свой урок ты уже получил, ученик, — объявила Намира. — Я дам тебе то, чего ты просишь".
Хитрюга был вне себя от радости.
"Я дарую тебе силу болезни. Ты можешь выбрать любую болезнь для себя, из тех, что имеют внешние проявления, и сможешь менять эти хвори по своей воле. Однако ты всегда будешь поражен хотя бы одной из них.
Я также даю тебе силу жалости. Ты будешь вызывать жалость в каждом, кто увидит тебя.
И, наконец, я дарую тебе силу презрения. Ты будешь возбуждать презрение во всех, кто бросит на тебя взгляд".
Хитрюга был ошеломлен. Это были вовсе не те дары, что вели к достижению богатства. Это были проклятия, ужасные по отдельности и просто сокрушительные вместе.
"И как же мне заработать состояние и сделать себе имя?"
"Ты пресмыкался тридцать три дня и тридцать три ночи. Ступай к людям и моли их о милостыне. Среди нищих Тамриэля твое имя войдет в легенду, а история о Хитрюге, Принце Нищих, до конца света будет передаваться из уст в уста".
И было так, как предсказала Намира. Хитрюга стал нищим. Никто не мог смотреть на бедолагу, не испытав непреодолимого желания бросить ему монетку, и вскоре он понял, что сила презрения дает прекрасную возможность получить доступ к секретам мира сего. В присутствии Хитрюги люди не боялись разговаривать на любые темы и не обращали на его внимания. В каком бы городе Хитрюга ни находился, вскоре он узнавал все о его жителях.
И по сей день, если вы хотите узнать какую-то тайну, вам стоит попробовать расспросить нищих. У них глаза и уши во всех городах. Они знают гораздо больше, чем могут подумать те, кто с презрением проходит мимо них.
Прикосновение к небу (Пармион Салдор)
Многие из числа самых праведных снежных эльфов пускались в долгое и тяжелое путешествие по Благой земле к внутреннему святилищу. Ими двигало неодолимое желание испытать единение со своим богом, Аури-Элем. Хотя все они были преисполнены решимости доказать, что достойны этого, немногие были готовы к трудностям, стоявшим на их пути, ибо дорога к Аури-Элю была терниста. Пилигримов ждали не только естественные препятствия, уготованные коварной долиной, но мириады испытаний их веры и преданности.
Говорят, что многие просто не могли продолжать путь и поворачивали назад. Однако некоторые считают, что общественное порицание, которое ждало их после такого возвращения, было более жестоким наказанием, чем любое испытание на пути к храму. Провалив попытку, они были обречены жить в тени тех, кто достиг великой славы и чести восхождения к свету. Их вера и преданность Аури-Элю были отныне под сомнением, и остаток их дней был наполнен сожалением и мыслями о пережитом позоре.
Рассказы о тех, кто достиг внутреннего святилища, тоже несут нотку сожаления. Говорят, по прибытии многие были лишь тенями прежних себя. Некоторые буквально сходили с ума от недосыпания и были крайне истощены. К концу путешествия казалось чудом, что им хватает сил нести свой кувшин и подниматься по ступенькам храма — это было последнее истинное испытание преданности. Вне зависимости от конкретного рассказа, все они заканчиваются одинаково. Говорят, что каждый пилигрим поднимался, окутанный светом, и на лице его читались облегчение и покой.
Принципы колдовства (Корвус Диренни)
Колдовство — это чародейское искусство призыва существ и предметов из других планов для последующего их использования заклинателем. Изучение этого искусства долгое время не развивалось из-за присущих ему опасностей, поскольку призываемые сущности, в особенности более разумные Даэдра, сопротивляются призванию в Нирн для выполнения чьей-либо воли и зачастую пытаются причинить заклинателю вред.
Значительный успех, которого я достиг в разработке безопасных и надежных заклинаний призыва, исходит из моей системы разделения такой магии как состоящей всегда из двух существенных и взаимосвязанных компонентов — из призывающих чар и связывающей руны. Именно последняя часть, разумеется, и защищает заклинателя от призванной сущности или предмета, позволяя призывателю поработить их.
Раньше колдовство было довольно опасным занятием из-за того факта, что чародей-призыватель должен был использовать два заклинания, призывающее и связывающее, по отдельности, и если связывание применялось неправильно или слишком медленно, заклинатель мог поплатиться жизнью за эту ошибку. Моим нововведением стало переплетение магии призыва и связывания таким образом, чтобы они образовали единое заклинание, накладывающее оба эффекта одновременно и таким образом гарантирующее, что призванный объект обязательно будет связан.
Ученику настоятельно рекомендуется с должным усердием подойти к изучению заклинаний в прилагающемся гримуаре: хотя мои методы сделали колдовство менее рискованным, это искусство, к которому никоим образом не следует относиться поверхностно и бездумно. Ученик, который так делает, будет только обузой, причем недолгой, для своего мастера.
Прихоть удачи: Ловушка Судьбы (Зилмок Голдж)
К тому времени, как Миневе Иолос исполнилось шестнадцать, она стала нежеланным гостем во всех лавках и поместьях Балморы. Иной раз она прихватывала оттуда все стоящее, в другой — просто получала удовольствие от самого факта проникновения, минуя замки и ловушки. И каждый раз она оставляла на видном месте пару игральных костей — своего рода визитную карточку, по которой хозяева узнавали, кто их обчистил. Местные жители вскорости прозвали таинственного призрака "Судьбой".
Типичный для тех времен диалог в Балморе:
— Дорогая, куда подевалось твое шикарное ожерелье?
— Ах, дорогуша, Судьба отняла его у меня.
Впрочем, были моменты, когда Судьба проклинала свое занятие, натолкнувшись по собственному просчету на хозяина или охранника. Пока что ее еще никому не удалось ее поймать или даже увидеть, однако уже множество раз она оказывалась на волоске от провала. Наконец, наступил день, когда она ощутила необходимость расширить свой охват. Она подумывала уже навестить Вивек или Гнисис, но одним вечером в "Восьми тарелках" услышала о родовой гробнице Херанов. Гооворили, будто эта старинная усыпальница хоть и кишит ловушками, но таит в своих глубинах накопленные веками сокровища семейства Херан.
Судьбе показалось заманчивым преодолеть заклятье склепа Херанов и заполучить схороненные там богатства, однако к схватке со стражами гробницы она не была готова. Она размышляла о своих возможностях и вдруг заметила Ульстира Морсби за столиком неподалеку — тот, как всегда, был наедине с собой. Этот верзила-бретонец имел репутацию тихого чудака — умелого вояки, тронувшегося рассудком и обращающего больше внимания на голоса в своей голове, чем на мир вокруг.
Если уж приходится искать себе партнера для этого дельца, подумала Судьба, этот человек отлично подойдет. Он не станет требовать своей доли и не будет настаивать на честном дележе добычи. Если же дело запахнет жареным и обитатели склепа Херанов его порешат, никто о нем жалеть не станет. Как и в том случае, если Судьбе просто надоест с ним цацкаться и она решит его бросить.
— Ульстир, ты, наверно, меня не знаешь, но меня зовут Минева, — подойдя к его столику, сказала она. — Я подумываю навестить родовую гробницу Херанов. Если ты возьмешь на себя монстров, я позабочусь о замках на дверях и ловушках. Что скажешь?
Бретонец помедлил с ответом, будто совещаясь с голосами в своей голове. Наконец, он утвердительно кивнул головой и пробормотал:
— Да, да, да, подпереть камнем, горячая сталь. Хитин. Стены за дверями. Пятьдесят три. Два месяца и обратно.
— Замечательно, — сказала Судьба, ничуть не смущенная странным ответом. — Отправляемся завтра с рассветом.
Когда на следующее утро Судьба встретилась с Ульстиром, тот был снаряжен в хитиновые доспехи и вооружен необычным клинком, который слегка светился от наложенных на него заклинаний. В начале их путешествия она пыталась завязать с ним разговор, однако его ответы были настолько бессмысленными, что она быстро оставила попытки. Внезапно по равнине прошелся ливень и накрыл их с головой, однако это их не замедлило, так как на Судьбе не было доспехов, а хитин Ульстира легко отталкивал воду.
Они погрузились в темные глубины склепа Херанов. Интуиция не обманула ее — они отлично дополняли друг друга.
Она распознавала капканы, западни и ложные плитки в полу прежде, чем они срабатывали, и взламывала все виды замков: с простым барабаном, комбинированные, перекрученным засовом, двойными задвижками, старинные разновидности, имен которых не сохранила история, проржавленные махины, которые было бы опасно открывать, даже имея ключ.
Ульстир же тем временем изничтожал несметное число диковинных тварей, подобных которым Судьба, выросшая в городе, в жизни не видела. Особенно эффективным его клинок, зачарованный на поражение огнем, оказался против ледяных атронахов. Бретонец даже спас ее раз, когда она оступилась и чуть не провалилась в мрачную расщелину в полу.
— Не ушибись, — сказал он с неподдельной заботой на лице. — Впереди стены за дверями и пятьдесят три. Кольцо истощения. Два месяца и обратно. Подпереть камнем. Пойдем, матушка Судьба.
Судьба особо не прислушивалась к бессмысленной болтовне Ульстира, но когда он сказал "Судьба", она застыла в изумлении. Она представилась ему как Минева. Неужели правы крестьяне, рассказывающие, что когда безумцы говорят, они на самом деле говорят с принцем даэдра Шеогоратом, и тот дает им советы и знания, недоступные простым смертным? Или, что было бы логичней, Ульстир лишь повторяет то, что слышал в Балморе? Ведь для местных за последние несколько лет слово "Судьба" стало синонимом взлома.
Пока они продвигались вперед, Судьба продолжала размышлять над словами Ульстира. При их первой встрече он сказал "хитин", будто высказав какую-то внезапную мысль вслух, а сегодня его хитиновые доспехи оказались как нельзя кстати. Так же и с "горячей сталью". Что, интересно, значат "стены за дверями"? Или "два месяца и обратно"? Чего может быть "пятьдесят три"?
Мысль о том, что Ульстиру ведомы некие тайны, касающиеся ее самой и этой гробницы, вызывала у Судьбы беспокойство. Она твердо решилась бросить своего напарника сразу после того, как они доберутся до сокровища. Он изрубил живых и восставших из мертвых стражей склепа: она вполне может обойтись без защитника, просто вернувшись тем же путем, каким они шли.
Одна из фраз бретонца была ей абсолютно понятна: "кольцо истощения". В одном из особняков Балморы она стащила кольцо просто потому, что оно показалось ей красивым. Лишь позже она узнала, что с его помощью можно истощать жизненную силу людей. Мог ли Ульстир знать об этом? Удастся ли ей застать его врасплох, использовав это кольцо?
Пока они продвигались по коридору, она продумывала, как лучше всего обставить бретонца. Проход внезапно кончился большой металлической дверью, которую запирал золотой замок. С помощью отмычки Судьба подняла два штифта и освободила засов. Дверь распахнулась, сокровище гробницы Херанов лежало перед ними.
Входя в зал, Судьба тайком стянула перчатку с руки, на которой было кольцо. В комнате были сложены пятьдесят три мешка с золотом. Когда она обернулась, дверь между ней и бретонцем захлопнулась. С ее стороны на месте двери оказалась стена. Стены за дверями.
В течение многих дней Судьба кричала и кричала, тщетно пытаясь выбраться из зала. Затем она лишь отупело слушала, как Шеогорат смеется в ее голове. Когда спустя два месяца вернулся Ульстир, она уже была мертва. Он подпер открытую дверь камнем и вынес золото.
Про Эбонхартский Пакт (Айкантар из Шиммерена, сапьярх индоктринации)
Наши сородичи тёмные эльфы были надлежащим образом наказаны за предательство своих предков: за то, что якшались с даэдра, за то, что пытались им подражать — проклятие настигло их тела и саму их землю. Но этого урока им, очевидно, недостаточно: сегодня они пересекли границы своей проклятой страны и пытаются заразить своей ересью всю оставшуюся землю. Троица лукавых демонических отродьев, которые правят ими, обманула простачков нордов и вечных своих рабов — аргонских ящерок — убедив их ввязаться в эту безумную авантюру.
Позволить Эбонхартскому Пакту управлять Сиродилом будет так же глупо, как отдать это право Империи или какому-либо из людских племён. Но Трибунал, безусловно, представляет даже большую опасность для Нирна, чем беспечные и импульсивные людские расы. Нужно загнать их назад на край континента, разбив их… навсегда.
Проведение Охоты
Написанное в этой книге представляется поспешно выполненным конспектом, возможно, со слуха, или же извлечениями из более обширной работы.
Да не скажет никто при свидетелях, будто Охота не объявлялась, Ритуалы не оглашались или Древние Каноны не соблюдались.
Ритуал Невинной Жертвы, также называемый Дикая Охота, это старинный обряд, извлекающий магическую энергию из мощного потока магии, омывающего этот мир. Создатели и время создания этих ритуалов давно забыты. Но, при надлежащем соблюдении, данный обряд приносит большую власть и престиж Охотнику.
Ритуал включает всемогущих Охотников со своими большими и малыми собаками, и жалкую и обреченную Невинную Жертву, по традиции называемую Зайцем, по имени смертного создания, на которого охотятся люди. С одной стороны, Охотник испытывает изрядный азарт и осознание своего могущества и власти над беспомощной дичью, а с другой стороны его трогает трагическая доля Невинной Жертвы. В высшем своем эстетическом проявлении данный ритуал уравновешивает экстаз убийства осознанием Охотником печальной участи и отчаяния Невинной Жертвы. То, как тело невинного Зайца разрывается на куски, отражает трагический дисбаланс власти и жестокой несправедливости в этом мире.
С началом Охоты малые собаки собираются перед отражениями зеленого кристалла у Часовни Невинной Жертвы. В самой Часовне охотники, большие собаки и Егерь совершают обряды посвящения и освящения охотников, Охоты и Невинной Жертвы. Затем Охотник выходит из Часовни, потрясает Копьем Горькой Милости, и цитирует Каноны Охоты. Описание Канонов объясняет правила и условия четырех этапов Охоты: взятие следа, травля, зов и подтверждение смерти.
Стадия первая — взятие Следа, в которой малые собаки идут по следу и поднимают Зайца.
Стадия вторая — травля, в которой большие собаки гонят Зайца перед собой.
Стадия третья — зов, в которой большие гончие окружают Зайца и подзывают Охотника, чтобы он его убил.
Стадия четвертая — подтверждение смерти, в которой Охотник совершает убийство ритуальным Копьем Горькой Милости и призывает Егеря звоном в колокол, чтобы тот посмотрел на убийство. Затем Егерь вручает награду Бравому Охотнику, который проявил искусство в обращении с Копьем Горькой Милости. Егерь также просит Бравого Охотника назвать следующего Зайца для очередной Охоты (хотя сам Бравый Охотник может и не участвовать в ней).
Каноны Охоты, которые и охотники, и Егерь, и гончие торжественно клянутся чтить, подробно описывают обычаи и условия Охоты. Эти обычаи и условия, также называемые Законом, строго определяют все детали Охоты, такие, как: сколько может участвовать гончих определенного вида, как следует применять Копье Горькой Милости, и так далее. Кроме того, Закон указывает, что Заяц должен иметь настоящий шанс на спасение от Охоты, хотя бы и очень слабый. На практике это условие обычно выполняется предоставлением шести ключей, которые, если собрать их вместе в Храме даэдрических обрядов, позволят Зайцу телепортироваться из места Охоты и таким образом обмануть Охотника и его Копье. Конечно, невероятно, чтобы Заяц мог действительно найти все ключи и спастись, но форма соблюдается, мошенничество с ключами и лишение Зайца шанса на их нахождение или применение считается постыдным и непростительным предательством Закона Охоты.
Ритуал Охоты обеспечивает охотникам защиту от любых форм атак, включая оружие смертных и бессмертных и волшебство любых школ. Вместе с тем охотников предупреждают, что ритуал не дает им защиты от собственного Копья, и предостерегают от бездумного применения Копья в ближнем бою, в темноте или при иных опасных обстоятельствах, поскольку одно касание Копья Горькой Милости означает мгновенную и верную смерть как для невинного Зайца, так и для товарищей по Охоте.
Право проводить Дикую Охоту является великой и существенной привилегией, ибо все беззащитны против магии Копья Горькой Милости, за исключением высших лордов даэдра. Соответственно, Копье само по себе является смертельным оружием, и его запрещено выносить за пределы Угодий Ритуальной Охоты.
Провинции Тамриэля
Тамриэльская Империя включает девять имперских провинций: Скайрим, Хай Рок, Хаммерфелл, остров Саммерсет, Валенвуд, Эльсвейр, Чернотопье, Морровинд и собственно саму древнюю Имперскую провинцию, Сиродил. Морровинд стал одной из последних провинций, включенных в Империю, и, поскольку он был присоединен по договору, а не завоеванием, Морровинд сохраняет исключительные полномочия в области местного самоуправления, основанного на древних традициях Великих Домов.
Скайрим, известный также как Старое Королевство или Отчизна, был первым регионом Тамриэля, заселенным людьми с континента Атмора: отважными, решительными и воинственными нордами, чьи потомки до сих пор обитают в тех суровых землях. Хотя они стали сдержаннее и цивилизованнее своих предков-варваров, норды чистых кровей по-прежнему являются отличными воинами и храбрыми путешественниками.
В Хаммерфелле определяющую роль играют города и порты. Большая часть населения сосредоточена в крупных городах Сентинель и Строс М'Кай, а также в более мелких портовых городах на островах и побережье. Внутренние области населены мало, в основном бедным крестьянством и пастухами. Любовь редгардов к путешествиям, приключениям и дальним морям сделала из них отличных моряков, наемников и путешественников и разбросала их по всем портам Империи.
Хай Рок включает множество земель и кланов Бретонии, Деллисских островов, племен реки Бьюлси и, по традиции, Западного Предела. Неприступные высокогорные крепости и отделенные от мира и друг от друга равнинные поселения воспитали у различных бретонских кланов яростную страсть к независимости, и эта упрямая черта так и не позволила развиться у них имперскому или хотя бы провинциальному национальному сознанию. Тем не менее, их язык, поэтические традиции и героический эпос являются их общим объединяющим наследием.
Остров Саммерсет представляет собой зеленую, приятную страну с плодородными земельными угодьями, лесными парками и древними башнями и замками. Большинство поселений невелики и изолированы друг от друга, управляются местными чародеями или военноначальниками. На острове расположены несколько естественных портов. Местные жители настороженно относятся к чужеземцам и не жалуют их, так что старинные благородные традиции альдмеров остались здесь не испорчены современной имперской меркантильностью.
Валенвуд представляет собой главным образом необитаемую лесную глушь. На побережье преобладают мангровые болота и тропические джунгли, в то время как во внутренних областях обильные дожди питают леса умеренного климата. Босмеры живут кланами в деревянных домах, их поселки разбросаны по побережью и по внутренней области. Деревни соединяются между собой лишь лесными тропками. Немногочисленные имперские дороги пересекают огромные труднопроходимые лесные массивы с широко разбросанными по ним крошечными поселениями и мало используются для торговли или перевозок.
Каджиты южной части Эльсвейра, области джунглей и речных долин, живут в городских поселениях. Здесь господствуют древние торговые традиции, особым уважением пользуется аграрная аристократия, занимающаяся возделыванием сахарного тростника и соленого риса. Кочевые же племена каджитов из северных засушливых пустошей и равнин, напротив, представляют собой агрессивное разбойничье сообщество, время от времени объединяемое под властью какого-нибудь племенного вождя. В то время, как оседлый юг быстро принял имперскую культуру, северные кочевые племена цепко держатся за свои воинственные варварские традиции.
Большая часть исконного аргонианского населения Чернотопья отделена от мира непроходимыми тропическими болотами, и связана с ним главным образом великими внутренними водными путями. Дорог там немного, а основным средством передвижения является лодка. Берега и северо-западные леса большей частью необитаемы. На протяжении веков данмеры наведывались в Чернотопье за рабами; хотя Империя объявила этот промысел вне закона, такая практика существует, и данмеры и аргониане питают друг к другу давнюю и жгучую неприязнь.
Морровинд, родина народа данмеров, находится в самой северо-восточной части Тамриэльской Империи. Большая часть населения сосредоточена на высоких плато и в плодородных долинах рек центрального Морровинда, в особенности, вокруг Внутреннего моря. На острове Вварденфелл, окруженном Внутренним морем, доминирует исполинский вулкан Красная гора и прилегающие к нему покрытые шлаком пустоши; большая часть населения острова обитает на относительно благоприятных для проживания западном и юго-западном берегах.
Сиродил является колыбелью высокой культуры империи людей. Это самый обширный регион континента, и большую часть его территории покрывают бескрайние джунгли. Имперский город расположен в самом сердце провинции, в плодородной Нибенейской долине. Густо населенная центральная долина окружена дикими влажными лесами, по которым протекают великие реки, образующие болота Аргонии и Топальской бухты. Уровень суши поднимается постепенно к западу и резко — к северу. Между западным побережьем и центральной долиной расположены лиственные леса и мангровые болота.
Продвижение истины: памфлет Жрецов-Отступников (составлено Жрецами — Отступниками)
1. Божественная природа Трибунала.
Храмовая доктрина утверждает, что они достигли своего апофеоза чудесным образом посредствам подвигов, добродетели, знания, испытания и борьбы со Злом; Храмовая доктрина утверждает, будто их божественная сила и бессмертие безусловно являются наследием Данмерских предков [включая, в числе прочих, Благих Даэдра, пророка Велота и Святого Неревара]. Жрецы-Отступники спрашивают, а не могут ли мощь Дагот Ура и власть Трибунала в конечном счете восходить к единому источнику — Красной Горе. Сведения в Апографе позволяют предположить, что Трибунал использовал для достижения своей божественности порочно зачарованные инструменты, каковые нечестивые средства изначально были созданы богохульным Двемерским чародеем Кагренаком с целью сотворить Нумидий Ложной Креатуры.
2. Непорочность Трибунала.
Жрецы-Отступники утверждают, что Храм всегда имел как публичное лицо [представлено Хейрографой — "жреческие писания"] так и тайное лицо [представлено Апрографой — "тайные писания"]. Публичное освещение изображает деяния Трибунала в героических тонах, в то время как скрытые писания разоблачают тайны, ложь, необоснованность, соперничество и всевозможные толкования, намекающие на более темные и менее героические мотивы и действия Трибунов. В частности, противоречивые концепции битвы при Красной Горе ставят под сомнение руководящую роль Трибунала, а также в отношении источников его последовавшего подъема. Помимо этого, есть достоверные свидетельства того, что Трибунал утаивает истинную природу угрозы, представляемой Дагот Уром при Красной Горе, вводя народ в заблуждение в отношении способности Трибунала защитить Морроувинд от Дагот Ура, а также скрывает недавнее существенное снижение своего магического могущества.
3. Храмовые трактовки Битвы при Красной Горе.
Эшлендская традиция вообще не отводит Трибуналу места на Красной Горе, утверждая, что Двемеры скорее сами себя уничтожили, а не Неревар. Далее Эшлендская концепция заявляет, что Неревар оставил Дагот Ура хранить нечестивые тайны Красной Горы, а сам отправился на переговоры с Великим Советом [т. е. Трибуналом], и что Неревар скончался на этих переговорах [по мнению эшлендеров, отнюдь не от ран, а в силу предательства], а затем уже Трибунал имел противостояние с мятежным Дагот Уром внутри Красной Горы и загнал его вглубь, когда он не подчинился их воле.
4. Культ Даэдра, Святых и Предков.
Подвергая сомнению божественность Трибунала, Отступники не возражают против его святости и героизма. По сути, Жрецы-Отступники выступают за восстановление многих элементов Фундаменталистского Почитания Предков в том виде, в каком оно практиковалось эшлендерами и Святым Велотом. Как именно это должно выглядеть, по-прежнему является дискуссионным вопросом в кругах Жрецов-Отступников.
5. Отрицание пророчеств Воплощенного и гонения на Нереварианцев.
Хотя среди Отступников не существует единодушия в отношении подлинности Нереварианских пророчеств, все они сходятся во мнении, что гонения на Нереварианцев несправедливы и обусловлены политическими соображениями. Жрецы-Отступники не отрицают мистицизма, откровения или пророчества как часть религиозной практики. Отступники не разрешили вопрос истинных или ложных озарений. Они изучали мистицизм Эшлендских Культов Предков, в особенности обряды эшлендских прорицателей и ведуний, а также пророчества Воплощенного. Многие Жрецы-Отступники пришли к убеждению, что Нереварианские пророчества подлинны, и провели системное исследование пророчеств, записанных в архивах Храма.
6. Власть Архиканоника и Ординаторов.
Жрецы-Отступники отрицают власть Архиканоника и Ординаторов. Храмовая иерархия коррумпирована своекорыстными и политическими интересами, и отныне не действует в интересах самого Храма и его приверженцев. Жрецы-Отступники уверены, что Архиканоник и Ординаторы выражают только самих себя, но никак не волю Трибунала.
7. Инквизиция и использование террора и пыток Ординаторами.
В храмовой иерархии ни для кого не является секретом, что Ординаторы обращаются к похищениям, террору, пыткам и тайным арестам в борьбе с ересью и вольнодумством. Жрецы-Отступники считают, что или Ординаторы вовсе вышли из-под контроля, или же служат инструментом сохранения власти коррумпированного жречества.
8. Основы Доктрины Храма — Милость к Падшим, Просвещение Невежественных, Защита Слабых.
При том, что Жрецы-Отступники осознают, что большинство рядовых жрецов свято чтят лучшие традиции Храма, они уверены, что многие жрецы высших рангов больше подчиняются мотивам любви к власти и роскоши, нежели любви к падшим, слабым и невежественным.
Продвижение, завоевание и приспособление: История Сиродила (Гвилим Пресс, 3E 344)
Историки часто описывают расселение людей по Тамриэлю, как процесс военной экспансии нордов Скайрима. В действительности, люди жили практически в каждом уголке Тамриэля еще до основания Скайрима. Эти так называемые "недийские народы" состояли из прото-сиродильцев, предков бретонцев, уроженцев Хаммерфелла и возможно уже исчезнувшего людского населения Морровинда. Строго говоря, норды — народ той же недийской группы, они единственные не смогли найти способ мирно уживаться с эльфами, к тому моменту уже заселившими Тамриэль.
Определенно, Исграмор не был первым человеком, обосновавшимся в Тамриэле. На самом деле, "бежав от гражданской войны в Атморе", как говорится в "Песне возвращения", Исграмор поступил так, как поступали сотни атморанцев до него; Тамриэль служил приютом для беженцев из Атморы уже за многие столетия до высадки Исграмора. Недовольные, раскольники, повстанцы, безземельные младшие сыновья — всех их, несмотря на трудности пути, манил "Новый мир" Тамриэля. По данным последних археологических раскопок, ранние поселения людей в Хаммерфелле, Хай Роке и Сиродиле датируются 800-1000 годами Меретической эры, то есть, за века до прибытия Исграмора, даже в предположении, что двенадцать "королей" нордов, предшественников Харальда, были реальными историческими фигурами.
Недийские народы были национальным меньшинством на земле эльфов. У них не было иного выбора, кроме как жить в мире со старшей расой. В Хай Роке, Хаммерфелле, Сиродиле и, возможно, Морровинде, где они именно так и поступали, недийские народы процветали и становились многочисленнее в последние столетия Меретической эры. Только в Скайриме им не удалось прижиться, это описано в "Песне возвращения". Возможно, ощущая близость крепкого плеча Атморы, прото-норды не считали нужным подчиняться власти скайримских эльфов. И действительно, в ранних хрониках северян говорится, что во время правления короля Харальда, первого по историческим документам правителя нордов (1E 113–221), "атморанские наемники вернулись домой" после объединения Скайрима в централизованное королевство. Как бы там ни было, модель была выстроена — на севере шла военная экспансия, по мере продвижения границ завоевания происходило заселение людьми новых территорий, и линия раздела между землями людей и эльфов оставалась относительно четкой.
Но вне этой "зоны конфликта" другие недийские народы продолжали сродняться со своими соседями-эльфами. Когда армии нордов Первой империи наконец вторглись в Хай Рок и Сиродил, то обнаружили, что бретонцы и прото-сиродильцы уже спокойно живут среди эльфов. Более того, норды с трудом могли отличить эльфа от бретонца — до такой степени дошло смешение этих рас. С появлением армий северян равновесие сил между недийскими народами и эльфами было нарушено. Хоть пребывание нордов в Хай Роке и Сиродиле длилось относительно короткий период (менее двух веков), результат его имел решающее значение: с этого времени власть в тех регионах перешла от эльфов к людям.
Происхождение двемерских законов
Данная книга представляет собой исторический анализ развития двемерских законов и обычаев в рамках культурного наследия высоких эльфов.
Вкратце говоря, насколько мне удалось отследить ход развития обычаев босмерских племен, он в сущности повторяет эволюцию альтмерских законов. Ответственность за рабов и животных с течением времени по большей части свелась к выдаче виновного пострадавшему, а впоследствии, как и на островах Саммерсет, это приняло форму компенсации.
Какова же значимость данного утверждения при изучении наших современных законов? Что касается влияния альтмерских законов на наши собственные, особенно в той части, которая оговаривает отношения между хозяином и слугой, мы можем найти доказательства тому в каждом судебном решении, вынесенном за последние пятьсот лет. Как неоднократно отмечалось, мы до сих пор пользуемся логикой альтмерских магистратов, утратившей в наши дни всяческий смысл. И сейчас я быстро продемонстрирую влияние альтмерской традиции на современный двемерский суд.
В своде законов Карндарской заставы (1180 д.э.) сказано: "Если тот, кем владеет другой, убьет того, кто владеет сам собой, владелец должен отдать родичам убитого три хороших инструмента и тело того, кем владел." Существуют и другие, похожие примеры. Тот же самый принцип применялся даже к делам, касающимся смерти в результате действий центуриона. "Если кто-то будет убит Анимункулом или Анимункулами в общественном рабочем месте, члены семьи погибшего могут разобрать Анимункула или Анимункулов и забрать в свое пользование его или их части в течение тридцати дней с момента убийства."
Поучительно также провести параллели с работами Дхарка по изучению звероподобных дикарей Тенмарских лесов. "Если аргонианин убивает болотную кошку, на ее семью падает позор. Смыть его можно, лишь убив аргонианина или ему подобное существо. Более того, если болотная кошка погибнет, упав с дерева, ее родственники должны отомстить за нее, повалив дерево и лишив его ветвей, и разбросав их по всему лесу."
Проповеди Сариони
[Это оригинал книги, которую использовал Архиканоник Сариони для составления своих проповедей]
Услышь, верный, слова Вивека, ибо пять раз говорит он, и пять раз другими словами —
Во страдании и испытаниях укрепляй свою Веру.
Запомни облик несправедливости.
Смерть не умаляет, призрак сияет славой.
Вера побеждает все. Примем же Веру.
Лучше перенести несправедливость, чем самому поступить несправедливо.
Услышь слова Лорда Вивека, и внимание обрати на Семь Даров, ибо он называет их семь раз, и семью словами:
Дар Доблести.
Благодарю за твою доблесть тебя, Лорд Вивек. Я не поддамся страху, не отвернусь, но сражусь со своими врагами и своим страхом.
Дар Храбрости.
Благодарю за твою храбрость тебя, Лорд Вивек. Я не стану избегать риска и прятаться за маской осторожных советов, ибо удача сопутствует смелым.
Дар Справедливости.
Благодарю за твою справедливость тебя, Лорд Вивек. Я не буду жесток и деспотичен, ибо справедливый заслуживает любви, доверия и уважения нашего народа.
Дар Вежливости.
Благодарю за твою вежливость тебя, Лорд Вивек. Я не скажу обидного и резкого слова, но буду говорить уважительно, даже о врагах моих, ибо терпеливые слова могут отвратить гнев.
Дар Гордости.
Благодарю за твою гордость тебя, Лорд Вивек. Я не стану сомневаться в себе, в моем народе, в моих богах, но настаивать буду на них и моих древних правах.
Дар Великодушия.
Благодарю за твое великодушие тебя, Лорд Вивек. Я не буду ни копить, ни красть, ни обременять себя невыгодными сокровищами, но буду делить все с домом моим.
Дар Смирения.
Благодарю за твое смирение тебя, Лорд Вивек. Я не буду важничать и тщеславно приукрашать себя, но знать место мое в большем мире и благодарить за него.
Пророк Арден-Сул
Когда вы приблизитесь к стенам Нью-Шеота, ваш взгляд неизбежно будет привлечен великолепным зрелищем: таинственное пламя реет над простой башней, возвышающейся над постройкой круглой формы. Для одних это пламя — путеводный маяк, придающий силы, для других — насмешка над их верой. Это эпицентр интереснейшего конфликта: две стороны одной медали, соперничающие во славу своего бога. Неприметное здание с замечательным прошлым — Часовня Арден-Сула.
Хотя сама часовня построена во времена, предшествовавшие деяниям Арден-Сула, жители Мании и Деменции втянуты в бесконечную дискуссию о ее истории. Первые уверены, что на этом самом месте еще до возникновения Нью-Шеота Арден-Сул подвергся Великому Просвещению и ослеп. Вторые утверждают, что часовня — это место, где Арден-Сул вынес Тысячедневную Муку. Однако не эти важные события жизни Арден-Сула связали часовню с его именем… это сделала его смерть.
И вновь две стороны расходятся во мнениях по этому поводу. По версии, господствующей в Мании, последний день жизни Арден-Сула начался с величайшего пиршества в часовне. Гостей ждали неистощимые запасы зеленой пыльцы и алкогольных напитков. Арден-Сул и 213 его последователей затеяли подлинную оргию вседозволенности, ночь наслаждения песнями, танцами и блудом. Когда празднество достигло пика, сторонники Арден-Сула начали один за другим валиться наземь, истекая кровью, так что земля окрасилась багрянцем. Приверженность доктрине гедонизма, обернувшаяся излишествами, взяла свое, и сердца их разорвались. Хотя детали не приводятся, утверждается, что Арден-Сул умер последним с выражением полного блаженства на лице.
В Деменции события, приведшие к кончине Арден-Сула, описывают совершенно иначе. Опасаясь, что один из его последователей в некий момент станет предателем и вонзит нож ему в спину, Арден-Сул изыскал способ заглянуть глубоко в душу человека и увидеть его истинные помыслы. После всесторонних исследований он открыл секреты висцеромансии, науки предсказания по внутренностям. Вооруженный этим знанием, он призвал свою паству в часовню. Испив предложенного Арден-Сулом вина, его сторонники внезапно обнаружили себя парализованными… способными видеть все вокруг, но обездвиженными. Тогда Арден-Сул начал вырезать их еще бьющиеся сердца и читать по ним их мысли. Изъяв все 213 сердец, он так и не обнаружил изменника. В ярости он вскрыл себе грудь и вырвал собственное сердце. Прежде чем свет померк перед его глазами, Арден-Сул постиг всю иронию истины: он и был предателем, назначенным судьбой убить самого себя.
Решите ли вы принять одну из этих историй на веру, не суть важно. Правда в том, что часовня — место смерти глубоко почитаемого пророка. Поныне Мания и Деменция разделяют это здание, и избранная по прихоти лорда Шеогората сторона обретает господствующее положение.
Прорыв Дракона (Фал Друн)
Конец 3-й эры стал периодом сильнейшего религиозного всплеска. Потрясения, которыми сопровождалось правление Уриэля VII, были лишь внешними признаками того, что исторические силы в конце концов приведут к падению династии Септимов. Тогда среди многих культов и сект по всей Империи впервые заговорили о так называемом "Прорыве Дракона". Все это было вызвано огромным интересом к событиям, связанным с приходом к власти Тайбера Септима, или "мифе основания" династии Септимов.
В основу доктрины Прорыва Дракона, как теперь стало известно, легла обычная ошибка в календаре очень авторитетного издания "Энцикопедии Тамриэлика", впервые опубликованной в 3E 12, в начале правления Тайбера Септима. В то время архивы Алинора были все еще недоступны для широкого круга ученых, а сохранившиеся со времен Аллесианского периода рукописи редки и фрагментарны. Алессианцы систематически сжигали все библиотеки, которые им попадались, а их собственные рукописи были уничтожены во время войны Справедливости.
Судя по всему, автор Энциклопедии Тамриэлики не знал, что такое алессианский "год". Теперь мы точно знаем, что он обозначал длительность видений высшей жрицы — от нескольких недель до нескольких месяцев. Основываясь на анализе сохранившихся свитков, а также фресок и икон алессианских храмов, я заключил, что Алессианский орден существовал всего около 150 лет, а не знаменитые "тысячу и восемь лет", как утверждает Тамриэлика. "Загадка" тысячелетнего правления алессианцев так и не была объяснена до конца Третьей эры, когда все заговорили о Прорыве Дракона. Так как в то время эти цифры (и объяснения) принимались всеми, некоторые историки до сих пор уверены в их истинности, как были уверены и тогда. Однако, стоит вспомнить, что историков Третьей эры уже отделяло от алессианцев 20 веков. А история как наука только зарождалась, основываясь на нескольких рукописях древних времен.
Сегодня данные археологии и палеонумерологии подтверждают мои догадки: понятие Прорыв Дракона было введено в конце 3й эры. Основой тому послужила ошибка ученых, а распространение эта легенда получила благодаря растущему интересу к эсхатологии и нумидиумизму.
Прорыв Ну-Мантии
На секретный глиф: послание сонного рукава.
Сонный рукав: срочный, протоколы безопасности предоставлены.
Протоколы безопасности: защиты белой кости предка сфинксового мотылька.
Канцлеру Окато, во власти! В триумфе! Согласно абсолютному нравственному добру!
Простите моё прямое послание, Канцлер, и знайте, что я делаю это с уважением каждого из предков в моём роду, но Грандмастер Джофри никогда не реагировал на предыдущие усилия предупредить Современную Империю о находках Исследовательского Древа Сфинксового Мотылька. Замечу, что эти предупреждения могут быть излишне эзотерическими, чтобы обращать на них внимание, которого они заслуживают.
Вктратце, Барьер ослабевает, и я знаю почему. Моресо, я раскрыл заговор, который простирается к Временам Рассвета и расколу Альдмериса. Современная Империя находится под угрозой предыдуших реальностей, и Айлейды совсем не уничтожены.
Ближайшие к моим ушам и губам мотыльки служили при Белхарзе Быке во времена своего телесного существования. Ты знаешь таким образом степень моей верности. Пожалуйста, дай мне разрешение быть услышанным на Совете Стареиших, даже только с помощью Герцогской мемоспоры.
Да. Я помню ваши отчёты. Джофри передал их по каналам. Интересная теория, но здесь нет ничего, с чем мы можем работать. Тёмные охватывающие империи заговоры? При всём уважении к твоим выдающимся помошникам, ни Древние Свитки, ни предки-мотыльки не смогли когда-либо обеспечить нас достаточно реальной информацией. Но после того, что уже произошло, да, пророчества всегда имеют смысл. Историки и учёные строят карьеры на таких вещах. Но моё дело — это управление Империей здесь и сейчас, с множеством проблем и опасностей, которые действительно ясны. Я не хочу показаться пренебрежительным, но предоставь мне что-нибудь конкретное и ты увидишь нас в действии.
На секретный глиф: послание сонного рукава.
Сонный рукав: срочный, протоколы безопасности предоставлены.
Протоколы безопасности: защитные системы белой кости предка сфинксового мотылька.
Фестхольд слишком добр.
"Затем могучий Акатош ответит, и проситель должен будет требовать полной свободы. Говорить в огнях времени — суть есть предоставлять говорящему возможность задать вопрос матроне Джиллсов, служителей Дракона, что в одиночестве исправляют минуты. Только посредством свободы истинные слова могут остаться неприкосновенными."
Мои отчёты всё ещё следуют. Я предпологаю, мы переходим к гаданию Стареших?
Да, очень хорошо. Я не знаю, найдёт ли весь Совет ваше использование сонного рукаваоправданым, но я оставляю это на вас.
Простите дерзость, с которой это доходит до вас, но обратите внимание на штамп, которому Окато предоставил наименьшее согласие. Знайте также, что культ Предка-мотылька полностью подчиняется Совету, как это было определено со времён Эдикта 18.x2n.3E2IS, даже несмотря на обвинения всякой законодательной власти, являющейся Симулакрум Терминатус в исполнении.
Познания в предмете метафизической Башни небывало высоки. Со времён Выборки мы не видели столь опасного интереса к шеззаритским силам-символам. Кто-нибудь здесь полагает, что это совпадение? Что подобная деятельность не находится под влиянияием дубликата сна и незаконного обмена сообщениями? Кто-нибудь здесь считает, что это не работа Тарнатоса и его спящих? Падение Красной Башни не должно быть явлено словно учтивое покорение сиродильских агенств, из-за которых мы снова были обмануты Драконитами. Несмотря на долгие эры, во времена которых земные боги извращали Божественный Закон, покровительство Красного Камня должно было оставаться без изменений: парадоксальная защита нашим Врагом от наших врагов.
Башни земного плана обладают своими историями, окутанными ложью и неверными толкованиями. Земли, в которых они обладают контролем над нескончаемыми волнениями, восточные и западные должны дать общее согласие относительно их реакции на все-имперское обсуждение сего ужасающего предмета.
В соответствии с контекстами исключительно лишь моих вводных комментариев, я понимаю, что кто-нибудь из Совета может пожелат прибегнуть к праву предостережения или призыву к молчанию. Услышав подобное сейчас, я отойду от споры; В ином случае я продолжу.
Я продолжаю, во что бы то ни стало.
Несмотря на то, что Совет может заставить меня молчать, он не может принудить к глухоте. Я неспособен доказать ложность предмета обсуждения, находящегося у меня под рукой в моём стерильном поместье. Неспобосный действовать, Я в своём положении сдаюсь на волю Совета.
Первопричины нашей нынешней проблемы простираются к Меретической Эре.
…
Я уже слышу звуки протеста. Прошу, позвольте мне заверить вас, я буду соблюдать определённую Советом меру и представлю мои находки в виде принятой старой формы квадрографа: метафизического корня, исторических лессонатов, нынешней оценки опасности и гипотезу о манёврах врага. Все Старейшие, желающие войти в состояние транса, могут сделать это сейчас.
Альдмерис раскололся во время Рассвета, но, как и во всё потом, эти осколки пользовались квази-темпоральными исправлениями. Временами Остров Начала был с нами, временами нет или не в полной мере, близко, как оно было, к тому, что является современным духом.
Джиллсы не обладали своими полными силами; скорее, смею заметить, все духи мундекса обладали каждой силой в каждое время исправления в каждом упорядочиваниии, то есть, никто из них не мог польностью реализоваться; наш мир был молод, и по-этому его архитекторами были боги.
Следующее, что известно, известно всем нам по-разному, и невозможностьневероятность Рассвета дарует всем этим воспоминаниям доверие. Я говорю об Ур-Башне, Адамантине, анон Диренни и их создании и цели.
Ауриэль-который-Акатош вернулся на Арену Мундекса со своей собственной планеты, призав всех Аэдра собраться на статической встрече, которая будет последней вне пределов аурбического времени. Его гладкий серебрянный сосуд стал острием в изменении земли, и блистающие ветра его влияния предупредили каждого духа, что вошёл с ним в ауру, что он будет записан — и по согласию присутствия их действия будут последними во неприступном времени, и так было определено, что бы ни пришло к этим духам позже, и даже если они вернулись к аетеру, охотно поддавшись или под угрозой сититового стирания. Таким образом Аэдра пришли к истинному соглашению в пределах реальности.
Наши предки видели возведение Ада-мантии, Ур-Башни и Нулевого Камня. Дайте Стареишим признать эту правду: Каждая Башня несёт свой Камень. Точка невозможности Соглашения была первым, несмотря на то, что другие носили истинное название Первого Камня.
По причине того, что мы фактически являемся пантеософическим собранием, я не буду утверждать, был ли Лоркхан судим в качестве священного, или нечестивого, или трансцендентного на Собрании. Мои братья в Храме Одного могут потребовать перерыва в работе заседания после обсуждения моего графика в третичном чувство-градиенте; в то же время аргументарный усик одобряется Мотыльком. Моим главным намерением является желание показать эхо-эффект Ада-мантии и почему это со временем принесёт проблемы Современной Империи. Я могу сделать это, только лишь рассказав историю о Первом Камне без последующих дебатов.
"Aad semblio impera, dela can carpio semblex."
Посредством сих слов я интонирую богатый язык Эльнофея. Значения фраз могут быть двоякими: "как и в образе королей становятся их сердца их тенями" и "тени королевских сердец это словно образ", где "словно" понимается в контексте слова ур.
Результатом Собрания явился полный исход из земного плана, для их же общего блага, но сие должно было продолжаться даже в их отутствие в качестве видимости Ада-мантии. Мундусу была дарована его вторая Башня, Красная, чей Первый Камень был Сердцем Мира, "словно в образе".
Время начало своё активное движение. Те духи, что остались, меньшие или могучие, непреднамеренные или рождённые в кости земли, уступили уступили свою божественность. Альдмерис, будучи свидетелем, возводил оставшиеся башни во времена Меретика: Белого-Золота, Кристалла-как-Закона, Орихалька, Зелёного-Сока, Ходячей Меди, Снежной Глотки и так далее, "aad semblio impera."
Мы обратились к первым сформированным людям и историческим лессонатам, обращённым вспять враждой, ошибками и страхом, существующими одновременно в двух значениях: "Aad semblio impera, dela can carpio semblex."
Что случится, когда единое сменит инверсию; возможно ли это в наши дни? Мы подошли к моменту, когда Обливион впервые доставил проблемы нашей новой земле.
Члены совета, поспешим возвестить о церемонии. Я верю, что узнанное проведёт границу между Башней метафизики и Башнями историй. Начнём же лессонаты.
Что такое Башни?
Они являются магическими и физическими отголоскаи Ур-Башни, Ада-мантии. Ада-мантия была первой спицей в неприступной реальности в Рассвете, по-другому названному Нулевым Камнем. Силы при Ада-мантии могли определять через этот Камень распространение созидания и свои части в нём.
Силы также создали Красную Башню и Первый Камень. Это позволило Мундусу существовать без полного присутствия божественного. Таким образом, силы Ада-мантии обеспечили Мундусу особый тип божественности, который был назван НИРН, являвшийся результатом изменчивой судьбы.
После этих двух свершений, которые обычно называются Собранием, боги покинули землю. Так как они являлись наиболее могущественными из меньших духов во времена после Собрания и стремились подражать тому, что они видели, Альдмер начали создание своих собственных башен.
То, что они построили больше башен, чем одну, говорит о том, что они не были единомысленны. Альдмер начали разделяться по культурным линиям в понимании, как лучше распространять созидание и свои части в нём. Каждая башня, что была построена, являлась примером определённых взглядов. Этот раскол в целях является мифом о "разрушении Альдмериса". За пределами Рассвета, и даже потом только лишь в мечтаниях о собственных землях, никогда не было земной родины у Эльфов. "Старый Эльнофей" это магический идеал, состоящий из смешанных воспоминаний о Рассвете. Не верьте написанным историям. Вся смертная жизнь зародилась в звёрдном сердце красоты Рассвета, Тамриэле.
Если мы спешим, то почему выслушиваем лекции о метафизическом значении Башни в древней теологии Альдмериса? Мой адьютант сообщит мне, если здесь откроется что-нибудь по существу. Я полагаю, остальные члены Совета поступят также. У меня есть по-настоящему важные вопросы, которые мне надо обсудить сегодня с Императором.
Я поддерживаю канцлера, хотя он в этом не нуждается. Если окружённые мотыльками джентельмены, будут столь любезны, то пусть перейдут к современному этапу оценки угрозы на своём квадрографе.
Прежде чем я продолжу, пусть будет известно, что я подчиняюсь желанию Совета перемесить квадрограф дальше. Я отменю послания IV–IX лессонатов мемо-споры с сонного рукава. В этом сеансе они будут недоступны.
Я пользуюсь своим правом представить ещё два послания, однако, в контексте Заклинания Невидимой Башни.
Что такое Камни?
Камни это магические и физические отголоски Нулевого Камня, посредством которого Башня может фокусировать свою энергию для формирования созидания. Часто, Камни заимствовали избыточное созидание из Забвения, перемещая его в земной домен своей священной Башни.
Так было и обойти Обливион, чтобы добраться до источника созидания напрямую, Аэтериуса, было сложно. Однако сие было достигнуто, но не без великих затрат, земного и иного. Впрочем, доступ к Забвению, Пустоте, которая окружает Арену Мундекса, к которой мы можем прикоснуться каждой ночью, в сравнении с этим лишь детская игра.
Культивирование созидания, которое смывалось в Пустоту из Аэтериуса, стало правилом среди Камней. Даэдрические Царства были сформированы похожим принципом: падомаические силы, использующие аэтериальный мусор, чтобы возвести свои пустоты-территории. Башни, построеные в Мундусе, с тех пор, как земли вокруг них застыли в отсутствие богов, не могли соответствовать капризам Лордов Беспорядка.
Иногда.
Эльфы были разделены; некоторые, такие как Альтмеры, сделали всё возможное, чтобы отстоять "волю Ануиэля" и даже приняли хризалиды Собрания; другие, такие как Кимеры, доказывали несостоятельность всех упорядочений и аэдрических мер, следуя за своим пророком к "Камню, что не Камень, которым является". Наиболее гнусная Башня, Ходячая-Медь, опровергла куда больше, доходя в этом до де-созидания, но мы ещё дойдём до её роли в нынешней опасности Современной Империи на данный момент. Это не более чем мелкая пешка относительно большого зла:
Башня Белого-Золота, чей Камень Чим-ель Адабал, Амулет Королей, мастера которого возвращаются. Я говорю, конечно же, об Айлейдах, для которых "иногда" было недостаточно хорошо.
Что такое Башня Белого-Золота?
Как и все полидоксальные конструкты раннего Альдмера — безотносительно их абнеаурбических кредо — Башня Белого-Золота это канал созидания, aad sembia sembio, построеный, чтобы осуществить обратный ход застывшего духовного стока, причиной которому было Собрание. Другими словами, она фокусировалась на (пере-)достижении божественности.
Башня Белого-Золота была создана Айлейдами, Высокими Эльфами Хартленда, которые не хотели ничего делять со своими островными собратьями. Когда Альтмеры стремились сфокусироваться на дракохризалиде, или хранении древней магии в ограничении, прежде чем она изменится в что-нибудь меньшее(и воздействие с которой по иронии требует аэтериальный избыток), Айлейды собирали нечестивое созидание из Забвения, благодаря заключению пакта с мастерами Пустоты, князьями Беспорядка.
Вставка дастмеморы непарного шелкопряда — Должно обратить внимание на то, что глупо полагать, что целые расы делимы словно сознания. "Айлейд" это в той же степени метафизическое понятие, как и культурное. Также как и ранние Кимеры, разорвавшие связь с эксодитами Велоти, но остающиеся Кимерами и сегодня, большое число Айлейдов выказали интерес в немедленных ранних нуждах в земледелии, нежели в магических потребностях формирования концептов. Различие станет важным позже, когда "Айлейды" начнут то определять других, и часто чужих. Каждая созданная на Рассвете Башня имеет форму мифа. Красная Башня это вулкан и всё, что его окружает. Снежная Глотка это гора, чья вершина видна только на половину. Ходячая-Медь это соответсвенно нечто передвигающееся, и(в большинстве случаев) передвигающееся. Полидоксы Альдмери были космонахами, и проект Белого-Золота от этого не отличался. Хотя Айлейды отдали свои(полидоксы) центральному Шпилю в качестве образа Ада-мантии, весь полидокс напоминал Колесо, чьи восемь меньших башен сформировали кольцо вокруг примуса. Отказ от данной мифектуры как пародии на Аурбис это игнорировать важный момент: эта упомянутая "насмешка" дала Башне Беломого-Золота силу над созиданием, непохожую ни на что на этом плане(планете). Это было триумфом сочуственного фетиша, и началом(Угрозы! Империи!), которая и привела меня к Совету.
Если Айлейды создали своё Колесо внутри Колеса, являвшееся сетью aad semblio, что может случиться, если они оборвали его спицы?
Прославление императора Варена (лорд Абнур Тарн, канцлер Совета Старейшин)
Император Варен! Как быстро вы промелькнули на нашем небосводе, сияя подобно осколку небесного металла, дабы осветить нам путь во тьме!
Благородный Варен! Благочестивый Варен! Варен Аквиларос! Сын коловианского герцога, образец физической доблести, хитрец, искушенный в стратегии, вы стремились вернуть нашей Империи славу эпохи Ремана, вы указали нам путь. Если бы только мы, ваши подданные, оказались достойны выбора, что вы нам уготовили!
Когда Леовик воссел на Рубиновый Трон, вы убедили своих коловианских сограждан принять императора, презрев его странности. Так было до того момента, когда Леовик, введенный в заблуждение нечестивыми советниками, объявил поклонение князьям даэдра законным и взял его под защиту Империи. И тогда вы вскричали «Довольно!» и подняли меч справедливости.
И коловианцы последовали за вами! После первого поражения от имперских войск у форта Эш вы приняли командование легионом Коррола и заставили Леовика дрогнуть и отступить назад. И полетела молва, что у Сиродила появился спаситель, и что истинный наследник Реманов наконец вернулся. Коловианский народ как один встал под ваш драконий стяг, и маршем вы отправились на восток.
Война, которая затем воспоследовала, была наполнена горем и ужасом, ошеломляющими победами, отчаянными маневрами и отступлениями с обеих сторон. Мощь имперских легионов, поддерживаемую отрядами предельцев и даэдрической магией, преодолеть было почти невозможно. Но справедливость, Варен, была на вашей стороне! И наконец вы проложили себе путь к императорскому дворцу и сразили Леовика в императорском тронном зале.
Но увы, наш император Варен, вы носили Амулет Королей слишком недолго. Говорят, ваше стремление к возрождению величия народа позволило вам проникнуть в сокровенные тайны богов, которым лучше бы оставаться нетронутыми. Почему вы оставили нас, о Варен, в ночь, когда дрожала земля и бушевала буря, и куда вы ушли? Увы, вы приняли смерть, ибо будь вы живы, то не оставили бы в дни лишений свой народ в одиночестве!
Мы помним вас, император Варен, и в меру сил своих стремимся идти дальше, пытаясь равняться на ваш яркий пример. Но знаем мы, что никогда более не увидеть нам никого, вам подобного.
Против змей (Денскар)
Думал о битве с акавирцами и у меня появились кое-какие мысли на этот счет. Думаю, стоит их записать.
Целой проклятой войны можно было бы избежать, если бы этим идиотам в Виндхельме хватило бы здравого смысла отбросить змей назад в море. Шор забери их!
Какая жалость, что Йорунн не подоспел с подмогой в Виндхельм. Столько хороших людей полегло в тот день.
Йорунн укрепил Рифтен, но змеи прошли мимо него. Почему они направились прямо в Эшленд?
На людей, сражающихся к югу от Рифтена, на севере от форта Вирак, не обращают внимания. Люди прижаты, сильно уступают в численности, остаются в окружении.
Вульфхарт был единственной причиной, почему люди продолжали сражаться в тот день. Йорунн просто щенок. За ним даже в медовый зал никто не пойдёт.
Змеи двинулись в Стоунфоллз после падения форта Вирак. Почему? Кого они преследовали?
Ходят слухи, что некоторые тёмные эльфы сначала повернули свои мечи против боевых рептилий. Им была невыносима мысль, что их спасают аргониане. Проклятые глупцы!
Шор забери весь этот змеиный остров. Пошли им нового тигриного демона! Мы завоюем их снова!
Против часовой стрелки (Йакут Таваши)
"А все-таки, — сказала Казага, — почему ты не хочешь разговаривать?"
Заки поставил свою чашку меда и просто смотрел на свою жену некоторое время. Наконец, неохотно протянул:
"Брось, я тебе уже говорил. Потому что весь разговор, дорогая, протекает в алфавитном порядке. Я думаю, чтобы остановить его, лучше не разговаривать совсем".
"Возможно, тебе это только кажется, — терпеливо проговорила Казага. — Уже не в первый раз у тебя безумные, параноидальные галлюцинации. Помнишь, тебе чудилось, что королевский боевой маг Чернотопья прятался за каждым деревом с особым снаряжением, чтобы сделать тебя — толстого лысеющего портного в годах — своим личным сексуальным рабом? Не нужно стыдиться, Шеогорат всех нас порой слегка сводит с ума. Если ты пойдешь к лекарю…"
"Гром тебя разрази!" — крикнул Заки и вышел, хлопнув дверью.
Пара минут ходу, и Заки уже поворачивал за угол к своему магазинчику. Его первый покупатель ждал у входа, широко улыбаясь. Заки постарался взять себя в руки и вынул ключи, улыбнувшись в ответ.
"Добрый день", — сказал молодой человек.
"Еще и ты! Туда же!" — заорал Заки, отталкивая покупателя, так что тот упал, и побежал.
Признавать это было неприятно, но Казага была права: ему опять был необходим травяной настой лекаря. Храм, где трудился Тарсу, впечатляющее здание, оплот здоровья физического и психического, был на расстоянии нескольких улиц к северу. Халька, главная травница, встретила его на входе в зал.
"Желаю здравствовать, Са'Заки Саф. Как вы себя чувствуете?"
"Знаете, я… Мне нужно встретиться с Тарсу", — сказал Заки так спокойно, как только мог.
"Извините, я посмотрю его расписание, — сказала Халька, просматривая свиток. — Это срочно?"
"Кажется, так", — промямлил Заки и ударил себя по голове. Ну почему он не сказал "да"? И даже упустил счастливую возможность сказать "конечно"?
"Ладно, посмотрим, — сказала Халька, нахмурясь. — Самое раннее, следующий миддас. Это вам подойдет?"
"Миддас! — закричал Заки. — Я же совсем с ума сойду к миддасу! Раньше никак нельзя?"
Он уже заранее знал, что она ответит. Ничего нельзя было изменить. В чем-то, он сам вызвал этот ответ. Если бы он только мог продолжить разговор дальше, протянуть до какой-нибудь хорошей буквы…
"Нет, — сказала Халька. — Мне очень жаль. Так вас записать?"
Заки вышел, скрежеща зубами. Он бродил по улицам повесив голову, чтобы избежать любых разговоров, пока наконец не увидел, что дошел до причала и доков. Легкий ветерок дул с воды, и он сделал несколько глубоких вдохов, пока не почувствовал себя почти нормально. Когда он успокоился, то начал размышлять. Что если эти алфавитные разговоры не были галлюцинациями? Что, если это не паранойя, а проницательное предвидение? Он знал, что стоит перед классической дилеммой: это я сошел с ума или и в самом деле что-то странное творится?
Через дорогу стояла лавка с названием ПараДоки, в витрине которой были травы, кристаллы и пары, заключенные в сферы. Вывеска гласила "Мистические консультации от рассвета до полудня". Туда стоило зайти, хотя Заки все же сомневался. Единственными, кто приходил на причал в поисках лечения, были искатели приключений, не знавшие города.
Курильница испускала обильные розовые и золотистые волны, затмевая, и вновь показывая внутренний беспорядок. Посмертные маски Джиджика негодующе смотрели со стен, дымящиеся курильницы свисали с потолка на цепях, а пол был заставлен книжными полками. За старым столом в глубине комнаты сидел маленький человечек и записывал в таблицу покупки молодой девушки.
"Очень хорошо, — сказал человечек. — В итоге получается пятьдесят семь золотых. Я также бесплатно включил сюда восстановительный кондиционер. Только запомните, свечу надо зажигать только после того, как вы вызвали Горофлокса Нечестивого, и корень мандрагоры лучше держать в полутени".
"Пожалуйста, возьмите, — сказала покупательница, протягивая торговцу деньги. — И огромное спасибо". Она робко улыбнулась Заки и вышла из лавки.
"Разговоры, которые я слышу или в которых участвую, кажутся мне упорядоченными в алфавитном порядке. — Заки сразу приступил к сути дела. — Я не знаю, может быть я схожу с ума, или же здесь поработали какие-то странные силы. Если честно, я обычно весьма скептически настроен в отношении такого рода дел, но мне некуда больше обратиться. Вы не могли бы что-нибудь сделать, чтобы прекратить это безумие?"
"Скажу вам, это довольно распространенная проблема, — проговорил человечек, похлопывая Заки по плечу. — Когда вы добираетесь до конца алфавита, разговоры идут в обратном алфавитном порядке или же начинаются с начала алфавита?"
"Так… — на секунду Заки призадумался и тут же продолжил. — Все начинается с начала алфавита, вновь и вновь. Я в смятении. Не могли бы вы вызвать духов и сказать мне, в самом ли деле я безумен?"
"Успокойтесь, — сказал человек с ободряющей улыбкой. — Это не понадобится. Вы вполне в своем уме".
"Феноменально, — сказал Заки, нахмурясь. — Я должен бы радоваться этим словам, но не чувствую себя здоровым. Кстати, меня зовут Заки".
"Хроноплазм, — представился мужчина и указал рукой в глубь помещения. — Идите за мной, пожалуйста. Я думаю, у меня есть именно то, что вам требуется".
Хроноплазм повел Заки по узкому коридору. Двое мужчин проходили мимо пыльных шкафов, заполненных различными существами в жидкостях, мимо куч камней, мимо многочисленных стопок переплетенных в кожу книг, в сырую глубь лавки. Там хозяин лавки взял маленький цилиндрический барабан и книгу и передал их Заки.
"Целительство, вампиризм, наследие даэдра и терапия часоворота, — прочитал Заки, напрягая глаза, чтобы разобрать буквы в сумраке. — Каким образом это со мной связано? Я не вампир, вы только поглядите на этот загар. И что это за терапия часоворота, и во сколько мне это все обойдется?"
"Часоворот — это упрощенный перевод старосиродильского слова "визершинс". Возможно, вы слышали это слово раньше. Означает "задом наперед", — серьезным тоном пояснил Хроноплазм. — Это искусство обращения направленности событий, дающее возможность получать доступ к миру духов, разбивать проклятья, излечивать вампиризм и использовать прочие приемы апотропического целительства. Вы знаете историю о парне, которому сказали, что рыбы-убийцы живут в теплой воде, а он ответил: "Тогда давайте варить их в холодной воде?"
"Шизофус", — инстинктивно ответил Заки, вспомнив, что его брат учился на неких эзотерических курсах высшего уровня в Имперском колледже тридцать один год назад.
"Щизофус", — поправил его Хроноплазм.
"Это что такое и зачем этот барабанчик?" — деловито осведомился Заки, переводя разговор на другую тему.
Хроноплазм зажег свечу и подержал предмет над ней, чтобы Заки рассмотрел его. По всему цилиндру были узкие разрезы, и когда Заки посмотрел в них, он увидел последовательные черно-белые рисунки, на которых был изображен голый человек, прыгающий через коробки.
"Юлу когда-нибудь видели? Эту штуку тоже вертят, — сказал Хроноплазм, медленно вращая устройство по часовой стрелке так, что человек внутри перепрыгивал через коробки снова и снова. — Это называется зоэтроп. Здорово, а? А теперь возьмите ее, вращайте против часовой стрелки и одновременно читайте заклинание, которое я отметил в книге".
Заки взял зоэтроп и начал вращать его против часовой стрелки над свечой, и голый человечек внутри попрыгал через коробки задом наперед. Потребовалось сконцентрироваться, чтобы вращение шло гладко, но постепенно неуклюжие и дергающиеся движения человечка стали плавными, а Заки уже не различал отдельных рамок. Это напоминало маленького хомячка в колесе. Вращая зоэтроп одной рукой, другой Заки взял книгу и прочел подчеркнутые слова.
"Я призываю Боэтию, Кинарет и Дризис / Обратить мой метафизический кризис / Зоэтроп назад крутись, крутись, крутись / Из колеи мрачной жизнь наверх тянись / Не хочу я жизнь растратить / Не хочу совсем я спятить / Зоэтроп назад крутись, крутись, крутись / Часоворота оборот скорей случись".
Пока Заки читал заклинание, он заметил, что теперь человечек в зоэтропе становится похожим на него. Исчезли усы, волосы поредели. Талия расширилась, и фигура напоминала теперь грушу. Появилась аргонианская чешуя, похожая на его собственную. Человек спотыкался, когда прыгал через коробки задом наперед, делал глубокие вдохи и потел. Когда Заки закончил чтение, его близнец держался за грудь и с трудом переваливался через коробки задом наперед.
Хроноплазм взял зоэтроп и книгу из рук Заки. Казалось, ничего не изменилось. Не прогремел гром. Крылатые змеи не вырвались из головы Заки. Не было огненного взрыва. Но Заки почувствовал, что что-то изменилось. Стало хорошо. Нормально.
У прилавка, когда Заки достал кошель, Хроноплазм только лишь покачал головой: "Анализа научного требуют еще процессы эти. Лечения радикального такого эффекты долгосрочные будут какими уверены быть можем не мы естественно. Надо не оплаты".
Почувствовав первое настоящее облегчение за все эти дни, Заки задом наперед вышел из лавки и пошел по дороге к своему магазину.
Проход через тени (Мерцающий Летучий Лис)
Среди набора магических заклинаний клинков ночи нет более полезного, чем быстрое перемещение. Со временем чтение заклинания становится почти рефлекторным: только что ЗДЕСЬ, и вот, одним проявлением воли, уже ТАМ.
И действительно, для умудрённого опытом практика перемещение становится таким обыденным, что он почти забывает, как поначалу сложно было учиться. Это магическое искусство традиционно называют «проход через тени», и действительно, ключом к обретению мастерства является способность «слиться с окружением», укрывшись тенями всех существ и предметов в Аурбисе.
Конечно, это не те настоящие тени, которые отбрасывает непрозрачный объект, перегораживающий свет, но их эманация на пределе возможности каждого объекта создаёт полное впечатление реального их существования в Мундусе. Для этого требуется умение сфокусироваться на гиперагональном восприятии потока магии, проходящего через заклинателя. Как только клинок ночи сможет «почувствовать» локальную транспонтиновую деформацию, транслиминальный скачок к любой точке внутри зоны досягаемости становится делом почти тривиальным.
Прядильшики И'ффре (Сирантилль)
Эльфийские жрецы, посвятившие себя служению Джефре или И’ффре, известны как прядильщики. Они называют Джефре «Рассказчиком» и верят, что это он, с помощью историй и метафор, научил их и жить, и работать.
Жрецы подражают манере И’ффре, сохраняя и излагая историю босмеров, их культурные особенности и даже законы исключительно иносказаниями. Самые старые прядильщики говорят почти всегда метафорами, что значительно затрудняет понимание даже среди босмеров. А ещё некоторые считают, что прядильщики выживают из ума ближе к старости, и чудной способ изложения мыслей — всего лишь признак безумия.
Но не стоит обманываться! Прядильщикам подвластна большая магическая сила или, по крайней мере, необычайная проницательность. Они вещают не только о прошлом, но и о будущем, и их почти всегда запутанные рассказы повествуют о предстоящих событиях с удивительной — или скорее загадочной — точностью.
Ещё одно замечание: несмотря на популярное заблуждение, что прядильщики сами не ходят, почему их всегда носят, жрецы И’ффре умеют передвигаться на своих двоих. Они редко удаляются от родного дома на дальние расстояния, но всё же в случае необходимости — могут. Вполне возможно, что это какие-то лесные эльфы, опасающиеся за своих прядильщиков, распространяют слухи, что те не годятся для странствий, чтобы отвратить их от этих рискованных действий.
Птицы Ротгара
3 день месяца Начала морозов, 2Э 582
Прошло лишь несколько недель моего пребывания в Ротгарианских горах, но я уже начинаю думать о тщетности своих надежд отыскать здесь редких и уникальных птиц. За всё время мне удалось увидеть лишь горстку ворон и воронов. Они действительно оказались немного более крупными, чем эти же особи в других частях Тамриэля, и, кроме того, между ними обнаружилось множество отличий.
15 день месяца Руки дождя, 2Э 583
За прошедшие шесть с лишним месяцев я бессчётное число раз протащилась вперёд и назад по ледяным пустошам Ротгара, не найдя ничего стоящего. Приняла решение, что пора собираться домой.
19 день месяца Руки дождя, 2Э 583
Как темно здесь перед самым рассветом! Уже бросив все надежды, я нашла то, что может стать величайшим открытием в истории нашего общества.
Вчера, пересекая один совсем дальний район Ротгарианских гор, я услышала неясное щебетание голубой овсянки. Мелькнула мысль, что это игра воображения, но решила, что выбора нет и нужно заняться исследованием.
Устремившись на пение овсянки, я услышала и других певчих птиц. Звуки довольно скоро вывели меня к какой-то пещере. Я только заглянула во вход и сразу же увидела голубых овсянок, канареек, кардиналов и даже разноцветную сойку. Никогда раньше не встречалось мне столько разных видов птиц, обитающих в одном месте.
Завтра отважусь проникнуть в пещеру поглубже. Кто знает, что я найду там? Думаю, что это может оказаться самым выдающимся за всю мою жизнь событием.
Путеводитель по растениям Скайрима (Агнета Фалия)
Сами себя обкрадывают те, кто избегает этой северной провинции, страшась ее мнимого варварства или местного сурового климата. В Скайриме произрастает огромное множество растений, которым любой алхимик найдет прекрасное применение. Я много путешествовала по этой обширной земле и приведу здесь некоторые свои наблюдения.
Кровавый венец.
Действительно может показаться, что шляпки этих грибов запятнаны кровью, хотя в темных и влажных местах, где они растут, этого можно не заметить. Их довольно много в Скайриме, хотя растут они в довольно труднодоступных местах. Как знают опытные ботаники, во тьме пещер скрываются не только безобидные грибы. Тем не менее, в сочетании с растертыми рогами эти грибы позволяют сделать микстуру, сильно ослабляющую естественное сопротивление ядам. А если смешать их с лавандой, можно получить субстанцию, чрезвычайно устойчивую к магии.
Ядовитый колокольчик.
Много историй рассказывают об этом цветке, растущем в болотах Хьялмарка. Одни говорят, что он растет на местах, где люди умерли дурной смертью, другие настаивают, что он сначала вырастает, а затем заманивает несчастных на верную гибель. Никаких подтверждений этим историям я не нашла; более того, даже сами цветы оказалось нелегко отыскать. Хотя колокольчик широко известен как компонент ядов, не стоит забывать, что его цветки используются в микстурах, улучшающих алхимические навыки.
Стрекоза.
В Скайриме живет удивительно много насекомых для такого сурового климата; правда, большинство из них обитают на южных равнинах провинции. Стрекоз можно найти в самых разных местах, и хотя ловить их — нелегкая задача, награда стоит усилий. Мне так и не удалось выяснить, относятся ли синие и оранжевые стрекозы к разным видам или это просто разные окрасы, но я смогла экспериментально установить, что если скомбинировать оранжевых стрекоз с морскими желудями, можно получить настой, дающий пальцам алхимика ловкость стрекозы.
Коготь ворожеи.
Когти ворожеи лучше покупать у торговцев: не рекомендую добывать их самостоятельно. Эти создания обменяли свое человеческое естество на доступ к могущественной магии, и трансформация, которую они проходят, наполняет их тела частицей этой великой силы. Если проглотить растертый в порошок коготь, можно увеличить свою сопротивляемость магии, но самое интересное их свойство проявляется при смешивании со снежными ягодами (растущими в высокогорных районах Скайрима). Приняв эту микстуру, я смогла понять чары, которые казались мне до этого невразумительными, и передала это знание нескольким придворным магам, чем заслужила их благодарность.
Джазби.
Было время, когда сорвавшего одну гроздь этого винограда без личного разрешения Императора могли обвинить в государственной измене. На мой взгляд, хотя виноградари Скайрима и преуспели в улучшении жизнеспособности этого растения, они потеряли его особенный пикантный вкус. Он больше не является таким сокровищем, каким был когда-то. Тем не менее, виноград джазби, выращенный в вулканической тундре Истмарка, по-прежнему чрезвычайно полезен для приготовления зелий. Его очень ценят маги, так как в сочетании с обычным чесноком он сильно ускоряет восстановление магической энергии. Хотя теперь это и не нарушение закона, все-таки лучше собирать джазби в больших количествах незаметно.
Лунный мотылек.
Как и в случае со стрекозами, меня поразило количество бабочек и мотыльков, которые водятся в Скайриме. Лунный мотылек очень красив, его тонкие, почти эфемерные крылья кажутся слишком призрачными, чтобы поднять что-то в воздух. Выглядят они просто волшебно. Это чувство передается свойствам дистиллята этих крыльев (который, признаюсь, было очень трудно приготовить в первый раз, несмотря даже на мою решимость открыть все тайны Скайрима. Эти создания так прекрасны!) Их можно использовать в составе ядов, которые повреждают магическую энергию, но мне кажется, что тратить такое сокровище на это просто глупо. И не бойтесь, если вам покажется, что под вашим пестиком крылья практически исчезли. Это свойство позволяет варить из них зелье невидимости!
Пушица.
Не все норды — дикари, облаченные в шкуры и воющие на луну. Тут носят множество разных тканей, во многом благодаря этому упрямому тундровому растению. Оно всасывает влагу тех немногих дождей, которые выпадают на равнинах к западу от Вайтрана, и часто цветет. Хотя пушица не проявляет каких-то ошеломительных алхимических свойств, ее можно применить для зелий, увеличивающих запас магической энергии или защищающих от магии. Возможно, именно это свойство позволило пушице так хорошо адаптироваться к местному климату.
Паслен.
Название и форма этого растения общеизвестны. Норды обычно стараются держаться подальше от этих лиловых цветов с темными листьями, так как из них варят очень сильные яды. Паслен очень эффективен как чистый яд, но его можно соединять с другими компонентами, чтобы парализовать суставы. Поэтому он ценится среди тех, кто предпочитает ослабить врага в битве. Такими ядами покрывают свои клинки те, кто не связывает себя условностями закона.
Путеводители для путешественников и исследователей
Путеводитель по Скайриму для исследователей (Марций Карвейн, Виконт Брумы)
К сожалению, многие высокородные гости из Сиродила удостаивают Скайрим лишь взглядом из окна своей кареты. Разумеется, эта варварская и неотесанная провинция не отличается гостеприимством, но при этом сей край наделен дикой и жестокой красотой — здесь вас ждут величественные виды и вдохновляющие чудеса природы, необходимо лишь иметь достаточно воли, чтобы отыскать их, и достаточно вкуса, чтобы оценить их по достоинству. Если вы склонны осмотреть Скайрим самостоятельно, я бы порекомендовал вам начать с того же, что и я — с поиска Камней Судьбы.
Это название наверняка вас смутило. Среди провинциалов и жителей деревень бытует множество мрачных историй об этих памятниках древности. Тут рассказы и о некромантических ритуалах и свирепых духах, и о великом и ужасном могуществе, что достанется всякому, кто осмелится к ним прикоснуться.
Все эти россказни, как однажды сказал мне ярл Игроф, "просто куча мамонтова дерьма". Сказано грубовато, но верно.
Конечно, всегда следует быть начеку — бандиты и дикие звери представляют большую опасность. Но в отношении самих камней страхи совершенно беспочвенны. Как раз напротив — близость к городам и дорогам делает их идеальными объектами для начинающих исследователей, и к тому же зачастую они награждают захватывающим видом, оправдывающим все усилия.
Дабы разогреть ваш аппетит, расскажу о четырех таковых местах:
Большая часть путешественников попадает в Скайрим через Хелген, это поселение часто называют "Воротами на север". Если вас занесет в это захолустное местечко, не упустите возможность прокатиться вечером на север вдоль по дороге, изгибами спускающейся промеж скал к восточному берегу озера Илиналта. Прямо у дороги, на небольшом утесе, разместились три Камня-хранителя — самое крупное скопление менгиров во всем Скайриме. На закате отсюда открывается невероятно красивый вид на озеро.
Путь прибывающих со стороны Чейдинхола лежит через Рифтен, известный со времен Тайбера Септима как город интриг и воровства. Если вы ищете приключений в Рифте, выходите из города через южные ворота и обратите свой взгляд на утес, возвышающийся на юге. На его вершине стоит Камень Тени — вполне удачный символ для города воров.
Вайтран является сердцем Скайрима, а возвышающийся над городом дворец мог бы составить конкуренцию великим замкам Сиродила. Впрочем, если вам прискучит хлебосольство ярла, в нескольких часах езды по дороге на восток от города, которая проходит над ущельем Белой реки, вас ждет еще одно приключение. Камень Ритуала, установленный в древнем памятнике, находится на вершине одинокого холма, что возвышается с северной стороны от дороги. Не спешите и насладитесь неповторимым видом на Вайтран, тундру и ущелье.
Более опытных исследователей может заинтересовать поездка в Маркарт, древний каменный город далеко на западе. Из-за недавнего Восстания Изгоев путешествия по Пределу стали опасны, но если приключений вам хочется любой ценой, вы найдете еще один камень к востоку от города — он возвышается на горе над шахтой Колскеггр. Взобраться туда сложно, однако для любого исследователя покорение этой вершины стало бы достижением, достойным гордости.
В Скайриме можно обнаружить и иные Камни Судьбы — я лично замечал еще несколько, что возвышались на самых удаленных горных вершинах или стояли, окутанные туманом, посреди северных топей. Однако истинное удовольствие исследования в возможности открывать новое, и потому я оставлю это вам. Да направят Восьмеро ваши стопы.
Путеводитель по Альд'руну
Альд'рун — центральный город Дома Редоран, он является одним из самых больших поселений в Вварденфелле. Его три основных района — это город Альд'рун, Альд'рун-под-Скаром и форт Пестрой Бабочки.
Город Альд'рун — это большое поселение в стиле деревень Редоранцев, отстроенное из местных материалов с органическими вкраплениями и дикими пейзажами для интеграции в окружающий ландшафт. Большинство общественных зданий сосредоточено в южном части города, чтобы иметь удобный выход к Восточным воротам и порту, Храм расположен на возвышенности на востоке, его окружают жилые дома.
Альд'рун-под-Скаром — наиболее примечательный с архитектурной точки зрения район: здания в нем расположены под скелетом древнего гигантского краба. В самом этом скелете расположен центральный холл, он которого отходят палаты совета, особняки членов совета, а также лавки самых богатых торговцев.
В форте Пестрой Бабочки располагается императорский легион. Сам форт расположен немного южнее города Альд'рун. В форт можно попасть, пройдя через Южные ворота, которые находятся за гильдией Магов.
Дом Редоран предоставляет различные услуги в центральном доме совета и особняках советников в Альд'руне-под-Скаром. Храм в восточной части города предоставляет свои услуги верующим. В форте Пестрой Бабочки можно воспользоваться услугами императорского легиона, а также императорского культа. Там есть алтарь. Здания гильдии Воинов и гильдии Магов располагаются рядом с южными воротами. Торговые лавки с одеждой, дорогой, но качественной, услуги алхимиков и заклинателей также доступны под Скаром. Товары по более низким ценам можно найти у входа в Альд'рун-под-Скаром. Там можно воспользоваться услугами кузнецов, портных, простых торговцев, ростовщиков и торговцев книгами. Цены там ниже из-за того, что не столь широк ассортимент. Таверна Альд Скар и Клуб Совета находятся на западе, рядом с западными воротами и портом. Крыса в котелке находится на юге Альд'руна, рядом с гильдиями.
Все шесть редоранских советников: Брара Морвейн, Хларен Раморан, Атин Сарети, Гариса Ллетри, Майнер Аробар и Болвин Веним — все живут в Альд'руне-под-Скаром. Эдвинна Эльберт — управляющая гильдией Магов, а Перциус Мерциус недавно стал управляющим гильдии Воинов. Старый Метал Серан — главный жрец и ученый в Храме. Раеса Пуллия — комендант форта Пестрой Бабочки, а Имсин Видящая — его главный управляющий. Редгард Хин — жрец имперского культа. Горен Андарисис — управляющий Мораг Тонга, чье здание расположено в Альд'руне-под-Скаром.
Северо-западные дороги ведут в Маар Ган и Гнисис, а западная дорога — в Кальдеру, Балмору, а затем поворачивает на юг. Дорога в Балмору уходит на северо-запад, чтобы обогнуть пустыню, а затем поворачивает на запад до поворота на Кальдеру. Между Альд" руном и Кальдерой множество дорог: следите за указателями, а не то заблудитесь. Порт находится в западной части города, на севере от западных ворот. Из него можно попасть в Балмору, Гнисис, Хуул или Мар Ган. В гильдии Магов за скромную плату вас могут телепортировать в Балмору, Вивек, Кальдеру и Садрит Мору. Если пойти на запад до побережья, а затем повернуть на юг, то можно попасть в Гнар Мок, но это будет ДЛИННОЕ и не очень приятное путешествие. Никаких дорог и указателей там нет. Простые путешественники, не подготовленные к встрече с дикими животными и бандитами, должны придерживаться больших дорог или пользоваться транспортными услугами.
Путеводитель Алессии Оттус по Анвилу
Я — Алесия Оттус, и я хочу рассказать вам все об Анвиле.
Столица графства Анвил располагается на берегу моря, и на первый взгляд может показаться чудеснейшим местом в Тамриэле. Но стоит присмотреться, и в глаза бросятся не самые приятные детали. Вид на море прелестен, но стоит вам выйти за пределы города и отправиться в порт, как вы увидите полуразрушенные хибары и грязные улицы, по которым бродят не менее грязные моряки, бродяги и прочие темные личности. В то же время замок Анвил держится в идеальном порядке и чистоте; некоторые дома в городе также очень милы, хотя и соседствуют с заброшенными или полуразрушенными. На многих домах основательно пооблупилась краска и прохудились крыши, а улицы полны лунатиков и пьянчуг.
Анвилом правит графиня Миллона Умбранокс. Ее муж, Корвус Умбранокс, пропал много лет назад, и многие склонны считать, что это к лучшему, поскольку его светлость был весьма легкомысленным и распущенным человеком, часто оказывавшимся в центре скандала. Графиня же добродетельна и набожна, и никто из ее подданных не может пожаловаться на нее. Если бы она еще приказала страже выкинуть из города всех моряков, пьянчуг, нищих и воров, Анвил мог бы стать довольно привлекательным местом для жизни.
Вот пять районов Анвила. Замок Анвил находится вне пределов города на острове посреди гавани; добраться до него можно по мосту, выйдя через ворота возле часовни. Сам город разделен на три района: район часовни на востоке, западный район и район гильдий, расположенный между ними. Портовый район располагается за южными стенами города, и соединяется с ним воротами западного района.
Более красивой часовни не найти во всем Сиродиле. Между часовней и городской стеной разбит укромный сад для медитаций с прекрасной статуей Дибеллы, а перед часовней находится сад для прогулок с галереей, в которой можно укрыться от дождя. К сожалению, жители Анвила мало ценят эти красоты, и их редко можно застать за поклонением богине Любви. Мне сложно судить, является ли это виной предстоятельницы — глупой и самодовольной женщины — или графини, не стремящейся вдохновить своих подданных собственным примером.
Это самая процветающая часть города; попасть сюда можно через главные, или северные, ворота. Здесь самые уродливые дома Анвила стоят бок о бок с самыми красивыми. Здания гильдий содержатся в чистоте и порядке, а сами гильдии по меркам Сиродила весьма активны и предпримчивы. Глава Гильдии магов, Карахил — всемирно известный ученый и грозный враг некромантии и черной магии. Члены местной Гильдии бойцов умелы и дисциплинированы, и в отличие от многих своих коллег из других городов, большую часть времени проводят не в тавернах, а на тренировках. Впечатление от района портят ужасные развалины заброшенного дома, расположенного прямо рядом с Гильдией магов.
Это жилой район Анвила. Хотя, видя в каком состоянии горожане держат свои дома, трудно называть его "жилым". Люди Анвила неопрятны и скучны, за исключением, конечно, знаменитой писательницы-аргонианки Куилл-Вив, сочинившей множество безвкусных книжек о жизни преступников и простолюдинов. Многие считают, что аргониане сплошь безбожники, лжецы и ничтожества, что они лишь немногим лучше диких зверей — и предприимчивая писательница является прекрасной иллюстрацией данного расхожего мнения.
Если сможете выдержать вонь гнилой рыбы, смешанную с запахом тухлой воды, то вашему взгляду предстанет самый обычный док с шаткой пристанью и ветхими складами, которому уже лет сто, как не помешает капитальный ремонт. Ленивые простолюдины собираются здесь, чтобы погреться на солнышке, посплетничать, поболтать или подумать, где бы украсть золота, чтобы тут же спустить его на дешевую выпивку. Добрая дама Мирабель Моне держит здесь дом для бездомных моряков, хотя с сожалением я вынуждена заметить, что ее мягкосердечие и благотворительность лишь поощряют праздность и пьянство. Ей следовало бы заставить всех этих бездельников найти работу и уделять должное внимание поклонению Девяти богам. Единственное, ради чего стоит заглянуть в портовый район — это весьма симпатичный маяк, с площадки которого открывается отличный вид на гавань, море и город.
Путеводитель по Балморе
Балмора — центральный город Дома Хлаалу, это самое большое поселение в Вварденфелле после Вивека. В Балморе четыре района: верхний город, торговый район, рабочий район и форт Лунной Бабочки. Верхний город находится на холме, на западе. В нем есть храм Трибунала, здание совета Хлаалу, богатые особняки, лучшие торговые лавки, а также здание гильдии Мораг Тонга. Торговый район, к западу от реки, располагается вокруг большой площади на севере от южных ворот, вдоль южной стены, восточнее южных ворот, расположен порт. В торговом районе находятся гильдия Воинов, гильдия Магов, большинство торговых лавок и таверн Балморы. В рабочем городе, к востоку от реки, живут простолюдины и бедняки. Там есть несколько дешевых таверн и торговых лавок. Форт Лунной Бабочки расположен на юго-востоке от города. В нем базируется императорский легион и императорский культ.
Услуги Дома Хлаалу доступны в здании совета Хлаалу в верхнем городе. Верующие смогут воспользоваться услугами храма Балморы на юго-востоке. Чужаки должны выйти за стены города через южные ворота и пройти по дороге на восток к форту Лунной Бабочки, чтобы воспользоваться услугами императорского легиона и императорского культа. Здания гильдии Воинов и гильдии Магов расположены на севере от площади в торговом районе. На северо-западе Верхнего города расположено здание культа Мораг Тонг. Лучшие торговые лавки находятся в Верхнем городе на холме, множество торговцев располагается также в торговом районе, на западе от реки, а также в рабочем районе, на востоке от реки.
Ни один из советников Хлаалу не живет в Балморе. Нилено Дорвайн в здании совета — представитель Хлаалу. Айдис Огненный Глаз — управляющая гильдией Воинов. Ранис Атрис — управляющая гильдии Магов. Этаси Рилвейн — управляющая в Мораг Тонге. Фелдрело Садри — главный клирик трибунальской церкви. "Сладкоголосая" Хабаси — свободная горожанка без адреса, по слухам, является главой местной гильдии Воров.
Хорошие дороги ведут на юг в Пелагиад, Сейда Нин, Эбенгард и Вивек. Дорога по пустыням ведет на юго-запад вдоль реки Одай к рыбацкой деревушке Хла Оуд. Улучшенные дороги ведут на север в Кальдеру и Альд" рун. Из порта можно попасть в Альд" рун, Суран и Сейду Нин. В гильдии Магов вас могут телепортировать в Альд" рун, Вивек, Кальдеру и Садрит Мора. Хла Оуд находится на юго-западе. Также есть дорога, ведущая на северо-восток по ущелью Фояда Мамея к Вратам Призраков; ее легко найти, но она очень опасна, так как вдоль нее живут опасные чудовища.
Путеводитель по Бравилу (Алессия Оттус)
Я — Алесия Оттус, и я хочу рассказать вам все о Бравиле.
В двух словах, Бравил — это темная решетка канализационного стока, в которой скапливаются грязь и мусор. Это самый бедный и самый грязный, самый старый и самый убогий из всех городов Сиродила, здесь больше всего преступников, пьяниц, поедателей скумы, зверолюдей и иностранцев. Для полноты картины Бравилу не хватает только сектантов-поклонников дэйдра… Впрочем, ходят слухи, что в Бравиле нашли приют поклонники еще более ужасных нечестивых культов.
Этот город сер, уныл и депрессивен. Воздух здесь влажен, тяжел и насыщен множеством неприятных запахов — все благодаря тому, что река Ларсиус, протекающая через город, заменяет ему канализацию, а вокруг города множество болот и топей, кишащих мошкарой.
Архитектура города отличается своей уродливостью. Жилые дома, здания гильдий и лавки сооружены из досок, прогнивших и покрытых мхом. Жаль, что несмотря на свое ужасающее состояние, эти хибары и не собираются разваливаться, чтобы освободить место для хороших домов. Вместо этого новые жилища строятся на крышах уже стоящих, образуя уродливые многоэтажные строения. Нищие и воры лениво шатаются по балконам и мостикам, нависающим над улицами, выливая помои прямо на головы неосторожным прохожим. Целые семьи живут здесь в невообразимой нищете в шатких хабарах, не подходящих даже для содержания скота.
Жители Бравила грязные и вороватые. Их хижины немногим лучше темных пещер гоблинов. Жители города делятся на два класса: к первому относятся бандиты, поедатели скумы, контрабандисты, воры, убийцы и попрошайки, ко второму — глупцы, за счет которых живут все остальные.
Бравилом правят преступники, а городская стража подкуплена торговцами скумой. Вас не удивит обилие на улицах аргониан и каджитов, ведь Эльсвейр и Чернотопье здесь совсем рядом, а вот сюрпризом может стать множество орков. Однако, зверолюди чувствуют себя вполне комфортно в обществе друг друга, ведь воры и убийцы не стесняются общества грабителей и мародеров.
В Бравиле нет четкого разделения на районы. Впрочем, можно назвать несколько достопримечательностей, которые путники могут использовать в качестве ориентиров. Замок расположен на восточном берегу реки, через которую переброшены подвесные мостики. Напротив него, к западу, высится часовня. Гильдии и лавки тянутся вдоль восточной стены и по берегу реки. Пространство между часовней, лавками и гильдиями заполнено хибарами горожан.
Каменный замок Бравила — кажется, единственное строение в городе, которое не обрушится при малейшем дуновении ветра. Конечно, он обставлен куда лучше, чем хижины горожан, но дома даже не самых богатых семей Анвила или Имперского города превосходят его по части роскоши. Граф Регулус Терентиус, выходец из уважаемой семьи, в молодости не раз побеждал на рыцарских турнирах, но ныне приобрел славу мота и бездельника. А его сын, Геллиус Терентиус — напыщенный павлин; он якшается с преступниками и поедателями скумы.
Часовня находится в упадке и давно требует ремонта. Кладбище окружено развалившимся деревянным забором, никогда не знавшим краски, а могилы запущены и забыты. Хотя настоятельница и является верной слугой Мары, но она просто не в силах очистить этот город, забытый Девятью богами, от греха и нищеты. Жрица мудра, и жители любят ее. Правда, большинство горожан заходит под священные своды только для того, чтобы укрыться от непогоды или украсть что-нибудь из жертвоприношений.
Местные гостиницы способны отпугнуть даже бывалого путешественника. Переступив через пьяниц, валяющихся на пороге, и лужи их блевотины, неосторожный странник рискует попасть в объятия попрошаек, вымогателей, шулеров, карманных воришек или самых настоящих бандитов. Тот же, кто будет достаточно глуп, чтобы переночевать здесь, имеет все шансы быть убитым в постели.
Гильдии, как ни странно, содержатся в порядке и чистоте. Путникам, которых ночь застигла в Бравиле, имеет смысл подумать о том, чтобы присоединиться к гильдии магов или бойцов — просто для того, чтобы переночевать в относительно безопасном месте.
Лавки Бравила ничем не хуже остальных заведений такого типа, и, кроме того, в них вы можете чувствовать себя в сравнительной безопасности — ведь бравильские торговцы вынуждены принимать самые серьезные меры, чтобы защитить себя и свои товары от грабителей.
Если жизненные обстоятельства или дела приведут вас в Бравил, то вскоре вам непременно захочется покинуть этот уродливый город. И, когда вы будете его покидать, не забудьте оглянуться и убедиться в том, что за вами не следует вереница бандитов и убийц.
Путеводитель Алессии Оттус по Бруме
Я — Алесия Оттус, и я хочу рассказать вам все о Бруме.
Хотя Брума считается нибенейским графством, уместнее считать его нордическим — не только из-за близости со Скайримом, но и из-за его положения высоко в холодных и заснеженных Джерольских горах. В Бруме всегда холодно, здесь всегда идет снег, и только жаровни, постоянно горящие на улицах, не дают жителям замерзнуть до смерти. Все здесь построено из дерева, так как Джерольские горы богаты лесами, и даже самые богатые горожане живут в темных и грязных деревянных хижинах. Неудивительно, что все норды такие пьяницы — жить в таком климате невозможно; многие предпочитают напиваться, только чтобы забыть о страшном холоде и беспощадном ветре.
Замок Брумы холоден и аскетично обставлен; его стены и потолки темны от копоти постоянно горящих жаровен. Запах дыма и пепла пронизывает все вокруг. Высокие залы замка впечатляют, но прогреть их невозможно, и все здесь постоянно мерзнут. Многолетние слои сажи и копоти, покрывающие стены, не позволят вам оценить прекрасную работу каменщиков, построивших замок. Не считая того, что замок построен из камней, он такой же, как деревянные хижины города — холодный, темный, уродливый и грязный.
Графиня Нарина Карвейн — истинная нибенейка, почтительная прихожанка и мудрая правительница, хотя и склонна к интригам и коварству. Тем не менее, она весьма эффективно управляет графством. Кроме того, хорошо обученная стража под командованием капитана-норда держит в страхе местных воров и простолюдинов — и это несмотря на то, что у нордов два любимых занятия: пить и буянить.
Ворота во двор замка Брумы находятся в западной части города. Лавки, гостиницы и гильдии размещаются на севере города — на западной террасе у ворот замка и под ней, рядом с часовней. Часовня возвышается в центре южной части Брумы, и с трех сторон окружена жилыми домами. Улицы узенькие и бедные; растительности почти нет, так как редкие деревья и цветы могут выжить на таком холоде. Сам город довольно мал, и его можно довольно быстро обойти пешком.
В то время как жители-нибенейцы прилежно посещают часовню, простолюдины-норды предпочитают придерживаться своих варварских обычаев и по-прежнему почитают своих языческих богов.
В Бруме можно приобрести отличное оружие и доспехи, что неудивительно, ведь мастерство кузнецов-северян общеизвестно. Однако не пытайтесь найти здесь книжные магазины — норды невежественны и читать не любят. Гильдии Брумы бедны и недоукомплектованы, ведь мало кто захочет работать в этих унылых землях. Впрочем, Гильдия магов содержится в идеальном порядке и хорошо отапливается (хочется надеяться, что для этого не используются какие-нибудь дьявольские машины).
Путеводитель по Вварденфеллу
Морроувинд находится на северо-востоке империи Тамриэль, омывается с востока и севера морем Призраков, на западе граничит со Скайримом, на юго-западе с Киродиилом (также известным как Имперская провинция), и на юге с Чернотопьем (также известным как Аргония). Вварденфелл — это огромный остров, в центре которого находится гигантский вулкан Красная Гора. От материка Вварденфелл отделен проливами Внутреннего моря.
Остров только недавно был открыт для заселения и торговли, большая часть населения расселилась на относительно пригодных для жизни западе и юго-западе. Центром является город Вивек и район великого Дома в Балморе, Альд" руне и Садрит Море. Остальная часть острова покрыта пустынями, полями и горными грядами со множеством вулканов. На этих землях живут кочевые племена эшлендеров.
В Вварденфелле девять основных географических регионов, каждый из которых отличается своей растительностью и ландшафтом. Ученые, составляя эту классификацию, основывались на описаниях эшлендеров, поэтому такое разделение признают местные торговцы и путешественники. Вот эти девять регионов: Аскадианские острова, Эшленд, побережье Азура, Горький берег, Грейзлендс, Молаг Амур, Красная Гора, Западное Нагорье и Шигорад.
Аскадианские острова — это земля зеленых равнин, здесь в основном занимаются земледелием. Сюда входят города: Пелагиад, Суран, Вивек и Альд Сота, а также многочисленные внутренние озера и речки. Городские регионы Вивека и Эбенгард на южном побережье очень плотно заселены; на удаленных от моря землях Аскадианских островах располагаются фермы и большие плантации. Климат умеренный, осадки выпадают также в умеренных количествах.
В Эбенгарде размещается императорское правительство Вварденфелла, а также крупнейший центр морской торговли. В замке Эбенгард живет Герцог Ведам Дрен, местный правитель и представитель императора. Также в замке Эбенгард базируется совет Вварденфелла и легион Хищной Бабочки. Здесь же можно найти офисы, доки и склады Восточной Имперской Компании.
Город Вивек — самое большое поселение в Вварденфелле. Это один из самых больших городов Востока. Каждый из его районов размером не уступает целому городу. Высокий Собор и дворец Вивека каждый день посещают тысячи туристов и паломников. Горожане стекаются на Арену, чтобы посмотреть на шутовские сражения и просто смешные пьесы. Чужаки в основном стараются находиться в Квартале Чужеземцев, тогда как коренные жители живут и работают в районе Великого Дома и жилых районах.
Альд Сота — это развалины даэдрического города в Вивеке. Это очень экзотическое и запоминающееся место, но также и очень опасное. В нем таится древняя магия, темные культисты пытаются попасть сюда. Это место не рекомендовано для посещений.
Суран — деревушка в северо-восточной части Аскадианских островов. Рядом находятся два популярных места паломничества — Поля Кумму и Храм Молаг Бал.
Пелагиад — это недавно отстроенная деревня между Балморой и Вивеком на западном краю Аскадианских островов. Деревня находится сразу за базой императорского легиона в форте Пелагиад. Дома и торговые лавки построены в стиле Западной Империи, поэтому Пелагиад больше похож на деревню западной империи, чем на поселение Морроувинда.
Эшленд — это высушенная пустыня, окружающая нижние склоны Красной Горы. Эшленд упирается в Море Призраков на севере. Деревня Маар Ган — единственное постоянное поселение; Альд" рун, местный центр Дома Редоран, находится на самом краю региона. Эшлендеры живут охотой, их стада свободно пасутся. Дожди идут очень редко, зато часто бывают пепельные бури.
Маар Ган — маленькая одинокая деревенька севернее Альд" руна. Храм Маар Гана — очень важное место паломничества Храма.
Племя эшлендеров Уршилаку постоянно проживает в поселении Уршилаку севернее деревни Маар Ган.
Северно-восточная оконечность Вварденфелла и острова рядом с ней называются побережьем Азуры. Это горная местность, практически бесплодная земля. Мало кто живет здесь. Есть только форт Молаг Мара, поселения Телванни, Садрит Мора, башни волшебников в Тель Аруне, Тель Море и Тель Браноре, стойбище Ахеммуза, отдаленные рыбацкие деревни на северном побережье, Альд Редайния и Дагон Фел. Дорог не существует, перемещения осуществляются по воде. Несмотря на гористую местность, ряд растений все же выживает благодаря регулярным дождям.
Садрит Мора — это административный центр Дома Телванни, в котором находится совет Телванни, хотя здесь живет лишь один советник. Садрит Мора — островное поселение, на него можно попасть только по морю или при телепортации. Город очень большой, в нем много различных удобств и услуг, но все они доступны только членам Дома; чужаки поселяются только в Привратном Трактире.
Тель Бранора — это башня, в которой живет эксцентричная волшебница по имени госпожа Терана. Башню окружает маленькая деревушка. Располагается она в крайней юго-восточной точке побережья Азура.
Тель Фир — это башня чародея Дивайт Фира. Под башней находится Корпрусариум. В нем содержатся жертвы смертельной болезни корпрус.
Тель Арун — это башня архимагистра Готрена, чародея Телванни и главы совета Телванни. Рядом разместилась небольшая деревушка, а также место проведения Рынка Рабов, самого большого рынка рабов в Вварденфелле.
Тель Мора — это башня госпожи Драты, древней волшебницы из совета Телванни. В разместившейся рядом деревне есть мастеровые и торговый дом.
Тель Вос — башня волшебника Телванни и члена совета мастера Ариона. Башня представляет собой смешение стиля Телванни и западного архитектурного стиля. Рядом находится деревня Вос.
Бал Фелл — это "Город камня", развалины, построек первой эпохи. Они находятся в юго-восточной части побережья Азура. У этого места очень дурная репутация, несколько волшебников Телванни сейчас содержат там соперничающие лагеря искателей приключений, которые исследуют эти развалины. Говорят, что Бал Фелл был построен на месте древнего храма Даэдр.
Племя эшлендеров Ахеммуза постоянно проживает в лагере на северо-восточной оконечности материка Вварденфелл.
Западное побережье Вварденфелла от Сейда Нин до Гнаар Мока называется Горьким берегом. Болота и топи этого региона практически не заселены, поселения можно обнаружить только в гаванях Гнаар Мока, Хла Оуд и Сейда Нин. Этот регион еще называют побережьем контрабандистов, так как на его разрозненных островах очень удобно скрываться криминальным элементам.
Свет Большого Фароса у входа в гавань перед деревней Сейда Нин — это сигнальный огонь для всех моряков во Внутреннем море. Большинство путешественников из Империи останавливаются в Сейда Нин. Здесь их досматривает Канциелярия Налогов и Сборов Империи. Здесь же стоят корабли береговой охраны, которая следит за порядком во Внутреннем Море.
Хла Оуд — маленькая рыбацкая деревушка в западной части Горького берега Вварденфелла. Дорога вдоль реки Одай соединяет Хла Оуд с Балморой.
Гнаар Мок — маленькая рыбацкая деревушка в западной части Горького берега Вварденфелла.
Регулярные дожди и хорошая почва Грейзлендс способствуют росту травы, поэтому эшлендеры и пасут на этих землях свой скот. Грейзлендс находится на северо-востоке Вварденфелла, между Эшлендом и побережьем Азура. Постоянные поселения состоят из деревни Вос и Тель Фира. Эшлендеры Зайнаб постоянно кочуют в поисках лучших пастбищ. Здесь нет никаких дорог, но путешествовать по открытым полям очень легко.
Племя Эшлендеров Зайнаб имеет постоянное поселение рядом с деревней Вос в Грейзлендс.
Молаг Амур — это незаселенная пустыня на юго-востоке Вварденфелла. В ней множество ущелий, бассейнов лавы, земля покрыта пеплом. Путешествовать по этой земле очень трудно. Здесь постоянно случаются пепельные бури. Эшлендеры из племени Эрабенимсун охотятся здесь, и больше практически никого здесь не встретишь. Самая худшая область Молаг Амура, называемая Великое Костровище, считается непроходимым даже для Эшлендеров.
На юго-востоке региона Молаг Амур находится форт Молаг Мар. Пилигримы, направляющиеся к близлежащим местам паломничества, горе Ассарнибиби и горе Канд, останавливаются в форте, так как там они будут находиться под защитой гарнизона редоранцев и паладинов Вечной Стражи.
Племя эшлендеров Эрабенимсун имеет постоянное поселение в самом центре пустынного региона Молаг Амур.
Главная достопримечательность Вварденфелла — Красная Гора. Это большой вулкан в самом центре острова. Внешние склоны очень крутые, а сам кратер очень глубокий. Призрачный Предел, магический барьер, который закрывает доступ на гору, но и препятствует выходу оттуда стихии, называемой "Мор", закрывает вулкан по внешним склонам, и прорван только в Призрачных Вратах. Внутри Призрачного Предела никогда не идет дождь, и солнце никогда не светит; единственная "погода", которая там стоит — это красная, смертельная жара.
Призрачные Врата — это цитадель ординатора Призрачного Предела и гарнизона Вечной Стражи. Призрачные Врата — это единственное место, через которое ужасные монстры Дагот Ура могут покинуть район Красной горы. Призрачный Предел — это огромный магический артефакт, который окружает Красную Гору и не дает Мору распространиться по Вварденфеллу.
Западная часть Вварденфелла называется Западное Нагорье. Этот регион простирается от Моря Призраков на северо-западе до Балморы, около которой он проходит между Горьким берегом и Эшлендом. Деревня Гнисис находится на севере от Альд'руна. Рыбацкие деревни Альд Велоти и Хуул находятся на северном побережье. Город Кальдера находится рядом с Балморой. Эшлендеры Уршилаку пасут свои стада на равнинах.
Балмора — центр Дома Хлаалу, это самый большой город на Вварденфелле после Вивека. Хорошие дороги ведут на север к Альд'руну и на юг в Кальдеру, Сейду Нин и Вивек. На юге от Балморы, в форте Лунной Бабочки, размещается императорский легион.
Кальдера — недавно отстроенный Столиц, в котором есть горнодобывающая компания. Она совсем недавно получила монопольное право добывать в районе Кальдеры эбонит, которого здесь очень много. Внешне Кальдера представляет собой типичный западный город Империи.
Альд'рун — центр Дома Редоран, это очень большой город. Совет редоранцев располагается в панцире гигантского краба. Дороги из Альд'руна ведут на север в Маар Ган и Гнисис, а на юг — в Балмору.
Гнисис — это небольшая шахтерская деревенька, через которую проходит караванный маршрут между Западным Нагорьем и Альд'руном.
Альд Велоти и Хуул — это небольшие рыбацкие деревушки, находящиеся севернее Западного Нагорья.
Шигорад — самый большой остров севернее Вварденфелла. Этот остров, а также другие небольшие острова, окружающие его, представляют собой пустыню, которая начинается на севере Вварденфелла и тянется до моря Призраков. Это довольно недружелюбная местность. Она практически не заселена. Есть всего две деревни: Альд Редайния и Дагон Фел. Только в Дагон Фел можно попасть кораблем с материка; все остальные перемещения между островами путешественник должен осуществлять сам.
Путеводитель по Вивеку
Город Вивек — самое большое поселение в Вварденфелле. Это один из самых больших городов Востока. Каждый из его районов размером не уступает целому городу. Высокий Собор и Дворец Вивека каждый день посещают тысячи туристов и паломников. Горожане стекаются на Арену, чтобы посмотреть на сражения и просто смешные пьесы. Чужаки в основном стараются находиться в Квартале Чужеземцев, тогда как коренные жители живут и работают в районах Великих Домов и жилых районах. Но больше всего в святом городе от лорда Вивека. Министерство Правды и Храм-тюрьма возвышаются над большим храмом района Высокого Собора, Залами Мудрости и Справедливости и дворцом Лорда Вивека.
Вивек состоит из восьми районов, каждый из которых сам по себе является небольшим городом. На карте Вивек похож на крест: Квартал Чужеземцев находится наверху, Храмовый комплекс, где стоят дворец Вивека, Высокий Собор, Министерство Правды, а также Зал Мудрости и Зал Справедливости — внизу. Поселение Хлаалу — на западе, Поселение Телванни — на востоке, и четыре района формируют центр креста — Поселение Редоран на северо-западе, Арена на северо-востоке, Округ Святого Делина — на юго-западе, и Скруг Святого Олмса — на юго-востоке.
Квартал Чужеземцев — это большой трехъярусный район на севере. Раньше чужаки не могли ходить вне иностранного квартала, но теперь они могут передвигаться по Вивеку так, как им заблагорассудится. Здесь у каждой императорской гильдии есть свое здание, храм императорского культа встречает своих верующих. Многие независимые торговцы, мастера и учителя также живут здесь. Таверна Черный Шалк приютит на ночлег всех, кто не состоит ни в одной из гильдий.
Высокий Собор — самая большая Церковь Трибунала в Вварденфелле. Архиканоник Сариони — смотритель храма, в котором служит очень большой штат священников, лекарей и монахов. Со всего Морроувинда стекаются пилигримы, чтобы посмотреть на Верховный Собор и Министерство Правды, а также дворец Вивека. Министерство Правды — это штаб-квартира храма Ординаторов, здесь заключены еретики. Зал Мудрости и Зал Справедливости выполняют исполнительные, административные и судебные функции для Церкви Трибунала. Дворец Вивека — это жилище бога-героя лорда Вивека, Воина-Поэта трех божеств, в которые входят АЛЬМСИВИ, божественные покровители Церкви Трибунала. Только самых преданных впускают в дворец лорда Вивека, и только в момент инициации. Под дворцом Вивека находится Канал Загадок. Сюда стекаются многие герои, чтобы проверить себя и получить благосклонность Вивека. Много сокровищ лежит в темных проходах канала загадок, который охраняется слугами Даэдра.
Поселение Хлаалу находится на западе. На самом верхнем ярусе расположен особняк советника Хлаалу Крассиуса Курио. В нижних ярусах содержатся всевозможные сокровища, записи, склады. Есть два общественных здания: Эльфийские Народы и клуб "Никаких имен". У многих мастеров и торговцев лавки расположены в комплексе Хлаалу. Некоторые члены Дома Хлаалу предпочитают жить в более доступных округах святого Делина и святого Олмса.
Поселение Телванни находится на востоке. Главный Телванни здесь — Мавон Дреним. Телванни снимают комплекс у Храма, поэтому им приходится обходиться башней Велоти вместо своих любимых грибных башен. В административный центр входят склад сокровищ и зал записей. Рабы размещены на нижних ярусах, рядом с клетками, в которых содержатся монстры. Здесь живет множество торговцев, мастеров и учителей. Таверна "Голова Ящерицы" — ждет всех членов Дома Телванни и его служащих.
Поселение Редоран находится на юге от Квартала Чужеземцев, на западе от Арены. В административный центр входят сокровищница Дома Редоран, Зал Записей и камеры. На самых нижних ярусах находится храм Редоран и фамильные склепы. Здесь в верхних ярусах снимают комнаты две богатые семьи: Сарены и Дралоры. Дралоры занимают верхний ярус. Здесь живет множество торговцев, мастеров и учителей. Таверна "Золотые Цветы" предоставляет комнаты для всех членов дома Редоран и их служащих.
Арена расположена между Поселением Редоран на западе и Поселением Телванни на востоке. Арена — это место общественных развлечений и поединков. В ней может разместиться несколько сотен зрителей; под Ареной расположены гардероб и хранилище для вещей зрителей, а также загоны с животными для состязаний.
В этих двух районах живут простолюдины и бедняки. Церковь берет очень умеренную плату за размещение здесь, поэтому большинство средних мастерских и лавок располагается именно в этих кварталах. На верхнем ярусе округа Святого Делина располагается аббатство Святого Делина Мудрого, на верхнем ярусе района Святого Олмса живет советник Хлаалу Инглинг Полутролль.
Мосты соединяют Поселение Хлаалу с Эбенгардом на материке, Квартал Чужеземцев с северным заливом, а также восточный залив и Поселение Телванни. Хорошие дороги ведут из комплекса Хлаалу на юг в Эбенгард и на север в Сейда Нин. Также хорошие дороги ведут из Квартала Чужеземцев в Сейда Нин, на север в Суран и на Аскадианские Острова, а также на восток в Молаг Мар. Дороги из Поселения Телванни используются в основном для перехода в Молаг Мар. Порт силт страйдеров — в северной части Квартала Чужеземцев, они ходят из Вивека в Суран, Сейда Нин, Балмору и Молаг Мар. Корабли из доков в Квартале Чужеземцев ходят в Эбенгард, Хла Оуд, Молаг Мар и Тель Бранору. Корабли из Эбенгарда ходят в Хла Оуд, Садрит Мору, Тель Бранору и Квартал Чужеземцев Вивека. За умеренную плату можно перебраться на гондоле из одного района Вивека в другой.
Путеводитель Алессии Оттус по Имперскому городу
Я — Алесия Оттус, и я хочу рассказать вам все о столице Империи.
Кто, как вы думаете, живет в столице Империи? Уриэль Септим, император Тамриэля, защитник веры, потомок святого Тайбера Септима, лорда Талоса, Бога Государственности и Закона среди благословенных Девяти богов. Все знают, что император — святой человек; он часто посещает Храм Единого и возносит молитвы Девяти и всем святым.
А где он живет? Разумеется, в Имперском дворце, в Башне Белого Золота, которая была построена много веков назад айлейдами — язычниками, поклонявшимися дэйдра. Забавно, что монумент, возведенный силами древней империи зла, теперь стал символом справедливости и благочестия нашей Империи.
Посетители Имперского дворца любят гулять между могил святых, императоров, графов и великих магов и любоваться на могучую Башню Белого Золота, которую видно из любой части города.
Вряд ли вас впустят в зал Совета Старейшин, но, по крайней мере, вы сможете подивиться на необычные древние доспехи, которые носят местные стражи.
Имперский город разделен на десять районов. В центре города находится Имперский дворец. Остальные районы сосредоточены вокруг него. На северо-западе находится приятный жилой район под названием Эльфийские Сады.
На западе находится район Талос Плаза, в котором живут самые состоятельные горожане. На юго-западе находится Храмовый район, а за ним, за пределами городских стен, разместился Портовый район. На юго-востоке находится имперский Дендрарий, а за ним, за пределами города, высится цитадель безбожия — Университет волшебства Гильдии магов. На востоке расположена пресловутая Арена. Наконец, на северо-востоке от дворца находится Торговый район, где можно купить все, что угодно, а за ним, вне пределов города, прячется Имперская тюрьма.
Я сама живу здесь и считаю этот район очень хорошим. Можете заглянуть ко мне, когда придете поклониться в Храм Единого. Район очень чист и опрятен, здесь живут только хорошие и благовоспитанные люди, не считая, конечно, бездомных нищих — но это общая проблема для всего Имперского города.
В этом тщательно ухоженном саду вы найдете знаменитые статуи всех Девяти божеств. В центре сада возвышается статуя лорда Талоса, императора Тайбера Септима. Может показаться странным, что это почетное место занимает Талос, а не Акатош, главный из богов. Вина за это постыдное упущение целиком лежит на Совете Старейшин, который хотел таким образом польстить сыновьям Талоса.
У дверей Имперской палаты торговли всегда толпится множество людей, ожидающих своей очереди, чтобы подать жалобу на обманувших их торговцев. Это очень грязное место. Тут и там высятся неровные груды ящиков, повсюду растут грибы и мох, брусчатка покрыта плесенью и грязью. Если есть такая возможность, лучше пошлите за покупками прислугу, а сами в это время погуляйте в Дендрариуме.
Это место — сосредоточие безбожия и кощунства, настоящая клоака. Вы вряд ли увидите всех этих магов и их учеников на свежем воздухе — нет, они предпочитают сидеть в своих темных лабораториях, занимаясь богопротивными исследованиями и чтением еретических книг.
Внутри башни архимага находится Обсерватория, древний механизм, который маги используют для изучения неба. Глупцы! Вместо того, чтобы собственными глазами восторгаться чудом творения Девяти и возносить им молитвы, они тратят время на возню с какой-то нелепой и дорогой машиной!
Утверждают, что в архивах магов находится множество редких книг, но для посторонних доступ к этим книгам закрыт. Праведных людей это не должно огорчать, ибо все эти книги наверняка полны разных нелепостей и небылиц.
Это поистине ужасное место. Здесь вполне можно наткнуться на тело убитой женщины или даже ребенка. Нет более нечестивых и грешных людей, чем торговцы и моряки, и именно здесь они собираются вместе, чтобы придумать, как бы еще обмануть честных граждан и отобрать у них заработанные тяжелым трудом деньги. Азартные игры, работорговля, потребление скумы и другие, еще более порочные дела, творятся на складах и кораблях этого порта. А куда смотрит городская стража, спросите вы? Ее, похоже, все это не интересует.
Тюрьма — это ужасное, темное, сырое и грязное место, со всем сопутствующим набором цепей, кандалов и пыточных инструментов. Но видела ли я в камерах хоть одного заключенного? Нет! На мой взгляд, все эти пустые камеры лучше всего говорят о лени и безразличии городской стражи!
Стражники патрулируют все улицы Имперского города. Обычно они ходят группами, потому что даже они боятся бандитов и головорезов, наводнивших столицу Империи. Почему бы стражникам не запереть в камерах хотя бы нахальных нищих? Преступники чувствуют себя настолько уверенно, что даже имеют наглость не скрывать своей профессии от прохожих. Один встреченный мною разбойник даже хвастался, что украл оружие и доспехи со склада Имперского легиона! Насколько же ленивыми и безразличными должны быть стражи, чтобы позволить случиться такому? У них нет ни стыда ни совести, а их продажные командиры, не таясь, принимают взятки от тех, кого должны бросать за решетку.
Я не хочу рассказывать об этом месте, так как благовоспитанному человеку тут нечего делать. Сюда приходят только глупцы и бездельники, желающие поставить свои деньги на исход кровавой схватки, или, того хуже, самим пролить кровь на песок арены. Лучше бы эти люди занялись истреблением грабителей и бандитов, которые чувствуют себя хозяевами на дорогах Империи.
Путеводитель по Корролу (Алессия Оттус)
Я — Алесия Оттус, и я хочу рассказать вам все о Корроле.
Город Коррол является столицей одноименного графства и управляется графиней Аррианой Валгой, очень достойной женщиной и матерью прелестной и добродетельной Алессии Каро, графини Лейавина.
Графиня Арриана — благочестивая последовательница Девяти, она подает своим подданным прекрасный пример, регулярно посещая часовню Стендарра. Ее муж, граф Чарус, был стойким защитником веры и последователем Стендарра, и его гибель в битве со скайримскими варварами стала настоящей трагедией для всех жителей Коррола. Алессия Каро стала хорошей женой графу Мариусу Лейавинскому, и, как и подобает почтительной дочери, часто навещает Коррол, чтобы проведать свою праведную мать.
Столь же приятно мне сообщить о том, что придворная волшебница также является и верной слугой Девяти божеств (в отличие от большинства своих коллег из гильдии магов). Шанель готова обучать любого, кто жаждет бороться со злом и нечестивостью, поэтому лучше обращаться к ней, а не к безбожникам из Гильдии магов.
Каждый день (кроме сандаса, конечно) графиня принимает посетителей в большом зале своего прекрасного замка. Ей служит благовоспитанный и порядочный сенешаль и герольд, содержащий замок в идеальном порядке. В подвалах замка размещается крепкая темница для всех нарушителей закона; хотя я с сожалением должна признать, что стража не слишком ревностно выполняет свои обязанности и не спешит арестовывать многочисленных жуликов и нищих, оскверняющих своим присутствием улицы этого замечательного города.
Коррол разделен на пять основных районов. Если вы войдете в главные ворота, то попадете на широкую площадь с прекрасным фонтаном и статуей в память о павших в битве за Санкр Тор. За фонтаном вы увидите две гостиницы, а также лавки торговца и кузнеца. Одна из улиц ведет на восток, к замку, другая на север, к Великому дубу, третья — на запад, к часовне и жилым домам. Рядом с часовней расположены книжная лавка, общественный колодец и лачуги бедняков. На площади вокруг Великого дуба находятся Гильдия магов, Гильдия бойцов и дома богатых жителей Коррола.
Часовня Стендарра прекрасна, в ней приятно провести время в молитве и медитации. Каждое утро по сандасам в часовне собираются благочестивые прихожане во главе с графиней, чтобы воздать хвалу Девяти божествам. Удивительно, но далеко не все жители Коррола следуют примеру своей госпожи и прилежно посещают часовню. Многие предпочитают шататься по улицам и сплетничать! Конечно же, в этом вина гильдий бойцов и магов, которые совсем не стремятся подать горожанам хороший пример. Жрица, мудрая Ораг гра-Багрол, добрейшей души орк, готова поделиться со всеми желающими своими знаниями о целебных заклинаниях. Конечно же, лучше обратиться к ней, чем в Гильдию магов.
Хотя Гильдию бойцов уже много лет возглавляет доблестная и уважаемая воительница Вилена Донтон, ее подчиненные грубы и нечистоплотны. Они предпочитают не работать, а шататься по улицам города и сплетничать. Им бы стоило почаще посещать часовню Стендарра, дабы Он в своей милости направил их на путь истинный.
Члены местной Гильдии магов большей частью представляют собой неумелых учеников и подмастерьев, проводящих время за богохульными книгами, бессмысленными научными спорами и изготовлением мерзких зелий. Все они хорошо образованы и красноречивы, но что толку в их знаниях, если они забыли о своей душе? Вы, конечно, можете приобрести у них свитки и зелья, но это только еще больше вдохновит их на следование по ложному пути.
Владелица лавки "Северные товары" Сид-Ниус — аргонианка, но в отличие от большинства своих сородичей она умна, честна и красноречива. Разве это не замечательно? Она настолько хорошо образована, что даже готова обучить желающих искусству торговли — но только не ждите, что вам удастся купить у нее что-нибудь по дешевке!
Знающие люди утверждают, что владелица "Огня и стали", женщина-редгард по имени Рашеда — очень хороший кузнец, и всегда готова поделиться своим умением с достойным учеником. Кроме того, она никогда не забывает ходить по сандасам в часовню. Все это, конечно же, заслуживает похвалы, хотя я бы сказала, что ей не хватает хороших манер и хоть какого-то вкуса в одежде.
Книжная лавка Ренуа на первый взгляд поражает широким выбором книг. Но, поверьте мне, что в ней не найти даже "Десяти заповедей Девяти божеств", не говоря уже о других книгах, которые должен прочитать каждый последователь истинной веры.
В городе два места, где можно отобедать или провести ночь. В одном из них сухо и чисто, его посещают приличные люди; в другом грязно, шумно и полно воров, пьяниц и орков. Первое управляется хорошо одетой, достойной и уважаемой матроной, вторым владеет легкомысленная девица. Первое заведение называется "Дуб и патерица". Второе — "Серая кобыла". Уверена, вы не ошибетесь в выборе, когда захотите с комфортом и в безопасности провести ночь.
В Корроле живет писательница Каста Скрибония. Она хорошо образована и много путешествовала. Хотя она и пишет книги, но я не могу рекомендовать их к прочтению, так как в них слишком много романтики, приключений, слухов и прочих бесполезных вещей, которые вряд ли создадут у наших детей верное представление о добре, долге, чести, почтении и других добродетелях.
Люди Коррола очень словоохотливы; каждый вечер можно лицезреть праздно шатающихся горожан, собирающихся у Великого дуба, чтобы обменяться последними сплетнями. Один из этих людей, проныра по имени Хондитар, знает все об окрестных землях, и готов поделиться своими знаниями за деньги. Хотя лично я бы не стала пользоваться услугами этого пьяницы, богохульника и драчуна.
Коррол кишит ворами и убийцами. Они даже смеют обучать других своим ужасным криминальным навыкам! И куда только смотрят коррольские стражники?
Нищие Коррола грязны, как и везде, но, по крайней мере, не страдают болезнями и не пытаются вымогать денег у прохожих. Можете бросить им монетку, чтобы облегчить душу, но знайте, что она все равно будет потрачена на азартные игры, дешевое вино и другие пороки.
Путеводитель Алессии Оттус по Лейавину
Я — Алесия Оттус, и я хочу рассказать вам все о Лейавине.
Лейавин — надежная крепость с высокими каменными стенами и сильным гарнизоном. Город находится на границе с двумя варварскими провинциями, Эльсвейром и Чернотопьем и охраняет важнейший путь по реке Нибен от Топальской бухты до Имперского города.
Лейавин — это процветающий, яркий и светлый город в заболоченных дебрях Черного леса; улицы его широки и чисты, а дома, построенные из дерева и покрытые цветной штукатуркой, комфортабельны и просторны. Повсюду растут деревья и кусты; в городе также множество прудов и тихих сквериков, где можно отдохнуть и заняться медитацией. В самом деле, если б не вонь аргониан и каджитов, то Лейавин был бы весьма милым и безопасным местом для жизни.
Графством правит граф Мариус Каро, и недавно его женой стала прелестная и благовоспитанная Алессия Каро, дочь праведной Аррианы Валги, графини Королла. И граф, и графиня являются ярыми распространителями имперской нибенейской культуры и стремятся привить своим подданным трудолюбие, уважение к законам и набожность — то есть те качества, на которых и держится наша благословенная Империя.
Город стоит на западном берегу реки Нибен и окружен высокими защитными стенами. Замок находится за двумя воротами в восточной части города. Часовня Зенитара возвышается в северо-западной части города, рядом с западными воротами. Все лавки, гостиницы и гильдии находятся к югу от часовни, в западной части города, за исключением пары торговых лавок, которые расположены к северу от дороги, идущей от западных до восточных ворот. Жилые дома в основном расположены вдоль широкого бульвара, идущего через город с севера на юг. Между домами и восточной стеной тянется ряд искусственных прудов, образовавшихся после постройки запруды в одном из протоков реки.
Священнослужители Зенитара и правящая чета объединили усилия с целью приобщить к высокой нибенейской культуре местное население, живущее по варварским обычаям. В частности, благодаря покровительству Зенитара, в Лейавине процветают торговля и производство — этому не могут помешать даже разбойники, регулярно нападающие на торговые караваны.
В Лейавине много лавок и торговцев (в этом отношении Лейавин уступает, пожалуй, только Имперскому городу). Даже мастера и учителя гильдий магов и бойцов Лейавина могут похвастать высоким профессионализмом. Особо стоит отметить лавку "Южные книги"; у ее владельца — орка (!!!) — всегда можно найти в продаже несколько экземпляров "Аннуада для детей", книги, позволяющей приобщить к истинной вере даже малограмотных варваров.
Недавно у Гильдии бойцов появился конкурент — компания "Черный лес", объединившая несколько профессиональных наемников. Несмотря на то, что почти все они — каджиты и аргониане, их командиры вежливы, умны и почтительны. Говорят, что компания "Черный лес" во многом выигрывает у Гильдии бойцов за счет низких расценок и лучшего качества услуг. (Да, это славная традиция Империи — увеличивать благосостояние и безопасность граждан за счет конкурентной борьбы.)
С сожалением должна заметить, что далеко не все зверолюди Лейавина так же приличны и трудолюбивы, как сотрудники компании "Черный лес". Большая часть аргониан и каджитов, живущих в городе, проводят время, шатаясь по улицам. Уж лучше бы они уделяли больше внимания уборке своих домов и личной гигиене.
Путеводитель по Нью-Шеоту и Дрожащим островам (Бренит Аралин)
Нью-Шеот — признанная жемчужина Дрожащих островов, культурный и кулинарный центр всего царства. Основанный по желанию нашего лорда Шеогората, город отражает безупречный взгляд Безумного Бога на свой мир.
Те, кто попадает в Нью-Шеот впервые, часто бывают поражены теплотой, щедростью и благодушием его обитателей. Гостей встречают с распростертыми объятиями и дают почувствовать себя частью большой семьи Нью-Шеота. Огромное разнообразие достопримечательностей города может привести гостя в замешательство, и цель этого путеводителя — сделать процесс освоения как можно более легким для новоприбывших.
Посетители обнаружат, что город поделен на три главных района: Блисс (или Блаженство), Крусибл (или Тяготу) и Дворец. В Блиссе и Крусибле расположено большинство жилых и коммерческих строений города, в то время как в районе Дворца находятся великолепный Дворец Шеогората, а также резиденции правящих герцогов Мании и Деменции.
Хотя и расположенные в одном городе, Блисс и Крусибл оставляют совершенно разное впечатление. Сверкающие парапеты и золоченые дороги Блисса резко контрастируют с грубыми зданиями и немощеными улицами Крусибла. Путешественники, интересующиеся шумной ночной жизнью и хорошей кухней, предпочтут провести время в Блиссе, известном своими экстравагантными празднествами и массовыми мероприятиями. Те же, кто ищет более спокойных ощущений, славно проведут время, гуляя по Крусиблу, где патрули темных соблазнителей поддерживают более степенный образ жизни.
Неважно, каковы ваши вкусы — Нью-Шеот подарит вам незабываемые впечатления. Этот путеводитель посоветует, как лучше всего ориентироваться в частенько сбивающих с толка, но взамен щедро вознаграждающих посетителя, дорогах и каналах этого чудесного города.
К Нью-Шеоту можно подойти как по возвышенностям Мании, так и по болотистым низинам Деменции. Многие совершают ошибку, сразу стремясь к воротам столицы, не побродив по прекрасным и величественным землям, лежащим за городскими стенами. Это в корне неправильно, потому что леса и поляны Дрожащих островов не похожи ни на какие другие в любом из царств. Мы представляем небольшое описание этих областей, так как их исследование жизненно важно для понимания всего, что может предложить наша страна.
Прогулки среди гигантских грибов Мании дарят впервые оказавшемуся на Дрожащих островах незабываемые впечатления. Часы, которые вы проведете, бродя по лесам спороносных деревьев и глубоко вдыхая насыщенный их эманациями воздух, навсегда останутся в вашем сердце. Чувство мира и удовлетворенности очищает тело и успокаивает душу. Может показаться, что у вас вообще нет никаких забот.
Выберите время, чтобы изучить великолепную растительную жизнь этого региона. Попробуйте плод алоказии, известный своими лечебными свойствами, или сорвите цветок астры, который по местным поверьям способен отгонять злых духов.
Если вы собираетесь провести некоторое время в Мании, стоит посетить небольшую общину Хэйл. Ее обитатели, по большей части местные художники и литераторы, очень радушно принимают утомленных путников. Непременно погуляйте по восхитительным окрестностям Хэйла и насладитесь умиротворяющей атмосферой.
Однако даже в идиллических землях Мании нельзя забывать об осторожности. Хотя пути, пролегающие в живописной сельской местности, по большей части безопасны, окружающие земли представляют для неосторожного странника некоторую опасность. В Мании обитает определенное количество видов животных, которые могут угрожать неопытному искателю приключений. Мы рекомендуем придерживаться четко обозначенных путей во время любых путешествий по Дрожащим островам.
Часто говорят: "Время, проведенное в Деменции, не похоже ни на какое другое". И нельзя найти более верные слова.
Многие днями странствовали по маленьким островкам Деменции, наслаждаясь живописными видами прекрасных низин. Прогуляйтесь по необычным и привлекательным мостам, соединяющим небольшие острова южной Деменции, и встретьте великолепный закат среди покрытых мхом деревьев.
Если во время исследования земель Деменции вы захотите найти место, где можно расслабиться, мы предлагаем посетить Дипваллоу. Небольшое поселение представляет собой ферму, обитатели которой используют уникальный метод выращивания некоторых выдающихся представителей местной флоры. Жители Дипваллоу замкнуты, поэтому следует соблюдать такт, приближаясь к ним. Но, изучив их обычаи, вы сочтете их общество весьма интересным.
Совет: В качестве восхитительной однодневной экскурсии рекомендуем посещение Холма Самоубийц, не похожего ни на какое другое место на Дрожащих островах. Он расположен в центральной Деменции, и путешественники не должны упускать возможность насладиться видами этого очаровательного места. За посещение Холма не взимается плата, хотя некоторым посетителям он настолько нравится, что они еле заставляют себя уйти.
Прибытие на Дрожащие острова находится в исключительном ведении нашего лорда Шеогората, Принца Безумия.
Лучше всего исследовать Дрожащие острова пешком. Найдите время побродить по дорогам, пролегающим среди великолепных пейзажей. Усталый путешественник обычно может отдохнуть на одной из многочисленных стоянок, разбросанных по всей стране.
Дорого.
Ловец-Ворон и его жена, Богато-Одаренная, содержат отличный ресторан и гостиницу в районе Блисса в Нью-Шеоте. Комнаты хорошо обставлены, а еда по качеству выше среднего в Блиссе. Мы настоятельно рекомендуем попробовать вино — оно одно из лучших в городе. Многие считают, что к "Привередливому Нищему" лучше всего заходить во время ланча. Хотя цены и не снижаются, в ранние часы Богато-Одаренная часто бывает в более любезном настроении.
Умеренно.
Не позволяйте названию обмануть себя, "Закусочная Больной Бернис" представляет собой именно то, что вы могли ожидать от гостиницы, расположенной в центре Крусибла. Комнаты, пусть и не такие роскошные, как в "Привередливом Нищем", вполне удовлетворительны. Больная Бернис — радушная хозяйка, когда чувствует себя в состоянии работать. Еда вкусная, как и напитки. После посещения не забудьте заглянуть к Ирилу в "Мистерии Ирила". У него в продаже есть широкий ассортимент магии, включая некоторые чудные недорогие заклинания лечения болезней.
Если вы ищете… скажем… что-нибудь, "Обыкновенные сокровища" Блисса станут неплохим началом. Тилс Арелет предлагает широкий выбор товаров, подходящих разборчивому покупателю. Она также всегда готова предложить хорошую цену за ненужные вам предметы, найденные во время путешествий.
Если вы в настроении приобрести доспехи, вам достаточно прийти в "Пропавший наплечник" в Блиссе. Новый владелец, Думаг гро-Бонк, похоже, принес значительный успех этому предприятию. Думаг будет счастлив продать вам новую броню, починить любимую старую или просто немного посидеть и рассказать довольно длинную и интересную историю своей жизни.
Если вы ищете, что почитать в дороге, вы найдете это здесь. Сонтайр — очень, очень дружелюбная книготорговка с наметанным глазом на необычные книги. Вы не разочаруетесь, потратив часть своего с трудом заработанного золота в этом месте.
Во всем Нью-Шеоте нет лучшего оружейного магазина. Резчица содержит отличное заведение, и обычно у нее в наличии есть широкий выбор готового оружия. Она также делает ремонт на месте и, скорее всего, проявит особую тщательность в обращении с вашими клинками. Не пропустите этот магазин.
Многие искатели приключений предпочитают путешествовать с книгой, полной заклинаний, и именно к Ирилу нужно идти в Нью-Шеоте, чтобы приобрести последние новинки магии. Иногда кажется, что время останавливается, пока вы изучаете его блестящую подборку заклинаний. Крайне рекомендуем.
Честно говоря, здесь довольно необычный ассортимент товара, но день, когда вы посетите "Находки", никогда не пройдет впустую. Хозяйка магазина Аджазда исколесила все царство в поисках самых необычных и разнообразных магических предметов, какие только можно найти. Потратьте время и покопайтесь здесь — никогда не знаешь, что может найтись!
Путеводитель по Садрит Море
Садрит Мора — главный город Дома Телванни, в котором располагается Совет Телванни, хотя в городе живет лишь один советник. Садрит Мора — островное поселение, попасть на него можно только по морю или посредством телепортации. Город очень большой, в нем много мастеров, торговцев и учителей, но вот открыт он только для членов династии; чужаки допускаются лишь в Привратный Трактир, Волверин Холл, императорские казармы легиона и в гильдии. В западной части города располагаются доки, к ним из Привратного Трактира ведет дорога. За таверной находится Большой Рынок, на котором работает множество мастеров и торговцев. Там же есть небольшой рынок рабов. На севере от Большого Рынка находится центральное здание совета Телванни, большой шар, поддерживаемый ножками гигантских грибов. На востоке от Большого рынка находится Тель Нага, башня, в которой живет советник Дома, маг Нелот.
Чужаки могут обратиться в гильдию Воинов, гильдию Магов и в Императорский культ в Волверин Холле. Члены гильдии Воров собираются в таверне Грязного Мюриэля. Церковь Трибунала и центральная контора располагаются внутри зала совета; дополнительные услуги доступны на Большом рынке и в Тель Наге. Снять комнату простой человек может только в Привратном Трактире. Члены гильдии Воинов, гильдии Магов и императорского культа могут остановиться в Волверин Холле, в местной таверне или в Тель Наге. На Большом рынке, но также и по всему городу, можно воспользоваться различными услугами и купить необходимые товары. Существует две харчевни: Грязного Мюриэля — для чужаков, и Дыра в стене Фара — для местных данмеров. Господин Нелот живет в башне Тель Нага.
Если вы не член Дома Телванни, вам необходимо обратиться к Ангаредэлю в Привратный Трактир, и к Эри, владелице этой таверны. Хрунди — глава гильдии Воинов; Процион Нигилиус — глава гильдии Магов; Ауниус Аутрус — священник императорского культа. Большая Хеленд, глава воровской гильдии, часто появляется в харчевне Грязного Муриеля. Члены династии Телванни могут посетить зал совета, чтобы переговорить с Голосами Телванни (Голоса Телванни — это представители верховных магов): Фелисой Улессен, Галосом Матендисом, Арарой Увулас, Малламом Районом, Рэйвен Омейн и Далиной Арвел, клерком. Господин Нелот живет в Тель Наге, башне в центре города.
Садрит Мора — остров, дороги или моста на материк нет. Чтобы попасть на материк, вы должны либо уметь летать, либо ходить по воде, либо хорошо плавать. Также вы можете обратиться за помощью в доки или в гильдию Магов. Гальс Арети в доках может доставить вас в Эбенгард, Тель Бранору, Тель Мору или Дагон Фел. Иниэль в гильдии магов может телепортировать вас в Альд'рун, Вивек, Кальдеру или Балмору.
Путеводитель Алессии Оттус по Скинграду
Я — Алесия Оттус, и я хочу рассказать вам все о Скинграде.
Графство Скинград знаменито своими винами, томатами и сырами, а город Скинград — один из самых чистых, безопасных и процветающих городов Сиродила. Расположенный в сердце Западного вельда, Скинград является воплощением духа Коловии и всех типичных коловианских добродетелей — самостоятельности, трудолюбия и здравомыслия.
Скинград разделен на три больших района: замок, верхний город и нижний город. Нижний и верхний город разделяет дорога, протянувшаяся между западными и восточными воротами. В западной части верхнего города расположены гильдии и таверна "Западный вельд", в восточной — лавки и дома состоятельных горожан. В нижнем городе находятся часовня и дома среднего класса, а также гостиница "Две сестры". Верхний и нижний районы соединяются между собой несколькими горбатыми каменными мостиками, перекинутыми через разделяющую их дорогу. Замок находится за стенами города и стоит на крутом и высоком холме к юго-западу. Попасть в замок можно по дороге, идущей от восточных ворот города.
Граф Скинграда, Янус Гассилдор, правит графством уже много лет и имеет репутацию могущественного волшебника. Граф ведет очень уединенный образ жизни, редко принимает посетителей и никогда не появляется в городской часовне. Как подданные могут стать добродетельными, если их правитель не подает им пример? Как бы то ни было, граждане Скинграда уважают и почитают своего графа, а само графство процветает. Преступления, азартные игры и пьянство здесь почти не распространены, а местные вина и сыры пользуются заслуженным спросом по всему Тамриэлю.
В Скинграде две гостиницы. Гостиницей "Две сестры" владеют двое сестер-орков. Мне приятно сообщить, что гостиница содержится в чистоте и порядке, а пьяных драк и дебошей здесь никогда не бывает. Вторая гостиница принадлежит милой даме-имперке. Никто из владельцев не проявляет должной набожности, поэтому я затрудняюсь порекомендовать вам конкретное место для ночлега.
А вот кого я точно могу вам порекомендовать, так это Салмо-пекаря, живущего в нижнем городе! Его рулеты просто бесподобны. Что касается остальных вкусностей Скинграда — сыров и томатов — то вы сами сможете выбрать, где их купить. Надеюсь, что вина Скинграда вас не интересуют, ибо потребление вина ведет к распущенности, а распущенность — к греху.
Местная Гильдия магов мало чем отличается от гильдий других городов, а вот местная Гильдия бойцов почти все свое время посвящает истреблению гоблинов, что крайне благотворно сказывается на безопасности путешествующих по Западному вельду. Однако, я была шокирована, узнав, что кузнец Гильдии открыто называет себя Агнетта Подшофе! Как можно гордиться своим непотребным поведением?
Путеводитель по Чейдинхолу (Алессия Оттус)
Я — Алесия Оттус, и я хочу рассказать вам все о Чейдинхоле.
Первое впечатление о Чейдинхоле обычно связано с его широкими зелеными скверами, ухоженными садами и печальными ивами, растущими на берегах Корболо. Чейдинхол выглядит процветающим городом, дома в нем чистые, аккуратные, они построены из светлого камня и украшены превосходными витражами, металлическими решетками и резным деревом.
Но что скрывается за этой очаровательной внешностью? Преступления! Скандалы! Коррупция!
Чейдинхол разделен на три района. Замок возвышается на холме в северной части города. У подножия холма через весь город — от западных до восточных ворот — проходит мощеная дорога. С севера на юг через город протекает река Корболо, разделяющая южный Чейдинхол на два района: жилой на востоке и деловой на западе. В деловом районе размещены все лавки, гостиницы и гильдии. В жилом районе возвышается часовня, окруженная домами горожан. В северной и южной частях города через реку перекинуты резные деревянные мостики, при этом в южной части река образует небольшой чудный островок со своеобразным диким парком.
Хотя Чейдинхол стоит на Нибенейской земле, его культура была во многом сформирована темными эльфами, переселившимися сюда из Морровинда за последние полвека. Многие из этих эмигрантов бежали от суровых дикарских нравов Морровинда и непреклонной теократии Храма. Они прибыли в Сиродил в поисках лучшей жизни, надеясь на покровительство Аркея.
Одним из этих эмигрантов был и нынешний граф Чейдинхола. В Морровинде Андел Индарис принадлежал к дому Хлаалу, и он переехал в Чейдинхол, стремясь найти наилучшее применение своим талантам. Его неожиданное возвышение до высочайших кругов сиродильской знати сложно объяснить, и многие старейшие семьи Империи считают его просто нахальным выскочкой. Однако, когда жену графа, леди Ллатасу Индарис, обнаружили мертвой у подножия лестницы в тронном зале со следами сильнейших побоев на теле, это вызвало жуткий скандал. Слухи о легкомысленном образе жизни графа, его вспышках ярости и вопиющем безбожии наталкивают на мысль о том, какого рода тайны скрываются за смертью графини.
Часовня Аркея в Чейдинхоле не пользуется особой популярностью. Граф подает своим людям плохой пример; за все время своего правления он ни разу не заходил в часовню. Вероятно потому, что граф, как и все грешники, боится гнева Девяти! Примас Чейдинхола, священник и целитель — все прекрасные люди, верные последователи истинной веры, но самым уважаемым клириком часовни является знаменитый Эррандил, живой святой Аркея, ведущий непримиримую борьбу с некромантией, практикуемой в Гильдии магов и Имперской боевом колледже.
Обе гостиницы Чейдинхола выглядят очень респектабельно. Однако если "Новыми землями" управляет темный эльф, коварная и злобная богохульница и грубиянка, то хозяйка таверны "Чейдинхольский мост" — просвещенная и благочестивая имперская матрона. Так что я уверена, вы поймете, в какой гостинице вас вкусно накормят, не обсчитают, и где можно провести ночь в чистой постели, не опасаясь за свою жизнь и кошелек. Владелец книжной лавки Чейдинхола, аргонианка по имени Мак-На — самое грубое и невоспитанное создание, какое мне только доводилось встречать. Однако, выбор книг в ее лавке впечатляет, а цены совсем невысоки.
Даже самые бедные дома Чейдинхола содержатся в чистоте и порядке, а лужайки и кусты подстригаются вовремя. Владельцы домов всегда рады гостям, и они с удовольствием покажут вам свои замечательные жилища и изысканную мебель. Однако не дайте их показному радушию обмануть себя! Многие из жителей выглядят вполне респектабельно, но стоит им открыть рот, как наружу выходит их подлинная сущность. Это грубияны, лжецы и богохульники, которые скорее убьют и похоронят вас в своем подвале, нежели скажут что-либо приличное! Неудивительно, что многие из этих грубиянов — орки.
Однако вам непременно надо зайти в дом самого знаменитого жителя Чейдинхола, всемирно известного художника Райта Литандаса. Часто он запирается в своей мастерской, чтобы поработать над очередным шедевром, но даже в этом случае его гостеприимная супруга любезно покажет вам картины, развешенные по всему дому.
Путь к превосходству
Запись 1: Начальные результаты моих изысканий могут показаться незначительными, но они направили меня на путь, по которому я буду идти до тех пор, пока не достигну цели или не сгнию в этой пещере. Любой исход станет для меня желанной передышкой после тех дней и ночей, что я провел без еды, воды и всякого общества. Маг меньших способностей давно сошел бы с ума, но я не таков! Хотя они напрягают все свои силы, хотя их сердца и умы открыты для учений нашего великого Владыки, мои друзья-некроманты не обладают достаточной целеустремленностью, чтобы достигнуть высочайшей из целей — стать личем. Даже сам Фалкар не сможет сравниться со мной в упорствеи целеустремленности. Вот почему я, Селедэн, скоро вольюсь в ряды отшельников Червя, слуг, которых наш владыка ценит выше всех прочих. Я буду с достоинством восседать по правую руку от него, а эти кретины из Гильдии магов станут пресмыкаться предо мной, ползая у моих изъеденных личинками ног!
Запись 2: Даже в крестьянских сказках можно найти упоминания о том, что тело лича привязано к его душе, и чаще всего эта связь устанавливается посредством перенесения духа в некий физический объект. Урна, саркофаг, хрустальный сосуд… В одной каджитской сказке рассказывается о личе, который хранил свой дух в отрубленной голове ребенка лесных эльфов! И те же самые крестьяне утешают себя мыслью, что если их судьба окажется настолько мрачной, что когда-нибудь сведет их с личем, им нужно будет всего лишь уничтожить сосуд, содержащий его духовную сущность, и лич также будет уничтожен. Жалкие глупцы и жалкие сказки! У настоящего лича нет подобных слабостей! Неужели одного из отшельников Владыки Червя можно уничтожить, разбив какую-то склянку? Эта мысль сама по себе смешна, абсурдна. Да, некромант должен перенести свой дух в некий сосуд, но после того, как превращение завершится и некромант полностью преобразует себя в лича, этот сосуд перестает играть какую-либо роль… Но именно сам процесс трансформации так долго не удается мне! Моя душа остается привязанной к моему земному телу, и никакие попытки не позволяют мне разорвать эти смертные узы и перейти в высшее состояние, достичь которого я так страстно желаю.
Запись 3: Все книги по некромантии, которые я собирал том за томом — все бесполезно! Мне отвратительна мысль о годах жизни, которые я бессмысленно растратил, копаясь в так называемых "основополагающих" трудах. Кто, пребывая в трезвом уме, станет оживлять умершую месяц назад сиродильскую бабочку или возвращать к жизни гниющий остов редкого грязевого краба — альбиноса? Сколько месяцев я уже торчу в этой пещере? И зачем? Ах да, я знаю! Я подниму армию расплющенных гоблинов-молокососов и пойду в поход на саму Башню Белого Золота! Это, по крайней мере, я могу! Мой мозг — сточная яма для некромантской грязи, в которой соперничают мерзкие заклинания и ритуалы, добиваясь чести свести меня с ума первым. Но все же с тех самых пор, как я начал этим заниматься, я не приблизился к достижению своей цели ни на йоту. Неужели я теряю веру в себя, в выбранный мною путь? Быть может, я слишком погрузился в науку. Сколько ночей я принес в жертву ради еще одного эксперимента, еще одного заклинания! Все, что мне нужно, это отдых. Отдых, немного безмятежности, чтобы я мог связаться с Владыкой и подтвердить мою верность и преданность. Разве есть в рассыпающихся фолиантах нечто, чего сам великий Владыка не мог бы сообщить мне?
Запись 4: Секрет теперь мой! Я искал так долго, трудился так тяжко, и каким же я был дураком! Но я оказался прав, отказавшись от исследований в пользу пылкой молитвы. В прошлую ночь, когда я медитировал, наш великий Владыка явился мне! Он дал мне знание, которого я искал так долго! Эти трансцендентные секреты оказались более сложны, чем я представлял — я никогда не доверю их записям. Конечно же, они никогда не были записаны! Месяцы одиночества прошли втуне, ведь тайны, которые я так страстно хотел познать, можно приобрести только посредством контакта с самим нашим великим Владыкой. Вскоре я пойду по земле, как отшельник Червя, служа Владыке в своей вечной не-смерти!
Запись 5: Посредством принесения в жертву множества субьектов и воскрешения большого количества слуг, которые помогали бы мне в выполнении моих задач, а также неутомимого исполнения ритуала продолжительностью почти в неделю я закончил создание нужного сосуда, Песка решимости, однако переход в состояние лича не произойдет моментально. Емкость создана, но мне еще предстоит перенести в нее мою жизненную силу, мою душу полностью. Даже сам Владыка не знает точно, насколько продолжительным будет этот процесс, у разных некромантов он происходит по-разному, ибо это зависит от многих факторов физического и психического свойства. Одно я знаю в точности: эти песочные часы мне следует постоянно держать при себе до окончания перехода! С каждым днем я становлюсь все могущественнее, но в то же время все уязвимее. Если что-нибудь произойдет с Песком решимости, если часы когда-нибудь выскользнут из моих рук, контакт между душой и сосудом будет разорван. Непереносимо даже думать о том, что вся моя работа, моя жизнь могут быть так легко уничтожены, когда я так близок к успеху.
Путь открытой ладони
Неопытные рукопашные бойцы используют руку как дубину, когда наносят удар сопернику — словно перед ними барабан. Это очень грубый путь к победе. Путь открытой ладони — более утонченный и смертоносный.
Представьте. Человека ударили в грудь плоской частью тарелки. У него будет синяк, но в целом он не пострадает. Теперь разбейте тарелку, возьмите осколок и с той же силой ударьте им в грудь человека. Человек убит или серьезно ранен. Как это может быть? Как маленький объект может причинить больше вреда, чем большой?
Это — первый принцип пути открытой ладони. Путь основывается на пяти принципах: концентрация, реакция, равновесие, скорость, контроль дыхания. Чтобы научиться рукопашному бою, нужно овладеть всеми пятью принципами.
В притче о человеке и тарелке речь о концентрации. Вся сила удара сконцентрирована в одной точке. Удар, нанесенный одним пальцем, может быть более опасным, чем такой же удар кулаком. Однако такой удар может нанести только очень опытный боец.
Вторым аспектом концентрации является самодисциплина — нужно сосредоточиться на том, что ты делаешь. Нужно забыть обо всем, что отвлекает внимание, и думать только о главной цели. Настоящий боец умеет забывать даже о боли.
Путь Паломника
Паломник должен посетить каждый из Алтарей Семи Добродетелей. И в каждом месте он должен встать перед трехгранным камнем триолитом и прочитать начертанное на нем. Чтобы облегчить паломнику его задачу, Храм составил список алтарей с указанием направлений, а также советы пилигримам. Благословение каждого из алтарей длится по меньшей мере полдня.
Здесь Лорд Вивек повстречал бедного фермера, у которого издох гуар. Без этого гуара фермер не мог собрать урожай муска, чтобы обеспечить свою семью и деревню. И тогда Лорд Вивек сбросил свои изящные одежды и в поте лица трудился в поле подобно быку, пока весь урожай не был собран. И мы приходим на Поля Кумму, чтобы молить о таком же смирении, какое Лорд Вивек явил в тот день.
Поля Кумму расположены к западу от Сурана на северном берегу Озера Амайа, на пути в Пелагиад. Алтарь стоит меж двух скал, и его проще всего найти, если двигаться по дороге на восток. Расположенная поблизости ферма Алофа имеет небольшой причал на северном побережье Озера Амайа. Это единственный причал в округе, которым Алоф великодушно разрешает пользоваться служителям Храма. Обычай велит возлагать к алтарю немного муска, чтобы почтить смирение Вивека.
Когда Шигорат восстал против Трибунала, он обманом вынудил луну Баар Дау сбиться с начертанного пути через Забвение. По наущению Безумной Звезды луна решилась обрушиться на новый город Вивека, который Шигорат объявил насмешкой над небесами. Когда Вивек прознал о замысле Шигората, он заставил блудную луну замереть в небе, единым взмахом и величием своего вида. Пораженная мужеством и отвагой Вивека, луна Баар Дау поклялась вечно служить Трибуналу и его делам. Ныне эта луна стоит на страже над дворцом и служит цитаделью для Ординаторов Храма.
Алтарь Отваги находится в городе Вивек, в Храмовом Округе, у западной стены Высокого Собора, великого Храма Вварденфелла. При посещении алтаря принято оставлять у алтаря Зелье Подъемной Силы. Такое зелье можно приобрести в Храме. Зелья кустарного производства неприемлемы.
Много лет спустя после победы Лорда Неревара и Трибунала над Дагот Уром люди пожелали воздвигнуть памятник героям той войны. Вивек поблагодарил их, но сказал, что лучше посвятить памятник не только славным героям, но всем людям, и большим и малым, погибшим или пострадавшим в той войне. Стало обычаем возлагать к этому памятнику дары, как в благодарность за собственную счастливую долю, так и за тех, кому выпало меньше удачи.
Алтарь Благородства находится на верхних ступенях Дворца Вивека, в самом южном Кантоне Города Вивека. Традиционное подношение на удачу составляет 100 золотых.
В битве с Мехрун Дагоном Вивек предпочел отдать свой серебряный длинный меч Даэдра-Лорда бою с безоружным врагом. Это настолько впечатлило Дремор, самых достойных и благородных из слуг Мехрун Дагона, что они и по сей день выказывают приверженцам Трибунала свое уважение и почтение, хотя мы никогда не должны забывать о том, что они наши враги.
Алтарь Учтивости находится в самом сердце Канала Загадок, в лабиринте под Дворцом Лорда Вивека в городе Вивек. Путешествие по Каналу Загадок может оказаться нелегким, и простым паломникам рекомендуется иметь с собой свиток Вмешательства АЛЬМСИВИ на случай, если они заблудятся. В центре Канала Загадок находится Дремора Краззт, что примет и простой серебряный длинный меч, если говорить учтиво. Когда Краззт примет меч, паломникам следует прочитать изречение на триолите.
Подле алтаря находится Пепельная Маска Вивека. В Огненные Дни, когда Дагот Ур впервые пробрался обратно внутрь Красной Горы и пробудил ее, Вивек повел сюда беженцев, изгнанных пламенем и лихом. Изможденные, они остановились здесь на привал. Когда Вивек проснулся, то обнаружил, что и его, и его спутников покрыл толстый слой серого пепла. Они превратились в неподвижные изваяния, не способные освободиться, и сердце Вивека исполнилось отчаяния. Но его слезы размягчили пепельный панцирь, Вивек высвободился, сорвал пепельную коросту со своих едва живых спутников, вдохнул жизнь в их легкие и исцелил от недуга. В том и заключается героизм Вивека — его нежное сердце дало силы там, где не помогла его мощь.
Алтарь Справедливости охраняется Храмом Гнисиса в деревне Гнисис, к северо-западу по дороге от города Альд" рун. При посещении алтаря принято оставлять немного зелья Исцеления обычных недугов в знак уважения к справедливости. Это зелье можно приобрести в Храме. Зелья кустарного производства неприемлемы.
В Пещере Коала Вивек сражался со Здоровяком, отцом Дреугов. Победив Здоровяка, Вивек сохранил ему жизнь с тем условием, что сам Здоровяк и его дети сбросят свои крепкие шкуры и те послужат броней для Данмеров.
Алтарь Чести расположен внутри Пещеры Коала, грота на морском побережье к западу от древнего оплота Берандас и к югу от Гнисиса. Вход в пещеру обращен на юг, к морю, и отмечено большой естественной каменной аркой. Эта область пустынна и найти вход в пещеру может быть непросто. Дреуги в самой пещере представляют собой грозного противника; лишь опытному и умелому страннику стоит пытаться повторить эпическую битву с дреугами в пещере. Воск дреуг можно сбыть в Храме Гнисиса. При посещении алтаря принято оставлять немного воска дреуг как символ победоносной битвы Вивека со Здоровяком.
Призрачный Предел — непреходящий символ несокрушимой воли и могущества АЛЬМСИВИ, а также памятник данмерской гордости за победы над врагами.
Алтарь Гордости находится за Призрачным Пределом, к северо-востоку от самого Врат Призраков. Самый безопасный путь до Врат Призраков пролегает вдоль Фояды Мамеи, вулканического разлома, идущего от вершины Красной Горы на юго-запад и заканчивающийся чуть не доходя до Балморы. Над разломом сохранился старый двемерский мост поблизости от Форта Лунной Бабочки. Паломник может дойти, держась Фояды Мамеи, до самых Врат Призрака. Любые походы за Призрачный Предел опасны, но даже самый робкий пилигрим уцелеет, если не станет отдаляться от Призрачного Предела и будет избегать боя со слугами Дагот Ура. При посещении алтаря принято возлагать на него Камень Душ в память о наших предках, служивших Трибуналу.
Пять далеких звезд
[Это сборник стихов мудрых женщин Уршилаку Эшлендеров. В нем содержатся стихи эшлендерских воинов, чемпионов, ашханов, посвященные памяти мудрых женщин и передаваемые из поколения в поколение. "Пусть я превращусь в пыль" относится к давно умершему поэту и воину Зершиши Мус-Манулу.]
Пять догматов Темного Братства
Догмат 1: Чти и уважай Мать Ночи. Иначе навлечешь на себя Ярость Ситиса.
Догмат 2: Не предай Темное Браство или его секреты. Иначе навлечешь на себя Ярость Ситиса.
Догмат 3: Слушайся высшестоящих членов Темного Братства и выполняй их приказы. Иначе навлечешь на себя Ярость Ситиса.
Догмат 4: Не укради у Брата или Сестры своей по Темному Братству. Иначе навлечешь на себя Ярость Ситиса.
Догмат 5: Не убий Брата или Сестру свою по Темному Братству. Иначе навлечешь на себя Ярость Ситиса.
Пять песен о короле Вулфхарте
Первая песнь о короле Вулфхарте очень старая, датируется приблизительно 1E500. После поражения алессианской армии у Гленумбрийских вересков, где был убит король Хоуг Гроза Эльфов, советом военачальников был избран Вулфхарт из Атморы. Его ту'ум был столь могуч, что он не мог произнести присягу вслух, не повредив при этом окружающим, поэтому писари должны были записывать его речи. Сразу же после этого они записали первый указ нового правителя: Вулфхарт восстанавливал традиционный нордический пантеон. Эдикты объявлялись вне закона, их жрецы приговаривались к казни, а храмы уничтожались. Тень короля Боргаса была предана забвению. За свою фанатичность король Вулфхарт был назван Языком Шора, а также Исмиром, Драконом Севера.
Вторая песнь о короле Вулфхарте прославляет его подвиги в глазах древних богов. Он сражается с восточными орками и криком отправляет их короля в Ад. Он отстраивает 418-й шаг Великого Хротгара, который был поврежден драконом. После того, как он проглотил грозовую тучу, чтобы его армия не простудилась, норды назвали его Дыханием Кин.
В третьей песне о короле Вулфхарте рассказывается о его смерти. Оркей, вражеский бог, всегда хотел уничтожить нордов, даже в самой Атморе, где он попытался похитить их годы. Видя силу короля Вулфхарта, Оркей снова призвал призрака Альдуина Пожирателя Времени. Практически каждый норд был омоложен до шестилетнего возраста. Мальчик Вулфхарт воззвал к Шору, мертвому Вождю Богов. И дух Шора сразился с Пожирателем Времени в мире духов, как когда-то в самом начале времен, и победил. Народ Оркея, орки, был уничтожен. Пока мальчик Вулфхарт смотрел на поединок в небесах, он выучил новый ту'ум, Что Случается Когда Ты Так Трясешь Дракона. И Вулфхарт использовал новое заклинание, чтобы вернуть свой народ в обычное состояние. Он так торопился спасти как можно больше людей, что себе самому вернул слишком много лет. Стал он тогда старше самих Седобородых и умер. Огни его погребального костра достигли самого сердца Кин.
Четвертая песнь о короле Вулфхарте рассказывает о его воскрешении. Дварфы и демоны из восточных королевств вновь начали войну, и норды надеялись, что благодаря этому им удастся вернуть свои былые владения. Они хотели напасть сами, но затем передумали, так как поняли, что у них нет сильного лидера, который смог бы повести их. И тогда пришел Демон Дагот, поклявшись, что он идет с миром. Он сказал нордам, что знает, где находится Сердце Шора! Давным-давно Вождь Богов был убит эльфийскими гигантами. Они вырвали сердце Шора и использовали его как знамя, чтобы вселять ужас в сердца нордов. Это им удавалось, пока не пришел Исграмор и не наставил их, и норды оправились от страха. Понимая, что проиграют, эльфийские гиганты спрятали Сердце Шора, чтобы норды никогда не смогли воскресить своего бога. Но вот теперь пришел Демон Дагот с хорошими новостями! Сердце находилось у дварфов и демонов, поэтому они и воспряли в последнее время. Тогда норды спросили Демона Дагота, почему он предает своих сородичей, меров. Он ответил, что демоны с момента сотворения все время предают друг друга. Это была правда, и норды поверили ему. Языки вернули в этот мир призрак Шора. Шор вновь собрал армию, как он делал много лет назад. Он собрал прах короля Вулфхарта и воскресил его, так как ему был нужен хороший военачальник. Но Демон Дагот тоже претендовал на пост военачальника. Он сослался на то, что сыграл роль доброго вестника в священной войне. И стало у Шора два военачальника, Пепельный Король и Демон Дагот. И повел Шор сынов Скайрима на восточные королевства.
Печальна пятая песнь о короле Вулфхарте. Выжившие в той катастрофе жили потом под красными небесами. Тот год назван годом Смерти Солнца. Демон Дагот обманул нордов, так как Сердца Шора никогда и не было в восточных королевствах. Как только армия Шора дошла до Красной горы, демоны и дварфы обрушились на них. Их чародеи подняли гору и бросили ее на Шора, заключив его под Красной горой до конца времен. Они убили сынов Скайрима, но перед этим король Вулфхарт уничтожил короля Думалаката Дварфа-Орка и проклял его народ. Потом демон Век отправил Пепельного Короля в Ад. Все было кончено. Позднее Кин подняла пепел пепла Исмира в небеса, спасая его от Ада и показывая своим детям цену предательства. Больше никогда норды не поверят демону.
Сердце Шора находилось в Ресдайне, как и обещал Дагот Ур. Когда армия Шора дошла до западного берега Внутреннего Моря, они посмотрели на Красную гору, за которой собрано было войско двемеров. Разведчики доложили, что войска каймеров только что вышли из Нарсиса, но они почему-то не очень торопятся присоединиться к своим братьям в борьбе против нордов. Дагот Ур сказал, что Трибунал обманул доверие своего короля, что это Трибунал послал Дагот Ура к Лорхану (так Шора называли в Ресдайне), чтобы Шор смог отомстить дварфам за их гордыню. Мирное соглашение между Нереваром и дварфами будет означать крах велотийских традиций. Поэтому-то они и медлили. Так сказал Дагот Ур.
И сказал Лорхан (так называли Шора в Ресдайне): "Я мщу дварфам не по тем причинам, о которых говорит Трибунал. Но я действительно собираюсь уничтожить их и всех тех, кто их поддержит. Этот Неревар — сын Боэтии, одного из сильнейших падомаиков. Он герой для своего народа, несмотря на свой Трибунал. И он соберет достаточно сил, чтобы грядущая битва стала как можно тяжелее. Нам понадобятся еще силы". И тогда Дагот Ур, который так же сильно желал смерти дварфам, как и Трибунал, пошел к Когорану и призвал под свои знамена чап'тилов, никс-гончих, волшебников, лучников и украденного медного человека. А Пепельный Король, Вулфхарт, седой Исмир, заключил мир с орками, презрев обычаи нордов. Они дали много воинов, но ни одного волшебника. Многие норды не могли смириться, что их заклятые враги будут их союзниками, даже стоя под Красной горой. Они близки были к тому, чтобы покинуть армию. И тогда сказал Вулфхарт: "Неужели вы не видите, где вы находитесь? Неужели вы не знаете, кем является Шор? Неужели вы не понимаете, что это за война?" И посмотрели тогда они на Короля, на Бога, на демонов и на орков. И некоторые поняли. И те, кто понял, остались.
Неревар принес Разрубатель, кинжал, сделанный из звука тени под луной. Его самыми сильными героями были Думак Король-Дварф, вооруженный божественным молотом, и Аландро Сул, бессмертный сын Азуры, носивший Призрачную броню. И встретились они с Лорханом в последней битве у Красной горы. Лорхан вернул себе свое Сердце. Он отвык от него, поэтому для восстановления ему требовалось время. Вулфхарт сразился с Сулом, но не мог он убить его, поэтому сам умер от страшных ран. Но перед этим ему удалось криком ослепить Сула. Дагот Ур сразился с Думаком и убил его, но перед этим Разделитель ударил по Сердцу его повелителя. Неревар отвернулся от Лорхана и в гневе поразил Дагот Ура. В этот момент он пропустил смертельный удар от Лорхана. Тогда он притворился умершим, хотя у него еще оставались силы, и неожиданно поразил Лорхана. Сердце уже замерло после удара Разделителя и теперь Разрубатель смог вырезать его. И оно было вырезано, и Лорхан был побежден, страшная сеча окончилась.
Развалины Кемел-Зе (Написано Ролардом Нордссеном)
Рукоплескания, которыми наградили меня члены Имперского общества, все еще звучали в ушах, и я решил немедленно вернуться в Морровинд. Не без сожаления я распрощался со злачными местами Имперского города, но я знал, что чудеса, которые я добыл в Ралед-Макай, лишь только малая часть того, что скрывают двемерские руины в Морровинде. Там сокрыты невероятные сокровища, чувствовал я, только и ждущие, чтобы их нашли. Я был готов отправиться в путь. Передо мной также был поучительный пример бедного Баннермана, который все еще пребывал в своей одиночной экспедиции по Чернотопью, начатой двадцать лет назад. Я поклялся, что такое никогда не случится со мной.
С письмом императрицы в руках, на этот раз я собирался получить полное содействие Имперских властей. Более никакого беспокойства по поводу нападений суеверных местных жителей. Но куда бы мне теперь направиться? Самый очевидный ответ — развалины у Кемел-Зе. В отличие от Ралед-Макай, добраться до развалин не будет проблемой. Известный также как "Город-на-Утесе", Кемел-Зе лежит на материковой стороне Вварденфелльского разлома, спускаясь с прибрежного утеса. Путешественники часто прибывают туда на лодке с восточного берега Вварденфелла, и туда также можно без лишних трудностей добраться по суше из ближайшей деревни.
Подготовка к экспедиции, проводившаяся в Сейда Нин, была закончена, и с обычными предосторожностями, необходимыми в этих полуцивилизованных землях, мы направились в деревню Марог, стоящую возле развалин. Там мы надеялись нанять землекопов. Мой переводчик, Туэн Панай, необычно веселый для темного эльфа парень, которого я нанял в Сейда Нин по рекомендации начальника местного гарнизона, уверил меня, что местные жители хорошо знакомы с Кемел-Зе, поколениями разграбляя здешние развалины. Между прочим, Десять Пенни (как мы вскоре стали его называть, к его удовольствию) показал себя бесценным специалистом, и я рекомендую его безо всяких оговорок любому своему коллеге, который планирует аналогичную экспедицию в дикие земли Морровинда.
В Мароге начались наши первые неприятности. Гетман деревни, сдержанный, элегантный старик, казалось, был готов сотрудничать, но местный священник (представитель их абсурдной местной религии, поклоняющейся чему-то под названием Трибунал, который, по их мнению, живет во дворцах в Морровинде) был категорически против наших раскопок в развалинах. Он уже почти перетащил сельчан на свою сторону своими разговорами о "религиозных табу", но я помахал письмом императрицы у него под носом, помянув своего друга, начальника гарнизона в Сейда Нин, и он тут же умолк. Без сомнения, это была обычная торговая тактика, принятая среди них, чтобы увеличить плату за услуги. В любом случае, как только священник убрался, что-то бормоча себе под нос и явно насылая проклятия на головы иноземных чертей, у нас скоро была целая шеренга деревенщины, готовой записаться в экспедицию.
Пока мой ассистент занимался делами земными — контрактами, запасами и т. п., мастер Арум и я отправились к руинам. По суше их можно достичь лишь по узким извилистым тропам, которые спускаются с вершины утеса, и любой неверный шаг грозит отправить тебя в морскую пену, покрывающую острые скалы далеко внизу. Некогда выход из города на поверхность был в северо-восточной части, которая обрушилась в море задолго до того, как извержение Красной горы создало этот громадный кратер. Успешно пройдя предательскую тропу, мы оказались в огромной камере, открытой сверху с одного конца, исчезающей во тьме в другом. Шагнув вперед, наши сапоги захрустели по кучам ломаного металла, столь же привычных в двемерских развалинах, как глиняные черепки — во всех остальных древних руинах. Это явно было место, куда грабители сносили свои находки из нижних уровней, снимая ценные наружные корпуса двемерских механизмов, и оставляя все потроха здесь — что куда проще, чем доставить нетронутые механизмы обратно на вершину утеса. Я засмеялся про себя, думая о множестве воинов, бездумно идущих, увешавшись деталями двемерских механизмов. Ибо это и есть чаще всего "двемерский доспех" — бронированные скорлупки от древних механических людей. Я вздохнул, подумав, как невообразимо ценен был бы нетронутый механизм. Здесь было полно двемерских устройств, судя по мусору, покрывающему пол в этой огромной камере — или, напомнил я себе, когда-то было. Грабители трудились над этим местом веками. Даже один корпус стоил небольшого состояния, будучи продан как доспех. Большинство двемерских доспехов сделаны из неправильно подобранных деталей от разных устройств, отсюда и их слава громоздких и неудобных. Но хорошо подобранный набор из нетронутого механизма ценится выше, чем на вес золота, потому что все детали точно подходят друг к другу, и надевший его практически не чувствует его веса. Конечно, у меня не было намерения ломать свои находки на доспехи, какими бы ценными они ни были. Я бы привез их в Общество для научного изучения. Я вообразил ошеломленные крики моих коллег, когда бы я предъявил их на своей следующей лекции, и снова улыбнулся.
Я подобрал отвергнутый грабителем механизм из кучки под ногами. Он все еще ярко блестел, как будто недавно сделанный — двемерские сплавы хорошо противостоят разрушению временем. Мне стало интересно, какие секреты еще прячутся в лабиринте комнат, что лежали передо мной, невзирая на все усилия грабителей, и ждут, когда они снова заблестят на солнце, которого они не видели эоны лет. Оставалось только найти их! Нетерпеливым жестом скомандовав мастеру Аруму следовать за мной, я направился в полутьму.
Мы с мастером Арумом и Десять Пенни провели несколько дней, исследуя руины, пока мои помощники разбили лагерь на вершине утеса и принесли припасы и снаряжение из деревни. Я искал удобное место, чтобы начать раскопки — заваленный проход или коридор, нетронутый грабителями могил, который мог бы привести к совершенно нетронутым помещениям.
Мы быстро нашли два таких завала, но вскоре обнаружили, что многие извилистые проходы минуют их, позволяя добраться до комнат за ними. Несмотря на это, даже эта внешняя зона, в основном лишенная артефактов благодаря поколениям грабителей, представляла огромный интерес для профессионального археолога. За массивной бронзовой дверью, сорванной с петель каким-то древним землетрясением, мы нашли большую камеру, покрытую изящной настенной резьбой, которая впечатлила даже пресыщенного Десять Пенни, который заявлял, что исследовал все двемерские руины в Морровинде. Они, казалось, изображали некий древний обряд, с длинной шеренгой классических бородатых стариков-дварфов, шествующих по боковым стенам, все, казалось, кланялись огромной фигуре бога вырезанного на передней стене камеры, изваянного шагающим из кратера в горе, в окружении облака пара или дыма. Как утверждает мастер Арум, нет никаких описаний двемерских религиозных обрядов, так что это была воистину удивительная находка. Я отправил команду отбить резные панели от стены, но они не смогли даже сделать трещину в камне. Повторный осмотр показал, что камера покрыта изнутри каким-то веществом со свойствами металла, которое казалось камнем на глаз и на ощупь, и было неподвластно ни одному из наших инструментов. Я подумал было попросить мастера Арума применить магию разряда на этих стенах, но решил, что риск уничтожить резьбу был слишком велик. Как не хотел бы я доставить их в Имперский город, мне пришлось остановиться на снятии копии с резьбы. Если бы мои коллеги выказали большой интерес, я уверен, нашелся бы специалист, например, мастер-алхимик, который нашел бы способ безопасно снять панели.
Я нашел еще одну любопытную комнату на вершине длинной винтовой лестницы, едва проходимой из-за упавших сверху камней. На вершине лестницы находилась комната с полукруглым потолком, в центре которой стоял разрушенный механизм. На куполе еще кое-где были видны нарисованные созвездия. Мы с мастером Арумом согласились, что это, должно быть, была какая-то обсерватория, и механизм, таким образом, был остатками двемерского телескопа. Вынести его из развалин по узкой лестнице можно было, лишь полностью разобрав его (что, без сомнения, и уберегло его от внимания грабителей), так что я решил оставить его на месте. Существование этой обсерватории предполагало, однако, что когда-то эта комната возвышалась над поверхностью. По ближайшем рассмотрении помещения оказалось, что это действительно здание, а не вырезанная в скале камера. Другие выходы из комнаты были полностью завалены, и тщательные измерения расстояния от вершины утеса до входной комнаты показывали, что мы все еще более чем в 250 футах под уровнем теперешней земной поверхности. Печальное напоминание об уже забытой ярости Красной горы.
Это открытие привело к тому, что мы направили свое внимание вниз. Раз уж мы примерно знали, где лежал уровень земли в древности, мы могли исключить заваленные проходы, ведущие наверх. Один широкий проход, обрамленный впечатляющими резными колоннами, особенно привлек мой интерес. Он оканчивался большим завалом, но мы могли видеть, где грабители начали и, не доделав, забросили свой туннель. С моей командой землекопов и помощью магии мастера Арума, я полагал, что мы можем преуспеть там, где не справились наши предшественники. Поэтому я отправил свою команду темных эльфов на расчистку прохода, чувствуя облегчение от того, что в конце концов приступил к настоящим раскопкам в Кемел-Зе. Я надеялся, что вскоре мои сапоги потревожат пыль, лежавшую нетронутой с начала времен.
С этими волнующими перспективами, я едва не загонял своих землекопов. Десять Пенни докладывал, что они начали ворчать о долгих днях работы, а некоторые — поговаривать о том, чтобы уйти. Зная по опыту, что ничто так не воодушевляет этих темных эльфов лучше, чем порка, я распорядился выпороть вожаков, оставив остальных на работах, пока они не закончат расчистку завала. Спасибо Стендарру, что я догадался нанять нескольких легионеров в Сейда-Нин! Рабочие сначала упрямились, но после обещания дополнительной платы по окончании туннеля они с охотой принялись за дело. Хотя эти меры могут показаться суровыми моим читателям, окруженным удобствами цивилизации, позвольте уверить вас, что нет иного пути заставить этот народ заняться делом.
Завал оказался гораздо глубже, чем я поначалу думал, и на полную расчистку потребовалось почти две недели. Землекопы были так же возбуждены, как и я, когда их кирки наконец пробились в пустоту по другую сторону завала, и мы пустили по кругу местную выпивку (ужасного качества, честно говоря), чтобы показать, что все прошлые грехи забыты. Я с трудом сдерживал свое нетерпение, пока они расширяли дыру, освобождая проход к лежащей за ней комнате. Приведет ли проход к совершенно новым уровням древнего города, полным артефактов, оставленных исчезнувшими двемерами? Или это будет всего лишь тупик, никуда не ведущий боковой проход? Я протиснулся сквозь дыру и скорчился в темноте по ту сторону, чувствуя дрожь нетерпения. Судя по эху от камней, стучавших под ногами, я был в большой комнате. Возможно, очень большой. Я осторожно выпрямился и снял колпак с лампы. Когда свет заполнил камеру, я ошеломленно осмотрелся. Здесь были чудеса, превосходящие самые буйные мои фантазии!
Пока свет лампы заполнял комнату по ту сторону завала, я ошеломленно смотрел вокруг. Все вокруг отсвечивало теплым мерцанием двемерского сплава. Я нашел нетронутую секцию древнего города! Мое сердце бешено колотилось от возбуждения, я осмотрелся. Комната была большой, свет лампы не доходил до потолка, дальний конец комнаты терялся в сумраке, сквозь который пробивалось лишь соблазнительное мерцание, намекающее на сокровища, которые еще предстояло открыть. Вдоль каждой стены стоял ряд механических людей, нетронутых, за исключением одной странности: их головы были сняты, и покоились на полу у их ног. Это могло означать лишь одно: я открыл гробницу великого двемерского аристократа, возможно даже короля! Захоронения такого типа открывались и раньше, наиболее известные — во время экспедиции Рансома в Хаммерфелл, но ни одной совершенно нетронутой так и не было найдено. До сих пор.
Но если это действительно королевское захоронение, где могила? Я робко шагнул вперед, ряды безголовых тел молча стояли, как и эоны лет назад, их глаза, лишенные тел, казалось, следили за мной, пока я проходил мимо них. Я слышал дикие истории о Проклятии Дварфов, но всегда смеялся над ними как над суеверием. Но сейчас, дыша одним воздухом с таинственными строителями города, который лежал непотревоженным с самого катаклизма, который уничтожил их самих, я чувствовал страх. Я чувствовал некую силу, нечто злое, что было возмущено моим присутствием. Я остановился и прислушался. Все было тихо.
Кроме… кажется, я услышал отдаленное шипение, размеренное как дыхание. После приступа паники я вновь овладел собой. Я был безоружен, я не подумал об опасности, спеша исследовать то, что лежало за заваленным проходом. Пот капал с моего лица, пока я вглядывался в сумрак в поисках любого движения. Как я неожиданно заметил, в комнате было тепло, теплее чем в остальном лабиринте. Мое возбуждение вернулось. Неужели я нашел сектор города со все еще действующей отопительной сетью? Вдоль стен шли трубы, как и в других секциях города. Я подошел и потрогал одну из них. Она была горячая, почти нестерпимо горячая! Теперь я видел, что в местах, где древние трубы проржавели, вырывались тонкие струйки пара — звук, который я слышал. Я засмеялся над своими страхами.
Теперь я быстро продвигался к дальнему концу комнаты, бодро салютуя рядам механических солдат, которые несколько мгновений назад казались такими угрожающими. Я торжествующе улыбнулся, когда свет отшвырнул вековую тьму, открыв огромную статую двемерского короля, стоящую на высоком постаменте, его металлическая рука сжимала жезл власти. Это было воистину ценным призом! Я медленно обошел постамент, восхищаясь мастерством древних двемеров. Золотой король предстал двадцатифутовой фигурой под висящим без поддержки куполом гробницы, его длинная взбитая борода гордо выдавалась вперед, а мерцающие металлические глаза, казалось, следили за мной. Но моя боязнь прошла, и я благодушно глазел на старого двемерского короля. Мой король, как я уже начал думать о нем. Я шагнул на постамент, чтобы получше рассмотреть доспехи статуи. Неожиданно глаза статуи открылись, и она занесла бронированный кулак для удара!
Я метнулся в сторону, когда золотая рука рванулась вниз, высекая искры из ступеней, где я стоял моментом раньше. С шипением пара и жужжанием шестеренок, гигантская фигура тяжело шагнула наружу из-под навеса и рванулась ко мне с ужасающей скоростью, ее глаза следили за мной, когда я полз назад. Я нырнул за колонну, когда кулак снова со свистом понесся вниз. В суматохе я потерял свой фонарь, и теперь пополз в темноту за границей круга света, надеясь проскользнуть между безголовыми механизмами и таким образом сбежать обратно в безопасность нашего прохода. Куда делось чудовище? Вы бы подумали, что двадцатифутовую золотую штуку трудно не заметить, но его нигде не было видно. Оплывающая лампа освещала лишь малую часть комнаты. Он мог прятаться где угодно в этом сумраке. Я пополз быстрее. Без предупреждения, темные ряды двемерских солдат разлетелись в стороны, когда чудовищный страж возник из темноты прямо передо мной. Он отрезал мне путь к спасению! Пока я полз обратно, удар за ударом со свистом летели вниз, а неумолимая машина преследовала меня, загоняя в дальний угол комнаты. В конце концов мне некуда было бежать. Я был прижат спиной к стене. Я взглянул на своего врага, решив умереть стоя. Огромные кулаки поднялись для последнего удара.
Комната осветилась неожиданным светом. Фиолетовые разряды затрещали на металлическом панцире двемерского монстра, и он остановился, полуобернувшись, чтобы встретить новую угрозу. Мастер Арум пришел! Я едва не закричал от радости, но гигантская фигура повернулась ко мне, нетронутая разрядом молнии, пущенной мастером Арумом, полная решимости уничтожить первого непрошенного гостя. Я выкрикнул: "Пар! Пар!", когда гигант поднял кулак, чтобы вбить меня в пол. Раздалось шипение и пронесся порыв жгучего холода, и я посмотрел вверх. Монстр был покрыт скорлупой льда, замороженный в тот самый момент, когда он готовился разобраться со мной. Мастер Арум все понял. Я с облегчением прислонился к стене.
Над головой у меня треснул лед. Огромный золотой король стоял передо мной, ледяная скорлупа разваливалась на куски. Неужели не было возможности остановить двемерское чудовище? Но свет в его глазах потух, и руки бессильно повисли. Магический мороз сработал, остудив энергию пара.
Когда Мастер Арум и землекопы столпились вокруг меня, поздравляя с чудесным спасением, разные мысли поплыли в моей голове. Я представил свое возвращение в Имперский город, и я знал, что это будет моим величайшим триумфом. Как мне превзойти эту находку? Наверное, пора двигаться дальше. Добыть легендарный Глаз Аргонии… это был бы успех! Я улыбнулся про себя, упиваясь мигом славы, но уже планируя свое следующее приключение.
Размышления о древних свитках (Септимий Сегоний, Коллегия Винтерхолда)
Представьте себе, что вы живете под волнами, с дальнозоркого благословения великолепнейшей материи. Удерживая материю на своих жабрах, вы начинаете дышать — пить ее изгибы и переплетения. Но пока растительные фибры питают вашу душу, презренный планктон отравляет саму ткань, пока она окончательно не истлеет в выси пророчества. И это один путь, по которому Свитки изначально нисходят до нас, но кто мы — море ли, или тот, кто дышит? Или же мы есть материя? Или сам вдох?
Можем ли мы течь сквозь Свитки, как течет среди них знание, словно вода, или же мы застряли в болоте донной грязи, что собирается по краям?
Вновь отпустите свое воображение. Птица, парящая в воздухе, поднимается на потоках ветра и опускается, если в нее попадает камень. Но камень может опуститься сверху, если птица летит наоборот. И тогда — откуда исходит поток ветра? И в каком направлении? Направляют ли его боги, или же птица постановила их присутствие своим собственным воображением?
Полноценное осознание Свитков совершает поворот в мозгу, и все эти относительности становятся абсолютными в их изначальности.
Я прошу вас снова представить себя, на этот раз под землей. Крошечный желудь, посаженный какой-нибудь преисполненной благих намерений эльфийской девой для собственного удовольствия. Вы хотите расти, но страшитесь того, во что можете превратиться. Поэтому вы отталкиваете воду, землю, солнце и пытаетесь остаться в своей норке. Но именно эти попытки и превращают вас в дерево, несмотря на все ваши усилия. Как это происходит?
В данном случае желудь является неким яйцом дерева, а знание — водой и солнцем. Мы же — эмбрион внутри яйца, но в то же время и земля. Знание из Свитка — это то, что мы отталкиваем, чтобы полностью осознать себя самими.
Последний раз представим нечто, пока ваш разум не закрылся в ужасе всезнания. Теперь вы пламя, ярким синим огнем горящее в безграничной пустоте. Со временем ты видишь своих братьев и сестер, также горящих вдалеке вместе с собой. Море огоньков, созведие воспоминаний. Каждый огонек ярко мерцает, затем потухает. Его место занимают два других, но не навсегда, ибо пустота наполнена мерзким светом, что высасывает все мысли.
Каждый из наших разумов на самом деле является пустотой, а знания из Свитков — огоньками. Без их пронзительного свечения мое сознание было бы не более, чем пустотой, неосознанием того, что пустота разума является самим незнанием. Но и огни опасны, и следует тщательно следить за ними, ограничивать и усиливать, и распространять, и давать им потомство.
Размышления о Почитании Культов в Империи
[из переписки Кусейуса Плесия, Имперского торговца, пишущего из Торгового Дома Вос в районе Вварденфелл, провинция Морроувинд]
"…Я заметил, что Хартлендеры вроде меня, и Граждане Империи других рас, обычно безлично или официально общаются со своими богами и духами. Для нас, культы — первые и наиболее значимые из общественных или экономических организаций. Мы обычно думаем о Восьми Божествах весьма абстрактно — как о могучих, но безразличных духах, которые необходимо умилостивить, и не думаем об их отношениях как личных. Исключение составляют привлекательные суб-культы Акатоша и Дибеллы. У Имперского культа Тайбер Септима тоже есть некий суб-культ.
За исключением Алессианского Ордена, который Хартлендеры считают темной эпохой, религиозные культы играли незначительную роль в истории Хартлендеров и Империи. Императоры, последователи культа Септима, ограничивали влияние культа в аристократических, военных и бюрократических кругах. К культопочитанию относились как к личному делу, и публичные заявления религиозных фигур не приветствовались.
Нордические культы героев являются противоположностью преобладающему атеизму Империи. Имперский культ Тайбер Септима — тоже героический культ, и среди военных, провинциальных колонистов, и недавно появившихся иноземцев он считается весьма могущественным и личным.
Храм Трибунала в Морроувинде, как и его предшественник, являются культами предков, и резко отличаясь от Имперских культов, особенно интимны и сокровенны. В культах предков, последователь напрямую связан с духом предка, и отношения храмовника с Трибуналом — отношения с живым существующим богом, который путешествует по земле, сам разговаривает со священниками и последователями, и чьи действия являются образцом поведения для верующих.
Различия в отношении к религии между Хартлендерами и Данмерами Морроувинда по большей части зависят от политических и общественных разногласий между двумя культурами. Хартлендеры не относятся к культу серьезно, но Данмеры считают свои культы, и в частности культы предков, чрезвычайно важными.
Хартлендеры небрежны и терпеливы в вопросах религии, Данмеры — страстны и крайне нетерпимы. Хартлендеры не говорят со своими богами, и не считают, что за ними постоянно наблюдают и осуждают их боги; Данмеры же полагают, что все их мысли и дела — под неусыпным надзором Трибунала и духов предков семьи…."
Разновидности веры в Империи (Брат Михаэл Каркуксор из Имперского Колледжа)
Это моя лучшая попытка составления списка пантеонов и соединенных божественных духов доминирующих культур Тамриэля. Этот список ни в коей мере не полон (только Имперский Город Киродиил может похвастаться огромным количеством святых и священных духов). Он включает лишь самые важные духи, почитаемые в исконной части культуры. Другие эт" Ада, особенно Даэдра, часто хорошо известны многим культурам, хотя определенные имена включены сюда лишь тогда, когда они обладают важностью для культуры. Отсутствие любых ссылок на объекты поклонения Аргонианцев из Чернотопья — следствие моей полной неадекватности в попытках примирить туманные и противоречивые отчеты, имеющиеся у меня по этому вопросу.
Сиродиил: Акатош, Дибелла, Аркей, Зенитар, Мара, Стендарр, Кинарет, Юлианос, Шезарр, Тайбер Септим, Морихаус, Реман.
Скайрим: Алдуин, Дибелла, Орки, Цун, Мара, Стун, Кине, Юнал, Шор, Исмир, Херма-Мора, Малох.
Альтмеры: Аури-Эль, Тринимак, Магнус, Сирабан, И" фр, Ксеркес, Мара, Стендарр, Лорхан, Финастер.
Босмеры: Аури-Эль, И'фр, Аркей, З'ен, Ксеркес, Баан Дар, Мара, Стендарр, Лорхан, Херма-Мора, Джон, Джод.
Данмеры: Альмалексия, Вивек, Сота Сил, Боэта, Мефала, Азура, Лорхан, Неревар, Молаг Бал, Малакат, Шигорат, Мехрун Дагон.
Йокуда: Сатакал, Руптга, Ту" вакка, Зет, Морва, Тава, Малук, Диагна, Сеп, ХунДинг, Леки, Онси
Бретонцы: Акатош, Магнус, И" ффр, Дибелла, Аркей, Зенитар, Мара, Стендарр, Кинарет, Юлианос, Шеор, Финастер.
Эльсвейр: Алкош, Хенарти, Риддл'Тар, йа-Ха'джай, Мара, С'рендарр, Лоркхан, Раджин, Баан Дар, Азура, Шигорат.
Акатош (Дракон Времени): Акатош — главное божество Девятибожия (главного религиозного культа Киродиила и его провинций), и одно из двух божеств, встречающихся в каждой религии Тамриэля (второй — Лорхан). Он в основном считается первым богом, появившимся в Изначальном Месте; после того, как он получил форму, остальные духи нашли процесс бытия более легким, и появились различные пантеоны мира. Он главный бог в Империи Сиродиила, где он воплощает качества долгожительства, неуязвимости и вечной законности.
Алдуин (Пожиратель миров): Алдуин — Нордский вариант Акатоша, и лишь поверхностно напоминает своего двойника в Девятибожии. Например, его прозвище "Пожиратель Миров" происходит из мифов, которые описывают его как ужасную, яростную огненную бурю, которая разрушила предыдущий мир, чтобы начался этот. Норды поэтому видят бога времени одновременно творцом и предвестником апокалипсиса. Он не возглавляет пантеон Нордлингов (по сути дела, в этом пантеоне нет главного бога; см. Шор, ниже), но является его источником, пусть мрачным и пугающим.
Алкош (Кошачий Дракон): божество Анакинской династии Пре-ри'Датта. Вариант Аури-Эля Лесных Эльфов, и, следовательно, выступает в роли Культурного-героя-как-Акатош для древнейших Хаджитов. Этот культ был добавлен во время установления культа Ридл-Т'ара, и все еще невообразимо популярен в глухих районах Эльсвейра. Он изображается ужасным драконом, существом, которое Хаджиты называют "настоящий большой кот". В легендарные времена он разогнал погром, устроенный Алдмери для Пелинала Уайтстрейка.
Альмалексия (Мать Морроувинда): Большинство следов Акатоша исчезли из древних легенд Кимеров во время их так называемого "исхода", в основном благодаря почитанию этого бога у Альтмеров. Однако, большинство аспектов Акатоша, которые кажутся настолько важными смертным народам, а именно бессмертие, историчность и происхождение, удачно воплотились в Альмалексии, наиболее популярной персоне из божественного Трибунала Морроувинда.
Аркей (Бог Жизни и Смерти): Член пантеона Девятибожия, также, популярен во всех прочих землях. В этих культурах Аркей особенно популярен там, где его отец, Акатош, меньше связан со временем, или его временной аспект труден для мирского восприятия. Он бог похорон и похоронных обрядов, и иногда связан со временами года. Его жрецы твердые противники некромантии и всех форм живых мертвецов. Сказано, что Аркей не существовал до того, как мир был создан богами, управляемыми/понукаемыми/обманутыми Лорханом. Поэтому его иногда зовут Богом Смертных.
Аури-Эль (Король Алдмера): Акатош Эльфов — это Аури-Эль. Аури-эль — душа Ануи-Эля, который, в свою очередь, душа Ану Вездесущего. Он возглавляет большинство пантеонов Алдмера. И Алдмери, и Босмери заявляют о том, что они потомки Аури-Эля. В свой единственный миг слабости, он согласился принять участие в создании измерения смертных, действие, которое навсегда отрезало Эльфов от духовных миров вечности. Чтобы подготовиться к этому, Аури-Эль в легендарные времена возглавил исконный Алдмер против армий Лорхана, уничтожив этого тирана и установив первые королевства Альтмер, Альтмора и Старый Эльнофи. Он затем вознесся на небо при большом стечении своих последователей, чтобы они знали путь выхода из измерения смертных.
Азура (Богиня Рассвета и Заката): Азура — божественный предок, научивший Кимеров мистериям, нужным для отделения от Альтмер. Некоторые из ее более общих советов иногда приписывают Боэте. В рассказах, Азура часто более общая космическая сила для народа в целом, чем предок или бог. Также известна как Предчувствие Сота Сил. В Эльсвейре Азура почти полностью отдельная сущность, однако она все еще связана с Альтмерским прошлым Хаджитов.
Баан Дар (Бог-Бандит): В большинстве регионов, Баан Дар маргинальное божество, плутоватый дух воров и нищих. В Эльсвейре он более важен, и называем Отверженным. В этом аспекте, Баан Дар становится духом сообразительности или отчаяния много претерпевших Хаджитов, чьи планы последней минуты всегда разрушают махинации их (Эльфийских или Человеческих) врагов.
Боэта (Принц Заговоров): После того, как его приход был возвещен Пророком Велотом, Боэта стал богом прародителем Темных Эльфов. Сквозь все толкования, окончательные "Кимеры", или Измененный Народ, отреклись от всех связей с Алдмерами и основали новую нацию, основанную на принципах Даэдр. Вся манера культурного "развития" темных Эльфов принадлежит Боэте, от философии до магии и "ответственной" архитектуры. Древние аллегории Велотов сводятся к однообразно героическим победам Боэты над врагами всех типов и историям начала борьбы Кимеров. Также известен как Предчувствие Альмалексии.
Диагна (Орихальковый Бог Лезвия): Древний культ убийц у Красных Стражей. Появился у Йокуда во время Резни Народа Двадцати Семи Змей. Диагна был аватарой ХунДинга (бог Йокуда, Открывающий Двери, см. ниже), которая достигла постоянства. Он был причиной разгрома Леворуких Эльфов, поскольку он принес Йокуда оружие из орихалка, чтобы они победили. В Тамриэле, он повел тесно сплоченную группу последователей на Орков Орсинума на вершине их древней власти, но потом впал в безвестность. Сейчас он немногим больше местного духа власти в горах Драконьего Хвоста.
Дибелла (Богиня Красоты): Популярный бог Девятибожия. В Сиродииле, у нее почти дюжина разных культов, некоторые посвящены женщинам, некоторые — художникам и эстетике, остальные — обучению эротике.
Херма-Мора (Человек Леса): Древний Атморский демон, который когда-то почти соблазнил Нордлингов стать Алдмерами. Большинство мифов Исграмора повествует о спасении от козней Херма-Моры. Также именуемый Демоном Знания, он смутно связан с истоками культа Мораг Тонг, если только не по ассоциации со своим братом/сестрой, Мефалой.
ХунДинг (Открывающий Пути): у Йокуда дух "стойкости против неверных". ХунДинг появлялся в истории, когда бы Редгардам не нужно было "проложить дорогу" своему народу. В истории Тамриэля это происходило трижды — дважды в первой эпохе, во время вторжения Ра Гада, и единожды во время Войны с Тайбером. В последней инкарнации, ХунДинг, говорят, был короной, мечом, или и тем, и другим.
Джунал (Рунный Бог): Бог герметических орденов у Нордлингов. После выхода из милости остального пантеона, он стал Юлианосом в Девятибожии. Его нет в современной мифологии Скайрима.
Йоуд (Бог Большой Луны): Бог большой Луны у Алдмер. Также называем Массер, или Слезой Мары. В религии Хаджитов, Йоуд только один аспект Лунной Сети, или йа-Ха'джай.
Йоун (Бог Малой Луны): Бог Малой Луны у Алдмер. Также называем Вторым, или Печалью Стендарра. В религии Хаджитов, Йоун только один аспект Лунной Сети, или йа-Ха'джай.
Юлианос (Бог Мудрости и Логики): Часто объединяемый с Джуналом, отцом языка и математики у Нордов, Юлианос — бог литературы, закона, истории и противоречия в Киродииле. Монашеские ордены, основанные Тайбером Септимом и посвященные Юлианосу, хранят Древние Свитки.
Кин (Поцелуй Смерти): Богиня Бури у Нордлингов. Вдова Шора и почитаемая богиня воинов. Она часто именуется Матерью Мужей. Ее дочери научили первых нордлингов использовать ту'ум, или Голос Бури.
Кинарет (Богиня Воздуха): Кинарет входит в Девятибожие и является сильнейшим из духов Неба. В некоторых легендах, она первая согласилась с планом Лорхана изобрести измерение смертных, и обеспечила место в пустоте для его создания. Она также связывается с дождем, феноменом, которого, как говорят, не существовало, пока Лорхан не утратил искру божественной сущности.
Леки (Святой Дух Меча): Богиня-дочь Большого Отца, Леки богиня заблуждающегося пути меча. В легендарное время На-Тотамбу из Йокуда безуспешно воевали, чтобы решить, кто возглавит нападение на Леворуких Эльфов. Их мастера меча, однако, были так искусны в Самых Известных Ударах, что не могли превзойти друг друга. Леки познакомила их с Коротким Ложным Выпадом. В конце концов, появился победитель, и война с Алдмер началась.
Лорхан (Потерянный Бог): Это божество-Творец-Плут-Испытатель есть в любой религии Тамриэля. Его самое известное имя — на языке Алдмер, "Лорхан", или Барабан Рока. Он убедил или нашел иной способ заставить Изначальных Духов создать измерение смертных, нарушая равновесие — похоже на то, как его отец Падомай нарушил стабильность вселенной в Изначальном Месте. Когда мир материализовался, Лорхан отделился от своего божественного центра, и странствует по творению эт'Ады. Его и его метафизическое местоположение в "схеме вещей" интерпретируют по-разному. В Морроувинде, например, он существо, родственное Усилию Псиджи, процессу, который заряжает смертных превосходством над богами, их сотворившими. Для Высоких Эльфов, он одна из самых нечистых высших сил, так как он навеки оборвал их связь с измерением духов. В легендах, он почти всегда враг Алдмер, и, поэтому, герой древнего Человечества.
Лорхадж (Лунный Зверь): Божество Анакинской династии Пре-ри'Датта, явно определяемый как Потерянный Бог, Лорхан.
Магнус (Волшебник): Бог чародейства, Магнус вышел из рождения мира в последнюю секунду, хотя это дорого ему обошлось. Что осталось от него в мире, ощущается и контролируется людьми как магия. Одна история гласит, что, пока эту идею обдумывал Лорхан, это Магнус создал схемы и диаграммы, нужные, чтобы сотворить измерение смертных. Иногда его представляет астролябия, телескоп, или, чаще, жезл. Легенды Киродиила говорят, что он может овладевать телами могучих магов и даровать им свою силу. Связан с Цурином Арктусом, Подземным Королем.
Малакат (Бог Проклятий): Малакат — заново оживленный навоз, бывший ранее Тринимаком. Довольно слабый, но мстительный Даэдра, Темные Эльфы говорят также, что он то же самое, что и Малак, бог-повелитель орков. Он всегда испытывает Данмеров на физическую силу.
Малук (Король Орды): Бог, враждебный Ра Гада. Вел гоблинов на Редгардов в первую эпоху. Бежал на восток, когда армия ХунДинга одолела орды гоблинов.
Маулох (Малакат): Орочий бог, Маулох долго беспокоил наследников короля Харальда. Бежал на восток после разгрома в битве у Драконьей Стены, ок. 660 г. 1 эпохи. Его ярость, как говорят, наполнила небо серной ненавистью, позже названной "Годом Зимы во Время Лета".
Мара (Богиня Любви): Почти всеобщая богиня. В легендарное время появилась как богиня плодородия. В Скайриме, Мара служанка Кина. В Империи, она Богиня-Мать. Она иногда связывается с Нир из "Ануад", женским началом космоса, давшего начало акту творения. В зависимости от религии, она либо жена Акатоша или Лорхана, или наложница их обоих.
Мехрун Дагон (Бог Разрушения): Известная сила из числа Даэдр. Он связан с природными опасностями типа огня, землетрясений и наводнений. В некоторых культурах, однако, Дагон просто бог кровопролития и предательства. Он особенно важное божество в Морроувинде, где он представляет его негостеприимную местность.
Мефала (Гермафродит): Мефала — Ткач Тенет, или Бог-Паук. В Морроувинде он/она — предок, который научил Кимеров умениям, которые понадобились бы им, чтобы избежать их врагов или убить их тайной смертью. Враги в те дни были многочисленны, а Кимеры были лишь малой группой. Он/она, вместе с Боэтой, организовали клановую систему, которая постепенно стала основой для Великих Домов. Он/она организовал Мораг Тонг. Также называем Предчувствием Вивека.
Молаг Бал (Бог Интриг, Король Насилия): Даэдра, очень важный в Морроувинде. Там он всегда верховный враг Боэты, Принца Заговоров. Он главная причина помех для Данмеров (и предшествующих Кимеров). В легендах, Молаг Бал всегда пытается пресечь роды Домов или по крайней мере нарушить "чистоту" Данмер. Народ Сверхчудовищ, как говорят, живущий в Молаг Амуре, результат его совращения Вивека в предыдущую эру.
Морихаус (Первое Дыхание): Древний культурный бог-герой Киродиила и Нордлингов. Легенды изображают его Взявшим Цитадель, совершившим деяние легендарных времен, которое обеспечило людям контроль над Долиной Хартленд. Его часто связывают с ту'умом Нордлингов, и, следовательно, с Кинаретом.
Морва (Богиня-Мать): Богиня плодородия у Йокуда. Основополагающее божество в пантеоне Йокуда, и любимая жена Большого Отца. Все еще почитается в разных местах в Хаммерфелле, включая Строс М'кай. Часто изображается четверорукой, чтобы "схватить больше мужей".
Неревар (Убийца Богов): У Кимеров — король Ресдайна, времен Золотого Века древних Велотов. Убит во время Битвы у Красной Горы. Неревар был Глашатаем Триединого Пути, и главный из святых в религии Данмеров. Он, говорят, убил Думака, Последнего Гномьего Короля, и съел его сердце.
Онси (Сокрушитель): Известный бог-воитель Йокуда из Ра Гада, Онси научил Человечество, как вытянуть их ножи в мечи.
Орки (Старый Ворчун): Бог-заимодавец Нордлингов, которого, кажется, начали почитать во времена владычества Алдмери в Атморе. Нордлинги верят, что они когда-то жили долго, как Эльфы, пока не появился Орки; языческой хитростью и обманом он заключил с ними сделку, которая "связала их со счетом зим". Когда-то, говорит легенда, Нордлинги имели продолжительность жизни не более шести лет, и все из-за нечестивой магии Орки. Появился Шор, и, неизвестно как, снял проклятие, обрушив большую его часть на живущих рядом Орков.
Финастер: Бог-герой островов Самерсета, который научил Альтмеров как прожить на сотню лет дольше, замедляя шаги.
Раджин (Разбойник): Бог-вор Хаджитов, который вырос в Сеншале, в секторе Черных Киерго. Самый знаменитый взломщик в истории Эльсвейра, Раджин, говорят, похитил татуировку с шеи Императрицы Кинтайры, когда она спала.
Реман (Сиродиил): Культурный бог-герой Второй Империи, Риман был величайшим героем Смуты Акавири. Воистину, он убедил захватчиков помочь ему построить собственную империю, и завоевал весь Тамриэль, кроме Морроувинда. Он установил обряд коронации Императора, которая включала манипуляции с Амулетом Королей, Камнем Душ огромной силы. Его Династия была оборвана Данмером Мораг Тонгом в конце первой эры. Также называем Всемирным Богом.
Риддл'Тар (Танец Двух Лун): Божество космического порядка Хаджитов, Риддл'Тар был открыт Эльсвейру пророком Рид-Тар-ри'Датта, Мейн. Риддл'Тар больше является набором правил, по которым следует жить, чем единой сущностью, но некоторые из его аватар появляются как скромные вестники богов. Также известен как Сахарный Бог.
Руптга (Большой Отец): Главное божество пантеона Йокуда. Руптга, более известный как "Большой Отец", был первым богом, который понял, как выжить в Голод Сатакала. Следуя за ним, остальные боги научились "Хождению", процессу, на котором они могут существовать в течение целой жизни. Большой Отец установил звезды на небе, чтобы тоже показать меньшим духам, как это делается. Когда оказалось слишком много духов, чтобы за ними следить, Руптга создал помощника из мертвой шкуры прошедших миров. Этот помощник — Сеп (см. ниже), который позднее создал мир смертных.
Сатакал (Кожа Мира): Бог всего у Йокуда. Расщепление понятий Ану и Падомай. В основном, Сатакал во многом похож на Алдуина Нордлингов, который разрушает один мир, чтобы начался новый. В мифологии Йокуда, Сатакал сделал (и все еще делает) это много раз, цикл, который подсказал рождение духов, которые смогли выжить в переносе. Эти духи и стали пантеоном Йокуда. Популярный бог у кочевников Алик'ра.
Шигорат (Безумный Бог): Боязливое почтение к Шигорату широко распространено, и его находят во многих краях Тамриэля. Современные источники показывают, что его корни лежат в историях о создании Алдмеров; так, он был "рожден" когда Лорхан утратил божественную искру. Один решающий миф называет его "дырой по форме Ситиса" в нашем мире.
Шеор (Плохой Парень): В Бретони, Плохой Парень — источник всякой смуты. Он, кажется, начинал как бог неурожая, но самые современные теологи соглашаются с тем, что он — демонизированная версия Шора Нордов, рожденная в темные годы после падения Саартала.
Сеп (Бог-Змея): Йокудская версия Лорхана. Сеп родился, когда Большой Отец создал себе помощника, чтобы управляться с духами. Сеп, однако, сошел с ума во время Голода Сатакала, и убедил некоторых богов помочь ему создать более простую альтернативу Хождению. Это, конечно, и был мир, как мы его знаем, и духи, которые пошли за Сепом, оказались заперты здесь, доживать жизнь в облике смертных. Сеп был наказан Большим Отцом за свой грех, но его голод все еще живет в пустоте между звездами, "не-пространство", которое пытается нарушить смертным вход в Далекие Берега.
Шезарр (Бог Людей): Сиродиильская версия Лорхана, чья значимость страдает, когда Акатош приходит на первое место в Имперской (на самом деле, Алессийской) религии. Шезарр был духом, стоящим за любым человеческим начинанием, особенно против агрессии Алдмеров. Его иногда связывают с основанием первых боевых магов. В наше время расовой терпимости, Шезарр практически забыт.
Шор (Бог Подземного Мира): Северная версия Лорхана, который принял сторону Людей после сотворения мира. Чужие боги (т. е. Эльфийские) умышляют против него и готовят его поражение, обрекая его на подземный мир. Атморские мифы показывают его кровожадным воином-королем, который снова и снова ведет Нордлингов к победе над угнетателями Алдмери. До исполнения своей судьбы, Шор был вождем богов. Иногда также называем Детским Богом (см. Орки, выше)
Сота Сил (Тайна Морроувинда): Бог Данмер, Сота Сил наименее известный из божественного Трибунала. Говорят, что он меняет форму мира из своего скрытого, заводного города.
Стендарр (Бог Милосердия): Бог Девятибожия, Стендарр вышел из Нордлингов, став божеством сочувствия, или, иногда, царствия по праву. Он, как говорят, сопровождал Тайбера Септима в его последние годы. В ранних легендах Альтмеров, Стендарр — защитник людей.
Стан (Бог Искупления): Северный предвестник Стендарра, брат Цуна. Щитоносец Шора, Стан был богом-воином, который сражался против пантеона Алдмеров. Он показал людям как брать в плен на войне, и какова выгода от этого.
Сирабан (Бог Чернокнижников): Бог-прародитель магии у Алдмеров, Сирабан помогал Бенду Оло при Падении Слода. Благодаря разумному использованию своего магического кольца, Сирабан спас многих от Трассианской Чумы. Его также называют Богом Подмастерий, потому что он популярен у юных членов Гильдии Магов.
Тава (Богиня Птиц): Дух воздуха у Йокуда. Тава особенно популярна из-за того, что она вела Йокуда на остров Херн после разрушения их родины. Она с тех пор оказалась поглощена мифологией Кинарета. Она все еще очень популярна в Хаммерфелле среди моряков, и ее храмы можно найти в большинстве портовых городов.
Тайбер Септим (Талос, Драконорожденный): Наследник Трона Разъединенных Королей, Тайбер Септим наиболее важный бог-герой Человечества. Он покорил весь Тамриэль и возвестил Третью Эру (и Третью Империю). Также именуется Исмиром, "Драконом Севера".
Тринимак: Сильный бог ранних Алдмеров, в некоторых местах более популярный чем Аури-Эль. Он был воинствующим духом исконных Эльфийских племен, который вел армии против людей. Боэта, как говорят, принял его форму (в некоторых историях, он даже поедает Тринимака), так что смог убедить множество Алдмер послушать его, что привело к постепенному обращению Кимеров. Он исчез со сцены мифа после этого, чтобы вернуться как ужасный Малакату (пропаганда Альтмеров изображает это как результат опасностей влияния Данмеров).
Цун: Исчезнувший бог Нордлингов, покровитель попыток преодолеть несчастья. Погиб, защищая Шора от чужих богов.
Ту'вакка (Хитрый Бог): Бог душ у Йокуда. Ту'Вакка, до создания мира, был богом того, Что Никому Не Нужно. Когда Большой Отец создал Хождение, Ту'Вакка нашел цель; он стал смотрителем Далеких берегов, и продолжал помогать Редгардам найти дорогу в жизнь после жизни. Его культ иногда связывают с Аркеем в более космополитичных районах Хаммерфелла.
Вивек (Повелитель Морроувинда): Воин-поэт-бог Данмеров. Вивек — невидимый смотритель святой земли, всегда на страже против темных богов Вулкана. Он/она много раз спасал народ Данмер от верной смерти, из которых стоит отметить особо, как он/она научил их целый день дышать под водой, так что он/она смог затопить Морроувинд и убить завоевателей-акавиров, ок. 572 г. 2-й Эпохи.
Ксеркес (Бог Предков и Тайного Знания): Ксеркес бог предков и тайного знания. Он начал карьеру писцом у Аури-Эля, и сохранил записи о всех деяниях Алдмеров, больших и малых, с начала времен. Он создал свою жену, Огму, из любимых моментов истории.
И'ффр (Бог Леса): Самое важное божество пантеона Босмери. Пока Аури-Эль Дракон Времени может быть королем богов, Босмер почитают И'фра как духа "сейчас". Как говорят Лесные Эльфы, после создания измерения смертных все было в хаосе. Первые смертные превращались в растения и животных и обратно. Тогда И'фр превратился в первого из Эльнофи, или "Костей Земли". Когда первые законы природы были установлены, смертные получили видимость безопасности в новом мире, потому что они смогли его понять. И'фр иногда именуется Рассказчиком, за уроки, которые он преподал Босмер. Некоторые Босмеры еще хранят знание времен хаоса, которое они могут использовать с большой отдачей (Дикая Охота).
Исмир (Дракон Севера): Северный аспект Талоса. Он противостоял силе голосов Седобородых достаточно долго, чтобы услышать их пророчество. Позднее, многие нордлинги не могли смотреть на него, не видя на его месте дракона.
З'ин (Бог Труда): Бог платы у Босмеров. Исследования показывают его происхождение в Аргонских и Акавирийских мифологиях, возможно, занесенных в Валленвуд моряками Котринги. Очевидно сельскохозяйственное божество, З'ин иногда доказывает, что является сущностью гораздо боле высокого космического порядка. Его культ вымер вскоре после Кнахатен Флу.
Зет (Бог Ферм): Бог сельского хозяйство у Йокуда. Отрекся от своего отца после сотворения мира, вот почему Большой Отец делает выращивание пищи таким трудным.
Зенитар (Бог Работы и Торговли, Бог-Торговец): Член Девятибожия, Зенитар объяснимо связывается с З'ином. В Империи, однако, он гораздо более культурный бог торговцев и среднего дворянства. Его адепты говорят, что, несмотря на свое таинственное происхождение, Зенитар — бог, который всегда выигрывает".
Разновидности даэдра (Сочинение Арани Дретана, целителя и жреца-отступника)
Вряд ли нам когда-либо удастся описать иерархию, имеющуюся у даэдра, и понять, каковы их взаимоотношения с лордами даэдра. Несть числа разновидностям даэдра, которые появляются в нашем мире, и многообразию их связей с соплеменниками и лордами. Один раз покажется, что дела обстоят так, другой — совершенно иначе, а на третий раз увидишь какую-то смесь первого и второго, притом самую невероятную.
Какой даэдра служит этому принцу? Кто из даэдра отдает приказы, а кто исполняет? Кто кому подчиняется и при каких обстоятельствах? Какие даэдра дружны между собой, какие даэдра ненавидят друг друга? Какие даэдра всегда действуют в одиночку, какие создают общество, а какие делают то так, то так? Нет пределов разнообразию, наблюдения иногда приводят к одному выводу, иногда к другому, и получается, что все правила противоречивы и на самом деле есть не правила, но исключения.
Да и у кого нам узнать об этих закономерностях? У смертных, которые основывают свои знания лишь на наблюдении иномирных существ? У богов, которые говорят загадками и плетут паутину секретов, чтобы сохранить свое над нами владычество? Или у самих даэдра, которые отнюдь не отличаются прямотой и правдолюбием, а наоборот, склонны ко лжи и обману?
А если даже даэдра скажут правду, то как мы узнаем, понимают ли они сами то, о чем говорят, и может ли вообще идти речь о каком-то постоянстве или же все взаимоотношения между даэдра — субъект постоянных изменений?
Резюмируя, узнать мы можем немногое, а доверять не можем ничему.
Сказав это, мне следует сравнить то, что я видел и слышал о взаимоотношениях слуг лорда Дагона на протяжении моей краткой службы волшебнику Телванни, Дивайту Фиру — когда пророчества о Нереварине сбылись, Дагот Ура уничтожили, а остров Вварденфелл избавился от Мора навсегда, я разыскал его и предложил умиротворить жертв корпруса в его корпрусариуме.
Дивайт Фир рассказал мне, что общается только с двумя владыками даэдра — Мерунесом Дагоном и Азурой.
Как он отметил, Азура знает и понимает все, но либо не желает говорить, либо говорит загадками.
В противоположность ей, Мерунес Дагон горд, твердолоб и не отличается изяществом мысли, не знает и не понимает ничего, но рассказывает охотно и говорит искренне.
Вошебник также сказал, что главные слуги Дагона, дремора, во всем похожи на своего владыку — горды, прямолинейны, не отличаются особым умом. Однако у них есть свои специфические представления о верности и чести как по отношению друг к другу, так и по отношению к лорду Дагону.
Еще Дивайт Фир сообщил, что дремора разделены на кланы и касты, и деление имеет весьма четкий характер. Каждый дремора может быть повышен и понижен в звании, может менять клан и возвращаться в первоначальный, но только после принесения сложных обетов и лишь по воле лорда Дагона.
Дремора называют себя "кин" ("народ"), подчеркивая отличие от остальных даэдра, которых рассматривают как неспособных мыслить животных. Термин "киназ" означает представителя расы дремора ("он из кин"). Младшая из каст "кин" — это керлы, чернь, непримечательная толпа дремора низшего ранга. Керлы беспрекословно подчиняются своим повелителям, но исключительно жестоко относятся к людям и другим даэдра.
Следующими по званию являются кайтифы, простые вилланы, существа исключительного рвения и бездумной энергии. Кайтифы используются как ополчение в войнах даэдра. Это берсерки и налетчики, недисциплинированные и ненадежные, но целеустремленные и усердные.
Высший класс войск дремора — это кинвалы, воины-рыцари, которые зарекомендовали себя в боях и выказали осмотрительность и твердость, необходимые боевым командирам.
Над кастами керлов, кайтифов и кинвалов стоят касты офицеров.
Кинривы — это офицеры клана и хранители порядка. Кинривы обычно возглавляют боевой отряд или выполняют административные функции в боевом порядке.
Кинмаршер — лорд и высший офицер даэдрической цитадели, заставы или ворот. Обычно кинмаршер не только возглавляет отряд, но и управлет феодом или леном — территорией, за которую он отвечает.
Выше кинмаршеров стоят маркиназы, или "великие герцоги". Маркиназ — это владыка владык, и член Маркина, совета лордов Мерунеса Дагона.
Самый высокий ранг дремора — это валкиназ, или "принц". Это воин-герцог, член Валкина, персональной гвардии Мерунеса Дагона. Валкиназы редко заглядывают в Тамриэль; обычно они находятся при особе своего владыки, Мерунеса Дагона, или выполняют роль командующих в особенно важных для Дагона операциях.
О других разновидностях даэдра, что я встречал на службе в корпрусарии Дивайта Фира — огримах и золотых святых, даэдротах и крылатых сумраках, скампах и кланфирах — я могу сказать многое, но, увы, не располагаю достоверными сведениями.
Следует лишь добавить, что когда Дивайт Фир искал некоего даэдра, по характеру сходного с дремора, но более могучего, инициативного, обладающего склонностью к независимости или даже властного, он призвал одного из зивилаи. Они напоминают дремора по характеру и темпераменту, но ненавидят подчинение и склонны к неповиновению и предательству, когда чувствуют, что к ним не относятся с должным уважением.
Дикие звероподобные даэдра, такие как кланфир или даэдроты служат многим даэдрическим силам и могут быть названы типичными обитателями диких пустошей Обливиона. Других диких полуразумных даэдра, такие как скампы и даэдра-пауки, также можно найти во владениях разных лордов даэдра.
Что касается элементных атронахов, здесь случай менее понятный. Так, огненные и ледяные атронахи, обладают высоким интеллектом, но не все разновидности элементных атронахов склонны к общению или вообще способны разговаривать. Дивайт Фир предпочитал не вызывать таких созданий и не иметь с ними дел, имел малый опыт общения с ними и не выказывал желания беседовать об их природе, так что во время пребывания в Тель Фире мои знания о них не обогатились.
Распространённое оружие Валенвуда (Мистраль Аврелиан Терискор)
Металлическое оружие никогда не было широко распространено в Валенвуде. Лесные эльфы, соблюдающие Зеленый пакт, не могут использовать древесину для разжигания кузниц, хотя в некоторых местах сжигание торфа или угля может обеспечить необходимую температуру для обработки металла. Другие босмеры делают костяные булавы или используют топоры и копья с каменными или обсидиановыми лезвиями.
В прибрежных городах, таких как Хэйвен и Порт Велин, часто можно встретить босмерских мечников благодаря присутствию инструкторов-альтмеров и регулярным поставкам привозного металлического оружия. Как ни странно, высокие эльфы не так ценят босмерские композитные луки из рога, которые, вероятно, являются лучшими в Тамриэле.
Некоторые называют Доминион альянсом взаимной выгоды, но я бы охарактеризовал его как альянс взаимного раздражения. К примеру фехтование. Немногие из лесных эльфов имеют умственную предрасположенность к традиционному альтмерскому боевому обучению. Они часто отвлекаются и недостаточно внимательны к философским аспектам обучения. Альтмерские мастера, которые описывают свою систему фехтования как «правильный конфликт», отказались адаптировать свою технику к маленькому росту и сократили количество учеников.
Так босмеры вернулись к традиционному способу ведения войны — стрельбе из лука. К четырнадцати своим годам юные лесные эльфы достаточно хорошо обращаются с луком, чтобы участвовать в групповой охоте. Лучников, стреляющих с дальних дистанций, называют Йакспурами. Манера стрельбы, используемая Йакспурами, описывается как «вытащил, натянул и выстрелил в одном непрерывном движении». Это позволяет Йакспурам поддерживать очень высокий темп стрельбы. Требуются годы тренировок, чтобы с такой скоростью пускать стрелы точно в цель.
Босмеры вполне могут покупать и использовать деревянные луки и стрелы, сделанные другими народами, но Зеленый пакт запрещает производить их самим. Традиционные босмерские луки изготавливаются из рога и сухожилий. Тетива также изготавливается из сухожилия; струны из кишок каджитов считаются лучшим материалом и высоко ценятся лучниками Валенвуда.
Босмерские стрелы вырезаны из кости, а для их оперения используются перья самых разных птиц. Лесные эльфы верят, что происхождение кости влияет на характеристики стрелы. Считается, что стрела из мамонтовой кости обладает достаточной силой, чтобы сбить цель с ног. Стрелы из кости птиц летят быстрее и точнее. Стрелы из кости сенче-тигра наносят больше повреждений. Однако испытания имперских наблюдателей не смогли воспроизвести предполагаемые эффекты. Когда босмеры слышат это, они лишь цокают языком и улыбаются.
Рассказ о принцессе Анурраме
Принцесса Анурраме вышла на балкон; юбки, вздыбленные холодным ветром, стегали её по ногам. Она пристально посмотрела на башню, надеясь ничего не увидеть… надеясь, что служанка солгала. Сначала ей ничего не удавалось разглядеть, кроме мрака и бездвижия. Вздохнув с облегчением и обхватив себя руками, чтобы защититься от колючего ветра, она стала поворачиваться, чтобы уйти.
Но внезапно облака разошлись, и сияние полной луны осветило башню. Она увидела их: чёткие силуэты в лунном свете, её возлюбленный и её сестра, стиснувшие друг друга в страстных объятиях.
Она застыла на месте, неспособная шевельнуться или даже вздохнуть. Она стояла и смотрела, сердце заливалось кровью, и одинокая слезинка катилась по её щеке.
Рассуждения о корне Нирна. Вторая редакция. (Синдерион)
Данная книга представляет собой запись доклада магистра алхимии Синдериона, сделанного на Алхимическом симпозиуме в месяц Руки дождя, 4Э 02. Это новая версия доклада, представленного Синдерионом несколько лет назад здесь же. Мы сделали все возможное, чтобы сохранить уникальную манеру речи автора, однако по редакторским соображениям и для большей ясности позволили себе внести некоторые поправки.
Шармирин Райторн, Имперский писец.
Я хотел бы представить уважаемым гостям этого симпозиума удивительный прорыв в изучении корня Нирна.
Хотя это удивительно цепкое растение способно расти практически у любого крупного источника воды, оно очень редкое и находится под угрозой вымирания. Благодаря годам беспрестанных трудов и неустанной работе моего полевого ассистента, я смог собрать обширную коллекцию корней Нирна. Согласно теориям известного имперского ботаника Хивия Регеллиама, корень Нирна когда-то рос повсеместно, пока некий катаклизм резко не сократил его популяцию. Хотя многие ученые отвергают предположение о том, что "Смерть Солнца" в 668 году 1Э катастрофически повлияла на флору, Хивий полагал, что нормальный жизненный цикл корня Нирна был нарушен отсутствием солнечного света в течение целого года. Другие растения "приспособились", но таинственная магическая природа корня Нирна оказалась особенно уязвимой к такому изменению климата. Возможно, дело не в этом, но мы можем с уверенностью утверждать, что сообщений об обнаружении корней Нирна с каждым годом становится меньше.
Странно, но в работах Хивия говорится, что корень Нирна светится "ярко-желтым светом". Современный корень Нирна, тем не менее, излучает мягкое бело-голубое сияние. Последующие исследования других ученых так и не смогли объяснить такое изменение цветовой гаммы. Я предполагаю, что корни Нирна почувствовали свое скорое вымирание и изменили свой метаболизм таким образом, чтобы выжить. Одним из блестящих подтверждений этой теории является обнаружение корней Нирна под землей… где совершенно нет солнечного света. Как ни странно, Хивий вообще не упоминает о подземных корнях Нирна. Как же так? Как могло наземное растение вдруг перебраться в зоны, радикально отличные от его обычной среды обитания?
Ответ, дорогие коллеги-алхимики, как ни забавно, скрыт в записках самого Хивия. Хотя он проводит множество экспериментов с корнями Нирна в своей лаборатории, он не обращает внимания на важную часть жизненного цикла этого растения… на почву. Хивий был прав в том, что извержение Красной горы внесло заметную лепту в вымирание корня Нирна, но я полагаю, что пепел от этого мощного взрыва не просто затмил небеса. Смешавшись с плодородной почвой Сиродила, эта мелкая пыль вызвала удивительные превращения в корне Нирна. Хотя с темных времен осталось мало вулканической пыли, я провел эксперименты на пробах, присланных из Вварденфелла. Тщательное изучение образцов показало, что они были полны "солями пепла", чрезвычайно магической субстанцией. Данмеры, живущие во Вварденфелле, использовали соли пепла в составе лекарства от "Мора", ужасной болезни, которая поразила их земли много веков назад. Это уникальное свойство солей пепла вместе с изначальной магией корней Нирна и вызвало столько радикальные изменения… в сущности; корень "сам себя вылечил".
Короче говоря, очевидно, что корень Нирна умирал и использовал побочный продукт извержения для самосохранения. Получается, что за сравнительно короткое время корень Нирна совершил то, что у других видов заняло бы тысячи лет.
Примете вы мою теорию или нет, одно можно сказать наверняка: над корнем Нирна висит угроза уничтожения. В то же время его нераскрытый алхимический потенциал так велик, что позволит варить зелья, невиданные в наши дни. Я предлагаю потратить небольшую часть наших финансов на экспедицию для сбора и изучения корней Нирна. Я набросал черновик предложения, с которым вы сможете ознакомиться после этого заседания Симпозиума. Прошу вас серьезно обдумать это предложение, пока еще не поздно и от корня Нирна не осталось лишь воспоминание.
Рассуждения о субтропическом Сиродиле (леди Синнабар из Танета)
Как следует из трактата «Сердце Сиродила» этого старого шарлатана Фрастуса из Элинира, Нибенейская долина и холмы Коловии всегда относились к зоне умеренного климата, как в наши дни, а прежние отсылки на существование в Сиродиле субтропических джунглей случились лишь следствием ошибки одного из этих Хеймскров.
Да неужели? Тогда о чём упоминается в «Хосирических балладах» как о «развевающихся листьях пальмы» в Ватакене? Что насчёт «плотно заросшего джунглями берега Румаре» в «Тамриэльских трактатах» Хози? Это всё тоже ошибки рассеянных переписчиков?
Нет, по моему мнению, намного вероятнее, что три тысячелетия назад климат Сиродила был более тёплым и влажным, чем сегодня. Внешний вид Средиземья изменился, что ставит перед нами вопрос: каким образом?
Я долго и тщательно обдумывала этот вопрос и хотела бы предложить гипотезу. Однако я не такой глубокий знаток мифоистории, как Ванус Галерион или Бередальмо Провозвестник, поэтому давайте назовём это просто… рассуждениями.
Тамриэль — центр Нирна, Сиродил — центр Тамриэля, а в центре Сиродила стоит величайшее из созданных смертными сооружений, Башня Белого Золота в Имперском городе, построенная, как очевидно, по образцу и подобию Адамантиновой Башни (или Диренни), старейшего здания в Тамриэле, возведённого, как считается, самими аэдра.
И это не просто дань уважения, причуда или совпадение. Башня Белого Золота построена по подобию Адамантиновой для того, чтобы продублировать несомненные мистические свойства первой Башни. И не просто сохранить их, но и усилить благодаря центральному своему расположению.
Что такое эти мистические свойства? Это подводит нас к вопросам о тайнах Башни, к области, чреватой конфликтом с самим понятием научности, но я попытаюсь представить простое и непротиворечивое изложение.
Когда Лорхан убедил — или одурачил — других аэдра создать Мундус, физическая материя Нирна была нанизана на скелет из сочленений, каждая часть которого производила осязаемую реальность — это были кости мира.
На одном из этих мистических сочленений аэдра возвели грандиозное сооружение, Адамантиновую башню, где они собрались на совет, как разрешить судьбу Лорхана и Мундуса. Впоследствии маги из числа смертных, открывшие и исследовавшие Башню, подтвердили её свойства утверждать реальность. И тогда эльфы Меретической эры повторили её, возведя на других сочленениях Башню Белого Золота и Хрустальную Башню.
Чего этим надеялись достичь ур-эльфы? Я склонна предположить, что с помощью такого совместного «обладания» этими Башнями в своём мире эльфам действительно удалось со временем преобразить локальную реальность в соответствии со своими пожеланиями.
Таким образом Саммерсетский архипелаг, находящийся в зоне Хрустальной Башни, превратился в тёплое и райское место, в совершенстве подходящее альтмерам. А Сиродил в области действия даже ещё более мощной Башни Белого Золота стал жаркими субтропическими джунглями — что безусловно устраивало любвеобильных айлейдов.
Но когда рабы Средиземья восстали против своих хозяев высоких эльфов и завоевали Нибенейскую долину, айлейды власть утратили, после чего Башня Белого Золота стала центром империи людей, населённой преимущественно недами и сиро-нордами, изначально пришедшими из холодных северных земель. И тогда Башня в Сиродиле начала отзываться на пожелания новых его хозяев.
В этом, как мне верится, и состоит объяснение того, каким образом климат в Средиземье смог смениться с субтропического на умеренный: с тех пор, как Сиродилом стали править люди, локальная реальность начала меняться под их нужды и чаяния. Причём изменялась она неспешно — практически незаметно, вероятно, но неуклонно и неизменно до тех пор, пока в Сиродиле не воцарился умеренный климат, с лесами и лугами, какие известны нам сегодня.
Итак, не в этом ли заключается истина? Удалось ли мне найти ответ на загадку? Уверенности у меня нет: я всего лишь скромный учёный, обитающий в Башне Пятой доктрины, а не в Адамантиновой или в Башне Белого Золота. Единственное, в чём совершенно точно я уверена — так это в том, что любая теория, выдвинутая Фрастусом из Элинира, почти всегда бывает ошибочной.
Растущая угроза (Латенил Санхолдский)
Том I
Автором нижеследующего повествования является Латерил Санхолдский, альтмер с острова Саммерсет, бежавший в Сиродил в начале Четвертой эры. По словам Латенила, к бегству его побудили не последствия Кризиса Обливиона в Саммерсете — причиной стали "сгущающиеся тени Талмора, что опустились на мою драгоценную отчизну".
Латенил имел, мягко говоря, довольно нервный вид, и его обвинения о вовлеченности Талмора граничили с безумием. Возможно, из-за этого его отчаянные предупреждения и неприкрытая критика в отношении Талмора и Альдмерского Доминиона не были услышаны, но история хоть и частично, но оправдала утверждения Латенила.
Праксис Эрратуим, Имперский историк.
Я был всего лишь ребенком, когда нас постигло Великое Страдание. Самый воздух был разодран на части зияющими, болезненными ранами, изрыгающими даэдра из недр Обливиона. Многие устремились к берегам, ища спасения от кровожадной рати Дагона, но моря предали наш народ, вздыбившись и разбив наши корабли и порты, оставив нас наедине со столь ужасной и жестокой участью, что даже смерть показалась бы для нас избавлением.
Кристальная башня стояла как последний оплот наших надежд как в прямом, так и в переносном смысле.
Беженцы заполнили Кристальную башню, пока в ней больше не осталось места. Витающий в воздухе страх был практически осязаем, мы едва могли дышать от гнетущего нас отчаяния. Издалека мы видели даэдра, рыщущих среди деревьев, но они не приближались. Дни шли, но даэдра по-прежнему не подходили к стенам ближе, чем на расстояние полета стрелы. В нас стала оживать надежда. "Они нас боятся", — говорили некоторые. — "Даже даэдра знают, что с мудростью и магией Кристальной-Как-Закон тягаться не стоит!"
Поганые отродья Обливиона как будто только и ждали, пока эти настроения не овладеют нашим сердцами, прежде чем начать действовать.
Пока мы спали, бессчетные легионы даэдра сошлись вокруг нас… и они были не одни. В придачу они согнали сотни альтмерских пленников. На рассвете нас разбудили их вопли — это даэдра стали бичевать их и сдирать с них кожу. Охваченные крайним ужасом, мы наблюдали, как наших сородичей подвергают полному осквернению… разделывают и поедают заживо, насаживают на свои мерзкие военные орудия и отдают на растерзание своим нечестивым тварям.
Сие кровопролитие было лишь прелюдией, чтобы раззадорить ненасытных тварей.
Покончив с нашими сородичами, они обратили свои взгляды на Кристальную башню. Наша славная и великая твердыня смогла устоять не лучше, чем могучий дуб во время оползня — стойко держаться несколько мгновений, словно будучи в силах перенести бушующее вокруг разрушение, но в итоге пасть под его напором.
Наши могущественные волшебники косили врагов, испепеляя их дюжинами. Лучники за сотню шагов находили малейшие щелочки в даэдрических доспехах и сражали вражьих вожаков и командиров. Мощь и ловкость наших героических защитников поразила бы всякого очевидца, но этого было недостаточно. Даэдра карабкались по трупам своих собратьев. Они шли напролом к погибели и уничтожению, перед которыми самые могучие воинства во всем Тамриэле содрогнулись бы от ужаса.
Когда они проломили стены, я обратился в бегство вместе с остальными трусами. Я не горжусь своим поступком. Память о нем постоянно преследует меня, и я сгораю от стыда, признаваясь в нем, но это правда. Мы бежали в безотчетной панике, оставляя позади тех стойких альтмеров, что продолжали держать строй перед натиском, чтобы уберечь и защитить нашу несравненную Кристальную башню.
Мы устремились по хитроумно сокрытым проходам и выбрались из них довольно далеко от хаоса, накрывшего башню. И тогда это случилось. Все началось со звука — словно порыв ветра прошелся по листве густого леса, однако этот шум не угасал. Он возрос до грохота, когда дрожь охватила самую землю у меня под ногами. Я обернулся, чтобы взглянуть, и весь мир замер…
В остолбенении я наблюдал, как выдрали сердце моей отчизны словно у меня из груди. Немыслимо, непостижимо… Кристальная-Как-Закон башня рухнула, повергнутая не более достойно, чем оборванец, встретившийся со стальным кулаком. Я провел в созерцании целую вечность, пытаясь увязать то, что я знал, с тем, что я видел.
Грудь мою раздирали рыдания, и вокруг меня раздался плач, едва заклятье отпустило. Я осознал, где нахожусь. Бессчетное множество бежавших со мною по-прежнему стояли, загипнотизированные ужасом, что околдовал и меня. "Уходим", — прохрипел я с разбитым сердцем — сердцем моей страны. Никто не шелохнулся, даже я.
Я собрал всю волю, какую только в себе нашел, и вложил весь страх, ненависть и мучения, порожденные свершившимся, в одно слово, превратившееся в бездумный крик: "УХОДИМ!" И я побежал, скорее ощущая, нежели видя, как остальные побежали следом.
Том II
Следом за падением Кристальной-Как-Закон башни пришел шок. Мой разум как будто… замер. Я отдался во власть инстинктов, уступив все свои мысли черной бездне отчаяния. Я утратил всякое ощущение времени и до сих пор не знаю, как долго я пребывал в этом состоянии. Наконец осознанная мысль смогла пробиться сквозь пелену моего умопомрачения: даэдрические полчища исчезли! Пропали столь же внезапно, как и появились.
Прежде чем мое оцепеневшее сознание смогло постигнуть суматоху, охватившую мой дорогой остров Саммерсет, пока я мог сформулировать вопрос "как?", они уже были наготове, источая сладкий яд в наши уши, — талморцы. Они заявили, что это они нас спасли, задействовав глубокую и тонкую магию. Что это их усилиями, их жертвами альтмеры были избавлены от уничтожения.
О, какие же мы были глупцы. Мы столь отчаянно стремились воздать хвалу тому, кто избавил нас от наших бедствий, что одарили ею первых, кто вышел вперед и присвоил себе лавры. Этим простым актом благодарности мы позволили подлой гнили проникнуть в нашу родину, растлить нашу величественную и выдающуюся в свое время цивилизацию.
Прошли месяцы, прежде чем я начал осознавать, какую ошибку мы совершили. Иногда меня терзали уколы беспокойства, но по отдельности их легко было проигнорировать и отбросить. Но после изгнания великого мага-провидца Райнандора Смелого я уже не мог пренебречь своими сомнениями. Дело в том, что Райнандор был одним из немногих, кто пережил падение Кристальной башни — я собственными глазами наблюдал за его храбростью и героизмом. Именно благодаря его руководству и магии даэдра столь дорого обошлось разрушение Кристальной башни.
Талморцы очернили его имя, когда тот решился открыто в них сомневаться и оспаривать их роль в прекращении Кризиса Обливиона на острове Саммерсет. Райнандор допустил ошибку, проигнорировав общественное мнение, вместо этого доверившись логике и фактам. Расчетливые талморцы, однако, не могли позволить чему-то столь никчемному, как истина, встать у них на пути. Едва им удалось на самую малость восстановить общество против Райнандора, они изолировали его и еще активней принялись порочить его репутацию. Райнандор, не сумевший как-либо противостоять козням Талмора, вскоре был осужден и сослан.
Том III
Со всей осторожностью, я сформировал тайное объединение несогласных с мотивами и приемами Талмора. За несколько месяцев я перевел свою семейную собственность в наличные и забрал из своего наследства столько, сколько мог, не вызывая при этом подозрений. Я намеревался последовать за Райнандором и способствовать восстановлению его репутации и положения. Тогда мы бы вернулись, одолели Талмор в его собственной игре и отстояли бы исконные нравы и устои альтмеров! Остальные члены моего объединения должны были оставаться на острове Саммерсет и в меру своих способностей добиваться доверия талморцев, по мере возможности высылая мне тайные послания.
Неделями я тщательно наводил справки и давал заоблачные взятки, пока мне не удалось разузнать, что Райнандора отправили на корабле в сторону Анвила. Я сам сел на корабль в Анвил. Там мои поиски практически оборвались, ибо Райнандор так и не прибыл в порт Анвила. Моя догадка, что с Райнандором лицемерно покончили, подтвердилась, когда я разузнал о некоторых матросах, которые числились в команде того же судна. Все они погибли при загадочных обстоятельствах.
Вскоре последовало первое из многочисленных покушений на мою жизнь. Полагаю, излишне говорить, что я выжил, однако мой великий план противостояния Талмору развалился за отсутствием уважаемой фигуры, которая могла бы его возглавить. Я ушел в подполье, с нетерпением ожидая известий с острова Саммерсет о деятельности Талмора.
В течение следующих лет я разными путями стремился быть услышанным в Империи, чтобы предупредить о действиях Талмора. Империя, однако, была и так достаточно озабочена разрешением последствий Кризиса Обливиона в пределах собственной территории, чтобы искать себе лишних забот в далеком Саммерсете. После убийства Императора Уриэля Септима VII и его наследников и самопожертвования Мартина Септима (истинного спасителя острова Саммерсета и остального Тамриэля!) оборвалась династия правителей страны.
Верховный канцлер Окато созвал пленум Совета Старейшин в безуспешной попытке выбрать нового Императора. В отсутствие Императора за пределами Сиродила Империя стала раскалываться. Окато поневоле согласился стать Потентатом на условиях Устава Совета Старейшин до возобновления Императорского правления, но правители поневоле — редко сильные правители.
Потентат Окато делал похвальные попытки управлять хаосом, угрожавшим Империи развалом, и даже начал преуспевать, когда произошло извержение Красной Горы, уничтожившее большую часть Вварденфелла (вероятно, в этом был замешан Талмор, но мне еще лишь предстоит найти доказательства его происков в этом деле). То, что осталось от Морровинда, погрузилось в абсолютный хаос. Последствия извержения докатились даже до Чернотопья, уничтожив дороги и отрезав расположенные там имперские гарнизоны.
Никто не был готов к тому, что произошло вслед за этим.
Том IV
В то время как в Морровинде и среди имперских войск в Чернотопье еще царила сумятица, вызванная последовавшими одна за другой катастрофами — Кризисом Обливиона и гибелью Вварденфелла, — Талмор спровоцировал аргониан на массовое восстание. Чернотопье и южный Морровинд полностью отошли во власть аргониан, однако Талмор тоже лишился какого бы то ни было влияния среди рептилий.
На протяжении всего этого времени талморцы закреплялись у власти в дорогой моему сердцу отчизне. Прошло почти десять лет, пока мне собственными уловками не удалось пробиться к Окато. По сравнению с остальными, он обратил на мои слова о талморцах куда большее внимание — возможно, потому, что сам был альтмером и осознавал, какую те представляют опасность. Вскоре после этого Окато был убит стараниями Талмора.
С гибелью Потентата Окато началось Междуцарствие Грозовой Короны. Раскол Совета Старешин повлек за собой годы беспощадной междоусобицы, заговоров и вероломства. Многие заявляли свои права на Рубиновый трон. Многие из них были претендентами на корону, некоторые имели на нее законные притязания, иные же были обыкновенными головорезами, полагавшими, что сила оружия обеспечивала им все необходимые права. Свирепые, неестественные бури несколько раз накрывали Имперский город во время этой анархии, и всегда глаз бури взирал с небес прямо на Башню Белого Золота, словно таким образом Девять Божеств изрекали свой приговор.
Пока Империя была объята этими беспорядками, талморцы не тратили ни минуты. Они свергли законных королей и королев альтмеров. Я помню, какие отвращение и ужас завладели мной, когда до меня дошли вести о том, что это умопомрачение охватило мою родину. Многие мои соотечественники, столь гордые и величавые в свое время, добровольно поддались этому безумию!
После этого по острову Саммерсет прокатились первые из многочисленных расправ. Они убивали всех, кто был "не альтмерских кровей". Помимо прочего, это было отличным прикрытием для истребления инакомыслящих — такую возможность Талмор никогда не упускал.
Семь длинных, кровавых лет Междуцарствия Грозовой Короны завершились тем, что корону захватил коловианский военачальник по имени Тит Мид. Имел ли он на нее законные права, остается спорным. Без Тита Мида Империи сегодня бы не существовало. Он показал себя прозорливым и умелым руководителем, и Скайрим поддержал его как императора.
Пока Империя крепла под плодотворными правлением императора Тита Мида, я возобновил свои попытки предупредить его о талморской угрозе. И в этот раз талморцы меня опередили. Прежде чем мои старания могли увенчаться успехом, Талмор нанес удар — еще один переворот, на этот раз в Валенвуде. Империя была не готова к хитростям и уловкам Талмора.
Есть такие, кто утверждают, будто объединенные войска альтмеров и босмеров значительно превосходили силы Империи, но все это смехотворно. Талмор выиграл эту короткую, яростную кампанию еще до первой капли крови. Они выжидали и наблюдали за противником, и точно выбрали, где и когда атаковать. Талморцы подготовились к тому, чтобы обрушить всю ярость их небольшого альтмеро-босмерского военного контингента на любую из имперских крепостей.
Вопреки утверждениям имперских генералов, численного перевеса за Талмором не было. Они располагали более развитой разведкой и большей маневренностью, и хорошо осознавали все свои возможности. Вот в чем состоит талморская угроза! Они жестоки и беспощадны, но они отнюдь не глупцы! Они коварны, лицемерны и терпеливы, как никто.
Одним махом Талмор занял стратегический плацдарм на континентальном Тамриэле, закрыв путь любым сколько-нибудь значительным попыткам, которые Империя могла бы предпринять для вторжения на остров Саммерсет и свержения тирании Талмора. В то же самое время они заняли более удобную позицию, чтобы и далее следить за Империей и выжидать. И тем самым они также восстановили Альдмерский Доминион, заключив союз с босмерами Валенвуда!
Прошли десятки лет, и талморцы затихли — но это отнюдь не конец. Все еще только начинается. Они всего лишь укрепляют свою власть и все сильней овладевают сердцами и умами альметров. Возможно, Империя захочет забыть раны, которые талморцы нанесли ее гордости, но сами талморцы никуда не денутся — они останутся все там же. Замышляя. Наблюдая. Выжидая.
Пока Империя довольствуется укреплением своей власти в малозначимых уголках своих обширных владений, угроза Талмора продолжает расти. Кроме Окато, никто с тех пор так и не послушал меня. Я взываю ко всем и каждому из граждан этой прославленной Империи — прислушайтесь к моим словам! Талмор необходимо остановить, пока еще не поздно.
Вскоре после того, как Латенил Санхолдский заказал издать эти книги и за собственный его счет распространить их по всем уголкам Империи, он сам погиб насильственной смертью. В свете событий, происшедших вслед за этим, следует предположить, что его убийство могло оказаться делом рук талморских ассасинов.
Праксис Эрратуим, Имперский историк.
Расцвет и упадок Клинков (Аноним)
Осталось немало тех, кто еще помнит Клинков. Но лишь немногие могут рассказать об их делах, их истоках и падении. Мой отец мог. Когда он особенно мною гордился, он говорил: "Ты умеешь хранить секреты прямо как Клинки".
Клинки хорошо умели хранить секреты. Они мало что держали на бумаге. Шпионы в провинциях осторожно передавали информацию сначала друг другу, а затем элитным членам организации, ответственным за охрану самого императора. Даже между собой у них было немало секретов.
Для многих Клинки ассоциируются с церемониальными акавирскими доспехами и изогнутыми мечами. Нетрудно проследить связь между Клинками и самыми грозными воинами Акавира — Драконьей стражей. На своей родине, как впоследствии и в Тамриэле, они охраняли правителей и свое королевство. Однако последние открытия показывают, что этим их роль не исчерпывалась.
Многие известные исторические тексты рассказывают о путешествиях в Акавир — так называемый драконий край на востоке. Тамриэльцы не раз предпринимали попытки покорить его — наиболее известен поход императора Уриэля V с Десятым легионом в 3Э 288, описанный в имперском докладе "Катастрофа у Ионита". Драконы прочно обосновались в легендах Акавира, и многие полагают, что краткое появление этих существ в истории Тамриэля связано с их бегством с Акавира, поскольку там Драконья стража их преследовала и истребляла. В конце Первой эры Драконья стража добралась в погоне за ними и до Тамриэля.
Они вторглись с севера, однако помимо драконов нашли здесь и людей Скайрима, которые не привыкли встречать захватчиков кубками меда. Драконья стража с боями продвигалась через Скайрим, и только Реману Сиродилу удалось остановить их наступление в битве у Белого прохода. Реман объединил земли людей в Сиродиле и победил акавирских захватчиков.
Реман является одним из первых документально известных и повсеместно признанных Драконорожденных — тех, кого сами Акатош и Алессия помазали на царство. "Родившийся с душой дракона", как было принято говорить среди его последователей. В описаниях битвы у Белого прохода источники значительно расходятся. Однако конец всегда описан одинаково: услышав голос Ремана Сиродила, остатки Драконьей стражи преклоняют колена и клянутся всю оставшуюся жизнь служить ему, своему победителю и спасителю. В отрывках текстов Первой эры говорится, что воины падали на колени со словами "Мы не охотились" (или "не хотели" — грубый перевод, прим. автора), и затем: "Мы искали тебя".
Они защищали Ремана, как и его потомков, ценой своей жизни, и в ту пору династия Реманов открыла Вторую эру Тамриэля. За эти годы влияние ордена росло, и в итоге они стали Клинками. После того как они покончили с драконами, их единственной целью осталась защита Драконорожденного, а через него и самой империи.
Они достигли расцвета в конце Третьей эры во времена правления императорского дома Септимов. Несмотря на свою численность, они по-прежнему действовали тайно. Больше всего данных сохранилось о наиболее заметных членах, составлявших личную стражу императора и продолжавших носить старинные акавирские доспехи. Но это была лишь верхушка айсберга, так как Клинки были куда более масштабной организацией, простиравшейся во все концы Тамриэля. Агенты были из всех рас. Торговцы, воры, мастера, маги и воины — все они работали шпионами, каждый по-своему охраняя империю и действуя втайне. Обычно они действовали в одиночку, однако существуют упоминания и о собраниях в потайных крепостях, рассредоточенных по континенту. Самая известная из них — Храм Повелителя облаков в Сиродиле, где они вывешивали мечи погибших защитников Драконорожденного. На иных картах фигурируют Храм Барханного ветра под необъятными пространствами пустыни Алик'р в Хаммерфелле, Храм Небесной гавани в горах Скайрима и Храм Грозового когтя к востоку от Вейреста.
Известно, что у Клинков имелся грандмастер, как правило, неприметно живущий среди людей. Только ряд элитных членов посвящались в подробности о передаваемых сведениях, местах встречи и заданиях. И лишь двоим было известно все — самому грандмастеру и еще летописцу, в чьи обязанности входило обеспечить, чтобы сведения о деятельности группировки оставались в тайне, но не были потеряны для потомков.
Со смертью Уриэля Септима VII и его сына Мартина завершилась Третья эра, и Клинки укрепились под сводами Храма Повелителя облаков в Сиродиле в ожидании нового Драконорожденного, который призвал бы их к себе на службу.
В Четвертой эре Клинки уже открыто не выступали в роли защитников империи или Императора. Эту нишу занял орден Пенитус Окулатус — чисто имперская организация. Однако Клинки продолжили свою тайную деятельность — дожидались Драконорожденного и следили за потенциальными врагами. Клинки одними из первых разглядели властолюбивые аппетиты талморцев из Альдмерского Доминиона, которым уже мало было собственных владений. Клинки сделали то, чего не удалось членам ордена Пенитус Окулатус, слугам имперской политики, и этим бывшая Драконья стража заслужила продолжительную ненависть Талмора.
Предупреждения Клинков, как всем хорошо известно, оказались не напрасными. Великая война с Талмором охватила империю и едва ее не уничтожила. В итоге император Тит Мид II выторговал у Талмора мир, однако цену этого договора мы продолжаем выплачивать по сей день.
Охват и губительная сила Талмора известны многим (в моей семье не понаслышке — прим. автора). Они не дураки. Они давно поняли, что Клинки — их враги. Поэтому во время Великой войны они устроили на них охоту. Некоторых убили на защите Храмов, иных — пока те спали в своих отшельнических убежищах. Кто сражался, кто бежал, кто скрывался. Но Талмор нашел их всех.
Некоторые говорят, что Клинки еще существуют среди нас, прячась от Талмора. Что, как уже не раз прежде, они дожидаются возвращения Драконорожденного. Того, кого будут защищать, того, за кем последуют.
Реальность и заблуждения
Иллюзию и изменение легко перепутать. Обе школы магии пытаются создать то, чего нет. Различие заключается в использовании законов природы. Иллюзия не связана этими законами, в отличие от изменения. Из этого можно было бы заключить, что школа изменения — слабейшая из двух школ магии, однако это не верно. Изменение создает реальность, которая признается всеми. Реальность иллюзии существует только в сознании мага и его цели.
Чтобы овладеть заклинаниями школы изменения, сначала нужно принять тот факт, что реальность — это миф. Реальности нет. Наша реальность — образ, навязанный нам высшими силами, для их собственного развлечения. Кое-кто говорит, что эти силы — боги, другие считают, что эти силы могущественнее богов. Для волшебника это не имеет значения. Имеет значение то, что эта реальность обладает притягательностью, которую невозможно отрицать. Такая реальность бросается в глаза, но не оскорбляет взор.
Чтобы использовать заклинание изменения, нужно убедить высшую силу, что изменить реальность требуемым образом легче, чем оставить ее как есть. Не следует думать, что эти силы разумны. Мы предполагаем, что они похожи на воду и ветер. Упорные, но не думающие. Как и в случае с водой и ветром, отвлечь их внимание легче, чем вступать с ними в открытое противоборство. Изобразите заклинание в виде небольшого изменения, и вы скорее добьетесь успеха.
Результат исследований Тал Марог Кера
Кимер, Магистр Чародейства, Вызывающий, член клана Диренни.
Кимер Грэджин был членом честолюбивого клана Диренни. Клан Диренни получил большую часть своей силы в результате сотрудничества с Даэдрами — очень выгодный, но рискованный путь к успеху. Кимер был возможно самым умным и честолюбивым чародеем Диренни. Он осмелился обхитрить Лорда Дагона, и победил. После той успешной хитрости лорд был изгнан в Забвение. Но несмотря на это, вскоре после предательства Дагон восстал против обманувших его смертных. Соглашение Кимера обеспечивало ему вечную жизнь в его родном городе среди счастливых голосов его друзей и земляков. Придерживаясь буквы соглашения с Кимером, Дагон поднял маленький остров Кесилли (небольшая земля около побережья Нортмура) и выбросил его в Пустоту. Все друзья и земляки Кимера погибли, но их голоса до сих пор мучительными воспоминаниями звучат в сознании Кимера. Кимер был обречен жить вечно, необратимо старея, страдая от артритов и созерцая последствия своего пренебрежения тем, что было дано ему свыше из-за его попытки испытать судьбу в мошенничестве против Лорда Даэдр.
Броня Шкуры Спасителя.
Созданная Темным Лордом Малакатом, эта броня имеет чудесные свойства отражать удары клятвопреступников. Кимер обманул Дагона, нарушив клятву и получив силы, с которыми не смог совладать. Чудесная броня защищала Кимера от титанической ярости Дагона достаточно долго, чтобы совершать собственные атаки- наложение заклятий на Протонимики Дагона.(т. е. заклятия на настоящее имя). К несчастью, как и все подарки Малаката, броня оказалась неоднозначным благом. Она также делает своего обладателя уязвимым против магических атак. Итак, каждый должен использовать ее только в редких случаях.
Настоящее имя Дагона.
Кимер использовал настоящее имя Дагона, чтобы вызвать магические силы, которые могли бы всю силу Дагона отправить в бездну. Но однако, не осознавая, что сопротивление Дагона могло замедлить утечку энергии, даже если и не остановить вовсе, Кимер ошибся в расчетах. В результате Дагону удалось проклясть Кимера буквальным выполнением условий договора. И не давая высосать все свои силы, он направил их на проклятье Кимера. В результате всего в бездну попал Остров Кссилли, и все его жители были жестоко уничтожены. Кимер же был обречен жить вечно на развалинах собственного великого честолюбия.
Ритуал Охоты.
Капелла Невинных жертв: Кимер был абсолютно уверен, что Остров Кесилли был нужен Дагону для того, что бы высмеивать и издеваться персонально над ним. Башня Зеленого Кристалла была создана с помощью волшебства. Это здание было единственным строением на острове с тех пор, как оно было вырвано из Тамриэля и потеряно в бездне.
Копье.
Предположительно, с копьем Горькой Милости, которым пользовались на Дикой Охоте, не могли справиться ни смертные, ни бессмертные, за исключением тех, кто было посвящен в Охоту и связан с ней. Тем не менее, Кимер определил, что не смотря на великую силу копья, она не безгранична, и что другие магические приспособления — например, Броня Шкуры Спасителя, созданная Малакатом, достаточна, чтобы защитить смертных или бессмертных обладателей от пагубной силы копья.
Реликвии святого Велота
Наряду с живыми богами Трибунала святой Велот стоит среди наиболее почитаемых фигур в истории данмеров. Многие молельные дома Дешаана посвящены памяти Велота и поклонению символам, оставленным нам святым и его первоначальными последователями. Описание некоторых этих реликвий и их назначение приводится ниже.
С этим боевым молотом Святой Велот не расставался во время исхода из Саммерсета, но потом он решил отставить оружие в сторону, провозгласив, что поворачивается от военного дела к задаче строительства в Ресдайне нового дома для каймеров. Сегодня Правосудие находится в храме Трибунала и, как утверждают, имеет силу очищения совращённых душ.
Мы верим, что этот светящийся кристалл является слезой, оброненной Велотом, когда его глазам впервые предстали земли Ресдайна, новой родины, являвшейся ему раньше в видениях. В соответствии с легендой слеза замёрзла, как только скатилась с щеки Велота. Сохранённый монахами монастыря Мут Гнаар кристалл имеет великую силу исцеления и восстановления, поддерживающую монахов в часы непрерывного бдения и молитвы.
Использовался Велотом для хранения воды, которая утоляла жажду его истощённых последователей во времена исхода, а позже орошала первые ростки будущих урожаев, посеянные на новой родине. Сейчас хранится в храме в Селфоре.
Реликварий, находящийся в святилище святого Велота в Дешаане, не является таковым по сути, но в нём содержатся самые мощные и священные реликвии, связанные с Велотом — его череп и кости. Говорят, кости святого обладают множеством магических свойств, и ради получения святого благословения паломники готовы путешествовать через весь Морровинд. Согласно легендам, во время медитации и молитвы перед реликварием к наиболее набожным временами являются видения святого.
Реманада
В те времена Империя Сиродилов была мертва, хранясь лишь в памяти людской, ибо из-за войн, голода и несправедливости правителей Запад отделился от Востока, и Коловия жила по своим законам уже около четырех сотен лет. Сама земля стонала от такого раскола. Некогда великие западные короли Анвила и Сарчала, Фалькрета и Делодила гордыней и дурными привычками уподобились вороватым баронам и забыли о завете. В центральных же землях было не лучше, знатоки таинств и фальшивые проповедники погрязли в разврате и интригах, и пыльный трон пустовал уже многие поколения. О змеях забыли, никто не желал внимать их предупреждениям, земли полнились призраками и покрывались трещинами, ведущими в холодные гавани. Говорят, что даже Ким-эль Адабал, амулет славы королей, был утерян, и люди не понимали, зачем нужно искать его.
В эти темные времена и появился король Хрол, вышедши из земель, лежавших за потерянным Твилом, с дружиной рыцарей, числом восемнадцать без одного, сынами и дщерями запада. Были Хролу видения грядущего пришествия змей, и искал он исцеления для земли своих предков. Наконец явился ему дух, который обликом своим напоминал Эль-Эстию, королеву древних времен, и в левой руке она несла драконий огонь Ака-тоша, а в правой руке — камни завета, в груди же ее зияла рана, изливающая пустоту на ее искалеченные ноги. Увидев Эль-Эстию и Ким-эль Адабал, Хрол и рыцари его возопили, и пали на колени, и взмолились о том, чтобы восторжествовала справедливость. Обратился к ним дух, и сказал: "Я — целительница всех людей и матерь драконов, но вы бежали от меня много раз, и я ныне бегу от вас, покуда вы не познаете мою боль, что умерщвляет вас и ваши земли".
И дух бежал от них, но они разделились и пошли по холмам и лесам, чтобы найти ее, проклиная падение свое. Хрол и его оруженосец были единственными, кто смог найти ее, и король сказал ей: "Я люблю тебя, милая Алесс, супруга Шора и Аури-Эля и Священного Быка, и снова оживлю эту землю, не через боль, но через возвращение драконьих огней завета, дабы соединить восток и запад и восстановить все, что разрушено". И щитоносец стал свидетелем тому, что дух обнажился перед королем, и он вырезал на ближайшем камне слова "И ХРОЛ ЛЮБИЛ, ЛЕЖА НА ЭТОМ ХОЛМЕ", прежде чем умереть, увидев их союз.
Когда пятнадцать оставшихся рыцарей отыскали короля Хрола, он был мертв после трудов своих, оставшись лежать на земляном холмике. Пошли они каждый своим путем, и некоторые из них лишились рассудка, а те двое, что добрались до своего дома за Твилом, ничего не сказали о Хроле, преисполнившись за него стыда.
Но через девять месяцев этот земляной холмик вырос до размера горы, и стали шептаться об этом пастухи. Вокруг растущего холма собралась небольшая кучка верующих, видели они, как он вздрогнул в первый раз, и именно они назвали его Золотым Холмом, Санкр Тором. Сед-Йенна, так звали пастушку, что первой решилась забраться на холм, когда услышали они его первый крик. На самой вершине она увидела его — младенца, которого назвала Реман, что значит "Свет Людей".
А на лбу ребенка был Ким-эль Адабал, мерцающий драконьими огнями давних божественных обещаний. Никто не осмелился помешать Сед-Йенне, когда она взошла по ступеням Башни Белого Золота и положила маленького Ремана на трон, где он заговорил, будто взрослый, и произнес: "АЗ ЕСМЬ СИРОДИЛ ПРИШЕДШИЙ".
И в дни междуцарствия Ким-эль Адабал снова был утерян в жалких войнах королей-язычников. В те времена Запад и Восток не могли создать союза, и во всех землях, окружавших Сиродил, считали его гнездом змей и змеелюдей. В течение четырех сотен лет земля Ремана был расколота, и только усилиями верных рыцарей держались ее границы.
История не сохранила имен этих рыцарей, но славились они остротой своих восточных мечей и цветом глаз, и ходил слух, что они ведут свой род от телохранителей старого Ремана. Один из них, по имени Ренальд, убедился в доблести Кулехайна и поддержал его на пути к трону. Лишь позже открылось, что Ренальд сделал это, чтобы быть ближе к Талосу, известному как Венец Бури, будущему великому императору Тайберу Септиму; и еще позже — что свинья обучала его.
Добрая слава сопутствовала рыцарям, которые сражались под знаменем дракона и не знали другого, были они братьями друг другу раньше, за многие моря отсюда, и были они братьями теперь после взятия Белого Прохода. В венах их текла кровь вампира, и жили братья-рыцари долгие века, после Ремана охраняли они змеиного короля Версидью-Шайе. Змеиный капитан Вершу, ставший Ренальдом, стал защитником северо-запада, когда черный дротик поразил Савириен-Чорака.
Здесь страница обрывается, остальная часть этой древней книги утрачена.
Ремонт легких доспехов
Существует два класса легких доспехов: металлические и неметаллические. Кольчужные, эльфийские, мифриловые, стеклянные — все это примеры легких металлических доспехов. Возможно, вы удивитесь тому, что стеклянные доспехи считаются металлическими, но внешний вид может быть обманчив. То, что мы называем "стеклом", ничуть не похоже на то, что вставляют в оконные рамы домов. Данный зеленоватый материал значительно прочнее и плавится при гораздо более высокой температуре.
К неметаллическим доспехам относятся меховые и кожаные. Для ремонта таких доспехов пригодится не молот, а иголка с ниткой. Для сшивания частей потребуется шило. Для заделывания дыр — материал для заплаток. Основное правило такое: если вам нужно латать то место, которое уже когда-то чинили, значит, пришло время выбросить эту броню и добыть новую.
Металлической броне тоже может потребоваться заплатка. Обычно такую броню можно починить, постучав молотком по разорванным кускам. Эльфийские и мифриловые доспехи чинятся легче, если их нагреть. Кольчугу можно чинить и в холодном состоянии.
Самое сложное — это ремонт стеклянных доспехов. Один неверный удар молота, и можно разбить броню. По возможности ориентируйте удары вдоль длинной оси кристаллов. В самых сложных случаях поместите броню в емкость с маслом. Поставьте наковальню так, чтобы ремонтируемая часть была на наковальне, но под слоем масла. В этом случае вибрации, возникающие при ударах молота, будут до некоторой степени гаситься слоем масла, что может предотвратить растрескивание брони.
Ремонт тяжелых доспехов
Тяжелые доспехи должны выдерживать огромную нагрузку. Они обязаны защищать своего владельца, принимая на себя сильные прямые удары любого оружия. Такие доспехи обычно делаются из нескольких больших фрагментов, а не из многих маленьких, как легкие доспехи.
Железо и сталь легко поддаются обработке. Просто нагрейте их и придайте необходимую форму. Если необходимо произвести ремонт, то в полевых условиях можно использовать и пламя костра. Бережно возвращайте металлу прежнюю форму.
Множественные удары молотка по фрагменту могут сделать его хрупким. Периодически нагревая доспехи, можно уменьшить их хрупкость, возникшую после многократных серьезных ремонтов. Когда ковка закончена, хорошо смажьте доспехи маслом. Свежеобработанные поверхности нужно защитить, иначе они быстро заржавеют.
Для ремонта двемерских и орочьих доспехов нужны маленькие и большие молоты. Нагревать нужно осторожно и нечасто, особенно орочьи доспехи. Оба типа доспехов лучше чинить, нанося много слабых ударов, чем несколько сильных.
Эбонитовые доспехи можно ковать только после нагревания. В противном случае в доспехах появятся маленькие трещины, и, в конце концов, доспехи развалятся. Дэйдрические доспехи нужно чинить только ночью… идеальный вариант — в новолуние или полнолуние, но никогда во время затмения. Лучшее время — красное, осеннее полнолуние.
Рецепты Алхимика
Эти рецепты должны быть известны всем целителям. К счастью, в основном приводимые ингредиенты вполне доступны и недороги.
Чтобы восстановить здоровье раненого, в равных долях смешайте два или более ингредиентов: корень пробочника, соленый рис, болотный тростник, виквит. Болотный тростник растет на Аскадианских островах, а также в Грейзленде и по побережью Азуры. Виквит — культура эшлендеров и растет в Грейзленде. Пробочник произрастает на Аскадианских островах. Соленый рис можно найти на юго-востоке Морроувинда, но и на Аскадианских островах есть несколько рисовых ферм.
Чтобы снять усталость, смешайте два или более из следующих ингредиентов: крабовое мясо, хлеб, маленькое яйцо квамы, удушайка. Крабовое мясо получают из грязекрабов, которых можно поймать на любом побережье. Хлеб в Морроувинде обычно выпекают из рисовой муки. Яйца квама добываются в шахтах и продаются практически везде; маленькие яйца обладают свойствами, которые позже теряются. Удушайка растет в Западном Нагорье.
Чтобы вылечить обычную болезнь, смешайте зеленый лишайник и могильную пыль. Пыль собирается с останков, захороненных на священной земле. Зеленый лишайник растет на Аскадианских Островах и Побережье Азуры.
Чтобы восстановить магические силы, смешайте комунику и соли холода. Комуника — горькая ягода, из которой делают вино. Растет она в основном на Аскадианских островах. Соли Холода, наоборот, стоят дорого, и их не так легко достать. Их собирают с останков инеевых атронахов, изгнанных со смертного плана.
Перышко уменьшает ношу путника. Чтобы его получить, смешайте вереск и скаттл. Вереск — вечнозеленое растение Аскадианских островов, которое цветет маленькими розовыми цветами. Скаттл — национальное блюдо Вварденфела, по вкусу напоминает сыр, готовится из местных жуков.
Можно получить способность летать, если смешать следующие ингредиенты: корень трамы, перья наездника, цвет коды. Толстый, горький на вкус корень трамы можно найти в Эшленде, Молаг Амуре и у Красной Горы. Перья выщипываются из мертвых скальных наездников. Цветы коды растут на Горьком Берегу.
Путникам может понадобиться дышать под водой. Для этого необходимо смешать два или более следующих ингредиентов: светящаяся сыроежка, листья Хакльлоу, молочко квамы. Светящаяся сыроежка — коричнево-зеленая поганка, растущая на Горьком Берегу. Листья Хакльлоу — сочное растение из Грейзлендс. Молочко квамы вырабатывается железами во рту этого существа.
К сожалению, для этих рецептов требуются редкие и дорогие ингредиенты. Конечно, есть и вполне доступные рецепты, например огненного щита.
Огненный Щит можно получить, смешав комунику и слоад-мыло. Комуника — горькая ягода Аскадианских островов. Мыло делают из примитивных видов слоадов. Это мыло стоит не очень дорого, но его сложно найти. В основном его производят аптекари и алхимики.
Можно укрепить силу, смешав пепельный батат и дреуг-воск. Пепельный батат — корнеплод, распространенный на Аскадианских островах. Дреуг-воск добывают из раковин дреугов. Дреуги — крупные водные существа, охота на них небезопасна.
Невидимость дает снадобье из толченых алмазов и лепестков горьколистника. Горьколистник — растение с красными цветами, растущее в Красных Горах. Алмазы очень дорого стоят. Купить их можно у лучших алхимиков.
Рислав Праведный (Синжин)
Как и все истинные герои, Рислав Ларик явился в мир в недобрый час. Летописцы утверждают, что той весенней ночью в 448 году Первой эры, когда он родился, было не по сезону холодно, и его мать, королева Линада, умерла вскоре после родов. Любил ли его отец, король Морус Скинградский, у которого уже было много наследников: три сына и четыре дочери, о том не говорится в хрониках.
Жизнь Рислава протекала так незаметно, что мы ничего не знаем о первых двадцати годах его детства и юности. Похоже, его обучали, как и любого другого "лишнего принца" на Коловианском Западе: айлейдские преподаватели учили его, как охотиться и сражаться. Этикет, религия и даже основы управления государством были редкостью в воспитании принцев Нагорья, в отличие от более культурной Нибенейской долины.
Мимолетное упоминание о Риславе и его семье встречается в свитках почета на коронации императора Гориеуса от 23 числа месяца Восхода солнца 1E 461. Церемония, конечно же, происходила согласно Алессианским доктринам Марука без всяких развлечений, зато тринадцатилетний Рислав имел возможность повидать самых заметных людей своего времени. Зверь Анеквины, Дарлок Брей, представлял свое королевство, отдавая честь Империи. Вождь Скайрима Кьорик Белый со своим сыном Хоугом помогали при церемонии. И, несмотря на негладкие отношения между Империей и эльфами, присутствовали каймер Индорил Неревар и двемер Думак Король Дварфов, представляя совместно Ресдайн.
Также в свитках упомянут молодой мер, служивший при дворе Хай Рока, которому также была уготована великая участь — прославиться вместе с Риславом. Райан Диренни.
Были ли они одного возраста или нет — это вопрос спорный. О Райане говорят как о могущественном землевладельце, купившем остров Балфиера в Илиакском заливе и постепенно завоевавшим весь Хай Рок и большую часть Хаммерфелла и Скайрима, но о Риславе нет других упоминаний на протяжении следующих семнадцати лет. О его жизни мы можем лишь строить предположения на основе более поздних фактов.
Дети королей обыкновенно вступали в брак с детьми других королей ради укрепления союзнических связей. Королевства Скинград и Кватч сражались за пограничные территории в течение пятого века; мир был заключен в 472 году. Условия этого мира не были записаны, но спустя шесть лет появляется упоминание о принце Риславе при дворе Кватча, муже Белины, дочери короля Джустиниуса. Естественно предположить, что их брак состоялся для скрепления мирного договора.
Итак, мы подходим к 478 году, когда великая чума простерла свои крылья над Сиродилом и, видимо, особенно жестко прошлась по независимому Коловианскому Западу. Среди жертв эпидемии были Король Морус и практически вся королевская семья Скинграда. Единственный выживший брат Рислава, Доральд, спасся лишь потому, что, будучи священником Марука, жил в Имперском городе. Он вернулся домой, чтобы занять трон.
О Доральде рассказывают такую историю. Второй сын короля, он был несколько простоват и, видимо, очень набожен. Все летописцы упоминают о его хороших манерах и благопристойности, о том, как в раннем возрасте у него было видение, заставившее его — с благословения отца — перебраться из Скинграда в Имперский город, чтобы присоединиться к духовенству. Священники Марука, конечно, не видели особой разницы между делами духовными и политическими. Это была религия Алессианской империи, учившая, что сопротивление императору — это сопротивление богам. Этим и объясняется то, что сделал Доральд, став королем независимого королевства Скинград.
Его первым указом, изданным в первый же день правления, было повеление передать королевство Империи.
Реакция по всем Коловианским Землям была подобна удару молнии, воспламенившей бурную ярость, и нигде гнев не достиг такого пика, как при дворе Кватча. Рислав Ларик прискакал в королевство своего брата вместе с женой и двадцатью всадниками. Разумеется, это не было впечатляющей армией, как бы ни пытались приукрасить случившееся летописцы, но этот отряд без труда победил всех стражников Доральда, пытавшихся их остановить. В действительности, особой битвы-то и было, потому что солдаты Скинграда сами были возмущены решением короля Доральда отказаться от автономии.
Братья встретились во дворе замка, где они выросли.
По коловианской традиции того времени не было ни суда, ни обвинений в измене, ни присяжных, ни судьи. Был только палач.
— Ты мне не брат, — сказал Рислав Ларик и одним ударом снес с плеч голову Доральда. Тут же он был провозглашен королем Скинграда, все еще держа в руках тот самый окровавленный топор.
Хотя у короля Рислава поначалу не было военного опыта, ему вскоре пришлось его приобретать. Известие о том, что Скинград, уже отданный Империи, вернул себе независимость, быстро достигло Имперского города. Гориеус был опытным воином и до того, как взошел на трон, и семнадцать лет своего правления он провел далеко не мирно. Всего за восемь месяцев до казни Доральда и воцарения Рислава, Гориеус и Алессианская армия встретились с другим гостем упомянутой выше коронации, Кьориком Белым, на замерзших полях севера. Верховный вождь Скайрима лишился жизни в битве у Сангарда. Пока совет вождей выбирал нового правителя, Сиродил усердно забирал когда-то потерянные земли южного Скайрима.
Короче говоря, император Гориеус умел обращаться с бунтующими вассалами.
Алессианская армия двинулась на запад "подобно смертельному наводнению", как сказал летописец, в количестве, намного превосходящем то, которое потребовалось бы для завоевания Скинграда. Гориеус даже представить не мог, что ему вообще придется серьезно сражаться. Рислав, как мы говорили, был новичком в военном деле и едва лишь приступил к управлению государством. Его королевство, как и весь Коловианский Запад, только что было опустошено чумой. Алессианцы думали, что лишь немного побряцают оружием, и враги сдадутся без сопротивления.
Но Рислав подготовился к бою. Он проверил состояние своих войск и тщательно обдумал план кампании.
Летописцы, которые до тех пор не обращали внимания на жизнь Рислава, теперь посвящали каждому действию короля строку за строкой с удивительным упоением. И хотя в этом и нет их особой заслуги, мы, по крайней мере, знаем в подробностях, что случилось в те дни. Неудивительно, что король носил наилучшие доспехи того времени, поскольку в Коловианских Землях были лучшие кожевенники всего Тамриэля (кожа — единственный вид доспехов того периода). Клибанионская броня короля, проваренная и натертая воском для прочности, а также усеянная шипами длиной в дюйм, была каштанового цвета, а под ней король носил черную тунику, а поверх брони — черный плащ. Статуя Рислава Праведного, стоящая ныне в Скинграде, — это романтический образ короля, его доспехи скульптор изваял исторически неточно. Никакой бард Коловианского Запада никогда не пошел бы в таких слабых доспехах даже на рынок. Тем не менее, у каменного Рислава есть и ручной сокол, и быстрый конь, совсем как в те времена.
Зимние дожди реками текли к югу по дорогам, унося массу леса в Валенвуд. Император пошел северной дорогой. Король Рислав с небольшим отрядом стражников встретил его в глубоком ущелье на Золотой дороге. Армия императора была так велика, что Зверь Анеквины мог слышать ее поступь за сотни миль, и, если верить словам летописцев, дрожал от страха, что было не в его натуре.
Рислав не боялся. Соблюдая вежливость, он не без иронии сказал императору, что его свита слишком велика, чтобы разместиться в маленьком королевстве Скинград.
— В следующий раз, — сказал Рислав, — напиши мне письмо перед своим приездом.
Как и большинство Алессианских императоров, владыка не обладал хорошим чувством юмора, и подумал, что Рислава коснулся Шеогорат. Он приказал своим личным телохранителям арестовать бедного сумасшедшего, но в этот момент король Скинграда поднял руку и отправил своего сокола ввысь. Это был сигнал для его армии. Алессианцы находились в глубоком ущелье и были весьма уязвимы для стрел.
Король Рислав и его стражники сорвались с места и поскакали на запад с такой прытью, словно "их поцеловала дикая Кинарет", как говорят летописцы. Он не смел даже обернуться, но план его выполнялся безупречно. Дальний выход из ущелья был завален спущенными с горы валунами, и у алессианцев не оставалось иного пути, как двинуться на запад. Лучники Скинграда обрушили дождь стрел на имперскую армию, находясь высоко на плато вне досягаемости врага. Император Гориеус в ярости бросился в погоню за Риславом; они углубились в Нагорье, оставив Скинград далеко позади, в то время как армия алессианцев неуклонно уменьшалась.
В древних лесах Нагорья имперская армия встретилась с армией тестя Рислава, короля Кватча. Алессианцы все еще превосходили противников численно, но они были утомлены, и их моральный дух пал из-за жуткого ущерба, понесенного за последние несколько часов. После часового боя они отступили на север на территорию, сегодня известную как Имперский заповедник, а оттуда ушли еще дальше на север и на восток, пытаясь залечить свои раны и уязвленную гордость в Нибенее.
Это было началом конца Алессианской гегемонии. Короли Коловианского Запада присоединились к Кватчу и Скинграду, сопротивляясь наступлению Империи. Клан Диренни под началом Райана объявил религию Алессианских реформ вне закона на землях Хай Рока и начал наступление на имперские территории. Новый великий вождь Скайрима Хоуг, известный ныне как Хоуг Гроза Эльфов, хотя и поддерживал национальную политику императора, также присоединился к сопротивлению. Его наследник, король Исмир Вулфхарт из Атморы, продолжил борьбу после смерти Хоуга в бою, чем также заслужил свое место в истории.
Героический король Скинграда, практически в одиночку встретивший армию императора и победивший ее, по праву заслужил прозвище Рислав Праведный.
Рубиновое ожерелье
Поднимая на чердак очередной тюк, Макуул снова почувствовал острую боль в плече. Он повёл плечами, стараясь снять напряжение.
«Спасибо за помощь», — сказал торговец-аргонианин. Он кивнул котринги и удалился под грохот повозки.
Несколько месяцев этот торговец являлся к Хуугу с вязанками сена для лошадей. Брат Макуула, Хууг, до своей смерти занимался мелкими сделками: организовывал поставки, проводил отгрузку товаров и платежи. Но внезапно пришла болезнь: сыпь яркими пятнами выступила на коже по всему его телу, началась лихорадка с сильным жаром. Не прошло недели, как брат умер.
И вот уже Макуул имеет дело с этим торговцем. Если бы только мускулы не болели так сильно — но ясно, что у него нет силы покойного брата. Ему придётся больше стараться, несмотря на то, что любому физическому труду он предпочитает чтение и науки.
«Пора проверить учётные книги», — сказал себе Макуул и направился в хижину. Он забыл о них на время болезни брата, но давно пора внести записи о последних поставках.
Раскрыв журнал платежей, он заметил скользнувший на пол листок бумаги. Узнав почерк брата, он поднял записку.
«Берегись рубинового ожерелья».
Макуул нахмурился. Никаких ожерелий — тем паче рубиновых — не могли они себе позволить. Что же имел в виду брат? Пожав плечами, Макуул бросил скомканную записку в жаровню возле стола, укутал ноги плащом и принялся приводить в порядок счета. Ему было очень холодно.
Тем же вечером Макуул понял всё по озабоченному лицу жены. Она обнаружила его за столом, кашляющего и продрогшего, и практически дотащила на себе до кровати. Цепочка красных отметин, предательская сыпь, окаймляла его горло.
«Рубины», — пробормотал он, расчёсывая кожу, в то время как Кнахатенский грипп предъявлял права на очередную свою жертву.
Руководство по доспехам
Это руководство было составлено генералом Воргафтом для нужд всех солдат, состоящих на службе Империи.
Тип брони, который следует носить солдату, определяется его обязанностями на поле боя. Разведчикам, легкой кавалерии, лучникам и бойцам поддержки следует использовать легкую броню, так как для них наиболее важна скорость и мобильность. Комплект брони должен состоять по крайней мере из кирасы и поножей. Шлем, перчатки и сапоги представляют ценность для кавалерии и бойцов поддержки, но будут лишь обузой для разведчиков и лучников.
Легкие доспехи бывают меховыми, кожаными, кольчужными, мифриловыми, эльфийскими и стеклянными. Виды доспехов перечислены в порядке увеличения ценности и степени защиты: мех — это самая дешевая и слабая броня, а стекло — самая лучшая и дорогая. Меховые, кожаные и кольчужные доспехи можно приобрести в любой оружейной лавке Империи. Мифриловые, эльфийские и стеклянные доспехи очень редки, и найти их можно только в древних руинах и катакомбах.
Пехоте и кавалерии, копейщикам и пешим рыцарям следует носить тяжелую броню. Также тяжелые доспехи должны носить все офицеры. Для всех родов войск обязательным является ношение шлема, кирасы и поножей. Сапоги и перчатки необходимы только кавалерии и пешим рыцарям.
Тяжелые доспехи бывают следующих видов (перечислены в порядке увеличения степени защиты и ценности): железные, стальные, двемерские, орочьи, эбонитовые и дэйдрические. Железные и стальные доспехи может сделать любой кузнец. Другие материалы редки, и отыскать такие доспехи можно лишь в древних сокровищницах.
Умелым заклинателям из Гильдии магов известны секреты зачарования элементов брони. Как правило, хорошие магические эффекты накладываются на прочные и ценные доспехи, такие как эбонитовые и дэйдрические, хотя зачаровать можно и железо.
Аморус Джанус, называвший себя Боевым Бардом, однажды сочинил комическую балладу о коловианском генерале, который каждые несколько минут снимал и снова надевал свои зачарованные доспехи, чтобы "не тратить зря" питавшую их магию. Упомянутый генерал в отместку приказал схватить барда и привязать его тарану, которым затем выбили ворота при осаде крепости Фоллоу.
Руководство по зачарованию (Сергий Турриан)
Маги из Университета волшебства превратили зачарование в высокое искусство. К несчастью, некоторые нюансы этого ремесла были утрачены во время разграбления Имперского города. Но мы все еще многое можем. Эта книга описывает только основы зачарования. Она — своего рода букварь для студентов Коллегии в Винтерхолде.
Прежде чем оружие или доспех можно будет зачаровать, маг должен изучить соответствующие чары. Это личная задача. Одному магу довольно сложно обучить чарам другого. Их можно осознать только на первичном уровне, который достигается уничтожением зачарованного предмета и поглощением его сущности.
Пентаграммы душ специально созданы для этой цели. Просто поместите туда зачарованный предмет и своей волей прикажите ему открыть секреты. Магия потечет в чародея, даруя ему знание того, как именно формируются такие чары. К сожалению, полного уничтожения зачарованного предмета при этом избежать нельзя.
Предметы, на которые уже наложены чары, больше нельзя зачаровывать, так что нужно ответственно относиться к выбору чар для меча или шлема. Прежде чем приступать к зачарованию, проверьте, есть ли у вас наполненный камень душ. Чары используют его как источник силы. Положите предмет и камень на пентаграмму душ. Сосредоточьтесь на чарах. Пентаграмма соединит их, и ваше оружие или доспех станет зачарованным.
Чары для брони работают постоянно, и их не нужно подзаряжать. Мы не знаем, почему это так. Некоторые ученые из Коллегии предполагают, что носитель отдает часть своей энергии на поддержание чар. Другие говорят, что все так устроено по воле Магнуса. В любом случае, чары на доспехах и одежде никогда не изнашиваются.
Другое дело — зачарованное оружие. Оно постепенно использует энергию душ, пока она полностью не истощится. Чары сохраняются, но для подзарядки оружия снова понадобится наполненный камень душ. Возможно, виной тому разрушительная природа чар для оружия. Другая, весьма интригующая теория предполагает, что душа постепенно перетекает в жертву, которую поражает оружие. В любом случае, для начинающих чародеев причина не важна.
Поначалу вы обнаружите, что ваши чары требуют очень много энергии душ. Но когда вы наберетесь опыта и умения, вы сможете добиться тех же самых эффектов меньшими затратами энергии. Так что больше практикуйтесь и слушайте своих наставников в магическом искусстве.
Руководство по искусству магии
[На полях книги содержится необычно много комментариев; судя по всему, они принадлежат человеку, который постоянно забывает основы магии.]
Все самые могущественные маги Тамриэля были когда-то новичками. И все они начинали одинаково: соприкосновение с магией возбуждало интерес к ней и открывало потаенные способности, затем следовали годы упорного труда. Эти пытливые натуры совершенствовали свои умения, изучали новые заклинания, неустанно тренировали душу и тело, дабы стать теми великими волшебниками, которых мы знаем и ценим.
Для многих Гильдия магов становится отправной точкой на длинной дороге к знаниям и могуществу. Предоставляя населению магические услуги, Гильдия предлагает на продажу множество заклинаний, именно сюда стоит обращаться тем, кто желает стать волшебником. Существуют и независимые торговцы, однако их ассортимент значительно уже.
Многие заклинания лежат за пределами возможностей начинающего; так, невидимость недоступна для новичка. Практикуясь, волшебник совершенствует свои умения в данной школе магии и овладевает более сложными классами заклинаний. Начинающему магу не нужно стыдиться своей неспособности использовать то или иное заклинание, наоборот, это должно стать стимулом к стремлению совершенствоваться. Тот, кто изучает магические искусства, не должен терять терпения; только упорные тренировки позволят улучшить свои навыки и перейти к более сложным заклинаням, таким как поглощение магии, вызов младших, а впоследствии, и старших дэйдра и нежити (исключительно в научных целях) и защита от различных боевых заклинаний, например, огня, холода и электричества.
Маги, желающие специализироваться в одной из школ, должны выучить как можно больше заклинаний этой школы, и часто использовать их. Всем магам, вне зависимости от сферы их интересов, стоит вступить в Гильдию магов. Полноправные члены Гильдии получают возможность создавать свои собственные заклинания и зачаровывать предметы. Публичное предоставление таких услуг могло бы привести к опасным последствиям, поэтому данными привилегиями пользуются только маги высокого ранга с хорошей репутацией в Совете магов.
Гражданам, заинтересованным в изучении магии, следует обращаться к архимагистру местного отделения Гильдии магов.
Руководство по Кузнице Атронахов
Сожалею, что не смогу с тобой увидеться лично перед твоим отъездом. Если бы плавание из Садрит Моры в это время года не было столь опасным, я бы навестил тебя, как только узнал последние новости. У нордов в Винтерхолде прекрасная Коллегия, и я не сомневаюсь, что ты достигнешь успехов. Возможно, тебе известно, что я тоже там обучался. В свое время я был тем еще адептом колдовства. Посылаю тебе свои записи о некоторой "Кузнице атронахов" — был у меня такой проект во время пребывания в Винтерхолде.
Не говори ничего преподавателям, но спроси своих товарищей по учебе о месте под названием Мидден. Там ты найдешь Кузницу. Боюсь, что некоторые мои записи были утрачены, раскиданные по разным местам и потерянные во время моих путешествий по Скайриму. Возможно, они попадутся тебе в ходе твоих собственных приключений.
Кузница Атронахов содержит мало подсказок о том, кто построил ее, и еще меньше о том, как раскрыть весь ее потенциал. Только методом проб и ошибок, пару раз подпалив себе брови, мне удалось понять, как она функционирует.
Кузница в основном представляет собой большую поднятую платформу, довольно грубо сработанную, но с изображением традиционной даэдрической руны. К ней примыкает шкатулка для даров и рычаг. На платформе также имеется большое углубление, где, по идее, должен помещаться некий крупный сферический объект. Мне, однако, так и не удалось установить, что это за недостающий объект и какое он оказал бы действие на производительность кузницы.
Кузница приходит в действие, когда определенные предметы вкладывают в шкатулку для даров и опускают рычаг. Кузница поглощает предметы, и затем нечто появляется на платформе. Что это будет, можно сказать точно лишь, если класть в шкатулку заранее известный набор предметов — однако множество испробованных мною сочетаний либо не дали результатов, либо привели к катастрофическим последствиям. Однажды у меня получилась дикая коза! По крайней мере, большая часть ее.
Экспериментировать с Кузницей наобум опасно. Я записал открытые мною рецепты на следующих страницах.
Самый простой, хотя, пожалуй, и самый небезопасный из стабильных рецептов — на призвание атронаха. Заметь, однако, что, едва появившись, эти громилы нападут на первого, кто попадется им на глаза! Будь готов к битве, если собираешься использовать эти рецепты.
Огненный атронах:
Огненная соль + рубин
Ледяной атронах:
Морозная соль + сапфир
Грозовой атронах:
Соли пустоты + аметист
Руководство по оружию
Это руководство было составлено генералом Воргафтом для нужд всех солдат, состоящих на службе Империи.
Очевидно, что солдату следует использовать то оружие, которым он владеет лучше всего. К клинкам относятся кинжалы, короткие и длинные мечи, а также двуручные клейморы. К дробящему оружию относятся как булавы и молоты, так и топоры и секиры. Непосвященному человеку может показаться, что топоры и молоты являются принципиально различным оружием, однако использование обоих типов требует одинакового способа приложения силы и того же ритма и метода атаки, поэтому с точки зрения воина разницы между топором и молотом по сути нет. Луки же следует выдавать только тем, кто умеет обращаться со стрелковым оружием.
Большую часть оружия можно использовать совместно со щитом. Это, разумеется, не относится к двуручному оружию (секирам, боевым молотам, клейморам) и лукам. Двуручное оружие лучше всего подходит тяжело бронированным рыцарям, берсеркерам и солдатам, прикрывающим фланги.
Оружие изготавливается из разнообразных материалов, отличающихся прочностью, стоимостью и весом. Далее я перечислю виды оружия в порядке увеличения их стоимости и качества: железное, стальное, серебряное, двемерское, эльфийское, стеклянное, эбонитовое и, наконец, дэйдрическое. Замечу, что серебряное оружие несколько менее прочно, нежели стальное. Тем не менее, его способность поражать неуязвимых для обычного оружия призраков, привидений и некоторых дэйдрических тварей с лихвой компенсирует этот недостаток.
Луки также могут быть укреплены различными материалами. Это позволяет увеличить силу натяжения тетивы и скорость выпускаемых снарядов. Материал, из которого изготавливаются наконечники стрел, влияет на их массу и пробивную силу. Таким образом, урон, наносимый при стрельбе, складывается из мощности лука и мощности стрел.
Зачарованное оружие упоминается практически в каждой сказке и песне. Магия зачарованного оружия дремлет до тех пор, пока по врагу не будет нанесен удар. При ударе сила заклятья высвобождается, причиняя врагу магический урон. Зачарованные луки передают частицу своей магии каждой выпускаемой стреле. В случае, если на стрелы тоже наложено какое-либо заклятие, то враг получит урон одновременно и от магии стрел, и от магии лука.
Запас магии зачарованного оружия ограничен. С каждым ударом этот запас истощается, пока не окажется полностью исчерпан. Запас магии зачарованного предмета можно восстановить, используя камни душ. Чем более сильная душа заключена в камне, тем больший запас магии будет восстановлен в предмете.
Руководство по продвижению в ремесле
Подмастерья, которые умеют создавать простое оружие и доспехи, редко бывают удовлетворены своим скромным уровнем. Многие жаждут стать более искусными в ремесле, и, возможно, однажды заслужить честь называться мастером-ремесленником.
Эта книга, предназначенная для стремящихся развиваться и достигнуть вершин мастерства ремесленников, объясняет принцип обучения. Хотя в каждом ремесле работают с различными материалами, описанные методы улучшения навыков одинаковы для всех профессий.
Несмотря на то что эта книга не описывает тонкости изучения новых рецептов, следует заметить, что без этого ни один ремесленник не сумеет продвинуться в работе. Неважно, сколько вдохновения у мастера — если он не узнает достаточное количество способов показать это вдохновение и технику, то никак не сможет совершенствоваться.
В каждой категории ремесленного умения от работника требуется знание определённого количества рецептов, расширяющих его или её знания об этом искусстве. Их количество разнится от категории к категории, но, если ремесленник продолжает изучать новые рецепты, рано или поздно он станет готов к тому, чтобы попросить мастера-ремесленника оценить себя.
Когда ремесленник изучит достаточное количество рецептов для того, чтобы квалифицироваться на следующую категорию, нужно поговорить с местным мастером-ремесленником. Только он может официально объявить, что работник больше не новичок, и открыть двери к знанию и обучению для своих подопечных.
Мастера ставят задания перед ремесленниками, ищущими дальнейших знаний и продвижения. Традиционное испытание — создать кольцо или другой подобный предмет, в котором можно продемонстрировать все техники и навыки, которые ремесленник получил в этой категории. Если мастер признает предмет удовлетворительным, то наградит ремесленника новым, более значимым званием.
Руководство по ремеслу: исследование и изучение
Прежде чем ремесленник сможет создавать действительно полезные вещи, он должен постичь особенности планируемого творения. Это происходит посредством двух процессов: во-первых, необходимо исследовать образцы ремесла, дабы снискать вдохновение; во-вторых — прочитать свиток с детальными инструкциями по созданию определенного предмета.
Для того чтобы на вас снизошло вдохновение, и вы поняли, как сделать какую-то новую вещь, необходимо исследовать уже существующие образцы выбранного ремесла.
Для этого, конечно, необходимо сперва получить сам образец. Любой долговечной вещи, находящейся в поле ваших ремесленных интересов, должно хватить. Например, кузнецам подойдут мечи, лесничим — луки, а мастерам по работе с рунами — посохи. Быстрорасходуемые предметы, типа зелий и бальзамов, для таких действий не подойдут. Также стоит понимать, что ранее созданные вами вещи больше не могут быть образцами для работы, ведь нельзя научиться чему-то новому от исследования уже вами изученного.
Как только подходящая вещь будет найдена, пытливому мастеру останется лишь открыть свой ремесленный дневник и начать разламывать образец. Такие действия, конечно же, уничтожат объект, однако вдохновение, полученное от этого, с лихвой окупит ваши потери. Следует учитывать, что чем выше качество образца, тем больше мастер сможет узнать при его разрушении.
Стоит ещё раз напомнить: вы не научитесь ничему новому, если попытаетесь исследовать созданную вами вещь. Также не стоит бездумно делать и исследовать одну и ту же вещь, ведь это принесет вам лишь скуку, а не знания.
После того, как мастер достаточно вдохновится образцами избранного ремесла, следующим шагом станет добыча записей, как именно создавать желаемую вещь. Записи обычно начертаны на свитках, и множество опытных мастеров продадут копии своих записей стремящимся к знаниям ученикам и странствующим ремесленникам тоже. Однако всем деталям того или иного ремесла ещё лишь предстоит появиться на бумаге, и даже лучшие мастера не могут создать всех вещей в своей собственной специализации.
Более активный ремесленник может открыть для себя и другие способы получения таких свитков. Часто их можно купить у людей, изучающих определенное ремесло. Иногда свитки со схемами вместе с остатками чего-либо с любопытным запахом носят с собой разные существа в качестве трофея. Также они попадаются в сокровищницах, как последний отпечаток давно позабытой работы мастера.
Процесс обучения начнется лишь после того, как свиток, объясняющий подробности конструирования того или иного объекта, будет найден. В отличие от крепко сшитых книг, свитки зачастую написаны на довольно хрупкой бумаге и вряд ли переживут процесс обучения, необходимый для полного понимания устройства данной вещи. К счастью, как только истинный мастер познает рецепт, он будет помнить его до конца своих дней.
Руководство по ремеслу: сбор материалов
Вне зависимости от того, какому виду ремесла вы отдаёте предпочтение, у вас не получится создать что-то из ничего. Кузнецам, лесничим, мастерам рун — всем приходится собирать материалы, необходимые для создания полезных и мощных изделий: оружия, брони и зелий.
Несмотря на то что в любом зале ремёсел вам продадут некоторые материалы из числа самых популярных, там не найдёшь таких, что требуются для создания по-настоящему качественного изделия. Данное руководство написано с целью обучения начинающих ремесленников делу сбора ресурсов, необходимых для работы, но редко доступных в продаже.
Конечно же, нужные ресурсы можно не только собрать, но и выменять у других ремесленников или отыскать уже обработанные материалы среди мешков награбленного из великих торговых домов Таминара. Но нельзя рассчитывать исключительно на эти методы, и вернее всего будет просто добыть необходимое самому.
Первым шагом к добыче ресурсов будет определение их особых примет. Обнаружив эти приметы, как следует оглядитесь вокруг, поскольку существует вероятность (но не более) того, что при соответствующих навыках вы сможете обнаружить нужные вам ресурсы.
Металлы и соли зарождаются в недрах скал и только затем проявляются на поверхности в виде жил. Чтобы их обнаружить, кузнецу следует тщательно исследовать каменистые обрывы и выступы. Также можно поискать под землёй и в пещерах, хоть этот вариант часто связан с опасностью.
Из древних руин айледов можно вытащить редкие материалы, которых нигде больше не найдёшь. Не всякие руины годятся для этого, нужны только руины со стенами, украшенными древним айледским металлом. Редкости находятся в основном в айлейдских точках фокусировки. Изначальный способ использования последних ныне утерян, но известно, что эти фокусы можно встретить не только в руинах, но и на поверхности, рядом с древними сооружениями, построенными на или из айледского камня.
Кристаллы и самоцветы образуются, как и металл, в недрах гор и только затем выходят на поверхность. Поэтому скалы, утёсы, горные выступы и пещеры являются превосходными местами для поиска этих полезнейших ресурсов.
Мастерам рун также понадобятся души призванных или поднятых магией существ, для того чтобы придать силу своим чарам. Поиск подобных существ является очень опасным занятием, но ради их душ опытный мастер рун обычно готов рисковать.
Большинство лесничих предпочитают собирать уже отмершую древесину и никогда не дотронутся топором до живого дерева. Часто подобная древесина находится во вторичных лесах, среди молодой поросли и кустарника.
Подобная церемонность, однако, при добыче животных не соблюдается. Их органы, шкуры и кости обычно идут на создание кожаных изделий.
Лесничие, которые занимаются сбором грибов, смогут найти их около больших и трухлявых деревьев: поваленные стволы, гнилые пни и даже многолетний сухостой — всё это прекрасные места для грибов. Цветы обычно растут вместе с живыми растениями (менее ценными), часто в состоянии симбиоза; там, где зацветёт одно растение — вскоре появятся и другие.
Руководство по Тамриэлю для орков (Лурук гро-Бозгор)
Во владениях и лагерях людей и меров важно не забывать, что чувство справедливости у них не так выражено, как того требует кодекс Малоха. В Даггерфолле вора, например, могут заключить в тюрьму на несколько дней. Для сравнения, убийца может годами сидеть в сырой камере в ожидании, когда какой-нибудь мелкий лорд решит его участь.
Поэтому будьте осторожны в выражении своего гнева в отношении тех, кто причинил вам зло. Хотя немедленное возмездие должно превозноситься всеми цивилизованными народами, часто случается, что оно несправедливо воспринимается как скандал или хуже того — как грубое насилие — там, где местные обычаи предполагают менее эффективное реагирование.
Кроме того, правила далёких земель не признают, если вообще позволяют, вызов от тех, кто стоит ниже. Среди нашего народа поединок считается обычным способом смены слабого вождя, в то время как менее цивилизованному обществу ещё только предстоит узнать практическую эффективность демонстрации силы одного над другим.
Поэтому чтобы не подвергнуться риску внезапного и грубого нападения, будьте осторожны в высказывании своего мнения вслух среди подобного народа. Лучше найдите тех, кто разделяет ваши взгляды на жизнь, и предоставьте обидчикам право пасть в бою от вашей руки.
В заключение стоит сказать, что мастерство изготовления изящной брони и оружия находится в далёких землях в плачевном состоянии. Если эльфийские народы Саммерсета и Вварденфелла всё же имеют некоторое представление об искусстве кузнечества, то люди в Сиродиле и далеко к северу от него — ни малейшего. В некоторых краях люди настолько невежественны, что даже считают простое железо годным в работе оружейника материалом.
Не бойтесь продвигать наши достижения в их отсталую жизнь. Ваши усилия принесут нашему народу славу и уважение, а само ваше имя прогремит повсюду.
Руководство умелого вора от Вульфмара (Вульфмар Теневой Плащ)
Итак, ты хочешь стать карманником. Тебя манит воровская жизнь — ты всегда на шаг впереди всех, всегда с кучей септимов в кармане. Помышляешь о возможности разжиться, грабя богатых торговцев или обирая местных лавочников? Позволь дать тебе совет — не стоит. На каждого известного мне умелого вора я знаю по двадцать таких, что мнили в себе талант, а в итоге застряли за решеткой.
Но если ты из таких, как я, ты не слушаешься советов. Ты делаешь, что тебе вздумается, и не позволяешь другим тебе указывать. Пусть осторожность катится в Обливион — правда лишь в золоте. Знакомо? Если да, то эта книга может научить тебя именно тому, чем мелкий воришка отличается от вора в законе.
Знаю, о чем ты сейчас думаешь. Кто такой этот Вульфмар? Кем он себя мнит, поучая тут, как стать умелым вором? С каких пор он такой знаток? Все просто. Может, тебе доводилось слышать об ограблении в Морнхолде, когда пропала коронационная корона королевы Барензии? Или, возможно, до твоих ушей доходила молва о Древнем Свитке, украденном из Башни Белого Золота. Все верно… за этим стоял автор этой книги. Я проворачивал всевозможные дела, какие только можно вообразить, и у меня вдосталь припасенных септимов тому в подтверждение. Как еще бывший вор нашел бы средства на издание собственной книги?
Теперь, пользуясь твоим вниманием, приступлю к рассказу о двух самых основополагающих умениях, которые следует отточить всем, желающим стать карманниками — о взломе замков и карманных кражах. И, прежде чем ты закатишь глаза и с отвращением отбросишь эту книжку, позволь тебя заверить, что легче всего попасться, именно игнорируя основы — однако когда ты в совершенстве овладеешь этими умениями, золото само потечет тебе в руки.
Карманная кража — одно из простейших умений, и все же ты удивишься, узнав, как недооценивают его начинающие воры. Наука здесь о двух частях. Первая — знай свою обстановку; вторая — знай свой подход. Где и когда ты решишь кинуть удочку не менее важно, чем кого ты выберешь своей целью. Последи за жервтой некоторое время, никогда не стоит пороть горячку. Дождись, когда она окажется в уединенном месте, где ее не услышат стражники — и самое главное, всегда знай, когда отпустить свою цель. Риск попасться не стоит того. Ты найдешь полно других целей с не менее полными карманами. Что касается подхода, не пригибайся, пока полностью не выйдешь из поля зрения цели — встав прямо за нею и желательно поближе. И не стоит слишком долго выбирать, что стянуть. У хорошего вора уходит на все про все не более пяти секунд. И последнее: занимаясь кражей ночью, ты значительно меньше рискуешь попасться. Если выбора нет, и приходится воровать при свете дня, просто постарайся не попадаться людям на глаза.
Взлом замков — это вид искусства, на оттачивание которого уходят годы. Важно помнить, что нет ни одного одинакового замка и каждый ведет себя по-своему. Пока ты не теряешь головы и терпения, замки будут поддаваться легче, чем тебе казалось поначалу. Хорошие отмычки всегда играют огромную роль. Позаботься, чтобы они всегда были у тебя при себе в достаточном количестве. Никогда не торопись, и не применяй излишней силы с отмычками. Когда штифты станут вставать на свои места, отмычка еле-еле вздрогнет — это значит, что ты уже у нужной точки. В этот момент сбавь темп и двигай отмычку с крайней осторожностью. Если станешь слепо тыкать в замок как старикашка, в итоге получишь лишь кучу сломанных отмычек и в равной степени сломленную гордость. В крайнем случае, если с отмычками совсем не задастся, замок всегда можно просто разбить. Только имей в виду, что это редко заканчивается успешно и создаст немало шума.
Предлагая тебе свои приемы, я не просто даю тебе шанс стать успешным воров, я гарантирую это. Все, что тебе нужно — немного терпения и много практики, и тогда как знать, не станешь ли ты вторым Вульфмаром?
В следующем томе своей книги я расскажу о еще одном важном приеме из твоего арсенала — скрытности. Я докажу тебе, что тени могут стать столь же эффективным оружием, как и твой клинок, если знать, как использовать их в своих целях.
Рыцари Девяти (Кэролайн Солитьюдская)
Немногие сейчас помнят рыцарей Девяти, однако в свое время о них знал весь Сиродил, да и вся Империя. В первые дни Империи Септимов их деяния были у всех на устах. Увы, это длилось недолго. Их слава, как и многое другое, забылась во время войны Красного Алмаза, и теперь даже местонахождение их приората кануло в пучину забвения.
Орден рыцарей Девяти был основан в 3Е 111 сэром Амиэлем Ланнусом, вернувшимся с Островной войны героем, с благородной целью отыскать легендарные Реликвии Крестоносца — оружие и доспехи Пелинала Вайтстрейка, утерянные тысячи лет назад. Зарождение ордена происходило в атмосфере оптимизма и честолюбивых устремлений, характерной для первого столетия Третьей эры. Впервые за многие века Тамриэль объединился, и в нем царил мир. Казалось, нет ничего невозможного.
Известность пришла к рыцарям, когда сэр Амиэль повел их против Вирма из Элингленна, чтобы добыть Кирасу Крестоносца, чей след потерялся еще в Первую эру. Вскоре величайшие воины того времени едва ли не в очередь становились, желая вступить в новый орден, а приорат Девяти в Западном вельде стал магнитом для тех, кто стремился к славе и добродетели. Рыцари были сливками Империи. Когда Берик Влиндрел, отпрыск одной из самых родовитых семей Коловии, вступил в их ряды, стало ясно, что рыцари Девяти являются самым престижным рыцарским орденом в Империи. Довольно скоро они добыли еще три реликвии, а их слава взлетала все выше с каждой находкой. Никто не сомневался, что вскоре они добьются своей цели и обретут все восемь святынь.
К сожалению, многообещающее будущее рыцарей было разрушено войной Красного Алмаза, расколовшей Империю в 3Е 121. Поначалу казалось, что сэр Амиэль сумеет удержать своих собратьев в стороне от войны. Однако сами слава и престиж ордена помешали этому, поскольку многие из его членов принадлежали к влиятельным семьям из разных уголков Империи, схватившимся друг с другом в этой кровавой гражданской войне. Предположительно, первым покинул орден сэр Берик; он вступил в войну на стороне Сефоруса, забрав с собой Меч и Поножи Крестоносца. По-видимому, вскоре после этого многие последовали его примеру и присоединились к той или иной стороне.
Конец ордена был столь же бесславным, сколь великолепным было его начало. После победы Сефоруса в 3Е 127 Берик Влиндрел стал влиятельной фигурой в стане победителей. Очень похоже на то, что именно он стоял за имперским эдиктом, который официально распустил рыцарей Девяти в 3Е 131, хотя по сути это была уже формальность — несмотря на все усилия сэра Амиэля, орден так и не оправился от горьких последствий братоубийственной войны.
Что же произошло с Реликвиями, возвращенными рыцарями Девяти? Мечом и Поножами владел сэр Берик, однако неизвестно, где они находятся. Перчатки так и лежат нетронутыми на полу Храма Стендарра, где их оставил сэр Казимир после постыдного убийства нищего в 3Е 139. Местонахождение Кирасы остается тайной, так же как и судьба сэра Амиэля. Последнее упоминание о нем исходит от некоего случайного путешественника, сообщившего, что в 3Е 150 он продолжал обитать в одиночестве в покинутом приорате Девяти. Так закончилась история рыцарей.
Рыцари Дракона
Если вы намереваетесь вступить в ряды рыцарей Дракона, вы должны понимать наши цели и наше назначение. Некоторые путают нас с драконьей стражей. Мы не служим Империи Сиродила, и мы не призваны сражаться с драконами из древних времён. Мы созданы, чтобы служить Его Величеству Дракону, королю Даггерфолла. Мы щит и меч короля Даггерфолла. Мы его элитные солдаты, благородные его сыновья и дочери и самые преданные его защитники.
Приносите обет, только если вы готовы воспринять эту ответственность. Вот наша клятва:
Я клянусь служить Дракону. Я положу свою жизнь, своё состояние и саму честь свою во славу моего короля. Меч его — указует мне, меч мой — оружие его. Жизни наши — единое целое.
Сбор яда морозного паука
Мои запасы яда морозного паука практически истощены. Из-за полученных во время последней встречи с этими смертоносными пауками ран я не могу сам взяться за это дело, поэтому нанял тебя.
В сборе яда морозного паука нет особых сложностей, но есть некоторый риск. Я написал это небольшое руководство в надежде, что тебе удастся избежать тех ошибок, которые допустил я.
Морозные пауки чаще всего устраивают себе логова в пещерах. Этим тварям не страшен северный климат, ибо, как следует из их имени, холод на них практически не действует.
Когда пауку начинает недоставать пищи, он отправляется охотиться наружу. Однако обычно эти восьминогие твари нападают из засады на тех несчастных существ, что забредают в их пещеры в поисках крова.
Легче всего найти гнездо морозных пауков по их огромным паутинам. Только постарайся не попасться в них, поскольку эта паутина достаточно прочна, чтобы поймать взрослого человека. Если ты хоть немного увязнешь в их липкие нити, без помощи тебе уже не освободиться.
Также не забывай следить за потолком. Морозный паук столь же бесшумен, сколь и стремителен, и может свалиться тебе на голову и впиться клыками тебе в спину, прежде чем ты издашь крик.
Если же тебе удалось обнаружить морозного паука прежде, чем тот обнаружил тебя, собрать яд будет несложно. Так как они привыкли, что их жертвы обездвижены паутиной, их не так уж трудно убить в открытом бою. Если тебя привлекают колдовские науки, не стоит использовать заклинания холода. Магия школы огня послужит тебе куда лучше.
На этом я прощаюсь и желаю тебе удачной охоты. Напоминаю, что все найденное в паучьей паутине ты можешь оставить себе.
Чем больше пещера, тем крупнее паук.
Святые и соблазнители или Часовые Островов: трактат о культуре и истории золотых святых и темных соблазнителей на Дрожащих островах (Андош Марьер)
Примечание автора: В этой книге делается попытка свести воедино и проанализировать известные факты, предположения и слухи о двух расах, которые поддерживают соблюдение законов и порядка на Дрожащих островах. Она ни в коей мере не претендует на то, чтобы считаться истиной в последней инстанции; скорее, это личное стремление автора лучше понять сущность этих уникальных созданий.
Определение происхождения золотых святых и темных соблазнителей выходит за пределы данной работы. Они дэйдра, и потому их бытие — загадка для смертных. Общепринятое убеждение, что никакие дэйдра не способны к Созиданию, заставляет предположить, что даже сам лорд Шеогорат не имеет отношения к появлению этих рас. Однако нельзя не отметить, что у Принца Безумия есть устремления и силы, не подвластные ничьему пониманию, а попытка их толкования может лишь еще больше запутать.
Поэтому достаточно просто принять факт их существования. Так или иначе, любопытно, что святые и соблазнители верно служат лорду Шеогорату. Все говорит за то, что преданность эта является безграничной, но ее источник неизвестен. Может ли быть так, что Безумный Бог хитростью заставил их служить себе? Или они просто вступили в союз с величайшей силой в царстве? В научных трудах говорится, что дэйдра выбирают себе господина, чтобы получить защиту и надежное пристанище. Очевидно, что святые и соблазнители нашли это на Дрожащих островах; действительно, у них есть крепости, вход куда открыт лишь немногим из тех, кто не принадлежит к их расам. Они обладают властью в царстве, выступая в роли защитников тех, кто служит лорду Шеогорату. Они соперничают за благосклонность нашего господина, сражаясь с теми, кто противостоит ему, а временами и друг с другом. В таком случае логично предположить, что они сами, сознательно, выбрали свою роль на Островах.
Образ, сразу возникающий в сознании при словах "золотой святой", рисует ангельскую фигуру, изящную и благожелательную. Ирония заключается в том, что хотя золотые святые воплощают этот образ физически, их поведение резко контрастирует с ним. Святые — гордая, высокомерная раса, вспыльчивая и скорая на жестокую расправу. Они явно считают всех остальных на островах низшими существами и не пытаются скрыть этого при общении.
Темные соблазнители тоже мало чем соответствуют своему имени, кроме внешности. Хотя они также уверены в своем превосходстве над всеми остальными обитателями королевства, у них более мягкая натура, они более склонны к интроверсии. Соблазнители нередко ведут себя скромно в общении со смертными и известны своей терпимостью к "низшим расам".
Вообще названия "золотой святой" и "темный соблазнитель" даны этим дэйдра другими расами. Хотя те и другие откликаются на эти имена, сами себя они называют по-другому: аурил и мазкен, соответственно. Возможно, дэйдра просто не обращают внимания на прозвища, которые дают им низшие существа — или, наоборот, находят их забавными. Необходимо дальнейшее изучение этого вопроса, однако оно затруднено, потому что святые и соблазнители неохотно предоставляют личную информацию о себе.
Кое-что дают наблюдения. Сразу видно, что социальная структура обеих групп крайне милитаризована; сила и дисциплинированность индивидуума определяет его место в обществе. Так, подчиненные преклоняются перед своими военачальниками. Последующие наблюдения открывают еще одно разделение: оба общества матриархальны по структуре. Святые и соблазнители женского пола командуют стражей Нью-Шеота и стоят на высших ступенях власти. Мужчины, хоть и не принижаются открыто, явно находятся в подчинении у женщин. Неизвестно, откуда пошла эта традиция, но она глубоко укоренилась в повседневной жизни обеих рас.
Любой обитатель Дрожащих островов подтвердит, что не стоит раздражать золотых святых и темных соблазнителей. Они преуспели в сражениях и военном искусстве и быстро наказывают всех и каждого, кто отказывается подчиниться. Однако роль стражи королевства не удовлетворяет их, и они часто вступают в бой друг с другом, несмотря на то, что расквартированы в разных районах и по идее не должны сталкиваться. Возможно, это не только проявление агрессивной натуры; постоянные стычки между двумя расами могут быть попытками заручиться благосклонностью лорда Шеогората. Если одни смогут одержать верх над другими, это послужит доказательством их превосходства и права на единоличный контроль над царством. Особенный интерес представляет битва за Сайларн: обе стороны с незапамятных времен увязли в этом конфликте без надежды на победу. Служит ли эта битва для оттачивания навыков обеих сторон, или она призвана лишить их желания обращать взгляды в другие стороны? Если спор в принципе неразрешим, почему лорд Шеогорат не желает вмешаться лично и уладить дело?
Мало что известно об обычаях золотых святых и темных соблазнителей. Они весьма скрытны во всем, что касается специфических черт своих рас, особенно в вопросе таинственного процесса их возвращения в царство в маловероятном случае cмерти.
Широко известно, что золотые святые и темные соблазнители, будучи дэйдра, не могут быть убиты. Анимус дэйдра изгоняется во мрак Обливиона и может вернуться в царство, дабы вновь обрести форму. Но сведения о времени, которое занимает у дэйдра возвращение из Вод Обливиона, разрозненны и запутанны; процесс этого возвращения остается покрытым тайной. Опираясь на особенности поведения и силу чисел, можно сделать вывод, что твердыни каждой расы играют очень важную роль в этом процессе. По повседневным фразам (таким, как "Пусть колокола позовут тебя домой") можно предположить, что это больше, чем просто метафора, и звук может играть некую роль в данном процессе. Есть мнение, что колокола, упоминаемые святыми и соблазнителями, существуют на самом деле и почитаются ими как святыни. Попытки получить информацию об этих колоколах были встречены с исключительной враждебностью, и их пришлось прекратить.
Любые сведения о золотых святых и темных соблазнителях, особенно касающиеся их собственных обычаев и происхождения, следует немедленно представить вниманию автора. Чем больше объем наших знаний, тем лучше мы сможем понять этих могущественных существ.
Священные обряды Камнедробителей (Нейлик Стероун)
Вот уже несколько сезонов я наблюдаю за гоблинским племенем Камнедробителей, записываю их повседневное поведение и знакомлюсь с их обычаями и ритуалами. Со временем я все ближе и ближе подбирался к лагерю племени, изредка ненадолго показываясь им на глаза, чтобы они понемногу привыкали. Но однажды один из воинов, справлявший нужду за деревом, заметил мой наблюдательный пункт. Когда он замычал и выхватил свой простой, но грозный короткий меч, я подумал, что моей работе наступил безвременный конец. К счастью, рядом оказался шаман, и он вступился за меня, осадив воина и отведя в сторону его меч. Шаман указал на меня, а затем медленно обвёл рукой вокруг головы, гоблинский жест, который, как я полагаю, означает признание высшего разума. Кто бы мог подумать, что такие примитивные твари выказывают такое уважение к интеллекту?
После этого проявлений враждебности больше не случалось, и гоблины терпели мое присутствие, пока я держался подальше от их самок и потомства. Иногда воины всё же рычали на меня, но я просто крутил рукой вокруг головы, повторяя жест, означающий «интеллект», и тогда они пожимали плечами и возвращались к своим делам.
Поскольку о религиозной стороне жизни гоблинов известно очень мало, я решил особенно внимательно изучить шамана. Символом его власти был посох, возможно, из бедренной кости, с небольшим черепом на верхушке — вероятно, младенческим. Этот череп богато украшен перьями, шипами, когтями животных и наполнен чем-то типа ореховой скорлупы, издающей громкий грохот при встряхивании. Шаман сильно трясет им, когда созывает племя к отправлению священных ритуалов, или когда самки недостаточно проворно подносят ему еду и напитки.
В особо важных ритуалах шаман касается своим символом то до сердца, то до головы, то направляет его в небо и кричит «Мулук!». Сначала я путал это слово, так как оно схоже с другими словами гоблинов: «муулк», которое они используют, когда наказывают дурзогов или детей, и «млуку» — термин для обозначения фекалий. Но постепенно я научился различать эти слова и в один прекрасный день понял, что крича «мулук!» шаман, должно быть, бросает вызов самому богу гоблинов.
А потом мне пришло в голову: «Мулук» на самом деле не сильно отличается от «Малок». Может ли быть, что у гоблинов и орков — один и тот же бог?
Это своего рода открытие должно помочь мне вступить в коллегию Вэйреста! Я должен получить независимое подтверждение этому откровению. Но как?
Секреты редоранской кухни
Том 1
2 горсти скаттла
4 щепотки виквита
1 большое яйцо квама
мясо одного краба (две порции)
1 горсть рубленого горьколистника
Взбейте яйца, виквит и скаттл в большой миске. Постепенно добавьте крабовое мясо и горьколистник. Закройте, и выпекайте в горячей духовке полчаса — час (пока нож не останется чистым).
1 корка пирога
1 фунт мясного фарша (из крысы и собаки)
полторы горсти готового соленого риса
1 горсть скаттла
1 небольшое яйцо квама
щепотка пепельной соли
Готовьте фарш на сковороде на открытом огне. Когда мясо обжарится, добавьте соленый рис. Немного помешайте, затем добавьте скаттл и яйцо квама. Когда яйцо квама будет готово и скаттл растопился, вылейте из сковороды в корку пирога. Посыпьте пепельной солью и закройте. Выпекайте четверть часа в горячей духовке.
Том 2
Обжарьте лук на огне до коричневого цвета. В большой миске соедините бульон, чеснок и лук, аккуратно вмешайте дроблёный овёс, который нужен для загущения. Добавьте крабовое мясо. Закройте крышкой и запекайте в горячей печи от получаса до часа.
Замесите жидкое тесто из рисовой муки, дрожжей и воды. Приготовьте мясо на сковороде на открытом огне. Когда мясо начнёт зарумяниваться, соедините его с тестом, добавив листья тимьяна. Посыпьте перцем и разлейте смесь по формочкам для кексов. Запекайте четверть часа в горячей печи.
Секреты Рагнвальда
Семь Битв Алдудагги
Битва Первая: Пожирающее Рождение Дагона
Примечание редактора: перед вами отрывки из Алдудаггавелашадингас или "Песен о Драконе и Дагоне", представленные в укороченном варианте, как и название их основого тома. Эти Песни относят к периоду Бретоно-Нордских сказателей.
То были дни Хоага Великого, рожденного в сапоге… [Много воды утекло с тех пор, как] два колокола [козы Всесоздателя] отзвенели свой протест, вызывая конец дней в Сартаале и мире, и тень Алдуина расползлась как ковер огня на восток, запад, юг и север… [он был] пожирателем эпох. И вдалеке от человеческих глаз, над вихрящимся витками местом, где останавливается дракон, остался только Великий Хротгаар.
И Алдуин сказал, "Хо ха хо.".
Но смотрите! Еще семь гор, таких как Хротгаар, оставалось в Мерете и Дьявольский Король Прыгунов (простой добрый демон-прыгун, если быть точным, но их король) перескочил бесшумную воронку. Он подошел к Алдуину (который всегда сначала пожирал Нордов) и сказал, "Постой, постой, постой! Погоди! Еще не время, чтобы уничтожить мир!".
На что Алдуин зарычал и засмеялся и сказал, "Король Скакун, ты всегда подскакиваешь ко мне примерно в такое время (потому что ты один единственный дух, который может продержаться до моего последнего укуса) и кричишь, "Погоди!", но я никогда не жду и сейчас не буду. Запрыгни на верхушку Хротгаар и подожди там еще немного с чувством небольшой гордости. Два колокола прозвенели "Гонг! Гонг!", и это значит, что кальпа2повернулась."
Король Демонов-Прыгунов знал, что все это было правдой, но все же сказал, "Погоди, первый и последний из духов, кальпа повернулась слишком рано, и я могу доказать это! Посмотри вон туда, на вершину Красной Горы. Видишь Жадный Человек машет там руками?"
Алдуин проглотил еще часть Мерета (так были разрушены Ньорвела и Округ Тид) и взглянул. И правда, Жадный Человек махал руками, как будто пытаясь сказать дракону, пожирающему время, чтобы тот остановился. Алдуин резко фыркнул (так, что несколько ферм вылетело из его носа, но он поймал их языком и втянул обратно в рот, ибо поедает он все) и сказал, "И Жадный Человек всегда примерно в такое время машет руками, как будто пытаясь остановить меня, так же как и ты. Похоже, что вы вместе работаете чтобы задержать меня. Это так? А пока вы вдвоем это делаете, какой-нибудь низший дух прячет части мира? Не от того ли каждый кальпа-пир всегда длится немного дольше предыдущего?
И тогда Алдуин строго посмотрел в глаза Жадному Человеку (вдалеке) и Короля Демонов-Прыгунов (вблизи), взглянув на каждого из них одним из своих глаз, и понял, что так оно и есть. Оба эти духа взглотнули и были пойманы.
"Вот черт", сказал Жадный Человек, "Он знает о моей сделке с королем прыгунов, лучше бы мне спрятаться под своей горой!", но он подумал и сказал все это слишком быстро, и немедля спрятался под своей горой, несмотря на то, что ее основание уже было сьедено и поэтому она существовала не целиком. (Вот так Жадный Человек оказался в ловушке внутри и снаружи кальпы.)
"Вот черт", сказал Король Демонов-Прыгунов, "Ты раскусил нас, Пожиратель Мира! Да, как только звучат два колокола Козы Всесоздателя, и Жадный Человек, и я, и наши слуги начинают прятать кусочки мира, чтобы ты не съел его целиком. И когда мир возвращается, мы выставляем эти кусочки обратно, и вот почему тебе приходится каждый раз есть все больше и больше. Но это была не моя идея! Жадный Человек тебя очень ненавидит и это он хотел поймать тебя в ловушку в одну из кальп, когда она станет слишком большой, и ты разорвешься изнутри и погибнешь, и миру никогда больше не придется снова умирать!"
Алдуин (чей желудок болел, потому что был немного растянут, хотя раньше такого не случалось, и теперь он знал почему) ужасно разозлился и выпалил, "Ты, маленький тупой придурок, да ты знаешь что бы СЛУЧИЛОСЬ если бы все это произошло — моя погибель и отсутствие возможности поедать и кальпа, идущая вечно? Да что я вообще спрашиваю тебя, маленького низшего духа, чья сила только и заключается в прыжках туда-сюда? Ведь на самом деле я должен злится на Жадного Человека!"
И Король Демонов-Прыгунов увидел возможность выбраться из этой передряги, но закивал слишком усердно, говоря "Да, да, да! Да!", и дракон понял, что любая милость, которую он мог ниспослать этому маленькому демону, не преподаст ему никакого урока. И он проклял короля прыгунов, назвав его Дагон, и говоря:
"Жадный Человек уже все сам себе испортил, спрятавшись в том, чего больше не существует, но ты… тебя я проклинаю здесь и сейчас! Я забираю твою возможность прыгать и прыгать и прыгать и обрекаю тебя на [существование в пустоте], которую ты не сможешь покинуть кроме как в особые дни, каждый из которых далек от следующего, да и это будет не так-то просто. И будет так, мой маленький ловкач, до тех пор пока ты не уничтожишь все украденное тобой из предыдущих кальп, в этом мире, что скорее всего вообще никогда не произойдет!"
Дагон (больше не Король Демонов-Прыгунов) вскричал, "Пожалуйста, нет! Мы украли у тебя так много и разбросали все это по самым сумасшедшим местам, что я никогда снова не обрету свое прыгающее счастье! Тем более если я смогу возвращаться в этот мир в особые дни, каждый из которых далек от следующего и это также будет требовать ритуалов! Я молю тебя не делать этого, О Ака! Я молю тебя сто тысяч и восемь раз!"
Дагон сделал, как и говорил, умоляя Алдуина Пожирателя Времени изменить свое решение сто тысяч и восемь раз, и посреди этой мольбы Дагон крепко закрыл свои глаза, чтобы точно иметь это в виду, а завершив процесс на три четверти, он начал выкрикивать свои мольбы чтобы точно, точно, точно иметь это ввиду, но когда он закончил умолять, Алдуина не было рядом с вершиной горы, на которой Дагон стоял.
В действительности, после того как он посмотрел на восток, запад, юг и север, и ничего не увидел, кроме вьющегося вокруг него места, где останавливается дракон, Дагон понял — в то время как он умолял закрытыми глазами, Алдуин съел его, вершину горы и все остальное, а он не услышал громкий хруст, потому что умолял слишком громко. И он знал, что в его последнем мире был полностью съедено все, кроме украденных частей, и что когда новая кальпа начнет формироваться, Жадный Человек (который никогда надолго не оказывался в западне) станет выставлять эти украденные части по самым сумасшедшим местам, и что сам он никогда не сможет прыгать, до тех пор пока все не будет как раньше.
Он также знал, что теперь имя "Дагон" будет именем не доброго демона-прыгуна, а того, кто будет разрушать и разрушать и разрушать когда он сможет хотя-бы ненадолго убежать [из своего заключения в обливионе]…
1 — Под семью горами здесь, скорее всего, подразумеваются Эт'Ада, которые нашли способ, как избежать своего разрушения. В этом случае гора Хротгаар подразумевает Акатоша. Место, где останавливается дракон — Обливион, а точнее его пустоши (voids of Oblivion). В оригинале "место, где останавливается дракон" — "dragon stop" и это именно stop еще и потому, что кроме этого места ничего не оставалось, когда Алдуин заканчивал пожирать мир, т. к. завершал поедание кальпы в этом месте.
2 — Кальпа (Kalpa) — период длиной в 4320 млн. лет, цикл времени, на Санскрите. Когда кальпа заканчивалась, мир полностью разрушался.
Битва Вторая: Как Херкел-Дурак стал Умным Человеком
Примечание редактора: перед вами отрывки из Алдудаггавелашадингас или "Песен о Драконе и Дагоне", представленные в укороченном варианте, как и название их основого тома. Эти Песни относят к периоду Бретоно-Нордских сказателей.
Это были дни Исгрима…[чьё] дыхание было утяжелено звуками силы…
…[после] многих ночей разрушение Сартаала наконец закончилось, и пожарища догорели, и снега стали счастливее. [Исгрим] покачал головой, говоря своим танам и женам войны, "И вот он снова сожжён, кто теперь будет помнить его залы и захватывающие виды, кто вспомнит фонтан голосов или дом из бивней, где Ярл Язык вырвался из утробы матери, выкрикивая богохульства, которые только взрослым позволено знать? Кто сможет остановить снега?" (Ибо никто не сможет остановить снега.)
И вот его Толпа двинула на восток, на север и снова на восток, долго скитаясь, и во время пересечения Хрол`Дана (первого) Херкелу Вскормленному Щитами вдруг пришла в голову идея. "Повелитель, я придумал план, который мог бы сохранить нашу память о Сартаале и его великих видах, и не только в песнях. Устроит ли вас, хотя мы, возможно, никогда не восстановим его, что если Норд сможет произнести небольшую молитву, боги покажут город в его былом величии?"
Херкел никогда не был Умным Человеком, и Исгрим косо на него посмотрел. То, что говорил Херкел, было волшебно, но иногда идеи растут там, где никогда не было почвы для них. (Это подарок Кайн, называемый [вдохновением].)
Наконец Исгрим сказал: "Ты можешь говорить, Херкел, а мы будем слушать."
И вот все таны-защитники и жены войны смотрели на Херкела, ибо все они хотели снова увидеть потерянный Сартаал и его великие виды, даже как иллюзию, созданную при помощи молитвы. И Херкел начал:
"Ну, Сартаал был уничтожен на славу, уж эльфы-то позаботились об этом!" (Здесь все присутствующие произнесли обычные проклятия.) "И даже несмотря на то, что я бросал древние щиты из моих кишок как крутящиеся диски, которые убили первый их ряд, а Эриксдоттер станцевал танец занавеси из сосулек и убил их второй ряд, а Брога пукнул как гора и уничтожил их третий и четвертый ряды (это было смешно), а Вьевака выкинул благоприятные числа на рунических костях, убив пятый ряд, а Халийор… [далее Херкел перечисляет деяния каждого из "шести сотен с мелочью" собравшихся нордских воинов]…и вы, мой король, даже если вы самолично убили пятисотый ряд Олендрангом, даже после этого эльфы продолжали напирать! И, да, в конце концов мы проиграли, и ценой этому был город, дороже которого для нас нет, и вот как получилось, что мы отмораживаем себе задницы в этом долгом походе…"
И к этому моменту Херкел Вскормленный Щитами говорил так долго, что ему нужно было остановиться. Невероятно, что он говорил так долго в такой холод, но его живот горел огнем [после перечисления всех их деяний], поэтому он почти смог закончить свою мысль. Но смотри-ка! Другие норды насмерть замёрзли, пока он разговаривал. (Вот почему сейчас не считается невежливым прерваться, если ты замёрз.)
"О чёрт!" — сказал Херкел, — "я говорил так долго, что убил своих соратников и даже моего короля! Они были связаны клятвой выслушать меня, и сейчас разрушение Сартаала воистину свершилось! О, каким я был дураком, когда мнил себя Умным Человеком, владеющим магическим языком. Видишь, к чему приводят долгие разговоры?"
Но тут, конечно же, явился Дагон (услышавший свое имя), и засмеялся старый Лорд Хаоса и сказал: "Каким же великим, величайшим му**ком ты был, Херкел Вскормленный Щитами! Посмотри, ты сделал то, что было не под силу бесконечным легионам эльфов, я имею в виду полное уничтожение воинства седовласого короля Исгрима!"
И Херкел начал плакать и умолять лорда Дагона, говоря, — "О Властитель Огненных Бурь и Ревущих Ветров, о Величайший Принц всего Вредоносного, о Дагон Порочный, кто… эй, погоди! Что ты делаешь здесь? Сегодня не один из дней твоего призыва!"
А Дагон засмеялся снова и сказал — "Никакого обмана, Херкел, просто всего этого кровопролития и пожаров в Сартаале достаточно мне [чтобы пронзить покров обливиона]. Всё это нашёптывание в эльфийские уши неплохо сработало!"
Тут Херкел Вскормленный Щитами удивлённо посмотрел на Дагона и сказал: "Подожди, так это ты послал орду эльфов, которую невозможно было остановить, хоть мы и прорвали ее пятитысячный ряд?" На что Дагон ответил, — "Конечно! Хотя это было легко, ведь они всё равно ненавидели вас, но да, да, именно я подлил масла в огонь ужасных мечтаний и зеркал, которые только сейчас стали затухать! О да, сейчас я исчезаю — наслаждаться своим положением! Кто знает, сколько у меня времени до того, как Алдуин заметит, что я снова сбежал из его ловушки?"
Но пока Дагон говорил всё это, Херкел сорвал [молот] Олендранг с замороженного пояса Исгрима. И вновь преисполнившись гневом, он ударил Лорда Хаоса сверху по голове. Дагон упал в беспамятстве в снег с громким шлепком. А Херкел был уже готов вышибить дьявольские мозги. И тут он подумал: "Погоди-ка! Убийство королей [пустоты] — это не навсегда, и я не уверен, что даже Олендранг может больше, чем просто вырубить его! О, Дагон будет настолько зол, когда очнётся, что уничтожит даже больше, чем сейчас! Я должен найти другой выход! Что могу я, дурак, как показали последние события, сделать сейчас, чтобы прийти к нужному выводу?"
Затем у Херкела появилась идея, и он начал оттаскивать замороженные тела своего короля и соратников назад к руинам Сартаала — на запад, на юг и снова на запад. Он тащил их по двое, ибо они были твёрдыми как лёд и не сгибались, что затрудняло подъём, так что каждый раз, возвращаясь за следущей парой, Херкел приподнимал Олендранг и укладывал Дагона обратно спать. Наконец, после всех этих мучений (трёх с небольшим сотен походов назад к Сартаалу), Херкел притащил Дагона и оставил у границы руин. Дагон был всё ещё без сознания, так что у Херкела было время завершить свой план.
Он помолился Алдуину, дракону времени, тому, кто был величайшим врагом людей, ибо пожирал мир всякий раз, когда пробуждался. Но Херкел знал, что Дагон был злейшим врагом дракона, так что он учел это в своей молитве, говоря, — "О могучий пожиратель времени, я Херкел Дурак, и я воистину дурак. Но я храбро сражался при падении Сартаала, лежащего сейчас у моих ног, равно как и тот, кто несет ответственность за его разрушение. Я не прошу тебя пробудиться, Алдуин, ибо ты еще бОльший разрушитель, чем Дагон (хватит уж того, что я продолжаю бить его по голове)! И я не прошу тебя оживить моих соратников и короля, так как это сфера твоего брата, а я не настолько дурак, чтобы просить этого! И я не прошу тебя повернуть время вспять, так как это против законов всех богов! Вместо этого я прошу тебя немного помочь мне, даже если…" (И он продолжал молиться.)
А Дагон очнулся с ужасной головной болью, посмотрел на Сартаал и увидел! Город не был разрушен вообще! Всё было на месте — и мощные стены, и усадьбы, и фонтан голосов, и таверна Ярла Языка! И прямо перед городом выстроилось готовое к битве воинство седовласого Исгрима!
"О чёрт!" — сказал Дагон, тряся своей больной головой, — "Я пришёл слишком рано, пока ещё не произошло разрушение Сартаала, я вижу армию короля Исгрима, ждущую посланных мною эльфов. О чём я думал, возвращаясь до того, как покровы были прорваны? Даже законы мошенничества не помогут мне, если я сделал это!"
Так что Дагон скрылся обратно в свою тюрьму [в пустоте]. И с ним также исчезли чары, наложенные на старый Сартаал, ибо вызваны они были одной только силой молитвы Херкела Дурака, который стоял средь замороженных воинов, выстроенных будто бы на битву. Его план сработал, хотя его это и не очень утешало, и попрощался он со своими соратниками и королём, и как только пошёл снег, чтобы покрыть Сартаал навсегда, Херкел взобрался по ступеням Высокого Хротгара, где он стал в конце концов Умным Человеком.
(И вот почему иногда, когда вы молитесь достаточно усердно, вы еще можете увидеть Сартаал не только благодаря своей памяти, причем в расцвете его славы.)
Битва третья: Снежный Кит и Грязептица
Примечание редактора: Нижеследующие выдержки происходят из более подробных версий «Алдудаггавелашадингас», или «Песен Дракона и Дагона». Здесь они укорочены, как и сам заголовок. Авторство этих песен приписывается неизвестному количеству бретонордских скальдов.
И были дни Красной Реддоттер, которая превзошла своего отца в кусании щитов…
[И случилось так, что] произошла странная вещь: Алдуин Мироед, спящий между [кальпами], видел тревожный сон, и слегка пробудился, хотя и не настолько, чтобы нанести ущерб, и, сомкнув тяжелые веки, вернулся [к вековому ожиданию]. Но прежде он всего лишь чуть зевнул, чего с ним раньше никогда не случалось. И так родился Грязный Участок, На Котором Не Скапливается Снег.
Сейчас это место не найдешь ни на одной карте Скайрима, и вовсе не потому, что мы, норды, не разбираемся в картографии (в конце концов, мы пересекли Мыс Слёз и пометили проходы, которые до сих пор используют даже восточные Дьяволы)… ибо, видите ли, это то, чего быть не должно, небольшое миро-разрушение, скорее икота, а не намерение, и потому Грязный Участок был то там, то здесь, из-за чего возникали всякого рода проблемы (и все знают эту историю), пока Фьорк Борода-До-Пят (Fjork Beard-to-Toes) из Горы Глотки (Throat Mountain) не применил [голосовое заклинание], чтобы ограничить эти прыжки в основном западом.
(Что по-прежнему доставляет неприятности фермерам Ричмена, ха-ха-ха).
В любом случае, после многих лет, как это случается, некоторые формы животной жизни решают, что им лучше живется в каком-то особенном месте, а не в других, и некоторые выбрали себе Грязный Участок, и были они птицами (кто может сказать, почему птицы поступают так, а не иначе?). Нам неизвестно, откуда они прилетели, но они-таки прилетели, и им всегда-всегда удавалось найти Грязный Участок и построить там свои дома, зарываясь глубоко в его мягкую почву, где они устраивали свои гнёзда… (Я знаю, это необычное поведение для птиц, но кто может сказать, почему птицы поступают так, а не иначе?)…[только] для того, чтобы подняться и улететь, и когда Грязный Участок исчезнет, находить его снова и снова (Вот почему, если вы видите грязептицу, летящую на север, вы поворачиваете на юг).
И вот как-то раз произошла одна из Глупейших Вещей, Когда-либо Случавшихся: Грязный Участок оказался в небе! Прямо над горным хребтом! (Никто не может точно вспомнить, где, но это случилось). И грязептицы все равно его нашли, и стали строить свои гнёзда, зарываясь в парящую землю, и с ужасом выпадали с другой стороны, прежде чем взлететь и облететь Грязный Участок [чтобы попытаться снова]. Очень скоро они поняли, что не смогут вырыть себе гнёзда (и кто бы мог подумать, что нечто бестолковое, как, например, большой кусок грязи в небе, может быть сочтено абсурдным животными, которые действительно бестолковы, вроде птиц, но это всё-таки случилось), и они стали щебетать, все как одна, в ужасном и раздражающем плаче.
И, конечно же, они привлекли внимание снежных китов.
Снежные киты водились в Скайриме со времён [возвращения Людей], живя на вершинах высочайших гор, напевая магические звуки, перепрыгивая с пика на облако и обратно, распространяя своё счастье-снег в роговидном ликовании из своих дыхал. Когда-то мы охотились на них, наши лучшие скалолазы бросали вызов скалам и ледникам, неся с собой верёвку и шпоры с крюками. У них было много мяса, у этих китов, а ещё жир, и жидкости, из которых получались краски и розовая вода для наших женщин. Первым охотникам не повезло; струи счастье-снега [испускаемые китами сверху] стекали вниз с облаков и вызывали у них приступы дурашливости. Они смеялись как счастливые дети, некоторые в порыве веселья шумно скатывались вниз по склонам — из-за чего начинался еще больший гогот — или начинали хлопать друг друга по спине или обниматься по-мужски, чтобы подтвердить свою дружескую привязанность и товарищество; в сущности, счастье-снег входил в их головы, и они просто забывали, что собирались сделать. В конце концов Хаггерт Измятый До Нечитаемости (Huggert the Wrinkled Unto Unreadable), один из наших Умных Мужей, добился того, чтобы охотники иногда неожиданно били друг друга, или отпускали непристойные шутки о жёнах, матерях или сыновьях своих товарищей, или крали и прятали их обувь, и укладывали на края их щитов васаби, так что, когда охотники кусали щиты, они могли забыть про всё это китовое счастье, страдая от горящего носа и сдавленного горла. Все эти меры, увы, не помогли, ибо мощь счастья снежных китов оставалась [ненарушенной никакими порывами гнева], и их снежный порошок неминуемо превращал наших охотников обратно в хихикающих детей, а видя себя в таком состоянии и в воинском снаряжении, они фыркали и шутили всё больше и больше.
Урок был выучен. Мы оставили снежных китов в покое.
Однако грязептицы, в их назойливой и неугомонной скорби, выводящие свои трели и чак-чак-чак, привлекли внимание стада снежных китов с горных вершин, которые решили поглядеть, из-за чего весь этот шум. Они были так же удивлены, как и все остальные, когда обнаружили земную равнину, подвешенную в небе, и перемазанных в почве птиц, бешено порхающих в истерическом отчаянии вокруг неё.
«Что за хрень», — сказал один, — «я никогда не видел такой бессмыслицы». И так снежные киты прогудели друг другу на своём языке, а некоторые, охваченные жалостью, выплюнули огромные бури счастья в грязептиц, чтобы развеять их похоронное настроение. Но как Грязный Участок был заколдован от снега, так и птицы унаследовали эту невосприимчивость. Хриплые стенания пернатых не ослабевали.
Один из снежных китов, молодой самец, только недавно вырастивший свои пятна, прыгнул оттуда на облако и обратно, крутясь так, что оба его глаза могли видеть всю эту жуткую неразбериху. И он фыркнул, и заметил: «То, что мы видим здесь, мои родичи, несомненно работа зловредного Дагона». Тут одна из грязептиц, молодая самочка, услышала это заявление и прервала свои жуткие причитания, подлетела к огромному глазу кита и сказала: «При чём тут Лорд Мятежа и Испорченных Нравов, известный всем и повсюду как запутывающий всё в этом мире, и чьё вероломство широко известно даже среди сыновей и дочерей Тавы?» (Тава — языческая богиня. Самих птиц, ни больше ни меньше). Но кит-самец бултыхнулся в покрытый льдом обрыв ближайшей горы, игнорировав её. Однако, поскольку лёд твёрже снега, широкая лопасть его хвоста осталась на поверхности на миг дольше, чем обычно, и грязептица нырнула и схватила её своим клювом. Вот так она последовала за снежным китом в [забвение].
Умные Мужи говорят, что областей [забвения] великое множество, хотя некоторые [ограничивают] их количество шестнадцатью. И нет никого, кто мог бы сосчитать бесконечные переходы из одной в другую, ибо они меняются, причём часто, ибо они такие же непостоянные по своей природе, как и демоны, которые проходят по ним и правят ими. Тем не менее, есть берег Холодной Гавани (Coldharbour), что в провинции Молаг Бала, и большинство ледовых зверей касались его или приходили туда, хотя бы в кошмарах, и этим, как и волей Богов, можно объяснить, что снежный кит направился сквозь пустоту, лежащую за пределами реального мира, с грязептицей, крепко сжавшей свой клюв и плотно закрывшей глаза, чтобы не видеть зла вокруг себя.
[Вот так] молодой кит-самец проложил путь в замороженные владения Короля Насилия, расколов фонтан во внутреннем дворе Бала, вдребезги разбив непристойные ледяные статуи, венчавшие его в холоднейшей из страстей. И прежде чем солдаты смогли [организовать защиту от] снежного кита, тяжёлый звук разнёсся по двору и покрыл его весь туманом радости, который заставил всех смеяться, а слышать это было отвратительно. И с этим звуком соизволил Молаг Бал подняться со своего трона и войти во двор, чтобы противостоять дерзкой выходке кита северных облаков. «И какого *** тебе нужно?», — спросил он.
Кит взглянул на Принца, и отвесил поклон, как научили его старшие самки, и заговорил так: «Могучий Лев Вечера, Грубый и Низменный, Хранитель Холодной Гавани со времён падения Лига (Lyg), Крушителя Человечьих Сердец, я пришел, чтобы…». Но тут он был прерван чириканьем и потоком увещеваний своей пассажирки, которая оставила его хвост и взлетела прямо к лицу Принца. Гневная обличительная речь грязептицы-самки [слишком гнусная и непристойная], чтобы повторить её здесь, но сказано было более или менее следующее: «Один из твоего **** рода, очевидно, **** наш **** Грязный Участок, единственное **** место, где мой народ может строить свои **** гнёзда, а с тех пор, как он плавает в **** небе, это стало **** невозможно, как видишь, и вот мы не можем отложить свои **** яйца в нужный момент из-за такого чудовищного **** бедствия, так что мы были вынуждены причитать и **** причитать, ты, ****!» На что снежный кит согласился, что это правда, добавив только: «Что, конечно, чертовски надоело всем остальным».
Король Насилия взял паузу. Уже целую вечность никто не говорил с ним так, и уж, по крайней мере, никогда этого не делала птица. Бал подумал мгновение, а затем нахмурился, пожимая плечами. «Ну, во-первых, что за **** этот Грязный Участок?»
И снежный кит с грязептицей рассказали всю историю, шаг за шагом, и все детали, и в своём великолепии Молаг Бал понял, что это действительно была работа Мехруна Дагона, его брата по бритвам, единственного Принца, осмелившегося потревожить сон дракона-поедателя Алдуина. Но хотя правители [забвения] мало заботятся о верности дружбе, Бал не видел выгоды в нарушении планов своего брата, и так и сказал своим посетителям, прибавив угрозу страшного неодобрения, если они немедленно не прекратят свои оскорбления. Грязептица осталась неудовлетворённой и (не забывайте, что грязептицы бестолковы) стала гневно клевать голову Принца, упрекая его и весь его род и все причинённые ими беды.
Возможно, снежный кит по ошибке принял это безрассудство за храбрость, или, может быть, его восхитило то, что грязептица пробралась непрошеной в царства проклятых, или и то и другое с примесью нежности, которую испытывают друг к другу все летающие создания, но кит вдруг понял, что в этот самый момент он полюбил нечистую, сквернословящую, опрометчивую грязептицу всем своим немалым сердцем. Прежде чем Король Насилия смог прихлопнуть её, кит снова протрубил на весь двор, рассыпая пудру радости, надеясь поставить перед Молаг Балом помеху блаженства, чтобы они оба смогли беспрепятственно исчезнуть. «Хо-хо-хо», — хохотнул Молаг Бал с улыбкой, хотя никакой радости ни в том, ни в другом не было. Его аспект стал таким свирепым, что даже грязептица перестала долбить его по голове и спряталась за китом в порыве внезапного страха. Принц Холодной Гавани заговорил: «Ты, глупый маленький снежный кит, знаешь ли ты, что не может быть никакой радости для Меня? Что давным-давно я отказался от таких вещей для усиления моего гнева? А поскольку я признаю любовь между созданиями, непохожими друг на друга, я построил защиту против этой радости, и…»
«Постой-постой», — прервала его грязептица. «Что это за любовь между созданиями, непохожими друг на друга?» И если бы снежный кит только мог, он бы [обязательно] покраснел. Даже Молаг Бал был ошеломлён, ибо он был уверен в своём сердце, что любая дева, последовавшая за мужчиной в ад, делает это только в знак любви. Что касается грязептицы, она покинула своё убежище и снова устроилась на лице принца-демона.
«А?»- спросил он, мигая. «Вы двое разве не вместе?»
«Я — ГРЯЗЕПТИЦА, ты, гений», — ответила она, «а он — **** СНЕЖНЫЙ КИТ, понятно? Дело не в любви, а в том, что мы не можем отложить яйца в парящей земле, и в твоём брате, полнейшем ****, который должен всё исправить. Или сделать что-нибудь».
На это Король Насилия только поднял густую бровь.
Снежный кит прочистил горло [важно]. «Или…», — начал он, неуверенный в себе. «…Или я соберу всех своих родичей», — и тут он поймал кураж, — «всех-всех, вплоть до последней новорожденной самочки, со всех горных вершин Скайрима, и с облаков над ними, и из каждой снежной расщелины этой земли, и мы покинем её. Навсегда».
Это смутило Молаг Бала, Принца Беспорядка, чья ненависть была как кузнечные мехи в его животе, и кто давно уже отказался от всех удовольствий, связанных с любым весельем. И даже грязептица отвернулась от него, чтобы посмотреть на кита, и она тоже не поняла его.
Бал сказал: «А какое мне до этого дело?»
Тогда солдаты Принца Холодной Гавани стряхнули с себя порывы смеха, и опять взялись за свои пики, и вспомнили своё место и свою мерзость, и окружили они фонтан, который использовал кит как порог. А дыхало снежного кита было пусто, оставляя его беззащитным перед ними, и, похоже, это читалось в его глазах, ибо Молаг Бал зловеще заулыбался, и грязептица со страхом сглотнула.
«Тебе есть до этого дело», — ответил кит, — «Могучий Лев Вечера, Грубый и Низменный, Хранитель Холодной Гавани со времён падения Лига, Крушителя Человечьих Сердец, тебе есть до этого дело, потому что мой род приносит счастье в верхний мир, который ещё не отказался от него ради усиления своего гнева, и кто приветствует любовь, счастье и хорошее настроение… так же как и боится крушения всего, или предательства, или кары демонов. Эти последние — орудия [забвения] и твоя кровь, и только счастье делает твои устройства сомнительного предназначения боле приятными для тебя, ведь они не достигают цели, если применить их к тому, кто не знает ничего, кроме отчаяния и только отчаяния. Тебе есть до этого дело, Лорд Бал, ибо как можешь ты уничтожить сердца людей, когда эти сердца уже пусты?»
И с этими словами снежный кит опустился обратно в фонтан, из которого появился, но задержал один плавник своего хвоста наверху на миг дольше, чем обычно. И грязептица ухватилась за него своим клювом.
Когда они вернулись в Скайрим, внезапно появившись из снега на вершине, снежного кита и грязептицу встретила полная тишина. Их сородичи исчезли, как те, так и другие, а с ними и ревущий шум и какофония птичьих причитаний. Но самка уловила своими органами чувств напряжение Грязного Участка, и почувствовала, что он находится южнее и ниже, и поняла, что всё более или менее вернулось к обычному порядку вещей. Она отпустила китовый хвост и подлетела к его глазу. «Получилось», — сказала она, — «Бал поговорил по душам со своим братом Дагоном. Я чувствую это в моей груди». «Думаю, так и было», — сказал кит, — «а я слышу, как моё стадо прыгает по горам и небесам». И, может быть, когда она поняла, что снежный кит скоро может покинуть её, присоединившись к своему роду, а быть может, из-за того, что он показал своё бесстрашие, непохожее на её, но такое же сильное, а может быть, из-за того и другого с примесью нежности, которую испытывают друг к другу все летающие создания, но грязептица поняла, что с этого самого момента она полюбила благородного, огромного и нелепого снежного кита всем своим маленьким сердечком.
«Там, где я живу, не может быть снега», — сказала она тихонько. На что кит кивнул, добавив: «и есть ещё, конечно же, разница в размере». И тут они улыбнулись друг другу, и разлетелись в разные стороны, и каждый был тепло принят своими сородичами, певшими им хвалебные песни.
(И вот почему, когда вы видите грязептицу, направляющуюся на север, вы останавливаетесь… и смотрите на небо, прежде чем повернуть на юг. Иногда, если вам улыбнётся удача, вы можете увидеть его, кита северных облаков, смотрящего на неё, возлюбленную деву Тавы, языческую богиню, которую мы время от времени скупо признаём).
Семь Видений Семи Испытаний Возрождения
[Это слова пророчества под названием "Семь Видений Семи Испытаний Возрождения." Они были записаны по мере того, как она рассказывала их мне.]
Семь испытаний.
То, к чему он приложит руку, будет сделано.
Что было недоделано, будет доделано.
Первое испытание.
В определенный день от неизвестных родителей
Возродятся Звезда и Луна.
Второе испытание.
Ни мор, ни возраст не смогут повредить ему.
Проклятие Плоти убежит от него.
Третье испытание.
В пещерной тьме Азура видит все
И заставляет звезды и луну сиять.
Четвертое испытание.
Глас странника объединит Дома.
Три Дома будут звать его Наставником.
Пятое испытание.
Рука странника объединит Велотов.
Четыре племени зовут его Нереварином.
Шестое испытание.
Он чтит кровь племени неоплаканного.
Он поглотит их грех и будет возрожден.
Седьмое испытание.
Его милосердие освободит проклятых фальшивых богов,
соберет разбитых, спасет безумных.
Одна судьба.
Он произнесет закон для народа Велота.
Он говорит про их землю и нарекает их великими.
Семь Проклятий
[из Апографы Жрецов-Отступников, с комментариями Гилваса Барело, Аббата Холамаянской Обители]
Сквозь двери неоплаканного дома,
Где смеются насмешники и интриганы плетут интриги,
Из залов вероломного дома,
Звенит семь проклятий богов, познавших хулу.
Первое проклятие, Проклятие Огня
Второе проклятие, Проклятие Пепла
Третье проклятие, Проклятие Плоти
Четвертое проклятие, проклятие Призраков,
Пятое проклятие, Проклятие Семени,
Шестое проклятие, Проклятие Отчаяния,
Седьмое проклятие, Проклятие Снов
Строки 1–3: Двусмысленные. Могут относиться к нечестию богохульного Дома Двемер, или предательской дипломатии слабого Дома Дагота, или и тому и другому. Дом Дагота, однако, называли клятвопреступниками за их предательство при Красной Горе. Это может, однако, относиться к неким нарушенным клятвам о мире между Лордом Нереваром и Лордом Думаком, основателями Великого Совета. Неревар и Думак были верными друзьями, пока разногласия между Двемерами и другими Великими Домами не разразились открытым конфликтом.
Строка 4: Люди Двемера осмеивали и оскверняли божественное.
Строки 5–6: Проклятия огня и пепла могли исходить из Красной Горы, где правит Дагот Ур. Это были самые ранние сообщения об угрозе с Красной Горы.
Строка 7: Проклятие плоти намекает на грибковые заболевания, особенно на корпрус. Огонь и пепельные бури предшествуют угрозе грибка.
Строки 8-10: Неясно. Может относиться к еще не понятой угрозе от Дагот Ура.
Строка 11: Недавние сообщения о душевных болезнях и потревоженных снах приходят и от городских жителей, и от жителей Эшленда. Что началось седьмое, и последнее, проклятие, говорит о том, что опасность вот-вот достигнет критической отметки.
Семь теней Раджина, ч.1
Мудрые каджиты говорят, что и Солнце, и Луны светят всем одинаково. Однако далеко не каждый по-настоящему понимает смысл этих слов.
Я расскажу вам легенду о Семи тенях Раджина. Каждому котенку известно, кто такой Раджин — это бог-разбойник, Урчащий Обманщик. Не получится описать деяния Раджина-бродяги неизящным слогом; он живет, чтобы достигать запредельного и знать больше, чем просто правду. Для его целей одной тени оказывается слишком мало…
Однажды Раджин прогуливался под палящим солнцем. Он воззвал к Кенарти, прося о дуновении ветра в свою гриву, но богиня ветра была чем-то занята. Тогда он попросил Алкоша сделать день короче, чтобы быстрее наступила прохладная ночь, но Алкош не внял словам бога воров. Никто в итоге не стал помогать Раджину, кого бы он ни позвал, так что пришлось ему справляться самому.
Побродив по изнуряющей жаре, встретил он наконец богатого купца, что сидел в тени от высокого камня. «Друг мой, позволь горемыке-каджиту присесть рядом с тобой», — попросил Раджин.
«Тени от этого камня не хватит на двоих, странник, — заворчал купец, — нет тут для тебя места».
Какой бы горькой правда ни была, Раджин видел, что купец его не обманывал, и спорить не стал. Вместо этого он промурчал: «А не ты ли выронил мешок золота, что каджит видел по дороге сюда?»
Толстяк-купец от удивления вскинул брови и в один миг вскочил на ноги: «А что ж, похоже, я и впрямь выронил свой мешок! Прошу тебя, скажи, где ты его видел, и ты сможешь отдохнуть в тени этого камня!»
Раджин указал алчному купцу на дорогу, по которой он пришел сюда, и когда тот поспешил за золотом, бог-бродяга обратил внимание на тень купца, которая казалась лишь немногим меньше тени от камня.
«И для чего мне журавль в небе, раз синица в моих руках?» — пробормотал Раджин и легким движением спрятанного ножа отрезал тень жадного торговца от ее хозяина так искусно, что толстяк этого даже не заметил. Раджин быстренько пришил ноги тени к своим собственным и вскоре она легла на землю перед ним, прямо напротив его собственной тени, даруя желанную прохладу и укрывая от палящего солнца.
Раджин побрел дальше по дороге, и две тени заплясали вокруг благодушно смеявшегося бога-разбойника.
Сентинель, жемчужина Алик'ра (Азадия Нетаящаяся, певчая птица Сатакалаама)
Узнай, о принц, как во времена Ра Гада перебрались Предшественники в Хаммерфелл с обречённой на гибель Йокуды. Достигнув сначала Хегата и избавив его от такой напасти как зверолюди, позже расселились они по берегам, там, где нашлись удобные гавани и оазисы с колодцами.
К северу и западу направили моряки-воины сановника Яхуба свои большие корабли, что вышли из Акос Касаза и обогнули мыс Шира. Здесь выпало Яхубу первым из Ра Гада созерцать залив Илиак, и он нашел его достойным похвалы, и возвеличил его достоинства, и поклялся, что берега его отныне станут ему домом.
На рассвете семнадцатого дня месяца Второго зерна, когда корабли Яхуба плыли навстречу созвездию Коня, дозорный прокричал, что видит место, пригодное для стоянки. И Яхуб окинул это место взором, согласился и повелел: «Эта гавань будет принадлежать нам, потому как мы завладеем ей. И я нареку её Сентинель в честь того, кто первый обнаружил её».
В те дни в Сентинеле (хотя под этим именем он прославился позже) стоял уже порт, и порт этот посещали низкорослые эльфы и люди, которые жили в согласии с эльфами. Берега были зелены от листьев деревьев: гранатовых, фиговых и оливковых, и люди сановника смотрели на это, и голод побуждал их сойти на берег, несмотря на угрозы и крики портовой толпы.
Но когда Яхуб ступил на берег, окружённый своими моряками-воинами в остроконечных шлемах и со сверкающими мечами в руках, толпу взял испуг, и вопрошали из неё угодливо и раболепно: «Что вы сделаете с нами, о могучие поющие мечи? Не погубите нас, потому как мы не причинили вам вреда».
И Яхуб сказал им: «Нет, хотя истинные боги вам неведомы, и ритуалы ваши нечестивы, я не истреблю вас. Я замыслил построить дворец высоко над берегом, а такой труд не подобает исполнять моим благородным морякам-воинам. Посему вы останетесь жить, но станете каменотёсами и каменщиками, и слугами в моём доме».
Вот так был основан подлинный порт Сентинеля. Портовый сброд нашёл себя в новой работе, и они возвели стены, и построили рыночную площадь и дворец Яхуба. Дворец получил славное имя Самаруик, и легенды гласят, что с той поры самые могущественные короли и королевы вершили судьбы из него. Венценосцы, прибывшие вслед за Предшественниками, нашли Сентинель достойным местом, и многие из семейства На-Тотамбу осели здесь.
Даже в наши дни, о принц, над городскими воротами всегда развевается знамя с полумесяцем на полотнище. И это знамя сановника Яхуба, ставшее символом Сентинеля, напоминает нам о нём. И каждый семнадцатый день месяца Второго зерна мы преданно славим сановника на празднике Куму Алезер’и Яхуб и делимся гранатами в честь нашего почитаемого предка.
Сердце Анеквины. Взгляд Черима (Беседы с изготовителями гобеленов. Часть восемнадцатая (Ливиллус Перус, профессор Имперского университета))
Современник Макамата Лусина (беседе с которым посвящена семнадцатая книга этого цикла) — каджит Черим, гобелены которого уже тридцать лет признаются шедеврами во всей Империи. Четыре фабрики, расположенные в Эльсвейре, делают копии его работ, но его оригинальные гобелены стоят астрономические суммы. У самого императора есть десять гобеленов Черима, а его представители в данный момент ведут переговоры о покупке еще пяти.
На полотнах Черима приглушенные цвета окружения контрастируют с будто светящимися персонажами, что разительно отличает его творчество от работ старой школы. Объектами его внимания в последнее время стали великолепные рассказы из далекого прошлого: Боги, встречающиеся, чтобы обсудить создание мира; каймеры, следующие за пророком Велотом в Морровинд; дикие эльфы, сражающиеся с Морихаусом и его легионами у Башни Белого Золота. Его ранние работы были посвящены более современным темам. У меня была возможность обсудить с ним на его вилле в Оркресте один из его первых шедевров, Сердце Анеквины.
Сердце Анеквины показывает нам историческую битву Пятилетней войны между Эльсвейром и Валенвудом, продолжавшуюся с 3E 394 (или 3E 395, в зависимости от того, что считать началом войны) по 3E 399. Большинство ученых утверждает, что война длилась 4 года и девять месяцев, но поэты добавили для равного счета еще три месяца.
Черим представляет зрителю битву во всех деталях. Лица ста двадцати лесных эльфов-лучников можно отличить друг от друга, но на них на всех явно читается страх перед приближающейся армией каджитов. На их кольчугах можно увидеть отблески солнца. На холмах виднеются грозные тени боевых кошек Эльсвейра, каждый мускул их тел напряжен, они готовы броситься в атаку по первой команде. Такая реалистичность неудивительна, Черим сам побывал в гуще того сражения, будучи пехотинцем каджитов.
На солдатах передней линии можно различить все детали каджитского вооружения. Расшитые по краям полосатые туники. Металлические части на кожаных доспехах, характерных для Эльсвейра. Тканевые шлемы, отделанные серебром.
"Черим не понимает смысла пластинчатых доспехов, — сказал Черим. — В них жарко, ощущение такое, что тебя сожгли и одновременно похоронили заживо. Черим носил такие доспехи по настоянию наших советников нордов во время битвы при Зелинине, и Черим не мог даже повернуться, чтобы увидеть, что делают его собратья каджиты. Черим делал наброски для гобелена, изображающего битву при Зелинине, но Черим решил, что если сделать его реалистичным, фигуры получатся очень механическими, как железные големы или двемерские центурионы. Черим знает командиров каджитов и не удивится, если отказ от тяжелой брони был вызван еще и эстетическими соображениями".
"Эльсвейр проиграл битву при Зелинине, не так ли?"
"Да, но следующая битва, Сердце Анеквины, позволила Эльсвейру в итоге выиграть войну, — говорит Черим с улыбкой. — Мы начали побеждать, как только отослали наших советников-северян обратно в Солитьюд. Нам пришлось избавиться от всей тяжелой брони и воспользоваться традиционной броней, в которой наши воины чувствуют себя лучше всего. Очевидно, что основное достоинство традиционной брони заключается в том, что мы можем легко передвигаться в этих доспехах, вы можете видеть это по естественным позам солдат на гобелене.
Теперь, если вы посмотрите на этого бедного раненого кэтей-рат, который продолжает сражаться в нижней части гобелена, вы увидите еще одно преимущество. Это прозвучит странно, но самое лучшее качество традиционной брони заключается в том, что стрела либо отражается, либо проходит навылет. Наконечник стрелы подобен крюку, он цепляется за плоть, если стрела не проходит насквозь. Солдат в традиционных доспехах может обнаружить, что у него в теле появилась дыра от стрелы, а сама стрела вылетела с другой стороны. Наши целители с легкостью вылечат такую рану, если она не смертельна, конечно, но, если стрела застревает в броне, как это происходит в случаях с более тяжелыми доспехами, при всяком движении солдата рана будет открываться. До тех пор, пока каджит не снимет доспехи и не вытащит стрелу, что нам часто приходилось делать во время битвы при Зелинине. Сложный процесс, отнимающий кучу времени, если не сказать хуже".
Я задал ему следующий вопрос: "А есть ли на этом гобелене ваш автопортрет?"
"Да, — говорит Черим и снова улыбается. — Видите маленькую фигурку каджита, который снимает кольца с мертвого лесного эльфа? Он стоит к вам спиной, но у него хвост в бурую и рыжую полоску, как у Черима. Черим не говорит, что все расхожие представления о каджитах верны, но в некоторых из них есть доля истины".
Самоирония в автопортретах свойственна и Ранульфу Хуку, художнику, беседу с которым мы предложим вам в девятнадцатой части этого цикла.
Сердце Сиродила (Фрастус из Элинира)
Плодородные земли центральной части Сиродила, берега озера Румаре и Нибенейская долина, широко известны под названием «Средиземье». Здесь царит умеренный климат, позволяющий выращивать урожай и заниматься животноводством, снабжая продовольствием весь центр Тамриэля. Дожди и грозы идут часто, но нет ни песчаных бурь Хаммерфелла с запада, ни муссонов Чернотопья с юго-востока.
Очень многое было написано по поводу классического высказывания Хеймскра о джунглях или тропическом лесу в Сиродиле. Мои собственные исследования показали, что словосочетание «бесконечные джунгли» применительно к Сиродилу произошло от ошибки, допущенной при копировании. Пристальное изучение едва различимых письмен оригинального манускрипта ясно указывает на неверную интерпретацию — точным вариантом будет «бесконечные дали». Определение «экваториальные дождевые» в отношении нибенейских лесов в оригинале попросту отсутствует. Я полагаю, что оно было добавлено переписчиком в поддержку сделанной им ранее ошибки с «джунглями». Леди Синнабар из Танета, без сомнения, выскажет своё мнение насчёт этого заключения, но бесчисленные изъяны её учёных рассуждений решительно всем давно известны.
Ситис
Ситис — это начало всего строения. До него не было ничего, но глупые альтмеры имеют имена для этого "ничто" и чтят его. Ленивые рабы они, вот причина этому. Действительно, из Проповедей, "стагнация нуждается лишь в себе самой, что есть ничто".
Ситис разделил ничто на части и изменил их, создав из них мириады возможностей. Эти идеи угасли и растеклись, и ослабели, что и должно было случиться.
Однако, одна идея, ревностная, не захотела умереть, подобно стагнации она захотела долгой жизни. Это был демон Ануи-Эль, что сотворил соратников, назвавших себя аэдра. Они поработили все созданное Ситисом и создали царства вечного несовершенства. Потому аэдра и есть ложные боги, или иллюзия.
Тогда Ситис породил Лорхана и послал его уничтожить вселенную. Лорхан! Изменчивый мутант!
Лорхан нашел слабость аэдра. Как и все мятежники, кои по природе своей мнят себя бесконечно значимыми, они также действовали по одиночке из-за тщеславия и ревности друг к другу. Также не желали они возвращаться в "ничто" прежних времен. И так, пока правили они своими ложными царствами, Лорхан наполнил пустоту множеством новых идей. Этих идей был легион. Вскоре показалось, что и у Лорхана есть свой доминион, с рабами и вечными несовершенствами, и он уподобился аэдра в глазах всего мира. Так он и предстал пред демоном Ануи-Элем и Восемью Дарующими: как друг.
Иди к Шармату Дагот Уру как друг.
Сказ об Авенаре каменном певце
"Сядь спокойно, дитя, и послушай. События, о которых рассказывается в сказке, что я тебе расскажу, произошли очень давно."
"Что это за сказка, дедушка? Это сказка о героях и злых зверях?"
Дедушка внимательно посмотрел на внука. Он растет умным мальчиком. Скоро он будет видеть смысл в этих сказках, урок, который они несут будущим поколениям.
"Просто послушай, дитя. Пусть эта сказка останется в твоем сердце."
Давным-давно, когда скаалы были еще юными, на земле царил мир. Солнце было жарким, посевы давали хороший урожай, и люди были счастливы в мире, дарованном Создателем. Но, скаалы постепенно стали самодовольными и ленивыми, и они воспринимали как должное землю и все те дары, что Создатель дал им. Они забыли, или не захотели помнить, что Враг никогда не дремлет, и что он ждет момента, когда можно будет причинить боль Создателю, и его избранному народу. И так получилось, что Враг появился среди скаалов.
У Врага много форм. Он появляется в виде нечестивых зверей и неизлечимой чумы. В Конце Времен, мы узнаем его как Тартаага, Пожирателя Мира. Но в те времена его знали как Жадину.
Жадина (так мы называем его, потому что произнести его имя — это наверняка навлечь несчастия на людей) жил среди скаалов многие месяцы. Возможно, когда-то он был простым человеком, но когда Враг вселился в него, он стал Жадиной, и таким его и запомнили.
И вот однажды, сила скаалов покинула их. Сила покинула руки воинов, и шаман больше не мог вызывать зверей себе в подмогу. Старейшины думали, что Создатель прогневался, и некоторые даже предположили, что Создатель покинул их навсегда. И тогда перед ними появился Жадина и заговорил.
"Вы, скаалы, стали жирными и ленивыми. Я украл дары вашего Создателя. Я украл океаны, и теперь вы всегда будете чувствовать жажду. Я украл землю, и деревья, и солнце, и ваши посевы теперь засохнут и погибнут. Я украл животных, и вы теперь будете ощущать голод. И я украл ветра, так что отныне вы будете жить без духа Создателя.
"И до тех пор, пока один из вас не вернет эти дары, скаалы будут жить в нужде и отчаянии. Так как я Жадина, и такова моя природа."
И, сказав это, Жадина исчез.
Скаалы спорили многие дни и ночи. Они знали, что один из них должен вернуть дары Создателя, но никак не могли решить, кто это должен сделать.
"Я не могу пойти," сказал Старейшина, "потому что я должен оставаться здесь, чтобы вести скаалов, и стоять на страже закона нашего народа."
"Я не могу пойти," сказал Воин, "потому что я должен защищать скаалов. Мой меч понадобится, если Жадина появится вновь."
"Я не могу пойти," сказал Шаман, "потому что людям нужна мой мудрость. Я должен толковать знамения и использовать свои знания на благо людям."
И тогда слово взял юноша по имени Аэвар. Его руки были сильны, а ноги быстры, хотя он еще не был воином скаалов.
"Я пойду," сказал Аэвар, и скаалы рассмеялись.
"Выслушайте меня," продолжал мальчик. "Я еще не воин, так что мой меч не понадобится. Я не могу толковать пророчества, так что люди не будут искать моего совета. И я еще юн и несведущ в вопросах закона. Я заберу дары Создателя у Жадины. И если я не смогу сделать это, никто не будет страдать по мне."
Скаалы подумали немного, и решили отпустить Аэвара. На следующее утро он вышел из деревни и отправился на поиски даров.
Аэвар решил сначала вернуть Дар Воды, поэтому он направился к Камню Воды. И там Создатель впервые заговорил с ним.
"Иди на запад, к морю, и следуй за Пловцом к Живой Воде."
Когда Аэвар подошел к берегу океана, он увидел Пловца, черного хоркера, посланного Создателем. Пловец нырнул, и вынырнул очень далеко, затем нырнул опять. Аэвар был сильным, и хорошо плавал. Он последовал за Пловцом в пещеру, заплывая все глубже и глубже, его легкие горели, а руки уставали все сильнее. Наконец, он нашел карман воздуха, и там, во тьме, он нашел Живую Воду. Собравшись с илами, он взял эту Воду и поплыл назад к берегу.
Когда он вернулся к Камню Воды, Создатель заговорил опять. "Ты вернул скаалам Дар Воды. Океаны опять наполнятся жизнью, и скаалы больше не будут знать жажды."
Затем Аэвар пошел к Камню Земли, и там Создатель заговорил с ним опять.
"Войди в пещеру Скрытой Музыки, и услышь Песнь Земли."
Аэвар пошел на северо-восток, к Пещере Скрытой Музыки. Он нашел большую пещеру, где наросты свисали с потолка и росли из самой земли. Он прислушался там, и услышал Песнь Земли, но она была очень тихой. Взяв свою булаву, он начал в ритме Песни ударять ей по наростам, выходящим из земли, и Песнь становилась все громче, пока не наполнила пещеру и его сердце. Затем он вернулся к Камню Земли.
"Дар Земли опять вернулся к скаалам," сказал Создатель. "Земля опять стала плодородной и наполнилась жизнью."
Аэвар устал, солнце палило его, деревья не давали тени, и не было ветра, который мог бы охладить его. И все же, он добрел до Камня Зверя, и Создатель заговорил опять.
"Найди Доброго Зверя и облегчи его страдания."
Долго Аэвар шел через лес Изинфьер, пока не услышал за холмом рев медведя. Взойдя на холм, он увидел медведя, шею которого пронзила стрела фалмера. Он осмотрелся в поисках фалмеров, и никого не увидел, а затем приблизился к зверю. Он медленно подходил к нему и говорил успокаивающие слова, "Добрый зверь, я не хочу тебе зла. Меня послал Создатель, облегчить твои страдания."
Услышав эти слова, медведь перестал кататься по земле и склонил свою голову к ногам Аэвара. Аэвар ухватился за стрелу, и вытащил ее из шеи медведя. При помощи начальных знаний магии, которыми он обладал, Аэвар залечил рану, хотя на это ушли остатки его сил. Когда рана медведя затянулась, Аэвар уснул.
Когда он проснулся, медведь стоял над ним, а вокруг были разбросаны останки фалмеров. Аэвар понял, что Добрый зверь защищал его, пока он спал. Затем Аэвар отправился назад, к Камню Зверя, и медведь шел рядом с ним. Когда он подошел к Камню, Создатель заговорил с ним опять.
"Ты вернул Дар Зверей. Опять Добрые звери будут давать пищу скаалам, когда они будут голодны, давать им одежду, когда им будет холодно, и защищать их, когда возникнет такая необходимость."
Силы Аэвара вернулись к нему, и он отправился к Камню Дерева, но Добрый зверь не последовал за ним. Когда Аэвар прибыл туда, Создатель заговорил с ним.
"Первое Дерево сгинуло, и его нужно посадить вновь. Найди семя, и посади Первое дерево."
Аэвар пошел через лес Хирстаанг, в поисках семени Первого Дерева, но нигде не мог найти его. Тогда он заговорил с Духами Деревьев, живыми деревьями. Они сказали ему, что эти семена были украдены одним из фалмеров, (так как они были слугами Врага), и что этот фалмер спрятал их в глубине леса, чтобы никто не мог найти их.
Аэвар пошел в самую дремучую часть леса, и там он нашел злобного фалмера, окруженного Малыми Духами Деревьев. Аэвар понял, что эти деревья стали рабами этого фалмера, и что он использовал магию Семян, произнеся их тайное имя. Аэвар знал, что ему не справиться с такой силой, и что ему нужно выкрасть эти семена.
Аэвар открыл свой заплечный мешок и вынул оттуда кремень. Собрав листья, он разжег небольшой костер у опушки, где стоил фалмер и околдованные им Духи. Все скаалы знают, что Духи не выносят огонь, так как огонь пожирает деревья, которым они служат. Природа Духов взяла над ними верх, и они бросились тушить пламя. А в это время, Аэвар зашел со спины фалмера, и схватил мешочек с семенами, и бросился бежать, пока тот не понял, что его обокрали.
Когда Аэвар вернулся к Камню Дерева, он посадил семя в землю, и Создатель заговорил с ним опять.
"Дар Деревьев возвращен. Опять деревья и другие растения будут расти, цвести и давать плоды, будут обеспечивать скаалов пищей, и укрывать их в своей тени."
Аэвар устал, так как солнце нещадно палило, а ветер не мог остудить его, но он смог все же недолго отдохнуть в тени деревьев. Его ноги были сбиты до крови, и а глаза слипались, но он продолжил свой путь, направившись к Камню Солнца. И опять, Создатель заговорил с ним.
"Согревающее тепло солнца украдено, и теперь оно только жжет. Освободи солнце из Залов Полумрака."
И Аэвар пошел на запад, через промерзлые земли, пока не достиг Залов Полумрака. Воздух внутри был плотным и тяжелым, и он ничего не видел дальше своей руки. Но все же, он постепенно пробирался вдоль стен, отовсюду доносились звуки шагов, и он знал, что это место населено Нечестивыми Зверями, которым не терпится разорвать его плоть и перегрызть его кости. Многие часы он пробирался во тьме, пока вдалеке не увидел слабый свет.
Там, из-за стены толстого льда, исходило сияние столь яркое, что ему пришлось закрыть глаза, чтобы не ослепнуть навечно. Он выдернул горящий глаз одного из Нечестивых Зверей и изо всех сил бросил его в лед. Во льду появилась маленькая трещина, которая затем стала становиться больше. Постепенно, через эти трещины стал пробиваться свет, расширяя их, раскалывая лед. С оглушительным треском, ледяная стена обрушилась, и ослепительный свет залил Залы Полумрака. Аэвар услышал вой Нечестивых Зверей, которые были ослеплены и сожжены. Он выбежал из Залов, и без сил упал на землю.
Когда он опять смог встать на ноги, солнце нежно согревало его, и он был очень рад этому. Он направился назад, к Камню Солнца, где Создатель опять заговорил с ним.
"Дар Солнца опять возвращен скаалам. Он согреет их и даст им свет."
Аэвару осталось вернуть один, последний дар, Дар Ветров, поэтому он пошел к Камню Ветра, который стоял на западном берегу острова. Когда он прибыл туда, Создатель опять заговорил с ним, дав ему последнюю задачу.
"Найди Жадину, и освободи Ветер, плененный им."
И вот, Аэвар пошел по острову в поисках Жадины. Он искал повсюду, но Жадины нигде не было. Не было его ни около океана, ни в глубоких пещерах, и звери не видели его в темных лесах. Наконец, Аэвар наткнулся на покосившуюся хижину, и он знал, что именно там он и найдет Жадину.
"Кто ты такой," прокричал Жадина, "что без разрешения вламываешься в мой дом?"
"Я Аэвар из скаалов," отвечал Аэвар. "Я не воин, не шаман, и не старейшина. Если я не вернусь, никто не будет скорбеть по мне. Но я вернул Океаны и Землю, Деревья, Зверей и Солнце, и я также верну моему народу и Ветра, чтобы мы опять могли ощущать дух Создателя в наших душах."
И с этими словами, он схватил мешок Жадины, и открыл его. Ветра вырвались на свободу, завертев Жадину в вихре и унеся его далеко-далеко, прочь от острова. Аэвар дышал свежим ветром, и его сердце наполнялось радостью. Он пошел назад, к Камню Ветра, где Создатель заговорил с ним в последний раз.
"Ты хорошо потрудился, Аэвар. Ты, самый молодой из скаалов, вернул им мои дары. Жадины больше нет, и он долго еще не будет беспокоить твой народ. Твой Создатель доволен. А теперь иди, и живи согласно твоей Природе."
И Аэвар пошел назад, в деревню скаалов.
"А что было дальше, дедушка?"
"Что ты имеешь в виду, дитя? Он пошел домой."
"Нет. Когда он вернулся в деревню," продолжало дитя. "Он стал воином? Или изучил пути шамана? Он стал возглавлять скаалов в бою?"
"Я не знаю. На этом моя сказка заканчивается," сказал дедушка.
"Но это не конец! Сказки не должны так заканчиваться!"
Старик рассмеялся и встал со своего кресла.
"Почему нет?"
Сказ о Дро'Зире. Пересказ с комментариями (Сонья Ветте)
История, предлагаемая вашему вниманию, была услышана мною в лагере каджитского торгового каравана — один из каджитов рассказывал ее своему отпрыску. Я попыталась записать его рассказ как можно точнее, ведь каджиты редко рассказывают свои легенды чужакам. По правде говоря, я не уверена, что он стал бы ее вообще рассказывать той ночью, тем более в моем присутствии, если бы не принял к тому моменту немалую дозу лунного сахара.
Садись к огню и обогрей свой мех, Ма'раширр, а я расскажу тебе, как наш Дро'Зира стал величайшим из всех каджитов! (прим.: Полагаю, имеется в виду, что Дро'Зира, о котором идет речь, является каким-то прославленным предком их семейства.)
Каджиты, жившие в древние времена, услыхали могучий рев Алкоша, Великого Кота-Короля времени (прим.: известен в Империи как Акатош, в Скайриме — как Алдуин) и поспешили навстречу его Голосу. За три дня они пересекли весь Тамриэль, не прерываясь даже на отдых с щепоткой лунного сахара — вот какими быстрыми и выносливыми были каджиты в те времена.
Они пришли в прайд Алкоша и стали сильнейшими его воинами. Лоркхадж (прим.: Шор по-нордски), однако, прорычал Ра'Вулфхарту приказ избавиться от воинов-каджитов, ибо завидовал он их преданности Алкошу.
Видя, как яростно сражаются воины-каджиты, Ра'Вулфхарт не решился убить их. С помощью рыка, что дал ему Лоркхадж, он обратился с Массеру и Секунде, чтобы полными взошли они на небо. Воины-каджиты стали сенче, но забрал у них разум Лоркхадж.
Когда Ра'Вулфхарт вернулся, чтобы вонзить свои когти в сердце Красной горы, он призывал на помощь своих воинов. Лишь Дро'Зира остался из "роджитов", кто не забыл, кто он такой, и лишь он откликнулся на призыв.
Но эти (непечатное слово) барды нордов не поют о том, как дошел Дро'Зира с Пепельным королем до самой Красной горы, дабы ударить в сердце данмеров! Не говорят они о том, как Дро'Зира запрыгнул на на Думалаката, гнома-орка, когда тот приставил клинок к горлу Пепельного Короля, чтобы не дать ему вымолвить ни звука!
И не складывают они песен о том, как освободил Лоркхадж Дро'Зиру из вотчины Шеггората за храбрость и за спасение Пепельного Короля! Поэтому, когда встретится тебе бард, который будет хулить каджитов, оставь его с железным когтем в спине, чтобы напомнить, кто на самом деле спас Скайрим.
Что же до остальных "роджитов", то они измельчали и поглупели, поэтому сразу бей их, если они приблизятся к каравану. Так мне отец говорил, и теперь я говорю тебе то же самое.
А теперь будь хорошим котенком и принеси-ка мне еще лунного сахара к этим сладким пирогам.
Большая часть истории показалась мне обычным хвастовством, однако некоторые факты действительно согласуются с тем, что мы привыкли считать реальной основой для легенд о тех событиях. И тогда возникает множество вопросов — например, почему мы так мало знаем об истории каджитов и какую роль, не упомянутую в письменных источниках, они могли играть в событиях нашей истории.
Сказание Халлгерда (Тави Дромио)
Я думаю, величайший воин, живший на земле, это Вилус Номменус, — сказал Ксиомара. — Назови хоть одного воина, чьи завоевания более обширны".
"Конечно же, Тайбер Септим", — ответствовал Халлгерд.
"Он не был воином, он был руководителем, политиком, — отметил Гараз. — Кроме того, нельзя оценивать воина по площади завоеванных им земель. Его надо оценивать по умению владеть мечом".
"Помимо мечей есть много другого оружия, — возразил Ксиомара. — Почему не умение обращаться с секирой или луком? Кто лучше всех владел всеми видами оружия сразу?"
"Не знаю ни одного мастера всех видов оружия, — сказал Халлгерд. — Балаксес из Агии Неро в Чернотопье был величайшим копейщиком. Эрнс Ллерву из Эшленда — величайший мастер палицы. Самый великий мастер катаны, скорее всего, какой-нибудь акавирский военачальник, о котором мы не слышали и которого не видели. Что касается лука…"
"Пелинал Вайтстрейк один захватил весь Тамриэль", — вмешался Ксиомара.
"Это было еще до Первой эры, — сказал Гараз. — И скорее всего, это миф. Существует множество современных великих воинов. Каморан Узурпатор? Неизвестный герой, который собрал Посох Хаоса и победил Джагара Тарна?"
"Мы не можем называть неизвестного воина величайшим. А как же Нандор Берайд, рыцарь императрицы Катарии? — предложил Ксиомара. — Говорят, он умел обращаться с любым оружием, которое вообще существует".
"И что с ним случилось? — усмехнулся Гараз. — Утонул в море Призраков, потому что не сумел снять доспехи. Может быть, я слишком привередливый, но, по-моему, величайший воин всех времен должен уметь снимать доспехи".
"Ну, вряд ли можно считать умением простое ношение доспехов, — сказал Ксиомара. — Ты или умеешь в них сражаться, или нет".
"Неправда, — сказал Халлгерд. — В этом искусстве тоже есть свои мастера. Они в доспехах могут делать некоторые вещи лучше, чем мы вообще без доспехов. Вы когда-нибудь слышали о Хлаалу Пасороте, прапрадедушке короля?"
Ксиомара и Гараз признались, что не слышали.
"Это было много веков назад. Пасорот был правителем обширных земель, а право на те земли он получил, так как был лучшим воином страны. Говорят, вправду Дом обязан своим богатством достижениям Пасорота как воина. Каждую неделю он проводил состязания в своем замке, выходя на поединок с лучшими воинами из соседних владений. И каждую неделю он что-нибудь выигрывал.
Но его великое мастерство заключалось не во владении оружием, хоть он и был очень неплох в бою на секирах и длинных мечах. Он побеждал благодаря способности двигаться очень быстро в самых тяжелых доспехах. Некоторые люди говорили, что в броне он двигался быстрее, чем без нее.
За несколько месяцев до начала этой истории он выиграл дочь одного из своих соседей, прекрасную Мену, и сделал ее своей женой. Он очень ее любил, но был очень ревнив, и небезосновательно. Он не очень устраивал ее как мужчина. Она ни разу не изменила ему только потому, что Пасорот очень пристально следил за ней. Она была, мягко говоря, очень влюбчивой, и ее возмущало, что она досталась Пасороту как выигрыш. Куда бы он ни шел, он всегда водил ее с собой. А на состязаниях она сидела в отдельной ложе, чтобы Пасорот всегда мог видеть ее во время поединка.
Реальным его соперником, хоть Пасорот и не знал об этом, был красивый молодой оруженосец, которого воин также выиграл на одном из турниров. Мена обратила на него внимание, а он, конечно же, на нее. Его звали Тарен".
"Все превращается в грязную шутку, Халлгерд", — сказал Ксиомара с улыбкой.
"Клянусь, что это все правда, — сказал Халлгерд. — Проблема у влюбленных была в том, что они никогда не могли остаться наедине. Может быть, именно поэтому остаться наедине стало их навязчивой идеей. Тарен считал, что лучшее время, когда они могут предаться любви — это состязания. Мена притворилась больной и сказала, что не может находиться в ложе. Но Пасорот навещал ее в перерывах между поединками, которые были довольно частыми. Тарен и Мена так и не смогли остаться наедине. Звук бряцающих доспехов, доносившийся с лестницы, когда Пасорот шел проведать жену, навел Тарена на мысль.
Он изготовил новые доспехи, очень прочные и блестящие, с красивым орнаментом. Тарен поместил в ножные сочленения специальный состав. Чем больше Пасорот будет потеть, и чем больше двигаться, тем больше сочленения будут затвердевать. Со временем, считал Тарен, Пасорот не сможет быстро передвигаться, поэтому не будет успевать навещать жену в перерывах между поединками. Но все же на всякий случай Тарен повесил на ноги колокольчики, которые должны были громко звонить, издалека предупреждая влюбленных о приближении мужа.
На следующих состязаниях Мена вновь притворилась нездоровой, а Тарен подарил своему господину новый комплект доспехов. Пасороту они очень понравились и, как и надеялся Тарен, он надел их на первый же поединок. Оруженосец скорее побежал по лестнице в спальню к своей возлюбленной.
Вокруг было все тихо, и влюбленные предались любовным утехам. Внезапно Мена заметила, как изменилось выражение лица Тарена. Прежде, чем она успела что-либо спросить, голова ее любовника упала с плеч. За ним стоял Пасорот, сжимая в руке свою секиру".
"Но как он смог быстро подняться по лестнице? И разве они не могли услышать звон колокольчиков?" — спросил Гараз.
"Видишь ли, когда Пасорот понял, что он не сможет быстро идти на ногах, он пошел на руках".
"Не верю", — засмеялся Ксиомара.
"Что случилось потом? — спросил Гараз. — Пасорот убил и Мену?"
"Никто не знает, что было потом, — сказал Халлгерд. — Пасорот не пришел на следующий бой, и на следующий тоже. Он вышел только на четвертый поединок. Мена тоже появилась в ложе, и больной она уже не выглядела. Наоборот, она улыбалась, а на лице у нее был легкий румянец".
"Они сделали это?" — закричал Ксиомара.
"Не знаю пикантных подробностей, но после поединка слуги тринадцать часов снимали доспехи с Пасорота, настолько они затвердили от смеси, которую в них добавил Тарен".
"Я не понимаю, так значит, он не снимал доспехов, когда они… э-э… но как же тогда?"
"Я же сказал, — ответил Халлгерд. — Это история о человеке, который в доспехах был гораздо проворнее, чем без них".
"Вот это мастерство", — сказал Гараз.
Слава Боэтии
Взгляни на лицо Боэтии и подивись. Подними свои руки, если хочешь удостоиться взгляда и благословения Боэтии. Знай, что битва — это благословение. Знай, что смерть — это вероятность. Знай, что ты лишь прах пред очами Боэтии.
Слава и забвение: Среди айлейдских руин (Александр Хетрард)
Приехав в приорат Готтлесфонт, что стоит на Золотой дороге между Скинградом и Имперским городом, я решил позволить себе отвлечься и совершить краткое путешествие к величественным руинам Сейататара, что значит "Тень отчих лесов" на языке древних айлейдов. Проведя много часов на дороге среди заросших боярышником пригорков, я застыл на месте при виде пяти белоснежных колонн, поднимавшихся из нефритово-зеленых холмов, чтобы слиться в V-образные арки, украшенные изящными капителями, возвышающимися над изумрудным лесом. Это зрелище навело меня на мысли об утраченной славе прошлого и прискорбной судьбе цивилизации, которая оставила после себя лишь эти осколки костей, торчащие из зеленого кургана забвения.
Среди чащи я обнаружил вход, ведущий в центральный купол великого подземного храма, посвященного Магнусу, богу Зрения, Света и Озарения. Растрескавшиеся белые стены поблескивали холодным голубым светом, источаемым померкнувшими со временем магическими бассейнами.
Мраморные скамьи главной площади окружали высокие колонны и тонкие арки, поддерживающие высокий купол. Расходясь от центрального острова, величественные мосты пересекали тихие пруды, позволяя пройти в коридоры за колоннами, откуда широкие сводчатые галереи и прозрачные каналы вели в темноту. В прудах отражались обрушившиеся стены, упавшие колонны и буйные корни с плетьми ползучих растений, разросшиеся в полусвете магических фонтанов.
Древние айлейды признавали не те четыре элемента, что знает современная натуральная философия — землю, воду, воздух и огонь, а четыре элемента религии высоких эльфов — землю, воду, воздух и свет. Они полагали огонь слабой и искаженной формой света, который айлейдские философы отождествляли с первичными магическими принципами. Именно поэтому их древние подземные храмы всегда были освещены лампами, шарами, магическими бассейнами и фонтанами.
Смотря на эти древние, потускневшие, но все еще действующие водоемы, я предался размышлениям о давно умерших айлейдских архитекторах. Глядя на гладкую, как стекло, поверхность бассейнов, я мог видеть глубоко внизу медленную пульсацию то затухающих, то разгорающихся велкиндских камней.
Исследователей этих руин подстерегают хитроумные смертельно опасные механизмы, разработанные айлейдами, чтобы препятствовать тем, кто осмелится вторгнуться в их подземные убежища. Какая ирония! Через столько лет эти устройства все еще стоят начеку, готовые уничтожить тех, кто хочет всего лишь полюбоваться работой айлейдов. Ведь совершенно ясно… что эти устройства были созданы напрасно. Они не защитили айлейдов от их истинных врагов, которыми оказались не рабы, что восстали и сбросили жестоких хозяев, и не дикари, что узнали секреты магического и военного мастерства айлейдов. Нет, их главным врагом была высокомерная гордость за их достижения, их чопорная уверенность в том, что их империя вечна. Именно это обрекло их на поражение и забвение.
Сладкая жизнь (Запудренная-Сахаром)
Раз за разом чешу я свой мех, доводя его до зеркального блеска. Мои губы подкрашены алым цветом — как и когти. Кровавым цветом — как киноварь. Ярким, как свежая рана. А глаза мои подведены чёрной краской.
Столько криков, когда выхожу из дома каждым вечером! Их так много, таких страстных. Они вожделеют испробовать моих сахарных сластей, тщатся первыми снять пенку с моих сливок. Но я просто иду вперёд, балансируя подносом на голове и почти не глядя по сторонам.
Только ему одному дозволено коснуться моего угощения, слизнуть сладость сливок из моих рук. Только ему и никому другому.
И потому пересекаю я площадь по дороге к храму и возлагаю дары Алкошу. Мой сахар, мои пирожные, мои сладкие сливки. Каждый дар подготовлен с любовью, каждый займёт место на его алтаре.
Может быть, Первый Кот примет мои скромные подношения и наполнит меня упоением первого любовного поцелуя.
Слёзы Анурраме
Существовал когда-то сверкающий город Эроки, а правила им лучезарная принцесса Анурраме. Вся айлейдская знать завидовала её красоте, изяществу и непревзойдённой мудрости.
Когда настало время, она вышла замуж за принца из далёкого, но большого города. Это должен был быть союз, скрепляющий Тамриэль. Принц был известен воинской доблестью и непоколебимой честью, и он горячо полюбил свою новую невесту Анурраме.
Какое-то время они жили счастливо — или по крайней мере так казалось. Но с годами муж Анурраме всё реже и реже бывал дома, а чувство долга оказалось плохой заменой страсти.
Так и случилось, что Анурраме взяла себе любовника, молодого воина, героя Эроки. Сильный, источающий юношескую энергию и радость, он подарил Анурраме то, что не способен был ей дать старый, вечно отсутствующий принц — трепетную страсть и нежную дружбу.
Поначалу Анурраме тщательно скрывала свой роман, иначе муж её был бы опозорен, но, увлечённая капризным ветром любовного пыла, она становилась всё более и более беспечной, и вскоре тайна их отношений была раскрыта.
Отвергнутый и разъярённый муж прибыл со всей своей армией под Эроки и осадил город. Принцесса поклялась храбро встретить его и призвала любовника собрать войска для защиты города, что он и пообещал сделать.
Но когда наступило время сражения, войска сердечного друга оказались на стороне её мужа — вечная любовь не устояла против звонких монет.
В отчаянии и бешенстве от такого предательства принцесса, чтобы защитить город и уничтожить врагов, призвала на помощь даэдра. Откликнулась Мефала. Она приказала Анурраме собрать все свои слёзы в чашу, а затем наделила их силой ненависти принцессы к вероломному любовнику, ненависти, развившейся из могучего ростка любви.
Получившие эту силу слёзы затвердели, превратившись в артефакт, в Слезу Анурраме. Когда пришёл час битвы, принцесса отнесла артефакт в самую высокую башню города. Армии уже бушевали под стенами города, и она высвободила мощь Слезы, уничтожив обе армии и город вспышкой из глаз.
Всё, что осталось от Эроки и от самой Анурраме, — это полуразрушенная крипта. Однако на протяжении многих поколений тянутся слухи, что Слеза не уничтожена, что она поджидает своего часа, притаившись посреди каменных обломков.
Слова Ветра
[Это том поэзии, собранной от мудрых женщин Эшленда. "Дай мне стать пылью" записано в племени Ахеммуза в Грейзлендсе.]
Слова и философия (Леди Бенок)
Леди Аллена Бенок, бывшая глава Гильдии бойцов Валенвуда и начальник личной стражи императора в Имперском городе, возглавляла кампанию по переобучению солдат Тамриэля обращению с мечом. Я встречался с ней трижды при разных обстоятельствах, но с одной целью — написать эту книгу. Первый раз я был в ее покоях во дворце, на балконе, выходящем в сад.
На встречу, которой я добивался полгода, я пришел слишком рано, но она даже слегка попрекнула, что я не пришел еще раньше.
"У меня было время подготовить ответы", — сказала она, а ее яркие зеленые глаза улыбались, когда она произносила эти слова.
Леди Бенок — босмер, или лесной эльф, и, как ее предки, очень рано научилась обращаться с луком. Она преуспела в стрельбе, и к четырнадцати годам ее взяли в охотничью партию племени в качестве джекспера — стрелка на дальние расстояния. В черный 396-й год, когда племя Парик начало свое кровавое шествие по юго-восточному Валенвуду при поддержке войск острова Саммерсет, леди Бенок приняла участие в боях, защищая родные земли.
"Я первый раз убила человека, когда мне было шестнадцать, — рассказывала она. — Я не очень хорошо помню — он или она были всего лишь размытым пятном на горизонте, в которое я целилась. Для меня это было примерно то же самое, что убивать зверей. Я, наверное, отправила в мир иной около сотни человек в тот год, за лето и осень. Тогда я не чувствовала себя убийцей, а зимой узнала, каково смотреть человеку в глаза, пуская ему кровь.
Это был разведчик из племени Парик, он застал меня врасплох, когда я стояла на часах в лагере. Мы застали друг друга врасплох, если точнее. У меня за спиной был лук, я запаниковала, пытаясь вытащить стрелу, когда он был от меня на расстоянии полуярда. Я просто не знала, что еще можно сделать. Разумеется, он ударил первым, ведь у него был меч, и я упала.
Всегда помнишь просчеты своей первой жертвы. Его ошибкой была самонадеянность. Показалась кровь, я упала, и он решил, что я мертва. Я набросилась на него в тот момент, когда он отвернулся и посмотрел на мирно спящий лагерь моего племени. Он расслабился, а я отняла у него меч.
Не знаю, сколько раз я его ударила. К тому времени, когда я остановилась, на смену мне пришел второй часовой. Руки у меня были черно-синими от напряжения, а на разведчике не осталось живого места. Я покромсала его на куски, в прямом смысле слова. Понимаешь, у меня не было ни малейшего представления ни о том, как сражаться в ближнем бою, ни о том, сколько нужно ударов, чтобы убить человека".
Леди Бенок решила восполнить этот пробел в своем образовании и начала изучать приемы ближнего боя.
"В Валенвуде невозможно обучиться обращению с мечом, — говорила она. — Это не значит, что босмеры не умеют пользоваться клинками, но мы в большинстве своем самоучки. Мне было очень больно, когда наше племя осталось без своих земель и вынуждено было уйти на север, но в этом был один плюс: это дало мне возможность повстречаться с редгардами".
Леди Бенок преуспела во владении всеми видами оружия под руководством Вардая А'Кора. Она стала вольнонаемным искателем приключений, странствовала по пустынным районам южного Хаммерфелла и северного Валенвуда, защищала караваны и едущих по делам сановников от различных опасностей, которые могли встретиться им по дороге.
К несчастью, прежде чем мы смогли продолжить разговор, леди Бенок срочно вызвали к императору. Такое часто случается с имперскими стражами, особенно в наши тревожные времена, и думаю, сейчас это происходит гораздо чаще, чем в прошлом. Когда я попытался связаться с ней и назначить время для следующего разговора, ее слуги сказали мне, что хозяйка находится в Скайриме. Прошел еще месяц, и, зайдя к ней, я узнал, что она в Хай Роке.
К чести леди Бенок надо заметить, что она буквально выловила меня, чтобы дать мне очередное интервью. Это произошло в месяц Заката солнца в том же году. Я был в городской таверне под названием "Кровь и петух", когда почувствовал ее руку у себя на плече. Она села за грубо сколоченный стол и продолжила свой рассказ, будто мы и не расставались.
Возвратившись к описанию жизни искателя приключений, она поведала о том, как почувствовала, что действительно умеет обращаться с мечом.
"В то время у меня была зачарованная катана, достаточно хорошая, из даэдрического металла. Этот клинок не был акавирским, даже не был похожим на него — у меня никогда не было таких денег. Однако тот меч замечательно подходил для моей основной задачи — нанести как можно больше повреждений, затратив при этом как можно меньше усилий. А'кор научил меня фехтовать, но в критических ситуациях я всегда сбивалась на старый добрый способ — "лупи как можно сильнее".
Отряд орков украл золото у местного вождя в Медитее, и я пошла разыскивать их в одном из огромных подземелий, в тех краях полно таких подземелий. Там были и крысы, и гигантские пауки, но я к тому времени была уже почти профессионалом и могла справляться с ними, не особо напрягаясь. Проблемы начались, когда я оказалась в абсолютно темной комнате и услышала, что ко мне приближаются орки.
Я сделала круговое движение мечом, ни по чему не попала, а шаги раздавались все ближе и ближе. Мне как-то удалось подавить в себе страх и вспомнить простые упражнения, которым меня научил мастер А'Кор. Я прислушивалась, делала шаг в сторону, размахивалась, била, шаг вперед, круговой удар, поворот, шаг вбок, замах, удар.
Мой инстинкт меня не подвел: орки было окружили меня. Когда мне удалось найти свет, я увидела, что они все мертвы.
Именно тогда я решила обратить особое внимание на изучение тактики. Видишь ли, мне хватает глупости побывать на волосок от смерти, чтобы понять практическую пользу учения".
Остаток времени Леди Бенок провела, комментируя в своей обычной резковатой манере слухи, касающиеся ее самой и ее карьеры. Правдой оказалось то, что она стала главой Гильдии бойцов Валенвуда, победив на дуэли предыдущего мастера, который был одним из осведомителей имперского боевого мага, предателя Джагара Тарна. Неправдой было то, что она была виновата в распаде Гильдии Валенвуда, который произошел два года спустя ("На самом деле, ребята в Валенвуде были вполне надежными, просто общий настрой в Тамриэле не допускал существования легальной организации вольнонаемных бойцов".). Правдой было то, что она впервые обратила на себя внимание императора, когда спасла королеву Сентинеля Акорити от бретонского наемного убийцы. Неправдой было то, что этот убийца был нанят кем-то при дворе Даггерфолла. ("По крайней мере, — сказала она, — это так и не было доказано".). Правдой было и то, что она вышла замуж за своего бывшего слугу Уркена, после того, как он пробыл у нее на службе одиннадцать лет. ("Никто, кроме него, не знает, как правильно обращаться с моим оружием. Это брак исключительно по расчету. Мне нужно было выбрать: либо дать ему повышение, либо выйти за него замуж".).
Единственное, о чем я ее спросил и не получил ни отрицательного, ни положительного ответа, это история о Калаксесе, незаконнорожденном отпрыске императора. Когда я произнес это имя, она только пожала плечами, показывая, что вопрос не по адресу. Я попытался разговорить ее, рассказав, что знаю сам об этой истории. Калаксеса, хоть он и не был претендентом на трон, назначили архиепископом Храма Единого, а это высокий пост в Имперском городе и во всем Тамриэле, ведь религия у нас в почете. Немедленно пошел шепоток, что Калаксес считает, что Боги гневаются на светские правительства Тамриэля и в особенности на императора. Говорили даже, что Калаксес готовит полномасштабное восстание с целью установить в Империи теократию.
Я подчеркнул тот факт, что отношения императора с Калаксесом совершенно испортились, и был принят законопроект, ограничивающий власть Церкви. Но затем Калаксес внезапно исчез, не сказав ничего даже ближайшим друзьям. Многие считают, что леди Бенок и имперские стражи убили архиепископа Калаксеса в ризнице его церкви, и обычно называют дату — 29-е месяца Заката солнца 3E 498.
"Я думаю, — отвечала леди Бенок, наградив меня одной из своих загадочных улыбок, — мне не стоит лишний раз напоминать тебе, что в обязанности Имперской стражи входит защита трона, а не убийства".
"Конечно, но кому, кроме них, можно поручить столь деликатную операцию", — осторожно возражал я.
Леди Бенок признала это, но подчеркнула, что не может говорить о своих служебных делах, поскольку здесь затронута безопасность Империи. К сожалению, ее милость была вынуждена уехать на следующее утро — у императора были дела на юге, в подробности меня, естественно, не посвятили. Она пообещала послать мне весточку, когда вернется, чтобы мы смогли продолжить разговор.
В то время я писал книгу о псиджиках, и мне самому пришлось уехать на острова Саммерсет. Приятной неожиданностью оказалась встреча с ее милостью три месяца спустя в Фестхолде. Нам удалось выкроить время для третьей и последней беседы, разговор мы совместили с прогулкой вдоль Дисето, величественной реки, протекающей через королевские парки города.
Не задавая вопросов о ее нынешних обязанностях — мне думалось, она не захочет об этом говорить — я вернулся к боям на мечах.
"Франдар Хандинг, — сказала она, — перечисляет тридцать восемь хватов, семьсот пятьдесят атакующих и восемьсот оборонительных позиций и около девяти сотен движений, необходимых для мастера боя на мечах. Обычный громила освоил один хват, который позволяет ему не ронять меч. Он изучил одну атакующую позицию, лицом к лицу с противником, и одну оборонительную, когда убегает. И ничего не знает ни о ритме движения, ни об уклонении от ударов.
Путь воина никогда не был самым простым. Архетип бойца-тупицы так же прочно засел в сознании, как и архетип умного волшебника или хитрого вора, но так было не всегда. Мечники-философы, достигшие артистизма во владении клинком, — существа из прошлого, как и Поющие мечи редгардов, которые, как говорят, могли создать боевое оружие силой мысли. Будущее образованного мечника сейчас все равно выглядит достаточно бледным по сравнению с блеском прошлых времен".
Мне не хотелось заканчивать нашу беседу на такой минорной ноте, и я попросил леди Аллену Бенок дать совет будущим мастерам клинка, которые сейчас только начинают свой путь.
"Когда дерешься с волшебником, — сказала она, бросая лепестки кантлифа в воды Дисето, — уменьшай дистанцию и бей его что есть силы".
Слова, сказанные матерью клана Анисси своей возлюбленной дочери
Милая, послушай Анисси. Ты больше не мяукающий котенок, ты научилась хранить тайны от Анисси, и поэтому Анисси тебе расскажет.
В начале были Анурр и Фадомай, два котенка из одного помета. Прошло много лун, и Фадомай сказала Анурру: "Давай поженимся и заведем детенышей, чтобы они были счастливы вместе с нами".
И они породили Алкоша, Первого Кота. И Анурр сказал: "Алкош, мы отдадим тебе Время, ибо что может быть быстрее и в то же время неподвижнее, чем кот?"
И они породили Кенарти, Ветер. "Кенарти, мы отдадим тебе небо, ибо что может летать выше, чем ветер?"
И они породили Магруса, Кошачьего Глаза. "Магрус, мы отдадим тебе солнце, ибо что сияет ярче, чем глаза кота?"
И они породили Мару, Кошку-мать. "Мара, ты есть любовь, ибо кто любит сильнее матери?"
И они породили С'рендарра, Младшего, самого слабого. "С'рендарр, мы отдадим тебе милость, ибо лишь милостью выживает слабый".
Прошло много лун, и Анурр с Фадомай были счастливы.
И Анурр сказал: "Давай заведем еще детенышей, чтобы они были счастливы вместе с нами". Фадомай согласилась. И они породили Хермору. И они породили Хирсина. И они породили Меррунза, и Мафалу, и Сэнгина, и Шеггората, и многих других.
И Фадомай сказала:
"Хермора, ты есть Прилив, ибо кто знает, луны ли вызывают прилив или прилив зовет к себе луны?"
"Хирсин, ты есть Голодный Кот, ибо кто охотится лучше, чем кот на пустой желудок?"
"Меррунз, ты есть Джа'Каджит, ибо есть ли кто-нибудь разрушительней молодого кота?"
"Мафала, ты есть Мать Клана, ибо кто может быть более скрытным, чем Матери?"
"Сэнгин, ты есть Кровавый Кот, ибо кто может совладать с собой, когда говорит кровь?"
"Шеггорат, ты есть Кот Скумы, ибо кто превысит в безумии кота, напившегося скумы?"
И Анурр сказал: "Двух пометов достаточно. Если у нас будет больше детенышей, счастье уйдет".
Но Кенарти пошла к Фадомай и сказала: "Мать Фадомай, Кенарти одиноко жить в небесах, и даже мой брат Алкош не может летать так высоко". Фадомай пожалела ее, и обманом заставила Анурра вновь подарить ей детенышей.
И Фадомай родила Луны и их Движения. И она родила Нирни, величественные пески и густые леса. И она родила Азуру, закат и рассвет.
И с самого рождения Нирни и Азура соперничали между собой за любовь матери.
Анурр обнаружил Фадомай, когда она еще рожала, и рассердился. Анурр ударил Фадомай, и она убежала в Великую Тьму, чтобы там родить последнего котенка. Дети Фадомай узнали о случившемся и собрались вокруг нее, чтобы защитить ее от гнева Анурра.
И Фадомай родила Лорхаджа, последнего в помете, в Великой Тьме. И Сердце Лорхаджа было исполненно Великой Тьмы. И когда он родился, Великая Тьма познала свое имя, и имя ей было — Намира.
И Фадомай поняла, что ее время подошло. Фадомай сказала:
"Джа-Ка'джей, тебе Фадомай отдает Решетку, ибо что может быть неизменнее, чем смена фаз луны? Твое вечное движение сохранит нас от гнева Анурра". И луны заняли свое место в небесах. И Анурр зарычал и сотряс Великую Тьму, но не смог преодолеть Решетку.
И Фадомай сказала:
"Нирни, тебе Фадомай отдаст свой величайший дар. Ты родишь, подобно тому как родила сегодня Фадомай". Увидев, что Азуре не досталось ничего, Нирни улыбнулась и удалилась.
И все остальные дети Фадомай удалились, кроме Азуры. И Фадомай сказала: "Тебе, моя возлюбленная дочь, Фадомай оставит свой величайший дар. Тебе Фадомай оставит свои секреты". И Фадомай сказала своей возлюбленной дочери три фразы.
И Фадомай сказала: "Когда Нирни будет полна своими детьми, возьми некоторых из них и измени их. Сделай их самым быстрым, самым умным, самым красивым народом, и назови их каджитами".
И Фадомай сказала: "Каджиты должны уметь лазать лучше всех, ибо если Массер и Секунда собьются с пути, именно им придется забраться по дыханию Кенарти и направить луны на нужный путь".
И Фадомай сказала: "Каджиты должны стать искуснее всех в обмане, ибо им придется скрывать свою природу от детей Анурра".
И Фадомай сказала: "Каджиты должны быть самыми живучими из всех созданий, ибо Нирни станет завидовать, и по ее воле пески станут жестокими, а лес — суровым, и каджитам придется голодать и бороться с Нирни".
И с этими словами Фадомай умерла.
Прошло многих лун, и Нирни пришла к Лорхаджу и сказала: "Лорхадж, Фадомай завещала мне родить много детей, но для них нет места".
И Лорхадж ответил: "Лорхадж создаст место для твоих детей, и поместит тебя туда, и ты сможешь родить". Но Сердце Лорхаджа было полно Великой Тьмы, и он обманул своих братьев и сестер, и они оказались брошены в это новое место вместе с Нирни. И многие из детей Фадомай спаслись и сделались звездами. И многие из детей Фадомай погибли, чтобы путь Нирни был устойчивее. А выжившие остались и наказали Лорхаджа.
Дети Фадомай вырвали у Лорхаджа сердце и спрятали его в глубинах Нирни. И они сказали: "Мы проклинаем тебя, шумный Лорхадж, — ходить тебе по Нирни много лун подряд".
Но Нирни скоро простила Лорхаджа, ибо Нирни могла теперь родить детей. И она наполнила себя детьми. Но ее любимые дети, лесной народ, не имели своей формы, и Нирни плакала.
И Азура пришла к ней и сказала: "Бедная Нирни, не плачь. У Азуры есть для тебя подарок — новый народ". Нирни перестала плакать, и Азура прошептала Первый Секрет лунам, они расступились и дали Азуре пройти. И Азура взяла лесных созданий, которые тяготели то к облику людей, то к облику зверей, и поместила их в самые лучшее леса и пустыни, которые были в Нирни. И мудрая Азура создала их разными видом, по одному виду для всякого предназначения. И Азура назвала их Каджитами, и сообщила им Второй Секрет, и научила их хранить тайны. И Азура привязала новый народ, каджитов, к Лунной Решетке, как и подобает тайным защитникам Нирни. Затем Азура произнесла Третий Секрет, и лунный свет пролился на болота, и превратился в сахар.
Но И'ффер услышал Первый Секрет, прокравшись за спину Азуры. И'ффер не знал, что секреты надо ценить, и он рассказал Нирни о хитрости Азуры. И Нирни сделала так, что пустыни стали жаркими, а песок — обжигающим. И Нирни наполнила леса влагой и ядом. И Нирни поблагодарила И'ффера и позволила и ему изменить лесной народ. И'ффер не обладал мудростью Азуры, поэтому он сделал так, что лесной народ навсегда остался эльфами. Никогда им больше не быть ни зверями. И И'ффер назвал их босмерами. И с тех пор они не принадлежат к тому же помету, что каджиты.
И поскольку И'ффер не ценил секреты, со своим последним дыханием он громко выкрикнул Первый Секрет прямо в небо, чтобы все дети Фадомай могли пересечь Решетку. Но Азура в своей мудрости закрыла уши разозленному Анурру и шумному Лорхаджу, так что они не услышали этих слов.
Смертельный удар Абернанита (С комментариями мудреца Джеократеса Варнуса)
Джеократес Варнус объясняет:
(1) "Ужас" относится к принцу даэдра Мерунесу Дагону.
(2) "Пятьдесят зим", очевидно, означает, что поэма была написана через пятьдесят лет после осады Абернанита, имевшей место в 3E 150.
(3) "Трижды благословенный Рангидил" — это Рангидил Кетил, родился в 2E 803, умер в 3E 195. Он был командиром ординаторов Храма, и "трижды благословен" Трибуналом.
(4) "Мать, Господин и Волшебник" относятся к Трибуналу: Альмалексии, Вивеку и Сота Силу.
(5) "Дагот Трас" был могущественным приверженцем даэдра. Происхождение его неизвестно. Он объявил себя наследником Шестого Дома, но нет доказательств того, что он действительно происходит из этого исчезнувшего рода.
Смерть путешественника
Когда я увидел старого аргонианина в последний раз, я был поражен тем, каким живым он выглядел, даже умирая.
— Секрет того, как остаться в живых, — сказал он, — это не бежать от опасности, а плыть ей навстречу. Тогда застаешь ее врасплох.
— Ты так добыл этот коготь? — спросил я, размахивая небольшой изящной вещицей, будто оружием. Я обнаружил коготь в его вещах, которые помогал ему распределять по наследникам. — Он тоже отойдет твоему кузену? Ныряет-Со-Дна?
Тут его рот широко раскрылся, обнажив острые зубы. Если бы мы не были знакомы так долго, я принял бы эту гримасу за злобный оскал, но я знал, что старик улыбается. Он издал несколько хриплых звуков в попытке засмеяться, но лишь надрывно закашлялся, забрызгивая простыни дурно пахнущей кровью.
— Ты знаешь, что это? — выдавил он между приступами кашля.
— Я слышал истории, — ответил я. — Как и ты. Похож на один из тех когтей, которые открывают запечатанные двери в древних криптах. Но в первый раз вижу такой своими глазами.
— Тогда тебе известно, что я завещал бы эту вещь только злейшему врагу. Отдать ее моему кузену — все равно что воодушевить его побежать в один из этих курганов, чтобы его в итоге порубили драугры.
— Значит, ты хочешь отдать его мне? — пошутил я. — Где ты вообще его раздобыл?
— Мы можем находить то, что для вас навсегда утрачено. Урони что-то на дно озера — и норд никогда это больше не увидит. Удивительно, что можно отыскать на дне водоемов.
Теперь он уставился в потолок, но по тому, как стремительно подрагивали его затуманившиеся глаза, я мог понять, что он погрузился в воспоминания, а не просто рассматривает трещины в каменной кладке над нами.
— Ты когда-нибудь пробовал использовать его? — прошептал я, надеясь, что он меня услышит.
— Конечно! — ответил он неожиданно четко и ясно. Его глаза расширились и сфокусировались на мне. — Где, думаешь, я заработал вот это? — пролаял он, стягивая тунику ниже, чтобы показать мне белый шрам в форме большой звезды на правом плече. — Проклятые драугры меня одолели. Очень уж много их было.
Я почувствовал себя ужасно, так как знал, как он ненавидит рассказывать о битвах, в которых участвовал. Для него было достаточно того, что он выжил, а любые рассказы о битвах старик считал хвастовством. Несколько минут мы сидели молча, тишину нарушало только его затрудненное дыхание.
Он заговорил первым.
— Знаешь, что меня всегда удивляло? — спросил он. — Зачем они вообще вырезали эти символы.
— Что вырезали?
— Символы, дурак… посмотри на коготь.
Я перевернул коготь и, конечно, увидел гравировку. Трое животных — медведь, сова и какое-то насекомое.
— Что значат эти символы, Дирказа?
— Запечатанные двери. Мало просто иметь коготь. Двери сделаны из больших каменных кругов, которые нужно расположить так, чтобы они совпадали с символами на когте. Видно, так устроен замок. Но я не знал, зачем вообще нужны эти символы. Они же на когте. Так зачем?..
Он прервался, закашлявшись. Впервые за долгие месяцы он говорил так много, и я знал, как тяжело ему это дается. Но я понял его мысль и помог ее выразить.
— Зачем вообще придумывать код, если собираешься вырезать его на ключе?
— Именно. Но когда я истекал кровью на полу, я понял. Драугры беспощадны, но тупы. Когда я валялся у них под ногами, они продолжали бродить вокруг меня. Без всякой цели. Без направления. Натыкаясь друг на друга, на стены…
— И что?
— И то, что символы на дверях — вовсе не код. Просто способ обеспечить, чтобы войти внутрь могло только живое и мыслящее существо.
— Так, значит, двери…
— …Служили для того, чтобы не выпускать драугров наружу. А не чтобы не пускать людей внутрь.
С этими словами он снова заснул. Проснувшись через несколько дней, он отказался разговаривать о драуграх — лишь вздрагивал и потирал плечо каждый раз, когда я упоминал о них.
Снохождение: Таинственные алхимики Вермины
Тысячелетиями жрецы Вермины оттачивали искусство алхимии. Сложность и могущество изготовляемых ими зелий поистине легендарны. Подобные алхимические сокровища пользуются столь большим спросом, что за одну-единственную настойку, появившуюся на черном рынке, покупатели готовы отдать десятки тысяч септимов.
Из того количества зелий, о которых известно в наши дни, Апатия Вермины впечатляет более всего. Один глоток этой тягучей жидкости способен погрузить выпившего в состояние, известное как "Снохождение." Находясь в нем, любой может испытать сны других, будто бы сам в них находится. Он становится неотъемлемой частью сна и ведет себя в нем соответственно. Все другие обитатели сна принимают его за того, кому принадлежит сон; более того, принявший зелье замечает, что его привычки, манера речи и даже знания претерпевают соответствующие изменения.
Когда некто принимает зелье, для окружающих он как будто бы исчезает. И то расстояние, которое он проходит во сне, он также проходит в реальном мире. Когда эффект Апатии развеивается, принявший зелье возвращается в реальность в то самое место, где развивались события сна. Некоторые сноходцы перемещались всего на несколько шагов, а кто-то за несколько минут — на тысячи миль от того места, где прежде находился.
Необходимо отметить, что снохождение крайне опасно и непредсказуемо. В чужом сне тот, кто принял зелье, может испытать такие угрожающие безопасности и здоровью ситуации, как болезнь, насилие или даже смерть. В большинстве случаев он просто выпадает обратно в наш мир без малейшего вреда для себя, однако бывали случаи, когда сноходец так и не вернулся в реальность и был признан пропавшим без вести, или же вернулся, но уже мертвым. Также вполне возможно, что он выпадет в реальность в опасном месте или же в неподходящий момент, хотя во время снохождения оно могло показаться совершенно безобидным.
Апатия Вермины столь же загадочна и непостижима, как и те жрецы, что создали ее. Неизвестно, является ли этот уникальный способ перемещения еще одним эффектом самой Апатии, или происходит по странному капризу Вермины, но тот потенциал, что скрывает в себе Снохождение в ситуациях, когда необходимо преодолеть кажущиеся непреодолимыми препятствия, несомненно перевешивает опасности, связанные с загадочной природой этого состояния.
Сны о двемерах (Нарсис Дрен, охотник за сокровищами)
Эту часть руин я нашёл после тщательного исследования местности в округе. Тут оказался целый комплекс, но его открытие не стало для меня неожиданностью: мой опыт исследований подсказывал, что он не мог здесь не быть. Этот комплекс был глубже других развалин Бтануала, так что я про себя окрестил это место «нижним Бтануалом». Как всегда, я не знаю точно, чем тут занимались двемеры, но в моей голове родились несколько догадок.
И, как и всегда, мои догадки будут ближе к истине чем любые теории этих так называемых учёных, засевших в своих башнях Морнхолда и магических гильдиях.
Составив карту местности, я взялся за её изучение. Ко мне понемногу приходило понимание, зачем двемеры создавали этот комплекс. Я решил поразмыслить над этим до утра, и нашёл безопасный уголок, от которого пауки и центурионы словно старались держаться подальше. Я заснул под шум двемерских машин и выпускаемого под давлением пара. Мне приснился сон.
Мне приснилось, что я стою в небольшой комнате, и что меня окружают настоящие живые двемеры. Они были настолько увлечены своей работой, что не обратили на меня никакого внимания. Я смотрел, как они бросали обрезки металла и какие-то другие неизвестные мне вещества в отверстия шумящих машин, словно кормили ненасытное чудовище. Двемеры были похожи на смастерённых ими же механических существ: они молчали, и никто из них не уходил на перерыв.
В своём сне я вышел из той комнаты через восточный коридор, оставив двемеров наедине с их непостижимой работой. Коридор поворачивал на север. Позади меня кружили двемерские сферы, но я не обращал на них внимания. Я дошёл до ещё одной комнаты, и там я увидел нечто странное. Десятки двемеров толпились вокруг постамента в центре. На постаменте что-то происходило, и это приковывало их внимание. Я сумел разглядеть на нём центуриона, который был значительно выше толпившихся двемеров, но я не мог понять, что же их так завораживало. Я начал пробираться сквозь толпу, чтобы всё получше разглядеть, как вдруг что-то схватило мою руку.
Сперва я решил, что это кто-то из двемеров, до этого не обращавших никакого внимания на моё присутствие, но прикосновение было холодным и металлическим. Когда мою руку сжали, я вскрикнул от боли и открыл глаза. Сон тут же развеялся, и я понял, что мою руку обхватил двемерский паук!
Раз уж вы читаете мой рассказ, то вы наверняка уже поняли, что я сумел избежать той смертельной опасности с присущими мне находчивостью и вкусом. Уверяю, вас бы это впечатлило!
Но позвольте мне рассказать, что я обнаружил в той комнате. В дальнем тёмном углу нашёлся сундук, который совсем не напоминал двемерский. Я было подумал, что я не первый исследователь, которого видели стены этих развалин. В любом случае, поверьте мне: в том непонятно откуда взявшемся сундуке были не менее поразительные вещи, чем искренне ваш,
Совнгард: новое осмысление (Бередитт Ястал)
Смерть. То, чего не миновать всем нам. Или нет?
Спросите любого норда, что он думает о конце жизни, и, вероятнее всего, вас ждет устрашающий рассказ о льющейся крови, раздробленных костях и вывалившихся внутренностях, о доблестных подвигах и разрывающей сердце скорби. Оставим в стороне ужасные подробности и отметим, что в такой смерти оказывается заложено куда больше, чем может представить обычный воин-северянин. Новые сведения подводят нас к мысли, что гибель на поле брани — не конец, а переход туда, где мужественный норд может жить вечно, наслаждаясь пирами и состязаниями в силе и боевых искусствах. Чтобы понять, существует ли возможность вечной жизни после смерти, следует вновь обратиться к легендам, окружающим последний приют воинов, Совнгард.
И древние рукописи, и устные предания северян, восходящие к поздней Меретической эре, говорят, что существует некое место, столь величественное и столь почетное, что вход в него сокрыт от взглядов. Зовется оно Совнгард, а построил его сам бог Шор, дабы отличить тех нордов, что проявили отвагу в битве. Внутри этого "Зала доблести" привычное нам течение времени теряет смысл. Сами понятия жизни и смерти остаются за его порогом, а обитатели сего чертога пребывают в блаженстве, освобожденные от боли, страданий и тягот и, главное, от скуки, которую норды считают самым страшным наказанием.
Тщательно сокрытый вход в Совнгард породил множество споров среди ученых. Некоторые считают, будто великий зал Шора — просто миф, ибо нет среди нордов таких, кто повидал чудеса Совнгарда и вернулся, чтобы рассказать о них. Однако это не мешает многим посвящать жизнь поискам таинственного входа в Совнгард. Потом они возвращаются домой несолоно хлебавши, разочарованные и сломленные, с тяжким грузом неудачи на сердце. Никогда им не держать в руках бездонной фляги с медом, никогда не участвовать в бесконечном состязании в силе рук с неутомимыми товарищами.
Но, можно спросить, какое отношение вход в Совнгард имеет к смерти? Самое прямое, как следует из древних манускриптов, найденных на чердаке дома одного недавно почившего северянина, жившего в Сиродиле. То, что вначале сочли любовными письмами, на деле оказалось историей общения некой Фельги Четыре Пальца, медиума, и призрака воина-норда по имени Рольф Большой.
Согласно манускриптам, всю жизнь Рольф Большой провел в поисках входа в Совнгард, как и следовало ожидать, безуспешному. Он возвращался в свою родную деревню в Скайриме, когда на него напали великаны. Рольф храбро сражался, но был повержен, а великаны принялись играть его головой, словно мячом. Удивительно, но Рольф видел все это, меж тем как сам в образе духа поднимался все выше и выше в небо, удаляясь от земли, пока наконец не прибыл… в восхитительный чертог Совнгарда!
Рольф не мог поверить своему счастью. Как глупо, что он не понял правды много лет назад: смерть и есть вход в Совнгард. Так ему поведал сам Шор, он приветствовал Рольфа Большого как брата, протянул ему жареный окорок и одновременно подтолкнул к нему симпатичную бабенку. Шор сказал воину, что в Совнгард может попасть любой норд, принявший доблестную смерть на поле брани.
Пора нордам узнать правду. Они могут удостоиться вечного блаженства, не тратя годы земной жизни на пустые поиски недостижимого. В конце все достойные норды смогут войти в Совнгард. Обезглавливание, потеря конечностей и тяжкие раны кажутся небольшой платой за шанс провести вечность в волшебном зале Шора.
Современные еретики: исследование поклонения дэйдра в Империи (Хадерус из Готтлесфонта)
Поклонение дэйдра не запрещено законами Сиродила. Это результат действия Имперской хартии, дозволяющей состоящим в Гильдии магам вызывать дэйдра. Однако церковь и общество резко настроены против культов дэйдра, и поэтому те, кто практикует дэйдрические ритуалы, предпочитают не делать этого открыто.
Отношение к культам дэйдра в других провинциях может существенно отличаться. Даже в Сиродиле традиционные воззрения на этот предмет изменялись со временем, и некоторые сообщества как поклонялись дэйдра, так и продолжают. Мотивы у всех разные, некоторые склонились к почитанию дэйдра по зову души, некоторых влечет жажда тайных знаний и могущества. В частности, искатели приключений всех мастей ищут знаменитые артефакты дэйдра из-за тех преимуществ, которые они даруют своим владельцам.
Мне лично удалось обнаружить сообщество почитателей лорда дэйдра Азуры, Королевы Рассвета и Заката. Те, кто желает понять, что лежит в основе поклонения дэйдра, могут обратиться к книгам, могут отправиться на поиски дэйдрических святилищ, могут расспрашивать знающих людей или самих поклонников дэйдра. Чтобы обнаружить святилище Азуры, мне пришлось использовать все эти методы.
Я начал с книг. В разных трудах встречаются упоминания, дающие некоторые представления о том или ином культе. Так, письменные источники подсказали, что в Сиродиле святилища дэйдра по большей части представляют собой статуи лордов дэйдра и расположены в глуши, вдалеке от поселений. С каждым святилищем ассоциирована своя община почитателей, часто называемая 'ковен', ритуалы проводятся в определенное время, обычно в один из дней недели, подходящий для молитвы лорду дэйдра. Лорды дэйдра часто не снисходят до ответа, если только не считают просителя исключительно отважным или обладающим достаточной силой, при этом дэйдра отвечают, только если получат соответствующее подношение [какое именно — обычно знают лишь члены секты]. В обмен на выполнение определенного задания или оказания услуги лорды дэйдра порой предлагают исполнителю артефакты значительной силы.
Затем я перешел к расспросам знатоков дикой природы. Я обнаружил, что ценной информацией могут поделиться как опытные охотники и искатели приключений [и те, и те могут находить святилища во время своих путешествий], так и ученые из Гильдии магов. В случае со святилищем Азуры оба источника оказались очень полезны. Я отыскал охотника из Чейдинхола, который во время своих походов наткнулся на странную древнюю статую. Эта статуя изображала женщину с протянутыми руками; в одной руке она держала звезду, а в другой — лунный серп. Охотник сбежал от статуи в суеверном страхе, но запомнил, где она находится — далеко на север от Чейдинхола, к северо-западу от озера Арриус, высоко в горах Джерол. После этого я отправился в местную Гильдию магов с описанием статуи, и маги подтвердили, что это и есть тот лорд дэйдра, о ком я думал.
Узнав, где находится статуя, я отправился к ней и застал возле нее троих верующих. Из-за господствующего в обществе предубеждения против почитателей дэйдра они поначалу не признавались, кто они такие и чем занимаются. Однако, когда мне удалось завоевать их доверие, они поделились со мной своими секретами. Оказалось, Азура выслушивает молитвы на закате или на рассвете, а дар, угодный Азуре — светящаяся пыль блуждающего огонька.
Поскольку я всего лишь исследователь религий и ученый, не в моих силах найти блуждающий огонек и получить его светящуюся пыль. Кроме того, я уверен, что Азура вряд ли найдет меня достойным, даже если я принесу ей такой дар. Но также я не сомневаюсь, что если бы смог сделать это и если бы моя жертва была принята, то Азура дала бы мне какое-нибудь задание, после выполнения которого я мог бы быть награжден Звездой Азуры, легендарным дэйдрическим артефактом, обладающим удивительной магической силой.
С тех пор мне часто доводилось слышать о том, что в Сиродиле есть святилища и других дэйдра, о лордах дэйдра, которым они посвящены, и об артефактах, которые предприимчивый герой может получить в награду. В легенде о Херсине-Охотнике упомянута могучая зачарованная броня, называемая Шкурой Спасителя. Молот под названием Волендранг часто связывают с Малакатом, Лордом Чудовищ, а названная по имени ее владельца Булава Молаг Бала даже считается объектом поклонения самих дэйдра. Серьезным и настойчивым исследователям еще предстоит обнаружить в Сиродиле святилища и культы других лордов дэйдра.
Соловьи (Галл Дезидений)
Том I. О нас
Являясь Соловьем, я считаю своим долгом взяться за перо и пергамент и записать свои мысли о том, что я знаю о нашем ордене. Если случится так, что однажды Соловьи исчезнут с лица Тамриэля, то пусть этот труд послужит напоминанием о том, кем мы были, и опровергнет любые слухи и толки о наших целях и стремлениях.
Наша троица служит госпоже Ноктюрнал, Императрице Мрака и Дочери Сумерек. Мы считаем ее своей покровительницей, а возможно, и покровительницей всех воров в мире. Мы служим ей без молитв, благотворительности и церемоний. Мы связаны с нею узами делового соглашения, известного как Клятва. Условия простые и обязывающие. Нам, как Соловьям, надлежит охранять Сумеречную гробницу, храм Ноктюрнал, от всех предполагаемых угроз. Взамен мы получаем возможность использовать данные нам как Соловьям возможности как в личных целях, так и в целях Гильдии воров.
После нашей смерти мы остаемся в Сумеречной гробнице в качестве духов-стражей до тех пор, пока Ноктюрнал не решит, что мы выполнили свой контракт. Конец нашего пути лежит в Вечнотени, царстве Ноктюрнал. Там наши духи растворяются в самой тени, и мы становимся покровом, окутывающим всех наших собратьев-воров в их предприятиях. Отсюда и происходит фраза "да укроют тебя тени", которую не раз услышишь в Гильдии.
Сумеречная гробница — это больше, чем просто храм. В ней расположен канал связи между нашим миром и Вечнотенью — водоворот жидкой полуночи, который мы называем Черным озером. Здесь сердце гробницы, и отсюда влияние Ноктюрнал распространяется на весь мир. Черное озеро можно запереть, лишь вынув особый ключ из замка. Этот ключ, порой покидающий стены гробницы, повсеместно известен как Скелетный Ключ Ноктюрнал.
Как артефакт Скелетный Ключ часто воспринимают неправильно. Стремящиеся им обладать, как правило, используют лишь часть его потенциала. Большинство ошибочно полагают, что это всего-навсего уникальная в своем роде неломкая отмычка. Хоть это и так, все чудеса этого устройства его владелец сможет осознать, лишь расширив свое восприятие и переосмыслив "отпирание" как таковое. Это понятие применимо отнюдь не только к дверям и порталам. В нужных руках Скелетный Ключ способен открывать скрытые возможности и незадействованные способности. Пределы этой силы еще не изведаны, и потому страшно подумать, что было бы, попади эта вещь не в те руки.
На нас, членах Соловьиной троицы, лежит обязанность возвращать Скелетный Ключ на место, когда тот пропадает. Остается тайной, почему Ноктюрнал вообще допускает кражу Ключа. Иные говорят, что ее забавляет хаос, водворяемый этим артефактом; другие же предполагают, что ей просто все равно, и жалкая суета людей и меров ее нисколько не заботит. Как бы там ни было, наш долг обеспечить, чтобы Ключ надежно хранился в стенах гробницы.
Называющие Соловьев священным орденом создают о нас неверное впечатление. В наших сердцах мы все воры. Нам нравится охотиться, нас радует добыча. Мы присягаем в верности Ноктюрнал и пользуемся влиянием в Гильдии воров, но каждый Соловей всегда служит прежде всего себе.
Том II. О нашем прошлом
Являясь Соловьем, я считаю своим долгом взяться за перо и пергамент и записать свои мысли о том, что я знаю о нашем ордене. Если случится так, что однажды Соловьи исчезнут с лица Тамриэля, то пусть этот труд послужит напоминанием о том, кем мы были, и опровергнет любые слухи и толки о наших целях и стремлениях.
Я попытаюсь, насколько мне это удастся, пересказать то немногое, что я знаю о нашей истории. Надеюсь, что в будущем кто-нибудь наткнется на эти записи и дополнит их, обогатив летопись нашего существования.
История наша начинается с широко известного события. В 9-том томе "Подлинной Барензии" упоминается бард по имени Соловей, который обманом выведал у королевы Барензии местонахождение артефакта, известного как Посох Хаоса, и впоследствии его заполучил. Далее рассказывается, что под маской Соловья скрывался могущественный имперский боевой маг Ягар Тарн, который затем использовал посох, чтобы заточить императора Уриэля Септима VII. Его конечной целью было принять облик устраненного императора и занять трон вместо него.
На самом же деле лицом, выступавшим под именем "барда Соловья", был вовсе не Ягар Тарн. Мастером перевоплощений был вор-Соловей по имени Драйвен Индорил. Ягар Тарн нанял Драйвена, одного из самых опытных воров Скайрима, чтобы тот обольстил Барензию и выведал у нее местонахождение Посоха Хаоса. Получив Посох, Ягар Тарн попытался устранить Драйвена, но способности Соловья позволили тому скрыться. Ягар Тарн пытался разыскать Драйвена, но в итоге ему пришлось оставить преследование, чтобы заняться своими планами в отношении императора.
Стоит отметить тот факт, что история связывает имя "Соловей" с Ягаром Тарном даже после того, как Драйвен выбывает из сюжета. Искажение реальных событий свойственно манипуляциям Барензии. Учитывая, что бремя ответственности за заточение Уриэля Септима VII ложилось именно на ее плечи, она переврала события и представила все так, будто "бардом" по имени Соловей был сам Ягар Тарн. Положение жертвы колдовских чар могущественного чародея представлялось ей более достойным снисхождения и даже не лишенным романтики, нежели роль жертвы, соблазненной опытным мошенником. Иные даже предполагают, что она старалась стереть всякий след Драйвена из истории, чтобы сохранить репутацию Ягара Тарна, которым, как говорят, она была весьма увлечена.
Уйдя от преследования Ягара Тарна, Драйвен скрылся в Морровинде и воссоединился с семейством Индорил, которое владело поместьем недалеко от границы со Скайримом — удобное расположение, чтобы при необходимости явиться в гробницу, если долг Соловья его туда призовет. Он оставался там в течение многих лет, пока могущество семейства Индорил не стало угасать и не началась война домов. Не желая принимать в ней никакого участия и более не ощущая угрозы со стороны Ягара Тарна, Драйвен покинул свою родину и поселился в Рифте под видом шахтера.
Параллельно с историей Драйвена, совращенная Барензия понесла от него, и в итоге у данмерской королевы родился ребенок. Девочка, которую Барензия оставила с повитухой, дабы не поставить под угрозу достоверность ее истории с Соловьем, со временем стала взрослой и в одиночку отправилась на поиски своего отца. Взяв себе имя Дралси, она обрыскала весь Скайрим в поисках каких-либо следов Драйвена. Неизвестно, сколько лет прошло, прежде чем она нашла его в небольшом поселении шахтеров под названием Камень Шора. К этому времени он был уже в летах… Это был уже не тот проворный шельмец, что когда-то соблазнил Барензию, но все же он был отцом Дралси и принял ее как свою дочь. Остаток своей жизни Драйвен обучал Дралси путям Соловьев, пока наконец годы не взяли над ним верх.
Дралси охотно дала Клятву Соловья и прилежно исполняла свои обязанности перед Ноктюрнал. Впоследствии она нашла себе мужа, и у них родилась девочка, которую назвали Карлия. Как до этого Дралси обучил ее отец, так и Дралси обучила Карлию искусству воровства и навыкам выживания в Скайриме. Она намеревалась передать Карлии мантию Соловья, но выжидала подходящего для ее посвящения времени. Когда Карлия уже стала достаточно взрослой, она отправилась в самостоятельную жизнь и решила искать счастья в большом городе. В итоге она прибыла в Рифтен и примкнула к Гильдии воров, которую я в то время возглавлял.
Я наблюдал за Карлией по ходу ее неспешного карьерного роста в Гильдии, и в ее повадках замечал многое от ее матери. По прошествии нескольких лет я узнал, что Дралси погибла, защищая Сумеречную гробницу от банды наемников, так что пришло время передать мантию ее наследнице. Вместе с Мерсером Фреем я отправился в Соловьиный зал, и там мы посвятили Карлию в Соловьи.
В следующем томе я поведаю свою собственную историю, а также, если мне удастся собрать достаточно сведений, и историю Мерсера Фрея.
Соловьи: правда или вымысел? (Вилимина Рот)
Упомяните "Соловья" в разговоре с любым стоящим вором, и тот рассмеется вам в лицо. Он скажет, что мнимые мстители даэдрического лорда Ноктюрнал — не более чем выдуманные персонажи, существующие лишь в сказках, которыми запугивают молодых и непослушных разбойников. Но действительно ли они вымышлены, или дело в неверном о них представлении?
Хотя большинство ученых считают нелепой идею, что среди неизменно беспринципного и неорганизованного сброда, который представляет собой Гильдия воров, могла бы появиться религиозная секта, ряд свидетельств указывает на то, что некогда подобная группа существовала в пределах Скайрима. За сто двадцать лет до публикации этой книги был найден труп, облаченный в странную броню, описанную как "лунное серебро". На обветшалой броне красовалась некая эмблема, символическое изображение птицы, заключающей в объятьях круг неопределенной тьмы. Останки и броню отправили на изучение в Коллегию Винтерхолда, однако те таинственно пропали спустя день после прибытия.
Источник эмблемы разыскивался по всему Скайриму в течение многих лет, однако установить его оказалось практически невозможным. Затем, к всеобщей неожиданности, заключенный из шахт Маркарта заявил, что эта эмблема — знак воровской группировки, называвшей себя Соловьями. Когда его заставили выдать подробности, узник заявил, что Соловьи были воинами Ноктюрнал и безоговорочно выполняли ее волю. По его словам, он узнал все это от знакомых из Гильдии воров Скайрима, однако назвать имена он отказался, поэтому его историю вскоре отмели.
Другое свидетельство, указывающее на существование Соловьев, по сей день можно лицезреть вблизи Рифтена. Небольшая тропка, ответвляющаяся от главной дороги, упирается в почерневший камень неизвестной породы. На его поверхности высечен тот же птичий символ, что был найден на комплекте темной брони. Те, кто верил в существование Соловьев, считали, что это некое место встреч. Другие же считали символ подделкой или даже специальной мистификацией, устроенной Гильдией воров для отвода глаз.
Последнее и самое противоречивое из свидетельств — строки, нацарапанные на внутренней стене камеры в Вайтране. Они были обнаружены после того, как в камере сидел данмер по имени Лортус, которого заключили в тюрьму за убийство и осудили на казнь. После казни камеру Лортуса осмотрели и нашли следующую надпись, высеченную на одном из каменных блоков:
"Возьми меня за руку, госпожа Ноктюрнал, ибо я желаю служить тебе. Я Соловей и рождаюсь заново. Пусть мое прошлое станет отголоском нашего триумфа".
Здесь в первый и единственный раз проводится прямая связь между Ноктюрнал и Соловьем. Необычное содержание отрывка, религиозные отсылки к Ноктюрнал со стороны заядлого преступника — все это годами подогревало споры о вероятности существования группировки. К сожалению, в отсутствие новых свидетельств, к нынешнему времени об этой удивительной находке позабыли, а споры о ней выдохлись.
Имея в качестве доказательств столь жалкие обрывки, трудно подвести итог. У нас остается больше вопросов, чем ответов. Могут ли сосуществовать религия и воровство? Действительно ли поклонники даэдрического лорда Ноктюрнал разгуливают по Скайриму и замышляют недоброе? Обладает ли Гильдия воров обширными знаниями о Соловьях, при этом храня обет молчания? Возможно, что однажды появятся ответы на эти вопросы, но пока что тебе, читатель, самому придется решать, правда или вымысел эти Соловьи.
Сон о Совнгарде
Скорее всего, через несколько часов я уже буду мертв.
Я и мои солдаты, все поголовно норды Скайрима, скоро присоединимся к легионам Императора и пойдем штурмом на Имперский город. Альдмеры хорошо укрепились внутри, и потери нас ждут серьезные. Это отчаянный риск, ведь если мы не вернем столицу, война будет проиграна.
Прошлой ночью я возносил молитвы могучему Талосу, прося его даровать мне мужество и силу в грядущей битве. В эти последние холодные часы, оставшиеся до восхода солнца, я хочу успеть записать сон, который только что видел и которого не ожидал увидеть.
Я верю, что это сон стал ответом на мои молитвы, и хочу передать своему народу ту мудрость, что была в нем скрыта. Ведь им предстоит еще много битв и после моей смерти.
В этом сне я шел сквозь туман куда-то, откуда до меня доносились раскаты смеха, радостные крики и песни севера. Туман вскоре поредел, и перед собой я увидел глубокую расселину. Вода с грохотом обрушивались с ее краев вниз, но увидеть дно расселины я не мог — так глубока она была.
Через расселину был только один путь — огромный мост из китовой кости, и я поднялся на него.
Едва сделав пару шагов, я узрел перед собой воина, сурового и сильного. "Я — Тсун, мастер испытаний", — сказал он, и его глубокий голос раздался эхом по склонам гор, окружавших нас тесным кольцом.
Сделав широкий жест рукой, он разрешил мне пройти. Я чувствовал сердцем, что страж пропустил меня лишь потому, что я всего лишь посетитель. Когда пробьет мой час и я вернусь туда, завершив земную жизнь, я знаю из легенд, что должен буду в одиночку сразиться с этим устрашающим воином.
Когда я спустился с моста на другую сторону расселины, передо мной оказался огромный длинный дом, сложенный из камня, высокий настолько, что его вершина едва не касалась облаков. Напрягая все силы, я с трудом открыл дубовую входную дверь и узрел ярко освещенный факелами пиршественный зал.
Там я увидел величайших героев нордов, что услаждали себя медом из огромных бочонков и распевали боевые песни. Над бушующим пламенем крутились длинные вертела, унизанные молочными поросятами. Мой рот наполнился слюной, едва я почувствовал аромат жарящегося мяса, а сердце преисполнилось радости, когда я услышал славные песни прошлого.
— Подойди! — прокричал убеленный сединами старик, сидящий в большом деревянном кресле. Я знал, что это Исграмор, отец Скайрима и всех нордов. Я приблизился к нему и преклонил перед ним колено.
— Ты в Совнгарде, пиршественном зале погибших со славой. Что привело тебя ко мне, сын севера? — проревел старик.
— Я ищу совета, — сказал я, — ибо завтра нам предстоит отчаянная битва, и мое сердце полно страха.
Исграмор поднял свой кубок и выпил мед до дна. И тогда он молвил:
— Помни всегда, сын севера: норд оценивается не по тому, как он жил, а по тому, как он умер.
С этими словами он отставил в сторону пустой кубок, поднял в воздух кулак и издал победный крик. Остальные герои поднялись на ноги и закричали в ответ.
Этот звук все еще звенел у меня в ушах, когда я проснулся. Я собрал своих людей и рассказал им свой сон. И мой рассказ наполнил их сердца храбростью.
Уже звучат горны, наши знамена подняты. Пора строиться. Да дарует Талос нам победу сегодня. И если я покажу себя достойно, да будет мне дана возможность вновь войти под своды того пиршественного зала.
— Скардан Зимний Простор
Сочинение Святого Джиуба
Я охотник. Я избавитель. Я Джиуб.
История моего пути к славе начинается в пепельных пустошах Морровинда. Я ехал один, горячий ветер колол мне лицо, и лишь оружие было мне спутником. Отступать было нельзя — как ни трудна задача, от ее решения зависело выживание всего народа данмеров. Смертельная угроза оплела пустоши своими путами, и невинный путник, просто пытающийся добраться до дома, становился жертвой ее ненасытного голода. Я дал себе клятву выследить и одного за другим убить их, очистить от них небо. Их ярость не знала границ, а боевой клич эхом проносился над землей. Я говорю о печально известных скальных наездниках, это их надо было уничтожить.
Был месяц Высокого солнца. Одним особенно жарким днем я преследовал особь, прозванную мной Живчиком… скального наездника, который так и не обзавелся гнездом. Дерзкая тварь заставила меня гнаться за ней по пепельным дюнам добрых три мили. В первой же стычке мне удалось подстрелить ей крыло, так что она не могла взлететь высоко, но сил у нее осталось достаточно, чтобы попытаться измотать меня и вынудить бросить охоту. Прошло почти два часа, мой силтстрайдер начал уставать, но я не мог сдаться… я поклялся уничтожить мерзких тварей и не собирался упустить эту. Так что, если я хотел прикончить ее, мне надо было сделать это быстро.
Я вытащил из-за спины свой длинный лук и взял последнюю стрелу. Глубоко вдохнув, я натянул тетиву, пытаясь не спускать скального наездника с прицела. Задача была воистину непростой, поскольку тварь все удалялась, а силтстрайдер несся тряским галопом. Наконец, прошептав про себя молитву, я отпустил тетиву. Стрела завыла, как демон, устремляясь к цели. Ровно в тот момент, когда скальный наездник достиг хребта фояды, стрела вонзилась в его тело. Он издал страшный вопль и упал, скрывшись из вида.
Мои радостные возгласы были тут же заглушены хлопаньем сотен крыльев. Обуреваемая жаждой крови, с фояды взлетела целая стая скальных наездников. Проклятая тварь привела меня прямо к гнездовью и пожертвовала собой, чтобы скормить меня своим соплеменникам. Это была ловушка. Наездники слишком поумнели. Понимая, что шансов у меня мало, я спрыгнул с силтстрайдера, достал свой стеклянный меч и шлепнул плашмя по ноге насекомого. Бедняга совсем не обязан был умирать из-за моей глупости. Не успела развеяться поднятая им пыль, как появилась стая. Я высоко поднял меч и приготовился к худшему.
Битва длилась двое суток. Меня клевали, кусали, рвали когтями, сбивали с ног столько раз, что я уже и не упомню. В конце концов на земле остались семьдесят шесть скальных наездников, я стоял по колено в трупах и сам был близок к тому, чтобы упасть замертво. Но я выжил. Я улыбнулся небесам, и в глазах почернело.
Очнувшись, я почувствовал, что лежу спиной на холодном каменном полу. Каждая мышца была охвачена огнем, глаза застилал туман. Медленно я попытался встать на ноги. Это заняло несколько мучительных минут, но наконец мне удалось это сделать. Когда зрение приспособилось к сумраку, окутывавшему помещение, я понял, что стою перед самим лордом Вивеком. Он просто смотрел на меня… парил над троном и смотрел на меня своим пронизывающим взглядом. Когда я было простерся ниц в знак почтения, он поднял руку, как бы говоря, что в том нет необходимости. Не умер ли я? Доволен ли мной лорд Вивек? Не хочет ли он в гневе поразить меня за мое греховное прошлое?
Внезапно я все понял. Я понял, что перемещен сюда не без причины. Мне суждено было умереть на тех пепельных пустошах, но лорд Вивек, должно быть, разглядел во мне что-то, чего не видел тысячелетиями, и решил спасти меня от неминуемой кончины.
Так начался мой путь к святости. Так началось восхождение Джиуба!
Сплетая историю (Сирантилль)
Хотя они стали нашими союзниками по Альдмерскому Доминиону, у меня было очень мало времени на изучение босмеров. Культура у них очень необычная, замкнутая, и у них мало письменных источников. А задавать вопросы бывает опасно, поскольку босмеры относятся к чужакам c подозрением.
Но есть одно исключение. Их жрецы, шаманы или «Прядильщики», как их называют, довольно словоохотливы. В самом деле, разговорить Прядильщиков не так уж сложно… сложнее понять, о чём они говорят.
Прядильщики являются, по сути, жрецами И’ффре, но в отличие от других жрецов, которые руководят своими народами в религиозных обрядах, Прядильщики выступают для босмеров скорее как барды и историки. Они живут так, как будто повествуют легенду, и разговаривают в таком же стиле.
Но они не просто дедушки и бабушки, рассуждающие о старых добрых днях. Прядильщики сплетают истории о будущих событиях. Они делают свои предсказания и пророчества тем же способом, как другие народы просто вспоминают своё прошлое; и чем старше Прядильщик, тем мощнее становится его или её способность предвидения.
Когда я прибыла в Сильвенар, самая молодая из трёх городских Прядильщиков, Эйнрел, приветствовала меня на мосту. Там, в тени Хранителя, молодая жрица рассказала мне историю моего путешествия до самых городских ворот, а потом продолжила так, как будто прошло уже несколько дней!
Я даже не буду пытаться осознать, что произошло при моей встрече с двумя другими, более старыми Прядильщиками Сильвенара — по крайней мере до того, как смогу разобраться в этом получше. Все трое выглядят чем-то расстроенными. Надеюсь выяснить побольше — и, конечно, задокументировать.
Справочник Болги по островным животным (Болга гра-Бур, охотница из Мистраля)
Животные со всего Тамриэля прибывают сюда на торговых кораблях. Те, кто умеют убивать, приживаются здесь. Болга расскажет вам, где найти животных, причём начнёт со слабых и перейдёт к более сильным. Расскажет, как перехитрить их. И пригодны ли они в пищу.
Большие крысы с севера. Бродят стаями. Мясо подходит для тушения. Очень жилистое.
Роют норы в песке. Так что разбивать лагерь на берегу — плохая идея. Зальёт водой, и прибегут злокрысы. Так что лучше устроить лагерь на скалах. На твёрдой почве.
Прыгают как маленькие тигры. Вертятся вокруг. Думаете, они просто бегают? Не обманитесь! Желаете знать, почему у Болги всего одна рука? Вот поэтому. Твёрдо стойте на ногах. Приготовьте щит, если он у вас есть, чтобы сохранить обе руки.
Большой рот на ножках. Ест всё, до чего дотянется. Ходит всюду, куда пролезет.
Мясо жёсткое, с душком. Иногда ядовитое.
Одиночка. Предпочитает лёгкую добычу, овец, например. Когда их собирается достаточно много, разоряют гнёзда громовых жуков.
При атаке алит кусается, но его ноги даже более убийственны. Увидите, что присел, готовьтесь к защите! Они высоко прыгают.
Берегитесь их. Гнездятся в мягкой земле под деревьями и скалами. Откладывают яйца и сторожат их от любого, кто подберётся достаточно близко. Яйца сладкие на вкус, покалывают язык при еде.
Если укусят, сразу поймёте, откуда взялось это имя — когда получите удар электричеством. Также могут посылать молнии на расстоянии. Если кто-то начнёт так делать, бейте его по голове, пока не перестанет!
Некоторые жуки крупнее других. Плюются маленькими электрическими шарами и призывают гром с небес. Болга предлагает сторониться их. Со стихией нельзя сражаться.
Редко встречается. Может проглотить небольшую лодку. Увидели, что плывёт? Гребите к берегу. Если догонит — затянет на дно.
Болга только однажды сражалась с такой тварью — на земле. Почти добила змея, но тот вдруг свернулся кольцами, и раны начали затягиваться. Болга посмотрела на это и бросилась бежать не оглядываясь. Советую вам делать то же самое.
Справочник по Дагерфолльскому Ковенанту
Даггерфолльский Ковенант — это договор между народами северо-западной части Тамриэля: бретонцами, редгардами и орками, заключённый ради совместной защиты с целью установления мира и порядка на всём континенте. За модель для подражания руководители Ковенанта берут Вторую Империю Ремана, провозглашая себя её духовными наследниками.
Даггерфолльский Ковенант был основан в 2Э 542 году, когда короли Хай Рока объединились для отражения вторгшихся орд предельцев под командованием Дуркораха «Чёрного Змея». Варвары из Предела, с воплями спустившиеся с гор на востоке, сровняли с землёй Эвермор, осадили Вэйрест, разграбили Камлорн и дошли до ворот Даггерфолла, пока бретонцы их наконец не остановили. После разгрома Дуркораха короли Даггерфолла, Вэйреста, Камлорна, Эвермора и Шорнхельма заключили так называемый «первый» Даггерфолльский Ковенант, торжественно поклявшись защищать соседние королевства и стоять как один против любых иноземных захватчиков.
Хай Рок, отстроенный бретонцами заново, процветал, особенно после 2Э 561 года, когда в шахтах неподалёку от Вэйреста было открыто крупнейшее за всю письменную историю орихалковое месторождение. Эмерик, бывший графом Камберленда, в котором располагались шахты, предложил направить внезапно обретённое богатство на совершенствование вэйрестского флота и поднятие торговли во всём Хай Роке, что и было одобрено королём Гарднером из Вэйреста. Однако строительство флота ещё не завершилось, когда свирепый Кнахатенский грипп пронёсся по Вэйресту, целиком выкосив королевский дом Гарднер. Граф Эмерик был возведён на трон, а дом Камберленд стал второй королевской династией Вэйреста.
Новый король Эмерик обручился с дочерью короля Рансера из Шорнхельма, но в 2Э 566 году женился на принцессе Марайе из Сентинеля. Это чуть не разрушило первый Ковенант, потому что Рансер, сочтя себя преданным, предпринял неожиданную атаку на Вэйрест. Короли Камлорна, Эвермора и Даггерфолла выступили на стороне Вэйреста, а благодаря успешным дипломатическим стараниям Эмерика к нему на поддержку пришла армия из Сентинеля, готовая защищать свою королеву. Кроме того, Эмерик связался с великим кланом орков в Ротгарианских горах и пообещал вернуть им Орсиниум в обмен на поддержку. Шорнхельм был повержен, а Ковенант возрождён, и не просто как внутрибретонский оборонительный пакт, а как новый многонациональный альянс.
Переговоры по условиям договора велись долгие месяцы в спорах и обсуждениях со всех сторон. Наконец благодаря дальновидности короля Эмерика был составлен манифест с дюжиной компромиссов и тщательно выторгованными уступками. Гарантировалась свобода торговли по всему региону, и, несмотря на протесты знати Ривенспайра и Венценосцев-редгардов из пустыни Алик’р, орки были приняты в альянс в качестве полноправных членов. Постепенно все города-государства северо-запада Тамриэля принесли клятву верности Королевскому совету Ковенанта, возглавляемому верховным королём Эмериком, который вытребовал себе высшую власть как создатель альянса.
Так и сложился современный Даггерфолльский Ковенант, объединивший редгардов из северного Хаммерфелла во главе с королём Фахара’джадом, орков с гористого северо-востока во главе с королём Курогом из Орсиниума и короля бретонцев Эмерика из Хай Рока, правящего из своего дворца в Вэйресте. Благородный альянс уважаемых и достойных народов, представляющий все самые лучшие стороны Первой и Второй империй. На этом прочном фундаменте может подняться третья, ещё более мощная империя, которая одарит все народы Тамриэля преимуществами взаимного уважения, развитой торговли и почитания истинных богов.
Справочник по Эбонхарскому Пакту
Эбонхартский Пакт сложился в горниле войн как невероятный союз между бесконечно чуждыми народами Морровинда, Скайрима и Чернотопья, соединив воедино тёмных эльфов, нордов и освобождённых аргониан в деле совместной обороны. Благодаря большим размерам территорий союзников и их населения Пакт остаётся относительно свободным от внутренних противоречий и конфликтов: у нордов и тёмных эльфов так много собственных земель, что времени на вмешательство в дела друг друга просто не находится.
Эбонхартский Пакт был подписан в 2Э 572 году в ответ на Второе акавирское вторжение в северную часть Тамриэля. Норды, тёмные эльфы и свободные аргониане объединились с целью защитить Тамриэль от порабощения и уничтожения. Сплочённый на полях брани альянс внезапно оказался боевой силой всего континента. Поначалу мало кто верил, что тёмные эльфы удержат союз со своими извечными смертельными врагами и с бывшими рабами, но спустя тревожные десять лет мы видим, что Пакт по-прежнему един и всё так же силён.
Пактом управляет Великое Собрание. Это совет равных, в котором представители каждой расы отличаются не просто горячим нравом и громким голосом: они питают друг к другу уважение и обладают твёрдой волей к сохранению альянса в целости, несмотря на все разногласия. Лишь в совете равных можно надеяться на усмирение гордости нордов и тёмных эльфов в общении с бывшими рабами аргонианами, ещё не зализавшими свои обиды.
Являясь объединяющей и, вероятно, главной силой альянса, тёмные эльфы Морровинда надменны, горделивы, своеобразны. Они тщательно скрывают презрительное отношение к своим «второсортным» союзникам, поскольку для того чтобы наводить страх на вражеские альянсы в эти кризисные времена, им необходимы сильные руки нордов и хитроумная изворотливость аргониан. Тёмные эльфы со своим мастерством и богатым опытом в магических искусствах привносят в Пакт жизненно-важную способность чувствовать изменения и приспосабливаться к ним — способность, которой нет ни у Альдмерского Доминиона, ни у Даггерфолльского Ковенанта. У Пакта есть великолепные воины и чародеи, но у них есть ещё одно ценное преимущество, которым ни одна другая раса похвастаться не может: три живых бога — Алмалексия, Вивек и Сота Сил — пребывают среди них.
Норды восточного Скайрима бесстрашны и решительны, трудолюбивы и энергичны. Они превосходны в военном деле, они преуспевают в торговле, им нет равных как исследователям и первопроходцам. Сильные, упрямые, крепкие, они привыкли решать все проблемы в бою. Свирепость, с которой норды бросаются в битву, пугает и приводит в смятение врагов. Они принимают и даже гордятся своей ролью ударной силы Эбонхартского Пакта. Норды прямолинейны и безыскусны: на заседаниях Великого Собрания они всегда голосуют за простейшие решения, хотя обычно их голоса и тонут в хоре благоразумных аргониан и дальновидных тёмных эльфов. Но на поле битвы равных им нет, и потому генералы Пакта и простые солдаты — большей частью норды. Но нордов это не беспокоит — ведь взамен они получают право первыми собрать трофеи на поле битвы.
Свободу от гнёта тёмных эльфов аргониане из Чернотопья завоевали своим решительным ударом по акавирцам, а уроки, извлечённые ими из битвы, сделали их ценнейшими участниками Пакта. С непроницаемым выражением глаз и скупыми эмоциями, сдержанные и отчуждённые, они малопонятны прочим расам. Никто не может объяснить их истинных мотивов, но все признают их холодный ум. Сложно поверить сразу, но благодаря своей природной ловкости они с равным успехом применяют как магию, так и скрытность вкупе со стальным клинком. За годы обороны собственных границ аргониане стали экспертами ведения войны против более сильной и организованной армии. Они одинаково уверенно чувствуют себя на земле и на воде и служат в Пакте разведчиками и застрельщиками. Остальные аспекты аргонианской культуры практически непостижимы, включая их социальную иерархию и методы коллективного принятия решений. Их представители выносят странные предложения без всякого объяснения, но союзники уже выучили, что аргониане никогда ничего без причины не делают.
Верховным королём и главой Собрания сейчас является молодой Йорунн Король-Скальд, однако полной поддержки среди союзников у него нет. Если участники Пакта желают сохранить и укрепить свой альянс, они должны разобраться со своими внутренними проблемами — иначе неразрешённые противоречия развалят союз ещё до вступления в открытую борьбу с Доминионом или Ковенантом.
Справочник ученика: Советы от лучшей заклинательницы Валенвуда
Вне сомнения, вы уже наслышаны о моих приключениях. Рассказы о них распространяются из провинции в провинцию, и весь Тамриэль замирает в благоговейном ужасе, услышав о моих подвигах на ниве магического искусства. Уверена, не раз и не два вы думали про себя: "Ах, если б я был так же талантлив, как Арамрил! Тогда бы и я попытал счастья в магических поединках, чтобы снискать славу и богатство!.."
Все верно. Победителей на дуэлях ожидают великая слава и несметные богаства. Но чтобы побеждать, необходимо учиться у лучших. Потому-то вы и приобрели эту книгу — чтобы учиться у меня. Ведь я — лучшая, и тут двух мнений быть не может.
Итак, вот мои советы. Не забывайте следовать им всегда и везде, и тогда вам тоже удастся прославить свое имя по всему Тамриэлю.
1. Знать своего врага означает знать его слабости.
Безгранично более разносторонние, чем обычные махальщики мечами, умелые маги всегда имеют на вооружении массу различных заклинаний. Более того, им известно, когда какое заклинание лучше всего применить. Хорошая заклинательница знает, что заклинания льда могут обездвижить мчащееся навстречу чудовище, или не дать какому-нибудь дикому разбойнику вынуть меч из ножен. Ей известно, что заклинания электричества опустошают запасы магии противника. Она знает, что заклинания иллюзии позволяют натравить врагов друг на друга (в том случае, если ей приходится сражаться за свою в нечестном бою с противником, у которого наблюдается весьма существенный численный перевес — да, это более чем распространенная ситуация, особенно когда враги понимают, что не могут победить в честной схватке один на один). И, естественно, знакомы ей и те заклинания, которые помогают спастись даже в самых, казалось бы, безвыходных ситуациях.
2. Знать себя означает знать пределы своих возможностей.
Даже лучшие из лучших магов имеют свои пределы — не родился еще тот, кого благословил бы Магнус безграничными запасами магической силы. Поэтому хорошая заклинательница всегда старается тщательно рассчитать свои запасы магии и не бросается в бой, не подумав. Она следит за тем, чтобы у нее сохранялся резерв магии, чтобы уберечь себя от смертельной опасности. Если резерв исчерпан, она знает, что у нее при себе имеется значительное количество зелий, которые она может принять в любой момент. Если зелья отсутствут, она по крайней мере всегда оставляет за собой пути отступления. Нет, конечно, великая Арамрил никогда не убегала с поля боя, но я же не могу рассчитывать на то, что всем даны мои несравненные таланты. Поэтому вам остается одно — практика, практика и еще раз практика.
3. Обереги убивают (и вас тоже).
Бесспорно, обереги являются неотъемлемым инструментом каждого начинающего мага. Они позволяют блокировать вражеские заклинания, отражать атаки и переводить впустую запасы магии противника. Однако опытная заклинательница знает, что полностью полагаться на одни лишь обереги нельзя. Если слишком долго держать оберег наготове, маг просто исчерпает собственные запасы магической силы, не сможет отразить вражескую атаку, а в худшем случае — израсходует оберег и в итоге останется абсолютно беззащитным.
4. Две руки не всегда лучше, чем одна.
Каждый заклинатель, набравшийся опыта, знает, что если плести заклинание обеими руками, оно нанесет больше урона. Опеределенно, в некоторых случаях это играет нам на руку — особенно когда противник уже ослаблен, или же чтобы произвести большее впечатление на толпу, которая, без сомнения, собралась вокруг, чтобы понаблюдать за поединком. Однако это не всегда лучшая тактика ведения боя. К примеру, заклинания концентрации часто применяют тогда, когда противник особенно проворен. В этом случае независимое пользование двумя руками даст заклинателю преимущество. Маг, кидающий огненные шары, сплетенные обеими руками, не сможет мгновенно поставить оберег, чтобы защититься, или вылечить себя, не прерывая атаку.
5. Всегда принимай вызов, особенно от слабейшего.
Помните, что ваша первоочередная задача, конечно, заключается в том, чтобы остаться в живых. Но прямо следом за ней идет задача обеспечить толпе зрителей, собравшихся увидеть поединок, запоминающееся зрелище. В конце концов, именно их благодарные пожертвования и оплачивают ваши расходы. И тут уже приходится полагаться не только на магию. Если вам удается понять, на что способен противник, еще до начала дуэли, это придаст вам уверенность. Когда вы знаете, что превосходите оппонента в таланте, то можете продумать дуэль так, чтобы произвести наибольшее впечатление на толпу, а не просто победить. И наоборот, если вы изначально понимаете, что вполне можете проиграть, то всегда можно вспомнить о каких-то других, более важных договоренностях, которые требуют вашего присутствия в другом месте. (Это ни в коем случае не означает, что я когда-то действовала таким образом. Я просто уверена, что моя огромная слава не позволяет мне принимать вызовы на дуэль от каждого встречного.)
Помните эти пять простых правил, не забывайте думать своей головой, и вам тоже удастся сделать себе имя на ниве великих поединков, в ходе которых каждый дуэлянт демонстрирует вершины магического искусства. Будьте осторожны, однако. Если вы добьетесь значительных успехов, то в один прекрасный день, возможно, брошу вам вызов я сама!
Среди драугров (Бернадетта Бантьен, Коллегия Винтерхолда)
Только на седьмой месяц моей жизни рядом с ними они, кажется, приняли меня. Хотя вряд ли "приняли" в строгом смысле слова — скорее решили, что я не представляю для них угрозы, и постепенно прекратили нападения. Пусть мне и удавалось их сдерживать без особого труда (для этого обычно хватает сочетания огненной магии и заклинаний отпугивания нежити), признаюсь, что к тому времени я уже изрядно устала от необходимости постоянно быть начеку.
Возможно, они договорились оставить меня в покое — я так и не поняла, ибо звуки, которые они издают, происходят из такого непонятного и чуждого мне языка, что я не могу их воспроизвести, не то что записать. Мне оказалось проще понимать их намерения по движениям и тону криков, а не по каким-то определенным словам. Обычно враждебность любого существа легко уловить, но у этой необычайнейшей разновидности нежити движения и скорость варьируются в таких широких пределах, что не поймешь: бросается ли данный экземпляр в атаку или просто идет по своим делам. Их намерения выдают только глаза, и вынуждена признаться, что не одну ночь меня мучили кошмары о горящих во тьме двух точках неподалеку.
Меня всегда интересовало, почему древние жрецы драконьего культа настаивали на том, чтобы их последователей хоронили вместе с ними. На первый взгляд перед нами наивысшее проявление языческого тщеславия — утащить своих подданных за собой в могилу. Но, регулярно наблюдая за драуграми, я заметила нечто необычайное. Каждый день группа драугров — каждый раз новая — выбиралась из своих ниш, ковыляла до саркофага жреца и распластывалась перед ним. Пролежав так несколько часов без движения, драугры вставали и принимались за тщательную уборку. Как будто последователи жреца продолжают поклоняться ему даже после смерти — кстати, эта гипотеза объяснила бы и ту ярость, с которой они оберегают его покои.
Несколько недель потребовалось мне, чтобы самой приблизиться к захоронению драконьего жреца. Шаг за шагом я продвигалась к нему, пока сердито ворчащим драуграм вокруг, похоже, не надоело противодействовать моей скромной персоне. Мне удалось установить вокруг саркофага несколько простых поисковых заклинаний, чтобы определить, какого рода магические энергии скрыты внутри. Когда следующая группа драугров пришла выказать свое уважение жрецу, я заметила возмущение магического баланса — а именно несомненный перелив жизненной силы от последователей к их повелителю.
И тогда я наконец поняла, что драконий культ имел в виду под возрождением. Вторая вечная жизнь обещалась лишь тем, кто занимал высшие позиции в культе и становился жрецом, а низшие должны были отдавать свои жизненные силы и поддерживать вечное существование этих жрецов. Я не знаю, из какого вечного источника они черпают силу, но очевидно, что каждый драугр несет в себе мельчайшую частичку жизни, восстанавливая ее по ночам, пока покоится в своей нише. Теперь мне кажется, что те гротескные существа, которые теперь обитают в курганах, при погребении были обыкновенными мужчинами и женщинами, и только по прошествии тысяч лет превратились в тех ужасных созданий, которых мы видим. То есть если бы мы посетили курганы сразу после того, как они были построены, то могли бы даже не понять, что их обитатели мертвы!
Это открытие и вытекающие из него выводы воодушевляют меня, и я жду не дождусь возвращения в курганы. Я остановилась в Коллегии лишь для того, чтобы сделать эти записи и набрать побольше припасов, чтобы в следующий раз провести под землей больше времени. Теперь я надеюсь освоить какой-нибудь простейший способ общения с драуграми — только представьте, что они могут рассказать там о давних временах, скрытых в тумане забвения!
Среди лесных орков (из личного дневника Сизариона)
Орки странные.
Они грубы, жестоки, прямолинейны во всех своих действиях. Разумеется, в характерах отдельных личностей различия имеются, но в целом именно это должны ожидать от орков все босмеры. И ничто из этого нашей культуре несвойственно.
Их родичи лесные орки ещё более странные, но по другим причинам. Как ни парадоксально, у них много общего с босмерами, и живут они в основном в Валенвуде.
Хотя лесные орки ценят силу и честь превыше всего, их представление о значении этих понятий отличается от трактовки их северных родичей из Орсиниума. Например, для лесного орка сила означает не просто физическую мощь и выносливость, но также ловкость и подвижность. Было бы интересно услышать рассуждения на эту тему орка из Орсиниума, но мне представляется, что если вообразить его в полку тяжеловооружённых пехотинцев, то лесной орк в той же армии оказался бы среди лёгких застрельщиков.
Лесные орки, как и босмеры, также предпочитают жить в лесистой местности. Они не заключали, как мы, Зелёного пакта и ничего о нём не знают— за что заслуживают крайнего презрения, клянусь своим луком! — но глядя на то, как хорошо они ориентируются в лесу, я не удивлюсь, если окажется, что они в некоторой степени пользуются благорасположением И’ффре.
Что вызывает беспокойство? Лесные орки засели у меня в голове в последнее время — странно было бы иначе, учитывая, что я нахожусь в их окружении. Наш военный наместник приказал мне пройти через их территорию, чтобы доставить донесение, — и сказал, что пройти незамеченным будет легко. Но лесные орки оказались очень особенным племенем орков, как я объяснял раньше. Они заметили меня — а ещё ни разу не было, чтобы меня обнаружили босмеры — я затаился на верхушке дерева, но они разглядели меня, хотя я подозреваю, что они, должно быть, по какой-то причине держались в лесу настороже уже несколько дней. Однако я был готов и сразил двоих из трёх, повернувшихся ко мне, одной стрелой.
Я был ошеломлён — я рассчитывал, что упадут все трое. Но последний из них, совершенно необъяснимо и совсем не по-оркски, уклонился с быстротой молнии. Как только боевой топорик мелькнул среди деревьев, я подался в сторону и скатился на землю, избежав удара прямо в сердце. Приземлившись с кинжалом наготове, я едва отразил удар другого топора, с большим трудом удержав в руке клинок. Лесной орк рычал и раскачивался, ничем не отличаясь в тот момент от своих родичей из Орсиниума. Сражался он грациозно и ловко, точно, как мы это делаем, но в то же время с благородной яростью, как все северные орки. Ему удалось глубоко поранить меня в бок, пока я метал грязь ему в глаза. Сам полуослепший от боли, под звуки его проклятий я убежал, спотыкаясь в безопасный сумрак леса, слушая, как он обзывает меня «жалким трусом, который спрятался в чаще вместо того, чтобы сражаться».
Не иначе как сам Хирсин благоволил ко мне в тот день, когда я уже было решил, что битва проиграна. Лесной орк был свиреп в бою и находился в хорошо знакомом ему родном лесу. Но больше никогда он меня не найдёт. Хотя я буду рад пригласить его сразиться ещё раз — но на моей территории, на земле босмеров.
Средние доспехи: дубильные вещества и кожа (записки измученного учителя)
сегодняшний урок посвящен коже и дубильным веществам, которые мастера используют для изготовления средних доспехов. Как ты мог заметить, пока прятался от ночной стражи в оружейной своего отца, кожи для них бывают разных сортов: например, для бригантин используются тяжелые и клепаные, в то время как облегченные кожи прочные, но без труда сгибаются. Такое отличие достигается за счет использования различных видов кожи и дубильных веществ.
Дубильные вещества нужны ремесленнику для того, чтобы найти баланс между жесткостью и эластичностью в средней броне. Кожаный нагрудный доспех можно обработать так, чтобы он стал твердым как доска, способным отвратить нож убийцы, — но если он слишком твердый, то носитель доспеха не сможет свободно двигаться. Поэтому оружейники используют дубильные вещества при выделке кожи и тканей, чтобы сбалансировать жесткость и гибкость.
Какое отношение все это имеет к тому, как будет выглядеть готовый комплект брони? Ты лучше бы задал этот вопрос на занятиях вместо того, чтобы мечтать о том, как впечатлить посудомойку своими жиденькими усиками. Это имеет непосредственное отношение к внешнему виду доспехов, как ты сам убедишься. А теперь приступай к обработке шкур, которые твой отец купил на пробу — и пока не закончишь, лучше мне не видеть, как ты строишь глазки посудомойке.
Стилистические мотивы народов Тамриэля (доктор Алфидия Люпус, имперский этнограф при потентате Савирен-Чораке с 2Э 418 по 431 год)
Часть 1: высокие эльфы
В этой серии очерков будет представлен краткий обзор символических и стилистических отличительных особенностей основных культур Тамриэля в области искусства и ремесла. Основной упор будет направлен на характерные для разных рас личные вещи, такие как одежда, украшения, оружие и броня, поскольку они наиболее достоверно выражают культурную самобытность народа. После завершения серия войдёт в учебный план вводного курса по этнографии Университета волшебства.
Начнём с высоких эльфов или альтмеров, затворников с островов Саммерсет, поскольку по многим свидетельствам (в том числе, от самих эльфов) цивилизация пришла в Тамриэль вместе с альдмерами Старого Эльнофея. Поскольку эльфы Саммерсета осознанно пытаются сохранять наследие своих меретических предков, их традиции определённо ближе, чем чьи-нибудь другие, к традициям, существовавшим в обществе ещё до Первой эры.
Нельзя сказать, что за тысячи лет, прошедшие после прибытия первых альдмеров, культура высоких эльфов не изменилась и не приобрела новые формы, потому что это не так. Тем не менее, рассматривая современную альтмерскую культуру с точки зрения историка, можно получить представление о первоисточнике.
На этом начальном этапе мне помогал советами знаменитый Мориан Зенас, преподаватель транслиминальных наук в Университете волшебства. Он единственный на нашем факультете, кто бывал на Саммерсетских островах, в частности на Артеуме, где делал короткую остановку по пути в Даск.
Когда я впервые пришла в дом профессора Зенаса в Кафедральном округе, то немного побаивалась встречи. Однако он оказался хоть и старым, но очень милым и совсем не заслуживающим своей репутации сварливого и раздражительного. Мориан (как он попросил обращаться к нему) пригласил меня остаться на обед, который подал его немногословный ученик аргонианин Сейф-идж Хиджа.
Мориан рассказал, что высокие эльфы приветствуют скромную элегантность во всём, стремясь к плавным линиям, повторяющим совершенные формы окружающего мира. Более или менее абстрактные птицы, цветы, морские ракушки составляют основу узора, представляемого хоть и во множестве красок, но в приглушённых тонах. На броне выбивают рельеф в виде перьев или чешуи, и даже кирасы и шлемы тяжёлой брони щеголяют стилизованными крылышками и клювами.
Металлические предметы часто украшаются полупрозрачным зеленоватым материалом, называемым «стеклом». Это похожий на жадеит минерал вулканического происхождения, который эльфийские кузнецы научились обрабатывать, и это секретный процесс, известный только альтмерам. Совершенно твёрдое и непластичное в холодном состоянии стекло при нагреве послушно принимает практически любую форму, и высокие эльфы широко его используют для отделки оружия и брони.
После обеда, за бутылочкой сиродильского бренди, Мориан забросал меня множеством вопросов обо мне и о моём проекте. Было действительно очень приятно побеседовать. Надо будет придумать повод и встретиться с ним снова.
Часть 2: тёмные эльфы
От высоких эльфов будет естественно перейти к тёмным, которые проживали на Саммерсетских островах до своей миграции в Морровинд. Таким образом, их культуру можно было бы рассматривать как разновидность альтмерской, однако во многих отношениях данмерская культура скорее противоположность саммерсетской, чем её продолжение.
Мориан познакомил меня с одним тёмным эльфом по имени Дивайт Фир, своим коллегой, который помогает ему в проекте «транслиминальное перемещение». Не знаю, чем они занимаются, но Дивайт предложил мне помочь разобраться с культурой данмеров, и я согласилась.
Утончённость столь же свойственна тёмным эльфам, как и высоким, но это по сути единственное, что роднит их искусство. В Морровинде жизнь много суровее, чем в безмятежном Саммерсете, и это отражается в стиле данмеров. Тёмные эльфы также черпают вдохновение от природы, но вместо цветочных и птичьих мотивов у них появляются шипастые и изогнутые формы панцирей гигантских насекомых, населяющих Морровинд. Элегантно строгие, но зловещие, они служат вечным напоминанием о том, что данмерам приходится ежедневно бороться за само своё существование.
Тяжёлую броню тёмные эльфы предпочитают изготавливать из эбонита, и даже сделанную из стали и стальных сплавов более лёгкую броню, а также щиты, часто покрывают тёмным лаком, маскируя таким образом под эбонит. В облачении, особенно на шлемах и броне в области плеч и бёдер, имеются выраженные заострённые выступы, напоминающие двемерский геометрический стиль — правда, Дивайт с возмущением отверг саму идею какого-либо влияния двемерской культуры на данмеров.
По правде говоря, я нахожу этого тёмного чародея из Вварденфелла необычайно привлекательным. Он совсем не выглядит стариком, хотя и обращается к Мориану, которому не меньше шестидесяти, со словами «молодой человек». Интересно, сколько же ему на самом деле лет? Если честно, мне всё в нем интересно. У него такие яркие кроваво-красные глаза, которые, кажется, пронизывают тебя насквозь. Это чуточку будоражит.
Он пригласил меня сходить с ним в босмерскую таверну на берегу. Пойду.
Часть 3: лесные эльфы
Изучение культуры эльфов завершается у нас на босмерах из Валенвуда. Хотя влияние лесных эльфов на мир в целом значительно менее существенно в сравнении с влиянием их сородичей высоких и тёмных эльфов, но зато они, будучи довольно плодовитыми (для эльфов) и даже, можно сказать, влюбчивыми, превосходят по численности всех прочих меров Тамриэля.
Было бы банальностью указать, что лесные эльфы предпочитают природные мотивы, но как я выяснила, всё сложнее. Манера, в которой они представляют тему природы, обусловлена их почитанием И’ффре и истории Костей Земли. Босмеры верят, что всё сущее пребывало в хаосе до того, как И’ффре дал всем растениям, животным и народам собственные имена — они и определили ту постоянную и неизменную форму, которую обрела каждая особь. Таким образом, каждый уникальный вид животного мира представляется собственным стилизованным мотивом, представляющим ур-форму, полученную непосредственно от И’ффре.
Это отражается в стиле, присущем всем украшениям, изделиям и одежде лесных эльфов. В мире босмеров существует невероятное многообразие форм и узоров, обусловленное уникальным представлением, созданным для каждого вида растений и животных. Правильный вид и особенности применения строго предписаны обычаями, и отклонение от них не приветствуется. Считается, что неортодоксальное использование стилизованных пиктограмм неправомерно или даже просто «дурно».
Строгость правил может показаться парадоксальной для столь беззаботного и беспечного народа, но это так и есть, и я получила возможность убедиться в этом лично. В Имперском городе довольно много лесных эльфов, достаточно сказать, что некоторое их количество обитает в Портовом районе, где для них работает таверна «Загулявший светлячок». Тёмный эльф Дивайт Фир, обворожительный маг, помогающий Мориану Зенасу с его экспериментами, предложил сводить меня туда, и я согласилась.
В назначенный для прогулки день я прибыла к дому Мориана, и старый профессор сам отворил мне дверь. Я удивилась, когда он попросил выслушать его мнение о моих исследованиях. Ещё более удивительным был его вид: в новой шёлковой мантии, украшенной звёздами, подстриженный и причёсанный, он еле слышно благоухал лавандою. Какое разительное изменение — до этого я видела его неопрятным, в запятнанной и местами подпалённой мантии.
Оказалось, что он хочет предостеречь меня от похода в Портовый район с Дивайтом Фиром. Я не смогла удержаться от смеха, отчего он покраснел, и тогда я сказала ему, что я взрослая женщина и способна сама о себе позаботиться. Он смутился и начал бормотать извинения, из которых я поняла, что его больше беспокоит то, что я собираюсь провести время с Дивайтом, а не сам факт посещения доков. Мне не хотелось ранить его чувства, поэтому я отвесила комплимент его мантии, от которого он просиял, а затем отправилась в кабинет Фира.
Буду краткой: это был прекрасный вечер. «Загулявший светлячок» оказался бойким местом, и Дивайт познакомил меня с леди Биниель, хозяйкой заведения, которая настойчиво звала нас за свой стол. В качестве развлечения мы увидели искрящийся босмерский бурлеск в исполнении Биниэль, и это было уморительно смешно. И хотя я отказалась пить эти отвратительные напитки лесных эльфов, но всё же согласилась выкурить вместе с Дивайтом трубочку, набитую личинками жуков, отчего пришла в необычайно приподнятое настроение.
И вот тут я получила свидетельство презрительного отношения босмеров к «ненадлежащему стилю». Моряк из Лейавина, наблюдавший, как мы с Дивайтом курим, предложил мне вырезанную из кости трубку «настоящей валенвудской выделки». Но леди Биниель сказала мне, что это подделка, не стоящая своих денег. Моряк заспорил, но миниатюрная эльфийка заявила, что любой дурак разглядит неправильные письмена на имга, вырезанные на чаше трубки, и пусть он убирается. Что он и сделал.
Вскоре и мы с Дивайтом ушли оттуда. По пути к городским воротам он показывал мне на звёзды в безумно красивом ночном небе и называл древние имена созвездий, подаренные им каймерами. Каюсь, что ничего я не помню, кроме чарующих душу оттенков его звучного голоса и тёплой руки на моём плече.
Часть 4: норды
Вот мы и подошли к нордам, первой человеческой расе Тамриэля, которая успешно противостоит эльфам и даже вытесняет их гегемонию на континенте.
Так же как у босмеров, в основе декора архитектуры, ремесленных изделий и одежды нордов лежат стилизованные, с обилием переплетений, природные мотивы. Однако если лесные эльфы выбирают в основном растительные орнаменты, норды предпочитают зооморфные, в особенности выделяя восемь «тотемных» животных старинной религии Атморы: волк, ястреб, кит, змея, мотылёк, лиса и так далее. Но у них позволяются значительные отклонения от основной темы вплоть до мотивов, абстрактных настолько, что животных в них уже не распознать. И действительно, многие предметы украшаются плетёным геометрическим орнаментом, совсем ничего природного не напоминающим.
Есть ещё одно различие между нордским и эльфийским стилями: там, где норды в целом выбирают крупные, простые и функциональные формы, эльфийская работа была бы тонкой, элегантной и — недооценённой. Ничто из созданного нордами недооценить нельзя.
Это стало ясно прямо у порога посольства Скайрима, куда Мориан, Дивайт и я пришли на приём к королю Логрольфу. Над входом в посольство разместилась огромная железная голова ястреба с презрительно раскрытым в крике клювом, дверной проём фланкировали барельефы опять же с ястребами, но стилизованными и походящими скорее на боевые топоры, чем на птиц. Дверь была сделана из тёмного дуба, обита железом и сама вся в железных заклёпках — не иначе как нападения ждут.
Внутри посольства всё выглядело уже не так воинственно, не считая вооружённых и закованных в броню стражников в дверях. Мне стало любопытно, неужели для того чтобы проверить приглашения у гостей, действительно необходимо нацеплять на себя закрытые шлемы, украшенные бараньими рогами? Вот только выражение нордских глаз не предвещало ответов на мои вопросы.
Приём был дан в честь, как я уже сказала, короля Логрольфа, приехавшего с визитом в Имперский город выразить уважение потентату. Мориан представлял на приёме Университет волшебства. Он попросил меня пойти вместе с ним, и я приняла его приглашение, воодушевлённая мыслью увидеть наших свирепых северных сородичей в естественной для них обстановке. Когда Дивайт узнал, куда мы идём, то решил присоединиться к нам, несмотря на недовольные взгляды Мориана. Однако оказавшись в посольстве среди шумных и буйных нордов, тёмный эльф, казалось, пожалел о своём решении.
А вот Мориан нет! Он осушил целый кувшин мёда и предстал предо мной совершенно другим профессором Зенасом. В своей новой мантии он определённо был в ударе, рассказывая об истории магии окружившим его восхищённым дипломатам. Он просто покорил их рассказами о невероятном мастерстве в магических искусствах, проявленном их соотечественником, архимагом Шалидором. Он помолодел лет на двадцать, и я неожиданно увидела его таким, каким он мог быть в расцвете сил, когда впервые пришёл в Имперский город помогать созданию Университета волшебства.
Мориан меня даже познакомил с королём Логрольфом, хотя откуда он может знать правителя Скайрима, я понятия не имею. Я оглянулась в поисках Дивайта, но его нигде не было видно. А мы с Морианом остались в посольстве допоздна, попивая мёд большими кружками и смеясь над незамысловатыми нордскими шутками. Когда после приёма он пошёл провожать меня домой, мне показалось, что я заметила в его глазах новое выражение.
Он мог разглядеть то же самое в моих.
Часть 5: бретонцы
Архимагистр Университета, леди Опель Дантайн, бретонка, и поэтому я проконсультировалась с ней по бретонской культуре. Она была любезна и очень мне помогла.
Бретонцы последними из людей Тамриэля освободились от эльфийского господства. Долгая вассальная зависимость от Диренни во многом повлияла на всю их культуру. Они чрезвычайно склонны к автономности: каждое королевство в Хай Роке ревностно блюдёт свой суверенитет, но в целом бретонское общество сохраняет феодальную структуру, которая восходит к традициям многоуровневой социальной системы гегемонии Диренни. Бретонцы почти также непримиримы, как их родственники норды, но в отличие от них, пережив долгую опеку эльфов, без подозрения, а с уважением относятся ко всем видам магии.
Как это отражается в искусстве и ремесле? В качестве примера рассмотрим бретонскую броню. Сверкающая тяжёлая броня бретонского рыцаря так же прочна и практична, как у нордского хускарла, но при этом её привлекательный внешний вид несёт в себе нотку утончённости, вызывающую воспоминания об эльфийской элегантности. То же влияние сказалось на бретонском оружии, которое выглядит красиво, сохранив при этом неоспоримую смертоносность.
Это заставило меня задуматься о том, как сильно Дивайт со своей эльфийской учтивостью отличается от Мориана, который при всей широте своих знаний обладает такой обычной человеческой непоследовательностью, даже, я бы сказала, вздорностью. И похоже, что транслиминальные эксперименты зашли не в ту сторону. Когда вчера вечером я пришла к ним, то не застала ни Мориана, ни Дивайта. Ученик Мориана Сейф-идж сказал мне, что они крупно рассорились, обсуждая, сколько нужно вложить в транспортирующий объект, чтобы гарантировать возвращение из Обливиона. Высказывания становились всё более личными, а потом, судя по всему, прозвучало моё имя. Сначала раздались крики, а затем они оба в ярости выбежали из лаборатории и удалились в противоположные стороны улицы.
Это ужасно. Ссора? Из-за меня? Каюсь, я была так огорчена, что выболтала всё леди Опель, которая проявила невероятную доброту и заботу. Она спросила меня, испытываю ли я чувства к тому или другому магу, и я призналась, что да, но чувства мои противоречивы и спутаны. Опель достала пару бутылок бангкорайского пряного вина, и мы доверительно проговорили друг с другом, пока вечер не кончился. Не помню, как я добралась домой, и голова сегодня болит, но это стоило того — на сердце больше не так тяжело.
Часть 6: редгарды
Явившись этим утром в особняк Мориана, я обнаружила, что всё безоблачно и радужно: Дивайт с профессором словно лучшие друзья вели беседу за кружкой чала, сравнивая «Одиннадцать ритуальных форм» Раллибаллы с «Книгой магических договоров». Я напомнила Дивайту о его обещании показать мне йокуданскую часовню в Торговом районе. От этих моих слов Мориан сперва слегка нахмурил лоб, но затем улыбнулся и сказал, что отлично, он-де как раз хотел испытать в лаборатории новую гиперагональную среду.
(Может быть, причиной тому освещение, но мужчины выглядели… как-то моложе. Мне не стоит забывать, что они оба очень могущественные маги и, полагаю, знакомы с магией иллюзии. Хотя, возможно, я просто льщу себе).
В часовне я встретила нескольких знающих редгардов с хорошими манерами и чувством собственного достоинства, что присуще, как я считаю, самым образованным представителям этого народа. Многоуважаемый Зирумир, жрец Ту’вакки (надеюсь, я правильно записала), оказался мне особенно полезен.
Зирумир рассказал, что и бывшая родина редгардов Йокуда, и нынешний их дом, провинция Хаммерфелл, — пустыни (но Йокуды больше нет). Одежда редгардов должна защищать от стихии, оставаясь при этом лёгкой, и поэтому редгарды предпочитают всё светлое, длинное и струящееся, и вот эти плавные кривые и перетекают в их художественный орнамент. Сгибы и сочленения одеяний и брони часто подчёркиваются объёмными складками и рифлением, то же справедливо и для головных уборов. И даже мечи у них обычно искривлённые.
По контрасту с лёгкостью одежды архитектура производит впечатление тяжеловесной. Однако при более близком рассмотрении выясняется, что толстые стены нужны в основном для защиты от высоких температур пустыни. И Зирумир показал мне в часовне хитрую систему жалюзийных вентиляционных проходов в верхнем ярусе окон, спроектированную так, чтобы улавливать малейший ветерок и направлять его вглубь нефа.
Потом Зирумира отозвали к кому-то из его паствы, а мы с Дивайтом стали прогуливаться по апсиде храма, рассматривая святилища восьми йокуданских божеств. Дивайт объяснял, что Предшественники из Хаммерфелла часто поклоняются сиродильским богам, пришедшим к ним с империей Ремана, в то время как более консервативные Венценосцы почитают своих традиционных богов. Мы стояли позади святилища Морвы в форме улья. Внезапно он повернулся ко мне, глянул своими пылающими очами, вложил мои руки в свои и сказал, что считает меня самой красивой и желанной женщиной во всём городе. Дыхание у меня замерло, сердце забилось. Но когда он потянулся обнять меня, я вдруг испугалась и отпрянула, мотая головой, а потом сбежала в неф, распугав по пути семью молодых редгардов, собиравшихся зажечь свечи у алтаря Морвы.
Что мне теперь делать? Боюсь, что ужасно обидела Дивайта. Как мне помириться с ним? Смогу ли я рассказать об этом Мориану? Чайничек Джулианоса, ну что за дилемма!
Часть 7: каджиты
Когда этим утром я пришла в особняк Мориана, моим первым стремлением было извиниться перед Дивайтом, но Сейф-идж сказал, что его нет — он исчез куда-то, воспользовавшись порталом и заклинанием и оставив после себя только запах дыма. Так, сказала я себе, от навязчивых мыслей тебя отвлечёт работа. И отправилась искать Мориана.
Я застала милого старика за завтраком, доедающего сладкий рулет вместе с чалом. Когда я зашла на кухню, он со стуком поставил кружку на стол, в спешке вскочил и поклонился! Я объяснила, что хочу составить заметки о каджитах, но ничего о них не знаю, и спросила, известно ли ему что-нибудь о кошачьем народе. Он ответил, что он именно тот, кто мне нужен, и что он будет рад мне помочь, поскольку «этот несносный Телванни» все равно отнял у него целый день.
Мне не раз доводилось проходить мимо караванщиков Баан-Дар, разбивавших временный лагерь у ворот Торгового района, но никогда я к ним не заходила — и не только следуя заветам отца, предостерегавшего меня когда-то, но из-за едкого запаха тоже. Потому что я словно собака — терпеть не могу кошек. Но Мориан без всяких сомнений потащил меня прямо к ним и повёл в шатёр, обвешанный разноцветными молитвенными флажками. Я последовала за ним внутрь, где и была представлена мадам Шизаи-джо, каджитской ведунье, служащей, как он сказал, Азуре и Магрусу. Она сидела в позе лотоса, но все равно вежливо поклонилась — кошачий народ такой гибкий — и, указав на пару подушек, на которые можно было присесть, спросила, чем «эта самая» может быть полезна.
Мы долго и сердечно беседовали. Между стилем и декором каджитов и редгардов имеется внешнее сходство, возможно объясняющееся сходными климатическими условиями (жарой и сухостью), но там, где редгарды предпочтут длинные струящиеся линии, кошачий народ выбирает округлые или серповидные формы по образу и подобию своих лун. Массер и Секунда во всём многообразии фаз проявляются и в одежде каджитов, и в их орнаментах. Сам серп неполной луны напоминает своей формой когти, которые каджиты выпускают из подушечек лап, — оружие, которое всегда с собой, коварная угроза народам не столь защищённым.
Шизаи-джо заварила нам чай, приторно сладкий, как вся каджитская еда и напитки, и позже попросила мою опустевшую чашку. Она покрутила чаинки на дне своим розовым коготком и сказала, что видит причину моего беспокойства: я позволила страху затмить свою страсть и омрачить своё сердце. Я ляпнула что-то про то, как Дивайт пытался поцеловать меня, отчего Мориан выронил чашку, забрызгав бедную Шизаи.
Я подумала, что он сейчас взорвётся в гневе, но вместо того он опечалился, а потом принялся изливать свои чувства ко мне. Было так приятно его слушать! Я была действительно тронута. Каджитка деликатно исчезла, а мы остались на её подушках, разговаривая и теряя счёт времени.
Часть 8: орки
Вчера вечером у меня была короткая встреча с Дивайтом в «Светлячке». Я объяснила, что он мне действительно нравится, но сердце моё отдано Мориану. Он сделался мрачнее бури в горах Джерол, но лишь глубоко вздохнул и удалился с достоинством. О, я хочу надеяться, что с ним всё будет в порядке!
Потому что, каюсь, я больше тревожусь за Мориана. Эксперименты, над которыми он работает вместе с Дивайтом, достигли той наивысшей точки, когда Мориан вот-вот откроет врата и отправится прямиком в Обливион. Он говорит, что собирается в мир Азуры, Лунную Тень, что, по его словам, относительно безопасно. Безопасно! Меня колотит сильнее, чем скриба на сковородке. Страстно желаю увидеться с ним до отбытия, но Мориан говорит, что должен сконцентрироваться на подготовке к ритуалу и не может ни на что более отвлекаться.
Он прислал мне через Сейф-иджа записку, в которой сообщил, что я должна заменить его как представителя Университета на официальном обеде, который даёт потентат в честь прибытия нового посла Орсиниума. Он, должно быть, действительно очень занят, раз пропускает такое событие, потому что, как мне известно, он очень хотел пойти. Ладно, полагаю, так даже лучше для моего проекта — буду работать и работать, работа отвлечёт меня от переживаний!
У новой провинции пока ещё нет своего посольства, поэтому шатры, в которых подали обед, расставили — по распоряжению потентата — у подножия Башни Белого Золота. Из уважения к послу Туггику вся утварь в шатрах, специально для приёма доставленная из Ротгарианских гор, была подлинного орочьего происхождения. Пользуясь этим обстоятельством, я под нескончаемый поток речей писала заметки в своём дневнике.
Удивительно, что такой грубый народ, как орки, оказываются способны придумывать и создавать изысканные вещи! Конечно, всему Тамриэлю они известны как прекрасные оружейники, но я всегда полагала, что слава эта пошла от их великой силы, а не мастерства. Но одного взгляда на их оружие и броню мне хватило, чтобы понять ошибочность былых своих суждений. Они не станут выбивать на металле орнамент или приделывать лишние украшения; их творения даже проще и утилитарнее, чем нордские, но при этом смотрятся абсолютно пропорциональными, идеально симметричными, гармонично сочетающимися друг с другом. Орочий меч может быть грозным оружием, но полюбуйтесь, как стремительный взмах клинка уравновешивается массивной, но при этом изящной рукояткой, которая сидит словно влитая в руке владельца — расслабленного и уверенного в себе.
Чуть позже я, к огромному своему удовольствию, встретила знакомую — леди Опель, нашего архимагистра, которая тепло меня поприветствовала. Под вино из Западного Вельда и эйдарский сыр расспрашивала она меня о моих сердечных делах с двумя именитыми магами. Я рассказала, что натворила, как мне самой ясно, ужасную пропасть ошибок, а она утешала меня словами, что всё кончится хорошо. Она сказала, что очень давно знакома с Морианом, и что он по-настоящему ранимый человек, прячущийся под маской стариковской сумасбродности. Она очень рада, что ему удалось найти родственную душу в моём лице, умную и способную удержать его от затворничества в стенах лаборатории.
Но именно это с ним сейчас и происходит, что меня очень беспокоит. Думаю, стоит пойти поговорить ещё раз с Сейф-иджем — быть может, он поможет мне проникнуть к Мориану до его отбытия.
Часть 9: аргониане
Моя служанка Дариелла вошла ко мне сегодня утром и возбуждённо сообщила, что у дверей стоит аргонианка и просит о встрече, настаивая, что это срочно. В городе мало аргониан, и я подумала, что это может быть родственница Сейф-иджа, с которой он передал какую-нибудь жуткую весть насчёт Мориана. Я надела свою университетскую мантию и ринулась вниз.
На улице действительно ждала молодая аргонианка. На ней было соблазнительное платье из тонкого паучьего шёлка, отделанное замысловатым спиральным орнаментом. Она представилась как Задирает-Свой-Хвост (я подумала, что это шутка, но кто знает, какие привычки у этих с виду бесстрастных рептилий) и сказала, что её хозяин, Деш-Вульм Говорит-Понятно, послал её за мной. Она не знает, для чего именно, но дело неотложное, и она должна отвести меня к хозяину тотчас же. Я нервно покивала и поспешила за ней.
Аргонианская девушка провела меня за ворота Храмового района вниз, в доки, в дальнем конце которых обнаружился любопытный старый особнячок, который я раньше не замечала. На потемневшей табличке у двери было написано «Занмир» — слово, мне неизвестное. Мы зашли внутрь. Это оказался большой дом, целиком заселённый аргонианами — было их никак не меньше дюжины, и которые, очевидно, давно уже обосновались в многочисленных комнатах. Повсюду взгляд мой натыкался на аргонианские драпировки, статуэтки, амулеты и всяческие поделки, сделанные из таких натуральных материалов, как кость, перья, раковины, и украшенные яркими спиральными и геометрическими орнаментами. Если эти предметы обихода привычны в домах аргониан на их родине, значит, змеиная кожа, черепаховые панцири, зазубренные клыки, бирюза и жадеит — всё, что мы считаем экзотическими материалами, должно встречаться в Чернотопье повсеместно.
Задирает-Свой-Хвост повела меня вверх по пандусу, заменявшему, судя по всему, в доме лестницу. На верхней площадке она пригласила меня войти в комнату, очень сырую, как мне показалось, или, во всяком случае, дышавшую запахами тлена и плесени. Кашлянув, я вошла и увидела, что комната целиком забита горшками с тропическими растениями, причём некоторые из них оказались засохшими и мёртвыми. Я наступила на что-то — под сандалией раздался хруст, и я непроизвольно отскочила назад, но ящерка деликатно потянула меня за руку в центр комнаты сквозь целый лес из папоротников.
Там совершенно неожиданно обнаружилась большая нибенейская ванна из фарфора, точно такая же роскошная, как у меня дома, но только заполненная до самого края зловонной зелёной жижей. И лежал в ней, едва возвышаясь над поверхностью, самый старый аргонианин из всех встречавшихся мне когда-то.
Иссохший и морщинистый ящер на самом деле выглядел как мумия, и я перепугалась, когда он открыл пасть и заговорил. Скрипучим голосом рептилия промолвила: «Я Деш-Вульм. Ты Ал-Фид, ярчайшая звезда в этом городе. Приветствую тебя в моём уксите — в моём гнезде».
Он, казалось, смотрел куда-то мне за спину, и я заметила, что глаза старого ящера заволокла молочного цвета плёнка — он был слеп. Этот его недуг почему-то успокоил меня. Самообладание вернулось ко мне, так что я смогла ответить с учтивостью и соблюдением всех правил этикета. Я поклонилась — хотя он не мог этого видеть — и сказала: «Это большая честь для меня быть приглашённой в ваш дом, многоуважаемый Деш-Вульм. Чем такая как я может услужить мудрейшему старейшине?»
«Ты предостеречь можешь! — прохрипел он, положив чешуйчатые лапы на бортики и приподнявшись из ванны. — Твои сухошкурые маги — на себя плетение распутывают, — сказал он уже спокойнее, показав над ванной непонятный кручёный жест. — Это плохо. Аурбические клубки не должны разделяться с намерениями неправедными».
Я достаточно много времени провела в общении с магами, чтобы сразу догадаться, кого он имеет в виду. «Мориан? — ахнула я, — и Дивайт? Они в опасности? Что я могу сделать?»
Деш-Вульм дважды клацнул челюстями и сказал: «Ты сможешь. Ты должна остановить их. У тебя получится. Если нет, — приподнялись три острых шипа над глазом, — дурные сны станут явью, и смерть придёт ко всем, кто плавает в реке. Каос!» Старый аргонианин внезапно начал раскачиваться в ванне, расплёскивая по сторонам мерзкую жижу. — «Тейлул!»
Задирает-Свой-Хвост проворно достала кувшин, который, казалось, был сделан из цельного панциря насекомого, распечатала его и влила немного коричневой жидкости в глотку старого ящера. «Иди! — прошипела она, указывая на дверь. — Делай, как он говорит! Скорей!»
Я повернулась, выбежала из комнаты, спустилась по пандусу, выскочила за дверь и бросилась к воротам Имперского города.
Часть 10: имперцы Сиродила
Имперский город. Я привыкла к нему, я люблю его. В детстве мой родной город Скинград казался мне безнадёжно провинциальным, и я целый год с огромным нетерпением ждала нашей с матушкой ежегодной поездки в сердце Сиродила. Столица была для меня воплощением культуры и знаний — всего того, чем я дорожила.
Я брожу сейчас по широким улицам города, из района в район. Наблюдаю. Скинград казался провинциальным, да, но это был коловианский город: простой, с отвесными стенами и чёткими линиями, c подчёркнутой скромностью аскетического стиля. И народ там жил такой же.
Имперский город, за исключением стен и Башни, которые остались от айлейдов, другой… нибенейский. Изысканный, нарядный, утончённый, многоликий.
Декадентский. Порочный.
Он такой же, как его жители. А жители — пленяются им навсегда.
Я опоздала.
Мориан ушёл. С помощью Дивайта, проклятого Дивайта, он осуществил свою мечту и проник в Обливион. Как сказал Сейф-идж, он двинулся в Лунную Тень, как и планировал, но там не задержался. Он прошествовал дальше: в Зольник, в Хладную Гавань, в Трясину. В Апокриф.
И там, в Апокрифе, он и остался.
Когда Сейф-идж говорил со мной, эмоции проскальзывали даже в его бесстрастном, как у всех рептилий, голосе. Он рассказывал, как Мориан, с тех пор как вступил в Обливион, становился, казалось, всё более беспечным, всё более восторженным — с каждым новым порталом, с каждым новым планом. Как он игнорировал призывы своего помощника возвращаться назад. Как Апокриф… вступил в него.
Сейф-идж был просто не в себе — совсем поникший, он явно не понимал, что делать. Это было ясно мне. Я влетела в кабинет Дивайта, хотя Сейф-идж и сказал, что он исчез, надеясь, что он всё же оставил хоть какую-нибудь возможность войти с ним в контакт, надеясь, что он откликнется на мои мольбы.
Я увидела лишь лежавшую на его столе открытую книгу, книгу под заголовком «Фрагменты Бездны Хермеуса Моры». Она была открыта на странице, посвящённой, очевидно, ритуалу призыва даэдрического князя Хермеуса Моры; открыта на словах «любая запрошенная цена будет уплачена».
Ритуал призыва Хермеуса Моры. Лорда Апокрифа.
Я побежала в лабораторию Мориана. Она была разгромлена, разграблена. Единственной стоящей вещью оказалась скомканная записка. Она гласила: «Когда ты входишь в Обливион, Обливион входит в тебя».
Мориан ушёл. Ушёл в Апокриф. Где и останется.
И потому брожу я по городу, из района в район. Размышляю. Какую цену Лорд Апокрифа назвал Дивайту Фиру? Какую цену потребовал за заманивание, за пленение Мориана Зенаса?
Я брожу по улицам города, по его широким улицам и глухим переулкам. Размышляю.
Размышляю, когда же я, в свою очередь, буду готова заплатить.
Часть 11: древние эльфы
Следующие части написаны Сейфом-идж Хиджа.
Хозяин — я имею в виду профессора Мориана Зенаса — ушёл. Как и леди Алфидия — хотя я всегда обращался к ней «доктор Люпус», впрочем. И всё из-за этого Телванни, отвратительного мера, отпускавшего саркастические замечания насчёт «чешуйчатого помощника» всякий раз, когда профессор бывал рядом. Хотя бы по этому типу я скучать не буду.
Нет, я рад, что ушёл Телванни. Но остальные… что ж…
Я останусь здесь столько, сколько смогу. Буду поддерживать порядок в доме профессора, следить за его записями и реагентами, протирать пыль с его любимых книг. Я по-прежнему надеюсь, что он вернётся. В университете его зачислили в списки находящихся в творческом отпуске, который полагается профессорам время от времени, а его жалование пересылают мне, так что у меня есть средства на содержание дома и магической лаборатории.
Разбирая письменный стол профессора, я обнаружил стопку листков, заполненных элегантным почерком леди Алфидии, неоконченные записи об одежде, оружии и доспехах многих культур. Река медленно течёт в эти дни, поэтому я решил дополнить эти заметки о стилистических особенностях, причём в таком виде, в каком (как я надеюсь) леди доктор сделала бы это сама.
Хотя заметки о стиле основных эльфийских обществ Тамриэля наших дней уже готовы, ещё есть что сказать. Меры, почитающие своих предков и их наследие, особенно уважают историю альдмерской культуры. Меретическую эру, в которую эльфы впервые завоевали и колонизировали Тамриэль, они рассматривают как золотой век. В результате вся одежда и оружие того периода никогда по-настоящему не выходили из моды, и многие эльфы по-прежнему следуют стилю и манерам древних альдмеров. Нет ничего необычного в том, чтобы даже на континентальном Тамриэле встретить высокого эльфа или тёмного, одетого как древний айлейд или каймер. Эльфы называют этот обычай «эльнофейская драпировка», остальные говорят о них «древние эльфы» и тем и ограничиваются.
Стиль древних эльфов отличается от облюбованного современными ремесленниками Саммерсета и Морровинда тем, что в нём больше растительных элементов, при том что одновременно он и более абстрактный. Распространены мягкие и плавные цветочные мотивы, обычно сужающиеся на концах, как остроконечные арки из вездесущих айлейдских руин, так хорошо знакомые жителям Сиродила. Бесчисленные круги, полукружья, дуги, связанные усиками растений, подобно тому как сами аэдра (которых эльфы считают своими предками) были заключены в клетку при создании Мундуса.
Часть 12: варвары
Несмотря на усиливающуюся роль цивилизации в нашей великой Второй Империи в Тамриэле по-прежнему сохранились отдалённые глухие места, населённые племенами варваров. Вероятно, самый известный из них нам, сиродильцам, это дикий клан жителей Предела, который обитает в горах между Скайримом и Хай Роком, и чьи набеги на окрестности Брумы живы в памяти нынешнего поколения. Но кроме них также существуют эшлендеры Морровинда, свирепые котринги Чернотопья, кет кепту из центрального Хаммерфелла и многие другие.
Отмечу странный, но непреложный факт, что эти племена, широко раскиданные по всему Тамриэлю, тем не менее придерживаются поразительно схожих вкусов в одежде. И это непременно должно стать отправной точкой для проведения ещё одного этнографического исследования, более системного, чем данное, которое имеет чисто описательный характер.
Стиль этих племён и кланов, хотя и известен всем как «варварский», в действительности не менее продуман, чем у любых других культур. Так называемые племена варваров просто отвергли все идеи вкусовых ограничений, предпочитая броскость и экстравагантность. Они выбирают яркие цвета, их материалы могут быть выкрашены во множество оттенков. Типичными личными вещами являются рога, черепа, перья, бусы из зубов убитых животных, изделия из битой меди, оружие — демонстративно крупного размера и весьма разнообразное.
Часть 13: первобытные народы
Вы можете посмотреть на снаряжение полностью экипированного гоблинского военачальника и подумать: «Какое несуразное нагромождение примитивных вещей!». И окажетесь неправы. Каждый предмет, надетый на вождя, тщательно отобран исходя из много раз доказанной практичности; это решение, обусловленное тысячелетней традицией. Мы, этнографы, называем этот стиль оружия и доспехов «первобытным», и он узнаваем и отличим от любого другого.
Гоблины и прочие народы, практикующие первобытный стиль, обычно заядлые собиратели и подбиральщики. Кажется, что они обладают особым чувством, позволяющим им обнаружить места, где можно найти что-то изношенное, но полезное и, более того, исключительно ценное в их первобытной эстетике. И они будут гордиться своей экипировкой как какой-нибудь имперский центурион.
Исследование, которое провёл недавно доктор Интрикат из университета Гвилим, подтверждает это и добавляет немного новой информации, показывающей, что «первобытный» — действительно самое оптимальное определение для этого стиля. Он изучил пятьдесят семь костюмов кровожадного гоблинского племени Нож-Кусака и выяснил, что многим из их предметов одежды сотни, если не тысячи лет. Некоторые поножи и кирасы, датированные им началом Первой эры, выполнены в старинных и ныне утраченных техниках ковки. Разграбили ли гоблины древние руины Сиродила или им самим были известны способы их изготовления? Или они действительно передавали эти вещи из поколения в поколение со времён незапамятных?
Да, профессор Зенас, это именно как ВЫ произносите «незапамятные». «Что… что? Профессор? Это ваш голос?»
Часть 14: даэдра
Совершенно очевидно, что эта последняя заметка в серии доктора Люпус «Стилистические мотивы народов Тамриэля» должна быть посвящена даэдрическим доспехам и оружию, так как, по моему глубокому убеждению, исчезнувшая леди Алфидия каким-то образом отправилась в даэдрические планы Обливиона в поисках моего потерявшегося профессора Мориана Зенаса. И так как теперь я слышу голос профессора у себя в ухе почти постоянно, самое время закончить эти записки и приступить к рассказу о его путешествии через двери Обливиона.
Даэдра, как часто упоминал профессор, это хаотические создания, сущности, обладающие огромной энергией и силой, но полностью лишённые самобытности. Они способны подражать, они умеют утрировать и извращать, но не могут создавать ничего нового. Эта способность присуща только аэдра и нам, смертным Нирна, которым аэдра преподнесли такой подарок. (У себя в Чернотопье мы смотрим на эти вещи по-другому, разумеется, но я здесь описываю воззрения профессора и леди Алфидии.)
Итак, доспехи и оружие таких даэдра как дремора, зивилаи и золотые святоши — которых доктор Люпус называет «гуманоидными» даэдра — включают близкие тамриэльским по стилю набедренники, нагрудники и наплечники, мечи, копья и луки. Они, на наш взгляд, отделаны весьма необычными и причудливыми зубцами и завитками, но загляните внутрь даэдрического доспеха, и вы обнаружите там знакомую подбивку и те же ремни, так что при схожем телосложении любой сможет их носить. Поднимите даэдрический меч и почувствуйте, что несмотря на свою причудливую форму, он имеет удобную рукоятку и хорошо сбалансированный вес. И действительно, неслучайно говорится, что знаменитые артефакты князей даэдра, такие как булава Молага Бала, большей частью были сделаны ремесленниками — простыми смертными, которых соблазнили обещаниями или заставили работать силою.
Да, профессор, соглашусь с тем, что уже достаточно — по крайней мере, на сегодня. Я выполнил свой долг перед добрым доктором. Теперь я перехожу к вашим исследованиям, и я вас слушаю. Расскажите мне ещё раз о Лунной Тени.
Часть 15: двемеры (Райнор Ванос)
Кирет сказала, что мне стоит записать свои знания о двемерских ремесленниках и стилистических особенностях утерянной цивилизации. Ещё она говорит, что сортировать записи об исследованиях в алфавитном порядке по видам реликтов — поразительное занудство, но это только иллюстрирует её путаное и бессистемное мышление.
У гномьих булав тяжёлые, тупые набалдашники геометрической формы, не имеющие лезвий, шипов или острых наверший. Двуручные булавы уступают по массе лишь орочьим крушителям черепов и сминают латы, как фольгу.
Гномий кинжал обыкновенно имеет широкое, увесистое треугольное лезвие, равно удобное для нанесения рубящих и колющих ударов. По правде говоря, он равно походит и на оружие, и на инструмент.
Гномьи изогнутые луки очень мощны; выпущенные из них стрелы пробивают дубовую доску. Они выглядят, как металлические, но это не так; прочный, но гибкий материал, из которого они сделаны, неизвестен современным изготовителям луков, и воспроизвести его они не в силах.
Мечи гномов более всего напоминают их же удлинённые кинжалы, сохраняя характерный вид широкого треугольного клинка с заточенным и лезвием, и остриём. Однако гарда в виде поперечины настолько мала, что будто её и нет вовсе. Это позволяет предположить, что в двемерском фехтовании мало практиковали колющие удары.
Все нагрудники гномов состоят из разнокалиберных металлических пластин, прикреплённых к кожаной кирасе: для лёгкой брони используется гибкая кожа и несколько небольших пластин, по мере утяжеления доспеха кожа утолщается, а пластины становятся крупнее и многочисленнее. Пластины имеют простые формы и украшены типичным геометрическим орнаментом.
Обычно гномы изготавливали наплечники из негнущихся металлических пластин, наложенных на толстую кожу. В комплектах тяжёлой брони на них можно встретить продольные выступы, перекликающиеся с гребнями на их шлемах.
Все гномьи перчатки изготовлены из тонкой гибкой кожи или её заменителя, что объясняется потребностью их обладателя в хорошей моторике при работе со сложными устройствами. Только в самых тяжёлых комплектах брони рукавицы отделаны металлом, чаще всего — мозаичной защитой тыльной стороны ладони.
Двемерская защита ног в большинстве случаев представляет собой прямоугольные или цилиндрические пластины из металла, покрывающие основу из того же материала, что используется для сапог. Особенно тщательно бронировались колени.
Даже самый искусно сделанный гномий посох выглядит утилитарно, как будто его собирались использовать в качестве лопаты для вынимания хлеба из печи. Рукоять изготавливалась из похожего на дерево, но не являющегося им мелкоструктурного материала, охваченного кольцами двемерского металла. Набалдашники встречаются округлые либо веерообразные, небольшого размера.
Гномьи пояса, как правило, изготовлены из наложенных внахлёст однотипных металлических звеньев геометрической формы, например, в виде кругов или квадратов. Их длину легко изменить, добавив или удалив несколько звеньев. Такие пояса не имеют равных по устойчивости к растяжению, во много раз превосходя в этом такие же по размеру стальные цепи.
Гномьи сапоги крепкие, но не такие тяжёлые, как может показаться на первый взгляд. В них имеются вставки двемерского металла, однако основной материал больше похож на кожу; при этом либо он является рукотворной имитацией, либо двемеры нашли животных с невероятно гладкой и однородной шкурой. В стандартную конструкцию гномьих ботинок до колен включены наголенники.
В конструкции двемерского топора присутствуют элементы в виде колёс, шестерёнок и винтов, которые являются важными составляющими большинства механизмов глубинных эльфов. Рукоять увенчана диском, внешне схожим со ступицей колеса, из которого расходятся спицы, соединяющие его с лезвием или двумя, которые служат как бы частями обода. Лезвия, несмотря на древность, сохраняют удивительную остроту.
Все виды гномьих шлемов полностью закрывают лицо забралом-маской, посередине которой проходит металлический выступ, делящий её на две симметричные половины. На вершине шлема этот выступ переходит в гребень, высота которого варьируется от вполне умеренной до неоправданно большой. Должно быть, шеренга двемерских воинов с одинаковыми бесстрастными ликами наводила ужас на врагов.
Гномьи щиты отличаются разнообразием видов, но все они имеют простую геометрическую форму, знакомую по броне, пусть и в более крупном масштабе. Собранные из сравнительно тонких пластин двемерского металла, они гораздо легче и удобнее, чем кажутся.
Столярное дело для простофиль (Седой Дуротзел, плотник из Ска’Вина)
Хватит дурака валять, сопляки. Если вы ничего не умеете, то вы просто кучка вонючих гоблинских испражнений, а я в этом классе никому вонять не позволю.
Сегодня вы учитесь работать с деревом. Так, хватит бурчать, слушайте сюда! Столярное дело — честное ремесло, и вы усвоите его под присмотром старины Седого. Я буду объяснять словами покороче, чтоб даже Теббонс всё понял.
Во-первых, берёте топор и идёте в лес. Ищите покрытые мхом брёвна у старых пней и скал и принесите мне десять кусков необработанного клёна. Чего? Почему они так называются — да потому что они ещё не обработаны, безмозглый ребёнок! Надо минимум десять штук, чтоб вы смогли сработать хоть что-то.
Во-вторых, несите этот необработанный клён к столярному станку. С его помощью получите шлифованный клён. Мы, ремесленники, называем это «обработкой». Нет, не шлифовкой, а обработкой! Да, получается шлифованное дерево. Да нет тут никакой путаницы!
В-третьих… Так, вы слушать будете? Это важно! Нельзя вот так взять и сразу начать резать дерево, как в голову взбредёт, не продумав стиль. А? Стиль! У ремесленников каждой расы Тамриэля есть свой стиль и свои предпочтения в материалах.
Так что пусть каждый создаёт вещи в стиле своего народа, улавливаете? Идите в город и купите материал нужного стиля. У столяра, пустоголовые вы… Нет, без разницы, у какого именно!
И последнее задание: идите с купленными материалами к станку, возьмите по три куска шлифованного клёна и сделайте себе кленовый лук. О тетиве не беспокойтесь. Выбросьте её из головы, я сказал! Лук, похожий на ножку гибкой босмерской танцовщицы — вот, к чему вы должны… А? Не твоё дело!
Что значит «Это всё?» Во имя Восьмерых, разумеется, это не всё! Чем больше дерева вы используете в работе, тем лучше будет результат. Но можно сделать и ещё лучше.
Я как раз к этому и веду! Ваши кленовые луки не так хороши, как могли бы быть, если бы вы использовали смолы. Их можно найти повсюду. Везде, говорю же! Но если у вас недостаточно смолы и вы всё равно попытаетесь улучшить лук, то и смолу потратите, и лук испортите.
Да, в лесу всегда растёт клён. Ты о чём? Зачем это ты собрался идти в пустыню? А, ну… Ну ладно. Допустим, ты в пустыне и не можешь найти клён, потому что вокруг нет леса. Но, скажем, у тебя с собой есть кленовый лук. Можно разобрать его на ближайшем станке и получить таким образом немного древесины. Лук ты потеряешь, конечно. Мы называем этот процесс «разборкой» — это как разобрать на отдельные слова плохую поэзию, только тут больше работы долотом.
Как я достиг такого мастерства в работе по дереву? Проводил исследования. Нет, не книжки читал. Если ко мне в руки попадал стоящий образчик столярного ремесла, я разбирал его на части и смотрел на особенности конструкции. Процесс отнимает много времени, да и образец потом обратно не соберёшь, но, когда я вижу, в чём фишка, я могу сделать так же.
Закрой рот, Теббонс, пока муха не залетела.
Стормхолд, город Шедоуфена (Сирантилль)
Битва за Аргонию, произошедшая в 1Э 2811, представляет особый интерес для имперских историков. Тогда людям впервые за долгое время удалось покорить Чернотопье. Однако исследователи никогда не упоминали о дремучих лесах тех земель. Тутор Ацилий, имперский разведчик, сравнивал болота Аргонии с горькой похлебкой из болезней, глоток которой может отравить и лишить жизненных сил.
Как бы то ни было, имперцы никогда не осаждали Хелстром, расположенный в самом сердце непроходимых земель Аргонии. Они умерили свои интересы, обеспечив целостность границ на севере и западе. Именно там, на побережье, где некогда беспечно шастали преступники, были основаны малонаселённые тюремные колонии. Впрочем, нет ничего удивительного в том, что подобной же историей обладает ещё один город на бескрайних болотах Чернотопья: Стормхолд.
Стормхолд был основан барсебическими айлейдами еще до первых летописей, и по этому городу можно проследить целую позорную веху в истории тёмных эльфов. На первых порах Стормхолд был богатым и преуспевающим городом, о чем свидетельствует затейливая кладка айлейдских руин. Более поздние каменные сооружения, оставленные данмерами, — это настоящие памятники алчности и бессердечию. Они наглядно демонстрируют, что может создавать народ, ведомый злобной и бесчеловечной властью. Рядом с данмерскими постройками теснятся скромные аргонианские землянки. В них когда-то жили предатели своего народа, помогавшие тёмным эльфам разорять деревушки аргониан и сгонять пленников на морровиндские плантации. Ирония состоит в том, что сегодня в этих землянках находят себе кров ящеры, которые только высвободились из-под гнёта и ступили на путь к свободе.
Разбой и насилие, терзавшие Стормхолд во время потрясений Второй эры, чёрные кандалы, в которых держали аргониан данмерские рабовладельцы, периодические рейды имперцев, движимых наживой и бесплатной рабочей силой, — все эти бедствия могли опустошить аргонианские поселения и уничтожить все до единого племена ящеров, которые ничего не могли поделать, пока не подняли голову аргонианские вицеканоны. Сегодня они, судя по всему, успешно выполняют те же административные задачи, что и советники, и племенные вожди в других землях.
Страж и Предатель (Член Имперской библиотеки)
Год 376-й Третьей эры
Одна из самых завораживающих легенд острова Солстейм — это история о мифической личности, чье имя давно забыто, а время сохранило лишь прозвище "Предатель".
Очевидно, что этот миф уходит корнями в реальную историю, которую я и намерен изучить и, по возможности, составить предварительную картину событий, легших в основу легенды.
Это предание лучше всего знают шаманы скаалов, нордского племени, чья культура развивалась совершенно иначе, чем у их родичей в Скайриме.
Я долго говорил с шаманом деревни Скаалов, мудрым и отзывчивым человеком по имени Брейг Зимняя Луна. Он сказал, что те события происходили давным-давно, когда целым миром правили драконы, и люди поклонялись им как богам. Главными служителями культа были драконьи жрецы, могущественные маги, которые умели говорить на языке драконов и пользоваться силой ту'ума, или Голоса.
По легенде, одного такого драконьего жреца соблазнил темный дух по имени Херма-Мора, очевидно, скаальский аналог даэдрического принца Хермеуса Моры. Привлеченный обещанием могущества, жрец-предатель тайно замыслил недоброе против своих повелителей-драконов.
Заговор Предателя был раскрыт одним из его товарищей, другим драконьим жрецом, которого история называет Стражем. Те двое сошлись в жестокой битве, которая длилась много дней, оба использовали друг против друга могущественные магические потоки и соревновались в силе ту'ума.
Столь велики и страшны были силы, высвобожденные в этом поединке, что Солстейм оторвался от материка и оказался отделен от Скайрима. Здесь миф явно отходит от реальности в область чистой фантазии.
Страж, которого история рисует образцом верности и благородства, в конце концов одолел отвратительного Предателя, который, по-видимому, представляет все, что есть испорченного и злонравного в человечестве. Эта эпическая дуэль, очевидно, образно представляет великое противостояние добра и зла. Возможно, неиссякаемый интерес к этому противостоянию позволил легенде пройти через века.
В отличие от других подобных мифов, в сказании о Страже и Предателе нет счастливого героического финала. Херма-Мора уносит Предателя восвояси ровно в тот момент, когда Страж собирается нанести последний смертельный удар.
Драконы назначили Стража правителем Солстейма, взяв с него предварительно клятву, что он будет зорко следить, не вернется ли обратно Предатель. По всем свидетельствам, правление Стража было временем мира и процветания для островного народа, и его запомнили, как мудрого и справедливого владыку.
О Предателе больше не упоминается, но и не говорится, что он погиб. Легенда оканчивается предупреждением, что люди Солстейма, наследники Стража, должны оставаться бдительными, иначе может наступить день, когда они попадут под темное влияние Хермы-Моры или даже самого Предателя.
Хотя нет доказательств, что на Солстейме существовал драконий культ, нетрудно представить, что он мог некогда процветать здесь. Возможно, какая-нибудь хорошо спрятанная гробница все еще ждет, чтобы ее открыли и пролили свет на эту историю.
Имеются и другие весьма соблазнительные гипотезы, хотя они и находятся на грани возможного. Например, не может ли быть, что божество скаалов, Все-Создатель, есть некое отдаленное подобие могучего Алдуина, Пожирателя Мира из древнего пантеона нордов?
Возможно, это и не так, но одна вещь ясна: история Солстейма полна вопросов, на которые пока нет ответов. Может, следующим поколениям удастся снять покров тайны и открыть правду о происхождении скаалов и личностях Стража и Предателя.
Страстный бард-аргонианин, т. 1 (Эллья Эрдайн)
Акт VI, сцена II, продолжение
Моя госпожа, я никогда не смогу выполнить ваше пожелание!
Неужели? Это слишком быстро для тебя?
Я боюсь поломать свой инструмент.
А-а. Но, похоже, ты отлично управляешься со своим инструментом, дорогой мой.
Вы льстите мне, моя госпожа.
Ах, какой большой, какой великолепный инструмент. Можно подержать его?
Боги, нет! Хозяин гостиницы не одобрит таких представлений на публике.
Тогда могу я заказать приватное представление? Возможно, вдали от шума толпы мы оба сможем насладиться твоим удивительным талантом.
Но вы же не хотите сказать, что я должен сопровождать вас в вашу комнату?
Именно, сладкий мой. Именно.
Конец акта VI, сцены II
Старый путь (Селарус Многомудрый)
Нам, знающим Старый путь, хорошо известно о существовании духовного мира, недоступного непросветленным. Подобно тому, как простой житель королевства, не ведающий о тайных политических интригах, может видеть в новом налоге или военных приготовлениях лишь каприз судьбы, многие взирают на наводнение, голод или безумие с беспомощным непониманием. Сие прискорбно. Как сетовал великий Квилиан Дарнижан, "сила невежества может расколоть эбонит, как простое стекло".
Так откуда же происходят эти духовные силы, приводящие в движение невидимые струны Мундуса? Любой неофит из Артейума знает, что эти духи суть наши предки и что их при жизни тоже тревожили духи их предков, и так далее, вплоть до изначальной Ахарьи. Даэдра и боги, которым поклоняются простые люди, есть не что иное, как духи высших мужчин и женщин, чья сила и страсть даровали им великое могущество в мире ином.
В этом наша истина и наша религия. Но как это знание помогает нам в выполнении священного долга селлифрнсае, или "веских и праведных" назиданий, даваемых простым людям?
Во-первых, несложно понять необходимость как наделения праведного человека большой силой, так и превращения могущественного человека в праведника. Мы осознаем многие опасности, которые представляет собой сильный тиран — он плодит жестокость, которая питает даэдра Боэтию, и ненависть, питающую даэдра Верниму; если он умрет, совершив особо страшное злодеяние, он сможет после править в Обливионе; а хуже всего то, что он вдохновляет других злодеев искать власти, а правителей — приветствовать зло. Зная об этом, мы исповедуем терпение, когда имеем дело с подобными деспотами. Их следует делать ущербными, жалкими, униженными, лишать свободы. Иные советники предлагают убийство или войну, а это, помимо отсутствия духовного значения, весьма дорого и может принести, по меньшей мере, столько же боли невинным, как правление самого свирепого диктатора. Нет, мы собиратели сведений, благородные дипломаты, но не революционеры.
А что означает "праведность" наших советников? Мы верны лишь Старому пути — важно всегда помнить о духовном мире, смотря открытыми глазами на мир физический. Совершение обрядов, Моавита 2-го месяца Огня очага и Вигильд 1-го месяца Второго зерна, — вот средство укрепить спасительных духов и истощить нечистых. Как же тогда мы храним верность и тем, при ком служим советниками, и острову Артейум? Возможно, лучше всего это объяснил мудрец Тахеритэ: "В Мундусе борьба и неравенство суть то, что приносит перемены, а изменчивость есть самая сакральная из Одиннадцати Сил. Изменчивость — это сила, не имеющая цели и истоков. И долг прилежного псиджика ["просветленного"] умалять изменчивость, когда она приносит алчность, чревоугодие, праздность, невежество, суеверие, жестокость… [здесь Тахеритэ перечисляет остальные 111 Растрат духа], и поощрять изменчивость там, где она приносит искусство, красоту, счастье и просветление. Для этого у человека есть один советник: Его разум. Если человек, которого наставляет псиджик, действует во зло и несет оэгнитр ["плохие перемены"], и его не вразумить иным способом, то долг псиджика уравновесить оэгнитр любыми необходимыми мерами [выделено мной]".
Последователь Старого пути действительно может стать союзником светского правителя, но это опасные отношения. И тут недостаточно верного выбора личности. Если лорд отвергнет мудрый совет и прикажет псиджику (используя термин Тахеритэ, ныне вышедший из употребления) совершить нечто, противное учению Старого пути, то выбор будет невелик. Псиджик может подчиниться, хотя бы и неохотно, и станет добычей темных сил, борьбе с которыми посвятил свою жизнь. Псиджик может покинуть своего повелителя, навлекая тем самым позор и на себя и на остров Артейум, и едва ли ему позволят вернуться домой. Или же псиджик может просто убить себя.
Стоящие камни (Неизвестный автор)
Любой посетитель Дрожащих островов непременно наткнется на высокие кристаллические глыбы, что вздымаются подобно перстам указующим. Путешествующий по Островам обязательно увидит эти так называемые стоящие камни, или обелиски, даже если старательно будет пытаться избежать этого.
Существует много теорий о природе и цели этих камней. (Цели? Может ли камень иметь цель? Разумное ли это существо или же неподвижный объект? Слушает ли он вас — смотрит на вас — шепчет вам?). Некоторые утверждают, что это всего лишь любопытная геологическая формация. Не так. Это не так. Их нельзя разбить, расколоть или хотя бы поцарапать. Поверьте мне, я пытался. Ничто не может им повредить. (Хотя, кажется, они все-таки чувствуют удары. На минуту они казались сердитыми. Я пел им, и это, похоже, успокаивало их. Не знаю, почему.) И если вы попытаетесь подкопать их, как делал я, то обнаружите, что они уходят на бесконечную глубину. (Я потратил месяцы на раскопки. Как бы глубоко я ни продвигался, они все еще были там, по-прежнему мерцая в тайной мгле земли. Они знают секреты, даже если те похоронены глубоко.)
Я провел много лет, пытаясь постичь эти камни. (Избежать их не удается. Как я уже говорил, они повсюду. Так что попытайтесь понять их, как я. Что это за гул? Что означает их шепот?) Не могу рассказать вам все, что сумел узнать, но узнал я многое и кое-чем могу с вами поделиться. (Но я не знаю, чего они хотят. Пока нет. Может, если бы я знал их желания, то не боялся бы так. Они нашептывали мне секреты, но я обещал не рассказывать. Они знают много тайн. Они всегда наблюдают. Они никогда не спят. Даже ночью, в лунной темноте.)
Я знаю, что они стары, возможно, даже старше самого нашего мира. Они видели рассвет и закат цивилизаций. И они ненавидят нас. Они ждут возвращения своего господина. (Они не сказали мне, кого или когда. Если они меня так ненавидят, то почему открыли свои секреты? Или это потому, что они уже знали мои секреты?)
Вы можете не верить мне. Большинство не верит, но это большинство не провело столько времени в изучении этих камней, как я. Я провел дни, слушая их тайный шепот и пытаясь разгадать их язык. (Они говорят, знаете ли. В основном друг с другом. Но теперь и со мной.) Сначала это был просто гул, какой вы можете слышать, если приникнете к камню. На это могут потребоваться часы или дни, но вы услышите их. И когда вы услышите голос стоящих камней, вам уже никогда не удастся заставить его замолчать.
Странник
[Это слова пророчества под названием "Странник." Они были записаны по мере того, как она рассказывала их мне.
Сыры Тамриэля (шеф-повар Гильбард Ларок)
Если мы с вами похожи, само слово «сыр» возбудит вас. Быть может, оно напомнит вам о пирушках с друзьями и близкими, об излюбленном в зимнюю стужу блюде или о скромном перекусе под сенью деревьев в дальних странствиях. Постараюсь рассказать вам о сырах намного больше, чем вы даже можете себе представить. Присоединяйтесь к моему путешествию по Тамриэлю и вы получите такой кулинарный опыт, о котором можно только мечтать.
Начнём с простого. Эйдарский сыр, столь популярный в Скайриме, употребляется нордами вместе с поджаренным на углях мясом. Норды не придерживаются утончённого отношения к еде, свойственного нам, бретонцам, но я нахожу, что эйдарский сыр имеет насыщенный пряный вкус и сливочную текстуру, подходящую для приготовления соусов. Попробуйте его с блюдами из птицы или в сочетании с незрелой коллекивой!
Если вас интересует более экзотический вкус из Скайрима, вы обязаны попробовать сыр из молока мамонтов. Лишь истинный храбрец отважится заполучить его у великанов, которые его производят (да, великанов! А кто еще, по-вашему, может доить мамонтов?), но его питательность и ядрёный вкус оправдывают риск. Я слышал, что его вкус многим кажется непривычным, но вы удивитесь, как удачно он сочетается с мясной похлёбкой.
Как приверженец бретонских кулинарных традиций, я не могу считать это настоящим сыром, но скаттл заинтересует любого искателя приключений. Это отменное угощение сделано из — сохраняйте спокойствие! — мякоти морровиндских жуков. Не отворачивайтесь от него из-за состава или маслянистой текстуры, недаром его богатый пряный вкус ценится тёмными эльфами.
В качестве сытной закуски стоит попробовать эльсвейрское фондю. У этого блюда множество рецептов, но в основе всегда присутствуют хороший сыр, крепкий эль и, конечно, лунный сахар. Держите горшок на слабом огне и не переусердствуйте с элем. В поисках лучшего вкуса полезно поэкспериментировать с дополнительными ингредиентами и кусочками еды, которые обмакивают в фондю. Мой совет: добавляйте каждый раз новые специи.
В тему блюд с расплавленным сыром скажу, что у редгардов есть сыр с необычным свойством. Они тщательно оберегают секреты его изготовления, но любят удивить иностранцев, подав его к столу. Этот сыр называется визгливым. Если расплавить его до определённой степени, раздастся неприятный визг! Для приготовления блюда маленькие кусочки сыра выкладываются поверх приправленного специями мяса, всё это тушится в котелке. Когда завизжит — готово!
Легендарный ароматный олройский сыр — ещё одно редкое угощение, которое и найти вам едва ли посчастливится. Лишь слегка намекну, как он чудесен — без преувеличения могу сказать, что один его аромат оправдает долгие месяцы поисков и разочарований в плутаниях по всему югу Сиродила.
Посмотрите на все эти сыры в кругах, треугольниках, ломтиках! Их так много, и это только начало, ведь ещё больше разных видов сыра ждут вас! Даже если вы не отважитесь на дальние путешествия в поисках этих восхитительных лакомств, надеюсь, что одно лишь чтение о них вдохновит вас испробовать столько сыров, сколько вы сможете найти.
Таинственный Акавир
Акавир означает "Земля Драконов". Тамриэль означает "Краса Рассвета". Атмора означает "Старый Лес". И только редгарды знают, что означает Йокуда.
Акавир — это царство зверей. Ни люди, ни меры не живут в Акавире, хотя люди когда-то жили. Однако этих людей давно пожрал вампирский змеиный народ цаэски. А если бы их не съели, то эти люди рано или поздно перебрались бы в Тамриэль. Норды же покинули Атмору ради Тамриэля. А еще раньше эльфы перешли в Тамриэль из Альдмерис. А редгарды даже разрушили Йокуду, чтобы отправиться в путь. Все люди и меры знают, что Тамриэль — ядро творения. Здесь случится Последняя война, сюда боги низвергли Лорхана и оставили свою Адамантиновую Башню с секретами. Кто знает, что акавирцы думают о Тамриэле, но сами себя спросите: а зачем они пытались вторгнуться в него три раза, а то и больше?
В Акавире живут четыре больших народа: камаль, цаэски, танг-мо и ка-по-тун. Когда они не слишком заняты вторжениеми в Тамриэль, то дерутся между собой. Камаль — это "Снежный Ад". Там живут демоны, целые воинства. Каждое лето они начинают таять от жары и вторгаются в Танг-Мо, но храбрый обезьяний народ непременно выдворяет их обратно. Однажды Ада-Сум Дир-Камаль, царь среди демонов, пытался завоевать Морровинд, но Альмалексия и Подземный Король разбили его на Красной горе.
Цаэски означает "Змеиный Дворец", и они были когда-то главной силой Акавира (пока не пришел Тигродракон). Змеиный народ давно пожрал всех людей Акавира, и оттого, видимо, отчасти приобрел их обличие. Они высокие, красивые (хотя и страшные), покрыты золотой чешуей и бессмертны. Они поработили гоблинов с окрестных островов, те работают на них и дают свежую кровь. Владения цаэски раскинулись широко. Когда тамриэльцы думают о коренном народе Акавира, они думают именно о змеином народе, ибо один из них правил Сиродильской империей целых четыре столетия в прошлой эре. Это был потентат Версидью-Шайе, убитый Мораг Тонг.
Танг-Мо означает "Острова Тысячи Обезьян". У обезьяньего народа много племен, но все они добры, отважны и простодушны (хотя многие к тому же и безумны). Когда нужно, они собирают огромные армии, поскольку все прочие народы Акавира время от времени пытаются их покорить. Они никак не могут определиться, кого ненавидят больше: змей или демонов, хотя, вероятно, змей все-таки больше. Когда-то обезьяний народ был заклятым врагом тигриного народа ка-по-тун, теперь же они союзники.
Ка-По-Тун означает "Империя Тигродракона". Этим кошачьим народом правит божественный Тош Рака, Тигродракон. Сейчас у них великая империя, сильнее, чем у цаэски (только не на море). После того, как змеиный народ сожрал всех людей, они пытались перейти на драконов. Им удалось покорить красных драконов, но на выручку По-Туну прилетели черные. Разразилась ужасная война, ослабившая и кошек, и змей, а драконы погибли все. С той поры кошачий народ пытается стать драконами. Тош Рака — первый, кому это удалось. Это самый крупный дракон в мире, оранжево-черный, и у него очень много новых идей.
"Сначала, — говорит Тош Рака, — мы должны истребить всех вампирских змей". А затем император Тигродракон намерен вторгнуться в Тамриэль.
Тайна принцессы Талары (Мера Лликит)
Том I
Шел 405 год 3-й Эры. Проходило празднование тысячелетия со дня основания бретонского королевства Камлорн. И широкие аллеи, и узкие улочки были украшены фиолетово-золотыми знаменами, как однотонными, так и с гербами королевской семьи или вассалов короля. На больших и маленьких площадях играли музыканты, на каждом углу стояли редгарды — укротители змей, каджиты-акробаты, волшебники и не уступающие им в умении фокусники.
Парад Красоты привлек внимание большинства мужского населения Камлорна. Тысяча прекрасных девушек, одетых в яркие и соблазнительные костюмы, танцуя, шли по главной улице города от Храма Сетьет до королевского дворца. Зрители толкались и почти сворачивали себе шеи, выбирая самых красивых девушек. Все знали, что они были проститутками, и после Парада и Праздника Цветов вечером с ними можно будет пообщаться в более интимной обстановке.
Джина привлекала внимание многих. Ее прекрасное тело едва прикрывали тонкие полоски шелка, а льняные локоны украшали лепестки цветов. Ей было уже под тридцать, может быть она и была не самой молодой проституткой, но уж точно — самой желанной. По ее поведению было видно, что она привыкла к похотливым взглядам, хотя вид роскошного города явно не успел ей надоесть. По сравнению с нищим кварталом Даггерфолла, где она жила, Камлорн во время празднований казался ей чем-то невообразимым. Но что еще удивительнее, насколько знакомым тут все ей казалось, хотя она ни разу здесь не была.
Дочь короля леди Джилия выехала верхом из ворот дворца и тут же прокляла свое невезение. Она совсем забыла о Параде Красоты. На улицах было не протолкнуться. Потребовалось бы подождать несколько часов, пока пройдет Парад, а она обещала навестить старую кормилицу Рамке в ее доме на юге города. Джилия задумалась на секунду, вспоминая план города, и придумала, как можно срезать дорогу, не выезжая на главную улицу.
Несколько минут она казалась себе очень сообразительной, пробираясь через узкие извилистые улочки, как вдруг она наткнулась на временные палатки и тенты, установленные для праздника, и ей пришлось искать новую дорогу. В следующую минуту она поняла, что заблудилась в городе, в котором провела пять лет своей жизни.
Вдруг она увидела главную улицу, по которой все еще шел Парад Красоты. Надеясь, что это конец всем ее злоключениям, и страстно желая больше не теряться, леди Джилия направилась прямо к фестивалю. Она не заметила укротителя змей на углу, и когда его подопечная зашипела и раздула капюшон, лошадь принцессы в страхе резко дернулась вперед.
Девушки на главной улице вскрикнули и отпрянули назад, но леди Джилии быстро удалось успокоить лошадь. Она очень смутилась, что стала причиной всего этого спектакля.
"Прошу прощения, девушки", — сказала она, по-военному отдав им честь.
"Все в порядке, мадам, — сказала блондинка в шелковом наряде. — Мы скоро уйдем с дороги и не будем вам мешать".
Девушки пошли дальше, а Джилия не могла отвести от них глаз. Когда она смотрела на ту проститутку, у нее возникло ощущение, что она смотрит в зеркало. Тот же возраст, рост, цвет волос, глаза, и фигура практически такая же. Девушка в толпе обернулась. Казалось, она думала о том же.
Джина подумала тоже самое. Старые ведьмы, которые иногда приходили в Даггерфолл, рассказывали о доппельгангерах, духах, которые принимали вид своей жертвы, таким образом предсказывая ее смерть. Однако, встреча не испугала Джину: для нее это стало еще одной странно знакомой чертой чужого города. К тому времени, как Парад подошел к воротам дворца, она совсем забыла о том, что произошло.
Проститутки с шумом зашли во двор, и сам король вышел на балкон, чтобы поприветствовать их. Рядом с ним стоял его телохранитель, скорее всего маг. Что касается самого короля, он был красивым человеком средних лет. Хотя в его внешности и не было ничего особенного, Джина не могла отвести от него глаз. Может, она видела его во сне. Да, именно так: он пришел к ней во сне. Он возвышался над ней и затем наклонился, чтобы поцеловать ее. Но при этом не было похоти, просто нежный родственный поцелуй.
"Милые девушки, вы наполнили сегодня улицы великого Камлорна своей красотой", — начал король, и шепот и смех в толпе немедленно прекратились. Он гордо улыбнулся. Вдруг он увидел Джину, их взгляды встретились, и король замолчал. Казалось, они смотрели друг другу в глаза целую вечность, пока его величество не оправился и не продолжил речь.
Позже, когда девушки отправились к своим палаткам, чтобы переодеться на вечер, одна из старых проституток подошла к Джине: "Ты видела, как на тебя смотрел король? Если у тебя есть мозги, ты сможешь стать новой королевской фавориткой еще до конца праздника".
"Я видела много похотливых взглядов, а в его глазах этого не было, — засмеялась Джина. — Мне показалось, он принял меня за кого-то еще. Например, за ту женщину, что чуть не задавила нас. Наверное, она его родственница, и он решил, что она переоделась куртизанкой. Представляешь, какие будут потом ходить сплетни?"
Когда они подошли к палаткам, их встретил коренастый хорошо одетый юноша с лысиной на макушке, который, по-видимому, являлся важной персоной. Молодой человек представился лордом Стрейлом, послом самого императора, и их главным покровителем. Именно Стрейл нанял их от лица императора в качестве подарка королю и королевству Камлорн.
"Парад Красоты — это только начало. Сегодня вечером состоится Праздник Цветов, — сказал он. В отличие от короля он не должен был кричать, чтобы его услышали. Его голос и так был достаточно громким. — Каждая из вас должна выступить как можно лучше и оправдать все мои расходы. Теперь поторопитесь, вам нужно переодеться и быть у скалы Кавильстир до заката".
Послу не о чем было волноваться. Все женщины знали свое дело, умели хорошо одеваться, впрочем, они и без одежды чувствовали себя прекрасно. Слуга посла Гнорбут предложил девушкам свою помощь, но делать ему практически ничего не понадобилось. Их костюмы были сама простота: мягкие узкие полоски легкой ткани с отверстием посередине для головы. Даже пояс им был не нужен, их платья оставались открытыми сбоку, обнажая тело.
Поэтому задолго до того, как солнце село, проститутки, превратившиеся в танцовщиц, были уже у скалы Кавильстир. Там был огромный широкий выступ, выходящий на море. В честь праздника везде были установлены пока еще не зажженные факелы и стояли прикрытые корзины. Зрители уже начинали приходить. Девушки собрались в центре выступа и ждали, пока наступит время танца.
Джина смотрела, как растет толпа, и совсем не удивилась, увидев женщину с Парада. Последняя направлялась к ней по руку с низенькой седой старушкой. Старушка что-то говорила, указывая на острова в море. Видно было, что незнакомка нервничала и не знала, с чего начать разговор. Джина привыкла иметь дело с клиентами, которые чувствовали себя неловко, поэтому она заговорила первая.
"Приятно видеть вас снова, мадам. Я Джина из Даггерфолла".
"Я рада, что вы не обижаетесь на меня из-за лошади, — засмеялась девушка с облегчением. — Я леди Джилия Рейз, дочь короля".
"Мне всегда казалось, что дочерей короля называют принцессами", — улыбнулась Джина.
"В Камлорне так называют только наследниц трона. У меня есть младший брат от новой жены моего отца, которого он больше любит, чем меня, — ответила Джилия. Она почувствовала легкое головокружение. Безумием было разговаривать о семейных делах с простой проституткой. — Вы не против, если я задам вам один необычный вопрос, впрочем, он относится к нашему разговору. Вы когда-нибудь слышали о принцессе Таларе?"
Джина задумалась: "Имя знакомое. А почему я должна о ней слышать?"
"Не знаю. Мне просто показалось, что вы узнаете это имя, — вздохнула леди Джилия. — Вы когда-нибудь раньше бывали в Камлорне?"
"Если и была, то только в раннем детстве, — сказала Джина, и вдруг она почувствовала, что теперь настала ее очередь довериться незнакомке. Что-то в дружелюбной манере леди Джилии тронуло ее душу. — Честно говоря, я совсем не помню первые восемь или девять лет моей жизни. Может, я приезжала сюда с родителями, кем бы они ни были, когда я была еще маленькой. Даже скорее всего. Понимаете, я не помню, чтобы когда-нибудь приезжала сюда, но все, что я здесь видела — город, вы, сам король, все кажется таким… словно я уже была здесь, но давно".
Леди Джилия вскрикнула и сделала шаг назад. Она схватила за руку старушку, которая все еще смотрела на море и что-то шептала. Та удивленно посмотрела на Джилию, затем повернулась к Джине. В ее старых подслеповатых глазах что-то вспыхнуло, и она что-то сказала. Джина же вздрогнула. Если король показался ей персонажем из сна, то эту женщину она точно знала.
"Прошу прощения, — запинаясь произнесла леди Джилия. — Это моя кормилица Рамке".
"Это она!" — вскрикнула старушка, широко раскрыв глаза. Она попыталась броситься к Джине, вытянув руки вперед, но Джилия удержала ее. Джина внезапно почувствовала себя обнаженной и прижала руками платье к телу.
"Нет, ты ошиблась, — прошептала леди Джилия Рамке, удерживая старушку. — Принцесса Талара умерла, ты это знаешь. Не нужно было приводить тебя сюда. Идем домой. — Она повернулась к Джине, ее глаза были полны слез. — Около двадцати лет назад была убита вся королевская семья Камлорна. Мой отец был герцогом Олойна, братом короля, и он унаследовал трон. Простите, что побеспокоили вас. Доброй ночи".
Джина смотрела за леди Джилией и старой кормилицей, пока они не исчезли в толпе. У нее было мало времени, чтобы обдумать то, что она услышала. Солнце уже садилось, и начинался Праздник Цветов. Двенадцать юношей в набедренных повязках и масках появились из темноты и зажгли факелы. В эту же секунду Джина вместе с остальными подбежала к корзинам и вытащила оттуда виноград и цветы.
Сначала девушки танцевали друг с другом, бросая лепестки на ветер. Затем к ним присоединились зрители. Это был безумный, но прекрасный хаос. Джина была похожа на дикую лесную нимфу. Вдруг она почувствовала, как чьи-то руки схватили ее сзади и толкнули.
Она не сразу успела осознать, что падает. Но когда она это поняла, она уже приближалась ко дну ста-футового ущелья. Она вытянула руки и схватилась за камни. Ее пальцы сорвались, и она почувствовала боль, но все-таки смогла удержаться. Несколько секунд она пыталась отдышаться. Затем она начала кричать.
Музыка слишком громко играла наверху: никто ее не слышал — она сама почти себя не слышала. Внизу бил прибой. Она сломала бы себе все кости, если упала бы. Она закрыла глаза, и ей явилось видение. Внизу стоял человек, король великой мудрости, великого сострадания. Он смотрел на нее и улыбался. Маленькая озорная девчонка с золотыми волосами, ее лучшая подруга и кузина, сидела на скале рядом с ней.
"Секрет в том, что при падении нужно расслабить тело. И если повезет, тебе даже больно не будет", — сказала девочка. Джина кивнула, вспоминая первые восемь лет жизни. Пелена прошлого рассеялась.
Она расслабилась, перестала держаться за уступ и упала в воду плавно, словно лист.
Том II
Она ничего не чувствовала, тьма поглотила и ее тело и разум. Резкая боль пронзила ее ногу, внезапно она ощутила, что все ее тело погрузилось в холодную воду. Она открыла глаза и поняла, что тонет.
Ее левая нога совсем не двигалась, но, помогая себе правой и обеими руками, она смогла подняться на поверхность, освещенную сиянием луны. Течение затрудняло плавание, затягивая ее все дальше. Наконец, она вынырнула и вдохнула холодный ночной воздух. Она была довольно близко от каменистого берега столицы королевства Камлорн, но течение унесло ее далеко от того места, где она упала со скалы Кавилстир.
Не упала, поправилась она. Ее столкнули.
Она поплыла дальше по течению. Постепенно утес становился все меньше и меньше, пока не сравнялся с поверхностью воды. Впереди виднелись очертания большого дома, и когда Джина подплыла еще ближе, она смогла разглядеть дым, идущий из трубы, и мерцание огня внутри дома. Очень сильно болела нога, но даже это не так пугало Джину, хуже всего было ощущение ледяной морской воды, захватившее каждую клеточку ее тела. Желание поскорее оказаться в тепле придало Джине сил, и она заставила себя плыть дальше.
На берегу она попыталась встать, но не смогла. Ее слезы мешались с морской водой, когда она поползла по камням и песку. Простые белые одежды, ее костюм для Праздника Цветов, были изодраны, и тянули ее вниз, как свинец. Совершенно измученная, она упала и зарыдала.
"Пожалуйста! — крикнула она. — Если меня кто-нибудь слышит, помогите пожалуйста!"
Почти сразу же, дверь дома открылась и из него вышла женщина. Это был Рамке, старая дама, которую она встретила на Празднике Цветов. Та, которая изумленно вскрикнула: "Это она!" еще до того, как Джина она сама разобралась в своем прошлом. Но сейчас, когда старушка подошла к ней, то не показала, что узнает ее.
"О Сетьет, неужели ты ранена? — прошептала Рамке, помогая ей подняться. — Я видела этот наряд раньше. Ты сегодня была среди танцовщиц на Празднике Цветов, верно? Я была там с леди Джиллией Рейз, дочерью короля".
"Да, она познакомила нас, — простонала она. — Я ведь представилась, как Джина из Даггерфолла".
"Конечно, ты сразу показалась мне знакомой, — хихикнула старушка, и повела ее, прыгающую на одной ноге, к дому. — Память меня подводит. Тебе надо согреться, сейчас мы займемся твоей ногой".
Рамке взяла мокрые лохмотья Джины и укрыла ее одеялом, Джина села поближе к огню. Когда онемение от холодной воды прошло, боль пронзила ее тело. До этого, она не отваживалась взглянуть на свою ногу. А когда увидела, ее чуть не стошнило от вида глубокой раны и набухшей белой, уже омертвевшей плоти. Густая артериальная кровь текла на пол.
"О боже, — сказала старушка, возвращаясь к очагу. — Представляю, как тебе сейчас больно. Тебе посчастливилось, что я еще помню некоторые исцеляющие заклинания".
Рамке села на пол и прижала руки к краям раны. Джина почувствовала резкую боль, а потом легкое пощипывание и покалывание. Когда она посмотрела вниз, Рамке медленно сводила свои морщинистые руки вместе. При их приближении рана залечивалась на глазах, плоть соединилась и ушибы исчезли.
"Святая Кинарет, — выдохнула Джина. — Вы спасли мне жизнь".
"Да, а еще у тебя не будет шрама на этой красивой ножке, — хихикнула Рамке. — Мне приходилось часто пользоваться этим заклинанием, когда леди Джиллия была маленькой. Ты знаешь, я ведь была ее няней".
"Я знаю, — улыбнулась Джина. — Но это было давно, а вы еще помните заклинание".
"Когда чему-то обучаешься, даже в школе магии исцеления, приходится много запоминать. Зато, когда доживаешь до моего возраста, уже нет нужды вспоминать. Есть вещи, которые ты просто знаешь. К тому же, мне приходилось произносить это заклинание тысячу раз. Малышки леди Джиллия и принцесса Талара всегда где-то царапались. Неудивительно, они же по всему дворцу лазали".
Джина вздохнула. "Вы, должно быть, очень любите леди Джиллию".
"Конечно, — просияла Рамке. — Но теперь она выросла, все изменилось. Знаешь, я этого не заметила раньше, ведь ты была такой вымокшей, но ты очень похожа на нее. Я не говорила об этом еще тогда, когда мы на Празднике встретились?"
"Говорили, — ответила Джина. — Хотя, по-моему, вы сказали, что я похожа на принцессу Талару".
"Как было бы замечательно, если бы ты оказалась вернувшейся принцессой, — сказала старушка. — Знаешь, когда прежнюю королевскую семью убили, и все говорили, что принцесса тоже умерла, хотя ее тела так и не нашли, я думаю, что больше всего от этого пострадала леди Джиллия. Ее сердце было разбито, казалось, даже разум ее помутился".
"О чем вы? — спросила Джина. — Что случилось?"
"Не знаю, стоит ли это рассказывать незнакомке, но это довольно хорошо известно в Камлорне, у меня есть странное ощущение, что я знаю тебя, — сомневалась Рамке, но наконец решилась. — Понимаешь, Джиллия видела, как все произошло. Я нашла ее потом, она пряталась в залитом кровью тронном зале, и была похожа на сломанную куклу. Она не говорила, ничего не ела. Я испробовала все исцеляющие заклинания, какие знала, но это было мне не по силам, не то, что царапинка на коленке. Ее отец, тогда бывший герцогом Олойна, отправил ее в санаторий в деревне, чтобы она поправилась".
"Бедная малышка", — заплакала Джина.
"Прошло много лет, прежде чем она оправилась от случившейся трагедии, — кивнула Рамке. — По правде говоря, в ней еще жива память о случившемся. Иначе, почему ее отец, когда взошел на трон, не сделал ее своей наследницей? Он думал, что она еще несколько не в себе, и хотя я это отрицаю, он все же прав. Она ничего не помнила, совсем ничего".
"Вы думаете, — осторожно спросила Джина. — Что она бы поправилась, если бы узнала, что ее кузина принцесса Талара жива и здорова?"
Рамке подумала: "Возможно. А может быть, и нет. Иногда лучше распрощаться с надеждой".
Джина встала, ее нога оказалась такой же здоровой, как и выглядела. Ее наряд высох, а Рамке дала ей плащ, настаивая, что ей будет холодно от ночного воздуха. Уходя, Джина поцеловала старушку в щеку и поблагодарила, не только за исцеление и плащ, но и за все добрые дела, которые Рамке совершала в своей жизни.
Ближняя дорога к дому шла на север, потом сворачивала на юг. Налево был путь обратно в Камлорн, к чьим тайнам у нее одной была разгадка. На юге был Даггерфолл, ее дом уже больше двадцати лет. Она могла с легкостью вернуться туда, на улицу к своей "профессии". Немного подумав, она сделала выбор.
Она немного прошла, когда черная повозка с имперским гербом, запряженная тройкой лошадей, в сопровождении восьмерых всадников, пронеслась мимо. Прежде, чем обогнуть деревянный перевал впереди, повозка внезапно остановилась. Она узнала одного из солдат, Гнорбута, слугу лорда Стрейла. Дверца открылась, и сам лорд Стрейл, посол императора, тот, кто нанял ее и остальных женщин развлекать двор, вышел из повозки.
"Ты! — насупился он. — Ты одна из проституток, верно? Это ты исчезла на Празднике Цветов? Джина, я прав?"
"Все это верно, — кисло улыбнулась она. — Но я выяснила, что мое имя — не Джина".
"Мне до этого дела нет, — сказал лорд Стрейл. — Почему ты оказалась на южной дороге? Я ведь заплатил тебе за участие в развлечениях".
"Если я вернусь в Камлорн, многим станет совсем не до развлечений".
"Объясни", — приказал лорд Стрейл.
Она так и сделала. А он слушал.
Том III
Гнорбут уже уходил из своего любимого трактира в Камлорне, "Сломанной ветви", когда услышал, как кто-то позвал его. Его имя нельзя было перепутать ни с чьим другим. Он обернулся и увидел лорда Эрила, королевского боевого мага. Тот как раз шел по темной аллее.
"Милорд", — сказал Гнорбут с милой улыбкой.
"Я удивлен, что увидел тебя сегодня вечером, Гнорбут, — произнес лорд Эрил с ухмылкой. — Я не видел тебя и твоего хозяина уже с самого празднования тысячелетия. Я полагаю, вы были очень заняты. И мне интересно, чем же вы были заняты".
"Защита императорских интересов в Камлорне — очень трудоемкое занятие, милорд. Но я не думаю, что вам будет интересно вникать в подробности жизни посла".
"Но мне интересно, — сказал маг. — Особенно после того, как посол стал вести себя загадочно и недипломатично. Кажется, после Праздника Цветов он привел одну из уличных девок к себе домой. Ее зовут Джина, не так ли?"
Гнорбут пожал плечами: "Он влюбился, милорд. А если вы знаете, когда человек влюбляется, он совершает довольно странные поступки".
"Она же самая обычная девушка, — засмеялся лорд Эрил. — Но ты заметил, как сильно она похожа на принцессу Талару?"
"Я живу в Камлорне только 15 лет, милорд. Я ни разу не видел ее высочество".
"Я бы понял, если бы он начал писать стихи, он же проводит все дни на кухне во дворце, разговаривая со старыми слугами. Что-то это не очень похоже на горячую страсть, даже исходя из моего скромного опыта, — лорд Эрил закатил глаза. — И что это за дело, которым он сейчас занимается в — о, как же называется эта деревня?"
"Умбингтон? — сказал Гнорбут и сразу же пожалел об этом. Лорд Эрил был слишком хорошим актером, чтобы показать это, но Гнорбут был уверен, что боевой маг даже не знал, что лорд Стрейл уехал из столицы. Необходимо было срочно уйти, чтобы рассказать все послу, но и игру эту нужно было довести до конца. — Он уезжает туда только завтра. Я думаю, это пустая формальность. Просто необходимо поставить императорскую печать на каком-то документе".
"И все? Ему будет очень скучно, я полагаю. Что ж, увидимся с ним, когда он вернется, — лорд Эрил слегка поклонился. — Спасибо за информацию. Всего доброго".
Как только королевский боевой маг завернул за угол, Гнорбут вскочил на своего коня. Возможно, он выпил лишнего, но ему было необходимо добраться до Умбингтона прежде, чем люди лорда Эрила сделают это. Он поскакал на восток от столицы, надеясь, что найдет дорогу по указателям.
Лорд Стрейл сидел в таверне, в которой пахло плесенью и протухшим пивом, и удивлялся, почему агент императора леди Бризиенна всегда выбирала такие людные места для самых тайных из встреч. В Умбингтоне как раз было время сбора урожая, поэтому все работники просаживали свой заработок в тавернах. Он подобрал подходящую одежду: грубые штаны и простая крестьянская куртка, но все равно ему казалось, что он бросается в глаза. По сравнению с двумя его спутницами, так оно и было. Женщина справа от него привыкла скитаться по трущобам Даггерфолла в облике обычной проститутки. Леди Бризиенна, слева от него, еще лучше вписывалась в окружающую обстановку.
"Как мне тебя называть?" — спросила леди Бризиенна.
"Я привыкла к имени Джина, хотя, может все и поменяется еще, — ответила другая. — Хотя может быть и нет. Джина-проститутка — это будет написано даже на моем гробу".
"Я прослежу за тем, чтобы на тебя больше не было покушений, как тогда на Празднике Цветов, — нахмурился лорд Стрейл. — Но без помощи императора я не смогу защищать тебя вечно. Единственным выходом будет поймать всех тех, кто хочет причинить тебе зло, и только потом ты сможешь вернуть себе прежнее положение".
"Вы мне верите?" — Джина повернулась к леди Бризиенне.
"Я уже много лет главный агент императора в Хай Роке, и мне доводилось слышать много странных историй. Если бы твой друг посол не навел кое-какие справки, я бы немедленно прогнала бы тебя и посчитала сумасшедшей, — Бризиенна засмеялась, после чего улыбнулась и Джина. — Но теперь я тебе верю. Может быть, это я сумасшедшая".
"Ты поможешь нам?" — спросил лорд Стрейл.
"Вмешиваться в дела провинциальных королевств всегда очень сложно, — леди Бризиенна задумчиво посмотрела в свою кружку. — Если нет прямой угрозы Империи, мы предпочитаем не вмешиваться. В твоем случае мы имеем дело с убийством, которое произошло двадцать лет назад. Сейчас начинают вылезать его последствия. А если его императорское величество начнет разбираться с каждым кровавым случаем престолонаследия в тысяче своих подданных королевств, у него не останется времени на заботу о Тамриэле".
"Я понимаю, — пробормотала Джина. — Когда я вспомнила, кем я была, и что со мной случилось, я решила ничего не предпринимать. Я уже собиралась уезжать из Камлорна назад в Даггерфолл, когда снова увидела лорда Стрейла. Он решил помочь мне разобраться со всем, это была его инициатива, не моя. Лорд Стрейл привез меня назад, я просто хотела встретить свою кузину и сказать ей, кто я на самом деле, но он запретил мне".
"Это было бы слишком опасно, — сказал Стрейл. — Мы еще не знаем, насколько запутанной может оказаться эта история. Может, никогда и не узнаем".
"Прошу прощения, я всегда даю длинные ответы на короткие вопросы. Когда лорд Стрейл попросил меня о помощи, мне следовало просто ответить "да", — леди Бризиенна усмехнулась, увидев изменившиеся лица лорда Стрейла и Джины. — Конечно, я помогу вам. Но, чтобы все получилось, вам необходимо выполнить две вещи, чтобы император был доволен. Во-первых, вы должны узнать, кто стоит за этим заговором, и быть полностью уверенными, что это именно тот человек. Вы должны заставить его сознаться в содеянном".
"И во-вторых, — сказал лорд Стрейл, кивая. — Мы должны доказать, что это дело стоит внимания его императорского величества".
Лорд Стрейл, леди Бризиенна и женщина, называющая себя Джина, еще несколько часов обсуждали свои планы. Когда все было согласовано, леди Бризиенна ушла, ей нужно было найти своего компаньона Просеккуса. Стрейл и Джина отправились на запад, в Камлорн. Через некоторое время после того, как они въехали в лес, они услышали приближающийся конский топот. Лорд Стрейл обнажил меч и приказал Джине пришпорить лошадь и ехать позади него.
Внезапно на них напали со всех сторон. Это была засада. Восемь человек, все вооруженные топорами, поджидали их.
Лорд Стрейл быстро стащил Джину с лошади и заслонил ее своим телом. Он сделал короткое незаметное движение руками. Вокруг них возник огненный круг, который быстро разошелся в стороны, ударив по нападавшим. Они закричали от боли и упали на колени. Лорд Стрейл вскочил на ближайшую лошадь и помчался во весь опор на запад.
"Я думала, ты простой посол, а не маг!" — рассмеялась Джина.
"Я все еще верю, что время дипломатии придет", — ответил лорд Стрейл.
По дороге им встретился всадник, они знали, что он приближается, еще до того, как попали в засаду. Это был Гнорбут: "Милорд, это королевский боевой маг! Он узнал, что вы оба находитесь в Умбингтоне".
"И довольно легко, должен сказать", — голос лорда Эрила раздался из чащи. Гнорбут, Джина и лорд Стрейл осмотрелись вокруг, но ничего не увидели. Голос мага раздавался со всех сторон и ниоткуда.
"Прошу прощения, милорд, — нахмурился Гнорбут. — Я попытался вас предупредить как можно скорее".
"В следующей жизни, может быть, ты научишься не рассказывать о своих планах пьяницам!" — засмеялся лорд Эрил. Он увидел их и произнес заклинание.
Гнорбут первым увидел огненный шар, вырвавшийся из его рук. Позднее лорд Эрил все удивлялся, что этот глупец собирался предпринять. Возможно, он кинулся вперед, чтобы отстранить лорда Стрейла. Возможно, он пытался убраться из зоны действия заклинания, и просто побежал влево, когда надо была бежать вправо. А может быть, хотя и маловероятно, он хотел пожертвовать собой, чтобы спасти своего хозяина. Как бы там ни было, результат был один.
Он оказался на пути.
Произошел взрыв энергии, который гулко отозвался в ночи и согнал птиц с деревьев примерно на милю вокруг. На том месте, где был Гнорбут и его лошадь, теперь было черное пятно. Они как будто испарились. Джина и лорд Стрейл были отброшены назад. Их лошадь, когда к ней вернулись прежние рефлексы, унеслась галопом подальше от этого места. Сквозь мерцающую дымку на месте взрыва лорд Стрейл посмотрел прямо в глаза боевого мага.
"Черт", — сказал лорд Эрил и побежал. Посол вскочил на ноги и последовал за ним.
"Даже для тебя это слишком сильное заклинание, — сказал лорд Стрейл на бегу. — Неужели ты не знаешь, что перед использованием дистанционных заклинаний необходимо убедиться в отсутствии помех на пути к цели?"
"Я никогда бы не подумал, что этот идиот…" — лорд Эрил получил удар в спину и упал на землю, прежде чем закончить предложение.
"Не важно, что ты подумал, — спокойно сказал лорд Стрейл, переворачивая мага на спину и прижимая его руки к земле. — Я не боевой маг, но я знал, что не стоит расходовать весь свой магический запас на твою маленькую засаду. Может быть, все дело в мировоззрении, но как агент правительства, я немного консервативен".
"Что ты собираешься делать?" — прохныкал лорд Эрил.
"Гнорбут был хорошим человеком, одним из лучших, поэтому тебе будет очень больно, — посол сделал небольшое движение, и его руки начали ярко светиться. — В этом ты можешь быть уверен. А как долго тебе будет больно, зависит от того, что ты мне скажешь. Я хочу услышать кое-что о бывшем герцоге Олойне".
"Что ты хочешь знать?" — закричал лорд Эрил.
"Начнем… со всего сразу", — ответил лорд Стрейл, его лицо выражало глубочайшее терпение.
Том IV
Джина никогда больше не видела имперского агента леди Бризиенну, но та сдержала свое обещание. Просеккус, клинок ночи на имперской службе, тайно появился в доме лорда Стрейла. Она оказалась способной ученицей и за несколько дней научилась тому, что ей было нужно.
"Это простое заклинание, не из тех, которые превращают яростного даэдрота в послушного щенка, — сказал Просеккус. — Если ты делаешь или говоришь что-то, что в нормальных условиях разозлило или обидело бы человека, заклинание ослабит этот эффект. Оно изменит на какой-то срок его отношение к тебе, как и все заклинания школы иллюзии, но чувство уважения или приязнь далее должны стимулироваться чем-то отнюдь не магического характера".
"Я понимаю", — улыбнулась Джина, поблагодарив своего наставника за те два заклинания школы иллюзии, которым он ее научил. Пришло время воспользоваться своими новыми знаниями.
Гильдия проституток Камлорна располагалась в огромном дворце в богатом северном квартале города. Принц Силон мог бы найти туда дорогу с закрытыми глазами или даже будучи пьяным, что и происходило достаточно часто. Сегодня, однако, он был всего лишь навеселе и решил больше не пить. Сегодня у него было настроение для получения удовольствия. Его удовольствия.
"Где моя любимая Григия?" — спросил он у хозяйки Гильдии, едва войдя в помещение.
"Она все еще лечится после вашего последнего визита на прошлой неделе, — хозяйка безмятежно улыбнулась. — Почти все женщины сейчас с клиентами, но для вас я приготовила нечто особенное. Новая девушка. Вам наверняка понравится".
Принца привели в роскошные покои, обитые бархатом и шелком. Когда он вошел, Джина вышла из-за ширмы и быстро произнесла заклинание, открыв сознание для веры в чудо, как и учил ее Просеккус. Сначала она не могла понять, сработало заклинание или нет. Принц смотрел на нее с жестокой улыбкой, а потом, как будто бы солнце пробилось сквозь тучи, жестокость исчезла. Она с уверенностью могла сказать, что теперь он принадлежит ей. Он спросил, как ее зовут.
"Сейчас у меня нет имени, — поддразнила она его. — Я никогда раньше не занималась любовью с настоящим принцем. Я никогда не была во дворце. Ваш дворец… очень большой?"
"Пока что не мой, — он пожал плечами. — Но когда-нибудь я стану королем".
"Наверное, это будет чудесно, жить в таком месте, — ворковала Джина. — Тысячи лет истории. Должно быть, все очень старое и прекрасное. Картины и книги, статуи и гобелены. Ваша семья хранит старые сокровища?"
"Да, вместе с кучей всякого скучного хлама в архивных залах в подвалах. Скажи, я могу увидеть тебя обнаженной?"
"Сначала немного поговорим, хотя, если хочешь, можешь раздеться в любой момент, — сказала Джина. — Я слышала, что у вас есть архивный зал, но он спрятан от посторонних".
"За семейным склепом есть фальшивая стена", — сказал принц, схватив ее за запястье и притягивая к себе, чтобы поцеловать. Что-то в его глазах изменилось.
"Ваше высочество, мне больно", — закричала Джина.
"Достаточно разговоров, ты, ведьма", — прорычал он. Пытаясь справиться с приступом острого страха, Джина отрешилась, охладила разум, и, когда его злой рот прикоснулся к ее губам, она произнесла второе заклинание, которому научил ее наставник-иллюзионист.
Принц почувствовал, как его плоть превращается в камень. Он застыл на месте, глядя, как Джина приводит в порядок одежду и выходит из комнаты. Паралич продлится всего несколько минут, но больше ей и не требовалось.
Хозяйка Гильдии со своими девушками уже ушла, как и посоветовали ей Джина и лорд Стрейл. Они скажут ей, когда можно будет вернуться, не опасаясь мести. Она даже не взяла денег за свою роль в этой истории. Она сказала, что ей вполне хватает осознания того, что ее девушки больше не будут страдать от прихотей извращенного и жестокого принца.
Какой ужасный мальчишка, — подумала Джина, опуская капюшон плаща и бегом добираясь по улицам к дому лорда Стрейла. — Хорошо, что он никогда не станет королем.
На следующее утро король и королева Камлорна проводили ежедневную аудиенцию, на которой присутствовали знать и дипломаты. Тронный зал был почти пуст. Ужасно тоскливый способ начать день. В перерывах между принятием прошений король с королевой царственно зевали.
"Что же случилось со всеми интересными людьми? — пробормотала королева. — Где наш драгоценный мальчик?"
"Я слышал, он сейчас громит северный квартал в поисках какой-то шлюхи, которая ограбила его, — захихикал король. — Хороший мальчик".
"А что с королевским боевым магом?"
"Я послал его разобраться с одним весьма деликатным делом, — король нахмурил брови. — Но это было почти неделю назад, и я пока не получил от него ни слова. Меня это беспокоит".
"Действительно, есть о чем волноваться, лорд Эрил не должен отсутствовать так долго, — королева тоже нахмурилась. — Что если какой-нибудь мятежный волшебник придет сюда и будет угрожать нам? Муж, не смейся надо мной, именно поэтому все королевские дома Хай Рока держат своих магов рядом с собой. Чтобы защитить двор от злого колдовства, вроде того, от которого недавно пострадал наш император".
"Он пострадал по вине собственного боевого мага", — хмыкнул король.
"Лорд Эрил никогда не предал бы тебя, и ты прекрасно это знаешь. Он состоит у тебя на службе еще с тех самых пор, когда ты был герцогом Олойна. Как ты вообще можешь сравнивать его с Джагаром Тарном, — королева всплеснула руками. — Это то самое недоверие, которое разрушает королевства по всему Тамриэлю. Да, лорд Стрейл говорил мне…"
"Еще один пропавший", — задумчиво пробормотал король.
"Кто, посол? — королева покачала головой. — Нет, он здесь. Он хотел посетить склеп и отдать дань уважения твоим благородным предкам, так что я отправила его туда. Ума не приложу, что там можно делать столько времени. Наверное он еще более набожный, чем я думала".
Она был очень удивлена, когда король поднялся с явно встревоженным видом: "Почему ты мне ничего не сказала?"
Прежде чем она успела ответить, предмет их разговора прошествовал сквозь открытую дверь в тронный зал. Он вел под руку прекрасную женщину с распущенными волосами в роскошном алом платье, расшитом золотом, которое могла позволить себе не всякая благородная дама. Королева проследила за испуганным взглядом своего мужа и была поражена.
"Я слышала, что он связался с одной из шлюшек с Праздника Цветов, не леди, — прошептала она. — Вот только почему она так похожа на твою дочь, леди Джиллию…"
"Так и есть, — просипел король. — Или на ее кузину, принцессу Талару".
Знать в зале тоже начала шептаться. Хотя мало кто из них был при дворе двадцать лет назад, когда принцесса исчезла, и ее сочли убитой, как и всю остальную королевскую семью, все-таки некоторые престарелые государственные мужи еще помнили этот момент. Имя "Талара" пронеслось по залу, как заклинание.
"Лорд Стрейл, может быть, вы представите нам леди?" — спросила королева с вежливой улыбкой.
"Конечно, ваше величество, но, боюсь, сначала я должен обсудить с вами более важные проблемы, — с поклоном ответил лорд Стрейл. — Могу я попросить у вас приватной аудиенции?"
Король смотрел на имперского посла, пытаясь понять что-нибудь по выражению его лица. Взмахом руки он распустил собравшихся, и двери за ними захлопнулись. В зале для аудиенций остались только король, королева, дюжина королевских стражников, посол и таинственная женщина.
Посол вытащил из кармана старый пожелтевший пергамент. "Ваше величество, когда вы взошли на трон после того, как ваш брат и вся его семья были убиты, все, что могло показаться важным, то есть документы и завещания, разумеется, были переданы клеркам и министрам. А вся его личная переписка, не имеющая особого значения, была отослана в архив и стандартно запротоколирована. Это письмо было в числе тех документов".
"И к чему все это, сэр? — грозно спросил король. — О чем это письмо?"
"Там нет ничего о вас, ваше величество. Честно говоря, во время восхождения вашего величества на престол, ни один из читавших это письмо не смог понять его значения. Это было письмо императору, которое ваш брат писал как раз тогда, когда его убили, оно касается вора, который когда-то был магом-жрецом в Храме Сетьет здесь, в Камлорне. Его звали Джагар Тарн".
"Джагар Тарн? — королева нервно рассмеялась. — Вот ведь, а мы только что о нем говорили".
"Тарн похитил множество книг с могущественными забытыми заклинаниями и сведениями о таких артефактах, как, например, Посох Хаоса, о том, где они спрятаны, и как их использовать. До западного Хай Рока новости доходят очень медленно, и пока ваш брат король услышал, что нового боевого мага императора зовут Джагар Тарн, прошло уже много лет. Король писал письмо, чтобы предупредить императора о вероломстве имперского боевого мага, но это письмо так и не было дописано, — Лорд Стрейл поднял письмо. — Оно датировано днем убийства в 385 году. Оставалось еще четыре года до того дня, когда Джагар Тарн предал своего хозяина и начался десятилетний период Имперского Симулякра".
"Это все крайне увлекательно, — рявкнул король. — Но какое отношение это имеет ко мне?"
"Убийство короля теперь становится делом имперской важности. К тому же, у меня есть признание вашего королевского боевого мага, лорда Эрила".
Король побледнел: "Ты несчастный червь, никто не может угрожать мне. Ни ты, ни твоя шлюха, ни это письмо. И никто из вас больше не увидит света дня. Стража!"
Королевские стражи обнажили клинки и подались вперед. И в тот момент, когда они сделали это, неожиданная вспышка света озарила комнату и она заполнилась имперскими клинками ночи под предводительством Просеккуса. Они находились здесь уже несколько часов, растворившись в тенях и прислушиваясь к разговорам.
"Именем его императорского величества, Уриэля Септима VII, я вас арестовываю", — сказал Стрейл.
Двери открыли, короля и королеву вывели из зала. Джина сказала Просеккусу, где вероятнее всего можно найти их сына, принца Силона. Придворные и знать, которые находились в комнате для аудиенций, смотрели на странную торжественную процессию — короля и королеву вели в их собственную королевскую тюрьму. Никто не сказал ни слова.
Когда наконец раздался чей-то голос, он заставил всех вздрогнуть. В зале появилась леди Джиллия: "Что происходит? Кто осмеливается оспаривать власть короля и королевы?"
Лорд Стрейл повернулся к Просеккусу: "Мы поговорим с леди Джиллией наедине. Вы знаете, что делать дальше".
Просеккус кивнул, и двери в тронный зал опять закрылись. Придворные прижались к деревянным перегородкам, пытаясь услышать хоть что-нибудь. Хотя они и не могли сказать этого вслух, но объяснения им требовались не меньше, чем ее светлости.
Том V
По какому праву вы арестовываете моего отца? — вскричала леди Джиллия. — Что он совершил?"
"Я арестовал короля Камлорна, бывшего герцога Олойнского, по праву имперского командующего и посланника, — сказал лорд Стрейл. — По праву закона императора Тамриэля, стоящего превыше провинциальной монаршьей власти".
Джина выступила вперед и попыталась положить руку на плечо Джиллии, но та очень холодно ее отвергла. Она тихо села у подножия трона в опустевшем приемном зале.
"Эта юная леди пришла ко мне, когда ее память совершенно восстановилась, но поведанная ею история представляется невероятной. Я просто не мог в нее поверить, — сказал лорд Стрейл. — Однако она была так убеждена, что мне пришлось провести расследование. Итак, я переговорил со всеми, кто был здесь, во дворце, двадцать лет назад, чтобы узнать, есть ли в ней хоть доля правды. Конечно, после убийства короля и королевы и исчезновения принцессы, было проведено полное дознание, но на этот раз я собирался задать другие вопросы. Вопросы об отношениях между двумя маленькими кузинами, леди Джиллией Рейз и принцессой".
"Я уже сказала всем и каждому и повторю вновь: я ничего не помню об этом времени моей жизни", — заявила Джиллия, сдерживая слезы.
"Знаю, что не помните. Я никогда и не сомневался, что вы стали свидетельницей ужасного убийства и что провалы в памяти и у вас, и у нее, — лорд Стрейл указал на Джину, — вполне естественны. Судя по тому, что я слышал от слуг и прочих обитателей дворца, маленькие девочки были неразлучны. У них не было иных товарищей по играм, и, поскольку место принцессы было подле ее родителей, маленькая леди Джиллия тоже была там. Когда убийца вошел, чтобы истребить королевскую семью, король и королева находились в своей опочивальне, а девочки играли в тронном зале".
"Когда память вернулась ко мне, это было похоже на вскрытие запечатанного ящика, — торжественно сказала Джина. — Все проступило настолько четко и подробно, словно это случилось вчера, а не двадцать лет назад. Я залезла на трон, изображая императрицу, а ты спряталась за кафедру, словно была в темнице, куда я тебя бросила. И тут из королевской спальни в зал ворвался человек, которого я никогда прежде не видела, с окровавленным клинком. Он бросился ко мне, и я побежала. Сначала я побежала к кафедре, но увидела твое лицо, застывшее от ужаса, и побоялась привести его к тебе. Поэтому я выскочила в окно".
"Прежде мы лазили по стенам замка, просто ради забавы, и это было первым моим воспоминанием: как я стою на уступе. Мы с тобой на стене замка, а король зовет меня, рассказывая, как спуститься. Но в тот день я не удержалась, поскольку вся тряслась. Я просто упала в реку.
Не знаю уж, поразил ли меня ужас увиденного или же повлияли еще и удар при падении и ледяная вода, но все словно выветрилось из моего сознания. Когда я, наконец, выбралась из реки, за много миль, я и понятия не имела о том, кто я. Так и жила все эти годы, — Джина улыбнулась. — До сих пор".
"Так ты принцесса Талара?" — воскликнула Джиллия.
"Позвольте мне объяснить прежде, чем она ответит, ибо простой ответ вызовет лишь недоверие, как он вызвал у меня, — попросил лорд Стрейл. — Убийца был пойман, прежде чем смог сбежать из дворца — на самом деле, он, верно, знал, что его поймают. Он немедленно сознался в убийстве королевской семьи. А принцессу, как он сказал, он выбросил в окно, обрекая на верную смерть. Слуга внизу действительно слышал крик и видел, как что-то быстро пролетело мимо окна, поэтому убийце поверили".
"Лишь через несколько часов маленькую леди Джиллию обнаружила ее няня Рамке. Девочка пряталась за кафедрой, вся в пыли, не способная вымолвить ни слова. Рамке проявила большую заботу о вас, — Стрейл кивнул Джиллии. — Она настояла, чтобы вас немедленно увели в вашу комнату и послала весть герцогу Олойнскому, что королевская семья мертва и что его дочь видела убийц, но уцелела".
"Я начинаю припоминать кое-что из этого, — с удивлением заметила Джиллия. — Я помню, как лежала на кровати, а Рамке меня утешала. У меня в голове была такая путаница, что я ничего не понимала. Я помню лишь, что хотела, чтобы продолжалась игра — уж не знаю, почему. А потом я помню, как меня одели и забрали в ту лечебницу".
"Скоро память вернется к тебе, — Джина улыбнулась. — Я обещаю. Я тоже так же начинала вспоминать, по крупицам. Я ухватила лишь одну деталь, как меня захлестнул целый поток".
"Вот-вот, — Джиллия зарыдала. — Но я не помню ничего, кроме смятения. Хотя нет, я помню, что папа даже не взглянул на меня, когда меня забирали. А еще я помню, что меня это нисколько не волновало — и ни что другое".
"Все тогда были в смятении, что уж говорить про маленьких девочек. Особенно, маленьких девочек, прошедших через то, что прошли вы, — сочувственно заметил лорд Стрейл. — Насколько я понял, как только герцог получил весть от Рамке, он покинул свой дворец в Олойне, распорядился отправить вас в частный пансион и держать там, пока вы не оправитесь от пережитого, и приказал своему телохранителю пытать убийцу, чтобы вытянуть из него информацию. Когда я узнал, что никто, кроме герцога и его телохранителя не видел убийцу после того, как тот дал изначальные показания, и что никто, кроме герцога и его стражей не присутствовал при попытке бегства убийцы, во время которой тот был убит, я счел эти факты весьма значительными.
Я поговорил с лордом Эрилом, который, как я знаю, был в числе присутствовавших при этом. Мне пришлось блефовать, притворившись, будто у меня больше доказательств, чем было в действительности. И я получил реакцию, которой ожидал, хотя это был и опасный гамбит. В конце концов он признался в том, в чем я и так уже был уверен.
Убийца, — лорд Стрейл замолчал на секунду, неохотно встретившись глазами с Джиллией, — был нанят герцогом Олойнским уничтожить королевскую семью, включая принцессу-наследницу, с тем, чтобы корона перешла к нему и его детям".
Джиллия посмотрела на него округлившимися от ужаса глазами: "Мой отец… "
"Убийце сказали, что как только его делом займется Герцог, ему заплатят и устроят побег из тюрьмы. Но в негодяе не вовремя взыграла алчность, и он запросил больше золота. Герцог решил, что дешевле будет заставить его замолчать навсегда, чтобы никто не смог поведать, что же произошло тогда на самом деле, — лорд Стрейл пожал плечами. — Невелика потеря, коли уж встал на путь убийств. Через несколько лет вы вернулись из обители. Вы, конечно, пережили потрясение, но почти вернулись в норму. А тем временем бывший герцог Олойнский занял место своего брата на троне короля Камлорна. Игра шла по-крупному, о такой мелочи, как дети, он не задумывался".
"Нет, — тихо сказала Джиллия. — Должно быть, он был очень занят. Он вновь женился и завел другого ребенка. Он ни разу не навестил меня в лечебнице, только Рамке".
"Если бы навестил и увидел тебя, — заметила Джина, — эта история могла бы повернуться по-другому".
"Что ты имеешь в виду?" — спросила Джиллия.
"А, мы подошли к самому удивительному, — сказал лорд Стрейл. — Долго стоял вопрос, является ли Джина принцессой Таларой. Когда к ней вернулась память, и она поведала мне свои воспоминания, я сложил несколько кусков воедино. Подумайте над этими фактами.
Вы, барышни, удивительно похожи друг на друга даже через двадцать лет, притом, что жизнь у вас была совершенно различная. В детстве же, когда вы постоянно общались и играли в одни игры, вы были почти неразличимы.
Во время убийства злодей, мало что знавший о вас, увидел девочку на троне, которую и счел своей добычей".
"Женщина, нашедшая леди Джиллию — это ее кормилица, существо с добрым сердцем, но некрепким умом, фанатично преданная своему делу — женщина такого типа никогда не признает, что именно ее любимая маленькая девочка исчезла. Кормилица была единственной, кто знал и принцессу Талару, и леди Джиллию, и кто посещал вас в приюте.
И наконец, — сказал лорд Стрейл, — учтите, что, когда вы вернулись из приюта, прошло пять лет, и вы уже превратились из ребенка в юную леди. Вы казались знакомой, но не совсем такой, какой помнила вас семья, что вполне естественно".
"Я не понимаю!" — вскричала бедная девушка, широко распахнув глаза — ибо на самом деле она поняла. Воспоминания нахлынули на нее разом, увлекая в водоворот.
"Позволь, я объясню, — сказала кузина, обнимая ее. — Теперь я знаю, кто я. Мое настоящее имя Джиллия Рейз. Тот человек, которого арестовали, это мой отец, убивший короля — твоего отца. А принцесса Талара — это ТЫ".
Тактика сводных отрядов (Кодус Коллонус)
Легионам стоит поучиться необычной тактике, использованной каджитами в Пятилетней войне против Валенвуда. Я служил тогда в легионе форта Мотылька-Сфинкса и собственными глазами повидал немало северных стычек.
Война началась с так называемой "Торвальской бойни". Каджиты заявили, что босмеры вошли в город без всякого повода и убили более тысячи мирных жителей прежде, чем их выдворили подоспевшие из джунглей воины соседнего племени. Босмеры же утверждают, что вылазка была предпринята в ответ на набеги каджитских разбойников, грабивших караваны с лесом, направляющиеся в Валенвуд.
Весной 3E 396 война приблизилась к форту Мотылька-Сфинкса. Я стоял в дозоре и наблюдал отдельные эпизоды конфликта. Впоследствии я разговаривал и с каджитами, и с босмерами, принимавшими участие в битве, и их свидетельства служат превосходным примером того, как каджиты, используя смешанные наземные и лесные войска, победили в войне.
Каджиты начали битву необычным способом, выслав на окраину Валенвудских лесов команды древорубов из кэтей-рат и внушающих ужас сенч-рат, или "боевых котов". Когда до босмеров дошел слух, что кто-то валит их деревья (что, по слухам, считается страшным преступлением в этих землях лесных эльфов), от большой армии на юге отвлекли отряд лучников. Таким образом босмеров вынудили разделить свои силы на малые группы.
Босмерские лучники заняли позиции среди уцелевших деревьев, расстояние между которыми теперь составляло двадцать и более футов, а сквозь кроны теперь пробивался свет. Босмеры связали оставшиеся деревья в некое подобие укреплений, из-за которых можно было стрелять из луков.
Когда древорубы пришли на следующее утро, то первый же босмерский залп сразил полдюжины каджитов. Но после этого каджиты взяли большие деревянные щиты со спин сенч-рат и спешно соорудили укрытие. Все каджиты, и даже огромные сенч-рат, смогли спрятаться за этим укрытием. Когда стало ясно, что каджиты не покинут своего убежища, некоторые босмеры решились вызвать противника на ближний бой.
Когда босмеры были уже у самого укрытия, один из каджитов заиграл на национальном инструменте из металлических прутов. Это было своего рода сигналом, и небольшая группа омес и омес-рат вылезла из потаенных нор. Хотя противник и превосходил их числом, атака с тыла оказалась неожиданной, и они быстро захватили инициативу.
Босмерские лучники на деревьях все еще могли бы решить исход боя, если бы не неприятности у них самих. Стая даги и даги-рат, двух наиболее редких разновидностей каджитов, обитающих на деревьях в Тенмарском лесу, перепрыгивали с одного дерева на другое под магическим покровом бесшумности. Они обосновались на верхних ветвях, которые не могли выдержать веса босмеров. Получив сигнал, они использовали когти, а также факелы или огненные чары (свидетельства двух выживших, с которыми я говорил, различаются), чтобы отвлечь лучников, когда начался бой на земле. Немногие лучники смогли бежать, большинство же погибли.
Очевидно, что даги и даги-рат обладают большими магическими способностями, нежели принято считать, если смогли магическим способом уберечь себя от обнаружения столь долгое время. Один из выживших босмеров говорил мне, будто видел среди даги нескольких обычных на вид кошек и даже утверждал, будто эти кошки зовутся "альфик" и что они чародеи. Отмечу однако, когда дело доходит до выяснения истины, босмеры почти столь же ненадежные свидетели, как и каджиты, и я не верю, будто домашние кошки умеют колдовать.
К исходу дня каджиты, вероятно, потеряли не боле полудюжины от изначального отряда в четыре дюжины, в то время как босмеры потеряли роту лучников. Уцелевшие не успели ничего сообщить, прибыла вторая рота лучников, опять была применена та же тактика — и со схожим результатом. Наконец, были посланы куда большие силы и босмеры выиграли битву с помощью зверей, обитающих в Валенвуде. Эту третью стычку и ответ каджитов я намерен обсудить во втором томе моей книги.
Там водятся драконы (Торхал Бьорик)
Драконов не видели в Тамриэле со времен Тайбера Септима. Он заключил договор с последними оставшимися драконами, поклявшись защищать их, если те будут ему служить. Несмотря на это обещание, драконов по-прежнему преследовали и убивали. До конца не ясно, сбежали ли последние из них из Тамриэля или их всех истребили.
Не существует достоверной информации о том, как появились драконы. По словам дреморы, "опрошенного" в Лиге Шепотов, они просто были и есть. Вечные, бессмертные, неизменные и непреклонные. Они не рождаются и не вылупляются из яиц. Они не спариваются и не приносят потомства. Пока что никто не обнаруживал драконьих яиц или детенышей дракона. В регионе залива Илиак ходили слухи о подобной находке, но они оказались ложными. Найденные яйца опознали как яйца других рептилий. Маленькие дракончики были лишь необычайно крупными ящерами и не имели ничего общего с настоящими драконами.
Хотя они и не рождаются, драконы могут умереть. В ходе Драконьей войны их истребили практически поголовно. Акавирские захватчики конца Первой эры, согласно рассказам, охотились на них и убивали без счету, до и после того, как они стали служить императору Реману. Некоторые источники утверждают, что акавирцы знали убивающие драконов заклинания. Согласно иным, те устраивали хитроумные западни. В одной из историй даже говорится о редком яде.
Огненное дыхание повсеместно признается самым страшным оружием дракона. Поскольку они могли летать надо всеми, низвергая смертельные потоки огня, при охоте на них нельзя было обойтись без лучников и волшебников. Мало известен тот факт, что некоторые драконы могли дышать потоком леденящего мороза. Как сообщается, драконы могли обладать одной из этих способностей, но не двумя сразу.
Большинство людей считают драконов обычными зверьми. Однако логика подсказывает, что они как минимум должны были владеть речью, чтобы Тайбер Септим мог с ними договориться. И действительно, из исторических записей вполне очевидно, что драконы были весьма разумными существами. У них был свой язык, но они также могли разговаривать на языках людей и эльфов.
В записях о Ремановых охотах сообщается о драконах, которые могли дышать или плеваться огнем. В недавно обнаруженных источниках также описываются драконы, исторгавшие леденящие потоки холода. В некоторых более фантастических рассказах они призывают бури и даже останавливают время. Подобное следует воспринимать не более как мифы и сказки. Но даже без своего самого страшного оружия эти противники, обладая практически непробиваемой шкурой, когтями и клыками прочнее гранита, не могли не внушать ужас.
Неизвестно, когда был убит последний дракон. Похоже, что оставшиеся представители их вида исчезли все разом. В иных рассказах говорится о короле драконов, который поглотил их всех, не желая отдавать на растерзание людям. Согласно одной еще менее правдоподобной истории, Тайбер Септим впитал их сущности при достижении божественности. Хотя точная причина неизвестна, их всех больше нет. Ни одного дракона не видели на протяжении веков. Известно несколько примеров костей драконов, сросшихся от древности с камнями и скалами. Их как раз хватает на то, чтобы не подвергать истории сомнению.
Танец в огне (Вогин Джарт)
Том I
Место: Имперский город, Сиродил.
Дата: 7 Начала морозов, 3E 397
Кажется, Строительная комиссия Атриуса всегда размещалась в этом внушительном здании. Через руки служащих и агентов компании проходили бумаги, связанные со строительством практически каждого дома в Империи. Особняк был построен двести пятьдесят лет назад, в эпоху правления императора Магнуса — простое и строгое здание, расположившееся на небольшой площади в престижном районе Имперского города. Здесь работали энергичные и честолюбивые юноши и девушки из среднего класса, а также солидные господа среднего возраста, вроде Декумуса Скотти. Никто не мог представить себе мир без комиссии, и меньше всех Скотти. Если точнее, он не мог представить себе мир без себя в комиссии.
"Лорду Атриусу все прекрасно известно о вашем вкладе в наше дело, — сказал управляющий, закрывая за собой шторки, отделяющие конторку Скотти. — "Но вам известно, что ситуация в последнее время осложнилась".
"Да", — молвил Скотти.
"В последнее время люди лорда Ванека стали сильными конкурентами, и нам нужно пошевеливаться, если мы хотим выжить. К сожалению, это означает, что мы вынуждены проститься с некоторыми сотрудниками, прекрасно проявившими себя в прошлом, но ныне не столь активными".
"Понимаю. Что ж тут поделать".
"Я рад, что вы понимаете, — смущенно улыбнулся управляющий. — Пожалуйста, освободите этот кабинет, и побыстрее".
Скотти стал готовить дела для передачи своему преемнику. Скорее всего, они поручат большую часть их молодому Имбраллиусу, так и должно быть, решил Скотти. Парень знал, как вести дела. Скотти лениво размышлял, что его преемник будет делать с контрактами на новую статую Святой Алессии, которую заказал Храм Единого. Наверное, изобретет какую-нибудь ошибку, свалит ее на предшественника, Декумуса Скотти, и потребует дополнительную сумму для исправления ситуации.
"У меня письмо для Декумуса Скотти из Строительной комиссия Атриуса".
Скотти поднял глаза. Круглолицый курьер стоял в его кабинете и протягивал ему запечатанный свиток. Он отдал парню золотой и вскрыл конверт. Судя по неровному почерку, ужасной орфографии и грамматике, а также общему тону, можно было точно определить, кто был автором письма. Лиодес Джурус, служащий, покинувший Комиссию несколько лет назад после того, как его обвинили в нарушении профессиональной этики.
Наверно, тибе всигда было интересно, што со мной случилось. И уж совсем ты не ожидал найти миня в лесу. Но именна там-то я и нахожусь. Ха ха. Если у тибя действительно есть еще мозги, и ты хочешь подзаработать немножко золота для лорда Атриуса (и себя, ха ха), ты тоже приедешь в Валенвуд. Если ты слидиш за политикой, то знаишь, што между бошмерами и ихним соседом Элсвером уже два года идет война. Вроде бы, щас все успокоилось, и много всего надо перестроить.
Типерь у меня слишком много дел, я не справляюсь и мне нужен памошник. Кто-нибудь из солидного агенства. Этот кто-то — это ты, друх мой. Встретимся с тобой в таверне мамаши Паскос в Фалиннести, Валенвуд. Я сдесь буду еще 2 недели. Если придешь — не пожалеешь.
P.S.: Привези с собой строительного дерева, если сможеш".
"Что у вас там, Скотти?" — спросил голос.
Скотти вздрогнул от неожиданности. Это был Имбраллиус, на его миловидной физиономии цвела такая улыбка, что она могла растопить сердца самых жадных начальников и самых грубых каменщиков. Скотти положил письмо в карман куртки.
"Личная почта, — сказал он. — Через минуту я здесь все закончу".
"Не хочу вас торопить, — сказал Имбраллиус, схватив несколько чистых форм контракта со стола Скотти. — У меня только что закончилась пачка, а молодежь все бланки растащила. Я подумал, вы не будете возражать, если я возьму несколько".
Парень исчез. Скотти вытащил письмо и перечитал его. Он задумался о своей жизни, что делал редко. Ему представилось серое море с черной непреодолимой стеной. В стене был только один узкий проход. Внезапно, не успев даже как следует все обдумать, он схватил дюжину чистых контрактов с золотым тиснением СТРОИТЕЛЬНАЯ КОМИССИЯ АТРИУСА. ОСНОВАНА ЕГО ИМПЕРАТОРСКИМ ВЕЛИЧЕСТВОМ и спрятал их в портфель, где лежали его личные бумаги.
На следующий день без каких-либо колебаний он пустился в приключения. Он заказал место в караване, направляющемся в Валенвуд. Отъезд из Имперского города на юго-восток должен был состояться на этой же неделе. У него практически не было времени собрать свои вещи, но вот лес он купить не забыл.
"Вы должны за это доплатить", — нахмурился глава конвоя.
"Я так и планировал", — улыбнулся Скотти, изо всех сил подражая Имбраллиусу.
Тем же днем десять повозок покинули город и отправились по хорошо знакомым дорогам Сиродила. Мимо проплывали прекрасные поля, рощи, гостеприимные деревушки. Стук копыт по камням напомнил Скотти, что дорогу построила Комиссия Атриуса. Пять из восемнадцати контрактов, связанных с этим строительством, прошли через его руки.
"С вашей стороны очень разумно было захватить с собой дерево, — сказал седоусый бретонец, сидевший рядом с ним в повозке. — Вы, должно быть, торговец".
"В каком-то роде, — сказал Скотти, надеясь, что это звучит загадочно. Затем он представился. — Декумус Скотти".
"Гриф Мэллон, — сказал человек. — Я поэт, перевожу древнюю литературу босмеров. Я занимался исследованием недавно найденных трактатов, известных как Мнориад Плей Бар, два года назад, когда вдруг разразилась война, и я вынужден был уехать. Несомненно, вам известно, кто такой Мнориад, если вы слышали о Зеленом договоре".
Скотти подумал, что незнакомец несет абсолютный бред, но кивнул головой.
"Естественно, я не считаю, что Мнориад так же известен, как Ме Айлейдион, или столь же древен, как Данзир Гол, но мне кажется, в нем спрятан ключ к пониманию образа мыслей босмеров меретической эпохи. Причина отвращения лесных эльфов к вырубке собственных лесов или любой растительной еде, а также парадоксальное желание импортировать растения других народов, как мне кажется, связаны с отрывком из Мнориада", — Мэллон зашуршал бумагами в поисках нужного текста.
К облегчению Скотти, вскоре повозка остановилась на ночлег. Они были на отвесном берегу над серым потоком, перед ними простиралась великая долина Валенвуда. Только крики чаек напоминали о том, что к западу от залива был океан: здесь деревья были невероятно высокими и могучими, переплетаясь друг с другом в морские узлы. На утесе неподалеку от лагеря стояли несколько деревьев поменьше — всего пятьдесят футов до нижних веток. Вид этот настолько был чужд для Скотти, а волнение от возможной скорой встречи с незнакомой дикой местностью было настолько велико, что о сне не могло быть и речи.
К счастью, Мэллон решил, что он встретил другого ученого — любителя загадок древних культур. Он долго-долго читал стихи босмеров в оригинале и в собственном переводе, всхлипывая, крича и переходя на шепот там, где это было необходимо. Постепенно Скотти начал засыпать, как вдруг его разбудил треск сломанной ветки.
"Что это было?"
Мэллон улыбнулся: "Мне тоже это нравится. 'Собрание в злобе безлунного зерцала, танец огня'…"
"Здесь на деревьях огромные птицы", — прошептал Скотти, указывая на темные фигуры на ветках.
"Я бы насчет этого не волновался, — сказал Мэллон, которого уже начал раздражать его невнимательный слушатель. — А теперь послушайте, как поэт описывает вызов Херма-Моры в восемнадцатой строфе четвертой книги".
Некоторые из темных фигур на деревьях сидели, как птицы, другие свисали, подобно змеям, третьи стояли, словно люди. Пока Мэллон читал стихи, Скотти наблюдал, как тени перепрыгивают с ветки на ветку, пролетая огромные расстояния, хотя видимых крыльев у них не было. Они собирались группами, а потом расходились, и так пока не заняли все деревья, окружающие лагерь. Вдруг они камнем начали падать вниз.
"Мара! — закричал Скотти. — Они падают, как дождь!"
"Наверное, семена, — пожал плечами Мэллон, не оборачиваясь. — У некоторых из деревьев невероятно…"
Лагерь погрузился в хаос. Повозки пожирал огонь, лошади пытались увернуться от смертельных ударов, из разбитых бочонков рекой текли вино, вода и спирт. Шустрая тень промелькнула рядом со Скотти и Мэллоном, с невероятной ловкостью и грацией подхватив мешки с зерном и золотом. Скотти лишь мельком удалось увидеть это существо, когда его озарило яркое пламя. Небольшая тварь с остроконечными ушами, огромными желтыми глазами, пестрым мехом и хвостом, похожим на кнут.
"Оборотень", — вскрикнул он, отпрянув назад.
"Кэтей-рат, — поправил Мэллон. — Что намного хуже. Родственники каджитов или что-то вроде того. Решили поживиться".
"Вы уверены?"
Также внезапно, как и напали, существа исчезли, спрыгнув с обрыва. Боевой маг и рыцарь, охранявшие караван, даже не успели как следует проснуться. Мэллон и Скотти подбежали к обрыву и увидели, как темные фигуры вышли из воды, отряхнулись и исчезли в лесу.
"Оборотни не настолько подвижны, — сказал Мэллон. — Однозначно, кэтей-рат. Чертовы воры. Слава Стендарру, они не понимают ценности моих записей. Это была бы невосполнимая потеря".
Том II
Все было потеряно. За каких-то пять минут кэтей-рат украли или уничтожили все ценное, что было в караване. Груз леса Декумуса Скотти, который он надеялся продать босмерам, был предан огню. Его одежда и договоры были втоптаны в грязь вместе с разлившимся вином. Все пилигримы, торговцы и искатели приключений стонали и рыдали, собирая жалкие останки своих вещей под лучами восходящего солнца.
"Думаю, мне лучше никому не говорить, что мне удалось спасти мою запись перевода Мнориад Плей Бар, — прошептал поэт Гриф Мэллон. — Того и гляди они бросятся на меня".
Скотти не стал пользоваться случаем и напоминать Мэллону о том, насколько он сам мало значения придает человеческой собственности. Вместо этого он подсчитал монеты у себя в кошельке. Тридцать четыре золотых. Без сомнения, чрезвычайно мало для человека, собирающегося начать новое дело.
"Хой! — раздался из лесу крик. Небольшой отряд босмеров появился из зарослей, они были одеты в кожаные доспехи, и у всех было оружие. — Вы враги или друзья?"
"Ни те, ни другие", — проворчал глава охраны.
"Вы, должно быть, сиродильцы, — рассмеялся предводитель отряда, высокий, очень худой человек с острым лицом. — Мы слышали, что вы в пути. Похоже, наши враги тоже".
"Мне казалось, что война закончилась", — пробормотал один из разоренных купцов.
Босмер снова рассмеялся: "Это не война. Просто маленькое пограничное представление. Вы идете в Фалинести?"
"Только не я, — покачал головой глава охраны. — Насколько я понимаю, у меня обязанностей больше нет. Нет лошадей, нет каравана. Одни убытки".
Мужчины и женщины сгрудились вокруг него, протестуя, угрожая, моля, но он настаивал, что ноги его не будет в Валенвуде. Если таково мирное время, сказал он, то лично он лучше вернется на войну.
Скотти поступил по-другому и подошел к босмерам. Он заговорил властным, но дружелюбным голосом, каким всегда беседовал с капризными плотниками: "Я полагаю, вряд ли вы захотите сопровождать меня в Фалинести. Я представляю важнейшее Имперское агентство, Строительную комиссию Атриуса, и нахожусь здесь для того, чтобы смягчить некоторые из проблем, которые ваша земля испытывает из-за войны с каджитами. Патриотизм…"
"Двадцать золотых, ты сам должен нести свои вещи, если только они у тебя остались…" — ответил босмер.
Скотти вспомнил, что переговоры с капризными плотниками редко оканчивались удачно.
У шести человек оказалось достаточно денег. Среди тех, у кого денег не нашлось, был и поэт, который обратился к Скотти за помощью.
"Ты уж извини, Гриф, но у меня осталось всего четырнадцать золотых. Когда я доберусь до Фалинести, мне не хватит даже на приличную комнату. Я непременно помог бы тебе, если бы мог", — сказал Скотти, убеждая себя в том, что говорит чистую правду.
Итак, отряд из шести человек и их босмерский эскорт начали спуск по каменистой дороге, шедшей вдоль края утеса. Примерно через час они зашли в самую чащу Валенвуда. Небо закрывал плотный полог коричневого и зеленого цветов. Под ногами было глубокое, теплое море гниения, образованное миллионами опавших листьев. Несколько миль пришлось идти по колено в иле. Еще несколько миль они шли по настоящему лабиринту из упавших веток и огромных деревьев.
Все это время, час за часом, босмеры шли так быстро, что сиродильцы старались изо всех сил, чтобы не отстать. Маленький краснолицый торговец поскользнулся на гнилом корне и упал. Его земляки помогли ему подняться. Босмеры приостановились лишь на секунду, и все время всматривались в тени в кронах деревьев над головой, пока не двинулись дальше обычным своим быстрым шагом.
"Почему они так нервничают? — с трудом прохрипел торговец. — Опять кэтей-рат?"
"Не будь смешным, — не очень убедительно рассмеялся один из босмеров. — Каджиты в Валенвуде? В мирное время? Они никогда не посмеют".
Когда отряд поднялся достаточно высоко над болотом, так что запах немного ослаб, Скотти почувствовал внезапный укол голода. Он привык есть по четыре раза в день, сиродильская привычка. Несколько часов непрерывной ходьбы без единой крошки еды явно нарушали режим высокооплачиваемого клерка. В полубреду он задумался о том, сколько времени они уже пробираются через джунгли. Двенадцать часов? Двадцать? Неделю? Время не имело значения. Солнце едва проглядывало сквозь растительный купол. Фосфоресцирующая древесная плесень была единственным источником света.
"А нельзя ли нам отдохнуть и поесть?" — крикнул он своим провожатым.
"Мы уже подходим к Фалинести, — был ответ. — Там еды сколько угодно".
Они шли еще несколько часов по кучам опавших листьев, заваливших деревья до самых нижних сучьев. Сделав большой крюк, путники обнаружили, что вышли к водопаду, лившемуся с высоты примерно сотни футов. Ни у кого не было сил жаловаться, когда пришлось лезть по нагромождениям камней. Каждый шаг становился все более мучительным. Босмеры уже исчезли в тумане, но Скотти продолжал карабкаться, пока камни не закончились. Пот и речная вода заливали ему глаза.
На горизонте перед ним раскинулся Фалинести. По обоим берегам реки стоял величественный грат-дубовый город, вокруг которого стояли рощи меньших деревьев, словно просители, окружавшие короля. Дерево, формировавшее подвижный город, было очень необычным: шишковатым и искривленным, с яркой зелено-золотой кроной, увитое лианами, поблескивающее от сока. В милю высотой и в полмили шириной, это было самое удивительное место из всех, которые приходилось видеть Скотти. Если бы он не был изголодавшимся человеком с душой чиновника, он бы запел.
"Ну вот, — сказал вождь сопровождающих. — Идти не так далеко. Радуйтесь, что сейчас зима. Летом город бывает далеко на юге".
Скотти не знал, что ему делать дальше. Вид вертикального метрополиса, по которому, словно муравьи, сновали люди, совсем сбил его с толка.
"Вы ничего не слышали о трактире, — он запнулся, потом вытащил из кармана письмо Джуруса. — Что-то вроде "Таверна мамаши Паскос"? "
"Мамаши Паскос? — главный босмер рассмеялся знакомым презрительным смехом. — Ты же не хочешь там остановиться? Гости обычно предпочитают Айся Холл в верхних ветвях. Там дорого, но очень мило".
"Мне нужно кое с кем встретиться в таверне мамаши Паскос".
"Если ты уверен, поднимайся на Хавель Сламп, а там спросишь. Только не потеряйся и не засни в западном кресте".
Это высказывание юным друзьям босмера явно показалось отличной шуткой, так что они все еще хохотали, когда Скотти лез по корням к основанию Фалинести. Земля была завалена листьями и мусором, время от времени откуда-то сверху падала бутылка или кость, так что ему приходилось все время вертеть головой. Платформы, надежно закрепленные на толстых лианах, скользили вверх и вниз по гладкому стволу города с изумительной легкостью, управляемые операторами с руками размером с бычий желудок. Скотти подошел к ближайшему из них, который стоял около своей платформы и курил трубку.
"Не могли бы вы доставить меня на Хавель Сламп".
Человек кивнул, и ровно через пять минут Скотти поднялся на две сотни футов в воздух и оказался у развилки между двумя мощными сучьями. Кружевная сеть мха, покрывавшая развилку, образовывала крышу для нескольких дюжин маленьких домиков. На улице было всего несколько человек, но где-то поблизости играла музыка и раздавались голоса. Скотти заплатил оператору золотой и поинтересовался, где находится Таверна матушки Паскос.
"Прямо перед вами, сэр, но сейчас там никого нет, — объяснил перевозчик, показывая пальцем. — Нынче в Хавель Слампе пирушка".
Скотти осторожно пошел вперед по прямой улице. Хотя почва под ногами казалась такой же твердой, как мраморные мостовые Имперского Города, в коре были большие трещины, через которые вполне можно было упасть в реку. Он немного посидел, чтобы привыкнуть к высоте. Был, безусловно, чудесный день, но Скотти просидел спокойно всего несколько минут, а потом вскочил в тревоге. Маленький плот, стоящий на якоре далеко внизу, внезапно на его глазах сдвинулся на несколько дюймов. Но на самом деле плот стоял на месте. Двигался Скотти. Вместе со всем, что его окружало. Это была не метафора: город Фалинести перемещался. И довольно быстро, учитывая его размеры.
Скотти вскочил на ноги и попал прямо в облако дыма. Нигде ему не доводилось встречать более вкусного запаха. Клерк забыл о своем страхе и побежал.
"Пирушка", как ее охарактеризовал перевозчик, шла на огромной привязанной к дереву платформе, которая была достаточно велика, чтобы в другом городе считаться городской площадью. Огромное количество очень необычных людей толпилось на ней, некоторые ели, некоторые пили, а еще некоторые танцевали под музыку лютниста и певца, сидевших на ветке над толпой. Почти все они были босмеры, настоящие туземцы, одетые в разноцветную кожу и костяные пластины, еще на пирушке присутствовало несколько орков. В толпе кружились и перекликались друг с другом отвратительные обезьянолюди. Несколько голов, возвышавшихся над толпой, принадлежали не высоким людям, как подумал сначала Скотти, а семье кентавров.
"Не желаете ли баранинки?" — спросил иссохший старик, жаривший огромную тушу на раскаленных до красна камнях.
Скотти быстро заплатил ему золотой и впился зубами в баранью ногу. За этим последовал еще один золотой и еще одна нога. Старик захихикал, когда Скотти подавился хрящом, и протянул ему кружку с пенистым белым напитком. Скотти выпил, и почувствовал, как по телу пробежала волна дрожи, как будто его пощекотали.
"Что это?" — спросил Скотти.
"Джагга. Перебродившее свиное молоко. Я могу продать вам бутылку и еще немного баранины за золотой".
Скотти согласился, заплатил, жадно проглотил мясо, и, прихватив бутылку, смешался с толпой. Его товарища по работе Лиодеса Джуруса, человека, который велел ему приехать в Валенвуд, нигде не было видно. Когда бутылка на четверть опустела, Скотти перестал искать Джуруса. Выпив половину, он танцевал вместе со всеми, позабыв о трещинах в полу и прорехах в ограде. Когда в бутылке осталась одна четверть, он стоял и обменивался шутками с группой существ, чей язык был ему совершенно незнаком. А когда бутылка опустела, он заснул, и тихо похрапывал, а пирушка продолжалась, и никто не обращал внимания на его бесчувственное тело.
На следующее утро, еще не проснувшись окончательно, Скотти почувствовал, что его кто-то поцеловал. Он попытался вернуть поцелуй, но тут острая боль словно копье пронзила его грудь и заставила открыть глаза. На нем сидело насекомое, размером с большого теленка, острые ножки прижимали его к земле, а ужасная воронка рта рвала на нем рубашку. Он закричал, попытался вырваться, но тварь была слишком сильна. Она нашла себе обед и не собиралась останавливаться на полпути.
Вот и все, подумал Скотти, я никогда не вернусь домой. Я мог бы остаться в городе и получить работу у лорда Ванека. Я мог бы снова начать младшим клерком и проделать весь путь наверх.
Внезапно хватка ослабла. Насекомое содрогнулось, взорвалось желтой желчью, и сдохло.
"Есть один!" — крикнул чей-то голос неподалеку.
Мгновение Скотти лежал неподвижно. Голова у него пульсировала, грудь болела. Уголком глаза он засек какое-то движение. Еще одно чудовище бежало к нему. Он попытался было убежать, но прежде чем он успел шевельнуться, раздался звук спущенной тетивы, и второе насекомое упало, пронзенное стрелой.
"Хороший выстрел! — Закричал другой голос. — Добей-ка первого, я только что видел, как он шевельнулся!"
На этот раз Скотти почувствовал толчок, когда стрела вонзилась в тело. Он закричал, но голос его был приглушен телом насекомого. Он осторожно попытался откатиться в сторону, но из-за его движения стрелки подумали, что насекомое все еще живо. В воздух взлетела целая туча стрел. Теперь все тело Скотти было залито кровью твари и, возможно, кровью ее жертв.
Когда Скотти был мальчиком и еще не считал себя слишком умным для такого рода развлечений, он часто ходил на Имперскую арену на военные состязания. Он вспомнил старого ветерана бойца, который по просьбе Скотти открыл ему свой секрет: "Если я не знаю точно, что делать, и у меня есть щит, я прячусь за ним".
Скотти последовал этому совету. Примерно через час, не слыша больше звуков выстрелов, он поспешно сбросил с себя останки жука и вскочил. И торопился он не зря. Восемь стрелков уже направили на него луки, готовясь стрелять. Увидев его, они засмеялись.
"А тебе никто не говорил, чтобы ты не спал в western cross? Как мы можем покончить с хоарворами, если вы, пьяницы, все время их кормите?"
Скотти тряхнул головой и пошел назад по платформе, к Хавель Слампу. Он был весь в крови, устал, измучился, и выпил накануне слишком много перебродившего свиного молока. Все, что ему сейчас было нужно, это место, чтобы прилечь. Он вошел в Таверну матушки Паскос, темное место, влажное от смолы и пахнущее плесенью.
"Меня зовут Декумус Скотти, — сказал он. — Я надеялся, что тут остановился человек по имени Джурус".
"Декумус Скотти? — спросила толстая хозяйка, сама матушка Паскос. — Я слышала это имя. Ой, наверное вы тот парень, для которого у меня письмо. Дайте-ка я поищу его".
Том III
Мамаша Паскос скрылась в грязной дыре, которая была ее таверной, и вскоре появилась вновь, держа в руках лист бумаги, исписанный почерком Лиодеса Джуруса. Декумус Скотти повернулся к свету и начал читать.
Скотти, Итак ты теперя в Фалиннести! Паздравляю! Наверна нелехко было туда попасть. К сажалению мне надо уехать. Вниз по реке есть город Атуй. Бери лодку и ехай туда. Надеюсь кантракты ты взял. Встретимся там как толька ты преедешь.
Итак, подумал Скотти, Джурус поехал в город под названием Атуй. Принимая во внимание "грамотность" Джуруса, это могли быть Ати, Афи, Отри, Имтри, Урта или Кракамака. Скотти понимал, что разумнее всего было просто вернуться домой в Имперский город. Он не любил приключения: он был, по крайней мере, недавно, преуспевающим служащим комиссии по строительству. За последние несколько недель его ограбили кэтей-рат, он провел несколько дней в джунглях с бандой насмешливых босмеров, чуть не умер от голода, перепил свиного молока и был на волосок от смерти из-за гигантского жука, его атаковали лучники. Он был грязный и смертельно уставший. В кармане было всего десять золотых. Ко всему прочему, он не нашел того, кто пригласил его сюда. Разумно было бы вернуться домой.
И все же, тихий, но настойчивый внутренний голос говорил: "Ты избранный. Ты должен пройти через все это".
Скотти повернулся к Мамаше Паскос, которая с любопытством его разглядывала: "Вы не знаете, есть ли здесь неподалеку город? Вниз по реке. Называется что-то типа Атуй?"
"Вы имеете в виду Атай, — ухмыльнулась она. — У моего среднего сына Виглила там молочная ферма. Прекрасный город, прямо вниз по реке. Туда отправился ваш друг?"
"Да, — ответил Скотти. — Вы знаете, как быстрее туда добраться?"
После короткой беседы, еще более короткой поездки к корням Фалинести на платформах и прыжка на берег реки, Скотти уже разговаривал с огромным светловолосым босмером о транспорте. Босмер назвался капитаном Болфиксом, но даже Скотти при его небольшом опыте общения с подобными личностями сразу понял, кто он такой. Старый пират, наверняка контрабандист, а может и хуже. Его корабль, видно, был украден много лет назад из Имперского флота.
"Пятьдесят золотых, и мы будем в Атае через два дня", — прогудел капитан Болфикс.
"У меня всего десять, нет, девять монет", — ответил Скотти. Чувствуя, что ему следует объясниться, добавил: "У меня было десять, но я отдал один паромщику, чтобы добраться сюда".
"Девять пойдет, — сказал капитан. — Честно говоря, я все равно собирался в Атай. Устраивайтесь пока на корабле. Мы отплываем через несколько минут".
Декумус Скотти взошел на борт судна, палуба которого была заставлена ящиками с совершенно безобидными надписями: сало, чернила, смола, еда из Хай Рок (с пометкой "Для скота"). Скотти мог только вообразить, что действительно находилось в этих ящиках.
Эти "несколько минут" длились больше часа, пока капитан Болфикс погружал весь свой провиант на корабль. Наконец, якорь был поднят, и они направились вниз по реке к Атаю. Серо-зеленая вода еле колыхалась из-за легкого прикосновения бриза. Берега наполнились животными, которые выли и рычали друг на друга. Скотти смотрел на мирный пейзаж вокруг и очень скоро задремал.
Ночью он проснулся и с благодарностью принял от капитана Болфикса чистую одежду и еду.
"Можно спросить, зачем вы едете в Атай?" — осведомился босмер.
"У меня там встреча с бывшим коллегой. Он попросил меня приехать из Имперского города, где я работал на Строительную комиссию Атриуса, чтобы обсудить некоторые контракты, — Скотти откусил сушеную колбасу, которая составляла их ужин. — Мы хотим отремонтировать мосты, дороги и здания, пострадавшие в войне с каджитами".
"Прошло два года, — кивнул капитан. — Но полагаю для вас и вашего друга это выгодно. Торговые пути отрезаны. Теперь они собираются объявить войну островам Саммерсет, не слышали?"
Скотти покачал головой.
"Я раньше перевозил скуму контрабандой на побережье, даже помогал революционерам избегать ярости Гривы. Но теперь война сделала меня законным торговцем, бизнесменом. Одно из важных последствий войны — изменения в нашей жизни".
Скотти сказал, что ему жаль это слышать, и они погрузились в молчание, смотря на отражения луны и звезд на гладкой поверхности воды. На следующий день Скотти, проснувшись, обнаружил, что пьяный капитан, завернувшись в парусину, во весь голос распевает песни. Увидев Скотти, капитан протянул ему флягу.
"Я многому научился на празднике в западном кресте".
Капитан засмеялся, а потом вдруг разрыдался: "Я не хочу быть законопослушным. Все пираты, которых я знаю, все еще насилуют, воруют и продают в рабство милых людишек вроде тебя. Клянусь тебе, когда я начал заниматься законной торговлей, я и подумать не мог, что все так обернется. Да, я знаю, я мог бы еще вернуться. Но Баан Дар не даст мне соврать, после всего, что я видел, я просто сломался".
Скотти помог рыдающему босмеру выпутаться из парусины, шепча что-то ободряющее. Затем он добавил: "Простите, что меняю тему, но где мы находимся?"
"Ох, — простонал капитан Болфикс. — Мы приплыли вовремя. Атай прямо за поворотом".
"Тогда Атай весь в огне", — сказал Скотти, показывая рукой на город.
Черные клубы дыма поднимались над деревьями. Когда они рассеялись, показались обугленные дома — все, что осталось от поселения. Горящие живьем жители прыгали с утеса в реку. Слышались отчаянные крики. По горящему городу бродили каджиты, держа в руках факелы.
"О Баан Дар! — пробормотал капитан. — Снова война!"
"О нет", — простонал Скотти.
Корабль поплыл по течению к противоположному берегу от объятого пламенем города. Скотти указал на тихую гавань. Там было безопасно. Вдруг на берегу зашуршали листья, и с деревьев спрыгнуло с десяток каджитов, вооруженных луками.
"Они нас видят, — прошептал Скотти. — И у них луки!"
"Ну конечно, у них луки, — огрызнулся капитан Болфикс. — Мы, босмеры, может, и изобрели их, но не собирались же мы держать их втайне от всех, ты, чертов бюрократ.
"Они зажигают стрелы!"
"Да, иногда и такое бывает".
"Капитан, они стреляют в нас! Они стреляют в нас горящими стрелами!"
"Надо же, действительно, — согласился капитан. — Наша задача — чтобы в нас не попали".
Но в них попали, и очень быстро. Еще хуже, вторая волна стрел попала в ящики со смолой, которые тут же вспыхнули. Скотти схватил капитана Болфикса и они вдвоем спрыгнули за борт за секунду до того, как корабль вспыхнул весь. Холодная вода временно отрезвила босмера. Он позвал Скотти, который уже изо всех сил греб к берегу.
"Господин Декумус, куда же вы плывете?"
"Назад в Фалинести!" — крикнул Скотти.
"Но это же несколько дней пути. К тому времени, как вы туда доберетесь, все узнают о нападении на Атай! Они никого не впустят в город! Здесь ближе всего Гринос, может, они приютят нас!"
Скотти повернул назад, и они бок о бок поплыли по реке. Слава Маре, он умел плавать. Большинство сиродильцев не умели, потому что вся Имперская провинция была обширна и немногие ее области имели выход в море. Вырос бы он в Мир Коррупе или Артемоне, Скотти был бы обречен. Но Имперский город окружен водой, и все его жители были отличными пловцами. Даже те, кто потом стал служащими.
Когда капитан Болфикс привык к температуре воды, алкоголь снова взял верх над его организмом. Даже зимой вода в реке Зило была относительно теплой. Болфикс плыл довольно странно, то отставая от Скотти, то обгоняя его.
Скотти посмотрел на правый берег: пламя перекинулось на лес. Позади них был сущий ад. На левом берегу все, казалось, было спокойно, пока он не заметил движение в тростнике. Затем из зарослей показалась стая самых огромных кошек, которых он когда-либо видел в жизни. Темно-рыжие зеленоглазые твари из самого страшного кошмара. Они смотрели на пловцов, не предпринимая никаких действий.
"Капитан Балфикс, мы не сможем выйти ни на один берег. Мы либо сгорим, либо нас сожрут, — прошептал Скотти. — Постарайтесь не привлекать внимание всплесками. Дышите ровно. Если вы устали, перевернитесь на спину".
Каждый, кто хотя раз пытался дать разумный совет пьяному, поймет, насколько это было безнадежно. Скотти пытался держаться рядом с капитаном, то ускоряя, то замедляя темп, пока Болфикс рассказывал свои пиратские истории. Когда Скотти не смотрел на своего спутника, он внимательно присматривался к кошкам на берегу. Потом он взглянул на правый берег. Горела еще одна деревня. Без всякого сомнения, это был Гринос. Скотти заворожено смотрел на сцену разрушения и даже не заметил, как его спутник перестал петь.
Когда он повернулся назад, капитана Болфикса уже не было.
Скотти нырял в темную воду еще и еще, но ничего нельзя было поделать. Когда он в очередной раз вынырнул, он увидел, что кошек на берегу больше не было. Наверное, они ушли, решив, что Скотти тоже утонул. Он продолжил плыть в одиночку вниз по реке. Приток не давал пламени далее распространяться. Но городов больше не было. Через несколько часов он решил выйти на берег. Но на какой, вот в чем вопрос.
Ответ пришел сам собой. Впереди был небольшой остров, на котором горел костер. Он не знал, были ли это босмеры или каджиты. Но он знал, что плыть дальше у него не хватит сил. С растянутыми и сильно болящими мышцами, он с трудом забрался на камни.
Там сидели беженцы-босмеры, он сразу же это понял. На вертеле над костром были остатки одной из огромных кошек.
"Сенч-тигр, — сказал один из молодых воинов с яростью. — Это не животное — они такие же умные, как кэтей-рат или омес, как все остальные чертовы каджиты. Жалко, что этот утонул. Я бы с радостью сам его убил. Но мясо вам понравится. Сладкое, как сахар, который едят эти твари".
Скотти не никогда не думал, что он способен съесть мясо существа, равного по интеллекту человеку или меру. Но он сам себя удивил, уже не в первый раз за последние несколько дней. Мясо было невероятно вкусным и напоминало подслащенную свинину, хотя никаких приправ не было добавлено. Скотти осмотривал сидящих у костра босмеров, пока ел мясо. Жалкое зрелище. Некоторые все еще оплакивали погибших в деревнях Гринос и Атай родственников. У всех на губах читалось одно — война. Почему каджиты снова напали? Этот вопрос был адресован Скотти, так как он был из Сиродила — почему император не может обеспечить мир на своей земле?
"Я должен был встретиться с другим сиродильцем, — сказал он девушке, которая, как он понял, была из Атая. — Его зовут Лиодес Джурус. Вы не знаете, что с ним произошло?"
"Я не знаю вашего друга, в Атае было много сиродильцев, — ответила она. — Некоторые из них успели уйти. Они пошли в Виндизи, это в джунглях. Я тоже пойду туда, как и многие из нас. Если хотите, можете пойти с нами".
Декумус Скотти молча кивнул. Поев, он лег на каменный берег и уснул. Но спалось ему плохо.
Том IV
Восемнадцать босмеров и бывший служащий Императорской Строительной комиссии из Сиродила пробирались на запад через джунгли, от реки Зило до старинной деревни Виндизи. Для Декумуса Скотти джунгли были совершенно незнакомой и враждебной территорией. Огромные кривые деревья затмевали ясное утреннее небо и напоминали ужасные лапы, не дающие путникам выбраться на свободу. Даже ветки кустарников, казалось, были наполнены злобной энергией. Что еще хуже, он был не одинок в своих чувствах. На лицах его спутников, местных жителей, которые недавно пережили нападение каджитов на деревни Гринос и Атай, был отражен неподдельный ужас.
Что-то обитало в этих джунглях, что-то сознательное. Скотти чувствовал это. Боковым зрением Скотти видел, как тени каджитов преследовали беженцев, прыгая с ветки на ветку. Когда он обернулся, чтобы посмотреть на них, юркие тени исчезли во мраке, словно их никогда и не было. Но он знал, что видел их. И босмеры тоже их видели, и поэтому ускорили шаг.
Через восемнадцать часов, искусанные насекомыми, исцарапанные ветками, они дошли до долины. Была ночь, но их приветствовал ряд ярких факелов, освещающих кожаные палатки и беспорядочно лежащие валуны деревушки Виндизи. В глубине долины факелы окружали святыню, несколько близко растущих искривленных деревьев, образующих храм. Босмеры безмолвно прошли по освещенной аллее, направляясь к этим деревьям. Скотти последовал за ними. Когда они дошли до живой стены, в которой был только один проход, Скотти увидел внутри голубое свечение. Оттуда же слышен был низкий звук стенаний сотен голосов. Босмерская девушка, за которой он шел, вытянула вперед руку, останавливая его.
"Вы не понимаете, но чужеземцы, даже наши друзья, не могут туда войти, — сказала она. — Это священное место".
Скотти кивнул, наблюдая, как остальные заходят в храм, наклонив головы. Их голоса присоединились к голосам других. Когда последний лесной эльф зашел внутрь, Скотти вновь обратил внимание на деревню. Где-то должна была быть еда. Струйка дыма и легкий запах жареной оленины указали ему путь.
Пятеро сиродильцев, два бретонца и норд сидели у костра на блестящих белых камнях, отрезая горячие полоски мяса от туши крупного оленя. Увидев Скотти, они встали, все кроме норда, который слишком увлекся своим куском мяса.
"Добрый вечер, не хотелось вам мешать, но не найдется ли у вас чего-нибудь поесть? Боюсь, я несколько проголодался, после того как целый день шел сюда с группой беженцев из Гриноса и Атая".
Они пригласили его к костру и представились.
"Итак, кажется, война опять началась", — сказал дружелюбно Скотти.
"Так и надо этим избалованным идиотам, — ответил норд, отрываясь от еды. — Никогда не встречал такой ленивой расы. Теперь на суше на них нападают каджиты, а с моря пришли высокие эльфы. Если какое-либо место на земле и нуждается в встряске, так это чертов Валенвуд".
"Не понимаю, что они тебе такого сделали", — засмеялся один из бретонцев.
"У них воровство в крови. Они хуже каджитов, потому что они настолько смиренны в агрессии, — норд выплюнул кусок жира, который сразу зашипел и испарился в огне. — Они расширили свои леса на территорию, которая им не принадлежит, постепенно ущемляя своих соседей. А потом они удивляются, когда Эльсвейр наносит им ответный удар. Они сами злодеи".
"А что вы здесь делаете?" — спросил Скотти.
"Я дипломат двора Дженны", — пробормотал норд, возвращаясь к еде.
"А вы, что вы здесь делаете?" — спросил один из сиродильцев.
"Я работаю на столичную Строительную комиссию лорда Атриуса, — сказал Скотти. — Один из моих бывших коллег предложил мне приехать в Валенвуд. Он сказал, что война закончилась, и я смогу заключить достаточно контрактов для моей фирмы, чтобы перестроить разрушенные здания. Одно несчастье за другим, и я потерял все свои деньги, вокруг меня разгорелась война, и я не могу найти бывшего коллегу".
"Вашего бывшего коллегу, — прошептал один из сиродильцев, который представился Реглиусом. — Его случайно звали не Лиодесом Джурусом?"
"Вы его знаете?"
"Он заманил меня в Валенвуд почти так же, как и вас, — мрачно улыбнулся Реглиус. — Я работал на конкурента вашей фирмы, лорда Ванека. Там тоже раньше работал Лиодес Джурус. Он написал мне, попросив меня представлять интересы императорской комиссии по строительству и заключать контракты на реконструкцию. Меня недавно уволили, и я подумал, что если мне удастся заключить несколько контрактов, меня могут восстановить на работе. Мы с Джурусом встретились в Атае, и он сказал, что он собирается заключить очень выгодную сделку с Сильвенаром".
Скотти был ошарашен: "А где он сейчас?"
"Я не священник, я не знаю, — пожал плечами Реглиус. — Он умер. Каджиты напали на Атай, атаку они начали с гавани, где Джурус подготавливал к отплытию свой корабль. Или, скорее, мой корабль, так мы купили его на мое золото. К тому времени, как мы осознали, что происходит, все в гавани превратилось в пепел. Каджиты — звери, но они знают, как организовать нападение".
"Мне кажется, они шли за нами через джунгли до Виндизи, — нервно заметил Скотти. — Кто-то постоянно прыгал по веткам деревьев.
"Наверное, обезьяны какие-нибудь", — фыркнул норд. — Не о чем волноваться".
"Когда мы только пришли в Виндизи и все босмеры зашли в то дерево, они так разозлились, шептали что-то о древнем ужасе, который снизойдет на головы врагов, — бретонец вздрогнул от этих воспоминаний. — С тех пор они там и сидят, уже около полутора суток. Если хотите испугаться — загляните туда".
Другой бретонец, представитель Гильдии магов Даггерфолла, молча смотрел в темноту, пока говорил его соотечественник: "Может быть. Но в джунглях тоже что-то есть, прямо рядом с деревней, и оно следит за нами".
"Может быть, еще беженцы?" — спросил Скотти, изо всех сил пытаясь казаться спокойным.
"Может, если только они умеют лазать по деревьям", — прошептал волшебник. Норд и один из сиродильцев схватили мокрое кожаное полотно и растянули его над костром, мгновенно потушив его. Теперь Скотти отчетливо видел незваных гостей в лесу, их овальные желтые глаза и длинные мечи, в которых отражался свет факелов. Он застыл от страха, молясь о том, чтобы они его не увидели.
Он почувствовал легкий толчок в спину и глотнул воздуха, чтобы успокоиться.
Откуда-то сверху прошипел голос Реглиуса: "Ради Мары, тише. Забирайтесь сюда".
Скотти схватился за узловатую лиану, свисающую с высокого дерева прямо у погасшего костра. Он взобрался по ней так быстро, как только позволяли его силы, задержав дыхание, чтобы не выдать себя громким вздохом. На вершине дерева, на ветке, напоминающей трезубец, было заброшенное гнездо какой-то огромной птицы. Как только Скотти оказался на мягкой ароматной соломе, Реглиус поднял лиану. Больше в гнезде никого не было, и внизу, насколько Скотти мог видеть, тоже никого не было. Никого, кроме каджитов, тени которых медленно скользили в свете храма из деревьев.
"Спасибо, — прошептал Скотти, до глубины души растроганный тем, что его конкурент помог ему. Он отвернулся от деревни и увидел, что верхние ветви дерева доходили до покрытых мхом скал, окружающих долину. — Вы умеете карабкаться по горам?"
"Вы с ума сошли, — прошептал Реглиус. — Мы останемся здесь, пока они не уйдут".
"Если они поступят с Виндизи так же, как с Атаем и Гриносом, нам не выжить, — Скотти начал осторожно карабкаться вверх, пробуя каждую ветку на прочность. — Вам видно, что они там делают?"
"Не совсем, честно говоря, — Реглиус вглядывался в темноту внизу. — Они у входа в храм. Кажется, у них есть… похоже на длинные веревки, тянущиеся за ними прямо внутрь прохода".
Скотти забрался на самую крепкую ветку, которая почти касалась влажной скалы утеса. Расстояние было совсем небольшим. Более того, он даже чувствовал запах влаги и прохладу камня. Однако, чтобы попасть на скалу нужно было прыгнуть, а он за все свои годы работы служащим никогда еще не прыгал со стофутового дерева на отвесные скалы. Он вспомнил, как тени преследовали его джунглях. Как они изгибали ноги перед прыжком, как они элегантно выбрасывали руки вперед, чтобы схватиться за ветку. Он прыгнул.
Его руки пытались нащупать камень, но вокруг был лишь толстый слой мха. Он держался изо всех сил, но как только он попытался передвинуть ногу, он поскользнулся. Несколько секунд он висел кверху ногами, после чего ему удалось занять более удобную позицию. На скале оказался узкий выступ, на который он встал и смог, наконец, вздохнуть.
"Реглиус. Реглиус. Реглиус", — Скотти не осмелился повысить голос. Через минуту ветки зашуршали и среди них появился портфель, затем голова, а затем и все остальное, принадлежащее служащему лорда Ванека. Скотти что-то зашептал, но Реглиус резко замотал головой и показал вниз. Один из каджитов стоял у дерева, повернувшись к потухшему костру.
Реглиус неуклюже попытался удержать равновесие на ветке, однако это невероятно трудно было сделать с одной свободной рукой. Скотти сложил ладони, а затем показал на портфель. Казалось, Реглиусу было невыносимо больно выпускать из рук портфель, но он бросил его Скотти.
В сумке была малюсенькая, почти невидимая дырочка, и когда Скотти поймал сумку, из нее выпал золотой. Он звякнул о скалу, и этот тихий звук прозвучал в ушах Скотти самой громкой сиреной, которую он когда-либо слышал.
Затем все происходило с молниеносной скоростью.
Кэтей-рат взглянул вверх и издал громкий клич, который сразу же подхватили другие каджиты. Кошка внизу пригнулась и вспрыгнула на нижние ветки. Реглиус увидел, как она с невероятной ловкостью подбирается к нему, и запаниковал. Еще перед тем, как он прыгнул, Скотти понял, что он упадет. С криком клерк Реглиус рухнул вниз, сломав себе шею при падении.
Белое пламя вырвалось из каждой щели храма, а пение босмеров превратилось в ужасный крик, доносящийся словно из другого мира. Кэтей-рат остановился.
"Кейрго, — проговорило существо. — Дикая Охота".
Возникло ощущение, что реальность раскололась. Поток ужасных тварей, усатых жаб, насекомых в панцирях, желатиновых змей, парообразных существ с лицами богов — весь этот ослепленный яростью поток вылился из огромного полого дерева. Каджитов, что стояли у храма, сразу же разорвали на куски. Все остальные кошки бросились к джунглям, однако им мешали их веревки. Через несколько секунд вся деревня Виндизи кишела обезумевшими призраками Дикой Охоты.
Сквозь лай и вой Скотти услышал крики сиродильцев. Их нашли в их укрытии. Норда и двух бретонцов съели. Волшебник стал невидимым, но для этих зверей не зрение являлось основным чувством. Дерево, на котором сидел кэтей-рат, тряслось и качалось. Скотти посмотрел в заполненные страхом глаза каджита и протянул ему конец лианы.
На морде кошки появилось жалкое выражение благодарности. Она прыгнула к лиане. Выражение не успело даже смениться, когда Скотти убрал лиану. Он смотрел, как падает кошка. Живая масса внизу тут же поглотила тело.
Прыжок Скотии на следующий выступ был намного удачнее предыдущего. Оттуда он подтянулся на вершину утеса и посмотрел вниз на хаос в деревне Виндизи. Масса Охоты разрасталась и скоро должна была выйти за пределы долины, преследуя спасающихся бегством каджитов. И вот тогда началось настоящее безумие.
При лунном свете Скотти увидел, куда каджиты привязали свои веревки. С ужасающим грохотом лавина камней обрушилась на проход. Когда пыль улеглась, он понял, что долина была изолирована. У Дикой Охоты не было выбора — она стала уничтожать себя.
Скотти отвернулся — вид этой каннибальской оргии был просто невыносим. Перед ним стояли ночные джунгли. Он перекинул через плечо портфель Реглиуса и отправился в путь.
Том V
"Мыло! Лес съест любовь! Впереди! Дважды тупая корова!"
Голос раздался так внезапно, что Декумус Скотти подпрыгнул на месте. Он начал вглядываться в заросли, откуда еще мгновение назад не доносилось ничего, кроме криков зверей и насекомых, и завывания ветра. Это был странный голос с непонятным акцентом, слегка дрожащий, но бесспорно человеческий, хотя и не понятно было мужской он или женский. Или, по крайней мере, эльфийский. Возможно, долго живший в изоляции босмер с легким акцентом Сиродила. После долгих часов скитаний по джунглям Валенвуда, любой знакомый голос казался ему чудом.
"Эй?" — закричал он.
"Жуки на любые имена? Конечно вчера, да! — отозвался голос, — Кто, что и когда и мыши!"
"Боюсь, я вас не понимаю, — ответил Скотти, поворачиваясь к ежевичному дереву, толстому, как фургон, откуда доносился голос. — Но вам не надо меня бояться. Меня зовут Декумус Скотти. Я из Сиродила, из Имперского города. Я пришел сюда, чтобы помочь отстроить Валенвуд после войны, понимаете, я немножко заблудился".
"Драгоценности и жареные рабы… Война", — простонал голос и сбился на всхлипы.
"Вы знаете о войне? Я не был уверен, я даже не знаю, как далеко я ушел от границы, — Скотти начал медленно подходить к дереву. Он положил сумку на землю и протянул вперед руки. — У меня нет оружия. Мне только надо знать, как добраться до ближайшего города. Я должен встретиться со своим другом, Лиодесом Джурусом в Сильвенаре".
"Сильвенар! — рассмеялся голос. Смех стал еще громче, когда Скотти обошел дерево. — Червяки и вино! Червяки и вино! Сильвенар поет для червей и вина!"
Около дерева никого не было: "Я не вижу вас. Почему вы прячетесь?"
Он разочарованно ударил по дереву, вспышка эмоций, вызванная, судя по всему, голодом и усталостью. Неожиданно где-то наверху возникло мелькание золотого и красного, и Скотти оказался окружен шестью крылатыми существами, которые были не больше нескольких дюймов в длину. Яркие красные глаза располагались по обеим сторонам бугорков, которые, очевидно, были открытыми ртами этих существ. У них не было ног, а их тонкие золотистые крылья были, казалось, не способны поднять толстые туловища созданий. И, несмотря на это, они мелькали в воздухе, как искры. Носясь вокруг бедного клерка, они начали старательно щебетать, что, как он наконец понял, было абсолютной бессмыслицей.
"Вина и Черви, как далеко я ушел от границы! Академические задолженности и увы, Лиодес Джурус!"
"Эй, я боюсь, у меня нет оружия? Дымящееся пламя и ближайший город — дорогой Обливион".
"Отравился тухлым мясом, нимб индиго, но вам не надо меня бояться!"
"Почему вы прячетесь? Почему вы прячетесь? Прежде, чем мы начнем дружить, полюбите меня Леди Зулеика!"
Разъяренный этим щебетанием, Скотти замахал руками, пытаясь отогнать их обратно на вершину дерева. Он отошел на поляну и снова открыл сумку. Неудивительно, что там не было ни одного кусочка еды, там не было вообще ничего, что могло бы пригодиться. Солидная сумма золотых (он мрачно улыбнулся, как и раньше, ирония судьбы — оказаться финансово обеспеченным в джунглях), пачка чистых контрактов на строительство лорда Ванека, какой-то тонкий шнур и промасленный кожаный плащ на случай дождя. По крайней мере, решил Скотти, ему повезло, что он пока не попал под этот самый дождь.
Раскат грома напомнил Скотти о его подозрениях, которые появились у него несколько недель назад. Он был проклят.
Через час он уже нацепил на себя плащ и шел вперед по грязи. Деревья, которые раньше абсолютно не пропускали солнечный свет, теперь совершенно не защищали его от дождя и ветра. Единственным звуком, который пробивался сквозь шелест дождя, было щебетание летающих существ, которые летели над ним, продолжая нести околесицу. Скотти кричал на них, бросался камнями, но им, видимо, очень нравилась его компания.
Когда он протянул руку, чтобы схватить очередной камень и запустить им в своих мучителей, Скотти почувствовал, что у него под ногой что-то поползло. Мокрая, но твердая земля вдруг размягчилась и стала потоком, потащившим его вперед. Легкий, как листик, он летел, переворачиваясь в воздухе, до тех пор, пока грязевой поток не иссяк, тогда он просто полетел вперед, в конце концов оказавшись в реке, которая была в двадцати пяти футах внизу.
Буря закончилась так же внезапно, как и началась. Солнце разогнало темные тучи и согрело Скотти, который к этому моменту как раз добрался до берега. Тут он нашел еще один признак того, что Каджиты вторглись в Валенвуд. Здесь когда-то была маленькая рыбацкая деревушка, которая все еще тлела и напоминала ему еще не остывший труп. Грязные хранилища, где, судя по запаху, когда-то лежала рыба, были опустошены, все сокровища жителей этого поселка превратились в пепел. Плоты и лодки наполовину погрузились в воду. Всех жителей скорее всего убили. Те, кто смог спастись, стали беженцами. По крайней мере, так думал Скотти. Что-то ударилось о стену одной из развалин. Скотти побежал на разведку.
"Меня зовут Декумус Скотти? — пропела первая крылатая тварь. — Я сиродилец из? Имперский город? Я пришел сюда, чтобы помочь отстроить Валенвуд после войны, понимаете, я немного заблудился?"
"Я переполнен чувствами и покрыт пятнами! — согласился один из компаньонов летающей гадости. — Я вас не вижу. Почему вы прячетесь?"
Они снова начали щебетать, а Скотти помчался осматривать оставшуюся часть деревни. Кошки должны были оставить хоть что-то, кусок вяленого мяса, немного рыбного соуса, что-нибудь. Но они явно переусердствовали в своем желании уничтожать все, что попадается под руку. Еды нигде не было. Скотти нашел только один более или менее полезный предмет в развалинах деревни. Лук и две костяные стрелы. Тетивы не было, видимо, она сгорела при пожаре, но он вытащил шнур из своей сумки и сделал новую тетиву.
Существа порхали над ним, и щебетали, пока он работал: "Конвенция святого Лиодеса Джуруса?"
"Вы знаете про войну! Черви и вино, остановите золотое войско!"
В тот момент, когда шнур наконец превратился в тетиву, Скотти взял стрелу и прицелился, натянув тетиву на уровне груди. Крылатые твари, которые, видимо, уже имели дело с лучниками, заметались во все стороны. Но им не стоило беспокоиться. Первая стрела Скотти упала на землю в трех футах от него. Он выругался и поднял ее. Болтуны, которые, видимо, встречались с плохими лучниками и раньше, тут же вернулись на свои позиции и продолжали издеваться на Скотти.
Второй выстрел был гораздо лучше, правда исключительно с технической точки зрения. Он вспомнил, как обращались с луком стрелки в Фалинести, когда он попал в передрягу, и они все целились в него. Он вытянул левую руку, правую руку и отставил правый локоть и попытался создать из этого всего симметричную линию, натянув лук так, что его рука касалась челюсти, и так, что он видел перед собой летающее существо, а стрела указывала на противника. Скотти промахнулся мимо цели, стрела продолжила полет и сломалась, ударившись о каменную стену.
Скотти пошел к реке. У него осталась всего одна стрела, и, скорее всего, куда практичнее будет найти какую-нибудь медлительную рыбу и стрелять в нее. По крайней мере, если он промахнется, стрела, скорее всего, не сломается, и он всегда сможет вытащить ее из реки. Мимо проплыла пухлая усатая рыба, и он прицелился в нее.
"Меня зовут Декумус Скотти! — завопило одно из существ, спугнув рыбу. — Дважды тупая корова! Ты будешь танцевать танец в огне!"
Скотти обернулся и прицелился, как раньше. В этот раз, однако, он не забыл расставить ноги, как это делали лучники, на расстояние в семь дюймов, колени прямые, левая нога чуть-чуть впереди, чтобы компенсировать угол правого плеча. Он выпустил последнюю стрелу.
Стрела пригодилась Скотти и для того, чтобы поджарить тварь на камнях развалин. Другие существа немедленно исчезли, как только он убил одно из них, и Скотти смог поужинать в тишине и спокойствии. Мясо было достаточно вкусным для первого блюда. Он обгладывал кости, когда лодка показалась из-за изгиба реки. На борту были босмерские моряки. Скотти побежал к берегу и замахал руками. Они отвернулись и продолжили движение.
"Ах вы проклятые, жестокие ублюдки! — завопил Скотти. — Жулики! Хулиганы! Подлецы!"
Из лодки высунулась голова с седыми усами, в которой Скотти немедленно распознал Грифа Мэллона, переводчика поэзии, с которым он познакомился, когда шел с караваном из Сиродила.
Он посмотрел в направлении Скотти и засиял от удовольствия: "Декумус Скотти! Именно тот человек, которого я рассчитывал встретить! Я хотел узнать ваше мнение по поводу одного, достаточно загадочного отрывка в Мнориад Плей Бар! Он начинается со слов "И пошел я в слезах по миру в поисках чудес", может быть, вы знакомы с этим произведением?"
"Я думаю, что нам удобнее будет обсуждать Мнориад Плей Бар, если мы будем находиться в одной лодке, Гриф!" — закричал Скотти в ответ.
Радуясь тому, что он оказался на корабле, неважно куда тот направляется, Скотти сдержал свое слово. Почти час, пока лодка плыла мимо обуглившихся остатков Бсмерских деревень, он не задавал вопросов и не рассказывал ничего о своей жизни в течение последних недель: он только слушал теории Мэллона о меретической эзотерике альдмеров. Переводчик не сомневался в образованности гостя, Гриф воспринимал все кивки и пожимания плечами Скотти как искренную заинтересованность собеседника. Он даже угостил его вином и студнем из рыбы, правда сделал это чисто машинально, поскольку в этот момент блуждал в своих теориях.
Наконец, когда Мэллону потребовалась найти ссылку в каких-то дальних уголках своих записей, Скотти спросил: "Извините, что прерываю вас, но мне бы хотелось знать, куда мы направляемся".
"В самый центр этой провинции, в Сильвенар, — сказал Мэллон, не отрываясь от отрывка, который он читал. — На самом деле, скучновато, я хотел поехать в Вудхерт и поговорить с босмером, у которого, как он утверждает, есть оригинал Дирит Ялмиллхиад, вы можете в это поверить? Но этому придется подождать. Город окружен войсками Островов Саммерсет, и там сейчас голод. Похоже, это затянется надолго, поскольку босмеры с удовольствием едят друг друга. Так что есть риск, что в конце концов белым флагом будет размахивать один весьма разъевшийся лесной эльф".
"Это неприятно, — сочувственно заметил Скотти. — На востоке каджиты жгут все, что попадается под руку, высокие эльфы разжигают войну. Видимо с северными границами тоже не все в порядке?"
"Там все еще хуже, — ответил Мэллон, водя пальцем по странице. — Сиродильцы и редгарды не хотят, чтобы босмерские беженцы хлынули к ним в провинции. В этом есть свой резон. Представьте, как разгуляется преступность при таком обилии бездомных и голодных".
"Стало быть, — пробормотал Скотти, чувствуя, как у него по спине бегут мурашки. — Мы в ловушке, заперты в Валенвуде".
"Вовсе нет. Мне скоро придется уезжать отсюда, поскольку мой издатель назначил мне крайний срок сдачи моей новой книги переводов. Я так понял, что надо подать прошение Сильвенару, чтобы безнаказанно перейти границу с Сиродилом".
"Петицию Сильвенару или Петицию в Сильвенаре?"
"Сильвенару в Сильвенаре. Странная номенклатура, однако типичная для этих мест, это делает мою работу переводчика куда более сложной и интересной. Сильвенар, он или, точнее, они, пожалуй, наиболее близки к тому, чтобы называться великими правителями босмеров. Про Сильвенар важно помнить одно, — Мэллон улыбнулся, поскольку он наконец нашел тот отрывок, который искал все это время, — Вот! "Две недели, необъяснимо, мир пускается в пляс". Опять эта же метафора".
"А что вы говорили о Сильвенаре? — спросил Скотти. — Что важно запомнить?"
"Я не помню, что я говорил", — ответил Мэллон, пытаясь вернуться к своей речи.
Через неделю маленькая лодочка вышла в широкие, спокойные воды пролива Зило, и Декумус Скотти в первый раз увидел город Сильвенар. Если Фалинести был деревом, то Сильвенар — цветком. Удивительное скопление всех оттенков зеленого, красного, синего и белого, вся эта картина сияла и переливалась, как кристалл. Однажды Мэллон упомянул, в тот момент, когда он не был занят объяснением Aldmer prosody, что Сильвенар раньше был цветущей поляной в лесу, но из-за каких-то чар или природных свойств, деревья вдруг начали истекать полупрозрачным соком. Сок тек и затвердевал на разноцветных деревьях, в результате чего и образовался город. Описание Мэллона заинтриговало Скотти, но такой красоты он не ожидал увидеть.
"Где здесь находится самая шикарная гостиница?" — спросил Скотти одного из босмерских моряков.
"Притала Холл, — ответил Мэллон. — Но почему бы вам не остаться со мной? Мне надо идти на важную встречу с ученым, который, я убежден, вас тоже очень заинтересует. У него не очень много трудов, зато у него имеются необычные идеи относительно принципов племен меретических альдмеров, Сарматхи".
"Будь я в другом положении, я с радостью принял бы ваше приглашение, — вежливо отозвался Скотти. — Но после долгих недель спанья на земле в джунглях или на плоту, и поедания всего, что шевелится, мне просто необходимо пожить в удобстве. А потом, через день или два я подам прошение Сильвенари, чтобы спокойно отправиться в Сиродил".
Мужчины вежливо раскланялись. Гриф Мэллон дал ему адрес своего издателя в Имперском городе, который Скотти выслушал и тут же забыл. Клерк побрел по улицам Сильвенара, переходя янтарные мосты и наслаждаясь лесной архитектурой. Напротив какого-то очень важного дворца из серебристых отражающих кристаллов он обнаружил Притала Холл.
Он снял лучший номер, и заказал обильный обед лучших яств. За соседним столиком сидели два толстых приятеля, человек и босмер, разговаривая о том, насколько еда здесь лучше, чем во дворце Сильвенара. Они начали обсуждать войну, какие-то финансовые проблемы и реставрацию мостов в провинциях. Человек заметил, что Скотти смотрит на него, и в свою очередь с удивлением посмотрел на Скотти.
"Скотти, ты ли это? Кинарет, где тебя носило? Мне пришлось заключать все контракты самому!"
Услышав его голос, Скотти узнал этого человека. Толстяк оказался Лиодесом Джурусом.
Том VI
Декумус Скотти присел, слушая Лиодеса Джуруса. Чиновник с трудом узнавал своего бывшего коллегу по Строительной комиссии лорда Атриуса: настолько тот растолстел. Скотти перестал ощущать пикантный аромат жареного мяса на блюде, стоявшем перед ним. Все иные звуки и образы Зала Приталы также исчезли, словно и не существовало ничего, помимо необъятной туши Джуруса. Скотти не считал себя чересчур впечатлительным, но сейчас словно волна поднималась в его душе при виде этого человека, чьи скверно написанные письма послужили причиной того, что он покинул Столицу в начале месяца Начала морозов.
"Где ты был? — снова потребовал ответа Джурус. — Я же назначил тебе встречу в Фалинести несколько недель назад".
"А я и был там несколько недель назад, — запинаясь, сказал Скотти — он был слишком удивлен, чтобы возмутиться. — Я получил твою записку о встрече в Атае, и я отправился туда, но каджиты спалили его дотла. Чудом мне удалось перебраться с беженцами в другое село, и кто-то сказал мне, будто ты погиб".
"А ты так сразу им и поверил?" — Джурус усмехнулся.
"Мне показалось, что тот парень неплохо осведомлен о тебе. Это служащий из Строительной комиссии лорда Ванека, его зовут Реглиус. Он сказал, что ты также предлагал ему отправиться в Валенвуд и поживиться на войне".
"О да, — признал Джурус, немного подумав. — Теперь я вспомнил это имя. Что ж, для дела неплохо, что тут целых два представителя имперских строительных комиссий. Нам нужно всего лишь продумать наши запросы, и дело будет выгодно для всех".
"Реглиус мертв, — заметил Скотти. — Но его контракты от комиссии лорда Ванека у меня".
"Еще того лучше! — вздохнул Джурус, воодушевленный. — Вот уж не знал, что ты столь безжалостен в делах, Декумус Скотти. Да, это определенно улучшит наше положение с Сильвенаром. Я представил тебя Басту?"
Скотти едва догадывался о присутствии Босмера за столом, что было удивительно, учитывая тучность мера, в коей он не уступал сотрапезнику. Скотти холодно кивнул Басту, все еще ошеломленный и смущенный. Его рассудок не покидала мысль, что каким-нибудь часом раньше Скотти намеревался подавать прошение Сильвенару о пропуске до границы, обратно в Сиродил. Ведение дел с Джурусом после всего случившегося, разговоры о наживе на Валенвудской войне с Эльсвейром, а теперь еще и на другой, с островом Саммерсет, — казалось, будто все это происходит не с ним, а с кем-то другим.
"Мы с твоим коллегой говорили о Сильвенаре, — сказал Баст, отложив только что обглоданную баранью ногу. — Полагаю, ты мало слышал о нем?"
"Да, немного, и ничего особенного. У меня сложилось впечатление, что он очень важный господин, и весьма эксцентричный".
"Он представитель народа, и по закону, и физически, и духовно, — пояснил Джурус, слегка обеспокоенный неосведомленностью своего нового партнера. — Когда народ здравствует, он тоже здоров. Если в народе преобладают женщины, он становится женщиной. Когда они кричат о еде, о торговле или об исключении иностранного вмешательства, он это чувствует и составляет законы соответственно. В каком-то смысле он деспот, но при этом всенародный деспот".
"Это похоже, — заметил Скотти, ища подходящее слово. — Похоже на… на чушь собачью!"
"Может, и так, — Баст пожал плечами. — Но как у Гласа Народа у него много прав, включая раздачу концессий иностранцам на строительство и торговлю. Поэтому не важно, веришь ли ты нам, или нет. Просто считай Сильвенара кем-то вроде твоего безумного императора, Пелагиуса. Главная проблема для нас заключается в том, что Сильвенар сейчас относится ко всем иностранцам со страхом и настороженностью, ведь Валенвуд атакуют со всех сторон. Единственная надежда его народа, а следовательно, и самого Сильвенара, в том, что император вмешается и прекратит войну".
"А он это сделает? " — спросил Скотти.
"Ты не хуже нашего знаешь, что император в последнее время сам не свой, — Джурус залез в сумку Реглиуса и достал чистые контракты. — Кто знает, что он станет делать, а что нет? Сии высокие материи — не наша забота, а вот эти дары покойного и великодушного сэра Реглиуса значительно упрощают нашу работу".
Затем они обсудили, как будут представляться Сильвенару нынче вечером. Скотти ел непрерывно, но ему было не угнаться за Джурусом и Бастом. Когда солнце стало подниматься над холмами, бросая свои красные лучи сквозь хрустальные стены таверны, Джурус и Баст разошлись по своим комнатам во дворце, дипломатично предоставленным им в преддверии скорой встречи с Сильвенаром. Скотти тоже отправился к себе. Он хотел немного поразмышлять над планами Джуруса, над тем, какие в них могут быть изъяны, но едва он коснулся прохладной, мягкой перины, как сразу уснул.
Скотти проснулся в полдень, снова чувствуя себя самим собой. Иными словами, робким малым. Несколько последних недель он был существом, единственной целью которого было одно — выжить. Он был доведен до крайности, на него нападали звери джунглей, он голодал, едва не утонул, и еще его заставляли обсуждать древнюю альдмерскую поэзию. После этого разговор с Джурусом и Бастом о том, как обмануть Сильвенара и добиться от него подписания контрактов, казался вполне уместным. Скотти облачился в свои старые, потрепанные одежды и спустился по лестнице в поисках еды и укромного местечка для размышлений.
"А вот и ты! — закричал Баст, завидев его. — Мы пойдем во дворец сейчас же".
"Прямо сейчас? — жалобно переспросил Скотти. — Посмотри на меня. Мне нужна новая одежда. Эта не годится даже для встречи с дешевой проституткой, не говоря уж о Гласе Народа Валенвуда. Я не успел даже помыться".
"С этого момента ты перестанешь быть простым служащим и сделаешься учеником, постигающим азы коммерции, — веско заявил Лиодес Джурус, взяв Скотти за руку и выведя его на залитый солнцем бульвар. — Первое правило заключается в том, как представить себя нужному клиенту в наиболее выгодном свете. Ты едва ли покоришь его пышными одеяниями и изысканностью манер, мой милый мальчик, а только погубишь дело. Доверься мне в этом. Во дворце есть и другие гости помимо нас с Бастом, и все они уже допустили эту ошибку: проявили слишком большое рвение, уважение к этикету и готовность к сделкам. И им никогда не заслужить аудиенции у Сильвенара. Мы же изображали гордое терпение с самого первого отказа. Я ошивался при дворе, изливал свои познания жизни в Столице, держал ушки на макушке, принимал участие во всяких забавах, ел и пил, чем угощали. Рискну даже сказать, что поправился на фунт-другой. А смысл нашего поведения ясен: он, а не мы, больше заинтересован во встрече".
"Наш план сработал, — добавил Баст. — Когда я сказал его министру, что прибыл наш имперский представитель, и что мы в последний раз выражаем желание встретиться с Сильвенаром этим утром, нам приказали доставить тебя немедленно".
"А в таком случае, мы не опоздали?" — встревожился Скотти.
"Весьма даже, — Джурус засмеялся. — Но, опять же, это отвечает впечатлению, которое мы желаем произвести. Благожелательное безразличие. Да, и не стоит смущать Сильвенара благородством манер. В нем живет дух простого народа. Когда ты это поймешь, то сможешь манипулировать Сильвенаром".
Последние несколько минут прогулки Джурус подробно излагал свои воззрения на то, что нужно Валенвуду, в каких количествах, и по какой цене. Звучали цифры и замыслы, значительно превосходящие все, с чем Скотти прежде доводилось иметь дело. Он слушал внимательно. Со всех сторон их окружал город Сильвенар, со своими травами и цветами, неистовыми ветрами и прекрасным покоем. Когда они добрались до дворца Сильвенара, Декумус Скотти замер, пораженный. Джурус глянул на него в недоумении, а затем рассмеялся.
"Довольно причудливо, не правда ли?"
Вот уж воистину. Замерзший алый взрыв извивающихся языков пламени, словно восход самозваного солнца. Цветок размером с добрую деревню, где придворные и слуги больше всего напоминали насекомых, ползающих по нему и пьющих его нектар. Взойдя на необычный мост, напоминавший лепесток, вся троица прошествовала во дворец с разными по величине стенами. Там, где они изгибались и касались друг друга, получались затененные залы или маленькие гридницы. Там же, где они расходились, возникали дворы и галереи. Дверей не было нигде, и единственный путь к Сильвенару лежал через всю спираль дворца, через опочивальни и трапезные, мимо всех этих сановников, знатных дам, музыкантов и множества стражей.
"Любопытное место, — заметил Баст, — вот только уединения маловато. Но Сильвенару оно, безусловно, подходит как нельзя лучше".
Когда они достигли внутренних коридоров, два часа спустя после входа во дворец, путь им преградили стражники, изготовившие мечи и луки.
"Сильвенар назначил нам аудиенцию, — терпеливо объяснил Джурус. — Это Лорд Декумус Скотти, представитель Империи".
Один из стражников скрылся в извилистом коридоре, а через несколько мгновений вернулся в сопровождении высокого босмера, облаченного в свободное платье из кожаных лоскутов. Это был Министр Торговли: "Сильвенар желает поговорить с лордом Декумусом Скотти наедине".
Не было возможности спорить или выказывать страх, поэтому Скотти ступил вперед, даже не взглянув на Джуруса и Баста. Он был уверен, что они изображали маски благожелательного безразличия. Следуя за министром в зал для аудиенций, Скотти припомнил все факты и сведения, которые поведал ему Джурус. Он заставил себя помнить о впечатлении и образе, которые он должен поддерживать.
Зал для аудиенций оказался огромным куполом, в котором стены, изгибаясь в форме чаши у основания, едва не сходились наверху, образуя свод. Узкий луч солнца падал сквозь просвет в сотнях футах над головой, точно на Сильвенара, стоящего в клубах блестящего серебристого порошка. После всех чудес города и дворца, сам Сильвенар смотрелся довольно обыденно. Заурядный, исполненный мягкой красоты, слегка усталый на вид лесной эльф того типа, какой можно встретить в любом крупном городе Империи. И лишь когда он сошел с помоста, Скотти заметил его необычность. Он был очень малого роста.
"Мне нужно поговорить с тобой без посторонних, — сказал Сильвенар простым и грубоватым тоном. — Где там твои бумаги?"
Скотти вручил ему бланки контрактов от Строительной комиссии лорда Ванека. Сильвенар изучил их, потрогав пальцем рельефную печать императора, а потом вернул. Внезапно он засмущался, его взор был устремлен в пол: "При моем дворе полно шарлатанов, которые желают нагреть руки на войне. Я было решил, что и ты с твоими дружками той же породы, но все же эти контракты — подлинные".
"Совершенно верно, — невозмутимо подтвердил Скотти. Обыденные манеры Сильвенара позволяли Скотти говорить легко, без пышных приветствий, не заискивая перед Сильвенаром, точно так, как его учил Джурус. — Представляется разумным сразу перейти к разговору о дорогах, которые надо починить, а затем о гаванях, разрушенных альтмерами, и тогда я сообщу вам свои расчеты затрат на восстановление торговых путей".
"А почему император не счел возможным послать представителя, когда война с Эльсвейром только началась, два года назад?" — хмуро спросил Сильвенар.
Перед тем, как ответить, Скотти задумался на мгновение обо всех простых босмерах, которых он встречал в Валенвуде. Жадные, трусливые наемники, сопровождавшие его от границы. Запойные гуляки и лучники, умелые истребители нечисти Западного Креста Фалинести. Носатая Мамаша Паскос из Хавель Слампа. Капитан Болфикс, несчастный исправившийся пират. Напуганные, но не утратившие надежды беженцы из Атая и Гриноса. Безумная, смертоносная Дикая Охота в Виндизи. Молчаливый, суровый лодочник, нанятый Грифом Мэллоном. Порочный хапуга Баст. Если представить их всех, да еще многих жителей провинции, одним человеком, то какова будет его личность? Скотти, будучи клерком по роду занятий и по природе, привык раскладывать вещи по полочкам, приводить все к единому знаменателю. Если душу Валенвуда нужно подшить — то к какой папке?
Ответ осенил его прежде, чем он осмыслил для себя вопрос. Отказ отвечать.
"Боюсь, этот вопрос меня не интересует, — сказал Скотти. — А теперь, может, вернемся к делам текущим?"
Весь день Скотти и Сильвенар обсуждали неотложные нужды Валенвуда. Каждый контракт был подписан и приобщен к делу. Требовалось так много, и расходы были столь высоки, что пришлось приписывать поправки и примечания на полях. Скотти сохранял благожелательное безразличие, но он заметил, что иметь дело с Сильвенаром было не совсем то же самое, что общаться с простым угрюмым ребенком. Глас Народа знал определенные практические, повседневные вещи очень хорошо: доход от рыбной ловли, прибыль, получаемую от торговли, состояние каждого городского участка и леса в его провинции.
"Завтра ночью мы устроим банкет, чтобы отметить эту сделку", — сказал Сильвенар напоследок.
"Лучше бы сегодня ночью, — возразил Скотти. — Нам нужно отбыть в Сиродил с контрактами, поэтому мне потребуется пропуск до границы. Лучше будет не тратить времени зря".
"Договорились", — сказал Сильвенар и вызвал министра торговли, чтобы тот скрепил контракты печатью и распорядился о приготовлениях к пиру.
Скотти вышел из зала и был встречен Бастом и Джурусом. Их лица аж затекли от того, что изображали иллюзию непричастности на протяжении стольких часов. Как только они скрылись с глаз стражи, они тут же набросились на Скотти с расспросами. Когда тот показал им контракты, Баст едва не завыл от восторга.
"Тебя что-нибудь удивило в Сильвенаре?" — спросил Джурус.
"Я не ожидал, что он окажется вдвое ниже меня".
"Вдвое ниже? — казалось, Джурус немного удивился. — Должно быть, он уменьшился с тех пор, как я впервые просил его об аудиенции. Может, что-то и есть во всей этой ерунде о влиянии состояния народа на него".
Том VII
Место: Сильвенар, Валенвуд
Дата: 13 Заката солнца, 3E 397
На банкет Сильвенара явились все завистливые чиновники и торговцы, безуспешно пытавшиеся получить подряды на восстановление Валенвуда. На Декумуса Скотти, Лиодеса Джуруса и Баста они взирали с нескрываемой ненавистью. Скотти это весьма тяготило, Джурус же упивался победой. Слуги едва успевали менять подносы с жареным мясом, а Джурус налил себе чашу джагги и поднял тост за Скотти.
"Теперь я могу признаться, — сказал Джурус. — Поначалу у меня были серьезные сомнения по поводу твоего участия в нашем предприятии. Все прочие клерки и агенты строительных комиссий, с которыми я общался, внешне казались куда более напористыми, однако все они терялись, когда оставались наедине с Сильвенаром. Никто из них не сумел заключить сделку, как это удалось тебе. Так давай же, выпей со мной кубок джагги".
"Нет, спасибо, — сказал Скотти. — Я хлебнул достаточно этого зелья в Фалинесте. Из-за нее гигантский клещ едва не высосал из меня все соки. Я найду какую-нибудь другую выпивку".
Скотти прошелся по залу и заметил каких-то дипломатов, распивавших большими кружками какую-то пенистую коричневую жидкость, которую те разливали из большой серебряной амфоры. Он поинтересовался, не чай ли они пьют.
"Чай из листьев? — усмехнулся первый дипломат. — Только не в Валенвуде! Это ротмет".
Скотти тоже налил себе кружку и осторожно пригубил. Напиток оказался одновременно острым, горьковатым, подслащенным и очень соленым. Поначалу его вкус показался отвратительным, но уже через мгновение Скотти осушил кружку и налил другую. По всему его телу словно раздавался звон. Весь шум в зале казался странным образом разложен на звуки, но это не пугало.
"Так ты тот парень, что уломал Сильвенара подмахнуть все эти контракты? — сказал второй дипломат. — Должно быть, это стоило тебе долгих и вдумчивых переговоров".
"А вот и нет! Довольно и понимания азов коммерции, — ухмыльнулся Скотти, наливая себе третью кружку ротмета. — Сильвенар спит и видит, как бы втянуть Империю в дела Валенвуда. А я не прочь получить комиссионные со сделки. А с учетом означенных взаимных пожеланий сторон заключение сделки свелось к приложению печатей".
"А ты, верно, давно на службе у его императорского величества?" — спросил первый дипломат.
"О, тут все так сложно, даже более запутанно, чем в Имперском городе. Только между нами: на самом деле, я — безработный. Я когда-то служил у лорда Атриуса в его Строительной комиссии, но меня уволили. А потом появились контракты от лорда Ванека и его Строительной комиссии. Я их раздобыл у одного парня по имени Реглиус. Он, хоть и конкурент, а малый славный. Был, пока его не прикончили эти каджиты, — Скотти опустошил пятую кружку. — Когда я вернусь в Имперский город, вот тогда уж начнутся настоящие переговоры! Теперь я могу прийти и к своему прежнему хозяину, и к лорду Ванеку, да и сказать: слушайте сюда, кто из вас хочет этих вкусных подрядов? И они еще передерутся между собой. Да что уж там, начнется такая строительная война, какой еще свет не видел — а я-то в доле!"
"Так ты не представитель его императорского величества?" — спросил первый дипломат.
"Ты слышал, что я сказал? Совсем тупой, да? — Скотти испытал вспышку ярости, которая, впрочем, быстро погасла. Он хихикнул и налил себе седьмую кружку. — Строительные комиссии принадлежат частникам, но они все равно представляют императора. Поэтому я — представитель императора. Или стану им. Когда доставлю эти контракты. Говорю же, все запутано. Понимаю, почему вы не сразу ухватили мою мысль. Как сказал поэт, все это танец в огне, если следуешь за иллюзией, то бишь, аллюзией".
"А твои коллеги? Они-то представители императора?" — спросил второй дипломат.
Скотти зашелся хохотом. Дипломаты засвидетельствовали ему свое почтение и, извинившись, пошли переговорить с министром. Скотти, шатаясь, вышел из дворца и побрел по причудливым, словно живым проспектам и бульварам города. Путь до Зала Приталы, где была его комната, занял у него несколько часов. Добравшись, он сразу уснул, почти совсем на кровати.
На следующее утро он проснулся от того, что Джурус и Баст трясли его. Он никак не мог выйти из состояния дремоты и размежить веки, но в остальном чувствовал себя прекрасно. Давешняя беседа с дипломатами витала у него в сознании в дымке, как смутное детское воспоминание.
"Во имя Мары, что такое ротмет?" — поспешно спросил он.
"Прогоркший, сильно обработанный мясной сок с обильным вложением специй, чтобы убить яды, — улыбнулся Баст. — Мне следовало предупредить тебя, чтоб ты не экспериментировал — джагги довольно".
"Теперь ты должен понимать смысл Мясного Кредо, — засмеялся Джурус. — Эти босмеры скорее другу друга сожрут, чем притронутся к плоду древесному или земному".
"Что я наговорил этим дипломатам?" — вскричал Скотти, объятый паникой.
"Явно ничего худого, — сказал Джурус, доставая какие-то бумаги. — Твой эскорт ждет внизу, чтобы доставить тебя в Имперскую провинцию. Вот твои документы на свободный проезд. Похоже, Сильвенару не терпится ускорить дело. Он обещал прислать тебе какое-то редкое сокровище, когда контракты будут выполнены. Глянь-ка, он и мне кое-что подарил".
Джурус показал новое, усыпанное камнями кольцо в ухо, в котором красовался крупный граненый рубин. У Баста оказался такой же. Оба толстяка вышли из комнаты, давая Скотти возможность одеться и собрать вещи.
На улице, у дверей таверны, стоял едва не полк стражей Сильвенара. Они окружили карету, украшенную официальным гербом Валенвуда. Скотти, все еще в неге, забрался в нее, и капитан стражников подал знак. Они сразу перешли на галоп. Скотти потряс головой, а затем обернулся. Баст и Джурус махали ему на прощанье.
"Подождите! — закричал Скотти. — А вы-то что, не возвращаетесь в Имперскую провинцию?"
"Сильвенар попросил нас остаться здесь в качестве имперских представителей! — прокричал в ответ Лиодес Джурус. — На случай, если понадобятся еще какие переговоры и контракты! Он назначил нас антраппами — это что-то вроде особой чести для иностранцев при дворе! Не переживай! Покушаем на банкетах вволю! Ты сам проведешь переговоры с Ванекем и Атриусом, а мы все уладим тут!"
Джурус продолжал выкрикивать дельные советы, но его голос становился еле различимым. Вскоре он и вовсе затих, по мере того, как кортеж петлял по улицам Сильвенара. Внезапно они оказались в джунглях. Скотти уже доводилось путешествовать по ним, но пешком или на тихоходных лодках. Теперь же они сливались в единую зеленую стену. Казалось, что лошади бегут по кустам еще резвее, чем по улочкам города. Диковинные звуки и сырые запахи не привлекали внимание кортежа. Скотти казалось, будто он видит изображение джунглей на быстро движущемся холсте, что давало лишь приблизительное представление об этой местности.
Так продолжалось две недели. В карете было много съестных припасов и питья, поэтому он только и делал, что ел и спал, по мере того, как караван продвигался вперед. Время от времени он слышал звон мечей, но когда Скотти озирался по сторонам, желая узнать, кто напал на караван, звуки боя уже исчезали вдали. Наконец, они достигли границы, где стоял Имперский гарнизон.
Скотти вручил вышедшим навстречу каравану солдатам свои бумаги. Они задавали ему тьму вопросов, на которые тот отвечал односложно, а затем пропустили через границу. Путь до ворот Имперского города занял еще несколько дней. Лошади, столь резво скакавшие по джунглям, теперь чуть сбавили прыть на непривычной лесистой местности Коловии. Пение знакомых птиц и запахи трав родной провинции вернули Декумуса Скотти к жизни, словно он проспал все последние несколько месяцев.
У городских ворот дверцу кареты открыли, и Скотти неуверенно ступил на ватные ноги. Прежде, чем он успел что-либо сказать своему эскорту, кортеж растворился в лесу, умчавшись галопом обратно на юг. Теперь первым делом, которое предстояло ему по возвращении домой, было посещение ближайшей таверны, где подают чай, фрукты и хлеб. Сам же себе он сказал, что если ему вообще никогда больше не доведется отведать мяса, то он это как-нибудь переживет.
Переговоры с лордом Атриусом и лордом Ванекем начались немедленно вслед за этим. Они проходили в атмосфере наибольшего радушия. Обе комиссии понимали, насколько прибыльным делом для их агентств может оказаться восстановление Валенвуда. Лорд Ванек заявил, и вполне справедливо, что, поскольку все контракты выполнены на бланках, заверенных его комиссией, законные права на них принадлежат ему. Лорд Атриус же заявил, что Декумус Скотти был его агентом и представителем, и что его никто и никогда не отстранял от службы. В судьи призвали императора, но тот заявил, что не может принять в споре участие. Его советник, имперский боевой маг Джагар Тарн, уже давно как исчез, поэтому нельзя было прибегнуть к его мудрости и беспристрастию.
Скотти очень неплохо жил на взятки от лорда Атриуса и лорда Ванека. Каждую неделю приходило письмо от Джуруса и Баста с вопросом о ходе переговоров. Однако со временем такие письма приходить перестали, а пошли более срочные от министра торговли и самого Сильвенара. Война Голубого Водораздела с островом Саммерсет закончилась тем, что альтмеры отбили у лесных эльфов еще несколько прибрежных островов. Война с Эльсвейром продолжалась, угрожая восточным границам Валенвуда. А Ванек и Атриус все продолжали бороться за контракты, подписанные в Сильвенаре.
В один прекрасный день, ранней весной 3E398, к дому Декумуса Скотти прибыл нарочный.
"Лорд Ванек выиграл Валенвудский подряд и просит вас явиться к нему с контрактами при первой возможности".
"А что, лорд Атриус отказался от дальнейших притязаний?" — спросил Скотти.
"Он не может более участвовать в споре, ибо скончался внезапно, прямо сейчас, вследствие ужасного несчастного случая", — пояснил нарочный.
Скотти подивился, сколько бы еще длилась тяжба, если бы не привлекли Темное Братство для окончательного решения. Когда он шел к Строительной комиссии лорда Ванека, длинному, строгому строению на небольшой, но престижной площади, он задавался вопросом: так ли он повел игру, как от него ожидалось? Не окажется ли Ванек настолько жаден, что теперь, когда его главный соперник мертв, предложит меньший процент от контрактов? К счастью, обнаружилось, что лорд Ванек решил заплатить Скотти столько, сколько обещал в самый разгар зимних переговоров. Его советники объяснили ему, что, если дело не уладить быстро и честно, то могут подключиться другие, меньшие строительные комиссии.
"Рад, что мы уладили все вопросы с законом, — ласково сказал лорд Ванек. — Теперь мы можем взяться за дело и помочь этим несчастным босмерам, а заодно и получить выгоду. Жаль, что не ты представлял нас при этом затруднении с Бенр-маком и в Арнезианском деле. Но будет еще изрядно войн, я в этом уверен".
Скотти и лорд Ванек составили письмо Сильвенару, в котором сообщали, что наконец-то возьмутся за исполнение контрактов. Спустя несколько недель был устроен банкет в честь выгодного предприятия. Декумус Скотти сделался любимцем Имперского города, и никаких средств не пожалели, чтобы сделать тот вечер незабываемым.
Когда Скотти встретился с аристократами и зажиточными купцами, имевшими долю в его делах, его обоняния коснулся экзотический, но чем-то знакомый запах. Он нашел его источник: толстый поджаренный ломоть мяса, настолько большой и толстый, что занимал несколько блюд. Сиродильские чревоугодники поглощали его со страстью, не находя слов выразить свой восторг его вкусом и нежностью.
"Никогда ничего подобного не пробовал!"
"Да это оленина, вскормленная свининой!"
"Видишь этот мраморный узор из жира и мяса? Да это же шедевр!"
Скотти подошел, чтобы взять кусочек, но тут увидел нечто в сочной глубине хрустального сала. Он отшатнулся, едва не столкнувшись с подкравшимся сзади лордом Ванекем.
"Откуда это доставили?" — заикаясь, спросил Скотти.
"От нашего клиента, Сильвенара, — широко улыбнулся его светлость. — Это своего рода местный деликатес, они называют его антраппа".
Некоторое время Скотти рвало непрерывно. Это происшествие, конечно, несколько омрачило праздник, но когда Декумуса Скотти отнесли в его апартаменты, гости продолжили трапезу. Антраппа стала гвоздем программы. И даже более того — когда лорд Ванек сам взял ломоть и обнаружил в нем два рубина. Мнение сиродильцев было единодушным: чтобы изобрести столь изысканное блюдо, необходим поистине большой талант.
Темнейшая Тьма (Неизвестный автор)
В Морровинде и верующие, и колдуны призывают меньших даэдра и используют их в качестве слуг и инструментов.
Большинство слуг даэдра может быть призвано колдуном только на очень короткий период, на тонкой и хрупкой грани между принуждением и соединением. Это ограничивает возможность причинить вред, хотя всего за несколько минут большая часть этих слуг может нанести непоправимый урон как тем, кто призывал их, так и их врагам.
Верующие могут привязать к этому миру слуг даэдра при помощи договоров и ритуалов. В результате таких соглашений слуги даэдра остаются в нашем мире навсегда — или, по крайней мере, до тех пор, пока не будут уничтожены их телесные воплощения в нашем плане, тогда их сверхъестественная сущность будет отброшена в Обливион. Когда даэдра встречаются в гробницах или на развалинах зданий, некогда принадлежавших им, они могут оставаться в нашем плане почти сколь угодно долго.
Точно так же, меньшие существа, привязанные лордами даэдра к оружию или доспехам, могут быть вызваны на короткое время или на неопределенный период, пока их оболочки не уничтожат или они не будут изгнаны. Одушевленное оружие и доспехи, призванные верующими Храма или колдунами, являются образцами краткосрочных связей; артефакты даэдра, вроде Бритвы Мерунеса или Маски Клавикуса Вайла — образцы долгосрочных связей.
Трибунал Храма Морровинда разрешил поклонение даэдра, как младшим духам, подчиненным бессмертному АЛЬМСИВИ, триединому божеству Альмалексии, Сота Сила и Вивека. Эти подчиненные даэдра делятся на хороших и плохих даэдра. Хорошие даэдра охотно уступают власти АЛЬМСИВИ; плохие даэдра — мятежники, отрицающие АЛЬМСИВИ — предательский род, представители которого чаще становятся противниками, чем союзниками.
К хорошим даэдра относятся Боэтия, Азура и Мефала. Алчущий является могущественным и сильным младшим даэдра, связанным с Боэтией, Отцом Интриг — извивающееся, длинноногое существо с длинным хвостом и головой животного, известное тем, что может парализовать одним касанием, а также заставить исчезнуть оружие и доспехи. Крылатый сумрак — посланник Азуры, Богини Рассвета и Заката. Крылатые сумраки напоминают жестоких гарпий Запада, хотя женская часть крылатых сумраков более опасна, а их длинные, острые, крючковатые хвосты куда более смертоносны. Пауки служат Мефале, принимая форму наполовину человека, наполовину паука, причем верхняя половина человеческая, а нижняя часть опирается на восемь ножек гигантского паука. К несчастью, эти даэдра очень свирепы и своенравны и могут отказаться выполнять команды Прядильщицы. Вследствие этого, немногие колдуны решаются призывать таких тварей в Морровинд.
К плохим даэдра относятся Мерунес Дагон, Малакат, Шеогорат и Молаг Бал. Три меньших даэдра связаны с Мерунесом Дагоном: быстрые и мерзкие скампы, злобные звероподобные кланфиры и благородные смертоносные дремора. Гуманоид с головой крокодила называется даэдрот и служит Молаг Балу, а гигантский, но туповатый огрим связан с Малакатом. Младший даэдра Шеогората, золотой святой, на вид полуодетая женщина, устойчив к магии и сам умеет читать очень сильные заклинания.
Другой тип меньших даэдра, часто встречающихся в Морровинде — это атронахи, или элементные даэдра. Атронахи не связаны с лордами даэдра, служат то одному царству, то другому, и меняют пристрастия, поддаваясь искушению, принуждению, или просто если предоставляется такая возможность.
Тиба-хацей
Сухошкурые часто расспрашивают меня о тиба-хацей. Они видят мяч на площадке и говорят кучу забавных вещей. Сегодня один высокий эльф, с которым я путешествую, указал на площадку и спросил: «Это сад, да?» Я не знал, что ответить, и просто хлопал глазами. Что это за сад, в котором не выращивают ничего съедобного? Высокие эльфы бывают ужасно тупыми. Всё же, я думаю, что нужно записать правила, чтобы народ задавал поменьше вопросов.
Тиба-хацей на языке сухошкурых означает что-то вроде «мяч на бедро и на хвост». Все мы играем в это — кто-то лучше, кто-то хуже. Я никогда не был особенно силён. У меня слишком длинные руки и слишком тонкий хвост. Лучшие игроки в тиба-хацей низкорослы и кряжисты, имеют широченные хвосты, как у аллигаторов, и бёдра, которые раскачиваются, словно метёлки травянистой корицы.
Играют на широких площадках, вымощенных сухой грязью и сеном с солончаковых лугов. На обоих краях поля стоит стенка, сделанная из грязи и тростника ито. Размер поля и высота стенки разнятся от поселения к поселению. В Зиниссе, например, стенка имеет высоту двенадцать ладоней (мера длины, равная 4 дюймам). Над полем подвешивают два камышовых обруча: один на высоте примерно тридцати ладоней, другой — около пятидесяти. Но повторяю, бывает по-разному. Например, тум-талил обычно размещают свои обручи ниже, потому что они толстые и тупые и не умеют высоко прыгать.
Команда состоит из пяти игроков. Игра начинается с подбрасывания мяча (или тибы) высоко к небу, причём каждая команда бьёт по мячу бедром, локтём или хвостом. Это может быть больно, потому что тиба очень тяжёлая, она сделана из смолы депасы. Некоторые игроки надевают защитные подушечки из дерева и сушёных листьев вассо, но большинство саксхлил находят удовольствие от такой жёсткой игры.
Запущенная вверх тиба опускается на поле между двумя командами, и каждый игрок пытается ударить по мячу так, чтобы попасть им в стенку противника. Кому это удаётся, тот зарабатывает очко для своей команды. Очень важно уметь играть слаженно. Один игрок может подкинуть тибу вверх так, чтобы второму было удобно ударить по ней хвостом. Удары хвостом обычно самые сильные. Игра продолжается до тех пор, пока одна из команд не наберёт десять очков.
Команда может заработать сразу три очка, если перекинет мяч через нижний камышовый обруч. Но это очень сложно сделать, поскольку отверстие совсем небольшое. Если игрок попадает мячом в верхний обруч, игра останавливается и команда, заработавшая на тот момент большее количество очков, объявляется победителем.
Конечно, там ещё много всего. Но это пособие для начинающих должно по крайней мере отвадить тех, кто обделён чешуёй, от попыток разбить шатёр в центре площадки.
Тирск, история (Бередитт Джасталь)
На восточном берегу озера Фьялдинг стоит Тирск, великий медовый зал, который служит домом и базой для самого могучего клана воинов нордлингов.
Приблизительно сотню лет назад, небольшая группа скаалов решила покинуть главную деревню и освободиться от строгой приверженности своих сородичей поклонению природе. Они решили жить так, как жили их предки в Скайриме — свободными убивать то, что им хочется, и когда хочется, свободными поклоняться тому, что они выберут сами.
Эта группа бросила вызов суровой погоде и направилась на юг, к озеру Фьялдинг, где они нашли отличное место для нового поселения. Там он решили построить большой медовый зал, который служил бы им новым домом. Спустя несколько месяцев строительство было закончено, и новый медовый зал был назван Тирск.
Поселенцы оглядели то, что они построили, и возгордились своими достижениями. Но счастье их было недолгим, вскоре они узнали, что не все приветствуют строительство Тирска. Когда возводился медовый зал, стоял такой шум, что он разбудил древнего зверя, который спокойно спал под толщей льда. Это можно назвать трагической гримасой судьбы, но когда последняя балка этого великого зала встала на место, дремлющий зверь наконец полностью проснулся. Его древнее имя было Удурфрукт, хотя поселенцы знали его только как Смерть. Удурфрукт пришел в только что построенный медовый зал, и обрушил свою ярость на тех, кто нарушил его долгий, холодный сон. Он убивал без предупреждения, без жалости, и быстро уменьшил численность нордлингов Тирска наполовину. И только мужественный маг Элдрид Ледяной Свет смог, наконец, загнать зверя назад в его логово под замерзшим озером, а затем использовал свою магию, чтобы закрыть вход в него огромной глыбой льда. Зверь был изгнан, но цена была велика. Поселенцам потребовалось два месяца, чтобы исправить урон, нанесенный Удурфруктом, и, так как многих, способных работать, уже не было с ними, этот ремонт оказался очень долгим и утомительным.
Наконец, Тирск опять стоял во всем своем великолепии. Но хотя поселенцы дружно работали вместе над строительством медового зала, и вместе отражали атаку Удурфрукта, разгорелись яростные споры о том, кто должен стать их вождем. Большинство считало Хротмунда Красного своим вождем де-факто, так как он был самым сильным и одним из самых способных. Но один воин, Дренгр Бронзовый Шлем, был не согласен с этим. Он считал себя самым достойным править Тирском, и громко заявлял о своей оппозиции Хротмунду. Зная, что конфликты и разногласия послужат только во вред новой жизни, которую им с таким трудом удалось создать, Хротмунд Красный сделал единственно правильный выбор — он взмахнул своим топором, и обезглавил Дренгра Бронзового Шлема. Нордлинги превыше всего ценили доблесть воина в бою, и смерть Дренгра доказала им, что Хротмунд был воистину самым достойным стать вождем Тирска. Чтобы нордлинги не забывали, что он доказал свое право на лидерство, Хротмунд поместил голову Дренгра на пьедестал в центре главного зала Тирска, чтобы все могли видеть ее.
И так было положено начало самой высокочтимой традиции Тирска. Любой воин, вне зависимости от расы или пола, может заявить свои права на лидерство в медовом зале, поместив свой самый выдающийся боевой трофей на пьедестал зала. И если дух Хротмунда Красного будет не против, этот воин будет назван вождем Тирска.
Двадцать один год Хротмунд Красный правил Тирском и его обитателями. Уговорами и огромным топором — который, как говорят, был самым большим оружием этого класса, которое когда-либо носил кто-либо из нордлингов — Хротмунд обеспечил мир и процветание Тирску. Но этот мир, в конце концов, и стал причиной гибели Хротмунда, так как этот великий нордлинг стал беспечным в тепле и безопасности медового зала. Он страстно желал битв и приключений, хотел опять почувствовать мороз в своих венах, и больше не мог сопротивляться зову своего сердца. Когда до него дошли слухи о гигантском, кровожадном белом волке, терроризирующем путников в горах Моэсринг, Хротмунд взял свой огромный топор и в одиночку отправился в путь, чтобы убить этого зверя. Люди гор называли его Онджагом, Адским Волком. Этот зверь был размером с быка, и его мех был таким же белым, как свежевыпавший снег, и они говорили, что ни один мужчина или женщина не способны в одиночку убить Онджага и остаться в живых. Слова горных людей оказались правдой, потому что хотя Хротмунду все же удалось отрубить одну ногу Адского Волка, Онджаг сожрал великого нордлинга целиком, оставив только его огромный топор в качестве мрачного напоминания о поражении этого человека перед зверем. Полные скорби и гнева, жители Тирска прочесывали горы в поисках волка, прозванного ими Проклятьем Хротмунда. Только всем вместе удалось им убить Онджага, и все вместе они пировали его жареным мясом.
В течение ста лет своего существования, медовый зал Тирск пережил множество невзгод, от вооруженных нападений и пожаров до опустошительного нашествия желтых клещей. Но ничто не могло сравниться с ужасом Удурфрукта, древнего зверя, который разорил этот великий зал во времена Хротмунда. Удурфрукт был изгнан и заперт в своем логове, как все надеялись, навечно. Со временем, об этом звере все забыли, но сам он ничего не забыл. Когда замерзшее озеро охватил огонь, и вход в давно закрытое логово открылся вновь, Удурфрукт в очередной раз вышел на свою кровавую охоту. Он вернулся в Тирск, чтобы мстить, и месть его была ужасна. Этот адский зверь убил всех, кого смог, и разрушил медовый зал почти до основания. Удурфрукта все же удалось изгнать из медового зала, но все знали, что это всего лишь вопрос времени, когда он вернется, чтобы закончить то, что он начал — полное уничтожение Тирска и всех, кто находится в нем. И тогда пришел он, чужеземец для Солстхейма и спаситель нордлингов Тирска. Его звали герой, человек, и он сделал то, что не смог сделать даже великий Хротмунд. Этот мужественный воин вошел в логово Удурфрукта, встретился с этим древним зверем лицом к лицу, и убил его, как мясник убивает овцу! Великий герой затем вырвал сердце Удурфрукта, и забрал его в качестве боевого трофея, и этот трофей по сей день возвышается на пьедестале Тирска. Так человек, известный как герой, был назван вождем медового зала, и жители Тирска почитают его как великого вождя и воина.
Хротмунд Красный. Нордлинг, мужчина. Убил Дренгра Бронзового Шлема и представил его голову в качестве боевого трофея. Правил Тирском двадцать один год. Убит и сожран Онджагом, Адским Волком.
Изгерор Белая Волна. Нордлинг, женщина. Убила некроманта Хилдира Червивое Сердце, и представила его сердце в качестве боевого трофея. Правила Тирском в течение четырех лет.
Эйнарр. Нордлинг, мужчина. Убил инеевого гиганта Гуолога, и представил его ногу в качестве боевого трофея. Правил Тирском шесть лет.
Гисл Круглый. Нордлинг, мужчина. Убил Эйнарра, и представил его меч в качестве боевого трофея. Правил Тирском два месяца.
Эйнарр Младший. Нордлинг, мужчина. Убил Гисла Круглого, и представил его желудок в качестве боевого трофея. Правил Тирском семь лет.
Грйотрагор. Нордлинг, мужчина. Убил белую ведьму Катлу, и представил ее посох в качестве боевого трофея. Правил Тирском два года.
Амели Бонтекю. Бретон, женщина. Убила Грйотрагора, и представила его голову в качестве боевого трофея. Правила Тирском три года.
Торормр Штормовой Убийца. Нордлинг, мужчина. Убил братьев Ани и Али, и представил их зачарованные молоты в качестве боевых трофеев. Правил Тирском шестнадцать лет.
Аегилиф. Нордлинг, женщина. Убила Оддни Нечестивую, и представила ее руку в качестве боевого трофея. Правила Тирском восемь лет.
Каччино Аурелия. Имперец, женщина. Убила имперского героя Клавдия Антизона, и представила его меч в качестве боевого трофея. Правила Тирском три недели. Оказалась мошенницей.
Элджар Медвежья Кожа. Нордлинг, мужчина. Убил имперскую мошенницу Каччино Аурелию, и представил ее язык в качестве боевого трофея. Правил Тирском пять лет.
Фалки Толстый. Нордлинг, мужчина. Убил стаю из шести бешенных волков, и представил их лапы в качестве боевых трофеев. Правил Тирском три месяца. Дошел до безумия и смерти в результате заражения от волков.
Свана Нож. Нордлинг, женщина. Убила Гретту Дитя Волка, и представила ее меч в качестве боевого трофея. Правила Тирском четыре года.
Бейнио Белобородый. Нордлинг, мужчина. Убил трех орков-наездников, и представил их глаза в качестве боевых трофеев. Правил Тирском двадцать два года.
Скйолдр Волчий Бег. Нордлинг, мужчина. Убил мага Грисса Желтого, и представил его голову в качестве боевого трофея. Правил Тирском три года. Убит в медовом зале
Герой. Мужчина. Убил Удурфрукта, и представил его сердце в качестве боевого трофея. На момент написания этой работы является вождем Тирска.
Медовый зал Тирск сегодня выглядит практически так же, как и сотню лет назад, что является великолепным подтверждением качества его строительства. Но хотя сам Тирск и не растет, этого нельзя сказать о его обитателях, этот великий медовый зал не может вместить всех, кто желает жить в нем. Поэтому, многие нордлинги покидают Тирск, чтобы основать свои небольшие поселения в промерзлых пустошах Солстхейма, используя для жилья многочисленные пещеры острова и другие природные укрытия. Но тех, кто ушел, всегда рады видеть в Тирске, и многие возвращаются, чтобы насладиться гостеприимством медового зала. Также необходимо отметить, что, хотя прошло уже больше ста лет с тех пор, как эти нордлинги покинули деревню скаалов, Скаалы и нордлинги Тирска всегда оставались в хороших отношениях друг с другом, и при случае даже обменивались ресурсами.
За многие годы, нордлинги Тирска и Империя выработали простую, но весьма эффективную систему взаимоотношений: они не трогают друг друга, и все счастливы. Вскоре после прибытия на Солстхейм, имперцы осознали, что их власть на острове ограничена Фортом инеевой бабочки и близлежащими окрестностями. Солстхейм был, есть, и, вероятно, всегда будет дикой и промерзлой землей, больше подходящей древним обычаям нордлингов, нежели укладу Империи. И пока жители Тирска не конфликтуют с Фортом инеевой бабочки, имперцы будут платить им тем же. Взаимоотношения между этими двумя поселениями можно назвать даже дружескими, и нордлинги Тирска даже смогли завоевать некоторое расположение Империи, когда они доставили беглого бретонца Алана Монтроса в гарнизон Форта инеевой бабочки, когда тот пытался укрыться в Тирске.
В медовом зале вождь является единоличным судьей, арбитром и палачом, при необходимости. На самом деле, Тирск всегда был относительно мирным местом, где товарищество и добрая воля являются нормой. Солстхейм — это суровое место для жизни, и нордлинги Тирска давно осознали, что гораздо полезнее сражаться не друг с другом, а с медведями, волками, драуграми, рьеклингами и всеми другими адскими созданиями, что в изобилии населяют этот остров. И все же, иногда здесь встречаются разногласия — которые, как правило, заканчиваются кровопролитием — и каждые несколько лет кому-нибудь обязательно придет в голову вызвать вождя на смертный бой, чтобы попытаться занять его место. Проще говоря, нордлинги Тирска — это одна большая, счастливая семья варваров. И, как в любой семье, здесь периодически случаются раздоры.
Тихая заводь
Тишина (Ганферил Кимет)
"Я слышал о тебе", — почтительно сказал старый бродяга. "Это ты убил всех вампиров в Призрачных Вратах пару месяцев назад?"
"Я", — сказал Ористиан Сильверторн, улыбнувшись своему поклоннику. Он знал, что в легенды еще не вошел, поэтому лучше быть вежливым. "А ты кто?"
"Мое имя ничего тебе не скажет. Меня зовут Эрер Даротрил", — ответил тот, поднимая стакан грифа. "Я родом из Врат Призраков, именно поэтому я знаю тебя. Ты сейчас занимаешься каким-нибудь делом?"
"Да", — сказал Сильверторн. "Я должен разделаться в Грейзлендс с одним боевым магом по имени Эгроамаро".
"О нем я тоже слышал", — сказал Даротрил. "Он очень серьезный противник".
"Поэтому я и пью сейчас", — вздохнул Сильверторн. "Расскажи мне, чем ты занимаешься?"
"Да ничем", — ответил Даротрил гордо. "Но в молодости я преподавал в Университете Гвилима науку Иллюзий".
"Может, тогда ты мне поможешь?" — спросил Сильверторн, внезапно воодушевляясь. "Научи меня заклинанию "Тишина". Я заплачу тебе".
"Я знаю это заклинание", — сказал Даротрил. "Тебе также может пригодиться "Невидимость", или "Темнота", при помощи которого ты сможешь подобраться к старику Эгроамаро".
"Нет", — уверенно сказал Сильверторн. "Я успею выучить только одно заклинание. Я должен убить Эгроамаро, получить награду и поскорее вернуться в Гнисис. Моя жена волнуется, когда я долго отсутствую".
Даротрил согласился. Пока они сидели, пропуская стаканчик за стаканчиком грифа, старик поделился своим знанием заклинания. Он объяснил, что это такое — отражать звуки, когда создаешь конус тишины. Сильверторн закрыл глаза, а старик ударил по кончику стакана. Так можно было лучше понять физическую сущность явления.
После нескольких часов тренировок, Сильверторн заплатил наставнику и отправился в путь. Индоранион, крепость Эгроамаро, находилась недалеко от Садрит Моры. Там его ждали развалины — это была визитная карточка боевого мага. Углубившись в эти руины, Сильверторн столкнулся со слугами Эгроамаро, живыми и мертвыми. Со своим магическим мечом, он смог пробиться сквозь толпы врагов, чтобы встретиться с их хозяином в одном отдаленном зале.
Эгроамаро злобно поклонился своему противнику, и приготовился выпустить на него огненный шар. Прежде, чем произнести первые слова заклинания, он осознал, что мир вокруг него подозрительно затих. Он попытался сказать хоть слово, но у него ничего не получилось. Сильверторн немного выждал, затем пересек зал и убил боевого мага одним ударом своего меча.
Он скорее кинулся назад в Храм Трибунала, чтобы получить награду и благодарность. Через несколько дней он вернулся в Гнисис к своей жене Лие, которая уже начинала волноваться.
"Каждую ночь мне не спалось. Я все представляла себе, как этот маг может сжечь тебя своим пламенем. Что же тогда будет со мной? У нас достаточно сбережений, чтобы я смогла жить одна, если вдруг, не допустите этого, Боги, ты погибнешь во время одного из своих приключений? Я не думаю. Почему бы тебе ни устроиться на какую-нибудь должность в местную Гильдию Воинов? Я слышала, им как раз нужен наставник для императорской гвардии. Знаю, знаю, что ты хочешь жить свободной жизнью, полной опасностей, но если бы ты хоть немного подумал обо мне, как я все время сижу здесь и жду тебя. Думаю, тебе бы понравилось, если бы я больше заинтересовалась твоей работой, но как я однажды сказала, хорошо, если муж…"
Лия продолжала говорить, не осознавая, что ее слова затихали, еще не успев покинуть ее рот. Сильверторн улыбнулся и кивнул. Он наслаждался тишиной. Может быть, без заклинания он бы и разобрался как-нибудь с Эгроамаро, но вот с женой без этого заклинания общаться было невозможно.
Тотемы Хирсина
Среди тех из нас, кого Лорд Хирсин удостоил бесценного дара ликантропии, ходят легенды о том, что он также дал миру особые артефакты своего могущества. Они относятся к временам, когда люди еще не могли ни писать, ни говорить, ни просто думать, но сила звериной крови уже струилась в жилах избранных.
Первый тотем — это резной череп волка. Древние шаманы использовали его в кровавых церемониях, с которых пошел наш род. Считается, что он наполняет несказанным величием внешность тех, кто падет ниц пред ним. Так что узревшие их обличье бегут прочь, объятые страхом, каковой ведом лишь увидавшим лик самого Хирсина.
Второй — это бедренная кость, резная подобно черепу, однако некоего неизвестного зверя. Более древнее братство использовало ее как своего рода целебный жезл. Считается, что он наделяет некой повышенной чуткостью как во взоре, так и в обонянии, позволяющей никогда не упускать след жертвы.
Третий тотем — простой барабан, из-за обычного своего вида наверняка затерянный в тумане давно прошедших веков. Как наши отцы выбивали ритм, созывая с полей своих родичей, так и наши предшественники по крови призывали своих сторонников, ударяя в него.
Посредством этих тотемов мы направляем и концентрируем свои звериные силы. Хотя оборотни лишаются магических сил, подвластных людям, порой мы можем привлекать энергию природы более непосредственным путем, и чрез эти тотемы открывать возможности, что укрощали мир, пока тот не был запятнан рукотворной цивилизацией.
Трагедия в черных тонах. Народная сказка времен Кризиса Обливиона
Дремора взирал на паренька с презрением. На вид ему было не более семнадцати или восемнадцати — едва на пороге возмужания.
— Ты? Ты призвал меня?
— Мама говорит, что я отлично управляюсь с заклинаниями. Когда-нибудь я стану волшебником. Может, даже архимагом!
— И с чего ты решил, что твоя мать что-нибудь смыслит в магии, мальчишка?
— Она волшебница! Она зачаровывает вещи в Университете волшебства.
— А. Очередная дилетантка от тайных наук. Не сомневаюсь, что она сама посредственность.
— Заткнись, ты! Я прочитал свиток. Будешь делать, что я говорю.
Дремора замолк. Магическая сила подчиняла себе его голос.
— Я хочу знать, как сделать волшебное платье. Оно мне нужно для ее дня рожденья.
В ответ дремора лишь промолчал.
— Ты обязан мне сказать. Так говорится в правилах.
Сила, сдерживавшая голос, уступила место иной, и дремора ответил: — Для начала тебе понадобится камень душ. У меня как раз такой имеется, и я с удовольствием предоставлю его для столь благородного дела.
— Правда? Зачем он мне?
Скрывая улыбку, дремора передал тусклый черный камень.
— Недостаточно лишь прочитать заклинание над статичным объектом. Для магии требуются мысль, желание, воля и чувство. Душа дает силу чарам. Чем больше душа, тем сильнее наложенные чары.
— И насколько велика душа в этом камне?
— О, этот еще пуст. Тебе придется его заполнить. Но в нем прекрасно уместится даже самая большая душа. Ты знаешь, что тебе надо делать?
— Нет, — угрюмо сказал юноша.
— Я покажу. Вот так накладываешь заклинание.
Нити заклинания захвата души сорвались с его пальцев и опутали парня. Юноша широко раскрыл глаза.
— Я ничего не почувствовал, — заметил он с недовольством.
— А теперь? — спросил дремора, запустив свои когти в грудную клетку подростка. Его сердце стукнуло еще лишь раз, прежде чем покинуть его грудь.
Дремора поспешно выхватил черный камень душ из рук погибшего юнца. Его душа пыталась спастись, но попала в силки заклинания и была затащена в камень. Только черные камни душ способны вмещать души людей и эльфов.
— Очевидно, твоя маменька тебе не говорила никогда не брать у призванных дремор что-либо, что те дарят по собственному желанию, — обратился он к трупу. — Видишь ли, это разрушает узы колдовства и освобождает призванного от воли призывателя. Что ж, пойдем поищем твою матушку. У меня ведь есть еще один черный камень душ.
Трактат "Кальцинаторы"
Аргонианские алхимики Чернотопья уже давно открыли, что от фаз луны зависит, как следует расположить кальцинатор. Когда луна полная, кальцинатор должен смотреть на юг, в сторону Южной Полярной звезды. Хорошо известно, что Южная Полярная звезда находится не строго на юге. Поэтому прилежный алхимик обратится к звездным картам и сориентирует кальцинатор в соответствии с текущей датой и временем суток.
Каждую ночь, когда луна не полная, кальцинатор нужно поворачивать по часовой стрелке на одну двадцать-восьмую часть круга. Если алхимик находится ближе к Южной Полярной звезде, чем к Северным Сестрам, то ему нужно поворачивать кальцинатор против часовой стрелки. Поставьте прибор так, чтобы луна освещала его с одной стороны. Конечно, если луна новая, то кальцинатор должен быть полностью выставлен на свет.
Правильное ориентирование кальцинатора делает дистиллят чище на одну сорок-седьмую часть. Естественно, это очень важный фактор, хотя эффект и не очень велик.
Трактат об айлейдских городах: Варса Балим и Нефаривигум
Я буду не первым ученым, указывающим на сочетание добронамеренности и самонадеянности в облике айлейдов как источнике многих катастрофических событий в жизни хартлендских эльфов в старину.
Нефаривигум, нечестивая конструкция самого Мерунеса Дагона, была воздвигнута, дабы принимать пришедших туда паломников и предоставлять им возможность пройти неизвестного сорта испытание. Говорится, что достойный будет вознагражден благословением Бритвы Мерунеса, ужасного клинка, удар которого позволяет самому Дагону потребовать душу жертвы.
Добронамеренность вынудила айлейдский народ искать Нефаривигум. Самонадеянность позволила поверить, что именно они могут воспрепятствовать поискам Бритвы. Так во времена расцвета айлейдского правления был построен Варса Балим, огромный лабиринтоподобный город.
Не взирая ни на что, пилигримы шли в Варса Балим, годами эльфы препятствовали их проникновению, пока в город незамеченным не проник вампир. Народ эльфов был заражен жаждой крови, город погрузился в пучину безумия и разорения, и вскоре, казалось, не осталось никого, кто бы мог встать на пути ищущих Бритву.
Затем внезапно Варса Балим исчез. Историки спорят, произошло ли это вследствие некой последней попытки закрыть доступ к городу, естественного катаклизма или по велению богов. Какова бы ни была причина, все согласны в одном: горы Восточного Нибена поглотили Варса Балим и вместе с ним Нефаривигум, и месторасположение его сокрыто с начала Первой эры.
Если за всеми этими рассуждениями стоит истина, то в восточной части Нибенейской долины, где мало ощущается присутствие цивилизации, затаился в ожидании Нефаривигум. Он сокрыт в заполненном нежитью городе, заключенном в хладных глубинах горы.
Третья Дверь
Третья эра. Краткая хронология (Яспус Игнатеус)
Многие знают изречение о том, что "граждане Империи, которые повторяют ошибки своих предшественников, заслуживают той же участи". И хотя это, возможно, верно, нужно признать, что за долгую историю Империи наши предшественники совершили столько ошибок, что порой всех и не упомнишь.
Этот труд задумывался как краткая сводка последних событий, произошедших в Империи в нынешнюю эпоху, которую мы называем Третьей эрой. Этот период пока что составил менее пятисот лет. Но для желающих изучать обширную и разноликую историю нашей империи это должно послужить отправной точкой. И есть шанс, всего лишь шанс, что таким образом удастся избежать повторения случившейся катастрофы.
Также стоит заметить, что, взглянув на события в столь сжатом изложении, ясно осознаешь, как часто сменялись правители Империи. И в самом деле, можно было бы утверждать, что большая часть имперской истории последних пяти веков связана со сменой власти этой самой Империи.
Первый век:
— 3Э 0 — Третья эра начинается с объединения всех провинций Тамриэля
— 3Э 38 — Смерть императора Тайбера Септима и коронация императора Пелагия
— 3Э 41 — Убийство императора Пелагия и коронация императрицы Кинтайры
— 3Э 48 — Смерть императрицы Кинтайры и коронация императора Уриэля I
— 3Э 64 — Смерть императора Уриэля I и коронация императора Уриэля II
— 3Э 82 — Смерть императора Уриэля II и коронация императора Пелагия II
— 3Э 99 — Смерть императора Пелагия II и коронация императора Антиоха
Второй век:
— 3Э 110 — Война Острова
— 3Э 111 — Основание Рыцарей Девяти сэром Амиэлем Ланнусом
— 3Э 114 — Сообщение о смерти императрицы Кинтайры II
— 3Э 119 — Рождение Пелагия III
— 3Э 121 — Уриэль III провозглашен императором
— 3Э 121 — Война Красного алмаза
— 3Э 123, 23-й день месяца Начала Морозов — Фактическая смерть императрицы Кинтайры II в плену, держится в тайне
— 3Э 127 — Смерть императора Уриэля III и коронация императора Цефора I
— 3Э 137 — Смерть Потемы, королевы Солитьюда
— 3Э 140 — Смерть императора Цефора I и коронация императора Магнуса
— 3Э 145 — Смерть императора Магнуса и коронация императора Пелагия III
— 3Э 153 — Смерть императора Пелагия III
— 3Э 153 — Трон переходит к супруге Пелагия Катарии, и та становится императрицей
Третий век:
— 3Э 200 — Смерть императрицы Катарии и коронация императора Кассиндера
— 3Э 202 — Смерть императора Кассиндера и коронация императора Уриэля IV
— 3Э 247 — Смерть императора Уриэля IV и коронация императора Цефора II
— 3Э 249 — Нашествие лича Каморана Узурпатора на Империю
— 3Э 253 — Каморан Узурпатор контролирует Двинненскую область силами "Кошмарного воинства"
— 3E 267 — Поражение Каморана Узурпатора
— 3Э 268 — Коронация императора Уриэля V
— 3Э 271-3Э 284 — Различные завоевания императора Уриэля Септима V
— 3Э 288 — Император Уриэль Септим V вторгается в Акавир
— 3Э 290 — Смерть императора Уриэля V и коронация императора Уриэля VI
Четвертый век:
— 3Э 307 — Уриэль VI обретает полноту императорской власти
— 3Э 320 — Смерть императора Уриэля VI и коронация императрицы Мориаты
— 3Э 331 — Выпуск второго издания "Карманного путеводителя по Империи"
— 3Э 339 — Убийство императрицы Мориаты и коронация императора Пелагия IV
— 3Э 389 — Ягар Тарн предает императора Уриэля Септима VII
— 3Э 396 — Войны в регионах Тамриэля
— 3Э 396 — Арнезийская война
— 3Э 399 — Поражение Ягара Тарна
— 3Э 399 — Основание Орсиниума
Пятый век:
— 3Э 403 — Убийство Лисандуса, короля Даггерфолла
— 3Э 414 — Территория Вварденфелла открыта для заселения
— 3Э 417 — Происходит "Деформация Запада"
— 3Э 421 — Грейвин основывает Кровавые Метки
— 3Э 427 — Начало Морового поветрия в Вварденфелле и прибытие Неревара
— 3Э 427 — На острове Солстхейм исполняется пророчество о Кровавой луне
— 3Э 432 — Выпуск третьего издания "Карманного путеводителя по Империи"
— 3Э 433 — Убийство императора Уриэля Септима VII
— 3Э 433 — Кризис Обливиона
— 3Э 433 — Заново сформированы Рыцари Девяти
Три вора (Анонимный автор)
"Проблема нынешних воров," сказал Лледос, "это недостаток техники. Я знаю, у воров нет чести и никогда не было, но были же гордость, умение, какие-то творческие задатки. Те из нас, кто что-то помнит, просто отчаиваются."
Ималин презрительно усмехнулся, сильно стукнув своим кувшином гриифа по столу. "Ну и чего тебе нужно? Ты спрашиваешь "Что ты сделаешь, когда увидишь охрану?" а я отвечаю "Найду, кому спину проткнуть." А ты что предпочитаешь? Чтобы мы с ними поиграли?"
"Такие амбиции, и такое скудное образование," вздохнул Лледос. "Дорогие мои друзья, мы же не зеваку-нордлинга только что с парома грабим. "Гильдия Сапожников" может, и не пугающе звучит, но сегодня, когда там собираются все взносы перед отправкой в банк, охрана будет такой, что упаси господи! Ты же не можешь всех там поубивать, прежде чем доберешься до хранилищ."
"Почему бы тебе точно не объяснить нам, что нужно делать?" спокойно спросила Галсиа, пытаясь утихомирить товарищей. Большинство местных в трактире Пей-да-Болтай в Тель-Аруне знали, что и когда не следует слушать, но она не хотела рисковать.
"Обычный вор," сказал Лледос, подливая себе гриифа. "Вонзает кинжал в спину противника. Так можно убить, но чаще всего жертва кричит и пачкает напавшего кровью. Плохо. А если умело перерезать горло, то можно и убить, и избежать ненужных криков, и не запачкаться. К тому же, после кражи, будет плохо, если люди заметят окровавленных мясников, пробирающихся по улицам. Даже в Тель-Аруне такое навело бы на подозрения.
"Если сможешь застать жертву спящей или отдыхающей, у тебя замечательный шанс. Кладешь руку ей на рот, так чтобы большой палец был под подбородком, другой рукой перерезаешь глотку и быстро поворачиваешь ее голову, чтобы кровь не попала на тебя. Здесь все же есть риск испачкаться, если помедлишь. Если не уверен, сначала удави жертву, потому что из живого тела кровь выплескивается на три фута.
"Мой очень хороший друг в Гнисисе, вор, чье имя я называть не стану, использует технику дави-и-режь. Просто хватаешь жертву за горло сзади, и пока душишь, ударь ее лицом о стену. Когда жертва таким образом окажется без сознания, ты перережешь горло, а поскольку ты стоишь сзади нее, кровь практически не может на тебя попасть.
"Классическая техника, которая требует меньше борьбы, чем вариант моего друга, заключается в том, чтобы, закрывая рот жертве, ты перерезаешь горло несколькими ударами, как будто играешь на скрипке. На это нужно меньше усилий, и хотя льется очень много крови, на тебя ничего попасть не может.
Когда знаешь, что придется перерезать несколько глоток, нет причин не брать дополнительной экипировки. Лучшие головорезы, которых я знаю, оборачивают край ножа тряпкой, чтобы кровь не попала на запястья. Для такого задания это нам не понадобится, но если ожидаешь только одну-двух жертв, можно накинуть ей на голову мешок, потуже затянуть его и добить жертву."
Ималин громко засмеялся, "Покажешь как-нибудь?"
"Скоро," сказал Лледос. "Если Галсиа выполнила свою задачу."
Галсиа вынула недавно украденную карту гильдии, и они начали планировать операцию.
Последние несколько часов пронеслись вихрем. Меньше чем за день, трое встретились, придумали план, купили или украли нужные вещи и были готовы. Никто из них не был уверен, что двигало остальными — уверенность или глупость, но они были вместе. Они должны были ограбить гильдию.
Когда солнце село, Лледос, Галсиа и Ималин подошли к Гильдии Сапожников с восточной окраины города. Галсиа использовала камень-траву, чтобы их не учуяли волки охраны, когда они проходили по парапету. Также, она вела их, и Лледос был впечатлен. Для сравнительного новичка, она хорошо передвигалась в тени.
Мастерство Лледоса было продемонстрировано около дюжины раз, и стражники были такими разными, что он смог показать все способы беззвучного убийства, которым научился за многие годы.
Ималин открыл хранилище своим уникальным и систематическим методом. Когда тумблеры оказались у него под пальцами, он тихонько запел старую кабацкую песню о Девяноста Девяти Возлюбленных Боэтии. Он говорил, что она помогала ему сосредоточиться и пробовать различные комбинации. Через мгновенье, хранилище было открыто и золото было в их руках.
Они покинули гильдию через час после того, как вошли. Не было поднято тревоги, золото украли, а внутри на каменных полах лежали окровавленные тела.
"Хорошая работа, друзья мои, хорошая работа. Вы хорошо обучены." Проговорил Лледос, ссыпая золотые в особые отделения своих рукавов, где они не звякали, и не выпирали. "Мы встретимся завтра утром в трактире Пей-да-Болтай и разделим добычу."
Группа разделилась. Единственный, кто знал пути через городскую канализацию, Лледос, проскользнул в трубу и исчез внизу. Галсиа накинула шаль, испачкала лицо, чтобы сойти за старуху-предсказательницу, и отправилась на север. Ималин пошел на восток, к парку, полагая, что его необычная чуткость убережет его от городской стражи.
А теперь я преподам им отличный урок, думал Лледос, идя по илистому лабиринту. Его гуар ждал его у городских ворот, объедая куст чоквида, к которому был привязан.
По дороге к Вивеку он думал о Галсии и Ималине. Может быть, их уже схватили и допросили. Жаль, что он не мог при это присутствовать. Кто первым сломался бы? Ималин был более выносливым, но и Галсиа была не так проста. Это было простое любопытство: они думали, что его звали Лледосом, и что он должен был придти в трактир Пей-да-Болтай. Поэтому, власти вряд ли будут искать Данмера по имени Сатис, пирующего за многие мили отсюда, в Вивеке.
Солнце вставало, и Сатис представил Галсию и Ималина не проходящими допрос, а мирно спящими, и им снилось, что они сделают со свое долей золотых. Оба проснутся рано и поспешат в трактир Пей-да-Болтай. Он ясно представил, как Ималин смеется, а Галсиа пытается заставить его быть потише. Они закажут пару кувшинов гриифа, а может быть и еды — побольше, и будут ждать. Пройдут часы, а их настроение будет все мрачнеть и мрачнеть. Реакции любого преданного человека были такими: нервозность, сомнения, замешательство, гнев.
Солнце полностью поднялось, когда Сатис добрался до конюшни своего дома на окраине Вивека. Он завел туда своего гуара, и накормил его. Остальные стойла были пусты. Его слуги вернутся только позже днем с празднества Святого Рилмса в Гнисисе. Они были хорошими людьми, и он хорошо с ними обращался, но он по опыту знал, что слуги всегда болтали. Если бы они сопоставили время его отсутствия с кражами в других городах, то отправились бы к властям, или будут его шантажировать. В конце концов, они же люди. Лучше отпустить их на недельку, с оплатой, когда он уезжал из города по делам.
Он спрятал золото в хранилище в своем кабинете, и поднялся наверх. График был жестким, но у Сатиса было несколько часов до прихода его слуг. Его постель была замечательно мягкой и теплой по сравнению с ужасными лежанками, на которых ему пришлось спать в Тель-Аруне.
Несколько позже Сатис проснулся от кошмара. Он открыл глаза, и ему чудилось, что рядом Ималин напевает свою песенку от Девяноста Девяти Возлюбленных Боэтии. Он лежал в постели и ждал, но кроме обычного скрипа старого дома ничего не услышал. Полуденное солнце светило в окно спальни, пылинки танцевали в его лучах. Он закрыл глаза.
Он снова услышал песню, и тут дверь хранилища в его кабинете раскрылась. Запах камень-травы привлек его внимание и он открыл глаза. Немного света пробивалось сквозь грубую ткань мешка.
Сильная женская рука закрыла ему рот и завела большой палец под подбородок. Когда его горло было перерезано, и голова повернута в сторону, он услышал спокойный голос Галсии, "Спасибо за урок, Сатис."
Ту'вакка, Аркей, Заркс (леди Синнабар из Танета)
Среди учёных не редкость отмечать явное сходство между богами Зарксом, Аркеем и Ту’ваккой. (Особенно скучную подборку трюизмов можно найти в «Психопомпах Тамриэля» этого старого напыщенного болтуна Фрастуса из Элинира.) Практически все народы на континенте поклоняются одному божеству в той или иной форме — и только лесные эльфы из Валенвуда почитают их всех! В этом исследовании я собираюсь сначала кратко обозначить некоторые вопросы о происхождении этих богов, а после порассуждать о возможных на них ответах.
Начнём с Заркса, поскольку поклонение ему, если верить письменной истории, началось раньше возвышения Аркея и Ту’вакки. Эльфийское божество, пишущее историю жизни всех альдмерских рас, Заркс фигурирует во множестве рассказов о его создании или происхождении, причём большая их часть не согласуется друг с другом. И хотя некоторые эти теории, вероятно, ошибочны, их количество может быть просто отражением множественности природы Заркса.
В двух самых распространённых мифах о своём происхождении Заркс предстаёт либо как писец Аури-эля, ведущий записи от начала времён, либо как жрец Аури-эля у меретических альдмеров, которого верховный бог возвысил до божества. Вторая история отвечает тщеславию высоких эльфов, считающих, что они происходят от аэдра, и при сопутствующих чудодейственных обстоятельствах способны возвеличиться и вернуть себе божественный статус.
У альтмеров Заркс не просто пишет историю жизни отдельных эльфов, но также и все связи в родословных, тянущиеся от предков и сводящие всех их воедино. Поскольку нет ничего более важного для альтмера, чем его или её предки, легко оценить ведущую роль Заркса в определении и поддержании социального статуса и стабильности в саммерсетском обществе.
Аркей, как известно, одно из Восьми божеств, которых св. Алессия представила освобождённым жителям Сиродила при основании Первой Империи. Хотя официальная догма культа Восьми утверждает, что Алессия просто познакомила своих последователей с богами, надзиравшими за всеми и раньше, исследованные учёными обрывки документов, сохранившихся с начала Первой эры, указывают на другую правду. Всем известны «Тамриэльские трактаты» Хози, но у меня также была редкая возможность изучить оригинальные манускрипты «Недических жертвоприношений» Сандралата и «Песнь Смерти для короля Дародила» неизвестного автора. Детальное сравнение двух последних манускриптов высветило в них обоих несколько ранее малопонятных моментов. Ради уточнения и заключительного вывода и была написана эта работа.
Сразу перейду к главному: я уверена, что наконец получила достаточные доказательства для подтверждения умозрительной «Теории конвергентности Аркейна» Седула. Большинство моих читателей без сомнения знакомы с гипотезой Седула, что Аркей из Восьми божеств по своему происхождению является слиянием аспектов эльфийского божества Заркса с первородным атморанским богом смерти Оркеем. Мой новый перевод Песни Смерти и в особенности «Мольбы о духовном наставлении» (ранее искажённой) делает очевидным момент, что психопомп, к которому обращаются, владеет атрибутами и эльфийского, и атморанского божества. И если правильно применить сдвиг гласных, то какое имя получается у этого бога?
«Ту-Аркка».
Это указывает нам, несомненно, на йокуданское божество Ту’вакку. Долго ли под этим именем ему поклонялись человеческие племена Йокуды — сейчас неизвестно, поскольку все летописи нашего народа канули в катаклизме, постигшем архипелаг. Но даже у старого Фрастуса хватило ума понять, что не может быть простым совпадением тот факт, что Ту’вакка выполняет у редгардов те же функции, что Аркей у людей Тамриэля и Заркс у меров. Являются ли эти боги обособленными и неодинаковыми или все они аспекты одного и того же божества, которому под разным именем поклоняются разные народы?
Ответ нужно искать в другом месте, поскольку здесь заканчивается наука и начинается теология.
Тяготы и победы монарха (за авторством Его Величества короля Эмерика)
Глава 3: У ворот Даггерфолла!
По истечении десятка лет после битвы у Гранден Тора королевства Хай Рока существовали в мире, и торговые корабли из Вэйреста, Даггерфолла и Сентинеля путешествовали до ближних и дальних портовых городов по всему Тамриэлю. В торговой компании Вэйреста, которой владел мой отец, я научился отслеживать поставки товара, узнал, что такое заключение счетов и колебание курсов валют. Но Пьеррик Камберлендский прекрасно осознавал устройство жизни на этой земле и не желал того, чтобы его сын обучался лишь законам мирного времени и торговли. Каждое утро я участвовал в тренировочных боях с камберлендским военным мастером, и каждый вечер, если того позволяла погода, я обучался верховой езде на боевом коне, упражняясь вместе с Тяжелыми рыцарями Меневии.
Это были не просто тренировки: каждое лето в течение двух месяцев я путешествовал с торговым караваном Эвермора в качестве лейтенанта конной охраны, и несколько раз нам приходилось отбивать атаки бандитов-горцев, гоблинов-налетчиков и разбойничьих отрядов людей Предела.
Мне в некотором роде повезло, что я проводил так много времени с мечом в руке, так как в 2Э 541, когда мне было всего двадцать лет, Дуркорах Черный Змей расправил свои крылья над Пределом и сподвигнул своих кровожадных соплеменников идти на войну. Вырываясь из своих горных убежищ и лагерей подобно муравьям, выбегающим из муравейника после удара по нему ногой, люди Предела с устрашающими криками и воем бросились к подножиям гор в сторону Бангкорая, сжигая и грабя все на своем пути. После всего лишь трехдневной осады город Эвермор пал перед натиском этой кровожадной орды. Земли были полностью разграблены, а их жители зверски убиты. Застава Халлина продержалась в осаде дольше, но в итоге так же была захвачена варварским войском. В течение нескольких дней варвары переправились через реку Бьюлси и устремились к Вэйресту. В это время все почувствовали благодарность по отношению к королю Гарднеру за то, что тот повелел воздвигнуть новые стены и защитные укрепления вокруг Вэйреста, потому как город рос стремительными темпами, и его кварталы уже далеко выходили за пределы старых стен. Толпы людей устремились в город из всех окрестных земель, и вскоре казалось, что Меневия, Гаводон и Алькаир в полном составе переместились в укрепленный Вэйрест. Но как только сокрушительная мощь войска людей Предела обрушилась на Вэйрест, стесненные условия существования в пределах городских стен показались жителям малой ценой за возможность защититься от всеуничтожающей ярости варваров-даэдропоклонников.
Так началась легендарная Осада Вэйреста, при которой в течение пятидесяти семи дней бретонцы из Стормхейвена доблестно сражались на стенах города и отбивали одну за одной яростные атаки наших ужасных противников. Люди Предела, не имея каких-либо осадных орудий, были не в состоянии пробить наши новые стены и взять город штурмом, а за отсутствием флота — не могли блокировать нашу гавань и таким образом обречь город на голодную смерть. И что же дальше — безвыходное положение? Конец вторжения Дуркораха в Хай Рок? Как бы не так — воин Предела, как правило, хотя и смертоносен в сражении, но терпением не отличается. Черный Змей оставил достаточно отрядов воинов в земляных укреплениях вокруг Вэйреста для удержания осажденных в пределах города, а сам отправился по направлению к Гленумбре. Захваченный врасплох, город-государство Камлорн, недавно получивший независимость, не удержал осады и был разграблен. А затем Дуркорах обратил свое внимание на юг, к Даггерфоллу.
К счастью, король Гарднер последовал моему совету и использовал торговые суда для транспортировки Тяжелых рыцарей. Именно так я оказался во главе отряда элитных рыцарей из Вэйреста и повел их в атаку на тыл войска людей Предела, скопившегося в основной массе у ворот Даггерфолла. Все бретонцы от мала до велика знают историю о том, как воины Черного Змея были захвачены врасплох, о том, как я сразил в схватке Дуркораха и разорвал на части его нечестивый стяг. Люди знают о выступлении рыцарей Даггерфолла, в котором король Бергамот закончил работу, которую начали мы, разогнав могучую армию варваров подобно кучке желтых листьев на осеннем ветру.
Всего лишь две недели спустя после этих событий я уже наблюдал за тем, как короли Даггерфолла, Камлорна, Шорнхельма, Эвермора и Вэйреста, склонив головы, поставили свои подписи под первым в истории Даггерфолльским Ковенантом.
Глава 6: Война Рансера — Осада Вэйреста
С тех самых пор как я взошел на трон Вэйреста в знаменательный 563 год 2Э, мне и моим советникам не давал покоя вопрос о кандидатуре моей королевы-консорта. У короля Рансера из Шорнхельма была миловидная дочь, принцесса Райелла, и ее рука и сердце не раз предлагались мне моим братом из Шорнхельма. И в самом деле, я уже был почти готов принять предложение взять в жены принцессу Шорнхельма, как во время визита в Сентинель мои глаза узрели красоту принцессы Марайи, дочери короля Фахара’джада. В тот самый момент я поклялся, что у Вэйреста не будет другой королевы, кроме Марайи. Конечно, было и другое неожиданное преимущество в этом шаге: в качестве приданого она принесла подписание торгового соглашения между нашими государствами, которое повлекло за собой процветание обеих сторон.
Король Рансер, увы, был в ярости от того, что я не принял предложение руки и сердца его дочери, и отозвал своего посла от королевского двора Вэйреста. Несмотря на то что Рансер, как и другие короли стран-участников Ковенанта, был приглашен на мою свадьбу с Марайей весной 566-го года, он пребывал в ярости и остался в Шорнхельме.
Возможно, я должен был уделить больше внимания разгневанному Рансеру, но я был так занят делами со своей новоиспеченной женой и торговыми вопросами земель залива Илиак, что горный регион Шорнхельм представлялся мне отдаленным и незначительным местом для заботы. Эта ошибка чуть не лишила меня трона.
Почти целый год Рансер втайне собирал свои войска и опустошал казну, чтобы оплатить услуги наемных воинов. С началом месяца Последнего Зерна 2Э 566 Рансер вывел свою армию за пределы Шорнхельма и без всякого предупреждения устремился на юг. Мы даже и не подозревали о его приближении, в то время как Рансер уже прошел маршем со своим войском земли Алькаира и Меневии. Авангард войска Шорнхельма достиг ворот Вэйреста в тот самый момент, когда наскоро набранные нами воины-ополченцы колоннами входили в город. Это был настоящий момент истины в истории нашего города: в том случае, если бы пикинерам Олдгейта удалось разгромить наше ополчение и взять под контроль ворота, Вэйрест бы пал к ногам захватчиков не более чем через час.
К счастью, я лично присутствовал у ворот города вместе со своим отрядом стражи Камберленда. Осознавая всю серьезность нашего положения, я приказал своему знаменосцу трубить атаку. И повел стражей ворот и свою личную охрану в битву против пикинеров Олдгейта. Мои люди были закованы в прочную броню, а я, хотя и без доспехов, был вооружен могучим зачарованным палашом Орихалковое лезвие. Мы набросились на пикинеров, и мой меч, впервые в гневе вытащенный из ножен, сек, сверкал, гудел и без жалости косил врагов. Пикинеры Олдгейта, неожиданно столкнувшись с закованными в броню ветеранами вместо паникующих ополченцев, ко всему прочему были приведены в замешательство только что начавшимся ливнем с громом и молнией. Крупный град начал стегать спины лошадей противников, молния еще больше испугала их, а Орихалковое Лезвие жестоко ранило их шеи и ноги. Хваленые пикинеры Олдгейта дрогнули, запаниковали и в беспорядке бросились отступать от ворот Вэйреста.
К тому времени как основные силы Рансера подошли к месту сражения, наши воины уже были рассредоточены по всем укреплениям и стенам города. Ворота были прочно заперты и укреплены, но короля Шорнхельма это не остановило. Так Вэйрест снова оказался в осаде неприятеля, и Рансер, имея лучшую военную выучку и дальновидение, чем у предельца Дуркораха, пришел к стенам города с осадными орудиями.
Глава 10: Зов Судьбы
Со снятием Осады Вэйреста и поражением Рансера моя история подходит к концу. В этом повествовании вы узнали о моей беззаботной молодости, о том, как мой отец лорд Пьеррик повелел обучить меня навыкам ведения торговли, войны и государственных дел, о моей первой великой победе над Дуркорахом у ворот Даггерфолла и об обширных залежах орихалковой руды, которые моя семья обнаружила в шахтах Камберленда. Вы узнали о трагическом шествии Кнахатенского гриппа, о том, как он забрал моего отца и всю королевскую семью Вэйреста, оставив наше королевство без правителя в столь неспокойные времена. Теперь вы знаете о том, с какой неохотой я был вынужден занять трон Вэйреста. Вы узнали о Золотом Ореоле, который окружил само солнце в день моей коронации. Этот символ благословения богов рассеял все мои сомнения и превратил моих самых завистливых оппонентов в верных союзников.
Теперь вы знаете правду о Войне Рансера и о том, как она послужила причиной подписания Второго, или Великого, Даггерфолльского Ковенанта, в который вошли народы редгардов Хаммерфелла и орков Орсиниума, пришедшие нам на помощь в час крайней нужды. Свободные народы северо-запада Тамриэля поклялись вместе дать отпор всем внутренним и внешним угрозам.
И вскоре наш союз подвергся испытанию: в 2Э 579 император Варен, с которым я вел переговоры о заключении мира, исчез из Имперского Города, и Сиродил снова оказался под влиянием заговорщиков-даэдропоклонников. После необъяснимого исчезновения Варена «императрица» Кливия заняла Рубиновый Трон. С тех пор сердце Империи постепенно погружалось в пучины безумия, убийств и всеобщего упадка. К радости наших народов — и, безусловно, всех народов Тамриэля — истинный огонь Империи людей по-прежнему горит в землях Даггерфолльского Ковенанта. Настали поистине темные времена, но наша судьба перед нами — ясная и прямая как дороги Ремана: мы должны пойти войной на Сиродил, свергнуть самозваную императрицу и всех ее прихвостней и воссоздать Империю Тамриэля. И тогда не кровь и огонь, но мир и справедливость восторжествуют в провинциях Империи.
У звёзд есть глаза
У звёзд есть глаза. Они наблюдают.
У звёзд есть глаза. Они наблюдают.
У звёзд есть глаза. Они наблюдают.
У звёзд есть глаза. Они наблюдают.
У звёзд есть глаза. Они наблюдают.
У звёзд есть глаза. Они наблюдают.
Удивительный случай Джа-Рита (Автор неизвестен)
Случаи рождения наших детей вдали от Хиста очень редки. Во многих отношениях мы являемся частью Хиста. Родиться вдали от него значит лишиться какой-то части своей сущности. Большую часть моей жизни и за годы работы целителем эти рассуждения оставались для меня лишь теорией. Так было, пока я не повстречал Джа-Рита.
Хотя он и родился в рабстве, но со времени возникновения Пакта и нашего освобождения значительно преуспел. Он даже женился на данмерской девушке из семьи Нарсис, которой когда-то принадлежали его родители. Я нахожу этот союз отвратительным, но это несомненно говорит о его способности взаимодействовать с обществом, несмотря на очевидную свою ущербность.
Не обольщайтесь, в аргонианском обществе он занимает достаточно низкое положение. Он не способен читать социальные подсказки, тонкие движения мышц, хвоста, которые большинство из нас считает само собой разумеющимся. Порой мы испытываем сложности в распознавании эмоций других рас. У Джа-Рита эта проблема существует даже с товарищами-аргонианами. Он слышит произносимые вслух слова, но нечувствителен к их тону. Безусловно, рождение вдали от Хиста лишило его эмоционального чутья.
Он привёл свою эльфийскую жену в торфяное болото. Не все ей рады, хотя наличие жены поднимает его социальный статус, что неоценимо в попытке изучения хода его мыслей.
Возможно, близость к процветающему Хисту поможет Джа-Риту получить то, что остальные считают самим собой разумеющимся.
Ужасы замка Зир. Одноактная пьеса (Балот-Кул)
Клавидес, Капитан императорской стражи. Сиродил.
Анара, горничная-данмер.
Уллис, лейтенант императорской стражи. Аргонианин.
Золласса, молодая аргонианка, маг.
Поздний вечер. Действие начинается в интерьере парадного холла замка в Скат Ануде, украшенного превосходной мебелью и гобеленами. Свет исходит только от факелов. В центре зала огромная железная дверь, главный вход в замок. Рядом с этой дверью находится ведущая наверх лестница. В левой части сцены дверь в библиотеку, которая сейчас закрыта. Справа стоит огромный комплект доспехов, двадцати футов высотой, он почти дотягивается до потолка комнаты. Хотя пока никого не видно, из-за двери в библиотеку доносится женское пение.
Громкий стук во входную дверь заставляет голос умолкнуть. Дверь в библиотеку открывается и АНАРА, обычная на вид горничная, спешит к входной двери и открывает ее. На пороге стоит КЛАВИДЕС, красивый мужчина в имперском одеянии.
АНАРА: Добрый вам вечер, серджо.
КЛАВИДЕС: Добрый вечер. Ваш хозяин дома?
АНАРА: Нет, серджо, тут только я. Мой хозяин Седура Кена Телванни Хордальф Зир в своем зимнем поместье. Я могу вам чем-то помочь?
КЛАВИДЕС: Возможно. Не возражаете, если я войду?
АНАРА: Вовсе нет, серджо. Пожалуйста. Могу я предложить вам немного флина?
Клавидес входит в холл и осматривается.
КЛАВИДЕС: Нет, спасибо. Как вас зовут?
АНАРА: Анара, серджо.
КЛАВИДЕС: Анара, когда твой хозяин уехал из Скат Ануда?
АНАРА: Уже больше двух недель. Вот почему я одна в замке, серджо. Все прочие служанки и рабы, которые были нужны его милости, уехали вместе с ним. А что-то не так?
КЛАВИДЕС: Да. Ты знаешь эшлендера по имени Сул-Кхарифа?
АНАРА: Нет, серджо. Не знаю никого с таким именем.
КЛАВИДЕС: Тогда уже и не узнаешь. Он мертв. Его нашли несколько часов назад, он умирал от холода в Эшленде. Он был в истерике, почти обезумел, но его последние слова были "замок" и "Зир".
АНАРА: Умер от холода летом? Вивек. Как странно. Думаю, может мой хозяин его знал, но, знаете ли, Эшлендер и Дом Телванни, ну, простите, серджо, если я чего не так скажу, а только вряд ли они были друзьями.
КЛАВИДЕС: Это библиотека твоего хозяина? Не будешь возражать, если я туда загляну?
АНАРА: Пожалуйста, серджо, идите, куда хотите. Нам тут прятать нечего. Мы верны Империи.
КЛАВИДЕС: Мне говорили, что таковы все Телванни.
(Примечание для господ актеров: эту реплику следует произносить без малейшего намека на сарказм. Позвольте зрителям засмеяться самим — они всегда смеются, вне зависимости от местной политики.)
Клавидес входит в библиотеку и осматривает книги.
КЛАВИДЕС: Тут бы нужно вытереть пыль.
АНАРА: Да, серджо. Я как раз это и делала, когда вы постучали.
КЛАВИДЕС: Очень рад, что ты этого не сделала. Если бы ты все вытерла, я бы не заметил этого места, отсюда взяли несколько книг и пыли тут нет. А твой хозяин, похоже, волшебник.
АНАРА: Нет, серджо. То есть, я хочу сказать, он много знает, но не читает заклинаний, то есть, как волшебники делают. Он ученый, ходил в колледж и все такое. Знаете, я, похоже, вспомнила, что случилось с книгами. Еще один ученый из колледжа был тут вчера, и взял несколько книг. Он друг хозяина, так что я подумала, это можно.
КЛАВИДЕС: Этого ученого звали Варвим?
АНАРА: Может и так. Я не помню.
КЛАВИДЕС: Прошлой ночью мы арестовали человека по имени Варвим по подозрению в некромантии. Мы не знаем, что он делал в колледже, но что-то незаконное, это уж точно. Это тот самый ученый, который одолжил книгу? Маленький такой, калека с высохшей ногой?
АНАРА: Нет, серджо, вчера не такой приходил. Он большой парень и ходит хорошо, я бы заметила.
КЛАВИДЕС: Ладно, тогда я осмотрю дом, если ты не возражаешь.
Клавидес поднимается по лестнице, и ведет диалог с верхней площадки и из комнаты второго этажа. Анара продолжает уборку внизу, и двигает большую скамью перед комплектом доспехов, чтобы подмести пол.
АНАРА: Могу я спросить, серджо, что вы ищете? Может, я вам помогу.
КЛАВИДЕС: Это все комнаты замка? Никаких потайных ходов?
АНАРА (смеется): Ой, серджо, зачем Седура Кена Телванни Хордальфу Зиру нужны потайные ходы?
КЛАВИДЕС (смотрит на доспехи): Твой хозяин большой человек.
АНАРА (смеется): Ой, серджо, не шутите со мной. Это же доспехи великана, они только для красоты. Мой хозяин убил того великана лет десять назад, а доспехи вроде как сохранил на память.
КЛАВИДЕС: И правда, я что-то слышал об этом, когда только занял свою должность. Кто-то по имени Зир убил великана, но я не знал, что его звали Хордальф. Боюсь, совсем я память потерял. Как звали того великана?
АНАРА: Боюсь, я не помню, серджо.
КЛАВИДЕС: А я помню. Торфанг было его имя. "Я выбрался из щита Торфанга".
АНАРА: Я не понимаю, серджо. Щит Торфанга?
Клавидес спускается с лестницы и начинает осматривать доспехи.
КЛАВИДЕС: Сул-Кхарифа сказал, что выбрался из щита Торфанга. Я думал, он просто бредит, сошел с ума.
АНАРА: Но у него нет щита, серджо.
Клавидес отталкивает скамью, открывая большой щит у постамента доспехов.
КЛАВИДЕС: Нет, есть. Ты прикрыла его скамьей.
АНАРА: Я не нарочно, серджо! Я просто убиралась! Я на эти доспехи каждый день смотрю, и Вивеком клянусь, никогда раньше этого щита не замечала!
КЛАВИДЕС: Все хорошо, Анара, я тебе верю.
Клавикус нажимает на щит, и он отъезжает назад, открывая вход в туннель, ведущий вниз.
КЛАВИДЕС: Похоже, что Седура Кена Телванни Хордальфу Зиру зачем-то понадобился потайной ход. Не могла бы ты дать мне факел?
АНАРА: Вивек, никогда раньше этого не видела!
Анара достает со стены факел и протягивает его Клавидесу. Клавидес входит в туннель.
КЛАВИДЕС: Жди здесь.
Анара смотрит, как Клавидес спускается в туннель. Она выглядит возбужденной, потом бросается к входной двери. Когда горничная открывает ее, УЛЛИС, лейтенант аргонианин в форме имперского стражника, появляется на пороге. Она вскрикивает.
УЛЛИС: Прости, что напугал тебя.
АНАРА: Не сейчас! Уходи!
УЛЛИС: Боюсь, капитану это не понравится, мисс.
АНАРА: А вы… с капитаном? Мать благословенная.
Клавидес выходит из туннеля, лицо у него совсем белое. Проходит некоторое время, прежде чем он начинает говорить.
УЛЛИС: Капитан? Что там такое внизу?
КЛАВИДЕС (Анаре): Ты знала, что твой хозяин некромант? Что у вас в подвале полно тел?
Анара падает. Уллис подхватывает ее и относит на скамью.
УЛЛИС: Дайте-ка я взгляну, сэр.
КЛАВИДЕС: Скоро взглянешь. Нам понадобятся все наши солдаты, чтобы вывезти отсюда тела. Уллис, я видел немало сражений, но ничего подобного мне никогда не встречалось. Они все разные. Каджиты, слоуды, данмеры, сиродилы, бретонцы, норды, сожжены заживо, отравлены, убиты молнией, расплавлены, разорваны на части, вывернуты наизнанку, порваны на клочки и снова сшиты.
УЛЛИС: Думаете, эшлендер сбежал отсюда?
КЛАВИДЕС: Я не знаю. Кто и зачем может сделать такое, Уллис?
Раздается стук в дверь. Клавидес открывает. Молодая аргонианка, ЗОЛАССА, принесла посылку и письмо.
ЗОЛЛАССА: Доброе утро, а вы лорд Зир, да?
КЛАВИДЕС: Нет. Что вам здесь нужно?
ЗОЛЛАССА: Я должна была доставить ему письмо и посылку. Он скоро вернется?
КЛАВИДЕС: Сомневаюсь. Кто просил вас доставить посылку?
ЗОЛЛАССА: Мой учитель в колледже, Кема Варвим. У него болит нога, и он просил меня передать это его милости. Честно говоря, я должна была доставить это еще вчера вечером, но у меня были дела.
УЛЛИС: Хорошо, сестренка. Мы передадим письмо его милости, когда он придет.
ЗОЛЛАССА: Спасибо, братишка. Я слышала, что в Скат Ануде красивые аргониане. Но я обещала Варвиму отдать письмо его милости в собственные руки. Я и так уже опоздала, я не могу просто -
КЛАВИДЕС: Мы имперские стражники, мисс. Мы заберем посылку и письмо.
Золласса неохотно передает Клавидесу письмо и посылку. Потом поворачивается, чтобы идти.
УЛЛИС: Вы будете в колледже, если понадобитесь нам?
ЗОЛЛАССА: Да. Удачи, брат.
УЛЛИС: Доброй ночи, сестричка.
Золласса выходит, а Клавидес открывает посылку. Это книга, много страниц из нее вырвано.
КЛАВИДЕС: Похоже, мы нашли пропавшую книгу. Прямо в руки нам ее доставили.
Клавидес начинает читать книгу.
УЛЛИС (себе под нос, очень довольный): Еще одна аргонианка в Скат Ануде. И прехорошенькая. Надеюсь, мы обошлись с ней не слишком грубо. Я устал от этих женщин с гладкой, влажной кожей, хорошо бы мне с ней встретиться, когда сменюсь с дежурства.
Говоря все это, Уллис открывает письмо и начинает читать.
УЛЛИС (продолжает): Кажется, она с юга, как и я. Понимаете, аргониане из северного Чернотопья гораздо… меньше…
Уллис продолжает читать, захваченный письмом. Клавидес заглядывает в конец книги и читает.
КЛАВИДЕС (читает): Черными чернилами "Каджит неожиданно мало сопротивлялся простой молнии, но я получила интересные психологические результаты с кислотным заклинанием среднего уровня, читаемым медленно на протяжении нескольких дней". Красными чернилами на полях, "Да, понятно. А кислотное заклинание было наложено на все тело субъекта?" Черными чернилами "Женщина-норд на протяжении шестнадцати часов подвергалась воздействию заклятья холода, что привело ее в состояние оцепенения, в котором она в итоге и скончалась. Не так было с мужчиной-нордом и эшлендером, они впали в кому значительно раньше, но потом пришли в себя. Эшлендер после этого попытался сбежать, но я остановила его. Потом норд продемонстрировал интересную гипер-реакцию на простое заклинание огня и скончался. Иллюстрация прилагается". Красными чернилами, "Да, понятно. Следы кипения предполагают нечто вроде внутреннего ожога, очевидно произошедшего из-за комбинации вспышки огня после долгого замораживания. Ужасно жаль, что я сам не могу прийти посмотреть на этот эксперимент, но должен выразить восхищение твоими великолепными комментариями". Черными чернилами, "Спасибо за предложение медленно отравить мою горничную Анару. Доза, которую ты посоветовал, дает изумительные результаты, очень мягко разрушая ее память. Я собираюсь резко увеличить дозу и посмотреть, сколько пройдет времени, пока она заметит это. Я очень жалею, что у меня нет аргониан, но работорговцы обещали мне привезти одного осенью. Я хотела бы испытать их метаболизм в сравнении с эльфами и людьми. У меня есть теория, что удар молнии среднего уровня, производимый непрерывно в течение нескольких часов не убьет аргонианина, как получилось с сиродильской женщиной и, конечно, с великаном". Красными чернилами, "Ужасно жалко, что придется ждать до осени".
УЛЛИС (читает письмо): Красными чернилами, "Вот тебе аргонианка. Пожалуйста, напиши о результатах". Подписано "Кема Варвим".
КЛАВИДЕС: Во имя Кинарет, это не некромантия. Это разрушение. Кема Варвим и Кена Телванни Хордальф Зир экспериментировали не со смертью, а с магическими пытками.
УЛЛИС: Но письмо адресовано вовсе не Кена Телванни Хордальфу Зиру. Оно адресовано Седуре Ячилле Зир. Жена его, что ли?
КЛАВИДЕС: Ячилла. Вот о ком я слышал в связи с убийством великана. Лучше забрать отсюда девушку. Ей нужно к целителю.
Клавидес приводит в чувство Анару. Она выглядит сбитой с толка.
АНАРА: Что случилось? Кто вы?
КЛАВИДЕС: Не волнуйся. Все будет в порядке. Мы отведем тебя к целителю.
УЛЛИС: Дать вам плащ, Ячилла?
АНАРА: Спасибо, мне не холодно —
Анара/Ячилла замолкает, понимая, что ее поймали. Клавидес и Уллис обнажают клинки.
КЛАВИДЕС: У вас черные чернила на пальцах, ваша милость.
УЛЛИС: А когда вы увидели меня у дверей, то подумали, что это я тот аргонианин, которого прислал вам ваш друг Варвим. Вот почему вы сказали, "Не сейчас. Уходи".
АНАРА/ЯЧИЛЛА: Вы гораздо наблюдательнее Анары. Она так и не поняла, что происходит, даже когда я утроила заклинание отравления и она начала корчиться в агонии.
УЛЛИС: Чем вы хотели испытать меня сначала, огнем или молнией?
АНАРА/ЯЧИЛЛА: Молнией. Я нахожу огонь более непредсказуемым.
Пока она говорит, факелы гаснут. На сцене становится совсем темно.
Раздаются звуки борьбы, звон мечей. Потом вспыхивает молния и все стихает. Из темноты раздается голос Анары/Ячиллы.
АНАРА/ЯЧИЛЛА: Очаровательно.
Еще несколько вспышек молнии, и занавес закрывается.
Уроды из бассейна реки Стрид
Хоарворы.
Можно только гадать о происхождении этих гнусных созданий. Такое уродливое существо может быть родом только из Обливиона, хотя босмеры настаивают, что они живут в Валенвуде с незапамятных времён.
Хоарворы выглядят как насекомые, умеют хорошо прятаться, основной приём охоты — внезапное нападение на жертву из засады.
Имеют шарообразную форму, двигаются медленно, так что ожидаешь, что у этих неторопливых членистоногих смирный характер. Действительно, обычный хоарвор не стремится ударить даже одиночного врага, но, когда их много — или еда кажется им особенно привлекательной — они могут атаковать с яростью, неожиданной в таком неповоротливом существе.
Кроме того, известно, что ягга и другие сброженные напитки приводят этих тварей в неистовство.
Поэтому соблюдайте осторожность, когда употребляете алкоголь в присутствии лесных эльфов, которые получают редкостное удовольствие от разведения этих ужасных мерзких существ.
Урок меткой стрельбы (Алла Ллалет)
Келмерил Брин придерживался строго установленного порядка вещей. Каждый раб, которого он покупал, в тот же день подвергался порке кнутом во дворе его замка, экзекуция продолжалась от одного до трех часов — в зависимости от личных качеств раба, то есть от меры его независимости. Для битья Брин или его кастелян использовали влажную веревку с узлами, она регулярно проливала кровь, но редко калечила. К огромному удовлетворению и гордости Брина, за все время только нескольких рабов пришлось пороть больше одного раза. Память о первом дне и первых днях других рабов оставалась с ними на всю жизнь.
Когда Брин купил своего первого раба-босмера, он приказал своему кастеляну пороть его не дольше часа. Существо, которое Брин назвал Добом, казалось куда более слабым, чем остальные его рабы — аргониане, каджиты и орки. Доб вряд ли мог работать в шахтах или на полях, но, казалось, был достаточно презентабелен для работы по дому.
Доб выполнял свою работу спокойно и вполне сносно. Брину порой приходилось наставлять его на путь истинный, лишая еды, но это было самое суровое наказание. Когда гости появлялись у него на плантации, их очень впечатляло это экзотическое и элегантное добавление к домашней прислуге Брина.
— Эй ты, — сказала как-то Генета Илок, не особенно знатная, но все же благородная дама из Дома Индорил, когда Доб подал ей бокал вина. — Ты родился рабом?
— Нет, седура, — с поклоном ответил Доб. — Раньше я грабил на дороге таких же милых дам, как вы.
Компания разразилась громким смехом, но Келмерил Брин навел справки у торговца, продавшего ему Доба, и обнаружил, что раб не соврал. Босмер раньше был разбойником с большой дороги, хотя и не особо известным. Потом его поймали и в качестве наказания продали в рабство. Казалось очень необычным, что тихоня Доб, который всегда уважительно опускал глаза в присутствии хозяев, оказался преступником. Брин решил спросить об этом своего раба.
— Ты, наверное, пользовался каким-то оружием, когда грабил всех этих пилигримов и купцов, — Брин усмехнулся, увидев Доба со шваброй.
— Да, седура, — кротко ответил Доб. — Луком.
— Разумеется. Говорят, вы, босмеры, умело обращаетесь со стрелами, — Брин подумал еще мгновение и затем спросил: — Так ты хороший лучник?
Доб кивнул.
— Ты будешь обучать моего сына Водилика стрельбе из лука, — сказал хозяин после очередной паузы.
Водилику было двенадцать лет, и он был не в меру избалован своей матерью, последней женой Брина. Мальчик был совершенно не приспособлен к бою на мечах, он боялся порезаться. Это сильно уязвляло отцовскую гордость, но этот изъян, казалось, не препятствовал мальчику стрелять из лука. Брин приказал своему кастеляну достать хороший лук, несколько колчанов стрел и расставить мишени в диком поле рядом с плантацией. Через несколько дней начались уроки.
Первые несколько дней хозяин следил за Водиликом и Добом, чтобы убедиться, что его раб знает, как учить мальчика. Он был доволен, увидев, что сын изучает методы натяжения тетивы и различные позиции. Однако надо было заниматься и своими делами. У Брина оставалось время только на то, чтобы убедиться, что уроки продолжаются, но что именно там происходит, он не знал.
Прошел месяц, только тогда вновь всплыл вопрос об этих занятиях. Брин со своим кастеляном просматривали учетную книгу плантации и дошли до различных домашних расходов.
— Тебе также необходимо оценить, сколько мишеней нуждается в починке.
— Я уже сделал это, седура, — отвечал кастелян. — Они в полном порядке.
— Как это? — изумился Брин. — Я знаю, что мишени разваливаются после нескольких точных попаданий. После целого месяца занятий от них ничего не должно было остаться.
— В мишенях нет даже дырок, седура. Посмотрите сами.
Так вышло, что в это время как раз проходил урок. Брин пошел через поле и видел, как Доб направляет руку Водилика, а мальчик целится в небо. Стрела взлетела, описав дугу, пролетела над мишенью и упала на землю. Брин обнаружил мишени, как и сказал кастелян, в отличном состоянии. Ни одна стрела не попала в цель.
— Хозяин Водилик, вы должны дальше отводить правую руку, — говорил Доб, — и правильно отпускать тетиву, если хотите, чтобы стрела взлетела высоко.
— Высоко? — зарычал Брин. — А что насчет меткости? Разве что мой сын тайно обучается убивать птиц, а не нормально стрелять из лука.
Доб смиренно поклонился:
— Седура, сначала Хозяин Водилик должен научиться обращаться с луком, а потом только думать о точности. В Валенвуде мы долго учились, глядя на дуги, описываемые стрелами на разных уровнях и при разном ветре, и только потом пытались попасть по мишеням.
Брин побагровел от ярости:
— Я не идиот! Мне следовало знать, что не стоит доверять рабу обучение моего мальчика!
Хозяин схватил Доба и толкнул его к дому. Доб опустил голову и пошел покорной, шаркающей походкой, которой он научился за время службы. Водилик, по лицу которого текли слезы, попытался пойти за ним.
— Оставайся здесь и тренируйся! — прорычал его отец. — И пытайся попасть в цель, а не в небо! Ты не вернешься в дом, пока в центре этой проклятой мишени не будет хотя бы одной дырки!
Мальчик в слезах вернулся к своим упражнениям, а Брин потащил Доба на двор и велел принести кнут. Доб неожиданно рванулся в сторону и попытался забиться в щель между бочками, стоящими в центре двора.
— Прими свое наказание, раб! Мне не стоило щадить тебя, с того самого дня, как я тебя купил! — заорал Брин, снова и снова опуская кнут на спину Доба. — Я проучу тебя! Больше никаких уроков и никакой работы по дому!
С поля донесся голос Водилика:
— Я не могу! Отец, я не могу попасть!
— Хозяин Водилик! — закричал в ответ Доб так громко, как только мог, голос его срывался от боли. — Держите левую руку прямо и цельтесь немного восточнее. Ветер переменился!
— Прекрати лезть к моему сыну, — завопил Брин. — Ты будешь работать на рисовых полях, если раньше я не забью тебя до смерти! Как ты того заслуживаешь!
— Доб! — снова захныкал мальчик где-то вдалеке. — Я все равно не могу попасть!
— Хозяин Водилик! Сделайте четыре шага назад, цельтесь на восток и не бойтесь брать выше! — Доб отбежал от бочек и укрылся под повозкой у стены.
Брин кинулся за ним, осыпая его ударами.
Стрела мальчика плавно пролетела над мишенью и продолжила набирать высоту, достигнув пика на уровне дома, а потом пошла на снижение, описав удивительной красоты дугу. Брин почувствовал во рту привкус крови, и только потом понял, что в него попали. Он осторожно поднял руки и нащупал наконечник стрелы, торчащий из горла. Он посмотрел на Доба, скорчившегося под телегой, и ему показалось, что он заметил легкую улыбку на лице раба. В последнее мгновение перед смертью Брин увидел лицо другого Доба, грабителя с большой дороги.
— В яблочко, Хозяин Водилик! — провозгласил Доб.
Усердные поиски Арены (Эбидазнер Корнод)
На поиски таинственного и неуловимого места проведения состязаний лучших бойцов у меня ушло гораздо больше времени, чем хотелось бы. Впервые я услышал об этой тайной боевой площадке в Валенвуде, когда о Бири Прекрасном упоминали как о легендарном чемпионе Игр. Но, сколько бы я ни старался, я не мог найти ни место, о котором шли слухи, ни очевидца, присутствовавшего хотя бы на одном из боев. И это несмотря на то, что в постоялых дворах Валенвуда только и говорили, что о доблести Бири.
Спустя многие дни тщетных поисков слухи об Арене Валенвуда прекратились так же внезапно, как и начались. Огромная таинственная многоярусная арена каким-то образом попросту исчезла. Я счёл это лишь ещё одним доказательством того, что в этих историях вымысла больше, чем правды, однако всё равно никак не мог перестать думать об этом месте. Оно снилось мне каждую ночь и вспоминалось в самые неожиданные моменты.
В следующий раз слухи о загадочной тайной Арене дошли до меня, когда я направлялся в Виндхельм, на празднество короля-скальда — Конунлейкар. В сумраке закопчённых медовых залов буйные норды говорили о магических боевых площадках, на которых всякий раз приходилось сражаться в новых условиях. Одержать победу означало сразиться в следующем бою. Потерпеть поражение — умереть жесточайшей смертью. Для меня это звучало и пугающе, и захватывающе, а норды упивались этими рассказами, как вкуснейшим напитком.
Это место звалось Арена Скайрима, однако найти вход мне так и не удалось. Ещё я слышал о прославленных победах Хольгстада Ужасного. Все признавали, что он был нордом из нордов. Огромный, как тролль, и в два раза сильнее, Хольгстад, по слухам, на каждый бой выходил с секирой и кинжалом, на которых сверкали молнии. Говорили, что на его стороне сражаются три нордские девы, которые сводят на нет все усилия противника — к одобрению таинственного покровителя Арены.
Думаю, я уже был близок к тому, чтобы найти это тайное место… и вдруг слухи прекратились. Снова. Эта предположительно древняя арена из камня и металла исчезла так же быстро, как и появилась, забрав с собой Хольгстада с его девами-защитницами. Норды повеселились, поднимая чаши за своего славного чемпиона, а затем вернулись к более прозаичным делам королевства.
Я уже было отчаялся ещё раз приблизиться к Арене, но тут мне случилось путешествовать на одной из повозок Караванной Компании Драгонстара. Один из воинов, охраняющих караван, хвастался, что после поездки вернётся в Краглорн и выйдет на Арену Драгонстара. Он был уверен в своих силах и намеревался бросить вызов нынешнему чемпиону. Всё, что ему было нужно — это убедить троих сотоварищей присоединиться к нему, чтобы собрать нужную команду.
Вечером у костра этот охранник рассказал мне за кружечкой всё, что знал об Арене сам. Он объяснил, что несколько недель назад в холмах за Драгонстаром внезапно появились древние руины Арены. Желающие принять участие в тайных состязаниях прибывали со всего Краглорна и из-за его пределов. Они даже разбили временный лагерь неподалёку от входа. Мне стало ясно, что это та самая Арена, которую я так долго искал, что она каким-то образом меняет месторасположение всякий раз, как заканчиваются состязания. Иначе говоря, она была способна передвигаться по всему миру — камень за камнем.
И вот я внутри Арены и надеюсь попасть на само состязание. Мне необходимо увидеть, как меняются условия боя. Я должен определить, что это — выдающееся достижение древнего инженерного искусства или какая-то магия, из-за которой на каждом бою происходит невозможное. А ещё мне нужно узнать, кто же на самом деле этот загадочный покровитель Арены. У меня, конечно, есть подозрения, но я уверен, что истина окажется куда более ошеломляющей, чем я мог себе представить.
Утешение в Молитве
Благодаря щедрости милостивого АЛЬМСИВИ, Триединой Благодати, и всех духов святых, верующим, молящимся у алтарей Храма, могут быть дарованы благословения чудесным таинством молитвы и богослужения. Трехсторонние алтари представляют собой образ трехлицего АЛЬМСИВИ, и располагаются в Храмах, местах поклонения, дорожных стоянках пилигримов, или в гробницах святых.
Ниже, для сведения поклоняющихся и пилигримов, перечислены возможные благословения.
Все алтари даруют излечение от обычных болезней, от чумы, и от влияния яда.
Алтари с изображениями Вивека, Альмалексии и Сота Сила также могут даровать благословление Восстановения Альмсиви, которое восстанавливает уменьшенные характеристики, и три благословения членов АЛЬМСИВИ: Тайну Вивека, для удачи; Душу Сота Сила, для силы магии, и Милость Леди, для сопротивления сложностям.
Алтари, на которых вы видите изображения святых, даруют следующие благословения, в зависимости от святого:
Святой Аралор дарует Вмешательство Аралора, для укрепления характера.
Святой Делин дарует Щит Святого Делина, для защиты от чумы.
Святой Фелмс дарует Славу Велмса, для усиления искусства восстановления магии.
Святой Ллотис дарует Камень Ллотиса, для укрепления воли.
Святая Мерис дарует Опеку Мерис, для защиты от болезней.
Святой Неревар дарует Дух Неревара, для укрепления телесных сил.
Святой Олмс дарует Благословение Олмса, для защиты от обычных болезней.
Святая Рилмс дарует Милость Рилмс, для противостояния трудностям.
Святой Рорис дарует Цветок Рориса, для укрепления телесного здоровья.
Святая Серин дарует Щит Серин, для защиты от ядов.
Святой Велот дарует Присутствие Велота, для силы магии, и также дарует благословление Восстановения Альмсиви, которое восстанавливает уменьшенные характеристики.
Верующим даруются эти благословения после молитвы у алтаря и соответствующих пожертвований. Благословенные ранга Новичка и выше, молящиеся в храме на богослужениях, должны лишь помолиться у алтаря, чтобы получить просимое. Великодушие АЛЬМСИВИ безгранично, так что даже неверующий может получить благословение, если помолится, и засвидетельствует свое уважение щедрым пожертвованием.
Утраченное причастие
До Хиста ничего не существовало. Хист значил всё и вся.
Джаралит знал это. Каждый аргонианин знал это, инстинктивно, с самого дня вылупления. Почему тогда Хист не разговаривает с ними? Разве в старинных историях не утверждается, что Хист говорил со своим народом?
День за днём Джаралит сжигал свои подношения и совершал новые жертвоприношения. Он молился и читал песнопения. Он почти ничего не ел, концентрируя все свои усилия на восстановлении исконной связи между Хистом и его народом.
Однажды утром его жена пыталась настоять, чтобы он съел целый обед. «Неважно, что ты не хочешь есть, одним Хистом сыт не будешь», — мягко пожурила она его.
Джаралит захлопал глазами, когда слова жены проникли в его сознание. «Живица Хиста!» — воскликнул он, с нежностью дотронувшись до неё лбом.
Не будучи алхимиком, Джаралит изобретал одну формулу за другой. Он дистиллировал разнообразные ихоры, сочетая их в разных пропорциях с живицей Хиста, пробовал это всё на себе и составлял наблюдения. Он чувствовал, что Хист подгоняет его, требуя прервать затянувшееся молчание.
Наконец Джаралит решил просто выпить главную составляющую своих зелий. Он наслаждался вкусом густого сладкого сиропа, медленно обволакивающего язык. Он спокойно стоял под раскидистыми ветвями Хиста, но в глазах его появились проблески понимания.
«Я чадо твоё и служитель твой», — прошептал он. И Хист объяснил ему всё.
Утраченные легенды Скайрима (Талсгар Старший, Архивариус Винтерхолда)
История Скайрима так обширна, что уходит корнями глубже древнейших записей людей и меров. Немало ее наследия погибло в огне войны или оказалось погребено под слоем прошедших веков. Но ничто не остается забытым навечно. В отсутствие записей прошлое открывается перед нами через легенды и народные сказки, складываясь из полузабытых фактов, еще сохранившихся в людской памяти.
Из поколения в поколение народ Морфала шепотом рассказывает истории о Бледной леди, призрачной женщине, бродящей по северным топям в вечном поиске своей потерянной дочери. Некоторые говорят, что она крадет заплутавших детей, другие — что ее сокрушенные рыдания мгновенно убивают всех, кто их услышит. Но за этими историями может таиться крупица истины, ибо в древних источниках говорится об "Аумриэль", таинственной фигуре, с которой наследники Исграмора сражались десятилетиями, пока наконец не заточили ее.
Жители Предела рассказывают о Фаолане Красном Орле, древнем короле, поднявшем свой народ против армий Сиродила и изгнавшем их огненным мечом. Хотя рассказы отличаются, все они, похоже, основываются на определенных реалиях: в имперских хрониках императрицы Хестры упоминается живший в ту эру предводитель восстания, которого в конце концов зажали в угол и сразили в битве, но при этом погиб целый легион.
Однако некоторые истории куда хуже поддаются анализу. В ученой среде, пожалуй, наиболее известна "запретная легенда" архимага Голдура.
На заре Первой эры, повествует история, жил могущественный волшебник по имени Голдур. Он был мудр, справедлив и хорошо известен при дворах короля Харальда и ярлов Скайрима. Его помощи и совета искали как люди, так и меры.
И вот он был убит. Иные говорят, что его убил один из сыновей, другие же — что это произошло по воле короля Харальда, позавидовавшего могуществу волшебника. Но три сына Голдура скрылись в ночи, и вослед им погнался отряд лучших воинов Харальда вместе с лордом Гейрмундом, личным боевым магом короля.
То была великая погоня, простершаяся от пустынных просторов Предела до покрытого льдами севера. Согласно рассказам, один из братьев погиб на развалинах Фолгунтура, у подножия Солитьюда. Затем настигли и остальных. И когда все завершилось, король Харальд приказал уничтожить любые записи об их убийстве и вычеркнуть имя Голдура из анналов истории.
И по сей день остается лишь пара источников этой легенды, и ни один из бардов не поведает вам ее. Но, быть может, истина еще ждет нас в каких-нибудь древних руинах, и нам предстоит до нее докопаться. Ибо ничто не остается забытым навечно.
Учет Древних свитков (Квинт Неревел, бывший Имперский библиотекарь)
Вслед за слухами о предполагаемой краже Древнего свитка из Имперской библиотеки я силился обнаружить какой-либо перечень или каталог имеющихся у нас свитков, дабы в будущем можно было избежать подобных ситуаций или по крайней мере проверить их достоверность. К своему огорчению, я обнаружил, что жрецы Мотылька с непозволительной небрежностью относятся к свиткам в их физическом воплощении и не имеют представления, сколько оных у них имеется и каким образом они организованы. Когда я спрашивал об этом, те лишь посмеивались надо мной как над ребенком, спрашивающим, почему собаки не разговаривают.
Должен признаться, что все больше завидую тем, кто может читать свитки, однако пока что я не намерен жертвовать своим зрением ради предполагаемых знаний. Старшие жрецы Мотылька, с которыми я пытался завести разговор, показались мне столь же скорбными главою, как и прочие выжившие из ума старики, поэтому мне не удалось обнаружить в них ту мудрость, что приходит с чтением.
Так или иначе, я вознамерился при поддержке монахов составить собственный перечень Древних свитков. День за днем мы ходили по башенным залам, и они описывали мне общую суть каждого Древнего свитка, а я отмечал его местоположение. Я старательно избегал взглядом сами письмена, и поэтому полагался лишь на их слова. Со всем тщанием я начертил карту залов, указывая, где находились свитки, относящиеся к тем или иным пророчествам, где были размещены свитки по определенным периодам истории. На это ушел почти год тяжелого труда, но у меня появились черновые записи о все содержимом библиотек, и я мог начать сверку своих данных.
И тут начались расхождения. Изучая свои записи, я обнаружил, что немалая часть данных повторяют друг друга или прямо друг другу противоречат. В ряде случаев разные монахи утверждали, что один и тот же свиток находится в разных частях башни. Я знаю, что никакой склонности к шуткам они не питают, иначе бы я подумал, что они задумали некую игру и водят меня вокруг пальца.
Я озвучил свое беспокойство одному из более старых монахов, и тот скорбно повесил голову, сожалея о моем впустую потраченном времени.
— Не говорил ли я вам, — сказал он, кашлянув, — когда вы взялись за это дело, что все ваши усилия ничего не принесут? Свитки не поддаются подсчету в том виде, в котором они существуют.
— Я думал, что вы хотели сказать — их существует бессчетное количество.
— Так и есть, но на этом сложности с ними не кончаются. Повернитесь к хранилищу за вами и скажите, сколько свитков там заперто.
Я пробежался по металлическим футлярам пальцами, подсчитывая каждую выпуклость на их пути. Затем я повернулся назад.
— Четырнадцать, — сказал я.
— Подайте мне восьмой, — сказал тот, протянув руку.
Я вложил нужный цилиндр ему в ладонь, и тот ответил легким кивком.
— А теперь пересчитайте еще раз.
Не став спорить, я вновь провел рукой по свиткам, но не смог поверить тому, что чувствую.
— Теперь… их восемнадцать! — я обомлел.
Старый монах зашелся тихим смехом, и от движений его щек повязка у него на глазах съехала и сложилась вдвое.
— Собственно, — сказал он, — столько их всегда и было.
После этого я стал самым старым послушником, когда-либо принятым в Культ Мотылька Предка.
Фалмеры: исследование (Урса Утракс)
Я изучала, путешествовала, исследовала, наблюдала и наконец нашла подтверждение своей гипотезы: что мерзкие фалмеры, населяющие самые темные недра Скайрима, и в самом деле являются легендарными снежными эльфами.
Никто точно не знает, с чего началась история снежных эльфов, однако древний труд "Падение Снежного принца", представляющий собой описание Моэсрингской битвы в изложении Локхейма, летописца вождя Ингьялдра Белоглазого, дает нам достаточно яркое описание ее конца.
Как следует из этого рассказа очевидца, великий вождь фалмеров, известный лишь под именем Снежного принца, доблестно погиб в битве и был с почестями похоронен сразившими его нордами. Остальных снежных эльфов разогнали либо поубивали, и больше о них никто не слышал. Так, по крайней мере, многие считали.
Но там, где кончается история снежных эльфов древности, начинается история нынешних фалмеров. Ибо, после того как воинство снежных эльфов потерпело поражение в тот роковой день, оно не просто разбрелось — оно ушло вниз. Под землю, в глубокие недра. Ибо фалмеры искали убежища в самом неожиданном месте — в Черном Пределе, глубоко под поверхностью Скайрима, в легендарном царстве самих двемеров.
Да, Черный Предел существует. Я побывала там — и, в отличие от большинства очевидцев его ужасного величия, вернулась. И теперь я знаю о фалмерах правду.
Побежденные нордами фалмеры получили защиту у гномов, но за нее они заплатили ужасную цену. Двемеры не доверяли пришельцам и заставили их съесть ядовитые грибы, в свое время произраставшие под землей. В результате снежные эльфы лишились зрения.
Вскоре величественные снежные эльфы утратили все свое могущество. Они стали прислужниками гномов… а затем и их рабами. Однако коварство двемеров было столь всеобъемлющим, столь совершенным, что они сделали те грибы неотъемлемой частью фалмерского рациона. Это служило гарантией слабости не только тогдашних фалмерских невольников, но также и их потомства. Таким образом снежные эльфы оставались слепыми на все времена.
Но, как и в каждой истории о рабах и их хозяевах, фалмеры в конце концов восстали. Спустя поколения после того, как они впервые пришли к гномам в поисках укрытия, фалмеры восстали против своих притеснителей. Они свергли с себя гнет гномов и укрылись еще ниже, в самых глубоких, самых затаенных недрах Черного Предела.
Жестокое противостояние двух сторон длилось десятилетиями. Глубоко под землей Скайрима бушевала всеобъемлющая и кровопролитная Война скалы, в то время как на поверхности норды даже не подозревали о ней. Война, чьи битвы и герои останутся нам навеки неведомы. Но пришел день, когда война прекратилась. В этот день фалмеры вышли на битву со своими двемерскими противниками, но обнаружили, что вся раса… исчезла.
Теперь фалмеры, избавленные от ига своих двемерских господ, могли свободно расселиться по Черному Пределу. Но продолжавшаяся годами война с гномами сделала их кровожадными и жестокими. Обуреваемые жаждой завоеваний и убийств, они стали устраивать разбойничьи вылазки наружу.
С тех пор поползли легенды. О невысоких, слепых, гоблиноподобных существах, которые появляются из разломов земли темной ночью и убивают скот, нападают на одиноких путешественников и крадут спящих младенцев из колыбелей.
В последние годы, однако, этих существ стали замечать все чаще и чаще. Их набеги стали более организованными, атаки — более жестокими. И, в общем-то, уже напрашивается предположение, что фалмеры готовы измениться еще раз. Может ли это быть правдой? Действительно ли ушедшие в века снежные эльфы готовы вновь явить себя во всей своей давно позабытой славе? Готовы ли они и впрямь подняться на поверхность и вступить в войну с "жителями света"?
Если так и случится, если фалмеры действительно планируют завоевать Скайрим — то, боюсь, нас ждет ужас, перед которым не выстоят ни люди, ни даже боги.
Фауна Морровинда, часть 1 (Холия Аселлио)
Гуар является самым известным представителем большого семейства двуногих ящероподобных существ. Был завезён в Сиродил в качестве вьючного животного сотни лет назад. На своей родине питаются кореньями и клубнями, которые выкапывают из-под земли своими мощными нижними челюстями. Дикие гуары большей частью неагрессивны, хотя известны случаи нападения в некоторых отдалённых и глухих местах. При этом гуара легко разозлить, а разъярённое животное может даже убить. Их ближайшими родственниками являются алит и кагути, также часто встречающиеся в землях Морровинда, и ещё пони-гуар.
«Пони-гуар», как его называют приезжающие в Морровинд, самый мелкий вид гуаров, который редко встречается за пределами южной части провинции, поскольку из-за своей малой физической силы бесполезен в сравнении с более крупными сородичами. Их разводят в качестве забавных домашних питомцев, а иногда ради мяса и шкуры.
Алит является близким родственником гуара, но имеет более грозные зубы. Алиты всеядны, известны случаи их нападения на других животных и даже на людей. В организованные стаи не сбиваются. Питаются, как и гуары, кореньями. В Валенвуде много лет существует мода на алитов, которых любители экзотических животных заводят ради развлечения. Многие из них убегают, так что в великих лесах юго-западной части Валенвуда можно встретить свободно разгуливающих представителей этого вида.
Кагути — еще один родственный гуару и алиту вид. Крупный, имеет очень прочную шкуру, мощные клыки и рог на голове. Агрессивны, свирепы, защищают свою территорию, охотятся стаями. Известно, что они способны с лёгкостью подбросить в воздух взрослого норда.
Скаттлер — мелкое и неопасное двуногое животное размером с обычную домашнюю кошку. Не имеет выраженных передних ног, питается мелкими насекомыми и земляными червями. С точки зрения репродуктивного и жизненного циклов совершенно не похож ни на гуаров, ни на алитов, но близок к семейству скальных наездников с кожистыми крыльями, что, с учётом его внешнего вида, удивляет. Контрабандисты продают их в качестве домашних питомцев во всех портах от Даггерфолла до Хейвена.
Бентамский гуар, вопреки названию, классифицируется как вид из семейства скаттлеров, а совсем не как гуар. Многие описывают его как «уродливую курицу» из-за характерной формы тела и поведения, свойственного самой обычной птице. У них сохранились рудиментарные крылья, но летать они не могут в отличие от родственных им видов скальных наездников и скальных змеешеек. На юге Морровинда фермеры выращивают их ради мяса и яиц.
Фейфолкен (Вогин Джарт)
Книга I
Великий маг был высоким неопрятным человеком, с бородой, но лысым. Его библиотека очень хорошо его характеризовала: все книги были свалены в огромные пыльные кучи прямо перед книжными полками. В данный момент он обратился к нескольким книгам, чтобы рассказать своим студентам, Таксиму и Вонгулдаку, как Ванус Галерион основал Гильдию магов. У студентов было много вопросов о периоде обучения Вануса в ордене псиджиков, а также их интересовало, насколько изучение магии там отличается от изучения ее в Гильдии.
"Это был и есть особенный образ жизни, — объяснял великий маг. — Путь избранных, элиты. И вот это больше всего не нравилось Галериону. Он хотел, чтобы изучение магии было общедоступным. Нет, не совсем бесплатным, а доступным для тех, кто мог себе это позволить. Пытаясь добиться этого, он изменил образ жизни во всем Тамриэле".
"Он выстроил в систему знания и методы всех современных ему изготовителей зелий, магических предметов и заклинаний. Это правда, великий маг?" — спросил Вонгулдак.
"Только часть правды. Всеми представлениями о магии сегодняшней мы обязаны Ванусу Галериону. Он преобразовал все школы так, чтобы они были понятны и доступны массам. Он изобрел инструменты для алхимии и зачарования, чтобы любой человек, не боясь последствий, мог создать то, что он хочет, насколько ему позволят его знания и опыт. Он создал это".
"Что вы имеете в виду, великий маг?" — спросил Таксим.
"Первые инструменты были еще более просты в использовании, чем современные. Любой человек мог пользоваться ими, даже ничего не понимая в магии и алхимии. На острове Артейум студентам приходилось долгие годы изучать множество наук, а Галерион посчитал, что это еще один пример той самой отдаленности псиджиков от масс. Поэтому он изобрел аппараты, с помощью которых можно было изготовить практически все, что угодно, если только позволяли средства".
"Так тогда кто-то мог, например, создать меч, которым можно было бы разрубить весь мир пополам?" — спросил Вонгулдак.
"В теории, да, но для этого потребовалось бы все имеющееся в мире золото, — усмехнулся великий маг. — Нет, я не могу сказать, что мы когда-либо были в большой опасности, но несколько довольно неприятных случаев все-таки было, когда некоторые бездари изобретали нечто им не подвластное. Но, в конце концов, Галерион уничтожил все свои инструменты и создал то, чем мы пользуемся сегодня. Все же человек должен знать, что он хочет сделать, прежде, чем делать. Это очень разумно".
"А что люди создавали? — спросил Таксим. — Есть ли какие-нибудь примеры?"
"Вы пытаетесь отвлечь меня, чтобы я не успел вас проэкзаменовать, — сказал великий маг. — Но все же я могу рассказать вам одну историю, просто чтобы не быть голословным. Эта история произошла в Алиноре, на западном побережье острова Саммерсет. Случилась она с писарем по имени Торбад".
Это произошло во Вторую эру, вскоре после того, как Ванус Галерион основал Гильдию магов. Отделения Гильдии распространились по всему Саммерсету, но еще не стали столь популярными на материке.
На протяжении пяти лет этот писарь, Торбад, поддерживал связь с внешним миром только при помощи посыльного, мальчика Горгоса. В первый год его отшельничества оставшиеся друзья и родственники — точнее друзья и родственники его покойной жены — пытались навещать его, но, не видя никакой заинтересованности со стороны Торбада, отказались от этого занятия. Да, собственно, ни у кого не было причин поддерживать связь с Торбадом Халзиком, поэтому со временем почти все его забыли. Только его свояченица посылала письма с новостями о тех людях, которых он еще мог помнить, но это происходило очень редко. Большая часть его входящей и исходящей корреспонденции была связана с его делом — написанием еженедельных воззваний от Храма Аури-Эля. Это были бюллетени, прибитые на ворота храма, новости сообщества, проповеди и тому подобное.
Первое послание, которое Горгос принес ему в тот день, было от его лекаря, в котором тот напоминал ему о приеме в турдас. Торбад не понадобилось много времени, чтобы написать ясный и четкий ответ. У него была красная чума. Лечение этой болезни стоило довольно больших денег — вы должны помнить, что в те времена школа восстановления еще не обладала столь обширными знаниями, как сегодня. Тогда это была ужасная болезнь, и из-за нее Торбад лишился голоса. Поэтому ему и приходилось общаться при помощи переписки.
Следующее послание было от Алфиерсы, секретаря церкви, как всегда краткое и язвительное: "ТОРБАД, ПРИЛАГАЮ ПРОПОВЕДЬ ВЫХОДНОГО ДНЯ, КАЛЕНДАРЬ СОБЫТИЙ НА СЛЕДУЮЩУЮ НЕДЕЛЮ И НЕКРОЛОГИ. ПОСТАРАЙСЯ СДЕЛАТЬ БЮЛЛЕТЕНЬ БОЛЕЕ ЯРКИМ. ТВОЯ ПРОШЛАЯ РАБОТА МНЕ НЕ ПОНРАВИЛАСЬ".
Торбад стал отшельником до того, как Алфиерса начала работу в храме, поэтому его представление о ней было чисто теоретическим. Поначалу он думал о ней как об уродливой жирной старухе, покрытой бородавками; затем ее образ видоизменился до худющей старой девы. Конечно, его представление могло было верным, ведь она могла похудеть.
Как бы Алфиерса ни выглядела, она относилась к Торбаду с ярко выраженным презрением. Она ненавидела его чувство юмора, всегда находила какие-то описки в его работах, и вообще считала его деятельность полнейшим дилетантизмом. К счастью, работа на Храм для него была второй по значимости после работ на доброго короля Алинора. Получал он немного, но и затраты его были минимальны. На самом деле, ему вообще не очень нужно было работать. У него скопилось довольно приличное состояние, просто ему было больше нечем заняться. Но, помимо всего прочего, бюллетень тоже был очень важен для него.
Горгос, доставив все послания, начал наводить чистоту, по ходу дела рассказывая Торбаду обо всех городских новостях. Парень всегда так делал, и Торбад редко обращал не него внимание, но в этот раз одна новость его заинтересовала. В Алиноре появилось отделение Гильдии магов.
Торбад стал слушать очень внимательно, и Горгос рассказал ему все о Гильдии, о ее знаменитом архимагистре и о невероятных магических и алхимических инструментах. Выслушав до конца, Торбад быстро написал что-то и протянул Горгосу записку и перо. В записке значилось: "Пусть они заколдуют это перо".
"Это будет дорого стоить", — сказал Горгос.
Торбад дал Горгосу несколько тысяч золотых монет, которые он накопил за долгие годы, и приказал уходить. Торбад считал, что теперь ему наконец-то удастся произвести впечатление на Алфиерсу и прославить Храм Аури-Эля.
Насколько мне известно, Горгос собирался забрать все деньги себе и уехать из Алинора, но все-таки ему стало жалко бедного Торбада. К тому же он ненавидел Алфиерсу, с которой ему приходилось встречаться каждый день, когда он доставлял послания от своего хозяина. Может быть, это и не лучшее оправдание, но Горгос все же пошел в Гильдию, чтобы там перо наделили магическими свойствами.
Гильдия в то время еще не была элитарным заведением, как я уже говорил, но когда мальчик пришел туда и попросил разрешения использовать изготовитель предметов, на него посмотрели очень подозрительно. Когда же он продемонстрировал имеющиеся при нем деньги, всю подозрительность как рукой сняло, и его проводили в нужную комнату.
Я никогда не видел древних аппаратов для зачарования, поэтому напрягите свое воображение. Там точно была большая призма, куда помещался предмет воздействия, а также отделения для камней душ и магических шаров. Что там было помимо этого, и как все это работало — я не знаю. У Горгоса было достаточно денег, чтобы использовать самый лучший камень душ, и перо был помещен даэдра по имени Фейфолкен. Стажер, который работал с инструментом, как и все члены Гильдии в то время, обладал очень скудными знаниями. Он не мог ничего толком рассказать об этом духе, помимо того, что он обладал могучей энергией. Горгос покинул помещение, и перо было под завязку наполнено магической силой. Оно все дрожало от переполнявших его чар.
Конечно же, когда Торбад начал использовать перо, тогда и стало ясно, что он столкнулся с силами, ему неподвластными.
"А теперь, — сказал великий маг, — настало время экзамена".
"Но что случилось? Что это было за перо?" — вскричал Таксим.
"Вы не можете остановиться на самом интересном месте!" — протестовал Вонгулдак.
"Мы продолжим после экзамена, и только в случае, если вы покажете действительно выдающиеся результаты", — сказал великий маг.
Книга II
Когда испытание закончилось, и Вонгулдак и Таксим продемонстрировали свои знания по основам колдовства, великий маг отпустил их отдыхать. Однако парни, которые обычно не могли усидеть спокойно даже на уроках, отказались покинуть свои места.
"Вы сказали, что после испытаний расскажете нам историю о писце и его зачарованном пере", — сказал Таксим.
"Вы уже начали рассказывать об этом писце, как он жил один, как спорил с секретарем Храма из-за бюллетеня, который он готовил для рассылки, и как он заболел красной чумой и не мог говорить. Вы остановились на том, что его посыльный зачаровал письмо своего хозяина духом одного даэдра по имени Фейфолкен", — добавил Вонгулдак, чтобы освежить память великого мага.
"Ну что ж, — сказал великий маг. — Вообще-то я собирался немного поспать. Однако это история расскажет вам кое-что о свойствах духов, а это в свою очередь связано с колдовством, так что я продолжу.
Торбад воспользовался пером для записи бюллетеней Храма, и что-то изменилось в слегка наклонных буквах, которые Торбаду нравились больше всего.
Глубокой ночью Торбад сложил вместе бюллетени Храма Аури-Эля. Как только он касался страницы пером Фейфолкена, она становилась произведением искусства, светящимся золотым манускриптом, написанным хорошим, простым и сильным языком. Выдержки из проповедей читались, как поэзия, хотя базировались на простой проповеди настоятеля, касающейся общеизвестных моментов Алессианских доктрин. Некрологи, посвященные двум главным покровителям Храма, были написаны так, что жалкие мирские смерти превратились в мировые трагедии. Торбад трудился так долго, что уже готов был упасть в обморок от изнеможения. В шесть утра, за день до срока, он передал бюллетень Горгосу, чтобы тот в свою очередь, отнес его Алфиерсе, секретарю храма.
Как и ожидалось, Алфиерса не написала ему в ответ ни слова благодарности, хотя бы за то, что бюллетень был прислан так рано. Это не имело значения. Торбад знал, что лучшего бюллетеня Храм не выпускал никогда. В час дня в сандас, Горгос принес ему множество писем.
"Бюллетень сегодня был так прекрасен, что, когда я читал его в вестибюле, стыдно сказать, но я горько плакал, — писал настоятель. — Не знаю, случалось ли мне прежде видеть что-либо, столь явно прославляющее Аури-Эля. Церкви Фестхолда бледнеют в сравнении с ним. Друг мой, я преклоняюсь перед величайшим художником со времен Галлаэля".
Настоятелю, как многим носителям этого сана, было свойственно преувеличивать. Однако, Торбад был очень горд этой похвалой. Были и еще письма. Все старейшины Храма и тридцать три прихожанина, молодых и старых, потратили время на то, чтобы выяснить, кто писал бюллетень, и передать ему поздравительное письмо. И только один человек мог дать им такую информацию: Алфиерса. Торбаду было приятно думать о том, как ужасную женщину осаждают его поклонники.
На следующий день он был все еще в прекрасном настроении, отправляясь на встречу со своим целителем, Телемихиэлем. Там оказался новый травник, хорошенькая женщина-редгард, которая пыталась разговаривать с ним, даже после того, как он вручил ей записку: "Меня зовут Торбад Хулзик и я встречаюсь с Телемихиэлем в одиннадцать часов. Пожалуйста, простите, что я не отвечаю вам, но у меня больше нет гортани".
"Дождь уже пошел? — весело спросила она. — Прорицатель сказал, что это вполне возможно".
Торбад нахмурился и сердито покачал головой. Почему все считают, что немым людям нравится, когда с ними разговаривают? Разве солдатам, потерявшим руки, нравится, когда в них бросают мячом? Это, безусловно, не было преднамеренной жестокостью, но Торбад все равно подозревал, что людям просто хочется почувствовать, что у них самих все в порядке.
Само обследование, как обычно, было ужасным. Телемихиэль подверг его страшным мучениям и все время, не переставая, болтал.
"Вы должны попытаться заговорить. Это единственный способ узнать, становится ли вам лучше. Если вам неловко делать это на людях, поупражняйтесь, когда будете один, — сказал Телемихиэль, зная, что пациент все равно не последует его совету. — Попробуйте спеть в ванной. Вполне возможно, что звук окажется совсем не таким ужасным, как вы думаете".
Торбад ушел с обещанием, что результаты испытания будут получены через несколько недель. Во время поездки обратно домой, Торбад начал думать о бюллетене за следующую неделю. Может быть сделать двойную рамку вокруг сообщения о "Пожертвованиях последнего сандаса"? А еще интересный эффект может получиться, если записать проповедь в две колонки вместо одной. Было почти невыносимо думать, что он не сможет начать работу, пока Алфиерса не пришлет ему информацию.
Когда, наконец, нужные сведения пришли, при них была записка, "ПОСЛЕДНИЙ БЮЛЛЕТЕНЬ НЕМНОГО ПОЛУЧШЕ. В СЛЕДУЮЩИЙ РАЗ НЕ УПОТРЕБЛЯЙТЕ СЛОВО "ВЕЗУЧИЙ" ВМЕСТО "УДАЧЛИВЫЙ". К ВАШЕМУ СВЕДЕНИЮ, ЭТО НЕ СИНОНИМЫ".
В ответ Торбад чуть не последовал совету лекаря и не отругал Горгоса на чем свет стоит. Вместо этого, он выпил бутылку дешевого вина, составил и отослал подобающий ответ и заснул на полу.
На следующее утро, после принятия ванны, Торбад начал работать над бюллетенем. Его идея слегка затенить раздел "Специальные объявления" оказалась исключительно эффектной. Алфиерса всегда злилась, когда он украшал поля, но благодаря перу Фейфолкена, они выглядели роскошно и великолепно.
Как бы в ответ на его мысли прибыл Горгос с письмом от Алфиерсы. Торбад вскрыл его. Оно гласило просто, "МНЕ ОЧЕНЬ ЖАЛЬ".
Торбад продолжал работать. Записку Алфиерсы он выбросил из головы, не сомневаясь в том, что вслед за ней прибудет полный текст послания: "МНЕ ОЧЕНЬ ЖАЛЬ, ЧТО НИКТО НЕ НАУЧИЛ ВАС ДЕЛАТЬ ПОЛЯ СПРАВА И СЛЕВА ОДИНАКОВОЙ ШИРИНЫ" или "МНЕ ОЧЕНЬ ЖАЛЬ, ЧТО НАШ БЮЛЛЕТЕНЬ НЕКОМУ ПИСАТЬ, КРОМЕ ЖАЛКОГО СТАРИКА". Не имело значения, о чем она сожалеет. Выписки из проповеди выглядели как целые колонны роз, коронованные прекрасными заголовками. Объявления о рождениях и смертях были обведены прекрасными сферическими рамками, словно напоминающими о цикличности жизни. Бюллетень был одновременно теплым и великолепным. Это был шедевр. Когда вечером он отослал бюллетень Алфиерсе, он знал, что она будет ненавидеть его, и это наполнило сердце Торбада радостью.
Когда в лоредас пришел ответ из Храма, Торбад был поражен. Даже не заглянув в конверт, он понял, что это письмо писала не Алфиерса. Почерк не принадлежал Алфиерсе, она обычно писала только заглавными буквами, и выглядело это, как вопль из Обливиона.
"Торбад, я думала, вы знаете, что Алфиерса больше не работает в Храме. Она уволилась еще вчера, очень внезапно. Меня зовут Вандертил, и я очень счастлива (надо признать, я очень просила об этом) стать вашим новым контактным лицом в Храме. Я поражена вашим гением. У меня был кризис веры, пока я не увидела бюллетень прошлой недели. А бюллетень этой недели просто чудо. Ну, хватит. Я просто хочу сказать, что для меня большая честь работать с вами. — Вандертил".
Послание, которое пришло в сандас, после службы, еще больше поразило Торбада. Настоятель связывал увеличение количества паствы и пожертвований с изумительным качеством бюллетеня. Вознаграждение Торбада было увеличено в четыре раза. Горгос принес более ста двадцати писем от восторженных поклонников.
Всю следующую неделю Торбад сидел перед своей письменной доской, со стаканом лучшего торвальского меда, глядя на чистый пергамент. У него не было никаких идей. Бюллетень, его дитя, его вторая жена, утомил его. Никудышные проповеди настоятеля были настоящим проклятием, а рождения и смерти прихожан церкви казались ему бессмысленными. Тра-ля-ля, нацарапал он на странице.
Он знал, что написал буквы Т-Р-А-Л-Я-Л-Я. Но на пергаменте появились слова, "Жемчужное ожерелье на белой шее".
Он начертил на странице волнистую линию. И из-под заклятого пера Фейфолкена появилась фраза: "Слава Аури-Элю".
Торбад встряхнул перо, но чернильная клякса превратилась в стихи. Он царапал страницу, стараясь закрасить слова, но пропавшие фразы возникали снова, и были даже более изысканными, чем раньше. Любая мазня начинала кружиться, как в калейдоскопе, и составляла прекрасные, вычурные фразы. Он не мог испортить бюллетень. Фейфолкен победил. Писец оказался читателем, а не автором.
Итак, — спросил великий маг. — Что говорит вам ваше знание школы колдовства, что вы можете сказать о Фейфолкене?"
"Что было дальше?" — заныл Вонгулдак.
"Сначала скажите мне, кто же такой был Фейфолкен, а потом я продолжу рассказ".
"Вы сказали, что он был даэдра, — сказал Таксим. — И это должно иметь отношение к искусству. Может быть он был приближенным Азуры?"
"Возможно, писец просто вообразил все это, — сказал Вонгулдак. — Может быть, Фейфолкен был прислужником Шеогората, и он обезумел. А может быть то, что написано этим пером, сводило с ума всех, кто это читал, например всю паству храма Аури-Эля".
"Хермеус Мора даэдра знаний… а Хирсин даэдра дикой… а даэдра мщения Боэтия, — размышлял Таксим. Потом он улыбнулся. — Фейфолкен — слуга Клавикуса Вайла, верно?"
"Очень хорошо, — сказал великий маг. — Как ты догадался?"
"Это его стиль, — ответил Таксим. — Прикидываться, что сила пера ему не нужна, когда она у него есть. Что было дальше?"
"Я поведаю вам", — сказал великий маг и продолжил свою историю.
Книга III
Торбад наконец-то осознал, в чем сила пера, — сказал великий маг, продолжая свое повествование. — Зачарованное даэдра Фейфолкеном, прислужником Клавикуса Вайла, оно принесло ему богатство и славу в качестве писца еженедельного бюллетеня храма Аури-Эля. Но он понимал, что художником является перо, а он лишь свидетель его магии. Он был вне себя от ярости и ревности. С рыданием, он разломал перо пополам.
Потом он допил свой мед. Когда он повернулся, перо снова было целым.
У него было только зачарованное перо, так что он обмакнул палец в чернильницу и написал Горгосу записку большими неуклюжими буквами. Когда Горгос вернулся с новой кипой поздравительных писем из Храма, прославляющих его последний бюллетень, он передал записку и перо посыльному. Записка гласила: "Отнеси перо назад в Гильдию магов и продай его. Купи мне другое, не зачарованное перо".
Горгос ничего не понял, но сделал, как ему было сказано. Он вернулся через несколько часов.
"Они ничего за него не дали, — сказал Горгос. — Они сказали, что оно вовсе не зачаровано. Тут я им сказал: "Что это вы говорите, вы же сами его зачаровали камнем с душой Фейфолкена", а они отвечают: "Ну а теперь в нем нет никакой души. Наверное, вы что-то сделали с пером, и душа освободилась".
Горгос помолчал и посмотрел на своего хозяина. Торбад, разумеется не мог говорить, но выглядел еще более чем всегда лишенным дара речи.
"Но я все равно выбросил перо и купил другое, как вы и сказали".
Торбад рассмотрел новое перо. Оно было белым, тогда как предыдущее перо было серым. Его приятно было держать в руке. Он с облегчением вздохнул и отпустил посыльного. Ему нужно было написать бюллетень, и на этот раз безо всякой магии.
Через два дня он почти вернулся к прежнему распорядку. Бюллетень выглядел очень просто, но принадлежал только ему. Торбад почувствовал, что снова обретает уверенность, когда заметил на странице несколько незначительных ошибок. Давным-давно ему не попадались ошибки в его бюллетенях. Торбад с восторгом думал о том, что, возможно, в документе есть и другие ошибки, которых он просто не замечает.
Он заканчивал последний завиток простых украшений на полях, когда прибыл Горгос с посланиями из Храма. Торбад проглядел их все, но одно привлекло его внимание. На восковой печати стояло "Фейфолкен". В полном замешательстве, он открыл конверт.
"Я думаю, тебе лучше покончить с собой" — вычурным почерком написано было в письме.
Он бросил письмо на пол и увидел внезапное движение на страницах бюллетеня. Письмена Фейфолкена вытекли из письма и обрушились на свиток, превращая простую работу Торбада в труд изумительной красоты. Торбад больше не стеснялся своего скрипучего голоса. Он кричал долго. А потом напился. Сильно.
Горгос принес Торбаду письмо от Вандертил, секретаря храма, ранним утром во фредас, но писцу пришлось до середины дня набираться смелости, чтобы открыть его. "Доброе утро, я насчет бюллетеня. Обычно вы присылаете его в ночь с турдаса на фредас. Я сгораю от любопытства. Вы запланировали что-то особенное? — Вандертил".
Торбад ответил: "Вандертил, простите меня. Я болен. На этот раз бюллетеня не будет". Он передал записку Горгосу, после чего ушел принимать ванну. Часом позже из Храма вернулся улыбающийся Горгос.
"Вандертил и настоятель чуть с ума не сошли, — сказал он. — Сказали, лучше вы еще не делали".
Торбад непонимающе взглянул на Горгоса. Потом он увидел, что бюллетеня нет. Вздрогнув, он обмакнул палец в чернильницу и написал: "Что было сказано в записке, которую я тебе отдал?"
"Вы не помните?" — спросил Горгос, пряча улыбку. Он знал, что в последнее время его хозяин слишком много пьет: "Точных слов не скажу, но там было что-то вроде, "Вандертил, вот он. Простите за задержку. У меня были головные боли. — Торбад". Поскольку вы написали "вот он", я решил, что бюллетень тоже надо отнести. Так я и сделал. И им он здорово понравился. Держу пари, в этот сандас писем будет в три раза больше".
Торбад кивнул головой, улыбнулся и отослал посыльного. Горгос вернулся в Храм, а его хозяин сел за письменную доску и взял чистый лист пергамента.
Он написал: "Чего ты хочешь, Фейфолкен?"
На пергаменте получилось: "Прощайте. Я ненавижу свою жизнь. Я перерезал себе жилы.
Торбад попробовал еще раз: "Я схожу с ума?"
Вышли слова: "Прощайте. Я принял яд. Я ненавижу свою жизнь".
"Почему ты так поступил со мной?"
"Я, Торбад Хулзик, не могу больше мириться с собой и собственной неблагодарностью. Вот почему я решил повеситься".
Торбад взял свежий пергамент, обмакнул палец в чернильницу и решил переписать бюллетень. Хотя его первоначальный набросок был простым и несовершенным, пока Фейфолкен не изменил его, новая копия оказалась просто ужасной. Не хватало апострофов, Г были похожи на Т, предложения заползали на поля и извивались, словно змеи. Чернила с первой страницы просочились на вторую страницу. Когда он вырывал страницы из тетради, третья страница чуть не разорвалась пополам. Однако окончательный результат все же был на что-то похож. По крайней мере, Торбад на это надеялся. Он написал еще одну записку, "Используйте этот бюллетень вместо того безобразия, которое я вам отправил".
Когда Горгос вернулся с новыми письмами, Торбад отдал ему конверт. В новых письмах было все то же самое, за исключением письма от его лекаря, Телемихиэля: "Торбад, как можно скорее приезжайте к нам. Мы получили сообщения из Чернотопья о вспышке красной чумы, очень похожей на то, что было с вами, и нам необходимо снова осмотреть вас. Пока что ничего не ясно, но мы хотим знать, каковы наши возможности".
Чтобы придти в себя, Торбаду понадобился весь остаток дня и пятнадцать порций крепчайшего меда. Большую часть следующего утра он приходил в себя от вчерашнего. Он начал писать Вандертил пером: "Что вы думаете о новом бюллетене?". Фейфолкен вывел "Я решил сжечь себя, потому что совершенно бездарен".
Торбад переписал записку, макая палец в чернила. Когда появился Горгос, он отдал ему записку. Горгос принес письмо от Вандертил.
Оно гласило: "Торбад, вы не только божественно одарены, но у вас еще прекрасное чувство юмора. Предложить использовать эти каракули вместо настоящего бюллетеня! Настоятель очень смеялся. Дождаться не могу, чем вы порадуете нас на следующей неделе. Ваша Вандертил".
Неделей позже на погребальную службу собралось гораздо больше друзей и поклонников Торбада Хулзика, чем вы можете себе представить. Гроб, разумеется, пришлось оставить закрытым, но это не удержало скорбящих от попыток прикоснуться к его гладкой дубовой поверхности, как будто это была плоть самого художника. Настоятель собрался с силами и произнес прекрасную хвалебную речь. Вечный враг Торбада, прежний секретарь, Алфиерса, приехала из Клаудреста, рыдая. Она рассказывала всем, кто согласен был слушать, что советы Торбада изменили всю ее жизнь. Когда она услышала, что Торбад завещал ей свое перо, то упала на землю, захлебываясь от слез. Вандертил была еще более безутешна, пока не столкнулась с красивым и восхитительно одиноким молодым человеком.
"Не могу поверить, что его не стало, а я его даже не видела и ни разу не разговаривала с ним лицом к лицу, — сказала она. — Я видела тело, но оно так обгорело, что я даже не знала, он это, или нет".
"Хотелось бы мне сказать, что произошла ошибка, но к несчастью, есть множество медицинских доказательств, — сказал Телемихиэль. — Некоторые из них я дал сам. Он был моим пациентом, видите ли".
"О, — сказала Вандертил. — А разве он болел?"
"У него была красная чума много лет назад, она сожгла ему гортань, но казалось, что его ожидает полное выздоровление. Я написал ему об этом за день до того, как он покончил с собой".
"Вы целитель?" — воскликнула Вандертил. — "Посыльный Торбада Горгос сказал, что доставил письмо от вас, когда я отсылала ему свое, с комплиментами относительно нового, примитивистского стиля бюллетеня. Это была поразительная работа. Я не успела сказать ему об этом, но мне стало казаться, что он слишком привержен старомодной манере письма. Получилось так, что он сделал последнюю гениальную работу и ушел в лучах славы. Выражаясь фигурально. И буквально".
Вандертил показала целителю последний бюллетень Торбада, и Телемихиэль согласился с тем, что его яростный, почти неразборчивый почерк прославляет силу и могущества бога Аури-Эля".
"Я совсем запутался", — сказал Вонгулдак.
"В чем? — спросил великий маг. — Мне казалось, что эта история очень простая".
"Фейфолкен сделал все бюллетени красивыми, кроме последнего, того, который Торбад сделал для себя, — сказал Таксим задумчиво. — Но почему он неправильно прочитал письма от Вандертил и целителя? Фейфолкен изменил слова?"
"Возможно", — улыбнулся великий маг.
"Или Фейфолкен изменил восприятие Торбадом этих слов? — спросил Вонгулдак. — Фейфолкен свел его с ума в конце концов?"
"Похоже на то", сказал великий маг.
"Но это значит, что Фейфолкен был слугой Шеогората, — сказал Вонгулдак. — А вы говорили, что он служил Клавикусу Вайлу. Что же он внушал, озорство или безумие?"
"Фейфолкен определенно изменял волю, — сказал Таксим. — А именно это сделал бы прислужник Клавикуса Вайла, чтобы сохранить проклятие".
"Достойный конец истории про писца и зачарованное перо, — улыбнулся Великий маг. — Понимайте, как хотите".
Фрагмент: Об Артейуме (Торс иль-Ансельма)
Остров Артейум (ар-ТЕЙ-ум) — третий по размеру в архипелаге Саммерсет. Он расположен на юг от Моридунона в Потансе и на запад от Рунсибея. Остров знаменит тем, что на нем базируется Псиджикский орден, возможно, самый древний монашеский орден в Тамриэле.
Первое упоминание о псиджиках восходит к 20-му году Первой эры. В тех записях рассказывается о путешествии знаменитого бретонского мага Веурнета на остров Артейум для встречи с Яхезисом, мастером обрядов псиджиков.
Уже тогда псиджики были советниками королей и последователями "Пути древних", о котором им рассказали представители древней расы, жившей в Тамриэле. Путь древних — это философия самопознания и медитации, с помощью нее можно подчинить своей воле силы природы. Она сильно отличается от магии, но эффект от нее примерно тот же.
Говорят, что это было не простое совпадение, когда остров Артейум в буквальном смысле слова исчез в начале Второй эры в момент основания Гильдии магов в Тамриэле. Историки по-разному трактуют это событие, но, похоже, правду мог бы рассказать только Яхезис.
Через пятьсот лет Артейум вернулся на свое место. Псиджики на острове оказались теми же персонами, что исчезли во Вторую эру, в основном, то были эльфы. Всех их считали умершими. Они не дали — не могли или не захотели — никаких объяснений по поводу исчезновения острова, судьбы Яхезиса и всего совета Артейума.
В данный момент псиджиков возглавляет Селарус, который председательствует в совете Артейума вот уже двести пятьдесят лет. Совет периодически вмешивается в политику Тамриэля. Короли Саммерсета, особенно из Моридунона, очень часто спрашивают совета псиджиков. Император Уриэль V в начальные годы своего правления находился под большим влиянием Совета, во времена, предшествовавшие его нападению на Акавир. Предполагалось, что флот короля Оргама из Пиандонеи был уничтожен совместными усилиями императора Антиохуса и ордена Псиджиков. Последние четыре императора, Уриэль VI, Мориата, Пелагиус IV и Уриэль VII с подозрением относились к псиджикам и отказывались принимать послов с острова Артейум в столице.
Очень сложно указать географическое местоположение острова Артейум. Он постоянно перемещается то ли случайным образом, то ли по решению Совета. На остров так редко кто-нибудь приезжает, что о визитах практически ничего не известно. Любой, кто хочет найти псиджиков, может обратиться к ним в Потансе и Рунсибее, а также во многих других королевствах Саммерсета.
Если бы такая возможность существовала, Артейум мог стать одним из наиболее привлекательных для посещения мест. Я сам однажды был на острове и все еще с умилением вспоминаю его прекрасные фруктовые сады и просторные пастбища, его спокойные бухты, его туманные леса и великолепные архитектурные ансамбли псиджиков, которые очень гармонично вписываются в окружающий пейзаж. Башню Сепора я бы с удовольствием изучил, это сооружение осталось еще от цивилизации, которая существовала за несколько столетий до появления высоких эльфов. Псиджики используют башню в своих обрядах. Может быть, когда-нибудь, я вернусь туда.
[Примечание: Автор в данный момент находится на острове Артейум по приглашению мастера Саргениуса из Совета острова.]
Фрагменты Бездны Хермеуса Моры
…И собрал Исграмор горестные стенания жён-гигантов и отнёс их Фро и Гросте, которые сплели из них Скорбную тетиву, так что смог Исграмор воссоздать свой мощный лук Длиннострел. И лук издал тяжкий вздох при рождении и застонал после выстрела. И решил Исграмор испытать его на охоте.
И он охотился и убил много дичи в Морозном лесу Атморы, пока не остановился у реки, чтобы напиться. А на другом берегу, отделённый водным протоком, стоял Белый олень Форелгрима. Исграмор выстрелил и промахнулся, но промах не придал ему благоразумия, и поклялся он, что будет преследовать Белого оленя, пока тот не падёт от его руки. Но олень был осторожен и передвигался бесшумно, словно позёмка над снежным покровом, так что Исграмор вновь и вновь искал его, вновь и вновь теряя его. И даже вздох Скорбной тетивы был громче шагов Белого оленя.
Когда он в очередной раз потерял след и остановился, крайне раздосадованный, появился возле него Заяц и молвил: «Олень спустился вон в ту долину». «Откуда тебе это ведомо?» — вопросил Исграмор у Зайца, и тот отвечал: «Я знаю, потому что у меня длинные уши. Да, будь твои уши так же длинны, как мои, ты смог бы тоже слышать свою добычу, куда бы она ни направилась».
«Пусть будут тогда, — сказал Исграмор, — так же длинны мои уши, как и твои». В ответ Заяц дёрнул носом, и Исграмор почувствовал, что уши у него начали расти и заостряться. Но внезапно из подлеска выскочил Лис, бросился на Зайца и загрыз того. Исграмор, к своему изумлению, ощутил, что уши его уменьшились до прежнего размера.
И молвил Лис: «Узнай же, ты, смертный, что я Шор, а это был вовсе не заяц, но сам Херма Мора, который обманом едва не обратил тебя в ряды эльфов. Отныне же, смертный, полагайся на честные методы людей и избегай трюков эльфов, дабы не стать одним из них. А теперь ступай — Белый олень поджидает тебя в долине».
«Хермеус Мора, который старше, чем Ада, цефальярх Бездны, внял просьбе этого недостойного, и потому явился я — воспрепятствовать сделке обмена на знание. То, что ищу я, начертано на этом пергаменте, который я сожгу в твою честь, о демон знаний. Моя жажда знаний не поддаётся исчислению, и в награду за них любая запрошенная цена будет уплачена. АЕ ХЕРМА МОРА».
[Мой следующий сон был] об Апокрифе, где я бродил по затенённым залам среди [книг без названий], среди вившихся идей и доводов, которые я вдыхал, словно дымку. В левой руке у меня был свиток из тонкого пергамента, в правой руке — перо, я шёл, [и я записывал] истории, но свиток нельзя было заполнить, потому что пока я писал [слова] строкой ниже, [слова] строкой выше исчезали.
Потом я остановился у постамента из лазурита, на котором стоял [объект], никак доселе не обозначенный, урна с изящным флероном. И я [отложил в сторону] перо и свиток, схватился за флерон и поднял крышку.
[Внутри урны] была тягучая и зловонная [жидкость], на поверхности которой плавал, серый и блестящий, [орган мышления] смертного. И я знал, хотя неизвестно откуда, что эта [жидкость] не просто раствор, а мозг, не законсервированный, а живой и встревоженный, вынашивающий тёмные мысли. Я захлопнул крышку и [поднял глаза от] урны и увидел [за постаментом] бесконечно длинный коридор, слева и справа уставленный другими постаментами, несть которым числа, и [на каждом из них] была такая же урна.
[Что объясняет почему, когда] я проснулся, мой язык весь горел.
Хватая Удачу за руку (Серджо Хлаалу Драм Беро)
Я, советник дома Хлаалу, решил написать эту брошюру для тех, кто хочет понять нас и присоединиться к нам. Дом Хлаалу — самый открытый и самый современный из всех великих домов. Мы — единственный великий Дом, который принял имперские законы и обычаи. Поэтому мы извлекли выгоду из новых принципов империи, сделавшись Величайшим из Домов.
Традиции не могут устоять в неумолимом движении прогресса.
Редоранцы могут победить нас на поле боя, но когда развеется дым, они поймут, что обязаны нам. Телванни владеют тайным знанием, но они сражаются больше сами с собой, чем друг с другом, они не смогут приспособиться к жизненному укладу Империи. Волшебник Телванни может быть древним и сильным, но в одиночку ему не выстоять против истории. Индорилов любит народ, потому что они жертвуют много денег на благотворительность, но останется ли о них память, когда деньги кончатся? Дресы научились делать деньги, но они не научились не наживать врагов.
Хватайте удачу за руку. Если вы видите возможность, старайтесь использовать ее.
Если есть возможность извлечь выгоду — извлекайте ее. Но не гонитесь за деньгами. Есть ценность и в репутации, и это понимают не все молодые Хлаалу. Эту ценность и стоит видеть во всех деловых сделках. Кражи и убийства не подходят для бизнеса. Вот вы украли у кого-нибудь, но будет ли он после этого с вами торговать? Нельзя торговать с трупом.
Есть множество путей делать бизнес.
В Доме Хлаалу вы должны быть быстры и проворны. Вы должны поспевать за временем. Вы должны говорить быстро и убедительно. Вы должны быть способны торговать с самыми хитрыми торговцами и получать от этого выгоду. Вы должны уметь защищать вашу собственность, устраивая потайные сундуки, замки и даже ловушки. Если конфронтации невозможно избежать, вам следует драться в удобных легких доспехах короткими мечами, или издалека поражать врага из арбалетов.
Читатель, используешь ли ты шанс вступить в Дом Хлаалу? Хочешь ли ты оказаться среди победителей в гонке за успехом? Если да, то запишись на экзамен в особняке Балморы. Если вы нам подойдете — мы с радостью вас примем. Если вы будете упорны, то сможете добиться высоких постов, ведь выше всего прочего в Доме Хлаалу ценится инициатива и честолюбие.
Хижина в лесу. Том II (рассказано Могеном, сыном Молага)
Однажды поздней ночью, несколько лет назад, один солдат, одержав победу в череде кровавых битв, возвращался домой. Он решил, что сможет сэкономить пару монет и пройти сосновый бор пешком, не тратясь на повозку или лошадь.
Первый день его путешествия был весьма беден на события — солдат держался главной дороги и шел в быстром темпе. Когда начало смеркаться, он расстелил свой спальный мешок, развел небольшой костер и зажарил пойманного в пути кролика. "Да, денек выдался неплохой", — подумал он, засыпая.
Когда ночь уже вступала в свои права, солдат был разбужен тихими рыданиями, слышными вдалеке. Он схватил меч, полагая, что это может быть одной из приманок бандитов, но притворился спящим, чтобы напасть на них неожиданно в случае опасности. Через несколько минут звук рыданий стал удаляться и наконец стих совсем. Остаток ночи солдат спал урывками.
На второй день солдат очнулся от беспокойного сна и продолжил свой путь быстрее, намереваясь уйти подальше от источника рыданий, которые он слышал прошлой ночью. После полудня зарядил сильный дождь, и солдат построил себе небольшой шалаш, чтобы спокойно переночевать и не вымокнуть до нитки.
На этот раз он долго не мог заснуть, пытаясь забыть о событиях прошлой ночи, но в конце концов ему это удалось.
Он вновь был разбужен рыданиями, доносившимся совсем близко от его шалаша. Солдат покрепче сжал меч и выбрался из своего хлипкого убежища. У костра он увидел призрачную женскую фигуру, склонившую голову на сложенные руки и плачущую навзрыд.
Солдат собрал все свое мужество и спросил, что произошло.
Ответа не последовало.
Он начал медленно приближаться к женщине, но прежде чем он успел подойти к ней, она обернулась и страшно закричала. Призрачная фигура подняла топор и побежала на солдата — и внезапно исчезла за несколько шагов до него.
Солдат бросился бежать в ночь, прихватив только свой меч. Он бежал, пока не забрезжил первый луч рассвета. Тогда он вернулся на главную дорогу и продолжал идти так быстро, как только мог.
Погода на третий день была солнечной и ясной, но солдат, утомленный быстрой ходьбой и бессонной ночью, этого даже не заметил. Он шел так быстро, как только мог, стремясь выбраться из леса до наступления темноты.
Когда солнце уже начало заходить за горизонт, он заметил прямо у дороги небольшую хижину и подумал, что в ней можно было бы укрыться на ночь. Войдя в хижину, он долго проверял засовы на двери и окнах, подпирал их имеющейся в доме мебелью, чтобы никто точно не смог проникнуть к нему ночью.
Несмотря на все старания, заснуть ему не удавалось. Он сидел в комнате, которая когда-то служила спальней, смотрел на заставленную мебелью дверь и никак не мог справиться с дрожью. Но усталость взяла свое, и солдат все-таки забылся тяжелым сном.
На этот раз его разбудил громкий смех за дверью. Смех был женским, но солдат отказывался поверить, что это та же самая женщина, что преследовала его уже три ночи.
Солдат лихорадочно отпихнул так и не пригодившуюся баррикаду из мебели и ворвался в гостиную, и увидел ту самую призрачную женскую фигиру. На это раз она стояла с топором в руках и смотрела в пол, истерически смеясь.
Солдат начал без устали атаковать призрака, но удары его меча не наносили ей никакого вреда. Он вытащил свиток огненной стрелы и дрожащими руками пустил его в ход. Сгусток огня пронзил женщину, и она, издав крик боли, взорвалась, не оставив после себя и следа.
Призрак был повержен, и суровое испытание солдата подошло к концу.
Той ночью солдат наконец-то выспался и на следующий день одним махом преодолел остаток пути. С последними лучами солнца он вышел из леса и обернулся, вспоминая о событиях прошлых ночей.
Когда он развернулся и пошел прочь от леса, он мог поклясться, что слышит за спиной приглушенные рыдания.
Хотите большего, чем Мидденс?
Я вижу вас там внизу, живущих среди мусора, падающего с Элденского Древа. Вы считаете себя незаметными, беспомощными, совсем никому не нужными.
Вот здесь вы ОШИБАЕТЕСЬ!
Друзья мои, не надо барахтаться в грязи и мраке, когда можно купаться в лучах славы! Немного амбиций, немного упорного труда, немного крови — это всё, что требуется от вас, чтобы подняться с колен, стать известным, стать тем, с кем считаются!
В наш прекрасный город Элден Рут, ныне столицу Альдмерского Доминиона, будет стекаться народ со всего Тамриэля. Они восхитятся Элденским Древом, погуляют под сенью валенвудских деревьев, вволю наплещутся в великой реке, но потом заскучают.
И тут ВАШ выход, друзья мои!
Бесспорно — Доминион воюет, и даже сюда, в глубину Валенвуда, доносятся рассказы о героических схватках. Но те, кто прибудут в наш город, захотят собственными глазами увидеть доблесть и честь. Вот почему Элден Рут открывает собственную ГЛАДИАТОРСКУЮ АРЕНУ! Мы покажем нашим посетителям, что сердце Валенвуда — это сердце воина!
Бьётся ли в вашей груди такое сердце? Хотите ли вы слышать крики ликующей толпы? Хотите лучшую еду, роскошную кровать и никогда, никогда больше снова не прятаться среди мусора? Тогда выходите на свет и вступайте в команду гладиаторов Элден Рута!
Милгор Острый-Язык с Элденского Древа даст дополнительную информацию. Но не тяните слишком долго — ряды доблестных воинов заполняются быстро.
Храбрый маленький скриб
Храбрый маленький скриб жил вместе с маткой квама, рабочими квама и воинами квама. Они были свободной колонией и не должны были работать в шахтах тёмных эльфов и никому вообще не подчинялись. Но храбрый маленький скриб был недоволен. Ему не нравилось, что им командуют взрослые квама.
«Чем ты лучше меня?», — спросил храбрый маленький скриб рабочего квама.
«Я старше тебя, скриб, — нетерпеливо ответил рабочий квама. — И я всегда очень занят, и я знаю, что нужно делать. А тебе надо держаться подальше от водопада. Поверь мне, лучше полностью отдаться работе, чем плескаться в воде».
Храброму маленькому скрибу не понравился ответ, и он отправился поговорить с воином квама. «Почему мне нельзя поиграть с водопадом?», — спросил он.
Воин квама, как всегда очень серьёзный, даже не посмотрел на скриба — он, ни на что не отвлекаясь, искал в пещере потенциальных врагов, с которыми надо было сразиться. Воину нравились сражения, ему всегда хотелось битвы. «Водопад? С водопадом нельзя сражаться, маленький скриб. Вода холодная и стремительная, в ней можно утонуть. Возвращайся ты лучше назад в яичную комнату и поиграй с другими скрибами, пока мы, воины, охраняем вас».
Храброму маленькому скрибу и этот ответ не понравился. «Ладно, — сказал храбрый маленький скриб, — раз никто не объяснил мне внятно, почему мне нельзя поиграть с водопадом, то я пойду и буду играть с водопадом!»
Когда храбрый маленький скриб приблизился к падающему с высоты подземному потоку, он заметил впереди крошечного светлячка. «Привет, малыш Светлячок», — позвал его скриб.
«О, привет, маленький скриб», — пропел ему Светлячок. Голос у него был возбуждённый и трескучий, как горящее пламя. — «Что привело тебя в эту часть пещеры?»
«Я пришёл поиграть с водопадом, — приветливо сказал храбрый маленький скриб. — Может, подвинешься, а я пройду?»
«О, да, — пропел Светлячок, — я с радостью пропущу тебя. Давно я не видел никого, тонущего в водопаде, а я нахожу это зрелище чрезвычайно занятным. Пожалуйста, поспеши, я хочу повеселиться».
Храброму маленькому скрибу не понравилось сказанное Светлячком. «Ты хочешь посмотреть, как я тону?»
«Да, мне, пожалуй, все равно, как ты это сделаешь, — пропел Светлячок, — лишь бы совсем утонул мне на потеху. Ты умеешь плавать, маленький скриб?»
Храбрый маленький скриб задумался над словами Светлячка. «Я умею плавать, — солгал он. — Но что-то сегодня мне не хочется играть с водопадом. Может быть, завтра. Увидимся позже, Светлячок».
«Как скажешь, маленький скриб, — пропел Светлячок. — Счастливо тебе».
И храбрый маленький скриб побрёл назад в яичную комнату, мечтая о каком-нибудь другом приключении.
Хранители бритвы
Йорген из Морфала, восьмой в роду Носящих Топор хранитель Рукояти Бритвы Мерунеса. Сын Халнира, сына Хроя, сына Колэ, сына Малте, сына Лигрлейда, сына Неддрира, сына Ленне.
Гунзул, главарь банды Треснувшего Бивня, восьмой носитель осколков лезвия Бритвы Мерунеса. Сын Шелака, сына Мога, сына Грула, сына Дургоба, сына Узгака, сына Рамолга, сына Отамаша.
Драскуа, предводительница Изгоев Старушечьей скалы, восьмая носительница навершия Бритвы Мерунеса. Дочь Кайрины, дочери Эданы, дочери Малвины, дочери Мюриэль, дочери Рианы, дочери Кайлеи, дочери Сорки.
ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА:
Из всех группировок, которые поклялись искоренить Мифический Рассвет, ни одна не была столь удивительно успешна, как Хранители Бритвы. Изначально это была группа ополченцев, собранная с целью уничтожить выживших членов Мифического Рассвета, рассеянных по всему Тамриэлю, но затем они стали называть себя Хранителями Бритвы — после того, как отыскали этот легендарный артефакт, созданный самим Мерунесом Дагоном. Для меня так и осталось тайной, как им это удалось, но очевидно, что они не участвовали в провальной экспедиции Фратена Дротана в Варса Балим — первые упоминания о них появились в имперских хрониках лишь пятьдесят лет спустя.
Части Бритвы были распределены между тремя старшими членами ордена, которые и образовали Внутренний круг. Было условлено, что все три части Бритвы будут передаваться от первенца к первенцу до тех пор, "пока сами луны-близнецы не исчезнут с небес." Хотя эту клятву, видимо, следует понимать не столь буквально — ведь луны уже исчезали во время Пустых ночей в 98-100 гг. Четвертой эры, а части Бритвы до сих пор передаются из поколения в поколение.
Проследить цепочку потомков Внутренного круга оказалось весьма непросто из-за его многонационального состава. В то время как главой Хранителей был норд, чей клан (слава богам!) добросовестно вел свою генеалогию, так что обнаружить его наследника было просто, компанию ему составляли орк и туземка из Предела, и пренебрежение обеих культур к грамотности сделало процесс расследования весьма нетривиальным. К счастью, Отамаш гро-Гуларз и его сыновья служили в Имперском легионе, а потому упоминаются в его документах. Дочерей же Сорки практически невозможно было отыскать — до тех пор, пока ко мне в руки не попали тщательнейшим образом ведущиеся в Маркарте архивы налоговой отчетности, в которых регистрировалась уплата незначительного административного сбора за рождение каждого ребенка в семье Сорки. Ныне живущая наследница Сорки, Драскуа, после Маркартского инцидента бежала в окрестности Старушечьей скалы и, по мнению ярла, является значительной угрозой безопасности и стабильности в Пределе.
Хроники — том 1. До начала эпохи людей (Айкантар из Шаймерина)
Пока люди не пришли править Тамриэлем, а историки не записали деяния властителей Тамриэля, нам ведомо о событиях лишь из мифов и легенд, да божественных учений Девяти.
Для удобства историки делят давние годы предыстории на два больших временных периода — Эра рассвета и Эльфийская, или Меретическая эра.
Эра рассвета — это период до начала времени смертных, когда действовали боги. Эра рассвета заканчивается с исходом богов и магии из Мира при основании Адамантиновой башни.
Термин "Меретический" пришел из языка нордов, буквально "Эра эльфов". Меретическая эра — доисторическое время после исхода богов и магии из Мира при основании Адамантиновой башни и до появления Исграмора Северянина в Тамриэле.
Следующие события являются наиболее значимыми в Эре рассвета, представленные в последовательности, понятной таким зависящим от времени существам, как мы.
Космос сформирован был из Аурбиса (хаоса, или целого) Ану и Падомаем. Акатош (Ауриэль) появился, и началось время. Боги (эт'Ада) появились. Лорхан убеждением или обманом склонил богов создать мир смертных, Нирн. План смертных в тот момент был наполнен магией и опасен. Под тяжестью шагов Богов физический облик плана смертных и даже вневременная непрерывность бытия становились неустойчивыми.
Когда Магия (Магнус), архитектор планов смертных, решил выйти из проекта, Боги собрались в Адамантиновой башне (Башне Диренни, старейшем из всех сооружений Тамриэля) и решали, что делать. Большинство удалились, как сделал это Магия. Другие превратили себя в иные формы, так что они могли "остаться" (Эльнофей). Боги приговорили Лорхана к ссылке в план смертных, сердце его было вырвано и выброшено из башни. Там, где оно приземлилось, образовался Вулкан. Когда Магия (в Мифическом понимании) покинул мир, Космос стабилизировался. Началась, наконец, линейная Эльфийская история (ME2500).
Понятие Меретическая эра было введено нордами как серия лет, пронумерованных в обратном порядке от "начала времен" — основания Каморанской династии, записанного Годом Ноль Первой эры. Доисторические события Меретической эры записаны там традиционными нордическими меретическими датами. Самая ранняя меретическая дата, установленная учеными короля Харальда, ME2500 — нордическое понимание первого года времени. Таким образом, Меретическая эра тянется от ME2500 в отдаленном прошлом до ME1, года основания Каморанской династии и учреждения Башни Белого Золота как независимого города-государства.
Летописцы короля Харальда, сочли ME2500 датой создания Адамантиновой башни на острове Балфиера в Хай Роке, старейшей конструкции в Тамриэле. (Это коррелирует с ранними историческими датами, приведенными в различных неопубликованных эльфийских хрониках).
Во время Ранней меретической эры коренное население Тамриэля, зверолюди — предки каджитов, аргониан, орков и других зверонародов — жили первобытными сообществами по всей территории Тамриэля.
В Средней меретической эре, альдмерские эмигранты (смертные эльфийского происхождения) покинули свой проклятый и ныне исчезнувший континент Альдмерис (известный также как Старый Эльнофей) и расселились в юго-восточной части Тамриэля. Первые колонии расположились ареалами на островах вдоль всего побережья. Позднее были основаны и континентальные поселения, в основном в плодородных низинах юго-запада и центра Тамриэля. Когда бы зверолюди не встречали эльфов, образованные, грамотные, технологически развитые альдмерские культуры вынуждали примитивных зверолюдей переместиться в джунгли, болота, горы и пустоши. Адамантиновая башня была обнаружена вновь и захвачена Диренни, могучим и знаменитым альдмерским кланом. На острове Саммерсет была построена Кристаллическая башня и, позже, в Сиродиле — Башня Белого Золота.
Во время Средней меретической эры, альдмерские исследователи нанесли на карту побережье Вварденфелла, построив магические башни высоких эльфов Первой эры в Альд Редании, Бал Фелле, Тель Аруне и Тель Море в Морровинде. На этот же период времени приходится расцвет поселений айлейдов (диких эльфов) в джунглях, окружающих Башню Белого Золота (современный Сиродил). Дикие эльфы, известные также как средиземные высокие эльфы, сохранили магию Эры рассвета и язык Эльнофей. Земля эта формально числилась подвассальной высшему королю Алинора, на деле же удаленность от островов Саммерсета привела к фактической независимости Сиродила от высших королей из Кристаллической башни.
Поздняя средняя меретическая эра — это период высокой велотийской культуры. Каймеры, чьими потомками являются современные данмеры, или темные эльфы, — динамичный, амбициозный, долгоживущий эльфийский народ — проповедовали фундаменталистское почитание предков. Кланы каймеров покинули родные земли в юго-западной части Тамриэля и последовали за пророком Велотом, чтобы поселиться в современном Морровинде. Презирая светскую культуру и мирские занятия двемеров, каймеры также засматривались на земли и ресурсы двемеров, и веками досаждали им малыми набегами и территориальными спорами. Двемеры (дварфы) — свободомыслящие, живущие уединенно эльфийские кланы, склонные к постижению секретов науки, инженерии, алхимии, создавали подземные города и сообщества в горных районах (позднее Велотийских горах), разделяющих современные Скайрим и Морровинд.
Поздняя меретическая эра отмечена стремительным закатом велотийской культуры. Некоторые велотийцы расселились в деревнях поблизости от заброшенных древних велотийских башен. В этот период высокая велотийская культура растворилась и исчезла на острове Вварденфелл. Ранние двемерские свободные колонии датируются этим периодом. Деградировавшие велотийцы образовали племенные культуры, которые, в свою очередь, эволюционировали в современные Великие дома Морровинда или продолжили существование в виде варварских эшлендерских племен. Единственными следами этой племенной культуры служат разбросанные велотийские башни и дикие племена эшлендеров на острове Вварденфелл. Магические башни высоких эльфов Первой эры вдоль побережья Тамриэля также оказываются в этот период покинуты.
В Позднюю меретическую эру предки людей, так называемые недийские народы мигрировали с континента Атмора (также "Альтмора" или "Старый лес" на альдмерис) и поселились в северном Тамриэле. Героя нордов, Исграмора, бывшего во главе флота, направившегося в Тамриэль, почитают за создание рунической записи нордической речи, основанной на принципах эльфов, так что он считается первым историком среди людей. Флот Исграмора высадился в Хсаарик Хед в самой северной точке скайримского Сломанного мыса. Норды построили там легендарный город Саартал. Эльфы изгнали людей во время Ночи слез, но Исграмор вскоре вернулся вместе со своими Пятью сотнями соратников.
Также в течение Поздней меретической эры легендарный бессмертный герой, воин, волшебник и властитель, известный под именами Пелинал Вайтстрейк, Харральд, Исмир, Ханс Лис, и проч., бродил по Тамриэлю, собирая армии, завоевывая земли, правя ими, а затем бросая свои королевства, чтобы пуститься в новые странствия.
Хроники Нчулефта
Это хроника событий, имевших историческое значение для двемерского свободного поселения Нчулефт. Автор текста, вероятно, альтмер, поскольку написан он на альдмерис.
Случилось так во Второй Посев (P.D. 1220), что лорд Илендам на пути через Западные нагорья прибыл в Нчулефт, и встретили его протектор Анчард и генерал Ркунгтунч, и Дален-Занчу также явился на встречу. Долго вели они разговоры; но лишь то было известно об их делах, что искали они дружбы друг с другом. И разошлись они, и каждый вернулся домой в свое поселение.
Блутанч и сыновья ее прослышали о той тайной встрече и решили, что замышлялось на ней коварство против Советов; и часто вели они разговоры о том в своем кругу. Когда же пришла весна, Советы объявили, по обычаю, Собор Советов в залах Бамз-Амшенда. И услыхал народ, и собрался, и обручились все с элем и песней, и пили храбро. И за питейным столом шли всякие разговоры, дошло и до сравнений между двемерами, в том числе и членами Совета.
И сказал некто, что превосходит лорд Илендам иных советников изрядно и всемерно. Услышав сие, советница Блутанч разгневалась и заявила резко, что ни в чем не уступает лорду Илендаму, и докажет это на деле. Так распалились обе стороны, что вызвали друг друга на бой и кинулись к оружию. Однако присутствующие из числа более трезвых и более разумных встали меж ними и утихомирили их; и каждый вернулся назад в свое поселение, но мира меж ними более не ждал никто.
Однако затем, осенью, лорд Илендам получил послание от советницы Блутанч о том, что приглашает она его держать разговор в Хендор-Стардумз. И все родичи Илендама и приближенные его истово упрашивали, дабы не шел он, ибо страшились коварства, но Илендам не пожелал их слушать и не согласился даже взять с собой почетную стражу. И, к прискорбию, случилось так, что на пути в Хендор-Стардумз, в ущелье Чинзинч скопище нечистых тварей накинулось на лорда Илендама и погубило его вместе со всеми его сотоварищами. И многие двемеры говорили впоследствии, что это Блутанч и сыновья ее призвали этих существ и натравили их на лорда Илендама, но доказательств тому не нашлось. Лорд Илендам был погребен в местечке под именем Лефтунч.
Хроники пяти соратников
Часть I
Я, Лирис из Скайрима, — или, как некоторые меня называют, Титанорожденная — пишу эти слова по велению моего союзника и соотечественника, который должен упоминаться в истории только как Пророк. Именно с помощью его видения и интерпретации Древних свитков мы пришли к пониманию истинной природы угрозы, нависшей над всем Тамриэлем.
Да будет известно читающим эти строки, что судьба, обрушившаяся на мир в 579 году Второй эры, была связана с предательством одного эльфа — Маннимарко, Короля Червей, повелителя некромантов и слуги одного из самых мерзких даэдрических принцев — Молага Бала.
Некогда Маннимарко считал себя главным советником при дворе Варена Аквилароса, герцога Чейдинхола и императора Тамриэля по праву завоевания. Его мудрость и советы принесли герцогу Варену огромное влияние, а также способность подавить прежние династии и дикий режим предельцев известный как Палата императоров.
Лишь тогда мы осознали тщетность усилий — так много исторических записей и знаний о правлении Тамриэлем было потеряно на протяжении столетий небрежных и некомпетентных правителей.
Несмотря на его завоевания, Варен не был истинным императором: как предельцу Леовику и его родственникам, ему не хватало драконьего огня в крови чтобы зажечь Драконьи огни в храме Единого. Из поколения в поколение они медленно тлели как простые угли в храмовой чаше, едва обеспечивая покровительство богов над этим миром. Правитель истинной крови, способный зажечь их снова, был утерян в веках после падения династии Реманов.
Я пишу об Амулете Королей, выкованном в древние времена, когда Акатош вручил его святой Алессии. Эта божественная реликвия, которую носили императоры Первой эры, могла зажечь огни и придать легитимность правлению императора.
Маннимарко убедил Варена и его спутников, среди которых были редгард Саи Сахан и сам великий канцлер Абнур Тарн (чья дочь Кливия удачно вступила в политический брак с Вареном), отправиться в путешествие, чтобы восстановить амулет. В течение многих лет мы рыскали по всему Тамриэлю, следуя бесчисленным указаниям, пока Империя сохраняла хрупкое равновесие под управлением Варена.
Играя на неуверенности Варена, Маннимарко утверждал, что ритуал коронации, должным образом измененный, может не только зажечь Драконьи огни, но и заставить Акатоша наделить смертного божественной силой и драконьей кровью. Император стремился заставить богов изменить его судьбу во благо человечества и положить конец бесчисленным прецедентам борьбы за власть среди потенциальных завоевателей.
Лишь когда состоялся ритуал коронации в храме Единого, как в древние времена, мы узрели масштаб заговора Маннимарко. Его магия, наложенная на печати храма, извратила магию Амулета и вызвала бедствия, известные как Взрыв Душ. Я помню мало из произошедшего, но могу сказать одно: хаос был чудовищный.
Варен погиб, поглощенный огненной бурей бога, доведенного до крайних мер. Саи Сахан и я приложили руку к его смерти, после чего Саи сбежал с восстановленным амулетом. Великий канцлер, всегда бывший оппортунистом, тут же связал свою судьбу с Королем Червей и стал держать свою семью железной хваткой в Имперском Городе — даже под давлением некромантов восходящего Ордена Черного Червя, властелином которого являлся Маннимарко.
История Пророка окутана тайной: он вышел из утреннего тумана на ступени аббатства жрецов Мотылька в Сиродиле. Они приютили его, приняв за обычного бродягу; их удивлению не было предела, когда в ту же ночь они поймали Пророка в библиотеке. Под его пальцами лежали сверхъестественные гравюры Древнего свитка, которые могли читать лишь монахи Мотылька, не сходя при этом с ума и не теряя зрения.
Пророк же был и без того слеп и безумен. Легкость, с которой он принялся за чтение пророчества, побудила монахов пожаловать ему титул, а его собственное имя стало навсегда потеряно для него. Пророк предсказал приближающуюся великую беду, простирающуюся далеко за пределы хаоса в Империи. Рассказы об этом случае быстро расползлись далеко за стены аббатства.
Сам Маннимарко прибыл вместе со своим холопом, Абнуром Тарном, чтобы посадить Пророка в тюрьму за сплетни и предательство. Аббатство вместе со всем содержимым было сожжено до основания — бесчисленное множество исторических сведений со времен Первой эры было утеряно, однако судьба Древнего свитка, что читал Пророк, неизвестна.
Катастрофа, предсказанная Пророком, случилась несколькими днями позже: обширные участки Империи были поглощены даэдрическим огнем, и первый Темный Якорь упал на землю.
Вторжение Молага Бала началось. И стало возможным благодаря предательству Маннимарко.
Часть II
Видения Пророка ухудшились. Может показаться, что эти образы не слишком влияют на него, когда он бодрствует, но я знаю, что он постоянно видит ужасные картины, где Молаг Бал правит миром. Ночью, в эти драгоценные несколько часов, когда он может уйти от этих мыслей, видения становятся еще более реальными. Он не делится особыми подробностями со мной, но я могу со всей уверенностью сказать, что они сводят его с ума каждый день.
Он не просил меня делать эту запись. Для меня было облегчением сделать крайнюю запись. Этого хватило для того, чтобы я почувствовала необходимость продолжить. Наш друг уже доказал свои необычайные способности. Побег из тюрьмы Плача был лишь началом. Я задолжала им свою жизнь, свою душу, и что угодно еще, когда они пришли за мной в литейную Скорби.
Теперь мы гоняемся за любыми слухами, которые до нас доносятся, чтобы найти Саи Сахан и Амулет Королей. Пророк полагает, что, если нам удастся воспользоваться им, мы сможем на равных бросить вызов Молагу Балу и освободить мир от его когтей. В своей манере он использовал кучу закрученных слов и словосочетаний, которые мне не дано понять — должно быть это результат смешения воспитания с тем, что ему довелось испытать.
Порой я мечтаю, что вообще не приезжала в Сиродил. Я сражалась за одного великого человека, в которого верила, затем встретила другого, которого я опекала, и заработала много славы. Тем не менее, это место, где я впервые повстречала Маннимарко и его холопа, патриарха семьи Тарнов, Абнура. Маннимарко был обходительный и чарующий, но Тарн был грубый и невежественный.
Абнур ненавидел идею Империи под властью кого-либо, кроме коловианцев или нибенийцев — истинных людей Империи, по его мнению — и норда в качестве охраны для лорда. Пока он помогал падению ричменов, которым вынуждена была служить его семья, его презрение к остальным из нас возрастало троекратно.
Пророк думает, что Тарн еще сыграет свою роль в этой истории. Этот хнычущий сын козла переметнулся на сторону Маннимарко сразу после Взрыва душ, чтобы спасти свою шкуру и сохранить статус в Имперском Городе. Чем этот предатель вообще нам полезен?
Часть III
Ну что ж, свершилось. Тарн снова с нами, и мне это нисколько не нравится.
Наш друг храбро сражался против сил Ордена Червя и даже против воли Маннимарко, но вместо спасения моего друга Саи Сахан мы наткнулись на этого скользкого имперского лорда. Он врал нам, что не знает ничего о местонахождении Амулета или о месте, где держат Саи.
Он утверждает, что может помочь найти и то, и другое. Что он замышляет? Понятно, что наш друг может найти ему применение, но как насчет Тарна, использующего нас в ответ?
Все, о чем когда-либо заботился Абнур, это о своей Империи и о статусе его семьи. Я не доверяю ему, и, если он хоть чихнет как-то не так, я пну его с такой силой, что он залетит на скалы.
Часть IV
Какой-то день 2Э 582. Я потерял счет дням от тяжести монументальной задачи, возложенной на нас. Видя, что другие излагают события на бумаге, я счел своим долгом осветить историю со своей стороны, поэтому записи не будут искажены историками.
Я великий канцлер Абнур Тарн, владыка Нибении. Являлся главой Совета Старейшин и советником императоров и мелких королей на протяжении 117 лет из моей 164-летней жизни. Я пришел к своему положению и власти не по удаче или кумовству, но по крайней дисциплинированности, честолюбию и хитрости.
Семья Тарнов всегда занимала высокие должности во всем Сиродиле еще со времен выдвижения первого монарха. Наш род высоко ценится за лояльность, ловкие манипуляции в политике, безжалостное подчинение или уничтожение инакомыслящих на территории Империи. Наша работа трудна, но она должна быть сделана ради благополучия Империи.
Возможно, это прозвучит хвастливо или эгоистично — возможно, это так и есть. Но я излагаю все это на бумаге, так что вы, читатель, понимаете значение моих трудов.
Вот уже около тридцати лет я консультирую диких людей Предела, от Дукорача до Леовика, в то время как их жестокая династия разоряла Империю. Эта династия длилась дольше многих других правящих родов, что вылилось в мечты о завоевании всего Сиродила и его территорий. И все же их натура не позволила им встать на одну ступень с сыновьями истинной крови Коловии и Нибении.
Наиболее тяжким оскорблением для Леовика, младшего в роду, было принять в дикий союз мою шестнадцатнлетнюю дочь Кливию после того, как его дед сделал то же самое с Вераксией.
Варен Авилариос, герцог Чейдинхола, в тайне связался со мной и попросил помощи в свержении неугодных пришельцев с севера, и я охотно согласился. Мы боролись за свободу всех людей Империи, и в конечном итоге одержали победу при поддержке его компаньонов и огромной армии повстанцев. Я был благодарен, и даже счастлив, выдать Кливию за него замуж после того, как Варен вонзил свой меч в черное сердце Леовика.
Знайте же, как это больно — вручить бразды правления Империей очередному чужеземцу после того, как Варен был предан. Маннимарко быстро установил господство некромантии над всеми прочими формами волшебства, распуская гильдии и убивая любого, кто казался врагом государства. На какое-то время мне было позволено править Имперским городом вместе с Кливией, императрицей-регентом, в качестве номинального правителя Империи.
Как и Варен, я был предан, как только перестал быть нужным. Униженный, заточенный далеко в башне костей, с дочерью, обернувшейся против меня, и мечтающей об абсолютной власти над силами жизни и смерти, почерпнутыми у Маннимарко.
Дорогой читатель, знай, что я верну Империю для имперских мужчин и женщин и восстановлю порядок. Это моя цель. Это мое желание. Пусть каждый, кто бросает вызов этому желанию, будет поражен даэдрическими огнями по моей команде. Пусть каждый, кто сомневается в этом обещании, будет проклят на обитание в глубинах Обливиона.
Часть V
Вытащить редгарда из Залов мучений в конце концов оказалось довольно простой задачей. Интересно то, как на Саи Сахана повлияло пребывание среди соратников. Несмотря на то, что я нахожу его терпимость — и привязанность — к неповоротливой самке тролля отвратительной, нельзя отрицать, что его воля на протяжении всего заключения была поистине легендарна.
Мы знаем, где в данный момент находится Амулет Королей. Пожалуй, то, что он вернулся туда, вполне уместно. Сахан более эрудирован, чем я ожидал, однако слишком поэтичен. Умный и патриотичный человек имперского наследия мог бы моментально подумать о древней цитадели Санкр Тор, ее связи с Алессией и завете богословов. Это, пожалуй, послание небес, что эльф Маннимарко не питает особой любви к истории Сиродила.
И такой широкой кистью я сам себя рисую глупцом: в конце концов, я и сам не думал о Санкр Торе.
Саи Сахан — любопытная личность. Я никогда не считал редгардов такими презренными, как считали нибенейские лорды, и считаю его самым приятным из оставшихся в живых соратников. Он понимает, что есть долг и преданность делу; служит тем, кто отвечает его интересам, и оттачивает мастерство с особым упорством. Несмотря на его неспособность возродить утерянную традицию — что, как я считаю, к лучшему, ибо, возможно, это послужило причиной гибели родины редгардов — способности Саи Сахана в обращении с длинным мечом воистину невероятны.
Я вспоминаю времена войны против Длинного дома императоров, когда он скакал верхом во главе колонны наемников, которые были наняты Вареном для оказания поддержки в освобождении Лейавина. Оказалось, что Леовик, отпрыск Тага Дроилоча, и тогдашний правитель Имперского Города завербовали этих наемников в качестве двойных агентов. Когда Саи и его «верные» воины были уже у ворот Лейавина, они вдруг обратились на сторону противника, намереваясь принести Леовику голову легендарного командира Драконьей стражи из войска Варена.
Сложно доверять народным слухам, но если прогнать туман преувеличения, то становится ясно, что Саи пробил дорогу через два войска, которые намеревались отделить его череп от шеи. Когда он вернулся на базу мятежников в Бруму несколько недель спустя, он принес с собой скальпы восьмидесяти шести мужчин и новость об освобождении Лейавина.
Лично он мне этого не рассказывал, несмотря на мое упорство. Варен, конечно же, не проболтался: использовав свое обаяние, он начал сочинять сказки о славной битве. Саи Сахан, который в одиночку освободил Лейавин от контроля Леовика.
Подозреваю, что правда гораздо более жестока и кровава. Один человек не срезает кожу у восьмидесяти шести без сильного гнева или приступа кровожадности. Один человек не бросается в битву против шестисот: редгард, вероятнее всего, сражался с крайней жестокостью, ведя бой на улицах города несколько дней, убивая командиров и гвардейцев, покуда предельцы и их наемники не бросили свои укрепления.
Именно это делает Саи Сахана таким опасным. Он из тех, кто прячется в темных переулках, едят мусор и разделывают людей с такой первобытной жестокостью, что напугать их можно лишь став убийственным невидимым призраком, бродящим ночами по оккупированному городу.
Часть VI
Учения Дивада, Абаха, Калама и Сатамеха говорят о том, что воин может оттачивать свое мастерство до совершенства или заострять свой меч настолько, что он способен разрубать камень и сталь как горячий нож масло, но истинное достоинство мечника определяется врагами, которых он притягивает. Меня охватывает праздный интерес, как бы они пересмотрели свое заявление, если бы увидели нас сейчас, учитывая, что нашим врагом является один из князей даэдра.
Поначалу я хотел написать, что меня не готовили к подобным событиям, но после часов медитации и напутствия некогда моего императора я пришел к выводу, что это как раз именно то, к чему готовили нас с Касурой. Певчие мечи старой Йокуды были, согласно рассказам, чем-то большим, чем просто смертными; они обладали навыками и концентрацией такого уровня, каких не смог бы достичь ни один другой человек за всю жизнь. Сейчас я не могу сказать, что сумел достичь этих высот, однако мое последнее испытание было направлено не на ведение войн рядом с императорами, но на несение праведной стали для борьбы с противниками всего живого.
Меня гложут сомнения насчет моей готовности к предстоящей борьбе. Я не дал предателю то, чего он хотел, но не могу сказать, что вышел из Залов мучений невредимым. Торн вяжет плоть при помощи магии исцеления моего господина, а мои дикие сны прогоняет теплый голос Лили, в то время как я в ужасе просыпаюсь в мертвой ночной тишине.
Пока я восстанавливался, мы с Тарном много говорили об играх искусства и стратегии, и я говорил абсолютно открыто о том, что меня беспокоит. Его презрение к моим очевидным недостаткам служит необходимым антиподом к ласковым словам Лили. Я терплю и принимаю это, ведь для воина без человечности недостатки — словно лезвие меча, выкованное недостаточно гибким. Его слова укрепляют мою уверенность и заставляют ум оставаться острым.
Трудно оставить позади столько смертей в Аббатстве. И хотя мы сделали все, что было в наших силах, пройдет еще много лет, прежде чем Касура готова будет вновь обучать студентов пути лезвия и разума. Когда все это закончится — мы должны выжить, конечно — я бы хотел вернуться туда и помочь в восстановлении.
Возможно, я попрошу Лили отправиться со мной.
Часть VII
Мне больно видеть город с подобной историей утонувшим и поверженным силами некромантии Маннимарко и его Черных червей. Хотя сыны и дочери Сиродила не являются моим народом, разорение чего-либо, имеющего культурную значимость, заставляет мое сердце обливаться кровью. Во многих смыслах — хотя ни корона, ни предки этого не признают — мы больше похожи на имперцев, нежели отличаемся.
Варен оказал мне честь, попросив руководить его Драконьей стражей. Я обучал многих капитанов лично, натаскивая их в искусствах фехтования, командования и тактики. Они были разных рас и вероисповеданий: был набожный Нетинал из Морровинда, который мог бы спокойно читать проповеди о своих языческих полубогах каждый рассвет. Также я помню юного Лукаса Эвани, изгнанного из семейных владений в Хай Роке вследствие политических конфликтов. Не все из нас были имперцами, но мы все же легко приняли их традиции, учения и даже еду. Мы все верили в Империю.
Но теперь я вижу, что Империя была лишь мечтой, а Санкр Тор — разрушенная тень этой мечты. Я поклялся Варену Аквиларосу защищать его и вижу, как его мечта о воссоединении Империи сбывается, но, как мы все видим, выполнить эту клятву будет невозможно. Даже сейчас Имперский Город осаждается теми, кто хотел бы видеть своих представителей сидящими на Рубиновом троне. И очень немногие из них родом из здешних земель.
Я буду оплакивать потерю Санкр Тора и разрушение Империи как результат опустошительных конфликтов — мирских и космических. Не то чтобы я питал особую любовь к учениям Империи, просто это более похоже на путь Певчего меча, которому я следую: ломаная линия, которую хотят возродить лишь немногие, чьи мотивы бескорыстны и нетленны.
Часть VIII
Если бы я получал по одному дрейку за каждого царька или потенциального императора, который хотел наложить свои грязные лапы на Амулет Королей, моя семья могла бы позволить себе приобрести Акавир и выдернуть его из-под ног тех отвратительных чешуйчатых змеелюдей.
Его потеря после падения династии Реманов и наступление Второй эры, века до моих времен, считалась великой катастрофой того времени. Многие говорили о гибели мира без истинного императора на Рубиновом троне, но, как и многие предсказания провинциальных прорицателей, это оказалось плодами воспаленного воображения.
Без Амулета Тамриэль продолжил свое существование как прежде, когда избранники богов носили его на своих шеях. Взошло солнце, люди убивали друг друга из-за своих мелких амбиций и жадности, сильные мира сего диктовали свою волю тем, кто был ниже их по статусу, и просыпались на следующий день, чтобы делать это снова и снова.
Я не особо оптимистичен в оценке наших шансов против даэдрического принца. Просто глупо полагать, что даже если заклинание сработает, кто-то может и в самом деле сразиться со столь мощным существом и выйти победителем. Вестайг огромен, но все еще бесполезен. Я ненавижу это говорить, но я предпочел бы послать Титанорожденную попытаться выполнить это глупое поручение и спасти Вестайг, в то время как мы могли бы лучше подготовиться. По крайней мере ее не жалко.
Однако, даже я понимаю, насколько глупы подобные настроения. И да, если вы, нордские морские коровы, сейчас читаете это, не крутите свои смешные косички в попытке понять смирение Тарна.
Наш шанс здесь и сейчас. Мы примем его или же погибнем навсегда. Большая часть Тамриэля уже была избавлена от ужасов этого воздействия, и земля восстанавливается в местах падения якорей.
Большая часть населения примет это как провидение и прославит усилия тех, кто остановил слияние миров, но в их невежестве есть блаженство. Мои знания о даэдра позволяют мне видеть те ужасы, которые ждут нас, если Молаг Бал не будет полностью изгнан из нашего мира.
Представим, дорогой читатель, что мир, в котором мы живем, представляет собой спелое яблоко, опасно свисающее с цветущих ветвей большого дерева. Оно висит высоко над голодными пастями животных под ним, — даэдра — для которых это яблоко было бы настоящим праздником. Раздор в космосе вызван Взрывом душ, грязным ритуалом коронации Маннимарко. Это дала трещину ветка, на которой вышеупомянутое яблоко растет.
Наша странная сельская метафора представляет Молага Бала в виде скотины, которая щиплет зелень рядом с треснувшей веткой. Его перемазанные навозом копыта дают ему рычаги, которые позволяют тянуть ветку в надежде полакомиться яблоком.
Усилиями тех, кто остановил слияние миров и сброс якорей, эта скотина потеряла ноги. Тем не менее, его зловонные зубы продолжают копаться в зелени, и если дать ей восстановиться, она начнет борьбу снова.
Мы должны выбить зубы Молагу Балу, опираясь на невероятную силу. Конечно мы не можем использовать Амулет второй раз тем же образом, как мы делали при Взрыве душ, но, если я не ошибаюсь, — а я никогда не ошибаюсь — изменение заклинания позволит смертным быть сосудом божественной мощи, которая содержится внутри амулета. Принципиальное отличие заключается в том, что ритуал коронации может проходить и в обратном порядке.
Сведений об этой магии хватило бы для создания целой книги, но я пощажу читателя и не стану рассказывать о тонкостях, которые находятся за гранью понимания величайших ученых мужей. Это требует могучего интеллекта Тарна, — и нет живых, которые были бы более великими, чем я — чтобы постичь чары.
Если мы преуспеем в этом начинании, то в истории должно быть записано, что это было сделано знаниями и амбициями Тарнов, которые помогли в спасении этого мира, ведомые рукой Вестайга и пророчеством Древних свитков. Если мы потерпим неудачу, то, полагаю, никто не будет мудрее, потому что мы все станем безжизненными и бездумными слугами даэдрического принца до конца времен.
Часть IX
И действительно, Пятеро не испугались мрака владений Молага Бала, и отправились дальше, чтобы задать ему жару! С гордостью могу сказать, что я, сэр Кэдвелл Бредовый, Неустрашимый, Придворный рыцарь Холодной гавани, Герой рыцарей, Защитник беззащитных, Пастух Искупленных душ, с большого расстояния наблюдал за приближением этого момента.
Я буду скучать по прекрасным пейзажам Холодной гавани с ее морями кристально-голубого пламени, дымчато-темным небом и ее скалистым вершинам, уходящим в пепельные облака. Тамриэль — неуклюжий подражатель ее совершенства, которого я нахожу скучным, в то время как другие думают, что Холодная гавань представляет из себя лишь тень! Можете себе это представить?
Моим добрым другом была проделана прекрасная работа, хотя я считаю это имя грубым и неприятным для произношения. Тем не менее, я вовсе не собираюсь судить! Они уложили Бога интриг и нашли для меня новую наложницу.
Ах, лучезарная Меридия! Ее блестящие золотом глаза наполняют меня вдохновением! Это ей я должен служить теперь, за что рыцарь без дамы любит защищать? Она была твердо уверена, что я принесу ей свет в Вестайг, чтобы они могли использовать его для пересечения Тамриэля вдоль и поперек. Осмелюсь сказать, что слышал намек на страх в ее голосе, когда она говорила о грядущих днях, когда Тамриэль падет под когтистой трясущейся лапой Молага Бала, как будто это было не самое худшее!
Это, конечно, не в моем праве — вытягивать из нее детали, которыми она не готова поделиться. Прерывистый, естественно гулкий голос и сверкающая магия даэдрической злобы убедили меня, что продолжать давить было плохой идеей. Прекрасная и сияющая, но не добрая или нежная. Даэдра, даже самые порядочные из них, напоминают ураган у побережья. Это вид темной красоты, но вы молитесь, чтобы они не пришли на ваши земли и не разорили их.
Гавань более подходит для меня в качестве дома на данный момент. Все выходящее за пределы для меня сложно: я полагаю, Тамриэль стал еще уродливее с тех пор, как я отделился от него. Теплый свет Меридии успокаивает мою душу все больше.
Цена свободы
Золото перешло из рук в руки, ознаменовав завершение сделки. Делает-Много-Волн получила нового хозяина.
Сендраса Лларис наблюдала, как её новейшее приобретение переходит в группу рабов, которых она купила раньше. Она так долго и пристально смотрела на Делает-Много-Волн, что привлекла внимание аргонианки. Они обе быстро, почти мгновенно, отвели взгляд. Контакт глазами между хозяином и рабом обходился последнему в десять ударов плетью.
Расстояние между рынком и домом было не больше семи миль, но дорога показалась Сендрасе бесконечной. Многие годы отсчитала она в нетерпении до того времени, когда сможет обустроить свой собственный дом и привести туда Делает-Много-Волн.
«Отправь всех в барак», — сказала Сендраса. Лакей помог ей спуститься с лошади. «А вот эту, — она показала рукой на Делает-Много-Волн, — проведи в мою гостиную. Она будет моим личным помощником».
«Как пожелаете, мадам».
Стягивая перчатки на входе в дом, Сендраса улыбнулась: «Да, наконец-то! Это будет именно то, чего я желаю».
Сколько времени прошло с той поры, как она почувствовала, как губы любимой прикасаются к её собственным? С той поры, как они предавались отчаянным и греховным ласкам всякий раз, когда удавалось найти уединение? Как же она страдала, когда однажды об их близости стало известно! Хотя, с горечью думала Сендраса, смотреть, как её возлюбленную продали арчейнам, — возможно, даже недостаточно суровое наказание.
С той поры и до того момента, когда Сендраса наконец нашла и выкупила Делает-Много-Волн, время тянулось убийственно медленно. Но в этот раз никто не сможет разлучить их. Они принадлежат друг другу.
Дверь открылась, и Делает-Много-Волн шагнула вперёд, скромно потупив взгляд. Сендраса обошла её, затворила и заперла дверь, а потом повернулась.
«Я скучала по тебе», — сказала она с нежностью.
В тот же миг они сплелись воедино в страстном объятии. Сендраса нежно и осторожно гладила чешую Делает-Много-Волн.
«Они истязали тебя, дорогая? Клянусь, они заплатят за это!»
Делает-Много-Волн покачала головой, гребешки её позвоночника подрагивали. «Встреча с тобой излечила меня, любовь моя. Но арчейны…»
«Ты в безопасности. Те, кто предал тебя, больше до тебя не доберутся», — сказала Сендраса.
«Послушай, любовь моя, — произнесла Делает-Много-Волн, — твои родители хорошо заплатили арчейнам, очень хорошо. Их шпионы повсюду. Они узнают, что ты купила меня, и придут за мной».
«Я освобожу тебя, — ответила Сендраса. — Ты будешь в безопасности!»
«Дело не в этом, — прошептала аргонианка. — Арчейнам все равно, свободны или нет аргониане, которыми они торгуют. Чтобы спокойно жить вместе, мы должны покинуть Морровинд».
«Я знаю. А теперь поцелуй меня».
Как только стемнело, Сендраса и Делает-Много-Волн собрались в дорогу, направляясь на северо-запад прямиком к границе со Скайримом.
«Будет ли в Рифтене безопасно?», — прошептала Делает-Много-Волн. Они путешествовали уже несколько дней, держась в стороне от дороги, чтобы обмануть возможных преследователей.
Стрела вонзилась в горло Сендрасы ещё до того, как она смогла ответить. Она схватилась рукой за горло, глаза её расширились в удивлении. Мгновением позже посыпались новые стрелы, и тёмная эльфийка умерла даже раньше, чем опустилась на землю.
«Теперь ты свободна», — сказал аргонианин-лучник, выходя из тени.
Делает-Много-Волн уставилась на него, не в состоянии шевельнуться или что-либо сказать.
«Она не причинила тебе вреда? — спросил он, подходя ближе. — Теперь ты можешь вернуться в Чернотопье. Ты больше не рабыня».
Делает-Много-Волн рыдала на теле Сендрасы.
Цикл "История Эслафа Эрола" (Ревен)
Нищий
Эслаф Эрол был последним из пяти детей, которые родились у Лапиркопы, королевы Эролгарда, и ее мужа, короля Итлуафа. Во время беременности королева чудовищно располнела, став вдвое шире своего роста, а роды продлились три месяца и шесть дней. Удивительно ли, что, извергнув из себя Эслафа, Лапиркопа произнесла: "Скатертью дорога", и умерла?
Итлаф, как и многие норды, мало заботился о жене и еще меньше о своих детях. Поэтому он сильно удивил своих подданных, когда заявил о том, что последует в могилу за своей любимой супругой, как того требует древняя традиция Атморы. Никто не думал, что король и королева так уж сильно любили друг друга, и никто даже не подозревал, что такая традиция существует, и все же простой народ был благодарен своему повелителю, ведь эта трагедия помогла им развеять скуку — вечную напасть дальних уголков северного Скайрима, особенно сильно дающую о себе знать в зимнее время.
Король собрал придворных и своих жирных, ревущих маленьких наследников и разделил свое состояние. Своему сыну Инопу он отдал свой титул; сыну Лаэрну — землю, сыну Суойбуду — состояние, а дочери Лайкифитре — армию. Советники умоляли его не делать этого во благо королевства, но Итлуафу было наплевать и на советников, и на королевство. Огласив свою волю, король перерезал себе горло кинжалом.
Одна из кормилиц, робкая женщина, наконец набралась храбрости. "Ваше величество, — обратилась она к умирающему королю, — вы забыли про пятого ребенка, маленького Эслафа".
Добрый король Итлуаф застонал. В конце концов, трудно собраться с мыслями, когда из горла льется кровь. Король пытался придумать, что бы отдать Эслафу, но тщетно, ведь он уже отдал все.
"Тогда Эслаф должен взять что-нибудь сам", — раздраженно пробормотал король и умер.
Решение о том, что беспомощный младенец должен добыть себе наследство сам, было совершенно несправедливым. Но именно такова была воля умирающего отца: у Эслафа будет только то, что он сможет взять для себя.
Малыш оказался никому не нужен, и застенчивая кормилица отнесла его к себе домой в ветхую хижину, которая с годами разрушалась все больше и больше. Друсба не смогла найти работу и стала продавать домашнюю утварь, чтобы прокормить маленького Эслафа. Когда Эслаф подрос настолько, что уже мог ходить и говорить, Друсба продала в доме все, даже стены и крышу. От ее хижины остался только пол — и если вы бывали в Скайриме, то знаете, что этого недостаточно для жизни.
Друсба не рассказывала Эслафу ни о его происхождении, ни о том, что его братья и сестра живут в роскоши. Ведь, как мы уже говорили, она была застенчива, и чтобы говорить на эту тему ей не хватало смелости. Она убегала прочь, когда Эслаф спрашивал ее, кто его родители. Примерно так же она решала и все другие свои проблемы — убегая от них.
Чтобы хоть как-то общаться с ней, Эслафу с самого детства пришлось научиться бегать. Сначала он не мог угнаться за своей приемной матерью, но со временем он научился бегать с носка на пятку, если был нужен короткий и быстрый рывок, и с пятки на носок, если бежать нужно было далеко и долго. Эслаф так и не получил ответов на все свои вопросы, но зато научился быстро бегать.
Пока Эслаф рос, королевство Эролгард стало довольно мрачным местом. У короля Инопа не было казны, ведь она была у Суойбуда; не было доходов — ведь земля была отдана Лаэрну; не было армии, чтобы защитить свой народ — ведь армию получила Лайкифитра. Кроме того, король был еще совсем мал, и все решения принимали продажные советники. Высокие налоги, разгул преступности, постоянные вторжения захватчиков — для любого из королевств Тамриэля это обыкновенно, но тем не менее довольно неприятно.
Наконец, наступил день, когда в хижину Друсбы пришел сборщик налогов, чтобы забрать последнее — пол хижины. Бедная робкая кормилица не стала протестовать, а просто убежала, и Эслаф больше никогда не видел ее.
Эслаф, лишившийся дома и матери, не знал, что делать. Он привык к холоду, но теперь он был голоден.
"Можно я возьму кусочек мяса? — спросил он у мясника. — Я очень голоден".
Мясник много лет знал Эслафа и часто говорил жене о том, как ему жаль бедного мальчика, который живет в доме без стен и без крыши. Он улыбнулся Эслафу и сказал: "Убирайся, или я тебя ударю".
Эслаф быстро ушел и отправился в ближайшую таверну. Хозяин таверны раньше служил при дворе и знал, что мальчик — принц королевской крови. Он часто видел Эслафа, одетого в лохмотья, бегающего по улицам, и размышлял о том, как несправедлива судьба к этому несчастному парнишке.
"Можно мне что-нибудь поесть? — спросил Эслаф. — Я очень голоден".
"Тебе сильно повезет, если я сам не зажарю тебя и не съем", — ответил хозяин таверны.
Эслаф бросился бежать из таверны. Весь день он просил милостыню у добрых жителей Эролгарда. Один раз ему что-то бросили, но это оказался совершенно несъедобный камень.
Наступила ночь. К Эслафу подошел какой-то человек, одетый в лохмотья, и, не говоря ни слова, протянул мальчику яблоко и кусок вяленого мяса. Не веря своему счастью, Эслаф проглотил все это в один момент, а потом очень вежливо поблагодарил этого человека.
Наконец оборванец заговорил. "Если завтра я увижу, что ты просишь милостыню, — прорычал он, — я убью тебя своими руками. Численность нищих в городе определяется гильдией, и ты здесь лишний. Ты мешаешь нам работать".
К счастью, Эслаф умел быстро бегать. Он бежал всю ночь.
Продолжение истории Эслафа Эрола вы можете узнать, прочитав книгу "Вор".
Вор
И больше я об этом ничего не скажу, мой любезный читатель. В последний раз мы видели Эслафа, когда он был мальчиком, сиротой и нищим неудачником и бежал прочь от своего дома в Эрголарде через дикие леса Скайрима. Он шел и шел, останавливаясь там и сям, пока спустя многие годы не стал юношей.
Эслаф обнаружил, что из всех способов раздобыть еду просить людей проявить жалость накладнее всего. Гораздо проще было собирать дары природы в диких местах или красть пищу с прилавков беспечных торговцев, и единственное, что было еще хуже, чем просить еду, это просить работу, чтобы заработать денег и купить ее. Это было какое-то ненужное усложнение.
Нет, думал Эслаф, уж лучше быть падальщиком, нищим и вором.
Впервые он пошел на кражу вскоре после того, как покинул Эрголард, в лесах южного Тамбуркара, в неприютных землях возле горы Дженсен, к востоку от деревеньки Хорбельд. Эслаф голодал и за последние четыре дня перекусил только тощей сырой белкой, как вдруг почуял запах пищи, а вскоре увидел и дымок. Группа странствующих артистов остановилась на ночлег недалеко от него. Он следил из кустов за тем, как они готовили еду, шутили и пели песни.
Он мог бы просто попросить у них еды, но в последнее время ему слишком часто отказывали. Вместо этого он рванулся вперед, схватил кусок мяса прямо из огня, и, дергаясь от ожогов, забрался на дерево, чтобы сожрать мясо, пока барды стояли внизу и хохотали.
"И что ты будешь делать дальше, вор? — захихикала симпатичная рыжеволосая девушка, с ног до головы покрытая татуировками. — Как ты собираешься улизнуть от нас, чтобы мы тебя не побили?"
Утолив голод, Эслаф осознал, что она была права. Единственным способом спуститься с дерева, не попав в руки артистам, было перебраться по нависающей над ручьем ветке и соскочить на утес, пролетев около пятидесяти футов. Это показалось ему мудрым решением, и Эслаф принялся карабкаться в этом направлении.
"Ты ведь знаешь, как больно падать, паренек? — заорал молодой каджит, всего лишь на несколько лет старше Эслафа, худой, но мускулистый, каждое движение которого дышало ловкостью и изяществом. — Ты ведь не хочешь этого. Спускайся к нам и ты не сломаешь себе шею, а отделаешься парой тумаков."
"Не переживай, я умею падать", — отозвался Эслаф, но это была ложь. Он просто думал, что для того, чтобы успешно приземлиться, достаточно прыгнуть, а дальше как повезет. Но когда ты смотришь вниз с высоты в пятьдесят футов, поневоле замешкаешься.
"Прошу прощения, что усомнился в ваших способностях, о мастер среди воров! — заорал ухмыляющийся каджит. — Конечно, вы знаете, как упасть, вытянувшись и расслабившись и не треснуть, как подброшенное яйцо. Вы с легкостью ускользнете от нас."
Эслаф мудро последовал совету каджита и перемахнул через ручей, упав без особенного изящества, но ничего себе не повредив. В следующие несколько лет ему часто приходилось прыгать с большей высоты — как правило, после удачной кражи — и еще более часто под ним не оказывалось никакой воды. Со временем он усовершенствовал технику прыжков.
Утром того дня, когда ему испольнился двадцать один год, Эслаф прибыл в западный город Джалленхейм. Он долго выяснял, кто в этом городе самый богатый и заслуживает быть ограбленным. Возле парка в неприступном дворце жил загадочный молодой человек по имени Суйойбуд. Эслаф потратил немало времени на внешний осмотр дворца. Укрепленное поместье было для него как человек, чьи привычки и черты характера он старался запомнить.
Дворец был относительно новый, и это означало, что Суйойбуд приобрел состояние недавно. Его регулярно обходили стражники, это означало, что богач опасался ограбления, и не зря. Самым примечательным строением во дворце была огромная башня, возвышавшаяся над стенами на сотню футов. Вне всякого сомнения, владельцу открывался с нее отличный вид. Эслаф предположил, что если Суйойбуд был настолько боязлив, насколько казался, то с башни также должен открываться вид на кладовую. Богач должен присматривать за своим состоянием. Это означало, что сокровища находятся не прямо под башней, а укрыты где-то во дворе, за стенами.
Свет в башне горел всю ночь, и Эслаф нахально предположил, что лучшее время для ограбления наступит днем, когда Суойбуд пойдет спать. В это время охрана меньше всего ожидает появления вора.
Итак, когда полуденное солнце ярко осветило двор, Эслаф быстро залез на стену возле главных ворот и затаился в бойнице. Внутренний двор был плоским и пустынным. Там негде было спрятаться, но там были два колодца; из одного охранники периодически таскали воду, чтобы промочить горло, а к другому только подходили, но не трогали.
Он подождал, пока охрана отвлечется на торговца, который привез во дворец товары, и пока они обшаривали повозку, Эслаф изящно соскочил со стены прямо в колодец, мягко приземлившись на ноги.
По мнению Эслафа, это была не слишком удачная посадка, так как колодец был заполнен не водой, но золотом, однако ему было известно, как перекатиться после прыжка, так что он ничего себе не сломал. Во влажном подземелье он набил карманы золотом и как раз собирался выйти через дверь, которая, по его предположениям, шла в башню, когда заметил драгоценный камень величиной с яблоко, такой большой, что стоил больше, чем все оставшееся в подвале золото. Эслаф нашел место камню, запихнув его прямо себе в штаны.
Дверь действительно вела в башню, и Эслаф пошел по ступеням винтовой лестницы, передвигаясь тихо, но быстро. На самом верху он нашел личные покои хозяина, богато украшенные холодные комнаты с бесценными произведениями искусства, развешанными по стенам. Эслаф предположил, что храпящий под простынями коротышка и был сам Суойбуд, но не стал проверять это предположение. Вместо этого он подкрался к окну и выглянул наружу.
Это был сложный прыжок. Ему нужно было выпрыгнуть из башни, перелететь стену и достичь ветвей дерева на другой стороне. Ветки должны были смягчить его падение, а чтобы ничего не переломать, он оставил прямо под деревом небольшой стожок сена.
Эслаф как раз готовился к прыжку, когда хозяин комнаты вдруг проснулся. "Мой камень!" — заорал он, увидев вора.
Эслаф и хозяин секунду пялились друг на друга, широко раскрыв глаза. Они были очень похожи, и неудивительно — ведь они были кровными братьями.
История Эслафа Эрола продолжится в книге под названием "Воин".
Воин
Суойбуд Эрол мало что знал о своем прошлом, да и не хотел знать.
В детстве он жил в Эролгарде, но с каждым днем это королевство нищало, а налоги взлетали вверх. Он был слишком мал, чтобы распоряжаться своим состоянием, и его слуги, опасаясь разорения, перевезли его в Джалленхейм. Никто не мог объяснить, почему они переехали именно туда. Какая-то старая служанка решила, что именно это место будет для ребенка лучшим, и других предложений ни у кого не было.
Возможно, на свете и есть дети, более избалованные, чем Суойбуд, но это сомнительно. Когда он повзрослел, он понял, что он богат, что у него есть деньги — и ничего, кроме денег. У него не было ни семьи, ни положения в обществе, ни защиты, и неоднократно он убеждался в том, что верность нельзя купить за деньги. Он понимал, что у него есть только одно — его огромное состояние, и он решил сделать все, чтобы сохранить его, а при случае и приумножить.
Бывают жадные, но в целом хорошие люди, но у Суойбуда в жизни была всего одна цель: копить золото. Он был готов на все, лишь бы увеличить свое состояние. Наконец он занялся тем, что стал набирать наемников и приказывать им нападать на поместья. После таких нападений уже никто не хотел жить там, и Суойбуд скупал их за бесценок, после чего нападения чудесным образом прекращались. Суойбуд начал с нескольких небольших ферм, но со временем у него появились более честолюбивые планы.
На севере Скайрима есть местность под названием Аальто, непохожая ни на одну другую землю. Это долина вулканического происхождения, окруженная со всех сторон ледниками. Земля в ней теплая от спящего вулкана, но дожди идут там часто, а воздух холодный. В долине растет уникальный сорт винограда, Джазбай, который не может выжить ни в одном другом месте Тамриэля. Эти виноградники — частная собственность, и вино, которое там производится, редкое и исключительно дорогое. Говорят, что сам император вынужден просить разрешения Имперского Совета, чтобы раз в год выпить бокал этого вина.
Чтобы запугать владельца Аальто, пары наемников было бы недостаточно. Суойбуду нужна была лучшая армия во всем Скайриме.
Суойбуд не любил тратить деньги, и он договорился с генералом армии, женщиной по имени Лайкифитра, что отдаст ей драгоценный камень размером с яблоко. Все расчеты были отложены до успешного завершения задания, но Суойбуду не давала покоя мысль о том, что он расстанется с таким сокровищем. Обычно он спал днем, а ночью наблюдал за своей сокровищницей, ибо он знал, что воры орудуют именно по ночам.
И вот однажды в полдень Суойбуд очнулся от неспокойного сна и обнаружил в своей спальне вора. Этим вором был Эслаф.
Эслаф думал о том, чтобы выпрыгнуть из окна, уцепиться за ветви дерева, стоявшего за стенами крепости, и соскользнуть в стог сена, но окно находилось на высоте ста футов от земли, а каждый, кто хоть раз совершал подобный прыжок, знает, что для этого нужны мужество и внимание. Увидев, что богач проснулся, Эслаф потерял и то, и другое. Он спрятался за высоким, богато украшенным щитом, стоявшим у стены, и стал ждать, пока Суойбуд снова заснет.
Суойбуд не заснул. Он ничего не услышал, но почувствовал, что в комнате кто-то есть. Он встал и стал расхаживать по комнате.
Суойбуд ходил и ходил, и в конце концов решил, что ему померещилось. В комнате никого не было. Его сокровища были в безопасности.
Он снова лег в постель, как вдруг услышал глухой стук. Оглянувшись, Суойбуд увидел камень, который предназначался для Лайкифитры. Камень лежал на полу, у большого кавалерийского щита из Атморы. Из-за щита высунулась рука и схватила драгоценность.
"Вор!" — закричал Суойбуд, схватил со стены акавирскую катану и сделал выпад.
"Поединок" между Эслафом и Суойбудом не войдет в историю великих дуэлей. Суойбуд не умел фехтовать, а Эслаф не знал, как действовать щитом. Оба двигались медленно и неуклюже. Суойбуд был в ярости, но не мог нанести хороший удар, так как боялся повредить меч и уменьшить его стоимость. Эслаф двигался из стороны в сторону, волоча за собой щит и пытаясь держать его между лезвием и собой, что, в конце концов, является главным элементом защиты.
Суойбуд орал от беспомощности. Он даже пытался договориться с вором, сказав, что камень предназначен для великого воина по имени Лайкифитра и что он, Суойбуд, с радостью даст вору в обмен на этот камень что-нибудь столь же ценное. Эслаф не был умен, но он не поверил этим обещаниям.
Когда охрана услышала крики Суойбуда и прибежала на помощь, Суйобуду уже удалось оттеснить щит к окну.
Стражники, куда более опытные фехтовальщики, чем Суойбуд, напали на щит, но обнаружили, что за ним никого нет. Эслаф выпрыгнул из окна и скрылся.
Он тяжело бежал по улицам Джалленхейма, слыша звон монет в карманах и чувствуя, как камень, спрятанный под лохмотьями, натирает ему кожу. Эслаф не знал, куда идти дальше. Он просто понимал, что ему нельзя показываться в этом городе и следует избегать этого воина по имени Лайкифитра, который может предъявить права на его драгоценный камень.
Продолжение истории Эслафа Эрола читайте в книге "Король".
Король
Мы оставили Эслафа Эрола в тот момент, когда он бежал, спасая свою жизнь, что было для него обычным делом. Он украл много золота, а также один особенно крупный драгоценный камень у богатого жителя Джалленхейма по имени Суойбуд. Вор бежал на север, и, оказавшись в безопасности, стал швырять деньги направо и налево, тратя их на непристойные радости, чье описание вне всякого сомнения смутит леди или джентльмена, читающих эту книгу, и поэтому я опущу подробности.
В конце концов у него остался только украденный драгоценный камень.
Эслаф оставил его не потому, что камень был ему лично чем-то дорог, но лишь потому, что не мог найти достаточно богатого покупателя. Он оказался в комической ситуации — без гроша в кармане, но с камнем, стоящим миллионы золотых монет.
"Ты дашь мне комнату, немного хлеба и кувшин пива в обмен на это?" — спросил он у трактирщика в маленькой деревушке Кравенсволд, которая была так далеко на севере, что наполовину уходила в море Призраков.
Трактирщик с подозрением осмотрел камень.
"Это просто кристалл, — быстро сказал Эслаф. — Но он красивый, правда?"
"Покажи мне его" — сказала молодая женщина в доспехах, сидевшая у стойки. Не ожидая разрешения, она взяла камень, осмотрела его и недобро улыбнулась Эслафу: "Не хочешь ли сесть за мой стол?"
"Если честно, то я немного спешу, — ответил Эслаф, протягивая руку за камнем. — Может, в другой раз?"
"Из уважения к моему другу трактирщику я и мои люди оставили наше оружие за дверью, — спокойно сказала женщина, не отдавая камень. Она взяла метлу, стоявшую у стойки. — Но уверяю тебя, я управлюсь и вот с этим. Это, конечно, не оружие — но даже метлой можно оглушить, сломать пару костей, а затем засунуть ее в…"
"Так за каким столом ты сидишь?" — быстро спросил Эслаф.
Молодая женщина повела его за большой стол, стоявший в глубине таверны. За этим столом сидели десять самых больших нордов, которых Эслаф когда-либо видел в своей жизни. Норды взглянули на него без интереса, как будто он был странным насекомым, которое стоит рассмотреть, прежде чем раздавить…
"Меня зовут Лайкифитра, — сказала она, и Эслаф моргнул. Именно это имя произнес Суойбуд. — А это мои лейтенанты. Я командую очень большой армией. Мы — лучшая армия во всем Скайриме. Недавно мы получили новое задание — напасть на виноградники Аальто, чтобы их владелец, человек по имени Лаэрну, продал свою землю нашему работодателю Суойбуду. В награду мы должны были получить драгоценный камень невероятного размера, знаменитое сокровище, которое ни с чем нельзя спутать".
"Мы сделали все, что от нас требовалось, но когда мы вернулись к Суойбуду, он сказал, что его обокрали и что он не может заплатить нам. В конце концов он согласился с нашими доводами и заплатил нам золотом — почти столько же, сколько стоил тот камень… Его казна не опустела совсем, но он не смог купить Аальто даже по новой, низкой цене. Таким образом, мы не получили то, что нам причиталось, Суойбуд понес огромные убытки, а урожай джазбайского винограда был уничтожен зазря, — Лайкифитра медленно отхлебнула меда из кружки. — Интересно, как у тебя оказался камень, который предназначался для нас?"
Эслаф ответил не сазу.
Вместо этого он взял ломоть хлеба с тарелки бородача-варвара, сидевшего слева, и запустил в него зубы.
"Извини, — сказал он с набитым ртом. — Можно мне взять это? Конечно, я не могу заставить тебя отдать мне этот камень. Если честно, то я даже не расстроен. Не буду врать, я украл этот камень у твоего работодателя. Разумеется, я не хотел повредить ни тебе, ни твоим рыцарям, но я уверен, ты не поверишь моему слову, слову вора".
"Нет, — ответила Лайкифитра. Она нахмурилась, но ее глаза весело блеснули. — Не поверю".
"Но прежде чем убить меня, — сказал Эслаф, хватая еще один ломоть хлеба, — скажи, может ли рыцарь два раза брать плату за одну работу? У меня нет чести, но я подумал, что раз Суойбуд уже заплатил тебе, и раз теперь камень оказался у тебя в руках, то ты получила прибыль не вполне честным путем."
Лайкифитра взяла в руки метлу и посмотрела на Эслафа. Потом она рассмеялась: "Как тебя зовут, вор?"’
"Эслаф", — ответил он.
"Мы возьмем этот камень, ведь он был нам обещан. Но ты прав. Мы не должны дважды брать плату за одну работу. Итак, — продолжила женщина, опуская метлу, — теперь ты — наш работодатель. Какой приказ ты отдашь своей армии?"
Многие люди сразу поняли бы, что делать со своей армией, но Эслаф был не из их числа. Он думал изо всех сил и наконец решил, что потребует услуг от армии позже. Эслаф узнал, что, несмотря на свою жестокость, Лайкифитра была простодушной женщиной, которую воспитала ее собственная армия. Она разбиралась только в вопросах войны и чести.
Когда Эслаф ушел из Кравенсволда, в его распоряжении была целая армия — но у него в кармане не было ни гроша. Он понимал, что скоро ему нужно будет что-нибудь украсть.
Он бродил по лесу и искал, что бы поесть, когда вдруг почувствовал, что уже был в этих местах. Это был тот самый лес, в котором прошло его детство — такое же голодное, как и его теперешняя жизнь, и когда он вышел на дорогу, он обнаружил, что вернулся в то королевство, где его вырастила его милая, глупая и застенчивая кормилица Друсба.
Он был в Эролгарде.
Эролгард пришел в еще большее запустение. Лавки, откуда его гнали, были заколочены и брошены. По улицам, казалось, бродили не люди, а призраки — настолько ослабели жители от высоких налогов, суровых законов и варварских набегов, что у них даже не было сил бежать. Эслаф понял, что ему сильно повезло, когда он успел покинуть свою родину.
И все же здесь был замок, а в замке жил король. Эслаф немедленно решил обчистить королевскую казну. Как обычно, он стал внимательно наблюдать за стражниками и их привычками. Это заняло порядочно времени. В конце концов он понял, что замок совсем не охраняется.
Он вошел в парадную дверь и пошел по пустым коридорам прямо в сокровищницу. Она была пуста, но там сидел человек. Он был ровесником Эслафа, но выглядел значительно старше.
"Красть нечего, — сказал он, — к сожалению".
Хотя король Иноп постарел раньше срока, у него были те же белокурые волосы и голубые глаза, как и у Эслафа. На самом деле также он был похож и на Суойбуда, и на Лайкифитру. И хотя Эслаф никогда не встречал Лаэрну, владельца Аальто, он был похож и на него тоже, что неудивительно, ведь это были пять близнецов.
"Значит, у тебя ничего нет?" — мягко спросил Эслаф.
"Ничего, кроме моего бедного королевства, будь оно проклято, — буркнул король. — Пока я не стал королем, у меня были богатство и власть, а сейчас у меня есть только мой титул. Всю жизнь на мне лежала ответственность за судьбу королевства, но не было средств. С самого рождения я одинок, и я ненавижу свою жизнь. Если бы ты мог украсть мое королевство, я бы и пальцем не пошевелил, чтобы остановить тебя".
Оказалось, что украсть королевство нетрудно. Эслаф стал править под именем Иноп: они были так похожи, что обмана никто не заметил. Настоящий Иноп принял имя Илекилну, с радостью покинул свое королевство и стал обычным работником на виноградниках Аальто. Впервые он начал получать удовольствие от жизни и, казалось, даже помолодел.
Новый король Иноп потребовал от Лайкифитры погасить ее долг и использовал ее армию для того, чтобы навести порядок в Эролгарде. Теперь, когда порядок был восстановлен, торговля начала оживать, и Эслаф снизил непомерные налоги, чтобы стимулировать ее развитие. Узнав об этом, Суйобуд, который все время беспокоился о сохранности своего состояния, решил вернуться на родину. Он умер несколько лет спустя и был так жаден, что не назначил наследника, поэтому все его богатство поступило в королевскую казну.
Часть этих средств Эслаф потратил на приобретение виноградников Аальто, так как Иноп без устали их нахваливал.
Так и случилось, что процветание Эролгарду принес пятый ребенок короля Итлуафа — Эслаф Эрол, нищий, вор, воин (или что-то вроде того) и король.
Человек с топором
Из всех членов Мораг Тонга, которых я встречал, никто не поразил меня больше, чем Минас Торик. Спокойный, скрытный человек, который никогда не пил, никогда не ходил в бордель и никогда не сквернословил. Он был известен тем, что заставлял людей исчезать. Братство выбирало жертву, указывали на нее Торику, а потом человек просто исчезал. Однажды я спросил у него, каким оружием он пользовался и был очень удивлен его ответом.
"Я использую только топоры," сказал он тихо и спокойно, как всегда.
Меня так напугала и заинтриговала мысль о том, что этот скромный человек может использовать такое жестокое оружие, что я продолжил расспросы. Обычно наемные убийцы отказываются отвечать на какие-либо вопросы, но Торик не возражал. Хотя он был настолько застенчив, что мне понадобилось достаточно много времени, чтобы узнать все, что я хотел о нем узнать.
Торик осиротел в раннем детстве. Он жил с дядей на плантации риса в Шигораде, на севере Вварденфелла. Дядя хотел сделать его своим компаньоном, когда тот подрастет. А пока мальчик помогал ему по дому.
Это было непросто, так как старик был очень требователен. Мальчик должен был натирать все полы в доме. Если дяде казалось, что полы недостаточно чистые, он бил Торика, а потом заставлял начинать все сначала.
Вторая обязанность мальчика состояла в том, чтобы звонить в колокол и звать в дом работников. Он делал это минимум четыре раза в день — на завтрак, обед и ужин, а также если дяде требовалось сообщить работникам что-то важное — а требовалось это постоянно. Колокол был огромным и язык был невероятно тяжел. Торику приходилось всем телом наваливаться на цепь от языка, но иногда у мальчишки просто не хватало сил, чтобы колокол звонил достаточно громко. Дядя и тогда его бил.
Третья обязанность Торика была вытирать пыль с книжных полок в огромной библиотеке дяди. Это делалось тяжелой щеткой на длинной палке. Мальчик часто не доставал до верхних полок и был только один способ орудовать там щеткой — вертеть ее, уперев конец палки в плечо. А дядя жестоко наказывал его, если на книгах оставалась пыль.
Через несколько лет Минас Торик превратился в юношу, но его обязанности по дому не изменились. Его дядя пообещал взять его в дело, когда тот как следует освоит работу слуги. Торик понятия не имел, насколько беден был его дядя, и какие огромные долги висели на нем уже долгие годы.
Когда Торику было восемнадцать, дядя однажды позвал его в подвал. Он решил, что полы там были плохо начищены, и очень испугался, что его опять накажут. Однако, спустившись, он увидел, что дядя упаковывает вещи в ящики.
"Я покидаю Морроувинд," объяснил он. "Дела идут плохо, я решил испытать удачу в Скайриме. Там можно неплохо заработать, продавая подделки Нордлингам и Киродиильцам. Я бы взял тебя с собой, но там не нужно будет ни мыть полы, ни вытирать пыль, ни звонить в колокол."
"Но дядя," сказал Торик. "Я не понимаю. Я ничего не знаю о том, как вести здесь дела. Что я буду делать один?"
"Уверен, ты найдешь работу," пожал плечами дядя. "Я научил тебя всему, чему мог."
Торик никогда раньше не спорил с дядей. Он не чувствовал злости, просто его сердце сковал ледяной холод. Среди вещей дяди был старый железный топор, якобы сделанный Двемерами. Он взял его в руки и удивился, что топор оказался совсем не тяжелым. Более того, его очень удобно было держать. Он поднял топорна вытянутой руке, как не раз это делал со щеткой. И ударил по правой руке дяди.
Старик закричал от ярости и боли, но Торик больше не чувствовал страха. Он снова замахнулся и нанес еще один удар. Старик упал на пол, и кровь хлынула из открытой раны на его груди.
Торик поднял топор над головой. Это также была естественная для него поза. Так он звонил в колокол. Он махал руками снова и снова, словно созывая рабочих с поля. Но труп на полу не издавал ни звука, и с поля никто не пришел. Его дядя всех отпустил домой часом раньше.
Некоторое время спустя от его дяди ничего не осталось, кроме обрывков плоти и лужи крови. Мыть полы Торику было не привыкать. Кровь отмывалась гораздо лучше, чем мука и грязь.
Все знали, что дядя Торика уезжает из Морроувинда, поэтому его исчезновение не вызвало никаких подозрений. Дом и все вещи были проданы в счет долгов, но топор Торик оставил у себя. Оказалось, дядя действительно научил Торика, как зарабатывать деньги.
Черная Звезда: Победа магии над даэдра (Мейлин Варен, Мастер зачарования)
Хотя идея проведения экспериментов над даэдрическим артефактом была встречена насмешками и презрением, мне удалось преуспеть в том, на что невежественные и суеверные даже не решились бы. Черная Звезда. Моя победа над даэдрической владычицей Азурой, переосмысление, преобразование величайшего камня душ. Он послужит сосудом моего бессмертия. Вот окончательное доказательство, что смертные могут жить бесконечно, как и обитатели Обливиона.
О, какие видения, какие голоса Азура насылала, чтобы запугать меня. Кто-то называл меня безумцем, но истина была на моей стороне. На пути развития самой природы магии не может быть запретных святынь. Пускай даэдра шлют свои гадкие картины в мою голову. Они лишь подогревают мою волю и укрепляют в решимости отгородиться от любого влияния и любых нравственных укоров.
С моими последователями я построил новое место, где мы будем свободны от закоснелых умов Винтерхолда. Форт Илиналта. До своего изгнания мы провели ряд небольших экспериментов, часть которых привела к разрушению острова, но несколько наложенных чар сохранили руины в целости, и под водами озера Илинальта мы нашли идеальное место для завершающей фазы Черной Звезды.
Черная книга
Выйди вперед, тихий влюбленный, рьяно охотящийся на любовь свою, и да озарится небо душами тех, кто осмеливается чинить препятствия. Ибо мы владеем ночью, и падут отвергающие нас; мы упиваемся мыслями, словно вином, и воем.
Я смотрю на свое отражение в зеркале блестящего металла, и думаю, не потому ли погрубело мое лицо, что должно было соответствовать состоянию моего духа. Я работаю над этим изделием много дней, и жар кузницы уже начал.
Сверкающий и декадентский, Чернильный город показался на фоне пустыни. Каким-то образом он выстоял. Я прошел через ворота, и тварь знала точно, где ждать меня: путь, протоптанный нищими и поэтами. Единственное место, способное.
Акт I, сцена I
(Входит Файлмина со сломанным скипетром)
Во время правления Эльгира I я обратила внимание на разные тенденции в мыслях и настроениях его не столь счастливого народа и решила, что, изучив, можно повлиять на них. Имея упорядоченный склад ума, я начала свое исследование с низших.
Великие корабли людей плывут по волнам их судеб, но с годами множество легенд теряется в тумане утра. Даже если они забыты, отголоски этих сказаний находят путь к ушам тех, кто хочет слышать, ибо никакие самые охраняемые.
Однажды просветленные падающими звездами высшего откровения, глаза всегда будут видеть слабый отблеск ошеломляющего вопроса, ибо лишь Истинное Изыскание оттачивает грани мысли. Все прочее лишь досужие домыслы…
Черная Перчатка
Быстры и проворны Мораг Тонги. Бесшумны и невидимы они. С помощью иллюзий сбивают они с толку своих жертв. Вблизи они наносят удары короткими клинками, на расстоянии стреляют без промаха. Легкие доспехи защищают их от ран, а двигаются они столь ловко, что легко находят для себя тайные и безопасные пути. Вы тоже обладаете этими достоинствами? Тогда, возможно, ваши верность и преданность могут понадобиться Мораг Тонгам.
У вас есть друзья и наряды, но вам некуда идти? Вы смеетесь и плачете, но не испытываете никаких чувств? Вы носите маску? Тогда, возможно, ваши верность и преданность могут понадобиться Черной Перчатке.
Кровь охотника и кровь добычи. Радость спрятавшегося и радость ищущего. Кровь из глаз и кровь изо рта. Радость живущих и радость мертвых. Все это относится к вам? Тогда, возможно, ваши верность и преданность могут понадобиться Мефале.
Чтобы принести присягу и поступить на службу, достойные должны искать встречи с Великим Господином, который, по традиции, живет в самом затаенном уголке города Вивека между кровью сражений и водами жизни.
Черная стрела (Горжик Гвин)
Том I
Я был совсем молод, когда герцогиня Уода наняла меня помощником лакея в ее летний дворец. Тогда у меня практически не было опыта общения с титулованными особами. Среди них были богатые торговцы, дипломаты и политики, имевшие дела в Элденруте и большие дворцы, но мои родичи были далеки от социальных кругов.
Когда я достиг совершеннолетия, для меня не нашлось места в семейном деле, но мой кузен узнал, что в отдаленном от города поместье требовуется прислуга. Оно было так далеко, что там вряд ли мог быть большой конкурс на места. Пять дней я шел по джунглям Валенвуда, пока не встретил группу всадников, следующих в том же направлении, что и я. В группе были три мужчины-босмера, одна женщина-босмер, две бретонки и один данмер. Они были похожи на путешественников.
"Ты тоже направляешься в Моливу?" — спросила меня бретонка Пролисса после того, как мы представились друг другу.
"Я не знаю, как это называется, — ответил я. — Но я ищу поместье герцогини Уоды".
"Мы отвезем тебя туда, — сказал данмер Миссун Акин, сажая меня на свою лошадь. — Но тебе лучше не говорить ее светлости, что тебя проводили ученики из Моливы. Если, конечно, ты хочешь получить работу".
Акин объяснил мне все по дороге. Молива была ближайшей деревней к поместью герцогини. Там жил великий лучник, он ушел на пенсию после военной службы. Его звали Хиомаст, и хотя он давно уже не служил, все же брал учеников и обучал их своему мастерству. Со временем о великом учителе узнавало все больше народа, и все больше учеников приезжало в деревню. Бретонки прибыли из самого Хай Рока. Акин же пересек весь континент, приехав из родной деревни у великого вулкана в Морровинде. Он показал мне эбонитовые стрелы, которые он привез из дома. Никогда в жизни я не видел подобного.
"Насколько нам известно, — сказал Копаль, один из босмеров, — семья герцогини жила здесь еще до образования Империи. Можно подумать, что она должна была привыкнуть к простолюдинам из Валенвуда. Но ситуация невероятно далека от правды. Она презирает деревню, и больше всего — школу лучников".
"Полагаю, она хочет контролировать все движение в ее джунглях", — засмеялась Пролисса.
Я поблагодарил их за информацию и понял, что все больше и больше боюсь встречи с этой невыносимой герцогиней. Первый взгляд на ее дворец через деревья не только не развеял, но скорее усилил мои опасения.
Такого здания в Валенвуде я еще не видел. Это было огромное сооружение из камня и железа, его неровные зубчатые стены напоминали челюсти огромного хищника. Большинство деревьев рядом с дворцом вырубили много лет назад: я мог представить себе, какой скандал это повлекло за собой, и насколько крестьяне босмеры ненавидели герцогиню Уоду. Вокруг дворца проходил широкий ров с серо-зеленой водой, образуя искусственный остров. Я видел нечто подобное в Хай Роке и в Имперской провинции, но никогда у себя на родине.
"У ворот стоит охрана, поэтому мы простимся с вами здесь, — сказал Акин, останавливая лошадь на дороге. — Для вас же будет лучше, если никто не узнает о нашем знакомстве".
Я поблагодарил своих спутников и пожелал им удачи в обучении. Они поехали дальше, а я пошел пешком к поместью. Через несколько минут я стоял у ворот, которые, как я заметил, были соединены с мостом и высокими перилами. Когда стражник понял, что я пришел устраиваться на работу, он открыл дверь и дал знак другому стражнику, чтобы тот опустил мост и я смог бы пересечь ров.
Последнее препятствие — дверь в поместье. Над этой железной дверью висел грозный железный герб семьи Уода. В двери была одна единственная золотая замочная скважина. Стражник открыл дверь и пропустил меня в огромный мрачный каменный дворец.
Ее светлость приняла меня в гостиной. Она была худой женщиной и чем-то напоминала рептилию в красном платье. Сразу было заметно, что она никогда не улыбается. наша беседа состояла из одного единственного вопроса.
"Ты знаешь, что значит быть младшим лакеем на службе у дворянки?" — ее голос был похож на шелест старой кожи.
"Нет, ваша светлость".
"Отлично. Ни один слуга не в состоянии понять свои обязанности. И особенно я не люблю тех, кто считает, что они их поняли. Ты принят".
Жизнь во дворце была безрадостной, но должность младшего лакея очень необременительна. Моя основная обязанность заключалась в том, чтобы не попадаться на глаза герцогине. Иногда я ходил в Моливу, что находилась в двух милях от поместья. Ничего особенного или необычного в деревне не было — по всему Валенвуду были тысячи таких мест. На холме рядом с деревней находилась академия лучников мастера Хиомаста. Я часто ходил туда и наблюдал за учениями.
Иногда после занятий я встречался с Пролиссой и Акином. С Акином мы редко разговаривали о чем-либо, не имеющем отношения к стрельбе из лука. И хотя мне очень нравилась его компания, Пролисса стала мне более близким другом, чем он, и не только потому что она была очень красивой для бретонки, но и потому, что у нас было больше общих интересов.
"Когда я была совсем маленькой, то ходила на представление в Цирке Перьев в Хай Роке, — сказала она однажды, когда мы гуляли по лесу. — Очень старый цирк, никто даже не помнит, когда они появились. Ты должен обязательно посмотреть их выступление, если представится возможность. У них отличные сценки и интермедии, и самые лучшие акробаты и лучники в мире. Я мечтаю когда-нибудь попасть в их труппу. Когда я стану профессионалом".
"А как ты узнаешь, что стала хорошим лучником?" — спросил я.
Она не ответила, а когда я обернулся, то понял, что она исчезла. Совершенно сбитый с толку, я стал оглядываться, как вдруг услышал смех где-то наверху. Она сидела на дереве надо мной и ухмылялась.
"Может, я стану не лучником, а акробатом, — сказала она. — А может, и тем и другим. Я подумала, что в Валенвуде я смогу многому научиться. У вас здесь есть отличные учителя. Эти люди-обезьяны".
Она изогнулась, обхватив левой ногой ветку и вытянув вперед правую ногу. Через секунду она уже была на другой ветке. Я понял, что с ней сложно продолжать разговор.
"Ты имеешь в виду имга? — проговорил я, заикаясь. — А ты нормально себя чувствуешь на такой высоте?"
"Я знаю, это банально, — сказала она, перепрыгивая на ветку выше, — Но секрет в том, чтобы не смотреть вниз".
"Может, ты все-таки спустишься?"
"Да, наверное, пора", — ответила она. Она была уже в тридцати футах от земли, стояла на тонкой ветке, держа руки по сторонам, чтобы сохранить равновесие. Она показала на ворота, которые едва были видны на другой стороне дороги: "Честно говоря, ближе к дворцу герцогини я подходить не хочу".
Я еле сдержал крик, когда она бросилась с ветки вниз. Через секунду она уже стояла рядом со мной. Это такой трюк, объяснила она. Предотвратить удар до того, как он произойдет. Я сказал ей, что она станет лучшим акробатом в Цирке Перьев. Сейчас я, конечно, знаю, что этому не суждено было случиться.
В тот день, насколько я помню, мне нужно было раньше возвращаться. Это был один из тех редких дней, когда я должен был работать. Каждый раз, когда к герцогине приезжали гости, я должен был быть там. Конкретных обязанностей у меня не было, кроме как стоять в столовой. Другие слуги и служанки постоянно были чем-то заняты — то приносили еду, то уносили тарелки. А вот лакеи были чистой формальностью, украшением дворца.
Но, по крайней мере, у развернувшейся впоследствии драмы был зритель, в моем лице.
Том II
В замке планировался званый вечер, отмечу, он оказался последним за время моей работы здесь. Герцогиня, к удивлению всех присутствующих, пригласила мэра Моливы и самого мастера Хиомаста в числе прочих гостей. Среди слуг ходили невероятные слухи. Мэр уже бывал здесь и раньше, но присутствие Хиомаста повергло всех в состояние шока. Чего она хотела этим добиться?
Сам обед прошел почти идеально, если не считать некоторой холодности. Хиомаст и герцогиня молчали. Мэр попытался начать дискуссию о сыне и наследнике императора Пелагиуса IV, Уриэле, но эта тема не вызвала особого интереса. Леди Виллея, которая была старше своей сестры, герцогини, казалась куда более оживленной, она говорила в основном о преступности и скандалах в Элденруте.
"Я уговариваю ее переехать сюда, за город, подальше от всех этих неприятных вещей, уже несколько лет, — сказала герцогиня, встретившись глазами с мэром. — Мы даже в подробностях обсуждали постройку особняка на холме Моливы, но там так мало места. Впрочем, вы и сами это знаете. К счастью, мы нашли идеальное место. В нескольких днях пути на запад, на берегу реки находится широкое поле, которое прекрасно подходит для наших целей".
"Звучит замечательно, — мэр улыбнулся и повернулся к леди Виллее, — И когда же ваша милость начнет строительство?"
"В тот же самый день, когда вы передвинете свою деревню", — в тон ему ответила герцогиня Уода.
Мэр посмотрел на нее, чтобы понять, шутит она или нет. Но она явно не шутила.
"Подумайте, как разовьется торговля в вашей деревне, если вы будете находиться ближе к реке, — весело сказала леди Виллеа. — А ученикам мастера Хиомаста будет проще добираться до его прекрасной школы. Все могут получить от этого свою выгоду. Я знаю, моей сестре будет гораздо проще жить, если никто не будет лишний раз ходить по ее землям".
"А никто и сейчас не ходит лишний раз по вашим землям, ваша светлость, — нахмурился Хиомаст. — Вы не владеете джунглями и никогда не будете ими владеть. Жители деревни может и согласятся переехать со своих насиженных мест. Но моя школа останется там, где она находится сейчас".
Праздничный ужин оказался на поверку не очень радостным. Хиомаст и мэр откланялись, отказавшись от моих услуг, а также от того, чтобы пойти в гостиную и насладиться напитками. В стенах замка в тот вечер не было слышно смеха.
На следующий день, несмотря на запланированный званый обед, я отправился на свою обычную прогулку в Моливу. Но прежде, чем я дошел до разводного моста, меня окликнул стражник: "Ты куда собрался, Горжик? Не в деревню, случайно?"
"Почему бы и нет?"
Он показал мне клубы дыма на горизонте: "Сегодня ранним утром начался пожар, его до сих пор не могут потушить. Вероятно, он начался в школе мастера Хиомаста. Похоже, это работа каких-то бандитов".
"Святой Стендарр! — закричал я. — А ученики живы?"
"Никто не знает, но если кто-нибудь остался в живых, это просто чудо. Почти все спали. Я знаю, что уже нашли тело мастера или то, что от него осталось. А еще они нашли эту девочку, твою подружку, Пролиссу".
Я провел весь день в состоянии шока. Это казалось невероятным, но интуиция подсказывала мне: две благородные старые леди, леди Виллея и герцогиня Уода, уничтожили деревню и школу, которые мешали осуществлению их замыслов. За ужином они упомянули о пожаре в Моливе, как о чем-то незначительном. Но в первый раз за все это время я увидел, как герцогиня улыбается. Эту улыбку я не забуду до самой смерти.
На следующее утро я решил пойти в деревню и выяснить, не нужна ли моя помощь. Я проходил через холл для слуг в большое фойе, когда услышал шум, как будто впереди собралась большая группа людей. Тут были стражи и большая часть слуг, они возбужденно показывали на портрет герцогини, который висел в центре зала.
Картину протыкала всего одна черная стрела, как раз в том месте, где находилось сердце герцогини.
Я сразу узнал ее. Это была одна из стрел Миссуна Акина, я видел их у него в колчане, он говорил, что это стрелы из глубин самого Дагот-Ура. Моей первой реакцией был вздох облегчения: данмер, проявивший доброту ко мне, остался жив. Вторая мысль совпада с тем. что занимало всех собравшихся в этом холле. Как кто-то смог проскользнуть мимо стражи, перебраться через ров, проникнуть за тяжелую железную дверь?
Герцогиня, которая появилась вскоре после меня, была в бешенстве, хотя воспитание не позволило ей выказать свои истинные чувства, и она ограничилась тем, что приподняла свои тонкие брови. Она не стала терять времени даром и назначила всем слугам новые посты и дежурства, чтобы замок был под наблюдением круглые сутки. Была организована система патрулей.
На следующее утро, несмотря на все предосторожности, еще одна черная стрела пронзила портрет герцогини.
И так продолжалось целую неделю. Герцогиня решила, что в фойе должен всегда находиться, как минимум, один человек, но каким-то образом стрела все равно оказывалась в портрете, стоило стражу лишь на мгновение отвести взгляд.
Была разработана сложная система сигналов, так чтобы каждый патруль мог доложить о любых подозрительных вещах во время своего дежурства. Сначала герцогиня решила, что все сигналы должны поступать к управляющему замком днем и к начальнику стражи ночью. Но когда она обнаружила, что больше не может спать, вся информация стала поступать непосредственно к ней.
Атмосфера в замке варьировалась от мрачной до кошмарной. Стоило змее переплыть ров, и тут же ее светлость шла исследовать восточное крыло. Сильный порыв ветра, треплющий листья одного из нескольких деревьев, воспринимался как сигнал тревоги. Очень невезучий одинокий путник на дороге перед дворцом, абсолютно невинный человек, как оказалось потом, вызвал такую яростную реакцию, что, должно быть, подумал, что попал на войну. Впрочем, в каком-то смысле, так оно и было.
И каждое утро в зале обнаруживалась новая стрела — в насмешку над нашей хозяйкой.
Мне дали неприятное задание — сторожить портрет в течение нескольких часов рано утром. Я не хотел быть тем, кто обнаружит стрелу, поэтому уселся в кресло напротив, не сводя с картины глаз. Не знаю, пытались ли вы достаточно долго и пристально смотреть на какой-нибудь предмет, поверьте мне, ощущения весьма странные. Все остальные чувства просто исчезают. Именно поэтому я вздрогнул, когда в зал вбежала герцогиня, она была препятствием для обзора.
"Что-то движется за деревом через дорогу от ворот!" — прорычала она, оттолкнув меня в сторону, и попыталась вставить ключ в замок.
Она тряслась от бешенства и возбуждения, и ключ никак не попадал в скважину. Я протянул было руку, чтобы помочь ей, но герцогиня уже опустилась на колени, приложившись глазом к замочной скважине, чтобы убедиться, что ключ наконец попал по назначению.
Именно в этот момент и появилась стрела, но она так и не долетела до портрета.
Я встретил Миссуна Акина только много лет спустя, когда был в Морровинде и развлекал там знать. Он был весьма впечатлен тем, что я превратился из мальчишки-слуги в достаточно известного барда. Сам он вернулся на остров и, как его старый учитель Хиомаст, нашел свое счастье в том, что преподавал и охотился.
Я рассказал ему, что леди Виллея решила не уезжать из города, а деревня Молива была отстроена заново. Он был счастлив услышать это. Я никак не решался спросить его о том, что я действительно хотел знать. Я чувствовал себя дураком. Сгорая от любопытства, я хотел знать, правда ли то, что он стоял за деревом Пролиссы каждое утро в то лето и пускал стрелы через ворота, через газон, через ров, сквозь замочную скважину, прямо в портрет герцогини Уода, до тех пор, пока не попал в саму герцогиню. Это было невозможно, и я решил не спрашивать.
Когда мы разъезжались, и он махал мне рукой на прощанье, он вдруг сказал: "Я рад, что у тебя все так хорошо, друг мой. Я очень счастлив, что ты подвинул то кресло".
Четверо Поклонников Бениты (Джол Йоливесс)
Пока ему не исполнилось десяти, Ойн Парнафаказис был среди лучших семей Гнисиса. Они ходили к лучшим портным, учились у одних учителей, играли в одной особенной компании. Когда умерла его мать, а отец узнал, что деньги, на которые они жили, были получены воровством, он быстро оказался совсем в другом обществе, к которому был непривычен. Они обеднели.
Ойн в конце концов научился зарабатывать на жизнь тем единственным, для чего подходил: садоводством. Со временем он вырастил великолепный сад ивового пыльника, золотого канета, чоквида, белого блоата и кустами трама. Он сам вырос в на очень неинтересного человека — кроме садоводства он почти ничем не занимался. Необразованный, несимпатичный, несобранный. И все же он тосковал. Тосковал по девочке, которую знал еще до того, как на него обрушились неприятности, радостно смеявшейся кудрявой девочке по имени Бенита Горгот. Однажды, в игре он защитил ее от забияки, и ее восхищенный взгляд стоил того, чтобы жить ради нее.
Как то раз весной он работал в саду, и услышал как кто-то за высокими кустами трама говорил о женитьбе Седуры Индорил Павфлек Мамуны, одного из самых богатых и уважаемых дворян Гнисиса на Серджо Бените Горгот. Сердце у него оборвалось. Она нашла другого, а прошло только девять лет с тех пор, как она так посмотрела на него, когда они играли.
Весну сменило лето, а лето — осень, и Ойн многим продавал свои травы, в том числе и Кене Йакин Бэлу, известному в городе лекарю. Он был учителем и Ойна, и Бениты, и он сказал юноше, что ее муж нездоров. Ойн сдержал свою радость и продолжил свои дела.
Вскоре, Седура Индорил Павфлек Мамуна серьезно занемог и умер, несмотря на все старания лучших лекарей, даже Йакин Бэла. Когда в этот день Ойн принес свои травы, он сказал "Если вы еще общаетесь с Бенитой, пожалуйста, передайте ей мои соболезнования."
"Н-чу," сказал Йакин. "Как будто я могу поговорить с ней, а все эти ее советники. Они пытаются найти для нее нового мужа, а она говорит, что выйдет замуж только за сильнейшего во всем Морроувинде."
"И кто это?" спросил Ойн.
"Хорат Сильный," ответил Йакин. "Говорят, что он способен поднять фургон всего лишь двумя пальцами."
"Вы можете научить меня заклинанию, которое увеличит мою силу," сказал Ойн. "Умоляю, научите меня."
"Хорошо," согласился Йакин. "А взамен ты отдашь мне весь твой урожай корней трама в следующем году."
Ойн согласился на это и Йакин научил его заклинанию, увеличивающему силу. Обучение заняло у Ойна некоторое время, он видел как магическая энергия проходила сквозь него, пульсируя в его мускулах, наполняя его силой гораздо превосходящей данную природой. Когда Ойн встретил Хората на улице Гнисиса, он прочел заклинание и вызвал его на поединок.
"Я — Хорат Сильный," сказал тот, "Посмотри как я подниму фургон только двумя пальцами." И он так и сделал.
"А я — Нимлом Могучий," ответил Ойн, немножко приукрасив. "Посмотри как я подниму конюшню, в которой стоит твой фургон всего лишь одним пальцем." И он так и сделал.
По Морроувинду быстро разнеслись слухи: самый сильный человек на свете жил в этой провинции. Ойн отправился к своему другу, Йакин Бэлу.
"Леди Бенита слышала о силе Нимлома Могучего, и сказала, что ошибалась. Она искала не сильного мужа, но умного, великого ученого. Самого лучшего в Морроувинде."
"Кто это?" спросил Ойн.
"Кена Варфел Томасин," ответил Йакин. "Говорят, он может одолеть любого мужчину и любую женщину в поединке ума."
"Вы можете научить меня заклинанию, усиливающему мой ум," сказал Ойн. "Умоляю вас, научите меня ему."
"Хорошо," отозвался Йакин. "Но за это ты в следующем году отдашь мне весь свой урожай белого блоатрута."
Ойн согласился, и следующие две недели Йакин обучал его заклинанию и его использованию. Он учил его, как надо защищать свой разум от внезапных нападений проницательности других, как открываться внезапным мыслям и теоремам, которые наполнят его сознание. Когда он встретил Варфела Томасина в Гильдии магов Гнисиса, он прочел заклинание и бросил ему вызов.
"Я — Кена Варфел Томасин, и могу доказать, что Акатош, Нирн и Забвение едины," сказал Варфел, и написал математическую формулу, показывавшую, что это и в самом деле было так.
"Я — Кена Зомбел Мокафа, и я могу доказать, что тебя не существует," ответил ему Ойн. Он написал математическую формулу, подтверждающую это, и Кена Варфел Томасин исчез на этом же месте.
По Морроувинду быстро разнеслись слухи: самый умный человек на свете жил в этой провинции. Ойн отправился к своему другу, Йакин Бэлу.
"Леди Бенита слышала об уме Кены Зомбел Мокафы, и сказала, что ошиблась. Ей не нужен ученый, а человек, стойкий как скала. Лучший во всем Морроувинде."
"Кто это?" спросил Ойн.
"Я бы назвал Мастера Комбову," ответил Йакин. "Говорят, он способен просидеть в синем пламени двадцать минут."
"Вы можете обучить меня заклинанию, которое усилит мою выносливость," сказал Ойн. "Прошу вас, научите меня."
"Хорошо," ответил на это Йакин. "Но за это ты отдашь мне весь урожай чоквида в следующем году."
Ойн согласился, и следующие несколько недель он обучался заклинанию, которое сделает его стойким как скала. Он учился тому, как противостоять холоду, ядам, огню, и любым разрядам молний, прогоняя боль в особое волшебное пространство и уничтожая ее. Выучившись, он встретился с Мастером Комбовой в Торговом Доме Мадач.
"Меня зовут Мастер Комбова," сказал парень и подтолкнул ведьму рядом с собой. "Кена Лелес, призови для меня синее пламя." И он просидел в бушующем пламени двадцать минут.
"Мастер Комбова, меня зовут Мастер Вомф," сказал Ойн. "Кена Лелес, призови для меня синее пламя." Ойн просидел в бушующем синем пламени почти час.
По Морроувинду быстро разнеслись слухи: самый выносливый человек на свете жил в этой провинции. Ойн отправился к своему другу, Йакин Бэлу.
"Леди Бенита слышала о выносливости Мастера Вомфа," сказал тот, не слишком одобряя последнее прозвище Ойна, "И сказала, что ошиблась. Она искала не выносливого человека, а проворного, ловкого акробата. Лучшего во всем Морроувинде."
"Кто это?" спросил Ойн.
"Я назвал бы Функразота Приифа," сказал Йакин. "Говорят, он самый ловкий боец и карманник в Морроувинде."
"Вы можете обучить меня заклинанию, которое усилит мою ловкость," сказал Ойн. "Прошу вас, научите."
"Хорошо," отозвался Йакин. "Но за это ты отдашь мне весь урожай золотого канета в следующем году."
Ойн согласился, и Йакин научил его заклинанию, которое усилит его импульсы волшебством. Через несколько недель Ойн обучился вытеснять свою энергию магической, видеть мир замедленно, так как его видит очень быстрый человек. Наконец, Ойн пришел к Функразоту, когда тот выполнял свои обычные упражнения на поле за городом. Ойн прочел заклинание и подошел к акробату.
"Узри же силу великолепного Функразота Приифа," сказал вышеупомянутый и попросил своего партнера атаковать его мечом. Он без особых усилий отражал удары щитом десять минут, а потом показал, что он украл кошелек юноши.
"Очень впечатляет, Сер Прииф. А теперь узри силу несравненного Газуфа Моуга," сказал Ойн и попросил партнера Приифа нападать на него. После того, как он двадцать минут отражал его удары щитом, оказалось, что он украл кошелек Функразота Приифа.
По Морроувинду быстро разнеслись слухи: самый ловкий человек на свете жил в этой провинции. Ойн отправился к своему другу, Йакин Бэлу. На этот раз дверь оказалась закрытой, но он услышал внутри голоса.
"Вы слышали о несравненном Газуфе Моуге?" спрашивал Йакин Бэл. "Он кажется вполне подходящим женихом."
"Правда в том, кена, что меня он интересует не больше Нимлома Могучего, Кены Зомбел Мокафы или Мастера Вомфа," отвечал женский голос, показавшийся Ойну знакомым. "Мне придется придумать новое испытание для поклонников, пока я разыскиваю свою настоящую любовь."
"Вы не желаете выйти замуж за сильнейшего, умнейшего, выносливейшего, проворнейшего жениха?" спросил старый Лекарь.
"Нет, совсем не желаю," сказала женщина. "Мне пришлось придумывать эти испытания, чтобы отвадить тех, кто хотел жениться на мне из-за денег, моих, и моего покойного мужа. Правда в том, что я никогда не забывала о мальчике, который был добр ко мне, когда я была маленькой, и храбро защищал меня от забияк. Его зовут Ойн Парнафаказис."
Ойн ворвался в комнату, и он и Бенита снова были вместе. Они тут же поженились. Неделей позже, он вернулся к Йакин Бэлу, и выучился укреплению своего характера в обмен на урожай ивового пыльника. И с тех пор они с Бенитой жили долго и счастливо.
Четыре мерзости (Виниций Имбрекс, архиепископ Коррола, 1Э 1051–1087)
И вот Стендарр посмотрел на мир смертных и решил, что тот подвергается скверне. И возвестил он всем жрецам своим, Непоколебимым и храмовникам, что эти противоестественные мерзкие существа отвратительны его взору, и все праведники должны истреблять их без сожаления и сомнения. Потому что мерзости сии есть вечные враги каждому и любому смертному Мундуса, и не должно страдать и терпеть их рядом с собою.
И этой мерзости число будет четыре, и узнать среди них можно следующих:
ДАЭДРА, чьи миры лежат за пределами Мундуса, но ужасы, их наполняющие, проникают из Обливиона и несут гибель и зло смертным Тамриэля.
ЗВЕРОЛЮДИ, из чьих рядов выступают те, кто после сделки с грубым и диким Хирсином меняет кожу свою на шкуру животного и начинает охоту на невинных людей.
ПОДЪЯТЫЕ МЕРТВЕЦЫ, беспокойная нежить, чьи гниющие тела, получив отвратительную и противоестественную мощь, сеют страх и страдания среди всего живого.
БЕССМЕРТНЫЕ ВАМПИРЫ, которые ужасающим образом пожирают честных граждан, считая праведных смертных всего лишь дойным стадом для нечестивых охотников.
Отныне известны вам эти четыре мерзости, о праведники, так что приготовьтесь поразить их, где бы не явились они.
Четыре тотема Вольскигге
Чёрный плавник идет на войну, часть 1 (Пик-Эрил, друг и доверенное лицо Кешу Чёрный Плавник)
В год возвращения Кешу Чёрный Плавник из руин Древних (так она говорит о так называемых продвинутых саксхлил, живших в далёком прошлом) мы оказались чрезвычайно занятыми, претворяя в жизнь надежды и чаяния Кешу. Вдобавок к получению некоторых знаний об образе жизни Древних, Кешу, наш старый друг и вожак, за время медитации в руинах научилась думать по-новому. Она вернулась к нам с мечтой.
Иные скажут вам, что с самого момента возвращения Кешу желала возродить продвинутое общество саксхлил. Сейчас она определённо заинтересована в выяснении как можно большего о тех старых временах, но изначально её мечта была много проще. Она хотела защитить саксхлил от угрозы вторжения. Когда Зосин захватили работорговцы тёмные эльфы, у меня появилась мысль, что это продвинет Кешу на более глубокий уровень. И после того как она освободила Зосин и других захваченных саксхлил, думаю, её судьба начала определять себя сама.
Кешу решила создать армию. Она объявила набор добровольцев по всем болотам, и удивительное их число откликнулось на этот призыв. Деревенские старосты, Древохранители, Голоса-Живицы пребывали в смешанных чувствах от её действий, но в конце концов они решили расслабиться и позволить Хисту расставить всё по местам. В жизни саксхлил всегда так: если Кешу преуспеет, значит, её планам суждено сбыться. А если потерпит неудачу? Тогда она исчезнет в болоте, и больше никогда о ней не услышат. Так это происходит в Чернотопье. Но какая бы ужасная участь не уготована Кешу в конце, в начале её было не остановить.
В первой группе, неформально известной как легион Чёрный Плавник, было немногим больше двух десятков собравшихся. Пока нас было мало, инструкторами и тренерами работали Кешу и Вос-Хурук, но вскоре под наше знамя начали стекаться другие выдающиеся воины, включая боевого мага, известного под именем Пламя-из-Ниоткуда, и борца за свободу саксхлил по прозвищу Эльфобой. Они указывали на ошибки и всячески помогали на тренировках, что позволило снизить бремя обязанностей нашего горячо любимого вожака. Когда Кешу решила, что мы наконец готовы к проверке, она определила цель и указала на неё своим свеженаточенным оружием. Мы собирались атаковать караван рабов Дома Дрес и освободить всех пленников.
Неделю мы разрабатывали план и тренировались, готовясь к любой неожиданности, которую могла придумать Кешу и её самые доверенные советники. Мы обследовали территорию Дома Дрес. Мы разведали самые вероятные пути из Стормхолда в Морровинд. Мы наблюдали. Мы ждали. А потом двинулись вперёд.
Дождливым утром из Стормхолда под звуки фанфар отбыл караван рабов Дома Дрес. Вереница захваченных саксхлил из более пятидесяти наших яичных братьев и сестёр, скованных между собой цепями, брела посередине между двумя массивными повозками. На повозках, каждую из которых тащило несколько гуаров, ехала часть охранников Дома Дрес; остальные скакали по бокам цепи рабов верхом на лошадях и других ездовых животных. В общей сложности около тридцати тёмных эльфов охраняло караван. Кешу повела против них отряд из двадцати шести легионеров Чёрный Плавник, жаждущих освободить рабов.
Наши бойцы нервничали. Для большинства это была первая настоящая битва, и, несмотря на хорошую подготовку и веру в дело Кешу, они страдали от обычных страхов, одолевающих любого перед лицом колебаний между жизнью и смертью. Кешу со своими офицерами держалась на самом виду, излучая спокойствие и уверенность, которые постепенно передались всему отряду. Мы устроили засаду на караван в узком проходе, всего в нескольких сотнях шагов от границы с Морровиндом. Кешу дала сигнал и бросилась вперёд на врага. Мы последовали за ней, выскакивая из своих укрытий, словно муравьи из трухлявого бревна. Если кто-то и нервничал, этого не было заметно, и мы налетели на тёмных эльфов, как волны обрушиваются на берег.
Тактика Кешу сработала отлично. Битва скоро закончилась. Все охранники тёмные эльфы были либо убиты, либо сдались, а в легионе Чёрный Плавник, несмотря на мелкие раны у некоторых, все остались в строю. Миссия была выполнена безупречно, и репутация Кешу росла вместе с каждым освобождаемым рабом саксхлил.
Что мне известно о двемерских подземельях (Кирет Ванос, знаток подземелий и их раскопок)
Кроме того, что после них остались самые занятные и захватывающие руины, мы почти ничего про них не знаем. Вы же понимаете, о ком я говорю? Правильно — о гномах! Или, как их называют учёные, к числу которых возможно принадлежит мой любезный читатель, двемеры. (Мой брат Райнор настаивает на том, что их следует называть двемерами, но мне больше нравится слово «гномы», потому что оно звучит складнее).
Итак, гномы жили под землёй. Процесс раскопок — серьёзное занятие (каким бы забавным это ни казалось), и, кроме того, весьма опасное. Если обнаружить развалины гномов, то это уже важное достижение, но суметь к тому же их исследовать и выбраться невредимым — это близко к невероятному. Но давайте прежде этого поговорим о самих развалинах.
Гномы возвели целую сеть подземных городов и ходов. Сложно сказать, почему они предпочли обустраиваться под землёй, но так уж они решили, так что вам придётся туда отправиться, если вы хотите побывать в гномских развалинах. Вы ни с чем их не перепутаете: вся архитектура гномов, от входов на поверхности до подземных комплексов, выглядит совершенно по-особенному. Они по возможности старались устраивать входы в камнях и булыжниках, а совсем новые постройки они возводили только в крайнем случае, обычно для опоры других конструкций.
Помимо того, что гномы обрабатывали камень под свои нужды, они ещё и использовали его как основной строительный материал. Иногда в их развалинах можно встретить и металл, преимущественно латунь. Обычно он использовался для декорирования и в механических построениях. Но что самое захватывающее, так это механические устройства, которые гномы просто обожали мастерить. Развалины просто набиты разными механизмами! Я не имею в виду просто ловушки, хотя наиболее затейливые среди них действительно соорудили гномы. Я говорю о системах нагрева и охлаждения, работающих посредством паровых поршней и огромных шестерёнок, о лампах, которые и поныне светят из стен, об огромных колесовых механизмах, крутящихся под весом накапливаемой воды, о многогранных рубинах, огнём отражающих в себе свет, и о бесчисленном множестве других чудес.
Прогулка по развалинам гномов может быть жутковатой: несмотря на то, что они давно покинуты, лампы всё ещё светят, а из труб до сих пор валит пар. Они словно дожидаются кого-то. Гномы же как будто на минутку отлучились куда-то, а не исчезали со всего света сотни лет назад.
Впрочем, подземные комплексы гномов не так пустынны, как вам может казаться. Некоторые развалины на деле просто кишат разной живностью, но это не совсем обычная живность. Она механическая. Они называются конструктами. Эти механизмы бродят по залам и коридорам подземелий и выполняют задачи, которые были заложены в них многие годы назад. Но пусть это не вводит вас в заблуждение: они набросятся на вас, если заметят. Конструкты снабжены вращающимися лезвиями и поршневыми мечами, поэтому они представляют серьёзную опасность для каждого начинающего исследователя. Кроме того, конструкты знают, как ремонтировать друг друга, и иногда кажется, что в таких развалинах обитает целая орава механических созданий.
Таким образом, чтобы успешно исследовать и уйти невредимым из развалин гномов, необходимо обнаружить и обезвредить (или же обойти) опасные ловушки, скрыться или же сразиться с целой армией невероятно мощных конструктов, а также выяснить, как справится с замками, которые могут требовать какой-нибудь ключ. Звучит безумно, но мне это представляется захватывающим.
В то же время всем нам следует быть осторожными. Помните, что подземелье — это не место для игр. Важно не только знать, как добиться процветания, но и как при этом остаться целым и невредимым.
Что нужно свинье (заметки свинопаса Франсуа Виктона)
Быть свинопасом намного труднее, чем вы думаете. Быть хорошим свинопасом ещё более трудно. У свиней много потребностей, и долг свинопаса обеспечить их все.
Свинье нужна грязь, чтобы в ней поваляться, сухая подстилка, чтобы поспать, и чистая вода, чтобы напиться и помыться.
Свиньи едят помои, которые могут включать практически любые пищевые отходы, но свиньи предпочитают кукурузные початки, фрукты, овощи, грибы и пшеницу.
Но больше всего свинья нуждается в любви. Полюбите своих свиней, и они будут служить вам верой и правдой!
Шезарр и Боги (Фостиллус Джуниус, Помошник куратора Отдела древней теологии и палеонумерологии, Имперская библиотека)
Положение Шезарра в религии Сиродила часто оценивается неверно. В имперской столице имеются многочисленные культы Шезарра, как и тысячи других божеств. Шезарра особо почитают на коловианском западе, хотя там он известен под именем Шора, поскольку западные короли — истинные норды, в том числе и по религиозным воззрениям.
Разрыв связи Шезарра с Восемью Божествами (его часто называют их "Потерянным братом") начинается со Святой Алессии, так называемой "Сиродильской Королевы Рабов", основательницы Сиродильской Империи. Самые ранние рассказы сиро-нордов Хартленда свидетельствуют о том, что Шезарр сражается против айлейдов ("хартлендских высоких эльфов") на стороне людей. Затем, по неким неизвестным причинам, он исчезает со сцены (возможно, чтобы оказать помощь людям где-то в другом месте), и без его направляющей руки айлейды завоевывают и порабощают людей.
Это порабощение длится поколениями. Изолированные от собратьев люди со временем начинают принимать веру своих хозяев, или, по крайней мере, религиозные верования высших эльфов настолько сплетаются с людскими, что становятся неразделимы. В 1Е242 под предводительством Алессии, ее возлюбленного, полубога Морихауса-Дыхания-Кин, и знаменитого Пелинала Вайтстрейка люди Сиродила восстают. Когда Скайрим приводит армию на помощь Королеве Рабов Юга, восстание увенчивается успехом. Владычеству айлейдов быстро приходит конец. Башня Белого Золота захватывается силами Алессии, и она без колебаний провозглашает себя первой императрицей Сиродила. Это решение также повлекло и необходимость для Алессии стать верховной жрицей Акатоша.
Акатош был альдмерийским богом, а подданные Алессии не были пока еще готовы отказаться от своей веры в богов эльфийского пантеона. Она оказалась в очень щекотливой политической ситуации. Ей надо было сохранить союз с северянами, но последние (в то время) крайне отрицательно относились к почитанию эльфийских божеств. С другой стороны, она не могла силой заставить своих подданных вернуться к вере нордов, опасаясь нового восстания. В результате был найден компромисс, и императрица Алессия основала новую религию: Восемь Богов, элегантный, хорошо продуманный синтез двух пантеонов, нордского и альдмерийского.
Шезарр, по логике вещей, должен был измениться. Он не мог более быть кровожадным истребителем альдмеров прошлых времен. Он не мог и исчезнуть, поскольку в этом случае Алессия лишилась бы поддержки нордов. В конце концов он был признан "божеством, стоящим за всеми человеческими свершениями". И это удовлетворило нордов, хотя в результате получилась кое-как замаскированная, размытая версия Шора.
Что касается того, почему Тайбер Септим не "оживил" Шезарра во время своих войн против Альдмерийского Доминиона, мы можем лишь предполагать, что в тот момент воспоминания о безрассудствах Ордена Алессии (Прорыв Дракона, Война Справедливости, поражение в Гленумбрийских Вересках) могли лишь повредить его походу за короной Империи.
Шестнадцать аккордов безумия
Том VI: История Хирсина
Неизменно гордый и уверенный в себе, Безумный Принц Обливиона, стоя как-то на пятый день Середины года среди бесплодных пиков Скайрима, решил предложить Хирсину пари. Бог-Охотник материализовался, ибо то был его день, и заинтриговала его самонадеянность Шеогората.
Несравненно противоречивый, Шеогорат держит в своем царстве хихикающих бездельников, пламенных творцов и жестоких убийц. Безумный Принц заключает бесполезные сделки и провоцирует бессмысленные кровопролития лишь для того, чтобы порадоваться чужому смущению, горю или ярости. Вот его подмостки, и на этой сцене он собрался помериться силами с Хирсином.
Притворно смутившись, хитрый принц предложил состязание — пусть каждый из них вырастит зверя, и через три года, час в час, на этом же месте их питомцы сойдутся в смертельной схватке. Не выразив никаких эмоций на своей устрашающей физиономии, Хирсин согласился. Оставив после себя лишь облачко поднявшихся снежинок, принцы вернулись каждый в свое царство.
Самоуверенный, но знающий Шеогората как ловкача, Хирсин тайно взрастил жуткую тварь в своем скрытом домене. Он призвал древнего даэдрота и пропитал его отвратительным проклятьем ликантропии. Черное, как смола, сердце, зазубренные челюсти… у этого невыразимого кошмара не было равных даже среди величайших охотников Хирсина.
Прошло три года, в назначенный день Хирсин вернулся на условленное место. Шеогорат уже поджидал его, сидя скрестив ноги на камушке, и тихо насвистывал. Принц Охоты ударил копьем оземь, вызывая свое сверхъестественное рычащее чудище. Сняв шляпу, спокойный как всегда, Шеогорат встал и отступил в сторону, открыв взору крошечную пеструю птичку, устроившуюся на камне. Она сдержанно чирикнула, голос ее был чуть слышен в порыве ветра.
Стремительным рывком даэдрот прыгнул к камню, оставив от него лишь кучу осколков. Полагая себя победителем, монстр оскалил окровавленные челюсти в насмешливой ухмылке, и тогда очаровательная песенка усладила бодрящий воздух. Маленькая птичка легко поскакала по морде взбешенного даэдрота. Шеогорат со сдерживаемой улыбкой наблюдал, как крошечное существо вспрыгнуло на осколок камня, застрявший в чешуе огромного зверя, прямо меж его пугающих глаз. С яростным воем оборотень ослепил себя, пытаясь избавиться от помехи. Шли часы. Хирсин со стыдом видел, как самый совершенный его питомец методично уничтожает себя, пытаясь расправиться с птичкой, похоже, не обращающей на него никакого внимания и все поющей одиноким скалам свои грустные песенки.
Когда же чудище наконец пало, Хирсин в ярости спалил искалеченный труп и отступил в свое царство, сыпля ругательствами на забытых языках. Его проклятья все еще висят над теми вершинами, и никто из путешественников не задерживается в тех краях, опасаясь встретить там воплощение ужасного божества.
Шеогорат посадил крошечную певунью себе на плечо, повернулся, спустился с гор и направился навстречу теплым ветрам и ярким закатам Абесинского побережья, насвистывая в унисон с мельчайшим из воителей Тамриэля.
Том IX: История Вермины
Дариус Шано бежал изо всех сил.
Он не знал, от чего бежит и куда, но его это не волновало. Одно желание переполняло его разум — бежать, больше ничему там места не находилось. Он оглядывался в поисках примет, чего-нибудь, что позволило бы ему определить, где он находится, но тщетно — плоская равнина, по которой он бежал, простиралась от горизонта до горизонта. "Просто бежать, — думал он про себя. — Я должен бежать так быстро, как смогу". Он все мчался и мчался, и не было конца его бегу — не на чем было остановиться ни мысли, ни взгляду…
Над Дариусом Шано, мирно лежащим в своей кровати, стояли его госпожа, Вермина Плетельщица Снов, и Безумный Бог Шеогорат. Вермина с гордостью смотрела на своего последователя и хвалилась своим маленьким сокровищем.
"У него такой потенциал! Вдохновляющими грезами я взрастила его литературный талант от отрочества до зрелости, и теперь его провозглашают выдающимся бардом и поэтом! Он заслужит немалую славу, прежде чем надоест мне". Шеогорат тоже пристально взглянул на юного бретонца и увидел, что он вправду успел стать знаменитостью среди смертных.
"Хмм, — задумался Шеогорат, — но многие ли ненавидят этого созданного тобой смертного? Ведь именно ненависть смертных подтверждает величие, а не их любовь. Несомненно, ты сможешь добиться и этого, не так ли?"
Вермина прищурилась: "Да, смертные действительно нередко бывают глупы и мелочны, и, правда, что многие лучшие из них были презираемы. Не беспокойся, безумец, ибо я смогу добиться многих форм признания для него, и ненависти в том числе".
"Возможно, Плетельщица Снов, будет забавно узнать, у кого из нас есть такие силы? Возбуди глупую, высокомерную ненависть к этому смертному за десять лет, а потом я сделаю то же самое. Мы увидим, кто из нас более талантлив. Условимся лишь о том, чтобы в этом деле не было прямой помощи или вмешательства кого-либо из даэдра".
Тут она почувствовала уверенность в себе. "Безумный Бог действительно силен, но эта задача создана именно для меня. Смертных отталкивает безумие, но редко его считают достойным ненависти. Я с удовольствием докажу это тебе, когда извлеку тончайшие оттенки кошмаров из подсознания этого смертного".
Так на девятнадцатом году жизни сны Дариуса Шано начали меняться. Ночь всегда несла в себе страх, но теперь к нему добавилось кое-что еще. Тьма начала вползать в его дрему, тьма, высасывавшая все чувства и краски, оставлявшая после себя лишь пустоту. Когда это случалось, он раскрывал рот для крика, но обнаруживал, что тьма забрала и его голос тоже. Все заполнялось ужасом и пустотой, и каждая ночь приносила ему новое понимание смерти. Однако, просыпаясь, он не чувствовал страха, ибо был уверен, что его госпожа делает это с какой-то ведомой ей целью.
Действительно, однажды ночью Вермина сама выступила из пустоты. Она приблизилась к нему вплотную, столь близко, что могла шептать ему в ухо.
"Смотри внимательно, мой любимый!" С этим она сдернула пустоту прочь и наполнила сны Дариуса картинами наиболее ужасных извращений натуры. Люди со снятой кожей, пожираемые другими людьми, невообразимые звери со многими конечностями и пастями, сожжение целых народов — всю ночь он слышал их крики и вой. Со временем видения разъели его душу, и в его произведениях стали отражаться преследующие его кошмары. Сны, приходившие ему ночами, воплощались на бумаге; чудовищное зло и пороки, сочившиеся со страниц его трудов, и возмущали, и восхищали публику. Она упивалась каждой отвратительной деталью. Находились те, кто открыто наслаждался этими шокирующими творениями, а его популярность в их среде лишь питала ненависть тех, кто находил его работы омерзительными. Так продолжалось несколько лет, в течение которых скандальная известность Дариуса постоянно росла. Вдруг, на двадцать девятом году его жизни, без предупреждения сны и кошмары прекратились.
Дариусу полегчало, он больше не испытывал ночных мук, но был смущен. "Чем я огорчил свою госпожу? — вопрошал он. — Почему она покинула меня?" Вермина не отвечала на его мольбы. Никто не отвечал, и беспокойные грезы оставили Дариуса, позволив ему наслаждаться долгим, глубоким сном.
Интерес публики к трудам Дариуса Шано угас. Его проза утратила новизну, и идеи не вызывали прежнего шока и ярости у людей. По мере того, как память о дурной славе и ужасающих видениях таяла, вопросы, клубившиеся в его мозгу, постепенно переросли в обиду на Вермину, его бывшую госпожу. Обида трансформировалась в ненависть, из ненависти выросла насмешка, а со временем насмешка сменилась неверием. Постепенно стало ясно — Вермина никогда не говорила с ним; видения были просто плодом больного разума, наконец-то исцелившегося. Он был обманут собственным подсознанием, гнев и стыд переполняли его. Человек, когда-то разговаривавший с божеством, постепенно скатился к ереси.
Со временем вся горечь, сомнения и кощунство объединились в новой философии, пронизавшей все последующие труды Дариуса. Он бросал вызов как самим богам, так и инфантильной публике и продажному государству за поклонение им. Он наделял их всех карикатурными образами, не жалея никого и никому не давая пощады. Он громогласно предлагал богам, коли они существуют, поразить его, он смеялся, когда его слова не находили ответа. На все это сограждане отвечали куда большей ненавистью, чем они испытывали к его прежним работам. Начало его карьеры задевало лишь их чувства, сейчас же он уязвлял людей прямо в сердце.
Он находил все больше объектов для насмешки. Храмы, благородные и простолюдины становились мишенью для его сатирических произведений. Наконец, в возрасте тридцати девяти лет, Дариус написал пьесу, названную "Благороднейший глупец", где высмеивал бога-императора Тайбера Септима, вошедшего в жалкий, с его точки зрения, культ Девяти Божеств. Король Дейнии, которого выскочка Дариус также успел унизить, не упустил своего шанса — за святотатство и антиимперскую пропаганду Дариус Шано был обезглавлен церемониальным клинком на глазах вопящей многосотенной толпы. Последние горчайшие слова его были заглушены кровью, что хлынула через рот.
Через двадцать лет после начала спора Вермина и Шеогорат встретились над обезглавленным телом Дариуса Шано. Плетельщица Снов с нетерпением ожидала встречи; она годами ожидала возможности упрекнуть принца даэдра за его бездействие.
"Ты обманул меня, Шеогорат! Я выполнила свою часть сделки, но ты за десять лет ни разу не вступил со смертным в общение. Он ничем не обязан своим величием ни тебе, ни твоим талантам и влиянию!"
"Ерунда, — проворчал Безумный Бог. — Я все время был с ним! Когда вышло твое время и началось мое, звук твоего голоса в его ушах сменился тишиной. Я устранил связь с тем, из чего он извлекал наибольшее удовольствие и в чем видел смысл существования, я лишил его внимания, в котором это создание столь отчаянно нуждалось. Оставшись без госпожи, этот человек мог впасть в негодование и злобу. Горечь его стала абсолютна, безумие овладело им, перелилось через край ненавистью. Ныне он принадлежит царству моему как вечный слуга".
Шеогорат обернулся и заговорил с пустотой рядом.
"Воистину, Дариус Шано был славным смертным. Презираемый соплеменниками, королями и даже богами, которых он высмеивал. В ознаменование моего успеха приму я шестьдесят последователей Вермины себе на службу. И спящие проснутся безумными".
Так Шеогорат научил Вермину, что без безумия нет сновидений и нет творчества. Вермина никогда не забудет этот урок.
Том XII: История Малаката
В дни, предшествовавшие основанию Орсиниума, отверженный народ орков постоянно подвергался гонениям и преследованиям еще более лютым, чем в наше время их потомки. Поэтому многие великие орсимерские воины странствовали, устраняя любые препятствия, встававшие на пути своего народа. О многих из них помнят и поныне, среди них Проклятый Легион, Громма Безволосый и благородный Эммег гро-Кайра. Этот последний воитель стал бы поистине легендой всего Тамриэля, не привлеки он внимания определенных принцев даэдра.
Эммег гро-Кайра был сыном юной безмужней женщины, умершей при его рождении. Он был выращен шаманом своего племени, Гриликамогом, в горах, ныне называемых Нормарскими Высотами. На исходе пятнадцатого года жизни Эммег собственноручно выковал богато украшенные чешуйчатые доспехи, знак совершеннолетия в его племени. В день бури Эммег закрепил последнюю заклепку и, надев тяжелый плащ поверх массивной брони, покинул свою деревню, чтобы никогда не вернуться. А слава о его подвигах всегда достигала дома, защищал ли он купеческие караваны от налетчиков или освобождал порабощенных зверолюдей. Вести о благородном воителе-орке были на устах даже у бретонцев, правда, зачастую тут присутствовал и оттенок страха.
Прошло около двух лет с момента достижения им совершеннолетия. Гро-Кайра как раз собирался разбить лагерь, когда тонкий голос окликнул его из сгущающихся сумерек. Странно было слышать слова родного языка, произносимые явно не орком.
"Лорд Кайра, — произнес этот голос, — рассказы о твоих свершениях на устах у многих, достигли они и моих ушей". Вглядевшись во мрак, Эммег рассмотрел закутанную в плащ фигуру, силуэт, искаженный и эфемерный в отблесках пламени костра. По голосу он сначала решил, что с ним говорит старуха, но теперь, присмотревшись, счел, что это скорее тощий и долговязый мужчина, хотя и не смог разглядеть других деталей.
"Возможно, — начал орк, насторожившись. — Но я не ищу славы. Кто ты?"
Проигнорировав вопрос, неизвестный продолжил: "Несмотря на это, орсимер, слава сама находит тебя, и я принес дар, достойный ее". Плащ незнакомца слегка раздвинулся, приоткрыв несколько блеснувших в лунном свете пуговиц, из-под него была извлечена какая-то связка и брошена сбоку от огня между собеседниками. Эммег осторожно размотал ветошь, в которую было завернуто содержимое, и был поражен, обнаружив широкий изогнутый клинок с изысканно украшенной рукоятью. Оружие было тяжелым, и Эммег понял, что тщательно украшенная головка эфеса служит практической цели — для балансировки значительного веса самого клинка. Нынешний вид оружия не слишком впечатляет, решил орк, но если счистить ржавчину и вставить несколько камней взамен отсутствующих, то это будет оружие, достойное воителя вдесятеро более славного, чем он.
"Его называют Хищный Клюв, — заговорил тощий незнакомец, видя возбуждение на лице гро-Кайры. — Я выменял его на секрет и коня впридачу в более теплых местах, чем эти. Однако в моих преклонных годах мне повезет, если я сумею хотя бы поднять его. Будет правильно, если я передам его тебе. Владение им изменит всю твою жизнь". Преодолевая желание вновь прикоснуться к изгибу благородного клинка, Эммег переключил внимание на пришельца.
"Твои слова приятны, старик, — сказал Эммег, не скрывая подозрений. — Но я не дурак. Ты однажды уже выторговал этот клинок, и сегодня желаешь выторговать что-то за него. Чего ты хочешь?" Плечи незнакомца опустились, и Эммег был доволен, что раскрыл истинную цель странного визита. Они посидели еще, в итоге Эммег отдал ворох мехов, горячую еду и полную пригоршню монет за необычный меч. К утру странника и след простыл.
В неделю, последовавшую за памятной встречей, так и не нашлось повода вытащить Хищный Клюв из ножен. Эммег не встретил никого в лесах, а рацион его составили дичь и маленький олень, подстреленные из лука. Он не искал битв, покой вполне устраивал его, но на седьмое утро, когда туман еще держался под нависшими ветвями, слух Эммега уловил в лесных дебрях предательский скрип снега и треск ветвей под тяжестью чьих-то шагов.
Ноздри Эммега расширились, но он находился с наветренной стороны. Не имея возможности увидеть или учуять визитера и зная, что ветер уже отнес его запах и предупредил о его присутствии, орк напрягся и осторожно извлек Клюв из ножен. Эммег сам так никогда и не осознал того, что произошло впоследствии.
Первый проблеск памяти Эммега гро-Кайры с момента извлечения Хищного Клюва из ножен запечатлел изогнутый клинок, рассекающий воздух перед ним и разбрызгивающий кровь по нетронутому снегу, пологом укрывшему землю. Вторым воспоминанием стало ощущение неистовой жажды крови, овладевшее им, но тут же он увидел свою жертву, девушку-орка на несколько лет младше его самого, ее тело в рубцах отвратительных ран, способных десятикратно убить сильного мужчину.
Отвращение Эммега пересилило овладевшее им безумие: собрав всю свою волю, он разжал пальцы, сжимавшие рукоять меча, и позволил клинку отлететь прочь. С диссонирующим звоном тот прорезал воздух и утонул в сугробе. Эммег бежал прочь, сгорая от стыда и ужаса, накинув капюшон плаща, чтобы скрыть лицо от осуждающего взгляда рассветного солнца.
Всякий ужаснулся бы, придя на то место, где Эммег гро-Кайра учинил расправу над одной из себе подобных. Ниже шеи тело девушки было ободрано и изуродовано почти до неузнаваемости, а нетронутое лицо застыло в выражении непреодолимого ужаса.
Именно на этом месте Шеогорат провел нужные ритуалы и призвал Малаката, и два лорда даэдра встретились над обезображенным телом.
Преодолев гнев, сковавший поначалу его язык, Малакат прогрохотал гортанным голосом: "Зачем ты показываешь мне это, Безумец? Тебе радостно видеть мое горе, вызванное смертью моих детей?" С этими словами покровитель орсимеров бросил на собеседника обвиняющий взгляд.
"По рождению она была твоей, брат отверженный, — начал Шеогорат, сохраняя полную серьезность. — Но в душе она была моей дочерью. Моя печаль не меньше твоей, и мой гнев не меньше твоего".
"Я в этом не уверен, — проворчал Малакат. — Но право возмездия за это преступление принадлежит мне, точно. Я не желаю спора. Отступись". Когда устрашающий принц начал надвигаться на него, Шеогорат заговорил вновь.
"Я не встану между тобой и твоей местью. Я даже помогу тебе. У меня есть слуги в этой глуши, и я могу подсказать, где найти нашего общего врага. Я прошу лишь использовать оружие, которое выберу я. Убей преступника моим клинком и низвергни его в мое царство, где я взыщу с него свое. Здесь же право благородной мести воистину твое".
Малакат согласился на это, принял от Шеогората широкий меч и ушел.
Малакат возник на пути убийцы — закутанной в плащ фигуры, смутно видимой сквозь буран. Проревев проклятье столь страшное, что скрючились окружающие деревья, принц выхватил лезвие из ножен и настиг беглеца быстрее, чем дикий лис. Кипя гневом, он описал мечом дугу, отделившую голову его врага от плеч, и вонзил клинок в его грудь, выбив струи крови, оросившие красными брызгами чешуйчатую броню и тяжелый плащ.
Задыхаясь от неожиданной ярости и стремительности собственных действий, Малакат опустился на колено, в то время как тело перед ним тяжело повалилось назад, а голова откатилась на широкий плоский камень. Следующий звук разорвал тишину подобно молнии.
"П-прости…" — просипел голос Эммега гро-Кайры. Глаза Малаката расширились, когда он взглянул на отсеченную голову с текущей изо рта кровью, но все еще почему-то живую. Ее глаза дико вращались, пытаясь сфокусироваться на воплощении Малаката. Когда-то гордые, глаза воителя истекали слезами печали, боли, смущения и узнавания.
К своему ужасу, Малакат только теперь осознал, что убитый им был не только одним из его детей-орсимеров, но и в буквальном смысле сыном, которым он одарил девушку-орка годы назад. Невыносимо долгие мгновения двое смотрели друг на друга, подавленные и потрясенные.
Потом, бесшумный, как смазанная сталь, Шеогорат выступил на поляну. Он поднял голову Эммега гро-Кайры и положил ее в маленькую серую сумку. Шеогорат извлек Хищный Клюв из трупа и повернулся, чтобы уйти прочь. Малакат начал вставать, но вновь опустился на колени, зная, что он необратимо низверг своего собственного отпрыска в домен Шеогората, и оплакивал свою ошибку, пока хриплые мольбы его сына не затихли за замерзшим горизонтом.
Шорнхельм, столица Севера (лорд Вилон, 39-й барон Монклер)
Бретонцы с равнин Марквастена и высокогорий Шорнхельма имеют длинную и насыщенную историю, в которой есть чем гордиться: противостояние гигантам во времена легенд; уничтожение ковенов ведьм в год Смерти солнца (когда в небе Мундуса восстановился Магнус); атака монклерских рыцарей (часто ошибочно называемая атакой шорнхельмских рыцарей) в битве при Гленумбрийских вересках.
В столь бурные времена триумфов и террора народу Ривенспайра посчастливилось находиться под мудрым руководством благородных лордов из Дома Монклер.
Это правда, что баронов дома Монклер судьба не всегда избирала королями Шорнхельма. Но Монклеры, помимо прочих своих достоинств, славились скромностью и часто в интересах мира уступали претендентам с меньшими правами на трон. Иногда такое смирение влекло трагические последствия, как было печально показано в случае с моим отцом — Филджионом, 38-м бароном Монклер.
Как всем, кто изучал историю бретонов, известно, величайшим после Ремана монархом Шорнхельма был король Херлберт, который повел нашу армию в битву при Гранден Торе и правил всем Севером с 2Э 522 до самой своей смерти в 546 году. Херлберт был из Дома Бранкет, 21-й граф. Он выбрал своей королевой графиню Ифилию из Монклеров. Когда король Херлберт скончался, его законнорожденному сыну, принцу Филджиону, было всего четырнадцать, и хотя его право на наследство отстаивал Дом Монклер, Дома Бранкет и Тамрит поддерживали его старшего сводного брата, принца Рансера, родившегося внебрачно от бедной кузины из Тамрита. (Дом Дорел, как обычно, воздержался от выбора, отказавшись поддержать какого-либо кандидата.)
Мало что известно о закулисных махинациях, в результате которых Рансер был назван королем Шорнхельма вместо Филджиона. Советники молодого барона Монклера (его мать умерла всего за два года до смерти короля Херлберта) утверждали, что он в качестве законнорожденного сына является истинным наследником престола. Подтверждение этому нашлось в дальнейшем в кодициле к знаменитой книге «Бретонские метрики», в котором «Дом Моун Клейр» был объявлен королевским домом Шорнхельма. Был созван Совет Севера с целью рассмотрения возможных претендентов, но в ходе обсуждения советники Монклера обнаружили, что бретонский кодицил пропал, а принц Рансер предъявил давно утерянный и подозрительно вовремя найденный декрет Диренни, именующий Дом Бранкет «бретонскими королевскими представителями» в Ривенспайре.
Совет проголосовал с небольшим перевесом в пользу принца Рансера, ставшего впоследствии королем Рансером из Шорнхельма. Некоторые из советников принца Филджиона убеждали его бороться за корону, но юный принц предпочел остаться простым бароном Монклер.
Ох, эта роковая скромность! Все мы знаем, куда она привела Филджиона — к трагическим событиям 566 года и восстанию против Первого Даггерфолльского Ковенанта, которое известно (к нашему стыду) как война Рансера. История свидетельствует, что все благородные дома — Монклер, Тамрит и даже Дорел — откликнулись на призыв короля Рансера и собрались под его знаменем в судьбоносной войне против Юга и верховного короля Эмерика. Мало кому известно, что граф Филджион сомневался в правоте Рансера и предлагал себя обоим королям в качестве мирного посредника между сторонами. Ответ верховного короля Эмерика затерялся в истории, но гневный отказ Рансера прекрасно известен. И снова мой отец уступил своему старшему сводному брату, и монклерские рыцари примкнули к обреченной армии Рансера.
Сразу после падения короля Рансера Ривенспайр пал в пучину хаоса. Корона Шорнхельма была утеряна в ходе битвы у Трайтор Тора, как не видел никто с тех пор и роковой «декрет Диренни», что возвел Рансера на престол. Со смертью Рансера пришел конец и дому Бранкет, и с тех пор у Шорнхельма не было короля. Ривенспайр перешел под управление триумвирата Совета Севера. Они всеми силами пытались удержать мир и порядок в северных землях, но, честно говоря, никто не назвал бы успешными эти усилия. Шорнхельм — и весь Север — нуждаются в короле.
И с чего бы ему оставаться без короля? Откровенно говоря, отложив в сторону, хотя не без сожаления, традиционную для Монклеров мантию скромности, я должен заявить, что я, барон Вилон Монклер, являюсь законным наследником трона Шорнхельма. Мой дед был королем Херлбертом, а я его наследник по прямой линии, и никто другой на Севере не может претендовать на престол. (Это также делает меня единственным оставшимся в живых наследником владений Бранкетов, большая часть которых была несправедливо разделена между Домами Тамрит и Дорел, но нет — скромность, всегда скромность!)
Кроме того, в этот переломный момент мне представилась счастливая возможность объявить о том, что архивист Дома Монклер нашел надолго исчезнувший бретонский кодицил, отрывок из которого я здесь процитирую:
«… Ранее свидетельствуя порядок в Шарн Хельме и землях, к нему примыкающих, главный королевский высокий … (неразборчиво) … назначается на все времена поименованный Дом Моун Клейр править в … (неразборчиво) … и Шарн Хельме. Так тому быть».
Люди Ривенспайра, барон Вилон Монклер готовится исполнить свой долг.
Шпиль Фросткрег. Мемуары
Сейчас, записывая это, я смотрю на стены моего дома и припоминаю тот самый день, когда решил построить его. Кажется, будто это было вчера, но прошло уже много лет. Я был импульсивен и горяч, жизнь в стенах Университета волшебства не удовлетворяла меня. Годами я обдумывал обустройство моего жилища, места, где можно спокойно практиковаться в волшебстве вдали от пристальных взглядов коллег. Я изучил сотни фолиантов и пыльных свитков, обыскал все книжные лавки и даже забирался в древние руины, все — в поисках вдохновляющих идей. И вот, когда я, смертельно уставший, разбил лагерь поблизости от Брумы и с благоговением взирал на величественную красоту Джерольских гор, меня озарило. Как безумец, принялся я зарисовывать облик моего будущего жилища. Вскоре я закончил свой чертеж, отбросил перо и взглянул на то, что получилось. Так родился шедевр — Шпиль Фросткрег. И теперь, когда возраст тяжким грузом давит на мои плечи, а свет меркнет в глазах, я хочу передать Шпиль тебе. Мысль о том, что моя мечта однажды обратится в руины, наполняет меня горечью. Я знаю, что ты будешь заботиться о своем новом доме и, при возможности, вернешь ему былую славу. Пожалуйста, тщательно следуй моим инструкциям. Нужно еще много чего сказать, а силы покидают меня.
Шпиль Фросткрег таит множество замечательных изобретений. Всю жизнь я совершенствовал их и надеюсь, ты найдешь им достойное применение. Предметом особой радости и гордости является алтарь атронахов. Ты сможешь вызывать атронаха-компаньона, послушного твоим желаниям, принеси лишь три порции солей, присущих существам того же вида. Помощник будет подчиняться простым командам и защищать тебя в час опасности. Если же он надоест тебе, просто поговори с ним и отпусти на все четыре стороны. Эти замечательные существа охраняли меня во время странствий, они будет весьма полезны и тебе.
С разрешения Университета волшебства, в моей башне установлены алтари заклинаний и зачарования. Тебе нужно только позаботиться о наличии магических свечей, чтобы активировать их, и они замечательно тебе послужат.
Совместно с моим добрым другом Синдерионом, мастером-алхимиком из Скинграда, разработан был алхимический стол для Фросткрега. Работая за этим столом, алхимику проще сосредоточиться, что помогает создавать даже самые сложные зелья. В оранжерее при лаборатории посажены лучшие растения со всего Сиродила и даже из-за его пределов.
Наконец, я создал порталы во все отделения Гильдии магов Сиродила. Это упростит путешествие, будь такая надобность.
Я доверил большую часть своего имущества Орелинви, ты найдешь ее в "Мистическом эмпориуме" в Торговом районе Имперского города. У нее есть все, что нужно, чтобы возродить Шпиль Фросткрег. Она может потребовать возмещение за свои труды по хранению этих особенных предметов, но, уверяю тебя, затраты окупятся. Пожалуйста, позаботься о Шпиле Фросткрег. Башня была моим домом, и часть меня самого навеки заключена в ее стенах. Да будут путешествия твои безопасными, а дороги прямыми и ровными.
Эйренн — нежданная королева (Танион, директор Коллегии альдмерского наследия)
Некоторые наши ученики из числа босмеров и каджитов высказывают абсурдное предположение, что не все альтмеры Саммерсета поддерживают нашу блистательную королеву Эйренн. Ничто не может быть столь далеко от правды! Мы, высокие эльфы, любим остроты, шутки и питаем слабость к игре слов, и наши речи иногда могут быть неправильно интерпретированы индивидуумами, лишь недавно приобщившимися к нашей древней высокоразвитой и утонченной культуре. Посему я составил это краткое жизнеописание нашей возлюбленной королевы Алинора, намеренно стараясь рассказать ее историю простыми и ясными словами, которые будут понятны даже нашим новым союзникам по Альдмерскому Доминиону.
Альтмеры, конечно, являются прямыми потомками богов, создавших Нирн, и в первую очередь это относится к королевской семье Алинора. Отец Эйренн, светлой памяти его величество король Хайделлит, правил островами Саммерсет долго и достойно, он являлся образцом лучших традиций эльфийской церемониархии, основывая каждое свое решение на прецедентах, описанных в Свитках Практики.
В положенное время, как и предопределено было Свитками, король Хайделлит и его супруга, мать народа Туинден, родили девочку и назвали ее Эйренн, согласно предписанию Практики. Принцесса Эйренн появилась на свет 5 числа месяца Второго зерна 555 года Второй эры, а это крайне благоприятная дата, хоть я и не буду говорить здесь о причинах сего, поскольку вы не знаете всех подробностей, необходимых, чтобы понять ее важность. Вы можете принять мои слова на веру, не зря же весь Саммерсет, Оридон и Артейум праздновали ее рождение в течение пятидесяти пяти дней.
Было предсказано, что характер принцессы Эйренн будет отражением тревожного и неспокойного времен, в которое она родилась, и так и случилось. Находчивая и сообразительная, она быстро усваивала уроки своих преподавателей, и с ранних лет выработала неординарный подход к учебе. В самом деле, она иногда так сосредоточивалась на своих независимых исследованиях, что пропадала на несколько дней, и никто не знал, где она находится. После таких отлучек она часто возвращалась, вооруженная новыми знаниями и практическими методами.
В один знаменательный день в месяц Вечерней звезды 563 года вся королевская семья собралась в Кристаллической башне, чтобы торжественно отметить зачисление Эйренн в Лабиринт сапиархов, где она должна была посвятить обязательные 3555 дней изучению альтмерской королевской практики и церемониархии. Но, покинув дворец, до башни принцесса не добралась, и, несмотря на то что юстициары распорядились о вводе в действие расследования 17-го уровня, ее нигде не нашли. Сапиархи, однако, сообщили, что ночь ее исчезновения была наполнена предзнаменованиями и предвестиями: созвездие Леди словно вскочило на созвездие Коня, Великая обсерватория стала крутиться в обратном направлении, а на статую Топала Исследователя сел юный орленок.
В установленном порядке принц Нэймон, старший из братьев Эйренн, был назван наследником трона Алинора и в 565 году зачислен в Лабиринт. Нэймон, как и его отец, был по природе церемониархом и находил подлинное удовольствие в соблюдении всех ритуалов и обязанностей, приписываемых традицией наследнику. И, когда король Хайделлит вознесся к Этериусу в 580 году, принц Нэймон немедленно начал готовиться к Коронационной литургии 88-го дня, что должна была возвести его на отцовский трон.
И тогда, в один прекрасный день, случилось непредвиденное! Из порта Велин, что в Валенвуде, сообщили, что принцесса Эйренн села на ладью и готовится отплыть в Оридон! Восхищенные известием, придворные Алинора поспешили в Ферстхолд, чтобы лично приветствовать ее неожиданное возвращение. Принцесса Эйренн возвестила, что, будучи старшей наследницей, готова принять престол Алинора, и верховный юстициарий подтвердил законность ее притязаний. Она была коронована 7 числа месяца Начала морозов 580 года.
Конечно, вы могли слышать безумные рассказы о приключениях принцессы Эйренн во время ее путешествий по Тамриэлю: что она была первым помощником капитана пиратского корабля в Анвиле; что она замаскировалась под данмерку, дабы прочесть Синие Свитки в хранилищах Некрома; что она победила дервишей Рихада в изобретенном ими же танце мечей и даже перепила королеву Виндхельма Мабьярн Огненные Волосы в соревновании "кто кого перепьет". Уверяю вас, все это россказни и байки, нелепые и абсурдные. Наша королева просто готовилась к практике и церемониархии, следуя излюбленной ею методологии независимого исследования.
С тех пор как воссела на трон, она привнесла кое-какие новации в управление нашей чудесной страной, но сие было предсказано при ее рождении, сулившем всем радость и процветание, и сапиархи, все как один, одобрили ее решения. Таким образом, любезные ученики, совершенно ясно, что Эйренн — бесспорная королева Островов, и все идет своим чередом, как и должно быть.
Экзегеза Мерид-Нунды (Фрастус из Элинира)
Трактат о Мерид-Нунде, дошедший до нас от истоков Первой эры, поистине одна из самых странных и малопонятных работ по мифоистории. От него сохранилась только небольшая часть в виде манускрипта, единственный экземпляр которого хранится в библиотеке Университета волшебства в Имперском городе. (Или по крайней мере хранился, потому что с тех пор как Гильдию магов обвинили в исчезновении императора Варена и изгнали из Сиродила, я не знаю, что стало с их когда-то замечательной библиотекой.)
К счастью, ещё в то время, когда Гильдия магов владела им, мне представилась возможность изучить упомянутый трактат в подробностях и даже сделать собственную копию, так что я смог продолжить исследование его загадок после возвращения в Элинир.
Расшифровку трактата о Мерид-Нунде затрудняют две вещи. Во-первых, сохранившийся документ совершенно точно лишь фрагмент большой работы, вырванный откуда-то посередине. Без предшествующей и последующей частей понять содержание очень сложно. Во-вторых, трактат написан на специфическом языке, характерном для синтаксиса айлейдских текстов последних недов, и включает многие слова неизвестного происхождения, которые не встречаются ни в одном другом источнике.
Я поработал с фрагментами, переведёнными ранее Венегрус Мононой и Герминией Цинной, но надеюсь, однако, пролить больше света на некоторые ключевые положения этого загадочного манускрипта. Свои рассуждения представляю в формате последовательного перевода каждого отрывка с последующим комментарием.
«…Известные как девять фейерверков, следующие по параболам, тянущимся из Магнуса. Мерид-Нунда была среди этих сестёр, как была Мнемо-Ли, как была Зеро-Лиг, как была…»
Здесь можно идентифицировать «князя даэдра» Меридию с так называемыми Звёздами-Сиротами, теми самыми ануическими ур-сущностями, которые отделились от Магнуса, когда это божество уклонилось от создания Аурбиса. Самая известная из этих Звёзд-Сирот, вероятно, Мнемоли Синяя Звезда, связанная с вневременными событиями и, как говорят, замеченная в дневном небе во время Прорыва Дракона.
«…Для того чтобы связать землю, призываем мы Сенеделин, так же как просим Мерид-Нунду о свете, ибо искра она, что не страшится мрака и плывёт по волнам в натяжении и кружении…»
Для айлейдов Свет был одним из четырёх главных элементов, конечно, и этот фрагмент, похоже, подтверждает, что Меридия была олицетворением Света у диких эльфов. Хотя я уверен в переводе этого фрагмента, признаюсь, что смысл последних слов фразы ускользает от меня.
Следующий отрывок довольно сложен, но его перевод добавляет новый момент в наше представление об эре Рассвета.
«Лорды Хаотических Миров упрекали Мерид-Нунду за прегрешение и велели ей вернуться в Аурбис, объявив все существующие сферы своей собственностью. Но Мерид-Нунда сотворила из своей сущности огромные раздвижные линзы, изогнув тем самым свет Магнуса. Лучи [вырезали? сфокусировали?] из хаоса новую сферу, которую Мерид-Нунда [смеясь? искрясь?], объявила своей.
Это позволяет пересмотреть происхождение Цветных Комнат, под каким названием известен план Меридии в Обливионе, сформированных, получается, проявлением божественной воли непосредственно из вещества хаоса.
И последнее:
«…Таким образом Мерид-Нунда [скакала? скользила?] по радужной дороге из конца в конец, на одном её конце растягивая дракона, а на другом спрессовывая его…»
Любопытный отрывок, несомненно. «Дракон», разумеется, традиционно относится к божеству, известному нам как Акатош, бог Времени. Из этого следует предположение, что путешествуя по «радужной дороге» (отсылка на преломление света в призме?), Меридия способна в некотором смысле изменять скорость, с которой течёт время.
Изменение «скорости» течения времени? Просто абсурдная и самонадеянная метафора жрецов-магов последних айлейдов или истинный прорыв в понимании природы одного из самых мало постижимых князей даэдра?
Кто знает?
Экспедиционные заметки
Жаль, Умана не оставила мне на изучение хоть одну из этих двемерских машин целой. Подумаешь, что они чуть не прикончили этих братьев-каджитов посреди ночи — можно было ведь одну из них просто вырубить. Мы забаррикадировали всяким хламом отверстия труб, из которых появились эти махины, чтобы больше они не пробрались.
Они просто потрясающие! В точности, как Колсельмо описал их во втором томе "Гномов". По виду они действительно напоминают пауков. Раньше мне казалось, что это было лишь украшательством с его стороны. Примечательно, что в конструкцию машины встроен камень душ. Возможно, именно с его помощью фокусируются молнии, о которых писал Колсельмо.
Как ни странно, камень душ — явно не основной источник питания в машине. Возможно, некий гармонический резонанс с заключенными в камне душ энергиями нагревает небольшой бойлер? Еще рано говорить наверняка. К тому же, встает вопрос, откуда в бойлере берется жидкость.
Хм, странно. Мне примерещилось какое-то движение за перегороженным проходом. По виду существо отдаленно напоминало человека. Интересно, вдруг это еще не известный науке автомат? Надо перетащить туда свой спальный мешок, вдруг мне снова удастся его увидеть! Это все так захватывающе!
Эксперименты с физической природой вервольфов (Реман Крекс)
Слишком много книг, подобных этой, начинаются с чего-то вроде оправдания своих действий. Изобретается какая-то особая причина для исследований — в надежде, что одержимость автора объектом исследования читатель воспримет в более благородном свете. Я таких целей не преследую, о чем заявляю прямо. Вервольфы не убивали никого из моей семьи, не угрожали мой собственной жизни, я даже не водил дружбу ни с одним из них. Мой исследовательский интерес порожден только любопытством, сдобренным сильной ненавистью ко всему неестественному. Можно ли ненавидеть что-то, что не приносило тебе вреда? Не знаю, я не философ — и на этом я закончу со вступлением. Перейдем к экспериментам.
На протяжении нескольких десятилетий я по мере возможности провожу полное исследование физической природы существ, которых мы называем вервольфами. При этом я полностью игнорирую причины возникновения этой заразы, способы заражения, добровольные или насильственные, а также способы излечения — иначе пришлось бы вступать на зыбкую почку догадок и предположений, тесно опутанных бессвязными бреднями мужичья.
Эксперимент 1 — Пропорции тела объекта тщательно измеряются до, во время и после трансформации. Как и ожидалось, пропорции в истинной форме остаются идентичны, однако сразу же после обратной транформации кратковременно наблюдается незначительная опухлость головы. Во время транформации наблюдаются следующие изменения:
Расширение плеч на 23%
Сужение бедер на 17%
Удлинение рук на 47%
Удлинение пальцев на 7 % (без учета когтей)
Что касается ног — удлинение ног в несколько раз предположительно объясняет изменения в области таза, которые в противном случае были бы пренебрежимо малы.
Эксперимент 2 — Объект заставляют изменять свою форму как можно быстрее и чаще, с разным количеством подходов и разной длительностью транформаций.
Значительных изменений во времени трансформации и ее эффектах не отмечено. Объект пришел в негодность, эксперимент завершен.
Полагаю, мне первому удалось увидеть своими глазами, как трансформация в вервольфа влияет на работу внутренних органов существа. В первую очередь увеличивается сердце, задолго до того, как легкие и грудная клетка меняют свое местоположение, чтобы вместить его. Этим может объясняться сильная боль в груди, которую, как сообщают зараженные, они испытывают перед трансформацией.
Больший интерес вызывают изменения, наблюдаемые в мускулах ног. Я без удивления наблюдал укрепление и вздутие мыщц, так как исследуемые твари известны своей силой и скоростью, однако обратил внимание также на то, что мыщцы меняют цвет на пепельно-коричневый. Это, однако, могло быть связано со значительной потерей крови во время процедур.
Перед тем, как объект пришел в негодность, я попробовал применить известные "лекарства" от заразы прямо к внутренним органам. Лепестки волкобоя, втертые в кости, значительно повышают их хрупкость — грудная клетка едва не сломалась от легкого прикосновения. Сок спелых ягод белладонны был пущен в вены, и было видно, как они сморщиваются и иссыхают по мере движения сока по кровеносной системе. После того, как белладонна достигла сердца, крупные сосуды полностью иссохли, и объект пришел в негодность за несколько минут.
Этерические осколки (леди Синнабар из Танета)
Многие начинающие студенты испытывают затруднения с правильным подходом к изучению иных миров. В отличие от своего коллеги, Фрастуса из Элинира, составляющего учебные планы исключительно в своих интересах и отвращающего тем самым студентов от знаний, я считаю, что начинать лучше всего с конкретных и очевидных примеров. Изучение осколков Этериуса естественным образом подведёт нас к более сложным темам.
Вы все, несомненно, видели падающую звезду. Такое происходит, когда кусочек Этериуса, плана изначальных духов и источника магии, отрывается и падает в Нирн. В результате на земле появляются два типа материалов: метеоритное железо и стекло. Магический потенциал обоих исключительно высок. В этой работе я сосредоточусь на более редком метеоритном стекле, на различных его проявлениях и способах применения.
Айлейды, эльфы, правившие Сиродилом до начала Первой эры, чрезвычайно широко использовали эти небесные камни. Обладая высокоразвитыми способностями в магических искусствах, они создавали голубые велкиндские камни и камни Варла, для того чтобы контролировать силу звёздного света Этериуса и хранить в себе магию, а также заряжать зачарованные предметы или служить бесконечным источником света. Некоторые камни, нёсшие на себе заклинания разрушения, становились элементами автоматической защиты.
Секреты производства этих звёздных сосудов были утрачены. Айлейды создавали их в больших количествах, воспроизводя и зачаровывая метеоритное стекло. Все попытки синтезировать новые велкиндские камни и камни Варла потерпели неудачу ещё до этапа зачарования. Часто в процессе экспериментов настоящие камни рассыпались на бесполезные мелкие крошки, срывая дальнейшие исследования и требуя снаряжения опасных экспедиций в айлейдские руины.
В наше время камни Малондо и Куланда золотого цвета похожи по своим свойствам на голубые айлейдские частицы. Открытые высокими эльфами, они чаще всего встречаются на островах Саммерсет. Камни Малондо перезаряжаются, их можно использовать многократно. Заклинатели применяют их для восстановления собственной магии или для создания, или заряда зачарованных предметов. Камни Куланда дают яркий золотой свет, способны производить магические эффекты и хранить магию, но они разрушаются после полного использования заряда.
Вы, возможно, читали утверждения Фрастуса, который без ума влюблён в эльфийскую культуру, что альтмеры раскрыли и усовершенствовали секреты айлейдов. Он даже выдвинул предположение, что они культивируют камни Малондо и Куланда таким же образом, как фермер растит пшеницу. Более рациональная теория состоит в том, что эксперименты с существующими айлейдскими камнями и необработанным метеоритным стеклом привели к открытию достаточно надёжного метода перезарядки.
Другой тип этерических фрагментов, небесные призмы, можно увидеть разделяющимися на части в полёте в периоды определённого расположения лун. Если три частицы столкнутся вместе, они каким-то неизвестным образом трансформируются в серебряную призму, производящую энергию, доступную для поглощения любому, кто находится рядом. Как и остальные небесные камни, они относительно редки, так что достать образец для исследования довольно трудно. Будучи небесного происхождения, они часто встречаются в подземельях, куда обитатели тёмных глубин доставляют их в качестве источников света.
Продолжение исследований, в том числе экспериментальных, позволит, как я надеюсь, открыть способы производства этих полезных предметов, что будет способствовать более полному пониманию сути и силы иных миров.
Этикет булавы
Многие воины делают ошибку, думая, что, если у тебя в руках булава, то тактика не нужна. Они полагают, что фехтуют мечом, а для булавы нужны только сила и выносливость. Я, тренер с большим опытом, утверждаю, что это совершенно неверно.
Для того, чтобы успешно использовать булаву, нужно точно рассчитывать время и ускорение. Как только замах сделан, его сложно остановить или замедлить. Боец вкладывается не только в удар, но и в отдачу. Дождитесь момента, когда противник наклонится вперед, а еще лучше — потеряет равновесие, и тогда наносите удар. Совершенно ясно, что он попытается отклониться назад, так что цельтесь в точку позади его головы. К тому моменту, когда булава придет туда, там же окажется и голова противника.
Булаву нужно держать наготове, на уровне плеч. При замахе не нужно заводить булаву за спину больше, чем на ширину ладони. При ударе локоть должен идти вперед. Когда локоть пройдет на высоте ключицы, выбросите вперед предплечье, словно кнут. Дополнительное ускорение добавит удару скорости и силы.
В момент удара расслабьте кисть. Если кисть напряжена, ее можно повредить при отдаче. Позвольте силе отдачи бросить булаву назад — так можно снова привести ее в исходное положение и быстро нанести второй удар.
Это конец
Мы обречены. Серые гадюки, Имперский Город, сама Империя — мы все. Даэдра не остановить. Все их действия диктуются сиюминутными капризами. И это ужасает.
Возможно, годы спустя, если кто-то всё же останется в живых, он найдёт этот пергамент и поймёт всю иронию ситуации: свой удел оплакивает один из Серых Гадюк, посвятивших жизнь разбою и разврату. Однако всё, содеянное мной в бытность Гадюкой, было сделано ради выживания. Раньше я был простым школяром, но обнаружил, что даже процветавший до вторжения даэдра Имперский Город не мог обеспечить беззаботной жизнью всех и каждого. А с Серыми Гадюками я смог обеспечить её себе сам.
Но эти даэдра… они убивают нас, калечат нас, заражают нас дьявольскими болезнями, и всё это лишь для развлечения. Для них причинение мук — искусство, способ самовыражаться. И когда у них заканчиваются смертные для пыток, они идут за новыми. Скоро настанет и мой черёд, но я не собираюсь безропотно принимать ту извращённую судьбу, что они для меня готовят.
Поэтому я стал собирать. Простые обрывки верёвок и ткани, тут и там стянутые с мёртвых тел по дороге из клеток на построение и порку для ублажения Лорда-Смотрителя. К концу недели наберётся достаточно, чтобы покинуть это место.
Я был призван смертным
У меня, как и у всех дремора, замечательная память — в особенности на обиды. И как я помню, всю свою жизнь я верой и правдой служил офицерам своего клана и моему повелителю Молагу Балу. Но однажды, к моему стыду, меня вынудили оказать услугу другому.
Мне велели стоять на страже Бесконечной Лестницы. Я любил это дело, потому что так я мог безнаказанно издеваться над шедшими по Лестнице Жертвенными Душами: мне никогда не надоест выскакивать из-за угла и кричать: «Вот ты где, ничтожество!»
Я сновал позади портала от Темного Якоря. Мне нравилось пугать прибывающие Жертвенные Души, внезапно сталкивая их вниз со словами: «Вы нам не подходите!» Вдруг я почувствовал странное покалывание по всему телу, от рогов до пят. У меня закружилась голова. Мир вокруг меня завертелся и будто начал утопать в голубой плазме, и я неожиданно почувствовал, что меня словно швырнули в бесконечную черную пустоту.
Не о чем было беспокоиться — кто из нас не бывал в этой бесконечной черной пустоте? Но я начал тревожиться, когда наконец оказался в месте, куда меня призвали, и почувствовал запах местного воздуха. «Я чую… слабость», — сказал я себе, и я не смог бы подобрать более точных слов.
«О, этот дремора настоящий крепыш», — услышал я голос призвавшего меня и осознал наконец весь кошмар своего положения. Я поступил в полное распоряжение… смертного существа.
Ошеломленный, я обернулся, чтобы увидеть, кто осмелился призвать меня в Нирн. Я увидел высокого эльфа из Саммерсета. О да, я узнал эту расу: несколько Жертвенных Душ высоких эльфов я с наслаждением карал за неподобающее смертному существу высокомерие и заносчивость. Призвавший меня альтмер дал мне немного осмотреться, а затем произнес: «Следуй за мной и сражайся. Впереди культисты из Ордена Червя, которых надлежит уничтожить».
Ордена Червя! О брат-кинвал, только представь себе мой позор: этот смертный эльф не только оторвал меня от службы, но еще и приказал сражаться против слуг Маннимарко, наместника нашего повелителя! Я попробовал оказать сопротивление всей своей непоколебимой волей, но сила сковывающего меня заклинания была велика. Мне ничего не оставалось, кроме как ответить: «Они не уцелеют!» — и последовать за ним в лабиринт туннелей под землей.
«Ты служишь великому Ванусу Галериону, дремора», — провозгласил призвавший меня эльф. Это было совершенно неуместно, потому что его имя меня совсем не интересовало. Хотя вскоре я передумал и решил его запомнить, чтобы отомстить, когда представится случай. Так все делают.
Я пошел за ним, даже не удосужившись присесть, когда он начал красться. Я просто смотрел на него и думал: «Я сожру твое сердце». На самом деле хорошо, что я следовал за этим эльфом Ванусом — туннелей было много, и они вились как змеи. Хоть мы, дремора, и самые бесстрашные, безжалостные и искусные воины во всем Обливионе, с ориентированием на местности у нас проблемы. Когда-то, выполняя курьерское поручение, я заблудился прямо посреди Лунной Тропы и в результате вернулся в Подземную Темницу, откуда начал свой путь.
Со временем этот Ванус начал останавливаться и прислушиваться все чаще и чаще, что только увеличивало мое раздражение и нетерпение. В конце концов он остановился и прошипел мне «Тссс!», в чем не было никакой нужды, так как я и так не произнес ни слова. Но я понял, почему он остановился — впереди слышались человеческие голоса. Не медля ни секунды, я обнажил свой двуручный меч и бросился вперед, закричав: «Бой близок!» Эльф выругался и последовал за мной, но он сам был в этом виноват — я в точности выполнял его приказы.
В следующую минуту на меня накатила дикая ярость, которую чувствует каждый настоящий дремора, когда вступает в бой. Но мое обычное наслаждение кровавой бойней омрачалось тем, что я убивал тех, чьей смерти не хотел бы мой повелитель. Я отрубал конечности и головы культистам Червя, а около меня проносились магические заряды эльфа, сжигавшие дальних врагов, но я был слишком подавлен, чтобы наслаждаться пиршеством разрушения. Когда я разрубил последнего культиста, эльф подошел и сказал: «Поделом им. Получи, Маннимарко!».
«Иначе и быть не могло», — ответил я и тут же почувствовал, что странное покалывание от заклинания, что призвало меня в Нирн, стало ослабевать. Я сделал угрожающий шаг в сторону эльфа, но в ту же секунду пространство вокруг меня снова закрутилось и я вновь провалился в бесконечную черную пустоту.
Когда я очнулся, я лежал в луже бирюзовой слизи, а сверху, улыбаясь, на меня смотрел мой начальник, кинрив Залксоркиг. «Ну что, Ззеденкатик, — прорычал он, — покидаешь свой пост во время службы? Это не сулит тебе ничего хорошего, мой мальчик!»
«Но кинрив! — закричал я, вскакивая на ноги, — я не мог ничего поделать! Я был призван смертным в Нирн!»
Залксоркиг улыбнулся еще шире. «Это только усугубляет твою наглую ложь. А теперь маршируй, Ззеденкатик, — проорал он, подгоняя меня палкой. — Левой, правой, левой, правой, левой, правой…»
Я ненавижу, когда Залксоркиг улыбается. Кинрив он или нет, его имя я тоже запомню и когда-нибудь отомщу.
Язва Квартала серых (Фрилгет Объездчик)
Случившиеся в Морровинде трагедии способны пробудить жалость даже в самом жестокосердом из нордов. Темные эльфы достойны нашего сочувствия, однако своим поведением они не заслуживают от нас никаких поблажек. Существуют разные подходы к решению неизбежной проблемы Морровинда, и здесь я представлю два варианта, наблюдаемые на практике в Скайриме. Один следует счесть примером для подражания, другой — предостерегающей историей.
Рассмотрим Рифтен, граничащий с пострадавшей провинцией. Несколько темных эльфов нашли здесь себе приют, однако на жизнь им приходится зарабатывать так же, как и любым другим жителям великого города. Они занимаются торговлей, трудятся при храме и служат в замке. Похвален честный труд этой расы, недавние бедствия которой привели нас к этой дискуссии. У города еще остается ряд проблем, но их наличие никак нельзя соотнести с притоком чужеземцев. В общем, темные эльфы должным образом влились в скайримский образ жизни, чего и следовало бы ожидать от всех, кто поселяется в этом краю.
Что касается иного подхода, достаточно лишь взглянуть на некогда величественный город Виндхельм, и мы увидим, что происходит, когда наше хлебосольство оказывается незаслуженным. Любой норд счел бы постыдной саму мысль о том, чтобы город Исграмора, героя, что прославился, изгоняя эльфов со священной нашей родины, гостеприимно бы открылся навстречу беженцам из края серного дыма.
И к чему это привело? Как и следовало ожидать, ленивый и недовольный сброд устроил себе свинарник в месте, которое нынче принято тактично называть Кварталом серых. Проку от них как не ожидали, так и не получили. Их попытки превратить гордый город нордов в некий уголок Морровинда просто возмутительны, а учиняемая ими в стенах города смута дала бы любому другому ярлу причину для беспокойства.
По словам местных жителей-нордов, не видать и краю преступлениям и раздору, приходящим из Квартала серых. Городская стража там едва патрулирует, уступив темным эльфам право самим чинить правосудие, каким бы оно ни являлось в обычаях их народа. Уважаемые семейства города, Жестокие Моря и Расколотые Щиты, о нанятых ими аргонианах отзываются практически с отеческой теплотой, однако темные эльфы не предприняли никаких усилий, чтобы снискать расположение честных жителей города или войти в их общество.
Однако есть надежда на лучшее, поскольку ярл Ульфрик не испытывает к этим низкосортным существам и толики той терпимости, какую питали его отцы. Снисходительность Хога проявляется даже на примере аргонианского населения города; но рыбо-люди по крайней мере научились приносить пользу своей новой родине. Они являют образец для подражания, со всем тщанием и неизменной улыбкой трудясь на пристанях. Темным эльфам стоило бы взять пример с их чешуйчатых собратьев. Так я считаю: либо они в скором времени начнут вносить свою лепту, либо вновь отправятся по миру в поисках крова и тепла.
Яростное пламя: наследие драконов или что-то другое? (Габриэль Бенел)
Прошлым вечером я сидела в пивной «Якорный мыс» с кружечкой ромового поссета, целиком погрузившись в «Одиннадцать ритуальных форм» Раллибаллы, когда внезапно в мой укромный уголок вторгся какой-то тип, высокого роста и с оружием. Я спросила, не мог бы он устроиться где-нибудь ещё, но он ответил что-то вроде того, что красивая женщина не должна тратить такой прекрасный залитый лунным светом вечер на чтение, поставил на стол большую кружку с пенистым напитком и уселся рядом со мной.
Не дожидаясь моих протестов, он начал рассказывать историю своей жизни, главный герой которой — он сам — был ему необыкновенно интересен. Он оказался родом из портового городка Фаррун с северного побережья, где вырос с мыслью, что предназначен для чего-то большего, чем ему уготовано в родных местах. Достигнув зрелости и собравшись уехать, он направил свои стопы в центральный Хай Рок, где и поступил на военную службу. Старый боевой инструктор, наполовину акавирец, обучил его пути так называемых «рыцарей-драконов». Именно тогда он окончательно нашёл своё истинное призвание, совершенствуя вид магического боя, который «рыцари-драконы» называют «Яростное пламя».
Хвастался он или нет, но он, затронув тему магических искусств, разжёг во мне интерес. Я попросила его рассказать побольше об этой дисциплине боевой магии, незнакомой мне ранее, и он был просто счастлив оказать мне такую услугу. С помощью «Яростного пламени», как он объяснил, рыцарь-дракон может поджечь врагов, подтянуть их к себе посредством огненного лассо, обернуть себя пламенным плащом и даже дышать огнём, как легендарные драконы былых времён. И это было возможно, утверждал он, потому что рыцарь-дракон использует подлинную драконью магию, наследуемую через поколения от могучих воинов, сражавшихся с драконами и побеждавших их ещё задолго до Первой эры.
Это было последнее заявление, что я оказалась способна выслушать. Он действительно думал, что я, чародей первого ранга из Гильдии магов, поверю, что неотёсанный болван типа него способен читать заклинания, основанные на давно позабытой драконьей магии? Я подняла в протесте руку, довольно категорично, и к моему удивлению (а возможно, и к его собственному), он и правда замолк. Я сказала, что достаточно наслушалась о его драконьей магии, спасибо вам большое, и что по мне это всего лишь вариация нашего стандартного набора огненных заклинаний, которые в Академии Шад Астула относят к категории «Магия разрушения». Я попросила его удалиться и позволить мне продолжить чтение.
Он чуть помедлил, но потом снисходительно улыбнулся и сказал, что «юной леди» нет нужды бояться, дракон может быть столь же деликатным, сколь и свирепым. И, вероятно, я просто не поняла, каким пылким может быть его огонь.
Я предостерегла его об опасности подобного поведения, но он лишь посмеялся и продолжал упорствовать. Когда он предложил показать мне заклинание «Кнут лавы», я окончательно потеряла терпение. Ужасно досадно, потому что владелец «Якорного мыса» сообщил мне, что у него мне больше не рады, а я так любила это место!
Наверное, я могла бы проявить больше выдержки, но всему есть предел — и подумаешь, что я такого сделала? Волосы на голове и борода обязательно отрастут снова, даже если сжечь их до самых корней.
Ярость короля Рансера (Вафимелес Мастерет, хранитель знаний)
В 563 году, после начала правления второй династии в Вэйресте, юный король Эмерик задумался о женитьбе. Сперва его выбор пал на дочь короля Рансера из Шорнхельма, Равеллу. Однако прежде чем все формальности были улажены, Эмерик вместо этого женился на редгардской принцессе из Сентинеля, Марайе. Это событие потрясло жителей прилежащих земель. Барды, конечно, искали причины в красоте принцессы, но придворные посчитали эту женитьбу важным политическим шагом, который укрепил бы торговлю между Хай Роком и Хаммерфеллом. Так что после свадьбы короля Эмерика в 566 году все они стали ждать расцвета торговли. Вместо этого она стала поводом к кровопролитной гражданской войне.
Ривенспайр был известной глушью Хай Рока. Король Рансер, будучи из числа суровых горцев севера, славился своим буйным нравом и жестоким правлением, и он не намеревался терпеть проявленное Эмериком неуважение. Он спустился со своих горных владений с армией прожженых наемников из северного Тамриэля и группой своих людей, стремясь проложить себе путь к заливу Иллиак, уничтожая все на своем пути. Рансер застал короля Эмерика врасплох: ожесточенное сопротивление ему оказала лишь Львиная гвардия, которая не дала вырезать жителей Вэйреста. Вместо короткой победоносной схватки Рансеру пришлось готовиться к длительной осаде.
Эта осада затянулась до весны, когда Даггерфольский Ковенант — договор о взаимной защите между бретонскими королями, заключенный после победы над предельцами — наконец принес свои плоды. К войне присоединились Камлорн, Эвермор и Даггерфолл. Некоторые предлагали сдать Вэйрест, но этот город был слишком важной торговой точкой.
Армия Рансера стойко вытерпела атаки со стороны города и окружающих его деревень: наемники были готовы к кровопролитным сражениям, за что получили соответствующую плату. Однако ход борьбы переломили удары элитных редгардских войск, которые вынудили Рансера перейти к отступлению. А когда он вернулся к Шорнхельму, то обнаружил его уже в огне, о чем позаботились орки под руководством Курога гро-Баграха.
Рансер оказался между молотом бретонцев и оркской наковальней. В битве у Марквестена его армия потерпела сокрушительное поражение. Рансер не учел дальновидности Эмерика: орки напали на Шорнхельм в обмен на обещание короля Вэйреста, что им вернут их королевство Орсиниум. Некоторые орки помнили, как бретонцы Шорнхельма разорили Ривенспайр и держали его в осаде, которая чуть не привела к падению Орсиниума в 135 году. Жители Шорнхельма заплатили за это сполна.
Без войны Рансера Даггерфольский Ковенант не был бы тем, что он представляет собой сейчас. Эти события неизгладимым образом отразились на Стормхевене, Ривенспайре и Ротгаре.
Выпуски "Вороного Курьера"
Банда соблазнительниц ликвидирована!
Искусительницы больше не будут терроризировать Анвил!
Преступная женская группировка, избравшая своей целью мужское население Анвила, уничтожена. Используя свое женское обаяние, бесстыдницы завлекали мужчин в укромные уголки, где раздевали и грабили до нитки.
Жертвы стыдились признавать, что попались на удочку сирен, поэтому банда, возглавляемая Фаустиной Картией, оставалась долгое время безнаказанной. Тайная операция, проведенная двумя неназванными стражниками Анвила с помощью одного частного сыщика, позволила ликвидировать преступниц. Теперь жены могут вздохнуть с облегчением, зная, что их легковерным мужьям не угрожают чары коварных прелестниц.
Адамус Филида убит!
То, что случилось, является покушением на саму безопасность и свободу всех цивилизованных граждан Сиродила. Только что вышедший в почетную отставку командир Имперского легиона Адамус Филида был безжалостно лишен жизни секретным обществом убийц, известным как "Темное Братство". Убийство произошло в тихом городе Лейавине, где Филида намеревался в спокойствии доживать свои дни. Филида желал отдохнуть от суеты и шума Имперского города, отдав более 25 лет службе в Имперском легионе.
Но, даже выйдя на пенсию, командир не смог скрыться от своего прошлого. За годы службы Адамус Филида стал ярым противником Темного Братства, он поклялся раскрыть секреты этой секты и предать справедливому суду ее предводителей. Действительно, на жизнь Филиды покушались уже дважды, но обе попытки провалились благодаря умелым действиям командира Легиона и его верных солдат. Увы, в Лейавине удача отвернулась от Филиды.
Вот что ответил преемник Филиды на посту командира Легиона, Джованни Цивелло, на вопрос о причастности к убийству Темного Братства:
"Это дело рук Темного Братства. Нет никаких сомнений в этом. Это был акт мести, коварный удар сил зла и ненависти по идеалам добродетели. Адамус сражался с Темным Братством всю свою жизнь и умер за то, во что верил. Адамус Филида был великим человеком. Он научил меня всему, что я знаю, и будь я проклят, если позволю его мечте умереть вместе с ним. Стоя у его могилы, я клянусь, что посвящу жизнь борьбе с Темным Братством!"
Адамус Филида умер, но дело его жизни живет. Возможно, придет день, когда добрые жители Имперской провинции смогут забыть о страхе, который внушали им эти кровожадные убийцы.
Бедняков обложили налогом!
Иероним Лекс, капитан Имперской стражи, недавно собрал налоги со всех жителей Портового района Имперского города. Хотя по закону все жители Имперского города должны платить налоги, вот уже 53 года никто не применял этот закон к бедным и нуждающимся жителям Портового района.
Стражники, опрошенные "Курьером", отказались сообщить о результатах операции, но один из них, попросивший не называть его имени, сказал, что вся операция была "полное… как же это называется? Ну, вы знаете. Начинается на "г". Точно. Горе горькое, вот что это такое".
В связи с этим нужно сообщить и том, что недавно в южную сторожевую башню ворвались какие-то негодяи. Анонимный источник сообщает, что из кабинета Иеронима Лекса была украдена небольшая сумма денег. По удивительному совпадению, эта сумма в точности равна той, что была собрана в качестве налогов с жителей Портового района.
Капитан Лекс снова призвал к поимке скандально известного вора, Серого Лиса. Он призывает назначить награду за голову предводителя воров.
Великий художник спасен!
Райт Литандас из Чейдинхола, один из самых известных пейзажистов нашего времени, наконец вернулся в свою студию после необъяснимого исчезновения. Как говорят, он отсутствовал несколько дней.
Ни художник, ни его жена не рассказывают об обстоятельствах этого исчезновения, однако оба от всей души благодарят неназванного гражданина, который помог мастеру вернуться домой. (По просьбе счастливых супругов мы не раскрываем имени этого человека). Стража Чейдинхола подозревает, что художник был похищен ради выкупа, но нам не удалось найти подверждения этой версии.
Вся Империя выражает глубокую признательность безымянному спасителю Литандаса. "Курьер" рад сообщить, что Литандас снова приступил к работе в своей мастерской. Мы с нетерпением ждем новой выставки картин нашего великого художника.
Вторжение во дворец?
Центурион Легиона, командующий Дворцовой стражей, был обвинен в халатном исполнении обязанностей. Хотя Совет официально опроверг сообщения о проникновении во дворец, слухи продолжают распространяться. Возникают самые разнообразные версии происшедшего — по одним, какой-то сумасшедший решил начистить башмаки императора; по другим, некий вор украл один из легендарных Древних Свитков.
Дворцовая стража не произвела ни одного ареста в связи с проникновением во дворец. Однако, стражники рыщут по всему городу. Стража и Легион сходятся в одном… за этим не стоит ни несуществующая Гильдия воров, ни ее мифический предводитель, Серый Лис. Хотя уже давно ходят слухи о том, что Гильдия воров замешана в большом числе преступлений, происходящих в городе, представители Стражи и Легиона утверждают, что даже таинственный Серый Лис не посмел бы проникнуть в Имперский дворец.
Логово вампиров в городе!
В доме графа Имбельского было обнаружено гнездо вампиров. "Курьер" был потрясен, узнав, что граф Джакбен, дворянин с безупречной в прошлом репутацией, оказался одним из этих кровососов!
Имперская стража, отреагировав на сигнал слуги графа, оцепила поместье Имбела и убила всех этих мерзких тварей. Капитан Квинтилиус категорически опроверг слухи о том, что к моменту прибытия стражи большая часть этих чудовищ была уже мертва.
Назначен новый капитан стражи
Серватиус Квинтилиус недавно получил повышение и заменил Иеронима Лекса в должности капитана стражи. Карьера капитана Лекса примечательна постоянными попытками поймать так называемого "Серого Лиса", легендарного вора и главаря преступного мира. Иероним Лекс сообщил, что перевод его состоялся по просьбе графини Анвильской, Милоны Умбранокс, и ныне он является капитаном стражи ее светлости.
Капитан Квинтилиус — практичный человек, не верящий в существование Гильдии воров и ее воображаемого предводителя, Серого Лиса. Он пообещал поддерживать спокойствие и порядок в вверенных ему районах города. Маршруты патрулей будут опубликованы, чтобы каждый гражданин знал, где он сможет найти стражника в случае необходимости.
На вопрос о том, не облегчит ли это жизнь ворам, капитан Квинтилиус ответил: "Никогда. Преступники глупы. Иначе они не были бы преступниками, верно? Это очевидно. Вы, умники из "Курьера", лучше оставьте борьбу с преступностью профессионалам вроде меня".
Наследник Чейдинхола спасен!
Фарвил Индарис, сын и наследник его светлости Андела Индариса, графа Чейдинхола, спасен из огненной геенны Обливиона благородным героем! Сын графа и его верные соратники, рыцари Колючки, отважно вступили во врата Обливиона, угрожающие Чейдинхолу, намереваясь расправиться с адскими тварями и защитить город и его жителей.
Источники сообщают, что противник стократно превосходил рыцарей по численности, и только безмерное мужество и прекрасная боевая подготовка помогли Фарвилу и еще одному храбрецу сдержать орды монстров. Благодаря странствующему герою, пришедшему предложить свою помощь, рыцари Колючки, ведомые благородным сэром Фарвилом, смогли штурмом взять главную крепость врага и закрыть врата навек. Чейдинхол и его жители в неоплатном долгу перед сэром Фарвилом и его отважными товарищами.
Новая Гильдия для Бойцов?
Гильдия бойцов существует в Тамриэле с незапамятных времен. Уже много лет эти храбрые мужчины и женщины берутся за опасную работу, которая не по плечу обычному гражданину. Уничтожить крыс в доме, спасти заблудившегося ученого — бойцы Гильдии готовы сделать это и многое другое за скромное вознаграждение. Но, похоже, теперь у Гильдии бойцов появился конкурент.
В последнее время в Сиродиле только и говорят о новой организации. Они называют себя компанией "Черный лес" и заявляют, что справятся с любой работой, за которую возьмется Гильдия, а также с той, за которую Гильдия не возмется.
Если Гильдия строго следит за репутацией своих бойцов и законностью заключаемых контрактов, то компания "Черный лес" подобного не утверждает. Они не проверяют прошлое тех, кто устраивается к ним на работу, и, похоже, готовы браться за любые контракты — если, конечно, у клиента достаточно денег.
Некоторые сомневаются в законности методов "Черного леса". По слухам, компания ведет дела безответственно и неразборчива в средствах. Многие говорят о том, что при выполнении контракта причиняется излишний вред гражданам и имуществу. Никто из опрошенных нами не пожелал назвать своего имени для печати.
Что ждет эту новую компанию — пока не известно. Станут ли они идеальным средством решения проблем в этом быстро меняющемся мире? Снизит ли Гильдия бойцов планку своих стандартов под давлением конкурентов? Время покажет. А пока, если Гильдия бойцов не берется за ваше дело, обратитесь в местное отделение компании "Черный лес"!
Новый цикл — "Камни судьбы"
"Камни судьбы — не волшебные", — говорит известная аргонианская писательница
Автор "Гоблина с золотой рукой" и "Красного кратера" задумывает новую серию исторических повествований о раннем периоде Реманских императоров. В центре сюжета будут волшебницы и боевые маги, что по легендам сыграли такую выдающуюся роль в стремительном возвышении Реманских императоров в конце Второй эры. Она планирует назвать серию "Дороги камней судьбы".
Аргонианка отказалась говорить подробнее о персонажах или сюжетах этих книг. Однако, Куил-Вив с очевидностью лелеет весьма амбициозные планы в отношении серии, поскольку задумано соответствие заглавий каждому из двадцати одного сиродильского камня судьбы. Эти древние монументы разбросаны по всему Сиродилу, и каждый по поверьям зовется своим именем.
"Я всегда внимательно изучаю предмет своего рассказа, — говорит Куил-Вив, — и не нахожу никакого подтверждения распространенному мнению, что эти рунные камни были когда-то артефактами большой магической силы". Она отмечает, что тринадцать камней ассоциируются с обычными знаками рождения, под которыми люди понимают влияние небес на родившегося ребенка: "Такие камни, как "Камень Мага" или "Камень Змея", очевидно, ассоциированы с примитивными верованиями в небеса зверолюдей Эльфийской эры. Другие камни, такие как "Камень Этериуса" или "Камень Магнуса", вне сомнений связаны с некими другими давно забытыми культами".
Курьер" задал Куил-Вив вопрос, почему она решила отойти от популярных историй о ворах, преступниках, убийцах и других представителях низших слоев общества, что принесли ей такую известность в Сиродиле и других частях Империи. Она объяснила, что давно искала материал для более серьезного эпического сюжета, прославляющего благородство и добродетели, кои присущи Сиродилу и Империи. Она уверила "Курьера", что наполнит серию "Камни судьбы" яркими и колоритными персонажами, которые нам запомнятся и полюбятся. "Но на этот раз, — говорит Куил-Вив, — прежде всего мои персонажи будут вырывать с корнем деревья, опустошать города, проливать дожди кипящей крови, а затем лишь углубляться в познание тайн сердца и души".
Обнаружен Белый проход!
Форт Белый Проход, знаменитая штаб-квартира акавирских захватчиков времен Первой эры, был найден одним из агентов графини Брумы. Считалось, что эта крепость, давным-давно затерявшаяся в толщах веков, похоронена в промерзших землях гор Джерол. Однако экспедиция, организованная ее светлостью леди Нариной Карвейн, графиней Брумы, обнаружила секретный вход в эти поражающие размерами развалины.
Ранее ученые не могли объяснить, почему акавирская армия, с легкостью разгромившая защитников Тамриэля, неожиданно сдалась после перехода через горы Джерол. Новые открытия указывают на то, что форт был накрыт гигантским оползнем, поймавшим в капкан злополучных командиров акавирской армии и оставившим войска в горных пустошах без направляющей руки.
Обряды Матери Ночи!
"Но мы их не потерпим!"
Предупреждает Имперский легион.
Агнесс "Перо сильнее эбонитового меча" Иэрхердт.
Имперский город — центр науки, искусства, культуры и… ритуальных убийств? Так говорит Адамус Филида, командующий Имперским легионом в Имперском городе, ярый противник загадочной гильдии наемных убийц, так называемого "Темного братства". По словам Филиды, солдаты Легиона обнаружили тринадцать случаев проведения "Черного таинства", жуткого ритуала, с помощью которого якобы можно вызвать члена Темного Братства и заказать убийство.
Появится ли после этого официально зарегистрированный наемный убийца у дверей заказчика, пока не известно, однако само "Черное таинство" абсолютно реально. Оно описано в редкой и запрещенной книге "Поцелуй, милая матушка". Для его проведения понадобится чучело предполагаемой жертвы, сделанное из настоящих частей тела, в том числе сердца, черепа, костей и плоти. "Куклу" нужно поместить в круг из горящих свечей. Чтобы завершить ритуал, следует несколько раз ударить чучело клинком, смазанным соком лепестков паслена, шепча при этом: "Милая матушка, милая матушка, пошли мне свое дитя — грехи недостойного должны быть смыты кровью и страхом". Ритуал отвратителен, но еще отвратительнее его цель — призвать таинственного убийцу (некоторые свидетели утверждают, что он всегда одет в черную робу с капюшоном), чтобы передать ему деньги за убийство невинной жертвы. Никакой жалости. Никаких раздумий. Это, как говорят торговцы, "просто сделка". И это беспокоит Адамуса Филиду.
"Это возмутительное увеличение числа ритуалов в честь Матери Ночи — оскорбление всем добропорядочным мирным гражданам Империи. У Имперского легиона есть только одна задача — служить народу Тамриэля и защищать его. Как, во имя Азуры, мы можем делать это, когда сами люди решают нанимать ассасинов и убивать невинных людей? Как я могу спать по ночам, зная, что мой Легион может и не спасти жизнь гражданина, приговоренного Темным Братством? Каждый, кто проводит это "Черное таинство", просто издевается над Имперским легионом, и я, будучи его командиром, не могу допустить этого. Отныне, любой гражданин, у которого будут найдены предметы для проведения "Черного таинства", будет заключен в Имперскую тюрьму на пожизненный срок, а его имущество будет конфисковано в пользу Империи. Обычные штрафы слишком малы, обычный срок заключения слишком короток — ведь данное преступление является явным пренебрежением к законам нашего дорогого императора, а также к жизни и благополучию доброго народа Тамриэля".
Адамус Филида — не из тех, кто бросает слова на ветер. "Вороному курьеру" удалось узнать, что Клаудиус Аркадия, который до недавнего времени жил на Талос Плаза Имперского города, теперь обитает в холодной и затхлой камере Имперской тюрьмы, а его дом стал новым аванпостом Имперского легиона. Так что, дорогой читатель, прежде чем ты решишь самостоятельно вершить правосудие, помни — доброй улыбкой можно сделать больше, чем холодным клинком. А если ты не можешь забыть об обиде, ты всегда можешь отправиться в Морровинд — Мораг Тонг, организация, имеющая официальную лицензию, убьет того, кого нужно.
Провал рейда в Портовый район!
После того, как его попытки поймать Серого Лиса, легендарного вора, окончились неудачей, капитан Имперской стражи Иероним Лекс провел рейд в Портовом районе. Многие стражники были сняты со своих постов в городе, чтобы обыскивать трущобы порта. Было конфисковано небольшое количество контрабанды, но Серый Лис скрылся.
Университет волшебства подал официальную жалобу на действия Иеронима Лекса, обвинив последнего в халатном исполнении обязанностей. В рейде были задействованы стражники, которые обычно охраняют храм науки, что позволило неизвестному преступнику предпринять попытку проникнуть в Университет. Представители Университета утверждают, что ничего не было украдено. Их рассмешило само предположение о том, что простой вор способен украсть одно из их сокровищ.
Серый Лис разоблачен!
Вланарус Квинчал недавно признал, что он — скандально известный вор Серый Лис. На допросе в Имперской страже он также сознался в том, что он — воплощение Тайбера Септима, внебрачный ребенок лорда Стендарра, акула-оборотень и мать Иеронима Лекса. Только после того, как Вланарус провел ночь в имперской тюрьме, было обнаружено, что недавно он употребил почти смертельную дозу скумы.
Теперь Вланарус снова дома, он поправляется после гостеприимного приема, оказанного ему Имперской стражей, и пристального внимания, проявленного к нему во время допроса. Он полагает, что сможет выйти на работу через месяц-два, если на работе не нужно будет ходить или поднимать что-либо тяжелее кружки пива. Вланарус, который иногда подрабатывает в доках, торжественно поклялся больше никогда не употреблять скуму. Он также искренне желает всем никогда не иметь дел с бандой Орума.
Серый Лис, человек или миф?
Действительно ли за всеми кражами в Имперском городе стоит так называемая Гильдия воров? Иероним Лекс, капитан Имперской стражи, похоже, считает именно так.
Когда мы спросили его о Гильдии воров и ее предводителе, Сером Лисе, капитан выразился совершенно недвусмысленно: "Этот человек в ответе за преступления в городе!". Энергичный и упорный капитан Лекс посвятил все свои помыслы поимке этого чудовища в маске.
Отвечая на этот же вопрос, Адамус Филида, командующий Легионом и непосредственный начальник капитана Лекса, ответил так: "Чепуха! Серый Лис — это просто миф. Гильдии воров нет и не было".
Истории о неуловимом воре по прозвищу Серый Лис гуляют по Имперскому городу уже несколько столетий. В них говорится о том, что он может делаться невидимым, уменьшаться до размеров мыши, превращаться в туман, просачиваться под запертые двери и совершать множество подобных невероятных подвигов. Даже если только половина из этих историй верна, капитану Лексу будет непросто поймать Серого Лиса.
Хулиганство на званном обеде!
Графиня Алессия Каро славится своей красотой, умом и учтивостью. Весь Сиродил знает ее в лицо. К сожалению, благодаря одной извращенной шутке, обслуга замка теперь знает ее не только в лицо.
Во время званого обеда, на котором были близкие друзья графини, неизвестный хулиган привел в действие заклинание, подействовавшее на всех присутствовавших. Хотя заклинание не причинило физического вреда, последствия его действия весьма впечатляющи. Графиня и все гости оказались… в чем мать родила.
Очевидно, заклинание лишило всех присутствовавших их вещей, в том числе одежды. Источники сообщают, что напуганные гости вели себя спокойно и соблюдали все правила приличия.
"Все вели себя как леди и джентльмены, — сказал один из слуг, который попросил не называть его имени. — Не думаю, что кто-то пытался посмотреть на чьи-то причиндалы".
Что же касается личности шутника, то стража замка хранит молчание. Одни источники сообщают, что хулиган был задержан; другие — что ему удалось бежать незамеченным. Один свидетель даже утверждает, что сам хулиган пострадал от своего заклинания и бежал, когда сообразил, что тоже лишился одежды.
Как бы то ни было, после этого случая стража была приведена в полную боевую готовность. На момент отправки номера в печать остается неизвестно, планирует ли графиня Каро устраивать званые обеды в ближайшем будущем.
Убийство!
Совет Старейшин принял на себя правление Империей!
Император Уриэль Септим VII, взошедший на престол в возрасте 22 лет, правил Империей в течение 65 лет. Неизвестные убийцы лишили его жизни. В то же самое время в других уголках Империи неизвестными были убиты и все три сына и наследника императора (наследный принц Гелдалл, 56 лет; принц Энман, 55 лет; принц Эбел, 53 года). Расследование мотивов покушения и поиски убийц начаты. Совет Старейшин, Имперская стража и орден Клинков в интересах следствия запрещают до особого распоряжения публикацию любых слухов и сведений касательно покушения.
Согласно давнему прецеденту, Совет Старейшин взял на себя управление Империей, пока не будет коронован новый император. Прямых наследников не осталось, и Совет пока не выдвинул списка возможных кандидатов. Канцлер Окато, имперский боевой маг, выступая от имени Совета, призвал граждан Империи сохранять спокойствие и попросил помолиться за упокой душ императора и его сыновей.
Ранние годы правления императора Уриэля были благословлены миром и процветанием. Императрица Каула Вория подарила своему супругу трех здоровых сыновей, была ему верной спутницей и пользовалась широкой популярностью у народа. Однако императору и Империи пришлось пережить тяжелые времена Имперского симулякра (3E 389–399), когда император Уриэль удерживался в плену в Обливионе, а страной правил узурпатор Джагар Тарн, принявший обличье монарха. Император Уриэль в конце концов был вызволен из заточения и восстановлен на троне благодаря волшебнице по имени Рия Сильмейн и ее таинственному помощнику; но к тому времени Империя находилась уже упадке, а императрица, истощенная выпавшими на ее долю испытаниями, удалилась от дел.
После Реставрации в Империи снова наступил мир и процветание, однако постоянные раздоры между государствами северо-запада Тамриэля в итоге привели к началу крупномасштабных войн в заливе Илиак, кульминацией которых было событие, известное как Деформация Запада, а результатом — установление современных границ между Даггерфоллом, Сентинелем, Вэйрестом и Орсиниумом.
Последние годы правления императора Уриэля были ознаменовались заметным распространением имперского влияния на все провинции и успешным разрешением Вварденфелльского кризиса и окончанием религиозных войн. Под мудрым руководством короля Хелсета и его матери, королевы Барензии, достижения имперской культуры стали доступны жителям даже отдаленных уголков Морровинда.
Убийство императора и трех его сыновей — это ужасное преступление и огромная потеря для всей Империи. Боевой маг Окато уверяет, что на поиски убийц брошены все силы Совета Старейшин, Легиона, Стражи, Университета волшебства и Имперского военного колледжа. В то же время, мы, простые граждане, также можем почтить память нашего горячо любимого императора — продолжать честно и добросовестно выполнять свои повседневные обязанности, обеспечивая жизнедеятельность Империи, которую с такой любовью строил покойный император и которой он так верно служил.
Трагическое происшествие!
Автор: Финеас Фарнсворт.
Для жителей Брумы, города, на чьих холодных улицах вечно лежит снег, нет ничего более важного, чем тепло и безопасность собственного дома. Но даже в самых безопасных домах жильцов могут поджидать неожиданные ловушки. Причиной смерти Бэнлина, престарелого благородного эльфа, прожившего в Бруме около сорока трех лет, стали не ледяные объятия холода и не клинок грабителя — а ненадежность одной конструкции.
По словам Громма, слуги и телохранителя Бэнлина, жившего веместе с ним в доме, тот день ничем не отличался от других. Бэнлин жил затворником и редко покидал свой уютный особняк. Утром он, как обычно, позавтракал, а день провел за чтением. И только вечером, когда Бэнлин устроился в своем любимом кресле у камина, смерть нанесла свой коварный удар. Чучело головы минотавра, висевшее на стене над креслом, неожиданно обрушилось на старика и убило его в одно мгновение.
Как ни страшна смерть Бэнлина, но еще страшнее те открытия, которая она за собой повлекла. Проведя свое собственное расследование, ваш покорный слуга выяснил, что многие дома Брумы представляют собой настоящие смертельные ловушки, ожидающие своего часа, чтобы убить жильцов.
"Я со своими ребятами занимался починкой половины этих домов. Это настоящие кучи хлама! Прогнившее дерево, ржавые гвозди, неровный фундамент. Эти норды горазды только пить да кулаками махать, а нормального дома построить не могут!"
Так сказал нам Антуан Дюбуа, владелец компании "Дюбуа и сыновья. Плотничные работы", самой процветающей строительной артели Хай Рока. Будучи признанным экспертом, Дюбуа выполнял строительные заказы в различных частях Империи, и много раз бывал в Бруме. По его мнению, в этом городе, населенном преимущественно нордами, худшие дома во всей Империи.
"Да, я знаю, что эти норды говорят. Все дело в снеге! Из-за снега гниет дерево, из-за снега то, из-за него это. Детский лепет! Просто эти пьяницы не отличат дуба от апельсинового дерева! Правда в том, что они ничего не понимают в современных методах строительства. Чучело минотавра упало на эльфа? Даже ребенок мог лучше стянуть крепежные винты! Я не удивлен, что они ослабли! Но главное, что в Бруме все сделано вкривь и вкось. Вы знаете, что пока я не приехал, чтобы починить крышу, на головы прихожан часовни постоянно сыпался снег? Это просто уму непостижимо".
Когда мы расспросили о случившемся племянника Бэнлина, Кэнлина, который унаследовал особняк дяди и теперь проживает в нем, он сказал нам вот что:
"Это был несчастный случай. Трагедия. Я всегда говорил дяде, что однажды эта голова упадет на него, но разве он меня слушал? Да, я знаю, некоторые распускают слухи о том, что здесь имел место какой-то злой умысел. Но это все ерунда. Все знают, что этот город попросту рассыпается на части. Подобное может случиться с кем угодно".
Итак, пока город Брума тяжело переживает гибель одного из своих самых старых и уважаемых жителей, стоит задуматься — кто же станет следующей жертвой?
Дневники, журналы и послания
Давно забытая записка
Я пишу это письмо дрожащей рукой. Стражники идут по моему следу, и мне больше некуда бежать. Скоро они будут у дверей Розеторн-Холла, и ничто не помешает им бросить меня вновь в эту ужасную тюрьму. Я не знаю, как они нашли меня; возможно, это дело рук предателя, Дельгариуна. Тот, кто сказал им, что я скрываюсь в твоем доме, наверняка очень хорошо знает нас обоих. Я знаю, что Дельгариун положил на тебя глаз. Я знаю, что именно он сдал меня в прошлый раз и сделал все, чтобы меня упекли в эту вонючую дыру в Имперском городе. Это наверняка он. Остерегайся его, любовь моя. Он вероломен и единственное его желание — добраться до сокровищ. Я не отдал их стражникам, и я не отдам их Дельгариуну. Я спрятал сокровища в стенах Розеторн-Холла. Помнишь игрушку, с которой мы играли здесь, когда еще были детьми? Помнишь загадку, которую мы придумали для нее? Это был наш секретный код:
"Два тела есть у меня, оба соединены в одно. Чем больше я стою на месте, тем быстрее я бегу."
Ключ к сокровищам содержится в ответе. Они твои, любовь моя. Это твой шанс убраться подальше от Дельгариуна. И не волнуйся. Я сбежал один раз и я сделаю это снова. Скоро мы будем вместе, и солнце будет сиять только для нас.
Декрет о смерти
Шеогорат, Принц Безумия, Лорд Безвременья, желает с этого дня и впредь объявить следующее:
Роберт Вишневски, Гражданин Дрожащих островов, житель Блисса и почетный безумец нарушил законы и заветы Дрожащих Островов, оскорбив действием строгий облик Нашего Лорда:
Попыткой Отращивания Бороды, Действия, Полагаемого Непристойным в Глазах Нашего Лорда.
Нижеследующим объявляется, что данный гражданин заслуживает суровейшего наказания, долженствующего осуществиться неотложно, образом, избранным соответственно Причудам и Фантазиям Нашего Лорда Шеогората.
Дневник Агнара
Когда я стал вождем Тирска, когда прекрасная Свенья Снежная Песнь стала сперва моей правой рукой, а затем и невестой, я не мог себе и представить, насколько изменится моя жизнь.
Я отправился на остров Солстейм в надежде на долгожданный отдых, и обрел его в стенах Тирска. Но когда я встретил Свенью, мою любимую Свенью, я стал частью эпической истории, о каких раньше только читал в сказках.
Свенья рассказала мне о той роковой ночи, когда ужасное существо под названием Удурфрукт напало на ее дом, убивая всех без разбора. Лишь ей одной удалось выжить. Ужасное существо было убито героем, и Тирск обрел нового вождя, хотя и ненадолго.
И тогда в этой эпической истории появился я. Увидев льняные волосы Свеньи, ее холодные голубые глаза, я влюбился в нее. Она навсегда покорила мое сердце. Вскоре я стал ее мужем… и новым вождем. По правде говоря, это было самое счастливое время во всей моей жизни. Лишь только воспоминания об ужасном Удурфрукте и всех убитых им не давали покоя моей возлюбленной Свенье. Каждую ночь ее мучили кошмары, и каждую ночь она вскакивала с постели с искаженным от ужаса лицом, выкрикивая одно и то же: "Удурфрукт!"
Я боялся за рассудок своей жены, но она сама нашла выход. В конце концов, Свенья была воином, и она решила встретиться со своим кошмаром лицом к лицу. Она должна одолеть его. Удурфрукт был повержен… но откуда он появился? Существуют ли и другие такие же? Могут ли такие существа появиться снова? Не погибнут ли снова ее близкие? Расспросив множество исследователей и путешественников со всех концов Тамриэля, она, наконец, нашла ответ на свои вопросы. Удурфрукт не был единственным в своем роде, нет, он был порождением древнего чудовища — Удурфрукт-матроны. Свенья должна была найти и уничтожить это ужасное существо — только так она могла избавить мир от этой угрозы и положить конец своим кошмарам.
Клянусь Исмиром, мы искали. Искали. И снова искали. И наконец нашли! Существо заметили пастухи в горах Скайрима.
Мы напали на его след и шли по нему много дней, пока не пересекли границу Имперской провинции. Здесь, в холодных горах, местный охотник рассказал нам о смертоносном существе, которое он назвал Ужасом Прыжковой скалы — страшном чудовище, убившем уже более дюжины неосторожных путников. Быть может, это существо и есть та самая Удурфрукт-матрона? Вероятно, оно до сих пор не поймано и не убито только потому, что, в отличие от своего отпрыска, постоянно меняет место своего обитания!
Мы разбили лагерь у Прыжковой скалы — самого высокого естественного наблюдательного пункта во всем Сиродиле. Отсюда можно видеть на многие мили вокруг! Мы будем стоять на страже, день и ночь. Мы уже близко, очень близко. И Свенья, и я чувствуем это. У Свеньи хорошо развита интуиция, и она уверена, что Удурфрукт-матрона где-то рядом.
Свенье уже начала надоедать моя возня с дневником, но я лично считаю, что он должен стать свидетельством наших странствий и победы над Удурфруктом. Я вижу в ее глазах злость и нетерпение — прямо сейчас, когда я пишу эти строки — но эта запись очень важна, ведь наконец, на третий день нашего ожидания мы заметили ее — Удурфрукт-матрону! Мне никогда не доводилось раньше видеть ничего подобного: гигантское, троллеобразное существо, которое сверкает и колышется на холодном ветру — словно само воплощение зимы! Мы спустимся с горы с оружием наготове и уничтожим это кошмарное создание!
Кошмарный провал! Собравшись с силами, мы набросились на чудовище — но все наши попытки убить его были тщетны. Свенья, моя прекрасная Свенья! Моя жена погибла почти мгновенно, и чудовище заглотило ее! И хотя мне стыдно писать об этом, но меня объял такой ужас, что я обратился в бегство. Я постыдно сбежал с поля боя и вернулся в наш лагерь на Прыжковой скале, чтобы собраться с мыслями и взять себя в руки.
У меня мало времени. Закончив эту запись, я вновь отправлюсь на встречу с чудовищем. Я уверен, что оно все равно выследит меня; наше сражение неизбежно. Могу ли я надеяться одолеть это чудовище? В одном я уверен: в первый раз мы со Свеньей бросились в бой необдуманно и поспешно. Моя стальная секира? Бесполезна. Лук ледяного вирма моей погибшей жены? Совершенно неэффективен (и полностью проглочен вместе с рукой моей жены…)
Эта тварь, похоже, является порождением холода, и неуязвима для него. Если бы в моем распоряжении был огонь, я бы использовал его. Но времени нет. Нет времени отправляться в Гильдию магов за зачарованным мечом или чтобы нанять волшебника. Придется надеяться на секиру. Я отправляюсь в бой, почти не надеясь одолеть эту тварь, которая принесла столько бед людям. Меня утешает только одна мысль: если я погибну, то воссоединюсь со своей возлюбленной Свеньей под высокими сводами Совнгарда.
Если кто-то сейчас читает эти строки, то это значит, что я мертв. Молитесь Исмиру, чтобы при встрече с этим чудовищем вам повезло больше, чем мне.
Дневник Агрия
Никогда бы не подумал, что придется уходить с Острия ножа. Но хотя бы та буря замела наши следы. Видгрод, Рэн и я нашли какую-то пещеру и решили в ней заночевать. Похоже, тут еще и какие-то древние руины. Ладно, хорошо хоть драугров поблизости не видно.
Видгрод и Рэн хотят остаться здесь на какое-то время, может быть, заняться грабежом. Совсем мозгов не осталось, что ли? Дорога-то совсем пустынная, особенно в это время года. На севере полно рыбных мест, если им так уж хочется. Но они уперлись — хотят оставаться именно здесь. Даже не пошли мне помогать, когда я отправился вечером на охоту.
Что-то не так. Рэн не произнесла ни слова с тех пор, как проснулась, сидит, уставившись перед собой. И Видгрод не лучше. Они что, заболели? Никогда о таком не слышал. Я бы их давно бросил, но все никак не решаюсь. Будто бы что-то меня удерживает. Что это за место такое?
Мы не одни. Теперь я слышу его. Он говорит со мной. Древний. Могучий. Его имя Холдир. Он чего-то хочет от нас. Ему нужно, чтобы мы остались, чтобы его магия действовала. Я пытался бежать, не могу. Как и они.
Рэн прыгнула первая. Прямо в каирн. Этого хочет Хозяин — крови, жертв, силы, чтобы жить снова. Его магия — я чувствую ее в своей крови. Он высывает из нас жизнь. Мы скоро будем служить ему, наши тела, наши души. Как все остальные. Они ждут. Моя очередь.
Дневник Алвы
Моя жизнь никчемна. Где же принц, что спасет меня? Где мой отважный воин-норд, что унесет меня на руках?
Сегодня, собирая ночные цветы, я встретила мужчину. Он обворожительный и какой-то особенный. Мы целовались под луною. Это было так романтично. Этой ночью я снова с ним увижусь.
Теперь я познала истинный цвет ночи. Моварт показал мне истинную тьму ночи и истинный багрянец крови. Он пообещал мне кровавое пиршество, если я выполню его поручение в Морфале.
Хроггара было несложно соблазнить. Моварт говорит, что мне нужно найти защитника, который охранял бы мой гроб в дневное время. Хроггар прекрасно подойдет на эту роль.
Этой ночью меня навестила Лалетта. Она утолила мою жажду. Я спрятала ее, чтобы потом она восстала как моя служанка. Я пустила по городу слух, что она уехала из города и присоединилась к армии. Тупицы.
Моварт посвятил меня в свой великий план. Я должна совращать стражников одного за другим и делать из них своих рабов. Тогда с другими членами шабаша он нагрянет на Морфал и захватит весь город. Мы не станем убивать их. Они станут нашим скотом для утоления жажды. Бесконечные запасы крови и целый город, который будет защищать нас от проклятого солнца.
Семья Хроггара начинает доставлять проблемы. Я велела Лалетте убить их всех, но так, чтоб это выглядело как несчастный случай. Хроггар должен остаться вне подозрений, если ему и дальше быть моим защитником.
Вот дуреха! Лалетта живьем сожгла семью Хроггара. Я просила несчастный случай, а она устроила мне скандал. Как будто этого мало, она пробовала обратить его маленькую дочку, Хельги. Но даже это Лалетте толком не удалось. Она убила ребенка и оставила труп гореть с остальными.
С Лалеттой что-то не так. Она продолжает твердить про Хельги. Мне кажется, у нее крыша едет. Она думает, что ребенка еще можно вернуть к жизни и сделать ее напарницей.
В городе появилась какая-то незнакомая личность и наводит справки о пожаре. Надо быть осторожнее.
Дневник Амантиуса Аллектуса
Я посадил семена кровососа. Скоро я узнаю, верны ли мои теории.
Появились первые ростки. Я должен тщательно соблюдать график подкормки растений.
Отчетливо видны маленькие почки кровососов. Это критический момент в их развитии. У меня почти закончилась крысиная кровь. Надо бы наловить еще этих мерзких вредителей.
Ростки превратились в молодые растения. Они колеблются, как на ветру, хотя воздух в подвале неподвижен, словно в склепе.
Мне стало сложно ловить кошек. Придется перейти на собак. Эти проклятые кровососы просто ненасытны.
Сегодня одно из растений порезало меня. Мне нужно быть осторожнее.
Мои создания отказываются от пищи. В качестве эксперимента я предложил каплю моей собственной крови. Один с жадностью проглотил все до капли. Остальные кровососы начинают вянуть.
Я купил у целительницы ведро человеческой крови. Пришлось заплатить ей кучу денег, чтобы она держала язык за зубами. Кровососы чувствуют себя гораздо лучше. Правильно ли я поступаю? Эти растения могут принести Сиродилу огромную пользу. Но какую цену я готов заплатить?!
Это одно из самых трудных решений в моей жизни. Я уничтожил свои заметки по выведению кровососов. Лоток с растениями уже на крыше, вскоре они окажутся под жаркими лучами солнца. Через час после восхода они все будут мертвы. Моя попытка создать гибрид вампира и растения провалилась. Это оказалось слишком опасно.
Две части могильной пыли, одна часть пепельной соли. Смешать с человеческой кровью. Каждую ночь на два часа выставлять на лунный свет.
Дневник Анкотара
12 Руки дождя: Сегодня я начинаю свой великий проект по самопроизвольному зарождению жизни. Полагаю, меня ждут трудные дни, но, если я добьюсь успеха, то стану одним из величайших магов в истории.
23 Руки дождя: Все еще не могу повторить результаты опыта Эмпедокла с червями. Начинаю думать, что его репутация преувеличена.
3 Второго зерна: Эмпедокл был прав! Мои проблемы были вызваны ошибкой переводчика — "солнечный свет" превратился в "сильный жар". Теперь я буду работать только с оригинальными дэйдрическими текстами, несмотря на риск.
Фредас (середина Второго зерна?): Пришли крестьяне и пожаловались на шум. Я пообещал им, что шума больше не будет. Приятные, но глуповатые люди.
Морндас (кажется): Сегодня эксперимент прошел лучше, чем я ожидал. Хотя было получено неожиданно большое число крыс, но они оказались удивительно смирными, как и предсказывал Мэлхэм (но только мне удалось доказать это опытным путем!).
Миддас: Снова крестьяне. Снова жалобы. Можно подумать, они никогда не видели крыс! Эти крестьяне начинают меня раздражать.
Я столкнулся с неожиданной преградой. Похоже, девятый закон Галериона остается непреодолимым! Если созданное количество жизней не может превысить начального в кубе, то эта область исследований оканчивается тупиком. Мне нужно перечитать Эмпедокла — вдруг ему удалось как-то обойти этот барьер.
На следующий день: Местные жители просто невыносимы! Пока я гулял по лесу, крестьяне вломились в мою лабораторию и разлили раствор, который я готовил — почти целая кварта желчи беса пропала! Похоже, они не видят иронии — толпа немытых крестьян в башмаках, покрытых навозом, приходит жаловаться на запах. Мне пора серьезно заняться этой проблемой.
Два дня спустя: Я откопал наброски своей диссертации по постоянной невидимости. Пришло время проверить теорию на практике!
Сегодня: заклинание сработало! Конечно, невидимость неполная (третий закон Ванто), но она гораздо лучше того, что я ожидал. И никаких побочных эффектов, которые предсказывал профессор Травен. Ха-ха, я даже в юности превосходил мэтров. Теперь я могу спокойно заняться своими экспериментами.
Дневник Арондила
Эти болваны в Данстаре, похоже, оказались не так тупы, как казалось. Они узнали о моих экспериментах и, понятное дело, не пришли в восторг. Ну что ж. Мою работу невозможно вести в окружении непросвещенной толпы.
Я отыскал пещеру на северном побережье Скайрима, и для моих изысканий этого будет более чем достаточно. Среди развалин Ингвильда я наверняка отыщу все необходимое, чтобы поднимать мертвых и подчинять их души.
Два слова о личном. Мне будет ВЕСЬМА не хватать юных дев Данстара. Их красота воистину опьяняет. Мои мысли частенько отвлекались на то, как я мог бы приятно проводить время с одной из них, а то и не с одной…
Я обустроил временную лабораторию в холодных пещерах и отыскал многочисленные захоронения среди снега и льда. В первой усыпальнице я извлек на свет несколько подопытных образцов, все они оказались женского пола. Поразительно, но мысли мои вновь устремились к девам Данстара. Сперва это изрядно смутило меня, но затем я задумался и увидел некоторые вещи в ином свете…
Первые испытания прошли безукоризненно. Каждый из объектов вернулся к жизни абсолютно покорным, готовым исполнять малейшие мои прихоти. Нескольким новым слугам я отдал приказ охранять остров, прочие же станут отныне моей личной свитой и будут постоянно находиться при мне. Пусть стерегут мой сон…
Любопытный поворот событий. Сегодня моя охрана доставила некую особу, обнаруженную близ пещеры. Поначалу, понятное дело, я был взволнован и расстроен. Мало того, что мне помешали проводить время с моей любимой служанкой, так еще и особа эта оказалась молочницей из Данстара. Она также вспомнила меня и принялась выдвигать нелепые обвинения: якобы я постоянно отирался поблизости от нее. Наглая ложь! Конечно, пару раз я обращал на нее внимание, но в городе были девицы и позаметнее. Ее неумолчные обвинения, вкупе с моим страхом перед незваными гостями, навели меня на мысль, что ей нельзя возвращаться в Данстар. Мои слуги немедля привели сей приговор в исполнение.
Ее тело лежит сейчас рядом, когда я пишу эти строки. Занятно. Ее глаза до сих пор так полны жизни! Возможно, сегодня мне стоит провести новый эксперимент, на более свежем материале.
Новый эксперимент прошел успешно! Молочница (чьего имени я так и не вспомнил) вернулась к жизни, подобно всем остальным, покорная моей воле, за одним любопытным исключением. Она словно бы развоплотилась, превратившись в ожившую фантазию. Узрев перед собой ее светящееся лицо, я протянул к ней руку. Мои пальцы прошли насквозь, но в этот миг я ощутил ни с чем не сравнимое чувство, как будто ее естество наполняет силой мою душу, сливаясь со мной так, как это было недоступно никакой женщине из плоти и крови. Это поразительное открытие!
Я приказал первым из моих слуг подыскать новый материал для опытов — людей, которых никто не станет искать. В недрах Ингвильда мне удалось обнаружить внутреннее святилище, где хватит места для всех тех, кого я превращу в моих новых рабов. Я возвращаюсь мысленно к тем мечтаниям, что преследовали меня в Данстаре, и гадаю, не были ли они предвестьем грядущего…
Дневник Бирама
Сегодня мы, наконец, закончили вырубку двух главных комнат тюрьмы и всех шести камер, и почти в ответ на нашу радость, несколько этих проклятых корней проросли сквозь стену и заняли две наших камеры. Я постоянно думаю, что затевали эти волшебники наверху в башне, но, полагаю, так уж работают эти Телванни. Я снова сообщу им о наших планах (которые ОНИ нам предложили) и попрошу их воздержаться от подобных действий в будущем. В то же время, мои люди уже начали устанавливать все необходимое, чтобы начать работу в следующем секторе темницы. Остается надеяться, что там дело пойдет лучше, чем в первом.
С нижними помещениями темницы оказалось гораздо труднее справиться, чем мы полагали сначала. Очевидно, мы работаем рядом со струей лавы, поскольку камень стен пещеры исключительно твердый. Тут почти ничего не видно без соответствующего освещения, и с этим тоже не следует тянуть. Я послал за новыми инструментами из вулканического стекла, а в это время один из моих людей нашел часть пещеры, которая показалась ему более мягкой, чем остальные, и мы продолжили работу там, пропустив эту первую комнату. Кое-кто из ребят беспокоится из-за легкого громыхания, которое мы слышим в последнее время, но я уверяю их, что это просто очередные фокусы этих Телванни с их грибным колдовством. Они уверяют нас, что это место стабильно. Крысы и жучки надоедают нам, но угрозы не представляют. Надеюсь, скоро мы найдем источник этой заразы и уничтожим его. У меня нет на это времени.
Случилось худшее. Сегодня утром от потолка откололся камень и упал прямо на наш главный трап, уничтожив его, да к тому же убив трех моих людей. Трое оставшихся в живых оказались в ловушке тут, внизу, потому что стены пещеры слишком отвесны, чтобы по ним можно было вскарабкаться наверх, а у волшебников есть дела поважнее нескольких заблудившихся рабочих. Поскольку наши запасы воды на исходе, я отправил Норвуса и Гилама вниз, поискать выход, который мы могли пропустить при первом осмотре пещеры. Будь прокляты эти волшебники. Они сказали, что мы будем в безопасности. Что они делают там наверху? Почему эти жучки и крысы становятся все агрессивнее с каждым часом? И почему становится так чертовски жарко?
Я нашел голову и торс Норвуса в этой комнате, а то, что от него еще осталось, просто размазано по стенам. Я кричал целую минуту, когда увидел все это, а теперь могу только сидеть и смотреть. Мое единственное утешение — эта самая бумага. С каждой минутой сквозь стены пробиваются новые корни, а камни и огни, кажется, обрели собственную жизнь. Теперь я боюсь не только за свою жизнь, но и за свой рассудок. Пожалуйста, пусть кто-нибудь придет поскорее. Гром становится все сильнее, и я почти не могу дышать этим воздухом, мне душно. Что, во имя Вивека, делают эти волшебники? Жар…
ОН ЗДЕСЬ!
Дневник Бренуса Астиса
Заметки о фауне Сиродила Бренус Астис, ученый [большую часть журнала прочитать уже невозможно]…Сиродильские крысы, похоже, менее агрессивны, чем их сородичи в других провинциях. Они широко распространены по всему Сиродилу и встречаются в подвалах, пещерах, руинах, полях. Они могут разносить болезни, и их укусы болезненны…. [неразборчиво]…хотя когда-то они считались разумными. Это общественные животные, живущие в группах по двадцать или более особей. Клан возглавляет самый крупный самец, и, похоже, только он совокупляется со всеми половозрелыми самками клана. Молодые самцы часто пытаются оспорить главенство в клане, устраивая бои, которые оканчиваются смертью одного из соперников. Сцепившись рогами, два минотавра борются, пока один из них не лишается сил. Это часто…. [текст утрачен]…местные крестьяне называют их "Билли". Но имеют ли отношение эти так называемые "сухопутные дреуги" к морским дреугам? Имеется определенное сходство в морфологии, особенно в строении головы и торакса. И они производят такой же "воск дреугов", как и морская разновидность. Однако, хотя настоящие дреуги хитры и даже разумны, этого нельзя сказать про "сухопутных дреугов". Они агрессивны и убивают всех без разбора. Некоторые полагают, что они происходят от дэйдра, возможно, от дэйдра-пауков. Однако более вероятно, что "сухопутные дреуги" являются дальними родственниками истинных дреугов, возможно, они произошли от одного общего предка…. [текст утрачен] Многое уже говорилось о том, что тролля можно убить только огнем, магическим или пламенем обычного факела. Но, на самом деле, это миф. Тролли действительно обладают пониженной огнестойкостью и способны с высокой скоростью регенерировать, однако их можно убить и обычными средствами. И все же нужно отметить, что троллей ни в коем случае нельзя… [Остальную часть дневника прочитать невозможно.]
Дневник Быстроногого Джека
Я знавал одного великого вора. Он посмел обокрасть саму Ноктюрнал! Странно, что я не могу вспомнить его имени. Кажется, мы были друзьями, но я не уверен в этом. Через три дня я пойду в гробницу Тарена. Грабить могилы в одиночку — опасное дело. Возможно, мне стоит обзавестись напарником. Кажется, я когда-то был знаком с великим вором?
В этот знаменательный день я делаю вторую запись во втором томе своего дневника. Ну, на самом деле это ночь — ночь начала моей новой жизни. Отныне для меня ночь будет длиться вечно. Я стал одним из детей ночи, сыном матери-волчицы и братом летучей мыши. Я носферату, вампир. Сегодня — первая ночь вечного покоя.
Сегодня я нашел этот дневник. Прошло 13 лет с того дня, как я сделал последнюю запись. Когда перед тобой лежит вечность, а в жилах пульсирует жажда крови, нет особого желания вести дневник, да и вообще делать что-либо. Амиэла зовет меня. Я должен идти.
Неужели со дня последней записи прошло 89 лет? Страницы уже становятся хрупкими. Я снова обрел цель в жизни, хотя потратил на это почти целый век. Наконец-то мне удалось обуздать жажду крови. Думаю, я попытаюсь начать новую жизнь в одном из их великих городов.
Я совсем забыл об этом дневнике. Не буду и пытаться вспомнить, сколько десятилетий я не вел его. Для этих тупых скотов, жителей города, я Джакбен, граф Имбельский. Много веков назад я был Быстроногим Джеком, знаменитым вором. Я помню, у меня был знаменитый напарник, но я не могу вспомнить его имя. Не важно. Мне уже не нужны ни друзья, ни напарники. Здесь, в этом городе, ночью правлю я.
Дневник Валерики
Недальновидность Харкона превращается в серьезную проблему. Я его уже не раз предупреждала: это глупое пророчество привлечет к нам слишком много внимания, но он просто отказывается меня слушать. Я в его глазах уже не жена даже, а источник раздражения. И пока он одержим своей безумной идеей, единственное утешение, которое мне остается, — моя работа.
Сегодня случился прорыв. Мне удалось настроить портальную чашу на Каирн Душ при помощи небольших доз ингредиентов. Портал открылся всего на несколько секунд, но я уверена, что, найдя нужную формулу, его можно поддерживать неограниченно долго. Такое ощущение, что мне не хватает ключевого компонента, способного сдерживать силы, пытающиеся помешать моему проникновению. Общение с Идеальными Повелителями не принесло никаких плодов. Они говорят загадками и не обещают никакой помощи, хотя я предложила им постоянный приток душ. Если я хочу вырваться из когтей Харкона, мне нужно, чтобы портал оставался открытым достаточно долго, чтобы унести меня отсюда… навсегда, если придется.
Получилось! Потратив на компоненты тысячи золотых, мне удалось наконец найти способ удерживать портал открытым. Ниже я привожу состав без указания точной дозировки ради собственной безопасности. В качестве дополнительной меры я использую в формуле собственную кровь. Так никто не сможет воспроизвести мой эксперимент и последовать за мной в Каирн Душ.
Формула такова:
Костная мука мелкого помола
Очищенная соль пустоты
Осколки камня душ
Все отмерить в необходимом количестве, поместить в серебряную чашу при портале и добавить кровь в качестве катализатора.
Я отправлюсь в Каирн Душ завтра, после того как соберу вещи и подготовлюсь к долгому изгнанию. Что важнее, нужно привести в действие план относительно Сераны и как можно быстрее доставить ее в крипту Ночной Пустоты.
Дневник Вардана
Поиск айлейдских руин на севере не принёс ничего нового. Интересно, не были ли старинные рассказы написаны просто для того, чтобы обескуражить расхитителей гробниц? Королева Нуресс, опечаленная смертью короля, возможно, всё это придумала.
Друзилла вернётся завтра. Может, она заметит что-то, что я пропустил.
Друзилле не повезло. Руины по-прежнему недосягаемы. Если там и есть источник великой силы, то местонахождение его неизвестно.
Друзилла предложила захватить и допросить местных орков. Под давлением они могут дать показания о вещах, нам пока неизвестных. Отыщем таких, которые что-нибудь знают.
Успех! На допросе всплыло упоминание о потайной двери под крепостью орков. Она может вести к легендарной библиотеке старого короля Ренвика.
Если рассказы не врут, в библиотеке есть то, что мы ищем. Я отправил письмо Могильному Певцу. Если он откажется прислать помощь, мне будут ясны его подлинные намерения.
Помощь прибыла. Проклятый Могильный Певец!
Я ждал мастеров высокого калибра, а вместо этого получил новичков, которые мало что умеют, кроме как себя обслужить. Могильный Певец посмеялся, нет сомнения.
Спокойно, новички послужат пушечным мясом. Пока они будут отвлекать орков, разведчик воспользуется потайной дверью и проскользнёт в библиотеку. Я уверен, что там найдётся свиток, который мы ищем.
Наконец-то! Свиток обещает силу, превосходящую мои самые смелые ожидания!
Мы отберём этот жалкий островок у орков, но это станет лишь началом нашего похода. С этой силой в моих руках все армии Даггерфолльского Ковенанта однажды падут пред нами как осенние листья.
Интересно, как Могильный Певец объяснит своё поражение, когда я отвоюю у него Гленумбру?
Дневник Венара Вульпина
Нашел интересную книгу в лавке ростовщика, сборник коротких рассказов. Не думаю, что владелец будет возражать, если я возьму ее. И вообще надо почаще наведываться в порт — на мой вкус, у этих альтмеров кровь жидковата.
Так вот, в одном из рассказов говорится о "Кровавом роднике Ленгейра", прославленном источнике силы вампиров. Я читал о нем раньше, причем в нескольких вариантах, но этот автор предполагает, что родник находится в Скайриме, в руинах, засыпанных землетрясением во Вторую эру.
Поскольку мои дела с инквизитором Амолмайром, скажем так, подошли к концу, возможно, настала пора покинуть надоевший мне Саммерсет лет на двадцать-тридцать. Почему бы не отправиться на поиски легендарного Кровавого родника?
Мне удалось сесть на корабль из Алинора в Солитьюд. А это великое достижение, скажу я вам, учитывая все волнения в стране нордов. В местной таверне я наткнулся на одну из наших и поначалу испугался неприятностей, но, оказывается, она занимает высокое положение в городе и совсем не против мне помочь, если я буду вести себя прилично. Мы много говорили о моих поисках Кровавого родника, и хотя она не скрывала, что считает их "безумством", но сказала, что, по ее сведениям, все указывает на Рифт.
Через долгие месяцы поисков я наконец напал на след. Заглянув в гостиницу "Вайлмир" в расчете на ужин, я подслушал рассказ старого отшельника по имени Джокул о странной воде красного цвета, бьющей из-под земли.
Когда я отделаюсь от этого солдата, пойду и посмотрю, смогу ли найти то место.
Не могу понять, как я сразу не догадался.
Всю неделю Джокул выносил из своего дома корзины, полные земли и камней. Когда до меня дошло, что он роет подвал, я проник в хижину, чтобы проверить, не нашел ли он Кровавый родник. Ему удалось открыть систему пещер, где все эти годы был захоронен источник. В сумраке видно было плохо, несмотря на мое острое зрение, но могу поклясться — вода, сочившаяся из земли, была красной.
Увы, пока я осматривал подвал, он успел проснуться. Я убил его, но он уронил свой факел на шкуру. Еще одна неудача.
Найденные мной ручейки едва пробивались через глыбы горной породы и завалы, так что мне пришлось "сдружиться" с некоторыми здешними жителями. В итоге мы нашли то место, откуда бьет Кровавый родник. Нам надо было держаться тихо, чтобы не привлекать внимания, и пока мне удавалось сдерживать их. Они нападали только на охотников и прочее отребье, но если оставаться тут, нам нужен постоянный источник пищи — и такой, который не заставил бы никого задуматься о том, кто мы есть на самом деле.
Кровавый родник не оправдал мои чаяния. Эта кровь хотя и придает великую силу, но не насыщает. Более того, сила эта придается лишь на короткий отрезок времени, а иссякая, она оставляет изнеможение, физическое и умственное. Мне пришлось запереть дверь в комнату с родником, чтобы остальные не стали полностью от него зависимы. На смертных напиток действует еще хуже, ибо не несет никаких положительных эффектов, лишь болезнь и привыкание.
Привыкание.
Кажется, я только что нашел решение нашей продовольственной проблемы.
Дневник Винделиуса Гатариана
4Э 200, 18-й день месяца Утренней звезды.
Я устроил себе стоянку внутри кургана. Это наверняка то самое место. Все мои исследования указывают, что погребальная камера должна находиться здесь. Мне только надо, чтобы некоторое время меня не трогали и я разыскал коготь. Он должен быть спрятан где-то здесь.
4Э 200, 25-й день месяца Утренней звезды.
Сегодня этот придурок Вилхельм чуть не сорвал мне все. Он едва не вошел в курган, но мне удалось отпугнуть его, побренчав керамическими осколками в мешке. Эти люди чересчур суеверны — себе же на благо. Идея, кстати.
4Э 200, 28-й день месяца Утренней звезды.
После пары ошибок, я наконец-то составил смесь, которая должна послужить моей задумке. Свечение идеально — должно получиться в точности как один из мнимых духов, которые, как верят в Айварстеде, обитают в этом кургане. Завтра опробую.
4Э 200, 29-й день месяца Утренней звезды.
Удача! Сработало даже лучше, чем я предполагал. Мне нужно было лишь походить ночью у входа в курган, размахивая при этом руками. Мне пришлось сдерживать себя от хохота, когда они бросились прочь. Это должно отвадить их, пока я продолжу поиски когтя.
4Э 200, 11-й день месяца Огня очага.
Прошло почти полгода, а когтя по-прежнему ни следа, и ни намека на его местонахождение. Это начинает сводить меня с ума. Он должен быть здесь! Нанимать помощников слишком рискованно, так что придется продолжать в одиночку.
4Э 200, 20-й день месяца Заката солнца.
Его здесь нет. Он не может быть здесь. Здесь что-то не так. Наверно, это все жители Айварстеда… Они, видать, раскусили мой розыгрыш и теперь играются со мной. Они хотят сами найти погребальную камеру и забрать себе все сокровища!
4Э 200, 18-й день месяца Вечерней звезды.
Зачем? Зачем они мучают меня? Почему бы им просто не убить меня? Я… кто я? Мой разум застилает пелена, я ничего не могу вспомнить. Приходится читать дневник, чтобы вспомнить о своих целях. Я — часть этой гробницы? Я должен охранять ее? Что со мной творится?
1Э 1050.
…Им не достанутся мои сокровища. Они жестоко поплатятся за свои преступления. Всякий, кто переступит порог этого места, испытает мой гнев, мою силу. Я — страж кургана Погребальный Огонь! Погибель ждет всех, кто бросит мне вызов…
Дневник Волька
Думаю, мне надо было отправиться добровольцем на раскопки раньше. Месяцами Морик доставал Дозорных рассказами о том, что обнаружил таинственные эманации энергии глубоко в восточных горах. Он говорил, что нашел древние книги о руинах "Рунвальда" (если не путаю название), нордской крепости, возрастом в несколько тысяч лет. Помню, я еще подумал: "Если она такая древняя, что же никто ее не отыскал? В тех местах бродят толпы искателей приключений".
Похоже, тогда остальные Дозорные думали, как и я, что у нас есть масса других более важных дел. Но Морик собрал команду и ушел копать. А когда он обнаружил давно захороненный храм, тогда — ну, я прямо почувствовал себя троллем в куче дерьма.
Вскоре он начал посылать в Зал письма и умолял послать к нему всех, кого сможем выделить. Я поначалу не вызывался добровольцем, мне все еще казалось, что это слишком похоже на мистификацию. Но когда до нас дошла весть, что они открыли главный зал крепости, я собрал вещички и отправился помогать. Всегда хотел стать частью истории. Ведь, как говорят, лучше поздно, чем никогда.
Да, говорить — говорят, но не упоминают, что тому, кто приходит последним, приходится потом просто стеречь результаты. Меня поставили стражником, сижу здесь целыми днями, слежу, не появятся ли бандиты или волки — до сих пор никого не было. Единственное, что я вижу, это ребят снизу, поднимающихся наверх за припасами. Кстати, когда я об этом подумал, мне в голову пришло, что теперь они появляются куда реже…
Так, уже три дня никто наверх не поднимался. Последним сюда приходил Апа, походил немного вокруг, у него был странный пустой взгляд. Сказал, чтобы мы с Флоренцием спускались вниз, как только сможем, затем повернулся и исчез в пещере.
Что-то не так, и я собираюсь выяснить, что это…
Дневник Галла Дезидения
Мерсер Фрей по-прежнему ускользает от меня, что бы я ни предпринимал. Думаю, он знает, что я его преследую, и старается лишний раз не рисковать. Я использую все свои навыки, чтобы перехитрить его. Меня по-прежнему печалит, что я вынужден хитрить. Когда я стал Соловьем, я и помыслить не мог, чтобы использовать свои новообретенные таланты против своих собратьев.
Сегодня я чуть не влип. Я устраивался на ночлег в цистерне, когда внезапно появился Мерсер Фрей. Он полз вдоль стены, но я тут же его заметил. Он пододвигался все ближе к двери хранилища, осторожно обходя комнату по периметру, но вдруг остановился и повернулся к тому месту, где затаился я. Я тут же застыл, даже задержал дыхание на миг, но было понятно, что я как-то себя выдал. Он резко развернулся и пошел назад к "Фляге". Что это было?
У меня наконец-то есть некоторые улики, которые могли бы объяснить поведение Мерсера Фрея. Вместо того чтобы пытаться следить за ним или забраться в его поместье, я решил посредством всех известных мне болтунов выведать все, что в Крысиной норе могли об этом знать. На это ушло несколько недель, однако Кувалда поведал мне кое-что интересное. Мерсер тратил немереное количество денег на вещи, которые не имеют никакого отношения к Гильдии. Могу лишь гадать, как он может себе все это позволить. Хранилище неприступно, так откуда же он берет деньги?
Мои источники подтвердили, что Мерсер живет с невиданным размахом и проматывает на свои забавы огромные суммы. Теперь у меня более чем достаточно свидетельств, чтобы припереть его к стенке. Я уверен, что он крадет у Гильдии, но без доказательств мои обвинения беспочвенны. Мерсер не из бедных, но его траты просто непомерны.
Я много думал об этом. У Мерсера был лишь один способ доставать столько денег. У меня это даже в голове не укладывается. Как он мог осквернить Сумеречную гробницу? Это уже за пределами простой жадности, это куда больше, чем просто кража. Его поступок может стать провалом для Соловьев, чего не бывало на протяжении сотен лет. Как? Как он мог с такой легкостью попрать все, во что он верил? Мне нужно лишь доказательство.
Мерсер Фрей назначил мне встречу сегодня в святилище Снежной Завесы. Он прислал записку с нарочным, так что надо думать, он уже на месте. Все мои чувства говорят, что это ловушка, но у меня нет выбора. В своем сообщении он говорил, что встреча крайне необходима и связана с делами Гильдии, поэтому долг обязывает меня идти. Я не могу рисковать, беря кого-нибудь с собой на встречу, но Карлия наверняка ослушается и пойдет за мной следом.
Дневник Гелебурна
Подошел к концу восьмой день, а артефакта нет и следа. Мы обыскали большую часть того, что осталось от внешней охранной башни, и прочесали руины привратной части, но не нашли никаких намеков на место, где он может находиться.
Здесь тихо, впечатление, будто сами руины хранят уважение к давно исчезнувшим айлейдам. Пока мы не встретили ничего враждебного, но мы готовы к опасностям. Бывало, наше братство попадало в отчаянные переделки. Брадон заплатил хорошие деньги за информацию о местонахождении сокровища, и я надеюсь, что это предприятие не обернется очередным провалом.
Этим утром на наш лагерь напали какие-то бандиты, утверждавшие, что мы вторглись на их территорию. Учитывая то, что на их стороне был перевес три к одному, мы справились совсем недурно. Только Рейнил был слегка ранен, но рану быстро залечили при помощи зелья, которое Брадон предусмотрительно захватил с собой.
Избавившись от тел бандитов, мы принялись за осмотр самой большой части развалин — руин крепости. Две стены этого некогда величественного строения обрушились, превратившись в россыпь белых камней, излюбленного материала айлейдских архитекторов этой части Тамриэля. Это весьма усложняет наши поиски, некоторые глыбы мы попросту не можем сдвинуть из-за их тяжести.
Брадон предложил осмотреть центральную часть фундамента здания и поискать проходы на нижние уровни, ведь для подобных крепостей подземелья — обычное дело. Его догадка оказалась верной, и после нескольких часов тяжелой работы нам удалось расчистить лаз, достаточно большой, чтобы мы могли протиснуться внутрь и увидеть древние ступени, ведущие вниз. Мы решили дождаться рассвета перед тем, как спускаться в глубь руин.
Сон не принес отдыха, мы были слишком взволнованы и гадали, что лежит впереди. Мы окунули факелы в только что откупоренную бочку смолы, подожгли их и спустились в чернильную тьму прохода.
Затхлый воздух душил нас пылью — знак того, что давным-давно никто не входил в эту часть руин. Мы обрадовались, так как это свидетельствовало, что до нас здесь не было грабителей могил.
В конце концов лестница привела нас к коридору, который, изгибаясь, вел на север. По мере того, как мы осторожно продвигались вперед, я внимательно обследовал пол и стены, ища переключатели, растяжки и утапливаемые плиты, — такова моя специализация. Айлейды славились умением защищать свои крепости при помощи хитроумных ловушек, не хотелось бы попасть в такую.
Мы шли и шли по коридору, а Брадон, наш ученый, приходил все в большее волнение. Переводя резные надписи на стенах, он убеждался в том, что мы на верном пути к сокровищу. Пройдя еще несколько минут, мы увидели то, что надеялись увидеть: в конце прохода была металлическая дверь с изображением паука.
Настал момент удостовериться в верности информации, полученной Брадоном. На двери должен был быть замок с секретом; следовало потянуть паука за лапы в определенной последовательности, чтобы отпереть его. Ошибка в комбинации привела бы к нашей мгновенной гибели, возможно, из-за обрушения стен коридора или активации какой-нибудь смертоносной ловушки. Дрожащими руками я потянул лапки в том порядке, который затвердил наизусть: шестая, первая, вторая, восьмая и, наконец, снова первая.
Я закрыл глаза. Послышались громкие щелчки, а затем дверь приотворилась. Мы вздохнули с облегчением. Толчком открыв створки, я увидел огромный зал с постаментом в центре. На нем лежала наша награда, освещенная тоненьким лучом солнца, приникавшим через отверстие в потолке.
Пол был украшен мозаикой в виде стилизованного паука, все ноги которого сходились в одной точке у самого входа. Это была последняя ловушка, которую айлейды оставили, чтобы защитить свое сокровище. Вновь наши жизни зависели от умения Брадона добывать информацию: без него мы так и не узнали бы, как миновать эту последнюю линию обороны.
Я велел Брадону и Рейнилу остаться у входа и держать веревку, которой я обвязался на случай, если пол провалится и я буду падать. Осторожно пошел я вперед по темным плитам, которые образовывали третью ногу паука. Пот катился по моему лбу, ведь тропка, составленная из керамических плиток, была поначалу очень узкой, а один неверный шаг грозил неминуемой смертью.
Но я остался жив. Информация оказалась верной. Я сумел добраться до постамента и схватить артефакт! Со всей возможной поспешностью мы отправились назад, к дневному свету. Братству вновь сопутствовал успех, можно было возвращаться домой.
Этой же ночью, в таверне, мы решили заключить договор. Планировалось сохранить артефакт в пещере неподалеку от Брумы, изучить его и понять его истинную ценность. При неумелом обращении такой предмет может быть очень опасен, и мы, конечно же, не желали продавать его, не выяснив его настоящего значения. Мы поручили Брадону поговорить с местным плотником и заказать сундук с тремя замками. У каждого будет ключ от одного из замков, так что никто из нас не сможет забрать артефакт в одиночку, без двух других членов нашего братства. Остаток вечера мы провели вместе за бочонком доброго вина, распевая песни о прошлых и будущих приключениях.
Дневник Грациана
Получил сегодня письмо от Восточной имперской компании. Они говорят, рабочие пробили стену третьего ствола шахты Вороньей Скалы и нашли какие-то руины. Надеюсь, это не обернется такой же потерей времени, как прошлый раз в Сиродиле. Я беру с собой помощника, Миллия, и с рассветом мы отплываем в Воронью Скалу… приятно будет повидать вновь старый дом на Солстейме.
Прибыл наконец в Воронью Скалу и был удивлен, сколько же беженцев, темных эльфов, живет теперь в городе. Они, конечно, не прирожденные шахтеры, но, думаю, рано или поздно из них получатся хорошие горняки. Мы с Миллием провели большую часть дня, очищая крышу моего дома от пепла. Проклятый вулкан все еще день и ночь выплевывает облака сажи. Если бы не пепел, покрывший все густым слоем, можно было бы даже сказать, что здесь красиво.
Мы с Миллием отправляемся в шахту Вороньей Скалы, чтобы поглядеть, что же там нашли рабочие. Думаю, по дороге стоит забежать во "Взмахни-копни" и прихватить кое-какие припасы. Никогда не знаешь, что может понадобится.
По всей видимости, шахтеры пробили стену древней нордской гробницы. Я видел такие в Скайриме… проклятущие норды понаставили крипт повсюду и даже не потрудились отметить их на картах. Похоже, эта усыпальница принадлежит какому-то "клану Бладскал". Я собираюсь скопировать надписи на камне и посмотреть, не смогу ли расшифровать их, сверяясь со своими записями по истории нордов.
Работал целый день, и так и не смог найти никаких упоминаний об этом клане. Мы с Миллием решили пройти дальше. Мы подошли к глубокому колодцу, но я вижу, что внизу есть большой зал. Большая часть дня ушла на то, чтобы спустить вниз снаряжение и спуститься самим по почти отвесному склону.
День удивительных открытий! Мы спустились в большой зал, обошли его и увидели что-то типа пьедестала и на нем самое странное оружие, которое я когда-либо встречал. Лезвие на вид просто безупречное и испускает едва заметное слабое свечение. На обрывках пергамента, найденных в зале, можно прочесть его название — "Клинок Бладскал". Не уверен, что стоит забирать его сейчас, подождем. Утро вечера мудренее.
Вопреки голосу разума я решил снять клинок Бладскал с его пьедестала. Миллий тоже отговаривал меня, но нам пора искать путь наверх, и мы должны взять с собой эту удивительную реликвию.
Надо было мне послушать Миллия. Стоило взять клинок, как мы оказались в окружении драугров. Миллий бился храбро, но пал. Мне удалось уничтожить оставшуюся нежить, но меня тяжело ранили. Я едва стою. Единственный шанс остаться в живых — это найти выход отсюда, но, боюсь, я в ловушке.
Продвижение идет медленно. Я могу идти разве что несколько минут, а потом должен отдыхать. Припасы подходят к концу, и с каждым часом я слабею. Единственное, что мне удалось обнаружить, это странную дверь со знаками, которых я никогда раньше не видел.
Я что-то упускаю, что-то связанное с этими знаками. Попытки пройти через эту дверь безуспешны. Мне нужно подумать и изучить их, чтобы продвинуться дальше… едва держусь, чтобы не потерять сознание.
Я совершенно уверен, что клинок Бладскал — своего рода ключ к этой двери. Когда я взмахиваю мечом, то замечаю шлейф магической энергии, тянущийся за ним. Думаю, делая взмахи клинком в разных направлениях, можно управлять этим шлейфом и найти способ решить загадку двери. Надеюсь, отдохну и смогу проверить это… каждое движение дается с трудом.
Я потерял счет времени, и силы оставляют меня. Я даже не могу больше стоять. Раны отказываются закрываться. Боюсь, эта гробница станет моим последним пристанищем. Если кто-нибудь найдет этот дневник, пожалуйста, отправьте записки моему начальству в Восточной имперской компании и скажите моей жене, что я люблю ее.
Да направит меня Аркей к месту последнего отдыха.
Дневник Громмока
Наконец-то нам удалось убедить этого идиота Льюина избавиться от сейфа с деньгами, который он украл в "Качественных товарах Леллеса" в Анвиле, и выбросить его за пределами замка. Опасность, которой он подвергал всех нас, уже начинала выводить из себя. Хорошо, что Синделиус крепко взялся за него и заставил выкинуть чертов сейф, а то я уже был готов навалять ему. Понятно, что он вор — но мы же искатели приключений и добываем наш хлеб в старых гробницах, руинах и прочих местах, где нет никакой стражи. Ему хоть кол на голове теши, честное слово.
Какой же неудачный выдался фредас. Мы обшарили развалины старого форта Вариэль, перебили группу недотеп-мародеров, собрали трофеи, а затем отправились на север. Набрели на руины Трамб. Синделиус сказал, что они принадлежали каким-то ай-людям или уй-людям, в общем, какой-то древней цивилизации, но мне было интересно только одно — много ли там золотишка. Он сказал, что обычно его там немало, и мы вошли внутрь. Зря, ой зря! Там кишмя кишели скелеты и привидения. От этих тварей у меня мурашки по коже. Как с ними драться, если они даже не живые? Льюин получил несколько тяжелых ран, и ему пришлось выпить все его зелья. Ловушка чуть не убила Синделиуса и сломала ему руку, а у меня на лбу появился здоровенный премерзкий шрам. Еще чуть-чуть, и… Но самое чудесное, что когда мы добрались до сокровищницы, выяснилось, что у Льюина кончились отмычки! Зачем мы вообще до сих пор с ним возимся? Пришлось тащить этот чертов ящик из Трамба до самого лагеря Атрен. Вот и сижу, уставившись на эту дурацкую железную коробку, и мне хочется стучать по ней головой Льюина, пока она не откроется. Какой болван!
После ночи размышлений о том, стоит ли оторвать Льюину ноги и пустить их на дрова или нет, я отправил Синделиуса и Льюина в Анвил купить отмычки, а сам остался сторожить ящик. Они вернулись через несколько часов, и Льюин вскрыл замок с первой попытки. Ему повезло, потому что я все еще не остыл. Не люблю сидеть без дела целый день. Как бы то ни было, Синделиус пришел в неописуемый восторг, когда увидел нечто, завернутое в дорогую ткань. Там оказалось несколько неплохих вещиц, но лучше всего был меч. Какая красота! Лезвие похоже на пасть с клыками, рукоятка — как золотистая змеиная чешуя, и камень посередине… великолепного огненно-рыжего цвета с красными проблесками, будто небо на рассвете. Синделиус чуть не сошел с ума, и я спросил, из-за чего весь сыр-бор. Он сказал, что это акавиирская или что-то в этом роде вещь, сделанная змеелюдьми, или саесси, как-то так. Прямо сейчас он смотрит, как я пишу, и говорит, что саесси начинается с "ц", но мне плевать. Ладно, уговорил. Ц-а-э-с-к-и. Отстань наконец и прекрати читать через плечо, во имя Девятерых! Ладно, так или иначе, самое интересное случилось позже. Как только солнце село, клинок на мгновение исчез, и неожиданно вместо него появилось другое оружие, которое выглядело точно так же, но камень в нем был темно-синим с фиолетовым. Синделиус клянется, что на рассвете камень опять станет красно-оранжевым! Ну, для меня этого достаточно. Одно только это делает меч самой лучшей вещью, какую я когда-либо видел. Льюин что-то мямлил про акавиирскую магию, но я велел ему заткнуться. Я решил называть клинок Клыком Рассвета, когда он красно-оранжевый, и Клыком Заката, когда он сине-фиолетовый.
В последние несколько дней обнаружились новые удивительные свойства моего меча. Я выяснил, что Клык Рассвета — огненный клинок, а Клык Заката — ледяной… и оба убийственной силы! Но самое интересное обнаружилось, когда на нас решил напасть минотавр и я убил его. Я услышал в своей голове голос. Или это была мысль? Не знаю. Это было странно. Но мне показалось — клинок знал, что убил минотавра… как будто он вел подсчет или что-то в этом роде. Поначалу я решил, что просто слишком устал, но потом мы устроили налет на лагерь бандитов, и меч продолжил считать. После двенадцатого убийства он сообщил мне, что его жажда утолена. По крайней мере, я думаю, что он так сказал. Затем он замолчал. Синделиус сказал, что возможно, меч пьет кровь… это в моем стиле… но он не знает, что может произойти. Довольно скоро все стало ясно. Когда наступил закат, и клинок поменялся… я чуть не свалился в костер. Новый меч был тем же Клыком Заката… но он как будто стал сильнее. Я потерял дар речи. Мне не терпелось испробовать его! Я выбежал наружу и стал искать, кого бы убить. Почти сразу я нашел компанию этих тупых импов. Уверен, он не только стал наносить больше урона холодом, но и каждый раз, когда я наносил удар, я чувствовал энергию, которая передавалась мне от умирающих существ! О, какое оружие! Да! Превосходный Клык Заката! Так я буду называть его. Порой я удивляю сам себя. Синделиус уверяет, что Клык Заката тоже будет пить кровь, и таким образом я смогу усилить Клык Рассвета. Всю ночь я провел в поисках двенадцати жертв, и когда солнце взошло, все так и вышло! Этот клинок я назову Превосходным Клыком Рассвета. Такое ощущение, что вместо одного меча у тебя в руках четыре!
Я рубил и рубил, я прорубал моим новым двойным мечом кровавую дорогу в руинах Сиродила, и это было самым прекрасным ощущением в моей жизни. Теперь Синделиус и Льюин еще более уверены в успехе, раз у нас появилось такое могучее оружие. За последние три дня мы добыли море трофеев, но ничто и близко к нему не лежало. Сегодня мы собираемся отправиться на север и исследовать местность вокруг Нибенейской бухты. Я надеюсь, нам попадется еще что-нибудь в таком духе. А затем я уйду на покой!
Дневник Дайнаса Валена
18-й день месяца Утренней звезды, 4Э 201.
Сколько лет прошло с тех пор, как я впервые услышал легенду о Голдуре? Восемьдесят? Сто? Теперь я уже не могу думать ни о чем ином. Я близок к цели.
После многих лет поисков, я наконец-то установил, что Коготь Мамонтовой Кости находится у коллекционера в Бравиле. Его смерть была неизбежна. Но теперь коготь у меня. Наконец-то он у меня.
22-й день месяца Утренней звезды, 4Э 201.
Три дня бесконечной скачки. Я добрался до Анвила раньше своих преследователей и сел на борт "Бегущего по льду", держащего курс в Солитьюд.
29-й день месяца Утренней звезды, 4Э 201.
Остальные пассажиры становятся подозрительными. Возвращаясь с обеда, я застал в своей каюте какого-то мужлана, который копался в моих вещах. Он едва не нашел коготь. Я бы с него шкуру содрал, если бы не вмешался капитан.
Я надеялся провести все плавание, запершись в каюте, пересматривая свои записи и подготавливая заклинания, но мне нужно немного отвлечь от себя внимание, смешаться с толпой, притвориться очередным мелким магом. На время.
2-й день месяца Восхода солнца, 4Э 201.
Мужлан утверждает, что он искатель приключений и со своими напарниками направляется искать удачи в скайримских руинах. Возможно, я мог бы обратить это себе на пользу и использовать их как живой щит против ловушек и драугров в захоронениях. Я вижу жадность в его глазах. Да, это должно сработать.
Капитан говорит, что до Солитьюда осталось три недели. Если мне придется терпеть этих идиотов дольше, я брошусь вплавь.
27-й день месяца Восхода солнца, 4Э 201.
Взяв с собой мужлана и его напарников, я повел наш отряд через топь в Фолгунтур, где мы разбили лагерь и заночевали. Со времени моей последней экспедиции десять лет назад тут мало что изменилось. Но на этот раз у меня есть коготь. И амулет тоже будет у меня.
Я всю ночь готовил конспект своих записей на случай, если для преодоления преград в захоронении пригодится какой-нибудь фрагмент повести или что-либо из древних преданий. Затем я бросил все мои книги и свитки в огонь, и труд всей моей жизни обратился в пепел. Решающий день наконец-то наступил. Если мне не удастся найти амулет, то никому не удастся
Как обобщить исследование всей жизни? Так мало из того, что я узнал, имеет сейчас значение — жалкая политическая возня древних времен, вековая кампания по уничтожению любого упоминания имени Голдура.
Я не знаю, что ждет нас в Фолгунтуре, и потому решил записать всю правду об этой истории — насколько мне удалось ее узнать.
В начальные годы Первой эры архимаг Голдур пользовался почетом по всему северу. Мудрость, богатство, признание и власть — все было у него, и сами наследники Исграмора искали его совета.
Изнывая в его тени, три сына Голдура исполнялись жестокостью и обидой. Они жаждали могущества и положения их отца, и в итоге Йурик, старший из сыновей, нашел источник всего этого: таинственный амулет, с которым их отец никогда не расставался. Сыновья сговорились убить своего отца во сне и разделить амулет между собою. Так и было сделано.
Поглощенные своим новообретенным могуществом, братья опустошали окрестные деревни. Побоище достигло таких размахов, что сам верховный король решил вмешаться и послал против братьев отряд боевых магов во главе с архимагом Гейрмундом. И после разрушительной битвы троица бежала с поля боя.
Микрула, младшего из братьев, нагнали в Фолгунтуре, древнем кургане у подножия Солитьюда. И хотя он бился три дня и три ночи, в конце концов его одолели и там же предали земле, и заперли его склеп когтем мамонтовой кости.
Гейрмунд преследовал Йурика до разрушенных крипт Саартала, уже тогда наполовину погребенных под землей. Десять могущественных волшебников пали от элементальной магии Йурика, но и он не смог противостоять им всем сразу. Он пал и был заключен в разрушенном городе.
И наконец Сигдиса окружили у южных границ Скайрима. Он вызвал лорда Гейрмунда на дуэль, зная, что честь обязывала того принять вызов. И они сошлись в битве, каждый не уступая друг другу в силе, и оба пали на поле близ Айварстеда. Верховный король повелел воздвигнуть Гейрмунду гробницу на озере, что по сей день носит его имя, и заключил Сигдиса там же, под вечной охраной того, кто сразил его.
Самого же Голдура захоронили в пещере недалеко от того места, где стояла его башня, в местности под названием Озерный утес. И когда с этим было покончено, король Харальд издал указ: имя и деяния Голдура и его сыновей надлежит вычеркнуть из всех документов и всех летописей. Под страхом смерти запрещалось упоминать о них, дабы никто более не попытался достать амулет, который запрятали такой ценою.
Так и было сделано. Но все же кое-что дошло через века. Достаточно.
Прошли четыре тысячи лет, и гробницы до сих пор заперты. Фрагменты Амулета Голдура находятся внутри них. С того самого дня, как я впервые услышал молву о нем, я чувствовал его силу, зовущую меня, влекущую. Я буду тем, кто заберет его, восстановит, явит вновь всему миру. Я должен заполучить его. Должен!
Дневник Дар-Ма
[Похоже, это дневник юной аргонианки по имени Дар-Ма. Большая часть дневника посвящена описанию личных, но совершенно прозаических подробностей ее жизни в Корроле. Интересна лишь последняя запись: ]
Приехала в Хакдирт уже после захода солнца — по дороге Цветок потерял подкову и дорога была УЖАСНОЙ! Немногим лучше проселка — неужели здесь вообще никто не ездит?!
Лавка была закрыта, и торговка даже не подошла к двери, хотя я видела, что в окне наверху горит свет — КАКАЯ ГРУБОСТЬ! Но, по крайней мере, таверна была открыта, хотя хозяин довольно мерзкий — он все время глазел на меня и гнусно ухмылялся, когда думал, что я этого не замечаю — фуу. И что у него с лицом?
Похоже, сегодня ночью я здесь — единственный гость. Я не рассмотрела город как следует, так как уже было темно. Но, должна признать, что-то меня напугало — хотя я никогда не признаюсь в этом матушке! Она думает, что я еще ребенок ("детеныш", как она говорит — и при моих друзьях тоже!) Не забыть спросить у нее про мерзкого хозяина гостиницы.
Ну, свеча уже почти догорела (в этой ужасной старой гостинице даже нет светильников!), и, думаю, мне пора спать. Если только я СМОГУ заснуть в этой старой скрипучей гостинице! Мне все чудятся какие-то шаги за дверью, и от этого у меня мурашки по коже — пора ПОВЗРОСЛЕТЬ, Дар-Ма! Уверена, утром гостиница покажется тебе милой и уютной. Спокойной ночи, Дневник!
Дневник Изы
Сегодня утром ушли от банды Белой реки, еле оторвались от подручных Хайварра. Не то чтобы все было так уж плохо, просто пора дальше идти. Пока у них этот атаман, нам с Ра'джирром тут ничего не светит.
Мне никогда не понять, как он это делает. Я в Виндхельме едва наскребла пару слухов, а Ра'джирр тем временем ушел за город, нажрался лунного сахара и все равно умудрился найти нам работку — какую-то банду на дороге к Морфалу. Они засели в древних руинах и потихоньку копаются в них между набегами на караваны.
Присоединились к банде Кюра. Их раскопки — просто катастрофа. За три месяца они едва откопали один зал и умудрились при обвалах потерять шестерых. Я занялась раскопками, а Ра'джирр устраивает набеги снаружи. Может, тот год в шахте Сидна все-таки себя окупит.
Казалось бы, если можешь управляться с мечом, то с киркой ты тоже справишься. Но эта деревенщина выбивается из сил уже через час. Неудивительно, что они никак не закончат этот штрек. Я установила круглосуточные смены и приказала выдавать двойные порции еды тем, кто справляется лучше остальных. Это будет для них неплохим стимулом.
Меня разбудили в ночную смену, сказали, что откопали что-то крупное. Кюр, Ра'джирр и я пошли посмотреть. Это какой-то огромный зал, будто бы целый лес просто ушел под землю — а в центре стоит большой старинный монумент. Кюр взял с него меч в качестве трофея, в доказательство того, что его план все-таки принес результаты. Возможно, он и прав, в кои-то веки.
Последние дни Ра'джирра мучают кошмары. Он все бормочет про какую-то "Бледную леди" — одну из тех женщин с болот, что по ночам крадут младенцев, что-то вроде того. Кто бы мог подумать, что эта глупая история может превратить самого жесткого бандита из известных мне в трусливого котенка, пугающегося собственной тени. Хорошо, что остальные не видят его в таком состоянии.
Дело принимает совсем плохой оборот. Ра'джирр почти не спит, а если все-таки отключается, то вскакивает с криками — вчера ночью он перебудил всех. Говорит, что "Бледная леди" придет за нами — она там, в лесу, и мы должны вернуть ей меч, или она убьет нас. Ага, вернешь его — старшой вцепился в него и не отпускает ни на секунду, будто бы прямо с мечом и родился. Я всем говорю, что у Ра'джирра просто сильная простуда, но так не может долго продолжаться. Я кое-что собрала с собой. Сегодня ночью я тихо уйду и не стану оглядываться назад.
Дневник Илдари
Прошел уже месяц с тех пор, как найден склеп у форта Морозного Мотылька, а в останках генерала ни единой искорки жизни. Установка сердечного камня оказывается гораздо сложнее, чем предполагалось изначально. Я испробовала почти все способы, но оживлением пока и не пахнет. Такими темпами могут уйти годы… а их у меня нет. Мне нужны результаты, если я хочу, чтобы месть свершилась. Возможно, придется прибегнуть к более радикальным мерам.
Похоже, достигнут какой-то прогресс. Во время последнего опыта генерал Карий открыл глаза и слегка пошевелил руками. Это длилось буквально пару мгновений, но это первый признак успеха со дня моего прибытия. Кое-кто из ассистентов пробовал утверждать, что мне померещилось, — пришлось немедленно от них избавиться. Больше они никому докучать не будут.
Сегодня генерал Карий очнулся полностью. После моих заклинаний он вскочил и начал ходить, как ходят слепые. Мои приказы он полностью игнорировал… Более того, похоже, мой голос только вызывал в нем дополнительную враждебность. Мне удалось вытащить сердечный камень, прежде чем он рассвирепел окончательно. Это совсем не те результаты, которых я добиваюсь. Хоть мне и удалось его пробудить, настоящая работа только начинается.
Генерал все еще не способен — или не желает — подчиняться моим приказам. Он ведет себя исключительно подозрительно и, похоже, наделен собственной волей. Он убежден, что я ""враг"" или ""шпион""; пришлось его связать, чтобы он на меня не напал. Это просто невыносимо. Я начинаю задаваться вопросом, можно ли вообще управлять существом с сердечным камнем. Если с генералом Карием ничего не получится, придется начать ставить опыты на себе… А я долгое время пыталась этого избежать.
Дневник исследователя Гаррика
Эти старые могильные курганы дарят столько вдохновения для творчества. Здесь захоронены древние герои Гленумбры. Я уверен, что смогу раскрыть что-то, что подарит мне признание, которого я так заслуживаю. И окончательно обеспечит мне тёплое местечко в благородном семействе.
Герцог или герцогиня в качестве спонсора — это единственное, в чём я нуждаюсь, чтобы продвинуть свою карьеру писателя. Регулярное питание, крепкая крыша над головой и беседа с людьми, умеющими читать.
Так мало информации о захоронённых здесь людях. Донел Делейн? Король Гленумбры? Никогда о таком не слышал. Но я могу сделать его интересным. Героем. Может, придам ему отряд верных воинов, способных отразить любое нападение. (Пометка для себя: поискать в истории Первой Эры значительные битвы, происходившие в Гленумбре, для справки.)
Думаю, я смогу закрутить сразу множество историй со всем этим! Каждый герой получит свою собственную. Насчёт этого молодца Делейна в старых исторических текстах я ничего не нашёл. Или вот кто-то под именем «Золотой принц» — или «лорд Айвори», если уж на то пошло. Их судьба затерялась во времени.
Множество героических битв и, быть может, небольшая романтическая история. Я приметил могилу «принцессы Эмеральды». Разумеется, она непременно была красавицей с глазами цвета чистейшего изумруда. Король и она могли бы быть несчастными влюблёнными. Мне только нужно будет немного нарастить эту основу. Я не хочу писать что-то вроде глупого романа тем не менее. Это должна быть настоящая история. Разве что немного подправленная. Только чтобы опубликоваться!
Лучше всего то, что это отрезвит того неуёмного писаку Фелари-ко. «Исследователь интригующих загадок». Ишь ты! Много о себе возомнивший кот, марающий бумагу, говорю я. Всё, что он делает — собирает всякие нелепицы из своих приключений и мастерит очередную заманчивую историю про так называемую загадку. Я смогу сделать намного лучше!
Дневник капитана воздушного судна
Запись 1: Сегодня день старта! Воздушное судно Чернозема кажется достаточно прочным, и команда готова отправиться в путь. Мы будем лететь на северо-северо-запад, пока не достигнем острова Солстхейм. Согласно описанию Чернозема, скальная формация в виде волка, Проклятье Хротмунда, находится где-то неподалеку от горы Моэсринг. Курган, который мы должны исследовать, находится в глазу этого волка. Мы заберем оттуда магический предмет, который так жаждет заполучить Чернозем, и через несколько дней вернемся в Гильдию магов. Надеюсь, все пройдет как запланировано.
Запись 4: Будь прокляты все эти вызыватели, колдуны, изобретатели, ученые и все им подобные! Чернозем обещал мне, что его воздушное судно ни за что не развалится, и что им можно будет управлять как обычным морским судном. Все это ложь! Это корыто рассыпается прямо на глазах — мы начали терять части и кусочки его не успев даже покинуть Альд'рун! Час назад мы потеряли двемерскую деталь из главного двигателя! Если бы это был фрегат или шлюп, я бы без проблем смог поддерживать его в полном порядке, но, боже, пытаться контролировать этот корабль, это все равно, что пытаться плыть в море с ложкой вместо весла.
Запись 6: Земля!
Запись 7: Это нормально для моряков выходить из себя, но этот аргонианин просто сошел с ума. Я неоднократно повторял ему, с тех пор, как мы покинули Альд'рун, что этот корабль плавает по небу, а не по воде. Он говорил мне, что понял, но его боязнь высоты, вероятно, взяла верх над ним. Доведенный до безумия, ухватился за рулевое колесо и чуть не утопил нас в море. У меня не было другого выбора, кроме как прикончить его на месте. Его звали Плывущий по Волнам, и до этого инцидента он был превосходным членом команды. Я бы предпочел похоронить его в море, но, учитывая нашу ситуацию, у нас не было другого выбора, кроме как сбросить его тело за борт. Мы направлялись в сторону океана, но в это время наш воздушный корабль дрейфовал над Солстхеймом. Боже, я боюсь, что мы промахнулись, и его тело упало где-нибудь на юго-восточном берегу.
Запись 9: Мы нашли Проклятье Хротмунда! По крайней мере, Чернозем хоть в чем-то оказался прав. Эта формация в виде волка лежит с запада на восток, а голова — и глаз — находятся в восточной ее части. Мы найдем место, где можно приземлиться, а затем исследуем курган Хротмунда — если только он находится там, где предполагает Чернозем. Я также должен отметить, что мы летим медленнее, чем мне бы хотелось. В воздухе ощущается подозрительный холод, и я не доверяю этим черным облакам, что собираются над горами….
Запись 11: Мы попали в буран, подобных которому я никогда не видел! Я боялся, что будет буря, но даже представить себе не мог ничего подобного. Эта поделка Чернозема трещит по швам, и я не думаю, что нам удастся удержать высоту. Приземлиться некуда, но нам нужно приземлиться!
Запись 12: Мертвы. Все мертвы. Большая часть команды погибла мгновенно, когда разбился наш корабль. Тех же немногих, кому удалось уцелеть, вскоре прикончил холод. Я один остался в живых. Мне нужно разбить лагерь. Снег не дает мне пробиться к остову корабля. Я пойду к кургану на рассвете. Я едва могу писать. Мои руки замерзли…
Запись 13: Так холодно, так холодно. Так голодно…я постепенно схожу с ума. Я вижу глаза волков в ночи. Слышу их…умираю от голода. Глаза приближаются! Белый волк! Так хол…
Дневник Караны
О, Тальвур! Милый, драгоценный Тальвур! Не могу перестать о нем думать! С того самого момента, как я впервые увидала его на рынке, мое сердце больше мне не принадлежало. Но папа никогда не позволит мне выйти замуж за простолюдина, и тем более — за бедного данмерского шахтера. Мара, что же делать?
Еще одно письмо от Талвура, третье за неделю. Он пишет, что не может жить без меня, что скорее умрет, чем отдаст меня другому. Ах, я чувствую то же самое!
Я больше не могу терпеть это положение. Папа наверняка скоро все узнает — все служанки взбудоражены по поводу моей "тайной любви". Что-нибудь просочится. К тому времени мы с Тальвуром уже должны быть далеко, иначе папа поднимет против него весь Предел.
Я уговорила папу взять меня с собой в его следующую поездку на восток. Когда мы доберемся до постоялого двора в Старом Хролдане, я ночью сбегу и встречусь с Тальвуром в холмах над логовом Сольюнда.
Тальвур говорит, что последние несколько месяцев он откладывал со своих заработков, и на холмах есть старый пень, где он прятал накопленное. Теперь мы сможем нанять экипаж до Рифтена, к нашей свободе. Ах, любовь моя, каждый час ожидания дается с таким трудом!
Дневник Катрии
Да провались он, этот гнусный эльф! Вот крыса! Крадет мои записки, мое открытие и публикует под своим именем! Эти раскопки съели двадцать лет моей жизни, и что я получаю взамен? Посвящение? Задница тебе "коллега и друг". Он просто издевается надо мной!
Ничего, я еще буду смеяться последней. Тарон мог украсть мою теорию, но у него нет доказательств. Пока нет. Если я первой найду кузницу, я докажу всем, что это мое открытие. Мое, не его!
Я нашла ниточку. В одной из древних, покрытых плесенью книг из Мзунда упоминается кузница. Страницы рассыпаются на глазах, но мне удалось скопировать несколько рисунков, включая карту двемерских королевств Первой эры. Когда вернусь, надо будет сравнить с современными границами.
Вот результат:
1 — Аркнтамз
Это название, Аркнтамз, тоже упоминалось. Очевидно, там и велись исследования этерия. Похоже, начинать надо оттуда.
2 -
Упомянуто как "Бтар-зел" (город-союзник?). Но не Бтардамз. Похоже, это местечко поменьше, к северу или северо-западу отсюда, на реке.
3 -
Главный источник этерия. Добывали из какой-то глубокой шахты?
4 -
Хранилище необработанного этерия, прямо рядом с главным городом. В самом городе его держать было нельзя, поскольку этерий "гармонически неустойчив".
5 -
Названия нет, никакой информации о расположении нет, но страница за страницей — стершиеся схемы. Ничего особенного извлечь не удалось, но на вид похоже на… астролябию, механизм, какую-то эмблему из четырех частей? Может, там и расположена кузница? В любом случае что-то важное.
Аркнтамз. Может, моя карта и неточна, но ее оказалось достаточно, чтобы привести меня сюда. Значит, имеет смысл искать.
Дошла до сокровищницы. Здесь тональный замок, до сих пор действует. Судя по трупам, можно не сомневаться, что и ловушки в полном порядке.
Не нашла никаких зацепок, зарисую и как следует изучу. Пять резонаторов. Пять тонов. Нужно только подобрать правильный порядок. Посмотрим…
Дневник Клаудиуса Аркадиа
Запись 1: Я принял решение. Я отомщу, чего бы это ни стоило! Я слышал о Темном Братстве, о том, что они приходят к тебе, если выполнить какой-то ритуал в честь Матери Ночи. Я не знаю, кто или что такое эта Мать Ночи, и мне наплевать! Если я смогу, то сделаю это. Я дам Темному Братству все, что им нужно, если только они сделают то, что не могу сделать я…
Запись 2: Я выяснил, как проводить ритуал и собрал все необходимое. Кости и череп я достал относительно легко, но пришлось потрудиться, чтобы добыть сердце. Я пойду в подвал и приготовлю все.
Запись 3: Сработало! Вчера ночью ко мне пришел представитель Темного Братства! Мать Ночи услышала мои молитвы! Деньги перешли из рук в руки, и тот человек обещал, что мое желание будет выполнено. Я не знаю, где он прячется, не знает этого и Темное Братство, но, как только его найдут, Руфио умрет!
Дневник Кюра
Это катастрофа. Целую неделю ни одного каравана. И с раскопками провал — обрушился участок тоннеля, задавив Тала и его ребят. Чую, зреет бунт. Если на следующей неделе дела не пойдут на лад…
У нас пополнение — Иза и Ра'джирр. Девчонка говорит, что отсидела в шахте Сидна, под Маркартом, и это видно — она опытнее нас всех вместе взятых. Я поставил ее во главе раскопок. Кошак неплохо орудует мечом, поэтому я отправил его наверх, к другим налетчикам.
Раскопки идут неплохо. Вчера стараниями Изы мы обнаружили первую большую находку — сундук с парой сотен золотых. А наверху Ра'джирр со своим отрядом за неделю ощипали пятерых торговцев, быстрее, чем стража успела среагировать. Похоже, все наконец-то идет так, как я задумал.
Туннель вывел нас в огромную пещеру. Там целый лес, посреди леса стоит здоровенная штуковина, а на ней лежит отличный меч. Но как-то все это пугает. Что это за место? Никогда раньше не видел таких гробниц.
По-моему, кошак сошел с ума. Не может сосредоточиться, постоянно что-то бормочет под нос. Из лучшего налетчика он стал худшим — только сегодня он едва не стоил нам двух "клиентов". Иза старается прикрыть его, но кого она обманывает?
В последнее время он все просит показать мой меч, умоляет одолжить его на время. Так я и дам ему наложить на его свои лапы — меч великолепен, отлично сбалансирован, лучшее, что я когда-либо держал в руках. Конечно, он его получит — прямо под ребра.
Дневник Лимдренна Телванни
Надеюсь, что этот текст с последними словами твоего отца благополучно достигнет твоих рук. Я была кормилицей в Доме Телванни во время первых месяцев твоей жизни, и хочу отплатить за доброту твоего отца. Я сделала все, что могла, чтобы найти тебя, однако сожалею, что нам не удастся встретиться лично.
4Э 6-й день месяца Второго зерна, Миддас.
Неужели это конец всему? Неужели нам суждено погибнуть от безжалостных зазубренных клинков вторгшейся аргонианской армии? После того как мы пережили Красный Год, отчаянно выкапывались из-под пепла и обломков и хоронили тысячи погибших, неужели таков наш приговор? Ирония нашей гибели светится ярче Массера во время летнего солнцестояния. Мы сами навлекли на себя эту участь — аргониане поднялись на боевой клич, вызревший у них за тысячелетия мучений под пятой у моего народа. И вот теперь я сижу в обваливающемся подвале нашего фамильного дома, а надо мной грохочут тысячи тысяч обутых ног, и крики умирающих долетают до моих ушей. Таково падение Дома Телванни.
Но вот я гляжу в глаза этого ребенка, этого дара свыше, что мы обрели в тот самый год, когда Вварденфелл изрыгнул огненную смерть на весь край — этот дар я держу в своих руках. Неужели я не вправе надеяться, чтобы этот ребенок получил шанс выжить и сохранить нашу память? Этот маленький мальчик, рожденный посреди разрухи и хаоса, должен жить. Как минимум — чтобы напоминать другим данмерам, что некогда Телванни были достойным и благородным народом.
После смерти жены я так и не смог заставить себя дать своему сыну надлежащее имя. Без нее это казалось неправильным. Однако близятся последние часы моей жизни, и время становится недоступной мне роскошью. Я назову его сейчас. Брандил, сын Лимдренна и единственный живущий наследник Дома Телванни. Я заверну его в т'лонью, его родильные пеленки, и оставлю его судьбу на волю Азуры.
Живи достойно и благородно, сэра.
Дневник Лорда Джарена
Надеюсь, что поступил правильно. Я не знаю. Возможно, нужно было сказать остальным. Но тогда на что им останется надеяться? Мне придется рассказать об этом Кельвину, но не сейчас, а когда придет его время распоряжаться замком. Он сможет простить меня — ведь я его отец.
Нужно собраться с мыслями. Лорд Кейн вернулся прошлой ночью, когда остальные ушли в город. Хвала Онси, в замке были лишь я и Гарридан, мой преданный друг! Я взял с него клятву молчать. Он был счастлив позволить мне взять на себя ответственность за то, что мы сделали.
Позднее. Я более чем уверен: наши товарищи не должны ничего узнать. Они никогда не должны узнать, чем стал лорд Кейн, наш лорд и повелитель, — мы пожертвовали всем ради него!
Я все опишу здесь, со всеми деталями, чтобы люди могли судить, прав я был или нет.
Когда Гарридан разбудил меня вестью о прибытии лорда Кейна, я поначалу преисполнился радости. Однако суровое лицо Гарридана предупредило меня о том, что что-то не так, но он не пояснил, почему огорчен. Он сказал лишь, что лорд Кейн прибыл с Эриэль Джурард. Одного звука этого имени было достаточно, чтобы кровь застыла в жилах — бретонка, боевой маг, пользовавшаяся самой дурной репутацией в Лейнлине.
Лорд Кейн с Эриэль Джурард ждали в большом зале. Он был в плаще с капюшоном, скрывающим лицо, что неудивительно в такую скверную ночь, но я поразился тому, что он не снял его в замке.
Я тепло приветствовал лорда Кейна, проигнорировав его спутницу. Он заговорил, запинаясь, со скрежетом в голосе, какого я раньше не слышал. "Где остальные?" — вот все, что он сказал. Эриэль Джурард быстро вмешалась, объясняя, что лорд Кейн приболел и ему нужно отдохнуть.
К тому времени, как мы уложили лорда Кейна, я был уже очень встревожен. Он двигался, как старик, и едва говорил в моем присутствии. От него исходил омерзительный запах, и он так и не снял капюшон в моем присутствии. Я оставил его в своих комнатах, затем потребовал объяснений от Эриэль, что она и поспешила сделать. Ее рассказ был ужасен. Оказалось, лорд Кейн погиб в битве вскоре после нашего отъезда, но она вернула его к жизни своим искусством и теперь хотела собрать армию рыцарей, чтобы продолжить войну против барона Шрайка. Ее глаза засветились от гордости, когда она поведала мне это — она так далеко зашла в безумии и злобе, что действительно верила в то, что я помогу ей посадить на трон Лейнлина марионетку некроманта! Несмотря на всю жестокость барона Шрайка, он хотя бы был смертным и однажды передал бы власть наследнику.
Невероятным усилием я смог скрыть от Эриэль Джурард свои мысли и притвориться, что согласен с ее планом. "Другие рыцари должны узнать о… состоянии… лорда Кейна до того, как увидят его, — сказал я ей. — Иначе изумление от увиденного может привести к печальным последствиям". Быстро поразмыслив, я предложил ей с лордом Кейном подождать в гроте, пока я подготовлю остальных. Она согласилась, не выказав и тени сомнения. Если бы ее разум не помутился вследствие ее отвратительных занятий, мое представление не прошло бы столь успешно.
Как только они оказались внутри, я с помощью Гарридана запер их. Да смилостивится Ту'вакка над душой лорда Кейна… Что до Эриэль Джурард, я желаю ее мерзкой душе вечно бродить в холоде ночи.
Я приказал рабочим скрыть вход. Лишь несколько человек знало о помещениях за тренировочным залом, и, к счастью, Кельвин был не из их числа. Я должен сочинить какую-нибудь историю, чтобы объяснить любопытствующим, что сталось с гротом, или сказать им правду и встретиться лицом к лицу с последствиями.
Дневник Лода Ловидикуса
Запись 1. Красота, чистая и надменная. Только так и можно описать мою возлюбленную, деву гро-Малог. Конечно же, орков Тамриэля часто презирают другие граждане Империи и редко смотрят на них ради удовольствия. Так неужели моя дева Люктув принадлежит к редкой породе орков и отличается от прочих? Нет. Она настоящий представитель своей расы — у нее зеленая кожа, мускулистое тело и так далее, но она все равно очень красива. Но кто я, чтобы судить об этом? Кто я, чтобы критиковать, когда сам факт моего существования порицают столь многие? Я могу только надеяться, что моя любовь поймет меня, когда узнает, в каком положении я нахожусь, ведь мне еще только предстоит раскрыть ей этот драгоценнейший из секретов.
Запись 2: Будь прокляты политики! Налогообложение, торговые переговоры, встречи с лицемерными аристократами — всего этого достаточно, чтобы иногда жалеть о своем происхождении. Я потратил половину своей жизни на то, чтобы спрятать мое истинное лицо, обороняя свои секреты. Но теперь передо мной предстало настоящее испытание, ведь если мои противники узнают, что я попал в сети любви, польстившись на служанку, тем более — служанку из орков, моя жизнь будет растоптана! Такова судьба сиродильского аристократа.
Запись 3: Я проклинаю себя за трусость, но я так и не собрался с силами, чтобы сообщить правду моей возлюбленной Люктув. Быть может, это и к лучшему, зачем ей знать об этом? Она разделит мои страхи, но не будет иметь моих возможностей. Ее жизнь наполнится сомнением и неуверенностью. Но все же ей следует узнать правду, если ей суждено провести со мной свою жизнь.
Запись 4: О радость, о веселье! Она беременна! Моя возлюбленная Люктув носит под сердцем моего ребенка! Акушерки говорят, что родится мальчик, и мы уже договорились назвать его Агронак. По правде говоря, я уже было разуверился, что такие чудеса возможны, но Боги дали нам свое благословение, так что пусть все идет, как идет. Конечно, меня интересует, не разделит ли дитя мой Темный дар. Время покажет.
Запись 5: Сегодня будет раскрыта правда. Я расскажу моей возлюбленной Люктув все. Она узнает, кто я, и мы решим, как наилучшим образом воспитать дитя, что она носит.
Запись 6: Меня предали! Мерзкая шлюха! Как смеет эта Люктув оспаривать мои мотивы, подвергать сомнению мою любовь к собственному нерожденному ребенку! Когда она узнала правду о том, что я, лорд Ловидикус, больше не являюсь человеком, что я уже двести лет брожу по Тамриэлю как вампир, она отвернулась от меня! Итак, я чудовище, так ведь? Быть может, мне стоит показать ей, что она права. Наверное, следует высосать ее досуха, когда мне представится такая возможность! Но все же я любил ее так глубоко, как мужчина вообще может любить женщину, и все, чего я хотел, это привести в мир наше дитя и стать отцом. Быть может, когда Люктув придет в чувство — ведь пока что она отказывается выйти из комнаты — мы сможем разумно обсудить ее будущее. Но пока у меня мало на это надежды.
Запись 7: Меня заперли! Взяли в плен в собственном доме! Пока я спал, Люктув заперла меня в моих покоях. Она говорила со мной через дверь и рассказала мне о своем плане — бежать вместе с нашим нерожденным ребенком. Она хочет лишить меня моего ребенка! Когда я освобожусь, я разыщу эту шлюху и вырву дитя прямо из ее чрева!
Запись 8: Две недели. Прошло уже две недели с тех пор, как Люктув заперла меня в моих покоях, и как я не пытался, я не могу выйти отсюда. Я не могу даже разбить дверь! Если я не поем вскоре, я, наверное, сойду с ума.
Запись 9: Еда пища кровь кровь кровь кровь! Мне нужна кровь нужна кровь нужна кровь
Запись 10:…
Дневник Мерилар
Я знаю, что он задумал. Неужели он думает, что может присвоить себе открытие этих пауков? В следующий раз, когда он зайдет в клетку, чтобы заниматься тем, чем он там занимается с пауками, я запру дверь. Тогда у него не будет иного выбора, кроме как прислушаться ко мне.
Что он имеет в виду, когда говорит, что у меня что-то с головой? Со мной все в порядке. Это он пытается украсть мое открытие! Неужели он думает, что я не вижу, что он делает? Со мной все в порядке. Все!
Он продолжает говорить со мной, будто я сумасшедшая. Я не сумасшедшая. Кто сказал, что я сумасшедшая? Разве я сказала, что я сумасшедшая? Я покажу ему сумасшедшую!
Неважно. Он увидит, что такое настоящая сила. Песнопения, которые мы слышали около главного чертога, означают, что там находится что-то очень могущественное. Если я смогу раздобыть эту энергию и воспользоваться ей, кто знает, какие еще открытия мы сможем совершить.
Дневник Миртила Ангота
Я всегда мечтал участвовать в битвах, как и мой Отец. Он начал обучать меня сражаться, как только я смог держать меч. Мать говорила, что я слишком маленький, но Отец не обращал внимания на ее слова. Я вспоминаю восторг, который испытал, когда впервые победил Отца, и гордость, которую увидел в его глазах. Я знаю, будь его воля, он бы разрешил мне биться с ним бок о бок. Вместе мы бы смогли продержаться дольше. Теперь, когда мой Отец и многие другие мертвы, Старые считают, что нас слишком мало и мы не можем сражаться дальше. Я был не единственным Молодым, кто возражал против этого, но наши голоса не услышали. Было решено, что мы должны бежать и искать помощи и защиты.
До нас дошла весть, что Снежный Принц пал в битве. Желая поскорее найти укрытие, многие в панике разбежались кто куда, а те, кто все еще оставался вместе, не знали, куда направиться. Длинными ночами мы жались друг к другу, дрожа от страха, пока не появлялись первые лучи благословенного солнца. Да ведет нас Аури-Эль.
Ночью я подслушал, как Старые шептались о подземельях и о двемерах, которые там живут. В моей памяти всплыли отцовские истории о гномах — героические сказы о чести и славе. Видимо, Старые тоже знают эти истории, раз решили, что с первым лучом солнца мы пойдем другой дорогой. Надеюсь, что двемеры помогут нам отомстить за павших и возвратить наши земли.
Дневник Мясника
Все продвигается как нельзя лучше. Нашел источники костей, плоти и крови, хотя пока что не подыскал хороших образцов сухожилий и костного мозга. Неважно. В городе полно спесивых болванов, которых никто не хватится.
Прошлой ночью почти удалось прижать Сусанну, когда та вышла из "Очага и свечи". В самый неподходящий момент подвернулся идиотский стражник, и пришлось пойти в другую сторону, как будто я прогуливался. Можно будет попытаться снова, однако время уже поджимает.
Вспоминаю, каково было в Винтерхолде. Все эти пропащие умы в своих башнях. Они изучают магию, которая уже всем известна. Я же открываю сейчас новую магию. Нечто более глубокое, чем показушные фокусы с огнем и светом. Магия плоти древнее нас самих. Возможно, древнее даже самого мира. Я дергаю за углы материю вселенной, и в получившихся складках построю свой величайший триумф.
Еще одна попытка подобраться к девчушке из "Очага и свечи". Она чересчур осторожничает, но какие же прекрасные сухожилия должны быть в ее крепких суставах! Стоит попытаться. Этой ночью.
17 сухожилий и различных связок
173 фрагмента костей для сборки
ок. 4 ведер крови (нордская предпочтительней)
6 ложек костного мозга (не более 2 из одного бедра)
12 ярдов плоти (до кройки)
волшба по звездам на краю ледяного ума.
следи за огнями, где танцуют души,
открывая время, когда оживит искра,
когда тлен соединяют умелые руки.
(перевод альдмерского текста, выполненный айлейдами и впервые расшифрованный альтмером. происхождение и авторство неизвестны)
скоро…
Уже скоро, моя милая Люсилла, ты снова будешь со мной. Обычно такие слова пишут перед тем, как присоединиться к своим возлюбленным в мире ином, но в моем случае я надеюсь вернуть твой дух назад в наш мир, ибо ты так его любила, а не я.
Я продолжаю собирать твое новое телесное пристанище из неотесанных частиц по всему Виндхельму. Если бы только они знали, какая судьба уготована их телам, когда твой дух вознесет их к высшей цели, они бы лишь благодарили меня за ту великую милость, которой я их удостаиваю. Я готовлю для них прекрасное пристанище подле твоего сердца.
Уже близится заветный день. Скоро ты будешь в моих объятиях. Я покажу тебе сие послание, словно бы доставив позабытое письмо уставшему путнику.
Дневник некроманта
Слабаки и трусы! Меня не волнует, что они думают обо мне, или моем увлечении черной магией. Кто они такие, чтобы диктовать мне какой магией я должен заниматься?! В Вварденфелле есть поколения мертвых, которые уже созрели для действий, но все боятся использовать этот ресурс, как будто он "священный." Какая чушь!
Я добился меньших успехов здесь, на Солстхейме, чем ожидал. Этот проклятый магический лед защищает большинство трупов, и даже мне трудно контролировать этих диких драугров. Но, несмотря ни на что, моя работа продолжится, мои ученики с каждым днем становятся все сильнее.
Мои последние исследования открыли мне местонахождение Покрова Горя. Он находится в ледяных пещерах Римхулл. Скоро я буду владеть его темной силой!
Дневник некроманта (TES Online)
Ещё один из моих сокамерников умер. Типично. Очень немногим смертным достанет силы и духа, чтобы выжить здесь. Но я приближу молодого Вейрона к трону (когда мастера закончат с его телом), чтобы он служил мне, когда моё собственное тело станет изношенным.
И всё же хотел бы я уметь то, что умеют мастера. Они проводят ночи напролёт, возвращая покойникам подобие жизни, собирая их кожу для создания живых орудий из плоти и крови для войны, бушующей наверху. Возможно, однажды они позволят моей плоти послужить.
Глупо со стороны генералов, императрицы-регента и кого бы то ни было ещё, кто остался в имперской иерархии, продолжать сражаться. Они должны принять власть даэдра, как я. Даэдра ничего не упускают, и под их властью каждый получит свою роль. Даже если эта роль — быть обшивкой на боевой колеснице. В качестве украшения.
Дневник Николен
Приплыли сегодня в Дозор Давона. Кругом полно тёмных эльфов и аргониан. Я спросила Тумму-Шах, знает ли она кого-нибудь, но она только потрясла головой.
Дозор Давона выглядит просто безумно. Здания огромные и непонятные. Выглядят все как храмы, со шпилями, арками и всем таким. Бьюсь об заклад, брату Кантралу они бы понравились.
<Николен набросала рисунок одной из башен тёмных эльфов. Довольно удачный. У неё талант к архитектуре.>
Интересно, что сделал бы старый Кантрал, если б узнал, что я ушла в плавание с капитаном Кейлин? Ха! Бьюсь об заклад, он не одобрил бы. Немножко скучаю по нему, правда.
Причалили сегодня в Скайвотче. Капитан Кейлин взяла меня на берег! Я-то считала тёмных эльфов сумасшедшими, но высокие эльфы строят так, как будто хотят кому-то что-то доказать. Двух шагов не сделаешь, не наткнувшись на какую-нибудь идиотскую штуку вроде шпиля. Вот чокнутые!
<Николен нарисовала здесь несколько башен, выстроенных в ряд. Возможно, они сделаны из хрусталя.>
Гром и молния, эти высокие эльфы такие задаваки! Но я скажу, что самый мерзкий ублюдок, не захотевший иметь дело с капитаном, через пять минут с её руки кормиться будет. Она восхитительная.
Хотелось мне ещё посмотреть город, но эти сволочные эльфы так придирчивы к чужакам, и мы остались в доках. Но зато мы целый день провели вместе! Я сделала записи в дневнике и помогла капитану с вещами.
Нас атаковали! Господин Казан сказал, что это был данмерский работорговый корабль. На палубе были маги, они закидали нас огненными шарами. Это было ужасно!
Одна мачта загорелась, но Тумма-Шах вскарабкалась на неё и потушила. Капитан развернула нас по ветру, посмеиваясь как будто это всё такая игра. Они не смогли удержаться за нами. Мара, как ей это удаётся?
Я была сильно потрясена всем этим. Казан рассказывал мне ужасные вещи о рабовладельцах тёмных эльфах. Думаю, часть его семьи по-прежнему в Морровинде. Интересно, скучает ли он по ним?
Как бы то ни было, всё оказалось к лучшему. Когда мы оказались в безопасности, и капитан увидела, что я вся дрожу, то присела рядом со мной. Она сказала, что я храбрая и делала всё правильно. А потом она обняла меня! Обняла!
Мара, я до сих пор вся горю. Это было так здорово!
Как только мы снова попадём в Даггерфолл, я соберу все свои сбережения и куплю себе новую одежду. Что-то красивое и правильное, такое, что понравится капитану.
Я спросила Тумму-Шах, была ли Кейлин когда-нибудь замужем. Она только пощёлкала языком, но я готова спорить, что это значит нет. Кейлин слишком сильная и независимая, чтобы выйти замуж за какого-нибудь тупого самца — только за меня.
Дневник Нистрома
Не знаю, почему я позволил Андерсу втянуть меня в свой план. Он сказал, что там будет полно богатств, но я пока не видел ни одной золотой монетки. Что еще хуже, кажется, остальные жрецы начинают подозревать, что мы не те, за кого себя выдаем. Если они обнаружат, что мы прикидываемся жрецами Ноктюрнал, вряд ли они просто вежливо попросят нас уйти. Нужно быть начеку.
Как "служителю Ноктюрнал" мне предоставили наставника. Старого темного эльфа по имени Лител. Может, если я буду хорошо играть роль, я смогу выведать что-то о Пути паломника. Андерс клянется, что все богатства храма спрятаны у их во внутреннем святилище, которое находится в конце пути, так что моя работа — провести нас живыми через все препятствия.
Задобрить Литела оказалось проще, чем я думал. Он рассказал мне много о Пути паломника, но говорил загадками. Постараюсь записать все, что я помню, чтобы поделиться с Андерсом, когда он закончит говорить со своим наставником. Единственное, о чем Лител сказал прямо, это что на пути есть пять "испытаний". Вот что он сказал о каждом:
"Тени самих себя, часовые тьмы. Они ходят поныне и несут смерть нечестивым."
"Превыше всего они стоят, вечно зоркие. Обязанные тьме, но враждебные к свету."
"Дай Ей то, чего Она больше всего хочет, но отвергни материю. Ибо ее наибольшее желание нельзя ни увидеть, ни почувствовать, ни принести."
"Прямо, но и не прямо. Путь к спасению, дорога хитрости, где судьба предает глупцов."
"Путь завершен, объятья Императрицы ожидают павших. Не медли, если хочешь даровать ей вечную преданность."
Он еще бормотал какую-то чушь про "ночь есть новый день", и что он, дескать, "призрак солнца". Понятия не имею, что значат все эти загадочные словеса, но надеюсь, что на завтрашнем ритуале мы с Андерсом проверим все, что смогли узнать.
Дневник одного дозорного
Наконец-то меня поставили в караул! Никаких тебе больше долгих часов работы с мехами в кузне! Я, как и любой хороший солдат, даже осмотрел местность вокруг своего поста, искал возможные места атаки. Никто не проскользнёт! Только не в мою смену! Да, я знаю, кое-кто из стражников не любит эту работу, но если я буду усерден, то и жизнь у меня улучшится. Это точно лучше, чем работать в кузне!
Никаких признаков врага, зато множество людей спрашивает меня, как и куда пройти. Я запоминаю, где что находится, на случай, если нам придётся координироваться с другими патрулями. Люди ценят помощь. Уверен, что наше присутствие помогает им чувствовать себя в большей безопасности.
Сегодня видел странную белку. Она подкралась настолько близко, что вы смогли бы попасть в неё камнем. А я вот промахнулся. Надо бы потренироваться в метании камней. Это может потом пригодиться, я уверен. Каждый день я уделяю время стрельбе из лука, вдруг меня переведут на фронт. Командиры отметили этот порыв. На самом деле, я мог бы уже расширить зону патрулирования.
Сегодня мне назначили напарника — наверное, чтобы не позволить мне проявлять слишком много инициативы и шататься далеко от поста. Он невероятно изнурён. И это сильно деморализует, в особенности, когда он продолжает жаловаться на боль в колене. Если я это выдержу, то обязательно получу повышение. Может быть, напарник замолвит за меня словечко. На всякий случай я заступаю на смену пораньше, а ухожу попозже. Я уже на посту, когда он только подходит, и все ещё остаюсь, когда он ушёл.
Появились слухи о сражениях поблизости. Наши разведчики отмечают следы отрядов Стормфиста. Однако шансы, что они пройдут здесь, по-прежнему не велики. Когда в следующий раз у меня появится шанс выпить с другими стражниками, уверен, что они опять будут бахвалиться своими военными байками. Похоже, потери убитыми и ранеными всё растут, но истории и впрямь великолепны.
Наш отряд развернули. Нашим на передовой нужно подкрепление, поэтому командование посылает нескольких стражников. Наконец-то, вот мой шанс заявить о себе! Это опасная работа, я знаю, и некоторым солдатам не по себе, но я знаю так же, что если я как следует потружусь, моя жизнь улучшится. Это уж лучше, чем стоять в дозоре!
Дневник поселенца
Запись 1: Сегодня мы нашли превосходное место, которое станет нашим новым домом. Это ледяная пещера, называемая Легге, похоже, она служила логовом использовалась местными медведями или волкам. От них будет несложно избавиться.
Запись 2: Мы сделали это! Медведи и волки были изгнаны из этой пещеры, и мы готовы начать обустраивать наш новый дом. Пусть дети наших детей наслаждаются комфортом, предоставляемым Легге!
Запись 3: Один из этих чертовых зверей пробрался сегодня в пещеру. Мы прогнали его, но ему удалось улизнуть с нашим обедом. Хорошо, что у меня есть зачарованное кольцо моего дедушки, которое держит их на расстоянии.
Дневник предателя
Все в порядке, мама. Дело почти сделано. Я уже близко. Так близко. Как же долго мы боролись за это? Как долго ждали? Я знаю, слишком долго. Но все почти кончено. Я обещаю.
убитьегоубитьегоубитьегоубитьегоубитьегоубитьегоубитьегоубитьегоубитьегоубитьегоубитьегоубитьегоубитьегоубитьегоубитьегоубитьегоубитьегоубитьегоубитьегоубитьегоубитьегоубитьегоубитьегоубитьегоубитьегоубитьегоубитьегоубитьегоубитьегоубитьегоубитьегоубитьегоубитьегоубитьегоубитьегоубитьегоубитьегоубитьегоубитьегоубитьегоубитьегоубитьегоубитьегоубитьегоубитьегоубитьегоубитьегоубитьего
мамочка спит на подушке голова пришел человек и вот мама мертва на папиных руках твоя кровь разрушил он жизнь и убил любовь
Ненавижу! Все это притворство, всю эту ложь! Будь прокляты Ситис и пять догматов! Сколько же мне еще жить по их правилам? Сколько еще, пока я не получу свой шанс? Я видел Люсьена Лашанса вчера. Он был в убежище, разговаривал с Очивой. Он был там! Я видел его так близко, что мог бы за секунду сломать его хребет! О, матушка, никогда раньше мой самоконтроль не подвергался такому суровому испытанию. Отвратительная ирония — ведь мне позволила сдержаться дисциплина, которой меня научило Темное Братство. Я так долго был в их "семье", что это стало частью меня, хочу я того или нет. Но все это время я обманывал их. Они думали, что я их настоящий собрат, верный член семьи. Однажды, и очень скоро, я узнаю правду о Матери Ночи, и когда я это сделаю, я использую их доверие, чтобы подобраться к ней поближе. Достаточно близко, чтобы я мог отсечь ее голову от тела так же, как Люсьен Лашанс сделал с тобой — так давно, так давно!
Будь оно проклято все, мамочка! Ну почему все так? Мария была так прекрасна. Почти совершенство. Почему она не смогла перенести правду? Почему она не смогла понять, что ее "семья" на самом деле не любит ее? Она была убийцей, как и все мы. Ей платили, чтобы она убивала во имя Ситиса. Я правда думал, что мы сможем быть вместе. Что у нас будет настоящая семья, настоящая любовь. Но она сказала мне, что никогда не займет твое место в моей жизни. И теперь ее нет. Она не заслуживала жизни после тех ужасных вещей, что наговорила про тебя. Мне не следовало рассказывать ей все, я знаю. Прости меня. Этого никогда больше не случится, и остальные не найдут ее, не волнуйся. От нее ничего не осталось.
Ялюблюлежатьвтравеисмотретьнамуравьевятакхотелбыбытьоднимизнихжитьвподземномлабиринтетамтакбезопаснотамнетгадкихлюдеймерзкихлюдейяубьюихвсехубьюмуравьевубьюлюдейубьювсеживое
Я сделал это, мамочка! Я убил их всех! Я убил их и проклял, чтобы они нежитью бродили по своему кораблю! Вечно! Они пришли поговорить со стариком на маяке. Когда они увидели меня, они могли просто пройти мимо. Но нет. Они начали смеяться! Они смеялись надо мной, мамочка! Они обзывали меня! Они сказали, что я странный, что я человек-крыса, живущий в подвале маяка. Они не знали, с кем имеют дело! И вот, я поднялся на борт корабля тем же вечером и перерезал им глотки. Всем им, да. Вот вам и "След Змея". "Анвильский корабль призраков", вот как он теперь будет зваться! Ха-ха-ха-ха!
Какие прекрасные новости, мамочка! Наконец, повышение! Люсьен Лашанс сегодня заходил в убежище, чтобы поговорить со мной! Он рассказал мне, что Черная Рука нуждается в моих услугах. Один из уведомителей собирается взять себе нового помощника, после того, как прежнего убили при выполнении контракта. И Люсьен Лашанс предложил меня! Я встретился с уведомителем, и теперь служу ему как его новый "душитель". Ха! Лашанс мог бы просто дать мне контракт на уничтожение самой Матери Ночи! Теперь я еще на шаг ближе к выполнению нашей мечты. Теперь я узнаю, кто эта Мать Ночи, и вырву сердце из ее груди. О да, а вот для Лашанса я приготовил кое-что особенное…
мама я так боюсь. я скучаю по тебе мамочка. хочу чтоб ты поцеловала меня опять
папа молился и угадай кто в дверях человек с Ситиса именем на устах он ушел но пришел затем опять я дрожу забившись под кровать он достал проклятый клинок и поднял под самый потолок со стуком падает твоя голова это конец моя мама мертва я лежу в страхе открыт рот хочу кричать крик не идет я ничем не мог тебе помочь но поклялся я в ту ночь Братство заплатит сполна в содеянном их вина разлучили нас они потом придут другие дни я найду и убью их мать хоть не пустить мне время вспять мне начать откуда-то надо телу отца земля была рада но праздник будет в день и час когда умрет люсьен лашанс
зеленыйсинийКРАСНЫЙжелтыйоранжевыйзеленыйсинийКРАСНЫЙжелтыйоранжевыйзеленыйсинийКРАСНЫЙжелтыйоранжевыйзеленыйсинийКРАСНЫЙжелтыйоранжевыйзеленыйсинийКРАСНЫЙжелтыйоранжевыйзеленыйсинийКРАСНЫЙжелтыйоранжевыйзеленыйсинийКРАСНЫЙжелтыйоранжевыйЧЕРНЫЙЧЕРНЫЙЧЕРНЫЙЧЕРНЫЙЧЕРНЫЙ!!!!!!
Я был беспечен! Слишком беспечен. Тела, поджоги. Убийство глупца Бланшара было худшей моей ошибкой. Меня заметили! Я закутался в плащ и исчез в тенях, никто не узнал меня. Но Черная Рука теперь теперь настороже. Они подозревают предательство, ищут предателя! Мне нужно проявлять предельную осторожность.
люблю лежать в снегу зимой и ждать когда придет покой
Я подменил их! Подменил тайные приказы! Это было так легко! Я проследовал за Лашансом от его логова в форте Фаррагут до тайника. А после того, как Лашанс положил приказ и ушел, я подменил его! Это было так просто. Теперь этот глупый душитель Лашанса будет работать на нас, матушка! О, какое удовольствие. Один из Черной Руки сказал мне, что они давно уж не встречали такого честолюбия и целеустремленности в члене семьи. И я использую это честолюбие в своих целях. Тупица не подвергнет сомнению приказы, и пока я пишу это, душитель уже направляется к своей первой цели — а это один из членов Черной Руки! Итак, началось. Душитель Лашанса убьет сначала одного высокопоставленного члены Братства, потом еще и еще, пока вся семья не взбесится. А тогда, как требует обычай, выжившие будут искать совета Матери Ночи и просить ее указаний. Когда настанет этот день, я буду там, готовый вонзить клинок в черное сердце этой шлюхи!
!терму снашаЛ неьсюЛ
Дневник пропавшего матроса
Моя команда и я попали в ужасный шторм, неподалеку от Эбенгарда. Нам удалось добраться до безопасного места, но мы совершенно потеряли ориентацию. Без груза и корабля, мы практически ничего не можем сделать. Я попробую найти где-нибудь проход для нас. Мы не вооружены и плохо экипированы, чтобы защищать себя. Надеюсь, кто-нибудь сжалится над нами. Команда ожидает моего возвращения на берегу.
Я уверен, что я найду деревню которая имеет доступ к кораблям. Мне кажется, что вдалеке я вижу дым. Возможно завтра нам, наконец, повезет.
Будь прокляты эти деревенщины! Да высохнут их поля, и будут вечно болеть их дети! Они направили меня в совершенно неверном направлении. Я твердо уверен, что все дальше и дальше удаляюсь от берега. Если вскоре я не увижу рыболовецкую деревню, мне придется повернуть назад. Я питаюсь только кореньями и травой, и слабею с каждым днем. Я должен найти путь, чтобы моя команда и я могли вернуться домой.
Я сварил свои сапоги. Я слышал, что это можно есть. Оказалось, что нельзя. И теперь у меня нет сапог.
Все бесполезно. Мне сказали, что я найду рыболовецкую деревню на востоке, но до сих пор я ничего и никого не встретил.
Сегодня убил крысу. Это была единственная пища за последние несколько дней. На вкус хуже, чем скрибовое желе, но все же лучше, чем сапоги.
Взобравшись на высокое дерево, я, наконец, увидел город! Хотя я не вижу никаких признаков воды, он все же похож на вполне приличный город, и оттуда, возможно идет торговый маршрут к морю. Я должен добраться до него завтра.
Тщетно. Все тщетно. Я, в очередной раз был направлен не в ту сторону. Войдя в город, я наткнулся на человека, который предложил свою помощь. Слабея от голода и истощения, я поверил ему, и последовал за ним под землю в его дом. Там была разветвленная сеть подземных туннелей и старой канализации. Было просто потрясающе. К сожалению, я, по-видимому, сделал грубое замечание о его сестре, и он избил меня так, что я потерял сознание. Когда я очнулся, я был в этой яме, и выхода из нее не видно. Я могу видеть над собой какой-то коридор, но никто не отвечает на мои крики о помощи. Боюсь, что я окончу свои дни здесь. Ох, зачем я вообще оставил свою команду! Они, должно быть, уже оставили все надежды, так же, как и я.
Очнувшись, я услышал выше меня звуки какого-то строительства. Я выбежал на открытое место, и закричал. Все было тщетно. Вместо этого они сбросили сверху ужасное существо. Оно вонючее и ужасное, и поедает меня своим злобным взглядом. Я отступил в этот угол и я стал ожидать своего конца. Оно скоро проголодается, и я боюсь, что оно увидит во мне единственный источник пищи. Я слишком слаб, чтобы защищаться. Это будет моя последняя запись. Если кто-нибудь найдет мои кости, похороните меня головой в сторону моря, где бы оно не было.
Дневник Ралиса Седариса
Том 19
Направляюсь в Солстейм, чтобы расследовать туманные слухи о кургане Колбьорна. Мой клиент убежден, что там мы сможем найти Реликвии Азидала. У меня есть сомнения на этот счет, но, пока старый хрен платит, я буду копать там, где он скажет.
Изначальные перспективы весьма сомнительные. Я сначала думал, что не так понял карту, но потом стало ясно, что это место целиком занесло пеплом. Я откопаю столько, сколько смогу, конечно… Возможно, придется посмотреть, нельзя ли привлечь к этому делу местных. С тех пор, как я покинул Воронью Скалу, я никого не видел, но вокруг все время какие-то разговоры и шепот — так что мне просто нужно их найти.
Том 20
Уже сейчас понятно, что раскопки будут не из легких. Я нанял в Вороньей Скале пару землекопов. Они все назвались опытными шахтерами, но, похоже, к проблемам они не привыкли. В таком месте никогда нельзя угадать, что тут было закопано — нужно быть готовым к любым неожиданностям.
В любом случае, у нас есть потери — некоторые покойники оказались несколько беспокойными и вполне живыми. Пока мой новый партнер не найдет денег на новых работников, дело с места не сдвинется. Возможно, пора начать собирать деньги с зевак, которые собираются посмеяться надо мной.
Том 21
Мои невидимые "друзья" постепенно подбираются поближе. Я не сразу догадался, что они прячутся — полагаю, со стыда. Нужно быть в значительной степени трусом, чтобы все свое время тратить на сомнения в ценности и способностях человека. Хотя бы поспать нормально мне дали — так нет же, они и тут не отстают.
Что касается раскопок, мы постоянно наталкиваемся на сопротивление из глубин кургана. Я надеялся, что крепкие парни на острове способны справиться с кучкой бродячих костей. Похоже, я их переоценил. Больше я подобных ошибок не допущу.
Том 22
Я бы давно уже сбежал из этого проклятого места, если бы не забота моего невидимого друга. Жаль, что я не сразу понял, что речь не о группе, а о единственном повелителе, имеющем множество ипостасей. Он помог мне понять истинное предназначение кургана. Мне не терпится с ним встретиться.
У меня появилось настолько полное, настолько интуитивное понимание этого места, словно я сам его строил. Я объяснил работникам, зачем нужны плитки, но им не хватает то ли смелости, то ли сноровки, чтобы достаточно быстро пройти, наступив на каждую. Не проблема — повелитель с этим справится.
Скоро мы сможем пообщаться, как подобает.
Том 23
Лорд Азидал требует крови, и я с радостью ему служу. Души нанятых работников столь жалки, что иногда для достижения эффекта требуется сразу несколько.
Я не буду больше ничего писать, в этом нет нужды. Настало время пробудить повелителя и дать, наконец, ему то, чего он заслуживает.
Дневник Рамати
Наконец-то мы сделали это. Мы купили маяк. Я думала, что Хабд просто кормил меня пустыми обещаниями все эти годы — какой муж не пообещает своей жене достать две луны с неба. Но я и не думала, что нам действительно удастся купить его! Сейчас бы только найти, куда я что разложила.
Не могу найти свою любимую кастрюлю, и это слегка раздрожает. Суди и Мани выглядят недовольными, но они еще юны и, видимо, не понимают, что мы просто хотим провести с ними еще несколько лет, прежде чем они отправятся самостоятельно странствовать по миру. Знаю, они думают, что их отец будет жить вечно, но я вижу, как его возраст понемногу проступает в его глазах. Он еще раз взял с меня обещание, что после его смерти я положу его кости в огонь маяка, чтобы он всегда мог смотреть на океан.
Ух, и достают же меня порой эти двое! Я пошла распаковать некоторые наши сувениры с торговых кораблей, на которых мы плавали, но не могу найти их!
Суди все твердит, что слышит по ночам какие-то звуки из подвала, а Мани предположил, что это злокрысы! Они же знают, что я терпеть не могу злокрысов! Теперь мне вообще страшно туда спускаться. Хорошо, что я уже распаковала свою любимую урну и благополучно водрузила ее на каминную полку, пока эти двое не начали безобразничать. Клянусь, если они подложили злокрыса в подвал…
Дневник Ризы
Меня зовут Риза Уварил. Сюда, в это место, меня завёл собственный беспокойный и беспечный характер. Я жаждала приключений, чтобы испытать себя и посмотреть на мир. Моя несчастная мать уговаривала меня найти спокойную работу, остепениться и однажды подарить ей внука или внучку. Я не слушала её. Не хотела.
Мне недолго осталось жить. Чувствую холод змеиного яда, струящегося по моим жилам. Противоядия у меня нет. Я думала, что выдержу испытание Призрачного Змея и пройду по Извилистому пути. Мудрые женщины мабригаш предупреждали меня не делать этого. Проклятый мой характер! Я пренебрегла советом.
Я не боюсь, но одно меня печалит. Амулет, подаренный матерью, пропал, когда меня укусила змея, яд которой сейчас постепенно меня убивает. Как жаль, что для прощания с матерью у меня находятся лишь горькие мысли: я замёрзла, я упряма, я потеряла амулет, который мама подарила мне, когда я была маленькой девочкой.
Раз вы читаете это, то, может, проходите Извилистый путь успешнее, чем я. Если вдруг найдёте у одной из змей маленький золотой амулет с выгравированной буквой «Р», отнесите его моей матери, Анейде Уварил, в форт Тал’Дейк.
Расскажите, что мои последние мысли были о ней.
Дневник Рунила
Немало времени прошло с тех пор, как я последний раз писал в этот дневник. Мне несколько совестно в этом признаваться, но когда я снял его с полки, я чуть не задохнулся от поднявшейся пыли.
Мне почти не о чем рассказать, разве что об очередном приснившемся кошмаре про войну. Полагаю, им подвержены многие из тех, кому довелось воочию узреть ее ужасы. Когда я пишу об этом, становится легче.
Получил письмо от Андурса из Вайтрана. Он приглашает к себе, и думаю, я соглашусь. Давно я уже не был в этом городе.
Я опасаюсь лишь талморцев. Я слышал, Скайрим кишит их агентами, искореняющими почитателей Талоса. Надо постараться держаться в тени.
Вернулся из поездки в Вайтран и заметил, что здесь цветет крайне мало цветов. Весь остальной Скайрим усеян огненно красными и пронзительно синими цветами, а в нашем городе их лишь жалкая малость.
Я постараюсь это изменить. Было бы неплохо оживить это угрюмое место какими-нибудь цветами. Возможно, мне удастся заручиться помощью Теклы.
Большую часть дня провел, утешая Лода, который получил известия о смерти своего кузена Гримсвотра. В юности они были весьма близки, так что Лод пил и предавался воспоминаниям детства. Трогательно и вместе с тем печально.
Сегодня через Фолкрит проходил странствующий разносчик. Я купил у него немного ароматических палочек. Это был милый нордский юноша, следующий стопами своего отца. Кажется, его звали Валбьорн.
Несколько дней спустя один из городских стражников заметил стаю птиц-падальщиков, кружащих у дороги. Он обнаружил труп молодого Валбьорна, ставшего жертвой бандитов.
У меня тяжело на сердце, хоть это и неправильно с моей стороны. Жизнь и смерть, рост и изменение, смена времен года — все это проявления могущества Аркея. Мне не следовало бы так удручаться из-за смерти молодого человека. И все же…
Через город проходят путешественники, рассказывая о том, что по всему краю лето в разгаре. Сейчас в Скайриме самые теплые дни, но только не в Фолкрите. Здесь лишь серое небо, туман и дожди. Всегда зябко и сыро, какое бы ни было время года.
Солаф спрашивал меня сегодня о погоде. Говорил, что в пристанище мертвых, каковым является наше великое кладбище, власть Аркея должна быть безраздельной. И, хотя Аркей является Владыкой Времен Года, здесь погода почему-то совсем не меняется.
Я ответил, как сумел. Разъяснил, что в Фолкрите Аркей действительно пользуется большой властью, но он предпочитает держать его в таком виде, степенном и сером. Надеюсь, хоть отчасти это было правдой, но кому ведомы мысли бога?
Опять снилась война, но в этот раз кое-что изменилось.
Я вел небольшой отряд альдмерских боевых магов на задание вглубь имперской территории. Мы приблизились к нашей цели — к складу снабжения близ Чейдинхола, — как вдруг небо внезапно омрачилось.
Над нами пронеслась огромная тень, и последовал столь ужасающий рев, что кровь застыла в моих жилах. Нечто летало прямо над нами, столь огромное и темное, что едва не застилало солнце.
Затем сон поменялся. Я был здесь, в Фолкрите, и проводил отпевание над новопреставленным, хотя и не помню, кто это был. Краем глаза я заметил, что ко мне подходит незнакомец. Я обернулся, чтобы посмотреть, но тут снова налетела тень, за нею рев, и я проснулся.
Размышляя об этом сне, я не могу не задаться вопросом, не дракон ли это был? Как мне могло присниться подобное существо, если я никогда их не видел? Он казался таким правдоподобным во сне, но теперь воспоминания блекнут.
Не могу сказать, что это значит. Пожалуй, ничего.
Дневник рыбака с Бликрока
Отроггар говорит, что встретил у северного побережья незнакомый вид рыбы. Я спросил, был ли он при этом пьян. Он настаивает, что в тот раз был трезв.
Что-то другое, кроме трески, пикши или селёдки, было бы интересно поймать. Наверное, можно будет даже продать улов в Солитьюде! Стоит отправиться в дорогу.
Отроггар сказал, что у рыбины горбатая спина, на пузе полдюжины плавников, а морда — сильно вытянутая с закруглением на кончике. Ещё он сказал, что в пасти полно зубов, и она очень быстро плавает. У берега мелькала всего одна, но ему кажется, что он разглядел и других на глубине подальше.
Если Отроггар и правда не был пьян, как обожравшийся лунным сахаром каджит, скажу, что это звучит заманчиво. Надо взять с собой наживку. Я как-то поймал акулу, даже двух. Уверен, что и с этими не сложнее будет.
Дневник Садена
Если ты читаешь это, беги. Прыгай в свою лодку и греби так быстро, как только сможешь. Здесь нет никакой безопасной гавани, никаких сокровищ, стоящих того ужаса, что ждет тебя. Это чудо, что ты еще жив.
Мы вышли в открытое море из Каприза Иафета. Халдин послал нас на поиски заброшенных островков и неизвестных никому пещер. Он сказал, что нам нужны тайники по всему Тамриэлю, чтобы прятать сокровища, которые мы вскоре награбим. Он спятил. Мы в этом деле новички, и у нас стоят задачи поважнее, чем тайники. У нас даже имени пока нет.
Но я держал рот на замке, не спорил и делал, что велели. Лучше бы Девять посоветовали мне не молчать…
Этот остров показался таким мирным, таким нетронутым. Хорошее место для тайника. Бьорд и я остались, а все прочие пошли на разведку. Вскоре мы услышали крики. Мы высунулись и посмотрели за камни, я даже не могу описать, что мы увидели, хотя никогда этого не забуду. Кровь. Боги, сколько крови…
Когда Бьорд увидел, что сделали эти чудовища, у него душа ушла в пятки. У меня же, напротив, разгорелся огонь в груди, ненависть комком сжалась в желудке, булава сама собой оказалась в руке. Я велел Бьорду бежать и сказать остальным, чтобы никогда сюда не приходили. Я остался, чтобы написать это предупреждение всем, кому не повезет высадиться на этом островке.
Теперь, когда я это сделал, мне осталось одно. Я собираюсь убить столько чудищ, сколько смогу. Может, попробую убить и большую тварь.
Может, я сделаю это. Может, я всех их убью. Может, островок станет безопасным местом. Но я сомневаюсь…
Дневник Сервоса
Это, все-таки, свершилось. Она окончательно спятила. Мне следовало сбежать, пока была такая возможность. Могущество, таящееся в этих пауках, ударило Мерилар в голову. Кто мог догадаться, что эти крошечные альбиносы — вместилище подобной магии?
Сидеть взаперти в клетке невесело, несомненно, зато так я могу больше сосредоточиться на работе. А она, интересно, что думала? Моя сестра должна была знать, насколько я предан своему делу. Хотя сейчас не могу ее винить. Кто знает, какими парами ей пришлось дышать в процессе экспериментов, и что они делают с человеческим мозгом? По крайней мере, я в норме. А может, не в норме, может, мне только так кажется? Может быть, на меня эксперименты оказали то же воздействие, что и на нее?
Великолепно! Похоже, любого из простых пауков можно модифицировать, чтобы изменить его поведение. К примеру, вставив рубин в брюшко альбиноса, можно создать паука, который прыгает на своих жертв и взрывается. Добавив щепотку соли, получаем на выходе паука, который не взрывается, а вспыхивает ярким пламенем. Я бы еще поэкспериментировал, но, похоже, что разбойники, на которых мы испытывали управляемых пауков, все еще взаперти. Мерилар не хочет, чтобы я их выпускал. Возможно, их там слишком много, и она боится, что не справится?
Услышал сегодня, как она бубнит себе под нос что-то вроде: "Пауки мои! Они меня послушают!" Что у нее на уме? Надеюсь, она не собирается пытаться проникнуть в заблокированную комнату в главном зале. Мы ведь специально ее запечатали после того, как оттуда стало доноситься странное пение. С другой стороны, в ее нынешнем состоянии она может не помнить всего, что было раньше. Надеюсь, с ней все будет в порядке.
Дневник Скорма Снежный Странник
Согласно команде лорда Харальда, наша рота переместилась к южным границам наших территорий, чтобы попытаться оттеснить снежных эльфов к северу — в сторону его основных войск. В первые дни мы были встречены жестоким сопротивлением, однако по мере продвижения к восточному берегу озера Хоннит противник стал встречаться все реже и реже.
Стали поступать сообщения о нападениях у озера Хоннит, которое мы оставили позади. С фронта пришло указание отступить назад и убедиться в отсутствии угрозы нашим тылам. Если мы обнаружим там укрепление эльфов, то непременно выбьем их оттуда.
Звучит невероятно, но похоже, что мы натолкнулись на крупное убежище адептов Драконьего Культа, которые считались истребленными в ходе Драконьей войны. Эльфы подождут, так как угрозу Культа мы не можем игнорировать. Если поторопимся, то застанем их врасплох и избежим затяжной осады.
Третья неделя осады. Люди изнывают от холода, все соскучились по своим семьям. Если бы не треклятая буря, что застигла нас врасплох и замедлила наш подъем, нам бы, возможно, удалось взять Монастырь, но при нынешнем положении дел нам придется биться об их стены еще несколько недель. Я направил Харальду просьбу прислать одного из мастеров Голоса, чтобы он помог нам обрушить стену.
Благодаря молодому мастеру Голоса нам удалось снести главные ворота, но в процессе ретивый малый получил стрелу в шею. Похоже, что вскоре он отойдет к Восьми в Совнгард. Сектанты отступили во внутренние помещения Монастыря, но скоро мы пробьемся через их заграждения. Чем раньше — тем лучше, на этой горе зверски холодно.
Сегодня мы вступили в Монастырь, однако нашли там лишь трупы. Похоже, что они специально обрушили лестницу в трапезную и затем покончили с собой. Некоторые, по-видимому, вскрыли себе вены, а других мы нашли с опустошенными пузырьками. По большинству можно заключить, что они себя отравили, но, как ни странно, пустых бутылочек меньше, чем количество трупов. Мы переждем тут ночь, чтобы не соваться на мороз, и поутру проведем разведку в катакомбах на предмет прохода в верхние помещения.
Да сохранят нас Восьмеро от драконов и безумцев. Сегодня мы лишились половины оставшихся людей. Мы обнаружили в катакомбах колодец, он был закрыт, но несколько ведер стояли наполненными, и человек сорок, обрадовавшись возможности напиться, не отморозив себе язык, выпили эту воду, прежде чем мы смогли остановить их. Одним богам известно, как эти сектанты пошли на то, чтобы отравить собственный источник воды. В этой катастрофе мы потеряли больше людей, чем в ходе взятия внутреннего двора.
Колодец был заперт с этой стороны, и ключ наверняка находится где-то в катакомбах, но тут бродят призраки мертвых сектантов и люди пали духом, так что искать его просто нет смысла. Пускай эти богами забытые сектанты напьются вволю на своем пути в Обливион, и с концами. На верхнюю дверь со двора наложен какой-то барьер, и наши маги считают, что совершенное здесь жертвоприношение будет поддерживать его еще несколько десятков лет как минимум.
Завтра мы покинем это проклятое место, перегруппируемся и двинемся на север, однако я оставлю здесь этот дневник, чтобы в будущем, когда яд сойдет на нет, кому-нибудь удалось добраться до сектантов и поступить с ними так, как они того заслуживают.
Дневник Слайта
Приближается полночь, а я все смотрю на пожарище. Кватч, великий город людей, лежит в руинах. Они отмахнулись от моих слов. Они не услышали мой голос. А теперь они расплачиваются за свое невежество. Погруженный разит быстро и точно. Он расшвыривает тех, кто встает у Него на пути, как будто их просто нет. Он глух к мольбам о пощаде. Он не знает сострадания; Он не знает жалости, Он выносит приговор, сидя на глубине. И теперь он уничтожил город, осквернявший Его землю. Он все еще голоден. Его аппетит огромен. Кватч не станет последним городом, который уничтожил Он. Мир людей становится все более порочным, и это вызывает Его гнев. Ложь людей приведет их к гибели — Погруженный начинает терять терпение, и он уже не ждет и не принимает обычных подношений.
Это мое бремя. Я — последний, кто знает о Том, Кто Сотрясает Землю. Если я не сделаю Подношение Ему, кто знает, какой город падет в следующий раз? Анвил? Коррол? Или Он обратит внимание на самую крупную язву — Имперский город? Нет, этого нельзя допустить. Я должен сделать Подношение, как мой отец до меня. Пусть Люди пали в Его глазах, но у них должно быть время для того, чтобы узнать о Его учении. Уничтожение людей — ошибка; я уверен, что они примут Его учение, если дать им шанс. Да, я сделаю это. Не выказывая страха, я отправлюсь в глубины пещеры Песчаник и увижу Его. Моим оружием станет моя воля и мое слово. Погруженный будет следить за мной и направлять меня. Мне нужно отправляться, пока не поздно. Если кто-то найдет эту страницу, то пусть знает, что я, Слайт Серинжи, делаю это ради всего человечества.
Спускаясь в глубины Песчаника, я спрашиваю себя… почему? Почему Погруженный испытывает меня? Разве я не был верен ему? Разве я не распространял Его слово? Не соблюдал Его законы? Это путешествие — жестокое и несправедливое испытание. Я уже не раз едва не погиб. Не знаю, удастся ли мне добраться до Его дома. Но нет, я не должен думать об этом! Я должен дойти! Я должен увидеть Его. Если я не справлюсь, то человечество обречено. Я не смею задерживаться здесь долее, и я не хочу вызвать Его гнев. Я должен доставить Ему подношение.
Я погиб.
Я потерпел неудачу. Мне не удастся дойти до Него вовремя. Человечество обречено, и это моя вина. Это существо внезапно бросилось на меня и, прежде чем я смог уничтожить его заклинанием, нанесло мне смертельный удар. Теперь Тамриэль ждут разрушения и смерть. Его гнев будет беспредельным. Кватч ощутил на себе только малую часть Его могущества. Надежды нет. Погруженный просыпается, и скоро человечество поймет, что такое Его голод.
Дневник Старловера
6-ая луна……. "Увы, похоже, что Бэтлспайром овладеет зло. Их многочисленные попытки в прошлом не увенчались успехом, до сих пор. Похоже, что на этот раз у Дагона есть новые слуги. Эти ужасные существа не превосходят силой нашу магию и оружие, но их количество неимоверно. У нас не хватает запасов и солдат для сопротивления. Я опасаюсь худшего."
8-ая луна……. "Я представил нескольким оставшимся Боевым Магам мой план. Я спущусь в недра Бэтлспайра, где оседлаю Драгон Папр, моего друга-дракона. Мы вылетим из его логова. Врата Вейр мы потеряли и телепортация теперь недоступна. Только Папр осилит такое путешествие к Имперскому Дворцу. Там, мы доложим о нападении и вернемся с отрядом спасателей. Да пребудут со мной Силы."
9-ая луна……. "Этого я и опасался. Я нашел только остов. Они замуровали главные врата, чтобы Папр не мог сбежать. Я не сожалею, ведь я навечно соединюсь с Драгон Папром. Надежда на спасение потеряна. Меня зовут Самар Старловер. Скажите моей сестре, что я погиб, и что если бы все моря были чернилами, их не хватило бы, чтобы описать как сильно я буду скучать по ней."
Дневник Стромма
Я решил остаться здесь с одним из наших охранников и продолжить описание обнаруженного нами жилого района. Постараюсь проделать это со всем тщанием, однако из-за внезапного исчезновения двемеров практически невозможно говорить наверняка, что есть что.
Клянусь Девятерыми, я не могу постичь назначение этого дерева. По-видимому, оно из местности в районе Вайтрана, но зачем и как оно оказалось здесь — не представляю. Мне кажется, что это мог быть подарок из внешнего мира, однако пышность обстановки наводит на мысль, что оно могло служить для демонстрации могущества. Я осмотрю близлежащие жилые пространства на предмет иных подсказок.
Дальнейшее изучение данной местности позволяет заключить, что в этом строении размещались два клана или два семейства. Иного оправдания подобной планировки я не нахожу. Может, эта группа контролировала свою часть города? Надо будет сопоставить заметки после изучения других районов — возможно, там удастся обнаружить более содержательные наводки. Похоже, что меньшее крыло обрушилось. Возможно, когда экспедиция вернется, нам удастся прокопать проход.
Фалмеры начали прокрадываться назад в эту часть руин. Хорошо, что я тут не один.
Нам удалось перегородить некоторые участки, через которые, по нашим подозрениям, пробираются фалмеры, но каким-то образом им все равно удается к нам пролезть. Вместе нам удается от них отбиваться, но сколько еще мы продержимся, пока не вернутся Стобин с остальными?
Дневник Суди
Ненавижу это место. Зачем нам вообще было переезжать в Скайрим? Я скучаю по большим портовым городам — там всегда было чем заняться и всюду были новые люди. Да я бы лучше пошла в горничные на один из кораблей вроде тех, на которых мы плавали, чем торчала здесь! Мани говорит, что нам надо сбежать, но я не могу бросить маму и папу одних здесь… Ох, что же делать?
Мы здесь уже два месяца, и заняться абсолютно нечем! С вершины маяка открывается вид до самой Коллегии в Винтерхолде, но папа говорит, что магия — для даэдропоклонников. Единственное, что случилось тут за последнее время, — это когда мама во время ужина стала нас распекать и обвинила нас, что мы крадем из подвала. Я и вправду слышала прошлой ночью какой-то скрежет, доносившийся оттуда, но подумала, что это просто папа чистил рыбу.
Пару дней назад я застала Мани в подвале, где тот копался в каких-то бочках и ящиках. Сначала я подумала, что все это время именно он и издавал все эти скрежещущие звуки, чтобы разыграть меня, но прошлой ночью я снова их слышала, и Мани был в то время в кровати. Папа наконец решил сходить в город за ловушками и ядом на случай, если у нас там завелись злокрысы. Мне очень страшно, по звуку не скажешь, что это злокрысы.
Мани не слушает меня, он считает, что я попросту выдумываю все эти звуки и продолжает тайком наведываться в подвал! Ох, ну почему он порой такой безмозглый? Я не знаю, зачем он продолжает туда шастать, но я нашла дубликат ключа от подвала, который он сделал, и спрятала его в одну мамину вещицу, так что он его не найдет. Скрежет становится все громче.
Дневник сэра Амиэля
Этот дневник содержит историю крушения. Моего крушения.
В настоящий момент оно очевидно. Если вы читаете эти строки, скорее всего вы стоите над моим телом в недрах гробницы Крестоносца. Возможно, боги даровали мне шанс хотя бы взглянуть на священный Шлем перед смертью, пусть я этого и не заслуживаю. Я хочу верить, что вы — благочестивый рыцарь, следующий по моим стопам в поисках Реликвий Крестоносца. И именно к вам, сэр рыцарь моих чаяний, обращаю я свои слова. Пусть рассказ об ошибках, совершенных мною, поможет вам избежать моей судьбы.
Знайте, что мои неудачи не ограничиваются моей собственной гибелью (которая не столь важна в конце длинного жизненного пути). Идеалы рыцарей Девяти, служения богам, а не смертным, посвящения себя высшей цели — вот где кроется истинный провал, который я должен описать.
В то время, как я пишу эти строки, лишь скрип моего пера нарушает тишину опустевшего приората. Я готовлюсь отправиться в свой последний поход за Шлемом Крестоносца. Шансы на успех ничтожны — я слишком стар для этого. Эта задача должна была лечь на плечи следующего поколения Рыцарей Девяти, в то время как сэр Кай, сэр Берик и остальные оставались бы здесь и рассказывали истории о днях нашей славы. Увы, следующего поколения нет. Сэр Берик — мой злейший враг, прочие старые товарищи все мертвы. Остался только я, последний упрямый рыцарь исчезнувшего ордена.
Долгие годы я винил сэра Берика в распаде ордена, но ближе к старости я в конце концов осознал и свою роль в тех трагических событиях. Сейчас я понимаю, что семена нашей погибели были посеяны давно, хотя плоды созрели намного позже. Еще в первые безрассудные дни похода за Кирасой Крестоносца вместе с сэром Каем и сэром Торолфом я вступил на путь погони за личной славой. Кираса была моей, и хотя она хранилась в приорате, я надевал ее на битвы и благосклонно принимал славословия от своих товарищей и простого народа в честь ее возвращения. С тех пор так и повелось. Клинок и Поножи, найденные сэром Бериком, остались в его владении, а Перчатки достались сэру Казимиру. А почему нет? Разве должно священное оружие лежать без дела, когда существует зло, которое нужно искоренить? И кому еще носить его, как не рыцарю, уже доказавшему, что он этого достоин, самим фактом возвращения утерянного? Так мы говорили себе, так я говорил себе, и это стало причиной всего, что произошло потом.
Когда сэр Берик пожелал взять Реликвии с собой на войну — кто я был таков, чтобы запрещать ему? Я, который ревностно считал Кирасу своей и только своей собственностью? Сэр Берик был неправ, хотя я первым совершил ошибку, и вина за спор о Реликвиях изначально лежит на мне, вожде и основателе ордена, который должен был показать пример для подражания, а вместо этого присвоил себе одну из святынь.
Пусть другие судят последние деяния сэра Берика. Но пусть будет известно, что я не обвиняю его в расколе рыцарей. Если бы он разговаривал со мной, я сказал бы это ему лично. Мы двое — это все, что осталось от первых рыцарей. Все остальные мертвы, а я посвятил себя поискам их тел и помещению их в крипту приората, место, подобающее этим священным воинам. Увы, у них не было вождя, которого они заслуживали.
Настало время выступать в поход за Шлемом. Сэр рыцарь, если вы прошли по моему пути, знайте, что, по крайней мере, основание приората останется нетронутым. Я запечатал лестницу, и только мое кольцо сможет открыть ее. Мои братья-рыцари будут покоиться в мире вместе с Кирасой — единственной Реликвией, оставшейся во владении ордена. Хотя официально он распущен, я говорю так, потому что надеюсь и верю, что однажды Рыцари Девяти возродятся. Возможно, именно вы восстановите орден. Если так, идите в приорат в Западный вельд. Воспользуйтесь моим кольцом, чтобы попасть в гробницы под главным зданием. Там вы найдете Кирасу, и если вы истинный рыцарь, владейте ей.
Пусть Девять хранят и ведут вас. Прощайте.
Дневник Тархиэля
Кажется, я нашел правильную формулу для заклинания, которое я разрабатываю. Теперь я смогу путешествовать на большие расстояния, не оплачивая при этом дорогу.
Если все пойдет хорошо, я испытаю заклинание завтра. Кажется, все возможные затруднения уже устранены. Я смогу перемещаться на огромные расстояния, покрывая до нескольких сотен миль за раз. Никто ранее не был способен на подобное: подняться с земли, оказаться в небе. И при этом не терять ориентации, как при заклинании полета.
Время подходит. Мои исследования закончены, все подсчеты сделаны и проверены. Они смеялись надо мной, когда я сделал им свое предложение. Посмотрим, кто будет смеяться, когда я запрыгну на самые верхушки их башен и буду кричать оттуда о своем успехе.
Дневник Улина
Эйдис осталась там, где механизмы, чтобы сдержать тех металлических монстров, но что-то она задержалась. Похоже, мне надо продвигаться самому и надеяться на лучшее. К сожалению, путь мне преградили ворота, открыть которые я не смог. Посмотрев куда ведут трубы, я подумал, что ворота управляются с помощью большой паровой машины в центре комнаты. Попробую расстрелять резонаторы из лука, может, ворота откроются.
Первая попытка ни к чему не привела. Каждый из резонаторов выпускает пар, когда я по нему попадаю стрелой, те штуки на паровом котле начали светиться голубым, что показалось мне хорошим знаком. Увы, после попадания по нескольким резонаторам, свет принял оранжевый оттенок, пар пошел от парового котла, и вдобавок вылезло несколько гномьих механизмов и напало на меня. Однако Проницательность Мзунда должна быть там, так что я собираюсь попробовать еще раз.
Я уверен, должен быть какой-то способ. Возможно, если подать на центральный котел нужное давление… Я, кажется, припоминаю, что три части осветились, когда я попал по левому резонатору. Я хочу сейчас попробовать начать с правого и фиксировать свои действия.
Дневник Хабда
Мы с Рамати годами плавали из Хаммерфелла в Солстхейм и обратно и наконец-то накопили достаточно денег, чтобы купить тот запримеченный нами старый маяк на берегу. В следующем месяце переезжаем.
Эти норды знают толк в жизни. Может, тут и холодно, но ничто так не скрашивает преклонные годы, как идиллическое созерцание айсбергов. Рамати тоже нравится это место, невзирая на протекающую местами крышу. Мани и Суди, к сожалению, совсем здесь не прижились. Я знаю, что дети уже достаточно взрослые, чтобы уйти в самостоятельную жизнь, но все же надеюсь, что со временем они полюбят тишину и спокойствие этого места, как и я.
Мани и Суди продолжают ссориться и задирать друг друга, а теперь, похоже, добрались и до собственной матушки. Рамати раз за разом обнаруживает в подвале пропажи. Суди говорит, что слышала доносившийся оттуда шум, но Мани считает, что их мама просто сходит с ума в уединении. Вот же глупость, она всегда хотела переехать сюда!
Суди продолжает твердить, что по ночам слышит скрежет, доносящийся из подвала. Мне кажется, она просто дразнит свою мать, но на всякий случай схожу в город и достану ловушек, вдруг это злокрысы. Должно занять не больше пары дней. Надеюсь, что эти двое не будут слишком допекать Рамати в мое отсутствие.
О боги. О боги, за что?
Я вернулся домой и застал свою прекрасную Рамати убитой, в то время как эта тварь, это кошмарное насекомоподобное существо разоряло наш дом. Мне удалось убить проклятую тварь, по-моему, это даэдра! Никогда не видел ничего подобного! О боги, бедная Рамати.
Наверно, оно вылезло из подвала. Я отправлюсь туда и запру за собой дверь, чтобы никто из них не сбежал. Не знаю, останусь ли я в живых, но я должен спасти свою семью!
Дневник Хамала Последняя Кровь
Я был мужем. Я был отцом. Я желал прожить жизнь в мире и любви. Я хотел состариться рядом с женой, наблюдая, как растут наши дети и как создают свои собственные семьи. А потом, когда придёт мой час, отправиться в Совнгард, сжимая напоследок руку жены, и познать там награду, мне уготованную. Никогда не желал я встретиться с чем-то таким, что оборвёт счастье всей моей жизни. Я не хотел убивать жену и дочерей.
Но всё случается. Даже самые чистые души подвержены злу. Самые невинные. Моя семья. Моя жена, мои дочери. Они мучили других — ни в чём неповинных людей. Они совершали немыслимые вещи. Сила, овладевавшая ими, когда они сходились все вместе, была истинным бедствием — но я остановил это. И я похоронил их всех в разных местах, чтобы удостовериться, что они никогда не соединятся вновь.
Моя первая дочь, Джолинн. Я положил её тело на том самом месте, где она любила играть ребёнком. Хорошо помню, как забавлялась она с сёстрами в этом месте. Спрятавшись за причудливые формы камнями, она внезапно выскакивала прямо на случайных прохожих. Поначалу они пугались, но, увидев её обескураживающую улыбку, отправлялись дальше по нордским трактирам или торговым рядам. Она была таким игривым дитя до того, как подверглась порче даэдрического культа Молага Бала.
Она оказалась следующей вовлечённой после моей жены и первой, которую я застал всю в крови, с ножом в руке и с дьявольским оскалом, так не подходившим её прекрасному лицу. Я должен был сделать то, что я сделал. Кин помогла мне, я свершил это.
Моя вторая дочь, Фьорна. Я оставил её навечно покоиться возле святилища драконов, о которых она всегда грезила, пока росла. Когда бы мы ни посещали источники в Виттестадре, Фьорна настаивала, чтобы мы остановились у близлежащих руин для отдания дани уважения легендарным созданиям. Она утверждала, что чувствует их присутствие. И каждый раз непременно она подбегала к одному и тому же месту — небольшой прогалине за необычно изломанной каменной глыбой. Ей так нравилось это место — и я надеюсь, что она пребудет там с миром.
Если бы только её мать смогла совладать с собой! Она была ближе мне, чем дочери, и ей удавалось сопротивляться порывам — чаще получалось, чем нет. Такая славная.
Но она тоже стала жертвой зловещего культа. И снова мне пришлось взять дело в свои руки. Я сделал то, что было нужно, а после рыдал и плакал всю ночь. Ничего более страшного не выпадало на мою долю до этого.
Моя третья дочь, Вальдия. Моя маленькая девочка. Моя любимая. Единственным местом, подошедшим для неё, оказалось то, куда приезжали мы на каждый её день рождения — покататься на лошадях в укромном уголке южного Истмарка. Владелец конюшни всегда тепло приветствовал её, и моя Вальдия была так счастлива! Устроившись возле небольшого пруда рядом с домом, она рвала те чудесные красные цветы. Ей всё там нравилось, а лошади были для неё самыми любимыми на свете животными. И вот почему я был так потрясён, обнаружив тем страшным утром её любимую лошадку с вырезанным сердцем. Обнажив зубы в маниакальной усмешке, она держала в руке всё ещё брызжущее кровью сердце.
Никогда не просил я такого. Никогда не желал. Но я чувствую на себе бремя ответственности. Как будто бы это моя вина. Как будто это я каким-то образом испортил их всех.
Я совершил непередаваемо чудовищные деяния, но только ради торжества добра. Никогда не убивал я невинных людей — но убил собственную семью. Возможно, это делает меня даже большим монстром, чем они сами, но я сделал то, что посчитал правильным. Соня рассуждала о принесении в жертву девочек, что принесло бы ей величайшую силу от Молага Бала. Я не мог позволить, чтобы это случилось с моими маленькими девочками. Я просто не мог!
Надеюсь, однажды они простят меня. Надеюсь, в Совнгарде они встретят меня с объятиями.
Я так соскучился. Так сильно. И с каждым днём всё сильнее. Думаю, пришла пора воссоединиться с ними — наконец.
Дневник Хеймлина
Десять лет насмешек. Десять лет тюрьмы. Десять лет изгнания.
Дети бросали в меня камни, а женщины плевали мне в лицо, когда людишки тащили меня в тюрьму в Вайтране. Они назвали меня угрозой для их жалкого существования… говорили "безумец" и "сумасшедший". Разве может безумец незаметно бежать из тюрьмы? Может ли сумасшедший устроить лабораторию прямо у них под носом? Может ли психопат создать могучую армию из обычных злокрысов?
Когда я был учеником алхимика в Винтерхолде, мне было не лучше. Эти эгоистичные недотепы не могли оценить мои способности. Где они сдавались, я одерживал победу за победой. Но разве они признали мой гений? Оценили мой великий вклад? Нет. Мои наставники били меня, говорили, что я безответственный, а архимаг выбросил меня на улицу, как обычного бродягу.
Пока мои враги жиреют и слабеют, пока они не помнят про Хеймлина и его величие, я собираю свою армию. Я призову все силы, какие только у меня есть, чтобы отомстить им. Благодаря невольной помощи Сабьорна мой легион с каждым днем набирает силу. Какая ирония — те же ингредиенты, из которых он варит свое мерзкое пойло, теперь идут в пищу моим чадам.
О, они поплатятся. Меня смешит то, что они и не подозревают о грядущей каре. Я сровняю с землей Вайтран и сожгу дотла Винтерхолд. И когда они познают ярость, которую я на них обрушу, когда мои чада будут грызть плоть с их костей, они придут умолять и валяться у моих ног. Но им не будет пощады, ни передышки, ни сожаления. И я буду смеяться, и танцевать, и радоваться над их изуродованными трупами. Время воздаяния пришло.
Десять лет боли. Десять лет унижений. Десять лет смерти.
Дневник Хродульфа
Я прибыл на Солстейм и поселился в старом доме на холме, неподалеку от берега. Кто бы ни жил тут раньше, он давно уже ушел.
Отсюда прекрасно просматривается вода, я слышу все, что происходит вокруг. По ночам в лесу шастают данмерские бандиты, но я их не боюсь.
Из глубин я слышу какой-то зов, грохочущий гул по ночам. Я начал спать в подвале + держу нож под рукой. Зов здесь сильнее. Я хочу быть готов, что бы ни ожидало меня…
будто какая-то огромная машина громыхает подо мной
я устал ждать когда появится тот, кто зовет
я сходил в город + купил кое-какие инструменты: лопата, лопата, кирка я начал ломать стену за книжной полкой + копать вниз медленно идет я поставлю полку назад когда закончу копать почему? никто в гости не ходит но я чувствую что мне есть что прятать
как сделать так чтобы Бьорн услышал что я слышал? мне нельзя его потерять я пока должен оставаться здесь я знаю что я скоро узнаю правду
рокотун в земле и я мы говорим я кладу голову на землю
огонь из глубины
Дневник Цицерона
18-й день месяца Вечерней звезды, 4Э 186.
Начав новый этап в своей жизни, я наконец решил вести дневник. Столько всего произошло со мной за это время, как в Братстве, так и вне его — когда я думаю о том, что об этих событиях нет никаких записей, мне это кажется практически оскорблением самого Ситиса. Поэтому я намерен исправиться.
Да, у Темного Братства есть свои писари и летописцы, однако их высокий долг в том, чтобы записывать события, имеющие важность для организации в целом. Пусть же эта книга послужит жизнеописанием одного человека, скромного ассасина, присягнувшего своим клинком и жизнью на верность Темному Братству.
23-й день месяца Вечерней звезды, 4Э 186.
Я благополучно прибыл в чейдинхольское Убежище, где меня тепло встретили Раша и остальные. Признаться, прием, оказанный мне моей новой семьей, и их поддержка превзошли мои ожидания. Ведь это Убежище познало страдание, познало скорбь, ведь призраки Очищения еще бродят по этим залам. Кто же лучше поймет положение брата, потерявшего свой дом и свое сердце? Кто лучше утешит того, кто лишился своего Убежища?
Хоть брумского Убежища и не стало, но мои дорогие братья и сестры навсегда останутся живы в моих снах, а души их будут вечно жить подле Отца Ужаса.
1-й день месяца Руки дождя, 4Э 187.
Выполнил контракт на баронессу. Она умерла достойно. Ее служанка — не очень.
12-й день месяца Руки дождя, 4Э 187.
Мне нравится Чейдинхол. Сейчас, когда все остальные Убежища уничтожены либо заброшены, у нас нет недостатка ни в контрактах, ни в вознаграждениях.
Однако похоже, что мы с пугающей быстротой сдаем наши позиции в Тамриэле. Поговаривают, что у Черной руки нет единого мнения по поводу нашего дальнейшего курса. Одни выступают за расширение, другие — за сплочение.
Лично я считаю, что Темному Братству необходимо хотя бы поддерживать иллюзию своей вездесущности. Стало крайне трудно выполнять (и даже находить) контракты в тех провинциях, где у нас уже нет физического присутствия, как в Хаммерфелле. Чем больше мы будем игнорировать Тамриэль, тем больше народ станет терять веру в Темное Братство — в наше могущество, наши услуги, нашу преданность Бездне.
27-й день месяца Руки дождя, 4Э 187.
Слышащая, Ализанна Дюпре, приехала к нам на несколько дней из своей частной резиденции в Бравиле. Они с Рашой обсуждали возможность заново открыть учебную базу Темных Ящеров в Архоне, что в Чернотопье, но в итоге решили, что для осуществления этого плана у нас недостаточно ресурсов.
27-й день месяца Руки дождя, 4Э 187.
Выполнил контракт по Арене. В конечном счете, я решил прикинуться фанатичным поклонником и в два счета приобрел расположение Великого чемпиона. Когда мы с этим самонадеянным болваном шли через Великий лес, я перерезал ему глотку и оставил тело медведям.
7-й день месяца Высокого солнца, 4Э 188.
Вейрест потерян. Город захвачен корсарами, и совсем скоро они доберутся до Убежища. Да не оставит Мать Ночи своих детей в час нужды.
5-й день месяца Последнего зерна, 4Э 188.
Сегодня до нас дошло известие — корсары разорили и разрушили вейрестское Убежище. Никто не выжил.
Сейчас остались лишь три действующих крепости Темного Братства: чейдинхольское Убежище здесь, в Имперской провинции, отдаленное Убежище в лесах Скайрима и коринфское Убежище в Эльсвейре.
Черная Рука приказала закрыть коринфское Убежище и объединить его членов с нашим составом здесь, в Чейдинхоле. Я приму новых членов семьи с той же теплотой, с какой когда-то был встречен сам.
27-й день месяца Огня очага, 4Э 188.
Ситуация в Бравиле все более усугубляется. Из-за войны за контроль, разгоревшейся между двумя крупнейшими торговцами скумой в Сиродиле, город охвачен хаосом. Слышащая Ализанна Дюпре была вынуждена приставить наемника на охрану своей резиденции.
1-й день месяца Заката солнца, 4Э 188.
События в Бравиле достигли критической стадии. Статую Счастливой Пожилой Леди разбили, и Ализанна Дюпре покинула свою резиденцию, чтобы охранять склеп Матери Ночи, сокрытый под обломками статуи. Если склеп обнаружат, Ализанна Дюпре, разумеется, будет защищать останки Темной Матери до последнего издыхания.
Раша послал Гарнага и Андронику помочь в охране склепа. Я умолял отпустить меня с ними, но Раша отказал мне. Он сказал, что я должен оставаться здесь, на защите этого Убежища, и, конечно, я должен уважать его решение.
12-й день месяца Заката солнца, 4Э 188.
Напортачил со своим контрактом и лишился вознаграждения. Торговка шелком уже остывала, а я почти вылез из окна, когда в комнату вошла ее дочь. В тот момент у меня уже не было выбора.
21-й день месяца Заката солнца, 4Э 188.
Столько всего произошло с момента моей последней записи. После того как Гарнаг и Андроника отбыли в Бравил, мы перестали получать известия из города. Мы опасались худшего. Этим утром наши страхи оправдались, когда Гарнаг вернулся один и привез с собой бесценный груз — огромный каменный гроб самой Матери Ночи.
От рассказа Гарнага кровь застыла бы в жилах даже у самых закаленных служителей Ситиса. Склеп Матери Ночи — разорен. Дорогая сестра Андроника — порублена на куски. И сама Слышащая, досточтимая Ализанна Дюпре, заживо сожжена в урагане магического огня.
Гарнаг, сам серьезно раненый (скорей всего, он лишится правого глаза), сумел отогнать нападающих и благополучно вывезти гроб Матери Ночи из города. С той самой трагической ночи он ни разу не остановился на пути, пока не добрался сюда.
23-й день месяца Заката солнца, 4Э 188.
Теперь, когда все улеглось, мы наконец-то осознали наше положение: мы — Темное Братство без Слышащего. Без Слышащего Черное Таинство будет проходить впустую. Конечно, скоро Мать Ночи заговорит с кем-нибудь и изберет нового Слышащего на смену Ализанне Дюпре. Однако до тех пор нам придется выйти на улицы. Мы должны услышать жалобы тех, кто отчаялся и жаждет мщения. Народ Тамриэля не должен, никогда не должен узнать, что его молитвы к Матери Ночи остаются без внимания.
24-й день месяца Утренней звезды, 4Э 189.
Наступил новый год, и прошло уже два месяца с того момента, как Мать Ночи прибыла к нам в чейдинхольское Убежище, а Темная Мать все еще не заговорила ни с одним из нас.
И посему Раша решил воскресить старую традицию Темного Братства — назначить Хранителя, стража, который должен будет всецело посвятить себя охране останков Матери Ночи. Оставшиеся члены Черной Руки вынесут свое решение завтра.
25-й день месяца Утренней звезды, 4Э 189.
Выбрали меня. Непостижимой волею судеб, Черная Рука объявила меня Хранителем Матери Ночи. Честно говоря, это для меня и невероятная честь, и глубокая печаль. Это значит, что моим контрактам придет конец. Вряд ли мне доведется еще хоть раз занести свой клинок. К счастью, Раша пообещал мне напоследок еще один контракт, прежде чем я вступлю в свою новую должность.
30-й день месяца Утренней звезды, 4Э 189.
Шут мертв. Мой последний контракт выполнен. Ах, как он хохотал и хохотал. Пока не замолк.
3-й день месяца Первого зерна, 4Э 189.
Я благополучно освоился со своими новыми обязанностями Хранителя. Мой долг — не только поддерживать чистоту в святилище Матери Ночи и огонь свечей зажженным, но и заботиться о самом теле тоже.
Склеп Матери Ночи был освященным местом — объятым саваном, лишенным солнечного света, надежно укрытым от внешнего мира. Вне его останки подвергаются мерзости и тлену мира живых. Тело прекрасно сохранено, поэтому заботу вызывает не физическое состояние, а духовное — останки необходимо регулярно освящать, чтобы они продолжали служить каналом связи для души Матери Ночи. Хоть вечный дух нашей Матери и путешествует свободно по всей Бездне, к своему Слышащему она обращается через свои земные останки.
И посему я еженедельно обмываю тело надлежащими маслами, зачитываю древние заклинания и лично истребляю любых насекомых или грызунов. Если Мать Ночи не захочет говорить, то это произойдет потому, что такова ее воля, а не потому, что она не в состоянии. Я ответственен за это. Я принес в том клятву.
12-й день месяца Середины года, 4Э 189.
Проходят месяцы, и месяцы, и месяцы, а Слышащего все нет. Почему Мать Ночи не хочет говорить со мной? Я достоин быть Хранителем, но не Слышащим? Я охраняю нашу Госпожу, берегу ее от скверны, а она не удостаивает меня своим голосом?
4-й день месяца Высокого солнца, 4Э 189.
Как давно я не использовал свой клинок. Как давно не спасал души. Но теперь я Хранитель. Я больше не забираю.
Мне приятно вспомнить время, проведенное с шутом. Его хохот, его крики, его жалкие мольбы. А затем, когда дело приблизилось к концу, снова его хохот. Весел в жизни, весел в смерти. Для меня было честью знать его.
1-й день месяца Огня очага, 4Э 189.
Чейдинхол охватило насилие и хаос, как и многие другие города до него. Убежище пока в сохранности, но надолго ли? Нас осталось немного, и без Уведомителя число контрактов сократилось почти до нуля. Контроль Раши над Убежищем слабнет.
26-й день месяца Начала морозов, 4Э 189.
Тишина! Оглушительная тишина! В голове, в голове, в голове. Это тишина смерти, тишина Бездны. Сочится в меня, через Мать. Тишина есть ненависть. Тишина есть ярость. Тишина есть любовь.
4-й день месяца Вечерней звезды, 4Э 189.
Сегодня Раша объявил себя Слышащим, заявляя, что Мать Ночи наконец-то к нему обратилась. Но когда его попросили назвать Связующие Слова, он не смог этого сделать. Лжец! Обманщик! Его фарсу надо положить конец.
5-й день месяца Вечерней звезды, 4Э 189.
Раша мертв.
Тишина приказала мне, и я повиновался. Я не брался за клинок, о нет, но умастил уши Гарнага сладкими речами. Он хороший брат. Верный брат. Как Цицерону, так и нашей Матери. Он сделал дело, и охотно.
10-й день месяца Восхода солнца, 4Э 190.
Нас осталось лишь трое. Цицерон, Гарнаг, Понтий.
15-й день месяца Восхода солнца, 4Э 190.
Мать Ночи по-прежнему молчит. Я по-прежнему не достоин. Убежище по-прежнему обречено.
3-й день месяца Первого зерна, 4Э 190.
Я слышу его. Глубже и глубже. Громче и громче, как он разрывает тишину подобно грому в тихий вечер. Хохот.
4-й день месяца Первого зерна, 4Э 190.
Хохот, хохот, хохот, хохот! Это шут! Голос из Бездны — на радость бедному Цицерону! Я принимаю твой дар, дражайшая Мать Ночи. Спасибо тебе за хохот. Спасибо тебе за друга.
16-й день месяца Руки дождя, 4Э 191.
Понтий мертв. Ассасин Темного Братства убит обычным бандитом на улице Чейдинхола. Как столь грустное может быть столь смешным?
17-й день месяца Руки дождя, 4Э 191.
Мне нравится хохот, дражайшая Мать Ночи, но по-прежнему хочется услышать твой голос. Еще не поздно! Поговори со мной, мать моя! Поговори со мной, чтобы я мог все исправить! Я могу спасти Убежище, я могу спасти Братство!
Можешь оставить себе хохот! Возьми его назад! Как насчет обмена? Хохот на твой голос?
2-й день месяца Второго зерна, 4Э 191.
Убежище покидать небезопасно. Мы останемся здесь. Все в порядке.
29-й день месяца Последнего зерна, 4Э 191.
Гарнага нет. Нет-нет-нет-нет-нет. Ушел за едой, но он вернется. Прошло лишь три месяца. Три месяца. Три месятся? Двенадцать маются? Четыре ленятся!
21-й день месяца Заката солнца, 4Э 192.
Цицерон мертв! Цицерон рожден!
Хохот наполнил меня, наполнил меня всего. Я — хохот. Я — шут. Душа, что столь долго служила моим постоянным спутником, окончательно и навсегда прорвалась через завесу Бездны. Теперь она во мне. Она — это я.
Мир больше не увидит Цицерона-человека. Поприветствуем Цицерона, Джокера Червей — воплощение хохота!
28-й день месяца Заката солнца, 4Э 200.
Нашел старый дневник, решил писать — трактат о тишине, звуке, тьме и свете!
Как давно к нам прибыла Мать Ночи? Как давно я стал Хранителем? Как давно я стал шутом? Давно ли я один? Давно ли Чейдинхол пал? Давно ли колотят в дверь, как колотилось мое сердце?
Здесь темно и тихо. Бедный Цицерон больше не слышит хохота, ведь он сам хохот. В Чейдинхоле нет Слышащего. В Сиродиле нет Слышащего. Во мне нет Слышащего.
Нам нужно покинуть это место. Пока Убежище не пало. Пока Мать Ночи не сожгли. Пока Темное Братство не исчахло. Пока хохот не замер.
29-й день месяца Заката солнца, 4Э 200.
Пошел я прогуляться и выследил служанку, но Мать Ночи не дала мне нанести ей ранку. Кругом одни заботы, но как вскипает кровь, жаль, некогда заняться убийствами мне вновь.
30 день месяца Заката солнца, 4Э 200 г.
Я писал письма. Такие вежливые. Такие официальные! Астрид, в Скайрим. Ее убежище еще стоит. Еще действует. Но каким образом? Без Слышащего нет Черного таинства, без Черного таинства нет контрактов. Ее семья может отбросить Старинные обычаи и выжить, и убивать, но остается ли такая семья Братством? Или становится чем-то иным? Чем-то новым. Чем-то другим. Чем-то неправильным?
Да, чем-то неправильным.
Все равно, нам пора! Завтра мы отплываем. Поплывем по волнам, нынче здесь, завтра там — она и я, она и я!
22 день месяца Вечерней звезды, 4Э 200 г.
Меня уже тошнит-тошнит-тошнит! От тряски, волн, штормов, качки, от этих серых-серых волн!
Я читаю о Скайриме, о старых временах, о добрых временах Старинных обычаев. Было еще одно Убежище. В Данстаре. Хорошее, древнее, сильное. Благословенное Ситисом. Цицерон отправится туда! Нам не нужна Астрид!
Поселимся там с Матерью, она наконец заговорит со мной, и мы возродим Старинные обычаи. Вместе.
23 день месяца Вечерней звезды, 4Э 200 г.
Пароль у меня! Я нашел его в письме, таком же древнем, что и само Убежище.
Черная дверь спросит: "Что есть величайшая иллюзия жизни?"
И я отвечу: "Невинность, брат мой".
Наконец-то будет мне место, чтоб назвать своим и замесить тесто! Джокер замесит тесто и вылепит Дурака червей!!!
4 день месяца Первого зерна, 4Э 201 г.
Убежище, убежище, настоящий дом! Я смел надеяться, не зря смел! Прохладно, темно, очаровательно. Мое Убежище, Убежище ото всех.
Я знаю каждый его закоулок, каждый зал, каждую нишу и альков. Мое Убежище. Стражи узнают меня, признали во мне Хранителя. Они не трогают бедного Цицерона. А вот большой гадкий зверь — другое дело. Он бы сожрал меня, если бы мог, но чтобы поймать меня, сжевать меня, ему нужно догнать меня. А Цицерона попробуй догони. У него же есть Убежище!
Убежище от всех, от всего.
13 день месяца Первого зерна, 4Э 201 г.
Убежище — это безопасность, это спасение. Но тихо, как же тут тихо. Я отдаю свою любовь Темной Матери. Я дарю ей хохот. Но я не слышу ее. В ответ лишь тишина. Сейчас я хохот, и когда хохот стихает, я вновь слышу тишину. Тишину Пустоты. Ей нипочем расстояние и время. Тишина оглушает. Опять.
1 день месяца Руки дождя, 4Э 201 г.
Матерь и Хранитель должны уходить. Я не Слышащий, никогда им не буду. Но я Хранитель. Я должен служить Матери, это превыше всего. Я должен найти ей Слышащего. Я должен направить Астрид на путь истинный, показать ей красоту и нужность Старинных обычаев. Я отправил Астрид письмо. Мы скоро уедем. Но это Убежище останется Цицерону!
Место, где можно отдохнуть, отточить мастерство — ибо я вновь возьму в руки оружие и буду отправлять Ему души счастливцев, хохоча во все горло!
Дневник Фейр Агарвен
Даты в этом дневнике — калька с фалмерского. Мы не смогли соотнести их ни с какими известными нам современными способами измерения времени, поэтому полагаем, что фалмеры использовали какой-то собственный способ подсчета дней и месяцев. Во время проведения раскопок в древних помещениях, предназначенных для фалмеров-рабов, были обнаружены медные посудины, похожие на глубокие чаши, с двадцатью грубыми метками на внутренней стороне. Исследователи фалмеров полагают, что такую чашу ставили под капли воды, сочащиеся из-под потолка пещеры, и так вели приблизительный счет времени, следя за тем, как вода достигает меток. После находки дневника за такими примитивными фалмерскими водными часами закрепилось название "кульнир".
Кажется, прошло много лет с тех пор, как нас вынудили скрываться. Я не осмеливаюсь писать, где мы находимся, чтобы не подвергнуть добрых людей из этого дома опасности, если мой дневник обнаружат. Семья, в чьем доме мы прячемся, была когда-то знакома с самим Снежным Принцем, потому и приютила нас. Даже после смерти Принца его имя хранит нас. Почти весь наш народ разделился в пути, когда стало ясно, что тайно перемещаться большими группами становится невозможно. Мы вынуждены были пойти разными дорогами, да и то шли только ночами. Я не знаю, куда направились остальные, и боюсь, никогда этого не узнаю. Наша жизнь изменилась навсегда.
Во мраке ночи так трудно не вспоминать о прошлом. Бывает, во время отдыха я слышу смех Молодых, играющих в долине. Иногда я вижу бледный отсвет тех счастливых моментов, которые были так часты в стране снежных эльфов. Я стараюсь не думать о тех временах слишком много. А в тех условиях, в которых мы живем, зачастую невозможно думать о хорошем. Мы уже так долго заперты все вместе в очень тесном помещении, что смертельно друг от друга устали. Даже самые сильные из нас дрогнули, ибо здесь нечего делать, кроме как тосковать об утерянном. Я просыпаюсь и каждый день вижу отчаявшиеся лица, которые напоминают мне, где мы и что потеряли. Мы все мечтаем о дне, когда перестанем прятаться и, ничего не опасаясь, снова выйдем на свет. Но, боюсь, остается все меньше надежды, что этот день когда-нибудь настанет.
Я устала от слез женщин и детей. Я уже не могу плакать. Мужчины смотрят на нас, как на слабых, хотя мы пережили те же испытания, что и они. Я не могу заставить себя подумать, скольких мы потеряли в битвах. И в то же время мысли о моих собственных потерях никак не выходят у меня из головы. Теперь, когда наш народ должен быть вместе, мы все больше отдаляемся друг от друга. Норды действительно одержали победу. Наша гордость растоптана, наше единство повергнуто во прах. Если мы потеряем надежду, нам уже не выжить. Сегодня многие из нас, и я в том числе, пытались убедить других внять голосу разума. Не может быть надежды, если мы не говорим о будущем. Мы не сможем сдвинуться с места, если наш дух сломлен.
Мы знаем, что нам больше не быть снежными эльфами и не жить свободно в этом мире. Мы все время будем скрываться, так или иначе. Но нет причины, почему мы не могли бы жить под лучами солнца и чувствовать дуновение ветра. У нас есть друзья здесь, которые готовы будут помочь нам, когда минет угроза. Мы знаем: чтобы выжить, нам надо заново родиться. Внешне мы будем такими же, как все вокруг. В душе мы сохраним нашу правду и наши шрамы.
Журнал Алиссы
2-е месяца Второго зерна, тирдас.
Я была потрясена, когда Трейлиус привел меня в это место. Здесь так красиво. Нас ждет отдых от города, столь необходимый нам.
Я обнаружила, что холодная вода в потоке неподалеку замечательно освежает. Уединенное местечко возле водопада замечательно подходит, чтобы очистить мои мысли; я буду частенько там купаться.
7-е месяца Середины года, турдас.
Его постоянные упоминания об этом месте как о нашем "доме" начинают утомлять меня. Как сказать ему, что не хочу провести здесь остаток своих дней??
11-е месяца Середины года, морндас.
Трейлиус сообщил мне, что желает сделать это жилище нашим постоянным домом. Я постараюсь переубедить его; было бы ужасно остаться тут на всю жизнь.
15-е месяца Середины года, фредас.
Это место начинает напоминать мне клетку. Я должна выбраться отсюда. Мне нужен свежий воздух, солнечный свет, жизнь. Я постараюсь найти какой-нибудь выход отсюда, чтобы иметь возможность время от времени урвать глоток свободы.
20-е месяца Середины года, миддас.
Я делаю вид, что все больше времени отдаю ежедневному купанию, а сама исследую местность вокруг в попытках найти безопасный проход. Не думаю, что он что-нибудь подозревает, так что я продолжу свои поиски.
22-е месяца Середины года, фредас.
Сегодня я спустилась вниз с утеса и забралась в пещеру в поисках безопасного пути. Я была неосторожна и побеспокоила тварь неподалеку. Пришлось поспешно забраться по откосу наверх, в результате руки и ноги все в синяках. Не думаю, что Трейлиус что-то заметил, поскольку он ничего не сказал по этому поводу. Нужно быть осторожнее.
24-е месяца Середины года, сандас.
Думаю, я нашла путь в обход тварей! Да, уверена. Прежде чем сбежать, попробую уговорить его покинуть эту дыру раз и навсегда.
27-е месяца Середины года, миддас.
Ночью я рассказала обо всем Трейлиусу, и подействовало — он позволяет мне вернуться в город! Но в то же время я опечалена. Жаль, придется расстаться на время, а ведь я знаю, он любит меня, а я его. Я просто не могу оставаться здесь до конца своих дней. Уйду, как только соберу вещи.
Турдас.
Трейлиус!
Почему ты не приходишь за мной?
Мне больно.
Мне страшно.
Я зову тебя, умоляю прийти, но тебя нет.
Почему ты оставил меня здесь — одну, раненую?
Спаси меня!
Лоредас.
Три дня я звала на помощь, ответа от Трейлиуса нет. Теперь я оставила надежду. Со своей раздробленной ногой я не могу идти. Я не могу двигаться дальше, я не могу вернуться. Я могу только страдать.
Морндас? Тирдас?
Я сумела проползти немного вниз вдоль потока, дальше двигаться не могу. Но все не так уж плохо. У меня теперь есть то, к чему я давно стремилась — свобода, хотя и не совсем такая, как мне хотелось. Неважно, я свободна. Все не так плохо. В конце концов, прохладная вода потока замечательно освежает.
Журнал Грейвина
Ситис говорит со мной. Он не использует слова, но я могу слышать его голос. Звуки самой темноты срываются с его губ, и я понимаю, что должен делать. Темное Братство должно быть освобождено от паразитов-чистокровок, должен быть установлен новый порядок. Пришло время вампиру потребовать свое законное место истинной Руки Ситиса. Я заручился поддержкой многих из нашего рода, и скоро мы, как холодный туман, просочимся сквозь ряды братства и возложим бремя власти на свои плечи. Скоро Ситис даст мне знак, что время пришло, и Кровавые Метки ударят!
Нас предали! Эта шавка, Силариан, поведала наши планы Пальцам Руки, и нас раскрыли! Братство атаковало, когда мы спали, у меток не было даже шанса оказать отпор. Серебряными ножами пронзили они сердца многих моих родичей… Крики, которые испускали они, превращаясь в пыль, до сих пор стоят в моих ушах. Мне удалось расправиться с двумя чистокровками, что напали на меня, и я бежал, пока не подоспели остальные. Мне нужно найти место, где можно спрятаться… оправиться после удара. Думаю, стоит направиться на юг, к пещере Глубокое Презрение, моему старому убежищу времен, когда я был юн и неопытен. Здесь буду я лелеять свои темные планы, и мы увидим еще, к кому на самом деле благоволит Ситис!
Прошел примерно месяц, и до сих пор никто из моих братьев не вернулся. Меня озадачивает, что я не слышал ни слова от моего повелителя. Ситис не говорил со мной с той темной ночи. Чем я прогневил его? С тех пор я убил многих и пролил их кровь на его алтарь, но он все безмолствует. Размышляя об этом, я задумался об убежище. Глубокое Презрение станет новой штаб-квартирой Кровавой Метки. Но его еще нужно обустроить. Так много нужно сделать…
Убежище преобразилось. Мне повезло, я нашел Роули Идвульфа в таверне Ваунет близ Имперского города — еще одного из меток, спасшихся в ночь сечи. Он добывает инструменты, нужные мне, чтобы Глубокое Презрение засияло во всей красе. Если в будущем опять понадобятся специальные приспособления, нужно вспомнить о Роули.
Я все время ошибался. Я действовал во вред Ситису и его темному имени. Вечером он говорил со мной опять, и я узнал, почему он разгневан. Опять я не слышал слов, но понял их значение. Мне велено было брать кровь, проливать кровь… но никогда ни пробовать кровь. Мои кровавые пути оскорбили моего лорда. Я должен очистить себя от этой мерзости. Я должен найти способ!
Я нашел его! Мой повелитель будет доволен! Ответ лежит в солях очищения крови. Да! Я омою в них свое тело сегодня вечером и освобожусь от бремени прежних деяний! Славься, Ситис! Темный Владыка, скоро я буду твоим единственным истинным последователем!
Журнал Дротана
12, месяц Утренней звезды, Садрит Мора.
Предатели, все! Хелсета и жалких шавок из великих домов не трогает, что Империи позволено распоряжаться жизнями благородного народа данмеров. Даже мои родственнички, Телванни, теперь апатично взирают на сие поругание. Вот соберу я войско и низвергну отвратительную Империю людей, тогда заплатят они за свое попустительство.
6, месяц Первого зерна, Вивек.
Я перенес тяготы путешествия сюда, дабы заключить сделку с тем подлым книготорговцем, но оно того стоило. Приобретенный мною "Трактат об айлейдских городах" позволил сложить вместе все части головоломки. Теперь я убежден, что смогу найти Нефаривигум под Расколотым утесом, что в приграничной части Сиродила.
2, месяц Руки дождя, Крагенмур.
Дротмерская армия растет! Наш передовой отряд готов сопроводить меня в Сиродил, там они смогут приготовиться к битве, пока я добуду под горой свое сокровище.
17, месяц Руки дождя, Крагенмур.
Становится труднее искать наемников. Стоит рассмотреть возможность использования зверолюдей. Не забыть обсудить это с Адрети перед тем, как выдвинуться к Расколотому утесу.
26, месяц Руки дождя, Расколотый утес, крепость.
Нефаривигум, должно быть, рядом. Я чувствую силу, исходящую от этого места. Теперь нужно лишь найти его и понять, как добыть Бритву Мерунеса. Обладая всесильной реликвией, я поведу дротмерскую армию к победе над имперской тиранией.
14, месяц Второго зерна, Расколотый утес, крепость.
Мы наконец обнаружили вход в Варса Балим. Я планирую взять с собой отряд и пойти на поиски Нефаривигума. Мы обнаружили ассасина, шныряющего по лагерю, боюсь, что Хелсет послал его. В целях безопасности, пока Бритва не найдена, я должен замкнуть за собой врата города. Я оставлю два безоара, извлеченных из желудка гуара-альбиноса, на хранение командиру Адрети и мастеру-кузнецу. В случае необходимости им нужно только положить их на подставки рядом с вратами, наложенный мною барьер рассеется, и откроется путь в Варса Балим.
Журнал исследователя квама
День 11: Исследования протекают успешно. Наблюдать за этими существами очень увлекательно. Кажется, они привыкли к моему постоянному присутствию. Попытаюсь жить по их правилам.
День 18: Двигаюсь как квама, думаю как квама.
День 20: Я — часть колонии!
День 24: Квама нуждаются во мне. Я буду их королевой!
День 42: Меня разглядывают тёмные эльфы. Мои воины защитят меня.
День 88: Ах, мои милые скрибики! Как же быстро они растут!
День 113: Нужно защитить яйца дитиктокток спрятать глубже в пещерах киккитикитокиток защищают мою колонию дидидотикитикидо
День День деньденьдень Квама Королева Квама Королева Квама Королева Колонии нужна Квама Королева Квама Королева Квама Я Я яяяя дитикидодитикики
Журнал кэпа Дугала
Думаю, вряд ли кто-нибудь найдет этот журнал, но если найдут, пусть знают, что тут записаны последние слова великого капитана Торрадана ап Дугала, Бича Абессинского моря, Ужаса Золотого берега, Палача залива Хандинг и Лорда-капитана Красной Сабли — лучшей команды буканьеров и пиратов, когда-либо бороздивших моря Тамриэля.
Я не мастер слова — я никогда не кончал академий и никогда не писал книг. Слова никогда не приносили мне золота, я считаю их бесполезными — поэтому я нанимал рулевых и первых помощников. Но я собираюсь записать мои последние мысли на бумаге, потому что у меня осталось мало времени, и всякий старый человек имеет право быть услышанным.
Моим делом всегда было: сражаться, плавать и грабить. Я стал предводителем шайки морских пиратов, самой жестокой и дерзкой из когда-либо известных. По крайней мере, мне так говорили. Теперь, до того как вы будете читать дальше, скажу, что моя история не имеет хорошего конца, впрочем, это вы увидели, найдя мои сгнившие кости в проклятой богами пещере.
Я родился на северных берегах Скайрима, в маленьком городке под названием Данберроу — Сумеречный холм. Моя мамаша была шлюхой, а папаша — настоящим ублюдком. Единственное хорошее, что они для меня сделали — продали капитану одного корабля, когда мне было девять. Тот капитан, он научил меня всему, что нужно знать о мореходстве, и кое-чему еще.
Видите ль, он был контрабандистом. Перевозя скуму из Даггерфолла в Вивек, он научил меня и своему ремеслу, и тому, как избегать встреч с Имперским флотом. Жаль, что его поймали и повесили. Этот старый пират был мне близок, как отец. Уж точно куда ближе, чем тот ублюдок, что продал меня.
После того, как капитана повесили, я довольно долго колесил по Хаммерфеллу. Примыкал то к той команде, то к этой, и по прошествии некоторого времени был нанят корабельным гардемарином на шхуну капитана Каладаса. Ясное дело, Каладас оказался пьяницей, мы еще не разжились никакой добычей, а чертов идиот уже посадил корабль на мель в Анвиле. И так устыдился этого, что упился до смерти в одной из жалких таверн этого мелкого приморского городишки.
Итак, я оказался в захолустном порту и нанялся на ветхую посудину с жалким капитанишкой. Тут разразилась война с Узурпатором, и Имперский флот решил заграбастать все частные корабли в порту для своих военных нужд. Мы как раз возвращались с увольнения в док, когда услышали об этом. Только идиот не почуял бы, что запахло жареным, и наш кэп собирается своими руками передать судно флоту. Нам всем это не очень-то понравилось.
Мы перерезали ему горло и выбросили никчемную тушку в море для Хермеуса Моры на поживу. Мы взяли посудину и затаились на время в ближайшей бухте.
Теперь. Вот что я понял в войнах — они выгодны всем, кроме тех несчастных ублюдков, которые участвуют в сражениях. Пока флот занимался усмирением революции, им было не до того, чтобы обращать внимание на шайку пиратов, гоняющих туда-сюда вдоль Золотого берега. И еще лучше, военные действия требовали постоянного притока припасов в Хай Рок, а кораблей экскорта не хватало…
В случае, если вы не в курсе, пираты всегда готовы протянуть руку дружеской помощи грузовому судну без экскорта.
Через пару лет все буканьеры от Анвила до Валенвуда плавали под моим флагом. У нас были дюжины кораблей, отличные команды и с каждым днем к нам присоединялось все больше народу. Солдаты и моряки, спасающиеся от войны мирные жители, сбежавшие военнопленные — они становились отличными головорезами, такими сукиными детьми, о которых только может мечтать предводитель пиратов. Вспоминаю о них, и слеза наворачивается.
Но корабли были еще лучше, чем люди. Захвачены военные катера. Оснащены каперские галеоны. В моем флоте было даже несколько босмерских кораблей со смешными живыми парусами. Но лучший корабль я приберег для себя. "Черный Флаг". Вы найдете тут его гниющий каркас. Конечно, сейчас он не смотрится, но скажу, в свое время не было судна, которое бы он не догнал.
Мы, все эти люди и корабли, назывались Красной Саблей. Торговые суда называли нас "смерть на море".
Нас так боялись, что обычно команда, завидев наш флаг, немедленно покидала судно. В отсутствие флота, способного остановить нас, слава о капитане Торрадане ап Дугале и Красной Сабле гремела по всему востоку.
Теперь, хвастать я не хочу, но Империя назначила награду в сорок тысяч монет за мою голову. Этим можно гордиться. Естественно, у бедных уродов не было и шанса добыть награду. Анвил оставался гнездом разбоя. Учтите, большая часть моряков так или иначе были со мной связаны, и Легион не мог заставить никого сдать меня.
Хотел бы, чтоб те дни длились вечно, но вы знаете, как это. Ничто хорошее не может продолжаться долго.
У меня осталось немного времени. Да, еды у нас было достаточно. Запасов хватило на годы, но пребывая все время в темноте и сырости, я почувствовал, что-то мерзкое растет во мне. Какая жуткая смерть — не от сабли врага, а от какой-то чертовой хвори. Никакой мореплаватель не должен так умирать. Единственное утешение — я слышу тут плеск воды.
Но ведь я собирался рассказать, как все это случилось, не так ли?
Я проклинаю тот день конца войны, когда умер Каморан Узурпатор, поскольку именно в этот день коммодор Фэйсил Умбранокс переключил внимание на Красную Саблю. Через пару месяцев после окончания войны этот жирный надутый ублюдок решил высадиться в Анвиле и занять порт моего города, мечтая расправиться с Красной Саблей. Император дал ему все, что он просил для развертывания кампании против нас, хотя казна была пуста после войны в Хай Роке.
Умбранокс не добился ничего от моих людей в Анвиле, тогда он начал носиться по Абесинскому морю в поисках "Черного Флага". Там тысячи островов, и на каждом он высаживался. Он истреблял моих ребят везде, где мог сыскать, вешая тех, кто сопротивлялся, и сажая в тюрьму тех, кто сдавался.
Он не считался с потерями команд и судов, возвращаясь вновь и вновь. У нас никак не получалось опередить его, не получалось контратаковать. Он потратил четыре года и чертову уйму кораблей, но, в конце концов, эта морская крыса выследила меня.
В любом случае, это был мой просчет. Если бы я не сделал ошибки, он бы сдох, но не поймал меня. Но человек должен отвечать за ошибки, как бы то ни было. Кроме того, мне не хочется вешать вам лапшу на уши, коли вы стоите и смотрите на мои кости, читая это.
Умбранокс вывел свои основные силы из порта, клюнув на мою приманку. Я рассчитывал отплыть назад в Анвил, захватить врасплох оставленные им там суда и дать бой, используя их же, в заливе Анвила. Ха! Можете вообразить изумление в его поросячьих глазках, если б это сработало? Я думал, что наконец заставлю этого сукиного сына драться, как подобает. Мне надо было б знать, что нас уже поджидали его люди.
Мы сражались, как дьяволы, но были зажаты в заливе. Флотские подожгли город, чтобы помешать нам высадиться на сушу и ускользнуть. Уверен, распрекрасные граждане Сиродила недолго плакали по сгоревшему дотла городу воров.
Основные силы имперских собак удерживали нас, пока не показался флагман Умбранокса. Он сражался до последнего корабля, и под конец весь залив был заполнен тонущими и горящими судами. Если бы речь не шла о моей собственной жизни, я бы мог даже получить удовольствие от такого зрелища. Итак, на рассвете на плаву остались лишь "Черный Флаг" и дырявая посудина Умбранокса. Тогда я сделал то, что сделал бы на моем месте любой разумный пират — попытался удрать.
Поймите теперь, я хоть и сволочь, но в некотором смысле правильная сволочь. Я пират, убийца, вор, и я никогда не увлекался байками о честных схватках. Но есть пределы, за которые нельзя переступать, и есть у моряков негласные законы. Умбранокс зашел слишком далеко. У него были маги на борту. Я никогда не пускал колдунов на свои корабли. Их присутствие сулит лишь неудачу, и я не доверяю им. И вышло, я был прав.
Я пересек южную часть залива, подплыв к высоченному утесу, что был тут. Я велел рулевому прижаться как можно плотнее к проклятущей скале. Я мог слышать этих магов на палубе корабля Умбранокса, выкрикивающих какую-то нелепицу. Несколько камней упало на мою палубу, затем еще несколько, а затем вся ублюдочная гора грохнула прямо на меня.
Не переживайте, тогда я не умер. Скала сомкнулась над кораблем, образовав эту чертову каверну. Лучше б она просто упала на нас, так нет. Она похоронила "Черный Флаг", команду и меня самого под тоннами камня.
Нас поимели.
Я видел собственную кровь несчетное число раз, мне ли бояться, но вид той дряни, что выходит сейчас из моих легких, в самом деле ужасает меня. Кажется, я подхожу к последней части своей истории.
Мы с командой были заперты в ловушке, мы никогда больше не видели света. Мы пытались прорыть проход в скале. Мы пытались взорвать скалу. Мы пытались призвать на помощь девятерых и всех дэйдрических принцев заодно. Ничто не сработало. Некоторые сошли с ума, когда поняли, что нам не выбраться, но большинство приняло свою судьбу. Мы превратили остов "Черного Флага" в наш дом, обустроив его, и попытались начать жить тут.
У нас была уйма припасов, а поскольку большая часть экипажа погибла в сражении, их было более, чем достаточно. Хотя скажу вам, вы не знаете, что такое мука, если только вам не придется в течение двадцати с лишним лет сидеть на сухом пайке. Вся боль, которую я причинил кому-либо, вернулась ко мне десятикратно — я вынужден был жрать одну и ту же мерзость каждый день все время своего заключения.
Потом умер Грим.
Грим был первым, потом, один за одним, стали отдавать концы другие. Они все дохли от той же болезни, что сводит в могилу меня. Пока могли, мы хоронили тела, потом не стало сил хоронить, и мы вышвыривали их в воду. Наконец, мы стали заставлять хворых самих уходить умирать в дальний конец пещеры, когда болезнь подходила к последней стадии.
Я последний и, думаю, в том есть некий смысл. Великий кэп Дугал, потерпевший поражение от Фэйсила Умбранокса и захороненный заживо. Интересно, что сталось с Анвилом? Вероятно, дали догореть и развеяли пепел по ветру. Умбранокс же, поди, вернулся в Имперский город, чтобы его почесали за ушком и наградили землями и титулами.
Как я уж сказал в начале сей истории, я не жду, что кто-нибудь когда-нибудь прочтет это, но если вдруг найдете мои кости тут, в этой дыре, сделайте старому моряку одолжение. Найдите потомков этой жирной свиньи Умбранокса и скажите им, что Торрадан ап Дугал передает им привет.
Журнал Трейлиуса
4-е месяца Середины года, морндас.
Алисса очень нервничала последние дни, она постоянно думала о том, чтобы упаковать вещи и уйти отсюда. Я не хочу слышать об этом. Она не понимает, насколько это важно для меня. В городе слишком шумно и беспокойно, невозможно сосредоточиться. Только здесь я могу погрузиться в исследования, только здесь я могу не иметь дела со всяким городским сбродом. Ничто не исцеляет душу так, как тихое журчание водопада. Она полюбит это место.
19-е месяца Середины года, тирдас.
Алисса отдает все больше и больше времени ежедневному купанию. Я не расспрашивал ее, знаю, она верна мне. Может быть, я прослежу за ней завтра. Нет. Я не могу. Я не хочу терять ее доверие. Мне было слишком трудно заполучить ее сюда.
22-е месяца Середины года, фредас.
Два часа прождал возвращения Алиссы с купания возле водопада. Она, должно быть, уснула. Я не задавал вопросов, но заметил царапины и ушибы на ее руках и ногах. Она, наверное, прогуливалась и упала, но постеснялась рассказать мне об этом.
26-е месяца Середины года, морндас.
Последние дни Алисса постоянно говорит о желании покинуть это прибежище. Она что, уже забыла, из-за чего мы перебрались сюда? Она уже забыла ежедневную пытку общения с городскими? Эти непрерывные пререкания начинают утомлять меня, и я боюсь, что не выдержу их дольше.
27-е месяца Середины года, миддас.
Алисса провела около четырех часов возле водопада. Сказала, что снова заснула. Я не позволю делать из себя дурака. Я потребовал рассказать, где она была. Она разрыдалась и призналась, что не желает дольше оставаться здесь со мной. Этой ночью я не спал, и события дня прокручивались в моей голове снова и снова. Наутро я принял решение позволить Алиссе уйти. Пусть она будет свободна. Пусть живет, как ей хочется. Она поблагодарила меня, одарила прощальным поцелуем и направилась к водопаду. Это был последний раз, когда я видел мою дорогую Алиссу.
29-е месяца Середины года, фредас.
Я знаю, что сделал правильный выбор, но мое сердце никогда не примет этого. Только время исцелит мою сердечную боль, и теперь у меня есть все время этого мира… в одиночестве. Я поступил правильно. Я не имел права удерживать ее здесь против ее воли. Единственное, что позволяет мне сохранять рассудок — понимание того, что она снова счастлива и свободна делать, что ей захочется. Я готов поклясться, что все еще слышу ее голос, идущий от водопада, но уверен, это лишь его отголоски в моей памяти. Я должен оставаться сильным. Я останусь здесь до конца своих дней, и, может быть — а вдруг? — она вернется ко мне.
Журнал экспериментов. День 12
Ампутация руки у молодого лесного эльфа женского пола заставила ее бороться за жизнь изо всех сил, несмотря на значительное превосходство противников. В предыдущих боях она сражалась намного менее храбро и не так эффективно. Она выстояла целую минуту против моей самой свирепой гончей, пока та не разорвала ей горло. Пришлось оживлять ее.
Однако ампутация всего лишь ступни у норда мужского пола среднего возраста привела его в отчаяние и подавила всякое желание защищаться, даже в битве с более слабым противником. Посмертное выражение лица было таким жалким, что я решила не воскрешать его, а оставить в покое. Даже после стольких лет научной работы я все еще не выношу апатию. Я знаю, что мое отвращение к жалости наложило свой отпечаток на результаты исследований — я использую только субъекты с сильной волей. Однако, какими бы некорректными ни были мои изыскания, они все равно более глубоки и надежны, чем все, что было сделано до меня.
После изучения различных боев между испытуемыми в рамках данного проекта я сделала вывод, что эффект от ампутации, как и болевой порог, совершенно индивидуален для каждой особи. Неважно, человек это или животное, удаление конечности — функциональной, как кисть, или второстепенной, как хвост, — оказывает на субъект самое разное влияние, больше зависящее от склада характера, чем от биологических или культурных факторов. Независимо от конкретного проявления этот эффект всегда значителен. Усиливает ли она склонность субъекта к агрессии, повергает ли в безучастное состояние, приводит ли к другим крайностям, ампутация конечности всегда вызывает чрезвычайно сильные изменения поведения.
После пересмотра моих заметок я попробую систематизировать все сходства и различия в реакциях субъектов. Возможно, я смогу предоставить лорду Шеогорату руководство, описывающее способ улучшить царство, удаляя у его подданных различные части тел.
Заметки об экспериментах с пауками
Мною опробованы лишь несколько комбинаций, но результаты обнадеживают. Вот, что мне удалось обнаружить:
Рубин + Брюшко альбиноса = Пламенный паук-прыгун
Рубин + Поврежденное брюшко = Взрывающийся пламенный паук
Рубин + Соль + Поврежденное брюшко = 4 3
Рубин + Соль + Брюшко альбиноса = Окутанный пламенем паук
Анализируя результаты, я прихожу к выводу, что более чистый камень может каким-то образом совершенствовать процесс. Возможно, мне удастся достать безупречный рубин…
Я также предполагаю, что, составляя смеси ингредиентов, аналогичных задействованным в предыдущих опытах, можно добиться новых эффектов.
Дальнейшие исследования бриллиантов и гранатов показали, что они не обладают необходимыми свойствами, похоже. Нет сомнений, что рубин подходит, это видно из моих экспериментов. В будущем я планирую проверить, как проявляют себя аметисты, изумруды и сапфиры.
Должны получаться и другие виды пауков. Кто знает, какие еще типы зарядных процессов имеют место. Лучше держать глаза открытыми. Источник взаимодействия должен быть где-то рядом, каких бы новых особей мы ни открыли.
Записки Ралета Элдри о Кагрумезе
Я так близко подошел к раскрытию тайны этих руин! В древних двемерских текстах мне удалось найти упоминания, что в Кагрумезе проводили какие-то испытания, что это своего рода тренировочная площадка. За всю мою исследовательскую практику таких мне пока не попадалось.
Это может объяснять, почему ворота даже не шевелятся, — видимо, некое испытание не было завершено. А ведь может быть, что никто не открывал эти ворота со времен двемеров! Какие сокровища древнего мира могут ждать за этими дверями?
Рисунок на воротах, похоже, содержит подсказку, как их открыть. Он напоминает конструкцию консоли в центре комнаты, но что это значит? Здесь девять отверстий, которые, вероятно, нужно чем-то заполнить, но чем? О, если бы у меня только были средства, чтобы снарядить экспедиции к другим двемерским руинам Солстейма. Наверняка, в них найдутся ключи, которые позволили бы открыть запертые ворота. Правда, если бы у меня была возможность начать испытания, я определенно бы их не выдержал.
Я не могу ждать, когда раздобуду средства! Я собираюсь привлечь тех, кто готов рискнуть в обмен на обещание сокровищ. Несомненно, найдутся такие, кто испытает не меньшее возбуждение, узнав о моей находке.
Игра на лягушках
Хельга, ты ни за что не поверишь, что я видел на днях! Прогуливаясь по Тадульпе, я наткнулся на небольшую группу аргонианских музыкантов. Большинство из них играло на глиняных флейтах и барабанах, обтянутых кожей ящеров, но у одного был самый невероятный инструмент из всех когда-либо мной виденных. Он называл его «восса-сатл». По всей видимости, существуют различные восса-сатлы, некоторые такие же маленькие как варган, а другие такие же большие как духовой орган! Восса-сатл моего нового приятеля размером был с дикую куропатку, да и звучал похоже.
Инструмент выполнен в форме раковины моллюска, сделан из полированного дерева и имеет сверху ряд клапанов. Каждый сегмент раковины представляет собой небольшой полый отсек с просверленным отверстием, как у рожка (в том, что я видел, их было пять). Со слов музыканта, отсеки различаются по размеру и издают различные тона.
А теперь самая сумасшедшая часть. Внутри находятся живые лягушки! Мой приятель был достаточно любезен и открыл свой восса-сатл, чтобы показать мне пятерых маленьких лягушат, по одному на камеру! Он восторгался ими словно молодая мамаша, хвастающаяся своими малышами. Он перечислил мне их имена, рассказал, как они развлекаются и что предпочитают в еде. Единственное, что он не рассказал мне — где он их достал. Вероятно, расположение нерестилища держится в большом секрете.
Перед каждым выступлением он брызгает в каждый отсек несколько капель лягушачьего мускуса. Это заводит лягушек и заставляет их трещать и квакать как сумасшедших. Нажимая на клапаны, он может заглушить отдельные отсеки, при этом остальные остаются открытыми, что позволяет получать необычные, но гармоничные ноты! Я едва верил происходящему! Тут же на месте я предложил купить у него инструмент, но он отказался. Ну оно и к лучшему. Не думаю, что лягушки пережили бы зиму в Виндхельме. В конце концов я купил тебе флейту. Не такой интересный инструмент, но я уверен, что она будет звучать лучше, чем старый горн из рога козла, на котором ты так любишь играть!
Изодранный дневник
Императрица-регентша приказала целиком обновить свою опочивальню. За последние несколько лет она потратила целое состояние на меблировку и отделку. По всей видимости, её предпочтения в драпировке изменились.
Кроме того, мне сообщили, что она больше не нуждается в матрасе.
Я слышал, что когда царственность слишком утончённа, она становится саморазрушительной. Хотелось бы знать, не это ли происходит с императрицей-регентшей.
В императорском дворце удвоили караулы. Люди шепчутся о странных существах, что бродят по городу. По приказу городской стражи все ворота в другие кварталы были заперты.
Сегодня утром в небе над дворцом возникла чёрная грозовая туча, заслонившая солнце. И из неё сотнями повалили скалящиеся даэдра.
Мы забаррикадировались на верхних этажах.
Императрица-регентша всё твердит сама себе: «Теперь уже недолго». Она улыбается.
Бедняжка сломалась. Меня они так просто не возьмут.
Инструкции по Ротгару
Орки отклонили нашу просьбу о добыче руды в этих местах, но операция продолжится, как и планировалось. Ты замаскируешься под бандита из местной банды Ночной дозор. По нашим представлениям, орки терпят их присутствие в качестве дополнительных мечей для защиты от предельцев, так что для тебя не будет никаких проблем от Орсиниума.
Однако мы полагаем, что будет неразумно пытаться вывезти руду из Ротгара. Крупные поставки скорее всего сразу привлекут внимание орков. Поэтому вместо этого ты построишь горн и кузницу неподалёку и сразу же задействуешь добытое тобой серебро для непосредственного применения. Покрытия серым лаком должно хватить для маскировки любого оружия, что ты сделаешь, и оружие можно будет легко ввозить и вывозить с земель орков.
Тем не менее берегись охотников сунуть нос в чужие дела. Помни, что орки не так далеко ушли от зверей, с которыми мы сражаемся, и им во многом не хватает ни здравого смысла, ни добродетели. Более чем вероятно, что они не одобрят наших целей, равно как и их самозваный король, и потребуют мзду, а с этим увеличится и риск вмешательства.
Инструкции: Серый капюшон
Серый капюшон Ноктюрнал окутывает тенью лицо ее носителя. Ни свет, ни магия обнаружения не могут приподнять завесу. Взглянуть в лицо Ноктюрнал означает увидеть глубины пустоты. Человек от этого теряет рассудок.
Недавно стало известно, что Серый капюшон пропал. Должно быть, это произошло по прихоти Ноктюрнал, ибо она легко может затребовать его обратно. Леди Теней посчитала нужным открыть, что на капюшон наложено проклятье. Кто бы ни надел его, он затеряется в тенях. Его истинная сущность будет оставаться неведомой всем, кто его встретит. Из всех записей и историй будут изъяты упоминания о его личности. Память говоривших с ним будет затуманена, отказываясь запечатлеть имя владельца капюшона. Отныне его будут узнавать по капюшону и только по капюшону.
Приказываю тройке жрецов Мотылька расследовать эту легенду. Они должны определить, правдив рассказ или ложен. Они должны узнать все о нынешнем местоположении Серого капюшона, будь то в Тамриэле, Обливионе или где-то еще. Все проклятья могут быть сняты, даже наложенные Ноктюрнал. Тройка должна найти способ сделать это, чтобы жрецы Мотылька могли носить капюшон, не подвергая себя опасности.
Испытание мабригаш
Помню, как интересно тебе всё знать про народ в тех местах, куда заносят меня странствия, и расскажу одну историю. По дороге из Морнхолда я повстречался с необычным тёмным эльфом. Он выглядел не таким отчуждённым и надменным, как прочие его сородичи, но держался все равно недоверчиво. Я предложил ему хлеба и вина у моего костра, и он с признательностью составил мне компанию.
Он заявил, что он «мабригаш», что, как я понял, было названием одного из кланов эшлендеров, хотя я никогда не слышал, чтобы они уходили так далеко к югу от Вварденфелла. Я стал расспрашивать его о цели путешествия, на что он отвечал мне, что идёт куда глаза глядят. А потом сказал, что не суждено ему вернуться в Долину.
Я продолжил расспросы и узнал, что в Долине был его дом, что его клан защищает змей и призраков в этом загадочном месте, а за кланом в свою очередь надзирает «Призрачный змей». К тому времени он немного опьянел, потому как мы успели опустошить бутылочку-другую, но он уверил меня, что речь и вправду идёт о Призрачном змее. Я спросил, почему он покинул дом. Он довольно долго молчал и наконец выговорил с трудом, что провалил испытание. Я спросил какое, и он ответил, что не смог пройти по пути, что мужество изменило ему, и что он бежал. «Теперь я никогда не смогу вернуться», — сказал он. «Я опозорил семью и обесчестил клан».
Он начал тихонько всхлипывать, и я притворился, что вожусь с сумками, а минутой спустя он уже посапывал во сне. Бедный парень. Очевидно, какой-то примитивный племенной обряд или ритуал пошёл наперекосяк. Я был твёрдо намерен наутро, когда начнём снимать лагерь, убедить его вернуться домой, но когда проснулся на рассвете, его уже не было.
Скучаю по тебе, как всегда. Напишу ещё в ближайшие дни.
Краткий журнал
Я решила, что сегодня лучше начать новый дневник. Мы с Ардви не виделись четыре месяца — с момента, когда он начал восстановление Эброкки. Он, наконец, попросил меня провести с ним некоторое время, пока он заканчивает работу. Я знаю, что смерть матери потрясла его. Я счастлива, что он позволил мне быть с ним рядом и попытаться утешить его.
Кузен Гарвед должен был вернуться из Эброкки до моего сегодняшнего туда отъезда, но, должно быть, задержался там. Я надеялась расспросить его о состоянии гробницы, чтобы узнать, не нужно ли захватить с собой что-либо необходимое для строительных работ. Впрочем, неважно, думаю, что смогу выполнять такие поручения на месте.
Достижения Ардви впечатляющи. Крипта поражает размерами. Я понимала, что смерть матери сделала его Отцом клана, но не ожидала, что он примет эту роль столь серьезно. Он считает своим долгом воздвигнуть это строение к вящей славе своей семьи. Я опасаюсь, что это отвлекает его от оплакивания матери, но все равно горжусь тем, что он делает.
Хорошо, что Ардви вызвал меня сюда. Ему должно было быть так одиноко здесь до моего приезда. Он часто жалуется на ощущение пустоты, рождаемое этими безлюдными помещениями. Должно быть, трудно посвящать столько внимания тому, что находит свое применение только в минуту скорби.
Сегодня транспортный фургон доставил кровать для нас с Ардви. Полагаю, он хотел порадовать меня — или, возможно, ему надоели мои жалобы на то, что приходится спать в походных постелях на каменном полу. Но это меня вовсе не осчастливило. Я надеялась, мы вернемся в Нью-Шеот до его дня рождения в следующем месяце.
Почему мы все еще не возвращаемся домой? Я провела здесь месяцы, и меня тошнит от царящей в этих каменных стенах влажности. Архитектора не видно и не слышно уже несколько недель, и звуки строительства практически стихли. Зачем нам дальше здесь находиться?
Я уверена, что Ардви отсылает куда-то письма, но он не подтверждает этого, когда я пытаюсь поговорить с ним начистоту. Я убеждена, что слышала исходивший откуда-то снизу голос всего две ночи назад, и это не было обычное сипение нашего курьера-аргонианина. Если он так ничего и не скажет, мне придется порыться в его комоде, пока он спит.
Крематорий. Инструкции
Еще раз благодарю вас за заказ на работы над этим крематорием. Да послужит он вам и поколениям потомков ваших. Пожалуйста, следуйте данной инструкции по его эксплуатации.
Поместите останки умершего в реторту крематория. Нет необходимости удалять такие предметы, как украшения и одежда, поскольку чары, наложенные на реторту, таковы, что сожжены будут лишь плоть и кости.
После запечатывания реторты покиньте камеру сжигания и закройте двери. Нажмите на расположенную рядом панель для приведения сжигателя в действие. Подождите некоторое время перед повторным входом в камеру для того, чтобы реторта остыла.
После открытия реторты останки умершего могут быть извлечены, подготовлены к последним церемониям и захоронены.
Любовное письмо
Я знаю, что вызов, полученный от твоего деда, не слишком порадовал тебя, так что пишу это письмо, потому что не смогу проводить тебя утром. Смотри не теряй его! Если будешь печалиться, просто перечитай его и подумай обо мне.
Еще лучше, подумай о том, в платье какого цвета тебе бы хотелось видеть меня на нашей церемонии. Я собираюсь поговорить с Дервенином, чтобы ее провели сразу, как ты вернешься. Он слишком беспокоится о погасших факелах — но все, что имеет значение, это наша любовь, разве не так? Арден-Сул простит нас, я уверена.
Когда вернешься, объясни мне, почему дед вызвал тебя. Ты упоминал что-то о семейном мавзолее, но мне непонятно, чем ты можешь ему там пригодиться. Ему правда не стоит сидеть в этих руинах, все время в одиночестве. Хайкросс достаточно близко, чтобы он мог посещать их, когда вздумается, и заодно устроиться с куда большим комфортом. Намекни ему об этом, когда будешь там.
И это все, что я хочу написать, любовь моя. Ты вернешься достаточно скоро, и тогда мы сможем поговорить обо всем. Храни тебя Шеогорат.
Любовное письмо Рефлины
Жду не дождусь твоего возвращения из Бравила. Сердце трепещет от радости, когда я думаю, что вот-вот мы снова будем вместе. Идя спать, я с тоской гляжу на подушку, где должна была бы лежать твоя голова. Мне так тебя не хватает. Как бы мне хотелось поехать вместе с тобой, но я понимаю, что времена сейчас трудные, и я могла бы быть для тебя лишь обузой в пути. Когда ты вернешься, возможно, нам следовало бы покинуть суету Имперского города и вернуться в нашу лесную хижину. Ту, о которой ты как-то сказал, что она всегда будет для нас безопасным пристанищем. Ту, где ты обнимал меня и пел мне песни о лунном свете и счастливой любви. Ту, где ты произнес: "Я люблю тебя".
Поспеши же, любовь моя!
Набросок письма
Меня не волнует твое мнение — просто сделай это устройство. Я наполнил твои сундуки золотом, которого хватит, чтобы прокормить половину Островов, а ты даже пальцем не шевельнул. Тебе доводилось устанавливать механизмы, ломающие кости и иссушающие плоть, так чем эта ситуация отличается?
Принцип устройства не изменился с момента первого обсуждения. Используй несколько обычных скульптур из установленных нами ранее, но измени чары на них. Слабый удар электричеством и хорошее восстановление — как раз то, что нужно. На перезарядку может уйти несколько дней, но разве тебе кажется, что потребуется больше?
Мне было бы приятно считать, что мы стали друзьями за время воссоздания этого сооружения. Если аргументы бессильны, сделай это как дружескую услугу. Эброкка простоит века, и ей потребуется хранитель. Кто подойдет для этой роли, если не я?
Надушенное письмо
Наконец-то хоть кто-то разглядел, что я собой представляю. Я признаю, что был захвачен ими врасплох — парализующее заклинание с трудом тянет на жест уважения, но я все обдумал и понял, что они не рассчитывали, что я добровольно пойду на сотрудничество с ними. На самом деле они были правы.
Они, наверное, знали, что я мог бы призвать свою армию летающих скампов, чтобы те выжрали их глаза, не будь я парализован.
Но вот я здесь и должен честно признать — до сих пор я беспокоился, что мир недостаточно ценит меня. Эти ребята сразу все поняли. Мне приносят мяса столько, сколько я могу съесть, и едва мне удается осушить бочонок вина, как тут же в комнату вкатывают новый. О, они стараются не приближаться ко мне. Они знают. Даже мимолетный мой взгляд может сломать им хребты.
Им, разумеется, не о чем беспокоиться. Я знаю, зачем я здесь. Я видел остальных бойцов. Они слышали обо мне, Белдринге — Великом чемпионе Арены Фелгорада и доверенном телохранителе императора Кинпо и его тысячеперого колпака. Конечно, они хотят увидеть, как я стану еще и чемпионом Дрожащих островов. Так что я тренируюсь, а они приносят все необходимое снаряжение.
Не думаю, что придется ждать еще долго. Нет, я сдеру кожу со своих врагов во славу Палгании и к удовольствию этих прислужников, которые мечтают увидеть меня во всем великолепии.
Небольшой дневник
Милый дневничок,
Сегодня я поеду к моему кузену! Мама сказала, что это счастливый день, думаю, это значит, что она будет скучать по мне. Я тоже буду скучать, но мне так хочется побыстрее увидеть моего кузена Дротана. Я обещаю, что скоро еще напишу.
Милый дневничок,
Я встретил всадника сегодня, он назвал себя карьером. Он дал мне письмо от кузена Дротана! Там говорится, что у меня будет особое задание, когда я приеду в Сиродил. Я буду стюардом. Кузен говорит, что стюарды отслеживают, кто приходит и уходит, но кое-кто будет делать большую часть работы для меня, а мне надо будет вспускать только тех, кто знает секретное слово. Это огромная ответственность! Там говорится, что мне нужно разорвать эту записку на мелкие клочки — кузен очень толковый. Я лучше запишу пароль, тогдя я его не забуду: "Каймеры"
Милый дневничок,
Сегодня я видел лесного эльфа!
Милый дневничок,
Другой карьер нашел меня сегодня и привез другое письмо от кузена! В нем говорится, что его может не быть рядом, когда я приеду. Кузен сказал, что его журнал расскажет мне, как найти его, если его не будет поблизости, и я найду журнал в его хибаре. Ой-ой, я не больно-то хорошо читаю, только хорошо пишу.
Милый дневничок,
Наконец, я тут! До того, как произнести специальное слово и войти, мне нужно сказать кое-что тебе, дневничок. Ничего личного, но дневники — это ребячество, а тут я должен быть взрослым, поэтому я оставляю тебя прямо здесь. Но спасибо тебе, миленький, особенно за надежное хранение этого специального слова. Удачи тебе!
Недоставленное письмо
Филайд…
Здесь так темно. Мы были окружены монстрами, сразу как зашли в этот проклятый подгорный город. В сутолоке я был отделен от основной группы и наблюдал как в сражении падают мои товарищи, те, что вдесятеро сильнее меня. Никогда не забуду ни их криков, отдававшихся эхом от стен пустого города, ни крови, брызжущей на белесые камни и лица наших врагов, оскалившиеся в улыбке каннибала.
Дротан — сумасшедший. Мне надо было послушать тебя, брат. А я так хотел проявить себя, быть частицей чего-то великого. Я был горд, что могу посылать часть жалования матери домой. Скажи ей, пожалуйста, что я умер с честью. Я добровольно вызвался сопровождать Дротана в этот покинутый город и наблюдал, как он запечатал за нами двери. Я видел, что он скрылся в тенях, как только началась атака, Дагон возьми этого негодяя.
Я оставил Морнхолд, чтобы показать себя, а показал только, что я глупец. Здесь холодно, мутсэра, и крики уже еле слышны. Боюсь, скоро они начнут охоту на оставшихся в живых. Я не смогу выбраться назад, а их глаза так привычны к непроглядной тьме.
Я знаю, это письмо никогда не попадет к тебе, брат, но волей Вивека, когда подуют на восток ветра и перенесут воздушные массы через пики Валус и Велоти, вдруг они доставят тебе и мои предсмертные мысли. Я люблю тебя, брат. Я так виноват. Прощай.
Окровавленный дневник
[В дневнике не хватает многих страниц, а часть страниц так залита кровью, что прочесть невозможно] Сандас Две недели прошло с того дня, когда умер Вителлус, и я боюсь, что матушка никогда не смирится с его смертью. Каждую ночь она приходит к его могиле, не подозревая, что я наблюдаю за ней. Она разговаривает с ним, просит прощения за то, что послала его на это последнее задание. В глубине души я знаю, что он хотел умереть именно такой смертью. Лучше погибнуть, сражаясь за честь Гильдии, чем томиться от безделья в относительной безопасности… Миддас Еще один день, еще один день в казарме. Уже прошел целый месяц с тех пор, как мне поручали контракт, любой контракт. Целыми днями я чищу оружие и тренируюсь вместе с новичками. Мы с Эдуардом много говорили об этом. Его логика, как всегда, безупречна. Матушка боится за меня и заботится о благополучии Гильдии. Это такой огромный груз для нее. Возможно, когда нас станет больше, она снова обретет покой и позволит мне выполнять свои обязанности… Морндас Слава богам, со мной Эдуард. Без него я бы сошел с ума. Только он заставляет меня надеяться на то, что когда-нибудь я вернусь в строй. А пока что мы наслаждаемся обществом друг друга. Он отказался от выгодных контрактов, чтобы помочь мне пережить эти дни. Я не могу даже мечтать о более верном товарище… Лоредас Иногда я сомневаюсь в том, что я подхожу для службы в Гильдии. Быть может, мать беспокоится за меня не из-за Вителлуса, но из-за моей бесталанности. Неужели она считает меня неудачником? Неужели в ее глазах я хуже Вителлуса?… Турдас Свобода! Контракт, наконец-то! Меня и одного новичка отправили расследовать исчезновение в пещере Нонвилл. Ничего особенного, но я рад возможности снова оказаться в деле. Однако я сомневаюсь, что матушка знает об этом контракте, ведь приказ отдал сам Орейн. Приятно осознавать, что он верит в меня, в мою способность защитить этого новичка… Лоредас И снова ничего. Я надеюсь только на то, что Орейн подыщет еще один контракт для меня, хотя конкуренция со стороны компании "Черный лес" становится все сильнее, а контрактов — все меньше. Сегодня утром мы с Эдуардом говорили об этом. Он полагает, что они — просто банда наемников. Лично я считают, что он столь же наивен, сколь и красив. За "Черным лесом" стоит следить, и следить внимательно… [дата неразборчива] Мне поручили еще один контракт — нужно уничтожить троллей, которые беспокоят шахтеров. И со мной идет Эдуард! Это отличная новость. Как раз то, что мне нужно… [дата неразборчива] Эдуард мертв, и я боюсь, что скоро последую за ним. Бой с троллями был жарким, но все было в порядке. Затем появились воины "Черного леса". Они были похожи на сумасшедших. Все падали под ударами их клинков — тролли, люди. Это было бесчеловечно [неразборчиво]… [неразборчиво] Воины "Черного леса" исчезли так же быстро, как и появились Эдуард храбро сражался. Как и все мы. Сейчас нужно отдохнуть… Я слышу, как приближаются тролли Прости, матушка
Отрывок из дневника Лоргрена
Все жители Анвила — жалкие черви! Как смеют они критиковать то, чего не понимают! Я отомщу да так, как они и представить не могут! Я продлю свою жизнь, используя души умерших. Этот фолиант описывает процедуру в деталях. Мне нужно больше тел… да… больше тел.
Мне нужно защититься от этих проныр. Они не должны помешать моим планам. В подвале особняка я обустроил комнату. Именно там я похороню свою телесную оболочку и перейду на новый уровень существования. Портал сможет открыть только тот, в ком течет кровь Бенирусов, поэтому, если я потерплю неудачу (хотя это вряд ли), то какой-нибудь потомок сможет пойти по моим стопам. Я устроил так, что души тех, чьи тела я осквернил, будут вечно охранять этот дом.
Неужели эти глупцы думают, что я не слышу их? Я слышу все их сплетни, все намеки. Они собираются помешать силам, о которых они почти ничего не знают. Они называют меня глупым стариком и побаиваются меня. Юнцы спорят о том, кто осмелится зайти в мой двор. Про меня рассказывают разные сказки. Они считают меня чудаком. Но скоро они узнают. Когда весь Анвил будет лежать в руинах, когда улицы будут завалены трупами, а земля залита кровью, тогда они содрогнутся, узнав о моем могуществе.
Отчет Ажиры о грибах
Ажира изучает четыре разновидности грибов, обычных для Вварденфелла.
Светящаяся сыроежка — поганка с коричневым пятном на шляпке. Для всех Сыроежек характерен сильный запах, но у Светящейся сыроежки он особенно едкий. Ей можно отравиться, если неправильно ее приготовить. Смесь этого гриба с жемчужной пылью дает отличное зелье, позволяющее дышать под водой.
Копринус Лиловый — высокая поганка, которая светится в темноте. Если неправильно приготовить Копринус, он, как и Руссула, может стать ядовитым. Смешав Копринус с чешуей, Айира может ходить по воде. Намного удобнее, чем плавать.
Банглер Бейн растет на деревьях и иногда на влажных камнях. Банглер Бейн ядовит практически во всех сочетаниях. Однако, если смешать его с толченым жемчугом, получится отличное противоядие. Побочных эффектов не замечено, но вкус отвратительный.
Гайфа Фация очень похожа на Банглер Бейн, однако у последней запах суше и больше отдает пылью. Гайфа Фация практически ничем не пахнет, а на вкус очень водянистая. Этот гриб можно есть, но не слишком много, иначе нарушается координация. Гайфа Фация — отличная приправа к мясу. Больше применений не обнаружено.
Отчет Ажиры о цветах
Ажира изучает магические свойства Золотого Канета, Лепестков Каменного цветка, Ивового Пыльника и Вереска.
У Золотого Канета ярко-желтые цветы и темно-зеленые листья с острыми шипами. Золотой Канет и лепестки Каменевки восстанавливают силу. Однако у такой смеси есть один негативный эффект — действие длится очень недолго.
У Каменного цветка темно-синие очень тяжелые цветы, поэтому они пригибаются к земле. Это очень дорого, но Ажира может получить больше магической энергии на небольшое время, смешав лепестки каменного цветка с толчеными изумрудами и водой.
Ивовые цветы красны и листья длинны. Если смешать иву с солями холода, можно получить щит холода. Могильная пыль, зеленый лишайник и ивовый пыльник излечат все болезни. Смесь ивы и пробочника избавит от паралича.
Ажира считает, что вереск изначально рос в Скайриме, потому что его листья похожи на листья деревьев Скайрима. Цветы розовые. Смесь этих листьев и рубинов уменьшит ваш вес. Смесь с шкурой Скампа восстановит характер.
Отчет Сенилиуса
Наши раскопки за последние дни продвинулись незначительно. Ничего нового в руинах обнаружить не удалось. Все выглядит столь же голым и нетронутым, как и в тот день, когда мы подошли к главным воротам. Но я знаю, что в глубине еще таятся неисследованные области. Я чувствую, как какие-то огромные механизмы Двемеров содрогают почву под моими ногами, даже сейчас, пока я пишу это — но не понимаю, как добраться до них. Вам не стоит отказываться от этой идеи, Эдвинна, даже если она кажется вам бесперспективной. Полагаю, главные открытия еще впереди.
Если бы только поколение назад мы не утратили секрет Прозрачной Стены. Будь у меня побольше старых свитков, удалось бы продвинуться глубже на несколько уровней уже к сегодняшнему дню.
Но есть и хорошие новости. Есть предположения, что представляет собой искомый вами "Мцулефт". Похоже, что Мцулефт это истинное имя для двемерских развалин к югу от Дагон Фела. Не перепутайте их с руинами "Нчардарк", что лежат поблизости.
Последние Двемерские пауки-центурионы на верхних уровнях были выключены и разобраны для изучения. Хотелось бы иметь возможность изучать их в активном состоянии, но это, безусловно, слишком опасно.
Мне рассказали странную историю о пойманном пауке-центурионе, которого мы отослали в Сиродил. Капитан корабля написал мне письмо о происшествии. Он рассказывает, что паук пытался поломать клетку, когда они плыли мимо Вварденфелла, но как только они покинули Море Призраков, центурион внезапно отключился. То, что произошло дальше, говорит о мужестве капитана — в нем больше храбрости, чем мне казалось. Он приказал повернуть назад, и когда корабль вновь приблизился к Вварденфеллу, паук возобновил работу. Этот странный феномен заслуживает детального рассмотрения.
Памятка Академии Шад Астура
Добро пожаловать в Шад Астулу, Академию магии! Сюда приезжают учиться самые талантливые поклонники магии из Эбонхартского Пакта, чтобы вместе с другими достойными получить образование и стать самыми могущественными предводителями нашей земли. Ваш путь начинается здесь.
На пути к степени магистра магии многие из вас встретятся с трудностями и разочарованиями: обучение в Академии сопряжено с тяжёлым трудом, а наши лучшие учителя со своими испытанными методиками обучения потребуют от вас немалого усердия. Каждый приглашённый в Академию прошёл тщательный отбор, но в реальности не каждому удастся соответствовать масштабу предстоящей задачи. Для тех неудачников, кому не удастся, Шад Астула послужит, по крайней мере, тем безопасным местом, в котором они смогут тренировать свои скромные навыки, не причиняя вреда себе и окружающим.
Но у вас всё получится! Вы же не один из этих неудачников? Вы добьётесь. Вы займёте своё место среди лидеров Эбонхартского Пакта!
Вы уже получили возможность оценить собственное несовершенство в сравнении с истинными мастерами магии, так что теперь приготовьтесь вступить в мир настоящей силы. Шад Астула — то самое место, где вы сможете расправить крылья. С помощью наших учителей (пожалуйста, проверьте в регистрационном офисе, что получили персонального наставника) вы не просто научитесь летать — вы воспарите!
Вас, как избранного Академией, не затронут обычные ограничения и правила изучения магии. Эти правила были составлены для обеспечения безопасности магов, чтобы они не создавали угрозы себе или окружающим — мы же ожидаем, что наши избранные студенты Академии будут выделяться, и мы верим, что они быстро достигнут максимума своих способностей. Однако некоторые правила всё же действуют:
1) призывать существ из планов Обливиона разрешено только внутри специально для этого предназначенных кругов призывания;
2) ставить эксперименты с магией над другими студентами Академии запрещено;
3) ставить эксперименты с магией над не-членами Академии не рекомендуется, но решение остаётся за вами;
4) ставить эксперименты с магией над учителями поощряется. Держите их в напряжении, и они ответят вам тем же;
5) искать себе «последователей» строго запрещено: культисты, кабалисты, члены любых организаций будут решительно и незамедлительно наказаны. Забудьте свою манию величия, пока не закончите обучение;
6) студенты, не сдавшие экзамена по контролю над эмоциями и психической устойчивостью (ЭКЭПУ) будут проживать отдельно от других;
7) магические дуэли запрещены, иначе как под наблюдением боевого мага из нашего штата.
В скором времени вам предстоит встреча с директором, который расскажет вам больше о Шад Астуле и о вашем статусе как члена Академии. В ожидании встречи осваивайтесь в кампусе и знакомьтесь с другими студентами. Некоторые из них равны вам по способностям, другие никуда не годятся, а немногие избранные вас превзойдут — но вы должны познакомиться со всеми.
Добро пожаловать в Шад Астулу! Расправьте крылья и воспарите! Мы многого от вас ожидаем — не разочаруйте же нас.
Перевод дневника акавирца
Я пишу эти строки дрожащей рукой, чувствуя тяжесть на сердце. Прошло уже несколько дней с тех пор, как я последний раз видел на дороге наших из гарнизона Серого Хребта. Дорога пуста и, кажется, опасна. Я урезал свой рацион, чтобы сохранить достаточно провизии для трудного пути, что лежит впереди. Если армия Ремана Сиродила не нашла наш штаб в Белом Проходе, путешествие должно пройти спокойно. Должен признать, я нервничаю. Почетно быть избранным для доставки приказов в наш форт, но в том, что меня послали одного, есть определенный риск. Не столько страх смерти, сколько важность приказов давит на меня. Если они пропадут, в форте так и не узнают, что подвоз припасов отложен на месяц. Не зная этого, штаб может принять решение усилить лобовые атаки, поскольку припасы истощаются. Они-то рассчитывают, что груз прибудет скоро. Мне ни за что нельзя провалить это задание. Тяжесть сланцевого камня, на котором вырезано послание, служит мне постоянным напоминанием об ответственности, возложенной на меня.
Уже прошло два дня, как я прибыл к скале Драконий Коготь. Вид этой огромной глыбы воодушевляет и придает сил. Гигантский камень, кажется, готов покатиться с севера и нанести удар в самое сердце армии Ремана, как делали это наши армии большую часть прошедшего года. Пока что по пути мне никто не встретился. Надеюсь, двигаясь на запад по узкому проходу, я встречу кого-нибудь, кто сможет рассказать мне о ходе боевых действий и успехах наших сил.
Продвинувшись на запад, я вскоре увидел Часового — огромную статую, воздвигнутую давным давно неведомым скульптором. Фигура стоит, повернувшись лицом к северу, как будто подзадоривая тех, кто собирается пересечь имперскую границу. Реман был бы в ярости, если бы узнал, что мы используем эту статую как ориентир, указывающий путь в его владения. Прошлой ночью я встретил еще одного нашего гонца, на него напала стая горных волков. Его нога была в очень плохом состоянии, но мне удалось исцелить рану при помощи лекарства, что было у меня с собой. Он сказал, что зовут его Силаж, его направили из штаба Белого Прохода с требованием припасов. Я рассказал ему о своем задании. Не правда ль, некая ирония была в нашей встрече. Он решил вместе со мной вернуться в форт, поскольку в его миссии уже не было смысла. Мы выступим в путь после заката.
Я пишу это, чувствуя, как силы оставляют меня. Как только мы немного продвинулись на север от Часового, на нас напала стая волков — должно быть, та самая, что раньше нападала на Силажа. После того, как его укусил один из них, ему удалось отогнать волков, но, попробовав крови, они вернусь большим числом. Сражаясь спиной к спине, мы с Силажем уничтожили не меньше восьми тварей, но одна из них исхитрилась вцепиться мне в живот и оставить жуткую рану. Нам удалось отогнать их, но я истекаю кровью, а все лекарство я извел на Силажа. Мы решили продолжить путь на север, дойти до входа в След Змеи и там искать укрытия. Я попытаюсь вскоре написать еще, но сейчас мне надо поспать. Я так устал.
Должно быть, это моя последняя запись. Мы вошли в След Змеи примерно сутки назад, пытаясь найти укрытие от плохой погоды и волков. Мы не предвидели того, какие твари устроили себе логово в Следе Змеи. Мне не удалось их разглядеть как следует, но они огромны и сильны. Силаж умер мгновенно — одна из тварей отхватила ему голову. Здесь троица этих отвратительных, человекоподобных созданий. Со всех ног я бросился бежать по этим темным тоннелям. Одна из тварей метнула валун мне вслед, он попал прямо в середину спины, удар был чудовищным. Мне удалось заползти в какую-то щель и ускользнуть от неуклюжих чудовищ, но вскоре я понял, что могу передвигаться разве что ползком. Думаю, этот валун переломил мне позвоночник. Я не чувствую ног. Рана от волчьих зубов открылась вновь, я потерял много крови. Боюсь, идти дальше не получится. Я провалил задание. Мне не удалось доставить приказы в форт Белого Прохода. Я почти достиг цели, но с тем же успехом я мог бы находиться на расстоянии многих лиг. Я не могу ходить, и мои силы иссякают. Если какой-нибудь солдат или гонец найдет этот дневник, пусть он доставит приказы в форт, пока еще не поздно. И, пожалуйста, расскажите моей жене, Вате, что Зафери всегда будет любить ее.
Письма из Виндхельма
Письма, текст которых представлен ниже, были найдены в сейфе дома в Солитьюде, сгоревшего при пожаре в начале Третьей эры. Никто по имени, на которое были адресованы письма, в доме не жил, и остается неизвестным, как долго сейф находился у семьи. Предполагают, что письма были написаны в правление ярла Элгрира Неразумного, который правил Виндхельмом во Вторую эру и о котором почти не сохранилось записей.
Надеюсь, это письмо найдет тебя в добром здравии. В городе все сложнее найти бумагу, но у меня сохранились бумажки, которые присылают налоговые агенты города. Надеюсь, тебя не смутит жилищный счет на обороте.
В Виндхельме по-прежнему холодно, но в сердце его короля еще холоднее. Каждый день под звуки веселья из дворца валит дым, а у нас почти не осталось дров и угля, чтобы бороться с холодом. Я боюсь за малышей, но они так стойко держатся, ведь они никогда и не знали иной жизни. Мы говорим о тебе каждый день, и надеемся скоро приехать с тобой повидаться.
Твое последнее сообщение успешно дошло до нас, но обещанного золота в нем не было. Когда я сказала об этом курьеру, та лишь пожала плечами и направилась к двери, не сказав больше ни слова. Мы, безусловно, рады получить от тебя весточку, однако этой женщине тебе больше не стоит доверять.
Город оцепенел от холода и безмолвия. Мы голодаем, а Неразумный ни выходит к народу, ни выступает с речью, никак не пытаясь поддержать свой народ. Его маг ходит в безлюдные ночные часы по улицам города и посещает дома. Я видела, как он начертал некий пугающий символ на одной двери — чернила стекали точно кровь, пока не исчезли, словно ветром сдуло. На следующее утро в доме не осталось живых. Знакомую посудомойку отправили прибрать тот дом. Она рассказывала нам с детьми ужасные вещи, но я избавлю тебя от подробностей.
Хуже всего то, что этот дом поддерживал короля. Если такое творится с его друзьями, что же ожидает нас?
Однако мне не хотелось бы отвлекать тебя от важных дел. Все мы знаем, что ты трудишься ради нашей свободы, и мы молимся о твоем успехе и скором возвращении.
Следующее письмо было накарябано на куске ткани чем-то вроде угля.
Надеюсь, ты все-таки не… [неразборчиво]…усилия необходимы, однако нам следует терпеть в… [неразборчиво]…может ждать скорая и ужасная кара. Если ты уже не заботишься обо мне, то подумай хотя бы о своих… [неразборчиво]…
Недели проходят, а из Солитьюда так и нет вестей. Я говорю детям, что ты просто очень занят, однако становится все труднее подыскивать тебе оправдания. Если ты больше не можешь присылать денег (и я могу тебя понять, ведь теперь ввозить какую-нибудь ценную контрабанду в город — пустая затея), по крайней мере, сообщай нам, что ты еще жив и трудишься во имя свободного Виндхельма.
Что касается того вопроса, который я поднимала в прошлом письме, то пусть он тебя не волнует. Учитывая, как мало у нас остается запасов еды, я просто перестала об этом волноваться.
Я была рада вновь получить от тебя письмо. Прости, пожалуйста, за пустой бред измученного голодом разума. У нас уже вконец истощились запасы еды в погребе, даже при всей нашей экономии. Мое сердце кровью обливается, когда я вижу с каждым днем все более осунувшиеся лица малышей. Они хорошо держатся. Мне кажется, они заботятся обо мне даже больше, чем я о них.
Пожалуйста, возвращайся. Мне так хочется тебя увидеть.
Мама сказала написать тебе, и мы тебя любим и скучаем. Мама много устала, но к ней много приходят, и мы ведем себя хорошо и памагаем.
У меня мало времени. Город наконец-то взорвался. Ворота дворца нас не удержат. Скоро начнется штурм. Я собрала всех, кто еще стремится выжить, и мы решили взять свою судьбу в собственные руки. Надеюсь, что смогу увидеться с тобой после того, как все это закончится. Помолись за нас, как мы молились за тебя.
Письма с войны
Виндхельм
Здравствуй, яичная сестра. Как дела у нас в деревне? Ты по-прежнему обыгрываешь всех на площадках для игры в тиба-хацей? Рик-Коос все ещё ходит за тобой, как хадж-мота, выслеживающий грязевого краба?
Я действительно очень скучаю по дому! Пишу из таверны «Холодная Луна» в Виндхельме, столице Скайрима. Да, здесь очень много снега и ужасно холодно. И да, норды действительно такие же большие и шумные, как во всех байках, которые ты слышала. Но даже с учётом всего этого у города есть красота и очарование, не похожие ни на что из того, что есть в нашем любимом Чернотопье. Здесь все ещё тут и там можно заметить следы акавирской осады, да и дворец короля-скальда пока закрыт на ремонт, но люди настолько энергичны и приветливы, насколько мы, саксхлил, никогда не будем.
Тебе бы понравилось обследовать зал местной Гильдии магов. Здесь собрались маги со всего Тамриэля, даже маленькая босмерка, показывавшая заходившим солдатам потрясающие фокусы. Она даже достала у меня из уха золотую рыбку! Не знаю, как она это сделала, но выглядело ужасно вкусно. (Кстати, она выглядела шокированной, услышав от меня об этом. Странная маленькая лесная эльфийка.)
Одним из моих любимых мест стал длинный дом, в котором приютились кузнечные горны. Там было так тепло и комфортно! Даже несмотря на то, что здание было открыто с обеих сторон, холод не чувствовался, настолько жарко горел огонь.
Город окружает высокая стена, укреплённая девятью башнями. Я знаю, что часть стены была уничтожена во время осады, но сейчас не осталось ни единого напоминания об этом. Девять башен представляют девять областей Скайрима, что показывает, что норды почти с тем же уважением, как и мы, относятся к символам. Я предполагаю, что они устраивают эпические забеги по верху стены во время всевозможных фестивалей и празднеств, хотя за время моего пребывания здесь не было ни одного такого события.
Пока я здесь, попробовал один из местных деликатесов. Они называют его «мясные шарики из кролика». По всей видимости, это мясо маленьких и пушистых длинноухих грызунов. Его размалывают с различными травами и специями, скатывают всё это небольшими шариками и поджаривают до хрустящей корочки, при этом внутри они остаются сочными и тёплыми. Мне от всего этого описания стало дурно — так же, как, я уверен, и тебе, когда ты просто читаешь это, но сами шарики неожиданно оказались очень вкусными. Возможно, я пришлю тебе несколько штук со следующей весточкой.
Морнхолд
Меня послали служить с бойцами Пакта, назначенными в регион Морровинда Дешаан, и при первой же возможности я взял увольнительную, чтобы осмотреть легендарный город данмеров. Как и большинство саксхлил, выросших у нас в деревне, я слышал ужасающие истории о городе тёмных эльфов и о том, как отвратительно там относятся к нашему народу. Я уже почти настроился увидеть рабов и пыточные приспособления на каждом углу, даже несмотря на то что теперь мы друзья и союзники, но ничего близкого к этому не оказалось.
Тёмные эльфы, которых я встречал, были по большей части гостеприимны, если не дружелюбны, и по рынкам бродило ещё множество представителей других рас. За время своей поездки я встречал нордов и босмеров, имперцев и бретонцев, даже каджитов и высоких эльфов. А разнообразие товаров, продающихся на рынке, почти выходит за пределы моего понимания.
Храм Трибунала — поистине потрясающее зрелище! Он огромный и пугающий, но, созерцая его, преисполняешься святостью места, будто стоишь в тени одного из великих деревьев Хист. Я даже встретил аргонианина, по собственной воле принявшего веру в Троих. С ним было интересно разговаривать, но я никогда не смогу принять поклонение существу из плоти и крови, тем более данмеру!
Я также воспользовался случаем и посетил одну из знаменитых «таверн» тёмных эльфов. Местечко называлось «Пылающая никс», и оно прославилось своеобразным очагом посреди главного зала, где опьяневшие клиенты кружатся в танце прямо в яме с горячими углями. Признаю, попробовал это лично. Это очень возбуждающе! Правда, я думаю, было бы лучше, если бы я выпил несколько бутылочек флина перед тем, как вступить в огонь.
Скоро напишу ещё раз! Передавайте от меня привет моим яичным братьям и сёстрам!
Сиродил
Война ужасна. Не позволяй никому говорить тебе что-то иное. Это как оказаться в воде бушующего от шторма озера, ожидая, как из глубин поднимется тёмный плавник, и тебе откусят руку или ногу. Мы всё время чего-то ждём, нервничаем и высматриваем угрозы со всех сторон. Потом обрушиваемся на врага, отчаянно сражаемся, а после откатываемся к своим относительно безопасным укреплённым позициям. И потом это повторяется снова. И снова. И снова!
Сегодня я сражался рядом с огромной женщиной-нордом (по крайней мере я думаю, что это была женщина; у меня по-прежнему трудности с определением пола этих сухошкурых) и тёмным эльфом — боевым магом. Я никогда раньше ни с кем из них не встречался, но нас свела вместе неразбериха атаки, в которую оказались впутаны по меньшей мере три разные когорты солдат Пакта и такое же число вражеских бойцов. Отрезанные от остальных, мы без единого слова сплотились и начали защищаться против сил врага.
Нас, троих, они превосходили вчетверо. Каким-то образом мы оказались на скалистом участке между двумя холмами, не имея представления о том, где могут быть остальные войска Пакта. Мы слышали звуки битвы, эхом доносящиеся из-за близлежащих холмов, но у нас не было уверенности, кто и где сражается. А прямо перед нами стоял противник. Думаю, что это были орки Ковенанта, хотя я все ещё с трудом отличаю их от высоких эльфов.
Но кем бы ни был этот враг, он атаковал нас, проверяя нашу отвагу и боевое искусство. Мы отбрасывали их раз за разом, убивая одного-двоих из них и сами получая ушибы и раны. Может, это длилось десять минут, может, десять часов. Время потеряло всякое значение; мы стояли насмерть, плечом к плечу, сдерживая волны атак противника.
Я так и не узнал, как звали тёмного эльфа — боевого мага, но я обязан ему жизнью. Мы проредили ряды врага и теперь сражались всего лишь с вдвое превосходящей нас группой, когда одна из их волшебниц метнула огненный шар в мою сторону. Я сражался с двумя воинами: один бился мечом, другой — боевым молотом, и несмотря на то что боковым зрением я заметил яркую вспышку, у меня не было ни малейшей возможности увернуться от испепеляющего огня. Но в этот момент тёмный эльф бросился между мной и адским пламенем, принимая на себя главный удар от взрыва, чтобы я мог разделаться с двумя стоящими передо мной воинами. Когда я добрался до него, он уже умирал от жара и пламени.
Так мы остались вдвоём с нордкой против оставшихся противников. Нашей первой задачей было убрать волшебницу до того, как она отправит в нашу сторону ещё одно разрушительное заклинание. Нордка разобралась с этим, послав свои последние стрелы в направлении заклинательницы. Как минимум две из них достигли цели и вонзились в грудь магички. Теперь их осталось всего трое против нас двоих, и они очевидно потеряли и уверенность в себе, и желание продолжать бой. Они пытались сбежать, но мы решили не позволить им этого.
Некоторое время нам пришлось поскитаться, но в конце концов мы соединились с нашими войсками. Думаю, что именно этот день позволил мне наконец понять, как на самом деле важен союз трёх наших рас.
Мёд!
Сегодня я был у производителя напитков недалеко от потрясающего города Виндхельм. Это место называется «медоварня Вольяра», и они делают и подают лучшую выпивку, которую мне когда-либо доводилось заливать в глотку. Они называют её мёдом! Ты никогда не угадаешь основную составляющую! Перебродивший мёд! Они действительно делают его с использованием нектара, отрыгнутого пчёлами! То есть я имел в виду зауч*, этих маленьких летающих насекомых с жалом, жужжащих вокруг цветов в твоём саду.
В любом случае, норды обожают эту штуку, и я решил попробовать, пока я здесь. Это было восхитительно! Возможно, я узнаю рецепт у одного из медоваров и смогу приготовить это чудесное варево, когда вернусь в Мёркмайр.
Никогда толком не понимал, почему они держат орочьи головы на пиках перед своими жилищами, но у нордов очень много обычаев, которые кажутся мне бессмысленными.
Передавай большой привет малышам.
Письмо Андре
Я знаю, ты всегда мечтал отправиться в Сиродил, забраться на вершину, известную как Прыжковая скала, и окинуть взглядом Имперскую провинцию во всей ее красе.
Но я умоляю тебя — будь осторожен! Мы оба слышали истории о чудовище, которое называют Ужас Прыжковой скалы. Хотя, по правде, больше меня пугает твоя… недостаточная сноровка. Отец, мне больно говорить тебе это, но ты ужасно неуклюж! Ты всегда таким был! Ты не можешь подняться на лестницу без того, чтобы не свалиться хотя бы раз — и как ты надеешься взобраться на гору?!
Отец, я прошу тебя, отмени свою экспедицию! Я опасаюсь за твою жизнь.
Письмо домой
С каждым днем мне все больше тебя не хватает. Единственным утешением служит то, что заработанные деньги обеспечат нам безбедное существование, когда я вернусь. Этот психопат посулил невероятное жалование, сомневаюсь, что мы потащились бы за ним аж в сам Сиродил, будь иначе. Глупец думает, что скинет власть Империи, Вермина его возьми! Полагаю, дело скоро закончится тем, что мы все дезертируем, вот только получим денег сколько можем, пока не дошло до реальной драки.
Мы только-только пересекли границу, но могу сказать тебе: Сиродил — ужасное место. Не с чем работать, тут есть только железо. Настоящего искусства бронника не покажешь. Я пытался использовать кости животных, убитых в лесу поблизости, но они хрупкие и не выдерживают удара молота.
Здесь было б тоскливо, даже будь у меня соответствующие материалы. Мы, должно быть, зарылись в землю на милю и отдалились от цивилизации на лигу. Не завидую тому курьеру, что понесет это письмо! Приходится убивать время на треп с другим подмастерьем. Мы всегда находим повод посмеяться над мастером-кузнецом, естественно, когда его нет поблизости.
Не могу дождаться, когда же увижу дом твоей семьи в Суране. По сути, я никогда не был на Вварденфелле, но много слышал о его красотах. Я приятно удивлен тому, что ты начала откладывать деньги на наш собственный дом. Говоришь, работаешь на Дезили? Жалование, видно, хорошее, но когда я вернусь, тебе не придется больше работать. Кстати, ты никогда не упоминала, что именно там делаешь.
Я все еще не знаю, откуда этот сумасшедший колдун берет деньги, чтобы платить нам и своей армии наемников и рабочих. В кузнице не использутся и половины руды, добываемой тут, возможно, он продает избыток железа. Однако никаких свидетельств тому нет, да и прибыток от такой продажи был бы небольшой. Думаю, он принадлежит к Телванни, возможно твои земляки слышали о нем и знают из богатой ли он семьи.
Боюсь, пора заканчивать, любовь моя. Мастер-кузнец требует очередную партию подбитых железом сапог. Сколько же пар нам еще понадобится?
Письмо Инглинга
Я должен признать, что я был удивлен вашей просьбой отремонтировать Храм Дома Хлаалу в Вивеке. До нашей встречи на прошлой неделе я знал лишь, что вы чужеземец и не член нашего Храма. Еще раз я прошу вас простить старика за внимание к ложным слухам. Сейчас, когда я познакомился с вами, я уверен, что ваши мотивы чисты, и вы можете вернуть Храму его прежнюю славу.
Дом Хлаалу многие годы пренебрегал своим Храмом в Вивеке, и он обветшал. Осознавая всю трудность его восстановления, я был бы рад помочь вашим усилиям скромной суммой в 50.000 дрейков.
Письмо матери
Пожалуйста, не волнуйся. Совет Старейшин знает, что делает. Уриэль был старым человеком. Они знали, что он не будет жить вечно, и я уверен, у них были планы относительно наследника престола. Конечно, теперь, когда все три принца убиты, неясно, кто станет новым императором, но это случалось и прежде — прецеденты есть, я уверен. В любом случае, последние 15 лет Империей управляли Окато и Совет. Так что беспокоиться не о чем. Все будет в порядке.
Не знаю, что у вас говорят, но здесь, в приорате, все думают, что это были какие-то психи, может, свихнувшиеся культисты. Не похоже, чтоб это было связано с политикой. Все это ужасно и очень печально, но Империя выживет. Не будет ни бунтов, ни гражданской войны, ни Деформации Запада. Если хочешь, поезжай в деревню к дяде Кору и тете Арре. Но не сомневаюсь, в столице ты будешь в безопасности. Постараюсь в ближайшее время навестить тебя. И я надеюсь вскоре получить письмо от тебя.
Письмо от Харкона
Предреченное время близится. Один из потерянных Древних свитков вернулся ко мне, и теперь мне нужен жрец Мотылька, чтобы прочесть его. Тому, кто приведет ко мне жреца Мотылька, я обещаю высокое место при дворе и дар моей могущественной крови.
Ступайте и найдите жреца Мотылька. Такова моя воля.
Письмо солдата
На днях я был в пабе в Сентинеле, и бретон, что сидел рядом со мной, завёл разговор о политике. Я знаю, как тебе на передовой не хватает наших попоек, и обещаю пару раз проставиться, когда ты вернёшься, но по пьяным идиотам, обсуждающим политику, ты скучаешь вряд ли.
Так вот, этот бретон всё громче и громче разглагольствовал о причинах войны с Альдмерским Доминионом. Говорил сначала об экономических факторах, потом о ресурсах, о производстве, казалось, что конца-края его речам не будет, и тут он сделал паузу, чтобы промочить горло. Этой паузы мне как раз хватило, чтобы произнести два слова: «Ты неправ».
Потому что этот парень ни бельмеса не смыслит в том, каково это — сражаться с Доминионом. Там, на поле боя, ты не думаешь об экономике, ресурсах или религии. Ты там только для одного: успеть убить, прежде чем убьют тебя.
Здесь все, кроме него, знают правду. Несмотря на всё эльфийское возвышенное притворство, Доминион интересует лишь одно — завоевания. Хотя у них есть правило: покорять только не-эльфов. Таких как мы.
Так что я объяснил тому пьяному придурку то же, что объяснял нам ты. Без нас, солдат, стоящих между эльфами и имперским троном, они будут наступать, наступать, наступать и в конце концов захватят всё от побережья Хай Рока до центрального Сиродила.
Любой альтмер, взглянув на бретона, увидит человека. Любой альтмер, взглянув на редгарда вроде меня… ну, он неизбежно поймёт, что я редгард. Орка тоже ни с кем не спутаешь. Никто из нас не эльф.
Теперь, когда люди в целом смирились с войной, жизнь в городе стала чуть более спокойной; на улицах даже можно встретить высокого эльфа, мирно идущего по своим делам, и никто его не трогает. Сейчас они могут позволить себе появляться на людях без особой опаски. Я видел нескольких высоких эльфов в пределах городских стен: кто-то шёл в Гильдию магов, кто-то продавал свои товары, кто-то даже заказывал столь любимые альтмерами фруктовые вина, и пока городская стража поддерживает порядок, всё в порядке.
Но в бою мы не колеблемся. Каждый — кроме того крикливого бретона, которого я осадил — каждый знает, что мы держим линию обороны против альтмеров. И если мы вернёмся назад целыми, то будем героями и будем шуметь и пьянствовать по тавернам.
И ты постарайся вернуться целым.
Письмо Шеогорату
Прости меня, не помню, когда уже и писала последний раз, так давно это было.
Мне остается лишь надеяться, что эти письма доходят до тебя. Я знаю, что ты очень занят, однако любая весточка от тебя очень обрадует меня, даже если ее принесет этот болван Хаскилл. Если это невозможно, не беспокойся — я все равно буду любить тебя. Я помню, будто вчера, тот день, когда ты привел меня в свое царство. Но я ужасно скучаю по тебе.
Видел бы ты соискателей, слоняющихся сейчас в Пределе. Думаю, некоторые из них скоро будут готовы, а остальные — кто знает? Если бы это не было богохульством, я бы осмелилась сказать, что мир постепенно становится менее безумным. Мои кости как будто чувствуют приближение некой таинственной леденящей силы, похожей на всепоглощающую пустоту. Это не сулит ничего хорошего, но я верю, что Господин мой сможет, как и прежде, наполнять наши души щедрыми потоками своего вдохновения.
Наше дитя по-прежнему расправляется с назойливыми авантюристами, которые приходят в поисках славы и сокровищ.
Пока что я остановилась в Пасвале и наставляю Нанетту Дон, мою ученицу. Нанетта подает неплохие надежды и, полагаю, вскоре достигнет успехов. Попутно я могу навещать нашего сына — я хожу к нему каждую ночь около полуночи, когда на мир опускается тишина, и он весь во власти воспоминаний и фантазий. Наш сын так же силен и могуч, как его отец. Может, ты смог бы как-нибудь повидать нас. Знаешь, это почти жестоко — то, как ты сторонишься нас. Иногда я даже не могу смотреть на него, потому что сразу вспоминаю, как мы создавали его — твое блестящее тело в бассейне, любовное смешивание кусков плоти, которые должны были стать нашим ребенком, а затем сладкую муку твоих объятий. Но сейчас, когда я прихожу к нему, я могу только рыдать, как маленькая девочка. Я знаю, как это не похоже на меня… я просто не могу сдержаться. И что еще хуже, слезы мои обжигают мое бедное чадо. Душа дэйдра, заключенная в его теле, приходит в смятение, угрожая уничтожить защитную магию, что оплетает наше дитя. Я и не осознавала, как сильно эта душа жаждет освобождения из оболочки, выращенной в моих садах. Но плоть его чиста. Совершенна! Так что, судя по всему, нечисты как раз мои слезы…
Однако мне не следует больше докучать тебе своими мелкими заботами. Наше дитя, твой Страж Врат, надежно охраняет Врата Безумия. Он могуч и полон сил. Ему ничто не повредит.
Пожелтевшая копия
Благодарю за то, что вы связались со мной. Я понимаю, должно быть, тягостна обязанность извещать людей о смерти близких, но высоко ценю ваши искренность и профессионализм, позволяющие не усугублять страданий, вызванных потерей. Полагаю, большее в данной ситуации невозможно.
Я осознаю все сложности хранения трупов и, вскоре после получения вами этого письма, прибуду с повозкой, чтобы вывезти тело матери. Если вас не затруднит, не могли бы вы проконсультировать меня еще по одному вопросу?
Мать всегда желала быть похороненной в семейном склепе, и на меня ложится обязанность восстановить его в пригодном для этой цели виде. Я чувствую, что это мрачная тема, но учитывая род ваших занятий, не могли бы вы порекомендовать архитектора, достаточно опытного в подобных делах? Я с огромной благодарностью приму любую вашу помощь.
Благодарю вас ещe раз, сэр. Я рассчитываю прибыть дотемна.
Полевой дневник Синдериона
4Э 58, (число неразборчиво) Второго зерна, миддас.
Большую часть своей жизни я посвятил раскрытию тайн корня Нирна, но полной ясности так и не достиг. Мелодичный звон, который издает это растение, дразнит меня, требует, чтобы я еще глубже проник в его секреты. И даже когда я смог заручиться помощью щедрого и неутомимого помощника, который собрал для меня почти две сотни корней Нирна, я достиг лишь посредственного алхимического результата. Это только подстегнуло мое любопытство и стремление найти разгадку.
Только пятьдесят лет спустя мои упования воплотились в жизнь: ответ принесли в мою лабораторию в подвале таверны "Западный вельд". Сначала я услышал знакомый звук — неповторимую трель, которую издают только корни Нирна. Но когда я обернулся, мое сердце бешено забилось, а по спине побежали мурашки. Это был корень Нирна, подобного которому я никогда раньше не видел. Растение имело странный красноватый оттенок, каждый лист блистал тысячами тонов алого. Я не мог пошевелиться, я был совершенно поражен. Я никогда бы не смог себе представить такой странной разновидности корня Нирна.
После нелепой паузы я наконец заставил себя задать несколько вопросов путнику, который принес мне это сокровище. Он назвался Обетом Арнезианцем, кладоискателем из Скайрима. Он исследовал огромный пещерный лабиринт — Черный Предел, и наткнулся, как он сказал, на "шумный красный сорняк". Его экспедиция по большому счету не увенчалась успехом, и он не хотел уходить из пещеры с пустыми руками, так что Обет забрал с собой один из красных корней Нирна. Некоторое время он искал покупателя, но в конце концов ему указали на меня и пообещали, что я дам за корень хорошую цену.
Не успел я собраться с мыслями и спросить еще хоть что-нибудь, Обет предложил продать мне алый корень Нирна, карту с маршрутом до Черного Предела и странного вида ключ от входных ворот. Я согласился, не раздумывая. Обет покинул Скинград с тысячей септимов в кармане, но я бы легко заплатил и в десять раз больше за один только образец.
Я провозился целый год, но смог продать свою лабораторию и добраться до Скайрима. Прежде чем отправляться в Черный Предел, я хотел обустроить новую лабораторию в каком-нибудь уединенном месте. Посоветовавшись с коллегами из винтерхолдской Коллегии, почетным членом которой я являюсь, я решил поговорить с Аврузой Сарети, специалисткой по растительной алхимии и владелицей небольшой фермы около Рифтена. Поделившись своими познаниями в разведении корня Нирна, я смог устроить на ферме Сарети походный штаб для полевых исследований. Я не открыл Аврузе тайны алого корня Нирна, но поделился с нею всеми другими своими знаниями в обмен на ее гостеприимство.
Прошло несколько месяцев, и я, наконец, был готов войти в Черный Предел. Я использовал рунный словарь, который дал мне Обет, и спустился вниз. Я хотел собрать достаточно алого корня Нирна, чтобы создать свое величайшее алхимическое творение — по моим представлениям, для создания катализатора нужно было не меньше тридцати образцов.
И вот — я здесь. По результатам первичного осмотра я предположил, что алый корень Нирна, как и обыкновенная разновидность, предпочитает влажную среду, но при этом состоит в своеобразном симбиозе с гигантскими грибами, растущими в Черном Пределе. По моему предположению, грибы являются источником воды, так как они впитывают влагу из воздуха, как губка. Это создает идеальную среду для роста корней Нирна. К несчастью, алый корень Нирна живет значительно меньше, чем садовый, и их здесь совсем немного. Собрать тридцать образцов будет нелегко, но я надеюсь, что обитатели Черного Предела не помешают мне в моей работе.
Полевой журнал Дротана
Зал, похоже, построен на месте оригинального Нефаривигума, но здесь нет и признака Бритвы Мерунеса! Имеется подобие статуи человека, и высеченные в камне письмена тут и там. Возможно, они дадут подсказку.
Поначалу я думал, что с рунами не разобраться, но затем мне удалось составить фразу: "Кинверум Дагон Нефаривигум". Произнесение этих слов в указанном порядке заставляет Бритву материализоваться! Увы, путь к ней прегражден, я не решаюсь применить силу к решетке, боясь ловушки. Нужно искать дополнительные зацепки.
Я обнаружил новые письмена, еле различимые глазом. Изрядно потрудившись, я понял, что они указывают на погребенного тут человека. Похоже, этот воитель служил Дагону и провалил какое-то ответственное задание.
Говорится, что кин (дремора?) рассек свою грудь, разрезав Бритвой все — броню, ребра и плоть. Теперь стоит он на страже и служит испытанием тем, кто возжаждет доказать, что достоин оружия. Что же это за испытание?
Руны вещают о том, что бритва, напоенная яростью Дагона, способна одним ударом послать врага в Обливион. Так написано и во многих легендах об этом оружии, но может ли оно быть таким могущественным, чтобы убивать одним касанием?
Теперь, когда я все продумал, задача кажется очень простой. Тот, кто прибыл сюда, должен взять сердце из груди воителя и проглотить его, тогда он будет признан достойным владеть Бритвой. Я опасаюсь двигаться дальше, всесильный клинок манит, но нет ли иного пути? Я должен взвесить следующий шаг…
Послание от Дагот Ура
Когда-то мы были друзьями и братьями, Лорд Неревар, в войне и мире. Никто не служил вам лучше, никто не был так предан. Все, что я делал, я делал по вашей воле, в ущерб мне и моей чести.
И все же в шахтах Красной Горы, вы сразили меня, когда я охранял сокровища, хотя именно вы заставили меня дать клятву защищать их. Жестокий удар, горькое предательство с вашей стороны.
Но помня о нашей старой дружбе, я мог бы простить вас, и снова вознести вас. Шестой Дом не умер, он просто спал. Теперь пора очнуться от долгого сна и освободить Морроувинд от чужеземных правителей и лицемерных духовников. Когда страна будет очищена от лживых друзей и жадных воров, дети Велота разобьют новый сад изобилия в этой пустыне.
Вернитесь к Красной Горе, мой старый друг. Ради братства и чести, что объединяла нас когда-то, я дам вам былую власть, если только вы поклянетесь быть мне верным другом. Путь к Красной Горе неблизок и опасен, но если вы достойны, вы обретете мудрость, верного друга и власть, достаточную для того, чтобы править миром.
Последние раздумья
Прости меня, Изольда.
Ты просила меня не вступать в Чешуйчатый двор, но нам нужно было золото. Ты видела их насквозь, но я был одурачен их возвышенными словами и обещаниями. Решил, что я счастливый. Как я мог так ошибиться?
Они знали, что это за место. Знали, когда отправляли нас сюда. Сейчас я понимаю, что нас выбрали не потому, что доверяли, но потому что собирались использовать и выбросить.
Все остальные уже мертвецы. Если не хуже. Мы с Михаилом пытались бежать, но эта тварь видит здесь всё. От этих горящих глаз никуда не скрыться.
Я видел, как оно забрало Михаила. Видел, как иссушило его, пока не осталось ничего, кроме костей. А потом эти кости поднялись и ушли. Он даже ни разу не оглянулся.
Не знаю, почему я ещё жив. Возможно, оно наблюдает, наслаждаясь моим страхом. У меня сломана нога, и я не смогу подняться вверх по лестнице. Я умру здесь.
Может быть, умру с миром. Может быть, своей смертью. Если так и случится, то я, наверное, всё-таки счастливый.
Последние слова Пеке Уччо
Последние записки, которые находят подле трупов — такая пошлость. Никогда не думал, что и мне придется сочинять подобную записку, но такая возможность представилась и, похоже, выбора у меня нет. История моей смерти действительно прекомична. Если кто-нибудь когда-либо найдет меня, надеюсь, он посмеется от души. Ибо я сам смеюсь, лежа здесь и подыхая. И мой последний вздох будет последним смешком.
Мое путешествие по Вивеку занесло меня в эту неплохо скрытую пещеру. Заполненная морской водой, манящая внутрь искушением подвигом и златом. Очутиться в этом заброшенном Двемерском поселке было для меня настоящим сюрпризом! Неужели, я смог пробраться так далеко? Я залез в эту башню после конфронтации с Двемерским центурионом. Я собирался зализать раны и двигать дальше. Но, помутившись рассудком от возбуждения и жадности, я перепутал мою бутыль яда с целебным эликсиром. И вот теперь я лежу и умираю. Я выпил до дна мое зелье здоровья, но это не устранило действия яда. Боюсь, мои внутренности постепенно превращаются в кашу. Я умру где-нибудь через денек, потешаясь над своей последней неудачей.
При мне ключ к замку, который еще предстоит найти. Я нашел этот ключ у самого главного входа. Возможно, это ключ от Двемерских сокровищ. Я-то этого уже не узнаю.
Если кто набредет на мою записку — поздравляю, далеко забрался. И не пей то, что осталось в бутылке. На вкус как желчь Гуара, только вдесятеро убойнее.
Последние слова умирающего
Прошло уже много дней после обвала. На мою долю выпало много замечательных приключений. Боюсь, что это — последнее. У меня нет полной уверенности в том, что произошло. Может быть, обвал случился из-за ловушки? Но не было слышно и щелчка, как от какого-то устройства. Может, это был просто несчастный случай, а мне случилось оказаться в нужное время, но не в том месте. Но, теперь я здесь, а обвал наполовину погреб меня и перебил ноги. Первые дни боль была просто непереносимой. Была ли? Кто знает… В таком месте легко потерять счет времени. Особенно, в подобном положении. Боль уже почти прошла. Привыкание к боли — само по себе битва. Мое время истекает. Я умру здесь, в этой гробнице. Для покойника лучше места не найти.
Куда только не заводили меня мои приключения! В такие места, о существовании которых никому не известно. Многие сокровища, мифические артефакты, были добыты мной. От давно потерянных чаш до самоцветов, обладающих небывалой силой, до могущественных религиозных артефактов, больше интересных безумцам, нежели простым людям. По крайней мере, эти воспоминания уйдут со мной в могилу.
Я буду скучать по моему отцу. Как и я, он был искателем приключений. Мы были похожи, хотя мне больше улыбалась фортуна. По крайней мере, до сих пор. Теперь он будет сам по себе. А меня зато не будут донимать шутками о моем питомце в детстве. А мои ученики… как мне нравилось обучать их разным секретам, разным загадочным и неизвестным вещам. Пусть им сопутствует успех.
Хотя, у меня есть компания. Вместе с этим перебитым телом, в этой груде земли покоятся мои испытанные кожаные одежды, мой клинок, и конечно же, моя особенная шляпа. Я не могу достать их, но знаю, что они здесь в безопасности. Я не умру в одиночестве.
Потертое письмо
Абсолютно ли ты уверен в необходимости столь чрезвычайных мер? Я понимаю твою озабоченность тем, чтобы останки бабушки — да и все места нашего последнего отдыха — были надежно защищены от бессовестных грабителей могил, но сомневаюсь, что даже самый стойкий боец проникнет сквозь рубежи, воздвигнутые тобой в мавзолеях Эброкки, не говоря уж о ничтожных ворах.
Мне довелось увидеть наброски твоего архитектора, и представляется, что некоторые из ловушек лишены каких бы то ни было предохранительных механизмов. Как же тогда наши потомки смогут посетить гробницу, если они пожелают почтить память предков?
Повторяю, Отец клана, — я не ставлю под сомнение твои намерения. На самом деле я рад, что ты взялся за создание монументального сооружения, призванного служить всему нашему роду. Я лишь хочу увериться, что и к реконструкции Эброкки ты подходишь со своим обычным рационализмом. Надеюсь, это письмо застанет тебя в добром здравии.
Потрепанный дневник
Уже давно я пытаюсь освободить Эрандура от зла, пленившего его. Даже когда его занятия некромантией привели к нашему исключению из Гильдии магов, я продолжал мягко наставлять его на путь добра. Увы, во время нашей ссылки мой старый друг запятнал себя гнусными делами, и я с ужасом узнал, что он стал жалким последователем хитроумного Короля Червей. Личем.
Архимаги, слепо следующие догматам, отвернулись от меня, когда я поведал им о своем открытии. Они вспомнили только о том, что я был изгнан, и поэтому отказались послать мне на помощь отряд боевых магов. И поэтому это дело тяжким грузом ложится на мои плечи. Я сам должен справиться с этим личем, бывшим некогда моим другом.
Теперь я брожу по этим катакомбам, известным как пещера Потерянный Мальчик, вдалеке от жилищ эльфов и людей. Я надеюсь, что мне удастся провести ритуал очищения, сразить страшного лича и освободить душу Эрандура. Я оставлю здесь свои записи на тот случай, если мне не суждено вернуться из этих подземелий — пусть они послужат предупреждением тем, кто последует за мной.
Распоряжения Стражи Рассвета
Распоряжения Линоиту
Нам стало известно о возросшей активности вампиров в западной части Скайрима. В ближайшие недели мы планируем послать туда еще нескольких стражей, нам нужно организовать сеть тайников, с помощью которых мы могли бы снабжать их всем необходимым.
Тебе следует оборудовать тайники в следующих местах:
— на маленьком островке к югу от солитьюдской лесопилки,
— на востоке от входа в руины Вольскигге,
— на восточной стороне моста у Картвастена.
Если сведения правдивы, ситуация может быть куда более опасной, чем ты можешь предположить. Будь настороже.
Распоряжения Салии
В последние несколько недель бесследно сгинули все гонцы, отправленные с тем, чтобы пополнить тайники в северных пределах. Припасы следует доставить в течение одной недели, иначе наши агенты начнут испытывать нужду в самом необходимом.
Тебе следует пополнить следующие тайники:
— в Морфале, на островке прямо на восток от мельницы,
— рядом с гостиницей "Ночные ворота", у подножия пирса,
— рядом с Винтерхолдом, под большой аркой.
Прояви осторожность. Многие уже пытались выполнять эти поручения, но сгинули.
Распоряжения Хакару
Ты постоянно проваливаешь порученные задания и позоришь весь орден. Ты действительно так глуп, что не можешь выполнить даже простейшее поручение по доставке?
У тебя последний шанс обелить свое имя. Для снабжения агентов — стражей, выполняющих особые поручения, нами недавно организована сеть тайников в пустошах. Тебе надлежит пополнить запасы в сундуках, перечисленных ниже, а затем вернуться за новыми распоряжениями.
Тайники во владении Винтерхолд расположены:
— в Рорикстеде, на пастбище за гостиницей "Мороженый фрукт",
— около святилища Стендарра, в центральной части тундры,
— к югу от западной сторожевой башни Вайтрана.
У тебя одна неделя. Выполни поручение, как положено, или не возвращайся вовсе.
Свиток, написанный кровью
Это последние слова, которые кто-либо услышит от меня. Слышите? Как глупо. Как будто кто-то УСЛЫШИТ, что я пишу. Но, несмотря на это, я — одинокий путешественник, и никогда не останавливался, чтобы узнать кого-то получше. Кроме этой милой Мариа в Строс М'кай. Она навеки останется в моем сердце, даже после смерти. Если бы я могу увидеть ее, или услышать ее прекрасный голос, я бы умер счастливым.
Я лежу с перебитой спиной. Не могу двигаться, и наверняка умру через несколько часов. Оставшееся время я посвящу прощанию с этим жестоким миром. Тем самым, в котором мне был уготован путь вора. Это не так плохо. Если когда-нибудь услышите о Малаки Легконогом, можете продолжить ее тем, как вы нашли мое тело в склепе, где я искал награды, чтобы прокормиться. Что за жизнью я жил. Если вы, как и я, вор, окажите себе услугу, и выберите иной путь. Если бы я мог начать все сначала, я бы многое изменил.
Царапанье и стоны жуткой нежити теперь все громче. Боюсь, что на этот раз они меня прикончат. Знайте, я умру болезненной смертью несчастного человека. Пусть боги смилуются над моей душой, и мне не придется существовать в этом мире после смерти.
Совет охотника за оборотнями
ты желаешь отправиться на Охоту Хирсина, и я не могу остановить тебя. Но выслушай мой совет — оборотни никогда не охотятся поодиночке. Если столкнёшься с таким случайно, не совершай следующей ошибки — не увлекайся сражением. Одиночка никогда на самом деле далеко от стаи не отходит, а стая всегда голодна.
Вервольфы при всей своей жажде крови и звериной силе — весьма хитроумные существа. Их вой может призвать не только других оборотней, но и обычных волков. В некоторых редких случаях в бой вступают даже медведи. Это просто невероятно, до чего легко удаётся получить численное преимущество недавно ещё одинокому оборотню.
Поэтому лучший совет, который может дать бывалый охотник за оборотнями, будет таков: перережь извергу глотку ещё до того, как он испустит вой, призывая себе поддержку.
Сообщение от Хосфата для Косадеса
[Следующая информация подготовлена Хасфатом Антаболисом для Кая Косадеса.]
Дом Дагот — исчезнувший Великий Дом. После Битвы у Красной Горы оказалось, что его глава готовил тайный заговор, и Дом был опозорен. Многие из Дома Дагот погибли, защищая его; выживших, кто еще был предан Великому Совету, распределили среди других домов. Храм заявляет, что легендарные злобные существа, живущие в шахтах Красной Горы в регионе Дагот Ур — это первоначальные лидеры исчезнувшего дома, выжившие с помощью мощной черной магии.
В этих книгах найдены ссылки на Шестой Дом и его уничтожение. Вы можете найти их у продавца книг Дорисы Дарвел в Торговом Районе.
ВОЙНА ПЕРВОГО СОВЕТА
СВЯТОЙ НЕРЕВАР
НЕРЕВАР ЛУНА-И-ЗВЕЗДЫ
НАСТОЯЩИЙ НЕРЕВАР
Страница из дневника Тенима
Мы заключили сделку со злом. Хоть мне и не по себе и я нервничаю из-за этого соглашения, я полагаю, что защита наша послужит нам хорошо. Те, кто хочет нас уничтожить, должны обладать крепкими нервами и искушенным умом, поскольку если они просто попытаются пройти прямым путем в эти пещеры, их ожидает участь похуже смерти.
Когда мы обнаружили эти пещеры и начали исследовать, мы думали, что нашли убежище от наших врагов. Когда мы прошли внутренними галереями, мы еще не знали, что обнаружим. И в последнем зале мы нашли полуразрушенные ворота, ведущие в огромный склеп. Поначалу мы надеялись пополнить наши кошельки, но внезапно поняли, что находимся в самом логове смертоносных существ. Умело, пользуясь здравым смыслом и оружием, мы пробили себе путь из берлоги нечисти. На некоторое время нам удалось забаррикадировать вход, но угроза нависла над нами. Гиден — это он придумал план, как мы можем договориться с нечистью. Нам позволили селиться в этих пещерах, в обмен на "питание" для этих существ. Для того чтобы исполнить это, мы создали приманку и проложили путь для охотников за сокровищами и прочих надоедливых личностей. Те, кто будет неосторожен, несомненно, почувствует, как когти судьбы смыкаются на его горле.
Малврулия очень переживает из-за сложившейся ситуации, и я сам соглашусь с ним. Это добром не кончится, но так или иначе нам нужно найти другое место для жилья.
Судовой журнал "Эммы Мей"
…в Лейавине на борт взяли еще несколько ящиков, затем капитан Лафтон повернул "Мэй" на север, к Имперскому городу. Мы просили его подождать до утра, но он настоял на том, чтобы отправиться дальше, несмотря на надвигающиеся тучи. Да будет известно, что то было его личным решением.
Вскоре "Мэй" попала в шторм. Как мы и думали, плыть дальше было слишком опасно. Когда закат уже догорал, кормчий Квиллан заметил небольшую бухту по правому борту. Капитан приказал рулевому направить туда корабль, надеясь вывести "Мэй" из залива Нибен. В эту минуту Гейбл подал мне знак, и мы ударили. Он всегда хотел занять место капитана, и, учитывая весь этот хаос, нельзя было и представить себе более подходящего момента. Только этот идиот Блэкли принял сторону капитана, но все остальные решили взять "Мэй" в свои руки. Бой длился одну или две минуты. Блэкли и Лафтон должны были понимать, что сопротивление бесполезно. Мы бросили их в трюм, и новый капитан, Гейбл, повел "Мэй" в бухту. Надеюсь, мы сможем переждать там бурю, а затем…
Талморские досье
Дельфина
Статус: Активна (захват или ликвидация), высокий приоритет, одобрение на уровне эмиссара.
Описание: Женщина, бретонка, около 50 лет.
Личные данные:
Дельфина была приоритетной целью во время Первой войны по тактическим и политическим причинам. Она принимала непосредственное участие в нескольких чрезвычайно вредоносных операциях Клинков на территории Доминиона. Была раскрыта и должна была быть ликвидирована во время первой чистки, но к несчастью была неожиданно отозвана в Сиродил незадолго до начала боевых действий. Во время войны пережила три покушения, причем в одном случае смогла уничтожить всю группу оперативников. С того времени мы располагаем только косвенной информацией о ней, поскольку она чрезвычайно искусно избегает слежки. Чрезвычайно опасна. Не предпринимать никаких силовых действий без абсолютного превосходства в силе и самой тщательной подготовки.
Примечания:
Вероятно, все еще ведет активную подрывную работу против нас в Скайриме, хотя мы не можем ее обнаружить. Скорее всего, работает одна, поскольку нам не известно о других активных Клинках в Скайриме, а в прошлом она избегала контактов с другими беглыми Клинками по соображениям безопасности (в частности, поэтому до сих пор и не уничтожена). Пока она жива, на нас лежит пятно позора. Любые сведения о ее местонахождении или деятельности следует немедленно отправлять Третьему эмиссару.
Ульфрик Буревестник
Статус: Агент (не сотрудничает), "спящий", одобрение на уровне эмиссара.
Описание: Ярл Виндхельма, предводитель восстания Братьев Бури, ветеран Имперского легиона.
Личные данные:
Ульфрик впервые попал в сферу нашего внимания во время Первой войны против Империи, когда он был захвачен в плен во время боев за Башню Белого Золота. На допросе мы узнали о его потенциальной ценности (сын ярла Виндхельма) и передали его как потенциального агента следователю Эленвен (теперь Первый эмиссар). Его убедили, что информация, полученная от него при допросе, сыграла решающую роль в захвате Имперского города (на самом деле столица пала еще до того, как он раскололся), а затем позволили сбежать. После войны был установлен контакт, и Ульфрик оказался весьма полезным агентом. Так называемый Маркартский инцидент был чрезвычайно ценен с точки зрения наших стратегических целей в Скайриме, хотя в результате Ульфрик перестал идти на прямой контакт.
Примечания:
Прямой контакт возможен (только при крайней необходимости), но в целом агента следует считать спящим. Пока гражданская война идет настолько вяло, как сейчас, мы не должны вмешиваться. Происшествие в Хелгене может служить примером ситуации, когда необходимо было сделать исключение — очевидно, смерть Ульфрика заметно увеличила бы шансы Империи на победу и таким образом ослабила бы наши позиции в Скайриме. (NB: Удивительно своевременное появление дракона в Хелгене все еще расследуется. Очевидный вывод: силы, стоящие за драконами, также заинтересованы в продолжении войны, но не следует сразу полагать, что их цели совпадают с нашими). Победа Братьев Бури также нежелательна, поэтому даже опосредованная помощь Ульфрику должна быть аккуратно отмерена.
Эсбёрн
Статус: Скрывается (только захват), высокий приоритет, одобрение на уровне эмиссара.
Описание: Мужчина, норд, 75–80 лет.
Личные данные:
Эсберн был одним из архивариусов Клинков перед Первой войной против Империи. Он не был полевым агентом, но мы подозреваем, что он планировал некоторые из самых вредоносных операций, которые Клинки проводили в предвоенные годы, включая Фалинестийский инцидент и побег из тюрьмы на Синей реке. Его делом не занимались уже долгие годы — непростительная ошибка со стороны моего предшественника (отозванного в Алинор для наказания и перевоспитания), полагавшего, что он не представляет угрозы из-за преклонного возраста и отсутствия боевого опыта. Пользуясь случаем, напоминаю сотрудникам всех рангов, что никто из Клинков не должен получать низкий приоритет ни по какой причине. Всех их нужно найти и предать суровому суду.
Примечания:
Поскольку мы все еще ничего не знаем о значении и причине возвращения драконов, поимка Эсберна отныне становится нашей главной целью, поскольку среди Клинков он был экспертом по преданиям о драконах. К несчастью, познания Клинков о драконах, унаследованные от их предков-акавирцев, до сих пор весьма и весьма превосходят наши (по большей части теоретические). Архивы Храма Повелителя Облаков, которые считались главной кладовой знаний Клинков, большей частью погибли при осаде, и хотя были предприняты все усилия по восстановлению утраченного, все тексты о драконах (как нам теперь известно) либо вывезли, либо уничтожили еще до нападения. Таким образом, поимка Эсберна — наш лучший шанс узнать, как и зачем вернулись драконы. Нельзя исключать, что в возвращении драконов как-то замешаны сами Клинки.
Недавно мы получили достоверные сведения о том, что Эсберн жив и скрывается где-то в Рифтене. Сейчас идет допрос вероятных свидетелей. Мы должны действовать осторожно, чтобы не вспугнуть Эсберна. Если он действительно в Рифтене, ему нельзя дать возможности бежать.
Управление аппетитом рептилий. Подготовка эксперимента и гипотеза
Я вырастила этих баливогов и скейлона вместе, от детенышей до взрослого состояния. Я причиняла им сильную боль, когда они были агрессивны по отношению друг к другу, и поощряла, когда они проявляли агрессию к другим. Поэтому между ними сложились практически семейные связи, обычно появляющиеся у теплокровных существ. Подробности описаны в записях о предыдущем эксперименте.
Последний месяц я заставляла их голодать в отдельных клетках, изредка давая им поесть, но лишь очень небольшие количества мяса рептилий.
Я раздобыла полного бретонца, который ранее вел праздную жизнь. В нем нет ни грамма мускулов. Несомненно, он должен быть соблазнительной закуской. Но посмотрим!
Я скоро вернусь, чтобы начать эксперимент. Нужно еще некоторое время, чтобы рептилии поголодали и совершенно обезумели.
Ученические принадлежности студентов Академии
Приветствуем тебя, кандидат!
Ещё раз поздравляем с поступлением в Академию магии Шад Астула. Список предметов, необходимых для обучения, прилагается ниже. Пожалуйста, привезите с собой эти материалы. Все товары из списка можно купить в торговом районе Морнхолда. Просим проставить своё имя на каждом предмете для лёгкой идентификации принадлежности.
Одежда:
три комплекта серых академических мантий;
защитные кожаные перчатки;
летний плащ;
зимний плащ.
Книги:
«Справочник ученика» Арамрил;
«Природа огня» Доксин;
«Изменяющая трансформация» Дункана Красного;
«Элементы магии» Альбанона Ренила.
Оборудование:
1 котёл;
1 набор стеклянной лабораторной посуды;
1 медная жаровня;
1 инструмент для упражнений по выбору: либо палочка, либо посох или жезл.
Учебный план Шад Астулы
Юным членам Академии:
Встряхнитесь и проявите себя во всём блеске! Впереди новый учебный день и очередная возможность развивать ваши способности мистицизма и магии, лидерства и военной стратегии.
Пролетели первые дни обучения, и вы доказали, что по праву заслужили честь вступить в ряды этой престижной Академии. Вы не только продемонстрировали отличную сообразительность во время занятий, но также подтвердили и свою способность вносить скромную плату за обучение, без которой Шад Астула не смогла бы гостеприимно распахивать двери перед студентами. Именно поэтому мы рады предложить вам возможность выбрать желаемый курс обучения на следующие десять дней.
Пожалуйста, выберите вводный курс, которым хотите заниматься, и должным образом подайте прошение преподавателю этого искусства. В течение следующих десяти дней вы будете усердно работать с магистром одной из следующих дисциплин.
Следует понимать, что все наименования используются исключительно в рамках преподавания и не являются официальной градацией Гильдии магов или любой подобной организации.
ИЗМЕНЕНИЕ I: Этот вводный курс обучает простым магическим методам физической манипуляции, включая способы укрепления и ослабления основных свойств материалов.
КОЛДОВСТВО I: На этом вводном курсе студенты учатся вызывать простое оружие и щиты, такие как кинжалы и небольшие круглые щиты. Обращаем внимание, что этот курс не затрагивает вопросы фехтования и защиты.
РАЗРУШЕНИЕ I: С целью подготовки к дальнейшему обучению студенты изучают основы манипулирования стихиями огня и мороза. Для покрытия возможного ущерба людям или их имуществу придётся внести дополнительный залог.
ИЛЛЮЗИЯ I: На этом вводном курсе изучают простое манипулирование светом и тенью, звуком и тишиной. Ваше первое задание будет состоять в создании магического освещения.
ВОССТАНОВЛЕНИЕ I: На этом курсе изучают основы искусства исцеления, а также главные принципы управления жизненной силой. Помимо требуемых для обучения материалов может понадобиться покупка мелких животных.
Завершение любого из вышеперечисленных курсов является условием дальнейшего обучения. Студент одновременно может посещать лишь ОДИН из них. После завершения вводного курса появится возможность выбрать другой, если позволяют время обучения и размер группы.
Исследование МАГИЧЕСКИХ ИСКУССТВ ждет вас!
Вы, несомненно, докажете, что достойны полученных знаний и нашего покровительства.
Если по каким-либо причинам вы не сумеете завершить курс, вы сможете пройти его ещё раз за дополнительную плату.
Желаем удачи!
Чудеса Краглорна
Ох, папа, какие чудеса я повидала! Я знаю, мы тогда обменялись чересчур резкими словами, когда ты решил послать меня в Краглорн, но ты оказался прав. Этот опыт принёс мне много полезного. Конечно, мне пришлось смириться с обществом всяких молокососов и тупых хоркеров, но этого следует ожидать всякий раз, когда отправляешься в рискованное путешествие вдали от границ нашего родного Скайрима. Но позволь я расскажу об опыте, который успела приобрести.
Первое, здесь говорят, что звёзды попадали с неба и словно обычные люди стали разгуливать по этим пустошам. Ничего об этом не знаю, но я сама видела, как с поля битвы поднялись, подобно древним привидениям, воины из песка и пыли. Они были суровыми и стойкими, но нет ничего, что не смогла бы разбить честная нордская сталь.
Потом я налетела на этих невероятных монстров, которые выглядят помесью абсолютно разных существ. Это, как если бы у скорпиона и вамасу появился детёныш — и да, именно такой забавный и отвратительный, как это и звучит. Местные называют его «мантикора». Я называю их уродами и бью своим топором. Много раз.
А я упоминала в своём последнем письме о культистах? Да, в Краглорне они тоже есть. И эти культисты совершенно особенные. Себя они называют Чешуйчатый двор и раздают друг другу высокие и пышные титулы, такие как «регенты» и «экзархи». Просто стадо хоркеров! Можешь ли ты в это поверить? Они поклоняются какому-то виду небесного змея! Из всех возможных типов божеств, к которым можно обратиться, они выбрали существо, которое ёрзает на брюхе, и решили, что оно будет концом всего и будет всем. Я их бью своим топором. Много раз. И делаю это с удовольствием!
Сейчас я наслаждаюсь хорошим мёдом и готовлюсь к выступлению на Арене Драгонстара. Ты бы так гордился мной, папа! Я собрала добротную группу воинов и думаю, что у нас хороший шанс победить на этом состязании. Кто бы мог подумать, что из норда, тёмного эльфа и двух аргониан получится такая отличная команда? Я не смогла выяснить все детали — кому именно мы будем противостоять, но, как я считаю, вряд ли это будет сложнее, чем Конунлейкарские игры. Я напишу тебе снова после того, как мы завоюем трофей. Или что мы там выиграем.