Защита Энейды
«Не было ни верха, ни низа, никаких пространственных координат, да и время будто остановилось. И ничего толком не чувствовалось, сознание оставалось на грани яви и небытия, выплывая оттуда на секунду-другую, чтобы снова погрузиться в ничто. Потом оно несколько успокоилось, определило, что все не так уж и плохо, и стало задерживаться на поверхности бытия куда дольше, пока вдруг резко и окончательно не пришло в себя, а вместе с ним и его главная составляющая – человек. Произошло мгновенное воссоединение, словно бесчувственное тело окропили живой водой, и Фил приоткрыл глаза, обретая собственную физическую сущность, коей и являлся на данный момент – навигатора первого класса, здорового, полноценного мужчины в расцвете сил с запоминающейся внешностью. Узнавание самого себя после глубокого искусственного сна прошло незаметно и буднично (первый раз, что ли?), но вот ощущения, которые привносил анабиоз после пробуждения, приятными никак не назовешь, к ним толком не привыкнешь: одно плывущее, будто в нокдауне, сознание чего стоило. Да и все остальное тоже. Слабость, например. Радужные пятна перед глазами. Ну и мысли под стать: вялотекущие, абстрактные, никакие…»
Не было ни верха, ни низа, никаких пространственных координат, да и время будто остановилось. И ничего толком не чувствовалось, сознание оставалось на грани яви и небытия, выплывая оттуда на секунду-другую, чтобы снова погрузиться в
Однако какое-то смутное беспокойство, что владело им с первых секунд пробуждения, все не отпускало. Эдакий неприятный, даже обескураживающий фон. Словно заноза возле сердца. Фил пялился в потолок анабиозного отсека и никак не мог сообразить, что же не так. Автоматика разбудила, он жив-здоров? Да, слава богу. Память не в пятнах временной амнезии? Вроде нет, все, что надо, помнит… Тогда в чем же дело?!
Фил потер лицо руками, встряхнулся, потянулся и сел на ложе ан-камеры. Неторопливо огляделся, особо уделяя внимание деталям. Подчас ведь именно от мелочей и зависит наше благополучие.
Однако ничего особенного не заметил. Все на месте, все в порядке. Воздух свеж, посторонних запахов нет, аппаратура в норме, зелененькие огоньки так и бегают, чисто, светло и уютно, как и положено в обжитом родном доме. А разве корабль не его дом? Вот именно. Его. Но почему тогда беспокойство не проходит, хоть ты тресни? Отчего же на душе так неуютно и тревожно?
Фил, стараясь ни о чем не думать, посидел еще немного, собрался и резко встал. Моторика оказалась в норме, даже не покачнулся. Хотя что удивительного? Здоровьем бог не обидел, силой тоже, сейчас еще транк выпьет, но так, для окончательной стабилизации, а после и поесть организует, а то жрать охота, аж желудок звенит. Понятно, что перед «лежкой» никакой еды в принципе, и желательно часов за десять минимум, иначе пробудишься весь в «благородной отрыжке», а кому оно такое надо? Филу уж точно нет.
Насвистывая мотив популярной песенки, подошел к стенной нише, раскрыл створку и машинально глянул в зеркало. Красавец… Мускулы так и играют, бронзовый загар подчеркивает их рельефность, на животе кубики и ни грамма жира (зря, что ли, в свободное время в тренажерном отсеке парился?). Чуть вьющиеся темные волосы вкупе с голубыми глазами и упрямо сжатым ртом завершали образ мужественного парня и любимца женщин. А уж в форме навигатора он вообще выглядел на все сто. Настоящий космический волк, гроза метеороидных потоков и кластеров, космос по колено и вообще привет вселенной… М-да, волк. Волчара, блин. Только вот с собственными чувствами справиться не может, мерещится всякое…
Одевшись в рабочее, раздраженно хлопнул створкой гардеробной и открыл соседнюю, оружейно-медицинскую. Некоторое время с профессиональным интересом рассматривал ячейки с оружием, останавливая взгляд то на файдере, то на игломете, то на спире… Нет, к черту! Еще паранойи не хватало для полного счастья, поэтому берем транк, выпиваем и аккуратно закрываем нишу. Пока закрываем. Тем более ниш таких на корабле – в каждой секции. Успеется. Что он, в самом деле, предчувствиям каким-то доверяет больше, чем здравому смыслу? Вот именно.
Чуть повеселев, отправился в рубку проверить состояние бортовых систем, двигательной группы, навигации и прочего, столь необходимого в длительном полете. Скоро маяк и п-бросок, а это вечная головная боль для навигаторов: системы корабля должны не просто нормально функционировать, а быть как с иголочки, без всяких там нештатных ситуаций, а то занесет туда, откуда вовек не выберешься. П-бросок такая штуковина, что шутки с ним плохи, с десяток без вести пропавших тому свидетели. А у него очень важная информация.
Наконец-то после многомесячных скитаний в «свободном поиске» Фил наткнулся на настоящее сокровище: маленькую планету с кислородно-азотной атмосферой, вполне пригодную для колонизации. Первичное зондирование показало наличие обильной растительности и примитивной, не слишком разнообразной фауны, но никаких признаков разумной жизни при поверхностном осмотре планеты не наблюдалось. Холмы, озера, леса, реки, океан – все, как на Земле, но благодаря трем светилам, к которым планета попеременно поворачивалась «боками», климат ровный, умеренный даже вблизи полюсов – суточные колебания температуры не более двадцати градусов, и все в пределах от плюс десяти до сорока по шкале Цельсия. Сильных ветров не наблюдается, примерно раз в трое местных тридцатичасовых суток идут спокойные обильные дожди, несущие в водоемы чистейшую пресную воду. Рай, да и только. Теперь надо доставить собранные данные, образцы грунта, воздуха и воды по назначению и в минимальные сроки. Так что за дело. Но сначала все же перекусить. Кто сказал, что хороший стейк и картофельное пюре с подливкой делу помеха? Очень даже наоборот!
Но и за едой Фила не покидали какие-то дурные предчувствия. Думал о чем угодно, только не о еде, на автопилоте жуя и отрезая очередной кусок. Без всякого удовольствия утолив голод, бросил тарелку с недоеденным обратно в синтезатор и, чертовски раздраженный, направился в рубку. Очень быстро направился, как будто там сейчас решалась его судьба. А когда активировал входную мембрану, то тут же понял, что насчет судьбы был недалек от истины.
В отсеке управления лицом к нему сидела умопомрачительной красоты женщина с длинными волосами рыжеватого оттенка, свободно ниспадающими на плечи. Легкая улыбка трогала губы, распахнутые глаза цвета майской травы смотрели открыто и приветливо. Глубокий вырез полупрозрачной туники, едва скрывающей спелые налитые груди, так и притягивал взгляд. Изящные руки с тонкими запястьями покоились на подлокотниках, а длинные ноги превосходной формы чуть подогнуты и на них очаровательные туфельки нежно-зеленого цвета с ремешками до икр. Была она вся воздушная, чудесная, сотканная из сна и вдруг вошедшая в реальность, да так и оставшаяся в ней. И пахло от нее лесом, земляничными полянами, свежей утренней росой, густыми травами и медом. И непонятно, что больше обволакивало и заставляло забыть о недавней тревоге: то ли запах этот, то ли неземная красота ее, то ли аура исключительности, то ли все вместе. Это была богиня, сошедшая вдруг с Олимпа и оказавшаяся тут, рядом. И вполне реальная, осязаемая, никакой мистики. Только…
Только вот поисковый корабль модификации «Дельфин» принадлежал к типу «одиночка» и рассчитан был на одного члена экипажа, в данном случае на Фила Кроуза, навигатора первого класса, он же пилот, бортинженер, десантник, врач и много чего еще. Универсал. Многостаночник и профессионал. Одинокий космический волк. И поэтому никакая женщина на «Дельфине» находиться не могла. Ни в качестве члена экипажа, ни в качестве пассажира. Не могла по определению. Где-то был космос с его галактиками, туманностями и цефеидами, где-то далеко была Земля, в одном п-броске располагалась стационарная база «Нурпорт», где-то цвела и умирала жизнь, а она была рядом. И – улыбалась…
Он, наверное, сходил с ума. В буквальном смысле. Ничего не видел, кроме этой женщины. Какие же шелковистые у нее волосы и кожа… Чарующая улыбка и манящий взгляд… Какие восхитительные груди и бедра… Изящные ножки с маленькими пальчиками, которые немедленно захотелось перецеловать… Да всю ее целовать, до одури, до исступления, до истомы – нет и не предвидится ничего более пьянящего и дурманящего, счастливого и блаженного. Кто вас выдумал, женщины? Какой маг и волшебник воплотил в вас всю красоту мира, его истинное совершенство? И сделал нас, мужчин, вечными вашими рабами? Да не столь уж и важно кто. Главное, вы есть. И можно добровольно и безнаказанно сходить с ума…
Он и сходил. Буквально с первого мгновения, как только увидел ее там, в рубке. Куда делись его здравый смысл и профессиональное чутье? Осмотрительность, рассудительность? Чувство опасности, наконец? Ушли в одну секунду, остались за бортом, осели где-то глубоко в подсознании, исчезли напрочь. Он почему-то уже не контролировал себя, превратившись в одну жаждущую этой женщины плоть. Вопреки обстоятельствам и тому же здравому смыслу.
И не сказать, что он так уж истосковался по теплу женского тела. Да, приходится обходиться без него довольно долгое время, пока подлетаешь к маяку для п-перехода и ждешь синхронизации, а это иногда не одна неделя. Но сам полет к «барьеру» проходит в анабиозе. Издержки профессии, ничего не попишешь. Да и на базе ждала очередная подружка. Но тут словно голову потерял. Как зеленый пацан, подросток, душными ночами натирающий пальцы о пульт головизора, жадно всматриваясь в каждый изгиб тела недосягаемой в своей ослепительной красоте кинозвезды. И вот она, несбыточная мальчишеская мечта, вдруг стала близкой и доступной. Да чего уж –
Спальный отсек на «Дельфине» был невелик, ибо все подчинено функциональности, как и в других отсеках поисковика: выдвигающийся сегмент спального места, встроенный бытовой шкаф, прикроватный столик, несколько полочек по стенам плюс душевая кабина и санузел. Не то чтобы спартанская обстановка, но и не номер-люкс с шампанским и цветами в хрустальной вазе. А вот о последнем Фил пожалел, когда нес
Улыбаясь, она обняла за шею, прильнула, чуть приоткрыв губы. И грех было их не поцеловать. Боже!.. Какие у нее восхитительно сладкие, умелые губы! Ох!.. Закрыть глаза и ни о чем не думать, кроме этой женщины. Все вожделенные красавицы мира померкли перед той, что он держит сейчас в объятиях. Какое же сокровище упало ему в руки… К черту звезды, галактики и саму вселенную! К лешему все эти базы и маяки с их переходами! Он хочет эту женщину. Сию секунду хочет. До самозабвения…
У себя в отсеке (и к месту пришлось, что он называл его «спальней») все же не стал спешить, как ни подстегивало желание
И когда он вошел во влажное, ждущее лоно двумя сильными толчками, она тут же обвила его бедра неожиданно сильными ногами, подчинив движения обоих какой-то невероятной внутренней пульсации, немедленно отозвавшейся в его теле, пробежавшей холодком по позвоночнику и мягко толкнувшей в затылок. Ощущения тут же усилились невероятно, он будто бы весь стал одним большим органом, ищущим соития с этим до судорог желанным, грешным и жадным до его ласк телом… И как-то на удивление просто получалось балансировать на грани, удерживая себя, оттягивая мгновение взрыва до последнего.
Фил взвыл, как стая диких зверей, стал легким, будто воспарил над собой, и все продолжал извергать семя в ненасытное лоно, сотрясаясь в конвульсиях запредельного по ощущениям оргазма. А тело женщины претерпевало непонятную трансформацию, переходило в какую-то иную форму, сначала медленно, а потом все быстрей и быстрей, пока не стало клубком извивающихся щупалец, намертво вцепившихся в Фила. Теряя сознание, тот издал придушенный всхлип, но вырваться из скользких объятий не смог, продолжая низом живота соприкасаться с горячим лоном – единственным, что осталось от божественной женщины после ужасающего преображения. И это лоно неумолимо втягивало в себя, вбирало без остатка жизненные силы единственного мужчины на этом корабле…
Стражи Энейды отлично умеют защищать от чужаков свою маленькую райскую планету – лакомый кусок для колонизаторов. Миролюбивая раса бесконечно милосердных существ выбрала самый щадящий способ умерщвления вражеских лазутчиков, оставляя их в счастливом неведении до самого конца и скрашивая последние мгновения жизни наивысшим наслаждением.
А Стража Гарха за блестяще проведенную операцию досрочно отпустят с очередного патрулирования домой, в родное Синарское море. Повидаться с женой и тремя детьми…