Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

На вид адвокату Елене Михайловне было не больше двадцати пяти лет. Глаза молодой женщины, были огромными и внимательными, но где-то там, в их прозрачной глубине, таились искорки до дерзости веселого азарта.

«Она смотрит на меня так, – подумал Сашка, – словно собирается доиграть шахматную партию, которую я сдал по собственной глупости».

Он сжал ладони и положил их на стол.

– Короче говоря, когда дело уже шло к разводу с женой, я неожиданно получил извещение о наследстве, – продолжил свой рассказ Сашка. – Речь шла об очень крупной сумме… Около трех миллионов долларов. Судя по документам, мой двоюродный дед Петр выжил в плену и после сорок пятого года остался на Западе.

– Из-за этого завещания вы стали торопиться с разводом?

– Да, – Сашка поморщился. – Наши финансовые отношения с женой были довольно запутанными. Я оставил ей практически все что имел… Но завещание оказалось простой фальшивкой.

Елена Михайловна откинулась на спинку кресла.

– Нам будет трудно добиться пересмотра дела, – сказала она. – Но я возьмусь за него. Мне нужно поддерживать репутацию адвоката, не проигравшего ни одного процесса. Я жду вас сегодня вечером в ресторане «Восток» в восемь вечера.

«При чем тут ресторан?!..» – удивился Сашка.

Уже возле двери его окликнул веселый женский голос.

– Саша!

Он оглянулся… Елена Михайловна смеялась.

– Послушай, Сашенька, а ведь ты большая жадина, правда?..

– Вы можете называть меня просто Леночка и на «ты», – Елена Михайловна была в прекрасном расположении духа. – Тебе здесь нравится?

Сашка затравленно оглянулся. Вызывающая роскошь ресторана навевала унылые мысли. В кармане Сашки лежали всего шестьсот рублей.

– А теперь ешь! – строго сказала Леночка, с аппетитом принимаясь за салат. – И не сиди болваном.

Сашка налил в бокал для шампанского коньяк и залпом выпил. Стало немного легче.

– В ресторане коньяк рукавом не занюхивают, – с иронией сказала Леночка. – Теперь о твоем деле. Ясно, что фальшивое завещание тебе подсунули не без участия жены. У нее есть помощник, и я уже знаю кто. К счастью этот тип не вызывает доверия и у нее. Теперь поцелуй меня в щеку и постарайся сделать счастливое лицо.

Сашка чуть не подавился котлетой.

– Что-что?! – тихо переспросил он.

– По-це-луй!.. – по слогам с улыбкой повторила Леночка. – За нами уже наблюдают.

– Кто и зачем?!

– Потом объясню.

Шея женщины пахла дорогими духами. Серьга с бриллиантом переливалась всеми цветами радуги и слепила Сашке глаза.

– Перепутать щеку и шею можно только спьяну, – заметила Леночка. – Ты уже напился, милый, и мы скоро поедем домой.

– У меня нет дома, – напомнил Сашка.

– Пока поживешь у меня. И не пей много, иначе мне не придется тащить тебя к машине за ноги!..

Дом был по-голливудски красив и огромен. Сашка тяжело опирался на плечо Леночки и жалобно рассказывал о своей прошлой жизни.

– Перестань трепаться, дорогой! – Леночка грубо рванула Сашку. – Лучше сядь, ты висишь на мне как алкаш на столбе.

Сашка обнял женщину и потянулся губами к ее лицу. Сильные руки толкнули его в грудь. Сашка пьяно качнулся и уперся спиной в стену. Пощечина получилась очень звонкой.

Лицо Леночки было холодным и злым.

– А теперь спокойной ночи, моя любовь… – она усмехнулась и захлопнула дверь спальни перед самым носом потерянного Сашки.

– Больше всего мне нравится вот эта картина. Ты любишь дорогу?.. Я очень! – Леночка ласково прильнула к плечу Сашки и мягко улыбнувшись, заглянула ему в глаза. – Почему ты молчишь?

– Потому не хочу, чтобы ты снова меня ударила, – сухо сказал Сашка. – Пожалуйста, объясни мне что происходит?

– А что происходит? – делано удивилась Леночка.

– Уже неделю шляемся с тобой по ресторанам, презентациям и модным выставкам. На людях ты вешаешься мне на шею, а когда мы остаемся одни, ты готова от злости разорвать меня на куски.

– Прости, вчера вечером у меня разболелась голова, – Леночка попыталась улыбнуться.

– Позавчера тоже?

– Да… – Леночка потупилась. – Я много работаю над твоим делом.

– Работаешь?!.. Да ты еще и пальцем не пошевелила! – взорвался Сашка. – Но мне уже плевать на это!.. Я здоровый, работящий мужик и черт с ним, что какая-то дрянь обобрала меня до нитки. Я могу начать все сначала. Но я… Я не могу… – Сашка ударил кулаком по ладони и отвернулся. – Запомни, я тебе не глупый пацан над которым можно издеваться…

Посетители в зале с любопытством смотрели на странную парочку у окна.

– Сашенька, прости меня, пожалуйста… – Леночка тронула Сашку за плечо. – Я больше не буду. Ты же знаешь, как я к тебе отношусь.

– Как?!..

– Ближе и дороже тебя у меня никого нет. Не торопи меня, пожалуйста. Я объясню тебе все потом…

– Когда?

Леночка снова взглянула на картину.

– Ты знаешь, Сашенька, я все-таки очень люблю дорогу… – тихо сказала она.

24 июля, 1998 года. Трасса «Воронеж – Ростов»

У девушки были огромные, веселые глаза, чуть вздернутый нос и веснушки на щеках. Теплый ветер шевелил ее ситцевое платьице и она то и дело проводила по нему рукой.

– Вы, случайно, не в Дубки едете? – улыбаясь, спросила она.

– Нет, но могу подвести до поворота, – Сашка охотно улыбнулся в ответ.

Девчонка радостно пискнула и хлопнула в ладоши.

«Жигули» резво тронулись с места.

– Когда-нибудь я стану богатой и куплю себе машину, – сказала веселая пассажирка, осматривая салон. – Я люблю путешествовать, а вы?..

Девчонка осторожно тронула пальцем руль.

– Не знаю… – Сашка пожал плечами. – Не думал об этом. Тебя как звать-то, «Конопушкина»?

– Я не «Конопушкина», я Леночка!.. – рассмеялась девчонка.

Дверь в спальню Леночки была приоткрыта. Она лежала в постели и читала журнал в яркой обложке.

Сашка присел на краешек кровати и вдруг понял, что ему нечего сказать.

– Я это самое… – смущенно начал он. – Ну, в общем…

– Иди спать в свою комнату, любимый, – холодно перебила Лена. – Завтра у нас трудный день.

Из-под одеяла выглядывали кончики розовых пальцев. Сашка осторожно коснулся их. Лена усмехнулась и перевернула страницу.

– Рагдай! – коротко бросила она.

В спальню вошел огромный бультерьер. Он сел и вопросительно посмотрел на хозяйку тусклыми совиными глазами.

– Проводи, пожалуйста, гражданина, до кровати, – Леночка усмехнулась. – Можешь укрыть его одеялом, если он не против.

Сашке показалось, что пес кивнул. Он нехотя встал.

– Завтра у тебя интервью газете «Деловые ведомости», – холодно продолжила Леночка. – Я написала тебе текст.

– Какое, к черту, интервью?! – удивился Сашка не отрывая глаз от морды пса.

– Ты один из самых успешных бизнесменов города. Разве ты забыл об этом?

– Я этого и не знал…

Сашка поплелся к двери.

– Сашенька, учти, – бросила ему в след Лена. – Когда я рассержусь на тебя, ты пожалеешь, что связался со мной, а не с Рагдаем!..

Воскресное утро было солнечным и радостным.

– Ты уходишь? – Леночка пила кофе и с любопытством посматривала на Сашку.

Сашка молча собирал вещи.

– Глупо! Завтра нас вызывают в суд. Можешь считать, что ты выиграл свое дело.

– Какой еще суд? – не оглядываясь, буркнул Сашка.

– Твоя бывшая жена подала заявление о том, что недовольна предыдущим разделом имущества. Она фактически ликвидировала ваше соглашение. Понимаешь?.. Она сделала это сама, что и требовалось доказать!

– Ну и что?

– А то, что я хорошо знаю судью. Год назад она ушла от мужа, забрав только двух детей. Я не завидую твоей бывшей женушке.

Сашка посмотрел на Рагдая. Пес лежал на полу, прижав передними лапами его ботинки, и не спускал глаз с хозяйки.

Сашка присел на стул и нашарил в кармане сигареты.

– Зачем она это сделала?

– Подала повторное заявление? – Леночка не могла скрыть победной улыбки. – Все очень просто как интрига Мадридского двора!.. Пусть косвенным образом, но я смогла убедить твою бывшую жену, что завещание было на самом деле. А ты сговорился с ее другом, и вы облапошили доверчивую женщину. Кстати, в это было легко поверить, потому что после развода ты вел вызывающе шикарную жизнь с не менее шикарной женщиной…

24 июля, 1998 года. Трасса «Воронеж – Ростов»

…Сашка смеялся едва ли не до слез.

– Хорошо, Конопушкина, уговорила! Дядя Саша отвезет тебя прямо в Дубки, только не трогай руль. Иначе мы врежемся.

– Дядя Саша, вы прелесть! – Леночка подпрыгнула на сиденье. – Кстати, почему вы называете себя «дядя»? Вы же еще совсем не старый.

– Мне скоро двадцать пять. А тебе?

– Восемнадцать! – соврала Леночка.

Сашка свернул в сторону турбазы на узкую линию асфальта. Азартно прикусив губку, Леночка положила на руль ладонь и сжала ее…

Встречный «КАМАЗ» вынырнул из-за поворота настолько неожиданно, что Леночка успела только ойкнуть и рванула руль в сторону…

Сашка и Лена стояли в коридоре суда. Лена с грустью смотрела на лицо Сашки. Она погладила его по щеке и устало улыбнулась.

– Теперь действительно все… Ты выиграл свое дело. Правда, ты так и не узнал меня, дядя Саша.

Сашка изумленно посмотрел на лицо молодой женщины.

– Ты?!.. – его шатнуло. – Ты «Конопушкина»?!..

24 июля, 1998 года. Трасса «Воронеж – Ростов»

…Разбитые «Жигули» горели уткнувшись в сосну.

– Сиди тихо, ты мешаешь! – Сашка возился с намертво зажатыми ногами девушки.

Леночка держалась руками за окровавленное лицо и плакала.

– Дядя Саша!.. Дядя Саша! – с ужасом повторяла она.

– Ну что, дядя Саша? – не поднимая головы, проворчал Сашка.

– Дядя Саша!..

Водитель «КАМАЗа» отбросил в сторону так и не заработавший огнетушитель и метнулся в сторону.

– Уходи, дурак!.. – закричал он. – Бак горит!

Дым в машине мешал дышать. Сашка выпрямился и, улыбнувшись, вытер кровь с лица Леночки тыльной стороной ладони.

– Я сейчас попробую ключом… – сказал он. – Тебе будет немножко больно. Ты терпи, хорошо?

Леночка быстро закивала головой.

– Дядя Саша, только не уходите!

– А куда я, на хрен, денусь? – Сашка снова склонился вниз, к ногам девушки. – Не горюй, Конопушкина, выберемся!..

Обеденное время закончилось и в маленьком кафе почти не было посетителей.

– …Я ждала тебя в больнице, – глухо говорила Лена, стараясь не смотреть на Сашку. – Мне немножко «поправили» лицо и я страшно переживала, что могу не понравиться тебе. Знаешь, что я больше всего вспоминала после аварии? Твою мокрую от пота рубашку, когда ты возился с моими ногами. И тогда я поняла, что настоящий мужчина тот, кто не уходит… Пусть рушится все на свете, но он вытрет тебе лицо, улыбнется и снова возьмется за свою страшную и тяжелую работу… Я ждала тебя очень долго… Даже когда вышла из больницы. Так я научилась прощать. Я прощала тебя тысячи и тысячи раз. Наверное, это было похоже на безумие – научиться прощать за единственный поступок ежедневную и почти невыносимую боль ожидания. Через три года я пыталась выйти замуж и не могла… Ты подарил мне жизнь, но ты же отнял у меня самое главное в ней – самого себя. Господи!.. – Лена закрыла лицо руками. – Я понимала все, но я никак не могла понять одного, почему ты не пришел?!.. Ты остался со мной там, в горящей машине, но почему ты не пришел потом, хотя бы просто так?

Сашка виновато улыбнулся и потер щеку.

– В общем, как это?.. Понимаешь, я занят был. «Жигули» свои ремонтировал.

Он окончательно смутился и замолчал.

– Так ты что, машину свою пожалел, а не меня?! – Лена смотрела удивленными, широко распахнутыми глазами на лицо Сашки. – Ты что, из-за нее на меня обиделся?!

Сашка не поднимая головы, кивнул.

– А зачем ты за руль схватилась?

Лена горько засмеялась.

– Знаешь, Саша, один человек сказал, все люди встречаются на Земле дважды. Первый раз для того чтобы полюбить друг друга, а второй раз чтобы простить обиды. Но когда ты пришел ко мне две недели назад, я уже не могла прощать тебя. Я поставила тебя на свое место… И правильно сделала. А теперь прощай, жмот!

Она резко встала и быстро пошла к выходу.

Переходя через улицу, Лена почти не смотрела по сторонам. Она зло рванула дверцу серебристого «Вольво» и обрушилась на сиденье…

В машине пахло цветами. Лена оглянулась… Цветы были везде: на сиденьях, на спинках, возле заднего стекла и даже на полу.

«Сашка…» – догадалась Леночка.

– Будь ты трижды проклят, гад!

Она уронила голову на руль и заплакала…

Утро было светлым, но за окном накрапывал легкий дождик.

– Ленка, это же целое море любви! – Сашка лежал в постели и тянул руки к потолку. – Я чуть не умер!.. Точнее, чуть не захлебнулся в нем, – он засмеялся. – Леночка, иди сюда!..

Лена одевалась стоя спиной к кровати.

– Почему ты молчишь? – удивился Сашка.

– Я спешу – сухо ответила Лена. – Сегодня у меня много дел.

Она вышла из комнаты и вернулась с подносом.

– Это твой завтрак… Ешь.

Лена поставила поднос на столик и присела рядом. На Сашку взглянули спокойные и удивительно холодные голубые глаза.

Сашкина улыбка растаяла без следа.

– А я думал… – начал, было, он.

– Мало ли, что ты думал!.. – Лена резко встала и подошла к зеркалу. – Поешь и вымой посуду!

Сашка почти со страхом смотрел на женскую спину.

– Лена, что это с тобой?..

– Ничего!

– Ты похожа на Снегурочку. Тебя что, опять заморозили?

Выходя из комнаты Лена громко хлопнула дверью.

Сашка осмотрел поднос: завтрак был просто великолепен.

«И когда только она успела? – подумал он, принимаясь за ветчину. – Мы же почти и не спали совсем…».

Сашка вспомнил холодные глаза Лены и покачал головой. Потом он подумал о том, что настоящий мужчина никогда не уходит… Чтобы не случилось. Потому что у него всегда найдется много трудной работы и целое море теплой любви.

В лице Джона Сидни не было ничего карикатурного и, тем не менее, оно имело какое-то неуловимое сходство с шаржами на акул капитализма в старых коммунистических плакатах. Впрочем, когда мистер Сидни улыбался, сходство исчезало без следа.

– Итак, Танечка, вы очень любите деньги?

Девушка в кресле перед столом миллионера покраснела и кивнула.

Джон был он готов расхохотаться как мальчишка. Он опустил голову и посмотрел на грубо заточенный карандаш. Незадачливую гостью уже давно следовало выгнать из кабинета, но, во-первых, у Джона было отличное настроение, а, во-вторых, девушка была удивительно похожа на его внучку Сьюзан. Иногда Сьюзи ласково целовала деда в щеку и нежно шептала, что она готова ждать наследства еще хоть сто лет.

– Подведем итог нашей беседы, Танечка, – Джон старался остаться серьезным. – Когда вы так отчаянно рвались ко мне на прием, я решил, что вы финансовый гений или, по крайней мере, будущая английская королева. Но вы абсолютно не умеете ничего делать! Вы даже не смогли, как следует заточить карандаш.

Танечка вжалась в кресло. Ее и без того большие глаза стали огромными и жалобными как у затравленного зайца.

«Умрет, но не встанет! – с уважением подумал Джон. – Браво, Танечка! Упрямство в бизнесе не такая уж плохая штука».

– Я проработал в вашей стране десять лет, – уже мягче продолжил Джон. Он улыбнулся и поправил галстук. – И еще никому не заплатил даже цента за красивые глазки. Вы хотите получить работу?.. Хорошо. Сейчас здесь начнутся переговоры с моим старым другом по кличке «Бешеный Техасец». Вы останетесь. Спросите зачем?.. Вы будете Мадам «Нет».

– Простите, а в чем… – робко начала было Танечка.

– В чем будет заключаться ваша работа? – перебил Джон. – Знаете, когда человек ничего не соображает в деле, ему ничего не стоит сказать «нет» оставаясь, при этом, совершено невозмутимым. Правда, вам нужно запомнить, что «Бешеному Техасцу» никогда не стоит говорить «нет» пока он не снял свои ботинки или когда он снова надел их. Это главное. Если «Техасец» снял ботинки, значит, переговоры будут долгими и стоит поторговаться. Но мне не видно из-за стола, что он вытворяет со своей обувью. За этим будете следить вы. Справитесь?

Танечка восхищенно кивнула. Мистер Джон Сидни снова улыбнулся.

– Тогда за работу!..

…Когда сумма контракта перевалила за двадцать миллионов долларов «Бешеный Техасец» снял ботинки. Танечка стояла у окна и, нахмурив лобик, делала вид, что рассматривает документы.

– Ну, Джон?.. – на красном от возбуждения лице «Техасца» появилась хищная улыбка. – Это отличная цифра, дьявол тебя задери!

Два консультанта за спиной гостя – мрачные, высоколобые типы с одинаковыми лицами – тоже попытались изобразить подобие улыбок.

– Нет! – на секунду оторвавшись от документов, тихо сказала Танечка.

«Техасец» вздрогнул и удивленно посмотрел на девушку у окна.

Джон сунул в рот сигару и взглядом попросил Танечку подойти.

– Снял ботинки?.. – чуть слышно шепнул он на ухо.

Танечка кивнула и вернулась к окну.

– Двадцать один миллион пятьсот тысяч! – хрипло сказал «Техасец».

Джон выпустил в потолок колечко дыма и посмотрел на Танечку.

Гости сделали тоже самое. Девушка не спеша, перевернула страницу…

– Нет! – уверенно сказала она.

Консультанты положили на столик компьютер-ноутбук и углубились в расчеты. «Техасец» нервно кусал губы.

– Двадцать два миллиона! – наконец бросил один из консультантов.

– Нет.

– Двадцать три!..

Джон взглянул на фотографию Сьюзи на столе и весело ей подмигнул.

«Бизнес удивительная штука, – не без иронии подумал он. – Правда, он чем-то очень похож на детские фокусы».

– Двадцать четыре!..

Физиономии гостей стали потными от напряжения.

Танечка сказала «да» на цифре «двадцать пять с половиной», только после того, как «Бешеному Техасцу» все-таки удалось нашарить ногой под столом свои ботинки.

Деловой партнер мистера Джон Сидни вышел из кабинета, громко хлопнув дверью перед носом своих консультантов-близнецов. Те подарили на прощание Танечке пару взглядов, от которых свалился бы в обморок сам Клинт Иствуд…

Джон закончил смеяться только через минуту.

– Танечка, знаете почему «Бешеный Техасец» снимает ботинки? Раньше у него была привычка класть ноги на стол. Ох, уж эти ковбои!.. Но кое-кому Европе это не понравилось. Тогда «Техасец» стал снимать ботинки. Элементарный выход!.. Какой идиот захочет хвастаться своими дырявыми носками?

Джон снова от души захохотал. Танечка вежливо улыбнулась.

– Завтра у нас еще одна встреча с «Техасцем», – Джон подмигнул Танечке. – Нам предстоит много работы.

Танечка радостно кивнула.

– Кстати, вы можете опоздать на встречу. Какой будет эффект, а?!.. – Джон затушил сигару. – А сегодня вы были просто великолепны, мадам «Нет»!

– Идиоты!.. За что я плачу вам проценты с прибыли?! – «Бешеный Техасец» нервно расхаживал по гостиничному номеру. – Вас переиграла какая-то девчонка!

Консультанты мрачно рассматривали пол.

– Шеф, я не удивлюсь, если узнаю что у этой девчонки компьютер в голове, – возразил один из них. – Я видел, как она улыбнулась на шестьдесят третьей странице договора. Мы работали над этой чертовой страницей три дня, а ей хватило пары секунд, чтобы понять исключительно все.

«Техасец» плюхнулся в кресло и сунул в рот сигару.

– Что вы приготовили на завтра?

Консультанты переглянулись.

– Сорок третью страницу, шеф, – вкрадчиво сказал один.

«Техасец» поморщился.

– Все чисто?.. Я очень хочу сэкономить на этом договоре!

Консультанты не умели улыбаться. Когда они сморщили свои лица, они стали удивительно похожи на своего темпераментного шефа…

…Танечка опоздала на полчаса. Красный от возбуждения «Техасец» нервно откусил кончик сигары и сплюнул его на дорогой ковер. Одна его нога в рваном носке под столом почесала другую.

Джон Сидни встал и галантно поцеловал Танечке руку.

– Вас опять задержали в совете директоров? – улыбаясь, спросил он. – Мои бухгалтеры просто не могут без вас жить!

Танечка улыбнулась и что-то доверительно шепнула шефу на ухо.

– Отлично! – констатировал Джон.

«Техасец» заерзал в кресле, нагнулся и почесал голую пятку рукой.

– У нас мало времени, Джон, – проворчал гость.

– Что ж, продолжим…

Танечка взяла в руки толстую папку и, начиная с середины, быстро пролистала несколько страниц. Взгляд девушки скользил по столбикам цифр примерно с такой же скоростью, с какой осматривает товар в дешевой лавочке случайно зашедшая туда миллиардерша.

– Мы остановились на сорока миллионах, – напомнил «Техасец».

– Нет! – быстро сказала Танечка.

Мистер Джон Сидни глубокомысленно кивнул.

– Хорошо, пусть будет сорок один…

– Нет!

Один из мрачных консультантов гостя достал из кармана флакончик и накапал лекарство в два стакана.

– Послушай, Джон, – скрипнул зубами «Техасец». – Что тебе не нравится, черт тебя подери?!

Джон посмотрел на Танечку. Танечка пожала плечами и с озабоченным видом взглянула на часы.

– Ладно, – «Техасец» подался вперед всем грузным телом. – Сейчас я назову тебе последнюю цифру, Джон, и мы прекратим торг. Понимаешь?

Мистер Сидни внимательно посмотрел на красное от гнева лицо партнера. Потом он не спеша, поправил свой галстук.

– Сорок три!.. – рявкнул «Техасец».

«Пора кончать комедию», – решил Джон и снова тронул свой галстук.

– Нет! – тихо и внятно сказала Танечка.

Консультанты как по команде уронили стаканы.

Мистер Джон Синди мгновенно взмок от ужаса.

– Это твое последнее слово, Джон? – хищно улыбнулся «Техасец».

Джон открыл, было, рот…

– Последнее, – быстро сказала Танечка.

Улыбка «Бешеного Техасца» стала торжествующей.

– Ты проиграл, Джон! – он встал. – И может быть, проиграл так крупно первый раз в жизни. Прощай!..

Прежде чем выйти следом за своим хозяином, консультантам снова пришлось открывать захлопнувшуюся перед их носами дверь…

– Вы – глупая девчонка! – бушевал Джон. – Вы что, не видели лица этого кретина?!

Танечка молча водила пальчиком по полированной поверхности стола.

– Он предложил сорок три миллиона! – продолжал бушевать Джон. – И никто не дал бы за эту сделку больше. Боже!.. – Джон воздел руки к потолку, – Какой же я болван, что связался с вами!

Танечка подняла глаза и виновато улыбнулась.

– Пожалуйста, не волнуйтесь, шеф… Он вернется.

– Кто?!.. «Бешеный Техасец» вернется?! – Джон плюхнулся в кресло и горько расхохотался. – Вы с ума сошли!!..

– Нет, но… – начала было Танечка.

– Не говорите больше при мне этого слова «нет»! – взвизгнул мистер Сидни. – Лучше скажите, за каким чертом «Техасцу» возвращаться сюда, если…

Дверь тихо отворилась, и кабинет вошел «Бешеный Техасец». Он молча подошел к столу и сел. Джон быстро захлопнул рот.

Толстые пальцы «Техасца» нервно барабанили по столу.

Танечка подчеркнуто обиженно всхлипнула.

– Сорок четыре с половиной миллиона, – устало сказал «Техасец». – Ты согласен, Джон?

– Только ради тебя, – быстро улыбнулся мистер Сидни. – Не обижайся. Бизнес есть бизнес. Ты выпьешь?..

«Техасец» молча выпил стакан виски и посмотрел на Танечку. Девушка пожала плечами и расписалась на первой странице договора.

«Техасец» встал… Потом он нагнулся и поднял с пола свои забытые ботинки. Кабинет делового партнера «Техасец» покинул, держа злополучную обувь подмышкой.

Мистер Сидни упал головой на стол и чуть не задохнулся от смеха…

Танечка не без интереса рассматривала вызывающе богатый интерьер ресторана. В ее глазах светилось почти детское любопытство.

– Что вы будете пить? – с отеческой теплотой поинтересовался мистер Сидни. – Что-нибудь легкое?

– Да, «Белую лошадь»! – не думая, выпалила Танечка.

– У вас удивительная логика, – улыбнулся Джон. – Но белое еще не значит легкое… Тем более если речь идет о лошади.

Танечка отхлебнула из бокала, сморщилась и с трудом проглотила огненную, как перец жидкость.

– Теперь поговорим о вашей зарплате, – мягко сказал мистер Сидни. – Двадцать пять тысяч долларов в год вас устроит?

– Нет, – сказала Танечка и тут же закашляла от горечи в горле.

– Тридцать?

– Нет!

– Черт возьми, вы снова просто великолепны, мадам «Нет»! – рассмеялся мистер Сидни. – Ну, а сорок?

– Сорок мне предлагал ваш друг «Бешеный Техасец», – заметила Танечка. – Он ждал меня внизу возле вашего офиса.

Мистер Сидни чуть не подавился куском ростбифа.

– Послушайте, Танечка, вы же умная девушка и понимаете, что та сценка, которую мы с вами дважды разыгрывали, простой блеф.

– Конечно! Но потом мистер «Бешенный» предложил мне шестьдесят…

– Танечка, вы слишком сильно любите деньги. Но, поймите, даже самый крутой блеф не стоит и половины этой суммы!

– А почему блеф? – Танечка отодвинула подальше бокал и потянулась к блюду с клубникой. – Вы считаете, что я смотрела только на ботинки вашего гостя?.. Вы мне были не менее интересны.

Танечка замолчала и занялась клубникой.

На лице мистера Сидни снова появилось заинтересованное выражение.

– Продолжайте, пожалуйста, – попросил он.

– Видите ли, в чем дело – девушка улыбнулась. – Когда вы собираетесь совершить плохо обдуманный поступок, вы всегда поправляете свой галстук.

– Например? – насторожился Джон.

– Например, вы поправляли его, когда предложили мне работу и когда собирались сказать «да» вашему партнеру. Кстати, в отличии от вас, я сразу это заметила!..

Мистер Сидни уронил вилку.

– Ну и кем же я должен взять вас на работу? – тихо спросил он. – Своим ангелом-хранителем, что ли?!..

Танечка пожала плечами.

Мистер Сидни задумался и механически поправил галстук.

– Знаете, что меня смущает? – наконец сказал он. – Все-таки даже ангел-хранитель не должен получать больше своего шефа. Мы продолжим наш разговор завтра. Я жду вас у себя в офисе ровно в десять.

Дома, в кабинете, мистера Сидни висел плакат с тремя толстыми буржуями в старомодных котелках. Джон купил этот плакат у немножко пьяного демонстранта и любил рассматривать буржуев, когда его мучила сложная проблема. Через час тяжелых размышлений он снял телефонную трубку.

– Мне профессора Константина Петровича, пожалуйста… – попросил он. – Хорошо, я подожду.

Через минуту в трубке раздался хорошо знакомый голос.

– Что-нибудь случилось, Джон?

– Случилось, дружище! У тебя нет на примете порядочного, веселого и симпатичного парня не старше двадцати восьми лет?

– Зачем? – удивился голос.

– Попробуй догадаться сам. Этот парень может быть кем угодно, но у него должен быть один крупный недостаток – презрение к деньгам! Понимаешь? Он должен презирать их по настоящему.

– Ты ищешь жениха для своей внучки? – засмеялся голос на том конце провода. – Кстати, у меня есть один такой парень на примете. Он отличный художник и немножко занимается дизайном…

– Я жду его завтра у себя ровно в десять! – торопливо сказал мистер Сидни. – Я хотел бы срочно переоборудовать свой кабинет.

Через пару минут он повесил трубку и взглянул на фотографию Сьюзи.

«Все-таки Танечка удивительно похожа на нее, – подумал Джон. – А эти чертовы деньги, способны испортить даже ангела воплоти!..»

Перед тем как уснуть мистер Сидни долго рассматривал потолок. Потом он пришел к выводу, что «чертовы деньги», которым он посвятил всю свою жизнь, в сущности, не такая уж плохая штука. Но весь фокус состоял в том, что дарованная Богом любовь всегда должна быть сильнее выше них.

«Иначе мы, капиталисты, рано или поздно просто останемся без гроша!.. Это говорю вам я, старая акула капитализма Джон Сидни, – улыбаясь, закончил про себя Джон. – И уж поверьте мне на слово, я знаю, что я говорю!..»

Воскресный вечер был вызывающе светлым и теплым. Людочка сидела в прохладной комнате и рассматривала сухие цифры бухгалтерского отчета.

Часы пробили семь.

«К черту работу и карьеру!..» – подумала Людочка.

Она взяла сигареты и поплелась на балкон.

Там, на бельевой веревке, трепетала пара больших мужских трусов. Нижнее белье висело над пышными розами, за легкой решеткой разделяющей лоджию на две части. Но такую преграду можно было считать лишь подобием границы.

Людочка курила и задумчиво рассматривала чужие интимные вещи. Потом она протянула руку с сигаретой… На успевшем высохнуть мужском белье появилась дырочка с розовыми краями. Дырочка тлела и росла прямо на глазах. Приятно запахло жженой материей.

Соседняя дверь скрипнула, – на балкон вышел небритый толстяк с безразличным лицом. В руке он держал лейку. Леночка улыбнулась соседу и снова протянула руку с сигаретой. На следующих по счету трусах она «просверлила» сигаретой уже две дырочки.

Толстяк тупо смотрел на Людочку и молчал.

– До свидания, – сухо сказала девушка и хлопнула дверью.

Вскоре к Людочке позвонили.

За дверью стоял сосед-толстяк.

– Слушайте, как это… Вы что, а? – он говорил с трудом и даже удивление, которое было написано на его полном лице, казалось, тоже давалось ему не без усилий. – Зачем вы так?..

– У нас с вами практически одна лоджия, – оборвала гостя Людочка. Она была готова расхохотаться. – И я не хочу, чтобы на ней висели трусы.

– Почему?

– Потому что их могут посчитать моими.

Толстяк, по-видимому, силился что-то сообразить, но не мог.

Людочка закрыла дверь и прыснула от смеха.

«И такие люди живут… – подумала она. – Боже, какой «колхозник»!»

В маршрутке было полно народу. Людочку попросили передать деньги за проезд. Только тогда она увидела своего толстяка-соседа. Он стоял впереди и глазел в окно оловянными, как у уснувшей рыбы, глазами.

«Мужчина с дырочкой на трусах, передайте деньги!..» – пронеслась в голове Людочки уже готовая фраза.

Девушка толкнула толстяка в плечо.

– Передайте! – она немножко хищно улыбнулась.

Толстяк с удивлением посмотрел на девушку и потер лоб, словно собираясь с мыслями.

«Ну и тупой! – весело подумала Людочка. – Прямо как валенок».

Толстяк чуть заметно покраснел и взял деньги…

Потом, весь день у Людочки было самое прекрасное настроение. Коллеги по работе не могли скрыть улыбки, глядя на ее очаровательно-веселое лицо. Людочка острила, задирала мужчин и сыпала направо и налево идеями, как улучшить работу отдела.

Вечером Людочку вызвал вечно хмурый и озабоченный начальник Семен Петрович. Правда, на этот раз он почему-то улыбался.

– Мне нужен толковый зам, – предложил он. – Пойдете?

– К вам?.. С удовольствием! – хитро польстила Людочка.

Улыбка начальника стала еще шире. Он предложил Людочке кофе и стал рассказывать о ее будущей работе.

Людочка буквально млела от своей удивительной смелости. Она даже предложила начальнику сменить прическу. К удивлению Людочки Семен Петрович взглянул на себя в зеркало и согласился…

Прошло две недели.

Праздник первой, по-настоящему большой зарплаты, Людочка отмечала на рынке. Она бродила между палатками и с высокомерным достоинством приценивалась к самым дорогим вещам.

Давно забытого толстяка-соседа она увидела возле самой скромной палатки.

«Интересно, а этому тут что надо?» – подумала Людочка.

И без того прекрасное настроение девушки стало просто лучезарным от возможности повеселиться. Она тихо подошла сзади и прислушивалась…

Толстяк покупал трусы.

– Мне такие вот… – он изобразил руками треугольник. – Ну, как их?..

– Как плавочки? – догадалась продавщица.

Она держала в руках огромные сатиновые трусы, которые, как видимо, все еще надеялась вручить странному покупателю.

– Да… Красивые, в общем, – сказал толстяк.

– Берите лучше эти, – потеряла терпение продавщица и сунула толстяку залежалый товар. – Что вам еще нужно?!

– Нет, мне… Другие.

– Других нет! – продавщица отвернулась.

Только собираясь уходить, толстяк заметил за спиной Людочку.

– Привет! Прибарахляешься, сосед? – девушка весело подмигнула. – Хочешь, помогу?

Толстяк покраснел и попятился.

– Зря, – крикнула ему в след Людочка. – По трусам я большой специалист!

В следующее воскресение Людочка ждала гостей и срезала на балконе своего соседа несколько красивых роз. Толстяк появился только тогда, когда Людочка уже пыталась перебраться через решетку на свою часть балкона.

– Ну, что вы смотрите?! – возмущенно сказала девушка, протягивая толстяку колючий букет. – Помогите же мне!..

Тот взял букет, и поддержал ногу девушки, пока она благополучно не завершила свое короткое путешествие. Потом он вернул ей букет.

– Меня Миша зовут… – сказал толстяк и впервые выдержал насмешливый взгляд девушки.

Людочка вдруг с удивлением увидела, как изменился ее сосед за последнее время: он похудел, черты его лица стали резче, а мягкий и большой живот уже не казался столь безобразным.

– А меня Людочка. Так держать, Миша!

Миша неумело улыбнулся. Когда Людочка закрывала за собой дверь, толстяк все еще стоял на балконе и, казалось, чего-то ждал…

В субботу Людочка испытала настоящую трагедию. Оказалось, что ее жених – солидный бизнесмен Петр Петрович – самый обыкновенный подлец, помешанный на сексе. Всегда корректный и предупредительный он вдруг потащил Людочку в постель силой.

Ссора с женихом быстро переросла в драку на полу. Петр Петрович мычал от страсти под градом кулачков и порвал на своей невесте кофточку. На прощание Людочка пнула бывшего жениха ногой и изобразила легкий, но разрушительный ураганчик в его квартире…

– Миша!

Миша шел из магазина. Запыхавшаяся Людочка уже не без труда узнала своего толстяка-соседа: его тяжелая, вялая походка вдруг стала упругой и живой. Миша оглянулся и охотно улыбнулся разгоряченной девушке.

– Боже мой, Миша, вы хорошеете прямо на глазах! – Людочка засмеялась. – Что с вами?

– Ничего, – Миша пожал плечами, но привычка испытывать смущение перед бойкой девушкой опять взяла верх. – Я домой иду. А вы?..

Людочка с удивлением рассматривала Мишу. Он похудел еще больше и когда-то круглое, почти неживое лицо, теперь стало по-мужски твердым, даже не смотря на чуть виноватую улыбку.

– Я тоже домой, – беспечно сказала Людочка. – Слушайте, а пошли лучше в ресторан, а?!..

Миша не думая, кивнул.

– Отлично! Тогда вы идите, а я вас догоню.

Миша растерянно заморгал глазами.

– Что вы стоите? Идите же!.. – Людочка капризно топнула ногой.

Мишка повернулся и пошел на автобусную остановку.

Людочка вздохнула. Она отвернулась и побрела к подъезду. Девушка думала о Петре Петровиче и о том, как еще ему можно отомстить в самое ближайшее время…

Вечером Людочка долго стояла возле зеркала.

«Ну, красивая… Ну и что? – она вздохнула, рассматривая свою грудь. – Выйду-ка я лучше замуж за «колхозника» Мишку и нарожаю ему целую кучу маленьких «колхозничков»!..»

Мысль показалась Людочке настолько смешной, что она улыбнулась.

«И действительно!.. Из Мишки может выйти неплохой муж, – она вспомнила его лицо. – Даже симпатичный. Будем с ним вдвоем на печке сидеть и сверчка слушать. А кругом маленькие «колхознички» – мал-мала-меньше… Мечта идиотки!»

Людочка упала на диван и расхохоталась. Думать о Петре Петровиче больше не хотелось. «Мечта идиотки» поднимала настроение и делала мир не таким уж скучным. Кроме того, Людочка была абсолютно уверена, что Мишка, бывший толстяк и нелюдим Мишка, по уши влюблен в нее.

Через полчаса Людочка свернулась калачиком и уснула. Улыбалась она даже во сне, потому что ей снился толстый Мишка…

Школьная подруга Вера позвонила в пятницу вечером.

– Как нога?! – первым делом крикнула в трубку Людочка.

– Нормально, жить буду. Сегодня выписывают из больницы, – радостно тараторила Вера. – Вечером к тебе приковыляю. Соскучилась, ужас!..

Вечерние посиделки с Верочкой всегда были минутами откровения. Две молодые женщины в захлеб говорили обо всем на свете и даже запретно-интимные темы вызывали у них только смех.

Закончив телефонный разговор с подругой, Людочка пробралась на балкон Мишки и срезала все оставшиеся розы.

Под ногами загремела брошенная швабра. Любочка подняла ее и оглянулась по сторонам. Ком старой одежды, включая огромные трусы и шляпу, помог соорудить ей великолепное чучело. Людочка не без удовольствия полюбовалась на свое первое в жизни произведения искусства.

«Вылитый Мишка!» – решила она и сдавленно хихикнула.

Людочка прислонила чучело к окну и нырнула на свою половину…

Смородиновая наливка только слегка кружила голову.

– А что тебя вдруг Мишка заинтересовал? – удивилась Вера.

– Понимаешь, замуж никто не берет… – Людочка сладко потянулась сильным гибким телом. – Любви хочется!

К ее удивлению лицо подруги осталось совершенно серьезным. Верочка вздохнула и принялась расчерчивать пальчиком крохотную лужицу наливки на столе.

– Вот судьба у человека… – тихо сказала она – Хуже и не придумаешь.

– Это ты о ком? – насторожилась Людочка.

– О Мишке, – Верочка подняла глаза. – Ты знаешь, он ведь Герой России…

Людочка уронила стакан.

– Он с моим мужем в одной роте служил… Спецназ ГРУ. Четыре года назад они в засаду попали на горной речке. Вот Мишка и прикрывал отход ребят. Если бы не он и для моего Сережки та речка последней точкой в жизни оказалась. Потом наши же артиллеристы и накрыли место боя… И Мишку, и всю банду. Врачи сразу сказали, что после такой контузии не выживают. Мишка выжил, только… – Верочка запнулась. – Только он словно в безразличного ребенка превратился, понимаешь?.. Жена у Мишки была красавица, но зачем он ей такой? Если бы не друзья и не мой Сережка, Мишка сейчас по вокзалам бомжевал. А так… Отсудили все-таки у этой стервы кое-что, квартиру разменяли. Сережка нарочно Мишку рядом поселил, чтобы присматривать за ним. Врачи ведь говорили, что чудес не бывает… – Верочка потерла руками лицо. – Боже мой, а ведь какой парень был! Моргни он любой красавице – сняла бы она туфельки и бегом за ним побежала. А сейчас… За четыре года Мишка не улыбнулся ни разу и молчит… Всегда молчит.

– Как молчит?! – тихо переспросила Людочка.

– А вот так. Он немой, понимаешь?

Людочка сидела, зажав ладошки между колен, и с ужасом смотрела на подругу…

Мишка пришел в девять вечера. В руках он держал чучело.

– Это что?! – грозно спросил Мишка, протягивая наряженную швабру Людочке. – Ты что себе позволяешь, девчонка?! Я тебе уши оборву!!..

У Людочки вдруг задрожали колени.

– В глаза мне смотреть!..

Голос Мишки зазвенел на самой высокой командирской ноте.

Людочка на секунду столкнулась с темными, властными глазами и тут же уткнулась взглядом в пол. Горячая краска стыда залила ее лицо.

– Еще раз себе такое позволишь, я тебя поймаю и выпорю. Поняла?!

Людочка быстро кивнула.

– Дура!..

Мишка швырнул швабру на пол.

Только через минуту Людочка поняла, что Мишка уже ушел. На подгибающихся от слабости ногах она вошла в квартиру и закрыла дверь на все замки…

…С балкона было плохо видно то, что происходит внизу.

Людочка спряталась за ветками декоративного хмеля. Она смогла рассмотреть только несколько машин перед подъездом и толпу людей. Голоса звучали весело, неразборчиво. Только одну фразу: «Мишка, черт бы тебя побрал, вернулся, наконец!..», она разобрала совершенно ясно.

В зале Людочка торопливо переоделась и, мельком взглянув на себя в зеркало, поспешила вниз. Перед выходом из подъезда она сбавила шаг и шла почти на цыпочках, прислушиваясь к грохоту своего сердца.

Люди возле машин не обратили на нее никакого внимания. Вера болтала с незнакомыми женщинами и даже не взглянула в сторону Людочки.

«А еще подруга называется!..» – мелькнуло в голове Людочки.

Мишка стоял спиной к подъезду и о чем-то говорил с высоким, широкоплечим парнем.

Людочка села на скамейку и на всякий случай поджала ноги.

Люди засмеялись.

– Мне, когда рассказали, я не поверил! – сказал кто-то.

– И я тоже… Командир, это дело нужно обмыть!

– Сначала на речку, там и обмоем.

– Мише пить нельзя! – громким, почему-то по-детски обиженным, голосом и совершенно неожиданно для самой себя вдруг выпалила Людочка.

Все замерли и посмотрели на девушку на скамейке.

Людочка покраснела и уставилась на свои туфельки.

Мишка, рослый и по-военному подтянутый, подошел и сел рядом с ней. Краем глаза Людочка увидела его улыбающееся лицо и слегка дрожащие пальцы рук на коленях.

– Тебе пить в самом деле пить нельзя! – снова, только на этот раз тихо и жалобно, повторила девушка.

– Ой, защитница пожаловала! – сказал женский насмешливый голос в толпе гостей.

Мишка поднял голову и вспыхнувший было смех тут же стих.

– Ничего… Это скоро пройдет… Я знаю. – Мишка покосился на свои подрагивающие пальцы, а затем на потупленное лицо девушки. – А ты куда идешь-то, соседка?

– На пляж, – легко соврала Людочка.

Мишка поднял голову и взглянул на небо.

– Дождь будет. Облачко видишь?

Людочка посмотрела на легкое облачко.

– Оно же совсем маленькое… – неуверенно и робко возразила она.

– Правильно, маленькое. Но дождь будет большой.

– Правда?!.. – Людочка посмотрела на Мишку широко распахнутыми, удивленными глазами.

– Эх, ты!.. – Мишка засмеялся и коснулся пальцем носа Людочки. – Девушка из светелки… Поехали-ка лучше с нами, доверчивая!

Люди возле машин как по команде отвернулись – у каждого вдруг нашлось неотложное дело перед дорогой…

Машину вел Сергей. Вера болтала со всеми подряд и часто повторяла «Боже мой, ведь это же просто удивительно, правда?!..»

Мишка и Людочка сидели на заднем сиденье.

«Миша совсем не умеет одеваться, – думала Людочка, рассматривая колено Мишки обтянутое старым трико. – С ним нужно завтра зайти на рынок… Кстати, и белье нужно купить. В угловом киоске продают просто замечательные мужские трусики!..»

Людочка осторожно обняла Мишкину руку и уткнулась ему носом в плечо.

– Ты что, Людочка? – тихо шепнул ей Мишка на ухо.

– Ничего…

«Глупо как все… Трусы еще какие-то! – подумала она. – Главное, что я наконец-то счастлива… Потому что сбылась мечта идиотки!»

Людочка хотела засмеяться, она уже улыбнулась, но вдруг почувствовала, как по ее щеками бегут горячие и радостные слезы…

Жизнь – довольно удивительная штука, потому что человек не может знать, что ждет его там, за поворотом…

Три года назад ехала я к маме в Березовку. Весна была ранняя, сухая вот и решила я по проселочной дороге путь срезать. В попутной деревне Шесткино столкнулась я с вечной лужей, которая, наверное, не пересыхает и во время всемирной засухи.

Как перебиралась через нее на своем «Вольво» – рассказывать долго. Но я упрямая, а главное личный бизнес одинокой женщины всему научит. Прорвалась!.. Пятьдесят метров проехала, смотрю, мужик на дороге валяется. Руки раскинул – спит, бедолага. Справа – кювет, слева – продолжение вечной лужи. Тьфу ты, черт! Думаю: мужика-то куда девать, в кювет его или в лужу?

Подошла к спящему богатырю, наклонилась. Бужу его: мол, мужик, стенд ап, плиз. Мужик в ответ храпит: ай эм сорри, мол, мадам, я еще немножко посплю. Ох, уж мне эта проблема типа «дураки и дороги»!..

Пришлось мужика в «Вольво» запихивать. А он здоровый, как слон. Но справилась. Я в своей жизни и не с такими сволочами справлялась.

Поехали дальше вдвоем. Смотрю, кончилась лужа, пора бы мужика в кустики выбрасывать. Но устала я все-таки… Закурила, сижу и думаю. А мужик на заднем сиденье: хр-р-р!..

Смешно! Но главное, злюсь, а у самой губы в улыбке расплываются.

До сих пор понять не могу, как мне эта дурацкая идея в голову пришла. Мать мне постоянно твердила: и когда ты, шалопутная, замуж выйдешь? А за кого, спрашивается, замуж-то, за первого встречного, что ли?!.. Короче говоря, к маме я не одна приехала, а с «мужем».

Обнялись мы с мамой, поцеловались.

Я как бы между прочим ей говорю:

– Мама, я замуж вышла.

Мама только руками всплеснула:

– Да что ты?!

Тоже мне радость!.. Хотела ты, мама, зятя? Вот и получай его.

Мама на мужика на заднем сиденье полюбовалась и говорит:

– Хороший человек. Сама не знаю почему, но вижу что хороший.

«Мужа» из машины вытаскивать не стали. С таким слоном возиться – пупок развяжется. Спит – и шут с ним. Ближе к ночи мама к машине зачастила: то подушку гостю отнесет, то одеяло. Даже кружку воды на утреннее похмелье не забыла.

– Спать-то с ним будешь? – спрашивает.

Еще чего!!.. Может и пару внучков к утру, мамочка, пожелаете?

Утром я от стука топора проснулась. Вышла на кухню – мама чай пьет.

Потянулась я как кошка и спрашиваю:

– Как там муженек мой?.. Не сбежал еще?

Мама спокойно отвечает:

– Мишенька дрова рубит. А потом сарай мне перебрать обещал, низ-то у сарая совсем гнилой.

Ого, думаю, работничка какого я на дороге подобрала!

Смотрю, мой «муженек» на Арнольда Шварценеггера похож: здоровый, черт!.. Раз топором махнет – пенек в обхват толщиной на две стороны так и брызнет.

Увидел меня Мишенька – покраснел как мальчишка.

Я ему нежно: здравствуйте, как, мол, вы себя чувствуете, любитель приключений? А «муж» нос ладошкой вытер и стоит в землю смотрит.

Я осторожно намекаю:

– Вам еще у нас не надоело?

Он в ответ только головой мотнул: нет, мол!.. Странный какой-то мне мужик попался, то и дело краснеет и глаза у него как у обиженного теленка. Ладно, думаю, пусть пашет, если ему так нравится. Отработать, видно, мужик решил за то, что его на дороге подобрали.

Вечером мать мне шипит:

– Ты почему к Мишеньке спать не идешь?!

Я – ей:

– Мам, у меня критические дни.

Мать – мне:

– Дура!.. Критические дни это когда бабе спать не с кем.

За пару дней, что я в гостях у матери была, Мишенька не только сарай отремонтировал, но и старенькие «Жигули», которые еще от отца остались, на ход поставил. Потом за колодец взялся. И главное, все молчком, только сопит мужик да работает как вол.

Матушка моя от радости не знала, куда Мишеньку посадить и чем накормить. На меня – ноль внимания, возле Мишенька только и крутится.

Слышу, шепчет она ему: ты, мол, зять мой любимый, на дочку мою не обижайся. Она-то у меня с придурью немного, но это ничего… Пройдет, даст Бог.

Кончились выходные, стала я домой собираться. А с Мишенькой, спрашивается, что делать?! Если правду матери сказать, то она, пожалуй, и в драку кинется. Ладно, думаю, пусть без меня разбираются. Правда, без записки не обошлось. Предупредить пришлось маму, что за тип на самом деле этот Мишенька.

Полгода я маму визитами не беспокоила. Бизнес, черт бы его побрал!.. Чуть упустишь дело – сожрут и костей от тебя не останется. Только осенью нагрянула я в деревню.

Смотрю, что фокусы?!.. Было у матери обычное деревенское подворье, а тут вдруг словно сама Золотая рыбка с бригадой специалистов по евроремонту побывала. Кругом чисто, как на немецкой сельскохозяйственной выставке, дом кирпичом обложен, крыша под модной черепицей, двор заасфальтирован, в хлеву целое стадо коров мычит, а в неизвестно откуда взявшемся гараже грузовик и трактор стоят.

Прошла я в дом. Мама за столом чай пьет: одета как купчиха, только чепчика не хватает, а на лице полная само удовлетворенность.

– Здравствуй, мама, – говорю. – Ты что миллион выиграла?

Мама хитренько так прищурилась и отвечает:

– А зачем мне миллион, если у меня теперь Мишенька есть?

Я чуть мимо стула не села.

– Какой Мишенька?!

Мать говорит:

– А тот самый «муж», которого ты бросила. Идти-то ему некуда, вот я и уговорила его остаться. А я помру, ему все как сыну и оставлю. Ты, дочка, и так богатая, тебе моего добра не нужно.

Обалдеть можно!..

– А где же он сейчас? – спрашиваю.

– Работает, – говорит мама. – Ты хозяйство мое видела? Мишеньку хоть в пустыне оставь, он из одного песка оазис запросто сделает. У нас тут церковь новую ставить начали, никто помогать не пришел, кроме Мишеньки. Так что теперь со мной батюшка через дорогу здоровается и все про Мишеньку спрашивает. Даже грехи без очереди мне отпускает.

Почесала я затылок. Все равно не понятно!.. Как можно чужого человека в дом пустить?!

Мама говорит:

– Я про Мишеньку, как про родного сына, все знаю. В Шесткино он жил. А жена его стерва такое учудила, что…

Дальше – ни слова. Молчок! Интрига, одним словом.

Побродила я по дому – красиво кругом, лучше чем у меня в городской квартире. Сразу видно, с душой поработали. Лучшую комнату мать Мишеньке отдала. В шкафу книги стоят, кроме технической литературы – Чехов, Бернс, Библия… Чтиво для душевно здоровых людей.

Думаю я про себя: интересно, черт!.. Надо с этим Мишенькой поближе познакомиться. Выбрала я платьице посекусальней, ножку на ножку положила, сижу и жду. Пришел Мишенька, увидел меня – опять, как и прежде, покраснел… Это уже приятно. Я раньше думала, что такие мужики вместе с мамонтами вымерли.

За ужином пококетничала с бывшим «мужем» немного. Гляжу, мама сразу занервничала и покрикивать на меня стала. Три раза меня «дурой» назвала и один раз «шалопутной».

Вышли мы с Мишенькой покурить на улицу. Стоим, на закат любуемся. Между делом я все свое очарование в ход пустила. Чувствую, нравлюсь я Мишеньке. Забавно, честное слово, смешно даже… Потом разговорились. Смотрю, а Мишенька-то очень даже симпатичный, оказывается. Особенно когда улыбается. И глаза у него умные и совсем-совсем добрые.

Мамаша из дома высунулась и кричит:

– Мишенька, сынок, иди спать!.. А ты, Ленка, в своем «Вольво» ночуй.

Ночью стукнула я Мишеньке в окошко. Скучно, мол, Мишенька, одной девушке. А в моей машине места и на двоих хватит…

Застенчивость у любого мужика штука хрупкая, – проведи по ней мягкой ладошкой, в миг от нее и следа не останется…

Утром один глаз приоткрыла – ой!.. Главное, все косточки мои донельзя ломит, а на душе ничего кроме радости. Рядом – Мишка, руку на мое плечо положил и в шею мне сопит. Вот оно, оказывается, настоящее бабье счастье какое!..

Приоткрыла я второй глаз, смотрю, мама с дрыном стоит.

– Что, доченька, – спрашивает, – Мало тебе мужиков, стерва?!.. Так ты решила и Мишеньке моему жизнь испортить?

Я шепчу:

– Мама, да ты что?!..

Мать дрын из руки в руку перебросила и кричит:

– Выходи из машины, шалава!

Совсем офонарела на старости лет мамуля! Я к ней по-хорошему: любовь, мол, теперь у нас, мама, понимаешь?

А она кричит:

– Это какая по счету любовь-то?.. И обо мне ты подумала?! Сына у меня не было, а что я с твоим отцом в жизни видела? Только горб на него гнула. Кто мне хоть что-то в жизни доброе сделал?!.. К старости только белый свет да заботу увидела, а тут ты!.. Выходи из машины, доченька, своими руками тебя убью!

Если бы не Мишка – плохо мне пришлось. Одеваться, правда, некогда было и за ворота на своем «Вольво» я в нижнем белье выскочила.

Увел Мишка мать в дом.

Через открытое окошко слышу, мать голосит:

– Мишенька, сынок, не связывайся ты с ней!.. Мало тебе твоя бывшая жена крови попортила? Забыл, как она тебе в стакан какой-то гадости плеснула и ты целый месяц сам себя вспомнить не мог? Ведь сейчас все бабы хуже чертей, я сама баба – знаю!.. Или плохо тебе у меня?

Ну, думаю, мама, спасибо тебе! Единственный раз в жизни стоящего мужика нашла, а ты так, да?!.. А вот никуда я отсюда не уеду!

До вечера мама слезами своими Мишку возле себя удерживала. Только вечером Мишка во двор вышел – по хозяйству заниматься.

Я ему через щелку забора шепчу:

– Мишенька, солнышко мое!.. Пойди сюда.

Подошел Мишка. Стоит, в землю смотрит.

Я шепчу:

– Мишенька, ты меня любишь?

Кивнул Мишка. Стоит и молчит.

Я говорю:

– Давай убежим, а?..

– А мама твоя как же? – спрашивает Мишка. – Она-то как?

Я кричу:

– А любовь наша?!..

Вздохнул Мишка.

– По-хорошему нужно, – говорит, – Иначе я не могу. Если бы не удержала меня твоя мама от разборки с бывшей женой и ее дружком – валить бы мне сейчас лес где-нибудь в Сибири.

Три дня я перед матерью на коленях стояла. И каких только обещаний ей не дала: и что буду Мишеньку пуще глаза беречь, и пылинки буду с него сдувать, и кормить, и никому в обиду – особенно чужим бабам – не давать. И откуда только такие слова ко мне в голову приходили, откуда слезы и силы брались?! Ведь по ночам еще и Мишка ко мне в машину приходил. Любовь, одним словом…

Уговорила я все-таки мать, но и без обиды дело не обошлось.

Погладила мама Мишку по голове на прощание и говорит:

– Ты, Мишенька, не бойся. В случае чего, вернуться теперь тебе есть куда. А Ленка пусть тебе в городе дело определит, чтобы ты от нее ни в чем не зависел.

И на меня глазами – зыкр!..

А Мишка, вообще-то, только посмеивался когда я ему авторемонтную мастерскую за пятьдесят тысяч баксов купила и на его имя перевела. Но за дело взялся крепко – до сих пор в промасленной спецовке ходит и мастерскую его уже не в пятьдесят тысяч, а в четверть миллиона оценивают.

С Мишкой – хорошо, с ним и над пустяками посмеяться можно и просто помолчать… Уткнуться ему носом в плечо и помолчать. Сразу легче на душе становится.

Через год родила я двойню. Тяжело было, как говорится, чуть каблучки не отбросила. Мама ко мне в больницу через пару дней пожаловала – неулыбчивая, строгая…

– Ну, что, – спрашивает, – Обошлось, что ли?..

Обошлось, мамулечка… Помолчали мы. Тут на кормление детей принесли. Только взглянула мать на детей – заулыбалась.

– Сразу видно, – говорит, – Мишкина работа!

– Мама, – спрашиваю, – Вам кто дочка, Мишка или я?!..

А сама смеюсь от радости.

…Подружки часто меня спрашивают, мол, где ты себе такого хорошего мужа нашла? Пожалуй, ответить им можно только одно:

– Хорошие мужья, девочки, на дороге не валяются!..

…Красивое лицо Зои не портила высокомерная гримаса. Гостья сидела в широком кресле, курила и не без любопытства рассматривала смущенного Толика.

– Итак, зачем я к вам пришла? – Зоя снисходительно улыбнулась. – Понимаете, я обратила на вас внимание еще в загсе. Кажется, вашу невесту зовут Оля? Мы с ней очень похожи, но не лицом, а фигурой. Так вот, моя свадьба и ваша состоятся в один день – в следующую субботу. У меня есть к вам деловое предложение…

– Деловое?! – искренне удивился Толик.

– Три тысячи долларов, – твердо сказала Зоя. – Три тысячи долларов за то, что вы вынесете меня на руках из загса вместо моего жениха. В здании будет полно народа. Фата делает всех невест почти одинаковыми и вы просто «перепутаете» меня с Олей.

– Зачем вам это?.. – Толик уронил зажигалку.

Зажигалка ударилась о пепельницу и свалилась на пол.

– Как вы думаете, сколько я стою? – Зоя снова улыбнулась. – Не пытайтесь угадать, очень много. Любой мужчина обязан держаться за такую жену обоими руками. После инцидента в загсе, мой Жорик наверняка начнет испытывать чувство вины. Это будет для него воспоминанием о будущем, которое его ждет, если он совершит какую-нибудь, пусть даже маленькую, ошибку.

– Это глупо! – оборвал Толик.

– Хорошо. Пять тысяч долларов.

Толик поднял с пола зажигалку и положил ее на стол.

– Десять тысяч, – почти шепотом сказала Зоя.

Толик вдруг заметил, что у него дрожат руки.

– Вы можете подумать. Завтра я позвоню вам… – Зоя встала. Возле двери она оглянулась. – Забыла вас предупредить, мой жених восходящая звезда бокса в тяжелом весе. Конечно, Жорик сильно вас поколотит. В сущности, за это я вам и плачу.

Дверь закрылась. Толик уставился на зажигалку и тяжело вздохнул…

Олечка была готова заплакать.

– Я не понимаю! – кричала она. – Я не понимаю, почему тебя должен кто-то бить в день свадьбы!..

Толик расхаживал по комнате.

– Ну и ладно, – он махнул рукой. – Подумаешь, беда какая!

– А обо мне ты подумал?!

– Олечка, милая моя, – Толик присел на корточки перед девушкой, и ткнулся ей лицом в колени. – Подумай, ты еще учишься, а я не так много зарабатываю. Если добавить десять тысяч к тем деньгам, которые у меня есть, мы сможем купить маленький домик где-нибудь на окраине города.

– Плевать я хотела на домик!

– Даже на домик с огородом и старыми вишнями? – Толик беззвучно засмеялся. – Я же знаю, как ты любишь возиться со всякой огородной чепухой.

– Это не честно!.. – Олечка наконец заплакала.

– Правильно, не честно. И ну ее к черту, эту очумелую красотку! Как только Жорик меня стукнет, я сразу упаду на асфальт. Понимаешь?.. А лежачего не бьют.

Воображение услужливо нарисовало Олечке распростертого на асфальте Толика и здоровенного, похожего на рассвирепевшего орангутанга, верзилу над ним. По спине девушки пробежал озноб. Предыдущее сладостное видение утопающего в зелени домика вдруг померкло… Олечка услышала звуки похоронного марша.

– Ты не сделаешь этого! – сказала Олечка.

– Сделаю. Я сделаю это хотя бы ради тебя.

– Здравствуйте!.. – Оля стояла на пороге и не знала, что сказать дальше.

Жорик оказался довольно симпатичным парнем с добродушной улыбкой на покрытом шрамами лице. И он совсем не был похож на разъяренного орангутанга.

– Здравствуйте. Проходите, пожалуйста.

Жорик посторонился, пропуская гостью.

– Вы знаете, я так толком и не понял, что вы хотели мне сказать по телефону. – Жорик деликатно обошел замершую в нерешительности гостью, стараясь держаться от нее как можно дальше. – О какой драке идет речь?

– О драке с моим женихом.

– Но я его даже не знаю, – Жорик улыбнулся. – Кофе будете?

– Буду!

Разговор получился длинным. Несколько сумбурный в начале рассказ Олечки ближе к завершению становился все более внятным.

Жорик кивал головой и слушал очень внимательно.

– Что ж, похоже на Зою, – заключил он. – Но я не вижу возражений против схватки.

– А Толя?! – возмутилась Олечка.

– Кто сказал вам, что я буду его бить? – пожал могучими плечами Жорик. – Когда в загсе много народа, невест действительно можно перепутать. Но это может сделать не только ваш Толик. А вот дальше может начаться самое интересное…

Олечка наморщила лобик, пытаясь понять смысл услышанного.

– И что же?.. – наконец осторожно спросила она.

Жорик пил кофе и задумчиво смотрел в окно.

– Знаете, меня зовут совсем не Жорик, – сказал он. – Мое настоящее имя Георгий. Друзья называют меня просто Гера. У меня очень много друзей и я надеюсь, что они все будут на моей свадьбе. Понимаете?.. Все!

Зое повезло – загс был полон. Гера на несколько секунд затерялся в толпе гостей и девушка не без труда протиснулась к Толику.

– Быстрее!.. – еле слышно шепнула Зоя.

Из-под опушенной фаты на Толика смотрели огромные, веселые глаза начинающей дворцовой интриганки.

Толик послушно взял чужую невесту на руки. Толпа казалась сплошным, мягким монолитом. На третьем шаге Толик споткнулся о чью-то ногу и чуть не уронил Зою.

– Осторожнее, растяпа!.. – прошипела «украденная невеста».

Но идти, почти не видя, что впереди было очень трудно.

Чье-то могучее плечо толкнуло Толика в спину и он упал на колени. Зоечка тут же получила легкий, но болезненный удар углом дамской сумочки в глаз. Толик встал и снова споткнулся. Нога, обутая в ботинок сорок шестого размера, аккуратно и точно наступила на подол свадебного платья Зои. Толик рванулся… Платье затрещало. Толик упрямо шел вперед, не обращая внимания на треск материи и громкие вопли Зои.

Его последнее, самое эффектное, падение уже на порожках загса, было похоже на полет. Толик в очередной раз споткнулся о заботливо подставленную ногу и распластался в воздухе. Порядком потрепанная Зоя устремилась еще дальше, прямо в лужу… Она в ужасе закрыла глаза.

– А вот и ласточка моя!..

Сильные руки поймали девушку возле самой земли за мгновение до окончательного позора. Зоя осторожно приоткрыла один глаз.

Гера улыбнулся и поцеловал ее в щеку.

– Прости меня, пожалуйста, – его голос звучал как никогда ласково. – Кажется, мы что-то немножко перепутали. Я тоже вынес чужую невесту…

Рядом с Герой стояла Олечка. Она рдела от смущения и в то же время не без ехидства посматривала на лежащего на асфальте Толика. Зоя одернула порванное платье, стараясь прикрыть голую ножку. Синяк под глазом не столько болел, сколько горел стыдом.

А в глазах Олечки вспыхивали победоносные, похожие на залп салюта, искры…

– В сущности, я к вам только на минуточку, – Гера довольно искренне улыбался. – Внизу меня ждет Зоя.

– Пожалуйста…

Толик вяло пожал плечами и поплелся на кухню. Он тяжело опустился на стул и закурил, стараясь не смотреть на гостя.

– Вот… – Гера положил на стол пачку банкнот.

Толик безразлично посмотрел на деньги.

– Что это?

– Десять тысяч долларов. Муж обязан платить долги своей жены, какими бы они не были. Кроме того, я хотел просто поблагодарить вас…

Толик понимающе усмехнулся.

– Что, хорошо живете?

– Не жалуюсь. Посмотрите в окно.

На улице шел дождь. Зоя стояла на автобусной остановке и боролась с зонтиком, с которым играл ветер.

– Ждет, значит… – грустно сказал Толик. – С учетом свадебной церемонии, счет 2:0 в вашу пользу.

– Вы-то как? – мягко спросил Гера.

– Никак, – голос Толика трагически дрогнул.

– Поссорились, значит?

Толик промолчал.

На остановке, рядом с Зоей, остановилась новенькая иномарка. Из машины вышел парень и подошел молодой женщине. Их разговор был коротким, но судя по всему довольно бурным. Зоя толкнула руками парня в грудь. Он ударился спиной о дверцу машины и повертел пальцем у виска.

– Поздравляю, счет уже 3:0, – Толик посмотрел на гостя. – А теперь уходите и заберите деньги.

Гера отрицательно покачал головой.

– Кстати, вы не могли бы дать мне телефон Олечки? Мне нужно напомнить ей кое-какую мелочь. Минуту, я сейчас запишу его…

Толик не пошел провожать гостя. Он ушел в зал и упал на диван.

«Почти нокаут!» – подумал Гера, рассматривая неподвижную фигуру на диване.

Он вышел и тихо закрыл за собой дверь…

В машине было тепло и уютно. У Зои было нетерпеливое лицо. Она то и дело поглядывала на часы.

– Жорик, мы опоздаем! – нарочито грубо сказала она. – И я вся промокла.

– Ты могла бы подождать меня в машине.

– Не могла!..

– Почему?

Зоя отвернулась и обижено прикусила нижнюю губку.

– Ты совсем не любишь меня. Ты видел, что я стою под дождем, и не спешил…

– Глупо! – Гера прижимал к уху сотовый телефон и слушал длинные гудки. – Алло, это Оля?.. Здравствуйте.

Зоя насторожилась.

– Да-да… Я только что заходил к вашему мужу, – Гера улыбнулся, но его голос вдруг стал жестким. – Зачем?.. Я вернул ему долг. Какой именно долг, попробуйте догадаться сами. Сейчас Толик лежит на диване в полубессознательном состоянии…

В телефоне что-то возмущено запищало.

Зоя не выдержала и мстительно улыбнулась.

– Ваш муж не хотел, но я был вынужден… – Гера повысил голос. – Поймите, я не мог иначе!

Он посмотрел на вдруг замолчавший телефон и пожал плечами.

– Поехали!.. – весело сказала Зоя.

– Нет, мы подождем еще.

– Но я не хочу!

Гера многозначительно промолчал. Зоя ерзала на кресле и нетерпеливо посматривала на мужа.

Через пятнадцать минут из подъехавшей к остановке «маршрутки» вынырнула встревоженная Олечка. Не обращая внимания на лужи, она бросилась прямо к подъезду.

– Теперь мы можем ехать, любимая… – Гера включил двигатель машины.

«Четыре – ноль…» – механически отметил он про себя он.

Гера улыбнулся и посмотрел на Зою. Та морщила лобик, словно производила какие-то сложные вычисления.

«Нет-нет!.. – наконец решила про себя Зоя. – Если все-таки мой Жорик поколотил этого балбеса, то значит пока у нас ничья. Один – один!..»

Ей вдруг очень захотелось прижаться к мужу и поцеловать его в щеку. Но в машине это было не удобно сделать.

«Ладно, потом…» – молодая женщина облегчено вздохнула и принялась строить планы на ближайшее будущее.

Планов было очень много, а будущее казалось таким огромным, что это просто не могло не вызвать у Зои жизнерадостной и интригующей улыбки…

Значит так, действующие лица. Во-первых, она: очень симпатичная хохлушечка семнадцати лет. Из тех, у которых буквально лопается на груди кофточка, а в глазах столько нежности и желания быть счастливой, что это не может не вызвать отеческой улыбки даже у закоренелого пройдохи-донжуана. Во-вторых, он: в общем-то, довольно здоровый малый, но не рыхлый, как большинство подрастающего поколения, а с мускулатурой, словно сделанной из переплетенной проволоки. Умственные способности нашего героя – на уровне восемнадцатилетнего ребенка.

Дальше что?.. Коля и Машенька встретились, полюбили и тут же чуть не подрались.

Он:

– Мне в армию идти. В общем, есть причина сходить на сеновал.

Она:

– А давай поженимся!..

Он:

– А я че говорю?!.. Пошли прямо щ-щас на сеновал жениться!..

Разборка получилась довольно крутая. Коля порвал на Машеньке кофточку, она поставила ему фингал под глазом. Одним словом – любовь.

Потом проводы в армию: двое на вокзале стараются не смотреть друг на друга и ждут уничиженной мольбы о прощении. Мольбы ни с той, ни с другой стороны, разумеется, не последовало.

Ладно!.. Дальше – письма.

Он: «Защищаю Родину. С кем ходишь на сеновал, дура?..»

Она: «Жаль что ты так далеко. Убила бы!!..»

Переписка умерла едва родившись. Дальнейшее гробовое молчание обоих было настолько выразительным, что кое-кому хотелось сунуть голову в петлю.

А теперь немного о военной части, куда попал служить Коля. Начало службы: перед тем, как ребята приняли присягу, их бросили в тайгу. Из экипировки – только нож. Хочешь выжить – иди и попробуй. «Доходяги» ползли к вышке НП едва видимой на линии горизонта. Возле нее сидел полковник с изуродованными шрамами лицом и ел пахучий борщ. «Доходяги» предлагали ему купить Родину за тарелочку борща и, наевшись, просились в другую часть. В конце концов, отдать долг Родине можно было где-нибудь в подмосковном тылу на вещевом складе. С ними никто не спорил…

Дальше – боевая подготовка. Вывихи, ушибы и синяки в счет не шли. Учили всему на практике: как выстоять в рукопашной схватке против пяти головорезов, как незаметно проползти ночью по минному полю, как быстро распутать стропы парашюта во время прыжка со сверх малой высоты. Впрочем, была и теория. Например, такие темы «Преимущества ножа перед автоматом» или «Огневая подготовка после десятичасового забега по пересеченной местности».

В части мало кто приживался из новичков. Но Коля страдал от любви и не обращал внимания на бытовые неудобства. Он благополучно избавился от полутора пудов веса, но то, что от него осталось, представляло из себя уже не просто крепкого парня, а несколько облегченный вариант Арнольда Шварценеггера отлитый из бронебойной стали. Через полгода молчаливый полковник Сидоров вручил Коле линялый черный берет и снисходительно похлопал его по плечу.

Но!.. Именно тут и стали происходить вещи, не предусмотренные боевым уставом. Все началось с того, что полковнику Сидорову вручили телеграмму примерно следующего содержания: «Передайте, пожалуйста, Коле, что я через две недели выхожу замуж. Целую. Машенька».

Полковник долго морщил лоб, силясь понять, кого именно целует неизвестная ему Машенька. Потом он спрятал телеграмму и постарался о ней забыть: в данный момент рядовой Коля учился подрывному делу. Практическая часть – «Подрыв моста из подводного положения без применения акваланга и всплытия на поверхность» – требовала максимальной сосредоточенности воина.

Житейская хитрость полковника не удалась – Коля получил телеграмму такого же содержания. Разумеется, рядовой Коля не дрогнул. Но его горькая улыбка на мужественном лице говорила о том, что все красивые девушки – предательницы. Вечером Коля рванул учебное пособие «мост противника» боевым зарядом.

Прапорщики Петренко и Иваненко, слегка присыпанные бревнами, матерились так, что это несколько испортило тихий ужин полковника. Не пострадавший Коля был извлечен из речки и награжден вполне заслуженной оплеухой.

На следующий день в часть снова пришли две телеграммы. Их содержание было тем же, но уменьшилось количество дней до свадьбы – их стало тринадцать.

За не имением учебного пособия «мост противника» в силу его всего лишь незначительного фрагментарного существования в пределах двухсот метров возле речки Таежная, Коля рванул боевым зарядом «укрепленный пункт возле моста противника». Прапорщики Иваненко и Петренко, извлеченные из-под его завалов, уже не решились на прямое общение с хмурым Колей. Они написали письменную жалобу полковнику Сидорову.

Колю лишили взрывчатки и бросили на полосу препятствий под названием «Последний рубеж обороны базы ядерных подводных лодок». Полоса была гордостью полковника – ее преодоление занимало не меньше суток. Затем еще трое суток не многие прошедшие ее отлеживались в казарме и их кормили с ложечки заботливые первогодки.

Рядовой Коля поймал в тайге шайку браконьеров и конфисковал у них взрывчатку. Полосу «Последний рубеж» он прошел за один час. «Противник» в ужасе бежал в сторону штаба, а закрывшиеся в главном бункере прапорщики Иваненко и Петренко диктовали по радио последние послания своим семьям.

Полк подняли по тревоге и бросили на защиту «Последнего рубежа обороны». Но было уже поздно. Коля курил на «развалинах Рейхстага» и думал о чем-то личном. Его сунули «на губу». Прапорщиков Иваненко и Петренко извлекала из земных недр третья рота в течение суток, пробиваясь на слабый стон голосов сквозь толщу железобетона.

На следующий день в часть снова пришли телеграммы. До свадьбы неизвестной полковнику Сидорову Машеньки оставалось двенадцать дней.

Колю ловили всем полком в тайге. Рядовой, сжав зубы, шел в воронежском направлении с явным намерением познакомится с женихом своей невесты.

Полковник снизошел до того, что лично обматерил Колю и приказал вернуть его на «губу». Но «губы» уже не было. Точнее говоря, она была, но требовала капитального ремонта всех трех дверных проемов. Колю посадили в подвальное помещение котельной.

Полковник с раздражением ждал следующего дня. Он надеялся на тихое завершение истории, но!.. Черт бы все побрал, но розовым мечтам бравого вояки не суждено было сбыться. В часть снова пришли телеграммы. До свадьбы Машеньки оставалось одиннадцать дней.

Полковник обматерил почтальона из близ расположенного села Большие Дойки. Невозмутимый почтальон ответил полковнику тем же и потребовал расписаться в книге. Полковник расписался, забрал обе телеграммы и снова высказался по поводу почтальонской службы. Почтарь снова не остался в долгу, поскольку понимал, что завтра ему предстоит та же беседа.

Под страхом личного общения с полковником один на один всему личному составу полка было запрещено рассказывать рядовому Коле о телеграммах. Но часы уже тикали… Месть хитрой Машеньки как раз в том и заключалась, что Коля отлично знал – Машенька не остановится, телеграммы будут идти и последняя из них будет самой жуткой.

Полковник кусал кулак и расхаживал по кабинету. В сущности, у него было только два выхода: либо отправить Колю в «психушку», либо отпустить его на свадьбу. «Психушка» отпадала по очень простой причине – вооруженный любовью Коля представлял из себя сверхценную боевую единицу. Например, он мог в одиночку оккупировать невинную банановую республику. Поездка Коли на свадьбу невесты тоже не могла состояться – оккупация банановой республики, с точки зрения потерь среди местного населения, была бы значительно более гуманной акцией.

На следующий день после уведомления Машеньки, что до свадьбы осталось десять дней, полковник Сидоров вызвал прапорщиков Иваненко и Петренко. На вопрос сурового начальника: «Как там этот идиот?!», последовал быстрый ответ: «Грызет решетку, товарищ полковник!»

«И хрен с ним! – перешел на крик полковник. – Пусть грызет, пока не надоест!..» Прапорщики переглянулись. Более смелый Иваненко кашлянул в кулак и намекнул полковнику, что, судя по всему, решетке это уже здорово надоедает.

Прошло еще пять дней. Рядовой Коля подозрительно шуршал в подвале и к нему боялись заходить. Его кормили при помощи лопаты, просовывая ее в окошко.

Полковник собрал военный совет. Офицеры и прапорщики прятали глаза. Они старались не смотреть на командира, даже когда тот миролюбиво разглагольствовал о том, что, мол, время хороший лекарь. Личный состав полка почему-то сочувствовал рядовому Коле. Полковник заявил, что какая-то там Машенька – будь она даже суперэротической звездой «Плейбоя» – не достойна такого парня как Коля. Военный совет молчал, уставившись на плохо выструганные доски стола.

«Осталось всего пять дней, – сказал полковник. – Потерпим как-нибудь».

Прапорщик Иваненко осторожно поинтересовался, что же будет после. Полковник заверил, что по истечении указанного срока у рядового Коли пропадет всякая охота встречаться с бывшей невестой.

«Возможно, – согласился прапорщик. – НО ТОГДА ОН БРОСИТСЯ НА НАС…»

Военный совет встал в тупик. Загнанное в угол военно-стратегическое мышление никак не могло согласиться с мыслью, что НЕ ОСТАЛОСЬ НИЧЕГО ДРУГОГО, КАК…

«Ну и черт с вами! – взорвался полковник. – Если вы сами ничего не можете сделать, тогда будите старшего прапорщика Кузькина!»

Кое-кто потихоньку перекрестился.

Кто-то еле слышно шепнул: «Мамочка родная!..»

Через полчаса в расположении замершего в ужасе полка послышался командорский грохот сапог. Пробуждение живой легенды вооруженных сил повергло в шок и трепет самых отчаянных сорвиголов. «Зеленые» первогодки с цыплячьим писком разбегались во все стороны; офицеры, включая начальника штаба полка, бледнели и вытягивались во фрунт; в селе Большие Дойки вдруг завыли все собаки. Даже реинкорнация былинного богатыря Святогора из горы в человека не произвела бы на полк такого впечатления, как шествие старшего прапорщика Кузькина из казармы первой роты в штаб полка.

За дверью скрипнули ступеньки под семипудовой тяжестью. Полковник смущенно кашлянул в кулак и на всякий случай одернул китель.

– Вот что, Мишенька, – ласково обратился он к заспанному гиганту с гранитным лицом. – Нужно поговорить с одним человеком…

Полковник рассказал старшему прапорщику Кузькину историю рядового Коли. Старший прапорщик слушал молча. Потом он снисходительно улыбнулся и вышел.

Разговор «живой легенды» и рядового Коли продолжался в течение трех дней. Гарнизон на цыпочках ходил возле котельной, с тревогой прислушиваясь к происходящему внутри: из глубин подвала доносились звуки, говорящие о том, что «дружеское» общение старшего прапорщика и рядового Коли не только не прекращается, но скорее всего набирает обороты.

По приказу полковника в окошко подвала перестали просовывать лопату с обедом. Командир полка явно подыгрывал своему любимцу Мишеньке.

На четвертый день дверь, наконец, распахнулась, и наружу вышел старший прапорщик. Кузькин был суров и задумчив.

– Бесполезно!.. – доложил он командиру. – Представляете, Коля сделал лом из трубы, пробил метровую стену подвала и сделал подкоп. В общем, он хороший парень.

Полковник молчал.

– Нужно отпустить его на свадьбу, – сказал Кузькин. – Иного выхода нет.

Полковник молчал.

– Я за ним присмотрю, – пообещал Кузькин.

Полковник закурил и отошел к окну. Приговор или диагноз, вынесенный старшим прапорщиком, был окончательным и обжалованию не подлежал. Потому что старший прапорщик умел делать все. При весе в сто двадцать килограммов он обладал выносливостью стайера-кенийца, почти абсолютной невидимостью японского ниндзя и ударом, превосходящим по силе удар «заднего копыта» слона. Старший прапорщик мог вслепую разрядить не извлекаемую мину с шестью «глухими» взрывателями, вскрыть швейцарский сейф и удалить гнойный аппендицит в полевых условиях пустыни Сахара.

Полковник Сидоров вздохнул и согласился.

В помощь старшему прапорщику Кузькину отрядили его коллег Иваненко и Петренко. Те смотрелись на фоне своего старшего коллеги как легкие миноносцы рядом с могучим дредноутом и использовались им для мелких поручений. Всю ответственность по транспортировке рядового Коли в район будущих «боевых действий» Кузькин взял на себя.

Нашли самолет. Старший прапорщик лично доставил рядового Колю на борт и не спускал с него глаз, пока самолет не набрал высоту девять тысяч метров. Иваненко и Петренко сидели рядом, готовые в любую минуту прийти на помощь.

Полет, посадка самолета, поездка в пригородное воронежское село отняли какое-то время. «Десант» прибыл к месту действия только тогда, когда, судя по всему, свадьба Машеньки была в полном разгаре. Оставалось только найти нужный дом. Именно тут Коля исчез. Он исчез так, словно вдруг наткнулся на дороге на шапку-невидимку. Старший прапорщик Кузькин обматерил своих коллег и бросился на поиски.

Между тем свадьба действительно была в полном разгаре. Машенька сидела за столом в полном облачении невесты и, подперев щеку ладошкой, грустно смотрела в окно. Гости разливали по стаканам местный первач, настоянный на сорока травах, и не обращали внимания на молодую.

Неожиданно дверь с грохотом… Впрочем, нет! Дверь не распахнулась, она просто пала на пол вместе с коробкой. Перед гостями, замершими в самых живописных позах, предстал Коля с дрыном в руках.

«Тю-ю-ю!.. – сказала мама невесты, она же будущая теща. – А вот, наконец, и жених пожаловал!»

Коля обозрел комнату. Место рядом с Машенькой было вызывающе пустым. Машенька встала, подошла к Коле и поцеловала его в щеку. Тут Коля наконец-то сообразил, что телеграммы Машеньки были ни чем иным, как приглашением на его же собственную свадьбу.

Дверь подняли и поставили на место. Еще никто не успел крикнуть «Горько!..» как вдруг дверь снова рухнула и перед гостями предстали запыхавшиеся прапорщики Петренко и Иваненко.

«Свидетели со стороны жениха, наверное!..» – догадалась мама-теща.

«Свидетелей» усадили за стол.

В мозгах рядового Коли и двух прапорщиков все еще происходил мучительный процесс осознания происшедшего, как вдруг дверь пала на пол в третий раз. Когда клубы пыли рассеялись, взорам собравшихся предстало нечто громадное и квадратное, олицетворяющее собой, если не самого бога войны Марса, то, по крайней мере, его старшего заместителя.

«О, цэ ж мужчина!..» – ойкнула грудастая доярочка.

По рядам гостей пробежал уважительный шепот: «Цэ ж не мужчина, дура!.. Цэ сам посаженный отец».

Кузькина усадили рядом с Колей.

«Гости дорогие! – обратилась мама-теща к собравшимся, – Поскольку все вы уже туточки, то и ждать нам боле некого. Здравы буди, молодые, и дай вам Бог!..»

Первый день свадьбы отгуляли хорошо. Вечером старший прапорщик Кузькин лично проинструктировал рядового Колю перед тем, как запустить его в спальню невесты. Кажется, речь шла о Женевской конвенции, а в частности о гуманном обращении с пленным противником. Коля от нетерпения «бил копытом» и рвался в бой. Кузькин неодобрительно покачал головой. Азарт мог сыграть с бойцом не хорошую шутку.

Утром свадьба продолжилась без жениха и невесты. Кажется, они были очень заняты. Чтобы не смущать молодых гости перебрались на двор.

Ближе к полудню свежая как наливное яблочко Машенька провела уставшего и бледного Колю в сторону бани. Кузькин нахмурился и заметил, что мужик сегодня пошел мелкий и не выносливый.

Вечером в полк пришла телеграмма: «Объект «М» найден. Приступаем к действию. Кузькин». Полковник Сидоров зачитал ее вслух перед всем личным составом. Строй как по команде, но без нее, улыбнулся.

Второй день застолья был солнечным и ясным. Босые ноги Кузькина покоились на прохладной травке, а с его большим пальцем заигрывал котенок. Веселье было искренним, но тихим. Местные буяны, споткнувшись взглядом на выразительной фигуре Кузькина, тут же опускали глаза и переводили разговор на какую-нибудь простодушно-возвышенную тему.

Старший прапорщик внимательно посматривал на молодых. Еще более свежая Машенька и осунувшийся Коля, заставили его задуматься. В полк ушла телеграмма: «Объект «М» полностью оккупирован, но оказывает жестокое сопротивление. Кузькин». Телеграмма снова была зачитана вслух и, не смотря, на неутешительные новости, снова была встречена одобрительным гулом.

Третий день сменился четвертым. Коля хирел прямо на глазах. Старший прапорщик, что-то ворча под нос о мужском достоинстве, которое немыслимо без «лошадиного здоровья», лишил Иваненко и Петренко спиртного. Потом он сам испек молочного поросенка по особому рецепту и вручил его Коля. Рядовой-новобрачный съел только кусочек и отдал остальное Иваненко и Петренко. Уплетая поросенка, прапорщики вспомнили свои украинские корни и с явной неохотой выпили за здоровье «клята москаля» Кузькина из подаренной невестой «четвертной» бутыли.

В полк ушла телеграмма: «Объект «М» приступил к диверсиям. Кузькин».

Пятый день принес старшему прапорщику только разочарования. Машенька чуть ли не на руках внесла изможденного Колю в баню, и еще долго оттуда доносился умиротворяющий плеск воды и нежное женское воркование.

Кузькин вздохнул и заявил, что из хохлушек получаются идеальные жены. Что же касается мужиков, то… Тут старший прапорщик прервал свой и без того немногословный монолог и погнал полупьяных Иваненко и Петренко на пруд принимать холодные ванны для укрепления здоровья. Прапорщики не сопротивлялись и шли на экзекуцию нестройной бараньей толпой.

В полк ушла телеграмма: «Объект «М» взят полностью. Сражение проиграно ввиду плохой физической подготовки бойца. Кузькин».

Тем не менее, встреча героев в полку прошла под бодрый военный марш. Едва успевшего отдать рапорт улыбающемуся полковнику Сидорову старшего прапорщика Кузькина подняли на руки и торжественно внесли в столовую для продолжения застолья. Рядового Колю на всякий случай отправили в санчасть для поправки здоровья.

Вечером трезвый как стеклышко полковник Сидоров посетил рядового Колю. Полковник немного помолчал, а потом почему-то вдруг стал уверять Колю, что из всех хохлушек получаются лучшие в мире жены. Кажется, он знал это из личного опыта.

Служба Коли окончилась ровно через девять месяцев. В часть пришла телеграмма о том, что Машенька благополучно разрешилась двойней. В соответствии с действующим законодательством рядовой срочной службы Коля Озерков призывался на другую, уже бессрочную службу, по месту жительства. Закон был прав: молодой и красивой женщине очень хотелось ночами поглаживать горячую грудь мужа мягкой ладошкой, шептать ему на ухо разные пустяки и два раза в месяц аккуратно пересчитывать его зарплату, соображая при этом, а не смог ли бы ее горячо любимый Коля заработать побольше.

Колю провожали всем полком. Полковник Сидоров пожал Коле руку и вручил ему новенький черный берет. Кузькин обозвал Колю «снайпером», что и было внесено в его воинскую карточку, правда, уже после тире и записи «подрывник».

Вот, в общем-то, и вся история, которая, нужно заметить, все-таки внесла изменения в традиции полка. Теперь, когда в конец отощавшие «доходяги»-новобранцы выползают из тайги на запах борща полковника Сидорова, тот рассказывает им историю рядового Коли. Полковник утверждает, что только армия может сделать человека по-настоящему счастливым. Потом, прихлебывая борщ, он долго говорит о любви. Смысл речи полковника Сидорова довольно прост: некий объект «М» существует в сердце каждого солдата и в силу ряда причин этот объект не ограничивается одной лишь милой мордашкой. Настоящая любовь гораздо больше и вмещает в себя не только множество лиц вплоть до всего человечества, но и бесконечное звездное небо над головой. А солдат вооруженный такой любовью не победим. Говорят, что многие новобранцы, выслушав полковника, снова ползут в тайгу… Впрочем, в это сейчас довольно трудно поверить.

Пургу не ждали… Мишка шел впереди, пробивая дорогу усталой Олечке. Снег был сырым и плотным.

– Ну, ты как?.. – Мишка оглянулся.

– Ничего… – Олечка виновато улыбнулась и всхлипнула носом.

Мишка ободряюще улыбнулся:

– Ладно, не горюй, дойдем!..

Горы, еще утром казавшиеся такими прекрасными и величественными, теперь пугали своей неживой, холодной близостью. До лагеря альпинистов с шутливым названием «Лифт не работает» оставалось около двух километров. Но простая альпинистская арифметика: крутой подъем и снег, возводили эти километры едва ли не четвертую степень.

– Отдохнем немного… Садись, – Мишка показал жене на плоский валун.

Олечка едва не свалилась в сугроб, усаживаясь на камень.

Мишка вытер пот и посмотрел наверх. Высокогорная трасса резко сворачивала влево, к пропасти… Предстоящие пятьсот метров пути по узкому карнизу были самими трудными.

– Олька, скажи честно, ты зачем за мной в горы увязалась?

– Мне просто интересно…

– А если честно?

– Может быть, я тебе немножко завидую, – Олечка затравленно огляделась вокруг и невольно поежилась. – Тут красиво…

– Врешь.

– Не вру!.. – Олечка покраснела.

У молодой женщины был довольно жалкий вид, но небольшая перепалка с мужем, казалось, предала ей сил.

– Ты просто ревнуешь меня к Наташке Носовой.

– Я?!.. – Олечка подпрыгнула. – Придумаешь тоже!..

– Не-а… – Мишка внимательно рассматривал дорогу вверх. – Я же вижу все…

– Ты просто дурак! – обиделась Олечка.

– А ты злая и упрямая.

«Дойдет!.. – решил про себя Мишка, взглянув на жену. – Должна дойти».

Перед тем, как снова тронуться в путь, Мишка проверил страховочный трос.

– Связал нас Бог одной веревочкой, – пошутил он. – Пошли, что ли?..

… Через триста метров Мишка сорвался вниз. Страховочный трос опрокинул Олю на снег и потащил к пропасти… Она закричала и раскинула руки, пытаясь найти опору. Ее спас огромный, вросший в землю камень. Олечка ударилась о него головой и бездна, но уже другая – темная и беззвучная – распахнулась перед ней…

…Мишка отлично понимал, что пути вверх нет ему – его закрывал нависший над пропастью огромный камень. Каким-то чудом удержавшаяся на карнизе Оля молчала. Но самым худшим Мишке казалось другое – Оля не знала горной дороги. Она бездумно шла вслед за ним, не обращая внимания на самые простые приметы пути.

Наконец сверху донесся, едва слышимый за воем ветра, стон.

– Олька, ты жива?!..

Стон повторился и стал более отчетливым.

– Олька!!..

Ветер и холод уже делали свое дело – у Мишки немели пальцы рук. Он выругался и сунул нож во внутренний карман куртки. Перерезать страховочный трос было делом всего лишь одной секунды. Но Мишке еще предстояло объяснить жене дорогу домой…

…Она пришла в себя от сильной боли в голове и плече. Первая попытка пошевелиться едва не кончилась катастрофой – страховочный трос снова потащил Олю к пропасти. Женщина вскрикнула и что было сил, вцепилась руками в шершавый камень.

– Олька!..

Голос Мишки доносился оттуда, снизу и Оля все поняла.

– Сейчас ты пойдешь назад. Там, где мы отдыхали, ты повернешь налево. – Голос Мишки был спокойным и чужим. – Держись гряды камней и тогда ты сможешь дойти до развилки у горной речки… Поняла?

Олечка не понимала… Она взяла страховочный трос и потянула на себя.

– Брось!.. – голос Мишки стал злым. – Брось, все равно у тебя сил не хватит!

Трос не поддавался. Олечка прикусила нижнюю губу и повторила попытку… А потом еще и еще раз. Она старалась до тех пор, пока не стала задыхаться…

Ветер раскачивал трос и Мишка с трудом мог удержаться на одном месте.

– Олька, пойми, у нас нет другого выхода. Даже вдвоем мы смогли бы спуститься к речке не меньше, чем за четыре часа. Одна ты спустишься за шесть. Потом будет ночь. Значит, помощь может прийти только через сутки. Но я протяну в таком положении не больше половины…

– Почему?

– Потому что идет снег. Он очень долго идет!.. А это место «Стаканом» называют. Скорее всего утром тут пройдет лавина.

Мишка хладнокровно просчитывал ситуацию. Он понимал, что счет не в его пользу и у него есть только один шанс спасти Олю – убедить ее в неизбежности собственной смерти.

– В рюкзаке ты найдешь термосы с кофе. На донышках, есть кнопка. Если нажать ее, то срабатывает устройство с сухим топливом…

Трос слабо дернулся вверх.

– Прекрати сейчас же!..

Олечка старалась оползти вокруг камня… Тогда ей удалось бы закрепить трос. Женские руки скользи по ледяным, чуть присыпанным снегом, камням.

«Нужно удлинить трос…» – наконец догадалась Олечка.

Она изогнулась всем телом и достала из рюкзака на спине запасной. Потом Олечка сорвала перчатки зубами и долго грела руки о горячий термос с кофе. Кофе казался ей слишком крепким и не сладким.

– Олька, сволочь ты такая, не молчи!!.. – хриплый крик мужа стал еще более злым.

– Не мешай. Через час я вытащу тебя.

– Ты что, дура?!.. Как?!

Олечка молча отпила очередной глоток кофе. Она думала, что когда она отсоединит карабин троса, Мишка обрушится вниз метров на десять… Целых лишних десять метров! И у нее будет всего пара секунд, чтобы обмотать ослабший трос вокруг камня.

– Если ты не будешь слушать меня, я перережу трос сейчас!

– Дай мне только час!.. – Оля старалась перекричать свой собственный ужас перед неизбежным. – А потом можешь делать все, что хочешь!

– Ладно. Но сначала скажи, что за ерунду ты там придумала?

Кофе стал холодным… В рюкзаке лежали еще два небольших термоса.

«Это для Мишки…» – решила Олечка.

Она ощупала карабин на груди и запасной трос.

«Пора!..»

Мишка вдруг понял, что он падает. Легкость во всем теле была похожа на полет во сне. Падение длилось бесконечно долго, но потом его остановил жесткий, возвращающий жизнь, рывок страховочного троса…

– Ты – умница и смогла закрепить трос. Повторяю, ты – умница, а теперь уходи!..

Мишке было трудно говорить… Каменная стена перед его лицом плавно раскачивалась из стороны в сторону. Ветер усиливался и Мишка мог только кричать.

Олечка молчала.

Теперешнее положение Мишки стало чуть более удобным – после нескольких попыток он смог хотя бы опереться ногами на небольшой выступ.

– Олька, черт бы тебя побрал!!..

– Что?

– Почему ты молчишь и что ты там делаешь?!

– Ничего.

– Врешь!..

– Правильно.

Безразличный голос Оли прозвучал так, словно она мыла посуду на кухне.

– Дура!..

Олечка резала оставшуюся часть троса на куски и часто дышала на озябшие пальцы. Работа шла медленно: трос был прочным, а руки слишком усталыми…

– Олька, пойми, тебе удалось закрепить трос, но по большому счету это ничего мне не дает!..

Мишка снова стал рассказывать о дороге назад…

Олечка, наконец, закончила свою работу и встала.

– Я жалею, что женился на тебе! – Мишка закашлялся от попавшего в рот снега. – Как правильно обозвать «осла» женским родом: ослиха или ослица?

Олечка ничего не ответила. Она закрыла глаза и шагнула прямо в пропасть…

…Она падала вниз и кричала от ужаса. Когда ее рванул страховочный трос, ужас ушел и Олечка была готова рассмеяться от счастья. Она ошиблась только на полметра и теперь видела грудь Мишки.

– Ты как?!.. Ты что?!!.. – на мгновение Мишке показалось, что он сошел с ума. – Зачем?!

– На… – Олечка протянула мужу куски троса.

– Что это?

– Это для лестницы… – Олечка улыбалась. – Понимаешь?

Мишка смотрел на лицо жены и силился понять смысл ее слов. Этому мешали застывшие ручейки крови на ее щеках. Они начинались от шапочки и текли к подбородку.

– Теперь у нас два троса и можно сделать лестницу… Осталось только закрепить поперечины.

Мишка поднял голову – два страховочных троса уходили наверх и терялись за нависшим камнем.

– Для этого не обязательно было прыгать самой… Можно было привязать к торсу камень.

– Чтобы он свалился тебе на голову? – Олечка снова улыбалась. – Нет уж, лучше это буду я!.. Кофе хочешь?

Мишка пил долго и жадно.

– Крепеж взяла? – наконец, глухо спросил он.

– Конечно!..

Через пару минут Мишка закрепил три коротких поперечных троса на основных. Он подтянул к себе Олю.

– Я помогу тебе… – Олечку бил сильный озноб.

– Не мешай. На, выпей лучше!.. – Мишка был нарочито груб. Он протянул жене горячий термос с кофе. – И руки согрей.

– А ты?..

– Я уже…

Прежде, чем вернуться к кропотливой работе Мишка перецепил страховку с Олей на метровый, короткий трос.

– Теперь не свалишься! – без улыбки пошутил он. – И никогда никуда от меня не денешься.

– А я и не думаю!..

Путь наверх был отчаянно тяжелым… Быстро темнело. Мишка думал только об одном – там, в рюкзаке лежала большая коробка с сухим спиртом, примус и двухместная палатка. В сущности, это был даже не «дом», а сама жизнь…

– Раньше, когда под угрозой был ферзь, объявляли «гардэ»! – жаловался Ленька, безнадежно рассматривая шахматную доску. – Ты попросту спер у меня фигуру.

– Не нужно было «зевать»… – Витька широко зевнул и посмотрел в окно.

– Но я же почти выиграл!

– Почти – не считается… – Витька вдруг замер. – Слышь, гроссмейстер, взгляни-ка в окошко.

– А что там?..

Ленька вытянул и без того длинную шею.

К горной речке спускались две далекие фигуры… Они шли рядом, может быть даже слишком близко друг к другу. Одна из них, судя по всему, женщина часто спотыкалась и тяжело опиралась на спутника.

– «Чайники»!.. – Ленька только год проработал в спасательной службе и при любом удобном случае любил показывать свое презрение к новичкам. – Ну их, сами дойдут.

– Кто знает… Вставай, гроссмейстер! – Витька снисходительно улыбнулся. – Кстати, ты на страховочный трос этих «чайников» посмотри.

– А что?.. – Ленька снова вытянул шею.

– Он же метровый, балда!.. Идти им мешает, а они его не сняли.

– Почему?

– Может, не в себе люди от усталости. Горы, братан, это тебе не шутки. Ну, вставай, чего расселся?!..

Одеваясь, Ленька бросил еще один взгляд в окно. Две далекие фигурки уже превратились в одну – мужчина нес женщину на руках. Тоненькая, едва заметная нить троса болталась у него под ногами и мешала идти…

«Как два барана на одной веревке! – Ленька рассмеялся. – Ох, уж эти мне «чайники»!..»

Зал балетного училища был слишком маленьким. Поэтому Насте приходилось часто заниматься во вторую смену. И хотя занятия заканчивались в шесть, за окном уже царила темнота похожая на чернильное пятно на белой бумаге. Дорога через старый, заснеженный парк всегда была безлюдной. Когда на пути девушки возник хмурый тип в надвинутой на глаза шапке, Настя успела виновато улыбнуться ему.

– Дура ты!.. – мрачно сказал грабитель.

У него были толстые пальцы и неумелые руки. Первым делом грабитель снял серебряное колечко. Когда дело дошло до сережек, стало немножко больно, и Настя сказала громкое «Ой!..».

– Терпи уж, глупая! – посоветовал грабитель, снимая с девушки шубку.

Настя молча кивнула и всхлипнула носом.

Наконец под ногами закончившего свою работу вора заскрипел снег. Он уходил неторопливо и, прежде чем исчезнуть за кустарником похожим на огромный сугроб, оглянулся.

– Чего стоишь?! – грабитель довольно выразительно постучал себя по лбу. – Беги в милицию, а то замерзнешь!..

В городском управлении милиции делали ремонт. Веселые студенты строительного института, подрядившиеся на очередную халяву, заглядывали в таинственные бумаги следователей, травили анекдоты, и отдыхали, усевшись с ногами на помпезные, великодержавные столы.

Когда студенты добрались до кабинета генерала Сидорова, тот сбежал с государственного поста, не дожидаясь конца рабочего дня. Но, собственно говоря, удирать было некуда, и генерал направился с инспекцией в ближайшее 45-е отделение милиции.

Майор Алехин бодро отрапортовал всегда готовые для начальства цифры.

– Вот я сейчас все и проверю! – строго пообещал генерал Сидоров.

Майор Алехин тут же увял.

Внимание генерала Сидорова привлекла толпа милиционеров возле комнаты рядом с «дежуркой».

– А это что за «зал ожидания»?! – капризно спросил он.

– Балерину ограбили, товарищ генерал, – быстро пояснил Алехин. – Теперь девушка заявление пишет. А ребята спорят похожа она на эту… То есть уже на ту… Точнее говоря, на бывшую Мишкину невесту.

Майор Алехин робко улыбнулся.

– Это на какую Мишкину невесту? – генерал Сидоров наморщил лоб. – Ты Мишку Ершова имеешь в виду?.. У которого любовь с балериной была?

– Так точно!

Про Мишкину любовь знали все милиционеры города. Мишка таскал своей красавице-балерине настолько огромные букеты цветов, что от них шарахались даже пчелы. На службе он быстренько раскрывал заведомо безнадежные дела и спешил к своей возлюбленной. Весной Мишка лично отремонтировал фонтан в центральном парке. Фонтан бездействовал последние двадцать лет и, проснувшись, вдруг обнаружил такое рвение к работе, что его струи взмыли над крышами пятиэтажек. Веселый «дождик» разогнал из парка всех алкоголиков и наркоманов. В парке стали собираться только влюбленные. Они целовались под зонтиками или бродили босиком по лужам даже самую отчаянную жару.

А потом, уже осенью, от Мишки ушла невеста. Точнее говоря, она вышла замуж за своего богатого поклонника и уехала покорять Париж. Мишкина драма, в отличие от его счастья, была тихой и не заметной. Он стал напрашиваться на самые опасные задания, но его не брали ни бандитские «пушки», ни хулиганские «перья»…

Генерал Сидоров подошел к толпе у двери. Один из милиционеров подсматривал в замочную скважину. Генерал отстранил любопытного и сам присел возле двери.

«Красивая!.. – подумал он, невольно залюбовавшись девушкой. – Кстати, действительно на балерину похожа».

– Как ее зовут? – тихо спросил генерал.

– Настя…

«И имя подходящее!..» – решил Сидоров.

Его мягко толкнули ниже поясницы. Генерал споткнулся о косяк, рухнул на колени и открыл лбом дверь.

Девушка за столом подняла глаза на шум. В дверном проеме стоял на карачках толстый человек в генеральской форме.

– Извините! – бодро сказал Сидоров и быстро встал. – Вы пишите заявление, пишите!.. Сейчас к вам следователь придет.

Генерал закрыл дверь и потребовал ключ. Заперев дверь, он положил ключ в карман.

– В общем, так, ребята, а теперь срочно найдите Мишку, – сказал генерал Сидоров. – Хоть из-под земли его достаньте!..

Прошел час. Настя давно написал заявление, но следователя все не было. Девушка встала и подошла к двери. Дверь была закрыта. Настя постучала.

– Да-да?.. – тут же спросил ее вежливый голос снаружи.

Девушка сказала, что она опаздывает на свидание с женихом.

– Я сейчас генералу Сидорова доложу, – сказал голос.

Настя услышала, как в коридоре неторопливо затопали сапоги…

– Да что они, эти балерины, в женихах понимают?! – громко заявил генерал Сидоров.

Между тем, тихая паника царила уже не только в 45-м отделении, но и в прилегающих к нему глухих окрестностях. Следователя Мишку Ершова искали везде: в пьяных забегаловках, где несчастные влюбленные частенько оглушают себя спиртным, в подозрительных подвалах, словно специально построенных для милицейских засад и даже на чердаках, где, по поверью некоторых молодых милиционеров, можно было запросто наткнуться на снайпера готового совершить заказное убийство.

– Она уже ногами в дверь колотит, – доложил генералу Сидорову майор Алехин.

– Любовь, да?.. – усмехнулся генерал Сидоров.

Он стоял у окна, курил и рассматривал за окном снег перемешанный с дождем.

– Товарищ генерал, это противозаконно! – повысил голос майор Алехин. – Мы не имеем права задерживать потерпевших.

– Ты бы лучше Мишку нашел.

Но Мишки не было в моргах, вытрезвителях и больницах. Он не вылетал на самолетах, не выезжал на поездах и не отплывал на морских лайнерах в виду полного отсутствия последних.

Милицейский радио эфир ругался едва ли не сотней охрипших голосов.

– За городом искали?!..

– Все лесополосы прочесали!..

– А у матери в деревне?!..

– Три раза ей звонили!!..

– В сугробах искали?

– Каких еще сугробах?!

– Вот и ищите там!.. Иначе сами к Сидорову на доклад пойдете.

В коридоре послышался шорох и Настя перестала барабанить в дверь.

– Откройте сейчас же!!.. – закричала девушка.

Шорох повторился, потом кто-то кашлянул явно генеральским басом, и смущенно спросил:

– А вы заявление написали?

– Я про вас тоже все напишу! – грозно пообещала Настя.

– Понимаете, в чем дело… – сказал бас. – Мишку Ершова пока найти не могут.

– Какого Мишку?!.. Мне не нужен никакой Мишка!

Из коридора ничего не ответили.

Настенька подошла к окну. Наверное, это было единственное окно в отделе в 45-м отделе милиции, которое не украшала решетка.

«Это сладкое слово свобода!..» – вспомнила вдруг девушка название старого кинофильма.

Настю поймали, когда она пыталась нашарить ногами опору, уже наполовину свесившись из окна. Девушку деликатно, то есть насколько это позволяла сложившаяся ситуация, «подсадили» обратно. Потом милиционеры сняли решетку с соседнего окна и быстро приладили к окну комнаты вдруг ставшему «КПЗ».

Объявленный генералом Сидоровым план «Перехват Мишки» продолжал приносить плоды, но все они были чисто уголовными: было задержано пять наркокурьеров, шесть угонщиков машин, три квартирных вора и четыре налетчика на инкассаторов.

– А Мишка где?!

Майор Алехин только пожимал плечами.

– Товарищ генерал, это противозаконно, – уныло бубнил он. – Отпустите девушку!

– Знаем мы, чем эти свидания заканчиваются, майор, – отмахивался Сидоров. – Парижем, понимаешь, да?!..

Настя колотила в запертую дверь уже не ногами, а стулом. Но предварительно, окончательно удостоверившись, что ей не предоставят адвоката и не объяснят причину ее задержания, девушка выбила стулом все стекла.

Майор Алехин написал заявление «на расчет».

Лейтенантов Кудрявцев, принесший девушке ужин из ближайшего ресторана, вырвался из комнаты с расцарапанным лицом и синяком под глазом.

Генерал Сидоров порвал заявление майора Алехина и не без ехидства поздравил его с поимкой «вора в законе» Сеньки Хриплого. Этого неуловимого вора искали пять лет, но теперешняя удача совсем не обрадовала генерала Сидорова.

– Не найдешь Мишку, я сам тебя уволю! – пообещал Алехину генерал.

Конец поискам Мишки Ершова положил капитан Еремин, пришедший на ночное дежурство.

– Так ведь Мишка на задание с московским ОМОНом поехал… Веньку «Косого» брать.

Сидоров застыл. Московский ОМОН всегда действовал самостоятельно и почти не информировал «туземное» начальство.

– А давно уехал?!

– Еще в обед. Уже взяли, наверное.

– Кого?!

– «Косого»…

– К черту «Косого»!.. – рявкнул генерал. – Мишку сюда, быстро!!

Машина «Скорой помощи» остановилась возле 45-го отделения милиции ровно 23.30. Санитары вынесли носилки и поставили их на снег. У Мишки Ершова было бледное лицо, а лоб закрывала окровавленная повязка.

Настя замерла и опустила стул, с помощью которого громила в комнате остатки мебели. Девушку вдруг поразила наступившая вокруг тишина. Она поняла, что что-то случилось… Что-то огромное похожее на победу в великой войне или на тихий и ясный рассвет после долгой, ночи.

Девушка поставила стул и села.

В комнату вошел генерал Сидоров.

– На улице холодно, – строго сказал он. – Шинель мою наденьте.

Настя встала… Сидоров набросил на плечи девушки генеральскую шинель.

– Идемте.

В коридоре никого не было. Все стояли на улице.

– Вот он… Мишка наш! – генерал Сидоров держал над Настенькой зонтик. – В общем, он и будет вести ваше дело, Настенька.

Мишка приоткрыл глаза и посмотрел на склонившуюся над ним девушку.

– А это потерпевшая, – пояснил Мишке Ершову майор Алехин, высунувшись из-за могучего плеча генерала Сидорова. – Ее Настя зовут. Кстати, она тут недалеко учится…

– В балетном училище, – добавил за подчиненного сам генерал.

Настя вдруг улыбнулась, рассматривая Мишкино лицо. Мишка тоже улыбнулся в ответ и закрыл глаза.

Санитары взяли носилки. Настя пошла следом, держа над носилками предупредительно одолженный генералом зонтик.

Носилки поставили в машину. Настя села возле них. Машина тронулась.

Генерал Сидоров вытер мокрое от снега и дождя лицо.

– А ты говорил!.. – сказал он Алехину. – Соображать нужно в балеринах, майор!

– Настя в вашей шинели уехала, товарищ генерал, – напомнил майор.

– Ну и пусть, – отмахнулся Сидоров. – Так ей в больнице будет легче врачами командовать.

И генерал устало поплелся в отделение…

Олечка расхаживала по комнате, заложив руки за спину. Иногда она искоса посматривала на мужа и сердито сопела.

– Сашка, – наконец сказала Олечка. – В конце концов, я хочу жрать!

– А у кого школьная подруга руководитель банка?! – взорвался Сашка. – И кого она назначила своим замом меня или тебя?!

Но удача в виде пятикратного увеличения будущей зарплаты вскружила голову не только Олечке. Целый месяц в молодой семье торжествовал финансовый кураж. Кураж ураганом пронеся по сбережениям и обрушил на супругов ливень состоящий из: а) женской шубки, б) австрийской куртки для стройного мужчины, г) массы других приятных мелочей. Все закончилось литерой «д» – градом из многопредметной стенки на заказ.

А три дня назад Олечка не обнаружила себя в списках на зарплату. Олечка была готова на все: работать круглые сутки, часами утешать подругу-начальницу после драматического завершения ее очередного краткосрочного романа или лететь в командировку на край света. В то же время выпрашивание своих, честно заработанных денег не входило в круг ее обязанностей. Оставалось только терпеливо и деликатно ждать справедливости. Правда, холодильник был пуст, как сейф после ограбления.

– Займи же у кого-нибудь!.. – простонала Олечка.

– У кого? – пожал плечами Сашка. – Теперь все знают, что моя жена – большая шишка. Не дадут хотя бы из принципа.

Олечка тупо уставилась в окно. Прожить два выходных без единой копейки было практически невозможно.

– А все ты со своей шубкой, – заметил муж.

Олечка жалобно всхлипнула. Третий день вынужденной диеты давал о себе знать легкой слабостью в ногах и головокружением.

– Черт знает что! – Сашка встал. – Ладно, я пойду, но если меня спустят вниз по порожкам… – он взглянул на тонкую фигурку жены и осекся. Потом добавил, – Тогда я зайду еще к кому-нибудь…

В квартире Михайловых пахло борщом и котлетами. Сашку сразу усадили за стол.

– Ты что такой худой? – весело улыбаясь, спросил друг Коля. – Жена не кормит?

– Ей теперь не до этого, – не без ехидства сказала толстая Надька. – Олька теперь большой начальник.

– Точно, – согласился Коля.

«Денег не дадут!..» – сразу понял Сашка.

Он жадно съел борщ и принялся за макароны с котлетами.

– Может, выпьешь?.. – предложил Коля.

Надька сурово и многозначительно взглянула на мужа.

– Да ладно тебе! – отмахнулся Коля. – Друга, понимаешь, голодом морят, а ты меня еще глазами сверлить будешь. Тащи бутылку!..

Олечка расхаживала по квартире и думала о самом обыкновенном пирожке с капустой. Точнее, о двух пирожках. Один из них можно было медленно и со вкусом съесть, а второй рассматривать, любуясь его поджаренной корочкой.

Олечка сглотнула слюну. Пустой желудок был холодным, как руки на морозе.

«Скорее бы Сашка пришел! – подумала она. – А в магазин я и сама сбегаю!..»

Возле магазина всегда торговали пирожками…

…А у Петровых праздновали приезд тещи. Стол ломился от деревенских деликатесов, там было все, начиная от копченой домашней колбасы и кончая толстыми курами. Сама теща восседала во главе стола и была похожа на упитанную индюшку.

– Сашка пришел! – радостно приветствовал друга Сережка Петров. – Ну, как там дела с женой? – он подмигнул. – Не выгнала тебя еще? Иди, садись, поешь, а то худой стал, как скелет.

«Черт!.. – выругался про себя Сашка. – И тут гроша ломанного не получишь».

Сашка предпочитал есть молча. Разговор за столом сразу зашел о женщинах-начальниках.

– Хуже этого ничего нет, – авторитетно заметила теща-«индейка». – Жена должна хозяйством заниматься, а не мужиками командовать.

– Если бы моя Ленка хоть на копейку больше получала, она бы меня… Ух! – Сережка взмахнул куриной ножкой. – Со свету меня сжила.

Улыбчивая розовощекая Леночка пожала плечами и положила рядом с Сашкой кусок колбасы.

– Кушайте, Саша, кушайте, – она по-бабьи подперла щеку ладошкой и жалостливо уставилась на гостя. – Какой же вы худенький стали!..

– А все Олька! – убеждено сказал Сережка. – Не я на твоем месте, я бы ее проучил. А теперь, Сашка, давай-ка выпьем нашего, деревенского…

Олечка сидела на диване и от острого чувства голода грызла кулачок. Кулачок почему-то пах яблоком.

«Ну, где же Сашка?!.. – страдала женщина. – Так и умереть можно!»

В животе глухо заворчало.

«Хоть бы сухарик какой-нибудь или сок… – Олечка вспомнила о своих прошлых попытках сесть на диету и ее передернуло от возмущения. – Теперь все буду есть! – решительно подумала она. – Даже сало! Господи, Сашенька, родненький мой, хоть десять рублей принеси!..»

На десять рублей можно было купить два пирожка с капустой: один себе, второй – Сашке…

Но Сашке хронически не везло. У Мкртчанов отмечали день рождения дочери. В зале шумели многочисленные гости.

– А жена почему не пришла? – удивленно спросил Гагик.

– Она теперь гордая! – тут же откликнулась из кухни его жена Верочка. – Саша, что стоишь? Проходи!.. Мы своим всегда рады.

Сашку усадили за стол. Но есть уже почти не хотелось. Сашка съел только салат, селедку «под шубой», тарелку винегрета и под конец обглодал три палочки шашлыка. Потом пили коньяк. Коньяк закусывали тортом, яблоками и виноградом.

– Жена!.. – пьяно говорил Гагик, размахивая пальцем перед Сашкиным носом. – Жена да убоится мужа своего!

– А кто тебя боится, Трагик ты несчастный? – возмутилась Верочка. – Просто женщина тоже должна быть человеком, а не как некоторые!

– Именно! – охотно поддакнул «Трагик».

В голове Сашки сильно шумело после выпитого. Он обвел взглядом комнату и увидел толстый кошелек на комоде.

«Украсть, что ли?.. – подумал он. – А потом и вернуть можно».

Часы показывали шесть… Сашки не было уже больше четырех часов. Олечка легла на диван, закрыла глаза и скрестила на груди руки.

«Надо бы записку ему написать, – устало подумала она. – Мол, я тебе все прощаю… Теперь живи один. Если сможешь, конечно…»

Чувство голода было настолько мучительным, что Олечке действительно хотелось умереть.

«И умру! – решила она. – А он ушел и бросил…»

По впалой женской щеке покатилась первая слеза. Олечка не без злорадства представила себе, как вернувшись домой, Сашка найдет на диване ее бездыханное тело.

«Так тебе и надо! – подумала она, любуясь воображаемым и перекошенным от ужаса лицом мужа. – Пять часов за десяткой ходил, черепаха несчастная!..»

Звонок в прихожей ударил как выстрел. Олечка вскочила и бросилась к двери. Второпях она чуть не упала, споткнувшись о стул.

За дверью стоял пьяный донельзя Сашка.

– Пшли!.. – с трудом выговорил он и, придерживаясь за стены, поплелся на кухню.

– Сашенька, ты что, а?.. – растеряно шептала сзади Олечка. – Где это тебя так?!

– Да ну их… Жлобы!

На кухне Сашка стал выкладывать из карманов котлеты, куски колбасы и макароны в свернутой в трубочку одноразовой тарелке. Потом последовали куриная ножка, слегка надкусанный кусок сала и яблоки. Две палочки шашлыка Сашка вынул из-за пояса.

– Ешь!.. – Сашку качнуло. – А я это самое… Спать! Короче говоря, завтра встретимся.

Старательно придерживаясь за стены, Сашка вышел из кухни.

Олечка как завороженная смотрела на чудеса кулинарии и не знала с чего начать. Желудок ликовал как узник после долгих лет заточения наконец-то увидевший свет свободы.

«Интересно, как называется колбаса с хлебом?.. – лихорадочно думала Олечка. – Бутерброд, что ли?!..»

Название казалось просто умопомрачительно вкусным.

Олечка откусила только один кусок, как в дверь снова позвонили.

«Кого там черт несет?!» – с раздражением подумала она.

«Черт» принес непосредственную начальницу и подругу Нину. Олечка от изумления чуть не уронила бутерброд.

– Ну, что уставилась? – улыбнулась Нина. – Зови в гости.

– Проходи, пожалуйста… – Олечка посторонилась.

В зале, на полу широко раскинув руки, спал Сашка. Из кармана его пиджака торчал кусок торта. От мощного храпа позванивала чешская люстра.

– Муж?.. – удивилась Нина.

– Муж, – согласилась Олечка и на всякий случай спрятала за спину бутерброд.

Терзать зубами с жадностью дикаря в присутствии подруги простейшее изделие кулинарии было не совсем прилично.

– Побирался, что ли?!!.. – спросила Нина, рассматривая пиджак Сашки украшенный маслеными пятнами.

Олечка убито промолчала.

– Пойдем на кухню, поговорить надо, – сурово сказала Нина.

– Я тебе зарплату привезла, – продолжила она, усаживаясь за стол. – Бухгалтерия ошиблась, а ты молчишь, как новобранец… – взгляд гостьи скользнул по столу и споткнулся на надкусанном куске сала. – Боже мой, Оля, да ты что и закуску за мужем доедаешь?!

– Я это… Я не хотела! – Олечка не знала, куда деть руки. На стол рядом с куском сала лег бутерброд.

Нина смотрела на подругу как на сумасшедшую.

– Ты же красивая, умная и вообще… – Нина повысила голос. – При желании за тобой мужики табунами бегать будут. Но как ты можешь вот так жить, а?! Или что, это любовь, по-твоему?!..

Олечка вытерла ладошкой нос и молча кивнула. Там, в груди, вместо сердца бился в припадке голодный желудок.

– Ну и какая же она, любовь эта? – скептически прищурилась Нина.

– Любовь – это когда ждешь… – очень тихо сказала Олечка.

– Что-что?

– Когда ждешь, – уже более уверенно повторила Оля. – Ты даже представить себе не можешь, какое это счастье и мука!..

Взгляд молодой женщины упал на яства на столе, и она вдруг почувствовала прилив сил. Правда, ниспосланное свыше вдохновение носило исключительно гастрономический оттенок.

– Именно мука!.. – повторила Олечка. – Я вот сегодня жду Сашку, а сама молюсь: «Господи, только бы с ним ничего не случилось, только бы он хоть что-нибудь принес!..»

– Что принес-то? – удивилась Нина.

– А сердце… – Олечка не обратила на вопрос подруги внимания и погладила себя по животу. – А сердце чуть ли не лопается. Честное слово, я ведь едва не умерла от голо… То есть от горя. Я же впервые в жизни Богу молилась!.. А потом легла на диван, и перед глазами круги разноцветные и пирожки с капустой…

Олечка всхлипнула. Нина смотрела на подругу широко распахнутыми глазами.

– Любовь!.. Господи, да что ты знаешь о любви-то?! – закричала Олечка. – Если бы Сашка не пришел, я бы умерла. Не сегодня, значит в понедельник точно. Четыре часа ждала и каждая минутка – как вечность. И все отдала, лишь бы… Лишь бы сейчас, вот сию минуту…

Олечка не выдержала и разразилась слезами.

Взгляд подруги посветлел и в нем появилось сочувствие.

– Вот, казалось бы, муж… – сквозь слезы продолжила Олечка. – Подумаешь, муж!.. Но муж-то, прежде всего, – кормилец!..

– Как это? – удивленно переспросила Нина.

– Кормилец! – Олечка многозначительно подняла вверх палец. – Впрочем, не поймешь ты…

– Конечно, не пойму, – легко согласилась Нина. – Ведь я сама своих мужиков кормлю.

Подруги немного помолчали. Нина задумчиво барабанила пальцами по столу. Олечка всхлипывала и смотрела в окно.

– Слушай, а у твоего Сашки друга, случайно, нет? – спросила Нина и слегка покраснела. – Только малопьющего и хозяйственного?.. А то мне все какие-то альфонсы попадаются. Я же это… Богатая! А с другой стороны хороший мужик и мои деньги – понятия не совместимые.

– Не знаю я…

– А ты спроси! И что бы тот мужик… Ну, тоже кормильцем был. – Нина покраснела уже до кончиков волос. – Ладно, я пойду… После поговорим.

Олечка проводила подругу и вернулась к столу. Недавние слезы только на секунду притупили зверский аппетит и женщина смотрела на стол жадными, ненасытными глазами.

На холодильнике лежал конверт с деньгами оставленной Ниной, но Олечка не обратила на него никакого внимания. Она села за стол и азартно потерла ладошки.

«Ну-с, – подумала она. – С чего бы начать, а?!..»

…Настя открыла дверь. На пороге стояла раскрасневшаяся, запыхавшаяся Вера. Полные щеки подруги горели трудолюбивым румянцем. Внизу, уткнувшись носом в пол, лежал мужчина в дорогой кожаной куртке.

– Ну что уставилась? – Вера улыбнулась. – Помоги-ка затащить, его Принцесса!.. За ноги его бери.

Настя послушно нагнулась.

– Вот так, молодец… – похвалила подругу Вера. – Теперь пошли.

Кое-как, едва не сорвав в прихожей вешалку, женщины втащили бесчувственное тело в зал. Вера опустилась на диван.

– Уф!.. Воды дай, – потребовала она и, посмотрев на мужчину, добавила, – тяжелый же, черт!

– А кто это? – спросила Настя.

– Узнаешь сейчас…

Настя принесла кружку воды и присела рядом с незнакомцем.

Верочка взяла кружку из рук подруги и залпом выпила ее до дна.

– А ему? – удивилась Настя.

– Перебьется пока, – усмехнулась Вера. – Ну, как мужик, Принцесса?

Настенька недоверчиво посмотрела на незнакомца. У него было бледное интеллигентное лицо и широкие плечи. Не привыкшие к тяжелому труду руки украшали свежие мозоли.

«Симпатичный…» – нерешительно подумала Настя.

– Это я его так! – засмеялась Вера. – Специально напоила. На дне рождения у Петровых.

– Зачем?

– Дура, что ли? – Вера повертела пальцем у виска. – Ради тебя, конечно. Кстати, Витька почти не пьет, это я постаралась. В общем, забирай его… Дарю, пока я добрая.

Настя медленно выпрямилась.

– Верка, ты, что с ума сошла?!

– Сама ты!.. – Вера постучала пустой кружкой по голове. – Понятно, да?.. Пока мужик в таком состоянии его, как младенца рассмотреть можно. А вдруг дефект какой-нибудь?.. Значит, так, – Вера деловито потерла ладошки, – начнем!.. Может быть, сначала с него штаны снять?

Настенька шарахнулась в сторону так, словно сам черт пытался схватить ее за руку…

– … Тебе уже двадцать восемь лет! – бушевала Верочка. – В твоем возрасте я уже двух детей родила. А ты?!.. Принцесса ты несчастная! Три раза с мужиком в кино сходишь, а потом то это тебе не так, то еще что-нибудь. А замуж, в конец концов?!..

Настенька сидела на диване, уткнувшись взглядом в пол. Краем глаза она видела ноги «гостя». Ноги лежали на ковре и были облачены в новые ботинки со сбитыми носами.

«Пьяный… Спотыкался… – догадалась Настенька. – И падал, наверное…»

– Ну, что молчишь?.. Возразить не чего, да?!.. – Верочка победоносно усмехнулась. – Кстати, я ведь тебя и не виню полностью. Я современных мужиков хорошо знаю. Один мой благоверный Коля чего стоит – не мужик, а язва. Словно на вулкане с ним живу…

Настенька осторожно посмотрела на лицо незнакомца, которого Вера называла Витькой. Она вдруг поймала себя на мысли, что Витька не такой уж и привлекательный, каким показался ей на первый взгляд… Например, нос. Нос был бледным и с чуть заметной горбинкой. Кроме того, Витька громко храпел.

– Настька!.. – окликнула подругу Вера.

Настя вздрогнула и подняла голову.

– Ты о чем думаешь?!.. Берешь мужика?

– Нет! – твердо сказала Настя.

– Ну и черт с тобой, тогда я себе его возьму.

Настя изумленно заморгала глазами.

– А муж?!

– А что муж? – Вера махнула рукой. – Подумаешь, муж!.. Кстати, он в командировке. Я сегодня у тебя ночевать останусь…

Настенька тупо смотрела на экран телевизора. Иногда она косилась в зеркало, на подругу. Та сидела на ковре и тяжело переваливала бесчувственное тело Витьки с боку на бок.

– Черт, вроде не первый год замужем, а, поди ж ты… У каждого мужика свои секреты, – бормотала себе под нос Вера. – Настька, слышь?..

– Что? – не поворачивая головы, ответила Настя.

– Помоги мне с него куртку стащить.

Настя снова покосилась на зеркало. На лице Витьки было написано страдание. Он замычал и попытался удержать вездесущие руки Верочки.

«Нет, все-таки он скромный и симпатичный…» – решила Настя.

– Сопротивляется еще… – пробормотала Вера, откидывая со вспотевшего лба прядь волос. – Тихо у меня!.. Насть, хоть руки ему подержи.

– Еще чего!.. – возмутилась Настя.

– Тоже мне подруга…

Настя нервно барабанила пальчиками по полированному подлокотнику кресла.

– …Мужик должен постоянно испытывать чувство вины, – твердо говорила Верочка. – Ты думаешь, я его зря напоила, да?.. А вот фигушки! Представляешь, мужик просыпается утром в квартире совершенно незнакомой женщины. Хо-хо!.. Нет, может быть, какой-нибудь донжуан и не удивился, но Витька – не такой… Этот сразу бы запаниковал. А может быть, даже с перепугу и влюбился в тебя. Дурачок он, этот Витька…

– Почему дурачок? – как можно безразличнее спросила Настенька.

– А потому!.. Интеллигент, одним словом. Только веселый. Ну и добрый, конечно. Я его спрашиваю, Витька, зачем ты дом строишь? Ты же толком кирпичи класть не умеешь. А он мне: научусь!.. Мол, не велика наука. Работящий он, одним словом, мужик.

Настенька фыркнула и снова покосилась на Витьку. Интересная бледность лица делала его похожим на поэта Есенина.

«Веселый… Работящий… – подумала Настя и незаметно для самой себя стала покусывать кулачок. – Дом строит… Наверно, и зарабатывает хорошо».

– Ничего, вот сейчас я тебя раздену, Витечка, а в постели никуда ты от меня не денешься, голубчик, – решительно сказала Вера.

– Может быть, чаю? – робко предложила Настенька.

Вера посмотрела на подругу и понимающе улыбнулась.

– Ладно, – согласилась она. – Только решай быстрее.

– …Да почему я должна ложиться с ним в постель?! – кричала Настенька. – Я что… – она запнулась, не находя слов от возмущения. – Я что, нехорошая женщина?!

– Потому и должна, что хорошая, – спокойно сказала Вера, прихлебывая чай. – Иначе нельзя.

– Почему?!

– Потому что иначе вы поругаетесь. А эти твои бабьи амбиции… – Вера повертела пальцем у виска. – Это все дурь. Так что ссорится вам некогда будет. А потом дети пойдут, заботы всякие, к тому же дом… Дом построить – это тебе не в кино под ручку сходить.

Настенька с ненавистью посмотрела на большой кадык на длинной шее Витьки. Кадык двигался под бледной кожей в такт храпу. Примерно с такой же методичностью подергивалось его правое веко.

«Вылитый Кащей Бессмертный!..» – с неприязнью подумала Настя.

– Ну, пошли Витьку в постель укладывать? – спросила Вера, отставив в сторону пустую чашку.

– Не пойду, – решительно сказала Настя. – И спать с ним не буду!

– Опять?! – повысила голос Вера. – Опять ты со своими штучками?

– А хотя бы!..

– Ну, ладно, ты у меня еще пожалеешь!

Раздетый до трусов Витька лежал на полу.

– Я одна на диван его не подниму, – не глядя не подругу, сказала Вера. – Помоги, что ли?..

«Пусть не думает, что я испугалась!» – решила Настенька.

Она даже улыбнулась.

– Как его взять?.. За уши, да? – пошутила она.

– За голову, – не обратив внимания на колкость подруги, сказала Вера. – Только осторожнее, посмотри, как он мне руки поцарапал…

Витька сопротивлялся слабо, явно без надежды на успех. На его бледном лице застыла мучительная гримаса ужаса. Но, даже не смотря на гримасу его лицо, снова показалось Насте довольно симпатичным.

– К стенке его! – скомандовала Вера.

«Как на расстрел…» – мелькнуло в голове Насти.

Женское сердечко сжалось от тоски.

– Ты там спать будешь, – Вера кивнула на дверь спальни. – Иди, теперь уж я сама…

«Ну и пусть! – со злостью подумала Настя, закрывая за собой дверь. – Подумаешь, как будто мужиков на свете больше нет. Вот захочу и завтра сама с первым встречным в постель лягу!..»

Настенька осторожно подошла к двери и приложила к ней ухо. В зале было подозрительно тихо. Женское сердце ревниво ныло.

Настя выглянула в зал. Верочка в ночной сорочке лежала рядом с Витькой и гладила его ладошкой по груди.

– Ты что? – не поднимая головы, спросила Вера.

– Воды попить… – буркнула Настя.

Она громко протопала на кухню. Потом до упора открыла кран. Глухо и громко зашумели тубы.

«Ну, Верка, а еще подруга называется!.. – не отрываясь от кружки, думала Настя. – Говорит, мужика, мол, тебе привела… А сама с ним спать улеглась! Прямо сволочь какая-то, а не баба!..»

Возвращаясь, Настя пнула ногой стул. Тот упал на бок.

– Витечка, солнышко мое!.. – нежно шептала Вера, склонившись над неподвижным Витькой. – Ну, ты как, а?..

Витька промычал что-то неопределенное.

«В себя приходит, – догадалась Настя. – А Верка-ведьма тут как тут… У-у-у, зараза!»

Настя с грохотом захлопнула за собой дверь.

«Нет, Верка никогда не врет… И про Витьку, наверное, правду сказала, – размышляла про себя Настя, нервно расхаживая по тесной спальне. – Уж я-то ее знаю…»

Перед мысленным взором Насти снова предстало прекрасное и мужественное лицо Витьки полное отчаяния и муки… Правда, теперь оно было почему-то похоже на благородный лик Дон-Кихота. Горячие мысли Настеньки были похожи на вихрь.

«Дом он, значит, строит… И веселый… – лихорадочно думала Настя. – А я сижу тут как тоскливая кукушка в своей «хрущобе» на пятом этаже… Дура, дура!.. Нет, Верка тоже хороша!.. Ух, и стерва она, оказывается!.. Ведь сказала же – мне привела!.. А сама?!!..»

Настенька рванула дверь.

– Куда? – холодно спросила Вера.

– Воды попить! – рявкнула Настя.

Прежде чем выйти в кухню, она внимательно посмотрела на Витьку. Тот, как и прежде лежал на спине, но уже не храпел, а только умиротворенно посапывал носом. Веркина рука лежала на его широкой груди…

– Ведро с собой прихвати, Принцесса, – недовольно буркнула Верочка, когда Настя возвращалась из кухни. – Растопалась тут…

Настенька оглянулась и с нескрываемой ненавистью смерила подругу с ног до головы…

…Настенька плакала. Она плакала тихо, но так горько, что сердце было готово разорваться на части.

«Боже мой, мне же действительно уже двадцать восемь… – мысли жгли как крапива. – Подумаешь, красивая… А кому я нужна-то?! Единственного нормального мужика встретила и тот сейчас в постели с другой спит… Господи, почему я дура такая?!»

Настя сдавила ладошкой рот, чтобы не зарыдать в голос.

«Почему у меня все не так?.. Ведь казалось бы что проще?.. Люби-люби! Всем сердцем, каждой своей капелькой люби!.. А я? Господи, да пусть провалиться все на свете, если нет любви!.. Пусть все превратится в пыль, если нет любви!.. Зачем я – и без любви? И какое дело мне до всего остального, Господи?!..»

Настенька вскочила и заметалась по комнате…

…Верочка дремала на плече у Витьки. Неожиданный шорох за спиной заставил ее вздрогнуть и оглянуться. Сзади стояла Настя со шваброй. Ее глаза горели безумным огнем.

– Ты что, а?.. – еще толком не придя в себя, испуганно спросила Вера.

– Убью!.. – сквозь зубы выговорила Настенька и подняла швабру над головой.

– Настька, стой, дура!.. – Вера подняла руки. – Стой, это же мой брат, Витька! Брат родной, понимаешь?!..

Настя замерла.

– Ну, ты же помнишь, я тебе о нем рассказывала? – быстро говорила Вера. – Только он вроде тебя – с придурью… Говорит, прекрасную принцессу ищу. Твою фотографию у меня дома увидел и сразу – познакомь, мол! Вижу я, горит мужик. Но я решила, вас сразу надо… Ну, что бы это… Без фокусов. Сразу и накрепко!

Настя опустила швабру… Вера вскочила и хлопотала возле окаменевшей подруги. Настю бил сильный озноб.

– Ну, ты что?.. Господи, да ты же дрожишь вся. Ложись!.. – Вера подтолкнула Настю и та послушно-механически легла рядом с Витькой. – Спи, ничего не бойся… Только утром поаккуратней с ним… Поняла?

Настя кивнула. Все еще дрожа всем телом, она свернулась в калачик и уткнулась носом в плечо Витьки. Тот всхрапнул во сне и положил руку на спину Насти. Рука была теплой и приятно тяжелой.

– Я записку Витьке оставлю… – шептала в затылок Насти Верочка – Пусть почитает. А ты только поддакивай, ясно? Ох, он у нас попляшет, голубчик!..

…Вера пила чай и не без удовольствия посматривала на парочку в постели. Настенька улыбнулась и что-то тихо сказала сквозь сон…. Тяжелая рука Витьки лежала поверх одеяла на бедре Насти.

«Прямо как голубки!.. – беззвучно засмеялась Вера. – И куда теперь вы друг от друга денетесь, а?!»

Вера облегченно вздохнула и перевела взгляд на чистый лист бумаги.

«Так, теперь чтобы мне Витьке соврать?» – подумала она.

Женщина потерла лоб, собираясь с мыслями, и крупными буквами вывела: «Витька, балбес ты несчастный!!.. Вчера у Петровых до чертиков напился, а потом я тебя в сугробе нашла. Знаешь, как чукчи замерзших отогревают?.. При помощи женщины! Настеньку я еле-еле уговорила. Если бы не она, тебя уже давно черти на том свете с фонарями искали…»

Вера прикусила зубами карандаш.

«А может про чертей не надо? – нерешительно подумала она. – Вроде любовь намечается, а тут черти какие-то… Хотя, ладно…»

Женщина снова склонилась над листом.

«Замуж Настя не согласная ни под каким видом, – быстро вывел карандаш. – Так что и не надейся даже…»

Витька заворочался и тяжело засопел. Верочка замерла и быстро взглянула на парочку в постели. Витька повернулся лицом к Насте и прижал ее к себе. Тонкая рука Насти обхватила его за шею.

«Короче говоря, бесполезно, Витечка, – продолжила записку Вера. – Настька тебе не пара. Вечером обязательно позвони мне. Твоя сестра Вера».

Вера осторожно встала и на цыпочках вышла в прихожую…

…На улице было прохладно. Под ногами весело скрипел снег, но в воздухе уже носился едва уловимый запах весны.

«В свахи, что ли, податься, а? – улыбнувшись, подумала Вера. – А что?.. И пойду! Вот, например, в старину молодые только в постели по-настоящему друг с дружкой знакомились… И никто не разводился, как сейчас».

Впереди вихляя бедрами шла молодая парочка.

«Эх, попались бы вы мне, голубчики, – подумала Вера, – я бы из вас за одну ночь настоящих голубков сделала!..»

В чуть морозном и свежем воздухе расцветала простодушная и наивная весна.

Весело капало с крыш…