Прекрасное воскресенье для пикника

A Lovely Sunday for Creve Coeur by Tennessee Williams (1979)

Перевод с английского С. А. Мак

Действующие лица:

Доротея.

Боди.

Элина.

Софи Глюк.

Действие первое

Позднее воскресное утро, начало июня в Сент-Луисе.

Интерьер представляет собой квартиру в доходном доме середины или конца тридцатых годов — время, когда разворачивается действие пьесы.

Квартира расположена в Вест-Энде Сент-Луиса. Попытки придать квартире блеск и великолепие могут оказаться губительными. Это ощущение усиливают резкие желтые отблески отраженного от стен соседних домов света, падающего сквозь огромные окна. Урбанистический пейзаж напоминает квартиры Бена Шана[1], передающие холодящий душу ужас американских городских построек средней руки.

Внимание зрителей приковывают звуки в спальне налево, где очень молодая и привлекательная женщина Доротея с отчаянными усилиями делает гимнастику.

Голос. Девяносто один, фу! — Девяносто два, фу! — Девяносто три, уф! — Девяносто четыре, фу!

Задыхаясь, Доротея продолжает считать до тех пор, пока со вздохом огромного облегчения не произносит «сто один». В какой-то момент из противоположной двери выходит невысокая полная женщина, не так давно достигшая среднего возраста. В руках она держит газету большого формата — это воскресный выпуск «Сент-Луис Пост-Диспетч».

Когда Боди, которая плохо слышит, садится на диван, стоящий в центре гостиной, раздается звонок телефона. Боди, увлеченная чтением газеты, не обращает на него внимания, но Доротея делает глубокий резкий вдох и на мгновение вся застывает. Затем, хватаясь за предметы, как во время шторма, она бросается к двери спальни и выбегает в гостиную, драматично хлопнув дверью.

Доротея. Почему ты не подошла к телефону?

Боди (вставая и направляясь в кухоньку, расположенную справа). Где, где, какой телефон?

Доротея. Здесь что, несколько телефонов? Может, здесь есть еще какие-то телефоны, которые я не успела заметить?

Боди. Дотти, мне кажется, что эти упражнения слишком возбуждают тебя, эмоционально, я имею в виду.

Доротея (продолжая). Звонил телефон, а я ведь тебя предупредила, когда проснулась, что жду звонка… от Ральфа Эллиса. Он обещал мне сообщить что-то очень важное и будет звонить сегодня утром.

Боди. Верю, что ему надо было что-то тебе сообщить, но ведь он не сообщил.

Доротея. Боди, ты не слушаешь или не понимаешь, что я тебе говорю. На твоем лице написано полное безразличие. Я сказала: Ральф Эллис — ты слышишь, что я говорю о Ральфе?

Боди. О, да, Ральф. Ты все время говоришь о нем. Это имя настолько застряло в моей голове, что я никогда не забуду его.

Доротея. А-а, ты хочешь сказать, что я не имею права при тебе упоминать имя Ральфа Эллиса?

Боди (готовит жареного цыпленка в духовке). Дотти, когда две девушки снимают одну небольшую квартиру, каждая вправе чувствовать себя полностью раскрепощенной, когда говорит о своих делах. Мне кажется, что это просто невозможно, чтобы две девушки, которые снимают одну небольшую квартиру, не обсуждали всего, что касается каждой из них, — когда бы — и что бы с ними не произошло. Но я так же знаю, Дотти, что я тебе не старшая сестра. Однако, будь я ею, у меня возникло бы подозрение, что ты потеряла голову из-за этого Ральфа Эллиса, и как старшая сестра, я чувствовала бы себя обязанной посоветовать тебе, ну, что ли осмотреться, прежде чем ты прыгнешь в эту сторону. То есть просто, мне кажется, тебе не стоит ставить на карту все, пока ты на сто процентов не будешь уверена, что это та самая карта… Вот и все, что мне кажется… (Пауза.) Да, прекрасное воскресенье для пикника на Крав Кёр[2]… Ты не заметила в прошлое воскресенье на Крав Кёр, как Бадди похудел в талии?

Доротея. Нет.

Боди. А?

Доротея. Не заметила.

Боди. Но это было заметно, Дотти.

Доротея. Боди, ну почему я должна интересоваться какими-то незначительными изменениями, происходящими с талией твоего брата — как будто мы на бирже Уолл-Стрита, и я являюсь солидным вкладчиком?

Боди. Значит, тебе все равно, в хорошей Бадди форме или нет?

Доротея. В хорошей форме для чего?

Боди. Естественно, для тебя, Дотти.

Доротея. Он что, рассматривает меня как спортивное явление, удачный прыжок с места или прыжок с шестом? Пожалуйста, прошу тебя, Боди, убеди брата, что его форма меня вовсе не интересует.

Боди (без паузы). Бадди обычно не говорит со мной о работе, но недавно он сказал, что босс в Анхойзер-Буш заметил его.

Доротея. Ну как же его босс мог так долго игнорировать столь заметный объект? Боди, чем ты занимаешься в этой прелестной крошечной кухоньке?

Боди. Вчера по пути с работы, милая, сойдя с трамвая, я зашла в Пигли-Уигли и купила трех чудесных цыплят для жарки, знаешь, таких хорошеньких, жирненьких цыплят.

Доротея. Лучше я побуду здесь, пока Ральф не позвонил снова, чтобы самой услышать звонок. (Она ложится на бордовый ковер и начинает делать новую серию гимнастических упражнений.)

Боди. Цыплята так громко шипят, что я просто не расслышала, Дотти. Знаешь, когда в субботу работаешь только полдня, легче заготовить продукты на воскресенье. Рузвельт, с моей точки зрения, все-таки кое-что сделал для страны, укоротив наполовину рабочий день по субботам. Обычно, когда я после Интернешнл Шу сходила на углу с трамвая, Пигли-Уигли был уже закрыт, а сейчас в это время его двери все еще широко раскрыты. Так вот, я зашла в Пигли-Уигли прямо в мясной отдел и сказала этому милому старому человеку — мистеру Батсу, мяснику: «Мистер Батс, нет ли у вас хорошеньких цыплят?» — «Уж будьте уверены, — сказал он, — я только и ждал, когда вы заглянете. Пощупайте вот этих прекрасных жирных цыплят…» Мистер Батс всегда разрешает мне пощупать мясо. Определить, какое мясо можно только пощупав его. Это во мне немецкое. Мне необходимо пощупать мясо, чтобы убедиться в том, что оно хорошее. Но среди мясников сегодня лишь очень немногие разрешают это. Кусок мяса на прилавке может выглядеть очень привлекательным, но чтобы узнать наверняка, я все-таки должна пощупать его. Так как мистер Батс немец, он понимает это и всегда говорит мне «Пощупайте, не стесняйтесь, пощупайте его». Поэтому я их пощупала. «Какие они чудесные и свежие!» — сказала я. — «Да, мистер Батса, но долежат ли они до завтра?» — «Разве у вас нет льда в леднике?» — спросил он меня. Я ему ответила: «Надеюсь, что есть, хотя в жаркую погоду лед расходуется быстро. Я поручила девушке, с которой мы вместе снимаем квартиру, оставлять карточку на двадцати пяти фунтовый кусок льда, но она порой забывает об этом. Слава Богу, на этот раз ты не забыла. Чем только забита твоя голова по утрам — гражданским правом и всякими другими вещами, связанными с колледжем. — Над чем ты смеешься, Дотти?» (Она оглядывается, чтобы посмотреть на Доротею, которая прикрывает рот, чтобы скрыть беззвучный смех.)

Доротея. По правде говоря, Боди, мне кажется, что ты не нашла своего призвания в жизни. Тебе надо было бы отвечать за организацию обструкций в конгрессе. Вот уж никогда не думала, что можно так долго говорить о льде и мяснике.

Боди. Дотти, мы же договорились, когда ты въезжала сюда, что за покупки буду отвечать я. И мы вполне укладываемся в бюджет. Разве не так? Мы никогда не спорим о расходах и не ссоримся относительно того, что мне следует купить. О-о!

Доротея. Что там такое?

Боди. На меня брызнуло со сковородки. Капля растопленного жира попала мне прямо в лицо. Я присыплю содой.

Доротея. Ты что, действительно по всем правилам жаришь цыплят в этой жуткой жарище?

Боди. И варю яйца. Хочу приготовить еще фаршированные яйца. Дотти, что случилось? Дотти, это похоже на истерию!

Доротея (чуть не задохнувшись от смеха). Так что же все-таки сначала — жареные цыплята или фаршированные яйца? Клянусь, это забавно. Право, Боди, ты для меня неистощимый источник удивления и развлечений. Но все-таки, Боди, умерь, пожалуйста, свой кулинарный пыл, пока телефон не зазвонит снова, чтобы на этот раз ты услышала его до того, как он замолчит.

Боди. Дотти, я все время была здесь, но этот телефон не звонил. Даю тебе честное слово, что он не издал ни одного звука. Он был тих, как мышь.

Доротея. Ничего себе, он трезвонил как сумасшедший.

Боди. Дотти, относительно некоторых вещей ошибаются все, но в этом заблуждаешься только ты. Мне кажется, эти упражнения вызвали звон в твоей голове. Они слишком трудны для тебя, особенно по воскресеньям, в день отдыха, развлечения…

Доротея. Мы с тобой придерживаемся разных точек зрения, Боди, но уверяю тебя, что звоном в голове я не страдаю. Этот телефон звонил. А ты не слышала просто потому, что не вставила слуховой аппарат!

Крикливый разговор согласуется с неистово яркими красками интерьера.

Боди. Откровенно говоря, я не такая уж глухая. Клянусь, я не настолько глухая, Дотти. Ушной врач говорит, что у меня лишь небольшое обизвествление — кальций в барабанных перепонках. Но телефонный звонок я слышу, пронзительный, громкий звук вроде этого, я слышу и отчетливо его слышу.

Доротея. Ладно, будем надеяться, Ральф не подумал, что меня нет дома и перезвонит через некоторое время. Но ты все-таки вставь слуховой аппарат. Я не очень-то верю, что ты без него услышишь звонок телефона или даже взрыв динамита, да и вообще, Боди, ты должна приспособиться к нему. Через некоторое время, когда приладишься, то без него уже не сможешь обходиться.

Боди. Ну ладно. Все-таки такого воскресенья для пикника на Крав Кёр как сегодня еще не было.

Доротея. Об этом поговорим попозже. А теперь вставь слуховой аппарат. Прежде чем я продолжу свои упражнения. Вставь прямо сейчас, чтобы я посмотрела на тебя.

Боди. Ты все еще не закончила свои упражнения?

Доротея. Я сделала сто наклонов и упражнения на полу. Мне остались упражнения для груди, вращения бедрами и БОДИ! ВСТАВЬ СЛУХОВОЙ АППАРАТ!

Боди. Я слышу, милая, вставлю. Вставлю прямо сейчас же. (Она входит в гостиную и берет со стола слуховой аппарат вместе с несколькими крупными искусственными цветами. Она поспешно перекладывает газету с дивана на стул позади себя, а затем со страдальческим лицом вставляет в ухо устройство.)

Доротея. Его, наверное, совсем не трудно вставлять. А глядя на тебя можно подумать, что ты делаешь себе хирургическую операцию… да еще без анестезии…

Боди. Я просто не привыкла к нему. (Пауза. Она прикрывает больное ухо искусственной хризантемой.)

Доротея (в дверях). Ты сама все время напоминаешь себе об этом, прикрывая ухо огромными искусственными цветами. Но если ты считаешь, что это так необходимо, почему бы тебе не выбрать цветок, который подходил бы по сезону? Хризантемы для осени, а сейчас июнь.

Боди. Да, июнь. А что если этот мак?

Доротея. Ну, нет, дорогая, этот большой мак — какой-то липкий.

Боди. Красную лилию?

Доротея (безнадежно). Да, красную лилию! Ведь дело в том, Боди, что твоя идея скрыть слуховой аппарат с помощью большого искусственного цветка просто неудачна.

Боди. Каждый в чем-то чувствителен…

Доротея. Но комплексы и навязчивые идеи не надо культивировать. Ладно, возвратимся к упражнениям. Постарайся не пропустить звонок. Теперь Ральф может позвонить мне каждую минуту. (Она начинает прикрывать за собой дверь в спальню.)

Боди. Дотти?

Доротея. Да?

Боди. Дотти, я все-таки собираюсь попросить Бадди отправиться с нами на Крав Кер сегодня. Ты согласна, а?

Доротея (задерживаясь в дверях). Боди, Бадди — твой брат и я вполне понимаю твою привязанность к нему. У него много достоинств, по-настоящему твердый характер, и все такое прочее. Боди, но, мне кажется, что с твоей стороны нечестно по отношению к Бадди продолжать сводить нас вместе, потому что, ну, каждой ведь нравится свой тип мужчины, а в случае с Бадди, вне зависимости от того, насколько я ценю его безупречные качества и все такое… он просто не… (Она уже в спальне и начинает делать вращательные движения бедрами.)

Боди. Что «не», Дотти?

Доротея. Не тот тип, который мне нравится. Ты знаешь, что я имею в виду. В романтическом смысле, милая. А для меня романтика — это главное.

Боди. О-о, но помимо романтики есть еще и другие вещи, которые надо учитывать…

Доротея (во время разговора продолжая делать вращательные движения бедрами). Боди, неужели ты действительно думаешь, что Бадди и я идеально подходим друг к другу? Мне кажется, что Бадди лучше было бы поискать крепкую девушку немецкого типа в южной части Сент-Луиса, — чтобы они вместе могли пить пиво, есть венские шницели и толстеть, а не девушку, — ну… романтически настроенную — не нальешь мне немного кофе? — Спасибо. Почему ты постоянно забываешь о взаимопонимании между мной и мистером Эллисом? Разве это честно по отношению к Бадди? Подавать ему надежды, обреченные на неизбежное разочарование?

Доротея прекращает вращение и выходит в гостиную, чтобы выпить кофе, который ей налила Боди.

Боди. Этот мистер Ральф Эллис, он…

Доротея. Что он?

Боди. Ничего, только…

Доротея. Что?

Боди. Он может оказаться не таким надежным, как Бадди — на длинной дистанции.

Доротея. Что такое «длинная дистанция», милая?

Боди. Длинная дистанция — это жизнь.

Доротея. Ах, вот что такое длинная дистанция, длинная дистанция — это жизнь! С Бадди! Нет, тогда я предпочту короткую, уж извини, но я выберу короткую дистанцию, менее утомительную как днем, так и ночью.

Боди. Послушай, Дотти, длинная дистанция или короткая, я бы ставила на Бадди, а не на ночные призрачные мечты вроде твоего романтического представления о человеке, о котором ты знаешь в основном лишь по заметкам из отдела светской хроники…

Доротея. Ты просто ничего не понимаешь! — в том, о чем не имеешь совершенно никакого представления. Каждый раз, выходя из класса гражданского права в Блюэт, я вижу Ральфа Эллиса в коридоре, в нескольких шагах от себя. Он притворялся, что пьет воду из автомата на моем этаже, который на два этажа выше, чем его кабинет.

Боди. На самом деле не пьет, но притворяется? Это не очень хороший признак, Дотти, — что он притворяется…

Доротея. Я хочу сказать — мы вынуждены были встречаться тайно, чтобы избежать сплетен в Блюэт.

Боди. Но я…

Доротея. ЧТО?

Боди. Никогда не верила тем, кто притворяется.

Доротея. Тогда зачем бумажные цветы над слуховым аппаратом, дорогая?

Боди. Это — просто — некоторая чувствительность. И все…

Доротея. Послушай, но тебе ведь придется примириться с ним, поэтому убери это прикрытие, бумажную красную лилию, и усиль слуховой аппарат, или я буду вынуждена закончить вращение, чтобы не пропустить звонка от Ральфа.

Боди (в то время, как она поворачивает слуховой аппарат, он издает резкий звук). Видишь? Видишь?

Доротея. То есть, ты хочешь сказать «слышишь, слышишь» — поверни его немного в обратную сторону, найди правильное положение.

Боди. Да, да, я… (Она неумело поворачивает слуховой аппарат, смещая при этом бумажный цветок.)

Доротея. Ради бога, разреши я сама пристрою его тебе! (Она стремительно направляется к Боди и возится со слуховым аппаратом.) Вот! Не пищит! — а ты меня слышишь? Я сказала, ты слышишь меня! При таком положении?

Боди. Да. Где моя красная лилия?

Доротея. Упала на ярко-бордовый ковер. Вот. (Поднимает и передает Боди.) Что с тобой?

Боди. Я расстроена. К тому же, это доверие, которое ты питаешь к намерениям Ральфа Эллиса, может оказаться опасным…

Доротея (мечтательно, глаза теплеют). Я не люблю говорить об интимных вещах, но — в последний раз, когда я ехала на Рео Ральфа Эллиса с этим новым «седаном» под названием «Летучее облако»…

Боди. Облако? Летучее?

Доротея (поднимая голос до крика). Реклама Рео — «Летучее облако».

Боди. А-а. Да. Это его и привлекло.

Доротея. Лил дождь, и на Арт-Хилл никого не было, никаких машин, только Ральф и я в его Рео. По окнам струился дождь, поблескивая в отсветах фонарей.

Боди. Дотти, надеюсь, ты не ведешь свой рассказ к чему-то такому, что не должно было случиться в этом «Летучем облаке» на Арт-Хилл. Это несколько пугает меня, Дотти…

Доротея. Откровенно говоря, я в тот момент сама немного боялась, потому что ведь мы с тобой никогда не говорили на эту тему, это довольно трудно для меня, но ты должна понять — потому что до этого раза я никогда не переступала определенной черты в отношениях с мужчиной.

Боди. Дотти, ты хочешь сказать —?

Доротея. Все было так волшебно, окна, занавешенные дождем, мягкий взгляд его глаз, теплота его дыхания, всегда пахнущего гвоздикой, его пальцы, прикасающиеся так нежно, когда он…

Боди. Дотти, я, кажется, не хочу слушать продолжение рассказа о приключении на Арт-Хилл, потому что у меня возникло подозрение, Дотти, что с ним ты не остановилась у этой определенной черты…

Доротея. Ее просто не существовало, когда он припарковал машину, повернулся и посмотрел на меня, а я повернулась и посмотрела на него. Наши глаза, наши глаза —

Боди. Ваши глаза?

Доротея. Испепелили эту черту, как будто она никогда не существовала!

Боди. Я и не собираюсь сообщать об этом Бадди!

Доротея. Знаешь, ведь я до этого не знала, что Рео оборудован сиденьями с откидывающимися спинками.

Боди. Спинками, которые —?

Доротея. Опускаются под давлением. Да, откинулись подо мной, когда он нажал на рычаг.

Боди (отрываясь от телефонной книжки, которую она начала листать). И насколько же эта спинка откинулась под тобой, Дотти?

Доротея. Почти горизонтально. И так плавно, что я не заметила этого пока, пока… Пока, вдруг, земля не стала вращаться, а небо не полетело над головой.

Боди. О-о-о, он напоил тебя, напоил бутылкой ликера в этом «Летучем облаке» на…

Доротея. Напоил одной порцией Розовой Леди?

Боди. Розовой?..

Доротея. Леди. Самый слабый коктейль! Делается из сливового джина и гранатового спирта.

Боди. Джин может быть медленно действующий, но мужчина этот оказался из быстрых, обольстил девушку откидывающимися сидениями и бутылкой ликера в этом «Летучем облаке», на…

Доротея. Не бутылкой, а коктейлем, и не в Рео, а в небольшом частном клубе «Оникс», настолько элитарном, что ему пришлось предъявить свою визитную карточку при входе.

Боди. О да, знаю я эти заведения!

Доротея. Откуда ты можешь их знать?

Боди. Я видела в кино, когда мы с тобой ходили в Вест-Энд Лирик. Ты была совершенно выбита из колеи, ожидая от этого самого Эллиса звонка, который так и не раздался. Мы тогда видели, как Рой д’Арки вел белую Джанет Гейнор в один из этих частных клубов! (Боди не нашла телефон Блюэт в телефонном справочнике. Она вызывает коммутатор.) Блюэт, Блюэт. Дайте мне колледж Блюэт.

Доротея. Боди, что ты делаешь около телефона, который я просила не занимать, пока не позвонит Ральф?

Боди. Хочу доложить о нем в Блюэт!

Доротея. Боди, это уже переходит все границы, докладывать в Блюэт о директоре Блюэт! Да еще в воскресенье, когда колледж закрыт. Какая потрясающая…

Боди (мечется). Бумагу, ручку!

Доротея. Это зачем?

Боди. Письменное заявление в Совет по образованию Сент-Луиса, уверяю тебя, что Совет захочет узнать обо всех подробностях того, как директор колледжа овладел тобой, пьяной и беззащитной в «Летучем облаке» в бурю на Арт-Хилл, с помощью обыкновенных трюков неотразимого Валентино[3], проделанных над невинной учительницей гражданского права, только что приехавшей из Мемфиса.

Доротея. ТЫ НЕ ПОСМЕЕШЬ.

Боди. НЕ ЗАПРЕЩАЙ МНЕ!

Доротея. ДИСКРЕДИТИРОВАТЬ РЕПУТАЦИЮ ЧЕЛОВЕКА, КОТОРОГО Я ЛЮБЛЮ, КОТОРОМУ Я ОТДАЛА СЕБЯ НЕ ПРОСТО ОХОТНО, НО СТРАСТНО И С РАДОСТЬЮ!

Боди (произнося вслух то, что пишет). Совет по образованию Сент-Луиса, Миссури. Я думаю, вам следует знать, что Ваши директор в Блюэт использовал свое служебное положение для того, чтобы добиться омерзительного преимущества над молодой учительницей, с этой целью принятой им на работу. Я не знаю об этом, у меня есть факты, включаю число и…

Доротея выхватывает письмо и мнет его.

Мое письмо, ты разорвала мое..!

Доротея. Боди, если бы ты написала и отправила это письмо, знаешь, что ты бы заставила бы меня сделать? Я пошла бы в Совет по образованию и рассказала им другую историю, более верную! Что я, возможно, желала Ральфа Эллиса больше, чем он меня!

Боди пыхтит и сопит, пока вновь не обретает дар речи.

Боди. Да поможет тебе бог, Дотти! Но я даю честное слово, что не расскажу этого Бадди.

Доротея. Ну при чем здесь Бадди?

Боди. Это касается Бадди и меня, потому что Бадди испытывал глубокое чувство и уважение к тебе, Дотти. Он слишком тебя уважает, чтобы переступить ту самую черту прежде, чем вы станете рядом в первой Лютеранской церкви на Саут-Грэнд.

Доротея. Даже сейчас ты все равно допускаешь такое?

Боди. Нет, это именно ты делаешь такие страшные допущения, что они могут отвратить Бадди от его серьезных намерений.

Доротея. Ты допускаешь, что —

Доротея опять в гостиной начала делать вращательные движения бедрами, но когда Боди ей пригрозила, Доротея прекратила их. Негодующе смотрит на Боди.

Ты заранее планировала и замышляла женить меня на своем брате-близнеце, чтобы моя жизнь превратилась в один бесконечный пикник на Крав Кер в перемешку с — кровяной колбасой — кислой капустой — и с салатами из горячей картошки на обед. Разве я не должна буду их готовить? Даже летом? Я знаю, вы, немцы, считаете, что это является — пределом мечтания для женщины. Женщины, при этом, еще постоянно отравляемой дешевыми сигаретами, которые будет курить ее муж. Прошу прощения, но моя жизнь, как я ее представляю себе, не укладывается в эти рамки. моя жизнь должна включать романтику. Без романтики я не смогу жить, как без воздуха. Я должна найти себе партнера, или моя жизнь не будет иметь смысла. Но что я непременно должна иметь и что фактически я уже обрела, так это роман сердца, двух сердец, настоящий возвышенный роман — да, возвышенный, я не стыжусь этого слова! (Покачнувшись, она ловит ртом воздух.)

Боди. Дотти, Дотти, присядь и отдышись!

Доротея. Мне душно в этой меблированной квартирке. Мне нужно жизненное пространство.

Боди. Я тебе уже говорила, что Бадди уже внес деньга на Бьюик?

Доротея. Нет, не говорила, да и с какой стати, ведь меня это не касается — О Боже ты мой!

Боди. Дотти, что с тобой, Дотти? Дать тебе твои, твои — как их там — таблетки?

Доротея. Мебарал? Нет, я еще не совсем дошла, но ты легко можешь довести меня до нужной кондиции.

Боди. Вдохни глубоко, вдохни как перед решающей подачей в баскетболе, а я пока —

Доротея. Боди, эта комната сверкает, она не просто яркая, но СВЕРКАЮЩАЯ!

Боди. Ляг, вытянувшись, на диван и посмотри вверх, потолок белый!

Доротея. Не знаю, почему я сегодня все время задыхаюсь.

Боди. Не делай больше упражнений. Ты выпила слишком много кофе и колы. Это все возбудители для такой нежной девушки, как ты, да еще с нервным сердечным расстройством.

Доротея. Функциональным — а не нервным.

Боди. Приляг на минутку.

Доротея. Я отдохну немного — но не потому, что ты сказала. (Хватая ртом воздух, она садится на стул.) Ты любишь командовать — и при этом еще очень любопытна.

Боди. Я старше тебя и всем сердцем охраняю твои интересы.

Доротея. Фью-и!

Боди. Представь, как будет прохладно в открытом трамвае, когда мы поедем на Крав Кер.

Доротея. Ты, наверное, вынула слуховой аппарат, когда я говорила, что у меня другие планы.

Боди. Я все время говорю Бадди, чтобы он пил меньше пива, и Бадди прислушивается к моим словам. Он уже сократил их до восьми в день — это с дюжины-то, и еще сократит…

Доротея. Боди, может быть, хотя бы в это жаркое воскресное утро ты не будешь говорить о Бадди? Это не очень подходящая тема для разговора в такую жаркую погоду. Я знаю, что отношения между братом и сестрой очень глубоки, но дело не только в пиве, а в полном отсутствии общих интересов, тем для разговоров — обоюдных увлечений.

Боди. Они появятся. Я знаю, что Бадди просто очень стесняется. Он еще не раскрылся. Дай ему время, и он раскроется.

Доротея. Боди, этот разговор абсолютно беспредметен, так как я уже соединила свою жизнь с Ральфом Эллисом и все-таки должна доделать вращения бедрами… (Она возвращается в спальню, по пути прихлебывая кофе, и возобновляет упражнения.)

Боди (бросаясь к телефону). Олив 2697, Олив 2697! Бадди? Это я! Grosser Gott![4] Я не могу сейчас говорить, но ты обязательно должен поехать с нами на Крав Кер сегодня, в воскресенье. — Оденься получше. Сигары не кури! И смейся над ее остроумными замечаниями. Нет, они действительно, действительно остроумные! Она преподает гражданское право.

Звонок в дверь.

Будь на остановке Крав Кёр в час тридцать, понял? Пожалуйста! — Там кто-то пришел, я не могу разговаривать. (Не повесив трубку на рычаг, бросается к двери и открывает ее.) О-о, здравствуйте!

Элина. Доброе утро!

Боди. Вы подруга Дотти?

Появляется модно одетая женщина с глазами хищной птицы.

Элина. Доротеи? — Да.

Боди. Тогда входите. Подруга Дотти также и моя подруга.

Элина. Неужели?

Боди (в замешательстве). Да, у меня — жир на руке. Я жарила цыплят для пикника.

Элина. А-а! Надо же! (Она несколько раз механически поворачивается, внимательно осматриваясь.)

Боди. Извините, мне следовало бы представиться.

Элина. Да — мисс Боденхейфер.

Боди. Хафер, а не хейфер. (Она нервно смеется.) Хейфер — это значит — корова.

Элина. Поверьте, я не имела это ввиду. (Она делает шаг вперед.) Так это и есть приют Шлегера?

Боди. О, приют Шлегера — это просто шутка Дотти. Шлегер — имя домовладельца, вот и все — и все…

Элина. Доротея всего лишь пошутила?

Боди. Да, она много шутит, она очень остроумная. И мы много хохочем. (Боди вытягивает руку.)

Элина. Я вполне могу это допустить в отношении вас, мисс Боденхейфер.

Боди. Не говорите «мисс». В оффисе все зовут меня просто Боди.

Элина. Но ведь мы не в оффисе — мы в приюте Шлегера. (Она загадочно продолжает.) Хмм… Я никогда раньше не отваживалась попадать в эту часть Блюэта.

Боди. Никогда не были в центре?

Элина. Я посещаю магазины только в Вест-Энде, поэтому, естественно, меня удивило, что я шла улицами без единой тени дерева. И свет. Свет и жара, излучаемая кирпичом, бетоном и асфальтом — настолько одолели меня, что я едва не почувствовала себя дурно. Кажется, у меня одновременно случилась фото- и светобоязнь.

Боди (неосознанно отступая на шаг, будто боясь заразиться). Я никогда не слышала ни об одной из этих болезней — а у вас обе сразу?

Элина. Повышенная чувствительность к теплу и сильному свету.

Боди. А-а.

Элина. Однако, вы не могли бы сообщить Доротее, что я хочу ее видеть?

Боди. Дотти ждет вас, мисс э-э?

Элина. Элина Брукмайер. Нет, не ждет, однако столь раной зайти меня заставило одно неотложное дело.

Боди. Она никому не разрешает входить к ней. Она делает упражнения.

Элина. Но мы очень хорошие знакомые с Доротеей.

Боди. Хорошо знакомые или вовсе незнакомые — нет никакой разницы. Мне кажется, что современные девушки чересчур увлекаются этими разрекламированными упражнениями и сгоняют вес настолько, что это становится вредным для их здоровья.

Элина. Сохранение молодости требует жертв. (Она продолжает оглядываться, поблескивая своими птичьими глазами, как будто ослепленная светом.)

Боди. Вы, наверное, вместе с Дотти преподаете в Блюэт колледже?

Элина. Отдельно.

Боди. Вы хотите сказать, что не работаете в Блюэте, где Дотти преподает гражданское право?

Элина (как будто объясняя отсталому ребенку). Я тоже там преподаю. Когда я сказала «отдельно», я имела в виду, что мы преподаем в разных классах.

Боди. А-а, конечно же. (Она пытается засмеяться.) я тоже училась в колледже.

Элина. Учились?

Боди. Да. Я знаю, что два учителя не преподают в одном и том же классе в одно и то же время два разных предмета.

Элина (широко открывая глаза). Это было бы странно.

Боди. Да. Это было бы странно.

Элина (неприязненно фыркнув). Это даже могло бы вызвать замешательство среди учащихся.

Боди. Да, я считаю, вызвало бы.

Элина. Особенно, если бы это были такие разные предметы, как гражданское право и история искусств.

Боди снова делает попытку засмеяться. Элина удачно имитирует смех. Пауза.

Да-а, все действительно та-ак!

Боди. Что «так»?

Элина. Это самая удивительная комната, в которой я когда-либо была! Особенно — сочетание красок! Такой яркий контраст! Можно мне присесть?

Боди. Да, да, извините, я сегодня сама не своя. Это жара и —

Элина. Краски? Яркий контраст красок? (Она вынимает из сумочки круглые темные очки в белой оправе и надевает их.) Мисс Боденхейфер, Доротея помогала вам обставлять эту комнату?

Боди. Нет, когда Дотти въехала, она уже была такая, как сейчас.

Элина. Значит, это вы в ответе за столь вдохновенный подбор красок?

Из кухоньки раздается громкое шипенье кипящего жира.

Боди. Извините, я на минутку, только переверну цыплят.

Элина. О, я ни в коей мере не позволю себе прерывать ваши приготовления к пикнику.

Боди. Не поняла. Я иногда не очень хорошо слышу.

Элина. А-а.

Боди. Видите ли, у меня отложения кальция в ушах… И мне посоветовали сделать операцию, но это очень дорого, да и не всегда помогает.

Голос из телефонной трубки «Бо-о-о-о-у-д-и-и-и!». Элина обращает на это внимание, но не говорит Боди о том, что трубка не повешена на рычаг.

Элина. Я бы вам не советовала. Одной моей подруге, старше меня, у которой была та же проблема с затвердением, просверлили в голове дырку, чтобы все исправить. Эта операция называется фенестрация — она достаточно опасна, и к тому же невозможно было определить, успешно она прошла или нет, так подруга никогда больше не пришла в сознание.

Боди. Никогда больше не пришла..?

Элина. В сознание.

Боди. Да, понятно. Я думаю, мне лучше привыкнуть с этим жить.

Голос из телефонной трубки снова кричит «Боди-у-у-у-Боди-у!»

Боди. Что это?

Элина. Я тоже не могу понять. Какие-то странные, лающие звуки доносятся из телефонной трубки.

Боди (смеясь). О боже, я забыла повесить ее. (Она берет трубку.) Бадди, извини, тут только что пришли, и я забыла, что ты все еще на проводе. Бадди, перезвони мне через несколько минут, Бадди, это, э-э, очень важно. (Она вешает трубку.) Это был мой брат Бадди. Он говорит, что успел выпить два пива и сделать себе сэндвич с ливерной колбасой, пока я снова подошла к телефону. Слава богу, что он такой добрый… Мы с ним сегодня едем на пикник на Крав Кер вместе с Дотти во второй половине дня. Мой брат очень интересуется Дотти.

Элина. Интересуется? Романтически?

Боди. О, да, Бадди серьезный человек.

Элина (вставая). Я весьма удивлена!

Боди. Чем же это, это чем?

Элина (со сдерживаемой яростью). Той искусностью, с какой вы приспосабливаетесь к этому замкнутому пространству. Кажется, каждый дюйм использован или — украшен? (Она берет большую раскрашенную фарфоровую лягушку.) Лягушка?

Боди. Да, лягушка.

Элина. Она настолько похоже сделана и раскрашена, что кажется, вот-вот заквакает. — О, да у вас есть и канарейка… чучело!

Боди. Маленькая Хилда… она прожила десять лет. Это предел для канарейки.

Элина. Предел долголетия для этого вида?

Боди. Она превысила его на три месяца.

Элина. Установив рекорд. Это действительно героизм, выдержать в такой обстановке больше десяти лет. Какой тягой к жизни обладают некоторые существа.

Боди. Я так была привязана к ней, что отнесла ее —

Элина. Чучельнику.

Боди. Извините, я на минутку. (Она бросается к плите в нише.) Ой! — Опять обожглась.

Элина (отзываясь с любопытством). Вы и раньше уже обжигались?

Боди обильно посыпает руки содой. Элина отступает назад.

Мисс Боденхейфер, осторожнее! Вы обсыпали меня содой!

Боди. Простите, я не нарочно!

Элина. Ненарочно или нарочно, однако, вы это сделали! Я могу получить щетку для одежды?

Боди. Ой, я просыпала на ковер. (Она бросается за веником.)

Элина. Мисс Боденхейфер, Я БЫ ХОТЕЛА ПОЛУЧИТЬ ЩЕТКУ ДЛЯ ОДЕЖДЫ, ЕСЛИ ОНА У ВАС ИМЕЕТСЯ. А не веник. Я не ковер.

Боди. Да-а, КОНЕЧНО. У Дотти есть щетка для одежды. Ох. Налейте себе кофе. (Она бросает веник и идет в спальню.)

Через открытую дверь слышно, как Доротея считает количество вращений.

Голос Доротеи. Шестьдесят, фу! Шестьдесят один, фу! — (Она продолжает считать. Увидев Боди, она прекращает счет.)

Доротея. ТЕЛЕФОН? ЭТО ТЕЛЕФОН!

Боди. Щетка для одежды. (Боди закрывает дверь в спальню и начинает открывать и закрывать выдвижные ящики в поисках щетки для одежды.)

Доротея. Не смей. НЕ СМЕЙ, НЕ СМЕЙ — так хлопать дверцами ящиков! Я сейчас закричу!

Элина открывает кладовку в кухоньке, падает коробка.

Элина. Здесь также опасно находиться, как и страшно.

Доротея (в спальне). Я тебя спросила: не звонил ли телефон?

Боди. Нет, нет, это звонили в дверь.

Элина (которая подошла к леднику). А-а, лед почти растаял, какая запущенность!

Эта «двойная» сцена должна быть точно выверена по времени.

Доротея. Это, должно быть, мисс Глюк с верхнего этажа в спальном чепчике и халате. Боди, выпроводи ее как можно скорее. Один вид этой женщины выбивает меня из колеи на целый день.

Элина (все еще находясь в кухоньке). Тут осталось льда как раз на один стакан горячего кофе.

Слышен стук в дверь.

Это еще что такое?

Софи Глюк открывает входную дверь и просовывает голову, увидев Элину, она в смятении исчезает.

Еще один квартиросъемщик. С ума можно сойти.

Элина идет к двери, захлопывает ее и запирает с такой силой, что Софи вскрикивает за дверью в паническом замешательстве.

Боди. Если упражнения так на тебя влияют, то не делай их больше.

Доротея. Просто, просто — стукни в дверь, когда мисс Глюк уйдет к себе наверх, это моя единственная просьба…

Боди. Ладно…

Доротея. Только никакого кофе и печенья, — иначе она останется здесь — навсегда — фу!

Звонит телефон. Элина берет трубку. Боди появляется из спальни с метелкой для пыли. Она плотно закрывает за собой дверь. Элина у телефона.

Элина. Она, по-моему, сейчас занята…

Боди. А-а, телефон! Это что, директор, Эллис?

Элина (в сторону от трубки). Боюсь, что нет. Кажется, это еще один поклонник Доротеи — quel embarras de chosses[5].

Боди (бросаясь к телефону). Должно быть, Бадди, Бадди? Ну? — Да, хорошо, какой костюм ты надел? Так, сними его. Он не сидит на тебе, Бадди. Надень в полоску, Бадди, и галстук в горошек, а если ты будешь курить сигару на Крав Кер, то извинись и выкури ее в кустах.

Элина. Это —

Боди. Все правильно, пока.

Элина. — просто невероятно! Вы нашли щетку для одежды? Это не щетка для одежды. Это метелка для пыли. Простите, но она еще и грязная.

Боди. Извините. Нервы.

Элина (берет ее и аккуратно очищает костюм). Что это за счет я слышала? Доротея там что-то считает?

Боди. Она считает количество вращений.

Элина. Каких вращений?

Боди. Бедрами, вот. Каждое утро она делает сто наклонов, сто приседаний и сто вращений.

Элина. Независимо от погоды?

Боди. Совершенно верно, независимо от погоды.

Элина. И независимо от — хм…

В незавершенной фразе Боди чувствует подвох.

Боди. Это еще от чего, а?

Элина. Доротея всегда мне казалась эмоционально хрупким человеком, с которым может случиться шок, просто внезапный шок в случае столкновения с огорчительными фактами, насчет которых она позволяла строить себе романтические иллюзии.

Теперь наступает очередь Боди произнести «хм»…

Иногда, я уже не говорю о глупых, но даже умные девушки могут совершить ошибки подобного рода… Конечно, мы все видели, что она придавала слишком большое значение этим…

Боди. Кто это «мы все»?

Элина. Наше небольшое общество в Блюэт.

Боди. А-а, всегда находится небольшое общество сплетниц, даже в Интернешнл Шу, где я работаю, есть такое небольшое общество сплетников, которые ставят себя выше других. Но, лично я не хочу быть в этом обществе, потому что сплетня — она всегда злобная. Р, они называют это — «быть осведомленными», но это не та осведомленность, не-ет, я бы очень не хотела, чтобы это небольшое общество сплетников было осведомлено о моих делах, не хочу и не нуждаюсь.

Элина. Вполне понятно. Нда-а-а. Я отдам метелочку для пыли Доротеи.

Боди. Нет, нет, отдайте ее мне.

Элина. Мне надо поговорить с ней, а для этого я должна войти в ту комнату. Вы уж меня извините, но я —

Она направляется к спальне. Боди выхватывает у нее метелочку с такой силой, что Элина задыхается от изумления.

Боди. Мисс Брукша, вы здесь посетитель, и вас при этом еще не ожидали. Однако, извините, но я должна вам сказать, что вы ведете себя так, как будто эта квартира ваша.

Элина. Что за странная мысль! Я только хотела —

Боди. И уж извиняйте меня или не извиняйте, но у меня возникло сильное подозрение, что вы что-то замышляете в голове. Ладно, ваша голова — это ваша голова, и все, что в ней — тоже ваше, но тогда и держите это при себе. вот так.

Элина (прерывая ее). Мисс Боденхейфер, вы подозреваете что-то такое, что для меня остается загадкой.

Боди. Вы знаете, что я подразумеваю. И я знаю, что я подразумеваю, где же здесь загадка?

Доротея (кричит из спальни). Кто-то пришел, Боди?

Боди. Это Софи Глюк.

Доротея. О боже!

Элина. Как вы меня назвали?

Боди. я сказала Дотти, что вы — мисс Глюк с верхнего этажа.

Элина. Глюк?

Боди. Да-а, мисс Глюк — дама сверху, которая ходит к нам в гости.

Элина. Она приходит в гости к Доротее?

Боди. Нет, скорее ко мне, выпить кофе. Она потеряла мать, и у нее такая сильная депрессия, что она не может приготовить себе кофе, так что я обычно ставлю для нее чашечку, лишнюю чашечку, в кофейнике. Знаете, для одинокой девушки потерять мать — это ужасно. Что она может поделать? Она вынуждена спускаться к нам. В будни она приходит в семь. Но сегодня воскресенье.

Элина. Да. Сегодня воскресенье.

Боди. По воскресеньям она приходит на чашечку кофе с хворостом к десяти.

Элина. Хворост? Что такое хворост?

Боди. А-а, вы это называете витым печеньем, но так как я немка, то привыкла называть хворостом.

Элина. О-о, хворост — это печенье, но вы называете его хворостом. Однако, теперь, если вы позволите, я на минутку пройду туда и освобожу Доротею от ошибочного представления, что я — мисс Глюк с верхнего этажа, которая спустилась за своей чашечкой кофе с хворостом.

Боди. О нет, не отрывайте ее от гимнастики.

Элина не обращает внимания на уговоры и открывает дверь в спальню.

Доротея. Как, Элина Брукмайер! Вот неожиданность! Я — я выгляжу — ужасно.

Элина. Я слышала счет и тяжелые вздохи. Спросила, что там происходит. Ваша подруга мисс — как ее?

Доротея. Вы встретились с мисс Боденхафер?

Элина. Да, она приняла меня очень сердечно. Мы познакомились. Она говорит, что все ваши друзья — это ее друзья и хочет, чтобы я называла ее Боди, как ее зовут в оффисе. извините, мисс Боденхейфер, я должна немного поговорить с Доротеей с глазу на глаз. (Элина закрывает дверь в спальню перед носом Боди.)

Доротея. Да, но сегодня я не ждала посетителей по крайней мере так рано. Видите ли, я — никогда не принимаю гостей здесь… У вас что-то настолько срочное, что вы не могли подождать до понедельника, Элина?

Элина. Разве наши переговоры с фирмой по продаже недвижимости Ортвейн и Мюллер уже ускользнули из вашей легкомысленной головки?

Доротея. О, да, агенты по продаже недвижимости, но все-таки в воскресенье.

Элина. Мистер Ортвейн позвонил вчера вечером кузине Ди-Ди, а она сегодня утром позвонила мне и сказала, что так как новости просочились и есть конкурирующая заявка на квартиру в Вест-Морилэнд Плэйс, то деньги должны быть внесены сразу.

Доротея. Вы хотите сказать..?

Элина. Да, безотлагательная оплата, чтобы все закрепить.

Доротея. Сегодня? В воскресенье?

Элина. Святость воскресенья иногда стоит нарушать деловыми операциями.

Боди наконец входит.

Доротея. Элина, если вы выпьете чашечку кофе и подождете меня в гостиной, то я скоро выйду, только приму душ и оденусь.

Боди. Да, да, будьте любезны. Вы стесняете Дотти, так что выйдите, пожалуйста, и — (Боди почти выталкивает Элину из спальни, с силой захлопывая дверь.)

Элина. Боже!

Боди. Да, боже, вот здесь! Садитесь, я приготовлю вам кофе.

Элина (с резким смешком). Она сказала: «я выгляжу ужасно», и я не могла возразить против этого.

Боди. Вот! Ваш кофе! Ваш хворост.

Элина (высокомерно). Я не ем то, что вы называете хворостом. кондитерские изделия не входят в мою диету. Однако — я предпочла бы чистую салфетку. Эту вы всю залили кофе.

Боди. Разумеется, у нас много салфеток. Вы сказали — а у нас есть. (Она бросает Элине бумажную салфетку, как вызов.)

Элина. Эта бумажная салфетка вся в пятнах. Вы не могли бы дать мне —

Боди. Заберите их все. Вы сами посадили пятна на эту салфетку. (Она бросает всю пачку салфеток Элине.)

Элина. Вы так грубо сунули мне чашку, что кофе расплескался.

Элина изящно вытирает стол. Раздается стук в дверь.

Боди. А-а, это Софи Глюк.

Элина. Я бы не хотела встречаться с мисс Глюк.

Боди. Вы не могли бы присесть, чтобы я впустила Софи Глюк?

Элина. Раз вы собираетесь принимать ее, я опять буду вынуждена искать убежища в спальне Доротеи… Я пришла сюда еще по одному делу…

Боди (ловя за руку Элину, когда та направляется к спальне). Я знаю, зачем вы пришли! — ОДНУ МИНУТКУ, BITTE[6], Софи! Я догадываюсь, почему вы не можете держать язык за зубами, но вам придется его придержать! Вы о нем не скажете и не испортите пикник на Крав Кёр для Дотти, Бадди и меня! ВХОДИ, СОФИ! (Затем яростно Элине.) СЯДЬТЕ НА МЕСТО!

Во время перебранки Доротея стоит в спальне, парализованная смущением и страхом. Затем она вкрадчиво зовет через дверь, приоткрыв ее.

Доротея. Боди, Боди! что там происходит? Разве можно услышать телефонный звонок при таком крике? О, боже ты мой, я родилась в воскресенье и уверена, что умру тоже в воскресенье! Не могла бы ты мне сказать, из-за чего там происходит эта истеричная перебранка?

Элина. Доротея, мисс Боденхейфер собирается принимать мисс Глюк.

Доротея. О нет, о нет, Боди, поднимись к ней наверх! Я сегодня не в форме, чтобы принимать еще одного посетителя. Особенно эту — Боди!

Боди. Софи, Софи, ты заставила меня волноваться за тебя!

Элина. Боюсь, Доротея, что ваша просьба попала на затвердевшую барабанную перепонку.

Боди. Ты так поздно сегодня спустилась к нам.

Мисс Глюк. Sie hat die Tűr in mein Kopf zugeschhlagen![7]

Боди (Элине). Это вы так обошлись с Софи?

Элина. Какая-то неизвестная девушка с внешностью слабоумной пыталась проникнуть сюда как воришка!

Боди. Это моя лучшая в доме приятельница!

Элина. Какое жалкое признание!

Боди. Вы пришли сюда, хоть ни Дотти, ни я вас не приглашали, к тому же я вообще о вас никогда не слышала, но вы имеете наглость плохо отзываться о моей лучшей в доме приятельнице.

Мисс Глюк. Diese Frau ist ein Spion[8].

Боди. Как вы назвали ее?

Элина. Я назвала эту женщину слабоумной. Вас бы я назвала и того хуже.

Мисс Глюк. Verstehen Sie? Шпионка. Vom Irrenhaus[9].

Боди. Мы здесь живем, а вы — нет. Чувствуете разницу?

Элина. Благодарю бога за эту разницу! Vive la difference[10]!

Доротея (входя в гостиную). Элина. Боди.

Элина. Успокойся, Доротея, не волнуйся.

Мисс Глюк. Zwei Jahre[11]. Два года.

Доротея. Почему она так запросто приходит ко мне?

Мисс Глюк. Государственная психиатрическая больница.

Боди. Вы пришли сюда выкачивать из Дотти деньги, которых у нее нет.

Мисс Глюк. Sie ist hier — mich noch einmal — im Irrenhaus zu bringen[12]. Отвезти обратно в больницу.

Элина. Я даже не обращаю внимания на глубочайшую неточность вашего предположения и ту оскорбительную манеру, в которой вы его изложили — Как вы хорошо знаете, мы с Доротеей работаем в Блюэт! Мы обе получаем там зарплату! И я пришла сюда не для того, чтобы стать членом вашей социальной группы, но чтобы спасти мою коллегу.

Боди. Ладно, хотя вы все объясняете по-своему, однако, это льет воду на ту же мельницу. Вы хотите получить от Дотти деньги, которые она не может вам дать. Дотти растратилась, полностью растратилась. Она столько всего накупила сразу, что вчера вечером я вынуждена была одолжить ей взаймы на бутылочку шампуня Глен-Клоу, и мало этого, мне пришлось самой пойти и купить его для нее, потому что она вернулась домой совершенно измочаленная. Дотти слишком устала, чтобы идти в аптеку. Я тоже устала после дня работы в Интернэшнл Шу и хождения по магазинам. Но я слетала к Лигету и раскошелилась из своего собственного кармана на сорок девять центов, чтобы купить бутылку шампуня Голден-Клоу, на деньги, которые я откладывала для пикника на Крав Кёр. Всегда ведь —

Элина (перебивая). Мисс Боденхейфер, у вас, конечно, просто талант на такие удачные фразы, как «я слетала к Лигету», простите, но это вызывает в воображении яркий образ!

Боди. Я знаю, что вы понимаете под словом «слетала», когда все время называете меня «Хейфер» — коровой вместо «Хафер». Я не настолько глупа, чтобы не понимать, почему вы так рьяно прилипли к слову «слетала».

Элина. Это вы сказали «слетала к Лигету», а не я.

Боди. А вы все время говорите «Хейфер» вместо «Хафер». Что касается меня, то я чувствительна к переживаниям, которые испытываю, но по отношению к вам я не чувствительна. Ваши оскорбления отскакивают от меня. Я только хочу сказать Вам, что вы не под ту дверь пришли трясти медной кружкой.

Как тихий, но повторяющийся контрапункт, Софи, всхлипывая и по-монашески закатывая глаза как бы в состоянии скорбного видения, повторяет по-немецки оскорбление, брошенное ей Элиной. При этом она медленно приближается к Доротее.

Доротея (затаив дыхание). Боди, что она говорит? Переведи и объясни ей, что я не понимаю по-немецки.

Элина. Это просто лепет, лепет сумасшедшего.

Боди. Одну минутку, Дотти. Я должна объяснить этой женщине, что она тут теряет время свое и твое —… что она имела наглость вытолкнуть Софи за дверь.

Элина. Мисс Боденхейфер, напрасно вы пытаетесь запугать меня… Я бы хотела на секунду воспользоваться вашим телефоном. Тогда —

Доротея. Никаких звонков по телефону!

Боди. Дотти не хочет, чтобы пользовались этим телефоном, она ждет звонка. Но тут есть платный телефон, у Лигета, три квартала восточнее нас на перекрестке Вест-Пайн и Перл.

Элина. Аптеки закрыты по воскресеньям.

Доротея. Тихо! Замолчите! Все! Это уже ни в какие ворота не лезет!

Элина. только хочу вызвать такси для нас с Доротеей. Она в ловушке и должна быть немедленно спасена. Вы ведь, наверное, не знаете, что через две недели после того, как она пришла в Блюэт, она упала на лестнице. И наш врач, осмотрев ее, обнаружил у Доротеи неврастению.

Доротея исчезает за диваном. Мисс Глюк печально смотрит на нее.

Мисс Глюк. Боди!

Боди. Минуточку, Софи.

Мисс Глюк. Дотти, Дотти…

Элина. Что она там такое говорит? Где Доротея?

Боди. Дотти?

Мисс Глюк. Hier, auf dem Fussboden. Ist fallen[13].

Элина. Это существо — Глюк — свалило Доротею на пол.

Боди. Gott im —!Wo ist[14] — Дотти?

Элина. Глюк толкнула ее на пол, на диван!

Боди. Дотти?

Элина. Доротея, я вызываю такси. Она в сознании?

Доротея. Мебарал — таблетку — быстро.

Боди. Мебарал, где он?

Софи громко стенает.

Доротея. Мою записную книжку!

Боди. Держись, спокойно, спокойно —

Элина. Мой врач сказал, что эти таблетки предписывают только людям с повышенным нервным напряжением и астенией.

Боди. Заткнетесь вы когда-нибудь к черту? Дотти, тебе просто надо…

Элина. Что ей надо, так это покончить с этими интенсивными упражнениями и в будущем избегать возможных столкновений с этой сумасшедшей сверху!

Боди. Дотти, дай-ка я подниму тебя.

Доротея. О-о, о-о, не-е-е-ет, я не могу, я — я парализована, Боди.

Боди. Эй вы, Брукша, ВОЗЬМИТЕ ДОТТИ ПОД ДРУГУЮ РУКУ И ПОМОГИТЕ МНЕ ДОНЕСТИ ЕЕ ДО КРОВАТИ, СМОЖЕТЕ?

Софи стонет, сжимая кулаки.

Элина. Хорошо, хорошо, но только потом я позвоню своему врачу!

Доротею несут в спальню и кладут на постель. Софи обкладывает ее подушками.

Доротея. Меб — мой меб…

Боди. Таблетки. В ванной комнате. В твоей записной книжке.

Боди бросается в ванную и появляется с пузырьком. Доротея слабо поднимает руку. Боди вытряхивает ей на ладонь таблетки.

Дотти, не глотай, тут их целых три!

Доротея. Мой херес, чтобы их —

Боди. Дотти, убери две лишних таблетки, Дотти!

Элина. Херес? Она сказала херес? Где он?

Доротея. Там, там.

Боди. Дотти, открой рот, я должна вытащить лишние!

Элина. Стакана нет, вы должны выпить из бутылки.

Боди. НЕТ! НЕ-Е-ЕТ!

Элина. ПРЕКРАТИТЕ ХВАТАТЬ МЕНЯ!

Мисс Глюк завывает ужасным голосом. Доротея отпивает из бутылки и откидывается на подушки, хватает ртом воздух.

Боди (настолько рассержена, что наполовину говорит по-немецки). Ты Schwein[15], ты стерва! Alte böse Katze[16]. (Затем переходит на английский.) Ты дала Дотти выпить три таблетки сразу!

Доротея. А теперь вы обе пойдите прочь, а то мне не хватает воздуха.

Элина. Глюк загораживает дверь.

Боди. Софи, пойдем отсюда, Софи, пойдем выпьем кофе с хворостом!

Всхлипывая, Софи отступает. Боди крепким движением схватывает запястье Элины.

Элина. Отпустите мое запястье. О боже! Я слышала как треснула кость моей —

Боди. ВОН! ОТСЮДА! БЫСТРО!

Элина (быстро отворачивается и отступает за диван). Мисс Боденхейфер, вы одна представляете собой великолепную иллюстрацию тех, кого немцы называют «вандалами»… К счастью, то, что вы сломали, оказалось не моим запястьем, а наручными часами Картье. Это подарок ко дню рождения от моей кузины Ди-Ди, вы разбили кристалл, сломали минутную стрелку и погнули две другие. Боюсь, что счет из мастерской будет стоить вам значительно больше, чем ванна с шампунем Голден-Клоу для Доротеи.

Боди. Все в порядке, Софи. Садись вот здесь, а я… Кофе еще горячий. Возьми парочку пекушечек. Высморкай нос в салфетку и —

Элина невыразительно смеется.

Что смешного? Что здесь смешного? У вас никогда не было депрессий, вы не знали, что такое горе, да, и при этом вы еще называете себя человеком.

Элина. Здесь действительно все также фантастично, как окраска комнаты — или вид из этих окон.

В спальне Доротея поднимается с постели и опускает ноги на пол.

Доротея. Боди.

Элина. Доротея.

Боди (кричит через дверь). Дотти!

Элина. Вы должны позволить мне проверить, в каком она состоянии.

Доротея (в спальне). Не забудь о телефонном звонке…

Боди. Нет, Дотти.

Доротея (слабым голосом, ухватившись за что-то). Скажи мисс Брукмайер, что я не выйду сегодня.

Элина. ЧТО?

Боди. Она не выйдет, пока вы не уйдете отсюда, она не выйдет. (Боди запирает дверь в спальню.)

Элина. Позволю себе не согласиться. Она выйдет. И я буду здесь сидеть до тех пор, пока она не появится.

Мисс Глюк берет кусочек печенья. Окунает в кофе и начинает громко плакать. Смоченное в кофе печенье размазывается по подбородку.

Боди. Посмотрите, вы расстроили Софи!

Мисс Глюк. Eine — Woche vor — Sonntag — meine Mutter[17] —

Боди (утешая). Ich weiss, Софи, ich weiss[18].

Мисс Глюк. Gestorben[19]!

Боди. Она ведь ушла неожиданно, Софи? (Она присаживается около мисс Глюк и вытирает с подбородка размазанное печенье.)

Элина. Я не понимаю немецкого. Но, кажется, это сцена глубоко личного характера.

Боди. Вам лучше не вмешиваться. (Она оборачивается к мисс Глюк.) Твоя мать не боролась с болезнью вопреки надеждам доктора. Софи, подумай, ведь лучше, когда сразу, без огромного счета из больницы, просто ушла и ждет тебя на небесах.

Элина. С распростертыми объятиями, кофе с пекушечками.

Боди. Так что, Софи, будь благодарна, что она ушла быстро и безболезненно.

Мисс Глюк (гротескно трагически). Nein, nein, sie hat geschrien![20] Я проснулась и подбежала.

Боди. Ты подбежала к ее кровати, но она была уже мертва. Только вскрикнула и все кончилось — разве это не милосердно.

Элина смеется.

Софи, милая, эта женщина, сидящая здесь, мало симпатична. Она смеется над горем, поэтому, может быть, лучше ты у себя наверху выпьешь кофе с пекушечками — вот тебе еще одна. Софи, а когда мы вернемся с пикника на Крав Кёр, я привезу тебе красивых цветов, schöne Blume[21]. А потом я поднимусь к тебе и спою на немецком — спою и ты заснешь.

Мисс Глюк медленно поднимается из-за стола, держа чашечку кофе с печеньями. Боди мягко ведет ее к двери.

Мисс Глюк (вскрикивает). Ich bin allein, allein! Inder Welt, freundlos![22]

Боди. Нет, нет, Софи, так нельзя думать.

Мисс Глюк. Ich habe niemand in der Welt![23]

Боди. Софи, с тобою Бог, с тобою я. Твоя мать и ее любовь — все ждет тебя на небе. (Провожая мисс Глюк на лестничную площадку, Боди повторяет эту фразу по-немецки.)

Элина. Иногда отчаяние является единственным реальным переживанием, на которое способны люди. (Теперь она серьезно разговаривает сама с собой.) Потеря. Отчаяние. Я познала их и это лишь укрепило и защитило меня, а вовсе не сломило…

Боди (в передней, обращаясь к мисс Глюк). Хорошо? Verstebst du[24], Софи?

Элина (продолжая размышлять про себя). Слабый. Сильный. Это единственное, чем различаются люди. (Она по-птичьи кивает головой в подтверждение своей мысли.)

Мисс Глюк видна на площадке, она боится возвращаться наверх.

Мисс Глюк. Allein, allein[25].

Свет меняется. Элина пододвигает большой стул на авансцену и продолжает разговаривать сама с собой.

Элина. Allein, allein означает «одна, одна». (В ее глазах появляется испуганное выражение.) На прошлой неделе обедала одна, одна три вечера подряд. Нет ничего более одинокого, чем женщина, обедающая в одиночестве, и, хотя я ненавижу готовить еду самой себе, я не могу вынести унижения сидеть одной за столиком в ресторане. Обедать au solitaire[26]. Я лучше буду голодать, чем поступлюсь своим социальным положением, приняв приглашение на обед от той стаи вульгарных старых кумушек, которые хотят затянуть меня в свое общество, несмотря на полное отвращение ко всему тому, чем они живут. Одиночество в компании пяти интеллектуально скудных старых дев — это одиночество, помноженное на пять.

Шум на площадке.

Доротея (из спальни). Это телефон?

Элина. Так скоро повторный визит? Мисс Боденхейфер, ваша осиротевшая приятельница хочет осчастливить вас еще одним посещением.

Мисс Глюк (испуганно). Mein Zimmer is gespukt, gespukt!

Элина. «Испугались, испугались»[27].

Боди. Софи, в твоей квартире нет привидения.

Элина. Если вы подниметесь вместе с ней, то, конечно, сразу их всех разгоните.

Боди. Э-э, нет, я должна быть здесь, чтобы не спускать с Вас глаз.

Элина. Означает ли это, что она все время будет находиться здесь?

Боди. Столько, сколько захочет. Вам-то какое дело? Она не заразная. А сердечного приступа с вами не случится, так как у вас нет сердца.

Элина. Я бы предложила вам посадить ее на солнышко во дворе. Мне кажется, что для женщины это может быть только полезно — придаст цвет ее лицу.

Боди. Я не зову ее туда, где ей не нравится. А что если вас посадить во дворе? Естественные краски вовсе не помешали бы вашей внешности.

Заслышав голос враждебной ей женщины, мисс Глюк слегка раскачивается, стонет.

Элина. Мисс Боденхейфер, я не удостою ваши выпады ни ответом, ни вниманием!

Мисс Глюк стонет громче.

Разве вы не видите, что мисс Глюк — слабоумная? Мучительно слышать и смотреть на нее! Будь что будет, я подожду.

Боди. Сидя неподвижно, как надгробный памятник?

Элина. Должна вас заверить, что находиться здесь для меня так же мало приятно, как и для вас. (Она кричит Доротее, которая все еще находится в спальне.) Доротея, Доротея? Вы слышите меня?

Доротея (держась за что-то в спальне). До встречи в Блюэт завтра…

Элина. Нет, нет, сейчас же, Доротея, ситуация в этой комнате не терпит промедления.

Мисс Глюк резко вскрикивает и хватается за живот.

Боди. Софи, что с тобой, Софи?

Мисс Глюк. Heiser Kaffee gibt mir immer Krampf und Durchfall[28].

Следующую сцену надо играть художественно выдержанно, чтобы избежать растерянности и сохранить юмор.

Боди. Ты хочешь зайти? Zum Badezimmer?[29] Дотти, Софи надо пройти в ванную.

Доротея. У нее что, нет своей ванной комнаты наверху?

Боди. У нее расстройство после горячего кофе.

Доротея. Она обязательно здесь должна?

Мисс Глюк. KANN NICHT WARTEN![30]

Боди. Она не может ждать, ей срочно надо в ванную, Софи! Badezimmer[31]!

Мисс Глюк бросается через спальню в ванную комнату.

Доротея. Сцена прямо для Элины, чтобы она доложила в Блюэте, мисс Глюк. Будьте любезны включить оба крана на полную мощность.

Боди. Софи, beide Wasser rennen[32].

Доротея. Боди, когда я дома, не давай ей горячий кофе, раз это заканчивается такими кризисами!

Боди. Дотти, ты же знаешь, что у Софи с этим сложно.

Доротея. Тогда относи ей кофе наверх.

Боди. Дотти, ты же знаешь, что она нуждается в общении, Дотти.

Доротея. Этим я сейчас никак не могу обеспечить!

Боди возвращается в гостиную.

Элина. Как Доротея прореагировала на неожиданное недомогание мисс Глюк?

Боди. Дотти — девушка, которая понимает человеческие слабости.

Грохот в ванной.

Доротея. Телефон, это Ральф — звонит — звонил?

Боди. Телефон, Дотти? Нет, нет, не звонил.

Элина. Я не ожидала —

Боди (Элине). Ну-ка попридержите!..

Элина. Что попридержать, мисс Боденхейфер? Что я должна попридержать?

Боди. Свой рот и язык, который в нем находится. Таким языком вы можете выкопать себе могилу как лопатой!

Элина (ее смех звенит, как льдинка в стакане). Синтаксис этого предложения далеко небезупречен. Знаете, мне кажется, что английский — ваш неродной язык, и к тому же ты вы не очень хорошо им овладели.

Боди. Я родилась в Саут-Гранд, это всего лишь один квартал от Тауэр Гроуз Парк в этом Сент-Луисе!

Элина. А-а, в немецком квартале, ваши родители были немцы?

Боди. Я достаточно старательно изучала английский в школе, кончила восемь классов и один год проучилась в экономическом колледже.

Элина. Да, да, простите. (Она поворачивается к окну, которое может находиться в «четвертой стене».) Вы разрешаете посетителям смотреть в окно?

Боди. Такому посетителю, как вы, разрешается даже выпрыгнуть в него.

Элина (снисходительно смеясь). При таком количестве ограничений на речь и поступки —

Боди поворачивает слуховой аппарат так, что он начинает издавать пронзительный звук.

Доротея. Это телефон?

Элина. Будьте любезны отрегулировать. Это ведь электрический слуховой аппарат?

Боди. Что вы сказали?

Пронзительный писк продолжается.

О-о… О-о… (Боди, наконец, удается справиться с аппаратом.)

Доротея. Принеси, пожалуйста, швабру, Боди. Вода течет из-под двери ванной. Мисс Глюк затопила ванную комнату.

Боди. Что принести?

Элина. Швабру, швабру!

Элина направляется к двери спальни, но Боди отталкивает ее назад.

Боди. Стойте! Здесь! Остановитесь!

Боди хватает в чулане швабру и бросается в спальню.

Доротея. Видишь? Вода? Наводнение?

Боди. Ты сама сказала ей включить оба крана. СОФИ! Halte das Wasser ab[33], Софи! (Боди открывает дверь в ванную и засовывает туда швабру.) Вот, das Wust, das Wust[34], Софи!

Доротея (сама себе). Это невероятно, я просто не могу поверить! (Она обращается к Боди, которая возвращается в гостиную.) Подожди. Я, наконец, поняла всю правду. Звонки Ральфа перехватывались. Он постоянно звонил мне, а ты все время лгала мне, что он не звонит.

Боди. ЛГАЛА ТЕБЕ —?

Доротея. Да, ЛГАЛА! (Она направляется к двери спальни.) Элина, не могли бы теперь вы следить за этим телефоном?

Элина (пересекая гостиную, идет к двери спальни). Боюсь, Доротея, что его так можно сглазить, и он вообще никогда не зазвонит!

Из спальни появляется Боди. Они вместе с Элиной возвращаются в гостиную в то время, как Доротея возвращается к постели, захлопнув за собой дверь.

Элина. Что за вид из этого окна, полная безжизненность — Ах нет, живая душа, голубь! Сейчас улетит — лишь на мгновенье задержался в этой пустыне…

Антракт

Действие второе

Эта же декорация. Луч света слева выхватывает ту часть спальни, где Доротея, сидя за туалетным столиком, размягченная коктейлем из мебарала и хереса, произносит монолог.

Доротея (делая большой глоток хереса). Лучшие годы моей юности были выброшены, растрачены на бедного Джеймса Хатвея. (Берет его портрет с туалетного столика и с закрытыми глазами отшвыривает в сторону.) Не то, чтобы «растрачены», а безрассудно отданы. Даже не уверена, что это была любовь, да и без брака — разве это настоящая любовь? Скорее, это дань его таланту — ранним успехам… музыкального вундеркинда. Учеба в Джулиарде, в пятнадцать лет концерт в сопровождении симфонического оркестра Нэшвила. (Она отхлебывает херес.) А эти неловкие вечера на веранде у тетки Бель в Мемфисе! Он говорил: «Выключи свет, чтобы не привлекать мошкару». Я выключила. Он прижимал меня так крепко, что у меня перехватывало дыхание… Затем сразу отпускал и откидывался назад, хрипло дыша. В свете газового фонаря на углу, пробивающегося через кусты глициний, невозможно было не заметить… мисс Глюк, ДА ВЫТРИТЕ ЖЕ ВЫ!!!

Мисс Глюк, которая робко приоткрыла дверь ванной комнаты, показалась со шваброй в спальне, поспешно исчезает из нее.

Наконец я набралась храбрости поговорить о беде — Харвее — с нашим домашним врачом, ненавязчиво, но достаточно решительно. «Оставьте ему его музыку, отпустите его», — сказал он.

Швабра мисс Глюк снова высовывается из ванной.

Мисс Глюк, Я СКАЗАЛА ЖЕ ВАМ, ВЫТИРАЙТЕ, ОСТАВАЙТЕСЬ В ВАННОЙ, ПОКА НЕ ВЫТРЕТЕ ВСЕ ДОСУХА. БОЖЕ МИЛОСТИВЫЙ!

Становятся видны Элина и Боди в гостиной.

Элина. Доротея пытается разговаривать с мисс Глюк?

Боди. Нет, просто сама с собой — Ведь это вы дали ей херес, чтобы запить таблетки мебарала.

Элина. Разговаривает сама с собой? Я бы не стала поощрять это.

Боди. Она не нуждается ни в каком поощрении, а что касается вас, кажется, вы бы никогда никого ни в чем не поощрили.

Доротея (в спальне). После Джеймса Хатвея мне ничего не оставалось делать, как заняться ГРАЖДАНСКИМ ПРАВОМ.

Элина (которая переместилась к двери спальни, чтобы лучше слышать «признания» Дотти). О, то признание не для широкой публики!

Боди. Прекратите подслушивать под дверью. Лучше идите наблюдать за своим голубем.

Элина. И сколько это будет продолжаться?

Доротея. О, Боже, как хорошо, что Ральф Эллис не страдает этой болезнью — что он такой бешенно агрессивный.

Элина. На два часа у меня назначена встреча в Ля Дю!

Боди. Вот и отправляйтесь! Чтобы не опоздать!

Элина. Но наше с Доротеей дело имеет первостепенное значение! (Элина делает паузу, с подозрением наблюдая, как Боди «набрасывается» на воскресный выпуск «Пост Диспетч», который она взяла со стула.) Что это вы там делаете, мисс Боденхейфер?

Боди. Вырываю заметку из газеты.

Элина. Это нелепо. Ведь завтра все равно об этом будет знать весь Блюэт-колледж.

Боди. Неважно, что будет завтра. Существует тысяча способов, как сообщить о новостях такого рода девушке с сердцем, как у Дотти. Вы о них не знаете и не узнаете, нет, потому что сделаете все сейчас, сразу — и злобно! У вас глаза как у птицы, но только не у певчей, я хочу вам сказать.

Элина. О, да неужели?

Боди. Да, да, именно так, точно!

Пауза. Боди, которая оторвала от одной части газеты около половины страницы, кладет газету на диван и берет часть газеты, из которой был вырван кусок, с собой на кухоньку. Проходя мимо мусорного ящика, она мнет и выбрасывает в него оборванный кусок газеты.

Элина. Мисс Боденхейфер.

Боди (из кухоньки). Хафер!

Элина. Я вовсе не собираюсь вас обидеть, но неужели вы действительно не видите, что для Доротеи оставаться в таких условиях чрезвычайно затруднительно наконец?

Боди. О, вы думаете, Дотти здесь трудно, да?

Боди начала выстилать коробку из-под обуви частью газеты, которую она принесла. Во время последующего разговора с Элиной, Боди пакует в коробку жареных цыплят и другую снедь для пикника.

Элина. Она намекнула, что это просто невыносимо для нее. Визиты этой самой Глюк, которая ринулась в ванную комнату, кошмар безвкусной расцветки стен, бордовый ковер, оранжевые занавеси на окнах, из которых виден лишь кирпич, бетон и асфальт, абажуры с мягкими желтыми маргаритками и обои с бутонами, которые раскрываются подобно взрывам бомб — все это вызывает у нее полный упадок сил. У меня это вызвало клаустрофобию, как только я вошла. Нет, эта квартира не для цивилизованного человека.

Боди. Что ж в вас такого цивилизованного, мисс Брукша? Вы модная — да, культурная — нет, если, конечно, не считать, что ястреб или канюк — это «цивилизованные» создания. Вот вам, чтобы вы не думали, будто только у вас во рту есть язык — у меня есть тоже!

Элина. Вы истеричны и оскорбительны!

Боди. Вы еще не такое услышите, если не прекратите вмешиваться в дела Дотти.

Элина. Доротея Гравей и я, мы ничего не скрываем друг от друга, и естественно, я намерена, как только она поправится, подготовить ее к тому, о чем она неизбежно узнает раньше или позже, — поэтому я —

Боди (прерывая ее). Я совершенно не хочу глубоких огорчений для Дотти. Для Дотти я хочу — жизни.

Элина. Какой жизни?

Боди. Жизни, жизни —

Элина. Вы имеете в виду, — не смерти?

Боди. Не насмехайтесь надо мной. Я сразу раскусила вас, когда вы вошли, блестяще одетая как змея.

Элина. Вы уже успели сравнить меня со змеей и птицей. Будьте любезны выбрать что-нибудь одно — так как археоптериксы, единственно известное сочетание птицы со змеей, давно вымерли!

Боди. Верно, вы ведь даже говорите шипя. Ладно, вы можете шипеть, но не в этой комнате, которая с вашей точки зрения — не цивилизованная. О’кей, она слишком яркая для вас, но для нас с Дотти она подходит. И сегодня во время пикника на озере Крав Кёр я все скажу Дотти, если это уж так необходимо знать ей, скажу осторожно, как умею, что этот беспринципный человек просто воспользовался ею, но Бадди, мой брат Бадди, если он и не очень подходит ей сейчас, я послежу, чтобы он покончил с пивом, прекратил курить сигары, послежу, чтобы он откладывал пять фунтов каждую неделю. И у Дотти с Бадди будут дети — дети! — У меня никогда не будет ни одного, нет! Но у Дотти с Бадди будут чудесные малыши. А у меня племянницы-племянники… — А вы, что! Я уже все упаковала для пикника. На озере Крав Кёр сейчас приятно и прохладно, а поездка в открытом трамвае мимо зарослей кустов освежает и можно даже срывать цветы, мимо которых проезжаешь. Это прекрасная прогулка. И Дотти забудет, что он ей не позвонил. Мы будем там, пока не начнет смеркаться, и не появятся жуки-светляки. Я куда-нибудь ускользну, а Бадди останется один вместе с нею на берегу озера. Он не будет курить этих пахнущих сигар. Он просто почтительно возьмет ее руку и скажет: «Я люблю вас, Дотти. Пожалуйста, будьте моей женой» — не в смысле, как та девушка в машине на Арт Хил, — на всю длинную дистанцию жизни.

Элина. Разве Доротея может быть привязана к вашему брату? Это что, обоюдное влечение?

Боди. Дотти согласится на Бадди. У нее есть кое-какие оговорки на его счет, но на Крав Кёр она вдруг увидит — все прекрасные стороны его натуры.

Элина. Мисс Боденхейфер, Доротея не намерена оставаться в этой безвкусной квартире. Разве она не сказала вам, что мы собираемся снять хорошенькую квартирку? На верхнем этаже двухквартирного дома на Вест-Мориленд-Плэйс?

Боди. Модную? «Цивилизованную», а? И слишком дорогую, чтобы вам снять ее одной. Поэтому вы хотите заарканить Дотти, да еще так далеко от Блюэта? Чтобы поделить оплату? По-вашему, это, наверное, означает, что она будет платить большую часть.

Элина. Для того, чтобы сменить эту ужасающую обстановку, естественно надо пойти на некоторые расходы.

Мисс Глюк падает из ванной комнаты на кровать Доротеи.

Доротея. Мисс ГЛЮК! ОСТОРОЖНО! Боди, Боди, Софи Глюк упала на мою постель в облаке пара!

Элина. Мисс Глюк прорвала трубу парового отопления?

Боди бросается из кухоньки в спальню.

Боди (Элине). Вы оставайтесь тут.

Доротея выходит из спальни. Она закрывает за собой дверь и быстро прислоняется к ней, закрывая глаза как от головокружения или упадка сил.

Элина. Наконец-то.

Доротея. Я так подавлена.

Элина. Вы чувствуете себя лучше?

Доротея. Воскресенья всегда не такие как —

Элина. Это — особенно.

Доротея. Не знаю — почему, но — я не совсем понимаю, отчего я так волнуюсь. Что-то произошло на этой неделе, несколько дней тому назад.

Элина. Да? Что же?

Доротея. Ничего такого, чтобы я — я не могу обсуждать с вами. Я ждала и все еще жду очень важного телефонного звонка —

Элина. Могу ли я поинтересоваться, от кого?

Доротея. Не надо, пожалуйста.

Элина. Тогда могу ли я высказать предположение, что этот звонок должен был исходить от молодого человека, который заметно выделяется среди членов загородного клуба, как весьма импозантная фигура, и который, однако, каким-то образом оказался связан с системой образования.

Доротея. Если вы позволите, Элина, то я предпочла бы не обсуждать ничего — личного — сейчас.

Элина. Да, я понимаю, дорогая. Раз вы подвинули стул, почему бы вам на него не присесть?

Доротея. О, да, простите. (Она вяло садится, поднимая руку к горлу.) Все происходящее сегодня здесь, слегка перепуталось в моей голове. Я делала упражнения до того, как вы пришли.

Элина. И некоторое время после того.

Доротея. Я как раз собиралась — нет, я приняла душ. И почти оделась.

Элина. Но явилась Глюк. Тут у вас все возможно! Я же имела возможность долго беседовать с мисс Боденхейфер! (Она понижает голос) — кажется, она была обескуражена, когда я сказала ей, что вы переезжаете на Вест-Мориленд-Плэйс.

Доротея. О, вы сказали ей. — Я рада этому. — Я такая трусиха, что не могла сама сказать.

Элина. Ну так я выложила ей все сразу.

Доротея. А у меня не хватило пороху.

Мисс Глюк с испуганным видом появляется из спальни с мокрой шваброй.

Элина (Доротее). Видите, она уже нашла вам замену!

Доротея. О нет, даже терпенью Боди приходит конец! Мисс Глюк, не могли бы вы отнести эту мокрую швабру обратно на кухню и отжать ее. Küche — швабра — Софи.

Элина. Кажется, у нее шок.

Доротея (идет в спальню к Боди). Простите.

Боди выходит из спальни и уводит мисс Глюк со шваброй в кухоньку.

Боди (нервно поет в кухоньке). «Я вместе с ветром легко лечу, наслаждаясь живу и живя хохочу!»

Доротея возвращается в гостиную.

Доротея. Как Боди приняла известие о том, что я переезжаю?

Элина. «Так далеко от Блюэта!» — сказала она, как будто это на другом конце континента.

Доротея. Да, подальше, чем отсюда.

Элина. Уверяю, что вам лучше не сравнивать ту квартиру с этой.

Доротея. О, нет. Вест-Мориленд-Плэйс — это фешенебельный адрес, в этом отношении они не сопоставимы, но все-таки это далековато. Правда, оттуда лишь один квартал до трамвайной линии на Дэлмар Бульваре и Олив стрит. И можно доехать до — какая там будет ближайшая от Блюэт остановка?

Элина. Доротея, забудьте проблемы транспорта. Мы будем ездить на автомобиле.

Доротея. На каком автомобиле — вы —?

Элина. У меня есть для вас приятный сюрприз, дорогая.

Доротея. Нас кто-то будет возить?

Элина. Да, я буду шофером, а вы пассажиром, дорогая. Видите ли, моя состоятельная кузина Ди-Ди, которая живет в Ля Дю, поменяла свою иностранную машину «Испано-Сюизу», хотя она практически последней марки, на лимузин «Быстрая стрела» и предложила продать нам «Сюизу» за бесценок! Как только она сделала мне это предложение, я тут же подала на водительские права.

Минуту непонятного молчания прерывает короткий резкий звук слухового аппарата Боди.

Боди (быстро появляясь из кухоньки). Лимазин? Какой это лимазин? С шоу-фером?

Элина. Мисс Боденхейфер, каким образом это может вас касаться?

Боди. Кто счет будет оплачивать, вот каким?

Элина. Моя кузина Ди-Ди из Ля Дю продает нам в рассрочку.

Боди. Кому это в рассрочку и за сколько?

Элина. За ничтожно малую плату, кузина богата! О боже, я всегда знала, что немцы —

Боди. Оставьте немцев в покое!

Элина. Имеют повышенный интерес к денежным делам.

Боди. Чьим денежным делам?

Элина. Практически может быть огромным —

Мисс Глюк. Боди?

Элина. — достоинством, если оно единственное.

Мисс Глюк. Ich kann nicht[35] — идти наверх.

Элина. Вы хотя бы поднимитесь на одну ступеньку в кухню! Доротея, неужели мы не могли бы поговорить без посторонних, наедине?

Мисс Глюк. Das Schlafzimmer is gespukt![36]

Элина. Понимаете, Доротея, я вам уже сказала, что должна внести деньги за квартиру завтра утром, поэтому хочу забрать вашу часть сегодня.

Доротея. — Моя часть составит —?

Элина. Семьдесят.

Доротея. О-о-о! — примут ли агенты по торговле недвижимостью продленный чек?

Элина. Неохотно — очень неохотно.

Доротея. Видите ли, на этой неделе у меня были непредвиденно большие расходы — одежда, белье, чемодан…

Элина. Звучит так, как будто вы собирали себе приданное. — Мисс Боденхейфер говорит, что ее брат «Бадди» серьезно интересуется вами. Как эгоистично с ваше стороны держать все это в секрете! Даже от меня!

Доротея. О боже, неужели мисс Боденхафер — это просто фантастика!

Элина. Да, она немного того, мягко говоря.

Доротея. Неужели она создала нелепое впечатление, что я интересуюсь ее братом? Боже, какой у вас сегодня фантастический визит. Поверьте, обстоятельства отнюдь не всегда складываются столь неблагоприятно. Так! Il n’y a rien à faire[37]. Тогда я должна сказать вам, что она зовет брата Бадди и он… они — близнецы! (Она вздымает руки кверху.)

Элина. Абсолютно одинаковые?

Доротея. За исключением пола. Они похожи как две капли воды. Но вы ведь не настолько легковерны, Элина, чтобы хоть на минуту вообразить, что я — вы знаете, что я на такое не способна.

Элина. Иногда, когда девушка, разочаровавшись в любви, приходит в состояние депрессии, она может случайно, вступить в такого рода связь, что —

Доротея. Может, с некоторыми девушками это и случается, но только не со мной. А что заставляет вас думать, будто я — «жертва» разочаровавшего меня увлечения, Элина?

Элина. И тогда кажется, что наступил конец света, а на самом деле жизнь продолжается.

Доротея. Лично я чувствую, что моя жизнь только начинается… извините, я на секунду. Возьму чековую книжку…

Доротея уходит в спальню. Мисс Глюк выходит из кухоньки в гостиную, перебирая пальцами и всхлипывая.

Элина. МИСС БОДЕНХЕЙФЕР!

Боди. Не беспокойте себя прощанием.

Элина. Я еще не ухожу.

Боди. И совершенно незачем сотрясать стены, когда вы меня зовете, у меня есть слуховой аппарат.

Элина. Не будете ли вы так любезны запереть мисс Глюк в этой очаровательной маленькой кухне, пока мы с Доротеей не закончим наш разговор?

Боди идет к мисс Глюк.

Боди. Софи, пойдем со мной. Ты ведь любишь яйца, фаршированные овощами? И чудесную жареную куриную ножку, когда твое — пищеварение наладится? Пойдем посидим там вместе.

Боди отводит мисс Глюк в кухоньку, затем поворачивается к Элине.

Я слышу там каждое слово, которое вы здесь говорите Дотти, так что будьте поаккуратнее, чтобы не перегнуть палку!

Мисс Глюк (наполовину по-немецки). Ich kann nicht[38] живет сверху, больше, nimmer, nimmer — kann nicht[39] — не могу идти!

Боди. Знаешь, что, Софи? Тебе надо поменять квартиру. Тут есть одна новоявленная вакансия. Прямо под нами, на шестом этаже. Квартира светлая и яркая — я несколько раз в ней была. Она сдается с мебелью, все в ярких тонах. Я поговорю с мистером Шлегером, нет, нет, с мисс Шлегер, с ней проще договориться. Он ведь парализован, и ему приходится во всем соглашаться с ней, ты знаешь.

Мисс Глюк. Мне кажется — (Она всхлипывает.) — Мисс Шлегер не любит меня.

Боди. Это — невозможно, Софи. У тебя, наверное, просто небольшая размолвка с ней — (Прерывает себя.)

Мисс Глюк. Meine Mutter, ja[40] —

Боди. Софи, к слову о Шлегерах, она катает этого старого Halunke[41] через черный ход.

Из-за кулис доносятся голоса Шлегеров.

Голос миссис Шлегер. Я не говорила, что на солнце.

Голос мистера Шлегера. Ты не только сказала, но даже уже вышла туда.

Боди (кричит в окно). О, мой Gott, миссис Шлегер, если посмотреть на вас со стороны, то может показаться, что вы собираетесь вытрясти его из коляски. Тащите-ка лучше обратно. Посмотрите на его палку, он вот-вот вас ударит. У него поразительная сила в здоровой руке.

Голос миссис Шлегер. Ты что, хочешь обратно?

Элина поднимается, чтобы понаблюдать за ситуацией у черного входа.

Голос мистера Шлегера. Но только не к тебе на кухню.

Элина (сама себе, но негромко). Шлегеры, вот они какие Шлегеры.

Боди (мисс Глюк). Она вкатила его обратно. Я прямо сейчас с ней поговорю. — ЭЙ, МИССИС ШЛЕГЕР, ВЫ ЗНАЕТЕ МИСС ГЛЮК? ДА-А, УВЕРЕНА, ЧТО ВЫ ПОМНИТЕ СОФИ, СВЕРХУ, ИЗ 4-ф? У НЕЕ УМЕРЛА МАТЬ В ПРОШЛОЕ ВОСКРЕСЕНЬЕ. Софи, иди сюда, высуни голову наружу, Софи. НУ, ТЕПЕРЬ ВЫ ВСПОМНИЛИ, А?

Голос миссис Шлегер. Ja, ja.

Боди. JA, JA, УВЕРЕНА, ЧТО ВСПОМНИЛИ, МИССИС ШЛЕГЕР. БЕДНАЯ СОФИ НЕ МОЖЕТ ЖИТЬ ОДНА В 4-ф, ТАМ, ГДЕ УМЕРЛА ЕЕ МАТЬ. ЕЙ НУЖНА НОВАЯ КВАРТИРА, СВЕТЛАЯ И РАДОСТНАЯ, ЧТОБЫ ОНА ВЫШЛА ИЗ ДЕПРЕССИИ. ЧТО ЕСЛИ СОФИ ПЕРЕБРАТЬСЯ В ПУСТУЮ КВАРТИРУ НА ШЕСТОМ ЭТАЖЕ. МЫ СМОЖЕМ НАВЕЩАТЬ ДРУГ ДРУГА, КОГДА НАМ ВЗГРУСТНЕТСЯ, VERSTEHEN SIE?[42]

Голос миссис Шлегер. Не знаю.

Боди. ОТДАЙТЕ СОФИ ЭТУ ПУСТУЮЩУЮ НАВЕРХУ КОМНАТУ. Я ПОТОМ ОБГОВОРЮ, НА КАКИХ УСЛОВИЯХ. (Она оттаскивает мисс Глюк от окна.) Софи, кажется, дело сделано, а квартира на шестом этаже такая же радостная и светлая как эта. И ты не будешь одинока. Тут у нас стоят три стула около стола, и мы условимся, что ты будешь есть вместе с нами, это будет поэкономней. Готовить для одного — скучно, и есть одному — одиноко, особенно после —

Элина садится на свое место, а Боди и мисс Глюк возвращаются в кухоньку.

Элина (многозначительно). Да — (Она набирает воздух и кричит.) Доротея, вы что, не можете найти там свою чековую книжку!

Доротея выходит из спальни в молодежном летнем ситцевом платье. Выглядит очаровательно.

Доротея. Я только переоделась. Вот она, здесь, чековая книжка.

Элина. Давайте. Где вы купили это новое платье?

Доротея. Я? У Скрагс-Вандерфорта.

Элина. Позвольте мне посмотреть цены. (Найдя ярлык, она изучает его и принимает несколько озадаченный и слегка высокомерный вид.) — моя дорогая. Я должна буду посоветовать вам, где лучше покупать одежду. В Ля Дю есть небольшой французский boutique[43], недорогой, но с прекрасным выбором. Думаю, женщина выглядит лучше, если одевается без претензий казаться девочкой, когда сама уже в возрасте.

Доротея (оскорбленно). Моя половина составит — сколько вы сказали?

Элина. Если быть точной, то 82 доллара и 50 центов.

Доротея. Боже, это пробьет огромную брешь в моих сбережениях! Элина, мне показалось, сначала вы назвали меньшую сумму. Разве вы не говорили, что она составит семьдесят долларов?

Элина. Да, но я забыла — коммунальные услуги, дорогая. Ведь мы не хотим въехать в квартиру с отключенным телефоном и без света.

Доротея. — Да — конечно, я не думаю, что теперь буду так же зависеть от моих сбережений. А двухквартирный дом на Вест-Морилэнд-Плэйс (Она подписывает чек.) вполне — приличное — и стоящее помещение капитала.

Элина. Уверена, что он поразит вас после заточения в этом красочном кошмаре вместе с мисс Боденхафер.

Доротея. О-о, да — простите… (Она медленно протягивает руку с чеком.)

Элина. Вы ждете пока высохнут чернила?

Доротея. Простите. вот. (Она идет к Элине и отдает ей чек.)

Элина надевает очки и внимательно изучает чек. Затем складывает его, кладет в сумочку и защелкивает ее.

Элина. Так, все в порядке. Я ненавижу решать финансовые вопросы, но они все-таки требуют решения, не правда ли?

Доротея. Да, кажется, что они…

Элина. Требуют этого. — Ах, еще с контракта

Доротея. О контракте? На квартиру?

Элина. Нет, нет, книга записей по бридж-контракту, система прикупов и так далее. Вы ведь немного играете в бридж? Я вас как-то спрашивала, и вы сказали, что иногда играете.

Доротея. Здесь?

Элина. Естественно, не здесь. Но надеюсь, что на Вест-Мориленд-Плэйс вы присоединитесь к нам. Мы играем два раза в неделю. Помните Джоан Гуд?

Доротея. Да, смутно. А что?

Элина. Мы были партнерами в сдвоенном бридже, в который обычно играем, установив свои собственные правила прикупов. Но сейчас Джоан уехала в Уэлсли получать степень магистра за все эти ее дела по египетским династиям до Птолемеев.

Доротея. Она этим занималась? Я не знала об этом.

Элина. Но вы ведь были очень поверхностно —

Доротея. — знакомы.

Элина. Моя кузина Ди-Ди из Ля Дю, когда ей позволяет ее светский календарь, всегда принимает участие в наших сборищах. Летом она часто присылает нам деликатесы: небольшие сандвичи, кресс-салат, помидоры, щербеты — от Зеллера. И опрятно одетую девушку прислуживать. Так что теперь мы от бридж-аукциона переходим к бридж-контракту, что посложнее, но зато стимулирует мозги. Доротея, у вас совершенно отсутствующий взгляд. Вы чем-то огорчены?

Доротея. Эти партии смешанные?

Элина. Что значит «смешанные»?

Доротея. То есть я могу пригласить Ральфа?

Элина. мне кажется, у мистера Ральфа Эллиса не будет возможности посетить наше общество этим летом. И к тому же образованные женщины могут встречаться, обходясь без мужского вторжения…

Доротея (запальчиво). Я никогда не рассматривала присутствие мужчин как вторжение.

Элина. Доротея, это просто отголоски вашего комплекса красавицы с юга.

Доротея. Чтобы быть до конца честной, Элина, я должна сказать вам, что, наверное, не смогу долго делить с вами расходы по Вест-Мериленд-Плэйс.

Элина. Ах, вот как? Так вы поэтому дали мне чек, который можно завтра же аннулировать.

Доротея. Вы знаете, что я не сделаю этого, но —

Элина. Да, но — вы можете это сделать и, возможно, сделаете… Посмотрите прямо перед собой — вот стоит привидение…

Доротея. Мисс??

Элина. Глюк, вечная, неизлечимая мисс Глюк. Вы, вероятно, считаете меня поверхностной женщиной, так как я слишком дорожу кузиной Ди-Ди из Ля Дю, бридж-контрактом, элегантной иностранной машиной. Доротея, но ведь только эти вещи могут защитить нас от будущего падения в пучину ничтожества Глюк, на самом дне убожества. Взвесьте все и честно скажите мне, можете ли вы позволить себе отказаться от квартиры на Вест-Мериленд-Плэйс, ее благородства, стиля, от ее eclat[44].

Мисс Глюк, которая вышла из кухоньки во время речи Элины, идет на авансцену, бросает стакан с водой в лицо Элины.

Доротея. Боди, ДЕРЖИ ЕЕ, ДЕРЖИ МИСС ГЛЮК, ОНА ПРИШЛА В БЕШЕНСТВО!

Боди. Софи, нет, нет. Я не сказала, что вы поступили неверно. Я думаю, вы поступили правильно. Только не довели все дело до конца.

Элина. Видите ли, бешенство существует лишь в животном мире. Она не пугает меня, так как я вскоре окажусь вне сферы ее досягаемости… Разрешите мне два раза глубоко выдохнуть, и я опять приду в себя. (Делает два вздоха.) Это помогает… Доротея, мы должны, должны стремиться к благополучию. Кажется, вы не понимаете, насколько вам жизненно необходимо переехать на Вест-Мериленд-Плэйс именно сейчас, когда вы должны бежать от альтернативы воспоминаний и привидений здесь! Соглашайтесь безоговорочно…

Доротея. Простите. Я слегка отвлеклась. Элина, вы говорите так, как будто даже не подозревали, что у нас с Ральфом были свидания.

Элина. Серьезно?

Доротея. Да, раз уж я сказала вам это, — то да, были. Видите ли, я не собираюсь посвятить всю свою жизнь преподаванию гражданского права в Блюэт. Я мечтаю, я всегда мечтала, что в один прекрасный день у меня будет свадьба. И, мне кажется, вам следует знать, что это может осуществиться этим летом.

Элина. С кем?

Доротея. Как! Естественно, с человеком, которого я люблю. И который, очевидно, любит меня.

Элина. Любит? Ральф? Эллис?

Боди все еще в кухоньке нервно напевает: «Я и моя тень…»

Доротея. Кажется, я сказала это достаточно ясно, кажется, я все сказала ясно.

Элина. О, Доротея, моя дорогая. Надеюсь и молю бога, что вы ему не позволили взять верх над вашей благородной натурой.

Доротея. Мисс Боденхафер ужасно наивна для девушки, приближающейся к сорока.

Элина. Ну нет, мисс Боденхафер не приближается к сорока. случайно наткнувшись на собственное сорокалетие, она бесстрашно проскочила дальше.

Доротея. Мне кажется, она не из тех девушек, которые скрывают свой возраст.

Элина (смеется, как каркающая ворона). Доротея, ни одна девушка не докажет мне, что ей меньше сорока, если она все еще поет песенку о сборе винограда. Да еще знает каждое слово в ней, включая вступление. Почему она там с таким треском колотит крутые яйца?

Доротея. Она готовит фаршированные яйца со специями для пикника.

Элина. В Форест парке?

Доротея. Нет, на Крав Кёр.

Элина. О, на Крав Кёр, там чудесный парк на озере, который так поэтично описала мне мисс Боденхейфер. Не хотите «Лаки»?

Доротея. Нет, благодарю вас. Мой отец курил «Честерфильд». Вы знаете Крав Кёр?

Элина. Слышала о нем. И только. Вы ездите туда вдвоем?

Доротея. Нет, ее брат Бадди обычно сопровождает нас во время этих прогулок. Они говорят, что ездили туда еще будучи детьми, Боди и Бадди. Они до сих пор любят кататься на чертовом колесе. Там прямо на берегу есть такой аттракцион типа «мертвой петли», но сиденья попадаются иногда очень узкие. В последнее время это стало очень смущать меня, ведь ее брат…

Элина. Который вас не интересует?

Доротея. О боже, нет, конечно, не это — грустно. Я не хочу обижать чувства Боди, но его увлечение едва ли взаимно, да, и никогда не могло быть таковым, поскольку я — да, я связана с —

Элина. Неотразимым и эффектным новым директором Блюэта.

Боди поет.

Доротея. Лучше не говорить об этом — заранее, вы понимаете. Ральф считает, что это не очень хорошо для директора — ухаживать за учительницей. Он — очень, очень порядочный молодой человек.

Элина. Да? Он произвел на вас такое впечатление? Я, признаться, удивлена, что он произвел на вас такое впечатление.

Доротея. Не понимаю, почему. Просто потому, что он молодой, привлекательный и из хорошей семьи, потому что о нем часто пишут в отделе светской хроники. И это несмотря на то, что он ухаживает за девушкой такого низкого положения, как мое.

Элина. Лично я избегала бы его как — укуса змеи!

Боди в кухоньке снова напевает «Я вместе с ветром легко лечу».

Еще одна из ее запаса. Кажется, перспектива пикника на Крав Кёр привела ее в состояние эйфории.

Доротея. Боюсь, что это лучшие моменты в ее жизни. Печально… Элина, я искренне удивлена вашим отношением к Ральфу Эллису. С какой стати девушке избегать такого очаровательного молодого человека, как Ральф?

Элина. Возможно, вы это поймете чуть позже.

Доротея смотрит на свои часики и на молчащий телефон.

Доротея (повышая голос). Боди, потише там, пожалуйста. Мы здесь беседуем с мисс Брукмайер, ты же знаешь. (Она поворачивается к Элине и продолжает разговор с неожиданной страстностью.) Элина, эта женщина хочет вобрать мою жизнь, как промокашка, но я не чернильная клякса! Мне жаль, что вам пришлось встретиться с ней. Поверьте, я крайне огорчена.

Элина. и не сожалею об этом, так как нашла ее крайне занятной. И мисс Глюк тоже!

Доротея (продолжает с той же страстностью). Боди хочет, чтобы я жила по тому же установленному распорядку, которому она следует день за днем. Я — сочувствую одиночеству девушки, но у нас нет ничего, ничего, ну, совсем ничего общего. (Она прерывает себя.) Может быть, выпьем кофе?

Элина. Да, пожалуйста. я люблю кофе со льдом, но лед, наверное, уже кончился.

Боди (из кухоньки). Она великолепно знает, что использовала последний кусок льда.

Элина. Он еще горячий?

Доротея встает и идет на кухоньку, где наливает в чашечки кофе.

Доротея. Он никогда не остывает в этом электрическом кофейнике, сбежать — может, но остыть — нет. Вы пьете со сливками?

Элина. Нет, спасибо.

Доротея (приносит кофе в гостиную). Боди очень вкусно готовит кофе, мне кажется, она выросла на кухне и, наверное, умрет на кухне, если когда-нибудь вдруг не нарушит этот заведенный распорядок жизни.

Боди идет к кухонному столу с сумочкой и шляпой Доротеи, которые она взяла в гостиной. Элина и Доротея, прихлебывая, пьют кофе.

Боди. Дотти, не забудь, что Бадди будет ждать нас на остановке Крав Кёр. Мы не должны опаздывать, чтобы он не подумал, что мы делаем это нарочно.

Доротея (вздыхая). Простите, Элина, но сегодня в нашей квартире отсутствует всякое взаимопонимание. (Она идет к Боди и поправляет ей слуховой аппарат.) Теперь, наконец, ты можешь расслышать меня?

Боди. Ты хочешь мне что-то сказать?

Доротея. То, что я тебе уже говорила часто, громко и отчетливо, но что ты просто не хочешь понять из-за враждебного отношения к Ральфу Эллису. Я жду от него важного звонка и никуда не поеду, пока он не позвонит.

Боди. Дотти. уже больше двенадцати, а он все еще не позвонил.

Доротея. В субботу вечером он обычно задерживается по разным светским делам и поэтому поздно встает в воскресенье.

Боди. Так поздно?

Элина. Мисс Боденхафер не знает, как живут люди привилегированного класса.

Боди. Да, верю, не знаю, мы ведь не учили историю искусств, но Бадди и я, мы просто живем, понимаете, живем…

Доротея. Боди, знаешь, мне не хотелось бы расстраивать твои планы относительно пикника на Крав Кёр, но ты должна была понять из нашего разговора перед приходом мисс Брукмайер — что я не могу позволить вовлечь меня в хорошо продуманную тобой историю развития наших с твоим братом отношений. Потому что даже если бы я не ждала этого важного телефонного звонка, я бы все равно не поехала сегодня на Крав Кёр с тобой и твоим братом — и никогда бы не поехала! Было бы нечестно по отношению к Бадди вводить, вводить — его в заблуждение…

Боди. Да, но я пожарила трех цыплят и сварила дюжину яиц, это ведь —

Элина. — и есть ваша жизнь, мисс Боденхафер. Приходится признать это.

Боди. Но я действительно — ждала — (в больших детских глазах Боди появляются слезы.)

Элина. Доротея, она, кажется, начинает плакать. Скажите что-нибудь утешительное.

Доротея. Боди? Боди? Ты сегодня должна сообщить своему брату, что несмотря на то, что я очень благодарна ему за внимание — я связана с другим человеком. Мне кажется, ты можешь сделать так, чтобы не обидеть его чувств. Пусть он сначала выпьет пива и — выкурит сигарету… А что касается переизбытка цыплят и фаршированных яиц со специями, Боди, почему бы тебе не пригласить какую-нибудь девушку из тех, что работают в твоем оффисе и поехать вместе на Крав Кёр, чтобы получить удовольствие от пикника?

Боди. Мы с Бадди — не развлекаемся с посторонними.

Доротея. Ну, как же ты можешь называть их посторонними, если работаешь с ними в одном оффисе, с этими девушками из Интернэшнл Шу уже сколько? Лет двадцать? А они все посторонние?

Боди. Не все там работают столько же, сколько и я. (Она высмаркивается.)

Доротея. Нет, некоторые, наверное, все-таки столько же, если только смертность у вас не выше, чем…

Доротея, полуизвиняясь, улыбается Элине, Элина приглушенно зло фыркает.

Боди. Понимаешь, Дотти, мы с Бадди чувствуем себя очень хорошо с тобой.

Доротея. Боди, ты же знаешь, что я здесь поселилась ненадолго, потому что это близко от Блюэт. Пожалуйста, не заставляй меня чувствовать себя виноватой. Разве у меня есть для этого основания?

Боди. — Нет, нет, Дотти — не думай об этом: мы с Бадди — оба любим поесть, а если что и останется, то на Крав Кёр всегда есть очаровательные малыши, с которыми можно поделиться, так что, Дотти, —

Доротея. Да, должно быть. Так и сделайте. Давай не будем продолжать этот разговор. Я вижу, он причиняет тебе боль.

Боди. Мне? Нет. Я думаю только о тебе, Дотти, — но если ты все-таки изменишь свое решение, то вот тебе расписание движения открытых трамваев на Крав Кёр.

Элина. Пожелтело от старости. Его еще можно разобрать?

Боди. Знай, мы будем надеяться, что ты присоединишься к нам, Дотти.

Доротея. Да, конечно, — я знаю.

Боди. Да. — Но помни, что мы будем очень рады, если — туфли. (Она направляется в спальню, чтобы надеть туфли.) Я все еще в тапочках.

Доротея (Элине, после того, как Боди ушла в спальню). Итак! Я дала вам продленный чек. Мы въедем в Вест-Мориленд-Плэйс первого июля, и я должна буду сильно экономить, чтобы сводить концы с концами в такой дорогостоящей квартире.

Элина. Подумайте о преимуществах. Фешенебельный адрес, две спальни, малый кабинетный рояль в гостиной и —

Доротея. Да, я знаю. Там будет очень приятно принимать Ральфа.

Элина. Надеюсь, что принимать Ральфа — это не единственная причина, по которой вы переезжаете на Вест-Мориленд-Плэйс.

Доротея. Не единственная, но главная.

Элина (медленно наклоняясь вперед с широко раскрытыми глазами). Моя дорогая Доротея! У меня такое впечатление, что я сегодня в газете видела имя Ральфа Эллиса в отделе светской хроники.

Доротея. В отделе светской хроники?

Элина. Да, именно там. Я уверена в этом.

Напряженно поднявшись Доротея берет воскресную газету, которую Боди небрежно оставила на диване после того, как вырвала из нее «одну заметку» — страницу светской хроники. Она поспешно просматривает газету, пытаясь найти светские новости.

Доротея. Боди — БО-О-О-ОДИ-ИЕ!

Боди. Что, Дотти?

Доротея. Где светская хроника из «Пост-Диспетч»?

Боди. А-а…

Доротея. Что значит твое «а-а»? Этот отдел вырван из газеты, и я хотела бы знать, куда он исчез?

Боди. Дотти, я —

Доротея. Что это с тобой? Почему ты так погрустнела? Я просто хочу узнать, не видела ли ты страницу со светской хроникой из воскресной газеты?

Боди. Да, я — использовала ее, чтобы завернуть жареного цыпленка, милая.

Доротея (Элине). Единственный отдел в газете, который меня интересует. А она берет и заворачивает в него цыпленка, пока я сплю! Вы понимаете, что я хочу сказать? Теперь вы понимаете? (Она оборачивается к Боди.) Пожалуйста, вынь жареного цыпленка из страницы со светской хроникой и дай ее мне!

Боди. Милая, жареный цыпленок так замаслил бумагу, что —

Доротея. Я выну его сама! (Она идет на кухоньку, развертывает цыпленка и держит в руках часть газетной страницы.) Ты оторвала часть страницы? Почему? Зачем?

Боди. Разве? Я —

Доротея. Никто, кроме тебя, не мог этого сделать. Где кусок, который ты оторвала?

Боди. — Я — (Она беспомощно мотает головой.)

Доротея. Вот он — Скомканный и выброшенный в ведро! — Зачем, я только не понимаю? (Она выхватывает скомканную бумагу из ведра и распрямляет ее, плотно прижимая ладонями к кухонному столу, чтобы разгладить. Она держит оторванный кусок газеты так, что зрители видят большую фотографию молодой женщины приятной наружности, которая с трудом сдерживает улыбку триумфа. Затем она громко читает хриплым, убитым голосом.) Мистер и миссис Джеймс Финли объявляют о помолвке их дочери мисс Констанции Финли и мистера — Ральфа Эллиса, директора колледжа —

Пауза. На сцене все приходит в движение. Доротея после минутного ошеломления приходит в состояние бурной деятельности. Она хватает коробку из-под обуви, приготовленную для пикника, яростно всовывает ее в руки Боди, открывает для нее дверь, но бросается обратно взять маленькую черную соломенную шляпку Боди, украшенную бумажными маргаритками. Затем снова открывает для Боди дверь с жестом отчаяния, означающим «убирайся!». Боди уходит. Слышно, как на площадке из рук Боди падают различные предметы, и как она быстро тяжело вздыхает. Наступает тишина. Элина поднимается с места с механическим выражением сочувствия.

Элина. Она очень хитрая женщина, но все-таки не настолько хитра, насколько глупа. Она могла бы заранее предположить, что вы захотите просмотреть отдел светской хроники и увидите, что объявление о помолвке мистера Эллиса вырвано. Но завтра утром вы все равно узнали бы об этом в колледже. Однако, я не могу понять, как вы попались на те незначительные знаки внимания, которые Ральф Эллис вам оказывал.

Доротея. — «Незначительные — знаки внимания»? Могу вас заверить, что они не были «незначительными», наоборот, они были —

Элина. Незначительными знаками внимания, которые вы приукрасили в вашем воображении. Ну, теперь мы покончили с делом, которое само себя исчерпало! Доротея, насчет продленного чека. Не думаю, что агенты по торговле недвижимостью будут им удовлетворены. Наверняка, Дотти, просто наверняка, у вас есть родственники, которые могут помочь вам расплатиться сразу наличными.

Доротея. Элина, Вест-Мориленд-Плэйс не интересует меня. Больше.

Элина. Как?

Доротея. Я — отказываюсь от этой затеи. Я решила не переезжать.

Элина (ошеломленно). Вы отдаете себе отчет в том, какой неслыханно безответственный поступок вы совершаете? Думаете ли вы о том, что ставите меня в неловкое положение? Вы заставили меня поверить, что я могу рассчитывать на то, что вы поделите со мной расходы по квартире, а теперь, в последний момент, когда у меня даже нет времени на то, чтобы договориться с кем-нибудь еще, вы неожиданно — выбываете. Это просто безответственно с вашей стороны. Это совершенно безответственный поступок.

Доротея. Боюсь, мы бы просто не ужились вместе. Я неплохо чувствую себя здесь. И всего два квартала до колледжа — мне не нужна квартира, в которой принимать — некого. Кажется, я хотела бы остаться одна.

Элина. Все, что я могу сказать, единственное, что я могу сказать —

Доротея. Не говорите, просто, просто, — оставьте меня сейчас одну, Элина.

Элина. Хорошо, я это сделаю, вы, пожалуй, правы, мы не ужились бы с вами. Возможно, мисс Боденхейфер и ее брат-близнец больше подходит вам по социальному и культурному уровню, чем я предполагала, да к тому же здесь всегда присутствует очаровательная мисс Глюк с верхнего этажа.

Доротея. Эта перспектива пугает меня не больше, чем карточные вечера и чаи, о которых вы мечтали для нас на Вест-Мориленд-Плэйс, Элина…

Элина. Chacun a son goыt.

Доротея. Да, да.

Элина (в дверях). Редко приятный случай сказать: «Прощайте!» (Она уходит.)

Пауза. Доротея крепко зажмуривается и поднимает в воздух сжатую в кулак руку, несколько раз кивая головой, как будто подтверждает свое горькое подозрение относительно того, как устроен мир. Этот жест как бы высвобождает ее чувство поражения. Затем она резко вскакивает и направляется к телефону. Когда она ждет, чтобы ее соединили, то вдруг замечает мисс Глюк, безутешно сидящую в углу кухоньки.

Доротея. — Теперь, мисс Глюк, теперь, Софи, мы вместе должны продолжать жить, жить, мы должны просто жить, это, кажется, все, что жизнь может нам предоставить и потребовать от нас. (Она обращается в телефонную трубку.) — Алло? Справка? Дайте мне, пожалуйста, телефон крошечной конечной остановки на линии Делмар, где пересадка на открытый трамвай до озера Крав Кёр. — Спасибо!

Мисс Глюк (говорит по-английски с трудом и с сильным немецким акцентом). Пофалуйста, не остафляйте меня одну. Я не могу идет наферх!

Доротея (полностью сосредоточенная на телефоне). Трамвайная остановка Крав Кёр? Послушайте, через несколько минут на платформе появится полная невысокая женщина с большим искусственным цветком над ухом вместе с тучноватым мужчиной, возможно, с сигаретой. У меня для них есть важное известие. Скажите им, что звонила Дотти — она все-таки решила поехать с ними на Крав Кёр, поэтому пусть уж они ее подождут. Вы должны будете прокричать это женщине на ухо, потому что она — глухая…

По какой-то причине от слова «глухая» она задыхается, и начинает всхлипывать, когда вешает трубку. Мисс Глюк поднимается, всхлипывая громче.

Нет, нет, Софи, иди сюда. (Она импульсивно притягивает к себе мисс Глюк.) Я знаю, Софи, знаю, что слезы приносят облегчение, но они воспаляют глаза. (Она ведет мисс Глюк к стулу и сажает ее. Затем идет в кухоньку, берет чашечку кофе с печеньем и несет Софи.) Располагайся как дома. (Она идет в спальню, находит перчатки, затем возвращается, подходит к кухонному столу, берет шляпку и записную книжку. Подходит к двери, открывает ее и говорит.) Мы вернемся до темноты.

^{[Нью-Йорк, 1980]}

Затемнение