Часть первая

Как-то стало очень скучно,Все работа, дом да быт.Вспомнил друга, он когда-тоБыл охотой знаменит.И решил, попивши кваса:«Эх, где нам не пропадать!А займусь и я охотой,Все ж стрелять – не воевать».Для начала – знамо дело:Вот охотничий билет,Только мне сказали тут же,Что билетов пока нет.Нет билета – нет лицензийНа Куницу и Лису,Вот такая незадача —Как же быть теперь в лесу?День, другой прошел, на третийЯ купил себе билет.Выбрал ближние угодья,Блин, ружья-то ещё нет.Тут как раз, прям на прилавке,Карабин – калибра семь.Всего десять наших злотых.И не дорого совсем.Обвязался патронташем,Сумку взял с собой и нож.Не забыл к ружью припасы.Ну, охотник! Ну, хорош!Взял лицензию покруче.Нужен Лось или Кабан.Ночь не спал: все звери снились.Тут иль пан или пропал.Но проснувшись утром ранним,Отхлебнув кваска – чуть-чуть,На Охотничьи угодьяПроложил неблизкий путь.

Часть вторая

Утро раннее – листопадное.Ветер слабенький – и отрадно-то.Я шагаю вдоль поля – покошено.И земля уже плугом взъерошена.Там за рощицей, за дубравушкойБудет счастье моё – важной павушкой.Повстречаю я зверя желанного.Так мечтаю – чего же тут странного.Лось от выстрела успокоится,Малость рогом в землю зароется.За пощаду – награду без тягот,Мне корзину, полную ягод.Ба, да вот и угодий начало.Шел – упрел, хоть берись за мочало.Только снял карабин – лес послушал.Так и сел – кто-то шепчет мне в уши:«Чтоб на мельнице быть половчее,Не ходи ты, пожалуй, к Кощею.Принеси древесины немного,Ту и будет награда – подмога».Я опешил, окрест оглянулся,Об корягу со скрипом споткнулся,А она заскрипела и просит,Скрип по лесу эхом разносит.Пожалел я её, согласилсяИ с охотой почти распростился.Но она опять заскрипела:«Эй, не гоже, коль взялся за дело!Походи, постреляй, постарайся!И с добычей домой возвращайся!»И пропала, как не бывало!Чудеса, это ж как же так стало?Удивился, запил это квасом.Не свихнулся же я нынче часом?Эх, да ладно, пойду, постреляю,А вернусь – у людей разузнаю!

Часть третья

Это ж надо? Я поверил благороднейшей Коряге,Что случиться может чудо, ну хотя бы первый раз.Но закончились патроны, зверь на линии прицелаКак назло не появился – не мозолил даже глаз.И заветное лукошко, эх, да что там, хоть бы птицаПролетела б в синем небе, но не видно никого.Да, ещё шальная ветка больно по лицу хлестнула,И синяк тотчас расплылся вокруг глаза моего.Я иду домой понурый, нет, не злой – а так, немногоВроде как бы озадачен: «Как такое может быть?»Первый раз – да мне по праву, по приметам, не иначе,То есть Чистая удача – я должон трофей добыть.Вот и верь, теперь, пожалуй, на охоту ни ногой,Я иду знакомым полем, мне опять: «А ну, постой!»Оглянулся – вот, зараза, снова нету никого.И синяк заплыл у глаза, я не вижу ничего.Только кто-то нежной ручкой по щеке моей провел,Месяц выглянул и тучки – Ба, на девицу набрёл.Крутобёдрая крестьянка подала хлебнуть кваску,Эх, хоть что-то в этом мире может разогнать тоску.Пять минут поговорили – я уже от счастья пьян.Порывался – скажу честно – затащить её в бурьян…Но девица пожалела, привела к себе в избу,Вот оно какое, счастье – с ней теперь я и живу!Благодарствую охоте, не пошел бы – так и жил.До сих пор гулял один бы, холостым доселе б был.А теперь большой семьею распрекрасно мы живем.Там, гляди, разбогатеем и хозяйство заведем!

Я почти вывалился из резко остановившейся брички.

– Ну, вот всё. Алле-гараж – Приехали! – голос слегка хрипел тем оттенком хрипоты, за которым угадывался и перебродивший квас, и частое надрывание оного на повышенных тонах.

Встречал сам командир Shaulk, которого мне рекомендовали в редакции.

Я, пожалуй, не буду описывать его, ибо считаю – на войне не облик воина главное, а его моральный настрой.

Так вот, с настроем все было в порядке. Глаза опытного в прошлом разбойничка в прямом смысле почти горели тем внутренним огнем, в котором угадывался не только лидер, а отец родной солдатам.

Он жестом показал мне на палатку, ловко замаскированную под нелепый, но весьма отвечающий ландшафту бугор. К моему удивлению, ветви почти бесшумно разъехались в разные стороны, и мы очутились в довольно просторном помещении.

– Не бункер, но 4 наката снаряды держат, – слегка улыбаясь, сказал Shaulk.

– Так отсюда же ничего не видно, – я развел руками.

– Говорила ли тебе мама – не торопись, сынок, – Shaulk покачал головой и указал мне на дальний угол.

Сказать, что я что-то там увидел, значить соврать. Ничего – стена из плотно пригнанных бревен и всё.

Командир не спеша, почему-то оправив обмундирование, которое, нужно сказать, сидело на нем прямо-таки щегольски, приблизился к стене, дернул за рычаг, который я сперва принял за обыкновенный сук от бревна – и вот бревнышки, осыпаясь земляной крошкой, раздвинулись, и моему взору предстала картина недавнего сражения.

– Ты там в газете отпиши, – Shaulk снял головной убор и вытер лоб чистым платком. – Мы тут не в бирюльки играем. А то, я смотрю, воевать-то не всякий горазд, а вот эликсиры скупать да на войне наживаться, слух до нас дошел, народишку собралось порядочно.

Я согласно кивнул, а сам уже набрасывал в блокнот картинку, которую видел в амбразуру.

– Отойти пришлось, – словно угадав мой вопрос, ответил Shaulk. – Но потрепать Сиско за вымя, – тут он широко улыбнулся, – мы его потрепали. Оттянули соски вымени до самого не хочу! – и тут уже рассмеялся, радуясь то ли словам сказанным, то ли самому действу.

А я подумал, возвращаясь в кабриолет, который стоял под охраной сил сопровождения:

– Вот тебе и разбойнички, казалось, им в первую очередь война да разруха даст повод – грабь – не хочу. Ан нет. Не тот ныне разбойник на Земле Клонов. Коль пришла беда, то и он, джентльмен удачи, за свою землю постоять может.

И уже отъезжая, быстро начеркал записку и передал с первым встречным фельдъегерем, который следовал к войску Shaulk`а.

– Не в службу, а в дружбу – черкани мне имена десятка два воинов особо отличившихся. В этой спешке репортерской о главном – о людях и забыть порой случается. Но уж прости, брат воин. Все сразу увидеть нашему брату хочется. А имена… мы их всех золотыми буквами, да на главной площади…

– А ты пригнись, пригнись! Мне тут только репортера ещё не подстреливали, – молоденький командир показал рукой аж до самой земли, и я плюхнулся, споткнувшись о небольшой камень, прямо в невысокую траву.

– Так вроде не стреляют? – почему-то шепотом спросил я.

– А даже если и выстрелят, не услышишь. А уж заметить – и мы не всегда видим, откуда бьют.

– Это как? – потирая колено, поинтересовался я.

– Так это диверсанты Жутко. А у них каждый боец снайпер, – зло ответил командир.

И вот эта злость, с которой он произнес слово «снайпер», была не наигранная, ну, мол, для газетчика, а сказана так, что я и сам стал не то что бы ненавидеть этого Жутко с его бойцами, а, как говаривал один мой знакомый, – «такая неприязнь у меня к нему возникла…»

Так, перекидываясь словами, где ползком, где вприсядку, где короткими перебежками, командир отряда вывел меня с линии огня.

До этого мы с ним почти час разговаривали в густом ельнике. Мы не наблюдали за врагом. Отряд несколько часов назад отступил для передислокации и отдыха после боя. А я волею судьбы и газеты был доставлен все той же бричкой под усиленной охраной к бойцам этого отряда.

– Наших снайперов, а у меня их всего четверо, они быстро вычислили. Ребята держались до последнего патрона, да и в рукопашной не сплоховали. Я с десяток бойцов им на подмогу отправил. Не то что бы головорезы, но с ножами обращаться умеют. Так вот, они мне снайперов и отбили, – рассказывал молодой боец медленно, и все смотрел – успеваю ли я записывать.

– А что Жутковцы? – обозвал я вражеских бойцов.

– Они врукопашную не сунулись. Как же – будут они рисковать. Те, которых послали, слабоваты против наших оказались. А вот поддержка огнем у них хороша. И ружья далеко бьют, да и пристреляны, видать, места были, – огорченно продолжил командир.

– Но за вами они не пошли?

– Ну, видать, не было у них такой задачи. Мы свою выполнили – огонь на себя вызвали, донесения в штаб отправили. Велика цена, конечно, так ведь война она свою цену сама берет. Не всегда такую, как нам хочется.

– Я вот что ещё спрошу, ребята твои тоже из гвардии Крыса?

– Не все… но большинство.

После этого я уговорил его сводить меня посмотреть на их старые позиции, с которых он меня потом благополучно и вывел. Я поинтересовался, как отряд называется и как его самого зовут.

– А это, брат репортер, пока военная тайна. Вот победим врага – и наши имена всей свободной Земле Клонов известны будут.

– Девид, тут твои стишки в газете, – младший брат Смока, хитровато прищурившись аккуратно положил газету на стол в трапезной, где по случаю праздника собралось всё, пока ещё небольшое, семейство.

– Знаешь, так и хочется ответить нынешней туповатой, на мой взгляд, фразой – «И ЧЁ», – улыбнулся глава семейства.

– Как чё, – слегка заикаясь, сказал Маленький Смок. – Ты ж всегда …ну типа… напечататься, или как там у вас это?

– Эх, – Девид потрепал лохматые волосы младшего в семействе, – мало ли о чем мы все тут мечтаем. Ты вот камешки любишь. Да ладно, ладно, не красней, видел, я как ты на Ярмарке самоцветы на груди одной девахи рассматривал. Или не камни, а? – хитровато усмехнулся Девид.

– А что, и стану, вот обучусь ювелирному делу и стану.

– А вот это правильно, – Девид вытер ложку и сунул её за голенище. – В роду у нас бездельников отродясь не было, не богаты – это да, но и не дармоеды. А стихи – это, брат мой, так, мечта. Денег на них больших не сделаешь. Хотя за вознаграждение князю или там авторитету воровскому я бы написал и поэму и даже роман, а что, – Девид обвел родственников взглядом. – Только это даже дальше, чем Земля на Карибах. Никому нынче творчество не нужно. Вот давеча, один из пиитов даже вроде как и на дуэль вызывал, мол, посостязаемся, кто лучше. А как тут состязаться? Кто спор наш рассудит? На Форум идти, так это там уже было, так-с, баловство.

– А вот Издательство бы, – Смок мечтательно поднял глаза и посмотрел в низковатый потолок трапезной. – Ладно, поели – и слава нам, трудягам. Давайте-ка, братцы, за работу.

Чудесная жизнь моего клона в Эпохе клонов – продолжается! До новых встреч!