Щукин Андрей Андреевич, 40 лет.

Щукина Татьяна Григорьевна – его жена, 30 лет.

Щагин Олег Васильевич, 40 лет.

Квартира Щукиных. Богатая современная обстановка – смесь старины и «модерна». Стены украшены множеством грамот, дипломов и других знаков отличия. На самом видном месте – большой портрет седобородого старика со Звездой Героя и лауреатскими значками. Справа – дверь, ведущая в соседние комнаты. Возле нее – большое зеркало. Слева – письменный стол. За столом восседает Щукин. Это высокий, плотного сложения мужчина с гладковыбритым, розовощеким лицом. Одет он в красивый домашний халат, из-под которого видна белоснежная рубашка и яркий, аккуратно повязанный галстук. Перед Щукиным на столе разложено множество телеграмм. Он просматривает их с самодовольной улыбкой. Звонит телефон.

Щукин (кричит в сторону соседней комнаты). Татьяна! Телефон!

Из соседней комнаты выходит Татьяна. Она в роскошном розовом пеньюаре. На голове – сеточка, фиксирующая прическу.

Татьяна (снимает трубку). Алло?.. Кого?.. А кто его спрашивает?.. Минуточку, я сейчас постучу ему в кабинет… (Стучит кулачком по столу.) Андрей! Возьми трубку!

Щукин (тихо). Кто это?

Татьяна (тихо). Агеев какой-то…

Щукин (тихо). Не какой-то, а руководитель лаборатории… (Берет трубку.) Алло! Щукин слушает… Ах, это вы, Владимир Степанович! Очень рад!.. Спасибо, дорогой, спасибо!.. Да-да, сорок лет уже… Ну какая это молодость! Старше Пушкина, а до полного собрания сочинений еще не дотянул… Ну-ну, надеюсь, что впереди… Владимир Степанович, вы приглашение получили?.. Да, сегодня в Доме ученых… В банкетном зале… Да нет, небольшая пирушка, хотя повар мне гарантировал, что будет вкусно. Обязательно приходите, жду вас!.. Отец, конечно, будет. Он вчера из Лондона специально прилетел… Да, с конгресса… Чувствует себя неплохо, хотя, конечно, в его возрасте такие перелеты… Так я жду вас. Ну, обнимаю! (Кладет трубку, жене.) Очень нужный человек.

Татьяна. Придет на банкет?

Щукин. А куда он денется?.. Сегодня все придут: и те, кто любит меня, и те, кому я поперек горла… Все придут с поздравлениями!

Татьяна. Рублей на семьсот пир, не меньше…

Щукин. Не обеднеем! Лучше на праздник, чем на похороны, а?

Татьяна. Что ты несешь? В сорок лет мог бы не думать о похоронах…

Щукин. А знаешь, мне иногда не верится, что всего сорок… Доктор наук, директор института… Да на это люди тратят всю жизнь, а я – только сорок лет.

Татьяна. Ну, твой отец в тридцать восемь стал академиком.

Щукин. Отец не в счет. Он – гениальный ученый!

Татьяна. А ты нет?

Щукин. Сегодня на банкете выясним… Думаю, что в речах будет фигурировать эпитет «талантливый»… Не больше!

Татьяна. А «выдающийся» не скажут?

Щукин. Не думаю… Разве что под конец, когда напьются…

Татьяна. Но все равно. «Талантливый» – это больше, чем «способный»?

Щукин. «Способный» – это вообще не термин! Если человека в сорок лет называют «способный», значит, он – бездарь!

Телефонный звонок.

Татьяна, телефон!

Татьяна. Господи, ну почему ты сам не протянешь руку?

Щукин. Я тебе, кажется, объяснял… Когда человек моего положения сам снимает трубку, это значит, что он играет в демократичность… Мне это еще рано.

Татьяна (снимая трубку). Алло?.. Что?.. Телеграмма? Диктуйте… (Записывает.) «Щукину Андрею Андреевичу. Поздравляю славным сорокалетием. Желаю здоровья, счастья, успехов поприще науки. Академик Востряков». Спасибо. (Кладет трубку.)

Щукин. Ага, это приятно. Старик Востряков не часто шлет поздравительные телеграммы. Очень приятно, хотя и несколько суховатый текст…

Татьяна. Что ты привередничаешь? Нормальная телеграмма.

Щукин. От него – нормальная. Но вообще я не люблю, когда экономят на предлогах. «Успехов поприще науки…». Понимаешь, не «на поприще», а просто «поприще»… Не думаю, чтоб академик сберег три копейки на этом «на»… Просто, очевидно, он хотел, чтоб телеграмма носила сугубо официальный тон.

Татьяна. Боже, какие тонкости!

Щукин. А ты как думала? В нашей жизни все мелочи имеют колоссальное значение… У тебя отец был крупным работником, неужели он тебе ничего не объяснял?

Татьяна. Что объяснял?

Щукин. Нюансы деловых взаимоотношений. Тут все важно: кто снимает трубку, когда тебе звонят, и кто первый говорит «до свиданья», когда разговор окончен… Как тебе пожимают руку – протягивают через стол или предварительно встают. Как тебе кивает твой коллега: просто кивок, или он касается шляпы рукой, или эту шляпу снимает.

Татьяна. Кто придумал эти законы?

Щукин. Такие законы не придумываются, Танюша. Наше дело их открывать и им подчиняться. (Перебирает телеграммы.) Вот смотри – лежат телеграммы. Вроде одна похожа на другую, а между тем я по первым словам узнаю, от кого они. (Читает.) «Милый Андрей Андреевич…». Это от студентов. У них сессия на носу. Для них экзаменатор сейчас милей отца родного. (Читает следующую телеграмму.) «Уважаемый Андрей Андреевич! От всей души…». Это из министерства. Они всегда пишут «от всей души», чтобы напомнить, что она у них есть. (Берет следующую телеграмму.) «Родной Андрюшка, обнимаю…». Это кто-нибудь из друзей. Так и есть. Мишка Дегтярев. Мы с ним в одной группе учились. Теперь он доцент университета и соответственно имеет право на «Андрюшку» и на «обнимаю»…

Татьяна. Играешь ты с этими бумажками, как ребенок, честное слово…

Щукин. А что, нельзя? Кажется, в свои сорок лет я уже стал достаточно солидным человеком, чтобы позволять себе детские радости…

Звонок в дверь.

Татьяна. Ну вот, уже кто-то явился с визитом, а я черт знает в каком виде…

Щукин. Ты намекаешь на то, чтобы я открыл дверь?

Татьяна. Неужели ты думаешь, что я пойду открывать в полупрозрачном пеньюаре?

Щукин. Для чего же я тебе его купил?

Татьяна. Чтобы самому любоваться…

Щукин (вставая). Ну, знаешь, он мне всегда только мешал. (Обнимает жену.)

Звонок в дверь.

Татьяна (отталкивая мужа). Андрей, открой дверь, человек ждет.

Щукин (грустно). Ну да, он – человек, а я – нет…

Татьяна уходит в другую комнату. Щукин подходит к зеркалу, оглядывается и, только понравившись самому себе, идет открывать дверь.

Входит Щагин. Это высокий худой человек с небритым лицом. Одет он в потрепанный костюм и довольно старые желтые ботинки.

Щагин. Здравствуйте.

Щукин. Здравствуйте. (Подозрительно рассматривает гостя.) Вы от кого, товарищ?

Щагин. Я не от кого, я сам по себе…

Щукин. Простите, а к кому?

Щагин. Так к вам, наверное. Вы Щукин Андрей Андреевич?

Щукин. Да.

Щагин. Тогда к вам. Щагин я. Олег Васильевич Щагин.

Щукин (нетерпеливо). Слушаю вас!

Щагин (оглядываясь). О, это ваша квартира, да?

Щукин. Моя. Но, извините, что вам нужно?

Щагин. Андрей Андреевич, разговор у меня длинный… Мне бы сесть.

Щукин (начинает нервничать). Видите ли, я, к сожалению, сегодня очень занят…

Щагин. День рождения у вас, да?

Щукин. Да, и поэтому…

Щагин (перебивая). Поздравить разрешите! (Пожимает Щукину руку.) И, как говорится, пожелать…

Щукин. Спасибо, спасибо… И поэтому…

Щагин. У меня, между прочим, тоже.

Щукин. Что тоже?

Щагин. Тоже день рождения. Сорок лет стукнуло.

Щукин (неторопливо). Вот видите, как интересно. Тем более вы должны понять, что у меня сегодня ни минуты свободной. Зайдите в другой раз или лучше позвоните. Надеюсь, ваше дело терпит?

Щагин. Нет. (Замечает портрет.) Академик Щукин?

Щукин. Да, это мой отец.

Щагин. Портрет красивый. Я его на многих фотографиях видел и на портретах, но здесь он лучше всего получился. (Подходит к портрету.) Хорош! И взгляд такой царский, и осанка… На Чайковского похож, верно?

Щукин (раздраженно). На какого Чайковского?! Слушайте, гражданин, мне действительно сегодня некогда. Либо говорите, что вам надо…

Щагин. Не надо меня гнать, Андрей Андреевич. Я к вам по важному делу. Я, можно сказать, год к вам собирался…

Щукин. Ну так говорите же, черт подери, какое у вас дело! Чего вы мямлите?

Телефонный звонок.

(Кричит.) Татьяна!

Щагин. Телефончик звонит.

Щукин. Слышу! (В сторону двери.) Телефон!

Голос Татьяны. Я еще не готова.

Щукин. Да не надо готовиться.

Голос Татьяны. А кто у тебя?

Щукин. Пока не выяснил. Но можешь появляться в любом виде.

Телефон продолжает звонить.

Щагин (берет трубку). Алло!

Щукин. Кто вас просил?

Щагин. Так звонят же… (В трубку.) Алло!.. Чего?.. (Щукину.) Телеграмма вам. (В трубку.) Что?.. Ага, записываю… «Щукину Андрею Андреевичу. Поздравляю славным юбилеем. Желаю вечной молодости, счастья и успехов во славу науки. Профессор Банников». Спасибо. (Кладет трубку.)

Щукин. Там было сказано «во славу» или просто «славу»?

Щагин. «Во».

Щукин. Очень хорошо!

Щагин. Какая телеграмма приятная.

Щукин. Обычная. (Показывая на стол.) Таких пришло много. Ну так в чем же дело, товарищ… товарищ…

Щагин. Щагин.

Щукин. Ну предположим. Так что вам угодно, товарищ Щагин?

Щагин (нерешительно). Я пришел вам сказать… Сказать… Ну, как бы это поточнее… В общем, так получается, что Андрей Андреевич Щукин – это я.

Щукин. Что?!

Щагин. Щукин – я. Андрей Андреевич.

Щукин. Нне понимаю. Вы же сказали, что вы этот… как его… Щагин.

Щагин (со вздохом). Нет, это вы – Щагин. Щагин Олег Васильевич. А я – Щукин.

Щукин. Что за бред? Как это может быть?

Щагин. Перепутали нас в роддоме…

Пауза.

Щукин. Ну вот что: вы либо выпили с утра, либо у вас здесь (крутит пальцем у виска) не того…

Щагин (обиженно). Почему же? У меня здесь как раз того… Я вам правду говорю. Перепутали нас! Вы – Щагин, я – Щукин. Все просто!

Щукин. То есть как это – просто! Вы в своем уме?

Из соседней комнаты выходит Татьяна. Она переоделась – на ней нарядный серый костюмчик.

Щагин (приветливо). Здравствуйте!

Татьяна. Здравствуйте. (Оглядывает Щагина, затем вопросительно смотрит на мужа.) Кто это?

Щукин. Сейчас выясним.

Щагин. Щагин я. А точнее сказать – Щукин.

Татьяна. Как это понять? (Снова вопросительно смотрит на мужа.)

Щукин. Ну что ты смотришь? Вот пришел человек и заявляет, что я – это не я, а он – это не он! Все очень просто!

Татьяна. Вы оба выпили здесь без меня?

Щагин. Нет, но я бы с удовольствием выпил чайку.

Татьяна вновь вопросительно смотрит на мужа.

Щукин (сердито). Что ты опять уставилась? Слышала – человек хочет чаю!

Татьяна. А зачем ты кричишь? (Уходит.)

Щагин. Вы зря на нее прикрикнули.

Щукин. Ну уж это не ваше дело!

Щагин. Как сказать…

Щукин. Слушайте, хватит валять дурака! Для шуток вы выбрали не очень подходящее время.

Щагин. Так я не шучу. Я хочу вам все объяснить, а вы нервничать начинаете. На жену кричите. И зря вы ей сказали – мол, я – не я! Женщины, они существа слабые. Как-то она перенесет такое?

Щукин. Что именно – такое? Неужели вы думаете, что я поверю этой ерунде?!

Щагин. Сейчас, конечно, не верите, а через минуту…

Щукин. Что будет через минуту?

Щагин. А вот что… (Лезет в карман, достает белую бороду и усы, приклеивает их себе на лицо, после чего подходит к стене и становится рядом с портретом академика Щукина.) Похож?

Щукин замер. Только взгляд его испуганно перебегает с лица Щагина на портрет отца. В эту минуту входит Татьяна, неся на подносе чайник и чашки. Увидев Щагина, она останавливается.

Татьяна (улыбаясь). Андрей Петрович, здравствуйте! Я не видела, когда вы вошли… (Вглядывается в Щагина, лицо ее выражает растерянность. Мужу.) Андрей, кто это?

Щукин. Идиотский вопрос! Разве ты сама не видишь? Поставь чай и иди к себе.

Татьяна (сердито). Может, ты наконец объяснишь, что у нас в доме происходит?

Щукин. Когда выясню, я тебя позову. А теперь иди. (Тихо.) Очень тебя прошу, Танюша.

Татьяна ставит чай и, испуганно поглядывая на Щагина, уходит.

Послушайте, Щагин, кончайте маскарад и садитесь.

Щагин. С удовольствием. (Снимает бороду и усы, пододвигает к себе чашку.) Позволите?

Щукин. Пейте и объясните наконец, в чем дело.

Щагин. Я только того и хочу. (Отхлебывает чай.) Так вот, уважаемый Андрей Андреевич… Вы не против, что я вас по-прежнему буду называть Андреем Андреевичем?

Щукин. А как же еще?

Щагин. Вернее было бы – Олегом Васильевичем, но это пока вас будет путать. Так вот, Андрей Андреевич, ровно сорок лет назад мы родились с вами в роддоме номер шесть, что на Песчаной улице. Вы, конечно, не помните этого момента.

Щукин. А вы помните?

Щагин. Разумеется, нет, но сие установлено документально. Итак, сорок лет назад в этот самый день в роддоме номер шесть родились два мальчика: один – у жены молодого и талантливого ученого Андрея Петровича Щукина, другой – у жены не очень молодого и уж совсем не талантливого домоуправа Щагина Василия Ивановича. Каждый из мальчиков весил три кило, восемьсот граммов. Исходные данные вам ясны?

Щукин. Какие данные?! Говорите понятней!

Щагин. Я бухгалтер, Андрей Андреевич, и я люблю точность. Так вот, каждый из нас – а этими мальчиками, как вы уже смекнули, были мы с вами – весил три восемьсот. Это очень важно, потому, знаете ли, что на бирочках, которые надевают на ручку младенцу, пишется вес его, фамилия матери, ну еще пол. Вес у нас был одинаков, пол – само собой, а фамилии похожи. Щукин – Щагин, Щагин – Щукин. Малограмотный человек легко спутает, верно? А на наше несчастье, медсестра, что командовала нами в палате новорожденных, была не очень грамотной девицей. Она-то нас и перепутала. И вот вас, Олега Щагина, унес к себе домой мой отец, будущий академик Щукин, а меня, Андрея Щукина, утащил к себе папаша ваш, Василий Щагин, царство ему небесное.

Щукин (скептически улыбаясь). И кто ж вам поведал эту леденящую душу историю?

Щагин. Сама медсестра… Та, что перепутала. Варварой ее зовут. Варвара Куницына. Ошибку она обнаружила спустя пару дней после нашей выписки. Тут же, конечно, хотела пойти к родителям нашим, да не решилась.

Щукин. Это почему же?

Щагин. Испугалась ответственности. В общем, струхнула Варвара и промолчала… И много-много лет хранила эту тайну, хотя совесть мучала ее по ночам… И кары небесной боялась, ибо она женщина набожная.

Щукин. Имейте в виду, что я ни слову не верю!

Щагин (не слушая его). А год назад Куницына разыскала меня, упала в ноги и покаялась. И я стал искать вас. И вот нашел…

Щукин встает, задумчиво ходит по комнате. Щагин пьет чай.

Щукин. Послушайте…

Щагин. Если вам трудно называть меня «товарищ Щукин», называйте просто Андреем…

Щукин (зло). Перестаньте юродствовать! Вы никакой не Щукин, и никогда им не будете… Все это – плохо придуманная афера! Приходите первого апреля – вместе посмеемся!

Щагин. Куницына жива. Она на любом суде свой рассказ повторить может.

Щукин. А почему я должен верить какой-то выжившей из ума старухе?! Все равно это никакое не доказательство.

Щагин. А это? (Снова прикладывает к лицу усы и бороду.)

Щукин. Бросьте эти штучки! Я тоже так могу! (Выхватывает усы и бороду, приклеивает их себе на лицо.) Ну?!

Щагин (с улыбкой). На старика Хоттабыча смахиваете…

Щукин (подбегает к зеркалу). Ничего подобного! Очень похож на отца.

Щагин. Наверное!.. Хотите, я вам сейчас фокус покажу? (Имитируя съемку фотоаппаратом.) Посмотрите-ка сюда! Сейчас птичка вылетит! Внимание! Оп!! Готово! (Лезет в карман, достает фотографию). Снимочек получите!

Щукин (разглядывает фотографию). Кто это?

Щагин. Папаша ваш, Василий Щагин. Как две капли!

Щукин (растерянно). Это все равно… не имеет значения!

Щагин. Конечно! Но согласитесь, что как-то неладно получается: вы на него похожи, а я – вылитый академик Щукин! С чего бы?

Щукин. Ну и плевать на это! У меня есть друг – вылитый Чарли Чаплин, однако он же не лезет к нему в сыновья!

Щагин. Кто знает… может быть, и напрасно… (Встает.) Ладно! Есть еще одно доказательство. У сына Щукиных при рождении была обнаружена крупная родинка на левом боку. Об этом записано в истории родов. Мама знала про нее, но забыла, а вспомнив, данную родинку на теле сына не обнаружила. Она спросила врача, а тот сказал, что родинка, очевидно, сошла… (Многозначительно.) Но родинки не сходят!! Прошу убедиться! (С торжествующим видом поворачивается боком к Щукину и задирает рубашку.)

Щукин разглядывает родинку. Из соседней комнаты выходит Татьяна. Увидев мужа в бороде и усах, а гостя – с задранной рубашкой, она в ужасе замирает.

Татьяна. Что это?!

Щагин. Пардон! (Поспешно приводит себя в порядок.)

Щукин (кричит). Татьяна, уйди!

Татьяна (кричит). Я хочу знать, что здесь происходит!

Щукин. Ничего не происходит. Мы просто беседуем.

Татьяна. Беседуете? А почему ты в таком виде, и почему ты смотришь туда?..

Щукин (снимая усы и бороду). Танюша, милая, иди к себе… Я тебе потом все объясню. У меня очень важный разговор.

Татьяна (всхлипывая). Андрей, что случилось? Кто этот человек? Что ему от нас надо?!

Щукин (выпроваживая ее). Только не надо расстраиваться. Ничего особенного не происходит. Это мой старый друг, у меня с ним деловой разговор.

Татьяна (всхлипывая). Ты врешь!

Щукин. Ну, вру… Ну какая разница? Ну посиди немного у себя в комнате. Я тебя очень прошу…

Татьяна (с ненавистью глядя на Щагина). Если он опять будет раздеваться…

Щукин. Не будет! Зачем ему? Ну что он, ненормальный? Я все тебе потом объясню. (Закрывает за ней дверь.)

Щагин (глядя вслед Татьяне). Бедная женщина. Такое, конечно, может потрясти… А кабы она знала, что впереди…

Щукин. Послушайте, Щагин…

Щагин (поправляя). Щукин!

Щукин (решительно). Нет, Щагин!

Щагин. Господи, да неужели вы все еще не верите?

Щукин. Это не имеет значения, верю я или нет! По паспорту вы – Щагин!

Щагин. Ну предположим.

Щукин. Так вот, Щагин, если даже поверить, что во всем, что вы здесь рассказали и показали, есть хоть десять процентов правды, то вы должны понимать, что это дело не шуточное!

Щагин. Да уж какие тут шуточки!

Щукин. Меня интересует, что вы собираетесь делать.

Щагин. Это вопрос сложный. Я год над ним голову ломал. Не так-то легко в нашем возрасте вдруг узнать, что ты не тот Федот. Папа, оказывается, тебе не папа, мама – не мама, жил ты, оказывается, в чужом доме, а в твоем-то доме вырос чужой мальчик, и твои родители ему варенье на хлеб мазали… Когда эта старушка Куницына мне все рассказала, я ведь чуть умом не тронулся! Убить ее хотел… Ей-богу! А все почему: жизнь свою вспомнил… Жизнь свою, которую прожил по вашей вине…

Щукин. При чем здесь я?

Щагин. Согласен! Вы ни при чем, хотя, родись вы с другим весом или с другой фамилией…

Щукин (перебивая). Вы тоже могли родиться с другой фамилией!

Щагин. Конечно! Наконец, я или вы могли родиться девочкой – и все! Каждый был бы на своем месте! А так вы украли мою биографию и взамен подсунули свою. А ваша судьба, которая на мою долю выпала, была нелегкой. Ох нелегкая это была жизнь, Щагин!

Щукин (жалобно). Не называйте меня Щагиным, умоляю…

Щагин (сердито). Не нравится? А мне-то не приходилось выбирать. Я был Щагин, сын Василия Щагина – и точка! И никаких вариантов! Вася Щагин, ваш уважаемый папаша, был мужчиной свирепым и к тому же алкоголиком. Ух и лупцевал же он меня под пьяную руку! И мамашу вашу терроризировал, прекрасную, между прочим, женщину… Фотографию хотите посмотреть?

Щукин (нерешительно). Покажите…

Щагин (доставая фотографию). Вот тут вся семейка… Вот – я, вот – мама, вот – папаша. Здесь он еще молодой!

Щукин. Ну и физиономия!

Щагин. Да нет, физиономия как физиономия! На вашу похожа.

Щукин. Бросьте! (Подбегает к зеркалу.) Ничего общего!

Щагин. Чего уж тут отказываться, Щагин? Дело не в физиономии! Характер у него был поганый. И меня он не любил, хотя и не чувствовал во мне чужого… «Я, – говорил он мне часто, – шельма! И ты, Олег, шельмой растешь! И я тебя пороть буду, потому как себя мне пороть несподручно!» И ведь порол! Из дому я часто убегал, учился плохо… Да бросьте вы в зеркало-то смотреться! Я ведь вам вашу жизнь рассказываю… Ну вот. Потом работал. Работать приходилось много. Мать болела часто, отец совсем спился… Окончил бухгалтерские курсы, бухгалтером несколько лет штаны просиживал. Потом счет липовый подписал. Судили. Защитник на суде, между прочим, заявил, что я рос в трудных условиях. Все равно два года дали. Вернулся – мама умерла, а отец живуч – на шее сидел. Только три года назад прибрал его господь… А у меня вся жизнь поломана. Ни семьи, ни детей, работаю бухгалтером в домоуправлении… По отцовской линии пошел… (Пауза.) Ну как, нравится?

Щукин. Да, не очень веселая история. Однако я не понимаю: к кому у вас претензии? В конце концов, человек сам кузнец своего счастья!

Щагин. Это верно. Только когда ты жизнь куешь, а не она тебя! (Оглядывает комнату.) Вы-то, я вижу, много себе наковали…

Щукин. Слушайте, Щагин… Щукин, ну, в общем, как хотите, давайте начистоту! Что вам от меня угодно? Я ведь не думаю, чтоб вы пришли просто так, испортить мне день рождения.

Щагин. У меня сегодня тоже день рождения.

Щукин. Я помню! И потому, хотя я по-прежнему не очень верю всему вашему рассказу, но, чтобы не травмировать себя, жену, не дай бог, отца, я готов сделать вам соответствующий подарок… Сумму вы сами назовите!

Щагин. Что вы, я не за деньгами пришел… И к отцу моему не пойду. Хотя была мысль, честное слово! Первое, что в голову пришло: найду отца, упаду ему на грудь, заплачу, закричу: «Папочка!»

Щукин (испуганно). Вы что? Решили убить старика?! Ему скоро семьдесят, у него гипертония – и вдруг такое сообщение! Вы что?

Щагин. Ну-ну, не волнуйтесь! Я говорю – мысль была! Но потом, когда про вас справки навел, подумал: нельзя! Академик, светило, лауреат всех премий, – нельзя! Нельзя убивать: растили вы, мол, Андрей Петрович, подкидыша!

Щукин. Я попросил бы…

Щагин. Я и говорю – нельзя! Да и вас жалко. Молодой ученый, директор научного института, жизнь, можно сказать, как стеклышко – и вдруг!

Щукин. Так какого же черта вы пришли?

Щагин. Обидно стало! Год терпел, а тут обидно сделалось… Сорок лет мне сегодня, а за душой ничего! А у вас сорок лет – и телеграммами стол завален… А ведь это я мог быть! Вот так бы в халате сидел, и жена мне у телефона трубку снимала. А вот нет ничего этого! Почему? За что? Чем я виноват?

Щукин. Ну а я-то чем виноват?

Щагин. Так я вас и не виню. Я справедливости требую. Что ваше – то ваше, а что мое – то мое!

Щукин. Не понимаю!

Щагин. А тут и понимать нечего… Я к вам не за подаянием пришел и жизнь вашу калечить не собираюсь! Оставайтесь тем, кто вы есть, каким к вам люди привыкли… И что вы сами добыли, то пусть с вами и будет, а что уж Щукину принадлежит, то, будьте добры, Щукину и верните!

Щукин. Бред какой-то…

Щагин. Почему бред? Ведь даже на суде наследство законным наследникам возвращается…

Щукин. Какое наследство? Вы сами не знаете, чего хотите…

Щагин. Я хочу разобраться, что здесь ваше, а что мое!

Щукин. Вашего здесь ничего нет!

Щагин. Как так? А мы поищем… (Берет со стола телеграмму.) «Щукину Андрею Андреевичу. Поздравляю славным сорокалетием. Желаю здоровья, счастья, успехов поприще науки. Академик Востряков». Вот видите, мне телеграмма… Да еще от такого человека…

Щукин. Вы это серьезно считаете?

Щагин. А то как же? Написано: «Щукину Андрею Андреевичу».

Щукин (кричит). Да поймите вы, черт вас возьми, что это меня поздравляет Востряков, меня!! Меня – ученого, директора института…

Щагин. Ой ли? Вы же прекрасно знаете, что он вас как ученого ни в грош не ставит! И как директора не очень любит. Он просто ценит отца, академика Щукина. Старика не хочет обидеть Востряков… И поздравляет сына Щукина, а сын – это я, и телеграмма – мне!

Щукин (несколько растерянно). Вы, я вижу, зря год не теряли…

Щагин. А как же? Я все справочки про вас навел… Все выяснил.

Щукин. Послушайте, а что если мне позвонить в милицию?

Щагин. Для чего?

Щукин. Для того чтобы сказать, что ко мне явился аферист, который шантажирует, покушается на мою собственность…

Щагин. Ай-ай, как нехорошо, гражданин Щагин! Вы же прекрасно понимаете, что это не так… Ничего вашего, вы меня понимаете, вашего мне не надо! А в милицию я и сам могу позвонить… Моя милиция меня бережет!.. Они помогают искать потерявшихся родственников. Газеты читаете? Ну вот! Мать ребенка во время войны потеряла, а милиция через тридцать лет его находит. А я-то не на войне потерян. Я – жертва мирного времени…

Щукин. Ну хватит, затянули старую песню… Если вам так нравится эта телеграмма, берите ее себе на здоровье…

Щагин. И возьму! И остальные посмотрю… (Подходит к столу, перебирает телеграммы.) Эта тоже мне… Эта – тоже… мне… Это вам… Это мне!.. Мне! (Раскладывает телеграммы на кучки.)

Щукин. Как же, интересно, вы их распределяете? По какому принципу?

Щагин. А здесь все просто… По первым словам… «Уважаемый Андрей Андреевич…». «Милый Андрей Андреевич…». Это все мне… «Родной Андрюша…» – это вам. Ваш дружок прислал…

Щукин. Ах вот как? Ну, ладно… Что вам еще нужно? Только поскорее.

Щагин. Не надо торопиться. У нас разговор долгий… Вы бы халатик-то сняли!

Щукин. Что?!

Щагин. Мой халатик-то, поди…

Щукин. Ну, знаете ли, это уже наглость… Халат действительно подарен мне отцом, но не собираетесь же вы забрать все его подарки?

Щагин. Почему не собираюсь? Очень даже собираюсь!.. Халат подарен папой сыну… Вы к этому никакого отношения не имеете! Давайте халатик, давайте. Пауза. Щукин (снимая халат, зло). Берите, берите, жулик!

Щагин (надевая халат). Зачем же вы меня оскорбляете все время? Ведь обижусь, ей-богу, обижусь! И ничего мне тогда от вас не надо, а просто пойду к отцу, упаду на грудь…

Щукин. Хватит! Я это уже слышал…

Щагин. Вы слышали, а папа нет.

Щукин. И, надеюсь, не услышит?.. Вы же обещали!

Щагин. Ну, обещал!.. Только и вы ведите себя… в пределах! А то – жулик, аферист! Что это такое?.. Надел чужой халат – и еще обзывается!

Щукин (смущенно). Извините!

Щагин. То-то! (Садится на место Щукина за письменный стол.) Давайте-ка спокойно, без темпераментов, как говорится… Телефонный звонок… (Снимает трубку.) Алло!.. Щукин слушает!.. Кто?.. А… Ну спасибо, спасибо… Да, сорок лет, сорок лет… Немало уже!.. Что?.. Почему голос изменился? Охрип малость… Да! Отец ничего, спасибо… Только из Лондона прилетел. Чувствует себя неплохо, хотя, конечно, в его возрасте такие перелеты… Ну, обнимаю вас… (Кладет трубку.)

Щукин. Кто это звонил?

Щагин (небрежно). Да так… мне!

Из соседней комнаты появляется Татьяна. Некоторое время смотрит на Щагина в халате, потом на мужа.

Щукин (жене). Судя по твоему лицу, ты подслушивала?

Татьяна. Вы так кричали…

Щукин. Ну что ж, тем лучше! И что ты на это все скажешь?

Татьяна (упавшим голосом). Не знаю…

Щагин. Я, конечно, извиняюсь, Татьяна Григорьевна, за свое вторжение, но поставьте себя на мое место…

Щукин. Хватит того, что вы уже поставили себя на мое.

Татьяна (мужу). Андрей, пусть этот человек берет все, что хочет, и скорее уйдет.

Щукин. Я тоже так считаю. Но какие гарантии, что, забрав вещи, он не придет еще?

Щагин. Никаких гарантий, никаких… Да и вещи-то мне особенно не нужны.

Щукин. А что же вам нужно?

Щагин. Успеха хочу… Признания общественного. Как это говорится, покоя сердце просит… Не было этого ничего у меня. А ведь сорок лет уже, полжизни проскочил не останавливаясь…

Щукин. Не понимаю, как вы это можете взять? Это заработать надо, голубчик! Заслужить! Понимаете? Не по тюрьмам сидеть, а заработать!

Щагин (обиженно). И не стыдно вам?

Щукин. Мне еще должно быть стыдно? (Сжимая кулаки.) Ух, моя бы воля!..

Щагин. Только не вздумайте меня ударить или, не дай бог, убить!

Щукин (мрачно). Мысль неплохая…

Татьяна. Перестань, Андрей! (Щагину.) А вы, пожалуйста, не тяните за душу. Что вам надо?

Щагин. Я и хочу перейти к делу, а он психует… У меня тут составлен небольшой списочек… (Достает из кармана список.) Так сказать, реестр незаслуженных заслуг…

Щукин. Интересно, что вы там понаписали… (Протягивает руку.)

Щагин (отводит руку со списком). Не спешите… Я прочту все по порядку… Итак, начнем со школы… Вы ее, как выяснилось, кончили с серебряной медалью… Прошу медаль!

Щукин. Это с какой же стати?

Щагин. Учились вы, Щагин, так себе… Средненько! Способностями особенно не отличались. Отцу приходилось постоянно нанимать для вас репетиторов, вы это хорошо помните. Общими усилиями сын академика Щукина получает серебряную медаль… Я ничего не придумал?

Щукин молчит.

Татьяна. Вам-то эта медаль зачем?

Щагин. Повешу над столом, буду смотреть… Ведь я бы ее тоже получил! Я, кстати, учился не хуже.

Щукин. Что ж, по-вашему, в ней нет ни капли моего труда?

Щагин. Есть, конечно… Но переписать-то готовое сочинение на экзамене и я бы смог!

Татьяна (мужу). Ты переписывал готовое сочинение?

Щукин. Я не собирался… Но сама учительница подсунула мне чью-то старую тетрадку…

Татьяна (мрачно). Отдай ему медаль!

Щукин (удивленно). Татьяна, ты что?

Татьяна. Отдай ему медаль!

Щукин (растерянно). Ну пожалуйста! Раз ты тоже такого мнения. Пожалуйста! Я, правда, не знаю, где она…

Щагин. Наверное, где-нибудь в столе… Там же, где диплом с отличием.

Щукин. Надеюсь, диплом вы не потребуете?

Щагин. С дипломом сложнее… Диплом, конечно, ваш, как и всякого, кто институт окончил… Но тут с отличием заковыка! Вы помните, кто был председатель экзаменационной комиссии? Профессор Банников, ближайший друг академика Щукина… (Берет со стола телеграмму.) Вот от него поздравление… (Читает.) «Успехов во славу науки»… Замечает? Не «славу», а «во славу»!.. Это он теперь пишет! А тогда он подсаживался к экзаменаторам и, кивая на вас, шептал им на ухо всякие слова… (Решительно.) Диплом придется тоже конфисковать!

Щукин. Я все понял! Вы – психически ненормальный человек! И к тому же садист!!

Щагин. Опять?.. Ну, ладно! Ничего мне не надо! (Пододвигает к себе телефон, набирает номер.) Алло! Щукина можно к телефону?

Щукин (нажимая рукой на рычаг телефона). Прекратите! (Несколько заискивающе.) Зачем вам диплом? Что вы с ним собираетесь делать?

Щагин. Повешу на стене.

Щукин. Опять на стене!.. Что они вам дались, эти стены?!.. Как ребенок малый, честное слово… Купите эстамп и вешайте! А ведь это диплом! Там фамилия стоит – Щукин. Понимаете? Вы фамилию менять не собираетесь?

Щагин. Вообще-то нет, но сегодня – да! Послушайте, Олег Васильевич, и вы, Татьяна Григорьевна! Я не сумасшедший и, конечно, не собираюсь брать у вас все это навсегда!.. Но сегодня мне сорок лет и ему (кивок в сторону Щукина) тоже… Он сегодня на банкет идет! Там будут сидеть всякие знаменитые люди, пить за его здоровье, говорить ему всякие красивые слова… А мне что? Что у меня будет? Придут два-три соседа да еще начальник ЖЭКа. Хлобыстнем мы водки, сожрем закуску да затянем «Хаз-булат удалой…». И скажет кто-нибудь – уж это факт, что скажет: «Эх, Щагин, душа из тебя вон, прожил ты сорок лет, а достиг чего?» Обидно мне, а? Обидно! Что не так у тебя все сложилось, как стоишь ты… Как подумаю я об этом, граждане, так у меня сердце останавливается… И вот я решил: не будет так сегодня! Сорокалетие свое отмечу при всех регалиях! Все мое чтоб со мной сегодня было! Чтоб гости мои сегодня с уважением на меня снизу вверх смотрели… Отгулять раз, а там, дальше пусть все по-старому: домоуправление да комната неуютная…

Щукин (с некоторым облегчением). Так вы это все на один день? Странный каприз, конечно, но все-таки можно понять… Татьяна, ты как считаешь, а? (Лезет в стол.) Вот возьмите… раз уж вам так хочется покрасоваться перед дружками… Медаль, диплом…

Щагин (заглядывая в ящик.). И вот эту… коричневую… с золотыми буковками…

Щукин (передразнивая). «С буковками»! Да вы знаете, что это?! Это диплом доктора наук! И диссертацию защищал я!

Щагин. А мог – я! Тему-то папа предложил, разработали ее в папином институте… Оппоненты тоже свои люди…

Щукин (жене, ища поддержки). Каков, а?

Татьяна (глухо). Отдай.

Щукин. Да вы что, сговорились? «Отдай», «отдай»! Он так всю квартиру заберет!

Щагин. О квартире разговор особый…

Щукин. Ах, вот вы на что замахиваетесь? Ну, нет! Дудки! Это не получится! Квартиру мне выдал горсовет! На законных основаниях… (Жене.) Ну, что ты молчишь? Что ты так улыбаешься?.. Ну да, отец, конечно, помог… Он ходатайствовал… (Зло.) Татьяна, я не понимаю твоего молчания! Ты, что же, согласна, чтоб этот человек пригласил в наш дом своих дружков-пьяниц? Да они здесь всё переломают на радостях!

Татьяна. Не знаю, Андрей! Ничего не знаю… Оставьте вы меня в покое!

Щукин. Странно ты ведешь себя, Таня, странно… У меня такое впечатление, что тебе нравится мой стриптиз… (Щагину.) Ну что ж, товарищ Щукин, ваша взяла… Располагайтесь поудобнее, чувствуйте себя здесь как дома… Ванная – налево, кухня – направо… В холодильнике есть вино и еда! Вот магнитофон, можете включить… Я его в Японии купил, на свои командировочные, но командировку-то мне папа устроил… Так что можете крутить не стесняясь… (Усмехнувшись.) Нам с Татьяной сейчас уйти, или вы разрешите немного задержаться в вашей квартире?

Татьяна. Я лично никуда не пойду.

Щукин. То есть как?

Татьяна. Я – жена Щукина. Значит, мне со Щукиным и оставаться.

Щагин (удивленно). Как вы сказали?

Щукин (подходя к жене). Ты что? Танюша, что с тобой? Ты думаешь, что говоришь?

Татьяна. Он взял все, что тебе не принадлежит.

Щукин. Но ты-то здесь при чем?

Татьяна. Я при всем, что у тебя было.

Щукин. Но ты любила меня и вышла замуж за меня, а не за Щукина!

Татьяна. А ты? Разве ты сам решил этот вопрос? Нет! Отец выбрал для тебя невесту – дочь своего друга… Славу богу, что это оказалась я!..

Щукин (кричит.) Татьяна! При постороннем!!..

Татьяна. Он не посторонний, он сын Щукина!

Пауза.

Щукин (устало). Ну вот и все! (Щагину.) Надеюсь, ваш список кончился, Андреи Андреевич? Нечего больше взять у меня. Все! Голенький я, как сорок лет назад, когда родился. Ничего у меня своего нет… Разве что паспорт? (Бросает паспорт Щагину.) А вы и его возьмите! Там тоже ничего моего… Ни имени, ни фамилии, ни прописки… Только день рождения! Так и то не моя заслуга… Куда ж мне теперь? В домоуправление? А? Завидная вакансия открылась! Работа тихая, честная, никаких интриг… Сиди, считай… (Щагину.) Вам-то теперь это ни к чему? Правда? Зачем? У вас все будет: дом, супруга верная… (Зло.) Только вы ей родинку покажите, а то не полюбит!!! (Уходит в другую комнату.)

Щагин и Татьяна остаются вдвоем.

Щагин (недоверчиво смотрит на Татьяну). Вы чего-то странное сказали, Татьяна Григорьевна.

Татьяна. А что? Вы недовольны? Вы мечтали получить все щукинское…

Щагин. Но это уж слишком… Перегиб получается.

Татьяна. Почему? Придут ваши гости. Как же можно без хозяйки?.. А тут выйду я в платье из Парижа… Муж подарил… А так бы вы подарили!

Щагин. Зачем же так? Это насмешка.

Татьяна. Почему насмешка?.. Все – как вы хотели! Веселый вечер будет… Придут ваши гости, сядут за стол, всякие слова говорить станут, а вы им ворованные регалии показывать станете…

Щагин. Ну-ну, бросьте… Я ничего не воровал…

Татьяна. Вот как? А разве присвоение украденного не есть воровство? Дипломом хотели похвастать, медалью… А медаль-то ничья! Не его, но ведь и не ваша…

Щагин. Моя! И я бы мог переписать сочинение… Да и я сам мог бы. Писал же в школе. Сам!

Татьяна. Дурак вы, Щукин! Ну, конечно, могли бы… Только радость в этом какая?.. Стали бы вы от этого счастливей?

Щагин. Не пойму я, про что вы…

Татьяна. Не понимаете? Сейчас объясню… Садитесь-ка поудобнее, примите важный вид… Считайте, что ваш банкет начался… Льется шампанское, звенят бокалы, один за другим встают ораторы… «Уважаемый Андрей Андреевич, от всей души поздравляем вас… Ваш вклад в науку поистине неоценим! Ваш выдающийся талант всегда восхищал всех тех, кому выпало счастье работать вместе с вами! Тупица вы, проходимец несчастный!»

Щагин. Э, так не говорят!

Татьяна. Но так думают… И не надо быть особенно догадливым, чтобы понимать это… И он (кивок в сторону комнаты, в которую ушел муж) понимал… И мучался в душе, хотя с самым самодовольным видом пытался мне доказать, что все правильно в его жизни… А я подходила к нему, так же как сейчас подхожу к вам, и целовала его… (Целует Щагина.)

Щагин (вырываясь). Ну будет, будет! То же мне, игрушку нашли!

Татьяна. Не нравится?! Не радует нежность нелюбимой женщины?! А он терпел!.. И вы терпите!.. Вы, что ж, одни блага хотели получить? Нет, голубчик, вы уж все возьмите… Думаете, он не понимал, что с ним, как он живет? Понимал! Только виду не подавал, потому что так легче… Но он всю жизнь боялся, что придет вдруг такой, как вы, и предъявит счет… Он все время ждал вас, Щукин! И жил с этим страхом… Вы-то, сдуру, ему позавидовали, а вам бы посочувствовать… Я вот вам сочувствую, потому что будете вы сегодня веселиться, а в то же время со страхом на дверь поглядывать, как бы не вошел какой-нибудь Щёкин или Щакин и не спросил: «А вы, собственно, по какому праву здесь?! Что вы есть сами по себе?!..» А вы – ничто! И винить в этом некого…

Пауза.

Щагин (снимая халат). Пойду я, пожалуй!

Татьяна (безразличным тоном). Да уж оставайтесь!

Щагин. Нет, пойду… Ни к чему мне это!.. (Берет паспорт Щукина, рассматривает.) Эх, Щукин Андрей Андреевич! Какой ты здесь симпатичный… Приклеила печать твою физиономию к этой обложке, ты и поверил, что это все! (Читает.) «Год рождения – тысяча девятьсот тридцатый. Место рождения…». Татьяна Григорьевна, муж ваш где родился?! Татьяна изумленно смотрит на него. Ох ты боже мой, как же так? Мне в справочной сведения дали!

Татьяна (кричит). Андрей! Андрей! (Убегает в другую комнату.)

Щагин (быстро надевая свой пиджак). Бежать надо!.. (В зал.) Где же мой Щукин? А может, он и не Щукин, а Щёкин?!.. (Убегает.)

Из соседней комнаты выбегают Щукин и Татьяна.

Щукин (оглядывая комнату). Сбежал? Ах аферист! Ах мерзавец! Но я-то хорош! Испугался, нюни распустил, все ему выложил на блюдечке!.. Ты знаешь, Таня, я ведь и вправду ему поверил… Господи, надо ж быть таким кретином… (Смеется.) Родинку рассматривал! Ну как тебе нравится, а? (Хватает со стола усы и бороду, прикладывает к лицу.) Старик Хоттабыч! Анекдот! Рассказать кому-нибудь – не поверят… (Замечает на столе список.) Вот он, списочек! Забыл… (Недоуменно вертит список в руках.) Да он же пустой! Татьяна, видишь, бумажка чистая. Ну, наглец! Танюша, он даже вызывает во мне восхищение! Наглый, но неглупый… Совсем не глупый! (Надевает халат, садится за стол). Как убедил! Просто гипноз какой-то… (Жене, строго.) Но твое поведение в данной ситуации… Некрасиво, Татьяна Григорьевна. Я учитываю, конечно, необычайность момента, но все-таки… Хотя я сам-то хорош… Во все поверил!.. Черт возьми, почему это самым достоверным всегда кажется самое невероятное…

Телефонный звонок.

Татьяна, телефон!

Татьяна не двигается с места.

Татьяна, ты же слышишь? Те-ле-фон!!

Татьяна молча смотрит на мужа.

Ну, знаешь… (Протягивает руку к телефону.)

Татьяна. Не снимай трубку!

Щукин. Почему?

Татьяна (твердо). Не снимай!

Щукин. Но ведь это, может быть, нужный человек…

Татьяна. Поэтому и не снимай!

Телефонный звонок.

Щукин. В конце концов, неудобно… Человек звонит!

Татьяна. Ничего. Решат, что тебя нет дома…

Щукин (возмущенно). Но ведь я-то дома!

Татьяна. Ты в этом уверен?… (Вызывающе смотрит на мужа.)

Под этим взглядом Щукин как-то сразу сникает, садится за стол, обхватывает голову руками. Татьяна садится напротив. Так они и сидят молча. А телефон все звонит и звонит…