Орел/Решка

* * *

Моей маме, лучшей из всех матерей

Благодарности

Многие помогли превратить эту книгу из мечты в реальность. Премного благодарен Кэрри Райт за то, что вдохновила меня написать ее, и за то, что стала редактором и первым читателем, хоть и настаивала на том, что я потерял большинство каламбуров.

Спасибо храбрым участникам класса «Кларион Уэст 2005» и моей группе писателей «Иное течение», которые прочли ранние наброски и предложили вдохновляющую, но честную критику и советы. Я особенно признателен Крису Дайкману (за схему отвратительного сюжета, разумеется), Эми Саре Истмент, Алайе Дон Джонсон, Раджану Кханну, Меркурио Д. Ривере, Карен Робертс и Кэти Спэрроу.

Мне повезло с семьей и друзьями: они понимали, почему я игнорировал их на протяжении недель и даже месяцев, и всегда оказывались рядом, когда я внезапно жаждал компании. Майя Бернштейн была моей самой большой поклонницей с тех самых пор, как я начал писательскую деятельность, как и многие другие, кто всегда поддерживал меня и мою работу, включая Тори Аткинсона, Шона Боггса, Люси Чен, Дэна Круси, Лиз Горински, Джеки Хидальго, Меган Хониг, Скотта Клецкина, Дейли МакКлинток, Рейчел Перкинс, Бена Тернера, Керри Райт и Ди Чжана.

Я искренне благодарен моему суперагенту, Эдди Шнайдеру, и всему коллективу литературного агентства «ABberwocky», как и Кэтрин Мейсон, за то, что отшлифовали мою рукопись. И конечно, наибольшую благодарность приношу моему редактору, Лу Андерсу, он с энтузиазмом взялся за эту странную книгу и превратил ее в нечто по-настоящему особенное, а также всей команде «Pyr», что не покладая рук работала на мой имидж.

Я не мог бы желать рядом с собой людей лучше.

Глава 1

Когда Эфраим зашел на кухню, мать полулежала на столе. Правой рукой сжимала полупустую бутылку водки. Рядом в пепельнице дымилась сигарета, выгорев до испачканного помадой фильтра и превратившись в серый цилиндрик. Эфраим с силой затушил окурок и рукой разогнал табачный дым.

– Полагаю, это моя вина, – сообщил он бесчувственной матери.

Та напилась до беспамятства, но, скорее всего, станет винить сына за то, что тот не помчался домой из школы и не разбудил ее на вечернюю смену в супермаркете. Эфраим взялся за бутылку водки. Даже разбуди он маму сейчас, та не смогла бы работать. И уже опоздала на целый час.

– Мистер Словски опять вычтет из твоей зарплаты, – пробормотал он.

Эфраим поставил водку в раковину, наполнил на четверть водой из крана и поболтал. Запасы алкоголя приходилось экономить: они уже не могли позволить себе покупать по две бутылки в неделю, как привыкла мать. Конечно, было бы лучше для них обоих, чтобы она вообще не пропивала деньги. Он плотно закрутил крышку и вернул бутылку на стол. Мать даже не шевельнулась.

– Мам.

Обычно она уже приходила в себя, бормотала неразборчивые ругательства и тянулась к очередному стакану. Но сейчас вообще не двигалась. Мир как будто замер вокруг Эфраима, исчезло гудение работавшего холодильника, шорох вентилятора на потолке. Что-то было не так.

Он дотронулся до плеча матери и наклонился к лицу, чтобы посмотреть, дышит ли она.

– Мам.

Та что-то крепко сжимала в левой руке. Желтый пузырек с лекарством. Несколько пурпурных капсул рассыпались по исцарапанному пластику. У Эфраима похолодело в груди, он никогда не видел, чтобы мать принимала таблетки, выписанные по рецепту.

– Мам!

Эфраим дотронулся до ее плеча, когда мать не отреагировала, потряс сильнее. Еще больше похожих на конфетки пилюль высыпалось из пузырька и скатилось на пол. Мягкие, они сминались под кедами, когда Эфраим обошел стол и вытащил бутылочку из обмякшей руки. Длинное химическое название на этикетке ничего ему не сказало.

Эфраим приподнял мать, и ее голова свесилась на грудь.

– Мам, – он мягко похлопал ее по щеке. – Проснись. Проснись!

Он кожей почувствовал ее дыхание. Ну уже что-то.

– Прошу тебя, проснись.

– Ммм… – пробормотала она, тряхнув головой.

– Мам!

Она вдруг распахнула глаза и уставилась на сына невидящим взглядом.

– Эфраим, где ты?

– Мам, прямо тут. Посмотри на меня.

Она пару раз моргнула, пытаясь сфокусировать взгляд на его лице.

– Милый?

– Да, это я.

Она явно ничего не понимала.

– Что с тобой случилось?

Мать тряхнула головой, пытаясь отпихнуть сына, но он сжал ее плечо сильнее, опасаясь, как бы она себя не поранила.

– Нет! – пробормотала она. – Нет!

– В чем дело?

Она сползла на пол, вырываясь из его рук. Стул упал между ними, и Эфраим больно ударился бедром о край кухонного стола. Мать была сильнее, чем казалась.

– Ты умер! – Она явно пришла в себя. – Эфраима больше нет!

– Мам, успокойся. Я здесь.

– Эфраим умер, – всхлипнула она.

– Тебе это просто приснилось. Мам, посмотри на меня. Взгляни на меня! Я в порядке.

Она, пошатываясь, направилась к плите, схватилась за нее, и ее начало рвать. Прозрачная жидкость выплеснулась на грязный линолеум вместе с принятыми пилюлями.

– Черт возьми! – вырвалось у него.

Мать покачнулась, и Эфраим бросился вперед, чтобы поддержать ее.

Она рухнула на колени, склонив голову, пару раз кашлянула и уставилась на зловонную лужу. Наконец мать посмотрела вверх и в этот раз, похоже, узнала собственного сына. Она заплакала; подводка растеклась под глазами, теперь походя на синяки.

– Эфраим? Но… я видела твое тело.

Тонкая ниточка слюны свисала с ее подбородка.

– Я похож на мертвеца? – огрызнулся он.

– Ты попал под автобус, и… – она потерла лицо. – Но ты здесь. Ты живой? Ты действительно мой Эфраим?

– Мам, почему ты это сделала?

– Ты был таким юным, – она закрыла глаза. – Мой бедный малыш…

– Мам, не отключайся. Тебе нельзя засыпать, – сказал Эфраим.

– Засыпать… – эхом откликнулась она.

– Мам!

Ее губы шевелились, она что-то тихо бормотала, он ее не слышал. Он наклонился поближе, пытаясь разобрать слова, но тут она привалилась к дверце духовки и замерла.

Эфраим схватил телефон и набрал 911. Пока шли гудки, он аккуратно опустил мать на пол, подложив под голову сумочку. Руки его дрожали, глаза застилали горячие слезы.

В трубке раздался спокойный голос:

– 911, что случилось?

– Моя мама наглоталась каких-то таблеток, – сказал он.

Глава 2

Эфраиму казалось, что его стошнит, если хотя бы еще один врач или медсестра подойдут к нему и скажут, что он спас матери жизнь, или о том, как ему повезло, что он вовремя ее нашел.

До него еще не до конца дошло, что натворила мама. Что пыталась сделать.

Пока скорая ехала в госпиталь Саммерсайда, она то приходила в себя, то вновь теряла сознание. Просыпаясь, каждый раз смотрела на него так, словно не могла поверить, что он рядом. Она почему-то считала его мертвым.

Подняв глаза, он увидел, что дверь открыла медсестра с кудрявыми каштановыми волосами и доброй улыбкой. Она казалась знакомой, хотя прежде он никогда ее не встречал. Бейджик на груди сообщал, что сестру звали Джулия Моралес.

– Эфррраим Скотт? – Она произнесла его имя с раскатистым «р», так же, как делал отец, вместо обычного «Эфраим», как говорили все остальные. Ему нравилось то, как необычно звучит ее испанский акцент.

– Да. Как моя мать?

– Она все еще в интенсивной терапии, но уже в безопасности. Слава богу, что ты нашел ее вовремя.

Он поморщился.

Медсестра сразу принялась его успокаивать, присела рядом, накрыв ладонью руку Эфраима.

– С твоей матерью все будет в порядке. Доктор Диксон считает, что необратимых повреждений нет, но мы оставим ее на ночь, – она нахмурилась. – Возможно, ей придется побыть здесь подольше.

– Подольше?

– Мы не сможем отправить твою мать домой, пока не проверим ее. Мы должны удостовериться, что она не попытается снова.

– Это был несчастный случай. Она смешала лекарства. Просто перед этим она чуть перебрала с выпивкой, вот и все.

– Мальчик…

– Она никогда не делала так прежде. Она не хотела! – От громкости собственного голоса в маленьком помещении он ошеломленно замолчал.

– Хорошо, – ответила медсестра. – Как ты?

– Как я?

– Как ты себя чувствуешь? Для человека в твоем возрасте это слишком тяжелое испытание. Если хочешь поговорить…

– Я просто беспокоюсь за нее.

Она вздохнула:

– Ты ходишь в школу Саммерсайда?

Он кивнул.

– Может, ты знаешь моих девочек. Мэри и Шелли Моралес.

Вот почему женщина показалась ему знакомой. Мать Мэри и Шелли. Теперь сходство было очевидным: такие же кудрявые волосы, тот же тонкий нос и густые брови. Такая же женственная фигура.

– Я в их классе по английскому, – он не упомянул, что девушки его вряд ли знали. Близняшки были слишком популярны, чтобы обращать внимание на Эфраима, за ними волочилась куча парней, включая его лучшего друга, Натана Маккензи, на которого они не обращали ни малейшего внимания.

Он едва не спросил миссис Моралес, почему она так назвала дочерей; девушек настолько сильно обожали, что никто не смеялся над их именами, когда в прошлом семестре класс проходил «Франкенштейна».

– Так… что происходит сейчас? – спросил он. – С мамой?

– С ней как раз собирается побеседовать психолог. Он хочет понять, что случилось, когда она… – Медсестра не закончила фразу, устремив глаза в потолок. Эфраим заметил у нее на шее серебряный крестик на тонкой цепочке. – Служба опеки тоже захочет поговорить с ней. И с тобой, – добавила она.

Он стиснул зубы.

– Но обычно с ней все в порядке, правда.

Не считая алкоголизма и депрессии.

– Таковы правила больницы.

Парень глубоко вздохнул и признался:

– Она повторяла, что я… умер. Как будто действительно в это верила.

Ее рука дернулась вверх, словно она хотела благословить Эфраима.

– Кто-то допустил чудовищную ошибку, – сказала миссис Моралес.

– То есть?

– Утром к нам привезли жертву несчастного случая. Мальчик примерно твоего возраста и веса, с таким же цветом волос. Его лицо было изуродовано, но, если честно… я понимаю, почему его могли принять за тебя, – она внимательно посмотрела на юношу.

Тот попытался сохранить спокойный вид, хотя чувствовал, как сквозь потрясение уже пробивается настоящая злость. Но главное – его мать не сошла с ума. Она просто спутала его с кем-то еще.

– Его сбил автобус? – спросил Эфраим.

Миссис Моралес кивнула, поджав губы.

– Как раз около библиотеки. Он погиб мгновенно, хоть не мучился.

– Но, если вы не смогли даже опознать его, как об этом узнала моя мать? Почему никто сначала не позвонил в школу? Я был там все утро.

Эфраим остался после уроков, надеялся поговорить с Дженой Ким, самой потрясающей и умной девчонкой в своем классе, а в это время его мать едва не убила себя.

– У нас были причины считать, что это ты. В его бумажнике нашли твою библиотечную карточку.

Эфраим потянулся к бумажнику в правом кармане джинсов. Он пользовался карточкой буквально позавчера и помнил, куда положил ее. Или нет?

– Этого было достаточно для установления личности, но мы вызвали твою мать на опознание. Думаю, бедняга где-то нашел твою карточку. Пока ты сегодня не пришел, мы все думали, что ты мертв, – она поджала губы. – На бумаге так оно и есть до сих пор. Лучше мне это исправить.

– Могу я получить обратно свою карточку?

– Мы отдали все твои – его – вещи твоей матери, когда она пришла сюда, – она покачала головой. – Мне жаль, что ей пришлось через все это пройти. Если бы такое случилось с моими девочками… Какая трагедия. Теперь нам придется разыскать его семью, – она встала.

Медсестра направилась к двери, когда Эфраим спросил:

– А… тело… все еще здесь?

Она глянула на него в замешательстве.

– Тебе лучше этого не видеть, – она замешкалась. – У меня смена заканчивается через час. Тебе есть куда пойти? Позвонить кому-нибудь?

Эфраим не хотел возвращаться домой. Там пришлось бы отмывать пол, ползать вокруг стола на кухне и собирать красные пилюли.

– Нет, на самом деле нет. Могу я просто остаться здесь? – спросил он.

– Ты уже достаточно сделал для нее сегодня, разве нет? У нас есть свободная комната. Старший сын этим летом работает у себя в университете.

Эфраим с трудом сдержал улыбку, представив, как говорит Натану, что спал в доме Мэри и Шелли. Но он хотел быть ближе к матери на случай, если она проснется. Ей могло понадобиться доказательство, что с ним ничего не случилось. Сегодня он должен был остаться здесь ради нее и не собирался рисковать, пока она нуждалась в его присутствии.

– Нет, спасибо, – сказал он. – Я хочу остаться здесь.

– Тогда я попрошу других сестер сообщить тебе, если что-нибудь изменится. По крайней мере ты не пропустишь ничего важного завтра в школе.

Эфраиму не нужно было напоминать. Последнего дня в школе он боялся больше всего на свете – до того момента, пока не нашел мать за кухонным столом.

Миссис Моралес вышла из комнаты, а Эфраим сидел в приемной до тех пор, пока громко не заурчало в животе. Конечно, он же пропустил обед. Не то чтобы у него разыгрался аппетит, но надо было что-то съесть. И хотя больничное кафе уже закрылось, дальше по коридору стоял торговый автомат. К несчастью, у Эфраима не было с собой ни цента.

Он взял сумочку матери. Схватил ее, когда приехали медики, на случай, если в больнице им понадобится ее удостоверение, кредитки или еще что-нибудь. Поискал мелочь, отодвинув смятые салфетки, запачканные тушью, тюбики губной помады и пустую маленькую бутылочку из-под рома. Ее он швырнул через комнату: та глухо застучала по полу позади ряда кресел.

Добравшись до дна сумки, Эфраим обнаружил чистый пластиковый пакет с надписью «Госпиталь Саммерсайд». Прощупав упакованные внутри вещи, он почувствовал, как у него покалывает в затылке от волнения. Внутри лежали бумажник, кольцо с ключами, черные электронные часы и единственный четвертак.

Эфраим бросил пакет на соседнее оранжевое сиденье и пересчитал ключи на кольце. Ровно пять, такие же, как в его кармане. Один от двери в подъезд, два от квартиры, один от шкафчика в школе и маленький круглый ключ от велосипедного замка.

Часы были дешевыми «Casio», как и те, что он носил на левой руке, только пластиковый циферблат треснул. Когда Эфраим нажал на него пальцем, по поврежденному дисплею побежали тусклые символы.

Он помедлил, прежде чем оторвать липучку серого бумажника из ткани. Тот удобно лежал в руках, потертый и такой же знакомый, как и его собственный. На ощупь они ничем не отличались. Он просмотрел несколько разноцветных бумажных листков, похожих на какие-то иностранные банкноты или деньги из «Монополии», выцветшие платежки и визитные карточки магазинов комиксов, о которых он никогда не слышал. Там же лежала членская карта нового магазина видеоигр; корешок билета из кинотеатра на какой-то фильм под названием «Нейромант»; просроченный купон на бесплатное мороженое; три бумажки из печенья с предсказаниями и, во внутреннем кармане под молнией, презерватив в упаковке.

Библиотечная карточка лежала в пластиковом отделении, именно там, куда он сам ее и положил. Эфраим вытащил собственный кошелек – такой же, но из черной ткани, – заглянул внутрь. Карты не было. Он торопливо проверил все кармашки и отделения, но та явно пропала. Очевидно, он ее все же потерял.

Эфраим выдохнул. Ладони были холодными от пота. Он так накрутил себя, что ожидал найти еще одну библиотечную карточку. Но произошло лишь необычайное и ужасное совпадение.

В пакете остался лишь один предмет. Когда Эфраим вытащил четвертак, тот поверг его в ступор. Это оказалась одна из памятных монет США, на реверсе вверху виднелась надпись «Пуэрто-Рико 1998», а внизу стояла дата чеканки – 2008 год. На аверсе красовалась маленькая лягушка на фоне острова с пальмами.

У него в комнате стояла кружка с юбилейными четвертаками, но он никогда не видел такого из Пуэрто-Рико. Их выпустили ограниченным тиражом, и встречались они очень редко. Но все монетки со штатами отчеканили в 2009 году, значит, эта могла быть прототипом, который каким-то образом попала в обращение. Чувствуя укол вины, Эфраим опустил монетку в задний карман, решив, что ей будет лучше с кем-то, кто знает о ее ценности, не то в конце концов окажется в счетчике на парковке или в торговом автомате. Он решил, что если больница свяжется с семьей погибшего мальчика, то он вернет монетку и объяснит, почему оставил ее у себя.

Эфраим забрал библиотечную карточку, а остальные вещи опустил обратно в пластиковый пакет, затолкал его в мамину сумочку, а ту сунул под мышку, направившись дальше по коридору.

У матери оказалось всего несколько долларов, завернутых в полиэтиленовую упаковку из-под сигаретной пачки, так что пришлось взять только пакет чипсов, «Твинки» и банку содовой. На обратном пути в приемную Эфраим заметил, как какой-то парень, похожий на Натана, свернул за угол впереди.

– Натан! Натан, подожди! – Эфраим забежал за угол, но приятеля нигде не было видно. Медсестра на посту подняла глаза и нахмурилась.

– Простите. Кажется, я видел одного знакомого, – сказал он.

Это в любом случае не мог быть Натан. Эфраим не сказал ему, что собирался поехать в больницу.

Может, начало сказываться потрясение. Эфраим обернулся и заметил дверь рядом. Подойдя поближе, он прочитал маленькую табличку наверху: «Морг». Вот где лежал мальчик, по словам врачей выглядевший как Эфраим. Он уже потянулся к ручке, но остановился. Он же не собирался туда идти, правда? Он оглянулся на пост сестры. Та больше не обращала на него никакого внимания.

Да и наверняка помещение было заперто. Но, когда он чуть повернул ручку, дверь открылась. Чтобы попасть внутрь, ушла бы от силы секунда.

Нет, Эфраим не собирался пробираться в больничный морг. При всем своем неуемном любопытстве туда он спускаться не хотел, а потому закрыл дверь и вернулся в приемную. Сел, положил мамину сумочку на соседнее сиденье. Туда же полетели чипсы и «Твинки».

Эфраим с хлопком открыл банку с содовой, и та с шипением облила всю правую штанину прежде, чем он успел отвести руку. Слишком сильно взболтал банку, пока бежал по коридору.

– Отлично, – пробормотал он. Темное мокрое пятно на джинсах быстро стало холодным и липким в прохладном от кондиционера воздухе. По крайней мере это не даст ему заснуть на какое-то время. Впереди была долгая ночь.

Глава 3

Утром мать Эфраима перевели из реанимации в палату на третьем этаже, расположенную в неприятном соседстве с отделением психиатрии в соседнем крыле.

Мама выглядела ужасно, как любой, кому всю ночь промывали желудок. Как человек, который почти умер. Занавески задвинули, чтобы не пропускать в палату свет утреннего солнца, и от люминесцентной лампы над кроватью больная лучше не выглядела. Ее кожа была землистого цвета, губы пересохли и потрескались. Она совсем не походила на его мать. У него горели глаза, но слез больше не было.

– Привет, – подойдя к кровати, Эфраим заметил на лице матери страх, но тот вскоре исчез, сменившись слабой улыбкой. Он наклонился и обнял маму, поразившись ее хрупкости. Пластиковая трубка змеилась от руки к капельнице, висевшей рядом с монитором.

– Это моя сумочка? Хорошо смотришься.

Он снял ремешок с плеча и положил сумочку на поднос рядом с больничной кроватью.

– О, слава богу, – сказала мама. – Умираю без сигареты.

– Не говори так, – попросил Эфраим. Мать кинула на него пронзительный взгляд. – Все равно здесь нельзя курить.

Он подтащил кресло ближе и сел, внезапно почувствовав, как сильно устал. Он совсем не спал.

Он хотел взять ее за руку. Хотел поговорить с ней, но она на него не смотрела. Впрочем, он все равно заговорил:

– Мам. Что произошло прошлой ночью?

Она покачала головой.

– Я думала… ну неважно, что я думала. Я ошибалась, – мать вытащила пластиковый пакет из сумки и положила на колени.

– Это не мое, – сказал Эфраим. – Просто ошиблись.

Он спокойно забрал у матери пакет и поставил его на столик у кровати.

– Я не умер. Совершенно точно.

Она рассмеялась.

– Конечно, нет.

– Но если бы умер… Боже, мама! Как ты могла сотворить с собой такое? – Он стиснул поручень кровати. – Мама, самоубийство? Ты серьезно?

– Прости, Эфраим. Не знаю, о чем я думала, – ее глаза наполнились слезами. – Дорогой, ты все, что у меня есть.

– Это моя вина, – сказал он. – Я должен был прийти домой раньше. Поздно ушел из школы. Я понятия не имел, что тебе придется пройти через такое.

Он попытался проглотить комок в горле.

– Из школы? – Прищурившись, мама оглядела комнату. – А который час?

Он не удивился бы, спроси она, а какой сегодня день.

Эфраим посмотрел на часы.

– Начало восьмого. Утра, – он взглянул на разбитые часы в пластиковом пакете.

– Молодой человек, а почему ты не в школе?

– Шутишь? Сегодня последний день. И ты в больнице.

– Ты никогда не пропускал школу, и я не хочу, чтобы начал сейчас. Эфраим, ты должен быть не здесь. Не хочу, чтобы ты видел меня такой.

Она смахнула слезы и слабо улыбнулась.

А как насчет того, когда он находил ее пьяной на кушетке перед телевизором? Или когда вынимал тлеющую сигарету из ее пальцев, чтобы та не подпалила всю квартиру?

Мать вытащила маленькое зеркальце и помаду. Посмотрела на отражение и тут же достала другие принадлежности для макияжа.

– Я останусь с тобой, – сказал он.

– Иди. Прямо сейчас ты больше ничего не можешь для меня сделать.

Он хотел бы, чтобы люди перестали так говорить. Разве он не помогал уже тем, что был здесь?

– Можешь вернуться днем, – сказала она. – Я никуда не собираюсь.

– Если ты уверена… – Эфраим встал и взял мать за руку. – Я сказал им, что это была ошибка, мам. Что ты смешала лекарства, что была пьяна, растерялась. Ты не хотела кончать жизнь самоубийством.

– Увидимся позже, – твердо сказала она.

Он наклонился над кроватью, и мать легонько поцеловала его в щеку.

– Хорошего дня, – пожелала она.

Последний день в школе походил на одно долгое собрание, на котором ученикам вручали награды и грамоты, а потом произносили затянутые речи. Эфраим никогда особенно не разделял школьного духа. Как только стало ясно, что новостей о погибшем в аварии подростке не будет, он плюнул на остальные выступления и теперь клевал носом. Натану приходилось его тыкать в бок, чтобы разбудить.

Когда Эфраим не дремал, то думал совсем не о школе. Вспоминал, как мать лежала на кухне без сознания; размышлял, кого же мог сбить автобус; понятно, что администрация не хотела делать никаких заявлений до опознания учащегося; а вот то, что одноклассники не обсуждали случившееся, было странным. Уж кто-то должен был знать жертву, даже если парень учился в другой школе.

Но больше всего Эфраим думал о Джене.

Он был, возможно, единственным учеником в школе Саммерсайда, кто жалел о наступлении летних каникул, и все по одной причине: из-за Джены Ким. Он будет скучать не встречая ее каждый день, не видя за завтраком, как будто случайно не сталкиваясь с ней у шкафчиков в перерыве между занятиями. Будет трудновато находить поводы для визитов в библиотеку, где она работала, не выглядя при этом слишком навязчивым.

К тому же сейчас она смотрела прямо на него. Может, заметила, как Эфраим наблюдает за ней? Ее короткие черные волосы были заколоты за ушами. На носу Джены красовались шикарные гиковские очки в красной роговой оправе. Девушка любила простые футболки и джинсы, но при этом имела, кажется, неиссякаемый запас стильных очков. Эфраим даже задумывался, на самом ли деле у нее были проблемы со зрением или она носила их отдавая дань моде. Джена с гордостью демонстрировала свой интеллект, в то время как другие девушки отчаянно пытались быть как все.

Обычно в школе такая яркая индивидуальность могла привлечь ненужное внимание, но Джена была настолько легким и веселым человеком, что казалась лишь еще привлекательнее. За ней всегда волочились парни, как из-за экзотичной полуазиатской внешности, так и из-за домашних заданий, которые она всегда давала списывать. А может, причина заключалась в том, что она оказалась крепким орешком и никому не выказывала симпатии, в том числе и Эфраиму. Ходили даже слухи, что Джена предпочитает девушек, но Эфраим не унывал и не обращал на них внимания. В конце концов, он и Натан постоянно тусовались вместе, и о них тоже говорили всякое. А когда отрицаешь сплетни, те становятся лишь сильнее.

Сейчас Джена улыбалась. Он быстро отвел взгляд, затем вновь посмотрел на девушку. Она все еще улыбалась. Ему.

Натан сильно толкнул его локтем:

– Эй, дружище!

На Эфраима смотрели все и улыбались. Нет, не улыбались – смеялись.

– Эфраим Скотт!

Он, наконец, услышал, как директор называет его имя.

– Вот блин, – громко, даже чересчур громко, выругался Эфраим. Сорвался с места, и хохот лишь усилился. Покраснев, он пробрался к проходу между рядами и двинулся к сцене. Шаги по лестнице походили на подъем в гору, а дорога на возвышение заняла, казалось, целую вечность. Хоть не споткнулся.

– Поздравляю, мистер Скотт, – объявил директор Кроуфорд, вручая Эфраиму бумажное свидетельство, которое выглядело так, словно было отпечатано лазерным принтером на фальшивом пергаменте.

– Э, спасибо, – он пожал директору руку. Та была тонкой и шершавой, но хватка у нее оказалась крепкой. Эфраим пошел обратно.

– В другую сторону, сынок, – прошептал Кроуфорд.

– А? – повернулся Эфраим.

Директор кивнул головой в сторону ступеней на противоположном конце сцены.

– Ох. Простите. Спасибо.

Он прокрался мимо, пока Кроуфорд называл другое имя. На последних ступеньках лестницы Эфраим оступился, но смог удержаться на ногах. Кто-то начал фотографировать, от вспышки Эфраим на мгновение потерял ориентацию в пространстве. Проходя на обратном пути мимо Джены, он улыбнулся девушке, но та ничего не заметила.

Когда Эфраим плюхнулся на свое место, Натан протянул ему цифровую камеру.

– Не все гладко. Но кадр вышел отличный.

Он повернул панель экрана, показывая другу, как тот споткнулся и летит к основанию лестницы с комичным выражением лица.

– Спасибо, – сказал Эфраим.

– Поздравляю с наградой, – ответил Натан.

Свидетельство гласило: «За отличную посещаемость». Невероятно: он перещеголял всех зубрил. Правда, Эфраим ходил каждый день в школу не потому, что любил ее. Он был счастлив под любым предлогом уйти из квартиры. Еще ему нравилось видеть Джену. Он даже не слинял домой в неофициальный сокращенный день, думая, что уж она-то точно останется в школе, но Джена вместе со всеми уехала в Джерси, в луна-парк «Сикс Флагс».

За утреннее собрание она получила целую кучу грамот: от Национального почетного общества, за достижения в естественных науках и математике. Возможно, организаторам стоило поставить на сцене кресло, чтобы сэкономить время. Каждый раз, когда девушка поднималась за очередной наградой, ее приветствовал шквал оваций, радостные крики от членов шахматного клуба и редакции школьной газеты и одобрительный свист и завывания со стороны футбольной команды.

Эфраим следил за ее грациозными движениями, пока Джена спускалась за очередным кубком как самый ценный член команды, участвовавшей в академической викторине. Он даже не знал, что в школе ее проводили.

– Почему ты просто не пригласишь ее? – спросил Натан.

– Она всем отказывает.

Натан щелкнул вспышкой и показал Эфраиму снимок Джены, спускавшейся по ступеням, который более чем компенсировал прошлый кадр с Эфраимом.

– Возможно, она беспокоится, что свидания будут мешать учебе. Я тебя не понимаю. Она милая и все такое, но так зацикливаться на гике – это просто не круто, – Натан нахмурился. – Даже если она позволяет тебе переписывать ее конспекты.

Эфраим не раз просил у Джены помощи, хотя на самом деле у него все было в порядке, просто хотел поговорить с девушкой. У нее был хороший почерк. С множеством аккуратных петелек и завитушек. Ее единственное по-настоящему «девчачье» качество, о котором знал Эфраим.

– Как будто тебе известно, что круто, а что нет. Кроме того, это мы гики, – ответил он.

– Угу, только не умные. Это совсем другое дело. Я хочу сказать, она состоит в шахматном клубе. Ты действительно хочешь встречаться с девчонкой умнее тебя?

– Да.

– Если у нее действительно есть мозги, тебе ничего не светит, – покачал головой Натан. – С другой стороны, ее подруги…

Джена скользнула обратно на свое место между Мэри и Шелли Моралес. Те с восхищением рассматривали последнюю награду Джены, передавая друг другу пластину с именем. Интересно, рассказала ли им мать о том, что видела его в больнице. Знала ли об этом Джена?

– Ты как вообще? – спросил Натан. – Все утро где-то витаешь. Не знай я тебя, подумал бы, что ты накурился.

Может, летние каникулы и не будут такими уж плохими. Так никто не узнает о том, что его мать пыталась покончить с собой, а если и узнает, к сентябрю всем уже будет наплевать.

– Нормально все, – ответил Эфраим. – Просто жду не дождусь, пока выберусь отсюда.

После собрания они с Натаном столкнулись с Дженой и близняшками у класса физики. Коридоры быстро пустели.

– Привет, Эфраим, – сказала Джена.

Моралесы просто кивнули. Их практически никто не мог отличить друг от друга и часто просто называли «Мэри Шелли», что их, похоже, не расстраивало. Фактически, они это поощряли, обычно одевались в одинаковую форму средней школы, хотя та смотрелась уже не мило, а скорее сексуально.

– Привет, – выдавил Эфраим. У него внезапно пересохло горло. – Поздравляю с наградами, Джена. Думаю, ты собрала их все.

– Все, кроме одной, – она указала на свернутый лист бумаги в его руке. – Сколько за нее хочешь?

Эфраим улыбнулся.

– Жаль, что так случилось с твоей мамой, Эфраим, – сказала близняшка справа от Джены.

– Спасибо, – ответил он, беспокоясь, сколько им сказали. Разве не существовало такой вещи, как тайна врача и пациента?

Та, что стояла слева от Джены, кивнула.

– Мама подвозит нас на станцию по пути на работу. Ты можешь поехать с ней в больницу, если хочешь попасть в приемные часы.

– Мм, ага. Было бы отлично, – Эфраим до сих пор не рассказал Натану о матери.

Друг был нехарактерно молчалив, словно разговор его не касался, и застыл, крепко сжимая камеру. Эфраим знал, что так на него подействовало: у одинаковых брюнеток были лучшие фигуры во всей школе, и они не стеснялись их демонстрировать.

– Куда идете? – спросил Эфраим.

– На обед и танцы в городе, – ответила Джена. – Будем праздновать.

– Девичья вечеринка, – быстро ответили Мэри и Шелли.

– С твоей мамой все будет нормально? – спросила Джена.

– Теперь да, – он смутился, хоть и обрадовался тому, что ей не все равно. – Ничего страшного.

– О! Пока не забыла, – сказала Джена. – У меня есть кое-что для тебя.

– Правда? – Сердце Эфраима гулко застучало, и он почувствовал, как похолодело у него в животе.

Она порылась в сумке и вытащила белый пластиковый прямоугольник.

Его библиотечную карту.

Он сжал ее в руке, острые края впились в ладонь и пальцы. В ушах зашумело.

– Где ты ее взяла?

– Ты забыл в прошлый раз на абонементе. Что-то не так?

– Нет, ничего. Спасибо… Не знал, что потерял ее, – он вытащил бумажник и украдкой взглянул на другую карту, взятую из больницы. Они были одинаковыми. Он поглубже засунул обе, захлопнул бумажник и стиснул в руке.

– Я подумала, что она тебе нужна, ведь ты часто бываешь в библиотеке, – сказала Джена. – Я опять буду работать там летом, так что, думаю, еще встретимся.

Он кивнул. Это приглашение? Она действительно хотела его видеть или просто проявляла вежливость?

– Пойдем, Эфраим? – спросила близняшка справа от Джены.

– Мне нужно забрать вещи из шкафчика. Встретимся снаружи?

– Не задерживайся, – в унисон ответили близнецы. Как они это делали?

– Я быстро, – ответил он.

Три девушки разделились, огибая Эфраима и Натана, и затем опять сомкнули ряды, идя дальше по коридору. Друг посмотрел им вслед и подошел к Эфраиму, тот уже копался в шкафчике. Спросил:

– Что случилось с Мадлен?

Эфраим не знал, когда это началось, но Натан называл его мать по имени. Ей это даже нравилось.

– Она в больнице. Ничего серьезного, – сейчас у него не было желания углубляться в детали.

– Блин, тогда неудивительно, что ты в таком состоянии. Сочувствую. Давай я тебя подвезу. Тоже хочу ее проведать.

– Нет, не надо, все в порядке. Миссис Моралес заберет меня, и думаю, сейчас мама не будет в восторге от посетителей. Но все равно спасибо.

– Эй, уверен, это отвлечет тебя от всех проблем! – сказал Натан и показал Эфраиму на камере снимок трех девушек, сфотографированных чуть пониже плеч и выше бедер.

– У тебя кадрирование сбилось, – сказал Эфраим.

– Нет, – ухмыльнулся Натан и указал на впечатляющие достоинства Мэри и Шелли в голубых летних платьях. – Жаль, у Джены не такой большой размер, но тоже неплохо. Особенно когда она не носит свои старомодные платья, как обычно.

Эфраиму пришлось согласиться. Джена мило выглядела в юбке. То, как она выросла за лето, так отвлекало Эфраима в первом семестре, что он чуть не завалил алгебру, на которую они вместе ходили. В тот год многие парни обращали на нее больше внимания, пока девушка не начала носить закрытую одежду. Теперь все задумывались, что же она прятала.

– Она хороша такая, какая есть, – сказал Эфраим, не в силах отвести глаз от фотографии. – И вообще, как ты умудрился сделать такой кадр?

– Отключил звук затвора. Но постой, это еще не все.

Натан переключился на другой кадр: снимок Мэри, Шелли и Джены сзади.

– Извращенец, – прокомментировал Эфраим. – Тебе должно быть стыдно. Не забудь послать мне копию фото, когда доберешься до дома.

– Я мог бы даже продать такие кадры! – Натан прислонился жилистым телом к шкафчику и блаженно уставился на экран. Его длинные светлые волосы упали на глаза. – Слушай, когда ты сядешь в их машину, постарайся оказаться между ними…

– Я не собираюсь их лапать. В машине будет их мать, – не говоря уже о Джене. Может, он сможет сесть ближе к ней, хотя подозревал, что ему придется ехать рядом с водителем.

– Тем более! Какая пикантная ситуация! В ее присутствии они, скорее всего, ничего не скажут. Слушай, только посмотри на их ножки! – воскликнул Натан.

Эфраим воздел глаза к потолку.

Когда он открыл шкафчик, оттуда выпорхнул лист бумаги. Нагнувшись, он поднял его с пола.

– «Загадай желание и подбрось монетку, чтобы оно исполнилось», – прочел он. Почерк был похож на руку Натана. – Проклятие, и что это значит?

Он показал листок другу.

Тот прочел записку.

– Странно. Я не знаю.

– Это разве не ты писал? – Эфраим был в этом уверен.

– Я тебе ничего в шкафчик не подкидывал. Детский сад какой-то, – Натан прищурился и вновь посмотрел на лист. – Походит на мой почерк. Немного. Но я не знаю, что это должно означать. Какая монетка? Бессмыслица какая-то.

Он вернул другу записку.

Эфраим уставился на нее. О чем она? О четвертаке, который он нашел прошлой ночью? Эфраим даже Натану о нем не рассказал. Непонятная бумажка тревожила так же, как одинаковые библиотечные карточки и парень в морге, который походил на Эфраима. Но что это значило? И кто написал записку?

Он вытащил из заднего кармана четвертак и еще раз прочел послание.

– Ты действительно собираешься попробовать? – фыркнул Натан.

Эфраим пожал плечами.

– Ничего плохого-то не случится.

Вытянул ладонь с монеткой и прочистил горло.

– Желаю… – он кинул взгляд на друга. – Желаю, чтобы моя мама не была в больнице.

Разумеется, ничего не произошло.

– Подбрось ее, – напомнил Натан. – Как сказано в записке.

– Да ну. Это глупо, – Эфраим потянулся, чтобы засунуть монетку в карман, и почувствовал укол, словно в ладонь вонзилась булавка. От неожиданности он уронил четвертак, и тот покатился по неровной серой плитке пола.

– Черт, – пробормотал он.

– Что стряслось?

– Она… меня током ударила, – выдавил Эфраим, оглядываясь вокруг.

Монетка приземлилась перед ним под шкафчиком. Он нагнулся и поднял ее, стряхнув пыль. Она упала орлом вверх. На секунду металл показался горячим, но прямо в руке быстро остыл. Перед глазами все поплыло. Он вдруг почувствовал тошноту и схватился за живот.

– Эфраим, – позвал Натан. – Ты что там делаешь на полу?

Ему нужно было в туалет.

– Я… – Он точно не успеет добежать.

Эфраим повернулся и сунул голову в шкафчик.

– Вот извращенец! – воскликнул Натан и отошел к другой стороне коридора, пока друга рвало.

Тот вытер рот тыльной стороной ладони.

– Извини, – сказал он. Задержав дыхание, он закрыл дверцу шкафчика, решив, что ему не так уж сильно нужны бумаги и комиксы, собравшиеся на дне за год. Подошел к питьевому фонтанчику в конце коридора, чтобы прополоскать рот. Вода оказалась теплой, с металлическим привкусом.

– Ты в порядке? Медсестра еще может быть на месте, – сказал Натан.

– Уже в норме, – как будто ничего не случилось, Эфраим засунул четвертак и записку в карман и схватил свой рюкзак. Внезапно он понял, как ему повезло. Если бы это случилось пока он разговаривал с Дженой…

– Но ты только что наблевал в шкафчик. Хоть уборщику скажи, – Натан повернул фотоаппарат так, чтобы Эфраим увидел снимок. На нечеткой картинке Эфраим сунул голову в шкаф. Его опять замутило. Он оттолкнул камеру.

– Я так рад, что ты всегда рядом и запечатлеваешь важнейшие моменты в моей жизни, – съязвил он.

– Камера не лжет, – ответил Натан. – А я здесь лишь инструмент. Ты уверен, что нормально себя чувствуешь?

– Может, что-то подхватил в больнице, – ответил Эфраим. В конце концов, он просидел там всю ночь. Но кто-нибудь слышал о кишечном гриппе продолжительностью в двадцать четыре секунды?

– Когда ты был в больнице? – спросил Натан.

– Я же только что сказал тебе – мама попала туда прошлой ночью.

– О нет! – У Натана расширились глаза. – Все серьезно? Как Мадлен?

– Мы же минуту назад с тобой об этом разговаривали! – Похоже, близнецы сбили Натана с мысли сильнее, чем думал Эфраим. – Она поправится. Мэри и Шелли подбросят меня сейчас до больницы. Помнишь?

Натан, казалось, удивился еще сильнее:

– Да ты шутишь! Я бы с радостью посидел с ними на заднем сиденье. Дружище, хотел бы я, чтобы моя мать была в больнице.

– Поосторожнее с желаниями, – буркнул Эфраим.

Так, минутку. С желаниями?

Он пожелал, чтобы мама не была в больнице. И теперь Натан не помнит…

– Слушай, тебе стоит попытаться сесть между ними, – посоветовал тот.

– Не самая лучшая идея.

В конце коридора из-за угла вышел Майкл Гупал и ухмыльнулся, увидев друзей.

– Проклятие, – пробормотал Эфраим.

Натан спокойно смотрел на приближавшегося к ним верзилу.

– Что? Он ничего нам не сделает. Сегодня последний день учебы. Своего рода перемирие.

– А по-моему, он скорее воспользуется тем, что сейчас его некому остановить, – отозвался Эфраим.

У Майкла был своеобразный ритуал: поглумиться над любимыми жертвами так, чтобы они все лето о нем помнили.

Майкл остановился перед ними и скрестил руки на груди, расставив ноги. Он был настолько же низким и толстым, насколько близняшки высокими и стройными, и уже мог похвастаться отвислыми мужскими сиськами. Эфраим слышал, что парень принимал стероиды, решил раскачаться для футбола.

– И куда это ты собрался, Маккензи? – спросил Майкл. – Мы еще не успели попрощаться.

– Мне пора, – сказал Эфраим, отступая. Обычно Натан поступал так же, но на этот раз казался странно беспечным.

– Шутишь? Я его не боюсь, – отозвался он. – Удачного лета, Майкл!

Он поднял камеру, последовала вспышка, разозлившая здоровяка, словно красная тряпка быка.

– Что это с тобой? – спросил Эфраим друга.

Он поморщился, когда Гупал сгреб Натана за лямки рюкзака и ударил о шкафчик. Нагруженный книгами рюкзак смягчил силу удара, но голова Натана откинулась назад и врезалась в тонкий металл. На многих дверцах красовались такие вмятины: по ним можно было проследить за тем, как Натан рос.

– Ох, – выдохнул он. – Прости. Я хотел сказать, надеюсь, это лето у тебя будет хреновым.

Майкл нахмурился и потряс Натана из стороны в сторону.

– Что это ты такой счастливый, Маккензи? Рад, что не будешь видеть меня каждый день?

Волосы друга упали на лоб. Глядя на обидчика сквозь челку, он улыбался:

– К сожалению, я буду лишен удовольствия посещать с тобой летние курсы. Зато ты шикарно на них развлечешься.

Эфраим поморщился. «Натан, не дразни его». Тот всегда страдал от недостатка элементарного чувства самосохранения. Они встретились в первом классе, когда Эфраим полез из-за него в драку, но с тех пор Натан стал еще беспечнее – он знал, что Эфраим всегда его прикроет. Но на этот раз дело зашло слишком далеко.

Майкл с ревом еще сильнее сжал лямки рюкзака.

– Учись прилежно, – прохрипел Натан. – Как же мы без тебя-то в выпускном классе? Это же так увлекательно – остаться на третий год, да?

– Эй, – сказал Эфраим Майклу. – Оставь его.

Некоторые привычки нелегко преодолеть. Он не боялся верзилы, но знал, что не смог бы и побить его. Протестовал для вида. Но Натан никогда не простит, если друг даже не попытается защитить его.

– Хочешь быть следующим? Что, некуда пойти? – огрызнулся на него Майкл.

– Честно говоря, снаружи меня кое-кто ждет… – начал Эфраим.

– Эфраим, я справлюсь, – отозвался Натан.

– Я не могу тебя бросить.

– «Я не могу тебя бросить», – передразнил Гупал.

– Иди, – сказал Натан. – Такую поездку пропускать не надо. Скажи Мадлен, я надеюсь, что ей скоро станет лучше.

– Хорошо. Ты уверен? Позвони мне позже, если… если все еще сможешь звонить, – сказал Эфраим.

– Верно, беги! – рыкнул Майкл.

Эфраим толкнул двойные двери и вышел наружу. Правда, свежим воздухом свободы тут и не пахло, а стояло настоящее летнее пекло, и потому Эфраим немедленно начал обливаться потом.

Он посмотрел на парковку, но нигде не было и следа потрепанного «фольксвагена» миссис Моралес. Или близняшек. Или Джены.

Или школьных автобусов.

Он проверил карманы, но, кроме четвертака, в них не нашлось ни одной монетки: последние мамины деньги ушли на утренний автобус от больницы до школы. Предстояла долгая пешая прогулка.

Несколько машин стояло на парковке, включая черный спортивный БМВ Майкла и подержанный голубой «шеви» Натана. Может, ему стоило подождать друга и поехать с ним; тому могла потребоваться поездка в больницу после встречи с мясистыми лапами Гупала. Но Эфраим не хотел пропустить часы посещений, так что, возможно, пешком получится быстрее. Конечно, можно пойти обратно и попытаться закончить разборку между Натаном и Майклом побыстрее, но в таком случае можно пострадать и самому. Лучше разбираться с меньшим из зол.

Эфраим пошел пешком.

Глава 4

В больничной палате матери не оказалось. Ее вещи тоже пропали, как и пластиковый пакет с кошельком, ключами и сломанными часами неудачливого двойника. Эфраим застыл в панике, уставившись на аккуратно заправленную кровать. Неужели после разговора с врачами мать перевели в психиатрическое отделение?

Он нашел миссис Моралес за стойкой медсестер.

– Миссис Моралес! Простите, мне пришлось забежать кое-куда после школы. Эм. Вы знаете, где моя мать?

Женщина подняла на него глаза:

– Извините?

– Моя мама лежала в палате 302 этим утром.

Она взглянула на свой пюпитр с зажимом.

– В этой палате никто не лежит. Как ее имя?

Эфраим нахмурился:

– Мадлен Скотт. Вы меня помните? Мэри и Шелли предложили подбросить меня сюда после школы.

– Ты знаешь моих дочерей? – В ее голосе прозвучали удивление и недоверие.

– Меня зовут Эфраим, – медленно проговорил он. – Я был здесь прошлой ночью, в приемном отделении интенсивной терапии. Вы приходили, рассказывали мне, как она себя чувствует…

– Я была на смене прошлой ночью, но тебя не помню.

Он слегка повысил голос:

– Но мы долго разговаривали.

– Хорошо, успокойся, дорогой. Уверена, я бы запомнила тебя и твою мать.

– Я тоже так думаю.

Интересно, у миссис Моралес не было сестры-близняшки, которая тоже работала в госпитале? Это ведь наследственное? Но на ее бейджике стояло имя «Джулия Моралес», значит, это точно была та же женщина, с которой он говорил вчера.

Парень глубоко вздохнул:

– Слушайте, вы можете просто проверить? Я знаю, что она здесь. Может, ее перевели… в другую палату?

Маму могли засунуть в психбольницу, если она продолжала настаивать, что ее сын умер.

Миссис Моралес пододвинула к себе черную клавиатуру и начала печатать, бережно нажимая одну клавишу за другой. Длинные ногти покрывал яркий зеленый лак.

– Прости, но ее никогда здесь не было, – сказала она. – Ты уверен, что пришел в ту больницу? Люди постоянно ошиба…

– Компьютер может ошибаться. Скорая привезла ее прошлой ночью.

– Тогда в системе была бы запись, – сказала она. – С чем ее привезли?

– Она… – Эфраим прижал пальцы к стойке поста. – Неважно. Простите за беспокойство.

– Ты взволнован. Почему бы тебе не сесть и не успокоиться? Я найду кого-нибудь, кто сможет тебе помочь…

И действительно, с чего бы волноваться? Его мать только что пропала. Но не стоило связываться со службой опеки, если та уже забыла и об Эфраиме, и о Мадлен.

– Я, должно быть, ошибся больницей, как вы и сказали. Просто ошибся, вот и все, – тут он вспомнил: – А можно мне спросить еще кое о чем? Тот мальчик, которого вчера сбил автобус. Вы выяснили, кто это был?

Миссис Моралес нахмурилась:

– Я ничего не знаю об аварии и в любом случае не стала бы разглашать личную информацию, даже если бы что-то знала. Это совершенно исключено. У меня нет времени на игры, – она отодвинула от себя клавиатуру, пластик заскрипел по металлической поверхности стола. Эфраиму показалось, что женщина его разыгрывала.

– Нет, вчера утром к вам поступило тело, похожее на меня. В его бумажнике нашли мою библиотечную карту. Там был целый пакет его вещей, я оставил их в маминой палате…

Миссис Моралес встала:

– Мистер Скотт, вы говорите какую-то чушь. Есть кто-нибудь, кому я могу позвонить, чтобы вас забрали?

– Забудьте, – он быстро ретировался.

Задержавшись у лифтов, Эфраим оглянулся.

Миссис Моралес обошла вокруг поста и теперь смотрела на него. Он не мог ее винить за это, прекрасно понимая, как звучала его история.

Единственным имеющимся у него доказательством оставалась монетка, вытащенная вчера из пластикового пакета в больнице.

Загадай желание и подбрось монетку, чтобы оно исполнилось.

Это просто невозможно. Монетки не исполняют желания. Но он пожелал, чтобы его мать не была в больнице, и теперь ее здесь нет. Причем, похоже, никогда и не было. А если так, то тогда провал в памяти миссис Моралес, как и у Натана в школе, легко объясним. Тогда почему медсестра не помнит погибшего парня? Тот не имел ничего общего с действиями Эфраима. Конечно, это вообще не имело значения, потому что желания не исполняются. По крайней мере не при помощи магии.

Эфраим сел в лифт, чтобы попасть вниз. Когда двери открылись, там стоял Майкл Гупал.

Выглядел он паршиво: порез над уже заплывшим левым глазом, по виску текла кровь, нижняя губа разбита, разорвана посередине.

– Что с тобой приключилось? – спросил Эфраим. Никто раньше не мог побить школьного хулигана.

Майкл поморгал здоровым глазом.

– Твой приятель Маккензи – просто псих.

– Что?

– Он меня отметелил по полной программе.

– Это Натан сделал?

Тот просто не был способен причинить кому-то такой урон, если не находился за рулем машины.

Майкл закашлялся. Звук был нехорошим.

– Ага. Я удивился больше всех.

– Когда я уходил из школы, это ты избивал его.

Если Натан наконец смог дать сдачи, то и хорошо, Эфраим не испытывал особого сочувствия к Гупалу. Как бы странно это ни выглядело, но, возможно, друг все спланировал, иначе с чего бы он так непонятно себя вел? Причем, судя по состоянию противника, вооружился ломом.

Майкл качнул головой, застонал.

– Я только встряхнул его немного. И засунул в шкафчик.

Ага. Фирменный приемчик. В старшей школе Натан был одним из немногих, кто еще туда влезал, но и он уже порядочно вырос, так что шуточки Гупала теперь были гораздо больнее.

– Ну, значит, все правильно, ты заслужил, – сказал Эфраим.

Здоровый глаз Гупала расширился.

– Я не знаю, как он выбрался из того шкафчика, но твой дружок ждал меня в машине.

– Ты уверен, что это был он?

– Я бил эту рожу с первого класса, я ее везде узнаю.

– Именно тогда он тебя избил?

– Он был сильным. И знал, как надо драться. Его словно подменили. Он был злой, очень злой. И вдобавок еще и кирпичом мне все фары разбил, козел.

Кирпичом. Это многое объясняло.

Но тот Натан, которого знал Эфраим, так никогда бы не поступил.

– Потом этот урод меня сфотографировал, – сказал Майкл.

А вот это вполне в стиле Натана. Он никогда бы не оставил такую победу без свидетельств.

Майкл сказал, что Натан был другим. От этой мысли Эфраим вздрогнул. А что, если где-то там ходил парень, который только выглядел как его лучший друг? Лежал же в морге кто-то, похожий на Эфраима. Но навряд ли Майкл мог спутать Натана с двойником, он же видел его вплотную несколько минут; должно быть другое объяснение, попроще. Натан просто устал от побоев. Десять лет терпел в конце-то концов.

Майкл схватил Эфраима за плечо, но его обычно железная хватка оказалась слабой.

– Слушай, – сказал Майкл. – Не трепись об этом или пожалеешь.

– Конечно, Майкл. О твоем тайном позоре не узнает никто.

Эфраим впервые пожалел, что у него нет блога, иначе сейчас бы раструбил о позоре Гупала по всему Интернету. Оставалось надеяться, что Натан сделал хорошие снимки. Ими можно будет шантажировать Майкла до самого конца школы.

– Просто присматривай за своим другом. Он только выглядит таким жалким, – сказал громила.

– Я знаю.

Майкл уставился на собеседника, затем повернулся и ввалился в пустой лифт. Эфраим ухмыльнулся. Надо будет спросить Натана, как он это проделал.

Он в который раз пожалел, что у него нет мобильника. Он мог бы купить его, если бы чаще подрабатывал в супермаркете, но, даже когда заводились деньги, они вечно уходили на домашние хлопоты. К тому же было очень странно работать в одном месте с мамой на должности лучшей, чем у нее.

Эфраим остановился у таксофона рядом со входом в больницу, но единственный четвертак решил не тратить. Пусть и не волшебный, но что-то странное в нем точно было.

Он повесил трубку. Ладно, позвонит Натану позже, когда доберется до дома.

Эфраим с опаской толкнул входную дверь, не зная, что найдет в квартире на этот раз.

Мать лежала на диване в гостиной, рядом стояла бутылка водки. Хоть без таблеток. Он выключил телевизор.

– Который час? – пробормотала она.

– Начало восьмого.

Мама застонала.

– Вот черт. Надо позвонить Словски и сказать, что я уже бегу.

– Опять?

– Почему ты сегодня так поздно? – спросила она, села и потянулась за сигаретой.

– Я был в больнице.

– В больнице? Что ты там делал? – Мать без особого успеха пыталась пригладить волосы. Странно, что ее это заботило. Она вдруг посмотрела на сына. – В больнице! Дорогой, ты в порядке?

– Со мной? Я в порядке. Не думал, что они отправят тебя домой так скоро.

– О чем ты говоришь?

– Ты не помнишь? – спросил он.

– Помню что? Если бы я попала в больницу, то, наверное, запомнила бы, – она затянулась и воззрилась на него сквозь дым. – Ты ведь не прикладывался к моей бутылке, не правда ли? Или к чему-нибудь забавному с друзьями? – Она рассмеялась.

– Забавному? – огрызнулся он. – Это не смешно, мама.

– Что на тебя нашло? – Она отвернулась и выдохнула уголком рта. Дым все равно доплыл до него, и Эфраим яростно отмахнулся. У него заслезились глаза, правда, по другой причине.

У нее был не просто очередной провал в памяти. Она не помнила, как пыталась покончить с собой. Значит, все-таки монета: она полностью стерла событие – только Эфраим не забыл то, что увидел.

– Где ты была прошлой ночью? – спросил он.

– В магазине. Где же еще? – Она стряхнула пепел в пепельницу. – Раз уж мы об этом заговорили, то где был ты? Тебя не было дома, когда я уходила. И сегодня опять вернулся поздно. Эфраим, ты же знаешь, мне нужно, чтобы ты прямо из школы шел домой.

Он вздохнул:

– Мам, не переводи стрелки на меня.

– Кто из нас родитель? – усмехнулась она.

– Иногда я тоже об этом думаю, – Эфраим взял бутылку водки и плотно закрутил крышку. – Это должно прекратиться.

– Знаю. Я завязываю.

– Значит, ты сегодня пойдешь на работу?

– Не уверена.

Эфраим вздохнул:.

– Я позвоню и скажу мистеру Словски, что ты плохо себя чувствуешь.

Босс поймет, что мать опять здорово напилась, но, возможно, не будет слишком сильно возмущаться. Если, конечно, в магазине сегодня не очень много работы.

– Ты хороший мальчик, – сказала она и улеглась обратно на диван. Сын поцеловал ее в щеку и забрал сигарету, затушив ее в пепельнице.

– Я люблю тебя, мама.

Даже если ты безнадежна.

Эфраим прошел на кухню. Ни следов рвоты, ни пурпурных пилюль, рассыпанных здесь прошлой ночью. Хоть так – перспектива убирать весь этот бардак Эфраима не радовала. Может, ему приснился дурной сон или Эфраим просто сошел с ума. Или монетка действительно исполняла желания. Каким бы ни было объяснение, он радовался, что мама жива и сидит дома. Они получили второй шанс. Он быстро позвонил в «Шопрайт», где работала мать.

– Дай догадаюсь, – сказал мистер Словски. – Ей нездоровится.

У начальника явно стоял определитель номера, хотя Словски уже так часто получал это известие, что мог просто угадать.

– Здравствуйте, мистер Словски. Да, моя мама… она больна. Простите, но она не сможет выйти сегодня.

– Я так удивлен. Знаешь, иногда мне очень не хочется идти на работу, но посмотри, я каждую ночь здесь.

Она чуть не умерла прошлой ночью, хотелось крикнуть Эфраиму. Он стиснул трубку.

– Она все отработает. Обещаю.

– Ты обещаешь? Я хочу, чтобы она обещала. Ты-то всегда хорошо работаешь.

– Спасибо, сэр.

– Чтоб больше этого не было, понял? Ей надо собраться. И я сейчас серьезно, – мистер Словски понизил голос: – У нас тут алкоголь пропадает. Надеюсь, это не Мадлен. Наш парень на складе работает не так хорошо, как ты. Так что, может, в отчеты закралась ошибка. На этот раз.

Эфраим вздохнул.

– Спасибо, мистер Словски.

– Присмотри за ней. Захочешь работу на лето, дай знать. Она работает, когда ты рядом. Хоть не для босса, так для сына. Меня устраивает.

– Я подумаю об этом, сэр. Спасибо вам.

Эфраим швырнул трубку на телефон. Он не мог поверить, что мать начала воровать. Если она потеряет работу, то едва ли сможет найти другую. И, скорее всего, даже искать не станет, вот сейчас у нее есть должность, так она особо не горит желанием туда ходить. И пусть мистер Словски часто жаловался, он был к ним более чем щедр.

Эфраим не хотел терять лето, работая в две смены.

Он поискал в сумке матери пакет со вторым бумажником и ключами, но тот пропал так же таинственно, как исчезло из больницы тело. Ну хоть монетка осталась.

Он вошел в свою комнату, сел за стол, отодвинул в сторону клавиатуру и комиксы и положил перед собой четвертак аверсом вверх. Монета казалась такой обычной. Он вытащил из копилки другую, для сравнения.

На обеих был изображен Джордж Вашингтон, но портреты оказались зеркальными: президент смотрел в разные стороны, и картинки немного отличались. На обеих красовались надписи «Соединенные Штаты Америки», «Свобода», «Мы верим в Господа». На обеих виднелась крошечная буква, значит, отчеканили их в монетном дворе Филадельфии.

Он взвесил монетки в руке. Волшебная казалась немного тяжелее и тоньше. Может, в ней настоящее серебро? С 1965 года четвертаки чеканили из меди и никеля; эта была новой, и сейчас состав вполне могли изменить снова.

Он перевернул обе монетки. Ни на одной не было классического орла, но на обеих красовалось «E PLURIBUS UNUM»[1], что бы оно ни значило. На той, что слева, была изображена статуя Свободы под словами «Нью-Йорк 1788» – в этом году город признал конституцию и стал штатом. Внизу виднелась надпись «Врата к Свободе», и цифра 2001: год, когда отчеканили монетку.

Если магический четвертак оформлялся по той же схеме, то Пуэрто-Рико стал штатом в 1998 году, что явно было неправдой. Надпись гласила «Волшебный остров», годом выпуска значился 2008-й – а серия юбилейных монет вышла только в 2009-м. Эфраим задумчиво постучал по монетке указательным пальцем, затем включил компьютер.

Спустя несколько минут чтения Википедии он выяснил, что лягушка на монете называлась «coqui» и была своеобразным талисманом пуэрториканцев, а также лишний раз убедился в том, что Пуэрто-Рико в состав Соединенных Штатов не вошел. Последний раз его статус обсуждался как раз в 1998 году; в результате остров остался в Содружестве Соединенных Штатов. Настоящий четвертак из Пуэрто-Рико имел совершенно другой облик, и его выпустили в 2009 году. Одно это делало находку аномальной. Но волшебной ли? Скорее уж ее специально отчеканили для частного коллекционера.

Эфраим вытащил найденную в шкафчике записку. «Загадай желание…»

Хорошо. Он загадает еще одно желание, чтобы доказать, что первое не было совпадением или безумием.

– Я хочу, чтобы мама не была такой развалиной, – нет, стоило выражаться яснее. – В смысле я хочу, чтобы мама не пила, работала лучше и вела себя хотя бы немного… как мама.

«И подбрось монетку, чтобы желание исполнилось». Откуда автор записки вообще знал, что он найдет четвертак? Еще одна тайна из многих.

Он подкинул монетку. Бросок вышел неуклюжим, и он не сумел поймать четвертак. Тот отскочил от края стола и приземлился на ковер решкой вверх. Эфраим нагнулся и поднял монетку.

Кажется, она слегка нагрелась. Или нет? Он почувствовал головокружение, легкий приступ тошноты, как в прошлый раз, на секунду помутилось в глазах, но в остальном… ничего.

Может, он слишком быстро встал: никакого волшебства. Эфраим вышел в комнату, но мать все еще спала на диване, как он ее оставил. Если бы желание исполнилось, сейчас мама должна была быть на работе.

Он почувствовал себя идиотом. Ведь и правда начал верить – и хотел верить, – что монетка исполнит его желания. Он кинул оба четвертака в копилку и закрутил крышку.

Он хотел выкинуть и записку, но не смог ее найти.

Еще секунду назад лист лежал на столе, но теперь пропал. Эфраим порылся в мусорной корзине на случай, если бумага упала туда, проверил весь пол, но записка бесследно исчезла.

Вот теперь он начал всерьез опасаться за собственный разум.

Глава 5

На следующий день Эфраим проснулся от вкусного запаха жареного бекона.

Лампа у кровати все еще была включена, но ее свечение тонуло в солнечных лучах, льющихся из окна. Когда Эфраим сел, «Властелин колец» в твердом переплете соскользнул с кровати и упал на ковер. Он поднял толстый том и попытался расправить смятые страницы, загнув их в другую сторону, но стало только хуже. Тогда он закрыл книгу, надеясь, что внушительный вес сам все исправит.

Толкина читала Джена, и Эфраим решил ее впечатлить тем, что сам прочитал роман, заинтересовать девушку, но та просто не заметила, как он таскал томик между занятиями весь последний месяц. Сейчас, когда занятия в школе закончились, пришла пора вернуть книгу в библиотеку. Спасибо фильмам и Интернету, можно было притвориться, что прочел, если выпадет шанс поговорить с Дженой.

Эфраим положил «Властелина» на стол, взял смятую футболку, понюхал подмышки и тут же скомкал – ее явно стоило постирать еще пару дней назад. Он ненавидел спать в одежде. Такое чувство, будто не спал вовсе, а день просто плавно перетек в следующий день.

Как ни странно, корзина для белья оказалась пустой. Он стирал одежду на прошлой неделе, но так и не нашел времени, чтобы вытащить ее. Открыв шкаф, он обнаружил, что все вещи аккуратно разложены по ящикам – так укладывала мама, когда на нее находило желание заняться хозяйством.

Он вытащил свежую рубашку, попытался пригладить волосы и пошел на звуки звякающей посуды.

Завтрак уже стоял на столе. Настоящий завтрак. На тарелке красовалась горка хрустящего бекона, бумажная салфетка впитывала жир. Рядом – французские тосты и стакан апельсинового сока.

– Доброе утро, соня, – мама улыбнулась ему от плиты. – Я уже собиралась тебя будить.

– Мам? – Эфраим вошел на кухню. В воздухе плавал дымок, но не от сигарет, а от чего-то жарившегося в масле. – Что ты делаешь?

– Я подумала, что тебе не помешает хорошее начало летних каникул. Не жди такого же каждое утро.

– Но… ты же не готовишь.

«Больше не готовит». Он уже привык к холодным бутербродам, овсянке из бумажных пакетов или холодному печенью «поп-тартс» из фольги, когда опаздывал. Эфраим уже не помнил, когда последний раз мама вставала раньше восьми утра, не говоря уже о том, чтобы была одетой и радостной.

– Милый, все в порядке? – спросила она.

Когда он проходил мимо плиты, мать с нежностью положила руку ему на плечо. Поцеловала сына в щеку, затем потрепала по и так взлохмаченным волосам.

– Ты вчера поздно вернулся, так ведь? – сказала она. – Я просто поставила кофе.

В углу кухонного стола стояла небольшая кофеварка. Сияющая, из яркого хрома и черного пластика.

– Когда ты ее купила?

– Ты заболел? Дай я посмотрю лоб, – она потянулась к нему, но сын отпрянул.

– Я не болен! – Эфраим схватил кружку и наполовину наполненный кофейник. Пахло лучше, чем от растворимого «Фолгерса», который предпочитала мать. А вкус оказался просто замечательным. Эфраим поставил кофе на стол и уселся. – Мама, как ты?

– Хорошая попытка. Вообще-то, я о тебе беспокоюсь. Ты сам на себя не похож.

Кто бы говорил. Мама казалась другим человеком и выглядела лучше, намного лучше, чем обычно. Золотисто-каштановые волосы расчесаны и связаны в высокий хвост, благодаря чему мама выглядела на несколько лет моложе. У нее был здоровый цвет лица, и еще она казалась стройнее.

– Что ты встала так рано? – спросил Эфраим.

Она поставила перед ним тарелку с омлетом:

– У меня есть небольшое дельце. Называется «работа». Когда-нибудь ты все об этом узнаешь.

Как будто он не подрабатывал ради нее и не вкалывал в летние каникулы, стоило перейти в старшие классы.

– Ты сегодня в утреннюю смену? – Словски иногда ставил ей двойные, чтобы возместить пропущенные часы.

– Вот теперь я действительно волнуюсь. Эф, что-то не так?

– Все в норме.

Он все еще спал? Если так, то просыпаться не хотелось. По крайней мере пока не поест бекона.

– Как прошел последний день в школе? Прости, у нас не было шанса поговорить прошлой ночью. Я заснула прямо на диване.

«Потому что опять напилась». Он пожал плечами.

– Меня наградили, – сказал он.

– Правда? За что? Дай мне посмотреть.

Эфраим пошел в свою комнату и принес маме грамоту. Сел обратно за стол, наколол немного омлета на вилку и отправил в рот.

– Отличная посещаемость, – с тихим смешком сказала мама.

– Что?

– Я горжусь тобой, – она почти сдержалась, но затем рассмеялась. Он отнял у матери грамоту.

– И должна. Я ценю свое образование.

– А дело не в той девушке, которая тебе так нравится? В Джене Ким?

Эфраим поперхнулся:

– Как ты о ней узнала?

– Ты заглядываешься на нее со второго класса. Как называлась та пьеса, в которой она играла?

Он никогда не рассказывал о своих симпатиях матери, да той никогда не было до него дела. Эфраим взял полоску бекона и засунул в рот. Та с хрустом таяла на зубах. Восхитительно.

– Что-то ты вдруг замолчал. За пенни скажешь, что думаешь? – сказала она.

Пенни… монета. Его желание! Он уронил вилку на стол и резко выпрямился.

– Ну а теперь что не так? – Нотка нетерпения прозвучала в ее голосе. Мама вытряхнула си-

гарету из пачки и взяла зажигалку. – Я стараюсь, Эф. Правда, стараюсь.

Он загадал два желания, и оба, похоже, исполнились. Это не совпадение, не галлюцинация, если Эфраим, конечно, окончательно не утратил связь с реальностью.

Это была магия. У него оказалась волшебная монетка.

Он улыбнулся.

– Мам, все отлично. Спасибо за завтрак.

Она сделала затяжку и выдохнула дым в сторону от стола.

– Ты уверен, что ничего не хочешь мне рассказать? – спросила она.

Он проглотил комок в горле.

– Я… я люблю тебя, мама.

– Это говорит твой желудок, – она встала, развязала фартук, не вынимая изо рта сигарету. Опустив рукава, она ощупала руками волосы, чтобы убедиться, что все в порядке. – Я лучше пойду. Не знаю, сколько ты сможешь съесть, но мне теперь лучше. Знаю, в последнее время я много работаю и хочу тебе это возместить.

Мама повесила фартук на спинку стула:

– Какие планы на первый день свободы?

– Хочу встретиться с Натаном, – ответил он с набитым ртом. – В библиотеке.

Она улыбнулась.

– Дай девушке передохнуть, а?

Эфраим закашлялся.

– И приберись, прежде чем уйдешь. Просто забрось все в посудомоечную машину.

– У нас и посудомоечная машина есть?

Мама покачала головой:

– Что на тебя нашло? Что бы с тобой сейчас ни происходило, надеюсь, оно пройдет быстро.

Когда она ушла, Эфраим со всех ног побежал в свою комнату, взял копилку, вывалил все ее содержимое на незаправленную кровать и принялся лихорадочно рыться в монетах. А что, если она исчезла, как и все остальное?

Мать так изменилась с прошлой ночи. Но она была такой, когда жила с отцом. А потом все стало плохо. Эфраим не мог поверить, что вернул ее.

Вот она! Он вытащил монетку из кучи мелочи. Снова и снова крутил находку в пальцах, чувствуя, как мягко гудит металл.

Эфраим не знал, каким будет его следующее желание, но понимал: нужно все тщательно спланировать. Не стоит торопиться: третье желание вполне могло стать последним. Их же вечно только по три выдают, так ведь?

Лето обещало быть интересным.

Эфраим приковал велосипед к перилам перед входом в публичную библиотеку Саммерсайда. Остановился у каменных львов, замерших по обе стороны от двери. Они были наполовину уменьшенной копией львов, стоявших у главного входа Нью-Йоркской публичной библиотеки, – немного претенциозно для такого маленького городка в Вестчестере, как Саммерсайд, но Эфраиму они всегда нравились. Еще ребенком он назвал их Бертом и Эрни. Берт – тот, что слева, и вовсе стал его любимчиком, хотя львы были зеркальным отражением друг друга.

Поднимаясь по ступенькам, Эфраим потрепал Берта по левой лапе. Прошел мимо ящика для возврата книг, миновал турникеты и направился в абонементный зал.

Когда-то он каждую субботу приходил сюда с отцом. Эфраим никогда по-настоящему не любил читать что-то, кроме комиксов, но ему нравилось проводить время с отцом, так что он с нетерпением ждал этих походов и набирал целую стопку книг, чтобы тот читал их ему перед сном.

Некоторые вещи не меняются, подумал Эфраим. Он все еще пользовался библиотекой, чтобы быть к кому-то ближе. Он вытащил «Властелина колец» из рюкзака – тот сразу стал значительно легче – и направился к стойке регистрации.

Там сидела Джена, разумеется склонившись над книгой. Короткие волосы обрамляли ее лицо с обеих сторон. Он удивился, увидев на ней обтягивающую майку; и удивился еще больше, поняв, что может заглянуть внутрь. У него закружилась голова.

– Что-то берете? – спросила девушка, все еще не отрывая взгляда от страницы.

– Ага, – сказал Эфраим. Откуда она узнала, что он на нее смотрел?

Джена поняла глаза и откинула назад волосы.

– Привет, Эфраим. Что-то берешь? – повторила она.

– О. На самом деле возвращаю.

Он положил книгу на стойку. Девушка встала и потянула ее к себе. Она нежно пробежала пальцами по обложке, затем перевернула, чтобы поднести сканер к коду на задней обложке.

– Что-нибудь возьмешь сегодня? Или ты здесь тоже ради компьютера? – спросила она.

– Тоже? – спросил Эфраим.

– Натан уже пришел. Лучше, чтобы миссис Рейнольдс снова не поймала его за скачиванием порно.

Джена опустила книгу на тележку позади стола, затем вернулась к чтению, словно Эфраим и не стоял перед ней.

А чего еще он ожидал? Она же была на работе, тут даже с приятелями не поболтаешь. А они с Дженой не дружили. Но она не выглядела особенно занятой: в такую рань, в первый день летних каникул, тут оказалось не так уж и много народа.

– Привет, – поздоровался Натан, когда Эфраим подкатил к нему стул.

– А ты вчера круто отделал Майкла. Я хотел позвонить, спросить, как тебе это удалось, – Эфраима совершенно выбила из колеи ситуация с матерью и монеткой, и побитый громила вылетел у него из головы.

– Ты о чем вообще? – Натан взглянул на Эфраима.

– Я видел его в больнице прошлой ночью. Ты его крепко приложил.

– Ты все перепутал. Этот идиот запер меня в шкафчике, – Натан потер плечо. – Он такой тупой, что в детском саду, наверное, пытался вбить кольца в квадратики.

Эфраим засмеялся.

– Это точно. Но ты, наконец, вернул ему должок. А как ты выбрался из шкафчика? – Обычно Натана высвобождал Эфраим, когда обидчик уходил.

Тот нахмурился:

– Я просидел там больше часа. В конце концов мои крики услышала мисс Келли. Ей пришлось найти уборщика, и тот с помощью запасного ключа меня вытащил. Я думал, что просижу там все лето, – лицо Натана стало пунцовым; он запал на фигуристую учительницу общественных наук с первого года в старшей школе. Хотя его прочили в гуманитарии, он выбрал исследовательский класс мисс Келли и посещал у нее дополнительные занятия так часто, как только возможно, – но все равно чуть не провалился по баллам.

– Майкла кто-то избил на парковке. Зачем ему врать и говорить, что это был ты?

Такое признание было для здоровяка совсем позорным.

– За такое я бы с удовольствием взял ответственность, – сказал Натан.

Эфраим захотел, чтобы его мать не была в больнице, и в результате она там вообще не появилась. Может, его последнее желание изменило и случай с Майклом? Он просто не знал, почему монетка могла подействовать на исход драки с Натаном, ведь та к самому желанию не имела никакого отношения.

Эфраим положил руку на карман, но помедлил, прежде чем вытащить четвертак. Стоило ли рассказывать о нем Натану? Да и как объяснить такое? Эфраим, похоже, был единственным, кто помнил, что происходило до исполнения желания, а значит, у него не было возможности доказать, что монетка волшебная.

– Что ты делал в больнице? – спросил Натан.

Не было смысла возобновлять этот разговор.

– Забудь, ничего важного. Я рад, что ты выбрался, – Натан выглядел намного лучше Майкла. – Все могло быть хуже. Он мог запереть тебя в моем шкафчике с блевотиной.

Натан как-то странно на него посмотрел.

– О нет, он же этого не сделал? – спросил Эфраим.

– Ты что, бредишь? Кто наблевал в твой шкафчик?

– Ты же все сфотографировал!

Натан наморщил нос:

– Ни о какой блевотине я не помню, чему несказанно рад.

Эфраим вздохнул. Он понятия не имел, зачем монета стерла и это событие, но не жаловался, так как вместе с ним вдобавок исчез и тот дурацкий снимок.

– Кстати, о фотках. Что ты там рассматриваешь? – спросил Эфраим, решив двигаться дальше.

Натан повернул стул, оказавшись лицом к компьютеру.

– Сейчас покажу, – сказал он и зашел в свой аккаунт на хостинге, куда каждый день загружал дюжины снимков. Конечно, у него был и собственный компьютер, но дома родители пристально следили за тем, что делает в Интернете сын. Его отец был корпоративным айтишником и по привычке установил программы-привратники на домашнюю сеть. Поэтому Натан все личные данные проверял в школе и библиотеке, где, как ни смешно, таких строгих ограничений не было.

Натан открыл папку с изображениями, кликнул по одной из них, и Эфраим увидел снимок Джены, Мэри и Шелли, сделанный вчера в школе. Они стояли спиной к камере.

Эфраим быстро глянул в сторону стойки регистрации, но Джена куда-то делась, и тележка с возвращенными книгами исчезла. Миссис Рейнольдс, яростно стуча по клавишам, согнулась над клавиатурой. Все дети знали, что она писала роман, правда, понятия не имели, о чем он. Библиотекарша никогда не говорила о своем творении, наверное, сочиняла один из тех любовных романов, которые постоянно читала.

Эфраим снова вспомнил о Джене. К его разочарованию, из их короткой встречи ничего толкового не вышло. Он планировал найти другую книгу, просто чтобы вновь подойти к ее столу, но она могла провести в хранилище все утро. Искать ее Эфраим не хотел, тогда бы она все поняла.

– Это мой шедевр, – сказал Натан. – Я назвал его «Три горячие девчонки».

– Вдохновляет, – отозвался Эфраим. – А с нормальными снимками что случилось?

– Я сделал слайд-шоу, – сообщил Натан. Он вновь кликнул мышкой, и экран моргнул. Появилось фото Джены в зале. Затем снимок, где Эфраим чуть не слетел со ступенек.

– Тебе обязательно вот это хранить?

– Не нам изменять историю. Я просто наблюдаю и запечатлеваю моменты для потомков.

– Все равно.

Прошла большая часть церемонии, затем фото девушек, которое Эфраим уже видел, потом настала пора кота Натана.

– Стой, – он схватил мышку и остановил слайд-шоу. – А где снимок их… – он понизил голос – Бюстов?

У Натана отпала челюсть:

– Снять такое – все равно, что найти Святой Грааль. А затем сфотографировать.

– Слушай, так нечестно. Ты обещал отправить мне копию.

– Приятель, я бы отправил, но у меня нет таких фотографий. Пока нет.

Эфраим пролистал все снимки, но некоторых фотографий, о которых помнил, так и не нашел – главное, исчезли те, что Натан сделал в коридоре перед тем, как Эфраим загадал первое желание.

– Значит, пока придется нам довольствоваться этим, – Натан кликнул на другую галерею и повернул кресло так, чтобы телом закрыть экран от взгляда миссис Рейнольдс. На экране появилась картинка.

Фигура не была обнаженной, хотя впечатление складывалось такое же. Сначала все, что заметил Эфраим, была грудь, туго обтянутая белой майкой, так что отчетливо виднелись темные круги сосков. Только потом он обратил внимание на лицо. Это была Джена.

– Что? – не выдержал Эфраим. – Где ты это достал?

Натан улыбнулся и увеличил другую картинку. Мэри – или Шелли – в ярком голубом бикини плескалась в приливной волне. На этот раз Эфраим узнал картинку.

– Это… ты приставил ее голову к телу модели!

– Фокусники никогда не раскрывают своих секретов. Но да, я попрактиковался в фотошопе.

– Это низко с твоей стороны. Нельзя, чтобы они это увидели, – сказал Эфраим. Он поближе посмотрел на следующий снимок, где лицо Джены красовалось на девушке, рекламирующей нижнее белье. – Но у тебя талант, друг мой.

– Чем вы, ребята, здесь заняты? – спросила Джена. Она стояла за столом с компьютером, глядя на них поверх монитора. Эфраим перевел взгляд с девушки на экран:

– Ничем.

– Мы не смотрим порно, – встрял Натан.

«Натан, аккуратнее».

– Конечно, нет, – добавил Эфраим.

– Ну ладно, – сказала Джена и двинулась дальше, толкая перед собой тележку для книг. Натан вытащил камеру, поколдовал с ней и повернул, приблизив изображение как раз тогда, когда девушка скрылась из виду.

– Опоздал, – сказал он.

Эфраим застонал.

– И когда ты собираешься пригласить ее на свидание? – спросил Натан.

– Зачем мне ее приглашать?

– Потому что она тебе нравится.

Эфраиму хватило бы смелости пригласить Джену, если бы он точно знал, что нравится ей. Но выяснить это наверняка он мог лишь спросив ее прямо.

Эфраим вытащил монетку и зажал между большим и указательным пальцем.

– А чего ты тогда не пригласишь одну из близняшек? Ту, что больше нравится на этой неделе, – спросил Эфраим.

– А я жду, когда ты сблизишься с Дженой, а она уже сведет меня с Шелли. Или Мэри.

– Похоже, ты по-настоящему влюблен, – съязвил Эфраим, играя с монеткой.

– Эй, но у меня же вдвое больше шансов, если я буду ухаживать за обеими, верно? – ухмыльнулся Натан.

– Ты никогда не был особенно силен в математике.

– В любом случае у тебя есть целое лето, чтобы набраться храбрости и поговорить с ней. Хоть, скорее всего, ты будешь десять лет чахнуть по ней и только потом решишь, что готов, – сказал Натан.

– Я не «чахну». И не боюсь поговорить с ней, просто не очень в этом хорош. Я хочу, чтобы я ей понравился, вот и все, – монетка нагрелась в руке. – О, черт. Я не это имел в виду.

– А что? – спросил Натан, листая другие коллекции фотографий и выискивая снимки девушек, максимально приближенные к порно, но не переходящие черту. Он лучше всех знал, как выжать максимум из сети с ограничениями.

Каждый раз, когда Эфраим загадывал желание, монетка становилась горячее. Если она даровала всего три шанса, он только что истратил последний, а как остановить процесс, если такое было вообще возможно, не знал. Оставалось лишь подбросить четвертак.

Когда он подкинул монетку, воздух вокруг задрожал, словно по библиотеке пронеслась волна жара. Весь съеденный завтрак перевернулся в желудке, к горлу подступили кислота с беконом, но Эфраим сглотнул, и легкая тошнота прошла. Монетка приземлилась орлом вверх.

Натан толкнул его локтем:

– Что с тобой? Ты отключился.

Пока ничего не изменилось. Та же самая картинка на экране.

– Думаю, мне лучше пойти домой, – сказал Эфраим. – Слишком много волнений для одного утра.

– Ладно, пойду с тобой.

– Ммм, не уверен, что это хорошая идея, – Эфраим редко приглашал кого-либо к себе домой, даже Натана, потому что никогда не знал, в каком состоянии найдет мать. Безопаснее было зависнуть дома у друга, как обычно. К тому же он не знал, что еще изменилось после третьего желания. – Давай лучше к тебе поедем.

– Хорошо. Отец тут принес «Бессмертного Дюка Нюкема». Он сильно расстроится, если я пройду игру раньше него, – улыбнулся Натан. – Так что придется играть весь день.

– В смысле «Дюка Нюкема навсегда»?

– Нет, сиквел. Только что вышел. – Тут Натан стиснул зубы и пробормотал сквозь сжатые губы: – Глянь, она опять.

Он недолго изучал чревовещание в четвертом классе, но с техникой у него так и не задалось.

– Ты о чем?

Натан указал левой рукой на абонемент, скрываясь за монитором.

– Она на тебя пялится.

– Миссис Рейнольдс? – спросил Эфраим.

– Гадость какая. Не миссис Рейнольдс, а Джена Ким.

Эфраим повернулся и увидел Джену – та сидела за стойкой вместо старой библиотекарши и смотрела на него, но быстро отвела взгляд, уставившись в книгу.

– Не оборачивайся! Чего это она? – спросил Натан. – До нее не доходит, что она тебе не нравится?

– С чего бы ей так думать?

– Потому что ты годами страдал по ее лучшей подруге.

– По кому?

– Что значит «по кому»? По Мэри, – Натан закатил глаза.

– По Мэри Моралес? Это ты сходишь с ума по близняшкам, – возразил Эфраим.

– Эй, я предпочитаю их лучшую половину.

Эфраим смотрел на Джену, но та больше не отрывала глаз от книги. Он вздохнул.

– Стой. Ты серьезно? – сказал Натан. – С каких пор тебе нравится Джена Ким? И почему? Ты головой ударился?

Эфраим чувствовал себя так, словно неожиданно прервал чужой разговор. Магия монеты вновь сработала, но на этот раз не к лучшему. Если Джена знала о предполагаемом интересе Эфраима к Мэри, то все еще больше запуталось.

Что пошло не так? Выпал орел… А в первые два раза решка. Эфраим сунул четвертак в карман, размышляя, сможет ли он когда-нибудь к нему привыкнуть.

– Я хочу поговорить с Дженой, – сказал он. Судя по тому, как та на него смотрела, желание все-таки могло сбыться, несмотря на побочные эффекты. Если так, лучшего момента выяснить, как она к нему относится, не будет.

– У нас же вроде были другие планы? – спросил Натан.

– Мы с тобой потом потусуемся.

– Да я не про это. Я о двойном свидании! Мы же хотели пойти на свидание с близняшками. Ты с Мэри, я с Шелли. Мы же планировали его лет с 12.

– Но мне нравится Джена, Натан, всегда нравилась.

– О, я понял. Ты собираешься приударить за обеими: и за Мэри, и за Дженой. Настроить подружек друг против друга, пусть они сами бегают за тобой. Рискованно, но ты станешь моим героем, если провернешь такое, – Натан пожал плечами. – Ну ты мой герой в любом случае, но ты понял. Это будет нечто. Ты само вдохновение, Эф.

– Ага. Только давай без излишеств. А то ты реально странный. Сейчас вернусь.

Эфраим направился к Джене, пытаясь придумать что-нибудь умное. Когда он подошел, она закрыла книгу и улыбнулась:

– Привет, Эфраим.

– Привет, Джена. Ммм. Разве здесь только что сидела не миссис Рейнольдс?

Начало разговора вышло не очень. Джена молча посмотрела на него.

– Она сегодня не вышла на работу. Растянула лодыжку прошлой ночью, слезая с лестницы.

– Могу поклясться, я только что ее видел… – пробормотал Эфраим. Та сидела за стойкой перед тем, как он загадал желание.

Неужели миссис Рейнольдс пострадала из-за монетки только для того, чтобы дать Эфраиму шанс с Дженой? Это было гораздо хуже его предполагаемой влюбленности в Мэри.

– Она в порядке?

– Завтра вернется, – ответила Джена и глубоко вздохнула. Казалось, она нервничала так же сильно, как и он сам. – Могу ли я спросить тебя кое о чем, Эфраим?

– Конечно.

– У меня сегодня небольшая вечеринка. Ничего грандиозного, просто несколько человек из школы. Чтобы отпраздновать летние каникулы и все такое.

Эфраим кивнул.

– И я подумала… вдруг ты захочешь прийти, – она постучала ручкой по лежавшей перед ней книге.

Эфраим открыл рот, но не смог издать ни звука.

Джена рассмеялась.

– Просто кивни или покачай головой.

– Ты приглашаешь меня на свою вечеринку? Сегодня?

– Знаю, все получилось в последний момент, – она посмотрела мимо него, и Эфраим, повернувшись, увидел, что на них смотрит Натан. Тот одобрительно поднял большой палец. Джена не могла этого не заметить; Эфраим напомнил себе попозже убить своего друга.

– Я хотела поговорить с тобой наедине, – сказала она. – Вечеринка маленькая, понимаешь?

Она неуверенно улыбнулась.

– Ага, – Эфраим вновь кивнул. Он понял намек. Джена не хотела, чтобы он брал с собой Натана. – Ммм, во сколько?

– В восемь, – она вручила ему сиреневый листок с адресом и номером, написанным голубыми чернилами с блестками. – Это мой телефон.

Эфраим взял его, с трудом уняв дрожь в руке.

– Ага… Я буду там. Спасибо. Я приду.

Он помахал запиской.

Скорее всего, он потратил свое последнее желание, но, может, монетка дала ему именно то, чего он хотел больше всего. Если сегодня дела пойдут так, как надеялся Эфраим, волшебство ему больше не понадобится.

Глава 6

На вечеринках Эфраим чувствовал себя не в своей тарелке. Джена радостно поприветствовала его у двери, но довольно скоро отправилась выполнять обязанности хозяйки. Он остался в одиночестве у столика с закусками, смотрел, как остальные общаются и хорошо проводят время.

Если не считать Натана, за пределами школы с одноклассниками Скотт почти не общался. Их свели вместе лишь обстоятельства, так чего стараться? С остальными учениками у Эфраима было мало общего, и он не планировал с ними встречаться после окончания школы – особенно если выберется из Саммерсайда.

Некоторые гости бросали на него озадаченные взгляды, подходили к столу с едой, затем отходили, но беседы избегали. В другой части гостиной с Дженой болтал Майкл Гупал. Кажется, он залечил все свои раны: Эфраим не заметил ни синяков, ни порезов на лице. Или их стерли последние желания. Понятно, почему Натан ничего не помнил о том, что избил Майкла. Черт, пошли прахом все мечты шантажировать бугая.

– Мне надо сказать кодовое слово? – справа раздался девичий голос.

Близняшка Моралес стояла рядом с ним, опираясь рукой на столик.

– Э… Что? – спросил он.

– Я подумала, ты на раздаче. Как пришел, так и не отходишь от этого столика, – она перевела взгляд на Джену, та все еще разговаривала с Майклом у массивного развлекательного центра. – Тебе нравится вид?

– Ну я просто встал здесь.

– Стоишь ты действительно хорошо. Не отнять.

– Спасибо.

– Нет, это тебе спасибо. Спасаешь меня от ненужных калорий.

Эфраим взял со стола пластиковый стаканчик:

– Могу я предложить тебе выпить?

– Теперь ты бармен? Идешь по карьерной лестнице.

– Чаевые лучше.

Она окинула взглядом коллекцию газировок:

– Только колу, пожалуйста.

Эфраим потянулся к бутылке диетической колы, но Моралес положила ему руку на плечо. Он замер.

– По-твоему, я выгляжу так, что мне нужна диетическая? – спросила она.

Ее желтый топ, голубая юбка до колен и розовые сандалии прекрасно демонстрировали, что лишних калорий девушке бояться не стоило. Ее ногти сияли неоновой зеленью.

– Ни капельки. Просто… ты сама говорила…

– Сойдет и диетическая, – улыбнулась она. Эфраим вручил девушке стаканчик. Мэри или Шелли изящно взяла его и взглянула куда-то за плечо Скотта. Тот обернулся, но никого не увидел.

– Что?

– Подумала, где же твоя тень.

– Моя тень? А, Натан, э… он не смог прийти.

«Потому что его не пригласили». Эфраим почувствовал укол вины за то, что прокатил Натана и солгал о своих планах на вечер. Но сестры Моралес пришли бы на вечеринку в любом случае, и, если бы Натан об этом узнал, его было бы не остановить. Друг так и так обиделся бы, так что лучше потом попросить у него прощения, чем рискнуть верным шансом пообщаться с Дженой. Правда, в том, что Натан остался в неведении, был еще один большой минус: Эфраим остался без машины, а дом Джены находился в противоположной части города. Эф добирался сюда на автобусе целый час и понимал, что уйти придется пораньше, если он вообще хотел вернуться.

Повернув голову, он проследил за тем, как Джена с Майклом исчезли в кухне.

– Какая жалость, – сказала близняшка.

Эфраим хотел пойти за Дженой, но надо было ответить, а он до сих пор не понял, с какой из сестер разговаривает. Та заметила, как он нервно ее изучает.

– Кстати, я Мэри, если тебе интересно.

Он рассмеялся.

– Это так очевидно?

– По твоему взгляду все было ясно. И ты не один такой. Нас не различают даже одноклассники, с которыми мы ходим на одни предметы со средней школы. Только Джену не обманешь. Наверное, поэтому она наша лучшая подруга.

– Или она вас различает, потому что она – ваша лучшая подруга.

– Может, и так, – улыбнулась Мэри.

– А где твоя тень? – спросил Эфраим.

– Шелли где-то здесь. Мы же не привязаны друг к другу.

– Нет, иначе вы были бы сиамскими близнецами.

Мэри рассмеялась.

– Зачет. Это первая шутка о близнецах, которую я не слышала в тысячный раз.

– Что я выиграл?

Девушка приподняла бровь:

– А что ты хочешь?

К Эфраиму подошла Джена и пристально посмотрела сначала на него, потом на Мэри.

– Вам, кажется, хорошо вместе? – спросила Джена – в ее голосе чувствовалось что-то странное.

Позади маячил Майкл с тарелкой печенья в руках. Здоровяк поставил ее на столик и просверлил Эфраима взглядом, прежде чем направился обратно на кухню.

– Я да, – сказала Мэри. – За Эфа не поручусь. Пока что.

Она взяла чипсы и закинула себе в рот.

– Мэри, тебя Шелли ищет, – многозначительно сказала Джена.

Моралес улыбнулась:

– Пойду, выясню, чего хочет моя дорогая сестричка. Раз уж мы не сиамские близнецы, – она подняла стакан в сторону Эфраима, словно произнося тост, и ушла.

– Ты что, действительно скучаешь? – спросила Джена, сердито надув губы.

– Такие дела. Я же недавно пришел, – сказал Эфраим. Музыка стала громче, так что ему пришлось повысить голос – А твои родители дома?

– Ты шутишь? У мамы случился бы нервный приступ, будь она здесь, и отец сидел бы в углу, и любому парню пришлось бы просить у него разрешения на разговор со мной. Они поехали на выходные к тете в Нью-Йорк. Если они нас не услышат во Флашинге, все будет в порядке.

Он удивился, что Джена устроила вечеринку без разрешения родителей; в школе она, казалось, всегда следовала правилам. Но именно поэтому он сюда пришел: хотел узнать ее получше, понять, кто она такая на самом деле. Явно не простой книжный червь.

– Эй, ты хочешь выпить? – спросил он.

– Нет, спасибо, – Джена откашлялась. – Я рада, что ты пришел. А то меня терзали сомнения.

– Я же сказал, что приду. Спасибо за приглашение, – он глубоко вздохнул. – Я очень обрадовался, когда ты позвала меня.

– Правда?

– Ну да… я… думал, что не нравлюсь тебе, – промямлил Эфраим.

– Что? – Голос Джены сорвался. – Я думала, что это я не нравлюсь тебе!

– С чего ты это взяла?

– Я столько раз просила тебя встретиться со мной! А у тебя всегда находились отговорки.

Эфраим бы из кожи вон вылез, пригласи Джена его на свидание, как сегодня. Надо было быть полным придурком, чтобы отказаться.

– Но ты меня избегала весь вечер, – заметил он. – И сразу ушла, как только я появился.

Джена опустила взгляд, изучая ногти на ногах… Те были выкрашены в темно-синий цвет.

– Я нервничала.

– О. Правда?

Эфраим и Джена мгновение смотрели друг на друга, затем рассмеялись.

– Знаешь, я часто смотрела «Трое – это компания», чтобы не делать скоропалительных выводов, – сказала Джена.

– «Трое – это компания»?

– Старый ситком, мой отец его любит. Там люди всегда неправильно друг друга понимают: подслушивают разговоры, делают неверные выводы, – она взяла его за руку и повела в кабинет к телевизору. Полки ломились от дисков и видеокассет, многие из которых были подписаны от руки. – Он любит старые сериалы. Многие тайком скопировал из музея.

Мистер Ким был куратором в городском центре радио и телевидения.

– Впечатляющая коллекция, – Эфраим не знал большинства названий, но некоторые видел по кабельному у Натана, например «Семейку Брейди» и «Остров Гиллигана».

– Ты все их смотрела?

– Папа позволял мне смотреть их в детстве. Ну и потом они вроде как остаются с тобой навсегда. Иногда только за телевизором я и могла поговорить с отцом.

Эфраим взял кассету с надписью «Багз и Даффи»:

– «Веселые мелодии»! Когда-то мне нравились эти мультики.

– Мне тоже. Это классика.

Он положил кассету на место и провел пальцами по полке.

– Рад, что мы все выяснили, – сказал он.

Она кивнула.

– Это важно, когда людям нравятся одни и те же мультфильмы. Я бы сказала, очень важно.

– Я хочу сказать…

– Исследования показывают, что три процента всех разводов случаются, потому что супруги не могут договориться, что им посмотреть.

– Ты права. У нас были бы большие проблемы, если бы Даффи Дак нравился тебе больше, чем Багз Банни.

Она прикрыла рот ладонью:

– О нет! Мне нравится Даффи. У нас нет шансов.

Эфраим был так счастлив, что даже позволил Джене затащить его в центр гостиной, на самодельный танцпол, хотя совершенно не умел танцевать. Он просто радовался тому, что наконец так стоит рядом с ней. А из-за толпы вокруг стоять им пришлось очень близко. Настолько близко, что Эфраим чувствовал аромат ее шампуня. Раскачиваясь из стороны в сторону, Эф понятия не имел, что конкретно делать с собственными ногами, но надеялся, что Джена ничего не заметит.

Мэри и Шелли наблюдали за ними с диванчика, который отодвинули к стене, освобождая центр комнаты. На сестрах была одинаковая одежда, но разных цветов: Шелли надела светло-голубой топик и желтую юбку, так что близняшек стало проще различить. Эф улыбнулся Мэри, но та не отреагировала.

– Ммм, Мэри в порядке?

Джена глянула на подруг:

– Лучше я проверю.

Когда Джена протолкалась через толпу танцующих, Мэри встала и вышла. Джена отправилась за ней на кухню.

Оставшись в одиночестве, Эфраим вернулся к столу с закусками, взял себе напиток и пригоршню попкорна. Потом подошел и сел на диванчик рядом со второй сестрой.

– Шелли, верно? – спросил он.

– Может, тебе еще звезду дать за то, что угадал мое имя? – съязвила та.

Если прежде Эфраим считал их одинаковыми, то впредь такая ошибку ему больше не грозила. Не зная, как реагировать, он глотнул пунша и сразу понял, что тот алкогольный. Он умудрился не закашляться и слезящимися глазами уставился на дно пластикового стаканчика.

Он не много знал о близняшках – только то, что обе девушки держали всю прессу в старшей школе Саммерсайда: Мэри собиралась в следующем году стать соиздателем школьной газеты, а Шелли вела ежегодник. Джена работала и там и там, и эта троица была так же неразлучна, как Эфраим с Натаном. Хотя нет, уже сильнее, Эфраим-то пошел на вечеринку один. Он замолк, думая о том, как чувствовал бы себя Натан, если бы видел, что его друг разговаривает с Шелли.

– Ты ей нравишься, – объявила та.

Эфраим проглотил кубик льда и закашлялся.

Холодный кусок скользнул вниз по пищеводу.

– Джене? – спросил он.

– Моей сестре, придурок. А ты просто флиртовал с ней все это время.

– Я? Я думал, она просто пыталась быть милой.

Он нравился Мэри? Серьезно? Об этом же Натан говорил – после последнего желания. Он предполагал, что чувство могло быть взаимным.

– Не знаю, что они обе нашли в тебе, но если сделаешь больно моей сестре или Джене, то пожалеешь, – пригрозила Шелли.

Эфраим издал слабый смешок:

– Дай догадаюсь: ты знаешь парня, который преподаст мне урок?

Шелли нахмурилась.

Над Эфраимом нависла тень. Он поднял глаза и увидел, что над ним, подобно горе, застилающей солнце, встал Джейсон Феррер, заслонив свет настольной лампы. Джейсон был куортербеком в школьной команде «Барсуки Саммерсайда».

– Шелл, давай потанцуем, – он протянул ей мощную руку.

Близняшка бросила на Эфраима еще один взгляд, а потом очаровательно улыбнулась Джейсону.

– С удовольствием, – она грациозно поднялась с дивана и, оглянувшись, сказала: – И лучше скажи своему мелкому дружку, чтобы перестал шпионить за мной, извращенец.

Эфраим вновь остался в одиночестве.

Не считая танца с Дженой, большую часть вечеринки он так и простоял у столика с закусками. С Натаном Эфраим никогда не скучал и не чувствовал себя не в своей тарелке. До сих пор он не понимал, насколько лучше и даже радостней казалась жизнь в Саммерсайде из-за Натана. Надо было рассказать ему о вечеринке.

Эфраим поднял глаза, и тут ему почудилось, что он видит Натана за окном гостиной. Он уже решил, что это чувство вины играет с ним, но понял, что друг действительно стоит на улице.

Эфраим протолкался через танцующие пары к противоположному краю гостиной, но Натан уже исчез. Может, это просто подсознание разбушевалось? Или алкоголь действовал? Голова Эфраима уже приятно кружилась от выпитого.

Уже второй раз ему казалось, что он видел Натана там, где совершенно этого не ожидал. Друг следил за ним? Шелли сказала, что тот преследует ее. Но тогда что Натан делал ночью в больнице? Почему показывается, но ничего не говорит?

Из-за освещения в доме и отражения на улице было ничего не видно.

Если Натан пронюхал о вечеринке и решил вломиться на нее без спросу, то Эфраиму лучше было извиниться, если, конечно, поезд уже не ушел. Он вышел во двор и нашел окно, в котором видел Натана. Трава там оказалась примятой, но это могло случиться в любое время. Он медленно обернулся, но снаружи стояли только две девушки под деревом, они держались за руки и курили одну сигарету. Он обошел вокруг дома.

– Эфраим! – позвала Джена с балкона второго этажа.

– Джена? – Он поднял голову и увидел девушку.

– Уже уходишь? – спросила она.

Эфраим посмотрел на часы. Уже было десять, а автобус до дома ехал долго.

– Наверно, мне пора идти, – сказал он.

– Мы не закончили танец, – Джена перегнулась через ограждение, и внезапно он вспомнил школьную постановку «Ромео и Джульетты» в первый год учебы. Она, конечно же, играла Джульетту, а Эфраим – одного из солдат, у него даже текста не было. Впрочем, это оказалось даже хорошо, в ее присутствии он не мог вспомнить ни слова.

– Я тебе позвоню? – спросил Эфраим.

– Думаю, стоит.

Джена повернулась, чтобы уйти внутрь. Он уставился на ее ноги. Перед тем как закрыть дверь, она махнула рукой и застенчиво улыбнулась.

Эфраим добрался до автобусной остановки и обнаружил, что последний автобус ушел двадцать минут назад. Он не знал, что делать – то ли идти обратно в дом Джены и найти там человека, который смог бы его подвезти, то ли позвонить матери из платного автомата, то ли достучаться до Натана и упросить друга приехать за ним, извинившись за то, что так дурно поступил.

– Отстой, правда? – раздался голос из-под скамейки, на которой он сидел.

Повернувшись, Эфраим увидел какого-то мужика в лохмотьях. Впотьмах была видна лишь длинная сальная борода и когда-то белая футболка, теперь побуревшая от грязи.

– Последний автобус уже ушел? – спросил Эфраим.

– Ага. Неудачная ночка, да?

Эфраим пнул столб остановки и прикинул варианты. В кармане осталось всего два доллара.

Нет, даже два доллара и двадцать пять центов. Этот четвертак мог все изменить.

Эфраим вытащил волшебную монетку. Решение, конечно, глупое, но так можно проверить, есть ли у него еще желания. В конце концов, терять нечего.

– Я хотел бы не пропустить автобус, – прошептал он, зная, что бездомный смотрит на него. Эфраим подбросил монетку, но в темноте ее упустил – та лишь сверкнула на мгновение в свете фонаря, а потом со звоном ударилась о тротуар.

– Вот гадство.

Эфраим, как безумный, принялся обшаривать землю вокруг, но монетки там не оказалось. Даже если она откатилась недалеко, ночью ее будет трудно найти. Он уже собирался сдаться, когда увидел, что мужчина около скамейки нагнулся и что-то подобрал – четвертак.

Эфраим сразу задался вопросом, не нагрелась ли монетка, и что по этому поводу подумает бездомный.

– Спасибо, мистер, – он приблизился к мужчине, морщась от вони, распространявшейся от потрепанной одежды.

Бродяга посмотрел на четвертак, потер его.

– Хм, – он поднял монетку к свету и повертел из стороны в сторону, зажав между большим и указательным пальцами. Увидев изображение Пуэрто-Рико, снова что-то проворчал.

Эфраим протянул руку. Мужчина уже захотел отдать монету, но замер. Оба уставились на нее.

– Держи, пацан, – бродяга, наконец, отпустил четвертак и прижал его пальцем к ладони Эфраима.

У того вновь закружилась голова. Желудок чуть не выпрыгнул наружу, а затем все успокоилось.

Мужчина отошел прочь, громко рыгнув. Казалось, его мутило, он начал стучать костяшками пальцев по голове.

Эфраим быстро отступил назад на случай, если бездомного вырвет. Посмотрел на монету. Решка.

Внезапно их осветили два луча света, приближавшиеся по улице. Мужчина выпрямился:

– Похоже, еще один автобус.

Эфраим улыбнулся от облегчения. Значит, никаких ограничений по числу желаний у монетки не было.

Автобус остановился, парень забрался внутрь, отдал два доллара за проезд и сел впереди. Бездомный тоже залез в салон, и двери с шипением закрылись.

– У меня нет денег, – сказал бомж.

Водитель вздохнул:

– Так не пойдет, старина. Это бизнес, а не благотворительность.

Бездомный повернулся к Эфраиму:

– Мне нужно добраться домой. Ты привел меня сюда.

Взгляд его стеклянных глаз блуждал.

Эфраим положил в карман четвертак:

– Простите, у меня нет мелочи.

– Мелочи! – Бездомный ухмыльнулся.

– Ты знаешь этого парня? – спросил водитель.

– Понятия не имею, о чем он говорит, – ответил Эфраим. – Я его встретил две минуты назад.

– Какой стыд, что люди себя доводят до такого состояния. Да и ладно, какого черта! – воскликнул водитель. – Тебя-то я возьму в любом случае. Я на этом деньги не теряю, и это мой последний рейс на сегодня.

– А это действительно последний автобус? – спросил Эфраим.

– Ага. Опоздал на тридцать минут – двери заклинило. Но я всегда заканчиваю маршрут, – водитель дернул рычаг, и автобус поехал.

– Похоже, сегодня тебе все же повезло, – проворчал бездомный и протопал в дальний конец салона.

Эфраим уставился ему вслед. Бродяга помнил, о чем они говорили до нового желания. Почему? Раньше никто, кроме Эфраима, не знал о переменах. И что случилось теперь? Тут или пьяница что-то сделал, или сам Эфраим.

Судя по звукам, мужчину явно стошнило, через мгновение по салону поплыл едкий запах.

– Проклятие, – вздохнул водитель. – Вот что я получаю в благодарность.

Эфраим отвернулся и стал смотреть в окно, глядя сквозь темноту на пустые улицы. Весь путь он не выпускал монетку из ладони, боясь, что потеряет.

Глава 7

Матери дома не было. Вместо нравоучительной лекции за опоздание Эфраим нашел записку на холодильнике, сообщавшую, что ужин готов. Похоже, мама опять на вечерней смене в супермаркете.

Его беспокоило, что желания вызывали непредсказуемые последствия, о которых он не просил. По крайней мере сейчас монетка сработала в его пользу: матери не было дома, она никогда не узнает, что сын пришел поздно, а значит, первые две недели каникул он не просидит наказанным. С монеткой будет достаточно просто вновь наладить мамины дела. Или даже лучше: пожелать работу, которая будет ей действительно в радость, ту, на которой ей станут платить гораздо больше.

Эфраим на вечеринке почти не ел, хотя почти все время стоял у столика с закусками, так что сейчас отрезал себе большой кусок мясного рулета и щедро положил картофельного пюре – на его памяти таких блюд мать никогда не готовила – и понес тарелку в комнату. Стоило ему сесть у компьютера, как на экране вспыхнуло сообщение от Натана, правда, звук от него оказался странным, как будто искаженным. Только сгоревшей звуковой карты сейчас Эфраиму и не хватало.

«ПРИВЕТ. Где ты был?» – напечатал Натан.

Обвиняющий курсор подмигивал Эфраиму. Значит, Натан действительно приходил к дому Джены.

Эфраим откинулся назад, насколько позволяло кресло, и стал перекидывать четвертак из одной руки в другую. Глубоко в душе он надеялся, что монетка изменила мир так, что Натан ничего не знал о вечеринке, как произошло с его матерью. Теперь же придется рассказать все начистоту и извиниться; если бы Эфраим соврал сейчас, то выглядел бы еще большим придурком.

Правда, если подумать, можно было загадать очередное желание, и тогда Натан просто забыл бы об этом вечере. Друг бы ничего не заметил и не обиделся. Эфраим стиснул монетку в руке, а потом припечатал четвертак к столу рядом с клавиатурой и написал: «Прости. Я должен был раньше сказать тебе о вечеринке».

Натан любил, когда Эфраим признавал ошибки, но сейчас ответил с уж очень большой задержкой.

«О какой вечеринке?»

Значит, хотел, чтобы Эфраим сам во всем признался.

«Джена пригласила меня в последнюю минуту. Я должен был тебе обо всем рассказать».

«Ты пошел на вечеринку без меня? К Джене?»

«Прости. Я не должен был так делать».

Сейчас Эфраим был готов написать все, что хотел услышать Натан.

«А я-то думал, мы с тобой лучшие друзья».

– Черт, – выругался Эфраим.

«Конечно мы друзья. Я просто не хотел упустить удачу, когда получил приглашение. Я хотел спросить о тебе… И в следующий раз обязательно спрошу, обещаю».

«Шелли была там?»

Эфраим не знал, зачем Натан изображал из себя тупого: так он терял моральное превосходство. Он же видел, как Эфраим засек его в окне.

«Ага. Она тоже была в дурном настроении».

Прямо сейчас Эфраим не хотел объяснять почему.

«Ну ты и сволочь».

Эфраиму надоело играть в эту игру – если он во всем признался, то и Натану следовало сделать то же самое:

«Прекрати притворяться. Я тебя видел».

«Где?»

«На вечеринке. Ты во дворе окол о окна стоял».

Натан ответил не сразу:

«Я даже не знал о твоей тупой вечеринке. Ты действительно думаешь, что я настолько уныл, что слежу за тобой? Думаешь, я настолько жалок? Неважно, я уже все понял. СПАСИБО».

Эфраим покачал головой.

«Я видел тебя».

«ЭТО БЫЛ НЕ Я».

Натан любил доказывать неправоту Эфраима, но столь же сильно ненавидел, когда его ловили на лжи. Но почему сейчас продолжал притворяться? Не хотел позориться? А может, Эфраима так грызла совесть, что он просто вообразил лицо Натана в окне? Или же монетка все-таки изменила события этого вечера?

Правда, существовала другая возможность, о которой Эфраим уже думал, но все еще не был готов ее принять: Натанов было двое.

Одно ясно: Эфраиму вообще не стоило говорить другу о вечеринке. А теперь слишком поздно. Он облажался по-крупному и понятия не имел, что заставит Натана простить его. Ну, кроме того, что можно опять подбросить монетку и сделать так, словно ничего не происходило.

Эфраим уставился на нее. Возможно, она все-таки поможет ему выбраться из этой заварухи. Эфраим принялся быстро печатать, пока не передумал:

«Слушай. Мне нужно кое-что тебе показать. Оно может изменить наши жизни».

Он помедлил секунду, но все же отправил сообщение.

Гнев Натана могло пересилить только его неуемное любопытство. Друг заставил Эфраима подождать, прежде чем ответил:

«Ты о чем?»

«Встретимся завтра утром. В 11 часов у фонтана в парке».

«Я подумаю».

Ник Натана погас, друг вышел из Сети. Привычный звук закрывающейся двери, возвещавший о том, что пользователь покинул чат, сейчас больше походил на клацанье захлопнувшейся стальной решетки в тюрьме. Возможно, админы изменили привычные аудиофайлы.

Эфраим нервно постучал магической монеткой по клавиатуре. Он надеялся, что не ошибся, решив рассказать обо всем Натану.

Что ж, спасение их дружбы того стоило, ведь так? Эфраим помнил, как неловко и неприятно чувствовал себя на вечеринке. Он привык делиться с Натаном всем: с лучшим другом всегда было веселее. А с монеткой будет еще лучше.

И если не сработает, если Натан не поверит, то все можно исправить, просто загадав желание. Ситуация была выигрышной в любом случае. Эфраим подбросил монетку и улыбнулся. Когда на твоей стороне магия, все возможно.

На следующее утро Эфраим опоздал. Автобус № 8 повез его не той дорогой, которой он ожидал. Ему пришлось выйти и найти расписание. Оказалось, что нужно пересесть на пятый, хотя тот раньше вообще не ходил рядом с парком.

Тем не менее он все равно пришел раньше Натана. Фонтан и окружавшая его площадь были центром парка Грейстоун. Маленький круг вымостили булыжником и опоясали высокой изгородью. Мемориальный фонтан стоял в самой его сердцевине, хотя, что он увековечивал, никто точно сказать не мог.

Бронзовая фигура Атласа – греческого титана, несшего мир на своих плечах, – украшала фонтан и смотрела на север. Вместо шара Атлант поддерживал громадную бронзовую чашу, из которой вода каскадом ниспадала в большой гранитный бассейн. На дне в прозрачной воде виднелись четвертаки, слабо поблескивая в утреннем свете.

Эфраим задумался, сколько монеток накидал сюда, когда был мальчишкой. А теперь всего одна исполняла все его желания.

Он сидел на краю бассейна, водил рукой по воде, и брызги холодной воды летели ему в лицо. Неподалеку бродил бездомный, которого Эфраим встретил прошлой ночью, и смотрел на парня. Тот изо всех сил старался не замечать его, а вместо этого принялся пересчитывать монетки в фонтане.

– Мелочи не найдется?

Эфраим посмотрел на бродягу, но быстро отвел взгляд. Лицо мужчины было измазано грязью, и даже в жаркий летний день он носил вязаную шапку, из-под которой свисали длинные грязные патлы. На нем была запачканная теплая рубаха с закатанными рукавами. Шов над правым плечом разорван. От мужчины воняло. Рвотные массы коркой засохли на одежде.

Эфраим положил рюкзак на колени и крепко прижал к себе. Дно сумки намокло, и он почувствовал, как вода просачивается через ткань штанов.

– Простите, нет, – сказал он и уставился на четвертаки, лежащие на дне бассейна. Почему бы мужчине не собрать их?

– Эй! Отстань от него! – Натан обошел вокруг фонтана с другой стороны и смотрел на бездомного.

– Я просто хочу поесть, – сказал тот.

Натан нагнулся, зачерпнул пригоршню воды, обрызгал бомжа, попутно облив Эфраима, и крикнул:

– Забудь о еде. Тебе нужен душ!

Эфраим удивился: Натан никогда так не поступал – друг всегда был тихим, а незнакомцев и вовсе слегка побаивался, так как его обижали с самого детства. Может, он на первом попавшемся человеке срывал свою злость на Эфраима?

Бездомный нахмурился и отошел прочь.

– Натан, это было действительно необходимо? – спросил Эфраим. – Он никому не мешал. Я бы просто не стал обращать на него внимания.

Щелкнула вспышка камеры.

– Эй! Ты обмочился, – воскликнул Натан.

Эфраим посмотрел вниз: промежность и внутренние стороны бедер были мокрыми.

– Это просто вода из фонтана. Спасибо тебе.

– Вода. А, ну точно, – Натан проверил снимок, кивнул и уселся рядом с рюкзаком Эфраима. – Привет.

– Привет.

Так возникло хотя бы ненадежное перемирие.

– Ну так эта вечеринка. Ты действительно был в доме Джены? – Судя по голосу Натана, расстроен он не был. – Как все прошло?

– Нормально.

– Ты перешел к активным действиям?

– Что?

– Джена. Ну сам понимаешь… – Натан толкнул Эфраима плечом. – Ты хоть поцеловал ее?

– Да я еле решился заговорить с ней.

– Кто-то струсил, значит.

– Мы беседовали всего пару минут. А потом ее утащили Мэри-Шелли.

– Вот так сюрприз. Знаешь, будь я там, то смог бы отвлечь близняшек на себя, – сказал Натан. – Пожертвовал бы собой, но для тебя все что угодно.

Эфраим вздохнул.

– Из тебя друг лучше, чем из меня.

– В точку.

– Умеешь ты давить на чувство вины.

– Научился у матери. Она из древнего рода еврейских женщин, пестующих тонкое искусство манипулирования, – Натан покачал головой. – Если ты не собирался никуда с ней выбираться, какой смысл был вообще туда идти?

– Я не сказал, что ничего не делал. Джена призналась, что я ей нравлюсь, – сказал Эфраим. Даже сейчас, вспоминая о предыдущей ночи, он чувствовал себя как никогда счастливым.

– Тоже мне новость! Все в школе знали, что она на тебя запала.

– Я не знал. Она прежде никогда не проявляла ко мне интереса.

– Ты не замечал, потому что был поглощен Мэри. И почему ты передумал сейчас? – спросил Натан.

– Это труднее всего объяснить. Я не передумал. Просто все остальное изменилось. И только я помню о том, как было раньше.

– А вот это тебе придется объяснить.

Стоило Эфраиму понять, что сейчас придется рассказать о монетке другому человеку, он тут же почувствовал, что не так уж сильно хочет это делать. Да и с Натаном вроде бы все наладилось.

Но обещание есть обещание.

Эфраим вытащил четвертак из кармана. Он держал его в маленьком пакетике со струнным замком, чтобы не пожелать чего-нибудь случайно. Он все проверил: монетке требовался прямой контакт с кожей.

Он показал ее Натану, держа между большим и указательным пальцем.

– Все из-за этого, – сказал он.

Натан нахмурился.

– Четвертак? Что, на этой неделе тебе раньше выдали карманные деньги?

– Это не просто четвертак. Это… ммм… он выполняет желания, – сказал Эфраим.

Натан взглянул в фонтан.

– Да ладно тебе. Ты еще не вырос из всего этого?

– Я серьезно. Это как бросать монетку в фонтан. Я загадал кучу желаний. И все они сбылись. В той или иной степени.

Натан скрестил руки.

– Ага. И что ты пожелал?

Эфраим замялся. Он не хотел признаваться, что мать пыталась покончить жизнь самоубийством. Натан знал, что у Мадлен были проблемы, но в самое худшее Эфраим его не посвящал. А теперь она стала нормальной, и его история покажется еще более невероятной, если он попытается объяснить, какой мама была прежде.

– Как я уже сказал, я захотел понравиться Джене.

– Да ты всегда нравился Джене.

– Вот об этом я и говорю. До того как я загадал желание, она не интересовалась мной. Ты помнишь о ее симпатии, потому что мое желание сбылось, – он сглотнул. – И не только оно. Прошлой ночью я опоздал на последний автобус, но загадал желание, и он пришел.

– Да брось, это просто совпадение или повезло тебе, идиоту. Если у тебя есть волшебная монетка, почему тогда ты не пожелал просто оказаться дома? – Натан погрузил руку в воду так, что намочил короткий рукав рубашки, схватил горстку монет, подержал их с мгновение, а потом с плеском швырнул обратно в фонтан.

Эфраим уставился на друга. Тот был прав – такое желание имело больше смысла, но ночью голова у Эфраима работала плохо.

– Я в этом деле новичок, понятно? Эй, я не шучу, – он повысил голос. Он не думал, что будет так трудно убедить Натана. Но ведь и ему самому потребовалось время, хотя он все видел собственными глазами.

– Но люди бы заметили, как все вокруг меняется. Как я мог такое пропустить?

– Это словно… когда переписываешь им память.

Натан потер лоб, размышляя:

– Ты хочешь сказать, что монетка перекраивает весь мир, чтобы исполнить твое желание? Как ленивые авторы комиксов пишут кучу историй о прошлом, которые никогда не случались, чтобы оправдать провалы в собственных сюжетных линиях?

– Ммм… можно и так сказать.

– Значит, мне придется поверить тебе на слово, потому что, если ты загадаешь желание, я не буду об этом помнить. Ужасно удобно для тебя, – Натан щелкнул пальцами и протянул руку. – Дай посмотреть.

Эфраим с неохотой вручил другу монетку, внимательно наблюдая за тем, как тот ее изучает.

– Ладно, это странно, – признал Натан и показал Эфраиму реверс монетки с лягушонком и пальмой. – Пуэрто-Рико – это не штат.

– Угу, я знаю.

– Но это не делает ее волшебной, – Натан подержал монетку и осмотрел ее с разных сторон. – Откуда она взялась?

– С трупа в больнице. Они перепутали меня с другим парнем и передали его вещи моей матери. Я… оставил себе четвертак, но это было раньше, чем я узнал, что она волшебная.

Глаза Натана расширились.

Эфраим рассказал ему о гибели парня и обо всем, что выяснил – или не выяснил – в больнице. Эх, если бы у него сохранились второй бумажник и часы, хотя они тоже не были исчерпывающим доказательством. От той ночи осталась лишь монета, второй читательский билет и парочка воспоминаний, которые он предпочел бы забыть.

– Да ты рехнулся, – сказал Натан. – Сам-то понимаешь, как все это звучит?

– Я думал, мама все это вообразила, но все дело в монетке. И это магия.

– Как она работает?

– Ты загадываешь желание, – сказал Эфраим. – Затем подбрасываешь монетку.

– И как ты это выяснил?

– Помнишь про записку в моем шкафчике? Я показал ее тебе после собрания. Еще думал, что ее написал ты, почерк был очень похож на твой.

Натан покачал головой.

– Я такого не помню. И спорю, у тебя больше нет записки, – он притворно улыбнулся.

– Нет. Она тоже пропала.

– Ага.

Эфраим поморщился. Джинсы уже промокли не только спереди, но и сзади.

– Ну есть только один способ доказать ее волшебность, – Натан встал. – Я загадаю желание.

– Стой! – Эфраим схватил друга за запястье.

Тот нахмурился:

– Прекрати паясничать. Мы с тобой оба знаем, что это не сработает. Ты все выдумал, и это хреновый способ извиняться.

– Все не так, – Эфраим отпустил руку. – Каждый раз, когда я что-то менял, люди вокруг ничего не замечали. Что, если ты ее используешь, и то же самое случится со мной?

Натан пожал плечами:

– Тогда я об этом узнаю. И расскажу тебе, что случилось.

– А что, если я тебе не поверю? Я просто… – Эфраим не хотел уступать контроль над монеткой. Он боялся, что больше не увидет волшебный четвертак, если Натан загадает желание. Даже хуже – Эфраим мог просто забыть о нем. Он мгновенно возненавидел себя за такие подозрения, но чувство не уходило.

– У тебя есть другое предложение? – Голос Натана похолодел.

– Мнэ… – Вид бездомного напомнил Эфраиму о том, что случилось прошлой ночью, когда действие монетки явно затронуло их обоих. Возможно, причина была в том, что мужчина держал его за руку, когда Эфраим коснулся четвертака? Если магия работала на физическом контакте…

– Возьми меня за руку, – сказал он.

– Что, прости?

– Я думаю, что если мы будем касаться друг друга, пока ты загадываешь желание, то оба поймем, если все и вся изменится.

– Ты просто наугад предполагаешь, да?

– Считай это рабочей теорией.

Натан со вздохом протянул другу руку:

– Давай попробуем.

– Чего мы ждем? – Эфраим встал на ноги и потянулся, чтобы отлепить мокрые джинсы от кожи. Плавки тоже промокли.

– Просто кажется, что так лучше. Драматичнее.

Эфраим схватил Натана за руку и посмотрел на него в ожидании.

– И давай без глупостей, – Натан закрыл глаза. – Я хочу, чтобы Шелли Моралес была в меня влюблена.

Через мгновение он открыл глаза и посмотрел на монетку.

– Она нагрелась? – спросил Эфраим.

– Нет, – Натан подбросил четвертак в воздух, поймал и разжал пальцы. – Решка.

Ничего не поменялось. Он попытался снова. На этот раз выпал орел.

– Очень смешно, Эфраим, – сказал Натан и махнул рукой в сторону фонтана.

– Нет! – Эфраим повернулся и попытался увидеть, где приземлилась монетка. Он не мог ее потерять…

– Расслабься, – Натан держал монетку в другой руке. – Настоящая магия в ловкости рук. Вот ты ее видишь, а вот нет.

Он бросил монетку Эфраиму, и тот сложил руки чашей, чтобы поймать ее.

– Я просто пошутил над тобой, – сказал Натан. – Как ты пошутил надо мной. Я почти купился.

Эфраим стиснул зубы.

– Я не вру. Это магия. Настоящая магия. Не простой трюк, – он не хотел признавать, что магия монетки могла просто иссякнуть в худший из всех возможных моментов. Может, какие-то заклинания уничтожаются, если рассказать о них?

Они с мгновение смотрели друг на друга, не желая уступать.

– Может, она работает только на мне, потому что я ее нашел, – сказал Эфраим. – Это единственное объяснение.

Натан закатил глаза.

– Далеко не единственное.

– Слушай, давай попытаемся еще раз. На этот раз я загадаю желание. Если не сработает, я признаюсь, что ошибался. Швырну монетку в фонтан, и ты сможешь подшучивать над этим столько, сколько захочешь.

Натан ухмыльнулся:

– Ты же знаешь, что я повеселюсь в любом случае.

Но он взял друга за руку и сжал ее крепче, чем стоило.

– Я хочу… – начал Эфраим. – Ты уверен, что хочешь этого? Это неправильно.

– Давай, – сказал Натан. – Ты точно так же пожелал нравиться Джене.

Эфраим вздохнул:

– Я желаю, чтобы Шелли Моралес нравился Натан.

– Влюбилась! Я сказал, влюбилась! – воскликнул Натан.

Эфраим подбросил монетку и поймал ее в воздухе.

Воздух задрожал. Рука Эфраима неожиданно опустела.

Он огляделся по сторонам в тревоге и увидел, что друг сидит в нескольких футах, на краю фонтана. Натан удивленно посмотрел на него, затем наклонился над водой. Его вырвало. Эфраим отвернулся. Если смотреть, его тоже вырвет. Хотя пока не тошнило: он определенно привыкал к последствиям от действия магии.

Эфраим раскрыл ладонь и посмотрел на четвертак. Решка. Если он был прав по поводу побочных эффектов каждого желания, должно было случиться что-то плохое.

Натан вытер рот и уставился на воду.

– Отвратительно, – он поднял камеру дрожащей рукой и сделал снимок.

– Гадость какая, – сказал Эфраим.

– Эй, а куда делись все монетки? – спросил Натан.

– Что?

– Фонтан пустой.

Эфраим перегнулся через край и посмотрел в чашу. Там было грязнее, чем раньше, дно и стены испещряли зеленые и коричневые пятна, но Натан оказался прав – все монетки исчезли. Раньше на дне лежало мелочи на полсотни долларов, а теперь не осталось ни пенни.

– Вот ты ее видишь, а вот нет, – прошептал Эфраим.

Натан шлепнулся на скамейку и откинул со лба длинные волосы.

– Ну так что? – спросил Натан.

Эфраим улыбнулся.

– Магия сработала.

– Откуда ты знаешь? Потому что меня стошнило или потому что монетки исчезли?

– Ну что-то случилось. Ты что, не чувствуешь? Как еще объяснишь перемены?

Натан потер щеку, уставившись в фонтан.

– Эй… Какого цвета твой рюкзак?

– Красного, – ответил Эфраим.

– Вот и я так думал. А теперь он зеленый, – сказал Натан.

Эфраим повернулся. Рюкзак все еще лежал на бортике, где он его оставил, но Натан был прав – он стал зеленым.

– Вот блин. Ненавижу зеленый.

– Может, нам все привиделось, – предположил Натан. – Это как массовая галлюцинация. У двух человек бывают такое?

– Побочный эффект использования монетки. Я уже видел это раньше. Мелочи изменяются так же, как основные цели.

– Ууу, парень, это какой-то фокус. Монетка поменяла цвет твоего рюкзака! Украла мелочь из паркового фонтана! Это действительно что-то. И в качестве бонуса она выворачивает людей наизнанку.

– Она делает больше, – сказал Эфраим и смутился, услышав, что чуть ли не умоляет. – Мы держались за руки, а после желания разделились на несколько футов.

– Проклятие, это полезно. За четвертаком надо следить, не то он попадет не в те руки, – Натан закрыл глаза на мгновение и прижал ладони к животу, громко рыгнув.

Эфраим засунул монетку обратно в карман.

– Ты только что видел магию. Маленькую, но все равно что-то произошло…

– Я даже не уверен, что цвет изменился. Может, он всегда был зеленым.

Эфраим не мог поверить, что Натан отнесся к этому… чуду так, словно это был какой-то фокус. Он не знал, как убедить друга. А затем сообразил.

– Твоя камера! – воскликнул Эфраим.

– А что с ней? – Натан нахмурился и поднял руку, с запястья которой на ремешке свисала фотоаппарат.

– Ты сфотографировал меня меньше пяти минут назад. Проверь. Если мой рюкзак другого цвета, это доказывает, что монетка волшебная.

Натан медленно и картинно взял камеру и поискал недавно сделанный снимок. Помедлил с мгновение, прежде чем посмотреть на Эфраима. Потом вновь взглянул на экран камеры.

– Вот, – Натан вручил ему фотоаппарат. На экране был снимок Эфраима, сидевшего на фонтане. За спиной замер каскад воды, и штаны точно были мокрыми. Но вот рюкзак лежал рядом, слегка не в фокусе, и совершенно точно красного цвета.

– Вот! – сказал Эфраим. В снимке было еще что-то странное. На заднем плане, за фонтаном, кто-то словно спрятался за деревом. Эфраим подумал, что увидел лицо и светлую шевелюру, такого же оттенка, как у Натана. Он увеличил изображение, но из-за плохого разрешения оно размывалось.

Эфраим глянул на дерево, но там больше никого не было. Он не упомянул об этом Натану, не желая еще больше запутывать друга.

Тот поднял бровь:

– Это трюк, так ведь? Но я не знаю, как ты это проделал.

– Это магия, – Эфраим пнул ногой камень.

Натан яростно принялся копаться в камере.

Вместо того чтобы испытывать воодушевление, его, похоже, мучило беспокойство. Эфраим не стал облегчать его терзания.

– Знаешь что? Неважно, – улыбнулся Эфраим. – Меня мучила совесть за то, что я бросил тебя вчера, так что я хотел все исправить. Знаю, как ты любишь хорошие шутки.

Натан поднял руки, признавая поражение.

– Эй. Это здорово, парень. Не переживай об этом. Знаю, что ты просто дурачился.

Они недолго посидели в тишине, затем Натан резко подпрыгнул.

– Слушай, мы рядом с библиотекой. У меня есть для тебя несколько новых фотографий. Может, Шелли будет там и захочет со мной встречаться, благодаря «желанию».

Эфраим улыбнулся, притворяясь, что согласен с шуткой. Ему просто надо пустить дела на самотек – они вновь разговаривали, вновь были лучшими друзьями. И монетка все еще у него. Кроме того, он не прочь был провести день в библиотеке. Чтобы еще раз увидеть Джену.

Глава 8

– Проклятие, это что такое? – спросил Эфраим.

– Спокойно, – тихо сказал Натан. – Ты же не хочешь, чтобы она хромала здесь на своих костылях?

Миссис Рейнольдс ненавидела, когда дети использовали компьютеры для чего-то кроме учебы, но принимала это как неизбежное зло. Так они хоть ходили в библиотеку и могли случайно взять здесь книги. Эфраим с сожалением увидел, что из-за него у женщины все еще травмирована лодыжка.

Эфраим перевел взгляд обратно на экран. Он помнил эту картинку: один из снимков Гупала в тренажерном зале – тот только что взял вес в двести фунтов и теперь отдыхал. Его глаза были закрыты, флуоресцентный свет освещал потный лоб, руки свесились по краям скамьи. Через мгновение после того, как был сделан этот снимок, Майкл швырнул мокрое полотенце в Натана и обозвал его гомиком.

Натан открыл другое фото: маленькая темная дыра появилась на лбу здоровяка. Красные линии стекали по лицу и собирались на полу под Майклом. Полотенце под головой пропиталось пурпурными потеками, и Эфраим буквально чувствовал, как они расползаются по ткани. Все было так реалистично, что у него мурашки побежали по коже.

– Проклятие, Натан.

– Хорошо выглядит, правда? В фотошопе сделал.

– Неплохо. Но зачем?

– От этого мне лучше. Позволяет расслабиться. Это моя маленькая месть. И от нее никому нет вреда.

По выражению на лице друга Эфраим понял, что тот был не против, если бы вред все же был.

Натан пролистал подборку ужасов. Снимки их учителей и одноклассников, один красочнее предыдущего, – каждый являл собой устрашающее произведение искусства. Там был мистер Морчесер с окровавленной дырой в животе, словно в него выстрелили из пушки. Сквозь черный туннель в раскромсанной плоти виднелась школьная доска с домашним заданием. Фото футбольной команды с вырванными глазами… Чирлидерша с пропитанными кровью помпонами, с которой Натан на картинке содрал кожу.

У парня явно был талант, хотя его применение оказалось весьма сомнительным.

– У тебя могут быть серьезные проблемы, если кто-нибудь это найдет, – заметил Эфраим. Последнее время у директората начиналась настоящая паранойя от любого намека, что их ученики думают о насилии.

– Только я имею доступ к этим снимкам. Это все, что ты можешь о них сказать? – Возбуждение померкло на лице Натана, вместо него появился гнев.

Эфраим задумался, не было ли в этой коллекции и его фотографий, которые друг ему не показывал.

– Я очень… впечатлен, – выдавил он. Его немного подташнивало, и вовсе не из-за монетки. – Ты, наверное, долго над ними работал.

– Это было весело. В следующий раз покажу, как я некоторые из них сделал, – сказал Натан.

– Да. Здорово.

Натан взглянул за спину друга и торопливо закрыл окно браузера. Эфраим повернулся и увидел Джену.

– Привет, Эфраим, – сказала она. Девушка выглядела расстроенной. Может, увидела снимки на экране? – Привет, Натан.

Натан кивнул.

– Простите, если мешаю. Могу я поговорить с тобой минутку, Эфраим? – спросила она.

– Конечно, – он встал. – Я как раз собирался уходить. Увидимся позже, – сказал он Натану.

Друг отмахнулся от него, уже отвернувшись к компьютеру.

Эфраим последовал за Дженой. Кажется, она вела его к хранилищу. Он вспомнил слова Натана о том, что там можно целоваться, и покраснел.

Но нет, Джена направилась в отдельный кабинет. Кажется, именно там ремонтировали книги. В центре комнаты стоял длинный рабочий стол, заставленный корректирующими лентами, обрывками бечевки, бутылочками с клеем. Повсюду кипами стояли порванные или побитые книги, вокруг лежали обложки.

– Значит, ты здесь прячешься? – спросил Эфраим. Когда они с Натаном зашли в библиотеку, он все высматривал Джену и решил, что сегодня она не работает.

– Да так, запустила все, теперь пытаюсь нагнать, – она, казалось, нервничала или просто была расстроена. – Спасибо еще раз за… ты знаешь.

– Ага.

«Спокойно», – подумал он.

Кажется, она хотела сказать что-то еще, но вместо этого открыла шкаф, вытащила прямоугольный сверток, обернутый в школьную газету, и вручила его Эфраиму:

– Это тебе.

– Подарок? Мне?

Тот оказался твердым и плоским, сквозь бумагу проступали узкие грани. Книга.

– Так, пустяк, – Джена как будто смутилась. – Она даже не новая. Просто я подумала, что тебе понравится.

– Спасибо, – он не знал, что сказать или сделать. – Можем снова встретиться, если хочешь. Сходить куда-нибудь. Вместе.

– С удовольствием, – девушка погрустнела. – Но не думаю, что сейчас подходящее время, учитывая все происходящее. Я должна была тебе сказать раньше.

– Конечно.

Что случилось? Ее настроение резко переменилось. Неужели он что-то сказал или сделал не так?

Все дело в монетке. Наверняка. Последнее желание как-то изменило Джену.

– Ну… мне пора работать, – сказала она.

– Да. Ммм, еще раз спасибо.

Они странно смотрели друг на друга. Эфраим помедлил, затем развел руки и подался вперед. Сначала Джена смешалась, но затем ответила объятием, прислонившись головой к его плечу и прижавшись крепче.

Эфраим был рад, что все еще держал подарок, иначе наверняка оставил бы потные отпечатки на спине девушки. Он очень нервничал, но сейчас ему вдруг стало намного легче. Она была теплой и мягкой, и, если они так постояли бы еще немного, она поняла бы, как его это возбуждает.

Он хотел отстраниться и удивился, когда Джена стиснула его еще сильнее, прежде чем отпустить. Они смотрели друг на друга, держась за плечи, вытянув руки. Боясь, что мужество ему изменит, Эфраим поцеловал Джену в щеку. Девушка даже не вздрогнула. Вместо этого улыбнулась, но улыбка вышла печальной.

Когда он добрался до дома, мама в красивом красном платье с собранными на затылке волосами красилась перед зеркалом. Похоже, теперь она забыла о ночных сменах. Похоже, монетка играла с ним. Как желание Натана могло изменить место работы его матери?

На кухонном столе стояла коробка из «Пиццерии Пита», о которой Эфраим никогда не слышал: они всегда предпочитали «Сэма». Он положил руку на картон – тот был еще теплым.

– Куда ты уходишь? – Он сел, взял кусок пиццы и положил в рот болтающиеся нити расплавленного сыра. На вкус такой же, как обычно.

– Ты все еще дуешься на меня? – спросила она.

– За что?

– Джим пригласил меня на ужин. Все нормально?

Эфраим нахмурился. Капелька томатного соуса и жира упала на губы, и он положил пиццу в коробку.

– У тебя свидание? – спросил он.

– Мне не нужно твое разрешение.

– У тебя свидание?

– Ты завис, Эфраим? – Она легонько стукнула его по затылку. – Как так?

– У тебя… – Он улыбнулся. – Так кто такой Джим?

– Бухгалтер в моем офисе.

«В офисе? Каком офисе?»

– Да ты его уже видел. Мы случайно встретились в мексиканском ресторане, где праздновали твой день рождения.

– Тебе нравится этот парень?

Она улыбнулась:

– Ему нравлюсь я. А я все еще думаю, – мать взъерошила волосы сына. – И нечего из-за этого сходить с ума. Это просто свидание.

Эфраим повернулся на стуле и яростно вгрызся в кусок пиццы. Мама спокойно наблюдала за ним.

– Хорошая пицца, – сказал он, наконец.

– Спасибо. Я дозванивалась до них целую вечность.

Он проглотил кусок, запил его глотком колы.

– Хорошего тебе вечера.

– Я заключу с тобой сделку. Ты не сходишь с ума по поводу моих свиданий, и я не буду сходить по поводу твоих. Возможно.

Эфраим вспыхнул:

– Мам.

Тут он кое о чем вспомнил. Вытер ладони о джинсы, вытащил подарок Джены и только тогда понял свою ошибку.

– О, что это? – спросила мама.

– Точно не твое дело.

Эфраим положил сверток рядом с тарелкой, словно тот был опасным и мог взорваться в любой момент. Он откладывал открытие до самого дома.

– Разве ты не собираешься его открыть? – спросила мама.

Ну почему нет? Эфраим посмотрел на мать, отрывая уголок газеты.

Мама закатила глаза:

– Ну началось. Вот почему я больше не заворачиваю твои подарки на Рождество и дни рождения. Жизнь слишком коротка, дорогой.

Он пропустил ее слова мимо ушей, желая продлить момент как можно дольше. Когда оторвался последний кусок пленки, бумага раскрылась, подобно цветку. Как он и думал, это оказалась книга.

– «Удивительный волшебник из страны Оз», – сказала мама. – Интересный выбор.

– Это от Джены, – сказал Эфраим и пролистал страницы.

– Твой отец читал ее тебе в детстве, – мать годами не упоминала об отце.

– Я не помню. Это как фильм?

– Немного отличается.

Он отложил книгу в сторону.

– Тебе не нравится? – спросила мама.

– Мило. Она читает много фэнтези. Сказок. Романы Толкина.

– А ты больше любишь фантастику. Вы пришли из разных миров. И никогда не найдете общего языка, – она рассмеялась и взяла книгу. – Эфраим, делиться с кем-то любимой книгой – дело очень личное и важное. По крайней мере так думаю я.

– Почему ты так думаешь?

– Твой отец подарил мне книгу на нашем втором свидании. Это был его первый подарок, – мама разглядывала обложку. – Когда ты даешь кому-то книгу, то словно говоришь: «Я доверяю тебе нечто, что для меня значит очень много». Неважно, понравится она тебе или нет, хотя будет лучше, если понравится. Важно, чтобы ты понял, почему она нравится девушке, – она закрыла книгу и вручила ее обратно сыну. – Тебе следует ее прочесть. Особенно титульный лист.

Мама встала и взяла сумочку.

На форзаце сверкающими розовыми чернилами было написано: «Эфраиму. Эта книга открыла мне новый мир. Надеюсь, она откроет его и тебе. С любовью, Джена». Рядом со своим именем она нарисовала маленькое сердечко.

Эфраим захлопнул книгу.

– Ты сейчас очень глупо улыбаешься, – заметила мать.

– Мама! Тебе разве не нужно идти на свидание?

– Встречаюсь с ним внизу.

– Не хочешь пригласить его сюда, познакомить со мной? Может, мне нужно удостовериться, что он достаточно хорош для тебя.

– Не хочу его отпугнуть. Прости, но если мы поженимся, то отправим тебя в интернат.

Зазвонил домофон в прихожей.

– Это он, – мама нажала на кнопку и крикнула: – Я иду. – Она вернулась обратно к столу. – Ну все, милый, я пошла.

Он поцеловал маму в щеку, Мадлен скорчила гримаску, а потом взяла салфетку и вытерла жир с его щеки.

– Не жди меня.

– Ой, мам!

Она одарила его озорной улыбкой. Эфраим давно не видел ее такой счастливой. Он не знал этого Джима, но тот явно ей нравился. Интересно, сам он выглядел так же, когда думал о Джене?

– Чему ты улыбаешься? – спросила мать.

Он покачал головой и проводил ее до двери.

– А какую книгу он тебе подарил? Папа.

– «Сто лет одиночества» Габриэля Гарсиа Маркеса. Я прочла ее от корки до корки после свидания. Это единственная причина, по которой я согласилась на третью встречу, когда он дал мне еще одну книгу. Твой отец очень хорошо понял меня тогда, – она улыбнулась и опять взъерошила сыну волосы.

Эфраим закрыл за ней дверь, затем вернулся в кухню за новым куском пиццы. Он пролистал книгу, стараясь не оставлять на страницах сальных отпечатков или капель соуса. Начал читать.

Когда зазвонил телефон, ответил он довольно растерянно.

– Привет, Эф, – голос был девичий, но не Джены.

– Кто это?

– Это Мэри Шелли, – заговорили два голоса совершенно в унисон.

– О, привет. Что случилось?

– Просто хотели убедиться, что завтрашняя ночь еще в силе, – на этот раз только один голос, но он не мог сказать, чей именно.

– Завтра?

– Мы заказали столик на четверых «У Луи», это итальянский ресторанчик на Центральном бульваре.

На четверых?

– Да, хорошо, – ответил Эфраим. Он понятия не имел, о чем они говорили. Сможет ли Джена приехать туда после утреннего разговора? Он бы предпочел более приватное первое свидание, но, может, ей будет удобно среди друзей. Парень, который не захочет появиться в обществе трех красавиц, должен быть чокнутым. А затем он вспомнил о Натане и его желании. Это была прекрасная возможность.

– Слушайте, а можно Натан придет со мной? Ему очень нравится Шелл… Э… Шоколад! – Эфраим поморщился.

Девушки рассмеялись.

– Ну, вообще-то, да, – сказала одна. – В этом и заключается смысл двойного свидания. Шелли ждет этого всю неделю.

– Мэри! – вскрикнула сестра. Эфраим отодвинул трубку подальше от уха.

– Конечно, я тоже ждала этого. Эфраим? – позвала Мэри.

Тот чувствовал себя так, словно его переехал грузовик. Что происходит?

– Да. Увижу вас обеих завтра, – сказал он. – Жду не дождусь.

– Не забудь наши подарки! – сказали они в унисон и повесили трубку.

Опять проделки монетки: желание Натана осуществилось. Эфраим позвонил другу.

– У нас двойное свидание с Мэри и Шелли в пятницу вечером, – объявил он.

Натан промолчал.

– Скажи что-нибудь, – сказал Эфраим.

– Не знаю, что сказать.

– Как насчет «Прости, Эфраим. Ты был прав насчет монетки»?

– Ты меня все еще разыгрываешь.

– Нет.

– Ты мне лучше сейчас не ври. Если обманываешь, нашей дружбе конец. Я серьезно, – сказал Натан.

– Ты идешь. С Шелли. Завтра вечером. Я только что разговаривал с ними, – Мэри говорила про двойное свидание. Если Натан шел с Шелли, значит…

– Проклятие, Эф. Изумительно! Это будет лучший вечер в моей жизни!

Эфраим посмотрел на книгу, которую дала ему Джена. Несмотря на то что они еще официально не встречались, все это походило на обман. Он не хотел терять то, чего добился, даже ради помощи Натану, но он был должен другу. Просто нужно позвонить Джене, объяснить, что это не настоящее свидание. Она поймет.

Правда, она уже могла о нем знать. Мэри – ее лучшая подруга: она наверняка успела ей все рассказать. И Джена казалась такой грустной, когда он видел ее последний раз. Эфраим закрыл глаза. На этот раз он попал в передрягу.

– Эй? Эфраим? – позвал Натан. Задумавшись, Эфраим все прослушал.

– Что?

– Я спрашивал тебя, надо ли нам что-нибудь принести? Цветы? Конфеты?

– Они хотят, чтобы мы принесли им подарки. Это нормально для первого свидания? – спросил Эфраим.

– О, конечно! В субботу их день рождения.

– Как ты об этом узнал?

– Никогда не надо недооценивать навыки интернет-сыщика.

– А я думал, обычно такое называют преследованием.

– Мысли глобальнее. Это не просто ужин – это ужин в честь их дня рождения. Должно быть, мы им правда нравимся.

Так что теперь Эфраиму придется купить подарки Мэри и Шелли, а он и так сидел на мели. У него появилась идея пожелать немного денег, но это могло вызвать новые несчастья.

– Ты чего там, распсиховался от волнения, что ли?

– Ага, – сказал Эфраим. – Это будет нечто.

Глава 9

«У Луи» был четырехзвездочным двухэтажным рестораном. При виде белых льняных скатертей и маленьких подсвечников на каждом столике Эфраим сразу перепугался, что после ужина останется банкротом. К счастью, теперь мать работала в офисе, судя по всему, регулярно выдавала сыну карманные деньги и на сегодняшний вечер снабдила Эфраима авансом за пару недель.

– Я рад, что приоделся, – сказал Натан. Он был в сером костюме с красно-синим полосатым галстуком и походил на своего отца.

Эфраим выглядел куда более обычно в коричневом пиджаке спортивного кроя, выцветшей голубой футболке, вельветовых брюках и черных кедах. Однако Натан каким-то образом носил новый облик без всяких усилий, а Эфраим чувствовал себя так, словно слишком старался. Он много времени провел собираясь. Даже слишком много, учитывая, что не собирался производить впечатления на Мэри.

– Ну так какую из близняшек ты предпочитаешь? – спросил Натан. – Думаю, нам стоит это решить до того, как мы сядем за столик.

– Никакую. Мне Джена нравится, помнишь? Кроме того, я думал, тебе нравится Шелли.

– Предпочитаю худенькую.

У Эфраима отпала челюсть.

– Среди них нет худенькой. Они обе стройные. Одинаково… широкие.

– Тогда мы должны кинуть монетку, – подмигнул Натан. – Эй, а где она, кстати? Она постоянно с тобой?

Эфраим полез в карман. Монетка все еще лежала там в пластиковом пакетике.

– Ты все еще с Шелли, а я с Мэри, – сказал Эфраим.

– Я знаю, она тебе нравилась.

– Только на этот вечер. Чтобы помочь тебе.

Официант провел их вглубь ресторана. Мэри и Шелли сидели за столиком, попивая содовую из винных бокалов.

– С днем рождения, – поздравил Эфраим. Он протянул девушкам коробку, обернутую в бумагу со Спанч Бобом. – Простите за упаковку. В магазине была только такая.

– Она превосходная! Нам нравится Спанч Боб, – воскликнула Шелли.

Эфраим вздрогнул.

– И мне тоже, – вставил Натан. – Кстати, подарок от нас обоих.

Эфраим стиснул зубы и напомнил себе, что все это ради друга, хотя и понимал, что тот никогда не отдаст долг за половину подарка. Все, чтобы Натан понравился Шелли, и он, наконец, отстал.

Эфраим сел напротив Мэри, а Натан уселся рядом с ним.

– Нам стоит открыть его сейчас? – спросила Мэри, теребя подарок, лежавший на столике.

– Если хотите, – ответил Эфраим.

Каждая из девушек взялась за уголок и разорвала оберточную бумагу, их розовые налакированные ноготочки блеснули в свете миниатюрных канделябров над столом. Под оберточной бумагой оказался простая серая картонная коробка. Они открыли ее вместе, заглянули внутрь и нахмурились.

– Вы подарили нам статуэтки… – начала Шелли.

– …голых мужчин? – закончила Мэри.

Натан закашлялся, на скатерть полетели хлебные крошки.

– Что? – спросил он.

– Это Кастор и Поллукс, – объяснил Эфраим. – Звездные Близнецы. Раз вы Близнецы и… ммм… близняшки.

– На самом деле мы Раки, – сказала Шелли.

– Ох, – сказал Эфраим.

– Но мы совсем рядом с Близнецами, – добавила она.

– Знаете, что говорят о Раках? – спросил Натан.

– Что? – спросила Шелли.

– Они умеют притягивать к себе.

Шелли захихикала, но Мэри закатила глаза. Эфраим обменялся с ней понимающим взглядом.

Девушки взяли по статуэтке. Те были сделаны из пластика и покрашены под гранит. Римляне носили лавровые венки на головах и набедренные повязки. У каждого был факел: левый опустил его вниз, а правый поднял над головой.

– Это упоры для книг, – сказал Эфраим.

– Спасибо, – поблагодарила Мэри.

– Натан помог мне их выбрать. На самом деле это была его идея.

Он притворно улыбнулся, когда друг стрельнул в него взглядом. Из-за хлебных крошек, прилипших к щеке, Натан походил на блондинистого хомяка.

Близняшки опустили статуэтки в коробку и поставили ее вместе с разорванной упаковкой на стул рядом с собой.

– Нам они нравятся, – сказала Шелли. – Очень заботливо с вашей стороны.

Она выпрямилась на стуле еще сильнее, так что грудь нависла над столом. Натан, поперхнувшись, потянулся к стакану с водой.

– Кстати, очень красивые наряды, – отметил Эфраим. На каждой было светло-голубое платье-рубашка с двумя расстегнутыми верхними пуговицами. «Возможно, они не смогли бы их застегнуть, даже если бы захотели», – подумал он.

– Нам всегда дарят новую одежду на день рождения, – сказала Мэри.

– Значит, это ваши праздничные костюмы, да? – проскрипел Натан. Эфраим метнул в него испепеляющий взгляд.

– А почему вы одинаково одеваетесь? – спросил Эфраим. – Вам нравится, когда люди не могут вас различить?

– Некоторые могут, – ответила Шелли. – Наши родители. Джена.

Она пожала плечами.

– Если кто-то нас по-настоящему знает, различить нас несложно, – встряла Мэри.

– К тому же это так смешно – дурить людям головы.

– А вы полностью одинаковые? – задал вопрос Эфраим.

Мэри сморщила носик:

– Ой, как оригинально!

Ресницы Шелли затрепетали:

– Может, вы с Эфраимом сможете позднее сравнить впечатления.

– Не поощряй его, – сказала Мэри, толкнув сестру.

Шелли, казалось, действительно нравился Натан. Если это не доказывало существование магии, тогда что?

Натан подался вперед.

– Мне всегда было интересно…

– Заткнись, – прошептал Эфраим.

– Но… – начал Натан.

– Доверься мне, – сказал Эфраим.

Он опять обменялся понимающим взглядом с Мэри.

– С вами невесело, – одновременно сказали Натан и Шелли. Они удивленно переглянулись и рассмеялись.

Затем Мэри удивила Эфраима, подмигнув ему.

– Мы не совсем одинаковые, – вкрадчиво произнесла она. Увидев его ошарашенное лицо, девушка помахала пальцами. – Разные отпечатки.

Эфраим рассмеялся.

Внезапно появился официант.

– Готовы сделать заказ? – спросил он, держа ручку над маленьким блокнотом.

Эфраим знал, что Мэри и Шелли были разными людьми, но все равно не ожидал, что они закажут настолько разные блюда: Мэри взяла феттуччини под соусом альфредо, а Шелли – курицу с пармезаном.

– И если вы еще не знали, – прокомментировала Мэри, смотря на Натана, – у нас совершенно разные вкусы.

Эфраим заказал спагетти карбонара, а Натан тоже взял курицу с пармезаном, хотя ненавидел сыр.

Натан поднял глаза на Шелли:

– Думаю, мы близнецы по еде.

Мэри тяжело вздохнула.

– Эфраим, так ты будешь работать в библиотеке вместо Джены? – спросила Шелли. Мэри пихнула сестру локтем, заставив замолчать.

– Ой! Прости, я забыла…

Натан улыбнулся:

– Эй, раз вы близнецы, вы чувствуете боль друг друга?

– Натан, заткнись! – велел Эфраим и повернулся к Шелли: – Что? Что я сделал? Куда едет Джена?

Воцарилась тишина, которую нарушил только официант, принесший заказ. Эфраим потыкал вилкой пасту.

– Так куда уезжает Джена? – снова спросил он.

Мэри оторвалась от тарелки:

– Мы думали, ты знаешь. Она сказала, что ты согласился работать за нее. Мы не хотели заводить об этом разговор за ужином и портить настроение, – она многозначительно взглянула на Шелли.

– Так почему она уезжает? – спросил Натан.

– Мистер Ким получил работу в Калифорнии.

– В Калифорнии? – У Эфраима было чувство, словно спагетти только что застряли в горле. Ему не хватало воздуха.

– В Лос-Анджелесе. Для него это большое повышение. Они уезжают на следующей неделе.

– Облом, – сказал Натан. – Разве она не ваша лучшая подруга?

Мэри взглянула на него так, словно хотела прожечь дыру.

– Дружба не меняется из-за пары сотен миль, – сказала Шелли.

– Ну вы всегда можете проводить время со мной, – заметил Натан. – С нами.

Эфраим опустил голову.

– Ты в порядке? – Мэри протянула к нему руку через стол.

– Да, – он опустил руку, не дав девушке к себе прикоснуться, и пальцами нащупал монетку в кармане брюк.

Шелли быстро сменила тему, обратив все внимание на Натана. Эфраим молча страдал весь ужин, слушая тупые попытки друга пошутить и смех Шелли в ответ. Он загадал то желание и в результате променял Джену… на это?

Мэри, похоже, тоже не веселилась, ужиная и время от времени кидая на Эфраима быстрые взгляды. Он чувствовал себя гадко, потому что, похоже, испортил ей день рождения, но сказать ему было нечего. Сил поддерживать разговор не осталось. В уме пульсировали только две мысли:

«Джена собирается уехать».

«Он не мог ее отпустить».

Глава 10

Эфраим проснулся на диване, голова лежала между подушкой и спинкой. Он потер лицо и почувствовал, что ткань обивки отпечаталась на щеке.

– Доброе утро! – Из прихожей раздался мягкий мужской голос.

Эфраим сел, шея затекла и болела.

У входной двери стоял мужчина, натягивая на правую ногу черные туфли. Наклонившись и завязывая шнурки, он блеснул лысиной.

Закончив обуваться, мужчина выпрямился.

– Я – Джим. А ты, должно быть, Эфраим, – очки в роговой оправе сползли на кончик носа, и он их поправил. Гость походил на чуть обрюзгшего и полысевшего Кларка Кента. – Неловко, да?

– Привет, – ответил Эфраим. По его мнению, мужчины вроде Джима маме не нравились. Он ожидал, что ее спутник будет больше походить на отца, но, так как тот вариант не сработал, он не мог обвинять мать за то, что она выбрала нечто иное. Совершенно иное.

Джим встал и поправил галстук:

– Можем поговорить об этом, если хочешь.

Эфраим покачал головой:

– Нет, нет. Это не мое дело.

Он был слишком смущен и не хотел думать о том, что мама привела домой мужчину.

– Я думаю, что это не так.

– Мне лучше не знать, спасибо.

Мультяшная стрельба привлекла внимание Эфраима к телевизору. Багз Банни от кого-то убегал, вокруг свистели пули.

– Я надеюсь, ты не против. Я переключил канал, – сказал Джим.

Эфраим пришел домой после ужина и уселся перед телевизором, его мысли бегали по кругу, он никак не мог отвлечься. До последнего желания кабельного в доме не было. Может, все благодаря новой работе матери. Так что он сидел и щелкал по каналам, пока не заснул.

– Вы все еще смотрите мультфильмы? – зевнул Эфраим.

– Постоянно. А ты нет? Кстати, в кофеварке свежий кофе. Кажется, тебе он пригодится, – Джим повесил на плечо сумку с ноутбуком, взял в руки куртку. – Тебе разрешено пить кофе?

– Разрешено? Предписано. Спасибо. Значит, я теперь буду часто вас видеть?

Джим улыбнулся:

– Это зависит от твоей мамы.

– Я замолвлю за вас словечко, может пригодиться, – сказал Эфраим. Он видел, какой счастливой была мать, уходя на свидание, и оно явно прошло очень хорошо – об этом Эфраим думать не собирался. К тому же Джим пока казался вполне достойным парнем.

– Твое мнение много значит для Мэдди, – ответил тот. – Она часто говорит о тебе. Ну а мне теперь надо бежать на работу.

– Но я думал, что вы вместе работаете? Почему вы… о. Да.

Джим кивнул:

– Мне и так придется объяснять, почему я два дня подряд прихожу в одном и том же костюме, но думаю, по дороге куплю какой-нибудь дешевый галстук. Я уже давно такого не делал. Правда. Нет у меня такой привычки.

– Пока, Джим, – улыбнулся Эфраим.

Мужчина, дружески помахав, вышел из квартиры.

Эфраим заскочил в душ и быстро переоделся в чистую одежду. Пока он наливал себе кофе, на кухне появилась мама в свободном атласном халате, накинутом поверх красной кружевной комбинации, опасно сползавшей с плеч.

– Мама! – Эфраим отвел глаза.

– Ой, Эфраим, – та запахнула халат и направилась к кофеварке.

– А я встретил твоего… друга.

Она моргнула.

– Милый, мне очень жаль. Я хотела представить вас друг другу более достойным образом, – она облокотилась на стол. – Отвратительно себя чувствую. Я – худшая мать на свете.

– Нет, мам. Бывает гораздо хуже, – он видел ее в куда более жутком состоянии.

– Это урок, которым, я надеюсь, смогу тебе объяснить, что…

– Не беспокойся. Я не собираюсь приводить парней домой.

– Я как-то подозревала вас с Натаном, – улыбнулась она.

– Мам, – вздохнул Эфраим. – Мне нравятся девушки, но приводить кого-то сюда в ближайшем времени я не собираюсь.

Особенно теперь, когда Джена собралась переехать в другую часть страны.

– Хорошо, потому что, если ты так сделаешь, я запру тебя дома навечно.

– Вот так говорят настоящие родители. Спасибо.

– Джим ушел? Я даже не слышала, как он встал, – она посмотрела на часы, висевшие над холодильником, и застонала – О нет, я опаздываю на работу.

– Он тебе нравится, да? – самым непринужденным тоном спросил Эфраим.

Мать взяла из его рук чашку и отпила кофе.

– Пока что да, – она задумчиво посмотрела на сына. – Где ты пропадал прошлой ночью? Может, в конце концов, мне все-таки придется посадить тебя под домашний арест.

– Мне нужно идти.

– Да? – Она вновь взглянула на часы. – Верно, ты же сегодня начинаешь работать в библиотеке. Очень мило с твоей стороны заменить друга. Похоже, мы оба опоздаем на работу. Обсудим наши привязанности позднее, – она вылила остатки кофе из кофейника в свою чашку и вышла из кухни. За мамой хвостом летел поясок халата.

– Ты опоздал, – приветствовала его Джена.

– Прости, – Эфраим скрестил руки на столе и взглянул на нее. Она должна была радоваться и тому, что он вообще появился, так как совершенно не помнил, как согласился здесь работать.

Девушка посмотрела на него поверх очков в черной секретарской оправе. Он бы посчитал аксессуар сексуальным, но Джена была слишком раздражена.

– Слушай, ты серьезно относишься к работе или нет? – спросила она. – Я могу попросить кого-нибудь другого сменить меня, но ты же сам вызвался. Миссис Рейнольдс доверяет моей рекомендации, и я не хочу…

– Этого больше не повторится.

Сегодня она явно нервничала. Эфраим подумал, что, если бы ему пришлось в срочном порядке менять всю свою жизнь, он бы тоже сильно расстроился.

Она смягчилась:

– Хорошо.

– Так с чего мне начать?

– Нужно вернуть на полки тонну книг. Обычно мы пытаемся сделать это вечером до закрытия, но я оставила их, чтобы все показать.

Эфраим снял с плеч рюкзак:

– Звучит весело.

Джена улыбнулась:

– Ты явно не делал этого раньше. Знаком с Дьюи?[2]

– Это очень личный вопрос.

– Я хочу сказать, ты знаешь о десятичной системе Дьюи? – пояснила девушка. – Думаю, что нет. Все нормально, научишься. Очень просто запомнить, куда идет большинство книг.

Она показала, где стояли книжные тележки, и научила, как расшифровывать ярлыки. Помогла расставить несколько первых книг, а потом вернулась к столу. Чтобы разобрать все стопки, Эфраиму понадобилось больше трех часов. К тому моменту он выдохся и разозлился: толкать тележки, дотягиваться до высоких полок и сгибаться в три погибели, доставая до самых низких, оказалось делом не из легких. Но он заметил, что Джена наблюдает за его успехами, а потому не показывал, насколько устал.

Последней на полку отправилась «Алиса в Зазеркалье» Льюиса Кэрролла. Точно такую же Эфраим брал в библиотеке еще в семь лет. Он пролистал томик, вспомнил, как отец вслух читал ему, его успокаивающий голос.

Джена указала Эфраиму на свободное место, когда он вернулся к столу выдачи. Парень рухнул на стул и с удовольствием вытянул руки.

– А ты довольно быстро справился, – сказала Джена. – У меня обычно уходит намного больше времени, – она постучала по раскрытой перед собой книге. – Но я легко отвлекаюсь.

– Никаких проблем. Их же надо было расставлять по алфавиту и имени автора, верно?

– Ха-ха.

– О нет! – притворно встревожился Эфраим.

– Ты ведь меня разыгрываешь, да?

– Конечно, – он потер руки, затем вытер их о джинсы. – Ощущения отвратительные.

Джена открыла боковой ящик стола и вытащила пачку влажных салфеток.

– Грязь у нас в порядке вещей, – сказала она. – И пожалуйста, без грязных библиотечных шуточек.

Сидя рядом с девушкой, Эфраим заметил, что глаза у нее покраснели. Неужели она плакала?

– Ну так, это… Спасибо за книгу, – сказал он. – Всегда хотел прочитать «Волшебника страны Оз».

– Ах да. Это я избавляюсь от старых вещей, а то нам перевозить много, – Джена отвела глаза и начала перекладывать книги со стола на тележку.

– О, – Эфраим потер библиотечную наклейку на корешке и принялся внимательно изучать цифры, только чтобы не смотреть на девушку. 702.11. – Верно. У твоего отца новая работа.

Джена положила последний томик, и книги со стороны Эфраима упали, словно костяшки домино.

– Как твое вчерашнее свидание?

– Свидание? – Он от неожиданности чуть не вскрикнул и тут же откашлялся. – Это было не свидание. – Эфраим поднял упавшие книги, подвинул их в сторону Джены и поставил металлический упор, чтобы те больше не сваливались. – Мы праздновали. День рождения. По-дружески.

– Шелли думала, что это было свидание, – возразила Джена. – И Мэри думала, что это было свидание.

Тележка отъехала прочь, гневно скрипя колесиками. Она откатилась на пару футов влево, и Джена встала, чтобы положить сверху еще больше книг.

Эфраим встал и ухватился за ручку тележки:

– Я согласился пойти только потому, что Натан хотел увидеть Шелли.

– Им понравился ваш подарок.

– Они фактически приказали мне – нам – купить его.

– Ты попал в точку. Не знала, что ты любишь «Шоу Пэтти Дьюк»[3], – сказала она.

– Угу, – отозвался он, не зная, о чем идет речь. – Нет. Я не смотрел его. Что за шоу?

– «Пара одинаковых упоров, разных, как день и ночь», – пропела она. – Это главная тема из сериала. Он о двух кузинах-близнецах.

– Кузинах-близнецах? Звучит неправдоподобно.

– Ну их отцы были близнецами… это невозможно, как мне кажется, но если забыть о логике, то в общем шоу довольно забавное.

– Верно. Твой отец любит все эти старые передачи.

– На самом деле это довольно неплохая комедия. Я тебе покажу как-нибудь. – Тут она резко опустила руки, словно марионетке обрезали нити. – Точнее, показала бы, если бы мне не нужно было уезжать. Боже, так нечестно. У нас даже шанса не было…

– Ты не хочешь уезжать, да? – спросил Эфраим.

– Это хорошая возможность для отца, – ответила Джена. – И для семьи так будет лучше.

– Конечно, – Эфраим крепче сжал ручку тележки. – Но только знаешь, о себе думать тоже нормально. Дело же не только в твоем отце. У тебя тут вся жизнь. А что со школой? С кружками?

– Эфраим, в Лос-Анджелесе тоже есть школы. На самом деле время для переезда идеальное. Через год я собираюсь в колледж; семье нет смысла оставаться тут только ради меня одной, если я все равно уеду рано или поздно. И так папа будет больше зарабатывать, родители смогут больше отложить мне на обучение, – она пожала плечами. – Я сумасшедшая, раз не радуюсь переезду в Лос-Анджелес. Саммерсайд, он же такой сонный. Да и смог вечно стоит такой… Похлеще, чем в Нью-Йорке. Да и тут я вписываюсь в компанию только потому, что притворяюсь кем-то другим.

– Ты сможешь осветлить волосы, – сказал Эфраим. – Сделать стильную татуировку, пирсинг. Да, могу себе представить.

Джена воззрилась на него поверх очков:

– О, от твоих слов мне сейчас стало намного лучше.

– Слушай, ты могла бы вернуться обратно на восток, поступить здесь в колледж, разве нет? – сказал Эфраим. – Ты же все равно хочешь куда-нибудь в Лигу Плюща, верно? А тут Колумбийский университет, Йель, Принстон. Твои друзья все еще будут здесь, когда ты вернешься.

– Не уверена.

– Да ладно. Это же всего лишь год. Мэри и Шелли всегда были твоими лучшими подругами.

– Думаю, они справятся без меня, – сказала она. – И, скорее всего, даже моего отъезда ждать не станут.

Эфраим нахмурился:

– Ты расстроена, потому что я встречался с ними прошлым вечером?

– Ты милый, но иногда медленно соображаешь, Эфраим, – она повернулась и потащила с собой тележку.

Эф не отпустил ручку и потянул обратно, заставив девушку остановиться.

– Ой, – сказала Джена, обернулась и потерла запястье. – Мне нужно работать. Нам нужно работать.

– Значит, я милый? – спросил Эфраим.

– Как я уже сказала, ты медленно соображаешь, – она вздохнула, положила руки на тележку, облокотилась на нее и посмотрела на парня. – Но это не имеет значения, потому что я уезжаю. И моим «друзьям», возможно, будет лучше без меня.

– Да мне не нужна Мэри, – сказал он. – Я же сказал, что пошел на двойное свидание только ради Натана.

– Вот видишь, сам сказал: свидание!

– Джена…

– Тебе не нужно извиняться. Я, наверное, сейчас веду себя глупо. Может, слишком близко все принимаю к сердцу. Просто я чувствую, что, когда уеду, мы решим оставаться на связи, но по мне не будут особенно скучать. Получится так, словно меня никогда и не существовало. Все пойдет своим чередом, мои друзья найдут себе новых приятелей, я тоже. Будет совершенно другая жизнь, – ее голос задрожал. – Но я не хочу другой жизни. Мне нравится та, что есть сейчас. Я хочу учиться с людьми, с которыми выросла.

– Ты хотела бы изменить что-то в своей жизни, если бы получила такую возможность? – спросил Эфраим.

Она пристально посмотрела ему в глаза:

– Что ты имеешь в виду?

– У меня есть немало того, что я хотел бы изменить, понимаешь? Мой отец ушел, моя мама… ну у нее есть проблемы. Были проблемы.

Говорят, что лучше думать об удачах, но Эфраим куда чаще вспоминал о проблемах. Пусть он не был единственным в мире, кто вырос в неполной семье, но казалось, все его друзья выросли в счастливых, стабильных семьях. Он не знал никого, у кого бы мать постоянно пила и работала в супермаркете.

Эфраим хорошо учился, но не особенно любил школу. И теперь, когда Джена уедет, он лишится самой яркой части своей жизни, которая помогла бы ему протянуть выпускной год.

– Эфраим? Что с тобой?

Он сжал монетку в пластиковом пакетике, лежащую в кармане.

– Неважно. Все уладится.

– Я знаю, – Джена выпрямилась и глубоко вздохнула. – Я ничего не могу поделать, так что нет смысла расстраиваться, – она вновь потянула тележку на себя, и в этот раз Эфраим отпустил ручку. Джена пошла к полкам, но вдруг повернулась и ослепительно улыбнулась, ее глаза сияли. – Если когда-нибудь будешь в Лос-Анджелесе, навести меня, ладно?

– Когда ты уезжаешь?

– Через неделю.

Эфраим кивнул.

«Не уедешь, если я все изменю».

Глава 11

Когда Эфраим вернулся домой, Натан лежал на полу у его кровати и листал старые журналы «Плейбой», которые Эфраим спас от гибели в мусорке, после того как отец ушел.

– Как ты сюда пробрался?

– Меня впустила Мадлен, – отозвался Натан. – Это потрясающе.

Он как раз читал статью, обещавшую научить «32 надежным способам разогреть женщину». Наверняка ни в одном из них помощь волшебной монетки не упоминалась.

Эфраим кинул рюкзак на пол и заметил на столе тарелку овсяного печенья и пустой стакан молока.

– Это мама тебе дала?

Раньше она никогда не разрешала Эфраиму есть до ужина, особенно в комнате. Он запихнул в рот целое печенье.

– Она приманила меня им, – сказал Натан. – Я не смог устоять.

– Слушай, не говори так, звучит гадко. Ты о моей матери говоришь, – Эфраим рухнул в кресло у стола и пробудил из спячки компьютер. – Кстати, где она?

Натан закрыл журнал и отложил в сторону:

– Ушла. И должен сказать, выглядела она по-настоящему здорово.

Должно быть, снова пошла на свидание.

– Ты ведь не стал ее фотографировать, да?

– За кого ты меня принимаешь? – спросил Натан.

– Дай камеру.

– Там нет снимков!

– Натан, – сказал Эфраим.

– Как работа? Повеселился с Дженой? – спросил друг. Все, что он говорил, словно содержало двойной смысл. Натан казался еще большим извращенцем, чем обычно.

– Зачем ты пришел, если знал, что меня нет дома? – спросил Эфраим.

Натан не мог оторвать глаз от платиновой блондинки, которая наклонилась вперед, сжимая грудь ладонями.

– Хотел поблагодарить тебя за прошлый вечер, – он поиграл бровями.

– Ладно, но тебе надо вырезать эту картинку.

Натан бросил журнал на пол и взял другой.

– Ты действительно нравишься Мэри, – заметил он. – Зачем нужно было так ее игнорировать?

– Я просто не мог думать ни о чем, кроме отъезда Джены, – ответил Эфраим.

– Почему она вдруг стала нравиться тебе больше Мэри?

– Потому что. Почему тебе нравится Шелли?

Натан ухмыльнулся.

– Ладно, не считая ее явных достоинств.

– Что такого в том, чтобы любить девушку из-за ее привлекательности? – Натан перевернулся на спину и вновь принялся разглядывать журнал.

– Потому что дело не только в привлекательности. Почему тебе нравится Шелли, а не ее сестра? Они же выглядят одинаково.

– Потому что я нравлюсь ей, – Натан поднял журнал и посмотрел на Эфраима. – Благодаря тебе. Думаю, она бы не интересовалась мной без твоей монетки.

Эфраим ухмыльнулся.

– Значит, теперь ты мне веришь.

– Думаю, мне нужно больше доказательств. И что монетка выкинет в следующий раз?

– То есть?

– Ну это ведь было просто начало. Мы можем получить все, что захотим.

– Мне все еще не по себе от того, что мы сделали с Шелли.

– А что мы с ней сделали? – Натан сел и уронил журнал на колени.

– Эй, будь поаккуратнее, – Эфраим начал собирать журналы в стопку.

– Значит, ты думаешь, что без монетки я бы ей никогда не понравился? – спросил Натан.

– Я этого не говорил. Но мы заставили ее полюбить тебя, так что теперь никогда не узнаем, как было бы на самом деле.

Друг явно рассердился:

– Ты сделал то же самое с Дженой.

– Это совсем другое.

– Ну конечно, – Натан спрыгнул с кровати и устроился в кресле у стола. Эфраим оставил журналы на полу и сел напротив него.

– Я сделал это случайно.

– Но ты не почувствовал себя дурно, когда узнал, что случилось, так? Правда же?

Эфраим тяжело вздохнул:

– Нет.

– Видишь?

– Я думаю, что нам больше не стоит с помощью монеты манипулировать людьми. Это неправильно.

Неожиданно Натан грубо и неприятно захохотал.

– В чем дело? – спросил Эфраим.

– Потому что именно я получил девушку?

– Нет, дело не в…

– Я думал, мы собираемся поделить монетку.

– Не было такого…

– Если бы я первым нашел ее, то обязательно поделился бы с тобой, – Натан скрестил руки на груди.

– Я и так делюсь, – возразил Эфраим.

– Слушай, как думаешь, зачем она вообще нужна? Как считаешь, что мы можем пожелать? Мир во всем мире?

– Возможно, – нахмурился Эфраим. Он слишком сильно старался помочь себе и не нашел даже минуты подумать о том, что мог бы совершить для общего блага. Может, Натан прав, и не стоило всю эту историю держать при себе. – Но мы на самом деле не знаем, как работает монета. Думаю, стоит притормозить и попытаться выяснить границы ее действия. Она не всегда делает в точности то, что я хочу. Если мы захотим мира во всем мире, то можем с одинаковым успехом или заставить всех сложить оружие, или же стереть человечество с лица Земли. Похоже, монета произвольно добавляет плюсы или минусы при исполнении желания.

Именно так желание Натана привело к отъезду Джены из Саммерсайда.

Друг кивнул:

– Хорошо. Притормозим. Сосредоточимся на мелочах.

– И мы не будем использовать монету для того, чтобы изменять чувства людей или заставлять делать их что-то против собственной воли, – сказал Эфраим.

Натан хмыкнул:

– Да какая разница. Люди каждый день манипулируют друг другом без помощи всякой магии, но раз уж ты хочешь играть честно…

Эфраим вытащил монетку:

– Надо убедиться, что мы касаемся друг друга, когда я загадываю желание.

– Ну и кто теперь извращенец? – ухмыльнулся Натан. – Ну так что будем делать дальше, босс?

– Я хочу, чтобы Джене не пришлось уезжать.

– Лицемер, – закашлялся Натан.

– Так я же не пытаюсь манипулировать ее чувствами. Я действительно не хочу потерять ее, только не теперь, когда что-то стало получаться. И Джена тоже не хочет уезжать.

– Ладно, давай сделаем это, – зевнул Натан.

Эфраим схватил друга за левую руку и загадал желание:

– Я хочу, чтобы Джене не пришлось переезжать.

Эфраим говорил себе, что делал это ради Джены, а не ради себя. Он подбросил монетку правой рукой и поймал:

– Решка.

Его качнуло в сторону, словно он ехал на поезде, и тот внезапно затормозил. Воздух вокруг зарябил, и через мгновение Эфраим уже не стоял в своей комнате, а сидел за столиком в кафе. И за руку его держал не Натан, а Мэри, очутившаяся перед ним.

– Ой, – выдавил Эфраим.

Глава 12

Мэри вздрогнула от удивления и воззрилась на него. Эфраим спрятал монетку в ладони.

– Ты чего это? – спросила она.

– Как я… – Эфраим зажмурился и открыл глаза. Он все еще сидел в кафе. Огляделся, но Натана нигде не было. – Что… что я сказал?

Он положил четвертак в карман. Стоило ему решить, что он разобрался в работе монеты, та подкидывала ему очередную загадку. Почему на этот раз она перенесла его в закусочную? И куда подевался Натан?

– Ммм. Разве ты только что был не в голубой рубашке? – спросила Мэри.

Эфраим осмотрел себя. Рубашка была черной, он помнил, как выбрал ее утром.

– Не думаю.

– Мне казалось… – Мэри нахмурилась.

Эфраим не знал, что она увидела, но причина крылась в монетке, это точно. Он щелкнул пальцами:

– Я надевал ее вчера. Она выглядит точно так же, но ты знаешь… она голубая. Темно-голубая. Почти черная.

– Да, наверно, так и есть, – девушка положила в рот ломтик жареного картофеля и задумчиво пожевала, не спуская глаз с рубашки.

– Слушай, а ты не видела здесь Натана? – спросил Эфраим.

– Натана? Он с Шелли, – Мэри фыркнула. – Нам не нужно все делать вместе. И неважно, как часто просит об этом Натан.

Эфраим схватился за край стола:

– Она с Натаном? Прямо сейчас?

– А что не так?

Он посмотрел на тарелки и увидел, что Мэри уже расправилась со своим бургером. У него же лежала еще половина, но есть не хотелось.

– Мне нехорошо, – выдавил он.

– О нет! Дело в еде?

Он притворился, что заболел живот:

– Думаю, да. Ты не против, если мы закончим ужин пораньше?

– Ох. Ну конечно, – она казалась разочарованной.

– Мне правда жаль. Я просто не уверен, что в таком состоянии от меня будет толк.

Нужно было прямо сейчас найти Натана.

Он подал знак, чтобы подали счет. Мэри, не поднимая глаз, подбирала картошку с тарелки.

– Я… рад, что мы это сделали, – сказал Эфраим.

Девушка оживилась. Они, похоже, были на настоящем свидании, и, как ни странно, дела явно шли хорошо, пока он все не испортил. Монетка забросила его прямо в середину неловкой беседы, перенесла из спальни в кафе, а Эфраим даже не подозревал, что она на такое способна.

Он упускал какую-то важную деталь. В использовании четвертака всегда крылась случайность, она могла упасть или орлом, или решкой. В последний раз монетка легла решкой вверх. Аверс выпал и тогда, когда миссис Рейнольдс растянула лодыжку, чтобы он мог поговорить с Дженой.

Что происходило, когда выпадал орел? Эфраим вспомнил предыдущие желания. Он захотел, чтобы мать не была в больнице, а потом чтобы она стала лучше. Оба раза выпал орел, и результат оказывался хорошим.

А в случае с Шелли и Натаном выпала решка? Он был в этом уверен. И в результате Джена будет жить в Лос-Анджелесе – худший результат из всех.

– Когда переезжает Джена? – внезапно спросил он.

Мэри нахмурилась:

– В конце недели.

Значит, ничего не изменилось. Монетка ничего не сделала – лишь толкнула его еще глубже в отношения с Мэри. Головоломка не складывалась.

– Эфраим, что происходит? – спросила девушка.

– Именно это я и пытаюсь выяснить.

– Что?

– Прости. Мне нужно немного подышать свежим воздухом. Ничего если я провожу тебя домой? – спросил Эфраим.

Он выложил на стол последние деньги и придержал дверь перед Мэри, когда та выходила. По дороге голова гудела от новостей. Монетка не выполнила его желание, по крайней мере пока. Джена все еще должна была уехать, но все остальное изменилось. Если случилось что-то плохое, значит, теория верна, и решка действительно означает неприятности.

Некоторые магазины по дороге выглядели не так, как он помнил, но в этой части города они постоянно то закрывались, то открывались. Эфраим понимал, что ведет себя как настоящий параноик и преувеличивает степень влияния монетки на мир, но важно было понять ее магию до того, как вновь использовать.

– Эй, могу я задать тебе личный вопрос? – спросил он.

Девушка искоса посмотрел на него:

– Конечно.

– Меня это давно интересовало. Почему вас зовут Мэри и Шелли? Как могли родители выбрать вам такие имена?

Мэри рассмеялась:

– Да все не так плохо. Большинство людей даже не понимают, в чем фишка, пока учителя не говорят об этом. Но во всем виноват отец. Он профессор английского, обожает свою работу. Мама никогда бы не позволила ему назвать нас так, если бы они еще на первом курсе не встретились на лекции о творчестве Мэри Шелли.

– Как романтично, – сказал Эфраим.

– Скорее готично, – ответила Мэри.

Эфраим тяжело вздохнул.

– Если тебе так нравится, представь себе, каково слышать о Франкенштейне снова и снова на протяжении всей жизни. Наверное, такие разговоры нанесли нам гораздо больше вреда, чем сами имена. Хотя попробуй сказать это моему брату Дориану.

Мэри остановилась.

– А вот и мой, – сказала она.

Они подошли к ее дому.

– Как думаешь, Шелли и Натан уже вернулись? – спросил Эфраим.

– Наши окна темные, так что, скорее всего, нет.

– Верно. Что им делать в темной комнате? – спросил он с невинным видом.

Девушка легонько хлопнула его по плечу:

– Эй! Ты говоришь о моей сестре.

Но руку не убрала. Он вдруг понял, что она ждет поцелуя.

– Ну я тебе позвоню, – сказал Эфраим, делая шаг назад.

– Если тебе уже лучше, можешь ненадолго зайти. Родителей нет. Сегодня у них годовщина.

– Нет, не надо испытывать судьбу. Я лучше пойду домой и отдохну.

Внезапно Мэри поцеловала его. Ее губы были прохладными, но затем горячий язык скользнул ему в рот. Вот теперь голова у Эфраима закружилась по-настоящему.

Она отодвинулась, положив Эфу руки на грудь.

– Я знаю, что ты застенчивый, это мило, но, если честно – я хотела этого с нашего первого свидания. Не скажу, что медленно – это плохо, – сказала Мэри. – Я вижу, как быстро продвигаются Шелли с Натаном, и просто думаю, может, все дело во мне…

– Ну в этом весь Натан.

– И моя сестра. Она очень быстро увлекается.

Мэри пошла по дорожке, затем повернулась к нему.

– Было бы мило, если бы ради разнообразия ты пригласил меня, а не наоборот, – она уже отправилась к двери, как вдруг опять оглянулась – Это было так очевидно?

– Для парня не существует такой вещи, как очевидность, – ответил Эфраим. Его голова кружилась от потрясения и удовольствия. А затем появилось чувство вины.

– Вот и Шелли так говорит. Будь осторожнее, Эф.

– Спокойной ночи.

Он все еще чувствовал ее губы. Прежде он никого не целовал.

Интересно, каково это было бы с Дженой?

Мама Эфраима спрыгнула с дивана, как только он вошел в квартиру.

– Наконец-то! Где ты был?

– Что случилось? Кто-то умер?

– Не шути так.

«О, черт».

– Мне нужно кое-что тебе сказать, – сказала она.

Эфраим последовал за ней на кухню. Мама набрала воду в чайник, поставила его на плиту, но забыла включить огонь. Облокотившись на стол, она мрачно посмотрела на сына.

Тот сразу сел.

– Мам, что случилось?

Ему стало страшно.

– Звонила Линда.

– Линда?

– Линда Ким, мать Джены.

– О, – Эфраим вцепился в колени, вонзив ногти в теплую ткань джинсов. – С Дженой… все в порядке?

– Ее отец в больнице. У него сердечный приступ.

Эфраим выдохнул:

– Это серьезно?

– Конечно, серьезно. Это был сердечный приступ. Он в реанимации. Доктора говорят, что шансы пятьдесят на пятьдесят.

– О, боже.

– Естественно, Джена очень расстроена. Она все еще в госпитале, на случай, если… – Увидев выражение его лица, мать взяла сына за руку.

– А нам нужно ехать? – спросил он.

– Не думаю, мы там будем только мешать.

Эфраим сунул руку в карман.

Пятьдесят на пятьдесят. Все равно, что подбросить монетку.

Он стиснул пальцы. Это была ошибка. Если бы он не загадал желание, ничего этого не случилось бы.

– Ты не знаешь, из-за чего у него случился приступ? – спросил Эфраим.

– Трудно сказать. Наверное, сильный стресс. Новая работа. Переезд.

– Мне кажется… теперь они не уедут, – он уставился в стол.

– Думаю, что не скоро. Если вообще уедут. Эф, с тобой все в порядке?

Он поднялся.

– Я буду в своей комнате.

Мать кивнула, затем вспомнила:

– О, чаю хочешь? – Она повернулась к плите и поняла, что не включила огонь. – Будет через минуту.

– Нет, все в порядке, – Эфраим встал. – Просто мне нужно немного побыть одному.

Он пошел к двери, затем повернулся, его вдруг осенило.

– А откуда ты знаешь мать Джены?

Мать взглянула на него, одной рукой все еще держась за ручку чайника.

– Мы вместе состоим в родительском комитете.

– С каких пор? – Его мать никогда не интересовалась школой. Для нее это было просто место, куда он ходил каждый день, как она на работу. Эфраим не встревал в неприятности, получал нормальные оценки, а больше ее ничто не интересовало. Теперь же перед ним стояла новая мама – именно такая, какую он пожелал.

И тут он впервые пожалел о той, прежней матери, которая его вырастила. Он любил ее вместе с недостатками и всем остальным, а об этой женщине знал так мало. Как они жили до этого момента?

– Уже три года. Мы частенько встречались с их семьей за ужином. Милый, я знаю, для тебя это должно быть очень трудно после того, что случилось с отцом…

Эфраим отшатнулся:

– Что?

– Эфраим?

– Что случилось с папой?

На глаза матери навернулись слезы:

– Я знаю, о чем ты думаешь. Но мистер Ким в куда лучшей форме, чем был твой отец перед смертью. К примеру, Джон Ким не пьет, – она покачала головой.

Отец умер? Да, родители развелись, но Эфраим частенько думал, что, пусть папа теперь где-то далеко, когда-нибудь он все равно сможет к ним вернуться. Он не должен был умереть.

– Ты побледнел. Прости. Не надо было мне ничего говорить, – сказала она.

– Я просто беспокоюсь о Джене.

Мать кивнула:

– Джон выберется. Я знаю, он справится.

Эфраим заперся в комнате, сел на кровать и повертел монетку в руках. Орел или решка. Орел. Решка.

Слишком рискованно было использовать ее снова.

Каждое желание вызывало перемены, о которых он не просил, создавало ситуации, о которых он понятия не имел, вроде симпатии Мэри и смерти отца…

Почему последняя вообще так его беспокоила? Отца и раньше-то не было. Какая разница, жив он или мертв? Он не был хорошим человеком – возможно, получил то, что заслужил за то, что ранил мать. За то, что бил ее.

Эфраим допустил ошибку. Нужно загадать еще одно желание, все исправить, а потом остановиться.

И тут он вспомнил, что дал обещание. Теперь действие монетки распространялось и на Натана; они зашли вместе так далеко, и друг должен был участвовать в следующем желании. Эфраим покатал четвертак на ладони. Времени не было. Если слишком долго думать, мистер Ким мог умереть. Кроме того, если загадать желание сейчас, Натан ничего не узнает.

Эфраим со вздохом опустил монетку. Он рассказал о ней Натану, чтобы загладить свое предательство, и не мог снова его обмануть. Надо найти друга и вместе загадать последнее желание. Как только он все объяснит, Натан точно поймет, почему четвертак больше не стоит использовать.

– Не понимаю. Почему ты хочешь остановиться? – Натан ткнул картошкой в кетчуп.

– Это слишком опасно. Монета непредсказуема.

– Что непредсказуемого? Загадываешь желание, подбрасываешь, получаешь все, что хочешь. Я что-нибудь упустил?

Эфраим пытался размешать соломинкой молочный коктейль, но тот был слишком густым.

– Когда выпадает решка, всегда происходит что-то плохое, что-то, о чем мы не просим.

– Прошлой ночью ничего не случилось, – возразил Натан. Его рассказ был похож на историю Эфраима: он оказался в кино с Шелли, но воспринял перемену с большим энтузиазмом. – Если Мэри похожа на Шелли, то эта монетка – лучшее, что с нами случилось.

– Прелестно. Не хочу больше ничего об этом слышать. И не хочу больше видеть никаких снимков, – Эфраим нервно развернул салфетку. – Слушай, мы понятия не имеем о том, как работает эта магия. Я нашел ту инструкцию и последовал ей, даже не подумав хорошенько.

Правда, это извинение работало только для первого желания.

– Мне монета не кажется опасной.

– У отца Джены сердечный приступ из-за меня, – Эфраим решил попробовать другую тактику. – Монетка не просто меняет все вокруг. Она изменяет нас. Тебя это не пугает?

– Ты прав, Эф. Раньше ты не был таким эгоистом.

– Эгоистом? Я хочу помочь отцу Джены. Это ты изменился. У тебя не всегда был такой дурной характер. Раньше ты больше беспокоился о других людях.

– Я до сих пор беспокоюсь. Но, судя по тому, что я слышу, ты хочешь, чтобы мы перестали использовать монетку и брали ее только в тех случаях, когда ты по-настоящему этого хочешь. Если не желаешь делиться со мной, не стоило вообще о ней говорить.

– Следующее желание будет последним. Мы должны все исправить.

– Нет, – сказал Натан. – Мне нравится все как есть. Не забирай это у меня.

– Я просто хочу пожелать, чтобы отец Джены поправился. Даже монетка не сможет испортить такое желание.

Насчет последнего Эфраим не был так уж сильно уверен. Если четвертак приземлится орлом вверх, все будет в порядке. Если же нет, ситуация могла стать еще хуже.

– Ты только что потратил полчаса на то, чтобы убедить меня в непредсказуемости монеты. Если ты прав, при следующем желании я могу потерять Шелли. Ты не можешь обещать, что такого не случится.

Эфраим стиснул монетку. Невероятно – Натан ставил свою тупую влюбленность выше чьей-то жизни.

– Если желание это изменит, мы выясним, как вернуть все назад, хорошо? Но сначала мы выясним, как монетка работает.

Натан посмотрел на него, затем ссутулился.

– Ладно, я верю тебе.

Он отставил тарелки, а Эфраим уставился на монетку, собираясь с духом:

– Я хочу, чтобы отец Джены опять был здоров.

«Орел, – подумал он. – Умоляю, пусть выпадет орел». Он подкинул монетку и поймал ее.

Орел!

Эфраим улыбнулся.

Он слишком поздно понял, что не успел взять Натана за руку.

Глава 13

Эфраим моргнул и внезапно оказался в собственной спальне. Один. Он уже начал привыкать к внезапным переменам, вызванным монеткой; закусочная исчезла, но съеденная картошка тяжким грузом покоилась в желудке. А где оказался Натан и в каком состоянии он был?

Эфраим позвонил другу домой и облегченно вздохнул, когда тот ответил.

– Натан! Ты в порядке?.

– Что? Кто это? – Голос Натана звучал глухо, словно он только что проснулся. Похоже, как и боялся Эфраим, Натан все забыл. Оставался шанс, что после участия в предыдущих желаниях тот все еще помнит хоть бы что-нибудь.

– Это я, Эфраим.

– Эфраим… Эфраим Скотт? Чего ты хочешь?

– Прекрати дурачиться. Слушай, я ошибся. Пожалуйста, скажи мне, что помнишь о четвертаке, – Эфраим стиснул трубку.

– Каком четвертаке? О чем ты говоришь?

«Что я наделал?» – подумал Эфраим.

– Ты же должен помнить. – «Ты хотя бы меня должен помнить». – Монетка. Ну давай, подумай. Мы всего пару минут назад сидели в кафе…

Натан застонал.

– Пару минут назад я спал, и снился мне не ты. Что бы ты ни принял, оставь немного для меня, чувак. Только давай позже.

В трубке раздался щелчок, и пошли короткие гудки.

Натан не помнил о волшебной монетке. Судя по всему, он и Эфраима едва помнил. С одной стороны, это было к лучшему: Натан теперь не станет настаивать на использовании монетки.

С другой стороны, у Эфраима была проблема покрупнее. Он, похоже, потерял лучшего друга.

Джена намеренно проверила часы на своем мобильнике, когда Эфраим вихрем влетел в библиотеку.

– Ты опоздал, уже второй день подряд, – сказала она.

– Прости. Трудное утро, – ответил он.

Значит, он до сих пор тут работал. Эфраим надеялся, что все изменится, раз он согласился на библиотеку только из-за отъезда Джены. Но это еще не означало, что его желание не исполнилось. Выпал орел, так что Джон Ким должен был выжить. Вот что важно. Джена пришла на работу, и одно это было хорошим знаком.

Сама девушка тоже не изменилась. Может, немного устала, но это понятно, раз ее отец лежал в госпитале.

– Почему ты на меня так пялишься? – спросила она.

– Так, ничего.

– Хорошо, – она похлопала по тележке рядом со столом. – Все, эту можно отвезти к полкам. Если ты, конечно, не прочь поработать.

– Ага, – сказал он. Все-таки что-то в Джене изменилось. Она казалась холоднее обычного. Может, все еще беспокоилась об отце?

– Эй, а твой папа в порядке? – спросил он.

Ее лицо смягчилось.

– Будет в порядке. Ложная тревога. Как ты узнал, что он в больнице?

– Мама сказала. Ложная тревога? Это замечательно, хотя, наверное, было очень страшно.

Джена кивнула.

– Значит, ты все-таки переедешь? После того как он поправится.

Девушка сканировала стопку книг, но тут подняла взгляд на Эфраима.

– Я никуда не переезжаю. С чего ты взял?

– А. Тогда почему я тут работаю?

– Что? Мэри сказала, что тебе нужна подработка на лето, так как ты хочешь поступить в следующем году в колледж. Если ты передумал…

– Нет, я хочу работать здесь. Правда. Прости, я мало спал прошлой ночью. Плохо соображаю.

Она прищурилась.

– Сейчас отвезу тележки, – сказал он.

Джена скупо улыбнулась.

– Хорошо, – она взяла сканер и отвернулась. – Скажешь, если появятся вопросы.

– Ладно.

Кроме вопросов, у него пока ничего не было.

Все утро Джена практически не разговаривала с Эфраимом, только давала поручения, исправляла ошибки и отпускала саркастические замечания. Он так и не понял, хотела она пошутить или оскорбить его. Не в такую девушку он влюбился. Эфраим испугался, что, едва получив, он потерял и ее дружбу.

По крайней мере мистер Ким не умирал, но, судя по всему, все идеи Эфраима о разнице между орлом и решкой оказались неправильными, а значит, он по-прежнему практически ничего не знал о монетке.

Время шло к двенадцати, и Эфраим пытался придумать, как попросить Джену пойти с ним перекусить. Но в полдень широкие стеклянные двери распахнулись, и в библиотеку вошли Мэри и Шелли. Конечно, у них уже были планы на ленч.

– Привет, – в унисон сказали они.

– Привет, – ответила Джена. Впервые за весь день она улыбнулась.

Мэри подошла к Эфраиму, сказав:

– Привет, милый.

После чего взяла его за руку и уже хотела поцеловать. Эфраим замер.

– Привет, Мэри, – выдавил он, вышел из оцепенения и схватил очередную тележку, наполовину заполненную книгами.

– Я скоро буду. Надо кое-что закончить.

Пытаясь не обращать внимания на обиженный взгляд Мэри и раздраженный Джены, Эфраим резко свернул за угол, уронив несколько книг на пол. Через просвет между книжными полками хорошо была видна стойка для выдачи. Эфраим склонился над тележкой, сердце гулко колотилось.

– Ну что, пойдем обедать? – спросила Джена у близняшек.

– Спрашиваешь, – ответила Шелли.

– А нормально будет, если… – Мэри кинула взгляд в ту сторону, куда исчез Эфраим.

– Сестричка хотела пойти на ленч с Эфраимом, – сказала Шелли. – Она даже хотела сама приготовить еду, пока я ее не отговорила. Я имею в виду, сейчас ведь двадцать первый век, так ведь? Зачем увековечивать устаревшие стереотипы?

И если говорить о стереотипах, то на памяти Эфраима эта была самая длинная фраза, которую когда-либо произнесла Шелли. Неужели все так изменилось с его последним желанием?

Джена кинула взгляд через плечо и понизила голос. Эфраим чуть голову не просунул через книжные полки, прислушиваясь.

– …меня просто вымораживает, – прошептала Джена.

Похоже, она не ревновала, как сначала подумал он. Больше походило на то, что Джена его просто ненавидела.

Эфраим вытащил монетку и сказал ей:

– Из-за тебя одни неприятности.

– С кем ты разговариваешь? – спросила Мэри. Она как раз вышла из-за угла. Он зажал четвертак в кулаке.

– Я просто… работал, – его взгляд упал на тележку. – Люблю читать вслух названия, когда ставлю книги на место.

– «Из-за тебя одни неприятности»? – спросила Мэри.

– Попался текст по самосовершенствованию, – Эфраим опустил монетку в карман.

У входа в библиотеку стоял Натан, Эфраим не мог поверить своим глазам. Друг действительно изменился – физически. Его обычно длинные волосы были острижены ежиком и торчали во все стороны. Он оказался гораздо крупнее: плечи стали шире, крепкие мускулы проступали сквозь тонкую футболку «Барсуков Саммерсайда». Прежний Натан ненавидел футбол.

– Ты встречался с Эфраимом, Нат? – спросила Шелли.

Нат?

– С Эфраимом? Эй, а что ты хотел этим утром? – Его голос звучал ниже, чем обычно.

– Ничего. Ошибся номером. Извини.

– Знаете, я, пожалуй, пропущу ленч, – вставила Джена. – Не думала, что соберется такая большая компания.

Мэри вытащила Эфраима на улицу. На верхней ступеньке он вырвал свою ладонь из ее руки и сказал:

– Я тоже не смогу пойти.

– Почему? – спросила Мэри. Прядь ее кудрявых каштановых волос прилипла к вспотевшему лбу.

– Просто мы сегодня заняты, – объяснил Эфраим. Он посмотрел назад и увидел Джену за стойкой выдачи, она уже сгорбилась за компьютером.

– Предпочтешь остаться с книжным червем? – рассмеялся Натан.

Эфраим в изумлении уставился на друга. Потом почувствовал, как Мэри буравит его взглгядом, и сразу съежился.

– Это моя работа.

– Хочешь, встретимся позже? – мягко спросила Мэри.

– Не могу. У меня… планы на вечер.

– Он нам не понадобится, чтобы хорошо провести время, – сказал Натан, схватил Мэри за руку, но та вырвалась.

– Тогда я пойду домой, – сказала она. – Третий лишний.

– Как хочешь, – ответил Натан.

Шелли надулась.

– Увидимся позже, сестричка.

Мэри с грустным видом пошла по улице.

– Отличная попка, – прокомментировал Натан и подмигнул Эфраиму. – Вот что хорошо в свиданиях с Шелл. Она не может расстроиться, когда я отпускаю комплименты ее сестре.

– У тебя что-то с Дженой? – спокойно спросила Шелли у Эфраима.

– Нет.

«По крайней мере больше нет».

Она, казалось, хотела что-то еще сказать, но Натан потянул ее за руку.

– Ой, – вскрикнула она.

– Пошли, chica, – позвал Натан. – Я голоден. Надо перекусить.

Эфраим пошел следом за Мэри, на ходу пытаясь придумать, что сказать и как все исправить, но это оказалось непросто.

Он нагнал ее рядом с почтой:

– Мэри!

Она, наконец, замедлила шаг и прислонилась к почтовому ящику. Эфраим положил руку ей на плечо, и девушка вздрогнула, но не обернулась, так что ему пришлось ее обойти.

Мэри воззрилась на него:

– Ты просто играл со мной?

– Мэри, прости. Я был немного занят…

– Вижу, – буквально выпалила она. – Тебе интересна моя лучшая подруга. Может, приударишь за моей сестрой, если уж на то пошло?

– Натан меня убьет.

Шутка не разоружила ее, как он надеялся.

– Ты не хочешь со мной встречаться, ведь так?

– Это не так, – сказал он. – Ты потрясающая. Ты мне нравишься.

– Но? – выпрямилась она.

– Ты очень привлекательная, – сказал Эфраим.

– Просто признайся, что хочешь быть с Дженой, – Мэри стиснула зубы и с такой силой схватилась за почтовый ящик, что казалось, сейчас вырвет его из земли и врежет Эфраиму. Подошел старик с пачкой писем, посмотрел на них обоих и направился к почте.

Эфраим засунул руки в карманы. Нащупал пальцами монетку. Подумал, что не хотел ранить Мэри. Она этого не заслуживала. «Я хочу…»

Он убрал руки и сказал:

– На самом деле я тебе не нравлюсь. Тяжело объяснить, но это чувство… оно ненастоящее.

– Мне лучше знать, кто мне нравится, а кто нет, – Мэри отступила от него. – Думаю, это ты запутался. Ты как-то изменился, Эфраим.

– Это я изменился? – «А как насчет всех вас?»

Он рассмеялся.

– Вот видишь. Эфраим, которого я знаю, не нашел бы здесь ничего смешного. Надо быть честнее. Ты нечестен со мной. И с Дженой.

– Все намного сложнее…

– Уверена, что так и есть. Но это не значит, что можно наговорить мне всякого бреда, только чтобы облегчить себе душу, – Мэри глубоко вздохнула. – Я думала, ты милый парень. А ты – просто очередной урод, который притворяется, что он не такой.

Эфраим проглотил комок в горле.

– Это несправедливо. Я просто не хотел ранить твои чувства. Я честен сейчас.

– Спасибо. Ты просто молодец, – Мэри отпустила почтовый ящик.

Прошла мимо. Эфраим хотел остановить ее, но не смог придумать ни одного слова, которое не сделало бы ситуацию еще хуже.

«Что ж, ты хорошо справился», – сказал он самому себе. Конечно, все можно было сделать иначе, но монетка все испортила бы еще больше.

По крайней мере после разрыва с Мэри отношения с Дженой станут проще. Если, конечно, та не примет сторону подруги. Вполне возможно, что теперь все будет еще хуже.

В любом случае Эфраим решил выяснить, как работает монетка, прежде чем вновь ею пользоваться. И тогда он найдет способ все исправить.

Глава 14

Эфраим вернулся в библиотеку и устроился за компьютером. Набрал в поиске библиотечного каталога «магический четвертак», «желания», «подбрасывание монетки», «Пуэрто-Рико».

Нулевой результат.

Он и не ожидал, что все будет так просто. Попытался снова, удалив «Пуэрто-Рико» из запроса, и на экране появился короткий список книг. Он распечатал его и изучил.

К его разочарованию, там, в основном, оказались детские книги, сборники фантастических рассказов или научные исследования сказок. Он взял их все и уселся, чтобы просмотреть.

Пока он занимался поисками, Джена внимательно за ним следила. Каждый раз, отрываясь от чтения, он ловил на себе ее взгляд.

Эфраим сложил книги стопкой и запоздало понял, что не может просто оставить ее на столе, – теперь это была его работа. Ничего полезного он не нашел. Он просмотрел ссылки на поучительные истории о желаниях: на кучу версий «Обезьяньей лапы», сказки о джиннах и лампах, «Доктора Фауста» и забавную детскую книжку о песчаной фее. Говорили они примерно об одном: невозможно загадать желание и получить именно то, чего желаешь. Раз за разом герои старались получить то, чего хотели, но всегда неудачно. Это не слишком-то вдохновляло.

Рядом появилась Джена:

– Как дела?

– Прости, я знаю, что перерыв закончился. Сейчас все уберу.

– Твой перерыв закончился час назад, но ты был так занят, что я не хотела тебя прерывать. Не переживай. Сегодня не много работы. Я могу сама справиться, – она указала на книги на столе. – Похоже, у тебя какое-то важное дело.

Эфраим помедлил, прежде чем ответить:

– Вроде того.

Она взяла стопку томиков:

– Делай что делаешь. Если понадобишься, я тебя позову. С этими ты закончил?

Он кивнул.

– Тогда я их уберу.

– Спасибо, – сказал Эфраим.

– Не за что, – Джена ушла с книгами, и он понял, что она, наверное, просто хотела узнать, что же он искал. По крайней мере Джена снова с ним разговаривала. Это радовало: любопытство, по мнению Эфраима, было куда лучше враждебности.

Остаток дня он провел задавая компьютеру различные варианты поиска, но не нашел ничего нового. Один раз Джена поймала его взгляд и улыбнулась, подбадривая. Что с ней происходило? Он что, случайно подбросил монету? Вроде нет. Ледяные манеры Джены с полудня заметно оттаяли.

Она вновь бесшумно встала за его спиной, вежливо не смотря через плечо.

– Могу я помочь? Похоже, ты застрял.

– Это немного… личное.

– Понимаю. Но я видела книги, которые ты смотрел. Я прочитала бездну фантастики, так что стала своеобразным экспертом в области магии и сказок… ты пишешь работу? Не знала, что ты занимаешься на летних курсах.

– Я не хожу в летнюю школу, – сказал он. – Это не задание. Мне просто интересно.

– Просто так, значит? – Джена положила руку ему на плечо. – И что ты ищешь? Думаю, я могу немного ускорить поиск. В конце концов, я – библиотекарь. На практике.

Может, монетка помогла Эфраиму даже без желаний. Сейчас у него появился шанс взять дело в свои руки, хоть что-то решить без участия магии.

Он глубоко вздохнул.

– Хорошо, – сказал он и повернулся к Джене. Она стояла так близко, что ее легко можно было поцеловать. – Я расскажу тебе – за ужином.

Она отступила.

– Это настолько жуткая перспектива? – спросил Эфраим.

– Не могу, – ответила девушка и засунула пальцы в петли на поясе джинсов.

– Я не встречаюсь с Мэри, если ты беспокоишься об этом, – сказал он.

– Она мне рассказала. Тут и проблема. Это неправильно так быстро начать с тобой встречаться.

– Я не влюблен в Мэри. Честно. Несмотря на то что она могла подумать, несмотря на то что между нами произошло, я никогда не был в нее влюблен. Я смогу сегодня все объяснить, обещаю. Наш ужин – это не свидание. Ты просто помогаешь мне с исследованием.

Она склонила голову набок, размышляя, и затем улыбнулась.

– Договорились.

Глава 15

– Я не совсем это имел в виду, когда приглашал тебя на ужин, – сказал Эфраим.

Они сидели в гостиной Джены. Последний раз он был здесь на вечеринке, которая, казалось, случилась вечность назад, хотя на самом деле прошла всего неделя. На этот раз они были вдвоем, что его устраивало гораздо больше, хоть он и знал, что на самом деле миссис Ким хлопотала на кухне, а отец Джены отдыхал наверху.

– Я подумала, что лучше встретиться здесь, раз мы собираемся провести расследование, – сказала Джена и похлопала по лежавшему рядом «макбуку». – У меня есть компьютер и беспроводной Интернет и все книги в моей комнате.

Эфраим хотел бы знать, на что похожа ее спальня, но в присутствии миссис Ким это было совершенно невозможно. К тому же Джена и сама не собиралась его туда приглашать.

– И тут мы точно можем сказать, что не встречаемся, – сказал Эфраим.

– Бинго.

Она вела себя как обычно, даже дружелюбно, но Эфраим не мог сказать точно, видит ли она в нем потенциального парня или же ей просто стало любопытно. Снова оказавшись в ее доме, он вспомнил, что однажды ей нравился, и надеялся это повторить.

– Ну расскажи мне, что ищешь, – Джена вгрызлась в куриные тако и откинулась на спинку дивана, положив голые ступни на кофейный столик рядом с коробками из-под еды на вынос.

Эфраим неожиданно испугался. Как она отреагирует на рассказ? Девушка любила фантастику, но могла ли поверить в настоящую магию?

– Давай, Эфраим, – спокойно сказала Джена. – Позволь я тебе помогу.

Он закончил с буррито, вытер руки о джинсовые шорты, вытащил из кармана монету и положил на стеклянный стол.

Джена наклонилась, изучая диковинку.

– Четвертак. Ты хочешь выяснить, насколько он редкий или что-то другое?

– Нет, я знаю, что он редкий. Он… – Эфраим глубоко вдохнул. – Он волшебный.

– Волшебный?

Он кивнул.

– Волшебный… четвертак? – переспросила девушка.

– Не уверен, что это вообще четвертак, но выглядит похоже.

Джена воззрилась на Эфраима:

– И ты не шутишь.

– Нет.

Она взяла монетку и повертела в тонких пальцах. Внимательно изучила оборотную сторону, потерла ее ногтем, поднесла к лицу и осмотрела сначала одним глазом, затем другим. Потом улыбнулась, и Эфраим опять испугался, что Джена приняла все за шутку.

– Волшебный остров, значит? – Она еще раз взглянула на монетку, прежде чем сжать в пальцах. – Ну да, где же еще ты мог взять волшебную монетку? И что она делает?

– Я надеюсь, именно это мы и выясним, – ответил Эфраим.

Он рассказал ей, как узнал о магии, как в первый раз использовал монетку, о мертвом теле, которое все приняли за Эфраима, записке с инструкцией в шкафчике и полностью изменившейся матери. Джена молча выслушала его объяснение, но Эфраим понимал, как звучали его слова.

Девушка посмотрела ему в глаза и сказала:

– Знаешь, в это довольно тяжело поверить.

– Это точно.

– Но я стараюсь придерживаться широких взглядов.

– Ты мне веришь? – спросил Эфраим.

– Этого я не говорила. Думаю, что ты либо говоришь правду или веришь, что говоришь правду, – сказала Джена и еще раз проверила монетку.

– Значит, или она волшебная, или я спятил? Спасибо за доверие.

Казалось, она его не услышала.

– Ты видел тело в больнице?

– Нет, но его видела мама. И миссис Моралес подтвердила, что оно там было. До моего первого желания. После него никто о теле не помнил, кроме меня.

– И у тебя больше нет той записки. А значит, тебе нечем доказать свою историю.

Эфраим покачал головой. Повторялась история с Натаном. Затем он вспомнил:

– Подожди-ка. У меня же вот что есть, – он открыл кошелек и показал Джене две одинаковые библиотечные карточки. Она внимательно осмотрела обе, одну за другой.

– Не хочется быть занудой, но вторую ты мог просто отпечатать на работе, – сказала она, отдавая билеты. – Извини.

– С одним и тем же штрих-кодом? Система никогда не дала бы мне это сделать.

– Ты прав. Но тут разные штрих-коды.

Он вновь проверил карты. Джена оказалась права. Раньше Эфраим их не сравнивал – просто заметил, что на обеих значилось его имя.

– Это неважно. Монетка изменяет мир, когда я загадываю желание, – он сжал пальцами карты, пластиковые края впились в руку. – Она изменяет вещи… и людей. Я знаю, что не могу доказать…

– Ну ладно, не лезь в бутылку. Я просто пытаюсь разобраться. Почему, когда ты пожелал, чтобы твоя мать не была в больнице, монетка заставила твое тело исчезнуть?

– Джена, я не мертв. Это не мое тело.

Девушка нахмурилась:

– Ты, конечно, еще не умер, но вот он точно. Другой Эфраим, я хочу сказать.

– Другой? О чем ты говоришь? Есть только один я! И что ты хочешь сказать этим «еще»?

Джена со шлепком припечатала четвертак к стеклянной поверхности столика.

– Успокойся, Эфраим. Для парня, который пытается убедить меня, что у него есть волшебная монетка, исполняющая желания, ты слишком сильно уверен в том, что возможно, а что нет.

Эфраим вздохнул:

– Согласен.

– Я просто пытаюсь разобраться. Ты же поэтому попросил меня о помощи, – сказала Джена. – Если хочешь, чтобы я тебе поверила, будь открытым. Все возможно, если ты говоришь о магии. Или какой там силой обладает монетка.

– Я просто не понимаю, как могут одновременно существовать два меня, – сказал Эфраим.

– Обычно самое простое объяснение самое правдивое. Кажется, что у тебя есть двойник, значит, скорее всего, так оно и есть.

– То есть, по-твоему, это самое простое объяснение? А не то, что в морге лежал какой-то бедолага, похожий на меня?

– Подумай обо всех других деталях: кошельке, библиотечной карте, часах. Я вижу как минимум две возможности. Возможно, он прибыл из будущего, – она постучала по реверсу монетки. – Из будущего, где Пуэрто-Рико стал частью Соединенных Штатов.

– Он не может быть настолько старше меня, если врачи и мама нас перепутали. Кроме того, судя по дате, Пуэрто-Рико стал штатом в 1998 году, чего на самом деле не было. Это исторический факт. И через десять лет он не изменится.

Джена скорчила гримаску.

– Это необязательно опровергает мою теорию. Но это значит, что ты довольно скоро умрешь, когда пожелаешь вернуться во времени и отдать самому себе четвертак. Более того, по такой версии, именно ты стал причиной появления монетки у себя же, а это открывает целую череду временных парадоксов. Ладно, пока отложим это в сторону. Слишком запутанно.

– И правильно. Не хочу думать о скорой смерти, а дела и так плохи, чтобы к магии приплетать еще и путешествия во времени, – сказал Эфраим.

– Однако монетка все же откуда-то появилась. Откуда-то, где работает магия, если, конечно, это магия, – она выпрямилась и поджала ноги под себя, чем сразу отвлекла Эфраима от всех проблем.

– Ладно, – продолжила Джена. – Если не будущее, то как насчет параллельной вселенной? Той, где работает магия, а в Америке пятьдесят один штат, – она перевернула монетку. – Вашингтон тут смотрит в другую сторону опять же. И если монетка из параллельной вселенной, может, и другой Эфраим пришел оттуда же!

Она говорила все быстрее, словно ее увлекла эта идея.

– Параллельная вселенная? Такое бывает только в комиксах и фильмах.

Он читал истории о параллельных вселенных: мирах, где герои были злодеями, или никогда не обретали суперспособностей, или где история разворачивалась по-другому.

Джена взяла мобильник и сфотографировала обе стороны монетки.

– А теперь ты что делаешь? – спросил Эфраим.

– Проверяю, есть ли она у кого-нибудь еще, – ответила она, пару раз постучала по экрану и покачала головой. – Если и есть, то ее изображений в Интернет не загружали. Можно предположить, что другой такой монеты не существует.

– Верно. Раз ее нет в Интернете, то она не существует.

– Постой. Поиск изображений дал пару результатов.

Джена пролистала текст на экране:

– Бюст Джорджа Вашингтона на твоем четвертаке совпадает с дизайном, созданном женщиной по имени Лора Жарден Фрэйзер. Она выиграла конкурс, и ее рисунок должен был использоваться на всех четвертаках, выпущенных с 1931 года, но вместо этого взяли другой проект, которым мы пользуемся сейчас. В общем, дизайн Фрэйзер использовали только один раз, на юбилейной золотой монете в пять долларов 1999 года.

Она вручила телефон Эфраиму, и он взглянул на золотое изображение Вашингтона. Голова смотревшего вправо президента была такой же, как на его четвертаке.

– Значит, ты думаешь, статья из Википедии доказывает, что монетка пришла из параллельной вселенной, где… что? В 1931 году выбрали другой дизайн монеты?

Он вернул девушке телефон.

– Множественность вселенных – это не научная фантастика, а вполне научная теория. Сейчас достану учебник по физике.

– Не помню, чтобы на уроке о таком рассказывали, – сказал Эфраим.

– Как будто ты когда-либо обращал на это внимание. Когда мне скучно, я читаю материал дальше. Что случается довольно часто. В конце учебника было краткое описание этого вопроса, и я нашла несколько очень интересных книг в библиотеке. Знаешь, в классе обучение не заканчивается.

Он подался вперед.

– Расскажи вкратце.

Джена откинула назад волосы и сцепила руки на коленях.

– Нелегко объяснить, но я постараюсь. Ладно. В общем, многие физики верят в теорию, которую называют «многомировая интерпретация квантовой механики». Разработано семь различных теорий о параллельных вселенных, но, согласно наиболее популярным, у каждого нашего решения, у каждого наблюдаемого события есть множество возможностей развития событий. Каждая возможность реализуется в другом мире, таком же, как наш, и все эти миры существуют в собрании множественных вселенных – мультивселенной, – а не в одной вселенной.

– Я… не понимаю.

– Да и я тоже с трудом, – она окинула взглядом комнату, ища вдохновения. – Вот, смотри.

Джена открыла компьютер и стала искать в Гугле. Пока она читала с экрана, Эфраим жевал холодный буррито.

– Давай попробуем так, – сказала она. – Слышал о коте Шредингера? Все слышали о коте Шредингера.

– Да! – Наконец-то Эфраим услышал что-то знакомое. – Это эксперимент, где кота посадили в коробку с газом, которая его либо убивает, либо нет.

– В основе верно. На самом деле такого не происходит – это только вымышленный способ проиллюстрировать теорию. Согласно квантовой физике, пока кто-то не откроет коробку, кот жив и одновременно мертв.

– Это же невозможно.

– Так же невозможно, как волшебная монетка? – Джена скрестила руки. – Помнишь, что я говорила об открытом разуме? В квантовой физике это не только возможно, но и вероятно – и все становится еще более странно. Теория множественных вселенных – мультивселенной – предполагает, что даже после того, как коробку откроют, кот одновременно остается и живым и мертвым, но в разных, параллельных мирах. В одной коробке кот мертв. В другой такой же реальности кот жив. Все зависит от того, где конкретно находится тот, кто смотрит на результат.

Джена взяла монетку с кофейного столика.

– Есть другой способ все проверить.

Она подбросила монетку прежде, чем Эфраим успел ее остановить. Он напрягся, хотя она не загадала желания, и он был уверен, что монетка в ее руках не сработает, как и в случае с Натаном.

– Когда ты кидаешь монетку, то смотришь, как она упадет, орлом или решкой, – Джена открыла ладонь и показала, что выпал орел. – В этой вселенной, как видишь, у нас орел, и это единственная возможность. Но в параллельной другая версия тебя так же полностью уверена, что монетка приземлилась решкой. И вы оба правы.

Эфраим медленно кивнул:

– Начинаю понимать.

– Но есть еще один момент: вторая вселенная – та, где выпала решка, – не существовала до того момента, пока ты не подкинул монету. В тот момент, когда ты наблюдаешь результат броска, еще одна квантовая вселенная откалывается от нашей, – она склонила голову. – Или наоборот. Мы не можем узнать, в какой реальности существуем – в изначальной или в ее ответвлении.

Она положила монетку на стол.

– Но какая из них настоящая? – спросил Эфраим.

– Обе, – ответила девушка.

Эфраим схватился за голову.

– У меня сейчас голова взорвется.

– Тогда я не буду углубляться в теорию струн, – улыбнулась Джена.

– Значит, ты думаешь, что монетка появилась в одной из альтернативных реальностей? – спросил Эфраим.

– В бесконечности вселенных многие могут быть такими же, как наша, но с другими физическими характеристиками. Может, в некоторых магия действительно работает, – она откинулась назад и улыбнулась, словно довольная кошка. – Но это только теория. Найти доказательство существования множественности вселенных так же трудно, как продемонстрировать существование магии, – она ногой по двинула четвертак по стеклянному столику в его сторону. – Может, даже тяжелее. Но раз ты утверждаешь, что у тебя есть волшебная монета, покажи мне, что она может.

Такая демонстрация закончилась катастрофой с Натаном, и он не торопился повторять ее с Дженой. Не теперь, когда все, что у него было, – это дикие теории о том, откуда взялась монетка.

– Ты хочешь, чтобы я воспользовался ей? Прямо сейчас?

– Загадай желание.

Эфраим облизнул губы.

– Как я уже говорил, я не знаю, как она работает, не до конца. Не хочу использовать ее снова, пока не узнаю, как не вызвать еще больше неприятностей. И теперь ты говоришь о других вселенных и всем таком, и это звучит опаснее, чем я думал.

– Постой. Больше неприятностей? А что уже произошло? – спросила Джена.

– Она дает мне то, что я пожелал, но иногда… иногда происходят и дурные вещи. То, чего я не хотел. То, что не мог предвидеть.

– Вот почему ты просматривал все эти книги со сказками. Какие, например, дурные вещи?

«Вроде сердечного приступа твоего отца».

Эфраим проглотил комок в горле и промолчал. Он не был готов рассказать ей все.

– Может, нам стоит пока остановиться на этом, – сказал он. Вся история внезапно показалась ему не такой уж и важной. Джена с ним разговаривала. С ее отцом было все в порядке. Эфраим сумел как-то исправить ситуацию и без монеты.

Единственной проблемой оставался Натан. Теперь он был другим человеком, и неизвестно, могли ли они теперь подружиться. У них не было практически ничего общего: Натан теперь популярный футболист, встречается с Шелли Моралес. В его новой жизни не осталось места для Эфраима. Он в нем больше не нуждался так, как прежде.

– Ни за что, – сказала Джена. – Если ты сейчас остановишься, я решу, что ты соврал насчет монетки.

– Ничего подобного, – Эфраим поднял четвертак. – Хорошо. Но тебе придется держать меня за руку, когда я загадаю желание.

Джена моргнула.

– Ты что, заигрываешь?

– Мы должны касаться друг друга, иначе ты не будешь помнить о том, что было до загадывания желания. Это сработало с Натаном.

– Натом Маккензи?

Эфраим кивнул.

– А приятель Шелли тут при чем? – спросила она.

– До всего этого… мы были лучшими друзьями. Тогда он был другим. Я рассказал ему о монетке, мы вместе загадали несколько желаний. Но монета срабатывала, только если я загадывал желание. В последний раз я не успел схватить его за руку, так что теперь он не помнит ни о желании, ни о нашей дружбе.

– Кому еще ты рассказал о монете?

– Никому. Только Натану. Клянусь.

– Даже Мэри?

– А ей-то почему? – спросил Эфраим.

Джена улыбнулась:

– Ладно, забудь.

Она протянула руку, и Эфраим легонько сжал ее ладонь, боясь, что Джена заметит, какая потная у него рука. Ее кожа казалась прохладной. Секунду девушка смотрела на их сцепленные руки, затем взглянула ему в глаза.

– Ты встречаешься с моей лучшей подругой, – сказала она.

– Это… побочный эффект желания, которое я загадал для Натана, – он помедлил. – Я всегда хотел встречаться только с тобой, Джена.

Ну вот, он сказал это.

Она поджала губы, но не отпустила его руку.

– Ну так что нам стоит пожелать? – спросила она.

– Что-нибудь маленькое. Безобидное, но заметное. Так будет меньше вероятность, что дела пойдут насмарку или что вокруг слишком много изменится. Надеюсь, – Эфраим посмотрел на контейнеры с едой на вынос, стоявшие на кофейном столике. – У меня есть идея.

Он покачал монетку на большом пальце, готовясь ее подбросить.

– Я хочу, чтобы мы заказали китайскую еду вместо мексиканской, – он поднял бровь, и Джена кивнула. Эфраим подбросил монетку и тут же поймал ее.

Орел.

Он почувствовал, как ухнул вниз желудок, словно его вывернули, и комната задрожала. Он понял, что уже сидит с Дженой на противоположных концах дивана. За руки они не держались. Джена секунду сидела, явно приходя в себя, а потом прижала руку ко рту и бросилась в кухню.

Она вернулась через несколько минут, вытирая губы мокрым бумажным полотенцем. Ее лицо побледнело.

– Ой, я должен был тебя предупредить, – сказал Эфраим.

– Ты знал, что это случится?

– Так только в первый раз. А теперь что случилось?

Девушка не ответила, уставившись на кофейный столик.

Эфраим внезапно заметил маленькие белые коробочки из картона. Джена откинула назад волосы и сказала:

– Китайская кухня.

Алюминиевые контейнеры с мексиканской едой исчезли, сменившись фу юн с яйцом, белым рисом и курицей в коричневом соусе. Тарелка Джены была пуста, у Эфраима стояла нетронутой.

– Ты ведь никак не мог подменить их, пока я была на кухне, да?

– Только при помощи магии, – ухмыльнулся он.

– Ладно, постой-ка. Когда ты пришел, я спросила тебя, какую еду ты хочешь, мексиканскую или китайскую. И ты выбрал первую. Вот что я помню, – она нахмурилась, как делала всегда во время экзаменов, когда сосредоточенно размышляла над вопросом.

– И я просто изменил это, загадав желание, – сказал Эфраим.

– Да, теперь все выглядит так, будто мы заказали китайскую еду. Но вырвало меня явно чем-то мексиканским, – она прижала руку к животу. Эфраим скорчил гримасу. – Тогда почему монетка не изменила содержимое моего желудка?

– Потому что ты стала частью моего желания.

Похоже, теперь Джена поверила в силу монеты.

– Потому что я была наблюдателем… – пробормотала она, рухнула на диван и с гримасой отодвинула ногой еду.

– Это же просто китайская еда, – сказал он, взял собственную коробку и потыкал палочкой в соус. – Она не радиоактивная, ничего такого.

– Откуда ты знаешь? У тебя с собой счетчик Гейгера? – Девушка покачала головой. – У меня просто пропал аппетит.

Джена взяла ноутбук и принялась печатать. Затем вскрикнула и захлопнула крышку.

– Эфраим, какого черта?

– Что?

Чуть не плача, она показала ему компьютер.

– Мой «макбук». Мой прекрасный «макбук». Что ты наделал?

Тот остался серебряным, но явно превратился в обыкновенную «персоналку».

– О нет, – выдавил Эфраим.

– Эфраим, если это шутка, то не смешная. Отдай мне мой «мак», или я тебя убью.

Он сглотнул.

– Я этого не делал. Это все монета, – он пожал плечами. – Такое при каждом броске случается.

– Ну, значит, отмени желание.

– Это не так просто. Следующее желание сделает только хуже.

– Не знаю, что может быть хуже этого, – пробормотала Джена. Вздохнув, она вновь открыла крышку, угрюмо разыскивая коврик для мыши. – По крайней мере все файлы здесь. Может, и какие-нибудь мерзкие вирусы тоже.

Она воззрилась на Эфраима.

– Ладно, с этим мы разберемся позже.

Девушка начала печатать, медленнее, чем обычно, и время от времени ругаясь.

– Нам надо во всем разобраться. Посмотреть с научной точки зрения. Будет лучше, если у нас появится настоящее оборудование, доступ в лаборатории школы.

– Ты правда хочешь проверить ее счетчиком Гейгера? – Он надеялся, что монетка не окажется радиоактивной: он целый день носил ее в кармане.

– Ну мы можем хотя бы взвесить ее, сравнить с обычным четвертаком. Но давай начнем с того, что мы о ней знаем, – сказала Джена.

– Первое: она, возможно, не из нашего мира, судя по истории с Пуэрто-Рико и разным изображениям Вашингтона.

– Ну и еще по магическому эффекту, – сухо добавила Джена.

– Верно. Второе: нужно подбросить монетку, чтобы загадать желание, – сказал Эфраим.

– Так, здесь остановимся. Это интересно. Зачем ее подбрасывать? В чем смысл? Какой-то магический ритуал?

Джена взяла пепси – разве раньше тут стояла не кола? – и сделала глоток. Нахмурилась и недоверчиво изучила банку.

– Монета нагревается, когда я загадываю желание, и охлаждается после броска, – сказал Эфраим.

– Похоже, желание активирует монетку или заряжает ее. А подбрасывание завершает процесс, – сказала Джена.

– Звучит так, словно она механическая.

Джена пожала плечами.

– Я просто стараюсь смотреть на вещи логично. А важно, как она падает, решкой или орлом?

– Я думал об этом. Пытался вспомнить все желания и думаю, что, когда выпадает орел, все получается как надо, более или менее. А когда выпадает решка, монетка выполняет желание, но одновременно происходит что-то плохое.

– Как с обезьяньей лапкой, – сказала Джена.

– Ага. Об этом я и подумал, – он нашел эту историю в библиотеке. В ней волшебная обезьянья лапка извращала каждое желание, которое загадывал ее обладатель, причем так чудовищно, что человек жалел о том, что вообще чего-то хотел. – Но я полагаю, результат получается смешанный в любом случае, вне зависимости от того, как падает монета. Я не знаю, сколько перемен она совершила на самом деле, – могу говорить только о тех, которые заметил.

– В последний раз выпала решка? – спросила Джена.

– Орел, – ответил Эфраим. – Я предпочитаю обыкновенные «персоналки».

Она поморщилась.

– Никто не совершенен. Значит, результат каждого желания случаен. Коварно.

– Вот это меня и тревожит.

– В сказках магические предметы часто далеко не то благословение, каким кажутся. Обычно люди влипают в проблемы, когда начинают ими пользоваться или думают, что каким-то образом могут обхитрить магию. Правда, до сегодняшнего дня я не думала, что магия вообще существует.

– Ты читаешь все эти фантастические книги, но в волшебство не веришь? – спросил Эфраим.

– Я читаю, чтобы сбежать из настоящего мира. Я никогда не считала магию реальной, пусть и хотела, чтобы в моей жизни она все-таки была.

Она вновь принялась печатать, Эфраим с наслаждением наблюдал за ней. С ней было так приятно просто сидеть. Именно этого он и хотел с самого начала. Может, монетка помнит о первых желаниях?

Джена кинула на него взгляд поверх экрана.

– Если бы я не держала тебя за руку, когда ты бросил четвертак в последний раз, то поняла бы, что мы до этого ели мексиканскую кухню, или просто считала бы, что мы взяли китайскую?

– Ты бы вообще забыла об изменениях, – ответил он.

Ногти Джены еще с мгновение щелкали по клавишам.

– Эфраим, – она мрачно взглянула на него.

– Да?

– Ты сказал, что свидания с Мэри были «побочным эффектом» от желания Натана. Что ты имел в виду? Чего он пожелал?

– Натан хотел встречаться с Шелли. В результате я почему-то понравился Мэри. Я не хотел ничего такого, оно просто произошло.

– Когда ты загадал это желание?

Эфраим вспомнил:

– Четыре дня назад.

– Но вы встречались целый месяц. Уже три раза ходили на свидания.

– Я ничего такого не помню. Мы один раз ходили в кафе прошлой ночью и еще справляли день рождения вместе: я, Мэри, Натан и Шелли.

Джена побарабанила по крышке ноутбука.

– Ты же сам говорил. Ты все помнишь по-другому, так как загадал желание.

– Но почему монета изменяет вещи в столь далекой перспективе?

Джена покачала головой.

– Четыре дня назад… именно тогда ты поцеловал Мэри, так ведь?

У Эфраима вспотели ладони. Он знал, что девчонки обсуждают друг с другом такие вещи, но все равно был шокирован тем, что Джена знала о поцелуе.

– Я не знал, что делать. Я сидел в своей комнате, а в следующую секунду оказался на свидании. Это она меня поцеловала, если хочешь знать подробности.

– Ты поцеловал ее в ответ.

– Нет, я…

– Эфраим. Ты когда-нибудь менял монеткой меня?

– Что?

– Ты загадывал желания, которые относились непосредственно ко мне? – спросила Джена.

Он вздохнул.

– Звучит как «да», – прокомментировала девушка.

– Я как раз собирался тебе рассказать.

Она закрыла глаза.

– Говори.

– Это была просто случайность. Я еще не привык к монете, даже не думал, что она по-настоящему сработает, и загадал… чтобы я тебе нравился.

– Не помню, чтобы ты когда-нибудь мне не нравился, – она широко раскрыла глаза. – Проклятие.

Джена положила ноутбук на диван и села по-индийски, подогнув ноги под себя и положив руки на колени.

– Что еще? Как понимаю, это еще не конец.

Вот и все. Ему нужно было все рассказать.

– Я просто пытался помочь, – сказал Эфраим. – Но монетка так непредсказуема. Вот почему я перестал ею пользоваться. Чтобы выяснить, как контролировать.

– Что еще ты пожелал? – тусклым голосом спросила она.

– Ты этого не помнишь, но вы с семьей собирались переехать в Лос-Анджелес.

– О. Вот почему ты думал, что я переезжаю. Мой отец думал о повышении, но не получил его, – она сузила глаза. – Это твоя работа?

– До этого он получил повышение. Я не хотел, чтобы ты уезжала, мы тогда только начали узнавать друг друга, – он помедлил, но не стал напоминать, что они общались только из-за его предыдущего желания. – Поэтому я пожелал, чтобы ты не переезжала. Выпала решка. И… у твоего отца случился сердечный приступ.

Джена промолчала.

– Как только я понял, что произошло, то вновь воспользовался монеткой, чтобы все исправить, – сказал Эфраим. – Я пытался, честно. Но каждый раз, когда загадываю желание, я не знаю, что еще может произойти. А исправить последствия становится еще сложнее. Это было мое последнее желание.

Девушка не смотрела ему в глаза.

– А я думала, ты хороший парень. Ты мне нравился, Эфраим.

– После последнего желания я испугался, мне показалось, что теперь ты меня ненавидишь.

– Я ревновала, Эфраим. Ты всегда мне нравился, но Мэри успела первой. Так что я ушла с дороги, – она вздохнула. – Знаю, это глупо. Я ненавижу чувство, которое возникало во мне каждый раз, когда я видела вас вместе. Думала, я буду радоваться за моих друзей.

– Тогда почему ты вела себя так, словно ненавидишь меня?

– Я злилась на себя за то, что так и не сказала тебе о своих чувствах. Наверное, я все выместила на тебя, так как не хотела потерять еще и лучшую подругу, – она вздохнула. – Было проще находиться рядом с вами, притворяясь, что ты мне не нравишься. Но сейчас я уже не уверена в том, что притворяюсь, – спокойно договорила она.

– Джена, но все в конце концов сложилось удачно. Твой отец здоров. У нас все хорошо. Разве нет?

– Не загадывай больше никаких желаний обо мне, даже если думаешь, что помогаешь. Я серьезно. Знаю, я не смогу заставить тебя остановиться. Подозреваю, что даже не замечу, если ты опять что-то изменишь, захочешь, чтобы я любила тебя, или чтобы мы встречались, или еще что-нибудь в этом духе. Но, если в тебе есть хоть капля приличия, не делай этого.

– Я такого не сделаю! Конечно, не сделаю.

Девушка захлопнула ноутбук и провела пальцами по черному логотипу «Тэнди» в том месте, где раньше красовалось яблочко «мака».

– Лучше вообще не загадывай желаний. Ты явно не знаешь, что творишь. Не можешь контролировать то, что изменяет монета, – она опустила голову, челка упала на глаза. – Думаю, тебе пора. Мы закончили.

Он встал и подождал пару секунд, надеясь, что она скажет что-нибудь еще. Надеясь, что она попросит его остаться.

– Спасибо тебе за помощь, – сказал он.

– Лучше тебе завтра взять отгул, Эфраим, – Джена подняла ноги и прижала колени к груди, не сводя глаз с кофейного столика.

– Да, верно.

Он уже подошел к входной двери, когда услышал ее голос. Эфраим вернулся в гостиную, надеясь, что девушка передумала.

– Ты забыл монету, – сказала Джена.

Он поднял четвертак со столика и ушел.

А вечер так хорошо начинался. Он не только подружился с Дженой, но вместе они сумели хотя бы приблизительно понять, откуда взялась монетка. Он знал, что, работая командой, они бы смогли со всем справиться. Неужели последнее желание как-то все испортило? Нет, четвертак тут ни при чем. Он сам во всем виноват: он загадал все желания, он сделал выбор. Как только Эфраим рассказал Джене о своих приключениях, это был вопрос времени, рано или поздно она бы все узнала.

Он заслужил ее обиду и негодование. Чуть-чуть утешала мысль, что где-то могла существовать параллельная вселенная, где он не так сильно облажался, сделал другой выбор, и они с Дженой все еще оставались друзьями, а может, и парой.

Был только один способ хоть что-то исправить – доказать, что он может отвечать за свои действия. И для этого потребуется еще одно желание.

Глава 16

В библиотеку после вчерашнего Эфраим пойти не мог, с Натаном теперь ему тоже было делать нечего, поэтому он весь день шатался по парку Грейстоун. Правда, втайне он надеялся столкнуться там с Дженой – ведь именно этой дорогой она каждый день ходила на работу, как раз мимо мемориального фонтана.

Ближе к вечеру скейтбордисты и матери с детьми ушли домой, и Эфраим остался в одиночестве. Джена появилась на площади перед самым закрытием, уже в сумерках. Заметив Эфраима, она обошла фонтан, стараясь держаться подальше от парня. Он поднялся и протянул руки вперед, демонстрируя открытые ладони.

– Могу я поговорить с тобой?

– Я не хочу тебя видеть. Не могу поверить, что ты меня преследовал.

– Нет. Я ждал тебя здесь.

– Как будто это намного лучше.

– Мне просто нужно кое-что тебе сказать. Это не извинение и не объяснение.

– Я не хочу ничего слышать. Мне нужно время, чтобы все обдумать, – сказала она.

– Это не может ждать. Я должен сказать до того, как передумаю, – Эфраим сверкнул перед ней четвертаком, зажатым между большим и средним пальцем. Так в телевизоре делали фокусники после того, как вытаскивали монетку из-за чьего-нибудь уха.

Джена, кажется, испугалась.

– Что ты делаешь?

– Собираюсь все исправить.

– Нет, Эфраим, – она закусила нижнюю губу и шагнула к нему, не сводя глаз с монетки. С такого расстояния ей было хорошо видно, что четвертак тот самый. – Ты сам сказал, она непредсказуема. И слишком опасна.

– Да, – ответил он. – Я продолжаю причинять боль людям, и это должно прекратиться.

– Отдай мне монету, Эфраим. Я закопаю ее где-нибудь. Или мы можем попытаться ее расплавить…

– Это не Кольцо Всевластия, – возразил он. – И в Саммерсайде нет вулканов.

– Что?

– Ну знаешь, как во «Властелине колец».

Она никогда не слышала ни о книге, ни о фильмах и явно не насмехалась над ним. Эфраим проглотил комок в горле.

– Ну неважно. Джена, мне очень жаль. Правда. Даже если ты не хочешь меня слушать, даже если не веришь мне. Я использовал монетку, потому что… хотел узнать тебя. Я думал, что иначе у меня нет никаких шансов. Ты не помнишь, но я тебе никогда не нравился так, как сейчас. Ну как совсем недавно.

Эфраим покачал головой и продолжил:

– Нельзя было применять монетку, чтобы понравиться тебе. Я, возможно, все испортил, и мы теперь даже друзьями никогда не будем, но сейчас ты нужна мне, – он стиснул ладонь. – Я хочу при тебе загадать последнее желание.

Джена сделал еще один шаг в его сторону.

– Не беспокойся, – сказал он. – Доверься мне.

– Я не могу.

Джена схватила его за руку. Он дернулся и поспешно произнес:

– Я хочу, чтобы монета вернулась туда, откуда взялась!

Джена удивленно уставилась на него. Монетка в кулаке стала нестерпимо горячей.

– Мне нужно подбросить ее.

Джена кивнула.

– Но не отпускай меня, – добавил он.

Она вцепилась в его другую руку, и он бросил четвертак в фонтан, словно камень швырнул. Тот подпрыгнул на воде, прежде чем отскочил от левой ноги Атласа и утонул. Орлом или решкой, больше не имело значения.

Эфраим и Джена посмотрели в фонтан. Он не мог разглядеть, где приземлился четвертак: теперь он стал одним из многих или – как они надеялись – исчез.

Джена села прямо на булыжники площади.

– Ого, ты избавился от нее.

Эфраим ощутил чувство потери, смешанное с облегчением.

– А чего, ты думала, я пожелаю? – Он оперся о фонтан. – Я имел в виду именно то, что сказал. Прости меня. Я хотел показать тебе, что больше не хочу вмешиваться в жизни других людей. По крайней мере при помощи магии.

– Я впечатлена, – заметила Джена.

– Ты сможешь меня простить?

– Не знаю. Но начало хорошее.

– Это все, о чем я прошу.

– Я ценю этот широкий жест, но его недостаточно, чтобы я чувствовала себя лучше.

– Мм… а что заставит тебя почувствовать себя лучше? – спросил он.

Она поднялась и подошла ближе, подалась к нему, полузакрыв глаза. Удивленный, он тоже закрыл глаза и склонился к ней. Джена положила руки ему на плечи.

И с силой толкнула. Эфраим свалился в фонтан.

Он с плеском рухнул в воду и сел, кашляя. Ледяной поток обрушился на него из чаши на плечах Атланта, и Эфраим чуть не задохнулся, вставая на ноги. Намокшие джинсы отяжелели, в кроссовках хлюпало. Во рту стоял противный металлический привкус.

Джена скрестила руки на груди.

– Увидимся завтра на работе, Эфраим. Не опаздывай.

Глава 17

На следующий день Эфраим зашел в библиотеку с опаской. Джена даже не упомянула о происшествии с фонтаном; не знай он обо всём, то подумал бы, что она обо всем забыла. Вместо этого девушка усадила его за работу, что было лучше, чем если бы она его избегала.

Без монетки пришлось смириться с текущей ситуацией, которую он же и создал. В последующие несколько дней Эфраим жил спокойно, не боясь внезапных и непредсказуемых изменений. Он был достаточно занят, привыкая к жизни, в которую больше не вмешивались его желания.

Все оказалось не так уж плохо. Счастливая мать работала в офисе и продолжала встречаться с Джимом. Натан был неразлучен с Шелли Моралес, о чем всегда мечтал. Эфраим принял правильное решение, расставшись с монетой. Любые перемены, о которых он мог бы мечтать, были бы эгоистичными. Правда, он все еще надеялся, что однажды сможет вновь подружиться с Натаном.

Что касается Джены… она оставалась дружелюбной, но далекой. Это разочаровывало, но не обескураживало. Поэтому он удивился, когда девушка предложила ему лишний билет на бродвейский мюзикл «Злодейка», – тот шел четвертого июля дневным сеансом.

Джена все прояснила с самого начала:

– Это не свидание. Просто мне так быстро никого больше не найти.

Лишний билет остался, потому что Мэри передумала в последнюю минуту; после истории с Эфраимом отношения у Мэри и Джены стали довольно натянутые. Он чувствовал себя виноватым по этому поводу, так как облажался целиком и полностью, и потому наскреб денег на билет, хотя совсем не любил мюзиклы. Так он мог весь день провести с Дженой. Он надеялся, что когда-нибудь время и удача встанут на его сторону, и он сможет вновь ей понравиться – на этот раз без всякой магии.

Эфраим на велосипеде добрался до вокзала Саммерсайда и снова вспомнил о Натане и его старой машине. Он чуть не пожалел, что не загадал себе автомобиль, прежде чем избавиться от монетки. Приехал за минуту до прибытия поезда и бросился на платформу, чтобы встретиться с Дженой.

Эфраим дернул за галстук и попытался почесать шею там, где пот щекотал кожу под воротом накрахмаленной рубашки.

– Где твои цилиндр и тросточка? – рассмеялась Джена. Она была в желтом открытом платье, которое идеально ей подходило, хотя девушка тайком то и дело подтягивала вверх декольте и одергивала подол.

– Я перестарался? – спросил Эфраим. Он никогда прежде не был на бродвейских шоу, но решил, что следует приодеться. Да и Джену хотел впечатлить. Впрочем, если он рассмешит ее, тоже будет хорошо.

– Отлично выглядишь, – прокомментировала она, закрыв потрепанное издание «Злодейки» в мягкой обложке, которое читала в ожидании.

– Спасибо. А ты выглядишь просто потрясающе.

Они устроились в набитой электричке, направлявшейся в Нью-Йорк. Свободных мест не оказалось, пришлось стоять в середине вагона. Джена прижалась к двери поезда и смотрела на Гудзон, пока поезд несся вдоль берега.

– Плохо, что Мэри не смогла поехать, – сказал Эфраим и сразу понял, что сболтнул глупость.

– Ты мог не приходить.

– Я не это имел в виду. Я хотел сказать… думаю, она все еще расстроена. Из-за нас.

Джена закусила губу и уставилась на книгу, открыла ее на последней странице.

– Нет никаких «нас», Эфраим. Мы просто друзья.

– Может, мне стоит с ней поговорить?

– Когда-нибудь тебе придется перестать обвинять себя во всем. Тут не только твоя вина, – девушка теребила пальцами страницу, то поворачивая ее, то загибая уголок.

– Разве нет?

– Нет. Хотя, по большей части, конечно. Ты облажался по полной программе, – ответила Джена.

– Ну мне уже лучше.

– Однако в конце ты поступил правильно и жалеешь о своих ошибках. Так что перестань терзать себя. Если ты сам не можешь себя простить, то как я должна это сделать?

Эфраим сунул руки в карманы и уставился на носки ботинок. Он начистил их перед выходом, но они уже успели стать пыльными и стертыми. Поиграл мелочью в кармане, чувствуя, как скучает по успокаивающему присутствию волшебного четвертака.

– Перестань вести себя так, словно я рассыплюсь, если ты неправильно на меня посмотришь, – велела Джена.

Он поднял глаза.

– Хорошо.

– Я все еще злюсь на тебя, но это пройдет. Нам вообще не стоило говорить об этом.

– Просто мне кажется, я должен что-то сделать. И теперь, когда у меня нет монетки, я чувствую… одно бессилие.

– Монетка не была ответом на все твои проблемы. Ты это знаешь. Она только делала все хуже.

Джена понизила голос, когда к ним подошел контролер.

– Билеты, пожалуйста, – он говорил так, словно работал карнавальным зазывалой на окружной ярмарке.

Джена сунула книгу под мышку и порылась в сумочке.

– Блин, – сказал Эфраим. – Я не успел купить его на станции.

Кондуктор провел пальцем по пачке желтых билетов.

– На поезде придется заплатить пять долларов сверху.

– Пять долларов? – переспросил Эфраим.

– Дополнительно. Вся сумма составит двенадцать долларов.

Джена вручила ему еще один билет.

– Можете взять этот за нас обоих, – сказала она.

– Спасибо, – сказал Эфраим.

– Очень щедро. Ты счастливчик, парень, – сказал контролер, пробил два отверстия в билете и вручил им оторванную картонку с обозначением зон и пожелал, уходя: – Счастливого четвертого июля.

Поезд прибыл на станцию Марбл-Хилл, и два места освободились. Эфраим и Джена быстро сели. Девушка отвернулась к окну, когда состав двинулся дальше.

– Я куплю обратный билет, – сказал Эфраим. Она кивнула с отсутствующим видом. С минуту они ехали молча, но потом она все равно повернулась к нему:

– Эфраим, ты не можешь исправить абсолютно все. Тебе придется смириться с тем, что ты отвечаешь только за собственные решения, – она заговорщически подалась к нему. Он заставил себя посмотреть ей в глаза, обрамленные удлиненными очками лимонно-зеленого цвета. – Но если ты действительно хочешь помочь, то, возможно, сможешь кое-что сделать.

– Что ты задумала?

Она сплела пальцы на коленях:

– Слушай. Думаю… я думаю, Нат обижает Шелли. Я видела синяк у нее на руке: она пыталась скрыть его косметикой.

– Она ведь играет в теннис, разве нет?

Натан не единожды таскал Эфраима на корт, чтобы посмотреть, как близняшки сражались друг с другом. Он даже убедил друга вступить вместе с ним в клуб в средней школе, пока их оттуда чуть ли не выбили. Эфраим знал, как сильно мог ударить мяч после мощной подачи.

– Тогда почему она пыталась его спрятать?

– Может, из гордости? Не знаю. Просто я бы не решил вот так, без всяких доказательств, что Шелли обижает ее парень.

– Ты же видел, как она ведет себя рядом с ним. Потакает каждому его слову, любой глупости. Иногда я опасаюсь, что она это делает из страха.

– Может, он ей просто сильно нравится.

– Если ты думаешь, что люди ведут себя так из-за симпатии, то ты совершенно безнадежен, – Джена вновь повернулась к окну. – Я знаю ее. Что-то не так. Я не доверяю ему. Знаю, он был твоим другом, но…

– Этот Натан не был моим другом, – сказал Эфраим. – Если он обижает Шелли… почему мы просто не спросим ее?

– Она все отрицает.

– А что думает Мэри?

– Она ненавидит Ната. Но тоже ничего такого не видела.

– Так что, по твоему мнению, могу сделать я?

– Парни ведь обсуждают девушек, так ведь? – спросила Джена.

– Думаю, так же, как девушки парней, – отозвался Эфраим. – Но сейчас Натан редко со мной разговаривает. А о Шелли тем более. Может, тебе стоит спросить одного из его футбольных верзил.

От одной мысли, что Натан теперь тусуется с Майклом Гупалом, Эфраиму стало не по себе. Он еще раз подумал о том, как же сильно все испортил.

– Ты знаешь его лучше, чем кто-либо. Как долго вы были друзьями?

– Десять лет. Но я все равно что дружил с другим человеком.

– И все же. Походи с ним, ну и заговори о Шелли. В конце концов, ты встречался с ее сестрой: сравните впечатления, ну или поговорите еще о чем-нибудь столь же отвратительном. Ты знаешь Ната достаточно хорошо, чтобы понять, когда он лжет?

Эфраим кивнул:

– Думаю, да.

Вот только он боялся вновь завязывать дружбу с Натаном. Тот настолько изменился, что один его вид заставлял Эфраима еще больше сожалеть о потерянном и усиливал чувство вины. Поэтому он не торопился.

– Что мы сделаем, если выясним, что он бьет ее? – спросил Эфраим.

Джена сердито взглянула на него:

– Я придумаю для начала, как их развести.

– А если он ее не обижает?

– Ты не понимаешь? Если они расстанутся, Мэри вернет сестру, ты вернешь старого друга, – она сморщила нос, – а я получу назад своих двух лучших друзей. И если ты поможешь, это убедит Мэри, что, в конце концов, ты не такой уж козел. Все в выигрыше.

– Такое впечатление, что тебе не нравятся их отношения по какой-то другой причине. Даже если мы сможем их развести, я не знаю, должны ли мы. Особенно если Шелли с ним хорошо.

Натану точно было хорошо с Шелли, в этом Эфраим мало сомневался, не хотел отнимать ее у друга, а потому надеялся, что Натан невиновен.

– Значит, ты не поможешь? – спросила Джена.

Эфраим ослабил галстук.

– Я проявляю осторожность, вот и все. Я пытаюсь не менять людей насильно – как тебе известно, это приносит одну беду. Но я попытаюсь. Поговорю с Натаном, а там посмотрим. Если у меня, конечно, будет возможность.

Джена снова повернулась к нему и улыбнулась:

– Спасибо, Эфраим. Я очень это ценю. Эй, после шоу зайди ко мне на марафон «Сумеречной зоны». Его каждый год устраивают по «Сай фаю»[4].

– А ты разве ее полностью не видела? – спросил Эфраим. Он еще с прошлого раза заметил целую полку дисков с сериалом в ее гостиной.

– Видела, но тут дело в другом. Я еще не видела их с тобой.

Больше Джена не напоминала Эфраиму об обещании, и он подумал, что это знак, и она, по крайней мере, доверяет ему. Конечно, сам он о деле не забыл – просто откладывал. Скоро прошла неделя, но с Натаном он так и не поговорил. А затем тот сам облегчил ему задачу и нашел Эфраима первым.

В то утро Эфраим вышел из автобуса перед парком Грейстоун и увидел, что Натан сидит на остановке под крышей. Натан не ездил на общественном транспорте с тех пор, как получил права, и сейчас явно ждал Эфраима, расставив ноги и скрестив руки на груди.

Сегодня Натан казался менее внушительным – больше походил на старого друга, а не на спортсмена. Может, действие монеты со временем проходило? От этой мысли в душе Эфраима забрезжила надежда. Длинные светлые волосы Натана казались тусклыми, отдельные пряди прилипли к потному лбу и шее. Он носил знакомые очки в проволочной оправе, спустившиеся на кончик носа. Единственная разница заключалась в двухдневной щетине, из-за которой друг казался чуть старше своих шестнадцати.

– Привет, Натан. Нат. Как дела? – спросил Эфраим.

Тот воззрился на него в ответ:

– Эфраим. Рад снова тебя видеть.

– Я надеялся тебя встретить.

– Угу. Я был поблизости.

– Ну так… мм… как у вас дела с Шелли?.

Натан моргнул и нерешительно ответил:

– Мэри-Шелли… в порядке.

– Знаю, ты мечтал о них обеих, но я имел в виду твою девушку.

Похоже, Натан сегодня был действительно не в себе. Обычно, когда дело доходило до Шелли, он не затыкался.

Натан рассмеялся.

– Ах да. Конечно. Знаешь, как это бывает, я думаю о них иногда как об одном человеке. Но Шелли. Да, она в порядке.

Эфраим помедлил, собираясь с духом:

– Просто Джена сказала, что видела большой синяк у нее на руке. Не знаешь, что случилось?

Натан склонил голову набок и воззрился на Эфраима, а потом снова захохотал.

– Думаешь, я ударил ее?

– А ты ударил? – спросил Эфраим.

– Зачем мне это? Я люблю ее.

– Я не знаю.

Глаза Натана расширились.

– А что, если бы ударил? Что бы ты сделал? Наказал меня? Воспользовался своей магической монеткой?

– Не будь таким… – Эфраим уставился на Натана. – А я думал, ты ничего не помнишь.

Натан вновь рассмеялся. Но теперь звук получился какой-то пустой. Злой.

– Ты ей в последнее время не пользовался.

Откуда он об этом узнал?

– Нам не нужна монета, – сказал Эфраим. – Ты получил то, что хотел. У меня есть то, что хотел я.

Или, по крайней мере, шанс это получить, если он опять все не испортит.

– Но я хочу большего, – сказал Натан.

Он встал и пошел на Эфраима. Тот отпрянул.

– Друзья должны делиться, – парень принялся ходить взад-вперед. – Друзья должны помогать друг другу. Разве ты мне не друг, Эф?

– Был когда-то. Но больше я в этом не уверен. Не после последнего желания.

Глаза Натана казались почти безумными.

– Теперь у тебя есть Джена и нет времени на меня.

– У меня ее нет. Она едва меня терпит. Это ты всегда занят, все время проводишь с Шелли.

Натан понятия не имел о прежней дружбе с Эфраимом, но теперь вспомнил. Если только до этого по какой-то причине не притворялся…

Натан метался в трех стенах остановки, словно запертое в клетке животное, не останавливаясь ни на секунду. Если он пытался запугать Эфраима, это сработало.

– Ты первым предал меня. Ты намеренно исключил меня из желания, когда рассказал Джене о монете, – сказал Натан.

Как он мог узнать, что случилось? Он же не должен был понять, что мир изменился. Эфраим уставился на Натана. Что-то было не так.

– И? Я рассказал ей о монете. Я решил быть честным, как и следовало с самого начала. Загаданные нами желания… они влияли не только на нас двоих. Мы с тобой совершили ошибку.

– Ты предал меня, Эфраим. Бросил, – Натан подошел ближе. Его лицо блестело от пота. Капля пробежала по небритой щеке и упала на воротник.

– Что с тобой произошло, Натан? Я хочу, чтобы мой друг вернулся, – сказал Эфраим.

– Как будто ты не знаешь. Знаю, ты жалеешь меня. Думаешь, что лучше меня. Я всегда был твоей тенью, второстепенным героем.

– И что ты хочешь от меня услышать?

– А мне не надо ничего говорить. Я хочу, чтобы ты кое-что сделал, – Натан огляделся вокруг. – Мне становится здесь скучно. Хочу, чтобы ты загадал для меня еще одно желание.

Эфраим сжал кулаки.

– Я не могу.

– Ты со мной не шути, Эфраим.

– Не то чтобы я не хотел тебе помочь. Я просто не могу. Монетки больше нет.

Лицо Натана исказилось от ярости.

– Как это нет?

– Я избавился от нее.

– Ты не мог избавиться от единственной вещи, которая всегда работала на тебя. Ты ей интересен только из-за этой монетки, – он кивнул в сторону библиотеки. Сквозь стеклянную дверь Эфраим увидел Джену, сидевшую за столом для выдачи книг.

– Я пожелал, чтобы она пропала, – Эфраим попытался пройти мимо Натана, но тот с удивительной силой схватил его за плечи и остановил.

– Ты не мог. Не надо мне врать. Только не мне. Не снова. Где монета?

– Она вернулась туда, откуда пришла, – спокойно ответил Эфраим.

Натан уставился на него – лицо его находилось в дюйме от Эфраима, – но затем отпустил.

Он вновь принялся бегать по остановке, громко топая, затем обернулся и заявил:

– Я тебе не верю.

Он залез в задний карман, вытащил сложенный лист бумаги и швырнул к ногам Эфраима. Тот поднял его и развернул.

Это оказалась зернистая распечатка фотографии. На металлической каталке лежало тело, закрытое простыней по шею. Изорванное лицо мертвеца покрывала корка крови, но оно было знакомым – очень знакомым. Эфраим смотрел на самого себя.

– Что? – спросил Эфраим. Его руки задрожали.

– Нелучшая моя работа. Не было времени на художественный снимок – я торопился. В больничном морге недостаточно света.

– Это то самое тело, которое они нашли? То самое, что приняли за меня?

Как Натан мог сделать эту фотографию, если даже не знал о теле, пока Эфраим ему не рассказал? Причем после того, как оно исчезло.

Но ведь той ночью Эфраим и сам решил, что видел друга у двери в морг. Почему тот туда ходил? Почему до сих пор притворялся, что ничего не знал?

– Да ты просто опять в фотошопе поработал, – легкомысленным тоном заявил Эфраим.

– Это был ты, Эфраим. И произойдет то же самое, если я не получу то, чего хочу, – сказал Натан. – Но можно все устроить по-другому. Мы вновь можем стать друзьями. Из нас выйдет отличная команда.

– Друзья друг другу не угрожают.

Натан улыбнулся:

– Эф, ты же знаешь, я не мог – не стал бы – причинять тебе боль, – он засунул руки в карманы и пошел в парк. – А вот твоим друзьям – это другое дело…

– Что ты имеешь в виду?

– Раз ты рассказал Джене о монете, бьюсь об заклад, она знает, где ты ее прячешь. И от нее отговорок я не приму. Подумай об этом, – Натан свернул на тропинку и исчез из виду.

Эфраим должен был предупредить Джену. Он побежал в библиотеку.

Он всегда думал, что, если дойдет до драки, сможет побить Натана, но с появлением монетки стал сомневаться во всем. Натан умудрился вырубить Майкла Гупала, так что был кем угодно, но не слабаком.

Но друг не врал: Эфраим действительно его подвел. Если бы он так не стыдился его, то взял бы с собой на вечеринку к Джене, когда все только началось.

Но хуже всего то, что он начал жалеть об отсутствии монеты. Ею Эфраим мог торговаться и, что гораздо важнее, только так мог вернуть Натана в нормальное состояние. Если, конечно, друг уже не ушел слишком далеко.

Джена подняла взгляд, когда он ворвался в библиотеку.

– Ты рано, – сказала она.

Парень никак не мог отдышаться, вцепившись в абонементный стол. У него дрожали руки.

– Эфраим, что не так? – спросила Джена.

– Все.

Глава 18

Чтобы Эфраим успокоился, Джена усадила его за стол, а сама отправилась искать книги для читателей. С каждой минутой Эф беспокоился все больше. Он не спускал глаз со входа, так как хоть и сомневался, что Натан нападет на них прямо в библиотеке посреди бела дня, но все равно подпрыгивал при виде каждого посетителя.

Джена помогла пожилой женщине с компьютером, вернулась и, наконец, села рядом с Эфраимом.

– Что случилось? У тебя неприятности?

– Я только что разговаривал с Натаном.

– И?

– Он говорит, что не бьет Шелли. Он любит ее.

Джена нахмурилась:

– Ты ему веришь?

– Нет. Но не в этом дело, сейчас есть проблема поважнее. Джена, он спрашивал о монете.

– Странно. Я думала, он забыл о ней, ведь вы не касались друг друга во время последнего броска монеты.

– Но он помнит. Он не мог притворяться все это время. Тогда почему вспомнил?

– Вне зависимости от причины, разве это не хорошо? Это же значит, что вы опять друзья, так?

– Он, может, и помнит о нашей дружбе, но явно не в себе. Не такой, каким был. Раньше я его таким не видел, – сказал Эфраим.

Он никогда не боялся своего друга. Его тревожило, что Натан был настолько другим… настолько злым. Бесконтрольные движения, да и весь язык тела говорили о с трудом сдерживаемой жажде насилия. Что с ним стряслось? Правда, Эфраим больше боялся не за себя, а того, что Натан мог сотворить с Дженой, если не получит что желает.

– Он дал мне это, – сказал Эфраим и вручил Джене сложенный снимок. Она долго изучала его удивленными глазами. Затем положила изображением вниз и отодвинула подальше от них обоих.

– Значит, все действительно было так, как ты сказал, – сказала девушка. – Я хочу сказать, что верила тебе, но теперь мы точно знаем, что в морге был другой ты.

Он кивнул.

– Он угрожал тебе этим снимком? – спросила она.

– А как иначе? Но меня беспокоит не это. Он угрожал и тебе. Прости, что втянул тебя, Джена. Я не позволю ему тебя тронуть.

Девушка глубоко вдохнула.

– Я ценю защиту, но не волнуйся за меня. Натан просто хочет достучаться до тебя, так как знает о твоем комплексе героя. И чего он хочет?

– Монету, – ответил Эфраим.

– Ты рассказал ему, что избавился от нее?

– Он не поверил. Сказал, что я бы никогда не избавился от нее, потому что… – Он посмотрел на девушку: – Только из-за нее я тебе нравлюсь.

– Видишь? Он не знает, о чем говорит. Ты смог заполучить меня лишь избавившись от монетки, – улыбнулась Джена.

Эфраим почувствовал себя немного лучше.

– Но я все равно думаю, что нам следует быть осторожнее. Непонятно, что еще он может выкинуть.

– Эфраим, он – трус. Ничего хуже этого снимка он не сделает и сам об этом знает. Вот почему пытается испугать тебя.

– Пытается? У него получается, – сказал Эфраим.

– Буду смотреть по сторонам, если так тебе будет лучше.

– Я сегодня лучше за стойкой поработаю… Надо практиковаться, – он будет чувствовать себя куда лучше на открытом пространстве, где они с Натаном смогли бы видеть друг друга, а не где-нибудь в хранилище, убирая книги и беспокоясь за безопасность Джены.

Девушка внимательно взглянула на него.

– Я так думаю, ты просто не хочешь возиться с перестановкой периодики, – она встала и посмотрела на вход. – Спасибо за то, что присматриваешь за мной.

Он улыбнулся.

– С другой стороны, теперь у меня есть веская причина предостеречь Шелли, чтобы держалась подальше от Ната, – сказала Джена. – Если он начал угрожать людям, то бойфренд из него явно получится никудышный.

К концу дня Джена встревожилась не меньше Эфраима. Она так и не смогла связаться ни с Шелли, ни с Мэри.

После закрытия библиотеки они заперли вход. Эфраим отключал компьютеры, пока Джена проверяла помещения и выключала везде свет, и подпрыгнул от неожиданности, когда кто-то принялся стучать в стеклянные двери. Он поднял глаза, молясь, чтобы это был не Натан. Но вместо него снаружи стояли Мэри и Шелли.

Он поспешил к ним и увидел, что Мэри обнимает сестру, практически поддерживая ее. Красные глаза Шелли опухли, лицо покрывали темные потеки туши. Он открыл замок и отступил, когда автоматические двери открылись.

– Вы в порядке? – спросил Эфраим. Он заметил пурпурно-желтый синяк на руке, совсем не похожий на результат от удара теннисным мячиком.

Мэри посмотрела на него:

– Нат, он…

– Шелли, это он сделал с тобой? – спросил Эфраим.

Та закрыла глаза:

– Нат мертв.

Эфраим почувствовал, как в животе у него похолодело.

– Нет. Я же говорил с ним сегодня утром.

– Как и я, – она всхлипнула.

Эфраим беспомощно шагнул к ней, не зная, что сделать, потом махнул рукой, чтобы они вошли внутрь, и проводил к большому столу, где Мэри усадила Шелли в кресло.

Ошарашенный, встал рядом.

Натан умер. Нелепица какая-то. Эфраим прокрутил в памяти последний разговор. Значит, тогда он видел Натана в последний раз.

– Расскажите, что случилось, – попросил он, превозмогая собственные чувства.

– Его застрелили, – сказала Шелли.

– Застрелили? То есть кто-то его убил?

Она кивнула.

Эфраим глубоко вздохнул. Натан вел себя очень странно и в таком состоянии мог покончить с собой. Почему-то такой вариант принять было легче.

– Его застрелили сзади… – Ее было трудно понять. Слова тонули в тяжелых всхлипах. – В… в… голову…

Эфраим встал и обошел вокруг стола, потому что не мог спокойно сидеть.

– Кто мог застрелить Натана? И зачем? Он никого не трогал, – он скользнул взглядом по синяку по руке и напомнил себе, что этого Натана практически не знал. Кто знал, во что тот мог вляпаться или на что он был способен?

В зал по лестнице из хранилища спустилась Джена.

– Мэри? Шелли? Я пыталась позвонить вам. Боже, что случилось?

– Мы весь день были в полицейском участке, – сказала Мэри. Она встала и отвела Джену в сторону. Они шепотом разговаривали у стола, кидая тревожные взгляды на Шелли. Эфраим остался с девушкой один на один.

Та сидела, склонив голову, и обеими руками мяла складки на юбке.

– Он звонил мне этим утром, – сказала она. – Хотел встретиться на трибунах за школой после ленча.

– На трибунах? Почему? – По расписанию сегодня игр не было.

Шелли смахнула с лица слезы, стараясь не смотреть на него.

– Мы только там могли побыть одни…

Ох. Она имела в виду под трибунами.

– Значит, ты пошла на встречу с ним.

Девушка задрожала.

– Это было ужасно.

Эфраим понял, что именно она нашла труп. По недавнему опыту он знал, каково это – обнаружить тело кого-то, кто тебе дорог.

– Мне очень жаль, – сказал он.

Шелли разгладила юбку на бедрах, затем вновь ее смяла.

– Кто-нибудь был рядом? – спросил Эфраим. По стадиону часто нарезали круги бегуны, а летом всегда тренировались спортивные команды.

– Я никого не видела.

– Значит, вопрос в том, просто ему не повезло или же кто-то его там ждал. Натана ограбили?

Саммерсайд был маленьким городом, и преступления тут случались редко, но это убийство на случайное не походило, учитывая столь возбужденное состояние Натана во время последнего разговора. Но, если кто-то все спланировал, откуда убийца узнал, где искать жертву? Правда, он мог просто проследить за Натаном.

– Полиция не считает, что это ограбление. Они нашли в кармане кошелек с деньгами и картами. И его сотовый.

– Он был в чем-то замешан? – спросил Эфраим. – Наркотики или что-то подобное?

– Конечно, нет!

Мэри и Джена с тревогой посмотрели на них. Он поднял руку, показывая, что все было в порядке.

– Прости, Шелли. Не хотел ни в чем его обвинять. Я, как и ты, хочу знать, кто это сделал.

Она шмыгнула носом и кивнула.

Натана, похоже, что-то сильно беспокоило. Может, он знал, что за ним следят, и поэтому пришел тем утром за монетой. Если бы только Эфраим смог тогда помочь ему, с магией или без.

– Не могу поверить, что его нет, – сказал Эфраим.

– Я хочу, чтобы он вернулся, – всхлипнула Шелли.

– Я тоже.

Она подалась к нему. Ее лицо было серьезным.

– Тогда сделай что-нибудь.

Эфраим уставился на девушку.

– Что, например?

– Он сказал, что, если с ним что-нибудь случится, мне нужно прийти к тебе. И ты знаешь, что делать. Он сказал мне показать тебе это, – она залезла в сумочку и положила на стол четвертак.

Он взял монету и осторожно рассмотрел ее – сердце отчаянно колотилось. Та, судя по всему, оказалась вполне обычной, даже не юбилейной.

– Это о чем-нибудь тебе говорит? – спросила девушка.

– Обыкновенный четвертак. А ты не подумала тогда, что он как-то странно себя ведет?

– Нат – странный парень, – она проглотила слезы. – Был. Но мне он был дорог.

– Когда он тебе об этом рассказал? – спросил Эфраим.

– Вот в этом-то и странность. Еще одна, – Шелли вытащила смятый платочек и высморкалась. – Полицейские сказали, что Нат погиб этим утром. Между девятью и одиннадцатью.

Эфраим кивнул.

– И?

– Он звонил мне сегодня в полдень. Именно тогда и сказал о четвертаке. У меня осталась запись на телефоне, – она открыла экран и показала ему. Да, Натан звонил с домашнего телефона днем, в 12:23.

– Значит, они ошиблись со временем. Уверен, такое случается, – полицейские наверняка допустили неточность, потому что Эфраим и сам разговаривал с Натаном почти в десять утра.

– Я так не думаю. Я довольно быстро добралась до школы, и, когда пришла туда, Нат уже был мертв, – она тяжело вздохнула. – Эфраим, что-то происходит.

– Натан не мог позвонить тебе после своей смерти.

– Конечно, нет. Не знаю, почему, но он думал, что очень важно сказать тебе о монете. Словно от этого зависела его жизнь, – она закрыла глаза, а когда открыла, в них уже плескалась ярость. – Если есть хоть один шанс все изменить, ты должен его использовать.

– Это безумие, – ответил Эфраим. Он подумал о монетке, которую дала ему девушка. Не знал, что еще сказать. – Я больше не могу ему помочь.

– Вранье, – Шелли выпрямилась. – Натан в это не верил и я тоже. Когда я вытащила четвертак, ты все понял. Что это значит?

– Натан умер, – сказал он.

– Я это знаю! – Она глубоко вздохнула и скрестила руки. – А что, если бы это была Джена?

– Ничего бы не изменилось.

Эфраим сжал монету в кулаке. Шелли была права. Он бы сделал что угодно, чтобы спасти Джену.

Он положил монету на стол и взглянул девушке в глаза:

– Я попробую. Но больше ничего обещать не могу. Может быть, уже слишком поздно.

– Значит, попытайся. Мне не нужно знать деталей, просто сделай, что должен. Знаю, ты не подведешь его.

Подошли Мэри и Джена. Эфраим уступил место сестре Шелли и отошел к абонементному столу, крутя в руках четвертак. Мысли путались.

Эфраим опустил голову на руки. Куски картинки не складывались, смысла не было. Если Натан погиб утром, то не мог позвонить Шелли днем. Более того, он уже был мертв или погиб вскоре после разговора с Эфраимом в парке, в другой части города, далеко от того места, где нашли тело. Полицейские наверняка ошиблись.

Правда, это не меняло того факта, что Натана убили. В столь бредовой ситуации Эфраим мог придумать лишь одно безумное решение.

Джена подошла и встала за ним, положив руку на плечо. Он поднял глаза. Мэри и Шелли ушли.

– Эфраим, мне очень жаль, – голос у нее дрожал, словно она плакала.

– Мне тоже.

К Эфраиму слезы еще не пришли. Мысль о смерти Натана доходила постепенно, но теперь, когда у него появился план, он не был готов ее принять.

Она всхлипнула.

– Я знаю, о чем ты думаешь.

– И о чем же?

– Что это твоя ошибка.

– Это целиком и полностью моя ошибка. Может, не напрямую, но это все из-за тех желаний. – Все обдумав, он понял, что выторговал жизнь матери в обмен на жизнь друга.

– Ты не можешь знать этого наверняка. Прекрати жалеть себя.

Он показал ей четвертак.

– Вот это дала мне Шелли.

– Она знает?

Эфраим покачал головой.

– Натан попросил ее передать сообщение, которое мог понять только я. Он сказал ей, что я могу его спасти, – он принялся стучать монетой по столу, все сильнее и сильнее. Джена положила ладонь на его руку, успокаивая.

– Это не вариант.

Эфраим вздохнул.

– Я просто размышлял.

– Ты отправил ее прочь. Она исчезла. Ты ничего не можешь сделать.

Эфраим подбросил четвертак.

– Когда я загадывал желание, то, если не подбрасывал монетку тут же, она нагревалась. Словно «активировалась», как ты и говорила.

Он почесал подбородок краем монетки и вспомнил ту ночь на автобусной остановке, когда бездомный поднял четвертак после того, как уронил его. Желание сбылось только тогда, когда металл коснулся кожи Эфраима.

– Если желание не может исполниться, пока я не подброшу монету и не коснусь ее, значит, она все еще в фонтане.

– Значит, возможно, тебе нужно коснуться ее во второй раз, чтобы все сбылось? Эфраим, я не знаю.

– Ты права, я тоже ничего не знаю наверняка. Да и вообще не понимаю, как она действует. Но когда я дотрагиваюсь до других людей, то включаю их в свое желание. Может, монетка чувствительна к прикосновению.

– Звучит разумно. Но, даже если она все еще здесь, ее невозможно будет найти. В фонтане столько мелочи.

– Но есть шанс…

– Эфраим, подумай. Правда. Разве это хорошая идея? Ты сказал, что больше не собираешься ничего менять. Ты обещал. Именно так ты и попался: ведь всегда можно что-то исправить. И как ты поступишь, если что-нибудь опять случится с твоей матерью или со мной… ты лишь все ухудшишь. Вспомни про лапку обезьяны!

– Я знаю. Но ничего бы этого не случилось, если бы я не использовал монетку в первый раз. Я должен попытаться, – возразил он.

– Тогда я иду с тобой, – сказала она. – Вдвоем мы найдем ее быстрее.

Глава 19

До закрытия Грейстоуна оставалось еще полчаса светлого времени. Парк был совершенно пуст, высокие колонны обрамляли дорожку, отбрасывая длинные тени на Эфраима и Джену. Впереди на площади маячил фонтан Атласа. Они встали рядом и посмотрели на лицо бронзовой статуи.

– У меня дурное предчувствие, – сказал Эфраим.

Джена посмотрела на него.

– Не могу поверить, что ты действительно это говоришь. Что с тобой такое?

– Прости, – он снял кроссовки и стянул носки. Джена избавилась от желтых сандалий, забралась на край фонтана, села, опустив ноги в мелкую воду, и взвизгнула.

– Холодная!

Эфраим последовал за ней. Вода и правда была очень холодной. Она леденила ступни, смыкаясь вокруг лодыжек. Дно оказалось скользким, монетки вонзались в ноги. Он осторожно дошел примерно до половины фонтана, чувствуя, что одно неосторожное движение – и он поскользнется, шлепнувшись прямо на дно. Потом махнул рукой в сторону ног статуи.

– Я швырнул монету туда, и она отскочила… куда-то сюда.

Они сгорбились в воде, водя руками по дну бассейна и вытаскивая целые пригоршни серебряных и медных монет. С расстояния те всегда казались Эфраиму пиратскими сокровищами на дне моря.

– Надо было подготовиться, – сказала Джена. Она просмотрела монетки, разглядывая каждую и откладывая ненужные на раскрытую ладонь. Шлепая по воде, подошла к краю фонтана, высыпала их на землю и вновь приступила к поискам. – Могли хотя бы корзинки захватить.

Эфраим вздрогнул, когда сверху на него попала струя воды. Рубашка уже промокла. Он оглянулся на Джену и увидел, что ее темно-синий топик тоже вымок. Заметив, что он пялится на прилипшую ткань, девушка плеснула ему в лицо водой.

– В следующий раз это будет пригоршня монет, – пригрозила она.

– Верно.

– Я чуть не надела сегодня белую блузку, – она, гримасничая, попыталась отцепить футболку от кожи. – Сотри с лица эту улыбку.

– Вот бы воду отключить, – сказал Эфраим.

Журчание внезапно прекратилось, и фонтан смолк.

– Ну примерно так, – он зачесал волосы назад и улыбнулся.

– Эфраим! Ничего не желай, пока мы тут по уши в монетах. Понял? – Джена откинула с лица мокрые волосы. Потерла очки о мокрую футболку, но без толку. – Думаю, это было просто совпадение. Фонтан выключают на ночь. Давай искать дальше.

– Эй, а в парке ночью есть охрана?

– Парк патрулирует полиция, но я не знаю, как часто они приходят.

Человек, который построил усадьбу Грейстоун и окружающее поместье в конце 1800-х, тратил деньги направо и налево, но все потерял во время Великой депрессии. Когда он обанкротился, город забрал его имущество и превратил в общественный парк. Территорию отдали в длительную аренду публичной библиотеке Саммерсайда, та вдобавок присматривала за окрестностями. Дети лазали по заброшенным зданиям, ходили слухи о том, что поздней ночью здесь проводят какие-то странные ритуалы. Вот почему в парк было запрещено заходить после заката.

Они продолжили методично осматривать четвертаки, высыпая их за бортик фонтана. Если полиция поймает их здесь, то подумает, что они воровали деньги.

Спустя час работа продолжилась в сумерках. Они уже перебрали кучу монет у основания статуи, но нужной так и не нашли. Руки Эфраима озябли от холода, а кончики пальцев болели от прикосновений к цементному дну.

Эфраим решил передохнуть и присел на край фонтана.

– У меня вся кожа на руках сморщилась, – сказала Джена, положила ногу на бедро и осмотрела ее. – И на ногах тоже.

– Тебе повезло. Я ног вообще не чувствую, – вздохнул Эфраим. – Может, монета все же исчезла, и мы зря тратим время.

– Ой, не сдавайтесь, – раздался позади голос.

Эфраим повернулся и увидел темный силуэт, выступивший из темных кустов вокруг площади.

– Кто здесь? – спросил Эфраим. Он узнал его, но это не мог быть…

– Меня еще даже не похоронили, а ты уже забыл лучшего друга. Но я не могу винить тебя за это, зная, на кого ты тут отвлекаешься. Это же Джена, да? Шикарно выглядит.

Человек чуть ли не по-волчьи завыл.

Внезапно все вокруг осветила вспышка, Эфраим заморгал. Перед глазами плавало яркое зеленое пятно.

Натан ступил в круг лунного света, освещавшего площадь, и опустил камеру. Джена ахнула.

Эфраим не мог отвести от него глаз.

– Натан?

– Но ты мертв! – воскликнула Джена.

– Я вернулся, я – вааааашеее прооооооокляяятие, – ухмыльнулся Натан. Он засунул фотоаппарат в задний карман джинсов. – Шучу. А то еще обмочитесь прямо в фонтане. Это негигиенично.

– Он обманул меня, – сказал Эфраим Джене. – Послал Шелли, чтобы сказать мне, что умер, надеясь, что я приведу его к монете.

Он с досады дернул ногой, вода плеснула из фонтана на землю.

– Ты почти угадал, Эф, – сказал Натан.

– У Ната не было близнеца? – прошептала стоявшая за спиной Эфраима Джена, держа его за руку. Горячая ладонь чуть ли не обжигала его холодную мокрую кожу.

– Нет, насколько мне известно. А что?

– Это не Нат, – негромко сказала она. – Он по-другому двигается. Телосложение отличается. Волосы слишком длинные. У Ната был короткий ежик, такая прическа за день отрасти не может.

Теперь, после слов Джены, он тоже заметил, что этот Натан совсем не походил на того футболиста, которым стал благодаря монетке. Он был худее – широкие плечи и накачанные бицепсы не исчезли бы за полдня, – с впалыми щеками, особенно если снять очки. На нем была тонкая серебряная цепочка, обтягивающая черная футболка и черные джинсы. Эфраим заметил перемены еще утром, но тогда понадеялся, что друг превращается в себя прежнего.

– Проклятие, кто ты такой? – спросил он.

– Эфраим, я разочарован, – сказал Натан. – Ты соображаешь даже хуже твоего двойника.

– Что ты имеешь в виду? Что за «двойник»?

– Похоже, Джена уже обо всем догадалась, но она всегда была умнее тебя, – он перевел взгляд на девушку. – Нашли ее?

– Нашли что? – спросил Эфраим.

– Вы хотите убедить меня, что набираете в фонтане деньги на мороженое? – спросил Натан. – Я хочу вашу «монетку желаний». Вернее, я хочу, чтобы ты воспользовался ею и выполнил мое желание.

– Мы уже говорили об этом утром. Это был ты, так ведь? Монетка пропала, – сказал Эфраим.

Эфраим смотрел на Натана и думал, сможет ли сбить того с ног, если застигнет врасплох. Или, может, им стоило просто убежать. Он напрягся, поджидая, когда Натан подойдет достаточно близко, чтобы прыгнуть на него, но тот заметил движение.

– Не советую, – велел он и вытащил из-за пояса пистолет. Лунный свет скользнул по темному дулу.

– О, боже, – Джена сжала руку Эфраима так, что ногти вонзились в кожу. – Он настоящий, так ведь?

– Хотите проверить? Если не найдете монету и не загадаете за меня желание, закончите так же, как Натан из этой вселенной.

Джена резко вздохнула.

– Я знала это! – выпалила она. – Их было двое!

Эфраим уставился на другого Натана.

– Зачем ты убил собственного двойника?

Тот пожал плечами:

– Я спросил его о монете, но он сказал, что ничего о ней не знает. Мертвым он мне больше пригодился.

– Ты убил его… затем позвонил Шелли, рассказал о монете и попросил встретиться с тобой, чтобы она нашла тело, – Эфраим размышлял вслух, собирая картину воедино.

– Ты знал, что она все расскажет Эфраиму, а он придет искать монету, – простонала Джена.

– Это была ловушка, – сказал Эфраим.

– Чтобы спасти лучшего друга, ты бы обязательно пришел за монеткой – продолжил Натан. – И вот вы здесь.

– Я не лгал. Я действительно пожелал, чтобы она исчезла.

– Если бы ты действительно в это верил, то не искал бы ее сейчас, – сказал Натан. Он оперся на фонарь и взмахнул пистолетом. – Прошу, продолжайте. Но если я услышу слова «Я хочу» или «Желаю», то пристрелю тебя на месте. Поверь, у меня отличная реакция, и я – хороший стрелок. Практики было достаточно.

– Надеюсь, он имел в виду видеоигры, – пробормотала Джена.

Натан ухмыльнулся. Эфраим с Дженой направились к середине фонтана и стали искать монету.

– Джена, – позвал Натан.

Девушка обернулась и посмотрела на него.

– У тебя майка промокла, – сказал он. – Не хочу, чтобы ты простудилась. Может, снимешь ее?

Когда она даже не пошевелилась, Натан, оттянув предохранитель, спокойно прицелился в нее. Эфраим отвел глаза и уставился в воду, внутри у него все кипело.

– «Виктория Сикретс»? – Левой рукой Натан вытащил камеру и сделал снимок.

Джена швырнула в него мокрую майку, но та не долетела до цели.

– Ублюдок.

– Скажи спасибо, что я только снимаю, – он держал пистолет в другой руке.

Девушка сгорбилась, пытаясь закрыть руками грудь, пока рылась в четвертаках. Лямка бюстгальтера сползла с плеча, и Джена выругалась.

– Как могут существовать одновременно два Натана? – прошептал ей Эфраим. Камера вспыхнула снова.

Джена закусила губу.

– Он – доппельгангер.

– Кто?

– Это как двойник или близнец. Они могут быть призраками, или тенями, или пришельцами из параллельной вселенной. Обычно служат предвестниками неудачи. Или смерти.

– Я так и понял по пистолету. Значит, парень в морге, фотография, что показал мне Натан… это и правда был я. Это был мой допельгангер?

Джена кивнула.

– По крайней мере это опровергает мою теорию путешествий во времени.

– Другой Натан показал мне снимок моего мертвого… доппельгангера. Значит, он ошивался поблизости, когда мой двойник погиб, – Эфраим даже заметил его в больнице той ночью. Внезапно он нашел объяснение всем тем случаям, когда видел друга там, где тот просто не мог быть, иногда в двух местах одновременно. Именно этот Натан избил Майкла Гупала, пока Натан Эфраима сидел в шкафчике. Именно он маячил за окном на вечеринке Джены. – Интересно, они пришли из той же вселенной, что и монетка?

– Эй, хватит болтать, – крикнул двойник.

Джена кивнула и поправила лямку. Эфраим отвел глаза.

– Почему я раньше этого не видел? Я же заснял его в парке! – воскликнул он, в сердцах ударив ладонью по воде. – Проклятие! Уверен, он следил за мной с тех пор, как я нашел монетку.

– Если он действительно из параллельной вселенной, то нет «настоящего» Натана. Они оба настоящие – просто отличаются друг от друга, – Джена возбужденно поправила на носу очки. – Это же просто здорово! У нас есть доказательство гипотезы о множестве миров!

– Я велел вам заткнуться! – крикнул Натан.

– В чем дело, у тебя уши горят? – спросила Джена.

– Не дразни его, – попросил Эфраим и повернулся к Натану – Мы очень стараемся, но монет здесь слишком много. И все выглядят одинаково.

Они обошли вокруг фонтана, но ничего не нашли, отчаяние росло. Эфраим знал, что время истекало. Когда они вновь приблизились друг к другу, Джена прошептала:

– Ты думаешь о том же, о чем и я?

– Что мы облажались?

– Не только. Монетка пришла из параллельной вселенной, верно? Сначала я думала, что она могла взяться из мира, где магия работает как наука из-за других физических особенностей той вселенной. Но сейчас я полагаю, что она вообще не исполняла твои желания.

Натан громко кашлянул:

– Похоже, мне придется вас разделить. Джена, иди сюда.

Та выпрямилась и скрестила руки на груди.

– Я не сниму бюстгальтер.

Натан пожал плечами.

– Я уже все там видел.

Она подошла к краю фонтана и уставилась на Натана:

– И что это должно значить?

– Эфраим, – крикнул тот. – Чем быстрее ты найдешь монетку, тем меньше я буду развлекаться с твоей девчонкой.

Эфраим стал быстрее собирать четвертаки и засовывать в карманы шорт ненужные. Когда места не осталось, он на свинцовых ногах подошел к краю фонтана и выбросил монеты на землю.

Через пять минут, в очередной раз копаясь в склизкой грязи, он почувствовал теплое течение, поводил открытой ладонью туда-сюда, словно детектором металла над песком. Да, там точно было теплее.

Вытянув руку, он принялся дюйм за дюймом прощупывать дно в поисках источника и явно приближался к цели.

– Эфраим, что ты там делаешь? – крикнул Натан.

– Ищу!

– Ты ведь не тянешь время, надеясь, что кто-нибудь нас обнаружит?

– Нет!

– Может, тебе нужна мотивация посильнее? – Он направил оружие на Джену.

– Натан, не надо…

Прогремел выстрел, и Джена дернулась. Эфраим вздрогнул.

Ее не могли застрелить. Натан не мог действительно ее убить. Он просто сделал предупреждающий выстрел, или зарядил оружие холостыми, или у него была копия, реквизит для фильмов.

Но Эфраим ошибся.

Джена повернулась и посмотрела на него, ее лицо побелело как простыня, между грудей сочилась кровь. Она подняла руку к ране, открыла рот и рухнула лицом в воду.

– Джена! – Он уронил монеты, что держал в руке, и, шатаясь, побрел к девушке. Натан шагнул к краю фонтана и нацелил на него пистолет.

– Стой там, Эфраим.

– Но Джена… она еще может быть…

– Ее нет, приятель. Единственный способ спасти ее – это найти монету. Затем, может быть, я дам тебе шанс вернуть ее к жизни.

Он расхохотался.

Эфраим ждал, что Джена шевельнется, но та лежала неподвижно. Вокруг ее тела в воде расплывалось красное пятно. В сыром воздухе появился металлический привкус, от которого Эфраима стало подташнивать.

Натан опять щелкнул камерой.

– Ты ублюдок, – Эфраим напрягся. – Тебе не надо было…

– Найди ее, Эфраим. Или я пристрелю тебя следующим.

Эфраим сжал кулаки и опустил руки по бокам, не в силах оторвать глаз от Джены. Он не мог шевельнуться, даже если бы хотел. Ждал малейшего признака, что она все еще была здесь, что она просто притворяется, хочет сбить Натана с толку или… Он пожелал, чтобы она была жива. Иначе не могло быть.

Но Джена не смогла бы так долго удерживать дыхание, и вокруг нее Эфраим не заметил пузырьков воздуха, вода становилась все темнее и темнее, и этот поток медленно полз к нему. Теперь у него онемели не только ноги, но и все тело.

Натан взвел курок, резкий щелчок вывел Эфраима из оцепенения.

– Ты не убьешь меня, – охрипшим голосом сказал он и проглотил комок в горле. – Только я могу использовать монетку.

По крайней мере Натан, которого знал Эфраим, с четвертаком ничего поделать не мог.

– Я прострелю тебе обе ноги, чтобы ты не смог ходить. Как тебе такой вариант?

– Давай, – голос Эфраима дрожал. Он вдохнул и выдохнул. Вдох и выдох. Следующие слова выговорил уже увереннее и четче: – Ты уже убил двух моих лучших друзей. Ранить меня сильнее ты уже не можешь.

– Ой, ты забыл о Мэдди? Я нет.

Эфраим переключился на Натана и шагнул вперед. Мерзавец даже не дернулся. Пистолет теперь смотрел прямо на колени Эфраима, левая рука урода покоилась на запястье правой, так он раньше всегда держал контроллер в видеоиграх. Судя по безумной ухмылке, Натан действительно собирался выстрелить. Он был достаточно чокнутым и мог легко застрелить мать Эфраима. Если Эфраим собирался остановить психа, то надо было убедиться, что битву можно выиграть, не превратившись в калеку и не словив пулю.

– Тварь, – процедил Эфраим.

Он отвернулся от безжизненного тела Джены, но все еще видел, как оно плавало рядом, хотя его душили слезы. Он вытер их ладонью, нажав на глаза так сильно, что вокруг вспыхнули красные точки. Но все равно видел Джену.

Эфраим скорчился в фонтане спиной к Натану и с новой силой прижал руки ко дну бассейна. Вода была в этом месте такой горячей, что он удивился, как она не превратилась в кипяток. Он принялся ощупывать все вокруг, словно искал потерянную контактную линзу. Уже совсем близко.

Прищурившись, Эфраим посмотрел вниз. Портрет Джорджа Вашингтона рябил перед ним, словно призрак, освещенный лунным светом. Монета приземлилась орлом после последнего броска. Эфраим улыбнулся.

– Я нашел ее.

– Тащи сюда, – откликнулся Натан.

– Нет, – Эфраим поднял монетку и поморщился, сжав в руке обжигающий металл. Он встал и повернулся лицом к Натану.

Почувствовал, как заболело в желудке. Воздух вокруг задрожал.

– Что?… – начал Натан. Он бросился к Эфраиму. Они столкнулись, рухнули назад…

И приземлились на твердый бетон.

В одно мгновение все переменилось. Фонтан высох, и теперь спину Эфраима ломило от боли. Он едва мог перевести дух и с трудом шевелился.

Натан со стоном поднимался рядом.

– Ох, – выдавил он. – Проклятие!

Схватил пистолет и пнул Эфраима в бок. Тот скорчился, чтобы защититься.

Натан вытащил мобильник и открыл его, выбираясь из фонтана.

Какое-то время Эфраим лежал там, где упал, пытаясь вдохнуть. Наконец сел, морщась от боли. С мокрой одежды капало, вокруг уже собралась целая лужа. Лицо тоже было мокрым, но не из-за воды.

Гранитное дно испещряли трещины и потеки грязи; вместо монет его покрывал мусор, смятые банки из-под содовой, пачки сигарет, битое стекло. Статуя Атласа потускнела почти до черноты.

Натан исчез. Как и тело Джены.

Эфраим встал, дрожа, и оперся на край фонтана.

– Эфраим! – раздался позади голос. Очень знакомый голос, тот самый, который он хотел услы шать больше всего на свете. Но так не могло быть.

Он повернулся и увидел, как навстречу ему с широкой улыбкой бежит Джена. Она выжила!

– Я знала, что ты вернешься, – выдохнула она. Прежде чем он успел что-то сказать, девушка крепко поцеловала его, и ни о чем другом он уже подумать не смог.

Она оттолкнула его и прижала руку ко рту.

– Ты – не он.

Казалось, она сейчас заплачет, но горе тут же сменилось гневом.

– Джена, это я, – сказал он.

Она нахмурилась.

– Джена? Проклятие!

– Что? Что не так?

– Меня зовут Зои. Зои Ким.

Это была не Джена. Длинные волосы, ниспадавшие на плечи. Темно-красная помада на губах, белая футболка. Крохотный серебряный гвоздик в носу. Но еще больше поражало отсутствие очков. Он внезапно заметил, что у нее голубые глаза, а не карие. Должно быть, она была двойником Джены.

Эфраим оказался в другой вселенной.

– Что случилось с моим Эфраимом? – спросила она.

– А?

– Если ты здесь, то где оставил его?

– Долгая история, – он оглядел парк, внезапно объятый приступом паранойи. Каждая тень казалась зловещей. За каждым кустом чудилось лицо Натана. – Можем мы обсудить ее где-нибудь в другом месте?

– Нет, пока ты не скажешь мне что случилось, – девушка скрестила руки.

– Натан, возможно, недалеко отсюда, и он вооружен.

– Нейт, – процедила она и сплюнула на пыльные камни разбитой мостовой. – Он вернулся? Эфраим собирался бросить его в другой вселенной.

– Он прицепился к желанию, которое доставило меня сюда, – объяснил Эфраим, но Зои, казалось, не поняла. – Он пытается достать монету, заставить меня исполнять его желания. Он только что убил…

Он не мог сказать ей, что ее или кого-то, похожего на нее, убили у него на глазах. И он ничего не сделал. Эфраим уставился на лужу, образовавшуюся вокруг ног. Наверняка ему только казалось, что у нее розоватый цвет. Он вздрогнул.

Зои успокоилась.

– Пошли ко мне, расскажешь по дороге.

Эфраим уронил четвертак в фонтан, положил руки на колени и согнулся пополам. Он не мог двигаться, совершенно вымотался и все еще видел тело Джены. Нельзя было брать ее с собой. Нужно было послушаться, когда она уговаривала не идти за монетой. Он пытался помочь Натану и закончил тем, что потерял обоих друзей.

– Эй, – Зои наклонилась и подобрала четвертак, отчистила его и повертела в руках с хмурым видом. – Я знаю, тебе сейчас нелегко. И ты явно через многое прошел.

– Ты даже не представляешь через что, – отозвался он.

– Но на отдых сейчас времени нет.

– Дай мне всего минуту.

– Ты сильнее, Эфраим, – она с силой вжала монету в его ладонь и согнула пальцы. Уверенно и настойчиво. Потом ласково посмотрела на него, встала и потянула за собой.

Он посмотрел в ее глаза. В ее голубые глаза, и напомнил себе, что это не Джена, неважно, сколь сильным было сходство.

– Откуда ты знаешь? Мы даже не знакомы.

– Я знаю, потому что мой Эфраим не стал бы сидеть здесь. Теперь пошли, – она опустила глаза на его босые ноги. – Там, откуда ты пришел, люди не носят обувь?

Глава 20

Ошеломленный, Эфраим последовал за Дженой – нет, Зои. Казалось, она старалась держаться более темных сторон улицы. Было всего десять часов вечера, но центр Саммерсайда словно вымер.

– Где все?

– Сейчас комендантский час, – ответила Зои.

Он тупо уставился на девушку.

– Дети не имеют права выходить из дома после заката, – она остановила его на углу улицы, и они подождали, пока зажжется зеленый. – Мы должны быть осторожнее.

– Как-то это крутовато, не находишь?

– У нас война. Говорят, это для нашей же безопасности.

– Эм… И с кем воюем?

– С Ираком, Ираном, Северной Кореей. Советский Союз тоже собирается подключиться.

– Ты имеешь в виду Россию?

– И весь остальной Советский Союз. А это означает, что Китай, возможно, тоже долго думать не станет.

Все звучало так, словно началась Третья мировая война.

Эфраим в задумчивости шагнул с тротуара на дорогу…

Зои схватила его за руку и отдернула назад в тот самый момент, когда машина на всей скорости пролетела в футе от Эфраима. Загудел сигнал, автомобиль с визгом остановился в половине квартала, тормозные фары сверкали, словно разъяренные глаза.

– Ты пытаешься себя убить? – спросила Зои.

Дверь машины распахнулась, оттуда кто-то заорал.

– Проклятие. Пошли! – рявкнула девушка.

Она схватила его за руку, и они побежали по улице, быстро нырнув в окутанные тенями ворота какого-то здания. Эфраим застонал, наступив на кусок разбитого асфальта. Босиком бегать было очень больно.

– Та машина взялась ниоткуда! – выпалил он.

– Разве мама не учила тебя смотреть в обе стороны, прежде чем переходить улицу? – спросила Зои.

– Я посмотрел, но та машина была на другой стороне дороги, – ответил он.

– До тебя все еще не дошло? Это не твоя вселенная. Здесь все иначе, – она вздохнула. – Просто будь осторожнее.

Она вновь побежала, и Эфраим последовал за ней по пешеходной дорожке, нервно оглядываясь направо и налево. Мимо пронеслась еще одна машина, вновь не по той стороне улицы. Водитель сидел на месте пассажира, совсем как в Европе.

Эфраим бежал молча, прокручивая в уме ее слова. «Это не твоя вселенная». Значит, теория Джены о множестве миров оказалась верной, и он очутился в параллельном, где машины ездят по другой стороне улицы, в городе введен комендантский час, а Соединенные Штаты проигрывают войну. И Джену зовут Зои.

Он смотрел на девушку, пока они шли, подмечая, что еще здесь изменилось. В этой вселенной существовал другой Натан – Нейт. И другой Эфраим.

– Вот мы и на месте, – объявила Зои.

Ее дом походил на тот, к которому он привык, только, может, его сильнее потрепала непогода. Газон перед входом высох и погиб, знаменитые цветы миссис Ким утонули в сорняках. Джена вытащила кольцо с ключами и начала открывать дверь. Похоже, в ней были установлены четыре разных замка.

Девушка положила руку на грудь Эфраима. Ее ногти без всяких следов лака оказались коротко острижены.

– Тебе придется вести себя потише. Подружка отца сегодня ночует здесь, – серебряный гвоздик в носу сверкнул в свете уличных фонарей. Это было даже сексуально.

– Его подружка? А что случилось с твоей мамой?

Зои поморщилась.

– О нет. Мне не стоило этого спрашивать…

– Ничего. Ты же ничего не знаешь. Я скоро все расскажу. Просто не шуми. Мы пойдем в мою комнату, а отец не любит, когда я привожу парней домой.

– И часто это случается? – спросил Эфраим.

– Ну хорошо. Он не любит, когда я привожу домой тебя. С тех пор как он застал нас… – Зои отвела взгляд в сторону.

– А, – Эфраим заткнулся и пошел за девушкой наверх. В этой вселенной он чувствовал себя таким потерянным.

У ступенек его вдруг настигла неприятная мысль. Если монета была настолько могущественной, чтобы перенести его в параллельную вселенную, то, возможно, она уже делала так раньше.

Каждый раз, когда он загадывал желание.

Вот что пыталась сказать Джена перед тем, как ее убили.

– Проклятие, – не выдержал он. Его слегка мутило.

– Тише ты, – велела Зои, ведя его за руку.

Пока они крались на второй этаж, из комнаты рядом с лестницей послышался женский смех. Зои закатила глаза и пихнула Эфраима к своей спальне в конце коридора. Закрыла и заперла за ними дверь.

– Я видела его новую девицу только раз. Думаю, она преподает живопись в колледже. Или вообще студентка. Выглядит не старше меня, – она опять сморщила нос, всем видом демонстрируя отвращение.

Зои рухнула на кровать, а Эфраим остался стоять, раздумывая, что ему делать. Она носком ноги указала ему на кресло у стола.

Он осмотрелся, думая, насколько сильно отличалась эта комната от спальни Джены, которую он так и не увидел. Судя по тому, что книги здесь занимали все свободное пространство, а большинство стопок были высотой почти с него, у Зои имелось нечто общее с двойником.

– Ты все это прочитала? – спросил Эфраим.

– Еще нет. Но я над этим работаю, – она указала на одну кипу и улыбнулась. – Это на август.

Переведя руку на следующую, сообщила:

– На сентябрь.

Ее рука описала полукруг по комнате.

– На октябрь. Ноябрь. Декабрь. Здесь больше нечем заняться, особенно с тех пор, как Эфраим ушел, – она чуть откашлялась.

– Ты ограбила книжный магазин? – спросил Эфраим.

– У библиотеки Саммерсайда кончилось финансирование. Я спасла эти книги перед закрытием. Вроде как взяла книгу на длительный срок, – девушка посмотрела на него с серьезным видом. – Знаю, у тебя масса вопросов, но я должна сначала кое о чем спросить. Это важно.

Эфраим кивнул.

– Ты знаешь, что случилось с моим Эфраимом? Раз ты здесь, он должен был прийти в твой мир и отдать тебе монету.

Эфраим понурился:

– По правде говоря, я никогда не встречался с ним лично, но… Мне очень жаль.

Зои закрыла глаза, из-под длинных ресниц покатились слезы.

– Его сбил автобус.

– Это так глупо. Он побывал в стольких мирах. И знал, как выживать.

– Думаю, вы двое были… близки.

Она лишь кивнула.

– Джена, я…

– Мое имя Зои, – резко оборвала его девушка. Она потерла тыльной стороной ладони лицо и, последний раз всхлипнув, собралась с духом. – И не называй меня по-другому.

– Просто ты очень похожа на нее. Мне приходится напоминать себе, что вы разные люди.

– Я знаю, что ты имеешь в виду, – она почесала нос, как раз над пирсингом. – Отец собирался назвать меня Дженой, но мама предпочла Зои. Она умерла во время родов.

– Я не знал, – может, ему нужно было помолчать. Пока все его слова только еще больше ее расстраивали.

– Тебе придется привыкнуть ко многому в этой вселенной.

– Я не собираюсь задерживаться здесь настолько долго.

Эфраим вытащил четвертак и с изумлением обнаружил, что металлический кружок стал пустым. Он перевернул монету. Та оказалась гладкой с обеих сторон. Превратилась в тонкий металлический диск, хотя нарезка по краям осталась.

У него словно остановилось сердце.

– Это конец, – выдохнул он.

– Что?

Он показал девушке монету.

– Да, верно, – ответила она. – Я заметила, когда ты появился в фонтане.

– Значит, она уже становилась такой раньше?

– На моих глазах – нет.

Эфраим стиснул монету. Может, количество желаний все же было ограниченно? Если он исполнил последнее, то застрял здесь.

– Но я видела ее только пару раз, – сказала Зои. – Мой Эфраим… – Ее голос оборвался, и она проглотила слезы. – Эфраим и Нейт никогда не пускали меня в свой мальчишеский кружок. Когда мне ее показывали, она всегда напоминала монету.

– Тогда почему сейчас она такая?

– Я об этом знаю столько же, сколько и ты. Она могла просто разрядиться. Они как-то раз говорили о том, что ее надо подзаряжать.

Он повертел монетку в руке. Может, главнее выяснить, почему та изначально походила на четвертак?

– Здесь Пуэрто-Рико – часть Соединенных Штатов?

Зои покачала головой.

– Нет, только территория. Из-за войны у нас таких четвертаков вообще нет.

Значит, монетка, возможно, происходила не из этой вселенной. Но тогда почему принесла его сюда, когда он пожелал, чтобы она вернулась туда, откуда пришла?

– Я хочу попасть домой, – сказал Эфраим, мечтая об этом сильнее, чем когда-либо. Монетка даже не нагрелась. Он подбросил ее, поймал, но, как и ожидал, ничего не произошло. Зои удивленно на него уставилась.

– Выдохлась, – сказал он. – Или сломалась.

Ему не хотелось даже думать об этом. Может, она слишком долго была под водой или повредилась, когда они с Нейтом свалились на дно фонтана.

– Зачем ты ее подбрасываешь? – спросила Зои.

– Мне сказали, как ей надо пользоваться. Так она исполняет мои желания.

Зои рассмеялась:

– Ты серьезно думаешь, что она исполняет желания?

Монетка не нагрелась, а вот Эфраим покраснел от смущения.

– Я нашел записку… – Он хоть и выяснил, что ту оставил в шкафчике Нейт, но до сих пор не знал, зачем он решил его научить пользоваться монетой. А доверять тому, что сказал Нейт, точно не стоило. – Ладно, забудь.

– Ты, похоже, действительно понятия не имеешь, что получил.

– Сейчас я знаю, что монета – или что она там на самом деле – зашвыривает меня в параллельные вселенные, – он это знал только потому, что об этом догадалась Джена, но ничего такого Зои сообщать он не собирался. – Сначала я думал, что это магия. Мне так ее прорекламировали.

Девушка рассмеялась, но осеклась.

– Прости, не надо было. Есть известное высказывание: «Любая достаточно продвинутая технология неотличима от магии». По крайней мере для непосвященных.

Она хитро посмотрела на него.

– Если ты знаешь о ней так много, почему бы тебе меня не просветить? – спросил Эфраим.

– Я знаю только то, что слышала ненароком, когда парни проговаривались. Я даже не знала, что монету можно активировать без контроллера. Но, видимо, мой Эфраим вычислил, как это сделать.

– Есть еще и контроллер? Что он делает?

Зои закатила глаза.

– А как ты думаешь, что делает «контроллер»?

Эфраим раздраженно прикусил губу.

– Прости. Это небольшой прибор, – она вытянула руки и соединила указательные и большие пальцы, изобразив прямоугольник. – Похож на мобильник, но он хранит координаты разных вселенных, где побывала монета. Что-то вроде квантового GPS. И он контролирует, куда заносит тебя монета. Он же должен и заряжать ее. С момента последней подзарядки прошло много времени, а ты ей немало пользовался, как я понимаю.

Эфраим застонал. Каждое загаданное желание забрасывало его в случайные вселенные, так как монетка не получала специальных координат. Он использовал ее вслепую и разрядил батарейку, если у монеты такая была.

– И как же мне попасть домой? – спросил он.

– Я уверена, что в контроллере есть координаты твоей вселенной. И он способен зарядить твою монету.

Кажется, чтобы выбраться из этой вселенной, Эфраиму понадобится эта штука, но Нейт явно не бросится помогать, если сначала не помогут ему.

– Так как твой Эфраим использовал монету? – сказал он.

– Я однажды видела, как они уходили. Они не знали, что я наблюдала. Эфраим засунул монету в контроллер, затем Нейт что-то с ним сделал. Мой парень достал монету, и они исчезли. Я не была уверена, что они посещали другие вселенные, пока сама не увидела.

– Но монета переносила меня в другие вселенные без контроллера, а Нейт следовал за мной без монеты. Почему?

– Понятия не имею. Они всегда действовали в команде, – Зои выгнула спину и потянулась, Эфраим сбился с мысли. Она выпрямилась и скрестила ноги по-индийски. – Но я знаю человека, который в курсе.

– Не уверен, что Нейт соблаговолит помочь.

– Не он. Они с Эфраимом получили прибор от какого-то мужчины, тот их встретил в парке. И да, я тоже знаю, как неприятно это звучит.

– Какой-то парень просто подарил им возможность путешествовать в параллельные вселенные?

– Они думали, что он бездомный и чокнутый, и решили с ним особо не спорить. А потом выяснилось, что он говорил правду. А может, это мы сошли с ума, – она пожала плечами. – Хотя я не знаю, там ли он еще. После этого они обходили парк стороной и больше никогда о нем не упоминали.

– Как мне найти его?

– Я бы начала с парка Грейстоун.

Эфраим встал и начал ходить взад-вперед, в раздумьях перекидывая монетку из одной руки в другую.

– Пока что монетка работала только со мной. Я это знаю, так как мой друг Натан пытался, а потом Джена. Если она настроена только на мое прикосновение, значит, Нейт тоже не сможет ее использовать и знает об этом. Поэтому ему нужен я или любой мой двойник, если он хочет уйти в другие вселенные. Теперь мы здесь, и я не могу уйти без него, – он остановился и ожидающе воззрился на Зои.

– То же самое касается и тебя, – сказала девушка. – Знаю, о чем ты думаешь, но, даже если ты получишь контроллер, только Нейт может им управлять. Да и забрать устройство будет нелегко. Он постоянно носит его с собой.

Если Эфраим сможет украсть контроллер, ему удастся, как минимум, зарядить монету и попробовать вслепую добраться до дома. Он знал, что это могло сработать. Или Эфраим мог попытаться убедить Нейта помочь ему. Оба варианта казались одинаково рискованными.

Он посмотрел на фотографию в рамке на столе Зои. На ней Нейт и Зои сидели рядом с Эфраимом на поросшем сочной травой футбольном поле за зданием школы. Они смеялись, обнимая друг друга за плечи. Снимку было от силы пара лет, но вся компания на нем выглядела счастливее, чем сейчас. Интересно, куда пропали те беззаботные дети. Война все изменила? Или все стало другим после появления монеты?

«Может, они до сих пор так же счастливы где-то в другой вселенной», – с надеждой подумал он и обернулся:

– Нейт и твой Эфраим поссорились?

Зои легла на кровать и уставилась в потолок.

– Эфраим решил больше не пользоваться монетой, и Нейт пришел в ярость. Сказал, что Эфраим не мог принять такое решение в одиночку, ведь оно закрывало вселенные и для Нейта. Они же вместе все начали, верно? Нейт даже угрожал его семье, что, конечно, их отношений не улучшило.

– Нейт действительно мог причинить вред матери Эфраима?

Зои помолчала с мгновение и тихо ответила:

– Можно сказать и так.

Конечно, он мог. Нейт прикончил собственного двойника и убил Джену прямо на глазах Эфраима.

– Для Нейта это, похоже, обычный ответ, – заметил Эфраим. – Но твой парень продолжил с ним работать?

– Он только притворялся. Планировал бросить Нейта в другой вселенной, как только представится шанс.

– А как он собирался вернуться сюда без контроллера?

– Хотел подождать, пока Нейт введет координаты обратного путешествия, а затем подбросить монету до того, как Нейт его коснется.

– Ого, – сказал Эфраим. – Хладнокровно.

– Подозреваю, план и так бы не сработал, так как Нейт догадался, как выследить монету при помощи контроллера, и все равно пришел бы за Эфраимом, – сказала Зои.

Она была права. Поэтому все равно придется отнять, иначе Нейт станет преследовать его – и подвергнет опасности и семью Эфраима, и его друзей.

– Есть кое-что еще, – заметил Эфраим. – Получается, при каждом броске монеты я менялся местами со своими двойниками в их вселенных.

Поэтому он не понимал, почему все вокруг менялось, – так как на самом деле менялся только он сам.

Зои обхватила себя руками.

– Вот это жутковато.

– Но тогда почему твой Эфраим не заменил меня, когда попал в мою вселенную? И Нейт существовал одновременно со всеми остальными версиями.

– У тебя была только монета. Может, контроллер не дает тебе меняться местами с другими твоими двойниками.

Эфраим сел, поставил локти на колени. Может, и так. Когда Нейт схватил его в фонтане, контроллер – который он принял за мобильник – позволил ему попасть в эту вселенную, где у него не оказалось копии.

– На что это похоже? Ты меняешься телами или при переходе переселяется только разум? – спросила Зои.

Эфраим с тревогой посмотрел на свои руки. Существовал ли он по-прежнему в своем теле? Никаких перемен вроде не замечал, но ведь раньше и не присматривался.

Потом он вспомнил, что случилось на ужине с Мэри Моралес.

– Моя одежда переносится вместе со мной. Как и все, что касается моей кожи.

– Подозреваю, что на самом деле это не имеет значения, – сказала Зои. – Ты выглядишь так же, как мой Эфраим. Если это может тебя утешить.

– Тебе легко говорить. Я привык к этому телу за шестнадцать лет.

Тут Эфраим застыл, в его голове неожиданно возникла крайне неприятная мысль.

– Эй, ты в порядке? – спросила Зои.

Только сейчас до него начали доходить реальные последствия его действий.

– Если говорить по существу, все это время я выбрасывал версии самого себя из их жизней, – отозвался Эфраим.

Она пренебрежительно махнула рукой.

– Возможно, они даже не заметили этого. Ты не понимал, что происходит, хотя сам все делал. Большинство сопредельных вселенных мало чем отличаются друг от друга.

– Но в некоторых многое было по-другому. Двойники же не настолько тупые, чтобы не заметить перемен.

Зои криво улыбнулась. Он уже приготовился к очередной шутке в свой адрес, но вместо этого девушка сказала:

– Я бы не беспокоилась о них. У тебя куча собственных дел в этой вселенной.

Но он все равно беспокоился. Каждый раз, загадывая что-то хорошее для себя, он отнимал это у другой версии себя. Эфраим многим причинил боль – а некоторых своих двойников и вовсе заставил пройти через ад. К примеру, Эфраима, который пришел домой и узнал, что его мать попала в больницу за попытку самоубийства, хотя за день до этого вела себя идеально. Это были не чужие ему люди – он точно знал, что они чувствовали.

– Что с моей мамой в этой вселенной? – внезапно спросил он.

Зои побледнела.

Он выпрямился и посмотрел ей прямо в глаза.

– В чем дело?

– Боже, я все думала, как сказать ему, когда он вернется, – ее голос задрожал. – Эфраим, она умерла. Ее убили.

– Это случилось после того, как твой Эфраим ушел?

– Ее нашли через несколько дней. Она погибла в тот день, когда он переместился в другой мир.

– Мне нужно вернуться домой – в дом Эфраима. Ну ты знаешь, что я имею в виду.

– Зачем?

– Мне нужно знать, что случилось.

– Я тебе только что сказала! Ты не захочешь видеть то, что там осталось. Кроме того, там Нейт точно будет тебя искать.

– Мы все равно с ним встретимся. Он следовал за мной через целую кучу вселенных. И привел именно туда, куда хотел, в свой родной мир.

– Тогда я пойду с тобой, – объявила девушка.

Эфраим пристально посмотрел на нее. В последний раз, когда он согласился на ее помощь, Джену застрелили.

– Нет. Я справлюсь сам, все будет в порядке.

Зои, казалось, хотела поспорить, но затем пожала плечами.

– Хорошо. Просто помни о комендантском часе. Полицейские разыскивают тебя.

– Они думают, что он убил собственную мать? – спросил Эфраим.

– Они стали подозревать, когда не смогли найти ни тебя, ни Нейта. Но они еще думают о том, что с тобой тоже могло приключиться что-то дурное.

– Я буду осторожен. Завтра увидимся?

– Я буду тебя ждать здесь после школы. Возможно, тебе стоит пропустить ее, не привлекать внимания. Слишком много вопросов появится после столь долгого отсутствия.

– Школы? Но ведь сейчас летние каникулы.

Она фыркнула:

– У нас их не было со времен детского сада.

Эфраим вздрогнул.

– Какое ужасное место, просто кошмарное. Спасибо, Зои. За все. Я знаю, для тебя все это тоже тяжело.

– Я делала это не для тебя.

– Могу я попросить тебя еще об одном одолжении? У тебя не найдется обуви моего размера?

Подошвы ног были ободранными и грязными.

Она склонилась к краю кровати и подняла простыню. Пошарив под кроватью, девушка через мгновение выудила одну розовую сандалию, потом вторую.

– Спасибо, – он натянул их на ноги.

Эфраим хотел обнять девушку на прощание, но сообразил, что та едва ли захочет обниматься с незнакомцем, даже – особенно – если он похож на ее парня.

Но, возможно, он опять ошибался. Когда он закрыл за собой дверь спальни, Зои внезапно стала выглядеть очень одинокой.

Глава 21

Эфраим проверил почтовые ящики снаружи здания и с облегчением увидел, что жил в той же самой квартире. Более того, подошел даже ключ от подъезда.

Дверь в квартиру была крест-накрест заклеена желтой полицейской лентой. Он сорвал ее с замка и трясущимися руками вставил внутрь ключ.

Из помещения пахнуло волной спертого воздуха с отвратительным запахом. Он поперхнулся и прижал потную футболку к лицу. Запах собственного тела оказался ненамного лучше.

Эфраим включал свет, двигаясь по пустой квартире. Отчетливый запах гниения становился все хуже, по мере того как он шел по коридору. Он дошел до кухни и включил лампу.

На этот раз не было ни таблеток, ни початой бутылки. Ни тела. Только кровь – везде. Коричневые высохшие пятна покрывали стол и вытертый линолеум. Брызги на плите и сушилке напоминали томатный соус.

У Эфраима подкосились ноги, и он упал на колени. Что бы ни случилось здесь, это было не самоубийство. Больше походило на бойню.

Он добрался до своей комнаты, захлопнул дверь, спасаясь от вони, и рухнул на кровать, уткнувшись лицом в подушку и закрыв глаза.

Та женщина не была его матерью и приходилась ему родней не больше, чем другой Эфраим. Но эта мысль не утешала; он не в силах был думать о ней иначе, чем как о человеке, которого знал всю жизнь. Но кто убил ее и почему?

Нейт.

Эфраим перекатился на спину и сел. Насухо вытер глаза, затем нагнулся, включив напольную лампу у кровати.

Как и все остальное в этой вселенной, спальня казалась одновременно знакомой и чужой. Некоторые вещи он хорошо знал: зачитанные книги, подаренные отцом на день рождения, полка над столом, где они всегда стояли; старый плюшевый мишка, которого Эфраим везде таскал с собой до пяти лет; деревянный скелет трицератопса, который мама помогла ему собрать, после того как он съездил с классом в музей естественной истории.

Мебель ничем не отличалась от прежней, но на столе вместо тринадцатидюймого экрана, к которому он привык, стояли два больших широких монитора. Компьютера Эфраим не увидел – скорее всего, его забрала полиция, – но мог поспорить, что тот был гораздо лучше его собственного отремонтированного «Гейтуэя». Кто-то уронил на ковер картонный футляр с камнями и наконечниками стрел американских индейцев. Их двойник наверняка собирал вместо монет.

У погибшего Эфраима явно водились деньги, судя по жидкокристаллическому телевизору в углу, горам комиксов на полу и забитому одеждой шкафу, на некоторых предметах до сих пор остались этикетки. Эфраим тоже хотел иметь именно такие вещи. Он почти позавидовал своей другой версии, но затем вспомнил: она потеряла все, что действительно имело ценность, включая жизнь.

Нужно было выбираться отсюда. Не только из квартиры, а из этой вселенной.

Эфраим выключил свет и вышел в коридор. Его чуть не вырвало, когда он вновь почувствовал запах. Теперь, когда он знал, в чем было дело, смрад казался даже хуже, чем раньше.

Нет, он и был хуже. Усилился в дальнем конце коридора. В ванной оказалось пусто, значит, оставалась спальня матери. Было глупо идти туда. Лучше убежать прямо сейчас.

Эфраим задержал дыхание и носком ноги толкнул дверь. Та негромко скрипнула и открылась, приглушенный свет из ванной золотистым треугольником упал на покрывало. Эфраим разглядел темно-красные брызги на стене и передней спинке кровати. Кремовые подушки стали жесткими, пропитались ржавчиной.

Здесь убили кого-то еще. Может, в этой вселенной мать тоже встретила Джима?

Эфраим заметил фото в рамке на ночном столике. Он подошел, повернул торшер, стараясь не смотреть на окровавленную кровать, и пристально всмотрелся в заляпанную кровью фотографию.

Эфраим узнал мужчину на фото, хотя не видел его уже больше семи лет. Дэвид Скотт обнимал жену за плечи, другой Эфраим стоял в центре. Фотографию, кажется, сделали недавно – мальчишке было около четырнадцати.

Если отец в этой вселенной остался с семьей, значит, второй жертвой был…

– Папа? – позвал Эфраим.

Глава 22

Эфраим сидел на скамейке в парке Грейстоун. В это время ночи здесь было необыкновенно тихо, особенно теперь, без тихого плеска старого фонтана. В квартире, где погибли родители, Эфраим оставаться не мог, но и с Зои пока встречаться не хотел.

Теперь, зная, что монета на самом деле не была волшебной, и никаких чудес не происходило, Эфраим чувствовал себя бессильным и одиноким.

Поблизости хрустнула ветка. «Вот тебе и побыл в одиночестве».

С электрическим кашлем рядом с ним ожил фонарь. Эфраим подпрыгнул, увидев за столбом черную квадратную тень.

– Кто здесь? – воскликнул он. Неужели Нейт выследил его?

Сгорбленная тень распрямилась и удлинилась. Когда она приблизилась, Эфраим увидел мужчину лет сорока в черном плаще, с длинными светлыми волосами и приличной щетиной. А еще он казался странно знакомым.

– Парень, что ты тут делаешь? – спросил он. – Зачем вернулся?

Вернулся?

Незнакомец склонил набок голову и посмотрел на Эфраима, двигаясь так, чтобы не заслонять свет фонаря.

– Ошибся. Спутал тебя с другим.

– Со мной такое уже случалось.

Мужчина сел рядом. Эфраим отпрянул, но от незнакомца не несло, как от бездомных, которые обычно ошивались в парке; от его одежды даже пахло свежестью и моющим средством.

– Пялиться невежливо, – заметил незнакомец.

Эфраим зевнул.

– Простите, – он потер глаза. – Я вас знаю?

Мужчина вытащил из кармана жирный пакет из «Твин Донат», открыл его и протянул Эфраиму:

– Хочешь?

Тот помедлил.

– Ой, да ладно. Они свежие. Сегодня купил.

Эфраим не ел с самого утра. Он нерешительно вытащил сладкий пончик с бостонским кремом. Первый кусочек лишь еще больше раззадорил его голод. Он прикончил пончик в три укуса, едва ли почувствовав теплый крем внутри, облизнул испачканные в шоколаде пальцы и потянулся за вторым. Прежде чем он успел спросить, мужчина отдал ему пакет.

– Держи, – незнакомец похлопал себя по животу. – Я лишился аппетита, когда ты несколько часов назад ввалился в эту вселенную.

– Спасибо, – выдавил Эфраим, не переставая жевать. – Стойте, что? – Он с трудом проглотил непрожеванный кусок и уставился на мужчину. – Вы это заметили?

– Я довольно чувствителен к квантовым перемещениям, – ответил тот. – Или, по крайней мере, мой желудок.

Внезапно Эфраим понял, что рядом с ним сидел тот самый человек, который отдал монету и контроллер Эфраиму и Нейту. Именно о нем упоминала Зои.

Эфраим вытащил диск из кармана.

– Значит, теперь она у тебя, – выдохнул незнакомец.

– Вы знаете, что это? – Эфраим сжал монету и выпрямился. – Можете рассказать мне о ней? Как она работает?

– Помедленнее, Эфраим. Мы и до этого доберемся, – он почесал щеку с таким звуком, будто водил пальцами по наждачной бумаге. – Прости, тебя ведь так зовут, да?

– Эфраим Скотт.

Мужчина кивнул.

– Значит, что-то случилось с тем другим, раз монета оказалась у тебя.

– Это если вкратце.

– Повезло тебе, – мужчина дотянулся до пакета и с отсутствующим видом вытащил пончик.

– Я думал, вы сказали, что лишились аппетита, – заметил Эфраим.

– Мне нужна не еда. Я так лучше думаю, – сказал мужчина. Он откусил кусочек и спокойно принялся жевать.

– Вас сюда тоже привела монета? – спросил Эфраим.

– Или наоборот, уж как на это посмотреть. У нас была команда из двух человек, мы исследовали параллельные вселенные. Затем я потерял напарника. Только он мог использовать монету, и я застрял здесь. И очень долго ждал кого-то, кто бы помог мне выбраться.

– Вы имеете в виду Эфраима и Нейта из этой вселенной?

Мужчина сузил глаза.

– Да. Я доверил двум детям самую продвинутую технологию, какую только видел этот мир. И, как оказалось, совершил ошибку. Эти малолетки обещали вернуть меня в мой мир, но затем бросили.

Он смахнул пудру с черных брюк.

– Но почему вы выбрали их? Откуда знали, что они смогут использовать монету и контроллер? Если только… – Эфраим придвинулся ближе и присмотрелся к незнакомцу. Слабым, еле слышным голосом он спросил: – Кто вы такой?

Пришелец из другого мира подмигнул ему.

– Давай, чтобы не запутаться еще больше, ты будешь звать меня Натаниэлем. Я никогда не любил это имя, но со временем привык.

Эфраим смотрел на собеседника, не в силах поверить собственным глазам. Но теперь, услышав ответ, он знал, что мужчина говорил правду. Вот почему он показался таким знакомым. Он выглядел как Натан, только лет на тридцать старше.

– Вы другой Натан? – спросил он.

– Угу. Я – аналог твоего друга. Мы же вечно выскакиваем неожиданно, да?

– Аналог?

– Это наш термин для близнецов в параллельных вселенных. Генетически мы одинаковые, как клоны, но благодаря неотъемлемым свойствам разных вселенных личности из нас получаются разные.

– Мы, как близнецы, разделенные при рождении, да?

– Неплохая… аналогия, – засмеялся Натан.

Эфраим нахмурился.

– Вы – двойник Натана. Но вы такой… старый.

– Спасибо, парень. В разных параллельных мирах временная шкала может отличаться – но для их посещения тебе понадобится дополнительный диапазон в контроллере. Технически я из возможного будущего, – он прожевал еще один кусок пончика. Капелька красного джема выступила в уголке губ.

– Почему Нейт не узнал вас?

Натаниэль языком слизнул джем, чем сразу напомнил Эфраиму друга, с которым они вместе выросли.

– Даже если бы он что-то такое заподозрил, то его разум отбросил бы такую версию и нашел логичное объяснение. Думаю, возможно, какую-то связь он почувствовал, вот почему они с другом вообще выслушали мой бред про путешествия по параллельным вселенным.

Эфраим взвесил монету в руке.

– Значит, это действительно часть некой… машины? – Он немного разочаровался от того, что на самом деле никакой магии не существовало, в смысле никаких фей и волшебников, пусть Джена и говорила о том, что любая продвинутая технология по сути является той же магией. Хотя нет, это говорила Зои.

Натаниэль взял монету из ладони Эфраима и осмотрел со всех сторон, словно проверяя степень ущерба.

– Хм. Требует подзарядки, но в остальном она в хорошем состоянии, – он протянул ее обратно, зажав большим и указательным пальцами. – Это часть портативного когерентного двигателя, – сказал он. – Мы прозвали его устройством Харона, так как…

– Она похожа на монету, – сказал Эфраим. Он помнил, что в греческой мифологии Харон за одну монету перевозил души умерших через реку Стикс в загробный мир.

Натаниэль ухмыльнулся.

– Верно. Ученые – мастера каламбуров. По крайней мере наши ученые. Это важнейшая часть системы, одновременно движок и навигатор. А контроллер больше похож на записывающее устройство.

– Для чего она нужна? – спросил Эфраим.

– Ее можно использовать для массы вещей, но мы применяли прибор для исследования и каталогизации параллельных вселенных. Некоторые из них даже не существовали в полной мере, пока мы на них не посмотрели, – именно это мы называем когерентностью.

Эфраим помахал над головой правой рукой, показывая, что последний кусок информации прошел мимо него.

Натаниэль щелкнул языком.

– Неужели современных детей не обучают основам квантовой механики?

– Я учусь в старшей школе. Думаю, в будущем дети будут это изучать в первом классе.

– Конечно, нет. Там они изучают классическую физику, – ответил Натаниэль.

– Отлично, – отозвался Эфраим. Он не мог понять, шутит его собеседник или нет. – Так что такое когерентность?

Натаниэль вернул ему монету.

– В моем мире лишь горстка людей понимает весь процесс в полной мере, ну или делает вид. Честно говоря, я знаю лишь какие кнопки нужно нажимать. Но мне объяснили так: когда что-то должно случиться, возникает связанная с этим моментом волна вероятности, включающая в себя все возможные результаты действия. Когда же событие происходит, то возможности становятся реальностями – раскалываясь на одну или несколько параллельных вселенных. Это и называется «когерентность».

– Мы даже что-то такое уже поняли. Ну Джена поняла, а я лишь запомнил то, что она сказала.

– Джена? – Натаниэль пристально посмотрел на Эфраима. – Она тоже здесь?

– Да. В некотором роде. В вашем мире Джена тоже есть?

Натаниэль помедлил, затем кивнул.

– Она… в порядке? Не знаю, вы вели себя… словно не ожидали, что она будет здесь. – Или пришелец не хотел, чтобы это было так? Одну из Джен совсем недавно убили. Неужели что-то подобное случилось и во вселенной Натаниэля?

– Нет-нет. Она в порядке. По крайней мере была, когда я видел ее в последний раз, – сказал Натаниэль.

– А она была вместе с вашим Эфраимом?

– Мы отклонились от темы. Ты же вроде хотел узнать побольше о монете или как?

– Да, ладно. Простите, – Эфраим пару раз подбросил монету, а потом вспомнил, что держит в руках вычислительный инструмент. Сколько раз он уже ее ронял? – Так как она работает? То есть на самом деле?

– Диск – это что-то вроде гироскопа, гироскопического компаса. По таким корабли ориентируются, где север и юг. Только этот диск задает направление по квантовым координатам, запрограммированным контроллером.

– А без контроллера?

Натаниэль резко втянул воздух через сжатые зубы.

– Тут все гораздо… сложнее. Риск больше. Конечно, устройство по-прежнему можно использовать, но тогда координаты задаются случайным образом, в зависимости от расположения монеты.

– То есть орел несет тебя в одном направлении, а решка – в противоположном?

– Совершенно верно. Хотя мой напарник, кажется, мог незначительно влиять на результат и уменьшать степень случайности в пределах параметров направления, заданного монетой. Он как будто интуитивно чувствовал ее, или наоборот.

Значит, монета – или гироскоп – использовала желания Эфраима как ориентир для переноса по вселенным, так как его разум был сконцентрирован на том, чего он хотел. И неважно, как приземлялся четвертак, орлом или решкой.

– Я так понимаю, ты попал в затруднительное положение. Без контроллера монета экономит энергию, а потому не просто переносит тебя в другую вселенную, а меняет местами с твоим аналогом, – объяснил Натаниэль. – Вроде как работает в энергосберегающем режиме. Я такого никогда не делал, но вот Эфраим пробовал. Это, по меньшей мере, неудобно. Если использовать монету часто, она полностью разряжается.

– Аналоги, которых я заменил… они в порядке? – спросил Эфраим.

– Возможно, они сбиты с толку сдвигом реальности, если вселенные, в которые они попали, сильно отличаются от их собственных. Но сам процесс им не вредит. Физически, – он потер щеку.

– Хоть одна радость. А монету можно зарядить?

– Да, но только подключив контроллер. И самое важное: ты должен произнести клятву, – сказал Натаниэль.

– Какую клятву?

– Ну, знаешь: «Во тьме ночной, при свете дня…»

Звучало очень знакомо.

Он вдруг вспомнил. Зеленый Фонарь[5] произносил эту клятву, когда заряжал кольцо силы от блока питания.

– Что, правда? – спросил Эфраим.

– Нет, конечно. Но мы все равно ее произносили, – ухмыльнулся Натаниэль. Он хоть и вырос, но явно остался горячим поклонником комиксов.

Эфраим опустил гироскоп обратно в карман:

– Не думаю, что Нейт даст мне зарядить монету, если только не получит с этого какую-то выгоду.

– Не даст, – Натаниэль скорчил гримасу. – И он сделает все, только чтобы забрать ее у тебя и передать тому, кем сможет манипулировать.

Интересно, откуда этот человек столько знал о Нейте? Он просто хорошо себя знал или дело заключалось в чем-то ином? Каким был сам Натаниэль в возрасте Нейта?

– Почему у вас или Нейта монета не работает? – спросил Эфраим.

Натаниэль рассеянно почесал локоть.

– Вопрос безопасности. Команда из двух человек гарантирует, что ни один из них не сможет захватить устройство, так как каждый компонент настроен на биометрические параметры своего оператора. Вот почему если кто-то другой получит диск, то использовать его не сможет. Но система не совершенна – устройство не видит слабых различий в пользователях, вроде небольших генетических изменений, существующих в разных аналогах одного и того же человека. На взгляд монеты, все Эфраимы одинаковы.

– И что, по-вашему, Нейт станет делать теперь?

– Он застрял, здесь другого Эфраима не найти. Поэтому он попытается склонить тебя к сотрудничеству, чтобы при первой же возможности избавиться. Или он просто тебя убьет. У него проблемы с нервами.

– Я заметил.

– Он не смирится с мыслью, что у тебя есть что-то, чего у него нет. Как только монета будет заряжена, ты-то сможешь выбраться отсюда без него.

Эфраим подпрыгнул.

– Но если я смогу отнять контроллер у Нейта, его сможете использовать вы! Я хочу сказать… вы поможете мне вернуться домой? – Эфраим с надеждой посмотрел на собеседника.

Тот рассмеялся:

– Забавно. А я хотел попросить о помощи тебя. Я тут уже десять лет торчу. Если получишь контроллер, я поставлю любые координаты, какие захочешь, только обещай сначала вернуть меня в мой собственный мир. Согласен?

– Договорились.

Натаниэль встал, они пожали друг другу руки. Странно было видеть мужчину, в которого однажды превратится его друг. Он был, по крайней мере, на фут выше Эфраима.

А как выглядел будущий Эфраим?

Натаниэль спрятал руки в глубоких карманах плаща.

– Удачи тебе, парень.

– А где мне вас искать… здесь? – Эфраим неуверенно оглядел парк. Скорее всего, Натаниэль был бездомным. Причем не только в буквальном, но и в переносном смысле.

– Я живу в одном из старых коттеджей за усадьбой.

– Незаконно живете там?

– Работаю смотрителем старой собственности Грейстоунов. Идут разговоры о том, чтобы превратить главное здание в музей, но, если его разнесут вандалы, ничего не получится. К тому же так я могу присматривать за тем, что тут и как, – ответил Натаниэль. – Ты постарайся не влипнуть в неприятности.

– Ой, чуть не забыл, – крикнул Эфраим. – Почему гироскоп выглядит как четвертак?

– Эфраим таскал с собой такой четвертак еще со школы, фокусы показывал. Так что такая форма показалась подходящей, – Натаниэль обошел фонтан справа и вскоре растворился среди деревьев.

Эфраим узнал многое о монете, но вопросов стало еще больше. Из какого же бредового будущего пришел Натаниэль? Зачем создали устройство Харона? Как умер старший аналог Эфраима?

Ну и главное, как украсть контроллер у Нейта?

Эфраим к нему подобраться не мог, он плохо понимал местную искаженную версию своего друга, – но кое-кто знал его довольно хорошо. И Эфраим рассчитывал, что Зои окажется такой же умной, как и ее аналог в его родном мире.

Глава 23

Летняя школа оказалась даже хуже, чем представлял Эфраим. В здании не было кондиционера, и к тому времени, как он дошел до своего шкафчика, пот с него лился градом. Он принялся крутить колесико на замке, надеясь, что код не изменился, но тут ощутил прохладное прикосновение чьей-то руки на предплечье.

– Что ты здесь делаешь? – прошипела сзади Зои.

– Я кучу занятий пропустил, – ответил Эфраим. – Не хочу совсем отстать.

– Прекрати валять дурака. Это серьезно. Ты знаешь, что тебе тут не место, – она откинула челку с лица и гневно воззрилась на него.

Эфраим повернулся, привычно прислонившись спиной к шкафчику, и окинул Зои взглядом. Она была в белой кофточке с короткими рукавами, шортах хаки и зеленых сандалиях. Волосы собраны сзади в хвост, и теперь, увидев девушку при дневном свете, он заметил, что она была смуглее Джены.

– Ты обо мне беспокоишься или не хочешь тут меня видеть, так как я напоминаю тебе о нем?

Зои сузила глаза:

– Я просто не хочу, чтобы Нейт получил что хочет. Монета с тобой?

Эфраим кивнул.

– Идиот. Это твой единственный билет домой. А если он ее отберет? Ты застрянешь здесь.

– Я и так застрял здесь, а надежного тайника у меня нет. Кроме того, я пришел сюда потому, что хотел тебя увидеть, – ответил он.

Она склонила набок голову. Эфраим описал все, что увидел дома.

– Я же говорила тебе не ходить туда, – сказала она, болезненно поморщившись.

– Зои, расскажи мне, что произошло.

– В газетах писали, что все похоже на убийство и самоубийство. Считают, что это сделал Дэвид Скотт.

– Спорим, Нейт его подставил. Полиция нашла оружие? В газетах об этом писали?

Зои пожала плечами, стараясь не смотреть ему в глаза.

– Ты не знал Дэвида. Думаю, он мог такое сделать. Полиция хотела поговорить с Эфраимом, но я сказала, что той ночью он был у меня.

– Думаю, его исчезновение выглядело подозрительно.

Она кивнула.

– Исчезновение Нейта тоже. Я сказала, что они отправились в поход, что ему нужно время свыкнуться со смертью родителей.

Эфраим повернул замок вправо и дернул. Тот открылся. На пол выпорхнул свернутый лист бумаги. На мгновение он подумал, что у него острый приступ дежавю.

Он наклонился и открыл записку. Сверху почерком Нейта было написано: «Добро пожаловать домой». А затем шел темный зернистый снимок с телом Джены в фонтане.

– Ублюдок, – выдавил он, не в силах отвести глаз от отвратительной картины.

– Что там? – Зои уже коснулась записки, но он отдернул руку.

– Тебе не нужно это видеть, – сказал Эфраим и медленно поднялся, по-прежнему не сводя взгляда с фотографии.

Зои ударила кулаком по соседнему шкафчику.

– Не надо так со мной. Не надо меня защищать. Дай мне помочь, идет? – Она скрестила руки.

Все больше мрачных студентов заходило в коридор. Проходя мимо, они с любопытством смотрели на Эфраима и Зои – особенно на Эфраима. Ученики принялись греметь дверцами шкафчиков, шуршать книгами и перешептываться.

Эфраим молча передал девушке фото. Она ничего не говорила, пока он собирал тетради и запихивал их в рюкзак. Он понятия не имел, какие из них ему сегодня понадобятся.

Зои смяла листок и швырнула его в шкафчик Эфраима.

– Вот дерьмо, – выдохнула она.

– Ты как?

– Это была я, – сказала она. – Это была я! Какая же он тварь! Больная психованная тварь!

Внезапно Эфраима озарило, он снова вытащил записку, расправил ее и внимательно изучил надпись. Почерк явно принадлежал Натану. То есть Нейту.

– Я знаю, почему он это сделал, – сказал он.

– Что? – Зои проверила время на мобильнике и с беспокойством посмотрела в конец коридора.

– Я знаю, почему Нейт оставил мне инструкцию в тот день, когда я нашел монету! Он не помогал мне. Он пытался помочь себе самому.

– Похоже на то.

То же самое произошло с Натаниэлем и его напарником. Нейт попал во вселенную Эфраима, но с одним контроллером обратно вернуться не мог.

– Он не был уверен, что монета сработает в руках аналога, поэтому решил проверить ее на мне.

Может, Натаниэль рассказал Нейту и другому Эфраиму о том, как использовать монету без контроллера, но при Зои они об этом никогда не говорили.

Девушка постучала по записке.

– Что ты собираешься делать?

– Не знаю. Может, смогу его уговорить.

Она фыркнула.

Прозвенел звонок, и Зои с хлопком закрыла дверцу.

– Проклятие, нам надо на урок. Пошли, – она потащила его по коридору. Остальные учащиеся уже исчезли, словно тараканы, разбежавшиеся при ярком свете.

– Ты чего так перепугалась? Постой! Я даже не знаю, в каком классе у меня первое занятие, – сказал Эфраим.

– У нас одинаковое расписание до третьего урока. Я тебе все расскажу на перерыве. Давай! Нельзя, чтобы тебя поймали в коридоре во время занятий.

Зои остановилась перед дверью в класс, где у Эфраима обычно шла алгебра, и зашла внутрь, когда прозвенел последний звонок.

Внутри царила духота. Окна были закрыты, и двадцать студентов сидели на своих местах, смотря прямо перед собой и обливаясь потом.

– А где учитель? – спросил Эфраим, когда они заняли два места сзади.

– На свободном уроке нет учителя.

– Мы просто… будем сидеть здесь?

– Все сорок минут. А теперь тише. Если нас услышат, то вызовут в дисциплинарный кабинет.

– Это так плохо? – Он мог поспорить, что там, наверное, были кондиционеры.

– Там, откуда ты пришел, есть телесные наказания? – спросила Зои.

– Невежливо подшучивать над несведущим гостем, – ответил Эфраим.

– Не так громко, – прошептала она. – И это не шутка, как бы ужасно ни звучало.

Пока Эфраим ждал Зои в кафе на ленч, кто-то сел напротив. Он с трудом узнал Майкла Гупала: тот был тощим, фунтов на сто легче аналога из вселенной Эфраима.

– Привет, – нерешительно сказал Эф.

– Что ты здесь делаешь? – спросил Майкл.

– В смысле?

– Он тоже вернулся, да?

– Кто?

Майкл нервно огляделся.

– Ты же сказал, что позаботишься о Нейте.

– Я такое говорил?

Майкл, казалось, пришел в ужас.

– Чего ты боишься? – спросил Эфраим.

– Ты знаешь, на что он способен, – сказал Майкл. Он помедлил, затем вытащил сложенный лист бумаги и поначалу даже не хотел его отдавать. – Нашел утром в шкафчике. Все как раньше. Мне не следовало верить тебе.

На листке, словно в комиксе, располагалось четыре снимка. На первой вспышка фотоаппарата освещала Майкла, на его лице ясно читался ужас. На второй он с закрытыми глазами и белой, восковой кожей лежал в гробу, одетый в официальный костюм. На третьей оказались похороны, мужчина и женщина в траурных одеждах стояли на кладбище у свежевырытой могилы. На четвертой был могильный камень с надписью «Майкл Амир Гупал, любимый сын».

Эфраим отдал листок Майклу.

– Явная фальшивка. Нейт – виртуоз фотошопа, – сказал Эфраим, хотя знал, что снимки были настоящими, только пришли из параллельной вселенной, где Нейт, похоже, сделал что-то ужасное с аналогом Майкла. – Не стоит об этом беспокоиться, – спокойно сказал и тут же вспомнил про Джену в фонтане.

Сколько еще человек умерло из-за Эфраима?

Майкл вновь понизил голос:

– Ты обещал, что он исчезнет.

Это была даже не его вселенная. Стоило ли выполнять обещания своего аналога? Он просто хотел забрать контроллер и вернуться домой.

Но если у Нейта больше не будет контроллера, он потеряет доступ к другим вселенным. Больше не сможет запугивать людей, убивать, не боясь последствий. Помогая Натаниэлю вернуться в родную вселенную, Эфраим сможет защитить не только себя, но и других.

– Я работаю над этим, – сказал Эфраим. – О снимках не беспокойся. Нейт ничего тебе не сделает, он только пугает.

Эфраим подозревал, что, запертый в собственной вселенной, Нейт ничего делать не станет, здесь его могли отследить, поэтому сейчас Майкл, скорее всего, был в безопасности.

Майкл посмотрел за спину Эфраима и поднялся.

– Надеюсь, ты прав, – сказал он и быстро ушел.

Зои с подносом еды в руках села на место Майкла.

– А он чего хотел?

– Нейт запугивает учеников снимками из других вселенных.

Зои сморщилась:

– Все началось как игра, но стало гораздо серьезнее. Половина школы его ненавидит или боится, половина обожает.

– Обожает? Почему?

– У него есть средства. Он платит ботаникам за то, чтобы они делали за него домашние задания. Покупает подарки девушкам и водит их в дорогие рестораны. Думаю, даже директор берет от него взятки. Фактически Нейт управляет школой.

– Откуда он взял столько денег?

– Наверное, из других миров, – пожала плечами Зои.

– И когда это началось?

– Пару лет назад, с тех пор как они получили монету и контроллер.

– Хочешь сказать, другой Эфраим тоже принимал в этом участие? Как он мог?

– Эфраим всегда соглашался с Нейтом, – Зои потыкала вилкой еду на тарелке. – Мне это тоже не нравилось. Наконец он решил положить всему этому конец, и взгляни, что с ним стало.

– Почему бы просто не подать жалобу на Нейта? В моей вселенной серьезно относятся к угрозам учащимся.

– Это не твоя вселенная. Как я уже говорила, Нейт всегда находит способ получить то, что хочет.

– Поверь, я помню об этом.

Школа оказалась кошмарным местом. Уроки были гораздо сложнее, чем должны бы в одиннадцатом классе. Большинство, казалось, больше подходило для колледжа, но Эфраим решил, что в этом нет ничего удивительного, раз все учились круглый год. Только на физике от него сразу потребовали продвинутых методов вычисления, о которых он не имел никакого понятия. Странно даже, что в таких условиях только Нейт сошел с ума.

Пока они ели, Эфраим рассказал о встрече с Натаниэлем прошлой ночью, удивился тому, насколько сильно Зои разозлилась:

– Этот идиот заварил всю кашу! – выпалила она. – Он все это время прятался здесь, пока Нейт становился все сильнее и сильнее. Мой Эфраим остался бы в живых… – Она с такой силой воткнула пластиковую вилку в тарелку, что те аннигилировали друг друга в кратком взрыве белых зубьев и пенопластовых обрывков. – Почему он ничего не сделал? – со слезами воскликнула девушка.

На них сразу уставилась куча народа, но Эфраим решил не обращать на них внимания, а понизил голос, пытаясь ее успокоить:

– А что он должен был делать? Избить пацана вдвое моложе себя? Даже попытайся он это сделать, вспомни, насколько Нейт безумен. И у него есть оружие. Может, он и подросток, но от этого не менее опасен.

– Не знаю. Он должен был что-то сделать.

– Теперь он хочет помочь.

– Только потому, что хочет попасть домой. Как и ты.

– Зои, это нечестно.

Какое-то время они притворялись, что едят, хотя Эфраим просто гонял еду по тарелке, пытаясь придумать, что бы такое сказать, чтобы вновь не огорчить девушку. Ответ буквально возник из воздуха, когда кто-то за ними уронил сложенный лист, вырванный из блокнота, прямо на колени Эфраиму и в спешке удалился. Тот не успел рассмотреть, кто это был.

– Один из сторонников Нейта, – сказала Зои.

– То есть одна из его жертв? – спросил Эфраим. – Еще одна записка, – он развернул листок и прочел: – «Заходи после школы. Ты знаешь, где я живу. Н2».

– Мило, – он скомкал бумагу и швырнул в свою чашку с желе. – Он хочет меня видеть.

– Ты же не пойдешь? – спросила Зои.

– Поговорить с ним рано или поздно все равно придется.

– Тогда ты не пойдешь один.

– Это хорошая возможность, что он мне поверил, Зои. Единственный способ подобраться поближе и украсть контроллер, если он откажется сотрудничать. У нас патовая ситуация. Я нужен ему так же, как он мне.

– Если ты уверен, – она закусила губу. – Просто обещай быть осторожнее.

Эфраим никакой уверенности не чувствовал, но знал, что идти надо. Если он не покажется или приведет с собой еще кого-нибудь, Нейт поймет, что противник испугался, и тогда Эфраим станет еще уязвимее. А подвергать опасности Зои он и вовсе не собирался. Нейт уже убил ее однажды.

– Не беспокойся обо мне, – сказал он, надеясь, что сейчас в нем говорит не только оптимизм.

Глава 24

Дверь в доме Нейта открыла Шелли. Увидев Эфраима, она, казалось, удивилась не меньше его самого. В предыдущей вселенной ее аналог выглядел иначе: здесь она коротко остригла свои каштановые волосы на затылке, но челку оставила длинной, с пробором посередине, и та обрамляла лицо. Из-за густо накрашенных век девушка походила на енота, но, кажется, здесь такое было в моде. Оставался вопрос, одевались ли близняшки в этой вселенной одинаково: та Мэри, которую знал Эфраим, никогда бы не надела такую обтягивающую футболку, больше похожую на комбинацию, и джинсовые шорты, которые Натан мог представить лишь в самых безумных мечтах.

– Тебе не стоит здесь быть, – сказала Шелли.

– Я тоже рад тебя видеть, – ответил Эфраим. – Я пришел поговорить с Нейтом. Он меня пригласил.

Она распахнула перед ним дверь:

– Наверху.

Пока Эфраим проходил мимо, Шелли прошептала ему на ухо:

– Будь осторожен. Не верь ни одному его слову.

От ее дыхания и волос пахло табачным дымом.

Он стал медленно подниматься по лестнице в комнату Нейта. Деревянные перила шатались под рукой. В его вселенной именно Эфраим с Натаном их расшатали, когда в детстве часто съезжали по ним вниз. Может, здесь произошло то же самое. Когда эта версия его друга превратилась в монстра?

Эфраим постучал в дверь комнаты.

– Да-да, – откликнулся Нейт.

Он сидел за столом в плотной голубой толстовке, зачем-то выкрутив на максимум кондиционер, небрежно роясь в стопке комиксов.

– Шелли меня впустила, – сказал Эфраим.

Нейт взглянул на него и улыбнулся:

– Шелли? Рад, что ты решил прийти. Хотел тебе кое-что показать.

Эфраим сел на кровать и осторожно огляделся. Как и в комнате его двойника, здесь была масса дорогих вещей. У Нейта стоял сорокадюймовый телевизор с высоким разрешением, к которому были подключены пять приставок, включая те, что Эфраим никогда не видел, например «Нинтендо Революшн» и «Сега Слипстрим». На столе и на полу громоздились стопки книг, полки ломились от дисков и комиксов. Цифровая «зеркалка» лежала на полу в окружении линз и кабелей.

Нейт уронил стопку комиксов на кровать рядом с Эфраимом:

– Начни с этого.

Эфраим взял несколько верхних. Там оказалась мини-серия из пяти выпусков от «DC/Марвел» под названием «Справедливость Х». Он никогда о такой не слышал, хотя, судя по датам на обложках, вышла она еще в прошлом году.

– Ого, – сказал Эфраим.

– Мы свистнули этот комикс из параллельной вселенной. У меня еще есть игра для «Плейстейшен 3», довольно неплохая кстати. Отличный мультиплеер, – Нейт сунулся под кровать и вытащил еще одну стопу комиксов. – А вот альтернативная версия «Рая Х» и «Истории Земли Х», которые ты бы не увидел в своей вселенной.

– Не может быть, – Эфраим выхватил комиксы из рук Нейта и пролистал.

Тот уселся на полу. Что-то глухо ударилось об пол. В правом кармане его толстовки лежало что-то тяжелое. Скорее всего, пистолет. Может, именно из него этот мерзавец убил Джену.

Эфраим положил комиксы на кровать.

– Здорово, конечно, но я здесь не для этого.

– Я хотел показать тебе преимущества путешествий по параллельным вселенным. Ты еще даже не начал исследовать их возможности. Это, конечно, не твоя ошибка: ты не знал, на что способна монетка с правильным напарником.

– Почему ты просто не подошел ко мне, а вместо этого стал преследовать и подбрасывать записки об исполнении желаний? – спросил Эфраим.

Нейт рассмеялся:

– Получилось очень забавно, кстати. Волшебная монетка! Эфраим иногда мог быть таким доверчивым.

– Да, гениально, ничего не скажешь, – невозмутимо отозвался Эфраим.

Нейт улыбнулся, приняв сарказм за комплимент. Эфраим видел его практически насквозь, так как очень хорошо знал своего лучшего друга, но надеялся, что Нейт не развил таких же отношений с местным Эфраимом. Судя по его поведению, возможно, он был психологически не способен различать мысли и чувства другого человека. Другого преимущества над Нейтом у Эфраима, вполне возможно, могло и не быть.

– Я знал, что ты никогда не поверишь, пока не увидишь собственными глазами, – сказал Нейт. – А потом уже не сможешь отказаться от такой власти.

– И ты уж точно знал, что мне понадобится твоя помощь и контроллер, чтобы вернуться в мою собственную вселенную.

– Честно говоря, я не был уверен, что план вообще сработает. Мы только говорили о такой возможности, но Эф слишком боялся действовать в одиночку, – глаза Нейта вспыхнули. – Правда, свой страх он все-таки преодолел. Хотел забрать монету и оставить меня в твоей вселенной, но погиб, пытаясь удрать.

– Значит, ты использовал меня как подопытную свинку? – разозлился Эфраим. – Как ты смог последовать со мной с одним контроллером?

– У меня ушло не много времени, чтобы выяснить, как переключить устройство в сканирующий режим, но, к счастью, в электронике я разбираюсь неплохо.

– Мой Натан даже инструкции никогда не читал, – заметил Эфраим.

Нейт кивнул:

– Я тоже. Отследить монетку оказалось проще, чем установить беспроводную сеть, а это я мог и в шесть лет сделать. Знаешь, есть вселенные, в которых даже нет Интернета. Примитивные, – Нейт откинул голову и, прищурившись, взглянул на Эфраима. – Так понимаю, Зои рассказала обо мне и моей игрушке. Я польщен. Похоже, ей понадобилось совсем немного времени, чтобы принять в свою жизнь нового Эфраима. А в постель она тебя пустила?

Лицо Эфраима вспыхнуло.

– Нет, ты же не такой, да? – спросил Нейт. – Над этим мы можем поработать.

Эфраим закашлялся. Нужно было соблюдать осторожность, не то Нейт поймет, что Эф уже поговорил с его старшим аналогом из параллельной вселенной.

– Зои сказала, что ты не можешь использовать монету. Сам по себе контроллер бесполезен. Я тебе нужен.

– Или другой Эфраим, – Нейт внезапно замолчал и неожиданно вроде бы почувствовал себя неловко, как будто последнее сказал не всерьез. Правда, актер из него оказался плохой. Он говорил, что думал, ясно дал понять, что Эфраима можно заменить, но, к счастью, не знал, насколько легко можно заменить его самого.

Нейт засунул руку в толстовку, но сейчас лишь угрожал, Эфраим уже понял, что пистолет он держит в другом кармане.

– А тебе нужен контроллер, если хочешь вернуться домой, – сказал он. – Как насчет поработать вместе?

– Ты убил Натана и Джену и черт знает кого еще, – сказал Эфраим. – Ты манипулировал мной. Ты только и делал, что запугивал меня. Мне как-то тяжело поверить в наше сотрудничество.

– Прости за твою подружку, но там, откуда она пришла, их еще много. Вот увидишь, – сказал Нейт.

– Хочешь, чтобы я присоединился к тебе или помог найти мне замену. А потом? Убьешь и меня тоже?

– Как только мы найдем другого Эфраима, который пожелает использовать монету, то сможем отправить тебя домой. Или в любую другую вселенную, которую выберешь. Могу посоветовать несколько особенно интересных.

– Почему ты думаешь, что другой Эфраим захочет тебе помочь? Твой-то хотел избавиться от монеты.

– Не хотел он от нее избавляться. Просто пытался оставить себе – и держать подальше от меня. Ему нравилось прыгать по мирам так же, как и мне. Он – не тот бойскаут, каким ты его считаешь. Не умри он первым, то убил бы тебя и занял твое место. Он же бросил Зои сразу, после того как… – Нейт пожал плечами.

– Продолжай.

– Убил своих родителей.

Эфраим уставился на Нейта. Неужели это правда? Даже думать о таком не хотелось.

– Лжешь. Это ты убил его родителей, – сказал Эфраим. – Иначе как бы ты узнал об их смерти? Ты прибыл в эту вселенную одновременно со мной.

– Эф, у нас тут есть Интернет. Я за ночь быстренько узнал о том, что пропустил. На твоем месте я бы нанял адвоката, прежде чем говорить с полицией об убийстве.

Эфраим даже не подумал, что мог быть причастен к их смерти. Он весь день бродил вокруг школы; это был всего лишь вопрос времени, когда полицейские возьмут его, чтобы допросить после долгого отсутствия.

– Проклятие, – сказал Эфраим. Как он мог доказать, что никого не убивал? Рассказам о другой вселенной явно никто не поверит, и окажется он в психушке, если не в тюрьме.

– Было бы проще спрятать тебя в другой вселенной, – предложил Нейт.

– Нет!

Нейт, похоже, удивился.

– Я… мне здесь нравится.

Эфраиму надо было остаться в этом мире, так как без Натаниэля завладеть и воспользоваться контроллером он бы не смог.

– Вижу, тебе понравилась Зои, – усмехнулся Нейт. – Ради нее стоит задержаться. Спорю, Эфраим оставался здесь только из-за нее.

Без нее действительно не обошлось. Но Эфраима дома ждала Джена. Правда, тут он себе приврал – она могла и вовсе не заметить его отсутствия.

– И что же мне делать? – спросил Эфраим.

– У меня есть прекрасный адвокат, – сказал Нейт. – И несколько друзей в высшем свете. «Друзья», возможно, слишком сильное слово, но как еще назвать людей, которых ты можешь шантажировать? Не поверишь, сколько грязи всплывает в новостях параллельных миров или как много продажных полицейских жаждут, чтобы им заплатили. Думаю, я легко могу решить твою проблему, если что-то с этого получу.

– Ты действительно не имеешь ничего общего с убийством Скоттов? – спросил Эфраим.

Нейт горестно покачал головой:

– Я, конечно, не отговаривал Эфраима от его безумного плана, но я даже не подозревал, что он доведет дело до конца. Думал, он просто болтает. Мы всякие планы строили, но воплотили меньше половины. Например, мы хотели установить границы возможностей монеты. Я не отрицаю, мне приходилось убивать людей. Но его родителей я не трогал. Мне нравилась его мама.

Нейт пристально взглянул на Эфраима.

– Отец Эфраима был неуравновешенным типом. Он появлялся, колотил сына и Мадлен, забирал у них деньги и снова исчезал. Похоже, Эфраим решил, что с него хватит. Он думал, что покинет эту вселенную навсегда, потому это был последний шанс расквитаться с папашей, – Нейт пожал плечами. – Конечно, странно, что он застрелил мать, но это наверняка случайность. Впрочем, он презирал ее за то, что она вообще не перечила Дэвиду.

– Почему я должен тебе верить? – спросил Эфраим.

– Не должен. Я тебя об этом не прошу. Я просто говорю, что не убивал их. И предлагаю помощь, чтобы тебя не посадили.

Эфраим кивнул. Как бы сильно ему не претила эта мысль, без помощи Нейта было не обойтись, если он хотел на какое-то время остаться в этой вселенной. И, если изобразить благодарность за предложение дружбы, этот псих с большей охотой поверит Эфраиму.

– Спасибо.

– Теперь, когда мы определились, хочу тебе кое-что показать, – сказал Нейт.

Нейт подошел к столу и включил компьютер. У него был новехонький «Мак Про» с двумя мониторами. Эфраим подошел ближе и навис над Нейтом, пока тот просматривал изображения.

На них пытали людей. На одной Эфраим заметил надгробие Майкла Гупала. Это был не фотошоп, а реальность. Снимки из других вселенных, где Нейт проделывал кошмарные вещи с реальными людьми – аналогами тех, кого Эфраим знал.

Он отвернулся от экрана. От улыбки Нейта его затошнило сильнее, чем от самих фотографий. Он перевел дух и спросил:

– Другой Эфраим это одобрял?

– Как я уже сказал, он ненавидел то чувство беспомощности, которое возникало, когда отец бил его. Ему нужно было сорвать гнев на ком-то другом.

– А как насчет тебя?

– Это весело. И эти люди всю жизнь надо мной издевались. Сами напросились, – пояснил Нейт.

Эфраим вновь взглянул на экран, борясь с желанием уйти. Заметил миниатюрное изображение убитого Натана, лежавшего под трибунами, но быстро пролистал дальше.

– Не останавливай, это одна из моих любимых, – сказал Нейт. – Как в фильме нуар, тебе не кажется? Я хотел сходить на похороны; так приятно слушать, когда люди тебя хвалят, пусть даже они и лгут.

– Зачем ты мне это показываешь?

– Просто чтобы доказать, что Эфраим был моим соучастником. Он нес даже большую ответственность, ведь без него я бы ничего сделать не сумел. Он не был таким хорошим парнем, как ты; если не будешь осторожен, люди тебя используют.

Эфраим облокотился на стол.

– Не думаю, что я тот, кто тебе нужен. Ничего такого я сделать не смогу, – его голос оборвался.

Нейт пристально взглянул на него.

– Давай прокатимся, – он взял с собой мобильник-раскладушку. – Монета у тебя?

Эфраим засомневался. Он не хотел идти с Нейтом, но других шансов ему могло не представиться.

– Угу.

Нейт большим пальцем раскрыл телефон.

– Это и есть контроллер? – спросил Эфраим.

– А, забыл, ты же ничего не видел еще, – Нейт держал его так, словно демонстрировал новый гаджет на выставке.

В верхней половине устройства светился большой экран, а в нижней, сразу под петлей, виднелась круглая выемка и цифровая клавиатура.

– Это он? – спросил Эфраим.

Контроллер напоминал мобильник в той же степени, в какой монета походила на четвертак. Эфраим с трудом мог поверить, что какой-то изобретатель собрал столь уникальные, высокоточные приборы из самых обычных деталей. С другой стороны, так они не привлекали ненужного внимания, чтобы монета не оказалась в таксофоне или, хуже того, в чьей-то коллекции. Пусть устройство Харона могли использовать только определенные люди – кто-то мог разобраться в технологии и скопировать ее.

Нейт нажал на клавишу, и экран ожил, выдав полоски цифр.

– Это координаты реальностей, которые мы уже посетили, – Нейт напечатал на клавиатуре несколько цифр – слишком быстро, чтобы Эфраим смог их разглядеть. Похоже, всего было десять знаков, первой шла восьмерка.

Нейт протянул ему контроллер нижней половиной вперед:

– Пожалуйста, вставьте двадцать пять центов.

Эфраим вытащил из кармана монету. Та по-прежнему походила на чистый металлический диск. Он провел по ней пальцем, словно мог стереть поверхность и обнажить скрывавшийся внутри четвертак, и вставил в круглое углубление.

По экрану побежали цифры. Диск замерцал, на монете вновь появилось лицо Джорджа Вашингтона.

– Похоже, контроллер скачивает координаты с монеты. Это все вселенные, где ты побывал. А ты времени не терял, – заметил Нейт.

– Могу я посмотреть? – спросил Эфраим обыденным тоном.

Нейт пристально взглянул на него и, наконец, бросил:

– Конечно.

Контроллер был сделан из гладкого светло-голубого металла, прохладного на ощупь. Он казался цельным, но легким, словно из алюминия. Экран не реагировал на прикосновения Эфраима и, сколько ни нажимай, не загорался.

Эфраим заполучил контроллер и монету. Может, стоило сбежать прямо сейчас? Он кинул взгляд на открытую дверь спальни.

Прежде чем он сумел собраться с мыслями, Нейт дотянулся до устройства и прижал палец к дисплею.

– Дай-ка я покажу тебе, как это работает, – сказал он. Как только его кожа коснулась поверхности, экран ожил. Парень пролистал строчки чисел, затем выбрал одну, постучав по ней. – Эта кнопка внизу настраивает монету на выделенные координаты.

Нейт нажал на нее, и Эфраим чуть не уронил контроллер, когда монета внезапно выпала из углубления и осталась висеть в воздухе.

– Ого. Как оно это делает? Магниты? – спросил Эфраим.

– Ты еще ничего не видел, Нейт листал список, и с каждой новой выбранной строчкой монета поворачивалась и вращалась.

– Это и правда похоже на гироскоп, – сказал Эфраим.

– На что? – резко спросил Нейт.

– Я хотел сказать, устройство похоже на гироскоп. Одну из тех штуковин для навигации.

Это был его шанс. Но, как только Эфраим собрался схватить монету, Нейт выхватил у него контроллер, очистил дисплей и повернул к Эфраиму так, чтобы тот увидел пустой экран:

– Теперь я запрограммирую его на случайную вселенную. Если только не хочешь «пожелать» отправить нас куда-нибудь.

Он ухмыльнулся.

Нейт нажал на кнопку в нижней части клавиатуры. Монета крутилась на месте, все еще вися в воздухе над углублением в контроллере. Она набрала такую скорость, что уже походила на полупрозрачную сферу. В лицо Эфраиму повеяло теплым воздухом, он почувствовал запах озона. На экране скакали цифры – слишком быстро, чтобы Эфраим смог их прочесть.

– «Крутится, крутится, и никто не знает, когда остановится»[6], – сказал Нейт.

Когда он нажал на кнопку, монета внезапно остановилась – застыла в воздухе строго по вертикали.

– Что теперь? – спросил Эфраим.

– Возьмись за меня, потом хватай монету, – ответил Нейт.

– Зачем? Разве ты не можешь последовать за мной без физического контакта, как в прошлые разы?

Нейт закатил глаза:

– Это не автоматический процесс. У меня есть координаты вселенной, в которую ты перейдешь, но контроллеру еще нужно выследить монету и настроиться на ее сигнал. На это нужно время, в зависимости от того, как далеко ты уйдешь. К тому же придется иметь дело с Эфраимом, который займет твое место. Хотя это уже куда меньшая проблема, – Нейт ухмыльнулся. – Ты уже не хочешь от меня избавиться?

– Нет, просто любопытно. Пытаюсь понять, как все это работает, – ответил Эфраим, стараясь говорить как можно непринужденнее. – Почему я менялся с другими Эфраимами местами, когда посещал очередную вселенную?

– Наверное, потому, что не опускал монету в контроллер. Я и сам об этом думал. Возможно, это своего рода скрытный режим для шпионажа в других вселенных. Заменяя своего двойника, сразу вливаешься в его жизнь, даже пулю не надо тратить. Кстати, можешь поразмыслить на досуге: мой Эфраим мог бы заменить тебя, если бы все понял раньше.

Эфраим вздрогнул. Он бы просто проснулся в этом истерзанной войной мире с психом вместо лучшего друга и без малейших идей о том, где оказался.

– Непохоже, что ты переживаешь о потере лучшего друга, – заметил он.

– Ну это же он меня предал. Такое тяжело забыть. И, как я уже говорил, у него еще осталась куча версий, – Нейт хлопнул Эфраима по плечу. – Ты мне нравишься даже больше. Я наблюдал за тобой. Ты – верный друг. Но, если когда-нибудь захочешь бросить меня, помни – одурачить меня во второй раз будет очень непросто.

Пока Нейт держал руку на его плече, Эфраим потянулся к монете, помедлил секунду, взял ее из воздуха.

И тут же ощутил знакомое чувство перемещения.

Они остались в комнате Нейта, но она больше походила на ту, что помнил Эфраим. Дорогая техника исчезла. Около старого двадцатидюймового телевизора лежал лишь «Плейстейшен 2».

Нейт осторожно закрыл и убрал контроллер. Эфраим сунул в карман монету. Все еще теплая, та слегка вибрировала. Интересно, насколько сильно она зарядилась, – ведь в контроллере пробыла совсем недолго.

Нейт улыбнулся, словно узнал о мыслях Эфраима.

– Мог бы оставить монету в контроллере для подзарядки.

Он действительно понял, о чем Эфраим думает. Он был хорош.

– Нет, все нормально. Пусть она будет у меня, так безопаснее. Вдруг нам придется использовать ее в спешке?

Нейт кивнул и огляделся.

– Было бы забавно, если бы мой аналог сегодня сидел дома. Конечно, вдвоем мы бы с ним справились. Обычно мы отправлялись из библиотеки, там менее людно.

– Забавно было бы, если бы здесь вообще не оказалось дома, – ответил Эфраим.

Нейт побледнел.

Монета меняла своего обладателя местами с двойником, устройство Харона же привязывало путешественника к одним пространственным координатам. Оставалось надеяться, что в монете достаточно предохранителей, и она не доставит своих пользователей в середину другого объекта или в мир с токсичной атмосферой.

Эфраим подошел к окну и выглянул на совершенно обычную улицу, к виду которой вполне привык.

– Кстати, где мы? – спросил он.

Нейт ухмыльнулся:

– Я не знаю! И это самое классное – всегда оказываешься в новом месте. Держись рядом, партнер.

Глава 25

Нейт привел Эфраима к испанской бакалейной лавке в паре кварталов от дома своего двойника. Накинул капюшон, когда они подошли к зданию.

– Что ты делаешь? – спросил Эфраим.

– Смотри и учись, – ответил Нейт.

Он подошел к передней стойке, заставленной отрывными лотерейными билетами и леденцами, открыл бумажник, вручил кассиру десять долларов и спросил:

– Можете разменять?

Эфраим не узнал картинку на передней части купюры, и бумага была оранжевого оттенка. Банкнота больше походила на деньги из «Монополии».

Нейт спокойно смотрел на продавца, всем своим видом изображая ожидание. Он даже обрадовался, когда мужчина положил купюру в кассу, даже не взглянув на нее, и улыбнулся, получив одну пятерку и пять долларов по бумажке.

Он проверил каждую на свет. Пятерка была голубой, но купюры по одной остались зелеными, с привычным портретом Вашингтона.

– Думаешь, я тебе фальшивки дал? – разгневанно спросил кассир.

– В наши дни стоит быть осторожнее. Эти выглядят нормально, – сказал Нейт, убрал деньги и потянулся к правому карману толстовки.

– Нейт… – воскликнул Эфраим.

– Никаких имен! – рявкнул приятель. Он вытащил пистолет, направил его на продавца и спокойно велел: – Ты! Опустошай кассу.

– Ты чокнутый? – сказал Эфраим.

– Спокойно. Этот парень – легкая добыча во всех вселенных. Фактически он – наш личный банк.

Кассир переводил взгляд с одного на другого:

– Никаких проблем. Пожалуйста.

– Я знаю, знаю. У тебя жена и трое детей, – кинул Нейт.

– Откуда? – Мужчина явно испугался еще больше.

– Никаких проблем не будет, мужик. Просто отдай деньги.

Эфраим посмотрел за спину кассира и заметил за его головой камеру.

– Он нас записывает!

Эфраим всегда боялся получить наказание в школе. Он всегда пытался следовать правилам и вот теперь нарушал закон. Грабил магазин. Он сунул дрожащую руку в карман с монетой.

– Спокойно, – сказал Нейт. – Мы исчезнем раньше, чем прибудут копы.

– Но…

– И они не смогут последовать за нами туда, куда мы отправимся. Понял?

Кассир начал выкладывать деньги на стойку. Нейт кивнул Эфраиму:

– Возьми.

Тот схватил две пригоршни банкнот. Продавец в панике подал ему бумажный пакет, и Эфраим запихнул все награбленное внутрь.

– О, спасибо. Простите.

– Ладно, пошли, – велел Нейт.

Они медленно вышли из магазина и нырнули в переулок за зданием. Нейт сунул пистолет в карман.

– Нас не поймают, но как насчет Эфраима и Натана из этой реальности?

– А что с ними?

– Они – это мы. Их могут поймать.

– Мы им ничем не обязаны.

– Как ты можешь так подставлять самого себя?

Нейт нахмурился:

– Ты слишком беспокоишься о других.

В отдалении завыли сирены. Обычно Эфраим не обращал на них никакого внимания, но на этот раз полицейские шли за ним. Он нервно оглянулся в сторону магазина.

– Время для очередного идеального побега, – сообщил Нейт, вытащил контроллер и жестом попросил монету. Эфраим вставил ее в круглое отверстие. Нейт схватил друга за локоть и свободной рукой установил координаты. Эфраим пристально за ним следил, чтобы научиться оперировать контроллером, когда придет время. Нейт кивнул, Эфраим схватил монету, и они отбыли.

– Что теперь? – спросил он. Судя по виду, вокруг ничего не изменилось.

– Мы перепрыгнули через одну вселенную, – Нейт закрыл контроллер и засунул в джинсы. – Обратно к bodega[7].

– Что?

Они вновь отправились в магазин и проделали то же самое. Продавец отвечал в точности как раньше, только пакет дал пластиковый.

– У меня есть свой, спасибо, – сказал Эфраим. Он держал в руках открытый бумажный с предыдущего ограбления.

Эфраим подумал, что случится, если следующий кассир не сдастся так легко и попробует противостоять им. Нейт, скорей всего, просто убьет его и заберет то, что захочет.

После еще четырех вылазок, жутковатых в своей одинаковости, Нейту, похоже, хватило денег, а у Эфраима разболелся желудок: раньше он никогда так много и часто не перемещался между вселенными. За магазином Нейт в очередной раз пролистал список и выделил набор координат:

– Пошли домой.

Эфраим уже привык к процессу. Он схватил монету, Нейт вцепился в него, и через мгновение они вернулись туда, откуда пришли – ну или так предположил Эфраим. Место ничем не отличалось от предыдущих, только на этот раз шел дождь.

– Что у нас получилось? – спросил Нейт, когда они вернулись к нему домой.

Эфраим выгрузил промокшие бумажные пакеты и вместе с Нейтом пересчитал деньги. Теперь он знал, как его аналог так разбогател.

– 3275 долларов. Неплохо для этого времени дня, – сказал Нейт. Он отдал половину напарнику. – Как раз вовремя. У меня закончились деньги, а я хочу сегодня вывести в свет Мэри-Шелли.

– Что, обеих?

Нейт только улыбнулся:

– С такой технологией мы можем иметь все, что захотим.

– Даже если нам все сходит с рук, это все равно неправильно.

– Другой Эфраим тоже так говорил поначалу. Тоже попытаешься надуть меня?

– Я просто… я еще привыкаю ко всему этому.

– Иди, потрать деньги – почувствуешь себя лучше. Инструменты нужны для того, чтобы ими пользоваться, – сказал Нейт. Он вытащил пистолет и положил на стол, но контроллер предусмотрительно оставил в другом кармане.

Эфраим кивнул и повернулся, раздумывая, не считает ли Нейт и его всего лишь инструментом.

Он собирался остановить Нейта так или иначе. Нужен был лишь план.

– Значит, меня еще много? – спросила Зои и грохнула кулаком по кухонному столу. – Он что, правда так сказал?

Эфраим еще раз лопаткой подкинул омлет с сыром и уменьшил огонь.

– Не могу поверить, что ты действительно на него работаешь, – сказала девушка.

– С ним, – поправил ее Эфраим. Он отвернулся от плиты и увидел широко распахнутые глаза Зои. Он готовил ей обед в обмен на позволение спать на диванчике.

Мистер Ким не пришел в восторг от такой новости, как и от внезапного возвращения Эфраима. Дочь настойчиво напомнила ему, что парню некуда идти, и отец, наконец, согласился.

Когда Эфраим добрался домой, мистер Ким неловко принес свои соболезнования и немедленно ушел. Зои считала, что отец, возможно, останется у подружки, как обычно делал на выходных.

– Я просто притворяюсь, что сотрудничаю с Нейтом, – объяснил он. – Мы оба знаем, что используем друг друга. Вопрос лишь в том, кто первый воспользуется преимуществом.

Эфраим выключил огонь, разрезал омлет пополам, порции разложил по тарелкам.

Зои взяла кусочек:

– Ммм. Это точно получше еды на вынос. Я устала от китайской и мексиканской кухни.

Эфраим взглянул на девушку.

– Угу.

Хотя она была права. Яйца оказались не так уж плохи. Какое-то время они ели молча. Эфраим пытался придумать план, но в голове вертелся только разговор с Нейтом.

Он вздохнул:

– Зои. Нейт сказал, что перед уходом Эфраим убил своих родителей.

Девушка стиснула в кулаке вилку.

– И ты ему поверил?

– Я не знал твоего Эфраима. Ты знала. Так что скажи, мог он такое сделать?

Зои потыкала омлет в тарелке:

– Мог бы. Он пару раз говорил об этом. Когда приходил в ярость. Его отец был редкостным засранцем. Он заслужил то, что с ним случилось, – она понурилась. – Но я не думала, что он мог бы убить Мэдди.

– Так он мог убить или нет?

– А ты сам? – спросила Зои.

– Мы разные люди, – ответил Эфраим.

– Знаю. Ты кажешься немного…

– Приятнее? Милее?

– Наивнее.

– О.

– Но тебе это идет. Эфраим всегда был таким… взрослым. Словно нес на плечах целый мир. Как будто ему не терпелось повзрослеть.

– Может, у него не было выбора, – из-за матери именно Эфраиму приходилось быть ответственным. Кажется, его аналог рос в сходных обстоятельствах – даже труднее, раз отец делал все еще хуже.

– Может быть. Я не могу вас не сравнивать. Это нереально – сидеть здесь, как мы всегда сидели, но при этом с тобой, таким другим. У него не было твоего чувства юмора, – она отправила в рот еще один кусочек омлета. – А еще он не умел готовить.

– Это с трудом можно назвать готовкой.

Эфраиму тоже приходилось напоминать себе, что эта девушка не та, о которой он безнадежно мечтал со второго класса. Они были похожи лишь внешне. Зои казалась гораздо увереннее и вспыльчивее. Физически она, похоже, лучше владела своим телом и была спортивнее, хотя все равно оставалась столь же умной и начитанной, как Джена.

– Какая она? – спросила Зои.

Эфраим подозрительно посмотрел на девушку.

– Я знаю этот твой взгляд, – ответила она. – Ты о ком-то думаешь. Нетрудно догадаться, о ком именно.

Он откашлялся.

– Джена потрясающая. Я хочу сказать – как и ты. Конечно, вы похожи. Она очень популярна. И думаю, она – самая умная школьница во всей стране.

Зои рассмеялась:

– Тогда мы не очень похожи. У меня не много друзей. И я ненавижу школу.

– Но в естественных науках и компьютерах ты разбираешься так же хорошо.

– Это не означает, что я их сильно люблю.

– Если бы мне пришлось ходить в школу шесть дней в неделю круглый год, я бы тоже ее возненавидел. Мне в школе нравилось только то, что я каждый день мог видеть Джену. Твой Эфраим, возможно, так же относился к тебе. Интересно, почему он не взял тебя с собой?

– Что? – Вилка Зои упала на тарелку.

– Эм… Я хотел сказать, если другой Эфраим не планировал вернуться, почему не взял тебя с собой?

По ее ошарашенному виду он понял, что наступил на больную мозоль.

– Почему ты думаешь, что он не собирался вернуться?

Он уставился в тарелку, кусочки желтого яйца рассыпались по сырной корочке.

– Нейт сказал…

– О! Нейт сказал. Я думала, ты ему не доверяешь.

– Конечно, не доверяю!

– Тогда почему веришь каждому его слову?

– Я…

– Уверена, у Эфраима на это были весомые причины, – Зои откинула волосы назад и воткнула вилку в тарелку. – Он взял бы меня, если бы мог, но эта машина Харона работает только для тебя и Нейта.

– Но я… – Эфраим замолчал. Она точно не захочет услышать, что он уже перемещался с другими людьми. Вопрос заключался в том, знал ли о такой возможности его местный аналог или нет.

– Спасибо за ужин. Я собираюсь лечь спать пораньше, – сказала Зои и буквально вылетела из кухни. Дверь после нее еще долго качалась туда-сюда. Эфраим посмотрел на остатки теплого омлета и отодвинул тарелку.

Он понял, что не сможет заснуть, если оставит все так, как есть. Последнее время близкие ему люди стремительно исчезали, и Эфраим не знал, представится ли ему шанс все исправить, и не мог позволить себе потерять еще одного друга, если, конечно, Зои можно было так назвать.

Он поднялся на второй этаж и подошел к ее комнате. Свет из-под двери не пробивался. Он постучал тихо, затем погромче.

Эфраим уже собирался вернуться вниз, когда дверь открылась. Зои переоделась в длинную футболку с пурпурным единорогом, гарцующим на радуге.

– Что еще?

Ладно, значит, она все еще была расстроена.

– Я только хотел сказать, что мне очень жаль.

– Чего? – спросила Зои.

– Я был очень грубым. Мне не следовало говорить… то, что сказал.

Она секунду смотрела на него, затем вышла на лестницу в одних носках.

– Ты не виноват в том, что я так отреагировала… – Она прислонилась к стене и обхватила себя руками. – Я думаю о том же с того момента, как он ушел. Он даже не попрощался.

Эфраим подошел ближе.

– Слушай, знаю, я – не он, но собираюсь закончить то, что он начал. Ты права – он знал, что делал. Возможно, он просто не хотел тебя ранить. Я могу его понять.

Зои едва слышно всхлипнула и потерла глаза тыльной частью ладони.

Эфраим заговорил снова, слова так и лились:

– Его ошибка заключалась в том, что он доверился не тому человеку, а затем попытался уладить все проблемы в одиночку. Мне потребуется твоя помощь. Если я скажу или сделаю что-то идиотское, ты сообщи мне – и заставь выслушать. Пусть мы недавно встретились, но кажется, ты знаешь меня лучше, чем я сам.

– Не беспокойся. Я точно дам тебе знать, если сделаешь какую-нибудь тупость.

Они неловко посмотрели друг на друга.

– Ты, должно быть, очень устала, – сказал Эфраим.

– Не очень. Ты хотел что-то сделать?

– Ну… я видел, у твоего отца на ДВД есть «Сумеречная зона», и подумал, что было бы здорово посмотреть пару серий. Вместе.

Зои склонила голову набок. Затем улыбнулась:

– Договорились.

Эпизоды выбирала она. Эфраим еще ребенком видел большинство из них по телевизору, но совсем другое было смотреть их сейчас, взрослым, особенно с Зои. Она знала про каждую серию и закончила небольшой марафон особым эпизодом, выбранным ею специально для Эфраима. Тот назывался «Пенни за то, что думаешь» – о волшебном четвертаке, который давал возможность читать мысли окружающих.

Когда фильм закончился, девушка выключила телевизор и повернулась к Эфраиму.

– Четвертак за твои мысли, – сказала она. – Получается та же история, так ведь?

Эфраим поцеловал ее. Просто не смог остановиться. Она хотела отпрянуть, но потом подалась к нему и поцеловала в ответ.

Через мгновение они отстранились. Зои нахмурилась.

– Это было глупо? – спросил он.

– Вот вопрос точно был глупым, – она положила пульт на кофейный столик и встала. – Пора в кровать. На этот раз точно. И это не приглашение.

– Я и не подумал ничего такого, – ответил Эфраим.

– Хорошо. Это ничего не меняет, ладно? Нам не стоило этого делать, но я хотела посмотреть, на что похож твой поцелуй, – она покачала головой. – Он другой.

«Другой – это хороший?»

– Спокойной ночи, Зои, – сказал Эфраим.

– Ты ей тоже нравился? – негромко спросила Зои.

– Кому?

Она улыбнулась.

– Отличный ответ. Спокойной ночи, Эф.

Она поднялась наверх. Эфраим сидел в одиночестве на диване, вспоминая о том, что случилось. Он никогда не осмелился бы сделать то же самое с Дженой. Он, конечно, хотел, и очень, но только мечтал о таком. Но с Зои все получилось так легко, так естественно, и она, похоже, тоже была не против. Словно сбылось его желание.

Эфраим почувствовал себя виновато, ему действительно начинала нравиться Зои. Он вечно осуждал Натана за интерес к обеим близняшкам, но как при этом его могла привлекать и Зои, и Джена? Более того, он завидовал тому Эфраиму, которого она так любила, парню, который оставил ее ради другой вселенной. Он не мог заменить своего аналога, и, даже если бы смог, это было бы неправильно.

Эфраим должен был остановить Нейта и выбраться из этого мира до того, как сделает настоящую глупость. Например, влюбится в Зои.

Глава 26

За следующие несколько дней Нейт с Эфраимом совершили немало вылазок в параллельные вселенные. Несмотря на мрачные опасения Эфраима, Нейт, похоже, не собирался все время грабить и убивать. Вместо этого они ходили по магазинам комиксов и видеоигр, покупали там то, чего во вселенной Нейта не существовало. Так в прежней жизни они зависали в торговом центре. При мысли о том, что подобная сила использовалась для шопинга, становилось просто смешно, но, по крайней мере, никто не пострадал. Постепенно Нейт и Эфраим привыкали друг к другу.

Эфраим боялся, что такая идиллия долго не продлится, так как, судя по всему, Нейт дал ему испытательный срок, изучал, насколько искренен новый знакомый. Существовала немалая вероятность, что Нейту захочется доказательств преданности, и он захочет, чтобы Эфраим помог ему кого-то убить. Надо было достать контроллер до того, как это случится.

Правда, Эфраиму пришлось признать, что с монетой жизнь стала веселее. Он с легкость убедился в том, что ему все нравилось, ведь так оно и было. Но хотя он и видел привлекательность путешествий – впереди лежало бесчисленное множество вселенных, – но чувствовал разочарование от того, насколько все они оказались одинаковыми, если не считать парочки еле заметных, а иногда и хорошо заметных отличий.

Были миры, где все водили гибридные электромобили; Эфраим не заметил на дороге ни одного внедорожника, и все парковки были оборудованы элегантными зарядными станциями для батарей.

Они посетили версию Саммерсайда, где все почему-то говорили со странным бостонским акцентом. Стоило Эфраиму и Нейту открыть рот, как все обращали на них внимание – уж слишком необычно звучала их речь.

В одной вселенной исчезли все сети быстрого питания, а первый ресторан Макдоналда потерпел неудачу, став лишь сноской в учебнике по истории. Их отсутствие было особенно заметно на Центральной улице, где по-прежнему работали семейные ресторанчики, давно закрытые во вселенной Эфраима. Бесследно исчезли и кофейни «Старбакс» вместе с сетевыми гипермаркетами.

Эфраим начал подмечать мелкие детали, которые видел еще во время первых экспериментов с монеткой и сначала недооценивал, но теперь понимал, что такие незначительные отличия указывают на более значительные события. Но его все равно утомляла одинаковость. Не было вселенных, где люди обладали бы суперспособностями, или где кардинально отличались бы законы физики, или сияли бы два солнца. Нейт предполагал, что где-то могла быть вселенная с динозаврами, но похоже, наиболее изобретательные реальности так и остались на страницах книг, комиксов да в кино. А может, устройство не могло или не желало переносить их в такие миры.

– Как тебе может быть скучно? Мы путешествуем в параллельные вселенные! Никто больше не может этого делать, – удивлялся Нейт. – Каждое наше путешествие поразительно.

– Я просто хочу увидеть что-то… новое. Вот и все, – объяснил Эфраим.

Нейт кивнул:

– Вот это правильно! Посмотрим, как пойдет дело.

Они установили контроллер в случайном режиме, и каждый раз, когда монета переставала крутиться, Нейт проверял координаты, качал головой и раскрутил ее еще трижды, прежде чем остался доволен.

– Вот эти цифры мне нравятся. Давай попробуем, – предложил Нейт. Он положил руку на плечо Эфраима, и тот взял монету.

Сначала Эфраим заметил, что теплый полуденный свет сменился на холодную предрассветную хмарь, хотя стало гораздо теплее, чем обычно в июле. Небо было серым, без единого облачка. Загрязненный воздух сплошной пеленой затмевал солнце. В горле защипало. Нейт рядом пару раз чихнул.

А потом Эфраим понял, как многого не хватало. Парк через улицу исчез, земля превратилась в иссохшую пустыню, простиравшуюся насколько хватало глаз. То тут, то там виднелись искореженные мертвые деревья. Парней окружали мили забора из черной рабицы, увенчанные сверху кольцами колючей проволоки.

– Какой-то не особо дружелюбный мир, – заметил Эфраим. – Где мы?

Нейт схватил его за руку и развернул лицом к библиотеке. На ее месте стояла квадратная бетонная постройка – то ли большой бункер, то ли еще какое-то военное сооружение. Они медленно заковыляли к громадным стальным дверям, пройдя мимо пары запыленных зеленых джипов, припаркованных рядом. Нейт остановился, вытащил из кучки бумаг, лежавших на приборном щитке одной из машин, листовку и внезапно побледнел.

– Что там? – спросил Эфраим.

Нейт вручил ему листовку и вытащил контроллер:

– Готовь монету. Мы уходим.

На листке оказалась картинка дяди Сэма в цилиндре, в красно-бело-голубых тонах. Он тыкал вперед пальцем, как на старых военных плакатах, которые Эфраим видел на уроках по истории. Крупными красными буквами сверху было написано «Вы принадлежите мне», а внизу сообщалось, что все мужчины и женщины от 16 лет и старше должны к 1 июня явиться в армию Соединенных Штатов для войны с Советами.

– Эфраим, монета, – велел Нейт. – Сейчас.

Он нажимал какие-то цифры в устройстве.

Эфраим выронил листовку и полез в карман за монеткой. Бумажку подхватил внезапно налетевший теплый, пыльный ветер и унес прочь. Она несколько секунд висела, зацепившись за колючую проволоку, потом оторвалась и полетела над разоренной землей.

Нейт выхватил монету из его руки.

– Эй! – воскликнул Эфраим.

Четвертак уже сориентировался над контроллером.

– У нас нет времени. Эфраим, это центр для призыва. И они хотят нас, – Нейт указывал не на плакатного дядю Сэма. Нет, он указывал за спину Эфраима.

Тот обернулся и увидел, что к библиотеке с ревом мчится джип. Кто-то кричал. Солдат в камуфляже выбрался наружу с винтовкой на плече и медленно пошел к ним, поднимая военными ботинками клубы пыли.

– Как вы сюда попали? – кричал он. – Из какого вы отряда? Почему не в форме?

– Вот дерьмо! Бери монету, – прошипел Нейт.

Солдат уже целился в них и что-то спросил, кажется по-русски. Он явно не шутил, а винтовка выглядела и вовсе грозно, но Эфраим внезапно узнал Майкла Гупала, который был старше их с Нейтом всего на год.

Нейт вцепился в руку Эфраима, и тот схватил монетку, чуть не уронив ее. Но, как только кожа коснулась металла, они отбыли прочь. Эфраим представил себе, как удивился Майкл, когда незнакомцы просто растаяли в воздухе.

Новая вселенная оказалась полной противоположностью той, откуда они только что слиняли. Землю вокруг покрывали роскошные дикие заросли. Все здания исчезли, а на месте парка Грейстоун появились высокие деревья и небольшое озерцо, совсем непохожие на искусственный пейзаж, к которому привык Эфраим.

– Слава богу, – выдохнул Нейт. – Чуть не вляпались. Хорошо, что я запомнил эти координаты.

Он сплюнул в высокую траву. Эфраим все еще чувствовал на губах песок последней вселенной, но ему казалось неправильным пачкать нетронутую землю, на которой они стояли.

– Тут так и не появились белые поселенцы, – негромко сообщил Нейт, и Эфраим удивился задумчивости в его голосе. Он ожидал какой-нибудь фразы вроде: «Здесь удобно закопать труп», но вместо этого услышал чуть ли не благоговение.

Нейт медленно повернулся вокруг, широко разведя руки, запрокинул голову и глубоко вздохнул.

Эфраим никогда не чувствовал более свежего воздуха. Всюду кипела жизнь. На деревьях пели птицы, шумела листва. Было тепло, но приятно для июльского дня, в отличие от той жары, что царила во вселенной Нейта, и с трудом переносимого пекла в мире, из которого они только что сбежали.

– Мы с Эфом часто приходили сюда, – сказал Нейт. – Обшарили весь этот лес. Он, кажется, вообще не заканчивается. Мы здесь больше никого не видели, но замечали следы пребывания индейцев. В трех милях к северу есть могильный холм. Эф собирал наконечники стрел и всякое старье. Мы решили, что они все умерли или откочевали в другое место, – он вздохнул. – Из всех вселенных это одно из моих любимых мест.

– Спасибо за то, что привел меня сюда, – сказал Эфраим. Мир действительно привлекал, но и беспокоил. Здесь самого Эфраима никогда не существовало, как и всего, что он знал, и всех, кого любил, – но мир от этого казался только лучше.

Эфраим отвлекся от живописной местности вокруг и сосредоточился на Нейте. Тот прислонился спиной к дереву, держа одну руку в кармане, где лежал контроллер. И хотя Нейт задремал, незаметно вытащить прибор было невозможно, зато Эфраим мог попытаться достать пистолет из другого кармана или не дать Нейту дотянуться до оружия первым.

Во время путешествий Эфраим никогда не расслаблялся и терпеливо ждал момента, когда представится шанс стянуть контроллер и при этом не пострадать и не погибнуть. Но ему уже казалось, что между ними сложилась настоящая дружба. Ему очень хотелось, чтобы Нейт тоже в это поверил, но одновременно такое чувство невероятно пугало.

Эфраим не мог позволить, чтобы сходство этого психопата с его лучшим другом не дало ему действовать. Поблизости лежал большой камень. Если бы Эфраим смог его схватить…

Нейт открыл глаза и зевнул, потом проверил время на мобильнике и встал на ноги. Отряхнув штаны, он подошел к Эфраиму.

– С удовольствием остался бы дольше, но у нас сегодня есть еще одна остановка. Сейчас примерно полдень.

– Я думал, на сегодня впечатлений достаточно, – их хватило бы и на целую жизнь. – Куда мы теперь?

Эфраим не показал разочарования от еще одной провалившейся возможности. Вытащил монету, засунул ее в контроллер: они проделали это уже так много раз, что каждый действовал автоматически. На этот раз Нейт выбирал координаты внимательнее, хоть явно часто их не использовал.

Он огляделся и сделал пять шагов к большому камню, который приметил Эфраим, подозвал друга жестом и велел встать в определенном месте рядом с собой. Одной ладонью вцепился ему в руку, другой держал контроллер. Эфраим вытащил монету, и через мгновение они уже стояли на автобусной остановке напротив публичной библиотеки Саммерсайда, скрываясь в тени от жаркого полуденного солнца. Библиотека оказалась открыта, а значит, они прибыли не во вселенную Нейта или какую-то из ее близких вариантов.

– Где мы? – спросил он и, обернувшись, увидел за спиной совершенно обычный парк Грейстоун.

– Ничего не напоминает? – спросил Нейт.

Эфраим рассмеялся:

– Все напоминает. Я уже почти к этому привык.

Нейт усмехнулся:

– Ты дома, Эф.

Эфраим огляделся вокруг, но так сразу и не смог сказать, отличалась ли эта вселенная от множества других, в которых он уже побывал.

– Я дома? – переспросил он и внезапно почувствовал, как его охватило счастье, которое тут же сменилось подозрением. – Но почему?

– Я думал, ты хотел вернуться обратно.

– Хотел. Хочу. Но почему сейчас? Ты решил от меня избавиться? – Он мельком глянул на карман, где Нейт всегда таскал пистолет.

– Время выбирать, Эф. Мы можем продолжить работать в команде. Мне нравится. Но если все еще хочешь уйти, то можешь остаться здесь, в месте, откуда пришел.

– И это все? Никаких условий?

– Только одно, – сказал Нейт и указал на библиотеку.

Эфраим увидел, как оттуда вышел его двойник и сел рядом с большим каменным львом справа от ступеней. Он впервые вживую увидел своего аналога, если не считать снимка мертвого тела. И пусть он уже побывал во множестве разных вселенных, но почему-то именно сейчас ощутил особо остро всю реальность ситуации.

– Как это возможно? Если это мой мир, значит, я – местный Эфраим. Проклятие, кто это такой?

– Когда ты загадал свое первое желание, то поменялся с ним местами. Я видел, как это случилось. Он занял твое место.

Двери библиотеки открылись вновь. Появилась Джена. Эфраим стиснул зубы. Он даже не подумал о том, что в его собственном мире она по-прежнему жива, но все было логично – в конце концов, он видел как погиб один из ее аналогов, в нескольких вселенных отсюда. Это был совершенно другой человек – не настолько другая, как Зои, но и не похожая на ту, которую убил Натан. Эта Джена все еще не знала ни о монете, ни о том, как Эфраим пытался с ее помощью вызвать к себе симпатию.

– Похоже, он получил твою девчонку, Эф, – Нейт уселся на скамейку автобусной остановки и вытянул ноги. Контроллер он положил рядом, руки упер в бедра.

– Откуда мне знать, что эта реальность – действительно мой дом? – спросил Эфраим.

– Можешь осмотреться, если хочешь. Иди домой, поговори с мамой. Возможно, она уже вышла из больницы и опять с завидным постоянством напивается до беспамятства. Интересно, как этот Эфраим разобрался с бардаком в твоей жизни.

Замешательство переросло в гнев. Двойник на противоположной стороне улицы все это время жил его жизнью. Было совершенно непонятно, что тот наделал за месяц, с тех пор как Эфраим случайно покинул эту вселенную. Он и Джена смеялись, и девушка прислонилась к его плечу.

Эфраим сел. Внезапно он почувствовал себя слишком заметным. Что, если один из них бросит взгляд на автобусную остановку и увидит его? Но, похоже, эти двое смотрели только друг на друга.

– Если здесь существуют две версии меня, как я могу остаться? Как смогу вернуть свою старую жизнь? – спросил Эфраим и столкнулся с пристальным взглядом Нейта.

– Нам придется избавиться от него.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Эфраим.

– Это сделка, Эф. У тебя сейчас есть два варианта. Ты можешь попробовать поговорить с ним, убедить взять монетку и покинуть эту вселенную вместе со мной. Сам ты останешься здесь и будешь наслаждаться плодами его усилий с Дженой. Похоже, он уже продвинулся дальше, чем ты. Будем надеяться, что не слишком далеко, да? Может, ты сможешь чему-нибудь научиться.

Значит, вот он. Тест Нейта на верность случился раньше, чем ожидал Эфраим. Искушение было велико – он мог просто переложить ответственность на другого. Сказать самому себе, что устройство Харона – не его проблема, но он больше в это не верил. Не существовало различия между ним и его аналогами. Все Эфраимы во всех вселенных, плохие или хорошие, были им самим. Но монета принадлежала только ему одному.

– А другой вариант? – спросил Эфраим, уже зная ответ.

– Можем просто убить его, и ты по праву займешь свое место. Рядом с ней, – Нейт хрустнул суставами. – Это может быть даже весело: я еще никогда не убивал Эфраима, – он склонил набок голову. – Напрямую. Ничего личного. Ты же знаешь, я ничего против тебя не имею.

Эфраим подался вперед и присмотрелся к двойнику:

– Монета уже поменяла нас однажды. Может, мы сможем проделать то же самое?

– Она не так работает, – ответил Нейт. – Мне нужен партнер. Я бы предпочел, чтобы это был ты, честно. Не хочу опять проходить через все это, – он облизнул губы. – Знаешь, если ты действительно предпочитаешь родную вселенную, я мог бы заменить местного Натана, чтобы мы оба остались здесь. Тут как-то уютнее, чем у меня дома. Думаю, трава всегда зеленее там, где нас нет.

Эфраим помнил, как впервые встретил Натана из родной вселенной, когда тот храбро вызвал на драку задиравших его бугаев, – отвлек их на себя и вместо него получил хорошую трепку. С тех пор они были неразлучны. Эфраим не мог позволить Нейту тронуть своего лучшего друга. От некоторых привычек сложно избавляться. Если в конце концов Эфраим решит остаться здесь, Нейта ничто не сможет остановить: он просто получит свежий мир, где сможет развлекаться дальше.

Эфраим взял контроллер. Напарнику, казалось, было все равно. Он открыл крышку, но устройство никак не отреагировало. Биометрическая система безопасности работала – без Нейта устройство было бесполезным.

А что, если разбить контроллер? Запереть Нейта здесь, чтобы он не смог вернуться в родной мир и отомстить Зои. Конечно, возникнет небольшая проблема с двойником – Эфраим не мог вернуться к собственной жизни, пока ту занимала другая версия его. В этом мире окажутся и два Натана, один из них вооруженный и невменяемый.

– О чем ты думаешь, Эф? – спросил Нейт. – Я не давлю.

Несмотря не непринужденность его тона, Эфраим знал, что руки Нейта оставались в карманах, и в одном лежал пистолет.

Выхода не оставалось: надо было продолжать игру, держаться рядом с Нейтом, пока не выпадет шанс сделать свой ход, каким бы тот ни был. Должен быть способ подобраться к нему, что-то, чего Эфраим еще не заметил.

Он закрыл контроллер. При мысли о Натаниэле его внезапно озарило. На самом деле Нейт хотел полного контроля над устройством Харона. Сейчас для его активации требовался Эфраим, но что, если Нейт подумает о возможности, при которой он сможет и вовсе обходиться без партнера? Сыграв на его постоянном желании командовать, можно было легко втереться к нему в доверие.

– А что, если есть другой вариант? – спросил Эфраим.

– Например, какой? – подозрительно осведомился Нейт.

– Только послушай. Я тут подумал, а вдруг есть вселенная, где бы монету мог использовать ты, а не я? – сказал Эфраим. – Скажем, другая вселенная с монетой и контроллером, где бы мы поменялись ролями?

От одной только мысли о подобном Эфраиму становилось страшно. Он надеялся, что такого места не существовало, но ему нужно было, чтобы Нейт поверил в саму вероятность.

– Не уверен. Думаешь, такое возможно? – Нейт, казалось, и правда заинтересовался и вытащил руки из карманов. Эфраим чуть ли не вживую видел, как крутились колесики в его голове.

– Разве в бесконечном множестве вселенных не все возможно? – спросил Эфраим.

– И почему я раньше об этом не подумал? – признал Нейт. – Конечно, если мы найдем такую вселенную, то каждый может пойти своей дорогой, если ты этого хочешь.

Эфраим понял, что сделал ошибку. Нейта, казалось, так захватила новая концепция, что он был готов отправиться на поиски вселенной прямо сейчас. Конечно, Эфраим полагал, что такого мира не существует, а устройство Харона уникально, но, если он ошибался и Нейт получит еще и монету, от его гнева и ненависти не удастся избавить всю мультивселенную.

Нужно было время поработать над планом, а еще для его осуществления. А пока придется убедить Нейта, что он не хотел завязывать с монетой и доступом в другие миры. Это будет довольно легко сделать, учитывая то, насколько сильно этот псих любил свои путешествия.

Эфраим поджал губы:

– А ты раньше серьезно говорил? Что тебе нравится наша команда?

Нейт, казалось, удивился, но быстро оправился:

– Ну да. У меня такое чувство, что мы начинаем понимать друг друга. Я словно вновь обретаю лучшего друга, – он опустил глаза. Кажется, сейчас Нейт впервые сказал правду.

Похоже, при всей своей браваде Нейт просто скучал по Эфраиму. Предательство друга ранило его и, смешавшись с гневом и разочарованием, легко превратилось в ненависть. Нейта всю жизнь колотили и унижали, и вполне понятно, что он уцепился за любую силу, которая оказалась поблизости. Нейт не был хорошим парнем, об этом даже речи не шло, но Эфраим, кажется, начал его понимать.

– Я тоже, – сказал Эфраим. – Последние несколько дней были хороши. Дело не только в монете, – он помедлил. – Но и в том, что мы вместе тусуемся. Мне не нравится то, что ты делаешь, но мы можем над этим поработать, – улыбнулся он.

Глаза Нейта расширились:

– Правда?

Эфраим вручил ему контроллер.

– Решено. Я хочу продолжить сотрудничать с тобой, ну и над дружбой поработаем. Кажется, здесь мне больше нет места. Не хочу бросать другие вселенные, – Эфраим вытащил монету. – Я попробовал однажды… ты был прав – это единственная вещь, которая все делает для меня.

Эфраим подумал, что после его слов – тех, что Нейт так хотел услышать, – ложь станет еще правдоподобней.

– Ты уверен? – спросил Нейт. Он нахмурился, выдавая тем самым собственный скептицизм и даже разочарование, и движением запястья открыл контроллер, не сводя глаз с Эфраима.

– Уверен.

– А как же Джена?

Эфраим посмотрел на девушку, стоящую на ступенях библиотеки. Она казалась счастливой – там, с ее Эфраимом.

– У нее много версий. Кроме того, у меня вроде что-то получается с Зои.

Сказав это, он сразу понял, что не соврал. И Нейт купился.

Он начал бегать пальцами по клавиатуре, словно писал кому-то сообщение:

– Тогда я удалю координаты этой вселенной из контроллера. Если захочешь это сделать, пути назад не будет, Эф. Шансы на то, что мы вновь случайно на нее наткнемся… ну я никогда не был особенно силен в математике, но тут вероятность очень мала. Ты действительно согласен?

Обманывал ли его Нейт? Эфраим на это надеялся. В случае ошибки он мог никогда не увидеть снова свою вселенную. Мог ли он принести такую жертву?

Оно того стоило, если так получится раз и навсегда обезвредить Нейта. И как еще лучше доказать свою искренность?

– Давай, – сказал Эфраим.

Контроллер пискнул три раза, и с экрана исчезла цепочка из десяти цифр. Эфраим ощутил внезапную слабость. Мосты сожжены. Оставалось лишь надеяться, что план сработает и жертва не будет напрасной.

– Молодец, – сказал Нейт. – Пошли домой.

Эфраим сунул монету в устройство и в последний раз посмотрел на родную вселенную, прежде чем та исчезла навсегда.

Глава 27

– Ты правильно поступил. И ты это знаешь, – сказала Зои.

– От этого я не чувствую себя лучше, – ответил Эфраим, прислонившись к пыльной книжной полке. Они сидели на первом этаже хранилища, в закрытой публичной библиотеке Саммерсайда. Здание заперли, многие книги пропали, но у Зои все еще оставался ключ, и место прекрасно подходило для встречи. Здесь Нейт стал бы их искать в последнюю очередь.

Зои расположилась перед ним, их разделяла электрическая лампа. Сидя в темноте с девушкой, Эфраим сразу вспомнил истории о парах, шалящих между книжными стеллажами.

– Так когда ты мне расскажешь, в чем заключается твой большой план? – спросила Зои. – Ты прямо как на иголках сидишь.

– Я хочу, чтобы остальные пришли, и не пришлось все повторять, – он улыбнулся. – Кроме того, веселее держать тебя в неведении.

– Ха-ха, – она щелчком выключила лампу, и их окутала тьма. – Посмотрим, как тебе это понравится.

– Эй! – Он подождал, пока глаза привыкнут, но лишенная окон комната оставалась черной. – Хватит, Зои. Включи свет.

– Не знала, что ты боишься темноты.

– Нет, знала. Твой Эфраим наверняка тоже боялся. Это нечестно.

– У тебя тоже есть маленький ночник, без которого ты не можешь уснуть? – спросила Зои. Ее голос теперь звучал ближе.

– Нет, уже с шести лет сплю без него, – солгал он.

– Эфраим всегда хотел оставить свет, когда мы… – ее голос точно стал ближе.

– Что ты делаешь?

Зои хихикнула, и он почувствовал теплое дыхание на щеке.

А затем услышал шуршание в нескольких стеллажах от себя.

– Что это было? – спросил он, повернул голову, но ничего разглядеть не смог.

– Неважно, – прошептала девушка ему на ухо. – Возможно, просто крыса.

– Крыса!

Внезапно их обоих залил яркий свет.

– Эй, друзья, может, вам пора уединиться? – раздался женский голос.

Эфраим заморгал от яркого света, закрыв глаза рукой.

Зои поцеловала его в щеку.

– Попался. Это за то, что дразнил меня, – сказала она.

– Едва ли это одно и то же, – заметил он.

Зои повернула лампу к полу. Сначала он решил, что к ним пришла Мэри, но та никогда бы не надела настолько короткую и обтягивающую юбку.

– А ты что здесь делаешь? – спросил Эфраим. Вот как всегда, план полетел к черту еще до начала. Раз Шелли оказалась здесь, то Нейт знал, что они замыслили какую-то схему против него. Возможно, он уже прятался где-то за полками.

– А в чем проблема? – спросила она. – Зои сказала, что тебе нужна моя помощь.

– Да так, легкая паранойя, как-никак твой парень хочет меня убить.

– Он мне больше не парень. Просто еще об этом не знает, – вздохнула Шелли. – Слушай, я не знаю, что происходит. Но, если тебе не нужна моя помощь, я уйду.

Эфраим прошептал Зои:

– Я же просил тебя позвать Мэри.

Зои откинула волосы, оставив пятно пыли на лбу.

– Я так и сделала.

– Веришь или нет, но я умею их различать.

– Их? Эфраим, это Мэри-Шелли Моралес.

Эфраим нахмурился:

– Мэри-Шелли – один человек?

– Да, один, – сказала Мэри-Шелли.

Оказалось, что в библиотеке хорошая акустика.

Может, именно поэтому библиотекари всегда шикают на разговаривающих людей.

– У тебя нет сестры-близнеца? – спросил он девушку.

– Нет. Только я, – ответила та.

– В моей вселенной вы – сестры-близнецы. По имени Мэри и Шелли, – Эфраим глазел на стоявшую перед ним девушку.

Мэри-Шелли направила луч фонаря на ноги и призналась:

– Всегда хотела иметь сестру. Но было бы странно, если бы она выглядела как я.

– Погоди, сейчас все будет еще интереснее, – сказал из-за спины девушки Натаниэль.

Та с визгом подпрыгнула. Зои резко обернулась, выставив перед собой лампу как оружие. Натаниэль отступил назад. В руке у него была светящаяся палочка, похожая на миниатюрный джедайский меч, чей зеленый свет меркнул в свете фонаря.

– Проклятие, ты кто такой? – воскликнула Мэри-Шелли.

Натаниэль ухмыльнулся. В фосфорическом сиянии от палочки его лицо выглядело немного устрашающе.

– Я тоже рад тебя видеть, Мэршелли, – сказал он.

– Я тебя знаю? – нахмурилась она.

Эфраим встал и стряхнул пыль с шортов.

– Все в порядке. Он друг. Его зовут Натаниэль.

– Натаниэль? – переспросила Мэри-Шелли. – Спорю, это не просто странное совпадение.

– Он один из аналогов Нейта, старшая версия из параллельной вселенной, – ответил Эфраим. Он удивился, насколько нормальными показались ему эти слова.

Мэри-Шелли направила луч фонаря в лицо пришедшему.

– Должна признать, сходство есть.

Эфраим кивнул Натаниэлю:

– Спасибо, что пришел. Думаю, Мэри-Шелли ты знаешь.

– Только одну из них в моей вселенной, – с тоской ответил Натаниэль. – Не видел ее со старшей школы.

– А это Зои Ким, – сказал Эфраим, показав на девушку лучом света.

– Зои, – Натаниэль пристально посмотрел на нее. – Приятно познакомиться.

Зои положила руку на предплечье Эфраима.

– Раз мы все в сборе, пришло время поведать твой великий план, не так ли?

Эфраим сел и жестом указал, что всем надо собраться вокруг него на полу. У Мэри-Шелли из-за юбки с этим возникли проблемы. Эфраим вежливо отвел взгляд в сторону, пока девушка, как могла, прикрывала ноги. Зои усмехнулась, увидев, как сильно он смутился.

– Думаю, все согласны, что Нейта нужно остановить, – сказал Эфраим. Каждый кивнул, соглашаясь. – Думаю, ради контроля над монетой он сделает все что угодно. Он уже натворил немало бед и к лучшему явно не меняется.

– Он становится хуже, – заметила Мэри-Шелли. – Гораздо хуже.

– Мой Эфраим постоянно беспокоился о Нейте, – сказала Зои. – В том числе и поэтому решил остановиться. Из-за Нейта путешествия перестали походить на игру.

Эфраим нарисовал в пыли круг.

– Но без аналога Эфраима Нейт, по сути, бессилен.

Мэри-Шелли нервно включала и выключала фонарик.

– Нейт бесился, что не может пользоваться монетой, – она поджала губы. – Думаю, если бы он мог, то давно бы забрал ее у Эфраима.

– Я никогда не доходил до такого, – сказал Натаниэль. – Но должен признать, что иногда чувствовал себя скорее тенью, чем настоящим напарником. Так что могу понять, как его это достало.

– Аналог Натана, которому я рассказал о монете, чувствовал то же самое, – сообщил Эфраим. – Так что мы сможем использовать чувства Нейта, его жадность и амбиции, против него. Что, если я больше не буду ему нужен? Что, если у него окажется монета, которой он сможет пользоваться?

– Уверена, он был бы в восторге, – сказала Зои. – Но как мы достанем ему такую?

– И зачем нам отдавать ему такую власть? Нам вроде как надо лишить его всех возможностей, – сказала Мэри-Шелли и вытащила из сумочки сигарету.

Эфраим посмотрел на девушку и медленно покачал головой. Если Нейт почувствует запах сигарет в библиотеке, это может его насторожить, а у всей их компании есть только эффект неожиданности. Она с раздражением засунула сигарету за ухо и снова начала терзать фонарик.

– Других монет не существует, – уверил всех Натаниэль.

– Ты уверен? – спросила Зои.

– Абсолютно. Но у нас был запасной контроллер, в моей вселенной.

– Рад это слышать, – сказал Эфраим. – Но думаю, Нейт ухватится за любую возможность получить монету, которую сможет использовать без напарника. Он хочет верить, что такое возможно, и мы заставим его так думать.

– У меня есть радикальное предложение, – сказала Мэри-Шелли. – Давайте просто убьем его. Заберем контроллер и отдадим Натаниэлю.

Девушка направила фонарик в лицо мужчине. Тот зажмурился от света.

– Искушение велико, – заметила Зои.

– Нет, – возразил Эфраим.

– Подумай, что он сделал с другими Натанами, – голос Зои стал жестким. – С Дженой. Что он сделает, когда мы заберем единственное, что для него важно? Неизвестно, останешься ты тут или нет, но это наш дом, и Нейт может нам навредить и без всякой монеты. Нужно избавиться от него.

Гнев Зои испугал Эфраима больше, чем мысль о том, что было у нее на уме.

Они какое-то время сидели молча. Прежде чем заговорить, Эфраим кинул взгляд на Натаниэля:

– Я согласен, что он, возможно, заслуживает страданий за все, что натворил. Но от этого решение убить его правильным не становится.

Мэри-Шелли ядовито рассмеялась:

– Вот почему Нейт победит. Ему наплевать на то, что «правильно», а что нет. И мне тоже. Я хочу, чтобы он заплатил за мою боль. За то, что заставил ненавидеть саму себя.

Эфраим посмотрел на девушку. Он не знал, что Нейт перешел с ней черту.

– Мне жаль, что он ранил тебя. Изнасилование простить нельзя. Но послушай. Убийство Нейта не исправит ничего, что он сделал. Мы не сможем оживить тех, кого он убил.

Пусть их двойники существовали в других вселенных, но каждый аналог был уникален, и заменить его было невозможно.

Он должен был в это верить. Принять идею, что его жизнь имела значение, что он мог совершить нечто такое, чего никто другой не стал бы делать. И, возможно, пришла пора это доказать.

– Итак, мой план, – сказал Эфраим. – У нас две проблемы: отнять у Нейта контроллер и нейтрализовать его как угрозу, предпочтительно обойдясь без убийства. Все верно?

– Мне наплевать, останется ли в живых эта поганая тварь, – сказала Мэри-Шелли.

– Ну а мне нет. Еще одно: пока он вооружен, не нужно на него нападать. Не хочу, чтобы еще кого-нибудь застрелили. Так что надо обмануть его, чтобы он отдал оружие, или застать безоружным. В этом мне нужна ваша помощь. Всех вас.

Вновь воцарилось молчание. Зои взяла его за руку и сжала. Мэри-Шелли вздохнула.

– Все, что тебе нужно, – сказал Натаниэль.

Эфраим потер руки.

– Отлично. Теперь первый вопрос… у кого-нибудь есть мелочь?

Они пробежались по плану несколько раз, каждый понял отведенную ему роль, и Эфраим позвонил Нейту с таксофона. Он нервничал, так как врать никогда не умел. Но Нейт согласился встретиться.

Эфраим ждал его около ступеней библиотеки, стоя у статуи льва. Наконец с ревом примчался сияющий красный «шеви» и припарковался у бордюра. Нейт выбрался из машины и захлопнул дверь.

Он кивнул Эфраиму, не вынимая рук из карманов толстовки. Эфраим не знал, как тот мог ходить в ней на такой жаре, но так было удобно прятать пистолет.

– Привет, – сказал Нейт.

– Привет, – Эфраим на удачу постучал по львиной лапе и спустился вниз. – Спасибо, что пришел.

– Без проблем. Что стряслось?

– Принес контроллер?

Нейт похлопал по левому карману.

– Отлично, – сказал Эфраим. – Помнишь наш разговор о том, что мы можем найти твою версию, которая способна использовать монету?

Нейт кивнул.

– Я хочу попробовать, – сказал Эфраим.

– Точно? – спросил Нейт. Его голос был спокоен, но Эфраим все равно почувствовал в нем тщательно скрываемые волнение и заинтересованность. – Почему? Ты же говорил, что тебе нравится работать со мной.

– Мне нравится. Но… подумай, что мы могли бы сделать с двумя монетами.

– О, я думал, – признался Нейт, хотя, скорее всего, мечтал о том, что мог бы сделать с устройством Харона, если бы не нуждался в напарнике.

– Тогда мы были бы настоящими партнерами. Равноправными, – сказал Эфраим. – И давай будем честными. Я тебя вроде как сдерживаю.

– Это правда.

– Однажды я захочу уйти, обосноваться с Зои, и не смогу заниматься этим всю мою жизнь. Но тебя я подводить тоже не хочу.

Нейт прищурился:

– Тогда почему ты назначил встречу именно здесь?

– Мне нужно безопасное место, чтобы спрятать монету. Я не могу оставить четвертак в доме Зои. Другой Эфраим бросил ее, и она может избавиться от монеты, чтобы запереть меня в этой вселенной, – он улыбнулся. – Или просто чтобы насолить тебе.

– У тебя очень плохой вкус по части женщин, – заметил Нейт. – Без обид.

– Кто бы говорил! Я, наконец, узнал, что в этой вселенной есть только один аналог Мэри-Шелли, и ты прибрал ее себе полностью.

Нейт пронзительно взглянул на него:

– Откуда ты взял это слово?

Эфраим сглотнул.

– Какое слово? Прибрал?

– Аналог. Когда речь идет о других вселенных, я слышал его только от одного человека.

– О, – Эфраим рассеянно почесал за правым ухом. – Думаю, от Зои. У нее богатый словарь, как раз для академического теста.

– Это что такое?

– Вариант пытки в моей вселенной. Вспомнил: она так называет Эфраима. Моим аналогом. Наверняка от него термин услышала.

– Наверное, – Нейт оставил тему, но все еще оставался настороже. – Кстати, если ты уж так сильно беспокоишься о безопасности монеты, то можно хранить ее у меня.

– Я думал над этим. Но, кажется, лучше хранить ее там, где никто и не подумает искать. Здесь, в библиотеке.

– Вообще, ты прав, здание закрыто уже целую вечность, а Эфраим никогда его особо не любил, – признал Нейт. – Как ты попал внутрь?

Эфраим покрутил на пальце кольцо с ключами.

– Я здесь работаю, забыл? И в моей вселенной такие же замки.

Он открыл дверь, и Нейт медленно последовал за ним, оглядывая сумрачное помещение и не вынимая руку из кармана с пистолетом.

– Я спрятал ее вон там, – сообщил Эфраим и направился к шкафам за абонементным столом.

Нейт молча шел следом. В следующей комнате царил кромешный мрак, и Эфраим взял фонарик Мэри-Шелли, который заранее спрятал у двери.

Он надеялся, что все уже были на местах, и, проходя между стеллажами, громко чихнул, подавая остальным сигнал, и потер рукой нос, сказав:

– Единственный недостаток – у меня аллергия на пыль.

Эфраим услышал мягкий щелчок: Нейт снял пистолет с предохранителя. Он не мог рисковать и напасть на напарника прямо здесь, хотя так было бы намного проще, чем то, что они придумали.

– Почти пришли, – беззаботно сообщил Эфраим, сжав кулаки.

Он остановился перед покрытой пылью полкой, заваленной брошенными книгами. Это Зои придумала заманить Нейта в библиотеку и подобрала книгу, в которой он должен был спрятать монету.

Эфраим взял том и посветил фонариком на корешок.

– «Лабиринты», – сказал Нейт.

– Страница 29, – Эфраим потряс книгу, и на его ладонь упала монета. Он почтительно вернул книгу на место.

Он зажал фонарик локтем, направив его в следующий проход, так, чтобы свет не падал в ту сторону, где спрятались друзья, и взглянул на Нейта.

– Так что я загадаю желание, и ты потом последуешь за мной с помощью контроллера.

– Но ты поменяешься местами с другим Эфраимом.

– Уверен, ты с ним справишься. Кроме того, забрать монету у твоего аналога мне будет проще.

Нейт усмехнулся:

– А, теперь я понял. Я получу монету, а ты – собственный контроллер. Умно, Эфраим. А я-то думал, что ты просто хотел мне помочь.

– Нет ничего плохого, если каждый из нас получит свое устройство, – сказал Эфраим. – Готов?

Нейт открыл контроллер:

– Я буду рядом, прямо у тебя за спиной.

Иначе как угрозу это было трудно воспринять.

Эфраим не знал, насколько быстро Нейт сможет запеленговать монету, но надеялся, что времени хватит и все займут свои места.

Где-то за ними кто-то скрипнул кроссовками по кафельному полу.

– Что это было? – Нейт воззрился в темноту, оглядываясь. Если он кого-нибудь заметит, все будет кончено. – Посвети-ка.

– Может, крыса шуршит, – сказал Эфраим.

– Крыса?! – Нейт сунул руку в карман с пистолетом, его решением на все случаи жизни.

– Тише ты, я пытаюсь сосредоточиться, – сказал Эфраим. Он потер монету и закрыл глаза, стараясь максимально освободить голову от всех мыслей. – Я хочу попасть во вселенную, где Нейт сможет использовать монету вместо меня.

Та не нагревалась. Значило ли это, что она не могла выполнить его желание? Он очень на это надеялся. В конце концов, Натаниэль был абсолютно уверен, что другого такого устройства не существует.

Мыслями Эфраим сосредоточился на вселенной без аналогов Натана, Зои, Мэри-Шелли или его самого. Никому из них не нужно было, чтобы здесь появились их двойники. Металл стал нагреваться в руке. Он продолжал думать о мире, который хотел посетить, пока монетка не стала обжигающе горячей. Тогда он подбросил ее в воздух.

И специально не поймал при падении. Та упала на пол и откатилась прочь, но не туда, где прятались Зои, Мэри-Шелли и Натаниэль. Проклятие. Вот что получается, если полагаться на удачу.

– Ой, – выпалил он. – Куда она делась?

– Вот тупость. Кажется, укатилась вот туда, – сказал Нейт.

Эфраим пошел за ней, затем притворился, что споткнулся, уронил фонарик, и свет погас.

– Вот дерьмо, – сердито буркнул Нейт.

Эфраим продолжал двигаться в ту сторону, куда, как он видел, улетела монета, и нагнулся.

– Эф? – позвал Нейт.

– Не могу ее найти!

Эфраим чувствовал, как вокруг него смыкалась тьма. Он с трудом дышал, ладони стали холодными и влажными. Может, это был плохой план, как и сказала Мэри-Шелли. Конечно, Нейт поймет, что происходит. И никогда не даст им другой возможности остановить себя.

– Постой, – сказал Нейт. Его лицо виднелось в свете от контроллера. – Ты где?

– Я, кажется, ее вижу, – сообщил Эфраим, нарочно сбивая книги с полок, чтобы скрыть шаги остальных заговорщиков. Цокнули металлические набойки, Мэри-Шелли тихонько выругалась. Эфраим громко чихнул.

Нейт подошел ближе, освещая контроллером путь. Затем Эфраим спиной и плечами почувствовал прикосновение чужих рук. Он не мог сказать, сколько их, но надеялся, что все трое теперь в контакте с ним и друг с другом, и принялся рыться в пыли. Ну давай, подумал он. Монетку надо было найти прямо сейчас.

Свечение контроллера приближалось. Кто-то вложил монету в ладонь Эфраима, и через мгновение он… вновь оказался среди стеллажей, но, судя по красному сиянию аварийного освещения, библиотека вновь работала.

Зои все еще держала его за руку и ободряюще пожала ее, прежде чем отпустить. Эфраим сжал четвертак в кулаке.

– Все здесь? – спросил он и обернулся.

Сенсоры движения включили свет, залив им все помещение. Эфраим, Зои, Мэри-Шелли и Натаниэль заморгали и широко улыбнулись. Затем девушки кинулись в сторону, прижав к лицу бумажные пакеты. Эфраим с Натаниэлем обменялись смущенными взглядами и притворились, что не слышат, как девушек рвало за полками.

Через мгновение Мэри-Шелли и Зои вернулись, выглядели они неважно.

– Все-таки какой невероятно тупой план, – выпалила Мэри-Шелли.

– Чуть не попались, – сказала Зои.

– Опасность не миновала: времени у нас немного. Он может прибыть в любую секунду, как только контроллер определит координаты монеты. Вы все выбирайтесь отсюда и идите к фонтану. Мы скоро придем.

Дверь в хранилище едва успела закрыться, когда Нейт материализовался в разрядах статического электричества и с мягким хлопком. Эфраим чуть не подпрыгнул, всей кожей почувствовав напряжение.

– Проклятие! – воскликнул он. – Вот как выглядит наше появление?

– Любитель, – сказал Нейт, закрыл контроллер и спрятал его в толстовке. – Я ждал, пока двойник займет твое место, но никто не появился. Думаю, здесь ты не существуешь. Странно, да?

Эфраим пожал плечами. Но это напомнило ему о том, что надо проверить монету. Он прикоснулся к ней в темноте и понятия не имел, как приземлился четвертак, орлом или решкой. Но оказалось, не произошло ни того ни другого.

Монета опять стала чистой.

Глава 28

Пытаясь выгадать время для остальных, Эфраим медленно плелся вслед за Нейтом, пока они переходили улицу к Грейстоуну. Нейт же торопился: парк должен был скоро закрыться. Смеркалось, и солнце, опускаясь за кроны деревьев, окрашивало все вокруг в зловещий красный оттенок.

– Зачем идти через парк? – спросил Нейт.

– Ты тут получил монету и контроллер, и я подумал, что поиски твоего аналога лучше начать именно отсюда.

– А по-моему, лучше сразу пойти ко мне домой. В смысле я бы начал искать себя там.

– Так все равно по пути, сможем сначала проверить парк, – Эфраим притворился расстроенным.

– Хорошо, но двигай быстрее.

Эфраим крутил монету в кармане.

– Иду, – он проверял четвертак снова и снова, но ничего не менялось. Последнее желание – перенос четырех людей без обмена на аналоги – полностью истощило весь заряд.

Если они не смогут отобрать у Нейта контроллер, то застрянут здесь. Где бы оно ни было.

– К фонтану заскочим? – спросил Нейт.

Эфраим даже не заметил, как они вошли в парк.

– Ага, – ответил он. Это прекрасно вписывалось в план. По боковой дорожке он направился к небольшому лабиринту из кустов, Нейт пошел следом.

Остановился около площади и подозвал напарника.

Рядом с фонтаном стояли Натаниэль и Мэри-Шелли. Девушка вытащила свой мобильник, размахивая им, словно счетчиком Гейгера. Эфраим мысленно застонал – они не объяснили ей, как работал контроллер, так что она импровизировала по ходу дела. Натаниэль же уверенно положил руку ей на плечо и четко произнес:

– Введи координаты для следующей вселенной.

Затем вытащил из кармана четвертак. Монета тускло блеснула в свете заходящего солнца.

– Это я, что ли? – спросил Нейт. – Такой старый.

– С ним Шелли. Наверняка это ты, – сказал Эфраим. Он поморщился, услышав собственный наигранный голос, но Нейт ничего не заметил, его захватила представшая перед ним сцена.

Он прикрыл рукой глаза и изумленно произнес:

– Это и правда я.

На площади Натаниэль пару раз подбросил монету. Затем он притворился, что вставил ее в мобильник Мэри-Шелли.

– Как ты хочешь… – начал Эфраим, но не успел договорить, как Нейт вышел из кустов, вытащил пистолет и приказал:

– Стойте на месте, ребята.

Мэри-Шелли издала эффектный крик, достойный фильмов категории Б. Возможно, она даже не притворялась – в конце концов, на нее направили реальное оружие. Натаниэль нарочно уронил монету, и та покатилась по булыжникам к Нейту.

– Эфраим, – позвал Нейт. – Поднимешь для меня монетку? И забери контроллер у той горячей штучки. Малолетних совращаешь, а, старичок? В какой вселенной ты ее нашел?

Эфраим подмигнул Мэри-Шелли, забирая у нее телефон. Подобрав четвертак, он повернулся к Нейту.

Тот не мог держать оружие и одновременно взять оба предмета.

– Дай мне пистолет. Посторожу их, – предложил Эфраим.

Нейт лишь улыбнулся и указал на четвертак. Эфраим вручил ему монету, стараясь, чтобы рука не дрожала от напряжения и волнения. Осталось совсем немного.

Нейт держал на прицеле Натаниэля, проверяя монету. Удовлетворившись предварительным просмотром, он опустил ее в карман.

– Теперь дай посмотреть контроллер.

Четвертак мог его обмануть, но не мобильник Мэри-Шелли. Эфраим не знал, что теперь делать, поэтому уронил телефон на землю.

– Проклятие, да что с тобой сегодня? У тебя что, руки кривые, Эф?

Нейт нагнулся за телефоном.

Момент настал. Заорав «Ложись!», Эфраим выбил пистолет из руки Нейта. Тот со звоном отлетел на мостовую куда-то в сторону.

В следующее мгновение он понял, что лучше было сразу пнуть напарника в лицо, так как тот схватил Эфраима за ноги и дернул вниз.

– Какого черта? – заорал Нейт, но сразу отпрянул, когда нога Эфраима врезалась ему в челюсть.

– Игра кончена, Нейт, – сказала Зои. Она вынырнула из кустов, подняла пистолет и плавным движением швырнула его в фонтан. – Всегда хотела это сказать, – призналась она, улыбнувшись.

Нейт вырвался из хватки Эфраима и повернулся к четверке, вытирая кровь со щеки.

– Ребята, вы за кого меня принимаете? – сказал Нейт. Он вытащил второй пистолет, поменьше, из-за пояса джинсов на спине. – В некоторых вселенных оружие раздают практически любому желающему.

– Вот дерьмо, – выдохнул Эфраим.

Нейт оттянул предохранитель и прицелился в Зои.

– Если кто-нибудь шевельнется, Зои умрет. Или Джена, или кто она там, – он указал на Натаниэля и Мэри-Шелли. – Вы стойте там. Ты тоже, Эфраим.

– Ты не сможешь застрелить всех, – сказала Мэри-Шелли.

– Могу. Пуль шесть, а вас четверо.

– Как печально, что кое-кто швырнул другой пистолет в этот чертов фонтан, – сказала Мэри-Шелли.

Эфраим поднял руки вверх:

– Нейт, это все постановка. У тебя в кармане сейчас обыкновенный четвертак. Ты не уйдешь в другую вселенную, если убьешь меня или кого-то еще.

Нейт вытащил монету. Беззвучно шевеля губами, подбросил монету и поймал ее одной рукой. Когда ничего не случилось, он выругался и швырнул четвертак в фонтан.

– Я просто заберу монету с твоего трупа, как это сделал ты. И найду здесь другого Эфраима.

– В этой вселенной нет Эфраима. Я загадал мир, где наших аналогов не существует.

– Ты не мог. Монета так не работает.

– На это ушел весь заряд, но монета доставила нас сюда.

– Эф, – простонала Зои.

Эфраим поморщился. Он только что признался, что без контроллера они тоже тут застряли.

Нейт махнул пистолетом в сторону Натаниэля.

– Теперь я тебя узнал. Ты – тот чудак, который дал нам аппарат. Ты – другой я?

Натаниэль поморщился:

– К несчастью.

– Что с тобой случилось?

– Я вырос. Тебе тоже стоит попробовать.

– Раз вы все пришли из моей вселенной, значит, это Зои и Мэри-Шелли, – Нейт слегка улыбнулся. – Они были с нами в библиотеке. А ты хитрее, чем я думал, Эфраим. Гораздо хитрее, чем тот, которого я знал. Нельзя было тебя недооценивать.

– Давай, Нейт, – сказал Эфраим. – Все кончено. Мы все готовы остаться в этой вселенной, если так получится тебя остановить.

Все шло не по плану, но он все еще мог спасти положение, забрав контроллер у Нейта.

Эфраим сделал шаг вперед и чуть не подпрыгнул, когда пистолет повернулся в его сторону, затем вновь метнулся к девушкам. Нейт все лихорадочнее водил оружием, но все равно мог кого-то застрелить.

– Нейт. Просто отдай мне контроллер с пистолетом, и мы возьмем тебя туда, куда ты захочешь. Обещаю.

Выстрел эхом пронесся по парку.

– Нет! – Эфраим повернулся к Зои. Он не мог потерять ее снова. Но девушка была в порядке.

Рядом с ней рухнул на землю Натаниэль, зажимая рукой левый бок. Яркое красное пятно расползалось по фланелевой рубашке.

Он посмотрел на Нейта, словно не веря в случившееся:

– Ах ты, мелкий ублюдок!

– Натаниэль! – Эфраим бросился к мужчине.

– Он закрыл меня собой, – пролепетала Зои.

– Я… все будет в порядке, – простонал Натаниэль. Его дыхание со скрипом вырывалось из груди, рука была липкой от крови. – Проклятие. Рубашка же новая!

– Зачем ты это сделал? – завопила Мэри-Шелли Нейту. – Нельзя было так делать!

– Палец соскользнул, – беззаботно ответил Нейт и оттянул предохранитель. – Я так нервничаю, что с трудом держу пистолет.

Он направил оружие прямо на Зои.

Та в панике отступила назад.

Эфраим бросился к Нейту, встав между ним и девушкой. Он больше не мог допустить, чтобы еще кто-то умер, и больше не думал о контроллере или родной вселенной. В голове у него крутились только две мысли: остановить Нейта и защитить друзей.

Мерзавец наставил пистолет на Эфраима, но засомневался, не успел нажать на спусковой крючок, и Эфраим толкнул его на твердую брусчатку. Судя по лязгу, оружие упало где-то рядом, затем грянул выстрел, но Эфраим надеялся, что пуля ни в кого не попала.

Нейт толкнул Эфраима спиной на бетонное ограждение фонтана, отпустил и ударил локтем в грудь.

Эфраим простонал:

– Ты действительно этого хочешь? Походить на всех тех, что пинали тебя в школе? Стать очередным тупым громилой?

Нейт ударил его по левой щеке, и Эфраим почувствовал, как загудел череп, когда голова мотнулась вправо.

Нейт ударил его снова, в левое ухо. Эфраим упал на бок.

– А я тебе помогал, – закашлялся он. – Защищал тебя. Спорю, что твой Эфраим делал то же самое.

– Ты всегда считал себя лучше меня, – выпалил Нейт. – Ты был хуже, чем все они, потому что притворялся моим другом. А потом предал меня!

– А я действительно лучше тебя, – Эфраим открыл глаза и плюнул прямо на рубашку Нейта, по ней расплылось ярко-красное пятно.

У Эфраима двоилось в глазах: он видел двух расплывчатых противников, чьи силуэты накладывались друг на друга, сквозь пелену боли слышал далекие голоса, размытые, словно он был под водой.

– Стой, – велела Зои. – Ты можешь попасть в Эфраима!

– Отпусти! – крикнула Мэри-Шелли.

– Ты когда-нибудь стреляла раньше?

– Уйди с дороги!

Эфраим прижал руки к животу. Боль пронзала клинками, начало подташнивать. Все это словно происходило с кем-то другим. Такой подход ему нравился. Все случилось с другим Эфраимом. Он позволил себе скользнуть в беспамятство и забыл о проблемах…

Еще один выстрел привел его в чувство. В глазах прояснилось, на мгновение он забыл о боли. Нейт шарил по карманам Эфраима, но тут замер. Они испуганно переглянулись и отпрянули друг от друга, затем повернулись к Мэри-Шелли и Зои.

Мэри-Шелли стояла на коленях рядом с Натаниэлем и, судя по ее виду, испугалась больше всех.

– Я кого-то ранила? – спросила она, сжимая дымящийся пистолет двумя руками так, что костяшки пальцев побелели. Из пореза на щеке под губой текла кровь.

– Только саму себя, – разгневанно бросила Зои. – Хороша отдача, да? Отдай, пока кого-нибудь и правда не пристрелила.

Мэри-Шелли отдала подруге оружие, потирая челюсть. Зои прицелилась в Нейта:

– Я стрелок получше, чем она. Эфраим, ты в порядке?

– Придется неделю полежать в постели, но все пройдет, – он поднялся – ноги дрожали, каждое движение причиняло боль, – но все равно улыбнулся. – Особенно если одна красавица будет за мной ухаживать.

– Не наглей. Помни, что я держу оружие, – пригрозила Зои.

Он шутливо поднял руки, словно сдаваясь.

– Передай Эфраиму контроллер, – велела Зои Нейту. – Медленно.

Тот не шевельнулся. Эфраим сам вытащил устройство из левого кармана толстовки. Нейт лишь угрюмо смотрел на него. Он обыскал мерзавца, на случай, если тот спрятал еще один пистолет, нашел только камеру, подошел к Зои и Мэри-Шелли и осмотрел Натаниэля. Тот закрыл глаза и часто дышал.

– Натаниэль? – позвала Мэри-Шелли.

Его веки задрожали, он процедил сквозь сжатые зубы:

– Болит адски, но, кажется, ничего важного пуля не задела. Возможно, понадобится пара швов.

– Если пуля повредила внутренние органы, у нас есть отличный донор, – сказала Мэри-Шелли и угрожающе взглянула на Нейта, который сгорбился у фонтана.

– Остынь, – сказал Эфраим.

Натаниэль открыл глаза.

– Эфраим. Ты достал контроллер?

– Да, – он открыл устройство, но оно не включилось. Попробовал вложить его в левую руку мужчины, но тот был слишком слаб и даже удержать не смог. Правой рукой он зажимал рану. Между пальцев сочилась кровь. Эфраима замутило, он отвел глаза. Смотреть, как умирает еще один друг, он не хотел.

– Не знаю, смогу ли я выполнить свою часть сделки, – признался Натаниэль.

– Мы заберем тебя домой, – сказал Эфраим. – Не волнуйся.

Зои скорчила гримасу.

– Заставим Нейта помочь нам.

Тот сидел на краю фонтана, сложив руки на груди и спокойно глядя на них.

– Ни хрена я для вас делать не буду.

– Я не отдам ему контроллер, – возразил Эфраим. – Только не после всего этого.

– Значит, тогда он нам больше не нужен, – встряла Мэри-Шелли. – Зои, пристрели его.

Нейт посмотрел на нее, и выражение его лица изменилось. Смягчилось.

– Ты всегда была важна для меня, Мэшелли, – тихо сказал он.

– Ты был одержим мной. Я просто стала очередной игрушкой, которую ты очень хотел. Но одной меня тебе всегда было мало.

Натаниэль застонал, с трудом поднялся, стиснув зубы. Мэри-Шелли подставила ему плечо.

– Биометрические параметры… – Он закашлялся и указал на Зои. – Отдай контроллер Джене, – он облизнул губы. – Простите. Зои.

Эфраим уставился на него.

– Зачем?

– Давай же.

Эфраим пожал плечами и передал контроллер Зои. Та обменяла устройство на пистолет, который прохладным грузом остался в его ладони. Он совсем не походил на пластиковые пистолеты для видеоигр. Этот действительно убивал людей. Эфраим неуверенно прицелился в Нейта, но контроллер в руках Зои притягивал все его внимание.

Девушка открыла аппарат, и экран ожил.

– Работает, – изумленно выдохнула она.

– Почему? – спросил Эфраим.

– Наша Джена тоже была частью команды, – сказал Натаниэль. – Именно она придумала название «устройство Харона».

«Да, вполне в ее духе».

– Старик, – спросил Эфраим, – почему ты не сказал нам об этом раньше?

Натаниэль с извиняющимся видом поднял брови.

– Боялся… думал, что, если скажу, вы меня бросите.

Зои положила руку на плечо Эфраима:

– Значит, она вместе с Эфраимом исследовала вселенные?

Натаниэль посмотрел на них обоих.

– Нет, они этого никогда не делали.

– То есть другие люди могут использовать мо нету и контроллер, – сказал Эфраим. – И сколь ко их?

– Я знаю четверых – не считая аналогов, конечно. Но устройство можно запрограммировать в лаборатории на любую пару пользователей.

Нейт подался вперед, чуть не сваливаясь с бортика фонтана, и изо всех сил прислушивался к их разговору.

– Сейчас явно не время вдаваться в подробности, – прошептал Натаниэль.

– Ты прав. Но, надеюсь, позднее ты сможешь дать мне кое-какие ответы, – сказал Эфраим.

Мужчина застонал:

– Я тоже на это надеюсь.

– И что мы будем делать? – спросила Зои.

Эфраим все еще целился в Нейта, но они не могли держать его вечно в заложниках.

– Не знаю. Мы не можем убить Нейта и не можем его отпустить. Он – псих и вряд ли изменится.

– Тут ты можешь ошибаться, – возразил Натаниэль. – Когда-то и я был таким же, даже злее. Я этим не горжусь, но я исправился, в основном благодаря моей версии Эфраима.

Нейт рассмеялся:

– Эфраим, ты никогда не вернешься в родной мир без моей помощи. Я запомнил координаты до того, как удалить. Я единственный, кто может доставить тебя домой.

– Даже если я тебе поверю, это ничего не изменит. Я уже смирился с тем, что не смогу попасть домой. Дело не в месте, а в людях. Вселенные взаимозаменяемы, но люди нет. Пусть я никогда не смогу вернуться, но хорошую жизнь можно себе устроить где угодно, – сказал Эфраим и украдкой взглянул на Зои.

– Эф, – Натаниэль склонил голову набок, чтобы посмотреть на него. – Даже если устройство не помнит координат твоей вселенной, ты сам помнишь. Монета может доставить тебя туда, куда захочешь, особенно если ты уже бывал там раньше. Тебе просто нужно подумать о доме. Следуй своим инстинктам.

– Сначала нам нужно привести тебя в порядок, – сказал Эфраим.

– Не переживай об этом. Мэри-Шелли поможет мне добраться до больницы.

Девушка уже звонила в скорую с мобильника.

– Позаботься о Нейте, – попросил он.

– Ты нам доверяешь? – спросил Эфраим.

– Всем сердцем, – ответил Натаниэль.

– Мы доставим тебя домой, – сказал Эфраим. – А вот, что делать с Нейтом, я не знаю.

Он даже рассмеялся, поняв, что сказал.

– Как жаль, что мы не можем отправить его на кукурузное поле, – сказала Зои.

Натаниэль поднял бровь.

– Это есть такая серия в «Сумеречной зоне», – объяснила она. – Там один испорченный мальчишка с помощью силы разума контролировал реальность. Он отправлял людей на «кукурузное поле», когда те ему не нравились. Такой у него был эвфемизм для убийства…

Эфраим щелкнул пальцами.

– Зои, кукурузное поле – это отличная идея. Именно так мы и поступим.

Глава 29

– Где мы, черт возьми? – спросил Нейт и дернул рукой, которую крепко сжимал Эфраим. Тот отпустил его, и Нейт сразу отскочил в сторону.

– В месте, которое мы еще не исследовали, – ответил Эфраим. – Ты же любишь новые миры.

– Тут ад какой-то, – заметила Зои. – Это не кукурузное поле. Больше похоже на минное.

Фонтан исчез. Вокруг простиралась выжженная местность – все деревья вырубили, парк окружали мили высокой черной проволоки. Вдали виднелось здание – не библиотека, а подобие военной постройки. Вокруг него стояли зеленые джипы, и Эфраим заметил двух солдат в шлемах, которые смотрели на них. Им с Зои придется отсюда убраться как можно скорее.

– Ты об этом думал, Эфраим? – Зои засунула контроллер за пояс шорт, правой рукой держа пистолет и целясь в Нейта. Эфраим подумал, что когда-нибудь ему придется спросить, почему она так уверенно обращается с оружием, но уже сейчас часть его не хотела слышать ответ.

– Именно, – сказал Эфраим. В руке остывала монета. Он провел большим пальцем по рифленому краю.

Ему понадобилось несколько минут, чтобы найти правильные координаты, но он помнил, как посещал эту милитаристскую вселенную с Нейтом после серии грабежей и до путешествия в девственные земли, полюбившиеся напарнику. Эфраим колебался между двумя вариантами, но в конце концов принял решение руководствуясь чувствами. Он не мог оправдать Нейта и подарить ему личный рай, пусть там было бы и трудно выживать без технологий.

– Да тут постапокалипсис какой-то, – выпалил Нейт. – Вы не можете бросить меня здесь!

Он стянул толстовку и швырнул ее на землю. Здесь стояла невыносимая жара.

– В том и смысл. Этой вселенной ты вреда причинить не сможешь, – сказал Эфраим.

– Ну ты же не собираешься меня тут кинуть? – взмолился Нейт. – Это не похоже на тебя. Может, на твоего аналога, но ты-то другой. Ты лучше. Разве нет, Зои?

– Не разговаривай со мной, – процедила девушка и взвела курок. – Прошу, дай мне повод выстрелить.

– Зои, – сказал Эфраим.

– А, я понял. Играем в хорошего и плохого полицейского. Вы пытаетесь напугать меня. Отлично, я напуган. А теперь давайте выбираться отсюда.

Зои носком ботинка откопала обрывок бумаги, засыпанный красной пылью.

– Посмотри-ка на это, – сказала она.

Это оказалась одна из листовок американской армии, где объявлялось о призыве всех граждан от 16 лет на войну с Советами.

Эфраим поднял ее и вручил Нейту.

– Вот и все, солдат. Теперь сможешь убивать столько, сколько захочешь.

Лицо Нейта побелело, когда он увидел картинку.

– Нет, Эфраим. Ты не можешь так поступить.

– Ты же так любишь оружие, тебе должно здесь понравиться.

– Нет. Пожалуйста, – Нейт скомкал листовку. – Слушайте, просто отправьте меня обратно в дикий мир, без людей. Координаты есть в контроллере. Я помню их наизусть. Я останусь там, обещаю. Никого не трону, там просто никого нет. Я этого не заслуживаю!

– Не слушай его, Эфраим, – предостерегла Зои.

Тот стиснул зубы:

– Ты прав, Нейт. Ты этого не заслуживаешь. Ты заслуживаешь худшего. Может, мне не стоило останавливать Зои, и надо было застрелить тебя за все, что ты натворил. Но мы – не убийцы.

– Если вы оставите меня здесь, это будет равносильно убийству, – сказал Нейт.

– У тебя будет шанс сражаться, и, может, ты даже сделаешь что-то хорошее в своей жизни.

– Слушай, – Нейт облизнул губы, глаза его были безумными. – Я солгал о том, что твой аналог убил своих родителей. Я был с Эфраимом, когда он нашел их той ночью уже мертвыми. Дэвид Скотт убил Мадлен, как и сказала полиция. Вот почему Эфраим ушел. Он был убит горем.

Эфраим пристально посмотрел на Нейта:

– Конечно, он их не убивал. Мне не нужно доказательств его невиновности – я знаю себя и знаю, на что способен.

– Не будь так уверен, – сказал Нейт. Но в его голосе не осталось убежденности. Он был в отчаянии и тихо добавил: – Я не убивал его. Знаю, вы оба думаете, что я толкнул его на дорогу, но Эфраим был очень расстроен, и все произошло случайно. Он сказал мне, что теперь я сам по себе, и идти за ним не надо, а потом вышел на дорогу прямо перед автобусом.

– Заткнись, – велела Зои. Ее рука дрожала.

Внезапно у заграждения началась какая-то активность. К ним двигалось облако пыли – три джипа быстро приближались к краю поля.

– Нужно уходить, – сказал Эфраим.

Зои вернула предохранитель на место, прежде чем заткнуть оружие за пояс, затем завязала толстовку Нейта вокруг талии, спрятав пистолет. Она вытащила контроллер и открыла его. Эфраим вставил в устройство монету, и девушка выбрала координаты предыдущей вселенной.

– Знаешь, что меня пугает? Если я правильно читаю координаты, адрес этой вселенной не так уж далек от моей собственной, – прошептала она.

– Остается надеяться, что это никогда не станет нашей реальностью, – ответил Эфраим.

– Эф? – заныл Нейт и упал на колени в пыль, смотря на приближавшийся джип. Больше он не казался крутым.

Эфраим поднял фотоаппарат, который забрал у напарника, и сделал снимок.

– Я хочу навечно запомнить тебя именно таким, – сказал он.

Нейт уставился на него, ярость проступила на его удивленном лице.

Зои крепко сжала руку Эфраима и нажала кнопку на контроллере. Монетка медленно поднялась и застыла в воздухе.

– Живи счастливо, Нейт, – пожелала девушка, и Эфраим схватил плавающую в воздухе монету.

Крик Нейта прервался, но холодящее эхо его отчаяния последовало за ними в следующую вселенную.

Они приехали к Натаниэлю и Мэри-Шелли в больницу Саммерсайда. Взрослому уже перевязали грудь, с его лица сошла смертельная бледность. Натаниэль готовился к выписке, хотя доктор рекомендовал остаться на ночь.

– Как Нейт? – спросил он.

– Почему ты беспокоишься о нем после всего, что он натворил? – спросил Эфраим.

– Потому что он – это я, как бы противно не было это признавать, – Натаниэль выбрался из кровати, поморщившись от боли. Мэри-Шелли помогла ему встать. – Давайте выбираться отсюда. Хотя вселенная неплохая: система здравоохранения тут хорошая. Они даже медицинскую страховку не спросили.

– Это может быть кстати, – сказал Эфраим. – Я могу возвращаться сюда, если мне понадобится операция.

Натаниэль посмотрел на него:

– То есть ты планируешь по-прежнему пользоваться монетой?

– Надо кое-что исправить, насколько это возможно. Потом… – Он пожал плечами. – Может, попытаюсь попасть домой. А после… не знаю. Соблазн велик, конечно… но именно поэтому от монеты надо избавиться навсегда.

Они вернулись к библиотеке, рядом с которой встали, взявшись за руки. Зои установила координаты своей родной вселенной, и через мгновение все оказались у знакомого обшарпанного здания.

Мэри-Шелли откашлялась:

– Ну я не умею прощаться. Мой дом всего в нескольких кварталах отсюда, и я уже опоздала на ужин. Так что…

Эфраим обнял ее:

– Спасибо за помощь.

– Не за что. Больше не влипай в неприятности, – девушка поцеловала его в щеку.

Она помахала Натаниэлю и Зои, которые этого не заметили, склонившись над контроллером, и пошла по улице.

– Мы нашли координаты родного мира Натаниэля, – сообщила Зои. – Прямо вверху списка.

Натаниэль сказал, что уходить лучше из центра парка. Все трое в последний раз перешли улицу и собрались перед сухим и потрескавшимся фонтаном.

– Готов отправиться домой? – спросил Эфраим у Натаниэля. Ему было интересно посмотреть, каким будет будущее – или может быть.

Натаниэль кивнул.

Эфраим вложил монету в контроллер. Сейчас он завидовал взрослой версии Натана – ведь сам он так легко не сможет вернуться в родной мир; правда, Эфраим не ждал своего шанса столько лет.

– Думаю, теперь хозяйка здесь ты, – сказал Натаниэль Зои.

Та взяла контроллер, запустила монету. Когда четвертак замер, Эфраим протянул руку, и Зои с Натаниэлем крепко ее сжали. Он ловко выхватил монету из воздуха.

Троица появилась посреди большого внутреннего двора, окруженного со всех сторон гладкими металлическими стенами высотой в десяток этажей, очертаниями они грубо повторяли периметр площади, окружавшей мемориальный фонтан. Выйти отсюда, похоже, можно было только через четыре широкие двери, прорезанные в каждой стене и похожие на массивные створки банковского хранилища.

– Бог ты мой, – воскликнула Зои. – Где это мы?

Завыла тревога, вибрация пронеслась по замкнутому пространству. Натаниэль поспешил к одной из дверей и прижал ладонь к расположенной рядом панели. Сирена смолкла, и дверь с шуршанием открылась. Он долго смотрел внутрь, прежде чем обернуться к спутникам:

– Простите. Ах да, добро пожаловать в Институт Эверетта по изучению относительных состояний, вероятностной квантовой механики и путешествий в мультивселенной, – объявил Натаниэль.

– Заковыристое название, – сказал Эфраим, попытался соорудить из услышанного какую-то нормальную аббревиатуру, но ничего не вышло.

– Вот почему мы обычно называем его просто «Перекрестком», – ухмыльнулся Натаниэль. – А я зову домом, моим милым домом.

– Ты здесь живешь? – спросил Эфраим.

В центре двора стояла десятифутовая статуя Атласа – примерно в том месте, где располагался фонтан. Титан держал в руках вертикальный круг, в котором парил горизонтальный латунный диск толщиной в шесть дюймов. Вокруг него под разными углами висели еще два латунных кольца.

– Ну из дома матери в конце концов пришлось переехать, – сказал Натаниэль. – И работа здесь имеет свои привилегии. Надеюсь, меня еще не заменили, – он с гордостью улыбнулся, видя, как Эфраим разглядывает механизм. – Это когерентный двигатель. Разве он не прекрасен? Я помог его построить.

Эфраим взглянул на монету в руке. Зои потрепала его по плечу и пояснила:

– Не беспокойся. В квантовой механике размер не имеет значения. Главное, как ты ее используешь.

Натаниэль откинул голову и глубоко вдохнул. Эфраим поднял глаза и увидел наверху кусок неба, закрытый прозрачным потолком.

– Спасибо вам обоим. Не поймите меня неправильно, но я надеюсь, что мы никогда не встретимся снова, – Натаниэль протянул руку Эфраиму.

– О, я уверен, что я тебя еще увижу – какую-то твою версию, так или иначе, – ответил Эфраим. Они обменялись теплым рукопожатием.

Зои обняла Натаниэля.

Он поморщился.

– Прости. Удачи тебе, – пожелала она.

– Приглядывай за ним, ладно? Помни, что я тебе сказал, – сказал Натаниэль.

– Не беспокойся, – ответила Зои.

Мужчина ступил внутрь, помахал им на прощание и нажал другую кнопку, закрыв за собой дверь. Эфраиму очень хотелось посмотреть, что там, внутри внушительного здания, исследовать вселенную, которая была вариацией его будущего через двадцать пять лет. Но прямо сейчас у него были другие задачи.

– Что теперь, босс? – спросила Зои.

Эфраим в последний раз кинул взгляд на увеличенную версию монеты, раздумывая, как та работает.

– Можешь настроить контроллер на реальность, в которой я был до того, как пришел в вашу? – Он вручил ей монету, и девушка молча принялась колдовать над контроллером, высунув кончик языка от усердия.

– Это та самая, где я умерла, да? – прошептала она.

– Не ты, – ответил он уверенно.

Она протянула ему контроллер. Монета вращалась в воздухе, тускло отражая свет ламп.

– Когда я прибыл в твою вселенную, в ней не было аналога, с которым я бы мог поменяться. Так что в том мире Эфраима больше нет.

Ни Эфраима, ни Джены. Так монета могла разрядиться, но с контроллером это уже не имело значения. Он взял Зои за руку, подождал ее кивка и взял монету.

Они переместились.

Эфраим услышал, как за ними вновь забурлил фонтан, но оборачиваться не стал. Он был уверен, что вода уже очистилась, но воспоминания о смерти Джены вновь бередить не хотел.

Зои убрала руку и прижала ее к животу.

– Я уже начинаю привыкать к перемещениям. Но как же хорошо, что до отправления ничего не ела.

Обычно после заката площадь так ярко не освещалась: в это время вечера подсветку фонтана и воду обычно выключали.

Зои обернулась и ахнула.

– Ты должен на это посмотреть, – прошептала она и потянула его за плечо.

Эфраим с неохотой повернулся. Фонтан окружали вазы с цветами и стопки книг. Подойдя поближе, Эфраим и Зои увидели записки и воспоминания о Джене, нацарапанные мелом на бетоне вокруг. У подножия чаши стояли снимки девушки, а в воде плавали десятки зажженных свечей.

– Ого, – выдохнула Зои. Ее глаза наполнились слезами.

– Да уж, – прошептал Эфраим.

– Я чувствую себя словно Том Сойер и Гек Финн на собственных похоронах, – сказала она, присела на край фонтана и уставилась на огни на воде. Их свет отражался от серебряных монет на дне, а те сияли словно звезды. Эфраим никогда не видел в фонтане столько монет. Он зачерпнул воды и вылил ее. Та оказалась холодной. От всплеска несколько свечей медленно отплыли прочь.

Эфраим нервно оглянулся, вглядываясь в густеющие тени вокруг.

– Нам лучше уйти, – сказал он. – Мы же не хотим, чтобы тебя кто-нибудь увидел.

– Слухи о моей смерти сильно преувеличенны, – произнесла Зои, вытерла слезы и шмыгнула носом. – Ты прав. Что теперь?

– Надеюсь, в контроллере есть координаты всех вселенных, которые я посетил с того момента, как нашел эту треклятую монету, – кроме тех, что его действительно волновали и которые стер Нейт. – Я не знал, что делал раньше, но каждый раз, загадывая желание, забрасывал своего двойника из его собственной жизни в чью-то чужую. Я хочу вернуть их всех туда, где им место. Если будем двигаться назад, это должно все расставить по своим местам.

Зои открыла рот, но ничего не сказала, просто опустила контроллер на колени.

– Я посетил около десяти вселенных. Тебе нужно установить координаты, затем я схвачу монету и перемещусь самостоятельно. Так я поменяюсь местами со своим аналогом, – сказал он. – Ты уверена, что готова к этому?

Зои кивнула. Монета покрутилась в воздухе и застыла.

– Тогда хорошо. Как пеленговать монету, ты знаешь, – продолжил он. Натаниэль показал девушке, как пользоваться продвинутыми настройками контроллера, а училась она быстро и теперь знала о них примерно столько же, сколько он. – Уже поздно, так что все другие Эфраимы должны быть дома. Но только дай мне время, чтобы я смог где-нибудь укрыться, и нас не заметили, – он огляделся. – Ты тоже лучше спрячья, если не хочешь иметь дело с моим перепуганным аналогом.

– Со мной все будет хорошо, – заверила его Зои.

– Когда ты меня нагонишь, мы установим следующие координаты. Все исправляем, вводим координаты, уходим. Пройдемся по всем мирам, начиная с этого, и вернемся к моему первому желанию.

– Поняла, – сказала Зои и глубоко вздохнула. – Тебе правда нужно все это делать? Наверняка те люди даже не поняли, что с ними приключилось. От нового перемещения им может стать только хуже.

– Их место в их родных вселенных, – возразил он.

– Но разве ты не говорил, что Натан пару раз отправлялся с тобой? И… Джена?

– Я знаю, что не могу исправить все, – например, он не мог воскресить убитых. – Но хочу поправить то, что возможно.

– Довольно честно, – девушка встала. – Ночка будет длинной. Ты готов?

Эфраим достал монету.

Первое путешествие прошло хорошо. Эфраим обнаружил, что лежит в собственной постели. После всего, через что ему пришлось пройти, кровать показалась Эфраиму необыкновенно удобной. Он сел и оглядел темную комнату, впервые не желая искать в ней каких-то различий. Стоило только притвориться, и это место могло стать его домом. Может, все-таки идея была глупой. Разве Эфраим сам не говорил, что вселенная не имеет значения – важны лишь люди. Он мог бы просто остаться здесь.

– Нет, – возразил он. Это было бы верхом эгоизма. Он отправился в обратное путешествие не для себя, а для других… тех, кого выкинул из их жизней.

Эфраим прождал целый час, но Зои все не появлялась. Он ходил по гостиной, раздумывая о том, что пошло не так и не могла ли она просто передумать. Он подбрасывал монету в темноте, размышляя, не пора ли уже отправиться на поиски девушки. Наконец раздался звонок домофона.

– Зои? – прошептал он в трубку.

– А ты как думаешь? – Она явно была раздражена.

Эфраим нажал на кнопку.

Поднявшись, Зои постучала в дверь, и он впустил ее внутрь.

– Тише, – сказал он. – Не разбуди мою маму.

– Я тебя ненавижу, – выпалила она, тяжело дыша. – Я отследила монету. Но когда попала в этот мир, то оказалась в этом чертовом парке, а тебя там не было. И я сюда бежала всю дорогу, в темноте, – она уставилась на него. Эфраим машинально пригладил растрепанные волосы. – О, а ты уже и поспать успел? Не разбудила?

– Блин! Прости! – сказал Эфраим. – Совсем забыл, что контроллер не перенесет тебя прямо ко мне. А я еще думал, как странно, что ты сразу не появилась.

– Знаешь, что было на самом деле странно? Когда другой Эфраим занял твое место. Он явно не понимал, что происходит. Прибыл голым. А еще, похоже, принял меня за героиню эротического сна. Пришлось пнуть его, и только тогда он осознал, что не спит, а я не заинтересована, – она ухмыльнулась.

Эфраим поморщился:

– Это было необходимо?

– Ну я – не законченная злодейка. Я отдала ему толстовку Нейта, чтобы он смог добраться домой и не попасть под арест за неподобающий вид.

– Настоящая самаритянка, – он уклончиво посмотрел на нее. – Значит… ты… мм… видела что-нибудь?

Девушка ухмыльнулась.

– Ничего такого, чего не видела бы раньше, дорогой.

Он провел Зои в ванную.

– Будет безопаснее, если ты подождешь меня здесь. Когда попадешь в другую вселенную и не будешь знать, где я нахожусь, просто жди здесь. В следующий раз я приду за тобой.

– Надеюсь, теперь все пойдет легче, – сказала Зои.

Эфраим вложил монету в контроллер, девушка ввела координаты.

– Следующая остановка: не опять, а снова, – сказала она.

Монета вспыхнула, закрутившись, и остановилась, застыв под странным углом. Эфраим вздохнул и потянулся к четвертаку.

Несколько вселенных спустя он сидел на своем диване. Телевизор работал, шло какое-то неизвестное ему старое шоу. Черно-белое изображение мерцало в темной комнате. Рядом сопел Джим, склонив голову на грудь, так и не вытащив левую руку из полупустой коробки с попкорном.

Эфраим осторожно встал и взял пригоршню. Джим что-то бормотал во сне. Парень вышел из гостиной и направился в ванную рядом, где принялся ждать Зои.

Та материализовалась в воздухе и ударилась коленом о сливной бачок.

– Ой!

– Ш-ш-ш! – прошептал Эфраим. – Нам нужно вести себя очень, очень тихо.

– Мы охотимся на кроликов? – Зои вздернула бровь, пока он вставлял монету в контроллер.

– Сейчас сезон охоты на уток, – отозвался он.

– Нет, на кроликов, – рассмеялась она.

– Нет, на уток.

– На кроликов, – Зои ввела следующие координаты.

– На кроликов! – парировал Эфраим и схватил монету[8].

Он оказался в постели, но, судя по негромкому сопению в темной комнате, на этот раз был не одинок. Задержав дыхание, он медленно повернул голову влево.

Рядом спала Мэри, свернувшись на боку, каштановые волосы упали ей на щеку. Эфраим замер.

Ожидание, казалось, длилось целую вечность, прежде чем Эфраим осмелился выбраться из кровати. Он, конечно, был одет, но увидел пару знакомых трусов на полу, рядом с грудой одежды, своей и Мэри. Эфраим покачал головой и на цыпочках прокрался в ванную. Как только он закрыл дверь, появилась Зои.

– На уток! – крикнула она, и ее голос эхом заметался в крошечной комнате. – Огонь!

– Ой! – Эфраим быстро обернулся. – Ты меня напугала!

Зои моргала в свете флуоресцентной лампы, мерцающей в зеркале над раковиной.

Из комнаты донесся голос Мэри:

– Эфраим?

У Зои отпала челюсть.

– Что это было? У тебя тут девушка? Кто это? Я?

Зои подалась вперед и начала открывать дверь.

– Что ты делаешь? – прошипел он.

– Просто хочу посмотреть.

– Эфраим, ты в порядке? – позвала Мэри.

– Голос как у Мэри, – сказала Зои. – Или здесь это Шелли? Или обе? Там они обе, да? Ах ты, собака!

– У нас нет времени, – Эфраим сунул монету в контроллер, Зои выпрямилась.

– Как-то невесело с тобой. Ты, похоже, явился из Скучного мира, – она подняла брови. – Уверен, что не хочешь тут задержаться на пару минут? Я могу подождать.

Эфраим махнул рукой.

– Слушай, поехали дальше, ладно?

– Хорошо, прости.

Забирая монету, Эфраим подумал, что переместившийся аналог, лишившись такой, пусть и чужой реальности, явно не стал бы его благодарить.

Эфраим попал в другую ванную, причем в каком-то незнакомом доме, да еще и скорчился над унитазом. Оттуда разило: похоже, местный двойник переборщил с алкоголем.

– Отлично повеселился, тусовщик, – пробормотал Эфраим, отпрянув в сторону.

Судя по грохоту басов, вечеринка снаружи еще продолжалась. Но с кем он пришел на нее?

Эфраим вышел из туалета и осмотрел толпу: Мэри и Шелли танцевали в углу клуба. Тихо выбравшись наружу, он обнаружил, что по-прежнему остался в Саммерсайде. Похоже, танцы устроили в доме Моралесов.

Весь путь до своей квартиры он бежал, сразу поняв, что чувствовала Зои, добираясь туда же из парка. Украдкой войдя внутрь, беспокоясь, не станет ли мама ждать его с гулянки, он скользнул в спальню. Зои сидела перед телевизором, играя в приставку, и подняла взгляд, когда Эфраим ввалился внутрь, обливаясь потом.

– Вот это точно не Скучный мир, – сказала она. – Где ты был?

– Двойник на вечеринке прыгал.

– Это я поняла, когда увидела, насколько он пьян. Спит сейчас на полу в ванной прошлой вселенной, – Зои подошла к нему сзади и обняла Эфраима за талию. В руке она сжимала контроллер. Эфраим опустил в него монету, а девушка прижалась крепче, уткнувшись головой ему в плечо. Она вдруг стала такой дружелюбной, но Эфраим уж точно не собирался жаловаться. Он прижал ее к себе, заведя руку за спину, не желая сразу уходить.

– Ему будет тяжело все объяснить, особенно с таким страшным похмельем, – сказал Эфраим. – Так, мы почти закончили, Зои. Надо двигаться дальше.

Она кивнула и отошла в сторону. Тогда он схватил монету.

В следующей вселенной он сидел перед компьютером, а на экране шел порнофильм. Эфраим быстро закрыл окно, уже почувствовав, как кожу на руках щекочет статическое электричество. Когда появилась Зои, воздух вокруг нее потрескивал и свистел.

Она с улыбкой оглядела комнату и привычно откинула волосы с глаз, словно и не вышла только что из другой вселенной.

– Ой, забыла, что сначала надо идти в ванную. Надеюсь, я ничему не помешала, – она хихикнула.

Эфраим кинул взгляд на темный экран:

– Застала его за процессом, да?

– Неловко получилось. Одно дело, когда тебя застает мама, и совсем другое, когда проваливаешься в параллельную вселенную и появляешься прямо перед девушкой, точь-в-точь похожей на предмет твоих воздыханий.

Эфраим вздохнул.

– Он завопил и бросился в ванную, – продолжила Зои. – Вот почему я не смогла туда попасть. Ты, вообще, уверен, что помогаешь своим аналогам? Этому наверняка понадобятся сеансы психотерапии.

– Как много осталось? – спросил Эфраим и зевнул.

Серый свет восхода вползал в комнату через окно. Уже наступило утро. Он чувствовал себя так, словно всю жизнь перемещался по вселенным. Желудок болел все сильнее.

– Мы почти закончили. Осталась всего пара координат, – ответила Зои и опустила контроллер. – Как вкусно пахнет.

Он тоже почувствовал запах жареного бекона.

Эфраим представил, как мама в соседней комнате готовит ему завтрак. Здесь он хотел остаться больше, чем где бы то ни было, но она была мамой другого Эфраима. Он украл чужое счастье, и если хотел вернуть собственную жизнь, то отдать надо было все.

Он подумал о своих первых желаниях.

– Еще три мира.

– У нас только два адреса.

Эфраим поморщился:

– Я знаю.

Следующие два перехода прошли без всяких происшествий. Эфраим каждый раз появлялся в постели. Эти аналоги, похоже, знали толк в развлечениях.

– Вот и все, – сказала Зои.

– Уверен, что у всех координат одинаковая схема, – заметил он. – Смотри, первые несколько цифр везде совпадают.

Они могли означать какую-то подгруппу мультивселенной, тогда как остальные параметры определяли вариации отдельных миров.

– Хорошо, – сказала Зои и ввела несколько первых знаков. – Мы достаточно близко к твоему родному миру, чтобы ты смог переместиться самостоятельно?

– Думаю, остался лишь один переход, но в первый раз я загадал довольно большое желание, – он подумал о том, что найдет, когда вернется. Нейт сказал, что мать опять пила. Он, конечно, мог соврать, но, если все так и было… придется как-то ей помочь. Волшебного решения проблемы не существовало, пусть Эфраим и сильно этого хотел.

Он закрыл глаза:

– Надо попытаться.

Зои остановила вращение монеты, и он положил руку на ее ладонь, державшую контроллер. Монета замедлилась, но не замерла, а лениво пошатывалась, неторопливо поворачиваясь снова и снова. Орел. Решка. Орел. Решка.

Эфраим вспомнил, что во время первого желания выпал орел. Теперь он знал, что положение четвертака влияло только на пространственный вектор перемещения, и если направлял монету силой мысли, то, возможно, она выбирала «плохие» вселенные лишь потому, что он сам подсознательно ассоциировал с решкой худший вариант. Все было только в его разуме, а орел или решка оказались всего лишь вопросом точки зрения.

Эфраим попытался как можно подробнее представить в уме свою вселенную, особенно маму, Натана и Джену – такими, какими помнил их там, и приготовился схватить монету. Четвертак лег горизонтально решкой вверх и внезапно остановился. Зои с сомнением посмотрела на спутника.

Решка. Так и должно было быть – ведь он возвращался по собственным следам. Больше это ничего не значило.

Он закрыл глаза, пробормотал:

– В гостях хорошо, а дома лучше, – убрал руку с ладони Зои, спокойно дотянулся до монеты и сжал пальцы.

Перемещение не походило на остальные. Желудок как будто скрутило, затем растянуло, а когда Эфраим попал в следующую вселенную, мало чем отличавшуюся от предыдущей, он почувствовал, как его качнуло куда-то вбок, и упал на колени, уронив монету на мягкий ковер.

Эфраим хватал ртом воздух. Вокруг стоял застаревший запах сигаретного дыма.

Он решил все проверить до появления Зои: собрался, встал с пола, побежал на кухню, открыл шкафчик над холодильником и увидел там материнский запас. Высокие чистые бутылки выстроились подобно вражеским солдатам. Он никогда не думал, что будет рад вновь увидеть этих маленьких мерзавцев.

Он прокрался в гостиную и столкнулся с очередной знакомой картиной. Мама уснула на диване, пустая бутылка лежала на боку, пепельный труп сгоревшей сигареты предусмотрительно оставлен в глиняной пепельнице, которую он сделал для матери в третьем классе. Правда, тогда Эфраим думал, что это будет вазочка для конфет.

Эфраим вернулся в спальню и подождал Зои.

– Сработало? – спросила та.

Он подпрыгнул от ее неожиданного появления, пробормотал:

– Надо повесить тебе маленький колокольчик, если продолжишь так делать, – а потом обнял ее.

Зои сначала напряглась, но довольно быстро расслабилась в его руках.

– Думаю, у меня получилось, – он взялся за ручку двери. – Если это не мой дом, то он очень к нему близок.

– Шикарно, – ответила Зои. – Что теперь?

– Я хочу тебе кое-что показать. О! Думаю, нам это понадобится, – он поднял с пола монету и сунул в карман.

– Не забудь вот это, – сказала Зои и протянула ему кошелек и ключи.

– Но у меня есть… – Он проверил карманы, вытащил точно такой же набор и тихо спросил: – Где ты их нашла?

– На твоем столе лежали, – махнула рукой Зои.

Он улыбнулся. Значит, те мама вернула аналогу, когда приехала домой из больницы. Зои держала в руках доказательство того, что Эфраим, наконец, добрался до дома.

Девушка пришла к такому же выводу.

– О… – выдохнула она и открыла бумажник.

– С тобой все в порядке?

Она шмыгнула носом и сунула кошелек в карман.

– Ага. Ты хотел мне что-то показать?

Веточка щекотала шею, и Эфраим не выдержал, почесался. Он и Зои прятались за деревом и смотрели на дом Джены, стоявший на противоположной стороне улицы. Почти рассвело, мир залил серый свет с затянутого пеленой неба. Похоже, собирался дождь.

– Почему мы шпионим за моим домом? – спросила она.

– Подожди немного, – ответил Эфраим. Он остро чувствовал ее дыхание на своем лице, близость ее руки.

Открылась входная дверь.

– Вот, – сказал он.

Линда Ким повернулась, чтобы закрыть замок, затем остановилась, подобрала газету. Сунув ее под мышку, женщина пошла к подъездной дорожке, позвякивая ключами.

– Мамочка? – выдохнула Зои и привстала.

Эфраим положил руку ей на плечо.

Миссис Ким остановилась и взглянула в их сторону. Потом подошла к краю газона и на мгновение как будто посмотрела прямо на них.

– Скорее всего, она нас не видит, – прошептал Эфраим. Зои ничего не ответила.

Миссис Ким, наконец, отвернулась, забралась в машину, вырулила со двора и отправилась на работу, проехав мимо них.

Зои прислонилась к стволу дерева и сказала:

– Я видела ее только на фотографиях.

– Я думал…

– Я ценю, что ты думаешь обо мне, Эфраим. Спасибо.

– Ты расстроилась, – протянул он разочарованно.

– Я счастлива, что смогла ее увидеть, но… – Девушка перевела дух, не отрывая глаз от соседнего дома. – Просто слишком много всего сразу. Одно за другим. Я устала.

Эфраим подумал, что, возможно, не стоило ее сюда приводить.

– Я готова вернуться домой, – сказала Зои.

«Так быстро?»

Она открыла контроллер и уставилась на маленький дисплей:

– Кстати… а как я домой доберусь? Эта штуковина сама меня не перенесет, а монетой я пользоваться не могу.

Эфраим кивнул.

– Теперь, когда у нас есть координаты этой реальности… – Он замолчал, пока они проверяли, так ли это. – Мы просто вернемся в твой мир с монетой и контроллером, а затем я перескочу сюда только с помощью монеты. Если только…

Зои откинула назад голову, и волосы рассыпались по плечам.

– Что?

– Если только ты не захочешь остаться, – Эфраим пытался говорить беззаботно, но ничего не вышло, и он решил идти до конца: – Ты очень нравишься мне, Зои. В этой истории я буду скучать только по тебе.

– О, – Зои немного грустно улыбнулась. – Соблазнительно, но ты сам сказал: все мы принадлежим своим собственным вселенным. Здесь для меня нет места, – она кинула взгляд на дом.

Эфраим повернулся и увидел, как Джена смотрит на них из открытого окна.

Он так и не смог выбросить из головы воспоминание о трупе Джены, плавающем в фонтане, но здесь, в этой реальности, она была жива.

Эфраим повернулся к Зои.

– Я должна идти, – сказала та.

– Хорошо. Если ты так хочешь, давай вернем тебя домой.

Координаты находились в самом конце списка. Между этой вселенной и той лежало множество миров. Эфраим вернул монету на место. Она едва закончила крутиться, когда он взял Зои за руку, отвел ее за дерево так, чтобы Джена их не видела, и правой ладонью сжал монету.

Когда они переместились, Зои посмотрела вокруг с облегчением, словно проверяя, все ли так, как она помнила.

– Настоящий джентльмен. Проводил меня до родного измерения, – она стиснула его ладонь.

– Рад был помочь, мадам. Путешествовать с вами – это честь для меня.

Они одновременно разжали руки.

– Значит, вот так, – сказала Зои. – Думаю, это прощание. Через минуту ты встретишь другую меня, но я никогда не увижу тебя вновь.

Эфраим убрал волосы с ее щеки:

– Она – не ты.

Зои закрыла глаза и глубоко вздохнула. Но, открыв их, улыбнулась.

– Ну, значит, тебе лучше идти. Пока еще что-нибудь не случилось.

Эфраим знал, что ее предложение его бы уж точно не расстроило, но понимал, что, чем дольше останется здесь, тем тяжелее будет уходить. Не из этого места, а от нее.

Он кивнул и подождал, пока сможет говорить уверенно, но даже тогда голос звучал надтреснуто:

– Значит, просто введи координаты моей родной вселенной. Там нет никого, чтобы заменить меня, так что тебе не придется беспокоиться о встрече с аналогом, – он облизнул губы. – Но ради безопасности я хочу, чтобы ты разрушила контроллер после моего ухода. Только так можно поручиться, что его никто не станет использовать снова.

– Натаниэль сказал, что ты, скорее всего, захочешь, чтобы я так поступила. Кажется, он был слегка разочарован, думал, что мы, как и он, станем путешествовать по иным измерениям.

– У нас собственный путь, – сказал Эфраим.

Он подбросил монетку – та сверкнула в солнечном свете раннего утра – и поймал ее.

– Я желаю…

– Больше никаких желаний.

Зои поднесла его руку к контроллеру, он вставил четвертак в углубление. Она включила устройство, и, когда монета перестала крутиться, Эфраим посмотрел девушке прямо в глаза. В его голове крутился целый вихрь слов, но он смог выдавить только одно:

– Прощай.

– Увидимся, – ответила она.

Эфраим схватил монету.

И тут же услышал короткий вскрик. Подняв глаза, он увидел девушку, оставленную им в другой вселенной. На мгновение он решил, что переноса не произошло. То ли устройство Харона сломалось, то ли он сам не слишком хотел уходить…

Но через секунду Эфраим понял, что перед ним стояла не Зои. Она поправила очки в оправе лавандового цвета.

– Джена.

– Эфраим? – Голос у нее звучал испуганно. – Как ты это сделал?

– Прости, если испугал тебя. Это… сложно объяснить, – ответил он.

Эфраим материализовался прямо перед ней и теперь навряд ли мог убедить, что это был всего лишь магический трюк. Да и врать не хотел. Когда дело касалось Джены, ложь приносила ему одни неприятности. Кроме того, она уже доказала, что вполне способна воспринимать правду.

– Мне показалось, что я видела с тобой кого-то секунду назад. Девушку, – сказала Джена и оглянулась. – Куда она делась?

– Я все объясню, но на это нужно время. И ты можешь мне не поверить, – ответил он. Правда, теперь ничего доказать он не мог, но потом вспомнил, что в кармане у него до сих пор лежит фотоаппарат Нейта с кучей снимков из других вселенных. – Как думаешь, мы можем поговорить?

– Я как раз собиралась идти на работу.

– Я провожу тебя до библиотеки, побеседуем по дороге.

– Хорошо. Думаю, будет интересно.

– Ты тоже сможешь рассказать мне о том, что я пропустил.

Она удивилась:

– Ты так говоришь, словно уезжал куда-то.

– Так и было.

– Но я видела тебя прошлой ночью. Что это у тебя в руке?

– Сувенир. Монета.

Эфраим раскрыл ладонь. Четвертак превратился в гладкий диск, холодный и без всяких признаков волшебства. Перенос во вселенную без аналога полностью истощил его заряд. И теперь, когда Зои уничтожила контроллер, его единственная связь с ней разрушилась. Больше они никогда не увидятся.

Он посмотрел на Джену и подумал, смогут ли они когда-нибудь относиться друг к другу так же, как Зои и ее Эфраим.

Теперь, увидев все возможные вероятности, он не хотел, чтобы все было как прежде. Сделав правильный выбор, Эфраим мог помочь матери, наладить дружбу с Натаном. Мог сказать Джене о том, что чувствовал к ней, уверенный, что она, возможно, ощущает то же самое.

Он подбросил монетку.

– Орел или решка? – спросила Джена.

Эфраим потер пальцем гладкий диск и улыбнулся, увидев чистую поверхность.

– Орел.

ОБ АВТОРЕ

Ю. К. Майерс вырос в Соединенных Штатах. Наполовину немец, наполовину кореец, он вырос в неполной семье, его воспитывала мама и публичная библиотека родного городка Йонкерса в штате Нью-Йорк, который и стал прототипом Саммерсайда. Майерс работал швейцаром, официантом, охранником, веб-дизайнером, консультантом по программному обеспечению, разработчиком технической документации, инженером видеомонтажа и блоггером. Сейчас он работает сисадмином в педиатрической больнице. В 2005 году Юджин был членом творческого семинара «Кларион Уэст» и состоит в «Ином течении», преуспевающей группе писателей из Нью-Йорка. Его сайт находится по адресу www. ecmyers.net.